Полночная любовница Никола Корник
        Маскарад - HarlequinСкандальные дамы высшего общества #3
        Меррин, в отличие от старшей сестры леди Джоанны Грант, известной светскими приемами, выглядит синим чулком, скрывая, что под видимостью заурядной жизни она работает на частного сыщика. Меррин жаждет отомстить Гаррику, новоиспеченному герцогу Фарну, убившему ее брата. Но во время пивного наводнения молодые люди оказываются перед лицом смерти, и неприязнь и ненависть друг к другу перерождаются в безумную страсть. Но возможно ли сохранить трепетное чувство после того, как ужасы наводнения останутся позади?..
        Корник Никола
        Полночная любовница
        Моей матери Сильвии
        Когда к жизни любовь меня в мир призвала,
        Мне уроки любви она сразу дала,
        Ключ волшебный сковала из сердца частичек
        И к сокровищам духа меня привела[1 - Перевод Н. Тенигиной.].
    Омар Хайям. Рубаи, стих 108
        Глава 1
        Лондон, ноябрь 1814
        - Мы не ждали вас, ваша светлость, - произнес Поинтер.
        Пальцы Гаррика Нортекса, герцога Фарна, расстегивающие пуговицы шерстяного пальто отличного качества, замерли. Его плечи были усеяны дождевыми каплями - в тусклом свете свечей они поблескивали, как припорошенные пылью драгоценные камни, и скатывались на каменные плиты пола, образуя лужицу.
        - Я тоже рад тебя видеть, Поинтер, - ответил он.
        На лице дворецкого не дрогнул ни один мускул.
        Гаррик подумал, что, видимо, его покойный отец никогда не шутил с прислугой. Покойный герцог славился многими качествами, но отнюдь не чувством юмора.
        - У нас не было времени подготовить для вас покои, ваша светлость, - продолжал Поинтер, - и в доме нет никакой еды. Я получил ваше сообщение всего несколько часов назад и еще не успел никого нанять. - Он жестом показал на зачехленную мебель и пыльные зеркала. - Дом был закрыт. У нас не было возможности провести уборку.
        Сомневаться в этом не приходилось. С люстры в центре просторного холла свисала длинная паутина. Зачехленная мебель и статуи, отбрасывающие длинные тени, только усиливали ощущение мрачной таинственности. И здесь было холодно, очень холодно. Гаррик пожалел, что расстегнул пальто.
        - Мне не требуется сегодня никаких изысков, спасибо, - проговорил он. - Только свеча, чтобы добраться до постели, и немного горячей воды.
        - У вас нет с собой багажа, ваша светлость? - Длинный нос Поинтера, так подходящий к его имени[2 - Pointer - указывающий, указатель (англ.)], неодобрительно дернулся.
        - Он едет следом, - кратко ответил Гаррик. Ни одна карета не смогла бы угнаться за его чертовски быстрой ездой.
        - А ваш камердинер?
        - И Гейдж тоже.
        Гаррик вынул одну свечу из подсвечника на стене. Он чувствовал себя ужасно усталым, после целого дня скачки все тело ныло от тупой боли. Пять дней назад он похоронил отца - теперь тот покоился в семейном склепе Фарнкорта, на западном побережье Ирландии. Нечего было и сомневаться, что старый дьявол пожелает быть похороненным на ирландских землях со всей возможной помпезностью и размахом и максимальным неудобством для родственников. При жизни покойный герцог никогда не привечал Фарнкорт, считая его ирландскую красоту грубой, а местных жителей - язычниками. Ничего удивительного, что на его похороны, кроме членов семьи, пришло всего несколько человек - и те, наверное, для того, чтобы самолично убедиться, что он действительно умер.
        Теперь Гаррик стал герцогом Фарном, и у него нет сына, который мог бы унаследовать его титул.
        И наверное, никогда не будет.
        Первый брак стал для него трагедией. И Гаррику не хотелось повторять попытку.
        Он остановился перед пологой лестницей, что вела на второй этаж. Деревянные ступени со сложным узором покрывал толстый слой грязи. Изящные изгибы кованых перил украшала густая белая паутина. Этот дом напоминал могилу. Как ему и подобало.
        Отец Гаррика, восемнадцатый герцог Фарн, безумно злился, что умирает так рано, не успев удовлетворить свои амбиции. Он протестовал против своей смертельной болезни, тем самым, вероятно, приблизив свою кончину. И вот теперь Гаррик стал хозяином этого мавзолея и еще двадцати шести домов в десяти странах, не говоря уже о неприлично огромном состоянии. Значительно большем, чем вправе иметь один человек.
        Гаррик пошел по бесконечному коридору, другой конец которого терялся во тьме. По привычке он толкнул шестую дверь по левой стороне, где располагались спальные покои. В тех редких случаях, когда он останавливался в Лондоне в доме отца, это всегда была его спальня. Меньше, чем хозяйская, но ничуть не более уютная. Дом Фарнов строили, чтобы устрашать и подавлять, а отнюдь не для того, чтобы говорить «добро пожаловать». В запутанных коридорах могла несколько дней плутать небольшая армия. Каминный очаг был пуст, а комната выглядела холодной и неприветливой, несмотря на странный запах дымка в воздухе, как будто здесь только что жгли свечи. На полу валялось издание «Мэнсфилд-парка». Гаррик рассеянно поднял книгу и положил на стол.
        В дверь постучали: пришла горничная с горячей водой. Похоже, Поинтеру удалось призвать на помощь по крайней мере одну служанку. Девушка осторожно поставила кувшин на край стола и испуганно присела в реверансе. Ее широко распахнутые глаза скользнули по его лицу, когда он повернулся поблагодарить ее, и она тут же отвела взгляд. Вероятно, боялась, что он такой же, как и его отец. Молва о покойном герцоге наверняка дошла до каждого лондонского агентства по найму прислуги. Отец Гаррика считал, что насиловать служанок - это его привилегия, а не отвратительное преступление. Восемнадцатый герцог Фарн бил слуг и пинал собак и наоборот. При воспоминании об этом у Гаррика свело живот от отвращения.
        Как только за служанкой закрылась дверь, он скинул сапоги и издал вздох облегчения. Его порадовало отсутствие камердинера. Гаррику нравились сапоги из тонкой кожи, но он не желал снимать их исключительно с применением грубой силы. То же самое касалось сюртука. Гаррик даже постиг искусство самостоятельно повязывать галстук, молодому герцогу всегда казалось в высшей степени непрактичным одеваться или раздеваться с посторонней помощью. Кроме того, он многие годы жил и путешествовал в таких местах, куда бы с ним не поехал даже самый верный слуга.
        Горячая вода смыла дорожную грязь, и герцогу внезапно захотелось принять ванну, чтобы успокоить ноющее тело. Но время было уже позднее, и он не собирался снова беспокоить слуг. Завтра ему предстоит утомительное знакомство с делами отца. Это его обязанность. Быть герцогом - привилегия, во всяком случае, так внушали ему с самого раннего детства. Жаль, что позже он понял, какое это чудовищное бремя. Но все равно не уклонился от него. Он в полной мере понимал свой долг и обязанности, но сейчас хотел только спать.
        Заметив на комоде графин с бренди, Гаррик решил, что нальет себе порцию. Он надеялся, что спиртное хоть немного его согреет. Но бренди сделало не только это, оно обожгло ему внутренности, напомнив, что он весь день ничего не ел. Не важно. Он снова наполнил бокал и выпил. И повторил процедуру еще раз. От усталости и крепкого алкоголя закружилась голова, но теперь он хотя бы сможет заснуть.
        Гаррик думал, что простыни будут влажными, но, к его удивлению, прохладно-гладкая постель оказалась совершенно сухой. Со вздохом облегчения он скользнул под простыни и опустил голову на мягчайшую из подушек. И тут же ощутил сладкий, едва уловимый аромат летнего сада с нотками жимолости и колокольчиков. Он заполнил все его чувства и согрел душу, пробуждая желания, которые он отнюдь не приветствовал. Прикосновение шелковой простыни к голой груди внезапно показалась ему лаской любовницы. Гаррик испытал искушение, сладострастное, порочное, соблазнительное. Тело напряглось от возбуждения.
        Он грезит. Его захватили фантазии.
        Гаррик со стоном перевернулся на другой бок, желая обуздать свое непокорное тело. Разум должен возобладать над плотью. Это нетрудно. Он делал это уже тысячу раз. Но сейчас желание оказалось слишком сильным, оно накатило на него мощно и быстро и проникало внутрь, пока он не оказался беспомощен перед его чарами. Гаррик лег на спину и глубоко вздохнул, наполнив легкие цветочным ароматом. Не будь это так невероятно, он поклялся бы, что кто-то спит у него под кроватью, какой-то дух или призрак, оказывающий на него влияние своим присутствием.
        Но это была только игра чувств. Он слишком устал и много выпил, и у него давно не было женщины, вот тело и бунтовало, напоминая, от чего он отказывается.
        До брака он был повесой и после смерти жены на какое-то время вернулся к разгульной жизни. Он пытался растворить свое горе и чувство вины в распутстве. Но у него ничего не вышло. Теперь он жил как монах, и потому некоторые неприятные ощущения были неизбежны. Во всяком случае, он так себе говорил.
        Общество распускало о нем сплетни. Много лет подряд. Ему было это известно. И он не обращал на них никакого внимания.
        Гаррик Фарн - человек, который убил лучшего друга, спавшего с его женой.
        С тех пор прошло двенадцать лет, но даже сейчас при воспоминании об этом у него замирало сердце и душу терзало знакомое бремя вины и горя. Так и должно быть. Епитимья не бывает легкой.
        Он повернулся, чтобы задуть свечу, и на глаза ему снова попалась книга. Томик в темно-красной обложке с черными буквами. Под ней на тумбочке лежали небольшие очки. Гаррик поднял брови. Поинтер пользовался его спальней, чтобы почитать? Вряд ли. Вышколенный дворецкий не станет так бесцеремонно обращаться с герцогской спальней, да и вряд ли он одобряет чтение подобной беллетристики.
        Гаррик взял книгу и открыл. На форзаце стояла дарственная надпись, инициалы в виде переплетенных М и Ф, а страницы источали все тот же едва уловимый цветочный аромат. Гаррик положил книгу на покрывало и рассеянно подумал, не стоит ли заглянуть под кровать или в шкаф в поисках близорукого взломщика, пахнущего колокольчиками. Но он так устал. Завтра… завтра он все здесь обыщет, а сейчас ему хотелось сбросить со своих плеч все обязанности герцога, забыть о мрачном наследии отца и провалиться в глубокий сон.
        Он как раз собирался уснуть, когда дверь спальни вдруг неожиданно и без стука открылась. В проеме появилась красавица. Она вся - от элегантных темных локонов до розовых атласных туфелек - излучала ауру изысканности и неприкрытой сексуальности. Гаррик вытянулся в струнку.
        - Гарриет? Что, черт возьми… - Он отчетливо ощущал, как сильно возбудился. Хорошо еще, что не успел снять брюки. - Что, черт возьми, ты здесь делаешь? - требовательно спросил он. Надо было запереть дверь, пришла запоздалая мысль. Правда, это его дом, и он не ожидал, что кто-то придет его соблазнять.
        Последний раз он виделся с Гарриет Найт на похоронах отца. Тогда она с головы до ног была закутана в черное. Сейчас же нарядилась в бледно-розовое воздушное одеяние, которое почти ничего не скрывало. А он-то думал, что опередил остальных родственников своим скорым возвращением в Лондон. Видимо, Гарриет - подопечная его покойного отца - поехала вслед за ним. И сейчас во плоти стояла перед ним во всей своей великолепной наготе: пеньюар спущен с белых округлых плеч и полной груди и нависает над пышными бедрами. У Гаррика закружилась голова. Он знал, что Гарриет распутница, но не думал, что она дойдет до такого бесстыдства.
        - Гаррик, дорогой. - Его омыл ее хрипловатый, чувственный голос. - Я приехала, чтобы поприветствовать новоиспеченного герцога в его новом… качестве.
        Гарриет давно хотела стать следующей герцогиней Фарн. Она никогда этого не скрывала. Просто раньше не прибегала к такой откровенной тактике.
        Она сделала несколько шагов и остановилась у постели. Гаррик чуть не захлебнулся от мощной волны ее духов, заглушившей куда более мягкий и сладкий аромат колокольчиков. Он буквально упал на подушки.
        - И Поинтер тебя впустил? - возмутился он. - В это время суток? И в таком виде?
        Глупые вопросы. Обнаженная Гарриет сидит на краю постели совсем рядом, а он говорит об этикете? Он явно не в себе, пьян и расстроен. Грудь Гарриет коснулась его руки, и он вздрогнул. Теперь он уже ничего не понимал. Да, он очень устал, выбит из колеи и отчаянно хочет женщину, но не эту, а ту, что была лишь призраком, его сновидением. А ведь Гарриет более чем реальна, и у нее такая великолепная грудь…
        Однако у нее есть огромное желание стать герцогиней, и он сейчас в большой опасности. Гаррик отодвинулся от нее. Гарриет чувственно потянулась.
        - Где твоя компаньонка? - задыхаясь, поинтересовался он. - Не может быть, чтобы миссис Роуч одобрила…
        - Я пошлю за ней, если ты хочешь втроем. - Узкие зеленые глаза Гарриет поблескивали, как у пумы. - Гаррик, дорогой, давай отпразднуем!
        - Смерть моего отца едва ли повод для праздника, - возразил он. В голове у него мутилось. - Гарриет, не надо…
        - Напротив. - Она закинула на него ногу, пригвождая к месту. Ее влажное горячее тело обжигало даже сквозь простыни. - Мы все очень счастливы, что он умер, - заявила она. - К чему притворяться? И теперь мы можем это отпраздновать - в узком кругу, только ты и я. - Она скользнула рукой под одеяло и нащупала его возбужденный член. - О, отлично, ты уже отметил начало.
        Изгибаясь всем телом, она подползла к нему еще ближе, приникла поцелуем к его губам.
        - Бренди, - промурлыкала она. - Восхитительно.
        Однако она сама на вкус была несколько кисловата.
        Гаррик испытал такое чувство, будто его душат диванной подушкой. Он протестующе застонал. Гарриет же явно расценила это как признак энтузиазма. Она ласкала его, страстно целовала и через одеяло сжимала бедрами. Еще мгновение, и она скользнет внутрь, взберется на Гаррика и затем…
        Затем случится грандиозный скандал. Гарриет Найт станет герцогиней Фарн, а его жизнь снова будет разрушена.
        Одну неверную жену еще можно считать неудачей. Но получить вторую такую же - это даже не безответственность. Он не хотел брать в жены особу свободных нравов. Он вообще не хотел жениться.
        Внезапно у Гаррика прояснилось в голове, и он протрезвел. Может, его тело и желает Гарриет, но вот разум - определенно нет.
        - Нет, Гарриет. - Он схватил ее за руку и не слишком изящно отпихнул от себя.
        Гарриет дернулась и, вскрикнув, свалилась с кровати.
        - Ты оказываешь мне слишком большую честь, - вежливо сказал Гаррик, вставая с кровати и поднимая с пола ее пеньюар. - Я понимаю, ты нуждаешься в утешении - только что умер твой опекун. Я не заслужил привилегии взять предлагаемую тобой девственность… Извини, но я не могу принять от тебя такую жертву. Ты сейчас в расстроенных чувствах.
        Он грубо завернул Гарриет в прозрачный пеньюар и подтолкнул к двери.
        - Я все расскажу миссис Роуч, - сердито заявила она. - Я все скажу твоей матушке. Я скажу, что ты меня соблазнил.
        Гаррик покачал головой:
        - Сомневаюсь, что у тебя получится, моя дорогая. - В его голосе зазвучала сталь.
        Гарриет с минуту смотрела на него в упор, и он подумал, что же она видит в его глазах. Была ли это холодность мужчины, который давно забыл о нежных чувствах?
        Ее лицо исказила злоба.
        - Черт тебя подери, Фарн! - выругалась она.
        Гаррик пожал плечами:
        - Как пожелаешь.
        Гарриет развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью. В комнате наступила тишина.
        И именно в этот момент Гаррик услышал, как кто-то чихнул.
        Под большой кроватью с балдахином, прижавшись лицом к пыльным половицам, пряталась леди Меррин Феннер. Она оказалась там в ловушке около получаса назад. За свою короткую, но весьма разнообразную службу - а работала она на Тома Брэдшоу - Меррин никогда еще не оказывалась в такой ситуации. Она никогда раньше не попадалась.
        Пока герцог Фарн шел к своей спальне, Меррин читала. Она успела спрятаться всего за пару секунд до его прихода. И надеялась сбежать, когда он уснет. Но потом появилась та женщина. Меррин услышала ее обольстительный, с хрипотцой, голос, увидела, что на пол упал пеньюар, почувствовала, как прогнулась кровать, и поняла, что скоро много узнает о предмете, который ранее никогда не изучала.
        Она перевернулась на живот, прижалась лицом к полу, зажмурилась, заткнула пальцами уши и стала молиться, чтобы энтузиазм Гаррика Фарна поскорее иссяк, чтобы любовники быстренько друг друга утомили и впали в удовлетворенное оцепенение. Отгородиться полностью от происходящего наверху она не могла, а от доносившихся звуков ей становилось беспокойно. Ее тело как будто распространяло жар. Это не только смущало Меррин, но и приводило в замешательство. Одежда вдруг показалась ей слишком узкой и тесной, и она испытала желание двигаться, изгибаться всем телом. И это было очень странно.
        А потом она вздохнула и втянула носом паутину. И чем больше усилий Меррин прилагала, чтобы не чихнуть, тем сильнее щекотало у нее в носу, и в конце концов она громогласно чихнула.
        О боже. Теперь ей точно не спастись. Такое услышали бы даже самые страстные любовники.
        И действительно, через секунду кто-то нагнулся, схватил ее за руку и вытащил из-под кровати. После чего грубо поставил на ноги. Глаза у девушки слезились, в носу опять защекотало. Меррин выпрямилась во весь свой пятифутовый рост[3 - Около 152 сантиметров.].
        И что ей сказать? Нет, Меррин, забудь про объяснения, сказала она себе. Подумай лучше, как сбежать?
        - Этим вечером в моей спальне просто столпотворение, - протянул стоявший перед ней мужчина.
        Гаррик Фарн, лучший друг ее брата Стивена. И его убийца…
        Меррин содрогнулась. Прискорбно, но когда-то давно, еще девочкой-подростком, она была влюблена в Гаррика. Он казался ей богом, высшим существом из другого мира. В то время Меррин с сестрами жила скучной, предсказуемой жизнью. Училась она дома, и ее общение ограничивалась деревней Фенридж и живущими по соседству друзьями родителей. И еще был Стивен со своими приятелями - к коим относился и Гаррик, молодые люди учились в Оксфорде, проматывали в Лондоне родительские деньги и, по слухам, предавались любовным романам, вину и порокам. О, как же она упивалась теми скандалами. Тринадцатилетней девочке все это казалось захватывающим, ведь она никогда не путешествовала дальше собственной деревни.
        Гаррик, разумеется, ее не замечал. С какой стати? У Меррин имелись красавицы-сестры, которые притягивали к себе все взгляды, все внимание, все комплименты. Кроме того, Гаррик еще с колыбели был помолвлен с Китти Скотт, дочерью политического соратника его отца; под вопросом была только дата, но не сама свадьба. Китти тоже была очень красива. Совсем неудивительно, что Стивен тоже в нее влюбился…
        Меррин словно ударила молния, ее затрясло как в лихорадке. Гаррик Фарн. Его имя стало в ее семье олицетворением дьявола, убийцы, человека, который разрушил жизнь Меррин, жизнь ее отца и сестер. Пока Гаррик был за границей, можно было не думать о нем и сделать вид, что его не существует, если уж не удается забыть его навсегда. Забыть о событиях того давнего жаркого лета. Но чуть больше года назад - пятнадцать месяцев, если быть точной - он вернулся. И общество, вместо того чтобы осуждать за убийство, приняло его с распростертыми объятиями как героя; его снова восхваляли как самого красивого, богатого и родовитого аристократа из высшего света.
        У Меррин создалось впечатление, что о ее брате уже никто не помнит. Про него все забыли, предав забвению. А у них самих ничего не осталось в память о Стивене, все ценные вещи, включая картины, ушли на погашение долгов отца, открывшихся после его смерти. Род Феннеров вымирает, семейные владения потеряны, а Гаррик Фарн - богат, известен и, что самое главное, живет и здравствует. Его возвращение в Англию что-то воспламенило в душе Меррин, пробудило невыносимые воспоминания о том времени, когда погиб Стивен. Прошлое вдруг предстало совсем реальным, а боль и чувства приобрели остроту, словно все случилось совсем недавно.
        Меррин вытерла слезящиеся глаза и оглянулась в поисках любовницы Гаррика, женщины с хрипловатым голосом, богатым воображением и сшибающим с ног парфюмом. Но, похоже, они были одни.
        - О! - невольно воскликнула Меррин. - Она ушла!
        Гаррик поднял черную бровь:
        - Разве вы не слышали, как я ее вытолкал?
        - Я заткнула уши, - ответила Меррин. - Я не желала ничего слушать, вот уж спасибо. Мне хватило подпрыгивающей кровати, которая грозила меня раздавить.
        - Я сожалею, - вежливо ответил Гаррик. - Знай я, что вы там, выгнал бы ее значительно быстрее. - Он внимательно осмотрел девушку, задержавшись взглядом на паутине на нее лице.
        - У вас под кроватью очень грязно, - оправдываясь, сказала Меррин.
        Гаррик с иронией отвесил поклон:
        - И снова прошу прощения. Гарантирую, что в следующий раз, когда вам придет в голову воспользоваться моей спальней как убежищем, в ней будет совершенно чисто.
        - Буду вам очень признательна, - парировала Меррин.
        «Зачем мы об этом говорим, - подумала она. - Это совершенно неуместно». Она совсем не так представляла себе разговор с Фарном.
        Меррин посмотрела на него. На самом деле она вообще не представляла себе, как будет с ним разговаривать. Во всяком случае, в ситуации, когда она чувствовала себя настолько растерянной. Меррин рассчитывала, что Гаррик останется в Ирландии еще как минимум на неделю. Он ведь считаные дни назад похоронил отца. И она совершенно разумно предположила, что дом первое время будет пустовать.
        Гаррик стоял у нее на пути, перегораживая заветную дверь в коридор. Он показался ей ужасно огромным. Отчасти из-за ее собственного небольшого роста. Но кроме того, действительно был очень высокого роста, выше шести футов, и очень мощного телосложения - она отчетливо это видела, поскольку он стоял перед ней полуодетым. Широкая обнаженная грудь, брюки плотно охватывают мускулистые бедра. «Слава богу, на нем брюки», - подумала Меррин.
        Осознав это, Меррин вздохнула с облегчением. От волнения у нее закружилась голова. После разыгравшейся сцены с его любовницей она думала, что он будет полностью обнаженным…
        - С вами все в порядке?
        Его голос разрушил представившуюся ей картину с обнаженным Гарриком Фарном. Меррин распахнула глаза и встретилась с его ироничным взглядом.
        - Да, все хорошо, благодарю вас, - ответила она.
        Темные глаза и прямые черные брови. Высокие скулы и решительный подбородок. Суровое лицо, подумала Меррин. Холодное и отстраненное. Однако тело его казалось золотистым - гладкая загорелая кожа, взъерошенные темно-рыжие волосы на голове и интригующая поросль жестких ярко-рыжих волосков на груди, спускавшаяся к животу. Меррин осознала, что неприлично уставилась на Гаррика Фарна. Она никогда в жизни не видела раздетого мужчину. Ей так сильно захотелось его коснуться, что она протянула руку, не успев осознать, что делает. Девушка вспыхнула и понадеялась, что ее смущение не будет заметно. И в тот же миг вспомнила, что ненавидит Фарна.
        Она вздрогнула.
        - Итак, я жду, что вы объясните мне свое присутствие.
        От резкого тона Меррин дернулась, как от удара плетью. Надо быстрее выбираться отсюда, решила она. Не объяснять же ей, что она обыскивала его дом. Вряд ли можно сказать: «Три недели назад я узнала, что вы солгали об обстоятельствах смерти моего брата. Мало того что вы убили его - и я возненавидела вас за это, - теперь мне известно, что вы еще и скрыли правду, и я хочу, чтобы свершилось правосудие. Я хочу, чтобы вы оказались на виселице…»
        Нет уж. Гаррик Фарн не должен ничего заподозрить.
        - Умоляю, простите, - произнесла она. - Я не поняла, что вы ждете моих объяснений.
        Губы Гаррика сложились в соблазнительную улыбку. По телу Меррин пробежала дрожь. «Это отвращение, - подумала она. - Вот как он на меня действует. Я чувствую ненависть. И отвращение…»
        - Мадам, любой разумный человек потребовал бы у вас объяснений. - Гаррик помолчал. - Или мне следует называть вас юная леди? Вы не кажетесь мне такой уж взрослой… - И прежде чем она сумела отстраниться, он поднял руку и осторожно снял с ее щеки паутину.
        Меррин снова задрожала и попятилась.
        - Мне двадцать пять лет, - с достоинством ответила она и подумала: «Зачем я сообщаю ему об этом? Зачем вообще с ним разговариваю?» - Я не юная леди.
        Улыбка его стала еще ярче. Она тревожила душу и вызывала телесный жар, тот самый жар, который ей хотелось приписать ненависти.
        «Сосредоточься, Меррин. Ты должна выбраться отсюда», - приказала себе девушка.
        - Наверное, вам показалось странным то, что вы обнаружили меня в своей спальне, - торопливо заговорила она.
        - Верно. - Гаррик не сводил глаз с ее лица. - Буду счастлив услышать от вас, как именно вы здесь оказались.
        - Ну, я… - Как назло, на ум не приходило ничего подходящего. Меррин вообще не умела выкручиваться. В этом, как правило, не было нужды. Никто ничего не замечал, поскольку она изо всех сил старалась казаться маленькой, некрасивой, невзрачной. На нее просто не обращали внимания. - Я думала, дом пустует, - наконец заговорила она. - Мне нужно было место для ночлега.
        Отчасти это была правда. Меррин провела несколько ночей в доме Фарна, пока неторопливо обыскивала помещения. Она искала что-то, способное пролить свет на обстоятельства смерти ее брата. В первый раз это получилось случайно. Девушка очень устала и заснула в кресле в библиотеке. Проснувшись через несколько часов, она, к своему удивлению и восторгу, поняла, что ее никто не заметил. Она знала, что в доме почти нет слуг, только самые необходимые, и ее никто не потревожил. Никто даже не заметил ее присутствия. Дом был огромным и уже много месяцев стоял пустым. С тех самых пор, как покойный герцог отправился доживать последние дни в Ирландию. Вот Меррин и пришла в голову идея пожить здесь, пока она охотится за компроматом на Гаррика Фарна. Странным образом, эти ночевки словно приближали ее к нему. Они питали ее ненависть и укрепляли решимость отыскать правду.
        Фарн грозно нахмурился.
        - Вас привела сюда бедность? - спросил он. - Вы бездомная?
        - Да. - Меррин решила, что эта версия кажется правдоподобной. В Лондоне было полно полуразрушенных и заброшенных зданий. Все, кто не имел крыши над головой, знали, что можно найти приют в «Флит-маркете» или в заброшенном работном доме на Дет-стрит. Но среди нищих были и смельчаки, которые залезали переночевать в дома аристократов. Многие дома почти не использовались и подолгу стояли закрытыми, пока хозяев не было в городе.
        Но Гаррика, похоже, это объяснение не убедило. Он приблизился поближе и положил руку Меррин на плечо. Она вздрогнула, но его интересовало только ее платье.
        Он потрогал тонкий шерстяной материал. К несчастью, пыль не могла скрыть его отличного качества.
        - Хорошая уловка, - произнес Гаррик с мрачным удивлением. - Однако ваша одежда слишком хороша для тех, кому не повезло с финансами.
        - Я украла ее. - Начав лгать, Меррин обнаружила, что у нее гораздо больше воображения, чем она раньше думала. - Она сохла на улице.
        Фарн задумчиво кивнул:
        - Вы отличная лгунья.
        Проклятье. Он ни на секунду ей не поверил. Но, по крайней мере, перестал преграждать путь к дверям.
        - Кто вы? - поинтересовался Фарн. - Зачем вы пришли?
        - Я не могу ответить, - на сей раз честно призналась Меррин.
        - Вы имеете в виду, что не хотите сказать правду. - Гаррик склонил голову к плечу, продолжая проницательно разглядывать девушку. Меррин ощутила легкое головокружение. Разоблачение приближалось.
        Сосредоточься. До двери всего три шага…
        - Верно, - согласилась она. - Я вообще не хочу с вами разговаривать.
        - Однако вы не в том положении, чтобы отказаться.
        - Это спорный вопрос.
        Фарн засмеялся:
        - Хотите поспорить?
        - Нет, - ответила Меррин. - Я хочу уйти.
        Фарн покачал головой:
        - Я могу сдать вас за взлом на Боу-стрит.
        - В этом случае вы уже никогда не получите от меня объяснения.
        - Это верно. - Фарн пожал широкими плечами. - Тогда мне не остается ничего другого, кроме как удерживать вас здесь, пока вы не скажете правду.
        Меррин огляделась. Он хочет держать ее пленницей в своей спальне? Огромная кровать, такая широкая, такая манящая. Она вспомнила гладкую прохладу простыней и податливую мягкость матраца. На миг ей представилось, как обнаженный Гаррик укладывает ее в эти мягкие шелковые объятия, прикасается к ее обнаженной коже, ласкает… Она перевела взгляд с постели на Гаррика. Он поднял брови, и Меррин залилась краской. Ей показалось, что пылают не только щеки, но и все ее тело.
        - Вы могли бы скоротать время за своей книгой, - мягко произнес он и протянул ей «Мэнсфилд-парк».
        - Спасибо.
        Девушка взяла книгу, но Гаррик не отдал ее. Меррин дернула за нее, но, поскольку он держал ее крепко, сама подлетела к нему. Их пальцы, сжимавшие обложку, почти соприкасались - ее тонкие и белые, его сильные и загорелые. Она вспомнила, как он касался ее щеки, и закрыла глаза, почувствовав пробежавший по телу озноб.
        Гаррик сделал шаг, и они оказались совсем близко, почти вплотную друг к другу. Гаррик нахмурил брови, его глаза полыхнули из-под черных бровей. Он наклонился к ней и осторожно принюхался, словно к цветку.
        - Колокольчики, - пробормотал он. Потом покачал головой, еще раз втянул носом воздух и недоверчиво посмотрел на нее. Его глаза сузились и потемнели. - Вы спали на моей кровати? - требовательно спросил он.
        - Я… - У Меррин пересохло во рту, в голове образовалась совершенная пустота. - Да, у меня… - Она облизнула губы и почувствовала привкус пыли.
        Фарн опустил взгляд к ее губам и застыл. Его глаза потемнели.
        - Какая необычайная близость, - пробормотал он.
        Меррин никогда не целовали, но где-то в глубине души она знала, что в следующее мгновение Гаррик Фарн ее поцелует. Она видела в его глазах неудержимый огонь и не могла отвести взгляда. Сердце ее билось как молот.
        Гаррик преодолел оставшееся расстояние и коснулся губами ее губ. Мягко-мягко, почти невесомо, но очень нежно, пробуждая в ней неистовый жар. У нее закружилась голова. Она вдохнула его мужской запах и едва устояла на ногах. У нее тряслись коленки, все тело горело от ощущений, которых раньше она никогда не испытывала. Меррин тихо ахнула.
        Гаррик ошеломленно отпрянул, а Меррин воспользовалась моментом. Она выхватила у него «Мэнсфилд-парк» и стукнула книгой по голове. Переплет треснул, страницы полетели во все стороны. На мгновение Гаррик потерял ориентацию, а Меррин только этого и ждала. Она ринулась к двери и в мгновение ока оказалась в коридоре. Увидев торчащий снаружи в замке ключ, повернула его.
        А затем со всех ног кинулась прочь.
        Глава 2
        - Поинтер, - произнес Гаррик следующим утром. Он сидел за письменным столом отца. - Как ты думаешь, в этот дом можно вломиться? Насколько он уязвим для грабителей?
        - В чем дело, ваша светлость? - В голосе дворецкого послышалось легкое беспокойство.
        - Вчера вечером я обнаружил в своей спальне одну странную особу, - пояснил Гаррик.
        - Леди Гарриет… - начал было дворецкий.
        - Ах да, - вспомнил про нее Гаррик. Он отослал Гарриет вместе с ее компаньонкой к своей матушке в загородное поместье. Учитывая, что вдовствующая герцогиня в ближайшее время будет пребывать в глубоком трауре, это показалось ему достаточным наказанием для столь неразборчивой распутницы, как леди Гарриет. - Поинтер, умоляю, больше не подпускай ко мне леди Гарриет, - предупредил он. - Ни при каких обстоятельствах.
        - Конечно, ваша светлость. - Дворецкий выглядел расстроенным. - Я пытался остановить леди, но она была подопечной вашего покойного отца и настаивала на своем.
        - Да, это точно, - отозвался Гаррик. - Леди Гарриет может быть очень настойчивой. Но я говорю о другой женщине…
        Он остановился. Что он мог сказать?
        «Я нашел у себя под кроватью женщину. Маленькую, синеглазую, ее глаза сияют как сапфиры, а волосы цвета белого золота, гладкие как шелк. От нее пахло колокольчиками. Я поцеловал ее, ощутив запах пыли и невинность, и возжелал, как никогда в своей жизни…»
        Нет, он решительно не мог высказать Поинтеру свои истинные мысли. Подобным фантазиям нет места в жизни герцога, скованного по рукам и ногам обязанностями. Однако Гаррик невольно вздрогнул, вспомнив, как прикасался к губам девушки и как она тихонько ахнула при поцелуе. Как он внезапно осознал, что ему хочется схватить ее в объятия, уложить на постель и наслаждаться ее телом. Ему хотелось снова попробовать на вкус ее соблазнительный ротик и зацеловать до бесчувствия. Гаррик почувствовал, что снова возбуждается при одной мысли об этом…
        Дьявол!
        Поинтер откашлялся, и Гаррик вздрогнул.
        - Ваша светлость…
        - Да, Поинтер?
        - Возможно, это была одна из служанок, ваша светлость, - с лукавым видом предположил дворецкий. - Я передам экономке, чтобы она приказала им больше вас не тревожить.
        - Буду очень признателен, - кивнул Гаррик.
        Он знал, что его «гостья» - не служанка. Она говорила с внутренней уверенностью, присущей леди, что бы она там ни сочиняла про уличную бродяжку. Сегодня утром он нашел в спальне еще одно свидетельство ее присутствия. Обугленные остатки письма на решетке камина. И еще леденец на палочке на комоде. А на полке платяного шкафа он обнаружил аккуратно свернутое женское белье. Это заставило его задуматься, сколько же времени она так бесцеремонно жила в его доме и спала на его кровати.
        Поинтер выжидающе смотрел на него. Гаррик вздохнул.
        - Возвращаюсь к первоначальному вопросу. Этот дом безопасен?
        - Я проверю, ваша светлость. - Поинтер упрямо отрицал предположение, что он мог не позаботиться о его безопасности. - Если это все, то я, с вашего позволения, пойду, ваша светлость…
        Гаррик понимал, что дворецкий смертельно оскорбился. За сегодняшнее утро они уже успели поспорить. Сразу после завтрака Поинтер предложил ему сходить в агентство и нанять больше слуг, чтобы заново открыть дом. Когда Гаррик ответил, что не собирается использовать этот дом как свой лондонский, Поинтер буквально взорвался от возмущения.
        - Но, ваша светлость… - Дворецкий забылся настолько, что стал перечить. - Дом Фарнов это… венец вашего титула! Перо на вашей шляпе, символ вашего положения…
        - Дом Фарнов уродлив и стар, в нем гуляют сквозняки, и его дорого содержать, - отрезал Гаррик. - Меня он не интересует. Я не собираюсь развлекаться, и у меня нет жены, которой потребовалось бы светское общество. Я вернусь в свой дом на Чарльз-стрит, как только приведу в порядок дела отца.
        - Чарльз-стрит! - Если судить по интонации Поинтера, Гаррик собирался жить в борделе. - Возможно, он подходил вам, когда вы были маркизом Нортексом, ваша светлость, но теперь вы - герцог. У вас титул, которому нужно соответствовать. Ваш отец… - Дворецкий умолк, поскольку Гаррик пригвоздил его к месту тяжелым взглядом.
        - Я - не мой отец, Поинтер, - напомнил он.
        Поинтер удалился, всем своим видом показывая, как он возмущен.
        Когда дверь за ним закрылась, Гаррик вернулся к бумагам отца. Он методично разбирал их, отмечая, что надо сделать и с кем необходимо связаться. Как бы неприязненно он ни относился к отцу - скорее, стоило бы сказать, как бы он его ни ненавидел, - он не мог не отметить, что бумаги покойного герцога были в полном порядке, доход от поместий поступал своевременно. Все работало, как хорошо смазанная машина - благодаря алчности герцога, который цепко держал каждое пенни, которое ему только удавалось урвать.
        Часы на камине пробили полдень. Гаррик внезапно почувствовал беспокойство. Он встал и подошел к давно не мытому окну с запыленными портьерами. Его мать могла бы отлично управиться с этим домом, но она не приезжала в Лондон уже много лет. Устав от печально известных похождений его отца, она удалилась в Сассекс и жила там, как вдова при живом муже. Гаррик рассеянно подумал, как-то она отнесется к появлению сумасбродной Гарриет у себя на пороге. Наверняка придет в ужас и упадет в обморок. Это ее обычная реакция на любые возникающие проблемы.
        Был ясный и погожий типичный ноябрьский полдень, с косыми солнечными лучами и быстрыми белыми облаками. Гаррик чувствовал себя как в ловушке в этом заросшем паутиной мавзолее. Ему хотелось вскочить на коня и пуститься вскачь, но не в парке, а где-нибудь в диком и пустынном месте, где можно было отбросить всякую сдержанность. Он много лет жил за границей и полюбил огромные пустоши и горячее синее небо Португалии и Испании. И хотя он вернулся в Лондон уже больше года назад, город все равно казался ему тесным, холодным и странно угнетающим.
        Обязательства звали его обратно к пыльным бумагам. Теперь он герцог Фарн, как бы ему ни претила роль хранителя фамильного наследия, он не мог уклониться от выполнения своих обязанностей. Это вбили в его сознание еще в детстве. Гаррик вернулся к столу. У себя дома на Чарльз-стрит его тоже ждала работа, и немалая - научное исследование, касавшееся астрономии прошлого столетия, и документы, которые надлежало перевести для Военного министерства. Живя за границей, он работал на ведомство графа Батерста, государственного секретаря по военным делам и колониям. Кроме того, он работал и на правительство, полуофициально занимаясь другими, особыми делами. Это было одной из причин, почему отец так ополчился на него, своего наследника. Служа родине, Гаррик постоянно искал смерти, но не находил ее. А что ему оставалось делать? Уже много лет на нем лежало бремя вины - он отнял чужую жизнь - жизнь Стивена Феннера. Он пытался отдать за это свою, но Господь, похоже, не принимал его жертву.
        Гаррик поднял было ручку. И снова положил на стол. Он осознал, что ему хочется узнать имя вчерашней незнакомки. Той самой, что проникла в его дом. Его полночной гостьи с живыми васильковыми глазами и фарфорово-белой кожей, которая сбежала от него, как Золушка в сказке.
        Гаррик медленно подошел к дубовым шкафам, что тянулись вдоль двух стен кабинета. Остановился рядом и испытал странное ощущение. Кто-то осматривал эти полки, и совсем недавно. В пыли остались следы, словно кто-то осторожно вытаскивал книги и возвращал их обратно.
        Гаррик вернулся к столу. Интересно, она и бумаги просматривала? Что же она искала? - подумал он.
        Раздраженно покачав головой, Гаррик вновь принялся за работу. Он взял следующую пачку бумаг и развязал красную ленту.
        Законное право собственности на поместье Феннеров в графстве Дорсет…
        Гаррик ощутил озноб. По позвоночнику прокатилась ледяная струя воспоминаний. Он понятия не имел, что отец купил поместье Феннеров. Гаррик сорвал ленту и стал перебирать бумаги. Отец, похоже, приобрел не только дом Феннеров, но и их земли, и права на добычу угля. Он скупал их все последние десять лет, когда поместье пришло в упадок после смерти последнего графа. Угольные шахты оказались прибыльными; они давали доход почти в сто тысяч фунтов.
        Холод поселился у него в душе всерьез и надолго. Его отец нажился на смерти Стивена Феннера и последующем упадке графства. Пока он пытался искупить смерть молодого Феннера, его отец использовал ее, чтобы заработать. Как же была типична для него подобная мерзкая алчность. Гаррика затошнило от отвращения. Невыносимо наследовать состояние, полученное через насилие и кровь, особенно если он сам ее пролил. В приливе внезапной ярости он отбросил бумаги, и они разлетелись по полу.
        Гаррик плюхнулся в кресло и попытался собраться с мыслями. Он вращался в английском высшем обществе уже пятнадцать месяцев и знал, что старшая из дочерей графа Феннера, знаменитая своими приемами Джоанна, вышла замуж за не менее знаменитого исследователя Арктики Алекса Гранта. Средняя дочь, Тереза Дарент, была печально известной вдовой, схоронившей уже четырех мужей. Гаррик никогда не сталкивался ни с леди Грант, ни с леди Дарент, что было вполне естественно; они вряд ли стали бы приглашать на свои балы и рауты человека, который убил на дуэли их брата. Светское общество порой проявляло необычайную гибкость, но все-таки не настолько. Он вспомнил, что была и младшая дочь, но о ней он почти ничего не знал. Она оставалась незамужней, имела репутацию синего чулка и жила почти затворницей, если верить слухам.
        Гаррик снова потянулся за ручкой и начал писать. Закончив письмо, он запечатал его и надписал адрес. Потом собрал в стопку бумаги, касающиеся состояния Феннеров, но, с минуту помедлив, позволил им снова высыпаться на письменный стол.
        Стивен Феннер, его лучший друг в Итоне и Оксфорде. Он отлично умел править фаэтоном, был игроком и повесой. Красота и шарм служили ему пропуском в нескончаемую череду спален и будуаров. Иметь другом Стивена значило влиться в бесшабашную толпу непрестанно развлекающейся молодежи. Гаррика притягивала эта великосветская мишура. Перед ним открывалась жизнь, совсем непохожая на ту, к которой его все детство и юность готовили. Но потом Стивен выбрал объектом своего нового завоевания молодую жену Гаррика, и дружба обратилась в предательство и позор…

* * *
        В дверь постучали. Гаррик предположил, что это Поинтер. Должно быть, он уже успокоился и вернулся к своим обязанностям.
        - Я обнаружил разбитое окно в восточном крыле, - сказал дворецкий, неодобрительно глядя на разбросанные по столу бумаги. - Вероятно, в дом могли проникнуть через него.
        - Значит, она влезла через окно, - проговорил Гаррик. - Я понял. Спасибо, Поинтер.
        - Я прослежу, чтобы дом был в полной безопасности, ваша светлость, - торжественно закончил дворецкий. - Вам больше не нужно ни о чем беспокоиться.
        - Я вверяю его в твои руки, Поинтер, - сказал Гаррик и протянул дворецкому запечатанный конверт. - Будь так любезен, проследи, чтобы его доставили в адвокатскую контору «Черчвард и Черчвард» в Холбурне.
        - Конечно, ваша светлость, - Поинтер склонился в изящном поклоне и протянул Гаррику серебряный поднос, чтобы тот мог положить послание.
        - А затем, - продолжил Гаррик, - я хочу, чтобы ты нашел для меня частного детектива.
        Поинтер дернул носом от такого шокирующего предложения.
        - Частного детектива, ваша светлость? - повторил он, словно просьба Гаррика была так возмутительна, что он даже не знает, как на нее ответить. - Ваш уважаемый отец, - наконец выговорил дворецкий, - никогда бы не стал искать подобного человека, ваша светлость.
        - Я знаю, - усмехнулся Гаррик. - Боюсь, тебе придется привыкнуть к некоторым изменениям, Поинтер. Буду тебе очень признателен, если ты ускоришь поиски, - добавил он. - Мне необходимо срочно найти одного человека.
        И когда он найдет свою полуночную любительницу книг, он точно выяснит, что ее с ним связывает. И на сей раз уже не позволит ей сбежать.
        - Спасибо за то, что обратились ко мне, лорд Селфридж. Я был счастлив предоставить вам всю необходимую информацию.
        Меррин пристроилась в темном уголке приемной, пока ее партнер Том Брэдшоу провожал пэра королевства до лестницы. Селфридж едва ли заметил ее присутствие и уж точно не узнал. Меррин очень бы удивилась, если бы было по-другому. В своей каждодневной жизни, будучи синим чулком и сестрой блистательной леди Грант, Меррин была почти невидимкой. Она редко посещала балы и приемы, обожаемые ее сестрами, а когда все же на них присутствовала, то почти не танцевала. Молодые люди, рискнувшие вовлечь ее в разговор, потом, как правило, об этом сожалели, поскольку она интересовалась исключительно научными темами и не желала вести светскую беседу. Девушка вызывала у мужчин порой страх, порой скуку, а порой и то и другое вместе. Знатные дамы за глаза звали ее «простушкой высшего общества» и сетовали на отсутствие у нее светского лоска и прискорбную увлеченность науками.
        Такое незаметное существование облегчало ей жизнь. Она занималась именно тем, чем хотела, - изучала академические науки и одновременно работала на Тома. Узнай сестры, что она работает ради денег, они бы точно упали в обморок. А узнай они, что она занимается сыском, даже самая сильная нюхательная соль не смогла бы привести их в чувство. И если б они еще узнали, что иногда она не ночует дома и придумывает себе фальшивых друзей для прикрытия… Но они никогда этого не узнают, подумала Меррин. Они ее не заподозрят, такое им даже в голову не придет.
        Хотя… хотя вчера ночью она совершила ошибку. И такую, которая могла привести к раскрытию ее «тайной жизни», как она с удовольствием ее называла. Меррин совершила непростительный грех - она попалась. И не кому-нибудь, а прямо в лапы Гаррику Фарну. Если где и надо было принимать все меры предосторожности, так это собирая сведения о человеке, который убил ее брата и разрушил семью. Но теперь уже слишком поздно. Фарн видел ее. Фарн ее целовал. По позвоночнику девушки прокатилась волна беспокойства и еще чего-то глубинно-тревожащего.
        - Зайдешь, или здесь поговорим?
        Том придерживал дверь; голова его вопросительно наклонена к плечу, глаза блестят, на губах играет улыбка. Он был наглым типом, но Меррин это как раз в нем и нравилось. Сын стивидора[4 - СТИВИДОР - начальник над портовыми грузчиками, руководит подчиненными и всей погрузкой.], работавшего на Темзе, он и сейчас держал свою контору на самом берегу. Один из самых успешных частных детективов в Лондоне, он мог найти кого угодно - от пропавших наследников до слуг, прихвативших столовое серебро. Она работала с ним бок о бок последние пару лет.
        Меррин поднялась и проследовала за Томом в контору. Там стоял стул, но она по опыту знала, какой он неудобный, и осталась стоять. Том присел на край своего стола.
        - Ну, так как? Нашла что-нибудь касающееся этой дуэли? - поинтересовался он. - Может, свидетельство, что от слуг откупались? Какое-нибудь скрытое доказательство? Или вообще хоть что-то подозрительное?
        - У меня все в порядке, Том. Спасибо, что спросил, - едко парировала Меррин. - А как у тебя дела?
        Том осклабился, блеснули ослепительно-белые зубы.
        - Ты ведь знаешь, что у меня плохие манеры.
        - Это очевидно, - сказала Меррин и посмотрела на него.
        Тома Брэдшоу никогда не примут за аристократа. Хорошо сшитый костюм не скроет внутренней грубости. Он такой, какой есть, - сын рабочего, который «сам себя сделал».
        - Нет, - ответила она на заданный ранее вопрос и отвернулась. - Я ничего не нашла.
        Три недели назад Том пришел к ней с информацией, которая, по его мнению, могла ее заинтересовать. Когда Меррин ознакомилась с ней, ее охватили ужас и гнев. Это была крошечная заметка в никому не известной газете Дорсета. Том сказал, что случайно обнаружил ее, когда занимался другим делом. Газета была двенадцатилетней давности, и в ней, между заметками о краже свиней и карманниками на деревенской ярмарке, была втиснута статейка о расследовании смерти Стивена Феннера.
        Меррин знала ее наизусть. Вряд ли она когда-нибудь об этом забудет.
        «Коронер, расследующий смерть виконта Феннера, передает, что в теле жертвы обнаружены две пули: одна в плече, другая в спине… - И чуть ниже: - Дэниел Скроп, егерь поместья Старкросс, заявляет, что слышал перебранку, за которой последовали три выстрела…»
        Меррин передернуло, она вспомнила, как при первом прочтении ее буквально пригвоздило к месту, а глаза впились в крошечную информацию, противоречившую всем официальным сообщениям. Прежде чем сбежать из страны и тем самым уклониться от расследования, Гаррик Фарн составил подробное описание дуэли. Якобы все произошло из-за того, что его лучший друг Стивен Феннер пытался сбежать с его молодой женой Китти. Фарн клялся, что всего было два выстрела и что он сам осматривал пистолеты: и тот, что принадлежал промахнувшемуся Стивену, и свой, из которого он произвел смертельный выстрел. Доктор и двое секундантов подтвердили его заявление. Секундант Фарна даже утверждал, что Феннер выстрелил раньше, чем последовал сигнал, и тем самым очернил имя Стивена.
        До суда дело так и не дошло, а общественное мнение отнеслось к Фарну очень сочувственно. Они с Китти были женаты всего месяц. А Стивен обманул своего лучшего друга, соблазнил его жену и пытался сбежать с ней. Да еще и выстрелил до того, как была дана отмашка. По всеобщему мнению, поступок Гаррика Фарна был прискорбен, но вполне объясним и оправдан.
        Для Меррин это само по себе было ужасно, непростительно, мерзко, но, узнав, что было три пули и две из них находились в теле Стивена, она преисполнилась гнева. Гаррик Фарн солгал. Это была не дуэль, а казнь, и его должны повесить за убийство. Раньше она ненавидела Гаррика. Ненавидела за сотворенное им зло, за то, что он принес в ее семью несчастье и горе. Но теперь ее гнев переродился. Если Фарн похоронил правду, она ее раскопает. Она покажет миру, что Гаррик лгун и преступник, она лишит его почестей и уважения. Она отыщет доказательство, что он не заслуживает права на жизнь.
        Меррин, как безумная, искала что-то подобное той статье - истинный отчет о расследовании, улики против Гаррика Фарна, содержащиеся во врачебном заключении, показания секундантов, которые предположительно присутствовали при этой якобы дуэли. Но она потерпела неудачу. Бумаги исчезли. Свидетели как в воду канули. Меррин испытывала разочарование, но понимала, что у Фарнов достаточно денег и власти, чтобы заплатить всем и не допустить скандала. Однако она не может сдаться. Если есть хоть малейший шанс доказать, что Гаррик Фарн хладнокровно убил ее брата, она отыщет его. Она желала, чтобы он потерял все, что выгадал на своей лжи. Ведь она потеряла все, когда он убил Стивена. Меррин хотела, чтобы Гаррик понял, каково это - оказаться на ее месте.
        - Ты ничего не нашла, - повторил Том. Он выразил такое неудовольствие, что Меррин даже пришло в голову, нет ли у него тайного клиента в этом деле. Маловероятно, но не невозможно. - Ты везде искала? - надавил он.
        Меррин нахмурилась:
        - Конечно везде. Я профессионал. Я смотрела в кабинете, в библиотеке, в спальнях…
        - В спальнях?
        - Я подумала, что бумаги могли спрятать среди книг.
        Том насмешливо посмотрел на нее.
        - Я повторяю: «в спальнях»?
        - Люди же читают в постели, - слегка ощетинилась Меррин.
        - Правда? - удивился Том. - Я - никогда. У меня есть дела поинтересней, чем валяться в постели с книжкой.
        Меррин закатила глаза:
        - Ты не одинок. У Гаррика Фарна тоже есть такие дела.
        Том поднял бровь:
        - Что?
        - Я лежала у герцога под кроватью, когда ему нанесли визит, - пояснила Меррин. - Чувственная и нетерпеливая леди по имени Гарриет.
        Том вытянул губы в трубочку и тихо присвистнул.
        - Гарриет Найт, подопечная его покойного отца?
        - Понятия не имею, - отозвалась Меррин. Внутри у нее шевельнулось неприятное чувство, похожее на… ревность. - Им не было нужды называть друг друга полным именем, - едко добавила она.
        - Бедняжка, - сказал Том. - Нет ничего хуже вуайеризма.
        - Я запомню, как ты это называешь, - пообещала Меррин. - Но, к счастью, он выгнал ее до того, как они меня совсем смутили.
        Том засмеялся.
        - Фарн выкинул нетерпеливую соблазнительницу из своей спальни? - удивился он. - Значит, он действительно изменился. Полагаю, ты выбралась, когда он заснул?
        - Нет, - ответила Меррин и замолчала.
        Вряд ли стоило рассказывать Тому о своей «встрече» с Гарриком. Он будет в ярости, если узнает, что она поставила под угрозу не только свою безопасность, но и его агентство. Если Гаррик каким-то образом узнает, кто она, и начнет задавать вопросы, он выяснит, что она работает на Тома, а такой могущественный враг может быть очень опасен. К тому же она не была уверена, что хочет вспоминать их разговор. Ту неожиданную близость с Гарриком, удовольствие от перепалки с ним, внезапно нахлынувшую сладость, когда он бесконечно нежно коснулся ее губами… Она не ожидала, что испытает все эти чувства. Ни одно из них. Она не должна была их испытать.
        Внимательно наблюдавший за ней Том сразу заметил, что она колеблется.
        - Ну?..
        - К несчастью, я чихнула, - призналась Меррин, - и он вытащил меня из-под кровати.
        Том отреагировал точно так, как она и предполагала. После секундного молчания он взорвался:
        - Черт подери, Меррин!..
        - Я знаю, - торопливо прервала она его. - Но я не сообщила ему, кто я и чем занимаюсь. Тебе не стоит волноваться. Он не знает, что я работаю на тебя. Никто не знает.
        Том стиснул кулаки.
        - Меррин, - процедил он, - твоя работа, как предполагается, тайная. Обрати внимание на последнее слово.
        - Конечно, - быстро заверила его Меррин. - Мне очень жаль, правда…
        Том с видимым усилием взял себя в руки и потер лоб.
        - Я предупреждал, что туда идти опасно, - напомнил он. - Я просил тебя быть осторожной.
        - Я и была осторожной, - защищаясь, сказала Меррин. - Мне просто не повезло.
        Том вздохнул:
        - Ну, судя по тому, что тебя не приволокли на Боу-стрит, тебе удалось уйти от Фарна, - немного смягчившись, произнес он. И даже выдавил слабую улыбку. - Ты пнула его по яйцам и смылась?
        - Что-то вроде этого, - сказала Меррин. Она подумала, что общаясь с Брэдшоу, трудновато сохранить невинность. По меньшей мере, ее словарный запас значительно расширился.
        Меррин сама не понимала, как им с Томом удалось так сблизиться. Они были как брат и сестра. Впервые она с ним встретилась около трех лет назад. Он влез в дом, где она в то время жила. Меррин застала его за обыском хозяйского кабинета и, сняв со стены средневековой палаш, не выпускала его, пока он не открыл ей, что его незаконное вторжение имеет целью вернуть правительству кое-какие военные документы очень деликатного свойства. Она очень заинтересовалась профессией Брэдшоу и решила, что подобная работа ей идеально подходит, так как страстно желала вершить правосудие, у нее было мало денег и много времени и отсутствовали даже намеки на какое-нибудь занятие. Дебютировать на балах было очень утомительно; к тому же все мужчины предпочитали покорную, образцовую жену. Меррин же вообще не хотела выходить замуж. Она еще не встречала мужчину, которого могла бы предпочесть своим любимым книгам.
        Когда она пришла к Тому в контору и предложила свои услуги, тот над ней сперва посмеялся. Но потом вспомнил про палаш. Меррин также напомнила ему о своих связях в высшем обществе и указала на то, что она вхожа в те дома, в которые ему обычно приходится проникать незаконным образом. Она может посещать балы и рауты и разговаривать с теми людьми, к которым он даже не сможет приблизиться. С того времени они и стали близкими друзьями.
        Том подошел к журнальному столику, где стоял пыльный хрустальный графинчик с такими же стаканами, и жестом предложил ей выпить. Меррин отрицательно покачала головой. Она точно не знала, что в графинчике, но подозревала, что там мерзкого вкуса херес. Том налил себе порцию, сделал глоток и снова посмотрел на нее.
        - Может, тебе стоит вообще бросить это дело, - резко сказал он. - Когда я нашел ту статью, я подумал, что ты имеешь право знать правду, но сейчас… - Он неловко пожал плечами. - Я начинаю думать, что ты можешь нам обоим причинить неприятности.
        - Нет! - Меррин почувствовала, как ею овладевает паника. - Том, это была случайность. Я буду вести себя осторожнее, я обещаю.
        Том ответил не сразу. Он сел, аккуратно поставил стакан на стол и подался вперед.
        - Твое непоколебимое желание узнать правду заставляет тебя идти на риск, который мы не можем себе позволить. Ты просто одержима мыслью вывести на чистую воду Гаррика Фарна, - сказал он. - Это не только опасно. - Том вздохнул. - Это еще и неестественно. Ты должна отпустить ситуацию.
        Меррин обняла себя за плечи. Ее бил озноб, мутило, к горлу подкатывала тошнота. Так всегда бывало, когда она вспоминала о брате и его смерти от руки Гаррика Фарна. Эта смерть отбрасывала тень на ее жизнь уже больше десяти лет. Ей было тринадцать, когда умер Стивен, и с ним, казалось, словно зашло солнце. После его смерти все изменилось, а с продажей поместья она лишилась всех вещей, которые остались после него на память. Все ниточки прервались. Стивен освещал ее жизнь, как ослепительная звезда, и, когда Гаррик Фарн погасил ее, вся жизнь Меррин погрузилась во тьму.
        - Дело не только в смерти Стивена, - сказала она и уперлась рукой в оконное стекло. Оно холодило пальцы. В переулке внизу играли с обручем двое оборванных детишек. - Мы потеряли и отца, и свой дом. У нас ничего не осталось. Потеря наследника сломила папу, и он умер.
        - Он мог бы больше ценить своих дочерей, - мрачно сказал Том. - Ему повезло, что у него остались другие дети, хоть он этого не понимал. - Том посмотрел на Меррин. - Хотя я иногда сомневаюсь, - добавил он, - насколько на твои воспоминания можно полагаться. Ты ведь была еще ребенком…
        - Мне было тринадцать, - ответила она, чувствуя, как засосало под ложечкой. - Достаточно, чтобы все хорошо помнить.
        Меррин отвернулась, чтобы Том не мог увидеть ее лица. Девушка точно знала, что происходило между ее братом и недавно вышедшей замуж Китти Фарн. Она лично носила им тайные записки. Это она привела Стивена на дорожку смерти. В ней шевельнулось давнее чувство вины, и Меррин постаралась стряхнуть с себя болезненные воспоминания. Она ведь не предполагала, что все может кончиться убийством. В конце концов, это не она нажала на спусковой крючок и забрала жизнь Стивена.
        - Ты говоришь виноватым тоном, - нахмурился Том. - Почему это…
        - Уволь меня от своих умозаключений, - резко оборвала его Меррин. Она разозлилась, что он оказался таким проницательным. - Я не чувствую за собой вины. С какой стати? Это Фарн убил Стивена, а не я. И если он сделал это не на дуэли, а как хладнокровный убийца, он еще бесчестнее, чем я думала, и заслужил, чтобы все об этом узнали. Это не месть, Том. Это правосудие… - Она остановилась, потому что у нее кончился воздух.
        В маленькой комнатке наступило молчание.
        - Мне жаль, - проговорил Том. - Я согласен, что Гаррик Фарн слишком далеко зашел. - В его голосе зазвучали нотки нетерпения. Он пододвинул к себе стул. - Но я все равно считаю, что ты слишком поддаешься чувствам, Меррин. - Он потряс головой. - Я не знаю… но вряд ли я смогу запретить тебе преследовать Фарна, если ты этого захочешь. Это ведь неофициальное расследование.
        - Думаю, не сможешь, - согласилась Меррин. - Но я считаю, что у нас в этом деле общий интерес. Я с самого начала так думаю.
        Ее слова потрясли Тома.
        - Почему ты так говоришь?
        - Потому что я знаю тебя, - сказала Меррин. - Не пытайся увиливать, Том. У тебя есть клиент?
        Том уставился на нее, потом покачал головой.
        - Я не могу ничего тебе рассказывать, - заявил он. - Гарантии конфиденциальности…
        Меррин сердито фыркнула:
        - Том!
        - Ну ладно, - сдался тот и поискал что-то глазами среди бумаг на столе. - Кое-кто действительно интересовался. Один из братьев Фарна. Нежные чувства там, похоже, не ночевали.
        - Родной брат хочет видеть его на виселице? - уточнила Меррин. Она знала, что Гаррик с семьей давно не общается, но все равно слова Тома ее шокировали. - С какой стати?..
        Том пожал плечами:
        - Я не задаюсь такими вопросами. Я просто беру с клиентов деньги. Но понимаешь… - Он сделал паузу и посмотрел на девушку. - Это еще одна причина, почему мы не можем допустить, чтобы Фарн все узнал.
        - Я понимаю, - сказала Меррин.
        Том провел рукой по волосам.
        - Очень жаль, что Фарн тебя видел. Теперь он может начать задавать щекотливые вопросы. И он опасный человек. Лучше не вставать у него на пути. Он работал на Военное министерство, когда жил за границей.
        - Переводчиком, - пренебрежительно фыркнула Меррин. - Отнюдь не на передовой.
        - Если ты переводишь переговоры британцев с испанскими повстанцами, то это именно передовая, - сухо возразил Том. - С тем же успехом можно жить на пороховой бочке. А Фарн еще и знаменитый фехтовальщик, стреляет снайперски и… - Он оборвал фразу. - Извини, это бестактно с моей стороны.
        Он открыл стол и вынул из ящика папку.
        - Я еще кое-что выяснил, - сообщил он. - Разузнал про секундантов на так называемой дуэли. Со стороны Фарна выступал человек по имени Габриэль Финч. Он стал миссионером и уехал в Австралию. Сейчас он викарий. А со стороны твоего брата был Чуффи Веллингтон, и мы все знаем, что с ним случилось.
        - Он допился до смерти, - сказала Меррин. - Я помню Чуффи. Он был ужасным пьяницей.
        - Думаю, от него было легко откупиться, - заявил Том. - Что касается доктора, то он сидит в тюрьме за долги. Можно нанести ему негласный визит.
        - Я схожу, - вызвалась Меррин. - Со мной он скорее будет разговаривать, чем с тобой.
        - Может, да, а может, нет, - возразил Том. - Вдруг он тебя узнает. - Том аккуратно закрыл папку. - Должен признать, что для Фарна все выглядит очень нелицеприятно. Три выстрела, одна из двух пуль в спине Стивена… Скомканные и «обновленные» отчеты в прессе, исчезнувшие свидетели, которым, без сомнения, заплатили… И побег за границу. А пока его не было, герцог все уладил с властями. И спустя десять лет Фарн вернулся домой, когда все уже прощено и забыто… - Том покачал головой и ненадолго замолк. - Вероятно, нам стоит заново рассмотреть все за и против. Мы можем вызвать большие проблемы. Эту историю похоронили много лет назад. Людям не понравится, что ее снова вытащили на поверхность.
        Меррин содрогнулась. По позвоночнику прокатилась волна ожидания и предчувствия.
        - Я не сдамся, - произнесла она. - Я хочу знать правду и хочу, чтобы Фарн предстал перед правосудием. Но если он узнает…
        Если Фарн все обнаружит, он заставит ее заплатить чертовски высокую цену…
        Она вспомнила, что, едва увидев Гаррика Фарна, почувствовала в нем жестокость. Том прав: он отнюдь не какой-то там мягкотелый гуманитарий, он человек с опасным прошлым.
        Том наблюдал за ее лицом.
        - Ты должна проследить, чтобы он ничего не узнал, - предупредил он, - но если ты слишком напугана…
        Его тон стал как раз тем стимулом, которого так недоставало Меррин.
        - Нет, - ответила она. - Нет, я об этом позабочусь. С превеликим удовольствием.
        Глава 3
        - Я нашел для вас детектива, ваша светлость. Его зовут Хаммонд.
        Подергивающийся нос Поинтера ясно указывал, что дворецкий не может поверить, как низко он пал. Однако он все же посторонился и пропустил сыщика в библиотеку. За окном уже спустились почти зимние сумерки, они накрывали лондонские улицы и проникали в дома. Последние четыре часа Гаррик неохотно занимался бумагами семейных поместий. Выяснял, кто живет на попечении его герцогства и кому платят пенсии: всевозможным сиротам и вдовам, слугам, работникам поместий и целой армии тех, кто защищал его вотчину. Его ужаснуло, сколько людей от него зависит.
        Несмотря на канделябр со свечами, в комнате было мрачно и пусто. Гаррик встал и потянулся, только теперь осознав, как сильно затекли руки и ноги после многочасовой работы над книгами. Он пожал гостю руку и жестом показал на стул. Они оба, гость и хозяин, отразились в широком настенном зеркале. Понятно, почему Поинтер не одобрил этого человека, подумал Гаррик. Дворецкий сразу определил, что тот не принадлежит к категории джентльменов. От сыщика неистребимо веяло бедностью. Казалось, она пропитывает его целиком: от дырявой одежды и поношенной шляпы в руке до вселенской усталости в глубоко посаженных серых глазах. Гаррик много раз встречал подобных ему в Испании - мастер на все руки, прирожденный профи, знающий себе цену. Именно тот, кто нужен Гаррику.
        - Здравствуйте, мистер Хаммонд.
        - Ваша светлость.
        Мужчина не поклонился. Это больше походило на встречу равных. Детектив знал, что герцог нуждается в его услугах, и не считал нужным выражать почтительность.
        - Выпьете что-нибудь? - предложил Гаррик. - Бренди?
        - Благодарю вас, ваша светлость. Я не пью на работе.
        Это заявление свидетельствовало об определенной дисциплинированности. Гаррик кивнул:
        - Тогда я налью себе, если позволите.
        Хаммонд улыбнулся в знак того, что считает эту фразу лишь данью вежливости. Он уселся в большое кресло с подголовником, что стояло перед камином, положил шляпу на колено и деликатно замер, ожидая, когда ему изложат суть дела. Гаррик налил себе бренди, не прибегая к помощи Поинтера, и сел напротив, закинув ногу на ногу. Мистер Хаммонд вопросительно поднял бровь. Гаррик помедлил и, осторожно подбирая слова, произнес:
        - Мне нужно, чтобы вы нашли для меня одну леди, мистер Хаммонд.
        Хаммонд с такой скоростью распахнул блокнот, что Гаррик вздрогнул.
        - Она пропала, ваша светлость?
        - Нет, - возразила Гаррик. - Я неточно выразился. Мне нужно, чтобы вы узнали имя одной леди.
        - Я понял, - сказал Хаммонд.
        - Я виделся с ней, но не знаю ее имени. Мне нужно, чтобы вы нашли ее и сообщили мне, кто она такая, - продолжил Гаррик, проникаясь к старику симпатией.
        Хаммонд кивнул.
        - Как она выглядит?
        - Маленького роста, светлые волосы, синие глаза… - Гаррику стоило больших трудов не продолжить: миниатюрная богиня с прекрасными формами, мягкая гладкая кожа, яркие глаза, волосы как золотая пшеница…
        «Возьми себя в руки, Фарн», - приказал он.
        - Возраст? - Хаммонд не мигая смотрел на него пронзительным взглядом.
        - Двадцать пять лет, - ответил Гаррик. - Во всяком случае, она так сказала.
        Хаммонд кивнул.
        - И вы встретили ее…
        - Прямо здесь, - пояснил Гаррик. - Вчера вечером она влезла в мой дом. Или, вернее, - поправился он, - я думаю, что она жила в нем какое-то время. Не очень большое.
        - Леди Меррин Феннер, - сразу сказал Хаммонд.
        Гаррик растерянно моргнул:
        - Прошу прощения?
        - Леди Меррин Феннер, - повторил детектив. - Сестра Джоанны, леди Грант, и Терезы, леди Дарент. Дочь покойного графа Феннера, ваша светлость.
        Леди Меррин Феннер.
        Гаррику показалось, что кто-то высыпал ему за шиворот ведро льда. Женщина, которую он желал с такой страстью и которая так прочно поселилась в его мыслях, оказалась младшей сестрой Стивена. Перед глазами внезапно возникло издание «Мэнсфилд-парка» и выписанные на форзаце буквы М и Ф. Он вспомнил ее глаза и увидел в них ярко-синие глаза Стивена.
        - Вот дьявол, - медленно протянул он. - Как вы узнали? В Лондоне наверняка сотня маленьких светловолосых леди двадцати пяти лет от роду. Две сотни. Тысяча.
        Хаммонд позволил себе невеселую улыбку, в которой, однако, чувствовалось удовлетворение своими профессиональными способностями.
        - Все верно, ваша светлость. Обычно это у меня занимает… - он сделал паузу, - ну, по меньшей мере день, чтобы получить такую информацию. Но леди Меррин Феннер работает на Тома Брэдшоу, и мы приглядываем за его конторой. - Сыщик подождал, но Гаррик никак не отреагировал на это сообщение, и он пояснил: - Брэдшоу - частный детектив, ваша светлость. Он наш конкурент. - На миг Гаррику показалось, что Хаммонд сплюнет, но у того хватило ума не пачкать пол герцогской библиотеки. - Он напыщенный тип, этот Брэдшоу, - продолжал Хаммонд. - Гладко стелет, да жестко спать. Хорошо, что вы не пришли к нему со своим запросом, сэр. Он только взял бы с вас деньги и наплел с три короба.
        Гаррик нахмурился. Известие о том, что его полуночная гостья работает на жуликоватого детектива, подействовало на него странным образом - ему захотелось защитить ее. Меррин Феннер выглядела слишком честной и невинной, чтобы быть замешанной в темных делах. Но Фарн понимал, что его чувства к ней не позволяли ему быть объективным. Девушка залезла к нему в дом, да еще и обыскала его кабинет, библиотеку, спальню. Она явно не заблудившаяся дебютантка. Она - взломщица и, скорее всего, воровка.
        - Значит, вы следили за леди Феннер, и вам было известно, что она находилась прошлой ночью в моем доме? - медленно проговорил Гаррик.
        - Да, я получил такую информацию от одного из моих сотрудников, - подтвердил Хаммонд. - Последние пять дней она проводила здесь каждую ночь.
        Пять дней она спала в его постели.
        Гаррик вспомнил, как, скользнув под одеяло, он ощутил, как его обволакивает аромат Меррин. Мягкий, чувственный, соблазнительный.
        Пять дней она рылась в его бумагах.
        Ну и нервы у нее. Он отдавал ей должное. Интересно, на что же леди Феннер охотилась в доме Фарнов. Вывод напрашивался сам собой. Связующим звеном между ней и этим домом был ее брат. Она искала нечто, связанное со смертью Стивена.
        Гаррик резко поднялся на ноги и шагнул к огню. Помешал дрова, и пламя с шипением разгорелось.
        Двенадцать лет он боялся этого момента. Отец говорил, что все улажено: свидетели получили откупные, улики уничтожены - словом, он обо всем позаботился. Они втроем - герцог Фарн, граф Феннер и отец Китти лорд Скотт - похоронили все так глубоко, что были уверены: это дело уже никто никогда не раскопает. Но очевидно, они ошибались. Кое-кто пытается разбередить эту рану. Возможно, это и сама Меррин. Ожесточившись после смерти брата, она, вероятно, испытывала к Гаррику вполне объяснимую враждебность. А может быть, это и кто-то другой - возможно, человек, который Меррин ловко манипулирует. Гаррик чувствовал, что обязан все это выяснить. Ради всех тех, кто находится на его попечении.
        Он повернулся к Хаммонду. Тот молча и серьезно смотрел на герцога.
        - Этот Брэдшоу, - произнес Гаррик. - Что вы о нем еще знаете?
        Хаммонд засмеялся:
        - Он - мошенник. Вырос на улице, знает трущобы как свои пять пальцев. Сколотил немного денег - лучше не спрашивайте, каким образом - и основал свою контору. Не слишком разборчив, если плата подходящая. - Он пожал плечами. - Грубый, жестокий…
        - И водить с ним знакомство небезопасно? - с иронией поинтересовался Гаррик.
        - Без сомнения, ваша светлость.
        Гаррик поморщился. Похоже, нет особых причин, по которым Том Брэдшоу стал бы интересоваться дуэлью двенадцатилетней давности, так что, скорее всего, вдохновительницей расследования была действительно Меррин Феннер.
        - Я хочу знать, какие у леди Меррин планы на завтра, - пояснил он. Хаммонд кивнул, и Гаррик продолжил: - И еще я хочу знать больше о Томе Брэдшоу. Все, что вы сочтете полезным.
        - Да, ваша светлость.
        - Благодарю, Хаммонд, - сказал Гаррик. - Ваши услуги поистине бесценны.
        Хаммонд ухмыльнулся.
        - Брэдшоу считает себя лучшим, - удовлетворенно заметил сыщик. - Но он переоценивает свои возможности.
        - Пока вы следите за Брэдшоу, он, безусловно, следит за вами, - негромко заметил Гаррик. - А это значит, что ему все известно о нашей встрече.
        Всем своим видом показывая неодобрение, Поинтер проводил детектива к выходу, а Гаррик вернулся к столу, вытащил документы, касающиеся поместье Феннеров, и взвесил их на руке. Меррин Феннер наверняка знает, что его отец нажился на смерти ее брата, купив за бесценок родовое имение. Еще одна причина ненавидеть все, что связано с именем Фарнов.
        «Завтра я отыщу Меррин, - подумал он, - и узнаю, что ей известно и что она намеревается предпринять». Гаррик негромко выругался. Меррин Феннер такая решительная, страстная и - он мог бы в этом поклясться - совершенно неискушенная девушка. Когда кто-то хочет раскрыть правду, нет более опасной комбинации, чем честность и страсть. И он сделает все, чтобы правда так никогда и не была раскрыта.
        Меррин пригладила свою простенькую шубку и крепче сжала кожаную ручку сумочки. Сегодня вечером она будет изображать привычного персонажа - даму, страстно интересующуюся литературой, этакого книжного червя. Она договорилась, чтобы ей разрешили просмотреть подшивки газет в королевской библиотеке. Его величество Георг III имел обширную коллекцию классики - английской и итальянской, но подборка подшивок периодики в его библиотеке была куда менее внушительна. Меррин надеялась найти хоть какую-нибудь заметку о смерти брата, более подробную, чем та, которую нашел Том. Авторы большинства статей о дуэли придерживались официальной версии, но какая-то газета могла и написать правду - до того, как семья Фарн наложила вето на публикации, в которых был отражен истинный ход событий, и заплатила всем, кто мог проболтаться.
        - Пожалуйста, сюда, мадам. - Клерк с почтением показал ей направо. - Сэр Фредерик скоро придет.
        Восьмиугольное помещение выглядело великолепно. Свет проникал через потолок, представлявший собой белый высокий купол. Все восемь стен занимали книжные полки. Они простирались над головой за балкончиками с коваными перилами в два ряда. Меррин никогда еще не видела столь впечатляющей библиотеки. И хоть она много их повидала за прошедшие годы, она знала, что никогда ими не пресытится.
        Появился сэр Фредерик Барнард, королевский библиотекарь. Он пожал ей руку и провел за центральный столик. Сэр Фредерик объяснил, как именно сгруппированы подшивки, и оставил ее одну. В комнате было очень спокойно, как бывает только в библиотеках. Тишину прерывал лишь шелест страниц и приглушенный стук шагов, когда сэр Фредерик или какой-нибудь его клерк проходили от одной полки к другой.
        Однако спустя десять минут какой-то джентльмен сел за столик напротив Меррин. Высокий, широкоплечий, отнюдь не денди, на нем был простой сюртук и бриджи из оленьей кожи. Рыжие волосы необычно темного оттенка растрепаны, и он их пригладил у нее на глазах. Потом он поднял голову и встретился с ней взглядом. Они оказались карими и настолько темными, что в них невозможно было ничего прочесть.
        Гаррик Фарн, узнала Меррин. Герцог Фарн был здесь, в королевской библиотеке.
        Сердце ее на мгновение замерло и бешено забилось. Она опустила голову, чтобы скрыть лицо за полями шляпки. Ее охватил жар, а пальцы заледенели. Рука у нее дрогнула, и драгоценные документы рассыпались по полу. К ней тут же тихо подскочил клерк и помог все собрать. Меррин пробормотала извинения. Надо взять себя в руки. Глупо так нервничать просто потому, что напротив сидит Гаррик Фарн. Он не мог узнать, что два дня назад той женщиной в его спальне была она, подумала Меррин. Она же вся была в пыли и паутине. Он даже не мог определить ее возраст. В этом и была прелесть ее невзрачного облика. Ее никто никогда не запоминал.
        Но все равно Меррин нервничала. В первый раз за все время ее могли разоблачить. Ее пальцы скользили по бумаге, и она поняла, что ей трудно сосредоточиться. Конечно, она может просто уйти. Можно встать, сослаться перед библиотекарем на мигрень и уйти, пообещав вернуться в другой раз. Правда, она пробыла в библиотеке всего пять минут, и это будет выглядеть странно. Да к тому же это малодушие, а она не робкого десятка. Меррин Феннер не боится никого и ничего. Джентльмены из светского общества ее не привлекали, но и не представляли для нее опасности. И они никогда ее не тревожили. Только этот мужчина с проницательным взглядом, весь облик которого дышал властностью, смог задеть ее душу. Но лишь потому, что последние двенадцать лет его тень постоянно присутствовала в ее мыслях. Теперь она знала, что он солгал о смерти ее брата, и хотела лишить его всего - друзей, репутации, уважения.
        Меррин попыталась не смотреть на Гаррика, но поняла, что это труднее, чем кажется. Откуда он узнал, что сегодня она будет в королевской библиотеке? Это не может быть простым совпадением, подумала она. Он уже на шаг впереди нее. Внезапно ей в голову пришла поистине ужасающая мысль. Наверное, Гаррик нанял частного детектива - такого, как Том, - и узнал ее имя. Меррин не питала иллюзий, она знала, что подобную информацию можно купить - или приобрести под давлением - при достаточном количестве денег. Она не раз бывала тому свидетелем.
        Девушка взглянула на Гаррика из-под шляпки. И тут же пожалела об этом. Он не читал. Книга была отброшена в сторону, перо валялось на столе.
        А он сам наблюдал за ней.
        Его взгляд медленно скользил по ее лицу, волосам, выглядывающим из-под помятой голубой шляпки, щекам, губам. Губам он уделил непропорционально большое количество времени, и Меррин ощутила стеснение в груди. Кожа стала очень чувствительной, ее пощипывало от близкого присутствия герцога Фарна. Это обеспокоило. Девушка уставилась на лежащую перед ней страницу, хотя буквы скакали у нее перед глазами и смысла она совершенно не понимала. Даже не глядя на Гаррика, она чувствовала его взгляд, похожий на прикосновение. Как будто он гладил ее щеку, обводил гладкую линию подбородка и прикасался к губам. Последнее напоминало поцелуй.
        При этой мысли она резко втянула воздух, чувствуя, что не может противостоять его невысказанной, но настойчивой просьбе, и подняла на него глаза.
        Герцог вообще на нее не смотрел и сосредоточенно что-то записывал. Меррин чуть нахмурилась и откинулась на спинку стула, все тело у нее гудело от витающего в воздухе напряжения. Гаррик поднял голову, поймал ее взгляд и насмешливо поднял бровь - Меррин могла расценить это только как знак высокомерия. На губах его заиграла слабая улыбка, в которой было столько откровенного мужского самодовольства, что у девушки руки зачесались дать ему пощечину.
        С пылающим лицом она снова сгорбилась над подшивками. Дорчестерский «Рекламист», борнмутский «Тайный советник»… И ни одной строчки о смерти Стивена. Казалось, его имя вымарали полностью, словно он никогда не существовал. Меррин почувствовала, как в ней поднимается ярость. Ей здесь больше нечего делать.
        И тут ее внезапно осенила идея. Меррин вернулась к лондонским газетам за июль 1802 года и стала искать объявления о приемах, раутах и тому подобном. В них печатались списки гостей. Это были последние балы сезона, потом город пустел. Меррин наконец улыбнулась удача. Просматривая списки присутствовавших на приеме четы Денман вечером 25 июля, она обнаружила там Чуффи Веллингтона, друга Стивена, человека, который, как предполагалось, был его секундантом, но в таком случае он никак не мог присутствовать на дуэли днем в Дорсете, а вечером того же дня появиться на званом ужине в Лондоне…
        У Меррин так дрожала рука, когда она записывала эти подробности, что ее почерк почти невозможно было прочитать. Она осторожно закрыла подшивку газет и поднялась на ноги. Девушка чувствовала себя совершенно опустошенной, ее голова раскалывалась. Это был лишь крошечный кусочек улики, но очень ценный. Очередной фрагмент мозаики, который позволял увидеть совсем иную картину того, что произошло в день смерти Стивена.
        Меррин собрала все бумаги в стопку и сунула в карман драгоценный листок со своими записями.
        - Прошу прощения, - сказала она клерку, что маячил поблизости. - Боюсь, сегодня мне не сосредоточиться. Я еще раз зайду и договорюсь на другое время. Доброго дня, и спасибо вам за помощь.
        Девушка повернулась, чтобы уйти. Гаррик не шевельнулся, ни единым мускулом не отреагировав на то, что заметил ее отступление. Меррин резким движением переложила перчатки в другую руку и зашагала к выходу. Ей стоило большого труда не обернуться, хоть она и не сомневалась, что Гаррик за ней наблюдает. Она затылком чувствовала его взгляд и вся покрылась мурашками.
        Когда до двери оставалось около трех футов, из-за ближайшего книжного шкафа появился Гаррик и, не скрываясь, пошел за ней следом.
        Теперь, когда леди Меррин Феннер освещал дневной свет, Гаррик осознал, что она действительно такая, какой он вообразил ее прошлой ночью. Прекрасная миниатюрная женщина с белокурыми волосами. И самыми ярко-синими глазами, какие он только видел. В них светились вызов и решительность, странным образом не сочетавшиеся с поношенной одеждой «а-ля синий чулок». Унылое голубое платье, помятая шляпка, скромные перчатки и сумочка казались несовместимыми с ее силой воли и духа. С их помощью она просто сливалась с окружающей обстановкой, маскировалась под нее. Гаррик сразу понял, что она не простая мисс из светского общества.
        Прошлой ночью Меррин сказала, что ей двадцать пять. Это удивило его. Она показалась ему моложе. Хорошая актриса, подумал Гаррик. Той ночью в спальне она выглядела маленькой и беззащитной, как уличная бродяжка, коей она и представилась. И он чуть было не поверил, что ей действительно нужен приют. Если бы не ее дорогое платье и речь высокородной дамы, он мог бы купиться на эту ложь. Юркая и подвижная как ртуть, она буквально выскальзывала из пальцев. В предыдущий раз она от него сбежала. Но на этот раз ей это уже не удастся.
        Гаррик видел, что девушка не желает с ним разговаривать. Ее напряженная поза и скрытые взгляды, которые она бросала на ближайшую дверь к выходу, подсказывали, что ее единственное желание сейчас - сбежать без оглядки. Что неудивительно. Величественный зал королевской библиотеки, где королевский библиотекарь и его помощники с интересом наблюдают за читателями из-за книжных полок, - явно не лучшее место, чтобы вступать в открытое противостояние. Но тем хуже. Он не мог допустить, чтобы Меррин снова от него сбежала.
        Гаррика снова окутал аромат с едва уловимым запахом колокольчиков, и все его тело сразу же напряглось от желания. Он подумал, что даже без информации Хаммонда он бы понял, что именно она была той женщиной в его спальне. Женщиной, спавшей в его постели. Герцог представлял себе, как маленькая изящная Меррин лежит на его постели, обнаженная кожа на хрустящих простынях, волосы рассыпались по подушке. Казалось, что она оставила на нем частичку себя, и он не может от нее освободиться.
        Сейчас Меррин смотрела на него презрительно и нетерпеливо, словно Гаррик был назойливым ухажером или каким-то паршивым стихоплетом.
        - Я хотел принести извинения, - беззаботно заявил он, - на случай, если это из-за меня вы не смогли сегодня сосредоточиться.
        Он заметил, как она прикусила губу, и понял, что девушка разрывается между сильнейшим желанием дать ему отповедь за подобное предположение и не менее сильным - проигнорировать его слова и сбежать. Последнее в итоге преобладало.
        - Я сожалею, - ответила она, - но я не могу с вами разговаривать. Нас с вами друг другу не представляли. Извините.
        Меррин попыталась прошмыгнуть мимо, но Гаррик положил ей на плечо руку. Он понизил голос и тихо сказал ей на ухо:
        - Кое-кто мог бы сказать, что нашего неофициального представления - в моей спальне две ночи назад - вполне достаточно для первого знакомства.
        Гаррик заметил, что ее шокировала подобная прямота. Без сомнения, Меррин не ожидала, что он так просто об этом заговорит. Джентльмены обычно не разговаривают с леди столь откровенно. Она напряглась. Гаррик увидел сложенные бантиком губы, и ему тут же захотелось поцеловать их. Горячее желание овладело им. Горячая волна поднялась к голове и спустилась ниже.
        Видимо, это отразилось у него на лице. На мгновение он увидел, как синие глаза Меррин вспыхнули страстью, словно отвечая на его желание. Она беззвучно ахнула. Гаррик шагнул к ней и оказался почти вплотную. Но Меррин уже пятилась, тихонько отступая назад, горячий блеск во взгляде сменился холодным презрением.
        - Умоляю, простите, - сказала она, - но мне кажется, вы приняли меня за совершенно другую леди. - На предпоследнем слове она сделала едва заметное ударение. - Я не принадлежу к женщинам, которые ходят по мужским спальням.
        Меррин снова повернулась к двери, но Гаррик уперся рукой в косяк, преграждая ей путь.
        - В прошлый раз вы от меня сбежали, - произнес он. - На этот раз уже не получится.
        Ее синие глаза сверкнули холодным блеском.
        - Вы не можете мне приказать, ваша светлость.
        - Значит, вам все-таки известно, кто я, - мягко сказал Гаррик. - Помнится, вы утверждали, что мы с вами никогда не встречались?
        Она разозлилась, что он поймал ее на слове.
        - Я слышала, как сэр Фредерик упомянул ваше имя, вот и все.
        Гаррик улыбнулся.
        - Какое разочарование слышать, что вы не стремились узнать, кто я, - пробормотал он.
        Меррин облила его вежливым презрением:
        - Уверена, что самонадеянность вашей светлости переживет этот удар.
        - Мне тоже известно ваше имя, - произнес Гаррик. - Вы леди Меррин Феннер.
        На ее лице явственно промелькнула тревога. Она замерла и сердито сжала губы. Потом вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.
        - Да, - согласилась она. - Я леди Меррин Феннер.
        Гаррик восхитился ее умом и прямотой. Всего за секунду она прикинула, что раз он знает, кто она такая, то от отрицания очевидного она ничего не выгадает. Правда, он сомневался, выиграл ли он сам от этого хоть что-то, так как начинал подозревать, что Меррин - сильный противник.
        Наступило молчание, хотя казалось, девушка ждет, что Гаррик что-то скажет. Интересно, что именно? Что он перед ней извинится? Он каждый божий день сожалел о смерти Стивена Феннера, но любые слова казались ему в лучшем случае пустыми, а в худшем - лицемерными. К тому же герцог сильно сомневался, что, выразив сожаление, сможет хоть как-то повлиять на чувства Меррин. Он убил Стивена. И она ненавидит его за это. Гаррик точно знал это. Он чувствовал в ней ненависть - страстную темную силу.
        - Что вы делали в моем доме? - спросил он. - Это правда, что вам негде жить? Что вы спали на улице? Что искали любое место, где можно укрыться?
        На мгновение ему представилось, какие лишения могли терпеть все эти годы сестры Феннер из-за его поступка. Гаррик знал, что их отец прожил не больше года после гибели сына. Но что стало с сестрами, он не знал. Он жил за границей, пытался смириться с тем, что ему так и не удалось спасти Китти от ее демонов и страданий, и искал смерти во благо своей страны, чтобы сохранить хоть немного фамильной чести.
        Меррин Феннер обратила на него взгляд своих синих глаз.
        - Да, мы с сестрами потеряли наше состояние после смерти отца, - сказала она, и Гаррика вновь охватило чувство вины, неотступно следовавшее за ним все эти годы. - Но я не поэтому… позаимствовала… вашу кровать, - договорила она.
        Меррин чуть отвернулась, взяла из стопки на столе какую-то книгу и рассеянно провела пальцем по корешку.
        - Я просто так решила. - Девушка искоса глянула на него из-под ресниц. - Дом Фарнов совсем без защиты, ваша светлость, в него очень легко пробраться, - спокойно проговорила она. Будь на месте Гаррика другой человек, он бы решил, что она ведет светскую беседу. Но когда Меррин посмотрела на него, он увидел, какой жесткий у нее взгляд. - Вам следовало бы тщательнее охранять… ваши секреты. Они слишком уязвимы, - добавила она.
        Гаррик выпрямил спину и прищурился. Их разговор разворачивался необычайно стремительно. Леди Феннер зря времени не теряла. И вела себя открыто враждебно. Вероятно, по причине очень сильных эмоций, подумал он. Он уже сталкивался с людьми, которые вели себя так откровенно, но среди них редко попадались женщины. А у них с Меррин было и еще что-то, какое-то сильное чувство, их связывающее. Несомненное хотя и неожиданное. Может быть, его разожгла ненависть, а может, и нет, но это чувство горело в ней, как холодное пламя.
        - Вы мне угрожаете, леди Меррин? - медленно проговорил он.
        - Я никогда бы не опустилась до такой вульгарности, как угрозы. - На этот раз девушка улыбнулась. Ее глаза зажглись улыбкой и теперь притягивали еще сильнее. - Я просто предупреждаю, что те дела, которые вы считали давно похороненными, скоро выйдут на свет божий, и тогда… - Она пожала плечами. - В общем, я полагаю, что вы рискуете потерять многое из того, что так цените.
        - И что же я, по вашему мнению, так сильно ценю? - спросил Гаррик.
        Крошечная морщинка прочертила лоб Меррин, когда она поняла, что на самом деле не знает этого.
        - Ваш титул? Ваше состояние? - высказала она предположение. - Вашу жизнь?
        - Титул, состояние, жизнь…
        Гаррика не заботило его герцогство, если не считать ответственности перед людьми, которые ему служили. Ему не единожды хотелось отказаться от титула - он предполагал, что кто-нибудь из его младших братьев наслаждался бы этой ролью намного больше. Заседал бы в палате лордов и упивался своим величием. Что касается состояния, то оно позволяло ему делать то, что он хотел, и с его стороны было бы огромной неблагодарностью не ценить этого. Деньги также позволяли ему защищать тех, кто в нем нуждался. А жизнь… Он иронично улыбнулся. После гибели Стивена он считал, что его жизнь ничего не стоит, и не раз пытался ее отдать. Но у него ничего не выходило. Иногда Гаррик даже думал, не наказание ли это свыше - сколько бы он ни старался искупить грех, сколько бы усилий ни прикладывал, у него ничего не получалось.
        - И вы хотите все это забрать у меня? - спросил он. - Вы хотите моей смерти? Потому что я убил вашего брата и разрушил вам жизнь?
        Меррин не дрогнула под его намеренно жестокими словами и аккуратно положила книгу обратно на стопку.
        - Да, - ответила она. - Я любила своего брата и считаю, что его убийство заслуживает правосудия. - На мгновение Гаррик увидел, как ее ледяная холодность разбилась на тысячу осколков душевной боли. - Я хочу забрать у вас все, ваша светлость, - сказала Меррин. - Мы все потеряли из-за вас. Вы должны узнать, каково это.
        Гаррик неотрывно смотрел ей в лицо.
        - И что вы намереваетесь сделать? - спросил он.
        Она подняла брови:
        - Я намереваюсь узнать правду. Я знаю, что не было никакой дуэли. Я знаю, что вы хладнокровно застрелили Стивена. Я узнаю, что произошло на самом деле, а потом… - Девушка остановилась, и Гаррик подумал, хватит ли у нее смелости довести дело до конца, посмотреть, как его повесят. Он увидел, что она задрожала и тяжело сглотнула.
        - А потом вы передадите властям улики и будете смотреть, как я болтаюсь на виселице на шелковой веревке, - сказал он.
        Она вскинула на него глаза:
        - Я…
        Меррин моргнула. Их взгляды встретились. В ее глазах плескалась растерянность. Она казалась очень юной, почти девочкой. Гаррик испытывал к ней огромное сострадание. Меррин Феннер была храброй, честной и хотела, чтобы свершилось правосудие. Он восхищался этими ее чертами. Но он также знал, что, если правда выйдет наружу, девушка испытает жесточайшее крушение иллюзий. Память о брате будет запятнана, и ее жизнь снова разрушится. Не говоря уже о том, что были и другие люди, не заслуживавшие наказания. Те, кого он поклялся защищать в тот ужасный день, когда умер Стивен. Гаррик не мог допустить, чтобы она предала их имена огласке, вдобавок ко всему тому ужасу, который принесло бы раскрытие правды.
        - Вы не найдете доказательств, - сказал Гаррик и увидел, как в ее мягком взгляде появилось торжество.
        - Слишком поздно, - заявила Меррин. Ее рука на мгновение предательски скользнула к карману. - У меня уже есть кое-какие улики, а будет еще больше. Можете быть уверены.
        Гаррик был уверен только в одном - он должен выяснить, что она обнаружила, и остановить ее. К счастью, он еще не растерял привычки повесы. Безо всякого предупреждения потянув ленты ее шляпки и сдвинув ее Меррин на затылок, он положил ей руки на талию и стал целовать. Девушка ахнула и приоткрыла рот под его губами. Реакция девушки, которую никогда раньше не целовали. Значит, его первое суждение было верным, подумал Гаррик, несмотря на несколько экстравагантный образ жизни, Меррин Феннер была невинна. Осознав это, он испытал прилив вожделения.
        Гаррик не стал делать скидку на неопытность Меррин и поцеловал ее глубоко, настойчиво, собственнически. Он проскользнул языком ей в рот и почувствовал, как она издала тихий стон. Гаррик ощущал ее страсть, чувствовал, как она отвечает ему, и на мгновение потерял голову. Настолько, что чуть не забыл о своей цели. Весь его мир сузился до одной-единственной женщины в его объятиях, до ее вкуса и запаха. Потребность взять ее и удовлетворить свои низменные желания чуть не разрушила его самообладание.
        Но он осторожно выпустил Меррин. Девушка открыла глаза. Взгляд ее был потемневшим и затуманенным. Она прижала руку к губам, ярким и чуть припухшим от его поцелуев. Тело Гаррика напряглось еще больше. В этом смысле поцелуй явно был не самым мудрым решением, поскольку еще сильнее подогрел его распаленное желание. С другой стороны, он добился именно того, что хотел.
        Казалось, Меррин едва стоит на ногах. Постепенно она пришла в себя и яростно взглянула на него.
        - Меня никогда раньше не целовали, - резко сказала она. - И я безусловно не желала, чтобы вы стали первым.
        - Я принес бы вам свои извинения, - сказал Гаррик, - но это было бы нечестно с моей стороны.
        Меррин бросила на него испепеляюще-презрительный взгляд, потом повернулась и зашагала прочь, яростно топая по мраморному полу. Она вышла на улицу и со стуком закрыла за собой дверь. Гаррик пересек комнату и подошел к окну. Девушка уже появилась во внутреннем дворике и быстрым шагом удалялась от библиотеки. Она не вернула на место шляпку, и осенние лучи солнца освещали ее волосы цвета позолоченного серебра, превращая их в ослепительно яркие нити. Меррин потерла виски, словно у нее болела голова. От этого жеста Гаррик почему-то испытал к ней сочувствие. Такая маленькая, но такая гордая, решительная, храбрая.
        Гаррик не отрываясь смотрел ей вслед. В какой-то момент она обернулась через плечо, заметила его у окна и резко остановилась. На какое-то мгновение их глаза встретились, потом она вскинула голову, быстро развернулась на каблуках и скрылась за углом.
        - Ваша светлость. - Барнард коснулся его руки, возвращая к действительности. Библиотекарь выглядел растерянным и взволнованным, как человек, в присутствии которого герцог был столь невежлив, что поцеловал леди прямо в королевской библиотеке. - Ваша светлость, - повторил он, краснея и запинаясь. - Все в порядке?
        - Мои извинения, Барнард, - ровно произнес Гаррик. - Я не хотел нарушать спокойствие.
        Тот покачал головой. Гаррик видел, что Барнард разрывается между желанием сделать ему выговор за недостойное поведение и страхом рассердить самого пэра королевства.
        - Не имеет значения, ваша светлость, - выговорил он в конце концов. - Я полагаю, с той юной леди нет никаких проблем? Я правильно понял, что она - леди? У нее были безупречные рекомендации, и я не колеблясь принял ее просьбу просмотреть издания.
        Гаррик чуть не рассмеялся. Барнард очень волнуется, что мог ошибочно допустить в королевскую библиотеку женщину с плохой репутацией.
        - Леди Меррин известна своим интересом к наукам, и она определенно леди, - сказал Гаррик. - Один прискорбный случай… - он кашлянул, - не дает оснований сомневаться в ее моральных устоях и в ее праве быть допущенной в библиотеку его величества. Боюсь… - Гаррик постарался изобразить искреннее раскаяние, - я был слишком восхищен леди Меррин и на какой-то момент потерял голову. Это целиком и полностью моя вина.
        - Что ж, - произнес сэр Фредерик, - надеюсь, ваша светлость, что больше подобного не произойдет. Это было просто возмутительно!
        - Безусловно, не произойдет, - согласился Гаррик. - Еще раз извините.
        Успокоившись, библиотекарь вернулся к себе, а Гаррик выбрал тихий уголок и сел за стол. Он вынул листок бумаги, который забрал у Меррин из кармана, пока они целовались, и развернул его.
        Это была заметка из «Лондон кроникл» от 26 июля, вышедшего на следующий день после смерти Стивена. В ней был список гостей на званом ужине у четы Денман, который они давали накануне. Гаррик тут же увидел в нем имя Чуффи Веллингтона и понял, что это означает. Меррин тоже поняла, он в этом не сомневался.
        Его нехорошие предчувствия усилились. Гаррик знал, что, если он спросит сэра Фредерика Барнарда, тот подтвердит, что Меррин просматривала газеты и журналы, относящиеся к тому времени, когда погиб ее брат. Интересно, нашла ли она что-то еще. Гаррик считал, что все статьи о том скандале содержат одну и ту же информацию. Как он понял, его отец, граф Феннер и лорд Скотт об этом позаботились. Но они могли что-то просмотреть, какие-то детали все же могли просочиться. Достаточно было, чтобы некто, желающий свершить правосудие - некто вроде Меррин, - как следует покопался и обнаружил несоответствия в заметках. И тогда весь карточный домик начнет сыпаться.
        Гаррик представлял, что будет, если тщательно продуманные планы Меррин начнут претворяться в жизнь. Люди, которых он защищает, окажутся вовлечены в грандиозный скандал. Можно ли доверить правду Меррин Феннер? Эта мысль казалась ему довольно привлекательной, ибо он интуитивно чувствовал, что Меррин честна, и ему хотелось ответить ей тем же. С неохотой, но все же он отказался от этой идеи. Доверять Меррин - чистое безумие, учитывая, что она не скрывает своего желания разрушить ему жизнь и отправить на виселицу. Единственное, что Гаррик мог сделать, - это продолжать защищать тех, кто в нем нуждается, и постараться узнать, что Меррин известно, заставив ее затем прекратить расследование. Внутри у него все сжалось от нехороших предчувствий.
        Гаррик сунул листок в карман и вышел из библиотеки. У него в ушах до сих пор раздавались обвиняющие слова Меррин, хоть и сказаны они были спокойным тоном.
        Мы все потеряли из-за вас…
        Он не стал защищаться перед ней. Он просто не смог. Так или иначе, но это была правда.
        Глава 4
        Меррин отправилась в библиотеку, а Том начал нервничать, он просто не находил себе места. Несколько часов он занимался бумажной работой, но в конце концов отложил документы в сторону, подошел к окну и глянул на восток поверх ветхих крыш. Солнце уже зашло, небо стало жемчужно-серым, а улицы казались скользкими от дождя. Река выглядела темной и мрачной. Приближался вечер. Стоя у окна, Том отчетливо понимал, кто он и откуда. Стоило только посмотреть на пирс Святого Джилиса, пришвартованные суда, ожидающие разгрузки, и запутанный лабиринт узких улочек и проходов, которые были для него когда-то родным домом. Он прошел длинный путь; резвый наблюдательный мальчик, использовавший свои способности, чтобы обчищать чужие карманы и прилавки, превратился в человека, который ищет людей и не только их. Браконьер превратился в егеря. Но ему нравилось работать на самом берегу Темзы. Это напоминало, как высоко он поднялся - и сколько еще предстояло карабкаться.
        Раздался стук в дверь, и входная дверь под властной рукой сразу же распахнулась. Том повернулся и оказался лицом к лицу с молодой женщиной лет двадцати с небольшим. Очень красивой женщиной, высокой и статной. Он мог бы назвать ее амазонкой - если бы был начитан хотя бы на четверть так хорошо, как Меррин. Но поскольку начитанным он не был, а был просто мужчиной, который ценит красивых женщин, то отреагировал он скорее телом, чем разумом.
        - Мистер Брэдшоу? - вопросительно произнесла женщина. У нее был хрипловатый голос, полный многообещающего сексуального удовольствия. Или, рассеянно подумал Том, ему просто нравится так думать.
        Женщина прошла через комнату и протянула ему руку. Брэдшоу окутал аромат духов, и голова пошла кругом. Женщина была одета дорого и шикарно, но что-то в стиле ее одежды говорило не в пользу скромности. Юбки слишком тесно прилегали к ногам и соблазнительно шелестели. Платье было с глубоким вырезом, и, подчеркивая его V-образную форму, меж холмиков груди поблескивала бриллиантовая брошка. Том сказал первое, что пришло ему в голову:
        - Вам не стоит носить драгоценности в нашем районе, особенно после наступления темноты. Вы прямо напрашиваетесь на ограбление.
        Женщина засмеялась.
        - Хороший совет, - сказала она и наклонилась к нему поближе. Том даже ощутил тепло ее кожи. - Все мои драгоценности - просто стекляшки, - прошептала она. - Настоящие я продала несколько лет назад.
        «Ненастоящая леди во всех смыслах», - подумал Том. Он отступил на шаг и попытался сосредоточиться.
        - Чем я могу вам помочь, мэм? - спросил он.
        Ей понравилась его любезность. На губах заиграла слабая улыбка.
        - Я слышала, что вы лучший сыщик, - сказала она.
        Том тоже улыбнулся.
        - Это зависит от того, чего вы хотите.
        Женщина оглядела его с головы до ног, явным образом показывая свои желания.
        - Я еще не встречала человека, который бы не утверждал, что он лучший во всем, - промурлыкала она.
        - Я скорее спец в одном, чем мастер ни в чем, - сказал Том. Он предложил ей сесть и вернулся обратно за стол. - По-моему, вы не представились, - добавил он.
        Ее глаза вспыхнули.
        - Я предпочитаю этого не делать.
        Том пожал плечами. Он уже знал, к какой категории она принадлежит. Испорченная богачка, возможно даже титулованная. Ей всегда потакали - или не обращали внимания на ее недостатки, - и в результате она отбилась от рук. Она привыкла получать то, чего хотела, и, скорее всего, была не столь искушенной, как притворялась. Интересно, о чем думали ее родители или опекуны, когда предоставляли ей столько свободы. Однако сейчас она уже не ребенок, и не его дело наставлять высокородных молодых леди на путь истинный.
        - Так чем я могу вам помочь? - повторил он.
        Женщина искоса посмотрела на него своими кошачьими глазами.
        - Я… мне нужно, чтобы вы кое-кого нашли для меня.
        - Мужчину или женщину?
        Она прикусила губу.
        - Ребенка.
        - Вашего? - поинтересовался Том.
        Женщина презрительно глянула на него:
        - Ради бога! Я не настолько небрежна.
        Том не слишком-то ей поверил. Он легко мог себе представить, что она еще девочкой сбилась с пути истинного. Ее могли отослать из дома, чтобы скрыть беременность, ребенка потом отдали, а дело замяли. Том довольно часто сталкивался с такими историями. Тайны и ложь - это его хлеб с маслом.
        - Что ж, очень хорошо, - сказал он. - Тогда чьего ребенка нужно найти, если не вашего?
        - Герцога Фарна.
        Том чуть не сломал перо.
        - Прошу прощения?
        Женщина нахмурилась.
        - Я хочу, чтобы вы нашли ребенка Гаррика Фарна.
        - У Гаррика Фарна нет детей, - возразил Том.
        - Совершенно верно. - Она склонила голову к плечу и посмотрела на него. - Я полагала, что вы не в курсе. Я была не права?
        - Ладно, - сказал Том. - Значит, вы утверждаете, что у Гаррика Фарна есть внебрачный ребенок, существование которого он скрывает - по какой бы то ни было причине. И вы хотите о нем или о ней узнать, включая местонахождение?
        Женщина кивнула:
        - Все верно.
        - Зачем? - поинтересовался Том.
        Женщина нетерпеливо передернула плечами.
        - Не думаю, что обязана объяснять вам причину. Я предполагала, что мне нужно только предложить вам работу. И заплатить.
        Строго говоря, она права, подумал Том. Он множество раз брался за работу ради денег и не задавал вопросов. Но в данном случае ему было любопытно.
        - Просветите меня, - сказал он.
        Женщина посмотрела на него и вздохнула.
        - Слушайте, меня зовут Гарриет Найт, и я… я была подопечной покойного герцога Фарна.
        Значит, это та самая женщина, которую, по словам Меррин, Гаррик Фарн выставил из своей спальни. Том окинул взглядом обтянутое шелковым платьем шикарное тело и подметил призывный блеск в глазах. Похоже, правду говорят, что Фарн похоронил свое сердце вместе с женой, зарекся от бесшабашных утех юности и живет как монах. На Гарриет Найт среагирует любой мужчина, если только он не сделан из камня.
        - Зачем вы хотите найти приблудыша Фарна? - прямо спросил Том.
        Гарриет глянула на него уголком глаза:
        - Может, чтобы о нем заботиться?
        Теперь настала очередь Тома удивляться.
        - Я вас умоляю! Разве я похож на человека, который купится на такое?
        Гарриет медленно растянула губы в улыбке:
        - Ладно. Правда в том… - Она сделала паузу. - Правда в том, что мне любопытно. Я слышала много всего - и о его связи, и о ребенке. Когда жена Гаррика умерла, я была еще девочкой, но очень любознательной девочкой. И обожала подслушивать. Я слышала, как герцог - мой опекун - говорил о ребенке, как искал для него респектабельную семью, как платил ей деньги… Я была еще подростком, но отлично знала, что Гаррик - ужасный повеса. - Ее глаза засверкали. - Сказать по правде, это-то как раз меня в нем и привлекало. - Глаза Гарриет погасли, она помрачнела. - Вот я и решила узнать, что было с этим ребенком дальше. - Женщина откинулась на спинку стула и с надеждой посмотрела на Тома.
        - Но почему именно сейчас? - настаивал тот. - Почему вы ждали так долго, прежде чем начать задавать вопросы?
        Гарриет пожала плечами.
        - Я хочу узнать, потому что… - Она затеребила замочек сумочки, избегая взгляда сыщика.
        - Вы хотите узнать, потому что это даст вам своего рода власть над Фарном, - сказал Том. - Вы по каким-то причинам хотите его оскорбить.
        Лицо Гарриет вытянулось.
        - Ну, это уж слишком. - Она захлопала ресницами. - Я хочу выйти замуж за Гаррика. Он отверг меня и отослал из города. Он думает, что я сейчас на пути в Сассекс, где живет его мать. - Она улыбнулась. - Я похожа на девушку, которой захочется гнить в деревне под присмотром вдовствующей тетушки?
        - Ничуть, - сухо ответил Том. - Как нехорошо со стороны Фарна вас отвергнуть. - Сыщик подумал, что Гарриет Найт, должно быть, уже очень давно хочет заполучить Гаррика. Скорее всего, она влюблена в него еще с детских лет. Неудивительно, что она так лелеет свою обиду. Он встал и обошел стол. - Примите мой совет, мисс Найт…
        - Леди Гарриет, - поправила она его.
        Том усмехнулся.
        - Примите мой совет, леди Гарриет. Распространяя ради мести информацию о внебрачном ребенке Фарна, вы не получите желаемого удовлетворения. И это не убедит Фарна на вас жениться.
        Гарриет надулась.
        - Зато мне от этого станет лучше, - сказала она. - Мне нравится мстить.
        - Встаньте в очередь, - пробормотал Том.
        Ее большие зеленые глаза широко раскрылись.
        - Прошу прощения?
        - Нет, ничего, - сказал Том и вздохнул. - Наилучшей местью было бы показать Фарну, что именно он потерял. Найдите себе импозантного мужа, сбегите с кем-нибудь, вместо того чтобы лить по герцогу слезы…
        - Ему будет все равно, - мрачно пояснила Гарриет. - Ему вообще на всех наплевать. Я хочу, чтобы он обратил на меня внимание.
        - Ну, он безусловно вас заметит, если из-за вас его будут обсуждать в обществе, - сухо заметил Том. Он покачал головой: - Леди Гарриет, прошу вас, подумайте еще…
        Она покачала головой.
        - Если вы мне не поможете, - заявила она, - я просто найду кого-нибудь другого.
        «А вот этого не нужно», - подумал Том. Ее сведения очень интересны. Они могут оказаться ему полезны. С другой стороны, втянувшись в это дело, можно обрести сложности, без которых он прекрасно обойдется. Однако Гарриет Найт - капризная и упрямая женщина. И она терпеть не может, чтобы ей отказывали. Если он не возьмется за ее дело, она найдет себе другого сыщика, а как раз в данный момент Тому очень не хотелось, чтобы кто-то, кроме него, рылся в делах Фарна. Они могли обнаружить, чем занимается Меррин. И могли узнать, что у него есть в этом деле свой интерес. И тогда разверзнется настоящий ад.
        - Хорошо, - неохотно произнес он. - Я берусь за ваше дело.
        Гарриет возбужденно заерзала.
        - Есть только одна мелочь… - промурлыкала она.
        Потом встала, подошла к Тому и прижала его к столу, прислонившись к нему своей большой, мягкой, теплой грудью.
        - Я не могу заплатить вам, - пробормотала она.
        Том старался не смотреть на ее сексуальную ложбинку.
        - Я уже и так растратила свое последнее пособие. Так что… - она погладила его по груди, - нам стоит договориться о другом способе оплаты.
        - Я так дела не веду, - прохрипел Том.
        - А кто здесь говорит о делах? - Рука Гарриет скользнула по его бедру и ухватила промежность. - Как мило. - Она горячо дышала ему прямо в ухо. - Ты одарен не только хорошей смекалкой.
        И не успел он возразить, как она поцеловала его. Дерзкий язычок сразу проник ему в рот, и все его протесты тут же умерли естественной смертью. Она целовала его жадно и страстно, ее руки сновали у него по груди, залезали в рубашку и ныряли под пояс.
        А потом все кончилось - быстро и жарко. Оглядываясь назад, Том назвал бы это потрясающе невероятным. Гарриет толкнула его на стул и умело расстегнула его штаны. Затем уселась сверху и оседлала Тома. Том застонал так, что задрожали стекла, а с крыши с сердитыми криками взлетели чайки. Он понял, что на Гарриет вообще нет нижнего белья. Он стянул с нее платье, и великолепные груди теперь колыхались у него перед носом при каждом ее движении. Но Гарриет внезапно спрыгнула на пол, оставив его задыхаться от неутоленного желания. Однако сразу опять вернулась и наклонилась через стол, беззвучно приглашая его к себе. Том не замедлил принять это предложение. Он притянул Гарриет к себе за шелковые юбки и глубоко вошел в нее. Стол закачался, перья, чернильница и куча папок со всеми секретами посыпались на пол.
        Чуть позже Гарриет со слабой улыбкой посмотрела на Тома.
        - Первым у меня был камердинер моего опекуна, мне тогда было шестнадцать. - Ее глаза заблестели. - Боюсь, с тех пор у меня появилось пристрастие к низшим слоям общества.
        «Она совершенно четко указывает мне на мое место», - подумал Том.
        Она томительно медленно поцеловала его и ушла.
        Тому понадобилось немало времени, чтобы вернуть себе способность соображать, и еще больше, чтобы привести контору в порядок и вытереть пролитые чернила. Когда он наконец снова уселся за стол и подкрепился стаканом бренди, его мысли вернулись к предполагаемому приблудышу Гаррика Фарна. Если Гарриет была подростком, когда умерла Китти Нортекс, значит, подслушанные ею разговоры о ребенке примерно совпадают по времени с убийством Стивена Феннера. У Тома был отличный нюх на тайны, и он интуитивно чувствовал, что оба скандала связаны между собой. Если сведения насчет ребенка похоронены так же глубоко, как дуэль с Феннером, будет очень трудно, хотя и не невозможно, их разыскать. Гарриет не ошиблась: он действительно лучший в своем деле.
        Интересно, когда она вернется узнать, есть ли новости в расследовании. Том с нетерпением ждал новой порции платы. Он чувствовал себя чертовски удовлетворенным, хотя разум подсказывал, что смешивать дела с удовольствием, особенно связанным с ненасытной леди Гарриет, очень неосмотрительно. Но сыщик не жалел, что согласился на это. Правда, он понимал, что, расследуя дело Фарна, надо иметь ясную голову, но Гарриет оказалась чересчур соблазнительной. Она свалилась ему на голову как подарок судьбы во всех смыслах, а Том никогда не отказывался от возможностей, которые сами так и плыли в руки.
        Том откинулся на спинку стула и посмотрел на реку. Он не сомневался, что справится с этой ситуацией, какой бы сложной она ни была. Меррин расследовала обстоятельства дуэли, и ею легко было манипулировать, потому что она ненавидела Фарна и хотела вершить правосудие. Сам Том был не слишком в ладах с последним понятием, он считал его смехотворно идеалистичным. Однако оно помогало ему иметь на своей стороне Меррин. Между тем Гарриет дала ему дополнительные сведения. Он изучит их и, возможно, найдет что-нибудь для себя полезное. А потом… Том припомнил свой грандиозный план. Возможно, он пошантажирует Фарна, если это будет соответствовать его целям. А может, даже позволит Меррин раскрыть обществу, что герцог - убийца. Получить такую власть, держать в руках судьбу герцогства - да, это будет отличный подарок. Все, о чем Том мог только мечтать. Он допил бренди. Сегодня на редкость удачный день.
        Меррин быстрым шагом удалялась от королевской библиотеки, стук каблучков по мостовой отражал ее внутреннее смятение. Как Гаррик Фарн осмелился поцеловать ее; да еще так внезапно, что совершенно лишил ее разума. Этот надменный и дерзкий мужчина последовал за ней в библиотеку, разоблачил ее и бросил вызов ее планам. И ничем не показал, что сожалеет о смерти Стивена. Эта мысль причинила Меррин невероятную боль. Гаррик Фарн совершенно не сожалеет о трагедии. И уже за одно это он должен понести наказание.
        Теперь у нее есть улика, еще один маленький кусочек мозаики, которая складывается в картину, отличную от официальной версии. Меррин торжествовала. Гаррик может обесценить ее расследование, может самоуверенно заявлять, что она не найдет доказательств, чтобы выставить его преступником, но она-то знает, что это не так. Девушка сунула обтянутую перчаткой руку в карман шубки, пытаясь нащупать маленький листочек бумаги с выписанными из газеты сведениями.
        Но там ничего не было.
        Меррин застыла как вкопанная. На нее тут же налетел юный клерк из юридической конторы. Он отскочил, извинился и наградил ее удивленным взглядом. Меррин не обратила на него внимания, она отчаянно обыскивала карманы, буквально выворачивая их наизнанку. Ничего. Пустые карманы были как издевательство.
        Может, она где-то выронила бумагу, на улице или в библиотеке… У Меррин упало сердце. Неужели ей могло так не повезти? Если она потеряла листок в библиотеке, есть вероятность, что его подобрал Фарн… Девушка снова застыла на месте.
        - Низкая, презренная, коварная, отвратительная, гнусная жаба! - выругалась она.
        Проходившая мимо респектабельная пара взглянула на нее с некоторым беспокойством. Меррин топнула ногой, да так, что ей стало больно. Но боль не уменьшила ее ярости.
        Теперь она представляла, как все произошло. Глаза обожгли слезы гнева и разочарования. Она проиграла, подумала Меррин, вспомнив разговор с Гарриком.
        Вы не найдете доказательств…
        У меня уже есть кое-какие улики…
        Как герцог догадался, где она прячет листок? Он еще в библиотеке видел, как она опустила его в карман? Но она же была так осторожна… Меррин сунула руки в карманы и снова двинулась в путь. Поникшая, несчастная. Не важно, как Гаррик это выяснил. Главное, что теперь он знает, чем она занимается. Ему известно, что она собирает улики, и он в курсе ее намерений. Как только герцог понял, что она для него опасна, он сразу же начал действовать. Он кого-то нанял, чтобы узнать о ней, и потом проследил за ней.
        Том был прав. Гаррик Фарн - опасный человек… Она его недооценила.
        Меррин прикусила нижнюю губу, до сих пор ноющую после поцелуя Гаррика. И на мгновение все ее тело пронзило эхо испытанных ею чувств, кожу опалило огнем безысходного возбуждения и горькой обиды. Она ненавидела Фарна, но на какую-то безумную минуту наивно подумала, что он, может быть, поцеловал ее просто потому, что хотел этого. Она наслаждалась поцелуем гораздо больше, чем должна была, и это ее саму очень удивляло. А теперь она испытывала ярость и стыд. Ведь Фарн бывший распутник. Он использовал все свое былое обаяние, чтобы обмануть ее, обвести вокруг пальца. Он поцеловал ее намеренно, чтобы отвлечь, пока лез в ее карман, а она, маленькая невинная дурочка, растаяла от одного его прикосновения. И даже не заметила, что он сделал. Она ответила на его искусное соблазнение, а когда уходила, у нее кружилась голова и все мысли были только о нем. Он же получил именно то, что хотел. Он выиграл.
        Меррин вскинула голову. Ну, в следующий раз ему уже не удастся так легко ее облапошить.
        Холодный ветер норовил сорвать с нее шляпку, жалил щеки. Жаль, что она не может предугадать следующий шаг Гаррика. В некотором смысле он тоже был «хамелеоном»; Меррин чувствовала, что под ледяной оболочкой самоконтроля скрывается совсем другой человек. Непредсказуемый, загадочный. И еще в нем чувствовалась властная мужественность, какую она видела у немногих. Ее шурин Алекс тоже обладал ею, но Меррин просто отмечала это - и видела, как сильно Джоанну к нему тянет. Как и все ее наблюдения, это тоже было совершенно объективно, безо всяких эмоций. Но в случае с Гарриком… По телу девушки прокатился озноб. В случае с Гарриком грубоватая мужская привлекательность затрагивала ее лично. Она остро чувствовала его присутствие. Она чувствовала себя очень уязвимой. И не могла этого объяснить или как-то избавиться от этого чувства. Меррин скрипнула зубами. Вот почему Гаррик смог воспользоваться своим преимуществом - из-за ее ответной реакции.
        Девушка завернула за угол и вышла на Тависток-стрит. Она жила у Джоанны и Алекса в городском доме, который те снимали. Здесь было тепло, тихо и уютно. Слуги выполняли каждое ее желание. Единственно, чего ей недоставало, - так это свободы. Меррин не привыкла отчитываться перед родственниками за каждый шаг. Частично поэтому она придумывала себе «друзей», у которых якобы оставалась ночевать, когда Джоанны не было в городе. Сестра никогда ее не расспрашивала. Она не подозревала о ее двойной жизни и работе на Тома Брэдшоу. Она доверяла Меррин. И до недавнего времени Меррин не чувствовала за собой никакой вины. Но Джоанна уже вернулась в город, поэтому Меррин каждый день приходилось обманывать сестру, и ее начала мучить совесть.
        Девушка подошла к дому номер двенадцать. Лакей с поклоном пропустил ее внутрь. К Меррин радостно бросился маленький белый терьер, и она наклонилась, чтобы его поприветствовать. Сестры Меррин, Джоанна и Тэсс, сидели в гостиной и читали модные журналы - «Ледис мэгэзин» и «Ледис монтли мьюзем», - или, точнее, смотрели картинки. В доме была библиотека, но, кроме Меррин, ею пользовался только ее шурин Алекс. Меррин иногда задумывалась, что Алекс нашел в Джоанне. Их брак был устроен, но сейчас стало очевидно, что они любят друг друга. Меррин казалось непостижимым, что такой мужчина, как Алекс, с его разносторонними научными интересами, острым умом и проницательностью, мог влюбиться в ее сестру, которая интересовалась только магазинами, а ум у нее был не острее бисквита.
        - Меррин, дорогая! - Джоанна отложила журнал и радостно улыбнулась младшей сестре. - Иди скорей к огню. Ты же до костей продрогла! Чем ты сегодня вечером занималась?
        - Я была в библиотеке, - ответила Меррин, не вдаваясь в детали.
        - Как мило, - сказала Джоанна и добавила: - Хочешь чашечку чая?
        Принесли еще одну чашку, и Тэсс налила ей горячего напитка. Меррин сделала глоток и начала согреваться. Приятный аромат взбодрил ее. Тэсс и Джоанна болтали о модных зимних нарядах. Они сидели на диванчике и, склонив друг к другу головы, листали журналы. Их темные волосы поблескивали в свете камина. Память перенесла Меррин в давние времена. Две маленькие девочки, хорошенькие, как фарфоровые куколки, сидят в детской, и все ими восхищаются. Она же была лишь бледной копией их красоты. Не говоря уже о том, что постоянно лазила по деревьям, рвала юбки и сбивала коленки. И она любила читать. По мере взросления Джоанна и Тэсс все больше времени проводили вдвоем и почти не обращали на нее внимания. Гаррик тоже не замечал ее - в тех редких случаях, когда он приезжал из Лондона вместе со Стивеном. С приездом этой парочки обыденная повседневность, так опостылевшая Меррин, резко менялась в лучшую сторону - в доме воцарялись смех, живость и отчетливо чувствовалось мужское присутствие. Она хорошо помнила, как они вваливались домой, все в грязи после верховой прогулки. Рыжие волосы Гаррика взлохмачены ветром,
лицо бронзовое от загара. Меррин помнила и импровизированный боксерский поединок, который они со Стивеном устроили в загоне; гувернантка - мисс Браун - квохтала над девочками как курица и старалась увести их подальше. Но они все же успели увидеть Гаррика обнаженным по пояс, мускулистого и широкоплечего, почти такого, каким Меррин увидела его той ночью в спальне… Меррин заерзала на стуле и склонилась над чашкой, чувствуя, как пылают щеки.
        В комнату вошел Алекс и тепло поприветствовал Меррин. Она смотрела, как он наклоняется, чтобы поцеловать Джоанну, и на секунду заметила в его потемневших глазах какое-то сильное чувство, которое она видела во взгляде Гаррика, когда тот смотрел на нее. Внезапно Меррин вся запылала, ей стало трудно дышать. Джоанна тоже раскраснелась, ее щеки порозовели, как у юной девочки. Алекс улыбнулся своей жене. Атмосфера в комнате накалилась. Меррин испытывала крайнее неудобство, как рыба, вытащенная из воды. Много лет она рассматривала любовь как литературный феномен, считала ее вымыслом и анализировала, будто это была дисциплина вроде философии или филологии. Но сейчас внутри нее что-то очнулось от зимней спячки и не желало засыпать вновь. Она на секунду прикрыла глаза и вновь почувствовала твердое и уверенное прикосновение Гаррика к ее щеке. Его рот - голодный и властный - прижимается к ее губам.
        Меррин издала какой-то звук и вскочила.
        Все удивленно посмотрели на нее.
        - Я пойду прилягу, - быстро нашлась она. - Я немного устала.
        - Ты такая красная, - сказала Тэсс. - Ты не простудилась?
        - Нет, - ответила Меррин. - Не думаю. Я… - Она остановилась. - Не понимаю, что со мной такое…
        - Сегодня утром пришло письмо от мистера Черчварда, - после небольшой паузы сказала Джоанна. - Он просит нас посетить завтра его контору. И, по его словам, дело не терпит отлагательств.
        Меррин, уже взявшаяся за ручку дверь, замерла.
        - Я тоже должна пойти с вами? У меня на завтра были кое-какие планы.
        Безмятежное лицо Джоанны затуманилось.
        - Мистер Черчвард пишет, что дело касается всех нас. Что-то связанное с поместьем отца.
        - Джо, посмотри на это муслиновое платье, - прервала их Тэсс. - Как думаешь, я не буду в нем похожа на дебютантку?
        Джоанна снова обратила свое внимание на «Ледис монтли мьюзем», и Меррин покинула гостиную с неясным чувством беспокойства. Теперь поместьем Феннеров владел Гаррик Фарн. Естественно, это письмо не может иметь к нему никакого отношения.
        Она вышла в холл. По лестнице спускалась няня, она несла на руках Шуну, полуторагодовалую дочь Джоанны и Алекса. Девочка протянула к Меррин пухленькие ручки, и та взяла ее на руки. На мгновение прижала к себе, вдыхая сладкий запах малышки. Внутри у нее потеплело, сердце замерло. Вернув девочку няне, Меррин с улыбкой проводила ее взглядом, пока няня не скрылась с ней за дверями гостиной, и потом стала медленно подниматься по лестнице. Слуги уже зажгли свечи, в доме было светло и живо, повсюду витал аромат свежих цветов, что было совсем не похоже на промозглый мавзолей Фарнов. Гаррик жил в нем один. «Должно быть, ему там невыразимо одиноко», - подумала Меррин. Все эти темные коридоры и пустые комнаты. Не говоря уже о бремени герцогства, которое он тоже нес в одиночку, отвечая за стольких людей.
        Девушка снова беспокойно вздрогнула. Гаррик Фарн - могущественный человек. По словам Тома, он снайперски стреляет и отлично фехтует. Он ходит один там, куда другие боятся сунуться даже с вооруженной охраной. И сейчас он следит за каждым ее шагом. У Меррин появилось неприятное чувство, что его действительно стоит опасаться, что он представляет для нее реальную угрозу.
        Глава 5
        - Ваша светлость, - произнес мистер Черчвард, - вы уверены, что поступаете правильно? - Судя по тону, он считал, что Гаррик совсем лишился рассудка и его место в сумасшедшем доме.
        Они разговаривали в конторе «Черчвард и Черчвард», оказывающей юридические услуги аристократам, в Хай-Холбурн, сидя в святая святых, личном кабинете мистера Черчварда, за запертыми дверями. Неяркие солнечные лучи проникали в комнату и падали на солидный стол орехового дерева, ярко освещая лежащие на нем бумаги. Мистер Черчвард постучал по документам пальцами, безрадостно и нетерпеливо.
        - Благодарю вас, мистер Черчвард. Я уверен, что поступаю правильно, - ответил Гаррик.
        - Мне кажется, - продолжал настаивать Черчвард, - что вы отдаете… - он испустил глубокий вздох, - очень большую сумму… - отчеканил он, подчеркивая каждое слово, - и тем самым наносите ущерб вашему герцогству.
        - Верно. Мне это известно, - согласился Гаррик.
        - Сто тысяч фунтов, - сокрушенно выговорил мистер Черчвард. - И прекрасная собственность на землях Феннеров.
        - Я уже объяснил, почему так поступаю, - спокойно сказал Гаррик. Это поместье было его позором, его анафемой. Оно не должно было оказаться в его владении. Он знал это с того момента, как взял в руки бумаги, которые теперь собирался вернуть Феннерам, вместе с суммой дохода, накопившейся за десять лет.
        - Ваши принципы делают вам честь, ваша светлость, - произнес мистер Черчвард, яростно протирая свои очки, - но я не могу не задаваться вопросом, не пожалеете ли вы позже о своем великодушии.
        - Очень в этом сомневаюсь, - отозвался Гаррик. - Я по-прежнему остаюсь неприлично богат и уж как-нибудь переживу, если вместо двадцати шести поместий у меня будет двадцать пять.
        Мистер Черчвард покачал головой:
        - Сантиментам нет места в бизнесе, ваша светлость. Ваш покойный отец это понимал.
        - Я не собираюсь равняться на своего покойного отца, - жестко сказал Гаррик. - Ни в каких аспектах своей жизни, мистер Черчвард.
        - Да, я думаю, не собираетесь. - Адвокат водрузил очки на нос. Его белесые глаза впились в Гаррика через толстые линзы. - Вашему покойному отцу недоставало сострадания, - признал он.
        - Вы чрезвычайно склонны к преуменьшению, мистер Черчвард, - возразил Гаррик. - К моему отцу лучше всего подходит словосочетание «бесчувственный ублюдок». Я выразился фигурально, - добавил он, - не стоит опасаться, что кто-то может поставить под сомнение законность герцогства[5 - Bastard - ублюдок (англ.) означает не только ругательство, отрицательную характеристику, но и незаконнорожденного.].
        В этот момент раздался стук в дверь, и старший клерк просунул голову в комнату.
        - Лорд и леди Грант, леди Дарент, леди Меррин Феннер, - объявил он чуть запыхавшись.
        Гаррик встал. У него свело от напряжения плечи, заломило шею. Он незаметно потер ее. Он знал, что обязан присутствовать на данной процедуре. Едва ли можно ждать, что мистер Черчвард возьмет на себя всю ответственность. Но он также понимал, что леди Грант и леди Дарент будет неприятно оказаться лицом к лицу с человеком, который убил их брата. И он не сомневался в том, как отреагирует на это Меррин.
        За дверью послышался гомон, и в кабинет торжественно вплыли леди Грант и леди Дарент. Гаррик понимал, почему клерки Черчварда вели себя, как цыплята в потревоженном курятнике. Обе женщины были необычайно красивы, хотя, может, не классической красотой. Одетые по последней моде, они излучали очарование и теплоту, озаряя комнату. Да так, что глаз не оторвать! Порознь их можно было считать несравненными, вместе они были поистине великолепны.
        Вслед за сестрами вошла Меррин. Она встретилась глазами с Гарриком, и он осознал, что не может отвести от нее взгляда. Если Джоанна Грант и Тэсс Дарент сияли холодной красотой, то Меррин излучала пламя и страсть. Она застыла на пороге, и Тэсс Дарент, сделав шаг назад, чуть не натолкнулась на нее.
        - Что, черт возьми, он здесь делает? - воскликнула Меррин.
        Ее глаза горели неприкрытой ненавистью, а стройное тело дышало неприязнью. Гаррику показалось, что она сейчас развернется и уйдет.
        - Вы должны были предупредить нас, мистер Черчвард, - произнесла Джоанна Грант с восхитительной, по мнению Гаррика, сдержанностью.
        - А кроме того, нам вообще не стоило приезжать! - резко бросила Меррин.
        Гаррик ей улыбнулся и получил в награду яростный взгляд. Он знал, что девушкой руководит не просто неприязнь, но и страх, ведь он мог во всеуслышание что-то упомянуть об их предыдущих встречах и тем самым поставить ее в очень трудное положение. Гаррик комически-удивленно поднял брови и увидел, как Меррин вспыхнула и сердито сжала губы. И сразу же отвернулась.
        - Леди Меррин, - произнес он. - Приятно увидеть вас вновь.
        Этим герцог заработал еще один сердитый взгляд васильковых глаз.
        - Я и не знала, что ты встречалась с его светлостью в последнее время, - слегка удивилась Джоанна.
        - Мы вчера виделись в библиотеке, - пояснила Меррин.
        - И еще за несколько дней до этого, - вставил Гаррик, - у меня в…
        - Банке![6 - Игра слов. Спальня - по английски bedroom - начинается с той же буквы, что и банк (bank).] - громко сказала Меррин.
        Все посмотрели на нее.
        - В банке? - удивилась Джоанна.
        - «Эйкр и К^о^» на Стрэнде, - сказала Меррин. Долгую томительную минуту она и герцог с вызовом смотрели друг другу в глаза. - Я любовалась зданием. На редкость великолепная архитектура.
        Тэсс зевнула, лениво прикрыв рукой ротик.
        - Боже, Меррин, как это на тебя похоже, - заметила она.
        Меррин улыбнулась. Гаррик заметил, как ее глаза сверкнули триумфом.
        - Я пользуюсь услугами «Коутс и К^о^», - спокойно объяснил он. - Это так, на будущее, леди Меррин.
        - Тогда вы, видимо, тоже любовались тем зданием, - сладко пропела Меррин. Ее взгляд подзуживал его, приглашая попробовать разоблачить ее. В нем читалась непокорная воинственность. Гаррик видел, как бьется жилка у нее на шее. «Меррин Феннер нервничает, - подумал он. - Несмотря на всю свою дерзость».
        - Кое-чем я, безусловно, любовался, - почти промурлыкал он. - Я нахожу нашу встречу очень тонизирующей.
        Он опустил взгляд к ее губам. Меррин вспыхнула и прикусила губу, тем самым еще сильнее подчеркивая, какие они полные и сочные. Гаррик испытал совершенно неуместный в данной обстановке прилив желания.
        Мистер Черчвард откашлялся.
        - Леди, лорд Грант…
        Он проводил их к креслам. Тэсс и Джоанна устроились с большим изяществом. Меррин вытянулась в струнку и подчеркнуто смотрела куда угодно, только не на Гаррика. Наступила гробовая тишина.
        - С вашего позволения, я продолжу… - начал мистер Черчвард. - Хочу поблагодарить вас всех, что вы сумели выкроить время и собрались здесь в такой короткий срок. - Адвокат утвердил на носу дымчатые очки. - А также всех леди - за проявленное терпение. Я пригласил вас сегодня по причине того, что герцог Фарн… - в его голосе зазвучали нотки неодобрения, - хочет сделать вам одно предложение.
        - Не брака, надеюсь? - коротко поинтересовалась Меррин.
        - Нет, если не пожелаете иного, леди Меррин, - ровно ответил Гаррик.
        - Да я скорее приму от вас чуму, - бросила та.
        - Меррин. - Голос Джоанны звучал укоризненно, и Гаррик заметил, как Меррин скорчила гримасу, порозовела и замолчала.
        - Не так быстро. - Тэсс выпрямилась в кресле, впервые за все время проявив какой-то интерес к происходящему. Она цепко оглядела Гаррика. - Думаю, я бы с радостью добавила герцога к своей коллекции.
        - Не этого, Тэсс, - сухо возразила Джоанна. - Он выглядит слишком здоровым для тебя. Нет гарантий, что он умрет в первый же год после свадьбы.
        - И очень жаль, - услышал Гаррик тихие слова Меррин.
        - Кроме того, - еще более сухо добавила Джоанна, - он для тебя слишком мужественный.
        Гаррик видел, как взгляд Меррин взлетел к его лицу, а щеки вспыхнули. Мгновение они смотрели друг на друга, охваченные пламенем понимания, потом Меррин снова отвернулась и опустила ресницы, скрывая всяческое выражение. Гаррик заметил, как она стиснула руки на коленях.
        - Леди… - укоризненно произнес мистер Черчвард.
        Гаррик подумал, что адвокат, должно быть, уже имел дело с возмутительным поведением сестер Феннер.
        - Никто не предлагает ни на ком жениться, - серьезно заявил он и повернулся к Гаррику: - С вашего разрешения, ваша светлость?..
        - Конечно, - ответил тот. - Пожалуйста, продолжайте.
        И снова он почувствовал, что Меррин на него смотрит. На ее лице застыло непонятное выражение. Но на секунду она показалась Гаррику испуганной девочкой, и внутри у него заныло. Каково ей сейчас сидеть здесь, сражаясь с воспоминаниями и чувствами, которые она явно так и не пережила. Меррин вздернула подбородок, с презрением отвергая молчаливое сочувствие, которое он только что ей выразил. Девушка отказывалась принять от него любое утешение. Гаррику показалось, что ему дали пощечину.
        - Дарственная в моих руках подписана одиннадцатого ноября тысяча восемьсот четырнадцатого года от Рождества Христова, - сообщил мистер Черчвард. - Сим документом его светлость Гаррик Чарльз Кристмас Фарн, девятнадцатый герцог Фарн…
        - Кристмас?[7 - В переводе Рождество.] - не удержалась от восклицания Меррин.
        - Я родился двадцать пятого декабря, - с улыбкой пояснил Гаррик. - А моя мать очень набожна.
        - Как неудачно для вас, - вежливо сказала она.
        - Могло быть и хуже, - откликнулся Гаррик.
        - Девятнадцатый герцог Фарн… - перебил их строгий голос мистера Черчварда, - безвозмездно передает дом и поместье в графстве Дорсет, а также сумму в сто тысяч фунтов, в одинаковых долях леди Джоанне Грант, леди Терезе Дарент и леди Меррин Феннер в собственность, с полным и безоговорочным правом распоряжаться, как они пожелают. Его светлость герцог Фарн отказывается от всех дальнейших претензий как на поместье, так и на доход от него. Поместье, - добавил адвокат, - находится в превосходном состоянии.
        Наступила странная тишина, словно затишье перед бурей. Гаррик заметил, как Джоанна и Тэсс посмотрели друг на друга, потом Меррин с резким грохотом отодвинула свое кресло, и все вздрогнули.
        - Почему? - требовательно спросила Меррин.
        Гаррик видел, что девушка дрожит крупной дрожью, то ли от гнева, то ли от муки. Он чувствовал, что ее страсть и боль так сильны, что причиняют ей почти физические страдания, и, инстинктивно протянув к ней руку, желая утешить, увидел, как она отшатнулась.
        - Поместье Феннер должно принадлежать вам. - Герцог обращался лично к Меррин, словно они были одни. - Я не знал, что мой отец приобрел его. Он не должен был этого делать. Оно всегда было вашим по праву. И я хочу вернуть его.
        Меррин посмотрела ему прямо в глаза, ее горящий взгляд пронзил Гаррика до глубины души. Его потрясла прозрачность и чистота ее души. У Меррин Феннер не было ни грамма изворотливости, а это значило, что в такие минуты она беззащитна.
        - Вы просто хотите облегчить свою совесть! - Меррин дрожащей рукой смела дарственную со стола. - Вы убили Стивена и теперь думаете, что эта бумажка все восполнит?
        - Меррин. - Джоанна положила руку сестре на плечо, пытаясь успокоить. - Пожалуйста…
        - Я не предполагаю, что этот документ что-то может восполнить, - возразил Гаррик. - Смерть вашего брата… - Он остановился, вспомнив о вчерашнем разговоре в библиотеке. Никакие слова не вернут сестрам Феннер то, что они потеряли. Существовало много причин, из-за которых стоило избавить мир от такого негодяя, как Стивен Феннер, но герцог не собирался их раскрывать. Это не принесло бы ничего хорошего. В чем бы ни состояла правда, Меррин все равно никогда не простит его. И если он раскроет рот, то риску подвергнутся люди, которых он поклялся защищать, и обнаружатся тайны, так тщательно захороненные двенадцать лет назад. Гаррик заговорил, осторожно подбирая слова.
        - Я каждый божий день сожалею о его смерти, - сказал он. Это была правда, но Гаррик заметил, как на лице Меррин отразилось презрение, она ничуть ему не поверила. - Но поместье Феннер, - продолжал он, - вопрос отдельный. Оно не должно принадлежать моему герцогству. Это неправильно. Поэтому я его возвращаю.
        В разговор впервые вступил Алекс Грант, до этого сидевший молча и неподвижно на своем месте.
        - Это… очень великодушно с вашей стороны, Фарн, - проговорил он.
        - Справедливо, - коротко исправил его Гаррик. - Он чувствовал, что проницательные серые глаза Гранта на нем задержались. Ему не нужно, чтобы его уважали за этот поступок. Он просто хочет избавиться от поместья.
        - Сто тысяч на нас троих, - произнесла Тэсс. - Просто изумительно!
        Меррин повернулась к ней.
        - Но ты же не собираешься их принимать? - возмутилась она. - Ты же богата - эти тридцать тысяч тебе даже не нужны!
        - Дорогая, мне всегда нужны лишние тридцать тысяч, - спокойно сказала Тэсс. - Как и любой здравомыслящей женщине. - Она сморщила носик. - Хотя дом ты можешь забрать себе. Я терпеть не могу деревню.
        Гаррик видел, как на лице Меррин попеременно отражаются разные чувства: замешательство и отвращение, за которыми последовало отчаяние, когда девушка поняла, что сестры, куда более приземленные - и, возможно, менее принципиальные, чем она, - скорее всего, примут его предложение. Она показалась ему такой же одинокой, как тогда, когда убежала от него в библиотеке.
        - Я ничего от вас не возьму! - Меррин снова повернулась к Гаррику, награждая его яростным взглядом.
        - Вы не можете отказаться, - мягко ответил он. - Это подарок.
        - Я все равно попытаюсь. - Она сбавила тон. - Я отдам его.
        - Это ваше законное право.
        Меррин облила его таким презрением, что Гаррика пробрало до глубины души.
        - Будьте вы прокляты, - отчетливо произнесла она.
        Гаррик подумал о Гарриет Найт. Уже не только она желает ему вечных мук. Интересно, что слова Гарриет ни капли его не задели. Они оставили его совершенно равнодушным. А вот презрение Меррин отозвалось в нем больнее, чем он мог ожидать. И ему это не понравилось. Он наклонил голову:
        - Несомненно, леди Меррин.
        - Полагаю, - вмешался Алекс, - что нам лучше обсудить это предложение наедине. - Он поднялся на ноги. - Мистер Черчвард. - Алекс пожал руку адвокату. - Мы с вами свяжемся. Спасибо, Фарн… - Он кивнул намного приветливей, чем в начале встречи.
        - Вы от меня не откупитесь, - процедила Меррин сквозь зубы.
        - Меррин, идем, - приказала Джоанна тоном гувернантки.
        Сестры и Алекс вышли из кабинета. Гаррик слышал удаляющийся голос Тэсс: она обсуждала с Джоанной новомодные наряды, на которые она собирается потратить часть из своих тридцати тысяч. Он заметил, что мистер Черчвард тоже прислушивается к болтовне леди Дарент. Адвокат поморщился.
        - Дочери покойного лорда Феннера совсем не похожи друг на друга, - пробормотал он.
        Гаррик подумал, что из всех троих на Стивена сильнее всего походила Тэсс, Стивен тоже не мучился угрызениями совести, когда дела касалось денег. Джоанна, как Гаррик подозревал, была не так проста. Она производила впечатление легкомысленной светской женщины, но вряд ли смогла бы привлечь и удержать любовь такого человека, как Алекс Грант, если бы не имела чего-то более серьезного под внешней оболочкой. Что до Меррин… она прозрачна как слеза в своих помыслах, крайне честна и требует того же от всех, с кем сталкивается. Гаррик вздрогнул, вспоминая ее разочарование, когда она увидела реакцию Тэсс на его предложение. К идеалистам жизнь бывает очень жестока. В этом еще одна причина того, почему он не рассказал Меррин об истинной сущности ее брата. Это было бы очень жестоко по отношению к ней.
        Гаррик встал и потянулся, чувствуя, как расслабляются его члены.
        - Благодарю вас, мистер Черчвард. - Он пожал адвокату руку. - Я ценю вашу поддержку.
        - Сто тысяч фунтов, - горестно ответил Черчвард. - Вы уверены, что не передумаете, ваша светлость?
        Гаррик засмеялся:
        - Слишком поздно. Не сомневаюсь, леди Дарент уже мысленно начала тратить свою долю. - Он вздохнул и выпрямился. - Пожалуйста, сообщите мне, когда леди Грант официально ответит на мое предложение, и подготовьте все бумаги, чтобы можно было без задержек их переслать. - Гаррик улыбнулся. - Спасибо, мистер Черчвард.
        Он вышел на свежий воздух и почувствовал огромное облегчение. Герцог решил, что во второй половине дня совершит прогулку верхом. Герцогские обязанности могут чуть-чуть подождать. Ему необходимы пространство и скорость, чтобы обогнать своих призраков. Меррин Феннер заполняла его сознание своей жизненной энергией и обостренным восприятием, которое подтачивало каждую их встречу.
        «Вы от меня не откупитесь».
        Он и не собирался этого делать, хотя у него в голове и мелькнула мысль, что он мог бы попробовать.
        - Можно вас на секунду, командир?
        Просунувшаяся в дверь голова принадлежала Неду Хейтону, одному из агентов Тома, собиравших информацию в трущобах и кофейнях Лондона. Бывший армейский офицер ступил на плохую дорожку, за какой-то проступок попал под военный суд и с позором был уволен из армии. Том не вникал в подробности, но подозревал, что это было связано с алкоголем. Хейтон был не дурак заложить за воротник. Но потеря для армии стала выгодой для Тома. На Хейтона можно было положиться.
        - В чем дело? - поинтересовался Том, когда старый вояка вошел в контору и закрыл за собой дверь.
        - Там клиентка, говорит, ей назначено на шесть, - сказал Хейтон. - Красивая леди.
        - Миссис Карстейрс, - пояснил Том. - Ее муж сбежал, и она хочет его найти.
        Хейтон покачал головой:
        - Лучше бы она оставила это дело. Он наверняка сбежал с какой-нибудь актриской.
        - Или валяется на дне Темзы, - Том вытащил из ящика папку, - если судить по моей проверке его финансов. - Он поднял брови. - Но ты ведь не нанимался в мои секретари, а, Хейтон?
        - Нет, сэр. - Хейтон почесал лоб. - Просто я подумал, что вы должны знать, сэр. Кое-кто задавал вопросы. О ее милости, сэр.
        Том ждал продолжения. Хейтону всегда требовалось время, чтобы выдать информацию. Кроме того, у него были противоречивые отношения с Меррин, он считал, что она слишком высокородна для работы сыщиком. У Хейтона были очень строгие представления о социальной иерархии. Интересно, подумал Том. Несмотря на свое неодобрительное отношение, старый солдат сейчас, похоже, на стороне Меррин.
        - Богатый парень, - наконец добавил Хейтон. - Наверное, и с титулом.
        - Герцог Фарн, - тихо сказал Том. Да, Гаррик Фарн явно не теряет времени.
        - В хорошей дорогой одежде, - пояснил Хейтон. - Но не из мягкотелых, сэр, точно не из них.
        Хейтон клеймил «мягкотелыми» всякого рода модников и денди. Том подавил улыбку.
        - Продолжай.
        Хейтон вздохнул. Его взгляд стал печальным, как у мокнущей под дождем собаки.
        - Он пошел к Хаммонду, - печально сказал он, напоминая Тому о более успешном конкуренте.
        - Ну, Фарн и не должен был приходить к нам, - сказал Том, - если искал информацию насчет Меррин.
        - Мог бы и прийти, - удивился Хейтон. - Он явно не из тех, кто ходит вокруг да около. По-моему, он опасен, сэр Джерри сказал, при нем был пистолет.
        Джерри был одним из лучших информаторов Тома и крайне редко ошибался. Том вздохнул. Именно этого он и боялся. Меррин взбаламутила Фарна, он скоро все о ней узнает и, без сомнения, разрушит ее планы.
        - Тебе известно, что за вопросы он о ней задавал? - усталым голосом спросил он.
        Хейтон покачал головой:
        - Джерри не смог узнать. Он только слышал имя ее милости - и звон монет. Их было много, - сказал Джерри.
        - Хорошо, - отозвался Том. - Я предупрежу Меррин, чтобы она вела себя осторожней. Спасибо, Хейтон.
        Но старый солдат, помолчав, снова заговорил:
        - Есть еще кое-что, сэр.
        Том поднял голову, услышав странные нотки в его голосе:
        - Что именно?
        - Тот богатый парень - герцог - справлялся и о вас, сэр.
        Том медленно положил перо.
        - Обо мне? - повторил он. Собственный голос показался ему чужим. Он чувствовал, как по спине поднимается ледяной ужас. - Он расспрашивал обо мне?
        Хейтон тревожно посмотрел на него. Том быстро принял обычный вид.
        - Я имею в виду, я ведь просто наниматель леди Меррин, - сказал он и, снова взявшись за перо, заметил, что у него дрожат руки. - Спасибо, Хейтон, - небрежно бросил он. - Я сейчас выйду к миссис Карстейрс.
        Хейтон кивнул и вышел. Том с минуту подождал, потом поднялся на ноги и прошел через комнату к графинчику. Налил себе хереса и выдул одним глотком. За первым стаканчиком последовал второй.
        Значит, Гаррик Фарн расспрашивал и о Меррин, и о нем самом. В лучшем случае это принесет некоторые неудобства, а в худшем может сказаться поистине разрушительно. Том вернулся за стол и побарабанил пальцами по груде бумаг. Он пытался все обдумать. Если Фарн обнаружил его связь со своим герцогством, все может пойти прахом. Том кое-что скрыл от Меррин с самого начала. Он использовал ее, специально подкидывал ей сведения о смерти брата, чтобы спровоцировать на безрассудные поиски. Она, естественно, не знала всех причин его интереса, и он не собирался ее просвещать. В то же время он не мог позволить Фарну узнать, какую цель преследует Меррин. Дело было очень тонким. И на кону стояло ни больше ни меньше чем герцогство.
        Том провел рукой по волосам. Он уже просил Меррин проявлять осторожность. Девушка считала, что он беспокоится о ее безопасности. Однако на самом деле сыщик действовал исключительно из чувства самосохранения. К сожалению, хоть Меррин и поддавалась на его манипуляции, но контролировать ее было почти невозможно. Вдохновившись какой-то идеей, она отдавалась этому со всей страстью, и тогда все остальное - предусмотрительность, осторожность, благоразумие - шло по боку. Том уже видел, что бывало, когда она бралась за дела, где имели место ошибки правосудия. В данном случае дело касалось ее лично, а это значило, что ее эмоции сейчас в сто раз сильнее. Контролировать ее оказалось сложнее, чем он думал. Придется придумать, как остановить ее до того, как Фарн прижмет ее к стенке и она все разрушит. В худшем случае, подумал Том, он просто от нее избавится: сделает приманкой, чтобы отвлечь от себя внимание.
        Сыщик вышел в приемную. Миссис Карстейрс терпеливо ждала, стискивая руки от волнения. Она подняла на Тома глаза, полные страха и надежды. Том вздохнул. На столе у него лежала толстая папка с ее делом, где подробно описывались растущие долги ее мужа и неприятности, в которые он попал, когда попытался занять денег у ростовщиков с очень плохой репутацией. Тома обычно не беспокоили страдания клиентов. Он повидал достаточно и делал очень разную работу - ловил сбежавших любовников, разоблачал двоеженство, находил потерянных наследников и даже уничтожал неудобные улики, если плата была достаточно высока. В нем не осталось ни капли сентиментальности. Его веселило, что Меррин на него работает, полагая, что тем самым способствует свершению правосудия. В некотором смысле Меррин Феннер очень наивна, подумал Том. Но она ему очень полезна. Обидно было бы ее потерять.
        Сыщик надел на лицо сострадательное выражение и улыбнулся клиентке. Миссис Карстейрс хорошо платила. За это он мог оказать ей по меньшей мере персональное внимание и выразить сочувствие.
        - Миссис Карстейрс, - обратился к ней Том, - мне очень жаль. Соберитесь с силами, у меня для вас плохие новости…
        Глава 6
        У Гаррика не было приглашения на бал Джоанны Грант. Да он и не ожидал, что его пригласят. Чтобы его приняли на Тависток-стрит, требовалось нечто большее, чем сто тысяч фунтов и возвращение родовых земель Феннеров. Однако он хотел еще раз поговорить с Меррин, и у него не было иного выбора, кроме как явиться без приглашения. Гаррик подождал, пока все гости соберутся, а лакей прикорнет у двери, и вошел в дом. Никто его не остановил. Во всеобщем столпотворении его, похоже, вообще не заметили.
        Герцог пошел прямо в бальный зал и почти сразу заметил Меррин. Она танцевала с каким-то юнцом-модником, причем танцевала ужасно, да еще с таким выражением лица, как будто у нее болит зуб или жмут туфли. Ее партнер выглядел угрюмым и явно скучал. Гаррик невольно улыбнулся. Юные леди обычно хотя бы делают вид, что им нравится общение с противоположным полом. Меррин явно не видела в этом необходимости.
        Гаррик подумал, что девушка утомится от танцев, прихватил с подноса услужливого лакея бутылку шампанского и пару бокалов, выскользнул из зала и стал подниматься по лестнице. Фарн понимал, что бесстыдно пользуется гостеприимством Грантов - он ведь не только не был приглашен на бал, но и вообще не имеет права являться в этот дом. Но ему нужно было узнать, сколько информации уже раскопала Меррин. Надо остановить ее попытки свершить правосудие. И это был самый быстрый способ с ней увидеться.
        Первая спальня, которая ему попалась по пути, однозначно принадлежала Джоанне. Комнату устилали роскошные экзотические ковры, в ней витал сильный аромат духов. Полуоткрытая дверь вела в смежное помещение - гардеробную ее мужа. Хозяйку второй спальни было определить труднее, и на мгновение Гаррик предположил, что она может принадлежать Меррин. На туалетном столике валялись выпавшие из папки карандашные рисунки, очень красивые и откровенные. На них были изображены обнаженные боги, сатиры и нимфы в разной степени развратности. Рисунки были хороши - и очень эротичны. Одна из нимф - маленькая, сексуальная нимфа, выгнувшаяся все телом, - чем-то напоминала Меррин. Она лежала на скамье с распущенными волосами и полуспущенными одеждами. Маленький херувим склонялся над ней, чтобы поцеловать грудь. Гаррик ощутил, как его вечерний костюм натягивается в стратегически важных местах. У него перехватило горло.
        Сосредоточься, Фарн.
        Не время представлять, как на его смятых простынях возлежит обнаженная леди Меррин - миниатюрная, прекрасная, чувственная, подумал он. Но эта картина преследовала его с самой первой их встречи, этого Гаррик отрицать не мог. Тогда он еще не знал, кто она, и понимал только, что его к ней тянет с неистовой силой. Сейчас он осознавал, что Меррин его ненавидит, и знал, сколько между ними препятствий. Но его по-прежнему тянуло к ней.
        И все же эта спальня принадлежала не Меррин. В ней не было книг. Гаррик осторожно закрыл за собой дверь и подумал, что, может быть, в слухах о Тэсс Дарент есть и зерно истины. Они гласили, что Тэсс свела своих престарелых мужей в могилу ненасытными сексуальными аппетитами. Испытав на своей шкуре атаку клеветников, Гаррик раньше думал, что сплетни про Тэсс всего лишь сплетни и ничего больше. Но теперь он уже сомневался.
        А вот третья спальня определенно принадлежала Меррин. Простенькая и опрятная, почти аскетичная. Никакой экзотики в обстановке: кровать с незатейливым белым покрывалом, платяной шкаф и стол, на котором стопкой лежали книги. Французская лирическая поэзия на языке оригинала делила пространство с «Левиафаном» Томаса Хоббса. Сказки с картинками и «Исповедь» святого Августина. А наверху красовалась толстая тетрадь в переплете, подозрительно напоминающая дневник. Гаррик взял ее со стола, устроился поудобнее в кресле и приступил к чтению.
        Спустя десять минут он услышал торопливые шаги по коридору, ручка двери повернулась, и в комнату влетела Меррин. Она, не подозревая о присутствии Гаррика, сорвала с головы розовую ленту, одновременно скидывая туфельки. Ее движения были нервными и дергаными, почти сердитыми. Девушка подняла руки к лицу и с наслаждением запустила пальцы в искусно уложенные золотистые прядки. Шпильки полетели во все стороны. Она издала такой вздох облегчения, что Гаррик ей посочувствовал. Меррин уронила руки и встряхнула головой, волосы заструились по спине серебристой рекой. Она стояла с закрытыми глазами. Ее длинные, совсем светлые, неподкрашенные ресницы оттеняли нежную линию скул. Соблазнительная гладкая шейка… Гаррик осознал, что ему хочется схватить ее в охапку и прижаться лицом к шелковистой коже, приникнуть губами к трогательной впадинке на горле, вдохнуть ее запах, утонуть в ней целиком. Меррин была такой роскошной, сладкой, соблазнительной.
        Наверное, он невольно сделал какое-то движение, потому что ее глаза вдруг распахнулись, и она увидела его. Широко раскрыла глаза и судорожно втянула в себя воздух.
        - Не кричите, - предупредил Гаррик. - Иначе ваша репутация может пострадать. - Он отложил дневник и поднялся на ноги.
        Меррин тихо выдохнула. Ее голос был твердым, но слегка дрожал.
        - Я никогда не кричу, - сказала она. - Ни при виде мышей, ни при виде карманников и, уж конечно, не при виде вторгшихся без спросу.
        Девушка отвернулась, скрывая выражение своего лица, и потянулась за шалью, что лежала аккуратно сложенной на пуфе у туалетного столика. Завернулась в нее, прикрывая бледно-розовое бальное платье. В комнате было жарко, но не очень светло, ее освещал лишь ярко пылавший огонь в камине. Гаррик подумал, что Меррин заворачивается в шаль, как в дополнительную броню. Он чувствовал, что, так явно открыв свои чувства, она теперь старается уйти в себя.
        - Насколько я понимаю, балы не в вашем вкусе, - произнес Фарн.
        Меррин пожала плечиком:
        - Я пришла, только чтобы порадовать Джоанну. Ваше щедрое предложение сегодня… - в ее голосе послышалось презрение, - вызвало в этом доме большие проблемы, ваша светлость.
        Гаррик легко мог себе это представить. Предположим, Тэсс хотела принять деньги, а Меррин с Джоанной нет, или, что еще хуже, Джоанна и Тэсс желали принять, а Меррин не желала - любой из вариантов означал семейный раскол и споры на тему, которая не могла не пробудить в сестрах болезненные воспоминания.
        - Мне жаль, если так получилось, - сказал он. - Это не входило в мои намерения.
        Меррин пристально посмотрела ему прямо в глаза:
        - Тогда в чем же они состояли, ваша светлость?
        - Я хотел отдать то, что не должно было оказаться у меня, - ответил Гаррик.
        Он думал, что девушка с ним заспорит или, по меньшей мере, отпустит очередное насмешливое замечание. Но Меррин не сделала ни того ни другого. Она всматривалась ему в лицо своими синими глазами, словно прикидывая, сколько правды в его словах, и в конце концов еле заметно кивнула, принимая его ответ. Гаррик сам не заметил, что задержал дыхание. Он выдохнул и понял, что испытывает не только облегчение, но и что-то вроде благодарности. Она словно сделала ему бесценный подарок. Меррин выпрямилась, и чары рассеялись.
        - Вы что-то искали? - поинтересовалась она.
        - Верно, - подтвердил Гаррик и улыбнулся. - Как и вы, когда обшаривали мою спальню.
        Меррин моргнула и чуть-чуть напряглась. «Любопытно, как легко читать то, что она чувствует», - подумал Гаррик. В ту ночь в его спальне Меррин с ее сообразительностью удалось придумать довольно изобретательную ложь, но она не привыкла обманывать. Она предпочитала встречать врага с открытым забралом.
        Меррин проигнорировала его слова.
        - Нам надо перестать встречаться в спальнях, - заявила она. - Это неприлично. Предлагаю вам покинуть мою комнату.
        Гаррик улыбнулся.
        - Я лишь из любезности возвращаю вам визит, - сказал он. - По-моему, в библиотеке мы так и не закончили разговор. Мне бы хотелось его продолжить. - Его голос звучал вежливо, но в нем чувствовалась стальная твердость.
        Услышав ее, Меррин тут же вскинула голову. Гаррик почувствовал ее враждебность. От Меррин исходили флюиды гнева и горечи и еще чего-то неопределенного. Гаррик понимал, что она чувствует себя не в своей тарелке. Он ведь вторгся к ней в спальню, в ее сокровенное пространство. И к этому дискомфорту примешивалось еще безумно сильное ощущение близости, которое их обоих застало врасплох. Гаррик знал, что чувствует Меррин, потому что сам чувствовал то же самое. И понимал, что она, в силу своего меньшего, чем у него, опыта, не понимает их взаимного притяжения. И оно ей не нравится. Но она не может его отрицать.
        - Предполагаю, что вас сегодня сюда не приглашали, - сказала девушка, задумчиво глядя на Фарна своими васильковыми глазами.
        - Не приглашали, - признал Гаррик.
        - В таком случае вы могли бы оказать хоть каплю любезности и понимания и держаться отсюда подальше.
        - Я мог бы, - согласился он, - но я этого не сделал. Данный вопрос слишком для меня важен.
        Их взгляды скрестились. В воздухе снова запахло враждебностью.
        Гаррик жестом показал на бутылку шампанского. Она стояла на столе рядом с книгами.
        - Не желаете ко мне присоединиться? - спросил он.
        Меррин подумала и кивнула.
        - Благодарю вас. - Она показала на бокалы. - Вы такой цивилизованный незваный гость, ваша светлость, - добавила она. - Вы обо всем подумали.
        - Пить из горлышка было бы оскорбительно для такого божественного напитка, - заметил Гаррик.
        Он взял бокалы и передал один Меррин. Их пальцы соприкоснулись, и Гаррик услышал, как Меррин тихо ахнула.
        Он налил шампанского и насмешливо чокнулся с Меррин, отмечая встречу двух враждебно настроенных личностей и тем самым признавая, что игра будет жесткой. Она ждала, что он начнет первым. Гаррик принял намек.
        - Леди Грант известно, что вместо лекций и концертов вы преследуете ни в чем не повинных аристократов в их собственных жилищах? - поинтересовался он. - Она знает, что вы спали в моей постели?
        Щеки Меррин чуть порозовели, в тон ее платью.
        - Я не преследую аристократов, - сказала она. - Не во множественном числе.
        - Значит, только меня, - протянул Гаррик. - Очень лестно. - Он подождал, пока она сядет на приоконный диванчик, и сам устроился напротив, вытянув длинные ноги. Кожаное кресло с подголовником удобно обнимало его со всех сторон.
        - Так все-таки, - повторил он. - Леди Грант это известно?
        Меррин отпила шампанское. Гаррик видел, что она старается выиграть время. На шейке у нее билась жилка, выдавая ее волнение.
        - Нет, - помедлив, признала она. - Ей об этом ничего не известно. - Меррин подняла взгляд на Гаррика, в ее глазах сверкнула насмешка. - И что вы собираетесь делать с этими сведениями? - поинтересовалась она.
        - Я могу рассказать ей, - сообщил Гаррик. - И не только ей. Всем.
        Меррин задумалась и прикусила нижнюю губу маленькими белыми зубками.
        - Вам никто не поверит, - произнесла она почти равнодушно. - Я леди Меррин Феннер. Синий чулок. Я вне подозрений. - Она уверенно и живо ответила на его взгляд.
        - Репутацию женщины очень легко погубить, - мягко сказал Гаррик. - Мне казалось, я слышал от вас слово «уязвимый», когда вы делали мне предупреждение в библиотеке. Один намек на скандал, и репутация погибла. Ваша репутация, леди Меррин.
        Меррин прищурилась.
        - Да, это верно, - признала она, покачивая в руке полупустой бокал. - Правда, если вы хотите меня напугать, - добавила она, - вам придется найти что-то посильнее, чем осуждение светского общества. Меня оно мало волнует.
        Очко в ее пользу.
        - Вы не собираетесь замуж? - поинтересовался Гаррик. - Порванная в лохмотья репутация сильно скажется на ваших шансах сделать хорошую партию.
        Меррин презрительно взглянула на него:
        - Я скорее пойду в монастырь.
        - Поверьте, это совершенно не ваша стезя, - возразил Гаррик.
        Девушка вспыхнула при напоминании о своей несдержанной реакции на его поцелуй, но взгляд ее по-прежнему был полон презрения.
        - Ну, если я и передумаю становиться монахиней, я уверена, что ваши тридцать тысяч восстановят любые лохмотья моей репутации, ваша светлость. - Она пожала плечами. - Это в случае, если я найду мужчину, которому захочу отдать предпочтение перед книгами. Должна признаться, такого еще не случалось.
        - Значит, вы встречаетесь не с теми мужчинами, - объяснил Гаррик.
        Меррин засмеялась:
        - Полагаю, это неудивительно, ведь я часто наведываюсь в спальни таких, как вы. - Она посмотрела ему прямо в глаза. - А вы, ваша светлость? Вы собираетесь снова жениться? - Меррин выдержала паузу. - Полагаю, что нет. Женитьба - не самая сильная ваша сторона, не так ли?
        Черт. Второе очко.
        - Я подумал, что вы, возможно, захотите вернуть свое имущество, - сказал Гаррик, повышая ставку. - Хотите получить обратно улики ваших полночных бдений? Книгу, очки… Вы без них видите?
        - Да, отлично, благодарю вас, - ответила Меррин.
        - Значит, вы носили их только для маскировки?
        Она с жалостью посмотрела на него.
        - У вас слишком живое воображение, ваша светлость. Это очки для чтения. К счастью, у меня есть еще пара.
        - Вы забыли про нижнее белье, - напомнил Гаррик.
        Девушка застыла на месте.
        - Вы рылись в моем белье?
        - Вы бросили его у меня в ящиках.
        - Можете оставить его себе, - холодно заявила Меррин. - Мне не нужно поношенное.
        - Я его не носил, - кротко ответил Гаррик. - И даже не разглядывал.
        - Какая деликатность с вашей стороны.
        - Да нет, не особенно, - ответил он. - Если вы хоть что-то знаете о мужчинах, леди Меррин…
        - Я ничего о них не знаю, - оборвала его Меррин. Она как будто оборонялась, словно он затронул запретную тему. Говорила она спокойно, но рукой постоянно водила по вышитым диванным подушкам, выдавая тем самым свое волнение. - Я ничего не знаю о мужчинах, - повторила она, - и не желаю знать. - Меррин немного смягчилась. - Мои сестры… Вы лучше им адресуйте свою галантность, ваша светлость. Со мной вы зря тратите время.
        «Меррин, должно быть, глубоко задевает, что она постоянно находится в тени сестер, красивых, очаровательных женщин», - подумал Гаррик. Она заранее отступает в сторону, отказывается от любого сравнения с ними и ограничивает свой мир книгами, лекциями и академическими занятиями, всем тем, чем ее сестры не могут или не хотят интересоваться. Но разве она не видит, что тоже красива и желанна, что она - маленькая богиня с длинными золотыми волосами и большими васильковыми глазами? Похоже что нет. Или, быть может, она не ценит внешнюю красоту. И даже не хочет быть красивой.
        Герцог уселся поудобнее и задумчиво посмотрел на Меррин.
        - И чем вы на самом деле занимаетесь, когда делаете вид, что посещаете свои «сине-чулковые» мероприятия? - поинтересовался он. - В свободное от слежки за мной время.
        Меррин с минуту молча на него смотрела. В полутемной комнате ее глаза казались фиалковыми.
        - Я веду безупречную жизнь, ваша светлость, - ответила она. - Я на самом деле посещаю упомянутые мероприятия. Я читаю и учусь. Я хожу на лекции профессора Бренда в Королевском институте, на вечера поэзии и концерты, - пояснила она и сделала еще глоток шампанского. Похоже, этот вопрос ее позабавил.
        Гаррик медленно растянул губы в улыбке.
        - А еще вы работаете на Тома Брэдшоу, - добавил он.
        Меррин дернулась. Шампанское капнуло ей на платье, оставив пятнышко чуть темнее самого материала. Раньше они оба фехтовали словами, проверяя друг друга на прочность. Теперь все изменилось. Гаррик почувствовал, что это для нее очень важно.
        - Как вы узнали? - резко спросила она.
        Гаррик с интересом отметил, что девушка не попыталась отрицать его слова.
        Фарн пожал плечами:
        - Я, естественно, наводил о вас справки. - Он наклонил голову, разглядывая ее. - Вы же знаете, как работает эта система, леди Меррин. Я заплатил за нужные мне сведения.
        Гаррик заметил, как ее пальцы сжали ножку бокала.
        - Вы заплатили, чтобы кто-то выполнил за вас грязную работу, - произнесла она с оттенком презрения. - Конечно, а как же иначе.
        - Так просто быстрее, - объяснил Гаррик. - Брэдшоу продажный тип, - добавил он. - Но вы же об этом знаете.
        Она вскинула на него глаза.
        - Ничего подобного! - Подобное очернение ее, кажется, оскорбило. - Том служит правосудию! Он помогает людям… - Меррин осеклась, как будто осознав, что чересчур откровенна.
        - Нет, - мягко возразил Гаррик. - Это вы работаете на Брэдшоу ради правосудия. - Он замолчал, понимая, что она живет именно этим. Ее изнутри сжигала эта потребность восстанавливать справедливость. И он побился бы об заклад своим состоянием, что началось это с гибели ее брата, погибшего от его руки. - Разве не так? - настойчиво спросил он. - Вы ведь занимаетесь этим, потому что верите в правосудие, и боретесь за правду, чтобы помочь обездоленным?
        - Я занимаюсь этим за деньги, - с вызовом сказала Меррин.
        Она вздернула подбородок и воинственно посмотрела на него, призывая поспорить. «Я вторгся в ее личные владения», - подумал Гаррик. До сего момента жизнь Меррин Феннер оставалась тайной для всех, даже для самых близких. А он не только прошел напролом, он еще прямо обратился к болезненной правде, скрывавшейся за ее мотивами. На мгновение Меррин показалась ему маленькой и беззащитной девочкой, и Гаррик испытал неимоверный прилив сострадания. Он совершенно по-хамски с ней обращается, заставляет говорить о сокровенном, лишает ее защиты. И единственное его оправдание состоит в том, что есть другие, еще более беззащитные люди, которые нуждаются в его защите. Двенадцать лет назад он поклялся защищать их. Он не предполагал, что цена окажется столь высока.
        - Не важно, какие у меня мотивы, - сказала Меррин, быстро овладев собой. Гаррик видел, что глаза ее подозрительно блестят, но взгляд говорил о том, что приближаться к ней не стоит. Она была явно не из тех женщин, что пускают слезу или падают в обморок, когда хотят добиться своего. - Важно то, - продолжала девушка, - что вы ставите под угрозу мои дела. И делаете это, потому что…
        - Потому что вы мне угрожали, - пояснил Гаррик. - Когда кто-то указывает, что хочет меня уничтожить, это заставляет меня как следует об этом задуматься.
        - И часто это с вами случалось? - вежливо поинтересовалась Меррин.
        Гаррик засмеялся:
        - Не единожды.
        Она быстро глянула на него:
        - Могу себе представить. Жаль только, что никто еще не перешел от слов к делу.
        - Все когда-то бывает в первый раз, - сказал Гаррик.
        В последний раз, когда угрожали его жизни - в Испании, - это очень плохо кончилось для инициатора. Хотя рассказывать об этом Меррин не стоило. Она наверняка взяла бы это на вооружение и открыла на него охоту.
        - Вы собирали улики против меня, - начал Гаррик. - Та выдержка из газеты, которую вы нашли в королевской библиотеке…
        Он заметил, как ее глаза вспыхнули.
        - Которую вы у меня украли? Это было очень коварно с вашей стороны.
        Гаррик засмеялся:
        - Я что-то не слышал, чтобы вы в тот момент возражали.
        Щеки Меррин расцветились румянцем.
        - Я должна была догадаться, что вы неспроста так сильно наклонились, когда целовали меня, - горько произнесла она.
        - Да, это было несложно, - согласился Гаррик.
        Она яростно глянула на него:
        - Вы - распутник.
        - Я был им, - поправил он.
        - Вы явно путаете грамматические времена. - Меррин посмотрела на него свысока. - Я не верю, что бывают бывшие распутники.
        Глядя на ее сияющие светлые волосы, густые и гладкие как шелк, на порозовевшие от праведного гнева щечки и губы, сейчас неодобрительно поджатые, Гаррик испытывал сильное желание доказать ее абсолютную правоту. Ему хотелось схватить ее в охапку и зацеловать до смерти.
        - Простите, - сказал он, - но на чем именно… вы основываете это замечание?
        Девушка отвернулась.
        - На литературе. И собственных наблюдениях.
        - Сообщите, если решите заменить их собственным опытом, - сказал Гаррик и заработал еще один негодующий взгляд.
        - Мы удалились от темы, - раздраженно заявила Меррин.
        - И правда. - Гаррик поменял положение. - По тому листку, что я позаимствовал из вашего кармана, я предположил, что у вас есть и другие находки, маленькие детали, которые, как вы думаете, противоречат официальному заключению о смерти вашего брата…
        Меррин отреагировала на это предположение вполне предсказуемо.
        - Это не я думаю, что они противоречат, - горячо сказала она. - Они на самом деле противоречат.
        - Списки гостей известны своей неточностью, - заметил Гаррик. - Перепутанные имена, неправильные подсчеты в количестве…
        - Например, услышанных выстрелов? - с милой улыбкой вставила Меррин. - Или пуль в теле?
        Дьявол. Она уже многое обнаружила. Гаррик почувствовал, что покрывается потом. Еще несколько шагов, стоит ей еще чуть-чуть покопаться, и леди Меррин окажется опасно близка к истине. Она узнает, каким отъявленным негодяем был на самом деле ее брат, узнает, какие ужасные вещи творил Стивен Феннер. Это разобьет ей сердце.
        Не то чтобы Гаррик сам был безвинен. Он протер лоб. Надо было справиться с этим как-то по-другому, надо было сохранять присутствие духа, а не жертвовать всем - своей жизнью, честью, будущим - в ту отчаянную минуту, когда он убил своего друга. Да, Стивен Феннер был подлецом, но не проходило и дня, чтобы Гаррик не жалел о его смерти.
        Меррин наблюдала за ним. Она неверно поняла выражение его лица, что в общем-то было неудивительно. Гаррик знал, что выглядит виноватым. Он ведь действительно был виноват в смерти Стивена, и не только потому, что выпустил пулю.
        - Могу ли я попросить вас не вмешиваться в это дело? - спросил он. - Возможно, вам кажется, что я забочусь о себе, но, если вы будете продолжать расследование, могут пострадать невинные люди… - Гаррик осекся, снова заметив, как в ее глазах полыхнула боль, как это уже было во время разговора в библиотеке.
        - Другие тоже страдают, - жестко сказала Меррин, и Гаррик понял, что она говорит о себе. О тринадцатилетней девочке, у которой были и дом, и семья, и состояние и которая в один миг все потеряла.
        - Если вы откажетесь, я обнародую, что вы работаете на Тома Брэдшоу, - пригрозил Гаррик. - Вместе с информацией о том, что вы имеете привычку посещать спальни высокородных джентльменов. Думаю, вы обнаружите, что такой скандал гораздо труднее замять, чем простое пятно на репутации.
        Наступило напряженное молчание. Меррин сидела неподвижно, словно не слыша его.
        - Вы пытаетесь меня шантажировать, - сказала она. - Это аморально.
        - Я никогда бы не опустился до такой вульгарности, как шантаж, - возразил Гаррик и увидел, как девушка улыбнулась, услышав собственные слова, сказанные ему в библиотеке пару дней назад. - Я просто предупреждаю, что вы находитесь в рискованной ситуации.
        - Я вам очень обязана, - с иронией отозвалась Меррин. И вздохнула: - Все те же аргументы, что и раньше. Худшее, что вы можете сделать, - это разрушить мою репутацию… - Ее глаза заблестели триумфом. - И только в том случае, если она меня волнует. - Девушка задумчиво провела пальцами по краю пустого бокала. - Оказаться в центре скандала и сплетен было бы очень досадно, - признала она, - но я уверена, я это переживу.
        - Вы не переживете потери того, что так цените, - произнес Гаррик и увидел, что Меррин резко вскинула на него взгляд.
        - Что вы имеете в виду? - требовательно спросила она.
        Гаррик пожал плечами.
        - Помимо денег, вы работаете на Брэдшоу, потому что вам скучно, - сказал он. - Вы умны, а обществу не нужны умные женщины.
        Меррин выдавила жалкую улыбку.
        - Разве что для того, чтобы над ними посмеяться, - сухо пояснила она. - Или заставить их соответствовать.
        - Точно, - согласился Гаррик. - Без работы и с подпорченной репутацией, без возможности посещения своих научных занятий вам было бы нечем занять свое свободное время…
        Он намеренно не договорил, оставив предложение висеть в воздухе. Фарн понимал, что ее жизнь тогда превратится в выжженную пустыню. Меррин слишком отличалась от других женщин, чтобы соответствовать ожиданиям общества, и это сделало ее уязвимой.
        Гаррик ждал, пока она подумает об этом, и по ее расширившимся глазам понял, что она пришла к такому же выводу.
        - Вы хотите забрать у меня все, чем я дорожу. - Меррин потрясенно смотрела на него. - Мою работу, мои увлечения… Будьте вы прокляты, - с чувством выговорила она. - Как будто вам мало было проделать это единожды.
        Гаррик ожесточил сердце, чтобы противостоять боли и недоверию, которые видел в ее глазах.
        - Выбирать вам, леди Меррин.
        Она встала так резко, что закачался стол и чуть не упал бокал.
        - Думаю, вам пора уходить, ваша светлость. - Девушка выпрямилась во весь свой миниатюрный рост. - Можно было предположить, что вы опуститесь ниже, чем я могла представить, - добавила она.
        - Я еще только начал, - заявил Гаррик. - Вам стоит расширить границы воображения.
        - Неужели? - Меррин подняла брови. - А если я откажусь уступить, что тогда? Вы меня похитите? Куда-нибудь увезете, чтобы убить? Женитесь на мне? - Она слабо улыбнулась. - Сомневаюсь, что вам удастся уйти от ответственности за убийство сразу двух членов одной семьи.
        - Из всего перечисленного брак интересует меня больше, чем злонамеренное убийство, - заметил Гаррик.
        Девушка засмеялась.
        - Потому что он лишит меня возможности свидетельствовать против вас в суде?
        - Нет, - сказал Гаррик. - Потому что он позволит мне заняться с вами любовью.
        Атмосфера в комнате едва не воспламенилась. Меррин распахнула глаза, шокированная его словами, и тихо ахнула. Щеки у нее вспыхнули, и она отвернулась, лихорадочно пытаясь найти туфельки. Желание сбежать отчетливо читалось в ее стройной напряженной фигурке.
        - Вы исчерпали и без того скудный запас моего гостеприимства, ваша светлость, - заявила она. - Если вы сейчас не уйдете, уйду я. Мне в любом случае нужно вернуться на бал. Сестра будет меня искать.
        - Обычное оправдание для побега, - съязвил Гаррик. - Я ожидал от вас большей изобретательности. Кроме того… - Он вздохнул и окинул ее взглядом от сияющих волос до ступней. - Вы не можете вернуться на бал вот так. - Он понизил голос. - У вас слишком растрепанный вид. Пойдут разговоры. Вы выглядите так, словно мы уже занимались любовью.
        В ее глазах что-то мелькнуло. Губы приоткрылись. Она выглядела невинной, испуганной и в то же время зачарованной.
        Гаррик знал, что он не должен к ней прикасаться. Одно дело воспользоваться преимуществом, чтобы убедить ее отказаться от своих поисков. И совсем другое - действительно соблазнить. Ее невинность и прямота его очаровывали, Меррин разбудила в нем все его распутные наклонности, которые он считал давно похороненными. Но он не был настолько беспринципным ублюдком, чтобы вот так разрушить ее жизнь. Меррин Феннер последняя, с кем он мог бы так поступить. Двенадцать лет назад он забрал жизнь ее брата и разрушил множество других жизней, и герцог поклялся, что его искуплением станет неукоснительное служение долгу. Он махнул рукой на свою и без того непростую жизнь. Отвернулся от тех, кто предсказывал, что после смерти жены и столь впечатляющего скандала он вернется к своим распутным привычкам с удвоенной силой. Гаррик доказал, что они не правы - после убийства Стивена и смерти Китти у него осталась только сила характера, только она его и спасала. Он ушел служить отечеству, стараясь искупить свои ошибки. И вот теперь остатки его запятнанной чести не позволяли ему домогаться Меррин Феннер, невинной во всех
смыслах женщины, которая и так уже жестоко пострадала. Не такой уж он полный негодяй. Даже если искушение хватает его за горло.
        Только один раз…
        Гаррик знал, что лжет себе, даже когда дело касается поцелуев. Если он еще раз ощутит, как сладостно она отвечает, он уже не сможет ее отпустить.
        Фарн наклонил голову и накрыл губами ее рот.
        Той ночью в его спальне это было мгновение нежной ласки. В библиотеке он безжалостно целовал ее, преследуя свои цели. На сей раз он не торопился вызывать ответ. Он убеждал ее, дразнил языком ее губы, пока они не раскрылись. Проник в них, пробуя ее на вкус, растягивая удовольствие. Гаррик почувствовал, как она задрожала, и осторожно обнял ее, чтобы поддержать.
        Эффект был в тысячу раз мощнее, чем он мог даже вообразить. Ее робкий ответ, неуверенные прикосновения языка соблазняли его перейти к еще большей близости. Он внезапно испытал сильнейшее желание заняться с Меррин любовью здесь и сейчас. Ему хотелось опрокинуть ее на кровать или положить на ковер у камина. И это он - человек, который двенадцать лет не имел отношений с женщиной и думал, что никогда уже не будет иметь.
        Гаррик усилил натиск, завладел ее ртом, и желание стало едва переносимым, а к страсти примешалась нежность. Он просунул руку в лиф ее платья и ощутил округлость груди, маленькой и мягкой. Сосок твердел прямо под его ладонью. Его мужественность раздалась и тоже отвердела до болезненных ощущений. Меррин издала тихий горловой звук и вся затрепетала под его ласками. Животное желание обладать девушкой чуть не разорвало Гаррика пополам, у него перехватило дыхание. Он едва не потерял самообладание, едва не набросился на нее, чтобы завладеть ее телом, как только что завладел ртом.
        Гаррик выдержал короткую и яростную схватку с самим собой и отпустил Меррин, шагнув назад.
        А потом увидел ее лицо и чуть снова не заключил в объятия. На ее губах играла улыбка, а в глазах застыло мечтательно-затуманенное выражение, словно она только что открыла нечто восхитительное и попала под его чары.
        Это длилось всего секунду, и Меррин резко и болезненно вернулась в реальность. Ее лицо потеряло выражение принцессы в стране грез. На нем отразился ужас, она прижала пальцы к губам, словно желая стереть его поцелуй.
        - Нет, - произнесла она. - О нет, только не вы!
        Она повернулась и быстро пошла прочь. Без обуви ее ноги в чулках издавали тихие шлепающие звуки, только усиливая ее смятение.
        Гаррик понимал, что Меррин имела в виду. Будь у него выбор, она стала бы последней женщиной на земле, к которой его бы тянуло. Это немыслимо. Просто какое-то безумие. Но, похоже, у него все-таки нет выбора.
        Меррин бежала по дому не останавливаясь, пока не оказалась в своем убежище - в библиотеке. Спускаясь по лестнице, она вдруг осознала, что бежит к людям, а не от них, но у нее в комнате находился Гаррик, и оставалось только одно место, где она могла бы укрыться и утешиться.
        В холле было полно гостей. Она побежала мимо них, замечая любопытные и озадаченные лица, слыша хихиканье.
        - Леди Меррин такая оригиналка… Бежит в библиотеку с распущенными волосами и без туфелек…
        Проклятье, теперь она оставила у Гаррика Фарна свои туфли. Книга, очки, нижнее белье… Скоро у него будет ее вещей на целую комнату.
        Библиотека представляла собой симпатичное помещение в желтых тонах. Меррин оперлась руками о стол и посмотрела на себя в зеркало на стене. Ее ужаснуло увиденное там зрелище. Длинные светлые пряди падают на лицо. Щеки раскраснелись. Обычно Меррин выглядела совершенно бесцветно. Она с детства привыкла, что о ней пренебрежительно говорят «как странно, она такая бледная, бедняжка»… Но девушка об этом не задумывалась. Ей всегда казалось, что внешнюю красоту слишком высоко ценят. Для чего она нужна, разве что сделать хорошую партию? «Такие прелестные девочки», - всегда говорили про Джоанну и Тэсс. Словно это самое главное. Меррин много читала, придумывала себе друзей и сочиняла истории. Она считала, что лучше быть умной, чем красивой, хотя это не значило, что она не завидовала. Немного… Она завидовала шарму Тэсс и ее ямочкам, густым золотисто-каштановым волосам Джоанны и ее ярким глазам… Завидовала всеобщему восхищению и одобрению, в котором ей самой отказывали, потому что она была иной.
        Но сейчас, глядя на себя в зеркало, она видела и яркие цвета, и живость, которых ей прежде недоставало. Волосы в полном беспорядке. Глаза ярко блестят, губы порозовели и припухли от поцелуев. Она прижала к ним руку и вспомнила, что сказала Гаррику в королевской библиотеке:
        - Меня никогда раньше не целовали…
        Ну что ж, теперь уже целовали. Искусный распутник целовал ее неистово, страстно, сладостно. Он целовал ее до тех пор, пока она всем телом не отозвалась на его прикосновение.
        Меррин до сих пор чувствовала его губы, словно они оставили отпечаток на ее губах. Все внутри у нее скрутило при воспоминании о первобытном жаре. Тот потрясший ее поцелуй в библиотеке был коротким и безжалостным. Этот стал соблазнительным. Так странно было его чувствовать, так необычно, так ново. Но за поцелуем стояло много больше, целый мир, который ей хотелось исследовать, в ней проснулся голод, пробудилось неистовое желание. Меррин осознала, что никогда уже не будет прежней.
        Она отошла от зеркала и тяжело плюхнулась в одно из кресел. Как может быть, что она все это чувствует? Она двенадцать лет яростно ненавидела Гаррика Фарна. А когда встретилась с ним воочию, холодная ненависть смешалась с непонятной страстью. Меррин пронзило отчаяние, она стала глубоко противна себе. Девушка не понимала, как она может так предавать себя и все, во что верит. Но, несмотря на это, ее до сих пор сотрясала сладострастная дрожь от поцелуя Гаррика.
        Меррин попыталась мысленно убедить себя, что отреагировала бы таким же образом на любого мужчину. Но понимала, что лжет самой себе. В голове у нее роились мысли, наскакивая одна на другую. Меррин безжалостно уничтожала все самооправдания простыми фактами. Она была слишком честна, чтобы себя обманывать.
        Не было бы то же самое с любым другим мужчиной. Два года назад Джеймс Девлин, кузен ее шурина Алекса, открыто выказывал ей свое восхищение. Он даже попытался украсть поцелуй, но Меррин отвергла его. Дев был греховно красивым, очаровательным и опасным. Многие молодые особы с радостью бы приняли от него знаки внимания. Но она осталась совершенно равнодушной к его прекрасному лицу и изящным ухаживаниям. Ни единой искры того огня, что в ней загорался при виде Гаррика Фарна.
        Гаррик притягивал ее, как никакой другой мужчина.
        Гаррик Фарн убил ее брата.
        Это безнадежно. Меррин не может себе позволить влечение к нему. Как такое могло случиться? И тем не менее с самой их первой встречи она чувствовала, что между ними есть некая близость. Наверное, можно было бы предположить, что это просто физическое влечение; она знала об этом слишком мало, а понимала еще меньше. Но все равно, Меррин знала, что это неправда. Она испытывала к Гаррику не просто безудержную страсть. Это было нечто значительно более глубокое. Общаясь с ним, девушка в нем растворялась; он интриговал ее и бросал ей вызов. Во всяком случае, ему удалось заставить ее забыть, кто он такой и что совершил. На какие-то мгновения, но удалось.
        Меррин была в неописуемой растерянности. Гаррик сегодня повел себя безжалостно и опасно, чего она как раз и боялась. Он пытался ее шантажировать, выставляя напоказ ее слабости. Но поистине ахиллесовой пятой оказалась ее отзывчивость. В библиотеке он воспользовался ее влечением. Сегодня же - она задрожала при этой мысли - Гаррик совратить ее, мог бросить на узкую кровать в ее собственной комнате, и она бы не стала его останавливать. Фарн распутник. Он точно знал, как вызвать ответ ее тела. Меррин задрожала еще сильнее, вспоминая, как Гаррик целовал ее губы, а его рука лежала у нее на груди. Он мог ее соблазнить, уничтожить. Интересно, почему он отпустил ее?
        Меррин потрясла головой, чтобы развеять беспокойство, и подошла к книжным полкам. Взяла себе «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония. Прекрасно изданная книга в кожаной обложке. Она приступила к чтению, стараясь сосредоточиться на строчках и забыть о Гаррике. Книги были ее друзьями. Они никогда ее не подводили. Они ее успокаивали, подбадривали, отвлекали и придавали ей мужества. Меррин прибегала к ним и в горе, и в радости, они всегда помогали ей. Но не сегодня вечером. Буквы плясали у нее перед глазами. Ей никак не удавалось сосредоточиться. Голова гудела от мыслей о Гаррике, она до сих пор как наяву слышала его голос, чувствовала его прикосновения. Все ее чувства были растревожены до предела. Ее словно околдовали.
        Спустя десять минут, расстроенная и раздосадованная, Меррин отложила книгу. Бал еще был в полном разгаре, но девушка чувствовала себя усталой. Ей хотелось лечь спать. Она понадеялась, что Гаррик уже ушел, иначе ей придется позвать лакея, чтобы его выпроводили силой, невзирая на возможный скандал.
        У двери в спальню Меррин нерешительно остановилась, по спине бегали мурашки от беспокойного ожидания. Она открыла дверь, комната была пуста. Ее туфли лежали там же, где она их сбросила.
        Взгляд Меррин зацепился за какой-то предмет. Ее дневник лежал не на стопке книг около кровати, а на мягком кресле, где сидел Гаррик. Она схватила книжечку. Из нее выпал листок.
        Почерк Гаррика - твердый и размашистый такой, как она себе и представляла.
        «Любовь и война - это одно и то же, и в любви, как на войне, надо прибегать к хитростям и ловушкам»[8 - Перевод с испанского Н. Любимова.].
        Сервантес. Она невольно улыбнулась, узнав цитату из «Дон Кихота». Меррин много лет жила постулатами о войне и мести. И ничего не знала о любви.
        Взгляд ее упал на вторую строчку записки.
        «Умоляю, не тратьте время на стихотворные сочинения, леди Меррин. Они действительно никуда не годятся».
        Гаррик прочел ее стихи. Да как он посмел. Меррин покраснела от унижения. Она и без него знает, что пишет ужасно.
        Девушка бросила записку в огонь и стала смотреть, как бумага корчится и чернеет.
        Меррин уже собиралась позвонить горничной, чтобы та помогла ей раздеться, как вдруг увидела новую книгу. У нее такой не было, это было новое издание «Мэнсфилд-парка». И на нем тоже лежала записка.
        «Боюсь, ваша книга необратимо пострадала, так что примите, пожалуйста, ей замену».
        Меррин не желала получать подарки от Гаррика Фарна. Она ничего от него не хотела. И считала, что ясно заявила об этом сегодня утром в конторе его адвоката. Но теперь ей все-таки придется один принять. Она не могла выбросить книгу. Это просто невозможно. Что-то другое она бы отправила в огонь вместе с запиской. Меррин неохотно поставила книгу на полку, стараясь не думать о человеке, который подарил ее.
        Вторую ночь кряду она провела без сна с открытыми глазами.
        Глава 7
        Флитская тюрьма оказалась куда лучше, чем предполагала Меррин. Живое воображение рисовало ей стаи крыс, сырые стены и заключенных, орущих, чтобы их выпустили. Но в реальности не было ничего похожего.
        Полы чисто выметены, стены сухие, и везде стоит тишина.
        Ей пришлось немного повременить со своими планами из-за внезапно возникшего накануне визита к мистеру Черчварду, однако она была решительно настроена претворить их в жизнь и разыскать доктора, который присутствовал при дуэли ее брата и Гаррика. Из всех свидетелей ей удалось найти только его. Меррин не сомневалась, что его подкупили, и намеревалась узнать, что именно тогда произошло. Вчерашнее столкновение с Гарриком ничуть не поколебало ее решение. Напротив, странным образом оно лишь усилило ее желание узнать правду. Хотя сейчас Меррин боролась не только с собой, но и с Гарриком, точнее, со своим непреодолимым влечением к человеку, которого она терпеть не могла. Испытывая столь противоречивые чувства, девушка казалась себе наивной и глупой; сердилась на Гаррика, сердилась на себя.
        Сбежать из дома на Тависток-стрит тоже было приятно, несмотря на то что мало кому пришло бы в голову добровольно прогуляться по Флит-стрит. Предложение Гаррика о передаче сестрам долга и поместья их отца, а также ста тысяч фунтов, вызвало серьезные разногласия между ними. Меррин практически перестала общаться с Тэсс - сестра не могла понять, как Меррин может отказываться от денег Гаррика, и уже весело планировала, на что их потратит. При мысли о ее жадности Меррин ощутила во рту горький привкус.
        Этим утром Джоанна тоже согласилась принять деньги. Но Джоанну было понять легче, Меррин знала, что она имеет на то свои причины. Джоанна тоже была предана родовому поместью, но не потому, что, как Меррин, любила дом и сельскую жизнь. Для нее это была последняя ниточка, связывающая ее с отцом и Стивеном. Кроме того, Джоанна с Алексом были бедны, в отличие от богатой вдовы Тэсс. Алекс имел поместье в горах Шотландии, которое практически не приносило дохода и требовало постоянных вложений. И еще у него была кузина Чесси, в данный момент живущая у родственников в Эдинбурге, которую надо было обеспечить приданым. Да, Меррин могла понять, почему Джоанна решила принять это предложение, хотя ее собственное кровоточащее сердце и восставало против прагматизма сестры.
        Камера доктора Саутерна находилась на третьем этаже, в глубине длинного коридора. Когда вошла Меррин, он сидел в одиночестве и читал, щурясь из-за тусклого света. Доктор напоминал растение, произрастающее в темноте: тщедушный, вялый, с серым лицом. Рядом с его рукой стояла бутылка с прозрачной жидкостью, и Меррин почувствовала невыносимую вонь алкоголя. Когда тюремщик пропустил ее в камеру - она заплатила ему за эту привилегию шесть шиллингов, - Саутерн поднял голову и уставился на нее бесцветным, рассеянным взглядом. Сидеть здесь было негде, кроме как на убогом соломенном тюфяке, и Меррин опустилась на колени на твердый каменный пол рядом с его стулом.
        - Доктор Саутерн? - позвала девушка. - Меня зовут Меррин Феннер. - Она нерешительно замолчала. Меррин надеялась, что доктор вспомнит ее, но тот никак не отреагировал. Значит, выбора у нее нет - придется проявить терпение.
        - Вы должны помнить моего брата Стивена, - продолжила она. - Помните, Стивен Феннер?
        Меррин поняла, что все безнадежно, еще до того, как услышала ответ. Сердце у нее упало. Саутерн безучастно отвел взгляд и потянулся за бутылкой.
        - Стивен? - пробормотал доктор.
        - Стивен Феннер, - повторила Меррин. - Вы были в качестве доктора на дуэли, где он погиб.
        - Дуэль? - Доктор, с трудом удерживая бутылку, поднял ее к губам. Вонючая жидкость потекла по подбородку, выплеснулась на рубашку. На Меррин пахнуло таким резко-сладковатым запахом, что у нее запершило в горле.
        - Не помню никакой дуэли.
        - Двенадцать лет назад, - напомнила Меррин. - Стивен Феннер. - Она уже начала отчаиваться. На дуэли - если она вообще была - присутствовали два секунданта. К этому времени один уже лежал в могиле, а другой находился за тысячи миль отсюда, вне пределов досягаемости. Этот человек, сидящий рядом с ней, оставался ее единственным свидетелем. Не считая самого Гаррика Фарна… - Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, - шепотом попросила она.
        - Не помню никакой дуэли, - повторил доктор, и Меррин поняла, что он просто не способен ничего вспомнить. У него тряслась голова, он выглядел беспокойным и потерянным. Его рука задрожала; бутылка задела лежащую на столе книгу, и та упала Меррин на колени.
        На внутренней стороне переплета стоял экслибрис: гербовый щит, железная перчатка и девиз: «Ne M’oubliez». «Помните меня». Даже без инициалов Г. Ф., написанных твердым почерком, Меррин поняла, чья это книга. Она отлично знала этот девиз. Он так подходил его владельцу.
        Девушка задрожала. Значит, Гаррик Фарн и тут ее опередил. Он заплатил Саутерну за молчание. Может, даже этой бутылкой джина? Теперь, уж конечно, доктор ничем ей не поможет. Он слишком пьян, слишком забывчив, слишком недосягаем, несмотря на то что сидит рядом. На секунду ею овладели ярость и отчаяние. Гаррик снова оказался на шаг впереди нее. Неужели она навечно обречена бегать за его тенью?
        - Герцог Фарн навещал вас, - беззаботно произнесла она и положила книгу обратно на стол.
        - Он часто приходит, - ответил доктор. Дрожащими руками он пододвинул книгу к себе поближе, словно боялся ее потерять. - Он выкупил меня отсюда, - добавил он.
        Меррин нахмурилась:
        - Гаррик Фарн заплатил ваши долги?
        - А я только наделал новых. - Саутерн кивнул, на его губах появилась странная улыбка. - Я сделал попытку. И проиграл. Я помню Стивена Феннера, - к удивлению Меррин, добавил он. - Он был негодяем. Дурным человеком. Совсем дурным.
        Первым порывом Меррин было запротестовать, но она сдержалась. Верно, были и те, кто считал Стивена мерзавцем. Он действительно вел себя безответственно, безрассудно тратил неподъемные для семьи суммы, любил азартные игры и выпивку. Меррин знала, что из-за своих долгов он не раз ссорился с отцом. По ночам она тайком спускалась по лестнице и слышала, как они ругаются. Иногда они оставляли дверь кабинета открытой, и на ковер в холле падала узкая полоска света. Из приоткрытой двери слышались сердитые голоса отца и сына. Меррин садилась на ступеньки и слушала, как они спорят. Но всякий раз Стивен с его великодушием и очарованием победителя улаживал дело миром. Слуги качали головами, сожалея о его дурном поведении, но всегда при этом улыбались. И будь Стивен даже величайшим мотом на земле, это не значило, что он заслуживает смерти.
        - Мне жаль, что у вас остались о нем такие воспоминания, - натянуто сказала она и поднялась на ноги. Проведя на холодном каменном полу всего несколько минут, она чувствовала себя больной и продрогшей. А сердце ее просто заледенело. Ей здесь больше нечего делать.
        Тюремщик встретил ее у двери. Другой, не тот, что провожал ее в камеру. У него были тонкие черты лица и жадный блеск в глазах.
        - С вас шесть шиллингов, - заявил он и покачал ключами у нее перед носом.
        - Но я уже заплатила шесть шиллингов, чтобы сюда войти, - возразила Меррин.
        - А теперь заплатите, чтобы выйти, - ответил тюремщик. - Если, конечно, не пожелаете остаться с ним. - Он кивнул на доктора Саутерна, который пил из горлышка джин, как человек, решительно настроенный найти забвение на дне бутылки.
        - У меня нет денег, - сказала Меррин.
        Ответ был явно неправильный. Тюремщик грубо схватил ее за руку. Тюрьма внезапно показалась ей не таким уж приятным местом, как виделось вначале - темная, промозглая, мрачная, иной мир, совсем не похожий на привычный. Меррин попыталась отнять руку, но тюремщик сразу перехватил ее и притянул девушку к себе.
        - Послушайте, мисс, дело вот в чем. Все стоит денег. - Он оглядел ее, задержавшись на кружевном воротнике и выпуклости груди. - Можете заплатить и другим способом…
        - Сколько?
        Властный, ленивый голос. И не услышь Меррин в нем стальные нотки, он мог бы показаться безразличным. Она закрыла глаза. Гаррик Фарн. Ну, конечно. Он и должен быть здесь. Это же их взаимная игра в кошки-мышки. Гаррик удостоверился, что Саутерн слишком пьян, чтобы вспомнить что-то полезное, а потом, для полной уверенности, постоял рядом с камерой, пока она расспрашивала доктора. Меррин не сомневалась, что Фарн слышал каждое слово и заплатил куда больше шести шиллингов за привилегированную возможность за ней пошпионить.
        Хотя Гаррик не слишком походил на шпиона; по представлению Меррин, они всегда прятались по углам и подслушивали у замочной скважины. Он же выглядел слишком элегантным: удобное однобортное пальто, бриджи и высокие начищенные сапоги. Меррин подумала, что он совершал верховую прогулку, давая выход сдерживаемой энергии и власти. Их глаза встретились. Фарн улыбнулся. Улыбка была отнюдь не подбадривающей, и Меррин это совсем не утешило. Она предположила, что Гаррика очень устроило бы, если она на некоторое время окажется здесь под замком. Девушка посмотрела на жесткое выражение его лица, и на мгновение ей стало страшно.
        - Вы можете выкупить ее за десять шиллингов, милорд, - заявил тюремщик.
        - Минуту назад вы просили шесть, - горячо возразила Меррин. - И я не должна вам даже этого!
        Гаррик посмотрел на нее мрачно-ироническим взглядом.
        - И за что же вас взяли? Взлом и незаконное проникновение?
        - Я не заключенная! - возмутилась Меррин.
        - Что немало меня удивляет, - заметил Гаррик, - учитывая вашу склонность к криминалу.
        Меррин покраснела.
        - Я только хочу выйти отсюда.
        Гаррик вынул бумажник и, подняв бровь, посмотрел на тюремщика.
        - Двенадцать шиллингов, ваша светлость, - произнес тот, оценивая положение Гаррика и соответственно поднимая сумму. - И мы договоримся.
        - Не уверен, - пробормотал Гаррик. От его взгляда Меррин покраснела до ушей. - Поверьте, это вы должны бы мне приплатить, чтобы сбыть ее с рук, а не наоборот.
        - Ничего ему не платите, - резко бросила Меррин. Она была в растрепанных чувствах и злилась. - Я не хочу быть вашей должницей.
        - Да, вы уже говорили об этом, и вполне недвусмысленно, - усмехнулся Гаррик. Он пожал плечами и сунул бумажник в карман. - Как пожелаете. - И повернулся, чтобы уйти.
        Тюремщик неприятно улыбнулся и сильнее сжал ее руку.
        - Ну, тогда, мисс, я уверен, что мы найдем вам хорошую камеру, пока кто-нибудь за вас не заплатит. Думаю, такие найдутся…
        - Подождите! - крикнула Меррин. Сердце у нее билось как молот.
        Она заметила, что Гаррик остановился, но не обернулся к ней. Всем своим видом он показывал, что не пойдет ни на какие уступки.
        - Пожалуйста, - добавила она, с неудовольствием чувствуя в своем тоне просящие нотки.
        Гаррик вернулся к ней. Его тонкие губы растянулись в улыбке.
        - Будете меня умолять? - спокойно поинтересовался он.
        - Нет! - возмутилась Меррин, но тут же смягчила тон. - Но я была бы вам очень благодарна… - с трудом выговорила она. Будь он проклят за то, что наслаждается ее затруднительным положением. Девушка еле сдержалась, чтобы не дать ему пощечину. Она была вне себя от злости!
        - Да, конечно, - вежливо ответил он.
        Фарн со вздохом вытащил бумажник и заплатил тюремщику. Тот с явным разочарованием выпустил Меррин. Гаррик предложил ей руку.
        - Позвольте, я отвезу вас на Тависток-стрит, леди Меррин.
        - Нет, - отказалась она. - Я…
        - Это не вопрос, - произнес Гаррик. Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице. - Это приказ.
        Они спустились на один пролет, и Меррин остановилась.
        - Я верну вам долг, - пообещала она.
        Гаррик искоса посмотрел на нее с высоты своего роста:
        - Каким образом? Мне казалось, вы сказали, что у вас нет денег.
        Справедливый вопрос, подумала Меррин. Том платил ей достаточно щедро, но свое последнее жалованье она потратила на «Клариссу» Сэмюэла Ричардсона. Книга ей не понравилась, и теперь она жалела, что купила ее. И едва ли она могла попросить Гаррика вычесть эту сумму из тех тридцати тысяч, которые он обещал ей - а она отказалась.
        Гаррик немного подождал, потом улыбнулся и повел ее дальше по лестнице.
        - Я не стану требовать от вас возврата этого долга, - пробормотал он.
        Меррин снова остановилась.
        - Я займу у Джоанны, - яростно сказала она. - Или у Алекса. Все равно у кого. Я пойду к ростовщикам. Я сделаю что угодно, только бы не быть перед вами в долгу.
        - Что угодно? - повторил Гаррик.
        Он схватил ее, прижал спиной к холодной каменной стене. Прикоснулся рукой в перчатке к щеке, заставил поднять голову. Гладкая перчатка приятно холодила разгоряченную кожу. Гаррик поцеловал Меррин.
        На сей раз она уже понимала, чего ждать, и не испытала такого сильного шока, получив вместо абсолютной новизны греховное восхищение. Внутри у нее вспыхнул жар, он распалял ее, вызывал желание получить нечто больше. Меррин чувствовала, что хочет этого. Гаррик открыл ей часть самое себя, о которой она даже не подозревала; необузданная и распутная, она так отличалась от холодной и рациональной Меррин Феннер, жившей в ограниченном мире книг.
        Она приоткрыла губы навстречу Гаррику и нетерпеливо коснулась его языка своим. Восхитительно. Меррин не знала названия захватившего ее чувства, но оно казалось ей чистым искушением. Она буквально тонула в его жаркой власти. Низ живота потянуло от сладкой боли. Голова кружилась. Твердый тюремный пол зашатался у нее под ногами.
        Девушка услышала, что Гаррик глухо застонал. Он запустил руку ей в волосы и дал все то, в чем она так нуждалась. Усилил натиск и потерся языком, требуя ее ответа. Меррин потеряла голову. Она забыла, кто она, забыла, как должны вести себя леди. Она обняла его руками за шею и притянула ближе, прижалась всем телом, словно их вообще не разделяла одежда. Гаррик провел языком по внутренней части ее нижней губы, сомкнул на ней зубы и нежно прикусил. Меррин почувствовала, как ее внутренности судорожно напряглись, словно кто-то сжал их железной хваткой.
        Неподалеку кто-то засмеялся - бесстыдно, многозначительно. Потом совсем рядом раздался звук удара, кто-то громко выругался, и Меррин снова вернулась в реальность, ощутив звуки и запахи тюрьмы.
        - Вам точно не нужна камера, чтобы закончить свои дела, сэр? - произнес чей-то голос.
        Меррин высвободилась из рук Гаррика. Она повернулась и увидела, что на них смотрит тюремщик и злобно ухмыляется.
        На секунду она успела заметить выражение лица Гаррика. Оно напряглось от желания, глаза сверкнули. Они оба тяжело дышали, как после бега. Но потом его лицо изменилось. Откровенное желание сменилось привычным холодным безразличием.
        - Считайте, что ваш долг оплачен, - произнес он.
        - Двенадцать шиллингов, - сказала Меррин. Она гордилась, что ей вообще удалось что-то выговорить. - За один поцелуй. Вы очень экстравагантны, ваша светлость.
        - Он стоил этого, - ответил Гаррик. - Прошу прощения, что взял плату на публике.
        У Меррин все внутри задрожало. Без сомнений, этот поцелуй ничего - или почти ничего - не значит для Гаррика, он же известный распутник. А она ощущала себя так, словно ее бросили дрейфовать в бурном море. Жар в крови угас, и она снова чувствовала себя брошенной и одинокой, как и прошлым вечером. Это неправильно, что она испытывает желание к Гаррику. А она его испытывает, да так сильно, что становится больно. Как это может быть?
        Гаррик привлек ее к себе, запоздало ограждая от любопытных тюремщиков и всепонимающих заключенных. На его лице застыло напряженное выражение, словно он сердился на Меррин или, скорее, на самого себя. Пока они шли до тюремных ворот, он не произнес ни единого слова. Как только они оказались на улице, он буквально затолкнул ее в ожидающую их карету, запрыгнул сам и захлопнул дверцу. Меррин плюхнулась на сиденье, запыхавшаяся и возмущенная, и сразу же потянулась к выходу, но Гаррик схватил ее за запястье и вернул обратно.
        - Прошу прощения за меры предосторожности, - извинился он, - но вы останетесь под моей защитой, пока я не удостоверюсь, что вы дома и в безопасности, леди Меррин.
        Разозлившаяся Меррин изо всех сил пыталась освободиться.
        - Мне будет безопаснее где угодно, но только не с вами, - резко возразила она.
        Гаррик засмеялся:
        - Давайте не будем это проверять.
        Он стукнул по крыше кареты, и лошади тронулись с места. Гаррик откинулся на спинку сиденья, элегантно закинул ногу на ногу и посмотрел на Меррин.
        - Что вы делали в этой тюрьме? - поинтересовался он.
        - Я удивлена, что вы спрашиваете, - обиженно сказала Меррин. - Вы же сами там побывали как раз перед моим приходом, не так ли? Вы принесли доктору Саутерну бутылку джина, чтобы он напился и ничего не вспомнил!
        Меррин ждала возражений, но Гаррик ничего не отрицал. У него на губах заиграла грустная улыбка.
        - Чтобы застать доктора трезвым, боюсь, вам надо было прийти раньше семи утра.
        - Он сказал, что вы его часто навещаете, - проговорила Меррин. - Без сомнения, чтобы удостовериться, что у него вдосталь спиртного.
        Улыбка Гаррика стала еще шире.
        - Я действительно его навещаю, - согласился он. - Не важно, по какой причине.
        - Он также сказал, что вы выкупали его из тюрьмы.
        - И это тоже правда, - согласился Гаррик. - Я платил за него долги, когда он в последний раз оказался в тюрьме, и в предыдущий раз тоже. - Гаррик вздохнул. - Доктор Саутерн много лет был нашим семейным врачом. Вернувшись в Англию, я обнаружил, что он перестал практиковать из-за своей слабости к спиртному. Я пытался ему помочь. Заплатил за него долги. Навещал его в тюрьме. - Гаррик пожал плечами. - Я быстро понял, что ничего не могу для него сделать. Доктор предпочитает тюрьму, потому что там ему все знакомо. Он чувствует себя там в безопасности. У него есть пища и крыша над головой. Если я его выкупаю, он снова начинает искать себе убежище. - Гаррик сжал губы. - Доктор - несчастный человек, но его проблемы не на моей совести.
        - Он у вас в кармане, - возразила Меррин, - подкупленное вами послушное создание. - Ей было горько и тошно. Она заметила в глазах Гаррика что-то похожее на жалость и сожаление, но это еще сильнее ее рассердило. - Я вернусь, - пообещала она. - Я найду способ заставить его разговориться.
        - Я бы этого не советовал, - произнес Гаррик. - Вы видели, что случилось сегодня. В следующий раз вы можете нажить себе еще большие неприятности.
        - Я бы убедила их меня выпустить, - сказала Меррин.
        Гаррик без всякого предупреждения схватил ее, его пальцы больно впились ей в предплечья. Все случилось так внезапно, что Меррин ахнула.
        Она никогда еще не видела Гаррика в таком гневе. На мгновение ей показалось, что он будет трясти ее как тряпичную куклу. Его глаза почернели от злости, губы сжались. Она чувствовала, как от него исходит напряжение.
        - Убедили бы их? - выкрикнул он. - И чем именно? У вас не было денег, вы могли предложить им в качестве платы только одно. - Фарн оглядел ее, оскорбительно прицениваясь. - Вы готовы заплатить за вашу свободу парой похотливых вольностей?
        - Значит, вот что вы приняли у меня в счет долга? - возмутилась Меррин. Она дрожала крупной дрожью, ее голос срывался. - Пару похотливых вольностей?
        Меррин услышала, что Гаррик выругался. Он толкнул ее на сиденье и пригвоздил к месту, опершись руками по обе стороны ее тела. Меррин вжалась в бархатные подушки, пытаясь отстраниться. Фарн подавлял ее своим присутствием.
        - Вы слишком храбры и чересчур упрямы, леди Меррин, - произнес Гаррик. - Вы никак не поймете, что может настать день, когда ваша настойчивость приведет вас к крупным неприятностям.
        Его лицо было совсем близко. Меррин посмотрела ему в глаза. Темно-карие, с золотыми крапинками, они буквально буравили ее взглядом. Меррин ощутила странную легкость. Она знала, что вот-вот ее глаза окажутся рядом с его губами. Тогда он снова поцелует ее, или она его. Это казалось неизбежным; между ними возникли те же чувства, что и раньше: гнев, чувственный голод и безудержное желание. Меррин почувствовала странное покалывание в животе.
        - Расскажите мне, - внезапно попросила она. - Расскажите о смерти Стивена.
        В Гаррике что-то разительно изменилось. Меррин увидела, как его глаза потемнели, словно их накрыло плотной непроницаемой вуалью. Лицо окаменело. Он ничего не ответил.
        Расстроенная и сбитая с толку, Меррин продолжала на него смотреть, а мимо кареты проносился людской водоворот, мелькая и сливаясь в неясные разноцветные пятна. Меррин же находилась в тихом оазисе, и ее полностью захватила сила ярости, которую она почувствовала в Гаррике. И поразило внезапно отразившееся у него на лице страдание.
        - Почему вы не хотите мне все рассказать? - спросила она через несколько минут, показавшихся ей часами. - Почему вы молчите?
        Он взял ее за запястья и притянул к себе.
        - Мне нечего вам рассказать. - Несмотря на грубость слов, его дыхание коснулось ее волос с нежной лаской. Меррин почувствовала в его голосе не только гнев, но и боль. - Ничего уже не исправить. Никто и ничто не вернет вам брата.
        Гаррик медленно, неохотно отпустил ее и откинулся на сиденье. Меррин испытала чувство одиночества. Ей хотелось снова ощутить его прикосновение, и она ненавидела себя за это.
        - Вы уже дома, - сказал Гаррик. - Давайте попрощаемся.
        Похоже, им больше нечего было сказать друг другу. Меррин смотрела ему в лицо и видела крепко сжатые губы и холодную отстраненность во взгляде. Гаррик с привычной любезностью открыл для нее дверцу. Выйдя на тротуар, Меррин смотрела карете вслед, пока та не исчезла из виду на загруженной лондонской улице. Прошлым вечером Гаррик заявил, что прекратит ее поиски, и оставался верен своему слову. Он все время оказывался на шаг впереди нее. Меррин чувствовала себя совершенно беспомощной. И некому было ей помогать. Правду о дуэли замяли еще много лет назад. И теперь ей ничего другого не оставалось, кроме как бросить свои попытки восстановить справедливость. Но она столько времени жила с мыслью о правосудии, что отказаться от нее сейчас было уже невозможно. В ее жизни образовалась бы огромная пустота, и Меррин не знала, чем ее можно заполнить. Кроме того, именно этого хочет Гаррик. Он хочет, чтобы она сдалась, признала свое поражение. И если она это сделает, то никогда уже не добьется для Гаррика Фарна заслуженного наказания.
        Ее била крупная дрожь. Меррин подумала о Гаррике, о том, как его руки касались ее тела, а губы - ее губ, о его желании и ее ответной жажде. Как может быть, что мысль об исходе, которого она искренне желала целых двенадцать лет, сейчас заставила ее содрогнуться? Кроме того, Меррин испытывала очень странное чувство, что, найди она нужное свидетельство, получи в свои руки жизнь Гаррика, докажи, что он - убийца, она бы не радовалась, а жалела об этом.
        Меррин развернулась и взбежала по ступенькам в дом, пытаясь ускользнуть от своих мыслей. Лакей открыл дверь и провел ее внутрь. Снимая перчатки и шляпку, Меррин заметила на столике в холле толстую пачку бумаг, перевязанную лентой. Декоративный столик Джоанны выглядел так, словно его изогнутые ножки вот-вот подломятся под ее весом.
        - Меррин, дорогая! - Из гостиной вышла Джоанна. В руках она стискивала терьерчика по кличке Макс. На голове у собаки красовался зеленый бархатный бант в цвет платью хозяйки. Вслед за Джоанной появился Алекс, он держал за ручку Шуну, которая неуверенно ковыляла по мраморному полу.
        - Где ты была? - поинтересовалась Джоанна. - Ты пропустила второй завтрак!
        - Нигде, - ответила Меррин. Она знала, что Джоанне на самом деле это неинтересно, а кроме того, она совершенно не собиралась рассказывать сестрам о своих делах. Меррин кивнула на связку бумаг: - Это те самые?
        - О… - Джоанна неопределенно махнула рукой. - Их прислал мистер Черчвард. Это документы на поместье или еще что-то такое же скучное. Алекс с ними разберется.
        - Мне бы хотелось их посмотреть, - быстро сказала Меррин.
        Джоанна немного удивилась.
        - Ну, конечно, дорогая, - согласилась она. - Смотри, если хочешь. Я велю отнести их тебе в библиотеку.
        Меррин протянула руку и коснулась верхнего листа бумаги, который от старости чуть-чуть отдавал затхлостью. Коричневые чернила на нем выцвели. Но листок все равно казался ей живым и волшебным - первая больше чем за десять лет ниточка, которая связывает ее с родным домом. У Меррин перехватило горло, глаза обожгли слезы.
        «Поместье Феннер… должно принадлежать вам по праву… И я хочу вернуть его…» — услышала она как наяву тихий голос Гаррика. Он звучал, словно обещание. Меррин посмотрела на исписанный лист, на слово «Феннер» на самом верху, на эту хрупкую связь с иным временем.
        Жаль, что ненавидеть Гаррика порой бывает так непросто.
        - Фарн! Похоже, старые привычки умирают долго.
        Гаррик поднял взгляд от стакана бренди и посмотрел в насмешливые глаза обратившегося к нему человека. Странно, что кому-то удалось его отыскать здесь, в «Храме Венеры» на Ковент-Гарден. Да и вряд ли Оуэн Пурчейс стал бы его разыскивать. В бордель миссис Тонг приходят не для разговоров, здесь не «Уайтс» и не «Брукс». Словами здесь обмениваются только тогда, когда деньги переходят из одних рук в другие.
        - Пурчейс, - произнес Гаррик и показал на бутылку. - Присоединишься?
        - Почему бы нет?
        Тот прошел в кабинку и сел напротив. Гаррик подумал, что Пурчейс выглядит здесь чужеродным телом. Слишком мужественный и сильный для окружающей вульгарной обстановки. Оуэн Пурчейс был капитаном американского морского флота. Легендарный моряк, не имевший за душой ни пенса. Он сражался против французов на стороне Британии, потом бился против нее же на стороне Америки и в конце концов оказался в плену. Теперь война закончилась, и он приехал в Лондон, чтобы вернуть себе полномочия и корабль. Гаррик познакомился с ним в прошлом году, когда тот находился в плену вместе с Итаном, сводным братом Гаррика. Столь необычное знакомство положило начало крепкой дружбе.
        - Это место рекомендовал мне твой брат, - протянул Пурчейс со своим тягучим южным акцентом и оглядел покачивающиеся китайские фонарики и темные альковы, где поджидали клиентов леди сомнительной добродетели. - Я слышал, он здесь познакомился со своей будущей женой.
        Гаррик фыркнул в стакан.
        - Именно так, - признал он.
        Пурчейс улыбнулся и задумчиво посмотрел на Гаррика своими зелеными глазами.
        - Интересно, почему ты тут пьешь бренди по грабительским ценам, - поинтересовался он, - вместо того чтобы лечь в постель с какой-нибудь услужливой шлюхой? Напиться можно гораздо дешевле, если зайти в любую таверну.
        Гаррик уже целый час задавал себе этот вопрос. Когда он пришел, миссис Тонг от счастья чуть не выпрыгнула из своего декольте. Его сразу окружила пестрая толпа «девочек», готовых бороться за привилегию удовлетворить все его чувственные потребности. Но хотя Гаррика действительно привело сюда неутоленное желание, при виде искусно раскрашенных лиц он не испытал даже намека на похоть. И ему хотелось теперь только одного - как можно быстрее напиться и забыть прошлое, утопить его в алкоголе.
        Миссис Тонг решила, что Гаррик боится неудачи после длительного воздержания. Она дала ему бутылку бренди и свою лучшую «девочку». К его удивлению, бренди оказалось качественным, а вот куртизанка не очень. Минут через десять Гаррик отослал ее обратно. Миссис Тонг прислала ему другую, не такую бесстыдную, с претензией на невинность. Гаррик испытал отвращение. Отсылая вторую девушку, он попросил ее сказать мадам, чтобы его оставили в покое. Его и бутылку бренди. Миссис Тонг в ответ передала ему, что это будет стоить денег. Однако, пока он платит, остальное ее не волнует. Если ему хочется, он может хоть до смерти здесь упиться. Гаррик решил, что это отличное предложение.
        И вот теперь пришел Пурчейс со своими щекотливыми вопросами. Гаррик смотрел, как он наливает себе порцию бренди и с ироническим видом поднимает стакан, желая чокнуться.
        - Отвечать не обязательно, - непринужденно пояснил Пурчейс, - но, должен сказать, я заметил твой уклончивый маневр.
        Гаррик погонял стакан по шелковой скатерти. В борделе было полно народу. Входная дверь почти ежеминутно впускала нового клиента. «Девочки» проносились мимо, как яркие бабочки. Пурчейс шаловливо улыбнулся одной из них. Куртизанка оглянулась на него, потом посмотрела на Гаррика и вопросительно подняла брови. Пурчейс покачал головой, и она разочаровано погрустнела.
        - Не обращай на меня внимания, - попросил Гаррик. - Я понимаю, что ты пришел сюда не поболтать.
        - Я могу подождать, - протянул Пурчейс. Он откинулся на спинку дивана, поигрывая стаканом. Его проницательный взгляд остановился на лице Гаррика. - Знаешь, Фарн, не кажись это таким смешным, я бы сказал, что ты страдаешь от безответной любви.
        Гаррик засмеялся:
        - Скорее, от безответного желания.
        Он подумал о Меррин Феннер. Он думал о ней с самого утра. По большому счету она присутствовала в его мыслях с того самого момента, когда он вытащил ее из-под кровати. Любовь? Нет, их так сильно притягивает друг к другу отнюдь не любовь. Между ними существует какая-то связь, полная страсти и напряжения, влечения и гнева. Это невозможно было отрицать. Но эта связь сводила их вместе только для того, чтобы опять разлучить. Это невыносимо. Как путы, из которых не выскользнуть. Но одно он не мог оспаривать - он хотел именно Меррин, а не одну из этих куртизанок, как бы та ни старалась его расшевелить. Гаррик мог взять одну из них и забыться на время, но он понимал, что страсть к Меррин потом вернется и станет еще острее из-за бесплотных попыток найти ей замену.
        - Ее зовут леди Меррин Феннер, - произнес он.
        В глазах Пурчейса он прочитал откровенное изумление.
        - Эти девушки Феннер, - сказал он, - просто рождены, чтобы губить род мужской.
        Наливавший себе очередную порцию бренди Гаррик застыл со стаканом в руке.
        - Значит, ты тоже запал на одну? Я не знал.
        - Да, на леди Джоанну, - кивнул Пурчейс. - Или леди Грант, как ее теперь зовут. - Он покачал головой. - Случай безнадежный, но меня всегда тянет к заведомо проигрышному.
        - Есть и еще одна сестра, - заметил Гаррик. - Леди Дарент.
        Пурчейс засмеялся:
        - Я знаю. Я уже слышал о ней. Кто ж не слышал? Похоронила уже четырех мужей. - Он поднес к губам стакан. - Может, мне и стоит с ней познакомиться. Хотя скорее нет, если я хочу сохранить свой разум. - Всю его веселость как ветром сдуло. - Я встречал леди Меррин пару раз. Она… - Пурчейс запнулся. - Очень необычная.
        - И упряма как черт, - усмехнулся Гаррик. - Никогда не сдается.
        Пурчейс скорчил гримасу.
        - Это у них семейное. - Он поднял брови. - Так в чем у тебя проблема?
        - В том, что я не настолько негодяй, чтобы соблазнить невинную сестру человека, которого я лишил жизни, - пояснил Гаррик.
        Пурчейс чуть не подавился.
        - Стивен Феннер, - произнес он. - Вспоминаю, я слышал о нем. - Капитан помрачнел. - Да, это сложная ситуация. - И добавил после недолгого молчания: - Если ты так сильно хочешь ее, ты всегда можешь на ней жениться.
        Гаррик посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на бутылку.
        - Ты что, уже пьян? - спросил он. - Леди Меррин скорее станет монахиней, чем выйдет за меня. Во всяком случае, она так сказала.
        Пурчейс засмеялся:
        - Да, это сложная ситуация.
        - Мягко говоря.
        - Но не невозможная.
        Фарн поднял на него глаза:
        - Это абсолютно невозможная ситуация. По многим причинам.
        Пурчейс покачал головой. Глаза у него заблестели.
        - Нет, с моей точки зрения - это вызов, а не невозможность. - Он замолчал. - У тебя, наверное, были причины убить ее брата.
        - Я убил его, - повторил Гаррик.
        Существовало много причин, по которым следовало избавить человечество от Стивена Феннера, но Фарн не задумывал хладнокровного убийства. Все произошло как в ночном кошмаре. Воспоминания о том дне кружили над Гарриком, черные, удушающие. Феннер множество раз предавал его. Он был настоящим негодяем. Но все равно оставался ему близким другом. Гаррик вздохнул, потягивая бренди. Он слишком хорошо понимал, чем привлекала его дружба со Стивеном. Феннер помогал ему забыть о своих обязанностях наследника. Пьянки, азартные игры, женщины… эта жизнь манила Гаррика ослепительным блеском. Его, юношу, который с самого рождения нес на себе груз будущего герцогства. Он так и слышал веселый голос Феннера:
        - Обязанности? Это же так чертовски утомительно, Гаррик, старина! Еще столько воды утечет, пока помрет твой папаша…
        После этого они уезжали в Лондон, и через несколько часов Гаррик просыпался на кровати в каком-нибудь женском будуаре, не понимая, как он там оказался. Такая ночь для самого Стивена считалась вполне нормальной.
        - Леди Меррин хочет знать правду о смерти брата, - произнес Фарн. Его охватило чувство вины и горя, когда он представил, как сильно она бы расстроилась и разочаровалась, узнав истину.
        - Так скажи ей, - предложил Пурчейс. - Это ее, конечно, потрясет, но она сильная девушка. Держу пари, она сможет принять правду.
        Гаррик провел рукой по волосам. Он знал, что пьян. Но алкоголь подействовал на него странным образом: в голове у него прояснилось. Ему самому захотелось сказать Меррин правду, хоть он и понимал, что тем самым глубоко ранит ее.
        - Ей было всего тринадцать лет, когда погиб ее брат, - медленно проговорил он. - Он был для нее героем. Она его боготворила.
        Пурчейс выразительно поморщился:
        - Даже если так. Теперь-то ей уже не тринадцать. Она взрослая женщина. И иногда… - Он отвел взгляд. - Иногда нам всем приходится лишаться иллюзий.
        - Верно, - согласился Гаррик. - Но если бы все было так просто… - Он замолчал. Может ли он рассказать правду Меррин, когда на кону жизни других людей? Девушкой владело страстное желание вершить правосудие. Она горела желанием рассказать правду миру. И это ее желание могло привести его на виселицу и разрушить чужие жизни. Риск был слишком велик. Только идиот пошел бы на него. Но что-то внутри Гаррика настаивало, что он может довериться Меррин.
        - Двенадцать лет назад я дал обещание никому ничего не рассказывать, - пояснил Гаррик. Его отец уже покоится в могиле. Лорд Феннер тоже умер. Из тех, кому он давал обещание, в живых оставался только лорд Скотт, отец Китти. Старый, озлобленный человек. Ну и Черчвард, конечно. Адвокат знал все секреты.
        - Ну так нарушь обещание, - заявил Пурчейс. - Если леди Меррин так много для тебя значит, ты можешь доверить ей правду.
        - Ты бы стал доверять женщине, которая хочет видеть тебя на виселице? - поинтересовался Гаррик.
        Пурчейс засмеялся и налил себе еще бренди.
        - Это может придать вашим отношениям определенную остроту, - протянул он.
        - Я не могу еще раз жениться, - сказал Гаррик. - Мне… - Он остановился. - Мне нечего предложить женщине, а тем более такой изысканной, умной и храброй, как Меррин Феннер.
        В прошлом браке Гаррик потерпел полное фиаско. Ему осталась только запятнанная честь и бесконечные обязанности, связанные с титулом герцога. Меррин же со своим бесстрашием заслужила большего, нежели мужчину, чья душа преждевременно состарилась и поизносилась. Она, как минимум, заслуживала выйти замуж за того, кто будет ее любить. А не за того, кто потерял эту способность вместе с честью.
        - Фарн, ты будешь чертовым идиотом, если дашь ей уйти. Я, по крайней мере, пытался завоевать Джоанну. И проиграл, - добавил капитан с сожалением. Затем его взгляд упал на рыжеволосую куртизанку, которая появилась в кабинке из-за занавеса. Он медленно поставил стакан. - Надеюсь, ты меня извинишь, - произнес он.
        Гаррик проследил за его взглядом:
        - Конечно.
        Пурчейс пошел на призывную улыбку рыжеволосой, но занавес тут же опять отодвинулся, и показалась еще одна фигура. Высокая, строгая, неодобрительно подергивающая носом. Гаррик уставился на вошедшего. Это был Поинтер. Без сомнения, дворецкий, как и Пурчейс, решил, что Фарн снова собирается вернуться к распутной жизни, позабыв о своих обязанностях и обязательствах.
        Если бы он только мог.
        Гаррик встал. Комната закружилась у него перед глазами. Дворецкий ухватил его за предплечье.
        - Что вы, черт возьми, здесь делаете, Поинтер? - возмутился Гаррик.
        - Ваша светлость… - Дворецкий из предосторожности понизил голос. На них смотрели, и Гаррик подумал, что это вовсе не удивительно. Поинтер в своем пальто, бобровой шляпе и при трости выглядел здесь совершенно неуместно, как… ну, в общем, как дворецкий в борделе.
        - Ваша светлость, у вас назначена встреча с управляющим поместьем Фарнкорт. Точно в… - Поинтер посмотрел на часы - в три часа. Мне показалось, что вы не захотите опаздывать. Вопрос касается пенсий вдов и сирот и выплат работникам после смерти вашего отца…
        - Конечно, - согласился Гаррик. - Конечно. Вдовы и сироты… Долг зовет.
        Проходящая мимо светловолосая куртизанка обольстительно улыбнулась Поинтеру. Дворецкий покраснел.
        - Что, на минуту поддались соблазну, а, Поинтер? - усмехнулся Гаррик.
        - Нет, ваша светлость, - ответил дворецкий. - Я предпочитаю более пышных и менее угловатых леди. - Он сунул трость под мышку и придержал занавес для Гаррика. - У нас с миссис Понд - экономкой - хорошее взаимопонимание, - чопорно добавил Поинтер. - Она собирается в будущем году уволиться, и мы тогда поженимся. Мне бы не хотелось, чтобы до нее дошли слухи, что я посещал бордель, ваша светлость.
        - Исключительно по долгу службы, - уточнил Гаррик, - но от меня она этого не узнает, даю слово.
        Он расплатился за бренди и вышел на улицу. Поинтер потрусил рядом, как сторожевой пес. Гаррик чувствовал ужасную усталость, тело напряженно ныло от неудовлетворенного желания. Он подумал, что глупо было отказываться от предложения на нескольких часов забыться в умелых руках «девочек». Он бы хоть ненадолго получил удовольствие и испытал разрядку. Но он не желал провести часок в забытьи неизвестно с кем. Гаррику хотелось, чтобы в его постели лежала Меррин. Обнаженная и открытая его взглядам и прикосновениям. Ему хотелось целовать ее сладкие и нетерпеливые губы. Но, кроме этого, он также желал, чтобы его жизнь озарили ее страсть и невинность. Он очень долго жил в темноте.
        Он хотел того, чем не мог обладать.
        Меррин Феннер. В глубине души Фарн чувствовал, что она так или иначе приведет его к гибели.
        Глава 8
        Меррин вышла из здания Королевского научного общества и поежилась от ноябрьского ветра. В воздухе совсем не чувствовалось тепла, с серого неба падал мокрый снег; выдался по-настоящему зимний день. Девушка только что с огромным удовольствием прослушала лекцию профессора Бранда о химических элементах. Слушателей было немного: только небольшая компания студентов-медиков и отдельные джентльмены, интересующиеся наукой. Лекции Хэмфри Дэви, предшественника Бранда, имели большой успех, на них всегда записывалось много народа, но лекции Бранда были гораздо суше и содержали меньше новомодных веяний. Что как раз и нравилось Меррин.
        Ей не хотелось возвращаться на Тависток-стрит. Джоанна и Тэсс, наверное, наносят визиты своим друзьям. Либо сами их принимают, развлекаясь пустопорожней болтовней о небольших приемах, туфельках по последней моде или скором Рождестве. Для Меррин это все было очень скучно. Сестры уговаривали ее вчера пройтись с ними по магазинам - они почему-то решили, что ей нужны новые платья, хотя те, что у нее были, пока еще не износились, - но Меррин не прельстила мысль о посещении «Белгрейв-Хаус» или магазинчиков на Бонд-стрит. Отказавшись от поездки, Меррин весь вечер копалась в документах, касающихся фамильного поместья. Глупо было думать, что Гаррик Фарн мог оставить в этих бумагах хоть малюсенькую улику. Меррин это понимала, но все равно хотела удостовериться. Как и можно было ожидать, она потерпела неудачу. Единственное, что ее заинтересовало, - это упоминание об одной встрече, случившейся вскоре после смерти Стивена. Меррин удивило, что ее отец встречался с лордом Скоттом и покойным герцогом Фарном. Она не представляла, ради чего можно было устраивать столь болезненную для всех сторон встречу.
        Меррин села в наемный экипаж и добралась до Гриллонс-отеля, безукоризненно респектабельной гостиницы, где она иногда останавливалась, когда Джоанны не было в городе. Здесь ей было гораздо проще работать на Тома. Девушка заказала себе ростбиф на ланч и стала смотреть на проходящих гостей. Сначала мимо нее прошествовал священнослужитель, его жена и три дочери, тихие, бледнокожие, в одинаково унылых платьях и темных шляпках. Затем проследовала увешанная драгоценностями пожилая леди с тростью, которая секунд десять изучала Меррин в лорнет, украшенный бриллиантами. Потом прошли два деревенских джентльмена, они общались, что-то жуя на ходу, и потягивали эль из огромных пивных кружек. И еще там была невысокая светловолосая девушка. Гувернантка или компаньонка, подумала Меррин. Она показалась Меррин очень обеспокоенной.
        Меррин приступила к ланчу, не обращая внимания на любопытные взгляды. Она привыкла к одиночеству. Оно ей даже нравилось. Покончив с едой, девушка вышла на улицу и направилась в Берлингтонский пассаж, чтобы навестить букинистов.
        Возвращаясь оттуда по Бонд-стрит, она внезапно заметила впереди высокую фигуру Гаррика Фарна, целеустремленно пробирающегося сквозь толпу. Он исчез в лавке шорника[9 - Шорники делают лошадиную упряжь.] на другой стороне улицы, и Меррин остановилась, наблюдая в витрине-эркере противоположного магазина за его отражением. Она сама толком не понимала, почему следит за ним. Вряд ли Гаррик мог привести ее к чему-то любопытному, подумала девушка. Он относился к ней настороженно и тщательно следил, чтобы она ничего не узнала. Но Меррин все равно медлила и не уходила. На какое-то время она задумалась.
        - Кажется, я вас очаровал, леди Меррин, - сухо произнес ей прямо в ухо голос Гаррика, - раз вы последовали за мной сюда и так пристально изучаете.
        Меррин вздрогнула. Отражения Гаррика в витрине уже не было видно. Фарн стоял рядом с ней. Зеленый рукав его дорогого пальто касался ее руки. Он снял шляпу и вежливо поклонился. Ветер взъерошил его темно-рыжие волосы. На Меррин накатила необъяснимая волна дрожи и согрела ее изнутри. Встретив саркастический взгляд Гаррика, она вспыхнула и опустила глаза к его губам. Нет, так еще хуже. Девушка сразу вспомнила его поцелуи, их жар и вкус. Вспомнила, как плавилась изнутри, как ее сжигал сладострастный огонь. Как в научном эксперименте, при котором она когда-то присутствовала, - медь, горящая синим пламенем.
        - О, я вас не заметила, ваша светлость, - произнесла она, но голос ее прозвучал чересчур высоко, неискренне.
        Наступившее молчание это лишь подчеркнуло. Гаррик улыбнулся:
        - В таком случае это значит, что вас что-то заинтересовало в этом магазине? Вы так пристально смотрели в витрину.
        - О да, - сказала Меррин. - Да-да, заинтересовало.
        Девушка толком даже не заметила, что это за магазин, целиком сосредоточившись на Фарне. Она снова повернулась к витрине и увидела, что в ней выставлены товары модистки. Изысканные шляпки, всякие ленты и другие шляпные принадлежности. Лицо Меррин прояснилось. Она не увлекалась модой, но можно же изобразить заинтересованность. Правда, как она заметила, в магазине было полно мужчин. Странно. Непостижимо… может быть, они покупают подарки для женской половины своих домочадцев?
        Меррин увидела, как какой-то мужчина последовал за продавщицей в глубину зала, за занавеску.
        - Эти леди не торгуют шляпами, - еще более сухо произнес Гаррик, читая ее мысли. - Они продают себя, леди Меррин. Шляпки - это только прикрытие.
        - О! - Меррин залилась ярким румянцем.
        - Сначала вы ночуете в чужих домах, - заметил Гаррик, - потом чуть не попадаете за решетку, и вот теперь я нахожу вас за изучением куртизанок. У вас, должно быть, совсем плачевное финансовое положение, если вы рассматриваете возможность пойти на панель. - Он задержал на ней взгляд, отчего она покраснела еще сильнее. - Вы вполне можете преуспеть. Но я бы вам этого не советовал.
        - У меня нет намерений становиться куртизанкой, - резко ответила Меррин. - Я просто…
        - Просто смотрели на меня в витрину, как в зеркало. Я понимаю. - Гаррик ей улыбнулся. - Вы следите за мной ради разнообразия. Это дает вам стимул к жизни.
        Меррин скрипнула зубами от злости.
        - Я не следила за вами. Я шла домой. - Она подняла пачку только что купленных книг и двинулась с места. - Я была у букинистов.
        Фарн пошел рядом.
        - Поэзия?
        - Да, я купила Байрона.
        - А. Ради вдохновения?
        - Думаю, вы придаете этому слишком большое значение. - Меррин почувствовала себя уязвленной. Она подняла на него глаза. - В ту ночь, в моей спальне, вы прочли мои стихи. Это неджентльменский поступок.
        - Прошу прощения, - откликнулся Гаррик и искоса посмотрел на нее.
        Меррин пожалела, что он слишком высокий. Мало того что ей приходилось почти бежать, чтобы поспевать за его широкими шагами, так еще она толком не может разглядеть его лицо, понять его выражение.
        - Это было некрасиво с моей стороны, - согласился Фарн. - В свою защиту я могу только сказать, что я занимался поисками вашего дневника.
        - О, ну тогда конечно! - Меррин оскорбилась еще сильнее. - Это вас целиком извиняет!
        Гаррик засмеялся:
        - Ваше отношение ко мне было бы иным, если бы вы писали хорошие стихи, а я их похвалил.
        - Дело не в моем таланте поэтессы, - раздраженно сказала Меррин. - Вы влезли в мою личную жизнь!
        Его сжатые губы дернулись.
        - Вы поосторожнее с Байроном, - протянул он. - Он может сильно воспламенить чувства.
        - Моим чувствам не грозит подобная опасность, - холодно ответила Меррин.
        - Факты свидетельствуют об обратном, - сказал Гаррик. Он остановился, протянул руку и слегка коснулся ее руки. - Хотите, я вам продемонстрирую?
        - Фарн. Леди Меррин.
        Неожиданно их обступили люди. Прикосновение Гаррика жгло Меррин даже через рукав шубки. Она сбросила его руку и отступила назад. Ей было неприятно, что их застали врасплох. Гаррик смотрел на нее сверху вниз с лукавой улыбкой, которую она так хорошо знала, и держал ее руку так интимно, что Меррин вспыхнула от обиды.
        Кроме того, это были не те люди, с которыми ей бы хотелось вести знакомство. Меррин узнала лорда Айреса. Законодатель мод, который теперь буквально поклонялся Джоанне, а раньше даже не снисходил до того, чтобы заговорить с ней. Он был здесь со своей женой и леди Рэдстон, еще одной знаменитой сплетницей. С ними был еще молодой человек, которого Меррин не знала. Однако Гаррику, похоже, он был хорошо известен.
        - Крофт, - холодно поздоровался Гаррик и отвесил едва заметный поклон. - Как поживаете?
        - Не так хорошо, как ты, старина! - Крофт поднял монокль и высокомерно осмотрел Меррин с головы до пят. И затем выпустил стеклышко из пальцев. - Какой изощренный ход: вернуть деньги и тем самым купить себе расположение. - Он хитро улыбнулся Меррин, его глаза заблестели. - Кто старое помянет… да, леди Меррин? За тридцать-то тысяч?
        Меррин заметила, как сузились глаза Гаррика.
        - Крофт… - ровно произнес он. - Очень советую вам подумать, прежде чем продолжать.
        - Или что? - засмеялся Крофт. - Вызовешь меня на дуэль? Их тебе, по-моему, и так уже достаточно, а, старина? - Он хлопнул Гаррика по плечу. - Да нет, тебя можно поздравить. - Он снова скользнул глазами по Меррин. - Особенно если часть пожертвованной суммы вообще останется в семье. Хорошая работа, Фарн! - Неторопливой походкой Крофт двинулся вниз по улице, на ходу предложив руку одной из леди.
        Гаррик пошел за Крофтом и схватил его за руку.
        - Не надо, - запротестовала Меррин и поняла, что ее голос охрип от подступающих слез. Ей все еще слышался насмешливый голос лорда Крофта.
        Кто старое помянет… да, леди Меррин? За тридцать-то тысяч?
        Уже все знают о поступке Гаррика, осознала она. Эта новость, без сомнения, у всех на слуху, ее обсуждают в каждом клубе, в каждой кофейне и на каждом балу Лондона. Наверное, Тэсс похвасталась, рассказала своим подругам-модницам о новообретенном богатстве Меррин. В груди поднялась боль, такая мучительная, что перехватило дыхание. Сердце билось как молот.
        Все думают, что она продала память о Стивене за тридцать тысяч фунтов, что она его предала и ей все равно, что он погиб. Девушка чувствовала, что вся пылает, дыхание перехватывало, слезы щипали горло.
        - Извините, - с напряжением выговорила Меррин. Ее голос зазвучал на высоких нотах. - Мне надо идти.
        Она слышала, как Гаррик зовет ее по имени. В его голосе слышалось сильное беспокойство и еще какое-то непонятное чувство. Но Меррин проигнорировала его зов. Она могла думать только об одном - они правы. Она продала своего брата, предала память о нем, она должна была как-то остановить Джоанну и Тэсс, должна была представить, что случится, когда люди узнают об этих деньгах, что они подумают. Она никогда не простит себе этого.
        Меррин в глаза ударил луч вечернего солнца, она моргнула. В ушах стоял уличный гул. Все казалось каким-то слишком громким и ярким. Лица окружающих слились в расплывчатое пятно. В боку кололо от быстрой ходьбы. Она чуть не споткнулась, но удержалась на ногах и попыталась привести мысли в порядок. В голове был туман, мысли разбегались. Меррин не удавалось сосредоточиться даже на таком простом деле, как дорога домой. Девушка снова двинулась вперед быстрым шагом, просто чтобы куда-то уйти. Минут десять она шла вслепую, бездумно, пока холод не проник ей под шубку. И она наконец осознала, что должна вернуться домой.
        Меррин осмотрелась вокруг. Она пошла не той дорогой и находилась на Грейт-Рассел-стрит. Не самое подходящее место для одинокой женщины, но до магистрали рукой подать, а там можно сесть в наемный экипаж и доехать до самого дома.
        Меррин развернулась на каблуках и внезапно почувствовала себя уставшей, несчастной и замерзшей. Дома сестры уже наверняка переодеваются к ужину. Никто не понимает, что она чувствует, никто не разделяет ее терзания, и никто, скорее всего, даже не заметит, что с ней что-то не так. Они радуются, что теперь Алекс сможет отремонтировать свое поместье и дать приданое Чесси, а Тэсс прикупит еще модной одежды. И никого не волнует смерть Стивена.
        Путь Меррин пролегал по булыжной мостовой. Оставалось уже не такое большое расстояние до магистрали. Девушка как раз вышла на угол, как вдруг раздался очень необычный звук. Как будто загрохотал гром. Он становился все громче и громче, пока не стал совсем оглушающим. Земля под ногами задрожала. Меррин услышала крики и звуки шагов, а потом что-то ударило ее с огромной силой и сбило наземь. Она упала на мостовую и несколько раз перевернулась, как тряпичная кукла. Ее ослепила волна какой-то жидкости, темной и с неприятно-тяжелым запахом. Меррин попыталась было глотнуть воздуха, но вместо него глотнула какой-то жижи и чуть не подавилась. Густая солодовая жидкость чуть не задушила девушку, потом ее рука наткнулась на что-то твердое, и она изо всех ухватилась за эту опору. Поток схлынул, и Меррин, кашляя и задыхаясь, рухнула на порог какого-то полуразрушенного дома.
        Она приподнялась и села в грязной жиже. Мокрая одежда липла к телу, вокруг Меррин плавали какие-то вещи (сломанный стул, детская игрушка) и даже дохлый кот. Сладковатый густой запах чувствовался повсюду, забивал ноздри. Грудь болела от кашля. От шока девушка совсем растерялась и не могла ни о чем думать. Собираться с мыслями было все равно что толкаться в запертую дверь. Она с трудом поднялась на ноги.
        В этот момент снова раздался рев, еще громче первого. Меррин подняла голову и увидела, что на нее идет огромная темная волна. Будь у нее хоть капля воздуха в легких, она бы закричала. Внезапно кто-то крепко обхватил ее за талию, притянул к себе, прикрыл своим телом. На них обрушилась волна, раздался треск и грохот падающих кирпичей.
        Дом рушится, только и успела подумать Меррин.
        Вокруг было холодно и мокро. И темнота хоть глаз выколи. Гаррик ничего не видел, но имел возможность и двигаться, и дышать. Тело ломило, но все кости, как ни странно, были целы. Фарн почувствовал, как тихо дышит в его руках Меррин, и испытал огромное облегчение. И благодарность. И еще какое-то чувство, которому он не хотел давать название. Он вовремя догнал Меррин. Он смог ее спасти. Слава богу. На мгновение он прижался губами к ее волосам и глубоко вдохнул, вбирая в себя ее аромат. Он ощущал сильнейшее первобытное желание защищать ее и обнимать, оберегать от опасности.
        Гаррик бережно перехватил туловище Меррин, поудобнее устроил ее у себя на коленях, прислонив ее голову к своему плечу. Меррин инстинктивно прижалась к нему - ей явно хотелось тепла и утешения - и пробормотала что-то неразборчивое. Держать ее Гаррику было не тяжело, но он был весь в синяках и порезах, полученных во время обрушения дома. Голова у него гудела, как мяч, по которому долго пинали ногой. Гаррик еще теснее прижал к себе Меррин. Его затрясло от боли, но он молча стиснул зубы.
        Меррин снова шевельнулась. Застонала. И открыла глаза.
        - Где я? - испуганно произнесла она. Вокруг была темнота, сверху давили каменные обломки, а в воздухе пахло пылью.
        - Все хорошо, - ответил Гаррик. - Вы в безопасности. - В горле у него першило от пыли и грязи. Он откашлялся и продолжил: - Произошел несчастный случай, наводнение…
        - Это вы? - Меррин узнала его, но, похоже, не обрадовалась. В ее резком тоне ощущалась странная смесь беспокойства и облегчения.
        «Очнуться в полной темноте в объятиях незнакомого мужчины, наверное, очень страшно», - подумал Гаррик. Очнуться в одной компании с ним - не намного легче.
        Он ощутил, что Меррин потянулась вверх, пытаясь подняться, но только еще сильнее прижалась ягодицами к его паху. И вздрогнула. Как и Гаррик. Нежданное возбуждение овладело им с такой силой, что заставило позабыть о головной боли.
        - Как вы здесь оказались? - требовательно спросила Меррин. - Вы снова за мной следили?
        - Да, - признался Гаррик. Он не собирался делать вид, что это не так. Они здесь в ловушке, в этой темноте. И притворяться в такой ситуации практически невозможно. - Вы пошли домой не той дорогой, - сказал он. - Вы были очень расстроены, и я за вас волновался. Вас могли ограбить или что-нибудь еще в этом роде. Хотя произошло не совсем то, что я себе представлял, - добавил он.
        Наступило молчание. Затем Меррин переспросила:
        - Вы обо мне волновались? - В ее голосе звучали какие-то странные нотки.
        - Волновался, - признался Гаррик. - Крофт вывел вас из равновесия. Мне очень жаль. - Он видел, как она была потрясена, когда Крофт отпускал свои злобные замечания. Меррин не заслуживала такой жестокости. На миг в Гаррике снова поднялась холодная ярость. Он сжал кулаки и пожалел, что не дал по зубам этому юному пэру. Заодно и светское общество нашло бы себе новую тему для сплетен.
        - Это не так уж важно. - Меррин говорила с раздражением.
        Гаррик понимал, что это самозащита: она не хочет, чтобы он видел, как задели ее слова Крофта.
        - Нет, - сказал он. - Это важно.
        На этот раз Меррин уже не стала отрицать и на какое-то время затихла.
        - Вы сказали, что произошло наводнение, - проговорила она. - Я теперь вспомнила. Волна грязной воды… - В ее голосе все еще слышалось недоумение.
        Девушка осторожно вытянула руку и коснулась бедра Гаррика, но, ощутив пальцами промокшие брюки, тут же отдернула ее, словно обжегшись. И сразу же скатилась с его колен. Раздался плеск, это Меррин снова очутилась в какой-то жидкости.
        - Почему вокруг нас вода? - резко спросила она.
        - Это пиво, - ответил Гаррик. - Дома залило пивом.
        - Пиво! - Это потрясло ее. Затем голос Меррин изменился. - Этот запах! А я-то думала, что же это такое.
        - Должно быть, взорвался чан на крыше пивоварни, что на Тоттенхем-Корт-Роуд, - пояснил Гаррик. - Я и раньше видел, что бывает, когда дрожжевая смесь бродит и изнутри давит на чан. Скрепляющие обручи лопаются, и пиво льется на землю, устраивая наводнение.
        - Грохот был такой, словно началась гроза или кто-то выстрелил из пушки, - нервно проговорила Меррин. - Это не совсем достоверное описание, - добавила она, - но я раньше никогда не слышала взрывов.
        Гаррик в темноте улыбнулся. Много ли женщин в подобной ситуации станут беспокоиться о своем красноречии? Только Меррин Феннер обязательно нужно подобрать точное слово, соответствующее случаю. Большинство знакомых ему женщин в данных условиях устроили бы истерику или лишились чувств. Но не Меррин. Ее гораздо больше, в настоящее время, волновал собственный словарный запас. Он испытал острый прилив восхищения и еще чего-то иного, более глубинного.
        Фарн почувствовал, что Меррин снова приблизилась к нему, стараясь избежать любого физического контакта. Гаррик не смог увидеть ее, тьма была совершенно непроглядной. К тому же становилось жарко. Казалось, они сидят в чане с «бродящим» пивом. В воздухе висел тяжелый запах солода. Гаррик услышал частое, поверхностное дыхание Меррин и понял, что она испугана. Она явно сидела совсем близко, лицом к нему. Можно было коснуться ее щеки, просто подняв руку. Ему безумно этого хотелось, и не только чтобы ее утешить. В темноте возникали особенное понимание и близость, в ней же растворялись все притворство и чопорность.
        - Как я понимаю, мы здесь взаперти? - спросила Меррин. - Иначе мы бы тут не сидели.
        - Боюсь, что так, - согласился Гаррик. - Этот дом рухнул прямо на нас. Мы на первом этаже, но отсюда нет выхода. - Он не видел смысла ей лгать. Она умная женщина. И скоро приспособится к ситуации.
        - Я помню, как падали стены.
        Голос Меррин стал спокойнее, но нервы Гаррика были натянуты как стальные канаты, и он чувствовал в ней другие эмоции. Страх, который она пыталась подавить и прятала от него, как будто опасаясь показать свою уязвимость. И еще гнев. Это и понятно. Он - последний человек на земле, с которым она бы пожелала оказаться в ловушке, в темноте и такой интимной близости.
        - Отсюда совсем нет выхода? - со слабой надеждой осведомилась Меррин. - Я… я не питаю любви к закрытым пространствам.
        - Я не знаю, - ответил Гаррик. - Мы не сможем этого понять, пока снова не взойдет солнце.
        Он уже думал, каковы у них шансы на спасение. Учитывая возникший хаос и разрушения, может пройти несколько дней, прежде чем спасатели найдут их под обломками. Но при дневном свете они хотя бы смогут обнаружить щели в обрушившейся кирпичной кладке. Или достаточно большую дыру, чтобы в нее можно было вылезти. Под завалом у них есть воздух, значит, они находятся не в полной изоляции. Утром он попытается найти способ отсюда выбраться. А пока им придется остаться здесь пленниками.
        - Сейчас ночь? - Голос Меррин задрожал.
        Замкнутое пространство вкупе с долгой зимней ночью… Гаррик почти почувствовал, как она содрогнулась.
        - Ночь, - сказал он. - Думаю, около полуночи. Вы долго были без сознания. - Он протянул к ней руку. - Я должен был спросить раньше: вы не ранены?
        - Нет! - мгновенно отреагировала она и отодвинулась, отказываясь принять утешение.
        Гаррик опустил руку.
        - Я не знаю, почему я потеряла сознание, - словно защищаясь, добавила она.
        - Возможно, от шока, - предположил Гаррик. - И страха.
        - Я чувствую из-за них ужасную слабость. - Ее голос звучал стесненно, словно он попал в точку.
        - Вы слишком строги к себе, - заметил Гаррик. - Почти любой бы испугался, попади он в подобную ситуацию.
        - А вы? - спросила Меррин.
        Черт. У нее, кажется, особый дар ловить его на слове.
        - Я бывал и в худшем положении, - тщательно выбирая слова, ответил он.
        Меррин засмеялась:
        - Не любите признаваться в своих страхах?
        - Какому бы мужчине понравилось?
        - Ах, эта мужская гордость… - пренебрежительно отозвалась она. - Отрицай вы это напрямую, я бы сочла вас дураком или лжецом. Или и тем и другим одновременно.
        - Вот спасибо, - уныло поблагодарил Гаррик.
        - Не за что. Наверняка нас скоро спасут.
        Несмотря на эту браваду, Гаррик слышал в ее голосе отчаянную надежду.
        - Сначала им придется оторваться от пива, - заметил он.
        Меррин фыркнула:
        - Думаете, выпивка значит для них больше, чем человеческие жизни?
        - Здесь живут бедняки, - объяснил Гаррик, - а бесплатное пиво - это бесплатное пиво, и не важно, каков его источник.
        Меррин затихла. Их обступала тяжелая, горячая темнота с привкусом солода. Гаррик чувствовал, как Меррин отодвигается от него, чувствовал, как сжимают ее щупальца страха, а разум заполняют мрачные мысли. Мгновение спустя она схватила его за рукав. Ее пальцы коснулись его запястья, и он снова испытал глубокое ощущение близости.
        - Вы спасли мне жизнь, - сказала Меррин и вздохнула. - Хотя я предпочла бы, чтобы это были не вы, - горестно добавила она. - Кто угодно, только не вы.
        Гаррик издал смешок.
        - Буду считать это благодарностью, - произнес он. И на этот раз уже действительно протянул руку и коснулся ее щеки. Мягкой и пыльной.
        Девушка резко отодвинулась.
        - Когда дело касается жизни и смерти, - медленно проговорил он, - вы не можете выбирать себе спасителя, леди Меррин. Это я точно знаю.
        Наступило молчание. Фарн слышал дыхание Меррин: частое, прерывистое. Она вела сражение с собственным страхом, грозившим подчинить ее себе. Девушка судорожно дернулась, и Гаррик ощутил, что она поднимает руки к лицу, как будто смахивая слезы. Он испытал почти непреодолимый порыв утешить ее, но сдержался, понимая, что ей вряд ли понравится его прикосновение. Кроме того, ему самому надо было держаться, не раскисать. Он понимал, что перспективы у них не радужные. Никто не знает, что они здесь. Пока их найдут, они имеют все шансы умереть от голода, на них может обвалиться еще одна стена, они могут утонуть, задохнуться от недостатка кислорода или от пивных паров или просто сойти с ума. Гаррик закрыл глаза и усилием воли изгнал из разума ужасающие картины. От этого головная боль стала еще сильнее. Он стал думать о Меррин, о том, что ей необходима его поддержка. Это отвлекало его от собственной боли и дискомфорта.
        - Темноты не стоит бояться, - сказал он. - Она не может причинить вам вреда.
        - Я знаю. - Голос Меррин звучал чуть менее напряженно, словно за разговорами их заточение проще было переносить. - Однажды в детстве я оказалась заперта в сундуке, - пояснила она. - Там тоже было тесно, жарко и темно. Я не могла пошевельнуться и думала, что никто меня не найдет и я скоро умру, как девочка из готического романа, который я перед этим читала.
        - Это только показывает, каким опасным может быть чтение, - с иронией заметил Гаррик. - Как вы вообще оказались в том сундуке?
        - Я играла в прятки с Джоанной и Тэсс, - ответила Меррин. Ее голос потеплел, в нем появились веселые нотки. Воспоминания отвлекли ее на время от ужасной реальности. - Мне хотелось спрятаться так, чтобы они никогда меня не нашли, и доказать, что я умнее. - Вся веселость ушла из ее голоса. - К сожалению, я слишком хорошо спряталась.
        - Видимо, они все же оказались умнее, чем вы ожидали, - предположил Гаррик. - Иначе вас бы сейчас здесь не было. - Он помолчал. - А почему вы считали, что должны что-то доказывать?
        Меррин ответила не сразу. Гаррик ждал. Так странно было разговаривать и не видеть ее. Но темнота, похоже, обострила все его чувства. Он мог различить даже малейшие нюансы в голосе Меррин. Еще он чувствовал ее запах - слабый цветочный аромат, смешанный с запахами пыли и пива. Ему до боли хотелось к ней прикоснуться.
        Она наконец ответила. Неохотно, словно выдавая тайну против своего желания.
        - Джо и Тэсс очень красивы, - грустно сказала Меррин, - а я - нет. Все, что у меня есть, - это мои знания.
        Гаррик вспомнил, как она советовала ему обратить свою галантность на ее сестер, поскольку у нее нет ни интереса, ни опыта в искусстве флирта.
        - Вы с ними очень похожи, - сказал он. - С первого взгляда видно, что вы родные сестры.
        Он почувствовал, как она изумилась.
        - Нет, конечно нет! Я совсем на них не похожа! Я маленькая, а они высокие и статные.
        - Возможно, вы и меньше их ростом, но зато похожи на современную миниатюру.
        Она словно не услышала его слов.
        - И еще я блондинка, а Джо с Тэсс - нет. У Джо темные волосы, а у Тэсс темно-рыжие.
        - Светлые волосы - это очень красиво, - заметил Гаррик. - Они гораздо красивее, чем другие.
        - И глаза у меня не фиалковые.
        - Нет, они скорее напоминают сапфиры.
        - А еще у меня нос картошкой, - с вызовом заявила Меррин, словно выкладывая последний аргумент.
        - Это верно, - согласился Гаррик.
        - И он все сводит на нет. - В ее голосе слышалась жесткость.
        - Как хорошо, что внешняя красота для вас ничего не значит, - заметил Гаррик.
        Наступило молчание.
        - Я ревновала, - очень тихо сказала Меррин. - У Джо была Тэсс, а у Тэсс была Джо. У них всегда были близкие отношения. А я была младше их и некрасивая. Ни капельки обаяния.
        Гаррик осознал, что ему страстно хочется заключить Меррин в объятия. Он заставил себя прижать руки к бокам. Было бы безумием прикоснуться к Меррин сейчас, когда они только-только начали делать осторожные шажки друг к другу. Надо держать дистанцию.
        - Вы не такая, как все, это верно, - осторожно проговорил он, - но это не значит, что вы не… - Он остановился. «Ты что, Фарн?!» - подумал он. Он не мог сказать, что она утонченная, соблазнительная и упоительная женщина, хотя и не сомневался в правдивости этих эпитетов. - интересны в своем роде, - закончил он. Это было неубедительно. Красноречие его явно покинуло. Гаррику захотелось дать себе пинка под зад.
        Но Меррин засмеялась.
        - Вас уж точно никто не обвинит в лести, ваша светлость, - сказала она.
        - Иметь двух несравненных сестер, должно быть, довольно трудно, - предложил Гаррик.
        - Я чувствовала себя кукушонком среди воронят, - согласилась Меррин. - У вас ведь есть братья и сестры, - добавила она. - Почему вы не поддерживаете с ними отношения?
        Гаррик грустно усмехнулся:
        - Вы всегда так прямолинейно себя ведете, леди Меррин?
        Она удивилась:
        - Я спрашиваю о том, что меня интересует.
        «Вот это, - подумал Гаррик, - действительно так». Она явно не училась искусству компромисса и не понимала, зачем нужны все эти маленькие условности, умолчания и обманы, которые так сильно облегчают всем жизнь. Если Меррин хотела что-то узнать, она задавала прямой вопрос.
        - Я поддерживаю отношения с Итаном, - сказал он, отвечая на ее вопрос буквально. Ему не хотелось углубляться в эту тему и обсуждать болезненную правду: его семье отчаянно недоставало любви между братьями и сестрами.
        - Итан - это ваш сводный брат, верно? - поинтересовалась Меррин. - Он еще женился на Лотти Паллисер?
        Слово «брат» повисло между ними в воздухе, и атмосфера стала ощутимо напряженной. Гаррик чувствовал, как хрупкий мостик взаимопонимания исчезает, едва возникнув. Но разве могло быть иначе, если между ними всегда будет стоять смерть Стивена Феннера? И все равно он был к этому отчаянно не готов. Им с Меррин предстояло пережить вместе эту катастрофу, и он будет сражаться за их жизни, несмотря ни на что.
        - К несчастью, Итан единственный, кто не испытывает ко мне ненависти, - непринужденно сказал он, желая увести ее от опасной темы. - Остальные отказываются со мной общаться.
        - О… - Меррин чуть не засмеялась.
        Гаррик чувствовал, что она очень старается не допустить, чтобы между ними встала память о Стивене. Это единственное, что она могла сделать, оказавшись в ловушке наедине с ним, в темноте. Она нуждалась в утешении, а здесь никого, кроме него, не было.
        - С какой стати они вас ненавидят? Вы же самый старший. Разве они не смотрят на вас снизу вверх?
        - Они взяли пример с отца, - ответил Гаррик.
        Мерин задумалась над его словами.
        - Я никогда с ним не встречалась, - сказала она. - Но я о нем слышала. С чужих слов он показался мне… - ее голос дрогнул, - довольно неприятным.
        - Это слово ему подходит, - согласился Гаррик. Его отец был самым злобным и завистливым из всех знакомых ему людей, его ели поедом непомерные амбиции и в конце концов постигло полное разочарование. - Боюсь, я постоянно вызывал его недовольство, - заметил он.
        - Из-за ваших распутных похождений? Я кое-что слышала о вашей репутации, - осуждающе сказала Меррин голосом старой девы, чем вызвала усмешку Гаррика.
        А еще ему захотелось ее поцеловать. На мгновение он подумал, что ему придется сесть себе на руки, чтобы удержаться и не дотронуться до нее.
        - Частично, - ответил Гаррик. - Отец не одобрял мое поведение, что было несколько лицемерно с его стороны, поскольку сам он славился распутством на все королевство. - Фарн вздохнул. - И еще более неодобрительно он относился к моим академическим амбициям. Он говорил, что они недостойны джентльмена.
        На этот раз Меррин не сдержалась и прыснула.
        - Но он все равно послал вас в Оксфорд.
        - Только потому, что так принято, - объяснил Гаррик. - Он не думал, что я действительно буду учиться. Он считал это неправильным и не соответствующим положению герцога.
        - Как необычно, - продолжила Меррин с изумлением - и досадой. - Я бы многое отдала, чтобы получить такое образование, как у вас со Стивеном… - Она замолчала.
        И снова Стивен. На сей раз прервать молчание было уже труднее.
        - Вы учились со Стивеном в Итоне и Оксфорде, - сказала Меррин. Она говорила немного неуверенно, словно, как и Гаррик, не знала, куда их заведет этот разговор.
        - Верно, - подтвердил он и внезапно почувствовал, что ступает на опасную дорогу. Ему не хотелось, чтобы Меррин по ней пошла, но прервать эту тоненькую ниточку между ними тоже не мог. Только она их сейчас и соединяла.
        - Стивен очень плохо учился, - нерешительно произнесла Меррин.
        - Да, ужасно, - признал Гаррик.
        - Вы не пытаетесь меня утешить, притворяясь, что было наоборот. - Судя по голосу, Меррин почти улыбалась.
        - Какой смысл? - заметил Гаррик. - Вы же знали Стивена не хуже меня. И вам известно, что у него, в отличие от меня, не было академических амбиций.
        - Он был вашим другом. - Меррин произнесла эти слова без малейшего намека на обвинение, просто с грустью.
        Гаррик вздрогнул, услышав боль в ее голосе.
        - Да, - согласился он. - Стивен был моим лучшим другом. - И вздохнул. Наверное, бессмысленно пытаться ей объяснить? Слишком неубедительно, слишком поздно? Да и захочет ли она его услышать? - Моя жизнь всегда была скована обязательствами, - сказал он. - Дружба со Стивеном помогала мне сбежать от них и отвлечься. С ним я забывал о бремени ответственности, об ожиданиях отца, об обязанностях, которые висели на мне тяжелым грузом с самого момента рождения. - Он замолчал. - Меня с колыбели воспитывали как будущего герцога. И было приятно хоть ненадолго об этом забыть.
        - В этом Стивен был мастер, - отозвалась Меррин. - Он отлично умел сбегать от обязанностей. - Гаррик услышал ее вздох. - Отец осуждал его поведение. Мы не могли позволить себе его траты на игру и выпивку. Он был игроком и мотом, а у нас не было денег, чтобы удовлетворить его аппетиты.
        Фарн впервые услышал, как Меррин критикует брата.
        - Я думал, вы его боготворили? - удивился он.
        - Я его любила, - поправила Меррин. - Есть разница. Я любила его, но видела его недостатки. Стивен был со мной милым и великодушным, самый лучший брат, какого я могла только желать. - У нее сорвался голос. - Иногда… - Она продолжила так тихо, что Гаррику пришлось напрячь слух, чтобы ее услышать. - Иногда я очень боюсь, что забуду его, - пояснила она. - У меня ничего не осталось от него, ни вещей, ни картин, ничего материального… Иногда я даже не могу вспомнить его лица. Даже воспоминания искажаются и тускнеют. - Ее голос окреп. - Я знаю, что Стивен поддавался слабостям. Я знаю, что он поступал неправильно. Но все равно, он не заслужил смерти.
        Последние слова словно повисли в воздухе между ними. Обвинение и невысказанный вопрос, от ответа на который они оба не могли уклониться.
        - Почему вы убили моего брата?
        Гаррик не произнес ни слова. Он чувствовал, что Меррин в темноте смотрит на него, почти физически ощущал ее недоуменный и расстроенный взгляд. Ведь он наотрез отказывался обсуждать смерть Стивена, уступить ей, отказывался рассказать, что тогда произошло. Ему очень хотелось это сделать, но он понимал, что не может. Ведь Гаррик поклялся хранить молчание, желая искупить вину и защитить других людей. Однако с каждым днем эта пытка все усиливалась. Прошлой ночью, после разговора с Пурчейсом, Фарн написал письмо. Когда они с Меррин выберутся отсюда и он получит ответ, возможно, он получит свободу действовать согласно своей интуиции. Желание довериться Меррин сейчас, в сближающей их темноте, стало еще сильнее. Его сдерживала только клятва, он не мог нарушить ее. Просто не мог. Долг был его единственным искуплением.
        Меррин зашевелилась.
        - Расскажите о своей жене, - попросила она. - Расскажите мне о Китти. - Голос ее звучал сердито и раздраженно, ведь Гаррик промолчал, когда она заговорила о Стивене.
        Гаррик вздохнул.
        - Почему вы спрашиваете?
        Говорить о Китти для него всегда было настоящей пыткой. Воспоминания о ней причиняли боль и были полны сожаления. Он не стал тем мужем, какого хотела для себя Китти. Он потерпел фиаско, а потом подвел ее. Он не смог защитить ее, когда это было нужнее всего. Головная боль внезапно усилилась. Гаррик на какое-то время забыл о ней, но она о себе напомнила.
        - Вы любили ее? - спросила Меррин, роняя слова, как тяжелые камни.
        Горячий и неподвижный воздух пульсировал от эмоций. Как им удалось так быстро перейти от осторожного перемирия к болезненному сражению? Гаррику показалось, что в темноте он сделал неверный шаг. Это расстроило его и рассердило.
        - Она была мне небезразлична, - признал Гаррик. Иное было и невозможно, подумал он, вспоминая, как ухаживал за Китти до последних дней ее жизни, наблюдая за неизбывными страданиями после смерти Стивена.
        - Значит, вы ее не любили. - В голосе Меррин явственно звучало удовлетворение. - Вам было больно оттого, что жена предпочла вам моего брата?
        Гаррик вздрогнул. Это уже напоминало изощренную пытку. Он понимал, что за бесы ее подзуживают. Он понимал ее потребность узнать подробности того давнего дела. Она много лет жила, не имея ничего, кроме вопросов и сомнений. Но ворошение прошлого было бы невыносимо для них обоих.
        - Конечно, это причинило мне боль, - сказал он.
        - Она любила его.
        - Любила, - согласился Гаррик. Это действительно было правдой. Стивен Феннер был подлым негодяем, но Китти его обожала.
        - Поэтому вы его и убили, - сделала вывод Меррин. - Из ревности.
        - Нет. - Гаррику хотелось кричать, но он заставил себя говорить спокойно.
        В голове у него роились картины прошлого: искаженное злобным высокомерием лицо Стивена и умоляющее лицо Китти. Даже сейчас, спустя столько лет после произошедшей трагедии, в нем поднималась ответная волна неуправляемого гнева.
        - Нет, - повторил он, сопротивляясь демонам. - Все было не так.
        - Вы лжете. - В голосе Меррин слышались ярость и нетерпение. - Вы знаете, что не было никакой дуэли, вы знаете, что избежали суда за убийство только из-за устроенного подлога. - Ее чистый, неистовый голос звенел как колокол, почти вибрировал в темноте. - Возможно, - проговорила она, - возможно, если бы вы попытались искупить причиненное зло, я бы так сильно вас не презирала. - Меррин помолчала. - Но вы - трус, - добавила она. Гаррик услышал, как она зашевелилась в темноте, собираясь с силами. - И я имею в виду не только смерть Стивена. Вы струсили и сбежали. Испугались принять последствия содеянного. Вы бесхребетная тварь, вот кто вы такой!
        Их окружило презрение.
        Черт, ладно же.
        Все зашло слишком далеко. Гаррик понимал, почему Меррин так себя ведет. Он чувствовал ее гнев, страх, одиночество. Она оказалась в ловушке с человеком, которого не переносила, с человеком, который спас ей жизнь, но благодарность которому была ей ненавистна. Но что она знает о последствиях того самого рокового дня, когда он застрелил Стивена Феннера? Ничего. Она понятия не имеет и о том, как он пытался искупить свой поступок. Какое-то время Гаррик яростно сражался с самим собой, чтобы не выдать правду.
        - Вы ничего об этом не знаете, - грубо ответил он.
        - Так расскажите мне! - В ее голосе звучала такая мука.
        Гаррик разрывался на части от напряжения и сожаления. Если бы только…
        - Давайте прекратим этот разговор, - не слишком вежливо предложил Фарн. - Он не принесет ничего хорошего.
        Но Меррин уже не могла остановиться. Она зашла слишком далеко. Горе и боль отчаянно толкали ее вперед.
        - Я ухожу, - сказала она. - Я найду выход. Я больше не могу с вами оставаться. Я этого не вынесу.
        Гаррик слышал, как она поднимается на ноги. Слышал, как быстро она охлопывает платье, будто не только стараясь стряхнуть пыль, но и разорвать удушающую атмосферу. Он услышал, как зашуршали и посыпались с левой стороны камни, и на него навалился страх. Дом еле стоял и мог обрушиться в любой момент. Меррин ничего не увидит в темноте. Она может наткнуться на стену, пораниться или даже спровоцировать новое обрушение…
        - Будьте осторожны… - предупредил он, но было уже слишком поздно.
        Гаррик услышал, что она запнулась, и вслепую вытянул руки, чтобы ее поймать. Меррин споткнулась о груду кирпичей и со всего маха упала в его объятия.
        На этот раз она уже не показалась ему тихой и безвольной. Она начала с ним бороться, пытаясь освободиться. Гаррик еще крепче обнял ее, пытаясь успокоить и не дать навредить себе и им обоим. Но девушка была слишком испуганна и отчаянно пыталась высвободиться. Она пнула его по ноге, вскользь попав по ушибленной голени. До этого момента Гаррик даже не понимал, что так сильно ударился.
        - Отпустите меня! - В ее голосе слышались истеричные слезы. - Оставьте меня в покое! Я вас ненавижу!
        Наконец Меррин вырвалась и задела локтем груду обвалившихся кирпичей. Она судорожно всхлипнула. В этот же самый момент раздался зловещий грохот, и на них посыпались камни. Гаррик схватил Меррин, стащил вниз и прижал к земле собственным телом.
        - Достаточно, - стальным тоном приказал он - Лежите и не двигайтесь, или вы обвалите на нас то, что осталось от дома.
        Слишком поздно. Меррин его не слышала, она извивалась под ним и рыдала от горя, гнева и страха. И Гаррик принял единственно возможное решение. Он посильнее придавил ее к полу, приподнял ее голову и прижался к ее губам.
        Грубо, но очень эффективно. Меррин резко замерла и перестала сопротивляться. Казалось, она забыла, как надо дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Какое-то время они оба лежали неподвижно, потом Гаррик решил ее отпустить и осознал, что в ней что-то изменилось. Теперь она уже безропотно ему подчинялась. Девушка издала какой-то горловой звук, в котором слышалось желание и капитуляция. Все тело Гаррика мгновенно напряглось от возбуждения. Он попытался этому воспротивится. Так не должно быть, это какое-то безумие. Но Меррин прижалась к нему, он чувствовал, как сладко-требовательно блуждают ее губы. Какое-то время он еще балансировал на краю, но потом разум Гаррика - и его самообладание - рухнули. Он притянул ее поближе, обхватил руками и яростно поцеловал в ответ. Он не чувствовал ничего, кроме своего желания, сжатого в болезненно-тугую пружину.
        Глава 9
        Меррин потерялась в лабиринте чувственности. Ее якорем, единственным утешением в тенетах страха, стал этот мужчина. Его руки обнимали ее, заслоняя от черноты тьмы, а губы прижимались к ее губам. Едва он к ней прикоснулся, как она сразу ощутила себя в безопасности. Она знала, что это неправильно. Гаррик Фарн был последним человеком, к которому она бы обратилась за утешением. Но кроме интуиции ей сейчас больше не на что было полагаться. А та ей подсказывала, что Меррин нужны утешение и защита Гаррика. Подсказывала, что Меррин хочет, чтобы он прогнал ее страхи.
        Гаррик прикасался губами так легко, сладко, дразняще. На мгновение он отстранился, и Меррин почувствовала себя опустошенной, но сразу ощутила, как он поглаживает большим пальцем ее нижнюю губу. Она коснулась языком его пальца и услышала, как Гаррик застонал. Их окружала горячая интимная темнота. Меррин задрожала от охватившего ее желания.
        Гаррик снова поцеловал ее, приоткрыл языком рот и скользнул внутрь. У Меррин закружилась голова. Такие непривычные ощущения… Все тело горело от напряжения и желания. Девушка осознала, что ей хочется избавиться от одежды. Она казалась тесной, мешала Меррин. Ей хотелось провести руками по обнаженной коже Гаррика, притянуть его к себе, прижаться так, чтобы он оказался внутри нее. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее руками и губами, и от одной мысли об этом она задрожала всем телом. Все внутренности у нее свело от обжигающего желания.
        Ей хотелось заняться любовью с Гарриком Фарном, человеком, который убил ее брата и разрушил ее семью.
        Эта мысль подействовала как ледяной душ. Меррин содрогнулась от отвращения к самой себе. Гаррик почувствовал, как она инстинктивно отшатнулась, и сразу выпустил ее из объятий.
        - Я сожалею. - Она услышала его тяжелое дыхание и поняла, что он отвернулся, словно это могло умерить их отчаянное желание. В его голосе тоже слышалось потрясение. - Я не должен был к вам прикасаться.
        - Я тоже сожалею.
        Меррин уставилась в темноту, туда, где он находился. Жаль, что она не может видеть его. Кровь уже не закипала в ее жилах, и она чувствовала себя смущенной и потерянной. Естественно, она не могла ему об этом рассказать, иначе пришлось бы приоткрыть сокровенную часть своей души. И еще Меррин сердилась на себя за прорвавшиеся чувства, которые обратились в мощный непрекращающийся поток.
        - Я имею в виду, я сожалею, что поддалась гневу и панике, - уточнила она на случай недопонимания. - Не знаю, что со мной случилось.
        - Вполне понятно, - с напряжением ответил он.
        Меррин чувствовала на себе его взгляд. Она слышала, как слегка прерывается его голос, ощущала в воздухе горечь солода, чувствовала аромат кожи Гаррика… у нее закружилась голова.
        - Насчет поцелуя… - Меррин запнулась. - Кажется, я ничего не могла с собой поделать. - Она привыкла быть честной со всеми, даже с этим человеком. Особенно с ним. - Я нахожу вас привлекательным, - с болезненной искренностью проговорила она. - Я бы предпочла, чтобы это было не так.
        Гаррик хрипло засмеялся.
        - Поверьте, леди Меррин, - сказал он, - и то и другое взаимно.
        - Почему именно вы? - прошептала Меррин. - Не понимаю.
        Гаррик не стал притворяться, что неверно истолковал ее слова.
        - Вы же образованная девушка, леди Меррин, - мрачно произнес он. - Значит, понимаете и что такое химическая реакция. Искры, жар и свет приводят к взрыву…
        Меррин об этом знала, но понимала, что это еще не все. Химической реакцией нельзя объяснить интуитивную близость и родство душ. Девушка протерла лоб, пытаясь разобраться в своих чувствах. Казалось бы, ей должно быть неприятно находиться так близко от Гаррика Фарна, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему. Но она не чувствовала никакого дискомфорта. Мысли о брате заставляли ее отстраняться от Гаррика. Всякий раз, вспоминая, что он сделал и как она его ненавидит, она отшатывалась от него. Но какое-то глубокое и инстинктивное чувство тем не менее все время толкало ее в его объятия. В этом не было никакого смысла.
        Меррин осознала, что дрожит. Усталость и отчаяние отняли у нее все силы.
        - Когда мы выберемся отсюда, - сказала она, - нам лучше никогда больше не встречаться.
        - Хорошая мысль, - согласился Гаррик. В его голосе звучала запредельная усталость. Он сидел, прислонившись спиной к Меррин, и не делал попыток повернуться или притянуть ее к себе.
        Снова наступило молчание. Меррин чувствовала себя опустошенной и одинокой - как только может себя чувствовать человек, оказавшийся взаперти с другим человеком, но лишенный возможности обратиться к нему за утешением, физическим или моральным. Ей хотелось найти своим чувствам рациональное объяснение и понять, почему интуиция подсказывает ей, что она может довериться Гаррику.
        - Думаю, наше влечение друг к другу сейчас проистекает из создавшейся ситуации, - начала она. - Мы заперты и напуганы, и совершенно понятно, что мы пытаемся друг друга подбодрить. Кроме того, мы оба немного опьянели от паров пива. Они выветрятся… - Меррин замолчала. Если она сама не верит в собственные оправдания, Гаррик не поверит тем более.
        - Можете так думать, если вам от этого будет легче, - сказал Гаррик. - Я отказываюсь соглашаться, что меня к вам влечет только потому, что я опьянен пивом.
        Снова наступило молчание.
        - Что же нам делать? - беспомощно проговорила Меррин.
        - Ничего, - ответил Гаррик. Она услышала, как он вздохнул. - Я собираюсь спать. У меня болит голова, - невнятно пробормотал он. Сейчас он действительно говорил как пьяный.
        - Вам нельзя спать! - отрезала Меррин. - Просыпайтесь! - Она вспомнила одну из медицинских лекций профессора Бранда, на которую ходила в прошлом году.
        «Последствия удара не всегда проявляются сразу, однако они могут быть смертельно опасными… Если пациент заснет, он может уже не проснуться…»
        Паника сжала ее горло. Меррин потянулась к Гаррику и вцепилась ему в плечо.
        - Не засыпайте, - повторила она и услышала в своем голосе явное беспокойство. Она схватила его за руку и потрясла. - Это может быть опасно. Вас ударило по голове, когда падала крыша?
        - Не помню… - Голос Гарика звучал тихо, словно куда-то уплывая. - Не волнуйтесь обо мне, - пробормотал он. - Со мной все нормально.
        - Я не о вас волнуюсь, - разозлилась Меррин. - Это чистый эгоизм с моей стороны. Я не хочу остаться здесь совершенно одна. Любая компания лучше, даже ваша.
        Гаррик не ответил. Меррин снова потрясла его и услышала, как он застонал.
        - Оставьте меня в покое, - проговорил он. - Я - герцог и могу спать когда захочу.
        - Вы несете бессмыслицу, - холодно возразила Меррин. Ей стало страшно. Она даже подумала, не дать ли ему пощечину, но побоялась промахнуться в темноте. - Вы меня не слышали? - настойчиво сказала она. - Если вы заснете, то можете уже не проснуться.
        - Это как раз должно вас удовлетворить, - пробормотал Гаррик. - Око за око, или как там… - Он вздохнул.
        Меррин поняла, что он устраивается поудобнее, собираясь спать.
        Меррин зачерпнула теплой, липкой солодовой массы и кинула в его сторону. И еще раз. Раздался шлепок, потом какое-то шевеление, и послышалось очень цветистое ругательство.
        - Какого дьявола… - По крайней мере, Фарн совершенно проснулся.
        Меррин поняла, что улыбается.
        - Так-то лучше, - констатировала она.
        - Я рад, что вы так считаете, - проворчал Гаррик. - Кто бы предположил, что вы можете быть такой мегерой?
        - Лучше бы меня поблагодарили, - сказала Меррин. - Вы могли умереть.
        - Я и без того могу умереть - от пивных паров. - Но он все-таки снова стал самим собой.
        Наступило молчание. Она чувствовала, что Гаррик колеблется. Потом он взял ее за руку, и Меррин чуть не подпрыгнула от неожиданности.
        - Спасибо, - произнес он.
        Веки ее обожгло слезами, дурацкими слезами слабости.
        Она почувствовала, что Фарн осторожно поглаживает ее ладонь большим пальцем.
        - Мы выберемся отсюда, - мягко сказал он. - Я клянусь, мы выберемся.
        - Кто-нибудь станет вас искать, если вы не вернетесь домой? - спросила Меррин. Раньше ей это в голову не приходило, но ведь кто-то же где-то должен поднять тревогу?
        - Сомневаюсь, - ответил Гаррик. - Я никому не говорил, куда ухожу.
        Значит, никого не волнует, где он и что с ним. Меррин подумала, что это звучит очень печально.
        - Но ведь вас-то безусловно будут искать, - добавил Гаррик.
        - Верно. - Меррин ощутила слабую надежду, смешанную с предчувствием. - Джоанна будет волноваться, если я не вернусь домой, - сказала она и почувствовала укол вины. - Я собиралась сегодня поработать на Тома, но Джоанне сказала, что иду на концерт с подругой. Может пройти несколько часов, прежде чем она поймет, что что-то не так. Да и толку в этом мало, она понятия не имеет, где меня искать.
        - Но если Брэдшоу знает, - возразил Гаррик, - возможно, он свяжется с вашей сестрой, чтобы убедиться, что вы в безопасности.
        - Да… - согласилась Меррин. - Это возможно, но, по-моему, маловероятно. Том думает, что я на собрании Королевского гуманистического общества. Вряд ли он заподозрит, что я могу оказаться в трущобах рядом с Тоттенхем-Корт-Роуд.
        Голова у Меррин гудела, она прижала к ней руку. Внезапно все показалось ей таким невыносимо сложным. Почти невероятно, чтобы Том отправился ее искать к Джоанне и Алексу, но, если он это сделает, ее двойная жизнь мгновенно будет раскрыта. С другой стороны, если Том не поймет, что с ней что-то случилось, а они с Гарриком не смогут сами найти выход, им придется просидеть здесь взаперти, может, даже и несколько дней. Ее снова начала накрывать паника, но теплая рука Гаррика действовала на нее успокаивающе. Его присутствие придавало ей сил. Эта мысль ей не понравилась, но приходилось признать, что это правда.
        - Вы хорошо знаете Брэдшоу? - поинтересовался Гаррик.
        - Достаточно хорошо, - ответила Меррин. - Он мне не любовник, - добавила она и сама озадачилась, зачем ей понадобилось уточнять это.
        Гаррик засмеялся:
        - Это я знаю. Вы сами сказали мне, что вас никогда раньше не целовали. - Он повернулся к ней вполоборота. - Хотя думаю, я понял бы это и так, - медленно проговорил он. - Когда я поцеловал вас на балу, у вас был такой вид, словно вы только что обнаружили замечательное развлечение, которому никогда раньше не предавались, но с которым вам бы хотелось получше познакомиться.
        - Ох! - Меррин выдернула у него свою руку и прижала ладони к горящим щекам. Именно так она в тот момент себя и чувствовала. Она не представляла, что настолько «прозрачна». - Мне действительно понравилось, - признала она через несколько мгновений. - Я люблю познавать что-то незнакомое, а в тот раз оно было восхитительно интеллектуально.
        Меррин услышала, что Гаррик рассмеялся:
        - Действительно! Мне никогда раньше не приходило в голову, что поцелуй может быть интеллектуальным времяпрепровождением. И в каком же смысле он был… хм, восхитительно интеллектуальным?
        - Я ничего не знала о поцелуях, - объяснила Меррин, - и мне было интересно проанализировать свою реакцию…
        - Проанализировать свою реакцию? Разве у вас было время что-то обдумывать? - Гаррик явно был слегка озадачен. - Ну и как, это интереснее, чем читать книги? - поинтересовался он. - А в сравнении с другой академической деятельностью - что выигрывает?
        - Все зависит от книги, - ответила Меррин. - Лучше высокопарных томиков Клариссы, но хуже «Мэнсфилд-парка», который я очень люблю.
        - «Мэнсфилд-парк», - изумленно повторил Гаррик. - Надеюсь, эта книга действительно очень хороша.
        - Исключительно, - согласилась Меррин.
        Гаррик снова взял ее за руку и прижался губами к ладони.
        - И что же вы испытывали, целуя меня? Просто… удовлетворение? Вам было интересно?
        - Очень интересно, - уточнила Меррин.
        Сердце у нее гулко билось, кожу пощипывало. Она чувствовала, как колется щетина на щеках Гаррика, и по телу у нее пробежал озноб. На секунду ей показалось, что она вот-вот сорвется в невероятное блаженство, ей захотелось, чтобы он снова заключил ее в объятия и целовал до потери пульса, хотелось испытать острое желание от его прикосновений, с головой погрузиться в поджидавшее ее обжигающее искушение.
        Девушка забрала у него руку и накрыла тыльную сторону руки другой ладонью, словно желая сохранить поцелуй.
        Она услышала вздох Гаррика.
        - Я рад, что мы все прояснили, - пробормотал он. Дразнящие нотки исчезли из его голоса. - Я думаю, вам стоит немного поспать, леди Меррин, - сказал он. - Так будет лучше. А утром мы найдем выход.
        Меррин понимала, что он прав. Наверное, она могла бы на несколько минут забыть прошлое и позволить себе роскошь - поговорить с человеком, который настроен с ней на одну волну. Она даже могла бы отдаться его поцелуям - совсем иное, но не менее заманчивое удовольствие. Но она знала, что потом ее настигнут горькие воспоминания, и все внутри будет сжиматься от отвращения к самой себе. Она понимала, что у них нет будущего. Это невозможно. И она не должна желать ничего подобного.
        - Вы всегда называете меня леди Меррин, когда хотите установить между нами дистанцию, - медленно проговорила она.
        - Верно, - согласился Гаррик.
        Меррин выжидающе молчала, но он не сделал попытки сблизиться или снова к ней прикоснуться. Несколько минут спустя Меррин устроилась на маленьком сухом островке, который ей удалось найти, поплотнее завернулась в шубку и понадеялась, что сможет уснуть.
        Когда Том Брэдшоу добрался до дома на Тависток-стрит, было уже практически утро, но, как он убедился, званый ужин там не окончился. В столовой горел яркий свет, широкими лучами освещая сад и террасу. Том увидел, что Меррин среди гостей нет. Это его не удивило. Он точно знал, где она. И с кем.
        Узнав, какой странный, донкихотский подарок Гаррик Фарн сделал сестрам Феннер, Том сразу же приказал Хейтону следить за Меррин и докладывать, чем она занимается. Он решил, что Гаррик поступил исключительно умно, подкупив семью Феннер. Пол всерьез засомневался, что Меррин исполнит свое намерение и уничтожит Гаррика. Это было уже не в ее интересах. А Том все знал о личных интересах. Он черпал в них главное вдохновение. И едва ли мог винить Меррин за то, что она перешла на сторону Фарна. Хотя это означало, что он больше не может ей доверять и не сможет ее использовать.
        Хейтон следил за Меррин весь день. Он проследил за ними с Гарриком до самых трущоб Тоттенхем-Корт-Роуд и видел пивное наводнение. Задержавшись лишь для того, чтобы по-быстрому отведать пивка, он сразу вернулся в контору и обо всем поведал шефу.
        Так что все козыри были сейчас у Тома. Он расскажет леди Грант и леди Дарент о том, что случилось с их младшей сестричкой, - но за определенную цену. И еще он хотел поведать им о том, что Меррин целых два года на него работала, и соответственно запросить у них еще большую цену за молчание, ибо, если правда выйдет наружу, это целиком и полностью уничтожит репутацию Меррин. Том не знал жалости, избавляясь от тех, кого больше не собирался использовать. Меррин уже послужила его целям. А теперь еще и принесет ему немного денег.
        Брэдшоу осторожно постучал в дверь и поинтересовался у дворецкого, не может ли он переговорить с леди Дарент. Он думал было попросить позвать Джоанну, но тут всегда существовала опасность оказаться лицом к лицу с Алексом Грантом. Дворецкий надменно оглядел его с головы до ног, и Том почти уверился, что тот откажет ему в аудиенции. Однако хорошая взятка помогла исправить ситуацию, и его препроводили в библиотеку. Тэсс Дарент не заставила себя ждать. Всего через пару минут он услышал ее шаги у двери.
        - Вы хотели со мной поговорить?
        Том оторвался от созерцания живописной выставки фарфора на подоконнике и быстро обернулся. На мгновение ему показалось, что он сходит с ума: в свете свечей перед ним стояла женщина, которая выглядела как Меррин, говорила как Меррин, но все же определенно не была Меррин. Еще до того, как световая иллюзия исчезла, он интуитивно понял, что внешнее сходство обманчиво. Эта женщина была выше Меррин, ее также отличали темные волосы и пышные формы. Том рассеяно подумал, что никогда не считал Меррин красоткой. Он вообще не думал о ней как о женщине. Она всегда настаивала, чтобы он обращался с ней на равных, как с мужчиной. Но ее сестра, напротив, была очень женственной. Том с трудом сглотнул.
        Женщина вышла на яркий свет.
        - Здравствуйте. - Она протянула ему руку. - Я - Тереза Дарент.
        Том автоматически принял ее руку. Теплая и мягкая, она, казалось, трепетала, как пойманная птичка.
        У него перехватило дыхание, и стало как-то не по себе. Значит, это та самая овдовевшая леди Дарент, которую светское общество зовет «маркиза - смерть мужьям». К двадцати восьми годам она похоронила уже четырех мужей, умерших, по слухам, по причине неумеренных упражнений на брачном ложе. У Тома внезапно пересохло во рту.
        Но Тэсс Дарент ничуть не выглядела хищницей. Слушая сплетни, Том представлял себе, что она одна из тех скорых вдовушек, которые потворствуют своим желаниям, не важно, касается ли это азартных игр, мужчин или всего остального. Он думал, что она такая же, как Гарриет Найт, только старше, безумней и ненасытней. Но теперь, увидев ее - и даже к ней прикоснувшись, - он понял, что ее привлекательность совершенно иного рода. Она выглядела совершенно невинной. Даже последнему негодяю при встрече с ней захочется защищать ее и лелеять, подумал Том. Когда Тэсс улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки, и она смотрела на мужчину так, словно никого иного на свете не существует. Вот и сейчас она улыбнулась Тому так, словно перед ней находилось божественное создание, самый неотразимый мужчина на свете. Брэдшоу, считавший, что он неподвластен женским чарам, почувствовал, что вот-вот растечется по полу горячей лужицей. Сочетание обворожительного шарма и роскошных форм принесло свои плоды. Том почувствовал, что воротник - и некоторые другие части одежды - вдруг стали ему слишком тесными.
        - Кто вы? - поторопила его Тэсс, и Том осознал, что уставился на нее. И скорее всего, с открытым ртом. Он постарался собраться с мыслями.
        - Здравствуйте, леди Дарент, - поздоровался он. - Я - Том Брэдшоу. - Что-то гладкой речи у него не получалось. Том про себя даже застонал. Все шло совсем не по плану.
        Но Тэсс по-прежнему улыбалась. Она задумчиво оглядела его с ног до головы. Такой цепкий взгляд принадлежал явно не дурочке.
        - Я могу вам чем-то помочь? - поинтересовалась она. Ее лоб прорезала небольшая морщинка. - Простите, мистер Брэдшоу… - она поколебалась, - но я обычно не встречаюсь с незнакомыми джентльменами.
        - Я не джентльмен, - выпалил Том, не успев подумать.
        У Тэсс дернулись губы. Он заметил, что ее глаза весело заблестели.
        - Неужели? - произнесла она и склонила голову к плечу, изучая его. - Значит, вы не джентльмен. Тогда кто же?
        Похоже, подумал Том, сейчас самый момент назвать свое имя и сообщить, что у него есть информация о местонахождения Меррин, которую он готов предложить за соответствующую плату. Леди Дарент, естественно, будет в шоке, но потом поймет, что лучше согласиться на его условия. Однако Том продолжал сомневаться. Обычно он не колебался, преподнося людям неприятные факты. Но ему казалось очень жестоким проделать это с Тэсс Дарент. Словно он собирался раздавить хрупкую бабочку. Брэдшоу про себя вздохнул и выпрямился. Он сделает это.
        - Я пришел из-за вашей сестры, из-за леди Меррин, - продолжил он. - У меня есть информация о ее местонахождении. И еще кое-какая другая, которую вы, возможно… захотите… у меня купить.
        Том предполагал, что леди Дарент закатит истерику, закричит или упадет в обморок. Но Тэсс не шевельнулась. Том даже не был уверен, что она поняла его предложение. Ходили слухи, что она туговато соображает. И, судя по ее совершенно бесстрастному лицу, подумал Том, он видит перед собой тому доказательство. И в этот момент она заговорила.
        - Откуда вы знаете Меррин, мистер Брэдшоу? - невыразительным тоном поинтересовалась она.
        - Она работает на меня, - сообщил Том. - Так что, как видите… - Он сделал паузу и с триумфом улыбнулся. - Я много чего о ней знаю. И могу рассказать другим… многое.
        - Понимаю, - произнесла Тэсс. Она оперлась о библиотечный стол, словно нуждаясь в поддержке.
        Новость ее шокировала, решил Том. Без сомнений, она потрясена, испугана и не знает, что делать дальше.
        - Мистер Брэдшоу, давайте проверим, правильно ли я вас поняла, - сказала Тэсс, - Меррин работает на вас. Вы знаете, где она сейчас, и желаете обсудить обмен этой информации на наличные.
        В ее голосе не было и следов шока. И даже следов возмущения. Она совсем не дурочка, какой ее все считают, подумал Том.
        - Все верно, - подтвердил он. - Возможно, вы желаете узнать, сколько будет стоить мое молчание?
        - Думаю, одной пули хватит, - живо ответила Тэсс.
        Она сделала шаг от библиотечного столика, и Том увидел в ее руке крошечный пистолет с перламутровой рукояткой. Она показала пистолетом на стул.
        - Я очень не люблю шантажистов, мистер Брэдшоу, - сладко проговорила она, - так что предлагаю вам подумать еще. - Она сделала паузу и, крепко сжимая в руке пистолет, склонила к плечу голову. - Интересно, какую часть своего тела вы цените больше всего? - произнесла она, размышляя. - Думаю, можно предположить. - Ее взгляд упал на его промежность. Она прицелилась.
        - Стойте! - закричал Том. От ужаса он покрылся капельками пота.
        Тэсс остановилась.
        - Говорите, мистер Брэдшоу, - заявила она и улыбнулась. - Я вас слушаю.
        Глава 10
        Проснувшись, Меррин почувствовала, что очень замерзла и все тело ноет от неудобного положения. Вытащив из-под себя занемевшую руку, Меррин не сдержалась и вскрикнула от боли. Вокруг темно хоть глаз выколи и очень тихо. Такое ощущение, что она проснулась в аду одна-одинешенька, что пивные пары накрыли ее черным одеялом и задушили до смерти.
        Но через секунду рядом уже оказался Гаррик. Он преодолел разделявшее их расстояние и дотянулся до нее.
        - У вас где-то болит? - Его руки уже ощупывали ее тело, ища возможные раны. Меррин приказала себе принять это отстраненно, как он и подразумевал, но где-то в глубине души она испытала ответную дрожь.
        - Просто руки и ноги немного занемели, - пояснила она. - И холодно.
        И очень, очень одиноко…
        Гаррик привлек ее к себе. Она совсем его не видела. Хотя ощущение показалось ей знакомым, словно она уже знала, каково это - находиться в его объятиях. Предательское ощущение. На миг он прикоснулся щекой к ее лицу, и она укололась о его щетину. Он уже не был элегантным герцогом. Его собственный запах, приправленный лаймовым одеколоном, действовал на нее очень успокаивающе. Меррин слишком устала, чтобы отстраняться от Гарика. Напротив, она вцепилась ему в рубашку, прижалась посильнее и положила голову ему на грудь. Девушка чувствовала, как от его прерывистого дыхания шевелятся ее волосы, потом он расслабился, покрепче обнял ее и нежно прижал к себе, как ребенка. Дрема снова стала наползать на Меррин, словно туман. Она не стала с ней бороться.
        Через какое-то время Меррин снова проснулась. Ее сердце билось в сумасшедшем ритме, кровь стучала, она задыхалась. Ей приснилось, что она, тринадцатилетняя девочка, бежит по лугам Феннеров, трава хлещет ее по ногам, юбки разодраны в клочья. Она должна успеть к Стивену, должна добраться до него вовремя, только так она сможет его спасти. Сердце заходится от бега, но она уже понимает, что не успеет, понимает, что Стивен ускользает от нее, что он умер, покинул их, и это ее вина… Она всхлипнула и наконец проснулась. В горле у нее стояли слезы, а призраки кошмара все еще витали в памяти.
        Кто-то крепко держал ее в руках. Она попыталась вырваться, но потом узнала Гаррика, и весь ее боевой настрой сразу угас.
        - Тише, - мягко произнес Гаррик ей на ухо. Его голос смягчил остроту страха. - Вы в безопасности. Все хорошо.
        Меррин еще не совсем проснулась, голову ей туманила сонная дымка. И девушка снова расслабилась в его объятиях, таких нежных и ласковых, что она даже прильнула к его груди. Она слишком устала, чтобы притворяться. Ей хотелось, чтобы Гаррик ее утешил, хотелось почерпнуть в нем силы и нежности. Какое-то время она просто его обнимала, а он обнимал ее в ответ. Потом она выпрямилась и несколько неловко отбросила с лица волосы.
        - Вы спали? - спросила она.
        - Быть на страже - для меня дело чести, если помните, - в его голосе послышался смех. - Так что нет, леди Меррин, я не спал.
        - Спасибо. - Внезапно Меррин страстно захотелось его увидеть. Она так устала от темноты. Правда, когда они окажутся лицом к лицу при свете дня, это будет их последняя встреча, подумала девушка. У нее упало сердце. Душа разрывалась от противоречивых эмоций, она чувствовала себя больной и усталой.
        - Должно быть, уже рассвело. - Гаррик отпустил ее и поднялся на ноги. Меррин слышала, как он немного отошел в сторону. Она почувствовала холод и с трудом удержалась, чтобы не задрожать. - Свет стал немного другим, - сказал он. - Видны какие-то проблески дневного света. Скоро мы сможем найти выход.
        Мерин тоже поднялась, внутри у нее вспыхнула безумная надежда.
        - О, давайте поищем прямо сейчас!
        - Как вы торопитесь! - В голосе Гаррика звучало печальное удивление. Меррин понимала, о чем он думает - она отчаянно пытается от него сбежать. Верно, именно этого она и хотела. Или, если говорить честно, она пыталась сбежать от самой себя, а интуиция настойчиво подталкивала ее искать утешение в его объятиях.
        Гаррик двигался медленно и скованно. Сейчас она уже могла различить его силуэт на фоне отступающей тьмы. Он был прав. Свет стал другим. К ним просачивались крошечные лучики солнца, подсвечивая груды камней и битого кирпича. И темную холодную воду у них под ногами. Меррин почти забыла, каково быть в тепле и сухости.
        - Осторожно!
        Меррин уже начала взбираться по наваленным кирпичам, но голос Гаррика заставил ее остановиться. Он поймал ее, не дав упасть, и снова прижал к себе. Она так идеально умещалась в его объятиях, словно была для них предназначена. Как хорошо было лежать в тепле и безопасности. Потом он с превеликой осторожностью отстранил ее. Сердце у Меррин опять куда-то покатилось, ей хотелось плакать.
        - Мне нужно в… - Она замолчала, не представляя, как говорить с мужчиной про естественные потребности своего организма.
        - Мне тоже туда нужно, - мягко ответил тот.
        Меррин почувствовала облегчение.
        - Я отойду в сторону и встану к вам спиной. Обещаю не оборачиваться.
        - Спасибо.
        Когда она вернулась к нему, Гаррик спросил деловым тоном:
        - Надеюсь, вы не слишком голодны?
        - Я умираю от голода! - созналась Меррин.
        Гаррик засмеялся.
        - Жаль, но с этим мы ничего не можем сейчас поделать. - Он протянул ей руку. - Если будете держаться за меня, у вас будет меньше шансов упасть.
        На секунду заколебавшись, Меррин приняла его руку. Она была теплой, уверенной и немного шершавой. Меррин провела по ней пальцами, ощущая порезы и ссадины, которые он получил во время обвала. Она услышала, как Гаррик судорожно вздохнул, и с екнувшим сердцем поняла, что это реакция на ее прикосновение. От этой мысли девушка испытала пьяняще-благоговейное осознание своего могущества. Оказывается, одним прикосновением она может так влиять на мужчину. Меррин остановилась, но потом, не в силах устоять, снова погладила его руку и отчетливо ощутила, как Гаррик напрягся всем телом, а в воздухе прошла невидимая волна дрожи.
        - Леди Меррин… - медленно, но предупреждающе проговорил Гаррик.
        - Извините, - сказала Меррин и расслабила пальцы.
        Гаррик резко выдохнул, покрепче взял ее за руку и повел вперед. Меррин осторожно шла за ним, переступая через кучи щебня, обходя рухнувшие стены, нагибаясь под висящими балками. Гаррик шел очень уверенно. Он запнулся лишь раз и удержал в себе наполовину вырвавшееся ругательство. Меррин следовала за ним, крепко держась за руку. Она чувствовала его каждой клеточкой, ощущала его загрубевшую ладонь, слышала, как он дышит.
        - Куда мы идем? - шепотом спросила она.
        Гаррик повернул голову, и его лицо оказалось так близко, что Меррин почувствовала щекой его дыхание.
        - К свету.
        На словах это выглядело просто, но свет казался неуловимым, он все время отдалялся от них, убегая вперед. Меррин наступила себе на подол и чуть не упала. Гаррик быстро опустился на колено, и она услышала звук рвущейся ткани. Ее юбки лишились двенадцати дюймов подола.
        - Что вы делаете? - ахнула Меррин.
        - Не хочу, чтобы вы сломали себе ногу.
        - И для этого обязательно было… рвать мою одежду?
        Уже стало заметно светлее, и она увидела, что он усмехнулся.
        Гаррик выпрямился.
        - Не искушайте меня.
        Меррин посмотрела ему в лицо. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела. Внутри у нее все задрожало. Интересно, она когда-нибудь перестанет так остро ощущать его присутствие?
        Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Меррин потянула его за руку.
        - Пойдемте, - резко сказала она, уравновешивая теплые чувства ледяным тоном. - К свету.
        Она сама не понимала, то ли воздух стал жарче, то ли у нее поднималась температура. Темнота сбивала с толку и манила к большим лужам застоявшегося пива и непреодолимо высоким грудам щебня. Перед глазами у нее танцевали крошечные искры. Гаррик и Меррин продвигались вперед очень медленно и вдруг уперлись в глухую стену, из глубокой щели в которой пробивался слабый луч света. Меррин чуть не заплакала от такой неудачи.
        Гаррик опустился на колени, и она услышала скрежет металла по камню. Ее окутала волна горячего спертого воздуха.
        - В таких домах всегда есть открытые подвалы, - пояснил Гаррик. - И они между собой сообщаются, позволяя переходить из одного в другой. - Он выпрямился и отряхнул ладони. - Мне придется спуститься вниз и посмотреть, затоплены они или нет. Если нет, у нас есть хорошие шансы выбраться отсюда наружу…
        - Нет! - На Меррин, словно приливная волна, обрушился настоящий ужас. Она вцепилась в Гаррика и потрясла его. - Не ходите! Это опасно. Вы можете утонуть… - Голос у нее сорвался, она всхлипнула. Меррин осознала, что так сильно стискивает его пальто, что причиняет боль своим ободранным ладоням. Страх накрывал ее с головой и лишал всякого соображения. Единственное, что она понимала, - это то, что он не должен ее оставлять. Рядом с ним она чувствовала себя сильнее. А без него ощущала себя потерявшейся. Если с ним что-то случится… Даже одна мысль об этом была непереносима.
        Его руки обняли ее, как надежные стальные канаты, он прижался губами к ее волосам, и она услышала, как бьется его сердце.
        - Меррин, - произнес он. - Я должен спуститься. У нас нет другого пути выбраться отсюда…
        - Нет, - ответила Меррин и еще теснее прижалась к нему. - Ты можешь пострадать…
        Гаррик взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Она посмотрела ему в глаза. Сердце девушки билось в груди, как пойманная птичка, но она чувствовала, как ровно и сильно бьется под ее ладонью его сердце. И когда он заговорил, голос его был очень спокоен.
        - Со мной ничего не случится, - пообещал Гаррик и нагнул голову. Их губы почти соприкоснулись. - Я вернусь к тебе. Я обещаю. Я тебя не оставлю.
        Я никогда тебя не оставлю…
        Эти невысказанные слова так и висели в воздухе.
        Меррин отцепилась от его пальто и отступила назад.
        - Извини, - сказала она.
        - Тебе не за что извиняться, - яростно ответил он. И с той же яростью поцеловал ее. Поцеловал быстро, неистово, крепко, так, что у нее закружилась голова. Потом повернулся, собираясь уйти. Меррин закрыла глаза и стала молиться, чтобы он нашел безопасный выход, и побыстрее.
        Но секунду спустя раздался странный скрежещущий звук, который быстро превратился в свирепый рев. И безо всякого предупреждения мир снова рухнул, накрыв Гаррика и Меррин густым облаком пыли. Вокруг посыпались камни. И единственной опорой в этом кошмаре оставались объятия Гаррика. Он снова прикрывал ее своим телом, защищая от обваливающихся стен.
        - Гаррик! Гаррик!
        Голос Меррин казался очень далеким и доносился оттуда, куда Гаррик не хотел возвращаться. Он знал, что возвращение будет болезненным. Даже сейчас, когда сознание в нем едва теплилось, он чувствовал едкую боль во всем теле. Но Меррин еще никогда не звала его по имени. Он толком не понимал, почему это так для него важно. Ее голос звучал испуганно и одиноко. Он должен помочь ей.
        Гаррик попробовал шевельнуться. Ничего не вышло. Ну и черт с ним. Он, во всяком случае, попытался. И к нему начало возвращаться сознание.
        Что-то коснулось его лица. Ее волосы. Он чувствовал запах колокольчиков - просто удивительно, что, несмотря на заточение, в душном помещении, Меррин Феннер все равно пахнет свежесрезанными цветами. Потом Фарн ощутил на себе ее руки, они сняли с его груди тяжесть, которая не давала ему дышать. Он почувствовал на своем лице что-то… горячее и влажное… слезы?
        - Не умирай, - услышал он голос Меррин. - Черт тебя подери… - На лицо ему упали новые капли.
        - Со мной все нормально. - Голос Фарна больше походил на карканье. Горло его было забито пылью. Пыль запорошила и его глаза. Гаррику даже не удавалось их открыть. - Я не собираюсь умирать. - Гигантским усилием он заставил себя пошевелиться. Мышцы взорвались болью. Но он поднялся, превозмогая боль. - Вот видишь? Я жив. Как я могу оставить тебя одну, лишив тем самым мечты о мести.
        Гаррик откашлялся и поморгал глазами. Теперь он видел, что Меррин стоит около него на коленях. Рядом лежала каменная глыба. Должно быть, она их накрыла, а Меррин удалось выбраться из-под нее и затем освободить его. Руки у нее были покрыты кровью и грязью.
        Гаррик стряхнул с себя остатки щебня. У него все тело болело, на руках кровоточили свежие порезы. Он чувствовал, как бегут по коже теплые струйки крови. Оглянувшись по сторонам, Гаррик понял, что им чертовски повезло. Балка крыши пробила два этажа и упала совсем рядом с ними. Его передернуло.
        - Ты еще раз спас мне жизнь. - Меррин осела на пятки и опустила ободранные руки на колени.
        - А ты мне, - ответил Гаррик.
        Они посмотрели друг на друга.
        - Это может превратиться в привычку, - добавил Фарн.
        Меррин неуверенно улыбнулась:
        - Ну… спасибо тебе. Еще раз.
        - Пожалуйста. - Гаррик поднял брови. - Ты ничего не замечаешь?
        - Только то, что ты ужасно растрепанный… Ой! - Девушка прижала руку ко рту. - Я же тебя хорошо вижу!
        Гаррик тоже видел ее. Сверху проникал узкий прямоугольник солнечного света, в лучах которого она выглядела запыленным ангелом. Волосы, побелевшие от известковой пыли, создавали вокруг ее лица ореол. Кожа тоже была покрыта мелово-белой пылью и казалась неестественно бледной, но глаза блестели, напоминая сапфиры. Меррин была вся в грязи, ее юбки превратились в лохмотья, руки были покрыты ссадинами и синяками, но она уже успела вернуть себе привычную уверенность. Сердце Гаррика наполнилось восхищением. Опасность выявляет, есть ли у человека настоящий характер. Меррин показала, на что она способна. Она вела себя храбро сверх всякой меры.
        Девушка нахмурилась.
        - Что это ты так улыбаешься?
        Гаррик торопливо стер улыбку с лица.
        - Хм… Ты тоже выглядишь очень… растрепанной.
        Она нахмурилась:
        - Ты надо мной смеешься. Как не по-джентльменски!
        - Ты, безусловно, права, - ответил Гаррик. - Джентльмен не должен отпускать комментарии насчет туалета леди.
        Но все равно он не мог отвести от нее глаз. Свет становился все ярче, освещая на ее лице грязные следы слез, которые она пролила, думая, что может его потерять. Ощущая себя словно во сне, Гаррик поднял руку и стер их большим пальцем. Он услышал, как Меррин ахнула, и почувствовал под рукой ее теплую кожу. Убирая с ее лица перепачканные волосы, он провел по ее щеке тыльной стороной ладони, и девушка издала тихий-тихий горловой звук, прижавшись к его руке.
        Гаррик прижал к ее щеке ладонь и привлек поближе. На сей раз в его поцелуе не было ни гнева, ни страсти. Он был сладкий и нежный и обладал такой мощью, что Гаррик, даже отпустив ее, чувствовал дрожь во всем теле. Они не сводили друг с друга глаз. Пауза затягивалась. Потом Меррин отвернулась, скрывая лицо, и Гаррик отпустил ее, вместо того чтобы вернуть в свои объятия и зацеловать до бесчувствия, как ему хотелось.
        Преодолев последний завал, они оказались у бывшего дымохода. От него теперь остался только остов, в глубине которого светился кусочек неба. Но это было так далеко…
        - Полагаю, нам придется выбираться наверх? - спросила Меррин, задрав голову.
        - Да. - Гаррик кашлянул. - Верно.
        - Тогда чего мы ждем?
        Меррин начала карабкаться по щебню у основания дымохода. Не успел Гаррик и слова произнести, как она уже нашла опору и, по-обезьяньи цепляясь за все возможные выступы, полезла наверх, открывая ему соблазнительный вид из-под юбок. Гаррик чувствовал себя сбитым с толку, разгоряченным, растерянным. Меррин со своей бурной энергией оставила его позади. Ему понадобилось значительное усилие, чтобы встать на ноги. Любое движение вызывало у мышц яростный протест.
        На высоте десяти футов Меррин остановилась и глянула вниз. Мимо Гаррика пронеслась струя песка и мелких камешков. Он вздрогнул.
        - Чего ты ждешь? - повторила Меррин. В ее голосе звучало нетерпение. Гаррик подумал, что сейчас едва ли подходящий момент сообщать ей, что он боится высоты с тех пор, как в пятилетнем возрасте упал с дерева.
        - Тебе, наверное, придется посложнее… - Она продолжила путь, ее голос звучал все слабее. - Ты значительно больше меня.
        - Вот уж спасибо, - отозвался Гаррик и стиснул зубы.
        Он должен подняться. Что же ему, сидеть тут и ждать, пока Меррин выберется и приведет помощь? Нет, такого унижения он не перенесет. Она боится темноты. Он - высоты. Они не могут поддаваться своим страхам. Еще одна струйка камней. Он стиснул зубы. Гаррик знал, что должен подниматься ровно, без рывков, сосредотачиваясь на каждом уступе, каждой опоре. Он не может позволить себе думать о падении, не может допустить даже намека на страх, ведь Меррин маячила у него над головой. Ее юбки раздувались, как колокол.
        Гарику казалось, что он карабкается целую вечность. Дважды он соскальзывал и думал, что сейчас упадет, но поднимал голову и видел над собой бледное, напряженное лицо Меррин. Наконец он оказался наверху. Ладони взмокли от пота, сердце бешено билось, но его лицо омывал свежий холодный воздух, а место их заточения, вместе с тьмой и влажным спертым воздухом, осталось далеко внизу. Меррин протянула ему руку, чтобы помочь вылезти из дымохода, и Гаррик принял ее. Почувствовал ее силу и увидел широкую улыбку. Потом поднял голову, и мир вокруг зашатался так, что он чуть не упал.
        Они стояли на том, что когда-то было крышей. У Гаррика закружилась голова. Меррин сжала его руку. Она улыбнулась, на ее лице отразилась смесь облегчения и восторга.
        - Мы свободны! - воскликнула она. - Это изумительно, правда?
        - Правда.
        Гаррик не осмеливался посмотреть вниз. Насколько он мог судить, во время наводнения крыша обвалилась на пять или шесть футов. Это значило, что до земли им оставалось еще добрых двадцать пять футов. Чтобы не смотреть вниз, Гаррик уцепился взглядом за видневшийся шпиль церкви Святого Антония. Вид святой обители его успокаивал. За церковной башней виднелось бледно-голубое утреннее небо, а вдалеке под ним простирались очертания Лондона - мешанина шпилей, башен и шиферно-плиточных кровель на фоне бледно-зеленых холмов. К югу от них лениво ползла река, туман клубился над ее берегами, а крошечные мосты и пятна дорог в тусклом утреннем свете были едва различимы. Здесь, на высоте, было очень холодно. Ледяной ветер больно кусал голую кожу.
        - Ты очень бледный. - В голосе Меррин слышалось беспокойство. - Ты уверен, что ничего не повредил себе при подъеме…
        - Я не люблю высоту, - выговорил Гаррик и увидел ее взметнувшиеся брови.
        - Ох. - В ее голосе зазвучали другие нотки. - О боже. А мы на крыше.
        - Именно так. - Гаррик выдавил улыбку. - Когда я был ребенком, отец водил меня на крышу Фарнкорта, - объяснил он. - Он говорил, какой же я мужчина, если не могу даже посмотреть вниз.
        На лице Меррин отразилось явное отвращение.
        - Каким ужасным человеком был твой отец, - заметила она. Потом села и обняла себя за колени. - Жаль, что он уже мертв. Мне бы хотелось ему высказать все, что я о нем думаю.
        - Я насладился бы этим зрелищем, - усмехнулся Гаррик.
        Меррин посмотрела вниз, и у него внутри все перевернулось.
        - Не так все плохо, - позволила она себе высказаться. - Слева есть стена, по которой я бы могла спуститься. А может, кто-нибудь придет и принесет лестницу. На улицах никого не видно, но еще совсем рано. - Она остановилась. - Ты бы видел, что творится внизу! - Ее голос изменился. - Я никогда такого не видела. Во многих домах обрушились стены, а на улицах целые реки пива! Мы здесь как на необитаемом острове. Просто невероятно.
        Мерин поднялась повыше и уселась на гребне крыши рядом с Гариком, который снова почувствовал, что его мутит, и попытался убедить себя, что ему почудилось, что балки шевельнулись. Здесь небезопасно. Надо уходить отсюда, решил он.
        - Ты отлично справился, - заметила Меррин.
        Гаррик подумал, что она говорит, как гувернантка, которая пытается ободрить нерадивого ученика.
        - Спасибо. - Он улыбнулся, глядя на нее. Ветер ерошил ей волосы, обнаруживая под белой пылью их естественный золотистый цвет. - А ты была просто великолепна, - сказал он. - Часто приходилось лазить по дымоходам, пока работала на Брэдшоу?
        Меррин засмеялась:
        - Ни разу. Но в детстве я обожала лазить по деревьям. Это позволяло мне найти уединенное местечко, где можно было спокойно почитать. - Внезапно ее затрясло от озноба. - А здесь холодно. О нет… - Она протестующе подняла руку, когда он набросил ей на плечи свое пальто. - Не надо! Ты же сам замерзнешь.
        - Сомневаюсь, что эти лохмотья способны кого-то согреть, - ответил Гаррик. - Пусть они хоть немного помогут. - Он посмотрел, как она продевает руки в рукава. От холода она двигалась несколько неуклюже. В его пальто она почти тонула, и он, немного помедлив, завернул ей рукава, чтобы освободить руки.
        - Нам надо спуститься, - отрывисто произнес он. - Здесь оставаться небезопасно.
        Меррин взобралась повыше.
        - Смотри… - Она показала на крышу примерно в двадцати футах от них. - По-моему, там лестница.
        Гаррик проследил за ее рукой и понял, что она права. Крыша соседнего дома частично обвалилась и обнажила верхнюю часть лестничного марша, он торчал вверх как указательный палец. Сам дом выглядел вполне крепким, даже не покосился. Меррин стала карабкаться по крыше в его направлении.
        - Подожди! - закричал Гаррик. - Это может быть опасно…
        Меррин остановилась, ожидая, что он полезет за ней, потом снова схватила его за руку. Они преодолели головокружительный скат и спустились с крыши, местами скользя по шиферу, местами переступая через камни. Затем стали спускаться по сломанной лестнице. В доме было тихо и пусто. Лестница обрывалась футах в десяти от пола. Если бы он там был. Гаррик выглянул из-за перил и увидел, что половицы отсутствуют, а внизу зияет черная дыра подвала. С левой стороны виднелись сломанные балки, бывшие когда-то полом.
        Меррин замерла.
        - Мы в ловушке! - В ее голосе сквозило огромное разочарование. Она глянула вверх. - Нам надо вернуться обратно.
        - Нет, - возразил Гаррик. - Это слишком опасно. Лестница может обрушиться. - Он посмотрел вбок, где, примерно в десяти футах, еще сохранился пол. - Я прыгну туда, - сказал он.
        Меррин поймала его за руку. В лице у нее не было ни кровинки. Он чувствовал, как от нее исходит тревога и напряжение.
        - Нет! Это слишком далеко, слишком опасно!
        Под ногами Гаррика раздался треск ломающегося дерева. Он понял, что лестница не выдерживает их веса и вот-вот обрушится, и накрыл своей рукой руку Меррин.
        - Это наш единственный шанс, - сказал Гаррик. - Я прыгну, а потом поймаю тебя.
        Снова послышался треск, хрупкие ступеньки задрожали. Гаррик увидел, что Меррин кивнула.
        На этот раз она уже не цеплялась за него, как раньше, напротив, она намеренно отстранилась и вздернула подбородок. В ее синих глазах сверкнул вызов. Они оба понимали, что его шансы спрыгнуть, не сломав себе шею, очень малы. Пол мог развалиться у него под ногами, могла сорваться лестница, он мог промахнуться и рухнуть в подвал с высоты двадцати футов.
        - Так сделай это, - сказала девушка. - Держу пари, у тебя ничего не получится и ты только поплаваешь перед смертью в пиве.
        - Такая трогательная вера, - насмешливо отозвался Гаррик. Он перекинул ноги через перила. Лестница предупреждающе заскрипела, вниз полетели обломки дерева. Она накренилась. Меррин тихо ахнула.
        Времени на раздумья уже не было. Гаррик собрал все свои силы и, оттолкнувшись, перелетел через зияющую пустоту. Он почувствовал, что деревянные половицы под ним прогнулись, но не треснули. Он быстро развернулся и увидел в полутьме лицо Меррин. Она цеплялась за последнюю ступеньку трещавшей лестницы.
        - Прыгай! - закричал Гаррик.
        Не колеблясь, с абсолютным доверием к нему, она бросилась в пустоту. Секунды показались вечностью, но он поймал ее и удержал, задохнувшись от сильного толчка. Лестница раскололась и с оглушающим плеском провалилась в темную дыру подвала. Эхо, казалось, пронеслось по всему зданию.
        Меррин прижималась к груди Гаррика, ее голова покоилась под защитой его руки. Девушка так сжимала его, словно вообще не собиралась отпускать. Не разжимая объятий, Гаррик посмотрел на нее сверху вниз, и улыбка Меррин зажгла свет в его душе. Он чувствовал, что она дрожит всем телом.
        Меррин потянулась вверх и поцеловала его со всей жаркой страстью и громадным облегчением. Гаррику показалось, что его сердце сейчас разорвется. Он потащил ее подальше от зияющей пропасти. Они вошли в первую же неразрушенную комнату, и он захлопнул за ними дверь. Это было последнее, что он запомнил, прежде чем Меррин снова его поцеловала. На всем свете для него осталась только она, а еще острая необходимость ею владеть и защищать и желание, которое больше никто не сдерживал.
        - Гаррик… - выдохнула Меррин, прижимаясь к его губам.
        Положив руки ему на грудь, она чувствовала, как сильно бьется его сердце. Он испытал то же победное чувство и облегчение, что и она. Меррин встала на цыпочки и поцеловала его, обняв руками за шею и пригнув его голову, чтобы легче было дотянуться. На секунду она почувствовала, что Гаррик колеблется, но потом его губы яростно прижались к ее губам. Сердце Меррин совершило невероятный скачок. Гаррик дважды спасал ей жизнь, защищал от тьмы, где ей было страшно и одиноко. Она обратилась к нему, чтобы забыть свои страхи, отказаться от прошлого и бросить вызов будущему. И теперь она желала его с такой силой, что у нее перехватывало дыхание, и казалось, она умрет, если не получит его. Ей хотелось, чтобы эта сила поглотила ее и смыла темноту раз и навсегда. Девушка приоткрыла губы и поцеловала его с ответной страстью.
        Потом Мерин опустилась на пол и потянула за собой Гаррика. Вместо шершавых камней и зловонных луж она ощутила мягкость ковра. Он показался ей самой роскошной периной. Меррин обхватила лицо Гаррика обеими руками и притянула к себе. Ее ободранные ладони уколола отросшая щетина Фарна. Ее открытые губы жаждали поцелуя, ей хотелось испить все до дна, насладиться воскрешением их жизни, воспользоваться каждым мигом, чтобы ощутить, что они спасены. Она провела ладонями по плечам Гаррика, чувствуя под рваной рубашкой крепкие мускулы, и ее рука скользнула внутрь, чтобы прикоснуться к его обнаженной коже. Гаррик застонал.
        - Меррин. Постой… - Его голос звучал ошеломленно. Он попытался отстраниться. - Мы не должны этого делать. Ты будешь думать иначе, когда…
        Меррин оборвала его слова новым поцелуем. Она не хотела ждать, не хотела думать. Сердце у нее билось в безумном ритме, все тело горело. Она целовала его с первозданной страстью и, ощутив, как из него уходит напряжение, а руки все сильнее сжимают ее, поняла, что выиграла, и от опьяняющего чувства победы у нее закипела кровь. Гаррик изменил положение и оказался сверху. Меррин вдруг почувствовала себя такой маленькой и хрупкой под его силой и мужественностью. Это было незнакомое, опустошающее чувство, которое, впрочем, тут же вытеснили другие, еще более сильные эмоции. Меррин почувствовала, как Гаррик больно куснул ее за шею и прижался губами к жилке на горле, где бился пульс. Меррин выгнулась. Ее платье и так напоминало лохмотья; и Гаррику понадобилось не больше двух-трех секунд, чтобы сорвать его остатки. Он накрыл губами ее сосок, и она вихрем ворвалась в новый, неизведанный мир. Внутренности свело от желания, и она вскрикнула.
        Руки Гаррика прошлись по ней, снимая одежду. Меррин чувствовала, как ее затопляет сладострастие, она словно превратилась в клубок чувств и ощущений, тогда как раньше подчинялась лишь гласу разума. Она никогда раньше не испытывала такого жадного, отчаянного желания. Девушка беспомощно выгибалась всем телом на каждую неторопливую ласку Гаррика, каждое прикосновение его ладоней. Он посасывал ее грудь - это была изощренная пытка, все глубже увлекавшая ее в темный омут, которая и без того уже превратила ее тело в тугую пружину.
        Меррин ощутила, как Фарн переместился вниз и развел ей бедра. Холодный воздух коснулся ее чувствительной кожи, она застонала. Внутри разгоралась сладкая мука и сводила ее с ума, требуя облегчения. Меррин схватила его за бедра и потянула вниз. Она ощутила на себе прикосновение его кожи и поняла, что он обнажен. Внутри нее взорвалось слепящее ликование. А через секунду он вошел в нее с такой всепоглощающей силой, что Меррин закричала от неожиданности и безумного восторга. Она чувствовала, что ее тело сдается его натиску, чувствовала, как внутри разгорается жар, как он заполняет ее целиком и вызывает неудержимую дрожь. Гаррик снова и снова входил в нее, впиваясь ртом в ее губы, а первобытный ритм отдавался в ней биением пульса. Кожа у нее стала скользкой и горячей, мышцы живота сокращались. Меррин вцепилась Гаррику в плечи, приподнялась навстречу и почувствовала, как ее засасывает в водоворот ощущений. Мир рассыпался на кусочки, а она все падала и падала в звездную темноту. Затем услышала, как Гаррик простонал ее имя, почувствовала, как ее тело плотно обхватило его, и он излился в нее. Меррин
отчаянно вцепилась в него, словно он оставался единственным безопасным островком в бурном море доселе неизведанного мира.
        Меррин сама не знала, сколько времени так лежит, в голове у нее была совершенная пустота, никаких мыслей, только шок и ничем не замутненное греховное удовольствие. Девушка ничего подобного не испытывала и даже никогда не представляла, что такое бывает. Просто подчинялась пустоте разума и наслаждалась физическими ощущениями. Собственное тело казалось ей насытившимся, налитым, заполненным до краев. Она понятия не имела, что оно может доставлять такое удовольствие. Это открытие потрясло ее.
        Меррин смутно поняла, что Гаррик поднял ее на руки, во что-то завернул и потом опустил на мягчайший в мире матрас. Накатившее блаженство лишило ее сил целиком и полностью, она находилась между явью и сном. Реальность существовала где-то на задворках разума, но Меррин отгоняла эти мысли, и они не успевали проникнуть в ее сознание.
        Прошло некоторое время, она открыла глаза и осмотрелась. Комнату освещал разгорающийся рассвет. В его свете она видела, что Гаррик лежит рядом, вытянувшись во весь рост. У нее тут же пересохло во рту. Он казался совершенным, как античные статуи, которые она изучала в музеях Лондона. Но в отличие от них Гаррик был мужчиной из плоти и крови, с твердыми мускулами, гладкой загорелой кожей и упавшими на лоб темно-рыжими волосами. Он был великолепен в своей наготе.
        Гаррик склонился над Меррин и стал покрывать ее лицо, лоб, шею ласковыми поцелуями. Его дыхание касалось ее волос. Она чувствовала его запах, смешанный с солоноватым запахом пота и пыли. У нее закружилась голова.
        - Это не должно было произойти таким образом… - мягко произнес он. - Мне жаль.
        Меррин рассеянно поняла, что он имеет в виду. Они занимались любовью безумно и безудержно, безо всяких прелюдий, не принимая во внимание ее девственность. Но она и не хотела этого. Она хотела получить его. Хотела отпраздновать их спасение, победу жизни над смертью. Но сейчас мысли стали выбираться из своих темных убежищ. Ей вдруг стало холодно. Сожаления, воспоминания… Она пока еще не может посмотреть им в лицо.
        - Гаррик…
        Меррин потянулась к нему, желая отринуть набежавшие тени и провести еще немного времени в блаженном неведении. Она заметила, что он колеблется. Но потом он прильнул губами к ее губам, и у нее сильно забилось сердце. Тени мгновенно исчезли.
        На сей раз он целовал ее медленнее, нежнее. Гаррик исследовал ее рот, дразнил, соблазнял, их языки встретились в любовном танце. Меррин задрожала при воспоминании о недавней страсти. Ее тело снова пронзил жар удовольствия - не такой сильный, как раньше, но более настойчивый - и словно натянул в ней какую-то пружину. Она снова подалась к Гаррику, но он покачал головой, заставил лечь обратно и провел руками вдоль ее тела, вызывая сладострастную дрожь и только усиливая желание.
        - Нет, еще не сейчас, нет…
        Его голова нырнула к ее груди, и Меррин снова унеслась в жаркие дали на волне удовольствия. Она чувствовала, как он касается пальцами нежной кожи ее бедер, раздвигает их, глубоко проникает внутрь. Его ласки воспламеняли ее, Меррин вцепилась в кровать и приподнялась, отчаянно желая облегчить эту сладкую муку.
        Гаррик подложил ей что-то под бедра, приподнимая их. Она ощутила грубоватую шелковистость бархата. Распластавшись на кровати и чувствуя себя одновременно покинутой и разнузданной, Меррин почувствовала, как он коснулся щекой ее бедра, потом кончик языка проник в сосредоточие ее женственности и вызвал прилив сокрушительного удовольствия. Она беспомощно выгнулась и застонала от шока и наслаждения. Меррин еще не знала такого блаженства. Ее тело таяло под натиском раскаленного добела экстаза.
        Ее тело все еще сводило сладкой судорогой, когда Гаррик снова вошел в нее, на этот раз медленно. У нее перехватило дыхание. Это казалось непостижимым. Она стала извиваться под ним, а он прижал ее ноги к бархату и осторожно, но настойчиво проник внутрь. Меррин показалось, что она уже не сможет принять никаких ощущений, они в нее больше не уместятся, но Гаррик приподнялся над ней, убрал с раскрасневшегося лица волосы и поцеловал с той же интимностью, с какой только что брал ее тело.
        - Открой глаза, - мягко произнес он.
        Она раскрыла глаза и встретилась с его черным горящим взглядом. Он завладевал ее телом медленными, неустанными толчками, не отрывая от нее взгляда. Меррин не могла оторвать от него глаз, да и не хотела этого, захваченная яростной страстью. С невыразимо томительной нежностью он снова довел ее до края. Несколько бесконечных секунд она балансировала над пропастью, ее тело выгибалось от жгущего желания, а голова кружилась от невероятного удовольствия. После чего она вновь полетела вниз, потрясенная и ослепленная силой страсти.
        Ее накрыло невыразимо приятное утомление. У нее хватило сил только прильнуть к Гаррику и отдаться во власть сна. Гаррик по-прежнему обнимал Меррин, всем телом закрывая ее от опасности.
        Меррин не знала, сколько она проспала, но разбудил ее стук в дверь и голоса в коридоре. А потом комнату заполнили люди. Среди них были Джоанна, Алекс, Тэсс и много других, которых она не знала. Все они уставились на нее, кто-то шокированно, кто-то с ужасом, и все как один - в страшном смятении. Меррин моргнула, широко раскрыла глаза, и последние остатки сна разлетелись в клочья. Теперь ей было уже не сбежать от мыслей, что снова заполонили голову.
        Комната, где они находились, явно принадлежала борделю. Либо у хозяина дома был чрезвычайно экзотический вкус. Над обитой розовым шелком кроватью свисал полупрозрачный балдахин с золотой и серебряной нитью по краю. На комоде виднелась плеть с блестящей резной рукояткой. По полу были раскиданы роскошные бархатные подушки. Взгляд Меррин упал на ту, что лежала на ее кровати, и у девушки запылали щеки. А вспомнив, что она лежит абсолютно голая под шелковым розовым покрывалом, Меррин покраснела с ног до головы и очень медленно повернула голову. Гаррик по-прежнему лежал рядом и, несмотря на полную комнату народа, спал. Своей смуглой и сильной рукой он привлек ее к себе, собственническим жестом касаясь живота.
        Неудивительно, что он не проснулся. Он, должно быть, совершенно обессилел, подумала Мерин. В ее голове метались разрозненные воспоминания: вот Гаррик ее успокаивает, когда она в ужасе проснулась в темноте, вот Гаррик защищает ее своим телом от падающих стен, вот его руки скользят по ее телу и искусно доставляют ей бесконечное удовольствие. Гаррик. Ее любовник.
        Она переспала со своим врагом, с человеком, который убил ее брата.
        На Меррин накатила такая волна шока и ненависти к себе, что она содрогнулась, как от смертного холода. К горлу подкатила тошнота. Она лежит голая в публичном доме в одной кровати со своим заклятым врагом. Она позволила ему прикасаться к себе самым интимнейшим образом. Она потеряла с ним девственность. Ее жизнь разрушена.
        Глава 11
        - Фарн.
        Голос Алекса Гранта был холоднее полярного льда, а взгляд серых глаз - тверже камня. Гаррик уныло подумал, что испанские диверсанты и то оказывали ему более теплый прием. Впрочем, вряд ли стоило этому удивляться. Он целиком и полностью разрушил репутацию невестки Гранта и вовлек его семью в грандиозный скандал. Странным было лишь то, что Грант вообще стал тратить время на разговоры, вместо того чтобы всадить в Гаррика пулю.
        - Стаканчик вина? - предложил Алекс, жестом показывая на графин, что стоял на палисандровом столике. - Или скорее… - он проницательно посмотрел в лицо Гаррику, - нам понадобится бренди?
        - Да, спасибо, - ответил тот.
        Фарн чуть-чуть расслабился. Значит, они все же поговорят цивилизованно. С таким, как Грант, - который, по слухам, в одиночку завалил белого медведя и спас свою корабельную команду от неминуемой смерти в тисках Арктики - никогда не знаешь, как себя вести. Конечно, Грант - джентльмен, но Гаррик слишком хорошо понимал, что нарушил все правила достойного поведения и не заслуживает снисхождения.
        - Я не могу вызвать вас на дуэль, - сказал Алекс, словно читая мысли Гаррика.
        Он прошел через комнату к графину, налил им обоим бренди и передал Гаррику его порцию. Взгляд Гранта по-прежнему был арктически холоден.
        - Прошу, поймите меня правильно, - добавил он. - Безусловно, этот способ имеет определенную привлекательность. - Его взгляд остановился на левом запястье Гаррика, на котором красовалась белоснежная повязка. - Хотя мне все равно пришлось бы подождать, пока вы поправитесь. Убивать раненого - это не в моем стиле.
        Гаррик благоразумно хранил молчание.
        - Кроме того, - Грант повысил голос, - между нашими семьями уже была одна скандальная дуэль. Я не могу допустить, чтобы моей жене пришлось пережить подобное еще раз. - Алекс пригубил бренди. - И кроме того, надо принимать во внимание саму Меррин. Не думаю, что ей очень поможет, если я вас убью.
        - Я бы хотел жениться на леди Меррин, - сказал Гаррик. Он тщательно подбирал слова. - Я хочу, чтобы она стала моей. С самого начала хотел. И всегда буду…
        Фарн беспокойно шевельнулся на стуле. Он знал, что испытывает не просто желание, каким бы сильным оно ни было. Он уже видел, как храбра и милосердна может быть Меррин в тяжелой ситуации. Он обнимал и защищал ее темной ночью. Он спас ей жизнь, и она спасла его. Теперь они связаны сильнее, чем можно себе представить.
        Гаррика пронзило раскаяние, обнажая старые раны. Он не достоин Меррин. Он это понимал. Что он может ей дать со своей подпорченной репутацией и покореженной душой? И все же он должен сделать ей предложение, иначе его заклеймят как самого бесчестного негодяя. Он в ловушке. У него нет другого выхода.
        - Я сознаю, что вел себя не по-джентльменски, - произнес он.
        - Даже не отдаленно. - Алекс выразительно поднял брови.
        Гаррик скрежетнул зубами. Грант, конечно, прав. Он потерял над собой контроль, чего раньше с ним никогда не случалось. Он поклялся защищать Меррин и придерживался своего обещания, но потом она поцеловала его, и между ними вспыхнула страсть, разрушившая принципы, которых Гаррик всю жизнь старался придерживаться. Грант прав. Он перешел границу дозволенного. Гаррик злился на себя и чувствовал, что его переполняет чувство ожесточенности. Это его обеспокоило. Он много лет подобного не испытывал, с самой смерти Стивена Феннера. Он думал, что сильные эмоции и опасные деяния остались в прошлом. Но Меррин пробила брешь в его внешней холодности и вернула к жизни все его чувства.
        Гаррик хотел видеть Меррин. Он чувствовал, что она одна может усмирить его демонов. Но Гаррик понимал, что это будет нелегко. Он не знал, согласится ли она еще хоть раз с ним увидеться, не говоря уже о том, чтобы выйти за него замуж. Весь день и всю ночь у него в голове крутилась та ужасная сцена в борделе. Полная ужаса и стыда, Меррин набрасывает на себя разорванную одежду и смотрит на него с ненавистью и недоверием.
        Я жалею о каждом мгновении и ненавижу себя за то, что мы сделали…
        Гаррик вздрогнул при воспоминании. Последствия вылились в скандал и заменили страданием то сладостное и глубинное, что произошло между ними. На какое-то время они создали вместе что-то очень утонченно-нежное. И потом потеряли.
        - Я не буду оправдываться, - сказал Гаррик, ощущая на себе пристальный взгляд Алекса. - Я полностью беру на себя ответственность за свои действия. Это было непростительно.
        Наступило молчание.
        - Непростительно? Да, - произнес Алекс. - Необъяснимо? Нет.
        Гаррик удивленно моргнул:
        - Прошу прощения?
        Алекс пожал плечами. На губах его заиграла слабая улыбка.
        - Будьте уверены, я не собираюсь закрывать глаза на то, что случилось, - заявил он. - Но я не лицемер. В этом наводнении погибли люди. Вы с Меррин провели много часов в смертельной ловушке. Она рассказала нам, что вы дважды спасли ей жизнь. Подобные обстоятельства могут оказаться слишком сложными для любого, даже самого выдержанного человека.
        Гаррик почувствовал некоторое облегчение.
        - Очень великодушно с вашей стороны так говорить, - сказал он, - но я не собираюсь себя оправдывать.
        - Конечно, - согласился Алекс. - Я и не предполагал, что вы считаете по-другому. Так что… - Его голос немного потеплел. - Вопрос в том, что нам теперь делать.
        Их взгляды встретились. Гаррик с облегчением понял, что прошел проверку. Он начинал симпатизировать Гранту. И Оуэн Пурчейс был о нем высокого мнения. Гаррик подумал, что при других обстоятельствах они могли бы стать друзьями.
        - Я искренне хочу жениться на леди Меррин, - пояснил он, - и не только из-за скандала. Я преклоняюсь перед ней.
        Алекс чуть улыбнулся.
        - Я вижу, - ответил он, и Гаррик в замешательстве почувствовал, что Грант видит больше, чем он намеревался показывать.
        Алекс деловито поставил стакан.
        - У вас хорошо подвешен язык, Фарн, - прямо заявил он, - но не тратьте на меня ваше красноречие. Мне представляется, что Меррин была бы последней, кого вы выбрали бы себе в жены при нормальных обстоятельствах.
        - Верно, - согласился Гаррик, решая ответить на прямоту прямотой. Его снова охватило раскаяние. - Я вообще не стал бы подыскивать себе жену, - медленно проговорил он. - Я не лучшая партия для какой бы то ни было женщины.
        Алекс озадаченно посмотрел на него:
        - Вы, разумеется, шутите.
        - Я не имею в виду материальную сторону, - объяснил Гаррик. - Истории моего предыдущего брака вполне достаточно, чтобы отпугнуть любую здравомыслящую женщину… - Он остановился.
        - Не знаю, сколько в этом было вашей вины, - очень сухо проговорил Алекс. - Не сочтите за неуважение к вашей покойной жене.
        Наступило напряженное молчание.
        - Что касается леди Меррин, - помедлив, сказал Гаррик. - Я несу ответственность за этот скандал и признаю, что у меня нет другого выбора, кроме как сделать ей предложение. - Он поднял глаза и заметил, что Грант пристально на него смотрит. - Как я уже сказал, я преклоняюсь перед леди Меррин. Она мне нравится. Очень нравится.
        - Это заметно, - еще суше произнес Алекс. Он буравил Гаррика отнюдь не дружеским взглядом. - Вряд ли она примет вас, Фарн.
        - Она меня ненавидит, потому что я убил ее брата.
        - Да, это большое препятствие, - вежливо согласился Алекс. - Хотя… - В его голосе зазвучали задумчивые нотки. - Я не думаю, что она вас именно ненавидит. - Он переступил с ноги на ногу. - Она в растрепанных чувствах, впрочем как и вы сами. И если вы хотите, чтобы она вышла за вас, возможно, вам придется использовать силу. Мы с Джоанной не станем вам мешать. Мы считаем вас меньшим из зол. - Он улыбнулся, смягчая свой выпад. - Если Меррин не выйдет замуж, ее репутация погибнет целиком и полностью. Только вы можете спасти ее. Джоанна примет это ради блага сестры.
        Гаррик нахмурился. То, что говорил Алекс, было ожидаемо, но все равно неприятно.
        - Я не стану принуждать леди Меррин к браку, если она сама этого не захочет, - сказал он. - Так поступил бы только негодяй.
        Алекс пожал плечами:
        - Ваши принципы делают вам честь, но как еще вы можете исправить ситуацию в глазах общества?
        - Я постараюсь ее убедить, - пояснил Гаррик.
        На этот раз Алекс рассмеялся:
        - Убедить ее? Меррин? Не может быть, чтобы вы на это рассчитывали. Без сомнений, она самая упрямая из Феннеров и даст вам очень жесткий отпор.
        - А кроме того, она очень храбрая, сильная и решительная.
        В глазах Алекса мелькнуло странное выражение.
        - Боюсь, это не те качества, которые мужчины желают видеть в своих женах, - сказал он и помолчал. - Я не знал Стивена Феннера, - осторожно добавил он, - но жена говорила мне, что он был… очаровательным негодяем. - Алекс открыто встретился глазами с Гарриком. - Когда все случилось, Джоанна была уже взрослой девушкой, поэтому она многое видит в этой ситуации несколько иначе. Она любила своего брата, но не закрывала глаза на его проступки. - Тон Алекса изменился. - Возможно, вам все же стоит рассказать Меррин, что именно тогда произошло. У близких отношений больше шансов выжить, если они основываются на истине.
        - Я надеюсь, что однажды смогу ей все рассказать, - согласился Гаррик, - но это не изменит того факта, что я убил Стивена. Подробности вряд ли существенны. - Он подумал, как было бы больно и тяжело Меррин узнать правду. Ему отчаянно хотелось ее защитить. Но Пурчейс был прав, и Алекс тоже. Раз они с Меррин должны пожениться, это все меняет. Он не хотел, чтобы их брак основывался на обмане. Гаррик подумал о письме, которое отослал всего два дня назад. Пусть ответ будет положительным и придет побыстрее.
        Алекс окинул его пронизывающим взглядом.
        - Тут только вам решать, что правильно, а что нет, - сказал он и пожал Гаррику руку. - Удачи вам, Фарн, - добавил он. - Полагаю, она вам очень понадобится.
        Меррин лежала у себя в спальне. Она смотрела, как переливается на полу зимнее солнце, и слушала, как грохочут на улице кареты. В камине горел огонь, а на столике стояла чашка остывшего чая. Она лежала так уже много-много часов - весь вчерашний день, всю ночь и все сегодняшнее утро. И ни на минуту не сомкнула глаз.
        Она слышала, как шепчутся Тэсс и Джоанна, но разбирала не все слова. Сестры говорили слишком тихо, еле слышно.
        - Репутация Меррин разрушена бесповоротно, - уловила она слова Тэсс. - Все только и говорят об этом скандале. И сегодня все газеты об этом пишут. Поймана в постели с герцогом Фарном! В борделе! Я не могу поверить… - Ее голос исчез за пределами слышимости.
        Меррин смотрела на воробья, что сидел у нее на карнизе. Тот заглядывал в комнату через оконное стекло и с любопытством наклонял головку, словно его тоже переполняли сплетни и всяческие вопросы.
        Послышался шелест шелка, и у постели Меррин появилась Джоанна. Она с беспокойством посмотрела на нетронутый чай и присела на край кровати.
        - Ты проснулась, - сказала она.
        - Я не спала, - ответила Меррин.
        - Конечно, - согласилась Джоанна. - Могу себе представить.
        Меррин молча ждала. Она чувствовала себя очень странно - измученной, но с совершенно ясным разумом.
        За Джоанной в комнату вошла Тэсс. Она встала рядом с сестрой и посмотрела на Меррин очень странным взглядом.
        - Я должна передать это тебе, Меррин, - произнесла она. - Мы с Джоанной тоже совершали массу скандальных поступков, но ты… - Она покачала головой. - Признаюсь, я сама испытала шок.
        - Спасибо, - отозвалась Меррин.
        - Хотя ты отлично смотрелась. - Тэсс подхватила прядь ее волос и пропустила сквозь пальцы. - После пивной ванны твои волосы так шикарно блестят! Надо будет узнать, нельзя ли заказать на пивоварне и мне бочонок. Так или иначе… - Тэсс наконец вспомнила, что хотела сказать. - Ты будешь рада узнать, что, хотя всем и известно теперь о ночи, проведенной тобой в борделе с герцогом Фарном, но шокирующая новость о твоей работе на мистера Брэдшоу осталась только внутри семьи. Эту тайну нам удалось сохранить от общества.
        - И слава богу, - иронично отозвалась Джоанна. - Леди не пристало зарабатывать себе на жизнь. - Нахмурив бровь, она посмотрела на Меррин. - Знаешь, мистер Брэдшоу пытался нас шантажировать. Он угрожал раскрыть правду о тебе, если мы ему не заплатим.
        Меррин подскочила на кровати, чуть не разлив чай. Охватившая ее апатия тут же исчезла.
        - Что? Том пытался вымогать у тебя деньги? - она переводила взгляд с одной сестры на другую. - Что произошло?
        - Я пригрозила, что застрелю его, - с явным удовольствием объяснила Тэсс: - И он передумал.
        Шокированная Меррин упала обратно на подушки. Она испытывала горькое разочарование в том, что явно недооценила Тома Брэдшоу. Они были так близки, их объединяли дух товарищества и жажда правосудия. Или так ей казалось. Ясно, что Том работал совсем ради другого. Предатель и обманщик…
        Меррин вспомнила, как Гаррик предупреждал ее, что Том нечист на руку, и почувствовала себя безнадежно наивной. Она зажмурилась. Неужели остальные ее суждения тоже ошибочны? Теперь она уже ни в чем не могла быть уверена.
        Джоанна погладила ее по руке.
        - Меррин, мне очень жаль. - Она улыбнулась Тэсс. - Оставь нас, пожалуйста, наедине. Нам надо кое-что обсудить.
        Тэсс кивнула. Она импульсивно обняла младшую сестру - та чуть не расплакалась от неожиданной ласки, - и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Меррин повернулась к Джоанне. Старшая сестра, как всегда, выглядела до боли элегантно, хотя темные круги под глазами указывали, что и она провела последнюю ночь без сна. Меррин поразило ее самообладание. Она думала, что Джоанна закатит истерику и будет ее стыдить за то, что она опозорила всю семью. Меррин привыкла думать, что ее сестры - ограниченные пустышки, но сейчас, глядя на побледневшее, но спокойное лицо Джоанны, она вынуждена была признать, что ошибалась. И насчет Тэсс тоже.
        - Как ты себя чувствуешь? - без выражения спросила Джоанна.
        - Очень странно, - призналась Меррин.
        Тело у нее ныло, но не только из-за ссадин и синяков, полученных во время наводнения. Были и другие болезненные ощущения - последствия того, что она занималась любовью. И они не позволяли ей притворяться, что ничего не произошло. Она вообще чувствовала себя немного другой - теперь она знала о себе то, чего раньше не знала. Это было странно и непривычно, а где-то в глубине еще и греховно-восхитительно. И это ощущение само по себе вызывало у нее еще большее смущение и растерянность.
        Девушка испытывала глубочайшую душевную боль, такую сильную, что ей хотелось плакать. Меррин понимала, что все еще не восстановила силы и не оправилась от шока, но существовала и другая боль, которую не так просто было проанализировать и объяснить. Как она могла заниматься этим с Гарриком Фарном? И как это могло быть настолько великолепно, как могло приносить такое головокружение, удовольствие, такой восторг, такую потрясающе непривычную близость? И почему теперь ей так больно об этом вспоминать? И как ей об этом забыть, хоть она и дала себе такую клятву?
        Меррин беспокойно заерзала - на нее накатила волна жара, расплавляя внутренности горячим желанием. До знакомства с Гарриком ее никогда не беспокоили подобные проблемы. Она читала о сексуальном голоде, изучала, чем отличается страстное и чувственное желание Эроса от глубокой, истинной любви Агапэ, и смотрела на все это с академической точки зрения, не испытывая при этом ничего, кроме любопытства. Но сейчас она горела, словно в огне. Ее отчаянно влекло к Гаррику, тянуло исследовать только что открытые чудесные ощущения. Это напоминало приоткрытую дверь в разноцветный фантастический мир. Ей хотелось вбежать туда и жадно ловить открытие за открытием.
        Она ненавидела себя за это.
        На Меррин накатила волна стыда и вины, ее затошнило.
        Меррин, ты испытываешь вожделение к человеку, который убил твоего брата…
        - Джоанна, извини, - сказала она. - Мне жаль, что я тебя обманывала, скрывая свою работу на Брэдшоу.
        Она заметила, что сестра нахмурилась.
        - Это заставило меня задуматься, а знаю ли я тебя на самом деле? - произнесла Джоанна и пристально посмотрела на Меррин своими большими синими глазами. - Как я понимаю, ты работала на мистера Брэдшоу несколько лет. Я думала, что ты ходишь на лекции и научные дискуссии, а ты получала от него задания.
        - Не всегда, - возразила Меррин из желания защититься. - Я и наукой тоже много занималась.
        Но Джоанна как будто не заметила ее слов.
        - Я-то думала, что ты совсем не от мира сего и увлечена научными занятиями. Я считала, что должна тебя защитить. - Она коротко рассмеялась. - Помнишь, как Джон Хаган угрожал нас уничтожить, если я не стану его любовницей, а я пошла к Алексу искать защиты? Я сделала это не только ради себя, но и ради тебя тоже, Меррин. Я считала, что должна о тебе позаботиться! А ты, оказывается, отнюдь не была такой наивной и беззащитной, как я думала.
        - Кажется, я была невероятно наивна, - с болезненной честностью произнесла Меррин.
        Джоанна окинула ее взглядом.
        - Мы еще к этому вернемся, - весело сказала она. - А пока позволь мне, пожалуйста, снять тяжесть с моей души. - Она глубоко вздохнула. - Я уезжала за границу и думала, что ты благополучно проводишь время с подругами, а ты, оказывается, выполняла очередные задания от мистера Брэдшоу. Я теперь даже сомневаюсь, а есть ли эти подруги на самом деле? Вчера вечером, когда ты не вернулась домой, мы послали за тобой к мисс Дормер, поскольку ты говорила, что идешь с ней на концерт. И выяснилось, что по данному адресу не проживает никакая мисс Дормер. - Джоанна посмотрела на сестру, и у Меррин упало сердце. Сколько боли и разочарования было в ее взгляде!
        - Ты лгала мне, Меррин, - ровно сказала Джоанна. - Часто. Неоднократно. Это сложно простить.
        - Все не так, - заговорила Меррин. Страдания сестры разбивали ей сердце. - Я думала, что, если я расскажу о своей работе, ты помешаешь мне ею заниматься.
        - Значит, ты мне не доверяла, - сделала вывод Джоанна. - Жаль, что ты так ко мне относишься. Будучи самой старшей, я всегда считала себя ответственной за вас с Тэсс, но до сего времени я не представляла, насколько плохо это у меня получалось. - Она махнула руками. - Ладно, давай пока это оставим. У нас есть более неотложные проблемы.
        Она встала и подошла к окну. Ее волосы вспыхнули под осенним солнцем разными оттенками, от медного и каштанового до золотого.
        - Гаррик Фарн делает тебе предложение, - объявила она, обернувшись через плечо. - С ним только что говорил Алекс. Гаррик внизу и ждет твоего ответа.
        - Нет! - Меррин мгновенно захлестнула паника. - Это невозможно!
        - Выйти за него замуж? - Джоанна повернулась к ней вполоборота. Ее лицо ничего не выражало. - Но когда ты спала с ним, у тебя, похоже, не было никаких затруднений.
        - Все было не так! - У Меррин срывался голос, на глаза наворачивались слезы. - Это трудно объяснить. - Меррин чувствовала, что ей отказывает ее хваленое красноречие. - Я была очень напугана, - неуверенно сказала она. - Там было темно, мы были заперты. Гаррик спас мне жизнь, а пары пива были такими сильными, что…
        - Что ты опьянела, - помедлив, бесстрастно досказала за нее Джоанна.
        - Да… Нет! Я себя не оправдываю. Просто я не могу этого объяснить, Джо. Я испугалась, и Гаррик меня защитил. Я испытывала такую благодарность и облегчение, что мы живы, и он… - Она замолчала.
        Наступила долгая тишина.
        - Очень щедрый способ показать свою благодарность, - сдержанно проговорила Джоанна.
        Меррин издала судорожный всхлип, что-то среднее между смехом и плачем.
        - Я хотела его, Джо, - призналась Меррин. Она закрыла глаза. - Я понятия не имела, что могу такое испытывать. Я так отчаянно желала его получить и испытала такое невероятное, восхитительное удовольствие. Мне такое и в голову не приходило! Но потом… - из-под закрытого века скатилась слеза, - потом я не могла поверить, что натворила. Я чувствовала себя больной и униженной и презирала себя за это. Я проявила такую слабость…
        - Ты слишком строга к себе.
        Меррин услышала шуршание шелка - Джоанна вернулась и села рядом. И обняла ее. Меррин просто не верилось, что Джоанна простила ее, ведь сама она себя простить не могла. Она испытала огромное облегчение, прислонилась к Джоанне и заплакала.
        - Сильный страх, как и сильное облегчение иногда заставляют нас делать странные вещи, - продолжала Джоанна. Она гладила Меррин по волосам и укачивала ее как малышку. - Ты открыла для себя то, что понравилось тебе больше академических занятий. Не надо винить себя за это. - В ее голосе зазвучала веселая нотка. - Физическое наслаждение действительно может смести тебя с лица земли.
        - Но для меня непереносима сама мысль, что я чувствую это к Гаррику Фарну, - горько проговорила Меррин. Она отстранилась от Джоанны и села прямо. - Это Фарн, Джоанна! - Меррин шмыгнула носом и вытерла воспаленные, заплаканные глаза. - Он разрушил нашу жизнь! Как я могла так поступить? И как мне с этим смириться? И все равно… - Она остановилась. - Мне он не безразличен, - с горечью сказала она. - Я не могу этого отрицать. Между нами есть что-то, чего я не понимаю… - Она задрожала. - Джо, я так растеряна.
        - Да. Я понимаю, что ты чувствуешь. - Джоанна сделала паузу. - Полагаю, ты права, что не испытываешь к Фарну ненависти, Меррин. Можно ненавидеть то, что он сделал со Стивеном, но не обязательно при этом ненавидеть самого Гаррика. Совсем наоборот.
        Меррин протерла горячий лоб. У нее болела голова, а глаза обжигали навернувшиеся слезы.
        - Я не понимаю, в чем разница, - сказала она. - Я только знаю, что это неправильно. Это разрывает меня изнутри.
        - Возможно, со временем ты сама все поймешь, - пояснила Джоанна.
        - Ты наверняка меня за это ненавидишь, - горько проговорила Меррин.
        Джоанна помотала головой.
        - Дорогая Меррин. - У нее перехватило горло. - Все мы порой совершаем ошибки.
        - Не настолько большие, - шмыгнула носом та.
        - Ты снова слишком жестоко себя судишь, - поправила ее Джоанна. - Ты встретила мужчину, который пробудил в тебе страсть. То, что этот мужчина - Гаррик Фарн… - Она замолчала и пожала плечами. - Это все усложняет. Можно даже сказать, что это очень неудачно. Кажется, судьба сыграла с тобой злую шутку.
        - Я не могу выйти за него, Джо, - горестно произнесла Меррин. - Иначе я предам то, во что верила целых двенадцать лет.
        Джоанна немного помолчала.
        - Я не стану тебя уговаривать, - сказала она потом. - Если ты не захочешь выходить за Гаррика, я все равно буду на твоей стороне.
        - А вдруг я забеременела? - Меррин судорожно стиснула руки Джоанны, наконец озвучив свой самый ужасный страх, который преследовал ее всю прошлую ночь. Страх зарождался где-то внутри и постепенно превращался в панику, угрожая поглотить всю без остатка. - Джоанна, мне страшно, - выдохнула Меррин. - Когда я смогу узнать, беременна я или нет?
        Девушка заметила, как затуманились глаза сестры, и обругала себя за нетактичность. В первом браке Джоанна долго и отчаянно пыталась забеременеть и думала, что бесплодна. Меррин видела - но в то время не понимала, - какие страдания ей причиняет эта мысль. И вот теперь она просила у сестры любви и поддержки, в то время, когда сама, возможно, зачала внебрачного ребенка по собственной небрежности и при таких ужасных обстоятельствах. Но сестра все равно готова была ее поддержать.
        - Это зависит от того, когда у тебя были последние месячные, - тщательно подбирая слова, ответила Джоанна.
        Меррин никогда не обращала на них внимания. И теперь изо всех сил старалась припомнить.
        - Я думаю… мне кажется, недели полторы назад, - неуверенно сказала она и увидела, что Джоанна нахмурилась:
        - Опасное время. Но точно пока сказать невозможно. Ты все узнаешь через две-три недели, может, чуть раньше.
        Меррин почувствовала пугающую беспомощность, словно больше ни на что уже не могла положиться.
        - Тогда, наверное, можно подождать и посмотреть… - начала она, но умолкла, снова заметив, как во взгляде Джоанны мелькнула боль. Меррин подумала о тех многих месяцах, когда сестра ждала, надеялась и в итоге разочаровывалась. Как это ужасно и жестоко: Джоанна каждый месяц отчаивалась, что опять не забеременела, а Меррин именно этого известия ждет не дождется. - Джо, прости меня, - упавшим голосом произнесла она. - Мне так жаль.
        Джоанна покачала головой:
        - Не стоит. У меня есть Шуна, и, если повезет, еще будут дети. А если нет… нам с Алексом хватит нашей любви. - Она ослабила объятия. - Я не могу сказать тебе, что делать. Ты должна сама принять решение. Но помни, что я буду рядом, что бы ни случилось.
        - Я такая идиотка, Джо, - призналась Меррин. - Я думала, что я очень умная - много умнее тебя, но на самом деле ты гораздо мудрее, а еще добрее и великодушнее.
        Джоанна улыбнулась, опять крепко обняла ее и потом встала.
        - Если ты собираешься отказать Фарну, - сказала она, - то, по крайней мере, будь любезна, сообщи ему это лично. Он имеет на это право. Я пришлю тебе твою горничную, чтобы помочь одеться.
        - Я не могу выйти за него замуж, - возразила Меррин. - Джо, ты же знаешь, что я не могу.
        Джоанна ответила не сразу.
        - Я знаю, какое значение имеет для тебя память о Стивене, - проговорила она. - Даже большее, чем для нас с Тэсс, поскольку ты была тогда совсем девочкой и считала его героем. - Она задумчиво разгладила юбки, тщательно подбирая слова. - Стивен очень хорошо к тебе относился, - добавила она после паузы. - Меня это удивляло, потому что, как правило, он ни к кому не проявлял доброты. О, конечно, иногда он бывал само очарование, ему ничего не стоило вскружить голову любой женщине. Но… - Джоанна остановилась.
        - Я знаю, что Стивен иногда вел себя очень дурно, - сказала Меррин. - Но это не значит, что он заслуживал смерти.
        - Нет, - согласилась Джоанна. - Конечно не заслуживал. - Она покачала головой. - Но он не должен был соблазнять Китти Фарн.
        - Они любили друг друга, - с вызовом сказала Меррин. - Она была несчастна в браке.
        - Стивен соблазнил ее задолго до свадьбы, - уточнила Джоанна. И добавила очень холодным тоном: - И я сомневаюсь, что он действительно ее любил. Он всегда любил себя больше, чем кого бы то ни было.
        Меррин уставилась на сестру.
        - Но он полюбил ее! - резко возразила она. Мысли у нее путались, она испытывала шок и негодование. Сестра извратила ее воспоминания и придала им иное звучание. - Я видела их вместе, - запротестовала Меррин. - Он ее обожал! Зачем еще ему… - Она замолчала.
        - Зачем еще ему отнимать ее у Гаррика Фарна? - закончила за нее Джоанна. - Ради забавы, Меррин, - мягко пояснила она. - И потому, что у него была такая возможность.
        - Нет, - не согласилась Меррин. Сердце у нее затрепетало от страха. Если Стивен не любил Китти, значит, все, во что она верила, было основано на лжи. Это невозможно. Она не может это принять. - Я этому не верю, - упрямо сказала она. - Я их видела, Джо! Они любили друг друга! Они должны были быть вместе.
        Джоанна пожала плечами.
        - Вероятно, ты права, а я ошибаюсь, - сказала она.
        - Ты наверняка ошибаешься, - заявила Меррин. Она потянула на себя одеяло и закуталась в него. - Наверняка, - повторила она, наполовину обращаясь к самой себе.
        - Я помню, что ты еще девочкой питала к Гаррику Фарну очень нежные чувства. - Джоанна остановилась, положив руку на дверную ручку. - О, все мы считали его красавчиком, но ты… - Она улыбнулась. - Ты от него просто голову потеряла, верно?
        Меррин потрясенно посмотрела на нее.
        - Я не думала, что кто-то об этом знает, - невольно вырвалось у нее, и она покраснела.
        Джоанна засмеялась.
        - Это было очевидно, - мягко сказала она, - даже если сам Гаррик этого не замечал. - И она вышла, притворив за собой дверь.
        Меррин выпустила из рук одеяло. Значит, всем было известно, что она влюблена в Гаррика Фарна. Как наивно было думать, что это ее секрет. Но кое в чем Джоанна все же ошибалась. Она считала, что Меррин была влюблена по-детски поверхностно, хотя на самом деле в чувствах Меррин было столько страсти, силы и опасности, что они едва ее не погубили.
        Глава 12
        Когда Меррин вошла в библиотеку, Гаррик стоял у окна и смотрел в сад. Он не обернулся, и она даже не была уверена, что он слышал ее шаги. Она замерла на месте и посмотрела на него, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.
        Она видела перед собой человека, виновного в смерти Стивена, но, глядя на него, думала только о его поцелуях и прикосновениях. И о нежностях, которые он ей нашептывал в то время, когда они основательно и с наслаждением занимаясь любовью. В каком-то смысле он был для Меррин почти незнакомцем, но кое в чем она знала его так близко, что это вызывало у нее трепет. И дело не только в том, что Меррин постоянно чувствовала его присутствие. Будучи честной перед собой, она не могла отрицать, что их с Гарриком что-то связывало. Эти узы невозможно было ни объяснить, ни разорвать. И так было с самого начала.
        Меррин заметила, что ради нее Гаррик оделся безукоризненно. Дорогое коричневое пальто как влитое сидело на широких плечах, брюки из буйволовой кожи плотно обхватывали бедра, на ногах высокие сапоги, натертые до блеска. Он был чисто выбрит. Ни малейших следов щетины. При мысли, что Гаррик тщательно выбирал гардероб, потому что собирался сделать ей предложение, у нее почему-то перехватило горло. Потом он повернулся, и она увидела его бледное лицо. На виске красовался лилово-синий кровоподтек, глубокая царапина вертикально рассекала щеку, запястье перебинтовано. Меррин вспомнила темноту, ужас их заточения и вынужденную близость, и ей отчаянно захотелось сбежать.
        Тем не менее она этого не сделала. Меррин собрала все свои силы и мужество и шагнула вперед.
        - Леди Меррин, - произнес Гаррик низким, грудным голосом. - Как вы себя чувствуете?
        Он взял ее руки в свои. Ее тут же окутал жар и ощущение близости. Мерин ощущала царапины на его ободранных ладонях. И на мгновение снова перенеслась на место наводнения, снова почувствовала, как Гаррик своим телом закрывает ее от падающих кирпичей. Внутри у нее все перевернулось от боли. Невозможное решение…
        - Я… более-менее сносно. Благодарю вас, ваша светлость, - ответила Меррин.
        В его глазах мелькнула искра веселья от такого официального ответа. Неудивительно! Ведь когда они виделись в последний раз, она лежала обнаженной в его объятиях, а он позволял себе возмутительные вольности с ее податливым телом. При мысли об этом ей чуть не сделалось дурно. Меррин хотелось притвориться, что ничего не было. И одновременно - проделать все заново.
        Она глубоко вздохнула.
        - Кажется, я скомпрометировала вас, ваша светлость, - сообщила она.
        Глаза Гаррика потеплели, в них засветилась нежность. Спокойствие Меррин дало трещину, повисло на тоненькой ниточке.
        - Какая необычная формулировка, - сказал он. - Обычно ответственность берет на себя джентльмен.
        - Мне кажется, нам обоим стоит это сделать, - ответила Меррин. - Я не виню вас за то, что между нами произошло. Ни в каком смысле.
        Гаррик посерьезнел. Он все еще держал ее за руки.
        - Вы очень прямы и честны, леди Меррин, - произнес он, - но именно я потерял над собой контроль. Я понимал, что делаю. - Его глаза потемнели. - А вы - нет.
        - Я могла вас остановить, - прошептала Меррин. Сердце у нее билось неровно, а в груди словно трепетали тысячи бабочек. - Но я не хотела этого делать.
        Его мягкий взгляд чуть не лишил ее сознания.
        - Как всегда честна, - сказал он. Потом поднес к губам ее руку и поцеловал ладонь. По телу Меррин пробежала дрожь. - Меррин, - произнес Гаррик уже другим тоном.
        Мерин не хотела, чтобы он произносил ее имя с такими интимно-дружескими интонациями. Его голос задевал в ней какую-то струну, подрывал всю ее защиту. Ей вспомнилось, как он шептал ее имя в жаркой темноте завала. Как на грани отчаяния, звал ее, убеждая прыгать к нему. Это напомнило ей о том, что их связывало: о той необычной близости и воспоминаниях о пережитом наводнении. Ей никуда от них не деться, как бы ни хотелось обратного.
        Меррин отвернулась, не в силах смотреть в глаза Гаррику.
        Фарн опустился перед ней на одно колено. О боже, это ужасно! Это выглядело как естественное предложение брака. Меррин прикусила губу и загнала внутрь нежданные слезы.
        - Меррин, - произнес Гаррик. - Вы выйдете за меня замуж?
        Меррин испытала безумное желание поднять руку и коснуться этих вьющихся темно-рыжих волос, спускавшихся по воротнику. Голова Гаррика была опущена. Меррин видела глубокую царапину на его щеке и длинные ресницы. Светлые, как у нее. Не видать их детям густых черных ресниц, столь любимых светскими леди и художниками.
        - Я не могу выйти за вас замуж, - прошептала она. - Простите. - Меррин закрыла глаза, сражаясь с внутренней болью. Ее терзала мысль о маленькой девочке - или мальчике - со светлыми ресницами.
        Гаррик поднялся с колена. Меррин ощутила, как ее охватывает чувство его близости.
        - Могу я попросить вас подумать еще? - натянуто спросил он. - Общество подвергнет вас осуждению, если вы не примете мое предложение. Я не могу этого допустить.
        - Меня не волнует, что думает обо мне светское общество. И никогда не волновало, - горячо возразила Меррин.
        - Да, - согласился Гаррик. И Меррин, несмотря ни на что, услышала в его голосе насмешливые нотки. - Мне об этом уже известно.
        - Я найду способ все разрешить, - в отчаянии заявила Меррин и возбужденно прошлась по комнате. - Я понимаю, что больше не смогу работать на Тома, но, может, я найду работу где-нибудь в другом месте… - Она замолчала, потому что на лице Гаррика отразилась откровенная жалость.
        - Меррин, - повторил он. - Не в этот раз.
        Наступила тишина.
        Меррин как наяву услышала голос Тэсс.
        Все только и говорят об этом скандале… И все газеты об этом пишут… Поймана в постели с герцогом Фарном!
        Она понимала, что превратилась в самую скандальную женщину Лондона.
        Ее репутация погибла.
        Она скомпрометирована.
        Она запятнала свою репутацию и потеряла девственность. И даже если она не родит, скандал и сплетни всегда будут пачкать ее имя. Никто не возьмет ее на работу. Мерин в глубине души это понимала, как понимала и то, что если она не выйдет замуж за Гаррика, то станет отверженной, от нее будут шарахаться все, кроме родных. Лекции и дискуссии, выставки и концерты - она уже не сможет, как раньше, ими наслаждаться. Ее будут обсуждать, за спиной у нее будут шушукаться, она станет главным объектом сплетен. Из «невидимки» она превратится в самого заметного человека, обсуждаемого светским обществом.
        - Интересно, - горько проговорила она, - шампанское наводнение было бы лучше?
        - Во всяком случае, гораздо приличнее, - Гаррик чуть улыбнулся, - но, боюсь, в конце произошло бы то же самое. Вы должны выйти за меня замуж.
        - Я не могу, - повторила Меррин. Она снова прошлась по комнате.
        - Меррин, прошу вас, подумайте еще, - произнес Гаррик уже другим тоном. Теперь в нем звучала непоколебимая сталь. - Если родится ребенок, - намеренно надавил он, - я не могу допустить, чтобы он родился вне брака.
        - Вполне возможно, что я не беременна, - с энтузиазмом парировала Меррин. В ней боролись отчаяние и надежда. - Мы можем подождать, - предложила она. - Мы скоро выясним… - Она горестно замолчала. Она поняла, что это не сработает, едва увидела выражение лица Гаррика.
        - Подождем сколько - месяц, два? - вежливо поинтересовался он, но в глазах у него пылала ярость. - Если ты не беременна, мы поздравим друг друга с удачей, а если окажется, что ты носишь ребенка, мы быстро и тихо сыграем свадьбу, а все вокруг будут считать дни и месяцы и сплетничать насчет нас? - Он скривил губы. - Слишком пошло. Я на это не пойду.
        Меррин встретилась глазами с его темным, непримиримым взглядом. Она понимала, что Гаррик прав - она не может рисковать тем, что ее сын или дочь получит унизительное клеймо незаконнорожденного. Что его будут считать еще одним ублюдком герцога Фарна. «Каков отец, таков и сын». Она прижала руку к губам, пытаясь сдержать рыдания, чувствуя, что у нее вот-вот начнется истерика. От необходимости сделать такой жестокий выбор ее душило чувство вины. Ей хотелось убежать и спрятаться.
        Но она не могла. Она должна отвечать за то, что натворила.
        - Ты должна выйти за меня, - сказал Гаррик. - Боже мой, Меррин… - В его голосе внезапно зазвучал неприкрытый гнев. - У меня и так на совести смерть твоего брата. Я не собираюсь добавлять к тому скандалу новый, разрушив и твою жизнь тоже. - Он взял Меррин за руку, и она почувствовала, как он напряжен. - Женитьба даст мне возможность искупить вину, - грубовато добавил он. - Я пытался это сделать, когда вернул вам поместье и состояние. Я исправил одну маленькую несправедливость. Если бы ты вышла за меня…
        - Это не возместит мне смерть Стивена, - горячо возразила Меррин. - Ничто никогда не возместит.
        - Верно, - согласился Гаррик, - но это спасет твою репутацию в глазах общества. И мы не только предотвратим скандал, мы сможем представить наш брак как первый шаг к примирению между нашими семьями. Ты никогда не думала… - Он вдруг отпустил ее и отвернулся. - Люди могут считать, что ты давно уже моя любовница.
        Наступило напряженное молчание. Меррин тяжело опустилась на один из стульев. Ей такое даже в голову не приходило. Эта мысль ранила ее до глубины души.
        Она вспомнила жестокие слова лорда Крофта на Бонд-стрит. Он намекал, что Меррин готова «забыть» о смерти Стивена за тридцать тысяч фунтов. Насколько же громче и непристойней будут сплетни о них с Гарриком. Она так и слышала, как за ее спиной расходятся шепотки. Она буквально видела, как щелкают веерами сплетницы, с удовольствием обсуждая горячие новости. Нет ничего скандальнее слуха, что она легла в постель к тому самому человеку, который когда-то разрушил ее семью.
        Гаррик прав. Брак, по крайней мере, разрешит эту, мягко говоря, неприличную ситуацию.
        - Возможен только фиктивный брак… - начала Меррин. - Исключительно формальный. Ради поддержания слухов, что наш союз станет примирением для наших семей… - Она замолчала, увидев его взгляд.
        Гаррик сделал к ней шаг. И еще один.
        - Исключительно формальный брак, - мягко, но насмешливо повторил он. Взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Его прикосновение было легче перышка, но оно отдалось в Меррин с головы до пят. От сильных ощущений она даже на мгновение прикрыла глаза.
        - Думаешь, ты сможешь его придерживаться? - поинтересовался Гаррик тоном, от которого у нее по спине прокатилась дрожь. - Потому что я не смогу, я сразу предупреждаю. И даже пытаться не буду. - Он наклонил голову и коснулся ее губ.
        Меррин почувствовала, как внутри у нее вспыхнуло пламя.
        - Думаешь, ты сможешь? - повторил он, их губы разделяло не больше дюйма. Меррин не успела ответить: Гаррик крепко поцеловал ее, и она потянулась к нему, как распускающийся цветок к солнцу. Ее снова пронзил стыд за то, что она так охотно отзывается на его прикосновения, а голову затуманило тоской и болью.
        Фарн усилил натиск, и мир закружился перед глазами Меррин так, что ей пришлось схватить Гаррика за пальто, чтобы не упасть. Шерстяной материал выскальзывал у нее из пальцев, но его руки подхватили ее, обняли, прижали к себе. Он целовал, утверждая за собой право обладания ею, и Меррин поняла это. Она будет его женой во всех смыслах. Ей от этого не спастись.
        Гаррик выпустил ее из объятий и отступил назад. Он тяжело дышал, глаза сверкали желанием.
        - Я уже получил особое разрешение на брак, - объявил он. - Мы поженимся в ближайшую неделю. Ах да, Меррин… - Он странно замолчал. - Я был бы очень признателен, - несколько официально добавил он, - если бы ты с уважением отнеслась к своим свадебным клятвам.
        Меррин с минуту смотрела на него совершенно непонимающим взглядом. За всей его силой и пылающей страстью она распознала в его голосе подлинную муку. У нее сжалось сердце.
        - Китти, - догадалась она. - Ты не хочешь получить еще одну неверную жену.
        - Это было бы очень плачевно, - согласился Гаррик, но веселые нотки не смогли полностью замаскировать его боль. - Боюсь, в этом отношении я очень старомоден. Определенные… вольные… нравы светского общества не соответствуют моему вкусу. Хотя, - горько добавил он, - это была бы для тебя идеальная месть - выйти за меня замуж, а потом предать. Тогда жизнь совершила бы полный круг.
        Меррин замотала головой. Боль Гаррика ее потрясла. Ей казалось, что он всегда уверен в себе и не считает себя виновным за прошлое. Во время их заключения она пыталась подтолкнуть его к разговору о любви Китти и Стивена. В ответ Фарн сказал, что каждый божий день помнит и жалеет о предательстве своей жены.
        Тогда в его голосе она услышала боль и разочарование. Теперь же, глядя ему в глаза, она убедилась, что это правда.
        Меррин с трудом сглотнула.
        - Я не принадлежу к женщинам, способным на такое, - пояснила она. - Если я даю обещание, я держу его. Я бы никогда тебя не опозорила.
        Меррин заметила, что в глазах Гаррика что-то мелькнуло, какое-то чувство, пронзившее ее до глубины души.
        - Да, - сказал он. Его голос немного потеплел. - Я тебе верю. Ты слишком честна, чтобы меня обманывать. И ты держишь свои обещания.
        - Ты ведь не хотел жениться еще раз, - сказала Меррин, наблюдая за ним. У нее было ощущение, что она познает что-то новое, ступает на какую-то странную, неизведанную дорожку. Она знала, что проницательность никогда не была ее сильной стороной. И предательство Тома было тому подтверждением. Но сейчас, с Гарриком, ей хотелось этому научиться.
        Гаррик покачал головой:
        - Нет. Я вообще больше не собирался вступать в брак.
        Теперь Меррин уже это понимала. Раньше ей не приходило в голову, что неверность Китти могла причинить Гаррику такую боль, что он больше не захочет жениться. Она думала, что его это не волнует. И теперь осознала, как была не права.
        - Но разве тебе не нужен наследник? - спросила она.
        - У меня есть братья, - ответил Гаррик и наконец улыбнулся. - Может, я с ними и не общаюсь, но вполне могу рассчитывать, что они продолжат род Фарнов.
        Для Меррин, которая только этим утром осознала, насколько безгранично ее любят сестры, мир семьи Гаррика показался очень холодным.
        Гаррик смотрел на нее темными, почти черными глазами.
        - Значит, мы пришли к согласию? - негромко спросил он.
        - Да, - прошептала Меррин. Главное слово сказано, теперь уже нет пути назад, подумала она.
        Гаррик с облегчением улыбнулся. И снова поцеловал Меррин. Ее накрыла горячая волна удовольствия, вызывая головокружение и слабость в коленях.
        Потом он отпустил ее.
        - Спасибо, - сказал он. - Я позже еще заеду.
        Гарик поклонился и вышел. Меррин подошла к окну и опустилась на диванчик, вспоминая, как прижимались к ее губам губы Гаррика. В ее крови все еще бушевал огонь. Губы распухли от поцелуев, стали очень чувствительными. Внутри все ныло от горячего тянущего напряжения. Теперь она уже знала, как можно его облегчить. Она знала, чего хочет.
        Меррин со стоном закрыла лицо руками.
        Как она может стать женой этого человека и жить с ним, если она всей душой ненавидит сотворенное им зло?
        Гаррик Фарн. Ее муж. Ее сердце разрывалось.
        Джоанна заявила, что Меррин и Гаррик должны появиться перед обществом на зимней художественной выставке в Королевской академии. Они придут туда вместе, уже помолвленными. А еще через пару дней состоится их свадьба.
        - Вы не можете вечно прятаться, - оборвала Джоанна Меррин, когда та попыталась возразить. - Да, будут сплетни, но встречать их лучше с открытым забралом. Доверься мне - уж я-то знаю, что такое осуждение светского общества.
        - Я и раньше не любила подобные увеселения, - заспорила Меррин. - Почему сейчас должно быть иначе?
        - Лучше и не будет, - вставила Тэсс. - Будет хуже.
        Они с Джоанной запихивали младшую сестру в новомодное платье желтого цвета. Меррин чувствовала себя портновским манекеном, который все время дергают и толкают.
        - Но ты должна будешь туда пойти, - продолжала Тэсс, - иначе станешь в глазах общества еще большей отшельницей. Тебя будут называть Герцогиня Затворница или еще хуже, чем подсказывает мне моя фантазия.
        - Покинутая Герцогиня? - предложила Джоанна.
        - Угрюмая Герцогиня, - подсказала Меррин.
        - О да, - улыбнулась Тэсс, - вот так мне нравится.
        Сестры отошли назад, повертели Меррин в разные стороны и наконец подвели ее к зеркалу.
        - Вот. Ты выглядишь очень мило.
        Меррин подумал, что похожа на недовольно-упрямую Золушку, за спиной у которой стоят прекрасные феи-крестные. Волосы ей завили и зачесали наверх - она терпеть не могла такую прическу и никогда не умела ее поддерживать, несмотря на прилагавшуюся к ней симпатичную шляпку в тон платью. Платье… ну, просто оно было не в ее стиле. Хотя такового у нее вообще не было - не считать же таковым стиль «некрасивого синего чулка», он точно не подходил для Королевской академии.
        Меррин уже хотела отвернуться от зеркала, чтобы вежливо поблагодарить сестер и сделать хорошую мину при плохой игре, но задержала взгляд на своем отражении и вдруг ощутила волнительную дрожь. Раньше ее никогда не заботило, как она выглядит, ее и сейчас это не интересовало, но в ушах у нее зазвучали слова Гаррика.
        Когда ты рядом, твоих сестер я даже не замечаю… По телу снова пробежала волна дрожи. Она посмотрела на себя в зеркало. Блестящие золотистые волосы обрамляют лицо, на котором вновь появился румянец, а еще какое-то новое выражение. Глаза светятся синевой. Губы полуоткрыты и почти улыбаются. Платье струится золотистым водопадом. Нежный шелк обвивает тело мягким коконом, как руки любовника.
        Меррин вытянула руку и коснулась своего отражения, пытаясь понять, что в ней изменилось, почему она стала чувствовать себя по-другому. Она подумала о Гаррике, как он на нее смотрел. Не сознавая, что делает, девушка прижала руку к губам, словно повторяя его прикосновение. Она почувствовала себя живой.
        - По-моему, Меррин проснулась, - чуть суховато сказала у нее за спиной Джоанна.
        Меррин резко обернулась. На мгновение она потерялась в своих чувственных открытиях и забыла о сестрах. Они над ней подсмеивались. А еще, кажется, очень ею гордились и немного за нее волновались. На Меррин нахлынули чувства любви и благодарности к ним. Она схватила сестер за руки.
        - Спасибо, - поблагодарила она. - Я не обнимаю вас только потому, что боюсь помять платье.
        - Милостью Божьей, - Джоанна с сияющими глазами сжала ей руку, - мы сделаем из тебя изысканнейшую леди, Меррин!
        - Умоляю, не замахивайтесь слишком высоко, - со смехом предупредила Меррин, и они бросились друг другу в объятия. Она обнимала сестер, чувствуя, что все вокруг изменилось - она сама в первую очередь, хотя это ее немного пугало. А еще она только что поняла, как сильно любит свою семью.
        - Ну, по крайней мере, тебе не грозит встреча с родственниками Гаррика, - сообщила Тэсс, выпутываясь из объятий и вытирая глаза. - Я слышала, они с ним не общаются.
        - Бедный Гаррик, - с сочувствием отозвалась Джоанна. - Должно быть, он очень одинок. Интересно, почему они отдалились от него?
        - Скорее всего, потому что его братья - самые бессовестные снобы на свете, - предположила Тэсс. - Просто отвратительные. Ему лучше держаться от них подальше.
        Как странно слышать, что Джоанна и Тэсс сочувствуют Гаррику, подумала Меррин. Хотя чисто по-человечески она была с ними согласна. Его обособленность и одиночество давно ее поражали. И первый брак, затеянный по необходимости, не по любви, сделал его еще более одиноким. Меррин всегда возмущали аристократические браки, заключенные по деловым соображениям, хотя в таких устроенных браках обычно присутствовала если и не любовь, то дружеские отношения и взаимная поддержка и иногда уважение. Гаррик предложил ей свое имя, чтобы спасти ее репутацию, подумала Меррин. Она же не предложила ему ничего. Меррин казалось неправильным вступать в брак на такой основе. По ее телу пробежала дрожь. Меррин почувствовала себя маленькой и одинокой. И по рукам и ногам связанной своим согласием. На какое-то ужасающее мгновение перед ней предстала ее будущая жизнь - вереница просторных загородных поместий с огромными пустыми комнатами, по которым она будет бродить в полном одиночестве.
        - Вот… - Тэсс протянула ей шубку в тон платью. - Ты дрожишь от холода.
        - От страха, - честно призналась Меррин.
        Джоанна и Тэсс посмотрели друг на друга.
        - Мы будем с тобой, - ободрила ее Джоанна, - и Алекс тоже, хоть он и говорит, что для настоящего ценителя искусства в нем слишком много от обывателя. Но мне всегда очень нравились картины мистера Тернера. Я просто обожаю ту, с Ганнибалом, «Переход через Альпы».
        Мерин подавила в себе желание ответить, что Джоанна ценит картины, которые общество считает модными. Это было бы не слишком честно по отношению к сестре, которая так великодушна к ней.
        «Раньше я не отличалась добротой, - подумала Меррин. - Надо попытаться исправиться».
        Это было так странно; раньше она думала, что вполне счастлива - со всеми своими тайнами, работой на Тома и ненавистью к Гаррику Фарну. И только теперь, когда ее прошлая жизнь разбилась вдребезги, а впереди маячило неясное будущее в качестве герцогини Фарн, она осознала, что счастье - это нечто иное. И поняла, что в ее жизни до сих пор недоставало любви.
        Отбросив эту неприятную мысль, Меррин схватила муфту в тон шляпным оборкам.
        - Что ж, поехали, - произнесла она и улыбнулась Джоанне и Тэсс. - Потрясем общество!
        Несмотря на ее браваду, вся дорога до Королевской академии на Стренде прошла в напряженном молчании. В залах выставки была толпа, что тоже не улучшило настроения Меррин. Алекс предложил ей руку, а Джоанна и Тэсс двинулись вперед. Когда они вошли в главный зал, на мгновение наступила полная тишина, но потом все снова вернулись к своим разговорам. Меррин бессознательно вздернула подбородок, копируя небрежное презрение старших сестер, но на самом деле ей было очень неприятно слышать сплетни и шепотки, видеть косые взгляды. Легко представить, подумала она, как они отпускают нелицеприятные замечания по поводу ее грехопадения и скоропалительной помолвки, призванной сохранить ее лицо. Как с удовольствием обсуждают, что ее застали голой в борделе. Просто непревзойденный скандал. У Меррин горело лицо, слезы обжигали глаза, но она не собиралась доставлять удовольствие окружающим и показывать свои чувства. Она терпеть не могла привлекать к себе внимание, это было ужасно - щелканье вееров, взгляды отовсюду, хихиканье и непристойные смешки.
        - Я бы предпочла, чтобы со мной был Гаррик, - шепнула Меррин Алексу. Она очень ценила поддержку шурина, но без Гаррика чувствовала себя здесь неуверенной и одинокой. Странное, но бесспорное ощущение, которого она никак не ожидала.
        - Он уже здесь, - с улыбкой прошептал в ответ Алекс.
        Чувствуя, как бешено колотится сердце, Меррин медленно обернулась. Гаррик как раз проходил через главные двери и направлялся прямо к ним. Рядом с ним шел мужчина, в котором Меррин узнала капитана Оуэна Пурчейса. И он, похоже, был совершенно сражен красотой Тэсс.
        - Еще один хороший парень сражен чарами сестер Феннер, - печально проговорил Алекс.
        Меррин не сразу обратила внимание, что Гаррик вел под руку миниатюрную пожилую даму с горделивой осанкой. На ней было шелковое платье черного цвета, на голове идеальная прическа, волосок к волоску. Шею украшало потрясающей красоты бриллиантовое ожерелье. Они шли очень медленно, и, когда наконец приблизились, все присутствовавшие уже смотрели на них во все глаза. Разговоры превратились в негромкое бормотание и стихли.
        - Это же не… Конечно, это… я… О боже… - Меррин вдруг очень испугалась.
        - Леди Меррин. - Гаррик остановился перед ней и отвесил безупречный поклон. И произнес погромче, чтобы окружающие его слышали: - Для меня огромная честь и незабываемое удовольствие представить вас моей тете, вдовствующей герцогине Стейн. Тетя Элизабет, это моя невеста, леди Меррин Феннер.
        Пока Меррин делала реверанс, черные глаза герцогини цепко оглядели ее с ног до головы. Ее словно изучили до малейшей детали, а вердикт оставили необъявленным. Вдовствующая герцогиня была надменна, как королева. Вокруг них в ожидании волновалась толпа. Герцогиня славилась строгим нравом, представляя собой своеобразный реликт из прошлого. Подруга самой королевы, она теперь редко появлялась в обществе, но все еще обладала огромным влиянием. Невероятно. Гаррик Фарн представил сестре своего отца женщину, которая была его любовницей и о помолвке с которой он объявил после низкопробной любовной интрижки. Все замерли в ожидании, когда же герцогиня поддержит сплетни, сделав вид, что не замечает Меррин.
        С огромным трудом Меррин выдержала ее непроницаемый взгляд. На губах вдовствующей герцогини промелькнуло что-то вроде холодной улыбки, и она произнесла:
        - Меня очень радует, что вражда между Феннерами и Фарнами скоро уйдет в прошлое благодаря вашему браку с моим племянником, леди Меррин.
        Вокруг ахнули, сплетницы разом отвернулись и сделали вид, что вообще не прислушиваются к разговору. Меррин испытала такое облегчение, что у нее подогнулись колени. Она снова сделала реверанс:
        - Благодарю вас, ваша светлость.
        Вдовствующая герцогиня кивнула.
        - Очень мило, - произнесла она и повернулась к Джоанне: - Леди Грант, поздравляю вас с прекрасным оформлением гостиной леди Драммонд. Очень изысканно. - Она перевела взгляд на Тэсс: - И леди Дарент… я поздравляю вас с очередным богатым вдовством. - Затем она повернулась к Алексу: - А, лорд Грант. Давно хотела с вами познакомиться.
        Гаррик притянул Меррин к себе. Его широкие плечи закрыли ее от любопытных взглядов.
        - Что ж, - произнес он, подняв брови. - Кажется, ты произвела неизгладимое впечатление. Тетя Элизабет не склонна расточать похвалы попусту.
        - А это была похвала? - Меррин старалась говорить как можно непринужденней. Она положила руку ему на рукав. - Спасибо тебе, - прошептала она.
        Гаррик посмотрел на нее сверху вниз, и его темные глаза снова потеплели. А Меррин испытала такой порыв ощущений, что у нее закружилась голова.
        - Это был риск, - признался он. - Но я все рассказал тете Элизабет и попросил ее нас поддержать.
        - Все? - слабым голосом переспросила Меррин.
        - Почти все, - уточнил Гаррик.
        Он встретился с ней глазами, потом окинул взглядом и улыбнулся. Эта нежно-интимная улыбка предназначалась только для нее, и у Меррин томительно заныло сердце.
        - Ты выглядишь изумительно, - сказал он.
        К ним снова подошла вдовствующая герцогиня.
        - Леди Меррин, - произнесла она, глядя на Меррин, и потом перевела взгляд на Гаррика. Меррин показалось, что та прочла все ее сокровенные чувства. - Мне хочется посмотреть выставку Коллинса. И вы пойдете со мной.
        Меррин тоскливо глянула на Гаррика. Тот засмеялся.
        - Я скоро приду за тобой, - пообещал он. И, наклонившись к Меррин, прошептал. - Помни, моя тетя не кусается.
        - Приходи, но не слишком скоро, - резко заявила герцогиня.
        Меррин последовала за прямой, как палка, фигурой в соседнее помещение. Посетителей здесь было значительно меньше, да и те сразу же растворились при одном взгляде на выражение лица старой герцогини. Комната опустела. Герцогиня остановилась перед небольшим портретом в углу зала. Картина была написана лет пятнадцать назад. На ней была изображена сидящая фигурка молоденькой девушки лет восемнадцати или девятнадцати, очень хорошенькой, изящной, с округлыми формами, темными вьющимися волосами и ясными карими глазами. По уголкам чуть улыбающегося рта - ямочки. Рядом с ней сидела маленькая собачка, с обожанием глядевшая на хозяйку.
        Меррин тихо ахнула, и герцогиня окинула ее пронзительным взглядом.
        - Вы узнаете Китти Скотт, первую жену моего племянника? Портрет писали как раз перед свадьбой.
        У Меррин безумно забилось сердце.
        - Я… Да, я узнала. Мы… встречались раз или два, - заикаясь, ответила она. - Я была еще ребенком…
        Герцогиня кивнула.
        - Китти была прелестной девочкой. Мне нравилась ее живость, но, когда ей перечили, она проявляла очень злобный нрав.
        Меррин потрясли слова герцогини. Она нахмурилась, пытаясь сопоставить свои воспоминания о Китти с женщиной, которую описывала герцогиня. В ее памяти Китти Фарн осталась очень милым и добрым созданием, она всегда дарила маленькой Меррин сладости и всякие девичьи пустячки вроде ниток и лент, спрашивала, что та читает, и вообще интересовалась ее жизнью, на которую Тэсс и Джоанна не обращали внимания, будучи сосредоточены друг на друге. Это было одной из причин, почему Меррин так любила Китти. Ну и еще конечно же потому, что Китти любила Стивена…
        Вдовствующая герцогиня посмотрела Меррин в глаза.
        - Мой племянник испытал в своей жизни большое предательство и пережил много страданий, - сказала она. - Я верю, леди Меррин, что вы не добавите ему новых.
        «Я бы не посмела», - подумала Меррин. Под этим черным пронзительным взглядом она чувствовала себя как бабочка на булавке.
        - Я бы никогда намеренно не причинила никому страданий, - ответила она.
        Герцогиня оживленно закивала:
        - Я верю. Вы кажетесь мне очень прямой девушкой, не такой, как большинство. - Ее губ снова коснулась слабая улыбка. - Гаррик говорит, что вы синий чулок. Это только к лучшему, поскольку он сам известный ученый. К тому же быть герцогом - очень одинокое занятие. Ему нужна женщина, которая станет ему женой и другом. Опорой и поддержкой.
        - Да, - согласилась Меррин. Она подумала о лишенном любви и жизни доме Фарнов с его длинными, пустыми коридорами. - Я это хорошо понимаю.
        Она оглянулась на портрет Китти Скотт, которую рисовали в солнечный летний день. Китти точно не была поддержкой своему мужу.
        - Мне очень жаль, - сказала Меррин. - Я думала, что Гаррик ее любил.
        Герцогиня сухо засмеялась:
        - О нет, он ее не любил. Мой брат продал Гаррика, заставил его жениться, чтобы удовлетворить свои политические амбиции. Он устроил полезный династический брак, и Гаррик исполнил бы свой долг. Но, к сожалению, сердце мисс Скотт - и не только оно - уже было отдано другому, - пояснила она.
        - Да, - сказала Меррин. Она ощущала тупую боль в том месте, где находилось ее собственное сердце.
        Гаррик исполнил бы свой долг…
        Меррин в этом не сомневалась. Именно поэтому она сейчас с ним помолвлена - долг и честь для него превыше всего.
        Она размышляла о том, что сейчас услышала от герцогини о Гаррике. Проданный родным отцом молодой повеса был принужден исполнять обязанности мужа из соображений долга. Меррин испытала прилив неимоверной печали. Она подняла глаза на герцогиню и увидела, что та пристально за ней наблюдает. Взгляд старой леди немного смягчился.
        - Мне очень жаль, - повторила Меррин.
        Вдовствующая герцогиня похлопала ее по руке.
        - Девочка, ты не виновата. - Она помолчала. - Но тебе придется нести огромную ответственность. Если ты не сможешь полюбить Гаррика, я уверена, ты приложишь все усилия, чтобы почитать его и уважать.
        Если ты не сможешь полюбить его…
        Меррин вздрогнула и застыла, глядя перед собой невидящим взглядом. Гаррик завладел ее телом и разбил сердце, заставив его разрываться от растерянности и сомнений. Она думала, что так случилось из-за невозможности выбора. Но дело было не только в этом. У девушки перехватило дыхание от неожиданного шокирующего открытия. Как же она раньше не поняла, что здесь замешаны ее чувства? Наверное, это произошло оттого, что она раньше никогда не любила. И еще потому, что Гаррик был последним, как ей казалось, в кого она могла бы влюбиться. Но она все-таки это сделала. Эта мысль билась у нее в голове, ей хотелось закричать, лишь бы заглушить ее. Это невозможно. Но отрицать этого она уже не могла. Она любит Гаррика Фарна.
        В глубине души Меррин и раньше это понимала - еще там, в ужасной темноте вынужденного заточения, когда она целиком и полностью ему доверилась и искала у него защиты. Но отрицала свои чувства, разжигая свое горе и ненависть, чтобы построить непроницаемую стену между собой и Гарриком. Но сейчас она уже не могла больше от них отказываться. И эта мысль вызвала у Меррин новый прилив ужаса. Гаррик на самом деле не хотел жениться на ней. Он честно признал, что вообще больше не собирается вступать в брак. А бремя чести, долга и обязательств без любви может стать для него самыми тяжелыми на земле оковами. Она любит его, но ему нечем ответить на ее чувства.
        - Леди Меррин? - В голосе герцогини зазвучали нотки нетерпения. - Вы грезите наяву, моя дорогая.
        - Извините. - Меррин заморгала, избавляясь от нахлынувших чувств и мыслей, которые чуть не погребли ее под собой. - Я думала… - Она осознала, что по-прежнему смотрит на портрет Китти, и герцогиня, видимо, неправильно истолковала ее взгляд.
        - Это было давным-давно, - произнесла старая леди, - и не имело к вам никакого отношения, вы были тогда совсем девочкой. Не позволяйте тем событиям омрачить вашу жизнь.
        Слишком поздно. Она позволяет им это делать уже долгие двенадцать лет.
        Меррин задрожала. Она наделала столько ошибок, совершила столько неправильных поступков. Что, если она и о Гаррике с самого начала судила неверно? Что, если…
        Что, если не Гаррик стрелял в Стивена? Может, произошел трагический несчастный случай и Китти ненамеренно застрелила своего любовника, а Гаррик взял на себя вину?
        Ее сердце замедлило ритм. Она вспомнила, как внутренний голос все время повторял ей, что Гаррик - человек чести. Меррин подумала о его жизни, которая проходила под знаком долга и служения. И содрогнулась при мысли о чудовищности того, что, вероятно, тогда произошло.
        Внезапно ее охватило ужасное нетерпение. Нужно поговорить с Гарриком, попросить его рассказать правду. А для этого надо остаться с ним наедине. Даже у нее не хватит прямоты спросить его при собравшемся здесь обществе, не могло ли случиться так, что его первая жена случайно застрелила своего любовника, а он взял на себя ее вину.
        Меррин посмотрела на Гарика, который стоял рядом с Алексом и Джоанной и любовался гравюрой Уильяма Коллинса «Мальчики на рыбалке». Он смотрел, наклонив голову, с серьезным и задумчивым выражением. Потом повернулся, отвечая на какое-то замечание Джоанны, и на секунду его лицо осветила улыбка. Меррин задохнулась от бурного порыва эмоций. Он невиновен. Она не сомневалась в своей правоте. Стивена застрелила Китти, а Гаррик из чести и благородства защитил ее, взяв на себя ее вину.
        Гаррик каким-то образом почувствовал ее нетерпение: он поднял голову и встретился с ней глазами. На мгновение они пристально смотрели друг на друга, не обращая внимания на толпу. Гаррик извинился перед Алексом и Джоанной и прошел через зал к Меррин.
        - В чем дело? - поинтересовался он, подняв брови. Его карие глаза смотрели ровно и спокойно. Гаррик взял Меррин за руку, переплетая ее и свои пальцы.
        - Мне нужно поговорить с тобой наедине, - прошептала она.
        Вдовствующая герцогиня глянула на нее неодобрительно.
        - Только не перед свадьбой, леди Меррин. Это было бы абсолютно неприлично. Вы не должны никуда ходить без сопровождения. - Она оглянулась и, найдя глазами Джоанну и Тэсс, подозвала их взглядом. - Пришло время отвезти леди Меррин домой, - заявила она, отчего Меррин почувствовала себя маленькой девочкой. - Едва ли стоит напоминать, - произнесла она, пристально глядя на девушку, - что даже малейший признак неподобающего поведения может разрушить все, чего мы сегодня достигли. - Она отвела пронзительный взгляд от горящего лица Меррин и посмотрела на удрученного Гаррика. - Тебе ясно, племянник?
        - Кристально ясно, тетя. Спасибо вам, - ответил Гаррик. Он поднес руку Меррин к губам и запечатлел на ней поцелуй. - Доброй ночи, леди Меррин, - произнес он. - Завтра я нанесу вам визит.
        По дороге домой, сидя между Джоанной и Тэсс, менее всего годившимися в компаньонки, Меррин раздумывала, как ей остаться с Гарриком наедине, если теперь за ней приглядывают, как за невинной дебютанткой. И сложность состояла не только в этом. Она догадывалась, что Гаррик, из чувства долга тщательно охранявший свои секреты, едва ли захочет их выдавать. Значит, нужно как-то заставить его рассказать правду.
        У нее вдруг забилось сердце, Меррин задрожала от волнения и предвкушения. Она ведь уже знает, какую власть имеет над Гарриком. И видела, как сильно он ее хочет. Осмелится ли она обратить это его желание против него самого?
        Она приняла твердое решение вести себя совершенно неподобающим образом.
        Глава 13
        Наступила предсвадебная ночь.
        Гаррик сидел в библиотеке. Перед ним стояла полупустая бутылка бренди, рядом горела одинокая свеча. Ее слабый свет отражался в большом зеркале над камином и едва освещал напоминавшую пещеру комнату. Он почти не достигал старых шкафов из красного дерева, где стояли книги с неразрезанными страницами, старые и пыльные фолианты, свидетельствующие о том, что отец Гаррика не интересовался литературой, а лишь хотел произвести впечатление своей якобы начитанностью. Герцогство висело на шее Гаррика прямо-таки свинцовым грузом. Он не был уверен, что справится со своей ношей, если кто-нибудь ему не поможет и не разделит эту огромную ответственность. Гаррик осознавал: он хочет, чтобы этим человеком стала для него Меррин. Никто, кроме нее, не сможет занять это место. Но теперь - он взял письмо, лежащее перед ним на столе - теперь ему придется от нее отказаться, иначе он окажется лицом к лицу с перспективой формального брака, где между супругами нет настоящего доверия. Он не сможет быть с ней полностью честен. Все его надежды разбились вдребезги.
        Фарн опустил взгляд на рукописные строчки, хотя знал письмо уже почти наизусть.
        «Мы не можем удовлетворить вашу просьбу. Много лет назад было достигнуто соглашение, что никто ни о чем не узнает… Подумайте о ребенке… Ради девочки сдержите свое обещание…»
        Временами Гаррику казалось, что последние двенадцать лет он только и делал, что заботился о благе ребенка. Только из-за нее он и хранил молчание. Он украл у дочери Стивена Феннера отца еще до ее рождения и принял на себя эту отцовскую ответственность - защищать ее и заботиться о ее безопасности. Его собственные детские годы были так пропитаны страданием, что Гаррик поклялся: так ужасно начавшееся детство девочки будет гораздо счастливее. И ему это удалось. Дочь Стивена и Китти жила в любящей семье своей тети. Счастливая и здоровая девочка. У нее спокойная, налаженная жизнь. И Гаррик никогда не рискнет поставить под удар ее счастье.
        Скотты, родные Китти, с самого начала категорически настаивали: никто не должен узнать, что Китти родила дочь от Стивена. Ее репутация уже и так запятнана. Сохранить в тайне ее любовную связь было уже невозможно. Лорд Скотт ненавидел Стивена за то, что тот соблазнил его дочь. Из-за Китти и ее дочери Скотты не хотели иметь с Феннерами ничего общего. Они запретили Гаррику кому бы то ни было о ней рассказывать, и он, не меньше их подавленный случившимся, дал слово чести.
        В тот момент его ослепило горе. Да, конечно, у него был выбор. Он есть у всех. И, будь на его месте кто-то другой, он мог бы пожертвовать давним обещанием во имя будущего с Меррин. Но Гаррик не мог. Когда погиб Стивен, он поклялся сделать все, что в его силах, чтобы защищать слабых и невинных, тем самым искупить свою вину. Он не мог изменить своей клятве только потому, что для него стало важнее что-то другое.
        Значит, ему придется пожертвовать своим счастьем с Меррин. Им обоим придется заплатить за совершенный им грех. Гаррик потянулся было за бренди, но, возненавидев себя за слабость, оттолкнул бутылку. Это не выход, и не важно, как сильно ему хочется испытать хоть временное облегчение.
        Меррин. Ему даже думать о ней было так больно, что перехватывало дыхание. Гаррик доверял ей и не хотел обманывать. Он хотел рассказать ей правду, но не мог. Он в ловушке.
        Но тем не менее он собирается на ней жениться. Он слишком сильно нуждается в ней. Гаррик понимал, что это эгоистично, но ему хотелось получить что-то и для себя. А Меррин он желал, как никого другого в своей жизни. Он хотел, чтобы его темную душу осветили ее жизнелюбие и честность, ее мужество и цельность. Да, существовала опасность, что между ними всегда будет стоять его тайна и в конце концов это сломит даже храбрую Меррин. И разобьет ему сердце.
        Наверное, он должен ее отпустить. Забыть о себе, не привязывать ее к своей жизни, скованной печалью и горем, подумал Гаррик. Но если он разорвет помолвку, репутация Меррин будет разрушена целиком и полностью. Навсегда. Значит, что бы он ни сделал, он так или иначе причинит ей боль.
        Потянуло сквозняком, пламя свечи заметалось, а за ним и тени на стенах. Высокие часы с маятником пробили без четверти двенадцать. Гаррик повернулся и сунул письмо в ящик стола. Он увидел, что у двери что-то чернеет. Кто-то стоял у порога.
        Меррин.
        Как давно она там стоит? По его позвоночнику прокатилось беспокойство. Возможно, она заметила письмо.
        - Тебя здесь не должно быть. - Он встал на ноги.
        Закутанная в призрачно-черный плащ Меррин пошла ему навстречу.
        - Как ты вошла?
        - Как всегда входила. - Девушка окинула капюшон, и ее волосы вспыхнули золотом. Гаррик испытал непреодолимое желание ее коснуться и прижал руки к бокам. В глубине души у него что-то затрепетало. Он сопротивлялся этому чувству. Бессмысленно ощущать, как он в ней нуждается, если он не может быть с ней до конца честным.
        - Ты уже начал раздеваться, - сказала она, поглядев на расстегнутую сверху рубашку и брошенный на стул сюртук. - Это кстати.
        - Ты должна уйти, - приказал Гаррик довольно грубо.
        Меррин посмотрела ему в лицо своими ясными синими глазами. В них было столько искренности и чистоты, что Гаррик почувствовал себя измученным жизнью стариком.
        - Я хотела с тобой поговорить, - объяснила Меррин, - но мне никто бы не позволил увидеться с тобой наедине. Мне пришлось купить свежий выпуск La Belle Assemblee[10 - Модный женский журнал XIX века.], чтобы отвлечь Тэсс, и, пока она его разглядывала, я тихонько ретировалась.
        - Мы не должны оставаться наедине, это неприлично, - произнес Гаррик. Ему самому эти слова показались ужасно напыщенными.
        Меррин засмеялась.
        - Поздно, конюшня уже нараспашку, а лошади на свободе[11 - Отсылка к пословице «Поздно закрывать конюшню, если лошади уже сбежали».], - сослалась она на поговорку и расстегнула застежку плаща. Он немного соскользнул с плеч, открывая кожу.
        Гаррик во все глаза уставился на нее.
        - Я пришла спросить тебя о дуэли, - пояснила Меррин. - Я полагаю, что ты и сам понимаешь, что я не могу выйти за тебя, не узнав правды.
        Да, Гаррик уже это понял. Меррин была слишком честна, чтобы смириться с обманом. Он чуть не задохнулся, осознав всю сложность ситуации. Меррин не выйдет за него замуж, если не узнает правду. Он должен на ней жениться, но рассказать правду не может.
        - Я знаю, - произнесла она, когда Гаррик не ответил. - Я знаю, что ты откажешься рассказывать, если я спрошу. Ты всегда так поступаешь, и мне интересно почему. - Ее глаза ярко блестели. - Сначала я думала, что ты молчишь, потому что виноват, но слишком высокомерен, чтобы в этом признаться. Но сейчас… - Она снова взглянула на него. - Сейчас я засомневалась.
        Гаррик внутренне напрягся.
        - Меррин, - попросил он, - пожалуйста, не надо.
        Она пожала плечами:
        - Я так и думала, что ты откажешься. Я много раз тебя спрашивала, и мне это надоело. Я решила, что смогу соблазнить тебя, чтобы выяснить правду.
        Плащ сполз еще немножко, Меррин теперь придерживала завязки прямо над грудью. Ее плечи были полностью обнаженными. У Гаррика пересохло во рту. На ней вообще есть хоть что-то, кроме плаща? - подумал он.
        - Ты выпила? - требовательным тоном спросил он, прилагая все силы, чтобы не двинуться с места, не заключить ее в объятия.
        Меррин перевела взгляд на его бутылку.
        - Нет. Но вижу, что ты пил.
        - Недостаточно.
        - Это хорошо. - Она улыбнулась ему улыбкой, какую он совершенно не ожидал увидеть. В ней было столько греховного понимания, что Гаррику казалось, улыбается и не Меррин вовсе. И все же этой распутницей была именно Меррин, та самая, что лежала на бархатной кровати борделя. Их безумные сексуальные приключения пробудили в ней чувственность. Они оба пробудили друг в друге жажду, которой не могли насытиться.
        Меррин еще ниже спустила свой черный плащ, открывая верхнюю часть груди. Тело Гаррика словно свело судорогой, оно уже не подчинялось голосу разума.
        - Это безумие, - произнес он хрипло. - Соблазнить меня, чтобы вытянуть правду? Я уже все тебе рассказал.
        - Не все. - Меррин подошла ближе. Приоткрывшийся плащ задел подолом его ногу. Гаррик успел заметить обнаженное бедро, и у него закружилась голова. Господи боже, она под плащом была совершенно голая. В одно мгновение его окутал ее запах, тот самый, едва уловимый аромат колокольчиков. Гаррик представил, как касается ее теплой кожи. В его голове всплыли воспоминания о безумной и грешной страсти, которую они тогда испытали.
        - Пробуди в девственнице жажду удовольствия… - выдавил он.
        - И она захочет большего. - Меррин перевела на него взгляд, ее синие глаза блестели желанием. - Гораздо большего. - Она улыбнулась.
        - Итак, все дело в сексе, - заключил Гаррик. - Думаю, тебе стоит подождать, пока мы не поженимся. Всего один день подержать себя в руках.
        «Мы поменялись ролями, - подумал он. - Обычно это мужчина соблазняет, а дама протестует».
        Меррин подошла вплотную и положила руки ему на грудь. Его ухо защекотало ее дыхание. Гаррик подумал, что ей ничего не стоит распустить бархатные завязки, и тогда плащ полностью соскользнет на пол. Он молился, чтобы этого не произошло, - и одновременно надеялся на противоположное.
        - Дело не в сексе, - прошептала она. - Дело в честности. - Девушка отступила и пристально посмотрела ему в глаза. - Когда в прошлый раз мы занимались любовью, мы были полностью честны друг перед другом. Не думаю, что сейчас должно быть иначе.
        - Уверяю тебя, - Гаррик в качестве последнего средства прибег к цинизму, - у большинства мужчин с этим нет никаких проблем.
        - У большинства возможно. - Она бесстрашно посмотрела на него. - Но не у тебя.
        Глядя на ее медленно обнажающееся тело, Гаррик ошеломленно подумал, что ее план действительно срабатывает. Боже, это безумие. Она права, он с самого начала выстраивал вокруг себя защитные стены. Меррин обладала внутренней чистотой и цельностью, и он знал, что не сможет перед ней устоять, - но сейчас не мог себе этого позволить.
        - Я никогда тебе не лгал, - произнес он, понимая, что уклоняется от ответа. Он слишком многое от нее скрывал.
        - Посмотрим. - Меррин с кажущимся безразличием отвернулась.
        Плащ спустился уже ниже лопаток, ярко контрастируя с белоснежной кожей. Во рту у Гаррика пересохло, он дрожал всем телом, стараясь не потерять контроль над собой.
        - Меррин, - он сделал последнюю попытку, как солдат перед многократно превосходящими силами, - нет…
        Слишком поздно…
        Она снова повернулась к нему, плащ медленно заскользил - так медленно, что Гаррик чуть не застонал в голос. Плащ был надет не на голое тело, но платье под ним - если это одеяние можно было удостоить такого названия - явно предназначалось, чтобы воспламенять желание. Белое и полупрозрачное, оно льнуло к ее груди так плотно, что сквозь ткань просвечивали темные круги сосков. Едва касаясь нежной линии живота, оно ласково облегало округлые бедра и неудержимо влекло взгляд Гарика вниз к темной дорожке между ними.
        Нижнего белья не было. Вообще никакого.
        Тело Гаррика мучительно напряглось.
        - Откуда у тебя это платье? - выдавил он, почти не узнавая своего голоса.
        - Я позаимствовала его из гардероба Тэсс. - В ответе Мерин слышался вызов и капелька беспокойства. - Мне было нужно, чтобы оно легко снималось.
        Боже всемогущий! Гаррику показалось, что он сейчас взорвется.
        Плащ волной соскользнул на пол, превратившись в бархатную лужицу.
        Кажется, настал момент, подумал Гаррик, когда джентльмен должен подобрать плащ, завернуть в него даму и выставить за дверь. После чего вызвать карету, чтобы ее доставили домой.
        Он посмотрел Меррин в глаза и увидел в них боязливость вкупе с острым, обжигающим желанием. Гаррик осознал, что она боится. Она боится, что он отвергнет ее. Она думает, что он посмеется над ее сумасшедшим планом и отправит домой. Несмотря на свое платье развратницы и соответствующее поведение, Меррин была слишком неопытна, чтобы понять, работает ли ее стратегия.
        Гаррик испытал прилив невероятной нежности. Он застонал и схватил Меррин за голые плечи. Привлек к себе и поцеловал, испытывая чувственную жажду вперемешку с отчаянием. Меррин издала мурлыкающий звук чистого удовольствия и отнюдь не чистого желания. Она еще теснее прижалась к нему, и Гаррик ощутил ее податливо-мягкие груди. Он целовал ее с такой страстью, что чувствовал: его самообладание начинает рушиться. Это неправильно, это последнее, что он может сделать, находясь перед жестким выбором: отпустить ее или связать узами формального брака, размышлял он. И все равно, вместо того чтобы выпустить ее из объятий, лишь сильнее прижал ее к себе; запустил руки в ее волосы и стал покрывать лицо девушки быстрыми поцелуями.
        - Ты мне нужна… - хрипло, через силу выговорил Гаррик.
        Она не представляет, как сильны его тоска и отчаяние. Она для него единственный лучик света в темном царстве. И он знает, что не заслуживает ее. Но она, чудесным образом, не отвернулась от него. Меррин поднесла руку к его щеке; ее ресницы затрепетали, и она улыбнулась. Гаррик испытал жестокий удар в самое сердце, и его голодное желание превратилось в нечто иное, куда более пугающее и глубинное.
        Он на мгновение замер, прижимаясь лицом к ее волосам, сотрясаемый внутренней дрожью. Мерин снова приблизила свои губы к его, и Гаррик забыл обо всем на свете. Он целовал ее долгим и настойчивым поцелуем, чувствуя, какая гладкая и разгоряченная у нее кожа, как ее губы нетерпеливо и требовательно его целуют. Гаррик выпрямился, смел с письменного стола груду счетов - тех самых, которые он столько времени разбирал, - и, подхватив Меррин, посадил ее на край стола. Голова у нее откинулась, золотистые волосы рассыпались, как поток зерна в свете солнца. Гаррик прижался губами к ее нежному плечику и спустился ниже, к выпуклости груди. Его снедала страсть. Он отчаянно старался держать себя в руках. Он не должен набрасываться на Меррин ради утоления своей жажды. Гаррик хотел, чтобы она получила больше удовольствия, чем он сам, хотел привязать ее к себе всеми узами физического желания. И чувствовал, что хочет не только этого. Ему хотелось разрушить воздвигнутые между ними барьеры и завладеть ею целиком, и душой и телом.
        Гаррик отстранился от Меррин.
        - Может, мне прекратить? Ты действительно этого хочешь? - грубо и требовательно спросил он.
        - Нет. - Ее голос превратился в шепот. - Не останавливайся. - Он почувствовал, что она собирается с силами. - Но…
        - Да? - Его губы замерли над кружевом, что обрамляло вырез ее откровенного платья.
        - Платье… - Девушка говорила как загипнотизированная. - Его нужно снять.
        Гаррик взял платье за ворот, резко дернул и высвободил ее груди.
        - О! - Меррин раскрыла глаза от неожиданности и удовольствия, и в ответ Гаррик удвоил усилия. - О, - вырвалось у нее снова, на этот раз шепотом, когда он взял в рот ее грудь и стал посасывать, пока она не начала извиваться от удовольствия, выгибаясь, как лук, под его прикосновениями.
        Гаррик стал ласкать ее, требовательно блуждая губами по нежной груди и едва касаясь подрагивающего от напряжения живота. Ее разгоряченная кожа стала очень чувствительной. Меррин буквально вибрировала под его руками и губами. Гаррик посмотрел ей в лицо, на котором застыло мечтательное выражение от потрясающе прекрасного открытия. Ему стало неловко оттого, что девушка полностью перед ним раскрылась, вверила себя в его руки. Желание снова остро напомнило о себе, но Гаррик окоротил его и продолжал доставлять Меррин удовольствие, пока она не задрожала крупной дрожью и не начала беспомощно вскрикивать.
        Гарик без труда задрал ее нижнюю юбку, развел ее бедра. Его пальцы мягко скользнули в глубину, отыскивая средоточие ее женственности. Меррин ахнула, и Гаррик снова накрыл ее губы своими, требовательно и успокаивающе. И сразу ощутил, что она ему отвечает. Она потянулась к нему, желая прижаться еще теснее, но он на мгновение ее отстранил. У него так тряслись руки, когда он расстегивал бриджи, что он побоялся вообще с ними не справиться. Его буквально раздирало неудовлетворенное желание, но он хотел обращаться с Меррин как можно нежнее и сдерживал свои потребности даже в этом страстном водовороте.
        Соприкоснувшись с ней в первый раз, Гаррик почувствовал, что девушка напряглась, словно впервые осознав свою уязвимость. Он стал осторожно входить в нее и почувствовал, как ее тело раскрывается ему навстречу.
        - Открой глаза, - прошептал он.
        Гаррик поймал момент, когда Меррин заметила свое отражение в зеркале: темный чувственный силуэт на краю стола, с широко расставленными бледными бедрами, задранной нижней юбкой и обнаженной грудью. Ее золотые волосы окутывали их обоих шелковистым занавесом. Она вскрикнула, Гаррик глубоко вошел в ее тело. Оно туго обхватило его, словно ножны, и он чуть не сорвался. Гаррик застыл, чувствуя, как дрожит и сжимается ее тело. Нега была такой сладкой, что у него подкосились ноги. Он втянул в себя воздух, задерживая нарастающий поток ощущений, потом снова стал ласкать Меррин и почувствовал, как ее тело ответно напряглось. Она схватила его за бедра и с силой вобрала в себя. Гаррик больше не мог сопротивляться. Он взял ее, проникая глубоко внутрь и подстегивая их обоих. В нем вспыхнуло желание завладеть ею, целиком и полностью подчинить, почувствовать, что она принадлежит только ему. Но вместе с триумфом он почувствовал и свою уязвимость, которая напугала его почти до смерти. Меррин может поставить его на колени. Она уже это сделала. Он пропал.
        Это была его последняя мысль. Тело Меррин снова сжало его и отпустило, и Гаррика с головы до пят пронзили острые пики удовольствия. Из горла вырвался хриплый стон, он наконец прекратил сдерживаться и излился в нее. У него внутри распустилась горячая волна удовольствия, поднялась и накрыла его с головой, бросая в бездну безумия, слаще которой он еще никогда не испытывал. Гаррик притянул к себе Меррин и на какой-то бесконечный момент прижал к своему сердцу.
        Наконец он выпустил ее из объятий. Он до сих пор так тяжело дышал, что не мог вымолвить ни слова. Меррин не попыталась сесть или укрыться, свеча отбрасывала на нее мерцающие полосы света и тени. При виде ее распростертого, такого роскошного тела Гаррик испытал неистовый прилив страсти, и это привело его в отчаяние.
        Но полного удовлетворения он не чувствовал. Он едва не потерял разум. Он овладел Меррин, подчинил себе ее тело, заявил на нее свои права, и все равно… Все равно чего-то не хватало. Это «что-то» маячило на краю сознания, смеялось над ним и его мучениями.
        Гаррик хотел большего. Ему не хватало имеющегося.
        Меррин зашевелилась. Гаррик ощутил, как вздрогнула его плоть, а внутри все налилось желанием. Но на этот раз он не обратил внимания на их призыв. Подняв Меррин на руки, он опустился на ближайший стул и посадил ее к себе на колени, убрав с ее лица спутанные волосы.
        - Ты этого хотела? - требовательно поинтересовался Гаррик.
        Меррин повернула голову, ее губы медленно растянулись в улыбке.
        - Не совсем, ваша светлость. Хотя… - она томно изогнулась, отчего Гаррик скрипнул зубами, испытав новый приступ желания, - это было очень, очень приятно. - Девушка немного выпрямилась у него на коленях, волосы снова закрыли ее лицо сплошным золотым занавесом, скрывая его выражение. - Я собиралась в критический момент остановиться и задать тебе кое-какие вопросы, - пояснила она.
        Гаррик фыркнул от смеха:
        - Ты планировала остановиться?
        Она искоса посмотрела на него:
        - Я уже поняла, что просчиталась.
        - Точно просчиталась, - согласился Гаррик. - Это бы никогда не сработало.
        - Теперь я это понимаю. По своей неопытности я недооценила ситуацию.
        Меррин встала на ноги и отошла в сторону. Затем подняла с пола плащ и накинула себе на плечи. Бархат окутал ее с ног до головы. Уверенными движениями она завязала на нем ленточки. Покончив с этим, она подняла голову и встретилась с Гарриком глазами. Так странно было видеть ее, намеренно стоящую от него на расстоянии. Гаррику хотелось отнести ее к себе в постель и обнимать в темноте, стать ее защитником. А еще ему хотелось заняться с ней любовью и не выпускать из объятий столько дней и ночей, сколько ему удастся ее удержать. Однако Меррин всем своим видом показывала, что хочет уйти. Внутри у Гаррика все похолодело. Страх пополз по позвоночнику.
        - Я хотела тебя спросить, - медленно проговорила Меррин, - может быть, Китти убила Стивена? Я полагаю, что это сделала она. Должно быть, произошел ужасный несчастный случай, и ты взял на себя ее вину.
        Гаррик испытал невероятный шок. Потерявшись в своих запутанных чувствах, он почти забыл, что Меррин собиралась соблазнить его, чтобы узнать правду. Но Меррин-то, уж конечно, об этом не забывала. Она такая упорная и целеустремленная. И сейчас она как никогда была близка к истине - очень близка и в то же время совершенно не права.
        Молчание стало настолько напряженным, что тиканье часов казалось Гаррику оглушающе-невыносимым.
        - Ты ошибаешься, - хрипло произнес он, наконец обретя дар речи. - Китти не убивала Стивена.
        - Я тебе не верю, - отрезала Меррин. Она закуталась в плащ по самую шею, закрываясь от Гаррика как щитом. И взгляд ее теперь отличался от того, что он видел раньше, когда они спорили. В нем больше не было ни гнева, ни разочарования. Ее глаза уверенно сияли ясной надеждой, и еще - Гаррик содрогнулся, поняв это, - любовью. Он не мог вынести, что она любит его. Нет, только не его. Он этого не заслуживает. Гаррик ощутил во рту горький привкус.
        - Я неправильно смотрела на вещи, - продолжила Меррин. - Гаррик, ты добрый и благородный. И ты всегда на страже своего долга…
        Гаррик понимал, что должен остановить ее, пока она не обнаружила правду. Сердце у него раскололось на две половинки.
        - Ничего подобного, - грубо сказал он. - Ты обманываешься, Меррин. Во мне нет ни доброты, ни благородства, и, по-моему, я только что это доказал.
        Она равнодушно пожала плечиком.
        - Не могу пожаловаться: ты действительно сопротивлялся, - ответила она. Потом подошла поближе и положила руку ему на предплечье. - Я люблю тебя, - тихо произнесла она. - Вот так просто. А я не могу любить хладнокровного убийцу, каким ты себя выставляешь.
        Я люблю тебя…
        Гаррик вздрогнул.
        - Нет, - сказал он.
        Его трясло. Это уже слишком, он не сможет принять ее любовь. Когда-то он бы все отдал ради любви такой женщины, как Меррин Феннер, - но это было до предательства Китти, до убийства Стивена. Теперь уже слишком поздно. Он убил человека и разрушил множество жизней - и не заслуживает подобного великодушия, особенно от Меррин. Перед глазами у него пронеслись картины прошлого, ужасающие картины. Кричащая Китти, умирающий Стивен, все совершилось в одну секунду, а чудовищные последствия растянулись на много лет. Любовь Меррин никогда не сотрет этих воспоминаний. Это невозможно. Гаррик посмотрел ей в глаза - в них читалась решительность и чистая, ничем не замутненная любовь. У него екнуло сердце.
        - Нет, - снова повторил он. - Меррин… - Он прочистил горло. - Тебе только кажется, что ты меня любишь. Ты хочешь, чтобы я оказался благородным героем. Но правда в том, что я не тот, кем ты меня возомнила. Я никогда не был героем и никогда им не стану.
        Меррин покачала головой:
        - Я этому не верю…
        - Так поверь, - резко бросил Гаррик. - Я убил твоего брата, и в конечном итоге только это и имеет значение. Его убийство всегда будет стоять между нами.
        Меррин покачала головой:
        - Нет…
        Гаррик с яростью подумал о письме. Кажется, есть только один способ с этим покончить. Надо рассказать, что совершил он и что сделал Стивен, но сохранить в тайне секреты Китти.
        - Меррин, - произнес он, зная, что сейчас разобьет ей сердце и разрушит иллюзии. Но у него не было другого выбора. - Пожалуйста, послушай меня. - Он постарался смягчить тон, хотя и понимал, что это ничего не изменит. - Я действительно убил Стивена. Но не на дуэли. Ее не было. Ты была права. Я застал их вдвоем: Китти и Стивена. Произошла ссора. Стивен пытался убить Китти, и я в него выстрелил. Так что я совсем не тот благородный человек, каким ты хочешь меня видеть.
        В ее глазах отразился сильнейший шок, она отшатнулась. Наступила мучительно-застывшая тишина. Лицо Меррин - такое живое и раскрасневшееся, когда она признавалась в своей любви к нему, - сейчас смертельно побледнело, настолько, что он испугался, как бы она не упала в обморок. Ее глаза словно заволокло дымкой.
        - Нет, - повторила она и стиснула руки.
        Гаррик видел, что она дрожит крупной дрожью. Ему хотелось прикоснуться к ней, обнять и утешить, смягчить невероятную боль, которую он причинил, но страдание в ее глазах не позволяло ему приблизиться.
        - Прости, - произнес он. - Меррин, мне очень жаль…
        Но она его не услышала, и он это видел.
        - Стивен любил Китти, - прошептала она. - Я знаю, что он ее любил! Он бы ни за что не причинил ей боль. - Она повысила голос. - Он бы никогда не причинил вреда любимой женщине. - Ее глаза яростно сверкнули. - Ты лжешь мне. Ты наверняка лжешь!
        Гаррик видел, как в ней корчится боль - словно гибнущий цветок на обжигающем солнце. Все оказалось хуже, чем он себе представлял. Он думал, что Меррин безумно расстроится, разочаровавшись в брате. Но он даже не представлял, что она встретит его слова с таким жестким отрицанием. Казалось, она просто не может принять то, что услышала. Или не хочет. Видимо, Меррин по-прежнему видела в Стивене героя, хотя и говорила, что знает о его слабостях. Гаррик испытал острое чувство жалости. Он видел, как она, придерживая ворот плаща, стиснула пальцы так, что они побелели, и попятилась к двери.
        - Так не должно было случиться. - Ее голос звучал совсем потерянно. - Они должны были сбежать вместе… - Девушка замолчала. - Стивен никогда бы не причинил ей боль, - сдавленно повторила она.
        Гаррик видел, как кривится ее лицо.
        - Это не может быть правдой, - повторила она. Ее слова прозвучали больше мольбой, чем протестом, словно она умоляла Гаррика отказаться от своих слов. Но он ничего не сказал, только от напряжения сжал руки в кулаки.
        Меррин замолчала, как будто надеясь на временную передышку. Молчание тянулось невыносимо, это была худшая пытка, какую мог только представить Гаррик.
        - Я думала, у тебя есть хотя бы остатки чести, - произнесла она наконец. - Ты вернул нам поместье. Ты спас мне жизнь. И вот теперь ты порочишь память умершего человека.
        Пламя свечи метнулось от сквозняка. Меррин ушла.
        Гаррик вынул из ящика стола письмо, бросил в огонь и стал смотреть, как оно горит. Он и так помнил о своих обязательствах. Они сжимали ему сердце как тиски.
        Глава 14
        Наступило предсвадебное утро, очень раннее, темное и холодное.
        Меррин сидела на постели в своей спальне. Кровать, словно хлопья снега, усеивали отчеты о состоянии дел в родовом поместье Феннеров. Она просматривала их, пытаясь отыскать в старых документах хоть какую-то привязку к прошлому, которое она помнила, к счастливым дням ее детства, к воспоминаниям того последнего лета. Но она опоздала. Что-то изменилось. Все изменилось.
        Влюбившись в Гаррика, она старалась его оправдать. Хотела, чтобы он стал ее героем. Но он им не был. Он на самом деле убил ее брата, да еще из-за того, что, по его словам, Стивен пытался убить Китти. Мерзкая клевета! Стивен не стал бы покушаться на жизнь любимой женщины. Это абсолютно невозможно.
        Меррин этому не верила. Она не хотела верить. Она просто не могла, потому что в противном случае вся ее помощь Китти и Стивену оказалась бы ужасной ошибкой, основанной на лжи. И этого она уже вынести не смогла бы. Меррин старалась не допускать эти мысли в свое сознание. Но перед глазами у нее вставало лицо Джоанны, и она снова, как наяву, слышала слова сестры:
        Я сомневаюсь, что Стивен действительно любил Китти. Он всегда любил себя больше, чем кого бы то ни было.
        К горлу Меррин подкатили слезы. Гаррик убил Стивена. Она больше ни на секунду в этом не сомневалась. Ей хотелось, чтобы он был невиновен. Если бы он взял тогда на себя вину Китти, она могла бы его оправдать. Но она снова проявила наивность. И даже если все было так, как сказал Гаррик: если он убил Стивена, чтобы защитить Кити, - Меррин на секунду допустила эту мысль, и рана в сердце превратилась в огромную дыру боли и страха, - и не было никакой дуэли, все равно Гарик виноват в том, что много лет лгал о том, что случилось, и сбежал, чтобы скрыться от правосудия. Как она сможет теперь ему доверять? Как сможет уважать его и любить? Гаррик был прав - он не тот, кем она хотела его видеть.
        Меррин стала нервно перебирать бумаги, задела одну из конторских книг и уронила ее на пол. Девушка все прочитала еще несколько дней назад, когда искала компромат на Гаррика. Но не нашла ничего, кроме туманной записи о встрече ее отца, герцога Фарна и лорда Скотта через несколько дней после смерти Стивена. Меррин обратила внимание на листок какой-то бумаги, торчавшей из-под конторской книги, которую она только что уронила.
        Завещание ее отца.
        Меррин ни разу его не читала и подумала, что, наверное, мистер Черчвард случайно прислал его вместе с остальными бумагами. Лежавший на смертном одре лорд Феннер приказал, что дочери не должны видеть его завещания и оно должно храниться у мистера Черчварда. Меррин подумала, что отец, вероятно, настолько стыдился их бедности, что не хотел расстраивать детей малыми суммами, которые должны были достаться им после его смерти. Она вчиталась в сухой юридический текст. Лорду Феннеру почти нечего было завещать дочерям, поместье практически было разорено. Поэтому и продано все имущество Стивена, а Меррин не осталось ни одной вещи на память.
        «Моим дочерям…» Немного мебели и маленький уродливый столик, который Джоанна, при всей ее элегантности и чувстве стиля, до сих пор держала у себя в холле.
        «Слугам…» Небольшая сумма накопленных шиллингов взамен работы до конца жизни.
        «Лорду Скотту из Шипхем-Холла в графстве Сомерсет я завещаю миниатюру моего сына Стивена…»
        Меррин ахнула и прижала руку к губам. Почему отец не оставил дочерям ни единой вещи на память о брате, но передал свою любимую миниатюру с его изображением человеку, которого они почти не знали? Это невероятно. И совершенно бессмысленно.
        Она таращилась на строчки, пока буквы не заплясали у нее перед глазами. Почему отец отдал чужим настолько памятную вещь? Лорд Скотт наверняка ненавидел Стивена за то, что тот соблазнил его дочь. Что могло сподвигнуть отца отдать ему такую драгоценную вещь? Меррин потерла пульсирующие виски. Она уже не сможет спросить об этом отца. Он давно умер, как и старый герцог Фарн. Из тех троих, что по какой-то таинственной причине встречались после смерти Стивена, остался в живых только лорд Скотт. Лорд Скотт…
        Он единственный, кто может помочь ей.
        Быстро и бесшумно Меррин стала собирать вещи, готовясь отправиться в путешествие. Ей хватило одного небольшого чемоданчика; в отличие от сестер она не нуждалась в целом прицепе багажа. В доме стояла тишина. Тэсс и Джоанна спали, утомленные спорами о ее приданом. Меррин на цыпочках спустилась по лестнице, прошмыгнула мимо дремлющего у входа слуги, тихо закрыла за собой дверь и вышла наружу.
        На улице было холодно, как обычно в это время суток. Еле видный бледно-серый рассвет только-только начал выползать с востока и подсвечивал облака жемчужным отсветом. Меррин успела добраться до гостиницы «Белый лев» в Холбурне всего за пять минут до отхода омнибуса[12 - ОМНИБУС - здесь: двухэтажная карета, запряженная лошадьми. Общественный транспорт того времени.], следовавшего в Бат. В салоне было довольно свободно. Уже слишком холодно, и дороги слишком плохие.
        Кондуктор посмотрел на часы. Бормоча извинения, Меррин втиснулась на свободное место между пышнотелой леди и худой как щепка девушкой, и омнибус тронулся с места.

* * *
        Гаррик не спал, он лежал одетым на кровати и смотрел в потолок, когда в дверь осторожно постучал Поинтер. Фарн точно знал, что собирается сообщить ему дворецкий. На его длинном, худом лице застыло скорбное выражение, нос сочувственно подергивался.
        - К вам прибыли лорд и леди Грант, ваша светлость. - Поинтер снова дернул носом, на этот раз в знак неодобрения - в комнате было душно, а сам Гаррик выглядел очень помятым. - Желаете, чтобы я предварительно побрил вас, ваша светлость? - предложил дворецкий.
        - Нет, спасибо, Поинтер, - отозвался Гаррик и набросил на себя сюртук. Утренний свет едва-едва занимался. Леди Грант была известной «совой», и поэтому - среди прочих причин - свадьбу назначили на вторую половину дня. Только поистине чрезвычайное обстоятельство могло заставить ее подняться из постели на рассвете.
        Гаррик точно знал, в чем именно это обстоятельство заключается.
        Он пригладил рукой волосы и вышел на лестницу. В это время суток дом Фарнов еще больше походил на казармы - тусклый свет едва освещал высокие потолки и совсем не добирался до темных углов. На прошлой неделе Поинтер нанял целую армию слуг, чтобы вымыть дом и отполировать пол перед прибытием новой герцогини. В результате из заброшенного готического дома ужасов получился сияющий готический дом ужасов. Гаррик пожалел слуг, которые зря так старались. Не будет никакой новой герцогини, и никто не оценит их труды.
        Алекс и Джоанна Грант ждали его в библиотеке. Поинтер зажег целых два канделябра - Гаррик сомневался, что его отец когда-нибудь проявлял подобную расточительность, - но это помогло мало. Казалось, что огромная, напоминавшая амбар комната еще больше погрузилась в полумрак, тени книжных шкафов приняли угрожающе преувеличенные размеры, а грязное зеркало только усиливало впечатление одиночества на огромном пространстве.
        Джоанна Грант, как всегда, выглядела потрясающе, на ней было платье в полоску и соответствующий шерстяной жакет. Она сидела на краю кресла, но тут же вскочила, едва Гаррик вошел в комнату. Лицо ее было бледным и напряженным.
        - Ваша светлость… - У нее сорвался голос.
        - Не волнуйтесь, - успокоил ее Гаррик. - Я уже знаю. Меррин не хочет выходить за меня замуж.
        «Мои жизненные перспективы с каждым разом все хуже, - подумал он. - Первая жена вытерпела меня хоть месяц, прежде чем бросить. Эта даже до алтаря не дошла».
        - Мне жаль, Фарн, - сказал Грант.
        Гаррик рассеянно удивился, что тот, кажется, искренне ему сочувствует.
        - Но все значительно хуже, - добавил он, когда жена беспокойно взглянула на него. - Меррин сбежала. И даже записки не оставила. Мы не представляем, где она сейчас может быть.
        От одной мысли, что Меррин бродит по городу в темноте и одиночестве, Гаррика охватил ужас. Он знал, что это его вина. Он бессердечно отверг ее любовь, рассказав ей правду о вероломстве брата, и она не смогла с этим смириться. Неудивительно, что она предпочла сбежать.
        - Ах, нам не надо было заставлять ее выходить замуж! - горестно воскликнула Джоанна, прижимая руку к губам. За вторую ее крепко держал Алекс.
        - Мы ее не заставляли, - возразил тот и ласково сжал руку жены. - Джоанна, ты же говорила Меррин, что будешь ее любить и поддерживать при любом ее решении. Больше ты ничего не могла сделать. - Он снова повернулся к Гаррику. - Не думаю, - медленно проговорил он, - что Меррин сбежала, чтобы не выходить за вас, Фарн.
        Гаррик вскинул голову.
        - Я не говорю, что она хотела этой свадьбы, - продолжал Алекс, ошеломленный вспышкой надежды в его глазах, - просто мне кажется, что за ее побегом стоит что-то еще.
        Джоанна удивленно и расстроенно посмотрела на мужа.
        - Ты мне раньше этого не говорил, - возмутилась она.
        - Говорил, - сухо возразил Алекс. - Просто ты была не в состоянии меня слушать.
        Гаррик представил, какую истерику закатили сестры Меррин, обнаружив ее исчезновение. Он бросил сочувственный взгляд на Алекса. Тот широко улыбнулся.
        - Ну хорошо! - сказала Джоанна. - Если Меррин сбежала не из-за свадьбы… - она посмотрела на Гаррика, - прошу прощения, ваша светлость, но у нас нет времени ходить вокруг да около, - то как вы думаете, почему она это сделала?
        - Мне кажется, я знаю почему, - медленно проговорил Гаррик.
        Алекс и Джоанна вопросительно уставились на него.
        - Перед тем как мы оказались в ловушке из-за наводнения, леди Меррин предупредила меня, что намеревается разрушить мою жизнь, - заявил он.
        Джоанна поморщилась:
        - Разрушить вашу жизнь? Господи, это намного хуже, чем я думала!
        - Джоанна, милая, - мягко сказал Алекс, - давай сначала узнаем все до конца, а потом уже закатывай истерику. - Он, прищурившись, посмотрел на Гаррика. - Все дело в смерти ее брата, так?
        - Так, - подтвердил Гаррик и посмотрел на Джоанну. Он подумал, что в ней нет ни слепого упорства Меррин, ни ее стремления к правде и правосудию, но вот силой характера сестры очень похожи. - Прошу меня простить, леди Грант, - осторожно заметил он. - Факты этого дела давно всем известны. Я убил вашего брата и никогда не делал вид, что этого не было.
        - Верно, - согласилась Джоанна. Она окинула его проницательным взглядом таких же синих, как у Меррин, глаз. - Хотя вы никогда не рассказывали, как именно все случилось. - Она помолчала. - Меррин вас об этом спрашивала?
        - Да, - ответил Гаррик. - И не единожды.
        Джоанна прижала руки к щекам.
        - И вы отказались ей отвечать, - прошептала она.
        - Я не мог рассказать ей всю правду, - сказал Гаррик. - Можно было догадаться, что она никогда не согласится на полумеры. - Он провел рукой по лицу. Теперь-то он отчетливо это понимал, но было уже поздно.
        - Меррин не выйдет за вас замуж, пока не узнает всю правду, - пояснила Джоанна и глубоко вздохнула. - Ох, как же это на нее похоже! Вероятно, ее посетила какая-то сумасбродная идея, и она уехала, чтобы раскрыть тайны прошлого. Она чересчур упряма и принципиальна и не может понять, что иногда лучше оставить все как есть.
        - Меррин не может так жить, - возразил Гаррик. - Мне нужно ее найти. Но я совершенно не представляю, куда она могла направиться.
        - Возможно, Брэдшоу в курсе. - Алекс подался вперед. - Возможно, Меррин поделилась с ним какими-то планами, когда еще на него работала. Мне кажется, он из тех, кто быстро схватывает все, что может принести выгоду.
        Гаррик посмотрел на Гранта.
        - Я об этом не подумал, - признался он. - И есть только один способ это проверить.
        Алекс скорчил гримасу:
        - Если у него в этом деле свой интерес, он вряд ли нам что-то скажет.
        - Можно попробовать его убедить, - сказал Гаррик.
        Алекс засмеялся.
        - Мне нравится ход ваших мыслей, Фарн, но Брэдшоу - крепкий орешек.
        - Можно подослать к нему Тэсс, - предложила Джоанна. - Она на него действует как удав на кролика.
        Алекс, подняв бровь, посмотрел на Гаррика и пробормотал:
        - Стоит попробовать.
        Гаррик не стал долго раздумывать.
        - Мы поедем к нему все вместе, - заявил он. - Леди Дарент пойдет первой. А если мистер Брэдшоу будет продолжать упорствовать… - Фарн пожал плечами и увидел, что Алекс улыбается.
        - Заедете с нами на Тависток-стрит, чтобы забрать Тэсс? - спросила Джоанна у Гаррика. И вздохнула. - Боюсь, ей понадобится какое-то время, чтобы привести себя в порядок. - Она улыбнулась ему ясной улыбкой, и Гаррик почувствовал, что ступает по тонкому льду. - А пока мы будем ее ждать, вы сможете объяснить, почему не хотите рассказать Меррин о смерти брата. - Джоанна замолчала. - Я никогда не преклонялась перед Стивеном, - прямо заявила она. - Если вам от этого будет легче, я скажу, что он был полным негодяем.
        Гаррик заколебался.
        - Леди Грант, - произнес он, - я не могу. Я поклялся честью, что не сделаю этого…
        Он замолчал под стальным взглядом Джоанны.
        - Тогда объясните сколько сможете, - сказала она.
        Алекс рассмеялся.
        - Фарн, вам лучше признать поражение, - произнес он и сочувственно хлопнул Гаррика по плечу. - Вы думали, что такова только Меррин, но - увы. Все женщины семьи Феннер упрямы как мулы. А поскольку вы собираетесь стать членом этой семьи… - Алекс улыбнулся, - вам лучше сразу это осознать.
        Всю неделю Гарриет Найт пребывала в плохом настроении - с тех пор, как до нее дошли слухи о скоропалительной помолвке и неизбежной свадьбе Гаррика Фарна и Меррин Феннер. Это ее взбесило, и потому Том получил от нее по полной. Однако в данный момент он сидел весь растерзанный на своем стуле в конторе, держал на коленях полуголую Гарриет и думал, что делает это, наверное, в последний раз. Он уже извлек из Гарриет остатки нужной ему информации и воспользовался ее упоительными сексуальными услугами, а сейчас у него намечалось одно неотложное дело. Собранные вещи уже стояли в углу конторы, и вечером он собирался отбыть в Сомерсет. Этот отъезд, подумал он, отличный предлог, чтобы отделаться от Гарриет.
        - Томас… - Гарриет целовала его в шею, ее руки блуждали по его обнаженной груди, но потом она вдруг залепила ему пощечину.
        Вот сучка! Чем скорее он от нее избавится, тем лучше.
        - Ты совсем не обращаешь на меня внимания, - возмущенно сказала Гарриет. - Ты думаешь только о своей работе.
        Том про себя признал, что так оно и есть. Он тоже уже давно находился в дурном расположении духа - с тех пор, как Меррин имела глупость оказаться с Гарриком во время наводнения, и в итоге все закончилось их помолвкой. А у него так хорошо получалось ею манипулировать! Ей удалось откопать множество полезной информации. А потом все пошло наперекосяк. Попытка шантажа ее родственников дала осечку, и в итоге ему пришлось самому делать всю грязную работу.
        Том нахмурился и попытался собраться с мыслями, невзирая на чувственные поползновения Гарриет. Он понимал, что у него теперь нет другого выбора, кроме как поехать в Сомерсет и закончить дело самому. Язычок Гарриет ласкал ему грудь, а зубки покусывали кожу, это отвлекало его внимание и возбуждало. Хотя не только это - он как никогда был близок к тому, чтобы разрушить герцогство Фарна. Он так долго этого ждал.
        Гарриет снова ударила его по щеке, в наказание за отсутствие должного к ней внимания. Маленькая ведьма. Том поймал ее за запястье и крепко сжал. Гарриет пнула его босой ногой в голень, да так, что он дернулся. Черт, завтра будет синяк. Он хотел поцеловать ее, но она отвернулась и сильно укусила его за губу. Глаза у нее радостно заблестели. Том почувствовал во рту привкус крови. Он взревел и скинул ее с колен на ковер. Гарриет потянула его за собой, и они оба свалились на пол. Гарриет царапалась и дралась, как дикая кошка. Том вздернул ее руки над головой, чтобы она прекратила, а Гарриет засмеялась ему в лицо. Ее глаза блестели от страсти. Том стянул брюки, она вспрыгнула на него и вскрикнула от наслаждения.
        И в этот момент открылась дверь. Том застыл на месте. Его разум напрочь отказывался связно мыслить. А тело, куда более простое - и еще более предсказуемое, желало насладиться Гарриет до полного удовлетворения. Он пожалел, что не запер дверь.
        Тут в поле его зрения появились красивые серебристые туфельки и подол серебристого шелкового платья.
        - Ну и ну, - мило произнесла Тэсс Дарент. - Я вижу, вы очень заняты, мистер Брэдшоу. Может, мне заглянуть к вам попозже?
        Том сдулся как воздушный шарик. Он не смел поднять глаза. Божественное наслаждение сменилось очень нехорошим чувством.
        Гарриет завопила, да так пронзительно, что Тому захотелось заткнуть уши.
        Дела определенно становились все хуже и хуже. Дверь снова распахнулась, и Том увидел рядом с туфельками Тэсс начищенные до блеска сапоги. Две пары. И чей-то мужской голос произнес:
        - Ради всего святого, Брэдшоу…
        Тома подняли и поставили на ноги. Тэсс помогла Гарриет встать и привести в порядок одежду. Том обернулся. С одной стороны стоял незнакомый мужчина, и его взгляд Тому совсем не понравился. С другой стороны стоял Гаррик Фарн. И его выражение понравилось Тому еще меньше. Когда же Фарн заговорил, его вежливость ничуть не скрывала сталь в голосе.
        - Доброе утро, Брэдшоу, - произнес Фарн. - Я так понимаю, что вы собираетесь сделать предложение подопечной моего покойного отца?
        - Конечно нет, - сказал Том.
        Гарриет кинула в него графинчиком хереса и расплакалась.
        - Я не хочу выходить за него, - всхлипывала она. - Я хочу замуж за старого богатого герцога.
        - Я найду вам подходящего, леди Гарриет. - Тэсс похлопала ее по руке. - У меня в этом хорошая практика.
        Фарн глянул на выглядывающие из угла чемоданы.
        - Собираетесь уехать из города, Брэдшоу? - вкрадчиво поинтересовался он.
        В обычной ситуации Том всегда находил что соврать, но сейчас он осознал, что воображение ему отказывает, - на него смотрела чистым невинным взглядом Тэсс Дарент.
        - Мы ищем мою сестру, - сладчайшим тоном сказала Тэсс. - Однажды вы уже снабдили нас информацией о ее местонахождении, и я подумала, что, может быть, вы поможете нам еще раз, мистер Брэдшоу?
        Том покрылся потом.
        - У меня нет ни малейшего представления… - слабым голосом начал он.
        - Я предполагаю, что леди Меррин поехала в Сомерсет, чтобы узнать о твоем приблудыше, Гаррик, - злорадно заявила Гарриет. - Я все рассказала мистеру Брэдшоу о том ребенке…
        Том даже не успел заметить, как Фарн подскочил к нему. Вот только что он стоял на месте, а в следующую секунду уже пригвоздил Тома к стулу и сжал за горло. Том попытался вывернуться и чуть не задохнулся.
        - Мой внебрачный ребенок, - процедил Фарн. Взгляд его был полон решимости. - А ну рассказывай, что ты об этом знаешь…
        Стекающий по лицу херес показался Тому очень горьким. «Да, день действительно совсем не задался», - подумал он.
        Глава 15
        К тому времени, когда омнибус добрался до Мейденхеда, его пассажиры уже перезнакомились между собой. Меррин узнала, что сидящий напротив пожилой джентльмен - по профессии настройщик роялей и едет он в Ньюбури к лорду Тейту настраивать его знаменитый бродвудский инструмент. Полную леди рядом с Меррин звали миссис Мортон, она была вдовой преуспевающего зеленщика, а худая девушка, сидевшая от нее по другую руку, - ее старшая дочь по имени Маргарет. Они ехали к родственникам в Барнспейпл, чтобы провести с ними Рождество и заодно подыскать Маргарет жениха.
        - Мне так хочется, чтобы Маргарет вышла за высокородного джентльмена, - рефреном повторяла миссис Мортон. - Бог знает, нам сватали богатого жениха, но она отказалась. И теперь… - она сердито посмотрела на дочь, - я так боюсь, что она остановит свой выбор на мужчине, которому придется покупать себе мебель, а не наследовать.
        - Ну, может, это к лучшему, - успокаивающе сказала Меррин. - Вы даже не представляете себе, какую уродливую мебель нам приходилось держать в доме, когда я была ребенком. И только потому, что она принадлежала нашей семье уже много лет.
        В поездке время тянулось медленно, в воздухе веяло серостью и холодом. Меррин смотрела в окно, на проносящиеся мимо сельские угодья. Все детство они с сестрами провели в Северном Дорсете. Их жизнь ограничивалась детской, классной комнатой и деревней Фенридж с ее окрестностями. Правда, несколько раз они все же ездили в Лондон. Из родных путешествовал только Стивен и тем самым приобретал в глазах Меррин еще больший авторитет. Она сама никогда не выезжала дальше Бата. С Китти она впервые познакомилась, когда Гаррик приехал с ней после свадьбы в свое поместье Старкросс. Сейчас Меррин казалось странным, что Гаррик решил провести медовый месяц в пяти милях от места, где проживал любовник его жены. «Китти, - подумала она, внезапно испытав порыв чувств. - Китти, должно быть, предложила ему туда поехать. Она хотела, чтобы Стивен был рядом».
        Впервые за прошедшие годы Меррин испытала ненависть к Китти Фарн. Милая красавица Китти, которая заставляла плясать под свою дудку и Стивена, и Гаррика. Меррин безумно к ней ревновала, и не потому, что Китти любила Стивена, а потому, что Меррин тоже хотелось внимания Гаррика. Это было нечестно. И девочка, в свои тринадцать, очень ревновала и обижалась.
        Ридинг они проехали быстро, хотя много раз останавливались, чтобы поменять лошадей. В Ньюбери сошел настройщик роялей. А как раз перед Хангерфордом они чуть не столкнулись с частным фаэтоном, которым правил какой-то безответственный молодой человек. Он промчался мимо омнибуса буквально в нескольких дюймах.
        - Ох уж эти юные коринфяне[13 - КОРИНФЯНЕ - здесь: прожигатели жизни.], - посетовала миссис Мортон, щедро одаряя соседей леденцами. - У вас есть братья, леди Меррин?
        - У меня был брат, но он умер, - ответила та. - Он отлично умел править фаэтоном.
        Мерное покачивание кареты навевало сон. Внутри было жарко и душно, тем более что миссис Мортон предусмотрительно захватила лишнее одеяло и настояла, чтобы Меррин его взяла. Проходил час за часом, уже начало темнеть. В снежной метели они добрались до Бата, потом был номер в гостинице «Белый олень» - Меррин всю ночь провела без сна, слушая, как храпит за стенкой миссис Мортон. Холодным солнечным утром их посадили в другую карету, по комфорту сильно приближавшуюся к почтовой. И вот, незадолго до полудня, они с миссис Мортон и ее дочерью добрались до крошечной приморской деревеньки Килв в Сомерсете. Меррин заказала себе обед и спальный номер в гостинице и наняла повозку с пони, чтобы позже покрыть оставшиеся несколько миль до предместья Шипхем.
        Приближался вечер. На улице было холодно, с моря дул ледяной ветер, приправленный снегом. Сидя в повозке, Меррин ежилась и дрожала от холода в своей шубке. Почти оказавшись на месте, она понятия не имела, что сказать лорду Скотту. Наверное, надо было сначала послать ему письмо, подумала она. Не стоило поддаваться своему нетерпеливому желанию узнать правду. Но Меррин казалось, что все ее будущее зависит от понимания прошлого, и, подойдя к цели так близко, она просто не могла ждать.
        Извозчик высадил ее у въезда в Шипхем-Холл. Меррин положила руку на кованые ворота, за которыми начиналась подъездная дорожка. Дом стоял чуть в стороне от дороги - елизаветинский особняк из дерева и кирпича, такой скромный фамильный домик. Где-то в саду слышались детские голоса - их обладатели, закутанные в шарфы и муфты, громко перекликались в лабиринте живых изгородей, что виднелись за лужайками слева от дома. Няня в чепце и хрустящем белом переднике, выглядывающем из-под пальто, сама казалась немногим старше своих воспитанников - она бегала, смеялась и валялась в снегу вместе с детьми, хотя уже и задыхалась от бега. Меррин заметила, что среди играющих есть довольно большая девочка лет семи-восьми, с темными волосами, заплетенными в длинную косу. Она держала за руку малышку лет двух от роду. Еще там был маленький мальчик лет пяти и светловолосая девочка, постарше, чем остальные дети. Она потеряла свою шляпку, и ее волосы - точно такого же оттенка, что и у самой Меррин, - сияли в неласковых лучах зимнего солнца.
        Няня протянула руки к младшей девочке, и та, радостно смеясь, в них упала. Старшие же все вместе направились к дому и стали подниматься на террасу по оледеневшим ступенькам. Они шли склонив головки друг к другу, явно обсуждая что-то важное. Меррин услышала, как из дома их позвал женский голос:
        - Сьюзен! Энн! Идите домой, да не забудьте вымыть руки! Скоро будем пить чай!
        У Меррин екнуло сердце. Она пригляделась к девочке с волосами цвета позолоченного серебра.
        Лорду Скотту из Шипхем-Холла… миниатюру моего сына Стивена…
        - Сьюзен! Энн! - громче позвала девочек женщина и вышла на террасу. Высокая, в поношенном цветастом платье, из-под кружевного чепчика выбиваются густые темные волосы с легкой сединой. Улыбаясь, она взяла девочек за руки. Они повернулись, чтобы войти в дом, и у Меррин чуть не остановилось сердце.
        На мгновение ей показалось, что она видит Китти Фарн, повзрослевшую, постаревшую, но все такую же симпатичную, круглолицую и улыбчивую. Меррин, видимо, невольно сделала какое-то движение, потому что ее заметили и остановились. Девочка по имени Сьюзен посмотрела прямо на Меррин. У нее были ярко-синие глаза - точно такие же, как у Меррин с Джоанной. Она нерешительно улыбнулась, и Меррин увидела, как на щеках у нее появились ямочки, точно как у Тэсс. Меррин вцепилась в кованые прутья забора. Холодный металл обжигал руки даже через перчатки. В ушах зашумело, и ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. Няня по-прежнему играла с младшими на лужайке. Меррин слышала их смех и голоса, но они доносились откуда-то издалека.
        Меррин охватила паника. У нее осталось только одно желание - бежать! Подальше от залитого солнцем сада и синеглазой девочки с золотистыми волосами. Перед глазами у нее внезапно замелькали картинки, события разматывались, словно катушка хлопковой нити. Как странно, что иногда вдруг в памяти возникают давно забытые мелкие детали. Меррин сейчас вспомнила, что в последний вечер, когда она видела Китти, ее фигура показалась ей сильно округлившейся. Ей, тогда тринадцатилетней девочке, Китти показалась просто толстой. Меррин даже подумала, что она, наверное, очень несчастна и потому ест много сладкого.
        И, думая об этом сейчас, она поняла, что Китти выглядела беременной.
        Меррин заставила себя тронуться с места, но ноги, казалось, налились свинцом. Она чувствовала, что дрожит в своей шубке. Она совершенно замерзла. Эта девочка, должно быть, дочь Стивена, ребенок, о котором никто не знал, за исключением Гаррика, поняла она. Он-то, без сомнения, знал о девочке, но делал все от него зависящее, чтобы сохранить ее существование в тайне, в том числе и от Меррин. Ее затопило холодное, как зимняя ночь, отчаяние. Она так любила Шуну, маленькую дочку Джоанны, а дочку Стивена она бы просто обожала. Меррин показалось, что ее сердце сейчас разорвется надвое.
        Она услышала за спиной скрежет каретных колес, и затылок у нее кольнуло от нехорошего предчувствия. Меррин медленно-медленно обернулась. Она знала, что это Гаррик. И подумала, что он, видимо, приехал защищать семью Китти и ее ребенка, как делал все последние двенадцать лет.
        Гаррик спрыгнул с брички и зашагал к Меррин. Пошел крупный снег, с неба стали падать большие белые хлопья. Гаррик выглядел усталым, щеки его покрывала щетина. Меррин осознала, что он, должно быть, всю ночь провел в дороге.
        - Меррин, - начал было он и протянул к ней руку, но Меррин отшатнулась.
        Ее охватила дикая боль, заслонившая все остальное.
        - Ты знал, - произнесла она. - Ты знал, как отчаянно я скучаю по Стивену. У меня ничего от него не осталось, абсолютно ничего. - У нее сорвался голос. - И все это время тебе было известно, что у Стивена остался ребенок. Ты собирался на мне жениться, но не собирался об этом рассказывать.
        Снег летел Меррин в лицо, она сердито смахивала его вместе с обжигающими слезами ярости и отчаяния. Уголком глаза она заметила, что похожая на Китти женщина спускается по ступенькам и направляется к ним. Она заметила, как Гаррик взглянул на нее и снова перевел взгляд на Меррин.
        - Нам надо поговорить, - начал он, но замолчал, поскольку Меррин отрицательно покачала головой.
        - Я не хочу с тобой разговаривать, - сказала она. - Я не хочу тебя больше видеть.
        Женщина подошла к воротам.
        - Гаррик! - с улыбкой позвала она. - Мы не знали, что ты приедешь. Ты бы предупредил. - Она посмотрела на Меррин и перестала улыбаться.
        Меррин повернулась и пошла прочь. Она чувствовала себя окоченевшей внутри и снаружи. И думать она могла только об одном: что эта девочка - дочка Стивена, а Гаррик ничего ей не сказал. Все становится понятно, подумала она. Гаррик сказал, что произошла ссора. Он узнал, что Китти беременна от Стивена. Возможно, они сказали ему, что собираются сбежать, и Гаррик застрелил Стивена из ревности и мести. А потом организовал заговор молчания вместе со Скоттами, чтобы родственники Стивена никогда не узнали о существовании его ребенка.
        Меррин снова скрутило горе, вонзилось в нее как острый нож. Она даже не представляла, что такое бывает. Огромная боль и гнев. И еще что-то почти незаметное - тихий-тихий внутренний голос, который, несмотря на все доказательства, продолжал шептать, что она не права. Что человек, который защищал ее, загораживая своим телом перед лицом смерти, не мог так поступить. Этот голос нашептывал, чтобы она не теряла веру и еще раз как следует все обдумала. Ведь она любит Гаррика, несмотря на то что не доверяет ему. Ее любовь не совсем мертва.
        Меррин вспомнила, что было три выстрела. Две пули попали в Стивена, но что случилось с третьей? Гаррик сказал, что Стивен пытался убить Китти, но Меррин предпочла ему не поверить, поскольку не сомневалась - Стивен и Китти любили друг друга. Но если она зря ему не поверила, и он сказал правду… тогда получается, что Гаррик защищал Китти и пытался спасти ее от Стивена. А раз Китти была тогда беременна, то он, наверное, увез ее за границу, чтобы уберечь от скандала. А позже сделал то же самое для ее ребенка…
        Горло Меррин обожгли горячие слезы. К ней медленно и боязливо возвращалось интуитивное чувство, что она может доверить Гаррику и свою жизнь, и свое сердце. Она знала, что должна вернуться, должна мужественно посмотреть в глаза Гаррику и наконец услышать всю правду. И если правда будет означать, что ее вера в любовь Стивена и Китти основывалась на лжи, Меррин в конце концов придется посмотреть ей в лицо.
        Тропинка, бегущая вдоль утесов, казалась пустой и безлюдной. Она петляла между маленькими лужайками морского клевера, кермека и невысокой упругой травки. Меррин спустилась на пляж и на мгновение остановилась, вдыхая соленый морской воздух. Он оказался таким холодным, что стало больно дышать. Слез у Меррин уже не было, она чувствовала лишь оцепенение и усталость. Она присела на камень у песчаной полосы берега. И почти сразу испытала желание вернуться и отыскать Гаррика. Ей нужно его выслушать.
        Поблизости захрустел галечник. Меррин дернулась и обернулась. На мгновение ей показалось, что она грезит. Позади нее стоял Том Брэдшоу. В цивильной лондонской одежде и не особенно дружелюбный.
        - Привет, Меррин, - произнес Том. Он чарующе улыбнулся, но глаза его так и оставались бесстрастными.
        - Что ты тут делаешь? - спросила она.
        - Я шел за тобой от самого дома, - пояснил Том. - Я хочу с тобой поговорить. - Он чуть повернулся в сторону, сунул руки в карманы. - Настоящий шок, да? - непринужденно произнес он, - Узнать, что Гаррик Фарн не только убил твоего брата, но еще и украл его ребенка.
        - Прекрати, - оборвала его Меррин. - Не говори так.
        - Полагаю, он представит тебе это как ужасно благородный поступок, - усмехнулся Том. - Невозможность выбора, клятва у постели умирающей жены и девочка, которая, как ему было известно, никогда не сможет носить его имя, потому что родилась слишком рано, чтобы быть его дочерью… - Он пожал плечами. - Ты все это оценишь, Меррин. Я припоминаю, что ты всегда была невероятно помешана на чести, правосудии и всех этих высокопарных идеях.
        - О чем ты? - Меррин нахмурилась. - И откуда тебе все это известно?
        - О, мне сообщил об этом друг, - пояснил Том. Меррин видела, что он ужасно собой доволен. - Она думала, что это дитя - приблудыш самого Фарна, но я быстро выяснил правду. Оказалось, что девчонку прижил не он, а его жена, а потом… - Том пожал плечами. - Остальное уже не составляло труда выяснить. Знаешь, слуг разговорить легко, если цена подходящая и человек правильный. А среди них попадаются и те, кто помнит Гаррика Фарна еще ребенком. Они-то мне и сообщили о дьявольской сделке, которую заключили твой отец, покойный герцог Фарн и лорд Скотт, - они поклялись скрыть правду и похоронить позор Китти вместе с ней. И позор твоего брата тоже, - задумчиво добавил Том. - Его едва ли можно назвать чистым и невинным агнцем, не так ли? - Он посмотрел на Меррин. - Хочешь услышать всю правду?
        Глаза Тома бесцветно блестели. Меррин в шоке поняла, что он смакует эту историю и наслаждается ее горем. Она и раньше знала, что Том Брэдшоу безжалостен и временами даже жесток, но никогда раньше не видела, чтобы он радовался чьим-то страданиям. Меррин стиснула кулаки. Пальцы, несмотря на кожаные перчатки, почти онемели от холода.
        - Не хочу, - сказала она. - Во всяком случае, от тебя. Если понадобится, Гаррик мне все расскажет.
        - Какая очаровательная преданность, - ухмыльнулся Том. - Даже предполагая о нем самое худшее, ты все равно упрямо продолжаешь верить, что он не может быть плохим до конца.
        - Я знаю, что у него больше принципиальности, чем у тебя, - яростно возразила Меррин. Она вскочила на ноги. - Ты пытался шантажировать мою семью. Ты притворялся, что работаешь на правосудие, а на самом деле работал только на свою выгоду. Ты… - Меррин вдруг остановилась. - Ты меня использовал, - прошептала она.
        Том засмеялся:
        - Бог мой, как же долго это до тебя доходило! - Его улыбка стала еще шире. - Ты совершенно права, - подтвердил он. - Я подкармливал твою ненависть к Фарну. Я направлял каждый твой шаг. Я тебя использовал, чтобы получить нужную информацию.
        Меррин похолодела:
        - Почему? Почему ты это сделал, Том?
        - Я хочу низвергнуть герцогство, - ответил тот. Он снова улыбнулся, но глаза его оставались холодны как лед. - И хочу уничтожить Гаррика Фарна. Он владеет всем, что по праву должно принадлежать мне.
        Брэдшоу повернул голову и посмотрел на море. Ветер играл его волосами. Прилив подползал все ближе, увлекая за собой песок и уничтожая все следы Меррин.
        - Я, как и он, сын Клодиеса Фарна, - заявил Том, - но, в отличие от Гаррика, не получил никаких привилегий.
        - Ты? - Меррин попятилась. - Но… ведь твой отец работал на Темзе! Ты сам мне рассказывал… - Она замолчала, потому что Том перестал обращать на нее внимание. Он смотрел на море, на белые верхушки волн, где властвовала серая метель.
        - Моя мать была горничной, - проговорил Том и перевел взгляд на Меррин. Однако девушка испытала странное ощущение, что он все равно смотрит сквозь нее. - Она знала моего отца - мужчину, который дал мне свою фамилию, - с самого детства. Они поженились, когда она уже была беременна. Что до покойного герцога… - плечи Тома заходили под одеждой, - то он считал слуг своей личной собственностью и соответственно с ними обращался. Одной служанкой больше, одной меньше. Какая разница, хочет она этого или нет? Моей матери он ничего не предлагал. Ее просто уволили без единого пенни с клеймом шлюхи.
        - Мне жаль, - произнесла Меррин. Ветер подхватил ее слова и унес далеко-далеко.
        Метель приближалась, по песку уже носились снежинки.
        Том вынул из кармана крошечный золотой медальон, который на миг осветило скупое солнце, превратив в сияющее сокровище. Он замахнулся и со всей силы кинул медальон далеко в песок.
        - Моя мать украла его прежде, чем ее выкинули из дома Фарна, - объяснил Брэдшоу. - В нем был портрет герцога. Он не отдавал ей его. Он не дал ей ничего. - Медальон с минуту поблескивал в песке, а потом исчез. - Когда герцог умер, - продолжал Том, - я думал, что, может, он в своем завещании меня признает. - Его лицо исказилось. - Я ждал и ждал, что меня уведомят. Очень глупо с моей стороны, ведь я был для него пустым местом. И даже меньше.
        - После его смерти ты показал мне бумаги, касающиеся смерти Стивена, - горько сказала Меррин и увидела, что он кивнул. Она чувствовала себя наивной дурочкой. Теперь-то она понимала, как хитро направлял ее Том, как он подкидывал информацию и притворялся, что сам во всем сомневается. Как он пользовался тем, что кроме своего стремления вершить правосудие, она ничего кругом не замечала.
        - Теперь у меня есть все доказательства, - заявил Том. - Я знаю, что не было никакой дуэли. И я могу это доказать. Я раскрою общественности всю правду и прослежу, чтобы Фарн закончил свою жизнь на виселице.
        - Нет! - Меррин подумала об играющих в саду детях, обо всем, что Гаррик старался защитить. Ей вспомнились его слова, сказанные на балу: «Если вы будете продолжать расследование, могут пострадать невинные люди…» Теперь она понимала, какой невозможный выбор он сделал и какое трудное решение принял. - Я этого тебе не позволю, - сказала она. - Я выступлю против тебя в суде, если понадобится. Ты не причинишь вреда этой девочке и… - она сделала глубокий вдох, - я не дам тебе разрушить жизнь Гаррика.
        Том хрипло рассмеялся.
        - Ты всегда была такой праведницей, - хмыкнул он. - Какое мне дело до приблудной паршивки твоего брата? - Он сунул руку в карман и вытащил пистолет. - Мне следовало догадаться, что ты втрескаешься в Фарна по уши, - добавил он. - Он такой же идеалист, как ты.
        В этот момент с яростным воем их настигла метель и окутала снежным водоворотом. Том прицелился. Меррин отвернулась и быстрым шагом пошла назад, наступая себе на юбки. Ее застигла приливная волна, и она чуть не упала. Меррин продолжала идти по берегу, чувствуя, как предательски колышется под ногами песок. Внезапно ее ослепила страшная догадка - девушка вспомнила, как исчез в песке блестящий медальон Тома. Она оказалась на границе зыбучих песков. И с ударом новой волны услышала под ногами жадное чавканье. Это напугало ее до смерти. Под ногами не осталось никакой опоры, одна пустота, а пески тянули ее вниз, словно желая проглотить. А перед ней стоял Том Брэдшоу с пистолетом в руке.
        Время, казалось, остановилось.
        А Том смотрел, как затягивают ее пески, и даже не порывался помочь.
        Глава 16
        Гаррик искал Меррин везде, где только можно, расспрашивал о ней всех встречных, но все без толку. С каждым отрицательным ответом в нем все сильнее росло беспокойство, а отчаяние подстегивало ускорять поиски.
        Перед глазами у него стояло потрясенное лицо Меррин, ее ошеломленный взгляд и брошенные ему упреки.
        «У меня ничего от него не осталось, абсолютно ничего», - сказала она, имея в виду Стивена. Гаррику пришло на память, как долгой темной ночью во время наводнения она рассказала, что иной раз даже не может вспомнить лица своего брата, что он ускользает от нее, несмотря на все старания удержать его в памяти. Гаррик понимал, что Меррин никогда не простит ему этой девочки. Она сказала, что не хочет его больше видеть. Фарн это понимал. Но все равно должен был убедиться, что она в безопасности.
        Гаррик искал ее со вчерашнего дня: проследил ее путь до «Белого льва» в Холбурне - хозяин гостиницы вспомнил, что она села в омнибус до Бата. Сломя голову рванул в Бат, заночевал в «Белом олене», и направился вслед за Меррин в Шипхем. С каждой милей он нервничал все сильнее, потому что понимал: Меррин раскрыла правду, и та непоправимо разрушила ее мир. Как он и думал, Брэдшоу повел себя как скользкий угорь и лжец. Он клялся, что Меррин о девочке ничего не известно, а ему самому совершенно неинтересна эта сплетня, принесенная Гарриет. Гаррик чувствовал, что он лжет, но, торопясь найти Меррин, отпустил Брэдшоу восвояси.
        В данный момент Гаррик мерил шагами гостиничный двор в Килве. Уже от отчаяния он предположил, что Меррин должна вернуться к гостинице, чтобы сесть в омнибус и поехать домой. Мучаясь от нетерпения и сомнений, он провел в ожидании уже десять минут и чувствовал, что его нервы вряд ли выдержат еще столько же. Пять минут спустя он осознал, что что-то случилось. Предчувствие беды покалывало кожу и мучило разум.
        Его лошадей уже распрягли, отвели в конюшни и как следует вычистили. Гаррик внезапно принял решение.
        - Оседлай мне самого лучшего коня, - коротко приказал он одному из глазевших грумов. Его снедала тревога. - Да пошевеливайся!
        На лице конюха отразились сомнения. У них ведь всего лишь деревенская гостиница.
        - Самого лучшего, ваша светлость? - переспросил он.
        - Немедленно! - рявкнул Гаррик.
        «Лучший конь» явно был не столь высокой породы, как лошади в конюшне Фарнов. В общем-то он подозрительно напоминал эксмурского пони, и Гарик сначала испугался, что тот не выдержит его веса. Но, к его облегчению, конь совершенно не задыхался и доказал свою выносливость, когда Гаррик свернул на прибрежную тропу и отпустил поводья. Из-под его копыт только камни полетели. В ушах Гаррика грохотал рев прибоя, ледяной воздух бил по лицу. Скачка могла бы показаться даже бодрящей, если бы не страх, сжимавший его сердце. Черный бессознательный ужас, шептавший, что случилось нечто ужасное.
        Глянув с утеса, он заметил шубку Меррин и поскакал к берегу. С ней кто-то был; Гаррик не видел, что там происходило, но они оба были у самой кромки воды. Меррин, кажется, стояла на коленях…
        При виде Гарика ее спутник бросился бежать, и Гаррик узнал Тома Брэдшоу. А сама Меррин не двинулась с места.
        Приглушенно выругавшись, Гаррик пустил коня по крутому откосу. Слава богу, что это эксмурский пони, подумал он. Тот спускался так легко, словно ему каждый день приходилось проделывать такие кульбиты. Гаррик пустил пони в галоп, и маленькое создание рванулось так, что песок полетел в разные стороны. Поравнявшись с Брэдшоу, Гаррик постарался миновать его как можно быстрее. Том выстрелил в Гаррика, пуля прошила гриву его коня. Гаррик даже не снизил скорость. Всем своим существом он сосредоточился на Меррин. Скорее к ней, скорее спасти ее! Сердце билось в груди как молот.
        В шести футах от кромки воды он остановился, чтобы тоже не завязнуть в песках. И обрезал поводья.
        - Только не шевелись, - приказал он Меррин. - Не двигайся. - Времени совсем не оставалось. У него на глазах она опустилась в песок почти по пояс, хотя минуту назад он был ей только до середины бедер. Лицо ее было бледным как мел, в широко раскрытых глазах плескался ужас. Но Гаррик не мог позволить себе думать об этом. Ему нужно было сосредоточиться. Уверенными движениями Гаррик связал поводья.
        - Слушай меня, - произнес он и заметил, что Меррин едва заметно кивнула. - Я сейчас брошу тебе эту петлю. Осторожно надень ее и крепко за нее держись.
        Меррин не ответила. Ее глаза застыли от шока.
        - Ты поняла? - Гаррик придал голосу твердости. - Меррин?
        Она кивнула:
        - Да.
        Девушку захлестнула новая волна прилива, и она провалилась еще на пару дюймов. Песок доходил ей уже почти до подмышек. Еще несколько секунд - и он накроет Меррин с головой. Ужас буквально парализовал Гаррика, сжал горло, не давая вздохнуть. Он не может потерять Меррин! Ее смерть затмит все, что есть в его жизни, навсегда вытеснит из нее любовь и солнечный свет. Когда Пурчейс раскрыл ему глаза на его чувства к Меррин, Гаррик не согласился, что любит ее. Он думал, что это не так. Считал, что слишком порочен и озлоблен, чтобы кого-то любить. Сейчас он осознал, что ошибался, но не слишком ли поздно? Еще несколько секунд, и он может потерять свою любовь навсегда.
        Гаррик увидел дикий страх в глазах Меррин. Казалось, он наполняет все ее существо. Песок продолжал ее засасывать, она провалилась еще на дюйм. Меррин раскрыла рот, собираясь закричать. Гаррик понял, что она на грани истерики и погибнет, если ей поддастся. Девушка тут же провалится с головой и утонет в песочной жиже.
        - Меррин, - произнес он. - Я люблю тебя. Пожалуйста, не оставляй меня сейчас.
        Она посмотрела ему в глаза. И кажется, немного успокоилась.
        Гаррик бросил ей связанные поводья.
        Меррин поймала петлю и накинула ее через голову. Гаррик так резко выдохнул, что у него закружилась голова.
        - Держись! - крикнул он.
        Снежные вихри слепили ему глаза. Гаррик со всей силы потянул на себя поводья и почувствовал сопротивление. Он потянул сильнее, выворачивая руки из суставов. В этот момент накатила новая волна, песчаные пласты пришли в движение, и Меррин высвободилась до талии. Потом до коленей и в конце концов в полубессознательном состоянии распласталась на земле. Гаррик поднял ее на руки и прижал к себе, к своему бешено бьющемуся сердцу. У него так дрожали руки, что он ничего не мог с этим поделать. Гаррик прижался губами к ее волосам.
        - Мне так жаль, - сказал он. - Если ты не сможешь меня простить…
        - Молчи, - отчетливо проговорила Меррин и открыла глаза.
        Она потянулась к нему, обхватила ладонями его лицо и поцеловала. Гаррик ответил ей, и еще, и еще, покрывая ее лицо отчаянными, голодными поцелуями. Он никогда больше ее не отпустит.
        На обратном пути они молчали. Пони устал, да и нагрузка на него удвоилась. Меррин чувствовала себя измученной и замерзшей. Гаррик завернул ее в свое пальто и, несмотря все протесты, застегнул пуговицы, чтобы было теплее. Меррин перестала сопротивляться. Пальто пахнуло на нее теплом и запахом Гаррика. Она прижалась лицом к воротнику. Меррин не хотелось разговаривать. Ее переполняли эмоции, которым она не могла противостоять, и одновременно она чувствовала себя опустошенной и измотанной. У нее скопилось много вопросов - она собиралась скоро к ним перейти и знала, что теперь Гаррик на них ответит, - но пока ей ничего другого не хотелось, кроме как лежать в объятиях Гаррика, пока он погоняет маленькую лошадку обратно в деревню.
        Вернуться на главную улицу Килва было делом нескольких минут. Они въехали под арочные ворота и оказались во дворе гостиницы «Контрабандисты». Гаррик передал конюхам дрожащего пони, благодарно похлопал его по спинке, потом спустил Меррин на землю, спешился, снова подхватил ее и на руках понес в гостиницу. Девушка снова засопротивлялась.
        - Поставь меня на ноги, - возмущалась она, пытаясь освободиться у него из рук. - Я вполне способна идти самостоятельно. Я не инвалид!
        В этот момент из главной гостиной вышла миссис Мортон. Завидев, что Меррин сжимает в объятиях какой-то мужчина, она пришла в ужас.
        - Леди Меррин! - воскликнула она.
        - Миссис Мортон, - сказала Меррин, пока Гаррик бережно ставил ее на ноги. - Это…
        - Я - муж леди Меррин, - без запинки соврал Гаррик и предупреждающе взглянул на нее. - Гаррик Фарн, к вашим услугам, мадам. - Он церемонно поклонился.
        - Вы не говорили, что вы замужем! - воскликнула миссис Мортон. Она явно негодовала, что Меррин скрыла от нее это обстоятельство, и одновременно восхищалась обходительностью Гаррика.
        - Боюсь, леди Меррин еще не успела привыкнуть к своему положению, - ответил Гаррик, не давая Меррин и слова вставить. Его рука сжала ее руку. - Мы поженились буквально на днях.
        Меррин открыла рот, чтобы возразить, но увидела выражение его лица и снова закрыла. Вид Гаррика показался ей очень грозным.
        - Пойдем, моя любовь, - добавил он, перехватывая ее руку повыше. - Ты совершенно продрогла. Я сейчас попрошу сделать для тебя горячую ванну.
        Появившийся в это время хозяин гостиницы пообещал прислать вино со специями и горячий ужин. Когда он обратился к Гаррику «ваша светлость», глаза у миссис Мортон сделались как два блюдца. Она тут же заторопилась прочь, по всей видимости собираясь разнести остальным постояльцам новость о высокородном госте.
        - Не понимаю, зачем ты это сделал, - произнесла Меррин, после того как хозяин провел их в маленькую гостиную, где ярко пылал огонь в камине.
        - Затем, - ответил Гаррик, - что я не хочу вовлекать тебя в еще больший скандал.
        - Теперь мою репутацию уже, наверное, не спасти, - проговорила Меррин.
        - Наверное, - согласился Гаррик.
        В разговоре наступила пауза.
        - Ты говорил серьезно? - дрожащим голосом спросила Меррин.
        Гаррик не стал притворяться, что не понимает, о чем она говорит.
        - Да, - сказал он. - Я говорил серьезно. Я всем сердцем люблю тебя. - В его взгляде сквозило столько печали и сожаления. - Но я могу только подтвердить то, что сказал еще в Лондоне. - В его голосе отчетливо зазвучала боль. - Я никогда не стану тем, кем ты хочешь меня видеть, Меррин.
        Вежливо постучав, к ним заглянул хозяин гостиницы. Он принес пряное вино и поднос, доверху уставленный разнообразными блюдами, и сразу же удалился. Гаррик налил Меррин вина и, передав ей бокал, тут же отошел в сторону. Девушка поняла, что, несмотря на страстные объятия на берегу, - после того как он спас ее из зыбучих песков, Гаррик больше не станет к ней прикасаться. И только она может поставить сейчас все точки над i, если у нее хватит силы и храбрости посмотреть в лицо прошлому.
        Меррин глотнула вина и почувствовала, как горячая густая жидкость огненной струей прокатилась по пищеводу, согрела ее и немного успокоила.
        - Когда я поняла, что Китти была беременна, - произнесла она, - мне хотелось верить, что я была права насчет тебя с самого начала. Мне хотелось верить, что ты хладнокровно убил Стивена из ревности и мести. Это был такой отличный мотив. Твой лучший друг тайно соблазнил твою жену. Произошла ссора, и ты его застрелил. Мне хотелось верить, что ты солгал мне, сказав, что Стивен пытался убить Китти. - Меррин замолчала, поглаживая изящный узор на стенках бокала. - Правда, к этому времени я уже успела тебя узнать. - Она подняла на него взгляд. - И полюбить тоже. Я понимала, что ты не станешь мне лгать.
        Девушка посмотрела ему в глаза. Гаррик сжал губы, его глаза потемнели.
        - Расскажи, что тогда случилось, - попросила она.
        Гаррик подошел и сел рядом, не вплотную, но совсем близко. Наступило долгое молчание. Меррин ждала. И он заговорил, медленно, неохотно, почти через силу. Его речь набрала силу только тогда, когда он, казалось, забыл о присутствии Меррин и потерялся в мрачных воспоминаниях.
        - Я обнаружил их в лабиринте Старкросс-Холла, - начал он свой рассказ. - Китти ожидала моего возвращения - я был в Лондоне по делам, но потом получил от нее записку с просьбой как можно скорее вернуться в Сомерсет. Я приехал, как только смог. - Гаррик провел рукой по волосам быстрым жестом. - Наверное, она планировала столкнуть меня со Стивеном лицом к лицу и вызвать открытое противостояние. Я до сих пор точно не знаю. Но в любом случае все пошло не так. Пробираясь по лабиринту, я услышал, что они яростно спорят. - Гаррик остановился. Меррин видела, как на лице его одна эмоция сменяет другую, напоминая игру света и тени - гнев, печаль, сожаление. - Китти плакала и умоляла Стивена сбежать с ней. Она говорила, что они могут начать новую жизнь - он, она и их общий ребенок. - Гаррик глянул на Меррин и отвернулся. - Так я впервые узнал, что она беременна. - Меррин заметила, что Гаррик опустил взгляд и смотрит на свои стиснутые руки. - Стивен поднял ее на смех, - без выражения продолжал он. - Он заявил, что совершенно не собирается с ней сбегать. Что никогда ее не любил, она для него всего лишь
подстилка. И если у нее есть здравый смысл, она заплатит ему за молчание и притворится, что ребенок от меня.
        Меррин издала тихий стон и закрыла лицо руками. У нее чуть не остановилось сердце. События того времени распались в ее памяти и вновь собрались в совершенно новый узор. Перед глазами у нее вспыхнули воспоминания того утра, последнего утра в жизни Стивена. Она как наяву увидела брата и услышала его голос, эхом отдававшийся в длинной перголе сада Феннеров. На нем костюм для верховой езды, он стоит на пороге, и солнце высвечивает его силуэт, не позволяя увидеть выражение лица.
        - Поздравь меня, сестренка! Я вот-вот сколочу целое состояние!
        Ей еще тогда показалось странным, что он так радуется, ведь только прошлым вечером она слышала, как он ссорился с отцом из-за денег. Должно быть, он получил от Китти записку, в которой она сообщала ему о беременности и умоляла тайно сбежать. Оказывается, он не собирался этого делать, он хотел пригрозить ей позорным разоблачением, если она откажется заплатить. Пригрозить той самой Китти, что по уши в него влюбилась. Той, которую он предал…
        А Гаррик продолжал рассказывать, в его хрипловатом голосе звучала боль.
        - Затем я услышал крик Китти, - произнес он, снова посмотрел на Меррин и отвел взгляд. - У нее был пистолет. Не знаю, зачем она его с собой принесла. Я часто думал об этом. Возможно, она с самого начала не доверяла Стивену, и это самое грустное. Так или иначе, но она поклялась застрелить его, если он ее бросит.
        В горле Меррин поднялся ком. Ей было очень жаль Китти, она так разочаровалась в брате и осталась совсем одна.
        - Прозвучал выстрел, - продолжал Гарик. - Мне наконец удалось пробраться к центру лабиринта. Там я их и нашел. - Он остановился, пытаясь успокоить дыхание. - Китти прострелила ему плечо. От горя и разочарования она буквально обезумела. Стивен лежал на земле, из раны хлестала кровь. Он страшно ругался и язвил, что она такая дура, даже выстрелить как следует не может. Он направил на Китти свой пистолет и сказал, что сейчас покажет ей, как надо убивать. - Гаррик остановился. - Мы выстрелили одновременно, - закончил он. - Пуля Стивена ранила Китти в руку. Моя убила его.
        Меррин сидела неподвижно, с сухими глазами. «Стивен, ты мерзавец, - подумала она. - Ты полный и окончательный негодяй». Слезы жгли ей глаза и не давали дышать - слезы горечи и разочарования. В сердце вонзилась такая боль, что перехватило дыхание. Все покровы сброшены. Ей придется принять то, что она всегда знала в глубине души, но продолжала отрицать: ее старший брат был не только повесой и мотом. Он был высокомерным, самовлюбленным, опасным негодяем. Он играл жизнями других людей - Гаррика, Китти, ее собственной, - как игральными фишками.
        Она спрятала лицо в ладонях, содрогаясь от мучительного озноба.
        Меррин почувствовала, что Гаррик встал. Через минуту он сунул ей в руки бокал вина и придержал, чтобы они не дрожали, пока она покорно пила горячую жидкость, черпая в ней тепло и силы. Меррин подняла голову. Лицо Гаррика так исказилось от горя и боли, что ей захотелось коснуться и разгладить скорбные складки.
        - Прости, - произнес он. - Хотел бы я сказать, что это неправда.
        - Ты увез Китти, чтобы защитить ее, - сказала Меррин. - А я думала, ты сбежал от суда и следствия.
        - Я считал, что суд меня, скорее всего, оправдает, - ответил Гаррик. - И хотел предстать перед правосудием за то, что сделал. - Он сжал челюсти. - Но это было невозможно. Тогда все стало бы достоянием гласности - не только сам роман Китти, его мы не могли скрыть, но и ее беременность… - Его голос стих. - Это уничтожило бы ее репутацию и будущее ее дочери. - Лицо Гаррика исказилось. - Я дал бы ей свое имя, если б мог, - произнес он, и Меррин почувствовала страдание в его голосе. - Я отдал бы все, что угодно, только бы она была моей… - Он остановился.
        - Но ты не мог заявить отцовство, было уже слишком поздно, - догадалась Меррин. Она видела, как сжались на бокале его пальцы. Ей так хотелось облегчить его боль. - Когда вы поженились, Китти уже была беременна.
        - Три месяца, - сказал Гаррик, - а я долго был за границей и приехал только за месяц до нашей свадьбы. - Он покачал головой. - Но я все равно думал, что можно попытаться, если увезти Китти за границу, где никто нас не знает. Я думал, что мы можем притвориться, что ребенок мой, и я дам ему свое имя.
        - Но Китти могла родить мальчика, - предположила Меррин. - И он стал бы твоим наследником.
        Гаррик пожал плечами. На мгновение его лицо смягчилось.
        - Это не имело бы для меня значения, - сказал он. - Бог знает, это не вина невинного дитяти, а бастардов в роду Фарнов более чем достаточно. Например, Итан…
        И Том, подумала Меррин. Ей придется рассказать о нем Гаррику, но не раньше, чем они все между собой выяснят.
        - Хотя мой отец думал иначе, - жестко и горько добавил Гаррик. - Он бы не потерпел в наследниках бастарда. Он был слишком горд и высокомерен. Наша последняя ссора была из-за этого. А потом… - Гарри отпустил плечи. - Потом это было уже не важно. После смерти Стивена Китти не захотела быть со мной.
        Сьюзен родилась раньше времени, и Китти тихо угасла. Ей как будто незачем стало жить.
        Меррин взяла Гаррика за руку и переплела их пальцы. Она почувствовала, как он удивленно вздрогнул и инстинктивно попытался отстраниться, но потом расслабился.
        - Но тебе было ради чего, - тихо проговорила она. - У тебя оставалась Сьюзен.
        Гаррик посмотрел на нее.
        - Она потеряла мать, - пояснил он, - и я забрал у нее отца еще до ее рождения. Что мне оставалось, кроме как защищать ее? - Он до боли сжал пальцы Меррин. - Я не мог взять ее к себе, я жил за границей практически в изгнании. А родные Китти очень хотели ее забрать. - Гаррик поднял руку и коснулся Меррин. - Как ты хотела иметь напоминание о Стивене, - добавил он, - так они хотели иметь напоминание о Китти. Что-то чистое, невинное, незапятнанное. Я отдал им Сьюзен и пообещал, что буду хранить в тайне ее происхождение. Я поклялся никому об этом не рассказывать, чтобы ее защитить. - Он снова коснулся щеки Меррин, и этот жест был полон сожаления. - Тогда я не знал тебя, - хрипло проговорил Гарик. - И не представлял, как сильно тебя полюблю и как отчаянно захочу рассказать тебе правду. Перед свадьбой я написал лорду Скотту с просьбой освободить меня от данной клятвы. Но он… - Гаррик замолчал.
        - Он запретил рассказывать, - договорила за него Меррин. Ее голос дрожал. - Я понимаю. Он ненавидит Феннеров, как никто другой.
        Она вспомнила, как сама была ослеплена ненавистью к Гаррику, и ничто не могло ее утешить. У родственников Китти причин для ненависти было ничуть не меньше.
        Именно тогда Меррин осознала, что молча плачет. Большие слезинки капали на подлокотник кресла. Меррин стерла их пальцами. Гаррик взял ее влажные ладони в свои, его теплое прикосновение так умиротворяло, что Меррин на мгновение к нему прижалась. Но он высвободился и отошел в сторону. Она снова почувствовала в нем глубокое одиночество, то самое, что отгораживало его от других людей. Она вспомнила, как он отверг ее любовь - он считал, что превратился в изгоя после случившегося, что он недостоин любви.
        - Я не понимаю, почему ты обвиняешь себя, - осторожно сказала она. Ей хотелось прикоснуться к нему, разбить эту пугающую холодность и смягчить его боль. - Ты старался защитить Китти и ее дочь. Все твои поступки были продиктованы этим.
        Гаррик покачал головой. На его лице отразилась безграничная мука, острым ножом вонзившаяся Меррин в сердце.
        - Не ищи для меня оправданий, - сказал он и отвернулся, словно не в силах выносить ее взгляд. - Ты все это время была права, - коротко бросил он. - Я ревновал к Стивену. Когда я узнал, что он соблазнил Китти, я воспылал ненавистью к его небрежному высокомерию, к его манере брать то, что он хочет, невзирая на последствия. - Гаррик опять покачал головой. - С того дня я каждый день думаю, что не должен был его убивать. Я мог всадить пулю ему в плечо или выстрелом выбить пистолет… - Он замолк. - Но я этого не сделал. И никогда уже не смогу с уверенностью сказать, что не действовал из мести и ревности.
        Меррин медленно поднялась на ноги и подошла к нему, обняла обеими руками. Она почувствовала его сопротивление.
        - Ты изводишь себя все это время, - мягко проговорила она. - Но у тебя не было времени подумать, не было времени поступить иначе. Если даже там и присутствовали гнев и ревность, ты все равно не виноват, потому что защищал в тот момент Китти и ее неродившуюся дочку.
        Она почувствовала, что Гаррик чуть-чуть расслабился.
        - Я поступал так, как велел мне долг, - объяснил он. - Что еще я мог сделать?
        - Ты поступал так, как подсказывала тебе честь, - поправила его Меррин. - Что еще мог сделать такой человек, как ты? - Девушка выпустила его из объятий. Она знала, что должна кое-что ему рассказать. - Послушай меня. - Ее голос задрожал, на глазах показались слезы. - Мы все порой ошибаемся. И есть вещи, которые тебе неизвестны.
        Гаррик услышал боль в ее голосе и повернулся.
        - Я была доверенной подругой Китти и Стивена, - выговорила Меррин.
        Наступила тишина. Гаррик сузил глаза и недоверчиво посмотрел на нее.
        - Что? Но ты же была ребенком…
        - Я носила им сообщения, - пояснила Меррин. - Они не доверяли слугам и потому пользовались моей помощью. Это было легко, - добавила она. - Никому и в голову не приходило меня заподозрить.
        Перед глазами у Меррин словно распахнулось окно в прошлое - наружу вырвались воспоминания, которые она столько лет пыталась подавить в себе. Жаркое лето, уже высохшие и пожелтевшие под палящим солнцем поля, ярко-голубое небо, море, сверкающее кобальтовой синью. И Стивен, валяющийся под платанами в саду Феннеров. Он, улыбаясь, зовет ее и поддразнивает: - Меррин, будь умницей, отнеси это письмо леди Фарн… - Он щурится от солнца и улыбается только ей, ей одной. - Никому не рассказывай… Это наш с тобой секрет…
        Меррин радостно принимает поручение, ей очень нравится чувствовать свою необходимость. Она вытирает грязные руки об еще более грязную юбку, подтягивает чулки и берет у него из рук письмо. Меррин как будто наяву чувствует его гладкую прохладную кожу под своей разгоряченной ладошкой. Она бежит через поля к особняку Старкросс и перебирается через изгородь, по ногам хлещут сухие стебли луговых трав. Ее уже ждет Китти. Она посылает служанку за лимонадом, и Меррин жадно пьет прохладный напиток. Китти пишет ответ, но отдает не сразу - Меррин так ее полюбила в том числе и за это. Китти всегда находила время поговорить с ней, спросить, что она читает, подарить какой-нибудь пустячок вроде ленточки или закладки. Она была к ней добра. Чуть позже Меррин осознала, что Китти несчастна: ее заставили выйти замуж, когда ее сердце уже было отдано другому. Оно было отдано Стивену.
        - Ты была ребенком, - повторил Гаррик. Он потер лоб, словно у него болела голова. - Ты не понимала, что делаешь.
        - Нет, я точно знала, что делаю, - возразила Меррин. - Не ищи мне оправданий. Мне было тринадцать. И я думала, что это романтично. Мне хотелось, чтобы они вместе сбежали. - Девушка судорожно вздохнула. - Ты сказал, что Китти написала тебе записку, - продолжала она. - Поэтому ты приехал и застал их вдвоем. Но на самом деле ту записку написала не Китти. Ее написала я. - Меррин отвела глаза. - Я любила тебя, - с трудом выговорила она. - О да, я была еще совсем ребенком, но испытывала такие сильные чувства! Ты ведь уже меня знаешь… - на мгновение она грустно улыбнулась, - и понимаешь, как я отдаюсь всем сердцем тому, во что верю. Наверное, это моя самая большая слабость. И я думала, что, если Китти и Стивен сбегут вместе, ты, наконец, меня заметишь. - У Меррин перехватило дыхание. - Мне было почти четырнадцать, - сказала она. - Я думала, что через пару лет стану для тебя достаточно взрослой.
        Девушка осмелилась взглянуть на Гаррика. На его лице отражался такой шок и возрастающий ужас, что ей стало плохо. Она отчаянно взмахнула рукой.
        - И я написала то письмо. Я обманом завлекла тебя в Старкросс. - Меррин старалась говорить спокойно, несмотря на раздирающую ее муку от содеянного. - Я хотела столкнуть тебя со Стивеном. Я знала, что ты добрый, великодушный человек. И думала, что ты отпустишь Китти, позволишь ей сбежать со Стивеном. Но вместо этого… - Меррин прижала руки к лицу, потом уронила их. - Поэтому я и не могла поверить тебе, когда ты сказал, что Стивен пытался убить Китти, - прошептала она. - Я не хотела верить. Так не должно было случиться. - Меррин замолчала, в горле у нее пересохло, сердце разрывалось от боли.
        Гаррик стоял совершенно неподвижно и молчал. С потемневшим, осунувшимся лицом он смотрел в сторону. Меррин показалось, что в душе у нее что-то умерло.
        - Я пойду, - произнесла она, и голос у нее сорвался.
        Сама не понимая как, Меррин очутилась у двери. Дрожащими пальцами попыталась повернуть ручку, но пальцы соскальзывали.
        Но в этот момент ее руку накрыла рука Гаррика.
        - Меррин, - тихо произнес он.
        Ее обвили его руки, и, ощутив их силу, она уткнулась лицом ему в грудь и зарыдала. Она плакала и плакала, выплескивая терзающую ее боль. Гаррик нежно прижимал ее к себе, как маленькую девочку.
        - Ш-ш-ш, - прошептал он, гладя ее по волосам. - Меррин, милая…
        Она подняла голову, и он стал покрывать ее лицо поцелуями, смахивая бегущие по щекам слезы, целуя дрожащие губы.
        - Прости меня, - прерывисто выговорила девушка. - Мне так жаль.
        - Подумать только, ты жила с этим целых двенадцать лет, - хриплым от волнения голосом произнес Гаррик, - не зная, что произошло, отчаянно пытаясь понять…
        Меррин прижалась к нему.
        - Я не могла смириться, - прошептала она. - И когда ты вернулся в Лондон, я должна была узнать правду. Я хотела понять, что случилось, что пошло не так.
        - А я мешал тебе на каждом шагу. - В голосе Гаррика сквозили горечь и сожаление. Он еще крепче обнял ее.
        - Я обвиняла тебя, потому что не могла признать, что это я виновата, - скороговоркой сказала Меррин и вытерла слезы тыльной стороной ладоней. - Я знала, что поступила неверно, но не могла никому рассказать… - У нее задрожал голос. - О, Гаррик…
        Так они стояли долго-долго, держа друг друга в объятиях. Забыв обо всем, черпая друг в друге любовь и поддержку. Потом Гаррик чуть-чуть отпустил Меррин - ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза.
        - Меррин, - произнес он. - Ты выйдешь за меня замуж?
        Он улыбнулся и осторожно убрал ей с лица волосы. Ее щеки пылали румянцем.
        - Я уже задавал тебе этот вопрос, и тогда ты не захотела стать моей женой. Но, может, теперь ты передумаешь…
        - Я согласна всем своим сердцем, - прошептала Меррин и потянулась, чтобы поцеловать его.
        Гаррик похлопал по карману пальто.
        - Я взял с собой разрешение на брак для особых случаев. Это очень самонадеянно с моей стороны?
        - Ужасно, - согласилась Меррин и глянула на него из-под ресниц. - И когда же?
        - Может, завтра? - предложил Гаррик. - Если ты согласишься и викарий Килва не будет против.
        - Хорошо, а что мы будем делать до этого? - еще тише спросила Меррин.
        - Ну, - сказал Гаррик, - тебе надо принять ванну - ты ведь чуть не утонула в зыбучих песках, перенесла столько потрясений, тебе угрожали оружием. С моей стороны ужасное упущение, что ты до сих пор не в постели…
        Меррин улыбнулась.
        - Я заказала себе спальный номер, но он был у них последним, - сказала она. - Боюсь, тебе придется ночевать в пивном баре.
        - Тогда миссис Мортон заключит, что у нас трудности в постели, - возразил Гаррик. - Нет уж, благодарю покорно. У меня нет ни малейшего желания отбиваться от ее чудодейственных снадобий от импотенции. И я не хочу, чтобы она обсуждала со всеми своими знакомыми мои предполагаемые неудачи на брачном ложе.
        Меррин не сдержалась и фыркнула:
        - Она точно тебе поможет. Пока мы ехали сюда, она рассказывала, что у нее есть лекарства от всех болезней.
        - Спасибо, конечно, - ответил Гаррик, - но я не помню, чтобы ты жаловалась. - Он подхватил ее на руки и зашагал к двери.
        В холле была миссис Мортон со своей дочерью, они зажигали свечи у подножия лестницы. Миссис Мортон вскрикнула, увидев, что Меррин снова находится в объятиях сильных мужских рук. Гаррик понесся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а Меррин крикнула:
        - Доброй ночи, миссис Мортон.
        - Сомневаюсь, что эти двое вообще женаты, - услышала она позади шипение миссис Мортон, обращенное к дочери. - И они еще называют себя знатью!
        Поднявшись в небольшую уединенную комнату под крышей, Гаррик осторожно стянул с Меррин платье и нижнее белье и стряхнул песок, проникший в каждую складочку одежды. Он целиком сосредоточился на своей задаче, стараясь не обращать внимания на изящно округлую грудь Мерин, ее пышные бедра и длинные, соблазнительные ноги. Он и так поступил по-свински, заставив ее сидеть в гостиной, пока они разговаривали, и очень в этом раскаивался. Самое лучшее, что он мог сейчас сделать, - это уложить Меррин в постель, как следует закутать и уйти в пивной бар, чтобы провести там долгую одинокую бессонную ночь. Не время сейчас думать, как овладеть Меррин. Надо подождать, пусть она сначала придет в себя и они поженятся. Сначала Гаррик произнесет брачные клятвы и они станут респектабельными супругами, герцогской четой Фарн. Он посмотрел на Меррин - она скатывала чулки к щиколоткам - и почувствовал, что все его тело начинает пылать. Жар опалил лицо, обжигал глаза. Гаррик отвернулся, чтобы она не заметила его возбуждения.
        В углу уже стояла сидячая ванна, над ней струился горячий пар с божественным ароматом лаванды и прочих трав. Гаррик услышал, что Меррин даже застонала от предвкушения. Она прошла через комнату - ее кожа в свете камина отливала розовым, - и с удовлетворенным вздохом опустилась в горячую воду. Гаррик скрежетнул зубами и отвернулся. К несчастью, теперь его взгляду открылась широкая кровать с белоснежными, маняще откинутыми простынями. Гарик подошел к окну и уставился на снежную круговерть, разыгравшуюся на улице. Так лучше, пусть хоть зимний холод остудит его страсть, подумал он.
        Послышался плеск, блаженные вздохи, и прозвучал обманчиво невинный голос Меррин:
        - Гаррик, ты не мог бы помочь мне вымыть волосы? Мне не достать…
        С мучительным вздохом Гаррик обернулся, подошел к ванне и опустился на колени. Кожа Меррин порозовела от горячей воды. Плечи влажно поблескивали в свете камина, в ложбинке между грудей лежали тени, спускавшиеся еще ниже. У Гаррика пересохло во рту. Он резко отвел взгляд.
        Меррин положила руку ему на предплечье, вынуждая посмотреть на нее. Потом медленно, очень медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Ее глаза горели как два драгоценных сапфира. Гаррик подумал, что никогда еще так не ощущал ее близость. Казалось, каждый дюйм ее прекрасного тела молит о прикосновении. Меррин сияюще улыбнулась, и его сердце раскрылось ей навстречу. Она протянула к нему руки. Гарик вынул ее из ванны, уложил у горячего камина и сам расположился рядом. Какое-то время они просто лежали, прерывисто дыша. Гаррик обнимал девушку, касаясь ладонями ее шелковистой кожи. Меррин тихо вздохнула и потянулась губами к его рту. И он поцеловал ее страстным, голодным поцелуем. Она стала ласкать его грудь, нетерпеливо и оттого неловко расстегивая рубашку. Прижалась губами к его плечу и прикусила кожу, заставив Гаррика застонать. Затем стала покрывать короткими поцелуями его грудь и чувствительную кожу живота. Одновременно, вся пылая от страсти, она возилась с его бриджами, стараясь снять их с него. Гаррик снова поцеловал ее, и его страсть и жажда переросли в нежность. Покусывая ей шейку, он
запустил руки в ее волосы, прошелся ладонями по плечам и спустился к груди, превратив сосок в напряженный ноющий холмик. Меррин лежала с закрытыми глазами и часто дышала. Она обнимала его за плечи, то впиваясь ногтями в твердые мускулы, то поглаживая обнаженную спину. Он поцеловал ее между плечом и шейкой и спустился к ложбинке между грудей. На вкус она казалась сладкой как мед, с резко-солоноватым привкусом. Гаррик прошелся языком до самого соска и услышал, как Меррин застонала. Любуясь отблесками камина у нее на коже, он стал ласкать ее изящное тело, пока она не выгнулась под его руками.
        - Я люблю тебя, - проговорил он, целуя ее с нежностью и страстью. И увидел, что Меррин ему улыбается.
        Она подняла руку и коснулась его лица:
        - Гаррик, моя любовь…
        Он отнес ее на постель и положил на белые прохладные простыни. Стал целовать живот, осторожно раздвигая ей бедра, и она полностью перед ним раскрылась. Дрожащими руками он сбросил оставшуюся одежду, вернулся к Меррин и торжествующе-нежно вошел в нее. Теперь уже ничто не омрачало выражение их любви, между ними не осталось никаких секретов. Гаррик изливал в Меррин свою любовь и чувствовал, что она принимает ее и отвечает взаимностью, подстраиваясь к его движениям, все глубже, размашистей, быстрее, толчок за толчком, пока они не слились в сверкающе-великолепном экстазе и он не овладел ею полностью. Потом они оба заснули самым сладким и мирным сном. Гаррик обнимал Меррин, зная, что никогда больше ее не отпустит.

* * *
        Меррин проснулась ближе к полудню и то лишь потому, что в гостинице поднялся страшный гвалт. Она склонилась над Гарриком и осторожно поцеловала его. Тот что-то пробормотал и растянул губы в нежной, любящей улыбке. Ночью они снова и снова занимались любовью. Гаррик раз за разом овладевал Меррин с такой победоносной страстью, что ее пробирало до глубины души.
        Шум с улицы стал еще громче и беспорядочней. Набросив на себя пеньюар - который почему-то валялся смятый на полу, - Меррин поспешила к окну и выглянула наружу.
        В дворике было настоящее столпотворение: кареты - числом не меньше шести, разгружающие вещи слуги, безумное количество чемоданов, мебели, столового серебра, стенных гобеленов, подарков в яркой обертке и одна маленькая беленькая собачка. Меррин ахнула.
        - Вот вы где, мои дорогие! - Под окном появилась Джоанна и, запрокинув голову, глянула вверх на Меррин.
        Позади нее маячил Алекс с Шуной на руках. На голове Джоанны красовался ярко-красный капор, в волосах блестели снежинки. Меррин подумала, что сестра похожа на принцессу из сказки. А сама она - с взъерошенными волосами, босыми ногами и в помятом пеньюаре - тут же ощутила себя потрепанной оборванкой. Сзади к ней подошел Гаррик и поцеловал в макушку.
        - Я так рада, что ты здесь! - крикнула Джоанна. - Вы уже поженились?
        На лестнице послышались чьи-то шаги, и дверь с грохотом распахнулась. Ни на миг не теряя присутствия духа, Гаррик схватил Меррин в охапку, швырнул ее на кровать и сам проскользнул следом. Через мгновение в дверях показалась Тэсс. А за ней Алекс, Шуна и герцогиня Стейн, чья крошечная фигурка с прямой спиной буквально утопала в экзотичных мехах. Вслед за ними появился высокий темноволосый и невероятно красивый мужчина. Меррин показалось, что он выглядит немного знакомым. Она услышала, как ахнул от удивления Гаррик.
        - Итан? - радостно-недоверчиво выдохнул он.
        Меррин подумала, что он напоминает человека, который так долго жил в одиночестве, что теперь не может поверить своему счастью.
        - Это я послала за ними, - пояснила Джоанна, входя в заполненную людьми комнату. Она застенчиво посмотрела на Меррин. - Я надеюсь, ты не против…
        Гаррик схватил Меррин за руку.
        - Конечно, она не против, - ответил он. - Но… Меррин подумала, что у него на лице отражаются те же чувства, что испытывает она сама: замешательство, удивление и все возрастающая радость.
        - Но я не понимаю, - сказала Меррин. - Что вы все здесь делаете?
        - Мы приехали на вашу свадьбу конечно же, - заявила Джоанна. - А потом мы хотели поехать в Дорсет и на Рождество открыть наше поместье. - Она посмотрела на Гаррика: - Вы что, не сказали ей, что мы поехали вслед за вами?
        - Прошу прощения, - ответил Гаррик. - Нам слишком о многом нужно было поговорить.
        - Но ты же терпеть не можешь загородную жизнь, - сказала Меррин, обращаясь к Джоанне. - Ни ты, ни Тэсс - никто из вас ее не переносит.
        - Ну, сейчас другое дело, - ответила сестра. - Скоро Рождество, и ты только что вышла замуж, моя дорогая Меррин. Нам так много надо отпраздновать. - Она посмотрела на них с Гарриком. - Вы ведь поженились, не так ли?
        - Еще нет, - сказал Гаррик.
        - В таком случае, племянник, тебе лучше привести себя в порядок и бежать в церковь, - заявила вдовствующая герцогиня. - Немедленно!
        - Дай нам час, - пробормотал Гаррик, затаскивая Меррин обратно под одеяло.
        - Полчаса, - твердо сказала герцогиня. - И я за вами вернусь.
        Гаррик, не обращая на нее внимания, уложил Меррин на спину и стал ее целовать.
        - Уходите, - коротко бросил он через плечо. - Пожалуйста, тетя Элизабет, не могли бы вы выйти? - вежливо добавил он.
        Вдовствующая герцогиня возмущенно ахнула. Комната опустела как по мановению волшебной палочки.
        - Прости. - Меррин подняла взгляд на Гаррика. - Кажется, после свадьбы ты обретешь не только меня, но и моих родственников в придачу.
        - Я этим вполне доволен, - отозвался Гаррик. Он нагнул голову и снова поцеловал ее в губы. - Очень даже доволен, - повторил он, оторвавшись от нее.
        - Я не хочу видеть на свадьбе своих сестер, - жалко сказала Меррин. - Они такие красивые и элегантные…
        - Я ничего такого не видел, - заявил Гаррик и снял с нее измятый пеньюар. - Ты же знаешь, я никого вокруг не замечаю, когда ты рядом. - Его руки принялись с нежностью ее ласкать. - Моя дорогая Меррин, может, нам бросить их здесь, а самим сбежать и пожениться?
        Мерин засмеялась.
        - Очень соблазнительно, - сказала она.
        - Но, наверное, это было бы слишком неблагодарно с нашей стороны. Они так хорошо к нам отнеслись, - произнес Гаррик и приподнялся, опершись на локоть. - Ты будешь очень возражать, если мы проведем Рождество в вашем поместье? Я понимаю, для тебя это тяжело…
        Меррин прижала пальцы к его губам, заставляя умолкнуть.
        - Нет, не тяжело, - ответила она, - если ты будешь со мной. - Она потянула его к себе и обняла обеими руками. - Пришло время начать все заново.
        Эпилог
        Канун Рождества
        - Мистер Черчвард прислал нам письмо, - сообщила Меррин, нежась в объятиях своего новообретенного супруга.
        Был поздний вечер, они вдвоем сидели перед зажженным камином. В комнате было тепло и уютно, темноту разгоняла единственная свеча на комоде и горящее пламя очага. В воздухе витал запах еловых и яблочных поленьев.
        Наряд Гаррика был восхитительно легок: рубашка и брюки, и ничего больше. На Меррин же красовалась изысканная мешанина из кружев и кисеи - рождественский подарок Тэсс. Сестра буквально заставила ее принять его заранее и прошептала, что Гаррику это платье понравится. И действительно. Меррин ощущала себя в нем прекрасной и очень, очень любимой женщиной. «Как хорошо, что у Джоанны хватило такта отдать все крыло в полное наше распоряжение», - подумала она.
        Она развернула письмо и стала читать.
        - Он извиняется, что беспокоит нас делами в такое время, - сообщила она Гаррику и замолчала. - Бедный мистер Черчвард - как ты думаешь, есть ли у него миссис Черчвард, с которой он мог бы провести праздники?
        - Если и есть, то вряд ли он настолько счастлив, как я сейчас, - ответил Гаррик. Он поднял к своим губам ее блестящую прядь, поцеловал и позволил ей просочиться сквозь его пальцы. - Тебе обязательно его читать? - пробормотал он, отведя в сторону ее волосы и скользя губами по нежной шейке.
        Меррин мягко оттолкнула его:
        - Послушай. Он пишет, что Том Брэдшоу исчез. - Она невольно вздрогнула и уронила письмо себе на колени. - Как думаешь, он еще вернется?
        - Если попытается, я привлеку его за попытку убийства, - с такой жесткостью сказал Гаррик, что Меррин сразу почувствовала себя в безопасности. Она снова взяла письмо и продолжила чтение. И вдруг замерла. Гаррик сразу это почувствовал и поднял голову.
        - В чем дело? - спросил он.
        - Мистер Черчвард… - Меррин остановилась, в ее голосе слышалось волнение. - Он пишет, что получил письмо от миссис Элис Скотт из Шипхема насчет ее племянницы мисс Сьюзен Скотт. - У Меррин перехватило дыхание. - Он пишет, что миссис Скотт хотела бы встретиться со мной, Тэсс и Джоанной, чтобы обсудить, каким образом мы могли бы навестить Сьюзен… - У Меррин сорвался голос, глаза наполнились слезами. - Ты ей писал, да? - шепотом произнесла она и, отстранившись, посмотрела в карие глаза Гаррика. В них было столько любви и нежности, что девушке показалось, ее сердце сейчас разорвется. - Они отказывались отвечать на твои мольбы, но ты все равно продолжал писать, - проговорила она. - Ты не сдавался.
        Гаррик взял ее за руку.
        - Сьюзен очень много для тебя значила, - угрюмо сказал он. - А я столько времени скрывал от тебя ее существование. Я не мог себе этого простить. - Гаррик поцеловал ее руку. - Поэтому я делал все новые и новые попытки вернуть ее тебе. Я хотел, чтобы ты была счастлива.
        Меррин нежно-нежно коснулась его волос.
        - Ты не мог сделать для меня ничего лучшего, - созналась она. - Для меня нет дороже подарка.
        Меррин наклонила голову, чтобы поцеловать его. Ощущая на губах ее соленые слезы, Гарик посадил Меррин рядом с собой на ковер и стал целовать в ответ. И все вокруг словно осветилось счастьем и радостью. Они забыли о письме, купаясь в любви друг друга, в утешении и удовольствии.
        Голова Меррин покоилась на обнаженной груди Гаррика, их пальцы переплелись.
        - Скоро наступит полночь, - прошептала Меррин. - Вот-вот наступит твой день рождения, Гаррик Чарльз Кристмас Фарн. - Она почувствовала, как заколыхалась его грудь - Гаррик засмеялся и повернул голову, чтобы поцеловать ее. - Чем я могу отплатить тебе за твою щедрость? - спросила девушка.
        Она почувствовала, как напряглись обнимавшие ее руки Гаррика.
        - Я держу в руках все, что мне нужно, - ответил он. - Все, о чем только я могу мечтать.
        Меррин перевернулась, чтобы посмотреть на него. И неистовая любовь в его глазах привела ее в священный трепет.
        Гаррик поднял ее на руки и отнес на большую кровать с балдахином, затем вернулся к камину и снял нагар со свечи. Он поднял помятое письмо, разгладил его и прочитал последний абзац.
        «Я также хочу воспользоваться возможностью, чтобы извиниться перед вами за свою оплошность, - писал мистер Черчвард. - Я обнаружил, что вместе с бумагами по поместью Феннеров я ошибочно отослал вам копию завещания лорда Феннера, которое было строго конфиденциальным. Я очень надеюсь, - подчеркивал мистер Черчвард, - что ознакомление с ним не причинило вам никаких проблем…»
        Гаррик перестал читать, его губы медленно растянулись в улыбке. Он бросил письмо на стол. Мистеру Черчварду несвойственно делать оплошности. Он наверняка догадывался, что Меррин обнаружит распоряжение насчет миниатюры и захочет докопаться до правды. Мистер Черчвард совсем не похож на рождественского ангела, подумал Гаррик. Но он сделал им поистине бесценный подарок.
        notes
        Примечания
        1
        Перевод Н. Тенигиной.
        2
        Pointer - указывающий, указатель (англ.)
        3
        Около 152 сантиметров.
        4
        СТИВИДОР - начальник над портовыми грузчиками, руководит подчиненными и всей погрузкой.
        5
        Bastard - ублюдок (англ.) означает не только ругательство, отрицательную характеристику, но и незаконнорожденного.
        6
        Игра слов. Спальня - по английски bedroom - начинается с той же буквы, что и банк (bank).
        7
        В переводе Рождество.
        8
        Перевод с испанского Н. Любимова.
        9
        Шорники делают лошадиную упряжь.
        10
        Модный женский журнал XIX века.
        11
        Отсылка к пословице «Поздно закрывать конюшню, если лошади уже сбежали».
        12
        ОМНИБУС - здесь: двухэтажная карета, запряженная лошадьми. Общественный транспорт того времени.
        13
        КОРИНФЯНЕ - здесь: прожигатели жизни.