Морозко. Сказка для взрослых Алиса Ковалевская
        Я примерная жена и мать. У меня богатый муж и две прекрасные дочери и... ничего более. Моя жизнь наполнена жестокостью и ограничениями. Муж следит за каждым моим шагом и желает видеть во мне покорную его воле женщину.
        Но все меняется, когда в канун Нового года, застряв посреди заснеженного леса, я встретила ЕГО... И жизнь моя летит ко всем чертям! Но за ночью приходит утро... И что будет тогда?.. Сказка или вечный кошмар?..
        ***
        ОСТОРОЖНО!
        Очень откровенно и горячо! В тексте присутствует насилие, мат и откровенные сцены секса!
        Строго 18+!!!
        Алиса Ковалевская
        Морозко. Сказка для взрослых
        ГЛАВА 1. АСЯ
        АСЯ
        Вытерев слёзы, я свернула с раздолбанной просёлочной дороги на более широкую, относительно ровную. Относительно… По обеим сторонам от неё возвышались сосны, зимний лес был тихим, спокойным. Почти полночь, а я… Всхлипнув, я вновь смахнула так и наворачивающиеся на глаза слёзы. Не хотелось ни праздников, ни Нового года. И, наверное, стоило бы остаться, но… Я снова всхлипнула. Если бы осталась, потом было бы только хуже. Что за Новый год такой? Близкие люди где-то, а я… Я посреди зимы, посреди леса, посреди собственной жизни.
        Двадцать девять… Казалось бы… А где оно – счастье? Муж, дети… Я посмотрела на своё запястье. Уродливый лиловый синяк начал бледнеть, но всё ещё отчётливо виднелся на моей бледной коже. Сколько это будет продолжаться?! Ни конца, ни края. По щекам моим снова побежали слёзы. Благо, никто меня не видел – несколько часов, чтобы побыть слабой.
        Муж ненавидел мои слёзы. Иногда мне казалось, что он и меня-то саму ненавидит. Тогда зачем всё это? Порой я задавала себя этот же вопрос. Молодая была, глупая… Он – красивый, сын уважаемых людей, а я… провинциалка. Девочка из пригорода Можайска. У нас и дома-то нормального не было – так, деревенский. Приехала учиться в столицу, а тут он… Потом первый ребёнок, второй. Институт, конечно же, бросила, мечты о высшем, о будущем, так и остались мечтами. Жена, мать. И вот, теперь мне двадцать девять… Красивая, вроде бы – глаза большие, светло-карие, волосы длинные, волнистые, цвета выцветшей на солнце соломы. Когда-то за мной самые красивые мальчики школы бегали, а теперь что? Синяки по всему телу и жизнь по расписанию. Ровно в восемь домой. Этот Новый год я хотела встретить со своими близкими – детьми, родителями, и снова «но». Это вечное «но»…
        Павел позвонил два часа назад, и попросил… попросил, чтобы я приехала. Вообще-то он должен был вернуться только третьего. И он попросил. Попросил… Я усмехнулась. Если он попросил, значит, я обязана. Не важно, где я и с кем. С детьми ли, с родителями. Не послушаюсь – хуже будет. Он вернулся раньше, и всё…. Сын уважаемых родителей, а я – девочка из деревни. Обида, слёзы… Я всхлипнула. Зимний лес походил на декорацию к детской сказке. Такой же чинный, благородный, величественный. Снег искрился в свете, отбрасываемом фарами моего внедорожника – подарок Павла на прошлый день рождения.
        Счастлива ли я? Этот вопрос, внезапно всплывший в моём подсознании, заставил меня глухо, надсадно рассмеяться. Сейчас я, наверное, походила на умалишённую… Одна посреди заснеженного леса, до Нового года всего пара часов, и этот глухой, режущий душу хохот. А ведь когда-то я смеялась иначе – звонко, по-девичьи. Снег под колёсами был рыхлый, и машина двигалась вперёд словно бы нехотя, с одолжением. Ещё несколько метров, несколько тёмных стволов…
        Мотор заурчал, под капотом что-то застучало, заскрежетало. Внутренности у меня натянулись. Не хватало мне ещё проблем с двигателем. И где искать автосервис? Канун Нового года, глухая просёлочная дорога… Я нажала на педаль газа, потом ещё и ещё… Но, вместо того, чтобы двинуться вперёд, внедорожник намертво застрял в снегу. Я попробовала нажать на педаль газа, но мотор работал вхолостую. Ладно… Без паники. Что говорил мой учитель ОБЖ? В любой стрессовой ситуации главное – без паники. Без паники, значит, без паники. Лес, канун Нового года, муж, ожидающий меня к столу… Без паники! Конечно, без паники! Можно было выйти, открыть капот и сделать вид, будто я хоть что-то понимаю в устройстве двигателя, но… В устройстве двигателей я ровным счётом ничего не понимала. Зимний лес, походящий на декорацию к сказке, постепенно превращался в фон моей погребальной песни. Отличное сопровождение, надо сказать… Павел желает видеть меня к бою курантов, а если я не приеду, всё… Непослушания он не потерпит. Порой я задавалась вопросом – кто я для него? Кукла? Послушная девочка? Козёл отпущения? Наверное, по-своему он
меня любит… В той мере, в какой вообще умеет любить. Странной такой любовью, особенной, собственнической, извращённой.
        Я посмотрела на экран мобильного телефона – связи нет. Очередной нервный смешок. И что мне делать? Идти через сугробы? До трассы километров семь, не меньше… Но если я не появлюсь к бою курантов… Об этом мне даже думать не хотелось. Муж чётко, но предельно ясно сказал: «к двенадцати ты должна быть дома». А если он сказал должна, значит, должна. Так и никак иначе. Вот уже десять лет должна. Должна-должна-должна.
        Я обессилено уронила голову на руль. В душе поднималась обречённость. Устала. Да, пожалуй. От бесконечных «должна» от проблем, забот, боязни сделать что-то не так. Многие жалуются на отсутствие денег… Мол, были бы средства. А толку? Маникюр за сотню долларов, стильная стрижка, полушубок из норки. И никого рядом. Никого, к кому я могла бы сбежать, обратиться за помощью. Родители? Да разве они что-нибудь могут?! Старшей дочери девять, младшей – семь… Вот он – приговор. Стоит мне сделать шаг в сторону, и муж отнимет у меня детей. А кто я без них? Кто?! Уронив голову на руль, я горько расплакалась. Смогу ли я объяснить Паше, что случилось? А может… Замёрзну тут, посреди леса, да и дело с концом?! Кому хуже-то станет? Отправит детей учиться в Англию, или Америку, или Швейцарию… И что была я, что не было.
        Жалость к самой себе нахлынула бурлящим, мощным потоком. Со мной редко случалось что-то подобное, и всё же… Уткнувшись в собственные запястья, я горько зарыдала навзрыд. Новый год, чёрт его подери! Да провались он пропадом! На кой мне это всё?! Зимняя сказка… Волшебство, праздник, грёбанный оливье и пожелания от близких?! Для Паши не важно – по какой причине я не смогла добраться до дома к двенадцати. Машина заглохла? Телефон не ловит? Разве это причина? От примитивной жалости к самой себе я расплакалась ещё сильнее. Двигатель окончательно заглох, в машине стало холодно. Так и сдохну тут в новогоднюю ночь. А может, и к лучшему оно?! Не будет ничего – ни этих синяков, ни бесконечных унижений, ни страха. И золотых колец не будет, и моря, и гор, и улыбок моих крошек… Как же всё докатилось до такого? Золотая клетка… Вот оно что - это золотая клетка. Ни вырваться, ни отказаться. Потому что…
        Внезапно мглу ночи разрезал свет фар. Я встрепенулась. Неужели мне повезло? Почти одиннадцать вечера… Быстро вытерев мокрые глаза, я принялась открывать дверцу. Замёрзшие пальцы не слушались, и получилось у меня не с первого раза. Буквально вывалившись на мороз, я преградила путь большой чёрной Тойоте, походящей на страшное чудище. Свет фар ослепил меня, и я прикрыла глаза рукой. Страшно не было. Разве может быть хуже, чем уже есть? Стоя в желтоватом отблеске габаритных огней внедорожника, именно так я и думала. Хлопнула дверца, снег заскрипел под тяжёлыми подошвами мужских ботинок. Убрав ладонь от лица, я увидела мужской силуэт, а спустя из миг из темноты показался он – крупный, широкоплечий. Его взгляд тут же пронзил меня. Ослеплённая фарами, я не могла разглядеть его лица – выражения, цвета глаз. Видела лишь упрямый квадратный подбородок и покрывающую скулы тёмную щетину.
        ГЛАВА 2. АСЯ
        АСЯ
        - Ты всю дорогу перегородила, - с ходу заявил он, и в голосе его прозвучало откровенное раздражение.
        Я так и обмерла. В тоне незнакомца слышалась откровенная враждебность. Можно бы было извиниться, но за что?! Видимо, не всё ещё убил во мне Павел. Какие-то отголоски гордости давали о себе знать. И этот… Может быть, то были и не отголоски гордости, а бывшая безбашенность? Ведь прежде я была бойкой, жизнерадостной…
        - У меня машина заглохла, - нагло заявила я, делая шаг вперёд, прямо в снежную ночь.
        - А я-то тут при чём? – жёсткую линию рта исказила усмешка.
        Я опешила. Я-то надеялась на помощь, а тут… От такой бесцеремонности, я даже не нашлась, что сказать. Нет, я, конечно, тоже могла бы попросить, но…
        Внезапно незнакомец сделал шаг из темноты и оказался прямо передо мной. Его всё ещё скрывала тень, поэтому различить конкретные черты мне было трудно. Я задрала голову – при моих метр шестьдесят, я едва доходила ему до ключиц. Высокий, широкоплечий… Он смотрел на меня из-под густых бровей, и лицо его казалось мрачным. Мрачным даже для глубокой зимней ночи.
        - Могу подвезти, - сказал он, но в словах его читался явный подтекст.
        Я напряглась. Попыталась вглядеться в его глаза, но из-за царившей вокруг темноты различить что-либо было трудно. Внезапно пальцы его коснулись моего лица. От неожиданности я отшатнулась.
        - А ты хорошенькая, - выговорил он.
        Я почувствовала запах алкоголя в его дыхании. Так значит, помимо всего прочего, он ещё и пьян… Зима, ночь, безлюдная дорога в Богом затерянном лесу… Ася, кажется, ты влипла… Если бы не сковавший меня страх, я бы застонала в голос. Ну где ещё найти такую неудачницу?!
        - Так что, подвезти тебя? – снова подал голос незнакомец.
        Я мотнула головой. Чисто инстинктивно. Вряд ли это было чем-то осмысленным. Новогодняя ночь, остывающая машина… Что безопаснее – это или пьяный верзила, внезапно оказавшийся на той же пустой просёлочной дороге, что и я? Ещё один неудачник, встречающий в пути канун Нового года… Я почти что прониклась симпатией, но этот неудачник внезапно ухватил меня за запястье.
        - Хватит дурью маяться, - жёстко выговорил он, стискивая мою руку. – Ты тут одна… Замёрзнешь, никто и не найдёт.
        - Отпустите меня, - попыталась отдёрнуть я руку. Вывернула кисть, но это было бесполезно. Хватка у незнакомца оказалась мёртвой.
        Ключи от машины упали в сугроб, и я, не зная, что делать, попробовала отступить назад. Не отпуская меня, незнакомец нагнулся и легко взял связку. Всего один щелчок, и двери моей Митсубиси оказались заблокированными. Я опешила.
        - Что Вы делаете?! – воскликнула я в недоумении и вновь попыталась вывернуться.
        - Спасаю милую леди, - насмешливо ответил он и потащил меня к своему внедорожнику.
        Я упиралась, врезалась подошвами своих дизайнерских ботинок в рыхлый снег, но это было бесполезно. Он тянул меня к своей огромной машине – сквозь снег, сквозь ночь, сквозь моё сопротивление.
        - Отпустите! – громко всхлипнула я, уже и не надеясь на его милость.
        Он, конечно же, не выпустил.
        - Нечего хорошенькой бабе посреди леса торчать, - с циничной, наглой усмешкой отрезал он, заталкивая меня в салон. Только теперь я различила татуировки на его мощной шее, и на среднем пальце правой руки.
        Дыхание внезапно перехватило. От него веяло властью и мужской энергией. Даже запах… В машине пахло сандалом, кедром, лимоном… Чем-то мужским, возбуждающим. Я втиснулась в сиденье. Моя Митсубиси казалась лишь тёмным пятном посреди странного леса – незначимым, расплывчивым. Искоса я бросила взгляд на своего похитителя. А как его ещё называть?
        - У меня муж и двое детей, - из последних сил постаралась выдавить я. Только сейчас я стала понимать, что дико замёрзла. Ног я почти не чувствовала, рук – тоже.
        - Да плевать мне на твоего мужа, - откликнулся он, и завёл мотор.
        Когда-то я слышала, что насильника можно разжалобить, рассказав ему о себе. Чем больше личной информации, тем меньше обезличенности. Попробовать? Машина оставалась всё дальше, меня же била нервная дрожь...
        - Меня Ася зовут… - стараясь сохранять остатки самообладания, заговорила я. – Мне двадцать девять… Старшей дочери – девять. Младшей…
        - Заткнись, - прервал меня он и гневно полоснул взглядом. – Прибереги свои штучки для какого-нибудь олуха. Ты слишком красивая, чтобы я…
        Он не договорил. Умолк и уставился на дорогу. Я не очень-то поняла, для чего я красивая. Комплимент не поднял никаких тёплых чувств, хотя о том, что я красивая, говорили мне… Да я уже и не помню, когда мне об этом говорили. Мой незнакомец сидел рядом. В машине было не так, чтобы светло, и всё же я могла различить черты его лица. Подбородок и правда квадратный, на скулах щетина. Сами скулы широкие, твёрдые, глаза посажены глубоко, взгляд хищный, прямой. Сглотнув, я снова осторожно заговорила:
        - Мне к мужу надо…
        - Подождёт твой муж, - бросил он. – Мне тоже надо.
        - Что надо? – осторожно спросила я, чувствуя недоброе.
        Он хмыкнул и не ответил. Судя по всему, слова мои показались ему глупыми. Что ему надо? В голову лезло худшее, и судя по всему, худшее это не было плодом моей больной фантазии. Начать дёргаться? Вырываться? А что если он изнасилует меня прямо тут, а потом выбросит из машины? На улице почти минус десять, кругом – ни души… Сколько я протяну в полнейшей темноте? А каковы мои шансы на то, чтобы встретить тут ещё кого-нибудь? За час до Нового года? Смешно. Я поёжилась. В машине было тепло, но по коже пробежал холодок. Нет у меня шансов… На глаза навернулись слёзы.
        - Как Вас зовут? – Может, всё же получится? Личное общение, психология…
        - Вячеслав, - бросил он, мазнув по мне взглядом. Глаза у него были зелёные, с янтарной окантовкой. Змеиные глаза, взгляд опасный… Я сжалась. Значит, Слава. Только какой прок мне от этого? До Нового года час, я непонятно где, непонятно с кем, без мобильного и без возможности позвонить мужу. С мужчиной, который, кажется, вовсе не желает мне добра… Неудачница! Я всегда была неудачницей. Но эта ночь, судя по всему, апофеоз.
        - Тепло ли тебе девица, - не дожидаясь моего ответа, он увеличил температуру. На меня тут же подул тёплый воздух. Дрожь усилилась. Говорят, что главное – не злить своего похитителя.
        - Спасибо, - кое-как выдавила я. Лицо его было грубым, мрачным. Он даже не взглянул на меня. Ночь… и мы одни в этой ночи.
        ГЛАВА 3. АСЯ
        АСЯ
        Минут через пятнадцать мы выехали на дорогу пошире – укатанную лучше, но по-прежнему безлюдную. Правильно, кому придёт в голову таскаться по можайским лесам в канун Нового года? Только тем, у кого выбора нет. Нормальные же люди уже давно дома, с семьями, провожают старый год и смотрят по телевизору «Иронию судьбы». Как же мне хотелось оказаться рядом со своими родителями, обнять дочерей… Увижу ли я их ещё когда-нибудь? С губ моих внезапно сорвался всхлип. Украдкой я смахнула навернувшиеся на глаза слёзы и снова уставилась на виднеющийся через лобовое стекло подсвеченный фарами клочок дороги. Внезапно машина остановилась. Я не поняла, что происходит, но в следующее мгновение Вячеслав повернулся ко мне. Смерил меня пронзительным, пробирающим до глубины взглядом. Я похолодела. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего. По крайней мере, мне. Захотелось открыть машину и оказаться подальше от него. Пусть вокруг темнота и лес – не важно. Мужчина, сидящий рядом, сулил больше опасностей, чем тишина зимней ночи. Мне хотелось закричать, но я боялась сказать даже слово. Он отстегнул свой ремень, и с едва
слышным щелчком всё во мне задрожало. Пальцы его вцепились в моё плечо.
        - Пожалуйста, не надо… - всхлипнула я, пытаясь отдёрнуть руку.
        Но он не слушал. Подволок меня к себе, сжал мои волосы и жадно впился в губы. Я задохнулась от страха, негодования и ожидания того, что может произойти дальше. Что наверняка произойдёт дальше. Сопротивляться его напору было бессмысленно – он сдавил меня, сжал, и я понимала, что ничего не смогу ему противопоставить. По щекам моим текли жгучие слёзы, но ему было плевать. Язык его нагло, по-свойски вторгся в мой рот. Поначалу я стискивала зубы, но когда он с силой нажал на мои щёки, поняла, что это бессмысленно и поддалась.
        Его язык вторгся в мой рот, и я едва не задохнулась от этого напора. С Пашей всё было иначе. Совсем. Он и целоваться-то не любил – отворачивался, когда я пыталась. Говорил, что это всё выдумки для подростков. Слюни… После я и пытаться перестала. А помимо него у меня никого не было. Куда уж… И лучше бы не было! Боже… Я почувствовала, как спинка кресла опускается. Всё это походило на сущий кошмар. Он навалился на меня, придавил. Я заскулила. Что говорить, что делать?!
        - Пожалуйста, - заплакала я. – Вячеслав… Пожалуйста… У меня дети…
        - Ничего с твоими детьми не случится, - рыкнул он мне в лицо.
        Я видела лишь его глаза. Глаза зверя. Он склонился ко мне и лизнул щёку. Щёки мои, должно быть, были солёные на вкус, но его это не волновало. Я слышала его дыхание – тяжёлое, чуть сбивчивое, а сама… Я не понимала, что чувствую. В первую очередь – дикий, животный испуг. И его тяжёлое, большое тело… Он придавил меня, сжал. Ладонь его скользнула по моей ноге. На мне было доходящее до середины щиколотки платье – звонок Паши застал меня в момент, когда мы с родителями уже собирались садиться за стол. Но сейчас о платье я думала в последний момент. Руки Вячеслава шарили по моему телу. Я не знала, что делать – вырваться я не могла, а хоть как-то расслабиться… Вячеслав задрал моё платье до самой поясницы. Трусики поползли вниз, и я громко разрыдалась. Быть изнасилованной в глухом лесу в канун Нового года…. Господи…
        - Прекрати реветь, - шикнул он, прикусывая мою губу.
        Но остановиться я не могла. Как?! Как, чёрт возьми?! Он и не думал снимать с меня платье. Послышался треск капрона – колготки. Трусики он просто сдвинул в сторону. Внутри меня всё сжалось. Неужели всё будет так? Посреди глуши, во время, когда мир окутан волшебством…
        - Да прекрати ты реветь, - грубо сказал он и в то же время провёл пальцами по моей щеке – нежно, как-то… невесомо.
        Но я напротив, всхлипнула и протестующее замычала. Кажется, его это лишь разозлило. Я услышала его дыхание, почувствовала, как он сильнее навалился на меня и… Его твёрдый, возбуждённый член упёрся мне в живот. Я попыталась оттолкнуть его, но он крепко стиснул мою руку и отшвырнул в сторону.
        - Заткнись, сука, - процедил он. – Хочешь, чтобы я тебя тут оставил?!
        Я не хотела. Вернее… Разве стало бы мне от этого лучше?! Паника застилала мысли, и я помотала головой. Он ничего не ответил. Мне казалось, что он не замечает меня, не видит, что перед ним именно я – какая-то незнакомка с дороги. Да именно так и было.
        - Слава, пожалуйста, перестань, - взмолилась я, тщетно пытаясь оттолкнуть его.
        - Лежи и не рыпайся, - выговорил он и больно сжал моё бедро.
        Я зарыдала в голос, но ему, как и прежде, было всё равно. Кто я для него?! Никто. Эта машина, эта его самоуверенность… К бёдрам моим прижались его горячие бедра, член его упёрся в меня. Я замерла, ожидая, что будет дальше. Впрочем, что будет дальше, я знала. С первым его толчком я закричала. Тело моё пронзила невыносимая, резкая боль, перед глазами поплыло.
        - Какая ты… - недоговорил он и усмехнулся.
        Я сглотнула, пытаясь унять свои чувства. Он был огромным… Крик рвался из груди, и я сжимала кулаки, чтобы хоть как-то сдержаться. Он начал двигаться – быстро и сразу. Резко. Невыносимо, с каждым толчком всё глубже и глубже. Член его вбивался в меня, разрывал. Я не знала, куда деться от этого – пыталась замереть, застыть, но всё было бесполезно. Слишком огромный, слишком напористый…
        - Какая ты сладкая, - простонал он, врезаясь в меня.
        Глаза его были наполнены похотью, на лбу проступила испарина. Пытаясь подстроиться под его ритм, я шире развела ноги в стороны, но это не помогло. Он насиловал меня – грубо и жёстко. Брал, как самец берёт самку, не спрашивая её позволения и, что хуже всего, постепенно тело моё начинало откликаться. Постепенно от низа живота разлилось тепло, потом появилась влага, и проникновения перестали быть столь болезненными, а после… С губ моих слетел непонятный стон, и я, испугавшись этого, зажалась. Слава ухмыльнулся. Его глаза мерцали в темноте, бёдра прижимались к моим бёдрам.
        - Течёшь. - Он шепнул мне это прямо в рот, и я замотала головой.
        - Течешь, сука… Все вы суки!
        Движения его стали ещё резче. Член вбивался в меня всё быстрее и быстрее. Это причиняло боль, но вместе с тем приносило наслаждение. Оттолкнуть его я уже не пыталась – то ли смирилась, то ли потеряла надежду. Быть изнасилованной посреди леса в канун Нового года… Ирония судьбы… Сквозь платье он стиснул мою грудь, и меня окатило новой волной боли. Боли, и удовольствия. Я вскрикнула. Собственный голос показался мне далёким и чужим. Он же задрожал… Его огромное, мощное тело вздрогнуло, из груди вырвался приглушённый рык. Я почувствовала. как внутри меня всё заполнилось им – его желанием, его спермой, и от этого я стала плакать ещё сильнее. Вот она – моя жизнь, вот оно – моё будущее. Бесконечные унижения, без права выбора...
        ГЛАВА 4. АСЯ
        АСЯ
        Я ничего не соображала. Между ног было влажно, а вокруг – все те же стволы вековых деревьев. Меня колотило. Оставив меня в покое, мой мучитель, как ни в чём не бывало, уселся за руль, я же… Мне хотелось умереть. От чувства унижения, от стыда, от понимания собственной низости. Тело болело, живот тянуло. Он не был безжалостным, но и ласковым не был. Трахнул меня, как простую шлюху… А я… Я текла. Я действительно текла под ним, и осознание этого было, пожалуй, самым отвратительным.
        Вскоре мы выехали на ведущую к Москве трассу, но облегчения я не испытала. Мимо, один за другим, промчалось несколько запоздалых автомобилей, да только что толку? Выскочить на полном ходу? Мне вдруг захотелось истерично рассмеяться. Прямо боевик какой-то с элементами триллера. И я – оттраханная незнакомцем домохозяйка-неудачница в главной роли.
        Вячеслав взял с лежащей на приборной панели пачку сигарет, чиркнул зажигалкой. Салон тут же наполнился едким, вонючим дымом, и я закашлялась. Ни разу в жизни в рот сигарету не брала. С юности не выношу запах, но разве интересует кого-то моё мнение? Открыв окно, он стряхнул пепел и, прищурившись, посмотрел на меня.
        - Держи, - внезапно сказал он и протянул мне эту вонючую дрянь.
        Я не поняла, что он от меня хочет, но спорить не стала и сигарету взяла. Он смотрел с циничной усмешкой и ожиданием.
        - Что Вы хотите? – глупо спросила я.
        Вячеслав снова переключился на дорогу и не глядя приказал:
        - Давай, малышка, затянись пару раз.
        - Зачем? – Сигарета медленно тлела в моих пальцах. Похоже, всё это его забавляло. Развлечься решил… Желание рассмеяться сменилось вновь подкатившими слезами и паникой.
        - Да так… Давай. - Новый взгляд холодных, прищуренных глаз.
        Я поднесла сигарету ко рту, попыталась затянуться и тут же подавилась дымом. Закашлялась. Боже мой… Из глаз потекли слёзы. Вячеслав резко выдернул дотлевающий бычок у меня из пальцев, сам сделал последнюю затяжку и выбросил в окно. В салоне всё ещё стоял запах дыма, у меня начала болеть голова.
        - И куда такая леди ехала в такое время? – с издёвкой осведомился он, не обращая внимания на всё ещё катящиеся по моему лицу слёзы.
        - К мужу, - выдавила я через силу.
        - Хреновый у тебя муж, - заключил он.
        Я промолчала. Даже спрашивать не стала – почему хреновый. Знал бы он, насколько хреновый… Отвернулась, и вновь вытерла слёзы. И что меня ждёт после всего этого? Если я, конечно, вообще когда-нибудь домой вернусь. Уж точно не сочувствие…
        Прошло ещё немного времени, и мы въехали в какой-то посёлок. Куда он меня привёз? От предчувствия чего-то близкого и неминуемого я так и похолодела. В тепле меня, несмотря на всё случившееся, немного разморило, но теперь страх, отчаянье и паника накатили с новой силой. Машина остановилась возле большого двухэтажного дома. До слуха моего донеслась музыка, громкий мужской гогот, свист. Паника усилилась. Неужели он…
        Я в ужасе вжалась в сиденье. Неужели он привёз меня к своим дружкам?! И что они сделают со мной?! Сколько их там?! Двое? Трое? Пятеро? Десятеро?!
        - Слава, пожалуйста, не надо, - прошептала я.
        После того, что уже случилось, я ожидала всего, что угодно. Если он решит развлечься… Нет, этого мне точно не пережить.
        Он лишь смерил меня очередным взглядом – ледяным, равнодушным. Затем открыл дверцу и вышел из машины. Я ожидала, что он вытащит меня следом, но автомобиль издал писк. Дверцы заблокировались. Я видела, как он идёт к дому, удаляется в темноту ночи и не знала, что делать дальше.
        Тело болело, а на глаза снова и снова наворачивались слёзы. Это неправда – кошмар, - повторяла я себе, зажмуривалась, но, конечно же, всё было бессмысленно. Из дома всё так же раздавалась музыка. Я натянула рукава кофты, открыла бардачок. Мой мобильный, так же, как и сумочка с деньгами и документами, остался в машине. На что я могла рассчитывать? На везение? Смешно… Какое везение?! Жалкая неудачница. Прошло несколько минут, и в машине стало холодно.
        Мой похититель не появлялся, хотя всё это время я дрожала, боясь, что вот-вот увижу толпу нетрезвых мужиков. Забыл про меня? Вряд ли… А если так… С каждой секундой в салоне становилось всё холоднее. На улице был мороз, и салон остывал быстро. Хотелось ткнуть в кнопки терморегулятора, но умом я понимала – какой в этом смысл? Взяв зажигалку, я чиркнула колёсиком. Вспыхнувший огонёк на миг осветил салон и тут же исчез. Тепла оказалось столь мало, что походило оно скорее на насмешку. Замерзнуть тут до смерти? Неплохой вариант. С учётом того, что уже случилось, возможно, лучший.
        Сжав воротник жилетки, я вновь посмотрела в окно. А что если попробовать выбраться? Компания, судя по всему, занята… Вряд ли кто услышит звук разбившегося стекла. Сигнализация… Может, мне повезёт, и я успею удрать. Вряд ли станет хоть немного хуже…
        ГЛАВА 5. АСЯ
        АСЯ
        Честно говоря, я уже ничего не ждала. К тому моменту, как Вячеслав вернулся, я замёрзла настолько, что всерьёз стала задумываться о том, что ещё немного и отключусь. Странное состояние – озноб и сонливость. На лобовое стекло медленно-медленно стали падать снежинки, и вскоре оно сплошь покрылось слоем снега. Вот такая вот темница. Или склеп. Все мои попытки разбить стекло закончились ничем. Должно быть, комично я выглядела, тщетно пытаясь справиться с лобовым, долбя каблуком от Дольче и габбана. От отчаянья на глаза наворачивались злые слёзы, и чем отчётливее я понимала тщетность своих попыток, тем яростнее меня охватывало желание добиться результата. Но всё оказалось бесполезно. Вместо того, чтобы разбить стекло, я расшатала каблук и, бросив сапоги на резиновый коврик, забралась на сиденье с ногами в надежде, что так мне станет хоть немного теплее. Замёрзнуть насмерть… Мучительная, должно быть, смерть. Что будет с моими девочками? При мыслях о том, что Павел будет воспитывать их один, по коже у меня бежали мурашки. И холод тут был ни при чём. Нет, он никогда не издевался над детьми так, как надо
мной, но… Надо мной он тоже поначалу не издевался. И если у старшей – Нади, характер бойкий, Алёнка – сущий ангел. Стеснительная, скромная, послушная… Даже не знаю, кому из них хуже придётся. Нет, нельзя о таком думать. Я обязана выбраться из всего этого! Ради них обязана.
        Мысли поглотили меня настолько, что я даже не заметила, как мой похититель подошёл к машине. Опомнилась только, когда он, открыв переднюю дверцу со стороны водителя, водрузился за руль. Вместе с ним в салон ворвался поток свежего воздуха – ещё более холодного, чем тут, внутри. Я поёжилась и сильнее сцепила руки, пытаясь затолкнуть пальцы под рукав платья. В руках у Вячеслава была большая бутылка с чем-то очевидно крепким. Текила или водка – не знаю. Я в жизни ничего крепче вина не пила. А Паша так и вовсе не разрешал – бокал сладкого игристого, не больше. И не важно – праздник ли или встреча с какими-то его партнёрами. Как-то я позволила себе два… Вспоминать об этом не хотелось даже сейчас, спустя три года. На память мне остался маленький шрам на правом плече. Совершенно незаметный окружающим и отчётливое напоминание мне самой.
        - Какая-то ты синюшная, - усмехнулся Слава и, недолго думая, сунул мне бутылку. В другой руке он держал открытую банку с маринованными огурцами.
        Я не спорила – сделала глоток прямо из горлышка. Рот обожгло огнём, пищевод скрутило. Я закашлялась, шумно втянула носом воздух.
        - Держи, - он протянул мне кривой огурец.
        Я посмотрела на этот огурец сквозь выступившие на глаза слёзы, ещё раз вдохнула и нерешительно взяла. Огурец был холодным, но дышать стало легче. Внутри стало тепло. Подумав, я снова поднесла горлышко ко рту, но на этот раз глотнула осторожно. Возможно, если я напьюсь, будет не так страшно.
        Вячеслав тем временем завёл мотор и включил дворники. Судя по тому, как заплетался его язык, на грудь принял он внушительно, но меня это слабо волновало. Может быть, я всё же сумею от него сбежать? А что если попробовать напоить его ещё сильнее? Сделав ещё один глоток, я посмотрела на него. Татуировка на шее, крупные руки с красивыми пальцами… Да, пальцы у него действительно красивые, а ладони… чисто мужские ладони, грубые. Я вспомнила, как он касался меня, трогал и поспешила отвернуться. Взяла из поставленной Вячеславом на приборную панель банки ещё один огурец и хлебнула водки. Нет, напоить его у меня не получится. Такие делают только то, что сами считают нужным делать и никогда не теряют голову. Так что остаётся одной – напиться самой. Учитывая, что сегодня я только завтракала, а водку и нюхать-то никогда не нюхала, это будет, наверное, задачей несложной.
        ГЛАВА 6. СЛАВА
        СЛАВА
        Я смотрел на неё: красивая. Волосы длинные, какого-то невъебенного цвета. То ли золотистые, то ли пепельные… Да чёрт бы побрал её, суку! Губы её кривились в какой-то презрительной гримаске, и от этого мне ещё больше хотелось скрутить её. Сжать, смять, вывернуть наизнанку… На кой только всевышний их создал?! Что там адамово яблоко – сам придумал, потом сам же из рая погнал. Как будто заранее не знал, что всё так и будет! Чёртовы суки… Снег валил на лобовое стекло плотной завесью, и я врубил дворники. Снова искоса глянул на сидящую рядом суку. Водку хлещет прямо из горла, огурцы жрёт, а по щекам слёзы. И вид, как у заправской блядищи. На кой я её вообще подобрал?! Оставалась бы на той дороге, а нет… Как увидел, что-то переклинило. Волосы, не то светлые, не то серебряные, отражающие едва уловимый свет фар, лицо – бледное, глаза… Как она очутилась со мной в машине – уже и не помнил. А потом трахнул… Ну и чёрт с ней!
        - Что ты ревёшь? – спрашиваю, заметив, что по щекам её бегут слёзы.
        Ещё одна драматическая актриса, мать её! Как же они меня достали. И не сказать, чтобы Ксюху так любил, но… Красивая была, стерва! То есть не была… Есть, конечно же! Хотя… Прикончил бы. Стоило бы, наверное. Заслужила. Я вспомнил минувший вечер, гостиную, залитую светом огня из камина и её: как всегда, обворожительную. Она стояла, держа в руках бокал с красным сухим и смотрела на меня так, будто я не стою и одной буквы из сказанных ею слов. Даже не помнил, с чего всё началось. Она говорила что-то про будущее, про мои постоянные заморочки… Сука! Да что ей не хватало?! Хотелось двинуть ей, хорошенько врезать по её личику, а потом впиться поцелуем в пухлые губы – накаченные, конечно, но и чёрт с ней. Сука! Красивая сука, знающая, что ничего я ей не сделаю. Изящно тряхнув короткими волосами, она мерила меня презрительным взглядом и презрительно сказала:
        - Я замуж хочу, Слава. Мне надоело вот так, по твоему желанию трахаться с тобой. Решай.
        Я словно с цепи сорвался. Замуж?! Она замуж хочет?! Эта блядь?! Посмотрел на неё, усмехнулся. Но она продолжать не собиралась. Держа бокал в длинных, наманикюренных пальцах, отпила вино и, глядя мне в глаза, проговорила:
        - Я выбрала тебя. Но могу выбрать и другого. Решай сам.
        И я решил. Свалил в ночь, в зимнюю метель. Сука… Мать бы её побрал! Ксюха всегда была требовательной – с самого начала. Только лучшее – цацки, тачки, пляжи… Да разве я отказывал? Красивым бабам – красивая упаковка. А эта – красивая… Красивая и умная. Да только кольцо – оно же не для блядей. Сука! Посмотрел на точно такую же, сидящую рядом. Всё так же ревёт. И огурец жрёт. Ещё одна падла! Полупустая бутылка зажата меж голых коленок… Выдернул, глотнул как следует. Горло обожгло, в груди погорячело. А эта сидит, огурец жрёт… Я глянул на неё и, не выдержав, спросил:
        - Что ревёшь?
        Она глянула на меня, и я едва не одурел от этого взгляда: глаза у неё карие, так же, как и у бывшей моей, но какие-то другие. Тёплые, как растопленный горький шоколад. И я, словно неудачница-муха в этом шоколаде. Да какого дьявола я подобрал её?! Таких трахать надо во все щели, а потом посылать на шестьдесят девять. Вот в этом и есть толк от баб, иначе никак. Ксюхе и жемчуга мало оказалось, и цацок золотых, и Доминикан, и Индонезии с этим кретинским домиком, которым она восхищалась, словно провинциалка, первый раз оказавшаяся в городе…
        - А думаешь, у меня повода нет? – вдруг повысила она голос, едва ли не выхватила бутылку у меня из рук и, сделав огромный глоток, снова взялась за огурцы. – У меня дети… Понимаешь, дети?! Девочки! – Она утёрла слёзы, сопли и громко, драматично, хлюпнула носом. Вынула из банки самый, наверное, кривой огурец, и откусила. Честно сказать, от всего происходящего, я охеревал и, чем ближе мы подъезжали к дому, тем сильнее во мне крепла уверенность, что от этой белобрысой надо избавляться, но… - Девочки… - Огурец она по-прежнему держала в руках. – Ты везёшь меня непонятно куда… Изнасиловал, а я… - Она надрывисто, по-бабски всхлипнула. – Думаешь, у меня причин нет?! Ты убогий ублюдок! Только и можешь силой…
        Так, стоп! Мне даже башкой тряхнуть захотелось! Да у неё на роже было написано «трахни меня!». Вообще-то, я не очень помнил, что там было… В голове всё ещё мелькал Ксюшин образ. Красивая, чтоб её! Да и привык я к ней. Всё же больше года вместе… И пусть всегда знал, что сука – какая разница. Тело, да и мозги… Мне даже разговаривать с ней нравилось. А потом, как выстрел:
        - Слав, ты извини, - она отвела взгляд, посмотрела на пламя, танцующее в камине. – Мы с Андреем…
        Вот тогда-то я всё понял. Договаривать ей было не нужно – она всегда умела выражать чувства взглядом. Подняла глаза, и когда я посмотрел на неё… Она всё знала. И я всё понял – заглянув в её глаза, понял всё. Сука! От бессильной ярости вдруг захотелось разрушить что-то. Сейчас я смутно припоминал, как сделал шаг к ней, как схватил за волосы и притянул к себе. Помнил страх в её глазах, её приоткрытые губы и её вкус. Чёрт… Конечно же, я не смог ей ничего сделать!! Потому что… Да чёрт знает, почему! Стоило бы замочить, сучку! С моим лучшим другом… А что я хотел?! Новый год в его загородном доме – вот он - намёк. Я цинично усмехнулся, глотнул водки и снова посмотрел на сидящую рядом девицу.
        - Тебе плохо, что ли, - спросил я. – Хочешь, отвезу обратно? Высажу в сугробе и жди там своего Санта Клауса.
        Наверное, это было несколько цинично. Подбородок её задрожал, губы – тоже. Бабские истерики…. Терпеть не могу! Она глотнула водки – рафинированная сука. Ещё одна! Почему на моём пути только такие и встречаются??! Сука… Выебать бы её рот, да и дело с концом. Какого хрена она губёшки-то свои кривит?! Как её там зовут? Аня? Алиса? Ася?.. Ася, кажется…
        Протянув руку, я вынул из банки, зажатой меж её ног маринованный огурец, засунул в рот.
        - Всё вам, бабам, вечно не хватает! – с горячностью выдал я, думая о Ксюхе. – Палец в рот сунь – руку откусите. Член – так замуж надо…
        Она посмотрела на меня как-то странно. То ли с пренебрежением, то ли с осуждением, и от этого её взгляда кровь во мне забурлила с новой силой. Хорошая водка…. Я сделал ещё глоток. Стало жарко, и я с трудом сдержался от того, чтобы выключить печку. Эта сидит – трясётся вся. Хотя… Похрен! После Ксю – никаких баб. Хватило. Вспомнились и её слёзы после того, как отпустил её, слова типа «прости». А я только глаза её видел – карие, лживые… Глаза стервы. Замуж ей надо… За друга моего! А если бы я ей предложил, что тогда?! Хотя… Знала же, что не предложу. Сука! И не трахалась со мной уже месяц поэтому… Сука! Сука-сука-сука!
        - Так что, обратно везти?! – рявкнул я.
        От выпитого черты её казались мне одновременно расплывчатыми и очень чёткими. Она мотнула головой, но мне было мало.
        - Везти?! – Я ухватил её за плечо и дёрнул на себя. Машина вильнула, и эта снова затрясла своими блондинистыми космами. От неё пёрло огурцами и сладкими духами, нос покраснел. Мне хотелось зарычать, приложить её, чтобы заткнулась. На самом деле, не её конечно, а ту, другую, кареглазую с надутыми губами, и поэтому от греха подальше Асю я просто оттолкнул. Она повалилась на противоположную дверь и снова разревелась, я же всучил ей бутылку. Пусть глотку займёт. Так и ехали – она время от времени прикладывалась к бутылке и продолжала всхлипывать, я бесился, понимая, что стремительно трезвею. А трезветь не хотелось. Уж точно не сейчас. Хотелось набить морду Андрею, ещё что-нибудь хотелось…
        ГЛАВА 7. СЛАВА
        СЛАВА
        Через пару минут справа показался мой загородный дом, и я остановил машину. Надо бы загнать в гараж. А, впрочем, это подождёт до утра. И где, мать его, пульт от ворот?! Пошарив по карманам, пульта я не нашёл и открыл бардачок. Блаженная девица, сидящая рядом, вжалась в спинку сиденья. Благо, хоть всхлипывать перестала. Рука моя, соскользнув, упёрлась в её коленку, и я опустил взгляд. Здоровенная такая дыра на колготках и всё ещё зажатая меж ног банка с огурцами…
        Наконец брелок нашёлся и я, отперев ворота, загнал машину во двор. Едва ли ни кубарем вывалился на свежий воздух и тут же вдохнул полной грудью, а после обошёл внедорожник и, распахнув дверцу со стороны пассажира, вытащил на улицу и эту овцу. Банка упала в снег, тут же завоняло маринадом. Девица почти не сопротивлялась. Полупьяная, впечаталась в меня и, задрав голову, глянула снизу вверх. Красивые у неё глаза, карие. Или это мне после водки кажется?
        - Пошла, - подтолкнул я её к крыльцу.
        Она, пошатываясь, пошла вперёд меня, так и сжимая в руке горлышко бутылки. Какое-то время я смотрел ей вслед, затем пошёл следом и только на крыльце понял, что обуви на ней нет. Идёт босиком по снегу… Тряхнул головой, но ноги этой идиотки так и остались голыми. Точно… Кажется, сапоги её остались на полу.
        Поднявшись на крыльцо, я отпер дверь и пустил эту… как её там… Асю внутрь. Она зашла и встала, как вкопанная.
        - Раздевайся, - бросил я, но когда обернулся, эта так и стояла, как вкопанная, только бутылку обхватила обеими руками и прижала к груди. Стоит и смотрит.
        - Раздевайся! – рявкнул я громче.
        Она отмерла, осмотрелась, поставила бутылку на стол и принялась расстёгивать пуговицы своего полушубка. Её тонкие пальцы скользили по меху, и я, чёрт её дери, не мог оторвать взгляда. Кожа у неё была бледная, и сквозь неё видно было синие венки. Этакая примадонна. Снежинки, успевшие упасть на её волосы и плечи, превратились в капельки воды. Расстегнувшись, она посмотрела на меня, словно понятия не имела, что дальше делать, и это меня окончательно взбесило. Я дёрнул шубку с её плеча, и она, покачнувшись, снова едва не упала мне в руки. Волосы её щекотнули мою руку, мягкость податливого женского тела в сочетании с прохладой короткого меха ударила в яйца желанием. Да пошло оно всё! Рыкнув, я швырнул бабу-дуру на тумбочку. Бутылка, покачнувшись, скатилась на пол, а я прижался к женским ягодицам пахом. Содрал с Аси полушубок и кинул его под ноги.
        - Слава… - проскулила она, но я только сгрёб её длинные светлые волосы и дёрнул её. Не сильно – так, чтобы заткнулась. Уставился на наше отражение в зеркале. Смотрит своими большущими темными глазищами… Второй рукой я принялся задирать подол её платья. Задрал до спины, но отчего-то хотелось большего, и я снова потащил вверх. Отпустил волосы. Ася попыталась развернуться – я не удерживал. Теперь мы стояли лицом к лицу – она в одном только белье и драных колготках. Красивая, сука! Кажется, она мне про мужа и каких-то там детей втирала?! А тело, как у заправской бляди – грудь высокая, жопа, словно орех. Дёрнув ремень брюк, я снова схватил её за волосы. Жадно втиснул ей в рот язык, протолкнул до глотки. Она упёрлась мне руками в грудь, пискнула, но, поняв очевидное – всё будет так, как захочу я, оставила свои жалкие потуги. Сдалась, вот и умница. От неё пахло спиртом и морозом, и это заводило меня.
        Смяв её рот, я принялся мять её грудь. Сдвинул с плеча лямку, кружево белья, обнажил соски. Чёрт! Член встал колом. Аж больно стало, до такой степени хотелось воткнуться в неё. Опустил руку ниже, разобрался с ширинкой, затем содрал с неё трусы и снова швырнул на тумбочку. И снова в зеркале отразились мы оба – эта – лохматая, растерянная, с красными губами, и я, нависший над ней. Недолго думая, я обшарил её бока, спину, надавил, чтобы опустилась ниже и резко подался вперёд. Ася выгнулась, закричала, у меня же из груди вырвался удовлетворённый стон. Ухватил её за крепкие бёдра и стал насаживать на себя. Тугая, чтоб её! Плохо её, видимо, муж трахал. Такую иметь надо во все дырки, да не по одному разу за ночь.
        Пока я трахал её, она потихоньку поскуливала, потом, кажется, начала стонать. Потекла, сучка! Я невольно усмехнулся. И что строила из себя недотрогу? Глянул в зеркало – Ася, прикрыв глаза, покусывала губы. Не удержавшись, я вновь намотал на кулак её волосы и потянул назад. Хотелось увидеть её глаза. Хотелось ещё раз увидеть глаза Ксюхи – лживые, тёмно-карие, сучьи глаза… Но глаза Аси были другими. И смотрела она как-то иначе… Это вбросило в мою кровь порцию адреналина, разозлило и при этом успокоило. Ослабив хватку, я погладил Асю по ягодицам. Это другая женщина… Другая! Но как же она хороша… Склонившись к её затылку, я жадно, по животному вдохнул сладкий запах её духов. Шлёпнул по оттопыренному заду и прикусил мочку уха. Она вздрогнула. Тела наши шлёпались друг о друга, и я слышал, как Ася дышит. Трахать её мне нравилось, и дело было даже не в водке. Приподняв её, я накрыл ладонью её грудь, ущипнул сосок, погладил. Дрожит… И ведь не от страха дрожит. Размахнувшись бёдрами, я несколько раз вогнал в неё член до упора, и она вскрикнула.
        - Ну что, трахал тебя так твой муженёк? – прошептал я ей на ухо. – Течёшь, как сука… А визгу-то было…
        Она вцепилась мне в руку. Мотнула головой, дёрнулась и громко застонала, а я почувствовал, что больше не могу. Яйца разрывались, всё скручивалось. Вошёл в неё ещё несколько раз и зарычал сквозь стиснутые зубы. Мать её! Она тихо выдохнула, и я почувствовал, как тело её отзывается ответной дрожью. Не хотела она! Как же! Прижался к ней бёдрами ещё теснее, ловя моменты её оргазма. Чёрт! Мышцы её сокращались и отпустить её было выше моих сил. Нет, дорогая. Этой ночью ты так просто от меня не отделаешься.
        ГЛАВА 8. АСЯ
        АСЯ
        Я чувствовала себя пьяной и совершенно одуревшей. Стояла в спущенных, мокрых до щиколоток колготках и не понимала, что происходит. Перед глазами всё раскачивалось и плыло: и стены, и мебель, и разбросанные по полу вещи. Только лицо смотрящего на меня тяжёлым, шальным взглядом мужчины, оставалось чётким. Ноги у меня подкашивались, и я, чтобы не упасть, наощупь нашла ту самую тумбочку, на которой лежала ещё минуту назад. Вячеслав поправил ширинку джинсов и буквально ощупал меня взглядом. Мне захотелось прикрыться, но нагибаться за полушубком я побоялась, потому что меня действительно шатало. Поэтому просто прижала руки к груди. Глупо – мои трусики он в конец разорвал. Он усмехнулся, но взгляд был каким-то непонятным мне.
        - Откуда у тебя синяки? – вдруг спросил он, продолжая рассматривать меня.
        Я сглотнула. Промолчала. А что я могла ему ответить? Что это дело рук моего собственного мужа, оставшегося недовольным тем, что я приготовила к приезду его сестры? Хотя… какие именно синяки? Те, что на руках или на боку?
        - Ниоткуда, - просипела я и поёжилась от холода.
        Он подался вперёд и грубо схватил меня за запястье. Заставил разжать руки. Я чувствовала, что подбородок у меня дрожит, из глаз вот-вот готовы потечь слёзы. Перевернув мою руку, он сощурился, посмотрел пристально, провёл второй ладонью и повторил, чётко выговаривая каждое слово:
        - Откуда у тебя синяки?
        Во мне что-то взыграло. Одного ублюдка с меня хватит! Ещё и этот будет… Я промолчала. Стояла, смотрела ему в глаза и чувствовала, как с каждым мигом слёзы подкатывают всё ближе.
        - Откуда у тебя синяки, Ася?! – рыкнул он и сдавил моё запястье. Как-то сильно и в то же время осторожно сдавил. Потом развернул к себе спиной и провёл пальцами по боку, по бедру, где темнел ещё один давний лиловый след. - Откуда?! – сдавил мои плечи.
        Я почувствовала исходящий от него жар, силу. Ладони его были огромными, а голос грубым и вместе с тем вкрадчивым. Не выдержав, я всхлипнула и замотала головой. К горлу подкатила истерика. Накопленное годами молчания рвалось наружу, но я не хотела выпускать это. Зачем?! Разве способен он понять?! Или на жалость надавить?! Отпустит меня… А мне уже и идти никуда не хотелось. По крайней мере, сейчас. Я пьяная, уставшая, ничего не соображающая. Выпачканная в сперме, в драных колготках… Растрёпанная и провонявшая сексом вперемешку с водкой и табачным дымом. Увидел бы это всё Павел… Мне и представить было страшно, что бы он со мной сделал, узнав обо всём. Никакие бы объяснения не спасли. И дети… Господи, если он отберёт у меня девочек…
        - Как тебя зовут? – внезапно спросил Слава. – Полное имя… Как тебя зовут? Не Ася же?
        Я снова замотала головой и едва слышно выдавила сквозь слёзы:
        - Ассоль. Меня зовут Ассоль.
        Он погладил меня по плечам. Почти нежно. Надо же, эти огромные, покрытые наколками руки могут быть нежными…
        - Кто это с тобой сделал, Ассоль? – спросил он снова, и на этот раз я не выдержала.
        Громко зарыдала и призналась:
        - Мой муж. Он… Вначале он был нормальный, а потом…
        Я едва могла говорить из-за рвущих грудь рыданий. Мигом накатили и страх, и жалость к себе, и самое главное – непонимание, что делать. Не было у меня никого, кто бы мог встать на мою защиту, на кого бы я могла положиться. Только родители-пенсионеры и двоюродная тётя -инвалид. Благодаря своему браку с Павлом я хоть чем-то могла помогать им, поддерживать в тайне от мужа. Но уйти…
        - У меня дети… Две дочери. И если я… - Я разразилась новыми всхлипами. – Он отберёт их, если я…
        Горячие руки внезапно исчезли. Я навалилась на тумбочку, накрыла лицо ладонями. Что мне делать?! Господи, что мне делать? Мой телефон остался в машине, застрявшей посреди леса, и я даже не могла позвонить. А если я не позвоню Паше… Что я скажу? Как объясню всё?! Как объясню, где провела ночь?!
        - Глотни, - моей руки коснулось что-то холодное, и я, всхлипнув, вздрогнула.
        Посмотрела на маячащую передо мной почти пустую бутылку водки, потом на держащего её Славу. Видимо, с пола поднял. Пить я не хотела, но всё же взяла её и сделала большой глоток. Мерзко… Поморщилась и закашлялась. Но слёз это унять не помогло, только немного приглушило рыдания. Слёзы же по-прежнему катились из глаз, и казалось, что им нет ни конца, ни края.
        - Хватит, - достаточно спокойно, но твёрдо приказал Слава и забрал у меня бутылку, когда я проглотила остатки.
        Я зашлась в очередном приступе истерики. Некоторое время он молча смотрел на меня, потом ухватил за локоть и куда-то потащил. Я не сопротивлялась. Шла, спотыкаясь и перебирая заплетающимися ногами. Он втолкнул меня в какую-то дверь, и я почувствовала под ступнями холод. Затуманенным взглядом осмотрелась. Ванная. Не говоря ни слова, он впихнул меня в огромную душевую. Я стояла, по-прежнему в своих драных колготках и тряслась всем телом: от слёз, от непонимания, от холода и почти пропавшего страха. Снять колготки… Присела и кое-как стянула их. Увидела мощные, покрытые тёмной порослью волос мужские икры и медленно подняла взгляд снизу вверх. Слава, абсолютно голый, возвышался надо мной и, казалось, занимал всё пространство. Я прерывисто выдохнула. Поднялась, придерживаясь за стенку и зачем-то протянула ему колготки. Он швырнул их в угол душевой и что-то нажал на стене. Сверху на нас хлынула вода. Вначале прохладная, она постепенно стала теплее. Я продолжала глотать слёзы. Слава шагнул ближе и припечатал меня к себе. Я едва не задохнулась. Вода стекала по губам, по лицу, и слёз уже было не видно. Он
держал меня… Да, если бы он не держал, я бы повалилась на дно кабинки. Сама не знаю что, но что-то заставило меня опереться на него, прижаться. Я всхлипнула у него на груди.
        - Он отберёт девочек… - прошептала я. – Отберёт девочек. А они такие маленькие… Мои девочки.
        - Разберёмся, - коротко прозвучало у меня над ухом, и следом я почувствовала, как пальцы его осторожно скользят вдоль моих позвонков.
        Это так отличалось от всего, что было до, волновало, что я невольно застыла. Подняла на него взгляд. Глаза его, зелёные, были тёмными, а зрачки… Я выдохнула. Странное чувство… Член его – твёрдый, огромный, упирался мне в живот, и я почувствовала зарождающееся внутри меня возбуждение. Боже… То ли я такая пьяная, то ли меня действительно волнует этот мужчина… что он со мной делает?! Он коснулся моего затылка, достаточно сильно провёл по шее, стиснул волосы – не сильно, но от этого по телу у меня пробежали мурашки. Взгляд его проскользил по моему лицу – от глаз к губам, и я, не выдержав этого, надрывисто выдохнула.
        - Вячеслав… - шепнула я, не понимая, чего хочу сказать.
        На его плече, почти до самого локтя, красовалась узорчатая татуировка, ещё одна – внизу живота. Не понимая, что делаю, я коснулась её и тут же ощутила, как напряглось его мускулистое тело.
        - Завтра со всем разберёмся, - глядя мне в глаза, отчеканил он.
        Мои пальцы заскользили ниже, по дорожке волос и остановились на том самом твёрдом. Член у него был огромным. Я обхватила его пальцами, провела до кончика, погладила головку. Что я делаю? Что я делаю, Господи?! Услышала, как Вячеслав шумно выдохнул, почувствовала его руки на своих бёдрах и шагнула к нему ещё теснее. Жадно провела по его груди вверх, к плечам, к угрожающего вида татуировке, к крепкой шее и, встав на носочки, потянула к себе. Меня шатало, а я искала его губы. Да, я хотела его губ! И какая разница, водка это или ещё что? Всё, что могло случиться – уже случилось. Хуже мне не будет. Возможно, этот момент – единственное хорошее, что у меня ещё может быть.
        Он тут же перехватил власть, подтолкнул меня к стенке душевой, прижал к ней. Я покорно открыла рот, и он с напором ворвался языком. Глубоко и настойчиво, сминая любые мои попытки снова проявить инициативу. Пальцы его впивались в мою кожу, но мне это доставляло удовольствие. Его ладони на моей груди. Накрыв их, он сдавил, провёл большими пальцами, погладил. Потом скользнул одной рукой вниз и, подхватив мою ногу, закинул её на своё бедро. Вошёл в меня – резко, одним рывком, до самого упора. Я вскрикнула, выгнулась, вцепилась ему в плечи. Услышала его глухой, звериный рык и запрокинула голову. Он вбивался резко и быстро – удовольствие на грани с болью, но мне было хорошо. Его ритмичные движения бёдрами доставляли мне до сих пор неведанное наслаждение. Я ловила его ритм, царапала плечи. Голова моя моталась из стороны в сторону, а под пальцами бугрились, перекатывались мышцы его широких плеч. Кожа его от воды стала скользкой, и я гладила его, а он впечатывался в меня. С каждым движением – быстрее и быстрее, жадно, властно, как будто хотел меня так неистово, как только мужчина может хотеть женщину. Так
неистово, как никогда не хотел меня мой собственный садист-муж.
        ГЛАВА 9. АСЯ
        АСЯ
        Обёрнутая полотенцем, я стояла и смотрела за тем, как Вячеслав, чуть склонившись, вытирает волосы. Переодеться мне было не во что – платье так и валялось в коридоре вместе с полушубком. Оставался разве что висящий на двери огромный мужской халат, но взять его я отчего-то не решалась.
        - Жрать хочется, - произнёс Слава, отбрасывая полотенце к вороху лежащего на полу грязного белья.
        Кинул на меня взгляд, снял с крючка халат и кинул мне. Я неловко выставила руки, но халат-таки поймала. Слава же, как был совершенно голый, вышел из ванной. Я проводила его взглядом – широкая мускулистая спина, крепкие ягодицы, сильные ноги. Боже мой… У меня дыхание перехватило! Я не знала, что мне делать. Может быть сейчас, когда он, вроде бы, пришёл в более или менее благостное настроение, попросить отпустить? Вот только… Что если этим я разозлю его? Что, если он просто выставит меня за дверь?! У меня даже колготок ведь нет… Не зная, что делать, я кое-как надела халат и поплелась следом за Славой. Услышала звуки со стороны холла и, пройдя вперёд, оказалась в огромной кухне. Слава стоял возле открытого холодильника. Почувствовав моё приближение, он резко посмотрел на меня и захлопнул дверцу. В руках у него было большое блюдо с чем-то завёрнутым в фольгу.
        - Есть будешь? – спросил он, направляясь к микроволновке.
        Я кивнула, но, спохватившись, что он этого всё равно не увидел, тихо сказала:
        - Да.
        Прошла к столу и присела на ближайший стул. Сунув блюдо в микроволновку, Слава достал из шкафа две рюмки и выставил на стол, затем вновь открыл холодильник. С глухим стуком передо мной опустилась полная бутылка текилы.
        - Порежь лимон, - приказал он, кинув мне на колени холодный жёлтый цитрус.
        - Хорошо, - отозвалась я, встала и пошла к раковине.
        Не успела я открыть воду, на ягодицы мне со шлепком опустилась мужская ладонь. Я вздрогнула, но не повернулась. Должно быть, лимон я мыла куда тщательнее, чем это требовалось, но в голове было столько пьяных мыслей, что эта минутная передышка стала для меня необходимостью. Несмотря на то, что мой похититель уже надел штаны, выглядел он всё так же восхитительно. Увы, но не обращать на это внимания я не могла. Меня трясло и от его наглости, и от страха, и от его близости, и от собственных противоречивых чувств.
        - Он уже чистый, - склонившись ко мне, усмехнулся Слава и выключил воду.
        Я чувствовала его дыхание, исходящий от него жар, и от этого по рукам у меня бежали мурашки. Вячеслав подал мне нож – огромный, похожий на тесак. На губах его при этом играла усмешка. Пальцы наши соприкоснулись, и я снова вздрогнула. Нож едва не выпал у меня из рук.
        - Осторожнее, - его раскатистый глухой голос проник в меня. – Он острый. – Ещё одна усмешка, после которой он добавил: - Надеюсь, ты будешь умненькой девочкой? А то как-то страшно поворачиваться к тебе спиной…
        Я снова посмотрела на нож, перевела взгляд на его лицо, выдохнула. Лимон… нарезать лимон…
        Через несколько минут мы сели за наскоро накрытый стол. От разогретого в духовке мяса исходил восхитительный аромат, и у меня едва не потекли слюнки. Как же я проголодалась… Слава кинул взгляд на висящие над входом в кухню часы. Только теперь я поняла, что стрелка их давно уже перевалила за двенадцатичасовую отметку. Значит, Новый год уже настал… Надо же, а я и не заметила. Почему-то стало грустно. Я опустила голову и сжала руки в кулаки. Только такая неудачница, как я, могла вляпаться в подобную историю, да ещё и в новогоднюю ночь. А говорят – время чудес…
        - С Новым годом, - как-то странно тихо сказал Слава и, взяв меня за руку, насыпал мне на запястье соль. – Пила когда-нибудь текилу?
        Я мотнула головой. Подняла взгляд и наткнулась на его – пристальный и какой-то странный. Он сжал мои пальцы.
        - Слизни соль, - проговорил он, не отводя взгляда от моего лица. – Потом залпом текилу, а дальше – лимон.
        Я согласно кивнула. Голова и так ещё кружилась, но… Он поднял рюмку, и я послушно лизнула запястье. Стукнулась своей рюмкой с его и залпом опрокинула в себя. Под носом у меня оказалась долька лимона, и я тут же поспешила взять её. Странно, но мне понравилось. Такой необычный вкус. И тепло в груди…
        - Можешь загадать любое желание. - Слава плюхнул себе в тарелку знатный кусок мяса. Точно такой же оказался и в моей.
        - Зачем? – спросила я. Голос мой звучал глухо. И правда, зачем? – Всё равно не сбудется.
        - Сбудется, - твёрдо ответил он.
        Я пожала плечами. Что бы я ни загадывала, никогда это не сбывалось… Но к чему рассказывать? Вместо этого я осмотрелась в поисках приборов, но ни вилки, ни ножа не нашла. Судя по тому, что Вячеслав ел мясо руками, наличие их и не предполагалось. Оторвав кусочек мяса, я положила его в рот и стала жевать, но тут тишину вновь нарушил голос Славы:
        - Так что с желанием?
        - Хочу девочек увидеть. И… И чтобы они со мной были. И… - к глазам подступили слёзы, и я умолкла. Сама потянулась к бутылке текилы.
        - Увидишь, - коротко сказал Вячеслав. Забрал у меня текилу и разлил по рюмкам.
        Я протянула ему руку, и он насыпал соль на моё запястье.
        ГЛАВА 10. СЛАВА
        СЛАВА
        Понятия не имею, сколько я проспал, но когда открыл глаза, за окном было уже светло. Вчерашний день медленно вплывал воспоминаниями. Заснеженный зимний лес, девица, застрявшая посреди сугробов… Именно эта девица, тёплая и голая, лежала сейчас рядом со мной. Ася. Точно Ася. Нет… Как её? Ассоль. А ещё Ксюха… Если бы не эта стерва, меня бы так не переклинило. Отвёз бы эту снегурочку в более или менее цивилизованное место, откуда она смогла бы позвонить кому ей там надо и дело с концом. Но… Как-то невольно я погладил голую девицу по боку. Какая же кожа у неё нежная… И волосы золотистые-золотистые. Синяки… Я вспомнил её дрожащий голос и испуганный взгляд. Да что я, мать его, творю?! Мало мне пинка под зад от одной суки?! Но пальцы как-то сами собой нашли полную, упругую грудь, сосок. Я погладил Асю, придвинулся ближе. В паху снова было тяжело, а стоило только почувствовать членом её округлые ягодицы, так кровь и вовсе забурлила со страшной силой. Тихонько вздохнув во сне, она чуть пошевелилась, и я почувствовал едва уловимый запах её волос. Уютно, чёрт дери!
        После ночных посиделок я потащил её к себе в спальню. Мог бы уложить на диване или в гостевой, но, честно сказать, не захотел. К чему? Чувствовать рядом с собой тёплое женское тело – самое настоящее удовольствие, отказывать в котором себе я не собирался. Она, впрочем, не сопротивлялась. Послушно пошла за мной, а потом так же послушно сняла халат. Помню, как сидя на постели щурился, глядя на неё… Красивая баба! Только эти синяки… Кажется, дела у неё и правда дрянь.
        - Слава… - прошептала она сквозь сон и что-то мурлыкнула.
        - Лежи. - Я коснулся губами её затылка.
        Опустил ладонь с груди ниже, к животу, а потом протиснул меж тёплых бёдер. Плоть её была нежной и горячей. Какая же она!.. Не удержав шумный выдох, я потёрся членом о её зад. Ася, ещё полусонная, попыталась что-то сказать, развернуться ко мне, но я прижал её спиной к себе и сунул пальцы глубже. Она со стоном выдохнула, ухватила меня за запястье. Ну уж нет, милая! Так не пойдёт. Нашёл мочку её ушка и легонько прикусил. Яйца разрывались от желания оказаться в ней, но я так и продолжал пропихивать в неё пальцы. Вначале один, а потом и два. Ася застонала громче, прогнулась в спине, и я почувствовал, как она становится мокрой. Да…
        - Отличное начало нового года, - усмехнулся я ей в волосы и убрал руку. Хватит. Не могу больше!
        Резко подался вперёд, врезаясь в неё на всю длину. Какая же сладкая! Чёрт!
        - М-м-м… - застонала она, подстраиваясь под мои движения, и я, не выдержав, ускорил ритм. Утренний секс – отличная штука. А уж когда рядом красивая баба… Сколько раз я её вчера трахнул?! Что на меня нашло?! И ведь мало. Вчера было мало и сейчас мало. Обхватил её грудь, потёр соски, ущипнул. Она снова застонала, задрожала. Я сдавил её груди сильнее, и из неё вырвался неровный, протяжный стон. Взяв её под коленкой, я чуть отодвинул её ногу и принялся врезаться ещё яростнее. Пожалуй, такого первого января у меня ещё не было. Вдохнул, вбился в неё по самые яйца. Вот так, снегурочка! Вот так! Она всхлипнула, вцепилась в край одеяла.
        - Господи… - прошептала она, прижимаясь ко мне. – Слава… Пожалуйста…
        О чём она просила, я понятия не имел. Только охреневал от силы собственного желания. Никогда со мной не было, чтобы до такой степени. Вот так – нахрен мозги не нужны, всё в члене. И бывает же такое… До тридцати шести дожил, и никогда. А тут… С громким рыком я кончил прямо в неё. Она отозвалась сладкими спазмами, протяжной волнующей дрожью. Вскрикнула, задышала часто, шумно. Я тоже дышал ей в затылок, и дыхание наше складывалось в одно. Странное ощущение, но мне казалось, что я знаю эту женщину куда дольше тех нескольких часов, что прошли с нашей первой встречи. За окном послышались залпы салютов. И кому, мать его, не сидится дома с утра пораньше?!
        - Слава… - Ася повернулась ко мне лицом и как-то нерешительно посмотрела в глаза. С какой-то странной смесью испуга, отчаянья и угасающей искоркой надежды. – Это всё неправильно. Не должно так быть…
        - Ты только сейчас об этом вспомнила? – с недовольством осведомился я.
        Она промолчала. Отвела взгляд, а я почувствовал себя идиотом. Кажется, вчера я повёл себя вовсе не как джентльмен, так что вряд ли у неё был шанс отвязаться от моей компании без угрозы для собственной жизни. Вздохнул и заставил её повернуться к себе лицом.
        - А что правильно? – спросил я.
        Она снова не ответила. То ли не хотела отвечать, то ли просто не знала, что сказать.
        - Как правильно, Ассоль? – повторил я, взяв её за подбородок. – Так, как твой муж скажет?
        Она прикрыла глаза, я же, отпустив её, откинул одеяло и поднялся. Пошарил в поисках джинсов.
        - Ты куда? – спросила она, присев на постели.
        - Скажи мне свой адрес, - приказал я, мазнув по ней взглядом. – Позвоню кое-кому... А потом за детьми твоими съездим. Я же обещал тебе новогоднее желание.
        Она смотрела на меня с непониманием, я же уже всё для себя решил. Говорят, новогодняя ночь – пора чудес. Может быть и мне чудо подвалило? Странное такое, со светло-карими глазами и золотистыми волосами. Хрень… Но сам-то я в состоянии чудо этому чуду устроить. Она продолжала смотреть на меня с растерянностью и непониманием, я же взял мобильный и снова сказал:
        - Адрес говори.
        - Стройковская…
        Я отправил СМС ребятам, а после снова посмотрел на Асю. Она смотрела на меня не сводя взгляда. Вчера я пообещал ей, что малышек своих она увидит – значит, увидит. И что с ней они останутся тоже пообещал. Только вот… Может быть не всё так просто? Потому что… Она лежала в моей постели, прикрывала грудь одеялом, а я понимал, что завтра с утра хочу увидеть ту же картинку. И послезавтра…
        ГЛАВА 11. СЛАВА
        СЛАВА
        Готовая ехать Ася выглядела странно: босая, без колготок, в изрядно мятом полушубке. Она надо мной издевается или как? Я вопросительно приподнял бровь, но она ничего не ответила, отвернулась. И лишь спустя несколько секунд молчаливого ожидания пояснила-таки:
        - Сапоги в машине остались.
        А ведь точно. Я и забыл про это. Ладно, не проблема. С колготками, конечно, сложнее – бабского шмотья, увы, дома не держу. Разве что что-нибудь из Ксюхиного осталось. Вернулся в комнату, поискал в комоде – так и есть. Пара маек, спортивные штаны на завязочках, пара свежих носков. Запасливая, стерва! Та-а-ак… А вот и колготки. Новенькие, с какой-то расфуфыренной девицей на упаковке. Вернувшись в холл, я отдал колготки Асе и, сам не зная зачем, пояснил:
        - Моей бывшей.
        Ася мгновение помедлила, затем всё же взяла колготки.
        - Спасибо, - поблагодарила она как-то неловко и, помедлив ещё миг, пошла в ванную.
        Я проводил её взглядом. Странное сочетание: полушубок и голые щиколотки. Заводит, чёрт дери! Эта девчонка вообще меня заводит. Даже у Ксюхи так не выходило – с пол-оборота, без каких-либо бабских штучек. Посмотрит, а я уже готов. Ладно вчера под градусом был, а сегодня-то что? Обернулся и наткнулся взглядом на зеркало. Вчера мы в нём вдвоём отражались.
        От воспоминаний меня отвлёк сигнал мобильного. Глянул на дисплей. Ребята уже на месте. Отлично. Пусть без нас начинают. Объяснять, что почём, а там уже дело за малым. Скотину и учить надо по-скотски, как иначе-то? Я, конечно, и сам не подарок, но что уж…
        Ася вернулась быстро, и пары минут не прошло. Кинул взгляд на её ноги – не на много лучше, ну да ладно.
        - Я про свою машину спросить хотела… - подала она голос, когда я открывал дверь.
        - В порядке твоя машина, - бросил я не оборачиваясь. Чувствовал, что подобного объяснения ей мало, но продолжать не стал. К чему? Порой немного терпения может дать достаточно ответов на все вопросы.
        Поначалу я подумал, что надо бы принести этой белобрысой её обувку, но потом плюнул. Подхватил Асю на руки и понёс к машине. Она испуганно вскрикнула, неловко ухватилась за мои плечи, глаза распахнула так, словно случилось восьмое чудо света.
        - Расслабься, - рыкнул я, чувствуя, как при каждом новом шаге она цепляется ещё крепче. – Тебя что, на руках никогда не носили?
        Почувствовал, как она мотнула головой и не удержался – глянул ей в лицо. Похоже, и правда не носили… Я то думал, что её благоверный просто скотина, а он, похоже, ещё и стукнутый.
        Придерживая, осторожно поставил Асю возле машины на свои ботинки и отпер дверцу. Она по-прежнему держалась за мою шею, смотрела мне в лицо. Что-то сказать хочет? Или что ещё? Усмехнулся. Она ослабила руки, выдохнула, и дыхание выпорхнуло из её рта облачком пара.
        - Садись, - приказал я, чувствуя, как градус желания нагнуть её становится всё выше.
        Сам открыл дверцу внедорожника и помог ей усесться. Захлопнув дверцу, выдохнул, пошарил по карманам в поисках сигарет. Вот они. Отлично. Затянулся и осмотрел двор. Снегу-то намело… Всё вокруг было белым – участок, деревья. Снег лежал на перилах, крыше беседки, ровным слоем покрывал ведущую к дому дорожку. Только мои следы на ней и вырисовывались. Пока курил, смахнул снег с лобового стекла, и оно тут же блеснуло в лучах выглянувшего зимнего солнца. Чёрт подери, неплохо! Как там? Мороз и солнце – день чудесный…
        Усевшись в машину, я кивком указал Асе на боковое окно. Она как раз закончила натягивать сапоги и послушно посмотрела в указанном мной направлении, где в паре метрах от старой, покрытой снегом так же, как и пространство вокруг, стояла её машина.
        - Когда ты успел? – с недоумением спросила она, переводя взгляд на меня.
        - Мои ребята ночью постарались.
        Она, видимо, хотела спросить какие ребята, но не спросила – умолкла. Я завёл мотор.
        За воротами всё тоже было белым-бело. Мать его, даже я, начисто лишённый романтической струйки, почувствовал себя так, словно попал в сказку. Солнце играло на снегу искрами, на стоящей у дороге рябине можно было различить несколько багряно-рыжих гроздей и нахохлившихся снегирей. Почему-то это вызвало у меня улыбку. Я глянул на Асю. Она тоже рассматривала придорожные деревья, кустарники, и выглядела совсем девчонкой.
        - Сколько тебе лет? – спросил я. Не помню, спрашивал ли её вчера… Должно быть, нет.
        - Двадцать девять. – Она повернулась ко мне.
        - И двое детей. - Я усмехнулся.
        Она же вздохнула. Как-то тяжело, словно бы напоминание о детях всколыхнули в ней тревожные, печальные мысли, и я пожалел, что заговорил об этом. Но что сделано, то сделано.
        - Я сказал тебе, что ты их скоро увидишь, значит, увидишь, - отрезал я и свернул с узкой дороги. Тут по-прежнему было пусто, и я прибавил скорость.
        - А ты прямо всё можешь, - сказала она с каким-то скептицизмом и смирением.
        - Может быть, не всё, но многое.
        В салоне снова воцарилась тишина, и какое-то время мы ехали молча. Ася смотрела вперёд, в белую искристую даль. Я вновь закурил. Опустил стекло, впуская в салон свежий морозный воздух и прибавил обогрев. Сидит, чего-то ждёт… Может быть, и не ждёт вовсе. Захотелось стиснуть кулаки. И о чём она думает? О детях? О том, куда мы едем? О будущем?
        - Чем ты занимаешься? – наконец спросила она, когда мы уже ехали по Можайскому шоссе в сторону города. Машин было мало, и я выжимал предельно допустимую скорость. Хотелось побыстрее закончить со всем этим, расставить точки. А дальше… Дальше по ситуации.
        - С какой стороны посмотреть… - подумав, выговорил я, не отрываясь от дороги.
        Ася ждала продолжения. Интересно, что она хочет от меня услышать? Не думает же она в самом деле, что я рассаду развожу? Впрочем… Не так это далеко от истины. С какой-то стороны…
        - У меня сеть детских магазинов, - ответил я вполне серьёзно. Не удержался, посмотрел на неё.
        Самому смешно стало. Сидит, глазами хлопает. Я ухмыльнулся.
        - Может быть, знаешь такую – «Мороз и Ко»? Раз у ж у тебя двое мелких. – Ася неуверенно кивнула, и я усмехнулся уголком рта. – Так вот. Я её владелец.
        Секунд пять мы ехали в полной тишине, а после Ася внезапно засмеялась. Заливисто так, словно воздух наполнился перезвоном тоненьких льдинок. Я не сдержал усмешку. Вообще-то, что в этом такого? Детей я люблю, да и деньги бизнес приносит хорошие. Есть у меня, конечно, и другое дельце…
        - Так ты тот самый Вячеслав Морозко? – отсмеявшись, спросила она и несмело улыбнулась. – О твоих магазинах писали что-то пару месяцев назад…
        - Тот самый, - подтвердил я.
        - А я думала… - Она умолкла, так и не договорив, но примерный ход её мыслей я понял. – Не выглядишь ты, как владелец сети магазинов для детей.
        - А как кто я выгляжу?
        Отвечать она не стала. Едва заметно пожала плечами и уставилась на дорогу. Внутри меня боролись два желания: рассказать ей всё, как есть: про горячую молодость, про увлечение боксом и подпольными боями, про так и не сложившуюся спортивную карьеру, про собственный клуб, где на ринг выходят вовсе не для того, чтобы защитить очередной чемпионский титул… С другой же стороны вываливать всё это разом было неразумно и потому я решил, что пока достаточно. По крайней мере, пусть переварит первую дозу информации. А там… если захочет слушать – расскажу. В конце концов, бывает и хуже. Не такой я и конченный, если на то пошло. Пока что на повестке дня у нас разговор с её муженьком. Думаю, ребятки уже разложили ему по полкам все возможные перспективы, так что…
        ГЛАВА 12. АСЯ
        АСЯ
        На стоящие у подъезда машины поначалу я даже внимания не обратила. Мысли мои занимало совсем другое: что я скажу Павлу? Что имел ввиду Слава, когда говорил про то, что я увижу детей, что они останутся со мной? Как я объясню мужу своё отсутствие в новогоднюю ночь? Ясно было, что у Славы какие-то планы, но какие – он не распространялся. Сказал просто, чтобы я не забивала себе голову и умолк.
        Сколько я ни пыталась отвлечься – не помогло. Думала о том, что узнала о нём, о нашей встрече этой ночью… Всё было настолько странным, что я не понимала, к чему оно. Но садясь в его машину этим утром, я вдруг почувствовала себя спокойно. Словно бы… Словно бы впереди замаячил какой-то лучик. Эта ночь, это утро… А что если этот мужчина появился в моей жизни не случайно? Глупо, наверное… Я не могла понять даже саму себя, не то что происходящее вокруг. Но руки его – крупные, сильные, лежали на руле, а я сидела рядом. И мы ехали ко мне домой. Зачем? Этого я не знала. Оставалось лишь довериться. Довериться человеку, который забрал меня ночью с заснеженной дороги, изнасиловал в машине, привёз в свой дом и заставил раскрыть то, о чём я не говорила никому в жизни. Человеку, причинившему мне боль и доставившему удовольствие, которого я не испытывала ни разу в жизни, раскрывшему меня для меня же самой. Человеку, с которым я сидела за новогодним столом, с которым пила текилу, а утром занималась самым невероятным сексом в моей жизни. Человеку, пообещавшему мне, что скоро я увижу своих крошек, своих девочек.
        Дверца одной из машин открылась, и навстречу нам вышел молодой коренастый мужчина, следом из второй – более высокий и жилистый, за ними – ещё двое.
        Слава пожал всем руки, кивнул.
        - Всё в порядке? – спросил он у первого, и тот вполне серьёзно сказал:
        - Да вроде. С ним и разговаривать-то долго не пришлось.
        На лице одного из них появилась усмешка.
        Я перевела взгляд на Славу, потом вновь посмотрела на компанию незнакомцев. Все крепкие, короткостриженые. У одного нос, похоже, был недавно сломан…
        - Спасибо, - кивнул Слава и похлопал того, что стоял ближе всех по плечу. – Дальше я сам.
        - На послезавтра всё в силе? – осведомился коренастый, и Слава кивнул. Затем попрощался, взял меня за локоть и повёл к подъезду.
        - Кто это? – спросила я с непониманием.
        - Мои ребята, - ответил он и словно бы задумался, после чего добавил: - Не хотел тебе говорить так скоро, но… У меня есть свой бойцовский клуб. Закрытый.
        Это «закрытый» он произнёс так, что мне сразу стало ясно, что под этим подразумевается Подпольный, неофициальный, нелегальный… Но меня это, как ни странно, не удивило. И даже не смутило.
        - Эти парни там дерутся? – только и спросила я.
        Слава мазнул по мне взглядом, потом кивнул. Так мы и зашли в подъезд. Поднялись на этаж. Дверь квартиры была не заперта, и Слава, судя по всему, знал это, потому что даже звонить не стал – толкнул сразу. Не знаю, что я ожидала увидеть, но не увидела ровным счётом ничего: ни бардака, ни разрухи. Все вещи были на своих местах, мебель тоже. Павла мы нашли в кухне. Сидя за столом, он держал у носа упаковку с замороженной овощной смесью. Увидев нас, вскочил и как-то весь сжался. Что сказать, я не знала, и потому так и застыла на пороге. А вот Слава косноязычием не страдал.
        - Ну здравствуй, любитель кухонных боёв, - сказал он, подойдя к нему ближе. – Поговорим или как?
        Я поразилась тому, насколько огромным кажется Вячеслав на фоне моего муженька. Прежде мне казалось, что справиться с Пашей невозможно, но… Слава был выше него на полголовы, а в плечах… Да он, наверное, его одной рукой скрутить бы смог! Мне стало до боли обидно. Почему - сама не знаю. Столько лет я терпела унижения, оскорбления, постоянные упрёки и его тиранию. Терпела диктатуру мужчины, у которого, в сущности, помимо денег и фальшивого обаяния ничего не было. Терпела лишь потому, что он знал – я слабее. Сейчас же Паша казался хорьком, загнанным в угол. Как же это мерзко…
        - Поговорим, - процедил Павел.
        Слава выдернул у него из рук пакет, и муж мой зашипел. Больно ему, видимо. Слава же протянул пакет мне.
        -Убери в холодильник, - попросил он. – Нечего продукты переводить. Мужик же он на то и мужик, чтобы вести себя, как мужик, правда? – обратился он уже к Павлу с какой-то нехорошей ухмылкой.
        Муж промолчал. Я без слов забрала овощи, но так нервничала, что вместо того, чтобы открыть морозилку, сунула в основное отделение. Мельком заметила несколько лотков из ресторана – конечно, сам-то он в жизни ничего готовить бы не стал. Разносолы… А когда я на прошлой неделе денег попросила для того, чтобы отправить родителям, он ответил мне грубым отказом.
        - Ребята тебе объяснили, что к чему? – продолжил тем временем Слава.
        - Объяснили, - буркнул Павел и стиснул руки в кулаки.
        Заметив это, Слава положил свои ручищи на стол и многозначительно глянул.
        - Я дам ей развод, - наконец процедил Павел.
        Я резко развернулась и с испугом глянула на Славу. Развод?! Господи… А девочки?! Если мы разведёмся… Но завладеть полностью мной испуг не успел. Слава лишь на мгновение перевёл взгляд на меня, и мгновения этого хватило, чтобы я почувствовала его твёрдость, уверенность, почувствовала: он знает, что делает.
        - У тебя, кажется, ещё одна квартира есть? – вновь заговорил Слава и тут же ответил: - Есть… Двушка на Фрунзенской, мой знакомый узнал. Так вот… Мне продолжать?
        - Не надо, - всё тем же тоном огрызнулся Паша. – Я всё понял.
        - Замечательно, раз понял. - Слава удовлетворённо постучал пальцами по столу. – И не пытайся улизнуть. Знаешь… в жизни всякое бывает. Упасть можно неудачно или ещё что-то… Жить нынче страшно.
        - Я перепишу квартиру на эту суку, - огрызнулся он. – Перепишу, сказал же!
        - Ты кого сукой назвал? – вкрадчиво осведомился он. – А ну…
        Муж молчал. Подождав немного, Слава поднялся и, ни говоря не слова, схватил его за шкирман. Я вскрикнула, ожидая, что сейчас начнётся бойня, но вместо этого Слава швырнул его к моим ногам. Пнул по рёбрам и прошипел:
        - Прощения проси у неё, ублюдок. Иначе сейчас такую суку устрою…
        - Извини, - просипел Паша.
        - Громче!
        - Извини, - повторил муж ещё раз, Слава же снова пнул его ботинком. – И только попробуй приблизиться к детям. Оформишь отказ, понял? Понял, я тебя спрашиваю, тварь?!
        - Да понял я! – крикнул муж, по-прежнему стоя на коленях. – Всё подпишу! Я же сказал!
        - Плохо сказал! – рявкнул Вячеслав. – Мы не расслышали.
        - Я напишу отказ! – крикнул он с какими-то визгливыми нотками. Закашлялся. – И квартиру перепишу. И деньги на содержание, как тем сказал…
        Соображала я с трудом. Даже не помню, как мы вышли из квартиры, как дошли до внедорожника Вячеслава. Кажется, меня колотило. Кажется, он закинул сумку с моими вещами в багажник, туда же – часть детских и ещё что-то. Кажется, сказал, что остальное заберём после. Помню только, как со щелчком застегнула ремень безопасности. Этот звук отрезвил меня. Я посмотрела на Славу. Он сидел рядом – большой, сильный, уверенный в себе. Почувствовав мой взгляд, повернулся, и я увидела его глаза – потемневшие, полные ярости. Но ярость эта была направлена не на меня, и откуда-то я это знала.
        - А дальше что? – спросила я с полным непониманием того, что теперь будет. Я и правда не понимала.
        Неужели теперь я стану свободной? Неужели мне не нужно будет больше бояться сделать что-то не так? Не нужно бояться потерять детей?! К глазам подступили слёзы.
        - Дальше будет так, как захочешь. – Услышала я глухой голос Славы. – А пока поедем за девчонками. Я же тебе обещал. А я же Морозко… должен исполнять.
        Он криво, совсем невесело усмехнулся, и я усмехнулась в ответ. Сквозь слёзы. Морозко… И я в том лесу, в сугробе. Почти как та бедолага из сказки. Почти… Потому что там, в сказке, чудесам случаться положено, а в жизни… Но может быть, в жизни тоже они случаются – чудеса эти?
        - Спасибо тебе, - сказала я, касаясь Славиного бедра.
        Он накрыл мою ладонь своей, сжал и снова посмотрел в глаза. С обещанием, что это не конец. С обещанием чего-то большего. Да, это не конец. Это только начало.
        ЭПИЛОГ
        АСЯ
        С ума сойти… Я перевела взгляд со сверкающей огоньками ёлки на мирно посапывающего у меня на руках сынишку. Такой маленький, такой сладенький… Посмотрела на его отца. Тот стоял возле разожженного камина и потягивал виски. Неужели наш Мишка тоже когда-нибудь станет таким? Станет ведь… Только два месяца, а характер уже будь здоров. Два месяца… Год назад я, напуганная, беспомощная, ехала домой от родителей, а теперь… В воздухе витал запах мандаринов и хвои, под раскидистой ёлкой горой лежали упакованные в яркую обёрточную бумагу коробки. Год прошёл… И столько всего случилось за этот год! Я снова посмотрела на спящего на руках сынишку. Не знаю, когда мы зачали его – в первую ли ночь, ту самую, новогоднюю или во вторую… Узнав о беременности, я, честно сказать, испугалась. Не того, что Слава не захочет ребёнка, попросит сделать аборт. Вовсе не этого – к тому моменту я уже успела узнать его достаточно хорошо, чтобы подобных мыслей в голову не закрадывалось. Просто оба мы были не совсем трезвые… Мало ли что. Но время шло, я сдавала анализы, исправно ходила на УЗИ, и результаты убеждали – причин для тревог
нет. И вот он… наш богатырь. Четыре двести. Рядом со мной в уголке дивана посапывыла младшая дочь, старшая играла у огня с собакой – годовалым ротвейлером. Собаку мы завели почти сразу же – девочки так заболтали Славу, что он не удержался. Я была против, но моего мнения в принципе никто не спрашивал.
        Теперь я понимаю, что своего родного отца они боялись почти так же сильно, как боялась его я. И что толку от того, что я всячески пыталась скрыть от них правду? Дети же всё чувствуют… Какое-то время они скучали. Даже не так… Какое-то время они привыкали к изменениям, к новым порядкам, к новому устрою, но проходило это безболезненно. Только один раз старшая по-взрослому серьёзно спросила меня, что случилось, и я честно ответила, что ушла от их отца. Думала, начнутся вопросы, но она только обняла меня. А потом Слава припёр эту собаку…
        - Давайте проводим Старый год, - раздалось со второго дивана, и я посмотрела на Ксюшу.
        Та держала в руках бокал с гранатовым соком. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и неуклюже подсела к спинке дивана. Восьмой месяц… Слава подошёл к нам и присел рядом со мной. Так мы и сидели друг напротив друга – с одной стороны – Ксюша и Андрей, с другой – мы со Славой. Я глянула на язычки пламени в камине, на пушистую ель, потом на друзей… И так тоже бывает. Обручальное кольцо на пальце Ксении блеснуло, отражая свет огня, и я коснулась своего. Кажется, каждый из нас получил то, чего хотел. А хотели мы, сущности, одного и того же – счастья. Помню, как Слава рассказывал мне о своей бывшей, каким словами её крыл. Помню, как в том же январе к нам заявился Андрей. Помню доносящиеся из гостиной крики, ругань, звук бьющегося стекла… Помню, как после эти двое – хмурые, с разукрашенными физиономиями, сидели на кухне и молча пили коньяк. И вот прошёл год…
        - Хороший был год, - сказал Слава и подмигнул другу. После перевёл взгляд на живот Ксюхи и усмехнулся. – Как там Мишкина невеста?
        - Угомонилась наконец, - ответила она и счастливо улыбнулась, погладив упругое пузо.
        Как-то одновременно мы все потянулись друг к другу и соприкоснулись бокалами.
        - За уходящий, - улыбнулась я, отпивая глоток шампанского. Только несколько глотков, но лишь потому, что кормлю грудью.
        Слава приобнял меня за плечи, снова посмотрел на Ксюшу и проговорил:
        - Я ведь спасибо тебе сказать должен. Если бы не ты…
        Она отмахнулась, а потом тихонько засмеялась. Я подхватила её смех. А ведь и правда – если бы не она, замёрзла бы я чего доброго в том сугробе посреди зимнего леса. И не было бы у сказки счастливого конца. Я посмотрела на мужа.
        - Я ведь теперь тоже Морозко, - улыбнулась ему. – Так что тоже могу желания исполнять. Загадывай.
        - Я тебе все свои желания потом озвучу, - с усмешкой отозвался он и поцеловал меня в губы – горячо, без стеснения и лишней скромности. Так, что у меня дыхание перехватило, а тело наполнилось жаром. Если бы не спящий на руках Миша… Отстранившись, я украдкой глянула на друзей, ожидая наткнуться на усмешки и понимающие взгляды. Но тем было не до нас. Пальцы Андрея запутались в Ксюхиных волосах, губы на губах…
        - Не удержался, - пояснил Андрей, кое-как оторвавшись от беременной жены, и мы снова дружно засмеялись. Соприкоснулись бокалами. Я посмотрела на часы. Без одной минуты полночь. Младшая сонно потёрла глаза.
        - Уже Новый год? – зевая, спросила она.
        - Нет, малыш, - ответил Слава. – Ты как раз вовремя.
        Андрей включил звук на телевизоре, и в ту же секунду на экране появились Кремлёвские куранты.
        - Один… - шепнула я.
        - Два… - подхватила Ксюха и глянула на мужа.
        - Три…
        С раздавшимися за окнами залпами салютов слава стрельнул в потолок пробкой от шампанского. И все мы, даже Ксюша, подставили бокалы на высоких ножках. Вот он – Новый год. Я знаю, что в нём будет и новое счастье. И старое будет. Потому что в сущности, все мы ступили в него абсолютно счастливыми. Я прижалась боком к своему Морозко и шепнула так, чтобы слышал только он:
        - Люблю тебя, мой мужчина из сказки.
        - А я тебя, - тут же отозвался он, - моя сказочная девочка.
        Я улыбнулась и кинула взгляд на соседний диван. Двое самозабвенно целовались… А мы чем хуже? Кажется, Слава подумал о том же, потому что уже в следующее мгновение я почувствовала его губы. Жадные, горячие, требовательные. Я знаю, что он исполнит все мои желания. Все наши желания, ведь так случается, что у по-настоящему счастливых людей желания становятся общими – одними на двоих. Мой мужчина. Мой самый лучший на свете Морозко. Я потихоньку засмеялась сквозь поцелуй, и когда Слава взглянул на меня, мотнула головой и повторила:
        - Люблю.
        Конец.