Сто осколков счастья Елена Владимировна Колядина
        # Большие надежды переполняли Варвару Кручинину, выпускницу провинциального театрального института, которая в одиночку отправилась покорять Москву. С собой Варя прихватила чемодан с вещами, банковскую карточку с небольшой суммой денег да еще ковер из кусочков зеркала, которое однажды разбила. Тогда соседка Лейла сказала, что у них в Пакистане осколки приносят счастье, - только нужно обязательно нашить их на ткань. Чем больше зеркалец, тем больше желаний исполнится… Через три дня после приезда в столицу Варя осталась без чемодана и практически без денег, но большие надежды, оптимизм и зеркальный ковер с осколками счастья были по-прежнему при ней…
        Елена Колядина
        Сто осколков счастья
        Глава 1
        Добро пожаловать в Москву!

«Варя» развернула ковер. Ярко брызнули светом нашитые на ткань крошечные кусочки зеркал, и в каждом отразились огромные голубые глаза, темно-русые брови и шапка курчавых ромашковых волос.
        Девушки грустно смотрели на Варю из серебристых окошек и беззвучно шевелили губами.

«Ну и где оно - счастье? - мысленно спросила Варя у своих отражений. - Ни работы, ни вещей, да еще чужой ребенок на шее. Что-что? Не слышу!»
        Ковер лежал на Вариных коленях, переливался рыбьей чешуей. Девушки в зеркальной мозаике молчали.
        Неужели Лейла обманула?
        Лейла - однокурсница, студентка из Пакистана. Они с Варей жили в одной комнате - в общежитии театрального института.
        Однажды Варя неловко хлопнула дверцей, и из шкафа выпало зеркало. Разлетелось на сотню - никак не меньше - осколков.

«К горю! К горю!» - причитала Варя.

«А у нас в Пакистане считается - на счастье! Только нужно своими руками нашить каждый кусочек на ткань, сделать ковер: чем больше зеркалец в ковре, тем больше желаний исполнится».
        Ой, сколько вечеров просидела Варя над своим «счастьем»: вырезала из лоскутка кармашек, маникюрными ножницами простригала в кармашке окошечко, нашивала крошечную заплатку на основу из разноцветного штапеля, вставляла зеркальный осколок, и так - много десятков раз! Зато вещь получилась - эксклюзив, ручная работа! А главное - ковер огромный, на целый ворох желаний!
        Лейла тоже сшила зеркальный коврик, только маленький, потому что у нее было одно маленькое желание: остаться живой после возвращения домой. Родители считали, что дочь учится в медицинском училище на акушерку. Узнают о профессии актрисы - Лейле несдобровать, односельчане и палками могут побить! В их семье и так изъян: сестра Сайма рожает мертвых детей. Одиннадцать раз родила. И каждый раз ребеночек не дышал, появившись на свет, или умирал через несколько часов после рождения. Если еще и Лейла окажется плохой невестой - девушек из их семьи никто никогда не возьмет замуж!
        Варя вздохнула: где сейчас подруга? Удалось ей сбежать из горной деревушки и устроиться в театр в древней столице Карачи или родители заперли девушку под замок в надежде покрыть грех седьмой дочери - артистка! - замужеством с грубым и необразованным двоюродным братом? Может, скитается, бедняжка, по чужим углам… Если камнями не закидали!
        Впрочем, ей, Варе, сейчас не легче - оказалась одна она в огромном городе, не выразившем восторга по случаю приезда еще одной талантливой актрисы: встречи на вокзале с оркестром, хлеба-соли и распростертых объятий - не было! Впрочем, если бы Варя была одна и сама себе хозяйка - это куда ни шло, но она, тетеря вологодская, обзавелась ребенком! И теперь связана по рукам и ногам.
        Правильно папа говорил: актриса погорелого театра!
        А ведь всего три дня назад надежды и планы переполняли Варвару Кручинину - двадцать один год, диплом Ярославского театрального института, постоянная прописка в городе Кириллове Вологодской области…
        Поезд Вологда - Москва прибыл в столицу точно по расписанию - в шесть утра.
        Свежесть и легкая дымка в светлом небе обещали ослепительно счастливый день.
        Варю должны были встретить. Договорились с давними знакомыми, Наумовыми: Светлана Николаевна и Оксана, мать и дочь, несколько раз приезжали отдохнуть под стенами Кирилло-Белозерского монастыря, жили у Кручининых, восхищались энергетикой бревенчатого дома с резными наличниками, звали в Москву.
        Правда, в июне семейство Наумовых разъехалось в отпуска: родители на дачу под Жигули, дочь Оксана в пансионат в Сочи, но Кручининых заверили: Оксанка вернется к приезду Варвары в Москву и непременно ее встретит.
        Варя планировала погостить всего пару деньков, пока обустроится и найдет квартиру: как и все провинциалы, Кручинины переживали, что придется стеснять жителей столицы, деловых, занятых и измотанных.
        Варина мама, Людмила Анатольевна, рассказала о своих сомнениях Наумовым, но Светлана Николаевна замахала руками: «Я вас умоляю! Никаких проблем! Оксаночка подскочит на вокзал, встретит, примет. И не вздумайте привозить никаких огурцов!»
        После этих слов Людмила Анатольевна не спала ночь, ломала голову: что подарить взыскательным москвичам? Она-то как раз рассчитывала передать по баночке соленых огурчиков и клубничного варенья.
        После долгих раздумий и консультаций с сослуживцами решили послать Наумовым связку сушеных боровых грибов: знающие люди сказали, что в Москве килограмм белых стоит - страшно вслух сказать! - ты-ся-чу!
        Грибы прибыли в столицу в Варином чемодане.
        Но Оксаны у вагона не было.

«Где же она? - переживала Варя. - Неужели проспала?! Или забыла, время перепутала? Нет, не может быть! Наверняка просто где-то задержалась и уже идет: вот-вот покажется из толпы!»
        Варя тянула шею, высматривая фигуристую налитушку с крашеными волосами, отказывалась от носильщиков, порывалась пойти к началу платформы: вдруг Оксана ждет у первого вагона? - жалобно смотрела на проводницу, словно та могла знать, куда теперь ей, Варе, идти?
        - Не встретили? - равнодушно спросила проводница. - В пробке небось стоят, у них тут, в Москве, круглый день пробки.
        Пассажиры разошлись, электровоз утащил пустые вагоны, а девушка все переминалась на пустой платформе, лелеяла надежду, подаренную проводницей: приятельница вот-вот приедет!

«Придется позвонить, - огорченно подумала она. - А ведь хотела экономить каждый рубль!»
        Дома, перед отъездом, Варя твердо решила на первых порах, пока не получит хорошую работу, не шиковать, обходиться малым: все великие артисты начинали скромно! Рассчитывала ужинать дошираком, где можно, ходить пешком, а с мамой общаться эсэмэсками, чтобы на счете не переводились деньги: она, Варя, в любой момент должна быть на связи с режиссерами и продюсерами!
        И вот тебе на! Не успела выйти из поезда, уже расходы!
        Варя вытащила мобильник, набрала номер, больше всего опасаясь услышать: «Абонент временно недоступен», - но через несколько секунд в трубке зазвенел сонный, зычный голос Оксаны:
        - Варь, как раз собиралась тебе звонить, ты в Москве? Слушай, я в Сочи задержалась, понимаешь, с парнем познакомилась, все очень серьезно, если я сейчас уеду… Долго объяснять, не телефонный разговор, ты сможешь остановиться в гостинице? Тебе же всего на пару ночей, да? В Москве это не проблема, и в газетах, и на любом столбе объявления: комната на ночь, на сутки. Ой, ничего не слышно, наверное, связь плохая! Приеду - созвонимся. Все, целую, пока!
        Оксана отключилась.
        Варя оторопело слушала короткие гудки, смотрела на мобильник, словно не верила - разговор не приснился. Потом судорожно сглотнула, дрожащей рукой отправила маме эсэмэску: «Доехала, встретили хорошо», - и потерянно огляделась вокруг: что делать? куда идти?
        Честно говоря, от растерянности и волнения она даже вспотела.
        Но тут из голубой дымки долетел клич приближающегося поезда.
        Варя посмотрела на веселые игрушечные вагоны, и в голове прозвучал жизнерадостный голос папы: он любил петь бодрые песни СССР, чем сердил маму - уборка не сделана, а он поет!

«Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река, кудрявая, что ж ты не рада веселому пенью гудка!» - напевал отец и подмигивал дочке.
        Варя свела лопатки - актриса должна держать спину! - задвинула подальше на плечо сумку, подхватила чемодан на колесиках и решительно пошла к вокзалу. Не встретили! Пусть! Не велика беда. Что теперь, слезы лить? Где тут столбы с объявлениями?
        В конце платформы, возле продуктового павильона, стоял пенсионер в старой бейсболке с картонкой в руке: «Гостиница, общежитие».

«Не соврала Оксана, переночевать в Москве не проблема», - обрадовалась девушка и бросилась к старику:
        - Сколько ваша гостиница стоит?
        - Четыреста рублей за ночь, все удобства, душ на этаже.

«За одну ночь четыреста рублей? - ужаснулась Варя и растерянно скосила глаза на сумку. - Ничего себе расценки!»
        Похоже, они с мамой не совсем правильно представляли «непредвиденные обстоятельства». А ведь были уверены: денег на первое время хватит с лихвой - двадцать тысяч на пластиковой карте, открытой на двух владельцев, маму и Варю, пять тысяч в надежно спрятанном носовом платке, и семьсот рублей, пятисотка и две сотенные, в кошельке.
        - Пятьсот рублей - на непредвиденные обстоятельства, - поучала мама. - На самый крайний случай.
        Кто мог знать: «крайний случай» ждет Варю прямо на платформе!
        Пять тысяч из укромного места доставать нельзя - даже если Варя прямо сегодня найдет работу, до первой зарплаты - целый месяц!
        Двадцать тысяч - Варя таких денег ни разу в жизни не держала! - на аренду квартиры: мама целый год откладывала со своей скромной зарплаты бухгалтера городского клуба, хотела отметить диплом дочери поездкой в Феодосию, на море.
        Но Оксана сообщила: в Москве квартиру дешевле двадцати тысяч в месяц не найти, да и то в халупе, в хрущевке на первом этаж! Море пришлось отложить.
        Варя вновь глянула на картонку с вожделенной надписью: «Гостиница», озабоченно свела брови и неуверенно спросила:
        - А давно такие цены?
        - Это еще дешево, считай, задаром! - прокаркал пенсионер и обтер уголки рта. - В Москве гостиницы в два раза дороже, да наездишься рублей на двести, пока свободные места найдешь.
        - В Москве? - удивилась Варя. - А ваша гостиница где?
        - В ближнем Подмосковье: полчаса на электричке, а там пешком два шага.
        - Ой, нет, - попятилась девушка.
        Дедуля ухватил ее за сумку:
        - Погоди, красавица!
        Но Варя бежала прочь от пенсионера, громыхая чемоданом по облепленному жвачкой асфальту: где тут столбы с объявлениями?
        Она вылетела на привокзальную площадь и нацелилась на ближайший столб.
        Ага, есть, и не одно!
        Варя воровато оглянулась - не смотрит ли кто? Но приезжий народ был озабочен своими проблемами, а бездомному привокзальному люду дела не было до девчонки, срывающей объявления, и отпечатанный на компьютере листок спокойно перекочевал в карман джинсов.
        Чемодан прокатился по привокзальной площади, весело прогремел колесами по плитке возле пиццерии, объехал лужу, вытекшую из-под бомжа, свернул в арку могучего сталинского дома: наконец-то нашлось безлюдное место, можно позвонить по телефону, указанному в объявлении.

«Комнаты, места в общежитии в день обращения, работаем круглосуточно», - еще раз перечитала Варя. Интересно, почему о квартирах ничего не сказано? Она набрала номер.
        - Агентство информационно-сервисных услуг «Аренда», здравствуйте! - ответил приветливый женский голос.
        - Девушка, я насчет комнаты! - закричала Варя. - Но мне нужно в Москве!
        - Пожалуйста, любой район к вашим услугам. Подъезжайте прямо сейчас: метро
«Аэропорт», улица Лизы Чайкиной, не торопитесь, записывайте.
        Варя прижала объявление к ладони и накорябала длинный адрес: строение, подъезд, домофон, офис.
        Потом прямо в подворотне изобразила рэп, подхватила чемодан и пошла с гордо поднятой головой, выкидывая длинные стройные ноги в туфлях на высоченном каблуке: квартирный вопрос практически решен, - осталось разложить вещи, принять душ и - искать интересную высокооплачиваемую работу по специальности!
        В агентстве - двух проходных комнатках с затертыми плинтусами, Варю встретили радостно. Любезно сообщили: услуги по подбору комнаты в общежитии стоят одну тысячу рублей, подписываете договор в двух экземплярах и прямо сейчас едете знакомиться с жильем.
        За что тысяча? Ну мы же не можем подбирать вам комнаты бесплатно, мы - коммерческая организация. В общем-то, если вам это не подходит, вы можете обратиться в любое другое агентство.
        Перспектива блужданий с чемоданом по городу Варю напугала, и она согласилась:
        - Ладно, пусть тысяча!
        Потом, понизив голос, смущенно добавила:
        - Мне бы деньги из потайного места достать.
        Женщина приветливо кивнула:
        - Конечно, конечно, вот, пожалуйста, здесь - за шкафом. Маша, выйди, девушке деньги нужно из лифчика достать! Не торопитесь, все мы женщины, все понимаем.
        Маша согласилась с коллегой:
        - В наше время с деньгами надо осторожно, народ совершенно озверел, за рубль убьют! А ворья сколько развелось, бандиты, черные на каждом шагу - понаехали в Москву со своей Азии!
        Варя торопливо вытянула сложенную в гармошку тысячу и дрожащими пальцами вновь пристегнула узелок к трусикам: стыдоба! Говорила маме, деньги прекрасно полежат в кармашке в чемодане, так нет! Теперь вот позорься булавками!
        Приветливая Маша вновь вернулась за шкаф, положила Варину тысячу в сейф, шлепнула две печати на отксеренный листок с данными паспорта и спросила, какой район Москвы интересует Варвару Владимировну?
        - Мне бы рядом с «Мосфильмом», - слегка смутившись, ответила Варвара.
        - Вам повезло! - мгновенно отреагировала Маша. - На улице Мосфильмовской есть замечательное общежитие: чистота, охрана, туалет и душ на две комнаты в блоке, на первом этаже недорогое кафе.
        Варя не верила своему счастью!
        - Вы, пожалуйста, езжайте на станцию метро «Киевская», у выхода на Киевский вокзал вас встретит представитель общежития - мы ему сейчас позвоним, сообщим номер вашего мобильника - он проводит прямо до места. Если возникнут проблемы, сразу звоните нам!
        К десяти часам «представитель общежития» так и не появился, телефон агентства не отвечал, у Вари первый раз мелькнула мысль: она попала в лапы мошенников!
        Еще полчаса девушка гнала прочь унизительное подозрение - обманули! - и набирала номер агентства: утром сразу ответили! Может, ушли обедать или телефон сломался?
        Когда часы на башне Киевского вокзала показали одиннадцать, Варя догадалась: Маша не дозвонилась до общежития, им стыдно перед клиенткой, у них есть определитель номера, поэтому сотрудницы не отвечают на ее звонки. Но вот-вот все уладится, за ней приедут!
        Черт, зачем она надела черные лакированные туфли на десятисантиметровых каблуках! Мама из рук их вырывала: надень босоножки на плоской подошве, умаешься по Москве ходить! Но разве могла актриса Варвара Кручинина появиться в столице в разношенных шлепках?! Вот результат: ноги горят, спину ломит.
        Утренняя свежесть быстро сменилась бензиновой жарой, над асфальтом колыхалось марево, от пакета густого сладкого сока из маракуйи еще сильнее хотелось пить.
        Варя оперлась на ручку чемодана и вздохнула со всхлипом и тонким стоном.
        - Внученька, ты, поди, агента из общежития ждешь?
        Варя удивленно посмотрела на древнюю старуху в разбитых кроссовках: она давно сидела на бетонной мусорнице с пластиковым стаканчиком в протянутой руке - собирала милостыню.
        - Откуда вы знаете? - звенящим голосом спросила Варя. Информированность бабули почему-то напугала.
        - А здесь кажный день такие стоять, ждуть. Вчера бабушка с дочкой и внучкой до обеда маялись: привезли ребенка на операцию, жить негде, заплатили в конторе тысячу рублей, да так на вокзале и ночевали.
        Варя с ужасом посмотрела на старушку - но от стыда не смогла признаться: да, и меня обманули! Из последних сил напустив на себя независимый вид, она громко сообщила:
        - Нет, я не агента… Я поезд жду!
        - Я не такая, я жду трамвая! - заржал парень с банкой пива в руке, проходивший мимо.
        Варя вскипела, метнула в хама злобный взгляд, но решила поберечь гнев для Маши и ее сообщницы. Забыла про стертые ноги, решительно направилась в метро: ну сейчас она это агентство разнесет!
        Обратная дорога показалась бесконечной: рюкзак тянул плечи, пассажиры так и норовили ударить по Вариным ногам сумкой, отпихнуть чемодан.
        Через сорок минут она нажала кнопки домофона на дверях подъезда.
        Но дверь не распахнулась, как утром, с приятным мелодичным сигналом.
        - Слушаю вас, - ответил из динамика раздраженный женский голос.
        - Откройте, это Варвара Кручинина, где представитель общежития?! Три часа ждала!
        - К сожалению, в общежитии на Мосфильмовской не оказалось свободных комнат, вчера вечером заняли последнюю.
        - А сообщить об этом вы не могли?! - закричала Варя.
        - Мы вам звонили, вы были вне зоны действия сети.
        - Неправда, не было звонков! Мне нужна комната, я тысячу рублей заплатила, у меня есть чек!
        - Девушка, не надо на меня кричать, иначе я вызову охрану! Прочитайте внимательно договор: вы уплатили не за жилье, а за оказание информационных услуг, и теперь в течение десяти дней можете пользоваться нашей компьютерной базой.
        - Мне не база нужна, а комната на Мосфильмовской!
        - Извините, разговор принял циклический характер.
        Домофон замолчал.
        Варя в отчаянии подняла голову к окнам, словно надеялась взглянуть мошенницам в глаза, но увидела лишь глаз видеокамеры над дверями.
        Девушка вздрогнула: «Они видели меня и смеялись!»
        Почему-то не потеря тысячи рублей, а эта мысль ударила под дых, перехватила горло судорогой. Закипели жгучие слезы: привалиться бы к дверям и порыдать в голос!
        Она с трудом сдержалась: только не здесь, не на глазах подлых мошенниц! Варвара Кручинина не позволит шайке мерзавок потешаться над собой!
        Варя отбросила за плечи копну вьющихся волос, выгнула спину, подняла ногу, поправила дорогущую туфлю и гордо покатила чемодан за угол, на Ленинградский проспект.
        За цветочным киоском нацепила солнцезащитные очки и дала волю слезам.
        Поток роскошных машин сиял в ярком солнце, счастливые обладатели квартир, комнат и мест в общежитиях смеялись и ели мороженое, уборщица уличных биотуалетов голосисто ругала неаккуратных пользователей, а Варя всхлипывала.
        Наконец слезы кончились. А сердце все не отпускала горькая жалость к себе.
        Правильно папа говорил: горе луковое! «Папочка, миленький, ты мне так нужен», - просила она.

«Нет, Варюшка, ты уже взрослая, актриса, сможешь всего добиться сама!» - ответил тогда отец и закрыл глаза.
        Он умер в три часа дня первого декабря. Сердобольная санитарка подвязала подбородок обрывком бинта и сложила на груди синие от капельниц руки.
        Варя ни разу не ходила к отцу на кладбище, хотя мама изводилась, - господи, что соседи-то скажут?
        А к кому туда ходить? Отец всегда был рядом, она видела и слышала его ярко и ясно.
        Однажды, после очередного упрека мамы, Варя прошептала: «Папа, прости, что не прихожу к тебе». Отец махнул рукой, мол, не слушай ты никого, и правильно делаешь, что не ходишь: чего тебе делать на кладбище?
        Шел дождь, но мама увязала тряпками лопатку, тяпку, сердито поджала губы и, не взглянув на дочь, пошла приводить в порядок могилку.
        Варя сидела на веранде: дождь стекал по ложбинкам шиферной крыши, трепал астры, полоскал белье на веревке, подпертой рогатиной. От ветра рогатина покачивалась, как речной бакен. Когда мокрая простыня склонялась вниз, Варя видела отца: он стоял под дождем в голубой рубашке и виновато улыбался, словно просил прощения за то, что умер.
        Глава 2
        Найденыш
        Варя, едва живая от усталости, вернулась на Ярославский вокзал: передохнуть в зале ожидания.
        Транзитные пассажиры и бездомные покорители Москвы активно обживали временное железнодорожное прибежище: без стеснения снимали обувь и носки, клали грязные, натруженные ноги на сумки и соседние кресла, утирались, ели вареные яйца, пирожки, развешивали вещи, кормили грудных детей, спали.
        Пахло потом и дешевой едой.

«Я здесь временно, долго не задержусь: передохну, изучу газету с объявлениями и - вперед!» - уверяла себя Варя, неприязненно косясь на тетку в кресле напротив - та непрерывно чесалась.
        Девушка со стоном сняла туфли, с наслаждением пошевелила ступнями: о-о, наконец-то!
        На розовой пятке набухла водяная мозоль, в животе урчало, и самое горестное: тысячу рублей она выбросила псу под хвост!

«Ну и черт с ней, с тысячей, пусть подавятся!» - простонала Варя, прикрыла глаза и замерла с блаженно вытянутыми ногами: достать из рюкзака питье не было сил!
        Лишь через полчаса Варя пришла в себя, в три глотка выпила пакет сока, огляделась, увидела прилавок с книгами и журналами: все это время в трех метрах от нее висела газета «Аренда жилья»!
        Девушка босиком бросилась к киоску, схватила пухлую бумажную пачку, жадно раскрыла. Сдается! Сдается! Сдается! Сотни объявлений, и в каждом - предложение снять квартиру!
        Варя вчиталась внимательнее и задохнулась от радости: в Москве полным-полно квартир за двадцать тысяч рублей в месяц - как раз столько и лежало на ее пластиковой карточке! Нашлось жилье и в районах киностудий.

«Надо было сразу купить газету, а не читать объявления на столбах», - выругала серьезная, рассудительная Варвара глупую торопыгу Варюшку.
        Позабыв про мозоли, она надела туфли и вновь заторопилась с чемоданом на улицу - звонить в солидное агентство недвижимости. Без свидетелей, подальше от любопытных мошенников, жадных до чужих денег.
        Хоть и с трудом, нашла укромный уголок возле мусорницы, набрала номер.
        - Здравствуйте, я по объявлению: однокомнатная квартира, улица Эйзенштейна, возле киностудии имени Горького. Свободна? - деловито спросила Варя и небрежно бросила: - Которая двадцать тысяч в месяц.
        - Да, квартира свободна, подъезжайте к нам, проплатите шестьдесят тысяч, - ответил любезный голос.
        Варя вздрогнула и перешла на крик:
        - Подождите, почему шестьдесят? В объявлении написано…
        На том конце не дали договорить и с нарастающим раздражением сообщили:
        - Двадцать тысяч за первый месяц, двадцать - за последний и двадцать - нам, за подбор и оформление договора аренды.
        Голос девушки срывался от обиды и возмущения:
        - А почему за последний месяц нужно сейчас платить?!
        - Потому что некоторые арендаторы забывают про деньги и исчезают в неизвестном направлении.
        - Понятно, извините, - пробормотала Варя упавшим голосом.
        Без сил опустилась на бетонную тумбу, безвольно прислонилась спиной к чугунной решетке, разделявшей привокзальную площадь и проезжую часть.
        Людской поток равнодушно двигался мимо, обтекая вытянутые Варины ноги в пыльных черных туфлях и чемодан с грязными, облепленными жвачкой колесами.

«Если я сейчас пошевелюсь, упаду, - подумала Варя. Мысли плавились, как асфальт от жары, тело казалось тряпичным. - Мне не встать. Больше нет сил ходить. Буду сидеть, пока не умру».
        Она прижала руку к груди и, словно надломленная горем, принялась раскачиваться взад-вперед. В очередной раз наклонилась к коленям и вдруг нащупала под топиком, на цепочке, медальон: в овальной коробочке лежал крошечный портрет отца.
        Варя раскрыла серебряный футляр, украшенный великоустюжской чернью, грустно посмотрела на смеющееся лицо с кудрявым чубом.
        Внезапно папа нахмурился.

«Знаешь, сколько лет было моему отцу - твоему деду, когда он один, пешком, шел к родственникам в колхоз? - спросил он. - Пять! Дед зиму проболел. Врач приказал: на все лето в деревню, на свежий воздух и парное молоко, иначе не выкарабкается! 1938 год, у взрослых работа без выходных. Никто понятия не имел про отгулы, свободные дни за свой счет. Мама дала мешочек крупы, положила в котомку ботинки на деревянной подошве, поцеловала сына и посадила в попутный грузовик. На развилке шофер высадил деда, и он, пятилетний, один прошел семь километров по лесной дороге. Телефонов тогда не было. Только через неделю мама получила письмо от родни: дошел, жив-здоров».
        Варя закрыла медальон, поднесла к губам. Снова бережно спрятала под топик: «Я все поняла, папа!»

«Не раскисать!» - приказала себе, повращала ступнями, встала с бетонной тумбы, погрозила невидимым усмехающимся квартиросдатчикам: «Думаете, все брошу и сбегу домой? Не дождетесь!»
        Не успела девушка тронуться с места, к ней обратился мужчина в камуфляжной футболке:
        - Жилье с регистрацией нужно?
        - Да, нужно! А как вы догадались? - удивилась Варя.
        - Глаз наметанный, в спецслужбах работал, - пояснил незнакомец.
        Варя с сомнением покосилась на растрескавшуюся дерматиновую сумку «спеца».
        - Ты на мой прикид не гляди, сумка чужая, товарища одного, - словно прочитав мысли девушки, успокоил мужчина. Достал из нагрудного кармана удостоверение в синей корочке.

«Васильев Павел Николаевич, - прочитала Варя и смутилась. - Что это я, людям верить перестала?!»
        - Квартира близко, в двух шагах, коммуналка. Две комнаты сдаются. Агентства недвижимости дорого дерут за услуги, поэтому хозяин квартирантов ищет частным порядком, на вокзале и через знакомых, - сообщил Павел. - Комната с мебелью, с телефоном, на кухне холодильник. Хотите посмотреть?
        Варя замешкалась: «Господи, что же делать, идти или нет? Насчет агентств похоже на правду. В самом деле - дерут за услуги нещадно».
        Она оглядела мужчину: «А вдруг маньяк?»
        - Не волнуйтесь, убивать вас не собираюсь, - весело сказал Павел.
        Варя смутилась - Павел прочитал ее мысли. Она тут же тряхнула головой:
        - А я и не волнуюсь, пойдемте посмотрим.
        - Не прошу ваш чемодан, а то еще подумаете, что хочу ограбить красивую девушку.
        Варя с новым знакомым спустились в подземный переход, ведущий к Казанскому вокзалу: бесконечный, темный, с вонючими сквозняками. Варя поморщилась. Потом пригляделась внимательнее и удивилась: в затхлой сырости и тревожном полумраке светились нежные ирисы, роскошные розы, томные лилии.
        Какая же Москва разная! Здания сказочной красоты и тут же - зловонные лужи. Равнодушные прохожие и алчные мошенники, а через мгновение - открытый, готовый прийти на помощь человек.
        - Девушка, если не секрет, откуда вы приехали?
        - Не секрет, - весело ответила Варя. - Город Кириллов Вологодской области.
        - Вологодская область? Ну как же, знаю, замечательный край, масло вологодское, кружева! - улыбнулся Павел. - Извините, я на минутку к ларьку, за сигаретами.
        Варя отошла к кафельной стене, посмотрела на женщину с картонной коробкой под ногами. Преподаватели театрального института без конца твердили: наблюдайте за разными людьми, копите в голове «рабочий материал», образы. Поэтому Варя пригляделась повнимательнее. Обычная попрошайка: в коробке спит котенок, лежит тетрадный листок с крупной надписью: «Помогите на корм животным». Котенок такой милый! Варя не выдержала: «Ладно, подам десять рублей, а на ужин только чаю попью».
        Девушка сделала шаг к попрошайке.
        На дне коробки светились жалкие монетки, пятачки и копейки! Варя положила десятку и приветливо кивнула женщине.
        Та быстро зыркнула в сторону, потом поглядела на Варю в упор и прогримасила какие-то знаки глазами и губами.
        Варя отвела взгляд - нищенка попалась явно больная, не в себе. Девушка уже хотела отойти, но женщина медленно наклонилась, задержалась - вроде как над котенком, и хрипло, с усилием сказала:
        - Знаешь, куда с Пиявкой идешь? Паспорт отберут, отправят на трассу, беги, дуреха заезжая!
        У Вари застучало в висках. Она почему-то сразу поняла корявую, как после тяжелой болезни, речь и, самое главное, смысл сказанного: нищенка сообщила ей про Павла!

«Пиявка?! Трасса?!» - Слова падали комьями грязи.
        Варя с ужасом посмотрела на мужчину у сигаретного ларька: теперь это был другой человек! Приветливое, располагающее лицо стало жестоким, грязным.
        Девушка схватила чемодан и, подламывая каблуки, помчалась по подземному переходу: назад, наверх, быстрее!
        Кого-то толкнула, сшибла ящик с яблоками, попала ногой в лужу.
        - Смотреть надо! - крикнул вслед базарный женский голос.
        Варя мчалась, не разбирая дороги. Сбавила шаг только у входа на Ярославский вокзал. Влетела под спасительную крышу, с трудом нашла свободное кресло, скинула с плеч сумку и рюкзак: все, до приезда Оксаны - ни шагу с вокзала! Ночевать - в зале ожидания, а потом - упасть в ноги, чтоб пустила пожить, пока не заработает Варвара недостающие сорок тысяч.
        Целый час Варя вздрагивала при виде мужчин в камуфляжке, все казалось: Павел вернется и… Что - и? Она не знала. Только когда по залу ожидания прошел милицейский патруль, успокоилась: вряд ли бандит станет тащить ее силой, вокруг столько свидетелей!
        Вскоре девушка задремала в неловкой позе, уронив голову на грудь. Но быстро проснулась от чужого взгляда: перед ней стоял оборванец неопределенного возраста с грязными пакетами.
        Бродяга ухмыльнулся и хвастливо прошамкал:
        - Четвертый год в Москве бомжую.
        Варя отвернулась, сделала вид, что глядит на голубую спортивную сумку на соседнем сиденье.
        Нищий наклонился и неожиданно четко и внятно сказал:
        - В Москве главное правило: не грузиться чужими проблемами, потому что у каждого полно своих.
        После этих разумных слов бомж пошел прочь.
        И вдруг - сумка на соседнем сиденье зашевелилась: рядом с Варей опускался и поднимался бугорок, словно изнутри кто-то толкался.
        Только тогда Варя разглядела: это не баул, а переносная матерчатая колыбелька для грудного ребенка!
        Она с любопытством заглянула под козырек: голубоглазый малыш обиженно изогнул подковкой крошечный ротик, надул пузырь из слюнки, наморщил носик и запищал.
        Варя вопросительно поглядела на девушку по другую сторону колыбельки, но та передернула плечами, давая понять, что она тут ни при чем, и уткнулась в книгу.
        Малыш покряхтел, пискнул.
        - Девушка, извините, вы не знаете, чей это ребенок? - спросила Варя.
        - Не представляю! Я пришла, он уже тут лежал.
        - А давно вы здесь сидите?
        - Почти два часа.
        - И никто не подходил?
        - Нет. Я думала, это сумка с вещами.
        Ребенок заливался все громче, сучил ножками, бугром вздымал крышку колыбели.
        - Может, родители в очереди в кассах стоят?
        - Понятия не имею, - ответила соседка, посмотрела на часы, встала, подхватила чемодан и ушла.
        Варя растерялась: наверное, малыш выронил соску, нужно поискать ее в кроватке, но вдруг родители рассердятся - по какому праву она трогает чужого ребенка?
        Две усталые, неухоженные пассажирки, явно из глубинки, обменялись комментариями по поводу беспутных молодых мамаш, укоризненно поглядели на Варю, одна громко сказала:
        - Чего малого голодом моришь? Титьку-то дай!
        Варя округлила глаза и растерянно поглядела на малыша.
        Делать нечего! Придется нянчиться, пока не явятся горе-родители!
        Она расстегнула на колыбельке «молнию», откинула стеганую матерчатую крышку. Малыш радостно поднял ножки в розовых махровых ползунках и громко пукнул.
        Варя засмеялась, и кроха в ответ раскрыл беззубый ротик в трогательной улыбке.
        - Где наша сосочка? Где соса? - принялась сюсюкать Варя. Она не ожидала, что так умилится грудному малышу: ребенок в списке ближайших жизненных проблем стоял восемьдесят девятым пунктом. Если не сто первым! - Вот какой хороший мальчик! Ой, да здесь бутылочка с молочком! Давай кушать ням-ням!
        Девушка вытащила из уголка за подушкой бутылочку и поднесла крохе: он смешно искривил губы, вцепился в соску и принялся звучно чмокать.
        Варя улыбалась во весь рот: потерянная тысяча, мошенницы, Пиявка, - все исчезло, чувства захватило нежное личико, усердно сосущий ротик, крохотные пальчики с тонкими ноготками.
        Через пару минут малыш закрыл глаза и мгновенно заснул, продолжая сжимать соску.
        Варя осторожно высвободила бутылочку, пристроила в уголок в ногах малыша и задела маленький полиэтиленовый пакет из-под молока: в нем оказалась записка, написанная от руки крупным почерком.

«Джульетта Новгородцева, родилась 16 мая, под матрасиком лежат деньги на памперсы и питание».
        С трудом соображая, что все это значит, девушка сунула руку под подстилку, нашарила еще один пакет: сквозь пленку просвечивало несколько сотенных.
        Варя раскрыла рот и ошарашенно уставилась на спящую малышку: люди добрые, мать бросила девочку?! Бросила на вокзале?!
        Варя обвела взглядом зал ожидания, словно под его сводами мог витать ответ: что делать?!
        Стоп! Надо успокоиться и все обдумать!
        Первой мыслью было - отнести найденыша в отделение милиции: так полагается! Но Варя эту идею, явно чужую, мелькнувшую в голове по недоразумению, решительно отмела, подумала: «С ума сошла?! Из милиции ребенка в детдом отправят, а какая судьба у приютских детей? Будет потом девочка голодная да холодная по улицам бродить!»
        Девушка посмотрела на крошечный курносый носик, осторожно дотронулась до мизинца - не больше лепестка ромашки, - осторожно огляделась по сторонам, не смотрит ли кто подозрительно, и тихонько поставила колыбельку себе на колени: моя Джулька, никому не отдам!
        Она расправила плечи, по-хозяйски поправила в колыбельке подушечку, пеленку, гордо поглядела на окружающих.
        Никто не обращал внимания на молодую мамашу с младенцем: кого удивишь ребенком, этого добра в семьях простых людей всегда навалом.
        Только дежурная, проходившая мимо, бросила на ходу:
        - На втором этаже - комната матери и ребенка, предъявите паспорт и билет и можете переночевать.
        Варя поблагодарила, задумалась: паспорт, билет - это документы. А если потребуют свидетельство о рождении ребенка?
        Надо сочинить какую-то правдоподобную историю.
        В театральном учили: не нужно, чтобы вся история была трагической, в любом монологе выберите два-три главных предложения, которые нужно донести до
«зрителей». На них и делайте акцент, стройте ритмический рисунок.

«В конце должна стоять интонационная точка, словно камень бросили в озеро», - вспомнила и повторила Варя.
        Девушка вдохновенно фантазировала несколько минут, потом призвала на помощь актерские способности, собрала вещи и, волнуясь, пошла в комнату матери и ребенка.
        По пути посмотрела на свое отражение в зеркальном окне: молодая, длинноногая мамочка с модной колыбелькой. А когда стильный, дорого одетый мужчина услужливо придержал перед ней раскрытую дверь, Варя окончательно уверилась: ребенок ей идет, никто не сомневается в ее материнстве.
        В комнате матери и ребенка гостей встретили огромный аквариум, цветы, уют и радушная дежурная, большая поклонница сериалов и передачи «Жди меня».
        Она с сочувствием выслушала историю: Варя пробирается от гражданского мужа-подлеца - пьет, все деньги спускает на игровые автоматы, работать не хочет! - к бабушке в Улан-Удэ. Билет купит завтра утром: в кассе сказали, в день отправления будут нижние полки.
        - Муж, паразитская морда, свидетельство о рождении дочки разорвал, не понравилось, что я ребенка на свою фамилию записала…
        Варя горестно замолчала.
        За долгое время работы на вокзале дежурная навидалась всякого, так что Варин рассказ ее нисколько не удивил: мало ли российских девчонок скитается с детьми по стране!
        Женщина записала в журнал: «Джульетта Кручинина», выдала полотенце, показала комнату с детской кроваткой, душ, включила чайник, чтобы можно было развести малютке молочную смесь, налила теплой воды в ванночку и даже помогла помыть ребеночка, ловко, с прибаутками: «С гуся вода, с Джульетты - хвороба!»
        Кроха, выкупанная и накормленная, вновь крепко уснула. Варя попила чаю, приняла душ, с наслаждением вытянулась на узкой мягкой кровати.
        Девушке показалось, она только закрыла глаза, - но кто-то тут же принялся трясти ее за плечо и кричать в ухо:
        - Мамочка, ребеночка кормить пора, кричит-надрывается!
        - Какого ребеночка? - не поняла спросонья Варя.
        - Девчонку давай корми! С пяти утра твоя Джульетта пищит!
        Варя подскочила, с трудом разлепив глаза, поглядела на часы: только шесть.
        Но утро - трезвое, реальное - разом обрушило на девушку бесчисленные заботы: ребенок, деньги, квартира, работа!
        Господи, еще и ребенок! Милые малыши в кинофильмах и сериалах никогда не плакали, не болели, не мешали мамочкам жить, работать, делать головокружительную карьеру. В жизни все оказалось немного не так: Джульетта надрывалась от крика!

«Правильно бомж вчера говорил: не грузись чужими проблемами, - раздраженно подумала Варя. - Нашла приключение на свою голову! Не было у бабы заботы, так купила порося… Умная девка писклю эту бросила, а дура подобрала!»
        Но в голове тут же прозвучал укоризненный, даже гневный голос отца:

«Не ожидал я, Варвара, от тебя этакое услышать! Разве такому отношению к жизни мы с мамой тебя учили?! Где твоя гражданская позиция?! Ишь ты! Актрисой ей несчастный ребенок помешает стать! Карьеру сделать!»

«Папа, я же пошутила, - принялась оправдываться дочь. - Надо же поворчать немного. А Джульку я не брошу!»
        Пошатываясь, Варя пошла готовить смесь из коробочки. Из двух мерных ложечек порошка, как советовала инструкция, получилась голубоватая водица. Жидковато! Девушка сыпанула еще три ложки, с трудом разболтала кипятком густую молочную кашу, сунула под кран с холодной водой: бутылочка лопнула!
        Джульетта зашлась в новом приступе плача.
        Варя перетрясла колыбельку: ни памперсов, ни детского питания. Под матрасиком нашлись только ползунки, кофточка, чепчик и махровая пеленка.
        В комнату заглянула дежурная:
        - До скольких часов койку оплачивать будете?
        - Мы уже уходим, - сообщила Варя.
        Она еще с вечера решила: утром пойдет искать работу.

«Мамочка» переложила орущую «дочку» в колыбельку, кое-как утихомирила соской, повесила на плечо сумку, подхватила чемодан и со стоном сунула стертые ноги в туфли.
        - Спасибо за ночлег, мы с Джулькой пойдем за билетами.

«Если сегодня не устроюсь, вернусь вечером назад и скажу: опять в кассах только верхние боковые полки», - решила Варя.
        Тащить «четыре багажных места» оказалось невозможно. Поразмыслив, она оставила чемодан возле приличной на вид дамы, крепко спящей в предрассветный час, и пошла искать аптеку, памперсы, бутылочки, смеси.
        Глава 3
        Взрыв
        В круглосуточной аптеке имелись все детские товары. Правда, денег, оставленных мамашей-кукушкой под матрасиком в колыбельке, хватило только на упаковку подгузников, две бутылочки для кормления, пару коробок смеси и детский шампунь.
        В круглосуточном кафе недалеко от вокзала, тихом и пустом в ранний час, Варе помогли развести молочко для хнычущей Джульетты. Да не просто кипятком из чайника, - специальной бутилированной водой «Малышок». Для детей от нуля до года.
        Варя недоумевала: в ее родном Кириллове никому и в голову не приходило покупать для годовалых детей особую воду, из колодца - лучше, здоровее. Но она скрыла удивление, сделала вид, что ей, москвичке, это не в диковинку.
        Малышка наконец-то оборвала плач, вцепилась в соску, наелась и вскоре задремала, на всякий случай не выпуская бутылочку изо рта.
        А Варя села за столик возле окна, чтобы съесть пирожок с кофе и насладиться тишиной.
        Уборщица посуды с удовольствием согласилась присмотреть за Джульеттой несколько минут. Варя сбегала в туалетную комнату и наскоро навела макияж. В Москве даже клининг-персонал (сутки назад она ни за что не догадалась бы, что так называются уборщицы и поломойки) подкрашен, причесан, работает в аккуратных блузках.
        Потом, как настоящая заботливая мамочка, Варя нашла сквер во дворе старого дома, посидела с малышкой на лавочке в тени тополя - ребенку нужно дышать свежим воздухом.
        Вскоре через двор пошли мужчины в рубашках и галстуках, женщины в офисных костюмах. Варя поняла: жители самого большого города Европы (если, конечно, по телевизору не соврали) спешат на работу в банки и роскошные офисы. Значит, пора и ей отправляться на поиски места под московским солнцем.
        Светлое перламутровое небо обещало замечательный день.

«Сегодня мне обязательно повезет!» - с простодушной надеждой решила Варя.
        И пошла на вокзал, за чемоданом.
        Издалека она увидела толпу. Но это был не обычный вокзальный поток: шевелящаяся масса, плотная неподвижная стена, закрученная воронкой. Варя видела только спины.
        Времени глазеть на митинги и происшествия не было. Но одолело любопытство: вдруг что-то интересное? Будет потом локти кусать, что не остановилась. А когда издалека донесся голос, усиленный микрофоном, Варя встрепенулась и оживилась.
        - Ой, а вдруг там фильм снимают? - радостно сказала Джульетте. - Увидит меня знаменитый режиссер и сразу пригласит в новый проект! Такое бывало!
        И со всем своим «скарбом» пошла к месту неведомого происшествия.
        Эпицентр события, очевидно, пришелся на центральный вход вокзала: люди загораживали все подступы к огромным распахнутым дверям.
        Зеваки переговаривались, но, к сожалению, понять, о чем речь, Варе не удалось: зрители вскрикивали, задавали друг другу вопросы: «Чего там делается-то? Приехали уже?» Но внятных ответов никто не давал, все только пожимали плечами и высказывали неопределенные версии: «Да кто его знает? Ничего не видно. Надо бы поближе пробраться».
        Многие звонили по мобильникам, тянули шеи, высматривая что-то явно увлекательное. Но что?
        Варя прошла вдоль толпы, нашла в людской стене брешь, решила пробраться ближе к центру.
        - Гос-споди, с ребенком-то куда лезет? - бормотали в спину.
        Наконец она оказалась в первых рядах.
        На улице ничего не происходило! Ни софитов, ни режиссера!
        Но большую площадку перед входом в здание вокзала ограждала пластиковая лента в красно-белую полоску, натянутая на металлические стойки.
        Варя решила подождать: может, из здания выйдут?
        Вскоре на улицу действительно вышли люди. Но это были явно не съемки фильма.
        В пустом пространстве, огороженном лентой, спокойно и сосредоточенно ходили мужчины в черной форме, масках и бронежилетах.
        - А что случилось? - спросила Варя у женщины с огромной клетчатой сумкой.
        - Вроде бомбу нашли в зале ожидания! - сообщила та. - Всех на улицу выгнали - обезвреживают!

«Боже мой, мы с Джулькой могли погибнуть! - испугалась Варя. - Что за город: мошенники, бандиты, террористы на каждом шагу! Интересно, где она лежала? Может, в мусорнице рядом с нашим сиденьем?!»
        - А не знаете, бомба давно там была? Не в мусорнице, случаем? - опять спросила Варя.
        - Говорят, прямо перед комнатой матери и ребенка! Нарочно, чтоб жертвы были среди малышей! - возбужденно ответила женщина. - Вот ведь нелюди! Нет бы им в зале для депутатов взрывчатку положить! Никто бы и плакать не стал.
        - Теперь для депутатов комнаты нет, - авторитетно сообщил мужчина с борсеткой в руках. - Теперь ВИП-зал называется. Для ВИПов то есть.
        - Да чтоб их всех! - от души пожелала женщина.
        - Внимание! - раздался голос из громкоговорителя. - Просьба всем оставаться на своих местах, не пересекать заградительную линию и сохранять спокойствие.
        На пустынную площадь вынесли металлический бункер.
        Зрители затихли и во все глаза уставились на непонятный ящик.
        Из распахнутых дверей вокзала показался робот - тележка на гусеницах с металлической рукой-краном.
        Варя вздрогнула и чуть не выронила колыбельку с Джульеттой: железная клешня держала черный чемодан на колесиках - ее чемодан! Она узнала бы его из сотен: на ручке болтался маленький самодельный брелок - желтое плюшевое солнышко. Варя сама сшила его из кусочка пушистой ткани.
        Робот медленно подъехал к бункеру, аккуратно загрузил Варин багаж внутрь, крышка закрылась. Раздался глухой хлопок.
        Варя окаменела: «Откуда в моем чемодане бомба?! Как она туда попала?»
        - Уважаемые москвичи и гости столицы, угроза миновала, возможное взрывчатое вещество уничтожено! - объявил громкоговоритель.

«Возможное? - опешила девушка. - Они даже не знали, есть ли там взрывчатка?! И уничтожили мой чемодан?! А как же грибы сушеные Наумовым? А кроссовки?!»
        Толпа загомонила, женщина рядом перекрестилась, Варя, выпучив глаза, смотрела на железный ящик, в котором взорвали ее вещи. Все до одной! В сумке-котомке на плече и в маленьком рюкзаке остались кошелек, мобильник, косметичка, зубная щетка, штапельный ковер, расшитый крошечными осколками зеркала, и легкая атласная курточка на кнопках.
        - Как же так! - вскрикнула Варя. - Взяли и взорвали! А может, там все вещи!
        - А если вещи обнаружатся, спецслужбы отыщут владельца по приметам и заведут уголовное дело! - со знанием дела сообщил тот же мужчина с борсеткой. - Нечего создавать угрозу мирному населению!

«Уголовное дело?! - вздрогнула Варя. - Надо быстрее бежать отсюда!»
        Она бочком вышла из толпы - люди не расходились, ждали еще каких-то интересных событий - и быстро направилась к метро.

«Отыщут?» Господи, теперь еще придется скрываться!» - тревожно подумала и застонала.

«Бомбу подложила, ребенка украла. Лет на пятнадцать тянет! - засмеялся папа. - И все за два дня. Молодец! Далеко, Варюха, пойдешь!»
        Варину маму, Людмилу Анатольевну, всегда бесил смех мужа в драматических ситуациях: «Я вся на нервах, а ему смешно!» На Варю же отцовские шуточки действовали успокаивающе. Она поглядела на Джульетту и мысленно сообщила малышке:
«Делать нечего, Джулька, переходим к плану «Золото в вороньем гнезде».
        Это был тайный девиз Вари и Лейлы.

«У нас говорят: золотую монету можно найти даже в гнезде вороны», - объявила однажды подруга. Варя засмеялась в ответ: «Навозну кучу разрывая, петух нашел жемчужное зерно».

«Это я и имела в виду, - кивнула Лейла. - Не нужно - как это по-русски правильно сказать? - морщиться никакой работой, когда идешь к цели. Проблем без выхода не бывает. Я ради театра готова мыть ночами уличные туалеты в Карачи!»
        Воспоминание о подруге придало Варе сил: по крайней мере, здесь, в Москве, никто не плюнет вслед, обнаружив, что работу ищет незамужняя девушка с ребенком.

«Золото в гнезде вороны» расшифровывалось просто: Варя готова работать ночами уборщицей ради угла, в котором можно жить.
        Еще дома, в Кириллове, она наметила, где будет искать такой «угол»: в общежитии театрального училища или института, в Москве их несколько. Все-таки поближе к мечте, к профессии актрисы!

«Объеду все, упаду в ноги, буду умолять взять кем угодно, хоть дворником, хоть посудомойкой в студенческую столовую, только чтобы комнатка была и чтобы дышать сценой!» - поставила задачу Варя.
        Она достала из сумки календарик со схемой метро, записную книжку и прочитала первый адрес: метро «Арбатская», Малый Кисловский переулок, дом шесть.
        К счастью, сытая Джульетта в подземке не проснулась, только покривила ротик, когда загрохотал приближающийся поезд.
        В вагоне было много народу, но никто не уступил Варе место: пассажиры сидели с закрытыми глазами, разгадывали кроссворды, читали журналы или изучали документы.
        В родном Кириллове к женщинам с малышами относились по-другому: пропускали в очереди, предлагали подержать младенца на руках, качали чужие коляски, оставленные у крыльца магазина… Ну да что теперь вспоминать маленький северный городок! Надо привыкать к жизни в гигантской Москве, тут люди приловчились отключать сознание в толпе: на улицах, в электричках, метро. А иначе не выжить - свихнешься.
        Варя это понимала, решила ни на кого не обижаться, пристроилась с Джульеттой возле дверей, потом благополучно сделала пересадку и доехала до нужной станции.
        Она выбралась на залитую солнцем улицу, остановилась, ошарашенная бурлением столицы: лавина машин, потоки людей, художники, музыканты, неформальная молодежь в затасканных рубищах, модно одетые дамы, мужчины в лакированных ботинках.
        В Кириллове она за всю жизнь не встретила ни одного мужчины в лакированных туфлях!

«Да уж, не вокзальная публика, - радостно отметила Варя. - Москвичи!»
        Девушка расправила плечи, приосанилась: скоро и она будет москвичкой - деловой, стильно одетой, спокойно и небрежно бросающей тысячную купюру продавщице цветов. Ах нет, цветы Варе будут дарить поклонники!
        Впрочем, хоть москвичи и шли толпами, где находится Кисловский переулок, смог ответить только четвертый или пятый человек.
        Наконец, когда нужное направление было указано торопливым взмахом руки, Варя перешла на другую сторону Воздвиженки и оказалась на тихой улочке.
        Девушка столько слышала о знаменитых московских переулках, и вот она здесь!
        Варя ликовала, наивно решив: теперь она часть столичного артистического бомонда.
        Нужный переулок найти оказалось непросто: Нижний, Средний, Калашный… путаница!
        Наконец, Варя с восторгом прочитала табличку: «Малый Кисловский» - и пошла по узкому тротуару, заставленному машинами. Возле одного из старых особнячков курили две женщины, явно не приезжие.
        - Извините, вы не подскажете, где дом номер шесть? - вежливо спросила Варя. - Там находится…
        Она не успела договорить.
        Женщины многозначительно взглянули друг на друга, одна указала дымящейся сигаретой вдоль тротуара:
        - Третий отсюда, по этой стороне. - И, не дожидаясь, пока Варя отойдет, усмехнулась ядовито: - Кто только в артистки не прется! С ребенком прямо притащилась!
        - Да бросит она его! Сейчас на жалость надавит, а потом на вокзале пристроит. Помнишь, вчера тоже артистка с ребенком бродила. Одна родила неизвестно от кого, а все подружки по очереди мамаш из себя изображают.
        Варя споткнулась, резкие слова незнакомок ударили в сердце. Она так растерялась, что не нашла достойного ответа.
        Да к тому же на воре шапка горит…

«Как они догадались, что Джулька не моя? - лихорадочно думала девушка. - Неужели заметно? Почему же в комнате матери и ребенка никто ничего не заподозрил? Пусть хоть убивают, Джульку я никому не отдам. Она моя, родная!»
        Варя с нежностью поглядела на спящую малышку: от вида крошечного личика щемило сердце, кроха стала такой близкой!
        Она приподняла колыбельку, с наслаждением втянула нежный аромат, едва уловимое теплое младенческое дыхание. Душу захлестнула волна любви! Соленая на вкус.

«Большой взрыв! - стыдясь собственных чувств, улыбнулась Варя. - Переворот в сознании. Когда-нибудь, на пенсии, заслуженная артистка России Варвара Кручинина засядет за мемуары и напишет: «Материнский инстинкт проснулся в звезде внезапно и довольно рано, в двадцать один год».

«Заслуженная артистка» остановилась возле чугунной ограды невысокого желтого здания: осмотреться, обдумать неприятные слова случайных собеседниц, решить, как вести себя, чтобы не вызывать подозрений?

«Чтобы убедительно сыграть роль, вы должны уметь присвоить жизнь своего героя, сделать ее своей, - вспомнила наставления педагогов. - На усадку любого текста требуется не меньше двух недель. В течение этого срока войдите в тело и душу персонажа, мыслите, как он».
        Варя вздохнула: двух недель у нее нет. Придется вживаться в образ одинокой мамы по ходу пьесы, играть по вдохновению.
        Она увидела табличку на оплывшей от времени приземистой колонне, сосредоточенно закусила губы: «Российская академия театрального искусства»! Знаменитый ГИТИС, вот где предстояло начинающей актрисе сыграть внезапно свалившуюся на нее роль брошенной матери. И оценивать ее будут не дремлющие в ожидании поезда пассажиры зала ожидания, а внимательные, цепкие знатоки лицедейства!
        - Пожелай мне удачи, Джулька, - прошептала девушка и с бьющимся сердцем вошла в раскрытую калитку.
        Варя приготовилась увидеть театральную роскошь: позолоту, парчовый занавес, блистательных, недосягаемых примадонн, высокомерных небожителей сияющих артистических вершин.
        Но бояться оказалось совершенно нечего - в институте было провинциально, по-домашнему просто: обычные коридоры, разномастный линолеум, стандартная мебель. Под одной из дверей притулились влажная тряпка на самодельной швабре и зашарканное оцинкованное ведро. Пусто, тихо и после летней улицы - прохладно.
        - Вы, девушка, куда? - окликнул Варю мужской голос: она не приметила в полумраке охранника.
        - В отдел кадров, - бодро ответила Варя.
        - Это по другой лестнице, но вроде там еще никого.
        Охранник окинул Варю наметанным взглядом и сразу распознал провинциалку: он этих девчонок столько здесь перевидал!
        - В Москве раньше одиннадцати на работу не приходят: что в редакциях, что на телевидении и в театрах - подтягиваются к полудню.
        - Я все-таки схожу, вдруг хоть кто-то пришел? - попросила Варя.
        Охранник молча выкинул руку в сторону дверей, мол, иди проверь.
        Дверь с распечатанным на компьютере листком «Бухгалтерия, отдел кадров» была приоткрыта. До Вариного слуха донесся шорох.
        Она заглянула в комнату с маленькими солнечными окошками - кто-то из сотрудников уже пришел? - но обнаружила лишь уборщицу: женщина с полными голыми ногами вытряхивала в черный пластиковый мешок мусор из корзин.
        - Нет еще никого, - сказала уборщица.
        - Можно я здесь побуду, пока кто-нибудь не придет?
        - В коридоре обожди, - отрезала женщина.
        Она говорила, растягивая концы фраз, совсем как на Вологодчине. Варя смекнула: женщина, как и она, приезжая, «нашенская». Это прибавило решимости.
        - Простите, пожалуйста, можно вас спросить? Вы тут, наверное, все знаете, может, что-то посоветуете?
        То, что ее, поломойку, сочли за опытного сотрудника театральной академии, польстило женщине.
        Она благосклонно закрутила край мешка с мусором и повернулась к дверям. В прорехах между туго натянутыми полами халата белели живот и оплывшие колени.
        Варя втиснулась в заставленный столами кабинет.
        - Вы не знаете, можно здесь устроиться на работу? На любую. Например, как вы, клининг-персоналом, но чтобы дали комнату в общежитии?
        Она помолчала, сморгнула, униженно пробормотала:
        - Или хотя бы пустили переночевать на несколько дней, пока студенты на каникулах… Мне ненадолго, вот-вот знакомые из отпуска в Москву приедут.
        Женщина не спеша села на стул, отерла рукой шею и приготовилась к обстоятельному разговору.
        - Уборщицы и посудомойки всегда нужны, все в артистки рвутся, а грязь убирать никто не хочет. Я сама по молодости техникум мечтала окончить, да нужда заставила коридоры драить.
        - Ой, я бы с удовольствием сюда уборщицей устроилась, - приободрилась Варя. И доверительно добавила: - Ночью бы полы мыла, а днем в фильмах снималась. Но мне пока жить негде: квартиру снимать дорого, да и обмануть норовят. Хоть бы несколько деньков продержаться, пока на студии работу найду.
        Женщина вздохнула, устало обмякла, грустно распустила губы, покачала головой, словно говоря: вот и еще одна провинциальная дуреха, как когда-то она сама, приехала искать счастья в столице. В фильмах сниматься!
        - Дочка, уборщицей я бы за тебя слово замолвила, но комнату в общежитии тебе не получить. Ничего себе, скажут, только заявилась, а уж подавай ей жилплощадь.
        - Вы точно знаете? - переспросила Варя. И умоляюще взглянула в глаза женщины. - А вдруг порядок изменился или случайно комната освободилась? Выпускники ведь как раз выехали? Узнайте, пожалуйста, я вам буду так благодарна! На всю жизнь!.. А то опять на вокзале ночевать…
        - Ой, дочка, я бы рада помочь, да точно знаю: койки - и те в дефиците, а уж про отдельную комнату речи нет.
        - Я и на койку согласна! Но ведь с…
        Она не успела договорить: «Но ведь с ребенком не пустят».
        Дверь в кабинет раскрылась шире, вошла дама лет пятидесяти. Именно дама, а не
«женщина» или «гражданочка»: темные вьющиеся волосы уложены в тяжелую царственную прическу, шею и руки унизывают украшения из темного серебра и камней, шелковое платье с восточным узором похоже на праздничный наряд Лейлы, привезенный из Пакистана.
        - Добрый день, - сказала дама.
        По комнате поплыл маслянистый запах бордовой розы.
        Уборщица поднялась со стула.
        - Сидите, Нина, сидите, я на минутку, мне нужно оставить один документ, - сообщила дама.
        - Дочка, если мне не веришь, давай Маргариту Святославовну спросим, - обратилась уборщица к Варе.
        - О чем, Нина, вы хотите меня спросить? - Дама перебирала бумаги.
        - Да вот, девочка спрашивает насчет койки в нашем общежитии, несколько дней переночевать надо, пока работу не найдет. Уборщицей согласна работать. Я ей говорю: нет мест - не верит.
        - Да, детка, скорее всего, это так.
        Варя переложила колыбельку с Джульеттой из руки в руку, потом примостила на край стола. Малышка заворочалась, засучила ножками и вдруг - принялась плакать.
        Нина и Маргарита Святославовна удивленно посмотрели на колыбельку: крышка вздымалась от ножек Джульетты, кроха упиралась пяточками и заливалась ревом.
        Варя расстегнула «молнию», нашла соску, сунула в дрожащий от обиды крохотный ротик. Подняла дочку на руки.

«Неужели придется отдать Джульку в приют? - с тоской подумала она. Но тут же отогнала ужасную мысль и прижала теплое, беззащитное тельце к груди. - Нет, сладкая моя, я лучше на вокзале буду жить, но тебя никому не отдам!»
        - Не плачь, котеночек, мама с тобой, проживем, не пропадем!.. - простонала Варя и кивнула:
        - Спасибо, что выслушали. До свидания…
        Она подхватила колыбельку и повернулась к дверям.
        - Погоди, дочка, - раздался голос Нины.
        Варя обернулась.
        - Ты вот что… Куда ты с мальцом-то пойдешь? Давай-ка у меня переночуешь. - Женщина вздохнула, а потом махнула рукой: - Где четверо, там и пятый с шестым уместятся.
        - Нина, да где же у вас остановиться еще двоим? - изумилась дама. - В вашей малосемейке в Капотне? А если муж завтра запьет, закуролесит?
        - Ну и выпьет… Чего нам его бояться? Поорет, да и упадет в коридоре на пол - спать. А мы на кухню уйдем или в спаленку. Зал у нас большой. Не все же вам студентов привечать! Я девчонкой была, так мы в бараке всемером жили. И ничего, в люди вышли. Сестра бухгалтером работает, брат бригадиром на заводе.
        - Хорошо, Нина, я помню, вы рассказывали, - кивнула Маргарита Святославовна.
        Нашла висящие на цепочке очки, надела их и внимательно поглядела на Варю.
        Горестно сдвинутые тонкие брови, широко расставленные голубые глаза, самодельный топик с простодушной вышивкой и грудной ребенок, плод девичьей любви.
        Дама оборвала паузу и твердо произнесла:
        - Пару деньков девочка поживет у меня, а там что-нибудь придумаем.
        Варя расширила глаза.
        - Маргарита Святославовна, ну куда опять - к вам? - попеняла уборщица. Повернулась к Варе и сообщила: - Ведь не вылазят от нее студенты! То на даче живут, репетируют, видите ли, то в квартире столуются, то на кухне занимаются.
        - Ах, Нина, перестаньте! У моего отца, да будет вам известно, полтора года жил за ширмой студент из бедных, с котомкой, в залатанной шинели приехал в Москву. А в данном случае речь идет о неделе!
        - Да ведь ребенок! - отговаривала Нина. - Не выдержать вам чужого писку. У вас покой в доме должен быть, работа ваша умственная, отдых голове нужен, тишина. А мне все одно: покой, видать, только на том свете будет.
        Дама нахмурилась и поправила браслет, усыпанный огромными рыжими камнями.
        - Нина, вы меня обижаете. Мы столько лет с вами знакомы… Неужели я произвожу впечатление человека, который отправит на улицу девочку с младенцем на руках?
        - Что вы, Маргарита Святославовна, и в мыслях такого не было.
        - Тогда вопрос решен. Девочка идет ко мне.
        Дама наконец-то обратилась к Варе:
        - Детка, как вас зовут?
        - Варвара Кручинина. У меня и паспорт с собой…
        - Не нужно, солнышко, вся твоя судьба и без паспорта видна.
        Варя смутилась: что ни говори, а она обманывала этих милых, добрых женщин.
        - А как имя малыша? Это мальчик или девочка?
        - Девочка. Джульетта.
        - Боже мой, Джульетта! - сказала Маргарита Святославовна, и ее лицо озарилось.
        Дама внимательно посмотрела на Варю:
        - Джульетта, дочь Варвары. Детка, в наше время Юль и Ксюш такое имя могли дать лишь в театральной семье!
        - Да, я актриса, - со счастливой улыбкой призналась Варя. - Только что окончила Ярославский театральный институт.
        - Замечательно! Тогда нам будет о чем поговорить. Ну что, вызываем машину? Где твои вещи?
        Варя опустила глаза: оказывается, играть роль и врать - это не одно и то же. Наконец, справившись с волнением, беспечно пожала плечами:
        - А у меня их нет. Вещи - это якорь. Без лишнего барахла по жизни легче идти. Мы с мамой у себя, в Кириллове, перед моим отъездом ходили в церковь, там батюшка сказал: «Богатый заснуть не может, ворочается: как бы не позарились на его добро. А нищий почесался, кулак под голову положил и спит всю ночь спокойно».
        - Это уж точно, - с удовольствием согласилась Нина.
        А Маргарита Святославовна задумчиво поправила серебряный перстень с огромным самоцветом.
        Глава 4
        Дом на Плющихе
        Нина деловито несла люльку впереди процессии, Маргарита Святославовна шла следом шагом королевы-матери с крошечной Джульеттой на руках, а позади всех стучала каблуками Варя, не помнившая себя от радости: по словам словоохотливой уборщицы, они с Джулькой ехали в элитный дом в центре Москвы!
        Перед воротами академии стояла сияющая черная иномарка, водитель курил, поглядывал на небо: не намечается ли дождь? Жара надоела!
        При виде кавалькады шофер заулыбался:
        - Маргарита Святославовна, никак ребенком обзавелись?
        - Да, Николай! Нежданно-негаданно стала бабушкой!
        - Бывает! Я однажды чуть отцом не стал.
        - И что же помешало?
        - В армию забрали.
        - Уважительная причина, - с серьезным видом промолвила Маргарита Святославовна. И вдруг просюсюкала, коверкая голос: - Тюпа-тюпа-тюпа! Воть какие девоськи! Погляди, дядя Коля, какая у бабушки Риты красавица! На работу шла завкафедрой, а с работы - бабкой возвращаюсь!
        - Прямо сериал, - сообщил Николай и переглянулся с Ниной: ишь ты, как Маргарита Святославовна расчувствовалась! Эх, женщины! Хоть простая баба, хоть с положением, а увидела младенца - и растаяла.
        Водитель бросил взгляд на Варю, потом на малышку - ребенок как ребенок! И чего женщины в этих крикунах находят?! Кивнул:
        - Да, ничего малышка. На маму похожа, глаза особенно. Как все внезапно-то, Маргарита Святославовна.
        - Да, Николай, жизнь прекрасна неожиданностями. Ну что, едем? Домой.
        Нина расцеловала Варю и Джульетту.
        Николай сел за руль. Машина выехала из переулков, промчалась по шумному Арбату - даже днем здесь переливались огни казино и клубов. Свернула налево, вскоре въехала на Смоленскую площадь и по просьбе Маргариты Святославовны остановилась перед супермаркетом: можно было купить малышке детское питание.
        - Сейчас я деньги достану, - спохватилась Варя.
        - Еще чего! Вы - мои гости! Слава богу, я в состоянии накормить двухмесячного ребенка! Да и двадцатилетнего тоже.
        - Мне уже двадцать один, - вздохнула Варя.
        - «Уже»! Какая прелесть. «Уже» - это когда пятьдесят шесть, как мне, старой тетке.
        - Ну, Маргарита Святославовна, вы еще - о-го-го! Будь я генералом в отставке, к вам посватался бы! - гаркнул водитель.
        - Не льсти, Николай, - отмахнулась дама. - Ждите меня, не исчезайте.
        Все время, пока хозяйка была в супермаркете, Николай бросал заинтересованные и довольно нахальные взгляды в зеркало заднего обзора. Варя старательно глядела в окно.
        Через десять минут Маргарита Святославовна вышла из магазина с гордо поднятой головой и множеством пакетов, набитых баночками и коробками. На лице сияла улыбка: приятно, черт возьми, когда имеешь возможность делать добро!
        Николай зарулил на тихую улицу, заросшую тополями и ясенями, остановился возле желтого кирпичного дома.
        - Приехали, - весело уведомила дама. - Добро пожаловать на Плющиху!
        - Ой, это где «Три тополя»? - радостно пискнула Варя и вытянула шею к окошку.
        - Боже мой, Николай, молодежь слышала о фильме моей молодости!
        - Не только слышала, но и смотрела! - заверила Варя. - Это же классика! У меня есть диск с песнями в исполнении Жириновского. Он так душевно поет «Опустела без тебя земля»!
        Маргарита Святославовна от души расхохоталась:
        - Феноменально, Владимир Вольфович запел! Многогранная личность!
        - Варвара-краса, сейчас ты войдешь в тот самый дом, - с небрежной гордостью сообщил водитель. - Во-он арка, узнаешь?
        Варя округлила глаза:
        - Ефремов возле этой арки ждал Доронину?! «Три тополя на Плющихе» прямо в вашем доме снимали, Маргарита Святославовна?
        - В двух соседних домах и во дворе. Потом я тебе обязательно расскажу. Надо Николая отпустить. Спасибо, Коля!
        - Да не за что, Маргарита Святославовна. Лучше бы с Варварой поближе познакомили. Такие глаза-а… Я чуть аварийную ситуацию не создал. - Парень глянул на пассажирок: - Я, кстати, жених хоть куда! Перспективный. Маргарита Святославовна, подтвердите!
        Дама засмеялась:
        - Да, Варюша, Николай учится в университете бизнеса и права, что-то сложное изучает, мне даже не выговорить.
        - Логистику, - пояснил Николай.
        Варя взглянула в зеркало заднего обзора - водитель смотрел весело и беззаботно.
        Она хотела нахмуриться, но не выдержала и прыснула:
        - Жених! У меня, между прочим, ребенок!
        - Да что я, не прокормлю с ребенком? Дети семье не помеха. Родил - не пропил. У меня у самого мать с двумя детьми замуж вышла и еще троих родила, я - младший!
        Варя слегка опешила: еще троих?! Ну и женщины раньше были!
        - Варюша, ты произвела магическое впечатление на Николая, - заметила Маргарита Святославовна. - Впрочем, не ты одна. Так что будь осторожна: Николай большой ловелас! Давай-ка выходить!
        Варя вертела головой, словно ребенок в магазине игрушек: как все интересно!
        Перво-наперво - подъезд. За входными дверями с электронным замком трех дам встретил большой светлый холл: цветы в горшках, огромная пальма, диванчик с ажурной кованой спинкой, кофейная плитка, циновка на полу. Серебристые почтовые ящики освещали крошечные лампы на блестящих кронштейнах. Полстены занимала магнитная доска - такие покупают детям для изучения азбуки. На доске висели яркие детские рисунки. Видимо, на тему «Моя мама». Варя успела рассмотреть под одним из творений подпись фломастером: «Моя мама - врач. Настя, кв. 29». Но это было не все: в холле, где-то за пальмой, явственно срывались с листьев и падали в воду капли летнего дождя, выводила нежную трель птица!
        - А как это? - глупо спросила Варя.
        - Ты о чем, детка?
        - Птицы поют.
        - О-о! Нравится? Наша консьержка целый день крутит звуки природы по системе внутреннего оповещения, - с удовольствием объяснила Маргарита Святославовна. - Соседи на собрании постановили: приобрести диски с экологической музыкой и транслировать в холле. С тех пор у нас дельфины свистят, водопады льются. Сейчас, похоже, тропический лес после дождя.
        - Как приятно! - заулыбалась Варя. Но тут же радостно пискнула: - Ой, фонтанчик! - И указала на керамическую скульптуру: водоемчик, сосна, крошечная мельница и лягушка на краю кочки. Интересно, сосна настоящая?
        В водоемчике размером с миску лежали мелкие монетки.
        - Да, у нас здесь фэн-шуй, - засмеялась Маргарита Святославовна. - Сосед, бизнесмен, купил и установил. Утверждает: чтобы в доме водились и приумножались деньги, в нем должен все время циркулировать фонтан.
        Из дверей застекленной комнаты вышла консьержка - въедливого вида пенсионерка с беджиком «Сегодня за порядком следит Анна Кондратьевна», - поприветствовала женщин медовой улыбкой:
        - Гости к вам, Маргарита Святославовна!
        - Да, Анна Кондратьевна, ко мне. Пропускайте, пожалуйста, Варвару.
        - Конечно, конечно.
        - Дом наш старый, интеллигентный, - объяснила Маргарита Святославовна Варе, когда они вошли в лифт. - Раньше при входе дежурил милиционер. В перестройку пост сняли, телефон из холла убрали, под лестницей ночевали бомжи, дом загадили невероятно. В последние годы контингент жильцов частично поменялся, произошло, как теперь принято корректно выражаться, частичное вымывание коренного населения. Старые владельцы частью умерли, частью перебрались на дачи, квартиры сдают состоятельным приезжим господам: две тысячи долларов месяц (при этих словах Варя вздрогнула) - неплохая прибавка к пенсии в пять тысяч рублей. Новые жильцы все осовременили. Приходится признать: деньги нуворишей - это не всегда зло.
        Двери лифта раскрылись. На площадке женщин поприветствовала уборщица-таджичка в желтых перчатках. Из карманов форменного голубого фартука торчали «Фэйри» и
«Мистер Мускул».
        Через несколько секунд Варя увидела очень длинный, как в общежитии, коридор с ковровой дорожкой и солнечным окном в торце. Возле дверей стояли коляски, детские велосипеды и машины, искусственные цветы в кадках. Возле одной на полу лежала надколотая «древнегреческая» амфора, из горлышка которой свисал симпатичный тканый половичок.
        Маргарита Святославовна перехватила удивленный взгляд Вари:
        - Соседка для собачки поставила: Сима очень любит забираться в амфору, пока хозяйка отпирает дверь.
        Варя выпучила глаза: с ума сойти, амфора - для собачонки. Маргарита Святославовна подошла к двери с сияющими замками и сморщила нос, играя с Джульеттой:
        - Вот мы и пришли, красотуля!
        Джульетта дрыгнула ножками.
        Варя осторожно переступила порог и замерла от восхищения: напротив, в проеме между двух золотящихся в солнечных лучах дверей, висел темный восточный ковер, перед ним стоял круглый медный столик на трех металлических, покрытых чеканкой ножках. На столике сиял большой круглый бокал, доверху наполненный розовыми и бордовыми лепестками. Рядом, на прозрачной силиконовой подставке, светящейся алой подсветкой, стоял смартфон.
        Варя скосила глаза: справа, перед шкафом-купе, тоже лежал ковер, а к стене прислонилась парчовая подушка.
        - Варюша, не стой в дверях, проходи! - поторопила Маргарита Святославовна.
        Девушка поглядела под ноги: а вдруг и на полу - расшитые золотом валики из дворца султана? Взгляд уперся в керамическую плитку цвета топленого молока.
        Варя поспешно вынула босые ступни из туфель, отерла одну о другую, робко просеменила в сторонку и замерла с пакетами в руках.
        Господи, зачем она согласилась идти в этот дом?! Ехала бы лучше к Нине, в скромную квартирку в Капотне, не чувствовала бы себя бедным незваным родственником. В голове всплыл разговор в лифте: квартиры в этом доме сдают за две тысячи долларов в месяц! А может, все-таки в год? Тогда, наверное, недорого получится. Сколько же? Меньше двухсот долларов? Ой, не может быть, таких и цен-то не бывает! Значит, все-таки две тысячи в месяц.
        Маргарита Святославовна прижала Джульетту к груди одной рукой, а второй быстро нажала кнопки на коробочке за дверью.
        - Здесь у нас кодовая сигнализация. Пока вы с Джульеттой гостите, мы ее отключим.

«Код не хочет называть? - тоскливо подумала Варя. - Черт меня сюда понес… Ключ от квартиры тоже, наверное, побоится нам с Джулькой дать. Будем сидеть под замком, как эта… Доронина! В окно глядеть. Ну и правильно, откуда Маргарита Святославовна знает, кто мы?»
        Хозяйка прошла с Джульеттой в комнату, просюсюкала:
        - Вот где хорошие девоськи у нас будут спать, - и крикнула: - Варюша, будь как дома: отнеси пакеты на кухню, направо по коридору. Наверное, пора Джульетту кормить. Включи чайник. Вода в холодильнике.
        Варя понуро потащилась на кухню.
        Так и есть! Кухня тоже оказалась как в телерекламе: кичилась никелем и хромом, страшно дотронуться. Под круглым стеклянным столом - ковер! А она, Варя, вечно крошки роняет. А как в такой сияющей круглой раковине чистить картошку и лук?!
        Варя поставила пакеты на пол.

«Вода в холодильнике».
        Открыла двустворчатый серебристый холодильник с экраном на дверце: неужели в морозилку встроен телевизор?! Оглядела полки, и на душе полегчало: никаких ананасов и устриц, одни простые продукты - кефир, сосиски, огурцы, яблоки. И бутыль воды.
        - Первое, второе, чай, кофе - все готовим на артезианской, договорились? Вода - основа здорового питания! - долетел крик Маргариты Святославовны.
        Варю все еще удивляла манера москвичей покупать воду! Конечно, человек почти целиком состоит из воды. Варя и сама в жару покупала бутылочку газированной
«Серебряной росы». Но суп варить на «Аква минерале»?!
        Девушка вытащила «основу здорового питания», налила в чайник и нажала клавишу на ручке.
        Под чайником вспыхнула бледно-голубая неоновая полоса, женский голос объявил что-то по-английски.
        Варя раскрыла рот. Заглянула за чайник. Сняла с подставки. Вновь поставила. Снова вспыхнуло кольцо нежного лунного света и полилась английская речь. Варя разобрала только слова «вода» и «спасибо».

«Надо было в институте английским плотно заниматься, - с досадой подумала она. - Стою теперь, как дурочка, даже с чайником не поговорить».
        Она сдула с потного лба прядь волос: ничего себе! Сколько же такой стоит, со знанием иностранных языков?! И вдруг вспомнила про пять тысяч, пристегнутые к трусикам. Какие же они с мамой глупые! Думали, Варя едет в Москву с огромными деньжищами! А здесь посуда говорит по-английски!
        - А где наша мамочка? - раздалось за спиной. - Вот она, Джульетте ням-ням готовит!
        Малышка то обводила глазенками потолок, то начинала кукситься: ну сколько можно? Есть хочу!
        Варя раскрыла пакет с покупками, вытащила первую попавшуюся металлическую банку с питанием, обнаружила новенькую бутылочку и торопливо приготовила крохе кашку.
        Маргарита Святославовна села возле стола, и, едва успела поднести Джульетте теплую бутылочку, малышка прожорливо вцепилась в соску, в один присест съела половину и заснула, на всякий случай не выпуская еду изо рта.
        - Заснула. Ни плача, ни капризов. Не ребенок, а мечта, - промолвила дама и осторожно дотронулась до золотистых прозрачных волосиков на головушке Джульетты. - Сразу видно, дитя любви.
        Варя скосила глаза в сторону и суетливо закрыла банку со смесью.
        - Варюша, пойдем, я покажу твою комнату.
        Варя вошла вслед за хозяйкой в новое пристанище: паркет, темная стенка с множеством книг и безделушек, тахта и старинный угловой диванчик на изогнутых ножках, приземистый журнальный стол на кривых звериных лапах. На столике - медная восточная посуда, крошечные кофейные чашечки с голубым узором. На полу, тахте, стенах - толстый слой темных шерстяных и шелковых ковров. Двустворчатая дверь на балкон, столб золотистых пылинок в прямоугольнике солнечного света. И густой плющ, свисающий с карниза.
        На тахте стояла колыбелька Джульетты.
        - Вы с малышкой будете здесь обитать, а я в спальне, там у меня одновременно и кабинет: книги, ноутбук. - Маргарита Святославовна осторожно положила Джульетту в колыбельку.
        Кроха всплеснула во сне ручками, сжала кулачки и вновь ровно задышала.
        Варя прикрыла малышку пеленкой.
        Обвела комнату взглядом - наверное, сейчас нужно поблагодарить хозяйку? Но что сказать? «Ой, спасибо вам огромное, за приют, за доброту, мы всего на недельку»? А вдруг дама поднимет брови и скажет: «Да уж надеюсь, что не дольше».
        Варя отгрызла заусеницу у ногтя и спросила:
        - Вам нравятся ковры?
        - Моя мама была востоковедом, много ездила по Средней Азии, была в Иране. Раньше, лет сорок назад, мне казалось: столько темных ковров - это не современно. А теперь все это - память о маме, о юности. Иной раз подумаю: после моей смерти это старье окажется на помойке - и сердце щемит. Ладно, не будем о грустном! Детка, какие вещи тебе понадобятся? Ночная сорочка, зубная щетка, шлепанцы?
        - Зубная щетка у меня есть, в рюкзаке. Там еще курточка. И… ну и все, - пролепетала Варя. - Ночнушку я сейчас сбегаю куплю, пока Джулька спит.
        - Завтра купишь. Сейчас я тебе дам футболку, халат, шлепанцы, расческу. У меня этого добра куча, из отпуска и загранкомандировок - во многих пятизвездочных отелях халаты и махровые тапочки постояльцам дарят на память. Пойдем покажу тебе ванную, туалет. Мойся, отдыхай. Лосьоны, шампуни, кремы - все бери, не стесняйся. Этой ерунды в ванной целая корзина: столько дарят, что не успеваю использовать. Потом приходи на кухню пить чай.
        Варя вернулась в комнату, села на тахту, потрепала влажные волосы.
        Джулька едва слышно дышала во сне.
        Где-то в глубине квартиры Маргарита Святославовна говорила по телефону.
        На балконе громыхнуло, грубый порыв ветра вывернул тополь за окном, небо потемнело, вдали сверкнула молния.
        Варя вскочила и плотно прикрыла створки.
        Вдалеке послышался раскат грома. По стеклам ударили тяжелые капли. В комнате потемнело. Мрачно нависал угол, увешанный седыми коврами, плющ тянул плети прямо к Варе.
        Варя залезла с ногами на тахту, раскрыла рюкзак и вытащила простодушный штапельный коврик, расшитый осколками зеркала, - все, что осталось от прошлой жизни, безоблачной и беззаботной.
        Девушка долго смотрела на свои отражения, потом комочком легла рядом с колыбелькой Джульетты и закрыла глаза. Слеза скатилась по щеке на прядь ромашковых волос и больно кольнула сердце: маленькое, смешное, беззащитное, словно только что вылупившийся птенец.
        Варя хотела поплакать.
        Но в дверь легонько стукнули.
        Девушка торопливо отерла щеку, вскочила и испуганно села, словно спать было строго запрещено.
        Дверь тихонько приоткрылась, Маргарита Святославовна заглянула и улыбнулась Варе:
        - Варюша, для тебя нашлась работа.
        Девушка зажала ладони между колен и взволнованно подалась вперед:
        - Уборщицей?
        - Почему - уборщицей? - тихо, стараясь не разбудить Джульетту, объяснила хозяйка. - Работать будешь почти по специальности: артисткой массовки. Дальше все зависит от тебя: покажешь себя трудолюбивой, настойчивой, профессиональной актрисой - перейдешь на роли второго плана. Но для этого надо пахать как лошадь! Всю себя отдавать избранной профессии! - Голос Маргариты Святославовны стал назидательным: она не заметила, как заговорила громко, поучающе, с «педагогическими» интонациями: - Драматическое искусство не терпит занятий по расписанию, два раза в день по часу. Актер должен жить своим ремеслом: круглосуточно, без перерывов, так люди не перестают дышать!
        Варя не решилась спорить, только поежилась: убеждать Маргариту Святославовну, что она стучалась в открытые двери, потому что душа Вари полностью отдана искусству, было явно бесполезно.
        Девушка вздохнула и пролепетала:
        - Да, Маргарита Святославовна, я все понимаю.
        - Мало понимать, надо жертвовать! - с ворчливым пафосом воскликнула женщина.
        Джульетта вздрогнула во сне и пошевелила кулачками.
        - Я вас не подведу! - Варя мелко кивала. - Я же понимаю: вы за меня поручились!
        - Нет, дорогая, я за тебя не поручалась!
        Варя сжалась в комочек и сидела на краешке тахты, как побитый бездомный воришка.
        - Я слишком плохо тебя знаю, мне неизвестно, какая ты актриса! - чеканила хозяйка квартиры. - Я всего лишь позвонила менеджеру по кастингу, так называемому бригадиру: он подбирает массовку по заявкам съемочных групп. Ты и сама легко могла набрать 09 и узнать нужный телефон. Единственное, о чем я действительно попросила: задействовать тебя в ночных съемках. Временно, пока не найдем няню Джульетте. Днем будешь заниматься с ребенком, ночью - работать. Тебя это устраивает?
        Маргарита Святославовна была уверена: «Сама пашу как проклятая, поэтому имею право требовать того же от других!»
        К тому же заведующая кафедрой была человеком настроения: сперва, не задумываясь, отдавала «последнюю рубаху», а через час в обмен требовала полного послушания. К тому же в последнее время Маргарита Святославовна впадала в величественную ворчливость. Поэтому весь монолог дама произнесла тоном старой королевы.
        - Работать начнешь с завтрашнего дня. Созвонишься с бригадиром, узнаешь, куда ехать на съемку! Начало - в двадцать один час. Выезжай заранее: лучше приехать раньше, съемки идут строго по графику, аренда павильонов дорогая.
        - Спасибо, Маргарита Святославовна! - бормотала Варя.
        - А пока погуляй с Джульеттой: после грозы воздух насыщен озоном, очень полезно для детского здоровья.
        Варя натянула единственные джинсы и озабоченно поглядела на пропахший бензином, асфальтом и потом вязаный топик. Впрочем, выбирать было не из чего, поэтому вязанное крючком из обычных катушечных ниток наивное изделие вновь оказалось на хозяйке.
        Глава 5
        Чем пахнет счастье?
        Лифт пропел мелодию из двух нот. Двери раскрылись. Варя вышла в холл и… оказалась в самом сердце океана: лучи солнца пронзали бирюзовую воду, как сияющие кресты - купол летнего неба. Серебристые птицы взлетали над волнами и распускали крылья брызг. А из прозрачных зеленых глубин струились таинственные звуки - свист, щелканье, звонкий скрип.

«Дельфины!» - догадалась Варя, вдохнула влажный соленый воздух и зажмурилась от счастья.
        Некоторые люди видят цвета звуков. Варя различала запахи счастья. Одно ее шальное, безрассудное счастье целых полгода пахло футболкой, спрятанной под подушку: Варя засыпала, вдыхая запах молодого загорелого тела и горячих рук. Лесной земляникой, согретой в ладони отца, еще недавно пахло счастливое детство. Светлое, печальное счастье источало запах дождя и мокрой голубой рубашки. А сегодня счастье пахло теплым котенком (если уткнуться носом ему за ушко) и сопело в колыбельке.
        Дельфины принялись звонко цокать.

«Надо обязательно купить диски со звуками природы для Джульетты: пусть слушает шум ветра в вершинах сосен, писк птенцов под крышей, стук капель по карнизу», - подумала Варя.
        - Погулять надумали? - прозвучал за спиной женский голос.
        Варя обернулась: вдоль поддонов с геранями и щучьими хвостами прохаживалась консьержка.
        - Да, решили свежим воздухом подышать, - кивнула Варя.
        Анна Кондратьевна заглянула в колыбельку:
        - Да какие тут красавцы у нас! Мальчики или девочки?
        Варя расплылась в улыбке:
        - Девочка.
        - А крепышка какая, как репка, - похвалила Анна Кондратьевна и заверила: - Не волнуйтесь, я не глазливая.
        Как и многие женщины ее возраста, Анна Кондратьевна любила поглядеть на похороны, свадьбы и грудных малышей.
        При виде особенно счастливых, полных надежд невест или доверчивых грудничков глаза Анны Кондратьевны увлажняли непрошеные слезы: «Наивные еще, не знают, что их в жизни-то ждет».
        - Как таких хороших деток зовут? - спросила консьержка у спящей малышки.
        Ребенок всплеснул кулачками.
        - Джульетта, - ответила Варя.
        - С гуся вода, с Джульетты хвороба! - Анна Кондратьевна погрозила хворобе пальцем. - Во дворе решили погулять? Или на набережную пойдете?
        - Еще не знаю, - улыбнулась Варя. - Я здесь первый раз, посмотрю: где зелени больше, там и посидим.
        - Первый раз? - изумилась консьержка. - А я решила: племянница к Маргарите Святославовне приехала погостить.
        - Нет, я не племянница, - вздохнула Варя и переложила колыбельку в другую руку.
        - Кто же вы ей, если не секрет?
        - Случайная знакомая, - призналась Варя. - Я в Москву всего два дня назад приехала, думала - квартиру или комнату сниму. Но с жильем оказалась такая проблема! В одном месте на мошенниц нарвалась, в другом бешеные деньги запросили. Просто счастье, что Маргарита Святославовна предложила немного пожить у нее. Теперь хоть о работе можно подумать. А то какой-то замкнутый круг: чтобы снять квартиру, нужно заработать деньги, а чтобы найти хорошую работу, нужно иметь жилье.
        - А где работать планируете?
        - Я актриса, в этом году закончила театральный, - сообщила Варя. - Хотелось бы по специальности.
        - Актриса? Понятное дело: отец Маргариты Святославовны тоже все молодых артистов привечал, месяцами, бывало, жили, то здесь, то на даче. Светлый был человек, что он, что супруга его покойная. Маргарита тоже только на вид властная да характерная, а на самом деле - как печка русская: всех накормит, всех согреет.
        Варе хотелось продолжить разговор, побольше узнать о хозяйке: почему такая эффектная дама живет одна, есть ли у нее родственники? Но заботы о Джульетте пересилили желание посудачить.
        Девушка показала глазами на колыбельку и с сожалением сказала:
        - Вы уж извините, нам погулять надо.
        - Конечно, конечно, давайте-ка, дверь вам открою, - заторопилась консьержка и перекрестила колыбельку морщинистой рукой с маленькими старомодными часиками.
        Женщины вышли на улицу.
        Анна Кондратьевна дотронулась до Вари:
        - Я бабка старая, мне можно все рассказывать - скоро все с собой в могилу унесу. Вижу, рано вы ребеночком обзавелись? Вроде молоденькая совсем? Лет девятнадцать?
        - Двадцать один, - ответила Варя.
        И поглядела на промытое грозой небо.
        - Может, Варюша, вам сходить куда надо? Я пригляжу за Джульеттой! - предложила консьержка.
        Варя встрепенулась:
        - Да, мне бы в магазин сбегать, купить кое-что.
        - Ребенка по магазинам таскать нельзя: инфекции, вирусы теперь круглый год, птичий грипп! - замахала рукой консьержка. - Давайте-ка мне ребеночка и идите с Богом, ни о чем не волнуйтесь! Покупайте что надо, не спешите.
        - Я случайно без чемодана оказалась, не поверите, совершенно раздета, даже колготок нет, - торопливо объяснила Варя и подняла голую ногу, демонстрируя отсутствие колготок, гольфов или следков. - Расческу и ту Маргарита Святославовна дала. Джульке надо ползунки и комбинезончик купить. Все, что есть, - на ней. Похолодает, на улицу будет не в чем выйти, - объясняла она пенсионерке.
        - Иди, Варюша, ничего, что я на «ты»? Ставь колыбельку на скамеечку, вот так. Пригляжу за ребенком, не беспокойся: слава богу, своих двоих вырастила, - заверила Анна Кондратьевна. - Беги давай! Дорогу знаешь? Прямо по Плющихе выйдешь на Смоленскую площадь, там магазинов полно. Дорогие, правда, магазины в нашем районе - бутики. Нам, пенсионерам, только облизываться.
        Варя поправила пеленку в колыбельке и упорхнула, как птица с ветки.
        Воздух, напоенный запахом мокрых тополей, да прибитые к бордюрам дорожки оборванных ветром листьев и веточек - вот и все, что напоминало о грозе.
        Варя обвела глазами улицу: тепло, солнечно! Она - в Москве! А завтра вечером пойдет на работу, о которой мечтала, - на съемочную площадку!
        Смоленская площадь встретила солидными высотками, потоком дорогих машин, березками в горшках.
        Варя впервые видела, чтобы березы росли в бетонных кадках: красиво, конечно, и грязи никакой, но ведь березы должны расти над рекой, на ветвях гнезда с птенцами качать…
        Она поглазела на витрину мужской обуви и задумалась: зачем мужику нужны шлепанцы из двух ремешков за пятнадцать тысяч рублей? Где их носить? На улице - испачкаются, дома - не увидит никто.
        В большом недоумении - из головы никак не шли сандалии из кожи кенгуру, девушка дошла до магазина детской одежды: в витрине сидели плюшевые медвежата, стояли, взявшись за руки, мальчик с девочкой. На девочке было надето скромное на вид ситцевое платьице в мелкий цветочек, на белых блестящих ногах - салатные босоножки.

«Платье - 4700. Босоножки - 2999, - увидела Варя на ценнике и не поверила собственным глазам. - Может, нули неправильно посчитали или запятую забыли написать и на самом деле надо читать: 470 рублей 00 копеек?»
        Она сощурилась, еще раз вгляделась в ценник, проговорила цифры вслух и с удивлением убедилась: никаких ошибок не вкралось, крошечное платьице действительно стоило столько, сколько ее мама зарабатывала за месяц.

«С ума сойти: почти пять тысяч за ситцевый лоскуток! Как будто вечерний наряд, а не малышовый сарафанчик! Мама мне в детстве за один вечер такой шила».
        Варя снова оглядела витрину: плюшевые медвежата на качелях держали в лапах погремушки.

«До чего же потешные, - умилилась Варя, и возмущение растаяло, как облачко в небе. - Интересно, как выглядят люди, которые одевают детей в таких магазинах? Где они работают? В каких домах живут?»
        Варя представила улыбающуюся счастливую пару: молодые мужчина и женщина уверенно вышли из машины, модная ухоженная мама увидела в витрине платьице и вскрикнула:
«Смотри, какое славное, давай купим!» Молодой папа влюблено посмотрел на тонкие русые брови, копну кудрявых ромашковых волос и сказал: «Ну конечно, купим, представляю, как Джульетта обрадуется».
        Варя стояла посреди улицы и улыбалась.
        Потом встряхнула головой и вдруг заметила на стеклянных дверях плакат: «Скидки до
70 %».
        - Джулька, удача сама идет нам в руки, - сказала Варя и вошла в магазин.
        Чтобы скрыть смущение - очень хотелось выглядеть состоятельной москвичкой, Варя постаралась придать лицу пресыщенное выражение.

«Надо новые очки от солнца купить, брендовые: в Москве женщины даже в метро в темных очках сидят или в волосы цепляют», - решила девушка.
        Мельком улыбнулась продавщице, девушке с искусственным загаром и профессиональным макияжем - три оттенка теней на веках, контурный карандаш для губ, гель для бровей - полное отсутствие изъянов!
        Впрочем, она совершенно не завидовала чужой глянцевой красоте: мама давно, когда Варя еще училась в школе, занималась в студии народных традиций «Матица». Она сумела убедить дочь - у актрисы с искусственной внешностью мало перспектив, такие девушки - стандартные, все на одно лицо - в театре не востребованы.

«Симпатичная, но как в программе Photoshop обработали», - с сочувствием подумала Варя.
        Продавец обворожительно - словно целый день Варю ждала! - улыбнулась, ловко подвела покупательницу к стойке джинсовой одежды кукольного размера.
        (В Кириллове дети такого возраста лежали в ползунках, туго завернутые в ватное одеяло.)
        - Могу я вам помочь?
        - Мне бы хотелось ветровочку или плащевой комбинизончик на девочку. Возраст - два месяца.
        - Сейчас подберем, - заверила продавец. - Какой у ребенка рост?
        Кровь толкнула Варе в виски: рост! Какой рост?
        Она понятия не имела про рост!

«Сейчас догадаются: Джулька не моя!»
        Варя с трудом взяла себя в руки и с улыбкой покачала головой:
        - Рост? Вы знаете, так стремительно растет: даже не представляю, какой сейчас?
        - Да, конечно, дети очень быстро меняются, - кивнула продавец. - Может быть, вес помните?
        Варя закусила губу и перевела бегающий взгляд на розовое стеганое одеяльце.
        - Худенькая девочка? Или налитушечка? - не отставала продавец, помнившая наставление менеджера: живым или мертвым, но покупатель должен уйти с покупкой!
        - Средняя, - промямлила Варя.

«Сейчас милицию вызовут!»
        - Не волнуйтесь, все для вашей средней малышки подберем, - пообещала продавец и повела Варю вдоль стеллажей с трогательными одежками: леденцово-розовыми, карамельными, нежно-кремовыми распашонками, кофточками, платьицами.
        Между крошечными одежками сидели мягкие игрушки: зверята с умильными мордочками и огромными детскими глазами.
        Страх разоблачения на мгновение отпустил сердце, и Варя с восторгом дотронулась до малюсеньких лимонных носочков, улыбнулась полосатой шапочке размером с кулачок.
        - Вы, наверное, хотите сделать подарок новорожденному?
        - Да. Ой нет, почему - подарок? Я своему ребенку хочу кое-что купить.
        - Обычно мамы точно знают вес и рост малыша, - сообщила продавец. И с улыбкой передразнила: - «Пять килограммов триста сорок граммов, шестьдесят семь с половиной сантиметров».
        Варю зазнобило, сердце запрыгало лягушонком.
        - Вот и наши ветровочки, - прощебетала продавец. - Правда, чудесные? Кристина Орбакайте на прошлой неделе купила такую же, в подарок на крестины. Кристина на крестины, забавно, да? Представляете, сказала, ее уже к восьмому ребенку позвали крестной матерью. Ткань не продувается и не промокает, но при этом дышит. Вот, посмотрите: подкладка из натурального хлопка, капюшончик отстегивается. Есть такие же с пристегивающимися штанишками. Потрогайте, какие мягкие швы!
        Варя зачарованно коснулась нежной подкладки, и тревога вновь отступила. Девушка гладила пуговки, прижимала к щеке шелковистую ткань, просовывала пальцы в малюсенькие рукавчики и знала: она купит крошечную ветровочку, сколько бы та ни стоила. Пусть даже неделю после этого придется питаться одним дошираком!
        - Да, я возьму! - сказала Варя.
        - Позвольте, я отнесу на кассу. А вы пока можете посмотреть обувь - новая коллекция, поступила только вчера. У нас замечательная обувь: из натуральных, экологически чистых материалов. Пинетки из меха пони…
        - Спасибо, я обязательно посмотрю, - заверила Варя.
        И с наслаждением принялась перебирать крошечные одежки: нежные, как Джулькины пяточки, и мягкие, как ее волосики.
        Варя брала в руки кофточки, платьица и ощущала внутри, чуть ниже сердца, маленький солнечный комочек. Сияющее существо тихо, звонко смеялось и разливало теплый золотистый свет по всему Вариному телу.
        Девушка улыбалась: ее переполняла нежность ко всем малышам на свете. Конечно, от цен бросало в дрожь, но с обещанной скидкой все должно было стоить не так уж дорого. Варя не устояла: сняла с вешалки упаковку носочков, ночной комбинезончик на кнопках, погремушку из мягкого пластика: на колечке висели яблоко, банан и апельсин - и пахли ванилью.
        В кассе к покупкам присоединилась отложенная ветровка со штанишками.
        - Три тысячи четыреста рублей, - улыбнулась кассир. - У вас есть карта нашего постоянного покупателя?
        Варя замерла: три с половиной тысячи за носки и курточку размером с носовой платок!
        - Карты нет, - ответила девушка и небрежно спросила: - А разве скидки не на весь товар? У вас там написано: до 70 процентов.
        - Да-да, конечно, мы сделали скидку. Давайте еще раз проверим: носки, три пары, шестьсот рублей. Минус скидочка, получается двести семьдесят. Погремушка…

«Три пары носочков - шестьсот рублей», - поразилась Варя и остановила кассиршу:
        - Девушка, не пересчитывайте, я верю. Сколько с меня?
        Она протянула деньги, скомкала сдачу, получила красивый пакет, дисконтную карту и подарок - мягкий кубик из ткани, раскрашенный под клубнику.
        - Игрушка обработана антибактериальным составом, совершенно безопасна, даже если ребенок возьмет ее в рот, - сообщила кассирша и сделала восторженные глаза, словно сама только и мечтала послюнявить игрушку на досуге.
        Варя нервно сжала клубничку.

«Три с половиной тысячи! Да еще чуть не раскусили, что ребенок не мой. Как я не догадалась взвесить Джульку в комнате матери и ребенка, там же весы были!»

«Разведчик попадается на мелочах!» - весело сказал папа.
        Но Варя, взволнованная стоимостью детских товаров, не стала вступать в разговор с отцом и пошагала на улицу. Затем посетила первый попавшийся по пути продовольственный магазин и в отделе сопутствующих товаров купила отечественные колготки и две пары трусиков производства Беларуси. По тридцать шесть рублей за штуку.

* * *
        Анна Кондратьевна сидела на солнышке возле спящей Джульетты, уронив руки на подол. Голова пенсионерки сонно покачивалась и норовила свалиться на грудь. Но как только Варя ступила на площадку перед подъездом, консьержка встрепенулась, размяла плечи и поглядела в колыбельку:
        - Спит твоя красавица, как ангелочек.
        - Спасибо вам! - разулыбалась Варя.
        - Не за что! Все купила?
        - Почти! - Варя приподняла пакет. - Еще продуктов в ларьке возьму: неудобно, Маргарита Святославовна нас обеих кормит, а деньги брать отказалась.
        - Да, в нахлебниках жить не больно приятно. Я сама, помню, у свекрови жила, она с Рязани была, а рязанские все жадные, вот уж меня куском попрекала!
        - Маргарита Святославовна совершенно не такой человек, - заверила Варя.
        - А я про Маргариту ничего плохого не говорю. В следующий раз ты за продуктами к шестому дому иди, там выбор побольше и цены подешевле. А в нашем ларьке ассортимент небольшой, в основном спиртное, чипсы да конфеты.
        Варя кивнула:
        - Спасибо, буду знать. Тогда мы с Джульеттой еще погуляем во дворе, а потом я за продуктами зайду.
        Консьержка улыбнулась девушке и поцокала языком спящей Джульетте.
        Малышка пошевелила мизинчиками.
        Варя подхватила колыбельку и не спеша пошла по дорожке через тенистый двор. У газона беседовали хозяйки двух резвящихся такс. На резной скамеечке под ясенями читала газету бабулечка в плаще и суконных ботах.
        Варя присела на краешек скамьи, поставила колыбельку на колени и положила локоть на пакет с покупками.
        Тишина летнего дня казалась почти провинциальной: запах нагретой скамейки, солнечные блинчики на асфальте, веселый лай собачонки смутно напомнили Варе родной Кириллов. В Москву возвращали только изогнутый дугой высотный дом с аркой и балконы, застекленные дорогими стеклопакетами.
        Варя оглядела этажи: за одним из этих окон очень достоверно сыграла нравственный поиск деревенской женщины Нюры роскошная актриса Татьяна Доронина.
        Людмила Анатольевна и Варя верили в приметы, гороскопы, знаки и знамения.
        Папа возмущался, называл это мракобесием.
        Но Варя была уверена: то обстоятельство, что в Москве она оказалась во дворе, в котором снимался культовый фильм молодости ее родителей, - не просто совпадение или случайность. Это - счастливый знак: она станет известной актрисой.
        Варя взглянула на соседку по лавочке, крошечную, с хомячка: узкая грудь, синие костлявые руки, морщинистые мочки - возраст у женщины древний, сорок лет назад она вполне могла жить в той самой квартире.
        Варя переставила колыбельку с колен на скамейку и аккуратно кашлянула.
        - Простите, пожалуйста, можно у вас спросить?
        Бабулечка с удовольствием сунула газету в сумку и поглядела на Варю.
        - Вы, случайно, не жили в этом дворе, когда снимали фильм «Три тополя на Плющихе»?
        Глаза старушки заблестели, она приосанилась:
        - Жила, и не просто во дворе, а в доме номер пять по Плющихе! Видите арку?
        - Около нее Ефремов ждал Доронину?!
        - Да! Когда наш дом построили, сквозь арку виднелась удивительная белоснежная церковь. Архитектор Щусев ее пожалел и возвел дом в форме подковы, чтобы не ломать это чудо. Но церковь все равно снесли лет пятьдесят назад. Я тогда работала инспектором управления делами Совета министров СССР.
        Последние слова дряхлая дама произнесла с затаенной гордостью.
        - А сколько вам лет, если не секрет? - уточнила Варя.
        - Секрета никакого нет: девяносто первый пошел.
        - Девяносто первый? - поразилась девушка. - Очень приятно познакомиться, представляю, сколько вы можете рассказать о прошлом! Вам надо работать консультантом в исторических фильмах.
        - Все мои воспоминания там… - Женщина слабо махнула рукой. - В СССР. Боюсь, они сейчас никому не нужны. Как и мы, старики: быстрее бы умерли да квартиры освободили.
        - Зря вы так думаете, живите хоть сто лет на здоровье. И воспоминания ваши тоже очень нужны. Мне, например, интересно, где здесь было кафе «Три тополя»?
        - Прямо за вашей спиной.
        Варя оглянулась, но увидела только кособокий домишко, простенькую ограду и газон, припорошенный свежим торфом.
        - Ой, ничего нет: наверное, закрыли?
        - Настоящего кафе здесь никогда и не было. То, из фильма, сделали чуть ли не из картона, - пояснила женщина. - Накануне съемок буквально за два дня весь наш двор заасфальтировали, а перед двухэтажным домом, его после снесли, соорудили простенькие декорации, поставили столики со стульями. Тем не менее на экране все выглядело как настоящее! Умели раньше снимать! Не то что нынешние телеподелки.
        - Значит, все было из фанеры? - удивилась Варя. - А я была уверена: это настоящее московское кафе. Я «Три тополя» два раза смотрела: талантливо играли актеры!
        Собеседница подняла наведенные огрызком черного карандаша брови и воскликнула:
        - Что вы хотите? Советская театральная школа! Это потом все развалили, растащили, и сегодня мы имеем то, что имеем: сериалы! Смотришь и плюешься! Нынешние артисты совершенно разучились играть, держать паузу. Где Грибов? Где Яхонтов? Где Раневская?
        Варя потерла кончик носа, взглянула на Джульетту, вспомнила свой глупый лепет в магазине детской одежды и кивнула:
        - Абсолютно с вами согласна: играть так, чтобы зрители верили, смеялись и плакали, - большое искусство.
        Старушка погрузилась в свои мысли, взор затуманился. Варе даже показалось, что ее глаза затянула мутная пленка, а в красноватом веке набрякла слеза.
        Девушка тоже задумалась: надо чаще ходить в театры, больше читать, знакомиться и разговаривать с разными людьми, собирать запас образов.
        Тишину нарушила Джульетта: кроха закряхтела, заворочалась, открыла глазки, а потом забавно дернулась.
        - Рыбу ловим? - улыбнулась малышке пожилая женщина.
        Варя сунула руку под пеленку и потрогала попку: горячий подгузник тяжело лег в ладонь.
        Она нашарила под матрасиком новый памперс, расстегнула ползунки, сморщившись, извлекла мокрый подгузник с бурым пятном «по-большому» и двумя пальцами опустила в мусорницу.
        - В няньках сидите? - утвердительно спросила женщина.
        Варя посмотрела на свои брезгливо растопыренные пальцы и порозовела:
        - Почему в няньках? Это мой ребенок. Просто… Просто, пока я диплом дописывала, она была у бабушки, мы еще не привыкли друг к другу.
        Девушка надела малышке чистый подгузник, застегнула кнопки на ползуночках, поцеловала крошечные пальчики. Джульетта раззявила беззубый ротик в счастливой улыбке.
        Варя попрощалась с собеседницей, пошла к продуктовому ларьку. Она вовсе не собиралась сидеть на шее Маргариты Святославовны!
        Зерновой хлеб, кексы и пачка масла облегчили кошелек на сто пятьдесят рублей!
        - Как здесь люди живут?! - бормотала Варя. - Масло - шестьдесят рублей! Правильно Маргарита Святославовна сказала: надо работать как лошадь, днем и ночью!
        Она задумалась о завтрашних ночных съемках - от предвкушения и страха по телу пробежал озноб - поклялась выложиться по полной!
        Варя вошла в подъезд - раскрытую дверь удерживал кусок кирпича: консьержка подсунула в створку - проветрить холл.
        Вызвала лифт. Кабина стояла на первом этаже и сразу открылась.
        Варя нажала кнопку с цифрой 4 и задумчиво прислонилась к металлической серой стене.
        Анна Кондратьевна вышла из застекленной комнатки, крадучись подошла к лифту и осторожно приблизила ухо к дверям.
        Кабина доехала до четвертого этажа - на табло загорелась красная четверка.
        Вдали пару раз цокнули каблуки. Наступила сонная тишина.
        Консьержка торопливо пробежала в будку, прикрыла дверь, достала из сумки записную книжечку, нацепила очки и отыскала нужный телефон. Долго, сверяясь с книжкой, набирала комбинацию чисел. Когда на другом конце ответили, пенсионерка воровато оглядела через стекло холл, прикрыла рукой трубку и быстро сообщила:
        - Анна Кондратьевна звонит. Ага, добрый день! Вы просили сообщить, если что… Маргарита Святославовна в порядке, здорова, да. Только ведь в квартире не одна живет: поселилась к ней девчонка с маленьким ребенком, пришла без вещей, одна сумка чапаевская через плечо. Сама мне сказала: даже колготок нет, расческу и ту Маргарита Святославовна дала. Понятно, что приезжая, приезжие самые наглые! Сказала: актриса! Вцепилась, видно, крепко, как рак. Живет на всем готовом. Маргарита Святославовна с нее ни копейки не берет.
        В холл вышел жилец. Анна Кондратьевна сладко улыбнулась через стекло, прекратила разговор и положила трубку.
        Глава 6
        Рубиновый медальон
        Варя проснулась от телефонной трели и сразу услышала шаги, тяжелые, явно мужские.
        - Алло? Да, можно, - сказал мужчина. И ушел с трубкой в глубь квартиры.
        Варя взглянула на солнечное небо, потом - на часы: почти десять утра! Неужели Джулька до сих пор спит? Она приподнялась на локте и заглянула в колыбельку: пусто!
        Девушка вскочила с тахты, осторожно выглянула в прихожую и прислушалась. Из кухни доносились голоса: мужчина посмеивался, а Маргарита Святославовна явно тетешкала Джульетту. «Вот какая кашка вкусная! - не своим голосом пролепетала дама и почему-то добавила: - Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса!»

«Стыд какой, хозяева на ногах, а гости дрыхнут!» - с досадой подумала Варя и на цыпочках, босиком побежала в ванную.
        Взглянула в зеркало: ужас, волосы дыбом, на щеке отпечаток подушки. Да еще и ребенка проспала. Хороша!
        Она быстро почистила зубы, наспех протерла лицо тоником, сделала пробор в кудрявых волосах и поменяла футболку на халатик.
        Показываться на глаза незнакомому гостю, тем более мужчине, заспанной и неприбранной не хотелось, но нагружать Маргариту Святославовну заботами о ребенке было неловко. Девушка со вздохом поплелась по коридору.
        На кухне возле круглого стеклянного стола сидел Николай и пил чай.
        При виде Вари он с грохотом отодвинул стул и поспешно встал.
        - А вот и наша мамочка проснулась, - сказала Маргарита Святославовна Джульетте.
        Варе показалось: с укоризной сказала…
        - А мы, мамочка, уже поели молочную кашку с гречневой мукой. А сейчас будем чаек с шиповником пить. Нам нужны витамины! - беседовала с младенцем дама.
        Джульетта радостно разевала ротик и мяукала.
        - Извините, сама не знаю, как получилось: ничего не слышала, спала как убитая, - жалобно отозвалась Варя. - В поезде, на вокзале устала, упала вчера как подкошенная.
        - А «сплю на новом месте, приснись жених невесте» перед сном сказала? - засмеялся Николай.
        Варя испепелила его взглядом:
        - Я в приметы не верю!
        - Зря! А то бы увидела во сне меня! - заверил он.
        - Маргарита Святославовна, давайте мне Джульку, я подержу, - засуетилась Варвара.
        - Осторожно, головку придерживай, - ворчливо промолвила дама и неохотно передала Варе малышку.
        Девушка положила кроху головушкой на сгиб локтя и хотела дать свой палец: Джульетта так трогательно сжимала его в кулачке! Но в крошечной розовой ладошке была крепко зажата какая-то вещь: девочка вскинула ручкой, и в воздухе мелькнула толстая, как бечевка, цепочка.
        - Что это у нас такое красивое? - спросила Варя и, к своему удивлению, обнаружила в кулачке старинный кулон: золото во впадинках узора потускнело, но огромный рубин на золотой подложке горел колдовским огнем.
        - Откуда это? - удивилась Варя.
        - Наша фамильная реликвия, - объяснила хозяйка. - Ребенок с младенчества должен видеть не просто красивые, а изысканные вещи. Между прочим, Набокову в детстве мать давала играть бриллиантами. И это, несомненно, повлияло на его утонченное восприятие красоты.
        - Ой, Маргарита Святославовна, если Джулька сломает эту роскошь, мне никогда за нее не рассчитаться, - встревожилась Варя и осторожно высвободила украшение. - Нам бы пока что-нибудь попроще, мы ложечкой поиграем, да, Джулька? А потом купим книжечек, да? Мама скоро заработает денежек и купит Джулечке куклу!
        После этих слов Николай прекратил сумрачно переминаться у стены, расплылся в улыбке, снова сел, пошарил в пакете возле стула, неловко извлек яркую детскую книжку-пищалку, куклу с длинными блестящими волосами в брючном костюме и сообщил, почему-то насупившись:
        - Это ребенку, от меня подарок.
        - А я думала - мне! - съязвила Варя. - Спасибо большое!
        - Тебе тоже есть.
        Маргарита Святославовна подняла брови.
        Варя нахмурилась.
        Николай сунул руку в бездонный пакет и вытащил черную коробку с окошком из слюды: на серебристой подкладке лежал фен с набором насадок.
        Варя не спеша поцеловала в висок Джульетту - малышка уже сонно закрывала глазки - надеясь выгадать время и подобрать слова для отказа (все-таки фен был замечательный!), погладила пальцами теплые пяточки, хмуро сказала:
        - Спасибо, я не возьму такую дорогую вещь.
        - Коля, может быть, ты действительно торопишь события? - дипломатично промолвила Маргарита Святославовна.
        Николай потемнел лицом.
        Варя пристально глядела на кулачок Джульки.
        - Тогда в окно выброшу! - пригрозил водитель и сжал коробку так, что хрустнула слюда.
        Варя уставилась на соломенную салфетку и упрямо молчала.
        - Коля, ты должен понять девушку: это слишком интимный подарок, - мягко сказала хозяйка дома. - Вы два дня знакомы. Конфеты, шоколад, игрушка ребенку - другое дело, но дорогой фен обязывает…
        Николай сжал губы, встал и дернул ручку стеклопакета.
        - Да что же это такое! - возмутилась Маргарита Святославовна. - Деньгами разбрасываться!
        Она поднялась, вырвала фен, сердито закрыла окно и спросила:
        - Варюша, когда у тебя день рождения?
        - Двадцать четвертого июня был.
        - Вот и замечательно: это тебе подарок от нас с Николаем на прошедший день рождения.
        И она положила коробку на стол перед Варей.
        Водитель поправил ворот рубашки и уставился поверх Вариной головы, в угол холодильника.
        - Коля, ты сейчас куда? - как ни в чем не бывало спросила хозяйка.
        - В институт, - хмуро ответил водитель.
        - Замечательно! Меня подбросишь?
        Николай молча кивнул и пошел к дверям:
        - Я вас в машине подожду.
        Варя продолжала сидеть со спящей Джульеттой на руках.
        Хлопнула входная дверь.
        Девушка понесла малышку в комнату, но едва успела уложить, в квартиру вновь позвонили.
        Маргарита Святославовна встала на пороге и взглянула на Варю:
        - Боюсь, это Николай вернулся…
        - Я не буду с ним разговаривать, - сказала девушка. - Как я должна его подарок понимать? Я и так кругом всем должна, всем обязана!
        Дама покачала головой, оправила широкую шелковую тунику, взглянула в зеркало и открыла дверь.
        На площадке стояла Анна Кондратьевна и, как хлеб-соль, держала розовую детскую ванночку.
        - Здравствуйте, Маргарита Святославовна, уж извините, что без приглашения… Шишкины из девятнадцатой квартиры вывесили объявление: отдают детские вещи, манежик, ванночку. Я и подумала, может, вам нужно? Посмотрите, какая ванночка, как новенькая.
        - Спасибо, милая Анна Кондратьевна! Что бы мы без вас делали! - воскликнула хозяйка. - Проходите в комнату, не стойте в дверях: друзья через порог не разговаривают. Варя, посмотри, какая прелесть!
        Варя выскочила в прихожую и заглянула в ванночку: пупырчатые держатели, углубления для мыла и шампуня, даже силиконовый коврик на дне!
        - Ты, Варюша, не брезгуй, что чужое, - говорила консьержка. - Дети из вещей быстро вырастают, чего зря деньги тратить?
        - Спасибо, Анна Кондратьевна! Я не брезгую, - заверила Варя. - Чудесная ванночка!
        - Анна Кондратьевна, меня водитель ждет, на кафедру надо заехать, вы проходите, чайку попейте. Варюша, я часа через три буду. Погуляй с ребенком, пока дождя нет. В холодильнике венские сосиски - чистить не надо, в натуральной оболочке, в морозильнике - сырники. Запасной ключ в конфетнице, на трельяже в моей комнате. Хозяйничай!
        Консьержка закрыла за дамой дверь и предложила:
        - Давай-ка, Варенька, я ванночку начищу, кипяточком ошпарю, как новенькая будет. Шишкины - семья аккуратная, состоятельная, у них все детские вещи чистенькие.
        - Ой, что вы, я сама помою, - принялась отказываться Варя. - Еще не хватало вас нагружать.
        - Ты дочкой занимайся, обо мне не переживай.
        С этими словами Анна Кондратьевна прошла в ванную, послышался шум воды.
        Варя укрыла Джульетту фланелевой пеленкой и стала рассматривать подарки Николая. Книжка-пищалка - из пластика, можно грызть и трепать. Барби в брючном костюме - мечта любой девочки, хоть и рановато, конечно. Достала из коробки фен и улыбнулась: сколько насадок, сколько расчесок! Замечательная вещь, тем более - сейчас, когда Варя самым глупым образом лишилась всего имущества. Но пусть этот нахальный водитель не рассчитывает, что купил ее подарком!
        В комнату заглянула Анна Кондратьевна:
        - Варенька, ванночку намыла, сохнет.
        - Спасибо большое! - вскочила Варя.
        - На здоровье! Закрывайся давай, чтоб не украли, - пошутила консьержка.
        - А чаю попить? - пригласила девушка.
        - В другой раз, Варенька! Отдохни лучше, пока дочка спит.
        Варя заперла за консьержкой, полюбовалась на влажную ванночку - совершенно новая на вид. Включила на кухне чайник, пошла за ключом от квартиры.
        Осторожно открыла дверь и окинула любопытным взглядом комнату Маргариты Святославовны.
        Кровать возле стены застелена шелковым вишневым покрывалом: по кайме вышиты пышные темно-розовые хризантемы.
        Варя присела, вывернула край ткани и внимательно изучила изнанку. Дома она вышивала с мамой, а в общежитии - с Лейлой. Но другим способом: Людмила Анатольевна украшала наряды дочки вышивкой с выдернутыми нитями, мережкой, а Лейла покрывала блузки плотной мозаикой из золотой или серебряной канители.
        Полюбовавшись на выпуклые шелковые цветы, Варя подошла к небольшому узкому столику: тонкие высокие ножки, инкрустация с растрескавшимся лаком, сразу видно - старинная вещь. Но узора на столешнице девушка не разглядела: столик был завален альбомами и толстыми книгами в глянцевых суперобложках. Огромная книга лежала даже под ноутбуком.
        Трельяж оказался самым обычным: почти такой же стоял в маминой спальне в Кириллове. Впрочем, некоторое отличие было: в застекленном шкафчике внизу, под крыльями зеркал, горел свет.
        Варя склонилась и разглядела маленькую лампочку с белой кнопочкой, торчавшей, словно кончик карандаша.

«Ага, поняла: толкаешь «карандашик» дверцей, и свет выключается, откроешь - включается», - догадалась она.
        Поиграла дверцей, принялась пересматривать безделушки на подзеркальнике: фигурки из камня, фотопортрет в рамке: похоже, родители Маргариты Святославовны. А вот и конфетница: хрустальная, с медным ободком. Среди помад, заколок, квитанций лежали ключи от квартиры.
        Варя взяла связку с кожаным брелком и пошла на кухню.
        Напилась чая - у Маргариты Святославовны имелась дюжина сортов, но девушка скромно заварила пакетик обычного «Липтона», сгрызла несколько овсяных печений и только успела помыть посуду после завтрака, как трелью залился телефон.
        Варя кинулась за трубкой, тихо сказала: «Алло», - и прокралась с телефоном назад, на кухню - боясь разбудить Джульку.
        - Варюша, ты уже погуляла с Джульеттой? - педагогическим тоном спросила Маргарита Святославовна. - А чего вы ждете? Когда солнце сядет? Срочно идите, через полтора часа придет абитуриентка… Настя… нет, Лера? Впрочем, это не суть важно. Пожалуйста, напои девочку чаем и пусть ждет меня. До встречи, поцелуй за меня Джульетту! Осторожно переходите дорогу!
        В течение всего этого монолога Варя могла лишь эхом повторить: Лера… напоить чаем… через дорогу…
        Девушка обреченно посмотрела на трубку: Маргарита Святославовна оказалась властной дамой. Но что делать? Выбирать хозяйку не приходится: спасибо, что приютила, вряд ли им с Джулькой было бы лучше у Нины, там своих проблем выше крыши. Ну ничего, сегодня вечером она, Варвара Кручинина, ярко выделится на фоне массовки! Должна выделиться! Обязана! «А кто эта незнакомая актриса? - спросит режиссер. - Почему она у вас в задних рядах? Девушка должна солировать!» И тогда начнется другая жизнь, она станет зарабатывать деньги и ни от кого не будет зависеть.
        Варя бормотала под нос и одевалась: джинсы, все тот же топик из бумажных ниток, черные лакированные туфли на каблуках голливудской высоты. Мазок блеском на губы, молочно-туманные тени на веки. Да, не забыть колыбельку с Джулькой!
        На этот раз, прямо от подъезда, Варя направилась в знаменитую арку в доме архитектора Щусева (если вчерашняя девяностолетняя москвичка не ошиблась: Варе-то казалось, Щусев умер лет двести назад!).
        Она вошла под высокие своды, внимательно изучила стены, пожала плечами - арка как арка: мрачно, сквозняк, контейнеры с мусором.
        Девушка кисло поглядела на метровую надпись: «Машины не ставить!» - и решила вернуться. Но вдруг увидела под каменной дугой сверкающую гладь реки, выбежала на улицу, замерла от восторга: она стояла на высоком берегу Москвы-реки, и город встречал ее, как празднично накрытый стол.
        Москва, пестрая, желанная, роскошная, еще недавно далекая, недоступная, утопающая в богатстве, сегодня лежала у ног Вари. Ну, или почти лежала!..
        Девушка с наслаждением вдохнула воздух огромного города.
        Тяжелый запах расплавленного асфальта, непрерывный гул транспорта, пары раскаленных в пробке машин. Как и все, охваченные страстью, Варя не замечала недостатков любимого существа. Ее наполняло желание стать для этого города единственной! Завоевать сердце столицы, избалованной вниманием миллионов приезжих искателей счастья.
        Варя перехватила колыбельку и, ликуя, пошла вдоль здания, всем своим видом давая понять: она здесь своя, она - москвичка!
        Трое дорожных рабочих, темных, как подгоревший хлеб, с нескрываемой завистью проводили взглядами молодую маму. Как и Варя, они верили: еще немного, еще чуть-чуть, и самый большой город Европы с восторгом одарит их штампом о постоянной регистрации, даст высокооплачиваемую престижную работу, квартиру и желанное звание: москвич!
        Варя радостно сделала петлю вокруг дома, гордо вошла в роскошный супермаркет, небрежно бросила в пакет связку бананов, коробку молока, вернулась к подъезду и уверенной походкой прошествовала через холл, наполненный звуками летнего леса.
        Анна Кондратьевна через стекло приветствовала новую обитательницу элитного дома улыбкой.

«До чего на Петросяна похожа! - подумала Варя, но тут же одернула себя: - Бессовестная, человек к тебе всей душой…»
        Следующий час прошел в хлопотах с Джульеттой: смесь, чайная ложечка растертого в кашку спелого банана, чистый подгузник, стишок про собачку Жучку, у которой хвостик закорючкой, игра «Съем-съем сладкую девочку». Наконец, кроха опять заснула.
        Варя с наслаждением вытянулась рядом на тахте, хотела было помечтать о карьере актрисы, но заиграл домофон.
        - Здравствуйте, это Лера, Маргарита Святославовна дома? - спросил тонюсенький девичий голосок.
        - Да, Лера, поднимайтесь, - ответила Варя, нажала кнопку и высунулась в коридор.
        Вскоре показалась тоненькая фигурка в топике, крошечной юбочке, на высоченных каблуках.
        Лера подошла ближе, и Варя невольно подняла брови: пепельные волосы, залитые лаком, от малейшего ветерка наверняка громыхнули бы кровельной жестью, небольшие серые глаза утонули в черных воронках теней - женские журналы рекомендовали на это лето стиль «дымчатый глаз».
        Варя сдержала улыбку - девчушка явно перестаралась с образом «роковой» красавицы, но с кем не бывало в семнадцать лет? - и как можно более дружелюбно пригласила:
        - Проходите, Лерочка, Маргарита Святославовна звонила, скоро будет. Кофе, чай?
        - Зеленый, если можно: источник оксидантов, - важно сказала гостья тоненьким голосом. - Незаменим против старения.
        Варя закусила губу, понимающе кивнула.
        - В театральный поступаете? - спросила Леру.
        - Да. Ужасно боюсь творческого экзамена! - Девушка опустила пакетик чая в кипяток.
        - Вы занимались в театральной студии?
        - Нет, в КВН играла, и все говорили: у меня талант.
        Варя пошевелила носом и задумалась.
        Выручила Маргарита Святославовна: шумно вошла в квартиру, справилась о Джульетте, громким сценическим голосом затребовала Лерочку в свою комнату.
        - Варвара, будь добра, поприсутствуй, - приказала она. Уселась в кресло и сложила руки в замок перед грудью: - Итак, детка, что вы нам прочитаете?
        - Александр Сергеевич Пушкин, - дрожащим голоском объявила Лера.
        Дама благосклонно склонила тяжелую голову.
        Варя прислонилась к стене.
        - Любви, надежды, тихой славы недолго тешил нас обман. Исчезли юные забавы…
        - Стоп-стоп, детка. Не обижайся, дорогая, но лучше я тебе это скажу, чем приемная комиссия. Вернее, комиссия тебе вообще ничего не станет объяснять, просто выставит за дверь.
        Лера молчала и испуганно теребила длиннющий акриловый ноготь.
        - Детка, нет ничего комичнее контраста между девичьей невинной мордашкой, тоненьким голоском и р-р-роковым произведением для декламации. Ты должна читать то, что пережила сама. Милая, обман какой славы тебя тешил, какие юные забавы тебя покинули?
        Лера шмыгнула носом:
        - А что бы вы мне посоветовали выбрать для декламации?
        - То, что прожито лично. Давай спросим у Вари: она актриса, выпускница театрального института. Варвара, что ты читала на творческом конкурсе?
        Варя на секунду задумалась, улыбнулась и сообщила:
        - Я очень лес люблю, поэтому нашего вологодского поэта взяла: «Сапоги мои скрип да скрип под березою! Сапоги мои скрип да скрип - под осиною! А под каждой березой - гриб, подберезовик. А под каждой осиной гриб - подосиновик».
        - Замечательно! - похвалила Маргарита Святославовна.
        В гостиной заплакала Джульетта, и Варя с сожалением покинула урок театрального мастерства.
        Переодела малышку, попоила водичкой, поносила на руках.
        Из соседней комнаты доносился разговор, затем голоса переместились на кухню.
        Варя то и дело нетерпеливо смотрела на часы, но время тянулось, как засахаренное варенье: господи, ну когда же, когда она, наконец, пойдет на свою первую настоящую работу?
        Наконец, за Лерой захлопнулась дверь.
        Маргарита Святославовна прошла в ванную, затем на кухню, долго ходила по комнате.
        Варя глядела в окно, но ничего не видела: воздух перед глазами дрожал серыми мушками. Она ложилась, вставала, расправляла покрывало, вновь укладывалась на тахту и думала только об одном: через несколько часов она будет участвовать в настоящей съемке!
        Наконец, стрелки показали семь. Вернее, без трех минут семь, но часы ведь могли идти неточно? Кто их знает, может, батарейки старые?
        Девушка принесла из прихожей телефонную трубку, прикрыла дверь, дрожащей рукой набрала номер менеджера по массовке, но едва успела назвать свое имя, мужчина рявкнул:
        - В 20.30 у Савеловского, напротив центрального входа автобус, надпись
«Киносъемочный»! За опоздание штраф, при себе иметь паспорт. Если есть одежда шестидесятых - начала семидесятых, имеешь преимущество!
        Глава 7

«Всем занять свои места!»
        - Разве не в девять? А что за преимущество… - попыталась переспросить Варя.
        Телефон ответил гудками.
        Варя бросила трубку и заметалась по комнате.
        Паспорт, где паспорт?
        Трусы с деньгами: прятать или нет? Куда?
        О господи, опоздаю!
        Что он сказал про одежду? Шестидесятых? Или шестидесятилетних? Это - какая? Старушечья, что ли? Швырнул трубку, не дал договорить!
        Ой, мамочки!
        Спотыкаясь о ковры, Варя пробежалась по комнате с трусиками в руках - от пристегнутых в носовой платок денег они колыхались маятником. Наконец, сунула все свои скудные финансы под матрасик в колыбельке.
        Встряхнула единственный топик: интересно, похож он на одежду шестидесятых? Шестидесятилетние бабули такое носят? Пожалуй, продвинутые, московские, наденут запросто.
        Варя дернула джинсы, повалился стул, в комнату вбежала Маргарита Святославовна.
        - Боже мой, я думала: ребенок упал! Детка, прекрати метаться, ты сейчас эти несчастные джинсы разорвешь. Что случилось?
        - На съемку велели одеться под шестидесятилетнюю стару… женщину.
        - Задачу объяснили?
        - Не знаю, - всхлипнула Варя. - Сказали: оденусь в стиле шестидесятых - начала семидесятых - буду иметь преимущество. Или я не так поняла? Не расслышала? Вот ворона!
        - Варвара, прекрати истерику! Тебя, может быть, попросили одеться, как в шестидесятые - семидесятые годы прошлого века? Видимо, фильм об этой эпохе?
        - Наверное! А что в те годы надевали? Джинсы носили? У меня никакой другой одежды нет.
        - За границей носили, а в Советском Союзе - редко.
        - А где я буду по сценарию сниматься?
        - Дорогая, ты у меня спрашиваешь? К работе нужно готовиться, узнать все заранее, сцену свою прочитать.
        Варя чуть не плакала:
        - Бригадир по телефону ничего не сказал. Крикнул: «У Савеловского!» - и трубку бросил. Я же первый раз…
        - Все правильно, человек сделал свое дело: сообщил время и место. Снабжать тебя сценарием - не его забота. Зрителю не станут объяснять: Варвара Кручинина снималась впервые, поэтому не обессудьте, текста не читала. Ладно, успокойся! У меня где-то было кримпленовое платье и белая лакированная сумка. Если сцена летняя, считай, тебе повезло. Иди за мной!
        Маргарита Святославовна энергично распахнула шкаф в своей комнате, покопалась между вешалок и вытянула кримпленовое платье с короткими рукавами и металлическими пуговицами. Ярко-зеленое, с синими планками и погончиками.
        Варя перестала подскуливать и потрогала синий воротник.

«Неужели этот кошмар носили?» - подумала она.
        - Воротничок назывался «собачье ухо», - хмыкнула Маргарита Святославовна. - Примерь, пожалуйста.
        Варя сняла топ и надела зеленый ужас.
        - Как на тебя сшили, - похвалила дама.
        - А чье оно? - спросила Варя.
        - Когда-то было моим, а теперь, очевидно, послужит искусству, - ответила Маргарита Святославовна.
        - Вы были такая худенькая?
        - Трудно поверить, глядя на меня? Представь себе, талию двумя ладонями можно было обхватить, легкая была, как паутинка: дунь - улетит. - Она покопалась на полке: - Вот тебе сумка, держи. О, еще и брошка нашлась.
        Дама прицепила на воротник платья брошку: грязно-зеленый листок с тремя пластмассовыми вишнями.
        Затем женщина критически оглядела Варю, пропела сочным контральто: «Слышишь, время гудит: БАМ!» - вытащила из кармана аптечные резинки и увязала ромашковые кудри в два хвостика.
        Варя поглядела в зеркало и поежилась:
        - В таком виде по Москве идти?
        - Детка, ты собираешься стать актрисой или фотомоделькой? - нахмурилась Маргарита Святославовна.
        Варя вскинула голову:
        - Конечно, актрисой!
        - Тогда иди, Бог тебе в помощь. И помни: ты выбрала счастливую и горькую судьбу, назад пути нет!
        Варя бросила деньги, паспорт и косметичку в лакированную белую сумку с растрескавшейся ручкой, чмокнула пальчики Джульетты и вылетела из квартиры.
        Из лифта вышел сосед в дорогом льняном пиджаке, раздраженно покосился на Варю: черт возьми, платим за охрану, а в доме отираются посторонние сумасшедшие. Где только такое тряпье откопала, наркоманка!
        Зато в метро - вот уж демократичное место! - никто и не глянул на Варину одежду. Подумаешь, старое кримпленовое платье! В городе, где люди спят рядом с крысами, нежно обнимаются с любовниками своего пола, в двух драных пакетах умещают все свое нажитое на помойке имущество, пластмассовые вишенки на воротнике «собачье ухо» не заинтересовали даже милиционера.
        Варя бежала по ступеням подземного перехода на улицу и от волнения до боли в плече тянула за ремешок сумки. Мучил страх: то ей казалось, она опоздала или перепутала время, автобус уже уехал. То хлыстом стегала мысль: бригадир передумал и отправит ее обратно.
        Однако небольшой автобус с надписью «Киносъемочный» на лобовом стекле действительно стоял на Савеловской, возле тонаров с колбасами и пирожками.
        В салоне уже сидело несколько человек, почти все - в обычных джинсах и кроссовках.
        Варя почувствовала себя полной дурехой: «Черт меня дернул нарядиться таким чучелом!» Но через секунду девушка поняла: бригадир не зря обещал за кримпленовое платье преимущество в работе - все, кому не удалось раздобыть костюмы сорокалетней давности, с неприязнью посмотрели на Варин кримплен. Только парень в застиранной рубашке с надписями «Союз» - «Аполлон» взглядом пригласил девушку сесть рядом.
        - Неплохая рубашка, - похвалила Варя. - Семидесятые?
        - Вроде. Надо было, конечно, в Интернете глянуть, когда этот «Союз» с «Аполлоном» запускали? Но некогда было, у меня сегодня в двух местах съемка.
        Варя не успела поразмышлять над активностью паренька - две съемки в день! - в автобус вошел мужчина в футболке с надписью: «Ну, заяц, погоди!» и брюках клеш. Все от зависти отвернулись к окнам.
        Через минуту в автобус заскочил бригадир, обвел салон хозяйским взглядом и уперся в Вариного соседа:
        - Ты чего напялил?
        - «Союз» - «Аполлон», - промямлил парнишка.
        - Ты бы еще в «Олимпиаде-80» притащился! Ведь всех предупредил: конец шестидесятых - начало семидесятых! - Бригадир дернул подбородком на Варю: - Все посмотрели на девушку! Как фамилия? Кручинина? Молодец! На Кручинину все посмотрели!
        Массовка неприязненно глянула на Варю.
        - Вот, человек готовился к работе, - вбивал бригадир. - Человек почитал свою сцену, походил по соседям, по помойкам и все нашел! Платье, сумку, даже брошку эту идиотскую! Все в контексте!
        Он еще раз оглядел салон и крикнул водителю:
        - Кого ждем?! Поехали!
        Шофер захлопнул дверь, автобус проехал под сумрачной эстакадой и вскоре свернул на странную улицу: вдоль каждого здания здесь тянулась бетонная или металлическая платформа. К одной из платформ стала задом грузовая фура, и Варя догадалась: все здания - склады, а бетонные брустверы нужны для разгрузки.
        Автобус нырнул в неприглядный, замусоренный грузовой двор, подпрыгнул на вросших в землю рельсах, миновал старый шлагбаум, и Варя с удивлением увидела: площадка за мрачными складами вплотную уставлена дорогими иномарками.
        Водитель громко обругал владельцев припаркованных машин, крикнул в салон:
        - Ближе не подъехать, не развернуться будет, выгружаемся здесь! - И, явно подражая бригадиру, прорычал: - Отъезд в пять и в шесть утра, кто опоздает - штраф!
        Участники массовки заворчали, особенно сердито бубнил мужчина в брюках клеш. Вылезли из автобуса, пересекли двор по диагонали, гуськом потянулась в обшарпанные металлические двери.
        По тому, как уверенно группа пошла к нужному входу, Варя поняла: большинство здесь не в первый раз. Но для Вари все было внове, поэтому такая мелочь, как лишние тридцать метров пешком, девушку совершенно не расстроили. Она шла последней, с любопытством глазела по сторонам и читала таблички и указатели: «Студия
«Аль-медиа»; «В студию «Софит»; «Только для а/транспорта студии «Свет-Т».
        Почти все бывшие склады оказались съемочными павильонами.
        - Не отставай! - крикнул парень в рубашке «Союз» - «Аполлон» и скрылся за дверями.
        Варя прибавила ходу.
        Путь к славе выглядел неприглядно: бетонная лестница, на площадках разномастные стулья и банки с окурками.
        Случайный человек засомневался бы и разочарованно подумал: и это фабрика киногрез?
        Но Варя знала: на сцене всегда парчовый занавес, дворец, райский сад или озеро с лебедями, а за кулисами - пыльные доски, металлические лестницы и кирпичные неоштукатуренные стены. Театр, а тем более кино - всегда красивый обман.
        Девушка помчалась через две ступеньки и нагнала группу на третьем этаже.
        Бригадир прошел в небольшой, ярко освещенный холл без окон со следами давнего евроремонта.

«Во время съемки не входить!» - прочитала Варя на одной из дверей отпечатанное на компьютере объявление.

«А иначе Прохоров оторвет яйца!» - приписал кто-то от руки.
        Дверь раскрылась. Варя увидела, что изнутри скотчем приклеено еще одно напечатанное жирным шрифтом распоряжение: «Во время съемки дверь держать запертой!
        Внизу шариковой ручкой была приписана все та же угроза насчет Прохорова.
        Девушка жадно оглядывала студию, но, честно говоря, особо рассматривать было нечего.
        В углу холла стоял покосившийся, как Пизанская башня, кулер с холодной и горячей водой, под ним - рваный пластиковый мешок с использованными стаканчиками, на столе - чай в пакетиках, сахар, пластиковая одноразовая посуда. К трубе в углу стола на длинную веревку привязана чайная ложка, одна на всех. Веревка до середины намокла и потемнела от чая и кофе.
        Девушка поглядела на мокрую веревку с одной алюминиевой ложкой для всей группы, засмеялась: здесь явно работала веселая, дружная команда, одна семья, и она, Варя, уже всех любила!
        Из холла выходил один-единственный узкий коридорчик с дверями в душ, комнаты отдыха актеров, производственный отдел. По стене, на уровне глаз, от душевой до бухгалтерии тянулась длинная бумажная лента.

«График съемок», - прочитала Варя на ленте. - Ух ты! Вторник. Сцена во дворе. Массовка: две собаки, толстая дворничиха, пьяный сосед в майке, две школьницы, худенькая девушка. Среда. Сцена на танцплощадке».

«А сегодня - какой день? - задумалась Варя. - Вторник или среда?»
        - Трехминутная готовность! - вдруг завопил над дверями душевой динамик.
        Девушка присела от неожиданности.
        - Всем занять свои места! - снова крикнул динамик.
        Варя растопырила руки и напряглась: «Ой, сейчас все побегут на свои места, а я? А мне - куда?»
        Однако вокруг никто никуда не торопился.
        Артист с невероятно знакомым лицом - Варя видела его в каком-то сериале - помешал в стаканчике кофе и бросил ложку болтаться на веревке.
        Звукооператоры рассказывали анекдоты.
        Костюмер с грудой одежды в руках говорила по мобильнику, уговаривала кого-то утром обязательно разогреть и съесть котлету с пюре.
        Из-за двери с надписью «Диспетчерская» тянуло яичницей с луком.
        Наконец, наметилось какое-то движение: в холл влетела маленькая худенькая девушка в черном - бейсболка на обесцвеченных волосах тоже была черного цвета.
        Девушка то прислушивалась к крошечному динамику в ухе, то кричала в микрофон, дугой огибающий щеку:
        - Осветители! Где осветители? Вы где должны быть?!
        После вопроса хрупкая сотрудница ввернула крепкое словцо.
        Варя порозовела и беспомощно опустила глаза: она терпеть не могла мата!
        - Викуша, кончай надрываться! Дай я тебя поцелую! - заявил артист со стаканчиком кофе в руке.
        - Отвали! - приказала Вика, выдала еще одну словесную очередь в микрофон - и вдруг почему-то обратилась к Варе: - И на «Няне» работала, и на «Кадетах», нигде такого бардака не было! За две тысячи в месяц парюсь тут ночами как проклятая! Нет, все! На хрен!
        - На каждом проекте уволиться угрожает, - подмигнул Варе парень с длинными жидкими волосами. - Викуша, чего такая нервная, как будто в отпуске не была? Ты у себя, в Нижнем, отдыхала или пахала?
        - Не твое дело! Зачем мне вообще этот убогий сериал? Меня на «Парамаунт пикчерс» звали…
        - Викуша, не бросай нас, ну куда мы без тебя?
        - Кручинина! - неожиданно рявкнул динамик под потолком.
        Варя вздрогнула и выпучила глаза.
        - Ну и где на хрен эта Кручинина? - подпрыгнула Вика и крикнула в микрофон: - А я пасти всех должна? Массовка тоже на мне? А ты тогда чего делать будешь? Какая хоть она на вид? Зеленое платье? Здесь до хрена зеленых платьев. Вон прямо передо мной одна такая зеленая стоит, чистая русалка. Может, на лестнице курит?
        - Нет… не курит. - Варя тронула Вику за рукав. - Я… здесь!
        - Обломись, не до тебя, - отмахнулась Вика. Пригрозила в микрофон: - Сам ищи! - А потом снова крикнула: - Кручинину кто видел?
        - Я! Я - Кручинина!
        Вика, наконец, услышала Варины причитания и с шумом втянула носом воздух:
        - Хрен ли ты стоишь и молчишь?! У тебя крупный план через двадцать минут. Иди в гримерку! Вон туда!
        Варя забежала в комнату, выложенную старомодным кафелем: похоже, когда-то это был туалет, теперь приспособленный под грим-уборные. Прямо здесь же, за хлипкой перегородкой, кто-то принимал душ. В другой кабинке, в углу, виднелся унитаз, уборщица вытряхивала мусорную корзину с санитарными отходами в черный пакет. Под раковиной с креслом для мытья головы стояла лужа.
        Гример, женщина с патронташем, заполненным кистями и тюбиками, на широком, зыбком животе, усадила Варю в кресло перед зеркалом и принялась тонировать лицо, не прекращая разговора с коллегой под душем:
        - Вчера солянка точно была прокисшая! Весь день отрыгивалась. Если сегодня опять дерьмо какое-нибудь привезут, надо требовать, чтоб выдавали деньгами!
        - Да, не говори, озверели совсем! - донеслось из душа.
        Женщина дунула на кисть, прошлась пудрой по Вариному лбу и по-матерински предупредила:
        - Ты, вижу, новенькая. Имей в виду, бесплатные обеды часто привозят вчерашние, борщ густят просроченным пюре. Не наваливайся на халяву! Лучше выпечкой и соком в пакетах бери, плюшками хоть не отравишься.
        Варя мысленно пискнула от радости: бесплатные обеды! Это же выгода какая! Ведь чем экономнее она будет, тем быстрее снимет квартиру себе и Джульке!
        - Спасибо, что предупредили, - улыбнулась Варя. - Но у меня желудок луженый: вы бы видели, что в нашей студенческой столовке давали!
        - Могу представить! - откликнулась сквозь шум душа невидимая собеседница.
        Из-под кабинки побежал мыльный ручеек.
        - Убавь воду! - крикнула гримерша, ругнулась, подпихнула ногой тряпку, и подруги с жаром принялись костерить засоренные стоки и равнодушие администрации к условиям работы простых тружеников.
        Варя наслаждалась безмолвным участием в беседе: теперь она, Варвара Кручинина, - часть команды!
        После тонального крема, пудры и румян гримерша густо наложила изумрудные тени и перламутровую помаду.
        С удовольствием поглядела на Варино лицо и сообщила:
        - Готова. Ну просто «Песня-72»!
        Варя полюбовалась на себя в зеркало и вышла в коридор.
        Вика сидела, вытянув ноги в дорогих черных кроссовках с золотыми полосками, и рассматривала рекламный буклет: такие бросают в почтовые ящики вместе с извещениями о выигранных денежных призах.
        - Садись, посиди, - пригласила она Варю. И неожиданно спросила: - У тебя ребенок есть?
        - Ребенок? - Варя помолчала, выгадывая время для убедительного ответа. Вспомнила теплый, молочный запах Джульетты, улыбнулась: - Да, дочка, грудная…
        - А моему - четыре года, - с нежностью сказала Вика. - Смешариков любит, вся квартира уже в этих смешариках. Раскраски, наклейки, книжки, рюкзак со смешариками - все купили. А по почте все шлют и шлют каталоги, откуда только адрес наш узнали? Наверное, няня какую-нибудь анкету заполнила.
        - Наверное. - Варя помолчала для приличия, потом поинтересовалась: - А мне сейчас куда идти?
        - Сиди пока спокойно, когда надо будет, я заору, - вздохнула Вика и отвернулась.
        Варя поняла: не поддержать разговор о детях - большая ошибка, настоящие мамочки так себя не ведут. Настоящие мамочки с упоением рассказывают про кашки, овощные прикормы, жидкий стул и подлых, недобросовестных приезжих нянек.
        Она быстро представила крошечные пальчики Джульетты, ее нежный запах, заулыбалась и спросила:
        - У твоего какой смешарик любимый?
        - Нюша, - с ласковой улыбкой ответила Вика. - Представляешь, парень, а любит Нюшу.
        - Хороший какой мальчик, любит свинку, потому что она добрая, - улыбнулась Варя, припомнив: мамочки всегда нахваливают детей.
        И посмотрела на часы.
        - Еще шесть минут у тебя, - успокоила Вика. - Как зовут?
        - Варвара.
        - Красивое имя. В честь бабушки?
        - Нет, просто так, - пожала плечами Варя.
        - А у меня - Андрюшка, - с придыханием, словно имя было редким и необыкновенным, сообщила Вика.
        Варя закусила густо накрашенные губы: выходит, Вика спросила, как зовут ее Джульку? А она, ворона, назвала свое имя: Варвара. Надо исправлять положение!
        - Вика, я вас не так поняла, - театрально рассмеялась Варя.
        Но Вика швырнула каталог на соседний стул, прижала палец к уху, другую руку приподняла, мол, не мешай, а через секунду заорала в микрофон:
        - Кручинина, дворник, собаки - на площадку!
        Возле двери с объявлениями о неведомом кровожадном Прохорове оказались: Варя, очень толстая женщина с метлой, в штапельном халате, мужских носках и галошах и девушка с двумя лохматыми собаками. Псины добродушно обнюхали Варины ноги и, поскуливая от радости, ринулись в съемочный павильон. Как потом узнала Варя, собачки числились штатными артистами компании «Мосфильм-кинология», еду получали только после съемки и поэтому спешили отработать сцену с первого дубля.
        Варя перешагнула порог цеха, дверь с лязгом захлопнулась, ассистент запер задвижку.
        Девушка во все глаза уставилась на съемочную площадку: высоченный потолок скрывался в темноте, стены затягивали черные занавеси, деревянные мостки высились над пучками кабелей… Софиты, огромные вентиляторы, декорации городского двора…
        Вдоль противоположной стены, как купе в плацкартном вагоне, шли по очереди комната и кухня со старомодной мебелью, кусок школьного класса, угол продуктового магазина.
        Жар от мощных ламп мгновенно расплавил тело, по спине потек пот. Варя подула на ладони, двумя пальцами осторожно разделила ресницы: они норовили слипнуться от жирной, теплой туши. Чтобы спасти грим, она изо всех сил таращила глаза и, стараясь не моргать, неуверенно стояла за плечом девушки с собаками.
        Лохматые артистки вывалили языки и тяжело дышали.
        За столиком под огромным вентилятором сидел режиссер. Во всяком случае, так было написано на спинке кресла.
        - Все заняли свои места, - сказал он в микрофон.
        Артисты со знанием дела распределились среди декораций двора: собаки бросились к скамейке и сели возле нее, виляя хвостами, дворник принялась заметать мусор на траву под кустами.
        Варя стояла ни жива ни мертва.
        - Девушка в зеленом платье, да, вы, вы! Вы где должны быть? Вадик, где должна быть девушка?!
        Мужчина с пачкой листов глянул в текст и бодро сообщил:
        - Девушка должна идти на работу: у нее утренняя смена на химзаводе.
        - Ты уверен, что на химзавод ходили в брошках? - с угрозой спросил режиссер. - Где она ее взяла? Это же импортная брошка, польская. А у нас действие происходит в глубокой провинции, в дыре, в куриной заднице!
        - В провинции тоже модные девушки были. Брошку она купила в ГУМе, - не уступал ассистент. - В отпуск ездила дикарем в Гурзуф и проездом, в Москве, отхватила брошку и сумочку.
        - Уговорил. Девушка, как вас зовут? Варвара, у вас замечательное имя, объясняю: чудесное летнее утро, вы, молодая, модная, с брошкой, выходите из подъезда и идете на работу на химзавод. Вы счастливы, потому что пребываете в таком возрасте, когда даже смена на химзаводе и комсомольское собрание после нее не могут испортить настроения. Понятна задача?
        - Да, - ответила Варя.
        Через отсутствующую стену она «вошла» в «подъезд» и встала за дверью на крыльцо.
        - Приготовились! Начали!

«Не спи, вставай, кудрявая, в цехах звеня, страна встает со славою навстречу дня!» - услышала Варя веселый папин голос: это была его любимая песня!
        Варе сразу стало ясно, как она пойдет в цех, в котором звенела юность ее родителей.
        Она легко шагнула из подъезда, вдохнула утреннюю свежесть, зажмурилась от счастья и, радостная, легкая, пошла через двор на автобусную остановку. Впереди были ударная смена, вечерний сеанс в кино, межцеховые соревнования по бегу с эстафетой, поход по Домбаю, огромная любовь, югославские босоножки. Да мало ли что еще было впереди у советской девушки в ярко-зеленом кримпленовом платье!
        - Снято! Молодцы! Всем - спасибо. Участники сцены свободны!
        Варя пробралась между фанерными стенами домов и пошла к выходу из павильона.
        Все произошло так быстро и обыденно!
        У дверей ее нагнал ассистент режиссера:
        - Оставишь свои данные в производственном отделе, в бухгалтерии, у Вики, телефон и все такое, чтобы всегда была на связи: завтра с крупного плана переходишь на эпизоды. Молодец, поздравляю!
        Варя молча, как засватанная, вышла в холл и снопом осела на рваный кожаный диванчик.

«Переходишь на эпизоды!» Неужели это не сон?! Неужели это все происходит с ней?! Еще вчера она мечтала о должности уборщицы в общежитии театрального училища, а сегодня - как актриса поразила режиссера с первой же сцены?
        - Паспорт с собой? - рявкнул бригадир. - Иди в бухгалтерию, получи оплату: за крупный план шестьсот рублей и бутерброды в перерыв. Сегодня у тебя все. Не боишься маньяков - иди до метро сама, бегом успеешь. Или жди до утра, автобус отъезжает в пять и в шесть.
        Варе показалось, что кричит он очень добродушно.
        Она молча кивнула, прошла в бухгалтерию, достала из сумки и с неразборчивым мычанием, пылая, протянула паспорт.
        Девушка была уверена: сейчас выяснится: происходящее - какая-то ошибка, и денег ей не дадут. Разве так бывает, чтобы за полчаса работы платили шестьсот рублей, не считая бутербродов?!
        Однако через пять минут все еще плохо соображавшая Варвара получила пятисотку и сотню, временный пропуск в офис студии, два бутерброда с копченой колбасой в прозрачной коробочке и несколько листов, распечатанных на компьютере: отрывок из сценария на завтрашний день, вернее, на завтрашнюю ночь.
        Девушка выбралась из здания и, едва касаясь асфальта, понеслась к метро.
        Через полчаса она вышла на «Смоленской»
        Асфальт на площади источал жар летнего дня, теплый воздух колыхался струями, высокие здания со светящимися окнами золотились в густой ночи, словно соты, наполненные медом.
        Рекой текли машины, красивые, богатые люди сидели в ресторанах, на уличных террасах, смеялись и пили шампанское.
        И никто не догадывался, что она, Варя, шла с киностудии! Она - актриса, она снималась в фильме!
        Варю распирало от восторга: как и вся богемная Москва, она теперь по ночам не спала, а жила полной жизнью! Это только в Кириллове в десять вечера все двери на замках, скука! В Москве началась совсем другая жизнь: яркая, запоминающаяся.
        Наслаждение, золотисто-персиковое, как любимое Варино мерцающее молочко для тела, обволакивало кожу. Возбуждение от удачи, хорошо сделанной работы растекалось по телу, как горячий чай из трав и экзотических плодов. По рукам бежали мурашки, веселые, как пузырьки фанты, в воздухе даже запахло апельсинами!
        Варя вспомнила ковер с зеркальными осколками и улыбнулась: «Лейла, ты была права: зеркала принесли счастье!»
        Варвара простучала каблуками по тихой Плющихе, без страха нырнула в темную аллею ясеней. Тень листьев смешивалась с желтым светом фонарей, и Варе казалось, асфальт устилали шкуры леопардов. По стенам домов плыли желтые рыбы. Варя однажды видела такие виртуальные картины на вечеринке, в ночном клубе в Ярославле.
        Возле подъезда поглядела на часы - почти час ночи, придется всех будить! Осторожно нажала кнопки домофона. Маргарита Святославовна ответила неожиданно быстро.

«Еще не ложилась? Неужели Джулька не давала спать?» - виновато подумала Варя.
        Она улыбнулась сонной консьержке, перешагнула порог квартиры и прислонилась к стене, сияя от счастья.
        Маргарита Святославовна стояла в халате, суровая и грозная.
        - Как успехи, Варвара? - вежливо, но сухо спросила она.
        - Все так хорошо, что даже страшно! - почти пропела Варя. - Сегодня я работала крупный план, а завтра - уже играю эпизод! Вернее, завтра репетиция, а послезавтра съемка. Там через день…
        Варя взглянула на хозяйку и осеклась: Маргарита Святославовна слушала с каменным лицом.
        - Рада за тебя, - ровно сказала дама.
        - Джулька плакала, спать не давала? - догадалась Варя.
        - Варюша, ты не видела медальон с рубином? - вместо ответа, задала вопрос хозяйка. - Я утром давала его играть Джульетте, а потом повесила на рамку с фотографией родителей. Он там больше десяти лет висел, со дня смерти мамы.
        Варя вынула ноги из туфель, встала по стойке «смирно», поджала босые пальцы.
        Свет софитов, суета съемок, теплая ночь, запах апельсинов растаяли в темноте.
        - Может быть, вы только подумали отнести его на место, а потом закрутились и забыли? Может, он на кухне остался? - испуганно пролепетала она. - На холодильнике лежит? Давайте вместе поищем.
        Варя ринулась по коридору.
        - Не сейчас! - сдавленно крикнула Маргарита Святославовна. Поправила перстень и продолжила ровным голосом: - Я посмотрела, где могла, даже корзинки с кремами в ванной переворошила. Впрочем, оставим это до утра. Ты, наверное, устала, ложись. Медальон найдется, я уверена: лежит где-нибудь поблизости.
        Маргарита Святославовна развернулась и скрылась в своей комнате.
        Глава 8
        Подозреваются все!
        Варя вошла в ванную, стянула с волос резинки, воткнула в слежавшиеся кудри расческу и отпрянула: из зеркала смотрело чужое грубое лицо - жирная перламутровая помада, густые тени на веках. Из-за сумрачного освещения - лампа висела над шкафчиком и светила в спину - театральный грим казался особенно пошлым и безвкусным. Такая деваха - вульгарная, вызывающая, приезжая искательница счастья - вполне могла украсть медальон!
        Варя дернула расческой спутавшиеся, залитые лаком волосы и заскулила: боль смешалась с обидой, обожгла душу. Тихонько подвывая, девушка открыла кран, подставила саднящий висок под прохладную воду.
        Холодный ручей ворвался в горло, в нос, с болью обрушился на лоб.

«Она думает, это я украла медальон! Я - украла! Прямо так и сказала: лежит где-то рядом, спрятан в моих вещах…»
        Варя дернула ворот платья - верхняя пуговица отлетела и ударилась о стиральную машину. Неловко стянула дешевые трусики, свернула жалким комочком, залезла под душ и зарыдала.
        Когда от слез опухли глаза, девушка выключила воду, завернулась в полотенце, всхлипывая, села на край ванной.

«Папа, я так и знала: что-то случится, уж очень все хорошо сложилось. И квартира нашлась в центре города, и работа в сериале. Вот теперь - расплачиваюсь! Вот тебе и сто осколков счастья! Папа, я не брала этот медальон!»

«Я знаю, дочка, ты ведь у меня честная! Помнишь, как в третьем классе стерла двойку в дневнике, всего полчасика постояла в углу и призналась?»

«Тебе все шуточки, тебе наплевать, что меня воровкой считают! Я утром уйду отсюда, уйду!»

«Успокойся, рева-корова, не пори горячку! Если ты сбежишь, все будут считать: смылась, значит, украла. А медальон наверняка завалился в какую-нибудь щель. Ложись спать, утром еще раз хорошенько поищи. А уж если не найдешь, сядь и спокойно, за чаем, обдумай: кто мог его взять? Кстати, может, и нечаянно унесли, такое тоже бывает. Кто в тот день был в квартире? Всех до одного вспомни, составь список, подумай: какие причины для того, чтобы взять медальон, могли быть у каждого?»

«Себя я тоже должна внести в список подозреваемых?!»

«Почему - нет? Могла случайно сунуть медальон в карман, под салфетку? Вполне могла. Зубы почистить не забудь, кулема! Все! Спят усталые игрушки, мишки спят!»

«Одеяла и подушки ждут ребят», - уныло продолжила Варя, последний раз судорожно всхлипнула и кое-как поводила щеткой по зубам. Из последних сил, почти с закрытыми глазами, постирала трусики, замочила в тазу полотенце и, наконец, пошатываясь, пошла в свою комнату: «Спать!.. Спать!..»
        Но едва задремала, Джульетта заворочалась, закряхтела, громко заплакала.
        Варя протянула руку и, не открывая глаз, принялась трясти колыбельку, потом ощупью дала девочке бутылочку с водичкой, сунула соску. Малышка выплевывала пустышку, надрывалась и сучила ножками.
        Ребенок появился у Вари слишком неожиданно: так дети подбирают и приносят домой трогательных, беззащитных щенят. Гладят, тискают, прижимают к себе, подставляют ладошки под шершавый язык, кормят, берут в свою постель. Но если ночной истошный скулеж начинает чересчур донимать, малышу сонно бормочут: «Отстань, замолчи: тепло, сухо, что тебе еще надо?» Варя любила Джульетту, но пока сердце не разрывала ежесекундная щемящая тревога о крошечном человечке, тревога, которая заставляет сидеть всю ночь, склонившись над детской колыбелькой, изводиться от мысли: почему она плачет? Где у нее болит?!
        Варя воспринимала ребенка легко и беззаботно, пока не ощутила то, что полагается чувствовать женщине, - почти животный материнский инстинкт.
        Она натянула на ухо одеяло и пробормотала:
        - Джулька, замолчи, ты маме спать мешаешь.
        Дочка сосала кулачок и пищала.
        - Господи, ну должна же она когда-то перестать! - пробормотала Варя.
        Ей хотелось грезить сквозь сон о съемках, вспоминать мельчайшие подробности работы, похвалу режиссера!
        - Да спи же ты, плакса! - прикрикнула Варя.
        В прихожей вспыхнул свет, в комнату вошла Маргарита Святославовна с бутылочкой смеси.
        Подошла к колыбельке, не взглянув на Варю, поднесла малышке еду. Джульетта схватила соску и взахлеб зачмокала.
        Варя вскочила, спустила ноги на пол, опустила плечи: ну да, спала, не обращала внимания на плач, виновата… Во всех неприятностях этого дома виновата только я! Что еще?!
        - Ребенка иногда нужно кормить, - сказала дама. - Много ли малышке надо: вот уже и сыта. Подержи, пожалуйста, бутылочку еще чуточку. Смотри, чтоб воздух в соску не попадал, а то наглотается и все срыгнет.
        - Извините, что никакого вам покоя! - пробормотала Варя.
        Маргарита Святославовна молча - Варе показалось, что молчание было зловещим, - вышла из комнаты.
        Варя, покачиваясь, взглянула на малышку: Джульетта спала, трогательно приоткрыв ротик.
        Варя со стоном повалилась на подушку, закрыла глаза, хотелось снова и снова, в мельчайших приятных подробностях пережить необыкновенный вечер своего кинематографического успеха, но крепкий сон навалился на тело, как ватное одеяло.
        Она вновь оказалась на съемочной площадке, прошлась среди декораций, после работала на камеру. Сперва режиссер хвалил ее, но потом все пошло не по сценарию: софиты один за другим гасли, меркнущий свет из белого становился лихорадочно кровавым, и самое ужасное, что собаки-артистки внезапно кинулись к Варе, сбили с ног, вцепились в модное кримпленовое платье.
        Варя попыталась закричать, скатилась с подушки и проснулась.
        Джульетта с блаженным видом насасывала уголок пеленки и приветствовала сонную Варю безмятежной улыбкой.
        Варя переложила малышку на свою подушку, прилегла рядом, уткнувшись лицом в теплый бочок.
        Полежала с закрытыми глазами, в надежде на то, что дочка уснет. Не тут-то было: малышка гукала, пыталась засунуть в рот большой палец ноги и, наконец, жалобно захныкала, как забытый на лестнице котенок.
        Варя села и прислушалась: полная тишина!
        Они с Джулькой явно были в квартире одни.
        Варя сбегала в ванную: скорее на разведку, чем для умывания, окончательно убедилась - в квартире никого, взяла малышку, прошлепала на кухню.
        На столе лежала записка: «Поехала на кафедру. В четырнадцать часов заедет детский врач, осмотрит Джульетту. Обязательно погуляй с ребенком! М.С.».
        - Детский врач! - загукала Варя малышке. - Интересно, зачем он нам, да, Джуля? Мы ведь здоровенькие, красивенькие!
        Джульетта всплеснула ручками.
        - Но врач - это серьезно, нам нужно принять ванну! Сейчас покушаем ням-ням - ага, чайник еще горячий, погуляем, потом накупаемся, потом…
        Варя осеклась и уронила на стол коробку с растворимой смесью «Гречка и морковь».
        Медальон! Как она могла забыть? А вдруг, пока они спали, рубин нашелся? Нет, вряд ли, тогда Маргарита Святославовна наверняка написала бы об этом в записке. А может, забыла написать? Торопилась в институт, не сочла событие значительным, а драгоценность уже лежит, вернее, висит, на своем месте?
        Варя торопливо насыпала в бутылочку две мерные ложечки каши, залила кипяченой водой, потрясла смесь и поставила на стол - остывать.
        Положила головушку дочки себе на плечо, поцеловала нежный затылок и, поглаживая теплую спинку, пошла в комнату хозяйки.
        - Она говорила: медальон всегда висел на рамке с фотографией родителей. Хоть бы он там был, ну, пожалуйста!
        (Варя не знала, кого просила о помощи, когда произнесла: «Пожалуйста!»)
        Она медленно подошла к столику с зеркалом, зажмурилась: «Он там, там!» Открыла глаза и заглянула за рамку: рубина не было. Только строго поджимали губы мужчина и женщина на старой фотографии.
        Варя обмела глазами столик, кровать, подоконник, зачем-то провела рукой по верху шкафа, даже осторожно встала на стул и оглядела весь шкаф сверху.
        На шкафу лежала старая газета, почему-то на немецком языке.
        Варя понуро прошлепала в ванную, помыла Джульетте попку, надела чистый подгузник, накормила смесью «Гречка и морковь», сунула в ручки мягкий кубик-клубнику и строго сказала:
        - Джулечка - хорошая девочка, маме не будет мешать. Мама должна найти похитителя!

* * *
        Варя отложила ручку и посмотрела на список.
        Первым номером вероломно шел Николай.

«Первый, последний - какая разница? Надо же с кого-то начинать, - мысленно
«успокоила» она Колю. - В каком порядке ни пиши - подозреваются все, и я в том числе. Понимаешь, если бы моя вещь пропала, я бы постаралась забыть, плюнуть и не думать: ведь подозревать кого-то - значит разочароваться в этом человеке, в порядочности людей, в дружбе. Но медальон, к сожалению, не мой. Представляешь, каково мне? Стоило Варваре появиться в доме, начали пропадать вещи. Коля, мне самой противно думать о ком-то плохо, но другого выхода нет».
        Варя потерла щеки и вновь поглядела на колонку имен.
        Итак, у водителя был мотив обворовать Маргариту Святославовну?
        Девушка прищурилась: был, и очень понятный. Наверняка Николай решил отомстить ей, Варваре, за то, что не захотела принять подарок, фен. Мол, раз ты такая гордая, пусть хозяйка подумает на тебя, приезжую незнакомую девчонку, и выгонит из дома.

«А может, дорогой Николай, ты рассчитывал, что, оказавшись на улице, я на коленях приползу к тебе?» - нахмурилась Варя.
        В общем, ясно: мотивов у шофера - полный багажник!
        Тогда возникает второй вопрос: была ли в то утро у Николая возможность взять медальон?
        Варя принялась вспоминать: кажется, Николай сказал Маргарите Святославовне, что будет ждать ее в машине, вышел из кухни, вскоре хлопнула дверь. Вскоре - это через сколько секунд? Или - минут? Никто ведь время не засекал… Николай, судя по всему, давно дружен с хозяйкой, он наверняка знал, что медальон сто лет висит на одном и том же месте, мог легко заскочить по пути в комнату и…
        Варя наморщила лоб: а почему - «заскочить в комнату»? Украшение она в последний раз видела на кухне, им играла Джульетта. Потом его взяла Маргарита Святославовна. Или не Маргарита Святославовна, а она, Варя, разжала кулачок малышки и вытащила рубин? Или не вытащила, а только взглянула? Совсем памяти нет, а еще актриса! И куда потом она - да и кто она: Варя, Джульетта, хозяйка? - дела украшение? В комнату, кажется, не относили. Значит, медальон лежал на кухне. Например, на холодильнике или на угловом столике. И Николаю ничего не стоило смахнуть его в карман!
        Варя вздохнула: все-таки подозревать людей - мерзкое занятие! Поставила возле имени Николай маленький плюсик.
        Следующей в списке подозреваемых значилась Лера: абитуриентка приходила к хозяйке дома на консультацию.
        У Леры был мотив для кражи?
        Варя вспомнила потуги девушки казаться гламурной и опять тяжело вздохнула: запросто могла украсть, чтобы продать и потратить деньги на модные тряпки.
        В списке появился еще один крестик.
        Листок все больше походил на кладбище надежд.
        Следующий, вернее, следующая подозреваемая…
        Варя прислушалась: из глубины квартиры доносилась смутно знакомая мелодия.

«Господи, мой мобильник!» - подскочила Варя. В потоке событий она забыла о телефоне и о том, что обещала каждый день посылать маме эсэмэски.
        Девушка ринулась в прихожую, с трудом отыскала мобильник в рюкзаке, поглядела на номер - московский, наверное, звонят из съемочной группы! - солидно сказала:
        - Кручинина слушает!
        - Варя? Это Оксана! Ты куда пропала? Ни слуху ни духу! Могла бы и позвонить, я, как дура, переживаю!
        - Ой, Оксаночка, прости, закрутилась…
        - Прости! Мать твоя вчера звонила, я не знала, что и говорить? К нам не заехала, исчезла. Хоть бы эсэмэску кинула: где, что? Ты тогда, на вокзале, нашла гостиницу?
        - Да, все в порядке: нашла.
        - Я же говорила: в Москве с этим не проблема. Значит, я правильно твоей матери сказала: жива-здорова ваша Варвара, с жильем все устроилось, не звонит, потому что очень занята. Ты, кстати, чем занимаешься, устроилась куда-нибудь?
        - Да, снимаюсь в телесериале, - скромно сообщила Варя.
        - Снимаешься?! Круто! - воскликнула Оксана. - А в каком?
        - Прокатного названия пока нет, на Первом канале осенью начнут показывать.
        - Ну о чем хоть?
        - Семейная сага.
        - Слушай, ты теперь среди звезд вращаешься?
        - Да, есть знакомые лица.
        - А кто, например? Чадов? Макарский?
        - Нет, Чадова нет, - вздохнула Варя и припомнила рассказ Вики. - На «Няне» работали люди, на «Кадетах».
        - Ты себе кого-нибудь уже подцепила? - ревниво спросила Оксана.
        - Ой, мне сейчас не до этого: надо пахать, нарабатывать опыт, имя.
        - Говори, говори… Знаем мы, как молодые приезжие таланты пашут, у продюсера в постели. Признавайся, тихоня ты наша кирилловская: на режиссера уже глаз положила?
        - Оксана, прекрати, какая постель?
        - Только имей в виду: все ваши актрисы ненавидят тебя за твою молодость и за то, что в Москву понаехала! Ты где, кстати, живешь? Спонсор в своей квартирке поселил?
        - Живу на Плющихе, рядом со «Смоленской».
        - Да знаю я, где Плющиха! Там же цены офигенные! Тебе за сколько сдали?
        - Ни за сколько, просто хороший человек встретился.
        - «Хороший человек встретился»? Слушай, Варюха, не гони! Что-то мне за всю жизнь такие хорошие люди не встретились. Ты эти сказки в своем Кириллове расскажешь. Говори честно: чья квартира?
        - Оксана, правда: зашла в театральный институт, случайно познакомилась с заведующей кафедрой, Маргаритой Святославовной, рассказала, что негде жить…
        - Хочешь сказать, она взяла и привела тебя в свою квартиру на Плющиху? - перебила Оксана.
        - Ага… - виновато ответила Варя.
        - И ни рубля с тебя не берет?!
        - Нет.
        - Слушай, так не бывает. Тебе, может, неудобно признаться, что работаешь у нее прислугой? По хозяйству помогаешь?
        - Нет, - смутилась Варя. - Честное слово, я просто так здесь живу. А что в этом особенного? Я же не на всю жизнь, временно. К нам в Кириллов каждый год гости приезжали - знакомые знакомых, мы их даже не знали, жили все лето, нам и в голову не приходило деньги брать.
        - Сравнила! За что в вашей дыре платить-то? Там, кроме комаров, ничего нет, разве что экология получше. А Москва - это перспективы, возможности, музеи, театры! Звезды шоу-бизнеса, олигархи.
        - Много ты в эти музеи ходила? - обиделась Варя на слово «дыра». - Прямо не вылезаешь из театров, первая поклонница Мельпомены!
        - Не важно! Зато в любой момент могу пойти, когда захочу. А ты быстро нужными связями обзавелась, молодец! Приезжие, они такие, цепкие, у них выживаемость сильная. Ты уж о подруге не забудь, если что!
        - Конечно, - согласилась Варя. - А в каком смысле «если что»?
        - Ты же у нас теперь звезда сериалов, того и гляди, интервью начнешь раздавать!
        - Оксана, я не рисуюсь, но, честное слово, до этого еще далеко.
        - Кончай прибедняться! В общем, так: наметится вечеринка в ночном клубе или презентация с фуршетом, не забудь для подруги пригласительный. Обещаешь?
        - Само собой. Но пока, честно говоря, больше проблем, чем презентаций, - вздохнула Варя. - Вчера в квартире пропал дорогой старинный медальон.
        - Колись, ты? - захохотала Оксана.
        - Да ты что говоришь? - вспыхнула Варя.
        - Шуток не понимаешь? Наверняка прислуга сперла.
        - Нет здесь никакой прислуги.
        - Так я и поверила, что завкафедрой театрального института сама плиту чистит! У преподавателей таких вузов денег куры не клюют: взятки за поступление, консультации для абитуриентов.
        - Какие взятки, Оксана? Ты эту женщину даже не видела, а обвиняешь.
        - А мне и видеть не надо! Я и так все про нее расскажу: дом престижный, холл, консьержка, кухня дизайнерская. Если ошиблась, готова неделю питаться дошираком. Чего молчишь? Все ясно: угадала. В общем, тряхни прислугу! Особенно если из Хохляндии тетка. Они, заразы, самые хитрые. Кстати, маленькие дети часто тырят серьги-кольца, просто из интереса, они ж ценности вещей не понимают. Дети в квартире есть?
        Варя представила Джульетту, пускающую пузыри, и помотала головой:
        - Детей нет.
        - Точно, прислуга! Ну ладно, рада за тебя, звони, не пропадай, заезжай! К тебе-то в гости можно, хозяйка не гнобит?
        - О чем ты! Маргарита Святославовна очень интеллигентная женщина. Записывай адрес… Нет, корпуса никакого нет. Второй подъезд, этаж четвертый. Записала? Ой, Оксанка, погоди, не отключайся: а как у тебя с тем парнем из Сочи?
        - Ты знаешь, как москвичам трудно устроить личную жизнь? - воскликнула Оксана. - Все норовят прописаться на твоих метрах! А этот козел из Вятки, сама понимаешь, что ему нужно!
        - Оксана, но если всех подозревать… Так и замуж не выйдешь…
        - Лучше я умру старой бизнесвумен, чем у меня какая-то приезжая морда оттяпает метры! Все, пока, целую!
        Варя улыбнулась - Оксанка была в своем репертуаре!
        На последние деньги отправила маме лживо-оптимистичную эсэмэску, поставила телефон на зарядку, снова села за кухонный стол и поглядела на список подозреваемых.

«Оксана сказала: «Дети». А вдруг в самом деле медальон запутался у Джульки в ползунках, а потом завалился куда-нибудь? Пожалуй, она права: детский след требует проверки».
        Варя приписала в конце списка еще одно имя: Джульетта.
        Третьей в перечне гостей, побывавших в квартире в тот злополучный день, значилась Анна Кондратьевна.
        Варя вздохнула: такая милая старушка, даже подозревать неудобно. Но ничего не поделаешь, придется задавать неприятные вопросы.
        Зачем консьержке медальон? Понятно, продать: не зря жаловалась Варе на крошечную пенсию. Если пенсионерка одинокая, работает не от хорошей жизни - денег не хватает, рубин стал бы солидным подспорьем к пенсии. Но вполне возможно, старушке просто тоскливо сидеть дома, а в этой своей стеклянной будке она всегда в курсе событий, знает все обо всех жильцах. Впрочем, работа по причине «чтоб дома не скучать» не перечеркивает первой версии: нищая пенсионерка стащила и сдала медальон в ломбард.
        Варя поскребла кончик ручки зубами и нарисовала на листочке третий крестик.
        Глава 9
        Сколько стоит грудное вскармливание?
        Варя сидела, бессмысленно уставившись в листок: раздумья, смешанные с чувством вины перед каждым, кто оказался под подозрением, накатили усталостью.

«Если сейчас придется умножить два на два, не смогу: мозги закипят!» - подумала она и уронила голову на стол. Потом легла на прохладное стекло щекой, глянула на электронные часы, встроенные в плиту, изумрудные циферки показывали 12:14.
        Варя подскочила: того и гляди, придет врач, а ребенок не выгулян, не вымыт. Ну и мать!
        Она суетливо пробежала по квартире, не зная, за что схватиться: быстрее, быстрее! Принять душ, попить кофе со сгущенкой, приготовить еду Джульетте, застелить постель, прибраться в комнате.
        После слова «прибраться» Варя остановилась посреди прихожей: «Что там Оксана говорила про прислугу? Стыд какой, живу в чужом доме, на всем готовом, ни разу не спросила: Маргарита Святославовна, чем вам помочь?»
        Она огляделась: «Решено! Каждый день буду делать генеральную уборку в одном из помещений, а начну с прихожей».
        Варя свернула ковер: наверняка Маргарита Святославовна чистила его только пылесосом, а это пустое дело! В Кириллове ковры всегда выколачивали на улице: зимой - на снегу, летом - на перекладине или заборе.
        Она аккуратно расставила безделушки на медном столике, мазнула на зеркало зубной пасты, до блеска растерла комком туалетной бумаги, вымыла пол, протерла плинтус и обувь на подставке. Потом подхватила ковер, пошла во двор.
        В лифте Варя заволновалась: как посмотреть в глаза Анне Кондратьевне? Консьержка приглядывала за Джульеттой, пока Варя бегала по магазинам, принесла и вымыла ванночку и вообще - явно питала к гостье теплые чувства. А она внесла старушку в список грабителей…
        Лифт сыграл короткую мелодию, на табло зажглась цифра «1», Варя зажмурилась, склонила голову, торопливо побежала по холлу в надежде проскочить незамеченной или хотя бы не вступать с Анной Кондратьевной в беседу. Конечно, она кивнет старушке, надо как-то общаться, в конце концов, невозможно же теперь вечно скрываться в квартире!
        Девушка искоса глянула на дежурную. Анна Кондратьевна улыбнулась из будочки. Шея Вари пошла пунцовыми пятнами, зачесался висок - с той стороны, с которой за стеклом сидела консьержка. Слава богу, еще пара шагов, и - тамбур, а за ним - спасительный двор.
        В дверях Варя попыталась протиснуться между двумя мужчинами, но один из них схватил угол ковра.
        - И куда это мы несем ценные вещи? - спросил строгий голос.
        Варя подняла голову и чуть не выронила поклажу: перед ней стоял Николай. Он улыбался, но Варю огнем обожгла догадка: водитель неспроста задал такой вопрос, намекает… Наверняка Маргарита Святославовна рассказала про медальон, и они решили, что украсть его могла только она, Варя.
        - Вытрясти хочу, - хмуро сказала девушка.
        - Давай помогу, - предложил Николай.
        - Спасибо, не надо.
        - Неудобно доктора задерживать! - заметил Николай и вытянул ковер из Вариных ослабевших рук.
        Только сейчас Варя обратила внимание на второго мужчину: он терпеливо улыбался и поджидал, пока окончится разговор.
        - Ой, здравствуйте, вы детский врач, из поликлиники? - спросила Варя.
        - Из медицинского центра, - поправил доктор.
        В комнате врач раскрыл дорогой кожаный портфель, извлек сверток в голубой одноразовой салфетке, разложил его на тахте, надел тонкие резиновые перчатки, почему-то фиолетового цвета, поглядел на спящую малышку и сказал:
        - Это и есть наш чудесный ребенок с замечательным именем Джульетта?
        И Варя сразу поняла: доктор действительно не из районной поликлиники, а значит, платный, дорогой…
        Она кинулась было расправлять покрывало на тахте и вытаскивать Джульетту из колыбельки, но доктор остановил:
        - Ни о чем не беспокойтесь, я все сделаю сам, это моя работа.
        И осторожно, но уверенно переложил малышку на одноразовую пеленку.
        В прихожей послышался шум: пришел Николай, свалил на пол ковер.
        Затем водитель вошел в комнату, поднял ладони, показывая, как тихо он будет себя вести, и присел на краешек стула.
        - Все сделал, - шепнул он Варе.
        - Ага, спасибо, быстро! - шепотом ответила девушка.
        - Тряхнул два раза… Маргарита Святославовна на дом фирму вызывает, они ей моющим пылесосом все чистят. В Москве никто на улице ковры не выколачивает, белье во дворах тоже не сушат, его там и повесить негде. А жаль, с морозца-то белье снегом пахнет, это тебе не «Ленор».
        Варя порозовела, ей казалось, Николай насмехается над ее провинциальными привычками.
        Она нахмурилась и проворчала:
        - Не знаю, по-моему, вычистить ковер на снегу - это не то что химией грязь разводить.
        - Понятное дело, - согласился Николай. - А ты молодец, хозяйственная.
        Варя сердито покосилась на водителя и отвернулась к малышке.
        Пока врач обмерял Джульетту сантиметровой лентой и взвешивал на миниатюрных электронных весах, девочка крепко спала. Но когда снял распашонку и приложил фонендоскоп, кроха открыла глазки, обиженно изогнула ротик и запищала.
        - Варвара Владимировна, чем вы кормите ребенка? - спросил доктор.
        - Смесью разной с гречневой мукой, - сообщила Варя. - Вчера первый раз пюре из банана дали.
        - Грудью кормили?
        - Нет… - испуганно ответила Варя. И зачем-то соврала: - Вернее, кормили, но мало очень.
        Доктор ловко заглянул Джульетте в горлышко и сказал:
        - Предлагаю вам встретиться с консультантом по грудному вскармливанию, квалифицированный специалист, обучалась в Великобритании, она проведет с вами целый день…
        - Но у меня молока вообще нет!.. - пробормотала Варя.
        - Пока ребенку не исполнилось шесть-семь месяцев, молоко можно вернуть, - настаивал доктор. - Однодневная консультация стоит всего двести долларов, согласитесь, это не дорого, когда речь идет о здоровье вашего ребенка.
        - У Джульетты проблемы со здоровьем? - испугалась Варя.
        - Пока ничего страшного, в кишечнике небольшое урчание, это может быть признаком неправильно подобранного питания. Я вам выпишу смесь, выкупите ее в аптеке в нашем центре, адрес на рецепте, принимайте в течение месяца. И все-таки очень рекомендую вернуться к естественному вскармливанию. Специалист у нас такой, что не только у вас, у меня и у Николая молоко появится. Шучу, конечно. Ребенок в целом здоров, нужно будет, когда сможете, конечно, подъехать и сделать анализ крови.
        - Обязательно подъедем, - заверила Варя. - Только у нас полиса нет.
        Доктор обворожительно улыбнулся:
        - Полис ОМС в нашем медцентре не требуется, а договор дополнительного страхования на год ребенку уже оформляется, через пару дней можете заехать и получить.
        - А сколько этот договор стоит? Просто чтобы знать, сколько денег с собой брать? - спросила Варя.
        - Не дорого, учитывая количество обследований, которые входят в пакет услуг: двенадцать тысяч рублей.
        Варя вздрогнула.
        - Но вам денег брать не нужно, Маргарита Святославовна уже все проплатила, - сообщил врач. - Это рецепт на смесь, это визитная карточка с телефонами, звоните в любое время. А насчет консультанта по грудному вскармливанию подумайте!
        - Да, я подумаю, - промямлила Варя и вдруг встрепенулась: - Скажите, какой у Джульетты рост и вес?
        - Замечательный рост, 63 сантиметра, вес 4350, красавица, вся в маму.
        Доктор обворожительно улыбнулся, прикрыл Джульетту пеленкой, которую она немедленно стянула, сложил инструменты в портфель и взглянул на Николая.
        Водитель поднялся со стула:
        - Варвара, давай рецепт на смесь, выкуплю.
        - Спасибо большое, - сказала Варя. - Подожди, я деньги дам. Ты можешь завтра в институте Маргарите Святославовне все передать, чтобы взад-вперед не ездить.
        - Разберусь, - отрезал Николай и снова нахмурился.

* * *
        Варя обхватила виски ладонями, с силой вцепилась в волосы и так яростно втянула ртом воздух, что заныли зубы.
        Все очень странно. Николай явно знал о пропаже, вон с какой издевкой спросил про ковер. Если бы это он украл медальон, разве стал бы намекать на воровство? Он же не дурак, себя выдавать? Рассказать водителю о краже могла только Маргарита Святославовна. Но если она поделилась с Николаем, значит, все-таки подозревает ее, Варю? И, несмотря на это, не вызвала милицию, пригласила к Джульке врача да еще заплатила двенадцать тысяч за обслуживание в медцентре! Двенадцать тысяч! В Москве такие цены!
        Варя наморщила лоб, припоминая слова врача… Он сказал: договор страхования заключен на год. С чего вдруг такие траты, на год вперед, на чужого ребенка?
        Сердце девушки екнуло, замерло - и через мгновение заколотилось от ужасной догадки: Маргарита Святославовна хочет отобрать Джульетту!
        Все дети, когда им страшно, зовут маму.
        Варя всегда кричала «папа».

«Папа, она заберет у меня Джульку, она нарочно все подстроила, чтоб меня выгнать!»
        Варя невидяще глядела в дверной проем, пальцы бессмысленно теребили шов на халате.

«Что у вас с матерью за манера панику наводить? Курицы заполошные! - сердито сказал отец. - Разберись во всем, ты еще со списком до конца дело не довела, пропажу не нашла, а уже страсти-мордасти разводишь».
        В квартире стояла тишина, затем в кухне с оглушительным грохотом хлопнула от сквозняка дверь, в полумраке прихожей блеснуло зеркало.
        Варя вздрогнула, нашарила в кармане халатика листок с колонкой имен, прочитала четвертое - М.С. - и нарисовала рядышком жирный плюс.
        Под номером пять шла Варвара Кручинина.
        Варя решительно прочертила возле своего имени длинный минус: «Не брала я ваш рубин!»
        Последним, шестым подозреваемым была ничего не подозревающая Джульетта.
        Варя без раздумий нарисовала жирный минус и возле цифры шесть, поцеловала теплый, слюнявый кулачок малышки, потрясла погремушкой и жалобно сказала:
        - Что, моя зайка, и тебя в грабители записали? Моя сладкая, мама никому тебя не отдаст. Сегодня же расплачусь за квартиру, а побольше заработаю - и за рубин деньги верну. Узнаю, сколько такой стоит, и все до копеечки выплачу. И за книжку, и за смесь Николаю деньги отдам, мы с тобой не нищие. Ну-ка, где наши финансы?
        Девушка приподняла матрасик и вытащила смятые в комок трусики с пристегнутыми деньгами. На булавке висел медальон.

* * *
        Варя, не слушая себя, декламировала Джульетте стихи, та дрыгала ножками, пыталась толкнуть маму пятками.
        Голова разламывалась, мысли вспыхивали и разлетались, как искры из костра, и так же мгновенно исчезали впотьмах. Варя никак не могла ухватить хотя бы одну из них.
        Она уже несколько раз примерялась, просовывала руку под матрасик и каждый раз убеждалась: даже если медальон был в руке у Джульетты, зацепился за ползунки, завалился в колыбельку, он не мог оказаться в этом месте, ровно посередине, слишком большое расстояние от края.
        Вещицу кто-то подложил.
        Рубин украли не ради наживы, украли для того, чтобы подставить ее, Варю.
        Девушка глядела на список: получалось, Лера и Анна Кондратьевна ни при чем, Джулька и она сама тоже не засовывали украшение в колыбельку. Оставались Николай и Маргарита Святославовна. Но кто из них двоих? А может, пара сговорилась? Тогда одинокой как перст Маргарите Святославовне достается ребенок, а Николаю она, изгнанная из дома Варвара?
        Варя пыталась припомнить разговоры, взгляды водителя и дамы и то убеждалась в их многозначительности, то растерянно пожимала плечами: ничего особенного, так, обычные фразы.

«Но неужели такое возможно? - в отчаянии думала девушка. - Ласково улыбались, чуть ли по голове, как родную, не гладили: «Варюша, Варенька». А сами такую подлость задумали…»
        Запел телефон, Варя поплелась в прихожую, едва не выронила светящуюся трубку, устало сказала:
        - Слушаю вас.
        - Варвара? - спросил женский голос.
        - Да, это я.
        - Имей в виду, мошенница, эта квартира тебе не достанется, даже не рассчитывай, - процедила женщина.
        Варя растерянно молчала.
        - Не ожидала, что мне все известно? Думала, весь дом разжалобила своим младенцем?
        - А вы кто? - наконец выдавила девушка.
        - Я - дочь Маргариты Святославовны.
        - Дочь? - переспросила Варя. - Маргарита Святославовна ничего не говорила…
        - Да-да, я - дочь, - подтвердила женщина. - А ты - кто? Из какой дыры такая умная приехала? Решила воспользоваться тем, что мама по старой советской привычке и в память об отце рвется помогать каждому заезжему юному дарованию? Да, актриса ты талантливая, играешь хорошо: чемодан у нее украли, ни расчески, ни трусов, пожалейте бедную.
        - Нет, все не так… Я не жаловалась, Маргарита Святославовна сама… Я не знала, что у нее вы, в смысле дочь…
        - Ну вот что, Варвара Владимировна Кручинина, - перебила женщина. - Имей в виду: если я узнаю, что ты пытаешься провернуть аферу с маминой квартирой, тебя посадят не за медальон под матрасом, а за покушение на убийство.
        - Какое убийство?.. Подождите, откуда вы знаете про медальон?.. - опешила Варя. В голове взлетела стая черных птиц, от их крыльев в глазах потемнело. Девушка покачнулась: - Это вы… Вы его туда положили?
        - Медальон - это тебе предупреждение, чтобы помнила: мне известен каждый твой шаг.

* * *
        Когда кровь перестала стучать в виски, как молоток в стену, и к Варе вернулась способность связно мыслить, она сразу твердо решила: Маргарита Святославовна никогда не узнает, что на самом деле приключилось в ее квартире с медальоном.

«Она не должна знать такое о своей дочери… - подумала девушка и вздохнула. - Эту женщину тоже можно понять, по телевизору каждый день только и видишь: банда врачей грабила одиноких москвичей, чеченская группировка отобрала у пожилых жителей столицы сотни квартир. Поневоле будешь в каждом видеть мошенника. Главное, что медальон нашелся. Но как она засунула его в колыбельку? Неужели вошла в квартиру ночью, когда все спали? Вряд ли, это уж совсем триллер… А может, приходила, пока я бегала по магазинам и Анна Кондратьевна караулила у подъезда колыбельку? Точно, увидела старушку с ребенком, спросила - чей? Консьержка, конечно, все выложила… Вернуться позже, подняться в квартиру матери, взять медальон и сунуть под матрас - минутное дело».
        Щелкнул замок.
        Варя выскочила в прихожую, готовая выпалить радостную для хозяйки новость, но, взглянув на Маргариту Святославовну, почувствовала вину за усталые глаза, скорбно сведенные брови, обвисшую прядь сухих волос. Девушка осеклась, поспешно подхватила из рук женщины пакет с продуктами, выдержала паузу и наконец испуганно сообщила:
        - Медальон нашелся. Я в вашу комнату его отнесла.
        Маргарита Святославовна подняла голову и расцвела в улыбке:
        - Нашелся? Боже мой, детка, какое хорошее известие, если бы ты только могла представить! Я, конечно, делала вид, что не очень расстроена, но теперь могу признаться, очень переживала потерю. Этот медальон моей маме подарила ее мать, когда мама стала девушкой. А бабушке он достался от ее матери в честь такого же события. Да, дорогая, такие в нашей семье были традиции.
        - Как интересно, никогда ничего подобного не слышала! - удивилась Варя.
        - В нашем роду по линии мамы есть кровь венгерских цыган, - заметила Маргарита Святославовна, сняла туфли и вздохнула: - Уф, еле дошла, жара страшная, ноги отекли. А я должна буду передать рубин моей внучке, ей сейчас девять лет…
        Дама вошла в ванную и подставила руки под холодную воду.
        - Ваша дочь звонила, - сказала Варя, глядя на заколку в тяжелой прическе.
        Маргарита Святославовна обернулась:
        - Катюша звонила? Очень приятно, наконец-то вспомнила про мать. Сегодня просто необыкновенный день: все нашлось, вещи и дети. Варенька, а где же был медальон? Я, кажется, все обыскала…
        - Представляете, у Джульки в колыбельке, завалился за матрасик. Она же им играла, помните?
        Хозяйка вытерла руки пушистым полотенцем, украшенным кружевом, и сказала:
        - Конечно, помню: я сама его ей дала. И, несмотря на глупую пропажу, остаюсь верна мнению: дети должны с рождения видеть, слышать и иметь возможность играть во все самое изысканное, отличать не красный цвет от зеленого, а пурпурный от алого, ля от ля-бемоль и Бродского от Мандельштама.
        Она вошла в комнату и просюсюкала:
        - Где наша красавица из Вероны?
        Джульетта лежала на тахте и сосала угол красно-зеленого кубика-клубники.
        Глава 10
        Полная смена ролей
        Варя трусливо отказалась пить с Маргаритой Святославовной чай, боялась, что хозяйка заведет разговор о пропаже или звонке дочери, и скрылась в своей комнате, сославшись на необходимость срочно работать - прочесть сценарий. Но успела только усесться на тахте, устроив уютный уголок из подушки, взять несколько отпечатанных на компьютере страниц и любовно погладить их рукой - приехал Николай и сурово вручил Варе в дверях три банки смеси для Джульетты.
        - Вот, выкупил, - буркнул он.
        - Ой, Коленька, какой молодец, - прощебетала Варя. - Сколько я должна?
        - Нисколько, питайтесь на здоровье.
        - Нет, я так не согласна, - нахмурилась Варя.
        - Опять двадцать пять! Это не тебе, а ребенку, - бросил Николай. - Дашь деньги - выброшу все до копейки в окно, бомжам на радость.
        - Спасибо! - мрачно поблагодарила Варвара.
        Маргарита Святославовна подняла брови, искоса глянула на пару и тактично покинула прихожую.
        Варя поглядела вслед хозяйке и молча поманила водителя в комнату. Когда Николай вошел, сгрузила банки на тахту, прикрыла дверь и спросила:
        - Коля, слушай, а ты видел дочь Маргариты Святославовны?
        - Не-а, она же в Германии живет, раз в год в Москву приезжает.
        - Как - в Германии? - с сомнением переспросила Варя. - Не может этого быть… Ты уверен?
        - Почему «не может быть»? В Дюссельдорфе.
        - Ее Екатерина зовут?
        - Да.
        - А она единственная дочь у Маргариты Святославовны? Может, еще одна есть, здесь, в Москве?
        - Вроде только Катя, - пожал плечами Николай. - Да нет, точно, дочь у Маргариты одна. А с чего ты вдруг про нее спрашиваешь? Случилось что?
        - Она сегодня звонила.
        - Ну и?..
        Варя бросила взгляд на дверь, словно хозяйка могла затаиться в прихожей, и тихо сказала:
        - Коля, Екатерина позвонила и сказала, что это она спрятала медальон Джульетте в колыбельку. Ну, рубин, который вчера исчез. А сегодня я нашла его под Джулькиным матрасиком. Я ведь, честно говоря, думала, это ты…
        Николай загнул угол простыни, сел на тахту, помолчал и спросил:
        - Ты о чем вообще? Куда чего я спрятал?
        - Маргарита Святославовна говорила тебе, что в квартире пропал дорогой старинный медальон?
        - Впервые слышу.
        Варя сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, выложила все подробности происшедшего дня: и об исчезновении рубина, и о списке подозреваемых, и о неожиданной находке, и о звонке Екатерины.
        - Погоди, ты так решила, это я украл?!
        - Нет, то есть я думала - не украл, а подсунул, чтоб Маргарита Святославовна меня из квартиры выгнала, - промямлила Варя.
        - Я?! Какого хрена?
        Варя пошла в наступление:
        - А что я должна была думать?! Я этот рубин под матрас не совала, Джулька - тоже, ни у кого мотива не было, кроме тебя и…
        Она хотела сказать «тебя и Маргариты Святославовны», но прикусила язык: теперь мысль о том, что хозяйка собиралась отобрать у нее ребенка, показалась глупой и абсурдной.
        - …и я решила… А тут звонит дочь… - промямлила Варя и замолкла.
        - Слушай, артистки все такие дуры? - возмущенно спросил Николай.
        - А ты бы что на моем месте подумал? - шепотом выкрикнула Варя и, сникнув, пробормотала: - Коля, прости, пожалуйста, да, я дура.
        Николай обиженно пыхтел.
        Варя накрыла его руку своей ладошкой:
        - Коля, но как Екатерина могла подложить медальон, если она в Германии? Значит, она кого-то попросила это сделать? Кого? Ведь нужен ключ от квартиры!
        - Да это как раз не проблема: ключи есть у консьержки, у Кондратьевны. У Маргариты Святославовны года три назад было подозрение на инфаркт, вот Катя и оставила запасной комплект Кондратьевне: бабка в этом доме сто лет живет, первое время каждое утро заходила к Маргарите, проверить, жива или нет?
        Варя смотрела на Николая, широко раскрыв глаза.
        Коля потер нос и спросил:
        - Я только не понял: зачем Катя велела Кондратьевне проделать всю эту муть с медальоном?
        Варя издала стон, на мгновение запрокинула голову, потом пристально посмотрела на Николая:
        - Никому не скажешь? Екатерина хотела меня припугнуть, мол, у нее все под контролем.
        - Что под контролем-то?
        - Квартира, - сказала Варя и обвела комнату рукой. - Она решила, что я квартирная мошенница, втерлась в доверие к одинокой москвичке, ну и все такое…
        - Понятно… - хмыкнул Николай. - В Москве у всех насчет жилья бзик.
        - Коля, но имей в виду, Маргарита Святославовна об этом ничего не знает. Ей эта история будет неприятна, не хочу ее расстраивать, ты понял?
        - Слушай, я не глупее тебя.
        - Тогда это наш с тобой секрет, хорошо?
        - Заметано. Но Кондратьевну у меня руки чешутся прихлопнуть! Вот ведьма старая…
        - Да ладно, Коля, неужели я на старушку - она ведь одной ногой в могиле - буду обижаться? Ее можно понять, тоже, наверное, криминальных новостей насмотрелась. Коля, ты чаю на кухне не хочешь попить?
        - Гонишь?
        - Нет, просто надо сценарий прочитать, там немного, но все-таки нужно время.
        Николай кивнул и поднял руки:
        - Все, понял, не смею мешать звезде. Чаю я и дома напьюсь.
        - Коль, ну не обижайся…
        - Ладно, пока-пока!
        Варя заперла за гостем дверь, вновь устроилась на тахте, открыла прозрачную папку с несколькими листками и сосредоточилась на таблице с цифрами и колонками текста.

«Школа, танцы в актовом зале. Стены покрашены голубой масляной краской, под потолком заляпанные побелкой лампы дневного света, на сцене вишневый занавес и несколько воздушных шариков. За окнами молодые тополя с первой весенней листвой. Громко играет музыка, песня Юрия Антонова. На Людмиле юбка-макси из пестрого штапеля, трикотажная кофта-лапша, лакированные босоножки на платформе. На Владимире школьные брюки и вязанный крючком джемпер со шнуровкой. На плече гитара, украшенная переводной картинкой: портрет девушки в купальнике…»
        Варя прислонила голову к стене, улыбнулась и задумалась, обратив взор внутрь себя…
        Родители тоже познакомились на школьном вечере. Мама столько раз рассказывала про нахального парня, из чужой школы проникшего на танцы - одноклассник открыл окно в туалете на первом этаже и влез, да не один, а вместе с гитарой, на которой, как выяснилось позже, совершенно не умел играть, даже, как выражалась мама, «на двух блатных аккордах».
        Дома, в Кириллове, с того школьного вечера хранилась черно-белая фотография, и даже на мутной, зернистой, выцветшей бумаге было видно, как сияют мамины глаза. А юбка на ней - прямо как в этом сценарии: из дешевенького штапеля, клинья разных цветов завиваются по подолу спиралью. И джемпер-лапша, тогда все носили лапшу, заказывали в ателье, в доме быта. А вот отца на той фотографии не было: мама отстригла край снимка, хотела доказать подружке, что вовсе и не влюбилась в
«патлатого хулигана». Мама, кстати, со смехом вспоминала про переводную картинку на гитаре, сосед привез из армии - в ГДР служил; папа выменял ее на красную футболку.
        Интересно, кто сценарист? Варя покрутила листы, но не нашла ни имени, ни фамилии.
        Надо же, как это автору удалось так точно передать приметы того времени? Наверное, старый уже, за сорок, и описал свою собственную юность?
        Девушка почти дочитала отрывок до конца, когда в дверь тактично постучали и в комнату заглянула Маргарита Святославовна:
        - Можно?
        Варя торопливо сползла с тахты, одернула халат.
        - Конечно, зачем вы спрашиваете? Это же ваша квартира…
        - И тем не менее, - витиевато начала хозяйка, но заметила на одеяле россыпь страниц и с интересом спросила: - Варюша, ты не сценарий ли читаешь?
        - Да, у меня сегодня ночью крупный план…
        - Что же ты, детка, молчала. Давай-ка проговорим сцену вместе, возможно, я что-то подскажу.
        - Ой, спасибо! Я, честно говоря, не посмела бы вас побеспокоить.
        Женщины сели за кухонный стол.
        - Значит, крупный план? А ты знаешь, что такое план?
        - Это… ну как бы сказать? Размер? Я же знала…
        Варя покрутила руками и с досадой призналась:
        - Интуитивно понимаю, но сказать не могу.
        - Детка, если ты не можешь сформулировать идею словами сама для себя, как ты донесешь ее до зрителя? План - это масштаб изображения на экране. Повтори!
        - План - это масштаб изображения на экране, масштаб изображения на экране… - принялась твердить Варя.
        - Сколько существует планов?
        Варя зажмурилась:
        - Пять? Нет?
        - Шесть. Вспоминай, какие?
        Варя принялась загибать пальцы:
        - Дальний… общий, средний… Какие же еще? Передний?
        - Еще скажи: задний. Ох, двоечница, - покачала головой Маргарита Святославовна. - Дальний, общий, средний, первый, крупный, детали.
        - Точно! Теперь вспомнила! Ужас какой, все из головы вылетело… Куплю учебник и обязательно повторю теорию.
        - Да уж, будь добра! У тебя сегодня крупный план? Кто твоя героиня?
        - Школьная подруга главной героини, Людмилы. Надо же, только сейчас сообразила, что ее зовут как мою маму. Подруга заканчивает десятый класс, действие происходит… - Варя покрутила листы. - Точно год не знаю, у меня ни начала, ни конца… Ага, вот: песня Юрия Антонова, джемпер-лапша, туфли на платформе.
        - О-о! Туфли на платформе! - молодцевато произнесла дама и тут же мелко, по-старушечьи, пожевала губами. - Конец семидесятых годов прошлого века. Боже мой, неужели прошлого? Да, я уже ископаемое…
        Женщина смотрела вдаль, Варя деликатно молчала… Наконец Маргарита Святославовна
«вернулась» на кухню, и в ее голосе зазвучали повелительные интонации.
        - Варвара, крупный план - это в первую очередь глаза. Зеркало души, как ты знаешь. Давай-ка поднимайся, будем отрабатывать…
        - Боюсь ужасно, вдруг не получится? - жалобно сказала Варя, стоя в дверях.
        - Вздор! - отрезала Маргарита Святославовна и любовно оправила на Варе великоватую, подвытянувшуюся кофточку-лапшу в розово-оранжевую полоску. - Жуткая какая расцветка! И как я это носила? Иди с Богом, детка.

* * *
        Входить в образ Варя начала в метро - Маргарита Святославовна посоветовала.
        - В прошлом году наши студенты выбрали для дипломного спектакля «На дне» Горького и всей группой перевоплотились в московских бомжей, - с удовольствием рассказала дама. - Оделись в старье с помоек и два дня шатались по вокзалам, выпрашивали остатки еды у кафе, прошли дезинфекцию от вшей в приюте для бездомных. Все потом в один голос заявили: это была настоящая школа жизни. Так что, детка, начинай погружаться в семидесятые еще по дороге, ни на кого не обращая внимания. Ты заканчиваешь школу и мечтаешь поехать на комсомольскую стройку.
        Маргарита Святославовна резво прошагала в комнату, отыскала в шкафу несколько журналов «Огонек» за 1977 год, перекинула страницы и с удовольствием развернула перед Варей фоторепортаж со стройки. Скромно одетые, сияющие, счастливые парни и девушки в грубых рабочих рукавицах копали траншею, ставили палатки, несли ведра с раствором.
        Варя начала мечтать о великой стройке в тайге уже на эскалаторе. И когда влетела в автобус с массовкой, все завистливо выдохнули: в проходе стояла юная и счастливая десятиклассница-комсомолка.
        - О! - хохотнул бригадир. - Кручининой хоть сейчас в руки лозунг «Получай, Родина, серную кислоту!». Берите пример, господа артисты массовки.
        Впрочем, в костюмах эпохи застоя оказались еще несколько человек: Варя увидела коричневую школьную форму с белым фартуком, клетчатую мальчиковую рубашку, превратившуюся в девичью с помощью самодельных вытачек на талии, юбку из павлово-посадских платков.

«Массовка для школьного вечера», - догадалась девушка.
        Автобус ехал уже знакомой дорогой. Асфальт отдавал душное тепло, переполненные мусорницы стояли в высохших пивных потеках, вечернее солнце освещало Сущевский Вал несвежими лучами. А Варина душа переполнялась счастьем, сердце колотилось с ликующими перебоями: «Съемка! Съемка!»
        По бетонной прокуренной лестнице съемочного цеха Варя взлетела, сияя от радости.
        - Добрый вечер! - поприветствовала двух курящих дам.
        - Здрасте, - процедила дама в безумном джемпере, сшитом из черно-белых трикотажных лоскутов.
        Вторая едва кивнула сквозь дым, не прерывая жаркого монолога:
        - Звезда!.. Училище даже не окончила, в каком-то левом сериале в Киеве один сезон отыграла, а гонору-то! «Хочу на обложку!», сопля зеленая, прости господи! Теперь еще простаивать из-за нее будем…
        - А на мне вообще два кредита висят! - прохрипела вторая курильщица.
        В холле Варю обдало яростным криком. Вика, «верхом на метле», из ноздрей дым - отбивалась от воплей режиссера (стрижка под горшок, пиджак цвета морской волны, двое очков, одни в волосах, вторые на носу) и тяжелых взглядов мужчины в дорогом джемпере из белого хлопка.
        - Да увольняйте! Напугали! Я в таком бардаке еще ни разу не работала! За две тысячи!
        - Или ты сейчас возвращаешь Галанину, или сама идешь вслед за ней! - кипел режиссер.
        - Вы у меня тут все землю есть будете, если деньги акционерам вовремя не вернем! - вколачивал мужчина в белом джемпере.
        - По-моему, исполнительный продюсер у нас ты! Ты осуществляешь идеологическое и финансовое руководство, отнюдь не я! - завопил режиссер.
        Глянул на Варю, не решавшуюся пройти, схватил ее за плечи, встряхнул и крикнул Вике:
        - Вот такая главная героиня мне нужна, что тут непонятного? С молодой энергетикой, чтоб искрила! Чтоб зритель смотрел и слезы утирал: «Где мои семнадцать лет и фонтаны голубые?» Или я ставлю невыполнимые задачи? Или на Галаниной свет клином сошелся? Или мне самому перейти в менеджеры по кастингу? Еще раз повторяю, для тупых: мне нужна вот такая актриса.
        И режиссер встряхнул Варю, как куклу.
        - Нужна, так берите! Кто вам не дает? - взвизгнула Вика.
        Продюсер посмотрел на Варю, потом на часы, сверкнувшие, словно хрустальный сервиз, приказал:
        - Галаниной показательное увольнение, причем вчерашним числом, эту красавицу тоже вчерашним числом на контракт, всем передать: кто еще заикнется о профсоюзе, КЗоТе и индексации - на мороз! Все! За работу, товарищи!
        Режиссер отпустил Варины плечи, но она продолжала стоять столбом.
        - Как зовут, напомни?
        - Кручинина Варвара, - пролепетала Варя внезапно сорвавшимся голосом.
        - Очень хорошо! Викуся, давай-давай, за работу, десятиминутная готовность, Варю быстро в кадры, к костюмеру, пошевеливайся!
        - Пошли, - бросила Вика девушке. - Не проект, а цирк китайский!
        Варя семенила на полшага сзади, не решаясь спросить: это правда? Ее взяли на главную роль? Вот так просто увидели, чуть ли не на лестнице, - и? Что «и» - Варя не знала. Наконец открыла рот и выпалила:
        - Я ж говорила Оксане: ерунда это, что с продюсером спать нужно. Главное - талант и немного везения.
        - Про трудолюбие еще забыла сказать! - фыркнула Вика. - А с продюсером тебе спать не придется, не надейся.
        - Он женат, да? - радостно откликнулась Варя.
        - Ага, женат, на одном известном телевизионном ведущем.
        Варя поморгала, но ойкнуть «Да ты что?!» не успела: Вика уже стояла в кабинете.
        - Девушки, Галанину со вчерашнего дня увольняем всем на страх, вместо нее новая голливудская звезда Кручинина.

«Девушки» - пышная дама с темными глазами навыкате, увешанная тусклым старинным золотом, и дама с седым ежиком, в мужских роговых очках на шнурке - кисло переглянулись.
        - Семь пятниц на неделе! - вскинулась брюнетка.
        - Начальству виднее, Эмма Исаковна! - разглядывая свои ногти, сообщила Вика.
        - Для меня самой это такая неожиданность, - скромно сообщила Варя.
        - Паспорт, страховое, пенсионное, ИНН у вас с собой? - перебила Эмма Исаковна. - Тогда я сейчас распечатаю вам договор, если согласны с условиями, в перерывчик все заполните.
        Через минуту она подхватила из принтера несколько листов и положила на угол стола:
        - Вы присядьте, читать удобнее будет.
        - Спасибо, я постою, там десятиминутная готовность… - отказалась Варя, взяла первый лист и пробежалась глазами: - «…именуемый в дальнейшем работодатель… на должность актриса… с окладом 150 тысяч рублей…»
        Варя вздрогнула, перед глазами поплыли красные пятна…

«…С окладом 150 тысяч рублей», - перечитала она еще раз и села на металлический стул. Потом поглядела на Эмму Исаковну, стоящую на фоне календаря с Филиппом Киркоровым, и робко уточнила:
        - Извините, пожалуйста, я немного не поняла: а оклад - это в год или за всю съемку?
        - Сумма указана за месяц, ежемесячно, понимаете? - бережно, как больной, пояснила Эмма Исаковна. - Деньги переводим на пластиковую карточку, будете снимать через банкомат. Банкоматом умеете пользоваться?
        - Да, нам в Ярославле стипендию на карточку переводили.
        - Ну вот видите! Значит, в перерыв зайдите, все заполните и подпишите. Всего вам доброго!
        Вика прекратила изучать маникюр и молча открыла дверь, Варя, пошатываясь, вышла за ней.
        Глава 11
        Еще одна ночь при ярком свете
        Девушки прошагали в холл и оказались в толпе возбужденно гомонящих начинающих актеров и актрис. Варя едва успела подержать в руках бланк договора, а вся съемочная группа уже знала - на главную роль вместо неудачно взбрыкнувшей Галаниной взяли актрису из массовки, без году неделя!
        Попутчики по автобусу с надписью «Киносъемочный» смотрели на Варю с ревнивым восхищением и нескрываемой завистью. Девчонки сплоченно поджимали губы: «Так мы и поверили в вашу сказочку - увидел режиссер эту провинциальную курицу на лестнице и обомлел! Волосы, глаза? Да ладно вам!.. У нас в городе в каждом ларьке такие сидят. Нет, точно по знакомству пролезла!»
        - Обратите внимание, господа артисты массовки: на месте Кручининой мог оказаться любой из вас, - посыпал соль на раны «господам артистам» бригадир. - У каждого есть шанс, надо только думать не о деньгах, а о роли, об интересах съемочной группы и проекта.
        - Ага, еще ты нас деньгами попрекнешь! - прошептал кто-то за спиной Вари. - В ведомости расписываемся за шестьсот рублей, а на руки утром выдают пятьсот.
        - Я еще в первый день в автобусе вам всем показал на Кручинину: костюм подобрала, прическу, вжилась в роль. Руководство это заметило вслед за мной, - наслаждался своей прозорливостью бригадир. Затем приобнял Варю за плечи и душевно сказал: - Поздравляю, Варвара, молодец!
        Варя смущенно поблагодарила и виновато поглядела на коллег: сейчас, когда на нее практически случайно свалились невероятные деньги, было особенно стыдно видеть дешевые кроссовки, потрепанные бейсболки и дармовые корпоративные футболки. В глаза бросились растоптанные туфли дежурной, жилетка из кожзаменителя на осветителе, длинные седые волосы техника, неопрятно заложенные за уши… Рядовые сотрудники явно не купались в золоте, и Варя застыдилась внезапно нагрянувшего богатства.
        - Ребята, с первой получки приглашаю всех-всех в ресторан, - робко объявила Варя. - Отдых за мой счет!
        - О-о! - встрепенулась массовка.
        Договорить Варя не успела - Вика развернула ее за талию и повела в костюмерную. Костюмер окинула Варю оценивающим взглядом, помолчала, прикидывая что-то в уме, уточнила:
        - Рост какой?
        - Сто шестьдесят девять.
        - Ну и отлично: Галанина была сто шестьдесят восемь, значит, ничего не придется подгонять. Сегодня репетиция, можно без костюма.
        - Ага, спасибо, вы извините, что так получилось… - принялась оправдываться Варя.
        - Некогда, потом распинаться будешь, - оборвала ее Вика и потащила прочь, на лестницу, а затем в коридор этажом выше. Там отперла небольшую комнату с окном под потолком, включила свет, толкнула Варю на диванчик и приказала: - Варвара, прекрати оправдываться, что ты перед каждым извиняешься? Еще у уборщицы попроси прощения за свои сто пятьдесят тысяч.
        - Ой, ты знаешь, да? - виновато вздохнула Варя. - Мне так неудобно, такие деньги!
        - Какие «такие»? Твоих пяти тысяч баксов не хватит, чтобы купить бутылку коньяка в ночном клубе, где отдыхает от трудов наш продюсер.
        - Вика, честное слово, я даже не рада… Я как увидела, у меня в глазах потемнело… Да и не верится до сих пор: у нас в Кириллове люди за пять тысяч рублей месяц работают. Стыдно мне перед всеми.
        Вика вздохнула, провела рукой по Вариным волосам, поправила растрепавшуюся прядь и печально улыбнулась:
        - Тебе сколько лет?
        - Двадцать один.
        - Понятно… Хорошая ты девчонка, Варюшка. Я в двадцать один такая же была, всех жалела, смотрела на мир широко раскрытыми глазами.
        - А тебе сколько? - уточнила Варя.
        Вика покачала головой:
        - Двадцать восемь. Такая же, как ты, приехала в Москву за славой и деньгами.
        - Но ведь у тебя все хорошо: творческая работа, заработок.
        - Слишком многое Москва за все это забирает… Сама увидишь… Ладно, чего пристала с расспросами?
        Варя удивленно посмотрела на девушку: «Я пристала?»
        Вика сдвинула выщипанные брови, хлопнула на угол подзеркальника ключ:
        - Ну вот, теперь у тебя своя грим-уборная, медицинская страховка, абонемент в фитнес-центр и личный микроавтобус до метро, в ночное время - до подъезда. На репетицию - через пять минут, я пошла народ собирать.
        Вика поправила крошечный микрофон возле щеки, вышла, и через секунду Варя услышала в коридоре ее вопль:
        - Перекур заканчиваем!!!

«Странная эта Вика, вроде не злая, а весь мир у нее во врагах. Стоит с кулаками на изготовку, словно из-за каждого угла ждет подлостей», - мельком подумала Варя, но тут же вскочила и с любопытством оглядела «личную» гримерку. Ух ты! Душ, телевизор, телефон, диванчик с креслом и столиком, зеркало, палас на полу, сплит-система под потолком, большая фотография сияющего огнями ночного города на стене.
        Девушка с наслаждением, словно комната была наполнена утренней свежестью, вдохнула застоявшийся воздух, закрыла дверь и помчалась в съемочный павильон.
        Едва перескочила порог цеха, ассистент крикнул в холл: «Тишина, не входить, репетиция!» - и запер железную дверь на задвижку.
        Ассистент режиссера сунул в руки Варе вывернутый сценарий и молча указал пальцем на декорацию школьного актового зала, в котором уже стояли «старшеклассники».
        Варя шагнула на обозначенное скотчем место на полу и посмотрела на режиссера.
        Он поддернул рукава пиджака цвета морской волны, надетого поверх футболки, поправил на запястье магнитный браслет «от давления», прикрыл глаза, приложил кулаки к груди и вдохновенно простонал в микрофон:
        - Варвара, сыграй мне такое ожидание счастья, какое бывает только в семнадцать лет, когда у тебя горячие загорелые коленки, в животе плещутся волны солнечной речной отмели, а единственное платье пахнет луговыми травами! Давай, ты сможешь!
        Варя поглядела в сценарий и схватила за руку «подружку Татьяну»:
        - Кто это идет?
        - Где? А-а, этот… Володька из первой школы, шпана, кто его только пустил? - с придыханием ответила подруга.

«Несет меня течение сквозь запахи осенние, и лодку долго кружит на мели, сплетают руки лилии…» - запел Юрий Антонов.
        - Белый танец! - объявил ведущий.
        - Потанцуем? - Татьяна положила руки Володе на плечи.
        Людмила и Володя встретились взглядами.
        - Я люблю смелых, - с намеком сказала Татьяна юноше и переместила ладонь ему на шею.
        Людмила и Володя не отрываясь смотрели друг на друга.
        Варя сияла маленьким солнцем, софиты исчезли, и брызнул летний дождь, небо дрожало, как парус в далекой дымке, счастье звенело россыпью серебряных капель.
        - Молодцы! - крикнул в микрофон режиссер. - Сохранить эту же струну, сохранить!

* * *
        В перерыве Варя расписалась в договоре, взяла из картонной коробки в холле пластиковый контейнер с пюре и котлетой и побежала в «свою» грим-уборную - не терпелось пролистать сценарий и узнать, что случится дальше с ее героиней?
        Водой из кулера в гримерке она заварила пакетик чая, подцепила пластмассовой вилкой котлету, обмакнула в подливку и жадно откусила половину.

«Название: «Вся правда о моем отце», - прочитала на обложке, весело хмыкнула, чавкнула котлетой и открыла первую страницу.

«Титры чередуются с мужским голосом за кадром.

«Мой отец родился в 1960 году. Родители назвали его Володей, в честь Владимира Ульянова-Ленина. Первым словом, которое сказал отец, было слово «спутник».

«Надо же, прямо как про моего папулю», - загребая пюре, засмеялась Варя.

«В тот год вместо привычного «Где часики тик-так?» у всех малышей спрашивали: «Где спутник?» Отец вытягивал вверх руку и пальчиком указывал в потолок. Родители ликовали».

«Это точно, так все и было, папочка рассказывал мне то же самое. - Варя облизала вилку. - Очень забавно!»
        Сценарий соскользнул с колен и шлепнулся на пол. Варя подняла его одной рукой и, продолжая жевать, пробежалась глазами по случайно открывшейся странице.

«Людмила и Володя стоят в тесном коридорчике районного ЗАГСа».

«Надо же, какое совпадение: Людмила и Владимир, прямо как мои мама с папой, - проглотив остаток котлеты, заулыбалась Варя и погладила листок. - Ага, что тут у нас дальше?»

«Отец Володи чрезвычайно оживлен, мать следит за происходящим, поджав губы. Родителей Людмилы нет. На Людмиле летние босоножки, надетые на подследники, и костюм из пестрого трикотина: юбка воланами и жакет с короткими рукавами. Володя в светлом костюме и рубашке без галстука.
        - Ну чего, долго еще? - ни к кому не обращаясь, бросает Володя.
        - А ты торопишься? - с двусмысленной интонацией спрашивает Людмила.
        Володя высвобождает руку и, не глядя на Людмилу, говорит:
        - Пойду покурю.
        - Володь, не уходи, вдруг сейчас нас вызовут?
        - Вызовут, так крикнешь, я на крыльце буду. - Володя уходит.
        Открывается дверь в кабинет, появляется счастливая пара молодоженов, девушка радостно восклицает:
        - Следующих приглашают, заходите, кто следующие?
        - Мы следующие! - ойкает Людмила. - Ну где же он? Володя!
        Людмила мчится на крыльцо:
        - Володя!
        На крыльце никого нет.
        Она обегает маленький домик по тропинке, оглядывает кусты цветущей сирени, зачем-то приседает и смотрит под ветви дикой яблони. Володи нет. Он сбежал».
        Варя вздрогнула и покрылась гусиной кожей.
        В семье Кручининых часто вспоминали, как отец трижды сбегал из ЗАГСа. Первый раз - от девушки, которая приехала за отцом, когда он вернулся из армии.

«Да погулять мне еще хотелось!» - отмахивался отец на возмущенные упреки мамы.
        Второй раз он улизнул из-под венца уже от мамы - отпросился в туалет.
        Варя очень хорошо помнила эту историю. Два общественных туалета, мужской и женский, находились в торцах двухэтажного сталинского дома, через дорогу от ЗАГСа. Отец под бдительным маминым взглядом перешел дорогу, спустился по лесенке в подвальную уборную, а там попросил незнакомого парня поменяться пиджаками, сказал, мол, караулит меня одна на выходе, хочу смыться. Парень развеселился, с удовольствием махнулся одеждой, оба шалопая спокойно вышли на улицу, а во дворе снова переоделись. Мама полчаса простояла на другой стороне дороги, выглядывая отца. Вечером, во время бурного выяснения отношений, отец только хохотал и плел околесицу про внезапно встреченного товарища по работе, который сообщил, что всю бригаду ждут на стадионе для забега в эстафете заводских команд. А потом должна была родиться Варя, и мама стыдилась идти в ЗАГС «с животом». Расписались родители только через несколько месяцев после ее рождения.
        Варя еще раз посмотрела в сценарий:

«Володи нет. Он сбежал. Голос за кадром:

«Отец трижды сбегал от женщин из ЗАГСа».
        Сердце Вари сжалось, под лопаткой заныло.

«Это же про моего папу! Но откуда они узнали?! От чьего имени все это написано? Мужской голос за кадром… Почему - мужской? Ведь у родителей только один ребенок - я, их дочь Варвара? И я никому ничего не рассказывала…»
        Тоска взметнулась под потолок печальным криком чайки.
        Мерзко пахло остывающим пюре с отвратительной бурой подливой.
        На раскрытой странице лежала серая крошка от котлеты.

«Это не может быть случайным совпадением, невозможно выдумать точно такую же историю, один к одному, - лихорадочно бормотала Варя. - Они откуда-то узнали историю нашей семьи. Но тогда вместо мужского голоса за кадром должен быть женский, мой голос, ведь все это написано о моем отце. Такой папа был только у меня - и больше ни у кого, он мой!»
        У Варвары было ощущение, будто она стоит по пояс в ледяной воде и отчаянно пытается загородиться беспомощными словами от горького подозрения, вот-вот готового раздавить слабую надежду и обрушить на ее голову ужасную правду жизни.
        Второй раз со дня смерти отца в жизнь Вари вошла беда и встала черной тенью в углу за спиной.
        Варя почувствовала зловещий взгляд с холодной ухмылкой.
        Стену отцовской любви, защищавшей от всех невзгод, прорвало, смело, в душе Вари родилась догадка: здесь, в Москве, у отца была… Да, у него была еще одна семья, а в ней - ребенок, мальчик. Отец весело, как и ей, Варе, рассказывал сыну истории своей бесшабашной жизни. Как и с ней, играл с сыном в горячо-холодно, рисовал ему зайцев, танки, шагающих солдатиков, завернув в одеяло, носил на руках, уговаривая потерпеть, когда жгли горчичники, вставал в пять утра, чтобы достать талончик к зубному врачу. И любил его? Любил так же, как Варю?!
        Где-то под потолком раздался громкий шорох, Варя, дрожа, медленно подняла глаза.
        - Трехминутная готовность! - раздался вслед за шорохом голос Вики. - Все, занятые в репетиции, в цех!
        Варя с трудом поднялась, с усилием, словно на плечи взвалили камни, вышла из гримерки.
        Ассистент режиссера взял из ее рук сценарий, развернул и сообщил:
        - Сцена проводов Владимира в армию.
        Режиссер постучал по микрофону, задушевно сказал:
        - Варюша, твой любимый уходит в армию. Вернется ли он оттуда живым, неизвестно. Варюша, плачь, как будто прощаешься навсегда.
        Глаза Вари наполнились слезами, она зарыдала, сотрясаясь в ознобе.
        - Ну что ты, Людочка, я же вернусь, два года - это так мало по сравнению с нашей жизнью! - испуганно глядя на Варю, завопил «Володя».
        - Это неправда, все неправда! - прорыдала Варя и снопом повалилась на пол.
        - Не совсем по сценарию, но мощно! - похвалил режиссер.

* * *
        В холле на разномастных металлических стульях отдыхали и тихо переговаривались уборщицы:
        - Я-то из института сюда рвалась попасть, думала: артисты, культура, чистой тряпочкой махну - и домой. Ой, все одно: что студенты свинячат, что артисты эти.
        - Давеча в туалете фломастером написали…
        Женщина наклонилась к товарке и прошептала на ухо.
        С черного кожаного диванчика подняла голову Вика:
        - Чего под нос себе шепчешь, думаешь, меня обидишь? У меня у самой вся эта съемка поперек горла!
        Она сжала спицы с вязаньем и тоскливо сказала:
        - В театр хочу… Погналась из-за Андрюшки за деньгами, сижу теперь здесь, сама никто и звать никак.
        Уборщицы поднялись и пошли мести лестницу.
        Варя молча опустилась на диванчик, слабо посмотрела на детский носочек, топорщившийся на спицах, бесцветным голосом спросила:
        - Андрюше носочки?
        - Ага, вместо домашних тапочек. - Вика любовно расправила вязанье.
        - Давай косичкой мысок вывяжу, красиво будет, - тихо предложила Варя.
        Вика посмотрела на девушку:
        - А ты чего зареванная такая?
        - Помнишь, ты говорила: Москва просто так славу и деньги не преподносит, за все придется платить…
        - Я ведь театральное училище окончила, в дипломном спектакле Лизу играла, - лихорадочно дергая спицы, вздохнула Вика.
        - Если бы я знала, что из-за роли в сериале придется пережить такое предательство… Вика, все рухнуло в одну минуту! Все, во что я верила!..
        - Дотяну этот проект, и больше на съемки - ни ногой! Я уже в театре потихоньку договариваюсь, обещают даже в первый состав сразу…
        - Дай косичку покажу.
        - Отстань, не надо мне ничего, ничего не хочу от этой съемочной группы! - Вика дернула нитку.
        Варя молча вытянула из ее рук вязанье и принялась считать петли.
        - Вика, можно я весь сценарий домой возьму?
        - Мне-то что? Уноси. Охота тебе еще дома о работе думать?
        Вопрос прозвучал как утверждение, Вика явно не собиралась выслушивать Варино мнение.
        - Смотри, сейчас пойдешь на уменьшение, через три петли просто перекрещивай, косичка сразу появится, - глухим голосом сказала Варя. - Андрюша-то у тебя сейчас с кем?
        - С нянькой: зараза, перед телевизором ребенка усаживает вместо того, чтобы книжку ему почитать. А твоя где?
        - С хозяйкой квартиры, - вздохнула Варя. - Я пошла?
        - Куда? - рявкнула Вика, включила микрофон и крикнула: - Водитель микроавтобуса, на рабочее место!
        - Да не надо… - промямлила было Варя.
        - Слушай, Кручинина, хватит хорошую девочку из себя строить, положено ведущих актеров в ночное время до дому отвозить, езжай и не втирай, что тебе это не нравится. Все, до понедельника!
        Варя засунула сценарий в сумку и, шаркая туфлями, поплелась на улицу.
        Из темноты просигналила «газель». Водитель осветил дорогу. Варя села на переднее сиденье и назвала адрес.
        Обессиленная, словно из нее, как из рекламного зайца, вынули батарейки, пустым взглядом смотрела на ночную Москву.
        Красные огни стоп-сигналов бесконечного потока машин - даже ночью на дороге возникали пробки. Фонари качались так, что Варю начало подташнивать.
        В кафе, в супермаркетах - всюду были люди. «Газель» встала перед светофором, и Варя с равнодушным удивлением увидела салон красоты, в котором укладывали волосы клиентке. Зачем в три часа ночи делать прическу?..
        - Москва хоть когда-нибудь засыпает? - поинтересовалась Варвара.
        - Не-а, - с удовольствием заворчал водитель. - Ни днем ни ночью не проехать! По телевизору сказали, даже музеи ночные открылись. А про киносеансы, катания на катке я уж и не говорю. Книжный магазин на Тверской работает! Я не знаю, какой дурак ночью в книжный попрется? Чё там делать? До утра не дотерпеть? Вампиры какие-то, а не люди. Во, гляди на этот ночной трафик!
        Водитель указал рукой на перекресток: из-за угла вытекал шевелящийся поток. Словно рыба, идущая на нерест, волной поднимался на препятствия, лестницы и парапеты, захватывал край дороги, поглощал машины и наконец приблизился к «газели». Пятно распалось на языки, в окно ворвался сухой треск, и Варя увидела, что странно передвигающиеся существа - роллеры. Они мчались, вспрыгивая на мусорницы и ступеньки магазинов, слетали с бордюров, выбрасывали на асфальт дорожки искр.
        - Правильно, в цех-то с утра не надо, на стройке тоже не упахались, - опять заворчал водитель. - Дурью здесь, в Москве, народ мается. Кого ни спроси, чем занимается, все в рекламе, в пиаре, в этих… в фондовых биржах вкалывают. Ни дела, ни работы!
        - Девушка, давайте с нами! - на ходу крикнул в окно «газели» парень с длинной челкой.
        Варя посмотрела вслед: роллеры исчезли за углом так же внезапно, как и появились.
        - А куда они едут? - спросила зачарованная Варя.
        - А никуда! В полночь соберутся в центре и до утра, пока метро не откроется, нарезают круги. Острые ощущения им подавай. Горя-забот в жизни не знали, не ценят ничего.
        - Мне кажется, вы не правы, - вздохнула Варя. - В Москву за тем и едут, чтобы жить необычной жизнью. За мечтой!
        - За мечтой - это я согласен, - ответил водитель. - Только уж больно дорого мечта-то обходится. Я - здесь, семья - за тысячу километров, чем там жена занимается, пойди проверь.
        - Значит, вы тоже расплачиваетесь? А ради чего тогда все это?
        - Если бы у меня, как у вас, квартира на Плющихе была, ничего больше не надо было бы!
        Варя промолчала и вдруг устыдилась собственного вранья. «Кого я обманываю, зачем? Неужели это и есть моя мечта: московская прописка любой ценой? Чтобы стать после этого такой, как Оксана? Чем больше жилплощадь, тем крепче любовь?»
        Она поглядела на маленькую иконку на приборной доске, нахмурилась и сказала:
        - Какая квартира, о чем вы? Я же понаехавшая, из Вологодской области, в Москве без году неделя. На Плющихе меня просто приютила хорошая женщина, москвичка. Я настоящих москвичей такими себе и представляла: интеллигентные, образованные, великодушные.
        Водитель расслабился и перешел на «ты»:
        - Ну и как квартирный вопрос решать будешь? Кредит брать?
        Взгляд Вари блуждал по стеклу. Она помолчала и тихо сказала:
        - Сначала я должна решить для себя другой вопрос… Мне ничего не нужно, ни деньги эти, ни Плющиха, такой ценой. Остановите, я выйду.
        Варя схватилась за ручку.
        - Да куда ты! Я должен тебя до подъезда довезти, иначе смену не засчитают.
        - Честное слово, мне нужно поесть и продуктов купить! - взмолилась Варя, увидев светящиеся витрины кафе.
        - Ладно, тут до твоего дома два шага: с Новинского на Смоленскую вон там свернешь, узнаешь место-то?
        - Да-да, спасибо, я этот район знаю. До понедельника!
        Варя выпрыгнула из машины и быстро пошла назад, к золотящейся витрине интернет-кафе. На крыльце глянула на трубку сценария в сумке и решительно сказала искусственной пальме в «старинной» амфоре:
        - Я должна все узнать! И если это правда, если отец предал нас, я не буду сниматься в фильме, который разрушил все, во что я верила: вернусь назад, в Кириллов, и до конца дней буду рядом с мамой!
        Глава 12
        Адреса, телефоны и полевые цветы
        - Добрый вечер, за который компьютер сядете? - спросил Варю из-за стойки молоденький мальчишка с серьгой-тоннелем в ухе.
        Девушка бросила взгляд в зал - серебристые стулья, лампы в узких металлических плафонах, свисающие над столиками, цветы в тонких вазочках-пробирках. Попросила:
        - Мне где-нибудь в уголке…
        - Тогда садитесь за двенадцатый столик. На сколько времени берете: час? Два?
        - Наверное, час.
        - Кушать будете?
        Варя хотела было отказаться - в целях экономии, цены-то наверняка о-го-го! - но вспомнила про сто пятьдесят тысяч и, стараясь не думать о клятве, данной минуту назад, небрежно бросила:
        - Да, конечно: пирожное, свежевыжатый сок и кофе.
        Из маленькой кассы выползла бумажная змейка.
        - С вас пятьсот шестьдесят рублей.
        Варя положила на стойку две пятисотки и нервно подумала: «Ужас! Блеснула оперением!»
        Пирожное оказалось заветренным, оранжевый сок ледяным - явно давно дожидался своего часа в холодильнике, слава богу, хоть кофе был крепкий, с золотистой пенкой.

«Зачем выбросила деньги на ветер? - с досадой подумала Варя. - Кому хотела пустить пыль в глаза? Ведь клялась не покупаться на весь этот дешевый гламур. Звезда хренова! Какой-то московский гипноз…»

«Гипноз, среда, обстоятельства! - вдруг, впервые с того момента, как стала известна его двойная жизнь, послышался голос отца. - Варюха, ты не сваливай свои поступки на тлетворное влияние двора и улицы. Кувшинка вырастает из ила, но всегда чистая».
        Варя не ответила, поспешно опустила глаза, чтобы не встретиться с отцом взглядом, торопливо потянула через соломинку кислый сок.
        Она осмелилась поднять голову только тогда, когда соломинка с шумом прошлась по дну стакана. Отец молчал. Варя выдернула из сумки сценарий, поискала автора, но, не обнаружив имени, быстро набрала «google» и впечатала в строчку поиска
«телефильм вся правда о моем отце».
        Страница ссылок загрузилась мгновенно, девушка кликнула по первой строчке и неожиданно - а она-то была уверена, что поиск будет длительным, опасным и сложным, - увидела слова: «Авторы сценария И. Пак, О. Колесова, Е. Петров».

«Колесова - баба, отпадает. Значит, И. Пак или Е. Петров».
        Варе казалось, когда она узнает имя, зарыдает от бессилия и ненависти. Но глаза были сухими.

«И. Пак вполне может оказаться женщиной, какой-нибудь Ириной Пак. Значит, скорее всего, это Е. Петров. Егор или Евгений. Не Евлампий же! Итак, сына ее отца зовут Егор или Женя. Приятно познакомиться… Нет, вру, ты не приятен мне, - поправила себя девушка. - Ты появился на свет незаконнорожденным, наверняка твоя мать - распущенная женщина, обманула моего отца. Ты вообще не должен был родиться! Господи, что я несу?! Чем он виноват, этот Егор? Или Женька? Мой отец хотя бы всегда был рядом со мной, а его появлялся украдкой, наездами, во время нечастых командировок. Я должна поговорить с ним, с этим… моим братом…»
        Варя сгребла волосы на макушку, вытерла влажную шею, набрала в окошке поиска:
«Желтые страницы москва адрес телефон Е. Петров» - и увидела девятнадцать тысяч ссылок! До конца жизни придется обзванивать: «Здравствуйте, можно Е. Петрова? Вы не знаете, он сценарист? Нет? Извините».
        Где искать этого Егора, наверняка знает Вика, но на часах в компьютере - три часа сорок шесть минут, скорее всего, она уже доехала до дому и можно представить, что заорет в трубку, побеспокой ее в такое время.
        Варя вздохнула: придется ждать утра…
        Она доела пирожное, записала три фамилии на обороте сценария и вышла на улицу.

* * *
        Девушка тихонько прошла по холлу подъезда - консьержка уронила голову на грудь и спала в очках, с приоткрытым ртом. Не шевельнулась даже на шум лифта. Полуночница осторожно отперла дверь в квартиру, на цыпочках прокралась в комнату, наполненную нежным младенческим запахом, вползла на тахту и провалилась в сон.
        Проснулись хозяйка и квартирантка в восемь утра от хныканья Джульетты. Но если дама сразу бодро встала с постели, Варя тянула и поднялась с подушки, только услышав движение в прихожей, - неловко спать, когда хозяева на ногах.
        - Доброе утро, девочки! - энергично промолвила Маргарита Святославовна. - Варюша, я сегодня еду на дачу, хочешь со мной?
        Варя села, глаза ее забегали.
        - Я бы с удовольствием, но мне нужно… по магазинам нужно пройтись, брюки купить, у меня брюки украли вместе с чемоданом.
        - Воля твоя, но Джульетту ты взять позволишь? Ребенку нужен воздух. Николай вызвался отвезти нас на машине, так что сегодня наша красавица будет вдыхать лесную благодать.
        - Конечно, поезжайте, - обрадовалась Варя. - А где ваша дача?
        - Рядом, в районе станции Правда, чудный старомосковский дачный поселок. Тогда быстро кормим Джульетту и собираемся? Николай заедет около девяти.
        Женщины забегали: продукты, смесь, ключи от дачи, побольше подгузников, не забыть соску!
        Водитель появился на пороге ровно в девять.
        - Детка, будь на связи! - скомандовала Маргарита Святославовна, передавая Николаю колыбельку с малышкой.
        - Варвара, ты не едешь? - удивленно спросил шофер.
        - Нет, остаюсь, дел куча.
        - Понятно… - Николай радостно повел глазами.
        Варя поцеловала Джульетту, грозно взглянула на Колю, сказавшего: «А меня?» - и закрыла дверь: одна в квартире, все сложилось очень удачно! Можно без свидетелей звонить Вике, разыскивать этого… даже язык не поворачивается назвать его братом…
        Девушка поглядела на часы и в нетерпении сцепила руки: только четверть десятого, Вика наверняка спит, а если ее разбудить, рассвирепеет и ничего не скажет. Да потом еще неделю будет огонь метать! Вот ведь человек-загадка!
        Варя удрученно вздохнула: придется сперва сделать уборку или сходить в магазин, а позвонить часов в одиннадцать… Господи, как прожить эти два часа?! Ой, мамочки!.. А у Вики какой телефон? Фамилия какая?
        Варя схватила мобильник, лихорадочно просмотрела входящие звонки - и с облегчением обнаружила номер телефона менеджера по массовке, бригадира, как называли его в съемочной группе.
        - Ну хоть что-то, - пробормотала девушка, нажала кнопку набора и тут же встрепенулась: возможно, бригадир знает телефон сценариста и не придется тянуть время, чтобы дозвониться до Вики?
        Массовик ответил быстро, будто держал телефон в руке.
        - Простите, пожалуйста, это Варвара Кручинина беспокоит, - дрожащим голосом произнесла Варя. - Которая…
        - Прощаю, Варвара Кручинина, чего хотела?
        Сердце Вари гулко заколотилось.
        - Вы, случайно, не знаете телефон сцена…
        Она не договорила, вдруг накатил страх: что, если бригадир прямо сейчас сообщит телефон этого Егора или Евгения? Тогда пути назад не будет, придется звонить и выслушивать от самозванца: «Отец всегда говорил, что любит меня больше всех на свете!»
        - Вы, случайно, не знаете телефон Вики, менеджера по кастингу? - поправилась Варя.
        - Случайно знаю, записываешь?..
        Варя бросилась к столику в прихожей и, роняя безделушки, нашарила в вазе ручку.
        - Ага, ага… тринадцать, записала. Ой, простите, а как ее фамилия?
        - Зеленцова.
        - Спасибо, извините, что побеспокоила.
        Варя сидела на полу с трубкой в руке и обреченно смотрела на листок с номером Вики Зеленцовой.
        Кофе со сгущенкой и овсяное печенье настроение не подняли, тщательная уборка ванной комнаты - тоже, на часах было только десять минут одиннадцатого, и Варя пешком поплелась через мост, в торговый центр на площади Европы.
        Впрочем, величественная, как занавес в оперном театре, панорама города по обе стороны Москвы-реки приободрила девушку. И вход в метро у Киевского вокзала, где всего неделю назад она ждала мошенниц из агентства жилья, не вызвал грустных воспоминаний, не разбудил обиду. Варя хмыкнула и пожала плечами: надо же, тот день остался далеко-далеко, в какой-то другой, чужой жизни, и вообще, никакая это была не рана, а так, жалкая царапина. А может, это Москва учит держать удар и не хныкать по мелочам? Она вздернула нос, свела лопатки и направилась к стеклянным дверям торгового центра, но поймала на себе взгляд слезящихся глаз и младенческую улыбку старушки с пластиковым стаканчиком в руке. Варя поглядела на ноги бабусечки, увидела разбитые кроссовки… Точно, в тот день именно эта старушка сидела на этой же самой мусорнице и сообщила Варе о квартирных аферистках.
        Варя подошла к женщине и невольно задержала дыхание - в нос ударил запах стариковской мочи.
        - Здравствуйте, - сказала Варя. - Вы меня помните?
        - Узнала, узнала, - забормотала старушка.
        Варя достала из сумки пятьдесят рублей, положила женщине в ладонь, сжала узловатые пальцы и держала сухие костяшки, пока чувство брезгливости не сменилось теплом.
        Старушка посмотрела на деньги и ласково сказала:
        - Москва-матушка всех накормит, всех согреет. Слава тебе господи!
        - Давайте я вам еды принесу? - предложила Варя.
        - У меня булочка есть, ты, внученька, купи мне лучше мазь от вен.
        - Хорошо, а как она называется?
        - Вот, на бумажке записано. Язвы от вен пошли по ногам, а лекарства больно дорогие, - бормотала бабулечка. - Аптека на вокзале есть.
        Сотрудница аптечного павильончика выслушала Варю и усомнилась:
        - В таком возрасте, если уже язвы, эта мазь особого действия не окажет.
        - Тогда давайте что-нибудь более эффективное.
        - Вот, пожалуйста, французский гель, 1240 рублей, пробивать?
        Варя закусила губу: 1240 рублей! - но тут же устыдилась и кивнула:
        - Пробивайте!
        Старушка приняла коробочку с мазью дрожащей рукой, спрятала в кармане кофты, застегнула на огромную булавку и сказала Варе:
        - Спаси тебя Бог, внученька. Ты на Москву-то не обижайся, она всех любит, только не говорит. Нас мама тоже лупила почем зря, а как провожала меня в город на пароходе, так все бежала по берегу и плакала. А у тебя все будет хорошо, вот помяни мое слово! Что потерялось - вернется, кого ищешь - найдется, кого любишь - будет с тобой.

«Я папу люблю», - хотела сказать Варя, но осеклась, грустно улыбнулась бабуле и вошла в шумный торговый центр.

* * *
        Варя равнодушно оглядела ряды китайских и турецких тряпок, с удивлением - отделы брендовой одежды: топик за пять тысяч, плащ за пятнадцать, деньги людям некуда девать? Пересчитала содержимое кошелька - 760 рублей - и отыскала на схеме торгового центра два магазина: «Одежда со скидкой» и «Все для шитья». В дискаунте девушка выбрала простые синие джинсы, а в салоне для рукодельниц - бисер «рис» желтого цвета, синий и белый стеклярус, серебряный и прозрачный жемчуг, нежно-зеленые пайетки, набор игл, упаковку булавок, сантиметр, ножнички и остатки гипюра с вытканными цветами по совершенно бросовой цене!
        Она шла по сверкающей галерее и размахивала пакетом с покупками, когда навстречу выпорхнули две девушки и одна громко сказала подружке: «Слушай, уже двенадцатый час».
        Варя замедлила шаг, пакет с джинсами вдруг стал цепляться за ноги, каблуки подламываться, сердце болезненно пульсировать. Двенадцатый час… Значит, можно звонить Вике. Вернее, нужно звонить. По закону подлости Вика сразу сообщит телефон этого… незаконнорожденного, а он, конечно, немедленно возьмет трубку и холодно скажет: «Да, твой отец обманывал вас, у него была другая семья». И все это - через минуту! Прямо здесь, посреди пластиковых пальм, синтетических лужаек, возле искусственного катка в потоках мертвого, кондиционированного воздуха. Все - ненастоящее, все - поддельное, все - ложь!
        Варя опустилась на скамейку и страдальчески прикрыла глаза - веселый шум торгового центра вдруг превратился в грохот: стрелял игровой автомат, гудел огромный полотер, барабанила музыка. Впрочем, через секунду дикий шум заставил ее встрепенуться в трусливой надежде оттянуть сложный разговор: в таком бардаке Вике звонить нельзя, та только разозлится! Решено, она позвонит Зеленцовой из дома.
        Девушка вышла на улицу, прямо к переходу, ведущему к мосту, не спеша пошла в сторону Плющихи. Цветники расстилались пестрыми коврами, вода весело играла блестками, неприятное дело отодвинулось. Сперва все это вернуло Варе зыбкую бодрость духа, но чем ближе она подходила к дому, тем тревожнее становилось на сердце. Едва девушка переступила порог квартиры, взгляд упал на прозрачный светящийся телефон.
        Варя разложила покупки, раскрыла дверь на балкон, вымыла руки, попила воды, вновь вышла в сумрачную прихожую и обреченно взяла трубку.
        Номер долго не отвечал, и Варя уже хотела с тайным облегчением нажать кнопку отбоя, но тут в трубке раздался голос Вики.
        - Да, - буркнула Зеленцова.
        - Вика, это Варя Кручинина, извини, пожалуйста, я на секунду: ты не знаешь, случайно, номер телефона сценариста?
        - Какого сценариста? - недовольно переспросила Вика.
        - Того, который написал сценарий нашего сериала.
        - Откуда я знаю? Их там целая толпа! Обязательно в выходной звонить? Всех предупреждала: в выходные меня не трогайте!
        - Вика, не сердись, мне очень нужно… Их вроде бы трое: Пак, Колесова…
        - Пак, Колесова, Петров, - перебила Вика.

«Мама, ну хватит говорить, иди скорее», - услышала Варя детский голосок и спросила:
        - С Андрюшей играешь?
        - Букву «З» учим. - Вика крикнула куда-то вдаль: - Андрюшенька, рисуй звездочку: звездочка на букву «з»!
        - Вика, какая ты молодец, замечательная мама, с ребенком занимаешься, - искренне восхитилась Варя.
        - Тебе всех троих, что ли, телефоны нужны? - проворчала Вика.
        - Нет-нет, только Петрова, - заверила Варя. - Хотя… Ты не знаешь, Пак - мужчина или женщина? Если мужчина, то Пака тоже.
        - По мужикам собралась? - хмыкнула Вика. - Где эта чертова папка? Тогда Пак тебе тоже нужен, он у нас Илья. А, вот, на холодильнике лежала… Пишешь?
        Варя записала номера телефонов и торопливо сказала:
        - Викочка, спасибо большое! Скажи еще: у меня только начало сценария, а концовка - где?
        - В Караганде. Его же пишут по ходу дела, так что там конца-края не видно. Чем эта дребедень кончится, через полгода узнаешь. Ну все? Или адреса тоже нужны?
        - У тебя есть адреса?!
        - Пиши давай! - прорычала Вика, быстро продиктовала два адреса и бросила трубку.
        Варя поглядела на листок с торопливыми каракулями, обдумала, есть ли скрытый смысл в том, что Илья Пак живет на улице Лихоборские Бугры, и довольно убедительно сказала своему отражению:
        - Такие дела по телефону не решаются! Что я спрошу: «Алло, кто ваш отец?» Завтра съезжу по адресам и поговорю лично! Прямо с утра поеду!

* * *
        Варя перемыла посуду, начистила мойку и с удовлетворением оглядела сверкающую кухню. Потом перетащила на стол покупки и принялась прикладывать к джинсам бисер, жемчужинки, пайетки и стеклярус.
        Сколько она себя помнила, в их доме в Кириллове всегда рукодельничали. На столике возле окна на маленьких козлах лежал набитый сеном валик, на нем - коклюшки с льняными нитками, пришпиленный булавками кусок папиросной бумаги с узором и паутина кружева. На диване стояло лукошко с вязаньем, из-под лапки швейной машинки стекала ткань, а комнату наполнял запах стружки: папа вырезал «для своих девок» деревянные пуговицы, бусины, заколки. И стоило Варе разложить гипюр, иголки, стеклярус, как душу наполнил покой. Она вновь сидела с мамой над рукоделием, отец вырезал браслет из ароматного кедра, а в печке весело трещали и березовые поленья.
        Варя аккуратно, крошечными ножничками с острыми кончиками, вырезала из гипюра кружевные ромашки, колокольчики и незабудки, выложила пышным венком на джинсах, приколола булавками. Примерила - белоснежная цветочная гирлянда наискосок лежала на бедрах: справа почти касалась талии, слева опускалась на ногу. Варя вдела в иглу тонкую шелковую нить и принялась пришивать гипюровую основу стежками «вперед иголка». Старалась не протыкать джинсы насквозь, лишь подцепляла ниточку из основы, чтобы изнанка выглядела аккуратной. После поспешно выпитого чая настал черед вышивать первый цветок. Белые лепестки заполнялись голубыми и перламутровыми бусинками: гранеными, рублеными, удлиненными и коротенькими. Варя осторожно прокладывала стежки - натянешь нить чересчур туго, и вышивка будет морщить, выкладывала бисерные строчки под углом к стеклярусу, затягивала аккуратные узелки. Через пару часов под поясом джинсов расцвели два колокольчика. Дальше дело пошло быстрее: на светло-зеленый листок с капелькой росы ушел всего час. Варя вдохновенно закрепила узелок под желтой пайеткой, погладила сердцевинку веселой ромашки
и принялась копаться в жемчуге - хотелось сделать лепесток молочно-перламутровым, с трогательными зубчиками на кончике… В этот момент в дверь дважды позвонили.
        Варя удивленно подняла голову. Только сейчас она заметила: наступил вечер, квартира наполнилась тяжелыми багровыми лучами заходящего солнца.
        Часы, встроенные в микроволновку, показывали четверть десятого.
        Девушка встала со стула, с трудом размяла ногу - по ступне побежали колючие мурашки. Проковыляла в прихожую, осторожно заглянула в глазок.
        Глава 13
        Чего хотят мужчины?
        За дверью стоял Николай с букетом цветов и cосредоточенно смотрел на Варю.
        Девушка отпрянула, аккуратно, стараясь быть бесшумной, опустила крышечку глазка и тихонько отошла от двери.
        Николай вновь нажал кнопку звонка, коротко, словно хотел сохранить визит в тайне.
        Варя крадучись, не включая света, заскочила в ванную и затихла в надежде, что водитель поверит: дома никого нет.
        Если бы Николай не держал прямо перед глазком громадный букет, украшенный лентами и разноцветной сеткой, Варе было бы ясно: водитель заехал по делу, привез с дачи вещи, послание от Маргариты Святославовны или вообще вернулся с Джульеттой - мало ли что с ней могло случиться? Но букет!.. Даже через мутное стеклышко девушка разглядела королевскую лилию, торчащую из пучка тяжелых пунцовых роз: Коля явно рассчитывал на «романтический ужин»…
        - У-уй, этого мне только не хватало, - простонала Варя и решила таиться в темной ванной, пока водитель не уйдет.
        Но в рюкзаке предательски запел мобильник, в вечерней тишине музыка гремела, как аварийная сигнализация.
        Варя, мысленно бранясь, на цыпочках выскочила в прихожую, подхватила рюкзак, проскользнула в комнату и тихонько ответила:
        - Слушаю.
        - Варюша, это Николай, ты где?
        - Я? - дрогнула Варя и, досадуя на неумение врать, ответила: - Дома, а что?
        - А почему не открываешь? Я у твоих дверей… Можно сказать, у твоих ног!
        - Да? Не слышала… - промямлила Варя и порозовела. - Я в ванной, тут вода шумит…
        - Варечка, открой, пожалуйста, нужно срочно поговорить.
        Девушка безнадежно вздохнула, на ходу глянула в зеркало - не сильно страшная? - и отперла дверь.
        Водитель, намытый, благоухающий, со следами от расчески в мокрых волосах, радостно переступил порог квартиры.
        Варя скользнула взглядом по белоснежным брюкам и ботинкам, по пакету с просвечивающей бутылкой шампанского и с фальшивым удивлением, словно совершенно не ожидала увидеть цветы, уставилась на букет.
        - Привет… - грудным голосом сказал Николай и посмотрел на Варю таким томным взором, словно наконец-то состоялось долгожданное ночное свидание, о котором они договаривались.
        Варя старательно изобразила полное неведение и фальшиво удивилась:
        - Ты как здесь оказался, мимо проезжал?
        Николай не ответил и протянул букет:
        - Это тебе.
        - Ой, что ты, зачем? Такие дорогие!
        - Уж наверное, не дороже тех, которые тебе дарили поклонники? - ревниво сказал водитель.
        - Коль, какие поклонники? О чем ты? - отмахнулась Варя.
        - Как - какие? Ты ведь актриса, звезда… Вот так - взяла и вспыхнула в однообразной жизни простого водилы…
        - Какие розы роскошные! - засуетилась Варя и метнулась в комнату. - Вазу принесу, надо быстрее в воду поставить, а то завянут.
        Потом пролетела в ванную, долго сливала воду, кричала сквозь шум: «Лилии надо похолоднее!», лихорадочно обтирала дно вазы, затем опять убежала в комнату, поставила цветы на стол и наконец вышла в прихожую:
        - Ну что ты как чужой? Проходи.
        Николай снял лакированные ботинки и встал в белых носках по стойке «смирно».
        - Куда проходить?
        Варя с тревогой вспомнила про тахту в своей комнате, кровать в спальной Маргариты Святославовны - совершенно ни к чему усаживаться с Николаем на постель, еще не так поймет! - и махнула рукой:
        - Пошли на кухню. Как вы доехали? Джулька не капризничала?
        - Не, заснула сразу, так до Правды и не проснулась.
        Николай прошагал на кухню, протянул Варе пакет и сказал, почему-то басом:
        - Вот тут… ну так, за встречу, за знакомство…
        Девушка заглянула в шуршащий мешок: шампанское, упаковка свежей клубники, коробка
«Рафаэлло», апельсиновый сок.

«Только свечей ароматических не хватает!» - с досадой подумала Варя и принялась отказываться:
        - Нет, я это все не возьму! Давай чаю с конфетами попьем, а клубнику ты заберешь, шампанское тоже…
        - Посмеяться надо мной хочешь? Посмейся-посмейся, я ведь понимаю: звезда должна капризничать, я готов, мне все равно. Что ты хочешь: креветки там, устрицы, да? Ананасы? Я не разбираюсь в этом, но ты только скажи, я что угодно для тебя принесу… Прямо сейчас!
        Николай вытаскивал из кармана и складывал на столик скомканные деньги.
        - Куда ты пойдешь? Прекрати, убирай свои деньги! Какие ананасы? Я их ела два раза, да и то в компоте. И кончай эти разговоры насчет звезды, а то я тебя выгоню!
        - Ладно, ладно, все, не сердись.
        - Садись давай, я чайник поставлю.
        Варя выдвинула гостю стул и стала собирать со стола пакетики с бисером.
        - Ты чем занималась? - спросил Николай и поднял кусочек кружева.
        - Делала вышивку на джинсах, ручная работа, понимаешь? Хотя ты мужчина, тебе это все не интересно, давай сюда гипюр.
        Николай взял со стола джинсы, подержал на вытянутых руках, приложил к себе и серьезно сказал:
        - Рукодельница ты, Варвара-краса, как в сказке. Я, Варя, иногда задумываюсь про семью, про будущее - не хочу деловых этих, столичных. Мечтаю, чтоб жена моя с дочкой кукол вязала, платья им шила, а я бы посудку кукольную плел из бересты, знаешь? Я сестренке такую делал: тарелочки для трех медведей, бокальчики. Здесь, в Москве, одной подарил набор деревянный, солонка на блюде, а она скривилась, мол, немодно, деревня. Да, деревня, не скрываю!
        Варя опустилась на стул, потеребила ногтями цепочку, мучительно отыскивая подходящие слова, но ничего в голову не пришло, и она ласково сказала:
        - Коля, ты клубнику с сахаром любишь или со сметаной?
        - Клубника - это ваши, женские забавы. Мне ее есть - только даром добро переводить, - махнул рукой водитель. - Слушай, давай шампанского, по чуть-чуть? Я к нему равнодушен, для тебя купил, с пивом к такой красивой девушке не пойдешь!
        Николай жалобно смотрел на Варю.
        - А - давай! - вдруг решилась она.
        Сгребла со стола рукоделие, включила маленькую лампочку в вытяжке над плитой, поставила на стеклянный стол тонкие бокалы.
        Теплое шампанское лилось кружевной пеной, Николай и Варя с хохотом подставляли бокалы и пальцами ловили шипящие пузырьки.
        Выпили за знакомство и тут же налили вновь.
        Вино мгновенно расплылось по телу горячей волной, смешалось с запахом клубники.
        В окно дул теплый ночной ветер, тополь нежился в золотистом свете фонаря, покачивались на тонких ножках опьяневшие бокалы.
        Варе сделалось легко и радостно, уютная полутьма кухни сблизила тени фужеров, захотелось доверчиво прильнуть к мужскому плечу. Девушка посмотрела на Николая сияющими глазами и тихо засмеялась:
        - Сто лет так хорошо не сидела! Ой, я вся липкая от этого шампанского, надо руки помыть.
        - Давай я, - сказал Николай.
        Приблизил руку Вари к губам, лизнул подушечку пальца, а потом нежно, едва касаясь, поцеловал ладонь.
        Варя пыталась освободиться, тянула кулачок, но Николай крепко держал тонкое запястье с маленькой родинкой, смеялся и делал вид, что пьян.
        Он взял клубнику, обмакнул в сахар, положил Варе на руку и поднес ко рту.
        Девушка медленно встала, алая ягода скатилась на стол.
        Николай обхватил Варю за бедра, прижался щекой к животу: «Не пущу, никуда не пущу».
        Потом поднялся, крепче сжал Варю и стал искать губами шею, ключицу…
        - Ягодка моя хмельная… Как ты пахнешь вкусно, поляной лесной и земляникой.
        - Коля, пусти, прекрати! - слабо шептала Варя.
        Они повалились на холодильник, уронили стул.
        Николай прижал Варю к стене, вдыхал ее волосы, целовал ухо, висок, горячо и бессвязно бормотал:
        - Варенька, маленькая, какая же ты красивая, никогда не думал, что такую встречу. Что ты со мной делаешь, а? Ты не думай, я хочу не твое тело, а тебя… Не бойся, скажи, что тебе нравится, все для тебя сделаю.
        - Подожди, не торопись, пожалуйста, пойдем в комнату, - безвольно пролепетала девушка.
        - Я тебя на руках понесу, - жарко прошептал Николай и подхватил Варю.
        Она обняла его за шею и сбивчиво заговорила:
        - Ты будешь нежным, да? Я хочу, чтоб ты был нежным. Ты не думай, что я такая… Понимаешь, ты у меня первый…
        И вдруг осеклась. «Какой первый?! - похолодев, вспомнила Варя. - Что я говорю? У меня же Джулька! Он уверен - это мой ребенок, я ее родила. Господи, все откроется, Маргарита заберет Джульетту, меня посадят! Ну что теперь делать?!»
        - Не бойся, маленькая, - бормотал Николай, не слушая девушку.
        Он занес Варю в комнату.

«Нельзя! Нельзя!»
        Хмель мгновенно улетучился, Варя вскрикнула, дернула ногами, пытаясь высвободиться. Они повалились на ковер.
        - Нет, Коля, не надо, пусти меня! Я не могу! Честное слово, я хочу, но не могу!
        Она оттолкнула Николая, вскочила, выбежала в коридор, включила свет.
        В комнату упал желтый прямоугольник.
        Николай сидел на полу, прислонившись спиной к тахте, и глядел на свои белые носки. Вдруг он поднял голову и пьяно выкрикнул:
        - Варенька, я люблю тебя!
        Варя переметнулась в спальню Маргариты Святославовны, заперла дверь на ключ, навалилась плечом и, замерев, прислушалась.
        В квартире стояла тишина.
        Варя села на край кровати и испуганно сжалась.
        Во дворе взвыли коты, девушка вздрогнула.
        В коридоре послышались шаги.
        Варя подскочила к двери и вновь навалилась на косяк.
        Но Николай прошел мимо.
        Из кухни послышался грохот, что-то падало на пол.

«Господи, он сейчас все там разнесет! Что я наделала? Стыд какой: с посторонним мужиком в чужой квартире пила!» - корила себя Варя.
        На кухне воцарилась тишина.
        Девушка присела на край кровати и уставилась в темноту, а через полчаса неподвижного ожидания осторожно, чтобы не смять постель, прикорнула поверх покрывала.

* * *
        Варя открыла глаза: на стене, прямо перед ней, играл солнечный зайчик. Девушка пошевелила затекшим плечом и вдруг вспомнила, почему оказалась на чужой постели - прямо в одежде, кое-как укрытая углом покрывала. Она в ужасе прижала ладони к лицу, так что под веками начали быстро вращаться алые круги, со всхлипом втянула воздух.

«Как теперь выйти в коридор и встретиться глазами с Николаем?! Пьяная валялась с ним на полу, роняла стулья! Что ему сейчас сказать: «Доброе утро, Коля, как спалось?» А вдруг он вчера ушел, дверь нараспашку? Или до сих пор сидит в соседней комнате, но на трезвую голову вспомнил слова: «Ты у меня первый»? Неужели я это говорила? О-о-ой!»
        Во дворе загрохотал мусоровоз, опрокинулся контейнер. Мусор посыпался Варе на голову.
        Она, пошатываясь, подошла к трюмо, поглядела на себя в зеркало: розовые глаза, волосы колтуном, на щеке отпечаталась пуговица, от футболки разит потом.

«Хороша, пьянчужка! Иди теперь в таком виде, пусть посторонний мужчина полюбуется!
        Родители Маргариты Святославовны сурово посмотрели с фотографии и поджали губы.
        Сначала Варя решила скрываться от Николая: «Буду сидеть здесь, взаперти, пока Коля не уйдет!» Она даже крепко уселась на стул, но голову начала сверлить мысль, вздорная, маловероятная, пугающая: «А вдруг Анна Кондратьевна придет со своим ключом проверить квартиру и обнаружит на кухне разгром?! Доложит Маргарите Святославовне или, что еще ужаснее, донесет Екатерине? А та подстроит новую пакость? Нет, надо быстрее выходить и все убирать…»
        Варя подскочила, трясущейся рукой отперла дверь, осторожно вышла в коридор.
        Из комнаты доносился храп Николая.
        Девушка на цыпочках пробралась в ванную, начистила зубы, плеснула ледяной водой в лицо, причесалась. На душе посвежело. Варя приободрилась и решительно вошла к гостю. Он спал одетым, сжав в объятиях Варину подушку. К белому носку прилипла фольга от шампанского.
        Варя тихо засмеялась, почему-то вид кусочка серебряной бумаги на затоптанном носке принес облегчение, сблизил, словно между ней и Николаем больше не было неловких секретов, исчезло все, чего нужно было стыдиться.
        Девушка отправилась на кухню, охнула при виде липкого стола и растоптанной клубники, энергично принялась за уборку. Через полчаса кухня сияла, запахло горячей пиццей и чаем с мятой.
        На пороге появился всклокоченный Николай:
        - Привет! О-о, пицца! Правильно, так и надо встречать мужчину и мужа!
        - Привет, - засмеялась Варя. - Тоже мне муж, объелся груш.
        - А что - нет? - осторожно спросил мужчина. - Ну, вчера?.. Было что-нибудь?
        - Было: ты напился, ронял стулья и в конце концов крепко уснул.
        Николай стукнул себя по голове кулаком и застонал басом.
        - Хватит рычать, умывайся, садись завтракать: у меня мало времени, зато много дел.
        - Я могу помочь? - поинтересовался Николай и подхватил кусок пиццы.
        Варя обреченно вздохнула:
        - Вряд ли. Хочу съездить к одному из сценаристов, познакомиться, поговорить… Надо выяснить кое-что о сериале.
        - А чего мрачная такая? Сценарист - мерзкий тип?
        - Не знаю, я его ни разу не видела, вот съезжу и все выясню.
        - Не вопрос, машина под окном.
        - Правда? Ты меня отвезешь?
        - Хоть на край света. Куда едем? В самую северную точку страны?
        - В самую северную точку Москвы, если карты не врут: улица Лихоборские Бугры.

* * *
        Утренние воскресные улицы были пусты. Машина Николая летела по городу, как лихая казачья песня, и с такой же бешеной скоростью мчалась навстречу Варе злая судьба - сын ее отца…
        - Коля, не гони так! - попросила Варя и с непонятным отчаянием добавила: - Лучше бы я на метро поехала или вообще пешком пошла!
        - Да ладно тебе, боишься, что ли?
        - Да, боюсь! - истерично взвизгнула Варвара.
        Николай с недоумением покосился на девушку:
        - А орать-то зачем?
        - Я не ору! - закричала Варя, отчаянно борясь со слезами.
        Мелькали улицы, скверы, эстакады, но девушка не видела ничего вокруг от страха и мучительной мысли: сейчас она узнает всю правду о своем отце и назад, в счастливую прежнюю жизнь, вернуться будет уже невозможно.
        - Коля, погоди, останови, давай завтра! - вскрикнула она и вцепилась в руку водителя.
        - Приехали уже, руку отпусти! Вот они, твои Лихоборские углы.
        - Как - приехали? Кто тебя просил?!
        Николай возмущенно запыхтел, сбросил Варину руку и свернул во двор.
        Машина резко затормозила и остановилась возле клумбы с огромными анютиными глазками.
        Варя сидела, безвольно уронив руки.
        Николай поднял стекло, вынул ключ зажигания и взял из бардачка борсетку.
        Варя испуганно посмотрела на водителя и попросила:
        - Коля, слушай… съезди, пожалуйста, в магазин, купи попить, ужасно пить хочется…
        Николай нахмурился.
        - Наверное, после вчерашнего, после шампанского, - уверяла Варя. - В горле пересохло.
        Николай обвел взглядом двор, внимательно поглядел на анютины глазки, потом посмотрел Варе в глаза и спросил:
        - Ты меня за идиота держишь? Не хочешь, чтобы я с тобой шел, так и скажи. «К сценаристу, насчет фильма поговорить! Ты у меня первый!» Врать-то зачем?
        На шее у Вари вспыхнули пунцовые пятна.
        - Я имела в виду, ты у меня первый… первый мужчина после рождения Джульетты. И я не вру насчет сценариста! Хорошо, пошли вместе, если ты мне не веришь.
        Николай открыл дверь и хмуро бросил:
        - Чего купить: сока или фанты?
        - На твой вкус, - жалобно вздохнула Варя и попросила: - Давай не будем ссориться, пожалуйста! Ты у меня в Москве единственный друг.
        - Ладно, пойду прогуляюсь до магазина.
        Он надел солнцезащитные очки, посмотрелся в зеркало заднего обзора и, не глядя на Варю, хлопнул дверью машины.
        Варя услышала за спиной свист сигнализации, выждала и осторожно повернула голову: Николай, не оборачиваясь, вразвалку шагал через двор.
        Девушка подняла голову: судя по стеклопакетам и спутниковым антеннам, в старой панельке, окруженной тополями, жила вполне приличная публика.
        Дверь в подъезд открылась, вышла пенсионерка в халате и вязанной крючком панаме, и Варя с облегчением (не пришлось кричать в домофон: «Я артистка, откройте!») заскочила в тамбур.
        В подъезде было холодно, на лестнице клубился тополиный пух, от Вариных шагов он взлетел и коснулся ног.
        Девушка покрылась гусиной кожей.
        Она медленно поднималась по ступенькам, осматривая двери. Перед квартирой номер двенадцать Варя замерла и прислушалась.
        Тишина, только откуда-то сверху доносится детский плач и крик матери.

«Похоже, никого нет, - с надеждой подумала Варя и позвонила. - Ну и отлично: с самого утра было ясно, сегодня неудачный…»
        Послышались шаги, дверь приоткрылась.
        - Простите, вы к кому? - спросил полный мужчина лет пятидесяти, с узкими темными глазами и женственным подбородком.
        - Здравствуйте, Илья Пак здесь живет?
        - Здесь, - ответил мужчина и открыл дверь пошире. - А вы, простите, кто?
        - Я Варвара Кручинина, исполняю главную роль в сериале, вместо Галаниной.
        - А-а! - улыбнулся мужчина. - Заходите-заходите! Простите, что не сразу впустил: не ожидал вашего визита.
        Варя вошла в светлую прихожую: зеркальный шкаф-купе, кресло, кошачий домик на курьей ножке-когТэдерке.
        - Очень рад знакомству! - склонил голову мужчина и жестом указал на дверь в комнату.
        - Вы, наверное… - Варя хотела сказать «отец», но запнулась и поправилась: - Наверное, родственник Ильи?
        - Да нет, я и есть Илья Сергеевич Пак.
        - Вы? - растерялась Варя и уточнила: - А вы сценарист сериала «Вся правда о моем отце»?
        - Увы, я - сценарист, а вы, судя по всему, ожидали увидеть мужчину помоложе? - весело спросил Илья Сергеевич. - Вынужден разочаровать! Присаживайтесь!
        Варя вспыхнула от радости, опустилась на диван и затараторила:
        - Нет-нет, что вы! Я… я просто счастлива, что вы - не мой ровесник! Все-таки писать сценарий - это не рэп сочинять, тут нужны жизненный опыт, знание людей, богатое воображение.
        Она снова вскочила и возбужденно закружила по комнате, краем сознания отмечая полки с книгами, афиши и дипломы в рамках, яркие прозрачные шторы, раскрытый ноутбук с текстом на экране.
        - Просто вы так замечательно раскрыли образы молодежи шестидесятых годов, такие выпуклые детали, все так узнаваемо! Прямо один к одному про моих родителей!
        - Очень рад, приятно слышать, польщен! - живо откликнулся Илья Сергеевич.
        - Я почему-то думала, вы примерно одного со мной возраста, удивлялась, как точно вы передали атмосферу эпохи, - жестикулировала Варя. - Но теперь понятно, откуда все эти факты: вы - ровесник моего отца, тоже, наверное, первое слово сказали
«спутник»?
        - А-а, вот вы о чем… Нет, мое первое слово было «баба», - улыбнулся Илья Сергеевич. - Но не потому, что я бабник, просто рос с бабушкой и дедушкой. А эти, как вы правильно сказали, яркие детали привнес не я. Мы ведь работаем втроем: кроме меня, еще Ольга Колесова и наше юное дарование Женька Петров.

«Значит, моего брата все-таки зовут Евгений», - горестно подумала Варя и с усилием улыбнулась собеседнику:
        - Простите, что ворвалась без звонка.
        - Ну что вы, Варвара, всегда пожалуйста, в любое время. Мы ведь дома работаем, готовый материал отсылаем по электронной почте, со съемочной группой видимся редко, так что я очень рад вашему визиту. Мои как раз в Анапу уехали…
        - В Анапу? Здорово! - перебила Варя. - Тогда я пошла?
        - А кофе? С коньячком?
        - Нет-нет, спасибо, меня ждут внизу…
        - А вы позовите тех, которые ждут!
        - Спасибо, в следующий раз.
        - Ловлю на слове! - отозвался сценарист. - Может, у вас, Варвара, есть пожелания насчет сценария? Что вам хочется видеть в дальнейшем?
        - Правду, всю правду о моем отце.
        - Будем стараться, - заверил Илья Сергеевич, распахивая дверь. - Женька нам истории подкидывает пачками, на два сериала хватит. Рад был увидеться!
        Глава 14
        Маленькие детки - маленькие бедки
        Николай остановил машину у подъезда, положил руки на руль, помолчал и с суровой обидой сообщил:
        - Приехали. Прошу!
        - Может, зайдешь, посидим, чаю попьем? - вяло предложила Варя.
        - Не слышу энтузиазма в голосе, - хмыкнул Николай. - Чай без вина - пей без меня, Варенька.
        - Нет, правда, отдохнешь… - Варя запнулась. - Немного.
        - Опять надурить хочешь? «Будь нежным!» А потом - спокойной ночи, Кипятков? Ладно, все понял. Я, конечно, не сценарист, фигура помельче.
        Водитель не договорил.
        На крыльцо вышла Анна Кондратьевна и сладко улыбнулась.
        - О, Петросян на стреме, караулит, - кивнул Николай. - Иди, а то Кондратьевна настучит Кате, что мужиков в квартиру водишь.
        - А ты куда? - виновато спросила Варя.
        - Домой: машину вымою, отосплюсь, а с утречка пораньше в Правду, за Маргаритой и Джульеттой.
        - Коля, честное слово, там, у Ильи Сергеевича, было совершенно не то, что ты думаешь. Просто у меня сейчас нет сил все рассказывать… Всю правду о моем отце… Ладно, я пошла, можно?
        - Хозяин барин, - хмуро сообщил водитель.
        - Спасибо тебе, Коль, до встречи.
        Николай демонстративно промолчал.
        Варя дождалась, пока машина уедет, торопливо кивнула Анне Кондратьевне и пролетела через холл, заполненный пением птиц.
        В квартире бесцельно побродила по комнатам, перебрала и протерла безделушки и полки в стенке, съела шпроты из банки и наконец уселась за вышивку.
        Очнулась Варя в сумерках, когда поняла, что нанизывает бисер почти вслепую. Оторвалась от мерцающей цветочной гирлянды, попила кофе со сгущенкой, подошла к окну. Небо еще было прозрачным, но дома уже уронили тяжелые тени винного цвета, и в квартире стемнело. Девушка включила ночник и вновь взялась за иголку. На рассвете, щурясь, завязала узелок под последней пайеткой и рухнула на тахту. На джинсах самоцветами переливался пышный венок полевых цветов.

* * *
        Телефонный звонок раздался ровно в семь утра.
        Варя подскочила на тахте, сон улетел, словно его унесло ветром.
        Девушка вылетела в прихожую, схватила телефон. В трубке раздалось кукареканье.
        Девушка поглядела на светящиеся кнопки: «Кто это? Что за глупые шутки?!» Мелькнула мысль о дочери Маргариты Святославовны: «Екатерина пытается напугать? Угрожает? Ну нет, не на ту напала!» Варя решительно поднесла трубку к уху, набрала в грудь воздуха, еще раз выслушала: «Кукареку!» - и только собралась дать гневную отповедь неизвестному шантажисту, как вспомнила: это же будильник! Она сама поставила встроенный в телефон будильник на семь утра! Когда сердце перестало испуганно трепыхаться, Варя вздохнула: «Да что же это такое? Будильника испугалась! Скоро от вороньего крика и тележного скрипа буду шарахаться!»
        Варвара понуро прошаркала на кухню, включила чайник, глянула в окно - с низкого неба, как из сита, сеял мелкий дождь. Девушка поежилась. Впрочем, ничего другого она от этого дня и не ожидала: сегодня предстояла встреча с Евгением Петровым.
        Яичница с жареным хлебом, растворимый кофе, вялая установка: «Надо бы переходить на здоровое питание», последовавшее за ней поедание яблока, мытье посуды - ничто не спасало от мыслей о встрече с ненавистным братом…
        Варя достала бумажку с адресом, раскрыла атлас Москвы и с неприятным удивлением обнаружила: бульвар, на котором живет Петров, находится совсем рядом, по столичным меркам «в соседних дворах».

«Значит, точно - он, - тоскливо подумала Варя. - Такое совпадение не может быть случайным».
        Она приняла душ, тщательно накрасилась - еще не хватало предстать перед этим самозванцем убогой провинциальной неудачницей! - надела новые вышитые джинсы, белую атласную курточку, встала на высоченные каблуки и поглядела в зеркало, репетируя уверенный, нет, даже не уверенный, а высокомерный взгляд обеспеченной, холеной женщины.
        В холле вместо птичьих трелей раздавались сдавленные вопли истязаемых ростом цен пенсионеров.
        Варя страдальчески поморщилась и поглядела на динамик.
        - Сосед из двадцать девятой квартиры новый диск принес, «Обезьянье царство» называется, - раздался из-за пальмы голос Анны Кондратьевны.
        Варя еще сильнее нахмурилась и молча вышла на крыльцо.
        С козырька стекал холодный ручеек. В туфлях захлюпало. Варя попыталась обойти лужи, но поскользнулась на жидкой грязной намоине и пошагала, не разбирая дороги.
        Джинсы промокли почти до колен и тяжело обвисли, холодные кромки, облепленные песком, терли ноги. Левый рукав курточки напитался сыростью и стал серым. В сумку лило с зонта.
        Изысканное великолепие бульвара, скульптуры, фонтаны и мостики только разозлили Варю: «Мы с мамой в Кириллове печку топили, а он тут устроился!»
        Она подошла к дому и с ненавистью и завистью одновременно поглядела на венецианские лоджии, увитые каменными виноградными лозами, спутниковые антенны, магазин с дорогой мебелью на первом этаже, вереницу роскошных автомашин под окнами. Здесь стоял даже кабриолет, и японский садик камней являл свою прелесть перед винным бутиком. Вот, значит, где живет ее брат! Неплохо!
        Варя сложила зонт, сошла с тротуара в зловонную тень высокой арки, прошла холодным тоннелем с опасным сквозняком, свернула во двор и на первой же металлической двери обнаружила номер нужной квартиры.

«Клиентам турфирмы: наберите на домофоне 100», - прочитала девушка и быстро, пока ее не покинула решимость, нажала три цифры.
        Дверь открылась.
        Варя вошла и осторожно, стараясь не стучать каблуками, начала подниматься по ступенькам.
        Сверху щелкнул замок, послышались мужские шаги.
        Варя замерла. «А вдруг это он? А вдруг это он?» - тревожно выбивало сердце.
        По лестнице навстречу девушке спускался молодой толстенький парень, лысоватый, с мокрыми пухлыми губами и пальцами с жирком. Резко запахло дезодорантом.

«Надеюсь, это мой братец», - со злостью подумала девушка и с вызовом спросила:
        - Вы, случайно, не Евгений?
        - Случайно, нет.
        - Жаль, - упавшим голосом промямлила Варя.
        - Мне тоже, - постарался небрежно ухмыльнуться парень и тут же от собственной смелости налился гипертоническим румянцем.
        Он неуверенно остановился, но Варя прошла вверх по ступенькам и, не оборачиваясь, ступила на лестничную клетку.
        Парень просеменил вниз и выскочил на улицу.
        Шальной прилив смелости схлынул, Варя бессильно покачивалась и смотрела на высокую темную дверь.
        Злая серая мордочка, иногда прижимавшаяся к ночному окну в ее детской комнатке в Кириллове, скалила зубки из темного угла.
        Варя прислонилась к стене возле квартиры, которая помнила ее отца, и беззвучно заплакала.
        Девушка долго стояла на лестнице и, только когда этажом выше щелкнул замок и быстро зацокали каблуки, торопливо побежала вниз.
        На улице низко склонила голову, чтобы проклятый родственник не увидел ее из окна - мокрую, заплаканную, трусливо убегающую!..
        На бульваре Варя пробежала по газону и, как вор, нырнула в проход между пышно разросшимися мокрыми кустами. Она мчалась по сырой дорожке, пока пропитанный влагой зеленый коридор не вывернул на широкий проспект в сотне метров от дома. Только тогда девушка замедлила шаг и перевела дух.
        Тучные темные облака нависали над городом, но дождь прекратился.
        Варя оглядела могучие, как стены римского дворца, дома: с башнями, сводчатыми окнами, эркерами, каменными колосьями и огромными фигурами созидателей, творцов и победителей. Надпись «СССР» на фронтоне одного из домов только подчеркивала респектабельность и благополучие.
        Девушка прошла вдоль гранитного цоколя, глазея на витрины.
        Через полсотни метров здание изогнулось, обтекая скверик с цветником и каштанами. К нежному аромату синих и желтых ирисов примешался бодрый запах свежесваренного кофе. Ароматерапия подействовала живительно: Варя алчно втянула кофейный ветерок, позабыла про свою горькую судьбу и бодро вошла в магазин подарков, за стеклом которого расположилось маленькое кафе.
        Через полчаса она появилась на крыльце, веселая, сияющая: пирожное тирамису, чашечка кофе с корицей и комплект белья - маечка с трусиками цвета шампанского - сделали свое дело: Варя заперла на ключ альбом воспоминаний о брате и отправилась гулять по Москве!

* * *
        Мобильник запел, когда Варя стояла под прозрачным сводом пешеходного моста и с восторгом смотрела на синие небоскребы Москва-Сити.
        - Это Вика, - послышалось в трубке.
        - Да, Вика, слушаю, - удивленно ответила Варя.
        - У тебя ребенку сколько?
        Варя запнулась и судорожно прикинула возраст Джульетты:
        - Скоро три месяца, а что?
        - Нормально, подходит.
        - В смысле?
        - Сейчас режиссер звонил, напарник твой заболел, меняем эпизоды: снимаем сцену, в которой ты приносишь из роддома ребенка. Через базу искать некогда, да там еще будет геморрой с договором, правами - когда артист несовершеннолетний, одна маета. Поэтому я предложила твою дочку. Оплата за грудного ребенка повышенная. Так что давай готовься, через час машина за вами заедет.
        - А, это… - начала Варя.
        - Ты что, хочешь, чтоб вся группа простаивала? - возмутилась Вика.
        - Да нет, я не против, просто я не дома, мне еще добраться нужно, минут сорок. И я не знаю, вернулась Маргарита с Джулькой с дачи или они еще в дороге?
        - Хорошо, сейчас перезвоню водителю, через полтора часа подъедет, - сориентировалась Вика.
        Варя помчалась к метро.
        Рискуя свалиться, сбежала по ступенькам эскалатора, заскочила в закрывающиеся двери вагона, из последних сил вновь пробежала по эскалатору, теперь уже вверх, прошлепала до дома по лужам, на подгибающихся ногах добралась до подъезда, ввалилась в квартиру и замерла в дверях.
        В прихожей стояли растерянная мама с Джульеттой на руках, удивленная Маргарита Святославовна и очень радостный Николай.
        - Варвара, что все это значит? - вскрикнула Людмила Анатольевна, возбужденно подкидывая малышку. - Откуда у тебя ребенок?
        - В самом деле, детка, чей это ребенок? - поддержала маму Маргарита Святославовна. - Да не трясите же вы так, Людмила Анатольевна.
        - Позвольте, это наш ребенок, и я знаю, как его надо трясти! - нервно вскрикнула Людмила Анатольевна.
        - Ну ты даешь, Варюха, - радостно хмыкнул Николай.
        - Какой же он ваш, если вы сами сказали, что у Вареньки нет детей? Дайте-ка мне! Она срыгнет от вашей тряски!
        - Мама, как ты меня нашла? - спросила оторопевшая Варя.
        - Через Оксану! Позвонила Наумовым с вокзала, а они мне: «Варя у нас не живет, на Плющихе устроилась». Доченька, да что же это такое? Оксана сказала, ты ей грибы не передала? Господи, куда ты грибы-то дела? Говори давай, немедленно!
        - Мама, грибы были в чемодане, его взорвали на вокзале, потому что кто-то взрывное устройство подложил. А я с ребенком в это время была в аптеке. Приходим с Джулькой назад, а там уже эти, как их? Саперы? Обезвреживают…
        - Господи боже ты мой! - вскрикнула мама.
        - Детка, выходит, Джульетта спасла тебе жизнь? - воскликнула Маргарита Святославовна.
        - Не могла же я бросить такую крохотулю? Что ж ей, бедной, по приютам скитаться? - быстро заговорила Варя.
        - Варюшка у нас всегда добрая была, жалостливая, вся в отца, - вставила Людмила Анатольевна. - Тот, бывало, всех жалел, каждую собачонку брошенную, детишек больных.
        - Я после все подробно про взрыв расскажу, за нами с Джулькой машина заедет, мы сегодня с ней вместе снимаемся, - торопливо сообщила Варя, поцеловала маму и побежала на кухню.
        Николай ринулся следом.
        Варя второпях схватила с тарелки кусок колбасы и засунула в рот.
        Водитель положил руку Варе на спину и, сияя, прошептал:
        - Значит, ты ночью правду говорила? Что я у тебя первый? А я-то дурак! Ой, дурак!
        Варя пошевелила лопатками, стряхивая руку Николая, засунула в рот еще один кружок колбасы.
        - Самокритично!
        - Варечка, когда мы сможем…
        - Коля, сейчас машина приедет, честное слово, мне некогда разговаривать!
        Она протиснулась между Николаем и столом, побежала в прихожую:
        - Маргарита Святославовна, пожалуйста, наведите Джульке смеси, я пока ее одену.
        - Конечно, детка! - откликнулась дама и гордо прошествовала мимо Людмилы Анатольевны, давая понять, кто здесь действительно бабушка Джульетты, а кто - так, одно название!
        Через двадцать минут артистки уехали, а мама, хозяйка и водитель в растрепанных - каждый по своей причине - чувствах пошли пить чай со слойками.

* * *
        Едва Варя вошла в здание студии, все уже знали: Кручинина принесла грудного ребеночка! При виде колыбельки курильщики на лестнице начинали разгонять руками дым, техники прекращали материться. Из бухгалтерии, костюмерной, подсобки прибежали кудахтающие женщины:
        - До чего мы хорошие! Да какие мы сладкие!
        Джульетта таращила глаза и энергично сосала дорогую пустышку с игрушечной пчелкой - подарок Маргариты Святославовны.
        - Варенька, молодец, и ребенка родила, и работаешь!
        - Варвара Владимировна, сегодня вам аванс на карточку перевели, в размере половины оклада. Фитнес-клуб проплачен, можете начинать заниматься.
        Варя не успевала вертеть головой и благодарить:
        - Спасибо, да, спасибо большое!
        Подошел режиссер, поправил очки, поглядел на выпученные глаза Джульетты:
        - Прелестное создание!
        Ассистент сунул Варе несколько листков сценария:
        - Варя, быстро прочитайте, там ваших сцен немного, думаю, на ходу справитесь.
        Подбежала костюмер:
        - Господи ты боже мой, какие мы сладкие! Варенька, давайте мне вашу красавицу, переоденем ее в советскую распашонку и чепчик, не волнуйтесь: все новое, чистенькое. Ну, пойдешь с тетей?
        Варя передала колыбельку и пошла в гримуборную: делать прическу и читать сценарий.

«Десятиминутная готовность», - скомандовал динамик голосом Вики.
        Варя вышла в холл и вдруг услышала из костюмерной плач Джульетты.
        Девушка поспешно вошла в комнату без окон, тесно уставленную стойками с одеждой.
        Джульетта лежала в колыбельке, уже одетая в голубую фланелевую рубашечку на пуговках и белый чепчик, и обиженно кричала, зажмурив глаза и судорожно подрагивая сжатыми кулачками.
        - А кто тут плачет? - пропела Варя и направилась к малышке, но тут же испуганно вздрогнула: между костюмами стояла Вика и пристально смотрела на колыбельку побелевшими глазами. - Ой, Вика, ты меня напугала! - охнула Варя. - Ты почему здесь стоишь?
        Она взяла на руки вздрагивающую всем тельцем малышку и поцеловала в теплую щечку.
        Вика молча смотрела невидящим взглядом куда-то сквозь стену.
        - Вика, тебе плохо? Что-то случилось? - Варя поглаживала малышку по спинке.
        - Это твой ребенок? - прохрипела Вика.
        - Да, это наша девочка сладкая!
        - Как ее зовут?
        - У нас театральное имя - Джульетта. Ну-ну, хватит плакать, Джулька! Мама пришла, где мама? Вот где мама!..
        Вика издала странный звук, дернулась к выходу, с плечиков сорвались и полетели Варе под ноги клетчатое шерстяное платье и розовая кофточка с люрексом. Вика протащила на кроссовке плиссированную юбку, не оборачиваясь оттолкнула тряпку и скрылась в холле.
        Варя недоуменно посмотрела вслед, покачала головой, подняла одежду, положила на гладильную доску, пожаловалась Джульетте:
        - Опять наша Вика не с той ноги встала!
        Джульетта умолкла, ухватила ротиком завязку от чепчика и принялась сосредоточенно сосать.
        В комнату вошла костюмер:
        - Ой, Варенька, а Вика где? Я попросила ее присмотреть за малышкой, пока в цех ходила.
        - Только что выбежала, как настеганная, аж вешалки попадали. Да, Джулька? Всю одежду тетя Вика свалила?
        Джульетта приоткрыла ротик и уставилась на Варю сведенными к носу глазами.
        - Успокоилась? Идем сниматься? - Варя понесла малышку в цех.
        Под яркими софитами девочка приготовилась было вновь от души заплакать, но Варя спрятала под руку бутылочку со смесью, и, на радость всей группе, получился отличный эпизод кормления грудью.
        После съемки кроху распеленали - ко всеобщему женскому умилению, она с наслаждением потянула ножками, переодели в махровый комбинезончик, уложили в колыбельку и оставили под бдительным присмотром уборщиц.
        Поломойки грозно шикали на всех входящих. Вскоре съемочная группа передвигалась на цыпочках.
        Около часу ночи Варя отпустила нянек - они с сожалением расстались со спящей крошкой и нехотя пошли мести лестницу. Девушка осторожно уселась в «газель», прикрыла глаза и поехала домой.
        Квартира встретила сонной тишиной.
        Варя тихонько поставила колыбельку на диванчик, включила ночник и пошла в ванную.
        Теплый душ после невероятно длинного дня, вместившего холодный дождь, неудачную попытку встречи с Евгением, стертые песком ноги, приезд мамы и очередные выкрутасы Вики, пришелся как нельзя более кстати: потоки воды смыли песчаные следы со дна ванной, а вместе с песком утекли печаль и усталость.
        Если бы не куча планов на завтрашний, а вернее, уже сегодняшний день, Варя с удовольствием почитала бы, а еще лучше, занялась бы рукоделием. Но она еще не ложилась, а уже, того и гляди, придется вставать.
        Девушка с сожалением подумала о чашке зеленого чая, но все-таки решила укладываться. Она хотела было погасить свет, но от взгляда на спящую малышку почему-то сжалось сердце… Маленький беззащитный человечек в синем коконе сумки, которую так легко подхватить и унести, пока Варя будет спать…
        По тахте скользнула тень, словно беда стелила постель.

«Нам надо быть вместе, рядом, даже во сне не расставаться», - подумала Варя.
        Она склонилась над малышкой и бережно, вместе с покрывальцем, начала перекладывать дочку из тесной душной переноски к себе на тахту.
        Под ноги что-то упало.
        Варя устроила девочку на подушке, укрыла и посмотрела на пол: на ковре лежал свернутый книжечкой прозрачный пакетик с зеленоватым листом бумаги внутри.
        Девушка подняла пакет: «Что это такое? Откуда вылетело?»
        Развернула к свету и прочитала: «Страховой медицинский полис. По настоящему полису Зеленцова…» «Зеленцова? Вика нечаянно в костюмерной обронила свой полис?»
        Она всмотрелась в тонкие серые буквы: «Зеленцова Джульетта Егоровна… Нижний Новгород… Зеленцова Джульетта?!»
        Варя поглядела на девочку - малышка беззвучно спала, лишь слабо подрагивали длинные нежные реснички. Девушка опустилась на стул.

«Зеленцова Джульетта Егоровна, родилась 16 мая: эта же самая дата была в записке. Нижний Новгород… Вот почему в записке было написано «Джульетта Нижегородцева». Боже мой, это ребенок Вики! У нее украли ребенка! Выходит, это от горя она всегда сама не своя, на всех кидается? Но почему она сегодня ничего не сказала? Ведь узнала Джульку? Конечно, узнала, иначе не подложила бы полис. А это она подложила? Ну а кто еще?! Вика узнала дочку, незаметно сунула пакет в колыбельку… А почему незаметно, тайком? Значит, ребенка никто не отбирал и не воровал: она сама бросила Джульку? Оставила на вокзале?!»
        Варя растерянно поглядела на спящую малышку.
        По балкону застучал дождь.
        За окном качнулись черные тополя.
        Варя вздрогнула, посмотрела в темную прихожую, тихонько, боясь скрипнуть паркетом, встала, подошла к колыбельке и спрятала пакетик глубоко под матрас.
        Из шкафа прямо на девочку смотрели горящие глазки.
        Варя подняла край одеяла домиком, загородила дочку от зловещего чудища и принялась размышлять.
        Как теперь быть? Как встретиться с Викой глазами, как разговаривать? Неужели придется бросить работу?
        Глава 15
        Маленькая звезда
        Варя приоткрыла глаза: Джульетта безмятежно перебирала край покрывальца и выводила утреннюю песенку.
        На балконе громко ворковали голуби.
        Солнце дарило простодушные ласки букету полевых ромашек.
        За Вариной спиной открылась дверь, послышался громкий шепот.
        - Что я вам говорила: Варюша спит, ну и пусть себе отдыхает! - на правах хозяйки ревниво доложила Маргарита Святославовна. - У нее трудная работа, требующая полной самоотдачи.
        - Нечего спать, если ребенка завела! - держала оборону Людмила Анатольевна. - Девочку надо кормить по режиму.
        Со вчерашнего дня женщины вели тайное сражение за право носить звание главной бабушки!
        - Вы это мне рассказываете? - воскликнула Маргарита Святославовна. - Слава богу, я этого ребенка с двух месяцев кормлю и воспитываю!
        - Наша семья вам глубоко благодарна за помощь, но позвольте мне самой решать, как и когда кормить внучку!
        - А-а-о-о! - прогулила Джульетта.
        Женщины торопливо вошли в комнату.
        Варя зажмурила глаза и принялась ровно дышать.
        Маргарита Святославовна, знакомая с расстановкой мебели, достигла края тахты первой, но на балконе особенно громко, с урчанием, заворковали голуби, хозяйка обернулась, грузно пробежала к балконной двери и сдавленно прошептала:
        - Кыш! Пошли прочь!
        Людмила Анатольевна воспользовалась заминкой, крепко схватила Джульетту и, торжествуя, понесла в ванную - мыть попку и менять подгузник. Маргарита Святославовна поспешила за ней и прикрыла дверь.
        - Людмила Анатольевна, вы не знаете, каким полотенцем вытирать ребенка. Розовым, розовым, ни в коем случае не салатным, оно пользованное! - донеслось из прихожей.
        Варя вновь открыла глаза.
        В лучах утреннего солнца темная пещера со страшными мерцающими глазами превратилась в стеклянную горку с блестящими на солнце безделушками, а ночное переживание - как вести себя при встрече с родной матерью Джульетты? - сменилось простым решением: «Буду делать вид, что ничего не знаю».
        Варя положила руку под голову и пожала плечами:

«Да, именно так - буду разговаривать с Викой, будто ничего не случилось: полис я еще не нашла и ни о чем не подозреваю. А там видно будет! Зеленцова рассказывала, что уже договорилась с каким-то театром, того и гляди, уйдет, нам не придется каждый день встречаться на съемках. А Джульетту я ей не отдам! Что это за мать - бросила ребенка на вокзале! А если она снова ее где-нибудь бросит? Нет, Джулька - моя!»
        В прихожей запел домофон.
        - Да, Коля, открываю, поднимайся, - ответила хозяйка.
        Варя закатила глаза: «Да что же это такое? Николай на веки вечные здесь прописался? Явился ни свет ни заря!» - но все же она вскочила и побежала в ванную, довольно неубедительно бормоча: «Вовсе не собираюсь красоваться, но должна же я почистить зубы!»
        - Что-то Николай к нам зачастил, - промолвила Маргарита Святославовна и лукаво глянула на Варю.
        Людмила Анатольевна нахмурилась и тоже поглядела на дочь, но Варя юркнула в ванную, заперла дверь и нарочно громко включила воду.
        Когда девушка вышла, вся компания уже гомонила на кухне.
        Варя хмыкнула: Маргарита Святославовна качала Джульетту на руках и декламировала удивленной малышке Тютчева.
        Людмила Анатольевна держалась молодцом: в льняном брючном костюме, предназначавшемся в Кириллове на выход, с деревянными бусами, без фартука, вытаскивала из духовки свой фирменный пирог из слоеного теста с брусникой и выговаривала, ни к кому не обращаясь:
        - Стихами сыт не будешь! Варюха отощала, как кощей…
        - Мама! - возмутилась Варя. - Ничего я не отощала, и вообще, мне по типажу поправляться никак нельзя! Так что - пирог я не буду!
        - Не перечь матери! Садись! Неизвестно как питаешься!
        - «На холмах Грузии лежит ночная мгла»… - перешла к следующему поэтическому шедевру хозяйка.
        - Маргарита Святославовна, ребенок перевозбудится, - зловеще предрекла Людмила Анатольевна. - Разве можно: в таком возрасте - и столько информации! Пожалуйста, к столу, Николай! Варвара, ты еще короче футболку надеть не могла?
        - Футболка совсем не короткая, а средней длины, - ответила Варя, одергивая подол, потянула носом и с тяжелым вздохом перетащила на тарелку кусок пирога.
        Радостный Николай сидел напротив и глазами подавал страстные знаки.
        Варя делала вид, что ничего не замечает.
        Водитель «случайно» задел ботинком шлепанец Вари. Не взглянув на мужчину, она спрятала ноги под стул и принялась изучать узор из ромашек на чашке.
        - Отец любил пирог с брусникой, - покачала головой Людмила Анатольевна. - Коленька, еще кусочек! Маргарита Святославовна, доедайте, уберу все да пойду с ребенком гулять.
        - Я полагаю, нам нужно идти вместе: вы не знаете район, - заметила хозяйка и голосом оракула, хотя и не совсем логично, припугнула: - К тому же может хлынуть дождь. Для Москвы характерны локальные грозы.
        - Отлично: все уходят! - обрадовалась Варя. - А я спокойно почитаю сценарий. И посуду помою.
        - Доченька, ты мне еще не рассказала: о чем фильм? - спросила Людмила Анатольевна, сбитая с толку локальными грозами.
        Варя замешкалась, опустила глаза и начала старательно выковыривать из пирога ягоды:
        - Что-то вроде семейной саги, я сама содержание толком не знаю, сценарий пишут по ходу дела.
        - Время действия - шестидесятые - семидесятые годы, - выказала знание Вариных дел хозяйка квартиры.
        - Не ковыряйся в пироге, ешь все, - оставила последнее слово за собой Людмила Анатольевна, и дамы пошли собирать малышку на прогулку.
        Варя возмущенно посмотрела на Николая и довольно грубо поинтересовалась:
        - Коля, тебе не пора на работу?
        - А я в учебном отпуске, - радостно сообщил водитель. - На работу езжу в случае крайней необходимости, если вызовут. Тем более сейчас затишье перед вступительными экзаменами, никого нет, кроме приемной комиссии.
        - Ну раз ты свободен, помоешь посуду? - нахально заявила Варя. - Мне сценарий нужно читать.
        - И посуду помою, и дров нарублю, и сена накошу, и постель постелю, - кивнул Николай.
        Варя фыркнула, налила еще чаю и открыла распечатку.
        Николай подвязал цветастый фартук и взялся за противень из-под пирога.
        Наконец хлопнула входная дверь, и в квартире наступила блаженная тишина, нарушаемая только звоном воды о железный противень.

«Мужской голос за кадром, - прочитала Варя. - «Мой отец был завзятым рыбаком и охотником. Это увлечение передалось ему от его отца: у деда всегда жили гончие, я даже помнил клички двух последних собак…»
        Варино сердце пропустило один удар, она подняла голову, швырнула листы на стол и истерично выкрикнула:
        - Разбой и Песня!
        Николай уронил противень в раковину.
        - Их звали Разбой и Песня! Это моя история! Моя! Он не имеет права! - снова завопила Варя.
        Николай поглядел на мокрый фартук, потом на сценарий и наконец осторожно спросил:
        - Ты о чем?
        Варя вскочила, отбежала к окну, указала пальцем на листы с текстом и приказала:
        - «Я даже помнил клички…» Читай дальше! Какие клички?
        Николай взял сценарий:
        - «…Гончие… м-м-м… так… «Я даже помнил клички двух последних собак: Разбой и Песня».
        Варя расхохоталась голосом пьяной бабы.
        - Какая проблема-то? - спросил Николай.
        - В этом сценарии описана жизнь моих родителей. У моего отца был внебрачный сын, понимаешь? Он все это описывает как свою жизнь. А это все мое!
        Варя шмыгнула и закрыла лицо ладонями.
        Николай сорвал фартук, подбежал к девушке и прижал ее голову к плечу:
        - Варенька, что ты выдумала, маленькая? Какой внебрачный сын? Просто совпадение, подумаешь, собак одинаково назвали. Коты вообще все Васьки, и что теперь?
        - Нет, это не совпадение! Помнишь, ты возил меня в Лихоборские Бугры, к сценаристу? Их трое, и один из троих - мой брат.
        Николай выкатил глаза и еще крепче прижал Варю к себе.
        - Пусти, ты мне дышать не даешь, - возмутилась Варя, высвободилась, села на стул и уронила голову на руки. - Представляешь, Коль, сижу я в личной гримерке, ем котлету, и вдруг: бах! И все рушится! И главное, Вика меня предупреждала: Москва за деньги и славу возьмет свою цену. И вот, взяла…
        Николай налил стакан воды и присел рядом:
        - Варюша, попей. Ты извини, но я ничего не понял: что рухнуло?
        Варя подняла голову, взяла сценарий и жалобно поглядела на Николая:
        - Коля, это такая длинная история. Я, наверное, не готова сейчас ее рассказать, слишком больно и стыдно.
        - И не надо, если больно.
        - Но работа есть работа, придется читать дальше, - вздохнула Варя.
        Водитель снова подвязал фартук и начал составлять посуду в мойку.
        - Варя, а как ты играешь? Как это - чужие чувства показывать?
        - Этому в театральном учат: нужно продумать, как твоя героиня жила с самого рождения до описываемых в пьесе событий. Что с ней случится после того, как пьеса окончится? В двух словах не рассказать, потому что… - Варя задумалась и вдруг удивленно посмотрела на Николая: - Знаешь, хорошо, что ты об этом спросил… Наверное, не случайно именно мне дали эту роль: ведь именно я знаю все о своей героине. Коль, мистика какая-то: судьба подкинула мне образ, который никто лучше меня не сможет сыграть! И за это взяла скромную плату: предательство родного отца.
        Николай закрыл воду и заявил:
        - Варь, чего ты заладила: предательство, внебрачный… Ты же ничего не знаешь толком. Одни бабские домыслы! Вот любите вы, женщины, мужиков обвинять.
        Варя посмотрела на водителя и вздохнула:
        - Коля, не пытайся меня успокоить. Ладно, надо учить роль: матч состоится при любой погоде!

* * *
        Микроавтобус с надписью «Киносъемочный» приехал ровно в семь часов.
        Варя вышла с колыбелькой в руках и помахала женщинам, перегнувшимся через перила балкона.
        - Детка, бутылочка со смесью за подушкой, разведешь кипяченой водой, ки-пя-че-ной! - кричала Маргарита Святославовна и клала щеку на сложенные ладони, изображая подушку.
        - Стекло подними, ушки чтоб не надуло! - скандировала Людмила Анатольевна.
        Анна Кондратьевна улыбалась с крыльца.

«Газель» выехала на Плющиху, играло радио, шофер что-то говорил, Варя отвечала, кивала и улыбалась, но не слышала ни слова: мысли были поглощены мучительным ожиданием встречи с Викой.
        Девушка с бьющимся сердцем ступила на лестницу, как обычно холодную и прокуренную. Рассеянно поздоровалась с коллегами, судорожно сжала ручки сумки, завидев фигуру в черных джинсах и футболке. Но это оказалась не Вика.
        - Время кто-нибудь знает? - спросила одна из курильщиц. - Зеленцовой сегодня не будет, орать некому, так что следите за часами!
        - А что с Викой? - удивилась Варя.
        - Наверное, ребенок заболел, точно не знаю, не сама с ней разговаривала: из бухгалтерии передали.
        Варя с облегчением вздохнула и пошла в гримерку: «Слава богу, Вики нет. Да, я знаю, рано или поздно мне придется столкнуться с ней нос к носу, но лучше не сегодня: я морально подготовлюсь, настроюсь, проиграю ситуацию… К тому же завтра я буду уже без Джульки, это развяжет мне руки, разговаривать станет легче. Собственно, нам и говорить не о чем: Зеленцова ясно дала понять - она оставляет мне ребенка вместе с полисом!»
        - Да, маленькая?
        Джульетта весело дрыгнула ножками, Варя расцеловала теплые, слюнявые щечки, вдохнула нежное детское дыхание, схватила крошечный кулачок и счастливо сообщила:
        - Чья ручка? Съем-съем сладкую ручку!
        Малышка смеялась, пока костюмер переодевала ее в ползунки с начесом и байковую рубашечку, обворожительно раззявила ротик на бессмысленное «тю-тю, тю-тю!» режиссера, трогательно раскрыла глазки перед камерой, не удивилась оранжевой соске из «советской» аптеки и стала украшением эпизода.
        - Да-а, нам всем надо учиться у детей! - глубокомысленно заметил режиссер и поправил браслет «от давления».
        После короткого перекура Джульетту снимали «на прогулке в парке». Варя побежала на улицу - заказать кафе для съемочной группы: где-нибудь поблизости, чтобы можно было отметить первую зарплату прямо после работы.
        Старожилы порекомендовали китайский ресторанчик в двух шагах от студии, на Сущевке.
        Варя, как была, в гриме и платье из «модного» польского ворсолана с люрексом, пошла вверх по переулку.
        Город остывал после длинного тяжелого рабочего дня. Поникли осоловевшие от жары молодые рябинки, размякла заплатка свежего асфальта, и Варины каблуки оставили вмятины. Летнее кафе-павильон пахло дешевым пивом и потом, совсем как работяга, сидевший с бутылкой под плетями пластикового плюща.
        На углу Варя обнаружила круглосуточный супермаркет: через раскрытые стеклянные двери розово-голубым пятном виднелся отдел товаров для новорожденных.
        Девушка вошла внутрь, провела рукой по висящим одежкам и, сияя, сообщила поспешившей на помощь продавщице:
        - Мне, пожалуйста, вот такой костюмчик для дочки: рост у нас шестьдесят три сантиметра, вес - четыре килограмма триста пятьдесят граммов.
        На улицу она вышла с ярко-розовой бумажной сумкой. В сумке лежали крошечный сарафанчик салатного цвета и такая же шляпка.
        Ликуя и размахивая покупкой, Варя дошла до китайского ресторана и, не откладывая в долгий ящик, уплатила аванс за аренду кабинета на двенадцать человек.
        Назад, в цех, прибежала перед самым перерывом: через пару минут павильон открыли, и ассистент режиссера вынес и с облегчением передал в руки матери маленькую артистку - девочка устала и начала плакать.
        Варя вскипятила воды, развела смесь, принялась трясти бутылочку, время от времени деловито прикладывая ее к щеке:
        - Еда для младенцев, Джулечка, должна иметь температуру тела матери. Ой, горячее молочко!
        Джульетта обиженно хныкала и не желала ждать.
        - Нет, Джуля, в холодильник ставить нельзя, лопнет. И под холодной водой тоже расколется: помнишь, в комнате матери и ребенка у одной нехорошей бутылочки отвалилось донышко, и вся кашка - бух! Потому что бутылочки из стекла. Скажи: сте-кло! Дзинь-дзинь!
        Джульетта заорала.
        Варя положила малышку в колыбельку, зашла в душевую и подставила рожок под струю прохладной воды.
        - Сейчас, маленькая, потерпи, моя золотая! Давай мама тебе песенку споет: «Спят усталые игрушки…» - прокричала девушка.
        Малышка замолчала.
        - Молодец, хорошая девочка! - похвалила Варя, вышла из душа, выключила свет и поглядела на диван: колыбельки не было.
        Она сжала бутылочку и растерянно оглядела комнату.
        На стуле сиротливо стоял розовый пакет с новой одежкой, а в зеркале отражалась щель приоткрытой в черный коридор двери.
        Варя спустилась этажом ниже, в холл - он был пуст. Подвезли обед, сотрудники разобрали пластиковые контейнеры с едой и разошлись в комнаты отдыха и служебные кабинеты.
        Варя заглянула в костюмерную: костюмер пилила пластмассовым ножом курицу и что-то говорила уборщице, державшей у подбородка бумажную тарелку с рисом.
        - Приятного аппетита, - кивнула Варя. - Джульетта не у вас?
        - Нет, - ответила костюмер.
        - Ее Вика забрала, - сообщила уборщица. - Только что с сумкой переносной убежала, сказала: погулять пойдет с малышкой. И правильно, в студии-то духота, дымина, а ребенку воздух нужен.

«Нет, - взмолилась Варя. - Этого не может быть… Она не могла! Не могла!»
        Девушка побежала на улицу. Плохо освещенный двор был уставлен машинами, пахло бензином и горячим маслом.
        Вики нигде не было.
        Варя вновь взлетела по лестнице, пробежала по коридору, заглянула во все двери. Сотрудники ели свои порции курицы с рисом, пили чай, смеялись и болтали.
        Варя толкнулась в бухгалтерию: из-за запертой двери доносились голоса.
        Она принялась стучать.
        - Что такое? - недовольно спросила Эмма Исаковна и открыла дверь. - Ах, Варечка, это вы? А мы тут решили перекурить и заперлись от пожарных.
        - Извините, я на секунду: вы не видели Вику? Я ее найти не могу, все обежала.
        - А Вика уволилась.
        - Как уволилась? Когда?!
        - Да только что приходила, сказала, уходит с работы с сегодняшнего дня.
        - Почему уходит?!
        - Что-то с ребенком связано, кажется, няня ушла, не с кем его ночами оставлять. Я не вдавалась в подробности, в последнее время Виктория нас всех утомила своим характером, артисты жаловались на грубость, в общем, удерживать ее никто не собирался.
        Варя молча кивнула и пошла прочь.
        Она долго бродила по студии, заглядывала во все закутки и каморки, но в глубине души знала: Джульетты здесь нет.
        Глава 16
        Сто осколков счастья
        Кто-то дергал Варю за ногу, тянул за плечо, но она не могла вырваться из трясины сна.
        Наконец прямо над головой распростерлась темная тень и крикнула маминым голосом:
        - Варвара! Да проснись же: где ребенок?!
        Варя открыла глаза: возле тахты стояли Маргарита Святославовна и Людмила Анатольевна и заполошно взмахивали руками:
        - Куда она могла деть Джульетту?! Никакой ответственности!
        Варя села, хмуро поглядела на комариный укус на руке и ответила:
        - Джулька у родной матери, она вчера ее забрала.
        Женщины растерянно переглянулись:
        - Как - забрала? Где ты нашла родную мать?
        - Мы вместе на съемках работаем.
        - Но как же так: туда-сюда ребенка? - возмутилась Людмила Анатольевна. - Я ей шапочку начала вязать.
        - А ванночка? - с надеждой вскрикнула Маргарита Святославовна. - Ванночка у нас осталась! Ребенка надо ежедневно купать!
        - Что за мать? Откуда взялась? - негодовали женщины. - Позвони ей сейчас же: смесь, соски, все осталось у нас!
        - Мама, я тебя умоляю: смесь продается всюду, - вяло сопротивлялась Варя.
        Людмила Анатольевна порылась в карманах джинсов, висевших на стуле, сунула дочери мобильник:
        - Звони немедленно, узнай, как девочка, жива ли?
        - Господи, мама, что ты говоришь? Конечно, жива - она с родной матерью! - упиралась Варя, просматривая в телефоне записную книжку.
        Наконец появилась запись «Вика», и Варя нажала набор номера.

«Абонент временно недоступен», - ответил женский голос.
        - Абонент недоступен, - буркнула Варя.
        Женщины поникли.
        - Боже мой, в такие моменты понимаешь, что значат в нашей жизни дети, - грустно сказала Маргарита Святославовна.
        - Пойдемте, Маргарита Святославовна, я с вас мерки сниму.
        - Да, Людмила Анатольевна, пойдемте, дорогая.
        Женщины взялись под руки и пошли из комнаты.
        Варя встала, стараясь не смотреть туда, где обычно стояла колыбелька, заправила постель, распахнула балкон, вдохнула утренний воздух, теплый, как стакан домашнего парного молока с медом.
        Над Москвой сияло голубое небо.

* * *
        Внезапная утрата внучки сплотила Маргариту Святославовну и Людмилу Анатольевну: на кухне Варю встретили пироги и отрез восточного шелка, приготовленный к раскрою. Мама, как истинная провинциалка, старалась компенсировать неудобства хозяев самоотверженным трудом: затеяла выпечку и пошив летней блузы с вязанной крючком отделкой. Хозяйка была на подхвате у гостьи: пересыпала яблочную начинку крахмалом и ванилью, освобождала место для швейной машинки, записывала рецепт клюквы в сахаре.
        Варя пила кофе с сырниками и с улыбкой смотрела на дружно хлопочущих женщин.
        - Варюша, а мы с Маргаритой Святославовной в театр идем! - доложила мама. - Сто лет не была в московских театрах! Последний спектакль… мы на него ходили с отцом и с Петровыми, на выходные к ним приезжали… как же он назывался? «Купание красного коня». Так, кажется? Роль Ленина исполнял Янковский, если не ошибаюсь. У Петровых сыну, Женечке, было, наверное, лет двенадцать…
        Варя уронила вилку, кусок сырника упал на пол.
        - Женя Петров? - испуганно спросила девушка. - А кто это? Почему я ничего не помню?

«Мама, бедная мама… Отец опустился до того, что привозил ее в гости в эту семью!»
        - Ты была в лагере, мы приезжали буквально на пару дней, где-то дома даже фотографии есть.
        - Понятно. - Варя поспешно встала из-за стола. - Я пойду по магазинам пройдусь, ладно, мамуль?
        - Конечно, Варенька, иди, только не разговаривай с незнакомыми людьми. Москва - опасный город, уж извините, Маргарита Святославовна, - потрясла головой Людмила Анатольевна.
        - Не буду, - пообещала Варя.

«Как раз это мне и предстоит - разговор с незнакомым человеком», - мрачно подумала она.

* * *
        Девушка быстро прошла знакомой дорогой, только на этот раз не лил как из ведра дождь. При ярком солнечном свете арка, ведущая во двор, вовсе не казалась угрюмой и опасной, подъезд тоже не угнетал холодом и мраком. На лестнице витал запах цветочных духов, на подоконнике сидела, свесив хвост, пушистая зеленоглазая кошечка в красном ошейнике.
        - Киса, киса, хорошая, - позвала Варя.
        Кошка легла на бок и зажмурилась.
        Девушка стала подниматься по лестнице. Кошка мягко спрыгнула с подоконника и пробежала, задев Варину ногу теплым боком.
        - Ой. - Варя поднялась вслед за кошкой на площадку и нажала кнопку звонка.
        Дверь открылась. Кошка шмыгнула в квартиру.
        В дверях стоял парень, на вид на пару лет старше Вари, в футболке и обрезанных чуть ниже колена джинсах. Длинная пепельная челка, темно-серые глаза, курносый нос, несколько веснушек, кожаный шнурок со стальным медальоном, наушники… Вполне симпатичный брат.
        - Привет, - сказала Варя.
        - Привет, - ответил Женя. - Молодец, Рябинка, гостей привела.
        - Рябинка?
        - Это наша кошка, норвежская лесная.
        - Рябинка - потому что рыжая? - спросила Варя. И, не дожидаясь ответа, прыгнула в холодную воду: - Если тебя зовут Евгений Петров, то ты - мой брат.
        - Заходи, сестра, - засмеялся Женя и сделал шаг назад. - Дверь захлопнешь?
        Он повернулся и пошел в комнату, легко покачиваясь из стороны в сторону. Согнутые в коленях загорелые ноги терлись друг о друга.
        Варя растерянно смотрела вслед: ДЦП. Ее брат - инвалид, вернее, человек с ограниченными возможностями?
        Она вцепилась в края курточки и вдруг поняла, почему отец не мог бросить этого мальчика, почему он так любил его и почему она его тоже любит!..
        Женя выключил музыку, взмахнул рукой, сел на диван и воскликнул театральным голосом:
        - Рябинка, волшебное кресло моей сестре!
        Кошка спрыгнула с дивана, задрав хвост трубой, пробежала под стол с компьютером и, перебирая лапами, выкатила из-под него стул из прозрачного зеленого пластика на колесиках.
        Варя засмеялась и шлепнулась на сиденье.
        - Уголок зверей Дурова, нет, театр кошек Куклачева! - хохотала она.
        - Театр одной кошки Евгения Петрова, - поправил Женя. - Квас будешь?
        - Ага. Долго репетировал?
        - Какие репетиции? - возмутился парень. - Ты думаешь, это была домашняя заготовка? Обижаешь!
        - Да ладно? - не поверила Варя и с восторгом оглядела комнату.
        Большие пластиковые буквы, составляющие слово «Hollywood», на длинной полке, картонный Гагарин в полный рост, афиша сериала в металлической рамке, торшер в виде летающей тарелки с зелеными человечками.
        - Здорово у тебя!
        - Значит, ты не поверила в мое волшебное кресло? Мистерия номер два! Как тебя зовут, сестра?
        - Варя, Варвара Кручинина, я исполняю главную роль в фильме по твоему сценарию:
«Вся правда о моем отце».
        - А-а, теперь понял! Молодец, что пришла!
        Женя встал, с усилием взмахнул худой рукой, подошел к компьютеру и пробежался по клавиатуре.
        - Волшебный экран моей сестре!
        На стене над столом вспыхнула бегущая строка. Варя видела такие установки в автобусах и кинотеатре, обычно по ним бежали тексты реклам или объявлений.

«Добро пожаловать, Варвара!» - прочитала она и снова засмеялась.
        - Пошли квас пить, - скомандовал Женя.
        На кухне рядышком стояли серебристый холодильник и старинный резной буфет, на буфете - микроволновка.
        На столе - крошки и тарелка с сосиской.
        - Ты ел? Я тебе помешала?
        - Сосиска? Нет, крошки и грязная тарелка - это Рябинкиных лап дело. Рябинка, ты почему посуду за собой не моешь?!
        Варя покатывалась со смеху.
        Женя достал из холодильника бутылку кваса, поставил на стол два стакана и спросил:
        - А почему ты называешь себя моей сестрой? Типа, все мы сестры и братья? Знаешь, я совсем не хочу быть твоим братом. Ты очень, очень красивая…
        - Я тоже не хочу быть тебе сестрой, - серьезно сказала Варя. - И ты тоже очень, очень красивый.
        Она сделала глоток ледяной пены и спросила:
        - Женя, откуда ты знаешь все эти истории, которые описываешь в сценарии? Про Людмилу и Владимира?
        - Дядя Володя рассказывал.
        - Дядя Володя? - упавшим голосом переспросила Варя.
        - Ну да, дядя Володя Кручинин. Погоди, ты сказала, тебя зовут Варвара Кручинина? Ты - Варя, из Кириллова? - удивленно воскликнул Женя.
        - Из Кириллова. Ты меня знаешь?
        - Мы не виделись, но дядя Володя твою фотографию показывал. И кажется, твоя мама однажды приезжала и останавливалась у нас? Очень давно.
        - Да, родители приезжали и ночевали у вас.
        - Классно, мы все-таки встретились! От судьбы не уйдешь!
        - Вот именно, от судьбы не уйдешь. Женя, ты знаешь, кто твой отец?
        - Само собой: мой папа - Сергей Тимурович Петров.
        - Ты уверен? А может быть, твой отец - Владимир Кручинин?
        У Вари задрожала губа, глаза наполнились слезами.
        Женя возмущенно уставился на девушку:
        - С ума сошла?! Ты так о дяде Володе, о своем отце, думаешь? Моя мама работала в Министерстве машиностроения, дядя Володя приехал в командировку. Мне в то время сделали очередную бессмысленную операцию, мама обмолвилась об этом, твой отец на руках вынес меня из больницы, занес в квартиру, а потом две недели каждый вечер приходил и травил всякие байки, чтобы развеселить меня. Вот и все!
        Варя смотрела на Женю широко раскрытыми счастливыми глазами.
        Рябинка прыгнула с буфета на стол, потом забралась Варе на колени и замурлыкала.
        - Кошки чувствуют хороших людей. - Женя сжал Варины пальцы.
        Она закрыла глаза и прижала к щеке его руку.
        Играла музыка, они долго и нежно целовались на диване, Рябинка самозабвенно катала прозрачный стул на колесиках, а по стене бежали слова: «Ты веришь в любовь с первого взгляда, Варя?»
        - Переезжай ко мне, - предложил Женя, когда Варя рассказала ему все-все-все: о взрыве, Джульетте, Маргарите Святославовне, маме. - Раньше здесь моя бабушка жила, но теперь она к маме переехала, на «Тимирязевскую», а я - сюда. Диван раскладывается, есть еще кресло-кровать, вытащу его из кладовки и поставлю на кухне.
        - Ты серьезно? - уточнила Варя и, не дожидаясь ответа, согласилась: - Тогда пойдем на Плющиху, за моими вещами?
        Женя поцеловал ее в щеку и подпрыгнул на согнутых ногах.

* * *
        - Мама, я ухожу, - виновато сказала Варя Людмиле Анатольевне. - Дай мне рюкзак, и еще - из ванной принеси футболку и зубную щетку.
        - Как уходишь? Куда? Кто это?
        - Мама, ты не поверишь, это Женя Петров, тот самый, о котором ты утром вспоминала.
        - Женечка, боже мой! Дай я тебя поцелую, солнышко! Ах, отец наш не дожил, поглядел бы на тебя! Сколько он тебе историй рассказывал, старался развеселить. Ты же вечно с забинтованными ногами лежал, вечно после операций. Боже мой!
        В прихожую вышла Маргарита Святославовна в новой шелковой тунике:
        - Варюша, что же ты гостя в дверях держишь? Твоя мама таких пирогов напекла, с яблоками, с грибами, с клюквой, пойдемте-пойдемте!
        - Варюша, ты не сказала, куда уходишь? - поинтересовалась мама, когда все уселись за стол.
        В прихожей пропел звонок.
        - Я открою, - вскочила Варвара.
        Она распахнула дверь и замерла: в коридоре стояла Вика.
        Варя попятилась. Вика вошла, помолчала мгновение и зарыдала без слов.
        Варя обняла ее, тогда Вика заговорила взахлеб:
        - Варечка, дорогая моя, любимая, спасибо тебе за Джульетту! Господи, если бы не ты, она бы пропала, сгинула! Я так виновата, так виновата!
        Варя тоже заплакала и принялась утирать Вике слезы:
        - Викуся, не плачь, все хорошо, Джулька жива-здорова!
        - Ты знаешь, я потом прибежала на вокзал, а вас уже не было. Я боялась в милицию заявить, думала, меня посадят, что тогда с Андрюшей будет? Если бы ты знала, что я пережила, когда увидела Джульку в костюмерной! Я ведь с работы ушла, совсем. Поеду в Нижний, устроюсь в театре, а через пару лет, когда дочка подрастет, снова вернусь, меня в одной труппе будут ждать. Режиссер обещал: я ведь весь классический репертуар знаю!
        - Молодец, Вика, молодец! Ты идешь к своей мечте - и правильно делаешь!
        - Здрасте, - сказала вдруг Вика сквозь слезы. - Извините, что ворвалась.
        Варя обернулась: в коридоре стояли мама, Маргарита Святославовна и Женя.
        - Это мама Джульетты! - сообщила Варя, утерла слезы и улыбнулась.
        - Боже мой, как мы скучаем по этому ребенку! - хором воскликнули женщины. - Вы за ванночкой пришли?
        - Нет, я пришла сказать спасибо.
        - Тогда пойдемте к столу, Людмила Анатольевна таких пирогов напекла!
        Но едва все уселись, вновь заиграл звонок.
        - Гостей с семи волостей, - засмеялась мама. - Пироги почуяли.
        Гости и хозяева снова вывалили в прихожую. Вошли Оксана и Николай.
        Когда улеглись восторги, охи и ахи, Оксана затащила Варю в ванную и спросила:
        - Слушай, у тебя с Николаем серьезно или так, для развлечения? Мы с ним в лифте познакомились, ничего мужчина, интересный.
        - Смело очаровывай, мы с ним просто друзья, - заявила Варя. - Но имей в виду, он не москвич, квартиру снимает.
        - Какая ты меркантильная, - возмутилась Оксана. - Москвич, не москвич, с жильем, без жилья - разве это главное?!
        Варя со смехом взглянула на подругу.
        - Николай, - позвала Оксана. - Вы не хотите покурить?
        - С удовольствием, - ответил водитель, потянул Варю за руку и прошептал: - Ты серьезно? С этим колченогим?
        Варя выдернула руку, бросила красноречивый взгляд на остроносые туфли водителя и строго сказала:
        - Коля, чтобы твердо стоять на ногах, не нужны лакированные ботинки.
        Она взяла рюкзак, открыла, чтобы бросить в него курточку и белье, и вдруг увидела сложенный штапельный ковер, зеркальный ковер счастья.
        Развернула позвякивающее полотнище и посмотрела на серебристые стеклышки.
        В каждом осколке плыли березовые облака, смеялся отец, сильный, красивый, загорелый, в голубой рубашке с закатанными рукавами.

«Ну что, Варюха-горюха, - говорил он дочке. - Вот и разбилась твоя печаль на сто осколков счастья? Женьку не бросай, он парень хороший. Жаль, не мой сын».