Мистер Генофонд Марья Коваленко
Шикарные мужчины #3
Я ей отношения без обязательств предлагаю. Она нос свой красивый воротит.
Я ей сердце на тарелочке. Она слушать не желает.
Зараза моя длинноногая! Всю душу отравила. На других смотреть не хочется. А ей лишь ребенка подавай. Из пробирки!
Хорошо. Будет ей ребенок. Но никаких пробирок. Заделаю, но по своим правилам.
#герой_обаятельная_скотина
#героиня_НЕ_тряпка
#очень_сильные_чувства
Роман читается отдельно. Полностью самостоятельная история. Черновик
- Будет горячо, по-взрослому и плодотворно;)
МАРЬЯ КОВАЛЕНКО
МИСТЕР ГЕНОФОНД
ГЛАВА 1. КРАСОТКА ПОД ДОЖДЕМ
Все мужики просты.
И мы не «жи», «ши» - никаких исключений!
ЛЕХА
Когда тебе двадцать пять, бабы с интересом заглядывают к тебе в штаны.
Когда тридцать - не скрывая любопытства, рассматривают безымянный палец.
Ну а когда тридцать пять, ты при фейсе и бабле - все, как одна, стремятся заиметь от тебя ребенка. Это как в гольфе: главное - первым попасть в лунку! А то, что лунка может быть против… что душа пока не требует воспроизводить себя, прекрасного, в потомстве - об этом гольфистки почему-то не думают.
У них есть цель, мотив и ксерокс, заряженный созревшими яйцеклетками.
А вот мне приходилось думать! Постоянно. И страховать своего «ныряльщика» от погружения в пучину разврата без надежного «акваланга».
Во всяком случае, до определенного момента… Точнее, встречи.
***
От чего никогда не откажется нормальный свободный мужик с в.о. (верной ориентацией) и без в.п. (верной подруги)? От трех «с»: свидания с красивой девушкой, секса с красивой девушкой, секса с двумя раскрепощенными красивыми девушками!
Природой заложено - нужно брать!
Вот я и сказал «да» на предложение одной симпатичной блондинки из бара развлечься в приятной компании без обязательств и ограничений.
Жаль, на радостях уточнить, как зовут подружку, не удосужился. С момента возвращения на родину думалка работала хреново. Пришлось проехать половину Питера, пешком подняться на пятый этаж неказистой сталинки, чтобы дверь мне открыла… Нет, не Света. Не Жанна. Не Оля и даже не Дашенька.
Ту самую подругу звали Сережа! И, судя по масленому взгляду, развлекаться кое-кто планировал не с нашей общей знакомой, а со мной. В прямом, как стометровка, смысле.
Представили?
Класс!
Здравствуй, родина! Я скучал!
После такой поездки прийти в себя оказалось непросто. Развидеть прекрасную «девушку Сережу» не помогла ни бутылка виски, распитая в ближайшем кабаке с каким-то профессором, ни пицца, от которой мой желудок тут же пообещал вернуть все съеденное за прошедший день.
Питер встречал жестко и насыщенно. На всю широту русской души. Макал, как паршивого котенка, в вонючую лужу, напоминая, что это мне не Европа. Лупил по печени паленым пойлом, по желудку - отравой и бодрил свежими воспоминаниями похлеще черного кофе.
Первый день после прилета, а у меня уже все было в ажуре. Не хватало только закончить ночь в теплой бомжацкой компании под разведенным мостом без кошелька и часов.
Наверное, задержись я в кабаке еще на часик, так бы и случилось. Но инстинкт самосохранения включился в самый неожиданный момент. Около одиннадцати я расплатился по счету. Вызвал себе такси. И, как только пришло уведомление о машине, пошлепал по свежим лужам в сторону стоянки.
Легкий летний ветерок пробирал насквозь. Шерстяной пиджак под дождем быстро превращался в бесформенную тряпку, и лишь желтые фары машины с «шашечками» вели в темноте, как маяк моряка.
Уставший, пьяный и злой, я даже не взглянул на госномер. Резко открыл дверь. Плюхнулся на пассажирское сиденье и рявкнул бессмертное Гагаринское «поехали».
Возможно, рявкни я чуть громче, а еще лучше - помаши перед глазами водилы купюрами, мы бы и газанули.
Но сил орать не было. Теплый ветерок от печки приятно обдул лицо, и я закрыл рот. Вместо приказов откинулся на спинку. Потянулся. Расслабился… Настолько, что не заметил, как к машине подошла женщина. Бесшумно открыла дверь и, не глядя ни на кого, устроилась рядом.
- На Дачный проспект, пожалуйста, - охрипшим голосом произнесла она, сжимая в руках разбившиеся очки.
Я не планировал ее рассматривать. Баб на сегодня уже хватило. Но взгляд сам залип на тонких пальцах.
Никаких колец, никакой пошлой раскраски на аккуратных ногтях. Руки училки или докторши. Такие приятно целовать, наблюдать, как скользят по телу, чертя на коже невидимые фигуры. Как сжимают простыню или упираются в спинку кровати.
Красивые руки. Словно вылепленные под дорогое обручальное кольцо. Фетиш и одновременно табу для такого, как я.
- Мы едем? - простуженный женский голос заставил встать все волосы на моем теле. И не только волосы.
Так и подмывало вместо водилы ответить «да». Я бы и ответил. Но именно в этот момент рядом остановилась еще одна машина, и мой телефон завибрировал от входящего звонка.
Кто, сука? Судьба!
Меня лишь начало отпускать от «приятной» вечерней встречи, как она снова совала свинью и радостно махала дворниками.
Тут же стала понятна странная растерянность таксиста и его нежелание ехать по нужному адресу. Как там в старом анекдоте про неудовлетворенную женщину? «Не туда». Так и у меня. Опять.
Вариантов оставалось два: посыпать голову пеплом, признав свой косяк или…
На это «или» и я решился. Мгновенно. Не думая. Просто потому, что пальцы были слишком красивые, в салоне тепло, а член стоял так, что идти было бы больно.
- Мне туда же, - под стать своей соседке, хрипло ответил я. - Удачно совпало, - соврал без зазрения совести.
Худенькие плечи дернулись. Даже не интересуясь своим случайным спутником, дама отвернулась к окну, и машина тронулась.
***
Может, я и зря подумал про родину без оптимизма. Что в ней, что во мне было и хорошее. Сейчас вот вроде бы отпускало. Дождь за окном не казался таким уж гадким. От вечернего приключения хотелось ржать, а притихшая соседка дразнила воображение.
В тусклом свете ночных фонарей я не видел лица. Лишь короткое темное каре и острый подбородок. Но и длинных ног было достаточно, чтобы захотеть провести между ними остаток ночи.
А еще она ехала на Дачный! Район моей молодецкой боевой славы. Тогда еще не было своей компании в Лондоне. Большие деньги виделись только во сне. А наяву… Первые синяки, первая машина, первая любовь, доставшаяся не мне, а лучшему другу.
Хорошее было время. Словно пряник после кнута, Питер подкинул воспоминания. Ударил по нетрезвому мозгу ностальгией, и я сам не заметил, как машина въехала на проспект.
Быстро. Хоть проси еще кружок по тому же маршруту. Но, конечно же, просить я ничего не стал. Сунул водителю деньги. Заставил соседку убрать кошелек, пока таксист ее, слеповатую, не обчистил под ноль. И вышел.
Как раз вовремя. Задержись я на пару секунд, пришлось бы вылавливать свою случайную удачу из глубокой лужи, как русалочку.
- Совсем ничего не видите? - прижал девчонку к своему боку. Худенькая, такая же мокрая, как я сам, и трясущаяся.
- Темно, а я очки… разбила, - незнакомка тяжело вздохнула, но не вырвалась. Хорошая девочка. Послушная.
- Я могу проводить. Адрес скажете?
В темноте послышался новый вздох.
- Дом четырнадцать. Корпус один.
Мозгов не спорить у моей спутницы хватило. Этим я и воспользовался. Подхватил свою даму под локоток. Поближе к себе. Щурясь, принялся высматривать в тусклом свете под дождем нужный номер дома.
Несколько лет прошло с тех пор, как был здесь последний раз. Дед, единственный родственник, оставшийся в России, давно переехал в мою новую квартиру. Лучший друг, Эд Басманский, успел жениться, развестись и заработать себе на элитную жилплощадь возле Финского.
На Парковом жили только воспоминания. Но, чтобы привести свою незнакомку к нужному дому, их, к счастью, оказалось достаточно.
Нужна ли помощь дальше, я не спрашивал. Куда ей, длинноногой, в темноте шагать по лестнице? Сам забрал из пальцев ключи. Открыл дверь и, все так же под ручку, повел по ступенькам.
На третьем этаже красавица остановилась.
- Это мой, - еле слышно произнесла она и протянула руку открытой ладонью вверх.
По-хорошему, нужно было отдать ключи и раствориться. Миссия закончилась.
Но, только ключи коснулись ладони, только пальцы на миг соприкоснулись, не захотелось никуда уходить.
Старый район моей молодости, девушка с красивыми руками, убойная доза виски в крови… Мои губы сами потянулись к губам. Не важно стало, что так и не рассмотрел лицо, не узнал имени. Не важно, что ночь на улице и продолжение банкета мне не светит.
Язык толкнулся в рот. Правая ладонь обхватила незнакомку за затылок, фиксируя… И я нырнул как в омут с головой.
Сладко. Черт, как же сладко стало! Сто лет таких вкусных баб не целовал. Губы нежные, пухлые. Язык горячий, влажный. Аромат дождя и спелой вишни. Целовал как наркоман, добравшийся до дозы.
Сминал левой рукой упругую грудь с камешками-сосками. Скользил вниз по животу. Обхватывал за ягодицы. Прижимал к своему уже твердому члену и… шизел.
Кайф! Словно сверху кто-то приоткрыл ворота в рай и сказал: «Гони сюда!»
Я и гнал. Даже то, что красавица моя не отвечала, удовольствия не портило.
Сам. Все сам! К стеночке ее прижал. Руки над головой зафиксировал. И набросился на губы еще жестче. Словно трахал языком этот сладкий рот. Брал ее такую, испуганную, растерянную, нежную и дальним умом понимал, что делаю это… уже не первый раз.
От осознания как кто пыльным мешком по голове ударил. Не первый? Как? На миг я отпрянул. Присмотрелся. И сразу уже получил ответ. Без хрипоты, четко и громко:
- Крамер! Скотина! Ты хоть когда-нибудь от меня отстанешь? Неужели сложно было просто проводить до квартиры? Просто. Помочь.
ГЛАВА 2. ВОЗВРАЩЕНИЕ БУДУЛАЯ
Каждый мужчина в душе немножко Будулай:
то к бабам с цыганами тянет, то возвращаться.
ПОЛИНА
Не знаю, за что, не представляю, когда, но меня все же кто-то проклял. Наслал сглаз. Причем не простой, а хитро сделанный, эксклюзивный. С серо-голубыми глазами, ростом под метр девяносто, физиономией, от вида которой у всех девчонок в округе вечно белье отсыревало, и фамилией Крамер.
Алекс Крамер.
Леха.
Вот знала же, что не нужно переться сегодня на свидание. Григорий этот и по скайпу ничего приличного сказать не мог. Мычал постоянно. Про работу шарманку заводил. Про соседей и родню, будто мы были знакомы и я мечтала услышать свежие семейные сплетни.
Нудила классический! Маменькин сынок. Совсем как мой бывший муж.
И ведь про такси тоже чуяла. Внутренний голос так и шептал: «Не вызывай машину! Не надо оно тебе! Да, дождь. Да, ветер. Не сахарная! Метро никто не отменял, а остановка автобуса как раз возле дома. Добежишь. Деньги сэкономишь. Не лишние!»
Но нет! Кто же слушает внутренний голос? Я упрямая. Внучка героев блокадного Ленинграда. Упрямство в крови, а жажда приключений в заднице. И не важно, что тридцать один по паспорту. Что позади неудачный брак, о котором и вспоминать не хотелось.
Мне нужно было проветриться. Доказать себе очередной раз, что мужики в Питере перевелись и в рестораны с ними ходить больше не стоит.
И вот доказала. Как раз возле стены собственной квартиры. С шустрыми мужскими руками в бюстгальтере, твердым членом размера XXL, упирающимся в живот. Чуть не кончив от поцелуя одного наглого типа, который меня даже не узнал.
Скотство!
И Леха скотина. Породистая, еще более красивая (проверено на ощупь), чем в двадцать два и в тридцать. Но такая же блядская!
Лучше бы дома сидела. Как бабка. Лечила бы аллергию на котов. Тискала бы какого-нибудь Мурзика. И ждала старость. Сколько там до нее осталось? Тридцатка? Всего ничего. После двадцати пяти время летит быстро. Глядишь, за пару-тройку котов и дожила бы.
Но не с моей удачей! Мне нужно было свидание, а потом с разбитыми очками сесть в ту же машину, в какую усадил свой упругий британский зад один наглый тип.
От досады плакать хотелось! А ведь я почувствовала его. Сразу! Только попа коснулась сиденья. Сама не знаю как. Парфюм этот кобель сменил. По фигуре в мокром костюме узнать было сложно.
Но узнала… и всю дорогу надеялась лишь на то, что не узнает он. Женщина тридцати одного года все же не та попрыгунья-стрекоза, которую он вычислял в любой толпе. Новая короткая стрижка вместо длинного хвоста. Строгий костюм вместо вечных юбок и платьев. Я очень изменилась. Как могла вытягивала себя из задницы после развода.
Но когда мне с Лехой везло?
Никогда! Ни в восемнадцать, ни в двадцать пять. И вот опять… Прямо сейчас губы его, наглые и жадные, насилуют мои. Руки, сильные и горячие, заставляют плавиться. Вновь до точки невозврата один шаг. И не пугает даже то, что это шаг в открытый космос. Без страховочного троса и запасного баллона с кислородом.
Как в восемнадцать. Когда вернулся из армии. Увидел меня со своим лучшим другом и чуть не убил обоих.
Злой, дикий совершенно. Орал тогда на нас. Эду Басманскому нос сломал, чуть на тот свет не отправил. А объяснить, почему сорвался, не смог. Лишь через пятнадцать суток, когда из изолятора вышел, под дом ко мне явился, что-то стало ясно. Да и то…
Много поймешь, когда тебя хватают посреди улицы и целуют? Жадно, бешено, будто я последняя девушка на земле.
Я ведь и не разобралась тогда до конца. Да, жили всегда недалеко друг от друга на Дачном проспекте. Да, пару раз домой из школы провожал. Красивый, высокий, с подвешенным языком и табуном девчонок, которые вечно вились вокруг.
Непривычно было. Он на четыре года старше. Гроза всего района, а я… скука смертная - отличница в очках и с книжками в тяжелом рюкзаке.
На то, чтобы понять и его, и себя целый год понадобился. Первый курс иняза закончила. Ни друзей, ни подружек - Крамер всех распугал. Ни клубов, ни вечеринок - пас сутками, как сторожевой пес.
А когда сдалась, когда сама захотела прийти к нему… как овечка на заклание. Эта скотина в Англию укатил. К папочке. Смылся, чтобы в тюрьму не посадили за их делишки с Басманским.
И ни записки, ни СМС.
На шесть лет.
Чтобы потом явиться через полгода после моей свадьбы. Точно так же, как сейчас, прижать к грязной стене на лестнице… и зацеловать.
Как в первый раз - до беспамятства, до дурацких бабочек в животе, до слез.
Мужу в лицо потом смотреть не могла. Месяц мигрень изображала, чтобы ноги раздвигать не приходилось. Глаза прятала как изменщица. А после и вообще на развод подала.
Дура? Дура!
До Крамера все ведь хорошо было. И поцелуи Вовкины слюнявые устраивали. И ежедневные звонки мамочке не напрягали. Даже в кровати порой оргазмы случались… когда фантазию подключала.
Не звезда с неба, но нормальный муж. С образованием, квартирой и запасом носков на половину Питера. Среднестатистический. И всего один поцелуй, одна встреча пустили брак под откос.
Ненормальная.
Даже объяснить Вовке не смогла, что не устраивает. Мычала в суде какую-то ерунду про ошибку, про характеры. И ни слова не сказала об одном британском мерзавце, который приехал, разбередил душу и вернулся потом в свой Лондон. Опять!
Все-таки нужно к бабке какой-нибудь сходить. Пусть бы отвадила! Если существуют привороты, значит, должны быть и отвороты. Чтобы Крамер не выискивал меня больше. Не падал как снег на голову в самый неподходящий момент. И не целовал… так.
Жаль, ведьм я не знала. Ни одной. Собственная бабуля только смычком махать умела, а я… у меня из арсенала было лишь одно…
- Крамер! Скотина! Ты хоть когда-нибудь от меня отстанешь? - я кое-как отпихнула от себя этого мерзавца. - Неужели сложно было просто проводить до квартиры? Просто. Помочь.
Размахнулась и всю свою злость, всю обиду, помноженную на прошедшие годы, вложила в звонкую пощечину.
- Поля?! - с гулом отразилось от стен.
- Нет, блин! Призрак ее, который уже тридцать один год живет в этом доме и ждет, когда Будулай вернется!
ГЛАВА 3. ДЕСЯТЬ КАЗНЕЙ ЕГИПЕТСКИХ
Женщин «из прошлого» не бывает.
Они или чужие, или все еще свои.
ЛЕХА
Мужикам и не снилось так отправлять в нокаут, как это умеют женщины. Вот вроде бы только что был пьян, счастлив и почти в бабе по самое не балуйся. А спустя секунду уже трезв как стеклышко и сражен наповал.
- Поля?! - Глаза в темноте принялись рассматривать лицо женщины, а сердце, по ощущениям, рухнуло в желудок. Прямо в непереваренную пиццу.
- Нет, блин! Призрак ее, который уже тридцать один год живет в этом доме и ждет, когда Будулай вернется!
Красотка вырвала из рук ключи и толкнула меня к лестнице. Сильно! Так что чуть ступеньки задницей не сосчитал. Ураган Полина! Самый разрушительный и беспощадный.
Помнил. Хрен забудешь такой.
- Подожди… Это серьезно, что ли, ты?
Пока эта бешеная снова меня не толкнула или морду не расцарапала - она умела - я сам за руку притянул ее к единственному светлому месту на площадке и уставился в лицо.
Точно она. Полька! Ведьма зеленоглазая. Губки пухлые бантиком, брови с лихим заломом, будто молнии, и во взгляде гроза… убийственная.
Пиздят, что бомба в одно место не падает, а молния не бьет - еще как падает и бьет. Как семнадцать этой ведьме исполнилось, так и начала меня контузить. Сучка неверная. Красивая даже мокрая, с черными разводами под глазами и без хвоста своего до задницы.
Как с картинки. И ни фига ее ни брак, ни годы не испортили. Расцвела… Погибель моя длинноногая. Порода проявилась - питерская, особая, которую ни в Рязани, ни в Лондоне не встретишь. Словно без «парадных» и «поребриков» не рождаются такие.
- Крамер, если ты меня сейчас же не отпустишь, весь дом перебужу!
Пока я на лицо пялился, ураган мой в себя пришел. Подбородок вздернула, ресницами длиннющими взмахнула. Гипнотизерша хренова.
- А если я не могу? - и ведь не врал.
- Я это твое «не могу»…
Полька извернулась, свободной ладонью за пах взялась. По-хозяйски так! Со знанием! Совсем не как в прежние встречи.
- В узел завяжу! - прошипела в лицо. - Будешь потом фальцетом петь, как мальчик из хора!
Пальцы на члене сжались. Обхватили ствол так, что еще пара секунд, и я бы прямо в штаны кончил. Как последний мазохист. И это тоже было бы не впервой с ней.
- Ради тебя… Хоть в хор, хоть в подтанцовку.
Надо было это все заканчивать. Еще никогда ничего хорошего из наших случайных встреч не получалось. Но Полька руку не убирала. У меня ноги в пол вросли, а мозги… Когда они работали рядом с ней? Никогда! И сейчас у извилин напрячься не получалось.
Все знания ушли вниз. Стекли как вода по хребту. А руки опять загорелись. Прижать, расплющить на себе, зацеловать до звездочек перед глазами. Чтобы иголки свои убрала. Чтобы потянулась сама. Приласкалась, кошка дикая.
Как наваждение. Химия долбаная.
И фиг я этому желанию противостоять мог.
***
Мозг не встал на место ни через минуту, ни через две. Дверь двадцать пятой квартиры громко хлопнула. Вторая моя щека, красная от новой пощечины, огнем вспыхнула. А я так и стоял.
Столб, бля, пограничный.
Второй столб тоже стоял. Оттисканный до синяков, наверное. Ноющий и опять обломавшийся.
Сучка вредная. И зачем я только глянул на нее тогда, в ее семнадцать? Заучка очкастая. Кроме ног длинных и губ пухлых ничего не было. Даже жопы с сиськами! Малолетка обыкновенная. Жил бы себе - не тужил без этого знакомства. Не сбоило бы от каждой встречи. Не скручивало в бараний рог.
Ведьма!
На костер бы ее. Оттрахать качественно, чтобы больше крышу не рвало. Душу отвести. И на костер.
Так, думая, как именно душу отводил бы, я и потопал назад.
Спустился в подъезд, темный, с потрескавшейся зеленой краской на стенах, знакомый до чертиков.
Осмотрел дворик, со старыми металлическими турниками, с песочницей, поросшей травой… И как не признал все это сразу?! Дебил!
Вызвал такси.
Дома тоже легче не стало.
Стоило войти, свет по глазам ударил, шум телевизора - по нервам.
- Дед, ты чего не спишь? - скинув обувь, я вошел в просторную, размером с нашу прежнюю квартиру, гостиную.
Ошибки не было. Лев Дмитрич Крамер, как девица, красовался перед зеркалом, расправляя на груди рубашку.
- На том свете отосплюсь, - по-военному сухо отрезал дед.
- А нарядился чего? Если помирать собрался, так я тебе в гроб «Армани» обещал подогнать. Снимай это старье. А если на юбилей, так он еще через три дня.
- Внучок, а ты добрый чего такой? - мой подполковник в отставке даже обернуться соизволил. - Словно зазнобу свою встретил! - белесые глаза сощурились хитро.
И вот как он просек? Чекисты бывшими не бывают?
- Ага, значит, Полька, - дед довольно крякнул. - Опять примагнитило?
- Случайно! - Я кинул телефон в вазочку возле двери и прямо у порога начал стягивать с себя мокрое шмотье. - Питер не Пекин. Деревня.
- Конечно. Такая деревня, что среди пяти с гаком миллионов ты безошибочно в самый первый день после прилета умудрился любовь свою встретить.
- Бывшую! И еще раз повторяю - случайно.
Я аж заводиться начал.
- Верю-верю, - под нос себе принялся ворчать дед. - Он случайно встретил. Она случайно развелась сразу после их прошлой встречи. Сплошные совпадения.
- Что? - От неожиданности я чуть не снял трусы вместе со штанами.
- Ась?
- Про развод что там было?
- А что про него бывает? - Дед снова повернулся к зеркалу. На этот раз с галстуком в руках. - Развод он и есть развод.
- Полина не замужем? - В горле пересохло, а чуть выше, в черепушке, под рев сигнализации внутренний голос взревел: «Опасно! Не приближаться!»
- Давно уже. Через месяц после твоего прошлого отлета развелась. Я еще думал, следом в Лондон рванет. Ну там, морду твою наглую расцарапать, мозги вправить… Но нет. Полька - девка гордая. В бабку свою пошла.
Последнюю фразу дед произнес с улыбкой. Даже с придыханием.
- Дед, подожди, - я тряхнул головой. Надо было собраться. - Ты хочешь сказать, что и сейчас она свободна?
Сирена звучала все громче, но я как оглох.
- Да кто их, молодух этих, знает?! Может, мужик какой есть. Может, кот. С этими бабами… черт ногу сломит! - Будто подумал о чем-то своем, он резко нахмурился и кинул ни в чем не повинный галстук назад на спинку дивана. - Чужая душа - потемки, а женская - темень непроглядная.
ГЛАВА 4. МНЕ БЕЗ ТЕБЯ ТАК ПЛОХО
Чужая душа - потемки,
а женская - темень непроглядная.
ЛЕХА
Последние слова деда у меня как на подкорке отпечатались. «Чужая душа - потемки, а женская - темень непроглядная» - все так! Во всяком случае, с Полькой.
Никогда у меня с женщинами проблем не было. Всегда полное взаимопонимание. В койку шагали дружным строем. По очереди. Из койки выбирались довольными, счастливыми. И никто мозг не трахал. Между ушей меня лишь зазноба моя «любила».
Первый раз отлюбила в свои восемнадцать.
Я ведь из-за нее, заразы, в армию ушел. Дед одним звонком мог от этой «радости» избавить. Он и предлагал, кстати. Но я наотрез отказался. Получил диплом, дождался срока и ушел кирзовые сапоги снашивать.
Все друзья и родня за патриотизм приняли. Внук подполковника КГБ! Как иначе?! И только я один, да еще дед, скорее всего, знали, что дело не в призвании. Что нужно мне деть себя куда-нибудь на годик. Отсидеться, пока девчонке моей хоть восемнадцать стукнет.
Вот и отсиделся. Год от звонка до звонка. Вместо поцелуев - зычный крик прапорщика «Рота, подъем!», вместо разговоров под луной - марш-броски по пересеченной местности, вместо секса - ночные побудки с отжиманием и приседанием.
Насыщенное было время. Я тогда себя регулярно за ум и сообразительность «хвалил». Особенно когда наряд вне очереди получал. Но худшим оказалась не служба, а то, что в это время друг мой, лучший, как в той дурацкой песне: «Ну где же ты, студент, игрушку новую нашел».
И все. Басманский только руками развел. Мол, не виноват, оно само так сложилось. И дальше по бабам пошел, как ничего и не случилось. А Полька - в кусты.
Она мне и до армии ничего не обещала. Больше сторонилась. Коза пугливая. И потом… Поступила на свой иняз, вся с головой в учебу ушла. Как заучкой была, такой и осталась. И ни за ручку подержаться, ни за жопку, и ни на сеновал прогуляться.
Динамо!
Мне было хоть волком вой, хоть на стену кидайся.
В общем, я тогда этим желаниям и не сопротивлялся. Мозгов не хватало. Днем Польку сторожил, чтобы никто больше на мою девочку позариться не смел. Ночью, как темнело, мы с Басманским дела делали. Где чистые, где не совсем. Пока не вляпались так, что дед лично на самолет билет покупал и пинками в аэропорт гнал. К родителям в Лондон.
Потом, задним умом, я уже понял, что притормозить надо было. Заставить Польку сложить чемоданы и забрать ее в Англию. Хоть силой, хоть уговорами - как угодно. Но фарш невозможно провернуть назад. Я осел в Лондоне. Она осталась здесь. Одна, без присмотра, без вестей. Словно бросил.
А я как идиот днями на телефон пялился, сообщения набирал. И с собой боролся. Услышать ее хотелось адски. Пусть бы отругала, матом обложила, просто подышала бы в трубку. За минуту с ней в скайпе душу продал бы.
Но мы с Басманским не полиции дорогу перешли. Мы неприятности похлеще заимели. И, звякни я Польке, напиши хоть слово, за эти неприятности она бы расплачивалась. Потому что больше некому. Я здесь. Эд в глухой деревне под Питером. А дед… кто в здравом уме полезет к подполковнику КГБ, пусть даже и в отставке?
Так и жили.
Первый год жопа была. Спасался учебой. Лондон похож на Питер только погодой. Дожди, туман и сырость. Но ни о каком бизнесе по-русски здесь и речи быть не могло. Чтобы не сидеть у отца на шее, пришлось за ум браться. Язык подтягивать и грызть гранит наук.
На второй год почти отпустило. Еще порывался вернуться на родину, но дед руку на пульсе держал и разрешения не давал.
На третий год мне полегчало. Бизнес в гору пошел. Свой собственный! Бабы стали меняться чаще, чем модели на подиуме. Наладилось все.
А на шестой год в Питер я все же на пару недель вырвался. Печень с Басманским пропить, в ЗАГС его сводить и деда проведать.
Выполнил все. Кое-что даже перевыполнил. Принесла нелегкая на Дачный проспект. Как там оказался - не помню. Как нашел нужный дом - тоже. Очнулся лишь, когда в темном коридоре Польку к стене прижал.
Пиздец, как она тогда на меня орала! Как по плечам лупила, по морде! Царапины были потом такие, словно кошка несколько раз на лицо падала. А как целовала…
Я убить готов был всех, кто ее за шесть лет так целоваться научил. Стискивал в объятиях и шизел от ревности. Девочка… Моя… Еще более красивая, чем в девятнадцать. Горячая, отзывчивая, охуенная.
Не оторваться было. Ни от губ, ни от тела. Да она и не отталкивала. Горела вместе со мной в одном костре. Гладила по голове, плечам. Стонала тоненько. Под юбку залезть позволила… потрогать ее, мокренькую, готовую для меня.
Крыша тогда со свистом вниз летела. Не знаю, как удержался и не трахнул занозу свою в этом коридоре. Она бы разрешила, наверное. Но я кончил так. От ее жалобного «Ле-о-ошка». От кожи, нежной, бархатной под ладонями. От взгляда ведьминского. Сумасшедшего, жгучего, душу выворачивающего.
Пары минут на все про все хватило. А потом просто стоял с ней в темноте. Вдыхал как наркоман ее запах, по спине гладил, слезы стирал… Пока не открылась дверь и не вышел какой-то мужик в трико и растянутой майке.
Муж!
Законный!
Полькин!
У меня вначале шок был. Специально ничего о ней заранее не узнавал. Только ж излечился.
Но спустя минуту… От злости чуть вдовой прямо там не сделал. Мозг отключился, а кулаки так и чесались. Убить хотелось. И пофиг, что сам виноват, что не было меня эти годы рядом. Не пас, не оберегал свое сокровище.
На все было плевать. И лишь Полькино отчаянное со слезами, с яростью: «Не смей! Уходи! Не нужно было вообще возвращаться!» удержало.
После этой поездочки я даже на второй день свадьбы не остался. Вручил Эду подарок. Жену молодую взасос поцеловал… она сильно не сопротивлялась. И на самолет свалил.
Нечего мне больше в Питере делать было. Дед жив. Басманский пополнил ряды женатиков. А в Лондоне работа ждала… и бабы. Много. Разные. И ни от одной черепушку не взрывало.
Вовремя свалил. Удачно. В самолете за три с половиной часа до состояния тупого бревна набрался. Потом еще неделю печень настойчиво убивал. А еще через месяц втянулся. Работа лечит. Особенно без выходных и проходных. Баб только иногда Полинами называл, но ни одна даже по морде не врезала. Скучно.
***
После вечерней поездки на Дачный и ночи воспоминаний утром я готов был проклясть всех на свете. И начал бы с себя.
Все еще не переваривший пиццу, желудок к кофе отнесся скептически. Стоило сделать один глоток, отправил плевать в душу «белому другу», а после второго поклялся выплюнуть самого себя.
Холодный душ тоже не шибко помог. Я вроде бы и проснулся. Даже костюм напялил - как-никак не развлекаться приехал, а по делу, на презентацию онлайн-казино к Басманскому. А потом присел на диван, уставился в окно и отключился.
Проснулся, только когда дед из своей комнаты вышел и телевизор на полную громкость врубил. Жестоко, но эффективно. Благодаря этому я даже первую половину дня провел в сознании. Разговаривал с кем-то, слушал. Пару визиток в кармане брюк обнаружил.
Но к обеду снова накрывать стало. И не разобрать что. То ли сон, то ли усталость непонятная, как во время болезни, то ли тоска.
И лишь одна-единственная мысль заставила продержаться на плаву до вечера. Четкая, ясная, как огонек в тумане: «Никакой больше Польки! Не надо! После третьей молнии и доктор не спасет».
И ни спорить с этой мыслью не хотелось, ни пытаться понять.
ГЛАВА 5. ВЗРОСЛЫЕ ДЕВОЧКИ МЕЧТАЮТ О…
Хороший бывший - исчезнувший бывший.
ПОЛИНА
Беда не приходит одна. Бывшие мужчины, оказывается, тоже предпочитают шляться табунами. Во всяком случае, мои приперлись оптом. Вначале как снег на голову из Лондона свалился Крамер. Как вспомню, так вздрогну. А через день начал засыпать сообщениями Вовка.
К счастью, хотя бы у Вовки не было никаких видов на мое тело.
«Полечка, привет. У нас сегодня второй зуб вылез. Смотри, какой зубастик!»
Я еще не успела ответить «Привет», как мне пришло одно сообщение. На этот раз с фото. Розовощекий малыш с голубыми Вовкиными глазами и носом-картошкой его нынешней жены Ирины.
Милый. Со вторым зубом сынишка был чем-то похож на бобренка. Так и хотелось написать, что он душка. Но я себя сдержала.
Нет, по поводу Ирины волноваться не стоило. Моя бывшая свекровь второй брак своего сына организовала лично. Нашла тихую, спокойную девушку с нимбом на пол-Питера. Свела ее со своей кровинушкой, словно котиков в марте. А через полгода сама же и расписала. Благо двадцать лет отработала регистратором в ЗАГСе.
В целом свекровь не прогадала. Ирину можно было хоть к ране прикладывать. Идеальная жена, хозяйка и мать. Я и рядом не стояла. Только, если хотелось похвастаться или поплакать, Вовка все равно мне писал или звонил.
В последнее время все чаще из-за сына.
«Ты бы видела, как он ползать быстро научился! Я еле успеваю за ним». Мое молчание не спасло. И тут же на телефон пришло видео. На нем прежний малыш, только уже не в анфас, а попой кверху, быстро перебирающий ручками и ножками.
Умильное зрелище. Правильнее было выключить телефон, но я посмотрела еще раз. И потом снова.
Хорошенький. Даже сходство с Вовкой не портило.
В миллион раз лучше собаки или кота. И никакой аллергии…
На последней мысли я заставила себя остановиться и резко пресекла дальнейшие Вовкины домогательства.
«Рада за вас. Прости. Занята». Пальцы набрали три коротких предложения за пять секунд. На автомате уже.
Но то ли у Вовки настроение сегодня было особенным, то ли мне банально не повезло.
Следом за видео пришло еще одно фото и аж два видео. Все тот же малыш. Только уже на руках у мамы. Радостный, счастливый. С улыбкой до ушей и таким светом из глаз, что на мои навернулись слезы.
Скотина все же Вовка! Нет, подобным контентом он меня закидывал не специально. Хитрости у моего бывшего не водилось совсем. Честнее и прямее мужчину сложно было найти. Я именно на эти его качества и клюнула когда-то. Захотелось простого и понятного кого-то под боком.
Но все же больно Вовка делал. Вот сейчас. Фотографиями этими, видео… я ведь, еще когда поженились, хотела малыша. Не всех училок от детей воротит. Но сразу не получилось, а после визита одного мерзавца не до продления рода стало.
Так до тридцати одного и пробегала. С мечтой и без «реализатора».
А тут Вовка с фото и видеоотчетами каждую неделю. Как с роддома началось, так и понеслось. Шлет, звонит, душу травит. Хоть свекрови на него настучи, чтобы отвадила.
После поездки с Крамером у меня бы, наверное, даже злости хватило бы поступить подобным образом. Раздраконил паршивец.
Но как Леха начал, так он и продолжил. Сам себе громоотвод.
Точнее - не он, а курьер.
В четверг с цветами и приглашением в ресторан.
А в пятницу с огромным плюшевым медведем-пылесборником и приглашением уже не просто посидеть, а отметить юбилей его деда - Льва Дмитриевича. Будто это не восьмидесятилетие малознакомого мне человека, а праздник города.
И первый, и второй раз курьеры ушли от меня с дарами. У первого появился миленький букет для его девушки. У второго медведь для ребенка. Как минимум двух мужиков в городе Крамер осчастливил.
На этом бы ему остановиться. Умел же раньше уходить в крутое пике лет на шесть.
Но нынче что-то в стандартных настройках сбилось.
***
Только я выдохнула. Ночь без эротических сновидений провела. К зачету в школе подготовилась, новые тесты для курсов английского, подработки своей, распечатала… начался третий акт комедии. Или трагедии. Как посмотреть!
В общем, можно было догадаться, что зараза Крамер букетом и Винни-Пухом не обойдется. Филиал магазина мягких игрушек он мне уже устраивал. В юности. Но то, что Леха с помощью бабули давить попробует… Это был полный аут.
Она когда явилась ко мне под вечер, когда спросила, почему я до сих пор не одета и не накрашена, я чуть дара речи не лишилась.
Где Крамер, хоть старший, хоть младший, а где моя бабуля? Учительница музыки, скрипачка, божий одуванчик! Самый близкий мне человек на свете.
Даже спрашивать, на какой кривой козе этот гад к моей Ядвиге Яновне подъехал, неудобно было. Я минут пять слова подбирала. Чтобы поинтеллигентнее, без мата, который так и рвался с губ.
В общем, пока думала, она сама все и рассказала.
- Поленька, я не поняла, ты что, приглашение не получила? - она округлила свои густо накрашенные глаза и цокнула языком. - Лев Дмитрич, он же сосед наш бывший. В доме напротив жил. За тобой еще внучок его все бегал.
Бабуля была сама наивность.
- Как-то не помню, чтобы мы с Львом Дмитриевичем много общались. - Я попыталась не заводиться. - Или он позвал на свой юбилей всех, с кем хоть раз в жизни разговаривал?
- Ну почему ты так говоришь?!
На меня уставились полные праведного гнева глаза.
- Потому что это странно. Ты сама не находишь?
- Странно к приличному человеку в ресторан на юбилей сходить? Восемьдесят лет, между прочим, бывает лишь раз в жизни, - будто о восемнадцатилетии, заявила бабушка.
- Нет. Я не то хотела сказать.
- А получилось так, словно меня нельзя пригласить.
Она поджала губы. Насколько я знала свою Ядвигу Яновну, это была крайняя степень возмущения. В филармонии даже дирижер боялся махать палочкой, когда бабуля так поджимала губы.
Скотина Крамер! Что же он ей наговорил?!
- Бабуль, но правда. Вот представь. Чужой человек приглашает тебя в ресторан на свой юбилей. Зовет еще и внучку. Это нормально?
- То есть я должна, как ты, сидеть дома и ждать, когда за мной приедет катафалк?
- Нет. Какой катафалк? Я совсем не о том.
- Не знаю, что ты там подумала, а я первый раз за последний месяц платье вечернее надела. Накрасилась. И вот… - она открыла сумочку и достала футляр. - Галстук имениннику купила. Шелковый! Синий, под цвет глаз.
Я сглотнула. Внутри уже все кипело. Хотелось в порошок одного паршивца стереть. Гад, бил по болевым точкам. Дедушки у меня десять лет как не было. Бабуля с тех пор нечасто себя баловала выходами в свет. Чаще, чем я, конечно! Но для нее это словно в монастырь уйти.
- Родная, ну пожалуйста, пойми меня правильно, - я присела рядом с ней на корточки. - Это его внук задумал. Он использует тебя. И своего деда тоже. Ты ведь помнишь Лешку? Для него ничего святого нет.
- Ах вот как ты считаешь!
Ума не приложу, какая логическая цепочка образовалась в голове у моей Ядвиги Яновны, но дальше слушать она не стала. Вскочила с кресла. Футляр с галстуком на стол швырнула и гордой уверенной походкой направилась к двери.
- Бабуль… - я прижала ладонь ко лбу.
- Ты хотела, чтобы мы никуда не шли. Вот и не пойдем!
Хлопнула дверью так, что, наверное, весь дом слышал.
***
Вместе с этим хлопком и у меня внутри что-то громыхнуло. Сволочь Крамер! Какая же он сволочь! Ну ладно надо мной издеваться. Приезжать раз в шесть лет. Душу наизнанку выворачивать. Но бабушке…
Злость, которая и так бурлила во время разговора, рвалась наружу. Кричать хотелось. Вазочку какую-нибудь, желательно потяжелее, о голову разбить. Высказаться, когда проорусь. И о грязных методах. И о маниакальном преследовании. И о собственных чувствах. Ярости. Только ярости! Потому что больше Леха у меня ничего не вызывал.
Как реализовать свои острые потребности, раздумывала я недолго. Адрес ресторана на приглашении был. А с макияжем и при параде Крамер меня уже видел. Одного раза хватит!
Так, сунув ноги в удобные балетки, застегнув под горло плюшевую толстовку, я и прыгнула в такси.
Сомнений не было никаких. Внутренний голос молчал. И только предвкушение скорой расправы заставляло сердце биться все быстрее и громче. Совсем как во время поцелуев с Лешкой. Полная потеря контроля. И адреналин, сметающий все на своем пути.
ГЛАВА 6. КОШКА. БЕШЕНАЯ. ОДНА ШТУКА. МОЯ
Женщина должна быть «прооратой».
У нее тогда ни панических атак,
ни депрессии, ни головной боли.
ЛЕХА
Дед праздновал юбилей с размахом. От закусок и алкоголя ломились столы. Поток гостей все не заканчивался. А цыгане были уже в мыле.
В сравнении с этой гулянкой пенсионеров недавняя презентация Басманского казалась балом в школе благородных девиц.
Кстати, о девицах! Они здесь тоже имелись. Всех возрастов. От восемнадцати (навскидку) до… я до такого возраста не доживу. Некоторые очень даже ничего. С огнем в глазах и петардой в нижних девяносто. Гуляй - не хочу!
Случись юбилей пару дней назад, я бы, наверное, и гульнул. В Лондоне с кольцом на пальце меня никто не ждал. Здесь тоже никому не обещался. Но… несмотря на генетическую любовь к питерским красавицам, что-то на приключения не тянуло.
Родина уже встретила. Хватит.
Вместо того чтобы охотиться, я занял самый дальний диванчик ресторана. Откупорил один из подарков - колумбийский двадцатилетний ром «Диктатор» и медленно, со знанием дела принялся накидываться.
Ром лился как в сухую землю. Тарелка с маленькими бутербродами стояла нетронутой - мой внутренний эстет был против разрушения натюрморта. А угрюмый медведь все больше казался своим в доску парнем, только в шубе.
Дед на меня внимания не обращал. После недавнего ночного разговора он вообще вел себя странно. Про Лондон больше не спрашивал, сердечными вопросами душу не травил. Тихий спокойный дед. Никогда его таким не видел, но сейчас даже был рад.
Одно не давало покоя - его требование отсидеть юбилей до конца и не «позорить род своими выходками». С чего дед взял, что я решусь оторваться, ума не приложу. Молодость он мою, что ли, вспомнил? Но уточнять или спорить я не стал.
Сказано не отсвечивать - сидел и не отсвечивал.
Лишь иногда взглядом кого-нибудь провожал, наливал и упорно не закусывал.
Не знаю, сколько бы я так высидел, но где-то на половине бутылки рядом на диванчике материализовались две нимфочки. Обе в стратегических мини. Обе после аперитива, разогретые. И совершенно неинтересные.
За ширинкой никто даже голову не поднял осмотреться. «Тишина и только мертвые с косами».
Если бы не привычка скалиться и нести приятную бабскому уху херню, не знаю, как бы мы сидели. Наверное, пришлось бы наливать. Чуть чаще. Чуть больше. И заранее присматривать, куда потом пристроить свой неудачливый груз.
Но умение сыпать шутками было вбито в подкорку. И я сыпал.
Полчаса.
Час.
Иногда подмигивая медведю. Только он, казалось, меня понимал.
Иногда тупо пялясь на часы.
Пока в какой-то момент на стол не легла чья-то тень.
***
Голову поднимать не хотелось. Совсем! И смотреть, кто мне вид заслоняет - тоже. Комплекта визгливых нимфочек было вполне достаточно. Третью бабу я и в лучшие свои годы в постель не звал. Кукольник, что ли? Чтобы и на себе, и на каждой руке по красавице.
Но тень не ускользала. Стояла над душой, лоб взглядом сверлила. И от этого ее присутствия даже соседки мои как-то странно затихли. То еще минуту назад про ресторан верещали, про клубы, где можно было бы продолжить. И вдруг как воды в рот набрали.
Руки на колени сложили. Спинки выпрямили и клювики утиные поджали.
Последнее преображение даже меня заставило напрячься. Закрыв глаза, я махнул новую порцию рома, а потом осторожно, чувствуя задницей, что любое резкое движение сейчас опасно, стал поднимать голову.
Первым, на что наткнулся взгляд, оказались штанишки. Милые такие. Сиреневенькие и плюшевые. Из-за свободного покроя оценить, какое сокровище запрятано под ними, было невозможно. Но я попытался. В окружности где-то девяносто, может чуть больше, а длина ног - моя любимая. Такие удобно закидывать на плечи. И не страшно, что пятки будут лупить по ушам при каждом толчке.
От такого анализа аж взбодрился. Но то, что показалось выше, мигом затмило штанишки.
Нет, это была не меховая горжетка, не кружева и не рюши. Толстовка! Такая же сиреневая, как штаны, и, судя по растянутым локтям, далеко не новая.
Контингент приглашенных на юбилей, конечно, впечатлял!
Чтобы поднять голову выше, пришлось снова плеснуть в бокал ром, закрыть глаза и повторить отработанный алгоритм.
Чувствуя, что совсем хмелею, я даже наклонил к себе правую нимфочку. Занюхал ее затылок, щедро орошенный какой-то парфюмерной дрянью. И решился.
На все про все ушло несколько секунд: один бокал, осмотр костюма, второй бокал и голову вверх.
А спустя всего миг я чуть не сдох от взгляда.
- Налюбовался?
Зеленые глаза ударили адским пламенем, и двадцатилетний «Диктатор» выветрился, как молодое крымское вино.
- Поля?!
Губы зажили своей жизнью. Я чувствовал, как по морде расползается тупая улыбка, и никак не мог это контролировать.
- Нет, блин. Сивка-бурка. На свист прискакала!
Полька стояла ровно, вроде бы спокойно, но я видел побелевшие костяшки на сжатых в кулаки ладонях и расширившиеся крылья носа.
Валькирия. Плюшевая. Моя.
- Девочки, Ромео вам сказал, что у него триппер? - Пока я любовался знакомыми чертами, зеленые глаза холодно мазнули взглядом по моим соседкам.
- Что-о?! - хором ударило по ушам.
- Неизлечимая форма. Лондонская, - ведьмочка одним ударом загнала все гвозди в гроб наших так и не сложившихся с красавицами отношений. - Не благодарите! - Второй тройничок за неделю накрылся медным тазом.
Мгновенно потеряв интерес к перепуганным курочкам, Поля снова уставилась только на меня. Как кобра на дудочку.
- Боже!
- Кошмар!
Рядом началась суета. Телефоны полетели в маленькие сумочки. Использованные салфетки вместе с одной из вилок упали на пол. А пепельница пополнилась двумя недокуренными длинными сигаретами. Дрянь редкостная. Хорошо, что больше не придется вдыхать.
- Козел!
- Мудак!
Две жопки дружно отлипли от дивана.
О том, что их владелицам навесили лапши, жопки почему-то не почувствовали. Магическая сила женской солидарности оказалась сильнее мозга.
Когда в радиусе трех метров не осталось никого, я заговорил:
- У меня никогда не было триппера. Вообще! И остального тоже не было. Чист!
Рядом тикала бомба с часовым механизмом, а ко мне внезапно вернулась радость жизни. Краски стали ярче. Запахи приятнее. И пение цыган начало казаться райской музыкой.
Перед смертью, говорят, всегда так происходит.
- Мозгов у тебя не было тоже! - Полина наклонилась ко мне и шумно выдохнула в лицо.
Кайф! Вот ничего ж общего с прежними раздухаренными охотницами! Я, конечно, бредил, но словно озоном потянуло. Как в начале грозы.
- А ты к дедуле? - Сглотнув, отставил подальше бокал. Потом убрал на соседний столик бутылку. От греха! Бутерброды пододвинул поближе. Попробовать их мне не светило, но хоть что-то мягкое.
Еще бы знать, из-за чего приходится готовиться…
- Конечно! - В меня полетел какой-то футляр. - Почетный гость! Ты ж так настаивал!
Круглый широкий стол дал лишь пару секунд форы. Зазноба моя длинноногая обогнула его в три шага. На ходу замахнулась. Быстро. Я чудом успел руку переловить. И Полька полетела в меня, грудью в грудь.
Как в лобовую.
На скорости.
Так что диванчик жалобно скрипнул.
Официально! Таких поз у нас еще не было. Нет, я, конечно, зажимал ее и сидя, и стоя. Помнится, горизонталь тоже попробовали - как-то притиснул на лавочке возле детской площадки.
Но чтобы Поля сверху! Да еще почти лежа…
Мечта!
Аж горячая волна по хребту побежала и в штанах прибавилось объема.
- Отпусти меня!
На ухо раздался рык. Тихий, как у кошки, но очень злой.
- Извращенец долбаный!
Это, видимо, кто-то нащупал своим упругим животиком мою «радость» от встречи.
- Детка, ты ж знаешь… не могу.
Вот сколько раз я ей это говорил? Сотни! Вместо «привет» и «пока», а она все никак понять не могла.
- Ты! Ты…
- Только я. Дальше?
- Да как ты посмел использовать мою бабушку?! Цветы и медведь не помогли, так решил, что можно с родных зайти?! Своих не жалко, а моих подавно? На войне все средства хороши? - Бомба «Полина» таки рванула. Я ничего не понимал, но ее было не остановить. - Это скотство! Это… грязно! Даже для такого, как ты!
- Поль, Полина, я…
- Козлина ты! Последняя!
- Полечка…
- Ненавижу тебя, слышишь! Ненавижу! Достал!
На мои плечи градом посыпались удары. Ведьмочка не сдерживалась. Отводила душу по полной.
- Поля, но послушай… - я лишь успевал колено ее перехватывать, когда в пах целилась.
- Не буду я тебя слушать! Баста! Теперь слушай меня ты! И запоминай, Крамер, запоминай хорошо! На лбу у себя запиши! - она замерла, зло уставившись в глаза. - Больше ты ко мне не приближаешься! Вычеркни меня из списка своих баб. Забудь! Понял?
В мой бок довольно болезненно ткнулся острый локоток.
- Понял, я тебя спрашиваю? - ткнулся еще раз.
- Поль, но я правда ни сном, ни…
- Хватит! Овечкам своим будешь головы дурить. Я уже по горло сыта.
Последняя фраза вырвалась у Польки со стоном. С болезненным таким, что мне резко стало не до смеха и не до кайфа своего нереального.
Как ножом в сердце засадила. Красивая, гордая, родная настолько, что внутри все мясом наружу выворачивалось от близости. И отчаянная.
Девочка моя. Ни хрена нас годы не брали. Собачимся, как в первый раз. Лишь острее, жестче. До синяков. Рвем друг друга наживую. А ведь мне не защищаться от нее хотелось. Не объясняться и не сдерживать.
Черт. Гребаный ресторан! Гребаные люди вокруг! Вечно у нас не время и не место. Как заговоренные.
- Поль, родная, ты мне хотя бы минуту дай. Так? - я уже не улыбался. Минута нужна была позарез. Увести ее отсюда. Засунуть в первую попавшуюся машину и объяснить все другим способом. Тем единственным, который всегда работал.
- Хрен тебе!
Зеленые глаза вспыхнули. Полина резко дернулась от моей груди. Перехватить успел в самый последний момент.
Поймал за руку. Снова впечатал в себя и сделал то, что два дня назад поклялся не делать, - поцеловал.
Грязно, жадно, настойчиво. Царапая зубами губы. Толкаясь языком в сладкий рот. Вминая ведьмочку в свое тело, так чтобы чувствовать ее всю. От груди, которая стала больше. Талии узкой, как у модели. Бедер… Черт! Самых охренных бедер на земном шарике! Ног… длинных, идеально переплетающихся с моими.
Как знакомился заново.
В темном коридоре старого дома мне все же не показалось… Не помутнение рассудка это было и не алкоголь. Охуенная она. Как ром, с годами только вкуснее стала.
Не оторваться. И похер на обещание деду. Похер на зрителей. Похер на товарища моего по несчастью - медведя, который точно не поймет.
Отклеились друг от друга вечность спустя. Полька, слегка осоловевшая и еще более роскошная. Я с адской болью в паху и четким осознанием: «Не отпущу!»
Но обдумать, как именно не отпускать и что теперь делать, мне, конечно же, не дали.
Любимая правая ладонь уже отточенным движением опустилась на щеку. В ушах зазвенело. А спустя мгновение на мне никого не было.
Кошка моя плюшевая оказалась с другой стороны стола. И единственное, что бросила уходя, оказалось не «Найди меня, я вся твоя», а суровое, холодное - «Больше никогда».
Как серпом по яйцам.
ГЛАВА 7. ЛИЧНОЕ ПОГОЛОВЬЕ КОБЕЛЕЙ
Женщины потому моногамны,
что сил на нескольких мужиков не напасешься.
ПОЛИНА
В такси было тепло, но меня трясло так, словно подхватила какую-то тропическую лихорадку. Болело везде. Ладонь после пощечины горела, будто раскаленную сковороду трогала. Кружево бюстгальтера жестко натирало твердые соски, а внизу живота… По ощущениям - белье было мокрым, хоть выкручивай.
Блин, ну почему я не купила себе нормальный вибратор? Хотела же! И вариант неплохой подобрала. Стоило всего лишь выслать деньги и дождаться курьера.
Впрочем… после той штуковины, которой об меня терся Лешка, вряд ли вибратор мог бы спасти. Сомневаюсь, что такие гиганты есть в продаже. Как он у него вообще за ширинкой помещался? Это ведь…
Последнюю мысль пришлось обрубать насильно. «Мне нет дела до габаритов Крамера! До него тоже нет дела! Прошлое!»
Внутренний голос звучал угрожающе. Почти серьезно. Жаль, ноющая боль в паху и предательская сырость в трусах мешали поверить окончательно.
Сволочь он все-таки! Красивая! Тело - сплошные мышцы. Твердый, горячий, сильный… жеребец скаковой. Но о поездке на таком не стоило даже думать.
Что я там требовала от него? Чтобы вычеркнул из списков? Мне и самой неплохо было бы сделать то же самое. И поскорее!
Вот приеду домой, сменю трусы, смою с лица сумасшедшие поцелуи и начну забывать. Вино, кажется, еще было. Конфеты тоже - скудный улов с прошлого свидания. Не фонтан, но и мне не девятнадцать, чтобы рвать сердце из-за какого-то мерзавца.
Словно решила сыграть со мной в одной команде, память услужливо подкинула свежее воспоминание: уютный диванчик в дальнем углу ресторана, улыбающийся мужчина в дорогом костюме, в расстегнутой рубашке, с цепочкой на сильной шее - и две размалеванные красотки.
А ведь скотина похотливая, Лешка, даже дождаться меня не соизволил. Обеспечил себе сразу два запасных аэродрома еще в самом начале праздника.
Предусмотрительный сукин сын! Ублюдок бессовестный!
А ведь «Полей» называл! Целовал так, будто и правда жить не может. Сжимал, что ни силы, ни гордости противостоять не хватало.
Лжец, предатель и бабник!
Хорошо, что про двух подружек его вспомнила! Желание забыть только усилилось. С таким настроем был шанс остановиться на половине коробки конфет и всего парочке бокалов вина.
Чтобы, не дай бог, не позволить разбушевавшемуся либидо перехватить штурвал, до конца поездки я старательно кляла Крамера. Насколько хватало фантазии!
Водитель опасливо косился в зеркало. В бюстгальтере и трусах по-прежнему царили боль и болото. Но к завершению поездки возбуждение окончательно сменилось брезгливостью.
Соскучившемуся по мужской ласке телу была предложена горячая ванна с ванильной пеной. Желудку - кьянти. А бракованным извилинам - фильм по ТВ. Что-то сопливое про любовь, детей и большую собаку.
Теоретически под него я должна была обреветься и окончательно смыть из своей души Крамера. Но вино подействовало быстрее. Уже на середине фильма я начала зевать, а потом и вовсе отключилась.
***
Утром в зеркале со мной поздоровалась какая-то тетка с опухшим лицом. Этот кошмар я тоже записала на счет Лешки и, немного поколдовав с косметикой, отправилась на работу.
Вначале отпахала три часа в школе недалеко от дома. Потом поехала на трамвайчике к центру иностранных языков.
Впереди ждало аж три пары. Три группы по десять человек. Не так много, как в обычном школьном классе, но силы они вытягивали не меньше.
Стоило всего на миг пожалеть себя несчастную, как с огромным букетом в руках от порога центра ко мне ринулся недавний ухажер Григорий.
- Здравствуй, Полиночка, я соскучился! - с ходу «обрадовал» он, выставив перед собой веник.
Вроде бы ничего особенного. Ну, подумаешь, ненавистное «Полиночка» вместо уютного простого «Поля». Безвкусный букет в голубой гофрированной бумаге вместо загребущих рук. Неуклюжий худосочный Григорий вместо… Того, кто толком разговаривать не умел, а сразу засовывал язык в рот. В мой рот!
Хорошо ж все. Правильно. Француженка и итальянка покосились с завистью. А мне сквозь землю провалиться захотелось. Послать на фиг и Григория, и себя, и того третьего.
Психичка! Неизлечимая!
- Мне показалось, что мы не договорили тогда. - Пока я стояла столбом, Григорий приблизился вплотную и положил руки на мои предплечья. - Полиночка, можно пригласить тебя на второе свидание? - с видом бездомного пса, которому показали заветную косточку, спросил он.
- Что? - У меня аж челюсть отвисла.
- Мне подумалось, что у нас есть шанс.
Григорий поправил свои старомодные очки в толстой оправе и расплылся в самой идиотской улыбке на земле.
Ромео бракованный. Еще один на мою голову.
- Я не уверена. - Уши опалило фантомной болью. Они помнили, сколько пришлось выслушать за время прошлого свидания.
- Понимаю, ты очень приличная женщина, но я готов ждать.
Намек на жирное «нет» кое-кто не слышал в упор.
- Спасибо, - я сглотнула.
К счастью, требовать согласия и назначать дату следующей пытки Григорий не стал. Убедившись, что букет в моей ладони закреплен надежно, он пообещал позвонить сегодня же вечером. А потом обслюнявил щеку и отправился восвояси, сводить дебет с кредитом на какой-то швейной фабрике.
Деловой, как Карлсон, и такой же непрошибаемый.
Свезло так свезло, но за кое-что я все же была благодарна. Свежая доза адреналина придала бодрости, букет украсил мусорный контейнер возле крыльца, и последующие три пары занятий пролетели как одна.
Я даже усталости не почувствовала. Обычно к вечеру языком шевелить не могла, а тут… И на все вопросы ответила. И рекомендации, что нужно дополнительно посмотреть в интернете, дала. И даже не возмутилась, когда в конце последней пары заведующий центром пожаловал в аудиторию.
- Полина Игоревна, молодые люди, здравствуйте, - с видом гонца, принесшего счастливую весть, Игорь Анатольевич перемахнул через невысокий порожек.
- Что-то произошло? - я на всякий случай присела.
- Да, у меня потрясающая новость! - заведующий центром вернулся к двери, распахнул ее пошире. - Прямо со следующего занятия у вас всех будет шикарная возможность общаться с носителем языка. Никаких больше онлайнов по скайпу. Все здесь. В этой аудитории. Вживую.
Я сама не заметила, как пальцы морзянкой начали выбивать сигнал SOS - три коротких, три длинных, три коротких.
- Что значит вживую? - вопрос был туп до безобразия. Особенно для лингвиста. Но мозги в панике отказывались соображать совсем.
- Один наш английский коллега сейчас временно в Питере. Он согласился поучаствовать в нескольких занятиях. - Заведующий снова обернулся к учащимся. - Впрочем, сами познакомитесь.
Мое сердце сделало «раз - два» и встало.
У центра не было никаких английских коллег. «Носителями языка» мы гордо называли иностранных бухгалтеров, учителей и обычных студентов, согласных за копейки три раза в неделю выходить на связь по скайпу.
Никто из них не тянул на лектора, да и не стремился никуда приезжать. Всех все устраивало. Кроме одного человека.
Кого именно, я поняла еще до того, как длинная нога в модном ботинке перешагнула порог аудитории.
По телу пробежала предательская дрожь, а потом Игорь Анатольевич объявил:
- Принимайте, Алекс! Алекс Крамер. Специально для вас из Лондона.
ГЛАВА 8. ПО СЛЕДАМ ПЛЮШЕВОЙ КОШКИ
Только женщины могут жить мечтами.
Мужчинам проще поставить галочку и забыть.
ЛЕХА
В моей жизни было достаточно безумных поступков. Может, даже чуть больше, чем у других людей. Но, стоило войти в учебный класс, сразу стало ясно - я там, где нужно. Толпа половозрелых самцов, пара непонятных баб и одна сексуальная училка в очках.
Мое будущее пастбище.
А ведь еще вчера ничто не предвещало такого головокружительного карьерного роста.
ДЕНЬ НАЗАД
Я, конечно, знал, что для женщин «Наш девиз непобедим: «Возбудим и не дадим!»» - не просто слова. Это миссия, лозунг, с которым некоторые живут до старости. Но злость от этого не уменьшалась.
Какого черта вообще это было? Полькин неожиданный визит, ее обвинения… Я ведь честно пытался забыть и не соваться больше с грязными ботами в чужую жизнь.
Даже в ванной под струями воды ее сегодня не представлял. Рука скользнула вниз успокоить всеми позабытого нижнего Крамера. И только через пять минут, когда этот контуженный заартачился, на миг нарисовал в воображении знакомые пухлые губы, вздернутый нос и сверкающие яростью глаза. Пара секунд!
Кремень! Мужик сказал - мужик сделал. А то, что на душе было тошно, так это Питер, дождь и вообще… вон даже медведь не улыбается.
Нечему улыбаться! Ром меня больше не брал, женская компания не светила, а член упорно пытался поднять столешницу.
Это был стояк года! После исчезновения плюшевой кошки к моему паху можно было ведро со льдом прикладывать.
Лучше сразу с шампанским! Чтобы пузырьки ударили по подготовленной ромом печени и меня настиг спасительный отруб.
Но, как назло, после слишком громкой фразы про триппер официантки принялись игнорировать дальний столик, а дед и вовсе забыл про внука. Я видел его то с каким-то увешанным наградами древним стариком, то с цыганами, то с женщиной.
Дама с самого начала показалась знакомой. Осанка балерины или примадонны, горящий взгляд, совсем как у пробегавшей тут бешеной пантеры, и улыбка - смесь снисходительности и сочувствия.
Именно так лет двенадцать назад на меня смотрела Полькина бабка. Тогда я, будто конвоир, каждый вечер провожал свою зазнобу домой, крал поцелуй на лестничной площадке и потом еще пару минут подпирал дверь.
Скрипачка вроде бы. То ли Яга, то ли Ядвига. Ухоженная, тоненькая, эффектная. Такая, какие всегда нравились деду.
***
Над странным совпадением я ломал голову до конца вечера. Это было безопаснее, чем думать о другой женщине и представлять, как она сейчас вернется в свою одинокую квартиру, снимет плюшевый наряд, а потом пойдет в душ, и никто не предложит потереть спинку.
Нет, я ничего такого не представлял! Мучился от жесткого паралича в паху. Наблюдал, как дедуля павлином кружит вокруг своей Яги-Ядвиги. И четко понимал, что попал, приплыл, кончился…
Не существует на свете такой бабы, которую нельзя было бы вытрахать из головы. Решали лишь ассортимент замен и количество подходов. Я обкатал эту теорию многократно. И только на одной женщине раз в шесть лет она сбоила.
Можно было попытаться себя обмануть, загрузить делами или пораньше улететь в Лондон, но не обманывалось. Полька была той самой навязчивой идеей, от которой хоть лечись, хоть не лечись, а никакой ремиссии не наступало.
Меня, как собаку, увезенную подыхать в лес, вело к ней. Все годы. И щенком, только-только научившимся нюхать задницы течных сучек, и теперь, потрепанным кобелем.
Подозреваю, что я знатно напортачил в прошлой жизни. Другого объяснения, почему в свои двадцать один умудрился запасть на семнадцатилетнюю девчонку, не было. А ведь жил до этого нормально. Имел все, что движется. Не знал, что такое отказ. Впереди, казалось, счастливая и насыщенная жизнь.
Ключевое слово - «казалось».
Один хмурый взгляд, одно высокомерное «нет», и вот мне тридцать пять, а колбасит, как тогда. Словно клеммы в голове перепутались. Хочется видеть эту ведьму зеленоглазую, сжимать, делать то, что никогда не делал, но миллион раз представлял.
Засада какая-то была с Полькой. Из всех баб, с какими встречался, именно с ней я провел больше всего времени. Цацкался до армии, в старшего брата играл. А после службы вешался каждый день от ее равнодушия и сбегал, чтобы не взять свое силой.
Может, и зря. Может, вся ее приворотная магия была именно в этом. Незакрытый гештальт, мать его!
Такая теория головой воспринималось проще. Она ни фига не объясняла, чего ж мне настолько хреново. Но хотя бы давала какое-то направление. Вектор.
Мой лондонский зам справлялся с делами одной левой. Здесь, привыкший решать все сам Басманский, держался за руководство, как ревнивый муж за попу любимой жены.
Ничто не мешало. Питер развязал руки, убрал барьеры, и можно было закончить то, что так и не начал. Поставить галочку в одном деликатном вопросе и узнать, есть ли жизнь дальше.
***
Именно за организацией своего непростого досуга дед и застал меня на следующий день.
- Все с дружком план захвата Вселенной готовите? - Он недобро глянул на меня и на раскрытый ноутбук.
- Почти. - При дедовом умении вести допросы даже молчать было небезопасно.
- Все дела, дела, а потом свалишь в свою Европу, и ни ответа, ни привета.
Сейчас он совсем не напоминал вчерашнего довольного деда. Пожалуй, ту дамочку следовало выписать ему как лекарство на постоянной основе.
- Если хочешь что-то сказать, то говори. Я присказками не понимаю.
- Да что я тебе скажу? - дед махнул рукой. - Коль своих глаз нет, чужое зрение не поможет.
- А Полина, случайно, не для улучшения зрения вчера в ресторан приезжала?
Я отвлекся от переписки и уставился на своего родственничка глаза в глаза.
- Ты, Леха, вроде не дурак, а….
Дальше, наверное, должно было прозвучать что-то про «ничего в жизни не понимаешь» или «тридцать пять лет уже просрал», но дед снова махнул рукой. Как на убогого.
- А если скажу, что не совсем идиот? - я осторожно развернул ноутбук экраном к деду. Аж обидно стало за такое недоверие.
- И за ум, что ли, возьмешься?
Сощурившиеся глаза побежали по строчкам переписки с заведующим одного малоизвестного лингвистического центра. Пришлось подключить все связи, какие остались в Питере, чтобы его найти. В кои-то веки мне даже пригодился свеженький паспорт с короной Королевства.
- Внучок, а это не тот ли центр, где… - дед осекся. Впервые в моей жизни он позволил себе так бездарно попасться.
- Не буду спрашивать, откуда у тебя подробная информация о Поле. - Я встал с дивана. До встречи в центре оставалось три часа, а дел еще было невпроворот. - Но прямо с сегодняшнего дня за ум и возьмусь.
ГЛАВА 9. ПРИШЕЛ, УВИДЕЛ, НАСЛЕДИЛ
Женщин нужно брать штурмом.
От свободы и выбора они быстро
уходят в глухую оборону.
ЛЕХА
Порнорежиссеры все же разбирались в тонкостях человеческой души не хуже мозгоправов.
Запорошенная мелом доска, учебные парты с металлическим основанием, фигуристая училка в очках - хоть прямо сейчас устанавливай камеру и снимай видео для взрослых.
Я бы и сам снялся. В главной роли! С этой училкой. В этом классе. Штук пять дублей без долгих перекуров. Но порно - не ток-шоу. Здесь зрители были лишними.
Кстати, о зрителях! Что дамочки, что мужики смотрели на меня так, будто я наследный принц и прямо сейчас начну учить их правильно приклеивать язык к небу и тянуть долгое «з».
Так и хотелось четко на русском сказать, чтобы выдохнули. Но остановил взгляд. Злой, внимательный, Полькин.
Как у нее только стекла в очках не треснули? И ведь даже вида не подала, что удивлена. Вошел - стояла прямая, строгая, гордо выпятив подбородок. Дошел до доски - так и продолжила стоять. Ни одной эмоции на лице не изменилось. Афина Паллада питерского разлива.
Вот как ее не хотеть было такую? Огнище! Темперамент! Суток не прошло, а соскучился. Даже намек заведующего продолжить знакомство с центром у него в кабинете не заинтересовал.
Сегодня необязательно было оставаться в классе. Шоу с «носителем языка» планировалось на следующем занятии. Но, игнорируя гневный взгляд зеленых глаз, я попрощался с Игорем Анатольевичем и занял дальнюю пару.
В ближайшие два часа дело у меня было лишь одно - раскрасневшееся и охренительно красивое в своей ярости.
Как уже скоро выяснилось, стратегически я не ошибся. Вместе с изучением всех оттенков Полькиного румянца удалось познакомиться еще и с самой группой.
Дамочек можно было списать со счетов сразу. Модной розовой наклонностью здесь никто не страдал. Одна, та что сидела поближе к доске, явно относилась к разряду «заучек». Их с некоторых пор я обходил по большой дуге.
Вторая, рыжая, если чем-то и интересовалась, то не английским. Буквально за пять минут я поймал ее взгляд на высоком блондине слева, дорого упакованном толстяке у окна и на себе. Какие именно навыки она пришла сюда оттачивать, было ясно без разговоров под луной.
С мужиками тоже более-менее удалось разобраться. Как минимум у двоих неудачников оказались виды на мою училку. Еще трое интересовались только самими собой. А оставшиеся весьма однозначно косились на искательницу приключений. Некоторым не мешало даже обручальное кольцо на пальце.
Не уроки английского, а кружок по интересам, блин!
***
После занятий Поля вылетела из аудитории пулей. «Неудачники» что-то проблеяли ей в спину. Заучка гейшей засеменила следом. Остальная компания принялась неспешно собирать с парт свое добро и вполне определенно переглядываться с рыжей.
Так и хотелось посмотреть, кому на сегодня выпадет сектор «секс» на барабане, но мой собственный секс мог накрыться медным тазом еще лет на шесть.
Полю удалось словить уже на остановке. Что-то втолковывая заучке, она нервно постукивала каблучком по плитке и изредка оглядывалась по сторонам.
Искала!
Заставлять женщину ждать я не стал. Бессовестно подрезав автобус, остановил свою «Ауди» как раз рядом с дамами и распахнул пассажирскую дверь.
- Девушки, могу вас подвезти, - выпалил на английском, даже не взглянув на Полину.
Манипуляция чистой воды. И она сработала! Просияв, словно солнышко, заучка тут же ринулась на сиденье. И только когда попа уже приземлилась, вдруг вспомнила про свою учительницу.
- Полина Игоревна, может, вы вперед сядете? - Наивняшка и не подозревала о причинах ступора ее собеседницы.
- Я… Пожалуй, дождусь своего автобуса. - Полька стояла как скала.
- Дамы, так мы едем? - изобразить, что я ни слова не понял по-русски, было несложно. Водитель за «Ауди» начал нервно сигналить, и даже себя, родимого, услышать не получалось.
Полька еще несколько секунд посопротивлялась. Но уже скоро разъяренные бабки на остановке начали поливать ее возмущенными речами, а водитель автобуса жать на клаксон все дольше.
Скотство, да! Но хрен бы она добровольно села в машину.
На секунде десятой терпение моей валькирии лопнуло. До меня донеслось ласковое «чудовище», и она опустила свой шикарный задик на заднее сиденье.
Стартовали мы с пробуксовкой. Очередь из транспорта на остановке и правда собралась приличная. А еще хотелось встряхнуть немного свою ведьмочку. Добавить поленьев в костер, чтобы не успела войти в образ умной холодной стервочки.
Сработало потрясающе. Глаза расширились, с языка слетел очередной комплимент. Вроде бы что-то про парнокопытных. А потом через плечо и красивую высокую грудь протянулся ремень безопасности.
Это было именно то, чего я так ждал. Вместе со щелчком замка резко отпала и необходимость изображать из себя принца Уэльского. Больше не тратя времени, я сунул заучке деньги. Показал на машину такси впереди, на парковке. И высадил обалдевшую девушку у обочины.
Два притопа, три прихлопа. Как награда, сзади раздались уже не единичные ласковые перлы, а целый град из «подонок», «псих», «скотина» и нежнейшего «животное».
Дед мною бы гордился. Начало прошло без сучка, без задоринки.
***
За дорогу зазноба моя даже остыть не успела. Дачный от ее лингвистического центра был недалеко, а обмен взглядами через зеркало заднего вида помогал поддерживать пламя.
На подъезде к дому Полька уже с трудом заставляла себя молчать. Я чувствовал, как сейчас рванет. Морально готовился. И все равно, стоило машине остановиться, словил кайф от ее первой гневной тирады.
- Знаешь что, Крамер… Я в курсе, что ты скотина, но даже не догадывалась, насколько подлая, наглая и похотливая! - Последнее слово она выделила особенно.
- И я по тебе, Поленька, соскучился.
Обернулся. Такую лесть можно было выслушивать, лишь глядя в глаза, чтобы, не дай бог, не пропустить какую-нибудь важную эмоцию.
- Мало того, что бабушке голову задурил, решил еще на работе мне жизнь испортить? - Полька резко отстегнула ремень и схватила сумочку. - Слово «совесть» в твоем лексиконе не значится?
- В нем с некоторых пор значишься только ты. На русском, на английском. Ласково и не очень.
- Невероятно! Как же мне повезло! Столько чести и стараний!
- Знал, что ты оценишь.
- Скучно в Питере? Дружок твой, Басманский, не развлекает, так меня подавай?
- Далеко ему до тебя. До тебя всем далеко.
- О да! Я заметила! - Зеленые глаза хищно сощурились. - Как раз вчера!
- Если ты о тех двух бабах, то я был ни при чем.
На то, что мои оправдания хоть как-то сработают, надежд не было никаких. Я, в общем, и не планировал сейчас никаких конструктивных диалогов. Они у нас никогда не получались. Но перед вторым пунктом плана пар желательно было спустить.
- Конечно! Ты ж у нас только меня любишь! - Пухлые губы дрогнули. - А эти… Так, комплект «неделька». Для одноразового использования, чтобы конь в стойле не застаивался.
- Видишь, милая, ты даже оправдания мне находишь, как жена после пятнадцати лет брака.
- Да я с таким, как ты…
Вместо продолжения фразы Полька зашипела сквозь зубы как змея.
- И много у тебя было таких, как я, за эти годы? - Вытянув руку, я прихватил девчонку за подбородок и заставил посмотреть на меня. - Сколько? Два, три, десять?
То, что плескалась в глазах напротив, меньше всего походило на равнодушие. Или я попал в десятку, и моя девочка все эти годы держала себя на жесткой феминистской диете. Или… Ответ додумывать не пришлось. Поля выдала его сама.
- Ты у меня один-единственный такой. Все мужики как мужики, и лишь ты, Крамер, орел! Паришь высоко в небесах и иногда спускаешься ко мне на грешную землю. Одариваешь, так сказать, вниманием.
- Так я лучший?
- Неповторимый.
Ни добавлять ничего, ни спорить дальше Поля не пожелала. Вместо нового взрыва возмущения она открыла дверь и ласточкой выпорхнула в питерский вечер. Выговорившаяся как надо и вполне готовая ко второму акту.
Долго тянуть с продолжением я не стал. Как только закрылась дверь подъезда, досчитал до десяти и двинулся следом.
Теперь я уже точно знал, куда шел. Старое пошарпанное крыльцо, которое лишь пьяный дурак мог не узнать. Все тот же код от домофона.
Дом будто ждал. Осталось лишь выяснить, ждала ли на самом деле одна из его жительниц.
ГЛАВА 10. КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ
У женщин от поцелуев коротит мозг.
У мужчин - член, и они активно
пользуются замыканием у первых.
ПОЛЯ
Почему-то так сложилось, что все самые сильные эмоции, которые я когда-либо испытывала, во мне вызывал один и тот же человек - Леха.
Когда он уехал первый раз, когда исчез во второй, мне было так плохо, что хоть в Неву прыгай - остужай голову.
Когда в девятнадцать в любви признался, а потом в двадцать пять шептал здесь, на лестнице старого дома, что скучал, - думала, от счастья сердце разорвется.
И вот сейчас тоже чувствовала… Не злость. Ею я переболела вчера в ускоренном режиме. Не радость. Радоваться было нечему.
Скорее, это было недоумение. Мало того, что Крамер, не скрываясь, заводил шашни направо и налево. Звал на свидание и тут же находил себе сговорчивую компанию. Так он еще готов был тратить свое драгоценное время на мою работу! Носитель языка хренов!
Это не укладывалось в голове и шло вразрез со всеми законами логики.
Единственным подходящим объяснением было, что он просто сбрендил. Подхватил у себя там, в Лондоне, какой-то вирус и теперь, бедняжка, ушел вразнос.
Теория слабо объясняла мою собственную реакцию на больного, но неплохо помогала быстро перебирать ногами по искореженной тротуарной плитке.
Впервые у меня нигде не застрял каблук, а подъем на третий этаж прошел вообще незаметно. Взлетела как на крыльях.
Жаль, запереться так и не успела. Ключ был уже в замке, когда со стороны лестницы послышались глухие шаги. А потом кто-то нажал на ручку и потянул дверь на себя.
Ну, конечно же! Отпустил он меня так просто! Как же!
Удивления не возникло. В крови было еще слишком много адреналина. И вместо того чтобы прогнать гостя, я еще шире распахнула дверь.
- Что такое? Забыл сказать, что квартиру в этом доме нашел?
- Забыл кое-что сделать. Важное.
Лешка воспользовался моей глупостью мгновенно. Даже не спрашивая разрешения, он переступил порог и… Вдруг потянулся к моим очкам.
- У тебя что-то возле глаза.
Грубые для такого лощеного паршивца пальцы коснулись висков. Незаметно убрали очки. И плавно спустились по скуле к губам.
- Крамер, дверь у тебя за спиной. Отдай мои очки и вали к чертовой матери!
- Какой грязный рот для такой чистенькой училки.
Пока я подбирала слова, чтобы отгрузить ему очередную порцию грязи, Леха резко всем корпусом толкнул меня к стене. Буквально приплющил своим телом.
- Бульдозер проклятый. Отпусти!
Я ударила по плечам, дернулась изо всей силы. Но какое там! Здоровенный гад! Гораздо крупнее, чем был в молодости и шесть лет назад. И ведь, судя по ребристой батарее из мышц, которой прижимался ко мне, даже пуза не отрастил. Твердый весь, литой, обжигающий.
Никакой справедливости!
- Пощупала? - чувственные губы расплылись в плотоядной ухмылке. - Нравится?
Леха перехватил мои руки и зажал вверху над головой.
- Что тебе от меня надо?! - вырвалось с рыком.
- Поцеловать хочу.
- Вчерашних красоток было мало? Или сравнить решил?
Я попыталась зарядить коленом в пах, но вместо этого мужские бедра еще сильнее вжались мне в живот.
- Хочу хоть раз поцеловать тебя в сознании.
- Насильно!
Судя по тому «дулу пистолета», которое уперлось в пупок, целоваться кое-кто вознамерился в режиме «Все включено».
- Начинать с чего-то нужно.
- Нет! - я снова попыталась вывернуться. Никаких поцелуев! Никаких обжиманий! Не с ним! Но проще было сдвинуть стену.
- Да.
Леха приблизил лицо. Потерся носом о нос и, стоило мне попытаться отвернуться, накрыл рот своими губами.
Сволочь!
О том, какая именно он сволочь, сказать не удалось. Мне теперь совсем ничего не удавалось. Умелый язык заставил губы раскрыться. Толкнулся в рот и, словно нащупал рубильник, отключающий мозг, вырвал первый стон.
Я сама испугалась, когда его услышала. Не могла я так быстро сдаться! Ни после вчерашнего, ни после сегодняшнего. Это ведь Крамер! Сволочь, мерзавец, подлец!
Но ноги подгибались.
Язык ласкал небо, сплетался с моим языком.
А руки, внезапно ставшие свободными, зажили своей жизнью.
Пара секунд, и весь боевой задор стек теплой волной в низ живота. Еще пара секунд, и злость заставила обхватить ладонями шею этого мерзавца, провести ногтями по коже. Бархатной, горячей, потрясающей.
Ничего общего… ни с кем.
Мое собственное сумасшествие с роскошным телом и бешеным темпераментом. Призрак из прошлого, который регулярно приходил во снах, заставлял стонать, сжимать между ног одеяло и просыпаться от дикого желания.
- Сладкая, вкусная… Девочка моя золотая.
Лешку вело так же, как и меня. Он не останавливался ни на секунду. То целовал. То что-то шептал, очень похожее на проклятия. То заставлял всхлипывать, до боли сжимая грудь, скользя влажным языком по шее и сминая ягодицы.
Кобель блудливый! Будто чувствовал каждое мое чувствительное местечко. Видел как карту и уверенно шел по маршруту.
Зря я все же открыла дверь. Зря позволила прикоснуться. И метила его сейчас клинописью тоже… зря.
- Крыша от тебя едет.
Леха на секунду оторвался от меня. Заглянул в глаза и вновь набросился на губы. Жадно, как много лет назад, когда я еще сама не знала, что люблю этого идиота и буду скучать по его ворованным поцелуям.
- У тебя ведь нет никого. Так, милая?
Будто мне одних его губ было мало, мужские ладони заскользили вниз. Подхватили под ягодицы. Оторвав стопы от пола, заставили обвить ногами бедра. Уверенно, нагло. Словно получил карт-бланш на любые вольности.
- Похер. Сам разгоню всех, - так и не дождавшись от меня ответа, прохрипел в ключицу.
От такой близости голова моментом пошла кругом. Я чувствовала, как его напряженный член упирается в развилку ног, как быстро колотится сердце. И шизела от того, насколько остро ощущала этого мужчину. Его желания, его эмоции, его тело. И заражалась такой же потребностью.
Лондонский вирус в действии! Эротический и беспощадный.
- Скучала по мне?
Пока я вспоминала, везде ли идеально выбрита, Лешка потерся грубой ширинкой джинсов о шов моих тонких брюк. А потом позволил съехать по телу вниз вдоль всех налитых сантиметров своего желания.
- Нет. - Во рту образовалось целое озеро слюны.
- Врунья.
- Сукин сын!
Я дернула рубашку и губами жадно прижалась к солоноватой коже на груди. Втянула в рот, не заботясь, что может остаться засос. И языком прочертила линию к ключице.
Вкусный! Проклятие, как можно быть таким вкусным? Везде.
- О да. Так! Сделай это еще раз.
Леха откинул голову, предоставляя на растерзание шею.
- Меток наставлю. Замучаешься придумывать оправдания.
- Хрен с ними, с метками. - Мужские пальцы за пару секунд справились с молнией у меня на брюках и скользнули под белье. - Боже, да! Девочка моя, какая же ты мокрая. Вся течешь.
Два пальца толкнулись внутрь, а один лег на клитор, потирая его, размазывая влагу по подпухшей плоти. Умело, ритмично, так что я сама не заметила, как начала постанывать.
Никогда быстро не доходила до финиша, но сейчас впервые чувствовала, как внизу живота тянет от предвкушения. Словно спираль сжимается. Огненная, тугая, болезненная.
Проклятие! И где эта скотина только шлялась столько лет со своими пальцами? Как он посмел вставить их в меня лишь сейчас?
Я чуть не хныкала от восторга и досады. Эти руки были лучше любого члена или языка. Эти потрясающие движения внизу, горящий взгляд напротив…
- Давай, милая. Давай. Хочу трахнуть тебя кончившую. - Будто толчков внутри мне было мало, Лешка решил добить грязные признания. - Хочу, чтобы пульсировала у меня на члене.
- Еще…
- Хочу, чтобы текла сильнее. Как сучечка. Сжимала со всей любовью.
- Еще…
- Хочу нафаршировать твою тугую киску так, чтобы нас, наконец, отпустило.
Я была на самой грани оргазма. Всего лишь от слов и двух пальцев внутри. Но последняя фраза неожиданно зацепила.
- Так ты эксперимент решил поставить? - Стена за спиной вдруг стала казаться холодной.
- Надо ж нам выяснить, отчего обоих так сбоит.
- Стоп, Крамер! Стоп! - Я изо всей силы оттолкнула этого гребаного экспериментатора от себя. - У тебя когда самолет? Завтра? Послезавтра?
- Черт, Поля, что такое?! - Он и правда ничего не понял. Потянулся ко мне. Лапищу свою загребущую снова в трусы попытался засунуть.
- Когда самолет? - Звонко ударила по руке, а у самой чуть слезы из глаз не брызнули.
Повторялось все. И мое желание, и его напор, и страсть эта общая сквозь обиды и злость. Будто хапнуть нужно друг у дружки хоть немного счастья. Оторвать кусочек на память, пока опять не отнесло одного от другого на сотни километров.
- Да нескоро еще. - На красивых скулах заходили желваки.
- Когда?!
Я выставила вперед руки, не позволяя приближаться к себе. Плевать, как выглядела, и что было до этого.
- Через три недели.
ГЛАВА 11. ЛЮБОВНЫЙ РИКОШЕТ
У каждой «динамщицы» в жизни был
свой «козел». И наоборот.
ПОЛЯ
Последний Лехин ответ пролетел словно мимо меня. Он вроде сказал что-то про три недели, но мне было уже все равно.
Как быстро зажглась, так же стремительно и остыла. Сразу стало за себя стыдно. Бегать от всяких Григориев, год заниматься сексом лишь в фантазиях и чуть не отдаться у стеночки в коридоре человеку, для которого важно было закрыть прочерк в графе «секс с дурой Полиной».
Все же зря я пряталась от него в девятнадцать. Пусть бы получил свое тогда и не мелькал больше на горизонте. Я уж как-нибудь пережила бы пару оргазмов. Возможно, после них поскорее отшила бы Вовку и вышла замуж за нормального мужика.
От злости хотелось обвинить Крамера во всех бедах от неудачного брака до жора во время ПМС. Черт! Дай мне время, я бы и в таянии ледников его обвинила. Вон какой горячий! Точно он плавит.
Но времени не было, да и обманывать себя я не умела.
«Не хочешь получить ожог - не прикасайся к огню», - простая истина. В моем возрасте положено бы знать. Не девочка! Но, как бестолковую бабочку, меня тянуло на пламя. Пьянило от его жара.
Словно включался какой-то неведомый науке инстинкт: «Видишь Леху - соглашайся на все сразу. Ни о чем не спрашивай!»
И не важно: замужем ли я, свободен ли он. Безразлично! Лишь бы обнимал так крепко, целовал и называл «моей».
Самый неподходящий вариант для секса без обязательств. Слишком желанный и со слишком сильной побочкой. Как головную боль гильотиной лечить. Эффективно, но даже Григорий был безопаснее в сто раз.
ЛЕХА
Полька все-таки заехала мне по яйцам. Не буквально, так морально. Еще несколько мгновений назад она готова была кончить. Почти пульсировала у меня на пальцах, а тут вдруг взяла и взбрыкнула.
Выпускать ее из-за секундного заеба я, конечно, не планировал. Вместо этого снова притиснул к стене. Отработанным движением подхватил под ягодицы. Прижался губами к губам… а дальше непривычный солоноватый вкус вернул голову на место.
Нет, Полька не плакала. Солоно мне было из-за крови. Упрямая девчонка укусила за губу, и сейчас я сам себе напоминал обляпавшегося вампира.
- Какого хрена? - боль быстро заставила отпустить упругую попу. - Черт…
Я прижал ладонь ко рту. Стер тыльной стороной несколько капель. И снова уставился на Польку.
- Дверь сзади! - Она мигом застегнула свои брюки и принялась заправлять блузку.
- Ты серьезно?
- Надеюсь, демоверсии секса для сравнения тебе хватит.
- Поль! - я поставил ладони на стену по обе стороны от ее плеч. На одной красовался кровавый след. На другой - царапина. Супер! И когда только кошка дикая успела? - Ты из-за трех недель разозлилась?
- Я, Леш, не разозлилась вообще.
- Тогда какого хрена? Тебе ж нравилось.
Можно было попробовать взять эту крепость в третий раз, но что-то останавливало.
- На что у вас, мужчин, чаще списывают женские заскоки? Придурь, фаза луны? Ты сам выбери. Так?
- А по-человечески ты сказать можешь?
- По-человечески я тебе уже два раза сказала, где находится дверь. Как вошел, так и выходи! Тебе не привыкать исчезать внезапно.
- Все же дело в самолете.
Хотелось врезать себе за длинный язык. Ну на фига вообще что-то говорил. С лингвистикой у нас вечно не ладилось. Самые лучшие переговоры проходили с моим языком у нее во рту. И никак иначе.
- Нет, Леша. Все дело в том, что мне уже не девятнадцать и не двадцать пять. Делиться с другими я и раньше не умела. А вот собирать себя по кусочкам после твоего очередного внезапного отлета уже поздновато.
- А если я скажу, что ничего внезапного не будет? И прежние тоже не были внезапными.
- Это что-то изменит в финале?
Красивые пухлые губы сжались в линию, и взгляд красноречиво опять показал на дверь.
- Ты хоть понимаешь, что дурость все это? Традиция, блин. Из прошлого.
Вот теперь я уже завелся по-другому. От возбуждения не осталось и следа. Руки пекло от желания отшлепать одну вредную особу. И после снова зацеловать. До протяжных «еще», ее ладоней на мне и убийственно-сладкого предвкушения близости.
Гадство! Только с ней так тормоза отказывали. Ведьма моя! А что предложить вместо трех недель? Отношения на две страны? Вот так сразу? И будто не было двенадцати лет порознь. Словно я тот прежний идиот, а она молодая коза, трепавшая мне нервы?
- Леш, если тебе от этого будет легче, считай меня фригидной сучкой или кем-нибудь еще.
Всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен, Поля выбралась из моего захвата и встала у раскрытой двери.
- Прошу на выход. Наверняка тебя еще сегодня ждут новые подвиги.
Я стер с губ очередные кровавые капли. Поправил все еще дубовый член. И выдохнул.
Гештальт отказывался закрываться. В трусах у некоторых дам аж хлюпало, мою шею и верх спины пекло от свежих царапин, но птица Обломинго уже расправила крылья и начала свою песню.
- Я ведь от тебя так просто не отстану, - сказал и для нее, и для себя. Как озарило.
- А вот это уже точно традиция.
- Зря…
Выходить не хотелось. Меня будто крюками здесь держало. Врос в эту маленькую квартирку. Корни пустил.
- Значит, тебе не повезло…
- …опять. - Чуть не саданул в стену.
- Повезет в чем-нибудь другом. - Полина опустила взгляд вниз и отвернулась. - Или с другой.
***
Спускаясь по ступенькам старого дома, я успокаивал себя тем, что Кутузову тоже пришлось вначале сдать Москву. И ничего! Потом как-то победил. Вот и у меня получится.
На успокоение ушла вся дорога. В салоне машины, если принюхаться, можно было почувствовать тонкий цветочный аромат - Полькины духи. А на опустевшем заднем сиденье - легко представить ее саму. В проклятых брюках, строгую, зыркающую на меня, как полицейский на нарушителя скорости.
Со скоростью, кстати, я и правда накосячил. Хватку потерял. Ушел с нейтралки сразу на пятую передачу. И теперь нужно было заводить свою резвую машинку заново.
Мысли, что все получится, приятно грели душу. Воспоминания, как Поля жадно принимала ласку, отзывались болезненным подергиванием в паху. Но только я переступил порог квартиры, только прошел в гостиную, как сладкие женские стоны из дедовой комнаты выбили все картинки из черепушки.
Дед? Серьезно?
Я чуть ключи не выронил.
- Милая, солнышко мое, хорошо-то как! - раздалось как контрольный в голову. В мою голову!
- Мне тоже, - послышалось следом.
Где стоял, я там и сел.
- Яденька, золотко, а если так…
- Лева, ну ты проказник!
Я чуть не закашлялся, хватанув слишком много воздуха.
Дед, ну он и дает! Если до этого у меня еще были сомнения в том, кто та женщина на дне рождения, то теперь они развеялись. Яденьку я знал лишь одну и голос этот уже слышал.
Подумать только - пока я подбивал клинья к Польке, получал по морде и страдал от неспадающего стояка, мой дед вовсю жарил Полькину бабку. И не просто жарил, а перешел в гордый разряд «проказников».
Таким лузером я не чувствовал себя лет с семнадцати. Или раньше… Вроде как стоило порадоваться за деда - был еще порох в пороховницах, - но мой собственный запал после такого сюрприза как-то притух.
В паспорте значилось, что мне тридцать пять лет, а мой родной дед делал меня как юнца. Причем не с какой-нибудь левой бабушенцией, а с ведьмой из того же племени, что и моя зазноба.
Высший пилотаж! Хоть сейчас возвращайся на Дачный и вступай в новый бой за честь рода.
Желание вернуться было сильным. Хлипкую дверь квартиры можно было вынести с одного пинка, а дальше дело техники. На нее вроде бы пока никто не жаловался.
Но я, конечно же, себя сдержал. Убил остаток вечера в кабаке под домом. Полночи потратил на чтение отчетов из Лондона и написание новых распоряжений. А утро - на поездку в офис.
Любоваться довольным лицом Басманского, у которого в глазах мигало «Наполненность яиц - ноль процентов», оказалось нихера не проще, чем пить за завтраком кофе с дедом.
Друг не переживал ни из-за свежего геморроя с казино, ни из-за нового проекта, ни из-за проблем с технарями. Заваленный под завязку делами, он успевал качественно потрахивать свою новую помощницу. Спускать пар! И только мне, счастливчику, снова оставалось лишь вспоминать недавний косяк.
***
Это было грустно. Пиздец как! Будто на машине времени прокатился в прошлое. Однако, ко второй половине дня, началу занятий по английскому, настроение рухнуло до отметки «совсем хреново».
Меня не брало ни декольте секретарши заведующего лингвистическим центром. Рембрандтовское! С полуголыми «четверочками», между которыми можно было успокоить душу. Не вставлял кофе - спать хотелось просто адски. Бесили довольные хари учащихся и длина Полиной юбки.
Ума не приложу, как протянул три пары. Хотелось выгнать всех к ебеней матери из аудитории, разложить одну упрямую училку на столе и завершить начатое вчера. Внутри все так и требовало пополнить категорию «проказников».
Но та часть мозга, которая отвечала за интеллект, останавливала. Намекала, расчетливая, что после такого маневра второго тайма мне уже не светит. В этой жизни - уж точно.
И я держался.
Смотрел на странно грустное лицо Полины. Трепался на английском. А в перерывах между парами отлавливал в темных уголках «неудачников» и убедительно на великом и могучем втолковывал, что на училку зариться нельзя, что место занято… и вообще можно лишиться зрения.
Понимали меня примерно так же, как и на английском. Вначале роняли челюсти, блеяли что-то про «какого черта». А после аккуратного удара в печень соглашались со всеми предложениями. Мгновенно. Без споров.
Учитывая, что зараза Полька на меня даже не смотрела, такие перерывы оказались единственным удовольствием от гребаных курсов.
С завтрашнего дня нужно было полностью менять тактику. Розы и конфеты в моем случае, конечно, не годились. В ресторан Полька не пойдет даже под дулом пистолета. Но за прошедшие годы я научился дарить кое-что помимо плюшевых игрушек.
Решение, что именно может сработать с упрямой ведьмочкой, пришло внезапно. Прямо посреди третьей пары я покинул аудиторию, набрал секретаршу Басманского, а потом ненадолго заглянул к заведующему.
Полька даже разозлиться не успела к моему возвращению. Красные, как у кролика, глаза гневно сверкнули за стеклами очков. Пухлые губки на миг сжались. Но она продолжила занятие, как будто ничего и не было.
Решительная, до чертиков сексуальная и вся такая родная, что, когда после занятий к нам заглянул заведующий с новостями о билетах в театр, стало противно от самого себя.
ГЛАВА 12. ВСЕ, ЧТО ЕЙ НУЖНО
Выжить можно и без любимого.
Но ребенка делать - только от него.
ПОЛЯ
В лингвистическом центре я подрабатывала уже четыре года. За это время у нас не было очных занятий с «носителями языка» и никогда скупердяй-заведующий не покупал билеты в театр. Тем более на целую группу!
Даже без Лехиного признания я понимала, что за широким жестом стоял он. Аферист бессовестный. А еще знала, что отвертеться от культурной программы у меня не получится, какие бы аргументы ни придумывала.
Вскоре догадка об аргументах подтвердилась. Игорь Анатольевич не стал даже слушать. Уже на следующий день он вручил мне пачку билетов и назначил ответственной за проведение мероприятия.
Это было не смешно. Наши учащиеся давно вышли из возраста школьников. Водить их за руку не было никакой необходимости. Но мой босс и слышать ничего не хотел о походе в театр без преподавателя.
- Поленька, это уникальная постановка. Шекспир. Современная адаптация на языке автора!
- Я и не собираюсь мешать другим. Пусть идут и смотрят.
- Да вы, милочка, хотя бы понимаете, какая у этих билетов стоимость? За такие деньги я бы сам не то что Ромео, я бы Джульетту сыграл!
- Так, может, вы вместо меня и сходили бы?
- А потом мне вместо вас на занятиях делиться впечатлениями?
- Если есть желание…
- Зарплату прикажете тоже вместо вас получать?
Было, конечно, неприятно, но ничего неожиданного я не услышала. Крамер и в более молодые годы умудрялся договариваться с людьми вокруг меня. Под его дудку плясали секретари на факультете иняза. С его подачи меня не брали на работу ни в одно кафе, но с удовольствием взяли в библиотеку.
На него даже моя бабушка поглядывала с уважением.
У Игоря Анатольевича не было шанса отказать этому проходимцу, а у меня - избежать похода в театр.
Черт знает что!
Однако, как вскоре выяснилось, только лишь культурной программой госпожа удача решила не ограничиваться. Вечером того же дня она подкинула еще один подарок. Вернее, гостя.
На этот раз сжигать нервные клетки ко мне явился не Крамер.
Не успела я приготовить ужин, как с сумкой на плече и малышом на руках в квартиру пожаловал мой бывший муж.
- Поля, спасай! - Даже не спрашивая разрешения, Вова вошел в гостиную, сбросил сумку на пол и устроил сына на диване. - Мама с Иркой в больницу попали. Отравление! Побудь с Васькой пару часов. Мне за лекарствами смотаться надо и с докторами договориться.
- Что тебе надо?!
От такой наглости меня чуть удар не схватил.
- С ним на руках совсем ничего не получается. Он то есть хочет, то пить, то спать. Я даже в туалет сходить не могу.
- Вов, ты в своем уме? - я подхватила малыша и протянула в руки бывшему.
- В своем, Поленька. В своем. - Вовка резко сдал назад. - Но с ним совсем засада. Там, в больнице, уже ждут. Если до девяти не успею все привезти, меня бабы мои сожрут.
- А ничего, что я совершенно посторонний человек для твоего сына? Твоя мамаша меня потом со свету не сживет?
Я перевела взгляд на ребенка и тут же отругала себя за это. Голубые глаза смотрели на меня как на чудо, удивленно, смело, изредка хлопая ресничками. Маленький ангел. Милый, розовощекий и не виноватый в том, что ему достался такой папка.
- Поленька, это всего на пару часов! - Вовка в молитвенном жесте сложил руки и принялся задом, как рак, красться к двери.
- Вовка! Стой! Я не сказала «да»! - Шок от ситуации с каждой секундой нарастал все сильнее. Я была знакома с Вовкиным сыном лишь по фото и видео. А мои знания о малышах начинались с азов детской психологии институтских времен и заканчивались рекламой подгузников по телевизору.
Словно заключенный перед повешением, Вовка замер и обреченно склонил голову.
- Мне кроме тебя больше не к кому обратиться, - заговорил в том же своем несчастном тоне, в каком умолял не подавать документы на развод.
- Вов, но я не мать. Я даже, что делать с ним, не знаю.
Малыш в моих руках шевельнулся. Маленькая ручка схватила за отворот просторной домашней майки и потянула на себя.
- Но ты же у нас дипломированный педагог.
- Учитель английского, - вырвалось со стоном. - Твоему сыну рано пока.
- Колыбельную можно спеть и на английском. Ему как раз через полчаса спать, - Вовка шмыгнул носом и уверенно взялся за дверную ручку. - А поесть… Там, - кивнул на сумку, - бутылочка и подогреватель.
- Нет, Вова, нет…
Подхватив малыша поудобнее, я снова двинулась к непутевому папашке. Не нужна мне была такая ответственность. Почему я? Зачем мне? Но Вовка оказался быстрее. Дверь закрылась прямо перед моим носом. А вслед с коридора донеслось громкое: «Два - три часа, и я его заберу!»
***
Как Вовка ни клялся, он, конечно же, не успел ни через два, ни через три часа. В дверь тихо поскреблись лишь через пять.
Маленький Вася в это время мирно спал на моей кровати, а я давилась третьей чашкой кофе, внимательно присматривая за малышом. Боялась, чтобы он не задохнулся, уткнувшись в валик из одеяла, чтобы не скатился с кровати, чтобы с ним не случилось ничего другого. И одновременно удивлялась тому, как сладко малыш посапывает во сне, как красиво причмокивает губками и строит иногда забавные рожицы.
Не самое спокойное занятие. Волнительное с непривычки. Но, когда Вовка аккуратно забрал Васю с кровати, подхватил сумку и отчалил, на душе стало грустно и пусто.
Все же зря я не нажаловалась свекрови, когда ее кровинушка первый раз прислал фото своего сына. Надо было рубить все связи сразу после развода. Не жалеть ни о чем в прошлом. Бывший муж не собака - нечего ему было возвращаться по прежнему адресу. Но тогда, в двадцать шесть, я все еще была дурой. Одинокой, никому не нужной и уже клинической.
За дурость приходилось платить сполна. Раньше грустью после просмотра фото. Нынче - бессонной ночью и жутким отражением в зеркале наутро.
Жаль, ни отпроситься с работы, ни притвориться больной я не могла. Замены не было ни в школе, ни на курсах. А еще именно сегодня всю группу английского ждал театр.
***
Как я ни надеялась на чудо, но халява была сильнее.
Вся группа в полном составе с удовольствием приняла щедрое предложение центра. В этом не было ничего неожиданного, но, оказалось, сюрпризы поджидали меня дальше.
Вместо того чтобы уединиться со мной в ВИП-ложе и весь спектакль бесстыдно пользоваться ситуацией, Крамер пошел другим путем. Он устроился между двумя нашими девочками в партере. А место рядом со мной занял старший в нашей группе, милый старичок, который так сильно боялся деменции, что на старости лет принялся учить языки, изучать астрономию и писать блоги.
С одной стороны, соседство оказалось приятным. Дедуле точно было плевать, какое белье на мне надето и прикреплены ли чулки к ажурному пояску. А с другой… Эти трое впереди - две женские головы с идеальными прическами, красивый мужской профиль…
Я честно не хотела смотреть на Крамера, глаза слипались после бессонной ночи, но взгляд то и дело соскальзывал сам.
Паршивец все же был неприлично хорош! Прямой нос с хищными ноздрями, чувственная линия рта с пухлой нижней губой, подчеркнутой темной щетиной, высокие скулы, короткая стрижка, которая превратила бы любого другого мужчину в подобие обезьяны, а ему шла безбожно.
Так и хотелось провести подушечками пальцев по колючему затылку, втянуть в рот мочку уха с небольшим колечком, снова потрогать это мощное мускулистое тело.
За прошедшие годы Леха сумел-таки стать тем, кем хотел - солидным бизнесменом. Но одновременно умудрился сохранить черты прежнего бунтаря, который держал в страхе весь район и всех мальчишек моего факультета.
Невозможный мужчина!
Интересно, у моей паранормальной реакции на него было медицинское название? Какая-нибудь мания, разновидность зависимости? Меня ведь даже не волновало, спал ли он с теми двумя из ресторана, есть ли у него дети или женщина в Лондоне.
Обманываться было глупо. Я хотела его так же сильно, как шесть лет назад, как двенадцать, будто за эти «шестилетки» накапливалось притяжение и потом бомбой детонировало нам на головы.
Однако этому блудливому кобелю, похоже, больше ничего не было нужно. Я откровенно зевала, дожидаясь антракта. Он с интересом смотрел постановку. Головы его соседок все больше и больше склонялись к широким мужским плечам, а мне все сильнее и сильнее хотелось в бар.
Взять там бокал коньяка, выпить за упокой нервной системы. А потом прыгнуть в маршрутку и уехать домой. Закрыться, чтобы никаких больше бывших мужей, Крамеров и прочих. И просто спать.
***
Свой замечательный план я успела выполнить наполовину. Сто грамм коньяка огненной дорожкой устремилось в желудок, когда в моем уютном зеленом уголке нарисовался Леха.
- Коньяк в одиночестве? Нехорошо, Полина Игоревна, - отсалютовал он мне бутылкой минеральной воды.
- Я за здоровье организатора нашей культурной программы. Думаете, не стоит?
- Ну, если за его здоровье, то, конечно, пожалуйста.
Вопреки обычным нашим разговорам тет-а-тет, Леха не сгреб меня в охапку и не набросился на губы.
- А вы как здесь и без сопровождения? - я обвела взглядом оранжерею театра. - Дамы носики пудрят?
- Нет. Думаю, мозги кому-нибудь. К счастью, не мне.
- И вы в честь этого решили припудрить мой? - От Лешкиной прямоты губы сами растягивались в улыбку.
- Нет, дорогая моя! С вами если пудриться, то целиком, без свидетелей и уж точно не здесь.
- А мне казалось, что вы нашли прекрасные альтернативы.
- Ошибаетесь, Полина Игоревна, я решил использовать старую мужскую тактику.
- И какую же? - Я выгнула левую бровь.
- День подождать, вместо того чтобы три дня гоняться следом, - с хитрой улыбкой пояснил Леха.
От такой наглости у меня чуть челюсть не упала.
- Как вижу, действует. - Он все-таки не выдержал и притянул меня к себе. Осторожно, совсем не так, как обычно.
Русский варвар с замашками английского джентльмена.
- Леш, я ведь уже сказала «нет».
Невозможно было с ним огрызаться и скандалить. Коньяк на голодный желудок расслабил, а большое мускулистое тело так и манило вжаться в него сильнее, потрогать то, что не успела в прошлый раз.
Никакой логики!
Точно болезнь!
- Ты же знаешь, у меня на твое «нет» иммунитет, - прошептал Леха на ухо.
- И годы его не берут…
- Совсем.
- И что мне не нужен одноразовый секс, ты тоже не веришь?
- Но это ведь будет секс со мной. - Паршивец так улыбался, будто предлагал не себя, а выигрышный билет в лотерею. Джекпот!
- А если мне понравится?
Что-то на душе резко стало совсем хреново. Вспомнился вчерашний малыш, его огромные удивленные глаза, веселое агуканье и радостная улыбка. Не такая, как у Лехи. Без этих соблазнительных ямочек, без лихого залома бровей. Но все равно потрясающая.
- Тогда мы повторим. Возможно, не раз и не два, - Крамер упрямо продолжал гнуть свою линию.
- И спустя три недели… Или сколько там осталось, мне разонравится?
Я не стала скрываться и посмотрела Лешке прямо в глаза. Без злости и упреков. Перегоревшая за прошедшие два дня, как он и рассчитывал.
- Обязательно думать о том, что будет после? - Триумф в серо-голубых глазах затянулся пеленой раздражения.
- Тебе нет, а я иначе не умею. Один раз в восемнадцать лет попробовала, потом долгие годы жалела.
- Но я ж тебе не Басманского предлагаю.
Ладони на моей спине буквально впились в кожу. Леха словно расплющить меня на себе хотел.
- Леш, ты гораздо хуже. Ты самый опасный вариант. Побочные эффекты непредсказуемы. И жить с ними придется самой. Как-то…
Дрянная постановка с дешевым коньяком все же совсем повредили мне мозг. Правда перла наружу. Пожалуй, это был самый болезненный и откровенный наш разговор за все годы.
Жалко, что поумнела до него я лишь сейчас, а не шесть лет назад и не двенадцать. Тогда Лешка еще не стал таким чужим. Тогда еще можно было рвануть следом, разогнать бабский цветник вокруг и остаться рядом.
Тогда я еще не превратилась в неплохой вариант для романа на три недели.
- Знаешь, Полька, мне кажется, это все туфта, - прозвучало со злостью.
- Знала, что ты меня поймешь. - Я уже привычно вырвалась из объятий. На этот раз, кстати, никто и не держал. - Спасибо за спектакль, за билеты. И вообще спасибо.
- Поль… - Леха потер лицо, словно стирал с себя что-то. - Я бы сделал и больше. Для тебя…
Пока он не сболтнул что-нибудь лишнее, я прижала палец к его губам.
Боже, какой красивый! Самый красивый мужчина из всех, кого встречала. И ведь всего в нем было сполна. И внешности, и ума, и смелости. И фиг я где найду такого другого….
«Идеальный носитель генофонда», - неожиданно вспомнились бабушкины слова.
Она, конечно же, имела в виду Шона Коннери. Это был единственный представитель мужского пола, к которому ее не ревновал мой суровый дед. А я на миг представила другого. Маленького, сладкого, похожего один в один на единственного мужчину, которого я когда-либо любила.
- Леш, кое-что для меня ты можешь сделать…
Идея пришла внезапно. Пьяный неотдохнувший мозг дозрел до нее за пару секунд и тут же поспешил поделиться с миром, пока меня не отпустила волшебная сила коньяка.
- Что? - Крамер оживился. Прежний огонь в глазах вспыхнул с новой силой, и руки вернулись ко мне на талию.
- Ты только не отказывайся сразу… - Губы внезапно пересохли. Пришлось их облизать. - Не уверена, что за три недели получится все организовать… Но… Да что ж это такое?! - Во рту целая Сахара образовалась. Язык прилипал к небу, губы не слушались.
Чтобы закончить фразу, пришлось забрать у Лехи бутылку воды. Вылить в себя остатки. И, пока снова не напала сухость, выдать свою просьбу одной фразой.
ГЛАВА 13. ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО (НЕ)ВОЗМОЖНО ОТКАЗАТЬСЯ
В мужчинах только сперматозоиды
хотят размножаться.
Остальные запчасти требуют войны и охоты.
ЛЕХА
Мой план работал как часы. Позади был первый акт спектакля. Прямо передо мной на высоченных шпильках и в платье стояла пьяненькая Полина. И впереди ждали новые акты… много, потных, жарких, на смятых простынях и до победного конца.
Во всяком случае, именно так мое воображение рисовало ближайшее будущее. Но Поля прижала свои тонкие пальчики к моим губам, а потом выдала такое… Ух, у меня аж дыхание перехватило, а между ног все опало и скукожилось.
- Что? - незнакомым осипшим голосом переспросил я.
Мозг еще надеялся на слуховую галлюцинацию. От шока даже уши заложило.
- Ты в ресторане хвалился, что здоров. Так что никаких проблем, думаю, не возникнет, - не замечая моего шока, продолжила бессердечная пьяная женщина. - Анализы возьмут быстро. Материал - тоже. С мужчинами всегда проще.
- По-о-оль… Это ты сейчас так пошутила?
Хотелось присесть. Еще сигарету и - фиг с ней, с завязкой - бутылку коньяка.
- Нет, ну правда, ты ведь не женат. Семьей тоже обзаводиться пока не намерен… Как я поняла. А с моей стороны никаких требований не будет. Ни на имущество, ни на алименты. Идеальный вариант. К тому же живем в разных странах и никак не пересекаемся.
- Поля! - пришлось ее встряхнуть.
- Если нужно, я отказ в письменной форме напишу и у нотариуса заверю. - Эта безумная подняла на меня взгляд. Сфокусировалась и растерянно улыбнулась. - Так ты согласен?
Лучше б она мне по шарам зарядила. Вот этими самыми шикарными коленями, на которые я мысленно уже несколько раз передернул.
Черт… да хоть туфлями. Все было бы гуманнее, чем Полькино предложение.
- Леш, ты ничего не теряешь. Так, пару капель спермы. Сейчас такие технологии, что много не нужно. Один раз сдашь, и будешь свободен.
Зеленоглазая ведьма погладила меня по груди. Как кошка. Ласковая, домашняя. Самое обманчивое существо на свете.
- Полька, у меня после твоего предложения теперь месяц не встанет.
Я смял бутылку из-под воды и точным броском закинул ее в мусорку метров в десяти от нас. Не промахнулся. Снайпер, бляха муха! Стрелок!
- Прости, что вывалила на тебя все так сразу, без подготовки.
Нахалка даже виноватое выражение правдоподобно сыграть не смогла. Благо больше не отшатывалась и не вырывалась. Стояла рядом. Острыми сосками дыры мне прямо в сердце буравила. Коньячным дыханием душу травила.
- Но у меня ведь ситуация почти как у тебя. - Полька доверчиво взяла мою правую руку в свою. - Тридцать один год. Не замужем, и снова туда не собираюсь. Квартира есть. Сбережения хоть и небольшие, но имеются. Подрабатывать переводами смогу и дома. А на котов и собак аллергия.
- А ребенок - это альтернатива? Зашибись!
Ведьма моя глаза закрыла. Вздохнула. Тяжело так, со стоном.
- Я очень хочу малыша. Не представляешь даже, как это больно - на чужих смотреть и понимать, что свой не светит. Что с моим образом жизни это или под какого-нибудь Григория с сайта знакомства ложиться, или ЭКО из банка спермы. От постороннего человека, который неизвестно какими генами наградит моего малыша.
- И ты решила, что я отличный кандидат на отцовство… - Я мысленно записал себе в закладки узнать, что за Григорий.
- На донорство, - быстро поправила эта несносная женщина.
Нет, удар по яйцам все же был бы слаб. Лучше бы Поля свинцом в мозг зарядила.
Несмотря на роскошную взрослую оболочку, она осталась для меня прежней. Молодой, дикой, влюбленной в свой английский и не замечающей ничего кроме учебников.
Ради той я готов был ломать хребты соперникам и торговать душой. Тогда это казалось естественным. Моя девчонка. Никому не отдам. Сейчас тоже было несложно и даже в кайф.
Но подоить себя в стаканчик… Сдрочить, чтобы потом в ее животе рос второй я или она… Мозг отказывался воспринимать такой поворот в моем гениальном плане. Это даже не прокол, а Марианская впадина.
По всем расчетам, прямо сегодня я должен был отыметь эту брыкливую кобылку и взад, и вперед. Отвести душу за все прошлые обломы и заставить Польку признать меня лучшим, номером «один» во всей ее жизни.
А в результате поимели меня. Точнее - хотели поиметь. Без прелюдии. Без контакта и смазки. Без хотя бы намека на удовольствие.
Хорошо, конечно, что не Григория и не того, из банка, но… Все еще не верилось. Не должно было так быть! За какие грехи?
- Леш, я не буду торопить тебя с решением, - ведьма уставилась на меня своими блестящими зелеными озерами. - Но времени у нас мало. - Сделала шаг назад.
- Решение… Да… - Мой мозг включался медленно. - Времени… - Шестеренки скрипели под нечеловеческой нагрузкой. Из ушей, казалось, шел пар. - Нет, Поля! - Гипноз отпустил. - Нет. Никаких пробирок, беременностей и детей!
- Это безболезненно и быстро.
- Я так не могу. Это же ребенок! Мой ребенок. Нет, и не уговаривай.
В голове просветлело.
- Это твое окончательное решение?
Полька гордо вскинула подбородок, поджала губы, расправила плечи.
- Поль, я так не могу. Нет… Неправильно все.
- И даже подумать не хочешь?
Несчастной женщины, которая от одинокой жизни собралась делать ЭКО, как не бывало. Передо мной стояла настоящая императрица, шальная, способная взглядом стереть в порошок любого.
- Прости. У меня даже представить это не получается. Дети, я… И мыслей никогда не было таких. Я ведь…
- Ясно.
Прерывая мою пламенную речь, красивая женская ручка прочертила в воздухе дугу.
- Спасибо, что сообщил сразу и не стал тратить мое время.
Пока я придумывал, что еще сказать, Поля изящно развернулась на своих каблуках и, виляя роскошным задом, отправилась прочь. На выход из театра.
Уплыла, как каравелла. Недоступная. Заставляющая мужиков шеи сворачивать в свою сторону. И пробившая очередную дыру в моей голове.
Возможно, не одну. За грудиной тоже подозрительно начало болеть, а горло драло от желания залить в него чего-нибудь жидкого, и чтобы градус был не меньше сорока.
Отлично сходил в театр. И потрахался тоже хорошо. Церебрально. С приходом. С отключкой. До сжавшихся в грецкие орехи яиц и звенящей пустоты между ушей.
Годы шли, а в Питере ничего не менялось. Он так же упорно делал из меня алкоголика и кастрировал без ножа острым язычком одной зеленоглазой ведьмы.
Кто любимчик города на Неве? Это я!
ГЛАВА 14. ОДИНОКИЙ НОСИТЕЛЬ ГЕНОФОНДА
Плодиться и размножаться - это хорошо.
Но как же внутренний мир
и тонкая душевная организация?
ЛЕХА
Досматривать спектакль я не стал. После феерического облома с Полиной возвращаться в зрительный зал не было ни смысла, ни желания.
Вместо этого я ушел туда, куда звала душа. В бар. В метрах двухстах возле театра нашлось вполне приличное местечко, а бармен у стойки с одного взгляда понял, что именно мне нужно и в какой дозировке.
Это было уже привычное начало вечера. Снова впахивал не член, а печень. Только теперь не стояло вопроса «Как быть?». Ставки я знал, карты соперника тоже, и вышел из игры по собственной доброй воле.
А мог бы иначе? Я - и вдруг отец… Да не просто чей-то, а Полиного ребенка. Как удар по темечку!
Предложение казалось настолько диким, что даже фантазия тормозила. Не мог я такого представить. Ее с собой - да. Три недели, может, больше. Загадывать наперед с Полей было невозможно. Но вот так, сразу с третьим… сделанным как лабораторный опыт - из пробирки…
Сверху, видимо, решили поиздеваться надо мной. Привязать к женщине, которую любил много лет, но так и не дать почувствовать, как это - быть с ней. Нормально вообще?
Мозг упрямо твердил: «Да ну на фиг!»
Сбитые с толку новыми задачами инстинкты молчали.
И лишь печень мужественно принимала удар за ударом.
В мыслях о размножении я приговорил две рюмки водки, впихнул в себя пару микроскопических бутербродов и потребовал повторить все это, только уже не на барной стойке, а за каким-нибудь уединенным столиком с удобным диваном.
За этим тоже не заржавело. Стрельнув взглядом по моим часам и ботинкам, администратор быстро нашла отличное местечко в ВИП-зоне и даже отправила ко мне сговорчивую «компанию».
Впрочем, на девушку я и не посмотрел.
Она что-то спросила про «можно ли присесть». Я кивнул и взялся за холодный графин.
Она прочирикала про «помощь». Я на автомате ответил «да».
Она опустилась на колени возле моих ног. Ловко расстегнула ширинку брюк… Буднично, спокойно, будто собиралась сдуть пыль с узкого треугольника сиденья между моих ног.
У меня ничего даже не шевельнулось.
Мысли были не здесь. Перед глазами все еще стояла Полька. Гладила по груди, кусала губы…
И только когда девушка настойчиво потянула вниз резинку трусов, я частично отвлекся от рюмки и открыл рот.
- Вот объясни мне, почему красивая свободная женщина не может просто потрахаться? - с тоской глядя в окно, заговорил я о больном. - Почему с некоторыми бабами так сложно?
Ударившись макушкой о столешницу, девушка резко подняла голову и обалдело уставилась на меня.
- Что?
- Почему обязательно сдаивать меня, будто я бык-осеменитель? И больше ничего? А где взаимное удовольствие? Где… - задумался. - …хотя бы видимость отношений? Я ведь живой человек! Я ведь тоже могу что-то чувствовать и чего-то хотеть.
Челюсть девицы медленно поползла вниз, а руки отстали от моих трусов.
- Или если я мужик, то с меня кроме спермы и взять нечего?
Расфокусированным взглядом я посмотрел вниз. Застегнув ширинку, погладил замершую девушку по голове.
- Я о детях вообще еще не думал. Да, понимаю, пора. Но не было мыслей. Просто не было! Бабы появлялись, исчезали. Грудь большая, грудь маленькая. Блондинки, брюнетки, рыжие. С голой киской, с кучерявой… Разные. Но детей не хотелось. Никаких этих ваших «звоночков», «хреночков». А она…
Чокнувшись с графином, я опрокинул очередную стопку. Внизу никто так и не пошевелился. Ни у меня в штанах, ни рядом.
- Представляешь, ей от меня только ребенок нужен. Из пробирки. Это нормально? Ну, скажи!
- Я-а-а… Не знаю, - раздалось под столом.
- Вот и я не знаю. - Потер глаза. - Нет, оно, конечно, хорошо, что не от другого. Льстит даже. Значит, лучший. Но так…
Я снова зарылся пальцами в женскую шевелюру. Почесал за ухом, взлохматил челку. Не глядя. Так, чтобы чем-то руки занять, которые все еще зудели после прикосновений к Польке. Чувствовали ее, будто фантом. Горячую, гибкую, нежную и упругую, как под меня сделанную.
Зазнобу мою. Извечную.
- И все же какая она шикарная. Глазищи огромные, красивые. Губы… Кончить можно от них одних. А фигура! Я бы сутками ее трахал. Вылизал бы всю. Отымел во всех позах, чтобы пропиталась мной насквозь. Полька моя…
Надо было завязывать с этими одинокими возлияниями. Водка ни хрена не помогала. Вопросов становилось все больше. В голову лезла какая-то пьяная лирика. И что-то болезненное, колючее ворочалось на душе. Дергало, мешая расслабиться и забыться.
- А меня тоже Полина зовут, - раздалось радостное снизу, - если надо. А еще Ева, Оля, Лина. Как понравится, так можно и называть. И лизать можно, и это… вам разрешу во всех позах.
Я, ничего не понимая, тряхнул головой. Потом присмотрелся. Куцый белый хвостик, неестественно большие губы, карие глаза, прикрытые частоколом длинных ресниц.
Для «белочки» как-то рано. Да и сходство сомнительное.
- Так что, может, пойдем куда-нибудь? - Белокурая макушка поднялась вверх. Хвостик опасно махнул возле моей рюмки. И пухлые губы расплылись в улыбке. - И никаких детей! Мне вообще не надо! По этому поводу совсем не беспокойся, я…
Девчонка все говорила и говорила. Доверчиво махала своим частоколом. А меня вдруг отпустило. Полностью. Захотелось поехать на Дачный. Сгрести Польку в охапку. Потрясти немного, чтобы дурь с гордостью высыпались. И потом зацеловать.
Сладко, как только с ней и бывало.
Долго, не торопясь и ничего не слушая.
Но на улице была уже ночь. Во мне плескалось слишком много водки. А Поля хотела от меня ни поцелуев, ни любви, а баночку спермы.
ГЛАВА 15. ЗАГАДОЧНАЯ МУЖСКАЯ ДУША
Мужчины как фрукты. Им нужно дозреть.
ПОЛЯ
Такой дурой, как после разговора с Лехой, я себя давно не ощущала. Наверное, с того самого дня, как явилась к нему домой сказать о капитуляции, а он взмахнул крылом самолета.
И ведь не планировала ничего просить. Какой малыш? Какое донорство? Мысли об ЭКО иногда закрадывались в голову, но как появлялись, так и исчезали. Вероятно, если бы не коньяк и полночи с малышом, я позволила бы Лехе украсть меня из театра и завершить нашу словесную баталию в кровати.
Три недели - значит, три недели. Может, он и прав был тогда, когда ляпнул, что после секса его отпустит. Возможно, отпустило бы и меня. Во всяком случае, не пришлось бы больше держать оборону и жалеть по утрам, что эротический сон был лишь сном.
Но теперь сдавать назад оказалось поздно. Великая сила Шекспира, блин. Трагедия из ничего для двоих: меня, четко осознавшей, что хочу маленького мальчика или девочку, и Лехи, готового возвращаться ко мне каждую шестилетку и не готового к ребенку. Все за пару минут. Без подготовки и на пьяную голову.
Как он только не сбежал на самолет сразу после пикантного предложения? Как у меня язык повернулся такое сказать?
Разные вопросы мучили весь вечер и начало ночи. Полдня в школе пролетели будто в каком-то тумане, а две пары на курсах - словно одна.
Лехи сегодня не было. Другая группа, другие учащиеся. Все как до него. Вопросы, ответы, задания - стандартный учебный процесс. И лишь взгляд на дальнюю парту, которую вечно занимал Крамер, оказался новым.
Из-за собственной болтливости мне стало гораздо хуже, чем вчера и позавчера. Наша игра в «хочу - не дам» перешла на новый уровень. Он узнал мою тайну. Он, а не я, отказал в желаемом. И самой себе я теперь казалась жалкой.
Попрошайка несчастная. Неудачница, которую не устроил собственный муж, и которая отправляла в бан всех ухажеров после первого же свидания. Наверное, «женское одиночество» такая же трудная в излечении зараза, как и «женский алкоголизм».
Но это точно была не Лехина проблема. И откровенничала перед ним я зря.
***
К следующему общему учебному занятию я накрутила себя до такой степени, что с трудом смогла переступить порог лингвистического центра. Круги под глазами были видны, несмотря на слой консилера. Щеки впали, как после недели голодания. И даже грудь, казалось, усохла на полразмера.
Вероятно, нужно было прекращать строить из себя незаменимого героя и взять отгулы. Со скандалом или без - уже не важно. Еще неделя рядом с Лехой могла довести меня до настоящей болезни, а его отъезд потом - добить окончательно.
С такими безрадостными мыслями я пришла на работу. Заглянула в кабинет заведующего. И написала заявление на отпуск за свой счет.
Подозрительно веселый Игорь Анатольевич даже читать его не стал. Лист лег в стопку с другими листами на край стола. Заведующий пожелал хорошего дня и, недовольно глянув на секретаршу, напомнил о дне рождения нового преподавателя китайского.
- После занятий задержитесь ненадолго. Поздравим Петра Константиновича. Тортик и шампанское уже в холодильнике.
Шаблонная фраза. Ничего неожиданного в поздравлении «китайца» не было. Но я все же вздрогнула. Не хотелось задерживаться ни на секунду. Будь моя воля, сбежала бы прямо сейчас. Но заявление все еще не было подписано, и добавлять заведующему поводов уволить меня я не стала.
Ненадолго - значит, ненадолго. После двух общих пар с Кармером продержаться еще несколько минут казалось несложно.
Но я и не догадывалась в этот момент, как сильно переоценивала свои возможности!
***
Занятия и правда удалось пережить почти безболезненно. Хоть между нами и было все решено, но Леха пришел. Хмурый, небритый, одетый не в костюм, как раньше, а в обычные джинсы и голубую рубашку с закатанными рукавами.
Мы вежливо поздоровались. Как незнакомцы. А потом вместе провели две пары. Почти не общаясь. Не глядя друг на друга. Оба натянутые как струны. Даже в группе все это почувствовали. Девчонки внимательно зыркали то на меня, то на Крамера. Мужчины старались вообще никуда не пялиться и не задавать лишних вопросов.
Это было два самых скучных занятия, какие мне приходилось когда-либо вести. С таким же успехом нас с Лехой мог заменить лектор по скайпу.
Но никто не возмутился. После завершения все собрали свои вещи и без задержек покинули аудиторию. Я тоже. Предпоследней. Вышла прямо перед Лехой, едва не коснувшись его плечом.
А потом был день рождения. Счастливый «китаец», разливающий по бокалам шампанское. Бодрые тосты от заведующего и его секретарши. «Француженка» и «итальянка», взявшие Крамера в оборот…
Он вроде бы не сопротивлялся. Рассказывал им что-то на английском. Объяснял жестами. Иногда улыбался. Обычный Леха. Душа любой компании, особенно женской.
Уверенный в себе, как стадо гиппопотамов. Привлекательный, как мешок с бриллиантами. И слишком яркий, чтобы быть в тени.
Я изо всех сил старалась не смотреть на него. Отбивалась по телефону от свидания с Григорием. Тот закидывал сообщениями. Как знал, что мне сейчас сильно «не хватает» мужского внимания. Поздравляла «китайца».
Расслабившийся после первого бокала Петр Константинович цвел, как майская роза. Это был его первый корпоратив в центре и первое шампанское за год. Увлеченный благодарностью и рассказом, как он счастлив работать в таком коллективе, Петр не замечал, что я теряю нить разговора, сам отвечал на свои вопросы и внимательно следил, чтобы в моем бокале пузырилось вино.
Отличная компания, чтобы убить положенные для приличия полчаса, а потом исчезнуть. Ширма, за которой удавалось прятаться от серо-голубых глаз и не казаться самой себе жалкой. Ради нее можно было выдержать нудные разговоры об учащихся, вытерпеть руку на талии и доверчивый собачий взгляд.
Жалела я лишь об одном - что нельзя взять «китайца» на поводок или объявить частной собственностью.
- Это замена? - Стоило Петру на минуту отойти, рядом со мной незаметно оказался Крамер.
- Не понимаю, о чем ты говоришь. - Правая рука дрогнула, и шампанское чуть не пролилось на пол.
- Так мило чирикаете. Давние знакомые?
Он ко мне даже не прикасался, но по ощущениям - держал за горло, не позволяя свободно дышать.
- Петя - замечательный мужчина, и с ним очень приятно общаться. - Во мне словно стерва какая-то проснулась. Со страха, наверное.
- Пе-тя, значит! - послышался шумный выдох.
- Значит!
- И этот Пе-тя - моя замена?
Я покрутила между пальцев верхнюю пуговицу блузки. Расстегнуть хотелось отчаянно. Воздуха не хватало. Но от Лехи шла такая волна ярости, что любое провоцирующее движение делать было страшно.
- Свято место пусто не бывает, - произнесла на одном вдохе.
- Ведьма, - теплое дыхание коснулось уха.
Мое тело откликнулось тут же. Стая мурашек поползла по плечам и спине, внизу живота приятно заныло, и во рту уже привычно все слиплось от сухости.
К счастью, отвечать не пришлось. «Француженка» с «итальянкой» вдруг обнаружили потерю кавалера. И одновременно с ними по мою душу вернулся «китаец». Очень вовремя.
Нас с Лехой, как бойцов на ринге, снова развели по разным углам. Каждого по-своему стали приводить в чувство.
Не знаю, как на Крамера, но на меня больше не действовала спасительная болтовня Петра. Я не могла пить. Не могла ничего слушать. Не могла больше находиться в закрытом помещении с одним наглым, невозможно привлекательным типом.
Меня трясло снаружи и внутри. Обычное спокойствие делось неизвестно куда. И все, чего хотела, - бежать.
Петр так и не понял, почему посреди очередного рассказа я сказала ему «пока». Сладкая троица у окна громко смеялась, когда я схватила свою сумочку и выскочила за дверь. Но мне было все равно.
Такси вызывала на бегу. Не нашлось сил ждать трамвай. Нужно было поскорее попасть домой, закрыться на замок и…
Что делала бы дальше, я додумать не успела. Прямо на крыльце центра меня резко схватили за руку, а потом нос уткнулся в широкую сильную грудь.
ГЛАВА 16. В ОМУТ С ГОЛОВОЙ
Главный мужской принцип:
«Хочу любви, но согласен и на секс».
ПОЛЯ
Все еще надеясь, что обойдется, я закрыла глаза.
- Пусти, - попыталась вырваться из объятий.
Но когда Леха отпускал меня сам?
- Я довезу домой, - в голосе прозвенела сталь.
- В этом нет необходимости. Такси приедет через пару минут, а тебя в приемной уже, наверное, заждались.
- И за что ты мне такая вредная досталась?!
С этими словами меня, как манекен, дотолкали до «Ауди» у крыльца, посадили на переднее сиденье и застегнули ремень безопасности.
- Так гораздо лучше!
Хлопнула дверь, и я чуть не застонала от отчаяния. Сил на новую стычку не было. Не хотелось от Лехи ничего. Устала. Вычихалась. Еще в приемной болело все от такого соседства. Виски словно дрелью кто-то буравил, и мышцы крутило, как во время гриппа.
Ума не приложу, как выдержала бы, попытайся он завести разговор. Но Леха будто и правда лишь подвезти хотел. Смотрел исключительно на дорогу. Молчал. Постукивал иногда указательным пальцем по рулю.
Как спящий вулкан, который может проснуться в любой момент и выжечь все вокруг себя.
Меня обжигало от одного только ожидания. Сердце сбивалось на аритмию. И как в трансе, не в силах повернуть голову, я смотрела на мужские пальцы. Длинные, узловатые, без колец и с маленькой родинкой на внутренней стороне правого безымянного. Скользила взглядом по красивым запястьям с выпуклым плетением вен, по металлическому браслету часов, по коротким жестким волоскам, которые так и хотелось потрогать…
Никогда не считала себя фетишисткой, но на эти руки можно было смотреть вечно. Любоваться тем, как сжимают руль, как подушечками пальцев проходятся на поворотах по оплетке. Кожа к коже. Плавно. Ласково…
Чистый мазохизм. Какая-то особая форма, при которой больно от взгляда.
То ли эмоций в последнее время было слишком много, то ли гормоны решили разбушеваться, но даже глаза пекло. Дикая, непонятная слабость.
Может, и правда заболела? Хотела ведь спрятаться от работы за какой-нибудь выдуманной болячкой. Вот! Получите, распишитесь! Полный набор симптомов. Небось, даже опытный терапевт голову сломает.
Надежда оставалась лишь на то, что все пройдет с исчезновением Крамера. Я очень этого хотела. Однако к моменту, когда машина остановилась возле моего подъезда, нервная система совсем пошла вразнос, а слабость превратилась в невидимую сеть, опутавшую все тело.
Нужно было выбираться из этого болота. Отыграть роль стервы до конца. Сказать «спасибо» и отчалить в свою гавань.
Я бы и сказала, и пошла, но… Язык не слушался, губы отказывались открываться, а Леха… Он внезапно изменился.
Мой вулкан все же взорвался.
Только я коснулась ручки дверцы, как он перехватил меня под грудью и резко потянул на себя.
- Хреново, Поля? - покрывая поцелуями щеки и шею, прошептал с глухим рыком.
Я всхлипнула, все еще удерживая контроль. Попыталась оттолкнуть. Наказание последовало незамедлительно. Щелкнув что-то под креслом, Леха задвинул сиденье назад и пересадил меня уже иначе. Грудью к груди, пахом к паху. Верхом.
- Хорошо спишь по ночам?
Этот бешеный не сдерживался совсем. Сминал спину, заставляя прогибаться на себя. Стискивал бедра, жестко, требовательно. Прикусывал кожу над ключицей.
- Как младенец, - ахнула, почувствовав, как наглые пальцы задрали юбку, оголили резинки чулок и прикрытые лишь тонким кружевом полушария.
- И я не снюсь? Не снится, как трахаю тебя? - обжигающе горячие ладони легли на ягодицы. Звонко шлепнули и тут же принялись гладить. Нежно, бережно, самими кончиками пальцев.
- Нет.
Я больше не могла. Ни бегать от него, ни сопротивляться самой себе. Как там у психологов? «Сила большая, чем я» - вот она. Смывает все мысли, как цунами. Бьет по нервам смелой лаской.
- А врать, Поля, ты так и не научилась.
Белье съехало в сторону.
Вряд ли кто-то мог увидеть мой голый зад в этом углу стоянки. Справа нас закрывал огромный, брошенный еще год назад микроавтобус. Слева - плакучая ива. Но от стыда хотелось сгореть.
- Леш… Не здесь… - меня хватило только на три слова.
Потом все звуки исчезли.
Один из пальцев коснулся уже влажной плоти в развилке ног. Другой, собрав смазку с нежных губ, погладил упругое колечко ануса.
Время остановилось. Я забыла, где нахожусь и что хотела сделать. Не видела ничего кроме глаз напротив. Никто так на меня никогда не смотрел. Отчаянно, одержимо, словно без меня жизни нет. Личный центр вселенной.
- Так как? Совсем не думала обо мне?
Оба пальца проникли вглубь. Одновременно. Как скоба. Выбивая из меня предательский стон и слезы.
- Боже… - Тело тряхнуло.
- Маленькая моя. Отзывчивая… - Лешка вынул пальцы и толкнулся снова. Гораздо глубже. Заполняя с двух сторон сразу. - Если бы только знала, сколько раз я, представляя, как делаю это с тобой.
Я облизала пересохшие губы и покорно положила голову на широкое плечо.
- Никаких замен. Поняла?
Пальцы задвигались быстрее. Больше не выходя полностью. Проталкиваясь в меня словно поршни и потирая тонкую перегородку между ними.
- Да-а…
Сумасшедшее ощущение. Грязное, непривычное и острое. Меня будто брали сразу трое. Один в мозг - горящим возбужденным взглядом, а двое - сзади. Умело. Точно зная, как нужно, с какой скоростью и под каким углом. Настойчиво.
После года целибата, после всех прошедших лет без этого мужчины - как убойная доза наркотика сразу в кровь.
- Придушу любого, кто приблизится. Не шучу, Полька!
- Зна-аю…
Я окосела окончательно. Перед глазами была сильная загорелая шея. Терпкий мускусный аромат проникал в ноздри, вызывая еще большую жажду. Сквозь одежду о живот терся налитый член. А внизу живота уже закручивалась тугая пружина оргазма.
Невозможно быстро для меня. Абсолютный рекорд.
- Какая ж ты сладкая! Девочка моя…
Пальцы не останавливались ни на секунду. Вышибали из меня стоны и всхлипы. Как перчатку нанизывали на себя.
- Такая охуенная.
Где-то рядом находился мой дом, соседи, которые знали меня с детства и уважали. А прямо на стоянке, где играла когда-то в классики, я занималась первым в своей жизни сексом в машине. Будто студентка, сбежавшая от родителей к главному хулигану района.
И остановиться никак не получалось.
- Хочешь ребенка? - Лешка свободной рукой заставил меня повернуть к нему голову. - Я согласен, но на моих условиях. Никаких пробирок, врачей и других посредников. Сделаем по старинке. Ты и я.
- А если не получится? Гарантий нет… - слетело с губ вместе со стонами.
- Мы будем стараться. - Пальцы ускорились.
- Мм…
- Очень сильно стараться. - Толчки стали резче и глубже.
- А-а…
- Поселюсь в тебе на ПМЖ.
Не понимая, что от меня требуют, не слыша больше ничего, я как утопающий вцепилась в широкие мужские плечи. Открыла рот, жадно глотая воздух. И спустя всего пару секунд забилась в крепких объятиях как припадочная.
По телу словно ток пустили. Вдарили двести двадцать без заземления. Оголили каждый нерв. Прошили волной удовольствия каждую клетку.
Проклятая машина! Проклятый Крамер! Одними своими руками он превратил меня в безвольное пульсирующее желе и теперь еще чего-то хотел.
- Только скажи «да», милая. Одно слово. И так будет всегда. Даже лучше.
Требовательные мужские губы мазнули по моим. Язык заставил раскрыть рот. И будто одного оргазма было мало, меня затопило новой волной - нежностью. С осторожной лаской, без напора. Словно самый первый поцелуй.
ГЛАВА 17. ДЕЛОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Не можешь противостоять?
Поддайся, но на своих правилах.
ПОЛЯ
Самым сложным с утра было не вспоминать о событиях вечера. Ни о поездке домой, ни о том, что произошло в машине, ни о Лехином предложении. Совсем не вспоминать!
Даже несколько самых невинных картинок из прошлого могли надолго вывести меня из нормального рабочего состояния. А сегодня было нельзя. Нынче мозг требовался мне весь, а не только его часть, отвечающая за ощущения.
Как я и подозревала, заведующий центром не дал никаких отгулов. В школе тоже сообщили, что изменить расписание не получится. Бурный рабочий процесс не желал останавливаться. Втиснуть в свой распорядок дня поход к гинекологу было не так уж просто.
К счастью, хотя бы в этом мне повезло. В небольшом частном центре как раз возле школы нашлось свободное «окошко». Искать альтернативу с лучшими отзывами или научными степенями докторов я не стала. Одно спонтанное решение уже выгорело в серьезное предложение. И, чем черт не шутит, может, такие действия, без планов, были самыми верными.
Как вскоре оказалось, тактика не подвела. Немолодой усатый гинеколог даже бровью не повел, когда я вывалила на него причину своего визита.
Вместо вопроса: «С чего это вдруг нужно забеременеть именно в течение двух с половиной недель?», - он отправил меня на гинекологическое кресло. Внимательно осмотрел. Сделал УЗИ и закидал десятком вопросов о цикле, болезненности менструации и прежних способах предохранения.
Со стороны это походило на экзамен. Он, помечая что-то в карточке на компьютере, спрашивал. Я, мучая в руках блокнот с ручкой, быстро отвечала.
Это был самый необычный для меня медицинский прием. С одной стороны, постыдный, я чувствовала себя преступницей, которая собиралась взять на короткий срок в плен какого-то мужчину. А с другой… с каждым ответом врача, с каждой его рекомендацией уверенность, что все может выгореть, возрастала.
«Цикл у вас только начался. Так что ближайшие две недели благоприятны для зачатия», - первым делом обрадовал доктор.
«Для надежности рекомендую купить тесты на овуляцию. Они есть почти в каждой аптеке. Можно делать несколько раз в день, чтобы отслеживать максимальную концентрацию гормонов», - открыл Америку.
«Если ваш партнер до этого вел нерегулярную половую жизнь, то лучше делать перерывы в два-три дня для восстановления сперматогенеза. Если, наоборот, был активен, то соблюдать эти интервалы желательно, но не обязательно», - даже не глядя на меня, сообщил врач, и я залилась румянцем.
«Ну и попейте фолиевую кислоту. Лишним не будет», - выдал он в заключение, после чего снисходительно улыбнулся и передал все свои рекомендации еще и в распечатанном виде.
***
Из медицинского центра я выходила с внутренней дрожью и крыльями за спиной. Никаких гарантий доктор, конечно же, не дал. Наоборот, подчеркнул, что некоторые пары к беременности идут месяцами и годами. Но причин сказать Лехе «нет» не осталось.
Он и правда мог заделать мне ребенка. Старым дедовским способом. Отыметь столько раз, сколько хотел. Во всех позах, о каких мечтал. Без защиты. И мне нужно было лишь согласиться и поблагодарить.
На время стать его собственной бесплатной шлюшкой. Презентом родины.
От таких мыслей между ног все ныло. Я помнила внушительную эрекцию, которой Леха терся о мой живот. Ягодицы все еще горели от его шлепков и жестких прикосновений. А трусы можно было выкручивать.
Это казалось чистым безумием. Женским вариантом аферы века. Но две с половиной недели удовольствия и ребенок, наверное, стоили разбитого сердца.
Требовалось лишь оговорить все рамки и сказать «да».
Одно слово, и дальше Леха все сделает сам.
Как вчера в машине, когда за пару минут довел меня до оргазма. И потом долго убаюкивал в своих объятиях. Целовал губы, щеки, шею. Нашептывал всякие пошлости и комплименты.
Как после, когда провел до двери квартиры и, вместо того чтобы войти и получить заслуженную долю удовольствия, вбил в мой телефон свой номер с адресом дома.
Он будто оставил за мной последнее слово.
Англичанин долбаный. Мазохист с железной дубиной в штанах и такой же железной выдержкой… четырнадцатилетней!
Для меня фетишем стали его руки, а для него, похоже, мое «да». То, чего всегда лишала.
Проклятие мое. И никакого времени, чтобы решиться, не было.
ЛЕХА
Ждать женщину - это как плыть на каяке по горной реке, выбросив весло и надеясь, что тебя поскорее прибьет к ближайшему берегу.
Моя река не спешила. Звонков и сообщений от нее не поступало. У порога квартиры тоже никто не топтался. Будто и не было ничего вчера в машине. Так, попрактиковался один придурок в мелкой моторике, заставил немножко покричать упрямую училку и свалил в закат.
Искушение присвоить себе гордое звание «Идиот года» было велико! Это ведь Полька! Та самая заноза, которая освоила искусство «динамо» еще в семнадцать. Нельзя было ее такую оставлять. Лучше бы затянул в квартиру. Отодрал на первой же горизонтальной поверхности и выбил долбаное «да».
Хрен бы она отказалась с членом по самые помидоры внутри. Но нет! Как переклинило! Захотел, чтобы пришла сама. Чтобы взяла свою аккуратную попку в руки и проявила инициативу. Хоть раз за все годы поборола бабскую гордость и честно призналась в желаниях.
Придурок! Никакой горький опыт меня не лечил. И возраст был бессилен.
И вот теперь приходилось ждать. Гонять по скайпу подчиненных в хвост и в гриву. Ломать голову над новым проектом, который мог выгореть в целое состояние. Искать нужных людей и глушить напряжение черным, как бабская душа, кофе.
К семи вечера я доглушился до боли в желудке и звонка по домофону. Дед еще с утра предупредил, что к ужину его не ждать, да и ключи у него имелись свои, так что гость мог быть лишь один. Точнее - одна.
- Впустишь? - Полина посмотрела в глазок камеры и растерянно поджала губы. Прямо Жанна д'Арк перед кострищем.
- Тринадцатый этаж. От лифта направо, - скомандовал я, пока эта воительница не дала драпака.
Она не дала. Спустя пару бесконечно долгих минут на моем этаже разъехались дверцы лифта и по кафелю застучали металлические каблучки.
Я ждал Полю у раскрытой двери. Босой. В удобных спортивных брюках на голое тело и тонкой футболке. Футболку, в принципе, можно было снять. Показать, так сказать, товар лицом. Но что-то остановило. Наверное, то же самое, что вчера убедило свалить по-английски из квартиры на Дачном.
- Не помешала?
Поля остановилась от меня на пионерском расстоянии. Сжала до побелевших костяшек ремешок сумочки и уставилась немигающим взглядом в дверной косяк. От любопытства я даже сам на него глянул. Косяк как косяк. Обычная металлическая панель с имитацией под дерево.
- Я один, и ты не помешала, - ответил заодно и на следующий, еще не прозвучавший вопрос.
- Хорошо… - Полька сделала полшага назад. Наконец вскинула глаза на меня. - Леш, твое вчерашнее предложение… Оно в силе?
- Да.
- Ты не будешь занят кем-то еще или… Какими-то делами?
В последней фразе так и звучало «другой женщиной, но втайне от меня». Прямо образец бабской дипломатии.
- Все мои вопросы можно решить с помощью ноутбука и телефона. А все свои силы я планирую тратить только на тебя.
Поля сглотнула. Рука на ремешке немного расслабилась, но расстояние между нами пока не изменилось.
- Скажи, сколько у нас времени? - произнесла она совсем тихо. - Когда у тебя самолет?
- Через две с половиной недели. В пятницу. Рейс на девятнадцать двадцать.
- Тогда… - облизала губы. - Мне подходит. Пообещай только кое-что.
- Слушаю.
Не знаю, как я держался. Все эти вопросы, ответы… Ритуальный танец какой-то. Руки зудели от желания схватить эту упрямую женщину. Стянуть миленькое, но совершенно бесполезное сейчас платье. Перекинуть ведьму через плечо и уже в квартире не словами, а действиями избавить от всех ее сомнений.
- Леш, между нами не будет никаких отношений. Только секс. Я не собираюсь требовать от тебя верности после того, как все закончится. У меня не будет никаких претензий.
Она как кошка потерлась коленом о колено и сделала шаг ко мне.
- Я помню свою миссию. - Во рту появился какой-то горьковатый вкус. Вероятно, сказывался переизбыток кофе. - Для тебя я всего лишь донор спермы.
- Можно и так выразиться.
Поля оказалась совсем близко. Я чувствовал ее тепло, слышал дыхание, поверхностное, рваное. Видел, как волнуется.
Дурочка моя. Взрослая уже, а такая наивная и пугливая. Пантера с сердцем мышонка. Словно ничего не изменилось за годы. Будто ей сейчас все те же восемнадцать и не было между нами Басманского, не ждал самолет, и у каждого за плечами не скопилось по тринадцать лет порознь.
- В аэропорт я тебя тоже провожать не буду. Не нужно нам драм.
Осторожно, словно это опасно, Поля положила руки мне на плечи. Позволила внести себя в квартиру и прижать к стене.
- Разрешаю бросить, когда захочешь. - Зарылся носом в волосы и чуть не кончил от кайфа. Красавица моя. Девочка-мечта. Сама пришла! Сдалась, как я хотел.
- Обещаю… Бросить… - прозвучало едва слышно.
- Обещай… Обещай…
Прижал указательный палец к ее губам, запечатывая глупый рот.
Хватит.
Не сейчас, не когда дрожит под руками, стыдливо заливается краской и испуганно смотрит снизу вверх мой самый заветный подарок.
Это было лучше, чем во всех мазохистских фантазиях. И похер стало на бред про отношения, который просила подтвердить, про претензии… Хочет обманываться - пускай. Я тоже хотел раньше. Но теперь видел ее, чувствовал и сам себе ничего не мог обещать.
- Леш… Я волнуюсь, словно в первый раз.
Узкие пальчики скользнули по моей груди, и руки безвольно опустились вниз.
- А может, он и есть первый.
Перед глазами уже темнело от желания. В жизни никого не хотел так сильно. По-животному.
- Возможно…
Высокая грудь на вдохе поднялась. Тонкая ткань обрисовала заострившиеся вершинки. И член будто огнем налился.
- Разденься сама, пока я на хрен не порвал все эти шмотки.
Из последних сил я отшатнулся от Польки. Дал ей несколько секунд. А потом… так и не понял, кто из нас сорвался первым.
ГЛАВА 18. БАТАЛИИ ВО ВСЕХ ПЛОСКОСТЯХ
Секс - отличный способ общения.
Главное - правильно выбрать собеседника.
ЛЕХА
Нужно было хоть иногда останавливаться, быть осторожным, бережным. Спешить нельзя. Я помнил все это. Периодически мысленно пытался себя тормозить, но ни хрена не получалось. Стоило коснуться Полины, услышать ее стон, питание мозга отключилось.
Вместо того чтобы отнести свою женщину на кровать или хотя бы на диван, я подхватил ее под ягодицы, сдвинул резинку брюк вниз и усадил прямиком на свой член. Без прелюдии и подготовки. Без ласковых слов и предупреждения. Как последняя сволочь.
- Леша-а-а… - она выгнулась дугой и вздрогнула.
Роскошная, голая. С упругой округлой грудью, которая подпрыгнула от движения. С длинной белой шеей, на которой еще были видны следы моей вчерашней несдержанности.
- Прости. Прости. Прости…
Я принялся покрывать поцелуями бархатную кожу, облизывать соски, медленно выходить из тугой горячей вагины. Нельзя было так первый раз! Не с ней! Это ведь моя девочка. Моя хорошая. Моя красивая.
Но надолго снова не хватило. Зараза Полька ногтями больно впилась в спину, вскинула, как амазонка, свой подбородок. И инстинкт потребовал: «Взять!»
- Сучечка! Ты ведь сама напрашиваешься!
Сжал ее бедра сильнее. Подкинул в воздухе и опять резко опустил на себя. До уже собственного глухого стона и черной пелены перед глазами. Чуть не сдох!
- Да! - Поля обхватила меня ногами, закинула руки на плечи и снова пустила в ход свои коготки. Такая же безжалостная, как и я.
- Кошка бешеная!
И где только находила силы сопротивляться мне столько дней? Хотела ведь! И вчера, и в ресторане, и в первую встречу на темной площадке старого дома. Хотела сильно. Как равная. Но задом своим виляла, баррикады строила.
А зачем? На хрена, если вместе так хорошо? Если трусы хоть выкручивай, а твердые соски сами просятся в рот.
Блажь бабская. Диагноз, излечимый лишь одним способом, - вагинальным.
- Слишком долго ты от меня бегала.
Прижал ее к стене и задвигался без остановок. С оттяжкой, жестко. Резко входя, не позволяя привыкнуть и каждый раз выходя полностью.
- Теперь потерпи, родная. Потерпи немножко. Накопилось.
Стал вколачиваться быстрее. Дурея от вида подпрыгивающей груди. Чувствуя каждый сантиметр бархатной плоти, как Поля течет на меня, какая влажная и готовая.
Сумасшедшие ощущения. Будто год не трахался. Больше! Точь-в-точь как после армии, когда сидел на голодном пайке, представляя, что вернусь, встречу ее и, наконец, сделаю своей.
Старое воспоминание. Думал, забыл. А нет, всплыло. Исполнилась фантазия. С задержкой на несколько лет, но крыша от этого ехала так быстро, так далеко, что сил не было держаться.
- Полька. Полечка моя сладкая.
«Только моя теперь», - произнес мысленно, слизывая соленую слезу с румяной щеки.
- Да, Леша! Да!
Поля застонала громче. Вжалась в меня всем корпусом. Губами, как слепой котенок, ткнулась в губы, и планку от этого сорвало к хренам собачьим.
Теперь даже пытаться притормозить не мог. Голод, дикий, темный, поднялся откуда-то изнутри. Только одно могло его насытить - девочка моя… повзрослевшая, нереально красивая.
- Я буду тебя трахать, пока не издохну. Поняла? - обхватил ладонью нежную шею. Сжал, не позволяя вдохнуть.
Поля моргнула. Рассеянно, пьяно.
- Ходить не сможешь! Только лежать, раздвинув ноги…
Задвигался уже без всякого ритма. Врезался в нежную плоть, как гребаный перфоратор. Шизел от звука влажных шлепков и ускорялся все больше.
- …и кончать. Всегда! Громко!
Почувствовав пульсацию, я отпустил горло.
- А-а-а! - с первым же вздохом сорвалось с Полиных губ. - Да-а-а… - Тело начала бить крупная дрожь. Стоны сменились всхлипами, и редкие капли слез превратились в ручьи.
Продержаться еще хотя бы несколько секунд я не смог. Стиснув зубы, сделал пару последних толчков и улетел следом за моей девочкой.
Как в бездну. Пульсирующую. Жаркую. Сминающую все тело и высасывающую все соки.
В Польку мою.
***
Когда спустя пару часов мы разлепились на кровати, меня можно было прикладывать к ране или ставить возле церкви просить милостыню. Сил не осталось совсем. В яйцах царил вакуум. И никакой встревоженный вид Польки не мог стереть с лица блаженную улыбку.
Раньше я бы сказал: «Зашибись потрахался!», но произошедшее мало походило на обычный человеческий трах.
Нет! Мы с Полей не трахались! И «занятие сексом» здесь тоже не канало. Больше всего это напоминало спаривание. Мартовское. Кошачье. Беспощадное. И еще немного - пытку.
Впервые в жизни я жалел, что нельзя надеть презерватив. С Полей хотелось сразу два и марлевую повязку наверх, чтобы уж точно ничего не ощущать и не спешить.
Полная свобода уносила мозг. Я чувствовал, какая бархатная и тесная моя девочка, как влажно в ней, как горячо. И каждый раз с трудом держался, чтобы не кончить первым.
Черт! Дважды я был близок к этому, как зеленый пацан. Вначале у двери, когда эта тигрица исполосовала мне все плечи. И потом в душе.
Под теплыми струями трахать Польку оказалось еще круче, чем вертикально у стены. Здесь не мешала никакая одежда. Шум воды хоть немного, но глушил стоны. Можно было отвести душу уже не спеша.
Вылизать свою девочку между ног. Словить кайф от сочетания ее вкуса и моей спермы. Несколько раз намылить роскошную грудь и членом взбить между этими дивными холмами пену.
Последнее мне теперь точно будет сниться каждую ночь. Острые коралловые соски. Белесый гель для душа, словно сперма, и сумасшедший взгляд карих глаз.
Как она смотрела на меня! Совсем не как на того, кто годился лишь для пробирки с материалом. Пошлый безумный блеск в глазах невозможно было спутать ни с чем. Поля ловила удовольствие от всего, что мы делали, точно так же как и я.
Ей нравилось, как ствол скользит между грудей. Она не играла на публику, пытаясь языком каждый раз лизнуть головку. И не сопротивлялась, когда, почувствовав приближение нового оргазма, я прижал ее животом к холодной кафельной стене. Заставил отклячить свою роскошную попу и быстро в несколько толчков под завязку накачал спермой.
Пиздец! Это было жестче, чем в дешевом порно. И слаще, чем любые выкрутасы на кровати.
Как только не кончил первым? Как вообще смог продержаться до ее пульсации и жалобных всхлипов?
Чудом, наверное!
Голова ведь не соображала. Видел лишь красивый профиль с закушенной губой, узкие плечи и больше ничего. Зрение сузилось до туннельного. Все ощущения сосредоточились между ног. В ушах стоял шум воды.
Состояние аффекта. Сладкое, яркое и мощное настолько, что хотелось пристегнуть Полю к смесителю. Оставить навечно стоять в кабинке на коленях, чтобы в любое время дня и ночи иметь возможность погрузиться в ее роскошное тело или просто потереться о какой-нибудь крутой изгиб до искр перед глазами.
Абсолютно дикое для меня желание. Безумное. Но не получалось о Польке даже фантазировать обычно. Только криво, извращенно. И брал ее так же. До ссадин на коленях. До красных отпечатков ладоней на ягодицах и меток на груди.
Придурок, дорвавшийся до своей девочки. Мудак, способный прибить любого, кто посмел бы так обойтись с ее телом. Маньяк, который брал раз за разом. И стоя, и на коленях, и лежа. А насладиться не мог.
Мало было всего: стонов, отчаянного «Леша», оргазмов диких, с трясучкой и слезами… Мало минут и часов в ней.
Недопробег в несколько лет. Внутри все требовало успеть, наверстать, стереть любые воспоминания о других. Приручить строптивую девчонку к себе до конца.
В общем, не знаю, как выжила Поля, но я даже дышал с трудом.
Лежал трупом. Любовался, как вздымается грудь, медленно хлопают ресницы и еще медленнее сходятся вместе изящные женские колени.
- У меня натерто даже в тех местах, где думала, что это невозможно.
Поля не то хихикнула, не то хмыкнула. Уши у меня еще не до конца отпустило, так что звуки доходили как сквозь стену.
- Но вроде бы ни капли не пролилось мимо. - Я скосил взгляд на свой пах. Там, будто и не было ничего сегодня, моментом пробудилась жизнь. Один одеревенелый товарищ приподнял голову и, пошатываясь, склонился к Польке.
- Ни литра, ты имел в виду. - Поля закрыла лицо руками. - Это все происходило не со мной. Все сон, и сейчас я проснусь.
- Пожалуй, этого сна стоило ждать четырнадцать лет.
Усилием воли я заставил себя пошевелиться. Выбросил руку вбок и подтянул к боку Полину. Кто знает, какую дурость очередной раз может родить ее красивая голова, а усмирять извилины рядом было сподручнее.
- Это был просто секс! - Она изобразила строгую училку. Без трусов. Заполненная, как эклер кремом, а все равно упрямая.
- Конечно, милая.
Поцеловал в затылок. Вроде не блондинка, но такая дурочка.
- Только не смей включать романтика или маньяка-преследователя. Мы это все проходили. Не хочу больше. Сейчас другая ситуация.
- Ага, - зевнул, - пестики, тычинки…
Потерся членом о развилку ног. Сил на новый раунд пока не было. Подозреваю, что даже под препаратами ничего не смог бы. Но младший упорно требовал в норку. Хотя бы забраться, а уж там не важно - постоять, полежать или просто головку поплющить.
- Леша… Давай попробуем не усложнять.
Поля глянула на меня через плечо. Такая же сонная, как и я, но, видимо, все же недотраханная.
- Тебя ведь устраивает, правда? - она вопросительно выгнула левую бровь. Получилось не очень убедительно, но боец уже протиснулся в тесную вагину и спорить перехотелось.
- Меня, родная, все устраивает. Не ощущаешь?
Раз до некоторых доходило медленно, я толкнулся внутрь резче. Снова подмял Полю под себя, опрокинув на живот.
Погладил большим пальцем тугой вход между ягодиц. Мысленно обещал себе добраться до него в ближайшее время. И попрощался с сердцем.
Скорее всего, его ждал инфаркт. Или что-нибудь еще, что случается с передовиками любовного фронта.
Впрочем, похер! Оно того стоило. Если помирать, то только так!
- Боже… Крамер, ты на виагре? - голос Полины охрип, и тонкие пальцы судорожно схватились за простыню.
- Нет, хорошая моя… - Сделав последний спокойный вдох, я приподнялся. Двумя руками сжал аппетитные булочки. Помял их немного, как тесто. - Я на одной упертой женщине, которая совсем не умеет держать ротик на замке.
- Но я…
- Тсс! - качнулся бедрами назад и тараном вошел до упора. - Давай попробуем еще немножко постонать.
Ухватился за бедра покрепче. И, пока меня не попросили письменно отречься от собственного члена и содержимого яиц, стал вытрахивать из Польки последние остатки ее мозга.
ГЛАВА 19. ЛЮБОВНОЕ ТАНГО
Дети - это радость.
Особенно радостно их делать.
ПОЛЯ
О том, с какой целью пришла в эту квартиру, я забыла где-то между душем и кроватью. Нет, Леха не перестал трудиться в поте лица. Наоборот, с каждым новым раундом он находил все более интересные позы и заставлял меня кричать еще громче.
Но вот зачем я это делаю - не помнила.
Не было в моей жизни мужчин, способных ТАК брать и дарить ТАКИЕ ощущения. Может, не везло. Может, сама подсознательно избегала подобных, чтобы не думать об одном буйно помешанном из прошлого и не травить себе душу.
Сейчас прежними уютными тихими оргазмами и не пахло. Это безумие мне даже сравнить было не с чем. А еще не пахло мной прежней. Как с цепи сорвалась. Первый секс с новым партнером, а вместо осторожности и интереса, у меня полетели предохранители.
В кайф было все. И жесткий, без прелюдии, секс у стены. И мыльный минет в ванной, после которого Леха чуть по стене меня не размазал. И несколько безумных раундов в кровати, когда меня, будто резиновую куклу, складывали и раскладывали, ставили и на четвереньки, и на голову.
Совсем забылась. Потерялась в эмоциях и скольжении. Так остро было с ним. Так пошло и красиво одновременно. Словно не год голодала, а всю жизнь на диете сидела, не подпуская к себе никого, наказывая за первый раз не с тем.
Чертов Лешка. Свалился снова на мою голову. Мозги набекрень вынес.
Некоторые вещи даже вспоминать было стыдно. Попа от шлепков горела, словно ее крапивой отходили. Губы подпухли от поцелуев. А то, что творилось между ног… Я и прикасаться к себе боялась. Казалось, что пульсирует не только заполненная спермой плоть, но и каждая клеточка.
Передозировка оргазмами сотворила с телом что-то странное. Оно будто расплавилось и поменяло химический состав. Место серого вещества в черепушке заняла вата. Руки и ноги превратились в жидкий металл и, как бы я ни пыталась встать или сесть, примагничивались назад к Крамеру. Облепляли его, гладили… сами, без моего участия. Как дрессированные.
О том, что творилось с сердцем, лучше было и не думать.
По ощущениям, пару раз во время оргазмов оно останавливалось. Я так и не поняла, как именно Леха добивался этого. То ли член слишком большой для меня. То ли двигался уж очень быстро. Но финиши с ним не были похожи ни на что.
Приятная пульсация внизу живота за несколько мгновений перерастала в дикий припадок. Меня, как эпилептичку, трясло. Страшно, сильно. Из глаз ручьем лились слезы. И ни остановить это безумие, ни подготовиться к нему я не могла.
Не случалось со мной раньше такого! Психическая патология. И так хорошо было после, словно в раю, что уходить от Лехи не хотелось.
- Оставайся у меня. Завтра утром отвезу тебя домой переодеться, - когда в очередной раз попыталась выбраться из кровати, произнес он.
- Не надо, Леш. Мне хоть немного отдохнуть нужно, а с тобой не получится.
За окном уже вовсю светила луна, и на время смотреть было страшно. Потерялась.
- Я могу уйти на диванчик в гостиную.
Откинув одеяло, он сел.
- Еще предложи дверь чем-нибудь подпереть, чтобы прорваться сюда не смог.
- Не предложу, - довольно оскалился. - Ни один запор не выдержит.
- То-то же!
Стараясь не смотреть на Крамера, я кое-как натянула на себя трусы, застегнула бюстгальтер… Потом, выискивая платье, все же остановилась взглядом на широкой мужской груди. Зря. Этот вид Лехе стоило запатентовать и продавать «задорого».
Развитые грудные мышцы с пятачками сосков, бархатная кожа с россыпью родинок, кривой шрам на плече - вероятно, память о питерской молодости… За такую «натуру» скульпторы и художники отдали бы много. Женщины - еще больше.
Природа не жадничала, создавая Крамера. Искушение во плоти. Пока я отходила от его первого отъезда, пока пришла в себя после второго, он, наверное, половину Лондона в кровать уложить успел.
Красивый гад, опытный. Слишком опытный для такой дуры, как я, которая лишь Вовку после ЗАГСа смогла к себе подпустить и спустя три года после развода еще одного «не того».
Попыталась зажить как все, называется. Попробовала, а потом неделю в ванне отмокала, смывая с себя воспоминания.
- Я все же поеду. Так правда будет лучше, - прерывая поток ненужных мыслей, схватила с кресла платье. - К тому же пауза нам необходима обоим. - Стараясь больше не смотреть на Леху, просунула руки в рукава.
- Не понял!
Расслабленное тело на кровати вмиг напряглось, и меня снова чуть не опрокинули на матрас. Отпрыгнула буквально в последнюю секунду.
- Ты же не думал, что мы будем заниматься этим каждый день?
- Нет. Я думал, что еще и каждую ночь. - Леха стал темнее тучи.
- Так часто нельзя. Нужно делать перерывы хотя бы на день.
Я закусила губу. Можно было, конечно, спросить о его нынешней сексуальной жизни, насколько в последние месяцы она была регулярной. Но после наших кувырканий все интимные вопросы стали лишними. Без ударных тренировок такой марафон не выдержал бы ни один мужчина.
Леха, вероятно, не просто иногда встречался с женщинами, он жил в них. Выходя лишь поесть, справить нужду и покурить.
Если верить доктору, то мне стоило радоваться такому раскладу. Не нужно было долго ждать свежей порции зрелой спермы, но радоваться почему-то не получалось. Мозг отказывался воспринимать бешеный темперамент Крамера как удачу. А вот поскорее убраться из его квартиры хотелось еще сильнее.
- И ты хочешь сказать, что ближайшие двадцать четыре часа мне даже за попу тебя подержать будет нельзя?
Леха резко перекатился на кровати. В два шага настиг меня и прижал к стене. Совсем как в начале нашего сумасшествия.
- А еще тебе нельзя алкоголь, - я сглотнула. - И других женщин.
- Поль? - Серо-голубые глаза сжались в щелки. - Ну какие еще бабы? Ты опять за свое?
- Я, Леш, за генофонд переживаю, - попыталась улыбнуться. - Первым делом самолеты. А им время на дозаправку нужно. Хотя бы день.
- Может, ты еще и на таймер меня поставишь? - чувственные губы брезгливо искривились. - Трусы снимать заставишь по свистку?
- А ты послушаешься? Или как с дверью?
Леха с глухим рыком прижался лбом к стене над моей головой.
- Значит, на день от меня сбежишь.
- День - это не шесть лет. - Решительность таяла с каждой минутой. Ну вот как не обнять его такого? Как не провести пальцами по свежим царапинам на плечах. Как не коснуться губами упругих губ? Хотелось ведь! До одури.
- Да уж. Я не замечу. - Леха закрыл глаза, тяжело вздохнул.
- А послезавтра продолжим.
Выбравшись из-под него, я попятилась к двери. Быстро, как во время пожара.
- Конечно…
- Не заметишь, как время пролетит.
Одернула платье. Наклонилась к туфлям. Осталось всунуть в них ноги и начать спасительный побег. Дома точно станет легче. Да какой дома? Уже в такси обязательно отпустит. Пока ведь расстаемся не навсегда. Лишь на день, а это всего ничего.
На мысли о расставании меня снова схватили и прижали к голому телу.
- Полька, что мне с тобой нужно сделать, чтобы перестала нести всякую херню?
Моргнуть не успела, как сильные руки облепили тело, ноги оторвались от земли и пряный мужской аромат заполнил легкие.
Несколько часов секса как не бывало. Будто только пришла к нему. В самый первый раз. Сдаваться в плен. Дежавю какое-то. И не тридцать один год в паспорте, и нет в прошлом никакого Лондона…
Как обычно, в голову лезла всякая глупость.
- Леш, просто сделай то, что обещал.
Я заставила отпустить себя и толкнула дверь. Уходить было труднее, чем предполагала. Намного труднее! Но ведь ко всему можно привыкнуть. Так?..
ГЛАВА 20. МУЖСКИЕ МЕЧТЫ И ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ
Сексуальную училку?
На парте?
Буду!
ПОЛЯ
О том, как буду привыкать к дозированным свиданиям с Лехой, подумать я так и не успела. Стоило выйти из его квартиры, время понеслось с сумасшедшей скоростью.
Выжатая как лимон, ночью я спала без сновидений. Упала - очнулась. Утро ушло на челночный бег по квартире между ванной и кухней.
За полчаса нужно было успеть приготовить крепкий кофе, влить его в желудок и придумать, как спрятать «красоту» на шее, которую оставил после себя Крамер.
Во время занятий Леха тоже не вспоминался. Почти.
Иногда побаливали натертые места. Ловила в зеркале загадочную полуулыбку. Пару раз назвала «китайца» Лехой. К счастью, для всех работников центра наш «носитель языка» звался Алексом, и никто не смог найти связь.
Во второй день свободного времени больше не стало. Да, я чувствовала, как истекают двадцать четыре часа нашей «технической паузы». Внизу живота периодически ныло. Губы пересыхали. Но Леха не звонил. От него не было сообщений, и, чтобы не заняться любимым женским развлечением - искать причины и делать выводы, я еще больше заваливала себя работой.
Стирка, уборка, поиски примирительного подарка бабушке, составление новой учебной программы для курсов - в общем полезной нудистикой.
Срочного не было ничего, но и минутки для «подумать» не оставалось.
Как итог к встрече с Лехой на занятиях в центре я оказалась не готова.
***
Смысла тратить время на мою работу для Лехи больше не было. Он уже получил все желаемое и гарантию, что в ближайшие дни я не сбегу.
Можно было не ломать комедию и заняться более важными делами. Я не сомневалась, что Крамер так и поступит! Но наш «носитель языка» все же продолжил одаривать группу своим бесценным вниманием.
- Здравствуйте. - Я вошла в аудиторию и чуть не выпустила папку с материалом из рук.
- Добрый день, - послышалось на английском. Идеальном. Без акцента.
Один ответ за всех.
Словно мы снова в театре, только вместо профессиональных актеров преподаватели, учащиеся повернули головы вначале в мою сторону, потом в сторону Лехи. Будто уже знали, что между нами произошло.
- Все собрались? - Мое сердце пропустило удар, а голос предательски сел.
Чтобы не добить себя еще сильнее, я поспешила снять очки. Без линз рассмотреть мужчину на задней парте не было ни единого шанса. Я видела лишь силуэт. Что-то светлое, широкоплечее и гораздо более крупное, чем остальные слушатели.
Гора, напичканная тестостероном и мышцами. О том, что еще было крупным у этой горы, вспоминать не стоило. В гольфе с высоким горлом, который носила второй день, и без того стало невыносимо жарко. И бюстгальтер внезапно оказался тесным.
Возможно, с психической патологией я ошиблась? Вдруг аллергия? Редкая разновидность с обильным влагообразованием, набуханием всего, что может набухнуть, и слабостью. Тотальной! При которой безопаснее лежать, раздвинув ноги, и тяжело дышать, как на глубине.
- Ждали лишь вас. - Леха, похоже, и не думал меня щадить. В бархатном тембре прорезались игривые нотки, и теперь загорелся уже не только верх, но и низ.
Никогда еще во время учебы у меня не случалось таких приступов, а тут… Словно волна с задних рядов дошла. Чувственная, горячая. Накрыла с головой. И выбила весь дух.
- Спасибо. - Пока с ногами не случилась «ватная болезнь», я упала на ближайший стул. - Тогда начнем.
***
Как уже скоро выяснилось, сказать было легче, чем сделать.
С институтских времен я так не путалась в словах, как сейчас. Никакая любовь к языку и профессионализм не могли настроить на рабочий лад, а минутная стрелка отказывалась кружить по циферблату.
Крамер будто игрался со мной. Как сытый лев с беспомощной добычей. Он совершенно не беспокоился, что рядом с нами посторонние.
С его подачи диалоги о еде виртуозно сводились к гастрономическим изыскам, которые нужно было «неспешно смаковать», «держать на языке, чувствуя все грани вкуса», наслаждаться каждой «нотой». Описания улиц превращались в порнографические туры с «узкими каналами» и «плавными изгибами пешеходных дорожек».
В каждой фразе так и слышался двойной смысл. В каждом вопросе легко читался намек.
Опыт прежних совместных занятий не помогал совсем. Я, как могла, старалась думать лишь об уроке. Зачитывала задания, слушала ответы. Но все новые и новые реплики Лехи выбивала из колеи. Затуманенный взгляд то на грудь, то на живот, то ниже перенаправлял табун похотливых мурашек.
И трусы мокли.
Насквозь.
Так что я чувствовала эту влагу.
Тесно сжимала колени.
Изо всех сил пыталась дышать ровно.
И проклинала себя за то, что додумалась надеть тонкий кружевной бюстгальтер, который с головой выдавал возбуждение.
Это было выше моих сил. Казалось, даже воздух в помещении искрился от эротических импульсов. Откровенное желание било по каждому. Девчонки все чаще облизывали губы. Парни постоянно отвлекались и залипали в своих конспектах. И лишь один оборзевший, уверенный в себе альфа-самец продолжал трахать, изматывать меня своим жадным взглядом.
На вопрос: «Можно ли заниматься сексом не раздеваясь, на виду у дюжины людей?», - у меня теперь был точный ответ. Можно! Но за это знание одного нахального типа хотелось прибить.
В общем, не представляю, как я выдержала две пары. Нервная система сбоила от обилия сигналов.
Однако, стоило всем учащимся покинуть аудиторию… стоило нам с Лехой остаться один на один, я пожалела, что на сегодня мои занятия закончены.
***
Крамер только успел подняться со своего места, а температура воздуха, по ощущениям, повысилась на пяток градусов. В кабинете словно отопление включили. Как лютой зимой - на максимум.
Пока не случилось что-нибудь, за что мне станет стыдно, нужно было срочно бежать отсюда.
- Леш, спасибо, конечно, за помощь, но тебе не обязательно приходить на занятия.
Не разбирая, где и что, я сложила в папку все свои бумажки, бросила телефон на дно сумочки и стала искать ключи. От шока, что Леха явился на курсы, я кинула их неизвестно куда, и теперь приходилось за это расплачиваться. Как назло!
- Уверена? - Крамер неспешно подошел к одному подоконнику. Задумчиво посмотрел в окно, потянул за шнур жалюзи.
- Да. Абсолютно. Заведующему я сама могу сказать, что ты уехал.
- Мне несложно кататься сюда пару раз в неделю. - Второе окно постигла та же участь. - К тому же это лучше, чем вылавливать тебя по всему Питеру.
Я проследила за тем, как узкие полосы пластика поворачиваются, отсекая кабинет от улицы, и сглотнула. Стало совсем душно. Леха будто не свет закрыл, а перекрыл доступ кислорода.
- У нас уговор. Вылавливать не придется…
Тихо выругавшись на себя из-за долбаных ключей, которые наотрез оказывались находиться, я вывернула все содержимое сумочки на стол.
- Предпочитаю все контролировать сам.
Леха подошел вплотную. Сдвинул блокнот, под которым лежала связка, и направился к двери.
- Не нужно…
От догадки, что именно он задумал, меня пробила дрожь.
- Что именно «не нужно»?
В тишине щелкнул замок. Потом погас свет.
Духота достигла предела. Небось, пасхальному куличу в духовке было прохладнее, чем мне сейчас. Следовало срочно убираться, но даже встать со стула не хватило сил.
- Леш, здесь еще занятия идут.
Спасаясь от удушья, я оттянула воротник. Особо не помогло. Надо мной тучей навис Крамер, и сушить стало уже изнутри.
- Занятия - это хорошо. - Горячие ладони коснулись щек. Погладили нежно, как кошку. И тут же скользнули ниже, обхватывая грудь.
- Леш… - вырвалось с предательским стоном. - Нет…
Пальцы сквозь ткань сжали соски.
- Что ты сказала? - Посылая болезненные разряды в пах, покатали набухшие вершинки.
- Пожалуйста, нет… - я облизала губы.
- Две пары мечтал это сделать. - Сломив вялые попытки удержать его, Леха задрал мой гольф и спустил вниз чашки бюстгальтера. - Думал, парту членом проломлю.
Он рывком оторвал меня от стула. Усадил попой на столешницу и сразу же накрыл соски губами. Вначале один, слегка прикусив. Затем - другой.
- Нет, Леша! Это же класс! Что ты делаешь?..
Я честно попыталась его остановить. Даже в грудь толкнула. Но проще было тормознуть поезд. Попытка сказать еще хоть слово закончилась языком во рту. А толчок - перехваченной ладонью, которую мгновенно прижали к мужскому паху.
- Он очень соскучился по своей училке.
Судя по размеру и твердости, членом на самом деле можно было сломать парту. В брюках не осталось ни одного свободного сантиметра, и казалось, эта дубина вот-вот порвет металлическую молнию.
Пожалуй, в одежде мужское достоинство Крамера выглядело не менее впечатляющим, чем без нее. Совершенная часть совершенного тела. И прямо сейчас эта штуковина могла оказаться во мне.
- Леш, сюда могут войти. В соседних классах еще занятия идут. А у уборщицы вообще ключи от всех кабинетов.
Я чуть не захныкала, убирая руку с паха. Хотелось послать все к чертовой матери. Расстегнуть ширинку, опуститься на колени и попробовать, какой Леха на вкус.
Губы саднило от такого желания. Никогда не была любительницей минета, а тут… словно рассудок помутился. И не смущало, что мы в классе, где я почти каждый день веду занятия. На парте, за которой сидят мои ученики.
Чужое безумство заражало. Сбивало с толку. Будило во мне что-то… незнакомое.
- Всегда хотел угостить тебя на школьной парте… - Будто мыслей о твердости под пальцами мне было мало, Леха расстегнул ширинку и оттянул вниз резинку трусов. - …вот этим.
Он сам положил мою правую ладонь на свой ствол и заставил провести по всей длине.
- Давай, родная. Расскажи ему, как ты соскучилась.
- Извращенец.
Не удержавшись, я коснулась большим пальцем бархатной налитой головки. Размазала выступившую каплю влаги и невольно заерзала.
- Нравится? - паршивец ухмыльнулся. - Хочешь почувствовать его в себе?
- Дома! Только дома. - Не знаю, как я смогла это выговорить.
- Обязательно. Дома продолжим.
Он надавил ладонью мне на грудь, заставляя откинуться спиной на столешницу, и вклинился бедрами между ног.
- А сейчас я тебя немножко потрахаю, чтобы можно было добраться до этого дома без ДТП.
Решительно сдвинул в сторону мои многострадальные трусы и толкнулся двумя пальцами внутрь.
Словно не было сутки назад безумного секса, будто не загибалась от оргазмов, я чуть не взвыла. Это оказалось слишком остро. Мышцы живота сжались, и спина выгнулась дугой.
Чтобы не заорать, пришлось больно укусить себя за щеку изнутри.
- Какая у нас тут мокрая училка.
Леха с чавкающим звуков вышел. Как эскимо, облизал пальцы. И снова загнал их в меня до основания.
- Признавайся, о чем ты таком думала? - стал ритмично двигать рукой уже без пауз. Скользил, слегка раздвигая пальцы. Растягивал меня, подготавливая…
- О занятиях.
- Ну-ну…
Пальцы исчезли, и вместо них меня резко протаранил член. Вошел на всю глубину сразу и, не позволяя привыкнуть к размеру, вышел.
От пустоты внутри мгновенно стало плохо. Убить за такое хотелось!
- Еще! - со злостью вырвалось из груди.
- Проси, училка! Выпрашивай!
Гад погладил головкой клитор, но не вошел. Вместо этого принялся издеваться. Размазывал влагу по чувствительной плоти. Хитро ухмыляясь, давил членом на анус. А то, что я загибаюсь, как будто не замечал.
Пофиг ему было. И на заполненный учащимися класс за стеной. И на меня, раскрытую и доступную. Вены на шее вздулись. Глаза блестели как под кайфом, но морил обоих голодом. Держался! Атлант, мать его!
- Скотина!
Не дожидаясь, когда он наиграется, я попыталась насадиться сама. Ухватилась руками за край парты. Двинула бедрами назад. Совсем забыла, кто я и где. Но тут же получила отрезвляющий шлепок по бедру. Слишком звонкий для пустого кабинета и красноречивый.
- Нет, родная. Главный сегодня я. За ожидание нужно платить.
Он закинул мои ноги к себе на плечи.
- Давай же! Где твое «пожалуйста»? - Вогнал член так глубоко, что дыхание сперло.
- Прошу…
Голос казался незнакомым, хриплым, словно простуженным. И в унисон ему жалобно скрипнула парта.
- Хреново просишь. - Принялся пальцами поглаживать клитор. Умело, ласково. Касаясь именно там, где нужно, и не выходя ни на секунду.
- Пожалуйста. Еще…
Стало плевать на все. На возможное увольнение, на позор, на сломанную мебель и психику группы в соседнем кабинете.
Будущее исчезло. Осталось только настоящее.
Твердая столешница под спиной.
Тяжелый член внутри и пальцы…
Настойчивые, горячие, влажные от моей смазки. Скользящие по растянутой членом плоти, словно рисующие невидимый узор. Приворот на верность. Навсегда. Будто моей больной любви к нему было мало.
- Никаких больше выходных, поняла?!
Лешка все же сорвался. Не выдержал сам. Толкнулся пару раз. Грязно выругался и начал двигаться все быстрее. Вколачиваясь без пауз. Остервенело. Жестко. Словно наказывая себя и меня за вынужденное ожидание.
- Рядом будешь! - выдохнул, ускоряясь. - Отпуск бери! Не дадут, я договорюсь.
Не дожидаясь ответа, заткнул рукой рот.
Вовремя!
Много мне не понадобилось. Несколько быстрых движений, пошлых шлепков, и долгая прелюдия сроком в две пары закончилась в считаные секунды.
Ни хрена это был не оргазм.
Все прежние разы в сравнении с ним меркли. Угол парты больно врезался в лопатки. Голова дергалась на весу, грозя оторваться совсем. А внутри меня будто лаву пустили. Поток! Огненный, стремительный. Сметающий все на своем пути. И выжигающий все живое.
Сжимая до синяков мои бедра, Леха вколачивался все глубже. Кончал, волнами закачивая в меня сперму. Матерился, грязно, по-русски. А меня выворачивало наизнанку от болезненно-сладкой разрядки. Рвало на клочки от удовольствия.
Долго.
Мучительно.
Невыносимо хорошо. Как не было никогда прежде. Ни с кем.
ГЛАВА 21. СДАЧА КРЕПОСТИ
Берлога одинокого мужчины - проходной двор
в сравнении с крепостью одинокой женщины!
ЛЕХА
Поиметь Полю на парте оказалось не просто правильным решением. Оно было гениальным! Только когда яйца опустели, голова начала соображать. К извилинам словно кислород подвели и дали свежую порцию крови.
Наконец-то!
Прикажи Полька подождать еще двадцать четыре часа, я бы, наверное, отупел. На работе, конечно же, все бы обрадовались. Басманский бы посмеялся. А дед предоставил доступ к своей аптечке.
Хотя… вряд ли я вообще слушал бы Польку! Она и сейчас-то не шибко спешила выполнять приказы. Ерепенилась, гордую из себя строила. С потопом в трусах и короной на голове. Принцесса моя строптивая.
Стоило пальцы в нее вставить, думал, «Аллилуйю» вслух запою. С такой сыростью на ветру, наверное, и простыть можно было.
Совсем болото. Складки все в смазке. Трусы влажные насквозь. И это она мокрая, готовая уроки вела! Несла знания в массы! Училка, блин!
В общем, не знаю, кого из нас спасать нужно было скорей. Однако спаслись оба. Парта чуть не сложилась. Кабинет пропах сексом. В дверь кто-то пару раз стучал. Но финиш того стоил!
Позавчера мне было хорошо. Оргазмы с Полькой сносили крышу. Но сегодня… Вместе со спермой, казалось, вытек и мозг. Струей! Прямо в мою тугую бархатную девочку.
Получилось настолько ярко, что даже пошевелиться не мог. Так и держал Полю на парте. Шизел от пульсации. И, притиснув пятерней к столешнице, волнами закачивал в нее своих живчиков.
Благо она сама вырваться и не пыталась. Пялилась в потолок, облизывала губы, дышала тяжело. Красивая. Расслабленная. Ничего общего с той хмурой училкой, которая несколько минут назад с важным видом вещала о походах по улицам и еде в ресторанах.
И вот как после этого можно было ее отпустить? Как снова ждать двадцать четыре часа без возможности подойти в любой момент, шлепнуть по упругой попе, выслушать очередную колкость или заткнуть рот поцелуем?
Не осилил бы я новой паузы. В бизнесе - да, пожалуйста. Мог дожидаться нужного партнера хоть год. Наоборот, азарт просыпался. Интересные схемы в голову приходили, внутренний калькулятор не выключался.
А с Полькой вся терпелка за четырнадцать лет выгорела. Мозгами понимал, что так правильно, что для беременности перерывы важны. А часовую стрелку все же хотелось подкрутить. Забрать Полю к себе, спрятать от всех и наслаждаться, что теперь она лишь моя.
К счастью, клинило не меня одного. Поля могла сколько угодно сопротивляться, нести бабскую чушь про «полезно» и «надо», но то, как текла, как стонала мне в руку…
В двадцать пять я бы, может, и не понял, молодой был. Но сейчас знал отлично - никогда с ней такого не случалось. Муж, Басманский, другие лузеры шли лесом! Под меня эта ведьма была сделана. Ни с кем так далеко не улетала, а значит, и сопротивление можно было сломить.
Надежда на белый флаг грела душу. Член отказывался выходить из уютной влажной норки. И, если бы не настойчивый стук в дверь, я бы точно обосновался в кабинете до утра, на практике показывая Поле, как хорошо будет нам вместе.
- Поехали домой.
Когда дыхание восстановилось, помог Поле подняться. Сам одернул платье и аккуратно, как самое ценное сокровище на земле, спрятал грудь в кружевной бюстгальтер. На время!
- Я сама дальше. - Полька залилась румянцем. Стрельнула взглядом в район моего паха. - Ты пока шлагбаум спрячь. На вахте не оценят.
- Считаешь, что мал? - Так и хотелось добраться до ее задницы и хорошенько отодрать. Этим шлагбаумом. Чтобы неповадно было!
- Считаю, что кто-то слишком высокого о себе мнения.
Гордячка одернула свой дурацкий монашеский свитер и важно нацепила на нос очки. Ну точно профессорша.
- Тебе срочно нужно выдать витамин С. И я не об аскорбинке. - Справиться со штанами было не так уж просто. Младший отказывался возвращаться в стойло, но приоткрытый алый ротик, удивление в зеленых глазах и воспоминания о мокром белье помогли справиться с неудобствами.
На мою последнюю реплику Полька вопросительно изогнула левую бровь.
- Секс, милая. Секс. Много секса! - снова притянул ее к себе. - И кое-что еще, но это мы обсудим потом.
Забрал очки, словно заложника. И под руку повел свое золотце из кабинета.
***
Мудрости не сопротивляться у Поли хватило. Она слегка побледнела, когда в коридоре под дверью мы обнаружили растерянную заучку. Густо покраснела, когда та проблеяла что-то про забытый конспект. Чуть не споткнулась о невысокий порожек от возмущенного взгляда вахтерши. Но все же благополучно донесла свой чудесный задик до моей машины.
Амазонка после боя. Ни сожаления, ни слабости. И сумочка, как верный меч, зажатая в руке. Любовался бы и любовался. Картинка ничуть не хуже той, что видел несколько минут назад на парте.
Дальше мне оставалось лишь сгрузить свое счастье на заднее сиденье «Ауди» и выдать бутылку воды, чтобы было чем заправить боевой настрой.
Всего один раз Поля глянула на очки. Их я закрепил на зеркале заднего вида от хозяйки подальше. Но ни протягивать руку, ни требовать свое имущество Полька не стала. Вместо этого притихла. Закрыла глаза и будто уснула.
О том, что это не так, можно было догадаться лишь по вздрагивающим иногда пальцам и складке между бровей. Та никак не расправлялась. Как сказал об отпуске, разрезала узкой линией красивое лицо и осталась.
Словно вызов мне! Убедить, заслужить, добиться. Вылечить свою девочку до конца, чтобы больше не осталось никаких сомнений. Ни в себе, ни во мне, ни в нас.
Еще неделю назад я бы, наверное, знатно перепугался собственных мыслей. Хорошо ведь было в жизни и так. Не подсасывало нигде от вакуума. Работа, женщины, любое удовольствие, какое хочу. Заветная мечта мужика за тридцать.
А теперь распробовал ее, Польку свою. Глотнул того наркотика, который еще в молодости сносил крышу. И увяз по самое не балуйся. С первого раза как асфальтоукладчиком раскатало.
Забытое ощущение. Адреналин в крови. Эрекция двадцать четыре на семь. Нежность странная. Такая, что за грудиной ныло. И не отпускало острое желание чувствовать Полю всегда. Как часть тела, которую ампутировали, а сейчас пришили назад. Вроде свое, привычное, а ощущалась по-новому.
Как именно, я пока не мог понять до конца. Смотрел на нее, крутил руль. Под колесами улетали километры, и широкая кровать в квартире звала уже не так сильно.
Нормально было и без кровати. Просто рядом. Точь-в-точь как в Полькины семнадцать, когда можно было лишь смотреть. Псих, наверное. Из этих, любителей пожестче. Только все прошедшие лондонские годы почему-то сейчас казались еще более нездоровыми. Будто жил вполсилы и дышал через раз.
У подъезда моего дома это чувство усилилось. Передоз кислородом. Хоть пересаживай Польку к себе на колени и проверяй, как дышится, когда ведьма моя совсем рядом.
- Пойдем, - пока и правда не поехал кукушкой, я заглушил мотор и открыл дверь.
***
Подъем на тринадцатый этаж дался адски сложно. Соседский пацан зашмыгнул к нам в кабинку прямо перед закрытием дверей. Смотреть на живое порно ему было еще рано, так что пришлось засунуть все свои порывы назад и мысленно отсчитывать этажи.
Поля тоже не шевелилась. Кусала губы, пялилась на кнопки, будто без очков могла что-то рассмотреть. И даже виду не подавала, что едет со мной. Так, случайная прохожая, любительница кататься на лифтах.
Хватило ее как раз до двенадцатого. На нем за нашим малолетним попутчиком закрылась дверь, и холодный нос ткнулся мне в ключицу.
- Меня как на карусели с тобой мотает. То к облакам, то без страховки лицом в асфальт.
Всю Полькину независимость и уверенность словно ветром сдуло.
- Но ведь пока все живы. - Я тут же зарылся пальцами в волосы. Уткнулся лицом в макушку. Сложная, непонятная, но, когда сдается, такой кайф!
- Да. Только не знаю, как теперь на работе коллегам в глаза смотреть?
Увидеть это было невозможно, но я почувствовал кожей, как ее губы растягиваются в улыбку.
- А жалеешь?
- Если так скажу, то совру.
- Тогда не ври.
Дверь раскрылась, и я впервые пожалел, что не купил себе квартиру на двадцатом этаже или вообще не отгрохал отдельный пентхаус на крыше.
- Не буду. - Поля опустила глаза. Предоставив мне возможность попялиться на ее зад, вышла первой.
А уже спустя минуту я пожалел о кое-чем еще…
***
Как и в прошлый раз, ждать, пока доберемся до кровати, не было никаких сил. В бюстгальтер я залез, еще когда открывал дверь. В трусы - сразу, как закрыл ее за нами.
Уровень влажности в моем самом любимом месте не изменился. Хоть сейчас стягивай с себя портки и пристраивай Полю на ближайшей тумбочке.
Я почти успел это сделать. Стащил с красивых длинных ног мокрое белье. Расстегнул ширинку… и мы оба чуть не рухнули на пол от неожиданных звуков.
- Зайка, ну куда ты так торопишься? Мне ведь уже не восемнадцать, - раздалось из дедовой комнаты. Голос был женский, грудной и до боли знакомый.
- Лапушка моя, да разве можно с тобой не торопиться? - это уже произнес дед. С предательским хрипом и таким медом в голосе, что пояснения, чем занят, казались излишними.
- Шалун! Но мне понравилось, - тут же похвалила дама, и следом послышался томный вздох.
Судя по побелевшему лицу и круглым глазам Полины, ее после этого вздоха нужно было откачивать.
- Там… - она указала в сторону гостевой комнаты. - Там кто-то есть?
- Эмм… Да, родная, - зашептал я, вспоминая свой собственный шок.
- Это твой дед? - Полькин голос сел совсем. С трудом можно было разобрать, что она говорит.
- Он живет со мной. Переехал с Дачного много лет назад.
Уже поняв, что секса мне сейчас не светит, я быстро засунул трусы в карман брюк. Осторожно застегнул ширинку и стал судорожно соображать, как донести до Польки мысль, что дед там не просто с какой-то женщиной, а с ее драгоценной Ядвигой Яновной.
Не самая легкая задача. Скорее со «звездочкой». Еще помнилось, как мне досталось в ресторане за бабулю, которую я чем-то обидел.
- И с ним… - Поля побелела сильнее. Казалось, вот-вот рухнет в обморок. - Леш… С ним моя бабушка?
Брови взлетели вверх. Челюсть опустилась вниз.
Я с трудом протолкнул в себя глоток воздуха. Ну вот, разъяснять ничего не пришлось.
- Там моя ба… - Поля медленно сползла по тумбочке на пол. - И они… - не договорив, прижала ладони к щекам.
В этот раз вопроса во фразе не было. Только шок.
Однако, будто специально для непонятливых, из комнаты послышались стоны, вздохи и ласковый шепот. Снова «шалун». Потом «козочка». И контрольное «мерзавец», довольное, раскатистое, как награда за подвиг.
Ситуация была аховая. Сильнее всего меня пробивало на смех. На заливистый такой. От души. Но дед бы не простил. Вместе с ним не простила бы и одна матерая ведьма, чью внучку я собирался трахать и трахать.
Повезло, однако. Уже давно истекли мои двадцать четыре часа. После разминки в учебном классе тело и душа требовали продолжения, а у меня на руках были одна барышня в предобморочном состоянии, два немолодых проказника и стояк, который ничто не брало.
- Знаешь что, милая, а поехали к тебе в гости?
Не дожидаясь ответа, я поднял Полину на руки и тихо, чтобы не обломать малину старшему поколению, понес на выход.
- Что? Куда? - зеленые глаза блеснули первыми признаками сознания. Челюсть, наконец, возвратилась на место.
- Давно я не был на Дачном. - Перекинул Польку поудобнее, поворачивая ключ в замке. - И на чай ты меня никогда не приглашала… - Осторожно прикрыл за собой дверь. - Надо исправлять. Перед следующим поколением неудобно будет. Детей делали, а чая не попили.
Поля все еще моргала. Вероятно, подбирала фразы, чтобы ответить мне и за себя, и за бабулю. Но кнопка лифта уже горела красным светом. Кабинка приближалась, и рядом не было никакого соседа, который помешал бы провести небольшую разъяснительную работу с тринадцатого по первый этаж.
ГЛАВА 22. БЕЗ ТОРМОЗОВ
Слаще секса с любимым может быть
только сон в обнимку с ним.
ПОЛЯ
Единственным мужчиной, с которым я спала в своей квартире, был муж. Сама пригласила перед свадьбой - сама выставила за дверь после развода. Генеральную уборку сделала, и никаких хлопот с переездом.
Крамера сюда никто никогда не звал. Он являлся сам. Всегда неожиданно, как гром среди ясного неба. И также сам исчезал, оставляя после себя пепелище из моей спокойной жизни.
Не лучшая мотивация пускать его в дом! Но разве у меня кто-нибудь спрашивал?
Когда мы подъехали к дому на Дачном, Леха в своей фирменной манере, без спроса забрал из рук ключи. Как истинный английский лорд, открыл дверь машины и помог выбраться. И, как последний питерский хулиган, притиснул к стене в подъезде.
Беда была с этой стеной! Пунктик в обязательной программе. Еще ни разу не удалось проскочить ее спокойно. А сегодня у меня и сил сопротивляться не оказалось. В ушах повторялись бабушкины стоны. Мозг буксовал. А Леха, наоборот, забыл о тормозах.
Так, на середине прелюдии мы и ввалились в квартиру. Я со свежей порцией осадков в трусах и во сдвинутом вниз бюстгальтере. Благо гольф прикрывал это безобразие. Крамер - в расстегнутой рубашке и со свежим засосом на шее.
Как подростки, дорвавшиеся до запрещенных удовольствий!
В квартире легче не стало. Вся моя одежда магическим образом растворилась в воздухе. Вслед за ней исчезла и Лехина. Как по щелчку. И вместо мужских ладоней на своей заднице я ощутила твердость старенького комода.
Наверное, нужно было спросить, какого черта, или подсказать, где кровать.
Но я все еще не отошла.
- Леш, ты знал, что они встречаются? - произнесла со стоном. Леха как раз опустился на колени и языком стал доводить меня до кондиции. Очень профессионально! Будто всю жизнь ел суп без ложки, лакая как кот.
- Ты про деда? - он на секунду отвлекся, хмуро глянул на меня и продолжил свое дело с еще большим усердием.
- Да-а-а… - вырвалось из груди.
- Узнал недавно, - раздалось со злобным рыком снизу.
- Они сами сказали?
- Застукал, как сегодня. - Язык ударил по клитору, и два пальца раздвинули плоть.
- А то приглашение в ресторан… День рождения… цветы, медведь?
Это было не самое лучшее время для расспросов. Половина мозга уже отбыла в рай. Вторая половина требовала свою порцию эндорфинов. А между ног бушевала стихия.
Нужно было закрыть рот и просто расслабиться. Все нервные окончания были «за». Ноющая от пустоты вагина - тоже. Но какая-то одна извилина, дефектная, не желала выключаться.
- Это ты о ком? Какой медведь тебе что слал? - Оставив свое занятие, Леха резко поднялся и оперся руками о стену позади меня.
- Не медведь слал, а ты.
Над головой засияла корона «Идиотки года». Огромная такая, размером со старую пятирожковую люстру у бабушки в гостиной.
- Не понял! - глаза напротив потемнели до черноты. - Тебе меня не хватает? Еще медведь какой-то нужен?
Особо не церемонясь, Леха обхватил рукой горло, притянул к себе и жадно набросился на рот. Зубы стукнулись. Язык толкнулся внутрь, размазывая слюну и мою смазку по небу. И внизу живота все сжалось, запульсировало. Жадно, горячо, так что на месте спокойно усидеть не получалось.
Безумие какое-то! Как это ему удавалось? Обычный поцелуй был слаще самой интимной ласки. Казалось, член вставлять не нужно, кончу и так. Аномалия моя. Высокая, широкоплечая и абсолютно голая.
- Так что там за медведь? - Лешке, в отличие от меня, одного поцелуя было мало. Закинув мои ноги себе на талию, он прицелился и резким толчком вошел до упора.
- Забудь! - я схватила ртом воздух.
Боль и удовольствие слились вместе. На глаза навернулись слезы.
Нереально было привыкнуть к его размеру. Сколько бы раз ни трахал, как бы ни подготавливал, а каждый раз как первый. Наверное, целая жизнь нужна была, чтобы свыкнуться, не вздрагивать, не загибаться, словно дефлорирует.
- Ты, если что, скажи этому медведю, что я голову откручу.
Не дав и секундной передышки, Леха стал двигаться. Вначале медленно, будто разминаясь. Вращая бедрами, ввинчивал член. Терся о вход.
Потом начал толкаться без остановок. Глубоко. Чередуя плавные выпады и резкие удары. А после совсем сорвался. Замолотил в меня. Без ритма, с оттяжкой и на всю длину.
- Придушу любого, - зашептал на ухо. - Цветы в задницу засуну, - стиснул бедра. - До конца дней будет на пособие по инвалидности жить.
Фактически пересадил на себя. Под попой кроме его рук ничего не осталось. Ветер из открытой форточки холодил спину, а меня все подкидывали, будто вешу как перышко. Насаживали. И заставляли орать.
Невозможно было сдерживаться. Пульсация огненными кольцами опоясывала внизу. Наслаждение острое, яркое разбивало в пух и прах любые зачатки стыда. Вой сам рвался из горла… Со всхлипами, проклятиями, запретным всуе «боже», словно в тихой маленькой квартирке поселился кто-то другой.
И голова плыла. Как в тумане. Без мыслей, без контроля, без ориентиров. Как в самом сладком сне.
***
Порнографическое шоу для соседей продолжалось до ночи. Так и не попив чая, мы осквернили коврик в гостиной. Чуть не скинув фикус, отшлифовали моим задом широкий подоконник на кухне. Устроили скрипучие скачки на древнем диване перед телевизором.
Леха пометил моей смазкой и своей спермой все поверхности. Страшно было подумать, как выглядит скромная квартирка в свете ультрафиолетовой лампы.
Нетронутым остался лишь потолок. Ровный, до скучного белый, как напоминание о том, какой еще недавно была здесь жизнь.
Об этом можно было повздыхать остаток ночи. Пострадать всласть. Или попытаться утопить зачатки тоски в пенной ванне. Но после адского марафона Леха отказался убираться к себе домой.
Слова о перерыве пролетели мимо его ушей. Довольный, опустошенный во всех смыслах, он прижал меня к своему боку. Зафиксировал тяжелой лапой руки и спустя пару секунд засопел в затылок.
Самый неромантический ухажер из всех, какие мне встречались. Животное!
Нужно было гнать его, пока не устроился здесь надолго. Но вместо того, чтобы возмущаться, я зевнула. Вырвавшись из медвежьего захвата, перекатилась на другой бок, лицом к Лехе… и вдруг перехотела что-либо говорить.
Слова застряли в горле. Вместе со странным першением и болью в уголках глаз.
Как я там называла его? Подлец? Подлецом и был. Расслабленным, вымотанным, без своей извечной самодовольной ухмылки и пугающе родным.
У каждой женщины есть своя тайна. Ею не поделишься со случайным знакомым в поезде, не расскажешь близкой подруге и даже наедине с собой будешь стараться не вспоминать.
Моей тайной был он, Лешка.
Потеряв, я его ненавидела, ругала, запрещала другим о нем напоминать и пытаться оправдать. Мне казалось, так легче. В черно-белом мире ориентироваться и выживать проще.
Выйдя замуж, стала вспоминать уже иначе. Это было неправильно, грязно по отношению к мужу, но я начала его идеализировать. Все плохое само собой забылось, и в каком-то очень далеком уголочке души Леха вернулся прежним.
Приходил в мечтах, когда было одиноко. Смеялся в мыслях над всеми проблемами. Мучил по ночам эротическими снами, когда после секса с мужем оставалась голодной.
Видела его здесь, на этой кровати. Точно такого же, как сейчас, и не могла переключиться. Засыпала и просыпалась с ним. Как наваждение.
Уже тогда следовало развестись с Вовкой. Не тратить свое и его время. Но мудрости не хватило. Мне нужно было, чтобы судьба ударила по голове не мыслями, а реальным образом. Из плоти и крови.
Она и ударила. Прямо так, как я хотела. Лешкой. В самое сердце и настолько сладко, что сама не заметила, как развелась, осталась одна и продолжила ждать.
Глупая. Непростительно глупая.
Нельзя любить мужчину так сильно! Нельзя прирастать. Особенно к тому, кто появляется в жизни лишь раз в шесть лет.
С годами отпускать не проще. Привыкание только жестче. А надеяться на гарантии… что в этот раз самолет не увезет его от меня…
Хотелось.
В каждом взгляде, в каждом жесте сознание отчаянно выискивало крючки, высматривало взаимность. Но и в первый раз никто ничего плохого не предполагал. И во второй Леха исчез, как призрак. А опыт… Его сложно было стереть поцелуями и сексом. Даже таким сексом!
ГЛАВА 23. ЛИС В КУРЯТНИКЕ
По умению переворачивать с ног на голову квартиру
мужчины могут сравниться только
с бестолковыми щенками.
ПОЛЯ
Ночью я где-то около часа наслаждалась выгулом своих тараканов. Под размеренный Лехин храп они устроили настоящий пикник в голове. С воспоминаниями, рефлексией и прочими бабскими развлечениями.
Но, как показали утренние события, все это были лишь цветочки. Бодрствующий Леха оказался способен вызывать у меня еще больше опасных эмоций. Даже когда не был занят работой над потомством!
После завтрака Крамер наотрез отказался выселяться. Вместо того чтобы попрощаться, он уточнил, во сколько мне на работу, а потом потребовал во временное пользование мой ноутбук.
- Мне вопросы кое-какие решить нужно. Не ехать же домой из-за такой ерунды, - жуя бутерброд, сообщил он и принялся устанавливать на моего старичка какую-то нужную ему программу.
О том, что это не его имущество, чужая квартира и вообще его не приглашали на постой, Леха, похоже, не задумывался.
Он нагло пользовался моим шокированным состоянием. А когда шок прошел, за рабочим столом уже сидел одетый в трусы и рубашку мужик, что-то командовал десятку других важных мужиков на мониторе и беззастенчиво хлебал кофе из высокой розовой кружки.
Дикая смесь брутальности и домашнего уюта.
Будто никогда до этого не видела Алекса Крамера, не слышала об успехах, я смотрела на него со своего насеста у барной стойки и, казалось, не моргала.
Мозг находился в нирване. Нет, никто не касался моих эрогенных зон, не кормил наркотиками, а в чашке был обычный кофе. Но вот то, что я слышала…
Сколько себя помню, у Лехи всегда были какие-то полукриминальные делишки, вороватого вида друзья и жаргон главного хулигана района. Ума не приложу, как он умудрился втереться в доверие к моей бабушке, но соседи поглядывали на моего извечного конвоира с опаской.
Никто не горел желанием связываться ни с ним, ни со мной. Даже после Лехиного отъезда я осталась неприкосновенной для всего двора.
И вот сейчас передо мной тоже сидел Леха. Заматеревший, еще больше раздавшийся в плечах. А говорил он что-то, что отказывалось укладываться в моей голове. Какие-то «фондовые индексы», «виртуальные серверы», «отзывные депозиты», словно в шикарное тело прежнего хулигана впихнули оксфордского умника.
Более эротическое зрелище сложно было представить. Забыв о своем кофе, я ловила каждое слово. Скользила взглядом по хмурому лицу, длинным пальцам, которые периодически порхали над клавиатурой, голым ногам. И чувствовала, что завожусь. Сильнее, чем от прикосновений и пошлых фразочек. Ем его глазами и, как нимфоманка, жду окончания беседы.
Не знаю, как бы я объяснила Лехе свой странный эротический порыв. Перед завтраком мы уже успели спустить пар, но, закрыв крышку ноутбука, он сам утащил меня в кровать. С тем же деловым видом, словно забыл разморозиться. В рубашке, трусах. И доказал, что час разлуки - это очень долгий срок.
Такое доказательство вполне тянуло на уважительную причину для опоздания на работу. Думаю, меня поняла бы даже восьмидесятилетняя «француженка», но и здесь подстерегал сюрприз.
Из кровати никто меня так и не выпустил. Все объяснения, возмущения нагло глушились поцелуями. А когда до начала работы осталось полчаса, на мобильный пришло сообщение от заведующего центром.
Я глазам не поверила, прочитав его.
Потом перечитала. Внимательно, по словам. И чуть не запустила в Леху телефон.
- Ты вообще в курсе, что это моя работа? Я ею на жизнь зарабатываю!
Вместо телефона полетела подушка.
- Тебя никто и не увольняет. Так, отпуск на пару недель. Оплачиваемый. - Крамер улыбнулся, словно достал мне звезду с неба.
- Но я не просила помогать.
В полет отправилась вторая подушка.
- Можешь не благодарить. - Леха не позволил мне встать с кровати и резко перекатился сверху.
- А спросить у меня трудно было? Ради приличия хотя бы. Или после того, что мы вчера устроили в кабинете, о приличии мне лучше совсем забыть?
- Ты разозлилась, что ли? - он будто не понял. Двух подушек в голову оказалось мало. Надо было запустить что-нибудь еще, потяжелее.
Я набрала полную грудь воздуха.
- Не спрошу, как ты это устроил. Но признайся хотя бы, что сказал?
- Ничего особенного. Просто был убедителен. Сказал, что тебе нужен отпуск.
- Ага. После вчерашнего… - я закрыла лицо ладонями.
Он и правда не понял. Совсем. И то, что мне еще работать с этими людьми. И что за спиной сейчас начнутся обсуждения. И что о корпоративах, других одолжениях или просто уважительном отношении можно забыть. Теперь уже точно. И никаким подарком вахтерше я не отделаюсь.
- Поль, что за проблемы?
Леха заставил убрать руки, наклонился для поцелуя. Так и напрашивался, чтобы я высказала ему все, что думаю о его самоуправстве. Цезарь, блин! Пришел, увидел, победил. А потом хоть трава не расти.
Наверное, так и нужно было поступить. Спасла хотя бы работу в школе. Оттуда пока еще никаких сообщений не приходило.
Но эти глаза напротив… Эти губы…
- Если после отпуска я останусь без работы, выставлю тебе счет. - Сдалась. Без боя.
- Можешь выставить авансом.
Леха ткнулся в развилку ног своей вечно готовой дубинкой. Влажным языком обвел контур губ. Словно увлажнял их для чего-то другого.
- За эротические услуги? - я хохотнула. Разозлиться так и не получилось.
- Нет, это возьму в зачет. Натурой.
- Тогда за что?
Просунула руку между наших тел и обхватила ствол. Налитый, тяжелый и такой приятный на ощупь без защиты, что пальцы на ногах подгибались от предвкушения.
Вот как было с ним делать перерывы? Идея фикс! А дети?..
- За то, что пойдешь со мной в тур по ресторанам. - Мою руку неожиданно убрали с мужского паха. Меня саму поставили вертикально на коврик возле кровати. И отпустили.
- Что?
Я по-собачьи потрясла головой. Наверное, после бурного секса все же контузило.
- Одевайся! - Гордо развернувшись ко мне филейной частью, Леха пошлепал в сторону ванной комнаты. - Сейчас в мою квартиру, одежду сменю, и начнем.
- Ты меня в ресторан приглашаешь? - я все же присела на кровать.
- Чаем ты так и не напоила. Придется самому начинать. Как положено, а то… - он произнес что-то еще. Возможно, важное. Но шум воды заглушил голос, у меня в ушах тоже раздался какой-то звон, и неважно стало, что скажут на работе и вообще будет ли она.
ГЛАВА 24. ЖЕЛАНИЕ ЖЕНЩИНЫ - ЗАКОН
Из классики: «Не обещайте деве юной…»
Никакой не обещайте! Ничего и никогда!
ЛЕХА
Нормальные люди начинают отношения с цветов и ресторанов, а потом плавно переходят к поцелуям и сексу. У нас с Полей так не получилось. Цветы были, но давно. В ресторан прежняя строптивая коза со мной ходить оказывалась. А поцелуев избегала, словно я чумной.
Наверное, на сегодняшнем порыве именно это и сказалось. Нет, меня вполне устраивал наш секс. Более чем! Но даже годы жизни в феминистическом забугорье не выбили из головы одну аксиому: «Баб и собак нужно выгуливать! Тщательно, не жалея времени. Не выгуляешь ты, выгуляет кто-то другой!»
К тому же был еще один мотив, чтобы спустить неприличную сумму денег. Вместо музыкантов и дорогой кормежки на Полю можно было навесить гирлянду из брюликов или подогнать к подъезду новенький красный авто.
Но я слишком хорошо помнил, кем казался ей всегда. Ни один камень или машина неспособны были сломать этот стереотип, а значит, предстояло идти другим путем. Впечатлять по классике.
Одно радовало - несмотря на дурацкую привычку бороться за независимость, Полька спорить не стала. Попыталась перенести тур на вечер, пару раз цокнула языком, однако через полчаса выплыла из ванной комнаты во всеоружии.
Черное платье до колена, не вечернее и не повседневное. Незаметный макияж и шпильки. На миг я даже подумал, а не остаться ли, помять немного полянку. Но упрямая Полька могла не согласиться второй раз идти на выпас.
На поездку ко мне и сборы ушел еще час. Подниматься наверх Поля отказалась наотрез, даже после звонка деду, который подтвердил, что аэродром пуст. Долго уговаривать я не стал. Риск никуда не уехать в квартире лишь возрастал, а секретарша Басманского уже заказала нам столики в трех разных местах.
***
О том, что с культурной программой я перестарался, стало ясно уже в середине дня. В первый ресторан мы попали как раз к обеду. Аппетит после активной ночи у обоих оказался отличным. Первое, второе и десерт провалились как в бездну.
Поля, к моему восторгу, носом не вертела и калории не считала. Смотреть, как она орудует вилкой и облизывает губы, можно было вечно. Но из-за голода мы слишком шустро расправились с едой, будто не в ресторан пришли, а в бар быстрого обслуживания.
Во второй локации ситуация кардинально отличалась от первой. Есть мы уже не могли. Даже легкие салаты не лезли в горло. Потому, как два нищеброда, цедили кофе и пытались о чем-то говорить.
С темами для бесед дело обстояло хреново. Что рассказывать о себе, я не знал. Вряд ли Полю мог заинтересовать счет в банке или площадь квартиры в Лондоне. Не из тех она была. Даже питерские хоромы сильно не заинтересовали.
Спрашивать про быт и других мужиков я тоже не стал. На работе, как и дома, уже побывал. Там все оказалось просто и без намеков на чье-то присутствие. А о мужиках мне было знать небезопасно. Для них небезопасно.
Никогда никого не ревновал. Легко сходился, легко расходился, не интересуясь ничем кроме горизонтальных отношений. А с Полей всегда клинило. Отелло был милым добрым парнем в сравнении со мной.
Годы от этой напасти не лечили. При мысли, что кончала так же с другими, что шептала их имена или царапала спину, нутро скручивалось в узел. Эгоист во мне зверел. Пофиг ему было на причины и обстоятельства. А другая часть меня, разумная, требовала закончить бесполезное отсиживание задниц и срочно заняться наверстыванием упущенного.
Не представляю, как бы я вытерпел еще один ресторан, но, стоило выйти из второго, Поля сказала: «Хватит!»
От радости я чуть на руках не понес ее в машину трахать. Темнота и тишина на парковке как раз способствовали. Но Полька не была бы собой, если бы не преподнесла сюрприз.
Вместо поездки домой или в еще один храм еды, она затребовала клуб. Ночной. Обязательно с мужским стриптизом. Это был как удар по яйцам… Сразу два!
Мало того, что из-за постоянных фантазий о сексе ходить физически было больно. Так еще мысль о другом мужике с голыми причиндалами кастрировала без ножа.
- Может, обычный? - Я представил, как прошу секретаршу Басманского найти мне клуб с мужским стриптизом, и нервно сглотнул. После такого Польку придется трахнуть уже у меня на работе. И желательно при всем женском коллективе, чтобы точно поверили.
- В обычный ты и один сходишь. - Ведьма равнодушно сдула с лица шоколадную прядь. Не сдалась.
- А если завтра?
Я мужественно стиснул зубы.
- Завтра можешь топать со своим другом или дедулей. Я хочу мужской и сегодня.
Она хитро посмотрела на меня из-под ресниц. Будто намекая на что-то. Стерва бессердечная.
- На дедулю у меня денег не хватит.
Прижал ведьму к дверце машины. Провел носом по шее. Будто дорожку кокса втянул. Кайф.
- Значит, сейчас по квартирам и баиньки. - Сучечка аж зажмурилась от удовольствия. Ага, по квартирам она хотела. Конечно. В трусах, небось, опять потоп, и срочно необходимо заткнуть течь.
- А тебе нужен мужской стриптиз или клуб? - Я присмотрелся к ней внимательнее.
- Мм… Зависит от исполнителя.
- Ах, от исполнителя! - Обхватил упругую попу. Прижал к своему ноющему паху. - И какие тебе нравятся?
- Ну… - она красноречиво глянула вниз. - Такой, возможно, сойдет.
- Сойдет?! Всего лишь?! - Смял ягодицы так, что ткань начала трещать. - Серьезно?!
- Очень даже сойдет. Музыку, так и быть, я найду. - Кое-кто совсем не берег свой зад.
- Женщина, ты смерти моей хочешь? - заговорил уже серьезно.
- Я вытерпела с тобой два ресторана. Мой желудок забит на ближайшую неделю под завязку. Буду, как удав, переваривать. - Полина тоже стала серьезной. - Должна же я получить хоть какое-то удовольствие?
Она гордо вскинула подбородок.
- А там удовольствий не было? - я взглядом указал в сторону двери. Вот это было обидно. День псу под хвост.
- Леш, ты правду? Я себя такой дурой с последнего похода в театр не ощущала.
- Терпела тогда почему?
- Ну тебе же хотелось выпить свой долбаный «чай», а работы ты меня лишил.
- Значит, «чай»?! - прихватил зубами за губу.
Вкусная. С привкусом корицы. Почти как сама, внизу. Я помнил.
- Значит, Леша, стриптиз. Мужской… Или баиньки. Нам, кстати, выспаться и сделать перерыв будет не лишним.
Если бы мне на работе так выставляли условия, давно пошел бы по миру без штанов. Никаким консенсусом и не пахло. О «совести» и «гуманизме» вредная девка, похоже, и не слышала.
- Баиньки, да?
- Разбежался!
У меня чуть не завяло все в паху от перспектив. Какое спать? Какой перерыв? Да я матрас продырявлю за ночь. Никакой холодный душ не спасет.
- Ладно! - Решиться было несложно. Боясь, что кроме стриптиза от меня потребуют что-нибудь еще, ну там кляп во рту или что похлеще в другом месте, я быстро запихал Полю на заднее сиденье «Ауди». - Будет тебе стриптиз. - Завел двигатель. - Но, если что, пеняй на себя.
ГЛАВА 25. ОТРЫВ ДЛЯ ДВОИХ
Искушать мужчину - это как
грозить ежу… голой жопой!
ЛЕХА
Наверное, в каждых отношениях наступает такой момент, когда забывается, сколько годиков указано в паспорте, и двое пускаются во все тяжкие.
Для меня «тяжким» был секс во всех его проявлениях. Тут как с хорошими лекарствами - передозировки случиться не могло, а побочных эффектов не обнаружено.
Для Полькиной тонкой бабской натуры требовалось иное.
Была у меня догадка, что дело не в стриптизе. Что в черепушке моей взрослой девочки царил полный бардак, и сама себя отпустить на волю она не могла. Но лечить чужую голову, тем более Полькину, - так себе занятие. Можно нарваться на фигуру из одного пальца или направление в пеший поход по интимным местам.
Туда я не хотел. Вернее, хотел, но с ней, в ней и на ней. Потому проще было поддаться. Хотела стриптиз - получит свой стриптиз. А я после получу ее. С согласными на все тараканами, влажную и до утра.
Хреново в плане было лишь одно. График личной жизни мы с дедом так и не обсудили. Непонятно, как вообще его обсуждать. Не студенческая ж общага, где каждый таскал баб строго в определенный день недели. Да и ограничивать моего Льва Дмитрича в постельных утехах тоже не хотелось. Кто знал, сколько он свою ведьму добивался.
Однако проверять удачу и надеяться, что «проказники» хоть когда-нибудь устраивают себе выходные, я не стал. Хватило уже сюрпризов для моего сердца. Инфаркт, говорят, молодеет.
Призывать Полькину немилость номером в отеле тоже желания не было. Ну какой нам отель? Разве ж можно ее мять на чужих простынях и заставлять краснеть возле стойки регистрации, как неопытную ночную бабочку?
Нет, правильная дорожка была лишь одна.
Поля только губы свои пухлые скривила, когда увидела, куда везу. Как царица, которую взяли в плен, чтобы проникнуть в ее замок.
Ага, ради скрипучего дивана, пустого холодильника и диетических пенопластовых бутербродов утром. Но, стоило войти в подъезд, подняться на ее этаж, все царское высокомерие как ветром сдуло.
Еще у двери Поля сама забралась ко мне под пиджак, прижалась грудью и заработала первый шлепок по заднице.
- Детка, руками не трогать! - я ехидно усмехнулся, наблюдая, как расширяются глаза и раздуваются крылья носа. - Первое правило. Ты хотела сыграть по-взрослому. Сыграем.
***
Стоило закрыть за нами дверь квартиры, воздух, казалось, стал гуще в несколько раз. Соврал бы, если бы сказал, что никогда ни играл с женщинами в ролевые игры. Со скуки чего только не случалось. Но сейчас и намека на скуку не было.
Было желание. Дикое. Которое наедине с ней лишь усилилось. А еще хотелось, чтобы Полька совсем потеряла голову. Отключила к едрене фене училку. Забила на все страхи и доверила мне все самые пошлые, запретные фантазии.
Пожалуй, ради этого можно было немного напрячься.
- Детка, помнится, кто-то обещал музыку.
Я, как маленькую девочку, за руку довел ее до кровати и заставил приземлить свой сладкий задик на матрас.
- Да, сейчас, - после секундного ступора Поля ожила.
- Удиви меня, родная.
Повесил на спинку стула пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Долго ждать не пришлось. Полька оказалась не только находчивой, но и мстительной. Я чуть не заржал в голос, когда услышал первые ноты бессмертного хита «Sexbomb» от Тома Джонса. Престарелая гордость Англии. Сегодня эксклюзивно для меня.
- Серьезно? - заглянул в глаза ведьме.
- Слабо? - она ошалело оскалилась. Точно безумная.
Танцевать стриптиз мне было впервой. Под нестареющего Джонса - тем более. Но слова «слабо» в лексиконе пока не значилось.
«И не появится!» - добавил мысленно и отошел на пару шагов назад.
- Ох, и зря ты так… - Послал воздушный поцелуй ведьме. - Готовься спасать свои трусики от наводнения. - Сделал последний спокойный вздох.
ПОЛЯ
Я была уверена, что он откажется или просто завалит меня на кровать сразу после возвращения домой. Честно говоря, я бы сильно не сопротивлялась. Дались мне эти рестораны! Любопытные женские взгляды на Леху, он сам - как самый дорогой торт в кондитерском отделе, и ревность.
Даже в учебном классе одна штука так не бросалась в глаза, как в ресторане среди разодетой публики. Леха был люксом. Суперсамцом. Венцом, мать ее, природы. Его облизывали глазами дамочки от восемнадцати до бесконечности. Будто случайно, терлись официантки. А во втором ресторане при взгляде на него постоянно глотал слюну молоденький бармен.
В третьем ресторане я бы точно умерла от ревности. Но Крамер согласился на дурацкий стриптиз (ума не приложу, как эта мысль вообще пришла в голову). Привез меня домой, и сейчас… от вида потрясающей упругой мужской задницы, которая в такт музыке двигается перед глазами, моя вагина готова была всосать трусы.
Я никогда в жизни никому об этом не признаюсь. Скорее наложу на себя руки, чем выдам тайну, но сукин сын Леха был рожден для стриптиза!
Да-да! Этот брутальный мэн, который утром строил гвардию работников, днем гонял официантов и истязал меня своей бешеной харизмой, оказался талантливее Ченнинга Татума времен «Супер Майка».
Можно было вечность смотреть, как он с пошлой улыбкой расстегивает рубашку. Медленно, заставляя меня облизывать губы после каждой пуговицы. Как по одному стягивает рукава, обнажая сильные руки с вздутыми венами. Как поворачивается боком, разрешая в профиль полюбоваться идеальным прессом с кубиками и до безумия эротичными V-образными косыми мышцами…
Как медленно проводит ладонями по широким плечам. Будто разминает, но все в такт. Двигает тазом вперед, напоминая фрикции. Быстро трахает воздух. Сексуально до ужаса! И, словно тигр, пружинящей походкой направляется к барной стойке.
Уже на этом моменте нужно было сказать «стоп» и откинуться на спину. Внизу живота закручивался торнадо. Для оргазма, наверное, даже член не понадобился бы. Все эти пошлые движения, сияющие золотом в свете луны мышцы, голодный взгляд… Казалось, еще минута, и кончу вприглядку.
Но вот рту все так пересохло, что даже застонать не могла. Как бракованная. Лишь сильнее стискивала колени. До синяков. И смотрела…
А Леха не щадил.
Когда песня заиграла по второму кругу, пришел черед брюк. С ними, в отличие от рубашки, он не тянул. Со звонким шлепком резко вытащил ремень из петель. Несколько раз расстегнул и застегнул молнию на ширинке. Погладил внушительный бугор за ней. И, развернувшись задом, стянул брюки со своей каменной пятой точки.
Не знаю, как я усидела на месте и не уплыла на волне из смазки к нему. Душа так и требовала броситься к этим сильным длинным ногам. Тело поколачивало от перевозбуждения. И только Леха, казалось, ничего не замечал.
Расслабленно двигался в такт музыке. Играл мышцами. Как опасный хищник приближался ко мне.
- Жива, детка? - вильнул пахом в паре сантиметров от моего лица. Так близко, что можно было рассмотреть обтянутый тонкой тканью ствол с массивной головкой. Вдохнуть аромат.
- Да, - прохрипел чей-то чужой голос.
- Продолжать, сладенькая? - Провел пальцем по резинке, немного оттягивая ее.
- Дальше…
Напоминая себе, что сдаваться нельзя, я с трудом облизнула пересохшие губы.
- Хорошо, но где ты видела бесплатный приват? - Леха пустил в ход тяжелую артиллерию - на несколько секунд приспустил трусы вниз. Погладил себя. И снова спрятал раздувшееся совершенство.
Гад, видимо, решил убить меня.
- Что?..
- За все нужно платить, детка. - Перед глазами оказалась попа. Выпуклая, твердая, изученная моими губами вдоль и поперек. Совершенная!
- Боюсь, ты для меня слишком дорогой стриптизер.
Я попыталась дышать медленнее. Изо всех сил сдерживала себя, но эта картинка впереди, это искушение разметом XXL…
- А кто говорит о деньгах? - Глянув за спину, Лешка, казалось, облизал меня глазами с ног до макушки и остановился на груди. На несчастных «двоечках», которые от возбуждения готовы были продырявить бюстгальтер и платье.
- Это будет какой-то двойной стриптиз. - Несмотря на туман в голове, я поняла его хитрый намек.
- Это будет мотивация. - Он взял мою руку. Приложил к своему паху и двинул ягодицами так, что я сосчитала пальцами каждый горячий сантиметр. - Давай же, родная.
Теперь меня тряхнуло уже по-крупному. Тяжелая огненная волна прокатилась по позвонкам. Прибоем ударила между ног, заставив раздвинуть колени.
- Только грудь. - Мозг заволокло густым маревом.
- Покажи моих девочек. - Он повернулся.
Уже совсем не соображая, я сдалась. Пальцы заскользили по ряду из пуговиц. Одну за одной освободили от петель и распахнули платье до пояса.
- Мало. Покажи мне себя. - Мужские бедра снова начали делать в воздухи толчки. Чуть раньше, издалека, это было красиво. Черт… это было потрясающе. А сейчас, вблизи, оказалось убийственно.
Я буквально кожей чувствовала все эти перекаты. Замечала, как дергается за тканью боксеров член. И шизела.
Зря! Очень зря я напросилась на этот стриптиз. Старый добрый секс был в сотню раз милосерднее, чем это эстетическое самоубийство. Уже сейчас мы оба лежали бы без сил и без пары сотен калорий.
- Не робей! - Леха сам положил мои онемевшие пальцы на чашки бюстгальтера и помог стянуть их вниз. - Да. Ты охуенная.
Взгляд опалил соски, и между ног словно что-то прострелило.
- Хорошая девочка, послушная. - Мужские пальцы зарылись в моих волосах. - А теперь засунь пальчики к себе в трусы и потрогай мои любимые складочки.
Все еще затянутый в ткань пах коснулся одной щеки, ласково, гладя. Потом другой.
- Может, ты сам… - Музыка, как и мое, терпение закончилась.
- В заказе значился только на стриптиз, - паршивец еще как-то умудрялся шутить.
- К черту заказ!
Между ног было уже больно. Собственная безумная затея обернулась пыткой. Кому-то следовало поставить точку.
- Уверена? - раздалось совсем глухо.
Не дожидаясь очередного вопроса, я сама потянула вниз боксеры и откинулась на матрас.
- Только посмей мне отказать, - ловко избавилась от собственного белья.
ГЛАВА 26. ПОСЛЕ БАЛА
Ваша мечта исполнена!
Но это не точно.
ПОЛЯ
«За все в жизни нужно платить!» - хорошее правило, только действовало оно почему-то лишь в отношении хорошего. За плохое никто особо не расплачивался. Складывалось впечатление, что байки про бумеранг были придуманы исключительно для того, чтобы пугать детей.
Сегодня правило оплаты сработало на мне качественно. Утром все было более-менее: между ног привычно ныла трудовая мозоль, в животе парил рой бабочек, в голове, как в старой доброй песне Добрынина, синий туман был похож на обман.
В общем - ничего особенного. Но вот стоило расстаться с Лехой, доковылять до своей школы…
И кто придумал эти летние факультативы? Зачем вообще подписалась на эту подработку? Вчера я чуть не прибила Леху за то, что «отпросил» меня с курсов, а сегодня готова была умолять, чтобы «отпросил» еще и со второй работы.
И урока не прошло, как я стала разваливаться. Будто во время магнитной бури, начала болеть голова, а к окончанию второго занятия желудок принялся проситься наружу. Гадкое состояние. Уже и не помнила, когда последний раз было так хреново.
От запаха кофе меня чуть не вырвало на завуча. А от аромата мятной жевательной резинки физрука - сложило пополам прямо на площадке перед школой. Чудо, что никто не пострадал!
Домой я вернулась зеленой, словно подружка Шрэка. Во всяком случае, именно она отразилась в зеркале. Но лучше мне в родных стенах не стало. Наоборот! Желудок урчанием и бульканьем вопил, что с ним беда. А внутренний голос шептал: «Обними же унитаз, да поскорее».
Я и обняла. Раз, другой, третий. Как лучшего друга. Нежно, ласково, выкладываясь в него до глубины души и селезенки. Но тошнота все не отпускала, унитаз держал крепко рядом с собой. И от досады хотелось плакать.
Полная задница! И это в мои романтические две недели!
Впрочем, о романтике я, наверное, вспомнила зря. Только грустная мысль сформировалась в голове, дверной звонок разразился заливистой трелью.
Кое-кто опять проигнорировал домофон. Пер напролом, как домушник, и даже предупредить заранее о своем визите не соизволил.
- Привет. - Я отомкнула дверь, но цепочку снимать не стала. Зачем, если ненадолго?
- И тебе не хворать.
Леха нахмурил брови, окатил меня внимательным взглядом. И хмыкнул.
- Я страшная, и мне хреново. В курсе. Можешь не просвещать.
С трудом удержалась, чтобы не закрыть дверь.
- Не пойму, ты синяя или зеленая. Свет плохо падает. - Сочувствия я, конечно же, не дождалась.
- Полчаса назад была зеленой. Но женщина - существо непостоянное. Сам знаешь.
Будто подтверждая это, мой желудок снова попросился навстречу к белому другу.
- Может, доктора вызвать? - Леха сам просунул руку в проем и снял цепочку.
- Не нужно никакого доктора. Уже становится лучше.
- Так а что это? - он взял меня за подбородок. Внимательно рассматривая, повращал из стороны в сторону.
Вроде бы заботился, но от этих вращений поплохело настолько, что рот открывать было страшно. Школьный двор и шок физрука не забылись.
- А это могут быть симптомы… - Мой самоуверенный мужчина, который еще вчера крутил задом и показывал класс в стриптизе, вдруг растерялся.
- Токсикоза, ты имел в виду?
- Да.
У Лехи, казалось, даже лицо побелело.
- Не знаю.
Я прижалась спиной к стене. Такая мысль приходила мне в голову, но до этой минуты я умудрялась гнать ее подальше. Зачем? Вчера у меня были рестораны, потрясающий стриптиз и сумасшедший секс. Уровень счастья пробил отметку «максимум».
Все как у нормальных людей и даже лучше. Токсикоз означал бы, что дело сделано. Финита ля комедия. Вместо горячего секса встречи с холодным керамическим другом. Вместо двух недель пшик. Вместо сердца - дырка… от бублика.
- Лех, рано еще о чем-то говорить. Может, вчерашнее переедание боком выходит. Может, мой пролетарский желудок не подружился с высокой французской кухней.
Пока один подданный ее величества не бухнулся тут у меня в позорный обморок, нужно было выдать хоть какие-то версии. Хотя бы для себя.
- Но со мной все хорошо, а пробовали ту дрянь мы вместе.
- Это, конечно, обидно. Но как способ диагностики так себе, - отмахнулась.
- А как-то можно помочь? - Леха, похоже, все же отжился. - Если не доктора, то лекарства какие-нибудь… Я могу что-то сделать?
- Можешь! Езжай домой. Эротические удовольствия мне временно противопоказаны.
- Нашла чем пугать.
- Стошнить может в любой момент. - Я сделала круглые глаза, как последнему двоечнику в классе.
- А если мы как при насморке? Кто с соплями, тот снизу. - Гад погладил меня по щеке. Сочувственно так, как умалишенную.
Попытка пошутить была неплохой. Если бы не полдня в туалете, я бы, возможно, даже улыбнулась. Старался родной мой, переживал! Только подступающая к горлу тошнота никуда не делась.
- Нет, Леш… - не в состоянии дольше разговаривать, я уверенно вытолкала его за дверь. - К тому же… Возможно, оно и не актуально уже.
Последняя реплика слетела с губ сама. Сорвалась, как необъезженная кобылка в широкое поле, и принялась галопом носиться по голове. Судя по стеклянному взгляду, не только у меня.
- Поль, постой!
Леха попытался сунуть ногу в дверной проем. Ни мои слова, ни жуткий вид, похоже, не убедили. Но секундное замешательство дало мне фору.
- Я позвоню, когда станет лучше, - захлопнула-таки дверь перед его носом и сразу же повернула ключ в замке. - Позвоню! - повторила для особо понятливых и, пока меня не размазало в сопли на грязном коврике под дверью, потянулась к сегодняшнему холодному белому товарищу.
Шаг. Второй. Третий… Поворот…
В мыслях было только одно: «Не думать!»
Тело тоже требовало лишь одного: «Блевать!»
Никогда бы не поверила, что тошнота производит такой психотерапевтический эффект, но одно другому помогало. Как клин клином.
Выворачиваясь желчью над унитазом, я способна была думать лишь о салфетках.
Впихивая в себя воду, молилась, чтобы она не вытекла тем же путем, каким и вошла.
Больше ни о чем. Ни о возможном ребенке под сердцем. Ни о том, что не надышалась своим Лешкой.
Еще часик… Или полтора.
Пока на улице окончательно не стало темно.
А потом…
Нет, добавить к зеленому цвету лица еще и опухшие от слез глаза я так и не успела.
В дверь снова позвонили, и громкий Лехин крик: «Я лекарства принес. Открывай давай!» - теперь уже мне не оставил ни одного шанса.
ГЛАВА 27. ОТКРОВЕННЕЕ СЕКСА ТОЛЬКО…
Женщины любят ушами. Аминь.
ЛЕХА
Уж не знаю, сколько должно было пройти времени, чтобы Поля начала мне доверять, но пока дела с доверием шли плохо. Секс не работал от слова «совсем». После ресторанов Полину лишь тошнило. А задницей, как оказалось, я вообще тряс зря. Размялся, да и только.
Придушить ее за это хотелось. Немножко. До легкой асфиксии. Но кто ж душит дурных баб, особенно если они могут оказаться в положении?
При мысли о положении моя морда, казалось, вся разъехалась вширь. Губы чуть не треснули от улыбки.
И как я сам не допетрил заделать ей ребенка еще в прошлый визит? Ну, подумаешь, замужем! Подумаешь, детей в коридоре не делают! Моя женщина, что хочу, то и делаю! В коридоре, на улице, в машине - пофиг где, лишь бы с ней.
Нормально так меня озарило! Приложило, как веслом по голове. И на душе сразу стало хорошо, легко, спокойно… что я чуть не скупил половину аптеки и продуктового магазина рядом с Полькиным домом.
Вот только дуреха моя не ждала. Зеленела себе и дальше, как осина в апреле.
Дверь чуть с плеча выносить не пришлось. Тянула резину до последнего. А когда открыла, вид такой удивленный был, словно к ней Пантелеймон Целитель пожаловал, не меньше.
- Я, конечно, понимаю, что с унитазом мне не тягаться, но, может, попробуем полечиться? - сам отстранил от двери и закрыл на ключ, пока хозяйка крепости снова не попыталась меня выпереть.
- Леш, но я…
- Помню. Временно неебабельна.
Наверное, нужно было выразиться как-то иначе. Девочка все-таки! Но пара минут под дверью дипломатии не способствовали. Снова меня вернули в статус мужиков, годных лишь для осеменения. Пробирка ходячая, а не человек.
- И развлечь мне тебя нечем. - Хамелиониха моя сменила цвет с зеленого на розовый.
Совсем не соображала. И баулы в руках ни о чем не говорили. Неизлечимая.
- Как это нечем? - Я протянул один из пакетов, тот, что поменьше, из аптеки. - В больничку будем играть. Чур, я доктор.
- Доктор-стриптизер? - На пухлых губах мелькнуло что-то похожее на улыбку.
- Зарплата у отечественных докторов маленькая, так что… Как говорится, жизнь заставит, еще не так раскорячишься.
- Да, почти как у учителей.
Словно мешочек с подарками от Санты, Поля раскрыла пакет. Стала медленно перебирать коробочки, иногда о чем-то хихикая себе под нос, иногда разглядывая очередную находку настолько внимательно, будто это эликсир бессмертия.
В общем, была занята и молчала.
Такая она меня вполне устраивала. Для начала. Никто не лез с любопытным носом в другой пакет, не спрашивал: «Зачем ты это купил?», не ныл «Я такое не ем!» и не возмущался, что в холодильнике вдруг не осталось ни одной свободной полки.
Почти идеальная женщина. Тихая, покорная, с непонятным цветом лица, но последнее было поправимо.
***
Пихать в Польку лекарства оказалось гораздо сложнее, чем заталкивать член. На него она прыгала сама. Без боя и с большим энтузиазмом. С порошками и гелями дело обстояло хуже.
Не убеждали никакие заверения фармацевта из местной аптеки, а их я запомнил хорошо и повторял, как долбаный какаду. Не помогали никакие волшебные слова вроде «пожалуйста» и «солнышко». Не мотивировали шлепки по попе и поцелуи в лоб.
С полчаса мы бодались, как два барана, чтобы она впихнула в себе хотя бы Энтеросгель. И еще полчаса я выслушивал причитания о том, какая это гадость.
Причитала Полька не сильно правдоподобно. В искусстве нытья она не дотягивала даже до трехлетнего сына Басманского. Но держать ее на коленях и слушать это щебетание было забавно.
«Леш, я бы справилась и так, правда».
«Меня почти отпустило как раз перед твоим приходом».
«Он противный такой. Как силикатный клей. Нет, не спрашивай, откуда я знаю про клей!»
Словно не Полька это была, не роскошная длинноногая училка, от которой мой член уже неделю стоял по стойке смирно, а какая-то другая женщина.
Даже не женщина, а девочка. Молодая, смешная, неопытная и такая до боли знакомая… Коза с Дачного.
Так бы держал ее и держал. Пока не вырастет. И никаких больше армий, Лондонов и мужей. Только она и я. Ну, может, еще третий и четвертый - наши.
- Что ты сказал? - Поля пихнула меня в плечо, и я понял, что последнюю фразу произнес вслух.
- Что воняешь ты, душа моя, как трехсотлетняя черепаха Тортилла. - Прямо с Полей на руках я поднялся с дивана. - Пойдем-ка в ванную. Топить котеночка.
Она будто вмиг поумнела, обхватила меня за шею. Прижала голову к груди.
- А про «третьего и четвертого» расскажешь подробнее? - зыркнула снизу вверх с таким огнем в глазах, что я чуть не вписался в косяк.
- Вот в ванной и обсудим. Все равно трахать тебя нельзя, а заняться чем-то надо. - Важно внес свою ношу и сам лично начал раздевать. Впервые без спешки.
***
Раньше я не понимал, какое может быть удовольствие в горячей ванне. Мокро, бесполезно и скучно. Но теперь стало ясно - я неправильно ее принимал. Нужно как сейчас - не джакузи два на два, а старая советская ванна. Не встроенная стереосистема с коллекцией любимых треков, а шумный вентилятор под потолком. Не пузырьки, а разомлевшая красотка в костюме Евы.
Наверное, женщины попадались неправильные. Без ванн и вентиляторов. Ну и еще кто-то один был дебилом.
- Возвращаться и правда было необязательно, - когда вода уже начала остывать, Поля затылком потерлась о мою грудь и заговорила. Впервые за полчаса райской тишины.
Я аж зевнул.
- Наша песня хороша. Начинай сначала.
- Я так старалась отделаться от тебя. Думала, получилось.
Послышался второй зевок. На этот раз не мой.
- А я думал, что тебе тут волосы надо над унитазом подержать, свежий запас салфеток подготовить.
- И ты бы держал? - Полька обернулась назад и удивленно покосилась на меня. - Волосы, пока я… тогось.
- Была у меня когда-то эротическая мечта - держать тебя за хвост, когда трахаю. Ух, сколько ночей она меня изводила!
- Крамер! - Острый локоток заехал мне под ребра.
- Но раз хвоста нет, так хоть так.
Я перехватил девчонку поудобнее, чтобы не брыкалась и не толкалась. И одну руку положил на грудь. Идеально!
- Эти твои мечты… - Чуть повернувшись, она поцеловала меня в плечо. Невинно, но кое-кому внизу хватило, чтобы приподняться.
- Тебе не нравятся? - В ответ я немного помял любимые окружности.
В пене грудь смотрелась убийственно хорошо. Хоть фотографируй и заказывай себе такой антистресс - два сладких холма с острыми пиками, приятная ложбинка, которую в случае необходимости можно было использовать для дела, и пенный коврик. Мужская мечта.
- Леш, мне с тобой столько всего нравится… - Поля провела ладонью по краю ванны и безвольно уронила ее в пену. - Страшно становится.
- Мм… Дай угадаю! Страшно, что я заделаю тебе ребенка, а потом улечу домой. Так?
- Как Карлсон. - Дуреха моя застыла. Казалось, даже дышать перестала.
- Черт, а я думал, что выгляжу лучше, чем он. - Мои пальцы сместились чуть выше. Размяли затекшие женские плечи. Прошлись по рукам. И как самолет на базу - снова вернулись на грудь.
Что и следовало доказать - сиськи у нее лучше, чем содержимое черепушки.
- Ты на комплимент напрашиваешься? - вырвалось у Польки со стоном.
- Я бы сказал, на что, но обещал сегодня быть паинькой. - Прижался затылком к холодной плитке за спиной. Не остужала совсем, а надо было. - Знал бы, что сидеть с тобой рядом не так просто, как кажется…
- Я правда не в форме, - Полька снова попыталась обернуться, но я удержал.
- Кто говорит о сексе? Отшлепать я тебя хочу. Как Сидорову козу. Чтобы задница горела и мысли на место вставали.
- А если без рукоприкладства?
- Боюсь, другие способы я уже испробовал, но ты все равно видишь лишь то, что хочешь.
- А можно видеть что-то еще?
Я уставился на встроенный в подвесной потолок светильник. Простой, как грабли, кругляш. Ни тебе кованых узоров, ни хромированной стали. Стоил, наверное, тоже копейки, а света хватало на всю ванную комнату. Вот бы так и со словами - сказать, и все ясно, все по своим местам.
- Поль, ты серьезно думаешь, что я бы бросил тебя и своего ребенка? На самом деле в это веришь?
- Это была моя идея. - Она села. Обхватила руками колени, словно внезапно замерзла. - Мне она до сих пор кажется хорошей. Ни о чем не жалею.
- А вот я жалею. - Чуть не выплеснув половину содержимого ванны, я тоже сел. Грудью к спине. Кожей к коже. Невозможно было находиться рядом и не чувствовать ее. Ломало сразу. - Жалею, что не увез тебя в прошлый раз. Злюсь, что не забрал в самый первый.
- В тот раз тебе было нельзя. Мне рассказали про облаву и ваши с Басманским проблемы. - Поля, как обычно, словно не услышала главного. - Ты ведь из-за них за двенадцать лет лишь раз прилетал?
- Да. А еще из-за того, что был идиотом.
- Тогда… дважды идиотом, - прошептала она едва слышно. - Я развелась через месяц после той нашей встречи на лестнице.
Я закрыл глаза, зарылся носом в волосы. Медленно вдохнул.
- Из-за меня?
Приложило. Круче убойной дозы алкоголя или лопаты по голове. «Развелась», «через месяц» после двух минут наедине.
И кто тут размышлял про бабскую дурость? Я ведь мог почувствовать! Не разозлиться тогда, не сыграть в благородного хера, который не трогает чужое. А припереться к ней снова. Посмотреть в глаза и понять… все понять! На целых шесть лет раньше. На шесть адовых лет раньше!
- Из-за себя, - опять заговорила Поля. - До тебя казалось, что у нас все хорошо. Крепкий брак, много общего. А потом… Как в сказке про поросят, которые домики себе строили из соломы, веток и кирпича. У нас с Вовкой как раз все из соломы и соплей было. С виду ничего, а дунь - развалится.
- Но дунул именно я.
Прижал ее к груди покрепче.
- Не вини себя.
- Угу…
- У меня жуткий период был… Как пелена с глаз спала. Все планы, все мечты рухнули. Можно было за тобой рвануть, но я такая разбитая оказалась. - Она брызнула водой на лицо. - Развалина в двадцать пять. Не узнавала себя. Что надо, не знала. Выплывала как могла.
- Полька моя, родная.
Невозможно было держаться дольше. Просто обнимать ее, чувствовать нутром, как хреново, и ничего не делать.
Бессилие на части рвало. Требовало развернуть, в глаза сказать, что был дебилом, - знал ведь, какая она. Как облупленную знал. А потом зацеловать и стереть из памяти все плохое.
Гудвин, бляха муха! Питерская версия.
- Леш, я так устала тебя ждать каждые шесть лет.
Поля сама откинула голову мне на плечо. Прижалась щекой к щеке, и я кожей почувствовал капли. Теплые. Гораздо теплее, чем остывшая вода под нами.
- Я знаю, - прохрипел, как больной ангиной.
- А еще… Если не сделаешь ребенка сейчас, я затребую тебя в свое полное распоряжение. Вот приеду к твоей королеве и попрошу отдать! Она женщина. Поймет.
- Я сам сдамся.
Все же не выдержал. Развернул ее. Снова откинулся на спину, распластав на себе эту сумасшедшую, и губами принялся стирать слезы.
Без рук. Без того, что ныло внизу и буравило Полькин живот. Целомудренно, как последний импотент. И дурея от того, какая она потрясающая. Охренительная в своей честности. Только моя. Собственная. Всегда.
ГЛАВА 28. ЛЯМУР И ВСЕ ТАКОЕ
Лучшее лекарство от женских недугов -
три «С»: солнце, сон и секс.
ПОЛЯ
К хорошему, говорят, привыкаешь быстро, но вот к счастью лично мне привыкнуть было непросто. Особенно к импортному, двухметровому, которое нагло превратило мою крохотную квартирку в филиал своего офиса, отжало две трети кровати, а еще храпело над ухом каждую ночь.
Зря я все-таки в ту ванну полезла. Лучше бы вывернула желудок на модные Лехины туфли и презентовала пакеты с провиантом престарелой соседке. Хотя…
Вру! Все не зря.
После пенных откровений у меня в голове словно служба клининга поработала. По-прежнему было непонятно, к какому берегу движутся наши с Лехой отношения. Но теперь мы были в одной лодке: немного шальная от радости я и самоуверенный, привязавшийся ко мне намертво Крамер.
С первого же утра после разговора Леха взял под свой контроль каждую минуту моей жизни.
- Как здоровье, душа моя? - стоило разлепить глаза, навис надо мной он. Подозрительно выбритый и свежий.
- Хо-ро-шо… - Мозг проснулся еще не до конца, и этого бодрого мерзавца хотелось послать подальше.
- Как наш желудок? Не тошнит? - он склонился ниже, словно у меня в глазах можно было прочесть, как дела у всего организма. Диагност хренов.
- Не-е-ет…
Чувствуя подвох, я попыталась натянуть на себя одеяло. Не самое простое мероприятие, учитывая, какая махина надо мной висела, но грудь удалось прикрыть.
- Голова не болит? На унитаз больше не хочется?
- Есть хочется, кофе… И спать!
- Значит, никакого больше токсикоза?
Мое четкое «спать» кое-кто не слышал в упор. Вероятно, этот кое-кто нашел тесты на беременность, которые я делала ночью.
Лучше бы все-таки спала, а не потрошила Лехин пакет из аптеки. Пустое занятие. Тесты все равно пока делать было рано, даже если они безумно дорогие и с пометкой «ультрачувствительные». Только время зря потратила и расстроилась.
- Так как? - Не дождавшись ответа, Леха стал разворачивать меня. Осторожно, как гусеничку шелкопряда. Не замечая попытки сохранить одеяло или скинуть наглого захватчика с кровати.
- Леш, я не знаю. Скорее всего, это было отравление.
- Ясно.
- И что тебе ясно?
- Что нужно продолжать работать над прежней затеей! Усиленно работать!
Он все же стянул одеяло и сейчас нависал надо мной как туча. Сексуальная туча! Из напряженных мышц, хищной улыбки и опасно блестящих глаз.
- Ты о чем?.. - я слишком залюбовалась, чтобы слышать, что он там говорит.
- О том, что двадцать четыре часа прошло. Даже больше. - Мужское колено вклинилось между моих ног и уверенно развело их в стороны. - Я так соскучился, что, если прямо сейчас не окажусь в тебе, яйца лопнут.
- То есть… - В недрах головы сформировался очередной вопрос. Даже казалось, что он важный. Но там, где еще недавно находилось колено, очутился член. А потом без предупреждения и ласки Леха толчком вошел в меня на всю длину.
- Ах-х-х-х…
Это было как сигануть с тарзанки над обрывом. Так остро и ярко, что аж дыхание перехватило!
Но к ноющим распирающим ощущениям мгновенно добавилось удовольствие, кайф. Самой не верилось, насколько была готова.
- Не знаю, что тебе снилось, но там очень рады меня видеть. - Лехина улыбка превратилась в напряженный оскал. - Расскажешь потом свой сон. В подробностях.
Он зажал мои руки над головой и начал двигаться. Размашисто, быстро, заполняя меня так, что попа скользила по простыне, а из груди рвались стоны.
Точно соскучился! Зверски.
От силы, с какой вдалбливался в меня, голова шла кругом и потолок плыл перед глазами. Молчать не получалось совсем. Не останавливало, что еще рано и соседи наверняка сладко спят. Не думала о кровати, которая жалобно скрипела, обещая развалиться.
И куда только делся заботливый мужчина, возившийся вчера со мной как с фарфоровой вазой? Такой ласковый и добрый… Был ли он? И как умудрялся уживаться в одном теле с этим диким животным?
Мысли рождались и забывались. Оставались без ответов.
Пальцы на ногах поджимались от удовольствия.
И казалось, что с очередным выдохом душа вылетит из тела.
***
Словно боялся, что я передумаю, вопросами потомства Леха занялся основательно. Он мало того, что привез ко мне свой чемодан и потребовал запасные ключи, так еще и полностью поменял весь мой распорядок.
Когда не был занят какими-то срочными делами, возил меня на работу и забирал с нее. С интервалами в сутки устраивал эротические марафоны. Кормил как на убой.
За две недели я забыла, где в моей квартире лежит сковорода и где стоит кастрюля. На столешнице в кухне прописалась новая кофемашина. А ужины превратились в нескончаемый гастрономический тур по ресторанам, кафе, барам и даже пиццериям.
Там, среди пестрой толпы студентов, в очередном вечернем платье, я чувствовала себя полной дурой, а разодетый в дорогой костюм Леха казался божеством. Прямиком с Олимпа. Только для меня.
Никто из нас не выбирал заранее места, не советовался со знакомыми и не бронировал столики. Мы, как два психа, катались по городу. Изображали друг для друга гидов. Я поправляла его английский, он смеялся над моими устаревшими фразами.
А когда чувствовали голод, забегали в первое попавшееся заведение и кормили друг друга. Иногда вилками, иногда руками, облизывая пальцы. И целуясь перед едой, во время и после. Будто поцелуи были приправой.
Совершенно безумные дни, стоившие мне двух килограммов. В плюс, а не в минус! Новой губной помады, которую Леха съел своими поцелуями. И непривычного ощущения за грудиной.
Я словно жила в состоянии постоянной аритмии. В изматывающем ожидании во время работы. В бьющем по нервам счастье, когда Леха забирал меня. В сладком предчувствии близости. И в райской усталости после первого быстрого секса перед несколькими часами сытых ласк.
Смешно, но я даже научилась спать в обнимку. С мужем за год не получилось привыкнуть. Он то руку клал на грудь, мешая дышать. То пыхтел как паровоз. То ворочался среди ночи, будя. Хоть разводись из-за того, что спать вместе невозможно.
А с Лехой все получилось само. Сочетались, как пазлы. И в ночи, когда Леха практически не выходил из меня. И в периоды воздержания.
Тогда просто обнимались. Вспоминали дурацкие ситуации из общего прошлого. Смеялись над собой. А иногда мучили друг друга языками, руками, обещаниями… так, что я бурно кончала от его пальцев внутри, а Леха повышал уровень моего английского. Матерного.
Самые сладкие ночи, самые интимные. За них я щедро платила через сутки. Без скромности, забыв про стыд. И тогда Леха матерился уже на русском. Долго, витиевато, выбивая из меня такие стоны и крики, что с соседского балкона доносился запах сигарет.
***
Мы словно наверстывали упущенное. День за месяц. Разлучались лишь на работу. И оба не заметили, как закончились две недели, а самолет улетел без одного пассажира.
Я спохватилась позже. Засыпая на широком плече, спросила, какое число, услышала ответ и не поверила.
- А Лондон? Как он без тебя? - подняла голову.
- Бабы, наверное, уже скучают. Кабаки не знают, куда девать столько русской водки, а местный медведь издох от скуки.
Леха поцеловал меня в нос, вернул голову на свое плечо и продолжил что-то листать в телефоне.
- Мишку жалко. Страдает ни за что. - Я покусала губы, но уголки все равно растянулись в стороны.
- Придется тебя к нему отправить. Отогревать женской лаской.
- Думаешь, моя поможет?
- Ну, мне же помогла. - Телефон бесшумно приземлился на стул возле кровати, а свободная мужская рука опустилась на мою грудь.
- И ты не приревнуешь к медведю?
Пальцы скользнули ниже, под одеяло, и внизу живота привычно заныло. Мгновенная реакция. Как рефлекс у собачки Павлова, только сильнее. До боли, от которой спастись можно было лишь одним способом.
- Я тебя к каждому столбу буду ревновать. Что в Лондоне, что в Питере. Пока не забеременеешь. А после ревновать стану еще сильнее. Потому что вас, моих, будет двое.
- И как я выживу?
Радуясь тому, что сегодня «тот самый день», я скользнула ладонью под резинку Лехиных трусов и крепко сжала свою добычу. Уже готовую.
- Вот через пару дней с Басманским последние вопросы решу, и поедем проверять.
- То есть ты даже уговаривать на Лондон меня не будешь?
- Как это не буду? - Мужские пальцы остановились в сантиметре от цели. Леха внимательно посмотрел мне в глаза. Хмыкнул и в пару движений стянул с себя трусы. - Вот сейчас начну, и если соседи не услышат твое «да», то еще повторим. Ну, или два раза… Или три.
ГЛАВА 29. ОТЕЛЛО ПИТЕРСКИЙ
Гены Отелло есть в каждом мужчине.
Главное - не довести до молитвы.
ПОЛЯ
Как бы Леха ни пытался ускорять дела в Питере, получалось не все. Какая-то безумная идея, которую он придумал в одну из ночей воздержания, вдруг выстрелила, и работа в моей квартире закипела, как на адской кухне.
Иногда казалось, что живу в центре управления полетами. Лехе звонили и писали московские и лондонские партнеры. Каждый час на телефон барабанил Басманский. С утра до поздней ночи засыпала сообщениями новая секретарша.
А к концу третьей недели вся эта «работа» потребовала царского тела.
- Хочется послать всех на фиг с их встречами, ресторанами и завалиться с тобой на коврике у камина. Возле Финского неплохие домики. Хочешь? - прижал он меня к себе перед сном.
- Если я правильно поняла, то ты и есть организатор всего сабантуя.
Я потерлась о плечо. После секса Леха пах так вкусно, что хотелось лежать и нюхать.
- Я просто подсказал этим идиотам, как можно заработать деньги из воздуха.
- Ага. Слышала. Эд Басманский мощно костерил твой бизнес-план. Я даже не знала, что прилагательные с существительными можно так сочетать.
- Мне бы секс каждый день, я бы ничего такого не придумал, и завтра никуда не нужно было бы идти.
- То есть я во всем виновата?
- Конечно ты! И теперь мне придется на целый вечер оставить тебя одну.
- Ради ресторана, - договорила я за Леху и тут же прикусила язык. - Там ведь у вас еще, небось, женщины будут… - Перекатилась ему на грудь и заглянула в глаза. - Басманский сто процентов притащит половину эскортниц Питера.
Внутри разлилась такая горечь, словно уксуса хлебнула.
Леха не ответил. Только брови нахмурил, будто сказала глупость.
- Черт… Я, кажется, ревную. - Лежать дольше было невозможно, и я села. Прямо на Леху, перекинув ногу, как наездница на жеребца.
- Про эскорт не уверен. Москвичи, скорее всего, будут со своими женами. - Мужские руки обхватили мои бедра и подтянули ближе к паху. - Но обещаю, я от Басманского ни на шаг. Никаких левых баб.
- То есть все кроме тебя с дамами, а ты с Эдом…
В таком ракурсе картина встречи выглядела уже иначе. Образ Отелло я примерила на себя зря. Ревнивый мавр среди нас был! Еще какой ревнивый, но явно не я.
Осталось лишь добиться признания.
- Милый, - проигнорировав красноречиво стоящее препятствие в развилке ног, я наклонилась вперед, - у меня тут идея появилась… Раз ты бухаешь… То есть переговоры переговариваешь. Может, мне тоже с кем-нибудь встретиться? С подругами посидеть в кафе, бабушку в театр вывести.
- Бабушку есть кому водить по театрам, а с подружками - пожалуйста. Только дома!
- Дома скучно. Да и в холодильнике пустота.
- Я могу заказать вам еду, - Леха тут же потянулся за своим телефоном. - Прямо сейчас закажу. Какую? Китайскую? Японскую? Итальянскую?
- Не надо заранее. Вдруг мы захотим доставку из того ресторана, в котором будете встречаться вы. Или мне туда нельзя?
Я буквально коршуном висела над Лехой, боясь упустить какую-либо эмоцию и одновременно боясь рассмеяться.
- Нет, к нам не надо. Там не вкусно. И скучно. - Он крутанулся, подминая меня под себя
- Конечно-конечно.
Наглые мужские губы принялись прокладывать дорожку из поцелуев от шеи к груди. Но прямо перед сосками я их остановила.
- А может, дело в том, что кто-то до сих пор ревнует меня к лучшему другу? И потому не зовет с собой? - закрыла грудь руками.
- Поль? - Леха приподнялся. Посмотрел злобно.
- Я права?
Вместо ответа меня снова попытались поцеловать и даже раздвинуть ноги.
- Нет-нет, Крамер! - я резко отвернула голову в сторону. - Этот фокус у тебя не пройдет. Лучше сознайся! Признай, что ты деспот, который скорее запрет меня дома, чем приведет в ресторан к лучшему другу.
- Он мой партнер.
- Тем более!
Я кое-как выползла из-под Лехи и устроилась рядом.
- Неужели думаешь, что снова выберу другого? - ласково погладила своего Отелло по голове.
Словно только этого и ждал, Леха от ласки расслабился. Повалился на матрас и теперь посмотрел на меня уже без злости.
- Дурак? - почесал лоб.
- Еще какой.
- А ты хочешь на эту встречу? Сомневаюсь, что тебе будет интересно.
- Я не хочу расставаться с тобой. - Поцеловала его в висок. - Но, если считаешь, что мне там не место, найду какое-нибудь кино с Хемсвортом и буду весь вечер наслаждаться игрой мускулов на его теле.
- У него австралийский акцент. Ты не осилишь и пяти минут.
Леха сдулся полностью. Дубина снизу еще топорщилась под одеялом, но ее владелец больше не пытался меня поцеловать или подмять. Он просто лежал рядом и кончиками пальцев гладил по плечу.
- Я же сказала - мускулов. Звук для этого даже включать не нужно. Только картинку.
- Хемсворт или Басманский… Женщина, ты не оставляешь мне выбора! - рассмеялся. - Эд, конечно, заматерел за последние годы, но его молот пока не так знаменит, как у Криса.
- И что это значит? - я сощурилась.
- Я тоже не хочу расставаться с тобой.
Одеяло незаметно сползло на пол. Кровать скрипнула от очередного кульбита. И я оказалась на Лехе.
- Мог бы, за наручники приковал бы тебя к себе. Чтобы никуда без тебя и никуда от тебя. Никогда так хорошо не было. - Заскользил руками по бедрам, талии, груди. Помял их немного и, резко поднявшись, обрушился поцелуем на мой рот.
Целовал без ярости. Жарко, страстно, но без прежней одержимости. Словно хотел что-то рассказать или поделиться.
Такой непривычно ласковый. Разный. Любимый настолько, что лично готова была найти те самые наручники и приковать нас друг к другу.
***
Вечер с Хемсвортом так и не случился. Один наглый тип с самого утра заявил, что без меня не пойдет ни в какой ресторан, и наше телевизионное свидание с молотом пришлось отложить.
Соврала бы, если бы сказала, что не рада. Плевать мне было на ресторан, еду и гостей, но целый вечер находиться в одном городе и не вместе казалось пыткой. Куда только делась Поля-затворница, которой при любой другой альтернативе выбирала свой продавленный диван?
Леха с его безумной потребностью носить меня на руках, целовать постоянно, трогать поменял что-то внутри. Наверное, то же самое чувствуют прирученные животные. Еще недавно им было прекрасно на воле, весь мир лежал у ног, и вдруг - паника от того, что добрый хозяин снимет ошейник и оставит без ласки.
Стыдно кому сказать, но я радовалась, что он так и не переехал со своим ноутбуком в офис, что был полностью в моем распоряжении и даже к деду не заглядывал.
Сомневаюсь, что целый вечер в одиночестве дался бы мне легко. Но, к счастью, зависимость у нас с Лехой была общая. Да такая сильная, что он сам познакомил меня со всеми московскими гостями и даже разрешил Басманскому принести мне вина.
- И ты не убьешь его за поцелуй в щеку? - рассмеялась я в лицо своему напряженному мужчине, когда Эд отошел.
- Не мешай. Я придумываю способ. - Леха тряхнул головой и прижал меня к своей груди. О том, что вокруг много людей, он, как обычно, не думал.
- Давай только без извращений. - Поправила и без того идеально завязанный узел галстука. - Один раз ты уже сломал ему нос. Как вспомню ту реку крови… Брр! До сих пор вздрагиваю.
- Он взял чужое. Заслужил.
- Чужое - это то, что кому-то принадлежит. А я тогда была сама по себе. - Щелкнула умника по носу.
- Вот поэтому теперь пусть даже не смотрит в твою сторону.
Складка между бровей разгладилась, в серо-голубых глазах принялись отплясывать черти, и я чуть не вскрикнула, почувствовав пятой точкой щипок.
- Ты сумасшедший, бешеный ревнивец! - змеей прошипела на ухо.
- А ты такая красивая, что у меня уже стоит. - Леха прижал мои бедра к своим, будто мы не к бару прогуляться вышли, где яблоку негде упасть, а заперлись в укромной подсобке.
- Обещаю, если ты не убьешь никого сегодня вечером, то дома я опущусь на колени и сделаю тебе очень приятно.
- Не убью. - К хитрому взгляду добавилась еще и улыбка. - У него сын. И дамочка какая-то, по которой он с ума сходит. Обложился гад так, что рука не поднимется.
- Басманский? - Не знаю почему, но сердце кольнуло. - Сын?
- Ага. Кир. Три года.
Леха хмыкнул и, мгновенно забыв о Басманском, переключился на попытку накормить меня.
Словно из воздуха возникли маленькие бутерброды. Потом в правой руке оказался бокал вина. А спустя минуту с нами уже разговаривал один из гостей.
Шутки про ревность так и остались всего лишь шутками. Конечно же, никто не собирался заново выяснять отношения или доказывать право собственности на мою скромную особу. За двенадцать лет мы таки повзрослели. Но мысль о сыне Эда отозвалась во мне неожиданно остро.
Мальчик. Три года. И это у Басманского, который не пропускал ни одной юбки! И даже меня уложил в кровать для коллекции, сильно не задумываясь о последствиях и не предлагая никаких отношений.
Нонсенс! А ведь я всегда считала, что из двух друзей первым ряды отцов пополнит Лешка. С его гипертрофированной потребностью кого-то охранять, заботиться, с его буйной фантазией, умением решать любой вопрос и договариваться хоть с чертом лысым… Он просто обязан был обставить товарища. Да что там! У Эда не было шансов против Крамера.
Некоторые плохиши словно созданы для семьи. Но теперь им обоим по тридцать пять, а ребенок есть лишь у одного. И не у Лехи.
Наверное, странно было так размышлять. Будто со стороны. Но теперь я знала причину, по которой этот самый замечательный на земле мужчина еще не муж и не отец. Я знала имя этой «причины». Видела в зеркале. И еле сдерживала желание прямо сейчас подойти к нему, обнять и сказать, что люблю.
- Леха все-таки отбил тебя у всех?
Знакомый хрипловатый голос раздался неожиданно. Я вздрогнула и повернулась к Эду.
- Ты сам знаешь, каким он бывает упрямым. - Отсалютовала бокалом.
- Не хуже тебя… - Басманский что-то добавил сквозь зубы, но я не услышала.
- Зато у вас новый проект, - взглядом показала на москвичей.
- У нас как бы еще старые не закончились. По которым деньги текут и люди вкалывают, но только одна английская задница засиделась здесь.
- Его самолет отменяла не я! - Намек был слишком красноречив, чтобы не отреагировать.
- Не ты. Куда уж тебе?! Это ко мне он воспылал любовью и забил на дела. - Эд снова выругался. - Надо, наверное, поцеловать его сейчас при всех и в любви признаться.
- Вряд ли Леха оценит. - Я спрятала за бокалом улыбку. Поцелуй этих двоих привлек бы внимание. Оба высокие, мускулистые, красивые как с обложки. Мечта любого гея.
- И не одумается. Это точно. - Эд вздохнул. - Ромео долбаный. Надо было ему еще в первый раз тебя забирать с собой. И сам бы не мучился, и деду не пришлось бы охранником к вам наниматься. Бесплатным.
Все это он произнес спокойно, равнодушно, а на меня как ушат с холодной водой вылили.
- То есть охранником? - я чуть не поперхнулась вином.
- А этот орел не рассказывал? - скривившись, словно от зубной боли, Басманский осмотрелся по сторонам.
- Я знаю только, что вы во что-то вляпались, и ему пришлось улететь.
- Нас двоих должны были на дно Невы отправить, но этот лорд, мать его, всю вину взял на себя. Подставился капитально. Если бы его дед в багажнике на самолет не увез, одним благородным оленем в мире стало бы меньше. - Эд отхлебнул из своего стакана воду и продолжил: - Мы тогда все пересрали. Я свалил за город. Дед на Дачный переехал, чтобы за вами приглядывать. А Лехина задача была молчать. Не подставлять никого. Один звонок на родину, и… - договаривать он не стал. Осекся, словно и так сболтнул лишнее.
- Он потому столько лет не давал о себе знать?
В ресторане было свежо, но мне вдруг стало душно. Хотелось на воздух. А еще лучше - под дождь. Постоять немного, помокнуть. Дать улечься в голове новой картине мира.
Укладываться было чему! В прежней все казалось вылизанным и привычным: сбежавший от проблем парень, которому вдруг стало плевать на одну гордую динамщицу, и осознавшая, чего лишилась, дурочка.
Я ведь даже винить его не могла за молчание. Ждала звонка, молилась на значок электронной почты и ревела в подушку. Но все молча. Без претензий. Потому что сама заслужила.
А он… Он просто защищал.
- По-хорошему, ему и сейчас не стоило бы светить фейсом и надолго задерживаться здесь. - Басманский, похоже, не заметил моего состояния. - В прошлый раз какая-то тачка следом каталась, но он же у нас герой-любовник. Хренов.
- То есть опасность никуда не исчезла?
Если до этого мне уже было плохо, то теперь стало совсем «хорошо».
- Опасность… - Эд посмотрел на меня, на Леху, разговаривающего о чем-то с москвичами. На миг прикрыл глаза. - Эмм… Еще неделя здесь, и он нас по миру пустит ради твоих длинных ног.
- Я серьезно!
Басманский беззаботно осклабился.
- Я ему лично накостыляю. Опасно будет, что пиз… - кашлянул. - Ну, ты поняла.
- Ты можешь прямо сказать? - Не нравились мне эти шутки.
- Милая, если хочешь, могу прямо сейчас начать. - Избавившись от бокала, Эд расстегнул пуговицу на левом рукаве и принялся его закатывать. Медленно, со знанием дела, как дворянин перед дуэлью. - Какую часть тела отбить первой? Что тебе не сильно дорого?
- Ты можешь еще хоть минуту побыть серьезным?
- Да я ради тебя…
Басманский набрал полную грудь воздуха, но договорить так и не успел.
- И что у нас тут происходит? - прогремело у меня над ухом.
- А вот и Ромео! Легок на помине! - Второй рукав постигла та же участь, что и первый.
- Эд, тебе снова жить надоело?!
Леха хоть и не стал закатывать рукава, но от волны злости, что от него прошла, меня легонько тряхнуло.
- Да вот зазнобу твою пытаюсь соблазнить. Доказать, что квалификация моя за прошедшие годы повысилась. Опыт, знания, все дела.
- И как? - На щеках Лехи заходили желваки. - Успешно?
- Говорит, любит только тебя. И в Лондон готова лететь хоть сейчас.
У меня внутри будто воздушный пузырь лопнул. Напряжение все еще чувствовалось, страх за Леху зудел, но еще сильнее хотелось смеяться.
Над ними двоими, такими большими и серьезными.
И над собой, за которую самые главные слова сказал совершенно посторонний человек.
ГЛАВА 30. ТЕРАПИЯ ЛЮБОВЬЮ
Половинок, конечно, не существует.
Но дурных хватает!
ЛЕХА
Все же брать с собой Полю было плохой идей. Чувствовал ведь, что Эд обязательно к ней пристанет и что-нибудь разболтает.
Судя по его слишком веселому виду и закатанным рукавам, рассказал много, а сейчас пытался перевести стрелки.
Зря я не согласился на Полькину идею явиться сюда с подружками. Пусть бы бдела за мной со стороны. Ради нее, так и быть, приударил бы за какой-нибудь из местных барышень, а потом выпрашивал дома прощение.
Ей бы понравилось. Мне тоже. И сейчас не пришлось бы думать, за какое место подвесить лучшего друга.
Чертово сослагательное наклонение! Жаль, хлебать боржоми было поздно.
- Родная, если этот боров на что-то жаловался, я прямо сейчас оторву ему яйца. - Стоило Басманскому убраться, я обнял свою девчонку. Странная такая, затихшая. Непохожая на себя пару минут назад.
- Ты говорил, у него любовь. Яйца, наверное, лучше оставить.
Вместо того чтобы, как обычно, укусить меня за губу или подарить ведьмовскую улыбку, Поля прижалась щекой к груди.
Ну точно что-то услышала!
- Тогда голову оторву.
- Целоваться не сможет.
- А тебя волнуют поцелуи Басманского? - Я все же заставил ее посмотреть на меня.
- Его - нет, а вот твои… - зеленые глаза подозрительно заблестели. - Укради меня отсюда.
Последнюю фразу она произнесла едва слышно. Шевелились лишь губы, но я понял.
- Весь вечер ждал, когда ты скажешь это.
На душе потеплело. Почти как после слов Эда о любви и Лондоне. Первая просьба моей девочки. Даже если бы сейчас передо мной положили контракт на миллиард, я бы все равно выбрал ее. Растерянную мою, сладкую…
- Пойдем!
И не думая тратить время на прощания, я кивнул Эду и повел Полю между столиков на выход. Быстрее отсюда. Скорее в ее маленькую квартирку, где никто не будет мешать. С чужих любопытных глаз и подальше от болтливых языков.
Ноги сами несли, и раздражало лишь то, что нельзя в одно мгновение перемахнуть через половину Питера, чтобы остаться наедине. Этого хотелось отчаянно. Прямо сейчас, словно нынешний момент какой-то особенно важный.
Надеясь успеть, я даже с парковки выехал на скорости. Шлагбаум поднялся. Мотор «Ауди» взревел, и осталось продержаться каких-то двадцать-тридцать минут…
Тупо смотреть вперед и на знаки. На знакомые до боли улицы, дома, мосты, которые так и не удалось ни разлюбить, ни забыть.
Радуясь, что не пил, гнать машину и чувствовать, как что-то трещит по швам. Ломается на острые осколки. Царапает старые шрамы. Не больно. В кайф. Любовно.
- Леша… - Поля не выдержала первой.
- Да? - я утопил в пол педаль газа.
- Эд рассказал мне, почему ты не звонил и не писал после первого отъезда.
Басманского и пытать не пришлось. Поля во всем созналась сама.
- Это было давно. И уже не имеет никого значения. - Кое-кто все же подписал своим яйцам приговор.
- Я думала тогда, что ты просто бросил меня. Что устал добиваться.
Она зыркнула искоса, еще более потерянная, чем раньше. Глупая моя, уже, наверное, накрутила себя.
- Да кто ж тебя забудет? В зеркало посмотри! Где я такую найду, - попытался отшутиться.
- «Дуру», ты хотел сказать.
- Не «дуру», а занозу! - сжал красивое левое колено.
- Леш… Ты скучал?
Она повернулась. Такая сосредоточенная и серьезная, что у меня ком в горле встал.
Скучал? Я?
«Лезть на стену» - это равно «скучал» или недостаточно? Бухать литрами и не спать по ночам - нормально было или расслаблялся?
- Невыносимо.
- Боже… - Поля уронила голову на раскрытые ладони. - Если бы я только знала… Мне бы намек… я бы ждала тебя хоть год, хоть два. Следом полетела бы.
- У тебя был институт. Ты только поступила, - слова дались тяжело, словно сквозь заморозку всей челюсти.
Двенадцать лет я представлял этот разговор. Первый год каждый день в голове проигрывал, но в реальности все оказалось в сто раз хлеще.
Куда там фантазиям до этой Поли, готовой ждать и рвануть за мной! Даже упившись в хлам, представить подобного не мог. Она ведь моя любимая заучка! Умница, красавица. Питерская пай-девочка, для которой учебники по английскому были дороже, чем влюбленная рожа одного долбанутого психа.
- Плевала бы я на него! - вырвалось у Поли с подозрительным всхлипом.
- Ты так радовалась, что поступила…
- Потому что мозгов не было. Боялась тебя. Пряталась. А потом оказалось, что…
Следом за новым всхлипом потекли слезы. Полька отвернулась к окну, попыталась их стереть, но они все равно лились, будто навязчивый питерский дождь.
- Леш, я себя боялась, - заговорила она уже без пауз. - Ты ведь без тормозов. И тогда, и сейчас такой же. А меня как принцессу растили. Музыка, танцы, языки. Все всегда по полочкам. Все красиво, как в музее… восковых фигур. Я к Эду пошла, потому что спокойно с ним было. Не цепляло ничего изнутри. Не рвалось наружу. А с тобой… Даже от взгляда трясло. Хоть экзорциста вызывай, - рассмеялась сквозь слезы. Заливисто, громко, так счастливо, что ехать дальше стало невозможно.
- Экзорциста? - провел рукой по лицу.
- Или мозгоправа с уколами, - смеясь, отмахнулась Поля.
- Меня нужно было вызывать, глупая.
Фиг с ней стало, с квартирой, кроватью и разговором наедине. Кто не успел, тот опоздал. А я и так опоздал на до хрена лет.
- Меня. Поняла? - Свернул в какой-то темный переулок на обочину. Отстегнул ремень безопасности и потянулся за своей девочкой.
***
Не знаю, сколько раз мы были вместе, но сейчас все происходило иначе. В голове не осталось мыслей о сексе. Снизу не подпирало от желания. Хотелось просто чувствовать ее, мою Полю. Всю целиком. Держать на коленях. Гладить спину. Дуреть от аромата.
Дико!
До сбившегося дыхания.
До ломоты в костях.
До ряби перед глазами.
Взрослая уже. С роскошным телом, мозгами, бешеным темпераментом… тигрица, которую пытались впихнуть в клетку для котов, но она предпочла остаться одна.
- Ты ведь поедешь со мной в Лондон, правда? - прошептал в открытый рот, пока под платьем сдвигал в сторону полоску ее трусов.
- Хоть на Аляску. - Даже не посмотрев по сторонам, она принялась за пуговицы на моей рубашке.
- У меня квартира с видом на Темзу. В туман можно подумать, что это Питер.
Погладил ее по чувствительной плоти. Обвел кончиком пальца клитор и раздвинул нежные лепестки. Бархатные и такие горячие, что за ширинкой как огнем обожгло.
- С тобой я и под мост согласна.
Поля сама добралась до ремня на брюках и подрагивающими пальцами расстегнула пряжку.
- Не нужно под мост. Там слишком много свидетелей.
Я опустил взгляд вниз, наблюдая, как она борется с маленькой пуговицей, отчаянно дергает молнию и тянет резинку боксеров.
Такая сосредоточенная, серьезная. Словно не сексом займемся, а будем делать искусственное дыхание друг другу. Спасаться как можем.
- Ты ревнивый, я помню.
Будто прямо сейчас на нас упадет астероид или перекроют кислород, Поля сама освободила член и, приподнявшись, опустилась на него. Еще не готовая, сухая, взрывающая мозг своей теснотой.
- А-а-а… - Она до крови закусила губу и откинула голову назад.
- Я тебя из дома не выпущу. Только когда с пузом огромным выкатишься. - Хотелось отшлепать ее за самоуправство, но сдержался. Одну руку положил сзади на ягодицы, не позволяя двигаться. Вторую просунул между нашими телами, чтобы ласкать ее.
- А если я не забеременею быстро? - Полька вздрогнула.
- Значит, одной тюрьмой на Темзе станет больше. Согласна?
Задвигал пальцами. Так, как ей нравилось. Настойчиво, ритмично, едва касаясь самой чувствительной части. Растирая первую влагу по лепесткам и основанию члена.
- Бо-о-оже… - с искусанных губ сорвался первый стон. - Ты умеешь уговаривать.
- Только тебя.
- Меня. А-а-а…
Смазки под пальцами стало больше, и я отпустил на волю свою девочку. Нереально было чувствовать, как сжимает, смотрит на меня блестящими глазами, и запрещать ей.
Ничего я против нее не мог. Как первый раз увидел, так вся моя независимость медным тазом и накрылась. Хана покою. Медленная погибель…
Но кто ж знал, что общая? Такая сладкая! Да если бы только мог подумать…
И сейчас не думалось. Как прорвало.
Где-то недалеко гремел трамвай, сигналили машины и трещали на «зеленый» светофоры - питерский саундтрек для одной сумасшедшей эротической сцены.
А я смотрел в глаза своей заплаканной ведьмочке и двигался.
Резко. Бедрами навстречу. Губами по губам, слизывая кровь.
Размашисто. Стискивая упругие ягодицы. Заставляя выгибаться, тереться об меня своей охрененной грудью.
До упора. Ловя ртом стоны и заставляя дышать вместе со мной. Одним воздухом на двоих. Одним безумным желанием.
Брал медленно, иногда останавливаясь, чтобы зацеловать ее. Шептал на ухо всякую херню, от которой жмурилась как кошка. Хохотала и затыкала мой болтливый рот своими поцелуями.
Брал жестко и быстро. Подкидывал вверх, опуская на член. И шалел от влажных шлепков, всхлипов, проклятий, которые теперь уже не могла сдержать Поля.
Никуда не торопился. Не трахал, а сходил с ней с ума.
Не знаю сколько.
Не представляю, видел ли нас кто.
Ко второму оргазму я не помнил, в каком городе нахожусь и как меня зовут.
Закончился.
Были лишь запотевшие стекла, скользкие от пота кожаные сиденья и целое море влаги между двумя телами. Наше собственное озеро похоти, заполненное вязкой жизнью.
Душный, пропахший потом и сексом рай. Мечтал? Да. Верил? Нет.
- У нас по графику сегодня «не тот день», - Полька смешно поморщила свой красивый нос, распластавшись у меня на груди.
Сил на третий заход пока не нашлось. Слишком хорошо было и так.
- А кто-то, помнится, обещал встать на колени и сделать мне приятно, если никого не убью…
Я погладил ее по голой ягодице. Кожа под пальцами горела, и бисеринки пота между половинок так и манили соскользнуть по ним вниз, заставить мою девочку еще немного постонать. Но уже соло. Для меня в первом ряду.
- Мы, женщины, такие непостоянные, - Поля недовольно вильнула задом. - Обещаем одно, требуем другое.
- Потому больше никакой свободы! - Раз добавки не желала, я аккуратно ссадил ее с себя и потянулся за упаковкой влажных салфеток. - Завтра билеты куплю. Как с твоей визой разберусь, сразу улетим.
- А до этого запрешь меня в Питере? - Зеленые глаза хитро блеснули.
- К себе привяжу.
- Я уже испугалась!
- Сильно? - потянулся губами к своей ведьме.
- Видишь, - она указала взглядом вниз. - Коленки тря…
Наверное, собиралась сказать «трясутся», но громкий звонок мобильника заставил осечься.
- Кто там? - Хотелось забрать телефон и выкинуть его куда-нибудь подальше. Ну что ж так не вовремя? Кому не спится?
Поля глянула на экран. Нахмурилась.
- Я не знаю, чей это номер… - показала мне.
- Зато я знаю.
За грудиной все заледенело. Эти цифры я и ночью, и в бессознательном состоянии вспомню всегда.
- Дай трубку, - забрал у Поли телефон и нажал на «Ответить». - Привет, дед. Случилось что?
ГЛАВА 31. МУЖЧИНЫ ОДНОГО ПЛЕМЕНИ
Не половые признаки делают мужчину мужчиной.
ПОЛЯ
Когда Леха сообщил, что произошло, я не сразу поняла. Казалось, что оглохла.
- Повтори, пожалуйста, - пришлось попросить сквозь шум в ушах.
- Только не волнуйся!
- Леш!
- Твоя бабушка в больнице. Был скачок давления. К счастью, наши голубки находились вместе и дед сразу вызвал скорую.
- Но… Не понимаю. У нее всегда все было хорошо с давлением…
Я попыталась вспомнить хоть один случай, чтобы бабушка жаловалась на здоровье или хотя бы на головную боль.
Не было такого. Моя замечательная Ядвига Яновна с жаром кляла чиновников, коммунальные службы, погоду, лентяев, но чтобы хоть слово сказала о здоровье… Она любую простуду переносила на ногах. Порхала! А однажды с пневмонией отыграла концерт и только после занавеса почувствовала слабость.
- Она даже не в курсе, где находится участковая поликлиника.
- Сейчас врачи занимаются ею. Они обязательно все выяснят. - Леха обхватил мой затылок и прижался лбом ко лбу. - Насколько я знаю деда, он уже подключил все свои связи.
- Поехали туда сейчас, - я с мольбой посмотрела на Лешку.
- Конечно, поедем.
Он сунул мне в руки упаковку салфеток. Достал из нее одну и аккуратно стал стирать что-то с лица. Задумчиво, серьезно, будто операцию проводил. А мне так и хотелось отдернуть руку и попросить вырулить поскорее к больнице.
- Проклятие… Я только не знаю, пустят ли нас так поздно… - вдруг дошло до меня.
- Молодец, сообразила, - Леха наконец прекратил играть в мойдодыра. - Но дед уже там. Думаю, у него будет какая-нибудь информация.
- Хорошо, - я попыталась взять себя в руки.
- Только спокойно! Договорились? Те тесты вполне могли оказаться ложными. - Двигатель машины привычно заурчал. - Вряд ли твоей бабушке понравится, что внучка рискует ее правнуками.
Леха подмигнул. А я так и не поняла, это он серьезно сейчас или придумал способ, как заставить меня остыть.
***
Так или иначе, уловка сработала. Эта часть поездки здорово отличалась от предыдущей. Уже и не верилось, что сегодня был разговор с Эдом, мое слезливое признание и близость в машине. За пару минут все умудрилось отойти на второй план, уступив место тревоге. Но я хотя бы не паниковала и не требовала гнать поскорей.
Нет, конечно, будь у меня час, я бы смогла накрутить себя до нервного срыва. К счастью, долго мучиться не пришлось. Больница находилась недалеко от нас, а вечерний Питер порадовал отсутствием пробок.
Как я и ожидала, к бабушке, конечно же, не пустили. На суровую вахтершу в кардиологии не подействовали ни мои уговоры, ни попытка сунуть деньги. За последнее Леха чуть прямо там, под дверью, не отшлепал меня.
Однако его дед и правда оказался волшебником. Не представляю как, но Лев Дмитриевич нашел способ оставить нас в приемном покое, чтобы смогли переговорить с врачом. И даже принес по стаканчику кофе.
- Ядя стабильна, прогноз хороший. Мы успели вовремя. - Уставший, с белым лицом и подрагивающими руками, он присел рядом на металлическую скамейку. - Доктор скоро подойдет. Он все расскажет. Я боюсь что-нибудь напутать. Голова совсем не соображает.
Сейчас знаменитый «дед» не был похож на того бойкого подполковника, который жил в соседнем доме. Не был он похож и на недавнего юбиляра.
Может, я плохо рассмотрела его в ресторане. В тот вечер в принципе было не до именинника. А может, так сильно ударило случившееся с бабушкой.
На миг даже захотелось обнять этого хмурого немолодого мужчину и пообещать, что все будет хорошо.
Сумасшедшее желание. Особенно для той, которая сама ничего не знала.
- Я больше никому не сообщил о Яде, - Лев Дмитриевич словно извинялся.
- Родители на очередной конференции. Скорее всего, уже спят, а телефоны отключены, - я сделала первый глоток. Язык и горло обожгло, но почти не заметила.
- Она запретила звонить даже тебе, но эта ее вечная конспирация… - не договорив, Лев Дмитриевич шумно выдохнул.
- Что значит «конспирация»?
Чтобы не выронить стаканчик от очередной новости, я поставила его рядом с собой.
- Это не первый скачок давления. Раньше тоже были.
- Раньше?..
- Она не хотела никого расстраивать. А я так и не смог уговорить ее пройти нормальное обследование. - Он устало провел рукой по лицу. - Не прощу себе этого никогда.
- И как… Как давно у нее начались проблемы?
Я расстегнула верхнюю пуговицу. Воздуха вдруг стало не хватать.
- Четыре года точно. Возможно, и раньше. Она такая скрытная, что я сам не сразу узнал.
Все же правильно я сделала, что отставила кофе. После этого признания стаканчик точно выпал бы из рук. Совершенно посторонний человек знал о бабушке больше, чем я или ее родная дочь. А еще уже много лет у одинокой светской львицы Ядвиги Яновны был мужчина… Не просто мужчина, а такой, которому она доверяла тайны и из-за которого оставила свой траур по дедушке.
У меня будто земля под ногами качнулась. Счастье, что сидела. И еще большее счастье, что сидела рядом с Лехой. Словно почувствовав мое состояние, он пододвинулся поближе и обхватил за плечи.
- Ба… Она изображала такую здоровую… - мой голос осип.
- О да, играть она умеет. И жить на полную катушку.
- Бальные танцы, концерты, спектакли, выставки… Ни дня без открытия.
- Неугомонная женщина! - прозвучало с нескрываемой гордостью. - Самая потрясающая из всех, каких я встречал.
Голос Льва Дмитриевича дрогнул, и одновременно что-то дрогнуло внутри меня. Что-то свое. Знакомое до боли и все еще до конца непонятное. Отозвалось как эхо.
- Когда выберемся отсюда, отругаем ее вместе. Так? - больше сдерживать себя я не могла. Все еще прижатая к боку одного Крамера, потянулась ко второму и крепко его обняла. - Будем долго-долго ее ругать, пока не поймет, что была не права.
- Она упрямая, как… - договаривать Лев Дмитриевич не стал.
- Как коза, - продолжила я за него, оглянувшись на Леху.
- Порода такая, - авторитетно кивнул тот, и, несмотря на полное отсутствие информации, от сердца отлегло.
Мне словно что-то вкололи. Возможно, из того же набора лекарств, что достался бабушке. Такое мощное, обволакивающее сознание, что плакать вдруг перехотелось, а напряженные нервы расслабились.
Эти мужчины одного племени… Эти четыре похожие руки на моих плечах… две пары одинаковых серо-голубых глаз… Они каким-то удивительным образом умудрились вывернуть душу наизнанку. Несколькими фразами, будто знали тайный шифр. И потом возвратили эту несчастную штуковину на место.
Родовое проклятие. Не иначе! Знать бы еще чье: Крамеров или наше с ба.
ГЛАВА 32. КРУГИ НА ВОДЕ
Все циклично.
Вселенная любит повторять испытания…
или дает шансы переиграть.
ПОЛЯ
В объятиях сразу двух мужчин, поразительно похожих друг на друга, время до прихода врача пролетело незаметно.
Лев Дмитриевич рассказывал, как он познакомился с бабушкой. Благодарил Лешку за то, что оставил в свое время его присматривать за нашей семьей. Шутил, что получить погоны подполковника было проще, чем пригласить гордую скрипачку на свидание. И как-то странно переглядывался с внуком. Будто с сочувствием или пониманием.
Возможно, стоило спросить прямо, не скрывают ли эти двое от меня что-либо. Но открытий за вечер оказалось и так слишком много. В лучших традициях Скарлетт О'Хары я закрыла глаза и оставила это дело на потом.
Сейчас желания были предельно просты: услышать мнение врача, передать бабушке, что очень ее люблю, и уснуть где-нибудь в уголке. Можно у Лехи на коленях прямо в больнице, или на заднем сиденье его «Ауди», или дома, если до утра успеем туда попасть.
Где именно, без разницы. Сумасшедший секс и такой же сильный стресс вымотали настолько, что я вполне могла уснуть и на жесткой лавке в приемном покое.
Состояние походило на прострацию. Наверное, благодаря ему заключение врача не показалось таким уж тревожным.
- Говорить о чем-то конкретном пока рано, - начал он, получив свой стаканчик кофе. - Нам нужна как минимум неделя на анализы и кое-какие исследования.
- Но какой-то предварительный диагноз у вас есть? - вместо меня допросом врача занялся Леха.
- Пока что все симптомы говорят о неконтролируемой артериальной гипертензии. Но нам нужно проверить сердце, чтобы исключить дополнительные диагнозы, - подозрительно уклончиво произнес кардиолог.
- А какие именно?
- Возможно… - Доктор замялся. Потер переносицу, посмотрел на Льва Дмитриевича и только потом снова заговорил: - Ишемическая болезнь сердца. Есть кое-какие признаки. Но это лишь предположение. Как я уже сказал, нам нужна неделя или две.
Судя по выражению лица старшего Крамера, в квалификации врача тот не сомневался и никаких дополнительных вопросов не имел.
- Мы поняли вас, - вмешалась я. - Но какой общий прогноз? К чему нам готовить бабушку и готовиться самим?
- Я не могу так рано о чем-то судить.
Доктор вновь завел свою шарманку, но я не стала ходить вокруг да около.
- А какой прогноз, если подтвердятся оба диагноза?
- Вы настойчивы прямо как она, - кардиолог неожиданно улыбнулся. Устало, но искренне. - Ладно, - опустился рядом с нами на скамейку и начал уже совсем другой рассказ.
***
Час спустя в машине меня снова накрыло недавнее состояние ступора. Далеко позади осталась больница, впереди уже виднелся дом. А мозг только-только начал осознавать весь масштаб произошедших событий.
Леха, будто тоже все понял, не произнес ни слова. Обычно разговорчивый, сейчас он весь ушел в дорогу и свои мысли. Как чужой.
- Кажется, это какое-то кино. Хочется попросить попкорн и уточнить, когда окончание сеанса, - меня как прорвало. - Ба… Она мне за всю семью. У родителей вечно какие-то научные работы, опыты, конференции. Я даже их названия не запоминала. Язык сломаешь произнести. А бабушка оставалась рядом. Тоже занятая, но со мной.
- Я помню, как приводил тебя к ней.
- Да… Ты, кстати, ей понравился сразу, - закусила губу.
- Даже так?
- Очень! Когда уехал в первый раз, именно она рассказала о ваших с Эдом проблемах. Правда, без подробностей, но тебя выгораживала как могла.
Леха усмехнулся и впервые за все время поездки посмотрел на меня.
- Похоже, у моего деда не было шансов устоять.
- Не было… - сглотнула. - Доктор сказал, что после выписки месяц или два понадобится на подбор препаратов. С регулярными замерами давления, посещением больницы… Она сама ни за что не будет соблюдать рекомендации. - Хотелось удариться головой о что-нибудь твердое.
- Это ее здоровье. Справится.
- Я ее с тонометром даже представить не могу. А уж ломающей таблетки… - со стоном махнула рукой.
- Ты же помнишь, что в самом конце сказал кардиолог? Если не будет геройствовать и станет соблюдать все рекомендации, через полгода выйдет на плато.
Машина остановилась возле подъезда. Как раз под тем фонарем, где мы первый раз поцеловались.
Судьба будто издевалась! Закольцовывала события самым причудливым образом. И именно сейчас.
- Полгода! Ты себя слышишь?
- Поль, зато это снова будет полноценная жизнь. Танцы, рестораны и прочие радости. Ради этого можно месяц-другой побегать по врачам и еще несколько месяцев тупо глотать ту дрянь, что подошла. Ничего сложного. Тысячи… Миллионы людей так живут.
- Ты прав. Но этот «месяц-другой»…
Я закрыла глаза. Как же легко было три часа назад клясться Лехе, что полечу вместе с ним первым же рейсом.
Боже… я уверена была, что уже скоро мы устроимся возле окна в его квартире. Будем смотреть на Темзу. Заниматься любовью и в шутку выбирать имена для детей.
Пусть рано, но уже хотелось. Что-нибудь двуязычное. Без пафоса, но с характером. Под стать моему мужчине.
Рядом с Лехой вообще хотелось много чего. Во мне словно какой-то механизм переключился с режима «Надо» на «Хочу».
Никогда еще не было такого ощущения правильности. Карьера, за которую держалась столько лет, вдруг стала неважной. Не останавливала собственная квартира. Планы… теперь они казались глупыми и пустыми.
Я с легкостью воспользовалась Лехиной помощью и прогуливала занятия на курсах. Будь такая возможность, так же прогуливала бы школу. Из квартиры совсем выходить не хотелось. Ждавший меня дома мужчина стал важнее всего и всех.
Не верилось! Какие-то две недели, и привычная иерархия ценностей рассыпалась, как песочный замок.
А сейчас нужно было устраивать стресс-тест новой мечте…
- Леш, я не смогу улететь вместе с тобой.
Возможно, стоило дождаться утра или момента, когда войдем в квартиру, но и без слов было понятно, что ждет впереди.
Мой замечательный умный мужчина заглушил двигатель машины, сжал челюсти, но даже не посмотрел в мою сторону.
- Родной, это не попытка сдать назад или переиграть решение. - Я потянулась к нему. Обняла. Такой горячий, сильный, большой. Такой мой! - Правда! Я не струсила.
- Поль, - он устало потер глаза, - я ведь тоже не могу больше оставаться здесь. Максимум неделю. И то… Эд уже копытом бьет. А в Лондоне… Трудно все.
Он так старательно подбирал слова, будто на самом деле думал, что попрошу ждать.
- Ну и не откладывай. Это всего лишь месяц или чуть больше… - заговорила я шепотом. В голос почему-то не получалось. - Он пролетит незаметно. Я буду сражаться с бабушкой, ходить с ней по врачам и ругаться из-за таблеток. Ты воюй со своими делами. А потом мы снова встретимся, будто прошла всего неделя.
Леха поднес мою руку к губам и стал целовать костяшки.
- Я уже два раза улетал без тебя. В первый был уверен, что ненадолго. Во второй - навсегда. Третий - это система.
- А еще третий - это на счастье.
Я клюнула его в нос, заставив смешно скривиться. И помахала перед глазами ключами от квартиры.
- Ох, уж эти бабские приметы!
- Ты, главное, верь. Пожалуйста, теперь мне можно верить.
Возможно, нужно было пообещать что-то еще. Поклясться звонить, устраивать онлайн-свидания и секс по интернету. Как-то же развлекают жены своих мужей в долгих командировках. Но сейчас все это казалось примитивным, банальным, не нашим.
- Я куплю тебе билет с открытой датой, а если через месяц не явишься, попрошу деда повторить один фокус с багажником. В его новой машине он просторный. Тебе понравится. - Похоже, не только я всю дорогу думала, как нам теперь быть и чего ждать.
- Кажется, догадываюсь, о чем ты. - Уверенно вложила ключи в мужские ладони. На сердце потеплело. - Но я согласна. А если контузит, будешь сам лечить.
- Буду! - Лешка убрал волос с моих губ и наклонился. - Я тебя всегда и любой… Буду.
ГЛАВА 33. НА ПРИВЯЗИ
У кого-то любовь как простуда -
лечится постельным режимом за семь дней.
У кого-то как генетический сбой -
лечения нет, остается только жить. С ней.
ПОЛТОРЫ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
ЛЕХА
Я не лгал Поле, когда говорил, что Питер похож на Лондон. Они были как братья-близнецы. Кармические.
Русская речь в самых дорогих районах. Бесконечные пробки. Сырость и туманы. И там, и здесь мне всегда не хватало одного человека - строптивой, красивой и моей единственной женщины.
Сейчас ее не хватало особенно остро. Почти как после переезда в Лондон. Состояние сильно напоминало простуду. Ломота в костях, головная боль и желание уйти в спячку до лучших времен - букет симптомов только подтверждал диагноз.
Отличие от прошлых раз было лишь одно - работа не лечила. Я сутками пропадал в офисе. Умудрялся одновременно висеть на телефоне с партнерами и отдавать распоряжения работникам. Но мысленно постоянно находился в Питере.
Катил свой чемодан к стойке регистрации и вел за руку Полю.
Не так я раньше представлял отлет. В самом начале, как только вернулся на родину, думал, что улетать буду пьяным под завязку после очередного мальчишника с Эдом. Без дезинфекции с родины никак!
Когда поселился в квартире на Дачном проспекте, был уверен, что вернусь домой не один, а с занозой своей и ее пузом. Пьяный от счастья. И без боли за грудиной.
Но Питер всегда любил меня пламенной любовью, убойной.
Судьба, как шулер, сыграла краплеными картами. И там, где было всего два варианта, нарисовался третий. Билетов в Лондон было по одному на каждого. Первый для меня - на сегодня. Второй для Поли, как и обещал, без даты. Но улетающий - только один.
Спустя день после случая с Ядвигой Яновной ничего не поменялось. Бойкая старушка не вылечилась от прикладывания к ней фонендоскопа, и даже легкое кровопускание при сдаче анализов не сотворило чудо.
Завистливый Питер не отпускал мою женщину, а пропахший деньгами и туманами Лондон грозился пустить меня по миру за слишком долгий отпуск.
Нужно было как-то смириться. Не травить себе душу дурацкими страхами. Месяц или два - это ведь не шесть лет, и уж тем более - не четырнадцать.
Мозг все понимал. Сердце вроде тоже приняло и не грозилось больше ранним инфарктом. Но душа отказывалась вступать в сговор с остальными потрохами. Судьбе нужно было заарканить Полю уже сейчас. Надежно и навсегда.
А кто я такой, чтобы спорить с душой?
НЕДЕЛЕЙ РАНЕЕ
АЭРОПОРТ
Еще в самом начале нашей аферы с беременностью Полька клялась, что ни за что не станет провожать меня в аэропорт. Уверяла, что я только донор, носитель генофонда, но… Сейчас я шел к зоне паспортного контроля в Пулково, и одна гордая ведьма шагала рядом.
Со стороны могло показаться, что это не я улетаю в Лондон, а она. Сосредоточенный взгляд, туфли на высоком каблуке, строгий брючный костюм, макияж - настоящая бизнес-леди. Такой самое место где-нибудь в районе Белгрейв-сквера. И лишь я знал, что эти «бзз» неспроста.
Поля продумала все! Костюм был защитой нас обоих от непредвиденного секса в машине. Макияж - причиной не разреветься. А сосредоточенный взгляд - результатом врожденной близорукости.
Еще дома моя упрямая козочка наотрез отказалась надевать очки и просто бросила их на дно своей сумочки. «Не хочу видеть, как ты уходишь!» - только женщина могла придумать такую отговорку, но спорить я не стал.
За три дня после первой поездки в больницу я с ней вообще не спорил. На споры у нас не было времени. Когда она работала, я тоже вкалывал. Решал вопросы с визой, стращал всех в офисе и организовывал кое-что еще.
Когда Поля находилась дома и не нужно было ехать к бабушке, мы не вылезали из кровати.
График «день-через день» был позабыт напрочь. Едой обеспечивала служба доставки. А мы сходили с ума. Сталкивались у порога. Там же оставляли одежду. И истирались друг о друга до утра.
Так много я не трахался даже в далекой молодости. Так одержимо - вообще никогда. Мы словно пытались впрок запастись ощущениями. Кайфом внутри нее. Болью от укусов зубов во время оргазма. Опустошением, когда ни двигаться, ни говорить не было сил. И ленивой радостью от того, что кто-то тычется носом под мышку.
Нереально было насытиться и остановиться. Даже в здании аэропорта хотелось зажать Полю где-нибудь в служебном помещении и слизать к чертовой матери с ее губ дурацкую красную помаду.
Если бы не одна идея, я бы сорвался. Укромных уголков, на первый взгляд, хватало. Но до расставания нужно было успеть сделать еще кое-что. Самое важное!
Перед стойкой регистрации я притормозил Полю и отвел немного в сторону.
- Если собираешься в сотый раз рассказать, как подтвердить билет, то я тебя поколочу, - воинственно сообщила моя подслеповатая валькирия.
- Поколотить - это хорошо, но у меня другое дело.
Пока она и вправду не набросилась с кулаками, я достал из внутреннего кармана пиджака небольшой футляр и без всякого объяснения надел на красивый безымянный палец кольцо. Белое золото. Три бриллианта - по каждому за мое возвращение. И короткое, выгравированное умелым ювелиром послание, внутри. Прочтет дома.
- Это?.. - Поля закашлялась. - Это что?
- Правильный ответ не «что», а «родной, я согласна выйти за тебя замуж».
Женщина мне досталась красивая, но временами глупая, потому пришлось подсказывать.
- Леш, ты мне предложение делаешь?
Длинные ресницы захлопали, будто веера. Голос охрип, а рука в моей ладони дернулась. Картина маслом - «Я не ждала».
- Нет, милая, я тебя перед фактом ставлю. Если хочешь, можешь ответить «да», но это необязательно.
- Крамер, ты чокнулся?
- Чокнулся уже давно. А что, по мне незаметно?
Макияж все же нужно было спасать. Зеленые глаза вначале заблестели, а потом в уголках появились первые слезы.
- Черт, ты со своим предложением…
Вместо того чтобы сделать меня самым счастливым человеком на свете, Поля принялась что-то искать в недрах своей сумочки. Судорожно, наспех, будто пожар вот-вот начнется.
Только когда все содержимое было вывернуто на пол, а в руках оказались салфетки, она, наконец, смогла посмотреть на меня.
- И я от такого психа ребенка хотела! - проворчала она под нос, промокнув слезы.
- Это твое «да»?
- Леш, ты на рейс опоздаешь, - попыталась снять кольцо. - Давай решим все, когда снова встретимся.
- В прошлый раз, пока я мотался в Лондон, тебя какой-то мудак окольцевать успел.
- Обещаю, больше никаких му… мужчин, - она попыталась улыбнуться. Вышло криво. - Я боюсь так, заранее. Правда.
- Ладно. Понял.
В принципе ничего неожиданного не произошло. Просто Поля. Просто моя нелегкая доля. Ничего с первого раза. Ни на свидание пойти, ни поцеловать себя разрешить, ни замуж согласиться.
Все нужно брать измором и нахрапом. Постоянно в тонусе.
- Сама виновата. - Забрал кольцо. Расстегнул пиджак. И под удивленными взглядами прохожих опустился на колено. На грязную плитку аэропорта. - Полина Игоревна, любимая, выходи за меня замуж!
Судя по тому, как в нашу сторону повернулись все в радиусе двадцати метров и даже дедок со слуховым аппаратом, произнес я это достаточно громко и четко. У Польки в метре от меня не было шансов отморозиться. Ни одного.
- Поднимись! На нас весь аэропорт смотрит, - прошипела она, краснея.
- Свидетелей много не бывает. - Я снова взял ее правую руку в свою и, будто только этим днями напролет занимаюсь, надел кольцо.
- Леш, ты…
- Чокнутый и псих. Ты уже говорила. - Поднялся с колен. - «Да» произносить собираешься?
- Это не предложение, а шантаж.
- Тогда пропустим этот шаг и перейдем к следующему?
Я притянул ее к себе и обнял за талию.
Податливая. Испуганная. Казалось, отдал бы все деньги, какие были на счете, чтобы только никуда не улетать и еще немного постоять так с ней. Налюбоваться не получалось. Бравада в голосе исчезла. Глаза снова заблестели. Самое красивое преображение, какое я видел в жизни.
Пожалуй, ради него стоило лететь сегодня утром в ювелирку и спешить с предложением.
- К какому шагу? - послышался писк на ухо.
- А теперь мы должны поцеловаться. Ты как первый раз, честное слово!
- Я не могу. - По красивым щекам потекли слезы.
- Нас не поймут, - я кивнул в сторону, где толпа наблюдающих с каждой секундой становилась все больше.
- Ты надо мной издеваешься?
- Самую малость. - Сам забрал салфетку и стал промокать слезы. - Ровно настолько, чтобы заставить тебя, наконец, отключить свою голову и сделать то, чего хочешь сама. Ты ведь хочешь за меня замуж?
- Леш…
- Хочешь?!
- Очень.
- Тогда скажи мне «да». Одно слово.
Ума не приложу, как так получилось, но сейчас именно я чувствовал себя в заложниках. Нервы натянулись так, что на них можно было играть. Собственный голос напоминал шепот какого-то дряхлого старика.
Наверное, подумай Поля хотя бы пару минут, я бы прямо тут и помер. Ни одна скорая не спасла бы. Но в кои-то веки моя ведьмочка решила не мучить нас обоих.
- Сукин ты сын, Крамер! - засияла она. - Но… Да! Да, слышишь? Да! Я выйду за тебя замуж. И фиг позволю снова исчезнуть из моей жизни.
Прозвучало это совсем не романтично. Скорее как «Получи, фашист, гранату!» Но от сердца отлегло и дышать сразу стало легче. Согласна! Не сбежит!
- Не исчезну, - больше не в силах ждать, я принялся поцелуями покрывать любимое лицо. Стискивать эту ведьму в объятиях и рассказывать, как именно буду шлепать за то, что заставила поволноваться.
Шлепать хотелось адски! Прямо сейчас! Дорваться до сладких розовых булок. Приложиться пятерней. И окончательно почувствовать, как струны внутри превращаются назад в нервы, а барабанящая штуковина за грудиной - в сердце.
Поля, окольцованная, возможно уже беременная. И точно моя.
ГЛАВА 34. СТАДИИ ЖЕНСКОГО ОЖИДАНИЯ
Чего у женщин не отнять,
так это склонности к трагизму и героизму.
ПОЛЯ
Наверное, если бы мне пришлось воевать с бабушкой в одиночку, уже к концу первой недели на моей голове появилось бы очень много седых волос, а в сумочке - упаковка успокоительного.
К счастью, бравый подполковник КГБ Лев Дмитриевич Крамер никуда не исчез и мужественно делил со мной нелегкую ношу заботы о ба.
Делить было что! Уже через три дня после поступления в больницу моя драгоценная Ядвига Яновна попыталась совершить свой первый побег.
Действовала ба решительно и красиво. Медсестра на посту даже не заподозрила ничего, когда пациентка гордо промаршировала мимо нее в тихий час, бросив свое королевское: «Не беспокойтесь, милочка, я просто гуляю!»
Вторую попытку ба провернула еще через три дня. Прямо после обеда, со стаканчиком компота. Небрежно набросив на плечи гостевой белый халат Льва Дмитриевича, она спустилась на первый этаж и даже добралась до крыльца больницы.
Со стороны вряд ли кто-то смог бы отличить высокую статную скрипачку от местного врача. Во всяком случае, взгляд у ба всегда был как рентген. Скорее всего, этому Штирлицу в юбке удалось бы добраться до ворот и словить такси, но проинструктированная подполковником охрана спохватилась вовремя.
Как и в первый раз, ба вернули в палату. Лечащий врач снова прочитал ей лекцию о важности анализов и опасности диагнозов. А потом полчаса мы с Львом Дмитриевичем носили в пакетах благодарности охране, пополняли бар доктора бутылками с успокоительным от компании «Хеннесси» и плакались друг другу на нелегкую долю.
Ба плакалась тоже. Требовала привезти ей скрипку. Возмущалась предложением Льва Дмитриевича уехать после обследований в подведомственный санаторий и всячески выражала свое фе.
В общем, с бабушкой было несладко и нервно. Все отделение кардиологии, как премии, ждало ее выписки, и лишь переписка и звонки по видеосвязи с Лехой спасали меня от нервного срыва.
Леха чувствовал мое состояние так, будто мы прожили вместе лет пятнадцать и сейчас тоже находились рядом.
«Если с возрастом я стану такой же занудной, как моя ба, разрешаю развестись», - честно призналась я спустя первую неделю после расставания.
«Развестись - ни за что. Я тебя лучше прибью, чтобы больше никого не мучила».
«Ты очень добрый. В курсе?»
«И сильно соскучившийся. С бабулей совсем тяжело? Приехать?»
«Без твоего деда я бы не справилась. Он герой».
«Мне ревновать?»
«Нет. Лучше люби меня так же сильно, как он любит мою бабушку».
«Клянусь не посрамить дедову честь».
«Клянусь стараться не быть такой вредной, как ба».
«Козочка моя, я выдержу тебя любой».
«Скучаю. Очень. Спасибо, что вернулся в мою жизнь».
Никогда не была любительницей долгих разговоров и переписки, но с Лехой можно было строчить простыни и находиться на связи двадцать четыре часа в сутки.
Иногда мы так и делали. Что-то писали друг другу, легкомысленное, глупое. А потом включали в скайпе видео и жили каждый своей жизнью. Он уничтожал какую-то еду из контейнеров, листая бумаги. Я готовила ужин и разбиралась с уроками. Никто из нас ничего не говорил друг другу. Лишь изредка оглядывались на монитор, будто проверяли: «Я с тобой - я тоже».
Возможно, это была нездоровая, отдающая зависимостью связь, но нам было хорошо. Просто чувствовать один другого.
Вместе, в разных странах, смотреть по вечерам одни фильмы. Засыпать с включенной камерой, чтобы ночью просыпаться от храпа и требовать сменить позу. Рассказывать, какая по вкусу еда. И ругать совершенно одинаковую погоду.
Без бешеного секса и объятий. Без поцелуев. Как на диете, от которой вместе с килограммами уходит и что-то еще… колючее, больное, дефектное.
Детокс отношений. Вполне комфортный.
И только в один из вечеров мне до слез захотелось оказаться рядом с Лехой.
***
Вот о ком я совсем забыла за последние недели, так это о Григории. После нашего единственного свидания, закончившегося поцелуем с Лехой на лестнице, казалось, прошла вечность.
За нее я умудрилась стать невестой любимого мужчины и выбросить из головы фамилию Григория. Но он не забыл меня.
Не забыл до такой степени, что смог найти мой адрес и решился явиться в гости.
Я глазам не поверила, когда увидела его за порогом. Нет, он по-прежнему выглядел как маменькин сынок. С зачесанной набок челкой, в идеально отутюженной рубашке. Но решительный взгляд и вместо нелепого веника два пакета в руках были чем-то новым.
- Здравствуй, Полина. Прости, что я без предупреждения, - Григорий трижды вытер ноги о коврик, прежде чем войти в квартиру. - Пришлось дать взятку твоему начальству на курсах, чтобы раздобыть адрес.
Гордый собой, он светился, как новогодняя елка. Возможно, будь Григорий таким на нашем свидании, я и не убежала бы спустя час, разбив очки.
- Не ожидала тебя увидеть, честно говоря, - я взмахнула рукой, пропуская его в гостиную.
- Я сам от себя не ожидал. Не смог забыть тебя. Понимал, что раз не звонишь, то не нужно и пытаться, но…
Он поставил оба пакета на журнальный столик.
- И поэтому сразу пришел с вещами? - Обстановка так накалилась, что ее срочно нужно было разрядить.
- Э-э… - он округлил глаза, а потом хлопнул себя по лбу. - Ты про это? - указал на пакеты.
- А будет что-то еще?! - улыбнулась я.
- Нет! Конечно нет.
С видом неандертальца, добывшего мамонта, он стал важно распаковывать свои дары и выставлять их на стол.
- Это торт. Мне показалось, что в прошлый раз он тебе понравился. А это семга на гриле. - На миг Григорий замялся, но все же продолжил: - Я подумал, что если ты не хочешь ходить со мной на свидания, то мы сможем хотя бы просто поужинать.
- Ммм… Поужинать…
Это было до такой степени мило и неожиданно, что у меня пропали все слова.
Бывший муж в жизни не приносил домой готовую еду, предпочитая использовать меня как кухарку. Леха ходил со мной по ресторанам или заказывал блюда с доставкой, чтобы каждую свободную минуту проводить в кровати.
Но чтобы так… Выбрать самому и аккуратно, не смяв розочки на торте, привезти ко мне домой…
Язык не поворачивался сказать, что не приму предложение. Изнасилованная в мозг бабушкой и работой, я даже «нет» произнести не могла.
Молча смотрела, как Григорий распаковывает торт. Как вынимает из пластиковых контейнеров симпатичные тарелочки с рыбой. Как снимает фольгу…
Все неспешно, подрагивающими пальцами, аккуратно настолько, что любоваться и любоваться… ровно до того момента, как я почувствовала запах рыбы.
Никогда у меня не было проблем с запахами, а семгой вообще могла питаться, как медведь в Норвегии. Но желудок скрутило так, что чудом успела добежать до унитаза.
- Ты заболела? Мне чем-нибудь помочь? - взволнованно произнес Григорий и, словно я блюю спорами сибирской язвы, отошел на приличное расстояние от туалета.
- Была здорова…
Я вытерла губы туалетной бумагой. Прислушалась к себе. В прошлое отравление меня рвало не переставая. Внутри аж все болело от спазмов. Незабываемый вечер! Сейчас обошлось одним разом, и мутило, лишь когда представляла рыбу.
- Может, вызвать доктора или сбегать в аптеку?
Судя по звукам в прихожей, Григорий, наверное, уже успел обуться.
- В аптеку…
Я задумалась. Ощущения точно были не такими, как в прошлый раз. И не такими, как вообще когда-либо. Несмотря на рвоту минуту назад, мне безумно хотелось торта. А еще, вместо того чтобы испугаться, я тянула губы в улыбке.
Странная реакция. Словно сбой в прошивке. И задержка менструации как раз была уже две недели…
- Так мне что-нибудь купить? - снова послышался голос Григория.
- Гриш, нет.
Зажав нос, я вышла из туалета.
- Но тебе плохо! - Он нахмурился, будто я говорю какую-то глупость.
- Месяцев через девять это пройдет. - Смеяться с зажатым носом было то еще удовольствие, но сдержаться я не получалось.
- То есть?
Челюсть моего незадачливого ухажера отъехала вниз.
- Гриш, я не больна. Я, кажется, беременна.
- Но мы… Но я… Мы не могли в тот вечер… - он сам закрыл рот, так и не договорив.
На белом, как пергамент, мужском лице тревога сменилась удивлением, удивление - шоком, а шок - разочарованием. Не совсем быстро, но до него дошло.
- Полин, извини, - кадык на горле дернулся. - Я, наверное, здесь лишний.
Он посмотрел по сторонам, достал из кармана пиджака ключи. Нервно погремел ими.
- Ты меня тоже извини.
Если бы не сумасшедшее счастье, мне, вероятно, было бы стыдно. Поужинала, называется, в приятной компании. Расслабилась.
- Нет, это я дурак. Не спросил. Приперся.
Все так же, не глядя на меня, Григорий тяжело вздохнул и взялся за ручку двери.
- Ты не дурак. - Еще несколько минут назад я умилялась широким жестом этого мужчины, а сейчас изнутри меня затапливало желанием разреветься у него на плече. - Наоборот. Ты молодец и… Спасибо тебе. Спасибо огромное!
Чтобы не вдохнуть запах рыбы, я задержала дыхание и крепко обняла своего гостя.
- За что? - прохрипел он не двигаясь.
- За то, что пригласил меня тогда на свидание. Рассказал о себе и вызвал такси, когда я решила сбежать.
- За такси, что ли?..
- За такси особенно! Это было очень правильное такси! Самое лучшее в Питере.
Реветь хотелось адски! Переносицу ломило, и лишь борьба с рвотным рефлексом отвлекала от истерики.
- Ну, если нужно, я могу еще… хоть сейчас вызвать…
Григорий искренне ничего не понимал. Конечно же, он не знал, кого я умудрилась встретить в машине, кто потом помог мне дойти до дома, а чуть позже и прописался в нем.
Этот милый великовозрастный маменькин сынок всего лишь провел со мной один вечер. Всего лишь использовал мои уши и мозг. Но то, что подарил взамен… нет, это невозможно было измерить. Это было лучшее, что могло со мной произойти. И, судя по новому желанию - расхохотаться, полное неожиданных открытий.
ГЛАВА 35. В ОДНОМ ШАГЕ ОТ ТЕБЯ
Не мешай судьбе,
и она приведет куда нужно.
ПОЛЯ
Это, конечно, было неправильно, но первым о беременности узнал Лев Дмитриевич. Мне не пришлось ничего рассказывать. Он догадался сам. Не представляю как. Мы встретились в коридоре больницы, как обычно, обменялись новостями и пожаловались друг другу на бабушку.
А потом он спросил.
Прямо.
В лоб.
- Поль, а ты, часом, не беременна? - Даже глаза сощурил. Точь-в-точь как Леха, когда выпытывал у меня что-то про прежнюю жизнь.
- А вам уже хочется правнука? - я закусила губу, сдерживая улыбку.
- Я-то что? Я всегда за. А вот оболтусу моему давно пора стать папкой. Но он же у нас этот… Гусь-однолюб.
- Лебедь, - поправила я и кивнула.
Словно и правда не ожидал, старший Крамер опустился на лавку возле палаты.
- Ёшки-матрешки… - хмыкнул в усы.
- Леше я еще не говорила. Сама только вчера вечером заподозрила, а утром… - достала из сумочки тест на беременность. - Ваш сумасшедший внук мне их когда-то оптом купил. Вот, один пригодился.
Передала Льву Дмитриевичу узкую картонную полоску с двумя четкими розовыми линиями.
- Если бы сказала, он бы на своих двоих из Лондона прибежал. Ла-Манш вплавь, а дальше огородами до самого Питера.
Старший Крамер изучающим взглядом уставился на меня.
- Знаю. А потом у него снова скопилась бы куча нерешенных дел, и ночами пропадал бы за ноутбуком. - Я пожала плечами. - Нет, мне это не нужно. Пусть у других будет стакан наполовину полон. Я за целый. С горкой.
- Да-а… Теперь понимаю, почему он столько лет по тебе кис.
В палате за нашими спинами все так же стояла тишина. Ба, вероятно, спала. Но Лев Дмитриевич больше не стал рассиживаться.
- И почему? - я поднялась вслед за ним.
- Потому что не идиот. И, кажется, мне тоже пора прекращать дурью маяться.
Что означала первая часть фразы, было понятно - на идиота Леха не тянул. Но вторая казалась сплошной загадкой.
Чтобы спросить значение, я даже открыла рот. Но сказать ничего так и не успела. В конце коридора раздался голос кардиолога бабушки, и, доставая из сумки список с вопросами, я поспешила за ним.
***
Без подготовки в медицинских терминах можно было утонуть. Первые дни я часами листала страницы интернета, чтобы понять, о чем говорит доктор. Но сейчас все было предельно ясно.
Оба первоначальных диагноза подтвердились. Моя всегда здоровая ба оказалась серьезно больна, и впереди нас ждал как минимум месяц подбора препаратов, а за ним еще полгода контроля и регулярных посещений врача. Если сама Ядвига Яновна не будет подкидывать сюрпризов!
С одной стороны, это было ужасно - подтвердился худший прогноз. А с другой - наконец наступила какая-то ясность. Осталось лишь с ней смириться. Еще на месяц отложить отлет в Лондон и закупиться валерьянкой.
Стараясь не фонить своей грустью на всю больницу, я несколько минут посидела под дверью кабинета доктора. Нацепила на лицо маску внучки, которой все нипочем. И только потом пошла в палату к ба.
Льва Дмитриевича уже и след простыл. Наверное, мне следовало сразу обратить на это внимание. Терпения у подполковника было гораздо больше, чем у меня, и бабушкины капризы он сносил намного лучше.
Просто так Крамер-старший из палаты не ушел бы. Но я, видимо, еще не до конца отошла от вестей, потому пропустила это. А затем профукала вторую странность.
Словно в этом нет ничего сложного, ба сидела на кровати и, вместо того чтобы листать журналы или читать книгу, одну за другой забрасывала в себя таблетки из небольшого бумажного кулька - свою стандартную больничную дозу. Сама! Без скандалов и уговоров. Как нормальный послушный пациент!
- Привет, бабуль. Я с доктором только что говорила.
Все так же, ничего не замечая, я подошла к гостевому креслу и поставила на сиденье сумочку. Нужно было как-то начать разговор про переезд. Хоть мы и жили в одном доме, но оставлять ба без присмотра пока не стоило. Кому-то из нас предстояло временно поселиться у другого. Мне у нее или ей у меня.
- Доктор… Рассказал… - как-то странно произнесла ба, все так же в прострации глядя перед собой.
- Заключение к вечеру будет готово. Так что завтра тебя выпишут.
- Завтра… Выпишут…
- Нам осталось только решить, где ты ближайший месяц будешь жить. - Я прижала ладонь ко лбу. - Родители вернутся через неделю, но у них потом опять какой-то симпозиум. Наверное, тебе будет лучше…
Договорить я не успела. Ба вдруг повернулась ко мне и растерянно заговорила сама:
- Я не буду к тебе переезжать. Мы с Львом Дмитриевичем завтра в санаторий уезжаем.
Не веря своим ушам, я плюхнулась в кресло, прямо на сумочку.
- Ты? В санаторий?
- Он сказал, что там отличный медицинский персонал, процедуры и свежий воздух.
- Но ты же была против!
Я вспомнила, как она с презрением говорила о санатории. Словно это помойка какая-то, а предложение поехать туда - оскорбление чести и достоинства великой скрипачки.
- Была… - Глаза ба подозрительно заблестели. - Лева… Он заставил засунуть под язык валидол и… Сказал, что бросит меня, если не начну слушаться.
Губы бабушки дрогнули.
- Ба… - я раскрыла рот, не зная, что сказать.
К счастью, это и не понадобилось. Ба продолжила сама, словно из нее перло:
- А еще он признался, что у него нет музыкального слуха. Он терпеть не может музеи. И хочет дачу. С огородом, лохматой собакой и этой отвратительной штуковиной, на которой жарят мясо.
Посмотрев на бабушкин блистер с валидолом, я завистливо сглотнула. Уж не знаю, какие у Лехи были родители, но дедовы гены ему передались точно.
- И что? Вы расстались? - я с трудом смогла пошевелить языком, чтобы спросить.
Бабушка будто и не услышала. Взгляд мазнул по обоям рядом с моей головой. Грудь с шумным вздохом поднялась.
- Поль, ты не знаешь, где можно купить туфли для этой… дачи? У меня ведь все с каблуками. И одежда, наверное, понадобится новая… - она задумчиво потерла левую бровь. - Ну не буду же я расхаживать по огороду в шелковых платьях, как какая-нибудь профурсетка из телевизора. Это такой моветон! Не дай бог, кто-то увидит!
- Я… я помогу… Мы что-нибудь подберем.
Дар речи ко мне вернулся. Но не до конца. Предложение нормально построить не получалось, словно русский язык позабыла. И от шока голос звучал глухо.
- Но это не сейчас. - Бабушка по-барски взмахнула ладонью. - После санатория. Если нас комары не съедят в этом лесу.
- Конечно.
- И еще собачий питомник какой-то нужен… Не дворнягу же мне воспитывать… И… - Блуждающий взгляд бабушки скользнул по мне. Вернулся. И будто видит меня впервые в жизни, Ядвига Яновна удивленно уставилась глаза в глаза. - Полина, а что ты, радость моя, до сих пор делаешь в этой палате? Медом намазано?
- Я?
- Думаешь, что ради твоей неземной красоты самолет в Лондон на больничной лужайке пересадку сделает? - из растерянной дивы, которую шантажом заставили поехать в санаторий и потом жить на даче, бабуля в один миг превратилась в главную светскую львицу Питера. Грозу дирижеров и повелительницу консерватории. - Ты Алексея еще сколько мучить планируешь? А свадьбу когда устраивать? А детей?
- Бабуль, я…
- Милая моя, хочу тебе сказать страшную вещь - ты не молодеешь! Он, конечно, без ума от тебя, но нельзя мариновать мужчину так долго! Они от этого портятся.
Совсем как в детстве, она похлопала по матрасу и протянула ко мне руки.
- Бабушка! - я бросилась к ней в объятия так, словно меня кто-то подбросил. Быстро, со всхлипом, со слезами на глазах. Ничего не понимающая и обалдевшая от неожиданного счастья.
Скажи кто полчаса назад, что такое случится, не поверила бы. В планах были только работа, лечение и убивающие своей тоской вечера. Грузовик со счастьем не желал заезжать на мою улицу. Светил фарами издалека, манил ценным грузом. И вдруг…
- Девочка моя, - ба гладила меня по голове, по плечам. - Ну что ты? Все ведь хорошо. Ни твой Крамер никуда от тебя не убежит. Ни мой от меня.
- Не. Убежит.
После нового всхлипа слезы потекли уже не дорожками, а реками. В жизни никогда так не ревела. С соплями и завыванием. Будто вся жидкость, которую выпила за два дня, решила выйти наружу. И остановиться не получалось.
- Он очень тебя любит. Всегда любил, - убаюкивая в объятиях, прошептала бабушка. - И ты его. Всегда.
- Да-а-да… - к прежнему оркестру из ненормальных реакций добавилась еще и икота. - Но. Ик! Так и не сказала этого ему. Ик! Ни разу.
ГЛАВА 36. ОДИНОКИЙ ВОЛК. БЫВШИЙ
Женщины любят ушами,
мужчины же предпочитают нащупывать свои ответы.
ЛЕХА
У женщин регулярно бывают «те самые дни». Случаются они и у мужиков. Разница лишь в том, что мы не грозим залить кровищей все что можно, а жестко убиваемся на работе.
Сегодня у меня случился как раз один из убойных дней. Деньги по питерскому проекту перли, так что бухгалтерская фирма заранее пугала дикими налогами. Басманскому приспичило второй раз жениться, и он сбросил все самые сложные вопросы на меня. А Полька, как назло, не брала трубку.
Коза! Вот искал для нее другое обращение. Зайка, котя, солнышко… но не прирастало. Козой была. Козой и оставалась. Офигенной! Такой, что дня не получалось прожить без ее голоса и взгляда в камеру. Но упрямой и непослушной.
Пожалуй, до задницы все же стоило добраться. Совместить, так сказать, приятное с полезным - удовольствие с воспитанием. Переживет, если один раз генофондом не по назначению воспользуемся.
В том, что с продолжением рода проблем не будет, я не сомневался. Жила внутри уверенность, словно это неминуемо, как рассвет. А вот с самой продолжательницей рода срочно нужно было разбираться.
В мыслях о том, как именно буду укрощать Польку, я поздно вечером вернулся с работы домой. Поздоровался с подозрительно улыбавшимся консьержем. И поднялся на свой этаж.
Сегодня не на лифте. Пешком, чтобы хоть как-то разгрузить гудящую голову.
К сожалению, особо не помогло. Остановился у окна на лестничной площадке. Вдалеке, как огромное НЛО, садилось солнце, Темзу заливал его мягкий оранжевый свет. А у меня перед глазами все еще проносились страницы с отчетами и длинные таблицы цифр.
Да, не таким я был лет пятнадцать назад, да и десять - тоже. Всего тридцать пять, а уже пованиваю нафталином. В бар не тянет совсем. В холодильнике вместо хорошего английского пива упаковка воды. И все желания примитивны до безобразия: поесть, увидеть Польку и упасть лицом в матрас. Проспать до утра.
Сколько там шагов от верности до импотенции? Я, наверное, их уже протопал. Сгубила ведьма зеленоглазая. Привязала к себе и бросила.
Об этом я подумал, когда открывал дверь и снимал обувь.
А потом ни о чем уже не думалось.
Как робот без подзарядки, опустился на сиденье дивана. Кое-как стянул с себя пиджак, расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. И накрыло.
«Тот самый день» во всей красе.
Где-то впереди в черном квадрате телевизора отражалось окно и закат. Во внутреннем кармане пиджака тихо, на виброрежиме, звенел телефон. А я ничего не хотел, не мог и лишь медленно втягивал в легкие воздух.
Минуту.
Другую.
Третью…
Пока не почувствовал, как кто-то приятно мнет плечи. Со знанием дела. Настойчиво.
Как по затылку, рассылая по телу дрожь, скользят острые ноготки.
Это был кайф! Нирвана! Прямой экспресс в рай!
Меня расплющило от удовольствия настолько, что даже глаза открыть не мог.
- Если ты галлюцинация, пожалуйста, не заканчивайся, - с урчанием, как самый настоящий кот, произнес я.
- И кого же ты представляешь в своей галлюцинации?
Теплое дыхание коснулось ушной раковины, и остатки моего мозга сплыли по позвоночнику в трусы.
- Блондинку. С четвертым размером груди.
Пальцы на моих плечах прекратили массаж и сжали кожу, словно плоскогубцы.
- Кого?! - это уже был не прежний нежный шепот, а настоящее рычание.
- Красотку с голубыми глазами, круглым задом. И согласную на все, - вместо покаяния продолжил я.
- Лех, а ты не оборзел, часом, от вольной жизни?! - Пальцы исчезли совсем.
Моя длинноногая зеленоглазая галлюцинация в несколько шагов обогнула диван. Забралась ко мне на колени, как амазонка, верхом. И положила руки на плечи.
- У нас сейчас будет как в том мультике! «Я летела тысячи километров, а он не заболел»! - гордо задрала свой острый подбородок.
Фурия! Мышцы напряжены, во взгляде огонь. Лишь губы предательски дрожали, пытаясь разъехаться в улыбку. Точно видение. Вот как раз вчера ею такой бредил. Представлял, как прижму к себе на этом диване и… И просто буду держать в объятиях. Вдыхать запах и шизеть от счастья.
- Неправда, я очень-очень болен. Меня сглазила одна вредная ведьма, и теперь мне постоянно хреново, когда ее нет рядом. - Уже совсем не в силах держаться, я притиснул Полю к себе и зарылся носом в волосы.
Полный улет! Очень качественный глюк. Объемный, тяжелый и с запахом. «Надо будет сказать секретарше, чтобы почаще наливала мне свой противный зеленый чай. Дрянь, но уносит основательно», - подумал я и потянулся губами к губам.
- А как же грудастая голубоглазая блондинка? - мой воинственный Каспер как-то сразу сдулся, прильнул грудью к груди, обхватил шею руками.
- Не видать мне больше блондинок. - Я мазнул языком по губам. Вкусно! Яблоко с корицей. - Да и хрен с ними!
Накрыл губами рот и чуть не сдох от резкой передозировки счастьем.
Нет, это все же был не морок. Гребаная работа таки добила меня. Уморила. И теперь я в раю.
Тискаю самую сладкую гурию. Чувствую, как внизу пробуждается желание жить. А гибкое женское тело рядом извивается, трется, тянет куда-то резинку трусов, направляет рукой член и…
- По-о-ля…
Сердце чуть не остановилось от того, как вдруг стало тесно и влажно.
- Господи, хорошо-то как! - раздалось со всхлипом следом.
- Скажи, что ты настоящая и никуда не исчезнешь!
Я обхватил ладонями ягодицы, приподнял свое видение вверх и со звонким шлепком опустил на себя. До упора. Быстро, как с обрыва без страховки.
- Я больше никогда не исчезну.
Поля выгнулась дугой, закатывая глаза.
- Поклянись!
- Будешь умолять - не отпущу.
- Ни за что!
Можно было остаться здесь. Огромный кожаный диван так и просился помять его немного упругой женской жопкой. Но что-то внутри сопротивлялось. Проснулось от летаргического сна и потребовало другого, основательного…
- Девочка моя, если бы ты только знала, как соскучился.
Не раздумывая ни секунды, я встал вместе с Полей на руках. Ногой откинул мешавший пиджак и, не переставая целовать, понес свою ношу туда, где ей было самое место… давно и надолго.
ГЛАВА 37. РОМАНТИКА ПО-МУЖСКИ
Романтика на полные яйца - это охота.
Романтика на пустые - пир для души.
ЛЕХА
Можно перетрахать тысячу баб, изучить вдоль и поперек Камасутру, наловчиться сношаться стоя на голове, но никакой экстремальный секс не сравнится с неспешными фрикциями в любимой женщине.
С ней в кайф хоть в миссионерской позе, хоть на бочку, хоть как двупалые ленивцы.
К слову, последняя поза к утру после Полькиного приезда стала для нас самой любимой. Сытые, счастливые, мы случайно цеплялись друг за друга, переползая с кровати или на кровать. Начинали целоваться. А потом вдруг оказывались одним целым.
Иногда на пушистом коврике у кровати, потому что свалились. Иногда поперек матраса. И всегда вместе до хриплого «Твою мать, что это было?».
За ночь, как супруг, разменявший второй десяток лет семейной жизни, я даже пару раз отключался после оргазма. Нет, не отваливался набок, начиная храпеть на всю квартиру. А именно вырубался. Еще в Поле. Опустошенный под ноль. И такой спокойный, будто уже успел в жизни все, что запланировал.
Своим приездом Поля устроила все же самый лучший сюрприз, о каком можно было мечтать. Несмотря на насыщенную ночь, к утру от переутомления не осталось и следа, а призрак импотенции растаял, как туман над Темзой.
Я был счастлив. Судьба наконец отвернула от меня филейную часть и стала ко мне лицом. Живи и радуйся! Но у одной голозадой ведьмочки оказалось свое видение на мечты и судьбу.
Завтрака из тостов и омлета Польке было мало. Гордый тем, что всю ночь лично заставлял ее сжигать калории, я не придал значения странному аппетиту.
Наоборот, записал необычную тягу к тортам на счет своего либидо. И пока мы ждали доставку из ближайшей пекарни, еще раз оприходовал оголодалую женщину в душевой кабинке.
Поля сильно не сопротивлялась. Сама, привстав на носочки, закинула мне ногу на бедро. Сама потребовала «Быстрее!». И спину мне расцарапала тоже сама. Качественно, до крови, как умела только она.
Ну и кончила намного раньше меня, не дожидаясь, пока я словлю нужный ритм и распробую свою девочку в новой позе.
Самостоятельная и горячая настолько, что не верилось собственному счастью.
В общем, поводов насторожиться было хоть отбавляй! Но пустые яйца сыграли со мной злую шутку. Голова отказалась анализировать странности. Серое вещество между ушей превратилось в малиновое желе, и следующий сюрприз чуть не стоил мне сердечного приступа.
***
Пришибленный от передозировки оргазмами, я любовался, как круглая розовая попа мелькает под моей майкой. Чуть не обляпался кофе, когда наблюдал за сервировкой стола. Медленной, важной, будто вот-вот обещала прибыть сама королева.
И, как блаженный идиот, не обратил внимания, что вместо вилки у меня лежит какая-то картонная палка.
Заметил, лишь когда вогнал эту палку в кусок мяса.
- Бляха му… - челюсть медленно поехала к земле.
Поля проследила взглядом за моими руками и широко распахнула глаза.
- Леш, у тебя от переизбытка секса зрение повредилось?
Не в состоянии вернуть контроль над собственным речевым аппаратом, я облизал внезапно пересохшие губы, вынул картонную штуковину из мяса и покрутил перед лицом.
- Ой, как все плохо! - Вместо оказания первой медицинской помощи Полька громко рассмеялась. - Может, за очками сходить?! - смахнула из уголков глаз слезы. - У меня как раз близорукость. Должны подойти.
- Это… - Все еще контуженный, я протянул к ней мою «недовилку». - Это что?
- Бедненький мой!
Видимо поняв, что с серым веществом полная задница, Поля обогнула стол и обняла меня за шею.
- Ты объяснить можешь? - голос был как чужой.
- Лешенька, так тут же все понятно. - Поля забрала штуковину, положила на стол передо мной и стала водить по ней пальцем. - Вот смотри. Одна полосочка. Четкая и яркая. Вот вторая. Тоже четкая. Итого две.
- Ага. Две… - Мозг упрямо тормозил. - И?
- И все.
- Что «все»?
- Тебе все. - Поля развела руками. - Хана, крышка… Не знаю, как у вас, мужчин, это еще зовется.
- Полина Игоревна, ты по-человечески сказать можешь? Как для тупых.
Эта бессердечная женщина снова расхохоталась.
- А смешного что? - Я резко отодвинул стул и усадил вредину к себе на колени.
- Леш, это тест на беременность. Ты сам мне их покупал. Помнишь?
Радуясь, что сижу, я кивнул.
- Одна полоска означает, что стрелок - мазила, - продолжила пояснять Поля. - Две полоски - что он Робин Гуд и через девять месяцев сможет забрать свой приз.
- Я… Я Робин Гуд?
Осознание просачивалось постепенно. Вначале губы разъехались в дурацкую улыбку. Чуть щеки не треснули. Потом сердце само себе устроило стресс-тест. Ну а после защипало глаза. Позорно, до жесткой ломоты в переносице. Как у слезливой бабенки на мыло по телевизору.
Совсем прошивка слетела. Сколько раз в морду получал, такого не было. Даже при сотрясах. Но где моя коза Поля, а где сотрясы?
- Еще какой Гуд! - Теплые ласковые губы коснулись левого виска. Дорожкой из поцелуев спустились вниз, и острые зубки больно куснули за подбородок. - Ты как? Живой?
Поля подула на место укуса. Спасительница!
- А можно еще раз, как для совсем дурных? - прохрипел я едва слышно.
- Ты все еще не понял? - ведьмочка сочувственно покачала головой. Погладила по волосам, словно убогого.
- Произнеси.
- Я беременна. Ты станешь папой.
Сердце все же остановилось.
- Повтори!
- У нас с тобой будет малыш. - Поля перекинула ногу через мои колени и уселась сверху. - Надеюсь, красивый, как папа, - поцеловала в одну щеку, - и умный, как мама, - нежно коснулась губами другой щеки.
- Твою…
Наверное, нужно было сказать, что я счастлив. Произнести еще что-нибудь. Но никаких слов почему-то не оказалось.
Меня, словно бомбу, разрывало изнутри. Ни одному оргазму было не сравниться. И все, на что хватило сил, - обнять свою невозможную, потрясающую, фантастическую женщину за плечи и попытаться не помереть от счастья.
ЭПИЛОГ
ПОЛЯ
Два месяца спустя
Судя по количеству гостей, собравшихся во Дворце бракосочетания, сегодня Питер ждал новый рекорд.
Машины все прибывали и прибывали. Букеты уже давно некуда было ставить. А от ароматов парфюма и цветов кружилась голова.
Настоящее столпотворение. Вавилонское. И ведь даже половину из гостей никто не приглашал! Сами шли, будто не свадьба, а городской праздник. Открытие фонтанов, блин.
Лично я после сто пятидесятого перестала считать количество пришедших. Вместо этого расслабилась, позволила жениху немного поухаживать за собой. И даже опрокинула бокал холодного спрайта - вариант шампанского для беременных. Во всяком случае, хотя бы его Леха от меня не прятал.
- Я в этом платье не кажусь толстой коровой?
За последний час я уже третий раз спрашивала об этом жениха. Другой, наверное, послал бы подальше. Но вместо раздраженного «Да успокойся ты!» снова прозвучали совсем другие слова.
- Не волнуйся, дорогая! Ты выглядишь потрясающе.
- А живота точно не видно?
- Пока нет, - терпению моего спутника можно было лишь позавидовать.
- Как подумаю, что скоро стану круглой как шар… Уф!
- Тебе не стоит беспокоиться. Даже круглая как шарик ты все равно будешь очень красивой женщиной. Особенно в белом.
Я пропустила мимо ушей намек на «белое» и улыбнулась.
- Это откровенная лесть, но спасибо, - жадно сделала еще несколько глотков и посмотрела на жениха.
Широкие плечи, ровная спина, длинные ноги… Некоторые мужчины все же словно рождены, чтобы носить фрак. Важно, солидно, как английские лорды. А еще кружить женщинам головы.
Этот точно кружил. Меня от гормонов и красоты позорно пробивало на слезы. А о том, как переживу саму роспись, даже думать не хотелось.
Сопли и слезы обеспечены. Хорошо, что фотограф уже успел сделать нужные кадры, так что можно было со спокойной совестью расстаться с макияжем и залить радость еще одной бутылочкой спрайта.
- Ну что, готова? - будто это моя собственная свадьба, Лев Дмитриевич Крамер поставил вместо себя стул и, словно немощной, помог присесть.
- Готова, - я смахнула со щеки первую слезу. - Только скажите ба, чтобы не бросала в меня букет! С ее меткостью вряд ли попадет. А если вдруг не промажет, эта толпа прямо сегодня устроит нам с Лехой роспись.
- Так, может, хватит мучить моего внука? Приглашенных тут на десять свадеб наберется. И поздравим, и отпразднуем по-людски.
- Нельзя. Совсем нельзя. Мы позже. Как-нибудь…
- Ох и жестокая ты девчонка! Никак от вас с Лехой свадьбы не дождешься! - старший Крамер покачал головой, но, к счастью, ничего больше добавлять не стал. Вместо этого он пошел занимать место у тумбы регистратора и ждать свою собственную невесту.
Когда жениха и след простыл, я расслабленно выдохнула.
Взгляд привычно стал выискивать в толпе того, кто уже два месяца был мне законным мужем. А на губах - крутиться только одно: «Поздно уже!».
***
Долго выискивать не пришлось. Уж что у нас с Лехой получалось лучше всего, так это чувствовать друг друга. Стоило мне взглядом скользнуть по головам гостей, как он сам отвлекся от разговора с каким-то незнакомым мужчиной и двинулся в мою сторону.
Пер напролом. Как ледокол. Высокий, сильный, красивый. Молодая и улучшенная версия своего деда.
«Во фраке и с белой бутоньеркой жениха он смотрелся бы убойно», - мелькнула шальная мысль, но я быстро ее отогнала.
- Как самочувствие? - устроившись за спинкой стула, Леха выхватил из моих рук спасительный спрайт.
- Твоими молитвами, - я погладила свой еще совсем маленький живот. - Но, чувствую, скоро начну реветь, так что готовь платок.
- Десять штук тебе хватит?
Леха достал из кармана брюк упаковку одноразовых платков, предъявил мне и засунул их обратно.
- Если не станут требовать нашу свадьбу, то хватит.
- Я сегодня два раза уже отбился, - прозвучало с досадой. - Из твоей бабушки получился бы отличный коллектор. В курсе?
- Если бы кое-кто не был таким быстрым, ни мне, ни тебе не пришлось бы отбиваться.
- А у меня был выбор? - Леха перегнулся через плечо, встретился со мной взглядом и, как обычно, не удержался от поцелуя.
Совсем легкое касание опалило губы, и я бесстыдно застонала ему в рот.
Как всегда.
Сладко.
Так что пальцы на ногах поджались и захотелось сбежать со свадьбы собственной бабушки. Запереться с этим невозможным мужчиной в какой-нибудь подсобке. И заставить повторить то, что сказал ровно два месяца назад.
Слово в слово. Глаза в глаза. А потом вновь расплакаться навзрыд.
Два месяца назад
После новости о беременности Леху словно кто-то веслом по голове огрел. С полчаса он ходил за мной по квартире и улыбался. Еще несколько раз заставил повторить, что у нас будет малыш. А потом его будто переключили на новый режим.
Дурашливую улыбку сменила подозрительная собранность. Полная чашка с кофе оказалась в умывальнике, и сам Крамер с телефоном и ноутбуком заперся у себя в кабинете.
Понять причину странного перепада настроения у меня не получалось, как ни старалась. Вроде ж все было так хорошо. Ленивый секс, вкусный завтрак, радостная новость… но хозяин квартиры отказывался выходить из кабинета и запрещал мне просовывать туда свой любопытный нос.
Продолжалась осада чуть больше часа. Я за это время придумала себе и любовницу, и проблемы на работе, и другую семью. Три раза успела посмотреть, есть ли билеты в Питер на ближайший рейс.
Словом, развлекалась как могла.
Но вместо того, чтобы успокоить и убедить меня, что все в порядке, Леха оделся и строго приказал собираться.
«Прихвати паспорт, спускайся на первый этаж и жди!» - прозвучало почти как «с вещами на выход».
Растерянная и злая, я ничего не стала уточнять. Вместо этого быстро побросала в чемодан одежду, оплатила билет на самолет и пошла вниз.
Раздуренная гормонами голова отказывалась искать логическое объяснение Лехиным поступкам. Как по щелчку пальцев, я забыла сумасшедшую ночь и все, что было до нее.
Внутри все клокотало, будто за грудиной вместо сердца бил маленький гейзер. Желудок требовал пирожного с ванильным кремом, душа - драмы, а глаза - слез.
Крамеру пришлось здорово покрутиться по стоянке, чтобы догнать меня и не дать уехать на такси.
Перепуганный водитель даже предложил вызвать полицию. Но Леха оказался быстрее и меня, и таксиста. Как мешок с картошкой, он усадил мой зад в свою машину, забросил в багажник чемодан и газанул со стоянки так резко, что сзади поднялся столб серо-черного дыма.
Вместе с этим отъездом что-то прорвалось и внутри меня. Молчавшая до сих пор, я обрушила на Лехину голову все свои обиды и претензии. Показала с экрана телефона электронный билет и пообещала нажаловаться старшему Крамеру.
Большую идиотку, наверное, и представить было сложно. Ума не приложу, как Леха не утопил меня в Темзе. Но, когда машина остановилась, все обиды и злость схлынули сами собой.
- Мы где?
Я ожидала увидеть здание аэропорта, но впереди за оградой находился лишь особняк с российским флагом, а вместо самолетов рядом стояли дорогие авто.
- Консульство! - Леха забрал у меня из рук сумочку, вынул из нее паспорт и положил его во внутренний карман своего пиджака.
- И что мы здесь делаем? - я последний раз всхлипнула и принялась судорожно превращать воронье гнездо на голове в прическу.
- Жениться сейчас будем.
Ничего не поясняя, Леха вышел из машины и открыл мне дверь.
- Что-о-о? Ой! - от неожиданности я стукнулась головой о дверной проем.
- Замуж за меня пойдешь. Хорошо, что мой российский паспорт еще не просрочен. Не придется ждать месяцами, пока тебе сделают визу невесты, а мне - разрешение на брак.
Гад Крамер даже не улыбнулся. Сообщил о женитьбе с таким выражением лица, словно не расписываться привез, а клизму ставить… И мне, и себе.
- Но я… Но почему здесь… Но как? - мой отупевший мозг и в дороге не блистал интеллектом, а сейчас вообще завис, как первый Виндоус.
Оглядев меня с макушки до ног, Леха вздохнул. Покачал головой. А потом медленно потянул к себе в объятия. Прямо под видеокамерой консульства, на виду у десятка прохожих и сурового полицейского. Как маленькую девочку, которая до этого где-то плутала и вдруг нашлась.
- Дурочка моя. Напридумывала себе. Накрутила, - погладил по голове. - Как только выжила с такой буйной фантазией?
Пальцы нежно зарылись в волосы. Так заботливо, ласково. Почва из-под ног уходила от его голоса и движений. Мурашки бежали по телу.
- Ты серьезно про роспись? - прячась от всех, я уткнулась носом в белоснежную рубашку.
- Серьезнее не бывает. Пришлось кое-кого напрячь, но обещали расписать без проволочек.
- А как же гости, цветы, ресторан? - Глаза защипало, и в голову стала лезть всякая чушь.
- Я готов тебя потом неделю водить по всем ресторанам Лондона и в каждом проставляться за нашу свадьбу. Поверь, поздравлений хватит. Отбиваться устанешь.
- А платье невесты?
- Так ты в платье.
- В черном, - вырвалось со смехом. - Словно не на роспись приехала, а на похороны.
- Нет! Похороны будут у меня, если еще день незамужней пробегаешь. С моим ребенком под сердцем. - Леха аккуратно стер что-то у меня со щеки. - Нет, нафиг! Вначале распишемся, а потом что хочешь требуй. Хоть свадьбу, хоть венчание, хоть медовый месяц на островах.
- Но нам не простят. Бабушка так точно.
- Выкрутимся.
- Скандал будет. Она мне прошлую скромную свадьбу до сих пор припоминает.
- Ничего. Правнук родится - сообщим.
Леха еще ближе прижал меня к себе. Самый продуманный мужчина в мире. На все у него были ответы, везде - связи. И больше всего нужна я.
- Леш, ты замуж меня зовешь, но даже в любви ни разу не признался. - На душе стало так легко, что я рассмеялась.
- Я не признался? - Он лихо заломил левую бровь и убрал руки с моей спины.
Без широких горячих ладоней вмиг стало одиноко и холодно. Будто в мороз на улицу выставили.
- Нет, я знаю, что ты меня любишь. Я тебя тоже люблю, - сама потянулась к нему. - Но все же…
- Стоп, Поля! - этот упрямец так и не дал до себя дотронуться. Стоял как статуя. Хмурый. Сверлил взглядом.
- Что не так? - я закусила губу.
- Поль, правую руку к глазам поднеси, - вместо объяснений скомандовал Крамер.
Я послушно подняла руку вверх, показала ему.
- Вот!
- Кольцо сними, - с обреченным вздохом продолжил мой диктатор.
- Сняла.
Это было непросто, но я и правда сняла кольцо. Покрутила его перед собой. Ничего не понимая, протянула Лехе.
Он с несколько секунд не моргая смотрел то на меня, то на кольцо. А потом вдруг хлопнул себя по лбу.
- Какое, ты говорила, у тебя зрение?
- Тебе лучше не знать, - я отрицательно покрутила головой.
- Ясно. Все с тобой ясно. - Он громко расхохотался, снова притягивая меня к себе. - Досталось же мне такое счастье. Красивое, но слеповатое.
Моей щеки коснулись мужские губы, улыбающиеся, горячие. А потом Леха взял мой указательный палец и самым кончиком подушечки провел по внутренней стороне кольца.
- Чувствуешь? - произнес на ухо уже совсем другим голосом. Без веселья.
- Там… надпись? - Я ощутила, как слабеют ноги и в животе взмывает под самое горло рой бабочек.
- Да. Надпись, - голос Лехи совсем сел. - Там написано: «Я тебя люблю. Раньше и навсегда». - Он за подбородок поднял мою голову вверх, заставляя смотреть в глаза. - Это признание, Поль. Корявое. Не самое романтическое. Я в них не спец, никому еще не приходилось признаваться. Но все правда. Раньше. И навсегда. Люблю тебя.
- Леша…
Я не хотела плакать. Разве можно было реветь под консульством? Позор какой! Но сдержать слезы не получалось. Они двумя ручьями потекли из глаз, смывая остатки туши и гордости.
- А теперь ты пойдешь со мной на роспись? - словно из воздуха, в Лешиной руке возник платок.
- Да!
- Без цветов? Без свидетелей? В черном платье? - Леха будто сам еще до конца не верил.
- Да! - К слезам добавился смех.
- И не исчезнешь из моей жизни больше никогда?
- Больше никогда. Обещаю.
КОНЕЦ
|
