Разрешаю себя ненавидеть Юлия Колесникова
        # Жизнь Флекс меняется, когда родители берут на воспитание двух детей их погибших друзей. Одним из детей является красавчик Ирвинг, с которым у ледышки Флекс сразу же не только не складывается дружба, а даже больше - начинается настоящая война ненависти, которая стает со временем их тайными отношениями, которые они скрывают от других. Встречаясь с другими парнями и девушками, Ирвинг и Флекс на самом деле ведут роман, и игру, которая причиняет им обоим боль. Лишь со временем Флекс поймет, за что Ирвинг так ненавидит ее, несмотря на всю страсть и любовь, с которой он к ней прикасается!
        Юлия Колесникова
        Разрешаю себя ненавидеть
        Предисловие
        Возненавидеть человека можно и без того, чтобы он причинил тебе зло.

    Мигель де Унамуно
        Я смотрела сквозь стекло на запыленные коридоры университета и видела своего парня, который разговаривал с девочками из нашей группы. Рядом, вплотную ко мне стояла моя подруга. Скорее она так думала, что является моей подругой, ей хотелось ею быть, но я знала, что это не так. Только она не знала, что я это знаю. А также что я знаю обо всех ее чувствах, хотя, я так же считала, что она должна знать, почему он, мой парень никогда не посмотрит на нее и на других девушек, так как на меня.
        Я чувствовала, как она тяжело дышит, и сколько торжества было в этом ее дыхании, но Синтия плохо знала меня, как же она плохо понимала, кем я являюсь. Она думала, стоит мне увидеть такую невинную картинку, и я изойду желчью? Но ничего, я исправлю ее мнение, и она поймет, почему я всегда буду ему доверять и верить, почему мы всегда будем вместе, или по крайней мере до того момента пока жизнь не разлучит нас.
        - Видишь, я тебе говорила, - сказала она, старательно скрывая в своем голосе удовольствие от того, что смогла не только уловить такой кадр, но и привлечь меня к его просмотру.
        Прежде чем ей ответить, я сфокусировалась на своем отражении в стекле, которое было намного темнее чем то, что находилось за ним. Моя, теперь кучерявая, голова находилась на фоне ярко-синего неба, волосы были собраны высоко, открывая лоб, глаза словно растворились в стекле, такими ясно-серыми они были. Сливочно-белое шифоновое платье, которое я бы не надела еще три года назад, открывало плечи и ноги до колен. Нежный силуэт, странно сочетающийся с моей внешностью.
        - Вижу. Ты считаешь, что это повод не просто для ревности, но и для того, что бы разорвать наши отношения?
        Всего на миг Синтии хватило совести смутиться. Я пригрела на груди змею.
        - Как по мне, то такого достаточно.
        Я улыбнулась, так отстраненно, закрывая от ее любопытных глаз свои мысли и намерения, как делала это раньше.
        - Я тебе не рассказывала, как мы с ним познакомились?
        Синтия явно не ожидала такого вопроса. Она растерялась и покачала головой. Конечно, она ожидала гнева или еще какой-нибудь другой реакции, но я не стала бы так себя вести, даже если была бы по-настоящему зла. Синтия совершенно меня не понимала, а ведь мы дружили уже несколько месяцев, за которые она старалась ближе подобраться к моему парню. Какая она наивная, мой любимый разгадал ее уловки самого начала. И почему я не слушала всего того, что он мне говорил?
        - Ты должна это услышать, чтобы все понять, - сказал я, и потянула ее к одному из деревьев в университетском дворе. На землю упала моя джинсовая куртка, я села на нее, а Синтия не зная преград в своей бессовестности, и предвкушая историю, которой никто не знал, положила голову мне на колени. У нас было больше часа свободного времени, до того, как нужно будет идти на занятия, хотя я думала, мне этого времени вполне хватит.
        - Услышать что? - переспросила она, и зажмурилась от солнца, пробивающегося сквозь ветки деревьев.
        - Нашу историю. Мою и Ирвинга.
        Я тяжело вздохнула, думая о том, смогу ли вспомнить все, но стоило начать говорить, как воспоминания, словно волной нахлынули на меня. Я возвращалась назад, домой, к морю, детству, и тому, что случилось три года назад.
        Глава 1
        Флекс
        Граница между светом и тьмой - ты.

    Станислав Ежи Лец
        Поверь. Никто не знал раньше этой истории до тебя. Вся она, как и наша первая встреча была ненавистью не только с первого взгляда, но и первых слов. Но для начала ты должна понять, что тогда я не была той Флекс, которой являюсь теперь.
        Как и теперь, мой дом находился в хорошем районе небольшого города на юге Англии, точнее будет сказать Уэльса, город находится возле самого моря, а с другой стороны обширный и красивый лес. Для тебя не будет иметь значения, где именно этот город, а многие мои знакомые по-прежнему живут там, если ты однажды от кого-то услышишь названия моего города, то тебе станут известны и участники нашей с Ирвингом истории.
        Отец мой в то время был лишь партнером строительной компании, и начинал он сначала просто как рабочий, но некоторая художественная деятельность в юности, привела к тому, что к нему начали прислушиваться не только архитекторы, но и владельцы кампании. Сначала он стал главным по отдельно взятой рабочей зоне, потом прорабом участка, а потом менеджером по стройке. К тому лету, когда все началось, отец был уже партнером, и построил для нашей семьи из пяти человек и собаки, большой, и наверное самый красивый дом в городке. После у него не раз заказывали подобный проект, но мне кажется, он больше никогда не смог воспроизвести то, что сделал для нас. Дом состоял из двух построек - гаража, как минимум на 5 машин, потому что в доме нас было трое детей и, не смотря на то, что моя сестра и брат, были слишком малы чтобы водить, он оставил место и для их будущих машин. Второй постройкой был сам дом - три этажа сплошной красоты, уюта и местами чрезвычайной современности, не свойственной нашему маленькому городку. Так как город был зажиточным, три этажа в нашем доме не казались большой роскошью, особенно если
учесть троих детей в семье, чего мало кто себе позволял. И отец, как любой любитель спортивных игр, мечтал увеличить число детей в доме до числа игроков в какой-нибудь команде, ну хотя бы в волейболе, с учетом него самого, так как для мамы на свете существовал лишь один вид спорта - шопинг. Она часто поговаривала, что после удачного посещения магазинов в Лондоне, худеет как минимум на один размер. Итак, понятно, что отец мой отчаянный добряк, мама - милейшее существо, которое все же таит в себе грех покупок, и что у меня младшие брат и сестра. Но о них я еще расскажу. Итак, дом.
        Три этажа сплошных комнат. Первый этаж отец оставил для тех комнат, в которые приглашаются гости и друзья, ничего личного, или дорогого о чем могли бы судачить потом в городе. Это была ультрасовременная кухня, на которой мама проводила большинство своего времени, так как когда-то не смогла воплотить в жизнь свою мечту стать шеф-поваром, потому что родилась я. Ей было не так уж и мало, почти 19 лет. Но когда мне было 3 и меня вполне можно было отдавать на попечение кому-то другому, мама забеременела моей сестрой Етни, точнее Етьен, и снова школа поваров осталась мечтой на некоторое время, и только название заветной школы отобразилось в имени сестры. Немного мужское имя, но если учесть что меня назвали Флекс - в честь хлопка, в котором как я понимаю, меня не понятно где зачали, сестра еще может радоваться. И снова, когда подросла Етни, я пошла в школу, и была довольно самостоятельной для того, чтобы ездить в школу на автобусе с другими детьми, нас обрадовали вестью о возможном появлении еще кого-то третьего. В итоге появился мой брат Майкл. К тому времени мне было уже 8 лет. А маме 26, и понятное
дело, что поступать в какую-то школу, к тому же во Франции, она уже не собиралась. Отец лишь начинал постепенно подниматься по лестнице карьеры в своей фирме. В итоге мы стали для мамы вскоре нечто таким из чего она сделала потом бизнес. Как любая нормальная семья, мы ездили на пикники, и вместо того, чтобы набирать для нас троих, всяких сладостей в магазине, она пекла, готовила и выдумывала сладости. Вот так в нашем городке появился ее магазинчик с выпечкой и домашними угощениями, который теперь приносит денег не меньше чем партнерство отца.
        Еще на первом этаже была гостиная, да такая, чтобы там можно было вместить весь мой класс, если у меня вдруг появиться такая бредовая мысль. Таких мыслей не было - я не из тех людей у кого толпы друзей, но и замкнутой меня тяжело назвать. Несколько помещений для удобства матери, которые она использовала для разных метел, или пылесосов. И отцовский кабинет, забитый книгами, но только для позерства - он не любил читать, и как сознался мне однажды, всегда себя за это ужасно ругал. На его мнение, интеллигентный человек, должен всегда читать. Себя он считал интеллигентом. Хотя вышел из семьи такого же строителя, как и был сам, и лишь маленькая доля таланта к рисованию, и смышленость, сделали из моего отца, того, кем он является и сейчас - богатого и уважаемого человека. Потому отец всегда старался водить дружбу с умными людьми, или людьми которые умнее его - так он сам говорил. Его харизма и обаяние, затмевали отсутствие хорошего образование, которое он настырно прививал нам. Потому среди его друзей было немало профессоров, учителей, музыкантов, даже были писатели, а еще архитекторы, художники и
ученые. Мне иногда даже казалось, что он коллекционировал друзей, и настоящим другом считал лишь одного человека - доктора Етвуда, с которым он жил по соседству, когда был еще подростком. Они поддерживали связь, даже не смотря на то, что Етвуд, его семья и двое детей, колесили по свету, из-за работы мистера и миссис Етвуд.
        Мой папа, даже был крестным для старшего ребенка Етвудов - Ирвинга, но видел он его после этого всего пару раз, и насколько знаю, парень был старше от меня на каких-то 1,5 года, и по словам отца всегда казался ему его старшим ребенком.
        Это был первый этаж моего дома.
        Второй этаж, находился полностью во владении детей - как говорила мама, это было наше царство, и мы как три властителя должны установить для себя правила пользования домом. Так как я была самая старшая - осенью мне должно было стукнуть
17 лет, то 75 % правил были моими, 20 % припадали на 13-тилетнюю Етни, и лишь пять на 9-тилетнего Майкла, который по сути своей был нашим маленьким ангелочком. Комнаты были большими, у каждого в пользовании находилась своя ванная комната, во избежание воин, но подвох был в том, что мы сами обслуживали, убирали и отчищали от накопления грязной одежды свои комнаты, и вскоре моя 20-тиметровая спальня не казалась мне уже таким раем. Помимо этого на нашем этаже пустыми еще оставались 4 комнаты, это была надежда отца на то, что мама совершит героический поступок и все же сделает для него полностью спортивную команду, впрочем, вскоре его мечта почти осуществилась, но не тем радостным путем, как он на это надеялся. Или думал когда-то.
        Моя комната была более отдаленной от других детских, и в ней имелась башенка, которую я заказывала еще тогда когда мне было 13, теперь в ней для меня не таилось того же очарования, что когда-то. Зато там расположился удобный диванчик, куда я могла прятать свои любимые вещи подальше от загребущих рученек Етни, догоняющей меня уже как по росту, так и по телосложению, и на ее счету было больше парней, чем у меня за все 17 лет. Не то чтобы она была красивей, наверное, даже наоборот, но мне не хватало ее уверенности в себе, или некоторой харизмы, явно унаследованной ею от нашего отца. Я и Майкл были намного скромнее.
        Моя комната вовсе не представляла собой подобие розового облака, по которому плывут блестящие статуэтки, искусственные бриллианты и пудели. Далеко нет! Я одевалась, так как одевались все в городе, не слишком выделялась, не была ни готом, ни эмо, явно ни неформалкой, или ярой модницей, хотя думаю, мама спала и мечтала, чтобы я позволила ей надо мной поработать. Я была как все в своей школе, моей особенностью были фильмы, музыка и книги. А чем еще заняться, в таком городе, как наш, если быть особенным и выделяться, это значит нечто позорное? Хотя, по-моему, именно таких больше всего любили в нашем городе. Такой была и моя подруга Рашель. Но и о ней позднее.
        Моя комната скорее походила на страницу какого-нибудь каталога по дизайну, в общем, так и было - когда мама дала мне журнал по дизайну комнат, я пролистала его, выбрала одну страницу и ткнула в нее пальцем, через 3 недели, моя комната стала такой как теперь. Хотя нет теперь она намного больше уютная, потому что я, наконец, обрела себя. Как ты понимаешь, обрела я себя, когда в моей жизни появился Ирвинг.
        В моей комнате было все, что только могла хотеть обычная девушка - свой огромный шкаф, просто исполинских размеров кровать, как говорила мама, для того, чтобы у меня на ночь оставались подружки. Трюмо, в которое я почти не имела что поставить, так как не очень интересовалась косметикой, как говорила мне Рашель, потому что я имела слишком смазливую внешность, чтобы даже думать о косметике. Тогда мне так не казалось. Я была просто я, но ни чем не отличалась. Все потом изменилось, когда в моей жизни появилось много неизвестных до того времени слов - как ненависть, страсть, страх, любовь, ревность. И именно в перечисленном мной порядке. Моя жизнь в то лето была, таких же цветов, как и комната - серо-бордовых, с редким вкраплением лимонного.
        И в этой части этажа, была лишь еще одна комната, столь же большая, и с красиво отделанной ванной, и находилась она почти напротив моей, различие между дверями было в два метра. Потом я ужасно этому радовалась, когда конец лета принес для отца горе, а для нашей всей семьи неожиданные изменения.
        Вот это был мой этаж. Это была я.
        Третий этаж родители оставили для себя. Одна из комнат была полностью переоборудована мамой под свой гардероб. Другая, шикарная ванная комната, в которой она сделала средиземноморский дизайн, спальню же превратила во французский будуар, отец против этого ничего не имел. И еще одна комната, пустовала, если вдруг к нам нагрянут неожиданные гости - их всегда было четверо - дедушка и бабушка с маминой стороны, и отец папы, со своей «девушкой», как он ее называл, которой кажется, в то время исполнилось 60. В одно и то же время они никогда не приезжали, так как не очень любили друг друга. А если бы такое случилось, лишние комнаты на нашем этаже всегда были в их распоряжении.
        И еще оставалась отдушина нашего отца, место, где нам бывать очень редко разрешалась - цоколь, в котором отец сделал для себя бильярдный стол, бар и кинотеатр. Мы могли попасть туда, лишь в случае, когда отец устраивал дружески-семейный просмотр кинофильмов. Всегда это было воскресенье, когда после церкви, к нам приходили в гости папины коллеги, со своими женами, они же мамины подруги, и их дети, уже по умолчанию наши друзья. Маленький город, тут дружили все и вся. Именно потому, я смогла сдружиться с самой красивой, и популярной девушкой города и школы - Рашель Фланер, слишком много таких воскресений мы проводили вместе. Мы не общались с ней постоянно, но если Рашель высмеивала почти всех в школе, и могла себе позволить командовать, со мной такого не происходило. Насколько знаю, многие ее подруги тогда ревновали Рашель ко мне. Моим же более постоянным другом была сестра, или же соседка Вокс. И она как многие, была дочерью тех, кто работал с отцом. Менялись лишь статусы, но отец дружил со всеми. Да с кем он только не дружил! Часто бывало так, что за неделю, каждый вечер был у нас расписан - в
понедельник могли прийти, простые рабочие, с ними отцу не приходилось умничать или важничать, они играли в бильярд, а потом папа развозил по домам, тех кто слишком уж перебрал. То же самое бывало и во вторник. Среда и четверг, в основном были родители моих одноклассников, пятница кто-то из профсоюза, суббота, прорабы, и их семьи. А вот воскресенье - день самых важных членов общества нашего города. И ко всем отец относился одинаково, но я наверное была единственным человеком в мире, который догадывался, что любимыми днями для него были именно понедельники и вторник. С ними ему не приходилось напрягаться. Еще он любил часто звонить Етвудам, узнавать как у них дела, мама как я понимаю, тоже была в хороших отношениях с миссис Етвуд, так как она была единственной женщиной, с которой мама делилась своими секретами выпечки. Рассылая на лето нас по разным лагерям, или к дедушкам и бабушке, они часто встречались с ними. Таковым был для родителей отпуск. Когда-то я ревновала, думая, что дети Етвудов то с ними, но как оказывалось, они тоже отсылали своих детей на отдых в деревню.
        Это мой дом. Остался гараж. В гараже кроме маминого минивена, стоял отцовский внедорожник, на котором он мог попасть в любую часть построек, так как часто они работали на разных территориях. Моей же машиной был мини-Купер - белый, с черной брезентовой крышей, которая опускалась. Со временем некто уговорил меня, его перекрасить.
        Перед домом была лишь аккуратная подъездная дорожка, засыпанная гравием, фонари, работающие от электрического света по краям дорожки, и несколько деревьев. Зато за домом, было все, что можно лишь пожелать. Место для загорания, но не бассейн, так как море было всего в каких-то 300 метрах от нашего райончика. Барбекю, с лавочками, беседка увитая цветами, и спортивная площадка, так как отец больше всего любил спорт. Там были ворота для занятий Майкла, который занимался футболом, и Етни, которая играла в лакросс. С боку гаража, папа сделал для меня стенку, по которой я тренировалась скалолазанию, этот вид спорта мне приглянулся больше остальных. И хотя я считала, что не очень преуспела в этом, играла я почти во все, что только можно было назвать спортом, иначе я не смогла бы носить гордо фамилию Хаттон - отец точно бы лишил меня наследства, машины, да и свободы во всем. В таком маленьком городе как наш, бояться было нечего, так что гулять я могла хоть до утра, главное чтобы могла встать в школу.
        Одевалась я в разную одежду, большей частью, купленную моей мамой, потому в гардеробе у меня можно было найти много платьев и юбок, и намного меньше джинсов или шортов. Зато в шкафу имелась особенная часть, где лежала моя одежда для походов - участие в походах, было отличительной чертой нашей школьной программы. Мне они нравились. Где я только не побывала за все годы учебы в школе.
        Днем я преимущественно ходила в школьной одежде - черно-белой форме, к которой кроме юбки прилагались черные брюки, наверное, она напоминала немного морскую, но это, потому что в городке был маленький порт. Точнее сказать пристань. Чем все и гордились.
        Я не была уродиной, но в школе всегда был кто-то красивей меня, та же Рашель. У меня были хорошие вещи, но кто-то обязательно одевался лучше. Мои карманные деньги, даже язык не поворачивается назвать мизерными, но кому-то выдавали больше.
        И все же думаю, мне могли позавидовать. Кристально-чистые серые глаза, без вкраплений обрамляли темные ресницы, и тонкие брови, это досталось мне от маминой бабушки, кажется ирландки по происхождению, от отца белая кожа, такая чистая, что я никогда не переживала по поводу прыщей, их попросту не было. Черные волосы, подстриженные ровной копной, объемные, словно овечья шапка, которую натянули до плечь, оставались заветной мечтой Етни, которой достались рыжие волосы отца. Ровная гладка челка почти доставала до глаз. Это потом я поняла, что их можно завивать, или поднимать челку, открывая лоб, и все лицо таким образом. Я была невысокой, впрочем, как и теперь, всего 160, с простой фигуркой, но крепкими руками и ногами, и подтянутым животом, потому что летом, всегда плавала, а горы и скалы, не могли оставить на моем теле какой-нибудь жир. Любая еда усваивалась хорошо - еще одна зависть Етни. Она не была полной, но играя в лакросс, она становилась немного плотной из-за мускулов. Зато, думаю, после рожденья детей, они ей еще пригодятся. К тому же к 14 годам, мы были одного роста, и она все еще продолжала
расти. Теперь уже видно, что это у нее от отца - достигнув теперь 167, она была еще той красавицей, с длиннющими ногами.
        Майкл же был таким, как и я - сероглазым, с черными волосам, которые у него почему-то вились в густую шапку волос, и падали на лоб. Наверное, потому он уже в
10 лет пользовался бешеной популярностью у девочек. До сих пор помню, как на выходных становилась зачастую его секретарем, отвечая на звонки, его многочисленных подруг. Как же это меня раздражало!
        Мы были счастливой семьей, со своими радостями и проблемами, немного богаче остальных, хотя в городке, не было понятия бедность. Церковь, и компания отца, в которой работало практически все мужское население, делали для этого многое.
        Лето изменило все. Теперь я не могу сказать, что это было плохо. Просто однажды отцу позвонили, и не слова не говоря нам, и даже маме, он собрался за считанные минуты, заказал билет в Австралию, и уже через час улетел. Мама сразу же поняла, что случилось, просто они не стали посвящать в это нас. Их друзья, чета Етвудов разбилась на машине, когда однажды вечером ехали на игру сына. Их дочь Майя, сидящая на заднем сиденье, уцелела, непонятно как. Хотя сказать, что она вовсе не пострадала, было невозможно. Переломанная нога, ребра, множественные раны, по всему телу, осколки лобового стекла, и тому подобное. Просто Етвудов убила не сама авария, а пьяный водитель, не пристегнутый ремнем безопасности, который врезался в них, вылетел через свое стекло и Етвудов, пробив их, и забил Етвудов. Когда мой папа летел в Австралию, они, кажется, были еще живы, но как говорят врачи, раны были не совместимы с жизнью.
        Отец так и не возвращался домой на протяжении 10 дней, и все что мы знали о его пребывании там, так это то, что он помогает их детям. Это было скупое объяснение мамы, но я ее слишком хорошо знала, и понимала, что за этим стоит что-то иное.
        Еще до возвращения отца, мама неожиданно начала готовить на нашем этаже две комнаты. Одну в моей части этажа. Другую, совместную с комнатой Етни. Я подумала, что, наверное, дети Етвудов ненадолго приедут пожить к нам. Но все разъяснилось, когда отец вернулся. Он был явно убит происшедшим. Етвуды были для него друзьями, и он не скрывал того, как расстроен. Ели мы в тот вечер в гробовом молчании, не смотря на радость возвращения отца.
        Нам всегда было весело за ужином, но не в этот день. А после отец позвал всех нас в кабинет, и мы приготовились к тому, что он скажет. Когда мы шли туда, я неожиданно поняла, что по какой-то причине, даже не забывая про горе, глаза моих родителей сияют. Я помню это до сих пор. Только со временем я поняла, что исполнилась их заветная мечта иметь еще детей, чего у них уже не выходило давно, потому что вынашивать Майкла было очень тяжело для мамы.
        Мы расселись на диване, втроем - я, брат и сестра. Етни, испугавшись, схватила меня за руку, хотя бояться не было чего. Майкл, подогнув колени, уткнулся в них лицом. Ему вообще было грустно, когда он узнавал о смерти, а теперь, когда погибли те, кого любил отец, это было трагедией и для него. Я догадывалась, что так он прячет слезы, потому что не может видеть отца таким грустным. Милый мой Майкл!
        Мама, как всегда с прямой спиной и собранными в гладкую прическу волосами, наверняка уже знала, что он должен сказать. Отец посмотрел на нас, и сказал:
        - Как вы знаете, Етвудов больше нет… в живых, - я представляла себе, скольких сил ему стоило не просто сказать это, а поверить в то, что эти слова правда. - И у них осталось двое детей. Насколько знаю, из близких у них осталась лишь старая прабабушка, которая живет где-то Ирландии, и у нее просто нет возможности растить их. Майе столько же лет, как и тебе Етни, Ирвингу 18. Я понимаю, что вам это может не понравиться, но мы с мамой приняли решение забрать их к себе. Ирвинг как совершеннолетний, мог бы присматривать за сестрой, но думаю, мы справимся с этим лучше. Что вы скажете по этому поводу?
        Что мы могли сказать? Ничего. Для нас Етвуды, были, чуть ли не мифическими людьми, которых мы вживую никогда не видели, а лишь на фотографиях. Но я-то, как самая старшая понимала, что родители все уже решили для себя.
        - Мы не против! - тут же воскликнул Майкл. Для него это не могло быть проблемой. Для Етни, которая большую часть времени проводила за лакроссом тоже, как кроме того, что у нее помимо меня может появиться еще одна сестра. Одна я немного занервничала. Взрослый парень в доме - это показалось мне чем-то странным. А что скажут по этому поводу в школе? Я не могла назвать себя трусихой, но все же, мнение других было для меня важным. Все же я не Етни, которая вполне все лето могла прощеголять в верхе от купальника и коротеньких обрезанных джинсах. Мне стало немного страшно. Наверное, это уже тогда было предчувствие того, что моя жизнь вот-вот измениться.
        - Мы за, - слабо отозвалась я. И тут глаза моих родителей, заблестели уже от слез. Мечта отца хотя бы о волейбольной команде сбылась.
        Глава 2
        Начало
        Близкое общение - вот откуда берут свое начало нежнейшая дружба и сильнейшая ненависть.

    Антуан де Ривароль
        Я никогда не была конфликтным человеком, просто не находилось таких людей с которыми мне было трудно общаться, если что я могла отстаивать свое мнение, а если находились упрямцы, то умывала руки.
        Слово ненависть не было мне знакомо, как и конфликт. Даже и не помню, бывало ли так, до встречи с Ирвингом, чтобы я кому-либо грубила или хамила. Все кто меня окружал, если не были друзьями, то хорошими знакомыми, таковой была привилегия маленького города. Да, наверное, просто я всегда отступала, когда чувствовала, что ситуация становится напряженной.
        Потому, когда в августе приехали Етвуды, я ждала их почти с радостным возбуждением, которое по сравнению с радостью Етни и Майкла, было мизерным. А что говорить про родителей - они ждали их словно родных детей, которые вернулись с отдыха. Даже в моих мыслях не было мысли или идеи, что Ирвинг Етвуд может стать моим врагом и кем-то еще на не целый год.
        Родители занимались последними приготовлениями в их комнатах, когда мы трое выставив зады, висели в окне, ожидая приезда машины Ирвинга и Майи. Их вещи, большая часть, что они решили сохранить, была привезена грузовой машиной еще неделю назад. Они сами ненадолго улетели в Ирландию к прабабушке, по большей части потому, что Майя хотела приехать сюда, уже без гипса. Етни ожидала ее приезда, так как никогда не ожидала бы моего возвращения. Сама мысль о том, что теперь у нее есть сестра ровесница, ей нравилась. Ведь теперь им будет, о чем поговорить, и Майя точно не будет, так как я выгонять ее из своей комнаты. К тому же Етни была именно из тех людей, кому легко заводить дружбу, просто у нее не было времени продолжать ее. Иное дело, когда кто-то живет в одном доме с тобой. С сестрой не нужно церемониться, и объяснять ей, почему ты так много времени проводишь играя в лакросс, и редко ходишь гулять. Ежедневной одеждой летом для Етни являлась форма с лакросса, или спортивная одежда, которая бы не сковывала движения. Меня радовало то, что я пугала маму своей простенькой одеждой меньше чем Етни, своей
спортивной.
        Майкл надеялся, что вскоре у него будет брат, с которым можно будет поговорить о спорте, и это будет не только лакросс, как с Етни, и не скалолазание, о чем он говорил со мной.
        Видимо я была единственным человеком в доме, который ничего не ожидал от Етвудов. Больше всего меня пугало то, что будут говорить в городе о взрослом парне, с которым мне теперь предстоит жить. Еще одна привилегия маленького городка - все обо всем знают. И я теперь буду под прицелом, множества любопытных глаз. Меня пугала популярность. В последний раз, когда мне пришлось участвовать в школьной постановке, я грохнулась в обморок прямо на сцене из-за переживания, и это был второй класс, после чего меня никуда не брали. Маму это убивало, меня не сказано радовало, а отцу было все равно. Вот если бы я не смогла принимать участие в спортивных соревнованиях, тогда он бы волновался. Нас же он воспитывал не разнеженными барышнями.
        И вот, тоскливое ожидание, вдруг переметнулось в яркое возбуждение. Темная огромная машина, что-то дорогое и спортивное, вкатила на нашу дорожку. На миг я даже зажмурилась, таким ярким был блеск машины, пробежавшийся по нашим окнам. Сердце на миг остановилось в преддверии чего-то неведомого, но я постаралась взять себя в руки. Я всегда гордилась тем, что могу спокойно все переносить. Единственный раз моего падения на сцене, научил меня тому, что чувства нужно держать при себе. Ледышка Флекс, так меня называли многие за глаза, и лишь моя подруга Рашель, не боялась сказать мне это в лицо. Хотя так она считала, я набиваю очки у парней. Мне же казалось, что так жить легче - зачем попусту психовать, как это часто делала Етни. От этого проблемы не решаются.
        - Папа, они здесь! - крикнул наверх Майкл, и прежде чем я успела его задержать, радостно побежал на улицу. Мне стало неловко, потому что нельзя так очевидно радоваться, что они будут жить здесь, ведь не прошло еще и двух месяцев, как их родители погибли. Как ребенок, Майкл этого не понимал, и я надеялась, что Етвуды не будут злиться или обижаться на него. Мне стала неприятна та мысль, что в первые же минуты их приезда, им станет грустно или же обидно. Да и Майкл может почувствовать неприязнь. Он был слишком простодушным, и я хотела, чтобы эта черта его характера сохранялась как можно дольше.
        Выглянув в окно еще раз, я как раз увидела, вылетающего пулей Майкла, который едва не натолкнулся на тоненькую, худенькую девчушку с вьющимися, длинными волосами пшеничного цвета. Ее хрупкие руки взметнулись вверх, чтобы защититься, но она слишком поздно это сделала - Майкл уже крепко обнял ее. Несмелая улыбка расплылась на лице в виде сердечка. Ну что ж, мне пока что не было за что злиться на Майкла или же стыдиться его. Он был добрым малышом, хотя каким малышом, 10 год ему шел на то время, и любое приписывание его к детям, унижало Майкла. Да и еще как. Из-за этого ему разрешали ложиться спать почти в одно и то же время, что и Етни.
        Другого члена семьи Етвудов, я не видела, так как он явно был с другой стороны машины и что-то там выкладывал. Мне было видно, лишь как Майкл куда-то вовнутрь, важно протянул руку и ее явно приняли. От гордости братишка просто сиял.
        Неспеша на улицу, вышла Етьен, как всегда она по привычке дергала рукой, словно хотела ощутить в ней тяжесть ракетки для лакросса. Рыжие волосы. Вполне роскошные, хотя она этого не хотела признавать, собраны наверх, чтобы не мешали. Мешковатые шорты, когда-то принадлежавшие отцу, и хотя бы чистая футболка - она тренировалась почти каждый день, и сегодня ее аккуратный вид, был исключительно маминым настановлением и просьбой.
        Они с Майей обменялись неловкими улыбками, и когда Майя взяла одну из коробок, Етни не позволила ей этого. И правильно, Майя не была еще полностью здорова, а для Етни это хоть какая-то физическая нагрузка, ведь она пропустила сегодняшнюю тренировку. Моя сестра была лакроссозависимой. Так мы иногда над ней потешались дома.
        Когда сестра оказалась у открытой двери машины, с ней тоже поздоровались довольно тепло, так как я еще никогда раньше не видела такой ошеломленно счастливой улыбки на ее лице. Ну, еще бы, если судить по фотографиям, которые я тайком взяла из коробок Етвудов, Ирвинг был красивым. Или точнее говоря очень привлекательным. У него были шелковистые прямые каштановые волосы, как я могла судить по фото, подстриженные в модной прическе, и крепкое телосложение. Я не видела лишь его глаз, пока что они оставались загадкой. Одно я знала точно - Ирвинг Етвуд станет звездой программы на год вперед в нашем маленьком тесном обществе городка, в котором новыми людьми бывали туристы, но на них уже так не обращали внимания, потому что они приезжали и уезжали, а таких, кто бы оставался здесь, жить не было. Так что Ирвинг станет свежим мясом для девушек города. Таких откровенно красивых парней в нашем городе не было. А если и были, то принадлежали уже кому-то. Думаю, первой в очередь на него будет Рашель, она как раз рассталась со своим бой-френдом, и теперь в активном поиске. Мило. Я даже усмехнулась этой мысли.
Почему-то у меня не было в планах, что у нас что-то выйдет. Как я уже говорила, в школе были девушки красивее меня. А Ирвинг не просто красив, после смерти родителей ему осталось приличное состояние. Да кто его не захочет?! Я, даже еще не познакомившись с ним, знала, что буду держаться от всего такого в стороне.
        Наконец на улицу решила выйти и я. Родители пока не спешили вниз, значит, наверху еще не все было готово. Пригладив волосы, я в последний момент вытерла мокрые ладони об узенькие старые джинсы, потертые, с дырами на коленях, сидящие на мне как влитые. Давно уже пора было их выкинуть, но мне они нравились, в них было так много моего - моя история, память о тех случаях, что я бывала в них. И не такие уж они и страшные. Хотя бы майка нормальная - простая белая, в таких все ходят.
        Выйдя на улицу, я тут же услышала лепет сестры, зато увидела ее не сразу, так как солнце ослепило меня, не только светя с неба, но и отражаясь от машины. Машинально подняв руку, чтобы прикрыть глаза, я тут же поняла, какую глупость сделала, надев эту майку. Мой живот вмиг оголился. Почувствовав пристальный взгляд на себе, я тут же опустила руку, и превознемогая боль в слезящихся глазах, шагнула в тень возле машины. К тому времени на меня уже явно никто не смотрел, я же ощутила облегчение, от того что глаза больше не слепило от этой яркости. Я не разбиралась в машинах, но глянув мельком по всей длине машины, поняла, как ему будут завидовать. Неприлично дорогая машина, от которой уже текли слюнки у Майкла.
        Майя и Етни стояли сбоку, деля в руках очередную коробку, а Майкл промчался мимо меня, таща какие-то мешки. Чья-то спина скрылась вновь в машине
        Етни отвоевав коробку у Майи, одними губами сказала мне, проходя в дом, что они классные.
        Я несмело улыбнулась Майе, как и мои родственники до этого, на что в ответ получила такую же родную улыбку. Но стоило мне подойти к машине и неосторожно с грохотом взять ящик с их вещами с земли, и я тут же натолкнулась на пустой и в то же время озлобленный взгляд, полный неожиданной ненависти.
        - Осторожней. Имей уважение к чужим вещам, - прошипел мне Ирвинг, и прошел почти вплотную ко мне, при этом вынося из машины сразу же несколько чемоданов. Терпкий запах, и чужое тепло мужского тела промелькнули совершенно рядом со мной, заставляя меня смутиться. Я припечаталась к дверце совершенно очумевшая от случившегося. Смотря ему вслед, я чисто автоматически разглядывала его фигуру. Его сила выдавала в нем пловца, хотя я знала, что фактически он продолжительное время занимался греблей, а потом регби. Впрочем, о чем это я, по словам отца не было такого вида спорта, в который не играл Ирвинг, или в котором не преуспел - водное поло, американский футбол, бейсбол, теннис. Он играл в то, что приходилось, когда их семье приходилось переезжать на другое место или в другую страну, в связи с работой родителей.
        Стоило ему войти в дом, и я тут же отложила коробку с его вещами, с опозданием заметив, как много было пакетов и коробок с его именем. Потому уже с большей осторожностью взяла коробку с именем Майи, надеясь, что она не будет столь привередлива.
        Понятное дело, что я была сбита с толку. Я не знала, чего ожидать дальше. К тому же к своему удивлению, я ощутила, как во мне поднимается ответная волна враждебности. Я же никого не ненавижу! Но незнакомая сила доселе, начала накатывать во мне, как волны спешат к берегу, чтобы разбиться там, превращаясь в пену. Да с какой радости он, вообще со мной так говорит! Я понимаю, что ему нелегко, но ведь Етни более надоедливая, чем я, уже минут пять прочищала им мозги, но Ирвинг вел себя с ней вполне миролюбиво, и терпеливо.
        В тот день я впервые узнала, что есть ненависть с первого взгляда. Если я думала, что в доме он будет другим, то ошибалась.
        Родители тепло обнимали брата и сестру Етвудов, и начали знакомить их с моими братом и сестрой, не смотря на то, что младшие уже и так времени не теряли. Я зашла в коридор, как раз во время этого трогательного момента. Я поставила коробку, и негодуя про себя, стала в стороне. Когда очередь дошла до меня, Майя улыбнулась мне, так как и на улице. Майя как оказалось потом, была добрейшим существом, потому они с Етьен так дополняли друг друга. Ей вообще не шел черный или серый цвета, и теперь с распущенными волосам она была такой трогательной, и милой, что ее хотелось обнять. Пока что объятья не были уместны, как считала я. Для родителей было другое дело.
        А Ирвинг смерил меня тяжелым взглядом, от которого мне захотелось закрыться руками, и когда он сухо кивнул, я ответила тем же, снова, удивившись той волне вражды, что исходила от него. Такое со мной было впервые.
        - Это наша старшая дочь - Флекс, - сказала мама, даже не заметив нашей напряженности. - Вы будете учиться вместе. Как я понимаю, ты пропустил один год учебы, и из-за этого остаешься на последний год вместе с младшими?
        Никто кроме меня не отметил, как дернулся рот Ирвинга при этом упоминании. Я мстительно улыбнулась про себя, и тут же почувствовала вину. У него ведь погибли родители! Нельзя так относиться к парню, ведь ему и так тяжело. Может он и не такой кретин, как кажется сейчас. Вполне возможно, что выспавшись, завтра, Ирвинг покажется мне совершенно иным человеком.
        - Да, - сухо отозвался он, и не стал ничего объяснять. Но кое-что отличало этот ответ, от того, что он бы дал мне - Ирвинг постарался скрасить свои слова улыбкой. Красивой такой, журнальной улыбкой. Мама была польщена. Я закусила губу, чувствуя подвох и тяжесть этой улыбки.
        - Твоя комната возле комнаты Флекс, так что она тебе все покажет. А Майей займется Етни, - мама повернулась к бледной девочке, и потрепала ее по щекам. Лицо Майи залил румянец, и я поняла, как же ей этого видимо не хватало - тепла, и того чтобы ее любили. Ирвинг не выглядел как человек, который очень-то будет заботиться о такой стороне потребностей другого человека, даже если это его сестра. - А мы позабираем все вещи. Надеюсь вам понравиться, как я обставила ваши комнаты.
        - Ну, кончено же миссис Хаттон, - Ирвинг взял маму за руку, и я увидела совершенно иного Ирвинга, чем тот, который предстал передо мной - очаровательного юношу, в которого без памяти должна влюбиться каждая девушка города. Сейчас меня стошнит.
        - Ой, да зови нас Патрик и Ерика, - весело хлопнул его по плечу отец. Я ощутила прилив гордости за него - даже в самые сложные времена он оставался добрым и искренним. Теперь у него будет два сына, как он о том и мечтал. И отец видимо хотел, чтобы семьей мы стали уже. Для него это было нормально, уже считать Етвудов своими детьми. Я бы так не торопилась, по крайней мере, все в Ирвинге сопротивлялось этому. И почему это было понятно лишь мне?
        - Спасибо, Патрик, - без смущения отозвался Ирвинг, и с уколом в сердце я поняла, что являюсь единственным человеком, который не понравился ему в этом доме. Его ненависть меня теперь не просто поражала, а задевала.
        - Пойдем, - хмуро бросила я и поспешила наверх. Ирвинг догнал меня быстрее, чем я ожидала. И если я думала, что он начнет разговор, чтобы хоть казаться милым, то ошибалась. Тяжелое молчание Ирвинга злило меня еще больше, и видимо одну меня отягощало.
        - Внизу столовая, гостиная, кухня и кабинет отца. Третий этаж принадлежит родителям целиком. А второй наш - то есть детей. - сквозь зубы процедила я, понимая, что хотя бы должна изобразить гостеприимство.
        - Ваш этаж, - иронично поправил Ирвинг, и я оглянулась на него, чтобы понять, что он имеет ввиду. Смуглое лицо и яркие зеленые глаза были обращены ко мне. - Я в отличие от вас, себя ребенком не считаю.
        - Повторяй это чаще, может и остальные поверят, - вдруг огрызнулась я, а когда поняла, что говорю довольно таки ехидно, момент почти перемирия был упущен.
        - Чтобы не возникало вопросов - я не по своей воле пропустил год в школе, - процедил он, тут же утратив всю легкость в голосе, что была до этого, и даже ироническую улыбку. Проступила тяжесть на его лице, глаза стали старше, и темнее. Мне стало неуютно рядом с ним, потому что я почувствовала его боль и усталость.
        - То есть, хочешь сказать, что ты не тупой, и тебя вовсе не поэтому оставляют? - кинула я и пошла дальше по лестнице, уже не смотря на него.
        Ярость Ирвинга докатилась до меня теплом его тела, оказавшегося рядом слишком близко и быстрее, чем я успела отстраниться. Он развернул меня на верхней площадке и заставил посмотреть на него. Я уже давно так близко не видела лица парня, и от этого мне стало неуютно смотреть на него. Слишком интимно близко, для такого знакомства.
        - Не будь грубой, деточка. То, что я не оценил прелесть твоих кристально серых глаз и розовых губок, еще не значит, что стоит меня обзывать тупым, - сказал Ирвинг мне и, продолжая смотреть на него вот так с близка, я поняла, что он намного интереснее, чем казалось на фотографиях. Но вовсе не его привлекательность заставила меня задохнуться, а ярость. Я скинула его руку, и подалась на шаг назад.
        - Какую прелесть!? - возмутилась я, - Может это тебе нужно быть вежливей, это все же мой…
        И тут я замолчала, понимая, что едва не сказала нечто ужасное, и непростительное.
        - Ну, - лицо Ирвинга стало в один миг темным, замкнутым и почему-то довольным, словно он только и ждал, когда я скажу что-либо подобное, чтобы иметь настоящую причину меня ненавидеть. - Говори, что хотела. Твой дом? Поверь, я это прекрасно знаю. И здесь лишь из-за Майи. Доучиться я мог и в Австралии.
        Я почти открыла рот, чтобы извиниться, но не стала этого делать. Он сам был виноват, и мои слова только ответная реакция на его. Не понятным было одно - почему эта реакция такая бурная.
        - У тебя своя отдельная ванная, а так же огромнейший шкаф. Окна комнаты выходят частично на море. Другое закрывает дерево во дворе, но внизу видно сад.
        Это я протарабанила ему в лицо, как уставший гид, который рассказывает одно и то же изо дня в день, и мечтает об отпуске. При этом Ирвинг так и не отпустил второй руки с моего предплечья. Я начала нервничать, лицо его даже не дернулось. Оторвав от меня свою руку, он пропустил меня вперед, чтобы я показывала куда идти.
        И хотя мне было неприятно осознавать, что когда он шел сзади, я чувствовала себя при этом незащищенной, это было лучше, чем прожигать в его спине дыру. И когда уже казалось коридор не кончиться, мы дошли до наших дверей. Я только мельком глянула на свою, чтобы убедиться не оставила ли Етни под нею корзину с нижним бельем. Хорошо, что она была забывчивая, мне бы не хотелось видеть его гадкую ухмылку по этому поводу. Даже еще толком не зная его, я уже могла понять, что так бы и было. Ирвинг бы не упустил такой возможности сказать мне что-то плохое. Он меня ненавидел.
        Толкнув дверь в его комнату, я не стала заходить, и не стала ставать слишком близко. Тепло его злости меня смущало. За эту неделю я много времени провела в его комнате, помогая маме красить и обставлять все мебелью. Время от времени я возвращалась к их фотографиям, но потом ставила все назад. Комната могла бы быть уже готовой, если бы не коробки с их личными вещами, к которым мы не прикасались, мама считала, что они сами все разложат по своему вкусу. Я стояла и смотрела во внутрь, думая, насколько такому парню как он, может понравиться эта комната, и вовсе не смотрела на него. Но чувствовала, как долю секунды мой профиль прожигают его глаза.
        Я думала, что он зайдет, но Ирвинг тоже остался на месте. К моему удивлению он обернулся на 180 градусов и посмотрел на мою дверь, выкрашенную в серый цвет, с лимонной надписью моего имени. Творчество Етни, которое мне понравилось, и я решила его оставить.
        - Серая дверь, - констатировал с улыбкой, которую никто веселой бы не назвал, Ирвинг. - Наверняка твоя.
        Я тут же поняла его намек о моей серости. Вот урод! А потом посмотрел в другой конец, глаза его тут же цепко охватили то, что разрисованную и обвешенную сделанными из бумаги цветами, дверь Ентни, было видно даже сюда. На двери Майкла висели флаги нескольких футбольных клубов, которые тоже прекрасно просматривались издалека. Моя же дверь ни о чем не говорила.
        - Спорим, что твоя комната из каталога, и вылизана так, что кажется стерильной больничной палатой? - сказал он, и мне захотелось двинуть его по лицу. Спрятав руки в карманы, я пошла к своей комнате, радуясь, что наши двери не напротив. Хватит и того, что мы учиться тоже будем вместе. Но встречаться каждое утро здесь, когда никого не будет рядом - боюсь, это приведет к погибели кого-нибудь из нас.
        - Видимо экскурсия закончилась, - отозвался он, смотря мне вслед, и видимо, пытаясь тем самым смутить меня. Не спорю, темно-зеленые глаза были странными и красивыми, но в данный момент, я бы с большим удовольствием их выцарапала.
        - Пошел ты, - буркнула я, и, хлопнув дверьми, на миг прикрыла глаза. А когда открыла, моя прилизанная каталожная комната смотрела на меня. Пустота, вот что в ней было. Эта комната вообще ничего не могла сказать обо мне. Чертов гад, оказался прав. Почему я раньше этого не видела?
        Обойдя по краю комнаты, я уселась на диванчик возле окна, и продолжала осматривать свои владения. Серый, бордовый, лимонный - вот и все, что тут было. Несколько фото висящих в рамках на стене, которые купила мама. Книги обернуты в одну и ту же бумагу, чтобы гармонировать с помещением, и пару CD-дисков. Одежда не валяется, все сложено в шкаф, и повсюду чисто. Но разве это плохо? И вообще, зачем я его слушаю, я целое утро потратила на этот порядок!
        Вечер для меня стал таким же малорадостным. Родители за ужином пытались осторожно говорить с Етвудами, чтобы не задевать тем, которые бы касались родителей. Скорее это делалось ради Майи. Она почти ничего не ела, и как я поняла, это было вызвано усталостью. Етни кого хочешь, могла заговорить до смерти, но это был перелет из Ирландии и дорога из Лондона сюда. А потом целый день распаковывания вещей. Я валилась с ног, а что говорить о ней, ведь девочка еще была слаба после аварии, и я удивлялась, как она еще держится на ногах.
        - Думаю, Майя пойдет спать раньше всех остальных, так как Етни может занять ванную на час, - вставила я, в веселый разговор, и все тут же, как по команде уставились на бледную и измученную Майю. Только одна пара глаз, зеленых и бесноватых, смотрела на меня, и к своему ужасу я поняла, что краснею. Волна злости тут же заставила меня вскочить на ноги, и помочь встать Майе. Хорошо, что я это сделала, от усталости она начала хромать, и почти не ступала на ногу, что еще недавно была в гипсе. Мы похромали вдвоем в тишине, так как нам двоим было тяжело. Мой вес едва ли превышал ее, потому я не могла полностью взять на себя вес Майи. Нам помогло то, что в скалолазании я научилась распределять вес на все тело.
        Когда мы дошли до ее комнаты на глаза девочки навернулись слезы. И так не слишком румяное лицо стало еще бледнее. Усталость просто сбивала ее с ног. Надеюсь, Ирвинг понимает, что он не смог бы позаботиться о ней, таким образом, как мои родители?
        - Пошли в ванную, тебе нужно полежать в теплой воде, и выпить обезболивающее, - я настойчиво затолкала ее в комнату. - Тебе помочь?
        Застеснявшись, Майя все же кивнула. Пока она снимала одежду сидя на стульчике, я принялась за воду и морскую соль, которая должна будет снять немного боль, и напряжение в ноге. Когда-то на лыжах, я тоже сломала ногу, потому представляла, что она ощущает, и тем более знала что делать.
        Когда Майя устроилась в ванной, я сбегала вниз, и захватив обезболивающее, сделала ей чай с медом, чтобы лучше спалось на новом месте.
        Когда я вернулась в ее комнату, под дверью сидел Ирвинг. Челюсти сжаты, под глазами темные круги, которых раньше я не замечала, и что-то такое тяжелое во всем его виде, что не позволило бы мне пройти мимо.
        - Ты была у нее? - грубо спросил он меня, стоило ему понять, что я стою рядом. Мягкий ковер приглушил мои шаги, потому мне удалось застать его врасплох. Но мысль что я вижу его усталость, была Ирвингу явно не приятна, отсюда была повышенная грубость. Странно, меня это тронуло.
        - Она в ванной, от теплой воды ей станет лучше. А на ночь дам обезболивающее, и чай с медом. Лекарство ей не повредит - его выписали мне. - терпеливо объяснила я, понимая его волнение за сестру. Бывало, что Етни меня раздражала, но мне казалось, что случись с ней что-то подобное, я бы переживала ужасно. Даже не представляю, чтобы было, если б с моими родителями случилось тоже, что и с его. Смерть родных это самое страшное, и Ирвинг держался вполне хорошо. Но я лишь теперь подумала обо всей величине его горя. Может пока что не стоит судить его?
        Ирвинг кивнул, и потому я пошла в комнату. Там я помогла Майе вылезти из воды, и очень кстати, так как она почти засыпала.
        Теплая персикового цвета кровать манила к себе, и Майя с сонной радостью туда легла. Она, в отличие от привередливой Етни быстро выпила лекарства и чай. Мне пришлось буквально несколько минут посидеть возле нее, пока она заснет. И это показалось мне таким знакомым, словно я вот так сижу возле ее кровати каждый вечер.
        Стоило войти в комнату Ирвингу, я встала, чтобы уйти. Крепкая рука перехватила меня как раз когда я проходила мимо. Злость, вот что я почувствовал при этом. Но почему-то не стала резко вырывать руку, желая понять, что ему надо. Я терпеливо ждала, немного уставшая от этого дня и его поведения.
        - Спасибо, - тихо сказал он, и при этом в его голосе звучало «но».
        Я удивилась, почти была ошеломлена. Но ума мне всегда было достаточно. Мне хватило мига, чтобы выяснить, в чем дело. Это не было примирением.
        - Я поняла. Все по-прежнему, - фыркнула я, и вышла. Наша ненависть с первого взгляда, перешла в негласную войну.
        Глава 3
        Прогулка
        Сначала собака не любит кошку, а аргументы подыскивает потом.

    Янина Ипохорская
        Лето подходило к концу, а моя жизнь, перевернувшись с ног на голову, так и осталась там. Все словно стало по-другому, хотя я и не могла понять, что именно стало не так. Я была собой, по крайней мере, пока, но что-то едва уловимое, уже начинало подтачивать мою жизнь и те порядки, что давно сложились, изнутри.
        Первую неделю Майя привыкала к нам, намного сложнее, чем ее брат. Ирвинга обожали в доме все, кроме меня, и он отвечал взаимностью, даже мне, но явно не любовью. Наша ненависть приобретала границы, когда рядом были родители, мы больше молчали и обращались друг к другу лишь, в крайнем случае, а это бывала самая натянутая крайность. Мы двое понимали, что родители не поймут нас, и будут расстраиваться. А вот остальных мы как-то не стеснялись, чтобы изливать свое негодование друг на друга. Майю это огорчало, потому что я почти сразу же полюбила ее, она привязалась ко мне, Ирвинг же был ее братом. А Етни это удивляло, что мы постоянно были с Ирвингом на ножах, она даже не знала, что я умею толком на кого-то сердиться, то есть на кого-то кроем нее. А Майкл так и не понимал, что мы не играем. Как ребенку, ему не были понятны причины нашей неприязни, впрочем, как и мне. Она просто была, и я даже не думала, что должно быть как-то иначе. Ирвинг был кем-то близким, кого все равно нужно терпеть. А неприязнь…она была, и я не могла этого изменить.
        Насколько возможно долго, я держала друзей в неведении относительно Ирвинга. То есть насколько это возможно в нашем городе. В этом помогал мне сам Ирвинг, потому что не очень рвался ходить куда-то гулять. Другое дело Майя. Но вот отец не давал нам с Ирвингом возможности привыкнуть к таким изменениям, так как растрепал о Етвудах всем кому только можно. Потому мне звонили днями и ночами, чтобы разведать о Ирвинге что-либо, или звали идти гулять. Я шла гулять. Но Ирвинга с собой не брала. Может он и был готов идти в город официально, как мой брат, но к этому не была готова я. Хотя видя его кривые ухмылки, когда я собиралась, можно было понять, что со мной он точно не собирался никуда идти
        К тому же проблем мне добавило то, что я затеяла перестановку в комнате, которая очень удивила маму.
        - Ты ведь никогда в старой спальне ничего не меняла! - воскликнула она, когда я рассказала о своей идее. Мы начали думать, как и куда что ставить, и я поняла, что ничего переставить будет просто невозможно. Мебель покупалась на заказ специально под эту комнату, где большую часть занимала кровать, и диванчик под окном, остальное шкаф, стол и кресло возле полок на стене. Все красивое, и каталожное.
        Ирвинг услышав шорох и разговоры в моей комнате, заглянул на миг в приоткрытые двери. Все что я успела заметить, это его лицо и насмешку, расплывшуюся на нем. Так и видела довольное лицо Ирвинга, когда он прослышал про мое желание сделать в комнате что-то новое, оно целый день преследовало меня. Можно подумать это было преступлением. После того, как даже Майкл удивленно сказал мне, что я никогда ничего не меняю, я гаркнула на него, от чего малый слетел вниз пулей. Мама отказалась комментировать мое настроение, и пошла на кухню. От этого мое настроение ухудшилось, а к вечеру приперлась Рашель. Мое настроение, не самое радушное, отравленное не удавшимися планами, не могло подняться при ее появлении. Я, которая слова грубого никому не сказала, увидев ее на пороге, коротко и лаконично спросила:
        - Тебе чего?
        Видела, когда-нибудь, как жаба лопает? Нет? Жаль, тогда не понять тебе, что случилось с Рашель.
        - Ни фига себе! - выдохнула она и шагнула вперед в коридор, закрывая за собой дверь, не смотря на то, что ее никто и не приглашал входить. - Он или так горяч, или так холоден. В жизни тебя такой злой и угрюмой не видела.
        - Еще даже не вечер, - мрачно подтвердила я. И словно наказание за мои слова, в холл вышел Ирвинг, в одних шортах, босой, со спутавшимися волосами после того, как задремал перед теликом. Никто не видел, как я сижу рядом и мечтаю обрезать хоть пару локонов. Думала, что сойду с ума от желания сделать это. И кстати я не упоминала об его шортах? Так вот, он так ходит по дому часто, бывало, выглядывал в коридор в одном полотенце на бедрах, и все что мне оставалось делать, негодующе отворачиваться. Но Рашель не я, она всего на миг утратила речь, а стоило Ирвингу заметить ее, как улыбка Рашель стала сногсшибательной. Тряхнув русыми волосами, она сделала удивленный взгляд.
        - О, привет, а ты видимо Ирвинг? Я Рашель, подруга Флекс, - протягивая ему руку, сказала она. Думаю, ей бы хотелось протянуть ему сейчас не только руку, но и всю себя.
        К своему изумлению, я поняла, что Ирвинг ничуть не впечатлен ее внешностью, видом и рукой со всеми предложениями, которые она сулила. Он скучающим взглядом, который не отметила Рашель, прошелся по ее фигуре, и вернулся назад к лицу. Ответная улыбка Ирвинга была скорее натянуто-вежливой. Пока что он оценивал ее, и оценка была не в лучшую сторону. Как-то странно было это замечать и понимать, что я смогла прочесть его мысли, отобразившиеся на лице всего на миг. И что самое странное, Рашель нравилась всем, так почему он так холоден, или это просто игра? Вполне логическое объяснение.
        - Да? Флекс мне не рассказывала. Она заточила меня в доме, не говорит о городе, никуда не хочет меня водить. Боюсь я ни о ком и ни о чем не знаю. - Ирвинг выглядел вполне искренним, но неужели лишь мне было заметно, как ему хотелось добавить, что он и знать не хочет. По светящимся глазам, смотревшим исподлобья в мою сторону, я тут же разгадала, истинную причину по которой он этого не сказал. Просто еще не могла поверить, что он это сделает мне назло.
        - Может, вы с Флекс поведете меня погулять?
        - О, думаю это наш долг. Флекс, как твоей новой сестры, а мой, как старосты класса, - слова о сестре Рашель явно подчеркнула и я с удивлением посмотрела на нее, ненадолго забыв о наглости Ирвинга. Она говорила, таким образом, всегда с теми, кто представлял для нее конкуренцию, я же таковой не была. Просто Рашель еще не знала, что мы говорили друг другу, когда никого не было рядом. Мы скорее огрызались, чем говорили.
        - Ну, тогда пойду, накину что-то, - с теплой улыбкой сказал он, и я почти ощутила, как Рашель расплавилась и растеклась по полу. Я даже подумала, а не поддержать ли ее, еще чего доброго хлопнется от счастья в обморок.
        - Я тоже, - хмуро сказала я, с опозданием приняв то, что меня неожиданно втянули в прогулку, а я даже ничего не могла сказать против. Не отпускать же их одних, выйдет так, что я помогла подстроить ей свидание с Ирвингом. И теперь у него еще и право появиться меня ненавидеть по-настоящему. Рашель была из типа женщин «Черная вдова», не потому что убивала их, нет, просто парни после нее были выжаты физически, морально и финансово. Говоря проще, она пудрила мозги, брала то, что ей нужно и бросала парня. И возможно лишь одна я знала, причину всего этого - первый ее парень, он же мужчина, поступил с ней именно так. Но если подумать, Ирвинга мне вовсе не должно быть жалко. И все же когда мы с Рашель следом за Ирвингом поднялись в мою комнату, я ее предупредила:
        - Лишь не забывай, что его родители еще совершенно недавно погибли.
        - Это, конечно же. Ты только скажи, что это с вами? - она с любопытством уставилась на меня, пока я меняла свои шорты и мешковатую футболку, на что-то более соответствующее прогулке, а то есть милую футболочку и юбку в стиль к ней. Я не сомневалась, что Рашель захочет пройтись по городу так чтобы нас видели, а это значит, если я не хочу оказаться дурнушкой возле них, мне тоже немного стоит постараться. И думая об этом, я лишь сильнее злилась на Ирвинга, какого черта ему приспичило тащить меня в город?! Одно дело, когда мы пойдем в школу, он там быстро освоится, в этом я не сомневалась, и мне не нужно будет напрягаться. А так мне придется всем сегодня его представлять. А если он уже вышел на улицу со мной, то теперь постоянно чтобы звать к себе в гости Ирвинга, будут звонить мне, чтобы я его брала с собой. Блин, какая не справедливость!
        - Что с нами? - истерически хохотнула я. - Холодная война, ну знаешь, как у США и СССР. Или ты думаешь, почему он сказал тебе, что я его никуда не вожу? И сам не из стеснительных, может пройтись. Но нет, знает, как я не хочу его представлять своим братом, или другом тем более. Мстит мне.
        Я выбрала вместо юбки и кофты голубой сарафан, потому что он первый попался под руку, и, натянув его, взяла в руки щетку. Грубые рывки по волосам сделали мне больно, зато я наполнилась угрюмой решимостью и ему подпортить настроение. Раз Рашель его хочет, нужно этому поспособствовать. Все же он заслуживает, чтобы она прошлась по нему своими когтями. Родители это одно, а вот нагло портить мне жизнь это другое. К тому же теперь как я поняла, Ирвинг выбрал новое оружие - насмешливое и доброе поведение, подтрунивание, и издевательство, когда он вмешивается в мою жизнь. И сегодня я сама указала ему, как меня побольней можно уязвить.
        - Ужас, - не верящим голосом выдохнула Рашель, что заставило меня оглянуться на нее. - Это ты ли вообще? Меня-то всего пару недель не было. Ты же никогда не была отчаянной, или скандалисткой, и тем более я еще не видела на твоем лице такого злобного решительного выражения.
        - Мое зеркало видит это выражение, даже не первый раз за этот день. Поверь это самый несносный человек, которого я вижу в своей жизни впервые. Заносчивый козел!
        - Вот это да, просто никогда не думала, что в тебе запрограммирована ненависть, - сухо отозвалась она с кровати, наблюдая за тем, как я, выискиваю свою вторую босоножку. Ее лицо, такое идеально заретушированное, чтобы выглядеть как картинка из журнала, следовало за моим передвижением по комнате.
        - То есть, запрограммирована? - хрипя от натуги, переспросила я. Наконец подошва, поддалась, и, оторвав ее от пола, я поняла, что она была приклеена. - Вот урод!
        Рашель начала что-то говорить, но увидев, как я застыла над босоножкой, замолчала. Я же продолжала смотреть в подошву, словно там было написано, когда он это успел сделать и вообще зачем. Рашель расхохоталась, при этом имея совесть хотя бы душиться. Я не обратила внимание на нее, меня занимало теперь другое.
        - Урод! - босоножка полетела в мою дверь. Она не была испорчена, и все же, то, что он был в моей комнате, меня ужасно разозлило. Подумав минуту-другую, я встала и спокойно надела выкинутую обувь. Нельзя, чтобы он понимал, как достал меня. Хотя, наверное, он уже слышал крик. Я собралась, закрывая глаза, и заставила себя успокоиться. Нельзя доставлять ему удовольствие, показывая, как меня это злит.
        - Ну, вот видишь, ты точно робот! - всплеснула руками Рашель, - он приклеил босоножку, а твоей злости стало на минуту. Я вообще удивлена, что удостоилась чести видеть твою злость. Не думала, что такое бывает в этой вселенной.
        Я думала о своем, и так толком не поняла, что она сказала. Глянув на нее, я просто пожала плечами, и качнула головой, чтобы она поднималась с кровати. Мои щеки горели гневным румянцем, когда мы выходили из моей комнаты, а глаза должны были сверкать жаждой кровопролития. Ирвинг преспокойно ждал возле своей двери, как картинка из все тех же любимых журналов Рашель. Он мог бы быть немного меньше смазливым. И чуть более закаченным, но все то, что предстало нам, я могла даже сквозь гнев назвать красивым. Даже не смотря на подругу, я знала, что сейчас она чувствует. Как я и подозревала, она захочет его, стоит увидеть. Сегодня Ирвинг показал себя всего, и все то, что мог предложить. А это было не так уж и много - пустоту и фальшивую улыбку, словно вырванную из журнала по стоматологии. На один миг мне показалось, что-то промелькнуло на его лице, но я приняла это за триумф, а потом лицо снова ожесточилось. И все же не настолько, чтобы отпугнуть Рашель. Лишь мне было понятно, что на самом деле написано на его лице.
        - Не прошло и года, а ты, наконец, собралась, - изрек он, подмигивая Рашель. Ну, я и не сомневалась, что она примет его веселость за чистую монету, хотя это не похоже на Рашель, она всегда была очень прозорливой. В любом случае я за ее сердце не переживала, оно давно принадлежало кое-кому другому.
        - Честное слово, даже если бы хотела, не смогла бы раньше - босоножек куда-то запропастился. - я елейно улыбнулась ему, уже строя в голове схему, по которой буду мстить. И я хотела, чтобы он прочитал это обещание в моих глазах. Ирвинг не остался в долгу, он смело принял мой взгляд, и это еще больше разозлило меня. Видимо Ирвинг не боялся того, что я могу ему отомстить. Да, он был прав, я не из тех кто мстит. И все же что-то подсказывало мне, что этот долг будет оплачен.
        Мы перестали посылать друг другу грозные молчаливые обещания. И Ирвинг оживился.
        - Ну, тогда не будем разводить базар, пойдем гулять, - радостно потер руки Ирвинг и пропустив нас, пошел следом, как истинный джентльмен. Рашель это понравилось, я уже привыкла к таким его манерам, он вел себя довольно вежливо и по этикету, даже когда мы ругались - если я уходила из комнаты подальше от него, услужливо и чисто механически открывал мне дверь. Это было весело, но только тогда, когда я могла вспомнить об этом после очередной перебранки. И все же кое-что меня встревожило. Как-то раньше я не переживала, как выгляжу возле Рашель, а теперь начала. Да не все ли равно, что обо мне подумает этот идиот?! Я и так знала, что фигура Рашель более соблазнительная, особенно если учесть ее грудь, на фоне ее груди скрывалась любая, не то, что моя. Только почему меня вдруг это начало волновать? Такое меня должно волновать в данный момент меньше всего. Ну, ничего, жди теперь мести - и за босоножки, и за этот вечер, Ирвинг! За мной, как говорится, не заржавеет.
        Было все еще светло и надеться на то, что никто нас не узнает, я не могла. Потому стоило нам выйти на улицу, я специально пошла почти на шаг в стороне от них, чтобы не было видно, что я действительно с ними, хотя это и так было ясно.
        Улицы хоть и были не слишком-то узкие, но людей хватало. Я немного нервничала от того внимания, с каким нас сопровождают все, даже взрослые. В то время Рашель расспрашивала Ирвинга все об Австралии, искусно избегая говорить о его родителях, так как я и просила, хотя тема была очень деликатной. И что странно я прислушивалась к их разговору, хотя делала вид, что мне не интересно. За неделю, что Ирвинг жил с сестрой у нас, я намного больше знала о Майе, а о нем почти ничего, и то, что знала, было известно с рассказов сестры.
        Как так выходило, мне было не понятно, потому что молчаливым или скромным Ирвинга назвать было сложно. Он много говорил о спорте с отцом, так же не забывал хвалить выпечку мамы, особенно те ее рецепты, которыми она делилась с его матерью когда-то. Когда он в первый раз упомянул об этом, всем нам было неловко и немного страшно, мы ожидали, что он смутится или расстроиться. Но нет, Ирвинг остался спокойным, словно именно это и хотел сказать. Майя совершенно чуть-чуть наклонила голову, чтобы мельком утереть слезы.
        Для Етни, Майи и Майкла у него всегда находились интересные рассказы, к которым я тоже прислушивалась, но и они, ни чем не могли мне помочь, чтобы больше узнать о нем. Все, что я могла узнать, он показывал здесь и сейчас, словно не было никакого прошлого. Словно он стер его за собой, или же просто никто не имел право на его прошлое кроме него и Майи.
        - Так ты занимаешься спортом? Заметила по твоей фигуре, - Рашель в открытую льстила ему, учитывая ее деликатность, или Ирвинг ей очень нравился, или у нее слишком давно не было парня в плане близости. - А каким?
        Хотя, что мне переживать за нее, она большая девочка, да и его смутить трудно. Слушать их было интересно с чисто научной точки зрения - любой антрополог явно бы захотел за таким понаблюдать - пред брачный танец человека разумного.
        - А какой есть в школе? - перепросил он, задорно улыбаясь. Мне даже не нужно было смотреть, чтобы понять это. Почему он постоянно поступал так? Был одним, но с людьми надевал эту улыбку. Вот что меня так раздражало в его внешности, поняла я, эта фальшивая улыбка, словно выученная, и отрепетированная перед зеркалом.
        Каким же он был странным. Я часто видела, как он играет перед другими подобную радость, например для родителей или для своей сестры или моей. Но когда Ирвинг не замечал, а я следила за ним, и на его лице была такая маска пустоты и горя, что мне очень хотелось забыть о нашей войне и поговорить с ним о его утрате. Неожиданно проснувшаяся гордость не позволяла этого. Теперь он тоже играл, я спокойно разгадывала за улыбкой почти неприязнь к Рашель. Она была очень умная и более проницательная, чем я, так почему же она не видит этого? Или же не хочет? Я уже и себя-то не понимала не то, что других.
        - У нас играют в лакросс девочки, еще мы занимаемся скалолазанием, младшие парни играют в сокер - футбол, старшие - регби. Главное занятие круглый год - походы, и в теплое время - море и плавание. - кокетливо начала рассказывать она, я же закатила глаза точно зная, что Ирвинг разгадывает ее ужимки на ходу, и это не очень ему нравиться. То и дело он иногда смотрит на меня, словно сам не понимает, зачем напросился на эту прогулку. Но потом он наоборот берет ее за руку, и мне уже кажется, что Рашель почти растаяла. Внезапно я поняла, что он и меня взял за локоть, притягивая к их паре, чтобы образовать троицу. Ненадолго мой сарафан задрался выше колена, и я ощутила своей кожей жесткую поросль на его ноге, почти незаметную, так сильно она выгорела под палящим солнцем Австралии. Глянув вниз, я поняла, в чем дело, но наши глаза на долю секунды схлестнулись, я и не совсем поняла, что почувствовала при этом, хотя мурашки побежали по коже. Определенно это должна быть неприязнь, но с оттенком чего-то незнакомого, острого.
        Рашель выглядела не очень довольной от этого, но и она поняла для чего он так поступил - чтобы никто не понял с кем он гуляет в действительности. Как по мне, все кто знает Рашель, и так догадаются. Особенно сегодня, тяжело было не заметить как она хороша. Нет, я не была нюней, которая всегда говорит, что вот ее подруга красавица, но я знала свои недостатки. И их в моей внешности было больше чем у Рашель.
        На миг Рашель замолкла, чтобы помахать кому-то рукой в ответ на приветствие, в это время Ирвинг странно посмотрел на меня. Нагнувшись ко мне к самому уху, так что его дыхание начало щекотать кожу на шее, он тихо прошептал:
        - А теперь сделай вид, что тебе приятно, и я скажу, что еще приклеил в твоей комнате.
        Не знаю, каких сил мне стоило не завопить и не кинуться на него. Сжав зубы, я изобразила улыбку, чем немало его поразила. Да, да, я тоже могла играть при желании, не хуже него. Просто я этого не афишировала, как и многое другое. Я, например, очень умело врала, и часто меня просили кого-нибудь отмазывать перед родителями или учителями. Но об этом таланте тоже знали единицы. У меня не было потребности Етни иметь сотни друзей, и рассказывать им о своей жизни, вплоть до подробностей. Я была скрытной, как и моя каталожная комната, которая таила в своих закутках и шкафчиках мою личность. Но я не была заурядной, это точно, и я хотела, чтобы Ирвинг это знал. Моя улыбка была как отпор его натиску, и теперь он должен был понять, какими видами оружия я обладаю.
        Рука Ирвинга жгла мою руку своей теплотой. Казалось, что в руке, он сосредоточил всю свою жизненную силу, иначе, отчего мне было так горячо? Ирвинг снова спрятал удивление и вернул свое внимание Рашель, мне стало легче дышать.
        Вскоре моя рука затекла, от полной обездвижимости которой я ее подвергла, и теперь мне казалось, что ее будто и нет, и она полностью в плену Ирвинга. При этом я очень хотела, чтобы Ирвинг видел и понимал как мне неприятно. А Ирвинг на это лишь кривовато усмехался, время от времени смотря в мою сторону. Все он понимал, и решил позлить меня.
        Сложности встретили нас довольно скоро, когда мы наткнулись на мою соседку Вокс и ее брата Лендона. Видимо они лишь вернулись из отпуска, и их загорелые лица вытянулись от удивления и радости при виде меня. Полностью забыв об Ирвинге, и тем более Рашель, я кинулась к ним, беспечно скинув руку Ирвинга, но неожиданно поняла, что так и не сдвинулась с места. С нарастающим бешенством и злобой, я поняла, что рука Ирвинга так и не сдвинулась с места, как и я. Зато Вокс и Лендон приближались, довольно таки удивленные и настороженные, но думаю, не так как я. Выходка Ирвинга меня неприятно кольнула и уязвила. Он мог вести себя, как хотел дома, но не при моих друзьях. На это у него явно не было права.
        - Как же ты меня достал! - тихо шепнула я, но к приходу Вокс постаралась взять себя в руки. Хотя странно, Ирвинг на меня даже не посмотрел. Что-то непонятное мне происходило в это время между ним и Рашель. Лицо Рашель не стало скучающим, как всегда бывает, когда появлялась моя другая лучшая подруга. Теперь она просто не могла оторвать глаз от Ирвинга, тот от нее, но в этом переглядывании не было флирта, а у меня не было желания вдаваться в подробности того, как они шифруют свое общение. Это могло быть и желанием уединиться, или еще чем-нибудь. Если бы Ирвинг отпустил меня, я смылась к морю вместе с Лендоном и Вокс. Думаю Рашель вернет его домой до того времени как ему нужно будет ложиться спать. Ирвинг не ложился позже 12, и всегда вставал в 7, чтобы успеть сделать пробежку до жары. Я и так догадывалась что с ним что-то не то, но это убедило меня до конца.
        Чем ближе подходили мои друзья, тем более задумчивыми они ставали. Точнее угрюмым становился Лендон. А Вокс, во-первых, очаровала внешность Ирвинга, а во-вторых, ее явно заинтересовала немая сцена между Рашель и ним, и то, как я провисаю на его руке, в отчаянной попытке вырваться.
        Аккуратные брови Вокс взлетели над голубыми глазами, а губы невольно растянулись в улыбке, смотря на Ирвинга. Брови же Лендона лежали на самих глазах, те же в свою очередь хмуро разглядывали руку Ирвинга, и оценивали мою попытку подойти к ним. На миг мне показалось, что это картинка из старого немого кино, и у меня здесь какая-то странная незавидная роль, трагическая и в то же время очень смешная.
        Моя очередная попытка и убедительный взгляд, наконец сыграли свою роль, когда я потянулась к подруге.
        - Вокс, как я рада тебя видеть, - хватка ослабла, и я смогла обнять подругу. А затем и Лендона, хотя сегодня его дружеские объятья показались мне крепче, чем раньше. Ну вот, моя жизнь изменилась, и люди вокруг внезапно тоже. Даже Рашель не вела себя сегодня, так как всегда. Она недолюбливала Вокс, та ее, и когда эти двое встречались, часто происходили ссоры. Сегодня они почти мирно обменялись кивками. Видимо Ирвинг ненадолго сплотил их ради интереса. Да, сытые собаки не будут драться ради гнилой кости, так мне постоянно твердил дед.
        После объятий Лендона я почти поверила, что сплю, и сон напоминает немую картину. Все было не так как всегда. И тяжелые руки друга, и странные взгляды которыми обменивались все четверо, кроме меня, и даже теплый воздух, который словно пропитывался электричеством. Я не могла понять, то ли я задыхаюсь от него, то ли от электричества, что кружило вокруг.
        Отступив от напряженного Лендона, я вспомнила, что нужно их представить. Хотя никто не знал, как я не хотела этого делать. Мне просто ужасно не хотелось, чтобы имя Ирвинга ассоциировали с моим. Но этого в любом случае не избежать.
        - Вокс, Лендон, познакомьтесь, это Ирвинг… он и его сестра будут теперь жить с нами. Мой папа, крестный Ирвинга… ну я вроде бы вам уже рассказывала… - я замялась, не зная, чтобы такого добавить, чтобы это не обидело память Ирвинга о родителях. Как бы я не была на него зла, все же считала, что они тема неприкосновенная, и чужие люди не должны их обсуждать, как книги. Вокс улыбнулась той своей приятной улыбкой, за которую я ее любила. Но меня огорчил Лендон, потому что он лишь кивнул Ирвингу, но руки не подал. Ирвинг ответил тем же, и чтобы позлить меня, снова сцапал за руку. Я чувствовала себя прикованной к нему и Рашель, словно он втягивал меня в их грязную игру. Мне этого не хотелось. Он злил меня до бешенства. И этот его туманный взгляд, которым он перекочевывал с меня на Лендона, а оттуда на Рашель, все делал вокруг не правильным. Я начинала чувствовать смертельную тоску и усталость от всего этого. Что-то происходило вокруг меня, но я этого не замечала и не могла определить в конкретную категорию, упуская суть.
        - Приятно познакомиться, - сказала Вокс, и я была горда за нее, что она не распускает хвост перед ним, как Рашель. - Решили пройтись по городу? - вот блин, вторая часть прозвучала уже более по-щенячи, и все же терпимо.
        - Да. Девочки решили устроить мне экскурсию. Я попросил бы Флекс одну сделать это, но она терпеть меня не может. Взял в подкрепление Рашель.
        Улыбка Ирвинга могла растопить сердце любой самой добропорядочной закостенелой старой девы. Вокс и Рашель таяли даже без намека на сопротивление. Предательницы!
        - Не может быть! - повеселел Лендон. - Она слишком добрая, даже и не знаю, как нужно довести ее, чтобы разозлить.
        Блин, какого черта Лендона это так радует. Мог бы понять, что мне плохо из-за этих постоянных ссор. Хотя то, как на него при этом посмотрел Ирвинг, не могло не радовать. Я и до этого поняла, что парням не стать друзьями, но теперь они явно не собирались общаться вежливо.
        - Видимо я понял как, - раздувая ноздри, пробормотал Ирвинг. Хвала небесам, что я встретила Вокс и ее брата, теперь мне не придется страдать в одиночестве. Я могу еще и Вокс оставить с Ирвингом и Рашель, а идти с Лендоном, только бы оковы упали с моей руки. Я выразительно посмотрел на Ирвинга, но он тоже смотрел на меня, словно хотел понять, о чем я думаю. И вот, секунда прошла, моя рука стала свободной, а опустевшее место с радостью заняла Вокс, когда Ирвинг протянул ей руку. Наконец-то! Я пошла рядом с Лендоном. Он приветливо улыбнулся, словно был со мной полностью солидарен в том, что я думала в данный момент об Ирвинге. Интересно, Лендону тоже понравилось как на фоне всего нашего города, и его великолепий интересно выглядят зеленые глаза Ирвинга? Это было бы очень странно. Это даже для меня оказалось странным, заметить подобное.
        - Так куда идем? - спросил нарочито громко Ирвинг, видимо, чтобы слышала я. И когда я содрогнулась от неприязни, Лендон решил, что я замерзла.
        - Давай дам тебе свою рубашку? - заботливо предложил он, и немного смутившись от поспешности, с какой он начал стягивать рубашку, я поспешила его заверить:
        - Нет, все хорошо, сегодня наоборот душно.
        И Лендон поправил рубашку на себе, пряча глаза, и слега побагровев. Я не была слепой, я знала, почему Лендон так себя ведет, но я не могла увидеть в нем, кого-то большего, чем друг. Хорошо, что Вокс прощала мне страдания брата, понимая меня. Я лишь не могла понять, на что он надеялся так давно. Однажды я ему объяснила свои причины, и мне не хотелось делать этого вновь. Я не была слишком уж красивой, и Лендон, как достаточно привлекательный парень мог давно себе найти кого-то другого, посговорчивей. Но приехав с каникул, и увидев Ирвинга, он снова стал проявлять активность. Было ли это причиной первого или второго, я не знала. Зато точно могла его заверить, что Ирвинг явно не был тем, из-за кого, я не встречаюсь с ним. Ирвинг мог быть лишь причиной моей злости, но явно не романтических мечтаний.
        - Как ты? - тихо прошептал Лендон, склоняясь ко мне, чтобы не слышали другие отстающие от нас на каких-то два шага. Я сначала не смотрела на него, подумав о том, что хочу сказать, но все же подняла глаза. Они были у него такие яркие и ясные, и мне нравилась его забота, но, к сожалению, они были слишком наполнены, для простой дружеской заботы. Ну, зачем ты так поступаешь, подумала я, мне сейчас и так плохо?! И все же я не могла сказать этого Лендону, тем самым обидев его. А я его все равно обижала.
        - Так плохо еще не бывало, - созналась я. - Ирвинг это гвоздь, сам понимаешь где. У нас холодная война.
        - Действительно? - оживился Лендон, и я потупилась. Как легко было читать его лицо и эту радость. Намного легче, чем иногда понять Ирвинга. Вот почему мне было так тяжело общаться с Ирвингом и воспринимать его - меня всегда уважали и любили со мной общаться, как с девушкой или другом, но мной никогда раньше не пренебрегали. Зато теперь я в полной мере ощутила, что это такое.
        - А ты думал, у нас что-то серьезное? Прошу, ты хоть не доставляй мне неприятностей! - вспылила я, но Лендон быстро приобнял меня за плечи:
        - Ну прости, не буду. Я все помню, что ты мне говорила. Мы друзья.
        И не смотря на то, что он был для меня другом, и я не хотела давать ему ложных надежд, я отстранилась лишь тогда, когда поняла, что возле него чувствую себя защищенной. Нельзя, даже если мне от этого становиться лучше, давать подлые ложные надежды. Во-первых, я сама себе этого не прощу, а во-вторых, мне не простит этого Вокс. Далее мы пошли молча, он в смущении, я, отравляя саму себя постыдными обвинениями. Даже не знаю, как сзади все это выглядело. Зато ситуацию спасло немного то, что нам часто попадались знакомые, и это несколько разрядило обстановку.
        Мы неожиданно поняли, что минули центральную улицу, густо застроенную магазинами и кафе, и вышли на дорожку, ведущую прямо к морю. Нередко здесь попадались дома, но люди не рисковали, пусть здесь их ждала уединенность, строить дома в такой близости к морю и берегу. Точнее не рисковала компания отца, а именно она занималась почти всем строительством города и округа.
        Ветер еще не поднялся, но воздух свежел, так же быстро, как и мы шли.
        Стоило нам вплотную приблизиться к морю, я оглянулась назад, и увидела, что Ирвинг с девочками оказались довольно далеко от нас. И впервые за неделю я смогла вздохнуть полной грудью, словно до этого там, на легкие что-то давило. Я просто потеряла чувство реальности все время сидя дома, чтобы, по словам родителей, помочь освоится Етвудам. Но лишь здесь поняла, как меня напрягало общество Ирвинга. Смотря на него издалека, я чувствовала глухую ненависть и ничего больше, даже не было жалости. Я понимал все, что с ним приключилось, но так как он явно выбрал меня объектом, на который можно вылить неудовлетворенность жизнью, я не могла не злиться на него.
        Мы с Лендоном зависли на самом краю, там, где берег обрывался, превращаясь в скалу, и не стали идти вниз, чтобы очутиться на пляже. Здесь ветер стал соленым, и вовсе не таким душным, как в городе. Здесь я перестала ощущать какой-то странный, раздражающий запах, который у меня теперь ассоциировался лишь с Ирвингом. И что было самым классным, пока та троица не подошла к нам, Лендон стоял рядом, и молчал, и мне этого хватало, чтобы вновь понять, что спокойствие еще существует, и моя старая жизнь, или же ее отголоски, все еще где-то рядом. Ирвинг пока что не смог все отобрать, пусть и появился в моей жизни со своей злостью и ненавистью.
        Море бушевало, и явно начинало штормить, вскоре пришел холод, и мы поспешили домой, так толком и не побыв на берегу. А виной тому была наша легкая одежда.
        Я продолжала с любопытством следить за поведением Ирвинга и Рашель. Я не сразу же поняла, что что-то изменилось. Но все так и было.
        Не знаю, что случилось, но Ирвинг пошел домой, явно не собираясь провожать Рашель, хотя это было не обязательно, ведь ее машина стояла перед моим домом. То же самое было и с Вокс, она не осталась поговорить с ним. Рашель села в машину несколько недовольная, и все же радостно махнула мне рукой, когда уезжала. Вокс и Лендон прошли к своему дому, следующему от моего, и неожиданно я поняла, что мы стоим с Ирвингом одни и рассматриваем звезды. Я все вспоминала о своей ненависти, когда мы были не одни, но куда делась ненависть теперь? Когда мы молчали, пропасть не казалась мне такой большой. Может мы, когда-нибудь сможем стать друзьями? Такими как бывают двоюродные братья и сестры?
        Ирвинг неожиданно повернулся ко мне вполоборота, так что я могла видеть его лицо. Что-то было не так. Не то что бы он был зол, или напряжен, но это было плохое выражения лица, которое вовсе не хочется видеть перед сном.
        - Да… не ожидал от тебя… - выдохнул пораженно он, и я тут же насторожилась, не зная, к чему он ведет. Теперь он полностью развернулся ко мне, и задрав голову, я увидела, каким жестким и не проницаемым стало его лицо. Настоящее лицо несчастья, которое было у него, а вовсе не те фальшивые улыбки, которые он рассыпал направо и налево, как фантики от конфет.
        - Не ожидал чего? - осторожно поинтересовалась я. Тон голоса Ирвинга не предвещал чего-то слишком уж хорошего, именно таким как теперь, я видела его чаще всего. С другими он был милым. Но явно не со мной.
        - Такая тихоня, я еще думаю, что может связывать тебя с такой битой волчицей, как Рашель. Пока не увидел, как ты дуришь голову тому парню, нашему соседу, как я понимаю. Просто я от тебя такого не ожидал. Да ведь он же твой друг! По-моему это подло.
        Я молчала, не зная, что сказать на такое абсурдное обвинение. Горло судорожно перехватило от неожиданной боли несправедливого обвинения.
        Ирвинг прошел мимо меня в дом, а в голове стучала лишь одна мысль: НЕНАВИЖУ!
        Я поплакала на ступеньках и пошла вскоре спать, пробираясь по темному тихому дому. Даже если Ирвинг и не спал, мне было все равно, что он подумает обо мне, что я вернулась позже него.
        Когда ночью разразился настоящий шторм, к которым я уже давно привыкла, меня среди ночи разбудила Майя, и впустив ее к себе, я уже так и не могла заснуть. Обвинительные слова Ирвинга прожигали мои мозги, словно имели право там находиться.
        Глава 4
        Поступок
        Ненависть, как и любовь, является безграничным поприщем.

    Жак Лакан
        К сентябрю мы с Ирвингом углубились в свою ненависть до такой степени, что иногда огрызались и на глазах родителей. Они просто не могли понять, что это происходит со мной, ведь я всегда была мирная не конфликтная девочка, иное дело Етни, которая кому угодно, могла сказать крепкое словцо, а если надо и подраться. Я и сама не могла понять, почему моя сдержанность так подводит меня в компании Ирвинга. Объяснения этому у меня не было. Я могла давать себе слово, что вот, все, сегодня я точно промолчу, если он скажет мне, хоть что-то насмешливо, саркастическое или грубое. Но так я могла лишь думать, на деле все выходило иначе. Просто стоило оказаться рядом с Ирвингом, он из доброжелательного парня, в момент превращался в грубого, измученного и опустошенного человека, с которым я не могла спокойно говорить. Я смотрела на него, видела насмешку, или злость, и не могла удержаться с ответом. Почему он реагировал на меня именно так, я не могла понять. Этому не было объяснения.
        Подкупив Майкла, я все же отомстила Ирвингу за босоножек, брат поприкреплял стиплером носки Ирвинга к дну тумбочки. Моя душа пела и ликовала, когда я слышала, как он отдирает скобки. И замерла до конца лета, ожидая, что он сделает в ответ, но Ирвинг так сказать залег на дно. С его стороны не было ответной реакции на мою месть. Счет был 1:1. Но я точно знала, что он это так не оставит. Хотя он просто может выбрать нечто совершенно иное. Я уже нередко замечала, что вербальная месть ему нравиться больше, особенно это просто убивало меня. Я не всегда могла сказать ему какую-то гадость, так как не имела в этом практики ранее. Он же удачно меня подкалывал.
        Майя сдружилась с Етни, и когда пришлось идти в новую школу, ни я, ни мама за нее не переживала. Однажды утром, когда никого не было в доме кроме меня и отца, который взял выходной чтобы поехать со мной на одно мероприятие по скалолазанию, а родные уже были там, мы сели на кухне, и я в том, в чем постоянно сплю, завалилась на кухню. До 3 часов утра, Ирвинг слушал музыку, достаточно громко, чтобы я не могла заснуть. Две мои просьбы, которые я прокричала ему сквозь двери, остались глухими к ответу. Так что я была совершенно не в форме, чтобы тренироваться сегодня. Голова гудела, руки позатекали. И все же от тренировки я не собиралась отказываться. Во-первых, потому что мой друг Лендон должен был участвовать в соревновании, во-вторых, это хорошее средство спустить пар, ну а в-третьих, я обещала Рашель быть ее партнером по подъему сегодня. Наш тренер считал, что только коллективное восхождение может приучить нас к тому, чтобы мы были осторожнее.
        Настроенице у меня было еще то. Как раз после прослушивание музычки до 3 утра, потому я не собиралась быть аккуратной. Откусив какую-то печенюшку, вполне возможно брошенную в холодильник еще 2 недели назад Етни, я достала молоко. Папа несколько минут молча, разглядывал то, как я пью молоко прямо с пакета, а потом, прокашлявшись, отозвался.
        - Флекс… - начал он, - я понимаю, ты привыкла так ходить по дому, но не могла бы ты, спускаясь вниз, одеваться более существенно. Теперь в доме живет парень, и я не думаю, что это будет правильно ходить только вот в таком.
        Я оторвала пакет ото рта, чтобы что-то сказать, и молоко тут же выплеснулось мне на шею и потекло вниз. Повытерав что успела, я уставилась на отца.
        - А то, что он в одном полотенце ходит по коридору это ничего?
        - Ну, он парень, это более нормально, - смутился отец, - а ты девушка. Все же он тебе не брат, и мне бы, не хотелось, чтобы кто-то думал что-то плохое.
        - Пап, по-моему, все в городе уже и так знаю, что мы с Ирвингом не очень ладим, - отозвалась я, хотя в это время сама задумалась о том, что Ирвинг уже намекал о моей оголенности. Урод!! Надоедливый придурок!!!
        - Знают, не знают, но это будет более… культурно, что ли, - пожал плечами отец, и его тон сказал мне о том, что это не просьба, а его решение. Брови отца в странной для меня манере по-прежнему хмурились. Мой папа никогда не хмуриться! Надоедливый Ирвинг! Чертовы соседи, которые все видят. Шорты, в которых Ирвинг бегает с утра, и трусами назвать стыдно. Бабуля, что живет по другую сторону от нас, явно давно это отметила. Даже и не знаю, кто еще мог об этом намекнуть отцу. Мама Вокс вообще была из тех, кто никуда не сует свой нос, это точно не могла быть она. Хотя вполне мог быть Лендон, но он бы не осмелился о подобном говорить отцу. Хотя какая разница, мне не сложно.
        - Хорошо, буду надевать халат, - буркнула я, и тоскливо посмотрев в холодильник, поняла, что уже не хочу завтракать. А поесть нужно обязательно, чтобы были силы. Но если я сейчас поем меня стошнит еще по дороге. Лучше будет взять еду с собой. А может мама и так что-то взяла перекусить. Они с самого утра были на соревновании, и думаю, мелкие захотят поесть! Вокруг свежий воздух, прохладный ветер, и много впечатлений. Особенно для Майи, вряд ли она раньше видела такое!!!
        Погода выдалась хорошая, светило солнце, и море, шумя, отдавалось в ушах головной болью. Оказалось, что для меня хорошая погода и хорошее настроение не было синонимами. На скалодроме по соревнованиям уже собралась толпа, тех, кто будет болеть за своих. Я не принимала участия в состязании, так как не дошла до определенного уровня. Моя группа должна была разминаться, и тренироваться, а так же посмотреть на профессионалов, тренер считал, что наблюдение такое же хорошее обучающее средство, как и практика.
        Стоило нам приехать, я тут же узнала минивен мамы, и всех наших, включая Ирвинга. Он стоял с ними вместе, смотря наверх, но я отметила то, что все же его фигура словно выпадает из этой картины. Тем самым он говорил, да, я поехал сюда, но только ради приличия, а так мне все это не интересно. Мне даже как-то стало обидно за маму, ведь ради него и Майи мама и старалась. Она возила всех их с утра, чтобы показать некоторые достопримечательности, мне же дали поспать, чтобы я отдохнула. Но больше всего было сделано для них, а он словно не мог и не хотел все это ценить. Как Ирвинг сказал, он себя ребенком не считает. Но его поведение явно говорило об обратном. Или это могло быть просто моим воображением, и злостью через его музыку ночью. А так, Ирвинг очень любил и уважал моих родителей. И я знала, что он никогда не сделает что-то такое, что может их обидеть. Зато казалось, его целью стало то, что может обижать меня.
        Когда мы припарковались, отец выгрузил все вещи, и помог распутать веревки, и надеть оборудование. Я и сама справлялась, но он старался помогать на таких вот соревнованиях, чтобы хотя бы в эти моменты быть уверенным за меня.
        - Ну что боец, готова? - папа развернул меня к себе и обнял. Потом внимательно посмотрев, все ли правильно на мне закреплено, отправил к своей группе. Там наш тренер повторил манипуляции отца, только без объятий, и отправил меня под стену. Разомнув руки, ноги и главное шею, я ожидала своей очереди, так как мы поднимались попарно. Вскоре ко мне присоединилась Рашель, которая и была моей парой. Увидев ее сияющее лицо, я поняла, что она помахала одному из парней в толпе, и это был вовсе не Ирвинг. Как странно. После их взглядов на прогулке, я была почти уверена, что это любовь.
        Подождав, когда она подойдет ко мне в плотную, я, сгорая от любопытства нагнулась почти к самому ее лицу.
        - Думала, ты с Ирвингом планируешь что-то замутить? - не удержалась я, просто не понимая, как это Рашель отступила от кого-то столь интересного. Несмотря на нашу обоюдную ненависть, Ирвинг был действительно очень красив, и в городе, уже начал формироваться фан-клуб девушек, которые за ним начали сохнуть. Кошмар, и для этого хватило всего несколько раз вывести его в город и на пляж. Это почетная миссия, как известно, досталась мне.
        Рашель поджала губы всего на миг, а потом на лицо вернулась радостная улыбка. Темно-русые волосы, собранные в хвост, открыли ее правильное красивое лицо и оливково-желтые глаза. Только теперь, когда она почти не пользовалась косметикой, можно было разглядеть на ее переносице мелкую россыпь веснушек. Она выглядела теперь именно на свои 17 лет, а когда красилась ее пропускали в любой ночной клуб Кардифа, думая, что ей не меньше 22.
        - Как тебе сказать… - задумчиво протянула она, делая вид, что застегивает на запястье перчатки. - Он уже занят.
        - Да? - удивленно воскликнула я, даже не подозревая, что Ирвинг так скор на руку, что за неполный месяц нашел себе здесь девушку, а я даже не заметила. - Кто она? Даже не представляла, что он с кем-то встречается.
        - Он не то, чтобы встречается, но у него уже кое-кто есть, и не думаю, что нашим девушкам стоит пытать счастье. Ему и самому не нравится то, что начал эти отношения, его мучает чувство вины перед родителями, что он живет дальше, и думает о любви.
        Я оторопело застыла, впитывая в себя такую новость, и смотрела на Рашель. Вот это да!!! Кроме того, что у него есть девушка, так у него еще и совесть есть!
        - Он тебе это рассказал? - перешла я на шепот, даже и сама не понимая, для чего хочу это знать.
        - Нет, глупенькая, - рассмеялась она, и приобняла меня за плечи. - Ты что забыла, с кем разговариваешь. Это ведь я, Рашель, которая знает о парнях, больше чем твоя сестра о лакроссе. Я прочитала это в его поведении в тот вечер, когда ты познакомила меня с ним, и мы пошли в город. Будь ты понаблюдательней, то тоже бы заметила это.
        - И как ты думаешь, они будут скоро встречаться при всех?
        - Думаю не скоро, - Рашель с улыбкой покачала головой. - Знаешь, Флекс, для умницы ты иногда слишком тупа
        Я бы и хотела обидеться, да не стала. Для Рашель это вполне нормальный способ разговора, просто она меня любила, а вот те, кого она не любила, страдали серьезнее от ее слов.
        Началась наша с Рашель тренировка, я полезла вверх, выбирая удобные уступы, и цепляя на руку шнур страховки, но в моей голове не было этих же уступов, думала я вовсе про другое. В тот вечер мы встретили нескольких девушек, так кто из них мог понравиться Ирвингу. Неужели Вокс? А почему бы и нет? Она симпатичная, стройная, у нее хороший нрав, светлая голова. Мы дружим не так уж и давно всего несколько лет, но этого достаточно, чтобы понять, что Вокс вполне может что-то закрутить с Ирвингом. Даже и не думала, конечно, что она сможет о таком промолчать, хотя ради Ирвинга, наверное, она это сделала, раз я ничего не знаю. И это ж надо, он оказывается мучимый чувством вины перед родителями. Да, это вполне может быть сказано о нем. Не смотря на то, как он вел себя со мной, я точно знала, что Ирвинг не был бессердечным и лишенным чувств. Например, он любил Майю, всегда заботился о том, чтобы у нее все было, но при этом не вмешивался в то, как мои родители взялись за ее воспитание. Несомненно, он должен был переживать. Прошло слишком мало времени с того дня как они умерли, и если Майя явно справлялась с
этим легче, потому что хоть иногда но говорила о них. Ирвинг же наоборот, делал вид, что его родители, это те о ком он говорить не собирается ни с кем, словно это его драгоценный дар. Словно он боялся, что начнет их забывать, если поговорит о них.
        Наш боулдеринг с Рашель, вскоре был завершен, без всяких проблем, мы удачно достигли низа, и кроме нескольких ударов на колене, я не получила серьезных ранений. Хотя их можно было избежать, будь я более внимательна. Глупые мыслишки о Ирвинге забивают мне голову. Вот это зря. Я его жалела, и иногда это заслепляло мою злость на него. А вот так не должно быть. Или наоборот это означает, что я все еще не превратилась в подобие его.
        После этого мы пошли с семьей и друзьями смотреть само соревнование. По правилам скалолаз не имеет права смотреть, как прокладывают путь другие участники. Потому многие сидели по своим шатрам, я отделилась от семьи, чтобы навестить Лендона. Это было у нас общим интересом. Я так и не переоделась, и была в своем снаряжении, пояс немного оттягивал мои шорты, хорошо, что они не сползали, бляшки били по бедру. Зайдя во внутрь, где сидело несколько участников, хорошо мне знакомых, я со всеми поздоровалась. Меня тут же обступили, зная, что я тренировалась, чтобы узнать, насколько сухо, и нет ли опасности из-за прошедшего вчера дождя. Ответив всем, я все же пробилась к Лендону, рядом с ним сидела Вокс. Даже не знаю, кто из них был бледнее. Вокс терпеть не могла это наше хобби, и просто ненавидела соревнования, потому, что в такие дни ей приходилось ужасно переживать за Лендона, который зачастую рвался проходить сложные пути, особенно тогда, когда не был уверен в своих силах. Я так никогда бы не поступила - мне всегда нужно знать, за что я берусь.
        - Как прошла тренировка? - спросил Лендон, занимаясь своим снаряжением, и как я догадалась видимо уже не в первый раз. Всего лишь раз я заметила как его руки трусануло от напряжения. Нервы это нормально, но сегодня он был напряжен как никогда. Что такого важного в этих состязаниях?
        - Все хорошо. Я и Рашель быстро преодолели стену. Но по скалам было бы лучше.
        Мы двое улыбнулись, понимая, что это значит, Вокс лишь покачала головой. Она не понимала, нашего интереса к скалам, я же, например не понимала, как можно надеть что-то такого цвета - фуксия, или яркий розовый. Я даже толком не могла понять ее выбора!
        - Как Додж, справляется? - переспросил он, хотя понимал, что я не смогу ему сказать, как у того получается с маршрутом. Мы никогда не мухлевали.
        - Очень удачно, - не стала врать я.
        - А твои родители здесь? - родители Лендона, так же как и сестра не понимали его радости от скалолазания, и потому приезжали редко. Моя же семья была в этом плане образцовой. Возможно, никто кроме отца меня тоже не понимал. И все же посещали со мной такие вот соревнования, даже не смотря на то, что я соревновалась редко.
        - Да. Отец только что меня привез. А мама собрала всех еще с утра, покатались немного, а потом приехали к началу соревнования. Я пропустила первую группу.
        Лендон заметно потемнел. Руки его перестали ловиться за снаряжение.
        - И что даже Ирвинг здесь? - спросил он, и мы с Вокс тяжело переглянулись. Мы обе знали, что это ревность, и что она беспочвенна, но вот Лендон явно считал по-другому.
        - Да. - коротко отозвалась я. - Раздражает других участников своим скучающим видом.
        Такие мои слова явно подняли настроение Лендону, зато мне немного стало от этого неприятно. Ну, зачем я снова дала Лендону подобие одобрения. Прав, наверное, Ирвинг, я все же продолжаю водить за нос Лендона. Но просто дело в том, что я не знаю, как конкретно сказать ему, что у нас ничего не будет.
        Там мы просидели до того момента, когда Лендону подошла очередь, идти на свою попытку. Как я поняла, сегодня было испытание не на скорость, а на трудность маршрута. Солнце ярко светило, с моря доносился легкий бриз, ничего не говорило о приходе осени. Я отстала от Лендона и Вокс, чтобы завязать шнурки на переобутых кроссовках, и тут же заметила, как тень отделилась от дерева и подошла ко мне. В поле моего зрения оказались теннисные кеды, которые я прекрасно знала. Волна раздражения поднялась во мне, пусть даже он ничего не сказал. Я и так ожидала, что сейчас он скажет что-то, что испортит мне настроение. Хотя куда уже больше, я сетовала на себя за то, что Лендон и дальше продолжал надеяться.
        - Идешь поддержать своего дружка? - хмыкнул он, но радости Ирвинг явно не ощущал. Я уже давно поняла, что Ирвинг никогда не улыбался со мной, его улыбки были или злобными или надменными. Или как теперь ироничными. А глаза при таких улыбках оставались холодными, и ничего не отражали. Никаких полезных чувств.
        - Он не дружок, а друг! - воскликнула я, и тут же пошла вперед, даже не глянув на него. Что на него смотреть, я и так знала, что, не смотря на жару, Ирвинг будет одет так, что сердце каждой девушки будет замирать, когда он пройдет рядом. Гламурное чмо!
        - А что ты так кипятишься, я ведь и не утверждаю, - вполне обыденным и серьезным голосом сказал он, и это заставило меня с подозрением посмотреть на него. Непонятно по какой причине, но у Ирвинга действительно было хорошее настроение, чего я сразу же не заметила. Об этом свидетельствовали его глаза, они не были так пусты, как всегда. В них зажглась какая-то искра. Ну не совсем искра, совсем маленькая искорка, и я могла назвать это продвижением в его пустоте.
        - Тебе чего, Ирвинг? Может, хоть сегодня дашь мне отдохнуть, а то я до 3 утра слушала твою музыку. Мог бы сделать потише, я тебя просила!
        - О, я бы сделал, будь дома. Я уходил ненадолго, - беспечно отозвался он, словно это было нормально.
        - Какой стороной ты уходил? Я не слышала, чтобы ты спускался вниз, - я нахмурила брови. Был лишь один путь, из его комнаты, но ведь он не мог… - Ты что, лез через окно?
        - Да, а что?
        - А двери для чего?
        - Я не знал как твои родители на это отреагируют. - пожал плечами он.
        - Да у нас даже Етни может гулять хоть всю ночь. Для Майка только время ограничено, а для нас нет. - я начала смеяться, да так, что слезы выступили на глазах. - Вот это ты учудил!
        Пока я смеялась, лицо Ирвинга ставало мрачнее тучи. Я уже знала, этот взгляд, когда мне почти кажется что он готов меня ударить. Но он лишь сжал ладони в кулаки, и пошел прочь, что-то пробормотав себе под нос. Думаю, это было «идиотка». Но стоило ему уйти, веселье спало. Ужас, почему мне все время кажется, что возле Ирвинга я стаю кем-то другим, и вовсе не собой. Словно он вытягивает на поверхность все то, что я так усердно пытаюсь сберечь от чужих глаз!
        Я поспешила к месту состязания, но поняла, что опоздала к началу подъема Лендона. Он не спешил, и поднимался осторожно, впрочем, он всегда так делал. Я вообще не помнила, чтобы Лендон хоть что-то делала быстро. Одно-единственное наше свидание тянулось так медленно, как и мокрый поцелуй которым он неумело наградил меня, когда мы вернулись домой. Даже представить страшно, что он еще делает небыстро. С ним было интересно лишь как с другом, почему Лендон не понимает это, так же как я?
        Я следила за его восхождением, прикрывая ладонью глаза, не смотря на то, что у меня были очки. Солнце было не только ярким, но и жгучим. Начинала подниматься жара, и перчатки не очень-то спасали, пальцы оставались открытыми, а значит, от жары скоро начнут скользить. Как я и предполагала, он чуть не сорвался два раза из-за этого. Но когда он потерял равновесия в третий раз, мое сердце замерло. Он не удержался, начал терять свой уступ под левой ногой, и вскоре сорвался, спасательный шнур быстро начал утекать наверх, словно змея, и тут я поняла, что он что-то не так закрепил. Не было системы переходов, или он о каком-то из них забыл. Я знала, что внизу стоит мат, но он не спасет его от сильных травм. Пока Лендон скользил, пытаясь выровнять свою скорость или остановиться, я кинулась к одному из тросов, расталкивая зевак, и других спортсменов. Мой тренер, поняв, что я хочу сделать, хотел меня остановить, но скольжение Лендона было таким сильным и опасным, что мы слышали, как его колени дерутся об стену. Я слышала, как родители кричат мне, возмущаясь, но я уже не останавливалась. Быстро продвигаясь
вверх пользуясь преимуществом своей легкой статуры, я начала подбираться к нему, это было легко, потому что он все сильнее слетал вниз, затормаживая всего на несколько секунд, еще немного и нижняя страховка должна была вылететь или сорваться. Подтянувшись в последний раз, и оказавшись над землей в метрах 4-5, я смогла из последних сил дотянуться до его пояса, чтобы прикрепить к нему свою страховку, и как раз вовремя, потому что он полетел вниз. Вся тяжесть его тела обрушилась на меня. Я точно знала, что не выдержу этого. Я была слишком маленькой, и не такой сильной, а Лендон был тяжелым. На один страшный миг мне показалось, что я не выдержу его веса, но неожиданно пришло облегчение. Как так? Что-то случилось. Порыв горячего дыхания уткнулся в мой затылок, и я напряглась.
        Глянув в сторону, я поняла, что рядом Ирвинг. Он тоже был одет в пояс, и к нему крепился запасной шнур. Он снял с меня половину тяжести тела Лендона. Лицо его было таким же белым, как и мое, хотя о последнем я могла лишь догадываться. Но, то, что я была испугано, это точно. А Ирвинг… не знала, что он умеет чего-то бояться. Прошло несколько минут, я прижималась головой к скале, слушая, как внизу все радостно вздыхают. И подбадривающе кричат нам, а особенно Лендону, который из последних сил смог, наконец, схватиться за скалу. Мы трое просто отдыхали. Но я не смотрела на Лендона. Лицо Ирвинга было очень близко. Я смотрела прямо в глаза Ирвингу, и не думала о том, что я там вижу, я смотрела просто на него. А он в ответ на меня. Так просто и без слов, которые мы привыкли произносить друг другу. Я не знала, что это значит. Но когда Лендон смог закрепиться, достаточно, чтобы начать спуск вниз, мы полезли следом за ним. Миг тишины и непонятных взглядов вдруг растворился, и мне показалось, что это было галлюцинацией. Ирвинг не мог так смотреть на меня, не говоря гадостей.
        - Это было слишком опасно, дура ты бешеная, - прохрипел мне Ирвинг, и я впервые поняла, что он на грани того, чтобы не просто ударить меня, но и убить. Теперь он открыл все то, что на самом деле чувствовал. А то, что было до этого, я могла назвать страхом и усталостью. - Здесь есть и спасатели. Не слышала!?
        Я была слишком напуганной и уставшей, чтобы огрызаться. Адреналин словно перестал действовать, и все о чем я могла думать, так это о том, чтобы находить безопасные уступы.
        - Они бы не успели, - даже не знаю, почему мой голос прозвучал так виновато.
        - Если тебе не жаль себя, то хоть бы родителей пожалела. Твоей маме стало плохо, уже, когда ты полезла наверх.
        Это было все, что мы сказали друг другу, так как мы в любой момент ожидали, что ослабевший от страха Лендон снова сорвется. Я пообламывала ногти на пальцах, и кажется один даже выбила, когда Лендон падал. Живот и спина ужасно болели, так как пояс сильно дернул меня по торсу. Я могла себе представить, какие там появятся уже на утро синяки. Одна сплошная черна лента. Только я не могла представить, что Ирвинг, будет так же зол на Лендона стоит нам коснуться земли. Папа подхватил меня на руки, потому что от переизбытка адреналина и жары, я едва устояла на ногах. Страх того, что я могла тоже упасть, лишь теперь дошел до меня и все мои члены расслабились в один миг, став подобными киселю.
        Когда мы все стояли рядом, Ирвинг видимо едва сдержался, чтобы не кинуться на Лендона с кулаками.
        - Придурок, кто же играется оборудованием! - гаркнул в сторону Лендона Ирвинг, но тот даже не обратил внимания на него и поспешил ко мне. Я же видела лишь то, как руки и ноги у него кровоточат, а лоб разбит. Я смотрела на друга, но краем глаза следила за Ирвингом. Я не могла не заметить, как дрожали его руки при этом.
        Бормоча что-то еще, Ирвинг пошел прочь, и мне захотелось еще чем-нибудь кинуть ему вдогонку, но голубые глаза Лендона не хотели меня отпускать. Он что-то говорил, а я думала лишь о злости на Ирвинга. Да какое право он вообще имеет осуждать меня, и кто его просил лезть за мной!!!
        - Прости, ты из-за меня чуть не пострадала.
        Лендон стер что-то с моей щеки, и я поняла, что она, как и губа, разбита. Это было следствием того, как я ударилась об скалу, при вольном падении Лендона вниз. Все-таки, если бы не Ирвинг, мы бы действительно могли бы сейчас лежать с Лендоном на матрасах, с поломанными костями. Но почему вместо благодарности мне так хочется догнать Ирвинга и пнуть его в зад? Надменный тормоз! Отец угрюмо сопел держа меня на руках.
        - Потом поговорите, Лендон, а мы едим в больницу, а оттуда домой.
        Я хотела протестовать, но боль в ребре помешала мне это сделать. Это была знакомая боль, так как ребра я уже тоже ломала. Маму увез Ирвинг, как и всех остальных, мы с отцом поехали в больницу. Отец моей одноклассницы, который постоянно лечил мои ушибы и забои, даже не удивился когда увидел меня.
        - Как странно Флекс, ты самая тихая из подружек моей дочери, но мне приходится латать тебя больше остальных, - работая над моими забоями, усмехался доктор. Отец мрачнее тучи стоял в стороне. Я слабо улыбнулась в ответ на улыбку врача, а сама думала о том, какая взбучка меня ожидает дома. Лицо отца не предвещало мне ничего хорошего. В лучшем случае едва ли смогу завтра сесть, в худшем буду сидеть неделю дома, и вряд ли скоро увижу стенку, и свое снаряжение.
        К моей радости у меня не было переломов. Я сильно забила один бок, порезала щеку, разбила губу, но ребра были в целости. Но синяки как я и думала, очень быстро начали проступать. Выглядело это ужасно, словно черный жгут обвил мою талию. С этим врач не мог справиться, а только выписал нужное лекарство и мазь. Пока я отдыхала, и ждала, чтобы подействовало какое-то лекарство, отец и врач о чем-то говорили. И спасибо ему за это, тем самым он хотел снять напряжение с отца.
        В машине по дороге домой мы с отцом молчали, но притормозив возле дома, он не стал выходить. А привлек меня и так просидел несколько минут. Я почувствовала, как одна щека увлажнилась. Вторая может тоже, но она затерпла от лекарства, которым доктор щедро орошил раны на лице, хорошо хоть швов не ставил. Впрочем, к царапинам я тоже уже привыкла.
        - Девочка моя, я понимаю, что это был очень мужественный поступок, и Лендон твой друг… но больше никогда не смей так поступать! Тебе ясно?
        Я кивнула, и начала вытирать слезы. С отцом было проще, но вот что ожидать теперь от мамы я даже не представляла, если ей стало плохо, мне будет тоже худо. Она всегда была против моего хобби, говоря, что лакросс Етни, и то лучше.
        - Теперь тебе предстоит попросить прощение у мамы, но не думай, что ты обойдешься лишь выговором. Думаю, она придумает что-то похуже.
        - Но я не хочу оставлять спорт, - угрюмо сказал я, понимая, что сейчас не в той ситуации, когда могу качать права.
        - Мы знаем, что ты всегда осторожна. Но этот твой импульсивный поступок, просто выбил нас из колеи. Что с тобой происходит? Раньше ты бы так не поступила. Ты должна нам свято поклясться, избегать теперь такого вот геройства.
        - Я обещаю.
        - Ну, мне ты можешь какую угодно лапшу на уши вешать, я-то тебе поверю. Но у мамы как ты знаешь, есть детектор лжи.
        Это было правдой, если я могла помогать другим, обманывать их родителей, или учителей, дома такое не проходило. От нее я ничего не могла скрыть, словно в ней был запрограммирован детектор на мою ложь, или ложь моих брата и сестры.
        Когда мы вошли в дом, там стояла тишина, с кухни не доносился запах еды, и где-то в отдалении было слышно телевизор. Да, я попала. Мы прошли в гостиную, и я была похожа на военнопленного, которого сейчас будут пытать. Майя, увидев меня, тут же бросилась вон из комнаты со слезами на глазах, Етни пошла за ней, пожимая плечами на мой молчаливый вопрос, но все же пожала мне руку мельком. Майкл чтобы не видела, мама показал поднятый вверх большой палец, теперь я буду для него чем-то большим, чем сестра - как минимум супер-девушкой. Еще в комнате был Ирвинг, чье лицо скрывалось за рукой, которой он устало тер свои глаза, рядом с ним мама. Бледная, измученная, и видно, что плохо себя чувствующая.
        - А что с Майей? - тихо спросила я, чувствуя враждебную атмосферу комнаты. Мне бы очень хотелось пойти сполоснуться, и помазать талию тем кремом, что дал врач, с обезболивающим эффектом, но я должна была пережить эту повинность.
        - А как ты думаешь? - грубо отозвался Ирвинг, отрывая руку от глаз, и сфокусировав их на мне, продолжил дальше своим холодным обвиняющим тоном. - У нее на глазах погибли родители. И ты сегодня могла умереть, или разбиться, конечно же, ей нелегко теперь на тебя смотреть. Она уже просто боится к кому-то привязываться, а вдруг с теми, кого она любит, что-то случиться.
        Волна тошноты накатила на меня, когда я поняла, что бедный ребенок должен был почувствовать, и впервые за сегодня пожалела что сделала это. Вполне возможно, что Лендон бы хорошенько побился, но если бы мы упали двое, наша сила при ударе бы возросла из-за тяжести тел. Или кто-то из нас мог свалиться на другого. Мама лишь посмотрела на меня измученными глазами, и я тут же села возле нее.
        - Ну, прости меня… я сглупила… я не хотела тебя пугать.
        - Не думай, что я не горда за тебя. Но не смей… - ее голос сорвался, она постаралась взять себя в руки, хотя я представляла, сколько раз уже за сегодня она так делала. - Больше никогда не смей ничего подобного выкидать. Если с тобой что-то случится…
        Не стоило продолжать, я и так ее понимала. Припав к маме, я постаралась сдержать слезы в себе. Поморгав несколько раз, я поняла, что смотрю на Ирвинга. Его глаза не были как раньше злы, он просто смотрел на меня, и я не могла понять, что означает этот взгляд. Это было похоже на то, что произошло на скале. Только там наши лица были намного ближе. Мы сидели, смотря друг на друга, и вряд ли кто-то в комнате заметил этот взгляд.
        Неловко отрываясь от мамы, я поднялась с дивана, чувствуя, как против этого протестуют руки, ноги, а особенно спина. Шея, постепенно начинала глухо болеть. Позвоночник ломить. Мне срочно нужно принять горячую ванну, с солью, и намазаться тем крем от пальцев на ногах до носа, потому, что уже не было такого мускула в моем теле, который не болел. Я была готова даже зубы тем кремом почистить, лишь бы он помог. Забрав свое снаряжение, чтобы мама в порыве злости его не выкинула, я пошла прочь. Отец мне ободряюще кивнул, и как я и ожидала, следом за мной раздались шаги, кого-то более легкого, чем отец.
        - Чего тебе еще надо? Не видишь мне сегодня не до тебя, и твоих ссор.
        - Они такие же мои, как и твои, - огрызнулся Ирвинг. Как я поняла, площадка на верху ступенек, стала для нас чем-то вроде места для баталии. Здесь редко с кем-то можно было столкнуться, потому наверное Ирвинг всегда выбирал это место, чтобы сказать мне что-то очень уж обидное.
        Я уже просто не выдерживала напряжения, и мне очень хотелось в ванную, но раздражающее упорство Ирвинга, заставляло меня все еще держаться на ногах. Я ткнула пальцем ему в живот, от чего он на миг поморщился, и обратил свое внимание ко мне.
        - А теперь послушай меня, ты надутый индюк, если ты думаешь, что я начну тебя благодарить, так даже не надейся. Тебя никто не просил, лезть за мной, и тем более помогать.
        Эти неожиданные слова, которые я даже не думала произносить, поразила даже меня, но скорее всего, были продиктованы его напором. Он словно загонял меня в ловушку, из которой я все время пыталась выбраться. Мне почти тут же стало жаль, что я вообще открывала рот. Меня всегда учили быть благодарной за добро, но я была сегодня слишком измотана, чтобы вспомнить это, когда говорила.
        Посмотрев на мою руку, которая уперлась в его живот, Ирвинг взглянул на меня. Ну почему его глаза в этот момент не наполнились ненавистью как всегда? Это бы очистило мою совесть. Ирвинг долго молчал, и все грубые слова, сказанные мной, которые были так не справедливы в этой ситуации, кажется, прорезали в моей душе еще больше дыр. Его зеленые глаза потемнели. Он стоял босой, и засунув руки в карманы, смотрел на меня в упор, даже не моргая. Если бы СС еще существовало бы, он мог вполне туда идти работать. Лучше бы он сказал мне что-то гадкое, но появившееся презрение в его глазах было еще хуже. Так ничего не сказав, он пошел прочь. Я почувствовал себя гадкой, больной, и к тому же оплеванной. Чертова героиня!!!
        Глава 5
        Учеба
        Обычно мы ненавидим тех, кого не можем презирать.

    М. Тиру д'Аргувиль
        Так некстати были эти соревнования, потому что через два дня после них, нам нужно было идти в школу. Майя все еще со мной не разговаривала, и когда ночью разразилась гроза, я слышала, что она пошла в комнату к Етни, а не ко мне, как в предыдущие ночи. Ну что ж, тоже не плохо, вскоре она оттает, я знала. Мне было ее жаль, и я знала, что она тогда почувствовал, но почему-то мне показалось органично поступить именно так. Одновременно я сделала несколько глупостей. Теперь я была школьной звездой как минимум на неделю, заслужила порицание всех домашних, и еще больше укрепила надежды Лендона на то, что у нас еще что-то может выйти. Да уж, куда не посмотри, повсюду нарубила дров.
        Ирвинг вообще перестал со мной говорить. Не было наших утренних баталий за рогалики с черникой, которые ели лишь мы двое, он просто отдавал их мне, молча, даже не смотря на меня. Так же мы не спорили, кто будет в эту неделю отвозить младших в школу. Мы просто ехали маминым минивэном все вместе, и за рулем, конечно же, был он. Я не спорила, у меня по-прежнему все болело, и на пассажирском сидении можно было устроиться, так как мне угодно, удобно и почти безболезненно.
        Пока мы ехали, я рассматривала свой график уроков на неделе. Как и в прошлом году, все предметы оставались, но можно было на выбор взять еще три дополнительных. Как всегда я выбрала дополнительную литературу, один из современных языков - немецкий, а вот о третьем лишь раздумывала. Я знала, что этот год последний в школе и надо решить, куда я хочу поступать, но у меня по-прежнему не было планов на то, кем я хочу быть, мне казалось, у меня нет особых талантов, и чтобы выбрать специализацию, нужно решать это теперь. Всего лишь год на то, чтобы решить кем я стану в будущем. Конечно же, я могу проучиться еще один год просто на нулевом, но стоит ли? Отец тонко намекал, что хорошо было бы стать ветеринаром, мама спала и видела меня поваром, я же не горела ни одной из их идей. Может стать учителем? Да нет, это не для меня. Мне просто все казалось, непригодным для меня. Вот мама, пользуясь своим талантом, открыла в нашем городке магазинчик выпечки, потому что это ее хобби, она любит печь и готовить, выдумывать рецепты. Я же любила скалолазание, что мне теперь магазин спортинвентаря открывать? Нужно будет
подумать, или проконсультироваться с нашим школьным консультантом. У нее много флаеров от разных университетов и колледжей. Но выбрать дополнительный урок нужно было уже сегодня. Наверняка у мистера Идеальность таких проблем не было. Я покосилась на Ирвинга, и снова закусив губу, уткнулась в бумаги. Холодный каменный мистер Идеальность.
        Пока мы ехали в школу, младшие сзади нас, немного приуныли - еще бы, лето закончилось, началась наука. Мы же с Ирвингом, явно не переживали по этому поводу. Выпускной класс, это скорее уже радостный учебный год. Для меня школа никогда не была чем-то напрягающим, я ходила туда, потому что там бывали друзья и потому что так было необходимо, да звучит скучно, но именно такой я и бывала.
        Ирвинг выбивал пальцами на руле ритм в такт песни, я поглядывала на него из-под бровей. Интересно было ли ему так же как мне слышно запах лекарства, которым я обмазывалась теперь? Думаю да, такой аромат не пропустить. А что он выбрал для себя на дополнительные предметы? Вот это действительно интересно. Я даже не представляла, какие у него достижения в науке. И кем он хочет быть. Мы жили под одной крышей целый месяц, и все что я знала о нем, так это его словарный запас слов, которые характеризовали меня и весьма нелестно. Я знала, что он часто проводил свободное время за чтением, что-то в стиле киберпанк, и также ужасы. Я лишь раз ради интереса попробовала почитать его книгу, и честно говоря, не смогла. Меня не привлекало такое чтиво. Да, он мог тоже меня осуждать за те слезливые романы, что я читала, но он же не видела всех моих книг, где были детективы, и мистика. Просто романы читали все мои подруги, и я уже подстраивалась под них, чтобы понимать, о чем они говорят. Вскоре мне стало даже интересно, и все же мистика была на первом месте.
        И что с того, что Ирвинг может посчитать это глупым? Мне все равно, что он обо мне думает. Это как пить дать. Я надеялась, что когда мы пойдем в школу, Ирвинг раззнакомиться со всем и мы перестанем часто видеться, особенно дома. Может, если они с Вокс встречаются, все об этом узнают, и он перестанет до трех часов утра мучить меня своей музыкой? Ну не то чтобы мучить, я тоже слушала рок, так чтобы об этом остальные не знали, все мои подруги слушали поп-музыку, и рок для них был тяжеловат. Но ночью мне хочется спать, а не думать, пошел ли он к Вокс, или просто специально оставил включенным музыку, чтобы меня злить.
        - До скольких у вас занятие сегодня? - Ирвинг обернулся назад на малышню.
        - До 3, как и у вас, - отозвалась Етни, - но у нас с Майклом тренировка, Майя останется со мной, чтобы посмотреть, а потом мама за нами приедет.
        - А ты?
        Я непонимающе посмотрела на Ирвинга, и он терпеливо разбавил свой вопрос.
        - У тебя тоже какая-то тренировка?
        - Я отстраненна теперь на месяц, как по состоянию здоровья, так и за неразрешенный подъем.
        - Так тебе и надо. - лишь хихикнул он под нос, мне же захотелось ткнуть его под ребра, но я не стала.
        - Давай не рассказывай мне, что и как должно быть. Я и сама знаю, что оплошала. А ты что не делал ничего такого, о чем бы потом жалел?
        Не знаю, почему Ирвинг внезапно затих. Его руки сжались, скулы побледнели. Тоненький голосок Майи сзади, объяснил мне, в чем дело.
        - Он жалеет, что настаивал тогда, чтобы родители поскорее приехали на его игру. Мы торопились, и потом…
        Ирвинг явно был зол на сестру за такие подробности, но даже не стал ей об этом говорить при нас. Видимо Майя это поняла и затихла.
        Я же все и так поняла с первых ее слов. Даже не могла поверить, что Ирвинг обвиняет себя в том, что случилось. Мне тут же стало жалко, что я такое сказала, хотя он сам вынудил меня на это.
        - Прости… - я попыталась извиниться. Но рука Ирвинга резко взметнулась, будто он пытался отгородиться от меня и моих извинений, или просто выкинуть их в окно, и тихо сказал:
        - Мне твои извинения не к чему.
        Ах, так! Мои извинения ему не к чему. Оказывается, я такое чудовище, что даже не имею право на прощение. Эта обида глубоко засела внутри меня. И конечно мое настроение ухудшилось, как и боль во всем теле. Мне стало очень горько от его слов, хотя от чего? Мне же все равно, что он обо мне думает. Разве не так. При этом я почему-то вспомнила, как мы смотрели друг на друга тогда на скале.
        Я уткнулась глазами в свою черную юбку, но краем глаза все же видела черные брюки Ирвинга, и его длинную ногу, натягивающую ткань из-за мускулов. Мне всегда казалось, что наши парни одеты по-глупому: черное пальто, черная рубашка с эмблемой школы, и такие же брюки, на ногах любые черные туфли. Но смотря на Ирвинга невозможно было сказать, что он в этом выглядит глупо. Как бы я его ненавидела, но не могла не признать, что он красивый. Руки и тело у него мускулистое, поджарое, последствие занятиями разнообразным спортом. Лицо, не просто милое или симпатичное, а притягательное, как у актеров, которым всего лишь стоит улыбнуться, чтобы комната вдруг загорелась от света. О его полных губах Рашель мне и так все уши прожужжала, а волосы - такие каштановые, тяжелые и прямые, с удачно подобранной прической делали его похожим на модель. Я нередко замечала, что Ирвинг тщательно следит за своей внешностью. И хотелось бы назвать его Педарашкой. Но язык не поворачивался. Для этого он был слишком мужественным. С его ростом и фигурой, не мудрено, что вечерами мне звонили девчонки и расспрашивали про него. Говоря
что-то типа: «Ах, я его сегодня видела, он такой секси!»; или «И не могу понять, как он тебе не нравиться, да он, самый-самый классный парень которого я когда-либо видела»; или например Рашель, у которой слова были более откровенными «Видела сегодня твоего друга в окно. Бегал в одних коротеньких шортиках с утра, если бы не хотелось так спать, пристроилась бы к нему. Удачно я встала с утра в туалет, не находишь?». И что мне всем им нужно было ответить, почему мы так не миримся? Не миримся и все. Терпеть его не могу. Особенно теперь, когда он почти со мной не говорит. Да и извинений не принимает. Ужас, когда закончиться эта неделя? Как началась с понедельника, так видимо будет всю неделю. Плохая карма меня должна была преследовать, я это чувствовала.
        Я не ошиблась. Кроме того, что Ирвинг со мной не говорил, его подсадили ко мне на нескольких уроках, а на других, он сидел буквально через проход. И я могла наблюдать за тем, с каким призрением и неудовольствием он иногда смотрит на меня. Нет в мире справедливости. Как сказали учителя, так как мы живем в одном доме, ему будет легче идти в одну ногу с этой программой. Я понимала, что это логично, но мне от этого не легче. Ирвинг, кажется, еще хуже воспринял такую новость. В машине он говорил со мной вполне еще миролюбиво, но на уроках, то и дело буркал, если хотел что-то спросить. К концу учебного дня, я была на грани того, чтобы попросить пересадить его. Ленч тоже не принес облегчения, все то и дело подходили то меня поздравить с тем, что я героиня, то с Ирвингом познакомиться. Девушки поедали его голодными глазами, парни, хотели разузнать, где он жил, бывал, что видел, и каким спортом занимается. В первый же день на него положил глаз тренер с регби. Это означало, что я остаюсь до конца тренировки, чтобы забрать его. Я сначала перемены просто умирала от голода, но к ее концу поняла, что мне так и
не удалось даже два раза подряд что-то укусить. Ирвинг же ел с завидным аппетитом.
        - Как долго будет тренировка, тебе сказали? - спросила я Ирвинга, когда шла показывать ему, где у нас спортивный комплекс. И чтобы где-то там устроиться с книгой на трибунах. Светило солнышко так почему бы не расслабиться, домашнего задания и так не было. Это ведь первый день!
        - Сегодня всего лишь час, чтобы новичков протестировать, - пробормотал куда-то в сторону он, и в это время рядом оказалась одна из моих подруг, чей отец был врачом. Хоть разбавит наш молчаливый тандем, обрадовалась я.
        - О Флекс! Как хорошо, что с тобой все в порядке, я целый день хотела тебе сказать, как переживала за тебя, когда отец мне рассказал.
        Сьюзи была одной из тех девушек, что часто сопровождали Рашель. То есть одевалась она красиво, даже в совмещении с формой, подкручивала волосы, прямые от природы, и клеила ресницы, которых у нее не было и в помине. Почему-то я почувствовала раздражение, когда она оказалась рядом, хотя раньше мы всегда хорошо ладили с Сьюзи. Подавив в себе нарастающую злость, я улыбнулась.
        - Все окей. Не стоит переживать.
        - А вы куда?
        Так как она была сегодня уже дважды представлена Ирвингу, можно было и не играть на публику, а сразу же разузнать, куда ей стоит податься. Шоколадные глазки Сьюзи оценивающе пробежались по всей длине брюк Ирвинга и меня от этого чуть не стошнило. Может Ирвинг все же меня отпустит? И его подвезет она? Я просто не хотела смотреть на то, как очередная девушка, теряя всякую гордость, унижается перед ним.
        - Идем на спортплощадку, Ирвингу предложили играть в нашей команде регби, - с тяжелым вздохом сказала я. Только небо знает, сколько раз мне уже пришлось это сказать, пока мы дошли от школы к этому месту.
        - Ух ты, это классно, наша команда очень сильная, - обратилась к Ирвингу она и он удостоил ее своей фирменной ленивой улыбкой, которая могла многое обещать. Лицо Сьюзи покраснело, а глаза потупились. - А ты решила его подождать?
        - Да… - без особой радости объяснила я, и проигнорировала, как при этом на меня посмотрел Ирвинг. - Малых забрала мама, мне нужно его отвезти домой.
        - Так давай я отвезу, заодно игру посмотрю, - тут же активно предложила она и прежде чем я согласилась, Ирвинг перебил меня.
        - Да нет, спасибо. Мы еще должны съездить с Флекс по некоторым поручениям ее мамы.
        - Ааа… - опечалено протянула Сьюзи, и мне почти стало ее, жаль. Хотя чего она хотела, тут вокруг столько девчонок кружило, что он видимо, не знал какую выбрать. Или же Рашель права и у него с Вокс есть отношения. Мне даже стало как-то грустно от этой мысли. Не то чтобы я не хотела, чтобы Вокс была счастлива, но мне они почему-то хорошей парой не казались. И все же ведь Ирвинг со всеми был милым и пушистым, лишь со мной словно глыба льда и ненависти, так что может Вокс с ним интересно. Чего только стоит такая вот ленивая улыбка Ирвинга. Мне часто думалось, что было бы хорошо, хотя бы стать друзьями, но это явно не про нас. Слишком уж мы разные. И его поведение меня всегда раздражает.
        Сьюзи поняв, что ей ничего не светит, быстро отвязалась, и хоть какая-то другая компания кроме Ирвинга мне уже не светила. Ни слова друг другу, не сказав, мы разделились с Ирвингом на спортплощадке - я пошла на трибуны, он в раздевалку, чтобы переодеться в выданную форму.
        Битый час я пыталась читать, но все время глаза не произвольно возвращались к месту тренировки, и я, не отдавая себе отчета, искала глазами Ирвинга. Его легко было найти, потому что он был высоким, и стройным, к тому же его волосы, не давали ему так легко затеряться в толпе зеленых футболок. Он быстро нашел язык с другими парнями, хотя потенциально все должны были считать его конкурентом, только и разговоров было в школе, что о нем, и это притупило немного восторженные речи, о том, какая я смелая. Как я и ожидала, парни тут же начали подкатывать ко мне. С фразами типа: «С тобой не страшно гулять, любого бандита побьешь», и «А плаваешь ты тоже так хорошо, как лазаешь по скалам? Может, сходим на пляж?». Почему-то мне было не приятно что Ирвинг все это слышит, и видя как уголок его рта приподнимается после каждой такой фразы, я приходила в бешенство. Я точно не хотела быть мисс-популярность, а ему такая должность вполне нравилась. Павлин.
        Я и забыла, сколько уже времени прошло, и когда вновь глянула на поле, поняла, что игроки разбрелись. Захлопнув книгу, я покрутила головой, пытаясь определить который час.
        Ирвинг внезапно подошел ко мне, так как и был в форме, а в руках держал пакет со своими вещами. Я посмотрела на него, не понимая, почему внезапно разволновалась. Странное тягучее ощущение в желудке.
        - Ты не будешь идти в душ? - спросила я, чисто автоматически слыша как до меня доноситься запах его пота, одеколона и, наверное, шампуня. Все это сплеталось в особенный аромат, какого я раньше не слышала. Его лоб и лицо были мокрыми от пота, так же как и волосы, и он сбил их в объемную массу на голове.
        - Неа, мы едем искупнуться, - качнул головой он, имея в виду явно не всю команду. Зеленые глаза сверкнули на загорелом лице. Как-то это не правильно оценивать, что при этом они были красивые. «Мы», видимо, предполагало в себе, его и меня.
        - У меня нет купальника, - немного заторможено сказала я, вместо того, чтобы спросить зачем.
        - А если я скажу что у меня нет трусов, то ты не полезешь в воду? - ехидно улыбнулся он, вешая на шею полотенце.
        - А у тебя правда нет трусов? - засомневалась я и механически посмотрела именно туда, где они должны быть. Ирвинг побагровел от злости и отвернулся.
        - Хорошие девочки не спрашивают такого у парней, а тем более не смотрят им в пах.
        - Так зачем ты мне это сказал?
        - Просто поехали, - устало отозвался он, и резко поднял меня с лавки. Так Ирвинг тащил меня до самой машины, что я едва поспевала за ним бежать. Он вел себя, как-то странно, словно был на меня зол. Но я вроде бы пока что ничего такого не сделала. Его тяжелая рука на моем запястье создавала ощущение огня.
        Оказавшись в машине, он кажется, снова расслабился. И повернув ключ в замке зажигания, резко выехал со стоянки. Я едва успела закрепить пояс безопасности, так как потирала руку, после его тисков.
        - Разве ты не боишься гнать, после того что случилось? - рассерженно рявкнула я, видя, что стрелка на спидометре поднимается все дальше.
        - Переживаешь, что со мной что-то случиться? - насмешливо бросил он.
        - И со мной тоже.
        - Так ты боишься или просто не доверяешь мне?
        Ирвинг оторвал глаза от дороги, и повернув одной рукой мое лицо в свою сторону требовательно смотрел на меня. Время от времени его глаза перебегали на дорогу, но он все равно ждал ответа.
        - И то и другое, - тихо сказала я, чувствуя, как лицо непонятным образом немеет от его руки. Мои ладони стали потными, и неизвестное чувство сжалось внизу живота тугой пружиной. Как же я сейчас ненавидела его за эти неизвестные чувства. Мне даже показалось, что глаза заслезились, но слез не было.
        - Тогда в следующий раз, когда захочешь от меня избавиться, не старайся сплавить на кого-то, такого как эта Сьюзи.
        Рука улетучилась, и Ирвинг снова смотрел вперед. Но его взгляд и тепло руки по-прежнему были со мной.
        Скорость росла, но я уже ничего не говорила по этому поводу. Мое сердце все еще сильно билось, и я не знала, что думать после такой странной ситуации, а тем более своей реакции.
        Ирвинг же выглядел мрачным, именно таким, как я привыкла его видеть, но что-то неощутимое изменилось. Как и погода за окном, снова начинало штормить, небо потемнело, и Ирвингу грозило не искупаться в море, а просто промокнуть под дождем.
        - Дождь, - констатировала я, когда мы резко затормозили, почти у самых ступеней вниз. Насмешливая улыбочка Ирвинга разозлила меня, когда он так и не ответил. Он выскочил из машины, даже не дожидаясь меня. Со злостью отбросив ремень безопасности, я поспешила за ним. Его игнор меня уже конкретно достал. Если не обмениваемся любезностями, то грозно молчим. Я от этого становилась, как накрученная пружина, и ожидала, что могу сорваться в любой момент.
        - Не смей улыбаться, когда я тебе что-то говорю! - побежав за ним, закричала я. Он к тому времени был в самом низу и осматривал представшее перед ним море, светлое зеленое от мелкого дождя, небо над ним, было странного светло-синего цвета, словно синюю краску разбавили белилами. Скользкие ступеньки отвлекли мое внимание, и, посмотрев вновь в его сторону и пустынный пляж, я увидела, как Ирвинг снимает с себя одежду. Дождь, мелкий и косой, такой теплый, что его даже не было заметно, меня не ослеплял. Жаль. Одно дело видеть, как он ходит в доме лишь в полотенце, другое, когда видишь, как он снимает с себя одежду, и этот процесс словно замедляется в твоем мозгу.
        Когда дело дошло до шорт, я закрыла глаза, поверив, что он может быть без белья. Но приоткрыв одно веко, я увидела, как он стоит и насмехается надо мной - трусы явно были при нем.
        - Ты идешь? - спросил он, и его мрачное настроение куда-то исчезло. Я затаила дыхание, увидев нечто, что никогда раньше не было предназначено мне. Ирвинг ярко и радостно улыбался. Я понимала, что это вовсе не предложение мира, и вряд ли мы сможем, когда-либо стать друзьями, но теперь мне было все равно.
        - Я без купальника, - растеряно отозвалась я, чувствуя, как его улыбка топит мою ненависть.
        - Думаю, я переживу вид твоего белья, ты и так светишься в нем каждое утро. А еще оно на улице висит, когда твоя мама стирает вещи. Ничего более скучного я в жизни не видел.
        Его слова меня лишь подстегнули. Мне и, правда хотелось искупнуться, и я точно знала, какой теплой может быть вода во время дождя. Но именно слова Ирвинга заставили меня поступить так, как я этого раньше бы не сделала. Куда делась моя кроткость и рационализм? Одно слово и насмешливое выражение лица Ирвинга, и все внутри меня переворачивалось.
        Я тут же принялась стягивать одежду, даже не представляя, как это выглядит со стороны. Раньше мне не приходилось раздеваться при парне. Я немного смутилась, когда расстегивала пуговицы блузки, к тому же пальцы скользили от дождя, но я точно знала, что не нравлюсь ему, так что в этом не могло быть проблемы. Это все меняло.
        На мне были спортивные лифчик и трусики черного цвета, и я знала, что мне нечего стесняться своей фигуры. Конечно, я не имела такой груди, как Рашель, но и обделенной меня назвать было трудно. Распустив волосы из тугой косы, я застыла, ожидая, что делать. Как было возможно, я игнорировал вид тугой сети синяков растянувшихся на талии, после случая со спасением Лендона. А Ирвинга видимо вообще не интересовал мой внешний вид. Что за странный укол я ощутила при этой мысли? И его глаза, что скользнули по мне, как по фонарному столбу, задевали мое самолюбие.
        - Ждешь приглашения? - не дожидаясь меня, он побежал к воде, я тут же поспешила за ним. Нагнать его было не так легко, как других парней или Лендона, и когда я забежала в воду, он плыл от берега. Я тут же погрузилась в воду с размаху, не так как раньше, постепенно погружаясь в нее. Вода оказалась холодней, чем я предполагала, но резкие движения руками и ногами быстро согревали тело. Ирвинг доплыл до выступа и завис там, ожидая меня. Подплыв к нему, я тоже ухватилась за камень. У меня сбилось дыхание, а он даже не запыхался.
        - Думал, ты лучше плаваешь, - подразнил он меня.
        Я уже не смога улыбнуться в ответ. Побитые ребра начали болеть, и чтобы хоть немного снять боль я легла на воду, придерживаясь буквально пальцами за скалу. Ирвинг внимательно посмотрел на меня.
        - Тебе больно?
        - Немного, - солгала я, но было больно так, что я об этом ему бы не сказала. Глянув на свой живот, я ужаснулась тому, как выглядят синяки вблизи. Мне стало стыдно потому, что Ирвинг это видит. Вообще все мое тело покрывали старые синяки, царапины, которых явно не бывает на теле простой или любой другой девушки. Думаю, у Вокс их явно не было. При этой мысли я вновь опустилась и прижалась грудью и животом к камню. Но без движения мне ставало холодно.
        - Зря я это придумал, - неожиданно лицо Ирвинга оказалось совсем рядом. Его ресницы от воды послипались, обрамляя яркие глаза, волосы облепили голову беспорядочно, и он все время отфыркивался от воды, стекающей по лицу.
        - Все нормально, - повертела головой я, думая в то время о кое чем странном. Я точно знала, как ненавижу его, но почему же тогда я думала в этот момент о его губах? И думала о том, как это, целовать его? Будет ли его поцелуй таким же скучным, как и поцелуй Лендона? Надеюсь, мой взгляд не выдавал моих мыслей. Да и с чего Ирвинг может решить, что они есть?
        - Ты начала замерзать, давай возвращаться, - предложил он, но я снова упрямо покачала головой. Честно говоря, я не знала, хватит ли у меня сил, чтобы бороться с болью и волнами. - Тогда тебе нужно отдохнуть.
        Оказалось, это уже не было предложением. Я лишь почувствовала, как меня оторвало от камня, и вот я почти прилипла к Ирвингу. Даже не знаю, что меня заставило обхватить его руками и ногами, от чего мы на миг погрузились вместе в воду, и снова выплыли назад. Ирвинг одной рукой крепко схватился за камень, другой приобнял меня. Из-за тишины, мне показалось, что я могу слышать, удары его сердца, но это было мое сердце, так быстро забившееся. И оно все ускорялось в этот момент. Возможно, когда он не злился, не ворчал и не молчал угрюмо, я могла предположить, всего лишь предположить, а не принять тот факт, что мне хотелось бы его поцеловать.
        Наши лица были так близко, и я чувствовала его дыхание на своей щеке, а наши подбородки от волн иногда соприкасались. Мысленно я понимала, что это тот человек, которого я ненавижу, с кем я грызлась весь месяц. И что уже сегодня вечером все будет, как и прежде, но сейчас это почему-то не имело значения. Тепло его тела даже в холодной воде, наталкивало меня на несвойственные мне мысли. Не то чтобы я раньше не встречалась с парнями, но почему-то именно теперь мне ужасно хотелось поцеловать этого надменного, самоуверенного типа.
        - Так ты решила? - голос Ирвинга напряженный и хриплый, как всегда с нотками насмешливости, когда он говорил со мной, напугал меня. Глаза его казались почти черными здесь, когда свет не попадал из-за скалы, и наверное именно потому показались мне красивее обычного.
        - Но мы ненавидим друг друга, - слабо возразила я, ощущая, как все тело теплеет, не смотря на холод. Я уже почти дышала ему в губы.
        - Мы сумеем сохранить ее, - рассмеялся Ирвинг и мне полегчало. Его зеленые глаза делали эти слова почти не обидными. - Ты что-то скажешь, потом я. Мы по-прежнему не можем терпеть друг друга. Но физика притяжения это нечто иное.
        - У меня туго с физикой, - созналась я, и тут же забыла, потому что Ирвинг крепко накрепко прижал меня к себе, от чего синяки налились болью, но мне было не до них. Я обхватила голову Ирвинга руками и впилась в его губы, наверное, мой поцелуй не был умелым от такого напора. Слишком сильным и страстным. Но мне было не страшно. Тем более что Ирвинг наверняка целовал многих более красивых, и тем более опытных девушек. Только почему-то теперь я об этом не думала.
        Его губы были такими мягкими и прохладными, и я чувствовала на них привкус моря. Не замечала раньше в себе такой смелости, как теперь с ним. Ирвинг пробуждал во мне что-то неизведанное. И пусть мы снова через час станем врагами, одно будет точно хорошо - мокрый поцелуй Лендона полностью стереться из моей памяти.
        Кажется, мой поцелуй заставил Ирвинга забыть где мы, и отпустив руку от скалы, чтобы обнять меня ею, он оставил наши тела без поддержки, и мы тут же пошли под воду. Отфыркиваясь и смеясь, я выплыла наверх, а следом и Ирвинг. Его лицо было несколько смущенным, от происшедшего, так мне показалось.
        - Да…, такого я не ожидал, - признался он, словно мы только что проводили эксперимент. И я тут же почувствовал себя так, словно мне залепили пощечину.
        - Давай возвращаться, - сдержано кинула я, и поплыла, Ирвинг присоединился не сразу. Но когда можно было уже идти по дну, он остановил меня и сказал:
        - У нас как бы перемирие в воде, так что можно у тебя кое-что спросить? - Ирвинг отпустил мою руку, стоило моему взгляду, опустится на нее.
        - Раз перемирие, значит, спрашивай, - безразлично пожала плечами я, хотя в душе разгорался пожар стыда. К тому же меня начинало трясти от холода и усталости, только я не собиралась этого показывать.
        - Сколько у тебя было парней?
        Наверное, я стала пунцовой, так как он поспешил меня заверить:
        - Это не значит, что ты плохо целуешься, но слишком уж неопытно.
        - Два, - отозвалась хрипло я, и опустила глаза, понимая, что не могу смотреть на него в данный момент. Эти губы снова возвращали меня назад в воду и к тому камню. - Не считая одной встречи с Лендоном.
        - Так и думал.
        И сказав эти самодовольные слова, он побрел к берегу. Действительно, я подозревала, что пожалею о поцелуе, но чтобы так скоро! К машине я шла такая же злая, как и сорок минут назад бежала от нее. Мне было холодно, я была расстроенной, и пока что единственным позитивным моментом было то, что хотя бы дождь прекратился. Хотя, что мне с того, я бы мокрее от него не стала бы.
        Просто я не ожидала, что мне может быть так больно, из-за его насмешки по этому поводу. Когда разборчивость стала плохой чертой для девушки? К тому же что я могла сделать со своей стыдливостью в прошлые годы, не каждая ведь может вешаться на шею парню, что ей понравился.
        В этот вечер, чтобы не нарываться на споры или ссоры с ним, я просто сбежала к Рашель. Она была тем человеком, который не спрашивал, если ты сама не захочешь рассказать.
        Но не меньше недели я ложилась спать, думая об этом поцелуе. Он уже не мог просто стереться из памяти, пусть и был пятном позора для моей совести. О таких поцелуях не забывают. По крайней мере, я не могла.
        Глава 6
        Втянута в популярность
        Ненависть - чувство, естественно возникающее по отношению к тому, кто вас в чем-то превосходит.

    Амброз Бирс
        - Терпеть его не могу! - воскликнула я, когда мы проходили с Вокс мимо машины подобной машине Ирвингу. Подруга приподняла брови, в удивлении смотря на меня. Немой вопрос, вполне можно было понять.
        - Никогда не слышала, чтобы ты кого-то ненавидела, - попыталась вставить она, но я ее почти не слышала. Мне и не нужно было чей-то поддержки, чтобы ненавидеть Ирвинга Етвуда. Я могла ненавидеть его без компании, и в полном одиночестве, а поводы он мне всегда предоставлял.
        - А его ненавижу, - прошептала я, и тряхнув челкой спрятала свои глаза. Снова между нами восстановилось молчание. Если мы не молчали, то кричали, это было как всего две ступени в наших соседских отношениях. Мы или поднимались по ним или спускались. Но не двигались в другие стороны. Только таковыми могли быть наши отношения с Ирвингом, и этого никто не мог понять. Если это вообще можно назвать подобным словом, как отношение.
        Лендон ушел далеко вперед, не слыша, что я ей говорю, и это было к лучшему. Почему-то он решил, что мне нравиться Ирвинг, и помимо своих приставаний теперь навязывал мне свою ревность. Но слово нравиться и Ирвинг не вязалось в моем сознании вместе. Думаю, Вокс меня немного понимала. Ей уже приходилось видеть наши перебранки, которые не были секретом ни для кого в городе. Сплетничали разное, но только никто не считал, что у нас с ним что-то есть. Скорее никто не мог понять, что сталось с умницей Флекс Хаттон, которая грубого слова за всю жизни никому не сказала. Умницам и Ледышка Флекс Хаттон, оказывается, умеет ненавидеть людей. Даже не просто людей, а милашку Ирвинга Етвуда. Странно, как это меня еще не линчевали. Ну, хотя это я уже преувеличиваю, так как меня все равно все продолжали любить.
        Я так же поняла, что у Вокс с Ирвингом явно не было ни каких отношений, а значит, Рашель ошиблась. Или же он тайно встречался с кем-то другим, что тоже маловероятно. За сентябрь месяц он побывал на большем количестве свиданий, чем я за свои 17 лет. Теперь он был местным Казановой, но глупые девчонки вместо того, чтобы злиться, что им уделяли всего одно-два свидания, наоборот радовались, что хоть что-то получили. Я этого не понимала. Чему тут радоваться?
        Мы гуляли втроем сегодня, так как Лендон не очень жаловал Ирвинга, как и тот его, может Вокс была бы и не против, но не предлагала мне позвать с нами Ирвинга зная, что я на это скажу. Сегодня Ирвинг пошел на свидание с очередной нашей одноклассницей, и как я подозревала, что мы прошли как раз мимо его машины, так как она стояла возле одного из лучших кафе в городе. Все так упадали за ним, потому что он никогда не экономил на девушках. Ну да, у него были свои финансы, которые не контролировали мои родители, в отличие от денег Майи, хотя ей они почти не были нужны. Если ей было что нужно, она говорила это маме, и та сразу же ехала с ней по магазинам. Я боялась что так мы скоро разбалуем девочку, ее нужно было жалеть но не показывать что из-за того что случилось ей можно позволять все. Вскоре так и Етни начнет требовать все что захочет. Малыш Майкл же наоборот был таким ребенком, которому хватало всего того, что у него уже есть. Мне теперь тоже, в общем-то, ничего не хотелось. Меня снова вернули в команду скалолазов, сделав строгий выговор, а Лендон еще хуже - он проверял и завязывал свое снаряжение
под строгим контролем тренеров. Мне в наказание дали роботу по убору территории после каждой тренировки. Я возвращалась домой, довольно поздно и была слишком усталой, чтобы отвечать на выпады Ирвинга в мою сторону. Теперь пришло мое время игнорировать его. Я не хотела себе сознаваться, но дело было в том поцелуе. И думаю, он догадывался об этом. Просто то, что он сказал потом, было так не к месту, что забыть об этом было трудно. Так же трудно, как и забыть сам поцелуй. Я хотя бы избавилась от давящего чувства стыда за то, что сделала. Черт, а почему бы и нет?!!! Почему бы мне и не целовать его, если это приятно? Как он сказал: это просто физика тела. Можно ненавидеть его и при этом видеть, какой он красивый и притягательный. Неожидала я от себя такого, но, некоторые девушки давно намного опытнее меня, наверняка не пропустили бы такого момента. Я почти могла даже собой гордиться. Вот Рашель точно бы мной гордилась если бы узнала это. Но она не знала, и точно никогда не узнает о моем постыдном падении. Одно дело, когда об том случае напоминает твоя совесть, другое, глаза Рашель, и понимание того, что
она все знает, не давало бы мне спать спокойно.
        Мы шли мимо домов, и туристов с интересом разглядывающих нашу центральную улицу. Все как один в шортах и куртках, женщины или мужчины, на груди висят фотокамеры, и они кружат на месте, словно сороки. Мы шли, обминая их, но Вокс что-то говорила, смеясь по поводу их интереса к чему-то, что было для нас само собой разумеющимся. Я не слушала ее. Я продолжала думать, и теперь гадала, с кем пошел на свидание Ирвинг. Выбор у нас был богатый, так как я считала, что каждая девушка в классе чем-то особенная и оттого интересная, но, конечно же, было у нас и несколько главных красоток. Я с удивлением узнала, что после случая на скалодроме меня тоже причислили к их группке. М-да, чего только о себе не узнаешь.
        Мощеная дорога и белые домики, терялись для моего внимания, а Вокс даже не замечала моей отстраненности. Я очнулась, когда вернулся Лендон. Надуманным движением он взял меня под руку, я осторожно вывернулась. Наверное, Вокс было немного обидно за брата, так как при этом лицо его на миг скривилось, но нельзя было даже позволять ему что-то такое малое. С таких деталей он начнет выдумывать себе еще что-то. Ну почему он прицепился ко мне как банный лист? Да только в нашем классе, сколько было красивых девушек, уже не говоря о некоторых младших. Я ему уже тысячи раз говорила об этом, но он не хотел слушать. Но понять его мне было тяжело. Во мне не было ничего особенного, чтобы отличало меня от других, я даже не могла еще понять, куда хочу поступать, не то, что на кого. Я была просто растерянная девушка, когда вокруг было так много таких уверенных в себе и в том кем они хотят быть в будущем, что его выбор казался мне просто смешным. Я не спорю, не была я уродиной или тупой дурочкой, нам вместе было весело, только парня я в нем не видела. Никогда не видела, даже тогда когда согласилась на одно свидание с
ним, чтобы проверить смогу ли чувствовать что-то к нему кроме дружбы. Но на самом деле это было одолжение Вокс и не больше.
        Мы, молча, прошлись в одну сторону, потом пошли в обратную. По дороге нам встретилась Сьюзи. Она была очень весела и радостна. В основном ее радостью были новые покупки, и я могла себе представить, что и сегодняшняя радость не была исключением. Но я ошиблась.
        - Привет! - радостно закричала она, увидев нас с другой стороны дороги. Мы остановились и подождали, когда она подойдет ближе. Зная Сьюзи, она вполне могла кричать и с той стороны, только нам не хотелось отвечать так же. Лендон немного презрительно скривился, как и его сестра, он не любил Рашель и ее компанию. Думаю, он считал, что это из-за уговоров Рашель я не встречаюсь с ним. Все же, какие парни бывают мнительными. Рашель едва ли замечала его, но если бы мы начали встречаться, точно бы не отговаривала меня. По ее мнению плохих парней не бывает - бывают плохо прирученные. Мне явно не хватало ее опыта.
        - Привет, - отозвались мы хором, и принялись ожидать, что она скажет. Зная Сьюзи нужно было переживать о том, скоро ли она заткнется.
        - Приходите в субботу ко мне на вечеринку в честь дня рождения. Будут все, - возбужденно затараторила Сьюзи, и я не смогла не улыбнуться. Бывало, что иногда она меня раздражала, но эта черта ее характера скорее веселила. Как мало нужно человеку, чтобы просто радоваться. Мне просто не нужно было кое-кого видеть, чтобы снова начать не жаловаться и не злиться. Хотя, что это я вру, вот его нет, а я и дальше про себя и не только исхожу ядом. Нет, скорее всего, мне нужно долгое время не видеть его, тогда может что-то и изменится.
        - Дома? - удивилась я. - Неужели тебе родители разрешили?
        Это было очень сомнительно, так как врач, который все время латал меня, и был ее отцом, так вот он, был одним из самых строгих родителей, которых я знала.
        - Папа решил, что раз на следующий год я уеду учиться, можно меня немного побаловать. К тому же он на дежурстве в больнице, и если мама готова с этим мириться, он согласен!
        - Не ожидала, - созналась я, зная, что отец Сьюзи довольно строг в воспитании. Знал бы он, что эта строгость совершенно не помогала. Сьюзи была уже довольно большой девочкой, которая многое знала об алкоголе и мальчиках. У нас было много таких мест, где можно было провести вечер, проспаться, а потом прийти домой. Так как я никогда не пила ничего крепче сока, моей обязанностью было собирать ключи от машин, или развозить слишком уж буйных по домам. Да. Я была умницей Флекс. Тьфу ты блин, действительно скукотища!
        - Я, честно говоря, тоже, - заговорщицки подмигнула нам Сьюзи, Вокс ей в ответ натянуто улыбнулась, видимо сама еще не веря тому, что ее тоже пригласили. Вокс училась на год младше нас, и ее не считали очень уж достойной компанией. Они просто чувствовали враждебность Вокс по отношению к ним, вот и все. Я дружила и с теми и с теми, и была рада, что Вокс приглашена. Хоть кто-то еще не будет пить.
        - И еще, - сказала Сьюзи, обращаясь уже только ко мне, - обязательно приведи Ирвинга. Это твой подарок мне на день рождение.
        - А ты не пробовала его пригласить? - рассмеялась я немного нервно. Напоминание о Ирвинге резало мне по зубам. А теперь еще придется говорить с ним, чтобы узнать захочет ли он пойти.
        - Пробовала, - грустно вздохнула она, - и он сказал, что лишь в том случае, если ты пойдешь. Он почему-то решил, что ты не захочешь идти с ним отдыхать в одно место. Говорит, вы поссорились, и теперь не разговариваете.
        Вот урод!!! Свалил все на меня. И теперь не отмажешься от Сьюзи, придется идти, да еще припрашивать его. Хитро он все это разыграл. Я ведь с ним не говорю, а теперь придется заговорить, а значит нарушить свое табу на общение с ним.
        Я знала, как краснею от гнева, и боялась лишь того, что сейчас не выдержу, и рвану в то кафе, где сидит он, и надаю ему по лицу, за то, что обманом заставляет меня с ним говорить. Видимо ему надоело кидать шуточки в пустоту и не получать ответа.
        - Я могу надеяться на этот подарок? - Сьюзи жалостливо округлила глаза, смотря на меня, и я понимала, что поддаюсь на ее просьбу. Теперь придется помириться с ним. Хотя примирение это не то, что может быть между нами. Скорее просто должна начать с ним говорить. Я скривилась и тяжело вздохнула, смотря на нее.
        - Хорошо, - выдавила из себя я, - и знай, что мой подарок для тебя будет самым дорогим. Заработанный потом и кровью.
        - Честно говоря, никак не могу понять, почему вы не можете нормально дружить что ли. Я вообще на твоем бы месте давно бы с ним замутила. - мечтательно закатив глаза сказала Сьюзи, и Лендон сделал вид что его от этого тошнит. Мы с Вокс скрыли улыбки, чтобы этого не заметила Сьюзи.
        - Просто ты не живешь с ним в одном доме. А так бы ты поняла, какой он высокомерный, надутый и эгоистичный. - ответила я на ее слова. Никто не мог меня понять. Все видели лишь того Ирвинга которого он хотел показать им. Я видела совершенно другого. Хотя порой замечала еще и третьего, - грустного и разбитого. Это не правильно - парни в 18 лет не должны так выглядеть.
        - Так пересели его ко мне, - усмехнулась Сьюзи, и уже через минуту ее не было рядом, так как она еще кого-то заметила из тех, кто будет приглашен. Синее платьице мелькнуло, и все что напоминало о приходе Сьюзи, был легкий цветочный запах ее духов, и мое настроение. Я и до этого не была веселой, теперь же посуровела.
        - Пошли домой, - сказала Вокс, посмотрев на меня. - Сегодня ты похожа на улей - рой мыслей в тебе сменяется каждые несколько минут, и все они злые и кусачие.
        - Нет, только не надо домой. Мне кажется, я там еще больше нагружаюсь. Давайте сходим к берегу.
        Лендон тяжело посмотрел на меня из-под бровей, и все что я видела в его ярких голубых глазах, было осуждение. Можно подумать мне без его порицания легко. Когда мы неторопливо дошли до моря уже потемнело. Лишь тепло говорило о том, что недавно еще было лето. Странное затянувшееся тепло, совершенно неожиданное для начала октября. Но ветер здесь становился пронзительным, зато я очищалась от своих дум, и мне ставало лучше.
        Мы пробыли там недолго. Лендон покурил на ветру, чтобы их мама не учуяла от него запаха сигарет. Мы же спрятались с Вокс под деревом от колючих капель бриза. Несмотря на то, что была я одета довольно тепло - в джинсы, футболку и батник, я быстро продрогла.
        Возвращаясь, мы весело смеялись, пусть и замерзли, и зубы не попадали друг на друга. Мне стало весело, когда я забыла, что должна буду поговорить с Ирвингом вечером. Настроение улучшилось. Мы шли, толкаясь и чуть не падая, давились от веселого смеха. Словно я забыла полностью о том, что летом моя жизнь стала другой. Флекс ненадолго снова стала веселой и доброй. Впрочем, таковой я бывала со всеми кроме Ирвинга. Было в нем что-то такое раздражающее, что разжигало во мне огонь злости, стоило ему сказать мне какие-нибудь насмешливые слова.
        Я провела брата и сестру к их дому, а оттуда пошла к себе. Мне пришлось минуты три уговаривать Лендона, чтобы он меня не провожал, пока, наконец, Вокс не взяла все в свои руки, и просто не затащила брата домой.
        Здесь в городе, далеко от моря было уже не так прохладно, но я все еще отогревала руки, замерзшие от морского бриза, спрятав их под пахами. Я не сразу же поняла, что возле крыльца кто-то стоит. А когда увидела, было поздно, они заметили меня, и я явно перебила какой-то романтический момент. Ирвинг держал одну из девочек классом младше за руку, которую она попыталась вырвать, стоило мне подойти. Я почувствовала неловкость при виде этой картины. Кивнув девчушке, я тут же проскользнула в дом, даже не смотря на Ирвинга. Мне неприятно закололо в груди, когда я увидела, что он удерживает руку девушки. Хотя, что в этом такого, может они встречаются. Мне то, какое дело?
        - Это ты Флекс? - я услышала голос мамы из гостиной, в которую не стала заглядывать, а сразу же пошла на кухню, потому что именно оттуда не было видно крыльца. Я догадывалась, что могу подсмотреть, что разворачивается там, на ступеньках, но мне показалось, что это будет противоестественно. К тому же я поняла, что он не встречается с нашими одноклассницами, и это немного насмешило меня.
        - Да! - коротко бросила я, и занялась приготовлением для себя чая. Если я его не выпью, то просто отморожу себе нос и губы. Они замерзли и наверняка завтра потрескаются.
        - А Ирвинга там не видно, мы с папой хотели дождаться его и идти спать!
        - Он на ступеньках, - повторила я, и постаралась внушить себе, что мне чисто наплевать, где он и что с ним. И с кем он. Я могла бы нагружаться этим, но не стала.
        В кухню вбежали Майя и Етни, весело щебеча, и увидев меня, набросились мне на шею. Я едва смогла устоять, так, как пушинками они не были.
        - Ты холодная, - пожаловалась Майя.
        - Руки как лед, - подтвердила Етни, и ее густые рыжие волосы закачались в такт словам.
        - Я знаю, мы ходили с Вокс и Лендоном на пляж.
        - Лендоном? Уууу!!! - замычали вдвоем девочки, заговорщицки обмениваясь взглядами. Интересно, я тоже была такой раздражающей в их возрасте.
        - Маленькие сплетницы, - улыбнулась я, - ты же знаешь Етни мы с Лендоном друзья. Будете со мной бутерброды?
        Я как раз занималась намазыванием сырной массы на хлеб, когда они прилетели сюда.
        - Да нет, мы попить. - объяснила Етни, и я лишь теперь заметила что язык у нее черный от конфет. Заставив и Майю показать мне язык, я с укором посмотрела на них двоих.
        - Сладкое на ночь, - констатировала я. - И вообще который час, что вы еще не спите.
        - Нам вообще-то почти 14 лет, - Етни сложила на груди руки и выпятила вперед подбородок.
        - Не имеет значения, вы просто пользуетесь тем, что родители все спускают вам из-за Майи, но я не они. В кровать!
        Етни и Майя, насупившись, смотрели на меня. Майя не совсем понимала, что означает моя строгость, а Етни надеялась на то, что раз ей почти 14, то можно и не слушать меня. Я так и думала, что они начнут пользоваться добротой родителей к Майе. Но со мной такое не проходит. И все же нужно было быть умнее.
        - Если нет, то не возьму вас с собой на вечеринку к Сьюзи.
        - На вечеринку? - благовейно переспросила Етни, и глаза у обоих девочек засветились.
        - Лишь до одиннадцати. Но только при условии, что всю неделю, вы в одиннадцать уже в кроватях.
        - Да мы… да мы уже… - Етни схватила стакан с водой и потащила прочь Майю. Как же просто было на них влиять. Я понимала, почему мои родители так относились к Майе, ей нужно было дать передышку, но боюсь, потом уже будет поздно и Етни станет разбалованной тоже.
        - Умно, - тихо сказал знакомый голос, и я, подпрыгнув на месте, уронила нож. Как он, черт возьми, зашел, что я не слышала?!
        - Идиот! Ты меня напугал! - прошипела я, поднимая с пола нож, и чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди, постаралась скрыть это. - Нельзя же так.
        - Так и думал, что ты меня не заметила, иначе не продолжала бы так идиотски самодовольно улыбаться.
        Ничего общего с тем милым парнем, что стоял с девушкой на ступеньках. Со мной он не улыбался, и уж тем более не радовался. Человек с плохими эмоциями.
        - Я улыбалась не идиотски, и тем более не самодовольно. Самодовольный у нас ты, - и тихо добавила себе под нос «баран». Отвернувшись от него, я принялась вытирать нож. Схватив бутерброд, я залила кипятком чай, и села за стол. Немного розлив я не стал вытереть. Потом вытру когда «оно» уйдет.
        - Да нет, я даже горд за тебя. Очень умно придумано. Твои родители просто жалеют Майю и многое ей разрешают. Я тоже боюсь, как бы ее не разбаловали. Но я всего лишь брат и не знаю, как ее воспитывать.
        Я промолчала, вспомнив, что не говорю с ним, как и то, что, в общем-то, должна начать говорить, чтобы сделать то, что просила Сьюзи. Набив рот бутербродом, я с трудом пережевывала его. Сыр ставал комьями в горле, и немного отпив чая, я со слезами на глазах проглотила его.
        - Ну, уж не надо так давиться, лишь бы не говорить со мной.
        Ирвинг сел напротив меня портить мое пищеварение. Его зеленые глаза не улыбались. Он был серьезным, усталым и как всегда раздражающим. Раздражающе симпатичным. Но я об этом тоже не думала.
        Я отметила, что одет он в светло-синюю рубашку, и темные джинсы, на плечи накинут свитер. Эдакий студент Оксфорда. Он выглядел старше своих 18 лет. Смотря на него, я бы дал ему года 23, не меньше. Не удивительно, что он и у более старших девушек пользовался бешеной популярностью. Моя кружка стояла не слишком близко ко мне, и наглым образом он взял ее, чтобы выпить немного чаю. Я даже не успела возмутиться.
        - Сделай себе сам, - буркнула я, отбирая свой чай, и ненадолго наши пальцы соприкоснулись.
        - У тебя холодные руки - Лендон, что не мог их согреть? - вместо улыбки тяжелая насмешка.
        - Не твое дело. К тому же мы с Лендоном друзья.
        - Ну как же. Он почему-то до сих пор думает иначе. Я же тебе говорил не давай парню надежды.
        - Мне теперь что, с ним не общаться, чтобы он не думал, что я даю ему надежду? - не выдержала я. Можно подумать это вариант. Вот с ним, Ирвингом я до сегодня с удовольствием не общалась. А Лендон мой друг, наверное немного раздражающий из-за своих чувств, и все же друг.
        - А чем не вариант? - пожал плечами Ирвинг. - У тебя, что друзей кроме него нет?
        - Кстати о друзьях. Так как ты шантажом заставляешь меня с тобой снова говорить, Сьюзи пригласила тебя на вечеринку. И да, не смотря на то, что мне действительно не приятна сама мысль, отдыхать с тобой в одном месте, и дышать с тобой одним воздухом, не хотел бы ты пойти на вечеринку, как подарок?
        Брови Ирвинга медленно поползли вверх, и, сложив руки на груди, он внезапно расхохотался. Я смотрела на него, раздувая ноздри, и чувствовала, что подходит тот момент, когда я выплесну ему чай в лицо. В моей голове уже даже нарисовался этот приятный образ, но даже будучи на него очень злой, я бы такого не сделала. Хотя, какая соблазнительная мысль.
        - Вот это ты выдала петицию! Значит, я шантажом заставил тебя со мной говорить? Просто я знал, что лучше, чтобы это была твоя идея, а не моя, иначе бы ты подумала, что я пошел на вечеринку, чтобы позлить тебя.
        - А это не так?
        - Конечно же, нет. Есть одна девушка, с которой я бы хотел сходить туда. Но если бы ты потом дулась, мне это ни к чему. Ведь, твоя очередь на следующей недели, убирать. Не хочу снова маникюрными ножничками отковыривать скобки, которыми были припечатаны мои носки.
        - Я тебе уже говорила, что это не я сделала. - покачала головой я, невинно хлопая ресницами. Кружка чая скрыла мою улыбку. Я даже не догадывалась, что та идея так долго будет приносить мне наслаждение от последствий.
        - Не твоими руками, но это была твоя идея, - настаивал Ирвинг, смотря прямо на меня в упор. Если он думал смутить меня, ему это не удалось.
        - Попробуй, докажи, - я изобразила мстительную улыбку. Мы сидели друг напротив друга, словно игроки в покер, тщательно маскируя свои чувства. Он даже не представляет, какое удовольствие испытала я, слушая, как он мучается, выковыривая скобы, и отдирая носки. Второй прилив радости, когда половина носков оказалась в мусорной корзине.
        - А ты хитрее, чем я когда-либо предполагал. Все в городе считают тебя тихоней Флекс. Но стоит тебя погладить против шерсти и ты начинаешь не только кусаться и царапаться, ты начинаешь метить территорию. - он с прищуром смотрел на меня. Смех полностью исчез из его внешности. - Я просто раньше не догадывался, что ты еще и жестока.
        - Я жестока? - не удержалась я, понимая, что он меня просто провоцирует. Да я могла бы стать вегетарианкой, если бы так не любила чизбургеры!
        - Ну да. Пользуешься своей внешностью и харизмой, чтобы разводить таких лохов как Лендон. Не могу только понять, что тебе это вообще дает. Не могу сказать, что ты такая же, как Рашель, ты явно не для удовлетворения кое-каких потребностей их используешь - о чем свидетельствовал твой поцелуй. Так что еще? Они делают за тебя домашнее задание? Тоже нет, ты за кого хочешь его сделаешь, даже по той же физике, с которой у тебя туго, по твоим словам. Кто же ты, Флекс Хаттон? Я не могу этого понять.
        Даже для меня это было слишком много. Мне стало не просто обидно, я даже ощутила привкус горечи во рту после его этих слов. Таких несправедливых, обидных и которые задевали меня каждым словом. Но не в моей привычке было швыряться едой. Заставив себя ненадолго успокоиться, я осталась сидеть на месте, представляя, как его это должно удивлять. Я спокойно доела свой бутерброд, даже не скривившись от его слов. Мне хотелось плакать, но я знала, что придержу слезы до ванной. Допив чай, я оставила на дне самую малость, вместе с заваркой, и спокойно встав, подошла к нему.
        - Знаешь кто я?
        - Кто же? - Ирвинг действительно был несколько сбит с толку моим спокойствием.
        Я опустилась так, что наши глаза были на одном уровне. Мои серые и его зеленые, и на один миг от этой цепочки у меня прервалось дыхание. Но я не позволила своей физике, затуманивать разум, и оставлять месть на потом.
        - Я та, кто никогда тебе не будет спускать твое хамство.
        Сказав это, я перевернула остатки чая ему на голову. Он тут же подскочил чуть, не опрокидывая стул, да так что я боялась, появления родителей, но видимо они уже поднялись наверх. Ирвинг стоял тяжело дыша. Я видела, как его руки сжимаются и разжимаются от гнева, и еще чуть-чуть, и я явно могу получить хорошенькую взбучку.
        Я начала отступать от него, и это было ошибкой, так как он начал наступление на меня, как зверь, который охотился за жертвой. И когда моя спина уперлась в стену, я поняла, что зря это сделала. По глазам Ирвинга, почти черным и озлобленным, я увидела, что сейчас будет что-то плохое. Не то чтобы я думала, что он меня ударит, но Ирвинг может придумать месть и похуже.
        Он медленно приблизился ко мне вплотную, и все что я могла сделать это оставить кружку между нами. Он с угрожающей улыбкой глянул вниз на нее. Его руки легли по две стороны от моего лица, и меня затрясло. Я чувствовала, как воздух стал вдруг плотной гущей, от которой становилось тяжело дышать.
        - Сегодня тебе за это ничего не будет, - пообещал он мне, и я поняла, что это так. Но потом его лицо оказалось всего в каких-то сантиметрах от моего, и даже если бы я хотела, не смогла бы отвернуться от его взгляда, которым он буравил меня.
        - Но теперь ты будешь каждый день думать и ждать, что я сделаю тебе в отместку за это, Флекс.
        Я была склонна ему поверить. И его лицо в разводах от заварки вовсе не показалось мне смешным. Я видела как по его губам стекло несколько капель чая, и тяжело сглотнула. Мне казалось, что сейчас он меня поцелует, и тогда я просто умру на месте от стыда. А может и радости. Я не знала. Но знала точно то, что он сказал правду про свою месть.
        Еще минуту Ирвинг стоял и смотрел на меня. Тепло от его рук перекочевывало на мои все еще прохладные щеки. В насмешливом жесте, он прошелся одной ладонью по моей щеке и дрожащим губам.
        - Жди возмездия. Ты ведь знаешь, я тоже могу быть находчивым.
        Когда он ушел, я все еще стояла на том месте возле стены. Словно во сне я провела холодными пальцами по тому месту, куда прикоснулась его горячая ладонь. Я его ненавижу!!! И все же почему мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал?
        Глава 7
        Свидания
        Любить того, кто очевидно вас ненавидит, не в природе человека.

    Генри Филдинг
        Как и прогнозировал Ирвинг я чуть ли не лишилась сна, все думая, что такое он может мне сделать, чтобы отомстить за вылитый на его голову чай. Подошла пятница, но он все еще не сделал своего шага, и я измученная тревогой, была на грани того, чтобы подойти к нему и извиниться. Наверное, я даже стала более сдержанной с ним в разговорах, не грубила при других, и не насмехалась. Он на это лишь улыбался и качал головой, давая понять, что моя вина не может быть искуплена так. Теперь я понимала, что сморозила глупость, потому что Ирвинг был не тем человеком, с которым можно поступить подобным образом. Если бы подобное случилось с Лендоном, он, скорее всего, просто бы обиделся, или бы сказал, что сам виноват. Да и к тому же не представляю себе ситуации, чтобы Лендон заслужил подобный мой гневный поступок. Лендон бы никогда не позволил бы себе оскорблять меня, к тому же вовсе незаслуженно. И почему он мне не нравится? Ах да, это отдает немного слюнтяйством. А вот Ирвинг, конечно же, более взрослый, но при этом мне постоянно хочется его послать куда подальше. В таких как Ирвинг легче влюбляться, и в то же
время, любить их невозможно.
        В пятницу, у нас как назло было много уроков, где мы сидели рядом. И Ирвинг намерено, все время то толкал меня, то оставлял на парте мало места, закрывая все своими ручищами. Я не протестовала и он видимо этим пользовался. Во-первых, чтобы мне это дало, а во-вторых, я надеялась показать ему тем самым, какой он урод. Но на Ирвинга мало что действовало. Его мои чувства как человека живого никогда не интересовали.
        На литературе нам дали один проект на двоих, часть которого мы должны были сделать прямо на уроке. Нам нужно было сложить план проекта, и я, честно говоря, не знала с чего начать. Меня ужасно раздражало поведение Ирвинга. Да и его присутствие тоже. А самым сильным раздражающим моментом был его одеколон. Мягкий и дразнящий, даже нехотя я прислушивалась к тому, как он пахнет - а пах он замечательно. Я почему-то тут же вспоминала о том, какими были его губы на вкус, тогда в море. И то, как по его губам стекал чай. А так же то. Как близко были тогда наши лица на скале, и как он смотрел на меня.
        Плохие мысли - укорила я себя. Очень плохие мысли, которые не давали мне сосредоточиться на работе. На важной работе, за которую я хочу получить нормальную оценку. Кошмар, какая же я зануда!
        Нашим проектом было произведение Эдгара Алана По «Ворон». Мы должны были написать об истории написания, и разницей между некоторыми разными версиями перевода стиха-поэмы. Но пока Ирвинг сидел так близко думать целесообразно я не могла. Все вспоминала вечер на кухне, и то, что сделала. И то, что не сделал он потом. Я могла бы поклясться, что он хотел того поцелуя не меньше чем я, у меня лишь по-прежнему не было объяснения тому, почему он так привлекает меня и притягивает. Зная, что ненавижу его, его шуточки, слова и высказывания в мою сторону, а тем более оценку моих поступков, но ничего не могла с собой поделать. Может он и прав, физика тел это нечто совершено иное. Ну разве нельзя страстно ненавидеть и в то же время думать о его губах и глазах, когда он не издевается надо мной.
        Вот и сейчас я смотрела на то, как волосы спускаются на воротник его рубашки, и думала, что наверняка приятно пропускать их сквозь пальцы, или нарушать границы прически, которую так тщательно создавал он. Все еще загорелая кожа его скул, была гладкой и нежной, как мне казалось, но я не дотрагивалась до нее. Мне бы хотелось. Зато он трогал мое лицо. Интересно, какой на ощупь показалась ему моя кожа. Я провела незаметно по ней пальцами, будто бы смахиваю пылинку, и почувствовала лишь гладкость. Была ли она и для него такой? Кошмар!!! О чем я думаю?!! Это ведь ненавистник Ирвинг!
        - Ты будешь спать, или и мне поможешь? - грубо окликнул меня Ирвинг, но так чтобы не слушали другие. Я с тяжелым вздохом оперлась на локоть, с другой стороны книги, и опустила в нее глаза. На листочке подле Ирвинга, уже был ощутимый список того, что нужно будет внести в проект. Мне от этого действительно захотелось спать. Не знаю почему, но я всю неделю думала о вечеринке. Не думала, что так захочу на нее пойти.
        - А что у меня есть выбор? - переспросила я, на что получила надменный взгляд. Можно подумать, он у нас святоша.
        - Да, можешь встать, послать меня и учителя к черту и гордо выйти.
        - Ну и предложение. Знаешь, я лучше уж буду спать. А то, что ты мне сделаешь? Сдашь меня?
        - Не зарывайся, а помоги.
        Он до такой степени уже достал меня, особенно тем, что я даже во сне видела, как он мне мстит, что видимо, пришла стадия пофигизма, я начинала психовать. Ирвинг это понял, и немного отступил, перестал давить на меня. Это меня удивило. А я думала, он будет с наслаждением наблюдать за моими мучениями. Фыркнув, я перетянула одну сторону книги на себя. Ирвинг податливо ее отпустил. И уставился на меня с ехидной улыбочкой. Не обращая на него внимания, я прочитала текст под одним из стихотворений. И начала выписывать на отдельный листок то, что посчитала нужным. Все это время Ирвинг рассматривал меня, явно желая смутить. Ну и пусть, я его не боюсь. Зато щеки предательски краснели. А он так и не опускал глаз. Ну почему я даже теперь, краснея от злости и стыда. Все равно помню его губы.
        - После уроков нужно зайти в библиотеку и взять некоторые книги для проекта. - сказала я обращаясь к нему. Он молчал, и мне стало слышно, как остальные пары переговариваются между собой, а наша учительница ходит между рядами. Я подняла на него глаза. - Ты меня слышал?
        - Так сходи, - равнодушно пожал плечами он, - у меня планы.
        - А мне то что. Я не собираюсь обрывать себе руки и тащить книги сама. - у него понимаешь планы! Гаденыш и бабник! Мне стало обидно.
        - Ну, раз так тогда сходим. - сказал он после некоторого молчания, и снова посмотрел на меня отрывая глаза от своей ручки. Его ответ прозвучал напряженно, словно он хотел еще что-то сказать.
        На перемене он, как и обещал, пошел со мной в библиотеку. Я выискивала книги и отдавала их ему, скучающе рассматривающему обстановку библиотеки, но даже тогда, когда он не смотрел на меня, я будто звук, слышала его напряжение. Оно передавалось мне и сковывало меня, и раздражало.
        Я немного отдалилась от него, Ирвинг же остался на месте. Когда я вернулась, возле него стоял один парень из команды по регби. Я его знала, потому что город был маленьким, но он был младше меня на год, потому мы не общались. Его симпатичное лицо растянулось в улыбке, когда я подошла ближе. Краем уха я услышала конец их разговора, который касался тренировки. И тут же он поменялся, когда я оказалась рядом.
        - Вы идете на вечеринку к Сьюзи? - спросил нас уже двоих он, но его глаза задержались на мне. Красивые такие синие глаза, с черными густыми ресницами обрамляющими их. Волосы его были русыми, но он не был блондином. Скорее они были недостаточно каштановыми, но и не светлыми. Роста он был почти такого же, как Ирвинг, а значит, тоже на голову возвышался надо мной. Я улыбнулась ему. Эту улыбку также перехватил Ирвинг, но что он думает по этому поводу, я не смогла понять. Его лицо стало пустым, как захлопнутая книга.
        - Да. - однозначно ответили мы оба.
        Настала тишина, и парень явно помялся, прежде чем спросить:
        - Вместе?
        - Нет, - рассмеялась я, но уже одна. Ирвинг даже рта не раскрыл. Глянув на него нахмурившись, я добавила. - Конечно же, нет. Я без пары, в отличие от Ирвинга.
        - Тогда можно тебя пригласить?
        Он явно смутился, что пришлось приглашать меня в обществе Ирвинга, который к тому же буравил нас двоих тяжелым взглядом. Думаю, он был зол, что я не дала ему уладить его дела, а теперь у меня здесь такой разговор, в который втянут и он.
        - Да, с удовольствием… э… - я вдруг поняла, что не помню, как его зовут.
        - Денис, - тут же услужливо и с сарказмом подсказал Ирвинг, сделав парня пунцовым, как и меня впрочем, тоже.
        - Я знаю, как его зовут. - огрызнулась я в сторону Ирвинга и тут же соврала: - хотела уточнить знаешь ли ты где живу я?
        - Конечно же, - парень явно расслабился, и его улыбка стала почти сногсшибательной, но я поняла, что мое дыхание вовсе не прерывается от нее. Зато думаю, с ним будет приятно.
        - Тогда договорились. В 6?
        - В 6, - подтвердил он, и пожав руку Ирвинга, быстренько ретировался, словно боялся что я могу еще отказаться. Да ни за что, особенно после того, что меня пригласили на глазах Ирвинга, прийти теперь одной на вечеринку я не смогу.
        Не скрывая удивленной и довольной улыбки, я поставила еще две книги на ту гору, что уже держал Ирвинг, а он продолжал смотреть вслед Денису.
        - И ты пойдешь с тем, имени которого даже не знала?
        - А что я должна была номер его социального страхования спрашивать? - ехидно в его стиле заметила я.
        Лицо Ирвинга было темнее тучи.
        - Это кончено же не мое дело, но ведь ты хотела взять девочек с собой.
        - А я уже договорилась с мамой что она их привезет и заберет. - тут же отозвалась я, словно этот ответ был уже приготовлен мной. - Да и вообще, какое тебе дело до того, с кем я пойду. Я вот, например не знаю, с кем пойдешь ты, и мне на это от чистого сердца наплевать. Просто не путайся под ногами и не порть вечер.
        Глаза Ирвинга предостерегающе сверкнули. И я подумала, что немного перегнула палку. Мне не было наплевать, но откуда ему знать это? Ирвинг не сможет догадаться, о чем я думаю, в данный момент, даже если очень захочет. Ну, при условии, что он не думает о том же. Мы стояли, прислонившись к одному из книжных шкафов, и довольно близко друг к другу. И как всегда когда Ирвинг был рядом, и вот так вот молчал, в моей груди росло теплое чувство, которое я могла назвать лишь одним словом - притяжение. Мне хотелось бы поднять сейчас руку, и наклонить его непокорную голову, чтобы поцеловать. Даже не знаю, как бы он повел тогда бы себя. Мне бы хотелось, чтобы он откинул книги на пол, и как тогда в воде обнял меня. Так крепко, что мои ребра начали болеть, и та боль смешалась с остальными чувствами.
        - Ты права, мне нет дела до тебя, и того с кем ты идешь.
        Сказав это глухим грубым голосом, Ирвинг пошел прочь, а я посмотрела ему вслед тоскливым взглядом. Ну почему нам было так тяжело разговаривать друг с другом? Почему после каждой такой баталии я чувствовала себя паршиво, словно выжатый лимон. Эта его пустота, когда он бывал рядом со мной, пугала меня. Неужели я такая, что ему не просто скучно со мной, но и противно? Смахнув украдкой слезу, я повернулась и забрала свою сумку. Предстоял еще один урок, который оказался для меня мучительным больше чем когда-либо. Я узнала, что Ирвинг пригласил на вечеринку Вокс, и почему-то не могла этому порадоваться. Мне было тяжело дышать, и тем более думать. А Ирвинг, который сидел буквально через проход, кажется, излучал свет и радость. Я просто не могла смотреть на него и видеть это. Мне было до того тоскливо, что я не смогла поехать домой после уроков, и на тренировку тоже. Я собрала свои вещи, и убежала из класса, только закончился урок, чтобы никто меня не расспрашивал, пойду ли я на вечеринку, что подарю, и правда ли это что Ирвинг идет с Вокс. Я не могла об этом говорить сейчас. Да и потом наверное тоже. Но
в данный момент я более чем раньше нуждалась в отдыхе.
        Приехав на пляж, я вытащила свое полотенце, которым пользовалась в школе и улеглась на него. Небо было белоснежно-серым, затянутым местами свинцовыми тучами, и лишь в мелких прорехах выглядывала синь. Почти лазурь, но уже далеко не летняя, а такая как бывает осенью. С оттенком индиго. Кажется такие глаза у Дениса, но они не зеленые. Зеленые глаза у Ирвинга, у того кто меня ненавидит, и его глаза самые красивые на свете. Давно уже пора себе признаться, что не только ненависть к нему живет в твоем сердце. Тебе нравиться он, тебе нравиться, как движутся его губы, когда он говорит, но ты не нравишься ему. Разве можно одновременно любить и ненавидеть? Но я его не люблю, не может быть такого. Возможно, я немного его ревную, думаю часто о нем, и поцелуй, который я храню в своей памяти, самый лучший, что был у меня. Но это ничего не значит. Это однозначно не любовь. Наверное, Рашель назвала бы это похотью, на свой манер, я бы назвала страстью, но и она не может быть без каких-либо чувств. Я и раньше не замечала в себе романтики, но это уже перебор. Думать о чувствах к Ирвингу, это почти ненормально. Но и
не признаваться себе в том, что я ничего не чувствую, еще глупее.
        Сев на полотенце, я положила подбородок на колени и посмотрела вдаль. Почему я сразу же не поняла, что это, то место, куда мы приезжали плавать? Совсем недалеко я увидела камень, за который мы цеплялись. Ни задумываясь о том, что я делаю, я начала быстро стягивать с себя одежду. И вот я вошла в воду. Вода была ледяной, все-таки середина октября, и мне казалось, что я ступаю в резервуар наполненный стеклом, а не водой, но начав плыть, я уже не останавливалась. И все же не судьба мне было добраться до камня. Волны были слишком сильными, и чтобы не было слишком поздно, я повернула назад. Понятное дело, что выбралась я на камни почти обессиленная и озябшая. Волны оказались сильнее и холоднее чем я думала. Небрежно одевшись, я заскочила в машину, и поехала назад к школе. Нужно было забрать с тренировки младших, а также моего ненавистника Ирвинга, о губах которого я не могла перестать думать. Я включила печку, но так и не успела обсохнуть до приезда к школе.
        Сначала мой вид поразил Етни и Майю. Они были почти возмущенны, тем, что я ходила купаться, тем более, что их на море одних не пускают. Кое-как я уладила это дело. Но пока мы сидели и ждали Ирвинга, начался дождь. Вот и хорошая отмазка. Я вылезла наружу, и, прислонившись к машине, стояла так под дождем. Довольно таки теплым. Намокла я быстро, особенно, когда начался ливень, и в это же время начали выходить ребята с тренировки. Майкл быстренько побежал ко мне, а старшие ребята, играющие в регби, шли вальяжной походкой, мол, им не страшен дождь. Заметив Дениса, я помахала ему рукой, он в ответ. Мне было как мед на душу его радостный ответ. Он не казался глупым, а наоборот очень милым. Другие парни начали улюлюкать над ним, но он не смутился. Мокрая от дождя я с таким вдохновением вернулась в машину, что даже не обратила внимания, что там уже сидит Ирвинг. Его молчание было гробовым. Он следил из машины, за тем как по двору перемещаются остальные парни. Потом он посмотрел на меня. О, к этой разновидности его взглядов я уже привыкла. Что-то среднее между желанием меня задушить, и замуровать в стене. И
вполне возможно, что поцеловать.
        Майя перегнулась вперед ко мне, не видя, как мы меряемся взглядами с Ирвингом, и даже не ощущая, как воздух между ним и мной накаляется.
        - Ну, раз Лендон просто друг, значит, с этим парнем ты встречаешься?
        - Еще не знаю, он сегодня лишь пригласил меня на свидание. - созналась я насилу отрывая глаза от Ирвинга. Ирвинг опустил голову, и мне стало трудно понимать, что он чувствует теперь. Я плохо знала его, но читать по глазам мне ставало все легче. Кроме тех моментов, когда он словно закрывался изнутри.
        - Он красивый, - задумчиво добавила она, и с тяжелым вздохом вернулась на место. Я увидела, как в зеркале заднего вида девочки начали шептаться между собой, а Майкл удивленно и с любопытством на них взирает.
        - Может, мы поедем домой, - наконец изрек Ирвинг, и ничего не говоря, я повернула ключ в замке зажигания. Мне и самой хотелось поскорее приехать домой и переодеться. Вся одежда стала мокрой, и прилипала. Как и волосы облепившие шею и подбородок.
        В субботу я позволила себе спать допоздна. Мы втроем с девочками занялись уборкой, мама готовила на кухне, и параллельно выясняла у мамы Сьюзи, что еще нужно привезти на праздник из угощения. Заняться толком после уборки было не чем, кроме, как своей комнатой. Я перебрала шкафы в поисках грязной одежды, повыкидала ненужные старые тетради, повытерала пыль, и только после этого вплотную занялась выбором платья. У меня как раз оставалось время принять ванну, и заняться собой. Высушивая волосы, я вдруг почувствовала, что меня тошнит от занудной постоянной прически, которую я носила. У меня были натуральные черные волосы, которые хорошо укладывались. Приподняв их наверх, я подумала, что мне даже очень идет. Сегодня я не стала их выпрямлять, как делал часто, чтобы они хоть немного завились, потом подкрутила их. Собрав челку на голове, я занялась остальными волосами. Вскоре с помощью нескольких шпилек и плойки, я узнала, что у меня, оказывается, есть шея и тонкое открытое лицо, на котором почти кукольно выглядят серые глаза с большими зрачками. Раздобыв под кроватью коробку с косметикой, большей частью,
которая принадлежала когда-то Рашель и была спихнута мне как надоевшая, в надежде на то, что я начну краситься. Ну вот, Рашель дождалась. Так как я давно не ходила на свидания, мне очень бы хотелось выглядеть сегодня хорошо, но не для Дениса, или не целиком для Дениса. Я хотела, чтобы Ирвинг увидел меня другой, чем видит постоянно. Даже когда я была в одном нижнем белье, он не смотрел на меня с интересом, так может косметика, платье и туфли помогут?
        Я, конечно же, могла бы сейчас распинаться сама перед собой и твердить, что мне все равно, что он подумает обо мне, но вроде бы я уже решила для себя, что хватит лгать. Я призналась, что какой-то частью моего больного, по всей видимости, мозга, он мне нравиться. И нравиться намного больше, чем я готова была принять.
        Я нанесла на веки, темно-синие тени, не очень захватываясь глубиной взгляда, иначе буду похожа на вампира. Подвела глаза карандашом, и совершенно немного добавила туши. Ни пудрой, ни румянами я не стала пользоваться, так как лицо все еще сохраняло легкий бронзовый загар, от чего кожа была гладкой и хорошо выглядела. А вместо помады взяла легкий блеск, который вмещался в мой клатч, где уже лежало помимо салфеток, телефон, зеркальце и ключи от дома и машины. Осталось платье. Хорошо, что утюг был у меня отдельный, а то бы пришлось в неглиже искать его по дому. Я достала из шкафа платье, которое подарила мне «девушка» деда. Она сама была когда-то костюмером в театре в Лондоне, и неплохо разбиралась не только в моде, а в том, кому, что лучше носить. Могла безошибочно угадать размер, и тем более подобрать модель.
        В прошлом году она привезла мне на рождество в подарок платье, увидев которое мама едва не упала в обморок. Я не могла бы назвать его не скромным или вульгарным, но на мне оно сидело не просто как влитое, а и слишком уж соблазнительно. Цвета металик, оно хорошо сочеталось с моими глазами и волосами. Сверху оно шло на одно плечо, акцент на талии шел широким поясом, немного более темного цвета и к тому же из шифона, а не шелка. На груди образовывалась маленькая ложбинка, так как лиф плотно облегал меня, как и все платье, потому под него я не могла надеть ничего кроме трусиков. И его длина шла не до самого пола, как вечерние платья, а до колена, где оно драпировалось от талии. Помесь чего-то греческого и современного. Все это дополняли тоненькие цепочки - несколько на плече, и на драпировке юбки. Туфли и клатч под него мне со временем купила мама, смирившись, что я довольно быстро повзрослела, они были темно-синего цвета, как полуночное небо. Я смотрела на себя в зеркало, и боялась, что если сейчас выйду в таком виде на глаза родителям, то они или заставят меня переодеться, или просто оставят дома. Я
явно не выглядела вульгарно, но то, что я выглядела соблазнительно, было однозначно. Смущено подтянув лиф, чтобы грудь немного утопилась в нем, я еще раз покружила на месте. Я была красивая в этом платье, вовсе не похожая на себя, и уж тем более на
17-тилетнюю. Теперь я понимала, как Рашель проходила во все бары и дискотеки Кардиффа. В таком бы виде и я прошла. Меня выдавали почти детские глаза, которые казались широко распахнутыми из-за косметики. И да, там точно не было никакой опытности. Ирвинг потому так потешался надо мной из-за моего поцелуя. Двое парней к 17 годам, это можно назвать стыдом.
        Неожиданно раздавшийся стук в двери, всполошил меня, я не знала, что делать, то ли бежать открывать, то ли сначала чем-то прикрыться, а потом, остановившись, подумала, что выйти все равно придется. Я ожидала, что за дверьми будут или родители или девочки, но вовсе не ожидала увидеть Ирвинга, в костюме и белой рубашке, расстегнутой на шее. Он смотрел куда-то в коридор и хотел что-то сказать, но повернув голову ко мне, застыл.
        - Приехал твой кавалер, - выдохнул он, и неожиданно впихнул меня назад в комнату. - Ты собралась в этом идти на вечеринку?
        - А почему бы и нет? - опешила я, - некоторые девочки вообще хотели надеть что-то вечернее, мое же платье коктельное. Подходит, по-моему.
        - И это ты разрядилась ради того молокососа? - губы Ирвинга изогнулись в презрительной и какой-то хитрой улыбке, когда он медленным взглядом, призванным обидеть меня, прошелся вниз, и снова вверх, останавливаясь на лифе. - Он будет смотреть так же, как я теперь, ты этого хочешь?
        - Думаю, его взгляд чувствовать на себе, будет приятней, - огрызнулась я, и вдруг почувствовала как его руки, державшие меня за предплечье, сжались сильнее.
        - Правда? Я думал, тебе понравился мой поцелуй, - лениво растягивая слова, и нахально смотря на меня, сказал он. И все же я смотрела на него и не могла не думать, какой он красивый в дымчатом костюме, почти черном, который оттенял его волосы и глаза.
        Даже и не знаю, откуда у меня взялись силы и храбрость рассмеяться ему в лицо.
        - Ты глубоко заблуждаешься. Это было интересно, но не более того. Средство забыть, как целуется Лендон.
        Но Ирвинг смотрел на меня, и его глаза лишь на миг засомневались, мой смех сбил его с толку, но даже я чувствовала, как моя нижняя губа дрожит.
        - Помнишь, я говорил тебе, что отомщу, а ты и не будешь знать, когда?
        Я подозрительно взглянула на него, не понимая, что он задумал. Руки Ирвинга держали меня крепко, так что я не могла бы и вырваться, к тому же нас поистине разделяло расстояние. Все во мне протестовало против такой грубости, но это было лишь сознание, а сердце и тело наоборот радовалось его теплу и близости. И с кем же мне бороться? С телом или разумом?
        Так как я не ответила, он повел дальше.
        - Так вот, я немного ошибся, ты будешь знать, когда я тебе отомщу. Знаешь, что я сделаю? Я сделаю так, что когда Денис тебя будет целовать, или поцелует, просто прикоснется к тебе, ты будешь думать лишь обо мне. И будешь помнить лишь мой поцелуй.
        Поняв, что он хочет сделать, я начала вырываться. Я хотела, чтобы он целовал меня, но вовсе не в наказание. То, что он хотел сделать, было мерзким, особенно если учесть, что я точно знала, все будет, так как он сказал. Но вместо того чтобы меня успокаивать, или впиваться в мои губы, Ирвинг начал целовать мои плечи, спускаясь к груди, по кромке лифа, поднимаясь к шее в ложбинку, у ее основания, и довольно быстро я поняла, что проиграла. Я затихла. Ирвинг поднял на меня почти черные глаза, но вовсе не улыбнулся торжественно, как я того от него ожидала. Нет. Он погладил меня по лицу костяшками пальцев, прикоснулся к одной из сережек на ухе, и так спустился вновь к шее. Я знала, что он выжидает, чтобы я позволила себе поцеловать его сама. Только и я не торопилась, внезапно поняв, что он хочет этого, так же как я. Я в ответ прикоснулась к его волосам, и подтянув ближе к себе сначала поцеловала его под скулой, и спустилась к губам в медленном поцелуе. Ирвинг не был таким равнодушным как казался сначала. Он впился в мои губы, страстно и болезненно, но я отвечала ему тем же. Мы так стояли едва, не падая,
и я держалась лишь за него, потому что ноги подкашивались, от тех чувств, что разом налетели на меня, стоило Ирвингу ко мне прикоснуться.
        Когда снизу донесся голос отца, мы отлетели друг от друга пулей, бешено дыша и смотря непонимающе. Ирвинг явно скорее меня пришел в себя, и выскочил прочь из комнаты, до того, как отец поднялся на этаж, я тут же принялась поправлять прическу и макияж. Минута и все было в порядке, кроме, как припухших губ и сверкающих глаз.
        Стук в дверь, и я вышла из комнаты, плотно закрывая ее, словно там остались следы преступления.
        - Там тебя ждет Денис, поторопись. - отец нахмурившись осмотрел меня с ног до головы. Но покачав головой, так ничего не сказал по поводу платья. - Хорошо, что там будет, Ирвинг я не буду переживать за тебя.
        Когда я это услышала, не сдержалась от истерического смешка.
        - Да, пап, ты прав, Ирвинг это именно тот, человек, который присмотрит за моей добродетелью, - вполне серьезно отозвалась я, даже не представляя, как не расхохоталась при этом вслух. Думаю, Ирвинг слышал это в своей комнате.
        Я поспешила вниз, чтобы не заставлять Дениса ждать, и уехать побыстрее, чтобы не встречать Ирвинга в доме. На вечеринке будет столько народу, что я вполне смогу постоянно избегать с ним встречи.
        Денис разговаривал с моей мамой, когда я схватила его за руку, сказала родителям
«пока» и потащила его прочь, а он не мог оторвать от меня взгляда. Просто таки втолкнув его в машину, я залезла следом, что он даже не успел сориентироваться, что мы едем в моей машине.
        - Ты очень красивая Флекс, - наконец после ступора смог сказать Денис, и я улыбнулась в который раз умиленная его поведением. Все же он действительно еще напоминал ребенка, не смотря на то, что выглядел как взрослый.
        - Спасибо Денис, тебе тоже пиджак очень к лицу, - хохотнула я, понимая, что мне нужно разрядиться, после того, что случилось в спальне. Меня била дрожь, и вообще я чувствовала странное неудовлетворение. Раньше со мной такого не бывало, и я могла лишь догадываться, неудовлетворение какого рода, я ощущаю, хотя здесь не нужно и Рашель, чтобы понять.
        - Ты сегодня на себя не похожа, такая веселая, и вовсе не сдержанная. - снова сказал он, но более осторожно подбирая слова.
        - Не переживай, я знаю, что парни называют меня «Ледышка», и вряд ли из-за цвета глаз. - я улыбнулась, понимая, что меня это действительно не тревожит.
        Он тоже в ответ улыбнулся, а я подумала о том, жаль, что это улыбается мне не Ирвинг. Но я не позволю Ирвингу и его губам испортить мне вечер.
        По приезду к Сьюзи, я тут же ее заверила, что Ирвинг будет обязательно и все же вручила ей подарок, не смотря на то, что она мне говорила. Вечер проходил радостно и приятно, я позволила себе забыть все то, что было дома. Я просто веселилась. Я поняла, когда появился Ирвинг по тому, как девушки начали вести себя возбужденно. Я заметила его в гостиной, и наши взгляды перекрестились, но я тут же повела Дениса в другую комнату, столовую, в которой организовали танцы. Не смотря на то, что я и дальше хотела чувствовать его поцелуи, я была обижена на него. И мне хотелось, чтобы он это понимал. Вскоре меня перехватила Рашель. Первой ее реакцией было шоковое молчание, когда она разглядывала с завистью мое платье. А потом конечно же и парня.
        - Я в шоке, - вот что она сказал мне, увидев меня. - Ты оказывается красивее, чем можно было подумать. Вечно в своих джинсах и детских юбочках. А теперь… Ты обязана дать мне это платье, как-нибудь на дискотеку.
        Дениса некоторое время не было рядом, он пошел принести мне воды, и Рашель могла говорить более откровенно, чем при нем.
        - Я тоже в шоке. Не думала, что мне стоит собирать волосы в прическу. - смутившись ответила я на нее слова. Рашель и раньше говорила мне, что я красивая, но именно сегодня я действительно ощутила это. Я видела это не только в зеркалах, но и во взглядах других парней, смотрящих на меня, почти так же как смотрел Ирвинг дома.
        - Теперь делай так постоянно.
        Радовали не только ее слова. Остальные девушки смеривали мой наряд завистливыми взглядами, словно он был пошит на заказ. Парни откровенно заинтересованными взглядами от чего Денис вел себя почти как петух - выпячивал от гордости грудь. Мне это нравилось. Пока я не заметила среди танцующих Ирвинга с Вокс. Она сегодня выглядела очень хорошо, но то, как Ирвинг держал в своей ладони ее руку, возвращало меня назад в мою комнату, к тому, что было. Меня сжигала если не ревность, то чувство подобное ей. И как назло, Денис тоже потащил меня танцевать. Двигался он несколько неумело, но намного лучше, чем некоторые парни. К своему неудовольствию я отметила, что Ирвинг довольно легко вел партнершу. Мы быстро оказались рядом. И Вокс завидев меня, одними глазами выразила как она рада. Я ответила ей теплой улыбкой, хотя на душе скребли кошки. Ирвинг же не смотрел мне в глаза, а на то, где лежат руки Дениса. Но я ничего не могла сказать о парне - вел он себя вполне культурно, в одной руке сжимал мою, другая была чуть выше талии, и ни разу не сместилась вниз. По лицу Ирвинга, я поняла одно - он был ужасно зол,
хотя не показывал это Вокс.
        Я уже и не понимала, о чем мы говорили с Денисом, я тем и занималась, что перехватывала взгляд Ирвинга, и почему-то даже не удивилась, что когда началась другая песня, я неожиданно перекочевала к нему, а Вокс к Денису. Кажется, остальным это тоже показалось нормальным. Хотя думаю многие следили именно за нашими двумя парами. Это напоминало странный ситком для молодежи.
        Я даже не смела, поднять глаза выше подбородка Ирвинга. Он молчал, и все что я могла, так это вдыхать его одеколон, который мне так полюбился.
        - И как? Ты думаешь обо мне? - тихо на самое ухо прошептал Ирвинг, хотя из-за музыки другие пары не могли нас услышать.
        - А ты обо мне?
        - Конечно же, нет.
        Я улыбнулась, и посмотрела на Ирвинга, отметив его неудовлетворение моей улыбкой.
        - И я нет.
        - Врешь, - покачал головой он. - Не позволяй ему себя целовать, пусть даже будешь думать обо мне.
        - Это тебя не касается, - отрезала я, почувствовав, как мое легкое настроение начало портиться. Ну, зачем он как всегда все портит. - И я не буду думать о тебе.
        - Касается. Я должен за тобой присматривать - я обещал твоему отцу.
        - Да, он мне говорил, что ты обо мне позаботишься. Ты прямо как собака на сене.
        - Возможно, - не стал отрицать он, и тряхнув головой снова замолчал.
        Теперь я не опускала глаза, а смотрела на него, но он не смотрел на меня. Во что он играет? Я не могла понять, что он хотел от меня. Нравлюсь я ему или нет? Если да, то почему он постоянно начинает эти споры, ссоры, и скандалы? Я бы и хотела спросить его, но он с самого начала нашего знакомства провел между нами черту. Я поняла, он не хотел нашего сближения. Так неужели я соглашусь на все, что он может мне позволить? Заглядывая в глубину своей души, я поняла что соглашусь. Это было так унизительно и в то же время, я ничего не могла сделать. Мне хотелось вот так как теперь, прижиматься к нему, чувствовать его руки, но я чувствовал, что по какой-то причине этого не хотел Ирвинг. Он ни с кем не хотел, каких-либо близких отношений, это было понятно по тому, со сколькими девушками он уже начинал встречаться, но ни одна не задержалась надолго.
        Танец подходил к концу, и Ирвинг немного сильнее сжал мою ладонь, чтобы я посмотрела на него. Я подняла глаза, и совсем не была этому рада.
        - Пообещай, что не будешь целовать его.
        Таким я еще не видела глаза Ирвинга - полными мольбы и отчаяния, но я не могла поддаться этой мольбе. Он прочертил линию, за которую мы не могли переступать, и этой линией оставалась ненависть. Она все еще была во мне, я ее чувствовала. У него пока что была Вокс, а у меня Денис, пусть даже на сегодняшний вечер. И я точно знала, что от Ирвинга не поступит предложение, чтобы их двоих не было, ни в моей, ни в его жизни. Он не предложит мне быть возле него.
        - Не могу. У нас свои жизни Ирвинг. И это ты четко даешь мне понять. Ты ведь все это сделал для того, чтобы оградить от себя меня.
        Ирвинг молчал, слушал меня, и мне ничего не оставалось сделать, как вырвать свою руку, и только музыка остановилась, уйти от него. Я нашла Дениса, и предложила ему пойти прогуляться. Настало время узнать, буду ли я так уж вспоминать о руках и губах Ирвинга, когда буду с Денисом.
        Когда я уходила, спину мне прожигал взгляд Ирвинга. Не думаю, что в данный момент он ненавидел меня больше чем я его, когда он меня так и не остановил.
        Глава 8
        Правила игры
        Если кто-то настолько вас ненавидит и хочет, чтобы и вы его ненавидели, значит, этот кто-то добивается вашего внимания. Значит, этот кто-то бессознательно любит вас.

    Фредерик Бегбедер «Windows on the World»
        Как и говорил Ирвинг, когда я целовалась с Денисом, думала о нем. Просто все - руки, губы, запах и лицо Дениса, были мне почти неприятны, потому что я хотела почувствовать на себе другие губы и руки, и ощущать запах одеколона Ирвинга.
        Вернулась я домой, намного раньше того срока чем говорила родителям, и уже поднимаясь наверх, сожалела что согласилась пойти на следующий день гулять с Денисом.
        А на следующее утро, я узнала, что Ирвинг уехал на неделю, вместе с Майей к своей бабушке, как раз на время каникул. Была ли я расстроена, даже и сама понять не могла. Денис и его друзья немного развеивали мою скуку. К тому же я определенно не могла видеть несколько дней Вокс. Я настолько ее ненавидела, что сама этого испугалась. Измученная тяжелыми снами о том, как они двое целуются, все же я пошла в среду с ней гулять. Денис был на тренировке, которая не отменялась, не смотря на каникулы, и можно было занять время чем-то другим. Но в моих планах было просто разведать, что было между Вокс и Ирвингом. Я даже боялась подумать, что у них могло быть еще что-то кроме поцелуев.
        Идти кроме моря не было куда, так как днем в кафешках или в кинотеатре было слишком душно, начали включать отопление. На улице же прохладно. Надев свое черное пальто похожее на то, что я носила в школу и, накинув капюшон, я перебежала к дому Вокс. Двери мне открыл Лендон. Еще один страдалец. После того, как он видел меня с Денисом, то вел себя так, будто бы я изменила ему, к тому же с его лучшим другом. Не самое радостное начало дня, особенно если учесть, что я его сестру теперь жаловала так же. Мне казалось, что она меня предала, только вот ни она никто другой об этом не знал.
        - Вокс тебя ждет. Зайди она еще одевается.
        Я неловко вошла и, скинув капюшон, порадовалась свету и теплу дома Вокс. Лендон остался со мной дожидаться Вокс. И я мялась с ноги, на ногу чувствуя, что мне неуютно стоять возле него, словно я была каким-то преступником.
        - Ты замечательно выглядела на празднике Сьюзи.
        - Э… спасибо, - отозвалась слабо я, не имея возможности сказать то же самое, так как видела его лишь мельком и даже не обратила на него внимания.
        Голубые глаза Лендона посмотрели на меня печально, словно он был побитым маленьким щенком. От этого мне вовсе не хотелось его жалеть, а наоборот накричать, и сказать, чтобы он был мужиком, а не тряпкой. Может если бы таки был, у нас что-нибудь и вышло. Вовремя из комнаты прискакала Вокс, застегивая на ноге второй ботинок. Когда я ее увидела, тут же поняла, что не могу ее ненавидеть. Мы с ней хорошо дружили, и у меня даже не было причин, чтобы разрывать эту дружбу. Она улыбнулась мне, и стало тут же легче. Я чувствовала вину за свою неправильную ненависть, но больше всего я ощущала тоску за Ирвингом, которой вообще не должно было быть. Лучше уж вина, чем тоска.
        - Ну что пойдем! - воскликнул она, - я столько всего хочу тебе рассказать.
        Лучше бы она этого не говорила. Мне стало уже как-то не так хорошо. Но кивнув и попробовав изобразить улыбку, я помахала на прощание рукой Лендону.
        - Пока.
        Он не ответил, и я догадывалась каким взглядом, он смотрит мне вслед. Честно слово, я очень хотела его послать куда подальше. Денис со своим возрастом казался мне куда старше Лендона. И что хуже всего завтра мы с Лендоном тренируемся в паре, на скале, так как Рашель укатила на каникулы в Лондон к родственникам. Придется и завтра терпеть этого взгляд. И когда только я стала такая нетерпимая? Что же ты со мной сделал Ирвинг?
        На улице было свежо, но не морозно, и все же скидать капюшон я не решалась. Ветер дул почти шквальный. Зато в компании Вокс я чувствовал разнообразие. Я не могла сказать, что мне не понравилась в предыдущие дни компания Дениса, и его поцелуи я могла назвать довольно приятными, по сравнению с Лендоном. Но не по сравнению с Ирвингом. Мы наверняка были теперь с ним в соре, так как я не послушалась его просьбы, тем более что сделала наоборот и назло ему. По возращению домой, я догадывалась, что он мне этого не простит. Только он не имеет на это никакого права. Он на меня не имел никакого права, и просить на вечере тоже не должен был. Пока он сам не уберет границы между нами, ненависть вот что будет нас связывать, и те два поцелуя.
        - Как тебе вечер на дне рождении Сьюзи? - не стала откладывать в долгий ящик Вокс, и я изобразила соблазнительную и удовлетворенную улыбку.
        - Мы встречаемся теперь с Денисом, - гордо объявила я, словно выиграла трофей, хотя на самом деле не было этой радости. Трофей то я получила, даже не стараясь. И если бы еще три месяца назад такое бы случилось со мной, я бы не поверила. Но теперь я терпела то, как следуют за мною щенячьи глаза Лендона, проводила время с Денисом, а думала о Ирвинге. Да, я оказывается еще та штучка, а раньше мне казалось, что такое бывает лишь в фильмах.
        - О, он такой симпатичный, - улыбнулась Вокс. - Честно говоря, он мне раньше очень нравился…
        - Ну, если у вас появиться возможность я тебе его уступлю, - поспешно заверила ее я, но Вокс меня не так поняла.
        - Да нет, я тебя ни в чем не обвиняю. Мне было бы обидно, если бы Ирвинг не пригласил меня тогда на вечеринку. Я не надеюсь, что у нас что-то будет серьезное, и все же… он звонил мне вчера. Спрашивал как погода. Знакомые. Такая ли ты злюка, как и всегда.
        Она рассмеялась, думая, что это шутка, но у меня на сердце неожиданно потеплело. Значит, он не хотел звонить мне, зато расспрашивал обо мне. И все же, нечто в словах Вокс меня насторожило.
        - А что до того вечера, он не собирался тебя приглашать?
        - Думаю, что нет. Он сказал, что девушка, с которой он хотел пойти, выбрала другого. Вот что я знаю. Но он сказал что не жалеет выбрав меня.
        Потом ее взгляд стал немного виноватым, и я остановилась, чтобы посмотреть на нее, и узнать, что это значит.
        - Прости, я знаю, что вы не миритесь. Но даже если у нас ничего не выйдет, я все равно стаю, чуть ли не богиней, что он пригласил меня, да и к тому же звонил.
        Я рассмеялась, потому что Вокс действительно была этому очень рада.
        - А он что, тебе не нравиться? - удивилась я.
        - Ну не то чтобы. Просто я чувствую что не нравлюсь ему, как бы того хотела. Денис нравиться мне намного больше.
        - Честное слово Вокс, при первой же возможности дам ему пинка под зад, - заверила ее я, - да так, чтобы он думал, как ему нравишься ты.
        - Не надо, - почти просительно простонала она. - Я видела, как ты ему нравишься, не хочется быть утешительным призом.
        - Как сказала бы Рашель - сегодня нравлюсь я, а завтра и на всю жизнь ты.
        Вокс прыснула со смеху, прикрывая рот. Ее лицо раскраснелось, и почти сливалось с красной шапкой в клеточку. Ну как такая как она может кому-то не нравиться, я откровенно этого не понимала!
        - Ты сказала точь в точь как она, - заверила меня Вокс. - Но если у вас действительно не заладиться, намекни ему глянуть в мою сторону.
        - Без вопросов. - кивнула я, и подумала, что завтра же этим займусь.
        После вечеринки можно будет найти кого-то еще, подходящего на роль ширмы для Ирвинга, так как уже с утра звонило несколько парней, типа узнать, не могла бы я им помочь с некоторыми предметами. Мама на это сказал, что до 18 лет не разрешает мне трогать то платье. Отец ее страстно поддержал. Я сама удивилась, как меня это рассмешило. Рашель удавалось выглядеть соблазнительной в чем угодно, даже в мешке. Так что не в платье дело. Я просто неожиданно поняла, что осмелела. Я теперь была готова на многое такое, чего раньше бы не сделала. Помочь другу, который падает, раздеться при Ирвинге, полезть купаться во время шторма, хамить, накраситься и выглядеть как взрослая, флиртовать. И тем более позволить Ирвингу целовать меня так, будто мы любовники.
        Все это я смогла себе позволить. Флекс Хаттон, тихая и скромная. Я такой вроде бы и оставалась и все же уже не была ею.
        - Так что ты хотела мне рассказать? - переспросила я, неожиданно поняв, что мы давно молчим.
        - Он поцеловал меня, - зардевшись, сказала она. - Только не говори, что я тебе рассказал. Потому что он просил меня этого не делать.
        Мне даже не пришлось выдавливать из себя улыбку, потому что я органически улыбнулась, поняв, что он сделал. Как и я, он сделал это назло мне. И просил ее не рассказывать, зная, что она все равно поделиться. Это я была не из тех девушек, которые болтают о подобном, а большинстве девушек были. Хитрец! Я даже не ощутила при этом ревности, потому что знала, что, как и я, целуясь с Денисом, думала о Ирвинге, так и он думал обо мне. Это была игра без правил, в которой все же установились правила. Первое было то, что мы не вместе и по каким-то причинам не могли быть. А второе приносить боль друг другу, кто больнее - тот и выиграл. Третье - ненависть. Она все еще оставалась. Я знала, стоит ему приехать, и ссоры, споры и перепалки снова начнутся.
        - Тебе понравилось? - чисто из интереса, чтобы узнать совпадают ли наши впечатления, спросила я.
        - Конечно… но это был почти невинный поцелуй. Может он думает, что я парней раньше не видела. - и на миг задумавшись добавила. - Ты этого не знаешь, но я уже была с парнем…
        Я округлила глаза, услышав от нее подобное. Мне будет 17 в ноябре, и я была девушкой, и надеялась нею пробыть до замужества, если конечно не влюблюсь без памяти. Но Вокс лишь исполнилось 16. Для меня это прозвучало ужасно, так как Етни и Майе было 14 лет, а это значит, что через каких-то 2 года, я потеряю сон и аппетит, боясь за них. Как хорошо, что мои родители не знали, какой развитой стала молодежь. Отец наверняка до сих пор думает, что я не целовалась с парнем, мама боле менее догадывается. Но секс! Это было не правильно.
        - Кто-то кого я знаю?
        - Нет, - отмахнулась Вокс, и мы пошли дальше. Вот уже было видно берег, но мы не стали спускаться, идя по вершине холма, с которого отлично открывался вид на море, к тому же здесь было не так холодно. Голодные чайки летали прямо над самой водой в надежде на то, что бурные волны сами выкинут им пищу. Я зябко поежилась, завидев далеко отсюда знакомый камень. Но я запретила себе думать пока что о Ирвинге. Для меня его отсутствие не только передышка, но и время чтобы понять, что со мной происходит.
        - Я летом ездила отдыхать в лагерь, помнишь? Так вот, там встретила одного парня. Он темнокожий… у него такие глаза темные и красивые, а губы! М-мм! - Вокс закрыла глаза, и мечтательно зажмурилась. - Никогда не думала, что мой первый раз будет где-то в лесу на каримате. Но это была романтика. Солнце опускалось, шумела река, были слышно, как поют птицы, и то, как он меня целует, заставляло терять голову.
        Я впервые слышала такое от Вокс. Меня удивляли ее слова. Хотя я так же удивлялась, когда Рашель рассказывала мне о своем первом разе, но после этого у нее было много парней, и слушать об этом я уже не хотела. Она мне говорила, что я слишком консервативна. Меня просто не интересовали подробности. Я точно знала, что о своем первом разе, когда бы он ни был, никому не расскажу.
        - И тебе понравилось? - все же осторожно поинтересовалась я, понимая, что мне интересно.
        - Сначала было больно, а потом вполне даже ничего. И помню я, потом всю неделю боялась забеременеть. Почти все карманные деньги потратила на тесты для беременности. - беззаботно рассмеялась она. Но мне это уже таким смешным не показалось.
        Мы сходили вечером в кино, а ночью кроме Ирвинга я думала о том, что мне рассказала Вокс. И смогла бы я так поступить как она или нет? Я знала лишь одного человека, ради которого я теперь постоянно поступалась своими моральными ценностями, так что смогла бы.
        На следующий день у меня было запланировано три дела за раз, которыми я не собиралась гордиться. Во-первых, я хотела полностью выяснить все с Лендоном, но так чтобы мы все же постарались остаться друзьями. Во-вторых, переговорить с Денисом, и тоже так, чтобы мы остались друзьями, и чтобы свести его с Вокс. В-третьих, решить с кем из трех парней будет безопаснее всего встречаться, чтобы злить Ирвинга, чтобы при этом мне было интересно, и так, чтобы целуясь с ним, я не искала потом унитаз.
        Сложнее всего оказалось с Лендоном. Когда я пришла на тренировку, он был уже там, и не дожидаясь меня, полез на скалу, и возможно не в первый раз за сегодня. Его футболку уже пропитал пот, и это было видно даже на темной ткани. Когда мы занимались, я с ним не говорила, но попросила его остаться и помочь мне с уборкой, так как я еще не отбыла своего наказания.
        Он на удивление легко согласился. Знал бы он, чем это грозит, отказался бы, наверное.
        В павильоне никого не было, все разошлись по душам и раздевалкам, кто уехал домой.
        - Лендон, кто твой друг из парней? - остановившись над одним фантиком, спросила я, Лендон удивленно обернулся, собирая обрезки веревок, и еще чего-то.
        - Колин из нашего класса.
        - А чтобы ты делал, если бы он тебе постоянно твердил, что любит тебя, ты бы продолжил с ним дружить?
        Лендон вспыхнул как рак от злости, но на мое удивление остался на месте, хотя мне показалось он готов убежать.
        - А ты как думаешь? Перестал бы с ним дружить, - выдавил из себя злобно Лендон. На фоне пунцового лица его голубые глаза казались нереальными.
        - Ну, так вот Лендон, мы с тобой на грани того, что я скоро перестану с тобой дружить. - мягко сказала я, стараясь говорить так, чтобы не злить его сильнее и не обижать. - Я просто не знаю, как еще объяснить тебе, что для меня это тоже самое, что для тебя, если бы Колин говорил тебе подобное. Понимаешь? Ты мой друг, и все. Я не вижу в тебе девушки, но я всегда надеялась, что за мужской логикой смогу приходить к тебе, если у меня возникнут проблемы с парнем. А теперь я не могу этого сделать.
        Лендон смотрел в землю, и мне казалось, прошла вечность, прежде чем он нехотя кивнул.
        - Да, теперь я понимаю, что ты имеешь ввиду. Наверное, я бы еще Колину зубы бы повыбивал, а ты вот меня не трогала пока. И даже спасла.
        Мы улыбнулись друг другу. Я знала, что Лендону будет не так легко перебороть себя, зато это будет заметным облегчением на мою психику. Теперь минус один парень и пункт моего списка.
        Помывшись в комплексе, чтобы не заезжать, домой, я поехала на встречу к Денису. Там уже собралась компашка, состоявшая из его друзей. Многих я уже знала, некоторых только как знакомых.
        Я ждала до вечера, до того времени как он поедет со мной, чтоб проводить меня, хотя это скорее я его проведу, а потом поеду домой. Он лишь получил права, и с ним ездить в машине, это означает наперед страховать свою жизнь и психику. Денис оказался довольно нервным водителем, в городе, где полным полно туристов не знающих, что такое правостороннее движение и руль.
        Но удача внезапно улыбнулась мне тем, что за столом сидел один парень, так же одноклассник Дениса, довольно симпатичный, который как я знала, играл в школьном бенди на гитаре. Он был довольно симпатичен, блондин, что тоже неплохо и с темными глазами. Возможно не такой крепкий как Денис, зато с веселым нравом и удачными шутками. Это мне нравилось. Он стрелял в мою сторону глазами, а когда мы собирались уходить, всучил мне тайком записку. Когда я открыла ее дома, там был номер телефона, с просьбой звонить. Если бы он для меня что-либо значил, я бы в жизни не позвонила, но я ничего к нему не чувствовал кроме симпатии. Он явно не был из тех, кто будет резать себе вены, если девушка от него уйдет. Я вполне смогу продолжать тусоваться в этой компании, а если все выйдет удачно, так и Вокс тоже. Да, я не хотела признаваться себе, но рассталась с Денисом больше для того, чтобы он начал встречаться с Вокс. А та в свою очередь перестала с Ирвингом. Я точно знала, что не делаю ничего предосудительного, я не разводила любящих людей, а в данном случае сводила их. И если мне удастся остановиться надолго на
гитаристе, то разбитых сердец не будет. И все остальное будет зависеть от того, когда Ирвинг снимет свои границы, непонятно для чего поставленные между ним и людьми. А тем более мной. И все же логика моих слов отдавал эгоизмом, потому что единственные о ком я заботилась, были мы с Ирвингом. Эта игра начинала задевать чувства других. Я же подавляла в себе чувство стыда.
        Когда я остановила машину возле моего дома, Денис даже не заметил этого, и как всегда полез целоваться, но я остановила его, сделав трагическое лицо, хотя ничего подобного и подавно не чувствовала. Я точно знала, что для Дениса наше расставание не будет трагедией. Веселый парень, достаточно самоуверенный в себе, чтобы не делать из этого трагедии.
        - Я хочу с тобой поговорить, - начала строго я, и лицо Дениса, немного напряглось.
        - Что-то случилось?
        - Да… понимаешь, вчера я говорила со своей близкой подругой, которая созналась, что ты ей давно нравишься.
        Я выразительно уставилась на него. Парень явно туго соображал.
        - А… кто она? - догадался спросить Денис, и честное слово, я едва не прыснула со смеха. Мы не расставались. Мы играли в тупое расставание.
        - Это Вокс, помнишь та, что была с Ирвингом, вы еще танцевали.
        При упоминании Вокс, я готова была поклясться, что он смутился, и его щеки порозовели.
        - Да, помню, меленькая, симпатичная…
        Значит маленькая и симпатичная, смекнула я. Значит дело не чисто. Так какого черта ты клеился ко мне, когда она была без парня? Мне не понять, наверное, парней. И самый загадочный из них Ирвинг.
        - И я боюсь, что мы не можем продолжать с тобой встречаться,… ты мне очень нравишься, но я не хочу обижать свою близкую подругу. Она была в моей жизни задолго до тебя.
        - Я понимаю… - Денис изобразил грусть, хотя я так и видела, как шестеренки в его голове работают, обдумывая то, как же скоро он может позвонить Вокс, так чтобы не обидеть меня, и не казаться подлецом.
        - Прости, что так вышло, просто, если бы она сказала бы мне раньше, я бы не начинала эти отношения с тобой.
        - Конечно… я все понимаю, и совершенно не обижаюсь на тебя. Ты классная.
        Я улыбнулась. Вот что значит, когда парень уверен в себе - ему не обязательно было влюбляться, и так и вышло. Мы просто повстречались, не обязывая друг друга.
        - Тогда останемся друзьями, - предложила я. Милое лицо Дениса расплылось в улыбке.
        - А это включает последний поцелуй? - спросил он, и я с тяжелым вздохом, будто бы для меня это испытание дружбы с Вокс качнула головой.
        Я позволила ему, притянуть себя. Его губы были теплыми, но не мягкими, и к сожалению не пахли морем. Это не был дружеский поцелуй, но и не такой как те, что были раньше.
        Мы вышли на улицу, и он пошел домой, я еще стояла и смотрела как он уходит, а в руке сжимала записку того парня, думая о том, что позвоню ему завтра, чтобы это не выглядело тупо, ведь я лишь разошлась с Денисом. И последний еще подумает обидеться.
        Но повернувшись к дому, я неожиданно увидела застывшую фигуру, прислонившуюся к столбику крыльца. Ирвинг смотрел, на меня, не отрываясь. Моя Ненависть вернулась.
        Я молчала, не способная что-либо сказать, так как горло судорожно сдавило от радости. Я была так рада его видеть, и в то же время понимала, что он видел поцелуй, потому что в салоне был включен свет. Он был непросто зол, а взбешен. И ни слова мне, не сказав, повернулся и зашел в дом. Сердце словно оборвалось.
        Ирвинг виноват сам. Он мог все остановить в любой момент, сказав мне, что хочет быть со мной, но он этого не сделал. Черта, нарисованная ним, осталась. Игра продолжается. А с утра я звоню гитаристу.
        Что же ты с нами делаешь, Ирвинг!??
        Глава 9
        Разговоры
        Мы ненавидим тех, кого любим, потому что они способны причинить нам больше всего страданий.

    Лин Стерлинг
        Мои планы удались
        Лендон снова стал только другом для меня, а не страдающим подростком, со щенячьими замашками. Я понимала, что нам будет сложно вернуться к той дружбе, что была у нас, и все же вполне возможно.
        Денис на следующий же день позвонил Вокс, так что совесть меня не мучила, когда я перезвонила гитаристу. Гитариста звали Лукас. Симпатяжка Лукас оказался именно тем, кого я искала - безобидный, добрый, ненавязчивый, и я могла бывать в одной компании с Вокс. Другие девочки были тоже интересными, до той поры, пока однажды вечером с одной из них в компании не появился Ирвинг.
        Картинка того, как они вошли в зал, часто вставала у меня перед глазами теперь. Эти объятья и светящиеся глаза девушки Ирвинга, больно задели меня. И его улыбка, которой он наградил меня, чтобы я поняла, для кого предназначался такой триумфальный выход. Подло, и эффективно.
        После того вечера, вечера когда он вернулся и застал меня в машине с Денисом, счет пошел будто бы на очки. У нас появились не только ссоры и перебранки, мы играли в игру, где я, точно знала, выигравших не должно быть. Мы оба проигрывали. Я встречалась с Лукасом, а Ирвинг… да с кем он только не встречался! Но перед балом осени, на Хэллоуин, Ирвинг подцепил эту девушку из компании. Это было просто ужасно. Ненавидеть его и говорить об этом, когда мы были дома - это одно. Не скрывать свое плохое отношения друг к другу на людях - тоже было еще терпимо. Слышать о том, с кем и где он бывает, я тоже могла пережить. Но сидеть с ним за одним столом, я с Лукасом, он с Нен, и наблюдать за тем, что делает другой и ревновать - вот это было просто невыносимо.
        Рашель, приехав с каникул, сказала, что не узнает меня. Мы сидели у нее дома, и делали вид, что занимаемся, но ни у нее, ни у меня не было на это настроения. Я страдала, потому что не могла ей ни о чем рассказать. Не то чтобы я не доверяла Рашель, но она, это она, и такую тайну нельзя доверять никому. Для нее такое стало бы сенсацией - наши отношения с Ирвингом. Точнее говоря, игра или война, отношениями я назвать такое не могла. Я просто сама уже не знала, во что это такое я ввязалась.
        Впрочем, ей хватало изменений во мне. Я стала одеваться по-другому. Стала надевать еще что-то кроме тех «детских» вещей, как называла она их. Мои платьица и юбочки ее раздражали. Отрыв из шкафа брюки, купленные мамой для меня уже давно, я сочетала их с блузками, и конечно же в такие вечера красилась. Мама понятное дело была этому рада. Но родителей, как и Рашель, удивила и даже обеспокоила моя внезапная вечерняя жизнь. Я всегда была домашней девочкой. Редко куда ходила по вечерам, без особой причины, кроме лета, конечно же, когда не так поздно темнеет. Причиной так же часто являлась Рашель, ненавидящая мой замкнутый образ жизни. Родители такого рвения раньше за мной не замечали, а Рашель хотела понять, дело ли в новом парне. Неужели он так хорош? Я улыбалась в ответ на ее слова. Вечера вдруг ставали пыткой и наслаждением. Еще так много времени вместе с Ирвингом я не проводила. Но вид того, как он обнимает Нен, касается ее волос, держит за руку, разъедал мою кровь. Единственное чего я так ни разу не увидела, так это того, как Ирвинг прикасался бы к ее лицу. Я никогда не трогала Лукаса за волосы. По
мере того, как мы углублялись в это странное отчаяние, правила все-таки появились.
        - Так ты мне расскажешь, что это за Лукас такой? - настаивала Рашель. Я смотрела на нее, но думала о своем, хотя Рашель вряд ли это понимала. Я пожала плечами, потому что о Лукасе не могла многого рассказать. Я даже не старалась узнать его ближе. Мне он не был интересен, как человек, и некоторое чувство вины, из-за этого, я хотя бы испытывала.
        - Лукас… милый мальчик. Играет на гитаре… хорошо целуется. - какой кошмар, это было все что я могла рассказать о живом человеке с которым встречаюсь уже несколько недель. И мне едва-едва стыдно от принятия этого факта.
        - Это прям не ты говоришь, - Рашель внимательно посмотрела на меня. Она убрала волосы назад и резким движением стянула их в узел, чтобы не лезли в глаза. - Дело не в Лукасе, не так ли?
        - Вполне возможно. Я уже и сама не знаю, - я улеглась на ее колено и посмотрела на нее снизу вверх. Глаза Рашель мне не верили. Я как никто другой всегда знала, что образ гламурной девушки, королевы красоты, просто прячет ее ум и интуицию. Она, не напрягаясь, делала уроки на неделю вперед за час, и всегда спокойно прощалась с некоторыми друзьями, когда понимала, что они ее предали. Не знаю, откуда, но она всегда догадывалась об их предательстве, как теперь понимала, что я вру, не краснея, и не хочу ей все рассказывать. С тайнами Рашель могла мириться, для нее тайны это святое - ведь и своих она имела кучу. Было много всякого в жизни Рашель, о чем я не узнаю, и вряд ли бы захотела узнать. Я знала, что могу скрывать то, что хочу, не рассказывая ей. И все же Рашель хотела знать хоть часть правды. Я понимала от чего это любопытство - изменения во мне были на лицо. Я стала более уверена, раскована, даже рискованна. А она к этому даже не приложила руки. Какое упущение.
        - Еще я целовалась с одним парнем, когда, так сказать, уже встречалась с Денисом. - неожиданно. Даже для себя созналась я.
        Рашель тряхнула головой, словно ей что-то не то послышалось.
        - Ты хочешь сказать, что мисс «ледышка» не просто за две недели поменяла парня на другого, но и мутила с третьим?
        Я немного скривилась, с ее слов можно было подумать, что я уже успела развратиться. Хотя если подумать, и сравнить то, кем я была раньше, то теперь понятно от чего такие слова. Я действительно несколько развратилась. И эта мысль меня пугала.
        - Да. И еще, наконец, отшила полностью Лендона. - это было единственным за что я могла гордиться. Лендон наконец перестанет страдать, и надеться. И почему мне раньше не стало ума так поступить.
        - Блин, и я к этому руку точно не приложила. Это явно не моя школа, - разочаровано вздохнула она, и тут же добавила: - Теперь мне у тебя нужно поучиться.
        - Не стоит, - горько усмехнулась я, - ты не представляешь, в какой я ловушке.
        Я всего на миг прикрыла глаза, чтобы скрыть те чувства, о которых не должна была знать Рашель.
        - Неужели все настолько погано, что твои глаза стают стеклянными? - она недоверчиво согнулась надо мной.
        - Еще хуже. И нет другого выхода, нужно продолжать.
        - Ты говоришь так, будто участвуешь в шпионских играх, - Рашель попробовала улыбнуться, думая, что я шучу. Но сев, так, чтобы Рашель не видела моего лица, я стерла одну слезу. Чем дольше я об этом раздумывала, тем грустнее и безнадежнее все это мне казалось. И я не видела причин, чтобы продолжать всю эту игру. Ирвинг не собирался снимать оборону. Он больше не приближался ко мне, его шутки были более злыми, и я даже не могла подобраться к черте нарисованной им, чтобы оградить меня. И его это устраивало. Он держал меня на расстоянии вытянутой руки, не давая приблизиться к нему, зато мог за мной наблюдать. Я была будто пленница этого положения, и странной извращенной ситуации которую мы создали двое, но в которой я была явно ведомой участницей, и поступала так, как это было нужно ему. Он лишь наблюдал, я участвовала во всем, и не могла заставить его играть по моим правилам.
        - В играх, но не шпионских. Ты делала когда-нибудь больно тому, кого любишь? - вместо вразумительного ответа спросила я. Рашель опешила. Ее лицо вытянулась, и она мгновение раздумывала, прежде чем подтвердить:
        - Ну конечно же. В основном маме, наверное, она постоянно переживает из-за меня. Просто я не могу снова стать ребенком, как она бы того хотела. Или я.
        - И что ты чувствовала, когда понимала это. Видела.
        Где-то минуту Рашель лишь смотрела на меня, и явно не знала что сказать. Та гамма чувств, что мелькала на ее лице, говорила мне все за нее, и за ее слова. Какими они могли бы быть. Понимая это, я вовсе не обижалась.
        - Боль. Однозначно, я чувствовала боль за нее, ее страдания. А еще страх, и ненависть к себе, и к тому, что так слаба, ведь не могу поступить так как того ожидает от меня она.
        - Так вот, представь теперь, я живу с этими чувствами постоянно.
        - Глупая, - Рашель обняла меня, - не делай глупостей, не влюбляйся, кем бы он ни был. Я боюсь, что эти отношения могут тебя разрушить.
        - Постараюсь быть сильнее, чтобы этого не случилось, - пообещала я, пряча лицо на ее плече. При этом я догадывалась, что говорю заведомо известную мне ложь. Разве смогу я отказаться от того, что уже существует между нами? Мной и Ирвингом.
        - Ты умная, я думаю, ты не позволишь себе упасть. - она погладила меня по голове, я постаралась улыбнуться.
        - Я тоже… надеюсь.
        После разговора с Рашель, мне стало так легко, словно я скинула с плечь тонны тяжести. Я пробыла у нее целый день после уроков, потому позвонила от Рашель и сказала Лукасу, что сегодня не пойду с ним гулять. Здесь я чувствовала себя так хорошо, как давно уже не чувствовала дома. Дом неожиданно тоже стал врагом, ведь там постоянно бывал Ирвинг. Я устала притворяться, и мне нужно было передохнуть. Не только от него, но и от всех других.
        Пока мы говорили с Рашель, я поняла, что у меня определенно в этот день не было сил наблюдать за Ирвингом и Нен. Я не могла на него смотреть. Я боялась, что чего доброго, не выдержу, вспыхну как бочка фейерверков, и натворю то, о чем потом буду сожалеть. Мне бы не хотелось стать психом города. Просто я нуждалась в отдыхе, так как никогда раньше. И больше всего именно от него.
        Через два дня костюмированный бал, и я точно узнаю его, так как буду видеть костюм дома, хотя я бы узнала его в любом другом костюме. Но мне хотелось бы спасение от него. Может даже не видеть его и ничего о нем не слышать. Но постоянно все вокруг лишь о не ми говорили, словно не было в городе больше другой темы, кроме как Ирвинг Етвуд.
        Это будет очередной вечер, когда я буду вылавливать его фигуру в толпе других нарядов. Только все более болезненно станет для меня, чем раньше. Веселиться буду через два дня. Сегодня мне было плохо, потому что я посмотрела на наше сумасшествие со стороны. И мне не понравилось то, какой я становилась. Я не задумывалась о чувствах других, когда думала о нас. И это было плохо.
        Я не брала машины, когда собиралась к Рашель, потому шла домой пешком, и не позволила ей меня отвозить. Мы жили не слишком уж и далеко друг от друга. Мне казалось ветер, продувает пальто насквозь, будто под ним ничего нет, и я ежилась от холода. Хотя я сама обманывала себя. Меня била дрожь, мне было плохо, и ветер здесь был не при чем. Все такой же ветер, как и все годы, что я жила тут. Я уже привыкла к нему. Дело было в том, что я из последних сил сдерживала в себе слезы. Рашель права, эти отношения могут меня уничтожить. Что же мы с ним творим? Я и раньше задавала себе этот вопрос, но сегодня он стал под таким углом, что игнорировать его я уже не могла.
        Стоило мне об этом подумать, когда я поворачивала на дорожку к дому, на меня налетел Ирвинг, чуть не сбив с ног.
        - Где ты была, черт возьми? - зло рявкнул он, помогая мне выровнять равновесие. Я подняла голову на него, и застыла, как того хотели его руки. Сложно двигаться когда тебе холодно. И когда тебе не дают двигаться.
        - У Рашель, - пожала плечами я, не понимая в чем дело. Его злость сбивала меня с толку, и в то же время, я со злостью на себя осознавала, как рада его видеть. - А что?
        Я постаралась придать своему голосу нотки равнодушия, и вполне получилось. Да, видимо на меня так влияла Рашель - внушала в меня самоуважение. Нужно почаще к ней заходить, может тогда и у Ирвинга ко мне выработается уважение.
        Ирвинг покачал головой и усмехнулся, слишком неожиданно его настроение изменилось. Он моментально расслабился, его лицо, и поза больше не были такими напряженными, словно он почувствовал огромное облегчение. Такое поведение показалось мне странным.
        - Тебя не было вечером с Лукасом… и я решил, что ты нашла кого-то другого…
        Эти слова заставили напрячься меня.
        - И я изменила Лукасу с этим неизвестным кем-то? - закончила его мысль я, и во мне на миг загорелась искорка иронии. Во всем этом было так много Ирвинга, что мне стало даже почти неуютно возле него. Я снова вспомнила, почему ненавидела его. А так же почему не могла без него. - Да нет, изменяю я лишь с тобой, как ты знаешь.
        Я попыталась обойти Ирвинга, но мне это не удалось. Он выставил руку и быстро перехватил меня, потащив за дом. Я начал брыкаться от такого бесцеремонства, но не кричать, не желая привлекать внимание домашних, и тем более соседей.
        Чтобы было легче, Ирвинг взял меня на руки. Здесь я уже не стала вырываться. Так легко было положить голову ему на грудь и забыть о той черте, и о том, что я не нужна ему, как бы того не хотела я, или он.
        Это все, что я могла с ним - забывать. На большее прав у меня не было.
        Он усадил меня на качели девочек, где впрочем, и я проводила свой летний досуг с книгой довольно часто. Но не стал уходить, а застыл надо мной, уперев руки в железные трубки, к которым крепилось сидение, потому я висела в полуподвешеном состоянии. Все что мне оставалось, молча смотреть на него и пытаться разобрать в темноте, какие чувства и мысли мелькают на его лице. Мы так давно не бывали лишь вместе. И теперь находясь рядом с ним, я уже почти забыла о том, как мне надоела глупая игра гордости, одиночества и еще чего-то, что не позволяло Ирвингу быть со мной.
        Он все так же не говорил, и я не знала, причина ли в злости. И почему он должен злиться на меня? Конечно, я сама стала играть в глупую игру с ним, но он не останавливал меня, я не спрашивала его и не стала разбираться. Не смотря на все то, что происходило, мы были чужими, потому что не могли решиться на такую близость как разговор
        - Ты молчишь, - сказала я, словно это было вопросом, но это было констатацией факта, потому что его молчание угнетало. Почему даже когда мы ссорились, именно его молчание подавляло и пугало меня больше, чем все остальное. Не странно ли? Скорее пугающе
        - Не знаю, что тебе сказать. Я все делаю не так, - покачал головой он. Тяжелый вздох, что сопровождал эти слова, заставил меня немного напрячься. О чем таком тяжелом он думал? Хотя, что легкого было в наших странных отношениях? Мне ведь тоже было тяжело. При чем постоянно.
        - Так сделай хоть что-то.
        - Не могу. Тебе пока что этого не понять.
        - Чего мне не понять?
        Я соскочила с качели и остановилась так, что лицо Ирвинга зависло прямо над моим. Он смотрел мне прямо в глаза, и конечно же я не видела их цвета сейчас, но вполне могла угадать, как зрачки его глаз расширились.
        - Если скажу, ты меня возненавидишь, - глухо заметил он, пряча глаза.
        - Я и так тебя ненавижу, - горько отозвалась я, понимая, что вовсе не лгу. Так сильно как его ненавидела я, никто в мире никого другого не ненавидел.
        - Пока я был в Ирландии, я думал о тебе.
        - Ну и что. Я тоже. Так как ты и сказал, пока я была с Денисом, думала лишь о тебе…
        - А я пытался забыть тот поцелуй… просто вычеркнуть его из памяти, как что-то ненужное.
        Я втянула в себя воздух и отшатнулась от него, не веря тому, что услышала. Неужели он сказал то, что я услышала? Он не мог,… не мог…. Я стала отходить от него, а Ирвинг стоял все на том же месте, и просто смотрел, как я ухожу. Ему намного легче было отталкивать меня, и причинять мне боль. В этом он был мастером, без сомнений. Я отдавала ему должное, когда не удержалась от слез, и прежде чем уйти, сказала:
        - Ты прав… теперь я ненавижу тебя еще сильнее.
        Ирвинг улыбнулся. Не удовлетворено, и не цинично, вовсе не так как всегда. Разве можно выразить презрение к себе и покаяние, улыбкой?
        Глава 10
        Падение
        Ненависть полна страданий для того, кто ее ощущает.

    Шарль Луи Монтескье
        Я затерялась в тумане. Не иначе. Как еще можно было назвать то состояние коматоза, в котором я теперь жила? Я проводила вечера с компанией Лукаса, и то, что там так же часто бывал Ирвинг, вдруг потеряло смысл. Я больше не говорила с ним. Я не могла. Я пыталась вычеркивать его из поля своего внимания, когда он появлялся. Просто вычеркивать, словно его нет.
        Я не могла видеть его, думать о нем, чувствовать то, что чувствовала. И все же продолжала это делать. Он уничтожал меня. Он и воспоминания. Неожиданно я начала понимать, что была бы действительно рада, если бы с Нен что-то случилось.
        Но когда я дожила до костюмированного вечера, мне показалось, я могу пережить все. Лукас стал более настойчивым, намекал на близость, но я еще не до такой степени погрязла в грязной игре с Ирвингом, чтобы отдаться тому, кто мне почти не нравиться. Мои моральные приоритеты пока что были со мной. Все впитать в себя Ирвинг просто не мог. Он стал чем-то большим, чем ненависть, но до смысла моей жизни ему было еще далеко, или слишком близко. Скорее на грани.
        На вечере, я была Нимувей, волшебницей озера, возлюбленной Мерлина, Лукас был Элвисом. Еще та пара. А Ирвинг пиратом, с распутной девкой Нен. Я впервые в тот вечер напилась. Для этого мне хватило бокала вина. И честно, не могу понять, какого черта люди топят в спиртном свои горести. Мне это ни чем не помогло, радости я тоже не ощутила, кроме как огромнейшего желания где-нибудь прилечь спать. Голова начала гудеть, в глазах расплывалось. Так как я старалась держаться весь вечер подальше от того места где бывал Ирвинг, мне было почти нормально. Я попросила Лукаса вывести меня на улицу, и там можно было немного расслабиться. И еще я надеялась, что прохладный воздух прогонит хмель из головы. Мне было это необходимо чтобы вернуться домой. Не хотелось бы чтобы родители случайно просекли такой мой внешний вид.
        На улице было холодно, и это было почти замечательно. Но вскоре я поняла, что просто не в состоянии стоять на ногах. Сев на бордюр возле своей машины, я опустила ноги на землю, голову положила на колени. Как меня не уговаривал Лукас, больше поднять голову я не могла. Мир начинал кружиться вокруг меня, стоило посмотреть кругом. Словно небо нападало. Такого странного и страшного ощущения я больше в жизни не испытывала, так как старалась после такого не пить.
        - Ты, конечно же, говорила, что не пьешь,… но чтобы кто-то напился от бокала вина, такого мне видеть не приходилось. - выдохнул ошеломленно Лукас, видимо думая, что я буду польщена от его слов. Но это было совершенно не так. Малолетний идиот даже не понимал, какую чушь несет. Вот и недостаток малолеток - помощи от них в такой ситуации не дождешься.
        - Значит, я побила рекорд, - тихо пробормотала я, не понимая, достаточно ли четко выговорила слова, чтобы он меня понял. Лукас и его присутствие начало меня раздражать. Кроме прочего меня тошнило, и била дрожь, что со мной происходило, я не понимала. Но мое тело вдруг начало меня позорно подводить. Хорошо, что Лукас был шустрым и успел отскочить до того, как я обляпаю ему ботинки. После того, как меня стошнило, стало полегче. Платье Нимувей было испорчено по подолу, только в данный момент для меня это не казалось проблемой. Да не было никаких проблем. Кроме того, что меня тошнило и того, что мир так и не перестал кружиться.
        - Да тебе вообще худо, сейчас кого-нибудь позову, - и прежде чем я смогла его остановить Лукас убежал. Вот идиот! Кого он позовет? Учителей? Нужно было подыскать себе кого-то не такого детского. Ну, подумаешь, меня стошнило, со всяким бывает. Только вот я не оценила Лукаса и его идиотизм до конца. По сути дела его поступок был вполне логичным, но мне он радости не принес. Скорее я почувствовала себя еще хуже, когда услышала знакомый голос, встревожено переспрашивающий, где я. Даже не знаю, как мне хватило ума и сил, чтобы подняться, и начать убегать. Наверняка мной владел злобный дух алкоголя. Со стороны это должно было выглядеть глупо и смешно, мне же так не казалось. Убежать подальше от Ирвинга, не видеть его - было отличной мыслью. Сбежать и затеряться, никогда не знать о его существовании, вот что мне хотелось сейчас.
        Но я падала, и убегала не так, как могла бы, будь трезвой, понятное дело, что Ирвинг заметив мечущееся белое пятно, быстро меня догнал. Он схватил меня поперек живота, когда я в очередной раз упала, чуть не порвав платье на колене. Я тут же начала отбиваться, не желая, чтобы он ко мне прикасался.
        - Ужас, - услышала я напуганный голос Лукаса, - она даже не понимает, что делает.
        - Ты не мог бы заткнуться, и открыть ее машину? - раздраженно бросил Ирвинг и сказал мне в самое ухо. - Не сопротивляйся,… прошу тебя.
        Мне хотелось бы чтобы он просил о другом, но Ирвинг… он никогда не делала того что хотела я. Я разлепила глаза и посмотрела на него. На лице Ирвинга застыло мученическое выражение. Мне не было его жаль. А почему мне должно быть его жаль? Он не думал обо мне, стирал из памяти то, что я так свято берегла как самое драгоценное. Вычеркивая из своей памяти тот поцелуй, он вычеркивал меня, так же как что-то ненужное. Где же тут логика? Не быть со мной, вот его логика. Ненавидеть друг друга, все что остается. Но за что нам ненавидеть друг друга? Это было слишком сложно, чтобы думать сейчас, когда мои ноги меня не держали, а голова шла кругом, теряя ориентацию в пространстве.
        Я перестала сопротивляться, не потому что хотела ощутить его руки, как что-то полноправное на моем теле, а потому что выбилась из сил. Когда на некоторое время я открыла глаза, мне еще хватило осознанности понять, что стоянка пустынна, и всего этого никто не видел. По крайней мере, завтрашним сплетням не будет подтверждения. Но то чего я в тайне боялась, все же совершилось, когда Ирвинг занес меня в салон машины, я заметила, как он подошел к кому-то в стороне. Это была Нен. Она заглядывала, смотря на меня с состраданием и хорошо, что мой язык заплетался, иначе я бы ей сказала пару ласковых слов, в самом отвратном стиле Рашель.
        - Забери с собой Нен, а я отвезу домой Флекс, нам с ней в одно место. И если поцарапаешь машину, то пеняй на себя.
        И, конечно же, Лукас обрадовался такой возможности. Спортивный Порше Ирвинга был мечтой любого парня в городе. Я не могла видеть лица Лукаса, но и так поняла, что он радостно попрыгал к машине, Ирвинга забыв обо мне. Я его вовсе не ревновала, просто мне очень нужно было сейчас, чтобы я была хоть кому-то нужна.
        Свернувшись на заднем сидении, я почти заснула, когда машина остановилась, и, кажется уже во второй раз. Меня почти грубо вытащили из салона, и тогда я почувствовала настоящий холод, а не озноб. Собравшись с силами, я пьяно взглянула на то место, где оказалась. Передо мной раскинулось море, которое я скорее угадывала, чем видела, по близкому шуму набегающих на берег волн. Покачиваясь на месте, я поняла, что все же стою сама, без чьей-либо помощи. Зябко закутавшись в слишком большое для меня пальто, и оглянулась вокруг. Ирвинг шел ко мне от машины. Я резко отвернулась, и это было ошибкой, земля в моменте ушла из-под ног.
        Ирвинг быстро оказался рядом, и приподнял меня, встревожено хлопнув несколько раз по щекам. Я застонала и начала отбиваться от его руки.
        - Оставь меня, - покачала я головой, но сил сделать еще что-то не было.
        - Жива, - озлобленно констатировал он, а я промолчала. Честно говоря, холодный воздух и ветер быстро начал промывать мне мозги. Я приходила в себя, хотя еще не имела сил. Усадив меня, Ирвинг дал мне в руки стаканчик чего-то горячего, что пахло кофе. Черт, это и есть кофе, глупая!
        - Какого черта ты так надралась - ведь ты не пьешь?!
        - Не твое дело, - пробурчала я в стаканчик, пока что только наслаждаясь запахом кофе. Почему-то мне показалось, что желудок может взбунтоваться опять, если я это сейчас начну пить. Хотя кофе ужасно хотелось. Наверное, ко мне начало приходить похмелье, в голове гудело, дрожь становилась сильнее, меня тошнило и хотелось пить.
        - Это мое дело. - крикнул он, что я аж дернулась, разлив немного кофе на платье, которое видимо и так уже было не спасти. Половина моих карманных денег за месяц вылетело в трубу. Или завтра в мусорник. Я сомневалась, что могу отстирать здесь все. Единственное кем я теперь могу быть в этом платье на маскараде - феей алкоголичкой! Положительный образ, ничего не скажешь. Буду делиться опытом с теми кто помладше.
        - Чего это ты на меня кричишь?! - я злобно посмотрела на него. - Ты забыл свои воспоминания, я забываю свои. Но нет, ты так не можешь, чтобы не лезть в мою жизнь. Постоянно рядом, герой, спаситель… отвянь от меня, и дай мне спокойно жить! !
        - Ты и правда этого хочешь? - я не могла видеть лица Ирвинга, так как фары светили ему в спину, но я ощущала, как он дрожит от гнева на мои слова.
        - Ты даже не представляешь как, - тихо прошептала я, точно зная, что он услышит. - Забыть все что было. Прекратить глупую игру, и оставить, наконец, в покое этого мальчишку Лукаса. В этом больше нет смысла.
        - А какой ты смысл хотела? - едва дыша, переспросил он, но я не готова была отвечать на его слова сейчас. Он пользовался моей слабостью, чтобы узнать, что у меня на сердце, но не имел на это право сейчас. Нам не по 13 лет, чтобы выяснять все таким способом. Если он хотел это узнать мог бы сделать и сам. Но все что он хотел это забыть тот поцелуй. Я хотела забыть его. Нельзя чтобы эти отношения уничтожали меня и мою личность по крупице, каждого болезненного дня, когда я не с ним.
        - Я хочу все забыть. Да ничего толком и не было. Это просто моя фантазия. И ты, и твой образ тоже. Ничего не существует.
        Я сделала несколько обжигающе горячих глотков кофе и откинулась на холодную землю. Последний день октября, и должен быть холодным. Ветер резал щеки, но от этого мне ставало лишь легче. Странно, но говоря подобное Ирвингу, я даже не чувствовала боли. Наверное не чувствовал лишь сегодня, все это алкоголь. Он немного притуплял осознание сказанного, и услышанного. Но это явно не было спасением.
        - Мы существуем, - отозвался он, так и не приближаясь.
        - Нет, существую лишь я, а ты нет… тебя, для меня больше нет…
        Я прекрасно знала, как звучат для него эти слова. Я нравилась ему, он что-то испытывал ко мне, но ему не нужны были эти чувства. Так что теперь все равно. Я ставила на игре жирную точку. Ирвинг прав, нужно забыть те поцелуи и просто жить дальше, словно мы соседи в доме. Какой прекрасной была моя жизнь до него. Так почему ей не стать такой снова. Может и не стоит кидать Лукаса, а вдруг у нас что-то получиться? Я просто попытаюсь, только теперь более усердно. Не буду делать из него ширму для Ирвинга. А сделаю настоящим парнем. Кто знает, может в будущем, я даже захочу, чтобы он был моим первым мужчиной.
        - Ты просто не можешь понять… - попытался сказать он, но я рассмеялась.
        - Я хотела понять. Но уже не хочу. Мне этого больше не надо. Или ты ждал, что я буду играть в твою непонятную игру, по тем странным правилам, и просто ждать, когда ты, наконец, решишься мне объяснить? Оставь меня в покое. Мне это больше не нужно.
        Я протрезвела уже настолько, что могла сама идти, не совсем ровно, зато прилично. В машину я села молча, просто ожидая, когда он придет следом. Ирвинг был мрачен, зол, но непечален. Значит, так тому и быть. Или же я угадала, он думал, что я буду ждать и мириться со всем, пока однажды он не придет и не скажет что готов. Да пошел он с такими намерениями.
        Как я сказала Ирвингу, я попыталась забыть его. На самом деле, ничего не выходило, я думала о нем постоянно, по-прежнему ревновала к Нен, но теперь я не показывала этого ему. Я перестала отвечать на его агрессивные выпады, обижаться, принимать удар или отвечать тем же. Если начинался спор, я тут же ретировалась от этого. Замечая, как это мучит теперь Ирвинга, я радовалась. Мне было больно, но я радовалась. Ведь он начал осознавать, что я сделала, как обещала. Когда мы проводили вечера в одной компании, я старалась сосредоточить свое внимание на одном Лукасе, смотрела лишь на него, нежно целовала, и полностью игнорировала Ирвинга. Даже не проверяла, смотрит ли он на меня. Все что я могла узнать о его реакции или поведении по вечерам, так это рассказы Вокс.
        Как-то раз мы вместе решили позаниматься в библиотеке, каждая с разного предмета. И как всегда Вокс больше говорила, чем делала, я же, как могла, стараясь погружаться в предмет, отгораживалась от нее. Но трудно это сделать когда над ухом тарабанят. И все же я занималась, до той поры, пока в разговоре не появилось имя Ирвинга.
        - Что? Прости, я прослушала, что ты сказал? - тут же переспросила я, делая вид, словно меня и не интересует Ирвинг.
        Вокс наморщила нос немного обиженно, и все же повторила.
        - Говорю, что Ирвинг теперь сам на себя не похож. Я и раньше замечала, что он не такой уж весельчак, каким хочет казаться, но теперь его шуточки иногда бывают не только грубые, но и мрачные. Думаю, вы потому постоянно и ссоритесь, что он перед тобой не скрывает как ему плохо.
        - Ты ошибаешься, - равнодушно пожала плечами я. - Мы ссорились, потому что он надменный и строптивый. Но теперь я перестала обращать внимание на его поведение.
        - Да, в компании явно стало скучно без ваших ссор. Всегда так интересно было за вами наблюдать. Если бы я не знала, что ты его терпеть не можешь, подумала бы, что вы влюблены.
        - Это не так, - улыбнулась я, ощущая как от этой лжи, начинают гореть кончики ушей, а сердце постепенно ускоряться. Это не любовь. Это ненависть, и она порой намного сильнее всего остального. Мне ли не знать. Я так сильно научилась ненавидеть, что избавиться от этого чувства просто уже не могла.
        - Мы просто не сходимся характерами, так что «терпеть его не могу» - это сильно сказано.
        - Еще месяц назад ты говорила по-другому, - напомнила мне Вокс, приподнимая насмешливо брови.
        - Что было то прошло.
        Я вернулась к учебникам, но Вокс не замолчала, продолжая развивать начатую тему.
        Я приподняла глаза на библиотеку, слушая ее, и оглядывала других учеников. Все над чем-то корпели, или же переговаривались, как и мы. Погода была за окном сумрачная, и я догадывалась, что скоро начнут болеть глаза, и голова, но уже от подруги. Ставало душно от переполненного помещения. Я сняла кофточку, чтобы стало немного легче, и осталась в одной темно-синей футболке. На самом деле я вела себя так, словно мне не интересно то, что говорит Вокс. Хотя это было не так. Я отчетливо слышала каждое ее слово, которое касалось, так или иначе, Ирвинга. Только вот она этого не смогла бы понять.
        - Вот вчера, - добавила она, заговорщицки нагибаясь ко мне. - Мне показалось, что Ирвинг чем-то недоволен. Все время молчал, отстранился от Нен, та даже потом плакала в туалете.
        Что же такое было вчера, тут же задумалась я. Как что, я просто не слезала с колен Лукаса, заглядывала ему в глаза, словно он один-единственный на всем свете. И думаю, парень начинал реально в это верить. Я почти смогла уговорить себя, что я балдею от его поцелуев, и не крепких рук. Я прослушала несколько его песен, которые он сыграл для нас, и сделала вид, что я тупая фанатка его творчести. Не то чтобы песни были плохими, наоборот, действительно хорошими, но я хотела, чтобы Лукас думал, будто бы он Честер Бенингтон. И так же я хотела, чтобы Ирвинг думал, что он так быстро забыт. Может если и он успокоится, я смогу забыть о нем полностью. Хотя, что значит полностью, я пока даже не начала забывать его. Я просто игнорировала его присутствие, и не замечала дома. Показывая, что не помню уже о нем. Пусть это было не так, но он так думал.
        Мне не хватало наших перебранок, просто я уже не давала воли своим чувствам, или агрессии, ненависти. Так же мне не хватало того, как делая какой-то ход, чтобы позлить другого, мы переглядывались. Мне этого не хватало, но еще месяц такой игры и я бы сошла с ума от боли. Мне просто нужно было знать, на чем я стою, а стояла я над самой пропастью саморазрушения. Даже и не знаю, что такое может случиться, чтобы я снова согласилась играть в его болезненную игру, и снова ждать. Ирвинг именно этого и хотел от меня, чтобы я ждала, но ждала чего? Хоть бы объяснил. Как я не старалась, не могла найти логического объяснения тому, почему бы нам не быть вместе. Может, дело было во мне?
        - Просто у него могло быть плохое настроение, - предоставила я свой вариант его поведения.
        - Когда у Ирвинга плохое настроение он его скрывает. Это уже многие подметили. Старается быть душой компании, но вчера он был просто убит.
        - Даже и не знаю, что могло вывести его так из себя, - или кто, про себя добавила я. Да, я подло радовалась тому, что ему было плохо. И буду продолжать радоваться, пока ненависть не сожжет во мне все теплые чувства к нему. Пока те поцелуи будут лучшим воспоминанием в моей жизни. Пока я буду смотреть на него, и с горечью понимать, что он не может быть моим. Ненавидеть его, это вся привилегия которая у меня оставалась, по старой памяти. Все что помогало, так это помнить, что у нас толком ничего и не было.
        - Я тоже. Может они расходятся с Нен? Мне она не очень-то и нравилась, - скривилась Вокс, и я постаралась скрыть свою улыбку. Мне она не нравилась еще больше, но перед этим я почти так же не могла переносить саму Вокс, и хорошо, чтобы она никогда об этом не догадалась.
        - Хорошо, с настроением Ирвинга выяснили, теперь ты дашь мне позаниматься, а то у меня тут Эйнштейн стынет, физика как ты знаешь, не самый мой любимый предмет.
        И о чудо, Вокс ненадолго замолкла. Мы позанимались еще полчаса, а когда начало темнеть я поспешила домой. Асфальт еще с утра покрылся противной скользкой коркой, и мне бы не хотелось ехать по ней в самой гуще вечера. Впрочем, торопиться не было куда. Сегодня все отправились в Лондон, я же, подумав о том, что придется гулять по городу с Ирвингом, сослалась на кучу домашнего задания. Да меня от самой такой мысли пробирало до костей, что и говорить о самой возможности. Мне нужно было держаться подальше от Ирвинга, на максимально большом расстоянии, и может тогда, понемногу начнется мое излечение от него. Стоило хотя бы попробовать.
        Пока мы ехали с Вокс домой, она рассказывала мне о том, что Лендон, наконец, начал с кем-то встречаться, и вот была хотя бы одна причина, чтобы вздохнуть с облегчением. Как я знала у нее самой с Денисом все было прекрасно, и я ни капли не жалела, что тогда отшила его. Конечно, я поступила немного неправильно, подставив Вокс, когда рассказала ему о ней, и ее чувствах, но ведь это помогло. Таких парней как Денис нужно просто ткнуть носом в тарелку, чтобы они могли увидеть ее содержимое.
        Видимо у всех все слаживалось хорошо, после того как я не стояла у них на пути. Может и у Ирвинга сложиться, но с тем отношением, с которым он относился к Нен, у них вряд ли будут серьезные отношения. Я надеялась, Ирвинг все же найдет ту, с которой захочет быть. И мне не трудно было поверить в то, что я думаю об этом вполне искренне.
        Я не стала подъезжать к самому дому Вокс, она чмокнула меня в щеку на прощание, и выскочив быстренько посеменила до своего дома, как пингвин, потому что земля была скользкой от гололеда. Улыбнувшись, я понаблюдала за ней, а потом уже въехала на подъездную дорожку. Поставив машину в гараж, я закрыла его, потому что сегодня мои не должны были вернуться, а лишь завтра, и пошла в обход к задней двери, так как она была ближе ко мне. Почти дойдя до нее, я внезапно заметила, что мое платье, с маскарадного бала, которое я так тщательно спрятала в своей комнате, висит на бельевых веревках. Я подскочила к нему и начала лихорадочно снимать задеревеневшее от холода платье. Оно явно еще недавно было мокрым. Что за черт! Я не видела машины мамы, значит, их не должно быть дома. Ломая лед на платье, я попыталась его сложить, но у меня не выходило. Пальцы замерзли от холода, и когда я попыталась открыть дверь, чуть не выронила ключи. Замок открылся с третей попытки попасть ключами в замочную щель. Стоило мне шагнуть на кухню, как меня ослепил свет, которого я прежде в доме не заметила. Кто-то явно был дома.
        Пряча платье, я зашагала в столовую, но там никого не было, и направляясь в гостиную, параллельно позвала родителей. Мне никто не отозвался.
        В гостиной горел свет, и был включен телевизор, и я не сразу же поняла, что в комнате кто-то есть, так как высокая спинка дивана скрывала от меня седока. Обогнув диван, я остановилась как вкопанная. Этого просто не может быть! И все же глаза меня не обманывали.
        - Ты?
        - А кого ты думала увидеть, Лукаса? - издевательски спросил Ирвинг, даже не смотря в мою сторону. - Тогда ты опоздала, он был тут минут 5 назад, и я сказал ему, что не знаю где ты.
        - Как не знаешь? Я ведь говорила, перед тем как все вы собирались уехать. И вообще, почему ты здесь? Где остальные?
        - О, точно, ты говорила, что будешь в библиотеке, - наигранно скривился он, и тряхнул челкой, словно пытался скрыть ложь в глазах, хотя я и так знала, что он все прекрасно помнил еще тогда, когда приезжал Лукас. Ну, это уже был перебор. - Только я тебе не секретарь.
        - Об этом ты мне сейчас еще расскажешь. Но где остальные? - раздувая ноздри от гнева, поинтересовалась я, уговаривая себя быть спокойной и не подаваться на провокации. Ирвинг медленно повернул лицо в мою сторону, и усмехнулся, явно стараясь меня разозлить. Под светлой футболкой проступали мускулы, и то, как он сложил руки не груди, не могло не волновать меня. И, конечно же, на нем были любимые шорты Рашель - короткие, в которых он бегал. Весь его вид меня просто убивал. Как можно хотеть одновременно убить кого-то и сесть к нему на колени, чтобы поцеловать?
        - В Лондоне, где же еще, - он сказал это так равнодушно, будто бы я спросила о чем-то глупом. Так он еще надо мной и насмехается?! Гад! Надменный, противный, жестокий гад!
        - А ты почему не с ними? - с расстановкой спросила я, стараясь не выдавать то, как я злюсь. Не стоит радовать его своей злостью и показывать, что он меня все же задел. В теплоте с платья уже начинало капать, и оно тяжелело в руках. От этого мне так же ставало неловко, и мне хотелось поскорее разобраться с ним.
        - Не твое дело.
        - Тогда думаю мое дело, то, что ты соврал Лукасу. Может у меня были с ним свои планы!
        - Уже нет. Он и так заезжал сказать, что будет занят сегодня со своей группой, и просил передать тебе его воздушный поцелуй, - Ирвинг сказал это так, будто бы его тошнило от каждого слова, от Лукаса, и меня за компанию с ними. О, какие мы нежные! А целовать Нен взасос передо мной это нормально? Урод!
        - Ну, хорошо… я не принимаю твоего объяснения, мне и так понятно, для чего ты это сделал. Но зачем ты повесил платье? Чтобы разозлить меня? - я угрожающе приблизилась к нему. Ирвинг насмешливо посмотрел на меня снизу вверх. Но я все еще могла держать себя в руках, и то как блестят его глаза, а губы искривляются в улыбке не могло меня пронять.
        - По-моему я сделал то, что не додумалась ты - скрыл улики против твоего помешательства. А точнее постирал платье!
        - Да что ты вообще об этом знаешь! - возмутилась я, - Может я оставила это платье для того, чтобы напоминать себе о своих ошибках!!
        - Я ошибка? - угрожающе переспросил Ирвинг, неожиданно подскочив с дивана. - Если я ошибка, тогда кто Лукас?
        Он угрожающе застыл, и я лишь теперь поняла, насколько на самом деле зол Ирвинг, и зная его, и о его вспыльчивости, я просто не хотела продолжать этот разговор.
        - Я не буду с тобой это обсуждать, - бросила я, и поспешила наверх, в свою комнату, понимая, что теряю самообладание. Нам не стоило сейчас говорить о чем-то подобном.
        Я бежала так быстро, что даже воздух свистел в ушах, и зайдя в свою комнату хлопнула дверью, от чего затряслись окна. Так и застыв, я потерла лицо, понимая, что не выдерживаю. Оказалось еще не все испытания закончились. Я не ожидала того, что Ирвинг последует за мной, и не просто последует, а и зайдет в комнату без спроса.
        Он рванул дверь с такой силой, что она ударилась об стену. И тут же его крупная фигура надвинулась на меня, как туча.
        - Что? Не хочешь меня слушать!
        - Уходи! - закричала я, и действительно закрыла уши, и глаза, чтобы не видеть и не слышать его. Вещи попадали из моих рук на землю. Но мне было все равно. Я все больше заводилась, и мне становилось все тяжелее прикладывать усилия, чтобы не отвечать на выпады Ирвинга.
        Внезапно мои руки оторвали от ушей, и я удивленно взглянула в бешенное от гнева лицо Ирвинга, но и теперь оно показалось мне самым красивым на свете.
        - Хочешь сказать, что Лукас это предел твоих мечтаний?!
        - Тебя это не касается!!!
        Ирвинг замолчал, тяжело дыша, так же как и я в этот момент. Мы смотрели друг на друга, ничего не говоря, и мне показалось, что время застыло вокруг нас. Его руки крепко схватили меня, а затем я оказалась припечатанной к шкафу, словно он собирался меня ударить. Видя его гнев я могла в это поверить, но в то же время знала, что мне ничего не грозит с ним. Ни теперь, ни потом. Руки вдруг стали нежнее, но не настолько чтобы я могла уйти. Хотя я и не собиралась. Мы смотрели друг другу в глаза, и это было все, что мне нужно.
        - Как же я тебя и себя ненавижу за все это… - прошептал он.
        Я даже не поняла, кто первый сделал шаг. Но вот, я уже прижимаюсь к нему, а он целует меня, словно все так и должно быть. Губы Ирвинга страстно скользнули в горловину моего пальто, а следом за этим его руки начали расстегивать пуговицы на нем. Я в свою очередь, не отрываясь от него, принялась стягивать его футболку. Все происходило так быстро и органично, что у меня даже мысли не возникло останавливаться. Наоборот, я боялась, что может остановиться он. Вот на пол полетело мое пальто, за ним кофта и футболка, а потом тоненькая маечка которую я носила вместо лифчика. Я горела таким незнакомым огнем, когда он прикасался к моему голому телу, что боялась, как бы не утратить сознание. Все было просто и естественно, будто бы так и должно быть. Ирвинг потянул меня на кровать. Упав на него сверху, я помогла снять ему шорты. Он схватился за мои джинсы и начал тянуть их вниз, забывая, что там есть застежка. Оторвавшись всего на миг от него, я справилась с молнией, и скинула джинсы, тут же вернувшись к нему. Он тихо застонал, когда я впилась в его губы, прихватив одну легонько зубами. Я поступала так, как
подсказывало мне мое тело и желание. И я точно знала, что не хочу, чтобы Ирвинг вдруг прекратил все это.
        Я даже не подозревала раньше, как это приятно, когда кто-то притрагивается к груди, или скользит теплой рукой по животу. Мои нервы напряглись как струна, и я выгиналась под руками Ирвинга. Я точно знала, что еще никогда так никого не хотела, как его в эти минуты, и в этой жизни вообще. Ну почему Ирвинг не понимал, как он мне нужен?
        Когда Ирвинг раздвинул мне колени своей ногой, я ничего не боялась. Но когда он вошел в меня, мне стало больно, я задергалась, и он замер.
        - Потерпи, больно будет совсем чуть-чуть.
        Я качнула головой, что верю ему, но слезы, выступившие на моих глазах говорили о другом. Он стал двигаться во мне, и это было намного больнее, чем чуть-чуть. Но за несколько мгновений, когда его губы прикоснулись к моим, я смогла забыться. Когда все было кончено, Ирвинг скатился с меня и остановился на боку, по-прежнему держа на мне руку.
        Мне было хорошо, и его горячее дыхание, долетающее до моего лица, делало иллюзию, что все хорошо и с моей жизнью. Но я догадывалась, что это все еще не так.
        - Извини, - вдруг хрипло прошептал он, и, поднявшись, забрал свою одежду и ушел.
        Это не было ударом для меня. Точнее говоря, было, но трагедией не стало. Я была пуста, измотана и опустошена, как вымытый и выскобленный стакан от вина. Силы душевные и моральные были исчерпаны. Я думала не о том, что его могло испугать, что я была девушкой, а о том, что после такого, никто не хочет слышать извинений, сказанных глухим, пустым голосом. А так же о том, что как бы я не хотела выйти из игры, своим сегодняшним поступком, я вновь согласилась на нее. Игра продолжалась, но уже с другим условием. Я точно знала, что такое еще не раз повториться, и к своему ужасу понимала, что не буду против.
        Глава 11
        Игра продолжается
        Обнаружить свой гнев и ненависть на лице и в словах бесполезно, опасно, неблагоразумно, смешно, пошло. Проявлять гнев или ненависть можно не иначе, как на деле.

    Артур Шопенгауэр
        Наверное, любая нормальная девушка решила бы, что теперь между нею и парнем, все должно было измениться, но я была не из числа таких девушек. Ненависть после этого не исчезла, она, как и раньше была крепка. А мы просто не говорили о случившемся, словно так и должно быть. И при этом неожиданно начавшаяся связь получила продолжение, и я была не против. Я понимала, что в этом нет никакой романтики, что это не любовь, и такие отношения вряд ли бы устроили любую другую девушку, только ничего не могла с собой поделать. Этот особый вид извращенности не должен был приносить мне удовольствия, ведь я унижала свое достоинство, и все же я хотела этого сама. К тому же у меня не было с кем обсудить все случившееся. У меня появилась маленькая грязная тайна, и я была совсем одна. По крайней мере, в душевном смысле.
        Теперь мы, не сговариваясь, начали организовывать такие вечера, когда никого не было дома. Во мне оставалась ненависть, потому что одна часть меня, не могла Ирвингу простить того, как он ушел от меня в тот вечер. А другая часть моего сознания и тела, хотела получить его, хотя бы таким способом. И пусть этот способ не одобрили бы мои друзья, не поняли бы родители, и что моя совесть кричит «НЕТ!», я не собиралась отступать.
        Мы не были вместе. Я продолжала встречаться с Лукасом, и при этом опять стала с ним прохладная, что отображалось в некотором не удовлетворении Лукаса. Он начал вести себя, как ребенок, обижаясь на глупости, которые я перестала замечать. А когда в один вечер он начал жаловаться мне на мое плохое отношение, я чуть не рассмеялась ему в лицо. Как-то мне удалось уговорить его, что это через трудности в школе, и кажется, все поутихло. Я получила мягкий поцелуй в ответ и признание в любви, которое меня вовсе не впечатлило.
        Мне нечего было ответить Лукасу, это было бы подло и нелепо. Я просто позволила ему обнять себя, и думала в это время о том, что я вдруг начала играть роль роковой женщины, которую всегда исполняла Рашель, которая в конце заканчивалась разбиванием сердец. При этом я не была уверена в том, что Лукас действительно влюблен, так же до страсти, как и я. Ему льстило, что я выпускница, неприступная для многих, вдруг начала встречаться с ним, парнем младше на класс. Я делала все то, что тешило его самолюбие, чтобы заглушить свое чувство вины перед ним за обман. Хвалила его песни, внешность, стиль, даже умение шутить, и он по глупости не распознавал в этом открытой лести, которая под собой не имела весомой почвы. Я подкармливала таким образом его самолюбие. Но когда мы оставались наедине, без компании друзей, нам с ним не было о чем поговорить. Книг он не читал, старых фильмов не видел, а вечер, проведенный со мной у моря, спокойно мог променять на видео игру. Мне иногда казалось, что ему не 16, а 13, будто он ровесник Етни. Им бы как раз больше бы подошло встречаться. Но такие варианты я не рассматривала.
Посмей он ее поцеловать так, как меня, я на нем разбила бы его гитару, и барабаны брата.
        В любом случае, когда Лукас успокоился, снова стал безобидным и ненавязчивым малым, потому что получил свою долю внимания. Ему просто нужно было, чтобы его хвалили и говорили какой он классный. Я ему это устраивала. Написала несколько десятков смс и отсылала ему время от времени. И меня вовсе не мучило угрызение совести от таких манипуляций - каждый ведь получал то, что ему нужно. У меня была ширма, а у него старшая девушка, которая его боготворила, по крайней мере, на словах. То есть так он говорил многим своим друзьям, а я не возражала, в тайне смеясь с его детских выходок. Мне было все равно, что могли подумать об моих отношениях с Лукасом. Лишь бы никто не догадывался, что происходило на самом деле между мной и Ирвингом.
        А что было между нами? Любая девушка, мечтающая о том, что ее любовью будет принц на белом коне, могла бы сказать, что я больная, ненормальная, извращеннка, не понимающая толку в любви. Я была бы с ней согласна, почти. И все же я придерживалась другого мнения. Я приняла то, что люблю Ирвинга, а также то, что он не достанется мне просто так, хотя и не знала причин этого. И все же она была, пусть Ирвинг не говорил мне о своих причинах держать нас на расстоянии. Я видела, что каждый раз, когда он уходил от меня после близости, то ненавидел нас обоих. Вот именно это резало по сердцу больнее всего. Меня разрывали на куски не понятные и противоречивые чувства, и его нерешительность делала выбор этих отношений мучительнее.
        Одним из правил игры было то, что мы об этом не говорили. Мы могли спорить о том, какой фильм будем смотреть вечером с малышней, утверждать друг другу, что Limp Bizkit хуже Linkin Park, до хрипоты решать, где отмечать Новый год. Но о происходящем между нами, мы не говорили никогда - табу, наложенное скорее Ирвингом, чем мной, но я как всегда поддалась на это. Родители уже перестали пугаться нашим ссорам и обращать на них внимание, а начали шутить по этому поводу. Это было хорошо, если не догадывались они о том, что происходит под самым ихним носом, скорее всего никто не догадывался.
        - Начиная спор, они потом ищут для него тему, - смеялся отец, говоря это маме. А я все никак не могла понять, почему мама, которая всегда знала, когда я лгу, не видела наших с Ирвингом настоящих переглядываний. После той первой ночи я все боялась, что она просто взглянет на меня и ей станет ясно, как я изменилась за одну ночь, и престала быть девушкой. Но нет, она рассказывала о том, как они съездили в Лондон, показала те вещи, что купила именно для меня и как им было весело выбирая все это. А я сидела, сжав колени и сцепив пальцы, боясь, лишний раз дыхнуть, или нервно глянуть в сторону Ирвинга. Мне казалось, хватит любого взгляда или движения, чтобы выдать нас с головой. А Ирвинг выглядел таким веселым и беззаботным, что вполне можно было поверить, что вчера вечером посмотрев телевизор, мы разбежались по своим комнатам, и больше ничего не было.
        После того, как я поняла, что не будет ни наказания, ни разоблачение, все вошло в свою странную, одновременно старую и новую колею. Мы ссорились и устраивали тайные встречи, в этом была наша гармония. Так прошел ноябрь, мне исполнилось 17, и Ирвинг перестал себя винить за то, что лишил меня девственности. Как всегда это я поняла сама, а не услышала от него. Я так хорошо научилась угадывать и распознавать настроение на его лице, что практически всегда знала, о чем он думает в ту или иную минуту. Только вот когда он думал о прошлом, я не могла ничего понять. Эти чувства и темы были самыми запретными. Но я не касалась ни тех, ни других интересующих меня тем. Возможно, тогда был такой момент, что меня это практически устраивало.
        Во мне боролась одновременно страсть к нему, которой я раньше не знала, и которую могла утолить, лишь рядом с ним. А также со своей совестью, которая время от времени давала о себе знать. Это бывало так: сегодня мне все равно и я готова отдаваться ему, завтра, я мучимая сомнениями, словно всплываю на поверхность волн, чтобы глотнуть воздуха, и понять, куда я двигаюсь. Совесть говорила мне о том, что я поступаю не правильно, позволяя ему, да и себе тоже, эту странную, неискреннюю близость. Но все аргументы разлетались в пух и прах, если я видела Ирвинга, и его глаза при виде меня горели. Мы словно говорили друг другу - я скучаю, но по-особенному, и не знаю, какой бы еще девушке этого хватало.
        Наш второй раз был совершенно спонтанным. Тогда я еще не готова была поверить, что позволю себе такую вольность, как вести сексуальную жизнь с Ирвингом, и не просто позволю, а еще и буду нею наслаждаться. Но разум думал об одном - разум решал по-другому.
        Я проснулась в субботу позже всех, конечно пропустила тот момент, когда домашние разбрелись по городу по своим делам. Мама поехала в свою кондитерскую, забрав с собой Майкла, отец на работу. А Етни и Майя, пользуясь тем, что не будет взрослых, сбежали от домашних заданий и уборки, если не к морю, то значит к друзьям. Гора посуды меня, конечно же, не обрадовала, так как сегодня была их очередь. Ну, ничего, потом когда я поеду к маме в магазин, в то время там уже будет и отец, помогать ей, то предательски их сдам. Я уже третью субботу подряд мыла посуду. Хотя то что отец помогает маме - это громко сказано, скорее поедает разную выпечку с кофе, и наслаждается газетой. Как же я любила по вечерам в субботу бывать там с ними. Наблюдать за родителями и понимать, насколько мы счастливы, или же понимать, что родители могут жить счастливо и любить друг друга даже спустя 17 лет после свадьбы. Мамино кафе начало разрастаться, и теперь, когда добавились еще столики в соседнем помещении, оно было довольно таки популярным. Даже среди моих друзей. Это ведь удобно, можно опробовать что-то из продукции, которую
хочешь купить, или просто посидеть и отведать настоящей выпечки, а не фабричной штамповки.
        А Ирвинг, как я понимала, еще не вернулся с утренней прогулки. Мне просто не хотелось думать о том, что он мог проводить даже утреннее время с Нен. Особенно в субботу. Будто мне мало видеть их вечерами вместе.
        На то утро прошла неделя с нашего первого раза. Я чувствовала себя хорошо, и мое настроение мало было назвать позитивным. Я снова начала верить в то, что может игра и не принесет ощутимого вреда. Я не была склонна думать, что должна чувствовать себя обманутой - положа руку на сердце, я могла точно сказать, что хотела тогда Ирвинга. И если бы мне представился шанс вернуться назад и все изменить, то я снова бы отдалась ему. Вот так просто.
        Я лишь умылась с утра, и даже не успев поесть, занялась посудой. Зайдя на кухню, я так и не о чем другом не могла думать. Ее вид меня угнетал, как и необычайно пустой дом. Никто не бегал с футбольным мячом вокруг меня и не подбивал его на одной ноге, попадая время от времени в шкафы. На кухне не валялись перчатки или ракетки Етни, не было любимых заколок Майи или миленьких зверюшек, которые она изредка любила таскать с собой, но только дома. Я даже и не думала, как пусто выглядит кухня, когда отец не раскладывает свои газеты и журналы, и не пахнет мамиными блинчиками. Мне явно оставили всего несколько штук тех, что она пожарила с утра, только это было уже довольно давно, и они успели остыть, и потерять весь свой яркий вкус. Разглядывая их некоторое время, я все же решила что съем их, с повидлом, сыром, или даже маслом, то, что мне оставили. Но прежде посуда. Она будто смотрела на меня и говорила: Помой нас, Флекс! Я не могла проигнорировать такой призыв.
        Что-то, напевая себе под нос, я дала время своему сознанию ни о чем не думать. Именно потому я взялась за посуду - пока руки работали, мозг отдыхал. И если обрабатывал минимальную информацию, вряд ли она касалась ситуации с Ирвингом. Можно было ни о чем не думать, посвятить время лишь себе. Такого мне давно уже не удавалось сделать. Если только до того, как Ирвинг поселился в этом доме, да и моем сердце.
        Как и просил отец, теперь поверх коротеньких ночнушек, маечек и шортиков, я надевала халат, махровый, длинный, до самых пят. И довольно огромный, что ним я запросто обматывала Етни и Майю вместе. Майкл же просто утопал в нем.
        Я была настолько погружена в процесс, что даже не услышала, как кто-то зашел в кухню, не то, что в дом. Когда меня внезапно обняли руки, я вздрогнула, но тут же узнала, кому они принадлежат. Забыв о воде, текущей из крана, и о том, что мои руки в пене, я обернулась и обняла Ирвинга, страстно притягивая его за шею. Его лицо было холодным, как и ладони, стягивающие с меня одежду. Я же в ответ с него. И снова это не было мечтой каждой девушки, потому что никто не хочет во второй раз сделать «это», прислоненной к холодильнику, и чувствовать, как в спинку впиваются профили магнитиков, и при этом все записки падают на пол.
        В этот раз Ирвинг явно подготовился, чтобы обезопасить нас двоих. Я как-то не подумала о том, что могу забеременеть. Теперь, когда я принимала такие правила, мне нужно будет поговорить об этом с Рашель. Совесть моя была не на месте, но я не могла сопротивляться одновременно и себе и Ирвингу. Нужно было выбрать что-то одно. И я выбрала Ирвинга, наплевать полностью на совесть.
        Теперь мы с ним не сговаривались, когда и как близость снова может случиться, просто, если представлялась возможность, мы пользовались ею.
        Однажды, мы едва не погорели. С утра вышло так, что мама отвозила младших сама - так как у них еще были факультативы. И из-за этого у нас появилось свободное время, чуть меньше часа. Мы с Ирвингом делали вид, что угрюмо завтракаем, не смотря друг на друга, едва прожевывая еду. На самом деле, каждый из нас считал минуты до того времени, как отец выйдет за двери. Раньше мне всегда казалось он быстро уходит на работу. Но в это утро, все выглядело так, что он никогда не уйдет, а останется дома.
        Только это случилось, мы просто набросились друг на друга. Ирвинг увлек меня за собой в гостиную. Его зеленые глаза, были при этом почти малахитовыми, и я не без удовольствия отмечала, как тряслись его руки, когда он прикасался ко мне.
        Я сняла с себя рубашку, а Ирвинг всего лишь распустил галстук, и в это время неожиданно хлопнула входная дверь. Я в секунду была опрокинута за диван, впихнутая между стенкой и спинкой дивана, и довольно прилично ударившись даже не ойкнула. Мне ли в первой ударяться. Прошла секунда, и Ирвинг включил телевизор. Я услышала звук новостей.
        - Почему ты еще дома? - удивленно прозвучал голос отца, и я затаила дыхание, веря, что отец может услышать, как я тяжело дышу. Мне стало жарко от страха, а сердце же при этом наоборот, словно остановилось.
        - Жду Флекс, она еще решила переодеться - пролила на рубашку чай, - и я представила, как в доказательство он показал мою рубашку. Я не могла видеть ничего из того, что происходило в комнате, а тем более лицо отца, и очень надеялась, что он поверил Ирвингу.
        - Ясно. А то думал, что ты решил сачкануть от школы, - рассмеялся отец добродушно. Я едва заметно выдохнула, как мне сразу же полегчало! - А я вот телефон и бумажник забыл. Ну я пошел. А ты не прогуливай!
        - Патрик, Флекс иногда такая правильная зануда, что не позволит мне опоздать.
        Отец еще раз рассмеялся, я немного недовольно поджала губы.
        - Ну раз Флекс за тобой присмотрит, я спокоен. Удачи в школе.
        Прошло бесконечных несколько минут, прежде чем я услышала, как хлопнула дверь, и машина отца отъехала. А за тем вниз свесилась рука Ирвинга.
        Я выползла и уставилась насмешливо на него:
        - Зануда? Правильная?
        - Можешь доказать, что нет? - это был вызов, но я и не собиралась отказываться от такого предложения.
        Ирвинг потянул меня на себя. Мы смотрели друг другу в глаза, понимая, что говорим вовсе не то, что чувствуем. И это было сейчас не важно. Я была с ним такой раскованной, какой никогда себя не чувствовала ни с кем другим. Словно вторая часть меня, о которой я не подозревала, или не хотела раньше знать, вдруг проявилась.
        Ненависть приобрела совершенно другой вкус и оттенок. Она отдавала порочностью.
        Глава 12
        Люби его, если сможешь
        Тот, кто огонь выжигает огнем, обычно остается на пепелище.

    Эбигайл ван Берен
        Так мы дожили до Нового года, ненавидя друг друга, занимаясь незаконной любовью, встречаясь с другими и, по крайней мере, с моей стороны, ревнуя к этому.
        Игра пошла по новому кругу. Ирвинг сменил Нен на Кейт, и это было еще хуже, чем раньше. Кейт кроме внешности, которая была у нее безупречной, имела хороший характер. Она мне всегда нравилась и кроме ревности, я ощущала к ней жалость. Если Ирвинг ко мне испытывал хоть что-то, то к ней ничего и разницей между нами было то, что я принимала правила игры. Я знала, что происходит, а она, как и Лукас просто была невинной жертвой наших не простых отношений с Ирвингом. Не то чтобы мы хотели быть жестокими, но мы практически не думали ни о ком кроме себя. Раньше я и не подозревала, что любовь к кому-то может быть такой. Она сжигала все вокруг меня, моя совесть день ото дня становилась черней, я не думала о ком-то кроме себя и него. И все казалось было дозволено, главное, что были мы.
        Мы стали эгоистами, каких еще стоило поискать. Я соблазняла Ирвинга, даже тогда когда мы обнимали своих партнеров. Смотря на него, я проводила рукой вдоль шеи, едва заметно касалась губ языком, глянув на него из-под опущенных ресниц. И никто этого не замечал и даже не догадывался. Одна Рашель более или менее поняла, что я уже не девушка, и конечно же никак не могла поверить, что тот, кто сделал из меня неожиданно новую Флекс, был Лукас. Она прямо-таки умоляла дать ей воспользоваться ним на вечер, чтобы и у нее так светились глаза. Пришлось сознаться, что это тот парень, с которым я целовалась, когда встречалась с Денисом. И ее убивала не сама тайна, а тот, что она могла упустить среди своих знакомых такого жеребца. Я же, наконец, хоть кому-то, сознавшись в своем падении, сняла с души тяжкий груз. Мне было вовсе не так просто отдаваться Ирвингу, как я думала, не зная о его любви. Да и вообще, мне, которую воспитывали в строгости общения девочек с мальчиками, так же трудно было смотреть маме в глаза. Зато я смогла воспользоваться знаниями Рашель о контрацепции. Думаю, раньше у нее не было такого
уважения ко мне, как теперь. Она всегда немного пренебрежительно думала обо мне, как о ребенке. И тогда я не обижалась, а теперь почувствовав свое внезапное преимущество, осмелела. Я была раскована, чувствовал себя привлекательной, и вовсе не становилась от этого вульгарной. У меня был парень, и этого хватало, чтобы искатели приключений держались подальше от меня. Я стала откровением для своих старых знакомых, и так же для родителей, но к моей огромнейшей радости, это никого не пугало. Никто не мог понять, откуда все эти изменения, потому что не знали о моей двойной жизни, и мне было весело слышать, какие предположения делаются по этому поводу.
        Однажды вечером, когда я спустилась, чтобы выпить на ночь молока, я услышала, как родители тихо переговариваются между собой. Я знала, что некрасиво подслушивать, и все же не смогла удержаться, когда услышала свое имя. Я села на ступеньках, максимально близко к двери в гостиную, и почти отчетливо слышала их разговор.
        - Как думаешь, это хорошо, что Флекс вдруг так повзрослела? - встревоженный голос мамы звучал едва сильнее папиного футбола. Минуту не было ответа, и как я поняла, потому что в игре был ответственный момент.
        - Повзрослела? - переспросил, наконец, отец, и я могла себе представить, каким взглядом его при этом наградила мама. - Я-то думаю, у нее просто месячные начались.
        Я едва не прыснула со смеха, успев вовремя сдержаться.
        - Ну что за чушь, - хмыкнула мама, и я прислушалась. - вечно вы мужчины все изменения в нашем настроении этим объясняете. Если хочешь знать, месячные у нее еще в 13 лет начались.
        - Да ты что!!! - удивился искренне отец, мама же наверняка покачала головой. Милый папа, ничего-то он в нас девушках не понимал. - Так это значит, что Етни и Майя…
        - И у них уже тоже.
        Наступило молчание, которое я превратно приписала игре. Отец хмуро сказал маме кое-что, повергшее ее в хохот:
        - Нужно будет ближе поговорить с тем ее парнем Лукасом, что-то он мне уже разонравился.
        - Не думаю, что Флекс из таких девочек. Она у нас разумная, и я верю, что замуж будет выходить девушкой.
        Я покраснела от этих слов, и тихонько вернулась в свою комнату. Мнения родителей обо мне были некоторым откровением. Мне доверяли, и это было хорошо, но я не оправдывала этого доверия. Ради Ирвинга я могла примириться даже с этим. Ради него я то и делала, что подписывала договоры с совестью.
        На Новый год, который мне, наконец, позволили провести не дома, потому что со мной шел Ирвинг, снова решили устроить школьную вечеринку, такую же костюмированную, как и в Хэллоуин.
        Я долго думала, чтобы такого одеть, чтобы поразить всех. Раньше мне не приходилось задумываться над тем как я хочу выглядеть, теперь все было иначе. И я была рада тому, что делала хоть что-то не только ради Ирвинга, а и ради себя. Моя неожиданная популярность, пришедшая с раскованностью, наложила отпечаток на то, как я хотела выглядеть. На помощь пришла Рашель. Кем только она не бывала на разных дискотеках и выбор в костюмах у нее был. Я пришла к ней незадолго до дня вечеринки. И передо мной в ее комнате уже раскинулся шатер нарядов. Там было все, что душе угодно - от пошлых костюмов, до тех, что она носила в младших классах. К сожалению, из-за моей худенькой фигурки и отсутствия такого внушительного бюста, оказалось, что я могла выбрать лишь те старые наряды. Впрочем, вскоре я подыскала себе костюм шоу-герлз. Он не был таким уж очень фривольным, почти все недопустимые места были закрыты, и головной убор не оказался слишком массивным. Стоило лишь немного ушить в районе декольте. С чем справилась сама Рашель. Она умела все, и была чуть ли не самым умным человеком из тех что я знала. Теперь, когда я
поняла, что это такое поддерживать сексуальную активность, я начала ее немного больше понимать, но не в том, плане, почему она так часто меняет парней. Мне не была известна доподлинно ее история горькой любви, но я точно знала одно правило Рашель, - никогда о той любви не расспрашивать.
        Думаю, дело было в том, что она сама не хотела больше вспоминать того, что с ней случилось. Мне оставалось лишь гадать, как человек с такой интуицией и умом, старательно вела образ тупой, красивой, девочки в розовом. Хотя нет, в розовом она-то и не ходила. Я уже и забыла, что именно Рашель дала мне послушать мой первый рок-диск.
        Теперь рассматривая ее, я думала, и очень надеялась, что ничего чрезвычайно плохого с ней не случалось. Хотя теперь я так же знала, что разбитое сердце порой хуже, чем любое насилие. Я разбивала себе сердце каждый раз, когда приходила в компанию Лукаса, и радостно здороваясь с Кейт, видела, что рука Ирвинга плотно обнимает ее. Словно болезнь, ревность поселилась внутри меня.
        - Никогда бы не подумала, что ты выберешь этот костюм, - задумчиво протянула Рашель, подшивая его тут же на мне. Я улыбнулась, разглядывая себя в зеркале, и наши глаза пересеклись там. - Ты можешь мне сказать, что с тобой происходит?
        - Я хочу блистать, - пожала весело плечами я.
        - Ради того тайного парня, или Лукаса.
        - Ради себя. Никогда не понимала тебя раньше, видя, твою популярность. А вот теперь понимаю, это действительно приятно.
        - До поры до времени, - пробурчала Рашель. Я знала, что она боялась, не ее ли это пагубное поведение так повлияло на меня. И я теперь постоянно ее разуверяла в этом. Рашель просто бы не поверила, если бы узнала, почему я стала теперь такой… отчаянной что ли. Я и сама толком не знала, что во мне стало не таким как раньше.
        - Как это? - переспросила я немного озадаченная ее тоном. Рашель всегда справлял впечатление счастливого человека.
        - Однажды тебе это надоест. Как и твоя тайна. Ты станешь раздражаться, и уже не сможешь это выносить… поверь, тебе, еще захочется стать такой как раньше.
        До того времени о котором говорила она, меня еще ждало много тайн и тайных встреч, просто я этого еще не понимала.
        Посмотревшись в зеркало, я почти тут же забыла об ее предупреждении.
        На вечеринку мы ехали отдельно с Ирвингом. Я заехала за Лукасом, который предпочитал ездить со мной, чем брать свою машину. Еще не видела, чтобы парень не любил водить. К тому же когда я была за рулем, он мог выпивать. Так как вечеринка проходила в школе, спиртное кончено же было запрещено, но когда молодежь это останавливало? А я, памятуя о своем провальном вечере на Хэллоуин, вообще ничего не пила кроме содовой.
        Я веселилась и радовалась со всеми. Переходила от одной подруги к другой, стояла в окружении друзей Лукаса, и все это время я ждала того, момента, когда Ирвинг войдет в зал. Он появился в обнимку с Кейт, но я ее даже не заметила. Он был в черном смокинге, явно а-ля Джеймс Бонд, и мое сердце, на миг остановившись, забилось быстрее. Я следила за тем, как петляя по залу, он сужает круг вокруг меня, и вот он и его девушка подошли к нам. В то время мы стояли с Лукасом в углу, разговаривая с его братом - барабанщиком. Говорил Лукас, я просто вежливо слушала, следя вовсе не за нитью разговора, а за тем, кого так давно ожидала.
        - Привет!
        Ирвинг поздоровался с парнями, и почти тут же вклинился в разговор, а я думал лишь о том, как мое голое плечо трется об ткань его костюма. Теперь вышло так, что мы с ним оказались в углу. Наши пары были по разные руки от нас. И так как вокруг моих бедер была коротка пышная юбочка, она скрывала расположение моей руки, которая не заметная никому утонула неожиданно в горячей руке Ирвинга. Я словно смогла, наконец, дышать, когда он оказался рядом.
        И когда они уходили танцевать, мороз прошелся по моей коже, потому что, склонившись к самому моему уху, Ирвинг прошептал:
        - Хочу тебя…
        Это были не те слова, которые мечтательные девушки хотят услышать от своих возлюбленных, но как говорится, в такой ситуации как моя, выбирать не приходилось.
        Кружа по залу, исчезая за спинами других ребят, я искала лишь его, и его взгляды ловила на себе. Мы двигались, на одном расстоянии, время от времени сокращая его, приближаясь почти вплотную, чтобы просто прикоснуться друг к другу. И никто не видел этого. А мы существовали, будто в двух мирах, один их которых подстраивался под нас, так как нам было это удобно.
        Стоит ли говорить, чем закончился этот вечер для нас? Когда мы с Лукасом ехали домой, Ирвинга и Кейт уже давно в помине не было в зале. Только куранты простучали
12, Ирвинг должен был отвезти Кейт домой. Она была младше меня, и ее родители видимо имели свое мнение по поводу того, во сколько она должна быть дома. И назад он уже не вернулся. Конечно, именно потому я так мчала домой, от дома Лукаса, представляя себе, как Ирвинг обнимает и целует Кейт, вовсе забыв обо мне. Ревность, как и ненависть, стала моим спутником, и не только днем, но и ночью, когда ложась спать, до того, как Ирвинг возвращался домой, я думала о нем и ней. Ревновать и ненавидеть, вот что дал мне Ирвинг на вмешательство в его жизнь. Такое место я занимала в его жизни. Ближе он меня не подпускал. Мы никогда не говорили ни до, ни после того, как были близки, и я даже не смела, надеяться, хоть раз, чтобы он остался рядом со мной, после этого.
        Я ехала домой, как всегда в своей манере водить, немного быстро, не смотря на гололед, и точно знала, как это ненавидит Ирвинг. Сам-то он не ставил себе ограничений на вождение. У нас же мое вождение постоянно было темой для ссор. Мои родители его в этом поддерживали. И я понимала почему, ведь родители Ирвинга разбились, тогда почему же он не печется о себе. Я, это такое дело, я ему по сути дела никто. То, что он испытывал ко мне, он постоянно хотел забыть и вычеркнуть как что-то ненужное. Я пыталась его вычеркнуть каждый раз как ложилась спать, а на утро все продолжалось, как и раньше.
        Ворота гаража были открыты и, увидев машину Ирвинга припаркованную уже там, я поняла, что он должен был или только что приехать, или же поджидать меня.
        И то и то было верно. Дверка открылась с моей стороны, и Ирвинг не дал мне выйти. Откинув свое сидение, я заползла на задние сиденья, чувствуя, как волна адреналина и страсти накрывает меня, стоило увидеть его. Я понимала, что в любой момент могут выйти Етни или Майя, потому что родителей не было дома, чтобы просто проверить, что такое происходит. Или же Майкл, которому всегда все любопытно. Но меня ничего уже не могло остановить, потому что я смотрела в глаза Ирвингу, и видела в них все то, что горело во мне.
        - Ты целовала его, когда ехала домой? - прошептал мне Ирвинг на ухо, в то время как его руки, пытались стянуть с меня костюм. Я поддавалась и помогала его рукам, даже не пытаясь солгать на его вопрос. Я знала, что ему станет больно, и очень хотела, чтобы так и было.
        - Да. Почти так же как тебя… прикусила его нижнюю губу… вот так, - я показала это на Ирвинге, он едва слышно простонал, и встряхнул меня.
        - Нет, я не хочу знать, - гаркнул он, впиваясь губами в мою шею, и грудь. Я задрожала, но не замолчала.
        - А потом, я прошлась рукой по его волосам… запуская туда пальцы, пропуская их… оттягивая голову Лукаса назад, от своей груди.
        Ирвинг рванулся вверх, чтобы посмотреть на меня.
        - Ты не позволила ему! Скажи, что ты не позволила ему прикоснуться к тебе? - его голос звучал требовательно и хрипло, а я, видя его ревность, лишь нагло и хитро улыбнулась. Он не мог знать, что я вру. Я хорошо лгала, и теперь тоже, но Ирвинг этого не понимал. Он же продолжил ласкать меня, но уже грубее. Как же ему была не приятна мысль, что я могу еще кому-то принадлежать хоть в какой-то мере. А я принадлежала ему одному. Мне кажется, так было всегда, просто Ирвинг этого не понимал.
        Неистовство Ирвинга оставило следы на моей груди, и засосы на шее, которые мне пришлось скрывать в последующие дни. На талии были синяки от его пальцев, так он сдавливал и приподнимал меня.
        После того вечера, Ирвинг был на меня зол. Я начала бояться, как бы он не сделал что-либо такого, что раскрыло наш секрет. Потому что понимала, даже если это случиться, Ирвинг все еще не был готов стать моим.
        Однажды вечером, я вернулась после встречи с Лукасом, как раз к ужину. Как ни странно собрались все. Настроение у меня было приподнятое, щеки раскраснелись от сухого морозного ветра, хотя настоящих холодов и в помине не было. Здесь температура не опускалась ниже 6+ градусов.
        Родители были необычайно обрадованы нашим с Ирвингом присутсвием, так как вечерами застать нас дома было просто невозможно. Я как раз выглядывала, чтобы посмотреть ушел ли Лукас, и, помахав ему, увидела, как он удаляется. Милый глупый мальчишка! Улыбаясь, я отвернулась от окна, и застала то, как отец и Ирвинг смотрят на меня. Глаза Ирвинга были темнее грозовой тучи, и к этому было не привыкать после того, как я дразнила его Лукасом в новогоднюю ночь. Но что странно отец был тоже как-то недоволен.
        Мы сели за стол, и папа не стал откладывать в долгий ящик то, о чем хотел со мной поговорить.
        - Флекс, я бы хотел узнать, насколько серьезно вы встречаетесь с Лукасом?
        Я переглянулась удивленно с мамой, и она едва заметно округлила глаза, сама не понимая, откуда у мужа такие вопросы. Потом я с подозрением посмотрела на Ирвинга, но он смотрел лишь в свою тарелку, и не было заметно на его лице следов радости. Есть ли возможность, что это не он говорил с отцом?
        - Если ты о том, собираюсь ли я за него замуж - то нет.
        - Ну, просто, ты ведь поступаешь на следующий год…
        - То есть ты боишься, что я могу влюбиться, и отказаться от планов на будущее, залететь например и выйти замуж? - рассмеялась я, а отец чуть не подавился при слове залететь. Етни и Майя, захихикав, переглянулись, один лишь Майкл непонимающе взирал на нас, для него тема, была какой-то непонятной и странной.
        - Я бы не хотел говорить именно так… - начал отец, и ненадолго замолчал, чтобы сформулировать то, что хочет сказать. - Просто мне хотелось знать, что ты чувствуешь к Лукасу. Ко мне доходили слухи, что он не очень нормальный парень, чтобы строить с ним отношения.
        Я тут же метнула гневный взгляд на Ирвинга, который он встретил вполне бесстрастно. Зеленые глаза не изменили своего цвета, он просто держал свой взгляд на мне.
        - Догадываюсь, кто эти слухи распускает, - прошептала я.
        - Почему ты считаешь, что это должен быть я? - невинно переспросил Ирвинг, отправляя в рот вилку с едой. Я не стала смотреть на то, как мама покачала головой отцу, мол, зачем нужно было это начинать, они снова начнут ссориться. - Да и если бы это был я, почему мне не побеспокоится о своей приемной сестре?
        - А кто же еще, у нас тут может быть такой святоша! - предположила я, - Да у тебя самого рыльце в пушку, чтобы что-то говорить о Лукасе. Кейт, например, тоже чья-то сестра, но ведь это не мешает тебе с ней целоваться.
        - Это другое, - тут же напрягся Ирвинг, а я фыркнула.
        - И чем это другое? Она такой же человек, как я. Или ты так беспокоишься лишь обо мне? Ничего не скажешь, хороший брат, - я говорила, иронично намекая на то, как он обо мне беспокоится. И о той регулярностью, с какой его беспокойство происходит. - Может мне не нужно твое беспокойство?
        - А я тебя и не собираюсь спрашивать, - грубо отозвался он, и не выдержав я бросила на стол салфетку, и пошла прочь. Я просто не могла на него смотреть. Как он смел, лезть в мои отношения с Лукасом? Если его что-то не устраивало, он вполне мог все это остановить, но другим способом.
        Я кипятилась на Ирвинга довольно долго. Мы не только перестали разговаривать, но и спать вместе. Ничего не предпринимая к примирению, я просто ревновала в стороне. Наблюдала за ним, и все же на некоторое время восстановилась холодная война, которую в одну из ночей прекратил Ирвинг.
        Я не спала, слушая тихо музыку, и думая о том, что совершенно несчастна. Все, что было до этого тоже счастьем назвать трудно, но теперешняя ситуацией была для меня ужасна. Не имея возможности прикоснуться к нему, почувствовать в себе, поцеловать, я сходила с ума. И не могла вспоминать наши поцелуи, а думала лишь о том, как видела поцелуи Ирвинга дарованные Кейт.
        Неожиданно дверь моя распахнулась, и я подумала, что Майя возобновила свою привычку приходить ко мне во время грозы, но кровать просела под кем-то более тяжелым, и мое сердце тут же отчаянно застучала. Ирвинг был нежен в эту ночь, ничего общего с той, что осталась в моей памяти после нового года. И полнейшей неожиданностью стало то, что когда мы отдышались, он не стал уходить.
        - Только не усни, - предупредила его я, и сама почти тут же задремала.
        Я не понимала, заснула на час, или всего на мгновение, но открыв глаза, неожиданно поняла, что Ирвинг не спит и смотрит на меня, нежно сжимая в своих руках.
        Я молчала, смотря на него в ответ, и видимо потому заслужила томный, сладостный поцелуй, который разбудил меня окончательно. Мы снова занимались любовью. Неспешно, трепетно, будто бы узнавали друг друга, впервые за то все время, что спали вместе.
        После этого я проснулась на утро одна. Наверное, именно этот момент стал переломным для меня. Тогда я поняла, что уже не могу играть, или же делить его с кем-то. Но это были лишь мысли. Пока.
        Ненависть говорила о том, что не стоит принимать всерьез все то, что делает Ирвинг. А сердце, умоляло и уговаривало сделать хоть что-то. Или прекратить все это, или сделать так, чтобы изменились наши отношения. Я поняла, что устала играть роль роковой Флекс, которой не являлась никогда.
        Глава 13
        Мучения
        Ненавидеть - значит любить, ощущать свою горячую, великодушную натуру, жить в презрении к постыдным и дурным вещам… Я ненавижу никчемных и беспомощных людей… Ненавижу тех, кто следует за стадом… Если я чего-нибудь и стою, то потому, что одинок и ненавижу.

    Эмиль Золя «То, что я ненавижу»
        Все продолжилось. Я была слишком слаба, чтобы отказываться от Ирвинга, в той манере, в какой я его получала. Моя жизнь превратилась в отсчитывание минут, когда я снова смогу прикоснуться к нему. Я с тоской наблюдала за ним, когда мы бывали в одной компании, и потом уже с остервенением затаскивала его в свою комнату. Ирвинг не то, чтобы сопротивлялся, но его удивляли мои выпады, которые со временем сменивались на полное отчуждение от него. Так прошел месяц. Я бывала или слишком страстной или слишком пассивной. В моем поведении не было одной четкой линии, все менялось, как и мое настроение.
        Школа, это было то место, где я часто могла побыть рядом с Ирвингом без чьей-либо компании и тем более без нашей близости. От того я стала ждать наших совместных уроков с большей радостью чем раньше, даже не смотря на то, что мы часто ссорились. Когда нам давали какой-нибудь проект Ирвинг тут же тянул главенство на себя. Я отбивала это право, как могла, зная, что его это будет раздражать, это будет вызывать чувства. Других я от него и не ожидала. Как это тяжко знать, что я нравлюсь ему, не быть вместе и не понимать, почему все так. Но я никогда не спрашивала. Никогда.
        Наконец пришло время, когда все проекты были сделаны, так как на них нам выделили несколько месяцев, и сегодня начинались занятия, на которых мы будем их защищать. Раньше мне не удавалось удачно работать с Ирвингом в паре, но теперь стало легче. Ирвинг сегодня был иным. Не знаю, в чем это отображалось, но я чувствовала, что сегодня он ко мне явно добрее. Может он начал чувствовать мою встревоженность.
        Я не любила выступать на публике, и потому с удовольствием оставила себе должность ассистента. Ирвинг был защитником проекта. Он же настоял, чтобы мы были первыми. Когда мы вышли к доске, мои ноги подгибались, руки тряслись, и я едва могла выдавить из себя улыбку. Наши одноклассники так же испугано и в то же время ободряюще улыбались. Вместо вступления Ирвинг стал цитировать стих.
        Ворон
        Погруженный в скорбь немую
        и усталый, в ночь глухую,
        Раз, когда поник в дремоте
        я над книгой одного
        Из забытых миром знаний,
        книгой полной обаяний, -
        Стук донесся, стук нежданный
        в двери дома моего:

«Это путник постучался
        в двери дома моего,
        Только путник -
        больше ничего».
        В декабре - я помню - было
        это полночью унылой.
        В очаге под пеплом угли
        разгорались иногда.
        Груды книг не утоляли
        ни на миг моей печали -
        Об утраченной Леноре,
        той, чье имя навсегда -
        В сонме ангелов - Ленора,
        той, чье имя навсегда
        В этом мире стерлось -
        без следа.
        От дыханья ночи бурной
        занавески шелк пурпурный
        Шелестел, и непонятный
        страх рождался от всего.
        Думал, сердце успокою,
        все еще твердил порою:

«Это гость стучится робко
        в двери дома моего,
        Запоздалый гость стучится
        в двери дома моего,
        Только гость -
        и больше ничего!» …
        (1890) Переводчик неизвестен
        - Итак, как нам известно, что Ворон был написан один раз, но во многих странах мира, его переводили разные писатели.
        Затем Ирвинг цитировал строки Ворона на французском и испанском, даже на итальянском. Он знал эти языки, потому что ему приходилось жить в разных странах мира. Я знала о том, что его детство было кочевым. Он никогда не жил с родителями на одном и том же месте подолгу. Тут я заметила, что он очень быстро нашел себе друзей, но насколько знала особо близких отношений, у него ни с кем не было. Словно хамелеон он мог стать своим среди чужих. Я, как и остальные слушала его голос, не вслушиваясь в слова, и понимала, что сама персона Ирвинга занимательнее, чем стих поэта. Он пленял нас всех, и не удивительно, что я тонула в нем, и в том кем он являлся. Но для всех Ирвинг был не просто любимчиком, и отличником, он был душой компании. Неужели это, правда, что только мне он открывал все, что было у него в душе. Даже теперь Ирвинг редко улыбался мне. Всем остальным, пожалуйста - улыбнуться для кого-то другого у него прекрасно выходило. Стоило нам оказаться рядом, Ирвинг словно снимал улыбку, и его раздражение выходило наружу, обрушиваясь на меня. Как и страсть, негодование, злость. Я получала весь этот букет
негатива, думая раньше о том, как я несчастна из-за этого. Но почему я раньше не подумала о том, что со мной он никогда не притворялся?
        И все же я устала быть эдакой подушкой для его эмоций, которые он скрывал в себе. Если бы Ирвинг хотя бы со мной говорил, мне было бы легче. Но я жила на грани своих чувств, и того, что скоро они грозили прорваться. Как никогда я была близка к тому, чтобы порвать с ним все наши непонятные отношения. Конечно же, он должен был это чувствовать. Я хотела бы, чтобы он это чувствовал. Я просто устала ждать. И все изменилось, потому что однажды он пришел в мою комнату, и был нежен, был кем-то таким в кого легко влюбиться. Я хотела бы видеть того Ирвинга, быть с ним, и перестать быть тайной его страстью, с которой он не хочет быть рядом.
        Я до того устала, что наконец решила порвать отношения с Лукасом, и не начинать их с другими. Мне хотелось нормальных отношений, но нужно дать отдохнуть своему сердцу и измотанному организму от Ирвинга.
        Вечером я хотела поговорить и с тем и с другим. Лукас, меня мало заботил, я просто надеялась избавиться от его навязчивого, в последнее время, поведения. А вот разговор с Ирвингом меня пугал, больше чем я могла бы представить. Я была готова к тому, чтобы окончательно завязать с ним. Думаю, меня уже не остановит, даже если он вдруг скажет, что хочет быть со мной. Хотя нет, остановит, если Ирвинг такое скажет, это будет решением всех проблем. Но я не ожидала от него подобного поступка. Он не был готов. По непонятно какой причине он не будет готов еще долго. И я не смогу понять, пока он не будет со мной говорить на тему своего беспокойства. А говорить он не будет, потому что между нами по-прежнему проведена черта. Когда-то я думала, что люди, которые занимаются любовью, должны быть ближе всех на свете друг к другу, но не было в мире более далеких людей, чем я и Ирвинг. Мы чужаки, испытывающие влечение, и отгораживающиеся стеной молчания. Я для него чужая. Может дело в том, что наша страсть такая поглощающая? Она сжигает все и дает ему силы продолжать жить вот так. А я наоборот все время чувствовала,
что из меня уходят силы, после каждого такого соития.
        Наш доклад шел, а я словно во сне переворачивала листки, показывая карточки с датами, когда об этом говорил Ирвинг. На самом деле смотря на него и слушая, я мысленно прощалась с ним. Это было легче чем я думала, легче чем продолжать жить со всем этим. Ирвинг мельком бросил на меня взгляд и в его глазах таился вопрос. Он не мог понять, что со мной происходит. Я же еще не была готова говорить об этом. Я слабо улыбнулась ему. Вряд ли классу или учителю было понятно, что это могло значить. Мы могли просто подать друг другу знак, что нужно переходить к следующей стадии проекта. Хотя это было не так.
        Кроме нас на уроке еще две пары партнеров показали свои проекты, но наш был лучше. Прозвенел звонок, все взялись собираться. Учитель подошел к нам.
        - Вы хорошо поработали, ваш проект пока что лучший.
        Ирвинг подавил загадочную улыбку, а я постаралась изобразить подобие уважения и внимания, которое должна была чувствовать, но сейчас не могла.
        - Это Флекс разыскала всю нужную информацию, - похвалил меня Ирвинг, и что странно я не почувствовала при этом удовольствия. Но ведь должна же была. Я ни в чем уже не могла доверять Ирвингу.
        - Теперь мне понятно, как вы распределили роботу. Я рад узнать, что вы сработались, наконец, за столько то времени.
        Похлопав меня по плечу мистер Харви пошел к другим ученикам. И тут же еще пару наших одноклассниц выражая восхищение и конечно же не только материалом, а и тем, как Ирвинг его представлял, обступили нашу парту, словно место поклонения. При этом их радостный лепет меня даже не раздражал. Я смогла даже усмехнутся в ответ на несколько их улыбок обращенных ко мне. Оставив на миг свои книги я посмотрела на то как счастливо он улыбается им. Мне он так никогда не улыбался. И никогда не захочет улыбаться. Нужно смотреть правде в глаза - Ирвинг никогда не приблизит меня достаточно близко, как бы того хотелось мне. Он даже сейчас неосознанно отгораживался от меня, когда говорил с девочками. Не специально, и все же болезненно. И ему этого не понять.
        Ирвинг даже не отметил, как я смотрю на него. Я тяжело вздохнула и покачала головой - так и было всегда, просто я продолжалась надеяться. Незаметно для него я собралась и ушла, более поспешно, чем нужно. Мне хотелось затеряться ненадолго и обдумать то, что я хочу сказать Ирвингу или скорее то, что нужно сказать. На сердце у меня было тяжело. Сегодня я собиралась разорвать двое отношений, и к тому же вернуть саму себя. Перестать быть роковой Флекс, снова превратится в ледышку, заморозить воспоминания, боль, просто взять себя в руки. А может я и не стану снова превращаться в ледышку. Просто нужно бросить «ширму» Лукаса и найти парня, который мне действительно понравиться. Может не так, как Ирвинг. Но хотя бы больше Лукаса. Кто-то к кому я буду чувствовать симпатию, привязанность. Я даже могу влюбиться в него, если позволю себе. Хотя я точно знала, что, так как я люблю Ирвинга, мне, скорее всего, уже не полюбить. И я не думала об этом с фанатизмом. Совершенно нет. А с горьким болезненным осознанием того, что мои мысли правдивы и жестоки. Я бы и хотела любить его меньше, но этому не бывать. Все уже не
может стать просто и ясно, после того, что мы заварили и натворили в своей жизни. Я могла только раскачивать теперь свою лодку, но повернуть ее на обратный путь у меня уже не получалось. Единственное что я действительно могла, так это не кричать на себя и не говорить, что во всем виновата сама. Потому что это не так.
        Никем не тронутая, словно остальные понимали, что я глубоко в своих мыслях, я прошла в библиотеку. На улице не было так уж прохладно, но мне вполне хватало и той свежести, что сопровождала меня, чтобы не раскисать. От воздуха я наоборот стала сильнее. Теперь я вполне могла многое выдержать. Или просто потерпеть до вечера.
        В библиотеке царил покой и тишина, как избито, и в то же время точно. Все то к чему я стремилась. Возле стойки стояло несколько нетерпеливых учеников, которых я вполне спокойно пропустила вперед, сама же прошла к дальним рядам, подальше от окон и света. И поставив перед собой книгу, просто легла и закрыла глаза, собираясь подумать. Здесь не было шума, только темнота и прохлада, в отличие от душных помещений, нашей школы.
        Мне было до тошноты плохо. Виски сдавила тупая боль, желудок скрутило. Все в моем теле восставало против того, чтобы я рассталась с Ирвингом. Но я уже не выдерживала происходящее с нами. Я была живой, я хотела жить, и мне надоела его пустота и ненависть. То, что сначала заставляло меня поступать не так как раньше, быть смелее, раскованнее, теперь вгоняло в депрессию. Когда-то я удивлялась, от чего девушки страдают, когда любят, теперь уже нет. Никакого удивления, одна тупая боль и все та же ненависть. У нас как всегда все просто.
        Наверное, я и правда заснула, разбудил меня библиотекарь, и его лицо выражало лишь заботу, а вовсе не злость.
        - Флекс, ты доучилась до того, что засыпаешь над книгами, - доброе, немолодое лицо библиотекаря склонилось надо мной. Он жил не так далеко от нас, и был одним из тех, кого отец считал интеллигенцией города. Они часто говорили, хотя папа и старался избегать говорить о книгах - те, которые ему удалось осилить, вряд ли бы читал местный библиотекарь.
        - Тебе пора домой.
        Я тут же смущенно начала собираться, и глянув на окно, поняла, что проспала не меньше чем 1,5 часа. Мои сборы стали почти лихорадочными. Попрощавшись, я побежала на улицу надеясь встретить Лукаса сразу же после репетиции.
        Стемнело, было почти 5 часов вечера, и как назло тренировка по регби как раз закончилась. Завидев выходящих на улицу парней, веселых и еще горячих после игры, я удвоила шаг, стараясь поскорее скрыться из поля их зрения. Было довольно темно, и я надеялась показаться просто одной из младших девчонок, которая спешит домой - в темноте в одинаковых пальто мы мало чем между собой отличались. К тому же я видела и других девочек, выходивших из школы. Мне показалось, что я успела вовремя скрыться среди ближайших деревьев, и тут же с облегчением вздохнула. Скорее всего, он меня не заметил, или не понял что это я.
        И тут же я услышала, как Ирвинг позвал меня по имени, и сердце забилось быстрее, словно я должна была от него убегать. Но оглянувшись, я беспечно помахала ему рукой, чтобы ждал возле машины, но останавливаться не стала, еще быстрее спеша прочь с пятна света, в котором оказалась, когда Ирвинг остановил меня.
        Странно, Ирвинг никогда не подчинялся моим просьбам, но теперь остался возле машины, и я видела это, когда время от времени оборачивалась. Но поняв, что он за мной не следует, я смогла вздохнуть с облегчением. Из-за Ирвинга, я превратила Лукаса в марионетку, так хоть теперь я надеялась, что смогу посвятить Лукасу время, чтобы при этом не думать о Ирвинге. Это было честно.
        Алея деревьев, обступила меня, когда я подошла к зданию где занимались музыканты и проходили школьные концерты. Старое, но совершенно не ветхое здание. Было много современного внутри него, зато снаружи вполне можно было гордиться его архитектурой. И когда я почти встала на ступеньки, которые вели вовнутрь, резкий рывок остановил меня. Я даже не успела понять в чем дело. Первой мвсльбю конечно же было то, что это я падаю таким своеобразным образом.
        Но нет, я ошибалась на счет Ирвинга - он не мог меня послушать. У него всегда лишь свое мнение. И свои планы.
        - Ты что не могла остановиться?! - Ирвинг был рассержен, я же по-глупому улыбнулась, увидев это. Как я привыкла к его хмурым глазам, которые мне никогда не улыбались. И это никогда не закончится - ни его хмурость, ни моя радость при виде него. Какая же я все-таки бестолковая и мягкотелая.
        - Я спешу, - отозвалась я, прислушиваясь к тому, не идет ли кто сюда, и не выходит ли из дверей. Зачем лишние свидетели тому, что уже сегодня закончиться.
        - Это я уже понял. Куда?
        Его раздражение нарастало, и от этого все больше крепла моя уверенность, что я правильно поступаю, разрывая с ним отношения. Вот такое раздражение, и больше ничего - вот что он мог мне дать.
        - К Лукасу. Я вообще-то с ним встречаюсь, - заметила я без тени ехидства.
        - Остришь? Не могу понять, что с тобой сегодня?! Ведешь себя странно. Что-то случилось?
        Я, молча, разглядывала его, постепенно на улицу наплывала темнота, и разобрать его чувства на лице, было нереально трудно. Но я старалась понять их, и все же не могла.
        - Давай поговорим чуть позже. Может, поедем на берег?
        - О чем? - с подозрением переспросил меня Ирвинг. Он почувствовал, что грядет что-то неприятное. Ирвинг всегда мог понять, что я чувствую или как хочу поступить, но сегодня мое спокойствие его обманывало.
        Чтобы развеять ненадолго его сомнение, я улыбнулась. Так улыбалась нам мама, чтобы мы не волновались.
        - Мне нужно встретиться с Лукасом, подожди меня возле машины, хорошо?
        Ирвинг молчал, прежде чем развернуться и уйти. Я не знала, было ли это его согласием на разговор, или так он показывал, что ему не интересны мои просьбы, и он поступит как решит сам. Да и это не было важно, пока я решительно настроена на расставание с ним и с Лукасом.
        С тяжелым сердцем посмотрев ему вслед, я вздохнула и шагнула в здание. И думала лишь о том, чтобы Лукас облегчил мне тяжелое расставание с ним. Я понимала, как все это нечестно именно по отношению к нему, потому меня начинала мучить совесть.
        В последнее время он начал ставать раздражительным и назойливым, ныть, что я мало уделяю ему внимания. Он догадывался, что мне нравится кто-то другой, и конечно же не мог и представить, что это Ирвинг. Наша ненависть на людях была самым лучшим алиби. Никто даже представить не мог, что происходит между нами.
        Ступая в пустынном глухом коридоре, я шла на звуки смеха, музыки и веселья. В здании было светло и уютно, мне вовсе не хотелось видеть Лукаса, потому я не спешила. Коридор казался успокоительным коконом, где не было ни Лукаса, ни Ирвинга, а только я. Но вот, дверь, за которой я всегда могла найти Лукаса, слишком быстро оказалась передо мной. Я застыла, совсем ненадолго и, втянув в себя воздух, решилась.
        Приоткрыв дверь, я увидела группу Лукаса, уже заканчивающую одну из песен и плавно переходили в следующую. Ни были на сцене, и явно наслаждались тем, что делают. Перед сценой стояло несколько человек, которых я знала, потому что часто здесь дожидалась, когда закончиться тренировка Ирвинга и мелких, чтобы отвезти их домой. Лукас же конечно думал совершенно по-другому.
        Я не стала отрывать Лукаса, пока они не проиграют все, даже зная, что меня ждет Ирвинг. Я так долго его ждала, что сегодня он может подождать меня. Лукас заслужил, чтобы я обращалась с ним хорошо.
        Приветливо кивнув знакомым, который заметили мое присутствие, я все же не стала идти к ним, а села у самой двери, в тень, куда свет не попадал.
        Не смотря на музыку и веселье, мне казалось, что я сижу в тишине, так словно никого и ничего рядом нет. Я догадывалась, что завтра так не будет, мне станет плохо, и точно не от расставания с Лукасом.
        Вскоре Лукас отложил гитару, как и остальные члены его группы, чтобы передохнуть. Но они не стали убирать их, а это означало, что они продолжали репетицию сегодня допоздна. Лукас махнул мне рукой, чтобы я подошла, как всегда сопровождая это своей мальчишеской, почти детской улыбкой. Ну почему я, чувствуя себя такой старшей по сравнению с ним?
        Я покачала головой и указав на дверь вышла. Там я прислонилась к одной из стен, става лицом к двери, из которой должен был выйти Лукас.
        Лукас когда вышел, был уде не так весел. Он начал догадываться уже давно, что к этому все и шло. Его лицо сделалось грустным, и он, посмотрев на меня, не стал приближаться, а тоже прислонился так, чтобы стать ко мне лицом. Мы смотрели друг на друга, и понимали, в чем дело.
        - Я так и знал, - тихо отозвался он, - ты встретила кого-то другого? Или дело во мне?
        - Дело во мне, - поправила я Лукаса, и мне стало, почти жаль, что у нас ничего не вышло. Мне нравились его светлые волосы, и темные глаза, худощавая, долговязая фигура. И то. Как он улыбался, когда нам было хорошо вместе. Он был веселый, но не был Ирвингом. Для кого-то Лукас станет не просто «ширмой», а настоящим парнем. Может даже будущим. Возле него всегда было спокойно, и я буду за этим скучать.
        - Дело всегда было во мне, - добавила я, даже не зная, как точнее ему это объяснить. - Ты мне очень нравился, но я не думаю, что эти отношения перейдут куда-то дальше дружбы. Разве ты этого не видишь?
        - Видел… точнее понял в эту неделю. Ты полностью отдалилась.
        - Прости, если обидела… - честно и искренне попросила я. Как же мне было плохо, потому что я, именно я, а не Ирвинг, играла с Лукасом.
        - Я переживу, - а вот Лукас не стал скрывать то, что для него это все же болезненно. Я бы очень не хотела видеть всего этого, потому что мне не нравились слабые парни. Но для Лукаса это было простительно, он еще мальчик, которого я втянула в наши с Ирвингом грязные игры.
        Я больше не хотела извиняться, а просто подошла и обняла его, но он воспротивился, стал словно каменный.
        - Не надо. Так мне будет легче.
        И почти тут же поспешил скрыться в зале, а я все же ощутила большую вину, чем ожидала. Словно обидела ребенка.
        Так и происходит, когда считаешь, что вправе играть людьми, как марионетками в угоду своим желаниям.
        Постояв минутку-другую, я прислушалась к тому, что говорит моя совесть и сердце. В основном это было облегчение. Мне стало легко. Но сложности били впереди. Теперь на очереди был Ирвинг, и совесть уже будет не при чем. Сердце и тело имели большее влияние на мое сознание.
        Когда я вышла на улицу, сухой холодный ветер принес облегчение. К машине я уже почти бежала, чтобы согреться. Но к моему разочарованию, как бы я не надеялась, Ирвинга там не было. Ни снаружи, ни внутри салона.
        Но подойдя ближе, я поняла, что к лобовому стеклу прикреплена записка. Схватив ее дрожащими замерзшими пальцами, которые я до этого кутала в рукава, я попробовала ее прочитать. Но было слишком темно и холодно, чем стоять здесь на ветру, лучше было сесть в машину. Сев на водительское место, я включила свет и прикипела глазами к написанному.

«Меня подвезет Денис. Хочу подумать. Жду на известном тебе месте. Ирвинг».
        На известном месте - там где из воды торчал камень или скала, даже и не знаю, как точно описать ее. Снова сердце болезненно застучало, в предчувствии того, что случиться. Конечно же, я хотела близости с ним, и в то же время понимала, что сегодня это будет в последний раз. Или не будет.
        Я ехала, как всегда быстро - ветер в лицо из открытого окна, уже не просто холодил, он выдувал из глаз слезы. Музыка не позволяла мне сосредоточиться на своих мыслях. Вся эта дорога, мои чувства и страхи, все это было так волнующе, и опасно. Мне было страшно. Хорошо, что я могла в этом себе признаться, оставалось еще смириться.
        Когда я подъехала к знакомому месту, мои фары выхватили из темноты берега фигуру, застывшую на камнях. Ирвинг. Остановившись, я оставила включенными фары, и все же не очень спешила туда к нему. Мне хотелось бы, чтобы наша встреча носила другой характер, но разве все может так быть? Нет, больше не было пути назад, я все решила для себя, и если я предавала себя и свое тело в последние месяцы, то пришло время вернуть себе, наконец, достоинство.
        Открыв дверцу, я поняла, что ноги деревенеют, и я не могу идти туда, к нему, в пустоту, потому что пока он еще есть у меня. А когда мы будем возвращаться домой - его не будет. Все мои минимальные права на него перестанут действовать в пространстве и времени, в моей жизни.
        Фары помогали мне найти безопасную дорогу вниз, а с последнего высокого уступа меня снял Ирвинг. Мы покачнулись, но устояли, Ирвинг так и не отпустил меня. Он крепко сжимал меня в руках, прислоняясь губами к моему лбу, и во мне не было сил оторваться от него.
        - Нам надо поговорить, - выдавила из себя я, и это привело к тому, что Ирвинг легко оттолкнул меня и отошел. Я смотрела на его тело, застывшее в нескольких метрах от меня. И вот он резко развернулся.
        - Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, - начал спокойно он, и это спокойствие меня поразило. Никакой злости, отчаяния или боли. Равнодушие, вот что это было сейчас.
        - Ты уверен? - переспросила я, не зная, что и думать.
        - Да. Тебе надоело, не так ли? Я знал, что ты не выдержишь, знал и не удивлен. Да и чему удивляться, ради меня ты и так от много отказалась, - он сжал плечи, втянув голову в ворот пальто. Его волосы растрепал ветер. Я тоже опустила нос в свой шарф, и обрадовалась двум вещам: тому, что свет бил мне в спину, и тому, что ветер был таким сильным, что от него слезы текли сами собой.
        - На самом деле, я так до сих пор и не знаю, почему отказалась от всего. Ради тебя? Да. Но почему? - я задала этот вопрос, а потом сама ужаснулась, потому что поняла, что не готова знать ответ. Или просто уже не хочу его знать. - Нет, нет, не говори! Я действительно не хочу знать.
        - А может если бы ты была более настойчива, я рассказал бы!? - вдруг воскликнул он, гневно разворачиваясь ко мне. - Ты все время шла у меня на поводу!!!
        - Так значит, это я виновата? - не выдержала я, и тоже закричала в ответ, но тут же взяла себя в руки. Я решила молчать, или уже не кричать в ответ на его слова. Какими бы они не были. Это провокация. Все его слова могут быть провокацией. И это было именно то поведение, которым он управлял лучше всего.
        - Я не говорю, что ты виновата, но ты соглашалась… Я даже не знаю… - было видно, что он не знает, что сказать, чтобы передать свои мысли.
        - Не можешь свыкнуться с той мыслью, что больше не будет все так, как удобно тебе? - переспросила я, чувствуя, как во мне поднимается волна протеста в ответ на его поведение. Как-то это было свойственно ему, делать меня всегда виноватой. И раньше я ему это сама позволяла. Но не теперь. Нужно сжигать все мосты, чтобы он не делал меня виноватой, во всем, чтобы ни случилось, и чтобы я могла жить спокойно далее. Это не будет так легко, но пока я буду чувствовать, хотя бы долю вины по поводу всего этого, мне будет больно. И случиться этому, я не могу позволить.
        Ирвинг молчал, и смотрел в другую сторону. Только потому я могла смотреть на его точеный профиль. На фоне черного моря и неба, его лицо было светлым и прекрасным. Сердце привычно и надежно забилось, когда я смотрела на него, но как всегда Ирвинг этого не понимал. Когда же он, наконец, разберется в себе, в прошлом, в том, что его удерживает от меня в стороне? Да и не только от меня. Я знала, что ни с кем другим он так и не сможет построить отношения, пока не позволит себе этого. Если бы подобное случилось, во мне могла бы теплиться надежда, и я бы все продолжила. Но этого не стоит делать, ни верить ни надеется. Что будет, то будет. Просто с меня уже хватит.
        Вокруг было так тихо. Я раньше не замечала. Что ночью на море так громко и одновременно так тихо. Обстановка нагнетала все то, что было у меня внутри, и Ирвинг, как статуя замер, не двигаясь, добавляя в мои воспоминания не нужные краски. Как хорошо, что я обладала не самой огромной фантазией, потому, что эта ночная картина могла бы превратиться в трагедию всей моей жизни. Это выглядело слишком поэтично.
        - Лучше не будем больше об этом, - выдавил из себя Ирвинг и, пройдя мимо, застыл, и снова вернувшись ко мне, страстно и болезненно поцеловал. Страстно и болезненно - в этом он отдавался мне полностью. И еще у него была ненависть. У меня тоже оставалась ненависть. Все что нам теперь оставалось беречь в сердце, так это воспоминания и ненависть. Все просто. Как всегда.
        Мы пошли к машине вместе, еще держась за руки, и в машине тоже. Даже когда авто было в гараже, Ирвинг не отпускал меня. Еще один последний поцелуй обжег мне губы, а потом Ирвинг ушел, оставляя меня в одиночестве.
        Оставляя меня в пустоте и ненависти. И почему я все еще к этому не привыкла?
        Глава 14
        Полный разрыв?
        Кого ненавидит женщина больше всех? Железо так говорило магниту: - Больше всего я тебя ненавижу за то, что ты притягиваешь, не имея достаточно сил, чтобы тащить за собой.

    (Мысли принадлежащие неизвестно кому)
        Шел 13 день, с того времени, как мы разорвали все отношения. Все отношения кроме ненависти. Для кого-то это могло означать сущий кошмар, для меня то, что между нами когда-то действительно что-то было, и остатки моих чувств не сон. Так я могла знать, что нечто все еще существует между нами. Или тонкая связь, от которой я отказалась, есть в этом мире, призрачно летая рядом.
        Это меня от него не отпускало. Я по-прежнему была привязана к нему. И все же я была свободна, так как того хотелось моему разуму, и как не хотелось сердцу. Я больше не должна была прикрываться разными ширмами, перестала быть вызывающей и смелой, но уже не была самой собой. Я стала более открытой, чем раньше, до того, как познакомилась с Ирвингом, до того, как влюбилась в него, и до того, как поняла, что проиграла.
        Пока было холодно на улице, я прикрывалась этим и сидела часто дома, почти никуда не ходила гулять, кроме дома Рашель, потому что, расставшись с Лукасом, я перестала появляться в его компании. Не потому, что кто-либо будет против, девушки каждый вечер звонили, спрашивали, приду ли я, а для того, чтобы Лукасу было легче забывать. Пока меня не будет рядом, как раньше, он сможет подлечить свои сердечные раны. Я надеялась на это.
        Да и не стоило забывать, что я не хотела видеть Ирвинга с Кейт. Мне были не выносимы мысли о том, что он может начать с ней играть в наши игры, или просто начнет заниматься любовью с ней, станет целовать ее, и что хуже, притрагиваться к коже на лице, как притрагивался ко мне. И я ничего не могла узнать о том, как он ведет себя в компании. С Вокс я не виделась, как кроме коротких встреч в школе, она все вечера проводила с Денисом, потому-то свежие новости компании ко мне не поступали. Она всегда могла рассказать то, что интересует меня, даже не подозревая об этом. Расспрашивать других девушек из компании мне не хотелось. Они только вскользь упоминали незначительные детали вечеров. Главным образом все избегали говорить со мной о Лукасе. Странным образом у всех сложилось мнение, что это он меня бросил, может это и к лучшему. Так парень просто старается забыться. И я не хотела думать о том, что это немного подло с его стороны. Но ведь я и раньше знала, что Лукас еще просто ребенок. В любом случае меня не касалось больше то, что делал или говорил Лукас. Меня, к сожалению все еще интересовало, что
делает Ирвинг, но я работала над собой. И это было сложно сделать. Невероятно сложно. И пока что я не могла гордиться своей выдержкой.
        В доме было просто ужасно, когда появлялся Ирвинг. Мы спорили просто из-за всего, а я еще боялась, что мы перестанем говорить с ним, после того разрыва. Я ведь знала, что Ирвинг довольно вспыльчив и нередко злопамятен, и боялась, что он начнет мне мстить молчанкой в отместку. Но нет, заткнуть его было теперь тяжело, когда он начинал заводиться по любой пустячной причине. Не так поставила корзину с его вещами под дверьми, громко стучала в своей комнате, хлопнула дверцей холодильника, что он аж проснулся. Для него хватало любой причины, я догадывалась, что он все еще надеться вернуть наши странные отношения. Ирвинг даже представить не мог, как я хотела вновь почувствовать его руки и губы ночью, когда никто не подозревает, и мы можем быть только вдвоем. Могли быть, - поправила я себя. Не теперь. Теперь Ирвинг бывал вдвоем с Кейт, и не будь она такой милой, я могла бы ее возненавидеть, но у меня были причины ненавидеть только его, да и себя тоже.
        Я скучала за ним. Какая-то часть меня радовалась свободе, а другая скучала. Когда его не было дома, я тосковала, думая о том, где он. И зная о его местопребывании, я могла лишь глухо ревновать.
        Рашель, видя мое томление, которое она никак не желала связывать с расставанием с Лукасом, решительно настроилась на то, чтобы на выходные повезти меня к своим родственникам в Кардифф, и заодно позаниматься там скалолазанием. Она говорила о том, какие там стенки, и тому подобное, мне обязательно нужно там побывать. После недолгих колебаний я согласилась. Мама и папа были не против, но я, выслушала целую лекцию о том, чтобы больше героически не лезть на стенку, чтобы спасти какого-нибудь дурака от падения на мат. Я клятвенно их заверила, что так и будет, но убедила их почему-то Рашель, которая пренебрежительно отозвалась о Лендоне и том, как он тогда себя повел. В итоге, как говорила она, наказание досталось именно мне. Я, улыбнувшись, промолчала, потому что вспомнила, что у меня был и приз - через два дня, после того, мы ведь поехали с Ирвингом к морю и вместе плавали, и он меня поцеловал. Но я не могла об этом рассказать даже ей. Возможно через пару лет, когда все внутри меня перекипит, я смогу поделиться с ней. Но некоторые тайны и секреты лучше оставить в тени, или оставить лишь своим прошлым.
Зачем оно ей, боюсь, даже Рашель меня не поймет. Я сама себя не понимала. Теперь мне казалось предательством то, как легко я отдавалась Ирвингу, и ведь он ни разу не заставлял меня к чему-то, я хотела сама. И вот это, по мнению моей совести, было предательством. Согласиться на что-то такое, что с самого начала не могло быть чем-то серьезным, просто святотатство. Да, мое сознание, я с тобой полностью согласна, но ведь ты тоже скучаешь за ним. И ты его почти не знаешь. Я ничего не знала о том, какая была жизнь Ирвинга когда-то, ничего не знаю о его родителях, Майя тоже делиться их прошлым с трудом. Так что ты, возможно, потеряла лишь его тело, а душа никогда тебе не принадлежала.
        В пятницу после школы, я забежала за собранными вещами, дома были все. И даже Ирвинг. Сегодня он ездил на своей машине, так как у него были планы. Я догадывалась какие, но не позволяла себе о них задумываться. Это больше не мое дело, уговаривала я себя. Ирвинг как раз выглянул из своей комнаты, разговаривая с кем-то по телефону, а я выносила свою дорожную сумку на колесах, куда поместилась та нехитрая одежда, нужная мне на два, почти три дня в Кардифе. Он глянул на меня, потом на сумку, и, сказав в трубку, что сейчас перезвонит, требовательно посмотрел мне в глаза.
        - Ты куда?
        - Тон попроще, - огрызнулась я, чувствуя, как под его взглядом начинаю краснеть. Ну как ему это удается, заставлять меня ощущать вину, словно я делаю что-то незаконное.
        - Я вроде бы нормально спросил, - тут же подбоченился он, словно я показала ему красную тряпку. При этом его зеленые глаза выдали странный блеск.
        - Ты спросил так, словно у тебя есть на это право, - поправила его я, и, схватив ручку своего чемоданчика, пошла в сторону лестницы, он пошел рядом со мной.
        - То, что мы не вместе, не лишает меня такого права, - тихо сказал он, - и я думаю, что имею право… черт, как с тобой тяжело говорить.
        Я остановилась, и мы взглянули друг на друга. Ну, давай же. Думала я, скажи мне то, что я хочу услышать. Но Ирвинг молчал, и лишь смотрел. Ненависть с новой силой разгоралась в нас. Как я ненавидела это чувство. Мне мало того, что было, для него слишком много быть лишь моим. Да что с ним вообще такое?
        - Со мной легко говорить. Ты не хочешь говорить со мной о том, что тебя мучает.
        - Ты не понимаешь… мне нужно время…
        - И не пойму, пока мне не рассказать. Хотя какая разница. Передавай привет Кейт, - я отвернулась, не желая видеть его молчаливые возбужденно-настырные зеленые глаза. В них не было того, что я хотела увидеть. Любви там не было и подавно, это без сомнений.
        Я пошла вниз по лестнице, уже не обращая внимания на то, как его глаза сверлят мою спину. У меня впереди было несколько дней забытья, и я хотела забывать уже сегодня.
        Когда я приехала за Рашель, мне еще час пришлось ждать, пока она соберется полностью. Она и ее одежда, стали для меня сущей пыткой. Если в моем багажнике сначала стоял лишь один чемодан, и оставалось куча места, после ее вещей, туда только гречку можно было засыпать, и то не факт что она смогла бы просочиться в щели.
        Мы стояли с ней и смотрели как плотно чемоданы, сели в багажник. Я прикрыла на миг глаза, и снова заставила себя не думать об Ирвинге, а сосредоточиться на этих чемоданах. Как глупо, и эффективно.
        - Мы же на неполных два дня едем, а у тебя вещей, словно на месяц. - устало и в то же время с юмором сказала я. Не стоит Рашель видеть все что со мной твориться. А особенно то, как я устала. Сцена на лестнице все же выбила меня из колеи больше, чем я могла предположить.
        - Никогда не знаешь, что может пригодиться, - вздернула нос она, и пошла к своему сиденью. Да, на такую логику не найти опровержения. Какие еще у нас могут быть там приключения, недоумевала я, пока мы не добрались до ее родственников. Стоило взглянуть на кузин Рашель, и я поняла, что все ночи будут для меня бессонными, и проведенными в ночных клубах. А почему бы и нет? Тут же одернула себя я, это даже к лучшему, немного потанцевать, погудеть, погулять, развеяться. Дома снова будет ждать скукотища, ревность и ненависть. А здесь у меня было полное освобождение от Ирвинга. Хоть что-то хорошее. И все же не так хорошо, как я об этом говорила себе. Разве я могла совершенно не думать об Ирвинге.
        Кларисса и Эбби, были немного ненормальными девчонками, не похожими на Рашель в ее любви к одежде и косметике. Они просто любили развлекаться, а их родители смотрели на все это милостиво. Не стоит об этом рассказывать потом моим родителям и тем более Етни и Майе, иначе хлопот не оберешься. Но не смотря на их странности, я определенно могла сказать, что они были как раз тем обществом, с которым мне было легче ни о чем не думать.
        В первый же вечер меня потащили в какой-то клуб, название которого я уже и не могла вспомнить, там все было хромированное, черное, блестящее и ночное. Вовсе не похожее на то, к чему я привыкла. Иная жизнь Кардифа ночью, чем у нас дома, веселила меня. Девчонки заставили меня надеть блестящую черную майку и легинсы, на ноги мои серые сапожки, сверху пальто, и если бы мы не передвигались на машине, я бы во всем в этом замерзла. Шапку у меня тоже конфисковали, чтобы не помять прическу, над которой орудовали по очереди каждая из девочек.
        Мейкап Рашель сделал меня старше, и потому мы смогли пробраться в клуб. Хотя с этим не было таких уж сложностей, как раньше думала я, а вот когда девочки захотели купить себе что-то горячительное, пришлось быть более изворотливыми. Я со смехом следила за тем, как они уговаривают бармена, который все же был более прозорливым, чем вышибала, что пустил нас. Он, конечно же, не без равнодушия смотрел на Рашель, и все же спиртного так и не продал. Но потом неожиданно у нас появилась компания. Это был двое парней, которые дружили со старшим братом Эбби и Клариссы, они то и купили девочкам выпить. Каждому было уже больше 20, и они отдыхали сегодня в одиночестве. Сначала я испугалась новой мужской компании, мне было непривычно общаться с новыми парнями, которые бы не жили в нашем городе. Я даже не ожидала, что мне будет весело с ними. Но постепенно я смогла расслабиться, и вечер стал интереснее. Один, Стэнли, был почти так же хорошо, как думал о себе - точеное лицо, накаченное тело, и к моему ужасу зеленые глаза. Такие же зеленые, как у Ирвинга. Филлип, же был просто симпатичным, и более милым. Как же я
удивилась, когда поняла, что именно Стэнли неожиданно начал уделать мне внимание. Знакомое внимание, которое стало почти нормальным поведением парней возле меня в последнее время. Чем более расслабленной была я, тем проще парни вели себя рядом со мной. Я могла быть польщена от этого, ощутить радость, удовольствие, даже тщеславие, но мне стало немного страшно и неловко, словно я их обманывала. Словно я не могла быть на самом деле такой красивой и интересной. Но в то же время флиртовать со Стэнли не было напряженно для меня.
        - Мы с ним уже встречались, - возбужденно прошептала мне на ухо Кларисса, - он классный. Но как говорится, всего лишь на пару встреч.
        То, что мне нужно, неожиданно подумала я, ощутив прилив уверенности, и не стала отталкивать его от себя, когда Стэнли пригласил меня на танец. Между быстрыми рейвами, мелькали медляки, и мне было приятно, что он смотрел на меня, если не с обожанием, то с приязнью. Я чувствовала себя красивой, и не так, словно крала это у кого-то. Нет, сегодня я не скрывалась. Я могла быть кем-то при этом, не обманывая себя.
        - Чем занимаешься? - прокричал он мне на ухо, потому что, не смотря на спокойную музыку, вокруг не было тихо. Все пребывали в движении, рядом с нами мелькали руки со стаканчиками и бокалами, руки переплетались и извивались тела, пахло теплом и сигаретами. Все это могло бы пугать, но наоборот лишь подогревало кровь. На мое удивление я не чувствовала себя здесь чужой.
        - Хожу в школу, - рассмеялась я, увидев, как его лицо вытянулось.
        - Не сказал бы, - правдиво удивился он. Его глаза пребывали в тени, и когда я не видела их зеленого цвета, мне было намного легче воспринимать его.
        Я пожала плечами. Да какая мне разница, как он меня воспримет, сегодня мне все равно.
        - А в свободное время? Читаешь, слушаешь музыку или ходишь с подругами гулять?
        - Всего по чуть-чуть, еще скалолазание, - я не старалась казаться классной, это было мое хобби, так, почему о нем не рассказать. Подняв голову на Стэна, я в очередной раз поняла, что не хочу видеть его глаз. Этот зеленый цвет меня просто убивал. Даже здесь не было покоя от Ирвинга. Я думала о нем все время, ненадолго забываясь, я снова возвращалась мыслями к нему и ощущала при этом вину перед собой. Я не была еще готова так быстро двигаться вперед. Я не была готова так быстро забыть его, и двигаться вперед, потеряв мечту быть вместе.
        И все же когда в танце Стэнли притянул меня ближе, я положила голову на его плечо, всеми фибрами души, не желая этого, как и того, что запах Стэнли не был таким как у Ирвинга. Я так привыкла к его мягкому будоражащему одеколону, что теперь меня почти тошнило от запаха Стэнли. И виновато глянув при этом на парня, я все же заставила себя танцевать с ним и дальше. Возле Стэнли было спокойно, не было никаких чувств. Вовсе не так как с Ирвингом - возле него не могло даже существовать спокойствие, одно движение. Все мои чувства к нему не были спокойствием - гнев, ненависть, страсть, желание, любовь, возбуждение и трепет.
        А Стэнли был не тороплив в движении, во время танца, но его напор почти удивлял.
        - Я тоже занимаюсь скалолазанием, какое совпадение. Может, завтра вместе поднимемся? У нас в Кардифе хорошие стенки.
        - А у меня дома настоящая скала. Не могу дождаться, когда наступит сухой сезон и тренер разрешит нам делать восхождение на настоящей поверхности.
        Я даже не поняла, с каким восторгом говорю об этом, пока не заметила его ответной улыбки. Но это было все, на что я смотрела, не поднимая глаз выше.
        - Тебе надоела искусственная стенка? - вздернул брови он, и это заставило меня улыбнуться в ответ и чуть более пристально взглянуть ему в лицо. Пока я смотрела вниз, у меня оставалась иллюзия того, что я танцую с Ирвингом, я почти верила в это. Но неожиданно чужое лицо, склонившееся надо мной, словно мы знакомы очень давно, даже напугало меня. Я вздрогнула от этого, и вновь заставила себя улыбнуться и остаться на месте.
        - Не то чтобы надоело, - заколебалась я, и, наклонившись к его уху, добавила, - на свежем воздухе. Это намного интереснее и приятней. Конечно же, скорее устаешь, потеешь, тебя иногда кусают насекомые, но, сколько драйва после такого подъема!
        Я снова продолжила говорить с восхищением, погружаясь в фантазии того, как я скоро смогу снова попасть на скалу. Это было одно из самых лучших время провождений в моей жизни, пока не появился Ирвинг.
        Я вцепилась в руки Стэнли, страстно подняв голову и смотря ему в глаза, уже не забывая, кто передо мной. Но я слишком поздно поняла, что немного переусердствовала. Стэнли в ответ подался ко мне, и поцелуя было не избежать. Я вздрогнул, и назло себе прижалась к нему ближе. Его губы оказались мягкими и сладкими от выпитого алкоголя. На мое удивление мне понравилось. Прижиматься к кому-то более взрослому, чем Лукас, и к кому-то другому, а не к Ирвингу, было немного странно. Но все же я протестовала внутренне. Мне хотелось к Ирвингу, и быть с ним. А здесь был реальный Стэнли, который предлагал мне хоть что-то. Здесь и сейчас, зато без обмана и надежды на что-то несуществующее. Пусть это был всего лишь поцелуй, но мне он был необходим.
        - Ух, ты! - выдохнул мне в губы Стэнли, и я смущенно потупившись, уткнулась ему в плечо. Раньше мной так не восхищались. Ирвинг никогда не восхищался мною так открыто.
        Этот вечер стал для меня, если не открытием, так бальзамом на израненное самолюбие. Я нравилась кому-то, даже не смотря на то, что за многое презирала себя в душе. Жизнь без Ирвинга существует.
        Субботу и воскресенье, Стэнли сделал для меня неожиданно настоящим праздником.
        Стоило мне проснуться, как я нашла множество пропущенных звонков. Половина от друзей и родителей из дому. Среди них я не отыскала самого важного номера. А другая половина была от Стэнли.
        Я не рассчитывала на то, что это будет что-то серьезное, но просто радовалась возможности отдохнуть с парнем.
        Рашель, Кларисса и Эбби все уши прожужжали мне о нем за завтраком, хихикали и подначивали меня. В итоге не выдержав, я решила ему позвонить. Ну, подумаешь, что я при этом теряла?
        - Хорошо поспала?! - радостно осведомился Стэнли, не скрывая своего возбуждения по поводу моего звонка.
        - Да, раз не слышала, как на телефоне звонит будильник, - отшутилась я, и не стала поднимать тему многочисленных пропущенных звонков от него. Пусть это звонки не от Ирвинга, но это не значит, что ты можешь смеяться над этим, или считать его глупым.
        - Ну, тогда можно заехать за тобой и Рашель, и съездить для занятия на местной стенке? - было в его голосе не только надежда, но и самоуверенность. Стэнли чувствовал, что я не откажусь. Этого мне не хватало в Лукасе, а в Ирвинге наоборот, напору было столько, что я все время прогибалась и шла против своей морали.
        - Думаю можно, но не раньше, чем через час. Хотя можешь и раньше - составишь мне компанию, пока Рашель будет одеваться, - в трубке послышался смех, и он был настолько понимающим, что я невольно стрельнула глазами с удивлением в сторону Рашель. Она пожала плечами, мол, с кем не бывает. Да уж, я и так догадывалась, что Рашель не могла бы упустить раньше такого парня, как Стэнли.
        - Конечно, я так и думал.
        Не теряя времени, мы обе побежали собираться, а Кларисса и Эбби все еще завтракали. Надев простые шорты - лосины и футболку, я решила, что так и поеду, захватив с собой, во что переодеться потом, но у Рашель по этому поводу были свои планы. Она ведь всегда должна выглядеть на 100 %.
        Когда Стэнли пришел было лишь начало сборов Рашель. Он окинул меня заинтересованным взглядом, и на данном этапе этого было вполне достаточно. Как я и предвещала, ждать нам со Стэнли и Филлипом пришлось еще минут 30. Мы с девочками развлекали их разными смешными рассказами о Рашель. И лишь уже в машине, я поинтересовалась у Стэнли, как давно он знает Рашель. Я даже не сомневалась, что знакомство их было довольно близкое.
        Его, мой вопрос, явно смутил, меня же это рассмешило. Вопрос точно не был ревностью, а простым любопытством.
        - Я не ревную, не думай. Мне просто интересно, я мало знаю о парнях Рашель из другого города кроме нашего, - заверила его я. Зеленоглазый красавчик сначала расслабился, а потом почти обиделся:
        - Меня задевает то, что ты с такой легкостью говоришь, что не ревнуешь меня. Могла хотя бы для приличия сказать, что слегка ревнуешь!
        Я начала смеяться, и отвернувшись к окну, чтобы Стэнли не заметил некоторое пренебрежение к нему. Стэнли не был тем парнем, которого можно ревновать. Как говорила Кларисса, с ним хорошо, но лишь на несколько дней. Вот и все что мне от него нужно - компания на эти несколько дней, без обязательств, трагедий с его стороны и разбитого сердца. А еще побольше фото, чтобы выставить их в социальной сети, где их увидят все, а значит и Ирвинг. Приехать домой после всего этого, и в радостном возбуждении рассказывать о парне, с которым познакомилась в Кардиффе. Это был мой последний, болезненный шаг в игре, которую начал Ирвинг. Как всегда - подло и эффективно.
        - Успокойся, - наконец сказала я, - вчерашний поцелуй нас ни к чему не обязывает. Пусть сегодня и завтра будет так же хорошо, как вчера.
        Я повернулась к Стэнли невольно любуясь его внешности. Он был действительно красивый. В некоторой степени даже больше, чем Ирвинг. Я готова была это признать, но мое сердце и тело все еще были верны Ирвингу. Ничто не могло стереть из сознания его образ, и то, как мы говорили перед поездкой. Ну почему Ирвинг все время создает для меня сложности?
        - Вот так просто убила во мне все надежды, - усмехнулся Стэнли и почти тут же сделался серьезным, - Просто ты похожа на девушек, которых знакомят с мамами и которым нужны серьезные отношения.
        - Так и есть, - согласилась я, ничуть не краснея за комплимент и пряча иронию в голосе, - но не существует серьезных отношений на 3 дня. Мы просто близко общаемся, если тебе так нравится больше.
        - Что входит в такое общение? - поинтересовался он, не скрывая, что ему понравилось слышать подобное от меня.
        - Возможно объятья, поцелуи и еще танцы. Много танцев. И так и быть - променяю партнерство с Рашель на скалу с тобой.
        Мы усмехнулись друг другу, чтобы было все понятно между нами.
        - Такие условия мне нравятся, - с облегчением и интересом сказал он. Стэнли явно с трудом удавалось скрыть свой триумф. Тщеславие - да, этого я в нем не учла.
        И я не обманула его ожидания. Мы целовались на стоянке когда ждали приезда Филлипа и Рашель, когда шли к зданию он приобнял меня. Но стоило Стэнли взять меня за руку, и я тут же скинула его ладонь. В памяти слишком живо стояла картинка того, что в день расставания с Ирвингом, он до последнего держал меня за руку.
        Стэнли не обратил внимания на эту грубость, так как далее я была все так же весела. Когда Стэнли помогал мне крепить пояс, мы стояли очень близко, и я смотрела на его лицо, думая о том, что очень благодарна ему за такое внимание. И когда он приподнял глаза и перехватил мой взгляд, то тут же наклонился ко мне. Когда его губы накрыли мои, я ощутила вспышку света. Это были явно не бабочки в животе. И никакая романтика. Нет, это как раз вовремя появилась Рашель. В зале было довольно темно, она включила вспышку, чтобы сфотографировать нас. Уже позднее я увидела, какой невинной и в то же время страстной вышла фотография. У той пары, что была запечатлена на фото могло все получиться. Но так выглядело лишь на фото, я и Рашель знали всю правду.
        Мы со Стэнли немного смущенные после такого, пошли на свой кусок стенки. Я была очень удивленна величиной и разными участками сложности. К тому же желающих позаниматься в выходной было больше, чем людей приезжающих к нам в город на состязания.
        Мы смеялись и говорили со Стэнли. Я подтрунивала над ним, так как оказалась намного ловчее и быстрее его. И тогда он сознался, что занимался всего несколько месяцев.
        - Пару месяцев? - переспросила я, и Стэнли скривившись, кивнул. И в это время перед моими глазами вдруг исчезло его лицо, потому что я вспомнила тот случай осенью, когда Ирвинг бросился помогать мне, спасать Лендона. Как легко и главное что быстро он поднялся за мной. Это почти не вызвало у него трудностей. Как давно нужно было заниматься скалолазанием, чтобы нагнать меня? Сколько всего я не знаю об Ирвинге? И как мне хочется не вспоминать его взгляды и те ситуации, где мы были рядом.
        Я постаралась отогнать это воспоминание, и мне почти тут же удалось вернуть свое хорошее настроение. Если Стэнли что-то и заметил, то просто проигнорировал.
        Пару раз мы застывали на стенке, цепляясь за выступы, чтобы дотянутся друг до друга и поцеловать. Это было сложно и смешно, ведь каждый проходил свой путь. Но я и не подозревала, что все это время Рашель не отпускала фотоаппарат, словно угадала мои предыдущие мечты.
        Когда пришла очередь Филлипа и Рашель, мы со Стэнли сели в стороне, и теперь я клацала ее фотоаппаратом, чтобы сделать по просьбе подруги, как можно больше подробных снимков ее идеального зада.
        Сначала мы, конечно же, отдышались и подкрепились водой. А потом я время от времени оставляла своего кавалера, чтобы снимать подъем Рашель и Филлипа. Она тоже превосходила Филлипа, как и я Стэнли.
        Стэнли мое отсутствие особо не нравилось. Но после первой же попытки что-то сказать мне по этому поводу, я дала ему понять, что меня это не интересует. О таком мы не договаривались. Сначала он промолчал и я думала, что мы договорились. Но в очередной раз он не выдержал и удержал меня на месте, обнимая за талию, и тем самым не давая уйти. Я посмотрела в его глаза, и сжалась, внутренне отмечая схожесть этой зелени с глазами другого человека.
        - Не уходи. Разве тебе не хочется посидеть возле меня спокойно?
        - Да, конечно, - я не стала спорить. Мне очень хотелось, но я напомнила себе, что это не Ирвинг, и с ним все можно решить спокойно, не крича и не скандаля. Или вообще даже не повышая голос. Зачем мне это? Мне все равно на Стэнли. К сожалению все так и было.
        - Ты знаешь, ты сводишь меня с ума - то ты такая вот холодная и отстраненная, то жгуче страстная, особенно когда целуешься. Ты просто девушка загадка.
        - Тебе так лишь кажется. Я самая обыкновенная, - пожала плечами я, толкая его при этом в бок. Он улыбнулся, и важно спросил:
        - Можно ли мне будет звонить тебе? Ну, после того, когда ты вернешься домой?
        - Если захочешь, - я не была удивлена, и почти ждала этого вопроса. По сценарию он был просто обязан спросить это. Любой, кто ездил в разные летние лагеря, знают, как развиваются такие отношения. Уж я-то знаю, и со своего опыта, а так же после того, как подружки красочно расписывали мне свои «курортные» романы.
        - Захочу. Возможно, нам еще придется скоро увидеться.
        - Даже не представляю, что искать такому парню, как ты, в наших отдаленных от Кардиффа мест. - вот это уже меня действительно удивило. Но я не верила ему на слово. Наверняка он старался произвести на меня впечатление влюбленного, который способен на подвиг. Я что-то не видела, что нравлюсь ему до такой степени, чтобы ехать за мной в глушь. Или это просто цинизм, который я переняла от Рашель и Ирвинга говорит во мне?
        - Ты рассказывала о скалах. Я, Филлип и брат Клариссы и Эбби, хотели попробовать местные скалы. Вот только дождемся возвращение брата твоей подруги из Лондона.
        - Ты в курсе, что настоящие скалы не идут ни в какое сравнение со здешними условиями? К тому же еще прохладно, но достаточно сухо. В худшем случае что-либо себе отморозите. - я подтрунивала над ним, а Стэнли принял это всерьез. В любом случае как я понимала жить они будут у Рашель, ведь третий их друг как раз и был кузеном Рашель.
        Эта идея даже показалась мне увлекательной. В городе появятся новые парни, это немного оживит заснувшие на зиму умы, и придаст мне уверенности в себе и своих силах. А то после расставания с Ирвингом, я уже сомневалась в своей привлекательности.
        Субботний вечер, снова ознаменовался дискотекой, с которой мы вернулись перед рассветом. Хорошо, что я так и не поддалась на уговоры что-либо выпить. Как трезвая вела машину я, и вскоре нас остановил дорожный патруль. Отметив состояние моих подруг, тут же решили проверить и меня. Это немного испортило настроение мне, зато не девушкам. Но уже после, на утро, все это показалось миражем, или же странным сном, не то кошмаром не то сновидением.
        Так же прошло и воскресение, и когда подошло время уезжать, я была удовлетворена не только поездкой, но и тем всем, что мне довелось тут увидеть. Или понять.
        Ненадолго я вернула саму себя. Ненависть была здесь забыта. Я могла думать лишь о том, как скучаю за Ирвингом, и хочу побыстрее вернуться домой и увидеть его. Вдруг все забылось для меня - Кейт, наше расставание, игры - не то жестокие, не то глупые. Было важно просто увидеть его.
        Я себе все время лгала здесь. Я и раньше об этом помнила, просто обида на Ирвинга была тогда сильнее. Ненависть все время была со мной. Именно она не давала мне забывать.
        Глава 15
        Случай
        Насмешка и оскорбление - это тоже оружие. Если хочешь поймать змею - раздразни ее. Ничто не ослепляет человека так сильно, как ненависть, потому что ненависть затуманивает взор, но гнев обостряет его.

    Эрнст Хайне
        В каком блаженстве я возвращалась домой, даже не ведая о том, что дома не все будет так хорошо, как на отдыхе.
        Рашель ни слова мне не говоря почти все фотография с Кардифа выставила в Интернете в своем социальном блоге, который читали все в нашем городе, потому что она была самой популярной девушкой. Там были не только дискотеки, а и наша вылазка на стенку Кардифа, где я и Стэнли целовались, где была фотография, как он помогает мне одевать и застегивать пояс. Такая страстная и рассказывающая о несуществующей любви и чувствах. И потому, когда мы вернулись, я неожиданно узнала, что все в городе бурно обсуждают мою любовную связь с парнем старше меня.
        Для одних я была героиней, для Лукаса, родителей и что самое главное для Ирвинга почти предателем. Лукас вдруг возомнил себя брошенным парнем, который ожидал от остальных сочувствия. Хотя перед этим играл роль крутого парня, который оставил меня. Спасибо и на том, что его историю никто не слушал. Но я была очень задета его поведением, потому что считала, что мы остались друзьями.
        Родители сделали мне выговор, так как решили, что я из-за этого парня и ездила в Кардиф. Их немного испугало то, что Стэнли довольно-таки взрослый, но мне удалось их переубедить. И тогда стал другой вопрос, как я могла так быстро найти с ним общий язык, чтобы целоваться уже на второй день знакомства. Я пыталась им объяснить, что теперь в мире другие законы, и то, что они поцеловались в первый раз, после пятого свидания, уже не прокатывает.
        В итоге меня чуть не посадили под домашний арест, но все как-то утряслось. Наверное, потому что меня не особо волновало то, что скажут они или люди в городе. Я ждала реакции одного человека - Ирвинга. И она пришла незамедлительно. То есть это было полное отсутствие реакции с его стороны.
        Я занималась распаковыванием вещей, и мечтала лишь о том, чтобы принять душ, когда услышала шаги в коридоре. Я всегда знала, когда идет именно он, шаги были легче, чем отца, который привык ходить грозно среди подчиненных. Выглянув за дверь, я встретилась с ним взглядами, и тут же радостно улыбнулась, не знаю даже как сдержалась от того, чтобы не броситься ему на шею. Я так соскучилась, что была готова выслушать сейчас все от него.
        - Привет, - сказала я, и выступила в коридор, сжимая в руках какую-то одежду.
        Ирвинг угрюмо оглядел меня с ног до головы, и на его лице разлилась насмешливая улыбка, которая тут же потупила мое чувство радости. Он не был слишком уж зол, но то, что сердился на меня, я тут же поняла.
        - Ну, привет, - отозвался он на мои слова, и его глаза наглым образом пробежались по мне, что захотелось вновь скрыться в комнате.
        Не понимая, что происходит, я продолжила разговор, но уже не так смело.
        - Как дела?
        - Думаю, чуть хуже, чем у тебя, - пожал плечами он, но его взгляд был все таким же настырным и буравящим меня. Сколько в его взгляде было ненависти, от которой я потупилась, не зная, что мне делать. То ли уйти, то ли продолжить говорить хоть что-то, чтобы он смягчился, и сказал в чем дело.
        - У меня не так уж и радостно, - наконец выдохнула я, не отрывая глаз от его горловины. Мне было легче смотреть туда, чем в его зеленые глаза, прожигающие меня насквозь, словно лучи ультрафиолета.
        - Да что ты, а я готов спорить, что эти выходные были для тебя чудесными. Пока я думал о том, где ты, ты развлекалась по полной.
        - Ты не имеешь права говорить мне это! - тут же подбоченившись и выпятив подбородок, воскликнула я. Выбрав воинственную позу, я уже не боялась смотреть ему в глаза.
        - Я имел такое право до поездки, когда просил тебя о времени. Ты даже не захотела меня выслушать, - почти выплюнул он эти слова, и мое сердце тоскливо сжалось. Он говорил о времени, но я уже столько времени ему давала, что действительно не захотела его слушать. - А теперь, раз ты нашла мне достойную замену, это уже действительно не важно.
        Развернувшись он резко зашел к себе в комнату, и от того как Ирвинг хлопнул дверью у меня еще долго болела голова. Я так и осталась стоять в коридоре не понимая, что он имел ввиду.
        Смысл его слов раскрылся для меня на следующий день, когда в школе меня перехватила Вокс. Она хотела знать все-все-все о поездке, а особенно о Стэнли. Так ли он красив как на фото, мил ли, приятный ли человек, и самое главное будем ли мы продолжать знакомство. Я после мучительной ночи, наполненной кошмарами, в которых Ирвинг все время хлопал дверью и уходил, едва ли смогла улыбнуться на ее слова.
        Был полдень, мы уселись на лавочки во время ленча на улице, и наслаждались тем, как в воздухе начинает пахнуть приближением весны. Я подставила закрытые глаза прохладному зимнему солнцу, и тяжело вздохнула, прежде чем все объяснить Вокс, о Стэнли.
        - Он просто знакомый, который на пару дней стал моим кавалером. С ним приятно проводить время, он не говорит что я психанутая, потому что люблю проводить время, поднимаясь по стенке, потому что и сам этим занимается. К тому же танцует он прилично, любит шутить. Но он из тех парней, кто подарит тебе всего пару дней своего внимания. Случайный знакомый если хочешь.
        - Ты об этом так скучно рассказываешь, как пастор Майклз на вечерней службе - спать хочется. А вот фотки на блоге Рашель говорят о страстных отношениях.
        - Я еще их не видела. Насколько страстных? - переспросила я, и Вокс подергала бровями, а ее взгляд стал заговорщицким.
        - Очень страстных отношениях. - заверила она меня, и теперь я начала догадываться, почему Ирвинг был так зол. Но что ему с этого, ведь мы не вместе, и то, что он просил дать ему время, ничего не решало.
        Решительно тряхнув головой, чтобы отогнать от себя воспоминания вчерашнего разговора, я будничным тоном спросила:
        - А что у нас нового произошло?
        Лицо Вокс тут же напряглось, словно она пыталась вспомнить.
        - Да ничего такого… хотя, - тут же она радостно засветилась. - Была тут трагическая концовка истории любви. Ирвинг расстался с Кейт, она уже с пятницы ходит в трауре из-за этого. Встретит его и начинает рыдать. Не могу сказать, что мне ее не жалко, но ведет она себя так, словно ее у алтаря кинули. А я считаю, что она сама виновата. Все время терзала его ревностью, даже при нас громко в голос начинала истерить, что у него есть другая, и она это чувствует.
        Я напряглась, услышав это. В мои мысли начал прокрадатся страх. А что если он бросил ее ради меня, ждал моего возвращения, а по моему возвращению он узнает, что я была с другим? Нет, не может быть, чтобы он, наконец, решился, и я все испортила. Мое сердце забилось быстрее, начало тошнить, и я тут же отложила в сторону еду, предчувствуя самое плохое.
        - А когда это началось? - спросила я, затаив дыхание. Если в ту неделю, как я рассталась с ним и Лукасом, это могло значить одно - что Ирвинг, наконец, был готов, чтобы начать встречаться со мной.
        - В ту неделю, когда ты сидела дома, - подумав минуту-другую добавила она, - Кейт вела себя как истеричка, а Ирвинг просто отмалчивался на ее слова. Это нужно было видеть.
        - А кого Кейт считала его тайной девушкой?
        - Не знаю, думаю, она тоже.
        Ревность и злость Ирвинга на меня начала проясняться. И от этого мне не стало легче. Но я поняла, что нужно с ним поговорить.
        - И вообще, - сказала Вокс, не замечая, как я застыла. - Ему явно лучше было одному. Он стал таким веселым. Не те его улыбки, что он специально дарил всем, а настоящие. Ты бы поняла, что я имею ввиду, если бы увидела.
        Начал улыбаться, повторила я про себя. Мои мысли были очень далеко, я вернулась в ту пятницу, и снова оценила настойчивость Ирвинга, но я так и не дала ему шанса, что-либо сказать мне. Наверное, потому он так легко принимал разрыв. Он был ему нужен, чтобы решиться, наконец, на шаг ко мне, но шаг настоящий, а не на то, что было между нами до того.
        - А еще, - теперь Вокс склонилась ко мне, и начал говорить почти шепотом, - я знаю, вы друг друга терпеть не можете, но когда тебя не было, Лукас тут ерундой страдал. Так вот, Ирвинг культурно так попросил его заткнуться, и сказал, что если Лукас еще раз скажет про тебя что-то плохое, то вырвет ему язык.
        Я как могла, постаралась скрыть горькую улыбку, но это было хоть каким-то утешением. Я все еще нравилась ему, он не мог это преодолеть так быстро. Пока что я могла надеяться, что мы еще можем все вернуть назад. Или начать что-то новое, но мне было необходимо прощение Ирвинга. Ясно было то, что мне в любом случае нужно поговорить с Ирвингом. Нельзя, чтобы все происходило именно так.
        Вокс вспомнила еще несколько новостей, но они мене не интересовали, ведь там не упоминалось имя Ирвинга. Потому далее я ее почти не слушала, а сидела с застывшим выражением лица, которое могло выражать заинтересованность, да и только. Но думала я в это время только о своем.
        Теперь-то мне полностью стало понятным его поведение в тот день, когда я ехала, а также в последующие дни по моему приезду, и честно говоря, я не могла его осуждать. Мне бы очень хотелось, но я не могла. Ирвинг теперь считал меня предательницей, но он забыл о том, что не давал мне никаких надежд или гарантий на то, что мы можем быть вместе. Как это в его стиле - намекнуть мне на что-то и считать, что этого достаточно. Но я была теперь настолько переполнена надеждой, что готова была идти, просить прощение, чтобы мы могли хотя бы поговорить.
        Преисполненная такими мечтами и надеждами, я даже без особого раздражения встретила взгляд Лукаса - несколько бахвальский, но вполне миролюбивый. Но это не значило, что я уже готова была мириться с ним, особенно после тех слухов, что он распускал. Проще говоря, я почти летела на уроки, которые ждали меня впереди.
        Тяжелее всего было дождаться урока французского, на котором я и так практически ничего не смыслила, кроме тех пошлых фраз, что научила меня Рашель, я вряд ли могла бы сказать на приличном французском языке несколько слов. И в любое другое время, я бы просто сидела задержав дыхание, и ожидая того ужасного момента когда меня должны спросить, только не сегодня. Ведь это был именно тот урок, на котором рядом со мной сидит Ирвинг. И потому что я чувствовала странную радость. Мне было так удивительно смотреть на Ирвинга, такого злого и отчужденного, и при этом понимать, что для меня, наконец, блеснул лучик надежды. Ирвинг при этом лишь раз взглянул на меня, и это немного потушило мою радость от того что я хочу с ним поговорить. Взгляд был холодным и острым, никакой теплоты. Легкий холод страха проелся по позвоночнику, но я слишком давно ждала, чтобы проигнорировать наметившийся шанс.
        Наконец не выдержав моего взгляда, Ирвинг тихо буркнул:
        - Что?
        - Я хочу с тобой поговорить, - отозвалась я, наклоняясь к нему. Один восхитительный момент Ирвинг смотрел прямо мне в глаза, и находился так близко, как мне это хотелось, но словно о чем-то подумав, он отодвинулся. Это больно задело меня. Ирвинг все еще не мог простить меня, и это будет проблемой. Он в отличие меня не прощал так быстро. Хотя небо свидетель, у меня было куда больше поводов обижаться на него.
        - Не о чем, - угрюмо прошептал он в ответ, и втупился в доску, словно действительно мог сейчас слушать объяснения учителя. Я всего лишь на миг смолкла, но лишь для того, чтобы найти в себе новые силы продолжать.
        - Есть о чем. - настойчиво продолжила я, и оглянувшись не слушает ли нас кто, вновь придвинулась. - Ты расстался с Кейт? Тебе для этого нужно было время?
        - Оно мне нужно было тогда, - злобно сказал Ирвинг, и его тон поразил меня. Сколько в его голосе было ненависти. Как же это несправедливо именно сейчас. - Тогда я хотел, чтобы мы начали все заново. Но не теперь. Ты была права, все это теперь не имеет значения. Мы продолжаем жить, словно ничего и не было.
        - Но оно было, - не удержалась я, и схватила его за руку. В это время учитель обратил на нас внимание. Ирвинг вырвал свою ладонь, и отодвинулся как можно дальше. Мне стало от этого неуютно и плохо, словно кто-то ударил меня в живот. Щеки покрыл горячий красный румянец.
        Неужели это все? Я не могла в это поверить. Если бы судьба оказалась ко мне еще злее, и учитель решил бы меня что-либо спросить, я, скорее всего бы расплакалась.
        После урока, первым делом, я побежала прочь из здания, чтобы подышать свежим воздухом, но Ирвинг видимо еще не все решил мне сказать. Вид его не был угрожающим, но я точно знала, что он явно не собирается извиняться за свои слова.
        - Я все поняла, больших твоих объяснений я не выдержу, - слабо сказал я ему, направляясь, прочь к зданию, где зависали музыканты и театралы. Но Ирвинг покачал головой.
        - Остановись.
        Слова были сказаны уже более спокойным тоном, и мне ничего не оставалось, как выполнить его просьбу. Я посмотрела на него. Все это было так мучительно, вовсе не об этом я мечтала с утра, когда слушала Вокс.
        - Не тяни, - терпеливо отозвалась я, чувствуя. Что слезы подступают уже к горлу, но я пока что их терпела, как терпела боль на стенке, когда нужно было продвигаться, чтобы не упасть.
        - Пойми… все это безумие не должно было случится…
        Ирвинг не успел развить свою мысль, а я уже была готова говорить таким же убийственно спокойным голосом, который кажется, вымывал все чувства из меня самой. Хотя это и не было правдой.
        - Ты меня прости, даже не знаю с чего взяла, что нам это нужно - вернуть все назад. Даже больше, не могу понять, почему решила, что может быть как-то иначе. Мы с тобой просто не умеем жить мирно друг с другом. Просто давай жить дальше.
        Я видела, что Ирвинг порывается что-то мне возразить, но вскоре это только вызвало очередную вспышку злости на его лицо. Так ничего не сказав, он развернулся и ушел. Знакомое желание кинуть ему чем-то вдогонку, спасло меня от позора истерики. Поплакала я позади школьной студии, там, где все остальные любят покурить, чтобы их никто не застукал.
        И снова передо мной встал страшный вопрос - ну неужели это все, и то, что было между нами, неожиданно стало прошлым? И все же в последующие дни, которые перетекали в недели, мне пришлось в это поверить.
        Ирвинг отдалился от меня так, как тогда на уроке - на расстояние, которое мне казалось нам уже никогда не преодолеть.
        Холодное безразличие и страх сковали меня, мое сердце и душу. Я уже не могла его ненавидеть, как раньше, потому что, как он того и хотел, начала считать себя виноватой. И все равно, что во всем был виноват лишь его эгоизм! Я понимала это, но ничего не могла с собой сделать, так же как и не могла исправить того, что случилось с нами.
        Я жила только стенкой, проводя все свободное время вне дома. Подальше от ненависти Ирвинга. Иногда бывать рядом с ним было просто не выносимо, и не потому что я скучала, а потому что он специально вел себя так, чтобы я как можно меньше хотела общаться с ним. Его шутки в мою сторону стали злее и насмешливее, но сил отвечать ему у меня иногда попросту не было.
        Часто бывало так, что вечером пройдя на кухню, чтобы чего-либо выпить, я могла застать его, как раз за тем же занятием. И что я могла сделать, так это лишь молча подвинуть его плечом, при этом чувствуя не только его сопротивление, но так же го горячее тело и гладкую кожу. Это напоминало так же о том голоде, который я не знала до него. Это голод обладания, и плоти. Но я не хотела кого-нибудь, так как это было у Рашель, я хотела лишь его. Как же все было нечестно! Ведь иногда мне казалось, я его вовсе не волную - ведь поздно вечером я не одевала халата, потому что не ожидала его встретить. И мое спальное белье его видимо вовсе не впечатляло. Хотя вполне возможно, что он просто скрывал свои чувства.
        Все же вокруг - мои друзья, родители, знакомые, решили, что моя отстраненность и снова ставшее тихим, поведение, следствие встречи с «тем парнем с фото» - Стэнли. Он был для них «тем парнем с фото», странным, загадочным. И потому они считали, другой причины грустить у меня быть не может. Я не стала из разуверять. Скорее, как оказалось, мне это было на руку, так как когда о Стэнли говорили в присутствии Ирвинге, он ставал практически бешеным. И выдавая по этому поводу шутки в мою сторону, Ирвинг не только обижал меня, заставляя краснеть, но и показывал, что все еще неравнодушен ко мне.
        Это было таким странным ощущением - терпеть его насмешки, не имея возможности сказать что-то в ответ, и в то же время радоваться. В который раз за эти полгода я спросила себя, все ли со мной нормально? Может я мазохистка, и все что происходит, на самом деле приносит мне удовольствие, а Ирвинг садист? Тогда было бы просто объяснить все, что происходило между нами, и не считать все это странной мучительной любовью, с примесью ненависти. Так трудно называть наши отношения любовью. Да и от отношений осталось всего ничего - ненависть, впрочем, она была всегда.
        Один раз из таких моментов запомнился мне больше остальных. Мы сидели с Рашель во дворе, и разговаривали о чем угодно, особенно об ее парнях, и я явственно ощущала, ее желание расспросить меня о моей печали. Но Рашель всегда относилась к моим мыслям и ощущениям с уважением. За это я была благодарна ей, хотя возможно и не всегда это озвучивала. Как раз во время одного такого щекотливого молчания во двор легкой трусцой вбежал Ирвинг, держа в руках телефонную трубку. Лицо его, как и постоянно при мне, не выражало радости. Но лишь когда Рашель взяла свой мобильник, я поняла, в чем было дело.
        - О, привет Стэнли! Да, рада слышать…. - и с этими словами она удалилась от нас на несколько метров. Я-то поняла, что на самом деле ей звонит брат, а Стэнли просто перехватил трубку, чтобы поздороваться, или даже спросить обо мне, как уже бывало нередко. Но Ирвингу знать об этом было не обязательно. Он проследил за тем, как Рашель отошла и злорадно улыбнулся.
        - Ну что, парень тебе уже не звонит?
        - А тебе не кажется, что тебя это не касается? - я ухмыльнулась в ответ так сладко, что мне казалось, сейчас судорогой сведет челюсть. Но это у Ирвинга челюсти заходили так, словно он пытался перегрызть провод. Желваки на его щеках сжались, и сам он помрачнел. Его все еще выводило из себя то, что он уже не имел на меня права. Зато кто-то другой мог иметь.
        Ирвинг постоял на месте, смотря на меня своими гневными зелеными глазами, а лишь качала ногой перекинутой через поручень качели. Его взгляд был все так же голоден, каким я его помнила. Но я заметила это всего лишь на долю секунды, а потом он прикрыл веки, и резко развернувшись, ушел.
        Совсем недолго на моих губах после этого оставалась удовлетворенная улыбка. Стало горько во рту, как будто я эту горечь выпила. Как легко ему было поить меня отравой своей ненависти. И как же легко я подавалась этому. Никогда не думала, что любовь это яд, который пьешь, не оглядываясь, с радостью и полной отдачей, ведь все равно от чего умирать, лишь бы быть любимой. Теперь же мне было все равно от чего умирать - ведь Ирвинг уже не был моим. А любовь по-прежнему оставалась во мне, распространяя свою отраву по венам. И иногда я была этому рада. Вот как теперь. Ему все еще не все равно.
        К концу марта его злость поутихла, возможно, потому что я ни с кем не встречалась, просто отклоняя предложения, каких было не мало, как сам знал Ирвинг, ведь ему часто приходилось отвечать на мои телефонные звонки. Или записывать мне сообщения, так как я чаще бывала на стенке за домом, чем в самом доме. Я никуда не ходила гулять, если только это не были Вокс или Рашель. Итогом затворничества и ежедневных принудительных восхождений, я начинала быть похожа на профессиональных спортсменок, с рельефами на теле. Просто всю свою боль, злость, ненависть, неудовлетворенность я вкладывала в это хобби. Оно спасало меня от ненужных мыслей, и избавляло от душевной усталости.
        И как ни странно такое рвение пугало одну лишь Рашель. Она скорее чувствовала, чем понимала, что дело вовсе не в Стэнли. Она видела, что он вовсе не вдохновил меня тогда, и тем более не впечатлил. Я видела всю ее тревогу, и все боялась, когда она, применив силу своего ума, начнет рассуждать и придет к некоторым логическим умозаключением… и тогда от расспросов не отделаться. Но Рашель молчала. Я подозревала, что это было чувство вины, которое ее мучило, за то что она вывесила мои фото, интуитивно догадываясь, что именно это каким-то образом стало причиной моего затворничества и печали.
        И пока шли дни, мою душу и мысли грела лишь поездка на один день к развалинам замка, которую нам обещал учитель истории еще в прошлом году. Это должна была быть экскурсия, в которую не брали никого кроме выпускников.
        И в то же время, я впервые была не совсем уверена, что хочу этого, так как раньше. Потому что мне было неприятно видеть Ирвинга, когда у него кажется, снова начался налаживаться с кем-то роман. Пока что я не знала и даже не догадывалась с кем, об этом лишь ходили слухи и домыслы, потому как часто видели его едущим в романтические места на берегу, куда всегда ездили парочки, если хотели уединится. Я ревновала до чертиков и сжигала себя этим. Смотреть на него за ужином и думать о том, к кому он поедет сегодня вечером, или с кем может провести ночь? Кто она? Насколько красива? И чувствует ли Ирвинг ко мне еще что-либо?
        Когда его внимание по отношению ко мне стало все реже провялятся, я наконец смогла до конца поверить, что все кончено. Больше я ему была не нужна. Эта тишина с его стороны, убивала даже больше, чем слова ненависти. Тишина, хуже громких слов.
        Проходя мимо меня в коридоре, или сидя рядом на уроках, Ирвинг не смотрел на меня. И я почти поверила, что скоро боль начнет утихать. Ему это далось так легко, значит и я смогу.
        В день поездки мы шли в школу вместе с Рашель. Хорошо, что я должна была заходить за ней, так у меня было объяснение, почему я не жду Ирвинга, и так же я могла набраться смелости провести этот день весело. Да ладно, зачем себе врать. Набраться смелости, но только лишь для того, чтобы выдержать вероятность того, что Ирвинг будет наверняка ходить в обнимку со своей девушкой.
        Мне было не очень весело, но стекло входной двери дома Рашель, показало мне совершенно иное отражение. Я вовсе не выглядела расстроенной или встревоженной - скорее просто спокойной и цветущей. Симпатичной, даже так. Отстраненной, вот точное слово. Думаю, никто не мог понять по моему выражению лица, что со мной происходит на самом деле.
        Рашель как всегда была не в настроении, потому как ей не особо нравилось принимать участи в культурно-массовых походах. О чем явно говорил ее наряд - юбка, каблуки, симпатичный свитер. Ни что в ее образе не говорило о том, что она собралась в поход.
        - Ты начинаешь делать из меня правильную девочку, - пожаловалась мне Рашель, придерживая не плече небольшой портфель, единственное, что она сочла нужным в походе. И тут же надула губки и перехватив взгляд каких-то парней, улыбнулась им. Проходили они мимо после такого очень медленно. Я закатила глаза, хотя, что с нее возьмешь.
        - Почему? - я удивленно пожала плечами. Меня саму уже трудно было назвать правильной девочкой, хотя об этом никто не догадывался.
        - Потому что, вместо того, чтобы прогулять, или уже на худой конец ехать с девчонками в машине, я согласилась на поездку с тобой в автобусе!
        - По-моему ехать в автобусе весело, - сказала равнодушно я, и добавила, - а Мини ужасно водит - ты лишь представь, что было бы с твоей прической после ее езды, - я попыталась съехидничать. Как мне не хватало этого, с тех пор, как мы перестали перекидываться пикировками с Ирвингом.
        - Ты бы свой гробовой голос слышала - «по-моему ехать в автобусе весело», - перекривила меня она, при этом пропустив мимо ушей мое ехидство. - Не хватает еще тебе сгорбиться при этих словах и натянуть на голову шляпку, как у моей бабуле. По тебе и не скажешь что для тебя поездка я веселая. В лучшем случае наказание.
        Интересно, я уже упоминала о том, как ненавижу проницательность Рашель, которое она прячет за видом глупенькой такой гламурной девочки.
        - Наоборот, - возразила я, и сама понимая, как кисло звучит мой голос, - поездка, шанс отдохнуть. Пару дней назад я пообрывала пальцы на новой стенке, и теперь не могу подниматься примерно неделю. Дома скучно. Поездка разнообразие.
        Я потупилась, понимая, что не смогу выдержать пронзительного взгляда Рашель. Мне казалось, она видит меня насквозь.
        - Не знаю, что творится в твоей хорошенькой голове, но оно тебя сводит с ума, - строго сказала мне Рашель.
        Мне очень хотелось бы с ней поделиться тем, что творилось со мной. Я даже задумалась на одно мгновение о том, что ей можно довериться, и как раз в это время заметила, как Ирвинг идет, веселясь в компании одновременно двух девушек. Он улыбался и смеялся, и я готова был поклясться, что это был радостный смех. Я смотрела на это словно зачарованная. Ирвинг был радостным, и совершенно иным, а я этого даже не заметила. В нем не стало вдруг смертельной усталости и тоски, которые я могла раньше замечать, но не другие. Неужели наше расставании, сделало его счастливым? Я была задета этим. Даже больше, как так случилось, что Ирвинг вдруг превратился в счастливого человека, а я начинаю преображаться в развалину, старуху, как мне о том, и говорила Рашель. Возможно ли такое, что моя персона удерживала в нем ненависть, или просто он концентрировал ненависть на мне?
        Завидев нас, Ирвинг остановился и послал девушек идти вперед без него. Радостными назвать их я не могла. Рашель же приосанилась и нацепила свою соблазнительную улыбку. Я любила Рашель, но когда она делала так возле Ирвинга, мне реально хотелось ей выцарапать глаза.
        - Привет Ирвинг, вижу у тебя целая компания, - сказала она ему, стоило нам подойти ближе. Ирвинг же ответил ленивой улыбкой, и скромным пожатием плеч.
        - Я встретил их по-дороге, и они решили меня провести. Флекс не предлагала своей компании.
        Хм, я уже узнавала этот хитрый взгляд, и такой тон, когда он вроде бы добродушно надо мной подтрунивал. Это заставило меня напрячься.
        - А моя компания тебя раздражает, - парировала я, покраснев от того, что он говорит со мной. К тому же так легко и запросто.
        - Иногда бывает.
        Легкий тон Ирвинга мог любого заставить думать, что он говорит со мной вежливо, но не меня. Вроде бы он стоит тут такой хороший, и даже не пытается мне грубить, а это я такая плохая ему огрызаюсь. Эту стадию мы уже проходили, и в итоге все потом начнет скатываться к худшим перепалкам.
        Я и забыла вовсе о Рашель. А она нахмурившись смотрела на нас. Я смутилась, Ирвинг же просто не имел совести, так что он продолжал нагло рассматривать меня.
        - Вижу, ваша дружба стает лишь крепче, - сухо заметила Рашель.
        - Да, наша дружба с Флекс, очень крепкая. Она как скалы - каждый день осыпаются камешки, и отпадают значительные куски… а вокруг образуется песок, - поддел меня Ирвинг, и почти тут же устремился прочь, завидев своего друга из класса. Я переваривала сказанное им, и понимала, что его слова чистейшая правда. Мы же остались вдвоем с Рашель, и то, как она смотрела на меня, начало смущать.
        - Что? - не выдержала я.
        - Я иногда начинаю думать, что ты вовсе не так проста, как кажешься мне. Во что ты ввязалась?
        Я напряглась, понимая, о чем говорит Рашель, но не смогла ответить ей. Да и к чему, наверняка она о чем-то догадывается.
        - Ааа, - протянула Рашель, - не важно. Захочешь - расскажешь.
        И она потянула меня дальше.
        То, что Рашель позволяла мне оставаться при своих тайнах, делало ее моим лучшим другом.
        Поздоровавшись с другими одноклассниками, мы устроились с Рашель в автобусе. Пока я настраивала музыку в МП3, кто-то сел на место передо мной. Я не обратила внимания, так как рычажок снова начал заедать. А все после того, как мой МП3 брала ненадолго Етни. По крайней мере, я не стала смотреть, кто там приземлился, пока автобус не тронулся с места, после начала тряски, очень трудно что-то делать, и я органично подняла голову и посмотрела вперед. Знакомая каштановая шевелюра, заставила мое сердце учащенно биться, а руки непроизвольно сжали многострадальный гаджет. Как странно, что возле Ирвинга так и не сели те двое девушек, видимо не решили, кто из них сядет с ним. Я как раз хотела поделиться этой шуткой с Рашель, как поняла, что она в этот момент упархивает от меня к нему. Я тут же сделала звук в наушниках тише, чтобы слышать, о чем они говорят. Но смотрела в окно, делая вид, что музыка гремит в моих ушах, а сама прислушивалась к ним, стараясь не косить в ту сторону. Это выглядело бы палено.
        Они смеялись, шутили, подтрунивали над другими в любимой манере обоих - ехидной, и при этом Рашель кидала в мою сторону хитрые взгляды. Я почти тут же начала медленно краснеть, и хорошо, что это видела лишь она, а не Ирвинг. Она догадывается, в чем причина моих горестей, и теперь я была уверена в этом точно. И поступала так в данный момент для того, чтобы проверить свою догадку, все-таки любопытство видимо перебороло в ее голове право на мои личные дела. Но я продолжала держать себя в руках. Мне даже удалось удивленно улыбнуться ей. Мда, талант не пропьешь.
        Неожиданно, после очередного взрыва смеха, Рашель повернулась ко мне, и привлекла мое внимание, помахав рукой. Я вежливо и нахмуренно, словно меня оторвали от очень интересного занятия, вытянула наушник и посмотрела на них двоих. Глаза Ирвинга - вот что я увидела первым. Почему это странное ощущение скованности, сцепило мое тело? Ведь я не впервые его вижу, когда это пройдет?
        - Что? - переспросила я, и мне удалось передать не только все свое негодование, но и даже некоторую вялость. Не дать, не взять меня оторвали от любовной сцены с Джонни Деппом.
        Рашель, сдвинула брови, но ее это так же не обмануло. Мы слишком давно дружим. Я слишком давно во всем этом.
        - Я забыла тебе сказать! - нарочито радостно провозгласила она, что мне показалось, к этому одним махом прислушались все в автобусе. Спасибо тебе, Рашель, пусть все будут осведомлены моей личной жизнью! - Сегодня здесь отдыхают Стэнли и Филлип со своей группой из Кардиффа. Вчера мне звонил Стэнли, чтобы узнать где мы точно будем. А еще сказал, что вчера звонил тебе, но ты не брала трубку.
        Мускулы на моем лице свело судорогой в по-прежнему вежливой улыбке. Интересно, а можно убить проводом от МП3? У меня появилась возможность проверить!
        - Я была занята, - отозвалась я едва слышно, и уловив потемневший взгляд Ирвинга снова надела наушники. Рашель пожала плечами и снова продолжила разговор с Ирвингом, как ни в чем не бывало, только я его уже не слышала, сделав музыку настолько громко, что должно было долетать даже до них.
        Сжавшись, я дышала на стекло, и следила за тем, как быстро высыхает пятно влаги с него, словно там ничего и не было, но я-то знала. Что оно раньше было там. Но не возможно вечно дышать на стекло, чтобы поддерживать хрупкость этого пятна. Я не могла больше дышать на наши отношения, надеясь, что они продержатся еще хоть один день, вот почему мы тогда расстались, нужно просто себе б этом напоминать. Нужно привыкнуть к той мысли, что все закончилось, и вот такие взгляды Ирвинга ничего не значат. Ровным счетом ничего, как бы тебе не хотелось обратного.
        По приезду к замку все медленно разбрелись по сторонам чтобы размять ноги, я так же как и остальные отошла подальше от пропахшего пылью автобуса. Но учитель истории почти тут же вернул нас к себе и начал толкать речь. Редкостное человеколюбие. Вскоре от нее почти все начнут засыпать, это знал даже он, так почему бы не дать нам немного отдохнуть перед этим весьма прискорбным делом, так как рассказывал он, словно читал надгробную речь над могилой друга.
        После нескольких минут, все начали дремать на захваченных ковриках, как я и предполагала. Я же заснуть никак не могла, потому что вскоре Рашель подозвала к нам Ирвинга, который, как она заметила, стоял в стороне, не имея места, где присесть. Как странно, казалось, что почти у каждой девушки на коврике осталось, по меньшей мере, полметра, а стоял он один. Как всегда изображает из себя эдакого рыцаря-одиночку, наверняка малолетки писают в песок!
        Но мое задиристое внутреннее настроение тут же улетучилось, стоило ему сесть между мной и Рашель. Наплевать на дружбу - я ее прибью!!! Рашель лезла туда, куда сама не понимала, пусть даже она думала, что помогает мне. Нам уже не помочь. Ирвинг правду сказал - от нашей скалы теперь каждый день отпадали валуны, превращая все, что было в песок.
        Я сжалась почти так же как и в автобусе. Ткань его джинсов на ноге касалась к моей обтянутой в лосины голени, и я чувствовала, как проникает тепло его тела ко мне. Такое знакомое, тяжелое и уже подзабытое ощущение близости не могло оставить меня равнодушной. Все что я испытывала с ним, было в этом тепле, и сидя рядом, я могла лишь вспоминать это. Мне нужно было отодвинуться, но когда я сделала это, все равно продолжала чувствовать тепло, словно у него был призрак. От такого не может быть легче или же хорошо. Мне стало больно. Может Ирвинг хотел этого? Но он сидел такой спокойный, и слушал лекцию, и его телодвижения ничего не выдавали - никакого волнения или переживания из-за моей близости.
        Вскоре я уже думала, а не отлучится ли мне в кусты, ну и пусть что для такого побега придется огласить свою просьбу вслух. Но учитель истории меня спас. Хорошо, что он был психом, помешанным на всяких замках и развалинах, он уже давно плотоядно посматривал в сторону замка.
        - Даю вам 20 минут передышки, чтобы вы походили и не заснули, - сказал он и все тут же облегченно вздохнули. Я же подскочила на ноги, словно лишь и ожидала этой фразы всю лекцию. Мне срочно нужно было глотнуть свежего воздуха. Чтобы не слышать в нем разбавленный аромат знакомого шампуню.
        Вслед за остальными я потянулась к замку, и пошла вокруг них, будто бы только об этом и мечтала, как и наш профессор. Мне и раньше уже приходилось бывать здесь с родителями, потому я знала, где не опасно ступать, какие места лучше обходить, и для чего натянута красная нить, ограждающая подступ к замку на добрых полтора метра.
        Вокруг было так спокойно и хорошо, и отдаленное жужжание разговоров меня не раздражало, а успокаивало. Но вскоре среди моих одноклассников началось странное оживление. Смешки, улюлюканье, удивленные возгласы, и я сама того нехотя подтянулась ближе ко всем остальным. Я заметила почти сразу же группу туристов, не иначе, которая не показалась мне сначала ни чем не примечательной, пока я не заметила и узнала своих бывших знакомых - Стэнли и Филлипа. Узнавание было молниеносным и обоюдным, что отрезало мне всякие пути к отступу. Вот блин!!! И вот заметив меня Стэнли, тут же поспешил в мою сторону, словно Ромео, завидевший в окне Джульетты свет.
        Он так радостно подскочил ко мне и обнял, что у меня даже не сразу хватило смелости тупо оттолкнуть его, пока он, конечно же, не заговорил. Желание тут же стало непреодолимым.
        - Флекс, как я рад тебя видеть…
        Смущенная от того факта, что мне уделили столько внимания на глазах у моих знакомых, я быстро вывернулась из его рук. Это вовсе не обидело Стэнли, хотя он вряд ли понял, что я не столь рада его видеть, как он себе предполагал.
        - Ты вовсе не отвечала на звонки, - с укоризной в голосе сказал он, и я не смогла, не улыбнутся в ответ - каким мальчишкой он все еще был. Жаль что он пустозвон.
        - Прости, была занята, - я и не подумал смущаться, говоря такую откровенную ложь. Откуда ему знать, чем я была занята? Можно подумать мы клялись друг другу в верности, и он каждую ночь перед сном смотрел на мои фото. Вряд ли он бы держал ее при этом в обеих руках.
        - Жаль, думал, мы сможем провести чуть больше времени здесь вместе. А я уже уезжаю, это последняя остановка на пути к горам.
        - Да, жаль, - я улыбнулась, скрывая иронию. Стэнли думал, что я до сих пор под впечатлением от его чар, а мой телефон действительно просто вчера затерялся. Но пи этом было тяжело обижаться на его самолюбие. Все же в нем чувствовалась доброта.
        К сожалению прямо вот сейчас они не уезжали и добрых десять минут, мне пришлось провести, выворачиваясь из его объятий и уворачиваясь от дерзких поцелуев. И погуляв так вместе, мы расстались, о чем я вовсе не сожалела, как бы не старался убедить себя в обратном Стэнли. Позволив обнять себя в последний раз, я ловко ушла от поцелуя, которым он явно собирался меня наградить. И я с искренней радостью смотрела, как он уходит со своей группой куда-то туда, к дороге, где стоит их автобус. Я даже махала ему рукой, пока все загружались, а он прилип к окну, как в комедийных фильмах. Не спорю, все это было мило, но знал бы кто, как наигранно. Со стороны всем должно было казаться, что это расставание двоих влюбленных на неопределенное время. Для меня это было странной встречей, о которой я в скором времени забуду. Если конечно Рашель снова не наделает фотографий и не выставит их в своем блоге.
        Радостная от того, что эта встреча завершилась, я вернулась назад. Лекция еще не началась, Рашель полулежала на коврике, оголив тем самым свой животик, под лучами теплого солнца и голодных взглядов парней. Я была ей почти благодарна за это, так как она оттянула на себя не желательного внимание приличного количества людей. Но лишь не Ирвинга. Он сидел рядом с ней на коврике, почти касаясь локтем ее голой кожи, но будто бы и не замечал, что она находится рядом. Стоило мне приблизиться, как его руки начали нервно рвать молоденькую траву и откидывать ее прочь. Я уже и раньше видела его злые глаза, и подобные нервные движения. И все во мне протестовало против этого, так как я знала, что он не имеет прав на подобные чувства - на ревность, или злость по отношению ко мне вообще. Он никогда не имел права ненавидеть меня!
        Оказавшись возле них, я натолкнулась на веселый взгляд Рашель и непременно гневный, колючий Ирвинга. Я даже как-то растерялась, что мне нужно было делать? Остаться, уйти? Блин, да это вообще мой коврик!
        - Я же говорила, что он будет здесь! - оповестила меня Рашель. С ее положения вряд ли было заметно, как Ирвинг зол. Зря она все это начала. Я чувствовала, что все это может закончиться неприятностью.
        - Теперь и я уже это знаю, - скупо и тихо отозвалась я. Как же мне захотелось домой. Закрыться в своей комнате, и забыть все, что случилось в эти последние полгода. Но эти злые глаза, они меня не хотели отпускать. Ну что еще Ирвингу надо? Я ему не нужна, так почему не могу быть нужна кому-то иному?
        - И что, не нашлось какого-нибудь другого места, чтобы встретится с ним! Флекс, очнись, - мы ведь приехали сюда для научных целей, - ехидно сказал Ирвинг, и я тут же услышала его злость, которая теперь начала говорить вместо него. Но при этом я удивилась. Даже при том, как мои губы дрожали от обиды, я смогла улыбнуться. Он ревнует?
        - Не твое дело, - бесстрастно отозвалась я, но при этом легкое несмелое торжество медленно расползалось по моему телу.
        Глаза Ирвинга предупреждающе и недобро блеснули. Словно я посмела ему перечить - ему!!! Но в то же время Ирвинг сдерживался, понимая, что в принципе он-то мне никто.
        - Думаю, что мое. Ты почти моя сестра, и мне не все равно, как и с кем, ты себя позоришь!
        Рашель села заинтересовано на месте, другие же ученики начали прислушиваться к нам, некоторые даже подошли ближе. Все чувствовали что приближается скандал. И от этого внимания мне стало ужасно стыдно. Меня позорил пока что лишь Ирвинг, и то, наверняка чтобы я поняла, как ужасна и как низко упала после него. Меня даже начало трясти, так как такой низости я от него не ожидала.
        - Да как ты вообще смеешь мне такое говорить! Ты… ты… - я сдержала в себе все то, что хотела сказать, лишь потому, что связь с ним, опорочит лишь меня и родителей, но вовсе не его. Хотя на миг мне показалось, что Ирвинг верит, будто бы я сейчас все расскажу. - Я не буду слушать эту лицемерную мерзость!!!
        Моя радость от осознания его ревности довольно быстро улетучилась. Он не смел так себя вести, и все же продолжал меня позорить. Ирвинг вел себя, как и раньше - все должно было быть, как он о том решит. Его не интересовало, как это не честно по отношению ко мне, после того, как я предлагала наладить наши отношения, предлагала перемирие, которое он откинул холодно и безразлично. А теперь он имеет наглость не просто ревновать, а предъявлять право на собственность. То есть меня!
        - Будешь, Ирвинг нагло усмехнулся, и мне показалось, что толпа наших одноклассников качнулась в мою сторону. - Или тебе так уж неприятно слушать правду?
        - Чью правду? Твою? - кровь бросилась мне в лицо, и словно иголки прошлись по телу от обиды и отвращения. - Только не от тебя, лживый, развратный гаденыш!!!
        Я развернулась и пошла прочь, пробираясь сквозь неровные ряды своих одноклассников и их взгляды которые сопровождали меня - вот что это были за иголки которые впивались в мою кожу. Некоторые не понимали в чем дело, другие потешались, третьи мне сочувствовали. Мне стало ужасно плохо, но я даже не подумала о том, что завтра все они будут меня обсуждать.
        Я знала, что никто, кроме Рашель, не догадывается, что на самом деле происходило, потому меня мало интересовало, как завтра в школе начнут называть меня. Скорее всего малявкой, которая вечно не может дать отпор Ирвингу, или вообще скажут что я сама к нему прицепилась… в любом случае это будет хорошо. Потому как никто не будет знать, о чем сегодня говорили мы с Ирвингом на самом деле. И что его слова были для меня наказанием за то, что я действительно продолжаю жить, забыв его.
        Стоило мне достигнуть кромки леса, и я побежала вперед чувствуя, как слезы подступили к горлу с обжигающим холодным отчаянием. От которого разрывалось мое сердце все то время, что мы с Ирвингом не вместе. И мне очень не хотелось, чтобы беззастенчивые чужие глаза могли заметить как я плачу.
        Ирвинг все так же вел себя, как и раньше. Я была ему не нужна, но в то же время, Ирвингу была не приятна мысль, что я могу принадлежать кому-нибудь кроме него. Собака на сене. Он так и не отпускал меня. И к тому же наказывал за это.
        Пробежав довольно много, я упала на колени, а потом повалилась на траву, зная, что здесь меня уже никто не увидит. Слезы хлынули почти тут же, потому что я слишком давно их сдерживала. Я понимала, что мое одиночество будет недолговременным, или Рашель или кто-то из девочек все равно пойдут искать меня, но шаги по лесу раздались слишком быстро, чем я предполагала. Кто-то быстро бежал в мою сторону, пробираясь сквозь деревья и сокращая себе дорогу. Наверняка Рашель, решила я, и потому не стала притворяться, что со мной все в порядке. К тому же поплакал я недолго и слезы начали подсыхать на лице на свежем ветерке. Да и к тому же, какой смысл, Рашель должна была все понять, она одна видела мое лицо, когда я говорила с Ирвингом, уж тогда-то она должна была заметить, всю гамму эмоций которую я ощущаю к Ирвингу. Она ведь и раньше должна была хоть что-то замечать. А сегодня, общая картинка должна была у нее сложиться уже тогда, когда я пошла, гулять со Стэнли.
        Но руки, которые оторвали меня от земли были крепче. Увидев что это Ирвинг, я тут же испугано отбилась от него и снова начала убегать. Он мог мучить меня, но я не хотела, чтобы он видел мои страдания. Хоть что-то должно было быть моим, к чему он не имел права прикасаться. Только я не учла, что Ирвинг бегает быстрее - я никогда не могла его догнать. Нагнав меня в три шага, Ирвинга крепко прижал к себе и на несколько секунд мы повалились на землю, но он все сделал так, что его тяжесть не придавила меня. Я билась, не желая видеть его. Ирвинг при этом что-то ласково и успокаивающе шептал. Я уже не могла плакать или сопротивляться, но все выходило почти произвольно - слезы текли, а пальцы болезненно вцепились ему в плече.
        - Отстань! - кричала я, - Я тебя ненавижу! Ненавижу!!!
        - Я знаю, - глухо шептал Ирвинг, поднимая меня на ноги, а потом, прижимая к себе, успокаивая, пытаясь целовать. - Прости меня, прости. Я идиот!
        Я задыхалась от слез и от Ирвинга. Слезы текли, и я все еще всхлипывала, но слова Ирвинга и его глаза, словно призывали к спокойствию.
        Посмотрев на него, осознано, я несколько мгновений разглядывала его, он в ответ, и впервые в его зеленых глазах не было напора. Он ожидал, мучительно и терпеливо, когда я задам свой вопрос. Его явно снедала тревога и он… он боялся того, что может услышать от меня.
        - Почему?
        Ирвинг поднял свою руку и стер с моих щек влагу от слез, но я напряглась под его ладонью, ожидая, что он скажет. Мне нужно было услышать причину, по которой я должна его выслушать.
        - Потому что люблю тебя, - хмуро сказал он, словно это было предательством, но следующие его слова были более наполнены чувствами: - И потому что глупец и ревнивец! И еще я не умею прощать. Но я не могу без тебя. Я уже не выдерживаю без тебя, и не хочу отдавать другому.
        Я закрыла глаза и покачала головой, не веря ему и не желая слушать. Ирвинг же подвел меня к дереву, не выпуская из своих рук, и когда я почувствовал спиной твердую поверхность, мне стало легче держаться на ногах, потому что слова Ирвинга сделали мои ноги желейными. Невесомыми.
        - Я тебе не верю, - прошептала я, заглядывая ему в глаза, чтобы он понял, насколько это правдивые слова. Говоря это я ни на миг не покривила душой. Я ему не верила, я его ненавидела… я была его.
        - Не злись на меня, - с мольбой в голосе он взял мои руки и приставил к своему лицу. - Мне так много нужно тебе рассказать…
        - Но ты меня ненавидишь… - слабо возразила я, хотя в это время подушечки моих пальцев с затаенной жадностью ощущали его гладкое лицо, словно хотели проверить, не украли что-либо те чужие девушки, у которых было право к нему прикасаться.
        - Нет… - яростно возразил он, пытаясь убедить в этом нас обоих, и когда понял что начинает все неудачно, добавил. - Не совсем… Я ненавижу себя! Но ты… ты одна заставляла меня жить в этом году. Наши баталии, снова разожгли в моем сердце жажду жить, желание, стремление… умение смеяться… радоваться…
        Шептал он мне, а я не хотела верить. Просто не могла. Но Ирвинг прижался ко мне, его губы оказались на моей шее, коснулись скул, а потом накрыли губы, совсем осторожно, словно проверяя позволено ли ему это. Как же я соскучилась за его губами, и этим теплом. Мягкие губы Ирвинга пахли все так же морем, и были солоноватыми на вкус из-за моих слез. И я уже не могла отстраняться, сдерживаться или думать. Чтобы любить его, мне не нужно было в него верить.
        Быть с ним снова после такого длинного отрезка времени, стало для меня величайшим счастьем. Я не знала, что последует за этим, но уже не могла сопротивляться нам обоим. Еще никогда это не было так правильно.
        Глава 16
        Признание
        Ненависть это груз, который человек добровольно взваливает на свою душу, а потом жалуется окружающим на дискомфорт и ночные кошмары.

    Ницше Ф.
        Назад мы возвращались вместе до определенного момента, а потом должны были пойти поодиночке.
        - Что скажут остальные? - спросила я, когда мы шли назад. Ирвинг успокаивающе сжал мою руку, но я не могла так просто успокоиться.
        - Что будут говорить о нас? Ведь ты пошел за мной.
        - Меня девочки послали за тобой, говоря, что я не хорошо поступил, хотя я и сам уже собирался идти - ты была так расстроена! Так что не переживай, все по-прежнему думают, что у тебя любовь с тем студентом, - хмуро добавил в конце он. Я не стала скрывать улыбки удовольствия, смотря на его ревность.
        - Это не так. - поспешила его заверить я, но Ирвинг просто поцеловал меня, расслабившись.
        - Не важно… пока. А мы поговорим дома, - успокоил он меня, - а пока что, пусть все будет как есть. У меня созрел некий план, по поводу того, как мы откроем наши отношения.
        Я потупилась при этом, не веря, что все происходит наяву. Что мы идем с Ирвингом за руку, сквозь лес, и при этом не занимаемся на каждом углу сексом и не кричим, как ненавидим друг друга. Я не верила, что больше не будет дикой боли, которую мы причиняли друг другу.
        Ирвинг вышел к месту лекции первым, я за ним на добрых два метра. При этом мы сделали вид что злые и хмурые, но это подействовало отвлекающее на всех остальных, только не на Рашель. Больше такое поведение не могло ее обмануть. Она одними глазами показала мне, что наш спектакль ее не впечатлил. О чем шепотом и поведала мне в автобусе.
        Она развернулась ко мне, и пристально смотрела пока я не посмотрела на нее в ответ, хотя перед этим я то и делала, что пялилась на голову впереди меня, и ловила едва заметные остальным взгляды Ирвинга.
        - Что? - я выжидающе покосилась на нее.
        - Я знаю о вас с Ирвингом еще с той первой прогулки, - похвасталась она, явно пытаясь вогнать меня в краску. И при этом ее вовсе не смущало то, что Ирвинг так же услышал ее слова.
        Я зашипела на нее, что бы она говорила по тише, и этого не услышали пронырливые соседи по креслам. А она невинно улыбалась, как будто это было нормально.
        - Тогда у нас не было отношений, - на ухо прошептала ей я, но Рашель покачала в ответ головой.
        - Тогда он не нравился тебе - заносчивый прыщ на заднице, который навязывался, чтобы позлить тебя. Только это не значит, что ты не нравилась ему.
        Я улыбнулась снисходительно, и покачала головой, да так интенсивно, что у меня заболела шея. Тогда Ирвинг и я презирали друг друга, и сильно ненавидели. Я именно потому, что он постоянно меня раздражал и совал нос в мои дела, навязывался и делал все, что было в его силах, чтобы испортить мою жизнь. В тот период Ирвинга вокруг меня было так много, что я просто дышать не могла. Рашель этого было не понять, она даже представить не может, как он попортил мне тогда кровь.
        Многие в автобусе перешептывались, обсуждая то, каким придурком иногда бывает Ирвинг, так обращаясь со мной. И не смотря на то. Что случилось я была рада этому маленькому удовольствию. Он хоть немного получал по заслугам за то, что вытворял. И пусть Ирвинг целовал меня, и я таяла от этих поцелуев и лишалась воли. Но я все еще не верила его словам.
        Рашель не стал идти с нами домой, сославшись на другие планы, я же осталась ждать под автобусом, так как об этом попросил Ирвинг. Он о чем-то разговаривал с парнями, я напускал вид, что мен напрягает идти с ним домой, а остальные девочек и парни из нашего класса смотрели на меня и в их взглядах читалось: Крепись, мы знаем, что он придурок. Но блин какой красивый! Я грустно усмехалась таким вот взглядам: одновременно мне все сочувствовали, но думали о том, как мне повезло жить с ним в одном доме. Может наконец это действительно станет для меня счастьем? Раньше таковым не было.
        Распрощавшись с друзьями Ирвинг позвал меня небрежным кивком головы, и оттолкнувшись от пропыленного бока автобуса я пошла к нему. Я всегда шла за ним, стоило Ирвингу поманить меня.
        Мы шли молча, на расстоянии метра, словно между нами ничего нет. Мое настроение снова стало портиться от этого. Я знала, что не могу ему доверять. Как? Как мне научится ему доверять, если я до сих пор не знала на чем стою? Все что он сказал мне в лесу, было приятно и радостно, но это все что он сказал - несколько хрупких слов, за которые мне пока что приходилось держаться. Почти никаких объяснений. И я не знала, как нам все устроить, чтобы открыть наши отношения для всех. Чтобы мы не показались в городе гнусными извращенцами.
        - Ты молчишь, - горько сказал Ирвинг совершенно неожиданно почти возле моего лица - но он приблизился всего на миг, словно обходил ямку на дороге. - ты меня немного пугаешь. О чем ты думаешь?
        - Я боюсь, - отозвалась я, и посмотрела на него, ожидая разглядеть ответ на его лице, найти хоть толику неискренности или снова увидеть то пренебрежение с каким он смотрел на меня раньше. Нет, Ирвинг по-прежнему смотрел открыто мне в глаза, но это был теплый взгляд. - Скажи, я могу тебе доверять?
        - Во всем, - жарко заверил меня он, желая взять за руку, но оглянувшись, я отскочила от него. Позади нас в нескольких метрах шли наши знакомые. Поняв свою оплошность, Ирвинг снова выдержал нужное расстояние, чтобы для других мы выглядели неразговорчивыми и угрюмыми между собой. Чтобы мы выглядели чужими. Дело было не в нас, а в том, что могут сказать о родителях. Как такие набожные и правильные люди, как Хаттоны, не заметили, что под их носом развивался бурный роман и роман вообще. А что если все поймут. Что мы давно спим вместе? Мои родители не переживут позора. Нам нужно было бы начать все с нуля. Но как же мне хотелось, чтобы все знали, кому принадлежу я, и что Ирвинг мой, и всегда был таковым!
        Но еще для меня оставалась проблема того, что я не могла быть уверена в Ирвинге, так что может оно и к лучшему, что пока что о нас знает лишь Рашель - в случае провала хоть будет, кому поплакаться в плечо! Сегодня он сказ одно, и сделал шаг на встречу, но завтра я проснусь, и все вернется на прежние места, чтобы исстрелять меня с новой силой. Мне слишком трудно было поверить ему, особенно после того, что в лесу, вместо объяснений, Ирвинг занялся со мной любовью, после которой у меня все болело - таким жестким и несдержанным он был. Ирвинг все еще не был готов говорить о себе, своих причинах и прошлом.
        - Мне нужно доказательство тому, что ты заставляешь меня ожидать снова и снова тебе верить, - неожиданно даже для себя сказала я ему.
        Я думала, это напугает Ирвинга, но он странно отреагировал.
        - Я докажу тебе, - улыбка Ирвинга мне не понравилась, но потом я взглянула в его зеленые глаза и ненадолго страх отступил. Глупая, сказала я себе, то о чем ты так давно мечтала, начинает сбываться. Скоро ты сможешь говорить с ним на улице, не боясь, что вас подслушают, гулять не скрываясь, брать его за руку и самое главное навсегда забыть о ненависти. А его мрачный взгляд это просто уже знакомая тебе решительность.
        Все глухие, пустые ночи, которые я провела думая о нем, будут наконец-то оплачены.
        - Докажешь? - переспросила я, задерживая дыхание, чтобы понять, насколько правдивы его слова, и какова решительность. В моем голосе было столько надежды, что Ирвинг даже остановился. На его лице было одно покаяние и отчаяние.
        - Ты имеешь право не доверять. Я же имею право до сих пор злиться на тебя за того парня.
        - Поговорим об этом дома, - напомнила я ему. Несколько секунд он внимательно смотрел на меня, а потом расплылся в ласковой неуверенной улыбке. Это было хорошо - я точно пошатнула самоуверенность Ирвинга, и для нас это было хорошо.
        Оказавшись на ступеньках, он на миг прижал меня к себе и спросил:
        - Ты не передумаешь?
        - Я слишком долго ко всему этому шла, - устало сказала я, не понимая, что он имеет в виду.
        Ирвинг толкнул дверь, и пропустил меня вперед. Папа как раз пришел с работы и смотрел по телевизору новости спорта и лишь кивнул мне, а Ирвингу стал жаловаться на какую-то команду по футболу. Ирвинг с улыбкой направился к еще одному дивану, и лишь я захотела уйти, чтобы помочь маме с ужином, Ирвинг потянул меня за собой на сидушки. Я попыталась вырваться, но Ирвинг крепко держал меня за руку. Я, не веря в то, что происходит, тревожно заглянула ему в глаза, но там была холодная решимость, уверенность и …желание. Первые два меня успокоили. А вот последнее напомнило о лесе.
        Папа не сразу же обратил на нас двоих внимания, а когда обратил, то лицо его вытянулось.
        - Ерика! Подойти, пожалуйста! - прокричал он в сторону кухни, и я готова была провалиться сквозь землю. До меня кажется, дошло, как Ирвинг решил мне доказать свое твердое намерение быть со мной. Быть вместе и чтобы об этом все знали. Правильно, начинать нужно было с малого. Или с большего. Смотря, как пойдет разговор с родителями.
        Мама, что-то щебеча про жаркое, забежала в комнату.
        - Давай быстрее говори что хотел, или будешь сегодня голодным.
        - Думаю еда подождет, - отец кивнул на нас. И мама, наконец, обратила внимание на то, как мы сидим рядом, и что наши руки сплетены. Все выглядело так, будто мы пришли за благословением на свадьбу.
        - Только не говорите, что вы больше не можете выносить друг друга, или и того хуже… - что именно она не сказала, а просто опустилась на подлокотник возле отца. Жаркое было забыто.
        - Не мели чепухи, дело кажется в другом, - отец начал раздражатся, не понимая и сам что происходит. - Только не говорите, что собрались жениться.
        - Нет, - рассмеялись мы с Ирвингом, но большего я не могла сказать, так как и сама ничего не знала. Все было в руках Ирвинга.
        - Мы просто хотели вам сообщить, что будем встречаться. - сказал Ирвинг, вновь переплетая свои пальцы с моими, которые я ранее забрала под смущенным взглядом матери.
        Ирвинг сжал мои пальцы, и я посмотрела на него - тут же стало легко и не страшно. Он рядом! Словно тепло, эта новость казалась мне ошеломляющей и с новой силой накатывала на меня.
        - Ну что ж…, - тяжко вздохнул отец, - не то, чтобы мы не догадывались. Все эти ваши бурные споры, крики, стуки дверьми… все это было понятно. Но мы бы хотели знать, как ваши отношения будут складываться потом, если вдруг все вдруг…. не удастся?
        - Патрик, что та какое у них спрашиваешь? - ужаснулась мама и толкнула отца в плечо. - Лучше спроси их, не поставить ли нам на их комнаты замки, чтобы не сторожить их комнаты ночью!
        Мои родители ставили нас с Ирвингом в неловкое положение. Мы уже расставались и знали, как жить с ним в одном доме при таких условиях. А толку ставить замок уже не было. И ни о чем этом я не могла им рассказать.
        - Мам, мы встречаться начинаем, так же как я встречалась с Лукасом, а Ирвинг с Кейт, а не жить вместе.
        - Вы уже живете в одном доме… - начал отец, но толчок маминого локтя в очередной раз заставил его передумать и изменить слова. - В любом случае мы теперь хоть будем понимать причины ваших ссор и споров. А может, вы вообще перестанете ругаться, а то это уже всем порядок надоело!?
        - Мы постараемся, - слабо отозвалась я, не смотря на них. Если бы родители понимали все, что в действительности было с нами! Все ссоры и крики, происходили из-за уже существующих отношений. Но я очень надеялась, что им никогда не узнать, как я почти придала их, и что Ирвинг стал моим первым мужчиной в 17 лет. Я даже покраснела, подумав об этом.
        На миг в комнате повисла тишина, но вовсе не тяжелая и не осуждающая - все было в порядке, наверное родители догадывались о большем, чем говорили нам. Или же и вообще понимали уже давно, какие мы чувства испытывали друг к другу. Потому назвать их очень удивленными я не могла.
        - Тогда идем ужинать! - воскликнула мама, и добавила уже тише: если жаркое не сгорело…
        На радостях мам ушла на кухню, отец же остался досмотреть по телевизору новости пока все до конца не будет готово. Он косился на нас двоих время от времени, и потому мы пока что не рисковали поцеловаться. Думаю, это будет уже слишком для одного раза. Я не выдержала такой близости Ирвинга, которой пока что не могла разделить с ним. И потому поднявшись пошла следом за мамой, чтобы ей помочь. Не знаю что после моего ухода, отец говорил Ирвингу там в гостиной, мама же не стала откладывать в долгий ящик того, чего не говорила при муже.
        - Никакого секса! - тут же заявила она, помешивая по очереди все кастрюльки на плите. Я тоже взяла ложку и стала заправлять готовые овощи на салат. Мне было неприятно лгать маме, но иначе я не могла. Все наши отношения с Ирвингом с самого начала были неправильными, и вот к чему это привело теперь - мне приходилось лгать. Но в тоже время, я просто охраняла свою личную жизнь, мне казалось, что знать о нас можно лишь то, что мы сами хотим рассказать. Все остальное я хотела оставить тайной известной лишь нам.
        - До свадьбы ничего такого, - уверенно заявила я, и поняла. Что мое изменившееся Я, Я которое повзрослело, настолько чтобы лгать открыто, могло теперь обмануть даже ее. За эти месяцы, что Ирвинг рядом я выросла и перестала быть ребенком. Все мои принципы и мораль перетерпели многие изменения, словно им как змеям приходилось линять и скидывать свою кожу каждые несколько дней. Я изменилась, и моя мораль тоже - это не значило, что я считала правильным обманывать родителей, но я поняла то, что делает каждого ребенка наполовину взрослым. Больше я не была обязана посвящать родителей во все уголки своей жизни. Я не знала, насколько этот опыт плох или хорош для того, чтобы стать нормальным человеком, но светлое и хорошее детство ушло, оно оставило меня этим летом, когда Ирвинг ворвался в эту жизнь, которую я вела. С ним пропала чистота моего тела и моей души, но взамен я получила любовь Ирвинга. Да уж, ничего себе обмен, но я не сожалела.
        - Ты правда так считаешь? - мама обернулась и посмотрела на меня. Я сделала то же самое. И все что ощутила при этом, легкое чувство вины, которое могла подавить одной лишь фразой - это мое личное и сокровенное на что у них нет права, пусть даже они мои родители.
        - Конечно, - заверила я ее, - я и раньше с парнями встречалась, и была девушкой. Разве Ирвинг особенный?
        - Я же видела, как иногда вы с тоской смотрите друг на друга, - пожала плечами мама, словно боясь признавать, что я действительно стала взрослой. - И да, такое бывает особенным. Но ты знаешь, я очень рада, что Ирвинг станет твоей парой. Мы часто мечтали об этом с его родителями. Разводили сантименты, как понимаешь.
        Я закусила губу, потупившись в салат, но вопрос сорвался сам собой.
        - Какими они были? Его родители?
        Лицо мамы на миг стало мечтательным, таким, с каким она минуту назад говорила о сантиментах, и я поняла, что она словно заглядывает в прошлое, чтобы критически оценить своих друзей.
        - Хорошими людьми, - отозвалась она, - но слишком занятыми собой и работой, которую любили. Все время кидались из огня да в полымя. Это и делало их особенными людьми и друзьями. Возможно потому Майя не смелая, а Ирвинг чересчур самоуверен - где им только не приходилось жить, а тем более часто оставаться только вдвоем.
        Немного помолчав, она подошла и обняла меня. И я была рада тому, что у нас все по-прежнему не смотря на то, что она видит все мои изменения и боится их, как и каждая мать, которая видит взросление и отдаление ребенка. Она внутренне протестовала против этого, и в то же время гордилась тем, что ее девочка стает женщиной. Технически я ею и стала, но, о чем мам не знала, о том не волновалась.
        - Вчера Майя мне сказала, что наш город и этот дом, впервые в жизни стали для нее настоящим домом. Одновременно я понимаю друзей, почему они так поступали, и следовали за своей мечтой, но и в то же время начинаю теперь осуждать. Для меня Майя и Ирвинг стали еще 2 детьми, которых я будто сама родила и воспитала.
        - А для папы волейбольной командой, - не удержалась я от смешка.
        Впервые за долгое время я спокойно могла вздохнуть, щемящая боль прошла, и все же я еще не верила в то, что мы будем вместе.
        Я все время смотрела через стол на Ирвинга во время ужина, и он улыбался мне ободряюще, будто чувствовал мою затаенную тревогу. А после ужина мы пошли пройтись. И почти все время просто молчали, прижавшись друг к другу. Ирвинг тоже видимо еще не мог поверить, в то, что происходящее реально. Мы даже не целовались, а просто привыкали к тому, что имеем право друг на друга. Что мы не кричим и не ссоримся, что мы просто вместе.
        Ложась спать, я не плакала, и не сетовала на то, что этот очередной ужасный день закончился еще хуже, чем вчера.
        Неожиданно черные тучи ненависти надо мной расступились, пропуская солнечный свет любви, надежды и веры.
        Все что нужно было сделать для счастья, это поверить Ирвингу. Задачи сложнее передо мной еще не стояло.
        Глава 17
        Ухаживание
        Темнота не может разогнать темноту - может только свет. Ненависть не может разрушить ненависть - может только любовь.

    Мартин Кинг
        Если раньше я просыпалась с утра и думала, ну вот, опять меня сегодня Ирвинг будет игнорировать. То теперь, просыпаясь с утра, я думала о том, как же нам открыть наши отношения и для всех остальных, чтобы это не было проблемой для родителей.
        Я просыпалась на час раньше будильника, и все думала и думала. И мне казалось, чтобы мы не предприняли, это будет выглядеть глупо со стороны. И больше всего я боялась, что скажут люди.
        Ирвинг же меня не понимал. Он даже злился по этому поводу, но видя мои страдания, успокоился. Все что он не делал - было ради меня.
        Легкий стук в дверь, заставил меня забыть о своих мыслях. Я протерла глаза, и совершенно немного разозлилась.
        - Да?
        - Ты одета, я хочу с тобой поговорить?
        Я усмехнулась, потому что раньше Ирвинга не останавливал тот факт, что я могу быть не одета. Теперь все было по-другому. Мы уже неделю встречались вместе, но так и не были близки. Он стал таким правильным после разговора с моим отцом. Толком он мне всего не рассказала, и все же, как я поняла, сама мысль спать со мной в этом доме, его убивала. Словно он подводил моего отца. Я понимала его, и не давила. Теперь у меня нашлись другие проблемы, чтобы переживать. Например, как нам все это разрулить, чтобы все остались довольны, и особенно мы с ним.
        - Заходи, - отозвалась я, и благочестиво накрылась одеялом, до самого подбородка, что мои пальцы на ногах начали выглядывать из-под другого конца.
        Ирвинг, одетый в шорты и футболку, заглянул за дверь, словно я могла поджидать его полуголая там, и лишь потом зашел в комнату.
        - У меня есть идея!
        - Чудно, хоть у кого-то они бывают. Я свои израсходовала еще ночью, и мне кажется, на несколько лет вперед.
        Мой сарказм он оставил незамеченным. Усевшись на кровать рядом со мной, Ирвинг погладил меня по волосам, и я лишь теперь вспомнила, какой страшной выгляжу после сна - глаза опухшие, волосы всклочены, а о запахе изо рта вообще молчу. Мне вдруг захотелось уйти под одеяло с головой.
        - Скажи, как у любой нормальной пары завязываются отношения?
        - Если это лекция, то заходи ко мне с ней, после завтрака. Я не готова к ним сейчас, - буркнула я, и дернула голову от его руки. Я была злая, усталая от нерешенной проблемы и раздосадована тем, что он увидел меня такой.
        - Не злись, - попросил он, и, затихнув, я посмотрела в его глаза, которые больше не горели ненавистью ко мне. Он смотрел на меня и улыбался, дарил свой свет мне одной. Тут уже злиться я не могла.
        - Ну, хорошо, раз лекция, пусть будет лекция, - смирилась я, отодвигаясь от него, и в то же время, поворачивая свое лицо, я старалась все сделать так, чтобы мой непрезентабельный вид, был от него скрыт. С таким успехом нужно выставлять ноги, а не голову. Блин, хотя ноги не стоит, я их забыла побрить.
        - Так что делают нормальные парни и девушки, если понимают что нравятся друг другу? - снова спросил он, и его улыбка мне понравилась. Немного загадочная, немного насмешливая, но вовсе не усталая. Этот задор и желание что-то делать - он удивлял меня!
        - Не знаю… гуляют вместе?
        - Думаю, все начинается с ухаживаний, - понизив голос, сказал он.
        - И? Что это должно значить?
        - Я просто начну ухаживать за тобой, как клеил всех остальных девушек на глаза у других. И все скажут, что у тебя просто не было шанса устоять передо мной!
        - Да что ты? - сладко пропела я, и быстрым движением ноги спихнула его со своей кровати. А когда он грохнулся на пол, нависла над ним: - Ты уверен, что я не смогла устоять перед тобой?
        Лицо Ирвинга стало веселым и хитрым, когда он взглянул на меня, так и не став подниматься.
        - Уже не так. И все же, те с кем я встречался, считали, что я очарователен. Могу же я очаровать даже такую ледышку, как ты.
        За его нахальство, я грохнула его подушкой, и Ирвинг тут же в один прыжок поднялся на ноги, и убежал к двери.
        - Не будь так самоуверен!
        - Я вообще-то сказал тебе это, чтобы ты в школе не удивлялась. Больше мы не ссоримся на людях, мы влюбляемся!
        Мы улыбались, смотря друг на друга, и мне так хотелось поцеловать его, но пришлось вновь накрыться, потому что я уже знала этот воспламеняющийся взгляд. И мне не нужно было быть одетой во что-то прозрачное, любая вещь на мне его заводила.
        - Хорошо, - согласилась я, и лишь когда дверь за ним закрылась, мне стало легче. Но Ирвинг не знал о еще одной моей проблеме. Я так боялась всего этого, потому что не могла ему доверять до конца. Я все ждала, что в какой-то миг он пойдет в отступ, и я снова буду сама со своим разбитым сердцем. Мне хотелось знать, почему раньше мы не могли быть рядом, но, наверное, время еще не пришло для откровенности. Ирвинг знал меня, изведал мое тело вдоль и поперек, а я ничего не могла сказать о его прошлом, да и о нем самом очень мало.
        Валяться мне так и не дали. Етни наглым образом ворвалась в мою комнату, чтобы взять какую-то кофту, за ней Майя, нарекая, что не помнит, куда задела свои штаны, и нет ли их у меня. Кое-как я вскоре от них избавилась, но нужно было уже собираться в школу, что я и сделала. На душе вновь стало тоскливо, когда я заметила посеревшее небо.
        На лестнице я встретила Ирвинга, и чтобы не видели девочки, он быстро чмокнул меня в губы, я по привычке потянулась за большим поцелуем, но он уже убежал вниз. Я боялась, что нам еще долго придется вот так довольствоваться краткими украденными поцелуями.
        Родители встретили нас с Ирвингом внизу улыбчивыми взглядами, словно у нас 4 есть общий секрет, впрочем, так и было, если не учитывать того, что Рашель тоже была во все это посвящена. Кроме того, что было на самом деле, она просто знала, что мы вместе. Иногда мне казалось она и то лучше понимает Ирвинга.
        В школу мы ехали как всегда под щебет малышни, и на сердце ставало все тяжелее. Я думала о том, что с утра сказал Ирвинг, и все это вызывало в сердце туманное, не хорошее чувство. И больше всего меня мучило то, что я не могу ему верить. Просто не могу заставить себя поверить в то, что все происходит на самом деле.
        Мы вместе, но все вокруг движется так, словно нас и в помине нет. Жизнь идет своим чередом, меня мучают мысли неполноценности этих отношений. Мое недоверие к нему и тому что мы можем быть вместе. Этот страх вовсе не беспричинен. Для моего страха была создана крепкая основа, которую Ирвинг раз за разом возводил, когда терял мое доверие, из-за своего эгоизма, и чего-то о чем я до сих пор не знала. Оставался один главный вопрос - почему он так долго убегал от всего этого, раз я одна заставляла его жить и двигаться в этом году?
        Ирвинг чувствовал что я отдалялась в своих мыслях, что все еще холодна, и что там, начинаю обвинять его в сложностях, и в том, что не могла полностью ощутить радость от наших отношений, и его малочисленный признаний. Он считал, что обладание им, должно мне хватить, и ему не придется спокутывать за прошлое.
        Я вяло вышла из машины, вместе с малышней, даже не посмотрев на Ирвинга и не став его дожидаться. Пока он не начал приводить свой план в действие, я хотела хоть немного отдохнуть. Встретив Рашель в школе, я тут же поспешила избавиться от его присутствия, так как Ирвин пошел почти следом за мной. Возможно, это его и задело, но я не стала оборачиваться, не желая знать, какая у него была реакция.
        Рашель хотела, конечно же, поздороваться с Ирвингом, но я утащила ее прочь, прежде, чем Ирвинг успел махнуть ей в ответ, на ее улыбку. Хорошо, что она даже не успела открыть рот.
        - Ты снова стаешь занудной, - посетовала она, я одарила ее в ответ усталой улыбкой. Ей просто было говорить обо всем.
        - Ну, тогда я стаю сама собой, а это не так и плохо, не находишь?
        - Нет. Разнузданная красотка Флекс мне больше нравилась, - отозвалась она, переходя на неторопливый шаг и одаривая других улыбками. Как всегда желая поговорить с ней наедине, я забыла о толпах поклонников, и тех, кто просто хочет сказать ей «привет». В итоге разговор выглядел примерно так: одно мое предложение - и кто-то к нам подошел, Рашель смогла ответить, т кому-то помахала рукой в ответ, я что-то сказала, и мы обе несколько минут уделили очередной знакомой. Поняв, что толку с этого не будет, я оставила Рашель где-то на полпути и сама пошла в класс.
        Сев за парту, я ждала начала занятий. Несколько раз в дверном проходе мне довелось уловить мелькающую фигуру Лукаса, но я была рада, что он не зашел здороваться. В том настроении, что я была сейчас, смогла бы его спокойненько послать. Постепенно класс начал заполняться, и мои вялые приветствия вряд ли кого-то обижали - погода была так себе, и никто не жаждал получения знаний. Зашел Ирвинг, и я подумала о том, как же он хорош в том, что он делает и как ходит, но следующим чувством было раздражение.
        Ирвинг сначала даже не посмотрел на меня, прежде поздоровавшись с другими. Вот я уловила, как его лицо поворачивается в мою сторону, и я могла лишь догадываться, с каким выражением смотрят его зеленые глаза. Прошло несколько секунд, он выпал из поля моего периферийного зрения, пока я не поняла, что он сел на нашу парту и уставился на меня. Я напряглась, но даже не посмотрела на него.
        - Флекс, - громко позвал меня он, и я скорее почувствовала, чем поняла, что все в классе приготовились к новой ожесточенной перебранке, которая нередко случалась у нас в школе. - Что делаешь вечером?
        Я с сомнением посмотрела на Ирвинга. Еще до конца не понимая, что происходит. Его же лицо было почти скучающим.
        - Уроки буду учить, - сухо отозвалась я, выпрямляясь на месте, и отрывая липкие руки от парты. Я начала понимать, что Ирвинг начал свою игру, хотя пока что не имела ни малейшего представления, как в нее играть.
        - Не хочешь пойти пройтись вечером? Мы собираемся небольшой компанией.
        - Возможно, - насторожено сказал я, думая о том, какая компания будет с нами, в то же время, даже не представляя, какой органичной на самом деле выходит моя реакция. - А с чего вдруг?
        На самом деле я имела в виду компанию, но выходило так, будто я спрашиваю о другом.
        - Больше некого звать, - сказала он в своей знакомой наглой манере, и как раз прозвенел звонок. Он снял свой зад с парты и сел рядом. Далее мы говорили лишь о занятиях, так как я все время ловила на себе удивленные взгляды. Видимо я выглядела до того загнанной, что никто не почувствовал подвоха в ситуации созданной Ирвингом.
        Вечером же, как он и говорил мы пошли гулять, хотя когда Ирвинг зашел за мной, я сначала даже не поняла, что он действительно серьезно говорил о прогулке.
        Компанию, как оказалось, нам составляли Вокс и Денис. Те двое шли за ручку, обнимаясь и целуясь. Нам же с Ирвингом оставалось лишь с тоской смотреть друг на друга, и придерживаться правил игры. Как странно было ощущать некоторое смущение возле него, и думать, как себя вести, чтобы это выглядело натурально.
        Когда Вокс и Денис отстали от нас, Ирвинг пошел ближе и прошептал:
        - Это и раньше было мучительно - не быть с тобой. Но теперь это так нечестно!
        - Это и есть мои последних полгода жизни, - с сарказмом пропела я, стараясь не смотреть на него, и не прислушиваться к тому, как от него хорошо пахнет.
        - Ты до сих пор злишься на меня за все? - испытующе глянул он, я же чтобы не видеть его соблазняющих глаз и губ посмотрела скучающе в сторону витрин. Но мне стало душно, и вовсе не от любви к нему - это было немного подло с его стороны, начинать такой разговор здесь.
        - И на себя тоже, - тихо вздохнула я. - У нас все не правильно. Ухаживания после того, что было между нами, какая-то аллегория.
        - Так и есть, - грустно сказал он, и понял, что мою злость на него ни с чем не сравнить. Зато до Ирвинга начало доходить, что мне мало было просто заполучить его. Я хотела возмещение прошлых месяцев, потому что та боль не могла просто забыться и исчезнуть. Только не потому, что мы были вместе.
        - А когда, как ты думаешь, тебе удастся простить меня?
        Я тяжело вздохнула. Ну, разве все так просто? Могу ли я знать ответ на такой вопрос? Мне бы хотелось начать все заново, но без доверия, все его усилия были почти впустую.
        - Когда больше буду знать о тебе… наверное, - пожала плечами я.
        В витринах магазинов, я видела как мы проходим мимо. И зеркальные наши копии, казались просто парой людей, которые не могли иметь ничего общего. Для остальных невольных зрителей этого фарса, мы должны были выглядеть так же - двое молодых людей, которые будто бы лишь познакомились, и начинают узнавать друг друга. Я же смотря на нас, думала о том, что хочу все о нем знать, понять всего его, увидеть каким он может быть еще. Ирвинг понимал это подсознательно, и словно продолжал отгораживаться от меня. Как это в его стиле: шаг вперед, два шага назад и оборот на 180°. Когда же мне станет легче с ним? Я так хотела понимать причины, по которым он раньше отвергал меня, что все полученное уже не казалось таким сказочным подарком. Еще до Нового года, я бы сочла поступок Ирвинга, чем-то важным, и этого бы хватило. Но уже не теперь, я прошла слишком много и заслуживала на большее. Я заслуживала обладать ним всем, пусть не всеми его секретами, но тем, которые портили жизнь мне в последние полгода.
        - Что ты хочешь узнать? - после довольно продолжительного молчания спросил Ирвинг. Мне и не нужно было оборачиваться, чтобы смотреть на него. Я видела чувства, написанные на лице Ирвинга в стекле витрины, затемненной и оттого зеркальной. Он все еще сопротивлялся. В чем же дело, не переставала удивляться я?
        - Где ты родился? - это был невинный вопрос, чтобы не спугнуть его. Внутренне я ощутила прилив радости и адреналина, понимая, что не смотря на сопротивление, сдается он исключительно ради меня. Хоть что-то. Значит, я важна для него, настолько, чтобы открывать мне кладези своей души. Все то, что он так давно от меня укрывал.
        - В Англии… точнее в Лондоне, - расслабившись отозвался он, и это была верно выбранная тактика. Даже не знаю, каких именно он ожидал от меня вопросов, что так напрягся, - родители тогда почти заканчивали обучение, и им выдали грант на какие-то исследования. И вот, мне исполнилось 3 месяца, и мама даже не думая о том, как я мал, выехала в Бразилию. Их двоих такие вещи, как детские болезни не волновали. Они были молоды и претенциозны. Я конечно же получил все прививки какие только можно. До года мы прожили там. Снова вернулись домой, хотя такого понятия как дом не было - просто в Англию. Оттуда в Ирландию, где меня оставили с маминой бабушкой, пока мне не исполнилось 3 года. Тогда родители взяли меня на Мадагаскар. Оттуда еще куда-то. И таких «куда-то» была нескончаемая вереница.
        Ирвинг и сам не заметил, как начал говорить мне о том, о чем всегда молчал. Я не смела даже лишний раз кашлянуть, чтобы не прервать этого рассказа. Вокс и Денис были уже далеко, мы же незаметно для себя оказались на дороге, ведущей к пляжу. Пока еще быстро темнело, ведь был еще лишь Март. Воздух стал холоднее к вечеру, и более влажный, и я спрятала руки в карманы, анна голову натянула шапку, что начало мне мешать, ведь вскоре порывы ветра относили от меня некоторые слова Ирвинга, не смотря на то, что он машинально увеличивал тон. И я понимала их лишь в общем контексте. Его же волосы безжалостно трепал все тот же ветер-вор, и я могла наблюдать за этим только со стороны. И у меня появилось странное чувство, что мы встретились впервые, и я увидела перед собой совершенно нового человека, не только того парня, которого люблю, а и другого, о котором ничего не известно. Ирвинг словно показался мне симпатичным попутчиком, которого можно встретить в поезде или самолете. Незнакомец, рассказывающий историю о себе.
        - Когда появилась Майя, - после некоторой заминки сказал он, - на целый год родители решили осесть во Франции, ради нас. Они устроились работать в какой-то исследовательской лаборатории, и я узнал, что слово дом, означает не только какое-нибудь строение, а что это покой и уют, и что на вкус это слово, как домашняя еда. А также о том, что существуют друзья, игры, разные занятия, к которым легко привыкнуть. К тому времени, как Майе исполнилось 10, родители время от времени еще срывались куда-нибудь, зато мы жили на одном месте подолгу.
        - Потому ты знаешь, так много разных языков? - не удержалась я, и Ирвинг, словно лишь теперь заметил мое присутствие.
        - Не так уж и много, - глухо сказал он, смотря на меня в упор и не отрываясь, что я начала краснеть и… вновь замкнулся.
        Я сетовала на себя, что не удержала язык за зубами. Но это был такой огромный шаг вперед, что моей радости не было предела.
        Прошло минут 15 странного, отяжелевшего молчания Ирвинга, во время которого он странно смотрел на меня, словно готов съесть. Все это продолжалось, пока он не сообразил, что эта его отстраненность может меня задевать.
        - Прости. Я опять все порчу?
        - Не совсем. Ты начинаешь все исправлять, - улыбнулась я через силу, даже не представляя, скольких усилий ему стоило хоть что-то рассказать, раз он так давно молчал. Но я видела также, что это нужно не только мне. Мы играли с ним роли роковых любовников продолжительное время, но были просто парнем и девушкой, которые хотели стать мужчиной и женщиной, так и не попрощавшись с детством. Мы ведь лишь начинали ставать взрослыми на самом деле. Наши детские обиды, мои на него, его как я понимала на прошлое, были пока что нашими спутниками. И это влияло на то, кем мы стаем, и на то, что происходит между нами.
        Мы остановились друг напротив друга. В сгущающихся сумерках я видела краем глаза, что к нам приближаются Вокс и Денис, но все же протянула Ирвингу руку. Он выжидающе и напряженно посмотрел на нее, потом на меня.
        - Ты ведь знаешь, что я хочу поцеловать тебя, а не только держать за руку? - спросил он, и его голос заставил меня улыбнуться.
        - Знаю. И хочу того же. - спокойно созналась я в своей слабости.
        И Ирвинг принял мою руку. Я была готова себе признаться, что мне это понравилось больше, чем все поцелуи на свете. Ирвинг, наконец, начал пускать меня в свою жизнь.
        - Не думала, что когда-то с вами проведу такой спокойный вечер, - заметила громко Вокс, стараясь быть услышанной через ветер, когда они подошли с Денисом к нам. Мы опустили руки за несколько секунд до этого, но подруга все равно взирала на нас с удивлением и интересом. И не смотря на то, что мы давно дружили, я знала, что завтра об этом будут знать все. Да, это была слишком лакомая информация. Зато думаю, это вписывалось в задум Ирвинга о нас.
        Дома, перед тем как разойтись по комнатам, мы долго целовались, прижимаясь к стенам. Конечно же, мы оба хотели чего-то большего. Но потом нам пришлось громко хлопнуть своими дверьми, чтобы сообщить родителям, что мы ушли в разные комнаты. Это было несколько унизительно, и в то же время комично. Знали бы они, что все уже давно случилось, чего они так боялись. Все чего боялась я, приходилось ждать.
        Глава 18
        Игра развивается
        Ненависть - это сила бессилия.

    Леонид С. Сухоруков
        Следующая неделя прошла почти так же, как и этот день, когда мы начали свою новую игру - игру на зрителя. В школе, конечно же начались разговоры. Сначала о том, что с какой это радости Ирвинг уделяет внимание Флекс, а она это терпит. Это было после первого дня встреч. После второго все вдруг затихли, ожидая, было ли это просто случайностью, или же начало чего-то.
        Я, как и все ожидала, что Ирвинг сделает. У нас не было первых уроков проведенных совместно, и я пошла в столовую, почти не обращая внимания на то, что все на меня таращатся. Что ж, главное, что это был просто интерес, а не ненависть, как бывает в фильмах, когда девушка начинает встречаться с самым красивым парнем школы.
        В столовой я взяла пару сандвичей, и не смотря на то, что во время еды читать не очень хорошо, раскрыла книгу по литературе. Я даже не поняла, когда позади меня кто-то появился, и книга неожиданно перекочевала в чьи-то руки, которые так и остались с двух боков от моего лица.
        - Так ты уже готовишься к литературе? - Ирвинг, вернул почти тут же мне книгу, и скользнул на соседний стул. С ним не было подноса, и я машинально поискала глазами, где же он мог сидеть, и вдруг поняла, что, по меньшей мере, пять соседних столиков за нами наблюдают. Вообще-то это было нормально для нашей школы - все мы были знакомы, или почти, не считая малых, потому новые отношения это всегда интересно. Но я-то знала, почему именно наши отношения это такой ажиотаж - всем тут же вспоминалось каким были последние полгода, с того времени как Ирвинг поселился у нас, и наши с ним ссоры. Еще бы им не следить за теперешней ситуацией.
        - Я без подноса, - ответил Ирвинг на мой молчаливый вопрос. Я рассеяно покачала головой на свой поднос, так как для меня уже стало привычным, что он часто брал мою еду дома. Или же доедал за мной, смеясь, что так растолстеет.
        Ирвинг словно именно этого и ждал, забрал один мой сандвич, и принялся жевать, его улыбку я могла расценить как хулиганскую. Но он ничего не говорил. Я не могла понять, что все это значит. Вот так он сидел и смотрел на меня, и мне оставалось лишь коситься на него и прятать свою улыбку. Ирвингу нравилась эта новая игра. Как же она ему нравилась, и меня должно было напрягать. Но нет. Почему-то я воспринимала это как что-то нормальное. Ну почему меня это не возмущает? Пока он не доел сандвич, то ничего не предпринимал, давая мне возможность читать, хотя на самом деле мне это явно не удавалось.
        - Встретимся на уроке, - сказал он, когда последний кусок был отправлен в рот. - А может, и сегодня пойдем гулять?
        - Да, - ответила я одновременно на два его предложения. При этом я неловко чувствовала спиной чужие взгляды. Стоило Ирвингу подняться, как ко мне с подносом подсела Рашель. Ее глаза светились, словно это именно она помогает нам строить отношения.
        - Знаешь, - неожиданно громко сказала она. - Я сегодня иду гулять со своим новым парнем. Может, хочешь составить нам компанию? Возьмешь Ирвинга, вы вроде бы перестали уже грызться?
        - О, да. Все почти так, - скрипя зубами, отозвалась я, чувствуя себя так, как на том концерте, где я упала в обморок, потому что ко мне одновременно было повернуто столько голов. Кажется, сама Рашель немало подливала масла в огонь сплетен и сказок вокруг нас с Ирвингом. Ей явно нравилось все то, что было связано с нами - она не понимала и половины того, что происходит, но чувствовала, каким черным секретом это является для меня. Скорее она не радовалась бы моему позору, но ее явно радовало то, что я не так уж чиста и невинна, как была раньше, и на моем фоне она уже не кажется себе грязной. - Спрошу, что он думает об этом.
        - Ну, тогда мы за вами заедем.
        Рашель продолжила говорить уже совершенно об ином и все тем же громким голосом, и уже когда мы шли прочь из столовой, я поняла, что в другом ухе у нее наушник, в котором она слушает музыку. На миг я подумала, что она не собиралась помогать нам в нашей игре, и у нее это вышло случайно, но все же вспомнила, с кем имею дело. Рашель была самым умным человеком, которого я когда-либо знала, и она никогда ничего не делала просто так. Я даже готова была поклясться, что парня она себе нашла, исключительно ради этой прогулки.
        В класс мы вошли с ней вдвоем, и как раз вовремя - прозвенел звонок. Ирвинг не поднял головы, чтобы посмотреть на меня, но я-то уже знала, что он следит за тем, как я приближаюсь к парте. Мне это было знакомо, я все время поступала так же. Стоило Ирвингу появиться в помещение, все ставало вокруг не таким… я могла себе в этом признаться - мир без Ирвинга был просто миром, а с ним, я жила в волшебном сне. Мое недоверие к нему все еще было. Я не могла просто начать ему верить, мне необходимо было для этого время. Думаю, то, что наши отношения теперь мы решили начинать по-другому - что все не так активно, как раньше. Нам обоим необходимо было это время. Ирвинг должен был теперь понять, что я возможно уже и не буду поддаваться на все его сумасшествия.
        Садясь рядом, я наклонилась к нему, чтобы поставить свои книги, и он словно случайно задел меня плечом, толкнув, и я по старой привычки хотела была вспылить. Но Ирвинг повернулся ко мне с невинной улыбкой:
        - Прости, я не хотел.
        Да, вес как я и думала - Ирвинга это очень развлекает. Ему нравиться то, как все следят за развитием наши отношений, то, что ему больше не нужно быть грубой со мной, а я могу быть с ним не такой ледяной на людях.
        - Ничего, - пропела я, и уткнулась в тетрадь.
        На уроке я ловила его хитрые взгляды, а так же взгляды Рашель. Он перекинула мне записочку, которая никогда бы не увязалась в моем сознании с ней:

«Вы такая романтическая пара».
        Хотя если расценивать эту записку с долей сарказма и юмора, который учитывал иронию наших отношений, я была с ней согласна. Романтика у нас полностью отсутствовала, по крайней мере, в тех отношениях, более настоящих и укрытых от чужих глаз. Теперь же это проявление романтики иногда прям таки кидало меня в ступор. Я ведь и раньше не была особо романтична, отношения с Ирвингом видимо вымыли из меня и те крохи, что были раньше. Да и вообще для меня само слово романтика не вязалось с тем представлением, что было у других - это не открытки, и не прогулки под песни музыкантов. Скорее это то, чем делился со мной Ирвинг в прошлый вечер. Вот это было так интимно, так романтично, когда он ради меня разрушал глухую стену, которой укрывался раньше.
        На перемене Ирвинг замедлил возле меня, и остановился, словно не знал, что сказать.
        - Рашель пригласила нас сегодня прогуляться, ты не против… ну ты как бы приглашал, был меня? - О, ужас, я смущаюсь! Чего? Ирвинг видел меня всю, а я теперь смущаясь, говорю ему о свидании, как странно!
        - Да, хорошая идея! - это видимо было как раз то, о чем хотел поговорить Ирвинг. Наверное, он не знал, как бы обеспечить нас алиби, которое утверждало бы, что все между нами в рамках нормы, первых дней отношений.
        Весь этот день Ирвинг появлялся на переменах возле моего класса, особенно когда у нас был не совместный урок. Стоило ему приблизиться ко мне, как девочки разлетались в стороны, наблюдая за нами со стороны. Но только не Вокс и не Рашель. Я словно стала наблюдателем в странной пьесе, которую как по нотам разыгрывал Ирвинг. И все вокруг этому верили, никто, ну кроме Рашель, не догадывался, что на самом деле происходит в нашей жизни.
        В этот вечер нашей компанией все же стала Рашель и ее новый воздыхатель, кажется Том. Я не стала ничего выдумывать, что надеть, а просто натянула черную водолазку, зеленые джинсы, одни из тех, что присылала к Рождеству дедушкина «девушка», сапожки и куртку, уже зная, что вечером будет сыро. Ирвинг ждал меня внизу - на нем были просто светло-синие джинсы, уже немного потертые, словно он вечность в них ходил, футболка и теплая толстовка. Его волосы, были так аккуратно уложены, что мне даже было жаль, что ветер быстро превратит их в месиво. Но какое красивое месиво. Он окинул меня взглядом, который мог свидетельствовать уже не только о желании. Ирвинг не улыбался, а был напряжен. Значит, догадывался, что сегодня я ожидаю новой порции откровенности. Я так ничего и не успела ему сказать, в дверь позвонили, но когда он пропускал меня вперед, еще не успев толком раскрыть дверь, его лицо зарылось в мою шею, и он прошептал:
        - Я люблю тебя.
        Мороз прошелся по коже, и я едва смогла от него отстраниться. На несколько минут мое самообладание было подорвано. Я не могла не о чем думать кроме как о его губах. А Ирвинг вполне спокойно взирал на меня, в то время как разговаривал с новым парнем Рашель. Они были знакомы, и у них быстро нашелся общий язык. Рашель на это скривилась мне в зеркало заднего вида. Хм, вряд ли в данный момент я могла улыбнуться.
        Мы снова поехали на пляж, но к какому-то новому месту, где я раньше не бывала, видимо это был отдаленный берег, там, где почти никто не жил. Я только представляла себе, где это именно, но раньше не бывала.
        Выйдя из машины, я, как и остальные ощутили, что здесь ветер явно был холоднее, чем возле нашего городка, так как здесь не было таких скал. Берег был низким, и это были глина, или просто огромные валуны. Было еще не так темно и вид моря с берега, тут же проникал глубоко в душу, словно фотография. Вот ты смотришь на море, но мурашки на твоей коже потому, что и Ирвинг подошел ко мне сзади, и его руки почти возле меня, и я чувствую, как он дышит.
        Там где мы стояли, море немного закрывали черные ветки, но это словно придавало виду, какую-то таинственность, все-таки зима лишь отступила. Все равно было видно, как берег размыл бугристый лед, но на песке в некоторых местах выросла трава, так как здесь никого не бывало так часто, чтобы вытоптать траву.
        - Эй вы! - услышала я сквозь шум ветра и накатывающей воды голос Рашель. - Мы будем вон там! Пледы в машине.
        Лицо Рашель было таким веселым, что я не могла не улыбнуться в ответ. Рашель в отличие от Вокс, не стала тратить быстро наступающую темноту на то чтобы держаться за ручки, а конечно же на страстные жаркие поцелуи. Они тут же перестали обращать на нас внимание, уходя куда-то за огромный камень.
        Я, недолго думая пошла к машине за пледами, Ирвинг же стоял на том самом месте, что я его оставила. Развернувшись, я заметила напряженную линию его плечь, руки в карманах говорили о его тревоге и сопротивлении, и все же он был здесь. И все же он хотел говорить со мной, и быть со мной. Я пошла мимо него вниз к берегу. Туда где песок мирно жил возле гальки, и расстелила один плед на земле, сложив его сначала вдвое, чтобы было теплее, а вторым накрылась, оставляя места для Ирвинга. Его недолго пришлось ждать.
        Конечно же, первым что он сделал, это страстно поцеловал меня, откидывая на одеяло. Я была готова отдаться ему тут, я была готова забыть о холоде, шуме волн, отдаленных звуках голосов Рашель и ее парня, я готова была забыть обо всем. Если бы не понимала, что таким образом он, лишь хотел отстрочить свой рассказ.
        Ирвинг, почувствовал мое сопротивление, не стал продолжать. Хорошо, что он начинал лучше меня понимать.
        Он тяжело вздохнул и откинулся назад. Я услышала, как под тяжестью его тела зашуршала галька. И тут же прилегла рядом, он укутал нас в одеяло. Было так приятно лежать в его руках, видеть небо, выглядывающее из-за его лица, и ощущать легкий аромат моря на его коже. Или мне так просто казалось, потому, что вода была так близко, и здесь оно ощущалось более резко, чем там наверху. Его одеколона я почти не слышала.
        Мне нравилось чувствовать, как его грудная клетка поднимается и равномерно опускается.
        - Что ты хочешь знать, конкретно? - наконец смог выдавить из себя Ирвинг, и я подумала о том, что зря не начала говорить первая, чтобы он как и в тот раз расслабился.
        - Я почти не знаю о том, какую музыку ты предпочитаешь. Ну кроме того раза, когда ты оставил включенную ее на всю ночь. Кстати к кому ты тогда ходил?
        Неожиданно для меня Ирвинг начал смеяться, и понятное дело я тряслась вместе с ним, не понимая, почему он смеется, но и себе тоже улыбалась.
        - В чем дело? - я возмущенно стукнула его в бок, чтобы он все мне объяснил.
        - Я назло тебе включил музыку, а сам просто пошел пройтись на море. Был зол на тебя. Как всегда, за то что ты такая красивая, и твою пижаму, в кролики - эти шортики и майку, которые были самой соблазнительной вещью которую я когда-либо видел, потому что я не мог их с тебя снять. Я не мог к тебе прикоснуться, а ты не зная о этих моих страданиях просто спала. Я решил тебя помучить.
        - Ну, я мучилась, но не только из-за музыки, потом, когда ты рассказал что уходил типа к девушке, я мучилась сомнениями, с кем ты?
        - Я тогда тебе нравился? - удивление Ирвинга было таким искреннем, что я даже не знала, что ответить.
        - Я не знаю даже. - задумалась я, стараясь понять, что написано на его лице в темноте. - После того поцелуя в море, я все время не могла понять что чувствую к тебе.
        Ирвинг замолчал, словно не хотел больше продолжать эту тему, и приблизив лицо чуть ближе, я поняла, что он явно смутился. Что же он не хотел так обговаривать? Но я не стала его торопить, он был таким человеком, к которому нужно пробиваться очень осторожно.
        - Так как на счет музыки?
        - Linkin Park, Perfect circle, RA, Skillet…в общем-то их очень много. Я дам тебе свои диски, или посмотришь мою музыку на моем компьютере. Ну а ты?
        - То же что и ты, и еще некоторые группы. Люблю старый рок - Девида Боуи, Скорпионс… не знаю, много всего.
        - Я был на концерте Скорпионс, - заявил хитро мне он, и я тут же принялась расспрашивать Ирвинга об этом.
        Ирвинг рассказал о многих концертах, которые ему довелось посетить, и я завидовала ему. И так же завидовала тем, кто был с ним на этих концертах. Мне и не стоило спрашивать, чтобы понимать, что у Ирвинга было море девушек. Тонны. Океаны. Килограммы и тому подобное. Их было бесчисленное количество - и я себе просто представляла этот контингент его прошлого, которое было скрыто от меня. Возможно, там были сотни, с которыми мне приходилось соревноваться.
        - Твоя бабушка, я о ней ничего не знаю, - спросила я, когда тема концертов сама по себе пропала.
        - Она прабабушка, - тепло улыбнулся Ирвинг, целуя меня в висок. - Она бабушка моей мамы, ей уже 90, а то и больше лет, она нам не рассказывает сколько, и Майя ее любимица. Ей она оставляет все, а мне машину прадедушки и его лодку. За это, как она говорит, я должен ей ноги целовать. Веселая старушенция. Хорошо что хоть котов не любит. Иногда я думаю о том, что буду делать, когда она умрет. На этот случай она уже начал отдавать распоряжения - заказала в агентстве гроб… и тому подобное. Она говорит, что для меня это будет слишком, организовывать еще одни похороны так скоро. А собралась она в мир иной этим лето, или на следующее….
        То как Ирвинг говорил об этом, заставляло меня трястись от перенапряжения. Он улыбался, но голос его ставал все более холодным, отчужденным и пустым - таким, каким он был, как только приехал сюда к нам. Я поняла, что разговор о бабушке коснулся той темы. Которая его убивала, снедала изнутри. Смерть родителей, все еще было чем-то ужасным, о чем он не был готов говорить.
        Ирвинг так надолго замолчал, что мне казалось, я уже начинаю засыпать в его объятьях. Но вот руки Ирвинга прошлись по моей руке, согнутой в локти, и лежащей на его груди, а потом проскользнули к груди, и я тут же проснулась. Поддалась всем телом к нему, желая быть лишь его, и подавить своей любовью его боль, его страхи. Было холодно, но тело Ирвинга оказалось настолько горячим, что я даже забыла о холодное и море. Я растворилась, и мне так хотелось снова чувствовать его в себе, и ощущать то, что мы действительно вместе.
        Так продолжалось неделю, и после такой практики, в некоторые вечера он рассказывать почти охотно, иногда же не хотел говорить и я не настаивала. И все же я не была полностью удовлетворена тем, что было. Я знала, и понимала, что мы даже близко не подошли к причинам, по каким Ирвинг не хотел раньше быть со мной. А тем более я не знала тех причин, по которым он меня ненавидел. Я точно теперь понимала, что та ненависть не было лишь непонятной неприязнью, которая может возникнуть к незнакомому человеку. Все было как-то связано - причины, ненависть и его родители. Но Ирвинг пока что об этом молчал.
        Я слышала в голосе Ирвинга, когда он рассказывал о родителях некоторый упор. Но в другие дни, он вдруг начал говорить о том хорошем, что было в них, и я поняла, что он скучает по ним не меньше, чем Майя. Я лишь теперь начала представлять и принимать тот факт, что вовсе не думала о них, забыла начисто, а все потому что Ирвинг никогда не говорил о родителях. Ну почему я не додумалась, что Ирвинг мог страдать. И эта пустота, что была раньше, не могла образоваться просто так. Наверное, умом я это понимала, только не принимала. Я весь год думала лишь о том, как он злит меня, что причинял мне - какую боль, и никогда не задумывалась по-настоящему о нем самом.
        - Отец любил спорт, мама мыльные оперы, - мы сидели вечером на улице, я устроилась на качели во дворе, Ирвинг прислонился к ее сооружению, и вовсе не смотрел на меня. - Помню, мы часто с отцом подтрунивали над ней или Майей, когда они плакали во время просмотра сериалов. Это так не вязалось с ее холодной головой ученого! И они никогда не пропускала важные события для нас с Майей… почти никогда. Иногда бывало и такое. Но не смотря на то, что и мы с сестрой были вовлечены в их вечные поиски и гранты, они как могли, старались сделать нам счастливую жизнь.
        - Ты скучаешь за ними, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я. И Ирвинг нехотя кивнул. На его мнение он должен был быть мужчиной и держать все в себе, но я не хотела, чтобы он продолжал таить эту боль. Ему нужно было выговориться, я жадно вслушивалась в его слова. Жаждала этого.
        - Какими они были? - переспросила я, чтобы подстегнуть его. Даже мне иногда не хватало выдержки и терпения с ним. Я так много хотела узнать. А он выдавал информацию мизерными порциями.
        - Совершенно не похожими на твоих родителей, - с грустной улыбкой заявил он. - Мама, так любила паков, что когда я увлекся комиксами о Спайдермене, всю комнату обставила мне в стиле этого комикса. А отец… он был немного заносчив и чеславен, и очень напоседал на нас в учебе, но никогда не диктовал, кем мы должны стать.
        Я тоже улыбнулась. Слова Ирвинга о том, что его отец был заносчивым, напомнили мне его самого. А страсть Майи ко всяким ползучим, просто убивает мою маму. Смотря на детей, я могла теперь наделить безжизненные фотографии их родителей, чертами характера, особенными отличительными способностями. Чем-то, что было когда-то у живых. Я могла понять, кем были они, что бы знать, чего мне ждать от Ирвинга. Он хорошо учился, но то, что его родители были докторами химии и биологии, на нем никак не сказалось. Зато точные науки, стали явно его коньком. Теперь я смело обращалась к нему, чтобы физика шла легче. С ней у меня всегда было туго.
        - Скажи, тебе тяжело рассказывать о них именно мне? - спросила я, зная, что ступаю на тонкий лед.
        Ирвинг тряхнул головой, и смущенно улыбнулся.
        - Нет… точно нет… - с расстановкой сказал он, и мне стало легче. - Просто, когда я озвучиваю свои воспоминания в голос, то понимаю… принимаю, что их уже действительно нет. Иногда мне еще кажется, что если не верить в их смерть, однажды они вернутся, словно просто поехали в очередную экспедицию.
        После этих слов Ирвинг отвернулась в другую сторону, и долго молчал. Он начал ходить кругами вокруг меня, становилось лишь холоднее. Я же могла лишь смотреть на напряженное тело, которое едва уже могла различать в темноте.
        - Как думаешь, - глухо поинтересовался он, - все уже поверили, что за неделю мы смогли наладить свои отношения?
        - Ну что ж, - не стала увиливать от ответа я, хотя и сама не знала, что толком говорить, когда мои мысли были заняты его словами сказанными прежде. - Вокс считает, что мы уже начали встречаться в тот вечер, когда гуляли. Или же на пороге этого события.
        - Ясно.
        Он так и не объяснил, что значил его вопрос. Мне стало намного легче в эту неделю. Я начала получать все то, что так хотела. И все же…и все же мой ненасытный разум и гордость не могли довериться Ирвингу. Я ожидала, что в любую минуту он может оставить меня ради любой другой. Ну что он нашел во мне? Былые страхи, которые были задолго до Ирвинга, начали просыпаться с новой силой. Недоверие к нему смешанное с сомнениями в себе - не лучшее средство для того, чтобы начать все с нового листа с ним.
        Но на следующий день у меня не было времени думать об этом. Я была так погружена в самостоятельные работы и проекты, которые нужно сдавать, что едва не упала в коридоре, когда столкнулась с Ирвингом.
        - Игнорируешь меня? - с усмешкой сказал Ирвинг, и я неловко рассмеялась. Трудно было не заметить, как вокруг нас движение странным образом замедлилось. Ну как же все кто наблюдал за развитием этой мыльной оперы, все ждали, что будет следующим - жестокий конец, или все же хэппи-энд?
        - Просто я вчера не выспалась, вот и не заметила тебя, - с трудом выговорила я, понимая, что краснею. Мне хотелось убраться подальше от любопытных глаз. Но Ирвинг все старался сделать, чтобы игра развивалась органично. Встреча в коридоре подходила под такое описание.
        - Хотел тебя о коем чем спросить.
        Я насупила брови, и в то же время, видя хитроватую улыбку Ирвинга, едва не улыбнулась в ответ. Все же мне стоило обидеться на то, что ему так нравилось перед всеми разыгрывать этот спектакль.
        - Так спрашивай, - немного раздраженно отозвалась я, не понимая, зачем он говорит все так официально. Ирвинг явно уже переигрывал.
        - Пойдешь со мной на свидание сегодня? Официальное.
        Я замерла, смотря на него. Коридор вдруг показался мне пустым. И в нем отчетливо слышались удары одного моего сердца.
        Не зная, что сказать, я кивнула, и обходя его двинулась дальше, словно находилась в коматозном сне. Но Ирвинг так и не сдвинувшись с места, перехватил мою руку за предплечье и развернул к себе лицом со словами:
        - И еще кое-что.
        Я даже и не поняла, как произошло, что он целует меня на глазах у всех, но я податливо прислонилась к нему. С боков послышались радостный смех и улюлюканье, словно мы были на свадьбе.
        Внезапно меня оторвала от Ирвинга, проходившая мимо Рашель и поволокла в класс с понимающей улыбкой:
        - Давно пора!
        Я смущенно опустила голову, чтобы не видеть чужих взглядов, которые хотели пробраться мне в душу.
        Наконец-то вся школа узнала, кем я являюсь для Ирвинга. Пока что для меня одной, это оставалось загадкой.
        Глава 19
        Молчание
        Ненависть, как запущенная раковая опухоль, разъедает человеческую личность и отнимает все жизненные силы.

    (Мартин Лютер Кинг)
        Мы стали парой, и об этом узнали все. Но как же болезненно было слышать о том, что никто не верил в продолжительность этих отношений. Во-первых, все знали какие не долгие отношение бывали у меня, а так же у Ирвинга. Нас никто не считал серьезными. Во-вторых, все помнили наши ожесточенные схватки полугодовой выдержки, с которых потешались все и даже перестали почти удивляться. А в-третьих, я ведь была ледышкой Флекс, Ирвинга же все знали, как весельчака и душу компании. И как же мне хотелось крикнуть им, что мы уже давно вместе, а никто об этом даже не догадывался.
        Но мое недоверие к Ирвингу сослужило моему сердце плохую службу, так как некоторые в открытую заявляли, что это временное сумасшествие для нас двоих. То девушки не оставляли попыток флиртовать с ним. И конечно же это не случалось, когда я была рядом, но стоило мне отойти, и возле него появлялся рой девушек. То они названивали ему домой, и мне уже надоело объяснять этим тупым курицам, что я делаю у него дома. Как можно было забыть, что первоначально здесь жила я?
        Это настолько сильно било по моим нервам, что я теперь ночами не спала, думая ну когда же Ирвинг снова отдалится от меня, не назвав причины, уйдет к другой. К любой другой, которая звонила к нам домой. А если я и спала, то эти ситуации мне снились. Рашель, постоянно твердила мне о том, что я нагружаюсь ненужной информацией, и ничего такого произойти не может - потому что у Ирвинга до этого было несколько месяцев, чтобы найти другую, когда мы не были вместе. И все же он выбрал меня, снова и снова доказывая, что ему нужна я. Но Рашель не знала всего о наших отношениях. И я тоже не знала всего, что мне было необходимо, чтобы ему верить. Он так же трепетно дотрагивался до меня, когда встречался раньше с другими.
        Каждый новый день поведение Ирвинга разуверяло меня в моих страхах. Но то что он молчал о многом из прошлого, оставляло место для сомнений. И оставляло место для того, чтобы злобные сплетни оставались оседать в моей душе, собираясь в ком.
        Отрава, смешанная из чужих слов, взглядов, моих снов, переживаний и не прощенного прошлого текла по моим венам. Но я молчала не слова ни говоря Ирвингу. Просто не могла что-либо ему сказать, боясь, что это заставит его отступить. Я боялась всего и все меня пугало.
        Иногда Ирвинг замечал мою опустошенность, и несколько раз я сделала ошибку, натянув при этом радостную улыбку. Он же это заметил, хотя не подал виду. Вроде бы хороший случай рассказать толком, что меня тревожит и снедает. Но я зык словно прилипал к небу, и я глупо улыбалась, скрывая грусть. После такого, Ирвинга одновременно мучил гнев и чувство вины. Он не мог совсем не догадываться в чем причины такого поведения, и все же, так же как и я молчал.
        Я начала бояться того, что скоро снова его возненавижу. Но все забывалось, стоило ему обнять меня и прижать к себе. Тогда страхи отступали. Ведь Ирвинг показывал, что я одна и единственная, к тому же показывал он это не только мне, но и всем остальным. Тоненький голосок недоверия и страха отступал. И я опять готова была ждать сколько угодно, когда Ирвинг заговорит о прошлом. Когда расскажет то, что я хотела знать.
        Я ожидала нашего первого официального свидания, так как когда-то Рождества, особенно, когда оно немного перенеслось. Какое-то неосязаемое таинство, что было для меня в Рождестве с приходом ночи, теперь проявилось в ожидании вечера пятницы. Я ничего толком не знала о том, куда он хочет пойти, и немного волновалась. Мама по этому поводу начала метушиться, словно это выпускной, а не свидание.
        Нервное настроение передалось от нее и ко мне, хотя, ну что в этом свидании будет особенного? Мы и так уже гуляли несколько недель под пристальными взглядами всех окружающих, словно никого кроме нас в городе нет. Даже некоторые туристы были посвящены в наши планы и наши отношения. Словно я и Ирвинг были еще одной достопримечательностью города.
        Я надела одно из тех скромных шерстяных платец, что покупала мне мама в надежде на то, что однажды я стану похожа на девочку, воспитанку какого-нибудь дорогого пансионату. Оно было не таким уж и серым, если учесть, что сидело на мне идеально, обрисовывая линии тела. С пальто и сапожками на каблуке, я выглядела не как ученица вообще. А как студентка какого-нибудь колледжа. Как сказала бы Рашель, со мной вполне можно было пойти в любой бар Кардифа.
        Ирвинг оделся не в брюки и в костюм, как предлагала мама, потому что отец, именно так одевался на свидание к ней когда-то. Он и теперь так одевался, если им удавалось куда-либо сходить вдвоем. Нет. Ирвинг надел темно-синие джинсы, светлую рубашку и жилетку, а сверху, так же как и я, наше школьное черное пальто. Мы были словно реклама школьных форм. Но какая-то слишком сексуальная - я не то нимфетка, ни то Лолита. И Ирвинг, выкопанный Гаспар Улель, только похож сам на себя, но с тем же сексуальным взглядом, и манерой смотреть на окружающих.
        Как странно было ехать на свидание, зная, что вернемся то мы в один и тот же дом, вместе. Вряд ли такие свидание бывали у простых людей. Возможно, у кого-то кто уже давно женат, но так делают свою жизнь разнообразной.
        Выбор Ирвинга по ресторану, меня порадовал. Было лишь одно заведение, куда я всегда любила ходить, но мы редко бывали там с родителями. Кажется, я всего лишь один раз упоминала об этом Ирвингу. Но он запомнил, и мне было приятно. На этот вечер все страхи полностью забылись.
        Нам было весело. Мы говорили о смешных моментах из своего детства. И конечно же из детства своих сестер, и брата, так как Ирвингу как и мне приходилось за ними следить в младенческом возрасте. Впрочем, я занималась малыми и теперь, в отличие от Ирвинга, который решил, что мама справиться с воспитанием Майи лучше чем он. А он просто ее время от времени баловал. Как-то плавно мы начали рассуждать об этом, с некоторой ностальгией, потому как они начали вырастать, и то что это было трудно, теперь уже забывалось.
        Вскоре я завела разговор о его бывших девушках, и Ирвинг рассмеялся немного натянуто, и тут же решил, что нам пора домой. Сначала я хотела воспротивиться, но как оказалось уже доходило почти 12.
        Вечер был именно таким, как я и ожидала, но мне не хотелось, чтобы он заканчивался тем, как мы разойдемся по своим комнатам.
        - Посидим во дворе, - попросила его я, и Ирвинг уже отойдя от вопроса о девушках, тут же повлек меня за дом. Обняв меня, он сел на одну из качелей, где уже не единожды у нас были разговоры. Самый первый ничем хорошим не закончился, но все же это место ставало для меня особенным, как и пляж, где мы купались впервые вместе, и та скала, где мы поцеловались. Но ведь теперь все было по-другому.
        - Почему ты спросила про девушек? - неожиданно сказал Ирвинг, и это вырвало меня из теплоты моих мыслей и его рук.
        - Не знаю… - пожала плечами я, но помолчав секунду-другую, поняла, что не обязательно теперь что-то скрывать, или умалчивать, если есть вещи, которые меня интересуют. - Не знаю, может это просто ревность.
        Ирвинга на миг недоверчиво воззрился на меня.
        - Ты ревнуешь меня к бывшим подружкам?!! - рассмеялся Ирвинг, заставляя рукой посмотреть ему в лицо. Я слабо улыбнулась, уже зная, что я сейчас скажу. Наверное, я еще в ресторане знала, зачем спрашивала, но не решалась даже себе признаться.
        - Не так… не совсем так… - покачала головой я, и напряглась, когда его рука стала более жестче на моем предплечье. - Я тебя постоянно ревную ко всем, потому что,… потому что я не знаю на чем стою!
        - То есть? - непонимающе спросил меня Ирвинг. Его голос заледенел, стал холоднее вечернего воздуха. Мы вмиг стали почти чужими. И то, что я сидела у него на коленях, усложняло ситуацию. Но мне не было куда деться, и тем более отступать. Я сказала то, чего и сама страшилась, но ведь это было так. Я не доверяла ему, а он, конечно же, старался, и все же не мог полностью изменить всего того, что было.
        - Ты так и не рассказал мне, почему мы раньше не могли быть вместе. Ты ведь ненавидел меня. Ты меня ужасно ненавидел, но потом… ты и я… - я замолчала, видя, как его глаза все холодеют, а лицо становиться каменным. Но я все равно собиралась договорить, пусть он даже лопнет от злости. - И я каждый день жду, когда ты снова отвернешься. Так почему мне не ревновать?
        - Ты вообще не понимаешь, о чем говоришь, - тихим угрожающим голосом сказал он, а я даже и не думала испугаться. Мне было все равно, как блестят его глаза от гнева.
        - Вот именно! - воскликнула я, словно он подтвердил мои слова. - Я не понимаю, о чем говорю, и не знаю, а почему? Да потому что ты ничего не объясняешь!!!
        - Я не могу, - тихо сказал он, и опустил ненадолго свое лицо. - Я пока что не могу. Но ты должна мне верить.
        Я смотрела на него, и видела в темноте, как гнев борется в нем со стыдом, и не могла понять, что же происходит внутри него. Сколько времени мы уже были вместе, а я до сих пор не была уверена, что понимаю, какие мысли крутятся в его голове. И особенно я не понимала этого сейчас, когда он говорил тихим умоляющим голосом.
        - Не могу. Пока что, - твердо повторила его слова я. У Ирвинга было намного больше причин верить мне, чем у меня, верить ему.
        Ирвинг поднялся на ноги, держа меня на руках, и я чувствовала, как в нем закипает злость, от тех слов что я произнесла. Из-за того, что я не верила ему и не собиралась этого делать пока. Все дело было в том, что он не получал того, что хотел. А хотел он моего доверия, да и при том же, просто и уже!
        - Я никогда не лгал, так почему тебе мне не верить? - покачал головой Ирвинг, и я слышала, как в его голосе снова появляются пустые нотки. Он поставил меня на ноги, и теперь чтобы смотреть ему в глаза, мне приходилось задирать голову. Подняв на него глаза, я на некоторое время замолчала, чтобы собраться с мыслями. Я знала, как прозвучат мои следующие слова, но не стала себя останавливать. Нельзя только давать Ирвингу, иногда стоит что-то брать и себе от этих отношений.
        - Да ты прав. Но все дело в том… наверное… что я до сих пор не могу простить тебя и понять, - теперь Ирвинг опустил свою голову. Но я пыталась заглянуть ему в глаза, чтобы видеть все чувства, что промелькнут там. - Вспомни, ты ведь пользовался мной, а я позволяла. И какое здесь может быть доверие?
        - И что ты теперь от меня хочешь? - Ирвинг очень быстро перешел к более агрессивному поведению, свойственному виноватым людям. Лучшая защита нападение. - И что завтра, каждый раз, когда ко мне перед игрой будет подходить девушка, ты будешь ревновать?
        Я даже сама не заметила как ловко Ирвинг увел меня от настоящего вопроса, и того что я пыталась ему сказать. Проблема других девушек меня тоже тревожила.
        - Смотря на то, как они к тебе будут подходить, - съязвила я в ответ на его снисходительный тон. Да, недолго между нами продолжалось романтическое настроение. На миг я даже пожалела, что начала все это, можно было отложить разговор. Но в то же время сколько я еще могла все это откладывать. Все это, в скором времени может сделать из меня, нервную стерву, и это в неполных 18 лет. Как-то нечестно, когда у всех остальных девушек и женщин есть на это немного больше времени и замужество.
        Лицо Ирвинга скривилось в улыбке, после которой я вмиг стала стервой, и эту улыбку я видела уже много месяцев назад. Что-то такое язвительное и унижающее, я словно снова вернулась в первый день, когда Ирвинг появился возле моего дома. Нечто среднее между ненавистью и презрением. Но вот ко мне ли относилось это презрение?
        - И как же им позволено общаться со мной, объясни наперед, чтобы я знал, на какой дистанции от них стоять.
        - Не говори со мной в таком тоне, словно я навязчивая дурра, - отскочив от него как ошпаренная рявкнула я, поздно сообразив, что говорить нужно тише, ведь была уже ночь. А Ирвинг словно не видя моей злости и не слыша того что я говорю. Ставал лишь более саркастичным.
        - Вот если ее руки будут на моей шее, думаю тогда и можно начинать истерить! Честное слово, у меня даже руки чешутся, поступить так тебе назло! Ведь я мерзавец, который тебя использовал, то есть пользовался!
        При этих словах сердце болезненно сжалось, и я отвернулась, чтобы вытереть слезы, но Ирвинг почти тут же обнял меня. Слишком жестко и отчаянно, а так же болезненно, чтобы я могла даже пытаться избавиться от его рук.
        - Прости… что я такое говорю, сам не знаю. Это все со злости, поверь. Пусть пройдет эта игра, и потом… потом поговорим. Ты ведь придешь на игру?
        Я молчала, борясь в себе с той болью, что Ирвинг вечно причинял мне. И молчала, когда он снова спросил, пойду ли я на игру. Тогда Ирвинг развернул меня к себе, как всегда поступив так, как считает нужным. Но он не учел всего того, что может прочитать на моем лице - злость, боль и упрямство. Мой вид поразил его.
        - Прости, - еще раз тихо повторил он, приближая свои губы к моему виску.
        - Не знаю, смогу ли придти, - тихо отозвалась я, скрывая внутренний протест, против всего, что он творил со мной, и как пытался манипулировать. - У Етни тоже матч, если помнишь.
        - Это означает, что тебя завтра лучше не ждать? - обреченно вздохнул он, возможно впервые понимая, что я могу сердиться, и сердиться по-настоящему на все то, что он делал. - Я понимаю. Я заслужил. Обещаю, мы поговорим с тобой обо все, что ты захочешь.
        Мне так хотелось раскричаться на него за то. Что теперь строил из себя покорного и хорошего, и я на его фоне казалась такой дурочкой-истеричкой. Но Ирвинг как всегда приблизил меня к себе, взял мое лицо в ладони, и легонько поцеловал. Первым ощущением на этот жест был протест, но его губы, такие теплые, не смотря на холод, были слишком знакомыми и любимыми. Как много я вытерпела за то, чтобы иметь право называть их своими.
        - Это не значит, что я приду на игру или перед ней, - все же сказала я, отрываясь от Ирвинга. Я была злой на него, расстроенной, и все же несколько возбужденной этими губами. Но моя гордость сегодня явно была со мной, давно пора было ее найти.
        - Я знаю. - смиренно пробормотал Ирвинг.
        В доме было тихо, родители наверняка уже давно спали, и перед тем как пойти спать, я все же позволила Ирвингу поцеловать меня. Но была еще слишком зла и обиженна, чтобы отвечать на его поцелуи по-настоящему. Его слова о девушках горели в моем мозгу, словно лихорадка.
        Свиданье, пусть оно и было первое не закончилось кроватью. Так что в этом доме спало двое счастливых людей - мои родители. Троим было все равно. Но мучились лишь мы с Ирвингом.
        Глава 20
        Верить всегда
        Человека разлюбить нельзя. Даже, если мы говорим: «я ненавижу тебя», то тем самым мы показываем, что мы любим. Свою любовь мы показываем через ненависть, поскольку ненавидим человека за то, что любим.

    Татьяна Павленко
        И когда я встала с утра, то предельно точно знала, что ни при каких условиях не пойду к Ирвингу на игру. И чтобы не случилось, я собиралась идти и смотреть на то, как Етни всю душу вкладывает в ракетку. А потом эту же ракетку прилагает к мячу и даже бывает к соперницам. Что за ребенок растет!
        Когда я спустилась к завтраку, в моей душе начало зреть сомнение. Потому что я слышала, как собирался Ирвинг, и так же слышала то, как он ненадолго замер возле моей двери, прежде чем пойти дальше. Он уходил раньше всех, вместе с отцом, и его уже не было на кухне, когда я спустилась туда. Девочки радостно говорили о матче, так же обговаривали какого-то мальчика из старшего класса, мама готовила завтрак. Я была расстроена, и это тут же заметили все.
        - Ты чего кислая? - мама поставила передо мной тарелку с тостами, но их почти тут же расхватала малышня, включая Майкла, его я просто сразу же не заметила. Но я даже не обратив внимания на исчезновение тостов.
        Поставив голову на согнутые локти, я ничего не стала отвечать. Зато как оказалось, за меня это решила сделать Етни.
        - А они вчера поссорились с Ирвингом, через каких-то девушек, которые могут вешаться ему на шею.
        Я тут же глянула на сестру с явным намерением запихнуть тост ей поглубже в глотку.
        - Я в твои дела лезу? И вообще, ты почему не спала, игра ведь. Сказать тренеру? - тренер, иногда был единственным человеком, который мог напугать сестру, так как он мог выгнать ее из команды.
        Етни тут же замолчала, запихая в рот тост. Но все же я слышала, что она что-то бурчит Майе.
        Мама же вовсе не смотрела на Етни.
        - Из-за чего вы поссорились? Он тебе с кем-то… даже язык не поворачивается такое сказать… но он тебе изменял?
        - Нет. - тут же отозвалась я, потому что формально такого никогда не было, но маме я этого объяснить не могла.
        - Просто я ревную его, ведь постоянно все в городе девчонки ждут, когда мы с ним расстанемся.
        - Это правда, - снова решила вставить свое слово Етни, но замолчала она уже от взгляда Майи.
        - Ну, Ирвинг тебя любит… я слышала, он тебе говорил, - несмело сказала Майя мне, и что я должна была ответить этому Одуванчику? Что я знаю, как он меня любит, но не могу пока что ему доверять.
        - Не важно, я не хочу ехать к нему на игру, - взяв себе чашку с чаем заявила бескомпромиссно я. Но мама моя всегда хорошо меня знала. Мягко положив мне руку на плечо, она сказала.
        - Не стоит так поступать с ним. Он наверняка захочет тебя увидеть на игре, а не только папу. Я ведь еду с девочками и Майклом на игру.
        Етни и Майя, так же как и мама выжидающе смотрели на меня. Майкл просто ел. Милый малыш, как хорошо, что он совершенно не понимал всей тяжести того, что легло на меня. Вообще-то в этой кухне сути моего положения никто не понимал.
        - М-да, наверное, заеду. А потом может, все же успею еще на твою игру, - сказала смущенно я, не привыкшая к тому, что кто-то может быть в курсе моих проблем. А тем более в курсе моих проблем с Ирвингом, потому что сами проблемы бывали иногда очень не скромными.
        Одеваясь, я все думала о том, что скажу ему, и буду ли сердитой. А может все же лучше немного остыть, чтобы он хорошо играл? Чтобы не переживал, потому что я не сомневалась, что сегодня-завтра мы помиримся. А он командный игрок, и подводить команду не для него.
        Но приехала я уже тогда когда игра началась. Конечно же, я была несколько этим расстроена, и теперь оставалось лишь найти папу, который должен был наблюдать за игрой Ирвинга на стадионе. Припарковав свою машину среди множества других машин учеников, их родителей, а также гостей, с которыми мы играли. Я была вынуждена парковаться далеко от входа школы, на той же улице, но ниже, у самой дороги. Мне сейчас эта ситуация не нравилась, зато потом будет легче уехать домой.
        Шла я, думая о своем, а также радуясь тому, что на день игры выдалась удачная и теплая погода. В такие дни казалось, что море совсем близко. Не то чтобы было слышно, как оно шумит, но совершенно неясным облаком оно долетало сюда, в город. Скорее не сам шум, а просто его легкий, но отчетливый запах.
        Я задумалась и не заметила, как в мою сторону двигается одна фигура, в простом школьном пальто. Я едва успела вовремя увернуться, чтобы не налететь на нее. Подняв глаза, я поняла, что это одна из бывших девушек Ирвинга. А также одна из тех, кого я просто не могла ненавидеть, хотя знала, что Ирвинг целовал ее, трогал и прикасался к ней. Что он проводил с ней время тогда, когда я думала о нем, и когда ревновала.
        - О, прости. Не заметила. - я улыбнулась ей вполне искренне, потому опешила когда получила в ответ хмурый взгляд.
        - Ну еще бы, ты ведь у нас вся такая добрая, - пропела она мне, хотя в ее голосе отчетливо звучала горечь.
        - Что ты этим хочешь сказать? - я напряглась, потому, как не вполне понимала что происходит. Единственное что я знала, раньше Кейт была хорошей девушкой, и нравилась мне, даже не смотря на то, что она встречалась с Ирвингом.
        - А то, что я всегда догадывалась о вашей связи. Я видела это и чувствовала, но не верила. А теперь верю, но знаешь, не думай, что он надолго твой. Забрав его у меня, ты не будешь слишком счастливой.
        Честно, я так старалась не смеяться в лицо этой глупой обиженно девочке. Но не выдержала. И это она говорила мне о том, что я забрала у нее Ирвинга? Она, которая даже и представить себе не могла, сколько стоит, быть с Ирвингом!
        - Если мне не изменяет память, я начала встречаться с Ирвингом, месяца полтора спустя того времени, когда он тебя оставил. - сквозь смех, смогла наконец сказать я, так как лицо Кейт обиженно скривилось, и она собиралась плакать.
        - Но я точно знаю, что если бы ты не строила ему свои печальные глазки он бы со мной остался!
        Я улыбнулась, и уже не смеялась с ее наивной глупости, потому что это было не смешно. Еще недавно я страдала так же как она. По какой-то странной случайности Ирвинг выбрал меня, а не эту красивую девушку, с которой хотели бы встречаться многие. И так же как и меня, он испортил ее - потому что раньше Кейт была милой, и такой простой.
        - Я и не строила, и ты не строй иллюзии. Ты ничего не понимаешь в том, что происходит между нами, и поверь, хорошо, что не узнала, как это.
        Я не хотела больше смотреть в эти по-детски огромные и мокрые от слез глаза, и потому обойдя ее, пошла дальше. Но Кейт остановила меня своими словами:
        - Думаешь, если бы все что было между нами, ничего не значило для Ирвинга, он бы со мной спал?
        Я очень медленно развернулась к ней, стараясь не сорваться на крик. Или чтобы не накинуться на нее, потому что этот раненный ребенок был ни в чем не виноват, как когда-то и я. Ирвинг игрался теми игрушками, которые хотел, и ломал их под себя. Я вот не сломалась - наверное, потому я была все еще интересна. Заплаканное лицо Кейт смотрело на меня в ожидании того, что я сейчас сделаю.
        - Забудь обо всем, - посоветовала ей я. - Ничего больше не будет, поверь мне.
        - Ты тоже заблуждаешься, думая, что ты для него одна-единственная! - резко выкрикнула она и побежала прочь, словно я собиралась за нею гнаться. - Ты такой не была никогда!!!
        Я осталась на месте, и тихо прошептала, хотя знала, что она и так не услышит:
        - Вполне может быть.
        Мое настроение было уже не мрачным. Отупевшим - вот правильное слово. Потому что мрачное настроение, это когда ты ощущаешь негатив, а я вот была словно сонная муха, и все думала и думала об Кейт, и не могла не чувствовать себя использованной. Я думала о том, что мы должны с Ирвингом срочно поговорить, и то, что он спал с Кейт, не было основной причиной. Но сама эта идея больно меня ужалила. Как он мог? Я не могла этого понять, и тем более оправдать. Сама мысль задевала меня за живое. Но садясь возле папы на трибунах, я старалась не выдавать своего волнения. Он может и заметил мою некоторую инертность, но не комментировал ее.
        Моя подавленность и усталость вскоре мне надоели. Нужно злиться, уговаривала я себя, злиться, и тогда я смогу, наконец, заставить его сделать это, поговорить со мной. Рассказать даже то, с кем он спал, пусть это не геройские поступки, но я должна была это знать, чтобы каждая такая новость не сносила мне полсердца разом. Чтобы мне больше не пришлось слышать что-то подобное от девочки, лицо которой заплакано и так расстроено, потому что свою девственность она отдала тому, кто, скорее всего, думала в тот момент об ином человеке. Кейт была не я, потому что это я так спокойно отдала Ирвингу свою чистоту, даже не подумав.
        Но после первого тайма ненадолго такие мысли выпали из моего сознания, потому что Ирвинга травмировали во время захвата, и его быстро унесли с поля, и потому, конечно же, мы с папой кинулись туда, но нас не пустил тренер, сказав, что ему нужно отдохнуть. А еще лучше чтобы мы ехали домой. Потому что для Ирвинга на сегодня игра закончена. Но пока что у него врач, и нам не стоит заходить.
        Это почти удовлетворило отца, так как врач был его другом, и папа лишь ждал, когда выйдет тот. Я тоже.
        Мы стояли под травмпунктом недолго, пока из комнаты не вышел врач, но мне так и не удалось заглянуть в середину.
        - С ним все в порядке. Просто не следует в ближайшие дни играть, и поднимать тяжелое, так как просто помяты несколько ребра. В остальном нет ни царапинки.
        - Можно мне к нему на одну минутку? - спросила я когда врач, наконец замолчал. Я как можно убедительнее округлила глаза, когда врач с подозрением и неохотой посмотрел на меня, все решило то, что папа был его другом.
        - Одну минуту. - дали мне, и я тут же вошла в комнату. Там было тихо. Холодно и очень стерильно, и грязный Ирвинг лежащий на белых пребелых простынях выглядел там вызывающе.
        - Как ты? - я опустилась на одно колено возле него. И погладила по волосам. Ирвинг тут же открыл глаза. И посмотрела на меня - хмуро.
        - О чем ты говорила с Кейт?
        Я даже опешила, не зная, что сказать, и не понимая, послышалось ли мне это.
        - То есть говорила - скорее отбивалась.
        - Во время паузы она подходила ко мне. Вся в истерике. Я понимаю ты зла на меня. Но зачем отыгрываешься на ней?
        Честно говоря, я просто не понимала, что мне сделать: закатить ему оплеуху или просто рассмеяться, так же как и Кейт в лицо. Видимо Ирвинг растолковал мое молчание как-то по-своему.
        Он зарыл глаза и глухо добавил.
        - Езжай домой, меня потом привезут. Поговорим поздней обо всем этом… твоем недоверии и глупой ревности.
        Я встала с колен, и в который раз подумала, что я дура. Чертова дура, которая уже так давно все это терпит и возвращается за добавкой, как чертова мазохистка. Ничего не сказав, а лишь проглотив комок слез, я выскочила за двери. Там меня ждал отец. Улыбнувшись ободряюще, я сказала ему, осипшим от слез голосом.
        - Сказал его не ждать.
        - Тогда я, наверное, поеду еще к Етни, - папа расслабленно выдохнул, и вытащив из сумки кепку натянул на свою голову.
        - А я домой. Буду там, ждать Ирвинга.
        Последнее я сказала громче, так, что Ирвинг точно должен был слышать. Чтобы он там не думал обо мне после разговора с Кейт, я не собиралась закатывать ему истерик, а просто хотела, чтобы он был здоров. Я как никто знала, что такое «помятые» ребра. Это действительно ужасно больно, даже вдох дается не легко.
        Из школы я вышла, желая поскорее попасть домой, в итоге мне пришлось поскорее вернуться под крышу школы, так как начался ужасный ливень. Я немного промокла, так как надеялась, что смогу добежать до машины, но все же не стала испытывать судьбу на то, что могу поскользнуться на грязи, или что в меня может попасть молния, которая как раз начала сверкать. Оттряхнув воду с волос и пальто, я все же вернулась в здание школы. Что мне оставалось делать? Я могла переждать дождь. Так почему не сделать этого возле травмпункта?
        Я и так была расстроена всем, что мне наговорила Кейт, а теперь еще и Ирвинг, но в то же время мне было жаль глупую дурочку, но и себя тоже. Она ведь и не догадывается, что намного раньше была моей головной болью. Забежав ненадолго в туалет, я решила посмотреть, как выгляжу. Как я и думала, дождь подмочил мою косметику на лице, и пришлось всю ее стирать. А мокрые волосы я заплела в косу, чтобы не лезли в лицо и не хлестали меня. Подумав, я решила снова пойти к Ирвингу, надеясь, что он уже не так зол, и к этому времени должны были подействовать обезболивающие, а их обязательно приписывали при травмах ребер. Может именно из-за боли он был таким сердитым. Я старалась поднять себе немного настроение, и не думать о том, что он так грубо сказал мне ехать домой.
        Когда я вернулась под дверь комнаты травмпункта, врача там уже не было. Я толкнула приоткрытую дверь с улыбкой, надеясь тем самым задобрить Ирвинга, но толчок вышел слишком сильным, и когда я заглянула туда, я сильно пожалела, что не смогла тихо закрыть дверь и скрыться.
        Ирвинг уже стоял, хотя и прислонившись спиной к столику для осмотра, но прижимаясь к нему, стояла Кейт, так отчаянно веся на его шее, что двусмысленной эту позу назвать никто не мог. А руки Ирвинга при этом поддерживают ее с особой знакомой мягкостью. Их лбы соприкасаются - все, так как он и обещал, когда говорил, что сделает мне назло. Все в точности как было в моих снах и моих тревогах. Это была немая картина, когда никто не может двинуться несколько секунд. Словно время решило заморозить этот момент, делая его просто убийственно болезненным.
        - Флекс - нет! Это не то… - Ирвинг ожил первым, но и я уже пришла в себя, чтобы уйти отсюда и закрыть за собой дверь.
        - Как ты и обещал, - сказала я, и поняла, что мне нужно уходить. Нет, убегать. Уехать. Дождь уже не показался чем-то опасным. Мне срочно нужно было отсюда уехать, и главное приложить усилия к этому. Я радовалась лишь тому, когда бежала прочь по коридору, что нигде не слышно, как хлопает дверь. Возможно, Ирвинг не мог пойти за мной. А возможно, он просто не хотел. Все правильно, так и должно быть. Чего я хотела от Ирвинга? Я должна была этого ожидать. Наверное, я всегда именно это знала, и потому не могла ему довериться.
        Я бежала через двор школы, слыша, как совершенно рядом гудит стадион, радостно наблюдая за игрой, так и не прекратившейся из-за дождя. И мне было от всей души наплевать, упаду ли я в грязь, проедусь ли по ней на спине, или же оставлю отпечаток своего лица. Просто я даже не чувствовала настоящего разочарования, потому что знала, что рано или поздно, Ирвинг поступит так со мной. Не знала, почему и зачем, но понимала, что боль не закончится!
        Всего лишь на миг я позволила себе положить голову на руль и всхлипнуть. И самой страшной мыслью было то, что мне некуда идти - ведь мы живем в одном доме. Теперь вечно видеть его - изо дня в день, пока он или я не уедем учиться. Но нет, у меня есть бабушки и дедушки, что-то я придумаю. Да плевать, прожила я как-то этот год, и еще пару месяцев я смогу прожить.
        Как я теперь радовалась, что опоздала сюда и моя машина стояла с самого края не заблокированная ни кем. Вот что оно такое - Провидение. Я на скорости выехала с тротуара, тут же разгоняя машину до непривычной для себя скорости - в 90 миль в час, совершенно не думая, что идет дождь. И плевать на то, что темнеет. Как же болезненно сжималось сердце, словно чья-то рука держит его, и пальцы этой руки впиваются в него, почти разрывают. Как же мне было больно, и из-за этого время от времени картинка перед глазами расплывалась - все-таки я не могла остановить слезы.
        Я не сразу же заметила чужую машину, мчащуюся на такой же скорости, как и моя, и даже быстрее. Что-то маленькое и серое, и теперь я не могла разобрать, где раньше мне уже приходилось ее видеть. Но быстро такие проблемы отошли на задний план. Машинка начала планомерно подъезжать к моему капоту с намерением если не боднуть меня, то остановить. Все что я могла это прибавить скорость. Я даже не могла представить кто это.
        Но когда машинка начала меня обгонять, я увидела белое, неестественно бело лицо Ирвинга в осветленном салоне. Не успела я ничего сделать, как он подрезал меня. И скользя на мокрой дороге, я начала тормозить, чтобы не врезаться в его машину. Меня едва при этом не развернуло, у самой кромки над берегом. Я даже не заметила, что доехала до бережной дороги, одной из самых опасных в округе. Вот машина поднялась на колесах с одной стороны… и остановилась. Я была напугана намного больше, чем разозлена, и потому выскочила из машины, совсем забыв об Ирвинге, который в это время, как раз огибал бампер своей. Я бы не успела уйти от него подальше. Даже если бы хотела или могла. Я даже наоборот почти облегченно вздохнула, поняв, что не одна здесь, и прежде, чем смогла сказать хоть что-то или вспомнить о своей злости на него и о том, что случилось, Ирвинг подлетел ко мне и дал мне оплеуху.
        Я застыла от этого, схватившись за лицо и взирая на него. Нет, мне не было больно, это не была такая пощечина, которая могла лишить сознания. Или из-за которой начал бы кровоточить нос или губа - а такая, которая способна наказать любого - от ребенка до старца. Обидная, надменная, злая, в которую Ирвинг вложил весь свой непонятный гнев и негодование.
        Моего отупения хватило всего на одну секунду, и то лишь для того, чтобы прийти в себя. Я не собиралась это оставлять так, даже если Ирвинг ожидал обратного. И уж тем более я не собиралась думать о его ребрах. В ответ я с размаху врезала ему в лицо, но Ирвинг вовремя уклонился от этого, зато не от других моих ударов, которые приходились ниже. Я набросилась на него, попадая по всему что вижу и крича от ненависти и негодования за его поведение. Я все продолжала кричать и бить, то ладонью, то кулаком, слепо, не разбирая, куда попадаю. Но Ирвинг вместо того, чтобы дать мне сдачи, начал меня успокаивать, сначала просто прижимать к себе мои руки и морщиться от боли, а потом и обнимать меня. Не слишком быстро, но я начла приходить в себя, икая, и плача, ежась от холода и стресса. И к этому времени лицо Ирвинга уже не было таким злым, как раньше, а расстроенным, грустным и немного виноватым. Он тут же стал похож на того Ирвинга, которым он был в первые месяцы своего переезда сюда. Но нет, меня этим уже не возьмешь!
        - Успокоилась? Все в порядке?
        - Как и мое лицо, после твоей оплеухи, урод! - огрызнулась я, - Какого черта ты вообще тут? Почему не обнимаешь Кейт? Это было так трогательно. Все именно так как ты и обещал.
        - Это вышло случайно…
        - То, что я зашла и увидела это? Не сомневаюсь, хотя скажи честно, ты ведь так любишь доставлять мне боль, и видеть мои мучения? - жестко говорила я, заглядывая ему в глаза. Дождь к это времени почти стих, но нечто подобное на туман превращало нашу одежду в сырую, и я дрожала не только от переизбытка адреналина. Ирвинг тут же отметил это и затолкал меня в мою машину совершенно без слов, и возмутительно спокойно. Я не успела опомниться, как он сел в свою машину и все что мне оставалось делать, так это следить за тем, что он уезжает. Или же нет?
        Моя машина с одной стороны была заблокирована поручнями дороги, чтобы машины не съезжали на берег, и неожиданно, следя за Ирвингом, я вдруг оказалась так же заперта с другой стороны его машиной. Наши авто словно образовало знак Инь-Янь. Его дверца раскрылась, чуть не задевая мою, и тем самым отрезая мне путь к тому, чтобы я могла ее закрыть от него.
        - Вот теперь мы поговорим, - угрожающе спокойно объявил Ирвинг, свешивая свои ноги в образовавшуюся «комнатку» между дверьми. Я даже не стала смотреть на него. А потянулась за одеялом на заднем сидении, чтобы укутаться.
        - Я так не думаю, - с мрачным хохотком сказала я, - я видела все, что мне было нужно, и услышала то, что должна была. Мне о большем и знать то не хочется. Единственное что я хотела бы услышать, как ты называешь меня дурой, смеешься надо мной, как раньше. И укатываешь прочь. Это должно послужить для меня уроком.
        Ирвинг помолчал, прежде чем снова заговорить.
        - Все сказала? Так вот, я сожалею, что не слушал тебя, когда ты говорила о Кейт - ты была права. Но она не подстраивала ничего, да и ничего не было. Я объяснял ей, что давно уже люблю тебя, и извиняюсь, что возможно в некоторой степени использовал ее. Вот и все.
        - И ты с ней не спал!? - не удержалась я, хотя мне не хотелось с ним говорить. Во мне вдруг проснулась, какая-то странная жесткость - я даже почти не обижалась, мне просто очень хотелось, послать его к чертям собачьим, и сделать ему что-то назло.
        - С чего ты это взяла? - терпеливо спросил он.
        Я стрельнула в него глазами - вот ни фига себе - на лице не следа раскаяния, он даже не считает, что произошло что-то такое, из-за чего стоило устраивать скандал.
        - Наверное, мне сказала твоя невинная Кейт, а ты как думаешь?!!
        Лицо Ирвинга так комично вытянулось, что я не удержалась от злобного хохота.
        - Что, все еще думаешь, что Кейт не могла ничего подстроить?!
        - Так ты мне веришь, что между нами ничего не было?
        - Не знаю… - хмуро отозвалась я. Правда была в том, что по своей сути Ирвинг не лгал мне никогда, и если бы он мне изменил, то рассказал бы об этом, понимая, что заденет меня так еще больше. Ему нравились такие жестокие игры, хотя при этом он страдал бы не меньше меня.
        - Тогда поверь, я никогда не спал с Кейт…я за всю свою жизнь занимался любовью лишь с двумя девушками, и вторая находиться здесь.
        Я посмотрела на Ирвинга, со всей недоверчивостью, которая была у меня в душе, и которая скопилась за все то время, что я знала Ирвинга.
        - Знаешь, не смеши меня. Ты Ирвинг Етвуд, покоритель женских сердец, утверждаешь мне, что у тебя было лишь два партнера?
        - Да, и первой девушкой, с которой я занялся сексом, мы встречались несколько месяцев, хотя она была старше меня. Ты была второй…хотя я бы сказал первой, потому что я лишь тебя одну люблю.
        - О, да! - прыснула я, понимая, что вся моя смелость это просто отголоски стресса. В данный момент, когда мне было многое по фигу, я могла говорить и насмехаться над его словами, просто потому что я видела, как он держал в своих руках Кейт и потому что совсем недавно, я смотрела на берег моря, сверху, чуть ли не как птица. - Самая любимая. Из твоих уст это прозвучало очень романтично, но ведь таким все это не было. Не так ли?
        - Я знаю, наконец, в чем суть твоего поведения, - отозвался он, тихо и в то же время достаточно громко, чтобы я могла слышать. Я посмотрела на него, подавляя подкатывающую тошноту. - Ты ведь все еще не можешь простить меня. Не так ли? За то, что наши отношения не были похожи на нормальные.
        Я сидела в своей машине, и мне было плохо, но хуже всего были те ощущения, которые поднимал во мне Ирвинг. Да, большая часть моей злости была именно по этой причине, наконец-то озвученной Ирвингом. Но не вся злость. Сегодня процентов 30 были по вине Кейт, и того, как себя вел Ирвинг. А все остальное было связано с его молчанием.
        - Да, - я твердо посмотрела на Ирвинга не боясь сознаваться в этом, и не боясь быть злопамятной, - я все еще не могу простить тебе этого. Но ты ведь и не помогаешь мне. Ты не говоришь. И не объясняешь, словно все так и должно быть!
        - Ты уверена, что хочешь все услышать и понять? - несколько сардонически улыбаясь, спросил Ирвинг, и мне эта его улыбка не понравилась, словно она меня предупреждала, что все сказанное ним мне не понравиться.
        Как давно я ждала этого, и теперь на некоторое время было забыто все что я видела в школе, потому что я и так догадывалась, что он мне не изменял, да и я все еще не могла отойти от того что случилось на дороге. Ирвинг просто не мог представить как мне это необходимо, приоткрыть завесу страданий, пусть даже все окажется не самым приятным образом обнажено. Правда иногда не бывает прекрасной, пусть она и ведет к счастью.
        - Ну хорошо… - лицо Ирвинга стало мрачным, и в то же время на нем обозначился стыд и некое подобие удовольствия. - С чего ты хочешь, чтобы я начал?
        - Почему ты меня так ненавидел? - это был вопрос, который постоянно прожигал мой мозг, стоило мне вспомнить прошлый год. - Как так вышло? Что я сделала для этого?
        Ирвинг смолк, и откинул голову назад, словно хотел собраться с силами, я же подобрав ноги, скрутилась на своем сидении. Правильно, что он не был в машине со мной. Именно это расстояние сейчас между нами, помогало мне слушать его. А не злиться. Время уже близилось к 6 часам, и солнце лишь собиралось постепенно опускаться к воде, но тучи, все еще грозовые едва-едва пропускали его теплые лучи. Местами вода отражала сияние падающих лучей, и это создавало странное ощущение того, что на самом деле сейчас не вечер, а рассвет. Чайки низко припадали к воде, потому что от теплого дождя и легкого шторма на самую поверхность воды повсплывали рыбешки. Воздух стал гуще, чем раньше и туман постепенно начал рассеиваться, как и то подобие дождя, что окутывало нас перед этим. Солоноватый на вкус запах моря, ставал все сильнее, как и запах водорослей, что я бы вряд ли его выдержала, но теперь мои мысли были заняты кое-чем другим. Я вглядывалась в полутемную фигуру Ирвинга в салоне его машины, и ждала, когда он снова поднимает свою голову и посмотрит на меня.
        Вот, он тяжело вернулся в старое положение, но его глаза перестали быть мрачными, а стали несколько нахальными. Но я поняла, что так он набирался сил, чтобы сказать следующее:
        - Я возненавидел тебя с первой секунды, как только увидел, потому что в этот же момент захотел. - Ирвинг тяжело дышал говоря это. И поднял бровь, следя за моей реакцией на его слова. - И в тот же миг мне так сильно захотелось жить… что я почти был рад, что родители умерли, а я смог тебя встретить. И поняв какой же я гад, что даже могу думать о таком, а особенно о тебе, я внезапно подумал, что и ты не лучше меня. Этот твой невинный вид, старые джинсы, и майка оголившая всего лишь на миг твой живот. Все это вместе заводило меня, и я уже не мог не хотеть тебя, или не ненавидеть тебя за это.
        Я тяжело сглотнула, переваривая сказанное, и не совсем веря услышанным словам. Чтобы убедиться в том, что я все расслышала правильно, я переспросила:
        - Ты возненавидел меня, потому что я тебе понравилась?
        - Я жалок в твоих глазах, не так ли? Слаб? - лицо Ирвинга приняло виноватое и вызывающее выражение. - Теперь тебе ясны причины, по каким я не очень стремился все тебе рассказывать?
        Я протерла глаза от усталости, чтобы выскрести черные тени, но кажется от этого стало лишь хуже. Глаза слезились.
        - Не то чтобы… - я просто не знала, как объяснить ему то, что чувствовал в данный момент в связи с его словами. - Твои слова так абсурдны… и несколько обидны. Ведь я страдала лишь потому, что нравилась тебе…
        Я будто пробовала эти слова на вкус, и отдавали они не только горечью. Я просто не могла поверить, что Ирвинг своей ненавистью мстил мне за свои чувства.
        - Ты даже не представить себе не можешь, сколько раз я говорила себе, что ты не при чем. Но просто взгляд на тебя, заставлял меня снова и снова думать о том, что жизнь продолжается. А в то время когда мои родители лишь начинали гнить в земле, я на это просто не имел права!
        - Но почему?
        - Ты еще не поняла? Майя однажды уже тебе говорила - родители ехали на мою игру, потому что в тот день я закатил им скандал. Ведь они постоянно на своей чертовой работе, и еще ни одной игры в том году не видели!!! Ни одной! Я так злился и обижался, а потом они все сделали для того, чтобы успеть на игру вовремя… Они умерли из-за меня, понимаешь?! И не смей на меня смотреть своими большими глазами, полными сострадания, потому что тебе этого не понять!!! - Ирвинг перешел на крик, смотря на меня почти безумными и все такими же ненавидящими глазами, как и раньше, но теперь я понимала причину этого гнева. Понимала, и могла не бояться его.
        - И потому ненавидел меня… - скорее утвердительно сказала я.
        - Пока мы с тобой ненавидели друг друга, и были несчастны, я не чувствовал вины перед родителями за свой эгоизм. Стоило мне хоть немного ощутить радость возле тебя, и я ставал предателем перед ними. Но не хотеть тебя было просто не возможно, как и не любить. Ты ведь понимаешь?
        Я неловко выбралась из машины, таща на себе одеяло, понимая, что выглядит это не слишком утешающее, но все произошло так внезапно. Я встала, возле его двери смотря сверху вниз на его ошеломленное лицо, ведь он не ожидал от меня такого быстрого прощения, и хотела, была присесть, но руки Ирвинга быстро перехватили меня. И вот, я уже сижу у него на руках, почти касаясь головой потолка. Нам было не слишком удобно и хорошо что Ирвинг это понял. Он опустил сидение, и перетащил нас назад. Полулежа в его руках, я все ждала, когда он придет в себя после сказанного. Я хотела знать все. Или хотя бы некоторые моменты, того что меня интересовали, и я точно понимала, что пока что не стоит касаться темы его родителей, и уж точно не стоит говорить побитые фразы типа «Нет, ты не виноват», или «Так должно было случиться и твоей вины нет», я точно знала Ирвинга и понимала, что это его не утешит а лишь разозлит. Он был человеком контроля, и намек на то, что он сам не мог контролировать такую ситуацию, выведут его из себя еще больше.
        Мы лежали в тишине довольно долго, и это молчание не было тяжким.
        - Не могу поверить, что ты не злишься, - спустя время выдохнул тихо Ирвинг.
        - Злюсь, та картинка в школе все еще стоит у меня перед глазами…
        - Ничего не было… Кейт, почти что ребенок, и я хотел ее утешить, она же прижалась ко мне в ответ… - при этом Ирвинг странным образом заворочался подо мной. Слегка скатившись с Ирвинга, я не понятливо уставилась на него. - Ты хорошенько меня отлупила, когда я ударила тебя… этого делать, я тоже не хотел, прости. Но разве ты забыла об аварии родителей - я ужасно испугался!!! Уже и забыл когда боялся за тебя так в последний раз!
        - Вообще-то это ты меня подрезал, - возмутилась я, и прижалась к его плечу.
        - Да… просто ты ехала на такой скорости… - в голосе Ирвинга действительно легко было услышать ужас, когда он говорил об этом.
        - И когда же ты боялся за меня так в последний раз? - я тут же ухватилась за его слова, хотя догадывалась что Ирвингу это вряд ли понравиться.
        Он молчал несколько минут, и его ожесточенный профиль выдавал ту борьбу, что происходила сейчас в нем. Он столько времени все это держал в себе, и теперь ему было не так-то легко делиться со мной своими поступками, множеством из которых он вряд ли гордился.
        - Тогда на скале, когда ты полезла спасть Лендона… - нехотя отозвался он, и все же сжал мою холодную ладонь настолько крепко, что мне казалось, сейчас треснут косточки, но давление почти тут же ослабло. Видимо он представил себе ту картинку. - Даже не знал, задушить тебя там, или поцеловать. Не хотелось тебя отпускать от себя, но ты меня никуда не брала, да и говорила со мной лишь сквозь зубы. Конечно же в этом виноват я сам, - тут же добавил он, заметив как я приподняла голову уже собираясь возмутиться, - тогда возле скалы… помнишь?
        - Это был первый раз, когда я поняла, что ты мне не равнодушен, как не помнить.
        Я улыбнулась в его плечо, и тут же перед моими глазами встала картинка того, как с его губ скатывались капли и он отфыркивался от них.
        - Я специально повез тебя туда, я знал, что как-то поцелую тебя или обниму. А потом, когда понял, как на меня повлиял этот поцелуй… я просто не удержался от того, чтобы не причинить тебе боль. Боюсь, ты все время расплачивалась за мои удовольствия!
        - Не могу сказать, что меня это не обижает… но если бы я сама не хотела быть со мной, это бы меня так не задевало. Я могу принять то, что какая-то часть вины в том нашем прошлом, лежит на мне. - возразила я, и хотя мне очень бы хотелось быть где-то в более теплом и светлом месте, прижаться к нему целиком, я была рада этой темноте. Возможно, говорить о прошлом и своих ошибках, да к тому же таких болезненных, как наши, лучше в темноте.
        - Но я могу точно сказать, чего не могу простить себе - того, что твой первый раз был таким грубым, и почти не по твоему желанию.
        Мои щеки опалил жар смущения, когда он заговорил об этом. Тон голоса Ирвинга говорил о раскаянии и стыде, но в то же время, он говорил обо все так, словно это было какое-то изнасилование. Мне бы не хотелось, чтобы у Ирвинга были такие воспоминания о нашем первом разе.
        - Не совсем так… я хотела тебя, и самым болезненным моментом было то, что ты ушел, а не остался со мной.
        - Ты сможешь мне когда-нибудь простить ту грубую игру, в которую я тебя втянул? Хотя бы наполовину, на четверть?! - Ирвинг повернулся ко мне, и мне пришлось приподняться с него, чтобы ответить на этот взгляд. Он был умоляющим, и любящим, что я понимала, как быстро начинает таить мое недоверие к нему, как стирается то наше прошлое, все наши ошибки, а не только его.
        - Думаю да… Да! Точно смогу, но не готова все полностью забыть - тебе повезло, что я никогда не страдала романтикой.
        Ирвинг тяжело сглотнул, и обхватил мое лицо руками. Вряд ли он мог увидеть всю ту любовь, что я ощущала к нему, и вряд ли мог понять, сколько всего мне пришлось простить ему и его эгоизму, но теперь я была в нем уверена. А также я была уверена в том, что у меня всегда будет время расспросить его обо всем.
        - Доверяй мне. Поверь, ты досталась мне такой дорогой ценой. И я не готов променять тебя ни на кого угодно. Возможно я люблю общаться с людьми. И могу смотреть на других девушек, но я никогда не изменял тебе и не буду. Я не хочу тебя больше никогда ненавидеть, и не хочу, чтобы ты ненавидела меня.
        - Я всегда разрешала себя ненавидеть, ты же наивно полагал, что инициатива в твоих руках, - я усмехнулась, чувствуя, как при этом трясется моя нижняя губа. Теперь я понимала что все прошедшее стоило того. Может я не была уверена в Ирвинге на
100 %, но на 99 % я могла ему доверять. 1 % оставался на разные жизненные ситуации.
        Ту ночь мы провели в машине, и трудно будет рассказать все, что нам пришлось на следующий день выслушать от родителей, особенно если учесть то, что Кейт, разболтала некоторые подробности нашего прошлого с Ирвингом, которыми он поделился с ней, чтобы она поняла, почему он любит меня. Весь город несколько месяцев шумел о нашей тайной любви, но никто и не думал обвинять родителей в недосмотре. Скорее мы стали странными Ромео и Джульеттой. Мы сами были возлюбленными, и теми отцами, которые ненавидели друг друга. И до сих пор наши персоны остаются легендой для туристов, хотя никто не распространяется о том, как нас зовут.
        Эпилог
        Ненавидеть только тот боится, кто никогда глубоко не любил.

    Леся Украинка
        - Теперь ты понимаешь, Синтия, почему Флекс не верит в твои сказочки? - от Дерева. Но с другой стороны отделился Ирвинг. И моя подруга как ужаленная подскочила с моих коленей, которые она уже успела отлежать за то, время, что я рассказывала ей нашу с Ирвингом историю.
        Я почувствовал себя так, словно выплыла из толщи воды, когда поняла, что вернулась в настоящее время, из того прошлого, трехлетней давности. Тоже поднявшись на ноги, следом за Синтией, я усмехнулась, смотря на нее. В некотором смысле мы с Ирвингом воспользовались ею, чтобы она рассказала о нас и другим, и чтобы остальные держались подальше от нашей симпатичной, но чокнутой парочки. Но в то же время, я не хотела подпускать к нашей с Ирвингом жизни еще таких людей, как Кейт или Лукас. Пока мы ненавидели другу друга, мы натворили много ошибок и обидели многих людей. Но теперь нам не хотелось никого впускать в свою жизнь, особенно таких ложных друзей как Синтия. Я до сих пор дружила с Рашель, и Вокс и эта дружба прошла испытание не только временем.
        - Так что вот почему, я буду верить всегда ему, а не таким, как ты. Пройдя такой сложный путь, он вряд ли свернет с дороги, ради сомнительного удовольствия быть с кем-то еще. - мои слова прозвучали грубовато, но человек который называя себя моим другом, в то же время строил против меня козни, на другое не заслуживал.
        Глаза Синтии тут же забегали, хотя она сама наверняка даже не догадывалась, какой у нее был виноватый вид, и в то же время хитрый. Она смотрела на нас двоих, и думала о том, как может выкрутиться из этой ситуации.
        - Вы меня не так как-то поняли… - начала слабо говорить она.
        - Думаю я вчера тебя не плохо понял, когда ты намекала мне на ночь которую я смогу провести с тобой, - Ирвинг был не в таком уже веселом расположении духа.
        - Флекс, это не так! - тут же попыталась рьяно защитить себя Синтия, но ее запал сник, когда она посмотрела на меня.
        - Моя история для тебя не закончена, - сказала тихо я, - знаешь, Кейт после того, что она сделала, Рашель не дала жить нормально в нашем городе.
        Синтия тут же побледнела.
        - Рашель Фланер? - уточнила она.
        - Да, та Рашель из рассказа, это та же Рашель, что ты знаешь в колледже.
        Рашель Фланер теперь знали, как самую бесшабашную оторву в колледже. Ею пугали первокурсниц, особенно тех, которые хотели поступить в сестринство, в котором Рашель была главной.
        - Так что не стоит продолжать, и знай, что если ты еще раз полезешь в нашу жизнь… Рашель сделает для тебя просто ужасным пребывание здесь.
        Я, конечно, ничего не стала говорить Синтии о том, что в данный момент у Рашель было много своих проблем, и мы почти не общались, иначе Синтия бы знала больше о нашей дружбе. Но я просто хотела, чтобы Синтия знала чего ей ожидать. Когда защищаешь свои отношения от чужих людей, все средства хороши.
        Дважды Синтии не пришлось повторять, он без лишних слов подхватила свою сумку и пошла прочь, даже не оглядываясь, возможно думая о том, что это большее унижение в ее жизни, хотя думаю, что большим унижением для нее стало то, что она влезла в чужие отношения. То, что мы когда-то с Ирвингом использовали людей в своих целях, тоже нам вернулось, и мы теперь понимали, как эгоистично вели себя.
        Я почувствовала что Ирвинг рядом, когда костяшки его пальцев коснулись моей руки. Я оглянулась на Ирвинга, как раз тогда, когда он ложился на траву. Мельком глянув на часы, я поняла, что перерыв давно уже миновал, и мы ужасно опоздали на все пары. Но можно было разок другой прогулять!
        Кинув свою куртку рядом, я устроилась на ней, ничего не говоря. Опираясь на локти, я играла вверху поднятыми ногами, и смотрела на него. Ирвинг полулежал на своих руках, согнутых под подбородком, и смотрел на меня. Я знала, что теперь была намного красивее, чем тогда, и его восхищенный взгляд не смущал меня.
        - Я не поверила ее сплетням, как и другим, - сказала я, улыбаясь, как раз тогда, когда Ирвинг протянул руку, чтобы поиграть с моим закрученным локоном, что опустился на лоб, с убранной челки.
        Теплая рука скользнула по нагретой солнцем щеке, и прошлась по губам.
        - Мы так много прошли вместе, я знал это. Ты была со мной в мои худшие дни и ночи. Не одна из тех девушек не могут сравниться с тобой. - не спеша убирать своей руки сказал Ирвинг, и немного подумав, добавил. - К тому же у тебя лучшее чувство юмора.
        Я хотела улыбнуться, но не смогла. На миг мне перехватило дыхание, и я словно перенеслась назад на три года. Зеленые глаза Ирвинга, такие же глубокие и огненные, смотрели на меня, но в них больше не было ненависти. Нет, глупая отчаянная страсть, и боль, которая все еще оставалась там, толкнула меня три года назад в его объятья, потому что, не смотря на нашу войну, я знала, что люблю его. И понимала что нашу любовь никто не назовет нормальной. Но зато я также знала, что она никогда не закончится, и будет гореть. Пройдя один раз по мостику от ненависти к любви, мы уже не могли вернуться назад.
        Я улыбнулась, целуя его.