Цена наслаждения Кресли Коул
        Сазерленды #2 Десять лет назад капитан Грант Сазерленд поклялся умирающему старшему другу, что отыщет его внучку, бесследно пропавшую на островах Океании, и станет ее опекуном и защитником.
        Десять лет понадобилось Гранту, чтобы исполнить свою клятву - и понять, что юная Виктория Дирборн не нуждается в опекуне!
        Независимая, своенравная красавица хочет от Гранта не защиты и покровительства, но - любви! Страстной и пылкой любви, которую отважный моряк всегда считал слабостью - и которая теперь станет смыслом его жизни...
        Кресли Коул
        Цена наслаждения
        Хочу поблагодарить маму с папой. Папу за то, что побудил меня взяться за перо, маму за то, что показала, как это сделать.
        ПРОЛОГ
        Дневник Виктории ЭннДирборн, 1850 г.

17 ЯНВАРЯ
        Сегодня третий день нашего пребывания здесь. Мама, мисс Скотт и я остались живы после кораблекрушения «Провидения». Мы дрейфовали в дырявой спасательной шлюпке, пока нас не прибило к необитаемому острову где-то на юге Океании. После многих недель штиля кораблю не удалось избежать приближающегося сезона тайфунов. Мама сказала, что мы, словно по злой воле, застряли на месте, чтобы нас настиг шторм.
        Когда начали ломаться доски, матросы - все без исключения - побежали по палубе, подобно крысам, покидая корабль и всех нас. Один из них врезался прямо в маму и даже не остановился, когда она, с высоты упав в шлюпку, сильно ударилась спиной и сломала руку. Но мама - сильный человек; я убеждена, что мы сумеем как-то ей помочь, и она поправится.
        А вот папу мы потеряли. Помню, как, оглянувшись назад, сквозь дождь и пену я заметила его на верхушке накренившейся палубы с ребенком на руках. Вместе со следующим разрывом молнии палуба ушла под воду.
        Наверное, это было нехорошо с моей стороны - желать, чтобы он оставил плачущих детей и спасался бегством, но мое желание не имело никакого значения - папа никогда себе этого не позволил бы.
        Этим утром море выбросило нам кучу подарков. Мама прошептала, что это рука судьбы, но мисс Скотт говорит, будто это всего лишь регулярно повторяющийся прилив - тот самый, что прибил нас сюда. Мама сказала, что Камилла Скотт, даром что ей только двадцать, очень мудрый человек, поэтому я не знаю, какую версию мне принять.
        Мы с мисс Скотт вытащили на берег несколько сундуков, бочонок с так необходимой нам водой, байдарочное весло и разные другие вещи. В сундуках мы нашли принадлежащий капитану солдатский чемоданчик с чистым судовым журналом и пузырьком чернил. Мисс Скотт предложила мне делать заметки о нашем пребывании здесь, видимо, считая, что меня надо чем-то занять, чтобы я меньше обращала внимания на страшные свидетельства катастрофы. Так я стала ухаживать за мамой и вести дневник. Однажды к берегу прибило два трупа - было страшно смотреть, как море обезобразило человеческие тела! Потом мисс Скотт оттащила их на край джунглей и там закопала. Я видела след на песке и ее ладони в мозолях, натертых рукояткой весла. Хотя мисс Скотт живет у нас недавно, и я ее мало знаю, но, кажется, она хочет оградить нас от всех тревог. Надеюсь все же, она не стала бы от меня утаивать, если бы один из тех двух погибших оказался моим отцом.

18 ЯНВАРЯ
        Этой ночью мама впервые плакала. Она долго крепилась, но, видимо, боль была слишком сильной.
        Заморосил дождь, ветер усилился, и мисс Скотт, найдя в шлюпке кремень, стоя на коленях, время от времени пыталась высечь искру, чтобы развести костер. Все было напрасно. Я думаю, таким образом, она просто пыталась отвлечься от мыслей о нашем бедственном положении. К тому времени, когда она, наконец, сдалась и уснула, ее руки были стерты в кровь.
        Мама сказала мне, что я должна помогать мисс Скотт, потому что «она еще очень молода, чтобы нести бремя таких забот».

19 ЯНВАРЯ
        Я написала уже так много, что одного журнала мне вряд ли хватит. Правда, мисс Скотт говорит, что нас спасут раньше, чем у меня кончится бумага.
        Случайно мисс Скотт нашла в одном из сундуков карту и попыталась определить наше местоположение. Меня на это время отправили на пляж собирать коряги для костра, несмотря на то что у нас нет огня. Когда я вернулась, они с мамой, похоже, смирились с тем, что мы застрянем здесь на неопределенное время. Вероятно, мы находимся слишком далеко от цивилизации.
        Мама отказалась принимать воду из того небольшого запаса, что у нас еще оставался. Как мы с мисс Скотт ее ни просили, она так и не согласилась.

20ЯНВАРЯ
        Этой ночью я увидела во сне отца - как будто он терпеливо учит меня удить рыбу и вязать узлы. Папа замечательно смеется - громко, потому что у него грудь, как бочка. Он так обожает маму, что кажется, вот-вот лопнет от избытка чувств.
        На каждой вновь осваиваемой территории эти двое были готовы исследовать всю живность, выискивать каких-то маленьких существ, которых раньше никогда не видели. Папа не переставал восхищаться, как мама точно передает их образ в своих набросках, хотя она делала это каждый раз для их последующих публикаций. Потом, отложив ее рисунки, папа запихивал меня к себе под мышку и кружил маму, объявляя нас троих лучшей командой - по крайней мере в этом полушарии.
        Позже к нам присоединилась мисс Скотт. Она учила меня арифметике и хорошим манерам, а также составляла компанию моей матери. Все, казалось, складывалось идеально...
        Утром я проснулась ужасно заплаканная. К счастью, я встала раньше мамы и мисс Скотт, поэтому успела вытереть глаза, но потом весь день, когда вспоминала папу, у меня наворачивались слезы, дрожали губы и начинало гореть лицо, почти как у тех детей, с которыми я играла на корабле.
        И мисс Скотт, и мама каждый день призывали меня быть мужественной, а на этот раз они казались еще более настойчивыми. Но в середине дня мама застала меня в слезах - я сидела, обхватив голову руками, и плакала, как маленький ребенок, хотя мне уже исполнилось тринадцать лет!
        Я сказала маме, что не уверена, хватит ли мне сил делать все необходимое, чтобы выжить на этом острове. Нам нужно было построить убежище, и я попыталась припомнить все, чему научилась во время наших путешествий, но прежде самую трудную работу выполняли папа с мамой, тогда как я больше играла с детьми наших попутчиков.
        Мама убеждает меня, что на самом деле я достаточно сильная, чтобы выжить здесь. Она сказала: «Помни, Тори, алмазы рождаются под высоким давлением».

21 ЯНВАРЯ
        Глубокие порезы на руках мисс Скотт не заживают: кисти ее так опухли, что она не может сомкнуть пальцы. Я понимаю, как это опасно в таком климате. Не знаю, может ли человек тревожиться больше, чем я. Папа все еще не объявился, но я хочу верить, что он жив и сейчас стоит на носу какого-нибудь большого корабля, еще большего, чем проклятое «Провидение», и разыскивает нас.

22 ЯНВАРЯ
        Я постоянно мечтаю о пище и воде, но у нас так мало того и другого! Это заставляет меня постоянно думать о том, как все это добыть. Мисс Скотт хочет отправиться на остров поискать ручей и какие-нибудь фрукты, но боится оставить нас одних. Ночные звуки говорят о том, что мрачные джунгли напичканы существами, с которыми нам не хотелось бы встречаться.
        Днем мама заставила меня сесть рядом и задумчиво сказала, что папа мог не выжить. До сегодняшнего дня я не воспринимала это как что-то реальное, и ее слова заставили меня расплакаться. Когда мои слезы наконец иссякли, мама посмотрела мне в глаза и сказала, что независимо ни от чего мой дедушка нас разыщет. Она клялась, что дедушка не остановится, пока не привезет нас домой, но я знаю, что он слишком стар для такого длинного путешествия. Правда, мама уверяет, что он вместо себя пошлет кого-нибудь помоложе.

22ЯНВАРЯ,ПОПОЛУДНИ
        Мы решили, что я пойду на поиски еды вместе с мисс Скотт, но, хотя джунгли меня не очень пугали, не оставляло тяжелое предчувствие, будто что-то должно случиться. Я это знала по ощущению на коже затылка - что-то наподобие кишащих муравьев.
        Впрочем, я чуть не засмеялась этим мыслям. Разве может быть что-нибудь хуже нашего положения?
        Взглянув на маму, я увидела, как она что-то торопливо шепчет мисс Скотт: всегда такая чуткая к другим, она не замечала, что слишком сильно сжимает израненные руки мисс Скотт, а та, слушая ее, морщилась, но так ничего и не сказала.
        Неужели я потеряю и маму тоже? Иногда мне кажется, что я больше не вынесу всего этого. Мой страх и грусть сдерживаются чем-то таким тонким, как кружево, и временами я впадаю в соблазн разодрать эти нити. Мне хочется рвать на себе волосы и кричать так долго и громко, что я пугаюсь сама себя, а тревога порождает еще больший страх.
        Но теперь уже ждать осталось недолго: мы отправляемся в джунгли завтра на рассвете.
        Глава 1
        Океания, 1858 год
        Короткий рейд от «Киверела» к представшему перед ними неведомому острову напомнил Гранту Сазерленду о цели этого проклятого путешествия. Даже сейчас, на борту их маленькой шлюпки Дули, первый помощник капитана, работал, не зная устали. Его беспокойные глаза рыскали вокруг, пытаясь уловить хоть какое-нибудь свидетельство переломного момента в их поиске.
        Команда, побаиваясь своего капитана, быстро выполняла приказы Гранта. Йен Трейвик, его кузен, попахивающий спиртным и, как всегда, невозмутимый после всех покрытых ими миль и островов, был настроен оптимистично.
        - У меня хорошее предчувствие. - Йен похлопал Гранта по плечу, затем провел рукой по своей небритой щеке, разглаживая вмятины, еще остававшиеся на лице от наволочки. В течение всего плавания Йен привносил дух легкомыслия в корабельную жизнь экипажа, находящегося под командованием «холодного деспота». - Я возлагаю большие надежды на этот остров, попомни мои косноязычные предсказания, Грант! Насколько ты не веришь в успех, настолько я убежден в нем на сей раз.
        Грант хмуро посмотрел на него: он, кажется, начинал понимать, что, следуя здравому смыслу, ему пора смириться с поражением. Этот остров, остававшийся последним в архипелаге Соле, означал конец изнурительного пути. Четыре месяца ушли на то, чтобы только доплыть до Тихого океана, еще три были бесполезно потрачены на поиски в цепи островов. Каждый из островов был тщательно обследован в попытках обнаружить Дирборнов, потерявшихся в море восемь лет назад.
        - И если мы найдем их сегодня, - поддержал Йена первый помощник, взмахивая для большей выразительности кистями обветренных рук, - мы сможем рвануть на всех парусах и увильнуть от тайфунов. - Старый морской волк был так же сообразителен, как и добр. Дули никогда бы не стал поучать своего капитана; впрочем, Грант и сам знал, что слишком передерживает корабль в этой зоне, рискуя попасть в самый пик штормового сезона.
        Дули, как и Йен, все еще надеялся, что они найдут Дирборнов, но Грант расценивал такую надежду лишь как потворство неосуществимым желаниям и сам никогда не был подвержен подобной слабости.
        Когда шлюпка приблизилась к острову, соленый запах океана заглушил запах водорослей и сырой земли. Уйдя в свои мысли, Грант едва замечал окутанную зеленью гору и охраняемую рифом изумрудную бухту. Они ходили на веслах бессчетное множество раз, и везде их встречали те или иные разновидности рая.
        - Капитан, что вы думаете по поводу того конца побережья? - спросил Дули, показывая в сторону пляжа, заключенного в чашу из двух скал с выветренной породой.
        Грант обозрел соляно-белый песок и, заметив канал между рифами, взмахнул рукой.
        Откидываясь назад в размеренном ритме, гребцы плавно продвигали лодку вперед и потом делали паузу до нового взмаха веслами. Грант всмотрелся в кристально прозрачную воду: прямо под ними рыскала огромная акула. Ничего удивительного - их здесь легионы.
        Он надеялся, что для семьи Дирборн жизнь не закончилась встречей с этими хищницами в открытом море. Возможно, эти люди высадились на одном из островов для того, чтобы погибнуть от одиночества. Ненамного лучшая участь. Грант знал, что воздействие внешних сил исподволь отбирает у человека жизнь, как кошка, которая медленно убивает пойманную птицу, играя с ней и никогда не лишая ее надежды до последней минуты. Но любой из двух вариантов предполагал, что семье удалось покинуть тонущий корабль; однако, вероятнее всего, эти люди погибли, до последней минуты прижимаясь друг к другу и следя, как вода заполняет их каюту.
        В этой последней из восьми поисковых экспедиций миссия Гранта заключалась в том, чтобы найти семью или подтвердить ее гибель. Он с ужасом думал о том неизбежном моменте, когда придется передать печальное известие...
        - Капитан! - срывающимся голосом крикнул первый помощник.
        - Что такое? - Грант резко вскинул голову. Представшее перед его глазами сморщенное лицо Дули налилось краской.
        - Вы... вы просто не поверите. Там, на юге, на юго-востоке...
        Грант взглянул в направлении, указанном подзорной трубой, и так быстро вскочил на ноги, что несколько рук ухватилось за борт, лишь бы удержать зашатавшуюся лодку.
        Слова застряли у него в горле.
        - Я... я... разрази меня гром... - выдавил он наконец. По пляжу бежала девушка, и ему неожиданно показалось, что она летит над песком.
        - Это его дочь? - спросил Йен, тоже вставая и хватая Гранта за плечо. - Попробуй мне сказать, что это не она!
        Грант стряхнул его руку.
        - Как я могу знать наверняка? - Он повернулся к гребцам и рявкнул: - Налечь на весла! Быстрее вперед! - Грант уже был готов оттолкнуть младшего матроса от правого борта, чтобы самому взять весло, как вдруг заметил нечто не поддающееся воображению. Волосы, выбившиеся из-под шляпы девушки, были такие светлые, что казались почти белыми, как у девчушки на фото, врученном Гранту дедушкой Виктории Дирборн.
        Его уверенность укреплялась по мере приближения их лодки к пляжу. Теперь девушка различалась четче. Когда она ускорила бег, Грант увидел, как сгибаются и разгибаются ее длинные ноги. Она подняла руку, чтобы придержать шляпу, и открыла его взору изящную талию.
        Грант нахмурился.
        Виктория Дирборн! Должно быть, это она. Наконец-то он ее отыскал. Его сознание с трудом принимало эту мысль. Он доставит девушку обратно в Англию - живую и, несомненно, невредимую. Слава Богу!
        Девушка заметила их, когда они входили в буруны, и остановилась так внезапно, что песок отскочил от ее ног и тут же был унесен бризом. Рука ее обмякла - и забытая шляпа с широкими полями покатилась, как колесо телеги.
        Теперь лодка подошла достаточно близко, чтобы Грант мог заметить выражение полного замешательства на лице девушки. Ее буйные волосы, сметенные ветром в одну сторону, вихрились вокруг уха и обтекали шею точно воротник. В сознании Гранта промелькнуло: «Когда-то она была милым ребенком, но теперь...»
        Теперь она выглядела просто восхитительно.
        Она метнулась назад.
        - Девушка, оставайтесь там! - крикнул Йен. - Стойте!
        Но она продолжала удаляться, вызывая в Гранте такое отчаяние, какого он еще не знал.
        - Она может не слышать тебя за бурунами, - громко сказал он Йену и тут же стал свидетелем того, что наверняка должно было навсегда запечатлеться в памяти. Не снижая скорости, девушка с поразительным проворством сделала резкий рывок и бросилась наутек в джунгли. Грант никогда не видел, чтобы женщина так бегала.
        Она мчалась быстро... как дьявол, и мгновенно исчезла, словно ее засосало внутрь зарослей.
        - О Боже! - вскричал Йен. - Ну скажи, что мне это не привиделось!
        Однако Грант не произнес ни слова. После беззвучного хора ругательств изумленный экипаж выжидающе смотрел на своего капитана.
        Грант не отводил глаз от того места, где он последний раз видел Викторию Дирборн.
        - Сейчас я ее верну. - Сказав это, он спрыгнул с лодки и поплыл, рассекая волны.
        Достигнув берега, Грант быстро побежал к джунглям, даже не задержавшись перед угрожающими густыми зарослями. Он запомнил, куда скрылась девушка, и по утоптанной тропинке последовал за ней, однако никак не мог ее догнать.
        Наконец она оказалась прямо перед ним, крепко прижимая что-то к себе, с глазами, полными решимости. Грант перевел дух.
        - Я - капитан...
        Тонкие мышцы на руке девушки расслабились, и он услышал свистящий звук. Распрямившаяся ветка стегнула его по груди, точно плеть, и опрокинула на землю.
        Грант взревел от боли, но тут же заставил себя подняться и осмотреться. Девушки нигде не было видно. Тогда он вприпрыжку побежал дальше, превозмогая боль и набирая темп, слыша только стук собственного сердца в такт участившемуся дыханию.
        Грант бежал точно в шорах, не замечая ничего. Когда девушка оказалась в поле его зрения, он приготовился к большому прыжку, чтобы настичь ее, однако в последний момент она скрылась за широким стволом. Теперь они оказались по разные стороны одного большого дерева. Грант побежал направо - девушка увернулась. Он поменял направление. Ее прищуренные глаза с вызовом смотрели на него. Потом она сделала обманное движение, чтобы ускользнуть от преследователя. Грант резко выбросил руку и схватил ее за юбку.
        Попалась наконец! Он был готов издать боевой клич, празднуя свой триумф.
        Пока Грант, не веря себе, смотрел на юбку, остающуюся у него в кулаке, девушка рванулась вперед. Ругательства в его адрес и треск порванной материи смешались с его собственным тяжелым дыханием.
        Девушка вновь побежала. Проклятие! Сущее проклятие!
        Гнев Гранта перешел в бешенство. Раздосадованный, он помчался за ней. «Поймать ее. Объяснить ей, кто я. Доставить ее на корабль. Просто схватить, черт побери!» Чем дальше он углублялся в джунгли, тем больше сгущался сумрак вокруг. Листья, хлеставшие его по лицу, сделались скользкими.
        Неожиданно перед ним предстал фантастический водопад: гигантские потоки, низвергаясь с высоты, разбивались внизу о черные камни.
        Краем глаза Грант заметил среди зелени белую одежду.
        - Виктория! - взревел он. Удивленная, она замедлила бег. - Я здесь, чтобы спасти вас!
        Она повернулась и, выйдя на лужайку, сложила руки рупором и что-то прокричала в ответ. Разобрать ее слова, прозвучавшие над водой, было невозможно. Проклятие! У нее было не больше шансов его услышать.
        Не видя вокруг никакой тропы, Грант подбежал к берегу, нырнул и поплыл на другую сторону, с трудом преодолевая сносящее вниз течение. Сплевывая воду, тяжело дыша, он выбрался на берег и, шатаясь, пошел дальше. Впереди он заметил Викторию и возобновил изнурительный бег, хотя понимал, что у него нет шансов ее догнать.
        И вдруг он увидел его, этот шанс.
        Девушка следовала по тропе, и он мог сократить часть пути, бросившись наперерез сквозь разделявшую их чащу. Грант взял влево и, будучи уже у цели, налетел на невесть откуда взявшуюся пальму. Он увидел свои ноги, странным образом оказавшиеся у него над головой, и прямо перед тем, как ощутить первый удар о землю, кубарем покатился в овраг. Падая, Грант понял, что девушка намеренно заманила его сюда. Ну ладно, когда он поймает ее...
        Грант перекувырнулся еще раз и наконец приземлился на спину так жестко, что у него вышибло весь воздух из легких. Не успел он сфокусировать глаза, как девушка уже стояла над ним, тыча его палкой в бедро. Солнечный свет, пробиваясь сквозь кроны деревьев, образовал венчик вокруг ее волос. Она вскинула голову и спросила:
        - Зачем вы пытались меня поймать?
        Грант старался ровно дышать и пытался что-то сказать, но сумел выдавить только какие-то хриплые звуки. Он видел, как ее светлые брови сошлись у переносицы и губы раскрылись, чтобы снова спросить:
        - Зачем?
        Тут она услышала, что к ним, треща сучьями, приближаются его люди, и, оглянувшись на Гранта, прошлась по нему глазами, основательно, медленно, а затем наклонилась ближе.
        - На будущее, моряк, - сказала она с издевкой, - если вы будете бежать за мной, я сброшу вас со скалы.
        Девушка повернулась и зашагала прочь. Грант резко перевернулся на живот и с шумом втянул воздух, вдыхая влагу окутавших его растений. Закашлявшись, он простер руку, желая остановить ее, но она больше не оглянулась. Выбежавшая игуана зашипела на нее и угрожающе приблизилась еще на несколько шагов. Девушка зашипела в ответ и скрылась за черно-зеленой стеной зарослей.
        Тори углубилась в джунгли. У нее щемило сердце от страха, но она поклялась не показывать этого. Подняв над собой руки, она продиралась сквозь густую листву, словно переходила вброд воду. Сзади слышались гиканье и смех матросов, следовавших за ней через подлесок и с шумом ломавших сучья на своем пути.
        Тори содрогнулась. До этого здесь высаживалась точно такая же банда, но те, по крайней мере прежде чем ринуться в гнусную атаку, вели себя дружелюбно - даже матросы. А этот великан со свирепыми глазами даже не стал дожидаться, пока они пристанут к берегу: он бросился за ней, точно лев, и порвал ее одежду своими ручищами.
        Страх - это еще и хорошая приманка для тревоги. Виктория Дирборн просто не могла этого допустить. Она должна быть невосприимчива к страху. Видит Бог, эта часть ее
«я» должна бы уже зачахнуть после стольких ударов судьбы.
        Во всяком случае, сейчас Тори уже не казалась себе такой запуганной, как раньше. Тем более она должна сохранять хладнокровие и уверенность. Если этот человек впредь попытается доставить ей беспокойство, его попытки снова будут обречены на провал. Она прокричала ему свое предостережение, и никто не виноват, что он выбрал этот путь - так твердила себе Тори, наверное, в десятый раз.
        В это утро она планировала проверить свою ловушку на отмели: обычное рутинное занятие, только и всего. Ей надо было зайти по колено в воду и затем опрометью бежать обратно к тенту от палящих лучей солнца. И уж конечно, она никак не ожидала встретить эту компанию. Спустя столько лет...
        Отскочившая ветка хлестнула Тори по бедру. Она посмотрела вниз и увидела кровь, струившуюся из ранки и пачкавшую то, что осталось от белой батистовой юбки. Тьфу ты пропасть! Нужно бы ее починить, пока она совсем не порвалась; вот только вряд ли материя выдержит еще одну капитальную стирку.
        Тори заставила себя замедлить бег и оглянулась посмотреть, не идут ли преследователи за ней по пятам. Наверняка там, где она прошла, осталась куча сломанных веток: лучших следов и не придумаешь! А теперь еще капли крови на этом широком листе.
        Тори сделала глубокий вдох, чтобы выровнять дыхание, и сквозь тощие пальмовые ветви стала пробираться дальше, пока не достигла тропы, ведущей к их лагерю. Десять минут спринтерского бега вверх по склону холма - и она оказалась перед аркой из банановых листьев, служившей входом в их жилище.
        - Мужчины! - Тори, пошатываясь, ступила на лужайку. - Мужчины и корабль! - Согнувшись пополам, с шумом втягивая воздух, она опустилась на землю и притянула к бедрам забрызганные грязью голени. Никто не откликнулся. - Кэмми!
        Никакого ответа.
        В их хижине, устроенной на высокой опоре - старом банановом дереве, было тихо. Хоть бы Кэмми оказалась там! Сколько можно говорить, чтобы она оставалась в лагере, а не бродила по джунглям. Кэмми должна бы помнить эти наказы, если только ее разум не начал отказывать с головокружительной скоростью.
        Бросившись к лестнице, захватывая сразу по две бамбуковые перекладины, Тори поспешила к двери, откинула занавеску, сделанную из старого паруса, и заглянула внутрь. Пусто. Она снова оглядела хижину, словно засомневавшись, не подводит ли ее зрение. Что, если на этот раз Кэмми успела дойти до пляжа?
        К их маленькому клочку земли на уступе горы вели две тропы совсем дикая, другая более заметная. По первой Тори только что бежала, поэтому она отправилась по второй и на полпути обнаружила Кэмми, которая сидела, прислонившись спиной к дереву, часто и прерывисто дыша. Лицо ее казалось восковым, потрескавшиеся губы были плотно сжаты.
        Тори потеребила ее за плечо, и через несколько секунд Кэмми, открыв глаза, стала щуриться от яркого света.
        - Где твоя шляпа? Ты что, была на солнце?
        Тори почувствовала облегчение, словно тело ее обдало прохладным бризом. Когда Кэмми ворчит, это гораздо лучше, чем когда Кэмми спит как убитая.
        - Мыслимое ли это дело, Тори, с твоей-то нежной кожей... - Кэмми вдруг запнулась, увидев ее кровоточащую ногу и намокшую разодранную юбку. - Что произошло?
        - Там корабль и мужчины. За мной гнался один великан. После того как он набросился на меня и порвал мою одежду, я потеряла свою шляпу.
        Кэмми одарила Викторию улыбкой, почти не затронувшей ее отрешенных ореховых глаз.
        - Теперь мы можем не слишком сильно заботиться о цвете нашего лица, не так ли? - рассеянно сказала она.
        Рассеянно. Это слово наилучшим образом характеризовало теперешнюю Кэмми. Раньше это была бодрая женщина, источавшая такую же энергию, как и ее огненно-рыжие волосы, да к тому же обладающая ясным, живым умом. Сейчас она, казалось, окончательно пала духом, и яркий ум ее померк как изнутри, так и во внешних проявлениях, утратив свои отличительные признаки.
        Тори мысленно досчитала до пяти: когда Кэмми смотрела на нее таким отсутствующим взглядом, у нее временами появлялось желание встряхнуть ее.
        - Ты слышала, что я сказала? Мы здесь не одни.
        Она чуть не решила, что Кэмми не осознает происходящего, но та неожиданно спросила:
        - Как они выглядели?
        - У того, который бежал за мной, были самые холодные глаза, какие я когда-либо видела. Чтобы остановить его, я была вынуждена столкнуть его в овраг.
        - В овраг? - повторила Кэмми. - О, как бы я хотела это видеть!
        Свежее воспоминание заставило Тори нахмуриться.
        - Правильно говорят: чем ты крупнее, тем тяжелее тебе падать. - Она покачала головой. - Остальные, думаю, скрывались где-то в чаще.
        - Матросы, прочесывающие заросли. - Кэмми содрогнулась. - История повторяется...
        Обе замерли, когда птицы поблизости внезапно умолкли.
        - Нужно идти в лагерь, - прошептала Тори.
        - Я не хочу тебя задерживать. - Кэмми кивнула. - Ты иди, а я потихоньку пойду за тобой.
        - Ну конечно, так я и послушалась. - Тори подхватила Кэмми под мышки, помогая ей встать. Спустя несколько мучительно медленных мгновений они выбрались на тропу.
        Когда в поле зрения показался лагерь, Тори оглядела их пристанище, пытаясь оценить его глазами постороннего. Если сюда сейчас явятся пришельцы, занятно будет посмотреть, как они пялятся на эту хижину, как обходят выложенную камнями яму для костра... Творения, сработанные руками мастеров, точнее, мастериц являлись свидетельством их упорной борьбы за выживание. Тори понимала, что с ее стороны ужасно нехорошо так думать, но она жаждала, чтобы кто-то подивился на плоды их труда. Правда, при этом ее гордость станет ее погибелью, как сказала бы об этом Кэмми.
        Однако Тори не верила ни в какую погибель. Все могло бы уже давно свершиться. Природа и судьба объединились, бросая им один вызов за другим, но они с Кэмми каждый раз одолевали все невзгоды и продолжали жить. Так будет и дальше. Они не погибнут. Кэмми сказала о ней, что она гордая. Что ж... Тори нахмурилась: «Боюсь, что не только гордая, но еще и самоуверенная».
        Но самоуверенность всегда служила ей лучше, нежели трусость.
        - В каком направлении они пошли? - спросила Кэмми.
        - Да какая разница, - с холодной улыбкой ответила Тори. - Это всегда будет ложное направление.
        Глава 2
        Скрестив руки на груди и скрежеща зубами, Грант побрел обратно.
        У тента, натянутого вблизи пляжа, капитана встретила его команда. Вода капала с его волос и, смешиваясь с каплями пота, стекавшими со лба, застилала глаза.
        Огорошенный - именно так он определил бы свое состояние. В его мыслях царил хаос. Первый вопрос: зачем ей нужно было убегать? Второй вопрос: какого черта он погнался за ней, как собака за экипажем, и носился по джунглям как умалишенный? И что дальше? Он так и будет за ней бегать? Ответ на этот вопрос для Гранта был гораздо важнее.
        - Грант, у тебя такой вид, словно ты подрался с коварной девчонкой, - насмешливо протянул Йен. - И в этой роковой схватке первый раунд за Викторией. А может, нет? - Он бросил пытливый взгляд на промокший лоскут, который его кузен все еще сжимал в руке.
        Грант почувствовал, как у него краснеет лицо. Он поспешно забрал у Дули свой рюкзак и сунул в него клочок материи.
        - Поздравляю, капитан: вы все-таки обнаружили девушку! - закричал Дули, и на его морщинистом лице появилась широкая улыбка. - Я знал, что вы ее найдете.
        - Да, но разве кто-нибудь предполагал, что найти ее будет столь тяжким делом? - Йен украдкой посмотрел на Гранта.
        Грант бросил на кузена хмурый взгляд, потом рявкнул:
        - Пополните провиант - его должно хватить ровно на одну ночевку. Да отнеситесь к этому как можно серьезнее, чтобы у нас оставался запас на обратную дорогу.
        Хотя Дули был в восторге от предстоящей работы, матросы в первый раз за все время не торопились выполнять его распоряжения. Экипаж всегда смотрел на своего капитана со страхом, но сейчас Грант увидел в их глазах растерянность: большинство членов команды боялись его сдержанности больше, чем легендарных тирад его брата Дерека. Шумливым, громогласным парням было трудно понять такого человека, как Грант; они не без основания считали, что их капитан рано или поздно взорвется. «В тихом омуте черти водятся» - так матросы с опаской перешептывались друг с другом.
        - Когда-нибудь они поймут, - фыркнул Йен, - что ты не собираешься вскрыть им глотки однажды ночью. Но где ты будешь в это время?
        - В отставке. - Грант скинул промокшие сапоги и порванную рубашку, потом выдернул из рюкзака сухую одежду. Переодевшись, он заметил, что Йен забирает из груды снаряжения мачете и флягу. - Ты, похоже, собираешься идти со мной? Позволь разъяснить тебе - это джунгли, а не место для пирушки. Там не будет ни выпивки, ни женщин, отвечающих твоим основным потребностям...
        - Понятно, капитан. - Йен повесил флягу на плечо. - И все же я хотел бы пойти. Если, конечно, вы приемлете мою цивильную одежду, - насмешливо сказал он, явно имея в виду случай, когда Грант отправил матроса смолить корабль за то, что его рубашка не была заправлена в брюки.
        - Что касается тебя, то я ничего не приемлю.
        Лицо Йена расплылось в довольной улыбке, и он повернулся к ближайшей прогалине в джунглях.
        Взяв свою флягу и мачете, Грант сделал длинный выдох, словно взывая к прячущемуся где-то в глубине источнику терпения. Проделав это, он напомнил себе, что Йен, несмотря на свои двадцать шесть лет, остается юнцом. Интересно, что будет, когда источник терпения иссякнет?
        - Итак, что мы будем искать? - спросил Йен.
        - Тропу, отпечатки ног, месторасположение лагеря. Все. - Грант отвечал отрывисто, надеясь сократить беседу. Ему хотелось не разговаривать с Йеном, а поразмыслить над тем, что недавно произошло, и проанализировать этот последний, невероятный час его жизни.
        Грант покачал головой. Ему нелегко было осознать, что он наконец нашел девушку и что она оказалась дикой кошкой. Огорошенный, облапошенный, направленный по ложному пути и... атакованный, да еще кем! Какой-то пигалицей!
        Грант не любил сюрпризов главным образом потому, что всегда плохо на них реагировал. Он подавил вздох. «Сосредоточься на актуальной задаче», - сказал он себе. Задача была очень простая и в общем виде сводилась к следующему - посадить девушку в лодку.
        - Ты думаешь, раньше остров был необитаемым?
        Грант выразительно пожал плечами:
        - Понятия не имею. Этот остров больше других - вот все, что мы о нем знаем. Пожалуй, здесь мог бы разместиться дьявольски крупный город.
        Йен замедлил шаг и обернулся.
        - Послушай, Грант, - начал он, напустив на себя глубокомысленный вид, - ты знаешь, я никогда не стал бы обсуждать тебя в присутствии экипажа, но...
        - Да-да, я знаю.
        Йен небрежно взмахнул рукой.
        - Во всяком случае, мне непонятно, что на тебя нашло? Я никогда не видел тебя в таком состоянии. Ты вел себя как одержимый.
        Грант нахмурился. Йен был прав: прежде он никогда не совершал необдуманных поступков, никогда ничего не делал без предварительного кропотливого изучения.
        - Я слишком долго ждал этого момента. - Грант знал, что подобное объяснение звучит неубедительно. Он и впрямь одержим. Эта импульсивность проявилась внезапно, как вспыхнувший пожар, и он безоговорочно ей подчинился - впервые на своей памяти. - Я бы не стал ее преследовать, если бы она не побежала.
        Йен внимательно посмотрел на него своими проницательными глазами.
        - Возможно, в тебе больше сходства с твоими братьями, чем ты думаешь...
        Грант весь напрягся.
        - Ничуть не бывало, - огрызнулся он. - Я уравновешенный, размеренный...
        - Знаю, знаю, - прервал его Йен. - У тебя безграничное самообладание, выдержка - и все это ты сам в себе выковал. Или может, - он хитро наклонил голову набок, - как говорит экипаж, ты выдавил из себя все желания и превратился в подобие камня?
        - Они говорят, что я похож на камень? - Грант замедлил шаг.
        - Они говорят кое-что похуже, но я ограничусь этим.
        - Тогда уж лучше совсем молчи. - Грант снова пошел быстрее, но Йен тут же догнал его.
        - Сегодня ты не был похож на камень, это уж точно. Я даже рад, что ты погнался за ней, - признался он.
        Грант наградил его взглядом, показывавшим, что его терпение все же не бесконечно.
        - И чем же это тебя так обрадовало?
        - Ну, тем, что ты еще остаешься человеком. В кои-то веки ты не руководствовался приказами рассудка. Уж не женщина ли тому виной?
        - Просто мне воздалось за то, что я нашел ее. А тот факт, что она женщина, - всего лишь случайность, не имеющая принципиального значения.
        - А тот факт, что она красавица? - Йен поднял брови. - Я уверен, ты ее напугал до смерти. Она сейчас, поди, прячется где-нибудь, съежившись, и плачет. - Он издал цокающий звук. - Единственное, что ты не унаследовал от ваших Сазерлендов, это галантность в обхождении с дамами.
        Грант заставил себя скрыть раздражение. Кузен, как обычно, пытается поймать его на удочку. Импульсивный и ветреный Йен был его полным антиподом; за семь месяцев путешествия они, наверное, перерезали бы друг другу горло, если бы Грант не следил за собой. Он уже сто раз пожалел, что взял на корабль этого повесу и бездельника, который примчался на корабль за минуту до отплытия из Лондона.
        Грант выругался себе под нос и оглянулся на кузена - тот, щурясь, весело рубил сучья и попутно уплетал бананы. У Йена была куча недостатков - невероятная способность вызывать раздражение, леность и еще много чего, но... Йен был ему как родной брат. Если бы похожая ситуация возникла вновь, Грант повторил бы ту же ошибку, взяв его с собой.
        Надо было видеть, как Йен с вытаращенными глазами бегал по доку и крутил головой, высматривая причал, где стоял «Киверел».
        Когда Йен, щелкнув пальцами, сказал:
        - Подумать только, выходит, дедушка Виктории отнюдь не сумасшедший! - Грант с трудом поборол соблазн напомнить кузену о его статусе праздного пассажира, совершающего бесплатную экскурсию.
        - Никто из нас никогда не считал его сумасшедшим. - Ответ Гранта был по меньшей мере неискренен, потому что до сего дня он сам не раз задавался вопросом о здравомыслии ее дедушки.
        Эдварда Дирборна, старого графа Белмонта, высшее общество Лондона и все, кто как-то был связан с мореходством, называли чокнутым. А как еще назвать одинокого старца, который в безысходной тоске о своей пропавшей семье вообразил, что его родственники, не обнаруженные за все эти годы, живы? Как назвать того, кто рисковал довести себя до обнищания, снаряжая экспедиции в южную часть Тихого океана, после того как они одна за другой заканчивались неудачей?
        Но Грант знал, как его назвать. Праведный. По крайней мере в отношении Виктории.
        Он вспомнил свою первую встречу с графом. Когда Белмонт рассказывал, как он потерял семью, в его затуманившихся глазах стояли слезы. Грант, испытывая неловкость, произнес тогда какую-то банальность - мол, что погибших уже не вернешь и нужно смириться с мыслью, что теперь они обитают в ином, лучшем мире...
        Но Белмонт продолжал верить, несмотря на все доводы окружающих и вопреки всякой логике. Грант резко тряхнул головой. Он знал, почему граф не терял надежды. Не потому, что интуитивно или, как он выражался, «нутром чувствовал», что его родные живы. Он верил в это потому, что альтернатива была для него невыносима.
        - Воображаю выражение его лица, когда мы привезем ее обратно. А какими будут лица всех остальных, черт возьми! - Обычно скучающие глаза Йена внезапно загорелись от возбуждения. - А я-то еще думал, какие мы глупцы, раз принимаем поручение глупца..
        - Мы?
        Йен тут же прикинулся оскорбленным.
        - Я полагаю, если здесь ты и я, - сказал он, - значит, это - мы.
        Сердито сверкнув глазами, Грант прошел вперед и следующие три часа, прокладывая дорогу, махал мачете так, что дыхание со свистом рвалось сквозь его стиснутые зубы. Рукоятка намокла от его потных ладоней, и на коже выскочило еще несколько пузырей. В конце концов Грант остановился, привалился к дереву и положил покрытую грязью, стертую до крови ладонь на ствол, чувствуя, как усталость пронизывает тело до самых костей.
        Внутри остров напоминал сушильную печь, где гуляли мягкий бриз и порошкообразный песок. Грязь вместе с опавшими листьями образовала внизу настил, и эта жижа с жадностью всасывала и тащила все в себя.
        Грант напился из фляжки, стараясь не набрасываться на воду, и внимательно осмотрел полученные повреждения. Кожа его рук была усыпана волдырями размером с крону и расчерчена ссадинами; верхнюю часть груди опоясывала красноватая полоса.
        - Грант, мы же не на скачках. - Йен, пошатываясь, двинулся вперед.
        - Я тебя предупреждал, - сказал Грант. Он не испытывал никакой жалости к своему кузену.
        - Да, но я не представлял, как это будет... - Йен внезапно умолк, испуганно тараща глаза. - Я не чувствую своих ног. Проклятие! Я не чувствую своих ног!
        Убедившись, что Йен все же еще держится на ногах, Грант пошел дальше, оставив кузена спотыкаться в зарослях. Не обращая внимания на собственное измученное тело, он заставлял себя идти и идти вперед...
        - Не так быстро, Грант, - умолял Йен.
        - Можешь отстать и передохнуть. Надеюсь, ты найдешь дорогу по следам.
        Йен растерянно поглядел на деревья, перевитые виноградной лозой. В глазах у него застыло такое выражение, которое можно было бы назвать леденящим ужасом.
        - Я не запоминал дорогу, так как полагался на тебя. Как всегда.
        - Тогда тебе лучше подтянуться.
        Грант с той же неутомимостью сохранял взятый темп, на что у него была причина, и даже не одна. Да, он нашел Викторию и приблизился на шаг к достижению своей цели, но ему еще надо было убедиться, что девушке ничто не угрожает. Он считал, что теперь должен ее оберегать. Однако сейчас она - юная, временами слабая, временами свирепая - была где-то здесь, на этом необитаемом острове, который заставлял отступать даже сильных мужчин.
        Гнев, вызванный ее проделками, задень незаметно рассеялся, и теперь, когда Грант вспоминал, как преследовал ее, у него возникало чувство вины. Он потратил на эти поиски семь месяцев. Семь! И вот теперь девушка была почти у него в руках, а он ее упустил! При этой мысли у него до сих пор сжимались кулаки.
        Неожиданно он представил ее лицо, смятение в ее глазах... Ему не хотелось ее пугать, но он сделал именно это!
        Виктория Дирборн провела годы вне комфорта и цивилизации, а также, возможно, лишилась обоих родителей - естественно, она была напугана. Вполне понятно, почему она заманила его в овраг и едва не покалечила. Но Грант никак не мог полностью примириться с тем, что при этом девушка насмехалась над ним. Хотя, возможно, это была всего лишь напускная бравада.
        Они с Йеном продолжали поиски до восхода луны и, лишь когда на небе было уже три четверти ночного светила, вернулись в лагерь.
        - Мы найдем ее завтра, - сказал Грант, отвечая на любопытные взгляды экипажа. Однако, несмотря на свой властный тон, он был в этом далеко не уверен.
        Дули засуетился и протянул ему жестяную кружку с кофе. Грант опустился на поваленный ствол пальмы и стал пить, устало глядя вдаль и ни о чем не думая, но под конец даже это стало для него слишком утомительно. Выплеснув кофе в песок, он собрал остатки сил и, взяв твой тюфяк, раскатал его под навесом и лег.
        Команда уже уснула, а он все смотрел на небо, усеянное яркими звездами, размышляя о том витке, который только что произошел в его жизни. В действительности уже перед путешествием он страстно желал получить землю в виде платы за поиски, и Дирборн был вынужден предложить ему последнее, что у него оставалось, - Белмонт-Корт. После смерти графа Грант мог стать владельцем внушительного, хотя и пришедшего в упадок, поместья. Наконец-то у него появилась возможность иметь свой собственный дом, своих собственных слуг!
        Вместе с тем эта миссия для него всегда означала нечто большее. Дед Виктории, с его печалью в глазах и осязаемым одиночеством, каким-то образом вдохнул в Гранта уверенность, что его родные, возможно, еще живы. Грант никогда не испытывал особой потребности в геройстве, но если они действительно здесь, он хотел бы их вызволить. По крайней мере сейчас он мог вернуть Викторию и был к этому весьма близок.
        Девушке каким-то образом удалось выжить. Из бутона распустился прекрасный цветок. Но она не может оставаться здесь бесконечно. Ее нужно спасать, даже если ей не хватает здравого смысла это понять.
        - Ты придумала что-нибудь? - спросила Кэмми. Она откусила второй кусочек банана и похлопала себя по впалому животу, будто желудок ее уже переполнен и с завтраком покончено. «Неудивительно, что она продолжает терять в весе», - подумала Тори, глядя на тонкие запястья с выступающими косточками, торчащие ключицы и заострившееся лицо с обтянутыми скулами.
        Решив, что нужно заставлять Кэмми есть больше, Тори быстро прошагала в маленькую хижину. Пол, сделанный из связанных досок, скрипнул под ногами, но не прогнулся.
        - Идей много, - наконец ответила она. - Только вряд ли мы сможем их осуществить. Ума не приложу, как нам с тобой уплыть на их корабле, пока они там на берегу чешут свои головы.
        - Прекрасная мысль!
        Тори подняла бровь. Какое счастье - Кэмми шутила.
        - Мы мало что знаем о них.
        - Да, - согласилась Кэмми. - А что, если они порядочные люди? Может, тот мужчина, что гнался за тобой, был... пьян?
        - Ну уж нет, - покачала головой Тори. - Он был абсолютно трезв.
        - А вдруг он ненормальный?
        Тори уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но потом вспомнила его глаза. Хотя они были холодны, как синий лед, взгляд их был слегка... диковат.
        - В таком случае зачем они послали его самым первым?
        - Может, им стало невмоготу от него на корабле, - размышляла вслух Кэмми, - и они хотят бросить его на необитаемом острове. Возможно, ты им посодействовала!
        - Что ж, я допускаю что-то в этом роде. - Тори опустилась на соломенный тюфяк и села по-турецки.
        - И как нам теперь быть? - продолжала Кэмми. - Снова пойдем той же дорогой? Рискнем довериться им, хотя они могут похитить нас в тех же гнусных целях?
        Тори почувствовала, как у нее напрягаются шея и плечи. Опасная дорога. Один неверный шаг - и...
        - Мне было бы спокойнее, - сказала она, - если бы я увидела на палубе женщину или ребенка.
        - Или, например, капеллана.
        - Да, - кивнула Тори. - Я должна взглянуть на них поближе. Может, мне прокрасться потихоньку на пляж?
        - Почему тебе не остаться здесь и не воспользоваться этой штукой? - Кэмми показала на подзорную трубу, которая стояла в углу хижины потому, что ее больше нельзя было использовать в качестве телескопа. Тори бегло скользнула по ней взглядом.
        - Эту рухлядь? У нее линза в окуляре треснула посередине.
        - Ну и что? - Кэмми поморщилась. - Она же не стала от этого показывать хуже. Просто ты будешь видеть вместо одного предмета два...
        - Нет, этот вариант не годится. Сейчас они нас ни за что не найдут, а стекло будет отражать свет. Если я могу видеть их в трубу, значит, они тоже могут видеть меня.
        - Тогда надо спрятаться в кустах и подождать, пока появится облако, - заявила Кэмми, считая вопрос исчерпанным. - Но будь осторожна!
        Тори тяжело вздохнула.
        - Хорошо. А ты оставайся здесь, прошу тебя!
        Через несколько минут она уже ползла по-пластунски, упираясь локтями в землю, волоча по грязи сломанную подзорную трубу и заклиная Кэмми хотя бы на этот раз остаться в ясном уме.
        Отрегулировав фокус, Тори стала наблюдать за облаком. Ей казалось, что ожидание продолжается несколько часов. Облако двигалось так робко, словно кто-то выманивал его согнутым пальцем из поля ее зрения. Когда солнце наконец затянулось флером, она припала к окуляру, приготовившись делить пополам все, что обнаружит.
        Оставаясь под прикрытием облака в течение довольно длительного времени, она вела наблюдение за кораблем. На палубе не было видно ни женщин, ни резвящихся детей, ни капеллана в черной мантии - одни матросы, и больше никого.
        У нее упало сердце. О матросах Тори знала все. Она поспешила в лагерь. Теперь ее ум превратился в клубок идей. Тори застала Кэмми в гамаке рядом с их жилищем - убаюканная дующим с моря бризом, она почти уснула.
        - Добрый день, Тори! - Открыв глаза, Кэмми зевнула. - Поймала какую-нибудь рыбу?
        Раз, два, три... Тори мысленно досчитала до пяти, чтобы взять себя в руки.
        - Я же ходила разведать о корабле, ты помнишь?
        Кэмми широко раскрыла глаза, но постаралась скрыть удивление.
        - Да, конечно! - сказала она и села. - Я пошутила. Тори прищурилась.
        - С памятью у нас все хуже?
        - Откуда мне знать? - вздохнула Кэмми. - Просто если я что-то твердо усвоила, то дальше не держу это в голове.
        Однажды Кэмми рассказала, что у нее и раньше случались провалы в памяти после кратковременных нарушений сознания. Она сравнивала эти эпизоды с первыми минутами после пробуждения, когда у некоторых людей отмечаются трудности с ориентированием в пространстве и времени. Такие расстройства обычно легко удается преодолеть. Иногда Кэмми связывала их с какой-то пищевой интоксикацией, иногда считала, что в основе их лежит постоянный скрытый недуг.
        - Тори, не держи меня в напряжении! Рассказывай.
        - Я просто в недоумении. Капитаны и первые помощники часто ходят в плавание со своими семьями.
        - Может, их просто не было на палубе.
        Тори покачала головой.
        - В такой день, как сегодня, в каютах, должно быть, жарко, как в печи. Все, кто может, выходят на палубу под тент.
        - Какой у них флаг на мачте?
        - Британский.
        Вполне подходящий флаг... Но Викторию это не успокаивало. Экипаж, который уже однажды высаживался на остров, плавал под тем же флагом. К тому же Британия точно также, как другие страны, часто вербовала на свои корабли заключенных и всякий сброд.
        - Я размышляла над нашей теорией, - Тори поудобнее уселась на выброшенное прибоем бревно, - по поводу того, что остальные - порядочные люди...
        - Значит ли это, что мы должны рассмотреть также противоположную теорию?
        Тори кивнула.
        - Я боюсь ошибиться. Нам так сильно хочется спасения, что мы готовы их оправдать. За мной гнались, меня чуть не схватили - это факт. На корабле одни матросы. Это тоже факт. Я не слышала, чтобы эти люди отчитывали того одного, который бежал за мной, - наоборот, они, казалось, были в восторге. И они не отослали его обратно на корабль.
        Напряженное лицо Кэмми ясно выражало ее заключение относительно мужчин.
        - Разве мы не научены горьким опытом? Я считаю, у нас его достаточно.
        - Но у них может быть лекарство.
        - А как ты думаешь, что они могут захотеть в обмен? - Кэмми вытерла испарину со лба. - Прости меня, Тори, - болезнь сказывается на моем настроении. Но эти люди с таким же успехом могут оказаться негодяями, как те матросы, что были здесь до них. - Лицо Кэмми стало похоже на маску с застывшим выражением отвращения. - Или как те, на «Провидении», с их одеждой, от которой разило мочой, когда они ее стирали. Во всяком случае, ты невредима и тебе ничто не угрожает. - Голос Кэмми сделался тише, когда она сказала: - А какая сейчас от меня помощь? Я даже не знаю, хватит ли мне сил... сделать что-то, в чем может возникнуть необходимость. - Она обхватила себя худыми руками.
        Тори потупила взгляд. Она никогда не посмела бы вновь ожидать подобной жертвы со стороны Кэмми. Видит Бог, она не ожидала ее и в первый раз. Когда Тори подняла глаза, она старалась казаться бесстрастной и смирившейся.
        - О, Тори, тебя выдают глаза! Мне кажется, я вижу тебя насквозь. Я знаю, что ты задумала. Ты пытаешься выстроить план действий.
        Тори наклонилась вперед.
        - Мы должны выяснить, что это за люди. Может, у них добрые намерения, а может, они только хотят выдать себя за британских джентльменов. Но порядочный мужчина никогда не оставит леди в затруднительном положении, ни при каких обстоятельствах...
        Кэмми заинтересованно выгнула рыжую бровь.
        - А банду головорезов можно убедить, что им лучше убраться отсюда! Мне нравится эта мысль. Если мы сможем заставить их покинуть остров, значит, они не те, кто нам нужен. - Когда Тори кивнула, Кэмми спросила: - Ты уверена, что они не схватят тебя?
        - Меня никто не схватит, - с презрительной усмешкой ответила Тори.
        - Один раз мы так думали, но ошиблись, - сказала Кэмми.
        Тори расправила плечи.
        - Я стала старше. Быстрее.
        - Что ты задумала?
        - Помнишь то растение, после которого нас рвало несколько дней? - Тори побарабанила кончиком пальца по щеке. - Я попробую отравить их пищу.
        Кэмми непроизвольно схватилась за живот.
        - Никогда не забуду, как я мучилась чуть не всю неделю, молясь о смерти.
        Тори рывком поднялась с постели. Очнувшись от сна, она шумно вздохнула. В голове еще стоял грохот разваливающегося на части «Провидения».
        Ее руки, только что закрывавшие уши, вскинулись к лицу. Скорее всего она никогда не сможет забыть стон и вибрацию раскалывающегося дерева. Какая нужна сила, чтобы сломать толстенные доски!
        Тори поднесла пальцы к глазам и вытерла слезы. Кэмми, к счастью, спала, так как рассвет еще не наступил. Ночные кошмары, прекратившиеся несколько лет назад, повторялись второе утро подряд. Тори всегда старалась скрыть от Кэмми свой постыдный страх, но знала, что ей это никогда не удастся. Когда они поняли, что их уже не спасут, Кэмми сказала: «Постарайся смотреть на жизнь с хорошей стороны. По крайней мере мы больше никогда не попадем в кораблекрушение». Тогда Тори подумала, что это насмешка, но лицо Кэмми было серьезно.
        И вот теперь в бухту занесло еще один корабль. Тори содрогнулась и забилась глубже под пестрое лоскутное одеяло, но потом заставила себя снова открыть глаза. Ей нужно делать свое дело.
        Когда она оделась и спустилась вниз, на пляже, несмотря на ранний утренний час, еще оставался густой туман, и это позволило ей легко проникнуть в лагерь матросов, пока они еще спали.
        Тори бесшумно открывала один бачок за другим, пока не обнаружила запас овсянки. Она вытряхнула из тыквенного сосуда бесцветную кашицу и, действуя обеими руками, быстро перемешала ее с крупой. Водворив на место крышку и отряхнув руки, она скользнула обратно в заросли и стала дожидаться, когда мужчины проснутся.
        Разворошив тлеющие угли, матросы принялась готовить пищу. Тори с довольной улыбкой наблюдала, как несколько человек с мисками плюхают себе из ковша порцию каши.
        Великан, хотя и спал отдельно, встал вместе с остальными. Когда Тори увидела его так близко и во весь рост, ее первое впечатление подтвердилось. Это был самый высокий мужчина, какого она когда-либо встречала, и к тому же имевший самые могучие плечи и широкую грудь. Вчера они с Кэмми гадали, не был ли он пьян и кто он - фанатик или, не приведи Бог, капитан. Теперь же Тори не сомневалась, что он был здесь главным. Мужчина вел себя так, будто все вокруг него того и гляди сделают какой-то неверный шаг, и, казалось, пребывал на грани ужасного гнева. Матросы, в свою очередь, обходили его с осторожностью, словно боясь, что он в любой момент может наброситься на них с кулаками.
        Он не сел пить и есть с остальными, а вместо этого сказал что-то коренастому мускулистому мужчине, потом, подхватив скатанную кожаную сумку и мачете, зашагал к небольшим холмам, куда Тори ходила каждый день купаться. Этой тропой она добиралась до водоема, свободно проходя под банановыми листьями, но мужчине пришлось их срубать своим мачете, чтобы протиснуться между ними.
        Тори нахмурилась. Почему он не стал есть? Она бесшумно последовала за ним к одному из своих любимых мест на острове. Райский уголок находился в тени деревьев, в окружении дымчатых скал, где два водопада своими бодрящими струями питали чистое озерцо.
        Когда она снова увидела его, у нее округлились глаза. Мужчина расстегивал рубашку. Он собирается купаться? О Боже! Она закусила губу, борясь с соблазном остаться. Почему нет? «Я могу взглянуть на его грудь!» Он вторгся в чужие владения и будет изгнан. В конце концов, это ее остров. И потом, она нуждалась в чем-то более возбуждающем - отчаянно нуждалась. До того как эти люди нагрянули сюда, ее жизнь представляла собой сплошную рутину. Тори работала, работала и работала, чтобы только не умереть. «Гм. А на самом деле он худощавый, даже при его габаритах». Она решила, что заслужила эту поблажку и может позволить себе посмотреть на обнаженного мужчину.
        Губы ее сложились в улыбку, когда она увидела, что мужчина уже начал снимать штаны и повернулся к ней спиной, так что перед ней предстали только его мускулистые ягодицы. Только! Этого было достаточно, чтобы у нее заколотилось сердце. Его широкая спина с четкими контурами, точно изваянная из гранита, постепенно сужалась книзу, плавно переходя в самую мускулистую часть его тела. Тори поймала себя на том, что почти обиженно надула губы, когда он нырнул.
        Он плавал взад-вперед, словно пытаясь смягчить свои саднящие раны, и Тори, открыв рот, следила за ним. Наконец, он поплыл обратно к отмели и дальше пошел вброд, встряхивая волосами. Через несколько секунд он должен был полностью выйти из воды, этот огромный нагой мужчина. Когда он шагнул на берег, Тори молниеносно перевела взгляд на его лицо, избегая смотреть на нижнюю часть его тела.
        Он был такой огромный... и совершенно... совершенно нагой.
        Не успела она осознать, что смотреть на него было непозволительной глупостью, как мужчина накинул на себя большое полотенце, закрывшее нижнюю часть туловища, и стал растираться, щадя то место на груди, где она оставила вчера лиловую полоску. Потом полотенце переместилось ниже, на плоский, подтянутый живот. Заметив, как при движениях напрягаются его мышцы, Тори сглотнула. Чарующее зрелище! Темные волосы, начинавшиеся от пупка, тонким шлейфом тянулись в пах. Она хотела бы знать - куда именно, но все было закрыто проклятым полотенцем. Никогда еще Тори не испытывала такого любопытства и не была так раздосадована. Она вцепилась в росшие рядом камыши. «Убери полотенце... Отпусти его... Урони!..»
        И он уронил.
        Тори снова разинула рот, и у нее пересохло в горле, а грудь и шею обдало жаром. Ей и прежде доводилось видеть раздетых мужчин: многие из ее домочадцев были не очень-то стеснительны, но тогда, в своем юном возрасте, она каждый раз ограничивалась хихиканьем. Сейчас, когда Тори смотрела на этого мужчину, она была поражена.
        Мощь, сила и грация сплавились воедино в одном человеке. Он был совершенен и... огромен. Как она была права, приклеив ему этот эпитет! Тори не могла отвести глаз - это казалось для нее таким же невозможным, как перестать дышать. В конце концов, тяжко вздохнув, она пристыдила себя.
        Мужчина неожиданно вскинул глаза. Хотя он не мог ни видеть, ни слышать ее, сердце Тори бешено застучало. Она вскочила на ноги и побежала через джунгли как сумасшедшая.
        Глава 3
        У Гранта осталось ощущение, что, пока он купался, за ним наблюдали, - уж очень странно вдруг закачались кусты возле водопада. Конечно, там могла пробежать какая-то зверушка, но он подозревал, что дело было совсем не в этом. А когда Грант вернулся в лагерь и увидел своих людей, избавляющихся в кустах от завтрака, он окончательно понял, что не ошибся в своих предположениях.
        Проснувшийся Йен обозрел со своего тюфяка печальную сцену и сквозь зевоту изрек:
        - Второй раунд за Викторией.
        Грант пришел к тому же выводу - несомненно, это было ее рук дело. Он заскрежетал зубами. Что ж, если ей угодно сразиться - он к ее услугам. Посмотрим, чья возьмет.
        Что за мода начинать день с неувязок! Грант был раздражен до крайности. Чего бы только он ни дал, чтобы отмотать все назад!
        Йен медленно встал.
        - Интересно, - проворчал он, - осталось ли в моем теле хоть что-то неповрежденное? Хотя, возможно, это выяснится позже...
        Грант сразу все понял. Пульсирующая боль в голове оставалась даже после плавания, а его спина... Он не был уверен, что кто-то всю ночь не держал его за плечи, упираясь коленом в позвоночник.
        Йен, спотыкаясь, обошел лагерь.
        - Дули, у тебя есть какая-нибудь проверенная пища?
        - Нет, мастер Йен, пока еще нет. Я ничего не понимаю. Должно быть, это плохая вода. Или бочка была грязная... - Дули имел такой страдальческий вид, что Грант едва устоял перед искушением поведать ему о своих подозрениях. Он вспомнил, что его золовка, которая плавала на корабле Дерека, рассказывала, как две дюжины мужчин обвиняли ее в отравлении, ежечасно требуя протащить отравительницу под килем. На будущее придется поручить Дули стеречь Викторию, чтобы матросы не подвергли ее подобному наказанию.
        - Я опять пойду с тобой, - внезапно объявил Йен. Грант только молча посмотрел на него.
        - Но почему? - не унимался Йен. - Я умираю с голоду, и у меня нет шанса что-нибудь получить здесь. Раз ты приказал всем оставаться в лагере, мне прямой резон идти с тобой.
        Перекидывая через плечо рюкзак, Грант не мог скрыть боли и поморщился. Черт побери, как за одну ночь эта вещь могла стать такой тяжелой?
        - Но учти, если будешь хныкать, как вчера, я за себя не ручаюсь...
        - Я понял. - Йен кивнул. - Обещаю, что буду хныкать чуть меньше.
        Ближе к полудню, когда солнце стояло в зените и его отвесные лучи с трудом пробивались сквозь кроны деревьев, Грант понял, что сегодня с Викторией ему повезет не больше, чем вчера. В самом деле, складывалось впечатление, что она дразнит его - подпускает близко и в то же время всегда остается недосягаемой, уводя их в болота и котловины с водой, направляя на тропы, перекрытые валунами.
        Йену на лицо села муха, и он хлопнул по щеке с такой силой, что чуть не опрокинул сам себя.
        - В этих забытых Богом местах мух целый сонм, - пробормотал он. - Знаешь, как исследователи обычно пишут в своих журналах о джунглях? Натуралисты сравнивают их с женщиной, которой нет никакого дела до твоих страданий. Я верю! Джунгли крутят и вертят тобой, как хотят.
        Грант не мог это принять. Безразличие было бы куда лучше. Джунгли забавлялись с ними. Они давали защиту от солнца, но в то же время накапливали тепло, изнуряя их духотой.
        Грант по натуре никогда не был исследователем. Следуя своей философии - тратить всю энергию на свой дом, он хотел обустроить дом таким образом, чтобы из него никогда не хотелось уезжать. Он почел бы за счастье всю жизнь быть привязанным к одному и тому же месту, если бы оно удовлетворяло его требованиям. Белмонт-Корт? Не для того ли он стремился сюда, чтобы вступить в права владения поместьем?
        Он вдруг оцепенел, увидев прямо перед собой громадного паука. Существо размером больше ладони зловеще перемещалось среди геометрически правильных ячеек сотканной им сети. Грант нагнулся и, пройдя под паутиной, швырнул назад ветку вербейника как предупреждение Йену, но уже через несколько секунд услышал голос кузена, выкрикивающего ругательства.
        Грант поспешил к нему и увидел его голову, застрявшую в паутине, вместе с раскачивающимся в ней грязно-коричневым пауком. Выпрастывая голову, Йен пятился назад, и паутина вместе с пауком тащилась за ним. Крича и размахивая руками, Йен споткнулся и упал. Кубарем прокатившись по склону через небольшую рощицу, он угодил прямо в паутину - еще большую, чем первая. Это был настоящий рассадник паутины, блестевшей на солнце. Испустив пронзительный крик, Йен замолотил по воздуху руками наподобие ветряной мельницы, словно нарочно собирая на себя весь урожай пауков.
        Наконец он опрокинулся и накрылся паутиной, продолжая хаотично взмахивать руками.
        Грант, жалея его, стряхнул пауков.
        - О Боже, Грант... - растерянно произнес Йен. - Почему ты не сказал мне, что там паук?
        - Он был длиной с полфута: я не думал, что ты можешь его не заметить. Кстати, как и все прочее на тропе.
        - Все прочее? Я не видел ничего прочего! - Йен поджал губы и схватился за бока, испачканные грязью. - Разве что вот эту грязь времен Ноева потопа. Честно тебе говорю, я устал. Ты можешь идти...
        Грант выхватил мачете и вскинул его вверх. У Йена расширились глаза.
        - Я беру свои слова обратно. Я не хнычу! - Но Грант уже взмахнул лезвием и отсек лист рядом с бедром кузена.
        И тут на земле, прямо возле распластанных пальцев Йена, стал виден отпечатавшийся след босой ноги.
        - Как прошло утро? - спросила Кэмми, когда Тори бодро прошагала в хижину. Пол вокруг тут же усыпали стрельчатые полоски пальмовых листьев, а одна, серебристо-зеленая, застряла у нее в волосах и торчала вверх.
        - Матросы вкусили прелести островной жизни, - ухмыльнулась Тори, но вдруг увяла, увидев, как Кэмми замахала широкополой шляпой, вероятнее всего, предназначавшейся для нее взамен утерянной. Подавив гримасу, Тори посмотрела на рассыпавшиеся по полу яркие перья, которые вскоре обещали стать плюмажем. Кэмми была довольна, хотя в модистки она вряд ли годилась.
        - И тот великан тоже? Как он реагировал?
        - Увы, этого мы никогда не узнаем. Он не завтракал.
        - Ненормальный пьяница, который не ест по утрам?
        Тори хихикнула.
        - Я думаю, это капитан. Он оставил их и пошел купаться.
        - Купаться? - Кэмми вскинула рыжую бровь. Тори чертыхнулась про себя и покраснела.
        - Он удалился в направлении берега, - сказала она небрежно и принялась сортировать перья по цвету, словно видела в этом задачу первостепенной важности.
        - Угу, - многозначительно хмыкнула Кэмми.
        - Ну ладно, ладно. - Тори подняла лицо. - Я пошла за ним к водопаду и наблюдала, как он купается.
        У Кэмми загорелись глаза.
        - Он полностью разделся?
        Тори поджала губы и кивнула.
        Кэмми тяжко вздохнула и подперла ладонью подбородок.
        - Он красивый?
        Тори помедлила, обдумывая, как передать словами то захватывающее впечатление, которое произвело на нее его большое, крепкое тело.
        - Самый красивый из всех мужчин, каких я видела за много лет.
        - За много лет? А ты не шутишь? - Кэмми воткнула яркое желтое перо, завершая работу над шляпой. - Тебе под стать шпионить за нагими мужчинами.
        Тори бросила на подругу уничтожающий взгляд и отправилась разжигать костер. Она разворошила угли в яме и подбавила трут, который насобирала за день. Стоя на коленях, она дула на мелкие веточки, питающие большие сучья, и вскоре рядом с ней уже потрескивал оживший костер.
        - Кэмми, ты проголодалась?
        - Как всегда, нет. - Кэмми отложила в сторону шляпу и села на бревно возле огня, осторожно приближаясь к теплу. - Разве я когда-нибудь хотела есть? Я уже не помню, что такое аппетит, за исключением самого этого слова. - Она нахмурилась. - Да и оно, вероятно, скоро тоже забудется. - Кусая губы, она подняла веточку и принялась чертить ею на земле какие-то буквы.
        - Ну, сегодня вечером тебе уж точно захочется есть. - Тори заставила себя улыбнуться. - Я обнаружила хороший запас таро.
        Кэмми подняла глаза и скорчила гримасу.
        - Таро. Замечательно.
        Тори разрезала на половинки таро и, разделав тушку рыбы, пристроила ее над костром. Она тяжко вздохнула, пытаясь вытеснить из головы образы домашнего торта, молока, пирога с бараниной и снятых прямо с дерева яблок.
        Следы вели к ранее ими не замеченной, невероятно крутой тропе. Поднявшись по ней, они оказались на небольшом уступе с расчищенным участком земли. Грант даже присвистнул. Он повернулся кругом, осматривая каждую деталь. Так вот оно, убежище Виктории.
        Два плетеных гамака, натянутых между пальмами, покачивались на ветру; в середине поляны выделялось темное пятно костра, выложенного по периметру камнями. Место для жилища было выбрано на удивление удачно: сооружение вклинилось между выступающими над поверхностью земли корнями раскидистой смоковницы. Стенами хижины служил парус, закрепленный на прочном бамбуковом каркасе; квадратная односкатная крыша была сделана из плотно сплетенных пальмовых ветвей, а фасад украшала веранда с гирляндами жасмина. Все было сделано капитально и вполне могло сойти за настоящий дом.
        - Нет, ты только посмотри! - с придыханием сказал Йен. - Это построено из обломков корабля. Несомненно, здесь поработало несколько мужчин.
        - На сей раз я с тобой согласен. - Грант сбросил на землю рюкзак. - Следи за тропой, - приказал он, наставляя палец на Йена, - да смотри не прозевай их.
        - Чего не сделаешь ради общего блага, - ответил Йен и не замедлил опуститься в один из гамаков.
        Грант осторожно ступил на полые бамбуковые перекладины, но они выдержали. Он поднялся и, откинув лоскут у двери, пригнулся, чтобы войти...
        - Ты ничего не слышала? - Тори огляделась.
        - Нет, но твои уши получше, чем мои. - Кэмми примерила шляпу и погляделась в осколок зеркала.
        - Мне показалось, я слышала чьи-то шаги!
        - Вряд ли. Как ты могла что-то слышать? Сюда никто не сможет проникнуть.
        Тори расслабилась и откинулась на свой тюфяк, подложив под голову согнутую руку вместо подушки.
        - Пожалуй, ты права. Мы приняли все меры предосторожности.
        - Но зачем нужно было принимать еще одну? - проворчала Кэмми. - Зачем было переселяться из хижины?
        Тори подобрала перо и стала лениво водить кончиком вверх и вниз по носу.
        - Уходя от вора, лиса постоянно меняет нору.
        Кэмми поджала губы и посмотрела на окружающие их мрачные стены сырой пещеры.
        - Я считаю, что лучше бы лиса перехитрила вора.
        Пусто.
        Опять убежала. Неуловимая, как всегда. Грант закрыл на мгновение глаза, чтобы справиться с раздражением, потом снова открыл их и увидел книги, сложенные стопками в каждом углу. Он раскрыл одну, менее остальных подвергнувшуюся разрушительному действию времени. Многие страницы были помечены и заполнены записями на полях.
        Его внимание привлекла перламутровая расческа, лежащая на столе из грубо струганного дерева. Пройдясь по комнате, Грант отметил, что пол не прогнулся даже под его тяжестью.
        Взяв со стола резную расческу, он пробежал пальцами по ее полированной поверхности. На глаза ему попался длинный волос, отливавший в солнечном свете белым с золотом.
        В одном углу комнаты стояла корзина со сложенным бельем, в другом - массивный сундук. Преодолевая сопротивление проржавевших петель, Грант приподнял крышку и заглянул внутрь. Там тоже оказались книги, среди которых он обнаружил увесистый журнал, перевязанный полоской льняной материи.

«Дневник Виктории Энн Дирборн, 1850 г.».
        Читать его было бы недостойным вторжением в личную жизнь другого человека, но, несмотря на это, Грант осторожно раскрыл журнал в надежде найти в нем хоть какие-то сведения о том, кто и как выжил в той катастрофе. Читая первые страницы, Грант старался быть беспристрастным - он должен делать свою работу. Но впервые в жизни его усилия оказались безуспешными.
        Он провел рукой по лицу, пытаясь отрешиться от страшной правды. То, что случилось с этой семьей, превзошло его худшие предположения. В его жизни была только одна реальная трагедия, а этой юной девушке на роду было написано сносить их одну за другой. Когда он дошел до того места, где она спрашивала себя, суждено ли ей потерять обоих родителей, у него сжалось сердце.
        Дневник также подтвердил его предположения, что ее отец не покинул корабль. Дирборн был не только известным ученым, но имел репутацию человека чести - неудивительно, что он остался на тонущем корабле. Выходит, все, что здесь построено, создавалось не мужчинами?
        Грант быстро пролистал дневник и прочитал о том, как Виктория планировала свое жилище. Значит, вот чьих рук это дело!
        Он вернулся назад, почти к самому началу.

«Мы обнаружили в джунглях воду и фрукты. Когда мы возвратились из чащи, смеясь и празднуя наши находки, мама лежала так, словно спала. Но с тех пор как мы оказались здесь, первый раз за все время ее прекрасное лицо не было сковано болью.

«Виктория, твоя мама умерла», - прошептала мисс Скотт. Мама отправилась в страну вечного покоя, где никто больше не сможет ее напугать или обидеть. В тот день мне ужасно хотелось уйти вместе с ней, но я никогда бы не сказала об этом мисс Скотт».
        Грант осторожно закрыл дневник и внезапно покраснел. У него было такое ощущение, словно он шпионит за кем-то. Все же это не помешало ему заткнуть журнал за пояс, прежде чем спуститься с лестницы.
        Виктория была здесь не одна. Если мисс Скотт не умерла, сейчас на острове обитают две женщины. Заметив Гранта, ступившего на землю, Йен с любопытством спросил:
        - Ну, как там внутри?
        Грант не хотел признаваться, что убежище произвело на него чертовски сильное впечатление. Еще раз оглядев сооружение, он не мог не изумиться. Неужели все это спроектировала Виктория? Он внимательно изучал корни смоковницы, охватывающие хижину, - они уже начали оплетать ее вокруг основания, что намного повышало устойчивость. Грант заметил на дереве застарелые насечки ножом вокруг балок и понял, что так Виктория подгоняла плинтусы.
        Поразительно. Девушка точно знала, какой глубины должен быть вырез, чтобы не погибли корни. Это была бесхитростная идея - предоставить природе делать свою работу. Удивительная продуманность деталей.
        - Сделано прочно. - Грант решил не вдаваться в подробности. Он подхватил свой рюкзак и положил в него ветхий журнал.
        - Стало быть, мы остаемся здесь? - Йен перекатился в гамаке.
        - Мы возвращаемся на пляж.
        - Скоро пойдет дождь, а эта хижина выглядит водонепроницаемой.
        Грант покачал головой.
        - Все равно мы возвращаемся.
        Йен бросил на кузена нетерпеливый взгляд, сменившийся открытым вызовом, потом вскочил и стал отвязывать гамак, чтобы забрать его в качестве трофея. Грант не стал дожидаться и ушел вперед, остановившись только раз, чтобы напоследок оглянуться назад. Прочитав журнал, он понял, что заметки на полях книг были сделаны Викторией. Теперь ему не приходилось, как раньше, гадать, не разучилась ли девушка читать. Оказывается, она проштудировала все тексты. Грант находился под впечатлением ее ума, который теперь она использовала против них.
        Когда они добрели до лагеря, Дули встретил их кофе и тушеным мясом. После заверений в доброкачественности пиши Грант наконец поел, но так и не почувствовал вкуса. После окончания этой дневной гонки боль в мышцах стала еще сильнее. Каждый дюйм его тела выражал свой протест. Грант добрался до своего тюфяка, раскатал его и лег. Хотя у него слипались глаза, он зажег фонарь и достал журнал.
        Виктория начала писать его, будучи тринадцатилетней девочкой, при этом четкий стиль изложения явно находился в противоречии с ее юным возрастом. Описание похорон ее матери было лишено сентиментальности; у Гранта даже оставалось ощущение, что в тот момент, когда девочка описывала смерть матери, она не воспринимала это как реальность. Ему казалось, что он читает пересказ какого-то странного сна.
        Заморосил дождь, и костер стал разбрасывать шипящие брызги, залетавшие на хрупкие журнальные страницы. Судя по всему, экипаж плохо подготовился к походной жизни на суше. Грант мог приказать доставить на берег просмоленную парусину, но это было бы признанием того, что они задержатся здесь больше, чем на одну ночь, а этого он вовсе не хотел.
        Сдернув со спины китель, Грант заслонил им журнал.

«...Как только мелькнул парус, мы срочно переоделись во все лучшее и побежали к берегу. Экипаж, казалось, не ожидал встретить нас, но моряки держались учтиво. Капитан вел себя как джентльмен. В тот вечер все сидели на пляже вокруг костра. Матросы пили спиртное и постепенно становились все развязнее».
        Грант перевернул страницу. То, что их корабль был на этой земле не первым, его явно озадачило.

«Первый помощник сел рядом с Кэмми и обхватил ее рукой. Кэмми оцепенела, она, похоже, не знала, что ей теперь делать. Когда мужчина попытался дотронуться до ее груди, она дала ему пощечину, и тут же вся компания затихла. К несчастью, я не успела встать между мужчиной и Кэмми, когда он ударил ее в ответ.
        Удар был такой силы, что у нее сомкнулись зубы и треснула губа. Заставляя себя сохранять спокойствие, я помогла Кэмми подняться. Ее обидчику я сказала, что мы увидимся утром, так как сейчас очень устали. Потом я пожелала ему спокойной ночи, и мы с Кэмми медленно пошли прочь. Как только мы вошли в чащу, сзади раздался громкий крик: матросы собирались устроить охоту на нас, они смеялись и вопили. Мы слышали, как они выясняют между собой, кому достанется Кэмми, а кому, то есть я...
        Грант напрягся, когда разорвавшаяся рядом молния яркой вспышкой высветила строчки в журнале. Моросящий дождь затянулся. Фитиль все время мигал, и наконец его свет стал совсем слабым. Грант подумал, что на стекло налипли насекомые, и поднял фонарь, но оказалось, что масло совсем вышло.
        Грант окинул взглядом костер и убедился, что мокрые угли погасли. Тогда он положил журнал в клеенчатую сумку и, в раздражении натянув свой китель, отогнул воротник и попытался уснуть.
        Однако все его усилия оказались бесполезными. Виктория выжила. Но что ей при этом пришлось пережить! Неудивительно, что девушка так испугалась, когда он побежал за ней.
        Грант провел рукой по лицу. Он всего лишь хотел отыскать ее и заверить, что приехал сюда, чтобы помочь. А еще он хотел утешить ее, как только мог.
        - Ну, как прошла кампания? - спросила Кэмми, сидя у потрескивающего костра. Несмотря на сырость и порывы ветра, в их тайном убежище было сравнительно уютно.
        Тори откинулась на спину и заложила руки за голову.
        - Сегодня ему откроется восхитительный вид с западной стороны. Две одинаковые дыры в болоте. А на завтра я протоптала тропу в мангровой чаще, где ее не размоет дождем. - Тори старалась казаться абсолютно уверенной, хотя в действительности весьма сомневалась в успешности выбранной линии. В лагере противника не обнаруживалось никаких перемен: по-видимому, эти люди не собирались ни уходить, ни довольствоваться сложившейся ситуацией.
        - И что ты планируешь делать дальше?
        - Выслушай меня, только не перебивай! - Тори наклонилась и понизила голос, словно то, что она собиралась сообщить, может вызвать у Кэмми беспокойство. - Я подумала, что могла бы... - Она остановилась. - Что ты так смотришь на меня? Я еще даже не начинала...
        Выражение ужаса на лице Кэмми заставило Тори замереть на месте.
        - Ты что-то видишь у меня за спиной?
        Медленно кивнув, Кэмми судорожно сглотнула, и тут же Тори повернулась кругом, загораживая собой Кэмми.
        Толстая, с черными пятнами змея была так близко, что Тори, как веером, обдала ее своим дыханием. Если бы у пресмыкающихся были веки, чешуйчатый питон, наверное, заморгал бы.
        Выскользнувший язычок мог достаточно легко коснуться ее щеки, и Тори, в свою очередь, выпятила нижнюю губу, чтобы сдуть с глаз упавший локон.
        - Послушай, змея, - сказала она, - это в последний раз. Пещера - наше сухое место, не твое. - Она с трудом подняла увесистого питона и стала выталкивать его на дождь, но змея как ни в чем не бывало по-прежнему делала петлю вокруг уступа.
        - Ты думаешь, если тебе на этот раз удастся выпроводить ее подальше, она не приползет тут же обратно?
        - Ты права, но я не представляю, куда бы... - Тори умолкла. Неожиданно ее осенило. Рассеянно похлопывая упитанное тело змеи, она сказала: - Я знаю, кто наверняка оценит твою компанию.
        Прошел час после рассвета, однако Грант не спешил отправляться и продолжал читать журнал самым внимательным образом.
        - Да брось ты эту чертову книгу! - призвал его из своего гамака Йен, но Грант не обратил на него ни малейшего внимания.

«...Я никогда не была так напугана, даже в ночь кораблекрушения. Слава Богу, мы знали остров лучше их, и это помогло нам скрыться.
        Я обнаружила один клочок земли в труднодоступном месте - плоский выступ на голой скалистой стене, по форме напоминающий губу, и отвела туда Кэмми. Покинув наш уютный лагерь на песке и устроившись между корнями смоковницы, среди летучих мышей и ночных тварей, мы чувствовали себя в безопасности внутри большого старого дерева. Однако нам нечего было есть, и мы с Кэмми стали препираться, как две шипящие кошки, по поводу того, кому идти за едой, а кому остаться. В конце концов я решила дождаться, пока она уснет, и потихоньку выбраться наружу. А когда я проснулась, Кэмми уже ушла...»
        - Ты идешь или будешь читать?
        Грант нехотя поднял взгляд и увидел склонившегося над ним Йена - похоже, тот готов был продолжать поиски еще один день.
        - Уж лучше ходить, пока не отвалятся ноги, чем торчать здесь...
        - Неужто у нас кончилось спиртное? - удивился Грант.
        - Почти. - Йен даже из приличия не стал лукавить. - И без этого чертовски скучно. К тому же после того как я обнаружил хижину, во мне взыграл азарт первооткрывателя.
        - Обнаружил хижину? - иронически переспросил Грант.
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что обнаружил бы ее без меня?
        Грант недовольно посмотрел на Йена, а затем снова перевел взгляд на журнал.
        - И тебе не стыдно читать ее дневник, кузен?
        Грант хмыкнул.
        - Возможно, я найду в нем указание на тайное убежище...
        - Ты мог бы отложить журнал и найти девушку сидящей в ее хижине.
        - Для этого она слишком смышленая.
        - Значит, теперь ты ее зауважал?
        Грант знал, что она смелая, хитрая и преданная, и поэтому не колеблясь кивнул в ответ.
        Глава 4
        Неслышно шагая по песку, Тори вошла в лагерь уже за полночь. С трудом волоча свой плетеный мешок, она подкралась ближе к темнеющей фигуре капитана, который даже во сне выглядел весьма внушительно.
        Стоя рядом с ним, она понимала, что нужно быстрее делать свое дело и уходить, но наблюдать за ним при свете догорающего костра и прибывающей луны было одновременно занятно и приятно. Его брови во сне сдвинулись к переносице, настырная прядь волос упорно лезла ему в глаза. Отдавая дань справедливости, Тори была вынуждена признать, что с его твердым подбородком и чеканными чертами лица он был по-своему красив.
        Через несколько секунд ее удовлетворение притупилось в связи с внезапно вспыхнувшим любопытством. Интересно, какова на ощупь его кожа? Тори хотела узнать это еще с тех пор, как увидела его возле водопада. А этот начинающий отрастать частокол на лице там, где у нее гладкая кожа... Как бы его потрогать? Захваченная этой мыслью, она подошла чуть ближе... и неожиданно опрокинула ногой фонарь.
        Она напряглась, готовясь бежать, но мужчина так и не проснулся - он только перевернулся на другой бок и что-то пробормотал рокочущим басом. Несколько успокоившись, Тори неожиданно заметила книгу, заткнутую рядом с ним под тюфяк. Положив свой мешок, она наклонилась ближе. Любопытно, что читает такой человек, как он?
        Не может быть! Этот подонок читал ее дневник!
        Тори осторожно вытащила журнал. Сердце ее застучало громко, как молот, когда моряк снова что-то забормотал. Журнал дрожал у нее в руках. Страницы раскрылись там, где была оставлена закладка, и Тори прочитала несколько строк. Другой корабль. Другой капитан. Она представила все так ясно, как будто это произошло накануне, вспоминая, как тот негодяй набросился на Кэмми. Как он смел ее обидеть!
        Лишь позже, по завершении тяжкого испытания, Тори поняла, что они с Кэмми неизбежно должны были сделать то, что сделали, чтобы остаться живыми...
        Решительно тряхнув головой, Тори напомнила себе, зачем она пришла сюда, и снова подняла свой живой трофей, а затем выпустила его из мешка, направив к спящему человеку. Когда питон свернулся под его одеялом, она стремглав помчалась прочь, слыша на расстоянии рев проснувшегося капитана.
        Через пять минут она решила замедлить свой спринтерский бег, но тут же позади услышала громкий топот и хруст веток под тяжелыми сапогами.
        Кровь отхлынула от ее лица, и Тори вновь побежала быстрее, наращивая скорость энергичной работой рук. Он не сможет ее поймать. Все, что ей нужно сделать, это добраться до деревьев - их ветви находились очень близко к земле, так что моряк с его ростом и неповоротливостью не сможет бежать под ними.
        Быстрее! К деревьям! Они уже показались в ее поле зрения. Еще несколько секунд...
        И вдруг перед глазами Тори все стало черным. Воздух с громким хлопком вырвался у нее из легких, когда навалившаяся на нее тяжесть с хрустом придавила ее к земле.
        Открыв веки, через тонкую щелочку Тори увидела огромного мужчину, оседлавшего ее.
        - Лучше не двигайтесь, - сказал он, нахмурившись. - Ваше дыхание, черт бы его побрал, к вам сейчас вернется...
        Оно действительно вернулось, и Тори вскрикнула.
        Мужчина, казалось, был так обескуражен ее пронзительным криком, что она подумала:
«Может, ударить его и убежать или стукнуть камнем...»
        Но мужчина, словно разгадав ее замысел, без труда поймал ее сжатые кулаки, вскинул их у нее над головой и затем пригнул книзу. Пока Тори брыкалась под ним, он держал ее руки плотно прижатыми к земле.
        - Черт побери, я же хочу вам помочь! - Он дышал так же тяжело, как и она под его весом. - Я здесь, чтобы спасти вас...
        Тори гневно сверкнула глазами.
        - Я никого не просила, чтобы меня спасали, в том числе и вас.
        Грант плотно сжал губы, словно оскорбившись, что его принимают за негодяя, а затем отвел взгляд от ее лица, видимо, чтобы оценить ситуацию. Он восседал на бедрах Виктории, наклонившись вперед, чтобы удерживать ее руки. Когда он увидел ее вздымающуюся грудь, дыхание с шумным свистом вырвалось у него из горла. В конце концов он выругался и подтащил Тори вверх, пытаясь поставить ее на ноги. Его большая рука крепче сжала ее запястья, а пристальный взгляд остановился на ней, лишая спокойствия.
        Все звуки вокруг разом исчезли. Тори еще никогда не видела такого громадного человека. Какая же она была глупая, что не побежала быстрее!
        У моряка было такое напряженное лицо, будто он всеми силами старался сдержать свой гнев.
        - Прикройтесь!
        Тори быстро подтянула воротник свой блузы, но это, казалось, только еще больше рассердило его.
        - Ладно, оставьте, - приказал он. - У меня на корабле есть подобающая одежда для вас.
        Подобающая одежда!
        - Я вовсе не собираюсь идти на ваш корабль, - огрызнулась Тори. - Тем более что даже не знаю, кто вы.
        - Я капитан Грант Сазерленд. Меня послал за вами ваш дедушка, чтобы вернуть вас в Англию. - Грант сделал паузу, пытаясь оценить реакцию девушки. - Вы мне не верите? - спросил он, увидев ее удивленно поднятые брови. - Я знаю, что вас зовут Виктория Дирборн, и знаю также имена ваших родителей.
        - Это доказывает только то, что вы умеете читать, - упрямо проговорила Тори.
        - Да, я читал ваш дневник, - нехотя признался Грант. - Но это не меняет того факта, что я послан сюда за вами.
        - Зачем вы погнались за мной?
        - Затем, что вы подбросили змею мне в постель, - резко отозвался Грант.
        - Нет, не сейчас. В первый раз.
        Грант выглядел искренне смущенным.
        - Я не знаю. Не один раз вы были в пределах досягаемости, но ускользали. Теперь я больше не намерен выпускать вас из поля зрения.
        - Если вы читали мой дневник, то должны понимать, почему мне трудно вам поверить.
        Капитан сдвинул брови.
        - Да, вы правы. - Он кивнул. - И теперь я очень хотел бы объяснить вам некоторые вещи, но здесь мы не можем позволить себе этой роскоши. Поговорим об этом на корабле, а сейчас у меня нет времени.
        У Тори создалось впечатление, что моряк прямо-таки вытягивает из себя слова. Вероятно, ему не слишком часто приходилось объяснять свои действия.
        - А у меня нет ничего, кроме времени, - ехидно заметила она.
        - Если я сейчас не выведу корабль из этой зоны до шторма, потом будет поздно. Тогда придется спасать всех нас. - Капитан перехватил ее взгляд. - Где мисс Скотт?
        - Вы в самом деле ожидаете, что я вам скажу?
        - Я просто пытаюсь ускорить неизбежное. Если она на острове, я найду ее и доставлю вас обеих в Англию, чего бы мне это ни стоило. - Он потащил Тори обратно к лагерю, и она в конце концов подчинилась, надеясь таким образом ослабить его бдительность. В следующий миг внимание моряка отвлекла какая-то зверушка, перебежавшая тропу, и, воспользовавшись его замешательством, Тори вскинула руку, которую он сжимал своей рукой, и попыталась его укусить.
        Молниеносно отдернув руку, моряк сурово посмотрел на нее и сказал угрожающе:
        - Забудьте даже думать об этом и перестаньте злиться, иначе я...
        Перестать злиться? Интересно, кого шмякнули об землю, вываляли в грязи с головы до ног и чуть не избили?
        - Иначе - что? - осмелилась спросить Тори.
        - Или я положу вас на колено и отшлепаю, - ответил он без всяких эмоций.
        О Боже, с него станется! Она хвасталась, что он никогда ее не поймает, и, однако же, оказалась здесь. Ей нужно было срочно что-то придумать. Сейчас они должны проходить мимо омута...
        - Капитан! Сэр! У меня повреждена нога. - Тори остановилась и показала на бедро. - Я должна промыть рану.
        У него расширились глаза. Обхватив ее колено с тыльной стороны, он так высоко поднял ее ногу, что Тори пришлось прыгать вокруг него на другой ноге. Потом он задрал ее юбку повыше, чтобы видеть начало царапины, затем поднял еще выше... Тори почувствовала, как ее слегка затрясло, точно при ознобе, хотя ей было отнюдь не холодно. Ее кожа ощущала жар от прикосновения мозолистых подушечек его пальцев. Внезапно он выпустил ее юбку.
        - У вас порезана кожа. - Голос его странно изменился, слова вырывались из груди с рокочущим звуком.
        Тори действительно поранила ногу несколько дней назад, но повреждение было не настолько серьезным, чтобы этот гигант мог распознать его давность при лунном свете. Тори была готова поклясться, что он чувствует себя виноватым.
        Она страдальчески заморгала и тихо сказала:
        - В самом деле, щиплет. Мне нужна вода.
        Моряк заколебался, и тогда Тори прибавила:
        - Если вы и вправду мой спаситель, это будет хорошим началом.
        - Ну да, конечно. - Он прочистил горло и добавил строгим голосом: - Говорите, куда идти.
        - Мимо большого хлебного дерева, потом по тропе налево.
        - Но тут нет тропы, - сказал он через секунду.
        - Да и это не хлебное дерево, - возразила Тори.
        - Хорошо, тогда ведите вы. - Моряк энергично подтолкнул ее вперед. - Только не пытайтесь бежать.
        Тори прошла еще немного, потом свернула налево и пошла дальше к омуту, к той самой речке, где он купался раньше.
        Капитан, казалось, был в затруднении, но в конце концов сдался.
        - Я... гм... у меня нет никакой салфетки, чтобы промыть порез, - неловко проговорил он.
        Кажется, этот великан все-таки чувствовал за собой хоть какую-то вину. Может, он и вправду не так уж страшен?
        - Я вся перепачкалась в грязи, - напомнила ему Тори. - После того как вы меня столько мурыжили, я должна войти в воду...
        - Мне так не кажется, - отрезал он. - Давайте обмывайте поскорее ногу!
        Когда Тори с опаской посмотрела вниз, он не выдержал и кивнул...
        Усевшись у кромки воды, Тори стала пригоршнями лить воду на свою царапину. Глядя на нее, Грант сглотнул. Он знал, что вода холодная. Девушка дрожала и шумно дышала. Эти звуки разбередили что-то сидевшее глубоко в нем, пробуждая желание и делая его восставшую плоть твердой как сталь.
        Черт побери, он всегда был джентльменом, но прежде всего мужчиной, и к тому же сейчас он находился в каких-то Богом забытых джунглях один на один с этой верткой юной красавицей, облаченной в подобие марли.
        - Все, достаточно, - резко сказал он.
        Девушка повернулась к нему и нахмурилась. Ее юбка была задрана, обнажая слегка расставленные ноги. У нее были красивые стройные ноги - длинные, уходящие в неизвестность. С тех пор как Грант последний раз видел женское бедро с гладкой кожей, прошла целая вечность...
        Он с трудом заставил себя отвернуться и почти сразу услышал, как она с плеском скользнула в воду.
        - Выходите из воды. Немедленно!
        Девушка плыла так свободно, будто была русалкой, и все дальше удалялась от берега.
        - Я сказал - вылезайте!
        Черт побери! Грант не мог вспомнить, чтобы он когда-нибудь был так сердит. Ну почему его восставшая плоть все еще никак не угомонится? Это становилось невыносимым.
        - Похоже, теперь вам придется извлекать меня отсюда, - засмеялась девушка.
        Маленькая ведьма! В несколько мгновений Грант сбросил рубашку и сапоги.
        - Плывите сюда! - Он пошел вброд, весь напрягшись от холода, на ходу обещая себе, что не станет ее душить. - Я же сказал - плывите сюда! - снова проскрежетал он.
        В ответ девушка лишь ухмыльнулась и помахала ему, пригибая пальцы к ладони, словно маленький ребенок. Нет, он все же задушит ее! Медленно. Едва Грант подумал об этом, как она скрылась под водой. Что за чертовщина?
        Он нырнул, а затем вынырнул там, где она была только что, но даже при свете луны ему не удалось ничего различить. Спустя минуту он вновь нырнул. Кровь стучала у него в висках в такт бешеному биению сердца. Набирая в легкие воздух, Грант снова и снова уходил под воду.
        Когда он вынырнул на поверхность в очередной раз и сделал судорожный вдох, за его спиной послышался насмешливый голос:
        - Если вы тот, за кого себя выдаете, докажите это. А если вы здесь не за тем, чтобы спасти нас, тогда вам лучше оставить эту игру: рано или поздно вы проиграете, капитан Сазерленд.
        Грант повернул к берегу.
        - Что... - начал он бурля от гнева, - что вы делаете с моими вещами?
        - Просто собираю их.
        - Черт! Немедленно бросьте мою одежду!
        - С удовольствием, - сказала она и скрылась в кустах, прежде чем Грант успел задуматься над ее словами.
        - Проклятие! - Он отбросил с глаз мокрые волосы. - Проклятие!
        Внезапно очутившись высоко над ним, девушка произнесла:
        - Капитан, я возьму вашу рубашку и один сапог - надеюсь, вы не будете возражать?
        Грант посмотрел в направлении голоса и увидел, что Виктория стоит на скале, выступающей над омутом. Тревога клещами сдавила его спину, и к тому же он начал терять терпение. Девушка находилась слишком высоко...
        У него была только секунда, чтобы подумать; и тут же его сапог с плеском упал в воду в нескольких дюймах от его головы.
        Глава 5
        Черт побери! Один сапог!
        Грант хлестал узловатой палкой вокруг колен, шаря по кустам.

«Что она собирается делать с одним сапогом?» - спросил он себя, расчистив от поросли небольшую проплешину. Может, ему наконец стоит перестать ходить по кругу, подобно иноходцу, что было проделано им уже бесчисленное множество раз? Блестящая идея вытащить мерзавку из омута не привела ни к чему, кроме очередного конфуза.
        Итак, Виктория опять ускользнула, но он непременно изменит это положение. Он должен доставить девушку на корабль, чтобы приблизиться еще на один шаг к цели. Достигнув ее, можно будет вычеркнуть эту малявку из своей жизни.
        К несчастью, Виктория Дирборн оказалась такой соблазнительной! Даже ему с его самоконтролем и одновременно желанием задушить ее голыми руками нельзя было этого не признать. У нее была самая нежная кожа, какую он когда-либо трогал, и она дышала чистотой. Когда они стояли рядом, до него долетел свежий запах ее волос. Но если бы его мысли не были сосредоточены на запахах и ощущениях, он не упустил бы ее этой ночью.
        Когда на рассвете Грант пришел в лагерь - без рубашки, в прилипших к бедрам штанах и в одном сапоге, - все были шокированы.
        Йен первым справился со своим изумлением и тут же разразился заливистым смехом.
        - Как я понимаю, ты отловил-таки ее! - воскликнул он под общий хохот, а затем, подражая голосу Гранта, добавил: - Моряк, у тебя не заправлена рубашка. - Он сделал комичную мину, означавшую, что его осенила догадка. - Ах да, ведь ты ее даже не надел! - Его слова вызвали новый взрыв смеха. - Как это романтично, дорогой, - на тебе всего один сапог и мокрые брюки в придачу! - Йен чуть не завыл от удовольствия.
        Дули со слезящимися от смеха глазами, с трудом одолев свое веселье, произнес:
        - Сэр, та змея была неядовитая.
        - Я знаю. Теперь знаю. - Усилием воли Грант заставил себя успокоиться, - давай на корабль. Захватишь там побольше одежды и еще пару сапог для меня. - Сделав длинный выдох, он нехотя добавил: - И приготовьтесь пробыть здесь еще несколько дней.
        Пока Грант нетерпеливо ходил взад и вперед по берегу, Йен прыгнул обратно в присвоенный им гамак и принялся лениво жевать травинку.
        Когда Дули вернулся, Грант быстро взял у него свою одежду - ему не терпелось скорее выбраться из мокрых брюк.
        - Так ты разговаривал с ней? - Йен, как только первый помощник оставил их одних.
        Грант подобрал принесенные сапоги - ранее ношеную пару, а также свою изысканную амуницию и собрался уходить. Он был решительно не настроен разговаривать.
        - Говорил, и не пытайся это скрыть! - Выкарабкавшись из гамака, Йен уселся на него верхом. - Что она сказала? Как она выглядит?
        - Тебя это не касается, - огрызнулся Грант. - Лучше уходи, возвращайся на корабль.
        - Ну нет, кузен! Дело принимает сверхинтересный оборот! - Йен перекинул травинку в уголок рта и, улыбаясь, посмотрел на Гранта: - Ты хочешь ее, не так ли?
        - Довольно, я сказал! - Грант чуть не промахнулся сапожной щеткой мимо голенища, испачкав руку ваксой.
        Йен хлопнул себя ладонью по колену.
        - Ты думаешь, почему я спрашиваю? Девчонка, несомненно, вскружила тебе голову...
        - Убирайся к дьяволу и оставь меня в покое! Я не стану повторять тебе дважды.
        - Значит, ты поймал ее, и она опять ускользнула. К тому же маленькая проказница имела наглость прихватить твой сапог и рубашку! Да она и вправду смышленая, теперь я это вижу.
        Йен прав. Она смышленая. Во вновь объявленной войне девушка выигрывала все сражения. Грант слышал, как Йен ехидно пробормотал себе под нос: «Третий раунд за Викторией».
        - А знаешь, в общем и целом опыт, возможно, пойдет тебе на пользу. Это тебя расслабит немного.
        Грант сердито сверкнул глазами.
        - Я этого вовсе не хочу.
        - И зря. Слишком большая собранность - вот в чем твоя проблема.
        Грант смерил презрительным взглядом кузена, который был младше его на несколько лет.
        - Ты и впрямь хочешь обсуждать, у кого какие проблемы? Сначала реши хоть часть своих, прежде чем сосредоточиваться на мне.
        - Со своими я не смогу ничего поделать, пока не вернусь. - Йен поднял вверх руки. - А вернуться я не могу, потому что ты увез меня на другой конец света!
        Но Грант не поддался на его провокацию.
        - Ты сам прибежал на мой корабль.
        - Лучше твой корабль, чем шайка головорезов, устроивших на меня охоту! - завопил Йен. - Во всяком случае, так мне думается. К тому же я тогда решил, что ты отправляешься на континент, а не в Океанию.
        - Головорезы - вещь не шуточная, - важно покачал головой Грант, словно открывал этим какой-то секрет. - Но вообще-то никто бы тебя не преследовал, если бы ты кое-что кое-кому не задолжал.
        У Йена вытянулось лицо.
        - Я считаю, что я им заплатил, и я ведь действительно с ними расплатился...
        - Ты считаешь? - прищурился Грант.
        Йен бросил на него колючий взгляд. - Не все из нас финансовые гении.
        Но Грант не собирался препираться с Йеном по поводу его талантов.
        - Если ты действительно с ними расплатился, тогда дело, должно быть, касается женщины, - резонно заметил он, ибо во всем королевстве не было мужчины, столь привечаемого дамами, как Йен, и столь же охотно пользовавшегося их благосклонностью. - Некоторые рогоносцы, наверное, умирают от желания поучаствовать в расправе.
        Помимо репутации картежника, кутилы и должника, Йен был известен своими многочисленными связями с замужними женщинами. Чтобы обманутые мужья не застали его в своих спальнях, ему даже не раз приходилось среди ночи прыгать из окон.
        - Во всяком случае, я беру только то, что мне предлагают, - отговорился он.
        Грант сунул ноги в сапоги и притопнул каблуками. Нет, сам он не задирал юбки на каждой светской даме, предлагавшей себя, и у него были на то свои причины. Но Трейвика они никоим образом не касались.
        Когда Грант подхватил свой рюкзак, Йен попытался задержать его:
        - Подожди меня!
        Грант обернулся и поднял один палец. Этого оказалось достаточно, чтобы Йен остановился.
        - Ладно, на этот раз я, пожалуй, позволю тебе пойти одному, - недовольно произнес он и снова опустился в гамак.
        Позже Грант порадовался, что пошел один. Разгребая заваленную буреломом тропу, он заново проигрывал в уме те несколько минут, которые провел с Викторией, и свою необычную реакцию. Интересно, если бы Виктория Дирборн была из тех светских леди, которые легко поднимают свои юбки, смог бы он устоять? Возможно, что нет. Менее чем за полчаса он успел загореться азартом охотника, потом - рассердиться, а еще позже - возбудиться, и притом так сильно, что холодная вода не возымела никакого действия на его взбунтовавшуюся плоть. Хотел бы он знать, могло ли хоть что-то укротить его пыл? К счастью, тогда девушка скрылась под водой, и его охватила тревога, а потом им вновь овладел гнев.
        К заходу солнца, когда завершился еще один впустую потраченный день, Грант наконец совладал со своим разочарованием. Возможно, Виктория вернется ночью, чтобы подложить еще что-нибудь ему на тюфяк. Уж тогда он больше не упустит ее!
        Но она не пришла.
        Грант знал, что обязательно поймает ее. Вот только почему ему так неймется видеть ее сию секунду? Куда подевалось его терпение, которое он воспитал в себе с таким трудом? Видел бы его сейчас Дрек - непременно подбодрил бы младшего брата, славившегося своей абсолютной невозмутимостью.
        Грант перевел взгляд на звездное небо, и тут же прежний образ Виктории Дирборн разбился на мелкие осколки. Беспомощной милой девчушки, определенно, больше не существует: она выросла и превратилась в энергичную юную девушку. Но все равно она была такая миниатюрная - чуть выше пяти с половиной футов, - куда уж ей до него! Хотя в ней чувствовалась скрытая сила, сейчас, в ночи, его по-прежнему не оставляли тревожные мысли. Девушка была здесь одна. Он должен ее защитить, черт возьми!
        Не было часа в течение этого дня, чтобы он не вспоминал ее дневник. Убористый аккуратный почерк становился размашистым и беспорядочным там, где она описывала нападение заезжих моряков. Грант вспомнил забрызганную кровью страницу, на которой было зафиксировано это событие.
        Из дневника явствовало, что мисс Скотт была атакована негодяем, но прежде чем он успел надругаться над ней, Виктория бросилась ему на спину, отчаянно пытаясь его задушить. Читая эти строки, Грант всем сердцем одобрял ее смелость.
        Бандит отшвырнул девушку и вернулся к мисс Скотт. Виктория опять подбежала к нему, царапая его ногтями, пиная ногами. Тогда он ударил ее наотмашь. Когда Грант дошел до того места, где она писала об этом, его пальцы так вцепились в журнал, что их оттиски остались на отсыревшей обложке.
        Он был горд за Викторию, прочитав, как она выплюнула полный рот крови подонку на сапоги, несмотря на его ужасную реакцию. И тогда мисс Скотт у него за спиной схватила камень...
        Грант не был эмоциональным человеком, поэтому слепая ярость, которую он испытал, читая эти строки, ошеломила его. Уму непостижимо, как можно позволить себе обидеть женщину и поднять руку на девочку.
        Точно такое же ошеломляющее действие на него оказала внезапно возникшая тревога. О Боже! Он испытывал желание сразу овладеть Викторией, что невольно побуждало его сравнивать себя с тем капитаном. «Но сейчас, почти в двадцать два, она уже не девочка, - говорил себе Грант. - Она сильная и способна за себя постоять». «Да, Виктория стала старше, но все также ужасно наивна», - возражал его двойник.
        Она была сильная, но ее позиция по-прежнему оставалась невероятно уязвимой.
        Эти раздумья продолжались, пока не взошла луна. И тогда Грант уснул.
        Наконец-то!
        Тори слишком долго ждала, когда он уснет. Находясь на краю лагеря, она наблюдала за капитаном, созерцающим звезды. Лицо его то хмурилось, то становилось рассеянным. Тори гадала, почему он раскатал свой тюфяк прямо под одной из прогалин в кронах деревьев, - видимо, не хотел, чтобы ему подбросили какую-нибудь живность или что-то еще. Теперь все стало понятно: так он мог видеть небо между сучьями.
        Суровый деспотичный капитан смотрит на звезды? Это как-то не укладывалось в ее сознании, и позже Тори пересмотрела свои представления о нем. У нее не было ни собственного опыта, ни учебного пособия по распознаванию мужского двуличия, но почему-то она все больше склонялась к тому, что этот человек действительно ехал сюда, чтобы разыскать ее и ее родных.
        Теперь надо было как-то заставить Кэмми поверить в это. Прошлый раз, когда Тори пересказывала ей свой разговор с капитаном, Кэмми высказала опасение, что все сведения он мог почерпнуть из ее дневника. Как призналась Тори, ее тоже раздирают противоречия, но все же она наполовину уверена, что Сазерленд говорит правду. Однако Кэмми, казалось, больше была озабочена тем, что в дневнике могло содержаться какое-то упоминание об их пещере.
        Грудь Гранта ритмично вздымалась и опадала в такт дыханию, которое становилось все глубже и ровнее. Тори смотрела, как поднявшийся бриз колеблет листья пальм и закручивает гребни бегущих к берегу волн. Почему, когда она увидела, как этот человек разглядывает звезды, что-то смягчилось в ней?
        В путанице этих мыслей Тори с трудом протиснулась обратно в пещеру и, к своему удивлению, застала Кэмми бодрствующей.
        - Ты пришла к решению. - Кэмми лежа потянулась, выпрямляя руки над головой. - У тебя это на лице написано. Итак, ты считаешь, что его послал твой дедушка?
        Тори пожала плечами:
        - Ну да.
        - Восемь лет спустя? - Кэмми приподнялась и притянула колени к груди.
        Тори села на свой тюфяк и стала обдумывать ответ. Будто она не думала об этом уже сто раз!
        - Я знаю, - сказала она, - я не должна так быстро сдаваться, но мне кажется - он приехал за нами. - Ты веришь ему, потому что он красивый?
        - Нет, потому что он так решительно настроен. - Тори покраснела и уставилась на кончики своих пальцев. Этот человек действительно соответствовал образу древнего рыцаря - высокий, сильный, с волевым лицом. Он источал истинную силу, какой она никогда не предполагала увидеть. - У меня такое ощущение, что он отчаянно пытался разыскать нас.
        - Может, мне он и не внушает доверия, ноя верю тебе. Если ты полагаешь, что этот моряк отвезет нас в Англию, меня это вполне устраивает. - Кэмми плотнее обернула одеяло вокруг себя. - Я все время воображаю, как поеду назад. Хотя у меня там не осталось семьи - и это отчасти побудило меня заключить контракт с твоими родителями, - мне так не хватает многих вещей из той жизни! Английского чая, мягкого солнечного света, других времен года, помимо сезонных ливней и засух... И опять же - чая, чая, чая... - Кэмми заулыбалась, но вдруг лицо ее вновь сделалось серьезным. - Порой мне так хочется проскакать на лошади по зеленым полям, что просто нет сил терпеть... вот только после того инцидента я перестала думать об этом.
        Тори прекрасно понимала чувства подруги. После долгого пребывания здесь идея спасения казалась такой эфемерной...
        - Если этот Сазерленд говорит правду, впереди у нас длинное путешествие.
        - И ты сможешь, наконец, увидеть своего дедушку. - Кэмми принялась расплетать свою косу. - Твои родители всегда говорили, что собираются жить в Англии, когда закончат свои исследования. Я уверена, они захотели бы, чтобы ты вернулась туда, к своим корням.
        Воспоминания Тори о дедушке представляли собой простую последовательность сменяющих друг друга сцен. Вот он подбрасывает ее в воздух, вот сажает себе на плечи... Она смутно припоминала, как однажды они украли у кухарки сдобные булочки и с удовольствием съели их в шалаше, который дедушка построил для нее.
        - Кэмми, если ты согласна со мной, завтра я подойду к нему. Но я собираюсь его предупредить, что мы уедем отсюда только при одном условии: я потребую, чтобы мы прервали путешествие в ближайшем порту и показали тебя доктору. - Сердитый тон этого заявления был смягчен зевотой, которую Тори тщетно пыталась подавить. Она не предполагала, что новая идея их спасения и сонливость совместимы друг с другом, но независимо от этих мыслей веки ее вдруг стали слипаться.
        - Отдохни немного, - сочувственно произнесла Кэмми. - Поговорим позже.
        Тори с радостью скользнула под свое стеганое одеяло и немедленно уснула. Хотя она спала только пару часов, этого времени было достаточно для кошмарного сновидения. Когда она поднялась, ее щеки были мокры от слез, а тело сотрясала мелкая дрожь. До каких пор будут продолжаться эти ночные муки? Исчезнут ли когда-нибудь отзвуки кораблекрушения?
        Оглядевшись вокруг, Тори с облегчением обнаружила, что Кэмми нет рядом.
        Легкими неторопливыми шагами она вышла из пещеры и увидела, что Кэмми на поляне беззаботно режет манго к завтраку. Тори подняла глаза. Восходящее солнце только усиливало яркость красок. Она сделала глубокий вдох. Воздух все больше сгущался, так что даже закладывало горло. Вода прогрелась настолько, что могла умертвить рыбу. Сезон океанских штормов становился почти осязаемым. Интересно, мужчины, приплывшие на корабле, понимают, что вскоре на них обрушится?
        Тори остановилась и задумалась. Это ведь может обрушиться на всех, включая ее и Кэмми, если Сазерленд прав. Она невольно вздрогнула.
        Днем снова пошел дождь. Волны в бешенстве ударялись о берега бухты. Жаркий ветер рвался сквозь кроны, заставляя деревья раньше времени ронять свой покров. Раскаленный воздух просто обжигал. Надвигался тайфун.
        Если не уйти в ближайшее время, вскоре корабль будет беспомощно кружить в кипящем котле.
        Грант переключил внимание на вычерченную им примерную карту острова. Он расправил пергамент и стал внимательно изучать его, чтобы пополнить информацию, но ветер делал эту работу почти невозможной.
        В досаде Грант поднял глаза на Йена, неистово качающегося в своем гамаке.
        - А ну-ка, подойди сюда! - крикнул он. - Будешь помогать мне.
        Йен неохотно поднялся и натянул штормовку.
        - Мне нужно, чтобы ты придержал углы. Йен положил ладони по краям карты.
        - Что ты собираешься делать?
        - Хочу понять, где теперь искать Викторию.
        Едва Йен отпустил руку и поскреб висок, как карта взлетела вверх. Прежде чем он снова вернул ее на место, Грант хмуро пояснил:
        - Мы видим, что девушка навязывает нам свои маршруты: это означает, что она уводит нас от чего-то. На этой карте отмечены наши находки - бредень, гарпун и четкие отпечатки ее следов. Я тщательно взвесил каждый признак, чтобы вычислить ее возможное местонахождение.
        Йен посмотрел на Гранта с таким выражением, будто тот говорил на чужом языке.
        - Вот не знал, что ты силен в вероятностных вычислениях. Я думал, ты мастак только по части операций, в которых фигурируют денежные знаки. Ну и где же она?
        Грант показал пальцем на возвышенность, обозначенную на пергаменте.
        - Там, наверху. - Он взглянул на окутанную облаками горную вершину. - Никому бы в голову не пришло, что она взберется так высоко.
        - Что ж, твоя идея не лишена смысла. К тому же это едва ли не единственное место, которое мы еще не посетили. Мы сможем управиться сегодня?
        Грант повернулся к кораблю, затем посмотрел на пляж.
        - Должны управиться. Видишь лодку? Йен кивнул.
        - А еще я вижу, что с утра море опустилось примерно на десять футов.
        Грант не мог скрыть своего удивления.
        - Да-да, - самодовольно сказал Йен, - даже я замечаю некоторые вещи.
        - А тебе случалось замечать, что в дальнейшем это предполагает высокий прилив?
        Ухмылка исчезла с лица Йена.
        - Значит, приближается шторм?
        - И еще какой!
        Йен тихонько постучал по карте костяшкой пальца.
        - Тогда пошли, нечего медлить.
        Часом позже по отпечаткам следов в месиве песка и земли они вышли на тропу, которая привела их к поляне, а затем и к пещере, находившейся в футе от вершины горы.
        Пробравшись внутрь, Грант зажег в темноте свой фонарь и поднял его подобно щиту. Вместо запаха сырости и плесени, которого он ожидал, его нос учуял костер, а уже через несколько секунд он услышал потрескивание горящего дерева. Предвкушение триумфа пробежало по его спине подобно женскому ногтю, скользящему по коже. Еще один шаг до поворота...
        За углом неподвижно, точно мертвое, лежало женское тело.
        Глава 6
        - Она жива? - прошептал Йен, когда они подошли ближе.
        Грант кивнул.
        - По-моему, еще дышит.
        Лицо женщины было невероятно бледным, дыхание едва пробивалось из потрескавшихся губ. Одежда на ее хрупком теле болталась как мешок, зато волосы представляли собой буйную массу огненного цвета.
        - Мисс Скотт? - произнес Грант, когда Йен наклонился и тихонько похлопал ее по плечу.
        Женщина медленно приподнялась, как будто у нее совсем не осталось сил, потом протерла глаза и прищурилась. Она, казалось, не удивилась, увидев перед собой двух незнакомых мужчин, и даже провела по растрепанным рыжим волосам, кокетливо пытаясь придать им опрятный вид.
        - Мисс Скотт, меня послал сюда лорд Белмонт, - стараясь не испугать ее, произнес Грант. - Он поручил мне разыскать семью мисс Дирборн.
        - Из членов семьи здесь остался только один человек. А кто вы?
        - Я капитан Грант Сазерленд, прибыл из Англии. Она наклонила голову набок и, внимательно посмотрев на него, сказала:
        - А я Камилла Скотт... откуда-то из Океании, с некоторых пор.
        Йен хмыкнул, но тут же прикрыл рот ладонью и прокашлялся, поскольку Грант устремил на него гневный взгляд.
        - Мисс Скотт, это мой кузен, Йен Трейвик.
        Камилла окинула Йена рассеянным взглядом и внезапно покраснела, а потом совсем по-девичьи, волнообразным движением пальцев помахала ему. И что такого было в этом Йене, отчего с ним заигрывали женщины? - Мисс Скотт, вы можете сказать нам, где сейчас Виктория?
        - Даже не представляю, - ответила она, небрежно взмахивая рукой.
        - Вас, кажется, не очень волнует ваше спасение...
        Камилла пожала плечами.
        - Мое волнение вряд ли усилилось бы даже в том случае, если бы на этот остров прибыла сама королева. - Она уставилась в землю, углубившись в какие-то воспоминания. - Однажды я ее видела во время процессии. Королева была в зеленом костюме для верховой езды и в шляпе с перьями. Могу дать на отсечение правую руку, что...
        - Мисс Скотт, - прервал ее Грант.
        - Да? - Она подняла глаза. - Скажите, в Англии по-прежнему есть королева?
        Нетерпение вспыхнуло в нем с новой силой. Сначала нахальная девчонка задержала его здесь, помешав их безопасному плаванию, а теперь еще эта безмозглая нянька морочит ему голову своими глупостями.
        - Мисс Скотт...
        - Послушай, Грант, - прошептал Йен ему на ухо, - она почти десять лет жила вдали от людей. Ты уж будь, пожалуйста, поделикатнее.
        Но Грант лишь раздраженно отмахнулся:
        - Королева жива и здорова, а вот Виктория... Необходимо поскорее найти ее и убедить, что мы здесь для того, чтобы спасти вас обеих.
        - Спасение - это то, во что мы меньше всего верили. Пиратство или какая-то военная операция - более вероятно. - Мисс Скотт бросила на Гранта лукавый взгляд и вдруг сказала твердо: - Прошла бездна времени, разве вам не ясно?
        Грант почувствовал себя неловко, как будто он действительно запоздал по собственной вине.
        - Я восемь месяцев бороздил океан, выполняя поручение графа Белмонта, деда Виктории. Никто, кроме меня, не отважился бы на такое плавание...
        - Выходит, мы еще не окончательно умерли для мира. - Камилла слабо усмехнулась. - Просто удивительно. - Однако голос ее звучал отнюдь не удивленно. - Вы говорите, вас послал Белмонт, - продолжала она, прищурив глаза. - Тогда опишите его дом.
        Грант покачал головой и нехотя начал:
        - Старинный дом в поместье. Сложен из серого камня в форме восьмерки, составленной из квадратов, с двумя дворами внутри. Обширные угодья заполнены курганами семейного кладбища, парковыми зонами и пологими холмами, на которых пасутся овцы. - Он немного помолчал. - Вас устраивают эти факты?
        - Даже не знаю - сама я там никогда не была, - с легкомысленным видом ответила мисс Скотт. - Я только хотела выяснить, что собой представляет то место, куда мне предстоит вернуться.
        Грант чуть не заскрипел зубами с досады, а Йен, не выдержав, засмеялся.
        Ветер снаружи усиливался.
        - Мы отплываем сегодня, - резко отчеканил Грант, - так что говорите скорее, где мне найти Викторию.
        - Я не смогла бы вам сказать, даже если бы захотела: представляете, она за день может обежать весь остров! Мне известно только, что она высматривает одного красивого капитана, - вот все, что я могу добавить.
        Проклятие! От нее нет никакого проку. Стоп... Красивый? Виктория так сказала? Грант даже покраснел от удовольствия.
        - Йен, тебе придется забрать мисс Скотт на корабль. Да скажи Дули, чтобы он хорошенько пораскинул мозгами насчет шторма.
        Женщина поежилась и отодвинулась назад.
        - В кои-то времена я возвращаюсь на корабль, - заметила она, - и это происходит во время шторма. - Лицо ее было бесстрастно. - Нельзя ли немного подождать с этим?
        - Да ладно вам, все не так уж плохо. - Йен мягко взял ее руку.
        Она снова бросила взгляд на Гранта.
        - Я полагаю, у меня нет выбора в данном вопросе?
        - Если вы будете на корабле, это прибавит мне уверенности в вашей безопасности.
        - Когда Тори вернется и увидит, что меня увели, вы жестоко поплатитесь.
        Грант выпрямился.
        - Спасибо за предупреждение, - небрежно произнес он. - Но я думаю, с девочкой, почти ребенком, я как-нибудь справлюсь.
        Мисс Скотт с сочувствием посмотрела на него:
        - Это будет вашей первой ошибкой.
        - Кэмми, ты никогда не веришь погоде... - Виктория замерла, увидев вместо Камиллы сидящего у костра Гранта. Казалось, внутри у нее все завибрировало от напряжения. - Где она?
        - На борту «Киверела», с моим кузеном и экипажем, - спокойно проговорил Грант.
        Виктория проворно схватила бамбуковую палку. Голос ее дрожал от гнева.
        - Зачем вы увели ее?
        Грант начал медленно подниматься.
        - Я же сказал - меня послали сюда спасти вас. Мы должны доставить вас обеих на корабль и скорее уйти из приливной полосы, пока нас не застиг шторм.
        Девушка покачала головой, словно не принимая этот ответ, и снова спросила:
        - Почему вы забрали ее?
        - Потому что, я уверен, вы последуете за ней, - откровенно ответил Грант.
        Лицо Виктории исказилось, словно она хотела его ударить, пальцы, сжимавшие бамбуковую трость, побелели. Грант не сомневался, что девушка вот-вот нападет на него, но в тот же момент она метнулась прочь из пещеры.
        Грант выбежал за ней и тут обнаружил, что дождь не просто падает из облаков, но льется потоками, брызгами дробясь о землю, пригибая широкие листья банановых деревьев. В этот момент ему оставалось только пожалеть о нудных дождях Англии.
        Один раскат грома следовал за другим, молнии неустанно раскалывали небо; их яркие вспышки освещали Викторию, бегущую впереди Гранта. Ее руки хватали лозу над головой и деревья по сторонам, что вместе с синхронными движениями тела толкало ее еще быстрее вперед. Она прыгала по камням и проскакивала под ветками без устали, с легкостью, рожденной многократными упражнениями.
        Грант, чертыхаясь, бежал следом, пока наконец они не спустились к ее дому по скользкой горной тропинке.
        Виктория промчалась мимо своей хижины к берегу, запнувшись у края шельфа. Она приставила ладонь ко лбу и, напрягая зрение, попыталась сквозь мелькание дождевых струй разглядеть корабль. Грант видел, как она покачнулась. Ему показалось, что он слышит, как ее дыхание со свистом вырывается из груди.
        Вокруг стояла кромешная тьма.
        Корабль ушел.
        Глава 7
        -Где корабль? - Виктория бросилась к Гранту, толкая его ладонями в грудь. - Где, черт побери, этот проклятый корабль?
        Грант перехватил ее руки.
        - Первый помощник принял правильное решение - он хочет уберечь «Киверел» от шторма. Они отойдут в открытое море, подальше от рифов, а мы подождем их здесь.
        Виктория отчаянно пыталась освободиться от его хватки.
        - Кэмми больна, и качка ей только еще больше повредит! - выкрикнула она. - Как можно было забирать ее в шторм? - Вспышка молнии осветила ее лицо, искаженное болезненной гримасой.
        - Я думаю, они справятся. - Грант внезапно выпустил ее. - Мой кузен позаботится о вашей подруге. - Он положил руку ей на плечо.
        Виктория откинулась назад - казалось, она вот-вот лишится чувств.
        - Не трогайте меня! - прошипела она. - Вы не смеете!
        Грант поднял руки, повернув ладони вверх, чтобы она могла их видеть.
        - Виктория, поверьте мне, - сказал он, - просто... Молния вспыхнула так близко, что чуть не ослепила Гранта. От страшного грохота у него заложило уши. Внезапно надрывный крик пробил барабанную дробь дождя. Грант рванулся вперед на звук, вытирая глаза рукавом. Виктория исчезла.
        - А вы галантнее, чем он, - сказала Кэмми, когда молодой человек подтянул одеяло вверх к ее подбородку.
        - Стараюсь, - непринужденно улыбнулся Трейвик. - Если вам так удобно, я теперь уйду и дам вам уснуть.
        - Маловероятно. - Кэмми беспокойно глядела на него, одновременно прислушиваясь к завыванию ветра за стеной каюты.
        - Дули сделает все, чтобы нас обезопасить, он на этом собаку съел, - поспешил заверить ее Йен. - Мне не нравится, что вы так напуганы.
        - Я не напугана, мне просто нездоровится. Вот Тори - та боится кораблей, а я наверняка не усну при такой качке.
        - Тогда мы могли бы побеседовать, - с готовностью предложил Йен, а затем добавил, понизив голос: - Если это вас не слишком побеспокоит.
        Она поспешно приподнялась на койке.
        - Как мило с вашей стороны...
        - Я мигом, - заторопился Трейвик. - Может, вам принести что-нибудь? - спросил он уже в дверях. - Чай или что-то из еды?
        - Вы сказали - чай? - Это было единственное, о чем Кэмми говорила почти каждый вечер у костра - и мечтала весь день.
        Молодой человек улыбнулся.
        - Я могу принести столько, - сказал он, четко проговаривая каждое слово, - сколько вы сможете выпить.
        - И даже в шторм? - спросила она с замиранием сердца. Трейвик небрежно поглядел в иллюминатор:
        - Это еще ничего. Подождите, вот когда океан по-настоящему разойдется... - Он подмигнул ей и покинул каюту. Минутой позже Йен уже спешил обратно с подносом, нагруженным дымящимся чаем, печеньем, бутылкой вина и двумя чашками.
        Протянув Кэмми чашку с чаем и блюдце с печеньем, он плеснул себе в чашку вина.
        Кэмми, не выдержав, вздохнула. После первого глотка у нее округлились глаза от блаженства. Потягивать вволю сладкий чай, вытянув трубочкой губы, - это было именно то, что она любила.
        - Вероятно, вам на вашем острове чая сильно недоставало, не так ли? - поинтересовался молодой человек.
        Кэмми утвердительно кивнула. - Ничто не люблю так, как чай, - разве что еще лошадей. Ну, так о чем мы будем беседовать?
        - Обо всем, о чем пожелаете. Вы ведь гостья...
        - Давайте поговорим о вашем капитане. Расскажите, кто он и почему разыскивает Дирборнов.
        Трейвик переместился на противоположную койку и расслабил плечи.
        - Отвечаю по порядку. Грант Сазерленд - один из богатых Сазерлендов в Суррее, и он же капитан этого милого судна. Но что более всего примечательно, он приходится мне кузеном. - Трейвик поднял свою чашку и, прежде чем отпить из нее, широко улыбнулся. - Почему он сделался капитаном? Потому что дедушка Виктории нанял его совершить эту миссию.
        - Надеюсь, Сазерленд - порядочный человек? - осторожно спросила Кэмми, откусывая печенье. Хотя оно слегка зачерствело, ее это не слишком беспокоило.
        - Да, безусловно. Он будет защищать Викторию до последней капли крови, если это понадобится. - В голосе Трейвика не было даже нотки сомнения.
        Кэмми рассеянно жевала печенье, изучая своего благодетеля, даровавшего ей чай и постепенно становившегося ее лучшим другом. К тому же ее новый друг был дьявольски красив. У него были точеные, мужественные черты лица, темные волосы и янтарные глаза - самые живые, какие она только видела. Должно быть, там, в Англии, он оставил множество разбитых женских сердец...
        Капитан Сазерленд тоже был очень красив, но в его жгучей красоте было что-то дикое; Трейвик же являл собой полное совершенство. То, с какой непринужденностью он устроил ее в каюте, указывало, что женщины нравились ему так же сильно, как, несомненно, он сам нравился им. Кэмми с интересом посмотрела на его руки без шрамов. В любом случае Йен Трейвик не был матросом.
        - Что вы делаете на этом корабле?
        Йен сделал очередной большой глоток.
        - Это весьма забавная история. Мне нужно было спешно покинуть город и сбежать за границу, и тут мне сообщили, что Грант отбывает в короткое путешествие. Таким образом я оказался надолго заперт в ловушке.
        - Как это ужасно! - Хотя Трейвик рассказывал о своей ошибке шутливым тоном, Кэмми заметила в его глазах тень грусти. - Вы оставили кого-то дома, в Англии?
        Он бросил на нее проницательный взгляд.
        - Да, вы угадали.
        - Вам, должно быть, ее очень не хватает...
        Трейвик в замешательстве смотрел в свою чашку.
        - Я не представлял, - тихим голосом сказал он, - что может так сильно недоставать человека.
        Кэмми понимала, что она видит только верхушку айсберга. Сердечная рана этого молодого мужчины была куда серьезнее, нежели можно было вообразить.
        - Должно быть, это очень глубокая привязанность.
        - Несомненно. - Трейвик снова наполнил свою чашку и сменил тему: - Так вы полагаете, Виктория отрицательно прореагирует на то, что ей предстоит новое плавание?
        Кэмми сделала глоток и затем спокойно сказала:
        - Вовсе нет.
        - Она, вероятно, была совсем юной, когда вы потерпели кораблекрушение.
        - Ей было тринадцать. «Провидение» раскололось у нее на глазах; ее отец в тот момент находился на палубе. Матрос толкнул ее мать через перила, и при падении она сильно ударилась спиной. В считанные дни Тори потеряла обоих родителей.
        - О Боже, как это, должно быть, тяжело. - Трейвик наклонился вперед и положил локти на колени. - Тяжело для вас обеих.
        Вид у него был такой искренний, а взгляд выражал такое неподдельное сочувствие, что Кэмми неожиданно для себя спросила:
        - Так вы станете нашим другом?
        - Да, с удовольствием! - Он протянул руки, чтобы в случае чего подхватить ее, когда корабль внезапно провалится в яму между двух огромных волн. - Мне бы этого очень хотелось.
        - Это хорошо. У меня такое предчувствие, будто в предстоящие дни нам потребуется союзник. - Кэмми допила чай и поставила чашку на тумбочку рядом с койкой. - Тори - красивая девочка. Вы уверены, что Сазерленду можно доверять, пока он остается наедине с ней?
        Трейвик замялся.
        - Если все будет нормально, с этим не возникнет проблем. Грант - ее защитник и сознает свою ответственность. Всей Англии он известен как человек чести.
        - Если все будет нормально? - повторила Кэмми упавшим голосом.
        - Просто я не помню, чтобы он вел себя с кем-то так, как с ней... - Йен сделал паузу, как бы подыскивая точное слово. - Я никогда не видел его таким целеустремленным.
        - О Боже! - испуганно произнесла Кэмми. Трейвик сделал еще один большой глоток и поднял взгляд на потолок, как бы раздумывая, говорить дальше или нет.
        - Ну же, продолжайте!
        - Это не к добру. Сазерленды - они особенные. К примеру, двое его братьев. Когда каждый из них встречал в жизни свою женщину, то становился слегка сумасшедшим...
        - И что потом?
        - Один счастливо женился. Другой мертв.
        Грант стремглав помчался за Викторией. Дыхание с шумом вырвалось у него из груди, когда на краю обрыва он не увидел ничего, кроме маленьких женских рук, вцепившихся в скользкие корни безумной хваткой. Он выбросил руку туда, где земля под телом девушки уползала вниз, и поймал ее запястье.
        - Виктория! Держитесь крепче за мои руки! - Он дотянулся до ее локтя, не переставая твердить заклинания, чтобы не сорваться самому.
        - Я не могу... никак не могу удержаться! - В ее широко раскрытых глазах была мольба. - Не дайте мне упасть, пожалуйста...
        В тот момент, когда их глаза встретились, Грант знал, что последует за ней вниз, но не отпустит.
        - Я никуда не уйду. - Он пытался схватить ее под мышки. Чем ближе он подбирался к ней, тем больше земли осыпалось под ним. При вспышках молний он видел, как отваливающиеся огромные глыбы с высоты обрушиваются на скалы.
        - Есть! - прокричал наконец Грант, вцепившись в нее выше локтей. Затем он стал нащупывать ногой точку опоры.
        Осторожно, шаг за шагом, он тащил Викторию за собой, пока не выкарабкался на безопасное место. На несколько долгих мгновений Тори прильнула к нему, сминая в пальцах его рубашку. Протянув руку, чтобы стереть капли дождя с ее лица, Грант почувствовал струящиеся по ее щекам теплые слезы.
        Виктория отпрянула назад, но его рука удерживала ее за голову, баюкая как в колыбели. «Она едва не погибла...»
        Сквозь дождь он изучал ее лицо - такое бледное - и неподвижные глаза, будто навсегда запечатлевая их, потом взял ее лицо в обе руки, чтобы приблизить к своим губам ее губы.
        Вкусив их, он привлек ее ближе, положил на спину... Ее дрожащие губы были такими нежными, а рот таким сладким и пьянящим...
        Ее руки легли ему на грудь, потом взметнулись выше, обхватывая его за плечи. Грант застонал и продлил поцелуй, снова и снова накрывая ее губы, беспощадно вторгаясь в ее рот своим языком.
        Смутно чувствуя ее протест, Грант отпустил девушку, ругая себя за то, что пугает ее, так сильно прижимая к себе и целуя с таким неистовством.
        Тори вскочила на ноги и растерянно посмотрела на него. Не отводя от нее взгляда, он наблюдал, как ее смущение превращается в гнев.
        Но возмущаться было уже слишком поздно. Тот поцелуй... Грант никогда не испытывал ничего похожего. Он лежал на спине, пока Виктория слегка прикасалась языком к своей припухлой нижней губке, словно не веря, что он только что терзал ее своим ртом с таким неистовством.
        Беззвучно выругавшись, Грант провел рукой по лицу и решительно пообещал себе обуздать свои чувства... Хотя теперь это уже не имело никакого значения.
        Печать была нарушена. Его незыблемая выдержка, пусть даже на какие-то секунды, получила пробоину.
        И все же ему это нравилось.
        О небо, помоги им обоим!
        Глава 8
        Тори тряхнула головой так, что у нее стукнули зубы. Ну что за наваждение! Ее лучшая подруга похищена. Сама она только что едва спаслась от смертельного падения и тут же получила свой первый поцелуй. И вот теперь виновник всего этого пытается повергнуть ее в смятение!
        Исполненная решимости, Тори поспешила к своей хижине, собираясь обогреться, но не успела она подняться по скользким перекладинам, как Сазерленд тут же подскочил к ней, чтобы помочь. Вконец изнуренная, она позволила ему поддержать свое ослабевшее тело.
        Когда они вошли внутрь, Грант отвернулся, давая ей возможность обсушиться и переодеться. Однако как ни пыталась Тори стянуть с себя мокрые вещи, руки ее не слушались. Матрас так и манил прилечь, и в конце концов она повалилась прямо на ворох смятого белья.
        Сазерленд тотчас подошел ближе и присел на корточки рядом с ней.
        - О нет, Виктория, не сейчас, пока вы еще не обсохли. Встаньте, - мягко приказал он, беря ее за плечо, и, заставив сесть, принялся вытирать грязь с ее лица. Затем, по-прежнему держа за плечо, он набросил ей на голову какую-то тряпицу и слегка отжал воду из волос.
        Поразительно! Как такой большой мужчина мог делать это столь деликатно?
        - Вам нужно сменить одежду, - сказал он. - Я не буду смотреть. - У него был низкий грудной голос, успокаивающий и убаюкивающий. Завороженная его звуками, Тори позволила снять с себя блузку, смутно сознавая, что он старательно отводит глаза от ее груди.
        Однако когда он принялся расстегивать ее юбку, она напряглась.
        - Может, справитесь сами?
        Но руки Виктории, точно две омертвелые плети, бессильно лежали по бокам тела. Как ей это ни претило, все же она покачала головой, зная, как опасно в этом климате оставаться в мокрой одежде.
        Сазерленд стянул с нее промокшую юбку, быстро вытер ей ноги, руки, живот и затем натянул на нее просторную рубаху. Интересно, знает ли он, что прежде эта рубаха принадлежала ему?
        В глазах у него не было вожделения, и он вел себя как джентльмен. Но это сейчас. Раньше, когда он ее целовал...
        При воспоминании о том, как это было, Тори еще раз мотнула головой. Тогда он схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в лицо. Ей было трудно сфокусировать глаза, но он выглядел измученным, и взгляд его выражал беспокойство. Или ей это показалось?
        Сазерленд опустил Тори на матрас, натянул на нее покрывало, и она блаженно прикрыла веки, как вдруг налетевший снаружи порыв ветра напомнил ей, что Кэмми сейчас в ловушке, там, на корабле, и Тори чуть не закричала.
        - Вы не должны были нас разделять, - прохрипела она, - сейчас, когда она так больна...
        - Давайте лучше поговорим об этом позже, после того как вы отдохнете...
        - Но она нуждается в помощи, а по вашей милости... - Тори смутно слышала свой голос, засыпая под собственные слова.
        Ей показалось, что прошло несколько часов, когда, с трудом открыв глаза, она с удивлением увидела мерцающий свет и поняла, что Сазерленд принес лампу. Тори посмотрела на него сквозь волосы, упавшие ей на лицо, - он сидел, подогнув одну ногу, и не сводил глаз со своей пленницы.
        Тори смутилась и привстала, откидывая волосы назад и заправляя их за уши. Его взгляд следовал за каждым ее движением.
        - Как вы себя чувствуете?
        - Прекрасно, - ответила она и тотчас нахмурилась, услышав свой сиплый голос.
        - Похоже, - Сазерленд прищурился, - у вас ко мне есть некоторое количество вопросов...
        Виктория села по-турецки, глядя ему в лицо при свете лампы, стоящей между ними.
        - Я должна полностью удостовериться, что вы посланы моим дедушкой.
        - И как вы это сделаете?
        - Опишите, как выглядит Белмонт-Корт.
        Грант недоверчиво поглядел на нее и нетерпеливо спросил:
        - Вы когда-нибудь там были?
        - Разумеется.
        Он сделал продолжительный выдох и только потом заговорил:
        - Поместьем управляет некто по имени Хакаби. Через все угодья пробегает большой ручей, полный форели. Усадьба обнесена стеной. С южной стороны к ней примыкает сад с розами...
        - Значит, вас в самом деле послал дедушка, - смиренно признала Тори. - Но почему это заняло столько времени?
        - Это мое восьмое путешествие. Другие не пускались в такие дальние плавания.
        - Почему выбор пал на вас?
        Вопрос, несомненно, застал Гранта врасплох.
        - Потому что Белмонт доверяет мне. Ваш дедушка знает, что я человек слова, - неохотно добавил он, будто презирая себя за эту аттестацию. Вместе с тем он пренебрег упоминанием одной вещи, которая весьма интересовала Тори.
        - Человек слова? Очень мило. - Она искоса посмотрела на него. - Но мне хотелось бы знать, умеете ли вы управлять кораблем.
        Грант удивленно взглянул на нее и раздраженно проворчал:
        - Моего умения более чем достаточно, чтобы благополучно доставить вас домой. Мой старший брат тоже капитан, и я многому научился у него за четыре года. Но и до этого я также ходил в море.
        Тори покусывала губу, ожидая от него более подробной информации, но Грант явно не склонен был откровенничать, а понять что-либо по его лицу и вовсе не представлялось возможным.
        Грант, должно быть, неправильно истолковал ее молчание и сказал строгим тоном:
        - Я намерен защищать вас, что бы ни случилось, поверьте!
        Она наклонилась вперед и перехватила его взгляд.
        - Точно так же говорил капитан «Провидения»...
        На это у Гранта не было ответа.
        - И в чем же состоит ваша зашита? - немного помолчав, спросила Тори.
        - Белмонт вверил мне вас, имея в виду мое попечительство над вами в том случае, если окажется, что ваши родители погибли.
        - И поэтому вы считаете себя вправе отдавать мне распоряжения?
        - Да, это тоже было вменено мне в обязанность. Отныне вы моя подопечная.
        - Почему вы взялись за это? Я хочу знать ваши мотивы.
        - Белмонт обещает упомянуть меня в своем завещании...
        Грант заколебался. Может, он перегнул насчет завещания?
        - Разве дедушка болен? - тревожно спросила Тори.
        - Нет, нет, - поспешил он успокоить ее. - Насколько я мог судить, с ним все в порядке.
        Тори вздохнула с облегчением. Как странно вдруг ощутить смертельный страх за человека, которого ты не видела почти десятилетие, даже если он последний из твоих ближайших родственников.
        Увидев, что Сазерленд внимательно следит за ее реакцией, она поинтересовалась:
        - Как долго нам плыть до Англии?
        - Все зависит от попутных ветров. До Океании мы добрались за четыре месяца, но на обратное путешествие уйдет больше времени.
        - Четыре месяца... - задумчиво произнесла Тори. - Кэмми не продержится и четырех недель.
        - Как только я объяснил ей ситуацию, - сказал Грант, - мисс Скотт почувствовала облегчение. Она была так рада, что вы наконец спасены...
        Только тут до нее дошла вся чудовищность происшедшего. Тори была ошеломлена.
        - И для начала вы решили поместить ее на корабль в этот шторм. - В смятении она посмотрела на Гранта. - Зачем вы это сделали?
        - Я хотел, чтобы она была там, где ей не угрожает опасность. - Он вздохнул. - И также собираюсь поместить вас на борт, как только они вернутся.
        Тори прищурила глаза.
        - Наши цели расходятся, капитан. Я отказываюсь плыть дальше Новой Зеландии, пока Кэмми не станет лучше.
        И тут Сазерленд, видимо, борясь с гневом, отрезал:
        - Я вам не наемный извозчик, чтобы доставлять вас туда, куда вы пожелаете!
        Где-то поблизости хрустнула ветка и обрушилась на крышу, заставив Тори вздрогнуть. Трудно вообразить, через что предстоит пройти Кэмми. Хотя, если быть честной, Камилла никогда не выказывала страха перед морем. И все же...
        - Вы хладнокровный подонок, если готовы так поступить с ней!
        Глаза Гранта потемнели.
        - Вы не первая и, вероятно, не последняя, кто называет меня так. Но как бы то ни было, расчет мой вполне логичен. Отправляя Камиллу на корабль, я знал, что вы последуете за ней. И еще я отвечаю за то, чтобы вывезти отсюда мою команду.
        - Хладнокровный подонок!
        - Мегера, - проскрежетал Грант.
        - Чтоб вам сгореть в аду, капитан Сазерленд! - в приступе ярости пожелала ему Тори, потом легла и отвернулась от него.
        - Отличная благодарность тому, кто спас вам жизнь.
        - Если бы не это, - бросила она через плечо, - вы даже не представляете, что бы я вам сказала.
        Всю ночь штормовой ветер с дождем хлестал хижину, но убежище, построенное без изъяна, безупречно выдерживало натиск стихии. Грант всеми силами старался бодрствовать, рассудив, что не должен спать в одной комнате со своей подопечной. Он обязан ее охранять.
        На рассвете дождь стих, и Грант, спотыкаясь, добрел до лестницы проверить бухту. Не обнаружив корабля, он стал бриться.
        Он уже заканчивал бритье, когда Виктория прошла мимо, переодетая в украденную у него рубаху: лицо ее было розовым после сна. Утренний бриз поигрывал кончиками ее волос и бахромой обтрепанной одежды.
        - Корабль не вернулся, - сказала она недовольным голосом.
        - Пока еще нет.
        - Почему? Сейчас прекрасная погода.
        - Возможно, штормом их отнесло далеко от берега. Не беспокойтесь, иногда это случается. - Помня свои ощущения, когда Тори была в его объятиях после падения прошлой ночью, Грант не мог отвести от нее глаз. Он словно не замечал, что она смотрит на него с отвращением.
        - Не беспокоиться? - Тори хмыкнула. - Вы шутите? Я почти не знаю вас, а ваш экипаж и того меньше. Я не знаю, хорошие ли они люди. Я даже не знаю, где они сейчас. Может, они утонули, пока мы тут говорим. С каждой минутой, пока отсутствует этот корабль... - губы ее вытянулись в тонкую линию, - с каждой минутой я презираю вас все больше и больше. - Подхватив крытую корзину, подвешенную к платформе хижины, и широкополую шляпу, она пронеслась мимо него.
        - Вы-то куда? - крикнул он ей вслед.
        - Неужели вы считаете, что это тоже одно из ваших дел? - огрызнулась Тори.
        - Лучше скажите, а не то я снова пойду за вами. Она помедлила, затем обернулась.
        - Мы установили, что из двух попыток поймать меня вам удалась одна. - Когда Грант приблизился, она оглядела его внимательнейшим образом и, словно не найдя ничего интересного, сказала: - Я не прочь сделать счет три к одному.
        И тут же Грант без предупреждения выхватил у нее плетеную корзину. Брови его сурово сдвинулись, когда он увидел, на что пошло голенище его сапога.
        По правде сказать, из него получились отменные ручки.
        - Немедленно отдайте! - потребовала Тори.
        Держа корзину так, чтобы она не могла ее достать, Грант поднял крышку. Внутри он обнаружил нож, какие-то тонкие волокна наподобие лесок и костяные крючки.
        - А, понятно! Если бы я был склонен выпустить вас из поля зрения, чего я не собираюсь делать, я бы сам пошел удить рыбу, а вас оставил бы здесь заниматься более подходящими для леди вещами.
        Тори встрепенулась:
        - Например?
        - Возможно, починкой некоторых из наиболее неудачно расположенных дыр на вашем одеянии. - Грант бросил насмешливый взгляд на ее рубаху, на которой от плеча до груди зияла огромная прореха.
        - Если бы я была склонна выпустить вас из поля зрения, то оставила бы вас здесь и пошла одна удить рыбу. Вообще-то я делаю это много лучше, чем вы.
        Грант покачал головой:
        - Откуда вы знаете? Может, я как раз и есть заправский рыболов...
        Тори вскинула подбородок.
        - Этого не может быть, потому что я лучше всех. Никто не сможет меня превзойти.
        - Виктория, скоро вы усвоите, что в Англии юные леди обычно не столь самонадеянны. - Грант нахмурился. - Или может, они тоже самонадеянны, но удачно это скрывают.
        - Скрывать самонадеянность? - Тори взяла под козырек. - Есть. Принято. А теперь всего доброго, капитан.
        - Подождите. - Грант придержал ее за локоть. - Мне все-таки кажется, что вы хотите, чтобы я оставался поблизости.
        Тори бросила на него испепеляющий взгляд.
        - Зачем? Если вы действительно джентльмен, коим себя хвастливо выставляете, вы в любом случае не уедете без меня.
        Черт побери, он и не думал хвастаться! Его ум лихорадочно выискивал хоть какой-нибудь рычаг воздействия на нее.
        - Послушайте, Виктория, вы тут что-то хотели от меня...
        У нее расширились глаза.
        - Я ничего не хочу от вас, - сказала она с ударением на слове «ничего».
        - Разве? Вы убеждали меня прервать путешествие ради вашей подруги. Можно было бы остановиться в Кейптауне и найти для нее доктора, если...
        - Если я сделаю - что? Позволю вам опять поцеловать меня?
        Грант почувствовал, как его лицо заливает краска.
        - Такое больше не повторится. Это... это была ошибка.
        - Вы даже не представляете, насколько правы в этом, - с жаром сказала Тори.

«Неужели мой поцелуй показался ей таким ужасным?» - огорченно подумал Грант.
        - Нет, я скорее имел в виду другое, - сказал он. - Возможность моего нахождения рядом и наше сотрудничество.
        Прочесть ее мысли было совсем нетрудно. Грант четко уловил момент, когда она приняла решение идти вместе, потому что лицо ее внезапно просветлело.
        - Вы должны поклясться, что мы сделаем остановку в Кейптауне.
        - Клянусь.
        - Тогда я заключаю с вами соглашение. Только... - Тори перенесла центр тяжести на одну ногу и, согнув бедро, приняла дерзкую позу. - Если вы будете мешать мне ловить рыбу, я уйду от вас.
        Губы Гранта изогнулись в усмешке.
        - На этот счет можете не беспокоиться, уважаемая Виктория.
        - Посмотрим, - ухмыльнулась она и, круто повернувшись, стала спускаться с покатого склона, и Грант не спеша последовал за ней.
        Тропа привела их к небольшой бухте, скрытой за деревьями. Грант вспомнил про мангровые деревья, стелющиеся у самой кромки, так как уже посещал эту часть острова. Было видно, как в воде между корнями проплывает толстая рыба. Вверху, над зеленым пологом, с назойливым гомоном носились жадные крачки.
        Виктория, казалось, забыла о его присутствии - она бросила свою корзину и вытащила из дупла гнилого дерева гарпун, а затем, пройдя к берегу, остановилась, чтобы подобрать юбку и заткнуть за пояс ее концы.
        Грант с трудом подавил раздражение. Неужели она не боится предстать перед посторонним в подобном виде? Большая часть ее ног, бедер была оголена...
        - Я совершенно не понимаю вас, - проворчал он. - Вам нет дела до приличий, но можно было хотя бы подумать о шляпе - а то как бы вам не умереть от солнечного удара!
        Тори пожала плечами. Как будто у нее была эта самая шляпа!
        - Вас не смущает, что кто-то может увидеть вас в этом костюме?
        Тори выгнула брови.
        - Вы их заметили, этих наблюдателей, не так ли? Он покраснел, но все же продолжал настаивать:
        - Отвечайте на вопрос!
        - Ну, если по существу, то все мои вещи наподобие этих или еще хуже, а потому вряд ли меня смутит, если вы и дальше будете видеть то, что вы уже видели. К чему краснеть и заикаться, если я все равно не могу ничего с этим поделать?
        - Тогда почему бы вам не одолжить что-нибудь у мисс Скотт? - угрюмо спросил Грант.
        - Чтобы точно так же истрепать ее одежду?
        Грант нахмурился - девушка попала в точку.
        Виктория между тем уже несколько секунд изучала глазами воду, затем она с невообразимой скоростью запустила гарпун и, дернув за противоположный конец, показала свою добычу - увесистую рыбину.
        - Капитан, я не нанималась поставлять вам пищу. - Сказав это, Тори взяла леску, привязанную к ближайшему корню, и затянула петлю у рыбы на жабрах. - Если вы рассчитываете на обед, вам лучше самому приняться за дело. - Она посмотрела ему в лицо и с вызовом подняла подбородок.
        Доставая из дупла другой гарпун, Грант подумал, что сейчас они похожи на двух дуэлянтов, встретившихся на рассвете. Но, учитывая ее прозрачное обтягивающее одеяние и сияние волос вокруг ее лица, он уже оказался обезоружен, и это было ужасно.
        - Готовы, мастер-рыболов? - Тори самодовольно улыбнулась.
        Кажется, она бросает ему перчатку?
        - Всегда готов, - без колебания ответил Грант.
        Наблюдая за Грантом, Тори пришла к следующему заключению: капитан был хоть и бравый мужчина, но, несомненно, на этом острове он чувствовал себя несчастным. Здесь все работало против него, против его строгих правил, против его до невозможности хрустящих крахмальных рубашек и начищенных до блеска сапог. Насколько сама она была раскованна, настолько у него все тело выглядело каким-то неповоротливым. Нет, с ним будет непросто. Этот капитан не так податлив. И он не из тех, кто с легкостью реагирует на потери. Ничего. Все лучшее ждет впереди, когда она поднесет ему на блюдечке его поражение.
        Хотя ее руки напоминали сейчас два больших куля, прикрепленных к плечам, Тори отказалась от передышки. Капитан вытащил свою первую рыбу, потом вторую, но. Тори все равно опережала его.
        Раздражение, отразившееся у него на лице, сделало его черты жестче. Чем больше он сердился, тем меньше на нем оставалось одежды. Сначала Грант сбросил свою широкополую шляпу, и теперь ему не нужно было ее снимать, чтобы вытирать пот со лба. Следующей исчезла рубашка, потом - сапоги, чтобы он мог пройти туда, где глубже. Тори вдруг подумала, не пытается ли он смутить ее таким образом - и надо сказать, не без успеха, - но капитан выглядел настолько увлеченным состязанием, что это подозрение сразу отпало.
        Убрав с глаз волосы, Тори незаметно наблюдала, как его подтянутое тело сгибается, потом замирает перед тем, как он бросает гарпун. Она следила, как поднимаются его длинные руки, вытягивая рыбу. Время от времени он откидывался назад - тогда на его бронзовом торсе вздувались тугие мышцы, и у нее невольно приоткрывались губы от изумления.
        Тори нахмурилась. Ей никогда не приходилось задумываться, сможет ли она со временем приспособиться к требованиям общества. Прежде она была уверена, что вполне способна сделать все необходимое для этого, но сейчас вдруг испытала замешательство, так как начинала сознавать, что в ее знаниях существует зияющая дыра. Возникал ряд вопросов, ответы на которые невозможно было предугадать. Например, как можно питать отвращение к мужчине и вместе с тем, просто глядя на него, получать самое большое удовольствие, какое она когда-либо испытывала? Что она чувствовала, наблюдая за его движениями? Симпатию? Вожделение?
        Ей вдруг захотелось положить руки ему на плечи. Почему, питая ненависть к нему, она так обрадовалась его поцелую? «Уму непостижимо», - подумала Тори и вздохнула.
        Когда Сазерленд поймал еще одну рыбину, Тори спешно привела в порядок свои мысли и решительно настроилась на победу. Теперь они сравнялись... вот только руки ей уже совершенно не подчинялись. А он все продолжал поднимать гарпун, терпеливо выжидая новую добычу. Рыба, вероятно, была огромная, если это его так занимало.
        Тори передернула плечами. Даже если он опередит ее на одну рыбину, все другие у нее по-прежнему остаются крупнее. Она испытывала удовлетворение, зная, что счет зависит не от количества, а от общего веса в фунтах. Вряд ли ее соперник не осведомлен об этом.
        Тори прошла вброд дальше, в затененную часть бухты, где вода была прохладнее, и разделась. Обмывшись, выстирав и отжав одежду, она надела ее и стала перебирать пальцами мокрые пряди, чтобы волосы скорее высохли.
        Когда она вернулась назад, Сазерленд, держа гарпун, все еще медленно двигался за рыбой. Тори уселась на согнутую пальму, барабаня по ее стволу своими маленькими ноготками.

«Довольно», - решила она наконец и, выпятив нижнюю губу, сдула с лица волосы. Направляясь к воде, она прихватила по пути камень и швырнула его в воду прямо перед Грантом.
        Глава 9
        Воля - вот чем он мог одолеть этого монстра. Грант напрягся. Странное дело - как только он собирался метнуть гарпун, рыба ускользала. Но он был терпеливым человеком и мог часами караулить свою добычу. У него ныла рука, уставшая держать на весу оружие, но он не отступал...
        Мысли Гранта внезапно прервались, после того как вода плеснула ему в лицо. Рыба метнулась в заводь, к упавшему перед ним огромному булыжнику. Грант стиснул зубы и посмотрел туда, где в тени, на берегу, сидела Виктория. Она торжествующе улыбалась.
        Заворчав, он швырнул в воду свое оружие так, что гарпун, взлетев вертикально, воткнулся в дно, а затем направился к ней. Подбородок Виктории задирался все выше и выше с каждым новым шагом Гранта. Когда он встал прямо перед ней и наградил ее взглядом, которого боялись бывалые матросы, она даже не шелохнулась. У нее не было ни страха, ни робости. Что ж, хорошо...
        Не говоря ни слова, Грант схватил ее и потащил к воде.
        - Нет, Сазерленд! - закричала Тори. - Не надо! Я только что обсохла и согрелась.
        Она колотила его по груди и наконец вцепилась сзади в шею, пытаясь душить. Но ничто не могло помешать ему. Лишь в последнее мгновение, когда он в очередной раз поднял ее за волосы, чтобы снова окунуть с головой, Тори потащила его за собой.
        Грант вынырнул на поверхность, точно выстрелившая пробка. Откашливаясь, он давился от смеха.
        Тори отплевывалась, отбрасывая волосы с лица.
        - Подонок! Вы еще пожалеете... - Она посмотрела вниз, на свою грудь, без сомнения, следуя за его взглядом. Ее рубашка перекрутилась и наполовину соскочила с плеча, обнажив верхнюю часть груди, а тонкая материя облепила другую половину.
        Как ни пыталась Тори оторвать рубашку от кожи, ткань упорно возвращалась назад, обнаруживая отвердевшие соски. При виде их Грант представил, как он трогает ее, задерживает на ней губы... Пламя сжигало его, угрожая взорвать изнутри...
        Он сцепил руки в замок, пытаясь справиться с искушением. Все утро он не сводил глаз с ее длинных ног и почти обнаженной груди, а постоянное мелькание ее упругих ягодиц едва не повергло его на колени. Чтобы подержаться за них руками, взвесить в ладонях налитую плоть и приладить пальцы вокруг ее изгибов, он бы, казалось, жизнь отдал. Он чуть не дошел до безумия, тщетно пытаясь подавить почти непрекращающийся бунт своей мужской сущности.
        Сейчас Виктория стояла перед ним, словно раздетая. Интересно, тронул он ее в той же мере, как она его? Грудь ее высоко вздымалась, дыхание было поверхностным, а глаза рыскали поверх его груди, смелым, оценивающим взглядом продвигаясь все ниже.
        В течение этого короткого времени Грант подумал, что, возможно, ей понравилось, как он ее поцеловал. Может, она позволила бы ему смахнуть с ее плеч рубашку и пробежать руками поверх груди. «Виктория, раздетая, в воде, со мной...»
        Издав горловой звук, Грант силой вытолкнул себя на берег. Не медля ни минуты, он подхватил свою рубашку и сапоги и опрометью бросился прочь. Рассвирепев, он мчался по сверкающему белому пляжу, взбегая вверх, спускаясь вниз и останавливаясь только для того, чтобы в сердцах метнуть в море ракушку или представить свое судно, стоящее на якоре.
        Пока он не нашел Викторию, его обуревало желание поскорее вернуться домой, но отныне он видел в этом единственное спасение для себя. В привычном ему мире Виктория утратит свою привлекательность, так как эта девушка слишком прямолинейна, слишком дерзка.
        Грант вглядывался в заходящее солнце, поражаясь буйству огненной палитры, простирающейся сквозь небо. Нигде, кроме как здесь, он не увидит такой картины. Кроваво-красный цвет забивал оранжевый. Пурпурный и темно-синий смыкались с цветом ночи. В этом разгуле красок, как в зеркале, отражались его собственные безумные чувства. Грант был намерен их обуздать - иначе он пропал. Эта девушка возбудила его эмоции удивительным образом.
        До сих пор ни одна женщина не возбуждала в нем такого желания. Он желал ее больше, чем кого-либо, больше, чем вообще был способен желать.
        Когда Грант вернулся в бухту, Виктория уже ушла, и он устало поплелся к ее дому. Поднимаясь по тропе, на полпути он учуял запах готовящейся пищи. В природе не существовало аромата лучше, чем этот. Запах становился все более сильным, и Грант почувствовал, что его рот заполняется слюной.
        Грант застал Викторию возле открытого очага, где она готовила их улов, и заключил, что никогда в жизни не был так голоден. Окинув глазами лужайку, он спросил:
        - Чем будем есть?
        Она язвительно засмеялась:
        - Вы так уверены, что получите еду?
        - Где посуда? - проскрежетал Грант.
        В ответ раздался страдальческий вздох.
        - Напрасно ищете, - сообщила Виктория. - Довольствуйтесь этим блюдом.
        Грант уставился на деревянный диск, который она назвала блюдом, - он был доверху наполнен пластами белой рыбы. Неужели ему придется есть рыбу руками?
        Виктория уже приступила к еде, издавая смачные звуки, отнюдь не способствовавшие упрочению его сопротивления. Наконец все манеры были отброшены в сторону, и он, сложив ладонь ковшом, зачерпнул несколько пластов. Препроводив их в рот, он прикрыл глаза, прежде чем успел остановить себя. Рыба буквально таяла во рту - вкус, консистенция и аромат были несопоставимы ни с чем, доселе им испробованным.
        Заметив, что Виктория внимательно наблюдает за ним. Грант покраснел. Хотя он старался есть, как подобает цивилизованному человеку, его усилия не увенчались особым успехом: точно зверь, он проталкивал в рот кусок за куском и высматривал следующую порцию. Виктории приходилось вырывать у него блюдо, чтобы очищать рыбу от костей. Остров понемногу начинал его принимать. Но он не примет остров. Грант не мог этого допустить. Он преодолеет силу его притяжения.
        - Что вы делаете? - спросил он, увидев, как Виктория выжимает себе на пальцы сок какого-то фрукта. Она не ответила, только швырнула ему вторую половинку плода, у которого был кислый запах, забивающий рыбный запах на руках.
        - Вы прекрасно обошлись без столовых приборов, - небрежно сказала Виктория, падая в уцелевший, плавно покачивающийся гамак.
        - Не понимаю, почему вы не выстругали несколько ложек и вилок. Сделали же вы рыболовные крючки из кости! Вы такая способная...
        - Зачем было попусту использовать нож - мой единственный нож, - когда есть эти четыре пальца и противостоящий им большой?
        - Затем, чтобы достичь некого подобия цивилизации. - Грант уселся на бревно возле костра. - Когда вы вернетесь домой, вам придется заново осваивать кучу вещей.
        - А что, если я ничего не забыла? Может, я сознательно предпочитаю отказываться от некоторых привычек.
        - И каких же?
        - Таких, которые здесь неуместны. - Виктория свесила ногу за край гамака и принялась раскачивать гамак. - Например, одеваться как леди. Напяливать на себя нижние юбки на три сотни фунтов. Даже если бы у меня имелось такое количество, это было бы самоубийством. Здесь нужно приспосабливаться - или вы умрете.
        - Это не цивилизованная постановка вопроса. - Грант взял ветку из кучи хвороста и разворошил угли. - Не важно, где вы находитесь, в любом случае вы не должны утрачивать свои манеры, свою одежду. Иначе вам не сохранить свою личность, - заключил он.
        Виктория напряглась.
        - А к чему мне было сохранять ее? Поймите, капитан, в течение восьми лет мы считали себя умершими для остального мира. Здесь у нас была полная свобода. - Она снова расслабилась. - И сознаете вы это или нет, но вы тоже приноравливаетесь, как в свое время сделала я.
        - Что вы имеете в виду?
        - То, что вы сняли свою рубашку, сапоги...
        - Так вы заметили это? - Грант поднял брови. - Я понимаю, почему ваша одежда наподобие... - он махнул рукой на яркий шарф, который она обернула вокруг груди, - наподобие этого. Но все же, может, стоило бы быть немного поскромнее? Когда вы оказались здесь, вы были уже достаточно большой девочкой, чтобы иметь представление о приличиях.
        - О приличиях? - фыркнула она. - Как мне называть вас впредь - святой капитан или капитан святость? Да, я была достаточно взрослой, чтобы усвоить правила приличия - если то, чему меня учили, было таковым. Когда мне было меньше лет, моя мама обычно говорила, что ничто не ограничивает свободу человеческого духа так, как приличия. Мама назвала бы вас фарисейским брюзгой.
        - И вовсе я не брюзга, - запротестовал Грант. - Я придерживаюсь правил приличия, потому что это становой хребет Британии. Это то, что отличает наше общество от любого другого в мире. - Он взъерошил волосы, собираясь обосновать сказанное. Из множества вещей, неправильно понятых или игнорируемых ею, это нельзя было оставлять без внимания. - Правила приличия возникли не вдруг и не из вакуума - они формировались пластами, на протяжении многих эпох и поддерживаются обществом по ряду причин...
        Тори задумчиво посмотрела на него.
        - Да, - сказала она, - так я и буду вас называть - Капитан Брюзга.
        Грант гневно сверкнул глазами. Черт побери, она не поняла ни одного его слова!
        - Если личность и приличия для вас ничего не значат, - наконец сказал он, - я вправе сомневаться, хотите ли вы вообще уехать отсюда.
        - Почему вы так решили? Только потому, что я не выбежала на пляж встречать вас? Это вовсе не значит, что я не хочу покинуть эти места. Возможно, вы начитались историй о кораблекрушениях, но, поверьте мне, все они неправдоподобны. По-вашему, женщины, до которых никому в мире не было дела, потому что их считали погибшими, побегут встречать корабль, полный матросов, которые провели в море много месяцев без женщин? Где вы такое видели?
        - В самом деле, вы были правы, проявляя осторожность. - Грант задумчиво посмотрел на костер, размышляя о дневнике. Что сталось с тем капитаном? - Вы совсем ничего не писали о том негодяе, которого мисс Скотт ударила камнем...
        Ее нога, качавшая гамак, притормозила движение, и Тори села.
        - Не писала, потому что история на том и закончилась. Он умер, и мы оставили его там. Экипаж не смог его найти. Они были в ужасе и через день уплыли.
        - И вы нисколько не жалеете об этом? - Он с нетерпением ожидал ее ответа. Неужели ее не терзали кошмарные воспоминания? «Он домогался ее, он мучил ее, - писала она в своем дневнике. - Я пыталась ее защитить, я хотела причинить ему боль. Я будто лишилась рассудка».
        - Жалею? Разумеется, жалею. Конечно, лучше было бы избежать всего этого, но в той ситуации я предпочла бы вместо Кэмми сама бросить в него камень и часть вины взять на себя.
        Грант не верил своим ушам. Он едва удержался, чтобы не высказать свое осуждение. Другая в той ситуации ломала бы себе руки в ожидании помощи. Ни одна женщина не бросилась бы извергу на спину, чтобы его удушить. Это был предел возможного. И вот теперь, спустя годы, она говорит, что хотела бы нанести завершающий удар своими руками.
        Встретив ее недрогнувший чистый взгляд, Грант на мгновение испытал благоговение. Он все понимал и не хотел бы никаких перемен в ее действиях, но по-прежнему пребывал в смятении. Виктория слишком отличалась от всех женщин, каких он когда-либо знал.
        В конце концов он неуверенно произнес:
        - Я разделяю вашу предосторожность. Ваша бдительность в отношении нас была оправданна, но те проказы... Можно было бы обойтись без них.
        Виктория пожала плечами и опустилась обратно в гамак.
        - Я полагаю, в то время это было единственным выходом.
        - Вы так думаете? Я бы предположил, что инстинкт у вас возобладал над логикой.
        - Что то, что другое - результат одинаковый. - Виктория пожала плечами. - Вот только инстинкт срабатывает быстрее. - Она продолжала покачиваться в гамаке.
        Неожиданно ему захотелось поколебать ее устои.
        - Как инстинкт поможет вам планировать свою жизнь, когда у вас возникнет такое желание? - поинтересовался Грант. - И вдруг вам нужно будет добиться чего-то большего, чем удовлетворение основных потребностей?
        Виктория посмотрела на него так, будто он свалился с луны.
        - Мой единственный план - остаться живой, и, я думаю, этого будет более чем достаточно.
        Грант не мог ничего понять: сам он уже давно спланировал свою жизнь на все последующие годы. Все у него было расписано до мельчайших деталей. Он доставит Викторию в Англию и заработает Белмонт-Корт. Когда старый хозяин скончается, он восстановит поместье и вернет ему былую славу. Достигнув этого рубежа, он начнет подыскивать себе супругу: обстоятельно, без эмоций, как и все, что он делал. С таким поместьем он найдет себе такую партию, какую ему только захочется. Это будет степенная английская невеста с родословной и безупречными манерами...
        - А каковы ваши планы, Капитан Брюзга? - ехидно спросила Тори.
        Грант наградил ее мрачным взглядом.
        - Привезти вас обратно и потом обустроить дом для себя.
        - Итак, я разочаровала вас отсутствием планов на будущее... - Тори притворно вздохнула. - Но как я могу что-то планировать - мне ведь совершенно не известно, что меня ждет, когда я вернусь.
        - Я полагаю, ваш дедушка будет заботиться о вас до тех пор, пока вы не выйдете замуж.
        - А что будет с Кэмми? У нее нет семьи.
        - Разумеется, Белмонт позволит ей остаться с вами, - уверенно сказал Грант. - Опять же, до вашего замужества, - резонно добавил он.
        - А дальше?
        - Вы задаете слишком много вопросов, Виктория.
        - Я планирую, - подчеркнула она. - И потом, ведь та жизнь для меня будет внове, поэтому не хотелось бы вступать в нее неподготовленной.
        С этим он не мог спорить.
        - Ну, хорошо. Возможно, ваш муж позволит мисс Скотт остаться при вас компаньонкой или гувернанткой.
        - Возможно? А если нет?
        - Тогда она выйдет замуж, - сказал Грант.
        - Замуж? - повторила Тори. - Это и есть ключ ко всему? Удивительно, и как это еще существуют неженатые люди! Наверное, специально, чтобы можно было выбрать кого-то из них!
        Когда Грант наградил ее отнюдь не благодушным взглядом, Тори всплеснула руками, словно потрясенная избытком всего, что она услышала. Оказывается, ей есть над чем подумать.
        Грант вдруг проникся сочувствием к ней.
        - Вы удачно выйдете замуж, можете на это рассчитывать. У вас появятся дети, - добавил он с абсолютной уверенностью. - У вас будут друзья и семья, Виктория.
        Какой-то миг Тори выглядела ошеломленной, потом лицо ее осветилось легкой улыбкой.
        - Возможно, - пробормотала она в глубоком раздумье.
        Грант был готов держать пари, что однажды ей захочется иметь детей. Он не мог отвести от нее глаз. Бриз погасил пламя и раздул длинные, как щупальца, пряди ее волос. Когда Тори встала и рассеянно пожелала ему спокойной ночи, Гранту показалось, что впервые за все это время в глазах у нее не было страха или отвращения.
        Шагая от гамака к своему жилищу, она все еще была погружена в свои мысли.
        Грант посмотрел ей вслед. Еще раньше он заключил, что ее легко разгадать, но сейчас у него не было такой уверенности. Он раскатал свой тюфяк и вдруг остановился. Эта девушка действительно считала себя погибшей для мира, когда так говорила? Может, она в самом деле потеряла все надежды вернуться назад? Как же она жила, зная, что никогда не будет иметь всего того, что было в ее прежней жизни?
        Эта мысль не давала ему покоя. К счастью, теперь все будет по-другому. Она вернется. У нее будут дети, семья, друзья.
        Полагая, что сейчас она уже устроилась в своей хижине, Грант крикнул:
        - Виктория, когда я доставлю вас домой, у вас будет все, что я вам обещал!
        Глава 10
        Грант проснулся, когда капля сильно ударила его по лбу. Он чертыхнулся. За первой каплей последовала еще одна, потом следующая, пока на него не обрушился настоящий тропический ливень. Поскольку Грант уже спал здесь при мороси, он сказал себе, что нужно просто принять ситуацию как данность. Однако его двойник перечил, говоря, что эта ночь даже отдаленно не будет похожа на то, что было раньше.
        Он поднял глаза на хижину, зная, что внутри ее сухо. Разделить крышу с Викторией или остаться здесь? Он поднялся, но не посмел приблизиться. Решительно настроенный держаться поодаль, Грант подтянул повыше воротник и устроился под большим листом. Похоже, все было не так ужасно...
        Когда дождь разошелся и стал забивать дыхание, Грант свирепо выругался и, схватив свой рюкзак, полез наверх. Стряхнув с одежды воду, он вошел в хижину. Уютно устроившись в постели, Виктория, казалось, совершенно не обеспокоилась его появлением. Она даже не привстала со своего тюфяка. Грант снял рюкзак, присел на корточки и, порывшись внутри, убедился, что вещи его насквозь промокли.
        Он снова поднялся.
        - Я получу огромное удовольствие, - сказала Виктория, - если вы будете гноить себя в мокрой одежде, следуя вашему любимому приличию.
        Грант в темноте сердито сверкнул на нее глазами.
        - Здесь нет света, - продолжала Виктория таким тоном, будто она имела дело с трудновоспитуемым ребенком. - Ваша скромность не пострадает.
        Спать в одной комнате со своей подопечной, и притом без одежды? Это будет лихо!
        - Дело вовсе не в моей скромности, - недовольно сказал Грант.
        - Тогда в чем?
        - В вашей. Отвернитесь хотя бы, чтобы я мог раздеться.
        Виктория со страдальческим вздохом перекатилась на бок.
        - Ладно уж, занимайте постель Кэмми.
        Грант, глядя в потолок, стал снимать с себя мокрые вещи, потом ощупью пробрался к самодельному матрасу из сена.
        Напряжение дня сказалось так быстро, что как только он приклонил голову, веки сделались слишком тяжелыми, чтобы противиться чему-либо. В конце концов, что дурного в том, что он спит здесь с ней... при данных обстоятельствах? Временами приходится отступать от правил - такой была его последняя мысль.
        Уже через мгновение он был вознагражден самым удивительным сном в своей жизни. Виктория лежала рядом, свернувшись клубочком под лоскутным одеялом, а он гладил рукой ее нежную грудь. Когда он обхватил ее другой рукой, то, к его удивлению, Виктория потрогала его торс, и затем ее рука проследовала ниже.
        Грант прерывисто задышал и сомкнул руки вокруг ее груди, чувствуя тепло и невероятную мягкость кожи. Как можно во сне ощущать это совершенство? Со страшным трудом он открыл глаза - и в тот же момент у нее затрепетали ресницы. Ранимая, мягкая спросонья, она была неотразима. По всей вероятности, он все еще спал... Наклонив лицо и приблизив рот к ее губам, он провел большим пальцем по ее соску. Она судорожно вздохнула, и ее бедра подались вперед.
        Пока он обводил языком ее губы, рука ее путешествовала внизу, изучая его восставшую плоть. Когда подушечка ее пальца скользнула по влажной оконечности, он содрогнулся и застонал. Если она продолжит трогать его таким образом, он не выдержит. И все же ему очень этого хотелось, ведь он так долго...
        Неожиданно в комнату хлынул поток света. Грант замер. Тело Виктории напряглось...
        - Поверить не могу! - горланил Йен в дверном проеме. - А я еще глумился над тобой и носился с этой глупой идеей использовать тебя как пример добропорядочного британского джентльмена. Позволь тебе сказать, что теперь я готов нести перед тобой факел!
        Йен наклонился и прошел в хижину, сверкая ослепительной улыбкой.
        Что за чертовщина? Рука Гранта под покрывалом все еще обнимала грудь Виктории, а ее рука обхватывала его член. Губы девушки вытянулись в тонкую линию, Грант стиснул зубы. Оба резко отпрянули друг от друга.
        - Вы только посмотрите на двух влюбленных голубков! - не унимался Йен.
        О Боже, какое унижение!
        - Убирайся в ад! - Грант швырнул в сторону нахала свой сапог.
        Не он ли читал кузену лекции, в которых высказал ему все, что хотел? Но одна неделя пребывания на этом острове подорвала всю работу длиной в жизнь. Неужели он действительно держал руку на груди своей подопечной?
        - В ад? - удивился Йен. - Но я уже был там, - насмешливо сообщил он. - Этот чудовищный шторм...
        - Где Кэмми? - прервала его Виктория. - Ей хуже?
        - Она чуточку страдала от качки, но мы прекрасно через это прошли, - ответил Йен. - Когда я покидал корабль, Кэмми была в своей каюте и читала с той же жадностью, с какой она разоряла наши припасы чая.
        - Кэмми? - передразнил его Грант.
        - Она сама просила, чтобы я ее так называл. - Йен повернулся к Тори. - Леди Виктория, - сказал он, - позвольте представиться. Йен Трейвик, кузен того самого монстра, что присутствует здесь.
        Виктория изучала Йена оценивающим взглядом.
        - Спасибо, что вы заботитесь о Кэмми. Не могу передать, как я беспокоилась за нее. - Она сердито посмотрела на Гранта.
        - Рад помочь, - осклабился Йен. - Кэмми - замечательная девушка.
        - В самом деле, это так. - Виктория с восхищенной улыбкой посмотрела на Йена, точно он был античным героем.
        Грант не мог больше сдерживаться. Только она могла так улыбаться... У нее были совершенные белые зубы. Глаза ее так и светились, а на щеке появилась миловидная ямочка. Йен, казалось, тоже опешил и обратил взгляд на своего кузена, словно ожидая указаний. Сейчас, когда она была такая привлекательная... с ее розовыми со сна щеками, с ее густыми бело-золотистыми прядями, курчавившимися вокруг плеч, и ложбинкой посередине оголенной груди, Грант оказался совершенно беззащитен перед всем этим...
        А Йен?
        Блузка Виктории по-прежнему была открыта, и Грант припечатал свою ладонь к ее груди.
        Виктория свирепо взглянула на него и влепила ему пощечину, а затем откинулась назад.
        Йен изо всех сил крепился, чтобы не рассмеяться.
        - В лагере мы пробудем недолго, - отчеканил Грант. - Поскольку мисс Скотт сейчас на борту, пусть она по своему вкусу подберет для Виктории одежду из сундука, который я купил.
        - Будет исполнено. - Собираясь уходить, Йен блеснул напоследок своей ослепительной улыбкой.
        - Кузен! - окликнул его Грант. - Я могу надеяться, что ты не станешь распространяться об этом?
        Йен повернулся и приложил руку к сердцу.
        - Ты меня обижаешь. Разве я позволю злоупотребить твоим доверием? - Он неторопливо удалился, тихо посмеиваясь, оставив Гранта вдвоем с Викторией.
        Некоторое время Грант, потирая лицо, размышлял над чем-то, потом неуверенно сказал:
        - Похоже, вы пришли этой ночью ко мне в постель...
        - Нет, это вы вторглись в мою! - немедленно ответила Виктория, награждая его грозным взглядом.
        О Боже, она права! Как могла случиться такая неловкость?
        Виктория отвела взгляд и сжалась в комок под покрывалом, притянув колени к груди, в то время как Грант в отчаянии схватился рукой за лоб.
        - Приношу извинения за свою оплошность. - Он тяжело вздохнул. - Этого не должно было случиться. Больше это никогда не повторится.
        Виктория недоверчиво хмыкнула.
        - Вы это уже говорили, однако продолжаете трогать и целовать меня.
        Его смущение постепенно начало переходить в гнев.
        - Вы тоже трогали меня, и довольно энергично, я бы сказал.
        - Я наполовину спала! - быстро возразила она.
        Грант позволил ей эту ложь.
        - Мне нужно одеться, - буркнул он.
        На этот раз, вместо того чтобы отпустить насмешливое замечание насчет приличия, Виктория схватила свою одежду и умчалась из комнаты.
        Когда Грант сошел вниз, он обнаружил ее уже одетой - девушка напряженно вглядывалась в морской простор, туда, где стоял «Киверел».
        - Мы отплываем сегодня? - мягко спросила она, будто еще не веря в это.
        - Со следующим приливом.
        - И вы сделаете остановку в Кейптауне?
        Грант подавил соблазн напомнить ей, что она не в том положении, чтобы предъявлять требования, но в конце концов ответил:
        - Ненадолго. Ровно настолько, сколько времени потребуется мисс Скотт, чтобы посетить доктора.
        - Значит, уезжаем сегодня, - пробормотала Виктория. Лицо ее побледнело, она не отрывала глаз от корабля. - Я должна пойти забрать кое-какие вещи.
        - У вас есть время до конца утра. Я буду сопровождать вас.
        Виктория покачала головой:
        - Нет, я хочу побыть одна.
        Грант понимал, что ее требование оправданно, но, к сожалению, он не мог выпускать ее из поля зрения. «Пусть думает, что будет одна», - решил он.
        - Хорошо, согласен.
        Он кивком дал ей знак и сам последовал за ней. Без сомнения, Виктория должна была чувствовать его у себя за спиной, не будь она так удручена. Грант уже решил, что она все-таки поняла, что он следит за ней и только делает вид, будто просто слоняется без дела, разговаривая с цветами.
        В этот момент Виктория вышла на поляну, где Грант и застал ее стоящей на коленях перед самодельным крестом, обозначающим, по-видимому, место захоронения ее матери. Продолжая прятаться, Грант наблюдал, как она с глазами, полными слез, морщась, шепчет что-то. Ее маленькие плечи дрожали.
        Только тут Грант осознал, от чего он ее увозит. Виктория оставляла здесь больше, чем просто остров или даже образ жизни. Вначале Грант рассматривал ее как приз, средство для достижения цели, но сейчас он смотрел на нее другими глазами. Ее душа была глубоко ранена, сама она - сильно напугана и теперь находилась под его опекой.
        Виктория открыла старый деревянный сундучок, лежавший возле могилы, и достала шнурок с амулетом. Когда она надела его на шею, Грант понял - она действительно уедет с ними. Поэтому он осторожно удалился, оставив ее наедине с самыми сокровенными переживаниями.
        Через два часа Виктория вернулась с ящичком, в котором лежали сувениры и коллекция пятнистых ракушек. Грант застал ее на краю пляжа: она беспокойно наблюдала, как матросы сворачивают лагерь.
        Он взял одежду, присланную с корабля, и подошел к ней.
        Когда он вложил ей в руки вещи, Виктория недоуменно уставилась на него, словно не понимая, что ей теперь делать.
        - Вы не забыли, как...
        - Я все помню, - прошептала она.
        - Я побуду здесь на случай, если вам понадобится помощь.
        Виктория машинально посмотрела перед собой и начала раздеваться.
        Грант отвернулся.
        - Не волнуйтесь, я не буду смотреть на вас, - неловко сказал он.
        - Я готова, - минутой позже сообщила Виктория, однако голос у нее был не слишком бодрый.
        Грант повернулся к ней, и его взволновало то, что предстало его глазам.
        Утром он впервые увидел ее улыбку и лишь позже осознал, что никогда не задумывался над тем, какие чувства она испытывала в связи с ночным происшествием. И вот теперь - новое потрясение. В светло-синем, как летнее небо, платье Виктория выглядела потрясающе.
        Грант устыдился, вспомнив, как он трогал ее утром... Сейчас, когда он оглядывал ее в этом платье, то, что произошло ночью в хижине, представлялось ему просто непостижимым.
        Внезапно он нахмурился. Хотя платье с прямым узким рукавом и поясом, плотно прилегающим к талии, очень шло ей, Виктория неловко переминалась в новом наряде. Видимо, широкий, пышный бант на краю декольте ее раздражал. Она оторвала его, оставив гладкий лиф, и посмотрела на Гранта, давая ему возможность высказаться, но он тоже считал, что так стало намного лучше. Виктория была настолько хороша, что не нуждалась ни в каких украшениях.
        Она бросила взгляд на судно, и лицо ее исказилось. Что-то в ней, с ее потухшим, как засыпанный валежником костер, огнем и со смиренной гордостью, трогало душу. До сих пор Грант воображал, что эта девушка притягивала его своим сильным характером. Или своей ранимостью? Так чем же, в конце концов?
        Неожиданно Виктория подняла подбородок, и Грант почувствовал гордость за нее - будь он проклят, если это не так!
        Тори долго смотрела на свое жилище. Трудно представить, что она никогда уже не увидит этих мест. Она чувствовала себя такой же опустошенной, каким ей сейчас казался сам остров, хотя на нем мало что изменилось. В конце концов, они еще не отбыли, а остров уже выглядел совершенно безжизненным, даже призрачным.
        - Виктория, нам пора, - бесстрастно сказал Сазерленд.
        Она не могла двинуться, и тогда капитан поднял ее на руки. Тори вздрогнула. Женщин всегда так переправляют через воду, не сразу вспомнила она. Сазерленд нес ее с джентльменской учтивостью не таким он был всего несколько часов назад.
        В шлюпке он передал ее невысокому мужчине по имени Дули с такой бережностью, будто боялся разбить хрупкий китайский фарфор. Тори вскарабкалась на сиденье и застыла в оцепенении. Кто-то из матросов разглядывал ее с любопытством, кто-то улыбался, а Сазерленд сердито сверкал глазами на каждого, кто смотрел на нее, хотя, возможно, ей это только казалось.
        Она чувствовала себя неспокойно в окружении его экипажа, но сам факт отъезда притуплял ее тревогу. Когда они оттолкнулись от берега и весла скользнули в воду, вездесущий запах разросшегося на острове жасмина стал слабеть впервые за многие годы и в конце концов растворился в запахе моря теперь уже навсегда. Ее остров становился все меньше и меньше, а стаи птиц казались мелкими точками, подвешенными над деревьями. Каскады воды напоминали серебряные нити, трепещущие у земли. При всех опасностях и трудностях, с которыми они с Кэмми столкнулись на острове, их дом по-прежнему казался ей единственной спасительной гаванью.
        Шлюпка быстро достигла судна, и Грант, взяв Тори за руку, помог ей занять место у веревочной лестницы. Поставив ногу на первую перекладину, Тори обернулась: он стоял рядом, страхуя ее.
        - Ну же, не бойтесь!
        - А я и не боюсь, - прошептала Тори в ответ, но не двинулась с места. Она запрокинула голову, чтобы лучше видеть корабль, и смотрела, как трап уползает вверх по боковой стенке. Если упасть с такой высоты...
        - Пора, Виктория. - Грант неловко похлопал ее по плечу. - Мы должны отплывать.
        Гнев затмил страх. Ей не хватало только его показного бесстрастно-вежливого тона. А ведь именно этот человек ласкал ее ночью!
        Тори легко поднялась на палубу, несмотря на новое платье, будь оно неладно! Грант, поднявшись следом, сопровождал ее, когда она сделала несколько шагов по палубе, и оставил только тогда, когда она схватилась за перила. Потом, подождав, пока остальные моряки поднимутся на борт, Грант отдал приказание поднять и укрепить шлюпку.
        Корабль качнуло, и Тори неловко осела на палубу, шурша всеми своими юбками. Пока она вдыхала запах влажных парусов и пеньковых веревок, воспоминания просачивались в ее сознание, подобно туману. Капитан «Провидения» тогда сказал, что через минуту трюмы затопит вода и судно начнет разваливаться.
        - Поднять якоря. - Голос Сазерленда эхом отозвался у нее в ушах.

«Не сейчас, - приказала себе Тори. - Еще не время!» Когда поднимут паруса и корабль устремится вперед, она в последний миг посмотрит на свой остров, такой безмятежный и уверенный.
        Слезы застилали ей глаза. «Никакого контроля. - Она едва не засмеялась своей панике. - Что же это я, как корабль в морской пучине...»
        Весь ее гнев и страх слились воедино, грозя удушьем. Тори с ужасом вспомнила первую ночь на острове, когда они с Камиллой беспомощно осматривались вокруг. Ни малейшего представления, где найти воду. Ни малейшего представления, где добыть пищу. Пробуждающееся осознание свершившегося рока, когда мамина боль в конце концов излилась в тихий приглушенный плач. Мокрая ночь с порывами ветра. Кэмми, добывающая огонь, стирающая руки в кровь проклятыми кремнями. Ее угасшие глаза после неудавшейся попытки. И такие же потемневшие глаза почти год спустя, когда она ударила тем проклятым камнем наглеца-капитана.
        Тори дернула шнурок на шее, другой рукой отыскивая в платье обручальное кольцо своей матери. Кэмми сняла это кольцо с пальца покойной, выполняя ее последнюю просьбу.
        Воспоминания вдруг забили ключом, как надолго закрытый фонтан, взорвавшийся под напором воды. За эти годы ей столько раз приходилось балансировать между жизнью и смертью, но всегда как-то удавалось ко всему приспособиться. И вот теперь...
        Тори обратила прищуренные глаза на Гранта. Этот человек ради своего будущего хочет использовать ее, выдергивает из одной жизни, толкая в другую, неизвестную...
        Когда же наконец она сможет сама управлять своей судьбой!
        Страх вел нескончаемую войну с яростью, обжигая все внутри ее; сердце нагнетало кровь с такой силой, что его удары заглушали все вокруг...
        И вот ветер щелкнул парусами, и они, расправившись, резко рванули корабль, так что желудок Тори свело судорогой. Она пошатнулась и схватилась за рулевую рубку.
        - Ничего, скоро привыкнете, - произнес Сазерленд у нее за спиной, - мисс Скотт покажет вам вашу каюту.
        Когда Тори повернулась к нему, он нахмурился и вытянул руку:
        - Каюта Камиллы вон там.
        Последние слова прозвучали как-то глухо. Потом движения его губ замедлились, словно на самом деле они не издавали ни единого звука. Тори чувствовала, как веки ее становятся тяжелыми. Она не могла видеть даже солнце, стоящее прямо над ней. Все вокруг вдруг закружилось, и где-то рядом раздался громкий тупой стук. Она услышала хриплый вскрик Кэмми и ощутила нестерпимую боль внутри головы. Ей захотелось крикнуть, но она не смогла.
        Капитан заговорил снова, только на этот раз совсем рядом с ней, и не приказывая, но прося:
        - Виктория, откройте глаза. Пожалуйста.
        С усилием подняв веки, она увидела его напряженное лицо.
        - Надеюсь, вам уже лучше?
        Корабль снова дернуло, и это заставило ее застонать. Тогда Грант подхватил ее на руки. Виктория смутно слышала, как Кэмми потребовала, чтобы капитан отпустил ее, но он лишь крепче прижал ее к своей груди.
        - Если не хотите отпустить Тори, тогда хотя бы отнесите ее в каюту! - снова потребовала Кэмми. Вслед за этим наступила тишина.
        Глава 11
        Ночной кошмар повторился, на этот раз с удвоенной силой. В ушах Тори стояли стоны гибнущего корабля. Она открыла глаза, пробуждаясь от кошмара, но так и не смогла окончательно забыть его.
        Кэмми смотрела на нее со слабой улыбкой, которая, казалось, приклеилась к ее позеленевшему лицу. «Совершенно больной вид!» - подумала Тори. Раньше она никогда по-настоящему не понимала смысла этого выражения. Она привстала в постели, не в силах скрыть свое беспокойство.
        Видимо, движение ее было слишком резким, потому что на мгновение она почувствовала головокружение и пульсирующую боль в голове.
        - Кэмми, - пробормотала Виктория, - что случилось?
        - Ты упала в обморок и ушибла голову.
        Упала в обморок? Она? Впрочем, не важно.
        - Я не о том. Что случилось с тобой?
        - Морская болезнь. - Камилла печально усмехнулась. - Вечная хворь - что на острове, то и на корабле.
        - Не говори так. Это пройдет. - Оптимизм Тори, однако, никак не соответствовал ее мыслям о здоровье подруги. Все шло из рук вон плохо, и Кэмми, судя по всему, нуждалась в постельном режиме.
        - Что ты собираешься делать? - спросила Камилла, когда Тори встала и пошла к умывальнику.
        - Попытаюсь проснуться. - В это время корабль провалился вниз, и вода выплеснулась из тазика. «Не обращай внимания на этот грохочущий звук, - успокаивала себя Тори. - Не обращай внимания на то, как эти доски трясутся у тебя под ногами».
        - Тебе нельзя вставать, - строго напомнила Кэмми. - Ты должна отдохнуть!
        - Я как раз собиралась сказать тебе то же самое...
        - Но ты же ушиблась... - Последние слова Кэмми остались недоговоренными.
        Она плотно сжала губы и подлетела к ведру. Несмотря на очевидные усилия подавить позыв, ее стошнило. Тори пригладила ей волосы, преодолевая острую потребность присоединиться к ней. Ее прошиб пот, она часто и судорожно дышала. Тори знала: если поддаться морской болезни, то потом уже не остановишься до тех пор, пока не останется сил, чтобы двигаться.
        Грант старался держать себя в руках. Ну сколько еще терпеть? Он не мог не замечать взглядов, которыми его награждала мисс Скотт всякий раз, когда он проходил мимо их каюты. И это несмотря на то что в обязанности капитана входит следить за здоровьем пассажиров.
        Через дверь были слышны два голоса - значит, Виктория наконец проснулась. Он постучал и услышал, как Камилла язвительно произнесла:
        - Ну сколько можно! Уходите! Все уже хорошо. Она проснулась.
        Черт побери! Ну что за женщина! Ему не хотелось, чтобы Виктория знала, как часто он приходил сюда. Он уже собрался уйти, но тут мисс Скотт, очевидно, передумав, пригласила его в каюту.
        Войдя, Грант сдержанно поклонился дамам.
        - Капитан, мне нужно поговорить с вами, - заявила Камилла, и Виктория хмуро посмотрела на нее. - Вы должны перевести Тори в другую каюту, иначе она заболеет, как и я.
        У Виктории расширились глаза.
        - Я не пойду...
        - Еще как пойдешь! - Камилла произнесла это с такой свирепостью, какую еще днем раньше Грант посчитал бы невозможной.
        - Это грузовое судно, - хмуро сказал он. - Здесь нет свободной каюты.
        - Тогда отселите меня в трюм или куда-нибудь еще. Мне безразлично.
        - Виктория, пойдемте со мной, - приказал Грант.
        - Я же сказала, что не пойду!
        Камилла поднялась, лицо ее наморщилось, словно она собралась что-то сказать и никак не могла... Грант схватил Викторию за руку.
        - Вы только еще больше расстраиваете мисс Скотт - ей это совершенно не нужно в ее состоянии.
        - В самом деле, - подхватила Камилла, прежде чем снова опуститься на койку.
        Неожиданно в каюту заглянул Йен:
        - Что тут за шум?
        - Он хочет, чтобы я покинула Кэмми. - Слова Виктории звучали как обвинение.
        - Иначе она может заболеть, - пояснил Грант.
        Йен по очереди посмотрел на каждого из присутствующих, словно оценивая обстановку.
        - Я как раз планировал сегодня развлечь Кэмми и в качестве подарка рассказать ей что-нибудь забавное...
        Наступила напряженная минута. Виктория внимательно посмотрела на Йена.
        - Не спорь с ним, Тори, - приказала Камилла. - Ты его все равно не переговоришь, у него луженое горло. Вернешься, когда устроишься.
        - Виктория, у нас все будет хорошо, - заверил ее Йен. - Я заботился о мисс Скотт, пока вы не прибыли на корабль, а если вам не полегчает, то буду ухаживать за вами обеими.
        Виктория некоторое время колебалась, затем неохотно кивнула.
        - Кэмми, так на чем мы остановились? - бодро произнес Йен.
        - Вы хотели рассказать мне одну из ваших невероятных историй, - напомнила она. - И по этому случаю я собиралась пропустить завтрак.
        - Ах, вот как...
        Грант потянул Викторию из каюты и, как только они вышли, закрыл дверь. В тот же момент Тори попятилась назад и крепко ухватилась за него, несмотря на весьма внушительное расстояние от стены каюты до воды. В глазах ее опять появился ужас. Грант чуть слышно чертыхнулся и, зайдя между нею и перилами, повел ее к своей каюте.
        Только когда они покинули палубу, Виктория немного успокоилась и даже попыталась изучить каюту капитана. В каюте не было ничего, что нарушало бы ее спартанский интерьер. Обстановка подобрана со вкусом, все вещи неброские, и каждая оправдывает свое назначение - так по крайней мере ей показалось.
        - Похоже, у мисс Скотт и впрямь морская болезнь, - негромко сказал Грант. - Но Йен позаботится о ней.
        - Я не сомневаюсь. В противном случае я бы ее никогда не оставила. - Тори повернулась к книжной полке. - Прекрасно, - вздохнула она, пробегая по ней взглядом. - И все целехонько.
        Выдвинув первую книгу, она удивленно подняла брови.
        - «Робинзон Крузо»? Изучаете классику, капитан?
        Грант кивнул.
        - К сожалению, мне нужно вернуться к работе. Я пришлю еду, когда вам станет лучше.
        Тори поставила книгу на место и отвернулась, но он не торопился уходить.
        - Ну и нагнали же вы страху на всех нас! - К счастью, это прозвучало вполне непринужденно. К тому же Грант надеялся, что не выглядит слишком изнуренным, хотя и чувствовал себя неважно.
        Тори присела на край его койки. «Первая женщина, которая когда-либо находилась у меня в каюте», - подумал он.
        - Вы беспокоились обо мне?

«Да так, что сна лишился».
        - Видите ли, вы произвели достаточно большой переполох, - невольно вздохнув, ответил Грант.
        Когда Виктория пробежала пальцами поверх постельного белья, в сознании у него мгновенно возникли яркие образы. Он представил ее предающейся любовным утехам, пылающей от вожделения.
        Сознавая, сколь велико его желание видеть ее в своей постели, он поспешно извинился и пошел проверить, как его помощник управляется с кораблем.
        Ближе к сумеркам ветер усилился, и Грант вернулся в каюту, чтобы взять штормовку. Викторию он застал сидящей на койке - прямо, с широко раскрытыми глазами; уставившись прямо перед собой, она комкала в кулаке край простыни.
        - Я не хочу вас пугать, но все же должен вам сообщить, что на нас надвигается шторм, - ровным голосом произнес он.
        Тори бросила на него быстрый взгляд.
        - Об этом я уже и без вас догадалась! - Она встала и в приступе гнева принялась расхаживать по каюте.
        - Вам нечего бояться, - попытался успокоить ее Грант. - Здесь вы будете в полной безопасности.
        Однако она ни на миг не останавливалась и даже не прислушалась к его словам. Не верит ему? Сомневается в его умении? Эта мысль терзала его.
        - Виктория, вы должны приободриться. Это первый шторм, но не последний, и уж точно не самый жестокий. Нужно к этому приготовиться, а для этого вам следует быть сильной.
        - Быть сильной? Можно подумать, если я прикажу себе быть сильной, это так и случится! По мне, лучше заняться арифметикой и считать пальцы. - Тори вытянула вверх руку. - Ничего другого здесь не остается. - Когда Грант хмуро посмотрел на нее, она добавила: - По правде говоря, мне не хочется быть сильной. - Каюта накренилась, и Тори, шлепнувшись на койку, уцепилась за матрас. Корабль швырнуло вниз так резко, что у нее клацнули зубы. Она застонала, и Грант с тревогой заметил слезу, скатившуюся ей на щеку. - Я устала быть сильной! Единственное, что я сейчас чувствую, - это смертельный страх!
        Раньше, когда рассерженная женщина начинала плакать, Грант всегда говорил: «Я оставляю вас и не вернусь до тех пор, пока вы не совладаете со своими чувствами». Но сейчас он и помыслить не мог о том, чтобы так обидеть Викторию. Он вовсе не был безжалостным тираном, что бы о нем ни говорили другие. Разве вчера он не поборол в себе порыв стиснуть ее в объятиях прямо там, на палубе? А то, что он совсем потерял с ней голову?
        - Если вы не хотите оставаться в одиночестве, я посижу с вами какое-то время, - мягко сказал он, не обращая внимания на то, что ему сейчас надлежало быть у штурвала.
        Тори заколебалась. Наконец она протянула к нему руку, предлагая этим простым движением сесть возле нее. Когда Грант сел, она придвинулась ближе и посмотрела на него глазами, полными благодарности.
        И тут же Грант заговорил низким успокаивающим голосом, объясняя каждый отдельный звук и сложные вибрации, доносившиеся из-за стен каюты.
        - Этот щелчок означает, что паруса схватывают ветер... Слышите стук? Кто-то должен подтянуть болтающийся шкив... Нет-нет, не бойтесь... Когда шпангоут стонет, это хорошо... Дерево гнется, как ему и положено.
        Корабль сделал резкий нырок, и Тори, схватив Гранта за руку, прижала ее к своей груди. В следующий миг она уронила голову ему на плечо.
        Сколько времени они просидели так, Грант не знал, и только когда дыхание Тори сделалось легким и спокойным, он опустил ее на постель, натянул сверху покрывало и пошел сражаться со штормом, бормоча под нос, что непременно выполнит свои обещания.
        После этой ночи Тори встала как заново рожденная. Навредить ей не мог даже следующий шторм. И еще, в тот вечер она открыла, что в душе капитан - добрый человек. Впервые за долгое время, притом в разгар шторма, она чувствовала себя в безопасности. Сазерленд был такой сильный и уверенный в себе, что она даже начинала верить в его профессиональное мастерство.
        Ей вспомнилось, как она отбивала Кэмми от пьяного моряка, как едва не упала в пропасть и как их трепали штормы. Но она прошла через все эти бедствия, рассматривая их как подтверждение своей непобедимости. Вчерашний вечер был тому очередным доказательством.
        Опустившись на колени перед своим новым сундуком, она стянула с шеи шнурок, поцеловала кольцо и, произнеся прощальные слова, бережно запрятала его в угол, в белье, как самое дорогое сокровище. Несмотря на последнее желание своей матери, она не хотела надевать это кольцо.
        Тори уже собиралась подняться, когда ее заплаканный взгляд упал на журнал, который Сазерленд принес вместе с ее вещами. Журнал выглядел тяжелым, по крайней мере он был отягощен воспоминаниями.

«Когда что-то тянет тебя вниз, лучше отбросить это в сторону».
        Тори выдернула из сундука одно из платьев, умылась и торопливо оделась. Настроенная найти капитана, она, с журналом под мышкой, вышла на палубу. Как бы это ни было трудно, ей не хотелось показывать свой страх перед морем и кораблем. Она вскарабкалась на капитанский мостик, где и обнаружила Сазерленда, разговаривающего с Трейвиком.
        - Капитан!
        Грант обернулся.
        - Я не думал, что вы так быстро подниметесь. - Он явно удивился, увидев ее здесь.
        - Капитан, спасибо вам за эту ночь.
        Вначале он не понял, затем неуверенно кивнул.
        - Вы... я...
        - Это все, что я хотела сказать, - прервала его Тори. - Просто поблагодарить вас.
        Она оставила их вдвоем: Йена - издеваться над своим кузеном, а капитана - посылать его к чертям.
        Вторую остановку Виктория сделала у боковых перил. Глядя на белую пену за бортом, она размышляла о своей жизни, проделавшей невероятный поворот.
        Это напоминало чистую доску, которую ей предложили заполнить по своему выбору. Кем она будет, когда вернется в Англию? Робкой девушкой, преследуемой судьбой и запуганной прошлыми трагедиями? Или бесстрашной женщиной, вынесшей все, что на нее обрушилось? Она скривила губы, ведь решение уже было ей известно.
        Подняв подбородок, Тори обвела взглядом океан. Еще накануне вечером он кипел от ярости, а сегодня его гладкие воды простирались вдаль, ничем не потревоженные. Она улыбнулась и одним движением швырнула в воду свой дневник.
        Следующей на очереди была каюта Камиллы. Тори с вызовом провела пальцем по перилам, и ее неуверенная походка внезапно превратилась в бодрый марш по палубным доскам.
        Она постучалась и широко распахнула дверь каюты, затем, используя одну из своих новых зауженных туфель, оставила щель для притока воздуха.
        - Доброе утро!
        Кэмми с трудом раскрыла глаза и, увидев Викторию, попыталась рассмотреть, кто стоит сзади.
        - Ты одна? - спросила она. - Ты пришла сюда сама?
        Виктория кивнула.
        - Так ты путешествуешь по кораблю? Я вижу, твое отношение ко всему этому изменилось в лучшую сторону.
        Тори пожала плечами и села.
        - Теперь я верю, что Сазерленд доставит нас обратно. Я также думаю, что если бы мне было суждено погибнуть в кораблекрушении, то это, несомненно, произошло бы во время первого, восемь лет назад. - Изучая Кэмми, она нашла, что та выглядит уже не такой... зеленой. - Как ты себя чувствуешь сегодня?
        - Немного лучше. Я попила чаю с печеньем. - Кэмми с усилием села в постели. - Значит, ты уже не сердишься на капитана? Ты, кажется, недавно возмущалась, что он забрал меня на судно?
        Тори покраснела, вспомнив, как он держал ее руку вчера вечером. У него были такие мозолистые и грубые пальцы, но он прикасался так нежно...
        - Тогда я считала, что он поступает бессердечно, но у него были свои причины, - сказала она. Это было равносильно попытке видеть что-то так, как хочется, используя имеющиеся в распоряжении средства. - Сейчас я понимаю его намного лучше.
        - Я хочу, чтобы ты знала кое-что, - начала Кэмми. - Он был очень любезен со мной. - Она нахмурила брови. - Ну, за исключением вчерашнего дня, когда он не переставал ходить здесь взад и вперед. Никогда не видела, чтобы мужчина так беспокоился.
        - Еще бы ему не беспокоиться! Если со мной что-то случится, ему не заплатят.
        - Дело не в этом, - возразила Кэмми. - Трейвик говорил мне, что его кузен очень порядочный человек. - Она понизила голос и добавила: - У Сазерленда к тебе особое отношение.
        - Ко мне? Что ты имеешь в виду?
        Кэмми улыбнулась:
        - Я видела, как он переживал, когда ты упала в обморок на палубе. Он в тебя влюблен без памяти. Неужели ты сама не замечаешь?
        Тори вспомнила, как он целовал ее на острове. Она никогда не представляла, что можно целовать так истово и прикасаться с такой нежностью.
        Подавив трепет, она сказала:
        - Большую часть времени он весьма холоден со мной.
        - Тем не менее Йен находит, что вы с Сазерлендом подходите друг другу.
        - А вы с Трейвиком, похоже, очень подружились. - Тори раздраженно подняла бровь. - Очень.
        - Да, мы с Йеном - друзья, - согласилась Кэмми. - На него приятно смотреть, он до невозможности очаровательный. Но он молод, а я, признаться, - сказала она заговорщическим тоном, - всегда питала нежные чувства к более зрелым мужчинам. И потом, - Кэмми разгладила покрывало у себя на коленях, - его сердце занято. Полностью.
        Тори прислонилась спиной к стенной панели.
        - Ну и когда я могу вернуться сюда?
        Кэмми поглядела на нее с таким видом, будто ей сейчас надлежало сообщить суровую правду.
        - Видишь ли, эта каюта так мала... Слишком мала для двух человек, тем более женщин, - добавила она торопливо. - И потом, когда Трейвик что-то читает мне, он садится на твою койку.
        Уму непостижимо.
        - Так меня вытеснил разносчик чая?
        Они словно накликали его, и Трейвик - легок на помине - появился в дверях. Улыбнувшись Тори, он тут же позволил себе вежливый комментарий:
        - Определенно вы сегодня выглядите лучше, чем вчера.
        - Тори легко адаптируется, - гордо сказала Кэмми. - Это ее дар. - Она взглянула на книгу, которую гость держал в руках: - Вы собирались мне почитать?
        Когда он кивнул, Тори встала, чтобы уйти. Но Трейвик остановил ее:
        - Нет-нет, я этого не допущу. Останьтесь, Виктория, прошу вас.
        Тори нехотя уселась в дальнем конце койки. Чувствуя, что она стесняется, Йен пристроился в противоположном конце.
        - Ну, о чем вы тут вдвоем толковали?
        - Мы говорили о вас, - не смущаясь сказала Кэмми. - А еще раньше обсуждали капитана. Я считаю, что Сазерленд по уши влюблен в Тори.
        Теперь пришла очередь Тори удивиться, на что Кэмми пожала плечами.
        - О, это и моя излюбленная тема. - Трейвик откинулся назад. - Теперь в лице Сазерленда вы имеете человека, который больше не отличает небо от земли.
        - Почему вы судачите с нами о нем? - неодобрительным тоном сказала Тори. - Ведь он ваш родственник. Вы должны проявлять больше деликатности, - добавила она.
        - Может, для меня это не совсем праздные сплетни, - усмехнулся Йен. - Что, если за этим стоит какая-то личная корысть?
        - И что же это может быть?
        Трейвик замялся.
        - Помните, как Сазерленд бросился за вами в погоню? Это был его первый импульсивный поступок в жизни. Я знаю Гранта с тех пор, как он был еще мальчиком. Зачем он преследовал вас? Ведь это не имело никакого смысла. Это противоречило логике. Но я думаю его ничто не остановило бы. - Йен оглядел Викторию без всякого стеснения. - Вы ему здорово приглянулись.
        Тори пришла в замешательство.
        - Почему вы так озабочены этим? - поспешно спросила она.
        Безразличное выражение тотчас покинуло лицо Йена. - Дорогая моя, Грант медленно погибает. Внутри он уже остывший человек. Если что-то не изменится, он или будет умирать дальше, пока в нем совсем не останется огня, или будет крушить все на своем пути. - Трейвик буравил Тори глазами. - Так вот, лично я не хочу вместе с ним быть прикованным к этому кораблю - ни в том, ни в другом случае. - Он открыл книгу и приготовился читать вслух.
        Тори была потрясена тем, что услышала. Теперь ей ничего другого не оставалось - только извиниться и уйти. Мысли ее были сосредоточены на капитане. Она полагала, что Трейвик абсолютно прав. Дремлющий вулкан в медленном кипении - вот что такое Сазерленд.
        Она подумала о той ночи, когда он целовал ее, вспоминая, как его губы обжигали ее и руки обхватывали ее плечи. Когда она вырвалась от него, в его глазах было безумное обещание. Обещание чего?
        Тори позволила себе пофантазировать. Что было бы, если бы она не отстранилась от него? Или если бы утром их не прервал Трейвик? Она солгала, сказав Сазерленду, что наполовину спала, когда трогала его. На самом деле тогда она уже полностью пробудилась. Сердце ее трепетало с каждым прикосновением, приглушенные судорожные вздохи сопровождали каждое новое ощущение. Своими поцелуями он заставлял ныть ее тело...
        Вернувшись в каюту Гранта, Тори принялась разглядывать его рабочие принадлежности. Она жаждала узнать о нем больше. Сам виноват, рассудила она, оправдывая свое любопытство. Если бы он рассказал о себе добровольно, ей незачем было бы совать нос в чужие вещи. К тому же он читал ее дневник, так что изменение позиции в игре представлялось ей вполне справедливым.
        Несколько часов она лениво исследовала его письменный стол, просматривала скучные документы и читала старые письма, сложенные как попало в один ящик. Одно из них было от матери Гранта. Как эта женщина была уверена в нем! «Если они только живы, - писала она, - ты успешно доставишь их домой, превзойдя все прочие спасательные экспедиции». Другое письмо - от его брата Дерека - содержало подробный обзор
«Киверела» с описанием каждого желобка на корабле и всех его отличительных особенностей. В заключение Дерек так же, как и мать, выражал Гранту свою уверенность в благополучном завершении его путешествия.
        Этот человек когда-нибудь совершает ошибки? Во всяком случае, его родственники так не думали. Тори обнаруживала все новые и новые заметки со сложными математическими расчетами. Она так и сяк крутила бумажки, пытаясь что-нибудь понять, но это не поддавалось расшифровке. Под каждой колонкой стоял результат с буквенным символом фунта. Деньги. Видимо, Сазерленд пребывал в очень стесненном финансовом положении, если он так много занимался бухгалтерией. Интересно, его мать знает об этих трудностях?
        Взяв уже виденный ею томик «Робинзона Крузо», Тори прочитала начало с описанием первых дней пребывания на острове. Человек жил какое-то время как паразит, используя орудия, зерно и вещи с потерпевшего крушение корабля. Он таскал оттуда все, что мог, и это продолжалось изо дня в день. Вот бы им с Кэмми так!
        Тори поставила книгу обратно и заметила на полке «Физическую географию моря» Мори[Мори, Мэтью Фонтейн - морской офицер США (1806-1873), пионер гидрографии, один из основателей океанографии. - Здесь и далее примеч. пер.] . На титульном листе была начертана дарственная надпись:

«Грант, да благословит тебя Господь! С любовью
        Николь».
        С любовью? Кто эта женщина?

«Что ты так взъерепенилась? - спрашивала себя Тори. - Потому что у него дома осталась какая-то женщина? - И тут же отвечала: - Потому что он целовал меня и... трогал. Вот почему!» Под ложечкой у нее пробежала судорога. Что, если он помолвлен?
        Трейвик должен знать, решила Тори. Она слышала, как Йен смеется на палубе с матросами. «На палубе среди матросов», - поправилась она и, сглотнув свою тревогу, потопала подоскам, захлестываемым океаном.
        Она подошла к нему и, шлепнув книгу на его привинченный стол, ткнула ногтем в имя на форзаце:
        - Кто это?
        - Я не вижу, - сказал Йен, - отодвиньте палец. О, это просто... - Он запнулся, потом спросил: - А что?
        - Просто для меня это неожиданность, - ответила Тори. - Оказывается, его кто-то ждет дома.
        Янтарные глаза Трейвика остановились на ней.
        - Может, вы находите это по меньшей мере слегка разочаровывающим?
        - Не будьте смешны. Я возмущена тем, что он... что он... Словом, вы были там! Вы видели, что он позволял со мной вольности, тогда как у него есть кто-то еще.
        - Это Николь Сазерленд... - начал Трейвик.
        - Так он женат! - задыхаясь, прервала Тори.
        - ...супруга его брата, Дерека, - продолжил он. - Они с Грантом друзья, потому что он помог ей и Дереку помириться.
        Тори вяло опустилась в кресло рядом с ним. Еще одно загадочное явление. Как можно было ревновать Сазерленда? Не оттого ли, что сейчас он не столько сердил ее, сколько восхищал?
        Подняв глаза, она увидела, что капитан зорко следит за ней и Йеном. Она тотчас отвернула лицо, но щеки ее все еще оставались красными, когда рядом прошел Дули.
        - Леди Виктория, рад вас видеть здесь, - сказал он. - Может, вам что-нибудь принести?
        - В этом нет необходимости. - Тори приняла чопорный вид.
        - Спасибо, Дули, - вежливо прибавил Трейвик. - Не беспокойся.
        Помощник капитана кивнул и как ни в чем не бывало пошел прочь, словно собака, забывшая, что ее только что пнули.
        Лицо Йена сделалось суровым.
        - Виктория, вы могли бы быть помягче с экипажем. Я не знаю, что заставляет вас быть такой осторожной, но у Гранта матросы не такие, как у других.
        - Как это? - недоуменно спросила она.
        - Работать на «Пилигриме» престижно. Желающих много, но компания нанимает только лучших. Никаких заключенных или случайных лиц, завербованных обманным путем.
        - Что значит - обманным путем?
        - На этом подвизаются целые банды. Одни поставляют всякое отребье из тюрем, когда узникам, вместо того чтобы отбывать срок за решеткой, предлагают служить на судне. Другие заманивают рабочую силу при помощи шлюх, и некоторые несчастные глупцы попадаются на удочку. Но Грант набирает только женатых.
        - Значит, у всех этих матросов есть семьи?
        - За исключением Дули - он вдовец. Может, есть еще один или двое. Для Гранта это непреложное правило, а для кого-то - якорь спасения. - Пока Тори переваривала эту информацию, Трейвик продолжал: - Поймите меня правильно. Правда, эти горластые шальные ребята любят ром, но сходите лучше на полубак - там все стены, как обоями, обклеены письмами жен и портретами детишек.
        Тори проводила глазами идущего по палубе Дули, готового помочь каждому, и устыдилась. Вдовец. А она обращалась с ним как с отпетым преступником. Она вздохнула, решив, что ей следует быть к нему добрее. Сейчас она смотрела на всех этих мужчин вокруг нее другими глазами. Правда, она и раньше замечала, что матросы здесь удивительно аккуратны, как в одежде, так и в выражениях, и даже услужливы - не то что те угрюмые матросы, которых она знала раньше.
        - Поразительно. - Тори оглянулась на Сазерленда, и ей показалось, что теперь она увидела его по-новому. Ветер раздувал над его лбом вьющийся хохолок, и капитан раздраженно отбрасывал его назад. Почему-то ей захотелось улыбнуться...
        - Теперь мы могли бы сыграть в карты, - предложил Трейвик, но Тори не обернулась.
        - Да, наверное...
        Она была так занята созерцанием капитана, что едва расслышала, как Йен сказал:
        - Четвертый раунд за Грантом.
        Глава 12
        Пока Виктория была настороженной, высокомерной и сердитой, Гранту нетрудно было отрицать свое влечение к ней, но по мере того как она осваивалась, ее очарование быстро делало свое дело, и теперь он уже не мог скрывать этого от себя.
        С каждым днем пребывания на море Виктория все больше доверяла Гранту: она словно выскочила из скорлупы своей прежней жизни, сбросив с себя все страхи, подобно старой коже. Казалось, она даже преодолела все обиды и готова благодарить его и восхищаться его мастерством после каждого шторма.
        Через две недели мисс Дирборн выглядела так, будто была рождена для плавания на корабле. Когда Камилла спала, что продолжалось большую часть дня, она помогала Дули чинить паруса и под его руководством разучивала любимые моряками песни. А когда они ловили рыбу, Виктория приходила в дикий восторг, открывая для себя новые увлекательные горизонты.
        - В океане никогда не знаешь, что вытащишь! - повторяла она, задыхаясь от возбуждения.
        Она привыкла к своей новой одежде, а также радовалась, когда мисс Скотт становилось лучше, и не переставала сверкать улыбкой матросам, соревнующимся перед ней в шутовстве. Экипаж ее обожал.
        Грант маялся от недостатка сна в крайне тесной каюте, отобранной у кузена. Сам Йен все это время как-то устраивался на палубе. Но еще больше Грант страдал от того, что ему недоставало... Виктории.
        Чтобы снова обнять ее, он отдал бы на отсечение свою правую руку.
        Но Виктория большую часть дня проводила с Йеном.
        Этим утром, глядя, как они на палубе играют в карты, Грант изо всех сил боролся с ревностью - чувством, ранее им не особенно признаваемым. Ревность - удел рогоносцев, ей не место в душе независимого мужчины. Но теперь он завидовал своему юному кузену. Йен мог рассказывать Виктории старые байки, которых она никогда не слышала. Большинство женщин по каким-то необъяснимым причинам находили его неотразимым. К тому же Йен и Виктория были близки по возрасту.
        Грант внимательно следил за ними, делая вид, будто что-то ищет, но не обнаруживал ни малейшего намека на их взаимную склонность к флирту. На самом деле, находясь на капитанском мостике, он часто замечал, что Виктория наблюдает за ним.
        Все это хорошо. Но слышать, как она смеется, потому что ей что-то говорит Йен... С ума сойти!
        Когда она прошла в носовую часть, Грант заявил кузену:
        - Я не хочу, чтобы ты проводил с ней так много времени.
        - Если не я, то экипаж, - усмехнулся Йен. - И еще, должен признаться, у нее такая яркая речь... - Видя, что Грант нахмурился, он пояснил: - Это не то, что ты думаешь. Даже если бы я не был озабочен другой женщиной, между нами ничего не возникло бы. Тори напоминает мне мою сестру.
        У Йена было три сестры, но ни одна из них не напоминала Гранту Викторию.
        - Которую? - недоверчиво спросил он.
        - Эмму.
        - Эмму? Но она только что со школьной скамьи...
        - Ей уже восемнадцать.
        - В любом случае держись от Виктории подальше, - сухо приказал Грант. Когда Йен блеснул на него своей дьявольской улыбкой, он распрямился во всю свою стать и, двинувшись к нему, принял грозную стойку перед его креслом. - Ее дедушка - граф, а ты не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с внучкой пэра. Несомненно, ты не так наивен, чтобы этого не понимать.
        Йен слегка улыбнулся:
        - Я не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с дочерью пэра. - Он вдруг понизил голос: - А вообще, эти заграничные любовные интрижки - великое благо. Никто никогда о них не узнает.
        Грант сдернул Йена с сиденья одной рукой, едва сдержавшись, чтобы не дать кузену по физиономии.
        - Не смотри на меня так, я не собираюсь ее трогать. - Йен зацокал языком. - Просто пробую водицу.
        Грант освободил его и шумно вздохнул.
        - Ты думаешь, почему я сказал, чтобы ты оставил ее в покое? Потому что я хочу ее?
        - Это не вопрос - она целиком твоя. Я только ее опекаю, как брат, и в ином смысле совсем ее не хочу.
        Грант провел рукой по лицу.
        - А я что, хочу? - Этот вопрос озадачил даже его самого.
        - Черт побери, парень, открой глаза! Я еще никогда не видел тебя таким. - Йен похлопал Гранта по плечу и повернулся, собираясь уйти. Напоследок он еще раз посмотрел кузену в лицо: - Почему ты борешься с этим?
        - Почему? - Грант пожал плечами. Его короткий смешок был совсем не весел. - Потому что я не хочу быть, как ты выражаешься, таким.
        Проходивший мимо них Дули заметил взгляд капитана, устремленный на Викторию.
        - Ну, эта знает свое обаяние, - сказал он, - и знает, как им пользоваться. Обводит экипаж вокруг пальца - и все с улыбкой.
        - Помоги Бог мужчинам Англии, - пробормотал Грант, и Йен наградил его сочувственной улыбкой.
        - Помолись сначала за себя, кузен.
        Всю ночь напролет Грант сражался с несильным, но упорным натиском стихии. Когда наконец шторм стих, он приступил к повседневным утренним делам - корректировал курс, инспектировал корабль, отдавал распоряжения и наблюдал за Викторией. Она расхаживала по палубе, хмуро глядя на Йена, который, вместо того чтобы ее развлекать, углубился в чтение, и она томилась от безделья.
        День был хоть и ясный, но прохладный, поэтому Грант вернулся в свою каюту, чтобы сменить промокшую одежду. Он едва успел повесить свой китель и стянуть с себя рубаху, как Виктория вальсирующей походкой проникла в его каюту.
        - Вы хоть думаете, что делаете? - резко сказал Грант. - Если это по поводу ночного шторма, вам нет нужды меня благодарить. Таковы мои обязанности.
        Однако она не отвечала - просто изучала его, доставляя ему крайнее неудобство. При этом глаза ее говорили, что она хочет трогать то, на что смотрит.
        - Уходите отсюда! - приказал он с откровенной грубостью в голосе.
        - Но мне некуда приткнуться. Вы говорили, что опекаете меня, а сами ничего для этого не делаете. Я готова биться головой об стену от скуки.
        Грант едва сдержал улыбку.
        - Мне нужно переодеться.
        - Можно подумать, будто я чего-то не видела раньше. - Виктория небрежно пожала плечами.
        Ишь какая бойкая! Ну подожди... - мелькнуло у него в голове.
        - Вы следили за мной тогда, у водопада, не так ли? - спросил Грант.
        Пропустив мимо ушей его вопрос, она плюхнулась на его койку и отвернулась к стене, как всегда делала, когда не хотела отвечать.
        - Я не буду смотреть.
        Грант немного поколебался, потом принялся быстро умываться и одеваться.
        Услышав, как он стукнул сапогами об пол, Виктория встала, взяла его капитанский журнал и снова опустилась на койку.
        - Послушайте, я не давал вам разрешения читать это!
        Однако она продолжала листать страницы.
        - Ваши записи в начале журнала и теперешние отличаются. После того как мы покинули остров, они стали менее... - Виктория уставилась в потолок, по-видимому, подбирая точное слово. - Они стали менее аккуратны! Да, менее аккуратны и не так содержательны. - Сдвинув брови, она повернула журнал по часовой стрелке. - В самом деле, в некоторых местах даже трудно понять смысл.
        Грант выхватил у нее журнал и забросил его на шкаф, где она не могла его достать.
        Когда он повернулся, Виктория уже сидела перед его сундуком, шуруя внутри его, поочередно изучая тщательно сложенные вещи.
        - Почему так изменились записи? - спросила она, не поворачиваясь. - Вам трудно сосредоточиться? Это из-за меня, да?
        Вот самоуверенная девчонка!
        - Нет, - ответил Грант. - Это потому, что я по-прежнему чертовски измотан. Это правда. Но меня радует мысль, что вы не можете перестать думать обо мне, вместо того чтобы уделить внимание чему-то еще.

«Имею на это полное право». Тори вытащила стопку сложенных рубашек и перебросила одну через плечо с намерением ее забрать. По крайней мере теперь Грант понял, куда они деваются.
        - Оставьте рубашку, Виктория, и сейчас же уходите.
        Она встала и прищурилась.
        - С вами будет то же, что со мной. Вот что я собираюсь с вами сделать. И вы получите от меня столько, что не сможете вынести. - С этими словами она независимой походкой выплыла из двери с его рубашкой на плече. Идеальный портрет самодовольства и готовности к сражению, которое она уже выиграла.

«Что со мной происходит?» - недоумевала Тори. Она была не на шутку обеспокоена. Внезапный порыв - прижаться щекой к влажной груди Сазерленда, повернуть к нему губы - было почти невозможно преодолеть. Как могло случиться, что этот человек стал для нее еще более привлекательным? Таким привлекательным, что дальше не куда. Хотя капитан и злил ее, она изнывала от желания потрогать его. Ей хотелось знать, почему он такой мрачный, такой унылый. Она хотела разгладить суровые складки между его бровями.
        Тори резко встряхнула головой, а затем отправилась на свое привычное место на палубе, где несколько секунд сидела в задумчивости. Когда Сазерленд смотрел на нее этим утром, она увидела в его глазах что-то большее, чем простое любопытство. Совершенно очевидно, это было желание. Даже она с ее неопытностью могла его распознать. И еще он выглядел таким потерянным...
        Резкий щелчок пальцев в дюйме от ее уха заставил Тори вздрогнуть. Похоже, Йен наконец решил присоединиться к ней.
        - Я вижу, вы неплохо поладили с моим кузеном? - как бы мимоходом заметил он, открывая перед ней колоду карт, чтобы предложить немецкий вист на двоих.
        Тори почувствовала, как у нее запылало лицо. Да что с ней такое происходит?
        Когда Йен раздал карты, она решила сменить тему.
        - Несколько дней назад Кэмми рассказала мне, что ваше сердце занято. Тогда почему вы не там, в Англии?
        Йен вскинул руку и небрежно помахал ею.
        - Мне нужно было срочно выбраться из города. Впопыхах я решил, что Грант отправляется всего лишь в Америку или что-то вроде того, но уж никак не в этот чертов Тихий океан.
        - Как несерьезно! В итоге вы оказались заперты на корабле!
        Йен кивнул.
        - Но может, это и к лучшему, - сказал он скорее самому себе, чем ей. - Я не вижу надобности остепеняться так рано - мне ведь только двадцать шесть.
        - Так вы собирались жениться? - Тори сложила свои карты.
        - Ну, когда встречаешь ту единственную...
        - А что на эту тему думает Грант?
        - Я с ним об этом не говорил. Зато он прочитал мне лекцию, из которой следует, что я не гожусь на то, чтобы стать мужем и нести ответственность за семью.
        - Как зовут вашу девушку?
        - Эрика, - с мечтательной улыбкой пробормотал Йен.
        Тори хихикнула - его влюбленность была очевидна.
        - Вы думаете, она пришлет вам весточку? Может, вам заглянуть на почту, когда мы сделаем остановку в порту? Бьюсь об заклад, своим внезапным отъездом вы разбили девушке сердце.
        Йен пожал плечами.
        - И что же, Эрика будет ждать вас в Лондоне? - продолжала допытываться Тори.
        Йен вытянул из колоды карту и, стараясь казаться небрежным, произнес:
        - Не знаю, станет ли она ждать так долго...
        - О, вы себя недооцениваете!
        - Я не вполне уверен, знает ли она, что произошло, - признался он, и лицо его приняло напряженное выражение. - Если до нее не дошли мои письма, она скорее всего думает, что я пропал, а может, того хуже.
        - Что может быть хуже?
        В глазах Йена вспыхнула неподдельная боль.
        - Что я ее бросил, - мрачно сказал он.
        Тори огорченно покачала головой:
        - Может, она ничего не знает и заболела от беспокойства?
        - От беспокойства? А может, зная мою репутацию, как любая женщина, она решила, что я сбежал?
        Скорее всего именно так все и было, но Йен выглядел таким расстроенным...
        - Когда вы вернетесь домой, нужно будет налаживать ваши отношения с ней, - задумчиво сказала Тори. Йен прищурился и посмотрел вдаль.
        - Я и правда хочу быть с ней. Вы понимаете, что я имею в виду? - Он поглядел за борт, в океан. - Просто хочу быть с ней рядом, и все.
        Тори остановила взгляд на капитане, как она это делала тысячу раз на дню, и рассеянно кивнула.
        Глава 13
        С начала путешествия, блюдя свои капитанские обязанности, Грант неукоснительно рассылал своим пассажирам приглашения к обеду. Виктория и Камилла их всегда отклоняли, зато Йен - никогда.
        В этот день Виктория оказалась единственной, кто принял приглашение.
        Дожидаясь на палубе, пока она покинет мисс Скотт, Грант подошел к Йену.
        - Ты не придешь? Есть какая-то причина?
        - Терпеть не могу пропускать трапезу, поэтому рад бы прийти, но... Видишь ли, я безумно устал.
        - Устал? От чего это? - недоверчиво спросил Грант.
        - От развлечений, - нехотя пояснил Йен и, когда Грант зашагал прочь, сказал вдогонку: - Между прочим, я слышал, как Виктория говорила, что ужасно хочет ванну.
        Грант, не поворачиваясь, поднял руку, показывая, что услышал слова кузена. К полудню, когда море успокоилось, он подозвал к мостику Дули и ровным тоном произнес:
        - Будьте любезны, приготовьте ванну для леди Виктории.
        - Сидячую? - ничуть не удивившись, спросил Дули.
        - Нет, полную. - Грант вздохнул и нахмурил брови.
        - С пресной водой, сэр? - не унимался Дули.
        Когда Грант кивнул, Дули поспешно отправился выполнять приказ. И тут Грант чуть было не отозвал его обратно. Почему он позволяет ей это излишество? «Потому что она так хочет», - ответил его неумолимый двойник.
        Настал час обеда. После странной нервозности в течение всего дня Грант наконец вздохнул с облегчением.
        При появлении Виктории он изумленно уставился на нее и даже приподнялся с места. Она была бесподобна. Чудесное видение в платье из бледно-зеленого шелка. Ее блестящие волосы были заплетены в косу, кольцом уложенную на макушке. Когда он предложил ей занять место за столом, Виктория улыбнулась. О Боже, как ему нравилось, когда она так улыбалась!
        К его удивлению, Виктория точно знала, когда какой столовый прибор использовать, но то, как она это делала, не выдерживало никакой критики. Зубцы вилки каждый раз громко ударялись о фарфор, нож слишком сильно давил на сливочное масло, словно оно было не мягче железа.
        Разумеется, выучить можно все, но без практики ценность знаний терялась. Виктория приноровилась смягчать звуки, но тогда пища соскальзывала у нее с вилки.
        Грант невольно покачал головой, размышляя, как много можно было забыть за восемь лет. Это было похоже на стрельбу из лука без тренировки, когда выпущенные стрелы обречены пролетать мимо цели.
        Виктория подняла взгляд и, обнаружив, что Грант наблюдает за ней, покраснела. Она отодвинула свою тарелку, хотя, несомненно, была очень голодна. Ей всегда хотелось есть, особенно когда это касалось новой пищи, но сегодня ее аппетит утолило большое количество вина.
        Матрос с камбуза убрал грязную посуду, и в каюте установилась напряженная тишина. Чтобы прервать молчание, Тори сказала:
        - У вас замечательный экипаж.
        Грант кивнул - как-никак, он сам подбирал свою команду.
        - Некоторых из них я вынужден избегать, но только потому, что, стоите ними заговорить, они все уши прожужжат о своих детях.
        Тори тут же забросала его вопросами, пытаясь завязать беседу:
        - Какое ваше любимое время года в Англии? У вас есть собака? Вы играете в карты? Какое ваше любимое число?
        Грант никогда не был силен в праздных разговорах и поэтому отвечал коротко, по порядку:
        - Никогда не задумывался. Нет. Иногда. У меня нет любимого числа.
        - Жаль. - В голосе Виктории сквозило разочарование. Но затем она совладала с собой и поделилась: - Мое любимое число - пятнадцать.
        - Почему пятнадцать? - Грант не заметил, как сам задал вопрос.
        - Потому что именно столько мне стукнуло, когда я, наконец, построила такую хижину, какую хотела. Главное - она выдержала все ураганы, а ведь с тех пор я ее никогда не переделывала. - Тори вздохнула и пробежала кончиками пальцев по кромке своего бокала. - Пятнадцать лет... это был счастливый возраст.
        Грант вдруг подумал о том, как может выглядеть его будущее перед лицом такого искушения, как Виктория. Она сидела, откинувшись в кресле, и улыбалась ему губами, красными от вина.
        И тут он вспомнил все, чего она тогда лишилась. В пятнадцать лет ей бы радоваться первым взрослым платьям или первому поцелую в щечку, а вместо этого она была счастлива тем, что их жилище не разваливалось во время бурь.
        - Интересно, каким вы были в пятнадцать? - томно спросила она.
        На сей раз Грант отвечал более чем охотно. Он с детства считался оригиналом, приводившим всех вокруг в ужас своими причудами.
        - Я был степенным и хмурым, - сказал он. - Таким же, как сейчас. Наблюдая за проказами старших братьев, я делал выводы, как не следует себя вести.
        Когда Виктория хихикнула, он нахмурился. Как она может усматривать в этом какой-то шутливый смысл? Он действительно был уравновешенным, серьезным и другим быть не хотел. Чтобы застраховаться от риска, Грант решил, что должен таким и оставаться. Хотя по натуре он не был веселым человеком, однако в данный момент ему хотелось быть тем мужчиной, который бы понравился Виктории. Она сделала еще глоток вина.
        - Какой ваш любимый цвет?
        - Зеленый. Мой любимый цвет - зеленый.
        - Мой тоже, - проворковала Виктория.
        Она отставила бокал и водрузила локти на стол, так что из-за оттопырившегося лифа ее платья выглянули груди.
        Грант провел рукой по рту и подбородку. Может, это только плод его воображения? Грудь ее, казалось, стала больше, полнее. Для мужчины, который уже час как сдерживал себя, подобное превращение было крайне нежелательным.
        Тори слизнула каплю вина с нижней губы, и этот невинный жест только подстегнул желание Гранта. «Взять ее прямо на столе - вот что я сделал бы, и точка».
        Он вскочил на ноги, словно обжегшись о раскаленное кресло.
        - Я отведу вас обратно.
        Виктория удивленно заморгала, затем встала.
        - Я вам не нравлюсь? - притворно удивилась она и, заметив его смущенный взгляд, добавила: - Странно, что вы не проявляете ко мне никакого интереса. Вот и сейчас, вы как будто не можете дождаться, когда настанет момент, чтобы поскорее уйти.
        Грант взъерошил волосы.
        - Это сложно объяснять...
        - Вы считаете, что таким, как я, этого не понять? - лукаво спросила она.
        - Нет, дело не в этом, - поспешил ответить Грант. - То, что мне может понравиться, это... непристойно.
        - О!
        Нет, она не поймет. Да и как она может понять, сли даже он сам не может это точно определить?
        Грант взял Викторию за руку и повел ее через скользкую палубу. Их обдувало мокрой пылью, но он только радовался этому, надеясь, что брызги остудят его желание. У двери каюты Виктория пристально посмотрела на него сквозь влажные пшеничные ресницы, будто решая что-то.

«Беги от нее прочь. Держи ее вне досягаемости - это единственный путь устоять перед искушением».
        - Ну, всего хорошего, Виктория!
        - Спасибо за обед.
        Грант выпрямился.
        - Спокойной ночи. - Он закрыл дверь, но не ушел, а вместо этого прислонился к стене и долго стоял как оглушенный. Никогда еще Виктория не была такой соблазнительной, и он желал ее так безудержно, что это начинало его пугать.
        В своих фантазиях он не укладывал ее в постель и не услаждал нежными ласками. Нет - он жаждал ее, ненасытно заставляя приближать к своему рту ее губы. Он отводил вверх ее руки, сжимая их у нее над головой, перед тем как оседлать ее тело и пуститься в бешеную скачку. Его беспокоило лишь одно - если он когда-нибудь уступит своему желанию, в азарте может сделать ей больно.
        Грант представлял, как Виктория, нагая, извивается под ним. Стараясь не обращать внимания на свою взбунтовавшуюся плоть, ставшую чувствительной даже к трению одежды, он тряхнул головой, чтобы изменить ход мыслей.
        Даже оставляя в стороне свои страхи, Грант понимал, что не может обладать ею, не женившись на ней. Он пытался составить перечень возможных причин для взаимных разочарований, если они с Викторией поженятся. Так как ему хотелось большей уверенности, причин набралось много. Давая обещание Белмонту найти его внучку, он не имел в виду укорачивать свою жизнь и, разумеется, жизнь Виктории тоже.
        Грант посмотрел вверх на звезды. Их расположение на небе было совершенно неправильным, и это не предвещало ему ничего хорошего.
        Тори не сомневалась, что он собирался ее поцеловать, отчего сердце ее неистово колотилось. Она даже не слишком расстроилась от того, что этого не произошло. Во-первых, потому, что вино ударило ей в голову. Во-вторых, потому, что по меньшей мере он хотел ее поцеловать.
        Точно во сне, она достала из сундука ночную сорочку и бросила на пол домашние туфли. Все события этого дня казались ей тривиальными в сравнении с силой чувств, которые она только что испытала. Ее пальцы приблизились к платью, чтобы снять его. Где же здесь пуговицы? На спине. Черт бы их побрал! Может, Кэмми еще не спит. Виктория приоткрыла дверь и увидела Сазерленда: он с закрытыми глазами стоял, прислонившись к стене.
        - Капитан?
        Грант вздрогнул и открыл глаза.
        - Куда вы идете?
        - До меня только сейчас дошло, что я не сумею избавиться от этого. - Тори указала на свое платье. - Я собиралась попросить Кэмми, чтобы она мне помогла.
        - Она уже в постели.
        - Тогда я попрошу Йена...
        Не успела она и глазом моргнуть, как оказалась в каюте и Грант толчком ноги закрыл за ними дверь.
        - Вы что, пойдете просить моего кузена, чтобы он помог вам раздеться? - прорычал он.
        Что это? Ревность? Или он усмотрел в ее поведении еще одну непристойность?
        - Ну, в таком случае вам придется сделать это самому.
        Грант круто повернул ее кругом и принялся расстегивать пуговицы, при этом Тори слышала, как он тихо бормочет ругательства. Потом она почувствовала, как он тыльной стороной пальцев легонько прошелся вдоль ее шеи, и от этого прикосновения глаза ее плавно закрылись. Она слегка покачнулась и уронила голову набок, словно призывая его продолжать.
        Когда его теплые губы прижались к ее коже, она задрожала.
        - Вы так прекрасны, - прошептал он и провел губами вниз, к ее плечу. - Ваша кожа напоминает фарфор.
        Тори тихо застонала от его слов и откинулась назад, ближе к нему. Ее рука проследовала вверх и обвилась вокруг его шеи. Тогда его рука, словно по приглашению, скользнула под отпавший лиф, забирая в ладонь ее грудь.
        - Ах, - захлебываясь от восторга, выдохнула Тори.
        Может, он наконец собирается показать ей что-то большее? - мечтательно подумала она.
        Он сминал упругую плоть, будто взвешивая ее, налившуюся тяжестью под теплом его грубой ладони. Когда он возложил себе на шею вторую руку Виктории, ее платье сползло на пол, и она осталась в одной тонкой, как пленка, сорочке. Вместе со следующим прикосновением губ он пробежал по ее телу обеими руками, сжимая бедра, потом снова вернулся на грудь, задержавшись на сосках и легонько их пощипывая. В мягком свете лампы Тори видела, как набрякли его веки, пока он продолжал сминать ей грудь.
        Когда его пальцы начали двигаться по ее животу вниз, к внутренней поверхности бедер, она испугалась, что ноги ее больше не удержат. Ей безумно хотелось трогать его. В исступлении она вплела пальцы в его волосы.
        Грант приложил губы к ее уху, и от внезапного удовольствия она обмякла, словно тело ее лишилось костей. Повернувшись кругом, Виктория заглянула ему в глаза, посмотрела на его губы.
        - Я не должен этого делать, - со скрежетом произнес он, будто слова ему многого стоили, и, тут же обвив талию, стал медленно притягивать ее к себе. Но она не хотела ждать и подалась вперед, падая на него, обвивая руки вокруг его шеи, придвигаясь еще ближе.
        Он поспешно завладел ее ртом, будто надеясь отпугнуть ее поцелуем. Во время их поцелуев на острове Тори превозмогала себя и оставалась пассивной, зато сейчас она смело встретила его язык своим языком.
        Внезапно Грант застонал...
        - Ну пожалуйста, Грант, - прошептала она. - Ну же...
        Но он не знал, о чем она просит, и стоял не двигаясь, а затем, словно наконец придя в себя, отступил.
        Грант. Впервые она назвала его по имени. Сколько раз он воображал, как Виктория произносит его имя, мечтал услышать его у нее на устах, когда он войдет в нее. То, что сейчас происходило между ним и этой девочкой, носило интимный характер. Слишком интимный. Ему следовало бы помнить об этом.
        - Нет. - Грант перевел дух, изо всех сил стараясь не замечать ее очевидного желания.
        Он чуть было... не совершил прелюбодеяние с Викторией Дирборн. С леди Викторией, которая сейчас стояла перед ним, с расширенными глазами и губами, опухшими от его поцелуя.
        И однако Грант хотел ее по-прежнему. Вот только... Последствия. Честь. Доверие. Он снова и снова повторял себе эти слова, пытаясь привести в порядок дыхание и обуздать свою ноющую плоть.
        Когда он снова повернулся, Виктория неподвижно стояла в своей сорочке и дрожала.
        - Почему? - спросила она.
        Грант знал, что она имеет в виду: «Почему нет?» Позови он ее сейчас - и она в ту же секунду пойдет с ним добровольно, целиком отдаваясь судьбе.
        - Потому что я поклялся охранять вас, а не ломать вам жизнь, - мрачно произнес он. - Вы моя подопечная, и мне пора наконец это вспомнить! - Ему по-прежнему приходилось бороться с желанием овладеть ею.
        Внезапно он понял, где искать выход. Нужно поскорее удалить ее из поля зрения и за пределы досягаемости!
        Вихрем вылетев из двери, Грант зашагал прочь, грохоча по палубе сапогами. Он поклялся оберегать ее. Черт подери, его всегда знали как человека чести, и вот теперь его страсть к Виктории... Когда он столкнулся с этим, то и другое исчезло, будто и в помине не было, - и это ему совсем не нравилось.
        - Миледи, вы, похоже, чувствуете себя здесь так привычно, будто выросли на борту корабля! - Дули старательно сложил починенный Тори парус и довольно улыбнулся. Потом, приставив ко лбу сложенные козырьком руки, осмотрел судно, без сомнения, выискивая еще какое-нибудь дело. Его взгляд остановился на бочках, предназначенных для сбора пресной воды, - все они были заполнены до краев во время утреннего дождя.
        Тори окинула глазами палубу и тоже улыбнулась. Она уже достаточно приспособилась к жизни на море и безоговорочно доверяла капитану.
        Когда Дули отправился дальше, она перевела взгляд на Сазерленда - он стоял на мостике и, глядя на воду, выглядел очень задумчивым. Подчиненные замечали только его внешнюю оболочку - этикет, неприступность и самоконтроль, тогда как Тори видела его внутреннее «я» - его желания, силу и потребности. Она с трудом верила, что несгибаемый капитан - это тот же самый мужчина, который ее целовал и обнимал в каюте ровно неделю назад.
        С тех пор Сазерленд был с ней очень сдержан, тогда как Тори увлекалась им все больше и больше. Она не сводила с него глаз, зримо представляя его еле сдерживаемую мощь, ощущая, как его сильные мышцы сжимаются вокруг ее тела. С его бегством она осознала, что тот вечер стал критическим в их отношениях. Чутье подсказывало ей, что если бы она придвинулась к нему ближе, притронулась к нему, его неприступность развалилась бы в один миг. Но тогда он чувствовал бы себя несчастным. Тори только сейчас начала понимать значимость данного факта, и это доставляло ей немалое беспокойство.
        Но она уже успела близко познать его тело, видела почти каждый дюйм, и увидит снова, даже если это погубит ее. Теперь у нее был план, и ей надо было, чтобы все прошло так, как она задумала. Возможно, Сазерленд и дальше будет следовать по намеченному пути - такое всегда происходит с мужчинами, но Тори привыкла руководствоваться собственным видением проблем и упорно работать над ними, чтобы получить желаемый результат. Кэмми всегда называла ее «решателем проблем», а ее желание заполучить Гранта оказалось как раз той самой проблемой, которую надо было решить во что бы то ни стало.
        Как только Сазерленд появится на мостике и обстоятельства не позволят ему отойти, она присоединится к нему. Если он будет выглядеть усталым, она принесет ему кофе, а в жаркие дни - воду...
        Если она дрогнет, вряд ли Сазерленд снова ее поцелует, тогда как часы, проведенные в его каюте, лишь еще больше подогрели в ней это желание. Тори жаждала его с той первой ночи, когда, лежа в его постели, прижимала к груди подушку, вдыхая его запах. Он возбуждал в ней неведомые прежде ощущения. Не было такой ночи, когда бы она не переживала заново все, что было между ними. Тори вспоминала, как она трогала его, и мечтала, чтобы у нее была возможность делать это вновь. Она ежечасно чувствовала себя окутанной его ласками. Что-то в конце концов должно было случиться...
        Ее грезы прервал голос Гранта, отдававшего приказы. Ветер крепчал, и экипаж, как всегда, точно выполнял все распоряжения своего капитана. Грант не улыбался, но Тори знала, что он доволен, подобно сеятелю, который на вспаханном им поле видит колосящееся море пшеницы. Вся эта картина возбуждала, но она и теперь не могла позволить себе забыть о своих обязанностях, и поэтому пошла навестить Кэмми. Подругу она застала едва проснувшейся.
        - Я тут подумала, почему бы мне не зайти к тебе. - Тори опустилась на свободную койку. - К примеру, я могла бы почитать тебе, пока, Йен работает.
        Кэмми хихикнула:
        - Йен работает? Ты шутишь. Где он? И что это, интересно, он делает?
        - Нет, я серьезно. Так как теперь тебе стало лучше, он сказал, что собирается посвятить свой «недюжинный талант» изучению корабельного дела.
        Кэмми изумленно подняла брови.
        - А Сазерленд? Как он?
        Тори разгладила складку на юбке и опустила глаза.
        - Я полагаю, злится на меня, как всегда, - пробормотала она.
        - Что ты хочешь от него? - медленно выговорила Кэмми.
        - Я не собираюсь его злить, - успокоила ее Тори. - Но это такое чванливое, напыщенное ничтожество, что я непременно должна его подразнить, заставить захлебываться словами - только и всего. Я рассчитываю добиться этого в ближайшие дни.
        Кэмми наградила ее укоризненным взглядом.
        - И как ты собираешься это сделать?
        - Вчера я наконец расставила лиф у нескольких моих платьев, - хихикнула Тори. - Затем подскочила к Сазерленду и преподнесла ему приятную новость.
        - Тори!
        - Ты говоришь тем же тоном, что и он. Хотя, должна признать, Сазерленд оценил усовершенствование: я заметила, что он все время туда смотрел. У меня были далеко идущие планы, но он просто смотрел, потом долго хмурился и, в конце концов, позвал на мостик Дули, на выручку.
        - Виктория, ты не должна так вести себя, - пристыдила ее Кэмми. - Он ведь не твой муж. И вообще это неприлично.
        Тори размышляла, открывать ей правду или нет? Сказать Кэмми, почему она дразнит Гранта? Истинная причина заключалась в том, что, возможно, она влюблена в него. В конечном счете она все же решила не говорить, пока не разберется до конца в своих намерениях.
        - Кэмми, ты недавно сказала, что он питает ко мне какие-то чувства. Ты действительно так думаешь?
        - Если бы мне пришлось держать пари, я ответила бы утвердительно, хотя не уверена, приведет ли к хорошему такой поворот. Конечно, Сазерленд благородный человек, но что касается интимных отношений, у каждого мужчины свои представления о пределах дозволенного. - Кэмми нервно потерла руки. - Мы с тобой уже обсуждали, что происходит между мужчиной и женщиной: так вот, он... может попытаться совершить что-то подобное с тобой.
        Тори задумалась. Значит, тогда в каюте они с Грантом были близки к этому? Она положительно не хотела останавливаться, так как после его ухода чувствовала себя опустошенной. Она поняла, что хочет познать с ним страсть. Но если все, что до сих пор было между ними, ужать до фактов, то получается следующее: она его хочет, он ее - нет.
        А Кэмми еще полагает, что он может...
        - Ты думаешь, он хочет... - Тори посмотрела по сторонам и понизила голос, - ты думаешь, он хочет вступить со мной в интимные отношения?
        - Для этого ты должна быть замужем, - твердо произнесла Кэмми.
        Тори подумала, что она с радостью заплатила бы эту цену, только бы Грант закончил то, что они начали.
        - Будь осторожна, Тори. Просто помни, любовь и похоть - не одно и то же. Если вы с Сазерлендом спутаете эти вещи, последствия будут печальными для вас обоих.
        Глава 14
        Тейбл-Маунтин вырисовывалась за Кейптауном наподобие амфитеатра из скал.

«Киверел» плавно скользнул в оживленную гавань, и Грант начал отдавать команды матросам. Виктория стояла боком к нему и следила за всем происходящим; глаза ее блестели от возбуждения.
        - Мне казалось, - сказала она, когда Грант освободился, - что вы ведете себя как суровый надсмотрщик. Но теперь я понимаю почему.
        Тори видела экипажи других кораблей - люди на них были одеты неопрятно и походили на дикарей. Моряки Гранта выглядели куда достойнее.
        - Йен рассказывал, что все стремятся попасть на борт «Киверела», потому что работать здесь почетно.
        Опять проклятый Йен!
        - Это правда, - подтвердил Грант. - Работать здесь почетно, даже под началом такого сурового надсмотрщика, как я.
        Тори улыбнулась, предпочитая думать, что он ее поддразнивает. А там - кто его знает...
        - Этот корабль оставляет хорошее впечатление. Все другие - такие громоздкие и неповоротливые... В сравнении с ними ваш - просто идеал, предел мечтаний.
        Гранту нравилось, что она это заметила, но ему не нравилось, как она говорит об этом.
        Тори вздохнула, переключив свое внимание на котиков, игравших среди белых барашков волн, и на гигантские валуны, окружающие гавань.
        - Такая красота, что дух захватывает. Та гора словно баюкает город в своих объятиях. Вы не считаете, что мы должны разбудить Кэмми?
        - Нет. Ни ее, ни Йена! - воскликнул Грант. - Я полагаю, Камилле нужен сон, а мне - передышка от Йена.
        Тори улыбнулась и, проведя кончиками пальцев по его руке, сказала:
        - Я хочу купить сладостей, пока мы находимся здесь. Много сладостей, чтобы баловать ими себя каждый день. - Грант с трудом удержался от улыбки. Уцепившись за канат, болтающийся у нее над головой, Тори проделала пируэт прямо перед ним. - И еще, пока мы здесь, можете покупать мне цветы.
        Это уже было не так забавно.
        - Никаких цветов не будет. - Голос его сделался суровым. - Все, что произошло в ту ночь, ошибка.
        Тори сердито сверкнула глазами.
        - И все же в один прекрасный день вы принесете мне цветы и скажете, что находите меня хорошенькой!
        Назвать ее хорошенькой? На самом деле Виктория была невероятно красивой: он мог не признаваться себе во многих вещах, но только не в этой.
        - Послушайте, - Грант вздохнул, - вы странное, очень странное создание.
        Она улыбнулась и отпустила канат.
        - Этот день настанет, заверяю вас, капитан.
        Маленькая нахалка!
        Однако вскоре Грант заметил, что ею овладела какая-то неуверенность. Должно быть, ее ошеломил вид цивилизации, и весь этот шум и яркий колорит в сравнении со спокойствием и мягкими красками острова действовали на Викторию угнетающе. С приближением к причалу на лице у нее все явственнее проступало смятение.
        В отличие от нее Грант, как и другие моряки, привык к звукам и запахам набережной. Аромат кофе и острой малайской кухни распространялся в воздухе, смешиваясь с запахом отлива. Но как и следовало ожидать, изумление во взгляде Виктории вскоре сменилось любопытством. Грант чувствовал, что она ужасно рада покинуть корабль и жаждет поскорее изучить свое новое окружение. А так как у него были дела в порту, он решил позволить ей сделать небольшие покупки в продуктовых ларьках.
        - Можете посетить несколько палаток в первых рядах, - предложил он. - Но не уходите далеко. Вот вам деньги...
        Виктория была так возбуждена, что даже не взглянула на него, несомненно, решая, куда ей пойти сначала. Когда до нее, наконец, дошли его слова, она вдруг перестала оглядывать пристань.
        - О, я не могу ничего брать от вас. Вы и так достаточно потратились.
        - Нет уж, возьмите, - настаивал Грант, хватая ее за руку и вкладывая в нее деньги. - Это вам послал ваш дедушка.
        Лицо Виктории сразу просияло.
        - Ну, если так... Знаете, сколько времени прошло с тех пор, как я что-то могла себе позволить? - Она посмотрела на многочисленные палатки, набитые разноцветным товаром. - Я хочу поскорее что-нибудь купить! - Она повернулась к Гранту. - Но я не так хорошо помню суммы. Здесь много денег?
        - Ручаюсь, вы потратите их целиком, - усмехнулся Грант.
        Виктория засмеялась, думая, что он шутит, и легонько сжала его руку. Но он говорил это совершенно серьезно.
        Позже, встречая ее, Грант видел, что она тащит за собой увесистую сумку, вероятно, с чем-то очень сладким и очень липким. Виктория настаивала, чтобы он попробовал, и не двинулась с места, пока он не смягчился и не попробовал угощение. Оказалось, что это смесь засахаренного имбиря и капель шандры. Грант подавил смешок. Виктория, должно быть, очистила в кондитерской целую банку с карамелью. В той же мере, в какой она получала удовольствие от сладостей, потом она будет жалеть - и очень-очень сильно, - что съела их в таком количестве.
        После того как Тори разбудила Камиллу и помогла ей подготовиться к переселению на твердую землю, они втроем сели в наемный кеб, и экипаж покатил по пыльным улицам к отелю, который Грант помнил еще со своего последнего визита.
        Камилла с интересом разглядывала город.
        - Так вы бывали здесь раньше? - спросила она, не отрывая глаз от вида за окном.
        - Да, и даже несколько раз, - вежливо ответил Грант.
        - Такое впечатление, что вам не нравится Кейптаун, - заметила Виктория.
        - Верно, не нравится. В этом городе нет порядка.
        - Я подозреваю, что мне здесь должно понравиться.
        Грант нахмурился, что, казалось, только усилило ее восторг.
        - Мне нравится тот отель. - Камилла показала на купол здания, построенного в голландском стиле, с дикорастущими цветами вокруг. В Кейптауне преобладали простые побеленные строения, но среди них встречались и английские сооружения в духе неоклассицизма.
        - Увы, мы поедем дальше, в другой, - хмыкнул Грант.
        - Но почему? - поинтересовалась Виктория. - Этот что, недостаточно солидный для вас?
        Обе юные дамы захихикали, и Грант сердито сверкнул на них глазами. Виктория тут же торжественно протянула ему очередную порцию сладостей: она уже определила, что он любит и что - нет.
        В конце концов, Грант разместил своих спутниц во внушительном отеле, выдержанном в стиле не изящном, зато надежном. Правда, он должен был признать, что понятие надежности в Кейптауне было относительным, особенно после наступления темноты. Не зря же этот город был известен как «таверна морей» - он мог быть опасен независимо от того, сколько в нем зданий, воссоздающих эпоху регентства.
        Камилла, как и ожидалось, чувствовала себя недостаточно хорошо, чтобы отважиться на; прогулку, но настаивала, чтобы Виктория пошла посмотреть город. Грант хотел придумать какой-нибудь предлог, чтобы не проводить денье ней вдвоем, но, понимая, что невежливо отказывать больной женщине, повел Викторию в центр.
        Проходя с ней по парапету, он отметил, что фасон ее платья в сравнении с нарядами других женщин ее возраста и положения уже устарел. Неудивительно, ведь ее одежда была куплена год назад; совершенно очевидно, что за это время мода сделала скачок вперед. Виктория нуждалась в новых вещах, и Грант полагал, что на нем лежит обязанность их достать.
        Виктория была в восторге от представившейся возможности пойти за настоящими покупками, тем более что Грант пообещал выписать счет ее деду за все, что она купит. Уже в первом магазине Грант пришел к твердому выводу, что она украшала вещи, а не вещи ее. В платьях из самых разных тканей, самых смелых цветов Виктория выглядела поразительно изящной.
        Тори, должно быть, перехватила его взгляд, потому что, примеряя вечернее платье с глубоким декольте, она как бы невзначай заметила:
        - А пари, сейчас вы уже забыли, что я была на грани одичания, когда вы нашли меня на острове.
        Грант скривился, но хозяйка магазина тут же подняла ему настроение, сообщив, что поступила новая партия товара, о котором не принято говорить непосвященным. Последний писк моды, только что из Франции...
        Виктория без одежды, не считая чего-то совсем легкого... Именно то, в чем он так нуждался и что так занимало его ум. Однажды он уже это видел и после едва выжил.
        Грант слышал, как в примерочной модистка помогает Виктории с ее новыми
«восхитительными парижскими аксессуарами». «Значит, я должна утянуть сначала здесь, затем ниже? Вы думаете, это не будет слишком тесно?» - уточняла Виктория. Грант тут же вспотел от этих вопросов, а когда она сказала: «Оно такое тонкое, что сквозь него все видно!» - его пальцы, лежавшие на подлокотнике кресла, резко сжались.
        Следующие слова добили его окончательно. Когда Виктория выразила беспокойство по поводу того, что ей не удается вылезти из белья, хозяйка магазина сказала лукаво:
        - С этим трудностей у вас не будет, разумеется, если вы его наденете...
        Грант подозревал, что она произнесла эту фразу специально для него.
        Наконец Виктория выпорхнула из примерочной в великолепном прогулочном платье и белой плетеной шляпе. С восторженной улыбкой, прикрыв глаза, она заколыхалась в голубом шелке, будто приноравливаясь к тому, что было под ним.
        Грант тут же сорвался с кресла, чтобы оплатить ее приобретения. К этому прибавились дневные и вечерние платья, лайковые перчатки, утепленный плащ, шляпы, кашемировые шарфы, комнатная обувь и множество коробок с другими вещами, которых Грант не мог упомнить. К завтрашнему дню все необходимые вещи должны были доставить в отель, а остальное, включая раскроенные платья, в следующие два дня прислать на корабль. Грант также договорился с портнихой о посещении Камиллы на следующий день.
        Виктория не могла удержаться, чтобы не потрогать купленный для нее Грантом кошелек, затейливо расшитый бисером. Она стала открывать и закрывать расписной льняной веер и делала это до тех пор, пока хозяйка не вынула веер у нее из рук.
        Грант не мог без сочувствия смотреть на то, как Тори опасается отдавать свои вещи.
«Если она так реагирует на Кейптаун, то в Лондоне бедняжка просто умрет, когда я возьму ее за покупками».
        Вдруг он нахмурился. Когда они прибудут домой, ему вряд ли придется видеться с ней или водить ее в магазины. Впрочем, почему он так в этом уверен? Ведь всего несколько секунд назад он твердо решил, что, проводив ее в отель, изорвет своими зубами все то «восхитительное», прибывшее из Парижа...
        - Итак, мой первый выход в цивилизованный мир состоялся, - сказала Виктория, когда они вернулись в отель. - Как я справилась?
        Грант остановился у входной двери.
        - Вам это прекрасно известно, особенно учитывая ваше удивительно высокое мнение о себе, - съязвил он. - Я вовсе не собираюсь давать ему подпитку.
        Тори засмеялась, и Грант тоже улыбнулся уголками рта. Но разговора не получилось. Да, с ней было нелегко. Грант поспешил попрощаться и, передав наилучшие пожелания Камилле, возвратился на судно.
        Ночью Грант напрасно старался уснуть на тесной койке. Он не хотел переселяться к себе, понимая, что в его собственной каюте все будет напоминать ему о Виктории. Ему и без того стоило большого труда держать руки подальше от нее. Если бы его спросили, он поклялся бы, что ему не хватает этой чертовой девчонки.
        Когда корабельные колокола пробили очередную вахту, Грант все же отправился в свою каюту, но это оказалось плохой идеей. Как только он опустился на кровать, мягкий запах, оставшийся на простынях, напомнил ему о Виктории. Его мужская плоть мгновенно возбудилась и стала тяжело пульсировать. Нет, ему не будет сна в постели, где спала Виктория.
        О чем она думала, что чувствовала, лежа здесь? Такая норовистая девушка, как она, должна бы ворочаться и метаться, мечтая о страсти, борясь с желанием...
        А может, она ни с чем не борется и просто...
        Он вскочил с постели как ошпаренный. Виктория сама себя услаждает! Картина, возникшая в его воображении, заставила Гранта содрогнуться, голодная плоть запульсировала еще сильнее. Эк, до чего додумался! Нет уж, ему нужно держаться подальше от нее, чтобы не погрязнуть в ловушке собственных фантазий.
        Грант подошел к умывальнику и взглянул в зеркало. В мужчине, который смотрел на него из зеркала, он с трудом узнал себя: волосы слишком длинные, лицо слишком загорелое, к тому же первый раз почти за десять лет он не брился целые сутки.
        Нет, определенно ему нужна женщина. И тут же Грант постарался отбросить эту мысль, иначе он атакует отель и вытащит Викторию к себе. Даже под угрозой голодной смерти мужчина не станет есть песок, после того как испробовал изысканные деликатесы. Ему нужно побороть свой голод.
        Грант уселся в кресло, рассудив, что шансов уснуть здесь у него ровно столько же, сколько в любом другом месте, и через некоторое время действительно задремал.
        Рано утром его разбудил громкий крик за стеной каюты:
        - Послание для мастера Йена Трейвика с корабля «Киверел» службы ее величества!
        - Кажется, это мне, - послышался в ответ сонный голос Йена.
        Грант потянулся и сунул ноги в сапоги, решив узнать, кто шлет послания Йену. Он обнаружил кузена на палубе как раз в момент, когда тот писал ответ. А когда Йен отдал ответ мальчику-посыльному, то ему пришлось попросить у Гранта монету для отправки.
        - Дай-ка мне посмотреть письмо. - Грант выхватил у Йена полученное им послание и быстро пробежал его глазами.

«Доктор, с которым договорился Сазерленд, придет завтра. Я не хочу, чтобы Тори была здесь. Уведите ее, пожалуйста, хотя бы на день.
        Камилла».
        - Что ты ей ответил? - Грант подозрительно посмотрел на кузена.
        - Ну, я написал, что устрою для Тори пикник, - спокойно сообщил Йен.
        - Черт бы тебя побрал! - Грант скомкал бумагу. - А ты не мог устроить себе поход в какой-нибудь бордель?
        - Я от этих дел давно отказался, - усмехнулся Йен. - Лучше уж подождать, пока мы вернемся. - Он гордо похлопал себя по груди. - Понимаешь, я берегу себя для особого случая, для другой леди.
        Намеки об этой загадочной женщине Йен ронял в течение всего путешествия. Грант постоянно чувствовал, что кузен хочет поговорить о ней, ноне поощрял его инициативу. Чем он мог ему помочь в его отношениях с женщиной? Меньше всего полезным советом.
        Когда Грант представил, что Йен проведет день вдвоем с Викторией, внутри у него все перевернулось. Он понимал, почему Камилла отправляет Викторию: не зная, какой диагноз поставит доктор, она хочет подумать наедине, как потом ей все это сообщить.
        Проклятие! Нужно найти какую-то работу для Йена.
        - Я заберу Викторию утром, - решил Грант.
        - Как хочешь, - ответил Йен. - Я обещал повести ее на пляж, так что тебе придется выйти рано.
        На следующее утро, когда Грант прибыл в отель, Виктория уже спустилась в холл. Она была в ярко-зеленом платье, купленном накануне. Подобранная в тон платью щегольская шляпка надежно прикрывала ее белокурые волосы, собранные в пучок на макушке.
        Грант не знал, что ему делать, если Викторию разочарует его появление, но, к счастью, этого не случилось. Лицо ее, напротив, просветлело.
        - О, Грант! Значит, вы заберете меня сегодня?
        - Я... гм... я собирался сказать вам, что Йен не придет.
        - Но вы заберете меня?
        Он будет чувствовать себя подонком, если откажет ей. Должно быть, она жаждет новых впечатлений.
        - Я провожу вас на пляж.
        Виктория тихонько пискнула и положила руку ему на локоть.
        - Это замечательно, - выдохнула она.
        Грант боялся спугнуть ее. От нее исходило замечательное благоухание, наподобие того же обволакивающего запаха, который сохранился в его постели.
        Они отправились на конюшню, где Грант взял напрокат двух лошадей. Хотя Виктория не делала ничего, чтобы привлечь к себе внимание, глаза мужчин постоянно останавливались на ней и держали ее под прицелом. Ее смех и плавные движения источали чувственность, невольно создавая впечатление, что такая женщина создана для любви, и, разумеется, это находило отклик в Мужских сердцах, подумал Грант, но последствия не поддавались его воображению.
        Что же будет, если дать ей волю в Лондоне?
        Отбросив мрачные мысли, Грант отвязал лошадь и собрался помочь Виктории сесть в седло.
        - Я сама, - резко сказала она и, выхватив из его руки уздечку, повела лошадь к посадочной площадке.
        Грант заколебался, но Виктория взмахнула рукой, прогоняя его. Однако когда он взобрался на своего рослого жеребца, она все еще стояла, тупо уставившись на свою лошадь. Черт побери! Ему следовало это предвидеть.
        - Виктория, вы что, не обучены верховой езде?
        - Разумеется, обучена!
        Грант недоверчиво посмотрел на нее, и тогда она, тряхнув волосами, сказала:
        - Я только подумала, что лошадь должна быть поменьше... и с более добрыми глазами, чем у этой.
        - При чем здесь ее глаза? - Грант был готов застонать. - Забудьте об этом. Если вы не умеете ездить верхом, мы не сможем отправиться на пляж.
        Черты ее лица приняли паническое выражение.
        - Нет! Я... я вспомню.
        Тори успокоила лошадь и с нескольких попыток вскочила боком, предусмотрительно подобрав юбки. Придерживая их, она опасливо прижалась к лошади; руки ее сжимали поводья, и она неуверенно пыталась занять прочную позицию. И тут кобыла заволновалась, а затем вообще вышла из повиновения. Сделав прыжок, она двинулась к ближайшему столбу.
        - Скорее на помощь! - не своим голосом завопила Виктория, чуть не задев столб.
        Грант не мог сказать наверняка, смеется она или плачет. Он осадил своего жеребца, развернул его, и в это время в него врезалась ее лошадь. Животные пронзительно заржали, словно предупреждая друг друга.
        - О Боже... - Грант подхватил Викторию под мышки, вырвав ее из седла, и одним махом посадил перед собой. Затем он отнял у нее болтающиеся поводья и, свистнув мальчику из конюшни, передал ему ставшую ненужной лошадь.
        - О, милорд! - воскликнула Виктория. - Вы видели? Разве это был не прекраснейший..
        - Тело ее затряслось от смеха.
        - Слезайте.
        У нее вытянулось лицо. Положив руки Гранту на грудь, она сказала:
        - Позвольте мне попытаться еще раз. Ну пожалуйста!
        Он невольно вздохнул.
        - Слезайте. Я помогу вам сесть сзади.
        Лицо ее тут же снова просияло. Соскользнув с седла, она немедленно повернулась. Грант улыбнулся и, схватив за руку, посадил ее позади себя.
        - Держитесь крепче!
        Виктория обхватила его руками и положила голову ему на плечо. Грант был уверен, что она улыбается, он это чувствовал.
        Глава 15
        Грант раскинулся на одеяле, позволяя позднему дневному солнцу своими лучами согревать ему лицо. После их с Викторией ленча с холодной индейкой, сыром и яблоками он явно отяжелел. И это при том, что еще остались нетронутыми две бутылки вина, которые были положены в их корзину, без сомнения, по указанию Йена.
        Виктория изучала пляж, бегая по песку, отступая с приближением волн и усердно рассматривая раковины. Грант с удовольствием наблюдал за ней. В самом деле, сегодня время прошло слишком быстро. Ему не хотелось ее отрывать, но они должны были возвращаться.
        Грант встал, потянулся и свернул одеяло. Поднявшийся ветер загнал всех местных отдыхающих обратно в город. Обозрев полоску пляжа в обоих направлениях, он убедился, что там пусто, и крикнул Виктории:
        - Обувайтесь и собирайте ваши вещи, нам пора возвращаться.
        Вместо ответа она помахала ему рукой и, не обращая на него внимания, продолжала сосредоточенно изучать что-то в воде возле ног. Пробормотав какое-то ругательство, Грант направился к лошади... и тут корзина выпала у него из рук и покатилась по песку - лошади не было на месте.
        В поисках пропажи он совершил несколько рейдов по пляжу, пока не осознал, что лошадь покинула их и назад уже не вернется.
        Кляня себя на чем свет стоит, Грант вернулся к Виктории.
        - Где же лошадь? - спросила она, держа руку козырьком у лба и оглядывая берег.
        Грант почесал в затылке.
        - Я не знаю. Может, украли...
        - И что нам теперь делать?
        - Мы можем вернуться назад пешком.
        - Ну, если вы считаете это наилучшим из возможного...
        Виктория, похоже, не слишком обрадовалась такой перспективе: на то, чтобы добраться до места по каменистой почве, у них ушло бы часа два. Она посмотрела вниз, на свои туфли. С этим тоже могут возникнуть трудности...
        Кроме того, им придется пройти один квартал, где Грант не рискнул бы появляться после темноты. Сопровождать красавицу без оружия? Он чертыхнулся. Ничего себе телохранитель...
        Правда, был еще один вариант - остаться с Викторией до утра, пока из города не вернутся отдыхающие, - однако для нее, пожалуй, безопаснее провести ночь на пристани, нежели здесь, вдвоем с ним.
        - В той бухточке по соседству есть несколько купальных домиков, - сказал Грант. - Пожалуй, мы пока побудем там.
        Виктория облегченно вздохнула.
        - Спасибо вам! Не хотелось стирать в пузыри ноги. - Голос у нее был такой жизнерадостный, и она выглядела такой возбужденной, что Грант невольно задумался и прищурил глаза. Не она ли отвязала проклятую лошадь? Что ж, откровенно говоря, Виктория вполне могла это сделать...
        Грант подобрал корзину, и они пошли мимо скалистой стены, разделяющей два пляжа. Так как прилив нарастал, им пришлось пробираться вброд. Виктория упорно шла вперед, не обращая внимания на волны, подбирающиеся к ее бедрам.
        В ряду ярко выкрашенных хижин первые три оказались запертыми, зато в четвертой дверь была открыта. Когда Грант ввел Викторию внутрь, она споткнулась, запутавшись в своих намокших юбках.
        - С вами все в порядке? - спросил он.
        - Да, но вот вам одна из причин, почему женщины не должны носить все это, - сказала она бодрым тоном.
        - Вы намекаете на то, что вам нужно избавиться от этого? - Грант заметил, что его голос, когда он озвучил это предложение, был отнюдь не радостным.
        - Ну да, конечно! Ну же, мистер Сазерленд... - подбодрила его Виктория.
        Он тяжело вздохнул.
        - Ладно, так и быть. Повернитесь спиной, я расстегну пуговицы.
        Виктория проворно повернулась и убрала наверх волосы. С каждой высвобожденной им петлей обнаруживалось все больше кремовой кожи, слегка окропленной водой. Под конец руки Гранта стали слегка дрожать.
        - Готово! - низким голосом произнес он. Виктория распрямилась, и платье соскользнуло с ее тела.
        На этот раз Грант не отвернулся: вероятно, так поступил бы любой мужчина на земле, столкнувшись с очаровательной женщиной, раздевающейся в его присутствии. Он восхищался ею, желая ее сейчас, когда на ней не было ничего, кроме легкой сорочки. . и все же в конце концов заставил себя отвести взгляд и поискать, чем бы ей накрыться. Лучшим, что ему попалось на глаза, оказалась стопка сложенных полотенец, и он протянул их Виктории:
        - Прошу вас, оботритесь.
        Она кивнула и, взяв полотенца, принялась вытирать живот и ноги. Пока она справлялась со своей задачей, Грант с усилием стягивал с себя сапоги, ни на миг не сводя с нее глаз. Покончив с этим, он отбросил сапоги в угол и, стянув намокшую рубашку, принялся вытирать грудь. Брюки он решил оставить, несмотря на грозящий дискомфорт, и, усевшись на пол и положив руки на колени, постарался не думать о том, что он здесь один на один с Викторией и что она почти раздета.
        Тори обернула полотенце вокруг плеч и расстелила на полу одеяло, потом порылась в корзине и достала одну бутылку.
        Грант взглянул на нее с укоризной, но, видя безуспешные попытки Виктории откупорить бутылку, все же помог ей и даже решил немного выпить. Они сидели плечо к плечу, передавая бутылку друг другу. Прямо как те горькие пьяницы, подумал Грант, имея в виду людей, во избежание встречи с которыми он остался здесь.
        Когда он в последний раз возвратил бутылку Виктории, она отставила ее в сторону и нырнула головой к нему под мышку, приведя его в полное замешательство. Черт побери, что происходит? Как получилось, что она устроилась там?
        Грант оцепенел, но его рука осталась на месте, обнимая Викторию. Она положила голову ему на грудь, и это показалось ему таким естественным и правильным...
        - Мне нравится слушать, как бьется ваше сердце - так сильно, ровно... и вот теперь быстрее... - Она подняла голову и улыбнулась.
        У Гранта мороз пробежал по коже. Они здесь одни, отделенные от остального мира. Неужели судьбой назначено, чтобы они оказались вместе в этой уединенной хижине? Или все это подстроила Виктория? Но он так устал сопротивляться, что сейчас и это воспринимал как неизбежность.
        - Неужели вы не поцелуете меня? - прошептала Виктория совсем близко.
        Какой мужчина на земле отказался бы от этого? И почему не попробовать? Йен его спрашивал о том же, и тогда ответ был отрицательным, но теперь, когда мягкое дыхание Виктории обдуло ему грудь... черта с два он вспомнит об этом!
        Опустившись перед ним на колени, Виктория встретилась с ним глазами. Грант, словно не осознавая, что делает, протянул руку и погладил изящный изгиб ее щеки. От этого легкого прикосновения, слабого, как шепот, губы ее приоткрылись, глаза закрылись..
        Она задрожала, и грудь ее выгнулась вперед, к нему, упершись тугими сосками в его влажную сорочку.
        Грант тихо простонал и коснулся большим пальцем ее губ - они были такие мягкие и влажные... Преклонив колени, он припал к ним своими губами. Она вздохнула.
        Этот тихий звук вместе с внезапным притоком тепла заставил вздыбиться его мужскую сущность, обретшую крепость стали. Прижатый живот Виктории продолжал дразнить его.
        И тут Грант решил наказать ее за то, что она возбуждает в нем такое неукротимое желание. Он переместил руки к ней на затылок и завладел ее ртом, настоятельно, неистово двигая языком внутри. Потом не задумываясь через ткань сорочки он захватил в ладонь ее сосок. Виктория тихо застонала. Грант спустил бретельки, оголив ее плечи. Когда он забрал обеими ладонями ее грудь, Виктория отыскала ртом его язык. Она снова застонала, и ее пальцы легонько пробежали по его груди, прокладывая путь вниз.
        - Научите меня, пожалуйста, - прошептала Виктория. Проникнув к нему в брюки, она отыскала его набрякшую плоть и забрала ее в руку.
        Только теперь он понял, постиг каким-то глубинным чувством, что, по сути, никогда не хотел с этим бороться.
        Что-то вдруг разомкнулось в нем, точно щелкнувший замок. С протяжным стоном Грант отвел ее жаждущую руку и опустил вниз, потом притянул к себе ее ноги, осторожно разводя их в стороны.
        - О, Грант... - прошептала Виктория.
        Он слегка приподнял ее ноги, сминая ей бедра и склоняясь над ней.
        - Ты хочешь, чтобы я научил тебя? Я покажу тебе кое-что. Думаю, тебе это понравится.
        - Я не знаю...
        - Зато я знаю. - Грант чувствовал, что она все еще колеблется. - Ты ведь доверяешь мне, Виктория?
        - Но я думала, что ты будешь... - Она осеклась, но тотчас же прошептала: - Да. Доверяю.
        - Тогда позволь мне поцеловать тебя там, - хрипло сказал Грант.
        Ее руки перестали удерживать его и вплелись ему в волосы. Со стоном облегчения, словно избавившись от фантазий, неделями не дававших ему покоя, Грант поцеловал светлые завитки. Он вкушал ее нежную плоть, медленно выводя круги языком. Вскрикнув от удовольствия, Виктория задышала тяжело и часто. Сладкие ощущения повергли Гранта в бездумное состояние. Он изо всех сил боролся со своим желанием, чтобы не наброситься на нее, как оголодавший зверь. Используя большие пальцы, чтобы приблизить влажные лепестки ее к своему жадному рту, он быстро продвинулся языком вглубь и на мгновение замер.
        Смутно чувствуя, как она все теснее прижимает к себе его голову, Грант продолжал вкушать ее, но Виктория по-прежнему оставалась недостаточно открыта для него. В отчаянии он отдернул к талии ее сорочку и шире развел ей ноги. Она судорожно глотнула воздух.
        - Пожалуйста, Грант...
        - Доверься мне, - прошептал он, стиснув ее бедро и положив себе на плечо ее ногу.
        Теперь между ними не было барьеров. Ощущая ее вкус, Грант крепко ухватил Викторию за ягодицы, чтобы приподнять выше. Он столько времени мечтал о них, упругих и соблазнительных в своем совершенстве, - и вот сейчас они в его руках.
        Виктория обхватила его плечи, делаясь все влажнее под его губами. Она начала содрогаться. Потом ее затрясло сильнее, и она сомкнула ноги вокруг его лица, приближаясь к пику наслаждения.
        - О Боже! - вырвалось у нее. - Грант, не останавливайся, - просила она, тяжело дыша. - Пожалуйста...
        В эту минуту ее охватило неизъяснимое блаженство. Биение внутри ее достигло такой частоты и силы, что Грант пришел в благоговение. Она выгнулась и задвигала бедрами, проталкиваясь ближе к его губам. Тогда он с еще большей жадностью завращал языком и делал это до тех пор, пока ее обессилевшее тело не поникло наконец на одеяле, расстеленном под ними.
        Грант рискнул двинуться и едва не извергся, когда его плоть толкнулась внутри брюк. Должно быть, он застонал от ноющей боли, потому что Виктория вдруг приподнялась и встала перед ним на колени. Обнаженная и все еще дрожащая, она вновь придвигалась грудью к его груди, держа на нем свои руки. Развязка была так близко...
        Виктория быстрыми движениями расстегнула его брюки, затем без колебаний взяла в ладонь его мужскую плоть и сжала вокруг нее пальцы. Едва сдерживая семя, Грант дернулся назад. Он замер на мгновение на их импровизированном ложе, как был - на коленях, почти свободный от брюк.
        - Не трогай меня, Виктория. Это предполагалось только для тебя.
        - Но ты же в самом деле не думаешь, что я могу остановиться, видя, каково тебе сейчас? - прошептала она.
        - Ты не понимаешь... - простонал Грант. Виктория, опустив глаза, уставилась на его фаллос, как зачарованная.
        - Такой твердый, такой тяжелый. Все, что я хочу сейчас, это трогать тебя.
        Она прошлась пальцами по всей длине его копья. Потребность в облегчении давила с безумной силой, и остановить это уже не мог никакой контроль.
        - Не смотри, прошу тебя, - резко сказал Грант. Будто тогда это будет менее порочно, подумал он. Вид его выплеснувшегося семени, должно быть, испугает ее. - Не смотри на меня...
        Но теперь для нее это не имело никакого значения - она окончательно осмелела. Грант чувствовал себя уязвленным. Вскоре он предстанет перед ней в полном бессилии. Сейчас, когда ее пальцы касались его пульсирующего фаллоса, Грант целиком зависел от нее. Виктория притянула его к себе и прижалась губами к его шее. Его руки мгновенно протянулись к ее груди, обхватывая ее и забирая в ладони. Чувствуя, как в нем зарождается дрожь, Виктория застонала.
        Облегчение молнией пронеслось сквозь него, и он вскрикнул - такова была сила разряда. Напряжение разрешилось мощным выбросом в разделявшее их пространство. Нет, это не было его слабостью. Виктория заставила его почувствовать себя божеством.
        Несколько секунд они лежали вместе, и голова ее покоилась у него на груди. Сквозь щели кабинки было видно небо с плывущими стаями белых облаков и взошедшей луной. И хотя она была невозможно яркой, Грант уснул уже через минуту.
        Глава 16
        Проснувшись, Грант некоторое время лежал с закрытыми глазами. В теле его разливалась приятная теплота, каждая мышца расслабилась больше, чем когда-либо за все эти годы. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя лучше.
        Грант медленно открыл глаза. Лучи утреннего солнца струились в хижину. Как? Неужели это он лежит рядом с Викторией, положившей голову ему на грудь?
        Он снова напрягся. Нахлынувшие воспоминания по кусочкам восстановили вчерашние события. Ни с одной женщиной он не испытывал большего удовольствия, чем с ней. Он даже не воображал, что такое вообще возможно. Но для нее он так толком ничего и не сделал.
        Грант сдвинул брови. Нет, разумеется, он сделал ей приятное, но вовсе не так, как она того заслуживала. Вместо нежных слов и долгих поцелуев сам отдался ее ласкам. Отвращение медленно прокралось в его душу - отвращение к себе за то, что он навредил Виктории, даже если она этого не сознает. Его поведение достойно сожаления. И все же Грант только и думал о том, как бы вкусить ее снова. Ни о чем другом. Все совершенно закономерно. Теперь он не тот, кем всегда себя считал. Интересно, сможет ли он вновь претендовать на то, что воспитал в себе таким упорным трудом?
        После одной ночи с Викторией Грант понял две вещи. Во-первых, он переступил через свои запреты. Во-вторых, не испытывал по этому поводу особого раскаяния. Виктория, судя по всему, могла сказать то же.
        Проснувшись, она счастливо вздохнула и посмотрела на него, но он даже не пошевелился. Тогда она села и обернула полотенце вокруг бедер. С розовыми щеками и спутанными волосами она выглядела еще очаровательнее, чем накануне, - вчерашняя основательная разминка явно пошла ей на пользу. Подняв руки над головой, она потянулась, подобно греющейся на солнце кошке, и вместе с этим движением приподнялась и ее маленькая грудь.
        - Посмотри, Виктория, у тебя остались синяки, - негромко сказал Грант.
        Она взглянула на бледные чернильные пятна, портившие ее совершенную грудь, и пожала плечами, затем с довольной улыбкой посмотрела на него, на его тело - все тело целиком.
        - Видишь, я тебе навредил. - Грант по-прежнему продолжал рассматривать ее. - Тут следы от моих пальцев. - Он притронулся к ее груди с осторожностью врача, обследующего раненого, и она издала что-то наподобие мурлыканья.
        Могло ли быть что-то еще хуже, чем то, что он сделал, - он дал ласкать себя, чтобы под конец облегчиться на пол, а ей доставил удовольствие ртом. Таких вещей Грант никогда не позволял себе даже с куртизанками.
        Когда Виктория потянула за угол одеяло, накрывавшее колени Гранта, его мужская плоть снова отвердела. Помоги ему небо! Виктория тут же наклонилась вперед, и он повернулся ей навстречу, понимая, что бесполезно бороться с тем, чего он жаждал так сильно. Как бы ни был велик его стыд, он собирался повторить это безумие с самого начала...
        Услышав голоса детей, плещущихся в воде поблизости, они мгновенно замерли. Виктория с расширившимися глазами вскочила на ноги и стала поспешно одеваться. Грант последовал ее примеру. Потом он привел в порядок их маленькое убежище и туго скатал испачканное одеяло. Хотя было уже достаточно светло, им все же удалось покинуть хижину незамеченными. Никто также не видел, как Грант выбросил одеяло в контейнер для мусора.
        Во время отлива вода спала, поэтому они легко прошли к ближайшей бухте.
        - Грант, посмотри! - вдруг закричала Виктория, указывая на их лошадь и радостно хлопая в ладоши.
        По берегу шел незнакомый человек, держа лошадь под уздцы и разыскивая ее хозяина. При виде этой картины Грант представил, как он сам, с поводьями в руке, подводит лошадь к прибитому к берегу бревну, а Виктория, возбужденная, выбегает на пляж и наклоняется к бревну, чтобы снять свои туфли. Потом она поворачивается к Гранту и с лукавой улыбкой манит его, широко раскинув руки. Он роняет поводья и следует за ней, как жеребец за кобылой...
        Грант тут же отругал себя за глупость. На обратном пути он не слушал Викторию, радостно щебетавшую до самого отеля, и старался не реагировать на запах ее волос, когда ветром их относило ему на плечо. Хорошо хоть, что он сидел впереди нее и ему не нужно было смотреть на блудницу.
        Лишь когда они спешились перед отелем, Грант увидел ее лицо - оно пылало, а губы ее выглядели очень соблазнительно.
        Мужчины, слонявшиеся у подъезда, тут же уставились на Викторию с почти осязаемым голодом, но она в ее блаженном состоянии ничего не замечала. Лишь когда один из мужчин смачно присвистнул, она повернулась и смущенно улыбнулась.
        Грант оглядел нахалов ледяным взглядом, недвусмысленно говорившим, что он убьет каждого, кто подойдет хоть на шаг ближе.
        - Послушай, приятель, - сказал один из мужчин. - Тебе нет нужды знать, как выглядит наша кровь.
        А другой тут же добавил:
        - Я бы сказал, парень не знает, как с нами поделиться. Может, нам его научить?
        - Я не делюсь тем, что принадлежит мне. - В голосе Гранта прозвучало с трудом сдерживаемое бешенство.
        Мужчины попятились, словно только тут разглядели, с кем имеют дело.
        Естественно, Грант не мог представить Викторию в руках другого человека. От одной мысли об этом в нем вскипала кровь... Куда девалась его пресловутая бесстрастность? Теперь он воспринимал все чрезвычайно обостренно. Виктория доставила ему удовольствия больше, чем можно было мечтать, и он утратил контроль над собой. Если выдержка откажет ему и сейчас, что тогда? Все, чего он достиг таким тяжелым трудом, будет погублено.
        Грант чувствовал себя в точности тем, кого презирал все эти годы, - мужчиной, не справляющимся со своими слабостями. А Виктория была его слабостью, к которой он все больше привыкал. Сейчас он это понимал, как никогда. Взрослый мужчина не может так изводиться, проведя с женщиной какие-то несколько часов. Он не должен исходить желчью или страдать от колик при мысли, что она не с ним, а с другим.
        Но все эти рассуждения не меняли дела. Грант ее скомпрометировал - не полностью, но... О Боже, этого тоже достаточно. Теперь он должен на ней жениться. Он знал, что Виктория - внучка графа, леди. Нужно было проявить больше сдержанности. Без сомнения, ничего этого не произошло бы, если бы он не распускал руки.
        Он поддался зову плоти. Этот зов едва не погубил одного его брата - и убил другого.
        Хотя Грант и выглядел подавленным, Тори не унывала. Она была на седьмом небе, проигрывая в уме все сцены, вспоминая, как Грант ласкал ее тело и целовал ее кожу. Подобных ночей, несомненно, не было ни у кого на свете. А теперь он должен провожать ее прямо до комнаты.
        Она вставила ключ в замок и, не отпирая его, повернулась к Сазерленду:
        - Ты не хочешь поцеловать меня на прощание?
        Вместо ответа она увидела его испуганный взгляд. Нет, так не годится. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее так, как вчера, когда нависал над ней на локтях. Но тогда он был в отчаянии и словно разум потерял от желания поцеловать ее, притронуться губами к ее коже.
        - Тебе нужно переодеться и обсохнуть. - Грант протянул руку и открыл дверь.
        Оказалось, что Кэмми уже встала. Тори покраснела. Не написано ли у нее на лице только что пережитое наслаждение?
        - Где ты была? - воскликнула Кэмми. - Я уже собралась посылать за констеблем.
        - Ты не поверишь, что с нами приключилось, - поспешно сказала Тори. - Наша лошадь куда-то подевалась, и мы застряли на пляже. - Во всяком случае, это не было полной ложью.
        Кэмми удивленно подняла брови, и Грант поспешно спросил:
        - Как прошел ваш вчерашний день, мисс Скотт?
        Тори посмотрела на того и другого. «За этим вопросом скрывается нечто большее», - подумала она.
        - Мой день, к счастью, прошел хорошо, - с довольным видом сообщила Кэмми. - В самом деле, у меня большая новость. Тори, я была у доктора.
        - Но я считала, что он придет не раньше чем через пару дней, - заметила Тори. - Почему ты мне не сказала?
        - Мы не говорили тебе, потому что я опасалась за диагноз. Врач задавал мне кучу вопросов и еще несколько часов делал разные пробы. - Кэмми выдержала паузу и сказала: - Теперь я знаю все о своих болячках.
        Тори опустилась на койку.
        - Ну и...
        Кэмми взяла листок и прочитала:
        - «У пациента выявлены признаки хронической дегидратации организма и патологическая реакция пищеварительной системы на чужеродный белок». Это мудреное выражение означает, - пояснила она, - что я не пью достаточного количества воды и что у меня не усваивается рыбная пища. Отсюда и моя забывчивость, и сумбур, и физическое истощение.
        Рыбная пища? Тори пришла в ужас. Значит, каждый раз, принося для них рыбу, она неумышленно отравляла свою подругу?
        - Но... но мы только рыбу и ели все это время.
        - Совершенно верно.
        - Значит, если ты будешь пить воду и перестанешь есть рыбу, все будет хорошо?
        - Нет, с этим будет немного сложнее. Мне придется принимать что-то, чтобы восстановить водно-солевой баланс и состав крови. Я должна также окрепнуть физически. Этот недуг приучил мой организм отвергать пищу, поэтому еще несколько недель я буду питаться бульонами. Но забывчивость должна пройти немедленно.
        - Значит, ты можешь полностью поправиться? Кэмми кивнула.
        - Это путешествие немного отбросит меня назад, - сказала она. - Из-за морской болезни. Но потом все наладится.
        Тори вскочила и обняла подругу. Годы тревог и неведения остались позади. Теперь, когда враг известен, с ним можно бороться. Что-что, а бороться Камилла Скотт умела.
        Подумав о замечательной новости дня и о времени, проведенном с Грантом, Тори вздохнула.
        - Это лучший день во всей моей жизни, - с улыбкой произнесла она.
        Грант тупо смотрел в чашку с черным кофе и даже не поднял глаз, когда Йен прошел в кают-компанию и плюхнулся в кресло.
        - Если посмотреть на все это философски... - Йен плавно вынул чашку из рук Гранта и сделал большой глоток. - Словом, я видел, как ты пришел сегодня утром.
        - Ну и что?
        - Значит, вы с Тори... Ты не зря добивался?
        - Откуда ты знаешь, что я был с ней, а не в борделе? - проворчал Грант. С таким же успехом он мог перефразировать вопрос, заменив «бордель» на «луну». Выразительный взгляд Йена остался неподвижным. - Погоди, - Грант щелкнул пальцами, - я знаю. Если бы я был в борделе, ты увидел бы меня там.
        Йен покачал головой; мрачный тон Гранта ничуть не испортил его хорошего настроения.
        - Моими компаньонами были бренди и сигары - с ними я провел вечер на палубе в праздных мечтах о возвышенном. - Грант никак не откликнулся на шутку, и Йен спросил: - Может, скажешь еще, что на самом деле жалеешь об этом?
        Нашел о чем спрашивать...
        - Конечно, жалею, - тихим голосом ответил Грант.
        Йен хмыкнул:
        - Или это только слова - или ты это внушаешь себе.
        Грант вздохнул.
        - Ты не понимаешь.
        - Тогда объясни. - Йен уперся сапогами в край соседнего кресла.
        - Год назад я обещал уважаемому человеку разыскать его внучку и оберегать ее. Я сказал ему, чтобы он не беспокоился на этот счет. Я поклялся, что буду ее временным опекуном, если окажется, что ее родители погибли. И он мне поверил, зная, что я никогда не нарушаю слова.
        - Ну, что сделано, то сделано...
        - А ты знаешь, что еще он мне сказал? Если он умрет прежде, чем мы вернемся, я должен стать ее постоянным опекуном. Вот насколько этот человек мне доверял!
        Йен выглядел озадаченным.
        - Значит, ты все испортил...
        - У него не было причины не доверять мне. - Грант его прервал. - Я заработал свою репутацию, я трудился над ней и, чтобы упрочить ее, во многом себе отказывал.
        Йен энергично покачал головой.
        - Жизнь слишком коротка, чтобы не ухватить счастье там, где ты можешь его найти, особенно когда это никому не причиняет вреда. Женись на ней - и со всем этим самобичеванием будет покончено. Ты сам знаешь, что должен это сделать. Может, тебе уже сейчас нужно гордиться как будущему папе...
        Грант пробежал рукой по затылку.
        - Нет, в данном случае это исключено.
        Йен нахмурился, но потом вдруг заулыбался, осененный догадкой:
        - Хитер дьявол! В самом деле, ты сильный человек, Грант.
        - Если ты будешь держать язык за зубами, мы сможем избежать женитьбы.
        Брови Йена приподнялись.
        - Я все же не понимаю, почему ты не хочешь.
        - А тебе не кажется, - Грант вздохнул, - что у графа для нее может быть лучший выбор? Да, они без денег, но у них остается старинный титул. У меня же нет своей земли, и я на десять лет старше...
        - Все это несущественно в сравнении с тем фактом, что она предпочла тебя. Ты - ее выбор.
        Грант вскочил на ноги.
        - Ничего она не предпочла, и не было у нее никакого выбора! Она лишилась родителей, лишилась детства, и теперь я лишил ее чего-то еще, к чему она так и не прикоснулась в своей жизни, - ухаживаний, поклонников, сезона, наконец, возможности наслаждаться молодостью и отсрочить свое решение до встречи с порядочным человеком. А что, если и ухаживания, и поклонники появятся у нее уже после того, как я на ней женюсь?
        - Мне кажется, ты отпускаешь ей не очень-то большой кредит доверия.
        - А ты слишком большой.
        Грант принялся нервно мерить шагами комнату, которая теперь казалась ему намного меньше, чем обычно. Йен нетерпеливо вздохнул.
        - Я собираюсь увидеться с ней сегодня. Что ей передать от тебя? Может, цветы?
        - Скажи, что я буду занят эту неделю.
        - Идиоты в нашем роду вроде бы не встречались. Или это несчастье постигло только тебя?
        В ответ на угрюмый взгляд Гранта Йен только пожал плечами и, быстро допив его кофе, пошел прочь.
        Грант с досадой ударил кулаком по столу. Он хотел напрочь забыть о вчерашней ночи и о том, что пренебрег приличием и честью, - забыть все, чем он занимался в хижине с непорочной девушкой. Он обошелся с ней как со шлюхой: наставил синяков и показал такие вещи, которые ни одной приличной леди в голову не придут. Это тревожило и мучило его. Ему и прежде не нужно было увиваться вокруг нее - теперь же чем скорее они расстанутся, тем лучше.
        После столь несчастливого дня Грант беспокойно ворочался в постели и размышлял. Почему он не хочет брать то, что ему предлагает Виктория? Формально они не должны жениться, но если человек считает себя истинным джентльменом, он должен сделать ей предложение. Тогда он может обладать ею целиком и полностью...
        Услышав легкий стук, Грант вскочил на ноги, натянул брюки и распахнул дверь.
        Перед ним в платье, раздуваемом на ветру, стояла Виктория.
        Грант схватил ее за руку и втащил в комнату.
        - Черт побери, как ты добралась сюда?
        - Пришла пешком.
        - Тебя же могли убить. Ты могла заблудиться...
        - Ну, на самом деле я купила карту, и хозяин отеля сделал на ней разметку. Особенно он выделил все опасные места. - Виктория показала карту. - Посмотри на мой маршрут - я сделала несколько зигзагов, но...
        - Где твои проклятые нижние юбки?
        - Мне пришлось бы будить Кэмми, чтобы их достать, а я этого не хотела... - лукаво произнесла Тори, и тут же бодрое настроение покинуло ее, и она призналась тихим голосом: - Мне недоставало тебя. Ты совсем не появлялся...
        Грант поднес руку ко лбу.
        - У нас трудности - у тебя и у меня. То, что произошло на пляже, было неправильно. Мы не должны были этого делать. И это не должно повториться.
        Виктория скрестила руки на груди.
        - . И это повторится снова. - Поймав его изумленный взгляд, она, вздохнув, произнесла: - У меня такое впечатление, что я схожу с ума. Я не могу ни о чем другом думать, как только о тебе и твоих руках, трогающих меня... - взяла его руку и положила себе на грудь.
        Грант застонал.
        - Зачем ты это делаешь?
        - Потому что это такое замечательное ощущение.
        - А не потому, что это подчинено импульсу? - низким голосом спросил Грант, отдергивая руку.
        - Что плохого в импульсе?
        - Все. - Грант провел рукой по лицу. - Что, если такой же импульс возникнет у тебя к другому мужчине?
        - Но у меня не возникнет. Я чувствую это только к тебе.
        - Откуда ты знаешь?
        - Знаю. Когда моя мать встретила моего отца, она влюбилась в него с первого взгляда и до конца жизни никогда не думала о другом мужчине. У меня к тебе такие же чувства.
        Грант резко втянул воздух, задерживая дыхание в течение этого признания, и затем сделал медленный выдох.
        - Ты должна будешь выйти за меня замуж, если случится... что-то еще.
        - Что-то еще? Значит, того, что мы делали, недостаточно, чтобы прямо теперь пожениться?
        - Это не обязывает нас к женитьбе.
        - Тогда, мне кажется, выход как раз в том, чтобы снова заняться тем же.
        - Если б все делалось так просто... - произнес Грант таким голосом, будто он сожалеет об этом факте. - Видишь ли, некоторые вещи могут... выйти из-под контроля. - Он отстранился от нее. - И потом, Я могу сделать тебя матерью. Разве ты никогда не задумывалась об этом? - У нее округлились глаза. - Явно не задумывалась, - продолжал Грант саркастическим тоном. - Ты должна понимать, что это не игрушки. Ведь от этого зависит твое будущее...
        - О, Грант! Я думаю, мне понравилось бы иметь ребенка от тебя!
        Он вдруг притих. Почему ее слова поразили его до такой степени? Оттого, что звук ее голоса был так восхитителен? Или от широкой непринужденной улыбки, сопровождающей ее слова?
        - Никакого ребенка. Об этом не может быть и речи.
        - Но ты только что сказал...
        - Чтобы иметь детей, ты должна выйти замуж. Мы не женаты, Виктория.
        - Тогда давай поженимся, - сказала она так, будто все решалось не менее просто, чем детская задачка на сложение: один плюс два равняется трем. - Ты сказал, что я должна выйти замуж, так почему не за тебя?
        Грант энергично замотал головой.
        - Неужели ты и впрямь такая непонятливая! У тебя есть любопытство к мужчинам - и только. Сейчас это любопытство сосредоточилось на мне, потому что я первый мужчина, который встретился тебе, с тех пор как ты стала взрослой девушкой, Это совсем не значит, что ты захочешь остановить свой выбор на мне до конца своей жизни. Разве тебе не может понравиться кто-то еще? Или ты не хочешь, чтобы за тобой ухаживали молодые люди?
        Не обращая больше внимания на его вопросы, Виктория приподнялась на цыпочки и поцеловала его в шею. Это было сладкое и деликатное прикосновение, но в крови у Гранта уже полыхал огонь, подвигающий его к миссии отнюдь не деликатной. И она будет весьма отлична от его прежних планов.
        Теперь он зримо представлял, как все это будет. Виктория ступит на берега Англии без видов на будущее, как девушка, с которой сорван покров невинности, или как замужняя женщина, что вероятнее всего, да еще с ребенком, сделанным ей бывшим опекуном, похотливым мужчиной, который к тому же старше ее на десять лет.
        Он обкрадывает ее, отнимая у нее возможность иметь хоть какой-нибудь выбор, и скоро подонки в клубах будут покровительственно похлопывать его по спине и говорить лукаво: «Хорошо сработано».
        Виктория села на койку и медленно потянула шелковые ленты на груди. Лиф ослабился, и она опустила его ниже. С низким горловым стоном Грант в мгновенье ока прильнул к ее груди. Его пальцы скрутили материю и резко дернули вверх.
        Как только он отнял руки, Виктория, вызывающе вскинув брови, опустила лиф вниз. Грант снова дернул его вверх. Она опять оттянула его вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз. .
        - Стоп! - вскричала она, когда Грант в очередной раз выхватил у нее из пальцев материю. - Ты порвешь мне лиф!
        - Я ничего не сделаю твоему лифу, если ты отпустишь его, - проворчал он. - Мы не будем этим заниматься.
        - Нет, будем. А если ты порвешь мое новое платье, можешь распрощаться со своими брюками.
        - Так ты мне угрожаешь? - проскрежетал Грант и тут же почувствовал, что испугался самого себя.
        - Ха! Ты тоже этого хочешь. - Виктория перевела глаза с его лица на брюки с выпирающим бугром. Она наклонилась к Гранту, и он почувствовал ее дыхание на коже, прямо над брюками. Затем она коснулась его живота и прошептала: - Можно, я тебя там потрогаю?
        Помоги ему Бог!

«Поверь ей, что она действительно этого хочет, - говорил внутренний голос. - Предоставь ей эту возможность».
        Некоторое время Грант пребывал в растерянности, а затем хрипло произнес:
        - Делай как хочешь, Виктория.
        Глава 17
        Тори пробежала рукой вверх-вниз поверх брюк, потом еще раз, ощущая через ткань напрягшуюся мужскую плоть. Потом она освободила застежку. Сжатая пружина упруго выскочила наружу. Хотя Тори дважды видела Гранта прежде, она судорожно глотнула воздух и вновь замерла, совершенно очарованная.
        Чувствуя, что ей никогда не привыкнуть к подобному чуду, она обхватила его пальцами и стала поглаживать, но не так, как делала это раньше, а медленно, любовно. Она хотела испытать все до конца, видя, что обладатель этого чуда близок к окончательной капитуляции.
        - Грант...
        - Да? - прохрипел он, когда ее ладонь потерла гладкую оконечность.
        - Вчера ты целовал меня в... самых интимных местах. Можно мне поцеловать тебя так же?
        - Виктория, ты сама не понимаешь, с чем ты играешь. - Его голос стал почти неслышным.
        - Так научи меня. - Тори чувствовала, что он на пределе, у края пропасти. Самое легкое движение - и падение неизбежно. Что ж, сегодня ему не будет пощады. - Покажи мне, как доставить тебе удовольствие.
        - Ты не отдаешь себе отчет, о чем ты спрашиваешь. - Хотя Грант выглядел встревоженным, он не сказал «нет», и она это заметила.
        Тори приложила губы к возбужденной плоти, и Грант, застонав и скрежеща зубами, обхватил ее за плечи.
        - Что ты делаешь со мной...
        Тори подняла глаза и увидела, что он смотрит вниз. Его потемневшие глаза изумленно наблюдали, как она его целует, словно это было что-то, во что невозможно поверить. Он прерывисто дышал; было видно, как сокращаются его мощные мышцы на груди и торсе.
        Легкая ласка повергла его в такое состояние? Тори удвоила усилия, пробуя его кожу языком, как он пробовал ее вчера. У него содрогнулись бедра, и она отодвинулась назад.
        - Это безнравственно? - спросила она, вновь прикладывая губы.
        - Да. - Грант протянул ногу на койку, рядом с ней и положил руки ей на голову. Тори заметила, как сильно трясутся его пальцы.
        - Я вынуждена быть безнравственной, - сказала она, - так как мне ужасно нравится целовать тебя здесь.
        Грант застонал при ее словах и потом - еще громче, когда она пробежала языком по всей длине.
        - Раз тебе это так нравится...
        - Нравится? Не то слово...
        Он со всхлипом втянул воздух, когда ее рот полностью завладел его плотью. Держа ее между губами, Тори подняла глаза. Грант запрокинул голову назад, его торс от шеи до бедер сделался совершенно неподвижным.
        - О Боже, Виктория... - Грант поднял ее одним махом и положил перед собой, жесткой хваткой удерживая за руки. - Ты заставляешь меня уподобляться зверю. Я так хочу тебя.
        Она прочитала предупреждение в его глазах, но это только возбудило ее.
        - Делай, как тебе хочется, Грант.
        С каким-то диким звуком в глубине горла он расстегнул на ней платье и рванул вниз. Когда она освободилась от платья, он стянул с нее панталоны и отбросил прочь.
        Тори жаждала, чтобы он увидел ее черные шелковые чулки с их провоцирующей ажурной мережкой, но сейчас она была в замешательстве. Пальцы Гранта проследили кружевной узор и потом подтянули черные атласные подвязки выше на бедра. Тори протянула руки, чтобы снять с себя все, но он остановил ее.
        - Не надо, - сказал он каким-то чужим голосом. - Оставь их для меня.
        Она кивнула, глядя на него расширенными глазами. Грант сел и, подняв ее к себе на колени, стянул с нее через голову сорочку и потом придвинул Викторию ближе, положив ее ноги себе на бедра. Придерживая ее обеими руками за спину, он посмотрел на ее обнаженную грудь и, с ворчанием приложив губы к соскам, вобрал их в рот. Он терзал их почти до боли, так что кожа вскоре онемела. С каждым касанием его языка Тори чувствовала между ног какое-то странное истечение. Она расставила бедра, и услужливая рука Гранта тотчас проследовала вниз по животу, раздвигая женскую плоть.
        - Виктория, ты такая совершенная, - пророкотал он возле ее груди, пока его пальцы ласкали ее лоно. - Такая влажная от желания.
        Грант окинул ее взглядом. Она выгнула спину, приманивая его губы обратно к соскам. Казалось, нет ничего лучше, чем его поглаживания. Когда он погрузил палец вглубь, у нее вырвался ликующий крик, и ее бедра притянулись к его руке. Грант пошевеливал пальцем внутри, заставляя ее стонать.
        - О Грант! Это ощущение... Сделай что-нибудь... Помоги мне.
        - Как, Виктория? - Он положил ее на спину и рукой прижал к постели. Сминая другой рукой ее бедра и приподнимая за ягодицы, он придвинул ее к своему рту, будто хотел ее выпить. - Как тебе помочь? - Грант поцеловал ее и снова застонал. - Губами?
        Да, его губами.
        - Да! - Она подняла бедра, предлагая себя.
        - Или пальцами? - Тогда он погладил ее, заставляя тихо стонать и метаться головой из стороны в сторону. Когда он отнял пальцы, у нее вырвался жалобный звук, и ноги ее открылись шире. Но желанное облегчение не приходило.
        Она посмотрела вверх и увидела, что Грант снял брюки. Он приблизился и взял в ладонь ее грудь, поглаживая ее соски. Мужская плоть поднялась над ней и осталась сверху, у нее на животе, - солидная, влажная на конце и заметно пульсирующая, такая прекрасная, такая необычная... и такая властная. Тори открыла рот от благоговения. Грант посмотрел вниз и увидел, что она смотрит на него. Ей показалось, что его губы скривились в усмешке.
        - Грант, прошу тебя! - вскрикнула она.
        Его напрягшееся тело, казалось, вот-вот взорвется.
        - Что ты хочешь, Виктория? - Он наклонился и прошептал ей на ухо слова, которые, она знала, не должны быть сказаны. Хотя, может быть, она ослышалась? Но для нее были важны даже не сами слова, но прозвучавшее в них неистовое желание. Это заставило ее застонать.
        Палец Гранта погрузился в нее и задвигался вновь. Тори судорожно хватала ртом воздух и содрогалась. Напряжение полностью истощило ее. Она закинула назад поднятые ноги. Грант то уходил, то вдвигался вновь. Неудовлетворенное желание нарастало раз от разу, приближаясь по спирали к своему апогею, требуя разрешения.
        Когда наконец ее выгнувшееся тело свело судорогой, Грант прохрипел, что он собирается делать дальше. Где он будет трогать ее языком, где гладить пальцами, а также как он ужасно хочет снова ощутить на себе ее рот, только еще глубже...
        - О да, - произнесла Тори с протяжным низким стенанием, чувствуя, как она сжимается вокруг его умных пальцев. Он был неутомим, продолжая дразнить ее, распределяя влагу восхитительными медленными поглаживаниями.
        Ему казалось, будто это был не он, а кто-то другой, вселившийся в его тело. Грант терзал ее, пробуя ее внутри, ожидая свидетельства завершения ее напряжения. Он и мысли не допускал отказывать себе в том же наслаждении. Он возьмет ее. Ничто не сможет его остановить. Он видел, как Виктория облизывает приоткрывшиеся губы. Видел ее грудь, влажную от его поцелуев, и светлые завитки, покрывающие ее лоно... В голове у него все помутилось.
        Он схватил Викторию за бедра и раздвинул их шире, затем провел округлым концом вверх и вниз промеж двух лепестков, заставляя себя убедиться, что она готова его принять. Он застонал, когда ее плоть стала еще влажнее.
        Наконец он позволил себе слегка войти в нее, но не более. Она была скользкая, но все еще слишком напряженная. Грант был готов зарыться в нее, до упора погрузиться в ее лоно, невзирая на то что она такая маленькая и что он может ее поранить. Каждый мускул трепетал в нем, готовый к вторжению. Нет, он не станет торопиться. Он в состоянии контролировать себя.
        Но тут Виктория начала двигаться, извиваясь всем телом, требуя, чтобы он вошел в нее глубже. Грант схватил ее за ягодицы, чтобы удерживать их неподвижно, потом застонал и отодвинулся, чтобы через секунду войти снова. Она была такая напряженная, и это смущало его до невозможности.
        - Я боюсь тебе навредить, - признался он, едва узнавая свой низкий голос.
        - Это так и должно быть? - чуть слышно спросила она. - Немного?
        Немного? Увы, на этот раз нет. По тому, с какой силой ее тело сомкнулось вокруг него, Грант был готов поклясться, что она больше не может терпеть.
        - Это будет больно, моя хорошая. Виктория вздохнула.
        - Меня беспокоит, что ты слишком большой. И еще я не уверена, вполне ли у меня все нормально...
        Грант наклонился, поцеловал ее и сипло произнес возле ее губ:
        - Ты - все, что только может желать мужчина, Виктория...
        Он встретил на своем пути ее барьер, и Виктория затаила дыхание. Когда Грант, согнув бедра, вторгся в нее, она вскрикнула, и он замер.
        - С тобой все в порядке?
        - Я... я думаю, да, - прошептала она.
        Грант решил, что какое-то время не будет двигаться. Нужно было дать ей приноровиться к его габаритам. «Разве ты этого не предполагал, зная, что имеешь дело с девственницей?» Увы, раньше это его никогда не беспокоило.
        - Виктория, ты хочешь, чтобы я остановился? - спросил он. Как будто он мог! Остается последнее испытание - и он зароется в тугие тиски ее тепла, чтобы покончить с этим.
        - Да, - ответила она.

«Нет. Черт побери, нет!» - вскричал его разум. Грант не мог сдаться, почти достигнув небес. Посмотрев вниз, он увидел, что в глазах у нее стоят слезы. Мысль навредить ей терзала Гранта, но тело его уже настроилось со всей решимостью, и все же он отодвинулся назад. Медленно, дюйм за дюймом, чтобы растянуть удовольствие от уже достигнутого.
        Виктория издала низкий горловой звук.
        - О, Грант, погоди. Кажется, мне это нравится.
        Изумленный, он снова вошел в нее.
        - О! - вырвалось у нее.
        Он снова отодвинулся назад - и она опять сладко застонала. Грант начинал терять рассудок.
        - Любимая, одного без другого не бывает.
        - Ты можешь входить так же медленно, как выдвигаешься?
        Но как он мог, когда все в нем требовало погрузиться в нее быстрее? Трясущийся, взмокший от напряжения, он медленно мучил себя, входя и выходя, подбирая темп, который нравился ей, а его заставлял содрогаться. Пот капал с него на ее дрожащую грудь...
        Грант наклонился, втянул губами ее солоноватый сосок, и Виктория вновь застонала.
        - Можешь чуть быстрее, - прошептала она ему на ухо.
        Грант задвигался быстрее, стараясь угодить ей. Видя, как ее грудь содрогается с каждым его броском, он понял, что теперь это только вопрос времени. Когда Виктория вновь застонала, он забрал отданные ему бразды. Его бедра двигались вновь и вновь, его руки то хватали ее за бедра, то ласкали ее грудь.
        - Да, Грант! Да! - Чем чаще она выкликала его имя, тем быстрее и жестче становились его движения. И она каждый раз принимала его.
        Ровно в тот момент, когда его плоть внутри ее налилась так, что он едва мог двинуться, Виктория внезапно выгнула спину и вскрикнула. Ее грудь толкнулась в его грудь, и он почувствовал, как ее бедра сомкнулись вокруг него.
        Больше он уже не мог выдержать. С последним ударным броском он влился в нее, продолжая без устали накачивать ее мощными толчками, выкрикивая ее имя.
        Когда силы его наконец полностью иссякли, он осознал, что все еще сжимает ее в объятиях и продолжает беспомощно двигаться.
        Мысли его медленно возвращались из тумана. «Я сжимаю ее так плотно, что могу сделать больно... Она моя... Я не знаю, смогу ли я ее отпустить».
        Все же в конце концов Грант сумел расслабиться и приподнялся над ней. Словно возвращаясь из сна, он с недоверием смотрел то на нее, то на свое тело, по-прежнему устало толкающееся внутрь ее, потом перевел глаза на ее восхитительное лицо и, увидев ее слезы, вдруг подумал: «Что же это я наделал!»
        Виктория лежала на его койке, свернувшись калачиком. Сон ее был поверхностным, с легкими подергиваниями тела и движениями глаз под закрытыми веками. По всей вероятности, жизнь на острове пробудила в ней заложенный природой инстинкт: реакцию на звук и способность выбирать из естественных шумов предупреждающие сигналы.
        Гранту доставляло наслаждение смотреть на нее спящую. Увы, ей нужно было возвращаться. Видит Бог, он был готов сделать что угодно, лишь бы она осталась, потому что в эту ночь он узнал кое-что новое о себе. За время пребывания с Викторией он утратил контроль над собой, но после этого чувствовал себя все более и более комфортно.
        Никогда еще ни с одной из женщин он не был так свободен. Близость с другими никогда не давала ему большего, нежели простое временное облегчение. И уж точно он никогда не делал того, что испробовал с Викторией. Он всегда боялся утратить самоконтроль, боялся, что его физиологические потребности будут обсуждаться в кругу знакомых женщин; возможно, поэтому он никогда не досаждал им своими домогательствами и всегда ограничивался разовой связью. Грант был далек от распутства, опасаясь, что когда-нибудь может почувствовать к этому вкус и тогда его уздечка соскользнет окончательно. Каждый раз, когда он сам снижал требования, фантазии, заполнявшие его воображение, еще более усиливали то, что он уже знал о себе и отчаянно пытался скрыть. Мужчина с умом должен контролировать такую вещь, как инстинкт, считал Грант. Но с другой стороны, в их семье мужчины никогда не были успешны в подобных ограничениях - никто из них, кроме него... Но все это только до настоящего времени.
        Грант нагнулся, зажег лампу и поднес ближе к Виктории. У нее на ладони остались четыре полукруглых лунки - там, где она вонзила ногти, сжимая пальцы во время наслаждения.
        Когда Грант вернул Викторию в отель, она сжала ему руку, словно в знак благодарности. Ему вдруг вспомнились вмятины у нее на ладони. Всего лишь мелкая деталь, и не стоило бы придавать ей столь уж большое значение, если бы они не являлись свидетельством того, что он окончательно пропащий человек.
        Глава 18
        Тори медленно раскрыла глаза и поглядела на утреннее солнышко. Несколько секунд спустя уголки ее губ тронула слабая улыбка, и она потянулась. Легкая болезненность в теле заставила ее улыбнуться шире. Они с Грантом вчера основательно позанимались кое-чем, а то, что он вчера говорил и делал... Она даже представить не могла ни действий, ни слов... таких неприличных и волнующих.
        Тори даже вздрогнула от удовольствия. Теперь они поженятся. Ее будущий муж обладал живым воображением, был хорошо сложен и мастерски пользовался своим мощным телом. Размышляя об этом, Тори словно купалась в тумане наслаждения. Теперь она могла признаться себе, что влюбилась в Гранта без памяти.
        Наконец, она оделась и разделила с Кэмми второй завтрак. Они наслаждались ленчем из яиц, риса, яблок и сока, придерживаясь специальной диеты, предписанной Кэмми. Обе были так рады улучшению ее состояния, что не переставали хихикать по малейшему поводу.
        Но Грант за все это время так и не показался, поэтому во второй половине дня Тори начала испытывать некоторую тревогу. Уверенность ее несколько увяла. Как он смеет не приходить? После того, что между ними было этой ночью, она не должна чувствовать себя использованной и брошенной. И еще это могло означать, что она в чем-то сдалась. Но вместо этого она считала, что получила что-то, и ей хотелось получать это снова!
        К вечеру ее терпение окончательно лопнуло. Как только Кэмми уснула, она в ту же секунду прокралась из комнаты и поспешила на «Киверел». Охранники на палубе бросили взгляд на ее лицо и тотчас отступили, незаметно посмеиваясь, когда она промчалась мимо, рассекая воздух своими юбками. Тори подошла к каюте Гранта и распахнула дверь, но его там не было. Тогда она проследовала в кают-компанию и наконец услышала его голос. Вот и хорошо. Ей не терпелось скорее высказать все, что у нее накопилось.
        Когда она подошла к двери, раздался голос Йена:
        - Ты опять хочешь мне сказать, что зачатие ребенка исключено?
        - Нет, на этот раз есть все шансы, - нехотя ответил Грант.

«Почему они говорят об этом?» - недоумевала Тори.
        - Давай оставим этот разговор.
        - Почему? Только потому, что ты пьян? Меня этим не отпугнешь. Послушай, кузен, я хотел предоставить тебе самому во всем разобраться, надеясь, что ты смотришь на эти вещи правильно, но ты, как видно, этого не можешь. Тори стала для меня все равно что сестра, и я собираюсь действовать как ее брат.
        - Вот как?
        - Да. И я пол подмету твоим лицом, если ты не пообещаешь сделать все, как положено. Черт побери, парень, я хорошо представляю, как Эмма или Сэди чувствовали бы себя на месте Тори. Они в том же возрасте, Грант. Надеюсь, кто-нибудь вот так же поможет моим сестрам, если они будут в этом нуждаться.
        - Тебе нечего бояться, - промямлил Грант. - Лекция твоя хоть и абсурдна, но, похоже, я все же совершу благородный поступок и женюсь на малышке. - Тори услышала, как он брякнул бутылкой о стакан. - Так что пожелай мне удачи.
        Малышка? Он сказал, что женится на ней? Лицо ее расплылось в улыбке.
        Тори была готова поклясться, что слышала, как Йен вздохнул с облегчением.
        - Хорошо, что ты образумился наконец.
        - Просто я сделаю то, чего не могу не сделать. Это будет плата за мои ошибки.
        Ошибки?
        Тори услышала, как, словно прочитав ее мысли, Йен спросил:
        - Какие еще ошибки?
        - Понимаешь, в ней нет того, что я хочу видеть в своей жене. Никакого уважения к правилам. Я хотел иметь спутницу с этим ценным качеством, но ее необузданность всегда будет помехой. Меня в дрожь бросает, когда я подумаю, как она поведет себя в Лондоне.
        Тори вздрогнула, словно ей дали пощечину. От стыда ее обдало жаром, казалось, хлынувшим сквозь тело, - у нее участилось дыхание. Теперь все прояснилось. Она ставит Гранта в неловкое положение. Он будет ее стыдиться, а то, что было между ними, считает ошибкой!
        Все, что они делали этой ночью, сейчас казалось ей низменным и грязным. Ее необузданность означает, что она вела себя неподобающе в его постели? О Боже...
        Унижение, переполнявшее ее, было так велико, что горечь подступала к горлу и ее вкус ощущался во рту.
        Тори поспешила на сходни, чтобы ее не стошнило прямо у его каюты. Проведя рукой по лицу, она наклонилась к перилам и положила голову на руки. Неотесанная девушка. Жалкая убогая женщина. Бегает за ним, как щенок, кусающий башмаки своего хозяина. Слепая! И как она могла не разглядеть совершенно очевидных вещей? «Любовь и похоть не одно и то же», - вспомнила она слова Кэмми.
        Возвращаясь в город, Тори пробегала рукой по глазам, пока ее движения не потеряли всякий смысл. Количество слез не уменьшалось. Она и не помышляла завоевывать его сердце - у нее никогда не было шанса: просто попыталась привлечь его внимание. И вот теперь она поняла, почему Грант избегал с ней близости, почему потом чувствовал себя таким виноватым. Потому что он ввел для себя эти ограничения...
        О Боже...
        Едва различая дорогу, спотыкаясь, Виктория приплелась обратно в отель. Капитан Сазерленд может не беспокоиться. Она больше не будет ему надоедать.
        - Грант, ты олух. Ошибки, помеха... Ты соображаешь, что говоришь?
        - А если она со временем захочет другого? - низким голосом сказал Грант.
        - Что-то уже реально намечается?
        - Нет, дело не в том... - Грант щелкнул пальцами, подыскивая слова. - Это уже совсем другие заботы. Черт побери, я собираюсь сделать Тори своей женой, дать ей все, что имею... и, вероятно, оказываю ей плохую услугу. Никак не могу отделаться от мысли, что лишаю ее шанса найти мужа естественным путем, ведь она остановилась на мне только потому, что я первый, кого она увидела с тех пор, как в ней проснулась женщина.
        - Ну по крайней мере ты не самая плохая находка...
        - В финансовом отношении - возможно, но в действительности я вовсе не то, что ей нужно. Ей нужен кто-то, кто будет ближе к ней по возрасту, кто так же любит забавы и беззаботен, как она, а не такой брюзга, каким она считает меня. Что, если я не смогу сделать ее счастливой? - Грант неподвижно смотрел на свой стакан с вином. - Господи, что, если она захочет другого?
        Йен энергично затряс головой.
        - Ты рискуешь тем же с любой другой женщиной...
        - Нет, здесь все намного хуже. - Грант поднял лицо, нисколько не заботясь о том, что Йен видит его страдания. - Ты знаешь, женщин всегда обвиняют в том, что они заманивают мужчин в ловушку. Я думаю, в данном случае все как раз наоборот. Видно, во мне что-то сломалось, потому что я хотел привязать ее к себе. Мне не хотелось ее отпускать, когда мы вернемся домой, из чего следует, что это я заманил Викторию в ловушку.
        - Я думала, ты еще не проснулась, - сказала Тори, входя в комнату.
        - О, я просто встала выпить воды... - Кэмми осеклась. - Где ты была? Что случилось?
        Тори вдруг захотелось рассказать подруге о том, что ей только что довелось услышать, но она поборола свой порыв. Новость вновь резанула ее по сердцу, будто язык вслух проговорил страшные слова: «Грант стыдится меня». Ее обиды вновь прорвались наружу. Никогда ей не было так стыдно, как теперь. Чувства ее были затронуты так сильно, что она едва не задыхалась.
        - Ничего не случилось. - Тори попыталась взять себя в руки. - Просто я немного расчувствовалась от воспоминаний об острове.
        Кэмми, казалось, испытала облегчение.
        - Я тоже постоянно предаюсь этим воспоминаниям.
        Следующий час они с Кэмми провели в разговорах об их прошлой жизни, вызывая из памяти все хорошее, но где-то на задворках сознания Тори постоянно обдумывала одну вещь. Грант собирался просить ее выйти за него замуж, как того требовало чувство долга. Вряд ли ему будет легко от этого отказаться, если он так решил однажды, тем более что на карту была поставлена его честь. «Что бы такое придумать, чтобы отвратить его от этой мысли? - размышляла Тори. - И как это ускорить, чтобы спасти свою гордость?» План постепенно складывался у нее в уме, и от этого настроение ее стало понемногу улучшаться.
        Глава 19
        Грант связывал свое состояние со вчерашним вечером. Голова его раскалывалась от боли. Реальность набегала вал за валом. Его чувства к Виктории были столь же очевидны, сколь ощутима головная боль. И то и другое - неизбежные факты жизни. Перебрал спиртного - болит голова, усладился с Викторией, увидел ее улыбку - другой женщины не захочешь вовек. И ничего с этим не поделаешь.
        Если Виктория полюбит кого-то другого, рассуждал он, то это произойдет не из-за недостатка его внимания. Он попытается сделать ее счастливой и, конечно, не уступит никому. Только через его труп! О Боже, он станет ее мужем! И хорошим мужем, пообещал себе Грант.
        На душе у него полегчало. Приняв решение, он испытал даже большее удовлетворение, чем когда-либо. Безусловно, женитьба на Виктории была весьма заманчива в нескольких отношениях. Она даст ему право на обладание ее телом. Он сможет делать все, что ему рисовало воображение, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым поцелуем. Он сможет пробовать каждый способ и когда ему будет угодно, беря все то, что Виктория добровольно даст ему.
        Грант подумал, что, возможно, она уже сейчас носит в себе его ребенка, и от этой мысли ему стало удивительно приятно.
        Днем он рыскал по городу в поисках необыкновенного кольца, за которое в итоге ему пришлось заплатить непомерную цену. Но едва увидев изумруд, он понял, что Виктория должна иметь именно это кольцо. Камень был точно такого же цвета, как вода вокруг ее острова, и сиял так ярко, будто внутри его горел огонь. Грант никогда не видел ничего подобного.
        Необычайно воодушевленный, он решил, что этим вечером подойдет к ней и утрясет все с бракосочетанием, а потом позовет ее в постель. Предвкушение удовольствия сводило его с ума. Когда он представил, что они будут делать вместе, у него слегка приподнялись уголки губ. Уж он-то знал, что скрывается за этой нечистой улыбкой. Сегодня ночью он научит Викторию новым приемам...
        В это время ему передали ее послание. Виктория сообщала, что она больна.
        Грант почувствовал, как по его телу пробежала паническая дрожь. Неужели он был так груб? Или может быть, все происшедшее привело ее в замешательство? Но вчера, когда он оставлял ее, она благодарив улыбалась. И потом, ее нелегко привести в замешательство. Должно быть, она действительно больна. Чувство вины перехлестнуло панику. Виктория жила на своем острове, как в Эдеме, а он перенес ее в грязный город.
        Грант не мог с этим смириться. После того как они поженятся, у нее появится комната, где ей будет дышаться вольготно. В новой жизни Виктория должна быть счастливой. Он отправил ей записку, спрашивая, может ли корабль отбыть с утренним отливом. Ответ гласил: «Я более чем готова».
        На следующий день, когда они отчалили, Виктория действительно выглядела больной: глаза ее потускнели, лицу не хватало обычной живости. Камилла вновь выдворила ее из своей каюты, и Тори переселилась в каюту Гранта.
        - Тебе правда нездоровится? - Грант взял Викторию за руку пониже плеча и отвел ее в сторону.
        - Вовсе нет.

«Тогда почему ты смотришь на меня так, будто я тебе ненавистен?»
        Его охватил страх. Он лишь надеялся на то, что ошибается. Виктория надменно взглянула на его руку, лежащую у нее на рукаве, и Грант невольно отдернул ее.
        Но тут его позвали на мостик, и он на время забыл о своих несчастьях. Близился полдень. Обычно в это время она приносила Гранту кофе. Наконец, он ее увидел. Ее длинные волосы были зачесаны назад и схвачены лентой на затылке; она выглядела свежей и юной, без каких-либо признаков болезни.
        Приятное предчувствие уже начало обнадеживать его, но Виктория, даже не взглянув в его сторону, прошла мимо трапа и села на палубе рядом с Йеном.
        Накрапывал дождь, и Грант подумал, что сейчас она принесет ему его нанковую куртку, как делала всегда. Он изрядно промок, упорно ждал, а потом передал штурвал Дули и пошел в свою каюту. Виктория ответила на его стук вялым, бесстрастным голосом. Когда он вошел, она лежала на боку, свернувшись калачиком, и читала книгу.
        Грант чувствовал себя случайным свидетелем на поле брани, когда неизвестно, на какой стороне ведутся боевые действия. Не дожидаясь приглашения, он сел в кресло.
        - Идет дождь, - сказал он, понимая, что говорит глупость.
        Виктория равнодушно взглянула в иллюминатор.
        - Да, идет. - Она перевернула страницу.
        - Ты правильно делаешь, что не выходишь на палубу, - добавил он. - Скоро дождь станет еще сильнее.
        Черт побери, что за чепуху он несет? Виктория ничего не ответила и вновь перевернула страницу.
        - Как ты себя чувствуешь? - упавшим голосом спросил Грант.
        - Прекрасно. - Не поднимая глаз, она помахала рукой: - Когда будешь уходить, закрой дверь плотнее, а то под нее подтекает вода. Спасибо.
        Итак, его только что выпроводили из его собственной каюты. Но разве он не этого добивался? Он хотел, чтобы Виктория перестала смотреть на него своими зелеными глазами, полными обожания, перестала улыбаться ему, когда приносила для него кофе.
        Но это было раньше. До того как он сделал ее своей.
        Что произошло с того времени, когда он довел ее до дверей отеля? Похоже, теперь она вообще не хотела иметь с ним никаких дел. Может быть, она ожидала от него предложения? Но это не оправдывало ее холодности.
        А что, если Виктория просто поняла, каков он? Она могла рассказать Камилле, что произошло, и после этого Камилла сказала ей, какой он... непорядочный. Разве можно обходиться с леди так, как он поступил с ней?
        В любом случае, видеть, как она смотрит на него с отвращением, было для него непереносимо. Наверняка ей хотелось услышать от него предложение. Ум его ухватился за эту мысль и держался за нее отчаянной хваткой.
        - Я сейчас уйду, - сказал наконец Грант, - но сначала мы должны поговорить о некоторых вещах.
        - Да, должны. - Тори немедленно отложила книгу и встала.
        - Мы должны пожениться.
        Так. Это она уже слышала: он отлично ей растолковал, что это неизбежно. Но все-таки ей хотелось знать, правильно ли она его поняла во время их разговора с Йеном. Что, если он просто рисовался? Мысль об этом давала надежду, но Тори вовсе не хотела слепо хвататься за нее...
        - Почему мы должны пожениться? Разве ты любишь меня? - напряженно спросила она.
        Грант, казалось, удивился. Любит ли он ее? Задумывался ли он когда-нибудь над этим вопросом?
        - Я... я отношусь к тебе с большой нежностью.
        - Нежностью? - У нее слегка екнуло сердце. - Что это за брак, если он будет зиждиться на нежности?
        - Прочные браки строятся и на меньшем, - не совсем уверенно сказал Грант.
        - Ты постараешься гордиться мной, если я стану твоей женой? Не постесняешься выйти со мной на люди?
        Кожа вокруг его глаз невольно съежилась.
        - Ты будешь бывать везде, где бываю я.
        - Это не ответ, - констатировала Тори, расхаживая по каюте. - Ты захочешь, чтобы я изменилась?
        - Я надеюсь, тебе самой захочется освоиться в обществе. Измениться - говоря другими словами. Что-то вроде:

«Пока еще ты не совсем то, чем ты должна быть».
        - Хотелось бы знать, есть ли у тебя вообще интерес ко мне. - Тори прищурилась.
        - Ну, я уважаю тебя, восхищаюсь твоим жизнелюбием... Мне нравится в тебе твоя смекалка и находчивость...
        Напрягшись от гнева, Тори встала прямо перед ним.
        - Ты восхищаешься моим жизнелюбием, но ты не любишь меня! И ты не будешь с гордостью называть меня своей женой перед другими, хотя тебе, несомненно, нравится спать со мной!
        - Больше, чем ты можешь себе представить. - Грант поднялся. Его глаза, казалось, насквозь прожигали ее тело.
        Боже, куда подевалась ее воля! От нее почти ничего не осталось. Почти. Увы, все, что было в подслушанном ею разговоре, подтверждалось.
        Теперь она ждала ответ, который ей больше всего нужно знать.
        - Ты считаешь своей обязанностью жениться на мне?
        Грант заколебался.
        - Я знаю правила, Виктория, и всегда придерживаюсь их. Мы должны пожениться.
        Нет, она не будет плакать! Не должна. «Будь сильной!» - приказала себе Тори.
        - Что касается обязательств, - произнесла она, подчеркивая каждое слово, - это уже больше похоже на оскорбление. Я не выйду за тебя замуж, Грант.
        - Как так - не выйдешь?
        Присев на край койки, Тори без запинки выдала ему свою отрепетированную речь.
        - Я много думала об этой ситуации и полагаю, что ты был прав насчет моих чувств к тебе. Это просто слепая влюбленность, не больше. Есть все основания полагать, что у меня возникнут более прочные чувства, нежели те, которые я испытывала к тебе, ведь до того, как я узнала тебя, я вообще не видела других мужчин.
        - Что? - воскликнул Грант. Тело его стало негнущимся, как доска.
        - Ты был достаточно добр, - продолжала Тори, придав своему голосу деловой тон, - когда постоянно это подчеркивал, даже несмотря на то что я упрямо твердила свое. Теперь я образумилась и тебе больше нечего бояться...
        - Твое решение несколько запоздало, - прохрипел Грант. - Я спал с тобой, - с вызовом добавил он, что было совершенно излишне.
        Тори раздвинула перед собой выпрямленные пальцы и стала внимательно изучать свои ногти.
        - Надеюсь, - холодно заметила она, - это все же не скажется ни на одной из моих брачных перспектив, когда мы вернемся в Англию.
        У него сначала расширились глаза, потом в них сверкнул гнев.
        - Никаких перспектив не будет. У тебя нет приданого. Твой дедушка разорен. Что ты будешь делать?
        Слова Гранта едва не повергли ее в дрожь.
        - Мы с Кэмми будем жить в Белмонт-Корт, с дедушкой, - сказала она, стараясь не показывать своего замешательства.
        - И этого ты тоже не сможешь сделать, - безжалостно отчеканил Грант.
        - Почему?
        - Белмонт-Корт переходит ко мне в качестве платы за то, что я нашел и вернул тебя.
        Неужели она ослышалась? Тори невольно сжала кулаки.
        - Я вернусь в Англию без перспектив и останусь без пенни, без дома? И ты даже не удосужился сказать мне об этом?
        - В то время тебе не нужно было этого знать.
        Ее растерянность уступила место гневу.
        - Ты лгал мне!
        - Я никогда не лгу!
        - Но ты заявляешь права на дом моих предков! - В ее голосе звучало отвращение. - Ты зря оправдывался там, на острове. Так вот знай - ты и есть тот самый наемный извозчик, подрядившийся доставить меня обратно.
        На следующий день, обедая в своей каюте, Кэмми спросила:
        - Ты не хочешь мне рассказать, отчего у тебя с недавних пор так изменилось настроение? - Ответа не последовало, и она стала настаивать: - Прошу тебя, скажи, о чем ты думаешь...
        Тори отложила хлеб, который только что намазала маслом.
        - Мне не хочется беспокоить тебя по пустякам...
        Камилла только усмехнулась:
        - Я бесконечно долгое время прикована к этой каюте. Мне просто необходимо, чтобы ты меня беспокоила.
        Тори вдохнула поглубже, собираясь с духом.
        - Я совершила прелюбодеяние с Грантом. - Поскольку Камилла молчала, она продолжила: - Ты не хочешь мне ничего сказать? Хоть бы выказала какое-то удивление!
        - Может, я и нездорова, - Кэмми отодвинула от себя тарелку, - но еще не утратила способности понимать, откуда ветер дует.
        - И ты за меня не расстроена?
        - Нисколько. - Кэмми покачала головой. - Грант вполне достойный человек и не сделал бы этого, если бы не собирался жениться на тебе. Я подозреваю, что он планирует прямо теперь же устроить бракосочетание.
        - Вот именно. Он уже сказал мне, что мы должны пожениться. - И тут, едва Кэмми облегченно вздохнула, Тори добавила: - Но я этого не сделаю.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я думаю, мне следует его ненавидеть.
        У Кэмми вытянулось лицо.
        - Тогда объясни!
        - Я подслушала их разговор с Йеном. Грант говорил, что он... что он в замешательстве. Он меня стыдится.
        - Прямо так и сказал?
        - Нет, но смысл был ясен. Он сказал, что его бросает в дрожь, когда он представляет меня с моей распущенностью в Англии. И вообще, я была ошибкой - так он выразился.
        Кэмми судорожно сглотнула.
        - А это, случайно, не бравада перед Йеном? Иногда мужчины...
        Тори покачала головой:
        - Нет. Когда он сказал, что мы должны пожениться, я спросила, как он относится ко мне, будет ли он гордиться такой женой и не женится ли он только из чувства долга. Слышала бы ты, какие я получила на все это жалкие ответы! - Тори смахнула слезу ладонью. - Теперь мне все совершенно понятно. Мне казалось, что Грант находит меня привлекательной, и я со всей открытостью давала ему понять, как сильно он мне нравится. Тогда, судя по всему, он испытывал глубокое чувство вины.
        - Давала понять, говоришь? - задыхающимся голосом спросила Кэмми. - И как часто? Что это было?
        Тори замахала рукой, как будто такая пустяковая информация не заслуживала внимания.
        - Мы целовались несколько раз, и... все такое.
        Кэмми воздела глаза к небу.
        - И это когда мы еще не приехали в Англию!
        Тори смахнула очередную слезу.
        - Да, но с нашим приездом все будет несколько по-другому, чем мы предполагали. Он лгал по поводу Белмонт-Корта. - Видя озадаченный взгляд Кэмми, она пояснила: - Корт достанется ему, и, когда дедушка умрет, Грант станет хозяином всех моих фамильных владений.
        Кэмми недоверчиво прищурилась:
        - Но почему граф пошел на такую сделку?
        - У него не было денег, - грустно сказала Тори. - Это было последнее, что он мог предложить.
        - Хорошо, давай попробуем рассуждать трезво: Грант потратил больше года на эту миссию и объективно заслуживает компенсации...
        Тори покачала головой.
        - Я думаю, он вел себя неправильно и знает об этом. Почему он сразу не сказал мне правду? - Она встала и выглянула в небольшое окошко каюты. - С тех пор как себя помню, я тогда впервые обрела надежду, но все это было фальшью, и мы еще не знаем, в какую жизнь приплывем! Поверить не могу. А я ведь еще была о нем такого высокого мнения! Джентльмен, человек чести! Но он только прикидывался джентльменом, а я попалась на его удочку. - Тори положила руку на холодный стакан. - Но больше я не позволю усыпить мою бдительность.
        - А вдруг ты уже носишь его ребенка? - неуверенно предположила Кэмми.
        Тори долгое время молчала, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. Ее ум пришел в смятение от этой мысли. Радость, печаль, тревога и сожаление - все смешалось вместе.
        Она беспомощно посмотрела в лицо Камиллы.
        - Скоро мы это узнаем. На будущей неделе, я полагаю. Кэмми кивнула, после чего они решили отложить все дискуссии до этого времени.
        Прошла неделя. Кэмми отдыхала, а Тори с Йеном выстраивали стратегию, как лучше заставить Эрику простить его за столь долгую отлучку. Их беседы помогали Тори отвлечься от собственных проблем. Йен любил рассказывать о своей девушке - о ее больших серых глазах, тонком уме и застенчивости. «Слава Богу, хоть один человек на этом корабле по-настоящему влюблен», - порадовалась Тори.
        Йен не мог дождаться, когда он наконец представит Эрику своим сестрам и матери, а также познакомит с ними Тори, и предсказывал, что все они будут ее обожать так же сильно, как он. Как-то Тори заметила, что хотела бы иметь столько же братьев или сестер, и Йен пообещал, что у нее появятся три новые сестры - четыре с Эрикой, а также его любимая тетя Серена в придачу. Тори даже улыбнулась, первый раз за эти дни.
        Иногда она ловила на себе взгляд Гранта. По странному стечению обстоятельств между ними не было сказано ни слова до того самого дня, когда она убедилась, что у нее не будет ребенка. И именно в тот день Грант приблизился к ней и сказал:
        - Виктория, я бы хотел с тобой поговорить.
        Она кивнула с таким видом, будто это причиняет ей массу неудобств, и прошла в его каюту, где села на край койки. Грант закрыл за собой дверь, затем сел напротив. Его синие глаза были сумрачны, они внимательно изучали ее лицо. Он выглядел очень озабоченным, и Виктории было трудно оставаться к этому равнодушной. «Вспомни, как ты уже ошиблась в нем», - приказала она себе. Подумав о том, как неуклюже она пыталась его соблазнить, Тори покраснела. К великому прискорбию, она, несомненно, недооценивала некоторые вещи, в частности разницу между тем, что люди говорят и что они в действительности чувствуют.
        - Я должен тебя спросить, не... не ожидается ли...
        Тори догадывалась, что он пытается узнать. Отчасти ей хотелось доставить ему неудобство и заставить произнести вопрос до конца.
        - Не будет ли у меня ребенка? - сказала она, наконец.
        - Д-да.
        - Почему это тебя интересует? - Тори сжала в кулаке край покрывала.
        - Почему меня интересует? Как ты можешь это спрашивать!
        - Ну а если даже и будет, что тогда?
        - Тогда я женюсь на тебе, - сказал Грант со сталью в голосе. - При первой возможности.
        Тори смело встретила его взгляд.
        - А я не выйду за тебя замуж ни при каких обстоятельствах.
        Губы Гранта превратились в тонкую линию, будто он пытался сдержать страшную ярость.
        - Это тянется достаточно долго. Не знаю, чем я вызвал твою холодность ко мне, но ты не должна переносить это на невинного ребенка. Моего ребенка. Хочешь сделать его безродным мне назло?
        - Ты! Ты! Ты! - Тори вскочила с койки. - Почему все вертится вокруг тебя? По-твоему, я только и думаю, как досадить тебе? Ты льстишь себе, если считаешь, что я вообще о тебе думаю.
        - Тогда почему?
        - Потому что я не собираюсь связывать себя с тобой на всю жизнь. Ты мне не подходишь. Я думаю, ты был абсолютно прав, говоря, что мой опыте мужчинами недостаточен, чтобы все знать о своих чувствах. А теперь у меня будет этот шанс. Я уверена, что найду себе кого-нибудь получше. Нет, Грант, мы не поженимся.
        Его лицо напряглось.
        - У тебя не будет выбора. Думаешь, ты мой идеал невесты? Уверяю тебя - нет. Но я все равно женюсь на тебе, чтобы уберечь нашего ребенка от ненужной травмы.
        О, ей было очень хорошо известно, что она не идеальная невеста, а всего лишь... ошибка.
        - Нет, - сказала Тори, едва не начав плакать.
        - Что нет?
        - У меня не будет ребенка.
        Грант сел, пристально глядя на нее. Глаза его потемнели, и в них засветилось страдание.
        - Очень хорошо, Виктория. - Он с трудом переводил дыхание. - Я только хотел удостовериться.
        - Ребенка не будет, - повторила она, - а это значит, что, когда мы приедем в Англию, каждый может идти своим путем.
        Прежде чем уйти, Грант снова повернулся к ней, но она оставила его порыв без внимания, подумав про себя, что, возможно, все кончилось не так уж и плохо.
        Глава 20
        Стоя на носу «Киверела», Тори с волнением смотрела вперед. Лондон неясно выступал в тумане, оседавшем капельками на ее плаще. При виде мрачных окрестностей она вздохнула. В сыром воздухе стоял запах сажи - его источником, несомненно, служили камины, чьи трубы изрыгали черный дым над горизонтом.
        - Так вот из-за чего весь сыр-бор, - сказала, она достаточно громко, чтобы Грант мог это слышать. Он стоял неподалеку от нее и наблюдал за паровым буксиром, тянувшим их в сторону Темзы, хотя в этом вообще не было никакой нужды.
        Порт имел неприглядный вид. Обильные горы мусора, плавающие в Темзе, с надоедливым звуком стучали в бока корабля.
        Пристально вглядываясь в грязные воды, Тори вздохнула:
        - Можно подумать, именно этого мне и не хватало... Грант хмуро посмотрел на нее и молча прошествовал прочь командовать швартовкой.
        Как только он ушел, Тори вдруг почувствовала себя покинутой. Неужели ей милее быть с ним - даже находясь в ссоре, - чем без него? Прискорбно. Ее не устраивало подобное положение. Нет уж, она этого совсем не хотела. «Мир - в любом случае понятие относительное», - шептал внутренний голос, словно призывая ее мучить Гранта дальше.
        Весь последний месяц она перечила ему, бормотала оскорбления, гневно сверкала глазами. Если у нее и было какое-то желание, то всего лишь чтобы он оставался при ней, принимал ее гнев и поглощал его до тех пор, пока злость в ней не угаснет. А еще, чтобы он подобострастно просил у нее прощения и говорил, что любит ее.
        Тори вздохнула. Вообще-то это было не в ее натуре - вести себя так неприветливо. Впредь нужно держаться с ним повежливее.
        Решив, что приложит для этого все усилия, она решительно расправила плечи. Сегодняшний день ознаменует новое начало. Тори нахмурилась и поглядела на серое небо. Именно с него начиналась ее жизнь на новой земле, весьма далекая от той, какую она себе воображала. Но досаждая Гранту, делу не поможешь. Что было, то прошло. Теперь ей нужно попытаться изменить положение, выбрать лучшее из возможного.
        Тори сделала резкий вдох. Итак, новый старт...
        Что-то вдруг глухо ударило в нос корабля.
        - Ну и ну! - воскликнул Дули. - Это, должно быть, труп! - Экипаж взвыл от смеха.
        У Тори округлились глаза. Она нервно забарабанила ногтями по перилам. Ничего себе новое начало...
        Какое жуткое предзнаменование.
        Через несколько часов корабль продвинулся в глубь того, что, как выяснила Тори, называлось лондонским Пулом. Один вид сменялся другим, смущая воображение. Зрелище напоминало Тори лес над водой из-за количества торчащих мачт - так много кораблей скопилось в порту. Порывы ветра гнали по небу низкие сырые облака. Лязг цепей, скрип кранов и голоса множества торговцев, шумно предлагающих свой товар, слились в общий шум, и все эти звуки разом обрушились на нее.
        Буксир, пыхтя, тащил корабль вперед, к сети причалов и громадным складам, окаймляющим реку. Судно пришвартовалось к одному из самых больших пирсов мягко, как ребенок, опущенный в колыбель. Пропитанные влагой флаги, под стать знаменам
«Киверела», хлопали на мачтах скопившихся в прибрежных водах кораблей.
        После того как «Киверел» поставили на якоря, они с Кэмми стали прощаться с экипажем. Тори порывисто обняла Дули, желая ему удачи в следующем плавании. Видя, что у Дули глаза тоже на мокром месте, Йен быстро увел ее и Кэмми к складам, где они должны были дождаться, пока Грант проведет детальную ревизию товара.
        Проходя между высокими рядами, чувствуя себя как в лабиринте, Тори и Кэмми осматривали впечатляющие партии мраморных скульптур, ковров, чая и специй. В отдельном помещении, так называемой Синей комнате, лежали брикеты прессованного порошка индиго. Тори знала, что все эти товары очень дорогие - не зря вокруг прогуливались охранники.
        - Выходит, Грант - преуспевающий бизнесмен? - сказала она.
        Йен насмешливо посмотрел на нее:
        - Он владеет половиной всего этого.
        У нее расширились глаза.
        - А я думала, он только капитан или просто имеет какой-то пай в компании.
        - Братья владеют всем сообща, - сказал Йен. - Оба богаты как два Креза.
        Тори в изумлении посмотрела на Кэмми, потом снова на Йена:
        - Тогда почему он не мог просто купить поместье, вместо того чтобы заключать эту сделку с моим дедушкой?
        Йен опустился на скатанный ковер.
        - Все большие поместья обременены в отношении отчуждения, других просто не осталось среди тех, что выставлены на продажу или находятся поблизости от его дома.
        - Насколько велик Белмонт-Корт? - поинтересовалась Кэмми.
        - Он просто огромен. В свое время семья поставила условие, что поместье не подлежит разделу: юридически это приравнивается к ограничению в отношении отчуждения. Вот почему, даже придя в упадок, Белмонт-Корт до сих пор сохраняет свои парковые зоны, леса, пастбища и деревню арендаторов.
        - И зачем Гранту гоняться за большой собственностью? - спросила Тори, когда они с Кэмми сели напротив Йена на пару зачехленных старинных кресел.
        Йен пожал плечами с таким видом, будто не слишком осведомлен в данном вопросе, но Тори знала, что он гораздо наблюдательнее, нежели можно предположить, и запоминает все, что происходит вокруг.
        - Грант умный и честолюбивый, - сказал Йен, наконец. - Он знает, что земля в Англии означает власть. Как младший сын в семье, он никогда не надеялся на такое поместье, как ваше, но, имея его, он получает доступ к власти. - Когда Тори скептически усмехнулась, Йен продолжил: - Я хочу внести ясность. Земля означает власть, но также подразумевает ответственность. Клянусь вам, Грант - единственный человек в Англии, для кого последнее важнее, чем первое. Мне не хотелось бы, чтобы вы когда-нибудь усомнились в мотивах его поступков.
        Вот уж нет! Она всегда будет сомневаться в его мотивах. Когда Тори улыбнулась, Йен тоже улыбнулся в ответ, очевидно, убежденный, что она действительно его понимает.
        Пока Тори переваривала новую информацию, он, быстро оглядевшись, посетовал:
        - Семья не сочла возможным отрезать мне кусок пирога, когда несколько лет назад об этом попросили моя мать и тетя Серена. Они наговорили им какую-то чепуху о
«неадекватных притязаниях» и «чудовищном пренебрежении к финансовой ответственности». - Йен покачал головой. - Строги, строги.
        - Ваша мать хлопотала о вас абсолютно справедливо.
        - Главное, что она ни на йоту не заботилась о деньгах. - Йен хмыкнул. - Просто ей хотелось, чтобы братья присмотрели за мной, как они всегда это делали, поддержали бы меня... - Он хотел сказать больше, но, услышав голос Гранта, доносящийся откуда-то со склада, встал и поднял руки над головой. - Пойду посмотрю, готов ли он увезти вас отсюда.
        - Вы действительно не сможете проводить нас в Корт? - печально спросила Кэмми. - Нам будет вас недоставать, Йен.
        Йен наклонился и поцеловал ей руку.
        - Я должен ехать разыскивать Эрику. Но я бы не покинул вас, если бы не был уверен, что Грант позаботится о вас обеих.
        Когда Йен взял руку Тори, она воскликнула:
        - Вы должны нам писать и сообщать, как идут дела!
        - Писать? - Йен насмешливо улыбнулся. - Как только я найду Эрику и представлю ее моим родным, я потащу всех своих родственников на Запад - повидать вас всех. - Он выглядел очень юным, но таким уверенным. - Так что вы не избавитесь от меня слишком легко.
        Грант был рад, наконец, отправиться в путь. Он воображал, что это его лучший шанс обрести душевное равновесие. Оставив Викторию в Корте, он мог надеяться, что вдали от нее его чувства постепенно угаснут. Должны угаснуть. В конце концов, он увернулся от расстрела - ему не нужно платить последнюю цену за то, что он спал с Викторией. Но почему все-таки ему хочется вновь угодить под пулю?
        - Что ты так волнуешься? - спросил он Йена, когда тот присоединился к нему возле конторы «Пилигрима». Последние две недели перед возвращением его кузен, казалось, все время находился в состоянии тревоги.
        Йен пожал плечами.
        - С тобой это никак не связано.
        - Если дело в твоих кредиторах, то я могу одолжить тебе некоторую сумму...
        - Нет, кредиторы тут ни при чем.
        Грант недоуменно поднял брови и переменил тему:
        - Я не жалуюсь, но меня по-прежнему удивляет, что ты не хочешь сопровождать наших леди.
        Йен сверкнул глазами, потом сказал:
        - Я хочу и чувствую, будто бросаю их, особенно с тех пор, как Тори начала презирать тебя. - Он бросил на Гранта многозначительный взгляд. - Но мне нужно повидать кое-кого.
        - Например?
        Йен помолчал, словно решая, может ли он довериться своему кузену. Очевидно, решение было отрицательное, потому что он проигнорировал вопрос и, в свою очередь, спросил:
        - Ты будешь посылать депешу Дереку и семье?
        - Нет, только в Белмонт. Письмо с историей кораблекрушения будет иметь эффект разорвавшегося артиллерийского снаряда, поэтому я предпочитаю оставить это под покровом тайны. В Уайтстоун я заеду позже.
        Йен кивнул.
        - Если для Кэмми это сравнимо с возвращением в старый дом, то для Тори все будет внове, поэтому ты должен быть терпеливым. Нам с тобой даже представить трудно, что она сейчас чувствует.
        - И ты еще читаешь мне лекцию о том, как заботиться о женщине! Даже не верится!
        - Так как я не могу поехать с вами, мне нужно знать, что ты о ней позаботишься.
        Грант поморщился:
        - Я уже забочусь. - Он прищурил глаза. - Только что-то не все ладится.
        - Не ладится?
        Грант повернулся к объекту их разговора, словно ища какую-то зацепку, чтобы ответить. Виктория с Камиллой ждали на противоположной стороне оживленной улицы, возле экипажа, глядя широко раскрытыми глазами на суматоху лондонского порта.
        Группа высоких моряков со светло-русыми волосами, заметив Викторию, остановилась. Они окружили ее и принялись что-то лопотать на своем странном северном языке. Она слушала с полуулыбкой, неуверенная, как ей вести себя с ними. Некоторые мужчины прикладывали руку к сердцу, другие отвешивали ей поклоны с величайшей торжественностью.
        - Погляди на них. - Йен усмехнулся. - Они будто встретили здесь свою скандинавскую принцессу.
        - Черта с два они ее получат... - Грант направился к матросам, готовясь раскроить им черепа, но прежде чем он приблизился, Камилла предостерегающе подняла свой зонт - и группа исчезла. Оглядываясь назад, моряки посылали Виктории воздушные поцелуи, и она, помахав им рукой, улыбнулась.
        Грант не замедлил встать впереди нее и сердито смотрел вслед мужчинам, пока они не скрылись из виду. Помог Камилле подняться в экипаж и повернулся к Виктории, но она, не обращая на него внимания, протянула руку Йену и сказала довольно громко:
        - Я так хотела, чтобы вы отвезли нас в Белмонт!
        Гранту захотелось выругаться, но он сдержал себя.
        - Я бы не оставил вас с кузеном, - попытался оправдаться Йен, - если бы не был уверен, что он позаботится о вас.
        - Не сомневаюсь!
        - Пойдемте, Тори. - Йен потянул ее к экипажу. - Все будет хорошо. Вы прекрасно устроитесь.
        Грант подумал, что еще немного, и он убьет кузена прямо здесь, на улице.
        Наконец Йен помог Виктории войти в экипаж и, закрыв за ней дверцу, гордо расправил плечи. Сейчас он выглядел более решительным, чем когда-либо, будто в предвкушении битвы, которую ему предстояло выиграть. Таким Грант его еще никогда не видел. Прежде чем устремиться в людской водоворот, Йен отсалютовал Гранту и последний раз помахал женщинам.
        Экипаж уже влился в общий поток уличного движения, а Виктория все еще крутила головой, высматривая Йена. Грант понимал, что они с Викторией просто друзья; он знал, что Йен считает ее своей приемной сестрой и собирается познакомить с Эммой, Сэди и Шарлоттой, как только она обоснуется в Корте. Но если бы он ничего этого не знал, то подумал бы, что расстаются любовники. Как бы он хотел объясниться с Викторией, сказать ей правильные слова... Увы, теперь этот шанс был упущен.
        Грант не сомневался, что Виктории сейчас приходится нелегко, но она это довольно неплохо скрывает. Лондон был перенаселенным городом и в сравнении с Кейптауном в сто раз шумнее. Голоса торговцев рыбой, коробейников, чистильщиков сапог и мальчишек, выкрикивающих: «Горячие миноги!», заставляли Викторию вздрагивать.
        Когда они, наконец, въехали на покрытую гравием дорожку загородного дома Сазерленда, Виктория с облегчением вздохнула и тут же бросилась в дом, увлекая за собой Камиллу. Грант последовал за ними. Велев экономке показать гостьям их комнаты, он распорядился, чтобы им принесли поесть, а затем направился в свой кабинет с намерением заняться самыми неотложными делами.
        Однако после двух часов напряженных усилий Грант понял, что только напрасно потратил время, потому что никак не мог сосредоточиться. Виктория находилась прямо над ним, и мысли о ней не давали ему покоя. Вот еще несчастье на его голову!

«Схватить ее, притащить в мою комнату, в мою постель, и не вылезать оттуда, пока у обоих не останется никаких сил». Кроме этой почти безумной мысли, ничто другое просто не лезло ему в голову.
        В конце концов, он покинул дом и отправился в клуб узнать накопившиеся за многие месяцы новости. Но вот чего он совсем не ожидал, так это встретить там вдребезги пьяного Йена.
        - Боже милостивый! - Увидев кузена в таком состоянии, Грант не мог скрыть своего удивления. Йен любил спиртное и часто напивался, но не до такой степени.
        - Грант? - Йен просиял. - Как там девушки?
        - Прекрасно. Камилла спит, а Виктория устраивается.
        - Хорошие девушки. - Лицо Йена сделалось унылым.
        - Что это с тобой? - недовольно спросил Грант.
        - Понимаешь, я не могу найти то, что хочу, - ответил Йен заплетающимся языком.
        - Вижу, приятель. - Грант осмотрелся кругом, будто искомая вещь могла находиться прямо здесь.
        - Но надеюсь, я это не потерял!
        Грант едва обращал внимание на пьяное бормотание своего кузена.
        - Смею заметить - если ты не можешь найти свое «кое-что», стало быть, оно потеряно. - Грант услышал внезапное всхлипывание. - Йен?
        Гранта особенно беспокоил совершенно потерянный взгляд кузена. Йен казался опустошенным, и это не укладывалось ни в какие рамки. Прежде он так редко волновался. Что же могло его так расстроить?
        - Что с тобой, Йен?
        - Это все она...
        - А-а, - протянул Грант, будто действительно зная, что имеет в виду кузен, - примирительно сказал он. - Пойдем лучше домой, дружище.
        Глава 21
        Когда наутро Грант вернулся, Камилла с Викторией уже позавтракали, а их вещи были погружены в дорожную карету. Лицо Виктории не прояснилось при его появлении, как бывало прежде; вместо этого она ограничилась лишь деловым кивком. Точно таким образом Грант мог попрощаться с кем-то, кого он недолюбливает. Камилла немедленно покинула комнату и пошла к экипажу.
        Настроение Гранта совсем упало.
        - Тебе больше нет необходимости сопровождать нас, - бросила Виктория через плечо, выходя из дома, чтобы присоединиться к Камилле. - У кучера есть подробные указания, как проехать в Белмонт-Корт.
        Так вот как все кончилось, подумал Грант. Он не знал, на что решиться. С одной стороны, было заманчиво испытать свою теорию - держаться подальше от Виктории, но, с другой стороны, он не мог подвергать ее и Камиллу опасности, отправляя их одних в карете.
        - Я не для того плыл за тысячи миль, чтобы потерять вас где-то посреди Англии, - решительно произнес он. - И поэтому я еду в Корт.
        Он услышал, как Виктория пробурчала:
        - Поместье. Впредь - всегда поместье.
        Грант нахмурился:
        - Я не хотел тебя обидеть.
        Виктория обернулась и весьма неприветливо улыбнулась.
        - Теперь, кажется, я точно знаю почему. - С этими словами она забралась в карету и плюхнулась на подушки сиденья.
        Грант огорченно покачал головой и последовал за ней.
        Во время их трехчасового путешествия Виктория мало-помалу оживлялась. Сельский пейзаж, несомненно, нравился ей больше, чем переполненные города, и Грант радовался, что Корт находится от них достаточно далеко. Но радостное возбуждение, которое он наблюдал у обеих молодых дам, постепенно спадало, по мере того как заснеженные дороги становились все хуже и хуже.
        - Пора сделать остановку, - наконец, решил Грант и собрался крикнуть кучеру, чтобы он менял направление.
        - Пустяки, если это из-за меня, - попыталась возразить Камилла, она явно старалась бодриться.
        - Но ты должна отдохнуть! - настаивала Виктория.
        - Мы можем остановиться в следующем городке, - предложил Грант. - Я не думаю, что у них есть гостиница, но если попытаться...
        - Нет, - запротестовала Камилла.
        - Кэмми, ты уверена?
        - Я прошу вас ехать дальше.
        Виктория беспомощно посмотрела на Гранта.
        - Что ж, хорошо.
        Лошади тронулись, но уже со следующим рывком экипажа Камилле вновь пришлось сжать губы.
        До ближайшей гостиницы по-прежнему было еще далеко, и Грант подумал, не свернуть ли им в Уайтстоун. Ничто не могло соперничать с тем комфортом, который они найдут в поместье его брата. Вообще-то он не планировал ехать туда, дабы не впутывать семью в свои дела, ведь домашние сразу станут задавать ему вопросы, на которые он был не склонен и не готов отвечать.
        Грант окинул взглядом своих изнуренных подопечных. Виктория с лицом, омраченным тревогой, ласково гладила по волосам спящую Кэмми. Он понял, что при данных обстоятельствах его нежелание встречаться с семьей не столь уж важно - куда важнее безопасность Камиллы и Виктории.
        Приняв решение, он тут же дал новые указания кучеру.
        - Мы едем в поместье твоего брата? - Виктория, разговаривая с ним, продолжала смотреть в окно кареты.
        - Да. Так будет лучше. Для Камиллы.
        Она одобрительно кивнула, потом приложила руку к стеклу и спросила:
        - Как думаешь, твою семью мы застанем дома?
        - В канун Рождества так оно и будет, я полагаю.
        - А ты не боишься, что я могу доставить тебе неудобство? Мои манеры выходят за пределы тихой заводи, не так ли?
        Грант нахмурился, озадаченный ее словами. Честно признаться, он был очень обеспокоен.
        - Ты не доставишь мне неудобство, если будешь вести себя как полагается леди, - например, не станешь подбегать к моему брату и спрашивать, не чересчур ли вырос у тебя бюст.
        Камилла зашевелилась, и Виктория, приложив палец к губам, снова отвернулась к окну, но Грант еще долго смотрел на нее. Нет, ему никогда ее не понять.
        После наступления сумерек прошло несколько часов. Далеко позади остались холмы Суррея, и наконец карета въехала на освещенную лампами аллею Уайтстоуна. Грант почувствовал облегчение, когда его родные выбежали им навстречу. Теперь он знал, что сделал правильный выбор.
        - Грант, наконец-то ты дома! - Мать нежно обняла его, как только он ступил на подножку кареты.
        - А ты выглядишь, как всегда, очаровательно, мама.
        Стоявший рядом Дерек протянул Гранту руку.
        - Я рад, что ты вернулся, - сказал он просто, но Грант знал, какое обилие чувств скрыто в этих скупых словах.
        - Грант! - Николь бросилась к нему и обняла его. Когда она отступила назад, у нее расширились глаза. Ее внимание было приковано к экипажу.
        - Боже праведный! Это... это она?
        - Моя жена лишилась дара речи, и это для меня новость, - пошутил Дерек, но тут же сделался серьезным, увидев, что привлекло ее внимание. - Почему ты не сообщил письмом? О Боже, ты ее нашел!
        Увидев, что Виктория выходит из экипажа, Грант бросился ей помогать, а затем подал руку Камилле.
        - Просто я не хотел вас заранее беспокоить и не надеялся на послание, так как опасался, что это будет похоже на сбивчивое повествование о кораблекрушениях.
        Все сразу притихли. Родные Гранта смотрели на его подопечных как на призраков, ощущая невольную неловкость...
        - Кораблекрушение! - взвизгнула Николь и тем разрядила обстановку. - Это же так интересно, Грант!
        - Ты не хочешь нас представить? - негромко поинтересовался Дерек.
        Грант почувствовал, что краснеет, и стал поспешно представлять присутствующих друг другу, после чего Николь немедленно спросила:
        - Вас действительно выбросило на остров?
        Виктория растерянно кивнула, и Камилла поспешно сжала ей руку, словно пытаясь поддержать. Грант видел, что его мать, леди Стенхоп, не преминула это заметить.
        - Дорогая, вы хорошо себя чувствуете? - спросила она Камиллу.
        - Должно быть, так на меня повлияло путешествие...
        - Грант, немедленно веди гостей в дом! - резким тоном приказала леди Стенхоп. Движения ее были порывисты. - Я знаю, что именно нужно мисс Скотт: куриный бульон Марты!
        И тут Грант услышал, как Камилла пробормотала:
        - Что угодно, кроме рыбы.
        Мать Гранта, вдова леди Стенхоп, сразу отправилась на кухню распорядиться насчет еды для Кэмми и Тори; Николь же тем временем пошла с ними, чтобы показать им их комнаты. Если в загородном доме Гранта с его коврами, золотом и картинами Тори успешно скрыла свое благоговение, то сейчас она не переставала открывать рот, изумляясь величию этой резиденции. Даже Кэмми, казалось, не чувствовала больше усталости, восхищенная совершенно удивительной обстановкой дома.
        Тори не помнила, чтобы она когда-нибудь видела потолки такой высоты и такой изысканный интерьер. Она была готова останавливаться на каждом шагу, рассматривая лепнину и тончайший резной узор на дереве, пробегая пальцами по шелковым обоям, пробуя их текстуру.
        Николь указала на лестницу с ковровым покрытием, предлагая подняться в их комнаты.
        - Я подумала, что вы захотите расположиться ближе друг к другу, - сказала она. - Но если вы предпочитаете другой вариант, например апартаменты, пожалуйста, дайте мне знать.
        Апартаменты для нее одной. Тори почувствовала себя королевой.
        - Нет, все замечательно. К тому же я и так здесь заблудилась.
        Николь хихикнула. Тори могла с уверенностью сказать, что ей хотелось остаться и задать им множество вопросов, но Николь лишь деликатно заметила:
        - Вы, наверное, обе проголодались и хотите привести себя в порядок. Еда скоро будет подана. Пожалуйста, не стесняйтесь звонить в колокольчик, если что-то понадобится. - У двери она добавила: - И присоединяйтесь к нам внизу, если будет желание.
        Через несколько минут улыбающаяся служанка принесла поднос и выставила весь набор для их немудреной трапезы - суп, сыры, хлеб и фрукты, - все в китайском фарфоре, тонком, как яичная скорлупка.
        Кэмми ела поразительно много, нахваливая суп и наслаждаясь пышностью хлеба.
        - Ты не собираешься есть ту булочку?
        Тори отрицательно покачала головой.
        - Может, ты хочешь и оставшийся суп тоже?
        - О, я не решалась спрашивать, но хочу, и даже очень.
        Позже, когда Кэмми обозревала плюшевое покрывало и старинного вида кровать с четырьмя столбиками, пришли две служанки. Одна служанка стала подогревать простыни, а другая принялась распаковывать чемоданы Виктории, вешая ее одежду в соседней комнате.
        Гости переглянулись.
        - Все лучше и лучше, - шепнула Тори.
        В следующую минуту Кэмми уже подтягивала к подбородку подогретые покрывала.
        - У меня нет слов! Как мне недоставало всего этого! Тори, ты должна сесть здесь. Это даже лучше, чем в загородном доме Гранта!
        Тори присела и тут же провалилась во что-то мягкое, как облако.
        - К хорошему нетрудно привыкнуть, - продолжала Кэмми. - Живот мой полон. Я теплая и сонная. Я лежу в постели, о которой сохранятся приятные воспоминания, когда мы уедем. - Голос ее становился все тише. - Иногда я вспоминаю вещи удивительно ясно. Анна и твой отец были бы счастливы узнать, что ты собираешься жить у своего дедушки. - Ее глаза закрылись. - Ты когда-нибудь чувствовала что-нибудь такое... мягкое? - спросила она, вздохнула и уснула.
        Тори заботливо подоткнула вокруг нее одеяло и пошла в свою комнату. Она придирчиво оглядела вязаное покрывало с элегантным кружевом и бахромчатые гардины, заглянула под мебель, обследовала туалет - чтобы дойти до него, ей потребовалось некоторое время, - и заскучала.
        Умывшись, Тори снова причесалась и переоделась в изумрудное шелковое платье, потом она вышла из комнаты и отправилась вниз, похлопывая косички гирлянды, искусно перевитой вокруг перил лестницы. Неподалеку она услышала разговор и пошла в ту сторону.
        Когда она вошла в гостиную, у нее перехватило дыхание.
        Большая комната, убранная благоухающими вечнозелеными растениями, сияла, озаряемая светом ярких рождественских свечей и пляшущего огня в очаге. Вероятно, это был самый огромный камин, какой Тори когда-либо видела. Но венцом всего была молодая ель с зажженными свечами на веточках, перевязанных элегантными бантиками и с подвешенными на ниточках конфетами.
        Тори едва оторвала глаза от этой красоты, и тут ее увидела Николь.
        - Присоединяйтесь к нам. - Она широко улыбнулась и подошла к гостье.
        Тори поразило ее синее бархатное платье. Она отметила, что кобальтовый цвет подчеркивает темно-голубые глаза Николь и оживляет ее огненные волосы, отливающие золотом. Внезапно Тори почувствовала огромную благодарность к Гранту за то, что он купил ей новые платья. Может, она и неотесанная, но будь она проклята, если позволит себе таковой выглядеть!
        - Я сейчас налью вам теплого сидра с изюмом.
        - Это было бы очень кстати. - Тори благодарно кивнула.
        Николь протянула ей серебряную чашу с напитком, от которого поднимался ароматный пар, и жестом пригласила ее сесть.
        Тори грациозно опустилась на плюшевый диванчик.
        - Боже мой, вы такая красивая! И такая высокая. - Николь вздохнула с легкой завистью. - Впрочем, любая женщина выше, чем я.
        - Не любая, ненаглядная моя. - Дерек со своего места у камина озорно блеснул глазами. - Ты возвышаешься среди детей, например. - Он, видимо, всерьез считал, что подарил жене комплимент.
        Пока Дерек и Николь обменивались колкостями, Тори, потягивая сидр, внимательно разглядывала Гранта и Дерека.
        Грант был очень похож на старшего брата: оба высокие, крепко сложенные, у обоих густые черные волосы, но у Дерека глаза серые, тогда как у Гранта синие. Тори знала, какими холодными могут быть эти синие глаза. А еще Грант был более худощав, чем Дерек, и классически красив. Виктории нелегко было это признать, поскольку Грант так ни разу и не улыбнулся с момента ее появления здесь.
        - А знаете, я однажды проплывала мимо вашего острова, - сказала ей Николь. - Эта часть света просто поражает своими видами. Должно быть, нелегко расставаться со всем этим...
        Тори почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Она могла привыкнуть к путешествию вокруг половины земного шара, к суматохе и ко всем раздражающим городским видам, но непроизвольно вздрогнула, позволив себе на минуту подумать, что ее жизнь осталась такой же неопределенной, какой была на острове.
        - О, дорогая Виктория. - Николь схватила ее за руку. - Дорогая Тори, я не хотела вас расстроить.
        Николь назвала ее уменьшительным именем - без разрешения или колебаний, как будто они были давними подругами, и Тори почувствовала себя очень уютно от этой мысли.
        - Аманда... то есть леди Стенхоп, хотела спуститься к вечеру, но она устала. - Николь повернулась к Дереку и добавила: - Очень волнительный день. Надеюсь, вы хорошо устроились? - обратилась она к Виктории.
        - Замечательно, - подтвердила Тори. - Я никогда не видела Кэмми такой счастливой.
        - Вот и хорошо. А теперь, пока вы оба здесь, - Николь посмотрела на Викторию, а затем перевела взгляд на Гранта, - я хочу представить вас кое-кому. - Она взяла Тори за руку и повела ее наверх. Грант последовал за ними.
        Николь, приложив палец к губам, мягко толкнула дверь, и они оказались в детской, занавешенной светло-синими шторами, со множеством подушек возле высоких стен, расписанных облаками.
        - Ну вот, мы так старались соблюдать тишину, а он уже проснулся! - Николь подняла ребенка из плетеной детской кроватки. - Тори, Грант, познакомьтесь с Джеффри Эндрю Сазерлендом.
        У Гранта округлились глаза.
        - Ты хочешь сказать, что у меня теперь есть племянник?
        Николь гордо улыбнулась:
        - Как видишь, мы не теряли времени, пока ты был далеко.
        - Восхитительный малыш, - чуть слышно сказала Тори, глядя в его уже осмысленные глазенки.
        - Да нет же, он сущее наказание. Ну, кто хочет его подержать?
        - Думаю, Виктория захочет, а я - пас. - Грант поднял вверх обе руки. - Я просто понаблюдаю и поучусь, если вы не возражаете.
        - О, нет, - сказала Тори. - Я не могу. Я...
        - Разве вы никогда не баюкали младенца?
        - Ну если только когда-то давно...
        - Тогда вы все равно должны знать, как это делается. - Николь передала ей малыша и протянула руку, чтобы подправить головку. - Теперь прижмите его ближе. Отлично. Вот видите, вы не забыли, как держать ребенка.
        Мальчик что-то залопотал у нее на руках, и Тори улыбнулась. Она не забыла, как держат детей, но почти забыла, как сильно их любила. И тут Тори заметила, что Грант внимательно смотрит на нее и на ребенка. Сейчас глаза его были уже не такими суровыми, хотя вряд ли он сам сознавал это.
        Николь, должно быть, тоже все видела, потому что вдруг сказала:
        - Что это? Меня, кажется, зовет Дерек... Этот мужчина ничего не может сделать для себя сам. Что ж, придется идти. Когда будете возвращаться, просто положите Джеффа обратно в кроватку. - С этими словами она умчалась из комнаты.
        Тори широко раскрыла глаза. Как? Ее оставили здесь с ребенком?
        Она в отчаянии посмотрела на дверь.
        - По-моему, ты прекрасно справляешься, - заметил Грант, глядя на нее. - По крайней мере мне так кажется.
        - Просто... - Тори запнулась. - Просто это было так давно...
        Джеффри протянул руку к ее волосам и поймал выбившуюся прядь.
        - Видишь, ты ему нравишься, - заметил Грант.
        Она с вызовом подняла подбородок.
        - Во мне есть много такого, что может нравиться. - И тут же вспомнила, что обещала себе быть вежливой с ним. - Можешь потрогать его за щечку. Бесподобное ощущение. Нет ничего прелестнее щечки младенца.
        Грант послушно протянул руку, и Джефф схватил его за палец. Тогда Грант посмотрел на него таким взглядом, что у Тори сжалось сердце. Когда ребенок уронил свою ручонку и снова начал засыпать, она положила его обратно в кроватку, и они молча прошли в большую комнату.
        Весь последующий час Тори наблюдала за Грантом и его родными. Дерек, несомненно, находился у жены под каблуком - такой кроткий, как котенок. Еще бы ему не быть таким, размышляла она, глядя на Николь. Кроме уникальной красоты, эта женщина обладала живым умом и умело им пользовалась, поддразнивая мужа и потом успокаивая его шутками. Благодаря ей любая неловкая ситуация становилась приятной для всех. Исключением являлся Грант: лишь он не присоединился к общей беседе, а угрюмо уставился на свой сидр. К удивлению Тори, Николь панибратски тюкнула его каштаном, а когда Грант поднял голову и сверкнул глазами, видимо, собираясь что-то сказать, она опередила его:
        - Тебе просто не хватает Ласситера и Марии. Они были как раз перед Рождеством, но уехали сразу после медового месяца.
        - Твой отец женился на своем деловом партнере? - удивленно спросил Грант.
        Николь радостно кивнула.
        - Поверь, Грант, я был просто убит, - воскликнул Дерек, изображая разочарование, - так жаль, что ее отец не смог остаться дольше.
        Грант нехотя пояснил Тори: - Ласситер с Дереком давно не ладят.
        - Да они просто не переносят друг друга, - вмешалась Николь, - и только делают вид, что один лишь слегка недолюбливает другого.
        Дерек недоверчиво кашлянул, и Николь посмотрела на него притворно строгим взглядом, а затем обратила свое внимание к Тори:
        - Как долго вы сможете пробыть здесь? Скажите, вы останетесь на Новый год?
        Тори посмотрела на Гранта.
        - Нам нужно поскорее доставить ее в Белмонт, - сухо ответил он. - Граф и так ждал достаточно долго.
        - Дороги в Корт коварны. К тому же сейчас их так замело... - Дерек неуверенно повернулся к Тори, словно решая, какими словами выразить свою озабоченность. - К тому же их никто не убирает. Всем лучше подождать, пока снег хоть немного растает.
        - И как долго придется ждать? - спросил Грант.
        - Думаю, неделю или около того.
        - Неделю! Нет, это невозможно!
        Тори с недовольным видом посмотрела на Гранта.
        - Между прочим, это будет ваше поместье, - прошептала она и, распрямив спину, зашагала из комнаты, услышав на ходу, как Николь сказала:
        - Грант! Она подумает, что ты так торопишься потому, что не хочешь с ней оставаться.
        - И будет права.
        Войдя в свою комнату, Тори закрыла лицо руками, и из глаз ее полились слезы.
        Глава 22
        - Чем тебя так нервирует ее присутствие, Грант? Что в ней тебя тревожит? Ее мужество и сила? Ее красота? - Николь огорченно всплеснула руками: - Может, скажешь, наконец?
        Но Грант молчал. Тогда она посмотрела на Дерека, потом снова на Гранта и, сверкнув напоследок глазами, последовала за Викторией.
        Дерек недоуменно поднял брови.
        - Конечно, я буду держать язык за зубами, но в самом деле, отчего бы тебе не побыть с ней? Почему ты не хочешь?
        - Я надеюсь, что моя жизнь вернется в нормальное русло, когда она уедет. Я снова смогу спать по ночам и не буду... - Грант с трудом заставил себя остановиться. Он что, в самом деле не будет думать о ней каждый день и каждый час? - Виктория слишком соблазнительна, чтобы я мог находиться рядом с ней, - закончил он.
        Дерек презрительно хмыкнул.
        - Ты и борьба с искусом - вещи несовместимые.
        Грант потер ладонью затылок.
        - И все же мужчина обязан бороться с этим.
        - А я и не предполагал, что тебя это может беспокоить, думал, такие вещи сваливаются только на наши головы, простых смертных! Но почему с этим нужно бороться?
        - По тысяче причин. - Грант явно хотел положить конец неприятной для него беседе.
        - Например?
        - Например, мы с ней не подходим друг другу. Я боюсь, что это закончится так же, как у тебя с Лидией.
        - Ну, это вряд ли, - возразил Дерек, - если только она не воплощение вселенского зла. - Не обращая внимания на хмурый взгляд брата, он продолжил: - Николь попала в точку: девушка - само очарование, и ты не можешь оторвать от нее глаз.
        Грант нехотя кивнул:
        - Да, это правда. Но она отнюдь не та женщина, на которой я хотел бы жениться. Мне нужна добропорядочная английская невеста, менее... - Он сделал паузу, подбирая определение. Менее что? Общительная? Но ему это в ней скорее нравилось. Менее откровенная? Он все больше к этому привыкал и не стал бы этого менять. Не такая самонадеянная? Нет, ему это тоже нравилось. - Просто мне нужен кто-то более постоянный и скромный, - сказал он, наконец. - И помимо всего прочего - более предсказуемый.
        - И на чем же основано такое превратное представление о женщинах?
        Грант вскочил на ноги.
        - На примере моих братьев! Ваша жизнь пострадала из-за женщины, а для Уильяма она закончилась.
        - Уильям сам ее закончил, потому что пил слишком много, да к тому же дрался на дуэли, когда был пьян.
        - Он дрался из-за женщины.
        Дерек покачал головой.
        - Виной тому его гордыня и неуемность. Он должен был окоротить себя. Что касается меня, мне тоже следовало вести себя по-другому.
        - То и другое было бы надругательством над самолюбием. - Грант приложил палец к подбородку. - Ты спрашиваешь о Виктории и о том, что меня в ней так беспокоит? Видишь ли, ей только кажется, что она меня хочет, потому что я первый мужчина, увидев которого она почувствовала себя женщиной. Что, если позже она встретит другого и захочет его больше, чем меня?
        - Это может случиться с любым браком, - настаивал Дерек. - Я ведь вижу - она не сводит с тебя глаз. И я уверен, что это больше, чем просто влюбленность. Кстати, разве она не была несколько месяцев рядом с Йеном? Некоторые женщины по каким-то причинам не могут устоять перед ним. Виктория устояла. Так что твоя теория дает трещину.
        - Они с Йеном в течение всего плавания были вместе, но вели себя как два проказника-подростка, как брат с сестрой. Их отношения не были романтическими.
        - Ну вот видишь...
        - Это ничего не меняет. Виктория, по сути, была лишена детства. Она потеряла родителей. У нее не было возможности встречаться с молодыми людьми, которые бы за ней ухаживали. Неужели теперь я буду ее обкрадывать? Кроме того, она ясно сказала мне, что хочет проверить себя... с другими мужчинами. Пойми, если я женюсь на ней, я уже никогда не разведусь. Но я не хочу просыпаться каждое утро, зная, что эта женитьба - ужасная ошибка и что я по-прежнему в ловушке. - Грант посмотрел на огонь в камине и упрямо повторил: - Мне нужна обыкновенная английская невеста.
        - Но есть нечто, что может воспрепятствовать твоей женитьбе на воображаемом эталоне, - не сдавался Дерек.
        Грант вопросительно поднял брови.
        - Ты любишь Викторию!
        Тори села перед туалетным столиком и, бросая мрачные взгляды в зеркало, стала расчесывать волосы. Когда она налегла на щетку, продергивая ее сквозь волосы, послышался легкий стук в дверь.
        - Вы не спите? - спросила Николь.
        Тори заколебалась, но в конце концов все же отозвалась:
        - Я не сплю, входите.
        Едва Николь вошла в комнату, как тут же непринужденно, как будто они были давними подругами, попросила у Тори позволения уложить ей волосы. Захватывая пряди, она расчесывала их, произнося при этом какие-то успокаивающие слова. Затем она внезапно спросила:
        - И как давно вы любите Гранта?
        Тори недоуменно посмотрела на Николь. Но стоило ли так уж удивляться вопросу? Ее любовь к Гранту так сильна, что прямо рвется наружу - так почему другие не могут это почувствовать? Она пожала плечами, как будто ее спрашивали о чем-то незначительном, и сказала уклончиво:
        - Дело совсем не в этом, а в том, что Грант не отвечает на мои чувства.
        - Я думаю, он ответил. - Николь быстрее заработала щеткой.
        - В любом случае это мало что меняет. Грант находит меня физически привлекательной, но ему не нравится, как я себя веду.
        - Почему вы так думаете?
        - Потому что я слышала, как он это говорил.
        Николь состроила гримасу и пробормотала:
        - Ну и дурень этот Грант! - Она подвинулась ближе и взяла Тори за руку. - Я никогда не видела, чтобы он так смотрел на кого-нибудь. Определенно Грант любит вас.
        Тори покачала головой:
        - Если б только вы были правы...
        - Вот увидите, дайте только ему время. А сейчас поспите немного. - Николь похлопала ее по руке и встала.
        Когда она ушла, Тори устало плюхнулась на свою новую постель и тупо уставилась в узорчатый потолок. Вопреки пожеланиям Николь сон не шел. Тело ее будто протестовало против мягкого ложа. Или причиной тому были ее неугомонные мысли о том, как много изменилось в ее жизни за последние несколько месяцев? В конце концов она все-таки задремала в своей чудесной комнате, но и во сне ее не оставляли размышления о Гранте. Где он сейчас и спится ли ему лучше, чем ей?
        Свой первый полный день в Уайтстоуне они с Кэмми провели в праздности. Выйдя к завтраку, Тори принесла извинения Дереку и Николь за то, что Кэмми все еще не встала.
        Поглощая закуски, Тори незаметно наблюдала за супругами. Она заметила, как Дерек бросает на своею жену долгие взгляды, заставляя ее краснеть и кусать губу. Невольно Тори пришла к заключению, что они были влюбленной парой. Она вспомнила своих родителей: они держались за руки, радовались и обменивались тайными улыбками, считая, что другие этого не замечают. Ей всегда хотелось знать, были ли у кого-нибудь еще такие же отношения, как у ее родителей. Она разделила страсть с Грантом, но между ними никогда не было ни улыбок, ни шуток.
        Грант спустился позже. Он отказался от еды, взяв себе только кофе. Тори недоумевала, как он может равнодушно проходить мимо буфета, нагруженного сосисками, яичницей, сливками, хлебом и джемами, и лишь позже до нее дошло, что его тревожит. Он хотел скорее избавиться от нее. Из-за их молчания обстановка стала заметно напряженней.
        Поскольку Дерек с Николь при всяком удобном случае выказывали свое расположение, ей не хотелось, чтобы у них портилось настроение из-за их с Грантом разлада, поэтому, следуя ранее принятому решению, она вежливо поинтересовалась:
        - Скажи, ты хорошо спал?
        Как учтиво! Грант прищурил глаза и посмотрел на нее с таким выражением, как будто ей и так все известно.
        - Не совсем. А ты?
        Не желая огорчать хозяев, Тори изобразила на лице улыбку.
        - Я спала очень хорошо.
        Непонятно, стали причиной именно эти ее слова или довольный вздох, который их сопровождал, но ее ответ вызвал у Гранта сильное раздражение. Он поднялся так резко, что ножки кресла заскрежетали по полу, повернулся и зашагал прочь.
        Николь сочувственно улыбнулась ей, тогда как Дерек уставился на дверь, будто не узнавая того, кто только что вышел.
        Позже, когда мужчины уехали инспектировать свои владения, Николь провела Викторию по дому. Главной достопримечательностью ей показалась просторная библиотека. Тори в изумлении поворачивалась кругом, глядя на полки, тянущиеся от пола до потолка. Прекрасные книги. И как много! Она пробежала пальцами по корешкам, восхищаясь тиснением и причудливыми узорами.
        Оглядывая полки, Тори невольно воскликнула:
        - Столько книг за всю жизнь не прочесть.
        - Это правда. Поэтому я покажу вам мои любимые, чтобы позже вы могли ими насладиться. Особенно мне нравятся интригующие, щекочущие нервы, - добавила Николь, хихикнув.
        Отобрав стопку книг, они попили чаю, полистали журналы мод и съели сочные апельсины из оранжереи Уайтстоуна, а потом поиграли с Джеффом - самым обворожительным ребенком, какого Тори только знала. Она испытала разочарование, когда за ним пришла няня. Ангелоподобная пожилая шотландка увела малыша на послеобеденный сон. Ее здесь все называли Нэнни[Nanny - няня (англ.).] за то, что она заботливо ухаживала за детьми, вынянчив за многие годы не одно поколение младенцев. Нэнни явно обожала и оберегала мальчика. В самом деле, когда леди Стенхоп хотела забрать малыша, она решительно сказала:
        - Сейчас не ваша очередь, миледи.
        Когда Кэмми просыпалась перед каждым из трех ее ленчей, Тори с Николь присоединялись к ней. В этот день Кэмми встала к обеду в праздничном настроении. Хотя волосы ее, как всегда, напоминали буйную гриву, кожа казалась прозрачной, особенно по контрасту с ее серым шелковым платьем. Но по крайней мере сейчас у нее не было голодного взгляда, как раньше, когда она, казалось, была готова в любой момент схватить пищу со стола. Тем не менее Кэмми ела много - заметно больше, чем Николь и леди Стенхоп, вместе взятые.
        Наступил вечер, но Грант все не появлялся. Несколько раз Тори ловила себя на том, что высматривает его, и ненавидела себя за это. Но еще больше она была недовольна собой, потому что за этим занятием ее застала мать Гранта, которая своими орлиными глазами видела все.
        На следующее утро Тори пошла прямо в комнату Кэмми, которая в это время как раз заканчивала завтрак. Рядом с ней стоял поднос, загроможденный пустыми тарелками.
        - Доброе утро, Тори.
        - Доброе утро.
        Нельзя сказать, что Кэмми выглядела лучше, чем вчера, но и не хуже, и это уже было хорошим знаком. Кэмми заметила, как Тори обозревает поднос, и покраснела.
        - Просто все такое вкусное, - извиняющимся тоном сказала она. - Мне кажется, что я никогда не ела с таким аппетитом, как сейчас. Качество просто изумительное, все продукты такие свежие.
        - Дорогая, я горжусь тобой! - воскликнула Тори. - Давай поставим перед собой задачу все съестные припасы Уайтстоуна, - добавила она со смехом. - Ты не хочешь пройтись?
        - Да, я полагаю, мне это не повредит.
        - Хорошо, тогда мы можем походить по дому - он такой же большой, как и... - Тори умолкла и сдвинула брови. - Словом, он большой.
        - Я думала, мы выйдем на воздух, - сказала Кэмми. При этой мысли Тори внезапно заволновалась. Она подошла к окну и раздвинула тяжелые портьеры.
        - Но там снег...
        - Раньше я любила снег, - призналась Кэмми. - Мне недостает его необычного, абсолютного спокойствия.
        - Все же я не знаю, хорошая ли это затея... Кэмми внезапно оживилась.
        - Тори, это или вылечит меня, или убьет, и я, честно говоря, готова ввериться судьбе!
        Через полчаса Николь, удостоверившись, что гости в достаточной мере закутаны в теплые плащи, шарфы и перчатки, с добрыми напутствиями проводила их на прогулку. Тори с Кэмми хотели, чтобы она присоединилась к ним, и даже настаивали на этом, но Николь выглядела очень возбужденной и собиралась остаться дома. Это было несколько удивительно, потому что Джеффри сейчас находился с леди Стенхоп в ее апартаментах, Грант исчез еще раньше, а молодые дамы были отпущены на все утро. Тори была готова держать пари, что сразу же после их ухода Николь разыщет своего мужа.
        Первым делом они с Кэмми направились в парк. Показывая на деревья и на птиц, которые были незнакомы Тори, Кэмми призналась, что большинство из них и сама забыла.
        Наконец они пришли к небольшому холму. Небольшому для Тори, но соизмеримому с горой для Кэмми.
        - Я думаю, что все же мне удастся его одолеть, - неуверенно протянула она.
        - Но ведь ты можешь...
        - Вот тогда все и выяснится. - Кэмми решительно двинулась вперед.

«Окончание этой истории я знаю», - подумала Тори, сердито моргая глазами, но все же ей не оставалось ничего другого, как только следовать за своей спутницей и слушать ее натужное дыхание. Тем не менее Кэмми показывала беспримерную решимость. С последним медленным шагом к вершине на щеках выступил яркий румянец. Теперь Кэмми выглядела... торжествующей.
        - О, посмотри-ка, там Грант, - сказала она, преодолевая одышку.
        Повернув голову, Тори действительно заметила Гранта вдали на огромной лошади, только что показавшегося из заснеженного сада. Направив лошадь к берегу реки, он ослабил поводья.
        - А теперь взгляни на тот фруктовый сад, - указала вперед Кэмми. - Было бы приятно иметь такой на острове, правда?
        Но Тори весьма смутно слышала ее слова - она вся была поглощена наблюдением за Грантом.
        - Вот видишь, Тори, твои чувства ничуть не угасли. Это совершенно очевидно.
        - Гм?.. - Она отвела взгляд от Гранта. - Ты что-то сказала?
        - О твоих чувствах к Гранту. Они так же сильны, как прежде, не правда ли?
        - К сожалению, даже еще сильнее, - вздохнула Тори. - Это как неизжитая боль.
        Кэмми покачала головой.
        - Вот и он любит тебя. Любой, у кого есть глаза, это увидит.
        Тори невесело улыбнулась.
        - Грант выразил свои чувства более чем ясно.
        - Когда Йен приедет к нам с визитом, ты сможешь у него спросить, - предложила Кэмми.
        - Я спрошу, но, думаю, в любом случае реальность именно такова, как она выглядит. - С грустью произнеся эти слова, Тори повернулась и стала спускаться с холма.
        На обратном пути к дому они натолкнулись на детей главного садовника. Дети кувыркались в снегу, а вокруг них прыгала белая собака. В зимнем воздухе звучали веселый смех и шутки.
        Тори почувствовала, как у нее быстро меняется настроение. Вскоре она уже кувыркалась вместе с детьми в снегу и училась лепить снеговиков. Кэмми захлопала в ладоши, когда к ним присоединился пес, внося собственную лепту в общее веселье.
        Кэмми уже начинала мерзнуть, и Тори повела ее назад. Сама она вопреки ожиданиям не то чтобы не чувствовала холода, однако находила его бодрящим. Ей нравилось смотреть, как выдыхаемый ею воздух курится на морозе, и она могла бы с удовольствием бегать с детьми еще какое-то время.
        У парадного подъезда они встретили Гранта. При ее появлении его брови удивленно взметнулись вверх. Только тут Тори заметила, что ее шляпа съехала набекрень и из-под нее торчат выбившиеся волосы. Ее плащ промок на спине, опушка со свалявшимся белым мехом прилипла к темной юбке, а рукава были вымазаны чем-то, подозрительно похожим на собачью слюну. Но Грант не стал это комментировать. Вместо этого он вежливо спросил:
        - Как вам понравилась прогулка?
        Кэмми посмотрела на подругу.
        - Очень понравилась, - ответила Тори любезным тоном. Вежливость давала ей определенные преимущества, в то время как тоска становилась проблемой. - А ты как прокатился?
        - Довольно неплохо, - сказал он просто.
        Тори снова вспомнила, что Йен говорил о Гранте, о его ответственности. Неужели ему мало своих забот, чтобы опекать так много людей? Но сейчас, глядя в его глаза - такие ясные и чистые, она подумала, что Йен прав. Она поняла, почему Грант так хотел завладеть Кортом: не как местом для себя, а чтобы...
        Ее мысли прервал топот копыт, и затем на гравиевую дорожку вкатился внушительного вида экипаж. Вскоре появились Николь и Аманда, торопившийся встретить неожиданных посетителей. Ну вот, сейчас Сазерленды будут принимать гостей, она вынуждена стоять здесь, потрепанная и обслюнявленная сумасшедшим псом!
        - О, это Лавиния, - с явным недоумением воскликнула леди Стенхоп. - И леди Стейнбридж с ней. Последние одиннадцать месяцев мне удавалось оберегаться от этих старых сплетниц, и вот теперь, когда я выбралась к своим родным всего на несколько недель, они тут как тут...
        Когда экипаж остановился, Грант помог сойти двум экстравагантно одетым женщинам. Тори и Кэмми немедленно были представлены им как «дальние родственницы».
        Обе вновь прибывшие гостьи изумленно посмотрели на Тори. Но даже оправившись от удивления, дамы продолжали смотреть на нее. Тори едва не покраснела от растерянности, потом прищурила глаза и стала изучать их, как они изучали ее. И тут она открыла для себя то, во что трудно было поверить:
        Ей завидовали!
        Они смотрели на нее так же, как женщины в Англии обычно смотрели на ее мать. Ну, может, не совсем так... Большинство из них заискивали перед ее матерью, как перед будущей графиней, но под этим всегда скрывалась зависть к ее невероятно свободной жизни. Как же - Анна скоро отправится в очередное путешествие, странствовать по свету и заниматься исследованиями!
        Чтобы нарушить молчание, Тори вежливо сказала:
        - Мы только что восхитительно провели время! Я научилась лепить снеговиков, и мы поупражнялись в игре в снежки. Замечательно, не правда ли, Кэмми?
        Кэмми, все это время хранившая на лице вымученную улыбку, наконец расслабилась и ответила с неподдельной искренностью:
        - Я и не припомню, когда мне в последний раз было так весело!
        Николь посмотрела на них сияющими глазами, и даже леди Стенхоп широко улыбнулась.
        - А теперь, если вы извините нас, мы пойдем и немного поедим. - Тори просунула руку Кэмми под локоть. - Мы столько смеялись, что нагуляли волчий аппетит. Очень приятно было с вами познакомиться!
        В доме они с Кэмми сняли свою многослойную амуницию и, не переставая хихикать над чопорностью пожилых дам, договорились позже встретиться в комнате Кэмми за поздним ленчем. Когда они сели за стол, где их ждали дымящаяся нежная говядина и горячий хлеб с маслом, Кэмми заметила:
        - Там, во дворе, ты напомнила мне твою маму.
        Комплимент заставил Тори сделать небольшой перерыв.
        - Я как раз думала о ней, - призналась она с грустью, потом жестом показала Кэмми, чтобы она продолжала есть.
        - Ну, вот я совсем изголодалась после этой прогулки, - принялась усердно жевать Кэмми. - Мне кажется, в меня влезет на три миски больше, чем прежде. Разве это не ужасно?
        - Это чудесно! - Тори поднесла к губам свой бокал. - Я давно не видела, чтобы ты так хорошо ела.
        - У меня такое ощущение, словно мое тело растет, и это вызывает еще больший аппетит. Мой разум тоже растет. Все это проливает свет на то, какой голод я буду чувствовать в дальнейшем - и физический, и духовный.
        Тори не могла выразить словами свое облегчение и подумала, как хорошо, что она никогда не начнет этого разговора. Разве могла она сказать Кэмми, как боится за ее будущее?
        - Погоди, к Пасхе мы сделаем тебя толстушкой!
        Когда они покончили с едой, Кэмми довольно похлопала себя по животу, зевнула и прилегла, собираясь поспать несколько часов, в то время как Тори снова отправилась на воздух. Однако ей не удалось встретить никого из ее новых друзей, и она уселась одна на скамейку под раскидистым дубом около дома. Некоторое время спустя Николь застала ее там за изучением птиц, слетевшихся к ее ногам в надежде получить корм.
        - О, дорогая, вы опять предаетесь размышлениям, - улыбнулась Николь.
        Тори улыбнулась в ответ.
        - Я пришла объявить, что сплетницы «отбыли», - насмешливо сказала Николь, прежде чем сесть рядом. - И посмотрите, что я принесла. - Она показала на пакет в одной руке и кулек поменьше в другой. - Корм для птиц и корм для леди.
        - Так я окончательно перейду на сладости, - засмеялась Тори. - Я купила их целую сумку в Кейптауне и все съела за один день, а потом чуть не заболела.
        Николь хихикнула и протянула ей пакет с птичьим кормом.
        - Между прочим, вы идеально управились с ними, - весело сказала она. - Я имею в виду тех леди.
        - Я рада, что вы меня одобряете, - честно призналась Тори.
        - Ну и не считая чванливых женщин, как вам нравится возвращение в Англию?
        Тори почесала за ухом.
        - Это не совсем то, о чем я мечтала.
        - Очень дипломатичный ответ. Но я все пойму. Вы можете сказать мне правду.
        Тори нахмурилась.
        - Город временами смущает меня, а иногда даже пугает, тем более что я так отвыкла от людей и шума... - Она покопалась в пакете и насыпала зерен для внезапно оживившейся стайки птиц. - А вот Уайтстоун похож на сказочную страну, о которой я когда-то читала в книгах. Я так счастлива, что мне довелось его увидеть. Скажите, вам самой нравится здесь?
        - Да, я люблю это место, - просто ответила Николь. - Когда Дерек первый раз привез меня сюда, я сразу почувствовала себя так, будто вернулась к себе домой.
        - Вероятно, здесь вам не хватает моря?
        - Мне не хватает приливов и отливов.
        Тори повернулась к Николь с нескрываемым изумлением.
        - Подумать только - мне тоже! Я не думала, что кто-нибудь это поймет. Мне не хватает их постоянства. Я прожила с ними много лет - и вот теперь все это ушло в прошлое.
        Николь дружески похлопала ее по руке.
        - Я чувствую то же самое. Но знаете, что помогает? Я гляжу вдаль, через поля. Чередующиеся холмы и долины подобны волнам. А весной, когда оживает трава и распускаются листья, просто хочется плакать - так ослепительна эта красота. Все становится так же зелено, как воды вокруг вашего острова.
        - В самом деле?
        Николь кивнула.
        - Мы как-нибудь возьмем вас летом на побережье. Я получаю от моря все, что мне нужно, и потом возвращаюсь сюда, полная впечатлений. - Она мечтательно улыбнулась.
        - Я с удовольствием поеду с вами. Это звучит так замечательно!
        - Аманда обычно возила мальчиков к морю, когда они были маленькими. - Николь покопалась в кульке и кинула в рот несколько леденцов, но они прилипли к ее варежкам, и ей пришлось откусывать их зубами.
        - Грант, должно быть, унаследовал свою серьезность от отца, - высказала Тори неожиданно пришедшую ей в голову мысль, - ведь леди Стенхоп такая добродушная и веселая.
        Николь засмеялась:
        - Раньше она была совсем не...
        Тори слегка угадала опущенное слово. Если леди Стенхоп могла измениться, возможно, Грант тоже может?
        И как раз в этот момент Николь перешла на серьезный тон:
        - Так вы поговорили с Грантом?
        Тори покачала головой.
        - Он совсем не показывается.
        - Боюсь, что он сперва должен осмыслить все это сам. Мужчине, относящемуся к своим обязательствам так, как Грант, нужно время для такого прыжка. Зато если он решится, то уж навсегда.
        - А что, если это не будет навсегда? - с сомнением произнесла Тори.
        Николь вскинула брови.
        - Я имею в виду, - продолжала Тори, - что, если мы даже не сможем быть вместе? Мы ведь такие разные. Грант хочет, чтобы я изменилась, а я решительно против этого. Я не только не могу измениться - я не хочу изменяться! - Она свирепо сверкнула глазами. - Я против условностей. Туфли не являются обязательной принадлежностью. Если мне придется играть с детьми, что, я надеюсь, будет часто, я всегда буду возвращаться такой же перепачканной, как они. Я никогда не смогу ходить на прогулки, как степенные английские леди. В день мне обязательно нужно пробегать хоть несколько миль...
        Одна из птиц, приблизившись к Тори, стала клевать зерна вблизи ее ботинка, и она высыпала на нее остаток зерна в награду за храбрость.
        - Ну а Грант... Вы знаете, я никогда не слышала, чтобы он смеялся. Никогда! Я думаю, с ним нужно что-то делать. Просто не представляю, чтобы я могла выйти замуж за такого мрачного человека, как он! - Тори хотела сказать, что Грант просто обязан стать менее угрюмым, но сдержалась. Неужели она становится мудрее? Или это от сознания, что ее любви, оказывается, недостаточно для двоих и вряд ли может быть достаточно? - Видите ли, я просто не представляю жизни без смеха. - Она вздохнула. - Сегодня я смотрела на Гранта и думала, что его лицо словно застыло. И все же мне не хватает его. Не странно ли?
        - Ничуть не странно, потому что вы любите его, - уверенно произнесла Николь. - И скоро вы с удивлением откроете, что любовь сглаживает все шероховатости в отношениях.
        - Но разве это не должно исходить от обеих сторон?
        - Уже исходит, даже если вы пока этого не осознаете. Возьмите, к примеру, моего отца. После смерти моей матери у него ушли годы на то, чтобы понять: он снова может полюбить. Вот тогда-то он и догадался, что любит Марию. Теперь они муж и жена.
        - И как долго она его ждала?
        - Около шестнадцати лет.
        Лицо Виктории вытянулось.
        - Но я не хочу ждать и неделю! Если за это время он не подойдет ко мне, я просто отодвину его в прошлое, и как только я это сделаю, он исчезнет из моего сознания навсегда.
        Глава 23
        - Скажи, я хорошо справляюсь с обязанностями новоиспеченной графини? - вкрадчиво спросила Гранта Николь, прежде чем он успел ускользнуть из гостиной со своим утренним кофе. - Как ты думаешь?
        - Ты справляешься прекрасно. - Грант потянул себя за воротник, мечтая, чтобы в комнате поскорее появился кто-нибудь еще. Он предполагал, что этот разговор может произойти там, где ему вовсе не хотелось бы, и это было тревожно - так же тревожно, как оказаться в потерявшем управление мчащемся экипаже, не имея представления о месте его конечной остановки.
        - Ты считаешь, я любезно веду себя с гостями?
        - Самым любезным образом.
        - Но я надеюсь, ты не думаешь, что любезная хозяйка позволит одному из ее гостей быть невежливым с другим?

«Ага, кажется, экипаж приближается к краю скалы и уже обречен», - подумал Грант.
        - А потому, - продолжала Николь, - эта хозяйка говорит тебе: перестань быть ослом и веди себя как джентльмен, коим ты себя считаешь. Это вопиющая грубость с твоей стороны - обходиться с Викторией так, как ты это делаешь. И этот человек, который всегда кичился своими безупречными манерами, позволяет себе подобные ляпсусы! Просто поверить не могу! Ты меня очень озадачиваешь, Грант.
        - Но я очень занят. - Он оправдывался, точно школьник, только что получивший выговор. Первым его желанием было сказать ей, чтобы она лучше шла заниматься своими собственными делами; однако Грант знал: если только он это сделает, Дерек еще в течение часа будет прочищать ему мозги.
        - Все ожидают твоего присутствия, тем более сегодня.
        - Ах ты, Господи! Что же это за важная дата такая?
        - Новый год! - Николь решительно пошла прочь, и Грант услышал, как она сердито бормочет, что он болван.
        Какая досада! Не успел улизнуть, а был так близок к успеху. На завтра у них с Викторией был намечен отъезд в Белмонт.
        Для Гранта находиться рядом с ней, зная, что он ей не угоден, было адовой мукой. Разделить с ним ложе и после этого сделать выбор в пользу другого замужества! Все это время он избегал ее, но мысли о ней, как и прежде, неотступно тревожили его ум. И вот теперь ему придется общаться с ней.
        Однако вечером, присоединившись к собравшимся, он случайно взглянул на Викторию и пришел в недоумение. И почему, собственно, он ее избегал?
        Виктория была в бордовом атласном платье, которое он как-то упустил из виду, хотя сам его покупал. Сейчас, надетое на ней, оно просто сияло. Губы выглядели чувственно красными; она сидела в одних чулках, а ее туфли отсутствовали. Когда Грант обвел взглядом комнату, то обнаружил их заткнутыми в угол, за шторы.
        Он смотрел, как Виктория бессознательно скользит пальцами по граням хрустального бокала, смеясь над историями, которые ей рассказывает Николь. Захваченный зрелищем, он подумал, что никогда еще не видел никого столь желанного и ничего столь живого. Недаром накануне старые склочницы так на нее смотрели. Тогда он с удивлением отметил в их придирчивых взглядах с трудом скрываемую зависть. Это неожиданное открытие поразило его. Не потому ли сам он критиковал Йена за чересчур легкий нрав?
        Его размышления прервал веселый звон колокольчика, возвещавшего, что в честь Нового года семья по традиции устроила роскошный обед.
        Вначале были поданы салат, суп из спаржи; за ними последовали кремы, соусы, утята с крыжовником, тушеная оленина и жареный гусь. Все вполне подходило для Камиллы, и она с жадностью поглощала каждое блюдо, а под конец в два счета разделалась с оранжерейным виноградом, ананасом и пудингами. Грант понимал, что она, вероятно, имела слабое представление о приличии - леди не пристало уничтожать все подряд. Конечно, он мог вообразить себе степень голода, который должен был заставлять ее терять чувство меры, но здесь явно срабатывали какие-то другие механизмы. Очевидно, прогулки по снегу тоже дали о себе знать.
        Виктория выглядела просто неотразимой - так она радовалась за Камиллу, - и Гранту нравилось это наблюдать. А вот что ему не нравилось, так это видеть, как его ловят на том, что он на нее смотрит.
        Закончив обед, все вернулись в гостиную. Потом проведывали Джеффри, пока Нэнни не настояла, чтобы они ушли, потому что ребенку время спать. После этого Николь, Аманда и Камилла сели за карты, а Виктория, извинившись, сказала, что хочет пойти спать. Грант тоже посчитал свое дальнейшее присутствие необязательным и отправился в детскую взглянуть на Джеффри. Раньше он не замечал за собой особенной любви к детям, но когда держал мальчика на руках и увидел, как ребенок, подняв глаза, посмотрел на него, в душе его что-то сдвинулось.
        Грант застал Викторию в детской, в кресле-качалке. Она укачивала малыша и что-то тихо ему напевала.
        - Грант? - Виктория вздрогнула.
        - Прости, я не хотел тебя беспокоить...
        - Ты и не беспокоишь, - сказала Виктория. - Я просто решила попрощаться с мальчиком. Я не знаю, когда снова его увижу. - Она указала на соседнее кресло. - Почему ты не садишься?
        - Но я...
        - Это глупо, Грант. Мы оба достаточно взрослые. После того что мы прошли, я надеюсь, мы могли бы остаться друзьями.
        - Мы с тобой не можем быть друзьями.
        - Вот как? - Виктория заметила, что Джефф, свернувшись клубочком, уснул у нее на руках, и, подойдя к плетеной кроватке, бережно опустила в нее ребенка.
        - Считай, что я ничего не сказал.
        - Ты не можешь делать подобные заявления и ничего не объяснять.
        - Я отказываюсь спорить с тобой в детской моего племянника. - Грант, повернувшись, вышел из комнаты, и Виктория последовала за ним. Когда Грант внезапно остановился, она едва не налетела на него.
        - Ты не уйдешь от меня просто так. Говорить мне, что мы не можем быть друзьями, и не говорить почему это уж слишком!
        Грант понемногу начинал закипать. Что он должен ей объяснить? Почему они не могут быть друзьями? Да просто потому, что он не может спокойно находиться рядом с ней. Потому что его единственное желание - целовать ее и гладить ее прелестное маленькое тело. И еще потому, что он чертовски устал отказывать себе в этом.
        Внезапно Грант схватил ее руку и, положив себе на грудь, удерживал там, как в капкане. Не объяснять ей надо, а показать! И тут же он обхватил ее за затылок, впутывая пальцы ей в волосы, грубо притягивая к себе, накрывая ртом ее губы. Воспоминания о том, как он ее трогал, были так же в нем живы, как и прежде. Но были ли ее губы когда-нибудь так же роскошны? Как он мог держать себя в узде и не поцеловать их?
        Когда она застонала от одного лишь касания их губ, тело Гранта пронзила голодная дрожь, слишком сильная, чтобы ее игнорировать. Не раздумывая больше, Грант прижал ее руки к стене и наклонился над ней. Он ощущал под губами ее грудь, сотрясающуюся в такт с дрожью ее тела и частым дыханием.
        - Виктория, ты сводишь меня с ума, - прохрипел он, приближая к ней свои повлажневшие губы. Он, упиваясь, покусывал через платье кончики ее сосков, и судорожный вздох Тори превратился в тихий вскрик. Она придвинула свои бедра к его отвердевшей мужской плоти. Когда Грант покусывал ее грудь зубами, тело ее всякий раз извивалось все неистовее.
        Грант чувствовал, что должен овладеть ею прямо здесь, у стены, иначе он, несомненно, погибнет.
        - Я хочу тебя, Виктория, - произнес он, снова посягая на ее рот, чтобы приглушить ее крики. С каждым толчком ее языка пульсирующая мужская плоть становилась все тверже.
        Грант освободил ей руки, потом зажал в кулаке шелк ее платья, задирая его вверх.
        Тори судорожно вздохнула и, хватая Гранта за грудь и бедра, не в силах удержаться от ласк, принялась гладить его.
        Но неожиданно она замерла и, оторвавшись от его губ, пробормотала:
        - Погоди. Я что-то слышу.
        - Не бойся, там нет ничего, дорогая. - Грант снова поцеловал ее, собирая и комкая юбки, но когда Виктория прижалась к нему всем телом, он вдруг увидел краем глаза, что в коридор вошел его брат.
        Дерек загородил рукой глаза, будто пораженный ярким светом.
        - Черт побери, я прошу прощения и ухожу. Извини, брат.
        Однако по голосу Дерека Грант догадался, что он улыбается.
        Тори откинула голову к стене.
        - Где-нибудь есть скала поблизости, чтобы я могла с нее броситься?
        - Я только радуюсь, что он не увидел нас двумя минутами позже, - пробормотал Грант низким рокочущим голосом.
        - О, так ты уверен, что я продолжила бы?
        - А разве нет?
        Тори поджала губы.
        - Не суть важно. Если я что-то испытываю, это еще ничего не значит. И как это тебе еще не расхотелось меня целовать - ты ведь ясно обозначил свои чувства ко мне.
        - Равно как и ты свои. - Грант нахмурился. - Подождешь минуту, пока я сделаю мои чувства ясными?
        - Посуди сам. Ты считаешь, что то, чем ты занимался со мной, было ошибкой. - Тори начала нервно постукивать по его груди кончиками пальцев. - А еще ты сказал, что я всегда буду тебе помехой и что тебя бросает в дрожь при мысли о том, как я буду вести себя в Англии.
        Лицо Гранта напряглось.
        - Так тебе Йен разболтал это? Я набью ему...
        - Не стоит. Я подслушала ваш разговор.
        - Весь целиком? - Грант покраснел, внезапно почувствовав себя очень неуютно.

«Интересно, что там еще было сказано?» - подумала Тори, Она пыталась прочитать это в его глазах, но они были закрыты.
        - Достаточно и того, что я услышала. Ты сказал, что собираешься жениться на мне и что к этому тебя привели твои ошибки.
        Гранта передернуло.
        - И потом, когда ты говорил мне, что мы должны пожениться, то, по сути, подтвердил все, что было тобой сказано прежде. - Тори покачала головой. - Как могло так получиться, чтобы то, что мне представлялось таким замечательным, для тебя было ошибкой?
        - Потому что... потому что, сделав это, я злоупотребил доверием твоего дедушки, а также нарушил собственную клятву. Но я хотел тебя так безумно, что повернулся спиной к своему обещанию, к своей чести.
        - Ты хотел меня... безумно?
        - А разве ты не видела, что я полностью потерял над собой контроль! - Голос Гранта вновь окреп. - Или ты забыла, как я еще оставался в тебе, а моя плоть уже отвердевала снова?
        Тори почувствовала, как у нее загорелось лицо от воспоминаний.
        - Я не знала, - прошептала она. - Может, я была для тебя просто очередным увлечением? Откуда мне было знать, если я не имела никакого опыта?
        - Ни одна женщина не могла меня соблазнить и никогда не соблазняла так, как ты, Виктория, - признался Грант.
        Она почувствовала непередаваемое удовольствие от этих слов, но потом лицо ее вновь омрачилось.
        - Это не отменяет всего остального, что ты мне говорил.
        - С тех пор как я смог увидеть тебя здесь, с моей семьей, для меня многое прояснилось. Там, на корабле, ты вытворяла множество бесстыдных вещей и делала это, просто чтобы поддразнить меня. Теперь я знаю, почему ты так себя вела.
        Что было, то было. Действительно, тогда она делала много чего лишнего.
        - А пожилые женщины сегодня утром? Ты видел, как они смотрели на меня. Тебя это не смущает?
        - Они смотрели на тебя так потому, что ты была растрепанная, запыхавшаяся и живая, - пояснил Грант. - Они о таком и мечтать не смели. - Он сдвинул брови, осененный внезапной догадкой. - Погоди, значит, ты знала, что я собираюсь просить тебя выйти за меня замуж?
        Тори молчала, разглядывая подол своей юбки.
        - Так вот почему ты высказала мне предложение найти себе кого-то еще? - Грант нахмурился.
        - Наконец-то ты понял! - Тори посмотрела ему в глаза. - Ты уязвил мою гордость. Ты ранил меня слишком больно, и я не видела возможности выйти за тебя замуж.
        Она подумала, что Грант будет взбешен, но он, казалось, просто углубился в мысли.
        - Ты не могла сказать ничего, что огорчило бы меня больше. Ты играла на моих страхах.
        - А как еще я должна была действовать?
        Грант схватил ее руку и поцеловал кончики пальцев.
        - Мы должны пожениться. Я больше не могу задирать твои юбки и брать тебя в коридоре.
        - Пожениться? И тогда ты сможешь?
        - Тогда в этом просто не будет нужды. - Губы Гранта сложились в ленивую соблазнительную улыбку, и Тори почувствовала, что грудь ее слишком тесна для сердца. - Если б мы делили постель ночью, то к утру насытились бы оба. - Он тут же тряхнул головой и пробормотал себе под нос: - Хотя я не думаю, что когда-нибудь смогу тобой насытиться.
        В ответ у нее родились слова, которые она была беспомощна сдержать.
        - Я люблю тебя!
        Грант издал низкий звук, потом поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, но не вернул ее слов. Тори оттолкнула его.
        - Я сказала, что люблю тебя. Эти слова равны вопросу и заслуживают какого-то ответа.
        Грант опустил голову.
        Это было подобно пощечине - узнать, что он не чувствует того же. Впрочем, это и так ясно, но все-таки она ожидала услышать хоть что-то. Он мог бы сказать, что в нем растет это чувство, что он когда-нибудь может ее полюбить. «Ну просто дай мне чуточку больше, чтобы я могла удержаться!» - кричал ее разум. Отсутствие этих слов было подобно удару, такому резкому, что Виктория не знала, хватит ли ей сил оставаться на ногах.
        - Выходит, ты меня не любишь?
        - Я восхищаюсь тобой, - пробормотал Грант, - уважаю тебя...
        Она содрогнулась.
        - Ни то, ни другое не отвечает на мой вопрос.
        - Почему ты так ухватилась за это?
        - Потому что мы не подходим друг другу, - гневно сказала Тори. - Мы разные, как огонь и вода. Но ничто так не сглаживает различий, как любовь. Николь очень точно сказала: без любви отношения двух таких несхожих людей никогда не выжили бы.
        Грант ждал, пока она выговорится.
        - Я люблю шутки - ты нет. Я по натуре оптимист - ты пессимист. Я импульсивна - ты человек донельзя предсказуемый. - Тори перехватила его пристальный взгляд. - Я ужасно хотела тебя и с радостью приняла это чувство; ты же боролся с ним всем своим существом. Наши отношения лишены непринужденности, в них нет эмоций...
        Осенившая Гранта догадка отразилась у него на лице. - Ты судишь по отношениям Дерека и Николь.
        Тори гордо подняла подбородок.
        - Их случай - исключение, - попытался образумить ее Грант. - Чтобы прийти к тому, что они имеют, им пришлось пройти через круги ада.
        - Мне тоже. Ну и что? Все, что мы имеем, - похоть, и только. На одном этом брак не построишь.
        - Зато это чертовски хорошее начало! Тори покачала головой:
        - Нет, Грант. Для такой пары, как мы, необходима любовь.
        - Любовь? - Его чуть перекосило от этого слова.
        - Да. А на сделку я никогда не пойду.
        - Черт побери, Виктория! Нельзя же иметь все сразу!
        - Почему нет? - Она сама удивлялась своим словам. - Я столько всего пропустила в жизни. Зачем же мне лишать себя этого?
        - Ты ничего не добьешься таким способом. Я спрашивал тебя после Кейптауна и спрашиваю сейчас: но если ты скажешь «нет», я больше никогда не стану тебя просить.
        - Стало быть, или по-твоему - или ничего?
        - Да, - без колебаний ответил Грант.
        - А я говорю: или по-моему - или ничего!
        У Гранта сузились глаза и вытянулись губы.
        - Мы шли к этому ощупью, продирались тернистым путем, - с горечью проговорил Грант, - а теперь ты решила возводить препятствия на нашем пути. - Тори никогда не видела его таким разъяренным. - Между нами больше никогда ничего не будет, Виктория.
        Ударив кулаком по краю двери, он повернулся и зашагал прочь, оставив на стене раскрошившуюся штукатурку.

«Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали. Как тогда, с первого листа. И теперь она выбрасывает эту проклятую книгу».
        Грант никогда не был так раздосадован, наговорив с три короба. Виктория окончательно сбила его с толку. И что заставляет людей так цепляться за эту любовь? Перечеркнуть все, и из-за чего? Из-за какого-то несущественного слова, выражающего слюнявые эмоции! Эта любовь, черт бы ее побрал, вечно вносила беспорядок в его жизнь.
        Злясь на Викторию, Грант ураганом вылетел из дома. Время тянулось медленно, и когда наконец перевалило за полночь, ему ничего не оставалось, как вернуться обратно. Усадьба уже спала, и тишина казалась такой же пустой, как его собственные чувства, но Грант продолжал лелеять свой гнев. Лучше гнев, чем пустота.
        С того дня как они встретились с Викторией, ни одна ночь не приносила ему отдохновения, но сегодняшняя оказалась самой худшей. Грант пил бренди, вспоминая происшедшее тогда на острове и анализируя события. Только когда на небе занялась заря, он наконец поднялся, чтобы умыться и переодеться.
        Все еще злясь на себя, он поднялся по лестнице, чтобы выпить кофе. К его удивлению, Дерек уже был в гостиной. Когда он опустил газету, Грант увидел Николь у него на коленях - ее рука проникла между расстегнутыми пуговицами его рубашки и, устроившись там, медленно водила кругами по груди. Его еще не остывшее раздражение начало вскипать снова.
        - Отныне читать следует непременно вдвоем? - ехидно поинтересовался он.
        Николь повернула голову и без тени смущения посмотрела на него.
        - А как же! И тебе того желаем.
        - Чертовски нетипичная пара. - Грант рассеянно отпил кофе. - Даже странно, что это именно вы. Тем более...
        - Могу я попросить тебя сделать кое-что? - перебивая его, обратился Дерек к жене.
        Николь вскочила на ноги.
        - Не стоит. Я просто позволю вам потолковать вдвоем. - Она поцеловала мужа в макушку. - Пойду освобожу Нэнни от суматошного младенца. Думаю, у меня будет более забавное утро, чем у вас.
        Когда Николь ушла, Дерек сложил газету.
        - Ты ужасно выглядишь, Грант.
        - И не лучше себя чувствую.
        - Насколько я понимаю, вы с Викторией так ни к чему и не пришли. - Дерек налил себе еще кофе, несомненно, рассчитывая на долгий разговор. - А ведь еще вчера казалось, что эта ночь определенно будет за тобой.
        Грант сверкнул глазами.
        - Если что-то и решилось, то только одно: я заброшу ее в Корт и первый раз за много месяцев буду спать хорошо.
        - Ну, если ты так считаешь...
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Почему бы тебе просто не предложить ей выйти за тебя замуж?
        - Я предлагал.
        Дерек удивленно посмотрел на него, а потом сдавленно крякнул.
        - И она сказала «нет»?
        Грант в раздражении поднялся, но Дерек успел схватить его за руку.
        - Извини. Она хоть объяснила причину?
        - Да. Она не хочет выходить замуж без любви. - Грант буквально выплюнул последнее слово. - Она, видишь ли, хочет того же, что у вас с Николь.
        - Я не понимаю, в чем проблема - ты ведь любишь Викторию, это знают все, кроме тебя.
        - С чего ты взял? Я вовсе ее не люблю.
        - Продолжай говорить себе это дальше.
        - Передо мной уже есть один пример. Твоя любовь превратила тебя в слабоумного.
        Дерек снисходительно улыбнулся и, подняв свою чашку, произнес:
        - Такое слабоумие заслуживает много добрых слов.
        - Вот уж не знаю. Она сводит меня с ума. Я не могу ни о чем другом думать, совсем не сплю и не ем. - Грант вцепился в чашку так, что у него побелели пальцы. - Дальше так жить невозможно! Если это любовь, то я положительно обойдусь без подобного несчастья.
        Дерек протянул руку, чтобы забрать у Гранта чашку, пока он ее не раздавил.
        - Это потому, что ты скрещиваешь меч с тем, с чем тебе не следует бороться. Просто скажи ей, что ты ее любишь.
        - Нет. Любовь - это что-то приятное. Это не то захватывающее, лихорадочное чувство, которое выворачивает меня наизнанку, когда я оказываюсь около нее.
        - Приятное? - невесело засмеялся. - Между мной и Николь стояло такое, что не приведи Бог, но мы с ней любим друг друга, вне всякого сомнения. А тебе это досталось чертовски легко. Тебя любит очаровательная, умная девушка. От тебя только и требуется - принять ее любовь.
        - Я и принимал. Я просил ее выйти за меня замуж, а она выдвигает все новые требования. - Грант пробежал рукой по волосам. - Я, видите ли, должен был просто сказать ей, что люблю ее. Я и впрямь мог повести себя таким образом, - он вдруг заговорил взволнованным голосом, будто наконец пришел к верному выводу, - но ей этого никогда не увидеть.
        - Ты лучше присмотрись к себе, - посоветовал Дерек. - Если ты способен вести себя подобным образом...
        Грант ударил кулаком по столу.
        - Да, ты прав - она умная. Лучшего способа двигать меня к безумию не придумаешь. Знает, что я неэмоциональный человек - даже бесстрастный, и просит единственную вещь, которую я не могу ей дать.
        Дерек с иронией посмотрел на все еще стиснутый кулак Гранта:
        - Гм... бесстрастная натура. Ты не хочешь произвести переоценку? Да, иногда говорить с тобой, все равно что со стеной. Но помнишь, как ты взъярился, когда однажды я сказал тебе, что не поплыву в кругосветку? Мне хотелось, чтобы ты набросился на меня. Я молился, чтобы ты, наконец, вышел из себя.
        - Зачем?
        - Чтобы поверить, что ты еще жив, что ты не механизм и не мертвый внутри. Теперь я знаю, что ты несчастный человек. Слава Богу, эта девушка пробудила что-то живое в тебе. То, что ты чувствуешь к ней, зацепило твою жизнь, и я не могу не радоваться этому.
        Слова Дерека еще больше рассердили Гранта. Ничто не нарушит его упорядоченной жизни, пока он сам этого не пожелает.
        А та любовь, которой ей так хочется...
        Он никогда не был трусом, но чтобы отдать свое сердце кому-то на попечение? Ну уж нет! Так можно попасть на опасную почву, позволить себе деградировать, и тогда... Пугающая перспектива того, что Виктория будет злоупотреблять его доверием и он больше никогда не узнает счастья, приводила его в отчаяние. Любой здравомыслящий мужчина должен бояться потерять контроль над своим собственным счастьем. Сделаться зависимым от кого-то первый раз в жизни, с тех пор как он стал мужчиной? Когда Грант думал об этом, он чувствовал себя так, будто его душат за горло.
        - Ну и что же ты собираешься делать дальше? - поинтересовался Дерек.
        - То, что всегда планировал: доставлю ее Белмонту и в будущем, когда он скончается, заеду туда и затем вернусь к своей проклятой жизни.
        В положенный час Аманда, Дерек и Николь с ребенком собрались все вместе у экипажа, чтобы проводить их.
        - И полдня не прошло, как погода наладилась. Скоро мы приедем к вам с визитом, - пообещала Николь, передавая Виктории маленького Джеффри. Тори побаюкала его на руках и даже пролила слезу на его голубой чепчик. Когда она поцеловала мальчика и вернула матери, Дерек бросил выразительный взгляд на Гранта, что, должно быть, означало немой вопрос.
        Грант тотчас вернул ему взгляд и коротко мотнул головой.
        Глава 24
        Экипаж Гранта подкатил к подъездной аллее Белмонт-Корта. Пастушьи собаки прыгали по снегу рядом с каретой, к восторгу Камиллы и Виктории, захваченных новыми впечатлениями.
        Прилегающая усадьба являла собой идиллическую картину, скрадывающую упадок графского дома. Грант приезжал сюда еще перед плаванием и был поражен плачевным состоянием дома и запущенностью садов. Именно тогда он убедился, что здесь требовалась большая работа.
        Однако с виду поместье выглядело не хуже, чем любое другое владение: вдоль извилистой дороги тянулись ряды стройных деревьев, и позади простирались долины и холмы, засыпанные снегом.
        Парадная дверь с огромной трещиной вернула Гранта к реальности. Корт погибал и, чтобы выжить, нуждался во вливании дополнительных капиталов.
        Грант протянул руку к отполированному дверному кольцу, сияющему, как и раньше, свежим блеском: то, что еще оставалось, слуги графа сохраняли как могли.
        Дверь открылась, и на пороге показался пожилой мужчина: на голове у него торчал хохолок, лицо украшали бачки, узкие у висков и расширяющиеся книзу.
        - Боже мой! Боже мой! Это Действительно вы! Мы едва поверили посыльному. Проходите, проходите! Я - Хакаби, управляющий, - представился мужчина гостям с низким поклоном. - А это миссис Хакаби, старшая экономка. - Он указал на грузноватую женщину, которая переминалась рядом с ним. Она была совершенно седой, хотя на лице ее не видно было морщин. - Вы, наверное, нас не помните?
        Виктория подумала секунду, потом сказала:
        - Не у вас ли было так много детей?
        - Она помнит нас! - Миссис Хакаби в возбуждении всплеснула руками.
        Виктория тут же представила Камиллу, а Гранта они уже знали. Прежде чем закрыть дверь, Хакаби показал на рыжеволосого мальчика, носившегося по двору.
        - Это самый младший из девяти Хакаби, - гордо сказал он. - И должно быть, последний. Он помощник конюха.
        - Деревенские зовут его Хак. - Сообщив это, миссис Хакаби бросила тревожный взгляд на Камиллу, которая побледнела после тряской езды. - У вас, вероятно, все болит от долгого путешествия и отвратительных дорог. Я скажу, чтобы вам принесли обед, а мистер Хакаби проводит вас в ваши комнаты.
        Когда они следом за Хакаби поднимались по лестнице, Виктория неожиданно спросила:
        - Сколько лет этому поместью? Я не помню, чтобы оно выглядело таким... старым.
        - В том виде, как сейчас, Корт был построен в начале семнадцатого века, - ответил Хакаби. - Но резиденция находится здесь с конца четырнадцатого.
        Корт всегда поражал Гранта своей планировкой. Так как дом имел вогнутую форму, то из большинства комнат на каждом из трех этажей открывался вид на два центральных двора - нижний и верхний, как их здесь называли, а также на живописные окрестности. Но теперь дом был просто скорлупой, еще более пустой, чем он запомнился Гранту. Когда Хакаби повел их через коридоры, он снова отметил голые стены и отсутствие ковров.
        После того как дам проводили в их комнаты, мужчины прошли в просторные, но почти пустые апартаменты. Грант удивленно поднял брови, но Хакаби, будто ничего не замечая, пожелал ему приятного отдыха и ушел.
        Грант умылся и спустился по лестнице вниз, где возле кухни - видимо, самого теплого помещения в доме - встретил еще четырех слуг.
        Виктория сменила платье и подобрала волосы, уложив их затейливым пучком на затылке. Она была поистине прекрасна, но для Гранта это уже давно стало данностью. Вместе с тем она выглядела встревоженной; однако он надеялся, что свидание с дедушкой, с которым она пожелала встретиться немедленно, все же пройдет успешно.
        Пока Хакаби был занят хлопотами на кухне, Виктория выглянула в пустой холл.
        - Это так отличается от Уайтстоуна, - шепнула она Камилле. - Помнится, прежде в Корте было тепло и полно прекрасных вещей.
        - Здесь ничего не делалось для его достойного содержания, - пояснил Грант. - Граф пустил все свое состояние на поиски семьи.
        Виктория расправила плечи.
        - Тогда я должна буду ему помочь и добиться того, чтобы Корт снова стал красивым, как прежде.
        Грант недовольно отвернулся. Она так ничего и не поняла.
        Эдварду Дирборну только что перевалило за восемьдесят пять. Это был хрупкий мужчина, чье тело казалось иллюзорным в его огромной кровати. Тори знала, что он прикован к постели. Она знала также, что дедушка так ничуть и не поправился, с тех пор как пропали его родные, и поэтому была удивлена, увидев его глаза - они и потускнели от возраста, но по-прежнему светились волей и умом.
        - Тори! Неужели это ты? - Граф с трудом приподнялся с подушек.
        - Да, - поспешно сказала Тори. Она была очень взволнована встречей со своим последним близким родственником.
        - Садись! Садись, пожалуйста! Надеюсь, ты помнишь меня? Ты была такой юной, когда мы виделись в последний раз! Сколько тебе тогда было лет - одиннадцать, двенадцать?
        - Одиннадцать. Но я помню тебя, дедушка. Ты построил для меня шалаш из деревьев. И еще мы крали у кухарки какую-то еду...
        Граф от души рассмеялся, но его смех тут же заглушил глубокий кашель.
        - Ты все помнишь, девочка, - умудрился он проговорить, наконец. - Что с вами произошло, дорогая? Я провел здесь столько ночей без сна, размышляя об этом.
        Тори вздохнула и стала подробно пересказывать историю кораблекрушения, особо выделив смелость и находчивость отца, а также мужество матери. Разумеется, она преуменьшила собственный ужас, когда они с Кэмми пытались найти на острове воду и пищу, но вряд ли ей удалось обмануть графа.
        - Мой мальчик. Моя бедная Анна...
        Голос старика прервался, и на глазах у него выступили слезы. Виктория тоже всплакнула, хоть она и считала, что уже вполне справилась с прошлым.
        - Ты, девочка моя, должно быть, тоже многое пережила!
        - Сначала было особенно трудно, - призналась Тори. - Но спустя какое-то время жить там стало вполне комфортно.
        Граф изучал ее лицо, будто хотел определить, действительно ли ее слова отражают правду. Наконец, полностью удовлетворенный, он опустился глубже в свои подушки.
        - Они очень тебя любили, - добавила Тори. - Мама, пока она еще была жива, говорила, что ты пошлешь за нами, что ты не остановишься, пока не найдешь нас...
        - Она так говорила тебе? - живо спросил граф.
        - Бессчетное множество раз.
        Тори могла поклясться, что грудь ее деда раздулась от гордости, но тут же словно облако набежало на его лицо.
        - Боюсь, я растратил все наследство, твое и твоих детей. - Граф смущенно отвел взгляд. - Я считаю чуть ли не счастьем то, что Эдвард не вернулся. Позволить ему увидеть, что сталось с поместьем, значило бы разбить ему сердце. Он так любил Корт. - Граф умолк на время, углубившись в свои мысли, а затем обратил к Тори изучающий взгляд. - Ты знаешь, что я завещал Сазерленду это поместье?
        - Знаю, - сказала Тори с едким смехом. - Поверь мне, я это знаю очень хорошо.
        Граф нахмурился:
        - Когда я умру, он заберет его. Мне надо убедиться, что ты выйдешь замуж и обезопасишь себя раньше, чем это произойдет. Я не для того проделал все это, чтобы оставить тебя в уязвимом положении.
        У нее упало сердце. Она не хотела выходить замуж за какого-то незнакомого человека. Ее эмоции были слишком остры, и она не могла даже думать о муже.
        Тори заставила себя улыбнуться.
        - Впереди у нас куча времени - нет необходимости сейчас беспокоиться об этом. В данный момент я думаю о нашем шалаше, жив ли он...
        В течение двух следующих часов они расспрашивали друг друга и отвечали на вопросы. Потом Тори наблюдала, как ее престарелый дедушка борется со сном и рассеянностью, и наконец он все же уснул.
        Тори задумчиво смотрела на человека, который ввел в ее жизнь Гранта, изменив все ее течение. Граф отдал все ради своих родных, и она впервые почувствовала себя по-настоящему пристыженной его великодушным подарком.
        Вспоминая, как она в детстве вместе с дедушкой сажала колючий кустарник, чтобы защитить их форт, и как они, двое заговорщиков, тащили все теплое и сладкое, что кухарка ставила остывать на подоконнике, Тори улыбнулась.
        Наклонившись и поцеловав деда в щеку, она оставила старика его снам.
        Только выйдя в коридор, Тори осознала, что весь остальной дом уже спит. Сама она была слишком взбудоражена, чтобы спать, и поэтому пошла проведать Кэмми, которую нашла тихо посапывающей во сне. После этого она решила осмотреть основной флигель дома и в пустой гостиной заметила в тусклом свете старую вазу, стоящую в центре стола. Вид ее повлек целый поток воспоминаний.
        Тори вспомнила, как однажды мать сказала, чтобы она не играла в доме, но она не подчинилась и, резвясь, нечаянно задела старинную вазу. Дедушка прибыл на место происшествия первым, мать с отцом - несколькими секундами позже. Миссис Дирборн, казалось, обуял ужас при виде груды обломков.
        - Виктория! Я же говорила, чтобы ты не играла в доме!
        И тут граф прервал ее.
        - Анна, это я разбил вазу, - спокойно произнес он. - Похоже, я становлюсь слишком старым и неловким.
        Мама тогда поглядела на него с недоверием, но прежде чем она успела что-то сказать, граф схватил внучку за руку и повел искать прислугу, чтобы убрать осколки. Тори тут же забыла об этом случае, однако на следующий вечер, когда все находились в гостиной, дедушка подмигнул ей, а потом столкнул со стола другую вазу, чтобы подкрепить свою байку.
        - Ну, вот видите, я опять...
        Тори была ужасно расстроена, что дедушка разбил вазу, и горько расплакалась. Чтобы ее успокоить, граф собрал все осколки и потом до конца лета вместе с ней склеивал их по вечерам. Таким образом появилась весьма грубая копия оригинала, зато ваза снова была целой.
        Когда Грант проснулся на следующее утро, какое-то время он еще лежал под изношенным одеялом, глядя в облезлый потолок. В этом доме, по сути, принадлежащем ему, он отчего-то чувствовал себя неловко. Казалось бы, ему нужно радоваться, что его миссия наконец закончилась, но на душе у него было неспокойно - как всегда, с тех пор, как он встретил Викторию.
        Если он будет с ней, что произойдет с его жизнью? И как он вообще хочет провести свою жизнь?
        После подъема и утомительного одевания Грант проследовал в графские апартаменты, где застал Викторию: она играла с Белмонтом в шахматы. Камилла сидела у камина и читала.
        Гранте удовольствием понаблюдал бы за игрой, провел утро вместе с ними, тем более что старик был ему симпатичен, однако инстинкт самосохранения требовал, чтобы он покинул этот дом как можно скорее.
        - Лорд Белмонт, позвольте сообщить вам, что я уезжаю.
        - Даже без завтрака, Сазерленд?
        - Меня не было дома больше года, так что теперь мне нужно поскорее вернуться и привести в порядок дела. До свидания, милорд. - Грант вежливо поклонился. - Камилла, Виктория, всего доброго.
        - Кстати, - неожиданно произнес Белмонт, - я бы не прочь расспросить Камиллу о ее родном городе в Кенте. Мой лучший друг родом из тех краев. Тори, почему бы тебе не проводить нашего гостя?
        - Конечно, дедушка. Я покажу ему дорогу. - Она любезно улыбнулась Гранту. Слишком любезно.
        Возле порога он заколебался.
        - Ты действительно собираешься оставаться здесь?
        - Я полагаю, да, - ответила Тори. Но Грант изучил ее достаточно хорошо, чтобы знать: она не из тех, у кого на языке то же, что на уме. О чем она думает? Жалеет ли, что отвергла его днем раньше? Вопреки своей клятве он решил еще раз прояснить этот вопрос.
        - Могу я попытаться убедить тебя выйти за меня замуж?
        - Могу я попытаться убедить тебя полюбить меня? - ответила она встречным вопросом.
        Грант пригнулся в дверном проеме, опершись руками о косяк. Как он мог мечтать, что ему удастся что-либо изменить?
        - Кажется, мы это уже проходили.
        - Да, но я не удовлетворена результатом.
        - Раз так - тогда конец. Ну что ж, ты свое решение вынесла.
        - И останусь при нем, - подтвердила Виктория.
        Грант выпрямился.
        - Если я сейчас уеду, второго шанса уже не будет. В любом случае теперь между нами все кончено.
        Глаза Виктории превратились в узкие щелочки.
        - Я этому только рада, потому что терпеть не могу глупцов. И я не хочу мужа, который настолько упрям, что неспособен видеть истину даже прямо у себя под носом. Что касается второго шанса, то в этом нет никакой необходимости. Я думаю, мы все сказали друг другу, за исключением слова «до свидания».
        - Вот и прекрасно, - проскрежетал Грант, однако не повернулся, чтобы уйти.
        - Так ты собираешься уезжать? - нетерпеливо спросила она.
        - Собираюсь.
        - Тогда почему не уходишь? - Прежде чем Грант увидел ее изменившееся лицо, она забормотала: - Ах, да, поместье... Ты просто должен дождаться, пока он умрет. Возможно, пока тебе следует пересчитать овец, чтобы ты чувствовал себя лучше.
        Грант был откровенно озадачен ее словами. Потратив месяцы на это путешествие, в глубине души он знал, что не сможет отобрать Корт у Виктории.
        - Мне это совершенно ни к чему, - резко сказал он. Виктория мгновенно ответила колкостью.
        - Ну и мне тоже, могу тебя заверить.
        - Теперь это не имеет никакого значения. - Грант сжал руки в кулаки. - Я не приеду заявлять свои права на поместье.
        - Для меня это ничего не изменит.
        Они в упор смотрели друг на друга, и ни тот, ни другой не собирался уступать. Почему, черт возьми, с ней так сложно? У Гранта была для нее еще одна домашняя заготовка, которую он все время держал про запас.
        - Прекрати эту дурость и выходи за меня замуж.
        Виктория отскочила от него и заняла боевую стойку, яростно сверкая глазами.
        - Дурость? - зашипела она и резко распрямилась в полный рост, ее горящие глаза выражали решимость. Она должна сделать окончательный выбор здесь, на этом пороге, и ничто не согнет ее волю.
        Грант терпеливо ждал, что она скажет.
        - Я только напрасно теряю с тобой время. Довольно! Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.
        Парадная дверь была высокой и тяжелой, но даже она закачалась на петлях, когда Виктория с грохотом захлопнула ее у него перед носом.
        Некоторое время Грант смотрел на закрытую дверь. Черт побери, зачем Виктория хотела, чтобы он пообещал ей то, чего на самом деле не чувствовал? Что делать - солгать ей? Сказать, что он ее любит?

«Но как узнать, люблю я ее или нет, если сам я никогда этого не чувствовал?»
        В конце концов, он выбрал единственную открытую для него дорогу. Но тогда почему финал их расставания доставляет ему такую боль?
        Путаясь в своих мыслях, Грант поехал прочь, почтя за благо поскорее покинуть это место. Для него самого отказ от Корта явился неожиданностью, ведь он так долго мечтал о нем. Но когда он произнес решительные слова, у него не возникло сомнений, что это так и будет: он никогда не выселит Викторию из дома ее предков и никогда не будет жить там с ней.
        Черт побери, ну почему она такая упрямая? Неужели ей недостаточно, что он уважает ее и заботится о ней? Грант постоянно поражался уму Виктории и был очарован ее юмором. Он мог бы предаваться с ней любовным утехам каждую ночь до конца жизни, чувствуя себя самым счастливым человеком; он хотел, чтобы она подарила ему детей, много детей. У него были бы мужественные сыновья и дочери с пытливыми зелеными глазами. Разве этого недостаточно? И наоборот, когда он думал о своем будущем без Виктории, его настроение становилось еще мрачнее.
        Грант приказал себе думать о чем-нибудь еще. Например, о том, что ему делать теперь, после того как он без боя уступил объект своих давних поисков. Прежде он предполагал, что начнет все снова в «Пилигриме». С тех пор как Дерек с Николь взяли в свои руки корабельную компанию ее отца, дела в «Пилигриме» шли гладко: компания вышла на широкий рынок сбыта и уже давала прибыль.
        Если он поработает упорно, через несколько лет можно будет построить себе что-то наподобие Белмонт-Корта. Это будет его собственный дом, а также дом его жены и детей. Черт побери, Виктория - самая что ни на есть неразумная женщина!
        Вернувшись в Уайтстоун, Грант, как мог, пытался избежать общения с родными, зная, что первым делом его будут спрашивать о Виктории, но, разумеется, из этого ничего не вышло.
        - Ну, как они устроились? - как бы невзначай поинтересовалась Аманда.
        - По-моему, совсем неплохо. Старый граф просто счастлив, что дождался внучку.
        - Я рада за них. Мы с Николь собираемся их навестить и убедиться, что у них все хорошо. Но сперва, я полагаю, мы должны подождать какое-то время, чтобы позволить Тори упрочить ее семейные узы.
        - Возможно, ты права. - Грант нехотя кивнул.
        - Тори - очаровательная девушка, разве нет? - Аманда внимательно наблюдала за его реакцией.
        Грант пожал плечами:
        - Ну и что?
        - Я рада, что ты со мной согласен. Тогда скажи, почему она тебе разонравилась?
        Ну что ей ответить? Что Виктория нравится ему до безумия? Или что в данный момент он слишком зол на нее и едва может говорить?
        - Я хочу обыкновенную невесту, разве это плохо?
        - Обыкновенную?! - вскричала Аманда. Куда девалась вся ее вежливость! - Ну, значит, ты собираешься проделать трудный путь вслед за своим братом. Но тот по крайней мере не утерял способности видеть то, что находится перед ним.
        Проклятие! Он старался, как только мог, использовал все доступные ему способы...
        Что-то в его взгляде заставило Аманду немного утихнуть. Она порывисто схватила сына за руку.
        - О, Грант, ты и вправду не знаешь, что с этим делать! Ты никогда не был влюблен, не так ли?
        - Влюблен? Никоим образом.
        - Но я же не слепая, - настаивала Аманда. - Я вижу, что ты чувствуешь к ней. Надеюсь, ты не станешь упрямиться слишком долго.
        Вместо ответа Грант чопорно поклонился и зашагал прочь.
        Для него не было ничего удивительного в том, что во время позднего ленча Николь позаботилась, чтобы их беседа целиком сосредоточилась вокруг Виктории. Поначалу Грант чувствовал себя не слишком комфортно, но потом гнев его словно куда-то улетучился и разговор перестал его раздражать. Он вдруг обнаружил, что превосходит всех присутствующих, воздавая хвалы ей одной, описывая придуманные ею хитроумные устройства на острове и рассказывая, как великолепно она освоилась на корабле.
        После трапезы все перебрались в большую комнату. Аманда и Дерек устроились с книгами около камина. Николь, расположившись на одеяле, играла с Джеффри: она хлопала руками и топала ногами, а мальчик отвечал ей своей беззубой улыбкой.
        Наконец Дерек, вероятно, не в силах удержаться, присоединился к ним, притворяясь таким же несмышленым, как и его малыш.
        Грант никогда не видел родителей более, чем эти, восхищающихся своим ребенком. Они словно не вполне верили, что сами его создали, и непременно должны были радоваться вместе с малышом. Грант не считал себя подверженным чужому влиянию и не предполагал, что подобные вещи могут возыметь на него какое-то действие, но он должен был признать, что Джефф - едва ли не самый прекрасный ребенок, какого он видел до сих пор; сам он был необычайно горд, что является его дядей.
        Внезапная мысль заставила Гранта поежиться. Интересно, когда Джефф вырастет, что он будет думать о своем дяде? Что его родственник - невозмутимый, мрачный тип?
        Грант нахмурился.
        Виктория назвала его «предсказуемым», но он не мог отделаться от мысли, что она лишь старательно обходила эпитеты «нудный» и «скучный», прежде чем остановиться на менее болезненном - «предсказуемый». На самом деле все эти определения звучали одинаково плохо.
        Грант вновь попытался думать о чем-нибудь другом, но длинные языки пламени, притягивая к себе, снова напоминали ему об острове и о его чувствах к Виктории. Может быть, это любовь? Он никогда не предвидел для себя ничего подобного и не собирался этим упиваться, как его брат.
        Срок ответственности за Викторию истек, теперь у нее есть другой страж. Грант покачал головой. Он ехал посетить свою семью, поиграть с племянником, но развеялся только наполовину. И потом, все они здесь оказались слишком прозорливы...
        Внезапно взгляд Гранта привлекла каминная полка с причудливой спиральной ракушкой, подаренной его матери. Виктория говорила, что это самое уникальное из всего, что они с Камиллой обнаружили на острове. В течение всего путешествия она тщательно оберегала сувенир от повреждения.
        У Виктории оставалось немного вещей, напоминавших ей об острове, и все же она оторвала от себя этот сувенир. Она была великодушна и добра. Она была очаровательна...
        Внезапный треск полена в камине вывел Гранта из забытья. Его дыхание участилось.
«Я больше не могу, - пробормотал он себе под нос. - Прочь отсюда!»
        Быстро выйдя в холл и накинув пальто, Грант бросился к двери и тут же столкнулся со своей теткой. Серена схватила его за рукав, ее расширившиеся глаза опухли от слез.
        - Ты должен мне помочь! - вскричала она. - Мне нужен корабль!
        Глава 25
        Теперь большую часть дня все трое обитателей Белмонт-Корта проводили время за картами.
        - А этот Сазерленд - славный парень, - заметил Белмонт. - Превосходный молодой человек.
        Тори сжала пальцы, едва не скомкав карты, точно бумагу. Рассерженная аргументами Гранта, она все утро пыталась скрыть свою ярость и даже теперь, хотя до этой минуты он не являлся объектом разговора, пребывала не в лучшем настроении. Она не поднимала глаз, так как и без того знала, что граф и Кэмми сейчас изучают ее насмешливым взглядом. Наконец, сделав над собой усилие, Тори сказала:
        - Я знаю, многие люди придерживаются о нем такого же мнения.

«Это ошибочное мнение», - подумала она про себя.
        Впрочем, что касается таланта сердить и обижать ее, Грант действительно был
«превосходный человек». Никто не мог разозлить ее больше, чем он. К счастью, теперь он уже был вне ее жизни.
        Тори нахмурилась, пытаясь расправить погнувшуюся карту.
        - И у него безупречная репутация, - добавил граф, заканчивая свое утверждение с вопросительной интонацией.
        К счастью, Тори была избавлена от необходимости отвечать, поскольку граф внезапно понял, что выиграл.
        - Дело мастера боится, - сказал он, выкладывая свои карты.
        Тори не могла удержаться от улыбки. Кэмми тоже хихикнула, но когда Тори предложила новую партию, решительно отказалась.
        - Теперь вам придется играть вдвоем, а я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Думаю, я не смогу пережить еще одно ужасное поражение от него. - Кэмми указала на графа, и когда он в ответ лукаво улыбнулся, наклонилась и поцеловала его в лоб, а затем удалилась.
        Когда Тори снова сдала карты, граф продолжил как ни в чем не бывало:
        - А я-то надеялся, вы с ним поладите. - Его кустистые брови сошлись вместе, указывая на то, что ему выпала слабая карта.
        Тори вздохнула.
        - Огонь и вода - вот на что мы похожи. Нет других двух людей, которые бы не подходили друг другу больше.
        - Стыд-позор! - Граф издал короткий смешок. - Я полагал, что вы поженитесь и станете жить здесь, в Корте.
        - Не будь он таким упрямым и твердолобым, неспособным чувствовать и смеяться, это еще было бы возможно, - вздохнула Тори.
        Граф внимательно наблюдал за ней, выжидая, но она не обнаруживала желания говорить дальше. Да и что она могла сказать? Что безмерно любила Гранта, но он не ответил на ее чувства? Что он хотел жениться, не любя ее? Что ей невероятно его недоставало и она была готова разувериться в существовании самой любви?
        - Тогда мы должны будем подумать о ком-то еще - я даже помыслить не могу, что ты и Камилла останетесь неустроенными.
        - Но Сазерленд больше не претендует на Корт.
        - Вот как? - Граф от удивления опустил руку, так что Тори могла видеть каждую его карту.
        - Он сам так сказал.
        - Но, Тори, я подписал с ним соглашение, и это накладывает на меня определенные обязательства. - Граф резко вскинул карты. - Говорить и делать не одно и то же, и именно так мы будем к этому относиться.
        Но Тори не хотела сейчас об этом думать. Она беспокоилась совсем о другом: как дать графу возможность победить, не вызывая у него подозрений в ее намеренном проигрыше. Ее волновала также растущая тревога Кэмми и то, чем это грозило им обеим.
        И еще она вспоминала утренний разговор с Грантом. Все-таки поразительно, что он отказался. Слава Богу, тогда она нашла в себе силы подавить слезы. Тори знала, что теперь они расстались навсегда. Даже если он появится здесь, чтобы попросить прощения и объявить о своей любви, она его не примет, потому что он этого не заслуживает. Между ними существовало что-то особенное, и она чувствовала это каждой клеточкой, но для него это было ничто. Взять и уйти вот так! Да как он мог?
        После чая, оставив графа спать мирным сном, Тори неторопливо прошлась по дому. Оглядывая пустые коридоры, она заглянула в бальный зал и крикнула:
        - Эй, эхо!
        Ей ответил ее же собственный голос.
        Она часто воображала себе этот дом. Здесь вырос ее отец, здесь родители останавливались во время своих визитов, о которых ее мать вспоминала с такой любовью.
        Тори вернулась в детскую, которую ей еще раньше показал мистер Хакаби. Она снова и снова восторгалась широкими окнами, выходящими во двор. Сквозь стекла свет проникал внутрь помещения, радуя обитателей теплыми солнечными лучами. Все здесь, казалось, изболелось по звукам детского смеха.
        Во время этого обхода Тори обнаружила у окна Кэмми и в который раз была поражена ее видом. Густые блестящие волосы, оттеняя кремовый оттенок кожи, придавали ее подруге какое-то особое очарование.
        - Кэмми, ты выглядишь великолепно!
        Камилла оглянулась:
        - О, ты меня напугала!
        - А я-то думала, ты не из пугливых, - пошутила Тори. От смущения лицо Кэмми приобрело нежно-розовый оттенок.
        - Пожалуйста, не смейся, - сказала она, приглаживая свои волосы, будто желая удостовериться, что похвала хотя бы частично соответствует истине.
        Внезапно Тори нахмурилась. Ей уже не раз приходилось замечать, что Камилла часто простаивает у окна. Возможно, Кэмми делала это по той же причине, что иона?
        - Кэмми, что ты там все время высматриваешь?
        - Мне недостает вида английской глубинки, - тихим голосом ответила Камилла. - А почему ты спрашиваешь?
        Тори молчала, внимательно всматриваясь в лицо подруги. Улыбка Кэмми сделалась грустной.
        - Даже такая старая дева, как я, иногда может ощущать одиночество.
        - Старая дева? - Тори недоверчиво посмотрела на нее. - Но тебе никто не даст больше двадцати! Мы с тобой выглядим как сестры.
        Кэмми улыбнулась, потом порывисто обняла Викторию.
        - Ну вот, я уже чувствую себя лучше. Ты хороший друг и мне как сестра, Тори.
        - Это нетрудно, потому что ты создаешь все условия для этого, - заметила Тори, но прежде чем она успела сказать что-то еще, Кэмми поспешила сменить предмет разговора.
        - Мы должны проверить, не проснулся ли твой дедушка, - предложила она, зная, что Тори настроена проводить с графом как можно больше времени.
        Виктория торопливо кивнула. Обе они боялись, что при отсутствии внимания граф может протянуть совсем недолго.
        - Прошло уже много дней, - в отчаянии причитала Серена; ее толстые локоны, похожие на сосиски, подпрыгивали от рыданий. - Йен сказал, что у него есть ко мне какое-то дело и собирался со мной встретиться, но так и не приехал. Я посылала лакея в его холостяцкие апартаменты, но он не смог там никого найти. Сосед рассказал ему, что моего мальчика видели на улице среди каких-то людей. - Она со стенанием взмахнула кружевным носовым платком, показывая куда-то сзади себя. - Наверное, с этой преступной бандой, вербующей матросов!
        Грант видел, что Дерек едва удерживается оттого, чтобы не рассмеяться. Трейвик - завербованный!
        Это было бы забавно. Чтобы такой мот и сибарит жил, как обычный матрос? Грант был готов поспорить с кем угодно, что для его кузена это явилось бы идеальным наказанием за его беспутство.
        Аманда подсела к сестре как можно ближе, опасливо посматривая на ее подпрыгивающие фижмы.
        - Послушай, Серена, прежде всего тебе нужно успокоиться. - Она похлопала ее по руке.
        Грант, не выдержав, хмыкнул. Так она и успокоилась! Можно подумать, что его чувствительная, ипохондрическая тетушка когда-нибудь была достойна своего имени[Серена, от английского serene - спокойная, безмятежная.] .
        - У кого-нибудь есть план? Ну же, быстрее, иначе у меня произойдет спазм мозговых сосудов, прежде чем все это закончится!
        Передразнивая «страдалицу», Грант изобразил означенный спазм и исподтишка посмотрел на брата. Дерек кашлянул в кулак, пытаясь таким образом скрыть улыбку.
        - Вы знаете Йена! Он и неделю не продержится, если кто-то будет отдавать ему приказы. - Серена усилила свои слова еще одним взмахом платочка, а затем снова принялась стонать.
        И тут все глаза обратились к Гранту - кому, как не ему, вызволять своего кузена по свежим следам, ведь они только что провели в тесной компании больше года. События, несомненно, требовали особого внимания, а он сейчас оказался далек от Йена.
        Ощущение вины обожгло Гранту грудь, и он тяжело вздохнул.
        - В самом деле, я на днях видел его дома. В тот вечер он... ну, словом, он сильно перебрал. Я не знаю, что могло заставить его снова напиться до такого состояния. Тетя Серена, я поеду за ним. Они не могут далеко уйти на судне с полными трюмами.
        - Вот это другой разговор, - сказала Николь и повернулась к Дереку: - Когда вы поедете?
        - Я могу и один управиться, - великодушно заметил Грант. - Уверен, Дереку вовсе не хочется разлучаться с тобой и малышом...
        Дерек безмятежно улыбнулся, очевидно, полагая, что дискуссия закончилась.
        - Между прочим, Йен - и твой кузен, друг мой, так что тебе тоже не помешает поехать вместе с Грантом. Тем более, чтобы напасть на его след, у вас уйдет всего несколько дней...
        Дерек шумно вздохнул:
        - Теперь, тетя Серена, вам точно нечего бояться!
        Глава 26
        - Тори, ты жалеешь об этом?
        - М-м? - промычала Виктория, не отрываясь от окна. Прижав лоб к холодному стеклу, она вглядывалась сквозь моросящий дождь в холмы и плоскогорья, тянущиеся до горизонта, и пыталась представить перекатывающиеся волны, как советовала Николь. Но картина меньше всего напоминала море - скорее, это была река грязи, текущей после продолжающихся неделями дождей.
        Тори повернулась к графу и, убедившись, что он уже окончательно проснулся, улыбнулась.
        - Жалею? О чем?
        - Что тебя вернули сюда.
        - Конечно, нет. - Она села рядом с ним и взяла его за руку. Кожа графа была холодная и тонкая, как бумага. - Я так благодарна тебе. Ты никогда не должен разочаровываться. Мы всегда будем тебя любить за то, что ты для нас сделал.
        - Но ты так печальна, Тори. - Граф тяжело вздохнул. - Раньше в тебе этого не было. Конечно, я понимаю... Кораблекрушение... Ты не представляешь, как мне ненавистно думать, что я не смог защитить тебя.
        - Сейчас меня печалит совсем не это, - прервала его Виктория. Она вовсе не хотела, чтобы ее дед чувствовал себя виноватым. - Я влюбилась в Гранта, - тихо призналась она.
        Граф судорожно сжал ей руку.
        - Так ты все-таки любишь его? Когда-то ты так сердилась на него, что казалось, видеть его не можешь. О, любовь - это хорошая новость, в самом деле.
        Удивленная его страстным тоном, Тори неожиданно для себя пожаловалась:
        - Но он-то не отвечает мне тем же...
        Граф недоверчиво посмотрел на нее.
        - Мальчик без ума от тебя. - Он удобнее устроился на подушках. Видя его таким умиротворенным, Тори только сейчас осознала, что до этого он по-настоящему никогда не расслаблялся. - К маю ты выйдешь замуж за Сазёрленда, как я и надеялся, - удовлетворенно произнес граф.
        Хотя Тори знала, что этого не будет, она не могла удержаться от ласковой улыбки и погладила деда по руке. Он блаженно вздохнул и медленно погрузился в сон.
        Похороны графа отличались от похорон ее матери, как день и ночь.
        Собственно, кроме этих двух похорон, Тори было не с чем сравнивать. Она помнила, как хоронили маму. Тогда они с Кэмми только и могли произносить вслух простые молитвы. Жаль, что в то время она не знала слов заупокойной пасторской речи. Теперь, как бы она ни хотела воздать своей матери лучшие почести, это было невозможно, и сейчас Тори размышляла, удалось ли ей сделать все хотя бы для своего дедушки.
        Оказалось, он был очень любим всеми: несмотря на продолжающиеся дожди, проститься с графом пришло бесчисленное множество людей. Деревенские, составлявшие подавляющее большинство, проявили свои самые искренние чувства, разве что один или двое умудрились остаться с сухими глазами.
        Благодарение Богу, ее дедушка скончался без страданий. Когда Тори поняла, что жизнь его угасает, она не отходила от постели умирающего, держа его за руку, надеясь на несколько последних слов, но он перешел из сна в небытие беззвучно, как будто радуясь тому, что наконец мог отдохнуть в тишине.
        После похорон Тори вернулась в свою комнату, собираясь оставаться там несколько дней и плакать, пока не почувствует изнуряющую пустоту. За то короткое время, которое Тори провела в заточении, она не раз вспоминала деда таким, каким знала его с раннего детства. Она отлично помнила, с каким почтением на него смотрели ее родители, как они оба любили его. Тори тоже его любила. И вот теперь дедушки не стало. Тори не сомневалась, что, несмотря на обещание, Грант скоро возьмет поместье под свой контроль, и тогда у нее здесь вообще ничего не останется.
        Непрекращающийся дождь низвергался потоками в долины, словно давая ей разрешение лежать в постели, свернувшись клубочком, и плакать от жалости к себе. Разумеется, Кэмми и сейчас была для нее прочной опорой, но Тори не хотела обременять ее. Одиночество - лучший утешитель, решила она.
        Так Виктория провела три дня, избегая всех и принимая пищу в своей комнате. Чета Хакаби просила о встрече, но им было отказано. И лишь когда Кэмми сказала, что у нее тоже есть серьезный разговор, Тори согласилась встретиться со всеми троими на следующий день за завтраком.
        - Я и миссис Хакаби, - неловко начал дворецкий, когда все они собрались за столом, - мы хотели бы знать, что вы, леди, планируете теперь делать.
        - Я не знаю, - честно ответила Тори. - Я понимаю только, что у нас не так много денег. - Она достала горячую плюшку из корзинки, которую им с Кэмми принесла миссис Хакаби. Кэмми взяла себе две - и покраснела.
        - Денег здесь нет, это правда. Последнее время даже граф не знал, как плохи дела с деньгами, потому что мы все договорились его оберегать. Но мы могли бы помочь вам продать оставшуюся мебель и приобрести маленький домик в городе.
        Тори чуть не уронила плюшку.
        - В городе? - Она терпеть не могла городов - они были такие шумные и тесные. - А как же вы?
        - Нам предложили место в одном поместье около Бата.
        - Так вы не останетесь в Белмонте? - удивилась Кэмми.
        - Нет, - решительно ответила миссис Хакаби. - Наши семьи служили у Дирборнов в общей сложности больше века. Без леди Виктории с ее маленькими детками здесь не будет никого из Хакаби.
        - Но мы не уедем, пока не найдем место для вас обеих. - Хакаби ободряюще улыбнулся. - Хотя, видимо, с этим нужно поторопиться. Через сорок пять дней Корт отойдет к кредитору, если мистер Сазерленд не заявит свои права.
        - Вы хотите сказать, что нужно его заявление? - медленно проговорила Тори. - Разве их соглашение с графом этого не предполагает?
        - Нет-нет. Соглашение было только дополнением к завещанию графа. Если Сазерленд не воспользуется им в течение сорока пяти дней, завещание вступает в действие, как обычно, в установленном порядке. Тогда вы наследуете поместье, и у вас остается один день, чтобы заплатить по векселям, иначе кредитор предъявит вам претензию.
        Грант часто обвинял Викторию в том, что она важные для себя вещи пропускает мимо ушей, но каждое слово, произнесенное им перед отбытием из Белмонт-Корта, ей запомнилось очень хорошо. «Я не приеду заявлять свои права на поместье».
        Ее брови сошлись на переносице. А вдруг Грант в самом деле отказался от поместья? Граф очень любил Корт и говорил, что не знает места лучше. Он так боялся его потерять. Почему однажды он сказал, что это могло разбить сердце ее отца? Почему ее мать постоянно вспоминала о том покое, который она находила здесь? Возможно, это разрушенное поместье назначено Тори самой судьбой и ей изначально было определено вернуться сюда с другого конца света?
        Существовал только один способ выяснить это.
        Тори выскочила из-за стола и, крикнув через плечо:
        - Я скоро вернусь! - торопливо накинула плащ и зашагала к выходу.
        Едва она открыла дверь, чтобы направиться к конюшням, как в лицо ей ударило яркое солнце. После нескольких дней, проведенных в четырех стенах, у нее защипало глаза от боли. Она жмурилась и моргала, пока наконец не оправилась от шока.
        При виде ошеломляющих перемен в ландшафте что-то внутри ее дрогнуло. Вокруг все было изумительно зелено.
        - О... - произнесла Тори со вздохом, поворачиваясь кругом, обнимая взглядом холмы, покрытые молодой травой, и цветы, смело пробивающиеся между скалами. Так вот что имела в виду Николь!
        От представшего перед ней зрелища просто захватывало дух. Даже такому неуверенному ездоку, как она, не терпелось поскорее сесть на лошадь и отправиться исследовать эти места.
        Исполненная решимости, Тори бодро промаршировала к стойлам, рассчитывая разыскать там юного Хака.
        - Мне нужно что-нибудь такое, что не может быстро бегать, - сбивчиво объяснила она. - Что-то маленькое, как букашка, с короткими крошечными ножками.
        - Другого в Корте и нет, - успокоил ее Хак. - Учитывая, как идут дела, это все, что осталось от прежней конюшни. Прошли те времена, когда мы гоняли на лихих скакунах. Вот возьмите Принцессу. - Он вывел из стойла приземистую кобылу, выглядевшую так, словно ее опоили снотворным.
        Быстро приноровившись к лошади, Тори пустила ее легким шагом, и как только она выехала на пастбища, ей сразу стало понятно, что имела в виду Николь. Это было то же ощущение свободы, которым Тори наслаждалась на острове. Земля с ее широкими просторами выглядела такой же великолепной, как и зеленые моря, в которых она когда-то плавала.
        Да, этот мир был далек оттого, к чему она привыкла, но ее влекло к нему какое-то необъяснимое чувство. Что влекло ее к этому месту? То ли ее корни, то ли некая неизвестная сила заставляла любить его, хотя разум говорил, что все это неродное, чужое.
        Но может, хотя бы попытаться?
        Запутавшись в своих мыслях, Тори предоставила лошади свободу, и они спустились на живописное холмистое пастбище рядом с деревней в долине. Небольшое селение состояло из четырех или пяти рядов домишек, заключенных внутри своих садов с деревянной изгородью. Вокруг бродили овцы, и маленькие ягнята бегали за резвящимися ребятишками.
        Тори въехала на общинную землю, где большинство работников устроились на отдых в полуденный перерыв. Как только ее заметили, к ней подошла группа арендаторов и попросила уделить им немного времени.
        После короткого вежливого вступления они перешли к делу.
        - Если мы не получим семян в этом сезоне, можете не ждать урожая от наших полей.
        - Старина Хилл сломал руку и выбывает на сезон. Кто его заменит на стрижке?
        - Мой сын, - вызвалась помочь какая-то женщина. - Он достаточно крепкий.
        - Помолчи уж! Он еще маленький и хлипкий, как прут...
        - Мой мальчик - лучшее, что у нас есть, после того как вся молодежь ушла искать работу в других местах.
        Тори уже обратила внимание, что здесь были только дети, женщины и много пожилых мужчин. Если работа встанет, что будет с деревней? Она вздохнула, вспомнив, как Хакаби сказал, что восемь из девяти его детей ушли в города. Но до сегодня она не понимала, что у них не было выбора.
        Между тем сельчане продолжали докладывать о других хозяйственных недостатках.
        - Этой осенью мы вырастили овец, - сказал самый молодой из мужчин, представившийся Джеральдом Шепердом. - Такое же поголовье, как всегда. Но кто будет помогать во время окота? И потом, нужно чинить крышу овчарни: шерсть - материал скоропортящийся и не терпит влаги. - Шеперд умолк, и Тори подумала, что он высказал все, но, оказывается, он только сделал паузу. - К тому же этой осенью вода из ручья затопила несколько акров. Теперь там, где выращивалась большая часть нашего урожая, болото, а другие угодья заняты овцами.
        Это сообщение встревожило Тори больше, чем все остальное.
        - Значит, если я не осушу залитые акры, у нас не будет пищи?
        - Совершенно верно.
        - И здесь нет другой свободной земли?
        - Разве что розовые сады, - язвительно заметил мужчина.
        Вес дружно загалдели.
        Чтобы о ней не подумали, будто она паникует, Тори сказала:
        - Хорошо. Я все обдумаю к завтрашнему дню.
        - Потерянное время, - проворчал пожилой мужчина.
        - Потерянное время, - передразнила его Тори и, вернувшись домой, сразу разыскала чету Хакаби.
        - Я решила остаться здесь и разобраться с финансами. Итак, впереди у нас масса дел. - Она пустилась в долгое перечисление претензий жителей деревни.
        Некоторое время супруги беспомощно поглядывали друг на друга, потом Хакаби кашлянул.
        - Здесь уже ничего не поправишь. Не надо иметь большого ума, чтобы это понять. Если вы не получите ссуду, других дополнительных средств у нас уже не осталось. Кредитор одалживал графу деньги, но теперь, когда граф умер, кредита больше не будет.
        - А что, если я сама обращусь к кредиторам? - задумчиво сказала Тори.
        - Название их конторы - «Уэст-Лондон файнэнсиерз». Они люди прижимистые, как им и положено. Около года назад мы подавали прошение об отсрочке погашения по залогу, и в тот же день они прислали платежный документ с угрозой лишения права выкупа.
        Сердце Тори упало.
        - Мы с миссис Хакаби хотим здесь работать, - продолжал дворецкий, - но нам придется уехать, разумеется, после того, как мы подберем вам хорошее жилище где-нибудь в городе. Вы могли бы там безбедно жить довольно долгое время, если будете экономны.
        Без этой земли... Тори чувствовала, как у нее усиливается горький вкус во рту. Ну почему, когда она только-только увидела скрытые возможности, все сразу же разваливается?
        Она откашлялась, собираясь спросить, когда можно ждать их отъезда. Но странная мысль, родившись однажды, заявляла о себе все настоятельнее. Когда они приехали сюда, миссис Хакаби показала ей комнату наверху, где родился отец Тори. Пока Тори стояла там, она вдруг осознала, что явилась в этот мир из ниоткуда. «Мои дети родятся здесь», - подумала она тогда.
        Тори сдвинула брови.
        - Мистер Хакаби, - резко сказала она, - что, если я добуду деньги для первого взноса?
        Он печально покачал головой:
        - Я думаю, это будет просто небольшой отсрочкой. В деревне некоторые меня уже спрашивали о том, когда Сазерленд заберет усадьбу...
        - И что вы им ответили?
        - Правду. Я сказал, что не знаю. Но может, оно было бы и лучше, потому что у этих Сазерлендов денег куры не клюют.
        Хакаби хотел что-то добавить, но Тори перебила его:
        - Слушайте меня внимательно. Сазерленд не заберет поместье. Никто не заберет его!
        Тори знала, что так и будет. Она будет бороться. В ней снова всколыхнулись семейные воспоминания. Она имеет право на эти владения, право по рождению. Ей нравились здешние люди. Ее лучшая подруга расцветала в этом холодном краю...
        - Что, если бы я пришла к вам с большей суммой? Сколько нужно, чтобы мы преодолели основные трудности?
        Дворецкий замешкался, прикидывая что-то в уме.
        - Мы должны будем сдать партию шерсти Макклуру, нашему посреднику, потому что нам понадобится куча денег как раз к жатве и позже для вывоза урожая.
        Деньги. Тори сделала глубокий вдох.
        - Скажите, я могу для начала добыть какую-то сумму?
        - Нам нужно заключить контракт с бригадой на стрижку. - Мистер Хакаби задумчиво поднял брови. - А что, может быть... может быть, действительно это выход. Если у нас будут какие-то живые деньги, мы сможем отправить годовую партию шерсти. Тогда можно рассчитывать на краткосрочные ссуды от «Уэст-Лондона». Мы будем спасены на пару месяцев.
        - Вы можете подсчитать, сколько мне нужно?
        - Да. Но выполнить всю эту работу будет безумно трудно, даже если вы сумеете достать деньги.
        - Хакаби, о деньгах я позабочусь, - сказала Тори. - Вы только выясните, сколько мне нужно достать.
        - Хорошо, миледи! - Хакаби не мешкая направился в контору, несомненно, довольный, что может наконец сделать хоть что-то, чтобы спасти имение.
        Позже Тори встретилась с Кэмми и рассказала ей о своих планах.
        - Можешь рассчитывать на меня, - поддержала Кэмми. - Я тоже буду работать. Но где ты достанешь деньги?
        - В доме и вправду еще остается некоторое количество ненужных вещей. Супруги Хакаби хотели оградить дедушку от лишних тревог и скрывали от него реальное положение дел, поэтому его комната сохранилась в прежнем виде. Там есть несколько картин и... - Тори поднялась с потертого кожаного кресла и, пройдя к сейфу, выдвинула ящик, полный различных ларчиков и свертков, - еще бабушкины драгоценности. Дедушка никогда бы не согласился, чтобы их пустили на продажу.
        Кэмми подошла ближе, и Тори раскрыла свернутый бархатный футлярчик. Их глазам предстали сверкающие камушки в редких старинных оправах.
        - Кроме того, у меня есть еще и своя собственность! - Она вспомнила о кольце, убранном в комод в ее комнате.
        Кэмми ахнула.
        - Нет, ты не сделаешь этого, - решительно возразила она. - Несомненно, ты не должна этого делать.
        - Чего я не должна делать? Того, что, безусловно, должно быть сделано? Если бы от этого кольца зависело, будет ли у нас пища в один из первых дней на острове, разве ты не согласилась бы пожертвовать им?
        После нескольких секунд заминки Кэмми кивнула:
        - Да. Но тогда и сейчас - это не одно и то же.
        - Нет, одно и то же! - настаивала Тори.
        - Ты могла бы написать Сазерленду - он наверняка не захочет, чтобы все так обернулось.
        - Тогда почему он не здесь? Почему бы ему не убедиться, что с нами все в порядке? Да потому, что ему нет до этого дела. Единственное, зачем он может вернуться сюда, это чтобы все-таки заявить свои права на Корт. Ты ведь знаешь, как он хотел его получить. С чего бы ему отказываться, когда Корт был прямо у него в руках?
        - Может, он сделал это из любви к тебе.
        Тори сложила драгоценности обратно в футляр.
        - Заметь, он не сказал, что я вижу его в последний раз, он только сказал, что между нами все кончено и второго шанса не будет. А если попросить его семью?
        - Они помогут нам, я не сомневаюсь, но при этом обязательно сообщат ему. А я не хочу, чтобы он возвращался сюда, пока я не соберу силы для борьбы. Вопрос непростой. У них с дедушкой было подписано соглашение, Кэмми, не забывай об этом.
        - Да, но тогда мы просто не думали обо всем достаточно серьезно. К тому же у тебя есть возможность жить и без этого поместья...
        - Лондон испугал меня. Но тогда это еще можно было вынести, так как я знала, что скоро его покину. При мысли оказаться привязанной к городу, пусть даже в одну треть от величины Лондона, мне становится не по себе... - Тори содрогнулась. - Нет, я должна справиться. Точно так же я вынесла все на собственном хребте там, на острове. Если оглянуться на пройденный путь, многие вещи становятся ясными. Я вижу потенциальные возможности выбраться из этой ситуации. У меня должно получиться. - Она притронулась к увесистым свиткам в сейфе. - Завтра утром я отправлю Хакаби в Лондон со всем, что у нас есть.
        У Кэмми выступили слезы на глазах.
        - О, Тори, неужели ты сможешь это сделать?
        - . Таков мой жребий. - Тори сказала это скрепя сердце, но сейчас ей нужно было проявить решительность. - Я должна заставить это работать.
        Когда в парадную дверь постучал их первый посетитель, Кэмми бросилась ему отворять, но Тори ее опередила.
        - Позволь мне угадать, - крикнула она уже в вестибюле, - какие новости они принесли на этот раз. О какой-нибудь сломанной помпе, просроченных семенах или восьмилетних парнишках, которым нечем заняться...
        В дверях перед ней стоял незнакомый мужчина.
        Кэмми удивленно смотрела на человека ростом в шесть футов, с мощной фигурой, который, казалось, целиком заполнял дверной проем. У мужчины были волосы цвета, который называют «соль с перцем», и чувственные серые глаза. В последнем он мог соперничать даже с притягательным взглядом Йена.
        Незнакомец сказал, что он Стивен Уинфилд, их сосед, и пояснил, что его поместье граничит на севере с их владениями.
        - Я ужасно сожалею, что пропустил похороны графа, так как был в отъезде.
        Уинфилд? Должно быть, это тот самый барон, о котором с такой любовью рассказывали супруги Хакаби. Кэмми с радостью слушала его звучный грудной голос.
        - Я привез кое-какие припасы из моего поместья.
        Более странной беседы она еще не помнила. Невероятно! Тори держалась с ним как с обычным человеком, простолюдином, используя тот же самый тон и те же слова, как, например, в разговоре с Хакаби. Кэмми диву давалась, зная, что сама она лепетала бы что-то бессвязное, если бы этот мужчина только взглянул на нее. Нет, ей не послышалось - дерзкие слова действительно сорвались с уст Тори.
        - Нам не нужны ваши подачки. Мы прекрасно справляемся сами.
        Мужчина поморщился.
        - Я хотел бы надеяться, что ваше поместье поможет моему, если я буду в этом нуждаться.

«Я помогу!» - вскричало разумное начало Кэмми. Будто услышав ее, мужчина повернулся в ее сторону и взглянул ей в глаза.
        - Это не существенно, буду я помогать или нет. - Тори тем временем продолжала гнуть свое. - Сейчас мы не нуждаемся в вашей помощи.
        Стивен Уинфилд открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же замолк, казалось, запутавшись в словах.
        - Независимо от этого я все же вернусь, - наконец, проговорил он низким голосом, не сводя глаз с Кэмми.
        Глава 27
        -Продать книги, миледи?! - задыхаясь от волнения, воскликнула миссис Хакаби. - Многие из них - старинные, первые издания.
        Тори вздохнула.
        - Тогда возьмите за них дополнительную плату и продайте все до единой, кроме тех, что имеют отношение к бизнесу или коммерции и, я полагаю, понадобятся мне в самое ближайшее время.
        Действительно, однажды, вернувшись после продажи драгоценностей, Хакаби застал Тори за чтением: она начала изучать бизнес и ведение переговоров с таким усердием, с каким молодая леди готовится к своему первому сезону. Супруги Хакаби также рекомендовали ей изучать овцеводство, потому что, как оказалось, им не на кого возложить операции, связанные с шерстью.
        - Когда занимающийся этим человек уйдет, мы не сможем нанять другого, - пояснил Хакаби. - Я тут подобрал книги, хотя, по правде сказать... овцы не по моей части. Урожай - да, овцы - нет.
        - Так здесь нет никого, кто понимает в овцеводстве?
        - Деревенские знают практическую сторону дела, но ничего не смыслят в коммерческой.
        - Мы должны отыскать кого-то на это место, - решила Тори. - По объявлению или что-нибудь в этом роде, но найдите мне специалиста!
        Когда ей не нужно было думать о том, что еще можно превратить в деньги, Тори не отставала от Джеральда Шеперда. Пока он кормил и осматривал овец, она повсюду следовала за ним в одолженных тяжелых сапогах и забрасывала его вопросами. Одна вещь особенно поразила ее. Оказалось, что овцы ведут себя не совсем как... овцы. В самом деле, Тори могла поклясться, что слышала, как одна овца рычала.
        Тори спросила об этом Джеральда.
        - Право же, мы не знаем, как так получается, - сознался он, - но даже ягнята могут издавать что-то похожее, так что собаки поменьше даже пугаются.
        Взглянув на ближайшее поле, Джеральд поскреб свою косматую бороду. Дюжина овец вскарабкалась на каменную стену, служившую для них оградой, используя ее как пешеходную дорожку, что дало Тори повод удивиться еще больше.
        - Николь! - крикнула Аманда, размахивая письмом. - Граф Белмонт скончался неделю назад. - Она сбежала на лужайку, где Николь с Нэнни расстелили одеяло, чтобы поиграть с Джеффри после завтрака.
        - Что? - Николь вскочила на ноги. - Почему они ничего не написали? - В единственном письме, пришедшем от Виктории, сказано только, что они с Кэмми прекрасно устроились.
        - Я не знаю, - вздохнула Аманда, - но собираюсь это выяснить.
        Николь повернулась к Нэнни:
        - Надеюсь, вы тут справитесь без меня?
        Нэнни деланно брюзжащим тоном ответила, что это не повод, чтобы так беспокоиться из-за пустяка. С подобными крошечными чадами она как-нибудь справится.
        К удивлению Аманды, Николь тут же кивнула и торопливо поцеловала Джеффри, а затем обе женщины ураганом понеслись к подъездной аллее.
        - Ты или я? - спросила Аманда.
        - Мы. Экипаж!
        Когда их карета въехала на заросшую травой гравиевую аллею Корта, они увидели чрезвычайно странную картину. Тори копалась в грязи возле дома и бегала взад-вперед, то поворачивая за угол, то возвращаясь обратно.
        Обменявшись быстрыми взглядами, женщины выбрались из экипажа и направились к месту земляных работ.
        - Меня не интересует, как вы будете делать, только делайте скорее! - кричала Тори. - На камень не обращайте внимания, просто убирайте то железо. Вы думаете, я сильно забочусь о том, как все это будет выглядеть? - Она взмахом руки показала на обнесенные стеной угодья.
        Теперь на месте розовых садов была распаханная, разрыхленная земля. Посевная шла полным ходом.
        Девушки, прежде не глядевшей ни на что и ни на кого, кроме Гранта, больше не существовало - сейчас это была решительная, уверенная в себе женщина, почти тиран.
        - Гм...
        Тори обернулась.
        - Николь! Леди Стенхоп! - радостно воскликнула она и тут же тяжело вздохнула. - Полагаю, вы все слышали и хотите знать, в чем дело? Это длинная история.
        Подошедшая поздороваться с гостями Камилла освободила ее от дальнейших объяснений.
        - Кэмми, ты займешь наших гостей чаем? - рассеянно спросила Виктория. - Мы обязательно должны убрать сегодня это железо.
        - Конечно. - Кэмми любезно улыбнулась, хотя было ясно, что она очень обеспокоена.
        Аманда и Николь поддерживали светский разговор, пока она провожала их в гостиную только четыре кресла, коробка с чаем да небольшой столик составляли ее обстановку. В пустой комнате свободно гуляло эхо. На фоне выцветших обоев выделялись большие прямоугольники, напоминавшие о снятых картинах, принесенных в жертву.
        Все трое устроились в креслах, откуда им было видно, как Тори ведет лошадь к кованым воротам.
        - Ради Бога, объясните, что здесь происходит? - возбужденно потребовала Аманда.
        Кэмми начала наливать чай в чашки с облупившимися краями.
        - Все не так плохо...
        - Не пытайтесь что-то скрыть от нас! - прервала ее Николь строгим голосом.
        - Ну ладно. Это было что-то ужасное. - У Кэмми затряслась рука, и чашка, которую она протянула Аманде, запрыгала на блюдце. - После похорон Тори целыми днями плакала. И не мудрено: она потеряла любимого дедушку и после этого могла потерять свое новое прибежище. Этот дом мог отойти кредитору, даже если бы Грант никогда не появился заявить свои права на поместье. Тори чувствовала себя брошенной, потому что Грант... - Кэмми прервалась. - Потому что ее привезли обратно на родину, а потом предали.
        Аманда бросила на Николь быстрый взгляд, а затем все трое посмотрели в окно на Тори. Сосредоточенно сдвинув брови, она выкрикивала какие-то указания рабочим.
        В это время раздался громкий звук кованого железа - и ее точно взрывом отбросило назад, на кипу юбок. Встревоженные женщины собрались бежать к ней, но она быстро вскочила, отплевываясь и смеясь. Волосы ее торчали во все стороны и были утыканы сухой травой, так же как и платье. Она бодро направилась к Хакаби и весело шлепнула его по спине.
        Кэмми снова повернулась к гостям.
        - Как вы сами видите, Тори выбралась из этого состояния. В один прекрасный день она отбросила все печали и отправила Хакаби продать драгоценности ее бабушки, с которыми ее дедушка никак не мог расстаться. Точно так же было продано все, что только не прибито гвоздями...
        Когда Кэмми сделала паузу, все снова выглянули в окно посмотреть, как Тори командует рабочими.
        - Но и этого было недостаточно, поэтому она... - Кэмми прикусила губу.
        - Продолжайте, - потребовала Николь.
        - Она продала обручальное кольцо своей матери.
        - О Боже...
        - Почему она не связалась с нами? - недовольно спросила Аманда. - Почему вы не дали нам знать?
        - Тори понимала, что вы будете предлагать ей деньги, а она этого не хотела, - честно сказала Кэмми. - Она очень гордая. Кроме того, она не хотела, чтобы Грант узнал, что граф умер - ей нужно было время для того, чтобы подготовиться к борьбе. .
        - Но Грант сказал нам, что он отказался от поместья, - удивленно заметила Аманда.
        - Да, он сказал это и Тори, - подтвердила Кэмми. - Но там было еще и письменное соглашение, - подчеркнула она. - Тори не думает, что Грант просто так упустит то, к чему он шел так долго. Лично я верю Гранту, но его поведение выглядит довольно-таки озадачивающе.
        - Если не учитывать, что он влюблен, - хмыкнула Николь. - Хотя, возможно, сам он даже не знает об этом.
        За ленчем, когда Тори уже вернулась, Николь объяснила причину отсутствия Гранта.
        - Грант отправился искать своего кузена. Возможно, Йена завербовала какая-то преступная банда.
        У Тори расширились глаза.
        - Бедняга! Не могу поверить. Не успел вернуться - и обратно в море. Что я могу для него сделать?
        - Будем надеяться, что Грант его разыщет и привезет обратно. - Николь вздохнула. - Грант - человек обязательный, вы ведь его знаете...
        - Так он из-за этого не появлялся? - уточнила Тори.
        Николь усиленно закивала.
        - Он, вероятно, не хотел, чтобы вы беспокоились. Насколько я понимаю, вы с Йеном стали друзьями?
        - Да, во время плавания мы с ним очень подружились.
        - Тогда вы, очевидно, в курсе, что Йен часто попадает в переделки. Некоторые ситуации просто озадачивают, но Грант всегда умудряется держать все в секрете.
        - Грант не просил вас перед отъездом передать что-нибудь для меня? - Тори постаралась, чтобы голос не выдал ее надежд.
        Николь покачала головой:
        - Специально - нет, но это так и витало в воздухе.
        Тори нахмурилась.
        - Ну хорошо, - сказала она, - я понимаю, события развивались стремительно, и нужно было спешить. Но все же он мог сказать хоть что-то...
        Мог бы сказать что-то, если бы он вообще о ней помнил. Она была готова поспорить на хорошие деньги, коих у нее было мало, что Грант о ней и не думал, что бы ей ни говорили эти женщины.
        Они приступили к еде, и Тори была вынуждена отказываться от денег, то завуалированным, то хитроумным, а подчас решительным способом в общей сложности до пятнадцати раз. Однако когда они вместе с Кэмми уже проводили гостей до кареты, Николь встала и, подбоченясь, заявила:
        - Мы не уедем, пока вы не позволите вам помочь.
        - Я так близка к цели, - сказала Тори. - Сейчас мы как раз в переломной точке. Скоро все встанет на свои места мы сможем держать оборону. - Она смотрела то на Николь, то наледи Стенхоп. - Я хочу сама довести это дело до конца.
        Леди Стенхоп невольно усмехнулась.
        - Черт возьми, Тори, вы превратились в заправского... капиталиста! Но мы не можем повернуться спиной и ждать, когда вы потеряете свой дом.
        - Прошу вас, выслушайте меня. Когда-то я читала несколько историй, в которых герои не мог принять деньги от друзей, даже несмотря на угрозу краха, просто потому, что ему не позволяла гордость. В то время, читая это, я не понимала всей важности сказанного и просто подумала: «Ну если вы так говорите, я с этим соглашусь», потом я перевернула страницу. Только теперь мне все стало ясно. Разумеется, я не герой, но у меня тоже есть собственная гордость.
        - О, Тори, в том, чтобы брать взаймы, нет ничего постыдного, - с убеждением сказала Николь.
        - Есть, - вздохнула Тори, - что, если я не смогу вернуть долг?
        Глава 28
        Погоня по горячим следам привела братьев в холодную Францию.
        Они подняли воротники, защищаясь от свирепого ветра Атлантики, и, с трудом пробравшись по узкой аллее, укрылись наконец в таверне.
        День и ночь упорно разыскивая своего кузена, они хватались за каждое сообщение осведомителей, за каждую мелочь, которая могла направить их на верный путь; и вот сейчас, в этот шумный сочельник, они с горестью заключили, что никакой новой зацепки у них нет.
        Когда они уселись за стол и продиктовали заказ, Дерек предложил:
        - Мы должны ориентироваться на светлую сторону жизни. Черт побери, может быть, эта ночь окажется для Йена счастливой!
        - Может быть, - эхом повторил Грант.
        В такую ночь, как сегодня, он предпочел бы нежиться в кровати рядом с Викторией.
        Дерек щелкнул пальцами у него перед глазами.
        - Проклятие! С тех пор как мы покинули Уайтстоун, ты сам не свой. Я знаю, о чем ты думаешь, Грант, но почему ты ничего не говоришь?
        Грант с досадой помотал головой.
        - Нехорошо тогда получилось... с Викторией.
        - Почему это должно тебя беспокоить? - спросил Дерек деланно удивленным тоном. - Ты человек неэмоциональный, не способный любить, и все такое.
        - Это не значит, что я не хотел на ней жениться, - буркнул Грант, - но она все время выдвигает этот проклятый ультиматум по поводу любви. - Он нахмурил брови. - А ты как узнал, что любишь Николь?
        Дерек ответил не раздумывая:
        - Я узнал это, когда понял, что отдал бы за нее жизнь.
        - Но джентльмен обязан отдать жизнь за леди...
        - С радостью, - подхватил Дерек. - Я сделал бы это с радостью! Кроме того, когда я узнал, что могу ее потерять, то уже не мог строить иные планы на будущее: не мог и не хотел. «Она не станет твоей, - говорил я себе сотни раз. - Смирись с этим». И все же я правильно сделал, вовремя решив, что мне нужно вернуться в Уайтстоун. Первое, о чем я подумал, - что Николь это должно понравиться.
        Грант тоже не представлял себе будущего без Виктории, это уж точно. Пока им подавали еду, он обдумывал эту мысль снова и снова.
        Они с Дереком из опыта знали, что в большинстве придорожных трактиров кормят на редкость плохо: то, что должно быть горячим, бывает холодным, а мягкое - твердым. Вот почему, когда Дерек подцепил кусочек какого-то неопределенного продукта, он нахмурился.
        - И все же я считаю, что мы должны нанять профессиональных сыщиков.
        - Кто же знал, что Йен действительно исчезнет с концами, - отозвался Грант. - Я все же надеялся, что сумею вернуть его домой, как не однажды делал это раньше.
        - Но на сегодняшний день мы должны признать, что он исчез, и освободить наших посыльных от этого дела.
        Грант покорно кивнул.
        - По идее, к этому времени он уже должен бы объявиться, ведь Йен что фальшивая монета, которая всегда возвращается к владельцу. Вообще-то я заметил, что он вел себя несколько странно в течение всего плавания.
        Полногрудая служанка плавной походкой подошла к их столу и наклонилась к ним.
        - Не желают ли джентльмены чего-нибудь еще? - проворковала она.
        Ни тот, ни другой даже не подняли глаз.
        Когда служанка отошла прочь, Дерек решительно заявил:
        - Я возвращаюсь назад. Завтра же.
        - Я тебя понимаю, - не стал противиться Грант. - Но сам я должен попытаться выжать из ситуации хоть что-то.
        - Ну а я поеду успокаивать тетю Серену. - Дерек поморщился. - Один на один.
        Казалось, до Гранта только сейчас дошло, что происходит.
        - Так ты в самом деле уезжаешь?
        Дерек кивнул.
        - Мне нужно увидеть мою жену. Мне не хватает Николь и ребенка как воздуха, - тихо признался он.
        Грант подумал о Виктории. Интересно, ей тоже не хватает его? Он был уверен, что ее дни заполнены игрой в шахматы, изучением поместья, возможно, занятиями верховой ездой - а что же еще ей делать теперь, когда там наступила весна! Когда он уезжал, Виктория, похоже, чувствовала себя комфортно с Камиллой и графом, играющими в карты возле камина. Но ведь старый граф долго не протянет. Отдавая себе в этом отчет, Грант знал, что после кончины графа он позаботится, чтобы Виктория имела все, в чем только будет нуждаться.
        Внезапно его осенило.
        - Дерек, ты не мог бы послать Виктории лошадь, когда вернешься? И упряжь. Разумеется, я все оплачу.
        - Не сомневайся, все будет сделано, но, думаю, она предпочла бы подаркам твою персону.
        Грант сдвинул брови.
        - Видишь ли, я чувствую себя ответственным за Йена. Во время путешествия он неоднократно порывался поговорить со мной, а я всякий раз ему отказывал. Я постараюсь вернуться как можно скорее. И все же что-то заставляет меня все время думать о ней. - Он сложил руки на груди. - К тому же мне думается, что, находясь вдали от нее, я даже в чем-то выиграю. Возможно, за эти недели она перешагнет через свои обиды. К тому же у нее будет больше времени побыть со своим дедушкой, а главное, - Грант изогнул губы в самоуверенной улыбке, - она осознает, как ей меня не хватает.
        - Как я ненавижу его! - пробормотала Тори, когда Хакаби доставил ей подарок от Гранта.
        - Тс-с! - цыкнула на нее Кэмми. - Ты так не думаешь.
        - Нет, думаю!
        Лошадь элитной породы. О чем он думал, посылая такой дорогой подарок? Чувствовал свою вину? Тори насупилась и покачала головой. Ей было непонятно, какую цель он преследовал, и это вызывало у нее раздражение. Подарок явно содержал какое-то послание, но если бы она могла расшифровать его тайное содержание! А так - ни письма, ни слова. Просто прислал лошадь.
        Замечательную лошадь, подумала Тори, заглядывая в умные глаза животного. Она не удержалась от улыбки, когда кобыла тихо заржала и повела головой в ее сторону.
        - Я вижу, мы тебе нравимся, - пробормотала Тори. - И ты нам тоже.
        Но ей была нужна рабочая лошадь, а не элегантный рысак - вот почему она приняла чопорную позу и заставила себя отвернуться.
        - Хакаби, сделайте для нее все, что можно.
        Кэмми тоскливо посмотрела вслед кобыле, когда слуга увел ее.
        - Ты по-прежнему считаешь, что мы выдюжим?
        - Сейчас - больше чем когда-либо, - не колеблясь сказала Тори, хотя она произнесла это с такой уверенностью исключительно ради своей подруги. Неудивительно, что позже, когда она в ночи лежала без сна, ее охватило внезапное сомнение. Как долго еще ей хватит сил крепиться?
        В конце каждого дня, когда она лежала в постели, все ее тело ныло от усталости. Она была так изнурена, что у нее не оставалось сил, чтобы снова подняться или даже заплакать, но усталость по крайней мере помогала ослабить ее тоску по Гранту. И все же ничто не могло истребить эту тоску полностью: она по-прежнему мечтала о нем, и каждую ночь ее сознание переполнялось эротическими образами, так что она уже начинала сомневаться, что ей когда-нибудь удастся отодвинуть его в прошлое.
        Камилла Эллин Скотт - самая замечательная наездница в мире.
        Кэмми была в этом абсолютно уверена, когда на новой кобыле перелетала через поля и заборы, преграды и ручьи. Она чувствовала, как сердце нагнетает кровь в жилы, обостряя восприятие и ум.
        Лошадиные копыта стучали о землю, напоминая о детстве, когда каждая удобная минута была посвящена верховой езде. Кэмми радовалась, что у них была лошадь и что лошадь пробудет здесь еще два дня, прежде чем ее заберет новый владелец. Она собиралась провести на спине лошади каждый час из этих остававшихся двух дней.
        Долгое время считая себя умирающей, сейчас Кэмми чувствовала, что она жива и будет таковой еще какое-то время. Она ощущала себя заново родившейся и... сильной. Радостный смех вырвался у нее из груди, когда они преодолели очередной высокий барьер и приблизились к другому.
        Она летела. Действительно летела - но только в обратном направлении.
        Лошадь неожиданно замедлила бег, потом заржала и резко вздыбилась, заставив всадницу кувырнуться назад. Она зацепилась одной ногой за седло и, после того как лука сместилась, рухнула вниз. Секунду спустя Кэмми удивленно смотрела на землю, затем осторожно перекатилась на колени.
        Когда она поднялась, то тут же почувствовала острую боль в бедре.
        - Могу я вам чем-нибудь помочь? - раздался рядом грудной голос.
        Кэмми повернулась и раздраженно поджала губы, но тут же вздохнула с облегчением.
        Это был барон.
        Спешившись, он поспешно направился к ней, ведя под уздцы свою лошадь. А вот ее кобылы нигде не было видно.

«Говори же, Кэмми, говори! - приказала она себе. - Где же твоя находчивость?»
        - Я... я... О да. Моя лошадь сбежала.
        - Мы можем немного пройтись и посмотреть, нет ли ее где-то поблизости, - предложил барон.
        Кэмми сделала шаг и тут же поморщилась от боли.
        - Кажется, вы сильно ушиблись... - озабоченно произнес он.
        Истинная правда. Она ушибла некое место на теле, о чем не склонна была сообщать даже врачу и менее всего этому обаятельному мужчине. Вот почему Кэмми была вынуждена солгать.
        - Да, что-то с лодыжкой, - неуверенно сказала она.
        Разве леди не подворачивают свои лодыжки? Это испокон веков известно. Прежде чем она успела додумать до конца, барон, присев перед ней на корточки, приподнял ее юбку...
        - Что это вы... Прекратите немедленно!
        - Нет-нет, вы, несомненно, ушибли что-то другое. Я должен посмотреть, нет ли перелома или растяжения связок.
        - Опустите мои юбки, сэр!
        Он поднял на нее глаза, и Кэмми тут же густо покраснела. Может, это и замечательно, что он смотрит на нее, но ей совсем не нравилось, что это, возможно, его забавляет. Она вскинула подбородок и поспешно сказала:
        - Сейчас я сама проверю. - В подтверждение своего намерения она проковыляла к пню и села спиной к барону, но вдруг ей показалось, что она слышит позади себя что-то вроде негромкого смеха.
        Когда она сделала вид, что собирается обследовать свою лодыжку, барон вежливо произнес:
        - Мне доставило огромное удовольствие наблюдать, как вы лихо мчались через все поместье. Очень талантливая езда.
        Кэмми посмотрела на него через плечо.
        - Очень талантливая езда не оставляет человека без лошади и не заставляет его хромать.
        Теперь барон и в самом деле усмехнулся. Обойдя вокруг пня, он наклонился и заглянул ей в глаза.
        - Ну, и каков диагноз?
        Она молча смотрела на него. Диагноз? Слепая влюбленность.
        - Что с вашей лодыжкой? Растяжение?
        - О да. Просто растяжение.
        - Я - Стивен Уинфилд. Могу я узнать имя прекрасной девы, потерпевшей крушение?
        Кэмми засмеялась. Как будто он знал что-нибудь о крушениях!
        - Сэр, уверяю вас, применительно ко мне это крушение равносильно укусу комара.
        - Ах так! И все-таки, как зовут прекрасную деву?
        О, этот барон слишком очарователен. Кэмми казалось, будто внутри у нее все растаяло, и это не давало ей вспомнить, как следует вести светский разговор.
        - Я Камилла Скотт.
        , Он осторожно взял ее испачканную руку и поцеловал.
        - Очень рад.
        В течение нескончаемо долгого мгновения они молча смотрели друг на друга, и тут внезапно поблизости раздалось пронзительное ржание.
        - Моя лошадь! Слава Богу!
        Кэмми встала, намереваясь доковылять до лошади, чтобы сесть в седло; несмотря на растянутые мышцы бедра и отбитое мягкое место, она должна с этим справиться. Чтобы в процессе выполнения процедуры не выглядеть глупо, она повернулась к Уинфилду и сказала:
        - Спасибо вам за вашу помощь, а теперь вы можете идти. Видите, у меня теперь есть все, что нужно.
        Уинфилд наградил ее насмешливым взглядом.
        - Позвольте, я провожу вас до дома.
        - Но мне не нужен эскорт, - не уступала Камилла.
        Барон поднял брови.
        - И все же... Какая упрямая натура!
        Однако сейчас у Кэмми не было желания препираться с ним.
        - Что ж, прекрасно! - сказала она.
        Барон сел в седло и развернул свою лошадь. Прежде чем Кэмми смогла что-нибудь понять, он уже поднял ее и посадил перед собой.
        - Я думала, вы будете меня сопровождать, но не перевозить в седле. Это неприлично. .
        - Мне представляется, что с учетом обстоятельств очень даже прилично.
        Она сделала глубокий вдох и повернула голову:
        - Тогда едем в Белмонт-Корт!
        - Я прекрасно знаю, где вы живете. Мы виделись на днях, помните?
        Разумеется, она помнила! Но он-то как ее запомнил?
        - Вы родственница внучки Белмонта? - спросил барон.
        - Нет, но в свое время я была ее гувернанткой.
        Он удивленно прищурился.
        - Так вы одна из двух леди, потерпевших кораблекрушение?
        Вместо ответа Кэмми лишь чопорно подняла подбородок.
        - О, для меня большая честь познакомиться с вами, мисс Скотт!
        Она с трудом повернулась, чтобы лучше разглядеть его лицо.
        - И вы не считаете меня эксцентричной?
        Барон покачал головой:
        - Я думаю, вы были правы: падение с лошади для вас обыденная мелочь. Я также думаю, что вы, должно быть, отчаянная женщина.
        Кэмми пришла в смятение оттого, как он произнес эти слова. Его низкий, густой голос заставлял ее трепетать. Как она должна отвечать ему? Что ей сказать?
        Кэмми мысленно отругала себя. Определенно он вызывал в ней желание говорить еще большие глупости. Исполнившись решимости молчать всю обратную дорогу, она плотнее сжала губы. Когда они были почти рядом с воротами, барон помог ей спуститься, но, не дав ступить на землю, тут же подхватил ее на руки и понес к дверям, не оставляя ей другого выбора, кроме как обхватить его за шею.
        - Вы не должны нести меня на руках! - воскликнула Кэмми. Впрочем, этот человек был таким сильным! Она чувствовала, как напряжены его мышцы. - Вы не должны заходить в дом! - О Боже, от него невероятно хорошо пахло! - Прошу вас, опустите меня на землю!
        Барон открыл дверь сапогом, и Кэмми застонала. Она думала, что это будет обычная прогулка.
        Когда Хакаби вышел к ним, его присутствие снова заставило Кэмми покраснеть.
        - Вы не покажете, как мне пройти к дивану?
        - Конечно, милорд.
        Уинфилд приподнял ее выше, и она подумала, что ему нужно просто переменить положение, но на самом деле барон притянул ее ближе к себе. Можно ли представить более невообразимую ситуацию?
        Но оказывается, главное было еще впереди.
        Войдя в вестибюль и увидев, что ее подруга пострадала, Тори поспешно подбежала к ней. Она, казалось, была готова наброситься на Уинфилда с кулаками.
        - Что случилось? Почему он держит тебя? Ты что-то повредила?
        - Мисс Скотт слегка ушиблась, - спокойно ответил за Кэмми ее спаситель. - Она упала с лошади.
        Он легко опустил свою ношу на диван в гостиной и тут же попросил принести лед, подушки и чай.
        Тори некоторое время колебалась, подозрительно оглядывая Уинфилда, но, увидев, что Хакаби направляется в ледник, сверкнула глазами, словно предупреждая барона, и пошла за подушками.
        Уинфилд подложил под злосчастную лодыжку, не обнаруживающую никаких признаков повреждения, несколько небольших, оказавшихся под рукой подушек, и Кэмми с шелестом накинула сверху свои юбки.
        - Вы позволите мне зайти на днях и проверить, как идет выздоровление?
        - Право, в этом нет необходимости! - Он уже и так безмерно помог ей.
        - Но я настаиваю.
        Кэмми покачала головой, не желая лишний раз его обязывать. И потом, ей совершенно не хотелось, чтобы барон понял, что она солгала ему насчет лодыжки.
        - И все же я не думаю, что это удачная мысль.
        Первый раз его лицо приняло унылое выражение.
        - Ну да, конечно, - сказал он скорее самому себе, чем ей. - Я имею обыкновение забывать, какой я старый.
        - Старый? - засмеялась Кэмми, стирая грязь с руки. - Да вам еще и сорока нет! И вы такой сильный... - Она тут же умолкла. И как только земля не разверзлась под ней после такого заявления!
        Зато барон, услышав ее слова, заметно приободрился.
        - Уже за сорок, - поправил он. - Но боюсь, вы слишком молоды для меня.
        - Да что вы, вовсе нет!
        Его лицо расплылось в улыбке.
        - Я хотела сказать, что двое людей нашего возраста... - Кэмми нахмурилась. - Просто я считаю, что, будь это при определенных обстоятельствах... - Ее лицо горело как в огне. - Мне уже почти тридцать!
        Может, теперь он перестанет над ней потешаться? Хотя, возможно, кто-то мог бы предположить, что барон ею восхищается. Или сразу то и другое? Она уже ничего не понимала.
        - Тридцать? Не может быть. Глядя на вас, я бы этого не сказал. Но если так, то это работает в мою пользу...
        В это время вернулась Тори с одеялом и подушками, а миссис Хакаби внесла любимый чай Кэмми. Видя, как Уинфилд смотрит на Кэмми, Тори, казалось, была не слишком довольна ситуацией. Он, должно быть, почувствовал эту неприязнь, потому что, с непередаваемым изяществом поцеловав руку Кэмми, повернулся, показывая, что собирается уходить, но перед этим сказал на прощание:
        - Пятница, мисс Скотт.
        После того как он ушел, обе дамы еще некоторое время молча смотрели на дверь.
        - Объясни мне наконец, что все это значит, - нетерпеливо потребовала Тори.
        Кэмми рассказала, как она упала, и в деталях описала, как барон был к ней добр. При этом не опустила тех глупостей, которые ему наговорила. Под конец ее рассказа они обе уже смеялись.
        - О, Кэмми, я была с ним так груба! Прости. Просто я беспокоилась за тебя. И потом, он держал тебя... как свою собственность.
        - Правда?
        Тори кивнула:
        - Можешь не сомневаться.
        - Неужели это я сказала ему, какой он сильный. А ведь это только одна из тех глупостей, которые я ему наговорила. Просто я была вне себя, обнаружив, что неспособна поддержать светский разговор.
        - О, ты проявила блестящие способности, судя по тому, как он смотрел на тебя. Итак, что ты оденешь в пятницу?
        - Не надо насмехаться надо мной, - скептически проговорила Кэмми. - По-твоему, он собирается ухаживать за мной?
        - Да он уже это делает. Миссис Хакаби сказала, что барон уже десять лет как вдовец.
        Хотя Кэмми едва знала этого человека, но с его уходом она вдруг почувствовала себя такой несчастной...
        - Нет, Тори, такой красивый, сильный мужчина, как он, не станет ухаживать за немощной, бледной женщиной с некогда буйной рыжей гривой.
        - И все это неправда, за исключением рыжих волос, - настаивала Тори. - Вот только у меня такое ощущение, что даже если бы все было так, как ты говоришь, его бы это не остановило.
        Уинфилд вернулся в среду.
        Кэмми опрометью бросилась в свою комнату, пытаясь отыскать что-нибудь поприличнее из того, что имелось в ее гардеробе. Остановив свой выбор на прогулочном платье ярко-синего цвета, она пригладила волосы и затем не спеша спустилась в гостиную. Боль в бедре и ягодицах, на которую она жаловалась еще этим утром, исчезла бесследно.
        Восхищение гостя превзошло все мыслимые границы, из чего Кэмми заключила, что несчастный, должно быть, полностью потерял зрение.
        - У меня уже наготове извинения, - сказал он. - Я как-то не подумал о том, можете ли вы свободно передвигаться. И все же мне ненавистна мысль, что в такой прекрасный день вы останетесь в помещении. Если быть до конца честным, я не хотел ждать до пятницы, и к тому же мне понравилась идея снова носить вас на руках.
        - О... - произнесла Камилла с придыханием, а про себя подумала: «Вот это да!»
        - Итак, я располагаю одеялом, вином, закуской, а также рано зацветшей вишней, позволяющей насладиться отдыхом под сенью ее ветвей.
        Кэмми невольно вздохнула. Это звучало так заманчиво!
        - Хорошо, но лучше уж я пойду своими ногами. Мои ушибы вовсе не так болезненны...
        - Но ваша лодыжка...
        - Она уже почти не болит. Я же сказала - для меня это все равно что комариный укус.
        Уинфилд заколебался, и Кэмми с вызовом приподняла подбородок. Пусть попробует ей возразить!
        - Ну, как вам угодно, - наконец сказал барон, сдаваясь. Они шли медленнее, чем ей хотелось бы. Поднявшись на холм, они выбрали место с видом на долину и устроились на ленч. Сдерживая свой аппетит, Кэмми пыталась ограничиться несколькими виноградинами, но Уинфилд все время подливал вино и подсовывал ей в качестве деликатесов засахаренные абрикосы и печеные яблоки. К тому же сыры были до того хороши, что она закатывала глаза в восхищении. Что касается хлеба, завернутого в салфетку, то он все еще оставался теплым.
        Чем больше Кэмми пила, тем разговорчивее она становилась. Разумеется, барон беззастенчиво пользовался этим и не переставал расспрашивать ее об острове. Но как ей было отвечать, если она не помнила множество событий последних лет? Как объяснить, что ей нельзя было есть рыбу, главный продукт английского рациона, и поэтому в голове у нее все перепуталось? Как доверительно намекнуть, что есть вещи, о которых она не может и не хочет вспоминать?
        В конце концов ей все же удалось отделаться описанием экзотической флоры и фауны столь далекого теперь острова, и в конце этого замечательного дня Уинфилд даже сказал:
        - Когда я слушаю ваши рассказы, время проходит слишком быстро. - Он дотронулся до ее руки. - Я бы хотел увидеться с вами завтра.
        Кэмми в замешательстве посмотрела на него. Похоже, она действительно ему нравилась. Так, пожалуй, можно и привыкнуть к тому, что очаровательный мужчина улыбается тебе так, будто ты ангел, спустившийся с небес.
        Вместе с тем Кэмми испытывала определенное беспокойство. Как можно искать встречи с кем-то и принимать ухаживания, в то время как ее лучшая подруга оплакивает своего дедушку и единственную любовь своей жизни?
        В четверг Уинфилд снова пришел в Белмонт-Корт, как и обещал, но когда заговорил о планах на следующий день, Кэмми поспешно перебила его:
        - Я бы очень хотела увидеться с вами завтра, но сейчас в Корте весьма деликатные обстоятельства.
        - То есть?
        - Леди Виктория пребывает в состоянии неимоверного напряжения. Я не уверена, что это не прибавит ей тревоги.
        - Но разве она не порадуется, что хороший и, смею добавить, достойный человек опьянен вами?
        Кэмми подумала, что он нарочно поддразнивает ее.
        - Неужели вы опьянены? - шутливо спросила она.
        Его лицо приняло серьезное выражение.
        - Клянусь, с того самого момента, когда я впервые увидел вас.
        Кэмми хотела скрыть свое изумление, сказать что-то умное, но Уинфилд накрыл губами ее рот и тем избавил ее от затруднения. Поцелуй его был медленным, нежным, так что в одно короткое мгновение между ними установилась еще большая духовная связь, чем та, о которой она когда-либо мечтала.
        Уинфилд откинулся назад и поймал ее взгляд.
        - Скажите мне, что вы чувствуете то же...
        - Да, - прошептала она и приблизила свои губы, мягко обнимая его лицо, чтобы достойно ответить ему.
        Глава 29
        Хотя пейзаж атлантического побережья был необыкновенно красив, Гранта это не радовало. Тем не менее он с удовольствием смотрел на солнце, садящееся в лазурное море, и на облака, разметавшиеся вокруг яркого пурпура. Он пустил свою лошадь медленным шагом, испытывая хорошо знакомое пронзительное чувство, которое возникало всякий раз, когда он видел что-то весьма замечательное. Виктория тоже должна это видеть...
        Перед тем как отбыть домой, Дерек сказал, что ему остро не хватает Николь. Сейчас Грант ощутил это в полной мере. Виктория должна быть там же, где он. Должна, и точка.

«Откуда мне было знать, что я ее люблю, если я никогда этого не чувствовал?»
        Когда солнце встретилось с морем, казалось, от воды с шипением поднялся пар, а в небе вспыхнуло зарево. Черт побери! Грант поморщился.
        - А может быть, я все-таки люблю ее? - пробормотал он. Затем, взглянув на небо, он произнес более четко: - Я люблю Викторию!
        Сделанное им открытие довело его почти до безумия. Ему захотелось сейчас же оказаться дома и сказать ей эти слова.
        И все же, будучи человеком ответственным, Грант заставил себя довести начатое дело до конца. Лишь убедившись, что все средства исчерпаны а ничто уже не поможет ему найти Йена, он позволил себе отправиться обратно в Англию. День и ночь он мчался до Ла-Манша, потом на полных парусах - через пролив, и с каждой милей, приближающей его к дому, все острее чувствовал свою вину перед родными. Мысль о том, что ему не удалось вернуть кузена, становилась все непереносимее, но он в самом деле не знал, в каком направлении вести дальнейшие поиски.
        Сразу по прибытии в Уайтстоун Грант отвел на конюшню свою взмыленную лошадь, потом помчался в дом. Пробегая мимо Аманды, он на ходу поприветствовал ее.
        - А, это ты, Грант, - коротко сказала она.
        Озадаченный не слишком радушным приемом, Грант прошел в дом - голодный, покрытый дорожной пылью и нетерпеливый, как никогда. Он схватил два яблока, чтобы съесть их вместо обеда, и едва не сбил с ног Дерека.
        Заметив напряженное лицо брата, Грант прищурился.
        - Ты сообщил новости Серене?
        Дерек рассеянно кивнул.
        - Тетя уверена, что она умирает от тропической лихорадки, о которой прочитала в
«Таймс», и теперь созывает дочерей сопровождать ее в Бат.
        - Несчастные девочки.
        - А я тем временем бросил в бой сыщиков, - добавил Дерек. - Они пообещали, что новости скоро будут.
        - Это хорошо, потому что в Париже я не обнаружил ничего нового. - Грант махнул яблоком в направлении Аманды. - Почему она не разговаривает со мной?
        - Боюсь, что не только она, - признался Дерек. Словно в подтверждение его слов, Николь, войдя и заметив Гранта, немедленно покинула комнату.
        - Послушай, что все это значит? - недоуменно спросил Грант.
        - Это... это из-за Виктории...
        Грант выронил яблоки, ухватившись за рубашку Дерека, зажал ее в кулаке.
        - Что-нибудь со здоровьем? У нее какие-то неприятности?
        - Нет, она здорова, - поспешно заверил Дерек. - А вот старый граф скончался...
        - Неужели граф умер?
        - Да, умер. - Дерек опустил голову. - И оставил ее ни с чем.
        - Не просто ни с чем, - подхватила Аманда, вошедшая в комнату. - Виктория работает в поле, как батрачка, и продает все, что только возможно, лишь бы не дать кредиторам забрать Корт...
        Внезапная слабость в ногах заставила Гранта опуститься в кресло.
        - Она была вынуждена продать даже обручальное кольцо матери, - продолжала Аманда, сверкнув глазами на Гранта. - А ведь это ты привез Викторию сюда и потом ее бросил...
        Уже в следующий миг Грант был на ногах.
        - Ты же знаешь, что я должен был уехать, и знаешь почему...
        - Но разве, прежде чем уехать, тебе не следовало убедиться, что у нее достаточно денег? Почему ты не поручил кому-нибудь присмотреть за ней? Никто из нас и представления не имел, как обнищал Белмонт. Ты один знал действительное положение дел, ты видел, что поместье не оправдывает ожиданий и вот-вот уплывет от них.
        - Кажется, вы еще не упомянули, что я не лучшим образом проникся ее заботами! Интересно, как я мог предположить, что граф умрет так скоро?
        - И тем не менее он умер, а ты оставил ее в бедственном положении. Из-за тебя Виктория оказалась выброшенной на берег дважды, и теперь точно так же, как тогда, на острове, делает все возможное, чтобы выжить. Веришь ты или не веришь, но она добивается успеха. Но если на острове она была вынуждена...
        Грант был уже за дверью, так что Аманда не успела закончить.
        Он появился в Корте задолго до середины дня. Вокруг поместья кипела работа, так что перемены нельзя было не заметить. Но он не стал разбираться в частностях и не мешкая устремился к парадному подъезду. Кольцо на двери отсутствовало. Не могла же Виктория продать и его тоже!
        В странном волнении Грант дубасил кулаком в дверь, но никто ему так и не ответил. Однако он не унимался до тех пор, пока не обнаружил, что дверь не заперта. Войдя без приглашения, он принялся обследовать дом... и неожиданно в рабочем кабинете набрел на Викторию.
        Гранту казалось, что он хорошо подготовился к этой встрече, но у него защемило сердце, когда он ее увидел.
        Виктория, изучая лежащую перед ней бухгалтерскую книгу, задумчиво потирала лоб, и это ему не понравилось. Грант не хотел видеть ее задумчивой, а тем более корпящей над бухгалтерской книгой. Если и было что-то, в чем он мог ей помочь, так это именно финансы.
        И тут же он напомнил себе, что ей не нужна его забота. Черт побери, как видно, это ему нужно было заботиться о ней!
        Столь неожиданно пришедшая ему в голову мысль вновь заставила его заволноваться. У него появился шанс, пусть даже слабый, залатать пробой в их отношениях и через какой-нибудь час держать ее в объятиях.
        Так много работы еще предстояло сделать, а голова Виктории уже сейчас болела так, словно виски ее сдавило тисками. Даже птицы, для которых она выставила корм на окне, теперь раздражали ее своим пением.
        Тори вытянула руки над головой и потянулась, пытаясь снять напряжение, прокрадывающееся по спине к шее. Внезапно дыхание ее остановилось.
        Неужели это Грант стоял в дверях, пристально глядя на нее?
        Тори нахмурилась. Как долго он находится здесь? Худшего дня он просто выбрать не мог! И кто он такой, чтобы вот так входить в ее дом? Можно подумать, он им уже владеет!
        Не дожидаясь приглашения, Грант вошел в ее кабинет, лишь на мгновение задержавшись у письменного стола, без сомнения, огорченный ее усталым видом... и свирепым выражением лица, которым она приветствовала его. Но если Виктория выглядела усталой, то Грант просто осунулся от переживаний. Одежда его была покрыта пылью, кожа сапог стерта. Он так спешил сюда, что даже не нашел времени побриться.
        Сдвинув брови, Тори с любопытством наблюдала за ним. Между тем Грант небрежно положил свою шляпу на письменный стол и занял место в кресле. Это взбесило ее, вызвав к жизни жесткое, сильное чувство - собственнический инстинкт обладания Кортом.
        - Нам пора поговорить, - без предисловий начал Грант. «Только не о Корте. Не надо. Ну пожалуйста. Никто не любит его так, как я...»
        - Сперва я должен тебе объяснить, что произошло за последние несколько недель...
        - Ты нашел Йена? - перебила его Тори.
        Лицо Сазерленда окаменело.
        - Нет, не нашел.
        Тори опустила глаза, не желая разделять с ним свое горе. Она-то думала, что он разыщет Йена точно так же, как когда-то разыскал ее.
        - И зачем же тогда ты пришел сюда? - Она снова посмотрела на него. - Сказать мне, что ты не нашел его?
        - Ну нет... Не совсем.
        - А что еще ты хотел обсудить? - поинтересовалась Тори. - Боюсь, что в данный момент у меня нет ни времени, ни желания для светских сплетен. - Она произнесла это с холодным вежливым спокойствием.
        - Ты не можешь уделить мне времени? И это после того, как мы не виделись несколько недель!
        - Зачем же было ехать с визитом - мог бы оставить карточку...
        - Ты прекрасно понимаешь, что я мчался сюда не ради простого визита.
        - Да откуда мне знать, что тебе могло здесь понадобиться! - Тори с неподдельной досадой всплеснула руками. - Последний раз, уходя, ты клялся, что никогда не вернешься...
        - Верно, я вел себя как осел и сожалею об этом.
        Он сожалеет? Не просит у нее извинения? «Ну скажи, что ты просишь прощения!» - мысленно взывала она.
        Опоясывающая боль сдавила голову Тори тугим обручем, она вспомнила, как обещала себе, что никогда не примет его обратно, даже если он будет просить прощения и клясться в вечной любви. Но его теперешние слова не имели с этим ничего общего.
        Тори сложила бумаги и щелчком захлопнула папку.
        - У меня просто нет свободного времени, - небрежно сказала она. - Ты должен уйти.
        - Но я не хочу уходить. - Грант раздраженно пожал плечами. - К тому же мне нужно поговорить с тобой.
        - А мне не нужно. - Тори встала. - Прежде у тебя не раз была такая возможность, но мы никогда не понимали друг друга. Полагаю, нам больше не о чем говорить. До свидания, Грант.
        В отчаянии он окинул ее недоверчивым взглядом.
        - Я сказала - до свидания. Это все. - Виктория прошла к двери, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.
        Когда она открыла дверь, Грант, опустив голову, прошел мимо нее. Разумеется, она была разочарована, так как втайне надеялась, что он униженно попросит прощения... И тут Грант без предупреждения выбросил вперед руку и притянул Тори к себе. В следующий миг его рот накрыл ее губы. Простое прикосновение было подобно взрыву. Она не дала ему пощечину и не пыталась бороться. Мгновение спустя у Тори уже не было сил ни на что, кроме как слабо подвинуть к нему свои губы.
        Грант застонал, и она судорожно вздохнула. Их руки столкнулись, когда оба потянулись, чтобы обнять...
        Неожиданно поцелуй прервался, и Тори услышала собственный голос, напоминавший слабый ноющий протест. Она открыла глаза...
        Грант удовлетворенно потирал лицо.
        - Черт побери, это еще далеко не все.
        - Верно. Это просто ничего не значит! - негодующе возразила она. - В этом мы всегда преуспевали. Но если ты когда-нибудь прислушивался к тому, что я говорила раньше, то должен был понять, что я хочу большего.
        - Я и готов дать тебе больше. - Слова Гранта звучали так многообещающе...
        Тори разгневанно затрясла головой.
        - Не смей играть со мной! Я надеюсь, ты достаточно хорошо себя изучил и прекрасно знаешь, что не отступишься от своих убеждений. Ты собирался жениться на мне только в угоду собственной похоти, и вряд ли что-то изменилось за эти несколько недель, когда мы не были вместе и ничего не обсуждали. - Она прижала пальцы к виску. - Когда мы виделись в последний раз, ты все прояснил, а я, хоть и не соглашалась с тобой, позже пришла к выводу, что ты во всем прав.
        - Нет же, это вовсе не так. Я был таким...
        - Не важно, кем ты был, - холодно прервала его Тори. - Я желаю тебе всяческого счастья. - Она закрыла дверь прямо перед его носом.
        Однако эта победа дала ей выигрыш только в один день, потому что назавтра Грант явился снова, как собака за костью, и продолжил свои домогательства. Тори решила избегать его любой ценой, так как теперь оставались считанные недели до того дня, когда Корт будет принадлежать ей.
        Ускользнуть от Гранта для нее было так же легко, как и тогда, на острове. Как только собаки поднимали лай, она покидала дом или скрывалась в чулане, читая там при свече. Один раз, когда они с миссис Хакаби находились на кухне, в коридоре послышались его шаги. Миссис Хакаби толкнула Тори своим упитанным бедром, и та, подобно выпущенной стреле, влетела в кладовку буквально за секунду до того, как Грант появился на пороге. В другой раз Хак спрятал ее на сеновале, где она потихоньку играла с выводком очаровательных котят, только что появившихся на свет.
        Проходили дни, а она по-прежнему избегала Гранта и была вполне этим довольна.
        Будь он неладен!
        Но если такая жизнь устраивала Викторию, то для Гранта жизнь без нее стала совершенно невыносимой.
        Он в сотый раз барабанил в двери Корта и снова воображал ее недрогнувший взгляд, которым она его наградила в первый день, когда он вернулся. К ее гневу Грант был уже достаточно подготовлен, ее смирение было бы гораздо хуже. Но Виктория вела упорное сопротивление - и он проявлял не меньшее упорство.
        План - победа был его девиз. Во всяком случае, в бизнесе эта схема работала.
        После долгих уговоров Грант заручился поддержкой матери и Николь. Теперь ему нужно было добиться содействия Камиллы.
        Но Камилла, похоже, вовсе не обрадовалась его появлению - открывая ему дверь, она сухо произнесла:
        - Не могу сказать, что мне приятно вас видеть.
        Однако в конце концов она все же позволила гостю войти.
        Грант был потрясен разительными переменами в ее внешности. Когда он уезжал, это была худосочная болезненная женщина, теперь же Камилла Скотт имела вполне подобающий вид и, казалось, излучала энергию.
        - Вы хорошо выглядите, мисс Скотт.
        Грант думал, что она улыбнется или поблагодарит его, но вместо этого Камилла сердито сверкнула на него глазами.
        - Сама не понимаю, зачем я вообще разговариваю с вами! Вы ужасно обидели Тори, и..
        - Знаю, но... я хочу объяснить. Мне пришлось уехать за Йеном...
        - Виктория знает, почему вы сбежали. Но почему вы не написали ей ни слова, даже не поинтересовались, как она себя чувствует?
        - Я думал, что у нее все идет хорошо после того, как она избавилась от меня.
        - У нас и сейчас все хорошо, - буркнула Камилла.
        - Черт побери, я думал, разлука остудит ее гнев, и это так и было бы, если бы старый граф не умер, прежде чем я вернулся...
        - Единственное, почему я с вами говорю, - перебила Камилла, ведя его в гостиную, - так это потому, что мне написали ваша мать и невестка. Они просили, чтобы я выслушала вас. Ваше счастье, что Тори сегодня не будет весь день.
        Когда Камилла заняла место в одном из немногих оставшихся кресел, Грант уселся напротив нее.
        - Для меня совсем не так легко просить вас о помощи.
        - В честь чего я должна вам помогать? Вы разбили ей сердце.
        Грант нахмурился, вспоминая резкие слова Виктории.
        - По ее поведению не скажешь, что у нее разбито сердце.
        - Но вы ведь на это надеялись?
        Он опустил глаза и кивнул, зная, что скрыть что-либо ему все равно не удастся.
        - Боже мой, Камилла! Когда там, на острове, у вас плохо соображала голова, вы мне нравились больше. Действительно, я хочу жениться на Виктории, баловать ее...
        - Любить ее... - продолжила Камилла. На этот раз он не отвел глаз.
        - Больше всего на свете!
        - Так вот почему Аманда и Николь были так настойчивы! Я удивлена, что вы им об этом сказали.
        Грант скрестил руки на груди.
        - Я говорю об этом всем, кто готов меня слушать. Даже этот чертов мальчик с конюшни - и тот знает!
        - Хорошо. И что вы предлагаете?
        - Еще до всей этой истории Виктория говорила, что нам не хватает непринужденности в отношениях, и упрекала меня в отсутствии эмоций. Я хочу доказать ей, что это не так. Но как я могу это сделать? Ее калачом не заманишь на встречу со мной, и мне приходится охотиться за ней. С тех пор как я вернулся, у нас состоялся только один разговор - и тот неудачный.
        - Вы, конечно, волновались, - съехидничала Камилла.
        - Я не волновался, - проворчал Грант. - Я ей нахамил. А теперь я хочу, чтобы мы с Викторией могли снова обрести друг друга.
        Камилла в сомнении покачала головой:
        - Тори не уедет отсюда. Но если она и сделает это, то не сможет отвлечься. Она будет думать о той работе, которую ей надо сделать. Тогда какой смысл уезжать, если мыслями она по-прежнему будет в Корте?
        - В таком случае я должен остаться с ней.
        - И погубить ее репутацию? Вы не можете так вот просто жить вместе...
        Но у Гранта уже был готов ответ:
        - Корт находится в изоляции от других поместий. Насколько мне известно, вы не принимаете посетителей, а деревенские и чета Хакаби преданы своим хозяевам - в противном случае, как вы понимаете, здесь давно бы уже побывали газетчики, которые интересуются историей с кораблекрушением. Вашего ближайшего соседа я хорошо знаю - он порядочный человек и никогда не станет сплетничать.
        Некоторое время Камилла молчала, и тогда, видя ее колебания, Грант усилил нажим.
        - На худой конец на все это время моя мать может побыть здесь при нас дуэньей. Она согласна.
        Поразмыслив еще немного, Камилла, видимо, пришла к определенному решению.
        - Хорошо. Тори тут собрала кое-какие бумаги и хочет, чтобы вы подписали их и поклялись, что откажетесь от притязаний на Корт. - Она внимательно изучала лицо Гранта. - Я могла бы вам помочь, если вы их подпишете и передадите мне.
        - Договорились.
        Камилла нахмурилась.
        - Но если вы не заставите ее влюбиться в вас в течение двух недель, вы потеряете и ее, и Корт. Вы хотите это сделать?
        - Я хочу только ее. - Грант крепко сцепил руки. - Все остальное не имеет значения.
        Камилла деликатно кашлянула, потом снова внимательно посмотрела на него:
        - Я вам верю только потому, что знаю - Тори любит вас. Но если вы ее обидите...
        - Не бойтесь, не обижу.
        - И не вздумайте предлагать ей деньги или пытаться подкупить рабочих. Тори хочет все сделать сама - она нуждается в этом.
        Грант быстро кивнул:
        - Согласен.
        - Значит, вдвоем, говорите?
        - Если можно. Камилла снова задумалась.
        - Хакаби недавно уехали обратно в свой коттедж - они оставались в хозяйском доме, только чтобы заботиться о графе. Что касается меня...
        - Может, вы могли бы пока посетить Уайтстоун?
        - О, я просто скажу Тори, что у нас с бароном страстная любовь и я собираюсь к нему в охотничий домик на пару недель.
        Грант энергично замотал головой:
        - Я не прошу вас лгать.
        И тут Камилла лукаво посмотрела на него и подмигнула:
        - А кто сказал, что это ложь?
        Глава 30
        - Крыша в овчарне? - Тори попыталась подвести итог их совещания с Хакаби. Эти встречи они устраивали три раза в неделю.
        - Пока еще готовим смету на материалы.
        - Стрижка?
        - Мы заказали бригаду на конец весны, но они хотят аванс за половину работы...
        Тори шумно вздохнула.
        - Я найду где-нибудь. Затопленные акры?
        - Контракт на дренаж заключен. Луга будут осушены к концу месяца.
        Она прищурила глаза.
        - К началу сева?
        - Так точно, мисс. - Хакаби с трудом сдерживал улыбку.
        - Давайте встретимся завтра на скотном дворе и закончим с починкой.
        - Видимо, сразу после завтрака?
        Тори кивнула, поражаясь его неиссякаемому энтузиазму. Хакаби почему-то всегда восхищался тем, как она все это делала. Он рассказывал миссис Хакаби, что никогда не видел, чтобы кто-то работал с таким увлечением.
        Она снова погрузилась в свои мысли, прикидывая, что ей еще нужно сделать в этот день, - и тут вошла Кэмми.
        - Как прошел день? - спросила она, усаживаясь в кресло напротив письменного стола.
        - Достаточно удачно, я полагаю.
        - Хакаби, кажется, очень доволен достигнутым прогрессом.
        Тори рассеянно кивнула. «Эта овчарня определенно станет для нас погибелью. И пиломатериалы сейчас такие дорогие...»
        - Мне кое-что хотелось тебе сказать... - Кэмми запнулась. - Видишь ли, я собираюсь отъехать на какое-то время.
        Ее слова сразу же привлекли внимание Тори.
        - Куда это?
        - Ну, я собиралась рассказать тебе раньше, да все никак не получалось. Понимаешь, мы с Уинфилдом очень часто встречались в последнее время.
        - Я это знаю. И если твое невнятное мычание и красные щеки являются верным указанием, то это больше, нежели страстное увлечение.
        Кэмми потупилась.
        - Он хочет, чтобы я поехала с ним в его охотничий домик в Девоншире на оставшуюся половину месяца. Там, должно быть, очень неплохо...
        Тори была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь сказать, и тем не менее она радовалась за подругу. Провести две недели с любимым мужчиной в очаровательном уголке Англии, ничего не делая, - о таком можно было только мечтать. Ей даже стало немного завидно, но Кэмми заслуживала счастья больше, чем кто-либо...
        - Я уверена, ты замечательно проведешь время. Внезапно Кэмми наклонилась и шепнула:
        - Тори, я ему все рассказала. Все, что произошло на острове. И он сказал, что гордится мной.
        - Он и должен гордиться! - с жаром подтвердила Тори. - Ты спасла мне жизнь.
        - Но сначала ты встала на защиту моей. Когда Тори невольно улыбнулась, она спросила:
        - Я надеюсь, у тебя все будет хорошо за эти две недели? Две недели в одиночестве? Тори никогда не задумывалась над этим.
        - Я прекрасно справлюсь.
        - Тогда - решено. Завтра днем он заберет меня.
        - Завтра? - Тори непроизвольно сглотнула.
        - Что-то не так? - спросила Кэмми.
        - Нет-нет, все хорошо.
        Однако на следующий день, провожая Камиллу, она подумала, не попросить ли супругов Хакаби вернуться назад, но потом решила, что это было бы весьма глупо. В конце концов, она хозяйка дома, взрослая женщина, одолевшая даже проклятые джунгли, и вполне способна обойтись без присмотра и без слуг. Однако ближе к полуночи ее обуял смертельный страх оттого, что ей предстояло провести ночь в одиночестве, в большом пустом доме.
        - Грант, где тебя нелегкая носит? - вскричала Аманда, когда ее сын вбежал в гостиную после трех дней отсутствия. - Ты ведь должен быть в Корте!
        - Я знаю. - Грант едва не застонал, увидев входящую в комнату Николь. Только этого ему и не хватало! Он и без того был расстроен из-за своего путешествия и позднего возвращения. - Но у меня сейчас нет времени.
        Грант попытался поскорее проскользнуть в дверь, но Николь, скрестив руки на груди, преградила ему дорогу.
        - Грант, почему бы тебе не сказать нам, где ты был? Мы здесь места себе не находим...
        Грант сделал обманное движение, пытаясь ускользнуть, но Николь не выпускала его.
        Он пробежал рукой по своим растрепанным волосам.
        - Черт побери, право же, я много потерял в жизни без сестры...
        Хотя его слова, похоже, пришлись Николь по вкусу, она по-прежнему не собиралась двигаться с места.
        - Если тебе непременно нужно знать, то я объезжал графство... - Грант сделал паузу, а затем озабоченно прибавил: - Пытался выкупить все, что Виктория успела продать.
        Николь тут же наградила его улыбкой, и он, воспользовавшись моментом, наконец оставил женщин одних и поспешил сменить рубашку, а затем, взяв свежую лошадь, отправился в Корт.
        С головой уйдя в свои мысли, Виктория едва не столкнулась с незнакомым ей мужчиной, вносившим в дом часть разобранной кровати.
        - Что это? - резко спросила она, нисколько не обрадовавшись сюрпризу. Слишком много самых неожиданных вещей встречало ее в Корте каждый день.
        - Да вот, завозим мебель.
        Тут Тори заметила еще одного мужчину, прошедшего мимо них со спинкой кровати.
        - Откуда вы это взяли?
        Мужчина указал локтем в сторону подъездной аллеи, по которой двигался груженый фургон, и коротко сказал:
        - Прислано мистером Сазерлендом.
        Итак, теперь он покупает ей мебель! Заметил ее нищету и решил использовать это как зацепку. Как-то нескладно все получается... хотя туалетный столик, который она заметила на заднем плане, смотрелся бы отлично.
        - Увезите немедленно назад, - приказала Тори. - И передайте, пожалуйста, мистеру Сазерленду, что мы не принимаем подарки.
        - При чем тут подарки? Он въезжает в этот дом. Пощечина не сравнилась бы с таким ударом.
        - Остановитесь! Что вы делаете? Немедленно остановитесь! Везите всю эту вашу дребедень туда, откуда ее привезли.
        Услышав за спиной язвительное хмыканье, Тори оцепенела.
        - Дребедень, говоришь...
        Даже не оглядываясь, она догадалась, что это был Грант.
        Виктория круто повернулась, словно собиралась испепелить его своим взглядом.
        - Ты хоть соображаешь, что делаешь?
        - Да, я въезжаю в этот дом.
        - Это мое поместье. - Тори ткнула его пальцем в грудь. - Мое, и ты не можешь распоряжаться в нем.
        - По документам поместье - мое, - произнес Грант бесстрастным тоном.
        - Но ты же сказал, что не будешь заявлять на него права...
        Грант поднял брови.
        - Ты тоже сказала, что не нуждаешься в нем.
        - Но я же передумала, - возмутилась Тори.
        - Я тоже.
        Он направился к своей новой комнате, и Тори засеменила рядом с ним.
        - Нет, ты не сделаешь этого. Ты знаешь хотя бы, сколько труда я сюда вложила? Я работала до полного изнеможения. Я так боролась за это поместье!
        Грант замедлил шаги. Он вовсе не собирался ее обижать. И в то же время ему так хотелось быть рядом с ней!
        - Я тоже боролся и отдал за него больше года моей жизни. Я остаюсь.
        - Так ты выбрасываешь нас отсюда? - Голос Тори стал каким-то поблекшим.
        От такого предположения Грант чуть не потерял дар речи и тут же принялся ее успокаивать:
        - Разве кто-нибудь сказал, что вас выбрасывают? Вы с Камиллой всегда будете здесь желанными гостями и сможете жить так долго, как вам того захочется.
        - Кто тебе сказал, что я буду жить здесь с тобой? - выкрикнула Тори. Она задыхалась, слова, казалось, сдавливали ей горло.
        - Насколько я понимаю, поместье нуждается в ком-то, кто будет за ним надзирать и развивать овцеводство, - примирительно произнес Грант. - Так вот, я нанимаюсь на эту работу.
        Тори ощетинилась. Хорошо. Пусть даже она заплачет, пусть даже у нее затрясется нижняя губа, но у него ничего с этим не выйдет.
        - Ты еще горько пожалеешь о том дне, когда состряпал этот план! - не скрывая ненависти, произнесла она. - Я тебя выживу отсюда в течение недели.
        Не обращая внимания на ее слова, Грант повернулся к рабочему.
        - Несите это на второй этаж, пятая дверь направо, - скомандовал он.
        - Это же комната, смежная с моей! - в отчаянии воскликнула Тори.
        - Разве? - Грант наградил ее таким взглядом, что она невольно потупилась.
        Виктория изо всех сил боролась со слезами. Пока она мерила шагами свою комнату, внутренняя борьба привела к тому, что душа ее ожесточилась еще больше. Как он мог так поступить с ней? Слыша через дверь, как Грант за стеной расхаживает в «своей» комнате, Тори подумала, что большего гнева, чем тот, который зрел внутри ее, испытывать просто невозможно.
        Если она и сомневалась когда-либо, стоит ли ей здесь оставаться, то сейчас ее сердце наполнилось новой решимостью. От применяемого к ней давления ее охранительные рефлексы только укрепились. Итак, он может вмешаться в ее дела? Заявить свои права на поместье? Ни за что!
        О Боже, она слышала, как он умывается. Вот этого ей не следовало бы делать. Если она будет воображать его без рубашки, мокрого...
        Тори покачала головой. Разумеется, она переедет от него в другую комнату!
        Однако позже ей пришлось оставить эту мысль. Сначала комната - следующим будет Корт. Нужно быть последовательной. К тому же ничто не помешает ему переехать вслед за ней на новое место, где они опять будут рядом...
        Внезапно в дверь постучали. Звук исходил из соседней комнаты.
        Какое нахальство!
        Тори распахнула дверь, мобилизуя каждую крупицу воли, чтобы не пнуть его ногой.
        Прислонившись к косяку, Грант пробежал взглядом по ее лицу и груди, потом снова окинул всю ее снизу доверху. Как видно, его хваленое самообладание ему больше не помогало. Глаза его потемнели, как это бывало всегда, когда он хотел ее.
        Подобный взгляд мог заставить любую женщину забыть, что она сердилась только что..
        - Итак, что мы имеем здесь для поддержания жизни? Мы?
        - Неужели ты и впрямь думаешь, что я стану тебя кормить или хотя бы просто разговаривать с тобой на эту тему?
        - А ты - неужели ты откажешь умирающему от голода? - Грант осклабился.
        - Тебе? С радостью. - Тори собралась захлопнуть дверь, но он успел подставить сапог.
        - Послушай, Виктория. Ты правда хочешь изыскать способ, который заставит меня уйти?
        Она подняла подбородок.
        - Смотря как ты будешь себя вести.
        - Тогда почему бы тебе не использовать меня, раз уж я здесь? Я сильный и могу тебе помочь. Поверь, я умею хорошо работать.
        Но Тори знала, к чему это приведет.
        - Если ты будешь работать здесь, у тебя будет больше прав претендовать на поместье.
        - А что, если я поклянусь никогда не использовать это против твоих интересов?
        - Точно также ты говорил, что тебе не нужно это поместье. Странно. Разве ты здесь не потому, что передумал?
        - Я даю тебе слово. - Для убедительности Грант даже ударил себя кулаком в грудь.
        Тори нахмурилась. Она была сбита с толку, так как не знала, можно ли верить его слову. А с другой стороны, сейчас его помощь была бы так кстати!
        Она медленно провела рукой по волосам.
        - Мы здесь, в Корте, ложимся рано. Ужин был некоторое время назад, так что дергать за колокольчик бесполезно.
        - Конечно, я понимаю. - Грант быстро кивнул. - Означает ли это, что сегодня ты вообще меня не покормишь?
        - Ладно уж, так и быть, - сжалилась Тори. - Но за это я обязательно вычту из твоего заработка!
        Когда он улыбался, у нее замирало сердце: улыбка Гранта была самоуверенной и могущественной, как смертельное оружие. Тори тотчас отвела глаза и поспешила на кухню, решив покормить его тушеным мясом и хлебом, которые он нашел восхитительными.
        - Так что за работа у нас на завтра?
        Она замешкалась, чувствуя, что готова уступить больше, чем следовало, а затем с неудовольствием в голосе ответила:
        - Насчет работы узнаешь на месте. Жди меня утром возле ограды, на северной стороне.
        Хотя после восхода солнца прошло совсем немного времени, Грант явился в назначенное место вовремя. Виктория, Хакаби и пожилой фермер были уже там; Виктория в рабочих сапогах и соломенной шляпе выглядела донельзя очаровательной, даже несмотря на то что руки ее целиком утонули в грубых парусиновых рукавицах.
        Когда Грант, взглянув на нее, ухмыльнулся, она сердито сверкнула глазами, и он сразу же отвернулся, пытаясь прикинуть объем предстоящей работы. Перед ним простиралась покосившаяся изгородь, которой, казалось, не было конца. Он покрутил головой во все стороны, пытаясь определить, нет ли поблизости еще какой-нибудь рабочей силы, и внезапное раздражение разом охватило его.
        Неудивительно, что Виктория работала, как батрачка, - собственно, она и была ею, впрочем, без всякой надобности. После всего, что ей довелось перенести за последние несколько месяцев, такое самопожертвование показалось ему просто чудовищным.
        Схватив Тори за руку, Грант оттащил ее в сторону.
        - Чтобы все это закончить, нужно несколько дней. Почему ты не наняла больше работников?
        - Почему? Неужели ты не понимаешь? - Виктория прищурила глаза. - Да даже если бы мы имели деньги, здесь во всей округе некого нанять. В поместье годами не вкладывались средства, и все молодые люди разъехались искать работу в других местах. - Она понизила голос. - И потом, как ты смеешь оспаривать мои решения?
        - «Великолепное начало, Грант!» - мысленно поздравил он себя.
        - Я... - Он сглотнул. - Извини. Просто я очень обеспокоен тем, что ты работаешь вот так, в одном ряду с мужчинами...
        У Тори чуть рот не открылся от удивления, когда она услышала его извинения; отвернувшись, она пробормотала что-то по поводу длинного дня впереди.
        Следующие несколько часов Грант работал как одержимый, главным образом чтобы разгрузить других. Джеральд Шеперд был уже достаточно пожилым мужчиной и, казалось, в любой момент мог рухнуть на землю. Да и Виктория вдруг пошатнулась после слишком резкого движения. Что до Хакаби, то его лицо настораживало своим непреходящим багровым оттенком.
        И еще одна вещь поддерживала неиссякаемую энергию Гранта. Виктории, судя по всему, было весьма приятно находиться рядом с ним и наблюдать, как он работает.
        Когда Грант вытащил из брюк рубашку, чтобы вытереть лоб, Виктория торопливо взглянула на его грудь и ниже, а потом непроизвольно облизнула губы, доведя его рабочий энтузиазм до безумия. А когда стало ясно, что забор будет восстановлен уже в этот день, глаза Виктории засветились такой гордостью, что Грант был готов работать хоть до смерти.
        С наступлением сумерек, когда он вкопал последний столб, у него уже совсем не осталось сил. Он так устал, что почти не помышлял о плотских удовольствиях. Почти. Было лишь непреодолимое желание притянуть ее в свои объятия и просто лежать рядом с ней. Просто гладить ее волосы, пока она не уснет.
        Обмахнув лоб и шею, Грант широко зашагал через поле, туда, где Виктория восседала на тележке, в которую был запряжен пони.
        - Похоже, нам неплохо работается вместе.
        - И ты, разумеется, искренне доволен собой...
        - Разумеется.
        - Как я понимаю, - протянула Виктория, - возведение забора по сравнению со стрижкой выглядит детской игрой. Но ты, конечно, не задержишься здесь так надолго. .
        - Я прекрасно знаком с овцеводством, - напомнил ей Грант, - поскольку управлял Уайтстоуном четыре года.
        Тори пожала плечами и подавала зевок. Силы ее совершенно иссякли.
        - Мы должны отвезти тебя обратно. - Объявив это, Грант пожелал спокойной ночи остальным. Он знал, что Хакаби с Шепердом собираются побаловать себя кружкой эля, который им принесла жена Шеперда во время ленча. Что ж, они это вполне заслужили.
        Грант уже заметил, что супруги Хакаби играли весьма немаловажную роль в поместье: Хакаби был не только управляющим, но и выполнял физическую работу как в поле, так и в доме, а миссис Хакаби исполняла обязанности экономки, доярки, судомойки и прачки в одном лице.
        Когда Виктория еще раз зевнула, Грант подхватил ее на руки и одним махом посадил на свою лошадь.
        - О! Она... она слишком высокая для меня! - взвизгнула Виктория. - Слишком большая.
        - Ничего, я сам ее поведу, - усмехнулся Грант. - Не идти же тебе обратно пешком - это очень далеко, а ты слишком устала.
        Убедившись, что Грант не выпускает из рук поводья, Виктория позволила себе расслабиться, но все же на всякий случай намотала на кулак лошадиную гриву.
        - С чего это ты сегодня такой внимательный?
        - Просто я очень о тебе забочусь.
        Смущенная этим признанием, Виктория отвернулась. Грант и сам был смущен. Теперь, когда он осознал свои чувства к ней, ему оставалось только недоумевать, отчего для этого ему потребовалось столько времени.
        Грант молчал до самого дома и, когда они прибыли на место, помогая Виктории вылезти из седла, даже не стал с ней заигрывать.
        После того как Виктория ушла к себе, он написал Николь, чтобы она прислала из Уайтстоуна квалифицированных рабочих. Грант знал, что Тори будет сердиться, когда выяснит, что это сделал он, и все же утром свистнул мальчику с конюшни и приказал ему доставить письмо по назначению.
        Следующие два дня Виктория усердно старалась усложнить Гранту жизнь. Чтобы не дать ему поспать вволю, она посреди ночи начинала с усердием двигать по комнате свою скудную мебель или открывала и закрывала окна, громыхая рассохшимися ставнями и скрипя проржавевшими петлями. В довершение ко всему рано утром она пинала ногой его дверь, но в итоге эта зловредная тактика так ни к чему и не привела, кроме истощения ее собственных сил, и никоим образом не помешала Гранту оставаться, как никогда, добродушным и приветливым. Он по-прежнему сопровождал ее каждый день и следил за ее работой. Правда, после инцидента, случившегося во время восстановления забора, теперь он не давал ей никаких советов.
        Но и без этого Тори видела, что ему стоило большого труда сдерживать себя и что это медленно убивало его. Вот уж поистине чем хуже, тем лучше! Вместе с тем ей приятно было иметь кого-то под рукой, когда требовалось поднять тяжелые вещи, которые она не могла сдвинуть с места, или достать что-то, до чего она сама не могла дотянуться. Стоило Гранту заметить ее затруднения, как он тут же оказывался рядом, готовый прийти на помощь.
        Однажды они переносили на новое место один из манежей для молодняка.
        - Я и раньше знал, что ты настойчивая, - неожиданно сказал Грант. - Но не видел никого, кто добивался бы чего-то с такой целеустремленностью.

«Я добивалась тебя точно так же, - подумала про себя Тори. - И посмотри, что я получила. Одни страдания».
        - А как еще добиваться? И почему, добиваясь чего-то, что тебе хочется, ты не должен ожидать награды?
        - В самом деле - почему? - Грант взглянул на нее с таким выражением, словно уловил скрытый смысл ее слов. Или он просто умеет читать ее мысли?
        Находиться рядом с ним целый день, постоянно видеть его мускулистое тело с некоторых пор стало для Виктории непереносимой мукой. Но впереди ее ожидали еще более худшие времена. Гораздо худшие. И эти времена уже наступали.
        Грант начинал обнаруживать чувство юмора.
        Как-то его боднул баран. Виктория взвыла от смеха, и тут же Грант... рассмеялся вместе с ней! Она остолбенела. Это был раскатистый, искренний смех, а его улыбка показалась ей сразу и чувственной, и непринужденной... Тори чертыхалась про себя, зная, что от этого у нее нет защиты... В другой раз, когда она зацепилась за гвоздь в овчарне и чуть не порвала платье, Грант вновь расхохотался. Но достаточно ему было только взглянуть на ее лицо, как он тут же подавил смех. Он украдкой вытирал глаза, распутывая и возвращая ей часть ее юбки, и позже Тори заметила, что он таки убрал злополучный гвоздь.
        Как-то вечером, пока еще не слишком стемнело, Тори пошла относить на конюшню мясные обрезки для кошки с котятами. Грант с Хакаби в ожидании ужина находились на террасе, попивая эль и дымя сигарами. Она торопливо прошла мимо них. Ей даже в голову не пришло, что занятый разговорами о зерне и посевах, Грант мог ее заметить. Но не успела она произнести «кис-кис», как он вырос у нее за спиной.
        Тори поставила миску, повернулась... и чуть не ахнула, увидев его лицо. Грант Сазерленд пьян!
        Она в изумлении подняла брови.
        - Как я понимаю, Джеральд поделился с вами неким домашним напитком.
        - Зверская штука. - Грант потер подбородок с отросшей щетиной.
        - А я-то думала, ты бреешься каждый день!
        - Да, но сейчас я слишком устал, чтобы даже думать об этом. - Грант покрутил головой. - По некоторым причинам, - добавил он, - мне плохо спится здесь.
        Тори ответила надменной улыбкой.
        - Даже звери, покидая насиженное место, чувствуют себя неуютно. - Он хихикнул.
        Вот шельмец! Расслабленный и веселый, сейчас он был совсем не похож на прежнего угрюмого Гранта, за которого она отказывалась выйти замуж.
        Придвигаясь ближе к ней, Грант пробормотал ей на ухо:
        - Единственная вещь может заставить меня сбрить это. Если я узнаю, что мне будет позволено поцеловать тебя, то тогда непременно... - Грант провел пальцами по ее щеке. - А все потому, что я не хочу поцарапать твое нежное личико или бедра.

«Кто бы возражал», - подумала Виктория, почти бездыханная от его слов. И тут же она мысленно отругала себя и попятилась от него, а затем, пробормотав что-то насчет ужина, бросилась прочь.
        Грант явился к ужину через полтора часа, теперь он был гладко выбрит. Тори отлично понимала, чего он добивается. Он не может обещать ей любви и поэтому пытается соблазнить ее. Помоги ей Бог устоять! Когда она смотрела на его лицо, на его чисто выбритый волевой подбородок и точеные скулы, ее охватывал трепет. Может, он задумал пристать к ней с поцелуями в эту ночь? Но и она тоже хороша - нельзя же возбуждаться от одного только взгляда на его лицо!
        Ужин стал для Тори тяжелым испытанием, и в конце концов она, не досидев до конца, извинилась и удалилась к себе в кабинет, не обращая внимания на откровенное разочарование Гранта.
        Удобно устроившись в кресле, Тори стала анализировать его стратегию. Он испытывал к ней чисто плотское желание, но она уже сказала ему, что ей этого мало. Тогда Грант ответил, что не может дать ей больше, и с этих пор их отношения зашли в тупик. Как можно продолжать подобные отношения дальше, если это каждый раз будет приводить ее в новый тупик?
        Грант смешал ее жизнь со своей, сплетя их воедино, и, кажется, Тори уже перестала понимать, где заканчивается одна жизнь и начинается другая. Это касалось не только их работы: Грант собирался идти вместе с ней на деревенскую свадьбу в следующую субботу. Она еще не слышала, чтобы люди женились в восемьдесят лет, и ей было интересно посмотреть на эту церемонию, но, видимо, теперь она не сможет там присутствовать.
        . Невольно Тори пробормотала что-то весьма нелестное в адрес Гранта. В деревне на них уже смотрели как на совладельцев. С тех пор как они стали работать вместе, их воспринимали как две половинки одного целого, но все это была лишь видимость. Никакие они не совладельцы, и никакая она не половинка - это поместье принадлежит ей, и меньше чем через неделю она по праву станет его единоличной хозяйкой, а затем избавится от Гранта. Она не собиралась жить без ответной любви, делая уступку за уступкой, поэтому ей хотелось, чтобы он поскорее ушел, пока ее желание к нему не заставило ее забыть, что любовь важнее.
        Но это была не единственная причина ее тревог. Виктория понимала, что поступает не совсем честно, стремясь сохранить контроль над собственностью, у которой может быть лучший владелец. Лучший, в смысле более состоятельный. Сейчас ей нужно было просто выжать немного денег, чтобы заплатить бригаде за стрижку.
        Тори принялась перечитывать контракты с Макклуром - посредником по шерсти. Она изучала раздутые, путаные документы, пока у нее не зарябило в глазах.
        После долгих часов работы она задремала. Голова ее упала на письменный стол, заваленный старыми образцами шерсти и ворохом бумаг, среди которых находилась составленная ею для Хакаби опись имущества фермы и всего, что на ней было произведено.
        Тори снились овцы. Это было странно, потому что за последние дни ей изрядно поднадоело блеяние этих бедняг. Она проснулась, протерла глаза, покрутила головой, но так и не смогла сосредоточиться. Нет, бизнесмена из нее все же не выйдет - это факт.
        Она сдвинула брови. «И тем не менее будь я проклята, если этого не осилю!» Собрав всю свою волю, Тори снова взялась за дело. И вдруг произошло чудо. Это случилось в тот знаменательный полночный час, когда строчки уже расплывались перед глазами. Она увидела ошибку.
        Это была самая замечательная ошибка, какую только можно себе представить!
        Тори быстро перелистала толстую стопку контрактов, сосредоточившись на одной-единственной строке. Одна и та же ошибка повторялась везде. Но как они ее пропустили? Макклур много лет платил ее деду за шевиот - сорт шерсти, который получают от мясошерстной породы, тогда как они занимались разведением... английских мериносов!
        Итак, ферма Эдварда Дирборна поставляла заказчику гораздо более дорогую шерсть, чем та, что была указана в контракте.
        Глава 31
        На рассвете Тори вызвала чету Хакаби на тайное совещание и рассказала им о своем открытии. Она была в смятении и даже чувствовала себя отчасти виноватой, поскольку не подключила к этому Гранта. А впрочем, почему она должна делиться с ним? Чтобы он похвалил ее за то, какая она наблюдательная?
        Вряд ли поэтому. Просто ей хотелось видеть, как он улыбнется этой новости. А он непременно улыбнется. В последние дни ему это давалось все легче и легче. Грант становился неотделим от Корта... и от нее тоже. Правда, накануне вечером, даже находясь под хмельком, он не признался ей ни в нежных чувствах, ни тем более в любви - а ведь именно этого ей хотелось больше всего на свете! Увы, пока полный тупик!
        Новые данные открывали перед ней путь к полноправному владению поместьем, и Тори старалась держать свою козырную карту ближе к груди.
        Подробно изложив супругам суть своей находки, она сказала:
        - Я собираюсь написать Макклуру и сообщить ему об ошибке. Он должен нам несколько тысяч по статье о просрочке платежа. - Тори с хитрой улыбкой взглянула на миссис Хакаби. - Я только на днях выучила этот финансовый термин...
        Супруги захлопали в ладоши, но неожиданно лицо Хакаби потускнело.
        - А что, если это был намеренный обман? Подумайте сами. Наш менеджер, который ведал шерстью, как раз в то время уволился с фермы. Граф сильно болел и больше не занимался овцами, а я еле успевал следить за другими делами. Так что вряд ли это была простая оплошность. Невероятно, чтобы опытный человек совершал одну и ту же ошибку в течение четырех лет и как раз тогда, когда ферма была наиболее уязвима.
        Тори поерзала в кресле, а затем вздохнула.
        - Вы правы, абсолютно правы. И что же нам теперь делать? Обратиться к властям, заявить в суд?
        - Если вы пойдете по этому пути, - усомнилась миссис Хакаби, - вы не увидите денег много лет.
        Но тут Хакаби шлепнул себя по колену.
        - Я знаю, что делать. Мы можем прибегнуть к так называемой «джентльменской угрозе». - Когда Тори нахмурила лоб, он пояснил: - Сделайте копии всех документов, приведите доказательства и сделайте приписку: «Проверьте лично на соответствие».
        - Джентльменская угроза. - Тори поскребла подбородок. - Ладно, давайте попробуем. Что нам терять?
        Большую часть дня она копировала контракты, а потом отдала их Хаку для отправки. Если он не пропустит почтовую карету, пакет будет у Макклура уже завтра утром. Следующий день прошел в тревогах за исход апелляции. Чтобы как-то снять напряжение, Тори решила снова занять себя работой, но тут ее внимание привлекло какое-то движение на подъездной аллее.
        Столкнувшись в вестибюле с четой Хакаби, она вместе с ними прошла к выходу. Грант был уже у подъезда, встречая экипаж, который привез из Уайтстоуна прачку, повара и горничную, а также плотника, необходимого, чтобы крыть овчарню. Супруги Хакаби были на седьмом небе, и оба сияющими глазами смотрели на Гранта.
        При виде новых помощников и ликования супругов Хакаби Тори сердито пошла прочь. Грант последовал за ней и был уже совсем близко, когда она резко повернулась к нему.
        - У тебя очень усталый вид, - сказал он, мягко касаясь ее руки.
        Тори попятилась.
        - Можно подумать, я сама не знаю.
        - Теперь ты можешь искупаться в ванне, - предложил Грант. - Ее привезли специально для тебя.
        Его грудной, убаюкивающий голос действовал на Викторию опьяняюще. Глубокая мраморная ванна в ее комнате - это звучало божественно. Мокнуть в дымящейся душистой воде, погрузившись до подбородка... Да помогут ей силы небесные! И тут от сознания своей слабости Тори рассердилась еще больше.
        - Я не хочу ванну! Я не хочу твоих слуг! Я даже не знаю, где их размещать...
        - А разве нельзя поместить их на третьем этаже?
        Тори приложила пальцы к вискам.
        - Мы не можем отапливать эти комнаты.
        - Но ведь скоро лето...
        - А их жалованье?
        - Я готов оплатить все расходы.
        Тори чопорно поджала губы.

«А я этого не хочу!» - хотелось выкрикнуть ей. Его жест выглядел разумным и логичным, но она должна была как-то излить свой гнев. Однако вместо этого она сказала:
        - Смышленый коммерсант ищет другой путь в Корт. Ты думаешь, я совсем ничего не понимаю?
        Лицо Гранта выразило откровенное недоумение.
        - Вероятно, ты будешь думать, что я делаю подкоп под тебя до тех пор, пока наконец не убедишься, что это не так. Я привез их сюда, чтобы твоя жизнь стала легче. Да что ты вообще обо мне знаешь? - добавил он жестким голосом.
        - У меня было достаточно времени, чтобы хорошо тебя изучить: если уж ты чего-то захочешь, ты будешь делать все, чтобы этого добиться. А в результате все будут смотреть тебе в рот и только и ждать твоего решения.
        - Похоже, ты и впрямь хочешь, чтобы я ушел. - Грант покачал головой. - Черт побери, Виктория, не пора ли тебе образумиться?
        Она ничего не ответила.
        - А мне-то казалось, - прибавил Грант, - что ты уже начала понимать, как нам вдвоем хорошо работается. Вместе мы могли бы добиться еще и не такого успеха. - В его голосе сквозило разочарование. - Но видно, я ошибся.
        Шагая в сторону конюшни, Грант заметил в окне Викторию - она нервно кусала губу и перебирала пальцами край старых штор. О чем она сейчас думает? Жалеет ли, что он уезжает? Или считает, что это к лучшему? А он-то надеялся, что она действительно может поменять свои убеждения.
        Но вот удивительное дело: когда лошадь вихрем уносила его, свирепого и полного сожалений, он все же больше сердился на себя, чем на нее. Если Виктория так долго сохраняет враждебное отношение к нему, обида, которую он ей нанес, должно быть, слишком глубока. Эта мысль доводила его до исступления! Неужели во всем виноват он сам?
        Нет, он не уедет. Ни сегодня, ни в другое время. Никогда.
        Вернувшись на конюшню, Грант запряг лошадь и, нагрузив телегу стройматериалами, отправился на другую сторону пастбища. Чертова ограда там хоть и не упала, но должна была скоро упасть, а он сейчас нуждался в работе. К тому времени, когда Виктория наконец согласится выйти за него замуж, у нее будут лучшие заборы во всем графстве.
        Израсходовав все привезенные материалы незадолго до захода солнца, Грант неторопливо двинулся к реке, чтобы ополоснуться. Потом он швырял в воду камни, наблюдая, как они падают на дно, и потом еще долго смотрел на воду.
        С наступлением темноты он лег на скалу, устало потянулся и стал смотреть на звезды. Их расположение было для него привычно, как и сама Англия. Он рассеянно слушал, как деревня готовится ко сну. Сердце его, казалось, должно было радоваться, но Грант знал, что пока он не женится на Виктории, единственной женщине, которую он любил, ему не будет покоя.
        Черт побери, как ему не хватало ее!
        Он встал и потер ноющую спину. Хотелось бы ему знать, думает ли о нем Виктория? Может, ей тоже его не хватает? Или она настолько сильна и уверена в себе, что окончательно перечеркнула прошлое, и к нему никогда не будет возврата?
        Грант повернулся и посмотрел в направлении Корта, будто таким образом он мог ее увидеть. Но то, что он в действительности увидел, заставило его вздрогнуть. Он глядел на жуткое зарево, судорожно водя рукой перед глазами, не веря себе.
        В долине полыхал огонь.
        Глава 32
        Лежа в постели, Тори бездумно глядела на стены с отставшими обоями. Ей нравилась эта старая комната, обветшалая и запущенная. После ухода Гранта не было минуты, когда бы она не думала о нем. И каждую минуту она спрашивала себя, когда же пройдет ее опустошенность? Но от этого печаль ее только усиливалась, и она боялась, что этой печали не будет конца.
        Итак, Грант покинул ее. Может, оно и к лучшему? Она сделала все, чтобы не дать ему остаться. Проклятие! Но он не должен был сдаваться. Не теперь, после того как он показал ей, без чего она не может жить.
        Она не может жить без него.
        Уже не сомневаясь, что ей никогда не вытеснить Гранта из своего сознания, Тори встала и прошла в его комнату, забрала оттуда его подушку и снова легла. Она прижимала подушку к груди, вдыхая его запах. Можно подумать, что это принесет ей за ночь больше снов о нем! Больше - просто невозможно.
        Услышав какую-то суматоху внизу, Тори снова вскочила, надеясь, что это вернулся Грант. Когда она отодвинула вверх оконную створку, чтобы осмотреть подъездную аллею, ее внимание привлек яркий свет. Ужас сдавил ей горло. Овчарня была объята пламенем.
        Прыгая по ступенькам и сзывая слуг на помощь, Виктория побежала туда, где находились больные овцы, которые только начали поправляться, а также ярки, готовившиеся дать потомство и нуждающиеся в дополнительном уходе и питании.
        Когда они, запыхавшись, примчалась в долину, там на линии огня уже работало несколько человек из деревни, хотя все понимали, что бессильны что-либо сделать, - огонь был слишком силен и распространялся слишком быстро. У Виктории подкашивались колени, но все же она собралась с силами и подошла ближе к огню посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь.
        В дальнем конце овчарни она разглядела Гранта и побежала туда, но жар заставил ее отойти назад. Грант, сняв куртку, выгонял растерянных животных наружу...
        И тут Тори увидела, как он внезапно упал.
        Когда Грант скрылся за стеной пламени, на мгновение он поднялся, но только для того, чтобы вновь исчезнуть...
        Тори в отчаянии закричала и, подобрав подол платья, бросилась через высокую траву в обход, к южным воротам. Она попыталась заглянуть внутрь через проем, но Гранта нигде не было видно. Горячий воздух ворвался ей в легкие. Она сделала судорожный вдох и, захлебываясь гарью, позвала его. Ответа не последовало.
        Исполнившись решимости, Тори шагнула в пылающий сарай, и в тот же миг железная рука обхватила ее за талию и вышвырнула наружу. Пролетев немалое расстояние, Тори ткнулась в землю рядом с овчарней. Грант упал на нее сверху ровно в тот момент, когда невыдержавшая крыша с грохотом рухнула вниз, сотрясая землю. В небе вспыхнул фейерверк искр.
        Когда Тори пришла в себя, она перекатилась через Гранта и села на него верхом, прикидывая, куда нанести первый удар. Как он смел так рисковать собой! Он что, не знал, что ей не жить без него?
        - Господи, Виктория! - Его руки упали к ней на бедра. - Если б я знал, что это будет иметь такой эффект, я бы сам устроил пожар...
        - Ты глупый, глупый человек! - Она наградила его увесистым шлепком. - Упрямец, вот ты кто! Убить тебя мало! - Тут она и в самом деле принялась бить его в грудь, как в барабан.
        Грант перекатил ее на спину и прижал ее руки к земле.
        - Нет! - Тори пыталась вырваться. - Я тебя еще недостаточно отколотила!
        - Но я уже и так наказан...
        Она не прекращала сопротивляться, поднимая бедра, вынуждая его стонать.
        - Дорогая, это приведет совсем не к тому результату, который, как я полагаю, входил в твои намерения.
        Неожиданно из глаз Тори хлынули слезы.
        - Зачем было падать? Зачем ты остался там? Почему не убежал сразу?
        Грант освободил ее руки.
        - И вовсе я не упал! - Он пустился на мокрую траву рядом с ней.
        - Но я сама видела, как ты падал! Это было дважды.
        Грант нахмурился.
        - Скорее, это так выглядело, и не более того. Зато я вызволил оттуда некоторые вещи.
        - Вещи?
        Его глаза смеялись.
        - Ну да - так, кое-что...
        И тут Тори услышала мяуканье.
        - Котята! - Она повернула голову и увидела несколько дрожащих пушистых комочков, высовывающих головы из-под его куртки. - Я думала, они погибли там, на сеновале...
        - Кошка вытаскивала их одного за другим, - пояснил Грант. - Но потом огонь пробрался туда, и один - серый...
        - Сейчас они все серые.
        - Так вот, этот маленький все шипел и никак не желал со мной дружить. Глупый, он не хотел, чтобы я его спасал!
        Тори улыбнулась сквозь слезы.
        - И поэтому ты нырнул в огонь второй раз? Хотел спасти последнего котенка?
        - Ну, раз уж взялся, - смущенно пробормотал Грант. Тори заметила, как мать котят недовольно взглянула на них и тут же схватила котенка зубами за шкурку, видимо, решив оттащить его подальше от огня.
        - Ну вот, теперь ты стал моим героем. Спаситель котят!
        - Довольно издеваться, - с притворным неудовольствием проворчал Грант.
        Тори порывисто поцеловала его в щеку.
        - Я просто не знала, как мне достучаться до тебя.
        - Черт побери, Виктория! Ты должна мне пообещать, что больше никогда не будешь подвергать себя опасности.
        - Не могу, - пробормотала она.
        Грант протянул руку, чтобы вытереть слезы с ее щек.
        - Это еще почему?
        Тори потупилась. «Потому что я люблю тебя. Больше, чем когда-либо...» Теперь она знала, что не сможет жить без него. Ни при каких обстоятельствах.
        Она сделала длинный выдох, готовясь сказать ему это.
        - Слава Богу, это вы, мисс? - окликнул ее Хакаби, торопливо направляясь к ним. - Надеюсь, с вами все в порядке?
        Грант немедленно перекатился на спину и сел.
        - Да, с нами все в порядке. - Только тут Тори почувствовала, что дрожит от холода.
        Заметив это, Грант мгновенно вскочил на ноги.
        - Хакаби, готовьте горячую ванну! - рявкнул он.
        - Ванна уже ждет.
        - Вот это хорошо. - Грант схватил с земли свою куртку и накинул Тори на плечи.
        На полпути из долины Тори споткнулась, и он мигом подхватил ее на руки, но когда она зашевелилась, чтобы устроиться поудобнее, Грант принял ее движение за протест.
        - Не отказывай мне в этом, - прохрипел он.
        Она расслабилась в его руках. Неужели он действительно думает, что это будет все, что она подарит ему этой ночью?
        Грант перенес ее в спальню, потом открыл сапогом дверь в ванную комнату. При виде массивной мраморной ванны, установленной перед растопленным очагом, у него на лице появилась улыбка. От воды поднимался пар, и это было особенно приятно.
        Грант опустил Тори прямо рядом с ванной.
        - Сама справишься? - спросил он низким голосом.
        Но она вовсе не хотела справляться сама. Какой смысл отпускать его, тем более что она уже придумала отличный способ удержать Гранта.
        Она опустила глаза и стала водить пальцем по воде.
        - Мы оба пропахли дымом, а такой большой ванны вполне хватит для двоих. И эта вода очень теплая...
        Тори нервно кусала губу, гадая, что он будет делать... Но прежде чем она успела поднять раза, Грант уже сбрасывал свои сапоги. Она тут же принялась помогать ему расстегивать рубашку, затем вытянула вверх руки, чтобы он стянул с нее испачканное платье, а потом принялась расстегивать пуговицы на его брюках.
        Когда нежные пальцы слегка коснулись его кожи, дыхание Гранта замедлилось.
        - Скорее залезай в воду, - приказал он. - Тебе нужно согреться.
        Но Виктория, несмотря на искушение, не торопилась выполнять этот приказ. Ей хотелось, чтобы он отнес ее прямо в ванну.
        Когда она заколебалась, Грант обхватил ее за плечи, повернул и шлепнул по мягкому месту, подгоняя вперед, только тогда наконец она поднялась по ступенькам, ведущим к краю ванны, и шагнула за бортик. Вода тут же накрыла ее до груди, и Виктория, блаженно вздохнув, протянула руку Гранту.
        Он осторожно ступил в ванну, и она оказалась у него между ног. Она-то думала, что он ее поцелует, но Грант повернул ее спиной к себе и, притянув к своей груди, схватил кусок мыла и мягкими движениями намылил ей волосы, а потом уложил их на макушке, чтобы они не мешали ему мыть ей спину и плечи. Дойдя до груди, Грант старался едва касаться ее кожи и в заключение вылил несколько ковшей чистой воды ей на голову и спину.
        - Теперь твоя очередь!
        Тори, передвинувшись в ванне, поменялась с ним местами и принялась мыть спину Гранта, массируя и поливая водой его тугие мышцы. Чтобы добраться до его груди, она наклонилась ближе, и ее грудь заскользила по его коже...
        В то же мгновение Грант повернулся и, встав на колени, ухватился за бортик позади нее. Его большое тело накрыло ее целиком. Нагнувшись, он стал целовать и покусывать ее кожу от ключиц до груди. Тори выгнула спину, подставляя ему соски. Он провел языком поверх одного и, вытянув руки, замкнул ее с обеих сторон; тогда она подтянулась на локтях и приподнялась выше.
        Он безжалостно терзал ее соски губами и языком. Когда Тори подумала, что может достичь пика наслаждения уже от одних этих ласк, Грант застонал и отпустил ее.
        - О, Виктория, я не в силах выдержать дольше! Я так долго тебя хотел...
        - Ну так неси меня скорее в постель, - ласково пробормотала она.
        Грант издал всхлипывающий звук и выпрямился, но Тори не стала спешить. Грант хотел поднять ее, но она, не обращая внимания на протянувшуюся к ней руку, схватила его за фаллос...
        Грант застонал, точно от боли, но не тут-то было. Тори не могла позволить ему уйти, ведь она так его желала! Его тело было такое твердое и скользкое от воды, обтекающей тугие мышцы живота и сбегающей по ложбинке с полоской волос к его налитой тверди.
        - Мне так не хватало его... - мечтательно сказала она. Прежде чем Грант успел ее остановить, Тори нежно поцеловала его, показывая на деле, как сильно ей этого не хватало. Его горячая плоть пульсировала под действием ее губ и языка, заставляя ее с жадностью вбирать это трепещущее сокровище глубже и глубже...
        С нечленораздельным рычанием Грант погрузил руки в ее волосы, так что Виктория не могла сказать, тянул ли он ее к себе или отталкивал. Скорее всего ни то, ни другое...
        - Ты не понимаешь, что делаешь со мной. Чувствовать твои губы и сознавать, что ты хочешь доставить мне удовольствие... Я мечтал об этом так много ночей!
        - А о чем еще ты мечтал? - лукаво спросила она, перед тем как слизнуть солоноватую каплю.
        - О Боже... - Грант откинул голову назад.
        Тори пристально посмотрела на его грудь, на руки с напрягшимися мышцами...
        Не отвечая на ее вопрос, Грант вытащил ее из ванны, схватил полотенце и, прикладывая его резкими движениями, стал высушивать каждый дюйм ее тела. Тори попыталась делать то же самое, но он притянул ее к себе и заглянул ей в глаза.
        - Надеюсь, я не напугал тебя, когда мы были вместе прошлый раз? Тебе было не слишком больно?
        - Нет, ничуть, - выдохнула Тори.
        - Тогда позволь мне показать тебе то, о чем я мечтал.
        От этих слов у нее пробежал трепет по всему телу. Грант подвел ее к постели, сел на матрас и, прислонившись к спинке кровати, вытянул перед собой мускулистые ноги, потом посадил ее на себя. Он был такой сильный, что ему ничего не стоило расположить ее, где он хотел и как хотел. Тори сидела на нем верхом, расставив ноги, точно так же, как этой ночью, сразу после пожара.
        Как? Она останется наверху? Но прежде чем Тори успела что-либо спросить, большие руки Гранта оказались у нее на ягодицах. Он притянул ее лоно к своему жаждущему рту и застонал, когда его язык коснулся ее плоти. Тори знала, что он сейчас чувствует. Его ласки заставляли ее содрогаться, и она становилась все более влажной...
        - Сладкая, как мед, - задыхаясь, произнес Грант.
        В полном забвении Виктория вплела пальцы в его волосы, притягивая его еще ближе. Он снова застонал и переместил ее ниже, насаживая на свою восставшую плоть. Для Тори это медленное продольное движение было мучительно сладким. И видимо, для него тоже. Она могла судить об этом по тому, как его руки обхватывали ее за плечи, как напряглись его мышцы.
        Стесненное дыхание с шумом исторглось у нее из груди. Теперь Грант погружался еще глубже, чем прежде, и с каждым разом продвигался все дальше внутрь. И все же она не могла захватить его целиком.
        - Я уже так близка, - задыхаясь, проговорила она.
        Он немедленно вышел из нее и снова приблизил ее к своему жадному рту.
        - О Боже! - вскричала Тори, выгибая спину, притягивая его горячий язык, трущийся внутри ее. Пик наслаждения снова замаячил перед ней, но теперь ее ощущения были куда острее.
        Она уперлась руками в стену над спинкой кровати, приготовившись к экстазу, ожидая, что Грант наконец возьмет ее, но он снова отстранился, а затем резко вскинул свои бедра.
        Тори поймала его взгляд - безумный, искаженный мукой и теперь уже неподвластный контролю. Это подвигло ее к последнему рубежу. Она вскрикнула и, корчась в конвульсиях, начала вращать бедрами, когда мужская плоть внедрилась в нее до упора. Удовольствие стало слишком сильным. Грант выжидал, когда ее страсть достигнет своего апогея, наблюдая за ней полными неистового желания глазами...
        Тори все еще сжимала свою плоть вокруг него, когда он рывком притянул ее вниз, к груди, и выкрикнул ее имя. Его тело застыло под ней, и тут же он выплеснул в нее огненную лаву.
        Глава 33
        Гранта разбудил рассеянный солнечный свет, весело пробивавшийся сквозь шторы. Он с изумлением посмотрел на свою грудь, покрытую волнами светлых волос, затем огляделся и понял, что лежит в комнате Виктории. Неужели он такой удачливый? Неужели в эти ранние утренние часы он предавался вместе с ней любовным утехам? Может, ему это только пригрезилось? Нет, эта ночь была реальной - очень даже реальной!
        Тем не менее он все еще был встревожен силой своего сексуального желания. Когда-то это его пугало, но не теперь, когда Виктория спала у него на груди, когда его руки обнимали ее... Сейчас ему просто хотелось стиснуть ее, прижать теснее к себе, чтобы показать, что он чувствует к ней и как его смущает сила этих чувств. Он никогда бы не подумал, что так будет, и старался не вспоминать, как близко подошел к тому, чтобы все это напрочь отринуть.
        С каким наслаждением он еще держал бы ее в объятиях! Но Грант знал, что ему необходимо встать и удостовериться, в какой мере пострадала овчарня, а затем продолжить работу.
        С досадой вздохнув, он стал одеваться и, прежде чем уйти, осторожно поцеловал Викторию, стараясь не разбудить ее после долгой ночи. Придя в долину, Грант увидел, что на месте овчарни дымятся груды пепла. Хакаби был уже здесь, и, посовещавшись, они решили нанять нескольких человек для расчистки пожарища. Теперь первой заботой Гранта было найти рабочих, а второй - выяснить, кто нанес им этот удар.
        Ошеломленная происшедшими событиями, Тори присела за письменный стол своего деда. После бурной ночи, связанной с любовными утехами, которыми они с Грантом занимались с таким усердием, мысли ее с трудом возвращались к случившемуся накануне пожару. Когда Грант вошел к ней без стука, она даже не стала его ни о чем спрашивать - все и так было ясно.
        Грант молча вздохнул и покачал головой.
        - Как раз перед стрижкой и окотом, - жалобно произнесла Тори. - Ничто не могло нанести нам больший ущерб!
        Только когда Грант поднял брови, Тори осознала, что сказала «нам». Впрочем, какое это теперь имеет значение - все равно рано или поздно он поймет, что она не собирается его никуда отпускать...
        Тяжело опустившись в кресло, Грант принялся рассказывать ей о том, что они с Хакаби решили по поводу восстановительных работ.
        - Надеюсь, я не превысил свои полномочия? - под конец спросил он.
        - Нет, я согласна со всем, что ты сказал, и действовала бы точно так же.
        Он наклонился вперед, положив локти на колени.
        - Виктория, нам нужно поговорить о действительной причине пожара. Его устроили намеренно...
        - Не может быть!
        - Запах керосина - вот первое доказательство. К тому же я отчетливо видел, что там была огненная лужа. И потом, там остался участок глины, как будто специально пропитанный керосином.
        Тори потерла рукой лоб.
        - Но зачем? И что все это значит?
        - Им было нужно послать тебе предупреждение, как я полагаю. Или сделать тебя еще больше уязвимой...
        - Им? Но кто мог... - Тори внезапно запнулась. - Постой, пару дней назад я отправила письмо нашему посреднику - он годами урезал наши доходы и должен нам огромную сумму...
        - Макклур?
        Виктория кивнула.
        - Мне нужен полный список всех кредиторов, и немедленно!
        Часом позже, после кропотливого изучения контрактов Грант мрачно пробормотал:
        - Сукины дети.
        - Кто? - неуверенно спросила Тори.
        - Кредитная компания «Уэст-Лондон файнэнсиерз», она же брокерская компания «М. Макклур». - Грант оперся о край письменного стола и подвинул к ней документы.
        - Не может быть! Да это ведь как раз прецедент для конфликта интересов!
        - Вот именно. Эта компания вызывала подозрения у специалистов с самого момента своего появления. Они часто предлагают заманчивый ссудный процент, но во всех своих контрактах резервируют право повышать ставку, а как только клиент оказывается в трудном положении, Макклур затягивает петлю.
        - Откуда ты все это знаешь?
        - Видишь ли, несколько лет назад Йен обращался к Макклуру за тысячью фунтов. Ему пришлось потом занимать деньги, чтобы расплатиться с его прихвостнями.
        - О Боже!
        - Этот человек обманул Белмонта. Он ссудил графу, по сути, его же собственные деньги, а затем продлил кредит. Здесь не может быть никаких сомнений - он хочет это поместье.
        - Теперь я понимаю, почему ты так дорожишь своей честью, - сказала Тори после короткого молчания. Глаза ее были печальны. - Потому что ты уже сталкивался с теми, кто ее не имеет.
        Грант молчал.
        - И что же мне теперь делать? Идти к шерифу? Подать в суд?
        - Это не предотвратит очередной атаки.
        У нее расширились глаза.
        - Ты думаешь, что-то подобное может случиться снова?
        Грант бросил в сторону Тори мрачный взгляд.
        - Я даже не сомневаюсь в этом!
        Внезапно Тори почувствовала себя очень усталой.
        - И что ты предлагаешь?
        - Я уже принял решение и сам займусь этим подонком Макклуром. - Грант прищурил глаза. - В конце концов, поколочу его, если это потребуется...
        Тори поежилась - прежде она никогда не видела Гранта таким угрюмым и агрессивным.
        - Я сыграю с ним в его игру и сумею отстоять то, что... - Он неожиданно прервал себя.
        - То, что принадлежит тебе, - спокойно сказала Тори. - Например, это поместье.
        Грант поспешил привлечь ее к себе.
        - Я говорю не о поместье - я имею в виду тебя.
        - Откуда же мне знать? - прошептала она.
        - По-твоему, для чего я вернулся? Чтобы бороться за тебя, родная!
        Тори откинулась назад и затрясла головой:
        - Только не надо мне лгать! Ты вернулся, чтобы получить поместье, и я понимаю почему...
        - Все документы оформлены на твое имя.
        - Что?!
        Грант погладил ее по щеке.
        - Я это сделал прежде, чем вернулся сюда.
        - Но почему?
        - Потому что не мог придумать лучшего способа быть рядом с тобой. - Он неловко улыбнулся.
        - Так ты поэтому вернулся ко мне? - Тори чувствовала, как бешено бьется ее сердце. - Ради меня?
        Грант кивнул.
        - И у тебя был план?
        - Иметь план всегда полезно. - Уголки его губ снова приподнялись в улыбке. - После прошедшей ночи я особенно в этом убедился.
        - Не могу поверить, что ты сделал это ради меня!
        Внезапно Грант опустил взгляд, и его лицо сделалось суровым.
        - Это потеряет смысл, если Макклур попытается сжечь твой дом и все вокруг. Вот почему я сегодня еду...
        - Мы сегодня едем, - поправила его Тори.
        Грант невольно поморщился:
        - Ну вот, зачем только я тебе это сказал! Я собирался забросить тебя в Уайтстоун..
        Тори удивленно подняла брови.
        - Пойми, оставаться здесь совсем небезопасно. - Грант вздохнул. - А в Лондон ты уж точно не поедешь...
        - Как раз в Лондон я и поеду, либо с тобой... либо без тебя, - добавила она угрожающе.
        - Но это даже опаснее, чем оставаться здесь! Я не вижу надобности подвергать тебя риску. Ты едешь в Уайтстоун, и точка.
        Тори с задумчивым выражением постучала себя по щеке, а затем медленно произнесла:
        - Не думаю, что твои родные стали бы кого-то привязывать или запирать в спальне. А ведь это единственный способ удержать меня в Уайтстоуне...
        Грант растерянно посмотрел на нее, но затем, словно вдруг спохватившись, произнес:
        - Забудь даже об этом думать! Я не позволяю тебе ехать! Ни в коем случае!
        - Не могу поверить, что ты все еще ворчишь, - игриво произнесла Виктория, шагая рука об руку с Грантом по узкой лондонской улочке.
        Грант хмуро посмотрел на нее, стараясь не замечать, какая она возбужденная и... обольстительная в своей шляпке с лентами, хлопающими по ее розовым щекам. Ему тут же захотелось ее поцеловать и притянуть ближе, но вместо этого он пробурчал:
        - Не понимаю, как я мог согласиться взять тебя с собой? Позволить так манипулировать собой! Это на меня совсем не похоже...
        Она улыбнулась и посмотрела на него глазами, полными обожания. Когда Виктория смотрела на него вот так, Грант не мог ни в чем ей отказать, и даже еще хуже - он боялся, что она это уже усвоила.
        - Грант, ну где твоя логика? Если бы ты оставил меня в Уайтстоуне, я все равно поехала бы и разгуливала здесь - вот только не под твоим зорким глазом. Вообрази меня одну на дороге в Лондон - испуганную, беззащитную...
        Уголки его губ тронула улыбка, и Тори улыбнулась в ответ.
        - Постой, это здесь. - Грант остановил ее и повернул лицом к себе. - Хочу только тебя попросить, чтобы ты ни во что не вмешивалась. Я со всем управлюсь сам.
        Тори театрально закатила глаза.
        - Ты уже говорил мне об этом раз двадцать.
        Грант, не сдержавшись, неодобрительно хмыкнул, потом открыл дверь.
        Как только они вошли, к ним сразу же подскочил один из клерков.
        - Мы хотели бы видеть мистера Макклура, - уверенно обратился к нему Грант.
        Молодой человек выглядел растерянным, однако пошел доложить своему патрону. Через минуту он вернулся и жестом указал на дверь, ведущую в кабинет.
        От одного только взгляда на брокера у Гранта поднялись брови, а у Виктории чуть не случились судороги. Мистер Макклур оказался женщиной.
        Глава 34
        Когда женщина окинула Гранта оценивающим взглядом, Тори чуть не застонала про себя. Пригладив блестящие темно-русые волосы, хозяйка кабинета протянула руку:
        - Миранда Макклур.
        - Грант Сазерленд. - Судя по всему, Грант менее всего ожидал встретить здесь молодую обольстительную женщину.
        Пристальный взгляд Миранды тут же устремился на Тори, синие глаза ее сузились в придирчивом прищуре.
        - Вы, должно быть, леди Виктория. Как странно. Я не знала, что вы каким-то образом связаны с Сазерлендом.
        Грант придвинулся ближе к Тори.
        - Она моя невеста.
        На рубиновых губах Миранды появилась натянутая улыбка.
        - Очаровательно!
        - Ну и где же мистер Макклур? - Гранту явно не нравилось то, как складывалась ситуация.
        - Мой отец умер несколько месяцев назад, - со вздохом сказала Миранда, - теперь его дела веду я...
        Тори уже собралась выразить свои соболезнования, но Грант перебил ее:
        - Давайте не будем отнимать друг у друга время. Мы знаем, что ваш отец обманул графа Белмонта на крупную сумму и потом эту же сумму ссудил ему под астрономические проценты.
        - Увы, такова природа бизнеса. - Миранда пожала плечами, и в тот же миг печаль бесследно исчезла с ее лица. - Если не ошибаюсь, эти векселя подлежат немедленной оплате...
        - Ради чего вы и устроили этот пожар?
        - Пожар? Неужели выдумаете, что я стала бы этим заниматься? - В глазах Миранды отразился притворный ужас. - Пресвятая Дева! Но если бы я даже и была к этому причастна, то никогда бы не призналась.
        - Ну, признание - это не проблема. - Грант усмехнулся. - В Лондоне деньги играют не последнюю роль в свершении правосудия, а у меня их куда больше, чем вы зарабатываете на своих махинациях.
        - Ах да! Вездесущие Сазерленды, эти денежные сундуки. Я слышала, вы там, в Суррее, чеканите собственное золото. - Миранда наградила его ослепительной улыбкой. - В самом деле, я даже подумывала, не выйти ли мне за вас замуж, когда вы вернетесь.
        Тори оцепенела. Она была готова влепить Миранде пощечину, и единственным, что ее еще удерживало, было выражение отвращения на лице Гранта.
        Миранда бросила на нее насмешливый взгляд.
        - Спрячьте коготки, дорогая. Вы и так его заполучили, вне всяких сомнений. Капкан захлопнулся.
        - Довольно, - произнес Грант сурово. - Я бы на вашем месте хорошенько подумал, как прийти к соглашению. Иначе - это для меня совершенно ясно - вам прямая дорога в Ньюгейт.
        Раскрасневшееся лицо Миранды внезапно побледнело, ее глаза расширились.
        - И что, по-вашему, может грозить такой женщине, как я?
        - Я думаю, вы могли бы откупиться... - Тори внезапно щелкнула пальцами, будто только что вспомнив нечто важное. - Хотя теперь, пожалуй, уже слишком поздно!
        Миранда бросила на Тори уничтожающий взгляд, но Грант не оставил ей никаких шансов:
        - Я, пожалуй, займусь необходимыми приготовлениями. - Он повернулся, собираясь увести Тори.
        - Подождите! - Миранда схватила его за руку. - Что, если я верну... половину ссуды?
        Грант презрительно посмотрел на нее:
        - Не стоит. Мы вернем по закону полную сумму и еще получим удовлетворение, зная, что вы гниете за решеткой.
        - А если я выплачу все? - Убедившись, что позиция ее оппонентов по-прежнему остается незыблемой, Миранда добавила сладкозвучным голосом: - Что, если к тому же у меня есть для вас информация?
        - И какая же?
        - О, очень важная для вас, поверьте! Вас ведь интересует, куда отбыл ваш дорогой кузен. - Она побарабанила пальцами по столу. - Ситуация не из приятных, верно? Держу пари, он сейчас молится о спасении и вряд ли уже на что-то надеется.
        Грант схватил ее локоть и сжал его как клещами.
        - Рассказывайте немедленно!
        Лицо Миранды мгновенно изменилось, глаза ее сверкнули.
        - Так что, по рукам?
        Грант неохотно выпустил ее локоть.
        - Откуда мне знать, что вы опять не солжете?
        - Я - никогда! - Миранда страдальчески закатила глаза. - Поверьте, Миранде Макклур известны лучшие занятия, нежели хватать тигра за хвост.
        - Я хочу получить информацию сейчас. И разумеется, вы проводите нас в банк.
        При слове «банк» Миранда сразу как-то съежилась.
        - Хорошо, пусть так. Но только при условии, что я останусь вашим брокером.
        - Да вы спятили! Вы предлагаете нам снова оказаться обворованными?
        - Вы рискуете тем же, куда бы ни обратились. Что, разве не так? Я-то теперь уже наверняка не смогу незаметно провернуть дельце, но кто-то еще может попытаться.
        - Забудьте об этом, - прервал ее Грант.
        Похоже, он уже начал терять терпение. И тут Тори похлопала его по плечу.
        - Давайте выслушаем сначала ее информацию, - сказала она, - может, это что-то прояснит в вопросе об исчезновении Йена...
        Миранда кисло улыбнулась.
        - Ваш Йен на борту «Доминиона». Корабль недавно снялся с якоря и покинул Ливерпульский порт.
        Тори содрогнулась. Даже название судна звучало зловеще. Грант подозрительно взглянул на Миранду.
        - Мы отслеживали его до Франции...
        - Верно. Они сделали последний заход в Сен-Назер, потом отплыли в Фучжоу.
        Тори расстроено покачала головой.
        - Фучжоу - это в Китае?
        Грант медленно закивал, а затем обратился к Миранде:
        - Откуда вы все это знаете?
        - Мне известно почти обо всем, что происходит в этом городе.
        - Тогда, вероятно, вы знаете, кто это устроил, - настаивал Грант.
        - Не больше того, что я уже сказала. - Миранда, стрельнув глазами на Гранта, схватила свою шляпу. - Ну а теперь могу я иметь удовольствие пойти с вами в банк и покончить с этим маленьким недоразумением?
        Когда Миранда вошла в Канлифф-Банк, залебезивший управляющий, только что не лизавший ей туфли, тут же встревожился, как только речь зашла о сумме, которую он обязан был выдать. Тори едва не ахнула от удивления, когда Миранда пощекотала клерка под подбородком и промурлыкала:
        - Не волнуйся, красавчик, я скоро вернусь и немедленно расплачусь с тобой.
        Когда они покинули Канлифф, Тори невольно оглянулась.
        - Ты не считаешь, что нужно было подробнее расспросить ее?
        Грант покачал головой:
        - Думаю, мы выжали из нее все, что можно. Если бы я нажал еще, она начала бы выдумывать бог знает что. А вот когда ты урегулируешь дела с векселями, я выцарапаю что-нибудь для оплаты нашим сыщикам откапывают все новые данные о Йене и готовы также надзирать за Мирандой.
        Тори кивнула. Ей было больно думать, что Йен сейчас томится где-то совсем один. Возможно, даже ранен...
        Внезапно Грант замедлил шаг и как-то странно посмотрел на нее.
        - Теперь я знаю, что мы найдем Йена, - сказал он голосом, в котором не было и тени сомнения.
        Тори вспомнила, как леди Стенхоп цитировала слова Гранта, сказанные перед тем, как он отправился на поиски Дирборнов: «Если они там, я вернусь с ними». Она была в этом абсолютно уверена, хотя все обстоятельства складывались против него. Теперь Тори знала, что имела в виду Аманда. Достаточно было одного взгляда на Гранта, такого могущественного и сильного, с его ясными синими глазами, чтобы любое беспокойство рассеялось. Разумеется, они найдут Йена - это лишь вопрос времени.
        После того как они продолжили свой путь, в душу Виктории все больше стала закрадываться тревога за собственную судьбу. Они с Грантом только что закончили грандиозное дело, действуя как единая команда, но теперь их дороги могли разойтись.
        - До чего же мерзкий человек эта Миранда. - Грант брезгливо поморщился.
        - Я с тобой полностью согласна. - Сейчас Тори была рада говорить о чем угодно, даже о Миранде Макклур. - Странная, скользкая особа. Ее трудно понять. Но какой бы она ни была, я думаю, у нее все же есть женское сердце, похороненное под ледяной коркой. В самом деле, когда я увидела ее, мне даже показалось, что она может тебе понравиться.
        Грант желчно усмехнулся.
        - Вот уж чего не случится никогда, - с оскорбленным видом произнес он.
        - Ох, прости, я не хотела...
        - Да нет, ничего...
        Беседа явно не клеилась. Что с ними будет дальше? И что об этом думает Грант после их первой ночи вместе? Сама Тори считала, что это была бы лучшая из всех ночей. Только бы сейчас они смогли пройти через этот разговор...
        Внезапно Грант остановился и повернулся к ней.
        - Ты, должно быть, собираешься потратить часть этих денег...
        - О да, особенно после всех прежних ограничений... - Тори осеклась. Ей не хотелось вызывать в памяти прошлое - то прошлое, которое ушло, кануло в Лету. Она быстро вытащила из кармана юбки листок и стала его просматривать. - Мне нужно купить Кэмми материал для новых платьев - она уже не влезает в те, которые у нее есть, - и для миссис Хакаби подобрать что-то более легкое на голову, чем зимняя шляпка на ватине, которую она носит круглый год. Еще ей необходима трость для прогулки, а Хаку - сапоги. - Она перевернула листок. - Вот здесь у меня записан его размер... - Тори подняла глаза, чувствуя, что Грант как-то странно смотрит на нее. - Я могу доказать, что эти расходы оправданны. Парнишка работает так же усердно, как любой из нас, и заслуживает поощрения...
        Грант улыбнулся:
        - Ты можешь купить ему все, что сочтешь нужным, если это доставит тебе удовольствие. Но я совсем не о том думал.
        Тори наклонила голову набок, выжидая.
        - Ты всегда носишь с собой памятку, кто в чем нуждается?
        - Просто я знала, что после урегулирования финансовых претензий у меня могут появиться деньги, - словно оправдываясь, сказала Тори. - И потом, кто-то рассказывал мне о важности планирования.
        Грант заулыбался еще шире.
        - Должно быть, это был замечательно умный мужчина.
        Тут Тори не выдержала и тоже улыбнулась. И в то же мгновение лицо Гранта приняло сосредоточенное выражение.
        - Знаешь, я и сам кое-что спланировал. К полудню вся моя семья соберется в городском доме. Туда же прибудут Камилла с бароном, если успеют...
        Тори нахмурилась. Интересно, что еще он придумал? Тем временем Грант принялся расхаживать взад-вперед.
        - Я полагаю, мы можем прекрасно жить вместе, и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Можешь быть совершенно уверена, что я...
        - Да! Я согласна!
        - ...что я буду продолжать просить тебя, пока ты наконец... - Только тут до Гранта дошли ее слова. - Что ты сказала?
        - Я сказала - да.
        Его брови взлетели вверх.
        - Я-то думал, ты не захочешь выйти за меня замуж без любви...
        Она в два шага преодолела разделявшее их расстояние, чтобы положить руки ему на плечи.
        - О, ты и так любишь меня.
        - Ты вполне уверена? - Грант прищурился.
        Тори наградила его дерзкой улыбкой.
        - В тебе - на все сто, особенно после минувшей ночи.
        Грант нежно убрал завиток волос с ее щеки.
        - Я в самом деле люблю тебя, - негромко произнес он. - Думаю, я люблю тебя даже больше, чем допускает благоразумие. - Голос его звучал очень торжественно.
        Теперь Виктория не сомневалась, что была его первой любовью. Это тронуло ее так сильно, что она была готова забыть про то время, которое они упустили, увлекшись взаимными упреками.
        - А ты? Ты, кажется, забыла сказать мне...
        - Конечно же, я люблю тебя, обожаю! - воскликнула она. - Думаю, я всегда тебя любила, даже на корабле, когда мне хотелось выбросить тебя за борт. - Внезапно голос ее стал тише. - Как ты думаешь, мы сможем потом остаться в Корте?
        - Везде, где ты пожелаешь, - пообещал Грант.
        - Я имею в виду остаться там жить и поддерживать овечью ферму.
        - Хозяйству ведь нужен овцевод, а лучшего работника, чем я, тебе не найти. - Он улыбнулся своей замечательной улыбкой.
        - А как же судоходная компания?
        - В «Пилигриме» дела идут гладко, пока им управляют Дерек и Николь. А если они захотят сосредоточиться на Уайтстоуне, предоставим это Йену. Разыщем же мы его когда-нибудь, черт побери!
        Тори смотрела на него в изумлении. Ее хитрый дедушка все знал наперед, когда в прошлом году предсказывал, что она и Грант будут вместе.
        - Так ты готов жить со мной в деревне? В деревне, где большинство составляют восьмидесятилетние старики? В деревне, где пасется несметное число овец, включая нахальных баранов, а вокруг них бегает легион рыжеголовых Хакаби?
        - Пока ты будешь там со мной, большего мне просто не потребуется, - заверил Грант.
        - Это правда? - едва дыша от волнения, спросила Тори.
        - Истинная правда, - торжественно произнес он. Внезапно Виктория оттолкнула его и тут же протянула ему руку.
        - Партнеры?
        Грант осторожно притронулся к ее руке, и тогда Тори потянула его вниз, затем, привстав на цыпочки, зашептала ему на ухо:
        - После того как мы поженимся, мы должны будем скрепить печатью наше партнерство. Много-много раз...
        Глава 35
        Вся семья Гранта собралась в городском доме, а Камилла с бароном прибыли как раз перед приходом священника.
        Пока родные Гранта и барон поздравляли жениха, Камилла оттащила Тори в сторону.
        - Ты уверена, что в самом деле этого хочешь? - спросила она.
        - Посмотри на меня, - сказала Тори, смеясь. - Я влюблена и не перестаю улыбаться!
        У Кэмми отлегло от сердца.
        - Тогда я должна тебе сказать, что, выйдя замуж, ты действительно будешь наслаждаться жизнью. - Она подняла руку и показала Виктории обручальное кольцо филигранной ручной работы.
        У Тори расширились глаза.
        - Так ты уже вышла замуж?
        Кэмми кусала губу, явно беспокоясь о том, какой будет реакция подруги.
        Тори порывисто обняла ее.
        - О, как это замечательно! Теперь ты будешь нашей соседкой!
        - Я подумала, что тебя может встревожить такая поспешность, ведь мы сделали это так внезапно. - Кэмми понизила голос. - Но понимаешь, он не мог взять меня снова в постель, пока я не выйду за него замуж. Прямо так и сказал, негодник! Что мне было делать? Пришлось согласиться.
        - Я так рада за тебя!
        Леди Стенхоп деликатно кашлянула, чтобы привлечь их внимание.
        - Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу. Священник ждет.
        Грант мягко взял Тори под руку и подвел к священнику.
        Когда тот попросил достать кольца, Грант начал хлопать себя по карманам. Присутствующие в комнате, казалось, сгорали от нетерпения; Дерек даже застонал и отпустил жене несколько комментариев насчет прелести тайного венчания путем бегства.
        Наконец, Грант извлек маленькую коробочку, обтянутую бархатом, и, вынув кольцо, приготовился надеть его Тори на палец. Она невольно взглянула вниз. Какой невесте не хочется знать, что ей предстоит носить до конца своей...
        И тут у нее вырвался легкий всхлипывающий звук, и она вскинула ко рту руку.

«Нужно поскорее что-то делать», - с тревогой подумал Грант.
        - Виктория, - сказал он дрогнувшим голосом, - я могу предложить тебе другое кольцо.
        - Но т-ты разыскал кольцо моей матери!
        Грант чертыхнулся про себя.
        - Видишь ли, предполагалось, что это кольцо будет отдано позже...
        По щеке у нее скатилась слезинка, и Грант был готов поклясться, что воспринимает переживания Виктории как свои собственные.
        - Не могу поверить, что ты нашел его. - Виктория, наконец, оторвала взгляд от кольца и пристально посмотрела на Гранта с такой любовью, с таким искренним обожанием в глазах, что он был потрясен.
        Он сделал глубокий вдох, сознавая, что должен что-то сказать, но, заглянув ей в глаза, совершенно растерялся.
        - С кольцом было труднее, чем с другими вещами, но я знал, как много оно для тебя значит...
        - С другими вещами? - рассеянно спросила Тори.
        Грант торжествующе улыбнулся.
        - Я рыскал по графству, выкупая кованое железо Корта, старинные картины, дверное кольцо из бронзы, лошадь, которую я тебе подарил и которая... - Грант нахмурился, - которая была, я знаю, неумышленно продана, а также коллекцию старинных драгоценностей.
        - Драгоценностей моей бабушки? - Тори смотрела на него расширившимися глазами, словно он был величайшим героем на свете.
        - Дай же ей другое кольцо, черт побери! - не выдержав, воскликнул Дерек.
        Священник строго посмотрел на него, а Николь, переложив спящего Джеффри на другую руку, толкнула мужа локтем в живот.
        Грант снова похлопал себя по карману и, достав другую коробочку, открыл ее перед Тори. Появившийся на свет изумруд вызвал общий изумленный вздох.
        После церемонии все поздравили новобрачных, и вскоре семья Гранта откланялась, оставив их наедине. Вслед за ними уехали Кэмми с бароном.
        Как только все разошлись, Грант закрыл дверь и повернулся к своей молодой жене. Жена. Ему нравилось, как это звучит. Наконец-то к Тори вернулась прежняя уверенность в себе. Лицо ее излучало сияние, как будто им только что улыбнулась огромная удача.
        Тори с удовольствием позволила себе нарушить строгую прическу и скинуть туфли. Она носилась по комнате с распущенными волосами, в одних чулках и что-то напевала, а Грант все еще недоумевал, как такая замечательная девушка могла остановить на нем свой выбор.
        Утопая в половодье чувств, он остановил ее и прижал к себе. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, Тори взяла его за руку и потянула в гостиную. Потом она встала на оттоманку, чтобы быть повыше, крепко обняла его и поцеловала.
        - Я люблю тебя, Виктория, - сказал Грант.
        - Докажи, - пробормотала она и уткнулась носом ему в щеку.
        В ту ночь и на следующий день они «скрепляли печатью» свое партнерство столь много раз и такими разнообразными способами, что у Гранта не осталось сомнений в незыблемости этого союза.
        Глава 36
        Три месяца спустя...
        Новая овчарня была закончена досрочно, так что до приезда бригады, с которой они заключили договор на стрижку, оставалось еще несколько недель. Тепло пришло на холмы внезапно, и время пролетело быстро. Едва они успели перевести дух, как всю долину запорошило шерстью.
        Наконец стрижка закончилась, и по этому случаю в деревне, как всегда было принято, устроили пиршество с элем. Праздник был многолюдным, поскольку молодые люди, услышав о женитьбе и новом совладельце Корта, вернулись в свои дома.
        Тори с Грантом участвовали в праздновании вместе со всеми, но под конец длинного дня все же решили вернуться домой.
        Домой. Какое замечательное слово! Корт становился все очаровательнее, особенно с тех пор, как Грант настоял на дополнительном вливании денег в хозяйство. Теперь, когда Тори улыбалась, видя что-то починенное, украшенное или вновь построенное, он удваивал усилия, а когда она говорила, что незачем тратить столько средств, отшучивался:
        - Мы и так сэкономили кучу денег, поскольку нам не пришлось строить дом для Камиллы.
        Кэмми и барон жили теперь неподалеку в собственном поместье и не спешили заполнять его малышами, зато ездили каждый день на прогулки.
        На вершине одного из холмов Тори и Грант остановились полюбоваться роскошным видом. Деревня продолжала пировать. Через пастбища медленно проплывали звуки музыки. Тори чувствовала, как ее омывают волны счастья. После окота они с Грантом собирались поехать на побережье, куда его привозили прежде, еще когда он был мальчиком. Он купил для нее в тех местах летний дом на пляже, и Тори не терпелось взглянуть на него. Ее разбирало любопытство: она хотела поскорее узнать, что это за коттедж и насколько он будет уединенным.
        Внезапно Тори вздохнула, вспомнив о Йене, чье отсутствие омрачало их счастье.
        Словно прочитав ее мысли, Грант сказал:
        - Будем надеяться, что это приключение будет ему уроком.
        Она устроилась уютнее на его груди. На самом деле недавно пришло известие, что Йен поднял бунт на корабле и бежал на нем неизвестно куда. Ходили слухи, что в южных морях с некоторых пор обнаружился некий пират - черноволосый дьявол, весь в шрамах. Но Тори упорно верила, что исчезновение Йена и одновременное появление мародерствующего злодея не более чем случайное совпадение.
        - Йену не впервой оступаться, но он всегда вставал на ноги. К тому же у наших сыщиков есть обнадеживающие данные, и я полагаю, что скоро мы его найдем.
        - Я в этом даже не сомневаюсь, - уверенно сказала Тори. - Ты же нашел меня!
        Грант нежно поцеловал ее и улыбнулся, когда она затрепетала от восторга.
        - Не тревожься, любимая, - он осторожно положил ладонь на ее уже округлившийся животик, - и не забывай: появление нашего главного сокровища еще впереди!
        notes
        Примечания

1
        Мори, Мэтью Фонтейн - морской офицер США (1806-1873), пионер гидрографии, один из основателей океанографии. - Здесь и далее примеч. пер.

2
        Nanny - няня (англ.).

3
        Серена, от английского serene - спокойная, безмятежная.