Не. Прикасайся ко мне Лаура Кнайдль
        У Саги не было ничего, когда она переехала в Неваду. Ни денег, ни дома, ни друзей. Ничего, кроме острой необходимости забыть ужас прошлого и начать с чистого листа. Работа в библиотеке в этом случае – то, что надо. Сага знакомится с Лукой, своим новым коллегой. Его пронзительные серые глаза и татуировки внушают ей страх. Он кажется жестоким, мрачным и холодным. Как ее отчим. Но внешность обманчива, и в глубине души Сага это понимает. Ее сердце начинает биться в опасном ритме. Она боится уже не его. Она боится, что он узнает о том, что когда-то с ней произошло…
        Лаура Кнайдль
        Не. Прикасайся ко мне
        
* * *
        Девушкам, всегда поддерживающим меня, – Бианке, Каро, Ким, Моне, Надин, Ребекке и Ивонне
        Плейлист
        Сия – «Никогда не сдавайся»
        Данко Джонс – «Не влюбляйся»
        Кейтлин Тарвер – «Ты не знаешь»
        Каспер – «Ариель»
        Эмили Отем – «Маниакальная депрессия»
        Группа «Калео» – «Автомобили»
        Группа «Disturbed» – «Звучание тишины»
        Группа «Florence & The Machine» – «Надолго утраченная»
        Рианна и Кельвин Харрис – «Мы нашли любовь»
        Хозиер – «Рабочая песня»
        Группа «Дженифер Росток» – «Дамба»
        Адель – «Погоня по тротуарам»
        Зелла Дей – «Волшебная стена»
        Джонни Кэш – «Один»
        Группа «Silverstein» – «Улыбаешься во сне»
        Группа «Seether» и Эми Ли – «Разбита»
        Группа «Hurts» – «Останься»
        Группа «Slipknot» – «Разрушение»
        Группа «Slipknot» – «Прощай»
        Мика – «Счастливый конец»
        Глава 1
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Я мысленно снова и снова повторяла эти слова в надежде, что настанет день и мой рассудок победит иррациональное чувство. Сегодня этот день не наступил. Я вытерла влажные ладони о джинсы, сделала глубокий вдох и выдох. Воздух в библиотеке благодаря кондиционеру был сухим и прохладным. Пахло пылью и клеем, которым склеивали поврежденные корешки книг.
        – Чем я могу вам помочь?
        Я прищурилась и на ватных ногах сделала шаг вперед. Библиотекарь стоял за стойкой и ждал ответа. Темные волосы и щетина, как будто утром у него не было времени, чтобы побриться. Толстые пальцы с обкусанными ногтями и золотое обручальное кольцо. Мужчина улыбнулся.
        Я не улыбнулась в ответ и не убрала с лица упавшую прядь каштановых волос. В правой руке я ощутила предательское покалывание подступающего приступа паники. Обычно подобные прозаические ситуации не вызывали такого приступа, но новые условия способствовали этому. Я с трудом сглотнула и хотела ответить, но не смогла произнести подготовленные утром слова и беспомощно указала на табличку, прикрепленную рядом со стойкой: временная работа по каталогизации книгохранилища.
        Библиотекарь внимательно разглядывал меня, и я проклинала тот факт, что семестр официально должен был начаться лишь через неделю. В этот момент, в виде исключения, мне не помешало бы присутствие других студентов. Я не особенно любила скопления людей и обычно избегала их, однако охотнее предпочла бы быть одной из многих, чем находиться в центре внимания. Но за исключением нескольких посетителей библиотека была пуста, а у стойки я была одна, так что библиотекарь смотрел только на меня.
        – Вам нужна временная работа?
        – Да, – хрипло прошептала я.
        Мужчина сдвинул брови над очками. Мне было знакомо это выражение, я уже видела его на сотнях лиц. Все они считали меня сумасшедшей или болезненно застенчивой. Я не была ни той, ни другой, но меня устраивало, что они так думали. Это было лучше, чем если бы они знали правду.
        – Вы учитесь здесь?
        Я кивнула.
        Библиотекарь посмотрел на экран компьютера:
        – Как вас зовут?
        Мое имя.
        Я знала свое имя.
        Мне следовало лишь произнести его.
        – Сага Дертинг.
        Библиотекарь внес его в компьютер.
        – Нашел. – Он нахмурился. – Вы не указали ваш нынешний адрес. Вы ведь больше не живете в Мэне?
        Я покачала головой. Воспоминание о том, как далеко я от Мэна, немного успокоило. Целью путешествия было бегство от прежней жизни, и мне это удалось. Месяцами я страстно стремилась к побегу и сделала все, что было в моей власти, чтобы наскрести денег и добраться сюда. Я проехала почти три тысячи миль. Бензин, еда, ночевка в гостинице, проколотая шина и смена масла стоили денег, и состояние моего счета приблизилось к нулю. Поэтому мне непременно нужна была эта работа. На прошлой неделе я выслушала слишком много отказов, чтобы упустить и этот шанс.
        Я откашлялась:
        – Я еще в поисках жилья.
        Ложь легко далась мне, и библиотекарь не усомнился в правдивости моего ответа.
        Он порылся в своих бумагах, достал анкету и протянул ее мне над стойкой.
        – Вы опоздали, но мы еще не определились с выбором. Идите прямо до ряда «Г», потом налево. У вас есть полчаса до закрытия библиотеки.
        Он протянул мне ручку с логотипом университета.
        Я посмотрела на ручку и оценила, насколько близко было бы расстояние между нашими пальцами, если бы я ее взяла. Пятнадцать сантиметров. Прикосновения бы не произошло, но все равно очень близко.
        – У меня есть ручка, – ответила я, взяла бланк и поспешно удалилась.
        Покалывание в руке утихло, когда я прошла по широкому проходу к рабочим местам в задней части библиотеки.
        Несколько рано приехавших студентов стояли поодиночке у массивных деревянных стеллажей. Я заметила каждого из них, но на девушек едва обратила внимание, а к мужчинам присмотрелась очень внимательно. Все они были заняты своими книгами или ноутбуками и, казалось, даже не заметили меня.
        Я свернула налево после ряда «Г» и увидела несколько столов из такого же темного дерева, что и стеллажи. В конце одного стола сидели два типа. Тот из них, который был спиной ко мне, склонился над книгой, обхватив голову руками, словно не понимал, что он читает. Другой задумчиво покусывал карандаш и нервно постукивал пальцами по столешнице. Я заметила, что он хорошо выглядит. Его кожа имела естественный загар, волосы были черными как смоль, а бицепсы под футболкой ясно показывали, что он проводил время не только в библиотеке. Однако что-то вопреки логике заставило меня пойти в противоположном направлении. В другом конце ряда я села на свободное место рядом с девушкой.
        Она подняла глаза от книги и нахмурилась.
        – Привет, – сказала она недоверчиво.
        – Привет! – Я улыбнулась. – Ты не могла бы одолжить мне ручку?
        – Конечно.
        Она порылась в рюкзаке и протянула ручку, такую же, как та, что предлагал мне библиотекарь.
        Я взяла ее без промедления.
        – Спасибо.
        – Ты хочешь устроиться на временную работу? – Она указала на анкету, лежавшую передо мной на столе, и мне бросились в глаза браслеты на ее запястье. Они были сплетены из кожи, с камушками и золотыми элементами, которые придавали коричневым шнурам элегантность и женственность.
        Я кивнула.
        – Ты тоже заполняешь анкету?
        – Нет, сидеть в пыльных подвалах не для меня. Меня приняли в кафе «Le Petit» в южном кампусе. – Она произнесла название по-французски слишком утрированно. – Ты его знаешь?
        – Да, я уже была там.
        Я посетила кафе, после того как обнаружила на доске объявление о вакантной должности. Однако мысль устроиться там на работу сразу отбросила. Столы в помещении стояли так близко друг к другу, что невозможно было пройти между ними без телесного контакта с посетителями. Кроме того, нагрузка была неясная, а владелец вызывал страх своими широкими плечами и замкнутым лицом.
        – Меня зовут Апрель, – представилась девушка.
        Ее русые волосы ниспадали на плечи нежными волнами и подчеркивали узкое лицо. Я поняла, что она – первый человек моего возраста, с которым я говорила со времени прибытия в Мелвью.
        – Сага.
        – Рада познакомиться с тобой! – Апрель положила блокнот в книгу и закрыла ее. – Ты учишься на первом семестре?
        Я кивнула:
        – Да, ты тоже?
        – Да. Я приехала две недели назад и зубрю вводные курсы. Разве недостаточно мучиться во время семестра? – Она вздохнула.
        Я сочувственно улыбнулась ей.
        – Откуда ты?
        – Бринзон. Маленький городок на другой стороне озера, примерно в ста милях отсюда. – Мелвью расположен вблизи озера Тахо, и лишь леса отделяют город и колледж от озера, окруженного многочисленными заповедниками. – А ты родилась здесь?
        Я покачала головой:
        – Нет, я из Мэна.
        – Ого! Ты очень далеко от дома.
        Я пожала плечами и посмотрела на анкету. Если бы это зависело от меня, расстояние могло бы быть еще больше. Идиотизм, конечно. Три тысячи миль более чем достаточно, однако мне нравилось представлять между мной и прошлым океан.
        – Я хотела попасть на запад США, – сказала я уклончиво.
        – А почему не Калифорния?
        – В Калифорнийский университет меня не приняли.
        – Жаль. Но послушай, теперь ты здесь и мы познакомились. Нет причины печалиться. – Апрель улыбнулась мне. В этот момент завибрировал мобильный телефон, лежавший возле нее на столе. Ее улыбка исчезла, и она со вздохом открыла полученное сообщение.
        – Мне надо заехать за братом. Когда он наконец сдаст на водительские права? – Она сложила бумаги и спрятала в черный рюкзак. – Сага, было приятно познакомиться с тобой. Дашь мне номер своего мобильного?
        – С удовольствием.
        Мы обменялись номерами, и Апрель пожелала мне успехов в устройстве на работу.
        Я провожала ее взглядом, пока она не скрылась за стеллажом. Бросив взгляд в сторону юношей, я убедилась, что они все еще погружены в работу, и начала заполнять анкету.
        За пять минут до закрытия библиотеки я сдала свою анкету. Я положила ее на стойку, чтобы избежать возможного прикосновения к библиотекарю. Он прочитал анкету, удовлетворенно кивнул и сказал, что я узнаю решение в ближайшие дни. Я попыталась изобразить улыбку, которая, надеюсь, выглядела не слишком страдальческой, и покинула старое здание.
        Первоначально университет Мелвью был частной школой с библиотекой в качестве ядра заведения, как можно было узнать на веб-сайте университета. Лишь в пятидесятые годы школа была преобразована в университет, и с тех пор кампус постоянно расширялся, что привело к интересной архитектурной смеси. Некоторые директора хотели сохранить старый стиль, напоминавший Гарвард и другие университеты Лиги плюща. Другие, наоборот, стремились к модернизации, и поэтому здесь были не только здания из камня, но и новые строения с четкими линиями, большим количеством стекла и металла.
        Мне нравилось это слияние старого и нового. Я еще раз обернулась к библиотеке, когда шла по пустому кампусу в направлении автостоянки. Солнце почти зашло, но ночи в Неваде в это время года очень мягкие. В Мэне термометр редко показывал 30 °С, и у меня было больше свитеров и курток, чем могло понадобиться здесь. Однако у меня не было денег, чтобы подобрать соответствующий гардероб. Мне нужна работа в библиотеке. Срочно. Независимо от гардероба моя учеба быстро закончится без денег. Я едва ли могла позволить себе университет, после того как осталась без стипендии и без финансовой поддержки семьи. Вероятно, я получила бы деньги от семьи, если бы попросила, но я этого не сделаю.
        С одалживанием денег появились бы обязательства, которые я не готова была брать на себя по отношению к своей семье. Я лучше буду жить под мостом, чем сделаю хоть шаг в сторону Мэна.
        Я дошла до парковки, где стоял старый фольксваген «транспортер», принадлежавший мне уже три месяца. Красная краска поцарапана и кое-где заметны пятна ржавчины, звук двигателя неприятно громкий, а сиденья просижены. Любому другому машина показалась бы развалюхой; я любила ее. Я ничего не смыслила в механике и тому подобном, но этот VW принес мне свободу и к тому же уже неделю давал крышу над головой.
        Я отодвинула большую дверь и влезла в машину. Сразу включила три карманных фонарика, которые закрепила на потолке с помощью веревочек, скотча и проволоки. Они осветили салон, который в настоящее время был моим домом. С одной стороны лежал спальный мешок, под него я подложила циновки, чтобы было удобнее на металлическом полу. У меня была одна подушка и старое лоскутное одеяло из розовых и фиолетовых лоскутов, которое мне сшила на день рождения бабушка, когда была еще жива. Оно было не очень большое и довольно выцветшее, с торчащими нитками и маленькими дырами. Но я так и не смогла заставить себя выбросить его, так как в определенном смысле оно было моей самой дорогой ценностью. Одеяло напоминало мне о времени, когда все еще было в порядке, и если я глубоко вдыхала, мне иногда казалось, что оно пахнет домом бабушки. Печеньем, травами и безопасностью.
        Рядом с моей временной постелью стояли друг на друге две картонные коробки с одеждой. Оставшееся место занимали пластиковые контейнеры, в них я хранила фурнитуру для украшений, которые делала и продавала на Etsy.
        Я села на спальный мешок, закуталась в лоскутное одеяло и прочитала эсэмэс, которое мне отправила мама уже час назад.
        Я пыталась звонить тебе, но не дозвонилась. К сожалению, сейчас мне надо идти на работу. Я позвоню еще во время перерыва, если будет не слишком поздно. Люблю тебя. Мама.
        Я прочитала сообщение второй раз в надежде, что слова что-то вызовут во мне. Тоску. Ностальгию. Чувство принадлежности к семье. Но ничего не было; лишь воспоминания, которые я хотела забыть. Я тяжело сглотнула и, чтобы не вызвать подозрений, отправила матери сообщение, в котором желала ей спокойно провести ночь в больнице. Она не имела никакого представления о том, что произошло.
        Чтобы не уйти в негативные мысли, я взяла одну из коробок с украшениями, в которой хранила начатые цепочки, и принялась за работу.
        С пятнадцати лет я делала браслеты, цепочки и серьги. Сначала создание украшений было лишь развлечением. Нанизывание бусин и поклейка сережек помогали мне не думать о моей ситуации, однако со временем работа руками стала бегством от серости будней. Когда я сидела здесь, в своем фургоне, со своим одеялом и бисером, мой мир был в порядке. На какое-то время, казалось, реальность исчезала, и я могла мечтать о жизни, в которой не было страхов. И чем больше украшений я мастерила, тем ближе становилась эта мечта.
        Моя подруга Меган уговорила меня продавать цепочки и серьги через Интернет. Я не питала особых надежд, но, к моему удивлению, украшения быстро нашли первых покупателей. Состояния я на этом не заработала, но без накладного золота, серебра и кожаных лент я бы никогда не смогла совершить побег из Мэна.
        На самом деле я не должна была быть здесь. Лишь студенты, проживающие в общежитиях, могли входить в здание. Но у меня не было другого выхода: мне надо было принять душ.
        Я ждала времени обеда, когда люди выходят из общежитий, чтобы пойти в столовую. Я затаилась перед дверью и делала вид, что занята мобильным телефоном, пока две девушки не вышли из здания. Они были так углублены в беседу, что вообще не заметили меня. Я не мешкала и задержала дверь, прежде чем она закрылась, затем проскользнула внутрь и распрямила плечи, чтобы иметь уверенный вид.
        Коридоры были пусты и наполнены таинственной тишиной, которая закончится с официальным началом семестра. Редко можно было услышать звуки из комнат. С полотенцем под мышкой я бегом поднялась по лестнице. На каждом этаже была душевая, но несколько дней назад я увидела, что на втором этаже установлены новые душевые сетки, и мне хотелось позволить себе немного роскоши. Табличку с надписью «Душевая» было видно уже с лестницы, я ускорила шаги.
        Вдруг открылась дверь одной из комнат. Я вздрогнула, уговаривая себя идти дальше, чтобы не бросаться в глаза. Но я не ожидала, что из комнаты выйдет мужчина.
        Я замерла. Парень, стоявший сейчас напротив меня, показался мне олицетворением всех моих страхов. Он был большой, просто великан в сравнении с моим ростом метр шестьдесят пять. Через всю правую руку тянулась татуировка, на указательном пальце тоже было темное пятно. Оно направило мое внимание к кистям рук. Его свободным кистям рук, которыми он в любой момент мог схватить меня и прижать к стене. Мне сразу стало так холодно, словно по венам вместо крови потекла ледяная вода, а конечности онемели.
        Когда его взгляд встретился с моим, я сделала резкий вдох. Его глаза были как дождливый день – туманные, холодные и серые; вокруг лица вились русые кудри. Кривая ухмылка, которая не могла бы быть более двусмысленной, играла на его губах. Он медленно закрыл дверь.
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Мое заклинание не помогло. В этот момент страх был настоящим. Он был мне как старый знакомый, и я снова не могла его контролировать.
        Этот тип намеренно направился ко мне. Я хотела убежать, но стала пленницей собственного тела. Чем ближе он подходил, тем больше деталей я замечала. Татуировка на руке состояла исключительно из геометрических фигур, которые сплетались в симметричный узор. Темное пятно на его пальце было молнией. Маленькая горбинка, слишком пропорциональная, чтобы быть следствием перелома, украшала его нос, а на шее красовался фиолетовый синяк.
        Этот парень смотрел только на меня, и во мне росло стремление позвать на помощь. Однако, даже если бы захотела, я была не в состоянии издать ни звука.
        Тем временем этот светловолосый тип находился на расстоянии вытянутой руки. Он посмотрел мне в глаза. Сейчас в его взгляде было что-то хищное. Я ему понравилась?
        – Ты меня не видела, – прошептал он с угрозой в голосе.
        Я механически кивнула.
        Его улыбка стала шире, и он прошел мимо меня к лестнице.
        Я оставалась неподвижной, пока не перестала слышать его шаги. Потом закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Руки сильно дрожали, а мышцы расслаблялись очень медленно. Я неуверенно, постоянно оглядываясь, пошла дальше в направлении душевой. Тип не вернулся, и я поспешно прошмыгнула в душ.
        Через минуту я стояла под одной из новых душевых сеток, и на меня лился дождь теплой воды. Душ не оказал расслабляющего действия, на что я надеялась, но, по крайней мере, прошла паника. Остались лишь отголоски неприятных ощущений, не дававшие мне забыть парня. Кем он был? Что делал в женском общежитии? Ответ, конечно, был очевидным: засос на его шее был хорошей подсказкой. Возможно, я была параноиком, но определенно не наивной глупышкой. Не все восемнадцатилетние имели такие нездоровые отношения с противоположным полом, как я.
        Я знала, что моя реакция нелогична и я, наверно, сумасшедшая. Было неправильно стричь всех мужчин под одну гребенку и сравнивать с ним. Библиотекарь, вероятно, был совершенно нормальным отцом семейства, который занимался с детьми обычными вещами. Он был безобидным на вид, и мое логическое «я» осознавало это. Но то, что вызывало страх, не было связано с логикой. Это был инстинкт, защитный механизм, который возникал, как только рядом появлялось существо мужского пола, физически превосходившее меня.
        За несколько месяцев до того, как сдала экзамены средней школы, я часто встречалась со школьным психологом. Я хотела узнать, что скрывает в себе мой страх, чтобы лучше понять его. Мы пытались анализировать проблему, что нам в определенной степени удалось. Доктор Пэкэт постоянно подчеркивала, что помочь мне можно лишь в том случае, если я все ей расскажу. Я не была к этому готова, вследствие чего наши встречи становились все более редкими, пока совсем не закончились.
        Я выключила воду и выдавила в ладонь большую порцию шампуня, пахнущего манго. Он был куплен мной в магазине «Все по 99 центов». Шампунь хорошо пенился, что мне нравилось, и, если бы добавить радио, момент был бы совершенным. Подставив лицо под струю воды и закрыв глаза, я смывала пену с волос. В этот момент зазвонил телефон. Он не играл песню из музыкальных хит-парадов, а просто пищал. Я быстро обмоталась приготовленным полотенцем, выскочила из душа и поспешила к стопке своей одежды. Выудила мокрыми пальцами из кармана брюк мобильный.
        – Алло?
        – Мисс Дертинг? – спросил мужской голос.
        – Да? – Было облегчением знать, что страх, по крайней мере, не мешал говорить с мужчинами по телефону.
        – Это мистер Штрассе из библиотеки. Вы претендовали на временную работу в книгохранилище. Я хочу сообщить, что вы получили место и… – Его следующие слова я не услышала, так как волна облегчения нахлынула на меня. Я возбужденно подпрыгнула, подавив визг.
        У меня есть работа!
        У меня есть работа!
        У меня есть работа!
        Работа!
        Работа, на которой я заработаю деньги! Возможно, у меня скоро будет настоящая постель.
        – Приходите в библиотеку в понедельник после последней лекции, там я расскажу вам все остальное. Вас устраивает это?
        – Полностью, – выпалила я.
        Конечно, я знала, что это значит. Я должна одна идти с мистером Штрассе в книгохранилище. Но у меня не было выбора. Лучше провести несколько минут с этим человеком в темном подвале, чем работать весь семестр в баре или кафе. Эта работа была именно такой, какая мне нужна: уединенной, скрывающей. Я могла находиться в библиотеке, не беспокоясь по поводу встречи с типами угрожающей внешности.
        Глава 2
        Первый день семестра начался с болей в спине. Я почувствовала жжение, тянувшееся от плеч вниз по позвоночнику к копчику, когда вылезала из фургона. Мне было всего лишь восемнадцать, но от сна на полу фольксвагена никому не станет лучше – в любом возрасте.
        В прошедшие дни меня приветствовали по утрам только шум дороги, щебет птиц и иногда тихое бормотание единичных разговоров, сегодня же мне навстречу раздавался мощный хор голосов. С тех пор как я ночевала на автостоянке, кампус еще никогда не был таким оживленным. Повсюду стояли, сидели и шли учащиеся, а парковка была полностью забита машинами.
        Мой взгляд инстинктивно метался к студентам мужского пола вблизи меня. Я рассматривала их лица и искала в них признаки враждебности. Однако, казалось, никто не интересовался мной, и вспыхнувшая во мне искра паники затухла. Я сделала глубокий вдох, повернула верхнюю часть тела влево и вправо, пока по позвоночнику не пробежала приятная боль; мои мускулы медленно расслабились.
        – Привет, Сага!
        Я опустила руки и обернулась. В Мелвью никто не знал моего имени, кроме… Апрель. Она шла через парковку прямо ко мне. В прошедшие дни я несколько раз подумывала написать ей сообщение, но неизменно отказывалась из страха сказать не то.
        – Доброе утро. Уже волнуешься?
        Я перевела взгляд на здания, возвышавшиеся за ней и бросавшие длинную тень на газон, и порывисто кивнула.
        – Привлечет ли чье-то внимание, если я сегодня прогуляю?
        Апрель надула накрашенные губы.
        – Вероятно, нет, но ты действительно хочешь рискнуть? А позже сидеть с самой жуткой личностью курса, так как это будет единственное еще свободное место?
        Я покачала головой, и образ незнакомца, которого я встретила в общежитии, промелькнул у меня перед глазами.
        – Лучше нет.
        – Вот ты и ответила. – Апрель поправила ремешки рюкзака. – Получила работу в библиотеке?
        Я улыбнулась:
        – Да, сегодня во второй половине дня я начинаю работать. – Мысль о том, чтобы находиться одной с мистером Штрассе в книгохранилище, все еще вызывала боль в животе, однако я не могла дождаться момента, когда наконец-то начну зарабатывать.
        – У тебя радостный голос.
        – Конечно, я хотела эту работу.
        Апрель скептично приподняла правильно оформленную бровь.
        – Наверное, невероятно весело в такой прекрасный день, как сегодня, торчать в подвале.
        – Там очень хорошо, – заметила я и вытащила из VW сумку.
        Я хотела задвинуть дверь, но мое движение привлекло внимание Апрель к машине. Она схватила мою руку и остановила меня, прежде чем я смогла закрыть дверь.
        Она с любопытством посмотрела в салон VW. Карманные фонарики на потолке были выключены, но дневного света было достаточно, чтобы все рассмотреть. И хотя я гордилась своим фургоном и тем, что он для меня символизировал, мне было неловко перед Апрель. Мы едва знакомы, и теперь она знает, что я практически бездомная. Автомобиль едва ли можно считать постоянным местом жительства.
        Она вытащила голову из машины и посмотрела на меня.
        – Пожалуйста, скажи мне, что ты не живешь в этой машине.
        – Я не живу в машине.
        – Это неправда?
        – Да.
        – Ты не можешь здесь жить.
        – Уже смогла.
        Я пожала плечами и попыталась смягчить ситуацию. Мне очень хотелось, чтобы из взгляда Апрель исчезли тревога и жалость. VW не был оптимальным решением, но могло быть и хуже.
        – Ты ни в коем случае не можешь здесь оставаться. – Апрель рассматривала мой спальный мешок и задумчиво кусала нижнюю губу. – Я поговорю со своим братом, – вдруг сказала она решительным голосом.
        – О чем?
        – Я спрошу его, можешь ли ты поспать на нашем диване, лишь несколько дней, пока не найдешь квартиру. – Она замялась. – Ты ведь ищешь квартиру или?..
        – Нет, – призналась я.
        Апрель снова приподняла бровь:
        – Нет?
        – Да… то есть нет. Я хочу сказать, что не ищу квартиру, – запинаясь, объяснила я и задвинула дверь фургона. – Я люблю свою машину, а кроме того, не хочу навязываться.
        – Ты не навязываешься, это я тебе предлагаю. – Хотя дверь была закрыта, она все еще смотрела на VW. – К тому же это предложение не совсем бескорыстное. Мне бы пригодилось подкрепление. Знаешь, как это – постоянно быть в окружении одних парней?
        Я покачала головой.
        – Это ужасно, – сказала Апрель. – Мой брат уже три года живет в квартире, и она выглядит, как его империя. Везде стоят его книги и DVD, а я получаю нагоняй, если оставлю в ванной карандаш для глаз. У нас постоянно торчит его лучший друг. Они молча пялятся в телевизор и играют в какие-нибудь нелепые эго-шутеры. А я снова упускаю новую серию любимого сериала.
        – Мне жаль. – Я не спросила Апрель, как я могу спать на диване, если ее брат и его приятель все время играют там с виртуальным оружием, – это не имело значения. – Как ты вообще живешь со своим братом, если он тебя так нервирует?
        Она вздохнула. Мы шли от парковки к университету.
        – Он мой друг. Я знаю, это звучит очень скучно. Что за неудачница дружит с собственным братом? Но, не считая этой ситуации в квартире и его историй с женщинами, он самый лучший.
        – Не считаю это скучным, – сказала я. Мой взгляд бродил по лицам и фигурам студентов на нашем пути. Никто не обращал на меня внимания, и я ощущала беспокойство, как это часто случалось, когда я была среди людей. Но этот вид страха не парализовал меня, и пока все держались от меня на приемлемом расстоянии, мне не угрожала опасность панической атаки. – Я дружу со своей сестрой.
        – Младшей или старшей? – спросила Апрель.
        – Младшей. Ей тринадцать, и она очень обижена из-за того, что я переехала сюда. – По крайней мере, я это предполагала. Я не говорила с ней со времени моего отъезда из Мэна, хотя обещала позвонить. Но я до сих пор не установила связь с прошлой жизнью, боясь, что для меня все может начаться сначала.
        – Я на твоей стороне. Старшие братья и сестры полный отстой. Они всегда все получают первые и даже не благодарны за это.
        Я была очень благодарна университету и расстоянию до Мэна, больше, чем Нора смогла бы когда-либо представить. Но я не могла сказать это Апрель и ответила на ее замечание улыбкой.
        Она стянула с запястья резинку и завязала русые волосы в запутанный узел.
        – Я все-таки поговорю с братом. Он будет предупрежден, если ты решишься принять мое предложение, хотя бы на одну ночь. Твоя машина не может быть удобной.
        – Спасибо, – ответила я, не принимая во внимание ее последний комментарий. – Возможно, я когда-нибудь вернусь к этому разговору.
        Она улыбнулась, и на этом тема была закрыта. Мы шли через обширный кампус мимо нескольких общежитий и столовой в направлении библиотеки.
        – Какая у тебя первая лекция? – спросила Апрель через некоторое время.
        – Социальные науки. А у тебя?
        – Физика.
        – Физика? – удивленно повторила я.
        Она кивнула.
        – Для чего она тебе в дальнейшем?
        – Я еще не знаю, просто люблю физику и математику.
        – Почему?
        – Почему нет?
        Я пристально посмотрела на Апрель. В первом семестре я должна была раз в неделю изучать основной курс математики. Мне этого было достаточно.
        – Это не очевидно?
        Она улыбнулась.
        – Что я должна сказать? Мне нравится логика этих предметов. Как только ты понимаешь путь решения, тебя ничто больше не может удивить. Кстати мы сейчас у моей аудитории. Я должна идти. – Она разгладила свою светлую блузку с золочеными пуговицами и убедилась, что та надлежащим образом заправлена в джинсы-бойфренды. – Как я выгляжу?
        – Как студентка, которая будет зажигать с первого дня.
        Апрель широко улыбнулась, и мы простились. В то время как гуманитарные курсы проходили в старых зданиях восточнее библиотеки, естественные науки преподавали западнее, в новых строениях.
        Когда шла на свою лекцию, я сразу почувствовала сожаление об отсутствии Апрель. Без нее я интенсивнее ощущала людей в кампусе. Нервный на вид студент пронесся мимо меня. Другой парень пересек мой путь и чуть не сбил с ног. А прямо за мной шел мужчина с длинными черными волосами, и я могла бы поклясться, что он следовал за мной с места парковки.
        Я ускорила шаги, радуясь присутствию других студенток. Я понимала, что в университете Мелвью подвергнусь действию своих страхов, но это была цена свободы. Хотя есть учебные заведения только для женщин, мысли о посещении одного из них я отбросила сразу, так как отказывалась принять тот факт, что меня настолько держит прошлое. Я хотела вести нормальную жизнь и когда-нибудь стала бы к этому готова. Лишь мой страх стоял у меня на пути, и единственная возможность его преодолеть состояла в том, чтобы принять вызов. Я расправила плечи и пошла в направлении здания, где проходила моя первая лекция. Одно из преимуществ моей одинокой жизни на территории кампуса – я уже хорошо ориентируюсь здесь. Возможности заниматься в фургоне были ограничены, отчего я много гуляла по кампусу и сделала из этого своего рода игру, обнаруживая все новые или более короткие пути. Кроме того, я часто бывала в библиотеке, чтобы обработать на общедоступных компьютерах самые новые заказы на Etsy. С тех пор как я покинула дом, мне не хватало собственного технического оснащения. Ноутбук, принадлежавший всей семье, мне пришлось
оставить, а в моем мобильном нет нужного объема данных. Отсутствие в Сети сказывается на моих продажах и рейтингах. Все чаще клиенты жалуются, что я недостаточно быстро реагирую на их запросы, но в данный момент я не могу ничего изменить.
        Я дошла до факультета обществоведения. Это более новое здание, спроектированное в старом архитектурном стиле. Издалека едва ли можно увидеть различия, но вблизи это заметно. Камень был менее изношен временем, оконные ставни установлены идеально ровно, а вентиляция функционировала намного надежнее, чем в старых зданиях.
        Аудитория моего первого курса была не очень большой. Помещение вмещало примерно двадцать пять студентов, и я спросила себя, все ли, как я, могли легко узнать выпускников средней школы. Они молча сидели на стульях, разложив перед собой письменные принадлежности, и ждали профессора, в то время как более старшие студенты примостились на столах и беседовали в маленьких группах. Было много студенток, и я быстро села на свободное место между двух первокурсниц, чтобы не иметь соседом мужчину. Они одарили меня скептическими взглядами, которые я проигнорировала: я и так уже была достаточно нервной. До сих пор меня отвлекали Апрель и мой путь сюда, но сейчас я подумала, правильно ли выбрала лекции. Что, если они мне не понравятся? Я имела достаточно четкое представление о том, чем хотела бы заниматься, и узнать теперь, что учеба мне не нравится или я даже ненавижу ее, было бы большим разочарованием.
        Доцент, профессор Карсон, не заставила себя долго ждать. Она была высокой женщиной средних лет и носила длинную юбку и топ, которые вполне могли бы подойти и одной из ее студенток. Поочередно читала она наши фамилии по списку, и мы должны были представляться группе, с которой будем тесно сотрудничать в текущем семестре. Мне даже удалось не запинаясь рассказать что-то о себе при наличии семи слушателей мужского пола.
        Затем профессор Карсон презентовала учебный план и объяснила нам свои требования к работе, определяющие в конце семестра наши оценки.
        Лекция прошла быстро, и вместе с несколькими другими студентками я поспешила в северное крыло здания на следующий курс: введение в психологию.
        Помещение было просторно и вмещало двести студентов. Слушателей женского пола все еще было больше, чем мужчин, однако соотношение было более пропорциональное. Я заняла место рядом с двумя студентками, но отчетливо ощущала, что за мной сидит парень. Единственное, что меня успокаивало, – между нами был массивный деревянный стол. Барьер, который не так легко преодолеть. Однако мне приходилось постоянно вытирать о джинсы влажные ладони, чтобы пальцы могли держать ручку. У меня было желание повернуться, чтобы посмотреть в глаза мнимой опасности. Но я сдерживалась и следила за каждым шагом профессора Эриксена, поднимавшегося по ступеням аудитории в намерении раздать список литературы, где были перечислены все книги, имеющие отношение к его лекциям и экзаменам. Длина списка вызвала у меня стон, и мои сокурсники тоже заохали в ужасе.
        – Я ожидаю, что вы прочтете все эти книги, – сказал Эриксен, скрестив руки за спиной. – Вам может показаться, что книг много, и это так, но психология – комплексная наука. Она не работает как экономика и организация производства. Каждый человек индивидуален, и любая картина болезни тоже уникальна….
        Следующие слова Эриксена я не услышала, так как в этот момент вздрогнула от прикосновения к плечу. Парень, сидевший за мной, дотронулся до меня карандашом. Почему он это сделал? Я взяла себя в руки и попыталась сохранить ровное дыхание. Мы находились в аудитории, полной людей. Нет причин для беспокойства.
        Парень дотронулся до меня карандашом второй раз. Я проигнорировала его, но, когда карандаш в третий раз уперся в мое плечо, я потеряла самообладание, повернулась на стуле и пристально посмотрела на парня, который сейчас держал карандаш двумя пальцами и вертел его туда-сюда. Он улыбнулся, а я внимательно смотрела на него. На нем была черная футболка, на которой красовалась фигура, напомнившая мне какую-то видеоигру. Было тепло, но парень сидел в шапке. Она была высоко приподнята на лбу, так что виднелись черные волосы.
        – Привет!
        Я промолчала. Прищурилась.
        Парень кашлянул и наклонил голову.
        – Я только что видел, как ты шла по кампусу с Апрель. – Это было утверждение.
        Я кивнула.
        – Ты знаешь ее? – Мне удалось лишь прошептать этот вопрос, но профессор Эриксен еще читал лекцию, поэтому никто не мог бы объяснить это моим страхом.
        – Всю жизнь.
        Моя неуверенность пропала, когда я поняла, кто передо мной. Я не ожидала встретить брата Апрель на этом курсе. Он не очень похож на нее, за исключением разве что глаз, однако глаза Апрель были скорее серыми, а его – ярко-синими. У него был приветливый взгляд, и мои мышцы немного расслабились.
        – Меня зовут Гэвин.
        У меня пересохло во рту, и я провела языком по шершавым губам.
        – Сага.
        Улыбка Гэвина стала шире, и я была рада, что он не протянул мне руку.
        – Ты девушка из библиотеки?
        Я насторожилась.
        – Она рассказала тебе об этом?
        Он кивнул, что меня не удивило. Апрель уже говорила мне, что она дружит с братом.
        – Ты получила работу?
        – Да, сегодня мой первый день. – Я не знала, зачем сообщила ему об этом, наверное, потому, что он все равно узнает от Апрель. Возможно, мои иррациональные чувства наконец-то были готовы согласиться с рассудком, который не видел в Гэвине угрозы.
        Он улыбнулся.
        – Круто.
        – Круто, – отозвалась я как дура и ждала, чтобы он добавил что-нибудь еще, так как у меня не было слов. Я еще никогда не разговаривала долго с юношей моего возраста и не знала, что сказать. Гэвин тоже молчал, и мы без слов смотрели друг на друга.
        Его взгляд был таким настойчивым, что у меня по рукам побежали мурашки. Я тяжело сглотнула, губы приоткрылись, но я все еще не могла произнести ни слова. Прежде чем ситуация стала еще более непонятной, я отвернулась от Гэвина в сторону профессора Эриксена. Я ругала себя. Расскажет ли он Апрель, как своеобразно я себя вела?
        Лекция закончилась. Когда все бросились к выходам, я осталась сидеть на своем месте, делая вид, что пишу, хотя на самом деле хотела избежать телесного контакта с другими студентами при выходе из аудитории. Мне не нравилось отставать, но эта уловка, к которой я с годами привыкла, позволяла мне легче со всем справляться.
        Глава 3
        После окончания лекций я пошла в библиотеку. У стойки меня приветствовал мистер Штрассе. Он протянул руку, но я не подала свою. Тонким голосом я пробормотала что-то о бактериях. Библиотекарь раздраженно посмотрел на меня.
        Он повел меня мимо полок с книгами в самую дальнюю часть здания, где красная лента служила препятствием для студентов. За ограждением находилась лестница, ведущая в подвал. Я на расстоянии проследовала за библиотекарем до закрытой двери.
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Заклинание помогло мне, как и мысли о том, что случится, если я лишусь этой работы и буду вынуждена вернуться в Мэн. Это удерживало меня на месте и делало ситуацию более терпимой.
        – Из книгохранилища можно выйти без ключей, но не войти, – объяснил Штрассе и открыл дверь с помощью чипа.
        Свет внутри включился автоматически и озарил помещение, в котором плотно друг к другу стояли ряды металлических стеллажей. Воздух был прохладный и сухой, как и в остальных помещениях библиотеки, но тут присоединялся затхлый запах пыли.
        Мистер Штрассе повел меня вглубь хранилища, и мне потребовалось очень сильно сконцентрироваться, чтобы следить не только за его движениями, но и за словами.
        Моя задача казалась совсем простой. Надо было взять ящик с книгами, найти в одном из шкафов подходящие к ним каталожные карточки и внести данные книг в компьютер, чтобы оцифровать их. После этого я давала каждой коробке номер, который тоже вносила в программу, чтобы при необходимости книги можно было быстро найти. И все. Это была превосходная работа, чтобы отключиться и уйти от стрессов студенческих будней.
        – У вас есть еще вопросы?
        Я покачала головой.
        – Если возникнут какие-либо вопросы, вы знаете, где меня найти.
        Я кивнула, и через минуту дверь за мистером Штрассе закрылась. Я была одна.
        Звук моих шагов раздавался в помещении, когда я направилась к одному из стеллажей и вытащила первый ящик. На крышке образовался толстый слой пыли. Я осторожно открыла ящик и осмотрела старые книги.
        Через час я покончила с первым ящиком. Хотя задание было не особенно трудным, некоторые действия занимали больше времени, чем я ожидала. Тем более что не все каталожные карточки в шкафу были распределены по алфавиту.
        Я как раз ставила на место коробку номер один, когда дверь в хранилище открылась. Вероятно, это был мистер Штрассе, хотевший посмотреть, все ли в порядке. Я выпрямилась, довольная тем, что не чувствую страха. Монотонная работа руками всегда действовала на меня успокаивающе. Я разгладила топ, не обращая внимания на то, что на материи остаются пыльные пятна, и вышла из-за полки. Здесь был он.
        Он был здесь.
        Прямо передо мной.
        В пяти шагах от меня стоял парень из общежития. Мой желудок судорожно сжался, в то время как я неподвижно смотрела на черные рисунки под рукавами его футболки. Картины, которые я больше всего хотела забыть, промелькнули у меня перед глазами и задержали дыхание. Началось покалывание конечностей.
        – Привет! – У него был такой же глубокий голос, как в моем воспоминании. – Ты Сага? – Я не заметила, что кивнула, но, очевидно, я сделала это, так как парень продолжил: – Я Лука. Мы вместе работаем над каталогизацией.
        Нет.
        Нет.
        Нет.
        Нет.
        Вдруг осталось только одно это слово.
        Мы вместе работаем над каталогизацией.
        Невозможно.
        Мы не можем работать вместе.
        Ни в коем случае!
        Исключено!
        Было тяжело выдержать в подвале несколько минут вместе с мистером Штрассе, но с этим парнем? Нет.
        – Я думаю, мы уже встречались, – продолжил он и сделал шаг ко мне. У него на плечах висел рюкзак. Руки были свободны, он засунул их в карманы брюк. – В общежитии. Помнишь? – При этих словах на его губах появилась ленивая усмешка.
        Это уже было слишком. Я обежала его по большой дуге и распахнула дверь. Громко хлопнув, она закрылась за мной. Я побежала по сумеречному коридору, вверх по лестнице в библиотеку. Я с благодарностью восприняла присутствие других студентов, которые теперь стояли между мной и Лукой. Поспешила дальше мимо рядов стеллажей в поисках спокойного уголка. Я видела раздраженные взгляды людей, но мне было все равно.
        Наконец я обнаружила пустой коридор. Добежала до его конца и опустилась на пол между стеной и стеллажом.
        Я подтянула ноги к груди, обхватила руками колени и склонила голову в образовавшееся углубление. Хотя пробежала лишь пару сотен метров, а может, и меньше, я совсем запыхалась, а перед глазами мелькали черные точки. Я прерывисто дышала и чувствовала смешное облегчение оттого, что осталась цела и невредима. Как будто Лука, приветствуя меня, приставил нож к моему горлу.
        Что здесь делает этот парень? Мистер Штрассе не говорил о втором временном работнике, или?.. Я вспомнила, как согласилась, как прыгала в душевой и пропустила часть его слов. Говорил ли он в это время о Луке? Возможно, но теперь это уже не имело значения. Я была здесь, и он тоже. Оставался вопрос, что мне теперь делать. Следуя внутреннему голосу, мне надо было сразу бросить работу. Эта реакция была типична для меня, но не являлась решением моей проблемы. Я могла избежать встреч с Лукой, но от действительности моей новой жизни это меня не защитило бы.
        Рабочих мест для студентов в Мелвью мало, существует большая конкуренция, а я – без опыта работы и не отношусь к востребованным сотрудникам, что мне ясно показало обилие отказов. И даже если я попытаюсь позитивней оценивать свои шансы, пройдет какое-то время, пока я найду новое место, соответствующее моим потребностям, а времени у меня нет. Мне нужны книги и материалы для лекций, которые я не в состоянии позволить себе на сорок три доллара двадцать два цента, которые находятся на моем счету. Не говоря уже о том, что мне было все тяжелее пробираться в душ, спать в фургоне и питаться бутербродами из автоматов. О студенческой ссуде не может быть и речи. Семестровый взнос уже достаточно высокий, а последнее, что мне нужно, это еще больше долгов и процентов, которые надо будет возвращать. Я не хотела бы оставить университет, будучи по уши в долгах.
        Я подняла голову и оперлась подбородком о колени. Коридор уже не был пустым. В нескольких метрах от меня стоял пожилой мужчина. Я немного растерялась, увидев его здесь, а потом вспомнила, что университет пригласил пенсионеров бесплатно посещать выбранный курс. У мужчины были редкие седые волосы, обнажавшие пятнистую кожу головы. Он заметил меня и посмотрел слега прищуренными глазами. Мягкая и одновременно печальная улыбка появилась на его губах, как будто он понимал мою боль. Я улыбнулась в ответ, и он снова повернулся к книгам.
        Почему я не могу относиться так к Луке? Почему мое тело видит угрозу в мускулах, каждом сантиметре роста выше моего и любом сказанном слове?
        Я вздохнула, и хотя часть меня сопротивлялась этому, мне было ясно, что делать. Любой более-менее серьезный аргумент вел к тому, чтобы я сохранила работу, не думала о страхах и нашла способ работать вместе с Лукой. Почему с ним? Почему именно с тем, кто так красочно пробудил мои самые плохие воспоминания? Почему это не мог быть кто-то вроде брата Апрель? Кто-то с живым взглядом и приветливой улыбкой, не похожей на дьявольский оскал?
        Я быстро отбросила вопросы. Это ничем не поможет, я не могу изменить ситуацию, мне остается лишь принять ее. Я поднялась с пола и пошла к стойке библиотекаря.
        Мистер Штрассе не спросил, почему я покинула рабочее место, и прежде, чем что-либо поняла, я стояла в дверном проеме, ведущем в книгохранилище. Сердце нервно стучало, но я должна была дать себе шанс. Иначе страх победит, а я не могу допустить, чтобы мое прошлое бойкотировало будущее.
        Я сделала глубокий вдох и вошла.
        Лука сидел перед компьютером. Он развалился на старом офисном стуле, словно это было удобное кресло. Закинув руки на затылок и отклонив голову назад, он пялился в потолок. Он еще не заметил меня, и я использовала эти секунды, чтобы хорошо его рассмотреть. На нем были черные джинсы и серая футболка, подчеркивающая мускулистые руки и открывающая татуировку. Русые волосы были растрепаны, а на шее все еще виднелся след засоса.
        Я невольно вскрикнула, так как в этот момент Лука повернулся ко мне. Его серые глаза изучали мое напряженное тело. Кончики моих пальцев были холодными и влажными, и я надеялась всей душой, что он не видит на расстоянии, как сильно я дрожу.
        Несколько секунд Лука настойчиво рассматривал меня, пока на его губах снова не появилась кривая усмешка.
        – Если ты еще раз убежишь в панике, было бы неплохо знать почему. Я подумал, пожар.
        Я сжала губы и кивнула.
        – Начнем все сначала? – спросил он, вставая со стула, который заскрипел под его весом.
        Пока он подходил ко мне, я следила за его руками и их движением. Потребовалось напряжение всех сил, чтобы не отступить, когда он остановился передо мной.
        – Привет, я Лука. – Он протянул мне руку, и я рассмотрела тату на пальце. Молния, напомнившая о Гарри Поттере, имела один слишком большой зубец. Что это значит? – Тебя зовут Сага. Мы вместе работаем над каталогизацией.
        Я перевела взгляд с его руки на лицо и обратно. Я колебалась. Нет, не колебалась, я знала, что не дотронусь до него. Он и так уже был слишком близко.
        – Мои руки в пыли, – ответила я и демонстративно засунула их в карманы джинсов. Это было слабое оправдание, произнесенное прерывистым голосом.
        Лука вскинул бровь и опустил руку.
        – Мистер Штрассе сказал, что уже все тебе объяснил.
        Я кивнула. Еще раз.
        – И? – Лука с нетерпением посмотрел на меня. Правый уголок его рта вздрагивал. Я была уверена, что мое сердце замерло, но не от восторга. – Ты объяснишь мне, что надо делать, или мне угадывать?
        Я покачала головой – в этот раз, по крайней мере, без кивков. Наконец у меня появилась причина, чтобы немного увеличить расстояние между нами. Я неловко отступила в направлении стеллажа, за которым еще совсем недавно работала.
        Позади я услышала кашель, звучавший как сдавленный смех. Не обращая на это внимания, я вытащила один из ящиков с книгами и выставила его перед грудью, словно щит.
        – Ты берешь коробку, – объясняла я Луке, не выпуская его из виду. Я перешла к шкафу с каталожными карточками и поставила ящик перед ним. Его шаги раздавались по помещению, когда он шел за мной. – Затем ищешь соответствующие книгам карточки и вносишь данные в компьютер. – Я показала на старый компьютер, вентилятор которого сильно шумел. – Нумеруешь коробку и вносишь число в систему, чтобы можно было быстро найти содержимое.
        – Это все? – спросил Лука.
        Я кивнула и подождала, не скажет ли он что-нибудь. Потом открыла ящик и достала первую книгу. Это была книга по истории с пожелтевшими страницами, некоторые даже оторвались от корешка. Я начала искать каталожные карточки, но при этом не могла не следить за Лукой. Даже не глядя на него, я ощущала его присутствие. Я следила краем глаза за его движениями и слышала, как он шел к стеллажу, чтобы достать ящик. Его шаги отдавались эхом в помещении, пока он не поставил ящик возле меня.
        Поднялась пыль, и он чихнул. Я вздрогнула. Он был рядом со мной. Слишком близко. И, несмотря на это, я не оцепенела и не убежала. Страх был во мне по-прежнему, но, вероятно, эмоциональная, нелогичная часть меня наконец поняла, что следствием страха были бы плохие отношения с Лукой.
        В последующие часы мы молча работали рядом, и я делала все возможное, чтобы избегать Луки. Любая другая девушка, наверное, была бы рада быть вдвоем с кем-то вроде него в книгохранилище. Представлявшиеся возможности были безграничны, но именно они беспокоили меня. Однако сейчас мой страх был не совсем слепой и безрассудный. Кажется, со временем он понял, что Лука здесь не для того, чтобы навредить мне. Парень хотел заработать деньги, как и я, и его молчание ясно показывало, как я ему безразлична. Я не интересовала его, и, пока не буду ему мешать, я в безопасности.
        По крайней мере, я надеялась на это.
        Глава 4
        На следующее утро меня разбудил стук. Я открыла глаза и застонала. Ночь прошла слишком быстро. Я попыталась проигнорировать гостя, но он снова постучал в дверь машины.
        – Одну минуту! – неприветливо крикнула я и вылезла из спального мешка. Я одернула лоскутное одеяло на плечах и включила один из фонарей. Взглянув на мобильный, увидела, что снова пропустила звонок мамы. Я открыла СМС-сообщение, которое она отправила.
        Я надеюсь, что первый день прошел прекрасно. Мы скучаем по тебе. Мама.
        Не отвечая на сообщение, я бросила мобильный в коробку для украшений.
        Я чувствовала себя усталой, обессилевшей, хотя спала десять часов. Только боли в спине удерживали меня от того, чтобы снова лечь на металлический пол. После работы в библиотеке я была на пределе – и психически, и физически. Вчерашний день и, прежде всего, присутствие Луки стоили мне всех моих сил. В панике и в то же время с облегчением вышла я из библиотеки, и через несколько минут меня стошнило за кустом, после того как нервные узлы в желудке наконец расслабились.
        Мои страхи похожи на игру в русскую рулетку из-за навязчивой мысли о том, что любое мгновение может стать последним. Нервы напряжены до предела. И всегда тот, чей черед жать на спусковой крючок, мысленно умирает, чтобы мгновение спустя снова приветствовать жизнь, если выстрела не произошло. Постоянное чередование страха и облегчения требуют огромного напряжения. Надо устоять против искушения спустить курок шесть раз подряд, чтобы покончить с неопределенностью. Я не пыталась себя убить, хотя довольно часто об этом думала. Но это были неустойчивые мысли, которые, вероятно, когда-нибудь приходят в голову большинству тинейджеров.
        Кто-то снова постучал в дверь фургона. Я посмотрела на себя и облегченно констатировала, что на мне не розовая пижама, уже маленькая для меня. Очевидно, я была слишком усталой, чтобы переодеться, поэтому сняла только джинсы. Я быстро надела лосины и открыла дверь машины.
        Я не была удивлена, увидев Апрель, так как она единственная знала, что я живу в VW. На ней были темные джинсы и великоватая клетчатая рубашка. Одежда выглядела бы просто, если бы она не комбинировала ее с ожерельем и большими сережками, лишенными, на мой взгляд, простоты и естественности. Но они идеально подходили ей.
        – Доброе утро, соня!
        Я прищурила глаза от яркого утреннего света.
        – Доброе утро!
        – Позволишь мне войти? Я принесла завтрак. – Она показала бумажный пакет и два пластиковых стаканчика в картонном держателе. Я почувствовала аромат свежесваренного кофе.
        – Завтрак. Волшебное слово. – Я посторонилась, чтобы она могла зайти в машину.
        Мы сели на спальный мешок, и Апрель дала мне один из стаканчиков.
        – Спасибо, это было не обязательно.
        – Самые прекрасные сюрпризы те, которые не были обязательными. – Апрель улыбнулась и достала из пакета два шоколадных маффина. Одного взгляда было достаточно, чтобы у меня потекли слюнки и мой желудок издал урчащий звук. Я не могла вспомнить, когда в последний раз ела маффин. Они относились к разряду роскоши, которую я не могла позволить себе, с тех пор как ушла из дома.
        – Спасибо! – повторила я и пригубила кофе. – Как прошел твой первый день?
        – Утомительно. – Апрель вздохнула. – Я считала достаточно тяжкими вводные курсы, но лекции стали кошмаром. Уже через десять минут я поняла, что к профессору надо прислушиваться. Он все время говорил с доской и неразборчивым почерком что-то писал на ней. Аарон, один из моих сокурсников, после половины лекции спросил, не лучше ли в будущем работать с ноутбуком и проектором. Профессор Штрок чуть не выгнал его за это с курса.
        – Звучит мило, – пробормотала я.
        – Да. – Апрель закатила глаза. – А как прошел день у тебя?
        Я растерянно подумала, как следует ответить. Лекции мне понравились, сокурсники были милые и не трогали меня, за исключением Гэвина. Несмотря на первоначальные трудности, я контролировала свой страх и во второй половине дня работала бок о бок с Лукой.
        – Хорошо.
        – Хорошо? – Ее брови высоко поднялись. – И это все?
        – Очень хорошо, – поправилась я. – Социальные науки становятся детской игрой, по психологии мы должны прочесть миллион книг, а научное письмо без ноутбука превращается в сложную задачу, но не ту, с которой нельзя справиться.
        – Ты можешь брать мой ноутбук, когда он мне не нужен. – Апрель отломила кусочек маффина и положила в рот.
        – В этом нет необходимости. Для чего библиотека?
        – Чтобы заниматься любовью между стеллажами? – Апрель пошевелила бровями, и на мгновение я подумала, что она намекает на Луку, но вспомнила, что даже не рассказывала ей о нем.
        Я кашлянула и быстро сменила тему.
        – Кстати, я познакомилась с твоим братом.
        Она ухмыльнулась:
        – Я знаю.
        Кажется, он не рассказал ей о моем тягостном молчании. Я спросила себя, сядет ли он сегодня на лекции снова за мной? Я надеялась на это. В нем было что-то, что сдерживало мой страх. Страх все еще был здесь, но при Гэвине я чувствовала его менее интенсивно, и мне очень хотелось узнать причину.
        – Если быть честной, этот завтрак от него, – сказала Апрель и облизала шоколад с пальца. – Он считает, что ты выглядела вчера немного усталой и это могло бы тебе помочь. Он сунул мне в руку десять долларов и велел купить нам что-нибудь поесть.
        Представляя, что Гэвин беспокоится обо мне, я ощутила жар и почувствовала, что лицо краснеет. Мне оставалось лишь надеяться, что Апрель не заметила этого в приглушенном свете фургона. Я была озадачена своей реакцией. Мне было неприятно, что Гэвин видит меня насквозь? Или я рада, что он думает обо мне?
        – Это очень мило с его стороны.
        – Да, – фыркнула Апрель и закатила глаза. – Я вчера с радостью придушила бы его, когда он согнал меня с дивана. Но потом он пришел с этим предложением, и я не могла больше сердиться. Он, наверное, самый заботливый эгоист в мире. А кроме того, в выходные он не здесь. – Апрель произнесла последнее предложение очень медленно и при этом ожидающе посмотрела на меня.
        Я нахмурила лоб:
        – То есть?
        – Я наконец могу спокойно посмотреть сериал, а ты не должна спать в машине, так как диван свободен с вечера пятницы до второй половины дня воскресенья.
        – А где будет твой брат? – спросила я уклончиво.
        – Наш папа заберет его, чтобы отремонтировать дома крышу. Мачеха забронировала велнес-уикенд, и я не хочу мешать задушевному общению отца с сыном, поэтому останусь здесь. Ты ведь придешь?
        – Я не знаю, – медленно ответила я.
        – Пожалуйста! – Апрель простодушно смотрела на меня. – Я не хочу сидеть одна! А кроме того, кто-то должен удержать меня, когда я покушусь на пятую упаковку чипсов.
        Я понимала, что одиночество и чипсы лишь предлог, чтобы выманить меня из фургона, но я не могла обижаться за это на Апрель. Вероятно, я поступила бы на ее месте точно так же. И если Гэвина не будет, у меня не было никаких причин отказываться от ее предложения.
        – Хорошо, но только если согласен твой брат.
        – Конечно он согласен. – Апрель улыбнулась мне и отправила в рот остаток маффина.
        Я улыбнулась в ответ и признала, что рада проводить больше времени с Апрель. Без моей лучшей подруги Меган, которую я вынуждена была оставить в Мэне, в Неваде мне было довольно одиноко. Мне недоставало общения, и перспектива поспать две ночи на диване, а не в VW, тоже была довольно заманчивой.
        Пока я доедала маффин, Апрель подробно рассказала мне о сериале, который она смотрит, а я ей – об изготовлении украшений. Как оказалось, в свободное время Апрель любила бывать в Интернете на сайте Etsy и знала мой магазин, поэтому она поддалась на уговоры помочь мне на выходных с заказами.
        Мой второй день в университете был менее напряженным – прежде всего из-за того, что не надо было работать в книгохранилище и, соответственно, видеть Луку.
        На психологии Гэвин сидел через несколько рядов позади меня. Он кивнул мне, но не заговорил со мной. Одно мгновение я думала подойти к нему и поблагодарить за завтрак, но отмела эту мысль так же быстро, как она пришла. После семинара о научном письме я пошла к своему фургону, держа в руке сэндвич с сыром из автомата. Я ела и листала книгу из списка профессора Эриксена, которую взяла на перерыве в библиотеке. Я понимала далеко не все и ничего не могла подчеркнуть в библиотечной книге. Вместо этого я наклеивала стикеры на места, которые позже хотела найти в Интернете.
        Вечером я работала над украшением и наслаждалась одиночеством, когда звонок мобильного телефона оторвал меня от мыслей. Я отложила в сторону цепочку, надеясь всей душой, что это не мама. Я вытащила телефон, лежавший под одеялом, и облегченно вздохнула, увидев на дисплее имя Меган. С радостью, но и угрызением совести, я ответила:
        – Привет!
        Меня приветствовало молчание, за ним последовала эйфория:
        – Ты жива! Я уж думала подавать заявление о пропаже.
        Для девушки голос Меган был необычно низким, но одновременно чувственным. Я очень любила слушать, как она говорит. В иные ночи, когда я не могла заснуть, так как меня не отпускал страх, я звонила Меган. Она рассказывала мне тогда в мельчайших деталях о своем дне или творчестве, а иногда просто читала что-нибудь вслух. Звук ее голоса действовал на меня успокаивающе, и мы не раз шутили, что ее предназначение – записывать аудиокниги.
        – Извини, что не позвонила тебе. – Я вытянулась на спальном мешке. – В Мэне все в порядке? Или Нью-Йорке? Или где бы ты ни была…
        Меган засмеялась.
        – В Мэне. Да, здесь все по-прежнему, кроме того, что в «Волмарте» изменили порядок на полках. Очень интересно. Ах да, я покрасила волосы в бирюзовый цвет.
        – Сексуально. – Я засмеялась, меня мало удивила эта новость. С тех пор как нам исполнилось по пятнадцать, Меган регулярно красила волосы во все цвета радуги. Ежемесячно чередовала она зеленый, синий, красный и разные их оттенки, иногда переходя на белый, серый и черный. И любой цвет был ей к лицу.
        – Я уже послала тебе фотографию по электронной почте, – сказала Меган.
        – Я посмотрю завтра.
        – Напиши мне, как тебе она.
        – Несомненно, замечательная, – ответила я и добавила: – Как всегда.
        Меган наполовину довольно, наполовину пренебрежительно фыркнула.
        – Надеюсь, ведь такой цвет волос у меня будет целых несколько недель. А теперь расскажи мне о Мелвью. Как прошел твой первый день в университете?
        – Он был богат событиями.
        – Хорошими или плохими?
        Я натянула на себя старое лоскутное одеяло. Дни в Неваде в это время года теплые, но ночи бывают холодными, а без тепла машина быстро охлаждается.
        – Я не знаю, наверное, и теми и другими. – Я рассказала ей о Гэвине и о доверии, которое чувствую по отношению к нему. Я не хотела заходить далеко и утверждать, что могу относиться к нему без страха или сомнения, но в нем было что-то… уменьшающее мое беспокойство. Это было как со старым господином в библиотеке или нашим почтальоном в Мэне. Они не будили во мне такой паники, как Лука или другие мужчины. Мое тело инстинктивно понимало, что я могу им доверять. То же самое можно сказать и по отношению к Гэвину.
        – Это звучит фантастично, – сказала Меган после паузы. Она была единственным человеком, кроме женщины-психолога в школе, кто знал о моем страхе и его масштабе, хотя она не знала, что послужило спусковым механизмом для него.
        – Правда? – спросила я неуверенно, так как не считала это фантастичным. Согласна, с Гэвином был довольно приемлемый разговор (я представила Луку), но достаточно ли этого, чтобы назвать встречу «фантастичной»?
        – Правда, – подтвердила Меган. – Этот Гэвин, наверное, милый, и Апрель тоже. Я так рада, что ты нашла людей, с которыми тебе хорошо. – Ей не требовалось произносить много слов, я могла бы мысленно добавить недостающие по ее интонации. – Я очень беспокоилась.
        – Возможно… я даже немного рада тому, что завтра снова увижу Гэвина, – призналась я.
        Она радостно вскрикнула:
        – Это так увлекательно! Я хочу увидеть фото. Опиши мне его.
        – Ну… – Я кашлянула. – У него довольно длинные черные волосы, но он все время в шапке и я не могла увидеть много. И он постоянно носит рубашки с анимационными принтами. Кожа довольно смуглая с красноватым оттенком. Возможно, его семья родом из Мексики.
        Меган издала сладострастный звук.
        – Звучит сексуально.
        – Да. – Я нервно засмеялась. – Но лучшее в нем – его глаза. Они такие светло-синие, словно небо в ясный день. – Такие непохожие на пару серых глаз, которые я тоже не могла забыть. Но я не хотела сейчас думать о Луке и портить себе настроение.
        – Я рада, что у тебя все очень хорошо, – сказала Меган, и мне хотелось обнять ее в этот момент. – Было бы великолепно, если бы у тебя все получилось с Гэвином. Ты пригласишь его на свидание?
        Я порывисто покачала головой:
        – Слишком рано. Мы знаем друг друга два дня. – Причем слово знаем, наверное, было преувеличенной формулировкой для того, что связывало Гэвина и меня. Почти все, что я знала о нем, мне рассказала Апрель. – Кроме того, разве было бы не странно, если бы я его пригласила?
        – Почему? Человек сам себе хозяин. Эмансипация, бэби!
        – Возможно, позже, – ответила я и попыталась представить, как бы это было – обратиться к Гэвину, пригласить на свидание, быть вдвоем, целовать его. Я хотела знать, каково это, быть с мужчиной. Иногда я мечтала об этом, и в мечтах я была смелой.
        Коллективная работа наверняка была изобретением дьявола, иначе я не могу объяснить существование этого вида пытки. Едва я заняла в среду свое место на лекции мистера Эриксена, он объявил, что разделил нас на команды, которые должны сообща приготовить доклады на следующую неделю. Он разбил нас на группы по четыре-пять студентов, и через некоторое время я вместе с Аннабель, Гэвином и Коннором сидела за столом в библиотеке и пыталась не дать панике одолеть меня.
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Когда Коннор встретил мой взгляд, я заставила себя оставаться спокойной. Если оценивать трезво, Коннор не был мужчиной, внушающим страх. Он был высоким, но узкоплечим и носил очки с оправой, из которой уже вырос. Однако у меня было чувство, что я задыхаюсь в его присутствии. Почему мы сами не могли выбрать группу?
        – Эриксен совсем замучил, – сказала Аннабель и откинулась на стуле, скрестив на груди руки. Я захватила место рядом с ней. Коннор и Гэвин сидели напротив нас. – Он, по-видимому, считает, что его курс единственный в университете. Мне больше нечем заняться, кроме как прочитать для его семинара десять разных книг о развитии личности, сделать доклад и готовиться к письменному экзамену, на котором я, вероятно, провалюсь.
        Мысленно я соглашалась с Аннабель. Дело не в том, что мне не хватало времени или я думала, что не справлюсь с курсом. Учеба давалась мне легко, и большую часть материала я быстро усваивала, но с экзаменами у меня всегда были проблемы. Окруженная другими – мужского пола – учениками, а теперь студентами, я просто не могла сконцентрироваться. Их присутствие было как постоянный стук молотков в моем затылке и требовало слишком много внимания, которое я уже не могла сфокусировать на письменных экзаменах, докладах и тому подобном.
        – С таким настроем ты провалишься в любом случае, – пробормотал Коннор за своим ноутбуком. Тот имел многочисленные вмятины и царапины, его лучшие дни явно были позади.
        – Я живу не одной учебой.
        – Эриксен этого не поймет, – включился в разговор Гэвин. Он снял шапку, которую, несмотря на тепло, носил весь день, и провел рукой по темным волосам. Я следовала взглядом за движением его пальцев. – У меня есть доклад, который я сделал два года назад. Мы можем использовать его. Один из нас может изменить структуру и немного дополнить содержание, тогда Эриксен, наверное, не заметит.
        Коннор поднял заинтересованный взгляд от ноутбука:
        – Ты уже посещал курс?
        Гэвин кивнул.
        – На каком ты семестре? – спросила Аннабель и наклонилась над столом, а я все еще смотрела на его темные волосы. Они были заплетены в тонкие косички, на концах которых висели маленькие бусинки. При движении они тихо звенели, как музыкальная подвеска.
        – На пятом.
        – А что ты делаешь на вводном курсе по психологии?
        – Освежаю знания.
        – Ботаник, – съязвила Аннабель. По отношению к Коннору это слово, пожалуй, было бы обидным, но обращенное к Гэвину оно казалось ласковым прозвищем. Я позавидовала Аннабель, тому, как легко она флиртует с Гэвином. Даже если я оттаиваю рядом с ним, пройдет время, прежде чем я смогу беззаботно болтать с ним.
        Аннабель и Гэвин говорили об учебе, а Коннор был слишком занят ноутбуком, чтобы обращать внимание на меня. Я тихо сидела, и беспокойный трепет в груди медленно угасал. Я вытащила мобильный из кармана брюк и открыла СМС-сообщение, отправленное мамой накануне вечером.
        Я не ответила на это сообщение, как и на предыдущее. Я хотела, чтобы она наконец прекратила звонить и писать. С каждым ласковым сообщением, которое она мне писала, росла моя злоба к ней. Как может она скучать по мне? Как может беспокоиться? Как она может говорить мне, что я должна заботиться о себе, если она в течение многих лет не замечала, что происходит в стенах ее собственного дома? Я любила свою маму. Она и Нора значили для меня все, но в последние месяцы перед отъездом в Неваду я едва могла выдержать ее присутствие. Каждый раз, когда она меня обнимала или говорила со мной, я надеялась, что она что-нибудь заметит, что-то скажет, так как я это сделать не могла. Я особенно ждала этого от своей мамы. Однако она оставалась безмолвной, закрывая глаза на действительность.
        – Сага? С тобой все хорошо?
        Я резко подняла голову:
        – Что?
        – Я спросила, в порядке ли ты, – повторила Аннабель. Она повернулась ко мне и смотрела на меня с обеспокоенным выражением лица.
        Я перевела взгляд на Гэвина, который склонился над ноутбуком Коннора и что-то ему объяснял. Я смущенно прищурилась и снова посмотрела на Аннабель.
        – Все в порядке. Я задумалась. Вы во всем разобрались?
        Лукавая улыбка появилась на ее губах, и она помахала листком бумаги, зажатым между пальцев. На нем был номер. Телефонный номер Гэвина, как я предположила. Собственно, я имела в виду проект, но не стала говорить об этом Аннабель.
        – У тебя есть друг? – спросила она и засунула лист бумаги в карман брюк.
        Я натянуто улыбнулась:
        – Нет.
        – Добровольное соло?
        – В некоторой степени. – Я нагнулась и снова спрятала телефон в карман, чтобы уклониться от вопросительного выражения лица Аннабель. Она хотела услышать больше. Детали, в которые я не могу ее посвятить.
        – У меня тоже так, – сказала она после паузы, опершись локтями на стол. – Мой друг и я были два года вместе в старших классах, но он непременно хотел попасть в Нью-йоркский университет.
        – А ты нет?
        Она наморщила нос:
        – Не поступила.
        – Я тоже, – ответила я. Из-за Меган, которая проводила много времени в «Большом Яблоке», я подала заявку на поступление в университет, хотя на самом деле никогда не имела намерения учиться в Нью-Йорке. Лишь Вермонт и Нью-Гэмпшир отделяли бы меня от Мэна – всего шесть часов езды на автомобиле. Этого недостаточно для того, чтобы покончить с прошлым.
        – Куда еще ты подавала заявку?
        Я как раз хотела ответить и перечислить Аннабель университеты, когда меня прервал знакомый голос:
        – Привет!
        Лука.
        Я посмотрела через плечо, и у меня инстинктивно замерло дыхание. Мне следовало быть готовой к этому, в конце концов, во время нашей работы в понедельник я ни на секунду не выпускала его из виду. Мне должны были быть знакомы его телосложение, татуировки и губы, которые, казалось, всегда растянуты в ухмылке.
        Однако я встретила его рост, черные татуировки и двусмысленную улыбку совершенно неподготовленной. Мне снова сдавило грудь, от чего я незадолго до этого смогла избавиться. Я сжала в кулаки нервно зудевшие пальцы и тяжело сглотнула. Чего он хочет от меня?
        – Привет! – неожиданно для меня Гэвин поздоровался с Лукой.
        Я нахмурилась. Они знакомы?
        Лука взял стул из-за соседнего стола и придвинул его к нашему. Он сел на стул верхом, опершись руками на спинку. Лука осмотрелся в нашем кругу и насторожился, встретив мой взгляд.
        – О, привет, Сага. Я тебя не заметил.
        – Привет! – ответила я, задыхаясь, и заставила себя улыбнуться. Кто-то другой, возможно, обиделся бы замечанию такого рода, я, напротив, почувствовала лишь облегчение оттого, что он здесь не из-за меня.
        – Лука, это Аннабель и Коннор, – представил Гэвин других.
        Коннор кивнул Луке, и мне показалось, что его щеки слегка покраснели, но, возможно, это была лишь световая иллюзия.
        Аннабель подала Луке руку и подарила такую же двусмысленную улыбку, какой прежде одарила Гэвина.
        – Рада познакомиться с тобой.
        – Взаимно, – ответил Лука.
        – Где вы познакомились?
        – Гэвин и я приехали из одного города, – ответил Лука. – А с Сагой мы вместе работаем. – Он посмотрел на меня, и знающая улыбка появилась на его губах.
        Я почувствовала неприятный холодок под ложечкой. Он смеется надо мной? Мог он узнать о моем недомогании по глазам?
        Аннабель, кажется, ничего не заметила.
        – Где вы работаете?
        – Здесь. – Лука кивнул в направлении лестницы, ведущей в подвал. – Мы каталогизируем старые фонды в книгохранилище. Пожертвования, подарки и так далее.
        – Звучит интересно.
        – Безусловно, – ответил Лука.
        Гэвин пренебрежительно фыркнул, за что Лука ударил его под столом по голени. Гэвин наигранно драматически поморщился.
        – Дурак, – пробормотал Лука и засмеялся. Хриплый гортанный смех, от которого мои руки покрылись мурашками. Я мечтала, чтобы он встал наконец и ушел. Разве не достаточно, что я вынуждена буду провести с ним вторую половину дня?
        – Тебе больше нечем заняться, кроме как отрывать нас от работы? – спросил Гэвин.
        – Неа. У меня окно. – Лука демонстративно оперся подбородком на руки. – Не похожи вы на тех, кто пашет не разгибая спины.
        – Внешность обманчива.
        – Правда? И над чем вы работаете?
        – Над докладом для Эриксена.
        – Ага. – Лука высоко поднял брови. – Вы, конечно, приготовите совершенно новую тему и ни в коем случае не будете использовать твои старые материалы, я прав?
        – Конечно. – Гэвин хмуро и обиженно посмотрел на Луку. – А ты что думал? Я бы никогда не лишил своих однокурсников их учебного опыта.
        – Ясно. – Лука закатил глаза. По выражению его лица было понятно, что он готов сделать следующий едкий комментарий. Но он передумал и продолжил более серьезно: – Как дела Капитана?
        В глазах Гэвина появилась озабоченность.
        – Идет на поправку. Заставить его принимать лекарства стоит мне каждый раз больших нервов. Я приготовил ему сегодня утром куриную грудку с морковью.
        Я насторожилась. Апрель уже упоминала при мне это имя? Я не могла вспомнить, но речь, должно быть, шла о домашнем животном.
        – Рад это слышать.
        Гэвин кивнул, его взгляд выражал заботу с оттенком облегчения.
        – Завтра я должен снова быть с ним у врача. Если проблема с его желудком продолжится и ему потребуется еще больше таблеток, я скоро буду питаться собачьим кормом.
        – Если тебе нужны деньги, дай мне знать, – без промедления ответил Лука.
        То, что Лука так естественно и безоговорочно предложил другу помощь, возвысило его в моих глазах. И я даже почувствовала себя более расслабленно в его присутствии. Он, по-видимому, действительно сел за наш стол лишь затем, чтобы поговорить с Гэвином – без всяких задних мыслей по отношению ко мне.
        Гэвин улыбнулся:
        – Спасибо, Человек.
        – В любое время.
        – Капитан твоя собака? – вмешалась в разговор Аннабель.
        – Да, на самом деле его зовут Джек.
        – Но Капитан круче, – заметил Лука.
        Гэвин поморщил нос:
        – Это не его имя.
        – Ты мог бы его поменять.
        – Его уже звали Джеком, когда я забрал его из приюта для животных, и он отзывается на это имя. Я же не называю тебя Леголас, хотя это звучит круче, чем Лука.
        Лука фыркнул:
        – Ладно, Фродо.
        Гэвин бросил на него угрюмый взгляд:
        – Фродо? Лучше забери это слово обратно, если хочешь навестить сегодня Джека.
        Лука обезоруженно поднял руки:
        – Я ничего не говорил.
        Я усмехнулась. Нельзя было не заметить, как хорошо относились они к собаке и друг к другу. Я сразу почувствовала необходимость позвонить Меган. Вчерашний разговор по телефону был слишком короткий. Я скучала по лучшей подруге, и хотя Апрель была замечательной, она не могла заполнить пустоту, которая осталась после расставания с Меган. Кроме того, мы с Апрель еще плохо знали друг друга.
        – Мне пора идти, – сказал Лука и снова подвинул свой стул к другому столу. – Я приглашен на обед. – То, как он подчеркнул слово «обед», допускало лишь одно предположение: речь шла не о приеме пищи. – Я приду сегодня вечером около восьми. – Гэвин кивнул, и они столкнули кулаки в дружеском жесте. – Было приятно познакомиться, – сказал он Аннабель и Коннору. – До скорой встречи, Сага.
        – До встречи, – ответила я с напряженной улыбкой. Жду не дождусь.
        Этот день явно против меня, иначе не могло быть. Вероятно, первые два дня в университете Мелвью прошли слишком хорошо, и моя карма хотела отомстить за это. Сначала работа в группе с Гэвином и Коннором, потом Лука, подошедший к нашему столу, а после на одном из других моих курсов я должна была читать вслух отрывок из старой семинарской работы. Едва я покинула здание, рядом споткнулся студент с горой книг в руках и толкнул меня в спину. А когда я стала у автомата с едой, за мной заняли очередь три типа. Руки так дрожали, что мне было тяжело нажать комбинацию кнопок для получения сэндвича с индейкой. Поэтому мои нервы были напряжены до предела, когда я наконец смогла скрыться в книгохранилище.
        Я наслаждалась минутами одиночества в спокойном подвальном помещении, но они закончились. Я услышала шаги Луки. Дверь открылась, и моему приятному одиночеству пришел конец.
        – Вот мы и встретились снова, – приветствовал меня Лука, находясь в прекрасном настроении. По-видимому, его «обед» прошел хорошо.
        – Привет, – прохрипела я, стараясь глубоким вдохом победить нервозность. Лука и я встречались три раза, каких-либо признаков враждебности по отношению ко мне с его стороны за это время не проявилось. Почему это должно измениться?
        Я прищурилась и попыталась сконцентрироваться на работе. Компьютер приглашал меня ввести год издания книги. Но я не могла совсем не следить за Лукой.
        Он поставил свой рюкзак рядом со стеллажом и вытащил новый ящик, который понес к шкафу с каталожными карточками. Вытащил первую книгу и через десять секунд нашел нужную карточку. Он продолжал в том же темпе, не обращая внимания на меня.
        Как и в понедельник, мы работали молча. Лишь иногда Лука кашлял: видимо, у него была аллергия на пыль. Я поискала в сумке леденец, который могла бы ему предложить, но не нашла.
        Через полчаса мы поменялись местами. Он вводил данные, а я снова злилась на плохую сортировку в шкафах. Как Лука так быстро находил карточки? На компьютере ему тоже требовалось вдвое меньше времени, чем мне, и вскоре мы стояли рядом перед выдвижными ящиками картотеки. Лука быстро скользил пальцами по карточкам и сразу находил нужную, и его стопка росла каждые десять секунд.
        – Ты неправильно ищешь.
        – Что? – Слово вылетело быстрее, чем я успела подумать.
        Он показал на книгу в моих руках:
        – То, что ты ищешь, находится не под буквой «Т».
        Лука подвинул ногой ящик, стоявший между нами, и наклонился в моем направлении. Я отступила на шаг назад и, когда он изучал каталожные карточки на моей стороне, не спускала с него глаз. Он сжал губы и сосредоточенно нахмурил лоб. Его щеки были гладко выбриты, а челюсть описывала элегантную дугу. Лука был просто до смешного привлекательный, это я увидела даже сквозь расплывчатый туман своего страха. Ни один мужчина вне глянца не должен так выглядеть. Со своим ростом и фигурой Лука хорошо вписался бы в концепцию такого журнала.
        – Вот, – сказал он и протянул мне карточку.
        Я внимательно посмотрела на карточку, не взяв ее. Вместо этого я положила на шкаф книгу. Лука понял. Он взял ее и положил на свою стопку, которая уже превосходила мою. Как он это делал?
        – Книги не всегда сортировали по фамилии автора, – сказал Лука, как будто прочел мои мысли.
        – Как же тогда быть?
        – Штрассе тебе не говорил этого?
        Я покачала головой, и Лука начал мне объяснять, что делать с монографиями, манифестами, литературой, написанной в соавторстве, и другими форматами, о которых я еще никогда не слышала. Он серьезно говорил о каталогизации, которая давалась мне с трудом, пока я не выслушала его. Теперь я поняла, почему думала, что карточки были неправильно рассортированы. На самом деле мистер Штрассе просто забыл объяснить мне важнейшую часть работы.
        – Поняла? – спросил Лука.
        Я кивнула. У меня голова шла кругом. При всех правилах и положениях этой библиотеки мне повезло, что я смогла обработать четыре ящика. Но я сделала бы намного больше, если бы мне была ясна система.
        – Хорошо, – ответил Лука. Он наклонился над своим ящиком, и я подумала, что его доклад окончен; однако он вытащил книгу и протянул ее мне. – Итак, где ты найдешь карточку для нее?
        Я уставилась на него – ждала, что он переведет свой вопрос в шутку. Но, по-видимому, он был серьезен. Лука помахал книгой у меня перед носом. Я должна доказать ему, что поняла.
        Я перевела взгляд с его лица на руку и книгу с одноцветной обложкой. Прочла название и фамилии на обложке и повернулась к шкафу.
        – Возможно, тебе стоит заглянуть и в книгу, – заметил Лука.
        Я колебалась и оценивала дистанцию между нашими руками. Не опасно ли взять книгу? Непохоже, что Лука скрывал какие-то намерения. Если бы он хотел что-то мне сделать, то уже давно мог бы.
        Пока мужество не покинуло меня, я молниеносно выхватила книгу из его пальцев. Затем я пролистала страницы, не вполне понимая, на что я должна обратить внимание, но сплоховать перед Лукой не хотела – хватит уже. Шаг за шагом вспомнила я все пункты, которые он мне назвал, и, после того как решила, что знаю, где могу найти карточку, принялась за поиск.
        Лука наблюдал за мной, скрестив руки на груди. По тонкой улыбке на его губах я сделала вывод, что я на правильном пути. На мгновение я стала так горда собой, что забыла все свои предубеждения против Луки и просто заканчивала работу. Вскоре я держала в руке нужную карточку.
        Лука довольно кивнул:
        – Совсем не трудно, верно?
        – Если знаешь, как это работает, – ответила я и крепко ухватилась за ручку выдвижного ящика, чтобы по привычке не отступить перед Лукой.
        – Я не могу поверить, что Штрассе забыл все это мне объяснить.
        – Он немного рассеянный. – Лука пожал плечами. – Но теперь ты знаешь, как это работает. Если не найдешь карточку, просто дай мне знать.
        – Спасибо, – ответила я и достала следующую книгу из ящика.
        Мне было любопытно, откуда он так много знает об организации библиотеки, но я не решилась озвучить этот вопрос. Мне удалось принять его помощь и обменяться с ним несколькими словами, но я еще не была готова вести полноценную беседу.
        Глава 5
        Четверг прошел не лучше среды, за исключением того, что мне не надо было работать в библиотеке. Апрель снова принесла мне завтрак, но у нее не было времени съесть его вместе со мной. Профессор Эриксен подготовил нас на своей лекции к тому, что примерно пятьдесят процентов всех присутствующих провалятся на письменном экзамене; а на научном письме мы получили задание написать десятистраничное эссе на тему по своему выбору, чтобы приобрести навык делать специализированные доклады. Вследствие чего я использовала остаток дня для информационного поиска в библиотеке.
        Вечером я устало упала в «постель», и, когда на следующее утро Апрель постучала в дверь, у меня было такое чувство, что я спала лишь один час. Четвертый день подряд приносила она с собой завтрак, который оплачивал Гэвин. Какао для себя, кофе для меня и глазированные пончики нам обеим. Роскошь, к которой я могла привыкнуть.
        Пока мы лакомились пончиками, я рассказала ей о своем плане приготовить для нее ужин. Если на выходных в моем распоряжении будет настоящая кухня, я должна этим воспользоваться. Я не была шеф-поваром, но мне недоставало еды без пластиковых упаковок. Кроме того, я хотела отблагодарить их. Хотя Гэвина не будет, мы могли бы сохранить для него порцию макарон с сыром. В холодильнике она протянет долго, и на следующей неделе у него будет немного моей маленькой благодарности.
        Апрель дала мне свой адрес, и мы договорились встретиться у нее дома в восемь вечера. К этому времени диван должен быть свободным.
        На психологии Гэвин сидел в этот раз через два ряда от меня. Прежде чем он покинул помещение, я собрала все свое мужество и пожелала ему хорошо провести выходные. Он улыбнулся и пожелал мне того же.
        Это было невероятно, но эти несколько слов подействовали на меня совершенно опьяняюще, и у меня сразу возникло приподнятое настроение. Была ли причина в Гэвине или в том, что в этот раз я сама начала разговор, я не знала, но это не имело значения. Прекрасно иметь возможность сделать что-то, на что еще несколько недель назад не был способен. Это чувство делает терпимым даже поход в супермаркет.
        Около восьми вечера я поставила VW на парковку возле жилого комплекса, в котором жила Апрель. Прежде чем открыть дверь машины, я надела на плечи рюкзак, в который положила немного одежды и зубную щетку, и зажала под мышкой покупки.
        Комплекс, похоже, оказался семейным, так как в нескольких метрах была детская площадка. Входная дверь была открыта, и, после того как обнаружила фамилию Гибсон в списке, я поднялась на третий этаж. На этаже было лишь две двери, и на одной из них висела табличка в виде кошки, на которой было написано: Добро пожаловать к Молли.
        Я повернулась к другой двери и постучала.
        – Ты не мог бы открыть?! – крикнула Апрель.
        Вместо ответа я услышала приближающиеся шаги и вдруг испугалась, да так, что мои влажные ладони могли намочить коричневый бумажный пакет. Я крепче сжала покупки. Гэвин был еще здесь. Догадка пронзила меня. Разве он не должен был уже уехать? Проклятье, если бы знала, я бы… Что бы я сделала? Не знаю. Подождала в машине? Причесалась бы? Купила бы упаковку макарон побольше?
        Дверь открылась, и все мои вопросы в одно мгновение растворились в воздухе. От удивления у меня приоткрылся рот, но я не произнесла ни звука. Я была рада, что так крепко держала пакет с покупками, иначе он упал бы на пол.
        – Что… что ты здесь делаешь?
        Лука прислонился к двери и смотрел на меня.
        – Я живу здесь.
        Я уставилась на него в полном недоумении. Она говорила, что она со своим…Черт подери! Он брат Апрель. Лука, не Гэвин. Как я могла упустить это? Мысленно я прокрутила все свои разговоры с Апрель и действительно не могла вспомнить, чтобы она хоть раз произнесла имя Луки или Гэвина. Она всегда говорила только о своем «брате», и я ошибочно предположила, что это Гэвин, раз он знал так много о жизни Апрель. Это было логическое умозаключение, и все-таки я ошиблась – фатально ошиблась.
        – Ты войдешь или останешься стоять перед дверью? – Лука сделал шаг в сторону, чтобы я могла войти в квартиру.
        Я медлила и проклинала себя за катастрофическую ошибку. Шерлоком Холмсом в юбке я точно никогда не стану. В отчаянии мой разум искал отговорку, но было слишком поздно.
        Покупки и рюкзак были явным признаком того, что я готовилась провести вечер и выходные с Апрель. Я была рада этому, и тот факт, что ее братом оказался Лука, а не Гэвин, не должен был ничего изменить. Он ведь уже недолго будет здесь, следовательно, мне должно быть все равно. Или нет?
        – Какой джентльмен…Ты не взял у нее пакет, – с упреком сказала Апрель, которая вдруг возникла передо мной. Волосы обмотаны полотенцем, а кайма топа влажная, как будто она после душа не вытерлась. Она выхватила у меня покупки и прижала их к груди Луки. – Отнеси это на кухню!
        Лука поднял одну руку и отдал честь.
        – Слушаюсь, ваше высочество. Я родился, чтобы служить вам, ваше высочество.
        – Наконец ты признал это. – Апрель улыбнулась и показала язык.
        Лука фыркнул, но затем неуклюже пошел на кухню.
        Апрель посмотрела ему вслед и обернулась ко мне:
        – Он может быть таким глупым, но ты это уже знаешь. Входи же. – Она нетерпеливо махнула рукой. – Я покажу тебе квартиру.
        Я закрыла за собой дверь и оказалась в гостиной, окрашенной в белый цвет, со светлым паркетным полом. В середине помещения стояли два кресла и большой диван, покрытый серым покрывалом. На противоположной стене был закреплен большой телевизор. Под ним выстроились в ряд самые разные игровые приставки, а рядом стоял шкаф с большим ассортиментом игр и DVD. В комнате не было растений и каких-либо украшений, зато была масса книг. Полки занимали все свободное пространство.
        – Гостиная, – объявила Апрель. – Известна также как Империя-моего-брата-из-которой-меня-изгоняют-всякий-раз-когда-ему-это-нужно. А это, – она указала на диван, – будет твоей кроватью на следующие две ночи.
        Я сняла рюкзак и поставила его возле дивана.
        – Лука действительно не против, если я здесь расположусь? – прошептала я, чтобы он не мог меня услышать.
        – Безусловно, – подтвердила Апрель.
        Я кивнула. Что я еще могла сделать? Я вынуждена была доверять Апрель в этом деле и надеяться, что Луке действительно не помешает, если я здесь переночую. В конце концов, его не будет здесь в выходные дни. Следовательно, я не оспариваю у него право на любимый диван.
        – Там кухня. – Апрель пошла вперед, и я последовала за ней.
        С порога я заметила, что кухня была такой же просторной, как гостиная, но мое внимание привлекла не обстановка, а Лука, который распаковывал там мои покупки. Он надел старую футболку и черные шорты, которые сидели низко на бедрах. И футболка, и шорты подчеркивали его спортивное телосложение, и я спросила себя, относится ли он к числу парней, которые в шесть утра бегают на футбольном поле кампуса, чтобы получить спортивную стипендию? Да, он мог бы быть футболистом, но выглядел скорее как пловец. Он двигался очень гибко и, кроме того, был недостаточно мощным для полевого игрока.
        Апрель показала мне еще ванную и свою комнату, которая по сравнению с остальными помещениями квартиры напоминала поле сражения. Голубой ковер можно было лишь случайно увидеть под горой одежды, письменный стол был заставлен флаконами духов и косметикой, и везде – действительно везде – валялись украшения. Одна цепочка болталась даже на лампе, висевшей на потолке. Когда Апрель включила эту лампу, свет преломился в камнях, похожих на бриллианты, и отбросил радужные пятна на стену.
        Когда мы закончили обзор квартиры (комнату Луки мы пропустили) и вернулись, Лука сидел на диване. Он был босой и читал книгу Стивена Кинга.
        Апрель прыгнула на диван рядом с ним и толкнула его локтем.
        – Отложи книгу, у нас гости.
        – У тебя гости.
        – Вы тоже знакомы, так что не прикидывайся. Я разрешаю тебе поговорить с нами.
        Я нахмурилась. Она «разрешает» ему? Это была шутка?
        Лука вздохнул. Он положил палец между страниц и закрыл книгу.
        – Не хотите приготовить мне что-нибудь поесть?
        Апрель ухмыльнулась.
        – Если ты и дальше будешь таким дерзким, я плюну в тебя.
        – А если ты и дальше будешь такой противной, ты выживешь ее. – Лука указал на меня. – Она выглядит совсем бледной.
        Они оба посмотрели на меня, а я, вероятно, действительно была очень бледной. Однако это было связано не с угрозой Апрель, а с фактом, что Лука будет ужинать с нами. Об этом не было речи. Где его отец? Разве ему не надо чинить крышу?
        Я кашлянула.
        – Я не знала, что ты будешь есть с нами.
        – Это не было запланировано, – ответил Лука, вставив между страниц закладку и отложив книгу. – Но в Бринзоне дождь, поэтому ремонт крыши отменяется.
        Я беззвучно произнесла «ах», и, хотя в минувшие дни провела с Лукой несколько часов в книгохранилище – последний раз сегодня после обеда, – у меня выступил холодный пот. Я не была готова к такой ситуации, и я ненавидела неожиданности, так как они не поддавались моему контролю.
        Лука остается здесь.
        Он все время будет с нами.
        В этой квартире.
        Квартира была менее тесная, чем книгохранилище, но в библиотеке мы находились на нейтральной территории. В публичном месте. Даже если мы были там одни, я знала, что над нашими головами все время находятся люди. Теперь мы в его квартире. Его империи. Хотя Апрель была с нами, речь шла не о двух или трех часах, а о всех выходных. Очень долгих выходных.
        – Мне надо в туалет, – выдавила я сквозь стиснутые зубы и, прежде чем Апрель или Лука могли бы среагировать, бросилась в ванную и закрыла за собой дверь на запор.
        Помещение было не слишком просторным, тем не менее наряду с душем была и ванна. Я присела на прохладный фарфор, неловко вытащила из кармана брюк мобильный и набрала дрожащими пальцами номер Меган.
        Она ответила после второго звонка.
        – Привет, я думала, ты у Апрель.
        – Я…
        Я шептала, мой голос звучал сдавленно. Слезы жгли мне глаза. Не потому, что я боялась, я ненавидела себя за то, что должна сейчас сидеть в этой комнате. Почему я не могу быть нормальной и просто хорошо провести время? Почему присутствие Луки так сильно выбило меня из колеи, что конечности онемели? У меня не было никаких оснований так себя чувствовать. Лука мне ничего не сделал. До сих пор. Однако казалось, будто посторонняя сила управляла моими чувствами, в то время как я была заключена в этом дрожащем теле. Я так радовалась этим выходным! Я хотела наслаждаться ими, а теперь…
        – Сага, что случилось? – тревожно спросила Меган. В ее голосе слышалась забота. – Ты плачешь?
        Я шмыгнула носом.
        – Я ошиблась.
        – Ошиблась?
        – Насчет Гэвина. – Я закрыла глаза и заставила себя глубоко дышать. – Он не брат Апрель. Он, вероятно, лишь хороший друг или типа того. Здесь Лука.
        Меган помедлила.
        – Кто такой Лука?
        Одно мгновение я была раздражена ее вопросом, а потом вспомнила, что я не упоминала Луку в разговоре с ней, чтобы убрать его из своих мыслей. Теперь у меня не оставалось выбора и я рассказала ей все – от случая в общежитии до моего первого дня в библиотеке и о всех последующих встречах с Лукой.
        – Все стало на свои места, – сказала я в заключение. Слезы уже высохли. – Я была слишком глупой, чтобы увидеть связь. Почему Апрель мне никогда не рассказывала о собаке? Люди любят говорить о своих домашних животных.
        – Ты не глупая, – сказала Меган. – Если бы ты спросила Апрель про Гэвина или Капитана, ты бы раньше пришла к этому, а Лука мог так же хорошо держать рот на замке. Это просто была вереница недоразумений.
        – Возможно, но это ничего не изменит в моей ситуации. Я обещала Апрель провести выходные с ней, а теперь здесь он. – Мой желудок снова сжался.
        – Он не хочет ехать к отцу?
        – Он хотел. Его планы изменились.
        – Черт побери! – ругнулась Меган. Я любила ее за то, что она сразу понимала проблему и не пыталась занижать ее масштабы. – Что думаешь делать?
        – Не знаю, – ответила я и встала. – Я уже в квартире со своими спальными вещами и всем необходимым. Не имею представления, как мне выйти из этого положения. – Я беспокойно металась по маленькому помещению.
        – А если ты скажешь Апрель, что тебе плохо?
        – Исключено. Она пригласила меня к себе, чтобы прежде всего вытащить из фургона. Если я ей скажу, что больна, она тем более не отпустит меня. – Едва я произнесла эти слова, как осознала – действительно осознала, – что у меня нет выбора, придется остаться здесь. По крайней мере, если я не хочу подвергнуть опасности едва начавшуюся дружбу с Апрель. Другой возможностью было прикрытие чрезвычайной ситуацией в семье, но этого я бы не сделала. Ни при каких обстоятельствах.
        Стук в дверь ванной комнаты оторвал меня от моих мыслей. Я замерла.
        – Сага? – Голос Апрель звучал приглушенно через дверь. – С тобой все в порядке?
        – Все хорошо. Я сейчас приду! – крикнула я и прошептала в трубку: – Я должна заканчивать. Я напишу тебе позже.
        – Ты справишься! – сказала Меган, прежде чем я отключила связь.
        Я снова положила мобильный в карман брюк и осмелилась посмотреть в зеркало. Хотя я так и не поплакала, глаза казались распухшими от сдерживаемых слез. Я оторвала два куска туалетной бумаги, смочила их холодной водой и приложила к закрытым векам. Держа бумагу у глаз, я пыталась настроиться на вечер с Лукой, но оттягивать неизбежное больше было нельзя. Я и так уже слишком долго находилась в ванной.
        Я открыла дверь и пошла в гостиную. Мой взгляд остановился на Луке, который снова читал. Одна рука лежала на спинке дивана, и он выглядел таким же сконцентрированным, как два дня назад, когда помогал мне с каталожными карточками.
        Когда Лука заметил, что я смотрю на него, он поднял голову. Наши взгляды встретились, и я увидела, что Апрель и он имеют одинаковый цвет глаз. Как я могла не заметить это сходство? Однако, если глаза Апрель излучали тепло и дружелюбие, глаза Луки казались… холодными? Отчужденными?
        – У тебя все хорошо? – спросила Апрель, сидевшая рядом с Лукой на диване. Она сняла с головы полотенце, и русые волосы упали влажными прядями ей на плечи. У нее на лице снова появилось заботливое выражение.
        Я кивнула. Мне было очень жаль, что она беспокоится из-за меня.
        – У меня было небольшое головокружение, но сейчас все хорошо.
        – Ты уверена?
        Я кивнула.
        – Я еще ничего не ела, кроме пончика сегодня утром. – Свой сэндвич в обед я пропустила, так как знала, что покупки для сегодняшнего вечера существенно уменьшат количество средств на моем счету.
        – Мы можем что-нибудь заказать, если хочешь. Ты не обязана готовить.
        – Нет, это вообще не проблема. – Мой взгляд проследовал от дивана на кухню и снова возвратился к Луке, который опять полностью погрузился в книгу. – Я сразу приступлю к работе.
        – Я помогу тебе. – Апрель спрыгнула с дивана, прежде чем я успела выразить протест.
        На самом деле этот ужин был знаком благодарности для нее и Гэвина – ладно, Луки – и она не должна была мне помогать, но я не остановила ее. Ее близость давала мне чувство безопасности и необходимое время, чтобы привыкнуть к присутствию Луки.
        Глава 6
        – Как вы можете позволить себе такую квартиру? – спросила я Апрель и осмотрелась на кухне, так как Лука больше не отвлекал меня своими низко сидящими шортами.
        Шкафы из белой лакированной древесины, светлая плитка с легкой имитацией мрамора, рабочие поверхности из производящего благородное впечатление темно-серого камня. Единственным цветным пятном в помещении был гигантский ярко-красный холодильник. В целом эта кухня была слишком элегантной для студентов, также как и гостиная, и даже ванная, маленькая, но довольно роскошная. Эти апартаменты не вписывались в мои представления о студенческой жизни, хотя я не имела ни опыта, ни возможностей сравнения.
        – Мы не платим арендную плату, – объяснила Апрель и оттолкнулась от рабочей поверхности, чтобы сесть на нее. – Наша мама маклер и владеет несколькими квартирами и домами в этом районе. Она отдала эту квартиру Луке на его восемнадцатилетие.
        – Он получил квартиру в подарок? – недоверчиво спросила я.
        Апрель кивнула.
        – Но он не любит вспоминать об этом. Он может не очень хорошо говорить о нашей маме. Развод родителей был довольно скверным эпизодом.
        Внутреннее чувство подсказало мне, что Апрель вспоминает о разводе по меньшей мере так же неохотно, как и Лука, и я подавила свое любопытство.
        – А что ты получила на день рождения? Яхту? – Я не имела представления, что подарила бы мне мама. Я покинула дом утром в день своего восемнадцатилетия, прежде чем она и Нора проснулись. Я больше не могла выдержать там ни секунды.
        – Мне она дала деньги. Я не хочу оставаться в Мелвью. Зачем дарить квартиру, если ее скоро надо будет продавать?
        – Почему же ты работаешь в кафе, если у тебя столько денег?
        – Я поклялась себе, что не трону деньги, пока не смогу использовать их на что-то значимое. – Она пожала плечами. – Кроме того, плохо оплачиваемая работа тоже в каком-то смысле университетский опыт.
        – Опыт, без которого я могла бы обойтись, – пробормотала я, незаметно наблюдая за Лукой через открытую дверь кухни. Он держал в руке мобильный. Писал сообщение Гэвину?
        – Сага?
        Я прищурилась и снова повернулась к Апрель:
        – Да?
        – Что ты сказала? Я не поняла.
        – Ничего важного. – Я тяжело сглотнула и заставила себя улыбнуться. – Нам следует начать готовить.
        Апрель потерла руки.
        – Что мне делать?
        Моя натянутая улыбка превратилась в благодарную. Если Апрель заметила, как я уставилась на ее брата, она достаточно тактичная, раз не спросила меня об этом.
        – Мне нужны разделочная доска, нож, форма для выпечки и мои покупки.
        – Макароны лежат на сервировочном столе, а остальное, вероятно, в холодильнике. Я позабочусь о других вещах. – Апрель спрыгнула со стола и начала собирать необходимое.
        Я подошла к холодильнику и хотела его открыть, когда мой взгляд упал на листки, наклеенные на дверцу. Это были не поздравительные открытки или записки с цитатами, как в большинстве семей, а распечатанные и ламинированные таблицы в Exel. Список на красной бумаге устанавливал, какая комната и в какой день должна быть убрана.
        Понедельник: гостиная
        Вторник: ванная
        Среда: кухня
        Четверг: комната Луки
        Пятница: прихожая перед дверью
        Суббота: балкон
        Воскресенье: комната Апрель
        Ниже висели семь маленьких списков, которые детально описывали задачи, поставленные в связи с уборкой данных комнат. В гостиной, к примеру, надо было вытереть пыль в пустых пространствах между книгами, а в ванной следовало полировать светильники каждые две недели. На записке для воскресенья кто-то отметил красным карандашом: Апрель живет на свалке!
        Ниже было написано другим почерком: И это так хорошо!
        – Я знаю, что ты думаешь. – Апрель стала позади меня и заглядывала через мое плечо. – Ты думаешь, Лука не в своем уме. И ты права.
        Я удивленно посмотрела на нее:
        – Он составил эти списки?
        Она кивнула.
        Я снова повернулась к прекрасно отформатированным таблицам.
        – Он любит порядок.
        – Речь больше идет об организации, чем о порядке. Лука любит списки и ненавидит отсутствие плана. Думаю, он ведет даже список о своих списках. Он тщательно планирует каждый день, и, если что-то идет не так, как он задумал, Лука становится нервным.
        – Ты дурачишь меня.
        Она покачала головой:
        – Он сегодня в плохом настроении, так как у него нет плана на выходные. Он думал, что будет с папой в Бринзоне, а теперь…
        Я нахмурилась. То, что Апрель сказала, так не соответствовало картине, которая нарисовалась у меня в голове по поводу Луки! Но, когда я вспомнила, как страстно он говорил о порядке и сортировке каталожных карточек, все стало понятно.
        – Она преувеличивает.
        При звуке голоса Луки я вздрогнула и обернулась. Он стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди.
        – Я не преувеличиваю, – возразила Апрель.
        – У меня нет списка для списков. – Лука прошел к холодильнику, и я отошла в сторону, чтобы дать ему дорогу. Он вытащил бутылку воды и снова пошел в гостиную.
        – Видишь: полное безумие. Он не отрицал, что плохое настроение у него поэтому.
        Или он в плохом настроении, потому что здесь я.
        Апрель вздохнула и посмотрела на таблицы Exel.
        – Я нахожу все эти планы глупыми. Лука однозначно унаследовал это от нашей мамы, даже если он никогда этого не признает. Я более свободная, как наш папа. Живи сейчас.
        – Я тоже люблю планы и списки, – призналась я. Правда, я составляла их не в Exel, а в своей голове. Особенно когда сталкивалась с большими проблемами или должна была что-то преодолеть, мне помогали списки последовательных действий по пути к цели.
        Мысль о том, чтобы ходить среди людей, часто пугала. Мне легче было представить, что надо лишь сесть в свой VW, чтобы запустить двигатель. Затем необходимо ехать по городу и найти место парковки. Делая по одному шажку, я могла радоваться тому, что уже преодолела четыре препятствия, и мне было легче принять действительно серьезный вызов.
        – Я ничего не имею против планов, – сказала Апрель. – У меня по-прежнему есть мой пятилетний план времен старшей школы, но Лука перегибает палку.
        – Что в твоем плане? – спросила я с интересом.
        – Как обычно. Выучиться, найти работу, сделать себе тату… – Она запнулась, и я почувствовала, что она хотела сказать что-то еще, но потом лишь покачала головой. – А ты, что ты хочешь сделать в следующие годы?
        Самая большая цель, которую я поставила себе к окончанию старшей школы, уже достигнута мной с приездом в Мелвью. Но были и другие дела в моем списке.
        – Я хотела бы найти квартиру.
        – Понятно.
        – Кроме того, я хочу продавать свои украшения на рынке.
        – Ты еще никогда не делала этого?
        – Нет, как-то еще не получилось, – сказала я не моргнув глазом. Реальность была в том, что меня постоянно сдерживал мой страх. Полгода назад у меня даже появился номер стенда, но в последний момент я пошла на попятную.
        – Несомненно, когда-нибудь представится возможность. Есть несколько еженедельных базаров и иногда тематические ярмарки с едой, украшениями, одеждой и так далее, – сказала Апрель. – Что еще в твоем списке?
        – Я хочу посетить настоящую студенческую вечеринку.
        Лицо Апрель озарила широкая улыбка.
        – Мы это сделаем. На этой неделе я уже получила десять приглашений.
        – От кого?
        – От парней с моего курса. Это преимущество, если ты учишься в мужской компании. На лекциях не много девчонок, и студенты слетаются ко мне, как мотыльки к свету. – Она с намеком изогнула брови. – А некоторые из них уже вполне созрели. Скажи мне, какие мужчины тебе нравятся, и я позабочусь об этом.
        – Ты говоришь как торговец. – Я нервно засмеялась, чтобы скрыть свою неуверенность. Я не знала, как следует ей ответить. Чтобы выиграть время, я повернулась к холодильнику и вытащила покупки. – Трудно сказать… А какие нравятся тебе?
        – У меня нет определенного типа. – Она пожала плечами. – Пока он добр ко мне, хорошо относится и понимает меня, я счастлива. Все остальное не обязательно. В общем, просто определиться только с цветом волос.
        – Наверное, – пробормотала я.
        От Апрель, казалось, не ускользнул недостаток у меня энтузиазма по этому вопросу; я была рада, когда она без лишних слов закрыла тему будущих планов. Было еще несколько целей, которых я хотела достичь в следующие годы, но я не была готова поделиться этими планами с Апрель.
        Мы начали готовить. Пока я резала сыр, она рубила зелень, и мы беседовали о фильмах, сериалах и актерах, которых бы не прогнали из постели. Мы составили свой топ-5 и сразу согласились, что Том Хиддлстон возглавит его. Мне было легче говорить об этих мужчинах, чем о Гэвине и Луке. Я могла восхищаться ими на расстоянии. Эти звезды были так же далеки от моей реальности, как мои мечты, и если бы мы когда-нибудь встретили Тома, я бы пропустила вперед Апрель.
        – Джеймс Дин. Он был потрясающим в этом… они не знают, куда стремиться, – высказалась я и помешала закипающий сырный соус.
        – Согласна, но он не считается, – сказала Апрель серьезным голосом. – Он умер, а речь идет о парнях, которых мы бы пустили к себе в постель. Пока он не воскреснет, он не может попасть в топ-лист.
        Я вздохнула.
        – Было бы прекрасно, если бы он воскрес. Он мог бы заменить Зака Эфрона или Шайю Лабафа.
        Апрель нахмурила лоб:
        – Он еще снимается?
        – Кто, Зак или Шайа?
        – Шайа.
        Я пожала плечами:
        – Понятия не имею, но в клипе Сии пару лет назад он был классным.
        – Как насчет Гранта Гастина?
        – Парень из «Хора»?
        – Да, но он играл еще во «Флеше». – Апрель сделала быстрое движение рукой и издала при этом свистящий звук. – Это один из моих любимых сериалов, который я смотрю вместе с Лукой. А обычно он охотнее читает или расстреливает людей.
        Мне было ясно, что последнее замечание Апрель относится к играм, которые стояли в ряд на полке в гостиной. Однако я почувствовала, как при ее словах мою грудь что-то сдавливает. Я ненавидела насилие в любой форме. Оно не должно принимать форму развлечения. Я знала отчеты и статистику, которые утверждали, что игры или фильмы с демонстрацией насилия якобы не оказывают влияния на чьи-либо действия. Но после всего, что я пережила, мне было нелегко верить этому.
        – Кит Харингтон! – крикнула Апрель воодушевленно и вывела меня из оцепенения. – Сцена, где он обнаженный на башне… Ты смотрела «Игру престолов»?
        – Нет.
        – Книги читала?
        Я покачала головой.
        Апрель удивленно распахнула глаза и растерянно посмотрела на меня.
        – Где ты жила в последние годы?
        Я тут же придумала варианты ответов. У нас дома не было телевизора. Я не люблю эпическое фэнтези. Мне не понравился литературный стиль. Однако, прежде чем я смогла дать одно из объяснений, она затараторила дальше:
        – Не важно, у нас весь уикенд впереди. Если мы поторопимся, то осилим первый и второй сезон.
        – Я не знаю, – замялась я.
        – Почему бы и нет? – Апрель прислонилась возле меня к кухонной стойке. – Сериал замечательный, а Джон Сноу совершенно умопомрачительный. Но больше всего мне нравится сюжетная линия Тириона Ланнистера.
        – Я верю тебе, но я бы хотела на выходных поработать над своими украшениями, при этом я совершенно не смогу сконцентрироваться на истории, – объяснила я с разыгранным сожалением в голосе. – Это было бы бесполезно.
        Она поджала губы.
        – Возможно, ты права.
        – У вас есть «Нетфликс»? – спросила я, прежде чем Апрель смогла опередить меня и предложить другой кровожадный сериал.
        – Конечно.
        – Как насчет «Полного дома» или «Девочек Гилмор»?
        – Никогда не видела.
        – Где ты жила в последние годы? – поддразнила я Апрель ее собственными словами, и это решило дело. Я вынудила ее отправиться в вымышленный городок Старс Холлоу, и, когда мы посмотрим восемь сезонов про Рори и Лорелай, я, возможно, буду готова посмотреть «Игру престолов».
        Когда сырный соус был готов, мы залили булькающую жидкость в форму для выпечки, заполненную макаронами. Затем поставили все на несколько минут в духовку, щедро посыпав сверху сыром.
        – Надеюсь, скоро будет готово, – сказала Апрель, стоя перед духовкой на коленях, как маленький ребенок. – Я умираю с голоду.
        – Ты тоже сегодня ничего не ела?
        – Ела, но у меня такое чувство, что курсы забрали у меня всю энергию. Я слопала половину обеда Аарона.
        Я посмотрела на стройную фигуру Апрель.
        – Если ты мне еще скажешь, что не занимаешься спортом, я возненавижу тебя.
        – Не беспокойся! – Она улыбнулась. – Тренажерный зал. Четыре раза в неделю. Ты тоже ходишь?
        – Спорт – это не мое. – Не мое, прежде всего, платить пятьдесят долларов в месяц, чтобы оказаться в окружении мускулистых вспотевших мужчин, присутствие которых парализует меня. – Где мы будем есть? – спросила я, чтобы отвлечься от темы.
        – В гостиной. – Апрель поднялась. – Лука?
        – Да? – крикнул он из комнаты.
        – Ты можешь накрыть стол?
        Он пробормотал что-то, чего я не поняла, и вскоре появился в кухне. Он одарил взглядом Апрель, духовку и затем меня.
        Несмотря на великолепный аромат расплавленного сыра, меня вдруг затошнило. В разговоре с Апрель я почти забыла про Луку, поэтому его присутствие подействовало вдвойне сильнее. Его взгляд обжигал мою кожу, словно раскаленный кончик сигареты, и я спрашивала себя, что он видел, когда так смотрел на меня? Догадывался ли он о моем страхе или я была для него лишь застенчивая подруга младшей сестры, та самая, которая нервничает в его присутствии? Я не знала, какой из двух вариантов был меньшим злом. Мои страхи не должны быть очевидны для него, но если он подумает, будто я им интересуюсь, это может побудить его подойти ближе.
        И именно это он сделал.
        Когда Лука стал рядом со мной, я инстинктивно отступила назад и ударилась при этом бедром о ручку кухонного шкафа. Острая боль пронзила меня. Я стиснула зубы и не издала ни звука. Лука вытянул руку, и одно мгновение я боялась, что он потянется ко мне.
        Однако вместо этого он провел пальцем по внутренней стороне кастрюли, в которой я готовила соус, и затем отправил его в рот.
        – Хорошо. – Он сказал это удивленно, как будто не ожидал. – В нем есть чили?
        Я кивнула.
        – Ммм. – Урчащий звук из его губ прозвучал как мурлыканье. – Мне нравится острое.
        – Лука! – прошипела Апрель. – Перестань приставать к Саге с двусмысленными фразами, накрой лучше стол.
        Лука посмотрел на сестру:
        – Это не была двусмысленная фраза. Я люблю есть острое. – Он фыркнул, отвернулся от меня и подошел к шкафу, чтобы вытащить три тарелки. С бокалами он медлил. – Хочешь вина? – Он обратился прямо ко мне.
        Не знаю. Хочу ли я выпить вина? Я не знала этого. Я искала взгляд Апрель.
        – Ты хочешь?
        Она покачала головой:
        – Я не пью.
        – Тогда я тоже не буду.
        – Ты не должна отказываться из-за меня, – объяснила Апрель. – Я не бывший алкоголик в завязке или что-то в этом роде. Я просто не переношу спиртное.
        – Выпей бокал со мной, – попросил Лука, прежде чем я смогла ответить. – Пить одному не доставляет никакого удовольствия.
        Я кивнула – еще раз, – так как не решилась возразить ему.
        Он взял с полки два бокала, зажал ножки между пальцев и понес вместе с тарелками в гостиную.
        После того как на макаронах образовалась золотисто-желтая корочка, я вытащила форму для выпечки из духовки. Я переложила еду в стеклянное блюдо и понесла его в гостиную, где Лука и Апрель уже удобно устроились на полу перед кофейным столиком. Легкая музыка играла на заднем фоне, старый альбом Адель, а у Луки в руках уже снова была книга.
        – Пахнет фантастически, – сказала Апрель.
        – Спасибо. – Я остановилась возле стола и поставила блюдо, чем оторвала Луку от книги. Он подарил мне улыбку и положил книгу Стивена Кинга в ящик прямоугольного стола.
        У меня было две возможности: сесть рядом с Лукой или напротив него. Чтобы иметь время подумать, я медленно стянула с рук кухонные рукавицы и наконец решилась сесть напротив. Стол между нами лучше, чем ничего.
        Апрель накладывала в тарелки макароны с сыром, а Лука наполнил наши бокалы вином. Я наблюдала за каждым его движением, так как, пока он и его руки были заняты, я могла спокойно вздохнуть. Апрель поставила тарелку передо мной и протянула мне салфетку. Я развернула ее и положила на колени, как будто мы находились в благородном ресторане, а не на полу квартиры. Все время я ни на секунду не выпускала Луку из виду. Он отправил в рот порцию дымящихся макарон и торопливо жевал. Еда была еще слишком горячей.
        – Не глотай так жадно! – сказала Апрель со злорадным фырканьем.
        Лука показал ей средний палец и сделал большой глоток вина. Когда он заметил, что я пристально смотрю на него, он остановился. Лука перевел взгляд на мою нетронутую тарелку.
        – Что это значит?
        Я покачала головой.
        – Извини, мои манеры за столом не самые лучшие.
        Я чуть не засмеялась. Было так много вещей, которые беспокоили меня в Луке! Его размеры. Мускулы. Татуировки. Двусмысленная усмешка. А вот его манеры за столом тревожили меня мало. Но этого я не могла ему сказать. Я промолчала и взяла бокал, чтобы скрыть свое странное поведение. Сладковатый и одновременно слегка горький вкус удивил меня, и я выпила еще глоток.
        Апрель рассмеялась:
        – У кого-то жажда.
        Ой. Мой бокал был пуст.
        Она вновь наполнила бокал.
        – Ешь скорее, иначе сразу опьянеешь.
        Я смущенно улыбнулась и отставила бокал, удивленно замечая, что нервное покалывание в кончиках пальцев, сопровождавшее меня последний час, почти исчезло.
        Я взяла вилку и подцепила порцию макарон. От сыра тянулись длинные волокна, которые я оборвала, прежде чем начала есть. Прожевав, я довольно вздохнула. Макароны были приготовлены идеально, соус кремообразный, корочка хрустящая, а перец чили придавал всему пряную ноту.
        – Где ты научилась готовить? – спросил Лука.
        Я сглотнула.
        – Я не умею готовить.
        – В самом деле? А откуда тогда это блюдо?
        – Я… Хорошо, возможно, немного умею, – призналась я, удивленная тем, как легко мне говорить. – Мама научила меня готовить по этому рецепту. Когда она уезжала на неделю. Но другие блюда я делать не умею.
        – Апрель и этим не может похвастаться.
        Она возмущенно фыркнула:
        – А ты? Ты тоже у плиты не гений. В нашем холодильнике коробки четырех разных служб доставки.
        Лука угрожающе указал вилкой на Апрель.
        – Я умею делать блины, не включая датчики дыма.
        – Эй! Это случилось лишь два раза.
        – Два раза за довольно короткий промежуток времени, в течение которого ты здесь живешь, – добавил он и бросил на меня многозначительный взгляд.
        А потом я сделала то, что никогда не считала возможным.
        Я улыбнулась.
        Не напряженно и не вынужденно, а потому что не смогла сдержаться.
        Улыбнулась Луке.
        Я до сих пор еще никогда не делала этого, ни с одним мужчиной. Ни разу за прошедшую неделю Гэвин не смог вызвать у меня такую реакцию. Я чувствовала, что мое напряжение спадает. По-видимому, мое тело медленно, но уверенно прощалось с диким видением о том, как Лука прыгает через стол и что-то делает со мной.
        Я облегченно вздохнула и продолжила с наслаждением есть.
        – Откуда ты так много знаешь о библиотеках? – Вопрос вертелся у меня на языке с тех пор, как Лука помог мне понять систему картотеки.
        Он наморщил лоб, заметно сбитый с толку быстрой сменой темы разговора.
        – Я изучаю библиотечное дело.
        – Ты выглядишь… не как библиотекарь, – сказала я и тут же прикусила язык. Что за предубеждения? Разве по внешнему виду людей можно определить их учебный предмет?
        Любой, зная мою печальную историю, посмеялся бы и покачал головой, если б узнал, что я изучаю психологию. Однако это был идеальный предмет для меня. Не только потому, что я надеялась благодаря этому иметь возможность помогать людям, которые пережили что-то похожее. Это помогало мне самой лучше понять себя, свое тело и мысли.
        Лука усмехнулся:
        – Как же я выгляжу?
        – Не как библиотекарь, – ответила я нерешительно. Я рассматривала прямые линии его тату и представила Луку вместо мистера Штрассе за информационной стойкой. С таким сотрудником библиотека стала бы горячей точкой для студенток. Вероятно, ни одна из них не находила бы книгу без его помощи. – Спорт?
        – Для спорта я недостаточно честолюбивый.
        – Мне так не кажется, – смело сказала я. Хотя я могла лишь догадываться, что Лука скрывает под футболкой, нельзя было не заметить, что тело у него тренированное.
        Он похлопал себя по животу:
        – Сейчас я в неплохой форме, потому что лето. Дай мне еще четыре месяца и немного снега, и я перестану покидать квартиру, буду валяться на диване, читать и есть пиццу.
        – Звучит уютно, – созналась я и попыталась не думать о том, как выдержу зимние месяцы в машине. Мой план состоял в том, чтобы сбежать из Мэна и без больших происшествий начать учебу. Намного дальше я не загадывала. Мысли о снеге беспокоили меня. VW уже сейчас заметно остывал ночью.
        – Апрель говорила, что ты уже выбрала главный учебный предмет, – сказал Лука и вернул меня назад в реальность, пока я не потерялась в водовороте пессимистичных мыслей.
        Я кивнула:
        – Психология. Посмотрим, надолго ли.
        – Что ты хочешь этим сказать? – спросила Апрель.
        – Ничего. Эриксен очень требовательный. Это все.
        – Да, он крепкий орешек, – подтвердил Лука.
        – Будто бы на первом тесте проваливаются две трети его студентов. И лишь половина студентов первого курса сдают экзамены, – добавила Апрель.
        Я скривила губы в страдальческой усмешке.
        – Спасибо, именно это я хотела услышать.
        Она ответила мне извиняющейся улыбкой.
        – У тебя получится.
        – Один мой друг до сих пор сдавал все тесты, – сказал Лука с полным ртом и положил на тарелку вторую порцию макарон. – Гэвин, ты его знаешь. Сумасшедший, он добровольно повторяет некоторые курсы.
        – Да, мы знакомы. – И я ошибочно принимала его за тебя. – Не друзья, конечно. Он сидел на первой лекции за мной, а теперь мы вместе в рабочей группе.
        – Ты за или против вязаной шапки? – спросила Апрель.
        Лука застонал.
        Я заморгала, сбитая с толку:
        – Что?
        – Вязаная шапка Гэвина. Она тебе нравится или нет?
        Я взяла бокал и сделала сначала один, а потом второй глоток, вспоминая Гэвина. Он действительно всю неделю носил шапку – трижды темно-зеленую и дважды синюю. Факт, что я это запомнила, немного смущал меня.
        – Ему идет шапка, но при тридцати градусах спрашиваешь себя, не скрывает ли он что-то под ней.
        – Ха! Именно это я ему уже говорила. Причем у него такие красивые волосы! Нет никакой причины их прятать.
        – Возможно, он не хочет, чтобы кто-то, кроме него, видел его волосы, – пошутил Лука и взял бутылку.
        В этот момент зазвонил мобильный. Это должен был быть его телефон, так как звучал не нервный писк моего и не песня рок-группы «Bring Me the Horizon», крики которой я часто слышала из сумочки Апрель. Однако Лука не реагировал, а спокойно подливал мне вино.
        – Ты не хочешь ответить? – спросила я.
        Он покачал головой, а звонок прекратился.
        Я посмотрела на Апрель, которая скучающе пожала плечами и невозмутимо продолжала есть. Я как раз хотела последовать ее примеру, когда мобильный снова начал звонить. Лука несколько мгновений не двигался, затем подлил себе вина, поставил бутылку и лишь потом вытащил мобильный из кармана. Со сведенными бровями он пристально смотрел на дисплей и наконец со вздохом ответил:
        – Да?
        Я не могла понять, что говорит человек на другом конце, но это определенно была женщина, и то, что она говорила, казалось, не нравилось Луке. Выражение его лица заметно мрачнело.
        – У меня сегодня нет времени.
        Женщина ответила.
        – У меня гости. – Он посмотрел на меня и продолжил немного тише: – Я не уверен, будет ли у меня завтра время.
        – …
        – Понимаю.
        – …
        – Будет лучше, если я тебе позвоню.
        – …
        – Да, до встречи, пока. – Лука нажал отбой. Не обращая внимания на укоризненный взгляд Апрель, он наклонился над своей тарелкой и продолжил есть, как будто ничего не произошло.
        – Ты ей позвонишь? – спросила Апрель.
        Не поднимая головы, Лука перевел взгляд на нее и обратно на макароны сыром. Его молчание было достаточно красноречивым.
        – Зачем ты даешь им свой номер, если не хочешь с ними разговаривать? – Апрель даже не пыталась скрыть неодобрение в голосе.
        – Я не думаю, что это тебя касается, – сухо сказал Лука.
        Апрель фыркнула:
        – Очень даже касается. Все-таки я твоя сестра и женщина. То, как ты ведешь себя со своими подругами, неправильно. Ты разозлился бы, если бы парень так общался со мной. Будь мужчиной и скажи, в чем дело, вместо того чтобы давать им ложные надежды.
        Брат и сестра молча смотрели друг на друга. Прошли секунды, и Лука наконец взял мобильный. Он сделал ответный звонок, не спуская глаз с Апрель.
        – Привет, Мелани, это Лука.
        – …
        – Нет, я тебе звоню не поэтому.
        – …
        – Моя сестра считает, я должен быть честным с тобой.
        – …
        – Да, честность важна, поэтому я хочу тебе сказать, что я не буду еще раз встречаться с тобой.
        – …
        – Дело не в тебе. – Лука запнулся. – Может, немного. Все же ты… – Он убрал трубку от уха и посмотрел на дисплей. – Отключилась.
        – Невероятно! – Апрель издала громкий звук, который выражал что-то среднее между отвращением и презрением. – Надеюсь, ты когда-нибудь познакомишься с женщиной, которая вскружит тебе голову и затем бросит. Чтобы ты узнал, каково это.
        – Женщины, которая вскружит мне голову, нет, – ответил Лука так холодно, что я поежилась. Он пристально посмотрел на сестру, которая ответила ему непокорным взглядом. Оба молчали. А меня будто вообще не было. Казалось, что прошла вечность к тому моменту, как Лука встал, взял тарелку и пошел в свою комнату. Он хлопнул дверью и вскоре после этого так громко включил музыку, что заглушил нашу Адель.
        Апрель вздохнула и села на диван.
        – Мне жаль, что ты вынуждена была это слушать. Иногда он ведет себя как маленький ребенок! – Она прокричала последнее слово, словно хотела быть уверенной, что Лука его тоже слышит.
        – Ты не должна извиняться за него.
        – Должна. Перед тобой и половиной студенток. Он не всегда был такой неуважительный, но уже несколько лет… – Апрель закатила глаза. – Я всегда надеялась, что он когда-нибудь изменится. Но, видимо, заблуждалась.
        Я могла бы ей сказать, что есть мужчины, которые никогда не меняются и никогда не прекращают оскорблять женщин тем или другим способом. Однако я не хотела портить настроение дальше.
        – Ты закончила? – Я показала на ее тарелку.
        – Да, у меня пропал аппетит.
        – Давай принесем из машины украшения!
        Апрель понравилась идея. Казалось, она была готова забыть инцидент с Лукой. Мы навели порядок на кухне и принесли ящики и коробки из моего VW. Их было так много, что нам пришлось бегать два раза.
        – Лука выйдет из себя, когда это увидит, – прокомментировала Апрель. Подбоченившись, она удовлетворенно рассматривала коробки, стоявшие возле дивана.
        – Ты думаешь, он разозлится? – спросила я растерянно.
        – Я надеюсь. – Она ухмыльнулась и бросилась на диван.
        Остаток вечера мы провели с сериалом «Девочки Гилмор» и моими украшениями. Мы обдумывали новые дизайны, которые я могла бы добавить в свой ассортимент; я сделала Апрель цепочку и показала ей, как она сама могла бы изготовить такую. Ей доставляло удовольствие это дело, и я была рада, что избегаю «Игры престолов».
        Уже было далеко за полночь, когда мы приготовили диван для сна, с несколькими подушками и байковым одеялом. Я быстро надела топ и удобные штаны с принтом «морские звезды». Когда я заканчивала в ванной подготовку ко сну, музыка в комнате Луки наконец стихла.
        После того как Апрель выключила в гостиной свет и пожелала мне спокойной ночи, я написала СМС-сообщение Меган, как обещала, и легла на диван. Я предполагала, что пролежу некоторое время без сна: в конце концов, я была в чужой квартире и в нескольких метрах от меня спал Лука, который еще несколько дней назад казался мне худшим кошмарным сном. Однако диван в сравнении с моей машиной был таким удобным, что я забыла все свои мысли, страхи и заботы и уже через несколько минут погрузилась в сон без сновидений.
        Глава 7
        Было слишком рано. Я не знала, что меня разбудило, но я еще не была готова вставать. Не в субботу. Я зажмурила глаза, зевнула и потянулась на диване, сопровождая движения охами и вздохами. Первый раз в течение длительного времени у меня не болела спина. Правда, я ощущала легкое давление за висками, но это была не та головная боль, которая могла бы испортить настроение.
        С лоскутным одеялом на плечах я свесила ноги с дивана. Первые солнечные лучи освещали помещение сквозь большое окно балкона. Мой взгляд коснулся беспорядка на столе. На нем были рассыпаны цепочки, серьги и браслеты; некоторые украшения были готовы, другие нет, между ними лежали отдельные части. Я огляделась и увидела цифры на DVD-плеере. 6: 48.
        – Хочешь кофе?
        Я обернулась и от страха чуть не упала с дивана.
        Лука засмеялся. Воодушевленная смелостью вчерашнего вечера, я хотела бросить ему в лицо подходящее оскорбление, но голос отказался мне служить. Он стоял на входе в кухню с бутылкой воды в руке – и он был обнаженный. Ну, не полностью, но достаточно, – в общем, для фантазий места почти не оставалось.
        Его кожа влажно блестела, несколько капель пота сбегали по телу, загоревшему под солнцем Невады. Живот был идеально очерчен, мышцы определенно говорили о занятиях спортом. Они ритмично напрягались и снова расслаблялись, в то время как он все еще смеялся над моей пугливостью. Спортивные шорты низко сидели на его бедрах, и я могла видеть рельеф, который имели лишь те мужчины, которые действительно были в форме. Все это целенаправленно указывало на его явную мужественность, обозначавшуюся под тонкими шортами.
        Когда я заставила себя посмотреть Луке в лицо, я поняла, что он тоже разглядывает меня. Мягкая тень пролегала в это утро через нижнюю часть его лица. Он сознательно улыбнулся мне. Этот мерзавец считал, что знает, как его взгляд действует на женщин.
        В моем случае он ошибался.
        Было как при нашей первой встрече в общежитии. Одного его присутствия было достаточно, чтобы вызвать мой страх. Через секунду не осталось больше ничего от смелой девушки, которая спрашивала вчера Луку, откуда он знает так много о библиотеках. Перед ним стояла испуганная девочка, которая ждала, что он рассердится из-за хаоса на столе.
        – Так ты хочешь кофе или нет? – спросил Лука.
        Я покачала головой. Перед глазами затанцевали черные тени. Черт подери! Я заставила себя сделать глубокий вдох и попыталась успокоиться. Чем отличалось это утро от вчерашнего вечера?
        – Может, что-то другое? Чай? Какао?
        Апрель не было. Я была с Лукой одна. Почему он такой вежливый? Разве он не может просто пойти в ванную и принять душ, как делают другие после занятий спортом?
        – Нет, – выдавила я.
        Когда Лука отвернулся и пошел в кухню, я опустила голову вперед и надавила ладонями на глаза. Я сделала глубокий вдох и сквозь шум своей крови слышала, как он открывает и закрывает на кухне шкафы. Я медленно опустила влажные руки и вытерла их о край дивана. При этом я непроизвольно впилась ногтями в материю. Я пыталась не представлять, как просто было бы Луке одолеть меня в моем теперешнем состоянии.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Звуки выдвигаемых ящиков прекратились, и я не видя знала, что Лука вернулся и приблизился ко мне. Все мое тело, казалось, вибрировало от напряжения, возникла знакомая тошнота. Я не хотела туда смотреть, но внутренняя необходимость вынудила меня посмотреть в лицо опасности.
        Лука был на расстоянии вытянутой руки. Он возвышался надо мной, и, когда мой взгляд в этот раз скользнул по его телу, во мне уже не было одобрения результатов его тяжелой работы над собой.
        Он разглядывал меня. Я как могла сильно вжалась в обивку дивана в надежде погрузиться в нее с головой, просто исчезнуть.
        Лука вздохнул.
        – Мы не должны были вчера так много пить. – Он протянул мне закрытую бутылку с водой и свою ладонь, на которой лежали две таблетки. – Возьми, тебе станет лучше.
        Что? Я прищурилась и посмотрела на его протянутую руку, постепенно мой затуманенный страхом рассудок понял, что произошло. Он думал, у меня похмелье и поэтому я ничего не могу сказать. Он не собирался причинять мне боль, скорее наоборот.
        – Гм, спасибо, – пробормотала я и удивилась себе, когда взяла бутылку и протянула к нему руку, чтобы он мог опустить в мою ладонь таблетки. Прикосновение кожи к коже – это было бы уже слишком. Он дал мне аспирин, не касаясь меня, и я запила анальгетик большим глотком воды.
        Все это время Лука так внимательно смотрел на меня, как будто чего-то ждал. Я не понимала, чего он хотел от меня, и, чтобы избежать его взгляда, направила свой на украшения. Я взяла цепочку, которую не закончила вечером. Я нервно возилась над застежкой, но не могла ее открыть дрожащими пальцами.
        – С тобой все в порядке? – спросил Лука.
        Что ответить на это? Находиться вдвоем с ним в его квартире было «не в порядке» во многих отношениях, но, несмотря на трепетание в груди, я больше не хотела убежать. Я хотела изучить эту ситуацию. Желание, которого я никогда прежде не ощущала и которое не могла объяснить, поднималось во мне. Возможно, причина в его отсутствии, возможно, в расстоянии до Мэна или в стремлении вести нормальную жизнь. Я знала, что это возможно лишь в том случае, если я стисну зубы и приму вызов своих иррациональных страхов. Но это легче сказать, чем сделать. Пауки тоже не являются угрозой для человечества, тем не менее сотни тысяч людей панически убегают в другой конец помещения, если обнаружат паука.
        – Я думаю, что да, – ответила я нерешительно. – А как у тебя дела?
        Лука улыбнулся:
        – Отлично. – Он посмотрел на кофейный столик, погребенный под грудой моих украшений, отодвинул в сторону две коробки для хранения деталей и сел так, чтобы наши глаза были на одном уровне. Он взял маленькие щипцы, которые я использовала в работе, и повертел их в руках, прежде чем снова посмотрел на меня. В это утро в его серых глазах был оттенок зеленого. – Почему ты не носишь украшений?
        Его вопрос застал меня врасплох.
        – Мне надо… надо носить украшения? – проговорила я, запинаясь.
        – Я не знаю. – Лука пожал плечами. – Апрель показала мне твой онлайн-магазин, и, если ты создаешь украшения, разве было бы не естественно самой их носить? Но ты этого не делаешь, по крайней мере, я еще никогда не видел их на тебе.
        Я с трудом сглотнула. Мне не понравилось, что Лука, видимо, достаточно внимательно наблюдал за мной, если знает что-то подобное. Я подтянула ноги и обхватила их руками, чтобы мои колени не коснулись ненароком его.
        – Они мне мешают, – созналась я.
        – Понимаю. – Лука откинулся назад и оперся руками о столешницу позади себя. Одно движение, которое привлекло мое внимание сначала к его тренированным бицепсам, а затем к накачанному прессу. Он сделал это намеренно?
        Я заставила себя игнорировать его силу и стала изучать татуировку, которая тянулась от его запястья до самого плеча и образовывала там треугольник, вершина которого показывала на его сердце. С близкого расстояния и без одежды, частично закрывающей вид, я разглядела, как изящно была наколота каждая деталь.
        Чернильные линии образовывали совершенно симметричный узор, вид которого производил удивительно умиротворяющее впечатление.
        Я прикусила нижнюю губу и заметила, как взгляд Луки быстро скользнул к моему рту. Я не знала, что говорить. Нам нужно поговорить о работе? Он хочет больше услышать о моих украшениях? Может, мне следует попросить кофе? Или это разозлит его, так как незадолго до этого я отказалась? Последнее, чего я хотела, это рассердить Луку. Но чего он ждал от меня? Возможно, его присутствие было безмолвным указанием, что для меня наступило время уходить. Мне надо убрать диван? Он ждет благодарности? Еды вчера было недостаточно? Он хочет?..
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Я цеплялась за свое заклинание, чтобы размышления не довели меня до приступа паники. Не было ничего, чего мне следовало бояться. Лука был братом Апрель, а Апрель спала в своей комнате, на расстоянии нескольких шагов от нас. Почему он должен что-то мне сделать? Он еще никогда не причинял мне боли. Ни разу, с тех пор как мы знакомы.
        – Пойду приму душ, – вдруг сказал Лука и избавил меня от забот. – Мне жаль, что разбудил тебя. Я постараюсь вести себя потише, если ты хочешь еще немного поспать.
        Я кивнула, хотя больше не думала о сне.
        – Я ненавижу тебя. – Апрель натянула одеяло на голову.
        После того как Лука пошел в ванную, я тщетно пыталась убедить себя, что мне не нужна Апрель, что я справилась бы с Лукой без нее. Но две минуты спустя я прокралась в ее комнату и разбудила.
        – Если ты проспишь выходные, они пройдут очень быстро, – объяснила я и легла рядом с ней. Лежать на диване было божественно, но я совсем забыла, какой великолепной может быть кровать.
        – Ты говоришь, как Лука. – Апрель зевнула. – Он уже проснулся?
        – Думаю, да. – Шум воды в душе прекратился менее минуты назад, чего она, наверно, не заметила.
        – Почему бы вам не заняться чем-нибудь вместе? А я посплю еще два, три или пять часов. Как ты думаешь?
        Нет.
        – Если ты сейчас встанешь, я посмотрю с тобой «Игру престолов». Мы справимся с первым сезоном до сегодняшнего вечера.
        Это разбудило интерес Апрель, и она выглянула из-под одеяла.
        – Ты серьезно?
        Я кивнула. Я охотнее перенесу целый день вымышленного насилия на экране, чем проведу утро вдвоем с Лукой. Джон Сноу не мог поставить мне синяки, заставить стоять на коленях и угрожать новыми ударами в случае неповиновения.
        – Ты со мной?
        Апрель вздохнула.
        – Но только потому, что это ты.
        – Да! – Я стянула с нее одеяло и попыталась замаскировать свое облегчение под радость от предвкушения просмотра. Апрель не должна знать о моей ситуации. Я не хотела, чтобы мои чувства по отношению к Луке повлияли на нашу с ней дружбу.
        Страх контролировал уже слишком много сфер моей жизни. Я приехала в Неваду, чтобы построить что-то новое и возвратить себе свободу, которую у меня похитили. И, после того как я наконец освободила себя от старых оков, я не собиралась показывать всему миру оставшиеся рубцы. Я хотела забыть. Если бы Апрель узнала, что я думаю о Луке, для нас обеих не было бы пути назад.
        – Ты выставишь сегодня новую цепочку в своем магазине? – спросила Апрель. Она встала и, как курица, которая склевывает зерна, бегала по комнате и собирала вещи, разбросанные на полу, чтобы бросить их в уже переполненную корзину для белья.
        – Не думаю.
        Она удивленно посмотрела на меня:
        – Почему нет?
        Я пожала плечами. Новая цепочка, о которой она говорила, была изготовлена в виде ветки туи, которую я сделала из золотой проволоки. Это был новый стиль, с которым я экспериментировала.
        – Она получается довольно дорогой, а если я включу затраты времени в розничную цену, цепочка будет намного дороже, чем все другие мои вещи.
        – Ну и?
        – Я не думаю, что люди потратили бы так много денег на нее.
        – Ты не можешь этого знать. – Совершенно непринужденно Апрель сняла через голову спальный топ и небрежно бросила его на кровать, затем подняла с пола один из лифчиков и надела его. – Цепочка действительно прекрасная. Возможно, ты не продашь сотню таких, но несколько продашь точно. В любом случае одну куплю я.
        – Ты говоришь это только потому, что знаешь меня.
        – Нет, я говорю это, так как у меня хороший вкус.
        Апрель широко улыбнулась мне.
        Прежде чем я смогла что-то ответить, открылась дверь и в комнату вошел Лука.
        Улыбка Апрель померкла. Она хмуро посмотрела на брата:
        – Ты когда-нибудь слышал, что в дверь надо стучать?
        – Да, да, – отмахнулся он. – Я хотел лишь сказать, что исчезаю. Гэвин и я идем на пляж. Хотите с нами? – На долю секунды я испугалась, что Апрель может принять предложение и отказаться от наших планов. Последним, чего я хотела, было поехать на озеро и отвечать на вопросы, почему я не надеваю купальник.
        Однако Апрель скрестила руки на груди.
        – У нас уже есть планы на сегодня, а кроме того, я лучше умру от скуки, чем вынуждена буду смотреть, как вы разглядываете полуобнаженных женщин.
        Лука равнодушно пожал плечами:
        – Вам решать. Чахните в квартире, а мы будем наслаждаться солнечным днем. – Он повернулся и ушел, не закрывая дверь.
        Глава 8
        Первую половину дня Апрель и я провели, как и планировали, с моими украшениями, завороженно следя при этом, как последовательно разрушалась семейная жизнь Старков в «Игре престолов».
        После некоторых размышлений я решилась выставить новую цепочку в своем магазине – в конце концов, что я теряю? В худшем случае никто не купит ее за сорок долларов. Затем я мастерила новые цепочки и браслеты, Апрель рассылала подтверждения отправки и контролировала поступление платежей, а тем временем Тирион Ланнистер был обвинен в покушении на жизнь.
        Днем мы сделали перерыв и отнесли первые заказы на почту. Прекрасная погода выгнала людей на улицы, и они были переполнены больше, чем кампус в среду после полудня.
        Мы заказали пиццу на дом, и вскоре ее доставили. Мы развалились на диване, между коробками, и, несмотря на обилие жестоких сцен, мне нравилась «Игра престолов».
        Около шести в коридоре послышались шаги. Мгновение спустя открылась дверь и вошел Лука. Он все еще был одет в плавательные шорты, а волосы были влажные. Его взгляд неодобрительно скользнул по хаосу, который мы устроили, а губы сжались в узкую линию.
        Я ожидала приступа гнева – до сих пор Лука был чересчур спокоен, – однако он не последовал. Лука всего лишь вздохнул.
        – Как я вижу, у вас был плодотворный день.
        Апрель убавила звук.
        – Конечно. Сага заработала почти двести долларов, а я успешно подсадила ее на «Игру престолов».
        Я хотела поправить Апрель, что, за вычетом стоимости материалов, в лучшем случае останется сто долларов, но слова застряли у меня в горле, когда я увидела Гэвина, который в этот момент зашел в дверь за Лукой. Странно было увидеть его вне стен университета, и мой пульс участился по причинам, которые никак не были связаны со страхом, но имели отношение к разговору, который я вела несколько дней назад с Меган. Мои щеки запылали. Я не могла не уставиться на него. Волосы Гэвина сегодня не были скрыты под шапкой, а спутанно топорщились на голове, как будто он после плавания лишь пригладил их пальцами. Светлые шорты с принтом в виде персонажа аниме демонстрировали, что не только Лука увлекается спортом.
        – Привет! – Его взгляд прогулялся от меня к Апрель и назад. Он засунул руки в карманы шорт.
        – Привет! Как… как было на озере?
        – Все забито людьми, – ответил Гэвин.
        – Чего вы ожидали при такой погоде? – спросила Апрель и положила ноутбук на колени. Страница оптового торговца фурнитурой для украшений, которую я ей показывала, была еще открыта, и она начала кликать по ассортименту.
        – Можно? – Лука показал на пиццу.
        Апрель кивнула не глядя.
        – Это красивое. – Она показала на экране оправу в форме солнца.
        – Угу, – пробормотала я, стараясь сконцентрироваться на украшении, в то время как Лука нагнулся надо мной и взял коробку с пиццей. Он пах кремом для загара и чем-то еще, чего я не могла определить. Я сжала руки в кулаки и прижала их к бедрам. При этом я сосредоточила внимание на сайте, чтобы не позволить своим чувствам одолеть меня. Кольца. Ленты. Застежки…
        – Я быстро переоденусь, – сказал Лука Гэвину с набитым ртом и побежал в свою комнату.
        Гэвин, все еще стоявший у входной двери, замялся на мгновение, потом сел в кресло напротив меня.
        – Хочешь? – спросила я и подвинула к нему коробку с пиццей. Он взял последний кусок и надкусил.
        Только сейчас я ощутила себя спокойнее. Лука закрыл дверь в свою комнату, Апрель внимательно смотрела в ноутбук, а телевизор все еще работал без звука. Гэвин жевал, и я была единственная, кто ничего не делал.
        Я неловко перегнулась через спинку дивана и вытащила из рюкзака свой мобильный. Разблокировав его, я узнала из сообщения, что пропустила звонок матери. Видимо, звук звонка потонул в воинственных криках сериала. Я попыталась перезвонить – только чтобы избегнуть досадного молчания с Гэвином, – когда телефон завибрировал в руке. СМС.
        Привет, сокровище, к сожалению, я снова не дозвонилась тебе. Позвони Норе, когда будет время. Она скучает по тебе. Мама.
        Я прочитала сообщение и отогнала возникшие угрызения совести. Я не сделала ничего плохого, лишь однажды решилась наконец постоять за себя. В течение многих лет я была с Норой и защищала ее. Теперь пришло время позаботиться о себе самой, и я бы не смогла это сделать, если бы держалась за свою старую жизнь.
        – Плохие новости? – спросил Гэвин. Он смотрел на меня синими глазами, потирая руки, чтобы стряхнуть остатки муки от пиццы.
        Я покачала головой и снова спрятала мобильный в рюкзак. Как ни тягостно было молчание между мной и Гэвином, звонить домой было еще тяжелее. Я бы не выдержала, если бы к телефону подошел он. К этому я еще не была готова.
        – Как тебе лекции Эриксена?
        – Все хорошо. – После воспоминания о Мэне слова легко срывались с моих губ. Я была рада сидеть здесь с Гэвином. – Правда, я понимаю лишь половину из того, что он говорит.
        – Да, он любит вещать заумно. Вначале у меня тоже были проблемы. Но постепенно я стал полностью его понимать.
        – Сколько уже курсов было у тебя с ним?
        – Семь. Поэтому многие считают меня сумасшедшим, но мне нравится старый преподаватель. Известно, чего от него ожидать.
        – Лука сказал, что ты никогда не проваливался у него.
        Гэвин кивнул:
        – Эриксен требовательный, но справедливый. Читай книги, выполняй задания, и он будет доволен.
        – У тебя это звучит так просто.
        – Связано с опытом. Ты тоже все преодолеешь. А если у тебя возникнут проблемы, я могу помочь.
        – Э… Я… Возможно, когда-нибудь позже. Я дам тебе знать.
        – Прекрасно.
        В этот момент пришел Лука. Он усмирил волосы и надел вместо безрукавки рубашку, которая не оставляла никаких сомнений в его планах на вечер.
        – Ты готов?
        – Ждать тебя? – Гэвин фыркнул и встал. – Да. Увидимся в понедельник?
        Я смущенно насупилась и только потом поняла, что он говорит о совместной лекции.
        – У меня есть выбор?
        – Вряд ли, – сказал Гэвин с улыбкой. Он кивнул на прощанье Апрель и вместе с Лукой, не удостоившим меня взглядом, покинул квартиру.
        После того как за ними закрылась дверь, я облегченно откинулась на диван и довольно вздохнула. Несмотря на вспотевшие ладони, я посчитала этот день успешным. Он начался нескладно, но потом все прошло хорошо. Я не только много сделала для своего магазина, но и прыгнула выше головы, побеседовав с Гэвином. Правда, я при этом говорила путано, но я не ожидала от себя слишком многого – ничто не меняется внезапно. Шаг за шагом, и, возможно, в другой раз я буду запинаться меньше.
        Глава 9
        – Мы должны вести себя тихо, – сказал Лука, когда раздался легкий скрип входной двери.
        Жмурясь, я открыла глаза. В гостиной было темно, и только свет с лестничной клетки позволил мне разглядеть две фигуры, которые в этот момент, спотыкаясь, вошли в квартиру. Было нетрудно распознать Луку и его спутницу. Женщина прислонилась к нему, и я увидела, как ее рука скользнула по его торсу, прежде чем Лука закрыл дверь и свет исчез. В темноте женщина хихикнула. По-видимому, она была рада тому, что ее ожидало.
        – Тссс! – шикнул Лука. – Подруга моей сестры спит на диване.
        Я почувствовала, как оба посмотрели в моем направлении, и прикинулась спящей, хотя они не могли увидеть меня в темноте. Через несколько секунд их шаги удалились, и дверь в комнату Луки закрылась со щелчком.
        Я вздохнула, завернулась в свое старое одеяло и попыталась не думать о том, что происходит рядом. Меня не должно было волновать, чем занимается Лука, раз я ничего не могла с этим поделать. И это была моя последняя ночь в этой квартире. С завтрашнего дня я снова буду спать на полу в своем фургоне. Значит, мне следует наслаждаться мягким диваном, пока еще могу.
        Из комнаты Луки донесся смех, а затем вздох. Я закрыла глаза в надежде быстро снова заснуть, но сон ушел. Хихиканье женщины заставило меня прислушаться. Я повернулась на спину, стараясь ни о чем не думать. Совсем ни о чем.
        – О, боже мой! – Стон раздался так громко и неожиданно, что я не могла его не услышать. – Лука! Да, здесь… Ах! Оооо, боже мой!
        Черт подери!
        Черт подери!
        Черт подери!
        Это происходит на самом деле?! Я лежу здесь и прислушиваюсь к звукам секса этих двоих, как вуайерист? Я снова повернулась на бок и в этот раз натянула одеяло на голову. Я глубоко вдыхала ставший более теплым воздух и пыталась думать о чем-то другом. Об Апрель, моих украшениях, Джоне Сноу, Гэвине… Только подруга Луки шумела все громче.
        Я издала разочарованный стон, прозвучавший совершенно иначе, чем доносившийся из спальни. Мои щеки горели, но это было не самое худшее. Невольно в мыслях формировались эротические картины, которые обычно посещали меня только в снах. Передо мной возник обнаженный торс, который я видела сегодня утром, капли пота сбегали по груди вниз…
        Он пристально смотрит на меня, и я не чувствую страха, как в реальности. Он подходит ко мне медленно, но целеустремленно, он возвышается надо мной. Протягивает ко мне руку и гладит волосы, шею. Без боязни я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его загорелую кожу. Я провожу языком вокруг его пупка, а мои пальцы…
        Я сердито хмыкнула и сжала бедра. Я не должна таким образом думать о Луке. Не хватало еще, чтобы он стал объектом моих фантазий. Как я завтра покажусь ему с такими мыслями в голове? Я попыталась игнорировать возбуждение между ног, но со звуковым фоном из комнаты Луки это было нелегко. Его «победа» была достаточно говорливой и ежесекундно подзадоривала его брать ее грубее, глубже и быстрее. Гортанный голос Луки смешался с ее стонами, пока она не вскрикнула в восторге последний раз, и в гостиной наконец наступила тишина.
        Я тяжело сглотнула, а мое возбуждение сменилось другим чувством: завистью. Завистью ко всем женщинам, которые могли достаточно доверять мужчине, чтобы быть с ним. Все равно, долго или одну ночь. Для меня это было просто невозможно. Он сломал меня.
        Возбужденное покалывание, которое я чувствовала до этого, моментально прекратилось; остался лишь холод, от которого я содрогнулась. Я подтянула ноги к туловищу и прижала подбородок к груди. Несправедливо, что я испытала такое и теперь могу жить лишь половинчатой жизнью. Конечно, мужчины и секс – это еще не все. Я могла бы быть счастливой и без них. Я была счастлива – когда-то давно. Но чего-то хотеть и не иметь – это может свести с ума.
        Дверь в комнату Луки открылась.
        – Ты позвонишь мне? – спросил женский голос, сладкий, как мед.
        – На следующей неделе ты опять будешь в клубе? – прошептал Лука, но в тишине я услышала его слова.
        – Наверно.
        – Тогда там и увидимся, – ответил Лука.
        Я распознала ложь в его словах, но девушка в одурманенном после секса состоянии ничего не заметила.
        Вскоре после этого раздался звук прощального поцелуя, и женщина покинула квартиру, а Лука вернулся в свою комнату.
        Наступил покой, но я не могла больше спать.
        Я не знала, который час, но в какой-то момент, несмотря на мои раздвоенные чувства, похоже, все-таки заснула, так как на следующее утро, когда меня разбудил аромат блинчиков, я на мгновение подумала, что нахожусь в Мэне. Моя мама пекла их мне и Норе каждый понедельник, когда он уже был на работе. Втроем мы ели блины с большим количеством сиропа и мармелада, и нередко я в эти дни опаздывала в школу. В этом коконе блаженства я забывала о времени. Однако меня больше не было в Мэне. Я была в Мелвью, точнее в квартире Луки.
        Я осторожно встала с дивана, собрала свои вещи и прокралась на цыпочках в ванную комнату. Мне не надо было смотреть на кухню, чтобы узнать, что там Лука. Стихийно вернулись воспоминания о звуках последней ночи. Я сняла ночное белье и ждала, пока из сетки душа пойдет достаточно горячая вода, чтобы стать под ее поток.
        Жар расслаблял мышцы, а поднимавшийся пар покрывал туманом мои чувства, пока воспоминания медленно не померкли.
        Я взяла один из шампуней, стоявших на полочке, и щедро намылилась им, пока ванная не наполнилась ароматом лаванды. Завернувшись в большое полотенце, которое мне дала Апрель, я высушила волосы феном, а затем быстро надела джинсы и футболку.
        Осторожно выглянула из ванной. Дверь в комнату Апрель все еще была закрыта. Я тихо выругалась. Я надеялась, что она уже встала и мне не надо будет противостоять Луке в одиночку.
        У меня было три возможности. Или я остаюсь в ванной, чтобы отсрочить встречу с ним, или, как вчера, бужу Апрель, или стискиваю зубы и выхожу. Лука не сделал ничего, чтобы заслужить мое недоверие. Но после нескольких лет страха и сомнения я привыкла прятаться. Искать близости мужчины и подвергать себя мнимой угрозе было новым для меня.
        Прежде чем успела передумать, я храбро вышла из ванной, привлекаемая не в последнюю очередь прекрасным ароматом блинов.
        Лука сидел на диване. Он скрестил ноги и балансировал тарелкой на правом колене. В левой руке он держал книгу Джонатана Страуда. К моему ли счастью или к разочарованию, но он был полностью одет. На нем были футболка и спортивные штаны.
        Он оторвался от книги.
        – Доброе утро!
        – Привет, – прошептала я.
        – Будешь блины? – Его взгляд скользнул по моим босым ногам, по телу к лицу, и я лишь сейчас заметила, что остановилась как вкопанная посреди комнаты.
        – С удовольствием. – Я заставила себя сделать шаг вперед, потом еще один и еще, пока не оказалась перед диваном и не дотронулась холодными пальцами до шероховатого материала.
        Лука положил книгу на стол, который все еще был заставлен моими вещами, и пошел со своей тарелкой на кухню. Я последовала за ним. Он остановился перед плитой. Включил ее и смазал маслом сковороду.
        – Я могу тебе помочь?
        Лука покачал головой:
        – У меня все под контролем.
        Конечно, что за глупый вопрос, вдвоем неудобно переворачивать блины. Но я не покинула кухню, а села на рабочую поверхность возле холодильника и наблюдала с расстояния, как Лука налил в сковороду немного теста из стоявшей наготове миски.
        – Ты всегда снабжаешь завтраком Апрель и ее подруг? – спросила я и подумала о какао, кофе и сладкой выпечке, которые он оплачивал нам не одно утро подряд.
        Лука прислонился к шкафу и снова занялся своей тарелкой. Он погрузил вилку в горку из пяти блинов.
        – Нет, но это была ее первая неделя в университете. Это особый случай. Она была подавлена, так как никто из ее бывших одноклассников не учится в Мелвью. Ты приободрила ее.
        – Я?
        Апрель никогда не казалась мне подавленной, правда, рядом со мной было несложно выглядеть оптимистом.
        Лука кивнул и подарил мне улыбку, которая отразила всю любовь и симпатию, которую он чувствовал к Апрель. Мог ли кто-то, кто испытывает такие чувства к сестре, быть действительно опасным? Возможно, он обладал пугающими размерами и силой, однако он любил Апрель всем сердцем. Отважился бы он причинить ей боль, сделав больно мне? С другой стороны, он тоже любил мою маму, и это никогда не мешало ему делать больно мне.
        По вечерам, когда она уже была на работе, он отправлял Нору в ее комнату и давал волю всем своим гнусным мыслям, обращая их в действие со мной. Я плакала, дрожала и умоляла его не делать мне больно. Ничего не помогало. Он делал, что хотел, а потом давал мне обещание. Обещание, которого он будет придерживаться, пока я буду молчать. Поэтому я каждый раз молчала. И с каждой безмолвно пролитой слезой рос мой страх.
        – Сага?
        Я подняла глаза и увидела Луку.
        И в Луке я увидела его.
        Слезы появились, прежде чем я смогла их сдержать. У меня перехватило дыхание. Я стала задыхаться. Услышала его голос. Приказ. Я почувствовала его руки, которые хватали меня и заставляли трогать его. Я жалобно хныкала. Он стонал. Влага на моих пальцах. Моей одежде. Моих губах. Его влага. Его…
        О господи.
        – Сага?
        Мое имя.
        Движение.
        Он.
        Он был здесь.
        Он подошел ближе.
        – Нет!
        Я всхлипнула и спрыгнула со стола.
        Боль пронзила лодыжку. Я сделала шаг вперед и подавила крик. Я должна молчать.
        Он протянул ко мне руку. Я отшатнулась.
        Мои колени дрожали.
        Я ничего не видела.
        Ослепла от паники.
        Ослепла от страха.
        Я провалилась в черную дыру.
        Я заметалась и устремилась в ванную. Я никогда не покину ее. Никогда! Я не должна ему доверять. С треском я захлопнула за собой дверь и стремительно заперла ее. Я села на пол, прислонив спину к двери. Подтянула колени к туловищу и уперлась в них лбом.
        Руки дрожали.
        Нервы были на пределе.
        Я плакала. Я плакала не беззвучными слезами, как раньше, а безудержными, доводящими до изнеможения, о существовании которых уже забыла, одолеваемая болью и отвращением, но и радостью, что смогла это пережить.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Снова и снова повторяла я мысленно заклинание, стараясь дышать в такт словам. Я сконцентрировалась на своем теле и мысленно ощупала себя.
        Я была невредимой.
        Я была целой.
        У меня ничего не болело.
        Я стала увереннее и попыталась заземлить себя, как училась в медитации.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Я не знала, как долго уже сидела на полу ванной, когда слезы наконец перестали течь и рассудок, парализованный страхом, снова начал функционировать. Я медленно выбралась из черной дыры своих мыслей и попыталась понять, что именно произошло. Он был не здесь, а лишь в моей голове. На самом деле он был за тысячи миль в Мэне. Он не мог быть здесь. Невозможно. И даже если бы он отправился в путь, чтобы найти меня, он не мог знать, где я. Мелвью большой. У него нет адреса этой квартиры.
        – Сага? – Его голос по ту сторону двери.
        Нет, не его.
        Голос.
        Голос Луки.
        – Сага? Что случилось? Тебе нужна помощь?
        Я чуть не захлебнулась от смеха. Это был сухой холодный смех. Да, мне нужна помощь. Лука не имеет представления, как сильно. Но он не сможет мне помочь. Я думала, что удержу свой страх под контролем.
        Я ошиблась.
        Так не может продолжаться.
        Мне нужна реальная помощь.
        Настоящая помощь. Не советчики, не самодиагностика с помощью Интернета и не школьный психолог, которая втискивала нашу встречу между двумя уроками и параллельно работала в секретариате. Мне нужна помощь настоящего психолога. Я надеялась сама справиться с этим, хотя на самом деле это было невозможно, но разве у меня был выбор? Вера, что я смогу понять свой страх и контролировать его, придала мне сил. Однако после того, что только что произошло, я не могла больше предаваться этой иллюзии.
        – Сага, открой дверь.
        Это был не приказ, какие отдавал он, а просьба.
        Я сопя поднялась с пола. Суставы онемели. Охотнее всего я бы свернулась калачиком на кафеле и заснула, чтобы не слушать Луку и его вопросы. Но зачем откладывать неизбежное? Так будет еще хуже.
        Я расправила плечи и открыла дверь. В этот раз я не пыталась скрывать слезы. Я была уверена, что Лука слышал, как я плакала.
        Он прислонился к стене напротив ванной. Скрестив за спиной руки, Лука смотрел на меня. И, хотя ожидала этого, я встретила его взгляд совершенно неподготовленной. Он смотрел на меня открыто и озабоченно, без злобы, без осуждения. Я почувствовала, как мой страх убывает под его взглядом. Он не отпустил меня полностью, но не был таким подавляющим, как несколько минут назад. Потому что теперь я снова видела Луку, а не монстра, из лап которого освободилась.
        – Сага. – Он прошептал мое имя. Он сделал шаг вперед, а я назад. Он понял и вернулся к стене. – Ты еще хочешь блинов?
        Я прищурилась. Это был не тот вопрос, которого я ожидала, но я кивнула.
        Без лишних слов Лука оттолкнулся от стены и пошел в кухню. На этот раз я не сразу последовала за ним, а постояла возле ванной и попыталась понять, что здесь произошло. Лишь когда я ощутила запах карамелизированного сахара, перешла в гостиную. Я села на диван и завернулась в одеяло своей бабушки. Я оставалась неподвижной и прислушивалась к звукам из кухни. Они затихли, и Лука пришел в комнату. Я уставилась на его пальцы. В одной руке он держал стакан апельсинового сока, а в другой тарелку. Все это он поставил передо мной на стол.
        Я посмотрела на него:
        – Спасибо.
        Он смущенно улыбнулся, и я знала, что он понял. Он понял, что я благодарю его не за блины, а за слова, которые он не сказал, и вопросы, которые не задал.
        Глава 10
        Я вообще ненавижу понедельники, а в этот раз особенно. После того как я провела две ночи на диване Луки, пол моего фургона показался мне еще более твердым. Когда я стаскивала с себя спальный мешок, слышала, как хрустят позвонки в спине.
        Физическая боль, однако, не шла ни в какое сравнение с воспоминанием о вчерашнем нервном срыве. Я все еще не могла себе объяснить, что именно случилось. Это был не первый приступ паники, но большинство подобных приступов я заранее ощущала в груди, желудке и мышцах. Этот приступ был для меня словно ледяной душ, нагрянул будто из ниоткуда. Я не понимала, как это могло зайти так далеко. Даже первая встреча с Лукой не смогла вызвать такую бурную реакцию. При этом он показался мне в коридоре общежития персонификацией всех моих страхов. Тогда он был для меня угрозой. А вчера я даже искала его близости. Он был добр ко мне, не провоцировал меня, не делал каких-либо намеков. И все же паника одолела меня и открыла мне глаза на правду, от которой я уже не могла убежать в это утро: мне нужна помощь.
        В темноте фургона я крепко сжала губы, пока не почувствовала давления в челюсти.
        Мне хотелось плакать. Не из-за него и не из-за того, что он мне сделал, а из-за себя. Я не могла быть девушкой, которой хотела быть, потому что не могла спасти себя сама. Но я не стала снова лить слезы. Вчера я уже побыла слабой, и даже если он никогда об этом не узнает, я больше не доставлю ему этого удовольствия. Да, он оставил в моей душе трещины, но я не сломалась.
        С этими мыслями я отбросила одеяло, чтобы воплотить в жизнь свое намерение найти помощь. При этом на пол упал мой телефон, лежавший ночью рядом со мной. Не смотря в него, я знала, что пропустила очередной звонок мамы и она, вероятно, отправила мне СМС-сообщение. Я проигнорировала и то и другое. Ведомая желанием взять наконец под контроль свою жизнь, я переоделась и стала ждать Апрель.
        Она снова принесла что-то на завтрак, и мы удобно устроились на одной из скамеек парка, стоявших в кампусе повсюду. Всякий раз, когда она начинала говорить, я ожидала, что Апрель спросит меня о нервном срыве у них дома. Но любопытных вопросов не было. Апрель вела себя со мной не иначе, чем всегда. Либо она вообще не интересовалась тем, что происходило в моей жизни, либо Лука ничего не рассказал ей о моем приступе паники.
        Лекции в этот день прошли без существенных происшествий. На психологии меня приветствовал Гэвин, и я ответила на приветствие улыбкой. Эйфория, которую я почувствовала в субботу во время разговора с ним, на этот раз ощутилась гораздо слабее.
        Мое отношение к нему не изменилось, но отношение к себе стало за это время другим. Наверно, я слишком быстро хотела получить очень много и потому получила нервный срыв. И то, что мне пришлось слушать, как Лука занимался сексом, тоже не пошло мне на пользу.
        Во время обеденного перерыва я позвонила мистеру Штрассе и сообщила ему, что не смогу в этот день выйти на работу. Я внушила себе, что мне нужно время, чтобы найти помощь, пока меня снова не покинула решительность. Но прежде всего мне нужно избегать Луки. После срыва он не задал мне ни одного вопроса, и я хотела быть уверена, что другую возможность он получит не скоро. Чтобы ни в коем случае не встретить его, я сделала в этот день большой крюк вокруг исторических зданий, в которых у него были лекции. Вместо работы я использовала солнечный день для прогулки в город, чтобы посетить там общественную библиотеку, расположенную в центре.
        Кроме меня в библиотеке были лишь несколько пенсионеров и школьников. Для моих поисков мне было нужно изолированное рабочее место с компьютером. Я погуглила психотерапевтов в Мелвью. Обилие данных пугало и одновременно успокаивало. Я забраковала всех врачей мужского пола и прочитала отзывы о разных психотерапевтах женского. Меня зацепила доктор Сусанна Монтри, которая, согласно информации на ее сайте, специализировалась на фобиях и состояниях страха. Я записала номер ее телефона и адрес и покинула библиотеку.
        Положив записку в карман брюк, я вернулась в кампус и подошла к автомату по продаже сэндвичей. Хотя я не была голодна, я все же села в тени дерева и проглотила сухой хлеб. Я прекрасно понимала, что пыталась лишь отложить неизбежное. Мне нужна была помощь, но одновременно я боялась того, что при этом могло выйти на свет. Все годы я старалась вытеснить любое болезненное воспоминание об этом, а теперь придется снова подробно вспомнить все эти вещи? Я, должно быть, сумасшедшая.
        Наконец я побрела к VW и заставила себя набрать номер доктора Монтри. Пока звучали гудки, во мне боролись надежда и страх. Я не хотела, чтобы кто-то ответил, и одновременно страстно желала обратного. Так как я не знала, хватит ли у меня энергии позвонить еще раз.
        – Кабинет доктора Монтри, Фелицита Альмонте. Что я могу для вас сделать? – сказала женщина с испанским акцентом.
        – Здравствуйте, Сага Дертинг. Я хотела бы назначить встречу с доктором Монтри.
        – Вы уже пациент?
        – Нет. Я лишь недавно переехала в город.
        – Понимаю, – ответила ассистентка. – Одну минуту. – Я услышала шелест бумаги, щелканье клавиатуры и тихий шепот. – У доктора плотное расписание. Следующая свободная запись через девять недель.
        – Девять недель? – спросила я недоверчиво. Во мне росло разочарование. Я не рассчитывала, что придется так долго ждать. За девять недель многое может случиться, а я боялась следующего приступа. Вчерашний закончился еще благополучно, но уже следующий мог бы сломать меня полностью. Если со мной что-то подобное случится во время лекции, я буду навсегда заклеймена как сумасшедшая.
        Люди будут говорить обо мне, начнут задавать вопросы и распространять слухи. Таким образом, я никогда не спасусь от своего прошлого.
        – Как я уже сказала, у доктора Монтри очень плотный график, – отозвалась спокойным голосом госпожа Альмонте.
        – А если это чрезвычайная ситуация?
        Она помедлила.
        – У вас мысли о самоубийстве?
        Я покачала головой, но тут же вспомнила о том, что помощница врача не может видеть меня.
        – Нет, – ответила я. Это было правдой. Я не хотела ни у кого забирать то, что, возможно, ему нужнее, чем мне.
        – Хорошо, в таком случае устраивает вас встреча через девять недель?
        Я колебалась. Девять недель были большим сроком, а я надеялась поговорить с кем-нибудь гораздо раньше. Одно мгновение я думала отказаться и позвонить другому врачу, но чувства говорили мне, что доктор Монтри была лучшим выбором для меня. И я подтвердила встречу, которая, возможно, поможет мне вернуть контроль над своей жизнью.
        Гул голосов сокурсников вызвал у меня головную боль. В группах из четырех или пяти человек они разместились в аудитории, чтобы выяснить последние детали своих докладов.
        – Где же Аннабель? – спросил Коннор и поправил указательным пальцем очки.
        Почему он такой нервный? Ведь это я должна была делать доклад с Аннабель. После того как Гэвин пожертвовал свой старый доклад, а Коннор переделал его в выходные дни, чтобы профессор Эриксен не заметил сходства, для меня и Аннабель осталось самое неблагодарное задание – сделать доклад перед всем курсом. Выступление, за которым наблюдают дюжины сокурсников, уже сейчас вызывало у меня панику. Руки вспотели, и я слышала в ушах стук сердца.
        – Она придет, – сказал Гэвин. Из нас троих он выглядел самым расслабленным. Засунув руки в карманы джинсов, он прислонился к стене аудитории. Он мог позволить себе этот настрой. Ведь он уже один раз выдержал курс.
        Я взволнованно вертела в руках напечатанный доклад, бумага в нескольких местах уже была волнистой. Мой взгляд дергался туда-сюда между студентами и дверью аудитории, но мои надежды убывали с каждой секундой. Когда наконец профессор Эриксен зашел в помещение, я знала, что проиграла. Аннабель не придет. У меня было чувство, что температура в аудитории поднялась на десять градусов. Мне стало жарко, и я обмахивалась докладом.
        – Эй, – сказал Гэвин. На нем сегодня не было шапки, и несколько прядей его черных волос, которые сверху были длиннее, чем с боков, упали ему на лицо. – Ты сможешь. Это только доклад.
        – Который я должна сделать одна, – пробормотала я. Мой голос прозвучал слабо и хрипло. В последние два года старшей школы мне удавалось уклоняться от докладов перед классом, чтобы избегнуть взглядов юношей. Однако в этот момент я бы очень хотела говорить только перед тридцатью, а не двумя сотнями людей.
        – Если хочешь, я могу взять на себя роль Аннабель.
        Я посмотрела на Гэвина и увидела искренность в его глазах, однако покачала головой. Говорить перед сосредоточенными на мне студентами уже было достаточно тяжело, а если отвлекаться на его присутствие рядом, стало бы еще сложнее.
        – У меня получится.
        Он улыбнулся:
        – Я тоже так думаю.
        Я кивнула с наигранной решительностью и еще раз прочитала доклад, причем особое внимание обратила на часть Аннабель, которую до сих пор лишь пробегала глазами.
        Профессор Эриксен стал позади своей кафедры и с нетерпением посмотрел на аудиторию. Он не сказал ни слова, но ему и не надо было. Его седые волосы и жесткое выражение лица излучали авторитет, необходимый для того, чтобы весь зал замолчал.
        Мы все искали свои места: в этот раз мы сидели по группам. Я сидела у прохода рядом с Гэвином. Он положил руки на стол и с любопытством нагнулся вперед, как будто был рад докладам.
        Эриксен сделал короткое вступление к сегодняшнему занятию. Затем он дал слово первой группе, которая сплоченно заняла место за его кафедрой.
        Я не понимала ничего из того, что рассказывали докладчики. Для этого я была слишком занята: не спускала глаз с Гэвина и Коннора и снова и снова просматривала доклад. Руки дрожали, а беспокойный желудок издавал булькающие звуки. Я надеялась, что их никто не слышит. Я чувствовала себя плохо и жалела, что этим утром не осталась лежать дома. Хуже, чем сам факт доклада, была лишь неизвестность, когда именно Эриксен назовет наши фамилии.
        Пять выступлений спустя пришло время. Наступила моя очередь.
        – Удачи, – сказал Коннор.
        Гэвин тоже пожелал мне успеха.
        – Ты справишься.
        Я хотела в это верить. Только моя футболка уже пропиталась потом, я чувствовала это, пока шла по залу вниз. Я заняла место за кафедрой, и говор моих сокурсников стих. В аудитории наступила тишина. Взгляды обжигали мою кожу, которая сразу начала зудеть. Мои конечности онемели. Я судорожно сжала дрожащими руками край ораторской трибуны.
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Со мной ничего не может случиться. Я была в помещении, полном людей, и никто из них не принуждал меня к чему-либо, чего я не хотела. Это просто доклад. Мне нужно лишь ясно и четко, понятно для всех произнести слова, написанные на бумаге. Это все.
        Я пыталась сконцентрироваться на студентках, которые все-таки были в большинстве. Мои губы раскрылись, но звука не было. Я увещевала себя, что этот доклад – ничто в сравнении с тем, что я уже пережила. И то, что на меня смотрят несколько студентов, еще не значит, что я на следующее утро проснусь с синяками. Вероятно, большинство даже не обращает на меня внимания и забудет обо мне, как только я снова займу свое место между ними.
        Я откашлялась, сделала глубокий вдох и начала. Мой голос был слабым, но благодаря микрофону он разносился по всему залу.
        Первые предложения были адом, но с каждой секундой становилось терпимей. Никто не смотрел на меня зло, не высмеивал меня. Со мной ничего не происходило. И, прежде чем это осознала, я добралась до последнего предложения доклада. Потрескивание микрофона стихло, и я увидела профессора Эриксена.
        Он посмотрел на меня, приподняв брови, потом кивнул:
        – Спасибо за этот доклад, мисс Дертинг.
        Счастливая оттого, что все кончено, я на подгибающихся ногах пошла на свое место, а следующая группа уже готовилась к докладу.
        Коннор и Гэвин улыбнулись мне.
        – Молодец! – сказал Гэвин одобрительно.
        Коннор кивнул и поправил очки на носу.
        – Было заметно, что ты нервничала, но это присуще каждому.
        – Спасибо. – Я улыбнулась ему и устало опустилась на стул. Я испытывала облегчение и одновременно гордость. Возможно, я находилась на пути к выздоровлению и мне нужно лишь немного поддержки.
        Недели после моего звонка доктору Монтри проходили без происшествий. Первые дни я постоянно ожидала нового приступа паники, но его не было, и со временем моя паранойя утихла. Я планомерно посещала лекции и медленно готовилась к экзаменам, которые были назначены на октябрь. Во второй половине дня я делала домашние задания или читала книги, которые нам назвал профессор Эриксен. По вечерам я разговаривала по телефону с Меган, чтобы избежать звонков мамы.
        Однако все же страх постоянно сопровождал меня. Прежде всего я боялась момента, когда мне надо будет отвечать перед Лукой. До сих пор он ни разу не заговаривал о моем нервном срыве, но невысказанные вопросы стояли между нами как стена. В книгохранилище мы безмолвно работали рядом, а если говорили, это имело отношение либо к каталожным карточкам, либо к книгам. Мне не мешало наше молчание, совсем наоборот, я даже была рада этому. Но после совместного ужина и следующего утра внезапная сдержанность ощущалась как регресс, который мне не нравился.
        В середине сентября я снова провела выходные у Апрель, когда Лука был в Бринзоне, помогая своему отцу с крышей. Мы погрузили квартиру в хаос и два дня питались пиццей и мороженым.
        Учеба Апрель стала тем временем тяжелой задачей, и, пока она боролась с заданиями по математике и теоретическими экспериментами, я работала со своими украшениями и онлайн-магазином. Решение добавить новую цепочку в ассортимент оказалось правильным. Как предсказывала Апрель, я уже продала хотя и не сотни экземпляров, но целую дюжину. С ценой сорок долларов за украшение и использованием незначительного количества материала я наконец снова добилась приемлемого дохода. Довольная трехзначной положительной величиной на своем счете, я договорилась с Апрель пойти за покупками в последнюю неделю сентября. Хотя дни в Неваде постепенно становились прохладней, они все еще были слишком теплыми для моего зимнего гардероба из Мэна.
        Апрель уговорила меня зайти за ней после ее смены в «Le Petit». Я была там прежде лишь раз, но воспоминания было достаточно, чтобы мои ладони вспотели. Тем не менее мне не пришло на ум разумной причины отклонить предложение Апрель. Поэтому я, с болями в животе, припарковала фургон перед причудливым зданием на краю кампуса. Это строение в сравнении с гигантскими университетскими комплексами производило впечатление кукольного домика.
        Я выключила мотор и решила просто написать Апрель СМС, чтобы дать ей знать, что я жду ее перед кафе. Мне надо было лишь взять сумку, чтобы отправить ей сообщение. Облегчение оттого, что можно избежать мнимо неприятной ситуации, длилось бы недолго, а потом его сменило бы чувство стыда, которое я испытывала всякий раз, когда позволяла ему победить. Я сделала глубокий вдох и вышла из машины.
        Несколько столов с зонтиками от солнца стояли перед входом, а дверь «Le Petit» удерживал открытой стул. Внутри была старая стойка из темного дерева и витрины, полные лакомств. Запах жареных бобов висел в воздухе. В целом кафе напоминало кофейню «Старбакс», и я спросила себя, не она ли вдохновила Камерона, владельца этого заведения? Однако, в отличие от переполненных точек знаменитой сети кофеен, это кафе было совсем пустым, – здесь не было никого, за исключением мужчины, который стоял за стойкой и задумчиво полировал кофеварку.
        Он излучал грубую мужественность, которая, вероятно, нравится многим женщинам. Его темно-каштановые волосы спадали ему на уши, а трехдневная щетина придавала суровости, которую еще больше подчеркивали широкие плечи. Он был явно старше большинства студентов, и я предположила, что это Камерон. Апрель рассказывала мне о том, что он наследовал кафе от отца в очень юном возрасте, после того как отец неожиданно умер. На основании этой истории он был мне симпатичен, но сейчас от его взгляда во мне возникло беспокойство.
        Я стояла в двери и осматривалась в поисках Апрель, которой нигде не было видно.
        – Она переодевается, – вдруг сказал Камерон.
        От глубокого звука его голоса у меня появились мурашки. Я безмолвно уставилась на него.
        Он тоже смотрел на меня, и тонкая улыбка на его губах с каждой секундой таяла, пока полностью не исчезла. Он растерянно сдвинул брови:
        – Ты ведь пришла к Апрель?
        Я кивнула.
        К моему облегчению, в этот момент открылась дверь за стойкой и вышла Апрель. Она улыбнулась мне.
        – С точностью до секунды! Хочешь кофе?
        – С удовольствием, – ответила я: мне казалось невежливым отказаться.
        – Кам?
        – Уже делаю. – Благодаря высокому росту Камерон мог не двигаясь с места достать чашку с высокой полки позади себя. Он нажал несколько кнопок, и мгновение спустя помещение наполнили шипение и бурление кофе-машины.
        Апрель открыла одну из витрин и достала два маффина. Она положила их на тарелку, украсив сахарной пудрой, и поставила на стол перед стойкой – невысказанное приглашение. Я села спиной к окну, чтобы иметь возможность следить как за Камероном, так и за входом.
        Апрель присела рядом со мной.
        – Как прошел день?
        Я пожала плечами:
        – Как всегда.
        Она засмеялась.
        – Это звучит так, как будто ты учишься уже годы, а не пару-тройку недель.
        Камерон подошел к нашему столу и поставил перед Апрель и мной наполненные чашки. Я прижалась к спинке стула и тихо промямлила:
        – Спасибо.
        – Эй, вы уже знакомы? – спросила Апрель и обхватила чашку обеими руками. Несмотря на теплую погоду, она пила горячий шоколад, который, дымясь, поглощал сливочную вершину.
        – Еще нет, – ответил Камерон и протянул мне руку. – Камерон, или Кам.
        Черт! Я посмотрела на его пальцы. Они были длинные и заметно грубые от работы в кафе. На большом пальце он носил скромное золотое кольцо. Его рука была такой большой и сильной, как и все тело. В горле пересохло.
        – Сага. Апрель мне уже много о тебе рассказывала, – сказала я хрипло и сделала вид, будто хотела взять его руку. Однако, когда я протянула руку, я намеренно толкнула локтем свою чашку. Она опрокинулась, и кофе разлился по столу.
        Камерон сделал шаг назад.
        Я схватила чашку за ручку, но порядок уже был нарушен.
        – Ой, мне очень жаль. – Я торопливо схватила несколько салфеток и бросила в коричневую лужу.
        – Без проблем. – Камерон посмотрел на пятно, которое оставило на его футболке это происшествие. – Такие случаи происходят здесь постоянно. Я принесу тряпку.
        – Я помогу тебе. – Апрель встала, пока Камерон вытаскивал из-за стойки полотенца и ведро.
        Я отставила в сторону чашку Апрель и тарелку и отодвинула стулья. Втроем мы справились, при этом я старалась находиться подальше от Камерона. Он не выглядел рассерженным, но для безопасности я держалась на расстоянии. Конечно, было бы легче просто потрясти его руку и вынести несколько секунд давления его пальцев, но мысль о том, чтобы дотронуться до него, вызывала в моей голове короткое замыкание.
        После того как мы все вытерли, Апрель перелила свой шоколад в походную чашку и положила в пакет наши маффины. Потом она попрощалась с Камероном, а я помахала ему рукой от двери с извиняющейся улыбкой на губах.
        – Надеюсь, он не злится на меня, – сказала я, когда мы с Апрель сели в фургон.
        Она протянула мне маффин.
        – Почему он должен злиться? Только сегодня утром студент разбил две тарелки. Такие вещи случаются в кафе.
        – Повтори ему в следующий раз, когда увидишь его, что мне очень жаль. Иногда я бываю настоящей растяпой.
        – Не беспокойся об этом.
        Легче сказать, чем сделать, ведь я привыкла бывать наказанной за любую оплошность, даже если она совсем маленькая. Я оттолкнула воспоминания об этом. Я затеяла провести с Апрель прекрасный день и не позволю ему испортить это. Если Апрель думает, что Камерон не злится на меня, я ей верю. Все-таки до сих пор она была права во всем, что говорила.
        Торговый центр в центре города Мелвью был монстром из стекла с сотнями магазинов на трех этажах. Везде висели плакаты, обещавшие скидки и рекламирующие новую осеннюю коллекцию.
        Из-за прекрасной погоды людей было мало, и широкие проходы были предоставлены мне и Апрель. Мы бродили по коридорам и останавливались там, где что-то вызывало наш интерес.
        – Мне надо спросить Камерона о повышении заработной платы, – сказала Апрель со вздохом, жадно смотря на зеленую блузку с кружевной каймой на плечах в одной из витрин. Цена соответствовала моей месячной зарплате в библиотеке.
        – Я не думаю, что он будет платить тысячу долларов в месяц за шестнадцать часов работы официанткой. – Я взяла Апрель за руку и потянула к следующим магазинам. Хотя мы были здесь только час, уже три пакета с покупками болтались на ее запястье. – Если бы я оставила работу в библиотеке, ты устроила бы меня в кафе, – смело пошутила я, так как знала, что этого все равно никогда бы не произошло.
        – Конечно, но я не думаю, что Кам согласится.
        – Кто знает. – Я пожала плечами и улыбнулась ей. Интуиция говорила мне, что Камерон многое бы сделал, чтобы Апрель была счастлива. Дело в том, как он смотрел на нее. И даже когда он говорил со мной, он не упускал ее из виду, как будто хотел видеть каждое ее движение. – Я думаю, он любит тебя.
        Апрель наморщила нос:
        – Он старый.
        – Ты преувеличиваешь. Сколько ему лет? Двадцать девять?
        – Двадцать восемь. Лука убил бы меня, если бы я что-то начала с парнем, который на десять лет старше меня. Или нет, подожди, он бы меня только запер, а убил бы Кама.
        – Как будто он имеет право судить твое поведение. – Я поморщилась при воспоминании о той ночи, когда стала невольным свидетелем поведения Луки.
        – Ты права. Но это не зайдет так далеко. Кам мой босс, следовательно, между нами ничего не может быть. – Она потащила меня в магазин, который рекламировал с помощью дюжины вывесок особенно выгодные предложения. Апрель знала, что я не могу сорить деньгами, хотя не представляла, насколько плачевна моя финансовая ситуация.
        – Но он интересен тебе?
        – Конечно, ты ведь видела его. – Апрель с намеком приподняла брови.
        Я засмеялась и подошла к стеллажу с уцененными платьями.
        – Да. Он выглядит довольно хорошо.
        – Ты могла бы пойти с ним погулять.
        Я резко подняла голову. Она серьезно? Я сделала что-нибудь такое, что дало ей повод решить, будто я интересуюсь им? Я воскресила в памяти нашу встречу в кафе, но не могла вспомнить ни одного момента, который показал бы, что он мне нравится.
        – Ты ведь увлеклась им.
        Апрель пожала плечами, двигая платья на стеллаже туда-сюда.
        – Я бы пропустила тебя вперед. Как я уже сказала, он мой босс, и он заслуживает милую женщину. Кроме того, я думаю, что вы хорошо подходите друг другу…
        Почему?
        – Я… Я так не думаю. – При мысли о свидании с ним меня чуть не вырвало шоколадным маффином, который я съела сегодня утром.
        Апрель нахмурила лоб и внимательно посмотрела на меня.
        – Сага? – Она ожидающе растягивала мое имя. – У тебя уже был друг?
        Я прикусила нижнюю губу.
        По-видимому, это был достаточный ответ для нее, так как она склонила голову и улыбка появилась на ее губах, прежде чем она наклонилась ко мне и шепотом сказала:
        – Значит, ты еще девственница?
        Я оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, и осторожно кивнула. Я не стыдилась того, что у меня еще никогда не было секса, если уж на то пошло, я была горда, что сохранила эту часть себя. Слишком часто в его присутствии мне приходилось тревожиться об этом. И я буду рада разделить этот опыт с кем-то, кто действительно будет что-то значить для меня. Хотя для этого мне сначала надо избавиться от своего страха.
        – А ты? – спросила я. – Ты еще…
        – Нет, поезд ушел пять лет назад.
        Я посчитала в уме.
        – С тринадцати?
        – Четырнадцати, – поправила меня Апрель. Она взяла со стеллажа платье с вырезом, окаймленным блестками, с отвращением скривила рот и повесила его назад.
        – Мой день рождения был за несколько дней до этого. И я знаю, что ты сейчас думаешь, но я не потаскуха.
        – Я не думала этого. – И это была правда. На самом деле моей первой мыслью было, что она потеряла невинность не добровольно.
        – Кто был тот парень?
        Она пожала плечами:
        – Понятия не имею. Хотя это звучит так, будто я потаскуха, но это действительно не так.
        – Что случилось?
        – Я была пьяной, очень пьяной. Опьянение до беспамятства, – призналась Апрель. – Наш папа уехал со своей новой женой, а Лука организовал вечеринку. Я была там с подругой. Это была моя первая большая вечеринка, на которой был настоящий алкоголь, а не это детское безалкогольное дерьмо. Друзья Луки даже пустили нас к своей пивной бочке. Я выпила немного пива, а позже вечером выпила текилы. Вот и все. На следующее утро проснулась в своей постели нагой. Рядом со мной на тумбочке лежал презерватив.
        Так вот почему она больше не пила.
        – Мне очень жаль, – пробормотала я, так как не знала, что сказать.
        – Мне нет. – Апрель растянула губы в напряженной улыбке, которая выдала, что на самом деле она очень сожалеет об этом. – Есть и худшие пути потери невинности, и все-таки я была первой из своего круга друзей. – Она вздохнула, и ее искусственная улыбка превратилась в подлинную. – Но вернемся к нашей первоначальной теме – шопингу! Ты ищешь что-то определенное или тебе просто хочется потратить деньги?
        Внезапная смена темы сбила меня с толку, но я подыграла. Очевидно, Апрель не хотела больше говорить о том вечере, и я была последним человеком, кто бы принуждал ее к этому.
        – Главным образом летнюю одежду.
        – А ты знаешь, что лето прошло?
        – Но обязательно наступит следующее, – возразила я и начала рыться на стеллажах.
        Выбор был небольшой, и большинство вещей были на мой вкус слишком девичьими, с большим количеством блесток, кружев и оборок. Я как раз хотела предложить Апрель пойти в другой магазин, когда обнаружила платье, которое мне понравилось.
        Юбка была сделана из мягкой ткани красного цвета. Верх светлый. На нем вышивка в тон юбки, напоминающая узор, нарисованный хной.
        – Это действительно красиво, – заметила Апрель у меня за спиной.
        – Ага. – Я нерешительно перевернула ценник. – Джекпот! Оно уценено, и размер мой.
        – Ты могла бы надеть его на день рождения Луки.
        Я озадаченно посмотрела на нее:
        – Его день рождения?
        – Да, на следующей неделе.
        – Я не знала.
        – Теперь знаешь. – Апрель ухмыльнулась. Она взяла у меня из рук платье и пошла в направлении примерочной. – Оно идеально подойдет для этого. Примерь!
        – Но он меня не приглашал.
        – Я его спрашивала, и он думает, что ты должна прийти.
        – Мы совсем не знаем друг друга.
        – Вздор, вы вместе работаете.
        Но это не значит, что мы хорошо знакомы. Во время вчерашней рабочей смены мы не обменялись друг с другом и словом. В качестве приветствия Лука кивнул мне, а на прощание поднял руку. Меня удивляло, что он, по-видимому, никогда не рассказывал Апрель о происшествии и напряженных отношениях между нами.
        – Ты должна прийти, – настаивала Апрель. Она остановилась перед одной из примерочных. – Я не знаю никого из приглашенных.
        Я взяла у нее платье и задернула штору.
        – Там будет много людей? – Посещение вечеринки фигурировало в моем списке дел, но я училась всего несколько недель и не имела достаточно времени осуществить свое намерение.
        – Пятнадцать, возможно двадцать. Мы празднуем дома, и Лука не хочет большого хаоса.
        Я разделась и положила вещи на стул в кабинке, потом проскользнула в платье.
        – А когда именно состоится вечеринка? – Я разгладила материю и посмотрела на себя в зеркало. Оно сидело как влитое.
        – В первую пятницу октября. Будет даже торт.
        – Торт? Почему ты сразу не сказала? – Я закатила глаза и вышла из примерочной.
        Апрель осмотрела меня, и ее улыбка все сказала. Платье было прекрасно.
        – Лука ждет подарка?
        – Я подарю ему сертификат «Barnes & Noble»[1 - Barnes&Noble – крупнейшая в США компания по продаже книг. (Примеч. ред.).]. Хочешь присоединиться?
        Я наморщила нос и покачала головой. Я не люблю сертификаты. Это не подарки, они лишь имитируют их. Однако нелегко найти подходящий подарок для Луки. Я почти ничего не знала о нем, не считая его склонности к свиданиям на одну ночь, а большая упаковка презервативов казалась все же неправильным выбором. Но мне пришло на ум кое-что еще.
        – У меня есть идея.
        – Это значит, ты придешь?
        Я глубоко вздохнула, так как не могла поверить, что скажу это.
        – Думаю, что да.
        Глава 11
        Последние выходные сентября я провела одна. Апрель в этот раз сопровождала Луку в Бринзон, чтобы навестить семью. Она вернется лишь в воскресенье вечером, и я решила воспользоваться возможностью и связаться со своей собственной семьей. Я достаточно долго избегала звонков мамы, и, судя по тону ее последнего СМС-сообщения, она стала постепенно раздражаться. Я невольно спрашивала себя, не было ли лучше полностью оборвать контакты, но она была моей мамой, и хотя Нора – его дочь, она и моя младшая сестра.
        Я тщательно выбрала время звонка. Во второй половине дня в субботу. Около четырех он чаще всего бывал в подвале со своими собутыльниками. Там они играли в бильярд, смотрели какие-нибудь спортивные передачи и отпускали сексистские остроты. Чтобы исключить всякий риск, что он все-таки подойдет к домашнему телефону, я позвонила маме на мобильный.
        Я взволнованно сидела со скрещенными ногами в фургоне и слушала гудки. Я считала секунды… двадцать, двадцать один, двадцать два. С каждым гудком росла моя нервозность. Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять…
        – Соединение телефонного номера…
        Я положила трубку и набрала номер мобильного Норы, прежде чем успела передумать.
        Гудок замолчал, и я услышала девичий голос:
        – Сага?
        Я тяжело глотнула.
        – Да, это я.
        – Сага? – еще раз недоверчиво спросила Нора.
        – Собственной персоной, – радостно ответила я. Однако моя попытка оживить беседу зашла в тупик. Меня встретило разочарованное молчание.
        – Ты просто исчезла. – Сухой тон ее голоса, который наконец прервал тишину, поразил меня прямо в сердце. – И ты не звонила.
        – Прости, – извинилась я. – Просто я была очень нервной перед отъездом, и я бы не выдержала прощания с вами.
        – Ты уехала на две недели раньше!
        – Я знаю. – Я вздохнула и потерла лоб. Меня совсем не удивило, что Нора зла на меня. Я была настроена на это и думала, что подготовилась, но в этот момент меня поразили угрызения совести. Хотя что мне было делать? Мое восемнадцатилетие дарило мне свободу, о которой я мечтала в течение многих лет. Как бы я могла, зная это, оставаться и дальше в том доме?
        – Как у вас дела? – спросила я, пытаясь направить беседу в другое русло.
        – Ты ведь совсем не хочешь это знать.
        – Конечно хочу. Как твои дела?
        Нора тихо вздохнула, и у меня внутри зазвучали сигналы тревоги. Я крепче сжала телефон.
        – Нора, что случилось?
        Она замялась. Я слышала в трубке ее дыхание и в какой-то момент испугалась, что она не приняла мое слабое извинение и просто нажмет отбой.
        – Мы скучаем по тебе, – тихо сказала она. – Особенно папа.
        Я сжала губы, чтобы не сказать ничего плохого.
        – С тех пор как ты ушла, он часто ссорится с мамой. И он постоянно на дежурстве. Он берет любую смену, какую может получить. Вчера он даже не приходил домой, а сегодня утром заперся в своей комнате.
        – Он сейчас спит?
        – Да.
        – Я его разбудила?
        – Думаю, нет.
        – А у тебя с мамой все хорошо? – спросила я.
        – Не считая бесконечных ссор? Да. – При ответе Нора не медлила, и я облегченно вздохнула. Все-таки он придерживался нашего уговора.
        – Я уверена, что все скоро уладится. Им нужно время, чтобы привыкнуть к моему отсутствию. – По крайней мере, была такая надежда, за которую я цеплялась, чтобы успокоить угрызения совести.
        – Надеюсь на это, – сказала Нора печально. – Родители Мариссы развелись. Теперь она должна переехать с мамой и сможет видеть папу лишь два раза в год. Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы мама и папа расстались.
        – Они не сделают этого, – успокоила я ее с ложным энтузиазмом. В ее возрасте и в последующие годы я ничего не желала более страстно, чем их расставания. Каждый год, когда я задувала свечи на торте ко дню рождения, я думала о разводе. Но этого не произошло.
        – Тебе понравился университет? – спросила Нора. – Много горячих парней?
        Горячие парни? Я насторожилась. Это было новым. Я еще никогда не слышала от Норы о «горячих парнях». В моей голове она все еще была маленькой девочкой со ртом, испачканным джемом. Кроме того, я не могла вспомнить, чтобы с тринадцати лет я интересовалась «горячими парнями», но времена меняются. И я была немного рада тому, что Нора думает о мальчиках, так как это означало, что она, в противоположность мне, не боится их.
        – Тяжело, – ответила я с усмешкой. – У меня профессор, который заставляет читать миллион книг. Однако в качестве компенсации есть несколько довольно милых ребят.
        – Ты уже с кем-нибудь познакомилась? – спросила Нора с волнением в голосе.
        Я не хотела ее разочаровывать, поэтому рассказала ей о Гэвине и Луке. Я, как могла, описала их внешность, сказала об общих лекциях и работе. Причем эта часть в моем рассказе звучала значительно чувственней и занимательней, чем было в реальной жизни. Но истории вызвали у Норы восхищение, и это стоило того, чтобы их рассказать.
        – Они есть в Снапчате или Инстаграме?
        – Не знаю, – призналась я. Так как я не пользовалась соцсетями, меня не имело смысла об этом спрашивать. – Я узнаю это для тебя. – Это было меньшее, что я могла сделать, после того как исчезла и почти два месяца не отзывалась.
        Пришло время заканчивать разговор. Я была так одержима тем, чтобы убежать от него и демонизировать Мэн из-за своего прошлого, что не замечала, как сильно мне недоставало моей семьи. Моей настоящей семьи, а не паразита, который завелся в ней.
        Лука уже был в книгохранилище, когда в понедельник я вошла в подвальное помещение. Он стоял перед шкафом с каталожными карточками и коротко приветствовал меня, когда я прошла мимо него к письменному столу.
        Я поставила сумку и села за компьютер, чтобы ввести данные к тем книгам, карточки которых я разыскала перед выходными.
        За прошедшие недели я привыкла к присутствию Луки. Я все еще была нервозной, но мне уже не надо было останавливаться снаружи и увещевать себя, прежде чем зайти в книгохранилище. И вообще, после смены и лекций я теперь была менее усталой и мне больше не требовалось десять часов сна, чтобы прийти в себя. Любопытно, как много изменений могло произойти в течение нескольких недель. Первоначально между мной и Лукой царило напряженное молчание, теперь же оно ощущалось как дружелюбная тишина, прерываемая лишь шелестом бумаги и щелканьем клавиатуры. Сосредоточенно и не волнуясь из-за Луки, я вносила данные, пока не отрабатывала стопку книг, и тогда ящик снова становился полным.
        Я закрыла крышку и поставила ящик назад в стеллаж. Охнув, я задвинула его и взялась за следующий ящик в отсеке над этим. Мне надо было стать на цыпочки, чтобы дотронуться до него кончиками пальцев. Вытянув руки, я попыталась потянуть ящик вперед, чтобы его можно было лучше схватить. Проклятый маленький рост. Разве я не могла вырасти на пару сантиметров выше? Я вытянулась еще сильнее. Ящик сдвинулся, и в эту секунду я потеряла равновесие. Я попыталась сохранить вертикальное положение, схватившись за стеллаж, но не удержалась.
        Я вскрикнула и приготовилась к столкновению зада с пыльным полом.
        В этот момент меня вдруг схватили сзади две теплые руки. Жесткие пальцы вдавились в мои предплечья и предотвратили падение.
        – Ты могла бы попросить о помощи.
        Лука.
        Я замерла. Все, что я сейчас чувствовала, это его руки на моей коже и их крепкая хватка. В моей голове произошла резкая смена картины. Внезапно Луки не стало, здесь был он. И мое тело среагировало, как делало это всегда: оно сжалось. Зрение стало туннельным. Участилось сердцебиение, и, несмотря на дрожь, которая привела к покалыванию в конечностях, я начала потеть. Я дернулась, чтобы освободиться из его тисков. Однако, в противоположность моему опыту, в этот раз не было никакого противодействия. Лука просто отпустил меня, так что я слишком резко сделала несколько нетвердых шагов вперед и натолкнулась на стеллаж. Он зашатался, вибрирующий звук металла заполнил помещение. Инстинктивно я схватилась за каркас, чтобы удержать его. Он не опрокинулся, но самый верхний ящик, который я уже на несколько сантиметров вытащила вперед, съехал. Я зажмурилась и резко закричала.
        Следующим, что я услышала, был громкий шум падения, сопровождаемый ругательствами. Я нерешительно открыла глаза и осмотрелась.
        Лука сидел на корточках, окруженный облаком пыли, наполовину заваленный книгами. Очевидно, он пытался пригнуться, но ящик все-таки попал в него. Его кашель сопровождался болезненными стонами.
        – Черт! У тебя все хорошо? – Я стала на колени рядом с ним. Под его правым глазом красовалась кровавая ссадина.
        – Думаю, да. – Его голос звучал сдавленно. Он ощупал рану на щеке и скривился.
        Еще дрожащими руками я бросила несколько книг в ящик.
        – Мне жаль. Я не хотела. Ты меня испугал.
        – Все в порядке, – успокоил меня Лука. – Я должен был подумать об этом, когда подкрался к тебе сзади. – Он посмотрел на кончики пальцев, к которым пристало немного крови, потом на меня. При этом его взгляд изучил каждый миллиметр моего лица.
        – Ты ничего не повредила?
        Я покачала головой.
        – Можешь встать?
        – Чтобы меня сразить, нужно несколько большее количество книг. – Он поднялся на ноги. Его черная футболка с закатанными рукавами была в пятнах пыли.
        – Сядь. Я где-то видела аптечку.
        – Это всего лишь царапина.
        – Позволь мне хотя бы смыть грязь, – настаивала я.
        Лука безропотно сел на расшатанный офисный стул, а я пошла к своей сумке, чтобы взять бутылку с водой и смочить носовой платок. Студенты-медики в соседнем здании, вероятно, высмеяли бы меня, но я хотела по крайней мере удалить пыль из раны, чтобы она не воспалилась.
        Я стала перед Лукой. Он поднял глаза и пристально посмотрел на меня. Мое сердце застучало таким неприятным образом, что у меня заболело в груди. Я не продумала это дело. Теперь я не имею права бояться. Это моя вина, что на него упали книги. Я причинила ему боль, не наоборот.
        – Сядь на свои руки.
        – Что?
        – Сядь на свои руки, – настойчиво повторила я.
        Одно мгновение Лука колебался, потом сунул кисти рук под бедра. Конечно, он по-прежнему мог бы меня схватить и наказать за мою неудачу с ящиком, но теперь я могла бы это предугадать. Он не мог незаметно вытащить руки, и это дало мне чувство уверенности. Я обхватила подбородок Луки и приподняла его голову, стараясь в это время не думать о том, что делаю. Его кожа была теплой, и я чувствовала под кончиками пальцев щетину. Я начала осторожно обрабатывать рану.
        Глаза Луки некоторое время наблюдали за мной из-под густых ресниц.
        – Ты в самом деле все еще живешь в своем VW? – Я была совершенно не готова к его вопросу. – Апрель полагает, что ты в поиске квартиры.
        – Я присматриваюсь, – ответила я уклончиво. Я ни в коем случае не хотела говорить с ним о своей жилищной ситуации, но, очевидно, у него были другие планы.
        – Уже нашла что-нибудь подходящее?
        Я подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза.
        – Нет.
        – В чем проблема?
        – В том, что никто не хочет сдавать мне двадцать квадратных метров за десять долларов в неделю, – ответила я и подумала о новом платье, лежавшем на пассажирском сиденье фургона, и о книге за пятьдесят долларов, которую я должна была купить для лекций профессора Эриксена.
        – Ты могла бы взять студенческую ссуду.
        – Я не хочу еще больше влезать в долги. Плата за обучение уже достаточно высока.
        – Тебя не поддерживают родители?
        Я покачала головой. Это не было ложью, во всяком случае, прямой. Вероятно, он дал бы мне денег, но, конечно, с условием, что я буду учиться в Мэне и продолжать жить с ними, чтобы «выплатить» свою задолженность. А этого я бы точно не сделала.
        – Ты в любое время можешь спать у нас, если устала от фургона, – сказал Лука. – Апрель беспокоится о тебе.
        – Не надо. У меня все хорошо, – ответила я и подумала, что могла бы ей объяснить это, не говоря о своем прошлом. Мне лучше, чем когда-либо, несмотря на боли в спине. У меня есть крыша над головой, пусть и металлическая, я нашла в Апрель замечательную подругу; а прежде всего, мне не надо больше показываться на глаза ему.
        – Как скажешь. – Кривая улыбка показалась на губах Луки. Он не верил мне, по крайней мере, не совсем. Я это прочла в его взгляде. И я не могла винить его за это. В отличие от Апрель, он видел меня во время кризиса, а такое забыть непросто. – Если ты передумаешь, предложение в силе.
        Я отпустила его и отступила на шаг. Кончики пальцев покалывало от прикосновения.
        – Спасибо, все нормально.
        Лука вытащил кисти из-под бедер. Я отступила и пошла к мусорному ведру, чтобы выбросить носовой платок.
        – Апрель сказала мне, что ты придешь на мою вечеринку.
        Я подняла глаза, и мой взгляд упал на геометрические формы на его руке.
        – Апрель много говорит.
        – Это правда?
        – Да, если ты не против.
        – Конечно, Апрель будет рада, если ты придешь.
        Апрель обрадуется, он – нет. Но чего еще я могла ожидать, после того как с криком убежала от него и только что чуть не убила ящиком с книгами?
        – Только если удастся купить тебе лучший подарок в мире.
        Лука вопрошающе приподнял бровь:
        – Лучший подарок в мире? Это значит, ты не скидываешься на ежегодный сертификат «Barnes &Noble» от Апрель?
        – Она каждый год дарит тебе сертификат?
        – B&N на день рождения и BookOutlet на Рождество.
        – Она могла бы приложить усилие и выбрать для тебя книгу.
        – Она либо не понравится мне, либо окажется, что такая книга уже у меня есть. – Лука пожал плечами. – А в этом году я смогу наконец радоваться лучшему подарку в мире. – Он усмехнулся мне, при этом рана у него под глазом натянулась. Я подумала, что зря похвасталась. Не имея представления, как мне найти такой подарок, да еще и в течение недели.
        Однако на двадцать первый день рождения он должен получить больше, чем предсказуемый сертификат. Подарок в виде квартиры на его восемнадцатилетие я не смогла бы превзойти, но я сделаю лучшее за несколько долларов, которые есть в моем распоряжении.
        Глава 12
        – Ты сможешь, – сказала я себе и расправила плечи.
        Я стояла перед квартирой Апрель и Луки и держала в руках, надеюсь, лучший подарок в мире. Голоса и музыка доносились через закрытую дверь, и я пыталась собраться с духом, чтобы наконец постучать. Апрель обещала мне, что вечеринка не будет буйной. А точнее, она не будет сильно отличаться от лекции – не считая отсутствия доцентов. Только это означало и то, что вместо дискуссии все будут шумно говорить, перебивая друг друга. И что мне делать, если один из друзей Луки захочет втянуть меня в разговор? Я не вымолвлю ни звука и буду стоять, как идиотка.
        Я уже подняла руку, чтобы постучать, когда услышала громкий смех мужчины и испуганно опустила руку. Черт, это тяжелее, чем я ожидала. Но я не хотела быть трусливой и вспомнила свои успехи за последние недели, разговор с Норой. Все прошло замечательно, и даже если я все еще чувствовала досаду из-за того, что все эти годы была брошена ими на произвол судьбы, я радовалась, что они есть в моей жизни.
        Я сделала глубокий вдох и постучала. В ожидании я продолжала себя мысленно уговаривать. Люди, находящиеся здесь, – друзья Луки. Тебе нравится Лука, потому что тебе нравится Апрель. Он пригласил тебя, и есть торт.
        Дверь открылась, и передо мной возник именинник. Лука улыбнулся мне такой сияющей улыбкой, как будто он действительно был рад меня видеть.
        – Привет, с днем рождения! – Я протянула ему подарок, завернутый в синюю бумагу, прежде чем ему в голову пришла бы идея обнять меня в качестве приветствия. Я знала, что во время торжественных событий людям свойственно обниматься, даже если в повседневной жизни они ограничиваются словом «Привет».
        – Спасибо. – Он взял пакет, и я быстро убрала руку. – Лучший подарок в мире довольно маленький.
        – Это зависит не от размера.
        – Это отмазки людей с маленькими подарками.
        Я засмеялась, и улыбка Луки стала шире. Потом он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить меня в квартиру.
        Три девушки, среди них Апрель, сидели на диване, две другие стояли возле Гэвина и трех юношей у балкона, а четыре типа, которых я не знала, уселись на полу перед телевизором и горячо спорили о видеоигре. Я сосредоточилась на Апрель и ее подругах. Ее присутствие было как бальзам для моих вибрирующих нервов.
        – Я открою твой подарок позже, – сказал Лука и положил его к другим на стол. – Хочешь что-нибудь выпить?
        Я кивнула и повесила свою сумку в гардеробе.
        – Что у вас там?
        – Все.
        Я пошла за ним в кухню. Лука не преувеличивал. Дюжины бутылок выстроились в ряд на серванте. Там было все – от воды и колы до пива и текилы.
        – Угощайся.
        Я нерешительно взяла пластиковый стаканчик и вгляделась в ассортимент. В этот момент кто-то позвал Луку, и он извинился и пошел в гостиную. Вскоре снова раздался громкий мужской смех, и я поняла, что не выдержу этот вечер трезвой. Единственная бутылка вина была почти пустой. Я налила себе колы и смешала ее с небольшим количеством виски. При первом глотке алкоголь обжег мне горло, но уже со второго глотка стало лучше. Я еще раз наполнила стаканчик и пошла в гостиную, где села на диван рядом с Апрель.
        – Сага работает с Лукой в библиотеке, – представила она меня двум девушкам, которые учились вместе с Лукой.
        – Он уже рассказывал нам о тебе, – сказала Симона. У нее была темная шелковистая кожа, а иссиня-черные волосы были заплетены в тугую косу.
        – Из-за тебя у него ссадина.
        – Это был несчастный случай, – возразила я и искоса посмотрела на Луку, стоявшего с Гэвином возле балкона. В этот вечер на нем были темно-синие джинсы с прорехами на коленях и черная футболка. Под правым глазом можно было заметить лишь легкую тень.
        – Я испугалась, когда он схватил меня сзади, и натолкнулась на стеллаж.
        – Меня бы Лука мог схватить спокойно, – пробормотала Мелоди.
        – Фу! – Апрель наморщила нос. – Никаких сексуальных фантазий о брате в моем присутствии, я вам уже говорила!
        – Для меня это уже не фантазии, – заметила Симона с улыбкой.
        Мелоди вытаращила глаза и шлепнула Симону по бедру:
        – Ты шутишь! Когда? Почему ты рассказываешь мне это только сейчас?
        – Леди наслаждается и молчит.
        – Не будь такой жеманной!
        Симона бросила на Луку многозначительный взгляд и поджала губы, будто не намеревалась разглашать какие-либо детали. Однако потом на ее лице снова появилась усмешка.
        – Хорошо, я расскажу вам. – Она заговорщицки понизила голос. – Это случилось в прошлый четверг. Мы оба были на этой вечеринке и немного выпили. Одно привело к другому, а потом мы вдруг оказались в моей квартире и… вы уже знаете.
        К своему сожалению, я знала слишком много. Хотя с тех пор прошло несколько недель, я хорошо помнила ночь, когда стала свидетелем интимного свидания Луки с его тогдашней подругой. От этой мысли мои щеки стали горячими, и я быстро сделала большой глоток своего напитка.
        – Он был хорош? – спросила Мелоди.
        – Стоп! Стоп! Стоп! – Апрель, возражая, подняла руки. – Я действительно не хочу это слушать. – Она обратилась ко мне: – Ты голодна?
        Я кивнула.
        Апрель взяла меня за руку и потащила в кухню. Мы наполнили свои стаканы и достали из холодильника пиццу, которую ели, облокотившись на стойку.
        – Платье действительно тебе идет, – сказала Апрель между двумя укусами и осмотрела меня.
        – Спасибо. – Я изобразила книксен. – Ты тоже выглядишь супер, но это ведь не ново.
        – Ты преувеличиваешь.
        Я этого не делала. Мне с первого дня бросилось в глаза, как хорошо одевается Апрель. При этом она так комбинировала брюки, топы и блузки, как мне никогда не пришло бы в голову. Однако наряды шли ей. В последние недели я все больше сознавала, что мода для Апрель была тем, чем для меня были украшения. Заниматься тканями, нарядами и подбирать к ним аксессуары было ее медитацией между стрессовыми учебными занятиями. Сегодня на ней были брюки цвета морской волны и кремовая блузка-топ с кружевами и оборками. Если бы я увидела топ висящим на вешалке, то, вероятно, сказала бы, что это перебор, но Апрель он прекрасно подходил. К этому она надела золотые украшения, а ее волосы были заплетены в свободную косу.
        – Ты уже думала о том, чтобы создать собственный блог о моде? – Сама я не могла бы здесь много сделать, так как моя одежда должна была быть в первую очередь практичной и неброской. Но благодаря своим украшениям я знала некоторые из этих блогов, и Апрель отлично подходила для ведения подобного.
        – Это было бы круто, но я не представляю, как это устроить, и у меня, в сущности, нет времени. – Она вздохнула. – Клянусь тебе, мои лекции убивают меня. У меня на выходных еще три учебные группы. Если это продолжится, мне придется уволиться из кафе.
        Я положила руку на плечо Апрель. Профессор Эриксен много требует от нас, но работа должна быть сделана.
        То же самое касалось и других курсов, которые я посещала. В следующем семестре появятся еще два семинара, но, вероятно, даже это более выполнимо, чем то, чего требуют от сокурсников Апрель.
        – Камерон наверняка поймет это. Кроме того, тогда он больше не будет твоим боссом…
        – Я знаю, но мне нравится работать в «Le Petit». – Апрель сделала глоток из своего стакана. – Оплата вполне приличная, Кам замечательный, я бесплатно получаю какао и маффины, а прежде всего – это не имеет отношения к математике или физике.
        – Понимаю. – Я погладила ее по спине. – Но не делай слишком много, а то обессилеешь.
        – Не буду, – заверила меня Апрель с улыбкой, и мы вернулись к Мелоди и Симоне.
        Мы некоторое время беседовали, а потом их сокурсница Пенелопа уговорила нас на шот текилы. Апрель отказалась, и после первой рюмки я поняла почему. Жидкость горела, как огонь, во рту, горле и желудке. Моя кола с виски была в сравнении с этим просто вода. Я была рада, что съела холодной пиццы, иначе после второго шота я бы упала. С каждой минутой я становилась более легкомысленной. Страх и заботы ушли, как тогда вечером с Лукой и Апрель, когда я выпила вина. Возможно, я еще не была готова общаться с друзьями Луки мужского пола, но тем не менее они меня уже не беспокоили.
        Мелоди и Симона были очень милыми, если не фантазировали о сексуальных приключениях с Лукой, а после четвертого круга текилы Апрель смогла нас уговорить сыграть с ней в «Марио Карт». В подвыпившем состоянии Мелоди, Симона и я не были серьезными противниками для Апрель.
        – Я хочу реанша! – крикнула Симона. Она выпила больше, чем мы, поэтому ее «реванш» прозвучал как «реанш».
        Я покачала головой:
        – Без меня. – Что мне было нужно после последнего шота и третьего стаканчика виски с колой, так это свежий воздух. Гэвин охотно занял мое место на контроллере, а я принесла из кухни стакан воды.
        Когда я вышла на балкон, то увидела, что я здесь одна. Было около полуночи, и воздух заметно охладился. Я сделала глубокий вдох, немного прояснивший мое отуманенное алкоголем сознание, и подошла к перилам, обхватив себя руками. Небо было ясным и полным звезд. За исключением музыки и голосов позади меня, было тихо. Эта часть Мелвью не имела ничего общего с суетливым кампусом и больше напоминала деревню, чем город.
        Я села на один из садовых стульев лицом к улице и закрыла глаза. Вечеринка понравилась мне намного больше, чем я могла себе представить. Хотя я поборола страх нечестным способом, мне было все равно. Я просто наслаждалась, нормально проводя вечер, даже если алкоголь не решал мои проблемы, а лишь скрывал.
        Позади меня открылась балконная дверь, и я была удивлена, увидев Луку. За исключением минут после моего прихода, мы не обменялись друг с другом ни словом. Он сел на пластиковый стул, стоящий ближе всего к моему. Стул, учитывая размеры Луки, казался игрушечным. На руке его балансировала тарелка с большим куском торта.
        – Привет.
        – Привет, – отозвалась я, как идиотка, и прикусила нижнюю губу. Последний стакан виски-колы был плохой идеей. Я глотнула воды.
        – Я подумал, что ты, возможно, хочешь торт. – Он протянул мне тарелку, на которой лежали две вилки. – Это последний кусок. Гэвин и другие ребята накинулись на торт, как изголодавшиеся гиены.
        – Спасибо, – ответила я и взяла одну из вилок. Голос в моей голове кричал мне, что это ошибка. Я игнорировала предостерегающие крики.
        – Сам испек?
        Лука скривил губы в улыбке:
        – Сам купил. Это тоже считается?
        – Конечно, – сказала я с наигранной серьезностью и поставила стакан в сторону. – Все-таки у тебя была тяжелая задача: выбрать.
        – Ты смеешься, но приходилось ли тебе выбирать в пекарне между двадцатью разными тортами?
        – Еще никогда.
        – Тогда ты можешь считать себя счастливой. – Он взял свою вилку и погрузил в торт.
        Несмотря на сумеречный свет, я различила, что торт состоял из шоколада, сливочного крема и орехов. Я последовала примеру Луки, и после того, как оба накололи по кусочку, мы слегка столкнули свои вилки.
        – Ваше здоровье, – сказал Лука.
        – Ваше здоровье, – повторила я и отправила кусочек в рот. Вкус был фантастический. Я жевала неторопливо и не смогла подавить тихий стон, вырвавшийся из моего горла. Я думала, маффины и пончики, которые Апрель приносила мне каждое утро, были вершиной наслаждения, но я ошибалась.
        Лука улыбнулся:
        – Так хорошо?
        Я порывисто кивнула. И жадно взяла следующий кусочек. Я жевала сосредоточенно и, лишь когда съела, заметила, что Лука наблюдает за мной. Он веселился, смотря на меня, и явно старался подавить смех. Мне стало жарко, и я поспешно опустила взгляд, который сам остановился на его татуировке. Симметричный узор, напоминавший мандалу, имел своеобразное притягательное действие и будил во мне желание последовать кончиками пальцев за линиями вверх до его груди. Я покачала головой и обвинила алкоголь в своих путаных мыслях.
        – Торт замечательный.
        – Да что ты говоришь?
        Я показала Луке язык и отправила в рот следующий, гораздо более крупный кусок, в то время как тихий голос беспрерывно протестовал в моем затылке. Но в этой беззаботности я чувствовала себя слишком хорошо, и мне не хотелось ее отпускать. Я не должна больше заглушать свои страхи таким образом, иначе вскоре у меня появится совсем другая проблема.
        – Тебе понравилась вечеринка? – спросил Лука, жуя.
        – Теперь, после того как у меня наконец появился кусок торта, очень понравилась.
        – А до этого?
        – Она была очень милой.
        Он поднял бровь:
        – Очень милой?
        – Да, очень милой, – подтвердила я, неопределенно пожав плечами.
        – Если это все… – Лука забрал у меня тарелку и откинулся на спинку стула. Он с наслаждением откусил торт и издал преувеличенно громкий стон, который, вероятно, услышали по всей улице.
        – Тссс! – Я приложила указательный палец к губам и тихо хихикнула. Возможно, предпоследний стакан виски-колы тоже был плохой идеей. – Окей, я добавлю. Вечеринка больше, чем милая, – призналась я и посмотрела через плечо в квартиру. Другие участники вечеринки поменяли «Марио Карт» на новую игру. Апрель, Гэвин, Мелоди и один тип, имени которого я не знала, пытались спихнуть все новых аватаров с помоста, в то время как их подбадривали остальные гости. – И я рада, что ты меня пригласил.
        Лука самодовольно улыбнулся и снова протянул мне тарелку.
        – Это я и хотел услышать.
        В дружелюбном молчании мы ели остатки очень вкусного торта. Мы соскребли с фарфора последние кусочки шоколада, прежде чем Лука поставил тарелку в сторону и снова откинулся на спинку стула. Сложив руки на животе, он смотрел на звезды, а я разглядывала его профиль.
        Я пыталась вызвать в себе воспоминания по поводу того, что такого страшного нашла я в нем при нашей первой встрече в общежитии, но при всем желании я не могла это вспомнить. Я испугалась маленькой горбинки на его носу? Вьющихся волос? Полных губ, в уголках которых осталось немного шоколада? Не думая, я протянула руку, чтобы смахнуть крошки. Однако, как только мои пальцы коснулись его кожи, голос в голове зазвучал громче. Я оцепенела. Не из-за страха, а по привычке. Я сделала глубокий вдох и попыталась расслабиться. Твердо упершись ногами в пол, я вспомнила свои собственные мысли несколько секунд назад и все-таки вытерла крошки с губ Луки. Он вопросительно посмотрел на меня.
        – У тебя там было что-то, – объяснила я.
        – Спасибо. – Лука улыбнулся. Действие длилось на несколько секунд дольше, чем было необходимо, но если он это заметил, то не подал виду. С тяжелым вздохом он наклонился вперед и оперся руками на перила балкона. При движении натянулась черная футболка на его плечах, и я спросила себя, как долго еще Лука собирается оставаться здесь со мной.
        – Ты не должен вернуться? – спросила я и указала за спину. – Гости, наверное, уже скучают по тебе.
        Он посмотрел на меня краем глаза:
        – Ты хочешь от меня избавиться?
        Я подняла плечи, и теплое покалывание в животе, которое внезапно сменилось холодом, вернулось.
        – Без торта ты довольно бесполезный.
        Взгляд Луки помрачнел, но блеск в его глазах остался и выдал то, что он не очень серьезно воспринял мои слова, как я и хотела.
        – Я знаю это. Ты почему-то настроена против меня. Сначала ты умчалась от меня, потом попыталась убить кучей книг, а теперь это. Наверное, в твоем пакетике на самом деле не лучший подарок в мире, а бомба.
        – Может быть. А может, и нет.
        – Я сейчас узнаю, и если это так, я разорву тебя на мелкие кусочки. – Лука вскочил со своего места и открыл балконную дверь.
        Приглушенная музыка изнутри стала громче. Я посмотрела ему вслед и увидела, как он взял мой подарок со стола. Он вернулся, прежде чем у меня появилась возможность упорядочить мысли.
        – Готова открыть лучший подарок в мире?
        – Я не совсем уверена, но надеюсь, что он тебе понравится. Тяжело найти что-нибудь подходящее для кого-то, с кем едва знакома.
        – Ты могла бы спросить, чего я хочу.
        – Тогда это не было бы сюрпризом.
        – Ты любишь сюрпризы?
        Я кивнула:
        – Конечно, лишь те, что вызывают положительные эмоции. Например, в первую неделю учебы меня удивила твоим завтраком Апрель, это был хороший сюрприз.
        – А каким был плохой сюрприз?
        «Что ты тоже работаешь в библиотеке», – подумала я, причем в данный момент я уже не была так уверена в этом. Моему нетрезвому «я» нравилось разговаривать с Лукой, и даже мое трезвое «я» начинало интересоваться им.
        – Бесконечные списки мистера Эриксена, – ответила я наконец.
        – Это не считается сюрпризом.
        – В моем мире считается. А теперь распаковывай свой подарок.
        Лука ощупал пакет:
        – На ощупь как книга.
        – Возможно, бомба в форме книги.
        Он прищурился и после короткой паузы не просто распаковал пакет, а разорвал его, как ребенок на Рождество. Бумага упала на пол, и ничего не взорвалось.
        – «Литературная библиография: списки книг, которые я прочел», – прочитал он громко с обложки. Его улыбка осветила все вокруг. Она не была двусмысленной или высокомерной, она была просто счастливой.
        – Ну, нравится тебе подарок? – спросила я нерешительно.
        – Он идеален.
        Я тоже не могла сдержать улыбку, в то время как Лука листал книгу, которая ждала, чтобы он заполнил ее именами своих любимых авторов и названиями романов.
        Лишь на последней странице он захлопнул ее и снова посмотрел на меня:
        – Спасибо, Сага.
        От совершенно искреннего тона его голоса у меня по спине пробежала дрожь.
        – Пожалуйста, – ответила я тихо, и в этот раз мое затрудненное дыхание не имело ничего общего со страхом, как и необычное тянущее чувство в области желудка.
        Лука провел рукой по обложке книги.
        – Я думаю, что нравлюсь тебе.
        Я пожала плечами:
        – Да, ты… неплох.
        – Ты тоже, – ответил он. – По правде говоря, ты третья в списке моих любимцев на этой вечеринке.
        Естественно, у него и для этого есть список.
        – Кто же в рейтинге передо мной?
        – Апрель и Гэвин. Места от четвертого до девятого свободны, а на десятом месте Симона; за ней следуют другие.
        – Ты не очень любишь своих друзей.
        – Я не очень люблю людей.
        – А зачем тогда вечеринка?
        – Это была идея Апрель. На самом деле я вообще не хотел отмечать, она меня уговорила. Двадцать первый день рождения – это что-то особенное, бла, бла, бла. Я бы лучше почитал книгу. Люди хотят постоянно с кем-нибудь говорить и ждут, что их будут слушать, даже если другому это неинтересно.
        Я нахмурила лоб:
        – Почему тогда ты всегда в поиске женщин и приводишь их домой? Последний раз, когда я справлялась, женщины еще считались людьми.
        Он засмеялся.
        – Это другое.
        – Насколько?
        Взгляд Луки сместился с моих обнаженных коленей, скользнул по платью, а затем к лицу.
        – Ты действительно хочешь услышать ответ?
        Я кивнула.
        – Когда я иду в клуб и покидаю его с женщиной, это что-то чисто физическое. Мы говорим не много. И когда это заканчивается, мы расходимся, – объяснил Лука, понизив голос, как будто он боялся, что нас услышат. – Если я устраиваю вечеринку и должен беседовать с людьми, которые пришли ради меня, это уже близость, в которой я не особо заинтересован.
        – Ты считаешь разговоры более интимными, чем секс? – Вопрос сорвался у меня с губ, прежде чем я успела замолчать.
        Он скривил уголки рта.
        – В некотором смысле. Беседы могут вести к чувствам, секс лишь имитирует их. А если замешаны чувства, легко пострадать.
        Было увлекательно слушать рассуждения Луки об этих вещах. Я любила знакомиться с людьми, говорить с ними и понимать их, в противном случае я выбрала бы себе другую специальность. Мне нравилось больше узнавать о Луке, который думал совсем иначе, чем я.
        – Ты не думаешь, что обижаешь женщин, когда спишь с ними и потом никогда не звонишь им?
        – Нет, – не задумываясь ответил Лука. – Я всегда говорю женщине, почему я с ней. Остальное разыгрывается у них в голове. Кроме того, большинство из них не переживают, просто уязвлена их гордость. Они говорят, что не хотят отношений, но втайне каждая надеется быть той, что поставит меня на колени.
        – Ты довольно высокомерный.
        – Нет. Самоуверенный.
        – Эгоцентричный.
        – Самодостаточный.
        Я фыркнула:
        – У тебя на все есть ответ.
        – Правильно. Поэтому я и хочу стать библиотекарем. Тогда я, по крайней мере, буду получать деньги за свое всезнайство. И смогу говорить людям, что они должны молчать.
        – Ты сегодня говорил много.
        Лука ухмыльнулся:
        – Алкоголь всегда делает меня разговорчивым.
        – Не только тебя.
        – В таком случае могу я задать тебе один вопрос?
        Я прикусила губы. Мое трезвое «я» напряглось, так как вопросы могли быть опасными: откуда у тебя голубые пятна на руке? Почему твой отчим не разрешает тебе ходить на вечеринки? Почему ты отклонила приглашение Джея?
        Зато у моего нетрезвого «я» этих забот не было.
        – Сначала еще один вопрос к тебе.
        Лука фыркнул:
        – Ты только что задавала вопрос.
        – Пожа-а-а-луйста! – Я просительно сложила руки.
        Он закатил глаза:
        – Что ты хочешь знать?
        – У тебя есть аккаунт в Снапчат или Инстаграм?
        Лука высоко поднял брови. Казалось, вопрос смутил его.
        – Снапчат нет. Инстаграм: джей эй точка эл ю си джи ай би 96. А у тебя?
        Я покачала головой.
        – Просто моя сестра хочет знать, с какими людьми я здесь познакомилась. – Надеюсь, мое затуманенное сознание сможет запомнить его логин. Иначе Нора будет разочарована. Если быть честной, я тоже хотела бы посетить его аккаунт.
        – Мы могли бы для твоей сестры в качестве доказательства сделать селфи вместе. – Прежде чем я осознала что-либо, Лука вытащил из сумки мобильный и приблизился ко мне.
        В ночной прохладе я могла ощутить его тепло, футболка касалась обнаженной кожи моего плеча. Во мне росло неприятное чувство. Не страх, а тревога. Его близость может вызвать что-то такое, что не поддается моему контролю. От Луки пахло не алкоголем, как я ожидала, а лосьоном после бритья, который стоял в ванной комнате и нисколько не напомнил мне о нем. И не он был возле меня, а Лука. Лука не заслуживал моего недоверия. Я решительно отбросила тревогу и заставила себя улыбнуться.
        Вспыхнула камера. Лука рассматривал результат. На его лбу появилась морщинка.
        – Ты выглядишь так, словно съела что-то плохое.
        Я вытянула шею, чтобы тоже посмотреть на фото. Лука прав. Он выглядел как фотомодель для рубрики Сексуальные татуированные библиотекари, я же напоминала тетку из «Сумерек». Бледная, испуганная и ослепленная.
        – О боже!
        – Не так уж и плохо.
        Я многозначительно подняла брови.
        – Хорошо, еще одна попытка. – Лука снова вытянул руку. Казалось, он достаточно опытен в искусстве селфи. Либо его аккаунт в Инстаграм забит изображениями его лица, либо у него просто длинные руки. У нас с Меган всегда уходило много времени на то, чтобы сделать фото, на котором можно было видеть наши лица полностью.
        – Лучше? – Я не отваживалась посмотреть.
        – Немного, – сказал Лука нерешительно, – но давай для надежности сделаем еще одну.
        Я снова была в объективе его камеры, когда он сделал подряд несколько фото, которые затем скептически изучил. На каждой из них я выглядела ужасно. Или моя улыбка была натянутой, или глаза были закрыты… А на одной я так причудливо наклонила голову в сторону, что казалось, будто она вот-вот отвалится.
        – Я думаю, дело в тебе, – сказала я, после того как он удалил фото одно за другим. Я была так одержима мыслью отправить Норе красивое фото, что не могла думать ни о чем другом. – Рядом с тобой просто невозможно хорошо выглядеть.
        – Это обвинение или комплимент?
        Я фыркнула:
        – И то и другое. Первого немного больше.
        Лука засмеялся:
        – Хорошо, еще раз.
        Я решительно кивнула и попыталась думать о чем-нибудь веселом, чтобы вдохнуть в свою натянутую улыбку немного жизни. Лука наклонился в мою сторону и посчитал.
        – Три. Два. Один.
        Вспышка.
        Внезапный свет ослепил меня, и я зажмурилась, чтобы избавиться от теней, танцующих у меня перед глазами.
        – И?
        – Отлично.
        – В самом деле?
        Он кивнул и повернул дисплей ко мне, чтобы я могла посмотреть.
        Прошло мгновение, прежде чем я поняла, что вижу. И засмеялась. Я все еще выглядела как Бэмби в свете прожектора, но Лука приложил все усилия, чтобы выглядеть хуже меня. На фото он скривил губы, закатил глаза и так сильно втянул голову, что казалось, будто у него двойной подбородок.
        – Теперь ты выглядишь рядом со мной хорошо.
        – Хорошо – это несколько преувеличено. Я выгляжу лишь менее плохо.
        – Это практически то же самое. – Лука ухмыльнулся мне и открыл приложение Инстаграм. Быстрыми движениями пальцев он загрузил фото, наложил на него фильтр и напечатал описание: Доктор Горячий библиотекарь и Госпожа Не хочу фотографироваться. – Отправлено. А теперь еще одно фото для меня. С тобой и лучшим подарком в мире.
        Прежде чем я успела воспротивиться, Лука придвинул свой стул еще ближе ко мне. Он держал книгу между нами, и в этот раз я могла бы поклясться, что, когда сверкнула вспышка, моя улыбка была неподдельной.
        Глава 13
        После Лука и я вернулись в квартиру, где Гэвин и другой парень – Филип – давали ожесточенный бой на игровой консоли. Я не забыла, что Лука хотел меня о чем-то спросить на балконе, а он, наверное, уже позабыл. Несмотря на любопытство, я не переспрашивала из страха попасть в неловкую ситуацию.
        Вскоре после того, как Филип и Гэвин закончили игру, закончилась и вечеринка. Мелоди ушла первой, а через полчаса с нами попрощался последний гость – Гэвин. Лука закрыл за ним дверь и облегченно вздохнул.
        Апрель засмеялась:
        – Не валяй дурака, это твои друзья.
        – Нет. – Лука оттолкнулся от двери и нагнулся, чтобы поднять клочок подарочной бумаги. – Филип и другие – в лучшем случае знакомые. А парня с лысиной я вообще не знаю. Он пришел с Томасом.
        – А Симона?
        – Симона… – Лука замялся. – Не важно. Давайте наведем порядок.
        – Это не может подождать до завтра?
        Лука начал собирать красные стаканы, стоявшие в помещении повсюду.
        – Нет. И не рассказывай мне сейчас, что завтра ты будешь более мотивированной. Мы оба знаем, что это неправда.
        Апрель раздраженно вздохнула.
        – Поможешь мне на кухне? – спросила она меня.
        Я кивнула и пошла за ней.
        Или мне это не бросилось в глаза несколько часов назад, или кухня превратилась в зону бедствия только после моей последней порции алкоголя. Везде стояли использованные тарелки, некоторые пустые, другие с остатками еды. Количество алкоголя существенно сократилось. Наполовину полные пивные бутылки стояли в ряд на кухонном серванте, а кто-то опрокинул бутылку с водкой, которая разлилась по стойке. Рядом с мусорным ведром лежало несколько скомканных бумажных салфеток: очевидно, кто-то не смог попасть в цель.
        Я сморщила нос. В воздухе был непривычный запах, и я открыла окно.
        – С чего начнем?
        – Давай сначала уберем алкоголь. – Невзирая на мусор, Апрель села на пол. Я проверяла, закрыты ли бутылки, и подавала их ей, а она ставила их на полку под раковиной. – Ты довольно долго была с Лукой на балконе.
        – Несколько минут.
        – Несколько очень интимных минут, – заметила она.
        – Мы только разговаривали.
        Апрель посмотрела на меня, высоко подняв брови. В ее взгляде отразился скепсис.
        – Зато ваши лица были весьма близко. Симона, Мелоди и я спорили, целуетесь ли вы.
        – Между мной и Лукой ничего не было, – объяснила я твердым голосом и протянула Апрель бутылку водки.
        – Хорошо. Я не хотела бы видеть, как он разобьет тебе сердце.
        – Этого не случится, – заверила я ее. – Мы только… – Я не имела представления о том, как должна закончить предложение.
        Кем были Лука и я друг для друга? Было хорошо сидеть с ним на балконе, и наряду с Апрель он был человеком, с которым я проводила большую часть времени в университете. Факт, который, по моему мнению, сделал нас друзьями. Правда, он не любил людей, и единственной причиной, по которой он поставил меня так высоко в своем списке, был мой подарок.
        – Коллеги. Мы только коллеги.
        – Хорошо. Ты знаешь, как он ведет себя с женщинами.
        – И именно поэтому между нами ничего не случится.
        Мысль была абсурдной. Лука и я? Никогда. Даже если я теперь держала под контролем страх перед ним, мы были далеки от того, чтобы сблизиться. Если бы я когда-нибудь созрела, я пошла бы на свидание с кем-нибудь вроде Гэвина. С тем, кто только начал тренироваться для марафона, а не бежит сразу сорок миль. Сначала прошли пять, потом десять, потом пятнадцать, и, если терпения хватит, достигли, возможно, когда-нибудь и сорока. Лука же был словно знак, обозначающий пятьдесят миль.
        – Я принесу вещи, – сказала я, после того как мы завязали последний мешок для мусора. Я взяла его с собой вниз и бросила в один из мусорных баков.
        Стало холоднее, а уборка-марафон отрезвила меня еще больше. Я побежала трусцой в направлении фургона. Он стоял вблизи детской площадки под массивным деревом, которое бросало длинные тени в свете уличных фонарей. В темноте я не могла ясно различить машину, но почувствовала: что-то не так. Я ускорила шаги, пока не увидела, что было неправильно. Раздвижная дверь была открыта. Всего лишь щель, и кто-нибудь другой решил бы, что сам не полностью закрыл дверь. Однако я помню, что закрывала ее. Для меня это был не только автомобиль, но и мой дом, и в нем находилось все, что я имела. Я не могла не закрыть дверь.
        Я не хотела видеть того, о чем уже догадывалась, но мне нужна была определенность. Дрожащими пальцами я взялась за дверь и отодвинула ее дальше. Внутри машины царил хаос. Кровать была приведена в беспорядок, а мои украшения исчезли, за исключением нескольких бусинок, лежавших на полу. Из книг были вырваны страницы, коробки с одеждой были открыты, а рюкзак исчез. Воры оставили только лоскутное одеяло. Я схватила его и прижала шероховатую материю к груди.
        У меня закружилась голова, а ноги подкосились. Я села на край фургона, спиной к салону, чтобы больше не видеть этого зрелища. Я должна была разъяриться, но у меня не было сил. Последние годы были для меня адом, но я не сломалась из-за этого – не полностью. Я боролась и нашла путь спасти себя. Так почему еще и это должно было случиться со мной? Что я сделала, чтобы заслужить столько бед? Почему все время терплю поражения? Почему жизнь идет только под гору и никогда в гору?
        Вселенная не ответила на мои вопросы, а я была слишком изможденной, чтобы дальше думать об этом. Два один в пользу жизни, которая меня явно ненавидела.
        На глаза навернулись слезы. Я попыталась сдержать их, но не смогла. Сначала слезы катились медленно и тихо, а потом все сильнее и безудержнее. Постепенно до меня дошло, что означает это происшествие. Я плакала не о своих любимых джинсах или цепочке, которую создала незадолго до того, как пошла на вечеринку. Я плакала о том, что означала их потеря. Моя машина была еще здесь, но я потеряла все остальное. У меня недостаточно денег, чтобы снова строить свою жизнь. Мне нужны новые вещи, и мне надо отменить некоторые, если не все, заказы, так как у меня теперь нет материала. Это в свою очередь означало, что я получу меньше дохода. Кроме того, мне надо возместить испорченные книги, и я могла лишь надеяться, что мистер Штрассе не уволит меня за неуважительное обращение с библиотечным имуществом. Я должна непременно сохранить эту работу. Без нее у меня не будет шанса получить кредит, который мне теперь, вероятно, понадобится, чтобы оплатить предстоящие встречи с доктором Монтри. Я не хотела отказываться от услуг психолога. Без ее помощи я навсегда останусь в этом замкнутом кругу страха – или вынуждена буду
стать алкоголичкой.
        Я крепче прижала к груди бабушкино одеяло и погрузила в него лицо. Я почувствовала запах своего мангового шампуня, корицы и моющего средства и глубоко вдохнула его. При выдохе я почувствовала, как теплый воздух коснулся моей кожи. Я зажмурилась и попыталась представить, что сделала бы в этой ситуации бабушка.
        Она растила мою маму в одиночку, с минимальной заработной платой и двумя работами, и несмотря на это всегда улыбалась. Она приветствовала жизнь со всеми ее трудностями и никогда не сдавалась. Да, возможно, она тоже плакала в иные ночи, но после времени печали и разочарования она всегда находила путь, чтобы сделать жизнь лучше.
        Я хочу быть такой, как она.
        Я стану такой, как она.
        Я не знала, как долго я уже сидела в машине, чья хаотичная внутренность отражала мою собственную внутреннюю жизнь, когда услышала шаги. Они приближались. Тяжело дыша, я провела тыльной стороной кисти по векам, благодарная за темноту, которая скрывала мой жалкий вид.
        – Сага? – услышала я знакомый голос Луки.
        Я не смотрела вверх, но почувствовала, что он остановился передо мной.
        – Сага, что случилось? Мы ждали тебя.
        На самом деле он хотел спросить, почему я плачу. Вероятно, мои рыдания в ночной тишине были слышны на всю улицу. Я подняла голову и заставила себя посмотреть на него. Он подошел ко мне так близко, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Он уже снял джинсы и ту футболку. Вместо них он надел шорты и мятую майку.
        – Кто-то взломал мою машину, – сказала я.
        – Что?
        Лука нагнулся вперед. Опершись рукой о кабину, он всматривался в салон фургона, но едва ли мог что-то увидеть в темноте, тем более что никогда прежде не видел мою машину изнутри.
        До сих пор Апрель была единственной, кто входил в мой фургон.
        – На потолке есть фонарик, – объяснила я. Голос звучал хрипло и глухо из-за слез, которые все еще стояли в глазах. Лука наклонился еще. Его бедро коснулось моего плеча, однако я была слишком оглушенной, чтобы реагировать на это. За мной вспыхнул свет.
        – Черт возьми! – пробормотал он.
        Я повернулась, и у меня снова замерло дыхание. Лука включил фонарик в центре – два других тоже были украдены. Только в этот момент я действительно осознала масштаб бедствия. От отчаяния у меня вырвался судорожный всхлип. Ничего не осталось.
        Лука повернулся ко мне. Он вышел из машины и сел рядом со мной.
        – Не беспокойся. Мы приведем все в порядок. Машина не пропала и не сломана, во всяком случае, не настолько, чтобы ее нельзя было починить, в этом я уверен. – Он обнял меня и притянул к себе.
        Я не знала, из-за его слов или от моего отчаяния, но я не сопротивлялась и даже опустила голову ему на плечо. Я позволила себе это утешение. Лука не имел представления о том, как незаменимы эти вещи, когда нет денег. Он не знал моих проблем. Его мама подарила ему на восемнадцатилетие чертову квартиру.
        – Давай пойдем, – сказал Лука через некоторое время.
        Я кивнула, и он помог мне подняться. Он вел меня домой, не отпуская ни на секунду. Давление его руки на мое плечо было определенным, но не жестким, как будто он боялся, что я одна не доберусь до квартиры. У меня не возникло страха. Я была словно оглушена.
        В виде исключения мы поднялись на лифте. Дверь квартиры была приотворена, и музыка, которая во время вечеринки звучала громко, сейчас играла приглушенно. Я удивленно отметила, что слышу песню «Оцепеневший» группы «Linkin Park». Ирония овладела бы мною, будь положение не таким серьезным.
        Лука помог мне сесть на диван, словно я была пожилой женщиной. Потом он стал передо мной подбоченясь и посмотрел на меня сверху вниз. Моя подавленность отразилась в его глазах.
        – Что случилось? – Апрель вошла в комнату и пристально посмотрела на нас. Она уже переоделась в розовые пижамные брюки и белый топ. От ее макияжа остались лишь темные тени под глазами. – Кто-то умер?
        Лука покачал головой и кратко рассказал ей, что случилось. Мне не хватило на это сил. Охотнее всего я бы свернулась в клубок на диване и лежала бы, натянув одеяло на голову, пока все не прошло бы. Чем бы ни было это все. Я не прислушивалась к разговору Апрель и Луки, пока одно слово не привлекло мое внимание.
        – Нам надо вызвать полицию, – сказала Апрель. – Возможно, они смогут…
        – Никакой полиции, – прервала я ее сдавленным голосом. Комок в горле, казалось, надулся. Мне стало холодно, и я задрожала.
        – Ты уверена? – спросила Апрель. Она села рядом со мной на диван и погладила меня по спине. – Возможно, они найдут взломщиков и смогут возвратить твои вещи. Шансы не очень велики, но ты ничего не теряешь.
        Это за пределами моего рассудка.
        – Никакой полиции, – повторила я и беспокойно скользнула взглядом по комнате, чтобы удостовериться, что я лишь вообразила тесноту и стены на самом деле не приблизились.
        – Тебе не обязательно с ними говорить. Я могу…
        – Апрель, хватит! – прервал ее Лука.
        Я бы с радостью обняла его за это. Не важно, должна я говорить с полицией или нет. Одной мысли о том, чтобы быть в помещении с одним из этих мужчин в темно-синей форме, было достаточно для появления в моей голове шепота, который звучал как шум изображения поломанного телевизора. Только вместо потрескивания я слышала его голос.
        Сага, не веди себя так.
        Сага, это лишь прикосновение.
        Тебя не любил твой папа?
        Я должен заставить тебя?
        Почему ты плачешь?
        Мы никому не расскажем об этом, верно?
        Нет. Нет. Нет! Я наклонилась вперед. Прижав руки к глазам, я сконцентрировалась на тексте песни, которая тем временем поменялась. Слова песни отвлекали меня от его вопросов, а тяжесть руки Апрель на моей спине говорила мне, что я не одна. Его здесь не было, и даже если бы и был, у меня теперь есть поддержка. Эта мысль помогла мне, и слабое покалывание в конечностях постепенно утихло. Видимо, я еще раз избежала панической атаки. Я глубоко вздохнула и выпрямилась.
        Лука и Апрель озабоченно смотрели на меня.
        Я заставила себя улыбнуться, так как в противном случае заплакала бы.
        – Спасибо, – сказала я, обращаясь к обоим. – Мне уже лучше.
        – В самом деле? – скептически спросила Апрель.
        Я кивнула.
        – Слишком много сразу.
        – Я знаю. – Апрель произнесла эти слова почти беззвучно. Она заключила меня в объятия и крепко прижала к себе.
        Я ответила тем же, счастливая оттого, что нашла в Мелвью такую подругу. Возможно, моя жизнь все же не ненавидела меня, а просто хотела рассердить.
        Апрель отпустила меня и еще раз ободряюще погладила по спине, прежде чем встать с дивана. Мне не надо было произносить слова, чтобы она поняла: мне нужно немного времени для себя. В любом случае мы ничего не могли сделать в этот момент. Оба пожелали мне спокойной ночи и потушили весь свет, включая лампу для чтения рядом с диваном.
        Я включила ее, так как не хотела быть одна в темноте, и свернулась под лоскутным одеялом. Я сопела и пыталась вспомнить, что читала во второй половине дня о неврозе навязчивого мытья. Мысленно представила картину течения болезни и беззвучно перечислила возможные варианты терапии, которые смогла запомнить, в надежде, что скучная теория поможет мне заснуть. Потом перешла к навязчивому контролированию, затем к арифмомании и навязчивому собирательству и в конце концов остановилась на подробном списке социальных организаций, который выдала профессор Карсон. В примечании было сказано, что для нашего резюме было бы хорошо, если бы мы добровольно помогли одной из этих организаций.
        Однако мои мысли снова и снова возвращались к опустошенному фургону и неопределенному будущему. Уволит ли меня мистер Штрассе? Сколько денег у меня на счету? Есть ли в Мелвью благотворительные столовые?
        Я не могла этому помешать. Все эти вопросы и даже еще больше беспрерывно бродили у меня в голове. Я уговаривала себя думать о чем-нибудь другом и ждала сна.
        Он не приходил.
        Я ворочалась с боку на бок. Мой взгляд упал на дисплей DVD-плеера, который, казалось, насмехался надо мной своими светящимися цифрами. 4: 43.Уже почти три часа я лежу здесь, не в силах заснуть.
        Довольно.
        Я откинула одеяло, встала и пошла в прибранную кухню. Могла бы я помешать краже, если бы не помогала Апрель и Луке убирать пластиковые стаканы и подарочную бумагу? Возможно. Возможно, и нет. Это было уже не важно. Что произошло, то произошло. Я не могла отменить это, и с завтрашнего дня я должна жить с последствиями, какими бы они ни были.
        Я вытащила из шкафа кастрюлю, включила плиту и достала из холодильника молоко. Оно еще не имело кислого запаха, и я налила немного молока в кастрюлю. Я не знала, есть ли у Луки мед, но всей душой надеялась на это, садясь на корточки перед выдвижным ящиком, в котором Апрель и он хранили всевозможные продукты. Как и вся квартира – за исключением комнаты Апрель, – шкаф был прекрасно организован. Банки, коробочки и упаковки стояли аккуратно и были рассортированы по группам. Следует ли мне обратить внимание Луки на то, что он имеет симптомы обсессивно-компульсивного расстройства?
        – Что ты ищешь?
        Мое сердце подпрыгнуло, и я замерла. Из-за потрескивания, шуршания и скрипа во время поиска я не услышала, как пришел Лука. Все еще сидя на корточках, я медленно повернулась к нему.
        Он прислонился к дверному косяку и наблюдал за мной. Его майка была помята, а кудри растрепанно торчали во всех направлениях, как будто он ворочался так же много, как я.
        – Мед.
        – Он стоит выше. – Лука оттолкнулся от косяка и подошел к холодильнику, чтобы открыть шкаф над ним, до которого я никогда не смогла бы дотянуться без стула. Он вытащил банку меда и поставил ее рядом с плитой.
        Я задвинула ящик и встала.
        – Спасибо.
        Он улыбнулся:
        – Не можешь заснуть?
        Я кивнула и помешала молоко.
        – Я не могу прекратить думать.
        – Я тоже, – сказал Лука и сел на стойку. Кисти рук он положил под бедра. Он сделал это для меня или просто чтобы согреть пальцы? – Я чувствую себя виноватым.
        – Почему?
        – Потому что тебя ограбили на улице перед моей квартирой, – сказал он серьезно. – Если бы пошли в клуб, такого бы не случилось.
        – Это произошло бы в любом случае. Я припарковалась бы здесь и вместе с вами пошла в клуб, – возразила я ему, хотя сама не верила в это. Если бы он праздновал свой день рождения в клубе, я бы не пошла с ними. Но это не играло никакой роли. В этом не было его вины.
        – Это просто несправедливо. – Лука вздохнул, потом на его губах появилась тонкая улыбка. – Лучше бы вор залез к Апрель. Это не машина, а мусорная свалка.
        – Именно по этой причине он не сделал этого.
        – В следующий раз хорошенько замусорь свой VW.
        – Мусор вместо сигнализации?
        Лука кивнул:
        – Нам следует запатентовать идею.
        Я нерешительно засмеялась и снова помешала молоко, от которого поднимались маленькие облака пара. Я была благодарна Луке за то, что он хотел приободрить меня, но это не помогло бы. Мои мысли и чувства находились в той черной точке, из которой только время могло унести их.
        – Сага? – Его голос звучал озабоченно. Я перевела взгляд с кастрюли на него. Он пристально смотрел на меня, подняв брови. – Не волнуйся. Мы справимся.
        – Мы?
        Лука кивнул.
        – Возможно, я был на балконе нетрезвым, но я не лгал. Я серьезно думаю то, что сказал.
        – Что ты думаешь?
        – Что ты мой номер три.
        – И подарки других ничего не изменили?
        – Они не имели ни одного шанса против лучшего подарка в мире. – Лука улыбнулся, и на его щеке наметилась ямочка.
        Мне пришлось отвести взгляд, чтобы не сделать опрометчивого шага и не обнять его. Я взяла мед и щедро положила его ложкой в теплое молоко. Я все время чувствовала внимание Луки.
        – Апрель и я не оставим тебя на произвол судьбы, – продолжил Лука. Он понизил голос до шепота.
        Мне стало жарко, не из-за панической атаки, а из-за какого-то… теплого чувства.
        – Почему?
        Лука наклонил голову.
        – Почему что?
        – Почему вы хотите мне помочь? Мы знакомы всего несколько недель.
        – С каких пор дружба определяется временем?
        Я достала себе чашку из шкафа, чтобы не надо было смотреть на Луку. Дружба. Странно было слышать это слово от него. Еще несколько часов назад я даже не была уверена, нравится ли он мне. Признаю, он всегда был милый и готовый помочь, и хорошо относился ко мне. Однако уважительное отношение к людям еще не признак дружбы.
        – Ты тоже хочешь?
        Лука вытянул шею и посмотрел в кастрюлю.
        – Если что-то останется.
        Я взяла из шкафа вторую чашку и разделила молоко между нами. Лука вытащил правую руку из-под бедра и взял чашку, которую я ему протянула. Потом я прислонилась к кухонному шкафу и сделала первый глоток. Молоко было сладким от меда, как я любила, и приятное тепло побежало к желудку.
        Лука закашлял. Он спрыгнул со стойки и поставил чашку. Сделав три больших шага, он оказался у холодильника, вытащил бутылку воды и жадно отпил.
        Я вопросительно посмотрела на него.
        – Боже мой, это отвратительно, – простонал он и провел тыльной стороной кисти по губам. С перекошенными губами и наморщенным носом он смотрел то на меня, то на чашку.
        – Как ты делаешь эту штуку? Она на вкус как сироп.
        – Мне нравится сладкое, – сказала я и сделала еще глоток.
        Он вздрогнул от отвращения.
        – Ты можешь выпить остаток моего молока.
        Я пожала плечами, взяла его чашку и перелила содержимое в свою.
        Лука допил воду и взял из холодильника холодный кусок пиццы. Потом он снова сел на стойку.
        Мы молча ели и пили. И с каждой прошедшей минутой, с каждым выпитым глотком и каждым взглядом, который бросал на меня Лука, я становилась спокойнее. Этому помогло осознание, что я не одна. В Мэне у меня была Меган. Оставить ее, чтобы убежать от него, было самым тяжелым. Мы дружили с детства. Другие дружбы из детского сада, начальной и средней школы заглохли – некоторые через два-три месяца, другие уже через пару недель, а часто дружба длилась лишь несколько дней.
        Однако в случае с Меган и мной это была постоянная величина, и уже несколько лет она была единственной моей подругой, как бы жалко это ни звучало. Когда-то я была слишком напуганной, чтобы сблизиться с людьми из своей школы, и в мыслях я уже примирилась с тем, что в Неваде придется рассчитывать только на себя, по крайней мере, первое время, пока я не справлюсь со своими проблемами. Знать теперь, что на моей стороне Апрель и Лука и что они не отвернутся, много значило для меня, так как, имея друзей, намного легче вести борьбу с демонами будней.
        Я поставила пустую чашку в мойку и повернулась к Луке, который спокойно смотрел на меня. И, не думая о сомнениях и опасностях, я преодолела дистанцию между нами и обвила его руками.
        – Спасибо, – пробормотала я на его груди и крепко прижала его к себе. Лишь на секунду, прежде чем снова отстраниться. Вероятно, Лука не подозревал, что это значило для меня, но я знала, и этого было достаточно.
        Он посмотрел на меня сверху вниз. В его глазах отражалось замешательство, но он улыбнулся. И, пока он ничего не сказал, я пожелала ему спокойной ночи и вернулась в гостиную. Я легла на диван, потушила настольную лампу и вскоре заснула с чувством тепла в животе.
        Глава 14
        На следующее утро я бы охотнее всего вообще не вставала. Короткий антициклон вчерашней ночи выдохся, и я снова упала на почву фактов. Я хотела натянуть одеяло на голову, зарыть лицо в подушку и никогда больше не покидать теплый кокон предыдущих часов.
        Я обещала Апрель проводить ее в это утро в «Le Petit» и составить ей компанию, пока не придут первые гости. Кафе посещали главным образом студенты, поэтому в конце недели было более свободно, чем обычно. Я была рада посидеть у стойки, потягивая кофе, и спокойно обсудить с Апрель события недели. Но это было до того, как вор взломал мой фургон и разрушил и так не слишком устойчивую основу моего нового существования. Теперь мысль о необходимости покинуть дом казалась непреодолимым препятствием. С таким же успехом меня могли бы попросить пройти босиком по раскаленным углям. В другой день я бы приняла вызов и попыталась прыгнуть выше головы; сегодня у меня не было на это сил.
        – Я надеюсь, ты не зла на меня, – сказала я Апрель, после того как объяснила, почему не могу идти с ней.
        Она понимающе улыбнулась:
        – Не беспокойся об этом. Я просто убью время с Камом. А у нас будет вечер. Ты останешься?
        Я кивнула и сделала небольшой глоток кофе. Без украшений и спального мешка салон моего фургона был пустым и холодным. Вероятно, любая тюремная камера уютнее, чем эти четыре квадратных метра, которые я называла своей собственностью.
        – Когда ты придешь?
        Апрель надела черную юбку и фиолетовый топ с эмблемой кафе. Она сильно накрасила глаза, чтобы скрыть усталость. Было только девять часов, а ночь для всех нас оказалась слишком короткой.
        – Я еще точно не знаю. До полудня я в «Le Petit», а потом встречаюсь для учебы с Аароном. Если хочешь, можешь присоединиться. Тебе ведь тоже предстоит работа по подготовке к экзаменам.
        Я издала раздраженное ворчание. Экзамены были последним, о чем мне хотелось думать, но, если я собиралась благополучно преодолеть семестр, мне надо было стараться. Прежде всего следует позаботиться о замене некоторых украденных книг.
        – Я обдумаю и напишу тебе.
        – Отлично. – Апрель улыбнулась. Сделав большой глоток, она допила какао и схватила ключ.
        Я пожелала ей хорошего дня и вознамерилась сделать сначала завтрак, так как на пустой желудок я еще меньше хотела решать свои вопросы. Я включила печь и взобралась на стойку, чтобы достать пакет с зачерствевшими рогаликами, которые увидела ночью, когда Лука доставал мед.
        Немного подумав, следует ли мне что-то приготовить и для него, я приняла решение против этого. Лука жаворонок, но сейчас он все еще спал.
        После того как мой рогалик разогрелся, я щедро намазала его сливочным сыром и мармеладом и налила себе еще кофе, а затем удобно устроилась на диване. Закутавшись в одеяло, я решила, что мне не повредит сериал, прежде чем я окунусь в реальность. Я просмотрела обширный ассортимент «Нетфликс» и наконец решила остановиться на «Несгибаемой Кимми Шмидт». Прижавшись к подушке, я начала смотреть первый эпизод, который слишком быстро закончился – через двадцать минут. Я посмотрела и второй эпизод, а полчаса спустя третий. Прежде чем приняться за четвертый, я положила в духовку второй рогалик. Кимми была великолепной. Мне нравился ее позитивный настрой, который она никогда не теряла, несмотря на неудачи в жизни. Хотя ее характер был изображен немного утрированно, я узнала в ней себя. В тот момент, когда у Титуса случился один из его приступов, открылась дверь комнаты Луки.
        – Доброе утро. – Он зевнул и провел пальцами по растрепанным волосам.
        – Доброе утро, – ответила я. – Как спалось?
        – С пяти часов хорошо. А тебе?
        Я сделала движение рукой, которое должно было означать «нормально», продолжая следить за развитием событий на экране.
        Лука вяло побрел ко мне и плюхнулся на диван на расстоянии вытянутой руки.
        На таком близком расстоянии я больше не могла его игнорировать. Я незаметно наблюдала, как он устало опустил голову. Пяти часов сна было недостаточно.
        Но, прежде чем мы пошли спать, был момент, который отпечатался в моей памяти. Я обняла Луку. Мимолетно, но объятие было объятием, и я спрашивала себя, что он об этом думает. Помнит он еще об этом или забыл? Вероятно, такой жест для здоровых людей не был событием. А для меня был. Годами я не прикасалась ни к одному мужчине, только к нему, но это никогда не происходило добровольно. Он принуждал меня. Подойти к Луке так близко было смелым решением в моем мире, и это было мое решение, не его. Я всей душой надеялась, что он не использует этот момент близости в качестве повода для того, чтобы чаще прикасаться ко мне. Это имело значение – прикасается ли он ко мне или я к нему. Если я дотрагивалась до него, у меня был контроль. Это была моя воля, и я могла при желании устраниться. Если наоборот, то я была в его власти. Он мог заключить меня в свои объятья, схватить, удерживать…
        – Что это? – Лука прервал мои мысли.
        Я уставилась на него. Потом растерянно опустила взгляд на последнюю половинку рогалика. Я протянула ему тарелку.
        – Ты голоден?
        Он нахмурился, но благодарно принял остатки моего завтрака и поглотил рогалик в рекордно короткие сроки. Потом он пошел в ванную, а я начала смотреть пятый эпизод «Кимми Шмидт».
        В середине шестого эпизода Лука вернулся. Он принял душ, переоделся, с книгой в руке сел на один из стульев и начал читать.
        Я попыталась не обращать на него внимания и сконцентрироваться на сериале, но мне это не удалось. Каждый раз, когда он перелистывал страницу, я ловила себя на том, что смотрю на него; сопя, тихо смеясь или вздыхая, он привлекал мое внимание. Седьмую и восьмую серию я смотрела, не понимая происходящего на экране, и, прежде чем началась девятая, я выключила телевизор.
        Лука поднял голову.
        – Что ты читаешь? – спросила я.
        – Ничего известного. – Он показал мне обложку, которая была полностью черной, за исключением названия и фамилии автора. – Это друг написал. Вышла в маленьком издательстве. Лишь одна новелла.
        Я подтянула одну ногу на диван и повернулась к нему:
        – О чем идет речь?
        – О Люцифере, который ведет борьбу с демонами семи смертных грехов, чтобы вернуть свое место на стороне Господа, пока его душа еще не бесповоротно испорчена для неба.
        – Звучит интересно.
        – Я обещал автору рецензию и отлыниваю уже три недели.
        – И какой твой вывод сейчас?
        Он скривил рот:
        – Религия – не мое.
        – Я могу посмотреть?
        – Конечно. – Он протянул мне книгу.
        Она была узкой, края позолоченными, а бумага такой тонкой, что книга напоминала Библию.
        – Производит приятное впечатление.
        – Было бы прекрасно, если бы содержание тоже было таким.
        Я открыла книгу на первой странице, кашлянула и начала читать:
        – «Если бы я в это утро предчувствовал, что Похоть – сладострастие – лишит меня пениса, я бы не вставал». – Я сделала паузу. – Довольно жестокая эта Похоть.
        – И непристойная, – добавил Лука и оперся локтями о спинку стула. Он ничего не делал, чтобы забрать у меня книгу, а лишь нетерпеливо смотрел на меня, и я продолжила читать.
        – «Однако, прежде чем Похоть, отвратительная личность, сделала это, еще была Гула, Госпожа обжорства. Я долго искал эту неряху и наконец нашел ее в центре невоздержанности и себялюбия: Лас-Чертовом-Вегасе». – Я подняла глаза от книги. – Возможно, твой друг имеет что-то против женщин?
        – Нет, это просто его стиль. Жадность, Злоба и Зависть – парни, и о них он пишет так же, если не хуже. Действительно скверной является сцена, в которой Люцифер и Зависть идут в садомазо-клуб.
        – Нет уж, извините! – Я бросила ему книгу.
        Он поймал ее и снова откинулся на стуле. Зазвонил телефон, стоявший на зарядке возле настольной лампы.
        Я взяла его и протянула Луке.
        Он посмотрел на дисплей, и черты его лица стали чужими. Сначала он выглядел удивленным, потом взбешенным, и наконец со всей силой бросил телефон на кофейный столик.
        Я вздрогнула от страха.
        – Я так понимаю, ты не хочешь отвечать? – констатировала я, насторожившись из-за внезапной вспышки гнева.
        Он покачал головой и скрестил руки на груди, не спуская глаз с телефона, который все еще звонил. Он с отвращением смотрел на него.
        Наконец звонок замолк, и раздался голос автоответчика.
        – «Это Апрель и Лука. Вы знаете, что делать», – прозвучал голос Луки с последующим писком.
        – Привет, Лука, – сказала женщина. – Похоже, ты не дома. Я желаю тебе всего наилучшего в день рождения. Я послала тебе по электронной почте купон «Амазон». Желаю тебе хорошо провести время. Созвонимся.
        Тишина заполнила помещение, но вскоре ее нарушило сопение Луки. Он недоверчиво покачал головой, взял телефон и удалил сообщение, при этом пластик затрещал под кончиками его пальцев. Его злость нельзя было не заметить, но здесь было и другое чувство. Разочарование? Кем была эта женщина? Бывшая девушка? Апрель ошибалась и Лука уже встретил женщину, разбившую ему сердце? Это бы многое объяснило. Все же сообщение было слишком холодным и равнодушным для бывшей любимой.
        – Моя прелестная мать, – объяснил Лука, как будто прочел мои мысли.
        Я удивленно подняла брови:
        – Это была твоя мама?
        Он кивнул:
        – Снежная королева собственной персоной.
        – Вау!
        – Ты права. Но послушай, все-таки в этом году она промахнулась с моим днем рождения лишь на один день. В прошлом году она ошиблась на целую неделю. Казалось бы, женщина с сотнями важных встреч в году должна использовать календарь, но что я в этом понимаю?
        Его голос был полон цинизма и пренебрежения, однако за ними я смогла разглядеть боль и горечь. Его мама, наверное, не делала того, что делал он, однако она его заметно травмировала. Я захотела встать и еще раз обнять Луку, чтобы показать ему, что я тут ради него. Однако гнев, о котором говорили его сжатые кулаки, удержал меня.
        – Ты хотел бы поговорить об этом?
        Лука покачал головой:
        – Не о чем говорить. Для Дженифер все более важно, чем ее семья. В этом нет ничего нового. Я сжился с этим. – Всплеск его эмоций доказывал обратное, но я удержалась от этого замечания. – Пойду пробегу кружок-другой, а потом зайду к Гэвину.
        Он встал и исчез в своей комнате, прежде чем я смогла что-либо сказать. Вскоре он вернулся. Теперь на Луке были шорты, футболка без рукавов и кроссовки. Напряжение не покинуло его тело. Слепой от гнева, он схватил ключ и, не удостоив меня взглядом, выскочил из квартиры.
        Дверь за ним захлопнулась с громким щелчком, и только после того, как шаги замерли в коридоре, я осознала, что осталась одна. С тех пор как я приехала в Неваду, большую часть времени я проводила наедине с собой. Меня никогда не беспокоило одиночество, однако я чувствовала себя странно, находясь без Луки и Апрель в их квартире.
        Немного помедлив, я решила, что достаточно долго откладывала свои проблемы. Мне следует перестать бояться и позаботиться наконец о неизбежном. Выходные скоро закончатся, впереди ждут будни. А у меня нет денег, чтобы отдать долг библиотеке и чтобы оплатить визиты к врачу. Возможно, придется их отменить. При этих мыслях я почувствовала гложущую боль в животе.
        – Ты справишься, – пробормотала я.
        Шаг за шагом. Сначала встаешь с дивана. Потом берешь запасной ключ, который тебе показала Апрель, и сбегаешь по лестнице. Спустившись вниз, делаешь глубокий вдох и идешь к своему фургону, и, если ты там, ты уже сделала почти половину.
        Я решительно кивнула и приступила к выполнению собственных указаний. Перед фургоном я снова составила список и напомнила себе, что меня поддерживают Апрель и Лука. Это помогло мне отважиться на следующий шаг – сделать инвентаризацию всех вещей, которые вор оставил. Я собрала все и отнесла в квартиру. Там я упорядочила оставшиеся украшения, чтобы определить, какие изделия мне надо временно убрать из магазина.
        Потом я прокралась в комнату Апрель и схватила ее ноутбук, который она небрежно оставила на полу. Я села с ним на диван, открыла свой аккаунт на Etsy, отменила несколько заказов и написала извинения покупателям в надежде, что отмена заказа не отпугнет их навечно. Я перевела их деньги назад и тем самым позволила своему счету уйти еще дальше в минус. На самом деле я не могла позволить себе проценты по овердрафту, но, когда я представила, что проведу следующие дни и недели без своих украшений, у меня по телу забегали мурашки. Кроме того, без использования денег я не смогу ничего заработать. Итак, я заказала фурнитуру у своего оптового торговца и указала квартиру Луки как адрес доставки.
        Я хотела еще составить финансовый план, чтобы иметь представление о своей ситуации. Однако на улице тем временем потемнело, и, после того как я отметила в своем магазине все товары, которые в ближайшее время не подлежат доставке, мужество покинуло меня.
        Я вытащила из сумки мобильный. Указание на дисплее напомнило мне о непрочитанном сообщении от мамы. Я некоторое время раздумывала, позвонить ли ей, но не решилась.
        Вместо этого я открыла свой список контактов – горсточка имен – и посмотрела на номер Меган. Мне хотелось ей позвонить, чтобы она смогла меня убедить, что все будет хорошо. Но, слушая ее голос, я бы неизбежно расплакалась. Я не хотела плакать снова и положила мобильный в сумку.
        Мне был нужен таймаут, чтобы собраться с силами. Я решила извлечь лучшее из моего текущего положения и воспользоваться ванной Апрель и Луки. Прошло много месяцев с тех пор, как я последний раз принимала горячую ванну.
        Я взяла ноутбук и пошла в ванную комнату. Там я поставила ноут на крышку унитаза, отвернула кран и добавила в воду немного ароматической добавки Апрель. Я три раза проверила, заперта ли дверь, и разделась. Осторожно потрогала кончиками пальцев ноги воду, испускающую пар, и скользнула в ванну. Я блаженно вздохнула. Мягкая пена приятно пощипывала кожу и отвлекала от паники, которая постоянно подстерегала меня. У меня не было денег и квартиры, но были друзья, я не голодала и лежала в прекрасной ванне. Никаких причин нервничать.
        Я положила голову на край ванны и на несколько минут задремала, потом вытерла руку и включила новую серию «Кимми Шмидт». Я увлеклась ее безумной жизнью, однако во время одиннадцатого эпизода услышала шум, который дал мне понять, что я уже не одна в квартире. Я нажала на паузу, но не знала, пришла ли домой Апрель или это был Лука. Я долила еще немного горячей воды, снова включила сериал и досмотрела финал сезона.
        Пальцы на руках и ногах были морщинистыми, когда я выбралась из ванны. Я вытерлась и намазалась лосьоном для тела, пахнущим ванилью. За дверью я услышала два голоса: звонкий и низкий. Я оделась и пошла в гостиную, где на диване сидели и беседовали Лука и Апрель.
        – Привет, – поздоровалась я.
        Они мгновенно замолчали и напряженно посмотрели на меня. Это было ненормально. Что-то было не так. Во мне росло чувство неловкости, а умиротворение, которое я испытывала до этого момента, растворилось в воздухе.
        – Все в порядке?
        – Конечно! – ответила Апрель, правда, не очень убедительно. В ее напряженной улыбке было что-то тревожное. Апрель беспокоило, что я была в квартире одна или что взяла ее вещи?
        – Нам надо поговорить с тобой.
        Может ли быть приятной беседа, начатая с этой фразы? Наверное, нет.
        Однако я кивнула и побрела к креслу, стараясь не показать своей неуверенности.
        – Итак… – Апрель откашлялась. – Лука и я как раз говорили о твоей ситуации. – Она многозначительно посмотрела на меня, но я не издала ни звука. Что я должна была сказать? – Нам не нравится, что ты спишь в фургоне, который так легко взломать, – продолжила она. – Кто знает, что бы случилось, если бы ты была в машине, когда туда вломились.
        Я сжала губы. Об этом я совсем не думала. Я, конечно, знала, на что она намекала, но я всегда чувствовала себя уверенной в фургоне. Взаперти в собственных четырех стенах из металла и далеко от него. Мысль, что кто-то может вломиться и сделать со мной то, что делал он, или хуже, не приходила мне в голову – до сих пор.
        – Я могла бы купить дополнительный замок.
        Апрель посмотрела на меня, и я прочитала в ее взгляде невысказанный вопрос: на какие деньги?
        – Что ты предлагаешь? Я не получу студенческую ссуду на квартиру, не имея сбережений, – сказала я.
        Я не говорила им, что уже перед началом семестра подавала заявления в благотворительные организации для студентов, которые предоставляют финансовую поддержку и другую помощь. Все они отклонили мои заявления. Я не была в чрезвычайной ситуации, являлась лишь наполовину сиротой и выросла у своей родной матери. А о вещах, которые он со мной делал, я ничего не рассказала, это не имело значения для получения денег. Вероятно, меня бы заставили подать жалобу, и что потом? Он – полицейский и в глазах государства честный и достойный доверия мужчина.
        Он никогда не был бы осужден или, в крайнем случае, получил бы минимальное наказание. Потом он снова вышел бы на волю, и так как я нарушила бы свое обещание, то пострадать должна была Нора. Я не могла этого допустить. Я должна была молчать, по меньшей мере, пока Нора не станет совершеннолетней и не уедет в университет, чтобы он уже не мог приблизиться к ней.
        – Лука и я не хотим посылать тебя в банк, – сказала Апрель и наклонилась вперед, опершись локтями о колени. – Мы хотим, чтобы ты поселилась у нас.
        Я, должно быть, ослышалась.
        – Чего вы хотите?
        – Чтобы ты поселилась у нас, – повторила Апрель с улыбкой. – Не навсегда, а пока ты не преодолеешь все трудности и не отложишь достаточно денег на собственную квартиру или комнату. Или кровать в студенческом общежитии.
        Я покачала головой:
        – Я не могу это принять.
        – Почему?
        – Это слишком много, – запротестовала я. – Это ваша квартира. Где мне спать? Я ведь не могу завладеть вашей гостиной на длительное время.
        – Кто это сказал?
        – Я.
        – Но это не твое решение. Это наша гостиная, мы можем с ней делать что хотим. А мы хотим, чтобы ты осталась у нас.
        – Я не могу это принять, – упорствовала я, но мое сопротивление не было таким решительным, каким должно было быть. Мысль о том, чтобы просыпаться каждое утро на диване, вместо того чтобы мучиться от болей в спине из-за сна в фургоне, была заманчивой.
        – Мне все равно. – Апрель скрестила руки на груди. – Я не оставляю тебе выбора. Ты ни при каких обстоятельствах не будешь спать в этой машине, я не хочу все время беспокоиться о тебе. – Она посмотрела на Луку. – Скажи ей, что мы хотим, чтобы она жила с нами.
        Лука, державший в руке банку с энергетическим напитком, поставил ее на кофейный столик, ничего не сказав. Он посмотрел на меня загадочным взглядом. Я не могла оценить, действительно ли он согласен с моим присутствием или Апрель принудила его. Хотя накануне ночью он уверял меня в своей дружбе и поддержке.
        – Тебе было бы лучше, если бы ты жила у нас не бесплатно?
        – Лука! – раздраженно сказала Апрель.
        – Что? – Он посмотрел на сестру. – Она не хочет подаяний. Я бы тоже не хотел. Позволь ей заработать место на диване. Она может взять на себя треть коммунальных платежей, это не много, и, вместо того чтобы платить аренду, заняться домашним хозяйством. – Он снова посмотрел на меня. – Ты могла бы стирать белье, выполнять работу по спискам на кухне и ходить за покупками.
        Апрель шикнула:
        – Ты не можешь закабалить Сагу.
        – Я лишь предлагаю ей возможность отплатить.
        – Ты не должна этого делать, – сказала Апрель, повернувшись ко мне. – Ты моя подруга, и я охотно помогу тебе, не ожидая за это вознаграждения.
        Я кусала нижнюю губу, не зная, что делать. Я не привыкла получать вещи бесплатно. Все эти годы я должна была усердно работать – ради карманных денег, VW, учебы.
        – По правде говоря, мне нравится идея Луки.
        – Если ты себя лучше чувствуешь, убирая наш мусор, я не буду тебя отговаривать. – Апрель пожала плечами. – Главное, ты больше не спишь в этом фургоне.
        Апрель смотрела на меня с надеждой, но я перевела взгляд на Луку. Ведь это была его квартира. Он действительно был готов делить ее со мной? Я верила, что он хочет мне помочь. Но я не была уверена, было ли совместное проживание видом помощи, который он имел в виду. А я не хотела давать ему повода не любить меня. Но если я на длительное время завладею его диваном, такое ведь может случиться?
        С другой стороны, квартира достаточно большая, чтобы у каждого было личное пространство, а дни мы проводим на разных лекциях. Кроме того, у нас разные интересы. Лука мог бы играть в одну из своих видеоигр, а я заниматься в комнате Апрель или делать украшения из материалов, которые у меня остались. А если Апрель не захочет меня видеть, я могла бы на несколько часов вернуться в фургон или пойти в парк. В любом случае мое вселение в квартиру было временной мерой. Они не брали на себя вечные обязательства. Я могу снова выехать, как только скоплю достаточно денег на замок, новую одежду и одеяло. Два месяца, возможно, три. До нового года я снова исчезну.
        – Согласна, – сказала я наконец, пока не придумав других аргументов против этого решения.
        – Да! – Апрель радостно вскочила. Когда она порывисто меня обняла, я спросила себя, не оказала ли я ей услугу своим вселением? Разве она не жаловалась, что страдала от тирании Луки и присутствия Гэвина? – Это замечательно!
        Я ответила на объятия и взглянула через ее плечо на Луку. Он смотрел на меня, и, хотя на его губах играла улыбка, я разглядела в серых глазах тревогу.
        Глава 15
        Яркий солнечный свет проникал сквозь тонкие занавески, когда я проснулась в воскресенье утром. Волнение прошедшего дня и облегчение в связи с предложением Луки и Апрель поспособствовали тому, что спала я как младенец. Меня ни разу не посетили обычные кошмары. Я проснулась лишь рано утром, когда мои новые соседи покинули квартиру. Апрель пошла в тренажерный зал, а Лука встречался в университете с сокурсниками. Таким образом, у меня была необходимая тишина, чтобы составить финансовый план, обещанный себе еще вчера.
        После обильного завтрака и двух серий второго сезона «Кимми Шмидт» я взяла ноутбук Апрель и составила таблицу в Exel. Все выглядело не очень хорошо. Мой счет достиг низшей точки со времени приезда в Мелвью. У меня не было шанса заработать достаточно с помощью украшений, и одни лишь украденные библиотечные книги стоили небольшого состояния. Кроме того, мне нужны новые вещи. Не говоря уже о том, что я обещала Луке и Апрель участие в коммунальных платежах.
        В общем и целом таблица показала мне то, что я давно знала: мне нужны деньги. Срочно. А у Луки и Апрель просить денег я не могла, как и у своей семьи.
        Меня знобило при мысли о том, чтобы быть должной ему. Его деньги, без сомнения, давались бы с условием. Оставался лишь один человек, которого я могла попросить одолжить мне денег, хотя не имела на это права. Меган своей дружбой и пониманием уже дала мне больше, чем я ей когда-нибудь смогу возвратить, но она была моим последним шансом.
        Со вздохом я достала мобильный и набрала ее номер.
        – Ну наконец! – крикнула Меган в трубку в качестве приветствия. Ее голос звучал приглушенно, как будто у нее что-то было во рту. – Я со вчерашнего дня ждала твоего звонка. Я хочу все знать о вечеринке в честь дня рождения Луки.
        Я поморщилась. В волнении из-за взломанной машины и украденных вещей я совсем забыла, что обещала Меган рассказать о вечеринке. Я сразу почувствовала себя еще хуже.
        – Что у тебя нового?
        – Все как обычно, – ответила Меган. – Мои родители нервируют меня университетскими брошюрами.
        В отличие от большинства наших одноклассников, Меган отказалась от дальнейшей учебы. Она была во всех отношениях художница и всегда мечтала о собственной галерее, поэтому со времени окончания учебы она часто моталась между Мэном и Нью-Йорком. Ее мечта еще не сбылась, но, учитывая ее потенциал, у нее все было впереди.
        – Итак, как же прошла вечеринка? – переспросила Меган.
        – Она была… приятная. – Лучшее слово не пришло мне на ум. Потом я все ей рассказала очень подробно, до момента, когда я покинула квартиру, чтобы забрать вещи из машины.
        – Это звучит великолепно. Я знала, что Луке понравится твой подарок, – сказала Меган.
        Я слышала, как она катается на офисном стуле по комнате.
        – Под каким именем я найду его в Инстаграм?
        – ja.lucgib96.
        Пару мгновений царила тишина: Меган искала его аккаунт.
        – Сага?
        – Да?
        – Ты прикалываешься? Это Лука?
        – Если ты смотришь правильную страницу, то да.
        Меган фыркнула:
        – Конечно я на правильной странице. Или ты вчера сделала селфи с другим очень горячим парнем?
        – Нет, только с одним.
        – Он… Ты видела его фото на озере Тахо, где на нем лишь мокрые плавки? Черт возьми, я думаю, он большой… Нет, подожди, это просто тень или нет? Подожди…
        Я простонала.
        – Скажи мне, пожалуйста, что ты не пытаешься рассмотреть его пенис.
        – Я не могу, так как это была бы ложь, а ты знаешь, что я никогда не лгу.
        – Ты невероятная.
        – Спасибо.
        – Это не комплимент.
        Меган засмеялась.
        – Мне все равно.
        Я положила подушку на колени. Увы, наступил момент, когда я уже не могла скрывать настоящую причину своего звонка.
        – Меган, позавчера случилось еще кое-что, и я вынуждена попросить тебя об одолжении.
        – Хорошо… – В ее голосе слышалось участие. В последние годы мы провели достаточно серьезных разговоров, чтобы Меган тотчас догадалась, что это один из них. – Что случилось? Лука…
        – Нет. – Я покачала головой. – Лука ни в чем не провинился. Речь идет о моем фургоне.
        – Старое железо приказало долго жить?
        – Нет. – И я рассказала ей о краже со взломом и о великодушном предложении Апрель и Луки.
        Меган внимательно слушала меня и прервала лишь для того, чтобы выругаться.
        – Черт! Сага, мне так жаль, – сказала она, когда я закончила свою историю.
        – Ты тут ни при чем.
        – Ты не заслужила того, что с тобой случилось, – убежденно сказала она. – Это очень мило со стороны Луки и Апрель – позволить тебе жить у них. Мне тоже было бы не по себе, если бы ты после этого случая продолжала спать в VW.
        – Вы слишком сильно волнуетесь.
        – А ты слишком мало. В этом мире много мудаков.
        – Я это знаю, Меган, поэтому тоже очень благодарна Луке и Апрель, но я не могу просить их еще об одном одолжении. И здесь помочь можешь ты.
        – Ясно. Что тебе нужно? – ответила Меган без колебаний.
        Я сделала глубокий вдох и в сотый раз пожелала, чтобы мне никогда больше не надо было занимать у нее. Меган имела не намного больше, чем я, в конце концов, она была художницей. Однако у нее были родители, которых она могла попросить о помощи, хотя не любила это делать.
        – Деньги.
        Было слышно, как она вздохнула.
        – Сколько?
        – Четыреста, возможно, пятьсот долларов. Точно я узнаю, когда поговорю с библиотекарем.
        – Черт подери, Сага, – выругалась Меган во второй раз в течение нескольких минут. – Это очень много. Если я дам их тебе, то могу попрощаться с открытием выставки в Музее современного искусства.
        Черт, я совсем забыла, хотя Меган рассказывала мне об этом уже несколько недель. Она была приглашена на эксклюзивное торжество вечером перед непосредственным открытием. Вечеринка в узком кругу, на которой будет присутствовать много важных людей из мира искусства. Я просто не могу отнять у нее это, чтобы это ни означало для меня.
        – Меган…
        – Я думаю, – прервала она меня, прежде чем я смогла отменить свою просьбу. – Я не могу тебе ничего обещать. Дай мне сначала поговорить с родителями и узнать, смогу ли я аннулировать бронь в отеле. Возможно, я на две или три ночи найду пристанище у друга.
        От великодушного ли жеста Меган или от того, что со мной произошло за последние двадцать четыре часа, у меня в глазах появились слезы. Как мне отблагодарить Меган за то, что она вообще приняла во внимание мою просьбу?
        – Ты бесподобна, – сказала я хрипловатым голосом и откашлялась. – Но ты должна мне пообещать, что не откажешься ради меня от открытия выставки. Музей современного искусства важнее меня. Если подожмет, я пойду в благотворительную организацию, распределяющую старые вещи, или спрошу Апрель, нет ли у нее чего-нибудь ненужного. Возможно, я смогу расплатиться за книги дополнительными сменами в книгохранилище. – Эта мысль пришла мне в голову только сейчас, но, может быть, господин Штрассе согласится. В книгохранилище Луку и меня ждало еще много ящиков.
        – Не волнуйся, – сказала Меган. – Мы справимся. Даже если у меня нет для тебя пятисот долларов, я наскребу несколько центов из щелей в диване.
        – Спасибо, Меган, ты лучшая.
        – Это не новость, – хихикнула она. – Как только узнаешь, сколько тебе нужно, скажи мне. Я посмотрю, что смогу сделать.
        Я улыбнулась.
        – Договорились. – Будто камень упал с души. Хотя у меня все еще не было денег, знание, что Меган поддерживает меня, как и Лука с Апрель, значило для меня больше, чем все остальное.
        – Сага?
        – Ммм?
        – Для протокола. Лука – большой.
        Глава 16
        Начать неделю вместе с Лукой и Апрель было странно. В квартире только одна ванная, в которой слишком мало места для трех людей, поэтому я с мокрыми волосами склонилась над кухонной раковиной, в то время как Апрель стояла под душем, а Лука с угрюмым видом пил кофе. Ему явно не нравилось, что это утро проходило иначе, чем все другие прежде, и мне было жаль вырывать Луку из его обычного режима. С небольшим опозданием мы наконец сели в машину Апрель, чтобы вместе ехать в университет.
        Я молча сидела на заднем сиденье и прислушивалась к Луке и Апрель: они разглагольствовали о каких-то профессорах. Они спросили меня о расписании занятий, но в это утро я была не очень общительной и отвечала односложно. Я не могла перестать думать о предстоящем разговоре с мистером Штрассе, в ходе которого выяснится, сколько денег я должна библиотеке. В кампусе Лука попрощался с нами, а Апрель проводила меня до здания, в котором проходила моя лекция по общественным наукам у профессора Карсон.
        – Как ты сегодня? – спросила Апрель, понизив голос. Я все утро ждала этого вопроса, но, по-видимому, она не хотела задавать мне его в присутствии Луки.
        Я пожала плечами, так как, честно говоря, не знала. Я много потеряла, что не было основанием для радости, но, несмотря на все это, я была в порядке. У меня не было в этот момент ни приступа паники, ни синяков на теле, что демонстрировало явное улучшение по сравнению с моим состоянием три месяца назад.
        – Все хорошо, – сказала я наконец и улыбнулась Апрель. Она не представляла, как много плохого я уже выдержала. – Я здорова, и у меня есть крыша над головой. А если мистер не потребует с меня полмиллиона долларов за книги, все будет в полном порядке.
        Апрель скептически посмотрела на меня. Она не верила мне, но моя лекция избавила меня от ее вопросительного взгляда.
        Я попрощалась и пошла на занятие, которое, как всегда, прошло слишком быстро, в то время как лекция профессора Эриксена по психологии тянулась как резина. Виновата была не тема, а невыразительный и монотонный голос, которым Эриксен говорил о самых новых исследованиях в Европе. В сущности, он читал вслух цифры, которые мы с таким же успехом могли сами найти в таблице.
        После занятий я взяла в автомате сэндвич и пошла в библиотеку. С каждым шагом, приближавшим меня к зданию, я становилась все более нервной. В мыслях я еще раз проговаривала речь, которую продумала вчера вечером. С тех пор как несколько недель назад я заполнила анкету, многое изменилось. За это время я успела лучше оценить мистера Штрассе и научилась не запинаясь говорить с ним.
        Штрассе сидел на своем месте за информационной стойкой и разговаривал со студенткой. Когда он улыбался, вокруг глаз появлялись маленькие морщинки. Я подождала и, когда девушка ушла, заговорила о книгах. Мне постоянно приходилось вытирать влажные ладони о брюки, которые мне одолжила Апрель и которые были мне велики.
        Лицо мистера Штрассе мрачнело с каждым моим словом. Он был явно не рад тому, что случилось с его книгами, но выказал понимание и не считал мое объяснение дешевым оправданием. Он отметил книги и после нескольких кликов в библиотечном каталоге и Интернете решил выставить мне счет только за две книги из четырех. Так как они были не из тех, что можно по низкой цене купить в «Волмарте», возмещение стоило мне свыше ста долларов, но это было лучше, чем полная сумма.
        По пути в книгохранилище я позвонила Меган. Она не подошла к телефону, и я оставила ей голосовое сообщение.
        В течение четверти часа я работала одна среди пыльных коробок, потом появился Лука. Его утреннее паршивое настроение улетучилось, и я рассказала ему хорошую новость. Потом мы, как всегда, работали в дружелюбном молчании. Лишь время от времени я просила Луку найти мне каталожную карточку. Библиотекари имели такую замысловатую систему классификации, но при этом были, на мой взгляд, довольно непоследовательны. По крайней мере, для меня их система была все еще малопонятна. Книга это книга, почему нужно выделять разные виды книг? Это делало все излишне сложным.
        – Во мне медленно растет ненависть к книгам, – проворчала я и посмотрела на каталожную карточку, которую Лука протянул мне. – Если это автор, – я указала на корешок книги, – почему я отмечаю ее под этим названием?
        – Потому что так требует правило.
        – Правило глупое. – Я сунула карточку между страниц книги и положила ее рядом с собой. Конечно, стопка Луки снова была намного выше моей, хотя он пришел позже меня. Почему Штрассе дал эту работу мне, а не кому-то с курса Луки, я никогда не пойму.
        Лука скривил губы.
        – Позволь мне объяснить. Допустим ты поклонница группы «One Direction».
        Я приподняла бровь:
        – Серьезно?
        – Окей, ты фанатка группы «Slayer».
        – Серьезно?
        Он закатил глаза, но улыбнулся.
        – Пусть будет Игги Азалия, это роли не играет. В любом случае, если ты большая поклонница артиста и ищешь в библиотеке книгу о нем, ты ищешь ее по названию группы, так как она – тема книги и ее название – известнее имени автора.
        – В этом есть смысл. Что касается музыкантов, я понимаю. Но откуда я знаю, что этот парень, – я снова указала на обложку книги, – известнее, чем этот?
        – Общее образование?
        Прежде чем я смогла приструнить Луку за эту дерзость, в книгохранилище раздался надоедливый звонок моего мобильного. Я бросила на Луку мрачный взгляд и пошла к сумке, в которую утром кое-как поместила все свои вещи, так как мой рюкзак тоже был украден – со всеми карандашами и блокнотом.
        Я ожидала увидеть на дисплее номер Меган, однако мне звонили от доктора Монтри.
        – Алло?
        – Мисс Дертинг? – спросил голос с испанским акцентом.
        – Да.
        – Чудесно, что я дозвонилась к вам. Я звоню по поручению доктора Монтри. Несколько недель назад вы договорились с нами о встрече.
        – Да, – ответила я неуверенно. Я почувствовала взгляд Луки и отошла за один из стеллажей. Я не хотела, чтобы он был свидетелем этого разговора и вообще узнал о том, что я собираюсь посещать психотерапевта.
        – У меня хорошая новость для вас. У доктора Монтри появилось время, чтобы принять вас раньше. Вы могли бы прийти завтра утром, в одиннадцать часов?
        От неожиданности я высоко подняла бровь:
        – Уже завтра?
        – Вас это устраивает?
        Нет.
        – Да, – ответила я, недолго думая. Мне надо будет прогулять одну лекцию, и я еще не знала, где взять деньги, чтобы оплатить посещение врача. Но я не была готова отказаться от этого предложения и еще месяц ждать. Правда, сейчас я в порядке, но как долго сохранится это состояние?
        Я посмотрела в просвет между книгами на Луку. Он снова склонился над шкафом с каталожными карточками и вел себя так, как будто меня нет. Не важно, насколько позитивно я думала сейчас о Луке, ведь я знала, как быстро может измениться мое состояние. Это ясно показал нервный срыв, который вынудил меня позвонить доктору Монтри.
        То, что я хорошо поладила с Гэвином, смогла говорить с мистером Штрассе и Лука больше не приводил меня в панику, не значило, что я преодолела свои страхи. Мои руки все еще потели, если позади меня становился парень, когда я стояла у автомата с едой, а сердце начинало учащенно биться, когда я сидела на лекции с сокурсниками – преимущественно мужчинами, которых я не знала. Не говоря уже том, что мне становилось плохо, если слишком много студентов толпилось перед входом в здание и нельзя было избежать телесного контакта с ними.
        – Мисс Дертинг?
        – Да, я слушаю. Я посмотрела календарь, – солгала я. – Мне вполне подходит встреча завтра. Я приду.
        Когда я вышла из-за стеллажа, Лука поднял взгляд от каталожных карточек.
        Я прочла в его взгляде вопрос и ответила, прежде чем он спросил:
        – Гинеколог. – Признаю, это был не лучший ответ, но он пресекал любопытство на корню.
        Мы снова взялись за работу, но я больше не могла сконцентрироваться на авторах и названиях, биографиях и монографиях. Я думала лишь о том, что у меня действительно назначена встреча с психотерапевтом – настоящим психотерапевтом. Я буду с ней говорить и все ей расскажу.
        По крайней мере, я намеревалась сделать это.
        Я внезапно проснулась в испуге, вся в поту. Тяжело дыша, я вслепую нащупала выключатель. Шум прекратился. Сначала я думала, что это было воображение, отголосок сна, но это был Лука и, видимо, его новейшее завоевание. Они слишком громко закрыли дверь в квартиру.
        В этот раз я не могла притвориться спящей. Лука заметил меня, а девушка, хихикнув, произнесла: «Упс!»
        – Сорри! – сказал Лука. – Мы не хотели тебя будить.
        Я что-то пробурчала и перевернулась на бок. Кто вообще развлекается в понедельник вечером? Мне было слышно, как Лука и девушка ввалились в его комнату.
        – Кто это был? – спросила она.
        – Всего лишь подруга моей сестры, – ответил Лука. Он закрыл дверь, и следующие его слова я не услышала. Я зажмурилась и попыталась ни о чем не думать, чтобы снова заснуть, прежде чем рядом начнется это. «Не думать» сегодня было невыполнимой задачей. Мои мысли не находили покоя, и я была вынуждена уговаривать себя не обращать внимания на звуки, раздававшиеся из комнаты Луки. Однако тяжелое дыхание, стоны и оханье нельзя было не услышать даже сквозь стены.
        В любую другую ночь я терпеливо сносила бы это, переживая противоречивые эмоции, но сегодня у меня не было мужества слушать Луку во время секса. Я схватила одеяло и поплелась к Апрель. Я даже не стучала, а прямо юркнула к ней в постель.
        – Сага? – устало пробормотала Апрель.
        – Да, – ответила я.
        – Все в порядке?
        – У Луки гостья.
        – Засранец, – пробормотала Апрель и натянула одеяло на голову.
        Я еще некоторое время бодрствовала и обращала внимание на звуки. Иногда мне казалось, что я слышу Луку, но в комнате Апрель его активность, к счастью, была слышна значительно меньше, и наконец я заснула.
        На следующее утро я не поехала с ними в университет.
        Я озвучила Апрель ту же ложь, что и Луке, и она сразу предложила отвезти меня к гинекологу. Я с благодарностью отказалась, аргументируя это тем, что не хочу, чтобы она из-за меня пропустила лекции. Приближались экзамены, и она не могла себе позволить пропустить даже одну.
        Я присела на час для занятий, прежде чем взяться за дело и почистить ванну, как предусматривал план Луки на холодильнике. Работа, к сожалению, не спасла меня от навязчивых мыслей о предстоящей встрече с доктором Монтри. Я обдумывала, что именно хочу сказать и как мне это лучше всего сформулировать. Потом я еще раз позвонила Меган, но она снова не подошла к телефону. Странно. Она игнорирует меня, так как поняла, что не может одолжить мне денег? Но это было не похоже на Меган. Я оставила ей еще одно сообщение на почте и отправила Норе СМС с ссылкой на профиль Луки в Инстаграме.
        В десять я отправилась в город.
        Офис доктора Монтри располагался на окраине города в переулке. Здание с бежевым фасадом и светлыми оконными ставнями казалось невзрачным. В этом доме могла бы жить обычная семья, и лишь стеклянная табличка с надписью доктор Сусанна Монтри – психотерапевт, ее номером телефона и временем приема посетителей указывала на то, что это было не так.
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Сегодня это заклинание имело совершенно новый смысл, я на самом деле боялась. Боялась произнести слова. Боялась сказать правду. Боялась открыться самой себе и боялась того, что эта откровенность может сделать со мной. До сих пор я еще никогда не говорила совершенно честно о своих проблемах.
        Я сделала глубокий вдох, со вздохом открыла дверь и вошла. Холл излучал приветливую сдержанность большинства частных врачебных практик. На полу светлый паркет, белые стены, пара своеобразных красочных фотомонтажей; несколько стульев и стойка из полированного дерева. У женщины, находившейся за ней, были густые черные волосы и естественно-смуглый цвет кожи.
        Когда я подошла к стойке, она подняла глаза и улыбнулась мне:
        – Мисс Дертинг?
        Я лишь кивнула, так как в горле вдруг пересохло.
        – Доктор Монтри сейчас освободится. Тем временем вы можете заполнить этот формуляр для нашей документации. – Она положила на стойку лист бумаги и ручку.
        Мои руки дрожали, когда я взяла формуляр.
        – Вам не нужно нервничать, – сказала женщина. Я знала, что у нее есть фамилия, конечно есть, и она уже называла мне ее по телефону, но сейчас я не могла ее вспомнить. – Доктор Монтри хорошо знает свое дело и очень тактична. Что бы вы ей ни рассказали, можете быть уверены, что не одиноки. У доктора Монтри большой опыт.
        Я напряженно улыбнулась помощнице врача. Она хотела ободрить меня, однако от мысли, что там, снаружи, есть люди, с которыми случилось то же, что и со мной, мне не стало лучше. Я заполнила формуляр персональными данными и оставила адрес Луки для выставления счета. Правда, я все еще не знала, сколько мне будет стоить час с доктором Монтри, но сейчас не время быть скупой. Лучше с этого момента я откажусь от ужина.
        Я как раз поставила подпись на бланке, когда открылась дверь в кабинет доктора Монтри и оттуда вышел молодой мужчина. Мои ладони стали еще более влажными. Этому типу было лет двадцать, на нем была повседневная одежда – футболка и джинсы, – и он тоже мог быть студентом. Он попрощался с доктором Монтри, а я прижалась к стойке, когда он проходил мимо меня к выходу.
        Доктор Монтри без комментариев протянула секретарю довольно толстую папку и взяла новую, еще совсем пустую. На обложке были написаны лишь два слова.
        – Сага Дертинг, – прочитала доктор Монтри вслух. – Приятно познакомиться. Я доктор Сусанна Монтри.
        Доктор Монтри была миниатюрной женщиной лет пятидесяти. У нее были черные волосы, широкие бедра и узкое лицо, которое обнаруживало отчетливое сходство с лицом помощницы.
        – Здравствуйте, – сказала я охрипшим голосом и пожала ей руку.
        Она должна была заметить, какими холодными и влажными были мои пальцы, но не показала виду.
        Вместе мы пошли в ее кабинет, который излучал такую же приветливую сдержанность, как и холл. Здесь был стеллаж, полный книг, диван и пара кресел. Когда я заметила на письменном столе доктора Монтри несколько абстрактных фигур из глины, я невольно спросила себя, почему у врачей всегда стоят такие смешные вещи.
        – Садитесь. – Доктор Монтри указала на стул перед письменным столом.
        Я посмотрела на диван.
        – В сериалах пациенты всегда ложатся на диван.
        Доктор Монтри засмеялась:
        – Вы можете лечь, но по моему опыту большинство пациентов хотели бы сначала побеседовать со мной на уровне глаз.
        Я села, а доктор Монтри заняла место напротив меня. Она сложила руки на моей папке. На ее губах играла улыбка.
        – Вы посещаете университет?
        Я кивнула:
        – Первый семестр.
        – Мой сын тоже учился там. В прошлом году он сдал выпускные экзамены и сейчас на дуальном обучении в Германии. Вы уже выбрали специальность?
        – Еще определяюсь. – Великолепно, мое лечение началось со лжи, но я еще не была готова рассказать доктору Монтри, что хотела бы стать психологом.
        – Вы родом не из Мелвью?
        – Нет, из Мэна.
        – Я так и думала. Акцент выдал вас.
        Улыбка доктора Монтри стала шире.
        – А почему вы выбрали наш университет? Я понимаю, что программа очень хорошая, но это не Лига плюща, а в Мэне тоже есть несколько классных университетов. Что побудило вас поехать именно в Неваду?
        – Вау, вы не тратите время впустую. – Я нервно улыбнулась, а в горле снова появилось ощущение сухости. Я знала, что должна сказать, но на практике открыться доктору Монтри было гораздо труднее, чем в теории.
        Врач нахмурилась и совершенно верно истолковала мое молчание.
        – Итак, причина вашего посещения находится в штате Мэн?
        Я кивнула.
        – Вы лучше себя чувствуете с тех пор, как покинули Мэн?
        Я снова кивнула.
        – То есть вы хотите, чтобы я помогла вам преодолеть давление прошлого?
        Я помедлила, потом кивнула еще раз, но это была не вся правда. Я должна не только преодолеть давление прошлого, но и справиться с последствиями, которые оно имело для моего будущего.
        Я вжалась в спинку стула и сделала глубокий вдох и выдох.
        – Я хотела бы жить без страха.
        – Понимаю, – пробормотала доктор Монтри. – Я полагаю, ваши страхи породил мужчина, который тем или иным образом навредил вам?
        Я недоверчиво посмотрела на доктора Монтри:
        – Как? Как вы к этому пришли? Я еще ничего о себе не рассказывала.
        – Я не слепая. – Доктор Монтри улыбнулась. – Я заметила, как вы прижались к стойке, когда мимо проходил мой пациент. Холл маленький, но не настолько, чтобы нужно было давать ему дорогу. – Она внимательно посмотрела на меня. – Для такой реакции может быть несколько причин, – продолжила она. – Я полагаю, мне не нужно вам говорить, что вы хорошенькая и некоторые молодые мужчины могут забывать о границах. Факт, что вы бежали из Мэна, указывает на то, что источник проблемы не в вас, а в ком-то, кого вы оставили.
        Я посмотрела на доктора Монтри, потом перевела взгляд на часы, висевшие на стене над ее головой. 11: 12. Ей не потребовалось и четверти часа, чтобы увидеть меня насквозь. Она знала еще не все, но была чертовски близка и, в конце концов, у нас еще остается сорок минут.
        – Вы такая неразговорчивая, мисс Дертинг, – сказала доктор Монтри и настойчиво посмотрела на меня. – Скажите, я права в своем предположении?
        Не имело смысла возражать, поэтому я кивнула, наверное, в миллионный раз за время этого сеанса и попыталась вытеснить свою неуверенность. Было странно доверить тайну, которую я держала в себе в течение многих лет, незнакомому человеку.
        Нелегко делиться с кем-то такими воспоминаниями. Но даже не попробовать и констатировать однажды, что я жила неполной жизнью, потому что позволила доминировать надо мной прошлому и страху, – еще хуже. Если существует человек, который может мне помочь, то это наверняка доктор Монтри. Казалось, она читает меня, как открытую книгу.
        – В общем, вы правы, – сказала я. Мой голос прозвучал хрипло. – Но в одном вы ошиблись.
        Доктор Монтри приподняла бровь.
        – Он не молодой человек, он мой отчим.
        Глава 17
        Густое как сироп напряжение на курсе психологии стояло в воздухе за неделю до экзаменов. Угроза Эриксена, прозвучавшая в начале семестра, все еще отдавалась у нас в ушах. Беспокойство и сомнение читались на лицах учащихся, которые пытались следить за монологом Эриксена, что уже было достижением. Время от времени я делала неразборчивые записи в блокноте, но мне с трудом удавалось сконцентрироваться на монотонном голосе, звучавшем через микрофон еще резче и механичнее, чем всегда. И факт, что я при этом смотрела прямо на затылок Гэвина, нисколько мне не помогал. Всякий раз, когда он ерзал на своем месте, наклонялся вперед или откидывался назад, мое внимание отвлекалось от Эриксена.
        Мысль когда-нибудь прогуляться с Гэвином я отбросила. Он был хороший парень. Я не забыла о его предложении помочь мне с учебой, а также оценила его готовность взять на себя роль Аннабель во время доклада. Однако ничто из того, что он когда-либо говорил или делал, не указывало на то, что он интересуется мной. А теперь, когда я жила у Луки, я не хотела бросать вызов своему счастью, рискуя разрушить его с помощью лучшего друга Луки.
        Я покачала головой и снова попыталась внимательно следить за монологом Эриксена. Тот напоминал гудение пчелы, летающей вокруг головы. И сосредоточенность, которая и так уже висела на волоске, окончательно оборвалась, когда завибрировал мой мобильный.
        Я вытащила его из кармана. СМС.
        Привет.
        Я раздраженно уставилась на сообщение, появившееся на дисплее. Так как жили вместе, Лука и я обменялись номерами телефонов, но до сих пор не использовали их для общения между собой. Я все еще была слишком озадачена, чтобы ответить, когда пришло второе сообщение.
        Что делаешь?
        Я осторожно посмотрела направо и налево, прежде чем ответила Луке. Мои сокурсники, вероятно, очень мало интересовались, чем я занята во время лекции. Впереди меня какой-то парень играл в покемонов на Nintendo DS.
        Я: Пытаюсь удержаться от желания засунуть себе в ухо шариковую ручку, чтобы больше не надо было терпеть этот голос.
        Лука: Эриксен?
        Я: Ага.
        Лука: Я страдаю одновременно с тобой. Информационный менеджмент.
        Я: Звучит интересно.
        Лука: Профессор отобрал у меня книгу.
        Я: Серьезно?
        Лука: Да.
        Я: Бедняга: (
        Лука: Он думает, если я больше интересуюсь Кеном Фоллеттом, чем его лекцией, я не прав. Я спросил, не ошибся ли он со специальностью со своей антипатией к книгам.
        Я: И он не выгнал тебя?
        Лука: Нет.
        Я: А теперь ты играешь с телефоном?
        Лука: Я люблю опасность. Но это, конечно, не такой хардкор, как засунуть ручку в ухо.
        Я: Экстремальные ситуации требуют экстремальных действий.
        Лука: Ты могла бы просто встать и уйти.
        Я: Ты тоже.
        Лука: Я бы с удовольствием, но боюсь по поводу оценки за эссе.
        Я: Я тоже. Но если я все равно не слушаю профессора и веду переписку с тобой, я могла бы с таким же успехом уйти.
        Лука: Я не должен тебя отвлекать.
        Я: Отвлеки меня!
        Я: Пожалуйста!
        Я: Иначе мне придется осуществить план с ручкой.
        Лука: Ты оказываешь на меня давление!
        Я: Ты сможешь!
        Мне было легко переписываться с Лукой, и, несмотря на сухой доклад Эриксена, мое настроение поднялось. Он не сразу ответил на последнее сообщение, и я представила, как он сидит на лекции, наморщив лоб, и обдумывает, что бы мне написать.
        Мобильный завибрировал.
        Лука: Я хотел тебе рассказать, как в детстве попытался перепрыгнуть Апрель на скейтборде, а его ролики запутались в ее волосах, и у нее несколько месяцев было лысое пятно на голове. Но сейчас я сижу здесь и все время смотрю на девушку, которая сидит передо мной.
        Я: Почему?
        Лука: Она ухмыляется, как будто у нее недавно был очень хороший секс, а к ее затылку рядом с ухом прилипла такая забавная штука. Это сперма или гель для волос?
        Я фыркнула и непроизвольно засмеялась. Я попыталась замаскировать смех кашлем, но интерес моих сокурсников уже был разбужен. Некоторые с любопытством повернулись в мою сторону. Даже Гэвин глянул через плечо, а профессор Эриксен на мгновение замолчал.
        Чужое внимание быстро заставило меня замолчать. Щеки стали горячими. Ой! Я сползла на край стула и для вида кашлянула еще несколько раз. Эриксен продолжил свой доклад, а после того, как я несколько секунд не двигалась и не издала ни звука, студенты тоже потеряли ко мне интерес.
        Спрятав телефон под столом, я написала ответ.
        Я: Лука!
        Лука: Сага?
        Я: Только что из-за тебя все уставились на меня.
        Лука: Почему?
        Я: Приступ смеха. Эриксен, наверное, заберет мой телефон, и тогда он вместе с твоей книгой попадет в ящик позора.
        Лука: Звучит очень драматично.
        Я: Позора!
        Лука: Я думаю, ты пересмотрела с Апрель «Игру престолов».
        Я: Нет, почему ты так решил?
        С улыбкой на губах я не спускала глаз с телефона и ждала ответа Луки – он не пришел. Я разочарованно подождала еще немного, а потом сунула мобильный в карман и заставила себя слушать Эриксена. Теперь мне стало еще труднее сконцентрироваться, но я все же смогла сделать несколько записей, прежде чем закончилась лекция.
        Я как раз складывала вещи, пока другие спешили из аудитории, когда мой телефон снова завибрировал. Я улыбнулась.
        Извини. Должен был спрятать телефон, иначе он действительно полетел бы в ящик позора. До встречи!
        Единственным преимуществом экзаменов в середине семестра было то, что не оставалось времени волноваться. Как во сне я перемещалась туда-сюда между квартирой Луки, лекциями и библиотекой и редко видела моих новых соседей. Апрель по-прежнему работала в кафе, ходила в тренажерный зал и встречалась с дюжиной разных учебных групп, так же как и Лука. Я в одиночестве сражалась с массой учебного материала и проводила послеобеденное время перед устаревшим компьютером, чтобы написать эссе на пятьдесят страниц, которое требовал от нас профессор Мейер. С суматохой в библиотеке и часто меняющимися соседями по столу я продвигалась вперед медленно, потому что бoльшую часть дня проводила не в чтении книг, а в оценивании людей, сидящих напротив. По вечерам я мучилась с горой конспектов, которые писала, чтобы лучше запомнить материал профессора Эриксена.
        Я наконец дозвонилась Меган, которая несколько раз извинилась за то, что до сих пор не давала о себе знать.
        У нее была «креативная вспышка», как она это называла, и она удалилась на сорок восемь часов в маленькое ателье в подвале своих родителей. Я мало понимала в искусстве, но если для Меган важно изолировать себя и два дня ни с кем не разговаривать, то это важно и для меня. Хорошей новостью было то, что она могла одолжить мне триста долларов. Она переведет мне деньги на счет, и я пообещала ей вернуть их до конца года с процентами. Конечно, она отказалась от процентов, но я настояла.
        В пятницу я заплатила мистеру Штрассе за испорченные книги, а вечером позвонила Норе. Она не ответила, и я позвонила матери. Однако оставалось лишь несколько минут до начала ее смены в больнице, и мы договорились созвониться в воскресенье.
        В субботу я встала уже в шесть часов. Я принесла корзину с грязным бельем из ванной и пошла в подвал для стирки. Я достала свои последние мелкие деньги и, пока стиральная машина и сушилка выполняли свою работу, готовилась к экзаменам. Вернувшись в квартиру, я развесила белье, тихо бормоча только что изученное мной.
        Открылась входная дверь, и вошел Лука.
        – Доброе утро, – запыхавшись, приветствовал он меня.
        Я уставилась на него, не в состоянии что-либо сделать с этим. Вид его обнаженного торса заставил меня забыть о приличиях, и первый раз за долгое время я смогла насладиться этим видом, не чувствуя при этом страха. Во время пробежки он снял футболку и засунул ее за пояс шорт.
        Даже с расстояния нескольких метров я могла увидеть капли пота, которые стекали с его волос и сбегали вниз по груди, потом по мускулам живота, прежде чем терялись в кромке шорт. Он большой, – раздались в ушах слова Меган. Жар распространился у меня между бедер.
        На предплечье Лука закрепил измеритель пульса и MP3-плеер. Он вытащил наушники из ушей и наклонился, чтобы снять обувь.
        – Когда ты встала? – спросил он. Его голос прозвучал хрипло.
        Я крепко сжала зубы, чтобы взять под контроль возбуждение. Я почти желала вернуть свой страх. С ним я, по крайней мере, знала, как поступать.
        – В шесть, – сказала я хриплым голосом и заставила себя смотреть на белье. В этот момент я заметила, что как раз держу в руках трусы-боксеры Луки. Великолепно. – Я хотела быть первой в ванной.
        – А я удивился, где ты, когда пошел на пробежку. – Лука снова выпрямился. – Надеюсь, ты знаешь, что не обязана это делать, если не хочешь?
        – Что ты имеешь в виду?
        – Белье и все остальное. – Он подошел ко мне и начал развешивать влажную одежду. – То было лишь предложение. Мне не сложно позаботиться о собственном мусоре.
        – Я заняла твой диван. Это наименьшее, что я могу сделать взамен, – сказала я и уставилась при этом на красный топ Апрель, как будто это было самое привлекательное, что я когда-либо видела. – Я хочу позже пойти за покупками, чтобы пополнить запасы. – Мой голос действительно звучал так сдавленно или я лишь вообразила это? – Если тебе что-то нужно, можешь написать.
        Лука повернулся, чтобы посмотреть на часы DVD-плеера, и на его спине заиграла впечатляющая мускулатура.
        – Когда ты хочешь пойти?
        – Как только повешу белье. – Я хотела прийти в супермаркет до того, как туда набьется много людей.
        – Дай мне десять минут.
        Я нахмурилась:
        – Зачем?
        – Принять душ. И я пойду с тобой. – Он положил назад топ, который как раз достал из корзины, и исчез в ванной, прежде чем я смогла возразить.
        Я смотрела ему вслед, и даже спустя секунды мое сердцебиение не успокоилось. Хаос бушевал в груди, и возбуждение между ног утихало очень медленно. Почему мое тело вероломно переходит с Лукой из одной крайности в другую? Что вообще происходит?
        Тогда в общежитии, когда я еще не знала Луку, мое подсознание, как всегда, почуяло опасность. Я увидела лишь его двусмысленную улыбку, татуировки и мускулистое телосложение, благодаря которому он казался намного больше меня. Но когда я смотрела на Луку сегодня, я видела в нем намного больше – видела нашу дружбу, видела, как светлеет его лицо, когда он говорит о книгах. Я видела старшего брата, который любит свою сестру, ненавидит мое сладкое молоко и все же позволил мне жить у себя. И я видела Луку, который, возможно, пережил не то же самое, что я, но понимал, что это значит – разочароваться в человеке, который, безусловно, должен тебя любить.
        Скрип двери прервал мои мысли. Я видела краем глаза, как Лука промчался из ванной в свою комнату с полотенцем вокруг бедер и закрыл за собой дверь. Я зажмурилась в попытке взять себя в руки, пока мое состояние и вся ситуация не стали еще более нежелательными. Чтобы отвлечься, я быстро повесила оставшееся белье, дополнила список покупок и надела туфли. Мне не пришлось ждать Луку. Полностью одетый, он вышел из своей комнаты, и мы отправились в путь.
        Прежде чем мы сели в мой фургон, я еще раз дала Луке понять, что ему не обязательно ехать со мной и списка было бы вполне достаточно, но он не дал отговорить себя от совместной поездки. Если бы я не знала Луку лучше, я бы предположила, что он сопровождает меня, чтобы подразнить, догадываясь, как мое тело с недавних пор реагирует на его присутствие.
        Для оформления входа в супермаркет были использованы черный и оранжевый цвета, паучьи сети свешивались с потолка, а череп со светящимися красными глазами засмеялся, когда мы проходили мимо. Все напоминало о том, что предстоял лучший день года.
        – У тебя уже есть планы на Хеллоуин? – спросила я Луку и перевела взгляд на людей в магазине. Лишь кое-где в проходах он встретил несколько таких же ретивых жаворонков, как мы.
        Лука покачал головой и повернул с нашей тележкой для покупок направо.
        – Я не очень увлечен Хеллоуином.
        Я с удивлением посмотрела на него:
        – Почему?
        – А почему я должен? В детстве это было круто, потому что мы получали разные сладости, сейчас это такой же день, как любой другой. – Он пожал плечами. – Немного больше вечеринок, но единственное их отличие в том, что парни обводят глаза черным карандашом, а девушки наносят искусственную кровь на декольте и наряжаются как распутные зомби.
        – Это довольно циничная точка зрения.
        Лука остановился перед полкой с разными булочками для бургеров и тостов.
        – Ты тоже не производишь впечатления типичной королевы Хеллоуина.
        – Чтобы ты знал, Хеллоуин – мой любимый праздник.
        – Хеллоуин не праздник. – Он осматривал упаковку с булочками для хот-догов, которая наконец приземлилась на дно тележки.
        – Для меня праздник.
        Лука закатил глаза:
        – И что ты обычно делала в Мэне в этот грандиозный праздник?
        – У нас с моей лучшей подругой Меган была традиция. Мы встречались у нее во второй половине дня и готовили ужин. Естественно, с тыквой в качестве основного ингредиента. Потом мы наряжались и гримировались и делали фото. Последний раз я была отравленной Белоснежкой, а Меган выступала в роли Мистики. После еды мы садились перед телевизором с пятью килограммами сладостей и смотрели не-ужасы-ужасы.
        – Не-ужасы-ужасы? – Лука приподнял бровь.
        – Ну да, фильмы, которые немного мрачные, но, в сущности, не являются фильмами ужасов. «Коралина в стране кошмаров», «Кошмар перед Рождеством» или «Ужастики».
        Лука пренебрежительно фыркнул, я бы охотно отвесила ему за это оплеуху, но сдержалась. Он может думать что хочет. Я люблю Хеллоуин и разочарована, что не смогу в этом году праздновать его вместе с Меган.
        – Только посмейся надо мной, – сказала я и демонстративно бросила в тележку сладости, упакованные в оранжевый пакет. – Апрель и я отпразднуем лучший Хеллоуин всех времен, а ты не приглашен.
        Потом я поехала обходным путем через кампус, где высадила Луку, который хотел позаниматься с сокурсниками. Я спросила, нужно ли мне забрать его позже, но он отказался и добавил, чтобы я не беспокоилась.
        Дело в том, что мне все равно было нечего делать. Впереди были свободные выходные. У меня все еще не было бусинок и другого материала для моих украшений, и единственной возможностью занять себя была учеба. Будь я как все, я пошла бы в город, посидела в кафе, сделала бы покупки и, возможно, пошла в кино. Но я не как все, и мысль о том, чтобы сидеть одной среди незнакомых людей в переполненном кафе или кинотеатре, делала меня такой же нервной, как мысль тратить деньги, которых я не имела.
        Апрель не спала, когда я вернулась, она собиралась на работу, а потом тоже намеревалась встретиться со своей учебной группой. Когда мы попрощались, она пообещала принести что-нибудь на ужин из города.
        Вскоре я снова осталась одна. Я потратила немного времени, разбирая покупки. Потом пару часов позанималась, сыграла несколько раундов Марио Карт, дожидаясь момента, когда смогу позвонить Норе, не рискуя, что трубку поднимет он.
        Мы говорили о Миче Дженкинсе, мальчике из ее школы, Луке и Апрель, моей работе в библиотеке и обо всем, что нас занимало. Я умолчала о том, что была ограблена и жила в квартире Луки. Они с мамой не должны волноваться, а прежде всего я не хотела, чтобы они спросили мой адрес. Хотя три тысячи миль между Мэном и Невадой были хорошим буфером, я считала отчима способным на все.
        После того как мы попрощались, я позвонила Меган.
        По-видимому, ее художественная «вспышка» закончилась, так как она ответила после первого гудка.
        – Привет, Сага! – Ее слова почти заглушались шумом большого города. После нашего последнего телефонного разговора она полетела в Нью-Йорк, чтобы познакомиться с какими-то важными людьми мира искусства.
        – У тебя все хорошо?
        – Все в порядке. Как прошло открытие выставки?
        – Чудесно! Лучший. Вечер. Моей. Жизни.
        Я легла на диван.
        – Это звучит многообещающе.
        – Так и было, – сказала Меган и рассказала мне обо всем, что она пережила, всех вещах, которые видела, и всех людях, которых встретила. Три маленькие галереи согласились посмотреть ее портфолио, а один журналист, пишущий для художественного журнала, пообещал написать о ней как о молодом таланте, если ее работа убедит редакцию.
        – Ух ты, фантастика! Я так рада за тебя! Чувствую, ты еще станешь очень важной персоной. Следующая Марина Абрамович. Только с картинами и менее странная.
        – Откуда ты знаешь Марину Абрамович? – оторопела Меган.
        – Документальный фильм о ней на днях шел по телевизору.
        Она засмеялась.
        – А, это все объясняет.
        – Ты уже послала журналу свою папку?
        – Еще нет, – ответила Апрель. – Я как раз иду в типографию. Не хочу посылать им дешевые отпечатки, которые Стефано сделал для меня.
        – Я действительно очень рада за тебя, – повторила я.
        – Я так волнуюсь! – взвизгнула Меган. – Если все пойдет хорошо, я могла бы до конца года назначить дату своей первой персональной выставки. И прочесть двухстраничную статью обо мне в уважаемом художественном журнале. Потом мои работы увидят владельцы галерей во всей стране, и я… Мне кажется, я уже тяжело дышу.
        – Все будет хорошо! – Я улыбнулась и развлекала Меган как могла, пока она не дошла до типографии.
        Она сдала свой заказ, и, пока мы ждали, я рассказала ей о закупке еды с Лукой и его пренебрежении к Хеллоуину. Меган жалела, как и я, что мы не можем провести этот день вместе, но мы поклялись отложить до следующего года достаточно денег, чтобы продолжить нашу традицию.
        Глава 18
        Шорох ручек, царапающих бумагу, звучал в ушах словно фейерверк – слишком громко. Я попыталась не обращать внимания на эту громкую тишину и сконцентрироваться на перечне вопросов, лежавших передо мной. Мне оставалось десять минут до сдачи работы, а я ответила лишь на две трети вопросов. Я знала, что хотел услышать профессор Эриксен. Я часами зубрила учебный материал и запомнила все термины. Но знания не хотели всплывать на поверхность и через карандаш изливаться на бумагу.
        Я сделала глубокий вдох. Нет причин обращать внимание на помещение или сокурсников. Ни один человек не интересуется мной. Ни Коннор, который сидит в моем ряду за три места от меня. Ни Гэвин, сидящий на пять рядов позади меня. Ни тип с дредами, который в этот момент как сумасшедший зачеркивает ответы на своем листе.
        – Еще пять минут, – раздался в аудитории голос профессора. Он звучал скорее как угроза, а не как информация к размышлению.
        Некоторые студенты раздраженно застонали, а потом еще лихорадочней застрочили ручками по бумаге.
        Сейчас или никогда. Я еще раз прочитала последний вопрос и начала отвечать. Все было лучше, чем ничего, так как за ничего нельзя было получить ни одного балла.
        Подгоняемые лихорадочной мыслью обязательно сдать этот экзамен, пролетели последние пять минут. Прозвучал пронзительный писк будильника. Я выронила ручку, влажную от вспотевших рук, и упорядочила стопочку листов A4.
        В то время как профессор Эриксен и его ассистент собирали экзаменационные листы, по аудитории разгорались дискуссии и сравнивались ответы и вопросы. Я ничего не хотела слушать. Экзамен написан. Или я сдам его или нет. В этот момент я уже не могла изменить результат. Не имеет смысла впадать теперь в панику.
        Я упаковала сумку и, глянув на мобильный, увидела, что получила два новых сообщения. Одно от Апрель, другое от Луки, и оба хотели встретиться возле студенческой столовой, чтобы вместе пообедать в честь праздника. После напряжения последних минут я была бы рада отдыху и дешевому сэндвичу, поедаемому в одиночестве в тени какого-нибудь дерева. Но я не решилась отказать им. Не после всего, что они сделали для меня.
        – Привет, Сага. – Гэвин спускался по лестнице аудитории с рюкзаком на плече. – Пойдешь со мной в столовую?
        – Конечно. – Я схватила сумку.
        Большинство студентов уже вышли из аудитории; лишь некоторые еще возбужденно дискутировали, а кое-кто осадил профессора Эриксена у его кафедры, чтобы узнать правильные ответы из первых рук. Зачем эти люди мучают себя?
        – Что с тобой? – На мгновение я была сбита с толку вопросом Гэвина, пока не поняла, что он обращается не ко мне, а к Коннору. Тот по-прежнему сидел совершенно неподвижно на своем месте и лишь посмотрел вверх, когда услышал слова Гэвина. – Пойдешь с нами в столовую?
        Коннор медлил. Он был заметно бледен, за исключением нескольких красных пятен на шее. Видимо, я была не единственной, кого потрепал экзамен.
        – Только если это не помешает вам.
        – Если бы это нам помешало, мы бы не спрашивали. – Гэвин улыбнулся, и мы втроем молча пошли к столовой. Экзамен все еще занимал слишком много места в наших мыслях, чтобы кому-то хотелось говорить о нем.
        Лука, небрежно сунув руки в карманы джинсов, уже ждал перед зданием, в котором размещалась столовая. Его скучающее лицо просветлело, когда он увидел нас.
        – Как все прошло? – спросил он и приветствовал Гэвина рукопожатием.
        – Все в порядке. Типичный Эриксен. Открытые вопросы, чтобы проверить знания по всем областям и обнаружить всякого, кто осмелился пропустить главу.
        Я прислонилась к стене немного в стороне от входа, чтобы избежать потока людей, который хлынул в это время в столовую. Надо надеяться, что мы еще найдем свободные места.
        – Как ты думаешь, когда мы узнаем оценки? – Коннор подошел ко мне. Его щеки снова немного порозовели, но тревога, вызванная письменным экзаменом, все еще была написана на лице.
        – Не знаю. – Я вздохнула и сконцентрировалась на расстоянии между мной и Коннором, а также мной и людьми вокруг нас. – Я не против, если Эриксен будет проверять работы несколько дней.
        Коннор поправил очки на носу.
        – Я бы лучше узнал сразу. Быстро и безболезненно, пока я не стал сомневаться во всем, что написал.
        – Я думала, ты все знаешь.
        – Я тоже. – На его лице появилось решительное выражение. – Но у меня всегда был страх перед экзаменами. Мать сегодня утром дала мне эту штуковину. Но без толку. – Он достал маленькую коричневую бутылочку из кармана брюк и свирепо сверкнул на нее глазами.
        – Что это?
        – Валериана, – ответил он угрюмо и протянул мне бутылочку.
        Немного помедлив, я взяла ее.
        – Будто бы она должна успокаивать нервы.
        Я вопросительно подняла брови.
        – Можно?
        Коннор кивнул.
        Я вытащила пипетку и капнула несколько горьких капель себе на язык. Может, благодаря валериане я хоть немного расслаблюсь. Я отдала Коннору бутылочку, а когда подняла глаза, обнаружила в потоке студентов Апрель. Она заметила нас и помахала в нашем направлении. За ней шел тип, которого я еще никогда не видела. Он был полностью в черном, но не на манер эмо. Джинсы отлично сидели на нем, а рубашка казалась слишком элегантной для совершенно обычного дня в университете.
        – Простите, я немного задержалась, – сказала Апрель. Она мимолетно обняла Луку и подошла ко мне. – Мне надо было ненадолго зайти к Каму. Отпроситься с работы на сегодняшний вечер.
        Лука недовольно проворчал:
        – Ты работаешь слишком много.
        – Я знаю, но я не могла просто сказать нет. – Она вздохнула и повернулась к своему таинственному спутнику. Волнистые каштановые волосы обрамляли его лицо. Он был немного ниже Луки. – Кстати, это Аарон.
        В руках Аарон держал несколько пакетов из «Le Petit».
        – Привет. – Он кивнул нам.
        – Это Сага. – Апрель указала на меня. – Лука, Гэвин и… – Она остановилась на Конноре и прищурилась. – Тебя я, к сожалению, не знаю.
        – Коннор, – представился он. – Я учусь вместе с Сагой и Гэвином на курсе Эриксена.
        – Круто. Я Апрель, сестра Луки.
        Коннор перевел взгляд на Луку, и в этот раз я была уверена, что он действительно покраснел.
        – Рад с тобой познакомиться.
        – Взаимно. – Апрель улыбнулась. – Пойдемте.
        Все согласились. Я еще никогда не была в столовой и побаивалась массы людей, которые толпились вокруг тесно стоящих друг к другу столов. Это было не для меня, но в этой группе я чувствовала себя уверенно. Апрель была моей опорой, Лука и Гэвин уже входили в состав моих будней, а так как интерес Коннора, видимо, был направлен к Луке, а не ко мне, я расслабилась в его присутствии. Лишь присутствие Аарона доставляло мне неудобство. Апрель слишком мало рассказывала о нем, чтобы я могла его оценить. Однако, если он ей понравился, он не мог быть плохим парнем.
        Столовая, как и ожидалось, была безнадежно переполнена. Сотни студентов толпились вокруг столов и мест выдачи блюд. В воздухе стояли ароматы разнообразной еды, которые сливались в единый не поддающийся определению запах.
        – Похоже, все занято, – заметил Гэвин.
        – Мы найдем что-нибудь. – Апрель вытянула шею и скользнула взглядом поверх голов. – Там еще есть свободный стол! – Она указала в его направлении, но я ничего не могла разглядеть среди людей.
        – Вы займете место? – спросил Лука. – Мы возьмем что-нибудь, а потом вы.
        – Хорошо, скажете нам, что есть, – сказала Апрель, и не успела я оглянуться, как наша группа разделилась. Апрель, Аарон и Коннор пробирались сквозь массы людей, чтобы заполучить свободный стол, в то время как мы с Лукой и Гэвином остались.
        Мы стали в очередь. Я разглядывала людей, стоявших впереди и позади, но никто не обращал на нас внимания. Все были слишком заняты своими разговорами или размышлениями по поводу того, что они будут есть.
        – Кто этот тип? – Гэвин кивнул в направлении нашего стола.
        – Аарон? – Лука посмотрел через плечо. – Он учится с Апрель.
        Гэвин закатил глаза:
        – Я это знаю. Но кто он такой? Друг? Ее друг? Или просто последнее увлечение?
        – Старик! – Лука бросил на него укоризненный взгляд. – Мы не говорим о половой жизни моей сестры.
        – Почему бы и нет? Она выросла.
        – В моем представлении она еще ребенок и девственница, так что заткнись, – приструнил Лука своего лучшего друга. Я наблюдала, как Гэвин впился пальцами в поднос, так что суставы побелели. Казалось, он хотел сказать что-то еще. Но, крепко сжав зубы, сдержался.
        Я кашлянула.
        – Между ними ничего нет.
        – Правда? – спросил Гэвин с явным облегчением в голосе.
        Я покачала головой.
        – Ей нравится Камерон.
        – Что? – Лука резко повернул голову. Он и Гэвин растерянно уставились на меня.
        Черт. Я сжала губы, как будто могла таким образом вернуть слова обратно.
        – Парень по крайней мере на пятнадцать лет старше ее.
        – На десять лет, – поправил Лука, пожав плечами, чтобы преуменьшить значение сказанного. – Кроме того, любая женщина мечтает о мужчине, который старше ее. Но это не значит, что между ними что-то происходит. Он ее босс.
        Я еще никогда не видела Луку таким расстроенным. Его заботу об Апрель нельзя было не заметить, даже если что-то лицемерное было в желании уберечь ее от мужчин, в то время как у него самого в постели каждую неделю появлялась новая девушка.
        – То, что он ее босс, не делает ситуацию лучше. Он мог это использовать.
        – Пожалуйста… – Я, тяжело дыша, скрестила руки на груди. В отличие от меня Апрель была уверенным в себе человеком. Это обнаруживалось в ее манере держаться и том, как она одевалась. Она знала, что могла и чего хотела, и делала все возможное, чтобы достигнуть намеченного, даже если это означало необходимость посещать наряду с работой еще дюжину учебных групп. Она никогда не дала бы себя в обиду Камерону.
        – Мне не нравится эта мысль. – Лука следовал за очередью, которая продвинулась вперед. – Кам должен искать подругу своего возраста.
        – Только то, что он нравится Апрель, не значит, что она тоже ему нравится, – сказала я подчеркнуто спокойно, чтобы успокоить Луку.
        – Почему она может ему не нравиться? – спросил Гэвин, сверля взглядом ящик с приборами. – Апрель замечательная. Он едва ли найдет лучше.
        – Не знаю, – ответила я уклончиво и тоже взяла вилку и нож. – Возможно, ему нравятся женщины постарше, с черными волосами, или вообще мужчины.
        – Будем надеяться на это, – пробормотал Гэвин.
        – Почему? – спросил Лука. Было заметно, что он забавляется. – Тебе тоже нравится Кам?
        – Очень смешно. – Гэвин пихнул Луку, так что тот толкнул парня, стоящего впереди, и получил в ответ хмурый взгляд.
        – Извини, я виноват, – пробормотал Лука и бросил уничтожающий взгляд на Гэвина, который вдруг разразился громким смехом. Лука присоединился к нему.
        Люди обернулись в нашем направлении. Я покраснела, но при этом улыбалась. Я была рада, что момент напряжения между ними прошел, и одновременно я вдруг почувствовала облегчение оттого, что экзамен позади. Я тоже засмеялась, и мы овладели собой лишь тогда, когда женщина за стойкой громко кашлянула и пригласила нас выбрать еду.
        Как предвещал запах, выбор был не особенно аппетитный. Гэвин выбрал макароны, Лука – бургер, а я – салат с дольками картофеля в качестве гарнира, так как эта еда, казалось мне, менее всего способна вызвать расстройство желудка.
        – Четыре пятьдесят, – сказал мне парень на кассе. Я держала у него перед носом пятидолларовую банкноту, но он покачал головой и показал на вывеску. «Без наличных денег».
        – Ой. – Я посмотрела на стоявшую за мной девушку, которая уже с нетерпением держала свой студенческий билет. Достаточно ли у меня денег на карточке? Хотя всего неделю назад я положила на карту десять долларов, с того времени я распечатала большое количество бумаг.
        – Я возьму это на себя, – сказал Лука и, прежде чем я успела среагировать, положил свой студенческий на считывающее устройство. Процесс длился лишь несколько секунд, а парень за стойкой уже нетерпеливо сигнализировал, чтобы я проходила.
        – Спасибо. – Я протянула Луке пятидолларовую банкноту.
        Он покачал головой:
        – Не стоит. Я тебя угощаю.
        – Но я хочу, – настаивала я, и тон моего голоса, по-видимому, был достаточно убедительным. Лука взял деньги и засунул в карман. Я была благодарна ему, Апрель и Меган за поддержку, но они не банк, а мои друзья, и не должны содержать меня.
        Мы с Лукой пробирались за Гэвином в толпе. При этом рука Луки все время касалась моего плеча. Несмотря на чужих людей вокруг нас, я очень хорошо ощущала его прикосновение и не испытывала желания отойти.
        – Теперь еще раз серьезно по поводу Камерона, – сказала я, когда мы замедлили шаг из-за скопления людей. – Ты ведь не будешь делать глупостей из-за того, что я сказала о нем и Апрель?
        – Например?
        – Не знаю, побежать в «Le Petit» и поколотить его.
        – Не беспокойся. Камерон в безопасности – пока. – Лука подмигнул мне и растянул губы в улыбке, и я не знала, могу ли ему верить, но на данный момент у меня не оставалось выбора.
        Мы добрались до стола, который Апрель, Коннор и Аарон заняли для нас, и начали есть, а они пошли за своим обедом. Через десять минут мы все сидели вместе и наслаждались немного странным кулинарным разнообразием.
        – Что вы изучаете? – спросил Коннор, вяло ковыряя вилкой блюдо с тофу.
        – Библиотечное дело. – Лука украл дольку картофеля из моей плошки с гарниром. Он уже уничтожил свой бутерброд.
        – Главным образом физику и математику, – ответила Апрель в промежутке между порциями.
        – А ты? – Коннор посмотрел на Аарона.
        Тот сидел, низко наклонившись над тарелкой, вытянув плечи вперед, как будто вынужден был защищать свою еду. Вероятно, Аарон был самый молодой среди нас. Он поднял глаза, чтобы посмотреть на Коннора.
        – То же самое. Апрель и я познакомились на лекциях.
        Коннор поправил очки.
        – Это, наверное, нелегко.
        – Более предсказуемо, чем психология, – ответил Аарон.
        Некоторое время мы говорили о своих учебных предметах и об экзаменах. Коннор, Гэвин и я, вопреки своему убеждению, сравнили некоторые наши ответы, а потом внимательно следили за разговором, который вели Аарон и Апрель о своем тесте. Иногда у меня было чувство, что они говорят на чужом языке. После того как мы доели, а Коннор отправил содержимое своей тарелки в мусорку, Аарон раскрыл пакеты, которые он и Апрель принесли с собой из «Le Petit» как «знак внимания» от Камерона. Правда, его торт не был таким божественным, как торт на вечеринке Луки, но сахара было именно столько, сколько мне требовалось в такой день.
        – У вас уже есть планы на неделю? Ведь теперь снова можно жить, – спросил Аарон и добавил: – По крайней мере, до семестровых экзаменов.
        – Провести время с Джеком. Работать. Играть в «Ведьмак 3». В таком порядке, – ответил Гэвин с полным ртом.
        – Джек – твой друг? – спросил Коннор.
        – К счастью, нет, а то Кам бы обиделся, – улыбаясь, вставил Лука.
        – Заткнись. – Гэвин фыркнул и хотел снова толкнуть Луку в бок, как уже сделал это у места выдачи блюд. Однако в этот раз Лука был готов к этому и наклонился в моем направлении, пока его торс не прислонился к моему.
        Рука к руке. Плечо к плечу. Я посмотрела на место соприкосновения, а потом мой взгляд скользнул по его шее к лицу, которое было так близко, как еще никогда прежде. Я увидела темные веснушки, которые слегка просвечивали под его загорелой кожей и, вероятно, исчезали зимой.
        Лука тоже рассматривал меня. Его взгляд ощупью пробирался по моему лицу, от маленького шрама на подбородке до родинки над правой бровью и назад к губам. Его зрачки расширились, а у меня участился пульс.
        – Что с тобой, Сага? – Его теплое дыхание коснулось моего рта. – Какие у тебя планы на следующую неделю?
        Я откашлялась, неспособная говорить, и отклонилась в противоположном направлении, чтобы нас разделило небольшое расстояние. Я беспокойно осмотрелась вокруг. Апрель и другие ожидающе смотрели на меня, но, казалось, не заметили, что сейчас происходило во мне. Друзья просто сидели очень близко друг к другу, и это ничего не означало, правда же?
        – Я надеюсь, что материал для моих украшений будет доставлен вовремя, – ответила я, беззвучно молясь, чтобы они не услышали мое затрудненное дыхание. – Я хочу наконец пополнить ассортимент своего магазина.
        – А я пройдусь по магазинам, – вставила Апрель и погрузила вилку в кусок сливочного торта, стоявшего перед ней, пока Лука не схватил через стол и не утащил ее тарелку.
        – У тебя еще есть на это деньги? – спросил он. Напряженное мгновение между нами он, по-видимому, уже забыл. Или я это все вообразила?
        – Со всеми моими сменами в кафе Кама? – Апрель пожала плечами. – Конечно.
        – Понимаю, – пробормотал Лука, и одно мгновение я боялась, что он спросит Апрель про Камерона и выдаст, что я сболтнула во время стояния в очереди, но Коннор спас меня.
        – Я буду подыскивать себе собственную квартиру, – сказал он.
        Аарон подвинул Апрель свой кусок торта.
        – Что не так с твоей нынешней квартирой?
        – Я делю ее с родителями.
        – А. – Аарон поморщился.
        – И не говори. – Коннор вздохнул и оперся подбородком на кисти рук. – Однако довольно тяжело найти что-то в Мелвью в моей категории цен. А жить далеко от университета я тоже не могу: нет машины.
        – Я могла бы повесить в «Le Petit» объявление для тебя, – сказала Апрель. Мне она делала такое же предложение, но я отклонила его. Я хотела сама искать жилье, чтобы мне не звонили незнакомые люди.
        Лицо Коннора просветлело:
        – Было бы хорошо.
        – Ясно. Я позабочусь об этом на следующей смене.
        – Спасибо. – Он довольно улыбнулся.
        – Тебя устроило бы совместное проживание? – спросил Аарон.
        – Безусловно, если это не совместное проживание с родителями.
        Аарон улыбнулся.
        – У нас, возможно, выселится один студент. Он хочет в выходные сделать своей подруге предложение.
        Апрель резко повернула голову:
        – Брайан?
        – Ага.
        Она открыла рот от удивления.
        – Но они знают друг друга только три месяца!
        – Поэтому он, возможно, выселится. Есть реальные шансы, что она скажет «нет».
        – Надеюсь, она скажет «да», – заметил Коннор.
        – Через несколько дней мы узнаем. – Аарон отклонился назад на стуле и посмотрел на Луку. – А что будешь делать ты?
        – Ничего особенного. – Лука хитро ухмыльнулся, что придало его ответу двусмысленность. Он выпрямился, положив при этом руку на спинку моего стула.
        Я замерла, когда он коснулся моей спины. Его прикосновение обожгло кожу сквозь ткань. Я затаила дыхание и подумала о том, что произошло несколько минут назад, о том, как Лука смотрел на меня тогда. Это было случайностью? Я не знала. Однако, когда он коснулся указательным пальцем обнаженной кожи на моем плече, движение его было слишком целенаправленным для случайного. Желудок сжался, но я чувствовала не страх, а другое, сладострастное чувство, которому не могла не поддаться. Я попыталась вспомнить момент, когда ушел страх и освободил место для этого нового чувства, которое еще несколько недель назад показалось бы мне совершенно невообразимым по отношению к Луке. Мои щеки стали горячими, и новый жар – нежнее страсти и горячее страха – растопил последние сомнения. Я откинулась назад, ближе к его руке. Давление его пальца усилилось, и, вопреки всему опыту, который у меня был, мои мускулы расслабились.
        Не глядя на меня, Лука гладил мое плечо до самой лопатки. Легко, как перышки, бродили его пальцы по моему телу и превращали его в минное поле из нервов. По коже рук пробежали мурашки, а сердце бешено застучало, когда он переместил руку к моему затылку. Пряча ее под моими волосами, невидимо для всех, он начал медленно рисовать пальцами круги. Я еле сдержала стон. Неожиданно Лука прекратил движение. Тяжело и неподвижно лежали его пальцы на моем затылке. Что случилось? Я смущенно посмотрела на него. Он повернулся к Апрель и Аарону, как будто слушал их, хотя все его внимание было привлечено ко мне. Лука пристально посмотрел на меня, и мои противоречивые чувства отразились в его глазах с примесью чего-то темного, что я не могла истолковать.
        Лука порывисто убрал руку и шумно отодвинул свой стул. Разговоры за столом умолкли, и все сосредоточили свое внимание на нем.
        – К сожалению, мне нужно идти, – тихо сказал Лука. У рта его пролегла жесткая линия.
        – Куда? – растерянно спросила Апрель.
        Долю секунды Лука смотрел на меня, потом повернулся к Апрель.
        – Я кое-что забыл. – Он взял свой поднос и, не дожидаясь ответа, начал пробираться мимо стоящих вокруг студентов, как будто спешил уйти отсюда.
        Чувство пустоты разрасталось в животе, когда я смотрела вслед Луке, который уже исчез в пестрой людской массе. Другие, казалось, не задумывались о его странном поведении, но меня это не отпускало. Что с ним случилось? В один момент он так нежно касался меня, а в следующий…
        – Сага?
        Я резко повернула голову. Я все еще чувствовала на затылке прикосновение пальцев Луки.
        Апрель вопросительно смотрела на меня.
        – Ты еще будешь есть? – Она указала на мою тарелку.
        Я покачала головой и подвинула к ней тарелку с тортом. У меня пропал аппетит.
        Глава 19
        – Счастливого Хеллоуина! – Я торжественно преподнесла Апрель какао с привкусом тыквы.
        Я всю неделю ждала этого дня и встала задолго до того, как зазвенел мой будильник. Я заготовила большое количество сладостей и тыкв. Я любила этот праздник больше других. Можно вести себя совершенно безумно, наряжаться, быть кем-то другим. И не надо проводить Хэллоуин с семьей. Мне все еще было жаль, что я не могу быть с Меган, но провести время с новой университетской подругой я тоже была рада. Апрель пригубила какао и взяла плитку шоколада из корзинки, которую я наполнила разными сладостями.
        – С тобой Хеллоуин ощущается как Рождество.
        Я села на стол.
        – Я же сказала: Лучший. Праздник. Из всех.
        – Хеллоуин не праздник, – заметил Лука, который зашел в этот момент в кухню.
        Он уже переоделся для вечеринки, на которую хотел пойти вместе с Гэвином. Анти-Хеллоуин-вечеринка. Сладости запрещены. Тыквы запрещены. Костюмы запрещены. Скучно. Но я должна была признать, что он хорошо выглядел и без костюма для Хеллоуина. На нем были темные джинсы и светлая рубашка, которая так хорошо подчеркивала его тренированную фигуру, что мне с трудом удалось не уставиться на него.
        Я пыталась в последние дни игнорировать Луку, однако мои мысли возвращались снова и снова к нашей встрече в столовой. Я все еще не знала, что мне думать о внезапном уходе Луки. Его действия представляли по отношению друг к другу контраст, которого я не могла понять.
        – Не будь таким противником Хеллоуина, – сказала Апрель и облизала какао с верхней губы. – Ты портишь нам все веселье.
        Мрачная ухмылка появилась на лице Луки, однако он не удержался и налил себе немного созданного мной какао-тыквенного напитка. Он отпил из своей чашки и с отвращением скривил рот.
        – Ты не можешь ничего пить без тонны сахара?
        Теперь ухмыльнулась я.
        – Нет.
        Он закатил глаза и вылил какао обратно в кастрюлю.
        – Эй, другие, может, еще захотят выпить, – запротестовала Апрель и шлепнула его по плечу.
        – Переживете. – Лука ставил чашку в мойку, когда зазвонил его мобильный. Он выудил его из кармана.
        – Эй, чувак, что случилось? – Его взгляд скользил по кухне и наконец остановился на мне. Он сдвинул брови, и вокруг его рта пролегли складки. – Черт!
        – …
        – Нет, конечно, я это понимаю.
        – …
        – Хорошо, понятно.
        – …
        – Увидимся. Пока.
        Лука со вздохом повесил трубку. Он заметил наши любопытные взгляды и печально сказал:
        – Это был Гэвин. Капитан опять заболел.
        – О нет. Что с малышом?
        – Проблемы с желудком. Как всегда. – Лука улыбнулся, но беспокойство о Капитане отчетливо было написано на его лице. Неудивительно. Лука так много времени проводил с Гэвином, что собака в последние годы стала частью его жизни.
        – Мы можем что-нибудь сделать? – спросила я.
        Лука покачал головой:
        – Он уже был у ветеринара. Капитану дали таблетки, и сейчас он спит, но Гэвин не хочет оставлять его одного. Я бы, наверное, тоже этого не делал.
        Апрель утешительно погладила брата по руке.
        – Ты поедешь к нему?
        – Нет, Гэвин считает, я должен идти на вечеринку, но у меня пропало желание. – Лука демонстративно расстегнул верхние пуговицы рубашки. Под ней была простая белая майка. – Я пойду читать.
        Я открыла рот, чтобы пригласить его на нашу «вечеринку», но все-таки воздержалась. С тех пор как мы вместе побывали в супермаркете, он подтрунивал надо мной и моей традицией; и он был таким подавленным – я не хотела еще раз услышать, как по-детски я восторгаюсь этим днем.
        – Шоколад? – спросила я вместо этого и протянула Луке корзинку со сладостями.
        Он немного помедлил, а потом взял два шоколадных батончика, пробормотал «спасибо» и пошел в свою комнату.
        – Он принимает близко к сердцу проблемы с Капитаном.
        – Да, – сказала Апрель и тоже потянулась за сладостями. – Он любит животных, но у него аллергия на всех, кто имеет мех или ест сено. Несколько часов он выдерживает, а потом ему становится нехорошо. Благодаря собаке Гэвина получается так, словно он сам имеет домашнее животное. Они вместе выбирали Капитана.
        – Это мило.
        – Очень мило, – подтвердила Апрель.
        Я тоже взяла плитку шоколада, сняла обертку и начала есть.
        – Какие планы? Наденем наши костюмы, пока еще есть дневной свет для фото?
        – Я готова.
        – Супер, тогда переоденемся и через десять минут встретимся в гостиной для наведения последних штрихов. Я купила искусственную кровь, если тебе это нужно.
        Апрель покачала головой:
        – Нет, я…
        – Ла-ла-ла, – прервала я ее и заткнула уши. – Ничего не разглашать. Твой костюм должен быть сюрпризом.
        – Я не хотела ничего разглашать.
        – Теперь я знаю, что это костюм без крови.
        – А я знаю, что твой с кровью.
        – Может, да, а может, нет. – Я пожала плечами.
        Апрель засмеялась и довольно покачала головой. Потом она пошла в свою комнату, а я заперлась в ванной. Я вытащила из-под умывальника коробку, которую прятала там. В ней лежал парик со светлыми волосами, я заказала его на Amazon, и свободно ниспадающее сине-бирюзовое платье. Ткань была изысканно присобрана на груди. В течение нескольких недель я искала что-то подходящее в разных магазинах подержанных товаров и уже была близка к тому, чтобы сдаться, когда обнаружила это сокровище. Платье стоило двадцать долларов, но я могла носить его без тематических аксессуаров и после Хеллоуина.
        Я надела купальную шапочку, под которую спрятала свои каштановые волосы, а потом натянула парик. Светлые волнистые волосы спускались почти до талии. Я скрутила две пряди, которые закрепила заколками сзади, и скользнула в платье, декольте которого было вырезано глубже, чем я привыкла. Затем я повязала вокруг талии широкий позолоченный пояс и надела сияющие, как золото, украшения. Напоследок я взяла чешуйчатое яйцо, которое смастерила из пенопласта и канцелярских кнопок, и пошла в гостиную.
        Апрель уже ждала. Когда она увидела меня, на ее губах появилась широкая улыбка.
        – Привет, Дейенерис! Как вижу, я успешно подсадила тебя на «Игру престолов».
        – Да. – Я рассматривала костюм Апрель. Он казался мне знакомым, но я не могла опознать его.
        Апрель с нетерпением подняла брови. Я покачала головой:
        – Скажи мне.
        – Суки Стакхаус из «Настоящей крови». – На ней была белая футболка. Она коснулась пальцем зеленого логотипа над сердцем. – Из Мерлотта. Очевидно же.
        Я виновато скривила губы:
        – Я не смотрела этот сериал. – Я видела его в плейлисте Апрель, но пропускала, так как предполагала в сериале о вампирах наличие большого количества крови и насилия.
        Вместе мы пошли в ванную, чтобы добавить нашему маскараду последний штрих. Апрель разложила принадлежности для макияжа на краю умывальника.
        Мы быстро закончили, и я помогла Апрель изобразить на шее укус вампира, чтобы она не выглядела как обычная официантка.
        Не устранив хаоса в ванной, мы стали в гостиной перед окном, чтобы сфотографироваться. Я обещала Меган документацию нашего вечера и костюмов.
        – На один, – сказала Апрель. Она обняла меня одной рукой и держала мобильный в вытянутой другой. – Три, два, один.
        Мы услышали щелчок.
        Апрель посмотрела результат.
        – Размыто. Еще раз. Три. Два. Один.
        Второе селфи было четким, но я наполовину закрыла глаза; на третьем не было видно яйца дракона; на четвертом Апрель смотрела в камеру как-то странно.
        Она вздохнула:
        – Ничего не получается.
        – Может, мне попытаться? – спросила я, хотя надежда была слабой, ведь у меня руки намного короче, чем у нее. Однако благодаря работе с украшениями мои руки меньше дрожат.
        – Я попрошу Луку.
        Я не успела воспротивиться этому. Конечно, я знала, что Лука раньше или позже увидит меня в моем костюме, если он проводит здесь вечер, но я хотела, чтобы это произошло позже. Я не хотела, чтобы он насмехался надо мной.
        – Лука? – Апрель постучала и сразу открыла дверь, не ожидая ответа. – Саге и мне нужна твоя помощь. Ты можешь сфотографировать нас?
        – Если нужно. – Я с расстояния услышала раздраженный тон Луки. Он пришел и взял мобильный, который ему с улыбкой протянула Апрель.
        – Это займет лишь несколько минут, – заверила она его.
        Лука что-то пробурчал. Он явно готовился уютно провести вечер с книгой в постели. Джинсы уступили место спортивным штанам. На нем были теплые носки, а рубашку он снял.
        Вдруг он застыл посреди комнаты, а его глаза расширились. Он увидел меня.
        Черт, этот костюм был ошибкой. Я удержалась от порыва скрестить руки на груди, чтобы спрятать декольте. Не то чтобы там было на что посмотреть, но ни один из моих топов не показывал Луке так много меня. Мне стало жарко, пока его взгляд блуждал по моему телу, от губ по шее к ключице и ниже. Я замерла, не желая выказать слабость, хотя его взгляд буквально обжигал мне кожу; он, казалось, впитывал каждый сантиметр моего тела и, наверное, обдумывал, как высмеять мой костюм.
        Уголки его рта вздрогнули, но вместо того, чтобы сделать язвительное замечание, он сжал губы в тонкую линию. Он тяжело сглотнул, и в его глазах появился блеск, не имевший в себе ничего агрессивного.
        – Хорошо, Сага и я становимся у стены, а ты перед окном, – сказала Апрель и нарушила этим момент. Она прошла мимо Луки и схватила меня за руку, чтобы привести в нужное место.
        Я беспокойно переступала с ноги на ногу. Хотя Лука больше не смотрел на меня прямо, а только через дисплей мобильного, я все еще ощущала на коже его взгляд.
        – Улыбка, – сказал Лука. Его голос прозвучал равнодушно.
        Я автоматически повиновалась, и он сделал несколько наших фото в разных позах. Через две минуты все закончилось, и Лука отдал Апрель ее мобильный. Мы рассматривали результат, и, как тогда на праздновании дня рождения Луки, я вынуждена была констатировать, что не особенно фотогенична, особенно в сравнении с кем-то из Гибсонов. Апрель на каждой фотографии выглядела великолепно.
        – Спасибо, – сказала она, обращаясь к Луке, и разместила одно фото в Снапчате. – Вот и все. Быстро и безболезненно.
        Лука кивнул, но не проявил готовности возвращаться в свою комнату. Его взгляд снова нашел мой.
        В животе предательски затрепетало.
        – Не хочешь чокнуться с нами? – Слова сорвались с моих губ, и я не успела их удержать.
        Апрель повернулась и уставилась на меня.
        Неожиданность! Я своему приглашению была удивлена не меньше.
        Лука наморщил лоб:
        – Хорошо, один глоток.
        Теперь я не смогла сдержать улыбку. И уговорила себя, что рада лишь тому, что могу провести Хеллоуин по традиции.
        – Хорошо, подождите здесь. – Я указала на диван и побежала на кухню. Перед полкой, на которой хранился алкоголь, я стала на колени и достала купленную мной тыквенную водку. Прежде я никогда не покупала алкоголь, но, когда обнаружила эту водку в магазине, поняла, что должна попытать счастья. На кассе я занервничала, но продавщица не моргнув глазом провела бутылкой над сканером.
        Я наполнила две рюмки золотой жидкостью, а третью – тыквенным соком для Апрель.
        – Наша новая традиция, – возвестила я торжественно, вернувшись в гостиную, и протянула им рюмки.
        Лука понюхал жидкость и вскинул брови. Водка пахла резко, но не тыквой.
        – Мы напьемся? Это должно мне понравиться?
        – Мы не напьемся, мы лишь выпьем. Тыквенная водка и тыквенный сок чудесно подходят для этого случая, – объяснила я, понимая, что хочу выпить, чтобы стать чуть смелее, так как здесь был Лука. Я подняла рюмку.
        – Счастливого Хеллоуина! – Апрель чокнулась со мной.
        – Счастливого Хеллоуина! – ответила я.
        Мы в ожидании посмотрели на Луку. Он молчал. Лишь когда я кашлянула, он покорно вздохнул:
        – Ладно, ладно… Счастливого Хеллоуина! – И поднес рюмку к губам. Едва он сделал глоток спиртного, на его лице появилось отвращение. Он скривил рот и уставился на рюмку в руке. – О господи, отвратительный вкус.
        – Что? Это тыква. Это не может быть отвратительным. – Я тоже сделала глоток и сразу начала кашлять. Это был огонь со вкусом сточных вод. – Боже мой, боже мой, боже мой! – Я высунула язык и тяжело задышала, как будто могла таким способом избавиться от этого вкуса. – Что это?
        Лука засмеялся:
        – Тыква?
        – Нет конечно.
        Апрель пожала плечами:
        – А сок хороший.
        – Дай, – сказал Лука и взял у меня рюмку. – Я налью нам что-нибудь приличное.
        К моему удивлению, он пошел не в кухню, а сначала в ванную, чтобы вылить остатки тыквенной водки, а потом в свою комнату. Я все еще чувствовала неприятное жжение во рту, когда он вернулся и протянул мне рюмку. Новое ее содержимое имело цвет жидкой карамели и мало чем отличалось на вид от «тыквенной» гадости.
        – Что это? – скептически спросила я и повертела ножку рюмки между пальцев.
        – Виски.
        – От мамы? – спросила Апрель.
        Лука кивнул.
        – После того как ты задала ей жару из-за голосового сообщения, она прислала мне виски. – Лука поднял бокал. – Чрезмерно дорогой виски. Как будто, выпив этот напиток, я почувствую расположение к ней.
        – Мне очень жаль, – сказала я и вдруг ощутила потребность высказать этой женщине свое мнение.
        – А, ничего страшного, – ответил Лука, но его поза противоречила словам. – Тогда она поступила как с грязью с моим отцом, а теперь с нами. – Он чокнулся с пустой рюмкой Апрель и выпил виски.
        Она печально посмотрела на него.
        – Честно, ваша мама не заслужила вас. Знакомство с вами – лучшее, что со мной случилось в Неваде. И я не знаю, что бы я делала без вас. Если эта женщина не сознает вашей ценности, она сама виновата.
        Апрель тихо пробормотала:
        – Спасибо. – И обняла меня.
        Я ответила тем же. Мой подбородок покоился на ее плече, и я смотрела на Луку. Он молча наблюдал за нами, но в этот момент все сказал его пронзительный взгляд. И хотя мы находились на расстоянии вытянутой руки, казалось, что он тоже прикоснулся ко мне. Я ощутила его близость и увидела правду в глазах, правду, которая стала вдруг очевидной. Он постоянно менял девушек не потому, что был безнадежным плейбоем. Он бросал их до того, как мог стать брошенным ими, как своей матерью, которая, вероятно, была сумасшедшей, если вычеркнула его из сердца. Я хотела обнять и его, чтобы показать ему, что он мне небезразличен. Я не знала насколько: мое тело и рассудок еще не пришли к согласию, но я хотела, чтобы он был в моей жизни, как и Апрель, – в этом я была уверена. В последние недели и месяцы, сам того не зная, он дал мне больше, чем я когда-либо считала возможным.
        Прежде чем я смогла что-то сделать, момент был прерван звонком мобильного телефона. Апрель отпустила меня и достала смартфон из кармана своего фартука официантки. Я увидела на дисплее имя Камерона. Апрель ответила на звонок и повернулась к нам спиной, чтобы спокойно говорить.
        – Привет, Кам.
        – …
        – Я дома с Сагой и Лукой.
        – …
        – Нет, мы останемся здесь и уютно устроимся.
        Мне не надо было видеть ее лицо, чтобы знать, что ей не понравилось то, что сказал Камерон. Ее плечи напряглись, и она покачала головой:
        – Я не могу.
        – …
        – Я обещала Саге.
        – …
        – Нет.
        – …
        – Я не думаю.
        – …
        – Хорошо, я спрошу ее. Подожди минутку. – Апрель прижала телефон к груди и повернулась к нам с извиняющейся улыбкой. – Это Кам. Он запланировал на сегодня большую вечеринку, чтобы немного обновить имидж «Le Petit», и приобрел для этого разрешение на торговлю спиртными напитками. Но одна из его официанток не смогла прийти, и он спрашивает меня, не могла бы я заменить ее. Он предлагает двойную зарплату, а ты можешь пойти со мной. Выпивка за счет заведения. Что скажешь?
        Апрель адресовала свой вопрос не Луке, а только мне, и это было еще тяжелее. Она уже несколько раз говорила при мне о вечеринке, и я уже догадалась, что она хотела пойти туда. Но она никогда не спрашивала меня об этом – до сих пор.
        Я хотела бы быть подругой, которая скажет: «Конечно пойдем», – но я не могла этого сделать. Представив себя среди оравы наряженных и выпивших посторонних людей, которые могут забыть о личных границах, я ощутила себя так, будто в помещении исчез воздух.
        – Это не для меня, – сказала я и тут же подумала, что могла бы ответить иначе. – Но ты обязательно должна пойти, ведь ты этого хочешь, и ты нужна Камерону.
        Апрель колебалась, потом покачала головой:
        – Я откажу ему.
        – Нет! – Я дотронулась до ее руки, прежде чем она поднесла телефон к уху. – Если ты хочешь пойти в «Le Petit», тебе не стоит отказываться ради меня. Честно.
        Выражение ее лица стало ласковым:
        – Но я не хочу, чтобы ты была одна в свой любимый праздник.
        – Она не одна, – возразил Лука. Апрель и я удивленно посмотрели на него. Он засунул руки в карманы спортивных штанов. – Я могу составить компанию Саге.
        – Но ты ненавидишь Хеллоуин, – недоверчиво заметила Апрель.
        – Я и мусор убирать ненавижу, но, несмотря на это, убираю, – сказал Лука со скучающим видом. Его голос прозвучал слишком уж безразлично. Как будто он пытался что-то утаить от Апрель. Или я лишь вообразила это?
        Апрель задумчиво сдвинула брови и переводила взгляд от меня к Луке и обратно.
        – Что скажешь? Ты не против продолжить праздник с Лукой?
        – Я…
        Я не знала, что сказать. Лука и я. Вместе. Одни. Мы иногда проводили время в его квартире, но никогда вместе. Он часто читал в своей комнате, а я сидела в гостиной. До сих пор мы еще ничего не делали вместе; а если это и случалось, то незапланированно.
        Они с ожиданием смотрели на меня, а я не знала, что сказать. Не было никакой разумной причины для отказа. Мы уже были здесь, вместе, и я хотела поддержать свою традицию. Тем не менее я ощущала страх. Это был не тот страх, который не дал мне пойти на вечеринку с Апрель. Это был другой вид страха. Волнующий страх. Щекочущий страх.
        – Согласна, – сказала я наконец с нервной дрожью где-то в желудке. Я была не уверена, смогу ли выдержать вечер с Лукой. Но и не хотела лишать Апрель вечеринки в «Le Petit».
        За свой ответ я была вознаграждена улыбкой Апрель.
        – Спасибо, – шепнула она мне, а потом снова поговорила с Камероном, который все время терпеливо ждал на другом конце линии.
        Апрель не стала снимать костюм Суки Стакхаус для вечеринки в «Le Petit», а я налила ей немного искусственной крови в банку, на случай, если ей потребуется освежить укус вампира.
        – Ты уверена, что не против? – спросила Апрель в третий раз, надевая куртку.
        Я кивнула:
        – Абсолютно. А теперь иди уже! Развлекись, но веди себя прилично.
        – То же самое относится и к вам, а последнее прежде всего к тебе, Лука. – Апрель предостерегающе посмотрела через мое плечо на брата, развалившегося на диване.
        Он сделал пренебрежительное движение рукой:
        – Не беспокойся. Расписание Саги на этот вечер такое плотное, что у меня не будет времени на непристойности. Даже если бы я хотел.
        Даже если бы я хотел? Ой! Конечно, между нами ничего бы не случилось, практически все говорило против этого: наше совместное проживание, Апрель, нерасположение Луки к прочным связям, мои страхи и факт, что кто-нибудь вроде Гэвина был бы для меня намного лучше. Но его ответ уколол меня. Он действительно находит меня такой неинтересной, что даже на секунду не предположил, что между нами двумя что-то могло бы произойти? Почему я задумывалась обо всем, что он говорил или делал? Почему я не могла рассматривать его просто как друга, как Апрель или Меган? Что побуждало меня постоянно анализировать нашу дружбу? Это из-за того, что он мужчина и мое подсознание еще не готово полностью доверять ему? Возможно, было ошибкой отпустить Апрель.
        – Хорошо, я пойду. Первые гости, наверное, уже там, – сказала Апрель, резко прерывая поток моих мыслей. – Я не хочу быть виноватой в том, что Кам получит нервное расстройство. – На прощание она обняла меня и пожелала хорошего вечера.
        Я закрыла за ней дверь и медленно повернулась к Луке.
        Он поднял глаза и посмотрел на меня.
        – И? Ты готов? – спросила я с наигранной уверенностью. Я хотела, чтобы этот вечер стал прекрасным – для нас обоих. А он не мог стать таким, пока я все обдумываю по сто раз и постоянно сомневаюсь.
        – Я не уверен, но думаю, что ответ должен быть «да». – Голос Луки прозвучал сдержанно, как будто его смутил мой энтузиазм. – Чем займемся?
        – Твоим костюмом.
        – У меня нет костюма.
        – Хорошо, но таким ты оставаться не можешь. – Я показала на его спортивные штаны. – Праздник, уже забыл? Надень что-нибудь черное и обведи глаза карандашом, чтобы ты хотя бы немного выглядел ряженым.
        – У меня нет карандаша для глаз.
        – Апрель разрешила нам взять ее косметику.
        Он испуганно посмотрел на меня:
        – Мне придется использовать косметику своей сестры?
        Я вызывающе подняла бровь:
        – Страх за свою мужественность?
        Лука проворчал что-то невнятное и встал с дивана.
        В своей комнате он снова надел черные джинсы и темную рубашку. Он выглядел скорее элегантно, чем страшно, но наряд уже не говорил о его полном равнодушии к этому дню.
        Для нанесения грима мы пошли в ванную. Косметика в беспорядке лежала на краю раковины.
        Драматичным жестом я протянула Луке карандаш для глаз.
        – Для подводки. Ты справишься с этим, не выколов себе глаз?
        – Увидим.
        Он взял у меня карандаш и наклонился к зеркалу. Однако, приблизив кончик карандаша к глазу, он судорожно заморгал, и линия, которую Лука пытался нарисовать, сползла вниз до щеки. Лука выругался. Платком, смоченным в молочке для снятия макияжа, он стер линию и попытался еще раз – с тем же результатом.
        – Зачем Апрель проделывает это каждый день? – Лука снова стер краску и попытал удачу с другим глазом, так как правый уже покраснел.
        – Чтобы хорошо выглядеть, – ответила я и накрасила тушью ресницы, при этом в моем распоряжении была лишь маленькая часть зеркала, так как остальную занял Лука.
        Он облокотился о край умывальника и так интенсивно моргал при своих стараниях нанести грим, что мне стало страшно: он действительно мог выколоть себе глаз.
        – Может, тебе помочь?
        Лука нервно вздохнул:
        – Да, пожалуйста!
        Я улыбнулась и указала на унитаз:
        – Сядь.
        Он опустил крышку и сел. Демонстративно засунул руки под бедра.
        Я нахмурилась:
        – В чем дело?
        Он пожал плечами:
        – В последний раз, когда ты возилась с моим лицом, ты хотела, чтобы я сел на свои руки.
        – А. – Я вспомнила случай в книгохранилище, когда оказывала ему врачебную помощь. – Все в порядке. Тебе не надо это делать.
        Я стала перед ним, обдумывая, как лучше всего нанести грим. У меня не было большого опыта в гримировании. Но иногда я помогала Меган, а более неловкого мастера макияжа, чем Лука, я не могла себе представить.
        Я подошла еще ближе к нему. Моя нога теперь соприкасалась с его ногой, а плечо Луки задело мой живот, когда я меняла положение тела. Я обхватила его подбородок и подняла голову. Под кончиками пальцев я ощущала его щетину. Кожа Луки была теплой, и во мне росло абсурдное желание погладить его по лицу. Я подавила эту потребность и создала другой рукой опору для скулы.
        – Смотри вверх, – сказала я. Наша близость сделала мой голос тихим, он был едва ли громче шепота.
        Лука послушался, и я приставила карандаш к внешнему углу его глаза. Когда рисовала линию, я могла думать лишь о том, как близко к нему была. Я ощущала его полностью. Запах, тепло, его дыхание на моей руке и его губы, которые он все время сжимал и разжимал.
        – Первый глаз готов, – наконец объявила я.
        Лука поморгал.
        – Я могу посмотреть?
        – Только когда я закончу. – Я подошла к Луке с другой стороны, что оказалось гораздо сложнее. Ванная была довольно тесной, и душевая кабина мешала мне, так что я еле вклинилась между унитазом и стеклянной дверью.
        – Поверни голову ко мне и приподними немного.
        Лука послушался, и я наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Мое лицо находилось теперь на расстоянии нескольких сантиметров от его лица. Я снова могла видеть веснушки, которые выделялись неясными силуэтами на фоне его загорелой кожи. И я видела серые глаза, с любопытством наблюдающие за мной. Его взгляд скользнул по моему лицу, вниз от носа ко рту, и остановился.
        Я тяжело сглотнула и попыталась не показывать виду, но движение привлекло внимание Луки к моей шее. Он рассматривал чувствительную кожу этой зоны, и неизбежно моя рука слегка задрожала.
        – Ты часто делаешь это? – спросил Лука тихим голосом. – Гримируешь других людей?
        Я покачала головой, не в состоянии говорить, так как полностью сконцентрировалась на том, чтобы нарисовать прямую линию, похожую на другие. Но его слова смутили меня.
        – Ты выглядишь очень мило, когда сосредоточена.
        У меня внезапно пересохло во рту.
        – Тогда твои губы приоткрыты, и ты прикусываешь язык. Как кошки, которые умываются, вдруг замирают и забывают, что их языки все еще снаружи.
        Я откашлялась.
        – Надеюсь, тебе ясно, что это не комплимент.
        Лука усмехнулся:
        – Это комплимент. Мне нравится, когда ты так делаешь.
        Мне стало жарко, и я была уверена, что даже толстый слой грима не мог скрыть цвет моего лица. Я не имела представления, что следует ответить на это. Он тоже ждал комплимента? Слов благодарности? Или чего-то совсем другого?
        Лука с улыбкой покачал головой:
        – Извини, я не хотел смутить тебя.
        В самом деле? Иногда у меня было чувство, что он только этим и занимался.
        Он кашлянул.
        – Могу я теперь посмотреть на себя? – Он с нетерпением заерзал, и я заметила, что все еще стою перед ним.
        – Конечно. Полюбуйся моим шедевром.
        Я сделала шаг в сторону, зацепилась платьем за держатель туалетной бумаги и споткнулась. Я схватилась за вешалку для полотенец, чтобы удержаться, но уже было поздно. Я упала и приземлилась не как в романтическом фильме на колени Луки, а прямо на кафель у его ног, при этом ударившись головой об умывальник.
        – Ой!
        – Сага? Все нормально?
        Я резко втянула воздух и застонала.
        – Надеюсь. Дурацкая юбка. – Я перевернулась на спину и посмотрела в озабоченное лицо Луки. Я не глядя знала, что платье порвалось. Треск нельзя было не услышать. Блин, его можно было бы носить и после Хеллоуина.
        Лука взял меня под руки и поднял на ноги. У меня немного кружилась голова, что было неудивительно после неприятного знакомства с умывальником.
        – Ты уверена?
        Я кивнула и прищурилась от света потолочной лампы, который вдруг показался мне слишком ярким.
        – Сколько пальцев? – спросил Лука и вытянул передо мной руку.
        – Три.
        – Как тебя зовут?
        – У меня все в порядке, – заверила я его, не отвечая на вопрос. Падение было неприятным, но не более того. Я села на край ванны и дала себе немного времени, чтобы отделаться от тупой головной боли.
        – Можно посмотреть твой лоб? – спросил Лука.
        – Зачем? Я не думаю, что это очень интересно.
        Он улыбнулся.
        – Ты ушиблась.
        Я вытянула шею, чтобы посмотреть в зеркало, и отчетливо увидела ссадину над левым виском. Великолепно. Не кровоточит, но, без сомнения, будет синяк. Я нерешительно коснулась темного места и простонала.
        Лука вздохнул.
        – Подожди здесь. – Он покинул ванную и вернулся спустя полминуты с пакетом замороженного гороха. Он стал на колени, предупредил меня словами «осторожно, холодно» и прижал пакет к моему лбу.
        Я сжала зубы, а Лука оперся рукой о мою ногу, чтобы сохранить равновесие. Ткань его рубашки касалась моей обнаженной ноги, там, где порвалась юбка.
        – Мы опасны друг для друга.
        – Что ты имеешь в виду? – спросила я.
        Он посмотрел на меня с нежной улыбкой:
        – Как долго мы знаем друг друга? Два с половиной месяца?
        Я кивнула, хотя, строго говоря, три месяца, если нашу встречу в коридоре женского общежития можно определить как знакомство.
        – За эти несколько недель мы дважды в присутствии друг друга ударяли голову, тебя ограбили, а я чуть не выколол себе глаз карандашом. Возможно, судьба хочет нам этим что-то сказать.
        Я заморгала под пакетом с горохом.
        – И что же?
        Он пожал плечами и встал.
        – Не знаю. Возможно, что мы в будущем должны лучше заботиться друг о друге?
        После происшествия в ванной Лука и я позволили себе еще по одной рюмке виски, так как его вкус был гораздо приятней, чем у тыквенной водки. Потом мы решили приготовить ужин. В библиотеке я распечатала дюжину рецептов блюд из тыквы, и наш выбор пал на тыквенный хлеб, тыквенный пирог с темным шоколадом, тыквенный суп, тыкву фри и салат с тыквенным соусом.
        Пока я смешивала ингредиенты для хлеба и пирога и разогревала духовку, Лука подготавливал тыквы. Он использовал для этого гигантский нож, и каждый раз, когда твердая кожура тыквы трескалась, раздавался хрустящий звук, как при ломке кости, так что я неоднократно смотрела со страхом, чтобы убедиться, что у Луки все пальцы на месте.
        – Я думаю, после сегодняшнего дня я никогда не захочу снова видеть тыкву, – сказал он и протянул мне второй нож, чтобы я помогла ему мелко нарезать разделенную на четыре части тыкву.
        – Во-первых, – я указала на него острием ножа, – тыкв не может быть много, а во-вторых, после сегодняшнего дня у тебя будет год покоя до следующего Хеллоуина.
        – Следующего Хеллоуина? – Он вскинул брови. – Ты очень уверена в своей традиции.
        – Да, – твердо ответила я. – Моя традиция включает все: хорошую еду, костюмы, сладости и вечер с фильмом. Что еще можно пожелать?
        На лице Луки появилась двусмысленная улыбка:
        – Я думаю о чем-то еще.
        Я наклонила голову, чтобы избежать его взгляда. Дело было не в том, что мне было сложно говорить о сексе. Меган очень подробно – слишком подробно – рассказывала о своем первом разе и нескольких последующих. Но с Лукой это было несколько иначе. Когда он намекал на секс, я вынуждена была думать о его обнаженном торсе и о звуках, которые он извлекал из других женщин. И это делало со мной странные вещи. Прежде чем мои фантазии ушли еще дальше, я схватила свою рюмку и выпила последний глоток виски.
        – Налить тебе еще? – спросил Лука.
        – Может быть, позже. – Я ведь хочу помнить этот вечер, а не забыть уже завтра утром.
        На приготовление ужина ушло прилично времени. Кусочки будущей тыквы фри лежали на противне и ждали отправления в духовку, в которой находились тыквенный хлеб и пирог. Суп был доведен до пюреобразного состояния, и я помыла салат, чтобы позже нам осталось лишь смешать его с тыквенным соусом. Мы убрали за собой на кухне. А потом я использовала оставшееся до еды время, чтобы убедить Луку покрасить ногти черным лаком. Хотя он ничего не сказал, я подозревала, что он медленно очаровывается моей традицией. По крайней мере, он уже не был таким мрачным, как в начале дня.
        Мы сделали несколько фотопортретов, для чего я дополнительно нанесла немного искусственной крови на шею Луки. Потом мы достали из духовки оранжевый хлеб и пирог и поставили туда тыкву фри. К ужину мы выпили по третьей и четвертой рюмке дорогого виски и тем временем говорили об Апрель и Камероне, выдержанных экзаменах, собаке Гэвина, фильмах, книгах и рецензии, которую Лука написал на книгу о Люцифере. Потом мы удобно устроились на диване с блюдом, полным сладостей, хотя уже съели половину тыквенного пирога. Мы начали вечер кино с классического «Каспера», за ним последовали «Сабрина – маленькая ведьма», «Фокус Покус» и «Кошмар перед Рождеством».
        Было уже далеко за полночь, когда закончился последний фильм, и я поняла, что устала. Обычно меня долго поддерживал энтузиазм от Хеллоуина, но большое количество еды и виски сделали инертными мое тело и рассудок.
        – Эй! – Лука толкнул коленом мою ногу. – Не засыпай.
        Я заморгала:
        – Я не сплю, я лишь дала отдохнуть глазам.
        – Осторожнее, не засни от отдыха глаз. Мы не посмотрели еще один фильм. – Он держал в руках диск с фильмом «Ужастики» с Джеком Блэком.
        Я спросила себя, как ему до сих пор удается быть в хорошей форме, и, когда он менял DVD, схватила свое лоскутное одеяло и свернулась под ним в клубок.
        Лука поставил блюдо со сладостями, стоявшее между нами, на стол и сел ближе ко мне, чем раньше. Он скептически смотрел сверху на мою съежившуюся фигуру.
        – Это не может быть удобным.
        – Все в порядке, – пробормотала я в подушку. Потом я направила внимание на экран телевизора, откуда доносилась зловещая музыка, ожидая, что Лука сделает то же самое, но он все еще смотрел на меня. Его взгляд смущал меня. Я заняла слишком много места на диване? Я еще сильнее подтянула колени.
        Лука издал раздраженный вздох.
        – Иди сюда. – Прежде чем я поняла смысл его слов, он схватил мои ступни и потянул их на свои колени, а потом одернул одеяло над моими голыми ногами.
        – Удобнее?
        Затаив дыхание, я пристально смотрела на него и, прежде чем поняла, что делаю, кивнула. Он улыбнулся, откинулся назад и повернулся к телевизору. Мое равнодушие к фильму не могло быть больше. Мои ноги покоились на бедрах Луки. Я осторожно опустила голову на подушку. Ждала, что сработает мой инстинкт бегства, а рассудок подскажет предлог для того, чтобы встать. Но никаких сигналов не было, я слышала лишь шум крови в ушах. От виски ли или от близости Луки, но желания увеличить расстояние между нами не возникло, и я осталась лежать и делать вид, будто этот момент между нами был естественным.
        Я, наверное, вздремнула, потому что, когда я в следующий раз открыла глаза, фильм почти закончился. Я сжала губы, чтобы подавить зевок, и снова прижалась к подушке. Я уже так много пропустила, что могла проспать и остаток фильма.
        Вдруг я почувствовала что-то на своей ноге. Сначала я подумала, что это сползла ткань платья, но движение повторилось.
        Теплая рука нежно гладила мою ногу.
        Лука.
        Я незаметно наблюдала за ним из-под полуопущенных век. Его грим был размазан, а мои ноги все еще лежали на его бедрах. Взгляд Луки был прикован к телевизору, а рука под одеялом снова и снова нежно поглаживала меня от щиколотки до голени и назад. Казалось, он вообще не замечал, что делает, и я не знала, как мне реагировать. Убрать ногу? Обратиться к нему по этому поводу? Или ничего не делать и продолжать спать? Последнее было невозможно. Так как теперь, когда я проснулась и знала о его прикосновениях, я не могла не думать о том, как это приятно.
        Вдруг Лука прекратил свое действие и повернул голову в моем направлении. Я инстинктивно зажмурилась.
        Он заметил, что я не сплю? Я задержала дыхание и подождала. Ничего. Хотя это было смешно, я не осмелилась посмотреть на него еще раз.
        Он убрал руку с моей щиколотки, лишь кончики пальцев все еще касались меня. Прикосновение было легким как перышко, однако я чувствовала его. Лука задумался, как будто был не уверен, что ему делать. Отпустить меня или удержать?
        У меня участилось сердцебиение. Я знала, чего хотела, но чего хотел он? Я неподвижно застыла от страха поторопить его с решением.
        Казалось, прошла вечность, пока Лука не пошевелился. Он вздохнул и снова опустил руку мне на щиколотку.
        Глава 20
        Я снова заснула, хотя и не могла объяснить, как это произошло. Я открыла глаза, когда солнечный свет уже проникал сквозь занавески. Я была одна. Лука, оказывается, укрыл меня еще одним одеялом. Парик наполовину съехал.
        Я зевнула и перевернулась на спину. На столе все еще стояло блюдо со сладостями, к которому был прикреплен стикер. Я потянулась и сорвала его.
        Доброе утро, обманщица. Ты обещала мне вечер кино, а сама заснула в середине фильма. Я надеюсь, что в следующем году будет лучше. Есть идея провести вечер еще более интересно. Нет, не то, о чем ты сейчас думаешь. Сага, ты такая распущенная!
        Когда я прочитала записку, на моем лице появилась глуповатая улыбка. Вчера я хорошо повеселилась и благодаря этому вечеру утратила последние сомнения по поводу Луки. Охотнее всего я пошла бы в его комнату и разбудила для совместного завтрака, но он заслужил перерыва.
        Окрыленная, я навела порядок на кухне и в гостиной. Не потому что должна – мне хотелось, и я знала, что Лука не будет чувствовать себя комфортно, если в квартире беспорядок. Это было то немногое, что я могла для него сделать, учитывая, как много он сделал для меня. Потом я сложила и спрятала в ящик шкафа свой костюм и приняла душ. Выйдя из ванной, я бросила взгляд на открытую комнату Апрель. Она была пустой. Следовательно, я не пропустила ее приход, она действительно не пришла домой. Вероятно, ночь была длинной и она переночевала у какого-нибудь сокурсника, живущего вблизи кампуса. Я взяла ноутбук Апрель, в котором она создала для меня учетную запись пользователя, и пошла в гостиную. Недолго думая, я позвонила Меган. Она взяла трубку после третьего звонка.
        – Доброе утро!
        Я засмеялась:
        – У тебя хорошее настроение.
        – Смесь из остатков сахара и алкоголя от вчерашнего вечера.
        Меган сделала тише фоновую музыку.
        – Рассказывай! Как вы с Апрель провели вечер?
        Я широко улыбнулась, опьяненная фактом, что весь вечер провела вдвоем с Лукой, не подвергшись панической атаке.
        – Она была тут недолго.
        – Почему?
        – Камерон позвал ее в «Le Petit», так как одна из его официанток заболела. – Я сделала паузу. – Поэтому я провела вечер с Лукой.
        Меган помедлила.
        – Серьезно?
        – Да.
        – Ты разыгрываешь меня.
        Я покачала головой:
        – Нет, правда. Лука и я вместе праздновали Хеллоуин.
        – По нашей традиции? – скептически спросила она.
        – Конечно, как же еще?
        – Боже мой! Боже мой! Боже мой, Сага! – У Меган был такой голос, я боялась, что она в любой момент может задохнуться. – У тебя с Лукой было свидание!
        Я закатила глаза:
        – Это не свидание.
        – Конечно свидание! – возразила Меган с восторженным визгом. – Вы были одни дома, вместе готовили и ели и посмотрели по меньшей мере один фильм. Все это и есть свидание.
        – Не будь смешной. – Я фыркнула. Не скажу ей, что позволила Луке прикасаться ко мне. – Согласно этому определению у нас с тобой были уже сотни свиданий.
        – Это другое. Мы не увлечены друг другом.
        – И Лука не увлечен мной, – упорствовала я. Он явно не интересовался мной. Что он сказал? У меня не будет времени на непристойности. Даже если бы я хотел. Если его и тянуло ко мне, нам нужны были две совершенно разные вещи. Мне – доверие и длительные отношения, а ему быстрый, не имеющий значения секс.
        – Ты не права, – сказала Меган, хихикая.
        – Это ты ошибаешься, – настойчиво возразила я. Меган была достаточно умной, чтобы закончить эту тему. Она рассказала мне о своем вечере, который провела с двумя друзьями из бывшего арт-клуба нашей школы. Вместе с тремя сотнями людей они праздновали в старом складском помещении до утра, что объяснило, почему Меган бодрствует. Она еще не ложилась.
        Я немедленно отправила ее в постель, и мы решили созвониться вечером еще раз.
        После звонка я положила на колени ноутбук Апрель, чтобы проверить почту. Я открыла свой аккаунт и обнаружила, что у меня шестьдесят семь непрочитанных сообщений. Наверно, это в основном сообщения от Etsy и моих покупателей, которые хотели знать, что с моим магазином, так как я все еще ждала поставки от оптовика. Я вздохнула. Быть может, это было плохой идеей – делать что-то осмысленное в это утро. Я почувствовала, как реальность медленно догоняет эмоции. Однако я заставила себя просмотреть письма: мои покупатели не стали бы счастливее, если бы им пришлось дольше ждать ответа.
        Первое письмо пришло прямо от Etsy, в нем мне желали счастливого Хеллоуина. Я удалила сообщение и посвятила себя следующему. Как всегда, сначала я посмотрела на тему. Но вместо знакомых слов, которые информировали меня о том, что у меня сообщение от Etsy, там стояло: Я скучаю по тебе. Пульс участился, и я медленно перевела взгляд с темы на имя отправителя. Еще никогда в жизни я так не желала, чтобы это был спам.
        Отправитель: А. Вилсон.
        Мой отчим.
        Я убрала с колен ноутбук, как будто он обжег меня, и подтянула ноги. Проклятье. Проклятье. Проклятье. После подъема я падала вниз. Я закрыла глаза, как будто сообщение исчезнет, если я не буду обращать на него внимание.
        Я не была удивлена, что он связался со мной. Я знала, что он не отпустит меня так легко, но это не означало, что я была готова слышать о нем. На самом деле он выжидал дольше, чем я предполагала. Вероятно, он уже пытался мне звонить, но сразу после отъезда из Мэна я заблокировала его номер и электронный адрес, однако оба было легко сменить.
        Я не боюсь.
        Страх не реален.
        Страх поднимался в теле медленно, как туман, и я апатично чувствовала приближение приступа паники. Я попыталась преодолеть его с помощью логики.
        Это только письмо.
        Письмо не может причинить тебе вред.
        Он не здесь.
        Ты в безопасности.
        Ты в безопасности.
        Ты в безопасности.
        Я тяжело сглотнула и подняла голову. Ярко светящийся дисплей ноутбука, казалось, насмехался надо мной, и самопроизвольно мой взгляд скользнул к строке его темы. Одно мгновение я думала удалить сообщение и сделать вид, будто я его никогда не получала. Но незнание мучило бы меня. Что, если речь шла о Норе? Или о нашем соглашении? Я не для того терпеливо сносила мучения последних лет, чтобы теперь, когда меня там больше нет, он нарушил обещание.
        Я взяла ноутбук и дрожащими пальцами открыла письмо.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Я последний раз закрыла глаза, глубоко вздохнула и ухватилась за мысль, что он ничего не может мне сделать, независимо от того, что написано в сообщении.
        Дорогая Сага!
        Я скучаю по тебе. С тех пор как ты ушла, я каждый день думаю о тебе. А сегодня Хеллоуин, твой любимый праздник, и моя тоска о тебе особенно велика. Я вспоминаю картину из прошлого года, когда ты пришла как «отравленная Белоснежка», как ты это назвала. Платье фантастически шло тебе. Вспоминаешь ли ты о том, что я тебе шептал в этот день, перед тем как ты пошла к Меган? Я все спрашиваю себя, выполнила ли ты мое желание? Мы никогда об этом не говорили.
        Одна только мысль об этом сводит меня с ума. Я хотел бы услышать твой ответ, твой голос. Позвони мне. Сага, я скучаю по тебе. Я скучаю по времени, проведенному вместе.
        Возвращайся, пожалуйста, или навести меня на День благодарения.
        Я люблю тебя.
        Ответь мне.
        Твой Алан
        Я захлопнула ноутбук с такой силой, что услышала скрип корпуса. Однако слова долго горели в мозгу и всколыхнули во мне все страшные воспоминания, которые я позволяла себе лишь на сеансах с доктором Монтри. Словно это письмо опрокинуло бензин в пламя, которое на самом деле никогда не прекращало гореть. Боль была непреодолимой.
        Моя дрожь усилилась, а потом появились слезы, от которых содрогалось тело.
        Я подтянула ноги к туловищу и обняла их так крепко, как только могла, чтобы поддержать себя. Я не хотела сломаться. Я, задыхаясь, дышала в углубление, образованное моими руками и ногами. Горячее дыхание попадало мне на лицо. С каждым вдохом и выдохом воздух в этой маленькой ямке становился все более густым. Я надеялась, что таким образом смогу успокоиться, но это не подействовало. Тихое всхлипывание, как раньше, когда он ложился ко мне на кровать, сорвалось с губ. Я слышала его голос и не могла прекратить представлять, как он сказал мне вещи, о которых написал.
        Я люблю тебя.
        Я никогда не забуду его удары. Иногда мне казалось, что я все еще слышу звук удара и чувствую жжение кожи. Он никогда не бил меня по лицу. Только по рукам, животу и спине. Скрытно и невидимо для всех. Я никогда не забуду его руки, принуждавшие меня трогать его. То, что он делал со мной, навсегда останется частью меня, и это наихудшее. До самой смерти мне придется жить с этими воспоминаниями. Со временем я стала обманывать себя и делать вид, будто все в порядке, будто я в порядке, но ничего не было в порядке, потому что он держал меня в своих лапах. Я не хотела этого признать и делала вид, будто я сильная и независимая и выше его действий, но это неправда. Он все еще мог сломать меня и снова сделать маленькой напуганной девочкой, какой я была в глубине души. Его письмо, слезы, текущие по моему лицу, и всхлипывания были достаточным доказательством. Он найдет способ приблизиться ко мне, это было лишь вопросом времени. Если не на День благодарения, то на Рождество или Новый год. Я не могла навсегда остаться в стороне от семьи. Мама и Нора скучали по мне, а я по ним.
        Я могла бы выиграть время, пойдя в полицию, но что бы это дало? В лучшем случае Алана посадили бы на один-два года или он получил бы испытательный срок. И что дальше? Потом он снова был бы на свободе, и все стало бы еще хуже. Быть может, мне надо поехать в Мэн на День благодарения, чтобы покончить с этим; чтобы избавить от страданий себя и прежде всего Нору. Так как хуже того, что он мне сделал, была лишь неизвестность и вопрос, когда это случится снова.
        – Сага?
        Я почувствовала руку на своем плече и знала, что это не его рука. Он был не здесь, но в этот момент мне было все равно, чьи пальцы коснулись меня. Я ненавидела ощущение на своей коже, которая, казалось, все еще пылала от ударов. Я оттолкнула его руку и спрыгнула с дивана.
        Лука испуганно смотрел на меня. Краска вокруг его глаз совсем размазалась.
        – Не прикасайся ко мне! – Мой голос звучал как шипение кошки, загнанной в угол.
        – Сага. – Он назвал мое имя так ласково и проникновенно, как будто понимал, что здесь произошло. – Что случилось?
        – Ничего. – Я не могла говорить об этом с Лукой. И, прежде чем у него появилась возможность еще раз спросить меня о моем состоянии, я устремилась в комнату Апрель и закрыла за собой дверь.
        Я села на пол. Дрожащими руками вытерла слезы на лице и попыталась успокоиться. То, что я чувствовала в последние минуты, не было реальным. Это относилось к моему прошлому и, в самом плохом случае, к будущему, но здесь и сейчас я была в безопасности.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        В дверь нерешительно постучали.
        Лука не мог просто оставить меня в покое? Я сжала губы и не издала ни звука, как будто могла имитировать свое отсутствие.
        – Сага, что случилось? Все в порядке?
        Нет, ничего не в порядке. Слезы беззвучно бежали по моему лицу, и я хотела бы довериться Луке. Но не могла. Исключено.
        – Хорошо, ты не хочешь говорить, – констатировал Лука спустя несколько секунд молчания, и я услышала глухой звук, как будто он приставил лоб к двери. – Я понимаю это. Я могу что-нибудь сделать для тебя?
        Я покачала головой, не в состоянии вымолвить ни слова. Во рту был сухо, и я не хотела, чтобы он услышал в моем голосе отчаяние и страх. Он и так уже видел слишком много, и я не знала, как покажусь ему на глаза.
        – Понимаю, – пробормотал Лука так тихо, что я едва услышала его. Некоторое время было совсем тихо, и лишь узкие тени, которые бросали его ноги сквозь дверную щель, говорили мне, что он еще там. Наконец он откашлялся. – Очевидно, ты не хочешь меня видеть. – В этот раз его голос прозвучал деловито и ничего не сказал мне о его чувствах. – Я не знаю, что случилось, но я уважаю твое решение и иду на пробежку. Я больше не могу видеть тыквы, поэтому куплю что-нибудь такое, где их нет. Может, ты захочешь позже позавтракать со мной.
        Я не ответила. Вскоре я услышала его удаляющиеся шаги, и через время он громко закрыл за собой входную дверь. Сигнал для меня. Благодарность смешалась с паникой и разочарованием. Я была разочарована не в Луке, а в себе. Часть меня охотно впустила бы его и нашла утешение в его руках и словах, как тогда ночью, когда меня ограбили. Но другая часть меня, которая доминировала в такие моменты, как этот, была слишком хрупкой, чтобы удержать Луку.
        Я не знала, как долго сидела съежившись, пытаясь изгнать страх логическими аргументами. Мэн находится на расстоянии трех тысяч миль от Невады. Он не может преодолеть эту дистанцию на автомобиле в течение одного дня.
        И даже если он сядет на самолет, он не знает, где именно тебя искать. В крайнем случае ты можешь рассказать о преследователе Луке. Он не бросил бы тебя на произвол судьбы. Каждый аргумент был как моментальный клей на трещины моей души и скреплял меня по крайней мере еще на некоторое время.
        Наконец я сделала еще один глубокий вдох и собрала все силы, чтобы встать и покинуть комнату. В гостиной мой взгляд упал сначала на ноутбук Апрель. Я уставилась на светящийся дисплей, на котором все еще было его письмо. Странно. Я была уверена, что закрыла ноутбук, но, похоже, я только вообразила это. На дрожащих ногах я подошла к дивану, села, взяла бабушкино одеяло и накинула на плечи, как доспехи. Потом я удалила его сообщение и очистила корзину своего почтового ящика. Я выключила ноутбук и легла на диван. Мой взгляд остановился на книжных полках Луки, и я начала считать книги по цвету обложек, чтобы занять свой рассудок, пока он снова не вернулся в это темное место внутри меня. На полке рядом с телевизором стояли шестнадцать книг с красными корешками, двадцать семь с черными, восемь с белыми, девятнадцать с синими, семь с зелеными и одиннадцать с обложками неопределенных цветов. Я посчитала также книги на второй, третьей и четвертой полках, а потом услышала звук открываемого замка.
        Дверь открылась. Лука вспотел и, как это часто бывало, снял футболку. Но сегодня это зрелище ничего во мне не вызвало. Ни страха, ни желания. Это было хорошо, так как в моем положении я бы не знала, как справиться с ними.
        Лука смотрел на меня. Мне было тяжело истолковать выражение его лица. Он поставил на стол пакет из кондитерского магазина.
        – Тебе лучше?
        У меня все еще был ком в горле от всех чувств, страхов и забот, которые зияли во мне незаживающей раной. Я лишь кивнула, но это был честный кивок. Мне было нужно еще немного времени, чтобы оправиться от шока.
        – Это хорошо. Если что – я только быстро приму душ.
        Я кивнула еще раз и ждала, пока Лука не исчез в ванной, а потом выползла из-под одеяла. Я приготовила кофе, взяла тарелки из шкафа и посмотрела, что Лука принес нам на завтрак. На моих губах появилась улыбка, когда я обнаружила в пакете два куска шоколадного торта. Это был такой же торт, как тот, который он купил на свой день рождения. Это не случайность. Он купил его специально для меня.
        Я положила оба куска на тарелки. Вскоре Лука вышел из ванной. Он сел ко мне на диван, на валик, который был дальше всего от меня. Я знала, что это была не неприязнь, а деликатность. Он предоставлял мне выбор, и я надеялась, что Лука прочел в моем взгляде благодарность.
        Глава 21
        Дни после прочтения его письма я провела как в трансе. Я как-то функционировала и выполняла свои задачи, но не более того. И не раз воспоминание о его словах подводило меня к краю панической атаки. Особенно тяжело было спрятаться от страха ночами. И всегда, когда чувства угрожали одолеть меня, я натягивала бабушкино лоскутное одеяло на голову и делала несколько глубоких вдохов, пока воздух под одеялом не становился гуще. Я закрывала глаза и концентрировалась на тепле, пока оно не вытесняло все другое вокруг меня. Я позволяла теплу пленить меня и унести, сердце успокаивалось, а спутанные, ведомые страхом мысли прояснялись. Медленно, но неуклонно проникала в эти моменты ко мне действительность, и я снова могла ясно ее видеть. Я была в безопасности. Его здесь нет, а мой страх не реальный.
        Апрель и Лука никогда не становились свидетелями этих приступов, однако они заметили, что со мной что-то не так. Апрель задавала мне вопросы, а я каждый раз придумывала отговорки. Но с каждым лживым ответом росли угрызения совести. Лука, напротив, вопросов не задавал. Будто мы пришли к невысказанному соглашению, что я приду к нему, когда буду готова. Но со временем он устал ждать. Он все реже бывал дома, а часто даже ночью не возвращался. Тем временем я не могла прекратить думать о том прекрасном вечере с ним.
        Робкий контакт между моей мамой, Норой и мной тоже пострадал из-за его письма. Мы иногда обменивались сообщениями, но я не решалась говорить с ними из страха, что они расскажут мне истории о нем, которые я была не готова слушать.
        Однажды, вернувшись после работы в пустую квартиру, я поняла, что мне больше не хочется чувствовать себя плохо. На самом деле я вообще ничего не хотела больше чувствовать. Я схватила бутылку с той самой тыквенной водкой и напилась. Уже после третьей рюмки напиток казался менее противным на вкус, а после шестой мне все было безразлично.
        Следующий день показался адом. Я была так разбита, что хотела отказаться от сеанса с доктором Монтри, однако в последнюю минуту решила пойти. Она помогала мне, без этой помощи мне стало бы еще хуже. Хотя рассказать ей о его сообщении, моем упадке сил и водке нелегко.
        – Когда я пью алкоголь, становится лучше, – объяснила я во время нашей встречи, предполагая, что доктор Монтри прочитает лекцию о том, что мне еще нет двадцати одного, однако она понимающе улыбнулась мне.
        – Алкоголь может помочь вытеснить страхи и другие неприятные чувства. Я уже сталкивалась с этим в работе со многими пациентами и никому не могу рекомендовать этот вид самостоятельного лечения. Вы не решаете ни одной проблемы, а лишь забываете о них на несколько часов. Часов, которые становятся короче, чем чаще вы используете это средство. Не успеете оглянуться, как окажетесь в клинике для лечения алкоголизма.
        Я кивнула.
        – Я не запрещаю вам пить. Я еще слишком хорошо помню университетские годы, – продолжила доктор Монтри. – Но наслаждайтесь алкоголем в меру и только в обществе других. Как только заметите, что пьете, чтобы одурманить себя, вы должны сразу прекратить и рассказать мне об этом.
        – Конечно.
        – Есть лекарства, которые имеют тот же эффект. Я не люблю их выписывать, но если они вам необходимы, я сделаю это.
        Я покачала головой. Лекарства стоят денег, которых у меня не было, и зачем принимать что-то, чего доктор Монтри не рекомендовала?
        За неделю до Дня благодарения я получила наконец фурнитуру, поставленную из-за рубежа. Было неописуемо хорошо снова приступить к работе, хотя у меня осталось мало времени: медленно, но неуклонно приближались заключительные экзамены текущего семестра. Однако я старалась каждый день мастерить украшения, не только чтобы не опуститься, но, прежде всего, чтобы снова заполнить свой магазин, так как стопка неоплаченных счетов постоянно росла.
        Он написал мне перед праздниками еще три письма, что не удивило меня. Все они имели примерно то же содержание, что и первое письмо. С каждым его предложением росла моя неуверенность, пока я не поймала себя на том, что ищу рейсы самолетов в Мэн – лучше отдаться во власть неизбежного, чем дальше жить, гадая, соблюдет ли Алан наше соглашение.
        К моей удаче, билеты были так бесстыдно дороги, что я не могла себе их позволить. Я бросила затею и облегченно вздохнула, радуясь тому, что не надо принимать такое решение.
        Из-за хаоса чувств бoльшая часть ноября промелькнула безумно быстро, но все замедлил предстоящий праздник. Я ненавидела День благодарения по тем же причинам, по которым любила Хеллоуин. Каждый проводил праздник с семьей, все были веселые и рассказывали, как они благодарны своим близким. И каждый раз мне приходилось лгать. Я не была благодарна Алану. Я желала ему смерти. К Норе и маме в последние годы у меня тоже было мало благодарности. Они безоговорочно благодарили Бога за Алана, неспособные увидеть в нем монстра, каким он был в действительности.
        В этом смысле День благодарения в нынешнем году был облегчением. Мне не надо было лицемерно уверять кого-то в своей любви, и я могла полностью отдаться своему гневу и ненависти. Но, к сожалению, это же обстоятельство наглядно показало мне, как я одинока. Апрель приглашала меня поехать с ней и Лукой в Бринзон, после того как узнала, что я не полечу к своей семье. Но я отказалась. Я не хотела портить ей праздник своим плохим настроением и болезненными воспоминаниями. Было достаточно того, что я чувствовала себя несчастной. Зачем портить праздничные дни другим?
        – Ты правда не хочешь ехать с нами? – спросила Апрель вечером перед Днем благодарения. Она поставила свой рюкзак рядом с дверью и посмотрела на меня жалостливым взглядом, который заставил меня пожелать, чтобы она скорее ушла. – Джоан все равно приготовит слишком много для нас четверых.
        Я заставила себя улыбнуться:
        – Нет, я останусь здесь и буду сторожить квартиру.
        Апрель вздохнула:
        – Ладно, но прежде, чем я уеду, у меня есть кое-что для тебя. – Она взяла красную сумку, которую купила в предыдущие выходные, и вытащила конверт с бантиком, на котором было написано «Счастливого Дня благодарения». Потом она вернулась и вручила конверт мне.
        – У вас делают подарки на День благодарения? – спросила я удивленно. – У меня ничего нет для тебя.
        Апрель засмеялась:
        – Это не на День благодарения, а просто так. Упаковка была сделана стихийно по случаю праздника.
        Я уставилась на конверт, и у меня защипало в глазах. Чем я заслужила такую подругу, как Апрель, если я сама даже не могла быть с ней честной?
        – Ты не должна мне ничего дарить.
        – Чепуха, это мелочь. – Она сделала пренебрежительное движение рукой. – А теперь открой! Я всю неделю предвкушала твою реакцию.
        Апрель подарила мне сияющую улыбку, и мне не оставалось ничего другого, как послушать ее, даже если я чувствовала себя при этом жалко. В последний месяц я не была лучшей подругой, а Апрель и Лука уже достаточно сделали для меня. Сколько еще я могла принимать от них, не чувствуя себя мошенницей? Я открыла конверт и вытащила сложенный кусок бумаги. Это было распечатанное электронное письмо с темой: Подтверждение аренды торгового места.
        – Я арендовала тебе торговое место, – объяснила Апрель радостным голосом, прежде чем я прочла сообщение. – Я увидела объявление в кампусе. Еще были свободные места на следующую неделю, и я подумала, что было бы очень круто сделать это вместе. У нас наконец снова будет немного времени, чтобы побыть вдвоем, и ты сможешь заработать. Это же праздничная ярмарка… – Она тараторила, словно должна была убедить меня, хотя сделала это уже с первого предложения.
        Я спрыгнула с дивана и обняла ее:
        – Спасибо! Спасибо! Спасибо!
        – Ты рада? – Ее голос звучал неуверенно.
        – Конечно! – Из уголка глаза скатилась слеза. – Это будет здорово! Мы сделаем это вместе! – Я отпустила Апрель и посмотрела на письмо в моих руках. – Теперь я знаю, что буду делать всю неделю.
        – Если ты поедешь с нами в Бринзон, я могла бы помочь тебе мастерить.
        Я улыбнулась:
        – Ты не сдаешься?
        – Мне не нравится мысль оставить тебя одну.
        – Я не думаю, что она будет одна, – заметил Лука, заходя в гостиную. На нем была белая футболка, сквозь ткань которой можно было увидеть темные татуировки.
        Я не могла отрицать – он выглядел великолепно, и я скучала по нему. Как это возможно? Как можно скучать по тому, кто стоит на расстоянии нескольких шагов? Однако после того случая на Хеллоуин – это было уже три недели назад? – все изменилось. Он был мил со мной, позволил мне дальше жить в своей квартире и постоянно помогал на работе находить нужные карточки для картотеки. Но это было все. Он прекратил писать мне и охотнее проводил время с Гэвином и в чужих постелях, чем со мной и Апрель на диване.
        Мой нервный срыв стоял между нами, как розовый слон, и я хотела, чтобы он наконец исчез. Несколько раз я думала все рассказать Луке, чтобы отношения между нами стали прежними. Хорошо, я могла рассказать ему не все, но надо было дать ему знать, что произошедшее со мной после Хеллоуина – не его вина и не имеет отношения к нему или нашей дружбе. Но всегда, когда я пыталась коснуться этой темы, меня охватывала волна паники и неуверенности. Что, если Лука начнет задавать мне вопросы, на которые я не смогу ответить? Что, если он видит меня насквозь и узнал правду? Скрыть что-то от него было одним делом, солгать ему – совсем другим, и я снова и снова шла на попятную. И так из дней складывались недели, и вот теперь мы стояли здесь. Он покидал меня на выходные, и я скучала по нему.
        – Что ты имеешь в виду? – спросила Апрель, повернувшись к Луке и оторвав меня от моих мыслей. Ожидая ответа, она переводила взгляд со своего брата на меня и обратно.
        – Я имею в виду то, что сказал. – Он пожал плечами, взял свой рюкзак и вышел, не сказав больше ни слова. Я слышала, как он сбежал вниз по лестнице. Несколько секунд Апрель и я безмолвно смотрели ему вслед.
        – Та-а-к, – протяжно сказала Апрель, прежде чем снова повернулась ко мне – безупречно выщипанная правая бровь была поднята. – Ты кого-то ждешь?
        Я покачала головой.
        – Хм… – Выражение ее лица стало задумчивым, она выглядела озабоченной. – Он ведет себя смешно. Я думаю, еще смешнее, чем обычно. Ты не находишь?
        – Зимняя депрессия? – предположила я уклончиво, так как термометр, несмотря на солнечный свет, уже редко показывал выше десяти градусов. Но в мыслях я все еще вертела комментарий Луки. Я не думаю, что она будет одна. Что он имел в виду?
        С улицы раздался гудок. Апрель вздохнула и еще раз бросила на меня взгляд, который сказал, что охотнее всего она бы схватила меня и заперла в багажнике, чтобы взять с собой.
        – Я должна идти. Оставайся добропорядочной и будь продуктивной.
        – Обещаю. – Я робко улыбнулась, мы обнялись еще раз на прощание, а потом я осталась одна. Следующие четыре дня посвящены лишь мне, моим мыслям и множеству цепочек и сережек, которые должны быть сделаны. Это будут прекрасные длинные выходные, и я не стану думать о Дне благодарения.
        Я подыскала на Netflix новый сериал – «Корона» – и уютно устроилась на диване со своими украшениями и блокнотом, чтобы записать, что надо приготовить для ярмарки. С помощью Etsy-продаж последних месяцев я решила, что хочу предложить, и принялась за работу.
        Я почти закончила первую цепочку и третью серию «Короны», когда в дверь постучали.
        Я не думаю, что она будет одна.
        Я растерянно скользнула с дивана и подошла к двери, чтобы посмотреть в глазок.
        На мгновение сердце перестало биться.
        Этого не может быть.
        Невозможно.
        И все же.
        Я открыла дверь и бросилась в объятия Меган, так стремительно, что мы зашатались и чуть не упали.
        Она громко смеялась и отвечала на объятия.
        – Я рада тебя видеть, – весело заметила она и похлопала меня по спине.
        – Что ты здесь делаешь?!
        Я отпустила Меган и осмотрела лучшую подругу с ног до головы. Не понимаю почему, но я ожидала, что она должна как-то измениться за последние четыре месяца, что Нью-Йорк изменил ее; но она выглядела так же, как всегда. Ее глаза все еще были темно-карими, и у нее было то же колечко в носу, чему я очень завидовала с пятнадцати лет. Только волосы выглядели иначе – как всегда. Они теперь были розовыми, как когда-то у Пинк.
        – Почему ты не в Нью-Йорке? Я думала, ты отпразднуешь День благодарения с важными людьми сферы искусства.
        – В последние месяцы я вижу Нью-Йорк чаще, чем тебя. – Меган пожала плечами. – Кроме того, я никогда не была в Неваде.
        – Ты сумасшедшая.
        – Я часто слышу это. – Меган ухмыльнулась и прошла мимо меня. На ее плече висел большой рюкзак. – Значит, ты здесь живешь?
        Я кивнула.
        – Точнее говоря, мы уже находимся в моей спальне.
        – Изысканно, – заметила она с гнусавой интонацией и осмотрелась в комнате, которая выглядела действительно впечатляюще со всеми книжными полками. Конечно, я знала, что она не понравится Меган: на стенах не было ни фотографий, ни картин.
        Я взяла ее рюкзак и поставила рядом с диваном.
        – Как ты попала в дом? И вообще, как ты меня нашла? Я не помню, что давала тебе адрес.
        – Ты и не давала. Мне дал его Лука. И ключи тоже. – Она опустила руку в карман куртки и вытащила связку ключей. – Он спрятал их в цветочном горшке рядом с дверью.
        – Почему?
        – Почему нет? Мы объединились против тебя. – Она помедлила. – Хорошо, не против тебя, а для тебя. Это была его идея.
        Я не думаю, что она будет одна.
        У меня в горле образовался комок, и мне пришлось тяжело сглотнуть. Почти месяц Лука и я игнорировали друг друга, и, несмотря на это, он запланировал такое за моей спиной? Он привел ко мне человека, который действительно мог отвлечь меня от всего.
        – Некоторое время назад он написал мне и спросил, не хотела бы я тебя навестить. Явно стащил мой номер из твоего мобильного, – продолжила Меган, совершенно не подозревая, что происходит у меня внутри. – Он полагал, что ты себя плохо чувствуешь, и не знал, как помочь тебе. Я сказала ему, что с удовольствием бы приехала, но у меня нет денег для полета. Я думала, что на том дело и кончилось, но неделю назад Лука позвонил мне еще раз. Он сказал, что нашел более выгодный рейс и берет на себя половину стоимости. Я хотела отказаться, так как знала, что ты не хочешь принимать еще больше от Апрель и Луки, но он настаивал на том, чтобы ты не была одна в День благодарения. Будучи эгоистичной, я приняла предложение. Я очень хотела увидеть тебя. И мне все равно, должна ли ты за это отдаться Луке. Я ни о чем не жалею.
        Я засмеялась и с влажно блестящими от радости глазами обняла Меган еще раз, хотя в этот момент я бы охотнее заключила в объятия кое-кого другого.
        – Можешь немного подождать? Я сейчас приду.
        – Конечно. – Меган бросилась на диван и сразу ухватилась за мои украшения. На заднем плане все еще шел сериал «Корона». Я схватила мобильный и, пока бежала в комнату Апрель, набрала номер Луки. С каждым гудком мое сердце билось все быстрее. Наконец гудки смолкли, и стало слышно шум. Лука не сказал ничего, но я знала, что он слушает меня.
        Я закрыла глаза.
        – Спасибо.
        – Не стоит благодарности. – Я чувствовала, что он улыбается. Еще никогда в жизни присутствие мужчины не было таким желанным, как в данный момент, и я ненавидела его за то, что он ушел, ничего не сказав. Слова «спасибо» по телефону было недостаточно.
        – Я проголодалась, – объявила Меган, едва я вернулась в гостиную. Она выключила телевизор и плела браслет из кожаных ленточек и золоченых бусинок.
        – Чего хочешь? – Я пробежала мимо нее в кухню. На холодильнике были закреплены магнитами несколько меню. – У меня большой выбор. Пицца. Гамбургер. Суши. – Я показала Меган истрепанные меню, которые использовались почти ежедневно в группе совместно проживающих людей, в которой никто не готовил. Я пыталась большую часть времени сводить концы с концами с помощью рогаликов, так как не могла себе позволить постоянно заказывать еду. Лука и Апрель могли позволить себе больше. Меган заслужила намного больше, чем разогретый рогалик из духовки. – Где-то здесь есть еще меню веганского ресторана, который открылся в этом месяце, – сказала я задумчиво. – Если Лука не выбросил его. Но я не знаю, есть ли у них доставка еды на дом.
        – Мы можем пойти в кафе, в котором работает Апрель?
        – О! – Я удивленно посмотрела на Меган. Я не рассчитывала на это, но быстро собралась с мыслями. – Конечно, если ты хочешь, но там только сэндвичи и выпечка.
        Она спрыгнула с дивана.
        – Я с этим справлюсь. Мне просто любопытно после всего, что ты мне рассказывала.
        Я оторопела. Я действительно рассказывала так много о кафе? Хватило бы двух пальцев, чтобы сосчитать, сколько раз я там была. Прежде всего из-за Камерона. С тех пор как он попытался дать мне руку и я намеренно пролила свой кофе, я больше не решалась туда ходить. Но мне не пришло в голову отказать Меган. Она специально прилетела сюда на выходные из Мэна, и я могла бы на пару часов взять себя в руки.
        – Хорошо, я только переоденусь, – сказала я и схватила чистый пуловер и бюстгальтер из своего бельевого мешка, стоявшего рядом с диваном.
        Мне не потребовалось много времени, и через несколько минут мы сидели в моем фургоне и ехали к университету Мелвью.
        Как и ожидалось, кафе было пустым. Благодаря своему невзрачному виду оно не было переполненным и в будни. А перед Днем благодарения кампус практически вымер. Через большие витрины я обнаружила лишь одну парочку, которая уютно устроилась за маленьким столом.
        Когда я придерживала для Меган дверь, нам навстречу ударил поток теплого, пахнущего кофе воздуха. Я нигде не видела Камерона – вероятно, он был на кухне, – и мы сами выбрали стол возле обогревателя.
        – Уютно, – сказала Меган и сняла свою темно-зеленую парку. Для посторонних ее оценка, возможно, звучала бы как комплимент, но я знала свою подругу лучше. Если Меган что-то действительно нравилось, она выражалась лексикой четырнадцатилетнего подростка.
        – Традиционно. – Я пожала плечами. – Не каждое кафе должно быть таким экстравагантным, как магазины в Нью-Йорке.
        – Да, но здесь все такое… – Взгляд Меган скользил по помещению. – Коричневое и бежевое.
        – Традиционное, – повторила я и взяла флаер для специального меню к Дню благодарения, который лежал на столе. Камерона действительно нельзя было упрекнуть, просто конкуренция была слишком большой, а ассортимент «Le Petit» не достаточно обширным. Возможно, это было хорошо двадцать пять лет назад, но не сейчас. Традиция.
        Дверь на кухню открылась, и вышел Камерон. Его каштановые волосы были длиннее, чем при последней нашей встрече. На нем был передник, а в руках он держал две тарелки, которые, сохраняя равновесие, нес парочке у окна. Своим низким голосом он спросил обоих, может ли сделать для них что-нибудь еще, а потом подошел к нашему столу.
        – Привет, Сага. – Удивительно, что он еще помнит меня. Возможно, у него в памяти осталось происшествие с кофе…
        – Привет, – нерешительно ответила я. Не испуганно, а лишь немного взволнованно. Рядом с Меган было практически невозможно чувствовать страх.
        – Где ты оставила Апрель? – спросил Камерон, и, хотя я по-прежнему боялась его, мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не ухмыльнуться. Почему он до сих пор не попросил Апрель о свидании, ведь так очевидно, что он в ее власти?
        – Она с Лукой поехала к своим родителям.
        – Верно, она мне рассказывала. – В его голосе чувствовалось разочарование. – А ты во время праздников остаешься здесь?
        Я кивнула:
        – Меня навестила Меган. – Я указала на нее, чтобы отвлечь от себя внимание Камерона.
        Широкая улыбка появилась на лице Меган. Она нагнулась вперед и бесцеремонно скользнула взглядом по телу Камерона:
        – Привет, секси, шикарный фартук.
        О боже! Я закатила глаза и закрыла руками лицо. И, судя по цвету щек Камерона, он охотнее всего сделал бы то же самое.
        Он кашлянул.
        – Спасибо? – Это прозвучало как вопрос. – Я как раз пеку брауни.
        Меган усмехнулась:
        – Как традиционно.
        – Э, да.
        – Ты уже знаешь, чего хочешь? – поспешила я на помощь Камерону, прежде чем Меган вошла во вкус. Не понимаю, как она это делала, но она могла вызвать смущение даже у порноактера.
        – Сэндвич с хумусом, сырный маффин и чашку кофе, предпочтительно с миндальным молоком. Соевое молоко тоже сойдет, но если их нет, я возьму черный, как моя душа.
        Камерон кивнул и посмотрел на меня.
        – Я возьму спецнабор ко Дню благодарения.
        – Сейчас сделаю.
        Мы посмотрели вслед Камерону, при этом Меган надолго задержала взгляд на его заднице. За стойкой он нажал несколько кнопок на кофемашине, а потом снова исчез в кухне.
        Меган наклонилась ко мне над столом:
        – Это и есть Камерон?
        – Да. Я, по крайней мере, знаю только одного.
        – Вау! – Она бросила взгляд через плечо в направлении кухни. – Я восхищаюсь самообладанием Апрель. Будь я здесь не ради тебя, я бы на коленях умоляла его пойти со мной на свидание. – Она помедлила. – С другой стороны, свидание – это лишнее, если я и так уже на коленях.
        – Меган! – крикнула я со смехом, но в то же время возмущенно, благодарная за то, что кафе было таким пустым.
        – Что? – Она равнодушно пожала плечами. – Это ведь правда.
        – Ты невозможна.
        – Я знаю, но сейчас я серьезна. Между Апрель и Камероном действительно ничего нет?
        Я пожала плечами:
        – Камерон до сих пор не спрашивал ее, хочет ли она с ним встречаться. И она никогда бы не сказала «да», пока работает на него.
        – Она могла бы уволиться. Ты говорила, что у нее есть деньги.
        – Да. Но, я думаю, невозможность отношений с начальником – только отговорка.
        – Почему ты так считаешь?
        – Не знаю, но, кажется, Апрель не интересуется свиданиями. Она очень красивая, милая и умная и окружена на занятиях парнями, которые постоянно приглашают ее на вечеринки. Но она практически никогда не ходит.
        – Может, ей нравятся женщины?
        – Не думаю, – возразила я. Я предполагала, что причина ее сдержанности заключалась в той ночи, когда она потеряла невинность, но я не рассказала об этом Меган. Это была не моя история.
        Камерон вернулся из кухни, в этот раз без фартука. Прежде чем подать сэндвичи и маффины, он поставил на наш стол напитки. За это время он не сказал ни слова. То ли из вежливости, так как не хотел прерывать наш разговор, то ли из страха дать Меган возможность подразнить его.
        – А как твои дела? – спросила я и разрезала свой сэндвич пополам. – Есть в твоей жизни кто-то, о ком мне следует знать?
        Она взяла с хлеба кусочек помидора и протянула мне.
        – Нет. Я познакомилась в Нью-Йорке с двумя-тремя людьми, но все они художники.
        – Ты тоже художница.
        – Да, но я не такая эгоцентричная и высокомерная.
        Она надкусила сэндвич и прожевала, прежде чем продолжить.
        – Они все воспринимают слишком серьезно. И даже когда утверждают, что искусство – это что-то субъективное, они хотят все время слышать лишь похвалу и перестанут с тобой спать, как только ты им скажешь, что считаешь их скульптуры дерьмом.
        Я фыркнула:
        – Если ты говоришь им это в лицо, я могу их понять.
        – Возможно. Но ты только представь – склеенные VNS-кассеты как ретроспектива девяностых. Это называется фантазия?!
        В моих ушах это прозвучало как классная идея, но я не стала дискутировать с Меган об искусстве. Хотя я уже много лет слушала ее монологи об этом, я большую часть времени не имела представления, о чем она говорит. Картины, скульптуры или искусство перфоманса не поддавались моему пониманию. Когда я видела предмет искусства, я могла сказать, нравится он мне или нет, но не более того.
        Меган и я болтали больше часа. Я рассказала ей о своих курсах и учебном материале профессора Эриксена, а она продолжила высказываться о надменной нью-йоркской арт-тусовке. Мы говорили также о ее родителях, которые мирились с ее решением не учиться, но не понимали его и продолжали настаивать на том, чтобы она зарегистрировалась на второй семестр в одном из университетов.
        Провести время с Меган было для моей души отпуском. В Мэне она была моей надежной гаванью, тысячи миль и четыре месяца ничего в этом не изменили.
        Апрель стала для меня хорошей подругой, но с Меган меня связывали многие годы, многие истории, а еще больше – слезы.
        Когда мы вернулись из «Le Petit», я написала Апрель и спросила, может ли Меган спать в ее комнате. Она ничего не имела против, и, поменяв постельное белье, мы сели на диван мастерить украшения. Работать вместе с Меган над цепочками, браслетами и сережками всегда было чем-то особенным: хотя это были не ее украшения, она вкладывала в них так же много душевных сил, как и я. Время пролетало незаметно, вместе мы создавали новые модели и обсуждали то, какие экземпляры я обязательно должна взять на ярмарку.
        – Как ты наскребла столько на полет? – Вопрос вертелся у меня на языке уже несколько часов. – Я думала, что ты передала мне все свои сбережения. – Я протянула ей маленькие щипцы. – Я скоро верну долг. Обещаю.
        – Не спеши, я немного заработала. Помнишь журналиста, который хотел написать обо мне? – спросила Меган, завязывая свои розовые кудри в беспорядочный пучок.
        – Конечно помню.
        – Ну, редакция не согласилась. Они любят мой стиль, но, к сожалению, я сама для них еще слишком безвестный новичок. Я должна снова связаться с ними после своей первой выставки.
        – Идиоты.
        Меган вздохнула:
        – Не совсем. Одна из моих картин так им понравилась, что они захотели иметь ее у себя в офисе. Я не заработала на этом состояния, но хватило на несколько ночей в Нью-Йорке и часть билета.
        – Если продажи на ярмарке пойдут хорошо, я смогу немного заплатить Луке и тебе… Как только оплачу счета доктора Монтри.
        – Сага, не сходи с ума из-за этого. Я с радостью оплатила рейс, чтобы увидеть тебя. И после всего, что я знаю о Луке, деньги для него не проблема. Ты важнее для него, чем несколько долларов.
        Я вздохнула. Несколько долларов. Деньги всегда проблема, особенно если их нет. С восемнадцати лет я имею уже больше долгов, чем иной взрослый, и еще не вижу света в конце туннеля. Я едва могла себе позволить сеансы у доктора Монтри, а еще мне надо скоро съехать с этой квартиры. Я дала себе время до Нового года, чтобы найти собственное жилье. Правда, я не знала, где мне взять деньги. Единственной возможностью было найти вторую работу, но тогда я вынуждена буду поступиться украшениями или сном. И то и другое было бы плохо для моего здоровья.
        – Не делай такое лицо, – сказала Меган. – Я не для того приехала, чтобы видеть тебя в раздумьях и хандре. Забудь о дурацких деньгах. Я люблю тебя, даже если не увижу вновь ни одного цента. И Лука тоже. Верь мне.
        Я улыбнулась.
        – Я тебя тоже люблю.
        – Это я и хотела услышать. – Она ухмыльнулась. – А теперь давай поговорим о том, как сильно ты влюбилась в Луку и почему, черт подери, ты до сих пор не попыталась поцеловать его.
        – Что?
        – Ах, не разыгрывай невинность, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
        – Нет, я не…
        Меган посмотрела на меня взглядом, означавшим «какого черта, Сага», при котором она слегка наклонила голову, нахмурила лоб и закатила глаза.
        – Я не влюблена, – робко запротестовала я. – Я думаю, он милый и привлекательный, и я не боюсь его, но это еще далеко не любовь. Даже если было бы так, это не имело бы значения. Лука не заинтересован в длительных отношениях, а я не женщина на ночь. – Я говорила быстро, и с каждым словом мне становилось теплее. Я могла обмануть свой разум и, используя логику, подвести его к тому, что хочу видеть в Луке лишь друга. Но тело мне не обмануть.
        Меган держала палец в воздухе. Он красила ногти в неоновый зеленый цвет.
        – Во-первых, я абсолютно уверена, что ты влюблена в Луку, ты слишком много о нем говоришь. А во-вторых, – она подняла следующий палец, – даже если это не так, ты только что назвала три причины его поцеловать. Он милый и привлекательный, и ты не боишься его. Кроме того, тебе восемнадцать и ты в университете. Наступает время получить некоторый опыт.
        Я могла возразить Меган по каждому пункту, но не была уверена. У меня были большие надежды на первый поцелуй. В моих фантазиях он был чем-то большим, чудесным и совершенным и стал символом моей свободы, независимости и здоровья. Я всегда верила, что если когда-нибудь добровольно поцелую мужчину, то освобожусь от старого груза. Конечно, это была лишь иллюзия. Иллюзия, за которой я любила прятаться. Однако мой первый поцелуй должен был быть чем-то особенным, так как он навсегда останется в моей памяти. Я не хотела быть одной из многих. Готова ли я отдать этот первый раз Луке, только потому что он лучший в пределах моих ограниченных возможностей?
        Глава 22
        Меган и я решили, что День благодарения в этом году будет нашим Хеллоуином, только без костюмов. Мы заказали слишком много еды, испекли сомнительный ореховый кекс, сделали фотографии на память, ели сладости, а когда смотрели фильмы, продолжили мастерить украшения. Это был совершенно удачный день. Лишь один раз мне пришлось подумать о нем, когда я послала маме и Норе сообщение с пожеланием счастливого Дня благодарения. Меган развлекала меня своими историями из Нью-Йорка, и если мои мысли однажды все-таки пошли в другом направлении, то направились к Луке.
        Я не хотела, чтобы праздник заканчивался. Я не была готова попрощаться с Меган, потому что не знала, когда мы снова увидимся. И одновременно я желала наступления конца Дня благодарения, чтобы назад приехали Апрель и Лука. Прежде всего Лука.
        В воскресенье я довезла Меган до аэропорта и после нескольких объятий наконец отпустила ее. Вернувшись в квартиру, я навела порядок, разобралась с хаосом, который мы устроили в последние дни. Мне с трудом удавалось сконцентрироваться на работе. Одна, окруженная тишиной, я перебирала в памяти разговоры с Меган о Луке. Я как раз меняла постельное белье на кровати Апрель, когда услышала, как открывается входная дверь. Ладони вспотели, однако я заставила себя остаться спокойной. Внезапно мне захотелось иметь еще час, чтобы подготовиться к встрече с Лукой. Что я ему скажу? Что мне делать? Обнять его? Или просто поцеловать, чтобы покончить с этим? Меган говорила, мне не надо так много думать, а надо просто делать.
        – Сага? – крикнула Апрель.
        – В твоей комнате. – Я как раз бросила последнюю подушку на кровать, когда вошла Апрель. Она была ненакрашенной и выглядела усталой, хотя путь от Бринзона до Мелвью не был длинным.
        – Знакомый дом. – Апрель вздохнула и выронила рюкзак на пол. – Ты не представляешь, как утомительно снова быть у родителей, когда только съехала от них.
        Я улыбнулась:
        – Могу представить.
        – Тогда ты знаешь, как сильно я по тебе скучала. – Она подошла ко мне и сжала меня в объятиях. Через ее плечо я увидела Луку. Наши взгляды встретились, и в животе все сжалось. – Позже ты должна мне все рассказать о своем Дне благодарения. Но сейчас мне надо принять ванну, чтобы отдохнуть от праздничных дней.
        Сначала я думала, что она шутит, но ее безучастное лицо не давало сомневаться в том, что она говорит серьезно.
        – Оставайся в ванне столько, сколько тебе нужно. Я закажу нам суши, которые ты так любишь, хорошо?
        – Звучит неплохо. – Она улыбнулась и закрыла за мной дверь комнаты, когда я вышла. Лука все еще стоял в коридоре. Он следил за каждым моим шагом, и во мне росло неприятное чувство.
        – Лука…
        – Не здесь, – прервал он меня. Приглашающим жестом он открыл мне дверь в свою комнату.
        Я колебалась. Хотя я уже жила здесь некоторое время, я еще никогда не входила в его комнату. Обычно он держал дверь закрытой, и, в отличие от комнаты Апрель, куда я входила и выходила, когда хотела, всегда ощущалось, что туда нельзя. Конечно, мне было любопытно, но я никогда не осмеливалась зайти туда в его отсутствие.
        – Мне перенести тебя через порог или тебе нужно особое приглашение, так как на самом деле ты вампир? – Лука наклонил голову. – Поэтому ты такая бледная?
        – Я совсем не бледная, – возразила я и посмотрела на свое обнаженное предплечье. Он засмеялся, и я прошла мимо него в комнату.
        Она была такой, как я ее себе представляла, и все же совсем другой. Большая кровать была придвинута к стене. Простыни были помяты, как будто он лежал на них еще несколько секунд назад. Напротив кровати стоял письменный стол, а на полу лежал – нетипично для Луки – ворох белья. Однако бoльшую часть места и в этом помещении занимали его книги. Они не стояли аккуратно на полках, как в гостиной, а лежали вдоль и поперек и частично были сложены штабелями. Они громоздились от пола ввысь; казалось, случайно толкнув одну из них, можно вызвать цепную реакцию и погибнуть под лавиной книг.
        Здесь были его любимые книги. Ему не надо было говорить мне об этом, я узнала это по поврежденным корешкам, по листкам и стикерам, которые выглядывали между страниц и отмечали его любимые места. Он прятал эти книги здесь вместе с частью себя, которую никто не должен был видеть. Как будто он мог быть полностью самим собой лишь в этих четырех стенах.
        – Ты прочел все книги, которые у тебя есть?
        Лука засмеялся, как будто я сказала что-то абсурдное, и поставил дорожную сумку, которую до сих пор держал в руках, на кровать.
        – Возможно, половину.
        На самом верху ближайшей ко мне башни из книг я обнаружила «Литературную библиографию…» Я схватила ее и открыла. Лука уже начал заполнять списки. Кое-где он оставлял пустые места, а некоторые фамилии и названия были написаны карандашом, как будто он мог изменить свое мнение.
        Я положила лучший подарок в мире на место и обернулась, чтобы удивленно обнаружить, как близко подошел Лука, а я даже не заметила этого. Ему нужно было лишь протянуть руку, чтобы схватить меня. Однако, хотя Апрель была в ванной, а я с ним – наедине в его комнате, я не ощущала страха. Теплое пощипывание двигалось вниз по моему позвоночнику, и я открыла рот, но не могла произнести правильные слова. Все они казались мне слишком незначительными.
        Я кашлянула и попробовала еще раз:
        – Я… хотела тебя поблагодарить за то, что ты привел ко мне Меган.
        Лука усмехнулся:
        – Ты уже поблагодарила меня.
        – Но не лично, – возразила я и, пока меня не покинуло мужество, протянула к нему руки и сделала то, что хотела сделать уже четыре дня: обняла его. Я прижала его к себе. Не так мимолетно, как тогда ночью, когда мы вместе стояли на кухне. Нет, я держала его крепко и чувствовала при этом каждый миллиметр его тела, которое прикасалось к моему. Я ощущала его всеми своими чувствами. Он приятно пах – немного стиральным порошком и свежеиспеченным хлебом, но прежде всего Лукой. Я могла слышать стук в его груди, который становился все сильнее. Мое сердце тоже бешено стучало, так что я смогла расстаться с хаосом из обрывков мыслей и сомнений и ощущала лишь свое тело и чувства, которые Лука во мне вызывал.
        Его, казалось, удивил этот внезапный жест расположения – как тогда на кухне, – и он сначала не ответил на объятие. Но через несколько секунд я почувствовала, как он положил руки мне на спину. Нежно и осторожно, как будто боялся, что я могу сломаться от его прикосновения.
        – Сага. – Он произнес мое имя шепотом. Лука сказал только это слово, как будто оно значило для него все.
        – Спасибо, – сказала я в третий раз и имела в виду не только дело с Меган, но и все другое, что он уже сделал для меня.
        Когда я погрузила пальцы в складки его футболки, я не знала, держусь ли, чтобы не отступить, или пытаюсь удержать Луку возле себя при любых обстоятельствах. Но об этом я могла бы не беспокоиться, потому что в это мгновение почувствовала, как он крепко прижал меня к себе. Движение было требовательным, но не таким порывистым, чтобы вызвать во мне страх. Оно будто заботилось о том, чтобы я захотела еще плотнее прильнуть к Луке. Все, что я чувствовала, было его тепло и покалывание, которое оно сквозь ткань вызывало на моей коже.
        – Я должен тебе кое в чем признаться, – прошептал Лука мне на ухо, и теплая дрожь пробежала по моему телу. – Но если я это сделаю, ты, вероятно, захочешь, чтобы я отпустил тебя.
        – А ты этого не хочешь?
        Он засмеялся:
        – Конечно нет.
        Я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку. Еще никогда два слова не звучали лучше.
        Я тоже не хотела отпускать Луку, как бы не было необычно и интимно говорить с ним, обнявшись.
        – Я читал письмо Алана.
        Опьяняющее чувство счастья обрушилось, как карточный домик. Я вспомнила о том, как нашла открытым ноутбук, хотя была уверена, что закрыла его.
        Близость Луки стала тяготить меня. Этого просто не могло случиться. Мою жизнь здесь не должны преследовать тени прошлого. Я отпустила Луку.
        – Мне жаль. – Он убрал руки с моей спины. У него был виноватый взгляд. И хотя мы все еще были рядом, я больше не чувствовала его тепла. Были только страх и холод. – Я этого не хотел. И я не тот, кто вмешивается в дела других. Но я не знал, что с тобой происходит.
        Мой живот сжался.
        Я едва осмелилась задать следующий вопрос, так как была совсем не готова слышать ответ.
        – Ты узнал, что со мной происходит?
        Лука провел рукой по волосам.
        – Честно? Нет. Но я волнуюсь.
        – Ты не должен, – сказала я и опустила взгляд.
        Алан был моим делом, моим прошлым. И последнее, чего я хотела, это чтобы он занимал место в моей новой жизни. Недаром я до сегодняшнего дня скрывала от Апрель и Луки свои сеансы у психотерапевта. Они думали, я провожу время в библиотеке или с учебной группой, которой на самом деле не было. А теперь все под угрозой только потому, что я была в панике и не выключила компьютер.
        – Ты так говоришь, как будто это просто.
        Я скорее почувствовала, как Лука протянул ко мне руку, чем увидела это. И я не отступила, когда он положил палец под мой подбородок и приподнял его, чтобы я могла его видеть. Он нежно поглаживал большим пальцем мою кожу. Прикосновение было едва ощутимо, однако его было достаточно, чтобы воспламенить все мое тело.
        Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. При этом я пыталась сопротивляться желанию закрыть глаза и полностью отдаться этому чувству. Если бы я это сделала, а Лука продолжал гладить меня, разум бы отключился и у меня появилось бы искушение сделать что-то глупое. Например, поцеловать его. Или хуже – сказать ему правду.
        – Сага, ты должна знать одну вещь. – Голос Луки звучал хрипло. – Я не люблю большинство людей.
        Я улыбнулась.
        – Что-то подобное ты уже однажды говорил.
        – Но люди, которых я люблю, значат для меня все, – объяснил он и посмотрел при этом прямо мне в глаза, словно боялся, что иначе я ему не поверю. – До недавнего времени во всем мире было только четыре человека, важных для меня. Мой папа, моя мачеха, Апрель и Гэвин. Я не планировал, что к ним присоединится кто-то еще. Но теперь твое имя в этом списке, и я не могу не беспокоиться о тебе. Однажды ты спросила меня, предпринял бы я из-за Камерона что-то глупое, если бы он слишком сблизился с Апрель. Я сказал нет, потому что Камерон порядочный парень. Но сделать что-то с Аланом, если он доводит тебя до слез, – нет проблем. Достаточно одного твоего слова.
        Когда Лука все это говорил, он ни на секунду не отпускал меня.
        Я задержала дыхание. Он должен был это почувствовать, однако руку не убрал. А я не осмелилась пошевелиться из страха нарушить момент.
        – Следует мне причинить Алану боль?
        – Нет.
        Он медленно кивнул.
        – Кто он?
        Я покачала головой:
        – Никто.
        – Хотя он и никто, его сообщение расстроило тебя.
        – Это было только письмо. – Я так долго лгала о нем, что казалось совершенно естественным отрицать все, что было связано с ним.
        Большинство людей поверили бы мне – Лука нет. Он сжал губы в тонкую линию. Сомнение смешалось с заботой, которую выражало его лицо.
        – Даже этого письма оказалось более чем достаточно.
        – Я удалила его.
        – Хорошо, но это ничего не меняет. Что, если этот парень снова будет беспокоить тебя? Ты дашь мне знать?
        Я прикусила язык, мой невысказанный ответ повис между нами. Но я не могла снова лгать. Я желала, чтобы ситуацию можно было решить так легко, как представлял Лука. Одно слово – и все мои заботы остаются в прошлом. Но это было не так просто и никогда не будет. Не с Аланом.
        – Лука, ты мне доверяешь?
        Он раздраженно нахмурился:
        – Да, конечно.
        – Тогда забудь про Алана. – Я положила ладонь на его татуированную руку, которой он меня держал, и почувствовала напряженные мускулы под его кожей. Указательным пальцем я провела по одной из черных линий. – Я не хочу, чтобы он стоял между нами.
        Лука тяжело сглотнул.
        – Я бы никогда этого не допустил.
        Его голос звучал страстно. Он отпустил мой подбородок, но не меня. Лука медленно провел кончиками пальцев по моей скуле к щеке, где остановился на один бесконечный вдох, а потом положил горячую и тяжелую руку мне на затылок. Его взгляд блуждал по моему лицу от глаз ко рту. В этот момент я точно знала, о чем он думал. Наши мысли были едины. Поцелуй. Было бы так легко преодолеть дистанцию и прижать губы к его губам. Картина в голове была такой теплой и живой. Однако часть меня, которая во время поцелуя должна была молчать, вела себя слишком шумно и отговорила меня встать на цыпочки и сделать то, чего мы оба хотели. Ни в коем случае мой первый поцелуй не должен стать продолжением разговора об Алане.
        Пока я снова не забылась от прикосновений Луки и от близости его губ, я отступила на шаг назад. Этого движения было достаточно, чтобы дать ему знать, что я не хочу этого здесь. Не сейчас. Не при этих обстоятельствах.
        – Мне лучше уйти, – прошептала я, так как не решилась говорить громче. – Я обещала Апрель заказать суши.
        Не глядя на Луку и не ожидая ответа, я покинула комнату. Мое сердце бешено билось, и я в отчаянии в очередной раз спрашивала себя, какой могла бы быть моя жизнь без Алана.
        Глава 23
        – Прошлый раз мы говорили о причинах вашего страха, – сказала доктор Монтри и откинулась в кресле. – Мы нашли спусковой механизм, а сейчас я хотела бы узнать, почему у вас появились эти страхи.
        Я нахмурилась:
        – Я не понимаю вопроса. Если мы знаем причины моего страха, мы знаем, почему он у меня, или я ошибаюсь?
        Доктор Монтри усмехнулась:
        – Да, но не каждая женщина, которая перенесла то же, что и вы, испытывает такой страх. И я хотела бы понять, почему у вас эти страхи. Сага, что происходит в вашей голове? Что, по вашему мнению, случится, если к вам приблизится мужчина?
        – Я думаю, он сделает мне больно, – не колеблясь ответила я.
        Я привыкла откровенно говорить с доктором Монтри и была благодарна за каждый сеанс. Она понимала меня и всегда знала, что я имею в виду, даже если иногда я сама себя не понимала. А самое главное: она не осуждала меня. После того как я ей все рассказала, она спросила меня, почему я до сих пор молчала. В ответ на это я сказала ей о Норе и обещании, а еще о том, что так будет лучше для мамы. Она не должна еще раз терять мужчину, которого любит.
        Теперь у меня было другое мнение, но угроза для Норы, если я заговорю, не исчезла. Доктор Монтри не настаивала на обращении в полицию. Она лишь заверила меня, что я не одна, что многие женщины ничего не говорят и что мой мотив молчать был очень благородным. Я не была в этом уверена, но я благодарно приняла ее успокаивающие слова.
        – А почему незнакомые мужчины должны хотеть сделать вам больно?
        – Это доставляет им удовольствие. Ему это доставляло удовольствие.
        – Алану, – поправила доктор Монтри.
        – Алану это доставляло удовольствие. – Мне все еще казалось странным произносить его имя, хотя доктор Монтри настаивала на этом. Местоимения обезличивали его зло и отрывали меня от реальности.
        – Он вам это сказал?
        – Нет. – Это было не нужно. Я это чувствовала – по его эрекции. И видела – в его улыбке. Я вздохнула. – Я не глупая. Я знаю, что не все мужчины такие, как он. Однако мое тело не реагирует ни здраво, ни логично. В этот момент как будто больше нет связи между моим рассудком и чувствами. И тогда чаще всего побеждают чувства. Я вспоминаю о том, как Алан насильственно принуждал меня ко всем этим вещам и злоупотреблял моим доверием. Я боюсь того, что это может снова случиться, если я подпущу мужчину достаточно близко к себе.
        – Если вы говорите, что ваши чувства чаще всего побеждают, то есть исключения? Ситуации, в которых вы можете контролировать свой страх и в которых побеждает разум?
        – На людях мне легче сохранить спокойствие. Алан и я всегда были одни. Но это работает только до тех пор, пока незнакомец не подходит ко мне слишком близко, – объяснила я. – Кроме того, я не боюсь мужчин, которые физически уступают мне, например детей и стариков. И, когда я нахожусь вместе с определенными людьми, такими, как моя подруга Меган, мне легче сохранить спокойствие.
        Доктор Монтри кивнула и сделала заметку в моей папке.
        – Сага, вы знакомы с понятием систематической десенсибилизации?
        Я покачала головой.
        – Речь идет о том, что вы систематически и маленькими шагами преодолеваете свой страх. С обыденными фобиями, как, например, боязнь пауков, чаще используют конфронтационную терапию. Так, больных психрофобией толкают в холодную воду. Однако ваш страх возник из-за травмы. Эта травма сильно обостряет его. Поэтому я хотела бы, чтобы вы к нашей следующей встрече составили иерархию страха, – объяснила доктор. – С помощью этой иерархии мы можем шаг за шагом локализовать ваш страх и снова приблизить ваше восприятие к реальности.
        – Как должна выглядеть эта иерархия? – спросила я. Обстоятельство, что мы наконец можем непосредственно приступить к решению проблемы, из-за которой я вынуждена была найти доктора Монтри, наполнило меня радостью, волнением, неуверенностью, а прежде всего страхом. Что, если доктор Монтри обманывает и реальность, какой я ее воспринимала, соответствует действительности?
        – Ваша иерархия может иметь столько ступеней, сколько вы хотите. При этом первую ступень занимает наименьший страх, точнее, его отсутствие. В вашем случае она означает состояние, когда вы одна или с друзьями. Высшая ступень иерархии – это то, чего вы больше всего боитесь. Вероятно, это сексуальный контакт с мужчиной. Я хотела бы, чтобы вы определили и записали все уровни, которые расположены между ними. В следующий раз мы обсудим эту иерархию и затем начнем систематическую десенсибилизацию.
        Систематическая десенсибилизация. Мысли все время крутились вокруг этих двух слов. Для моих ушей они звучали как что-то такое, что делают с компьютером, который не работает как положено. Дефрагментация системы. Возможно, это сравнение было не так уж и неуместно, ведь доктор Монтри хотела меня «починить» и десенсибилизация должна была помочь.
        Однако работа над моей иерархией страха оказалась тяжелее, чем ожидалось. Чем придирчивее я об этом размышляла, тем более дифференцированными становились ступени моего страха и тем обширней список. Пока я не почувствовала себя от его длины и своей болезни такой запуганной, что отодвинула его. Предстоящая ярмарка предлагала мне отличное оправдание для того, чтобы больше не заниматься этим. Она была вызовом, который я должна была принять; я взобралась бы по меньшей мере на несколько ступеней моей иерархии страха, идя на контакт с незнакомыми мужчинами, возможно, даже разговаривая с ними и касаясь их при обмене деньгами.
        В субботу вечером я поставила будильник на пять пятьдесят. Апрель и я должны были рано встать, чтобы приготовиться, однако, когда легла, я поняла, что не могу заснуть. Снова и снова я думала о том, как много изменилось за пять месяцев, проведенных в Мелвью. В августе я бы еще не решилась завести собственное торговое место.
        Я робко стояла напротив мистера Штрассе и едва могла вымолвить слово, я видела опасность во всех сокурсниках мужского пола. Теперь я могла смотреть на них, как на часть массы. Самым большим и лучшим изменением был, конечно, Лука. В первую нашу встречу в женском общежитии меня парализовал его взгляд. Если бы мне в тот день кто-нибудь сказал, где я буду находиться сегодня, я бы высмеяла его. Тогда я думала, что Гэвин был тем, кому я могла довериться.
        Я прошла долгий путь, слишком долгий, чтобы вернуться к своему старому «я». Был только путь вперед, любой шаг назад убил бы меня. Я пережила ад и вышла оттуда израненной, второй раз я бы уже не смогла это сделать. Я на правильном пути. Я лишь не должна смотреть назад, не должна оглядываться на свой ад по имени Алан.
        С такими мыслями в голове я наконец заснула – пока меня не вспугнуло прикосновение к плечу и я не ударилась лбом обо что-то твердое.
        Я застонала, а рядом со мной охнул Лука.
        – Будить тебя опасно для жизни.
        – Я проспала? – Я торопливо огляделась.
        – Нет, – ответил Лука.
        В приглушенном свете гостиной я смотрела на него, и мне бросилось в глаза, что на нем нет ничего, кроме боксерских трусов. Мои глаза находились на уровне середины его тела, и даже в предрассветном полумраке я увидела, как выделяется его мужское достоинство под тонкой тканью.
        Надеюсь, он не мог видеть в сумраке мои побагровевшие щеки.
        – Что случилось? – спросила я и отвернулась. Я решила идти только вперед, однако при знакомстве с такой значительной частью Луки речь шла уже не о ходьбе, а о беге вприпрыжку.
        – Я не думаю, что Апрель пойдет сегодня на ярмарку.
        – Почему?
        Ответом мне стали звуки рвоты из ванной.
        – О.
        – Да. – Он вздохнул. – Я вставал в туалет и подумывал разбудить Апрель: иногда она не слышит будильник. Но, похоже, она вчера у Аарона посадила желудок.
        – Бедная Апрель.
        Она действительно радовалась ярмарке, и я хотела бы просто перенести дату, как поход в кино, но, к сожалению, это было невозможно. Значит, я должна идти одна или вообще не идти. Ни шагу назад, призвала я себя. Я как-нибудь переживу этот день. Остаться дома – не вариант. Я не могла отказаться от дела при моих долгах, предстоящих рождественских покупках и растущих счетах у доктора Монтри, о которых я уже получила напоминание. Она мне до сих пор не говорила об этом, но, вероятно, это было лишь вопросом времени.
        Я бросила взгляд на часы на DVD-плеере: 5: 07. Я спала только два часа. Но уже не стоило снова ложиться. Еще надо много сделать, если придется одной оформлять торговое место. Мой фургон, по крайней мере, уже загружен.
        Я спустила ноги с дивана, и снова средняя часть тела Луки оказалась на уровне моих глаз. Однако в этот момент мысль о ярмарке слишком поглощала меня, чтобы я могла сосредоточиться на красиво выделяющихся мускулах его живота.
        Лука пригладил растрепанные волосы.
        – Когда ты собираешься ехать?
        – Немедленно. Надо еще кое-что сделать.
        – Есть еще время принять душ? – Он помедлил. – При условии, что ванная свободна.
        – Ты хочешь поехать со мной?
        – Да. Я ведь не могу позволить тебе тащить все вещи.
        – А как быть с Апрель? – Я схватила джинсы, которые сняла вечером и положила на пол возле дивана. Скорее всего, никто на ярмарке не ждал, что я буду выглядеть как продавщица в магазине Dolce&Gabbana. Я ни разу не была в таком магазине, но проходила мимо витрин.
        – Она справится самостоятельно, – ответил Лука. – Позже я напишу Гэвину, чтобы он проведал ее.
        Я колебалась. Возможно, мне следует послать на рынок Луку с Гэвином. Я сделала достаточно цепочек и браслетов, хватит на целый день, а кассу может обслуживать человек, который не разбирается в украшениях. На моем торговом месте не будет индивидуальных подборов, ну и?
        – Не беспокойся, – сказал Лука и сел рядом со мной. – Апрель большая девочка. Мы позже позвоним ей, хорошо?
        Я чувствовала себя не очень хорошо, оставляя Апрель одну. Но она была бы недовольна мной, если бы я упустила шанс; этот пункт в моем списке дел должен быть зачеркнут. Она подарила мне торговое место на ярмарке именно по этой причине.
        – Я быстро проведаю ее, – сказала я и спрыгнула с дивана. Прежде чем принять решение, я должна знать, как себя чувствует Апрель.
        Я пошла в ванную, откуда раздавался кашель. Прежде чем войти, я нерешительно постучала в прикрытую дверь. Воздух был тяжелым, с кислым запахом. Я на секунду задержала дыхание, а потом начала неглубоко дышать ртом.
        Апрель стояла на коленях перед унитазом. Она завязала русые волосы в неаккуратный пучок и как раз вытирала рот туалетной бумагой.
        – Привет, – сказала она слабым голосом.
        – Привет. – Я села рядом с ней на край ванны, стараясь игнорировать запах. Кожа Апрель была бледной, на лбу блестел пот.
        – Как твои дела?
        Она устало улыбнулась:
        – Замечательно.
        Ее желание казаться сильной вызвало у меня улыбку, которая тут же погасла.
        – Мне жаль, что ты заболела.
        – Мне тоже. Я…
        – Все в порядке?
        – Да. – Она тяжело сглотнула и придвинулась к унитазу, как будто готовилась к следующей волне тошноты. – Я так радовалась, что пойду с тобой на ярмарку.
        – Лука хочет пойти.
        – Да, я сказала ему, он должен пойти с тобой.
        – Но тогда ты будешь одна.
        Апрель махнула рукой:
        – Меня только тошнит, и поэтому мне никто не нужен. Зачем же тебе одной вкалывать на базаре, если Лука может помочь? Я справлюсь сама.
        – Ты уверена?
        – Абсолютно, – подтвердила она твердым голосом, который я не ожидала услышать в ее состоянии. – Я просто посижу здесь и блевану еще несколько раз, потом лягу в кровать, почувствую себя жалкой и еще посплю. Ты не пропустишь ничего интересного.
        – Хорошо, согласна, – сказала я, все еще немного колеблясь. – Я пойду на ярмарку, но если что-то случится, ты мне сразу позвони.
        Апрель кивнула:
        – Обещаю.
        Глава 24
        Через полчаса я припарковала свой фургон на обозначении для торгового места номер 245. Лука и я были готовы в течение нескольких минут и приехали, сделав небольшой крюк, чтобы заказать кофе.
        Я думала, что мы будем одними из первых, но ошиблась. Уйма продавцов уже были на месте и оборудовали свои торговые места, освещенные заранее установленными прожекторами и нагревательными лампами. Некоторые даже ночевали на стоянке. Повсюду слышались грохот металла и громыхание колес, и в хаосе голосов люди пытались организоваться. За пять мест от нас спорили двое мужчин: выставка товаров одного из них заходила на несколько сантиметров в зону другого.
        – Десять долларов, что они подерутся, – сказал Лука и пригубил кофе.
        Я отодвинула дверь VW и проследовала за его взглядом. Действительно, мужчины уже недвусмысленно стали друг против друга.
        – Я надеюсь, что наши соседи поприятнее. – Место рядом с нами еще было свободно, но об этом я не хотела сейчас беспокоиться.
        Мы с Лукой поставили два складных стола, которые взяли напрокат; изношенное дерево спрятали под красной скатертью. У нас были также складные стулья. Пока заполнялся рынок, я украсила с помощью Луки стол и вдруг пришла к выводу, что не так хорошо подготовилась, как думала. Мне следует класть цепочки к цепочкам, а сережки к сережкам или золото к золоту, а серебро к серебру? Или лучше акцентировать внимание на комплектах?
        Я все еще обдумывала, раскладывать ли кожаные браслеты отдельно от других, когда старая Audi приехала на пустую стоянку рядом с нами. Из машины вышли две женщины лет около тридцати.
        – Доброе утро, – приветствовала нас одна из них. Все лицо в веснушках, рыжие волосы и теплая улыбка. Она не пожаловалась, что я поставила пустые коробки на ее место, и я была рада этому.
        – Привет, – ответила я и неуверенно протянула руку. Следует ли мне представиться и представить Луку? Принято ли это на подобных мероприятиях?
        Я приняла решение, когда другая женщина, голову которой окружало облако черных волос, подошла к моему столу. Ее взгляд бродил по уже разложенным украшениям. Я беспокойно следила за тем, как она внимательно все осматривает. У меня еще никогда не было проблем с продажей через Etsy, но присутствовать, когда кто-то рассматривает мою работу, – это нервировало меня. Я не знала, как реагировать, если кто-то скажет, что мои украшения ему не нравятся.
        Женщина подняла взгляд.
        – Цепочка прекрасная, – сказала она и показала на одну из более дорогих цепочек с кулоном в виде древа жизни, который я сделала из проволоки.
        – Спасибо, – ответила я.
        – Сколько она стоит?
        – Сорок долларов.
        Она улыбнулась.
        – Магги?
        Рыжеволосая девушка подошла к нам.
        – Я хочу эту цепочку. Дай мне сорок долларов.
        – Мы еще ни цента не заработали, а ты уже тратишь? Вот поэтому кассой заведую я. – Магги ворчала, но я слышала симпатию в ее подтрунивающих словах. Она достала пятидесятидолларовую банкноту из кармана брюк.
        – Спасибо. – Я взяла деньги. – Вам упаковать?
        – Нет, я надену ее сразу. – Черноволосая девушка взяла цепочку со стола и протянула ее своей подруге, которая надела цепочку ей на шею. – Меня зовут Шонда, а это Магги.
        – Я Сага, а парень, который прячется в моем фургоне, – Лука.
        – Я не прячусь, – поправил он меня и вышел из VW. В руке Лука держал ящик, который поставил под стол, чтобы мы могли пополнять ассортимент витрины, если она когда-нибудь опустеет.
        – Я заработала свои первые сорок долларов, – сказала я, хотя он, вероятно, это слышал, но я была слишком рада своей первой личной продаже, чтобы сдержаться.
        – Поздравляю. – Лука улыбнулся. Он рассматривал цепочку на шее Шонды. – А что вы продаете?
        – У нас собственная фирма по изготовлению натуральной веганской косметики, – объяснила Магги и посмотрела на меня. – Ты можешь позже подойти и посмотреть.
        – Хорошо, – ответила я, хотя уже знала, что ничего не куплю. У меня никогда не хватало на обычную косметику, нечего и говорить о натуральной веганской. Но я могла посмотреть на их баночки из вежливости.
        Магги и Шонда пошли к машине, чтобы обустроить свое торговое место, а Лука и я делали последние приготовления на своем. Тем временем стоянка заполнилась, и, хотя было лишь начало девятого, по рядам уже ходили несколько ретивых покупателей в поисках товаров по выгодной цене.
        В десять часов базар был прямо-таки переполнен, однако торговля была менее интересной, чем я себе представляла. Большую часть времени люди просто проходили мимо и, не останавливаясь, бросали взгляды на столы с товарами.
        Лишь иногда кто-нибудь приостанавливался, и еще реже кто-то брал украшение в руки, а потом покупал его.
        – Не беспокойся, – сказал Лука, когда одна пара, которая заинтересовалась браслетом, пошла все-таки дальше. – Люди делают круги, в первый раз они просто смотрят, а потом возвращаются.
        – Или нет, – пробормотала я.
        Мы сидели за столом на раскладных стульях и смотрели на людей, проходивших мимо. Мы взяли с собой учебный материал для подготовки к экзаменам, но ни Лука, ни я до сих пор не открыли книг.
        – Если ты и дальше будешь так на них смотреть…
        Я вздохнула и покосилась краем глаза на Луку. Хотя сначала я не хотела оставить Апрель одну, теперь я была рада, что он со мной. Без него я бы, наверное, все делала дольше. Первые полчаса на рынке были для меня тяжелыми из-за чужих лиц вокруг, но постепенно я привыкла, и, к моему сожалению, казалось, что вообще никто не смотрит на меня и мой прилавок.
        – Спасибо, что ты приехал со мной, – сказала я Луке. – Жаль, что это так скучно.
        – Не говори вздор. Это не скучно. Во всяком случае пока. Ты могла бы поддержать со мной беседу, рассказав что-нибудь о себе.
        – И что я должна рассказать?
        – Не знаю. – Он пожал плечами и застегнул до самого верха куртку. – Расскажи мне что-нибудь о Мэне или своей семье. Ты никогда не рассказывала о родителях. Почему ты не праздновала с ними День благодарения?
        Формулировка вопросов подсказала мне, что Лука и раньше думал задать их. А это значит, что легко мне не выкрутиться. Простое «я не хочу говорить о своих родителях» лишь разбудило бы недоверие и разожгло его любопытство.
        Я откинулась на стуле.
        – Просто я считаю, что не имеет смысла лететь на четыре дня домой, и у меня не очень хорошие отношения с отчимом. Поэтому я уехала из Мэна.
        – Твои родители в разводе?
        Я покачала головой:
        – Мой отец умер, когда мне было два года.
        – От чего он умер? – Лука не пытался смягчить прямой вопрос пустыми словами сострадания.
        – Он был болен, еще с подросткового возраста. Мама очень любила его, и, так как они знали, что времени немного, они поженились сразу после школы, а через девять месяцев родилась я. Он умер через два года, за несколько дней до своего двадцать первого дня рождения.
        – Это, должно быть, тяжело для тебя.
        Я глубоко погрузила руки в карманы толстовки.
        – Не очень, – честно ответила я. Самым плохим, что последовало для меня в связи со смертью отца, был Алан. – Это трагическая история, но она не моя. Я не помню своего папу. Зато для мамы это было безумно тяжело. Она была очень несчастна, пока не познакомилась с моим отчимом.
        – Он отец Норы? – спросил Лука.
        Я кивнула.
        – Беременность была незапланированной. Мама любит его, а я люблю Нору, но он и я не ладим друг с другом. – Это было чудовищное преуменьшение, но это была единственная правда, которую я могла сказать Луке. Я улыбнулась ему. – А тебе нравится новая жена твоего папы?
        – Джоан замечательная. Она и папа поженились несколько лет назад, но до того уже целую вечность были парой. – Лука помедлил, глядя на пожилую женщину, которая осматривала мои украшения, а потом продолжил: – На бумаге Джоан тоже моя мама. С семнадцати лет я усыновлен ею.
        – А твоя мама, твоя по крови, не препятствовала этому?
        – Дженифер была несколько секунд шокирована, но, видимо, это не настолько важно для нее, чтобы бороться за меня. При продаже недвижимости она старается больше.
        – А почему ты это сделал? – Было смело поставить такой личный вопрос в общественном месте.
        Лука снова посмотрел на меня. В его взгляде была не печаль, а другое, глубоко сидящее чувство, которое свидетельствовало о том, насколько радикальным для него было это решение.
        – Дженифер и мой папа познакомились в школе. Для папы она тогда была любовью всей жизни, он доверял ей безоговорочно. Она использовала это и обманывала годами, не вызывая подозрений.
        Я вздохнула. Все больше и больше для меня складывались части пазла, которые объясняли поведение Луки. Если он не подпускал женщин к себе, не только они не могли отвергнуть его, но и он сам не мог изменять и обманывать. Лука и я были очень похожи в этом, только наше недоверие имело разное происхождение и по-разному сказывалось. У него были проблемы с чувствами, но он мог позволить себе телесные отношения. Я была готова открыться эмоционально, но имела внутреннюю неуверенность относительно телесной близости с мужчиной – с одним исключением.
        Я вытащила руки из карманов и наклонилась к Луке, чей стул стоял необычно далеко от моего. Я обхватила его холодные пальцы своими теплыми руками и нежно сжала их. Для меня значило очень много его доверие по отношению ко мне, поэтому мне было важно оказывать такое же доверие ему.
        Его взгляд скользнул с моего лица на наши руки. Потом он улыбнулся и повернул свою руку так, что наши ладони соприкоснулись.
        – Знаешь, что самое плохое в этом деле? – спросил он, не глядя на меня. – Существует реальный шанс, что папа не мой биологический отец. С Апрель Дженифер уверена, так как в эти месяцы она в виде исключения была верной. Но со мной… – Он покачал головой и не закончил предложение.
        Я просунула пальцы между его пальцев и крепко их сжала.
        – Мне очень жаль. Но Апрель и ты так похожи. – Нельзя было игнорировать факт, хотя вначале я была так слепа, что не увидела этого.
        – У нас одна мама.
        – А вы не делали тест на отцовство?
        – Нет. Это не играет никакой роли, – совершенно спокойно ответил Лука. – Мне было шесть, когда Дженифер сказала ему, что она не уверена. Но он воспитал меня. Он любит меня, а я люблю его, и наша ненависть к Дженифер объединяет нас. Больше знать нечего.
        – Меня бы убивало это незнание.
        – А меня убило бы знание, что результат отрицательный. Я хочу верить, что я его сын, а обманщица и безликий мужик, который не уважает брак, пусть катятся.
        Я кивнула. Часть меня понимала Луку, даже если я на его месте действовала бы по-другому. Я бы не выдержала каждый день своей жизни спрашивать себя, кто мой отец. Но, возможно, дело было в том, что я сама никогда не имела настоящего папы и не знала, что значит отец. Мужчина, который должен был взять на себя эту роль, умер, а Алан явно не был отцом.
        Я заметила, что все еще держу руку Луки. Я не хотела отпускать его, но не могла дальше сидеть, так странно наклонившись вперед, поэтому отпустила его и откинулась на своем стуле.
        Он не пытался удержать меня.
        Некоторое время мы сидели молча и наблюдали за движением людей, а потом достали учебные материалы и углубились в них. Иногда нас отвлекали интересующиеся покупатели. В какой-то момент я посетила торговое место Магги и Шонды и протестировала несколько продуктов. В конце концов я купила розовую губную помаду в качестве рождественского подарка для Меган и фиолетовый карандаш для глаз Апрель.
        Немного позже Лука отправился на поиски еды и принес нам фруктовый пунш и печенье. Мы как раз делили последнее печенье с корицей в форме звезды, когда перед прилавком остановились две девушки – похоже, старшеклассницы. Сначала они разглядывали украшения и беседовали шепотом о паре сережек, потом их интерес разбудил Лука. Они снова и снова бросали на него украдкой взгляды и улыбались ему.
        Он, конечно, заметил это и изобразил свою самую очаровательную улыбку.
        – Сколько стоят эти серьги? – Более высокая девушка задала вопрос непосредственно Луке и игнорировала при этом ценник, стоявший на столе.
        Лука посмотрел на меня и вопросительно поднял брови.
        – Десять долларов, – сказала я.
        – Десять долларов, – повторил Лука и передвинулся на край стула. – Тебе следует их купить. Они очень пошли бы тебе.
        – Ты так считаешь?
        Он кивнул, а его улыбка стала шире.
        – Тогда я возьму их. – Щеки девушки побагровели. Она порылась в своей сумке и достала десятидолларовую банкноту, которую дала Луке.
        Он упаковал серьги в маленький бархатный мешочек и протянул ей.
        – Спасибо!
        – Пожалуйста! – ответил Лука. – Пусть они доставят тебе радость. – Он подмигнул девушке, которая улыбалась до ушей. Перешептываясь с подругой и хихикая, она пошла дальше.
        – Ты не мог бы флиртовать с моими клиентами не так явно?
        – Почему? – Он пожал плечами. – Начали девушки.
        Я закатила глаза:
        – Как будто их можно обвинить в этом при твоей внешности.
        Лука поднял бровь:
        – А что с моей внешностью?
        Я фыркнула и вызывающе посмотрела на него.
        – Ты прекрасно знаешь.
        – Нет, скажи мне.
        Я покачала головой и демонстративно направила взгляд на лоток напротив нас, где продавались принадлежности для домашнего хозяйства. Щетки, кухонные тряпки-прихватки и тому подобное.
        – Ни в коем случае. Я не хочу быть виноватой, если взорвется твое раздутое эго.
        – Сага, за тобой должок. Все-таки я скучаю здесь с тобой.
        – Совсем недавно ты говорил, что не скучаешь.
        – Я изменил свое мнение, и, возможно, изменю его снова, если ты скажешь мне то, что я хочу услышать. Ну, ты тоже этого хочешь.
        – Нет, я не хочу.
        – Сага, скажи это!
        – Нет.
        – Скажи это!
        Я смеялась, но все еще отказывалась смотреть на него. Я не знала, чего Лука пытался достичь, однако подыгрывала ему.
        – Ты не сдаешься?
        – Нет.
        Я глубоко вздохнула и сказала нарочито равнодушным тоном:
        – Ты хорошо выглядишь.
        – Правда? – переспросил он.
        – Да, – подтвердила я с усталым вздохом.
        – А почему ты не смотришь на меня, если я так хорошо выгляжу?
        Я приподняла плечо.
        – Мне не нравятся симпатичные парни.
        Лука засмеялся. Это был глубокий сексуальный смех.
        – Лгунья.
        – Я не лгу.
        – Тогда посмотри на меня, Сага.
        – Нет.
        – Сага, – настаивал он.
        Я скрестила руки на груди.
        – Нет.
        Вдруг Лука схватил мой стул и потянул его вместе со мной к себе, как будто это не стоило ему усилий.
        Я испуганно перевела дыхание, готовая бросить ему в лицо: «Ты рехнулся?» – но голос подвел меня, когда я увидела, что его лицо – в нескольких сантиметрах от моего.
        – Сага. – Его взгляд пытливо скользил от моих губ к глазам, и я чувствовала, как щеки стали горячими. На его лице появилась та же соблазнительная улыбка, что и несколько минут назад. – Если ты не обманываешь, то почему вдруг так покраснела?
        – Пунш.
        – Он был безалкогольный.
        Черт.
        Лука склонил голову и наклонился вперед. Его дыхание касалось моего рта. Я вздрогнула, а его улыбка стала шире.
        – Сага, скажи это. Скажи мне то, что я хотел бы услышать. Почему ты покраснела, если я тебе совсем не нравлюсь?
        Он сводит меня с ума.
        – Прекрати.
        – Прекратить что?
        – Так произносить мое имя.
        – Почему, Сага?
        Потому что это делает со мной странные вещи. Я промолчала, но уголки его рта вздрогнули: он знал ответ. Это было просто нечестно – таким образом привести меня в замешательство, а самому остаться совершенно спокойным.
        В следующее мгновение улыбка исчезла с лица Луки, и ее место заняло другое выражение, я не могла объяснить его, но оно доказывало, что я ошиблась. Моя близость не оставила Луку холодным.
        – Сага, скажи это.
        Я хотела покачать головой, но не была уверена, сделала ли это на самом деле, потому что едва ли отважилась бы пошевелиться.
        Губы Луки были так близки к моим, что я могла бы уже попробовать их на вкус.
        Сердце стало биться быстрее, когда Лука отпустил мой стул. Он положил руку мне под подбородок, как тогда в своей комнате. Он нежно гладил чувствительную кожу и одновременно приподнял мою голову. При этом моя нижняя губа коснулась его губы. Я вздохнула, и Лука тихо и одновременно довольно засмеялся, что вызвало нервное покалывание у меня между ног. Не отводя от меня взгляда, он преодолел последнюю дистанцию между нами и очень легко дотронулся губами до моих губ. Мягкое и теплое прикосновение, без давления, как будто он чего-то ждал.
        Меня.
        Он ждал меня.
        Я желала поцелуя Луки. Но не решалась действовать из страха все испортить. Я слишком наслаждалась его близостью, чтобы рисковать ею. И разве не было достаточно для первого раза этого Почти Поцелуя?
        Громкое покашливание вернуло меня к действительности. Я заморгала, и пока мой разум благодарил за вмешательство, сердце и тело проклинали его. Лука подался назад, и я мгновенно соскучилась по нежному прикосновению его губ.
        Я повернулась к клиентам в надежде, что они не заметят мое смятение и смущение. Однако напротив меня стоял человек, с которым я не могла изобразить безразличное лицо.
        Доктор Монтри.
        Она улыбнулась мне:
        – Сага, какая неожиданность встретить вас здесь!
        – Взаимно, – ответила я, слегка запинаясь и желая в тот же момент провалиться сквозь землю. Новая запись для моей иерархии страха: Обмениваться почти-поцелуями в общественном месте с парнем, который свел меня с ума, и при этом быть застигнутой своим психотерапевтом.
        – У вас действительно очень красивые украшения, – сказала доктор Монтри. При этом она смотрела не на товары, а на Луку.
        Лука уже давно отделался от смущения, которое я все еще ощущала, и улыбался доктору Монтри в надежде продать ей цепочку.
        – Спасибо, – сказала я и отошла от Луки.
        – Вы часто продаете на подобных ярмарках? – Для любого другого человека это был бы обычный вопрос, но я буквально видела, как работал и анализировал ситуацию ум доктора Монтри.
        – Нет, это первый раз.
        Она кивнула и опустила взгляд. В этот раз она действительно рассматривала украшения и остановилась возле браслета, сплетенного из кожи и цепочек из розового золота.
        – Я возьму эту вещь для своей сестры. – Она оплатила браслет, и я подумала о том, как это было комично – брать у нее деньги, которые я через несколько дней снова ей отдам.
        – Дайте мне знать, понравилось ли это украшение вашей сестре, – сказала я и вручила доктору Монтри бархатный мешочек с браслетом внутри.
        – Так и сделаю. До свидания, Сага.
        – До свидания, – ответила я и мысленно добавила: увидимся в вашем кабинете.
        Я смотрела вслед доктору Монтри, пока не потеряла ее из виду в толпе людей. От раздражения мне хотелось удариться головой о край стола.
        – Кто эта женщина? – спросил Лука.
        – Мой гинеколог, – ответила я и улыбнулась ему в надежде убедить.
        Глава 25
        Уже смеркалось, когда Лука и я убрали столик. После того как доктор Монтри прервала наш почти-поцелуй, я спряталась за книгами и конспектами, а Лука ничего не предпринимал, чтобы снова привлечь к себе мое внимание. К моему облегчению, торговля пошла лучше. Чаще всего покупали новые цепочки.
        Усталая после целого дня на ярмарке, я встала дома под теплый душ, а потом скрылась от Луки в комнате Апрель. Я не хотела уходить от него, для меня отныне был только путь вперед, но мне было нужно немного времени, чтобы привести в порядок мысли.
        – Сколько ты заработала? – спросила Апрель. Она лежала на кровати, полдюжины подушек поддерживали в вертикальном положении верхнюю часть туловища. Ее лицо снова порозовело, и она, видно, помыла волосы.
        – Восемьсот сорок шесть долларов и семьдесят два цента. Понятия не имею, откуда эта сомнительная сумма. Лука, пожалуй, не лучший казначей, но в том, чтобы иметь его при себе, есть свои преимущества.
        – Правда? – Апрель подняла бровь, что в ее состоянии смотрелось менее элегантно, чем обычно. – И какие же преимущества?
        – Очевидные. – Я сжала губы и заставила себя не думать о том, что между нами произошло.
        – Очевидные? – переспросила Апрель.
        – Он привлекателен. – Мне легче было произнести эти слова, пока Луки не было рядом и я не чувствовала его горячее дыхание на своей коже. – Половина моих клиенток что-то купила после того, как он им сказал, как фантастически будут выглядеть на них цепочка, браслет или серьги.
        Апрель фыркнула:
        – Да, мой брат действительно умеет это, но не смей заменять им меня. В следующий раз я буду твоей подругой по торговле, поняла? Я так хочу там побывать!
        – А я очень хочу, чтобы ты была со мной. – Я ласково похлопала ее по руке. – Спасибо, что ты организовала это для меня. Без тебя я не так быстро решилась бы на этот шаг.
        – Не за что. – Апрель подарила мне слабую улыбку и отпила чай. – Говоря о твоем списке дел…
        – Да? – Я растянула это слово.
        – В пятницу у Аарона день рождения. Он празднует его в своей коммуналке и пригласил меня. Он думает, я могу привести кого-нибудь с собой. Это был бы твой шанс посетить наконец студенческую вечеринку.
        Я замялась.
        – Это настоящая вечеринка или маленькое торжество, как у Луки?
        – Настоящая, – заверила меня Апрель. – Правда, Аарон сказал, что пригласил лишь тридцать человек. Но я знаю его друзей: каждый кого-то приведет с собой, и не успеешь оглянуться, как будешь окружен сотней людей.
        Я прикусила нижнюю губу. Настоящая вечеринка. Даже не знаю, как к этому отнестись. Часть меня, которая со времени моего приезда в Неваду достигла уже многого, хотела пойти; с другой стороны, у меня в запасе было еще несколько семестров, чтобы заполнить этот пункт списка. Я попыталась представить, как пошла с Апрель на вечеринку, находилась там в окружении друзей Аарона, которых не знала, они танцевали и пили пиво. Много пива. Одна мысль о смраде заставила меня поморщиться, и я покачала головой.
        – Мне очень жаль, – сказала я Апрель, – но не думаю, что у меня есть время. Я еще должна много выучить. И я хочу снова пополнить свой Etsy-магазин.
        – Понимаю. – Апрель улыбнулась, однако казалась разочарованной. – Возможно, в другой раз.
        – Возможно. В следующем году у Аарона опять будет день рождения, – сказала я и чувствовала себя при этом худшей подругой в мире. Апрель сделала для меня так много, а я не могла даже посетить с ней вечеринку. С другой стороны, ей не доставило бы удовольствия стать свидетелем одной из моих панических атак, следовательно, я оказала ей услугу?
        Впервые за долгое время я была рада работе в библиотеке, так как могла провести время с Лукой. Мои сокурсники пребывали в хандре после выходных и вяло тащились по кампусу, я, напротив, почти бежала после последней лекции в «Le Petit», чтобы купить кофе и маффины для себя и Луки. И впервые за целую вечность у меня было хорошо с финансами. Апрель отказалась от платы за торговое место и настояла на том, что это был подарок. Позже я переведу Меган ее деньги, как сюрприз, а двести долларов для Луки находились в моем брючном кармане. После этого состояние моего счета снова ухудшится, зато у меня больше не будет долгов, по крайней мере, у друзей. И если новые цепочки на Etsy пойдут не хуже, чем на ярмарке, мне не надо будет беспокоиться.
        Я спрятала стаканчики с кофе за спиной, когда проходила мимо мистера Штрассе. Ему не нравилось, когда в библиотеке пили из открытых емкостей. Дверь в хранилище, как всегда в последнее время, держалась открытой с помощью деревянного клина, что означало, что Лука уже там. Я не могла подавить глуповатую ухмылку, даже если чувствовала себя при этом совершенно нелепо. Сага, возьми себя в руки! Ты ведешь себя так, будто не видела Луку месяцы.
        Я вошла в хранилище. Лука сидел перед старым компьютером. В моих глазах он выглядел сегодня еще лучше, чем обычно, но черта с два я скажу ему об этом. Его волосы были очаровательно растрепаны, а вместо рубашки он надел скромный серый свитер. Высоко поднятые рукава подчеркивали мускулистые предплечья и обнажали татуировку, которая еще несколько месяцев назад так напугала меня.
        Он поднял голову:
        – Привет.
        – Привет, – отозвалась я. – Я кое-что принесла. – Я поставила кофе перед ним, чтобы скрыть свою неуверенность, и достала из сумки пакет с маффинами.
        – Открытый питьевой сосуд в библиотеке? – Лука изобразил плутовскую ухмылку. – Ты бунтарка.
        – Мне нравится рисковать.
        Я отодвинула в сторону стопку книг, чтобы сесть на стол. Лука наблюдал за мной, и я спросила себя, думал ли он о нашем почти-поцелуе на ярмарке. Я, во всяком случае, не могла остановиться. Прошлой ночью, лежа на диване, я снова и снова проигрывала в памяти момент и пыталась представить себе, что было бы дальше, если бы нас не прервали.
        – Апрель просила уговорить тебя пойти в пятницу на вечеринку, – совершенно неожиданно сказал Лука. Он пригубил кофе и скривил губы. Я достала из кармана и протянула ему два пакетика сахара и молоко, которые приготовила для него. – Она не хочет идти туда одна.
        – Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой? – спросила я и убрала бумагу со своего маффина.
        – Нет. – Он насыпал сахар в кофе. – Я лишь хочу тебе сказать, что Апрель обратилась ко мне с этим. Если она потом спросит, расскажи ей, что я всячески пытался переубедить тебя.
        – Но ты не пытаешься.
        Лука покачал головой.
        Я прищурилась:
        – Почему?
        – Потому что ты явно не заинтересована в этом, – ответил Лука, пожав плечами, что смутило меня так же, как и напускное равнодушие в его голосе. Он пытался что-то утаить от меня, но что?
        – Привет, Сага, – приветствовала меня доктор Монтри, когда я зашла в ее кабинет. Она сидела за письменным столом, на котором лежала медицинская карта, – вероятно, моя.
        – Привет, – ответила я, нервно теребя конверт. Вчера ночью, когда Апрель и Лука уже спали, я наконец составила иерархию страха. Это длилось целую вечность, я все время передвигала пункты, добавляла и снова вычеркивала, пока мне не пришлось полностью переписать список еще раз.
        – Садитесь, куда хотите. Я сейчас освобожусь.
        Я оглядела стул перед письменным столом, диван и кресло для посетителей. Хотя я перебрала все варианты, ни один из них не казался мне привлекательным. Доктор Монтри могла бы поместить меня в клетку, полную милых котят, и все равно мне было бы трудно говорить об Алане.
        В конце концов я выбрала стул перед письменным столом.
        – Что это? – спросила доктор Монтри и указала на конверт в моих руках.
        Я протянула его ей:
        – Моя иерархия страха.
        – Спасибо. – Она вытащила список и не моргнув глазом прочитала все двадцать три ступени страха. На ее лице не отразилось никаких эмоций, и это почти свело меня с ума.
        Я чувствовала себя как в школе, когда давалось свободное задание и надо было, например, рассказать о том, как провел лето. Каждый раз я боялась сдать слишком короткое сочинение, так как в моей жизни было мало событий, и такое же беспокойство я ощущала в этот момент. Моя иерархия слишком короткая? Слишком длинная? Слишком неточная? Возможно, только в этот момент доктор Монтри узнала, как сильно я была надломлена.
        – Я вижу, вы очень обстоятельно занялись своими страхами.
        Слишком обстоятельно?
        – Я по меньшей мере попыталась, чтобы вы получили хорошее представление.
        – И вам это удалось. – Доктор Монтри засунула лист назад в конверт, который положила в папку на столе. – Однако я хотела бы поговорить сегодня кое о чем другом.
        Я кивнула, зная, что именно услышу, прежде чем она произнесла это.
        – Речь идет о молодом человеке, который был с вами на ярмарке. – Доктор Монтри сложила руки. – Я недавно спрашивала, какие исключения подтверждают правило вашего страха, и вы сказали, что не боитесь детей, пожилых людей и мужчин, которые физически уступают вам.
        – Да.
        – Ваш сопровождающий не подходит ни к одной из трех категорий, и вы не рассказывали мне о нем. Я спрашиваю себя почему.
        На моем лице появилась извиняющаяся улыбка. Я не намеренно умалчивала о Луке, но при воспоминаниях об Алане и вопросах о моем прошлом было легко забыть о том, что происходит здесь и сейчас.
        – Мне жаль. Я не хотела делать из Луки тайны.
        – Значит, его зовут Лука?
        – Лука Гибсон, – ответила я, как будто это имело значение.
        Доктор Монтри посмотрела на меня оценивающим взглядом.
        – Сага, я не хочу вас ни к чему принуждать, но я бы охотно поговорила о Луке, если вы не против.
        – Конечно, мы можем поговорить о нем.
        Она улыбнулась.
        – Как давно вы знакомы?
        – Четыре месяца, скоро будет пять.
        Доктор Монтри подняла бровь:
        – Должна признаться, это удивляет меня. На рынке вы произвели впечатление очень близких людей.
        – Вы застали нас в необычный момент.
        – Насколько необычный?
        – Это был первый раз, когда мы были так близки.
        – То есть я прервала ваш первый поцелуй.
        – Это был лишь почти-поцелуй.
        – Почти-поцелуй, – повторила доктор Монтри. – Учитывая вашу подробную иерархию страха и предыдущие рассказы, ваше отношение к такому мужчине, как Лука, кажется необычным. Тем более что в разговоре об Алане вы неоднократно подчеркивали, будто вид татуировок вызывает в вас неприятное чувство. Я видела, что Лука тоже имеет татуировку, по крайней мере, на предплечье.
        – При нашей первой встрече я его тоже испугалась. Мы встретились в общежитии. Я как раз хотела принять душ, и неожиданно он возник передо мной. Он с ухмылкой посмотрел на меня, и я оцепенела от страха. Я была не способна двигаться.
        – Значит, симпатия между вами возникла не сразу?
        Я покачала головой:
        – В то время я была бы рада никогда его снова не видеть. Но потом оказалось, что мы вместе работаем в библиотеке. И, кроме того, он оказался братом моей подруги.
        Доктор Монтри сделала запись.
        – Судьба?
        – Возможно, – ответила я, хотя не верила в судьбу. Если верить, это означало бы, что мне были предопределены издевательства Алана, и это делало все еще бесчеловечней.
        Я рассказала доктору Монтри всю историю. От путаницы с Гэвином до дня рождения Луки и решения поселиться у Апрель и Луки. Я подробно рассказала о наших разговорах, обеде в столовой, Хеллоуине и проведенном вместе дне на ярмарке. Доктор Монтри в это время делала записи и неоднократно спрашивала меня, как я чувствовала себя в определенных ситуациях по отношению к Луке. Она коснулась также сексуального влечения, которое Лука вызывал у меня, и целенаправленно расспрашивала о том, как реагирует мое тело на его присутствие. Мне было нелегко говорить об этом, но в то же время было приятно в виде исключения рассказать доктору Монтри о позитивных чувствах.
        – Если бы я не прервала вас – кстати, я очень сожалею об этом, – ответили бы вы на его поцелуй?
        – Не знаю. – Я поменяла положение тела. – Я хотела, но и боялась того, что могло бы произойти, если мы поцелуемся. Я не хочу позже, оглядываясь на свой первый поцелуй, вспоминать паническую атаку. Я хотела бы, чтобы мой первый поцелуй стал совершенным.
        – Вы не считаете совершенство нереальным?
        – Нет.
        – Сага, я должна вас, к сожалению, разочаровать. Близость между двумя людьми не всегда совершенна, особенно без соответствующего опыта. У каждого человека свой ритм, и проходит время, прежде чем двое настроятся друг на друга. Если повезет, в конце этого процесса они приближаются к совершенству, но если вы ждете, что это совершенство возникнет самопроизвольно, то будете ждать долго – возможно, вечно. Я говорю это не для того, чтобы лишить вас смелости, а потому, что моя задача как терапевта познакомить вас с реальностью. В реальной жизни совершенство порой таится в несовершенстве.
        Я фыркнула:
        – Напоминает календарь с буддистскими мудростями.
        – Вы становитесь саркастичной, – отметила доктор Монтри и отложила ручку в сторону. – Наше время истекло. Я хотела бы, чтобы к нашей следующей встрече вы подумали о моем последнем предложении и о том, чего ожидаете от первого поцелуя.
        Я кивнула.
        – А кроме того, я хотела бы познакомиться с Лукой.
        – Почему?
        – Кажется, он играет важную роль в вашей жизни и течении болезни. За прошедшие недели вам стало лучше, и я думаю, за это вы в значительной степени должны быть благодарны ему. Возможно, для вас имеет смысл и в дальнейшем преодолении страха сотрудничать с ним.
        – Нет, я… не могу. – Я нервно засмеялась.
        Доктор Монтри наклонила голову:
        – Почему нет?
        – Лука не знает, что я сумасшедшая.
        – Сага, вы не сумасшедшая.
        – Сумасшедшая, и я не хочу, чтобы он об этом узнал.
        – Вы боитесь, что он может вас бросить?
        – Вы разве не сказали, что время терапии вышло?
        Доктор Монтри вздохнула и изобразила нейтральную улыбку, которая скрыла от меня ее настоящие мысли.
        – Сага, этот разговор еще не окончен. Я не семейный психолог-консультант – что вы рассказываете Луке, а что нет, это ваше решение. Но у меня есть опыт в этих делах, и поэтому я даю вам совет: доверьтесь Луке. Частица вас уже сделала это, иначе вы бы не подпустили его так близко. Пусть и другая часть последует ее примеру. В большинстве случаев это стоит того.
        – Ты видела мое черное платье? С V-образным декольте и встроенным пуш-апом? – спросила Апрель и зашла в гостиную. На ней было лишь полотенце, обернутое вокруг тела, в то время как волосы были уже искусно уложены.
        – Не оно ли лежит под твоим письменным столом у коробки со старыми конспектами? – ответила я, не поднимая глаз от цепочки. Вернувшись из университета, я работала над новым украшением. У меня уже болело запястье от сгибания проволоки, но мне обязательно нужно было несколько новых предметов для магазина.
        – Я уже смотрела там. – Апрель вздохнула и уперла руки в бедра. – Может, ты сдала его в прачечную?
        Я покачала головой:
        – Если что, белье еще в ванной. День стирки завтра.
        Апрель пошла в ванную и, судя по звукам, высыпала все содержимое корзины для белья на пол.
        Я согнула в нужном направлении последнюю ветвь на своем кулоне и удовлетворенно рассмотрела изделие, а потом положила к другим на стол. Я потрясла пальцами, которые онемели от работы со щипцами, и решила, что на сегодня хватит. Восемь цепочек для начала было достаточно. Я выставлю их в магазине и подожду несколько дней, чтобы увидеть, будут ли они и дальше так хорошо продаваться, как перед кражей в фургоне.
        Я со вздохом встала с дивана и пошла в ванную к Апрель. Она все еще стояла на коленях на полу и складывала грязное белье в корзину.
        – Позвоню Луке. Может, он знает, что случилось с платьем.
        Я в этом сомневалась, но не хотела лишать Апрель последней надежды. Лука поехал к Гэвину, якобы вместе позаниматься. Но я подозревала, что в действительности они пошли на охоту за рождественскими подарками.
        – Можно взять твой ноутбук?
        – Он лежит на кровати.
        – Спасибо.
        Я взяла ноутбук из комнаты Апрель и снова села на диван.
        Закутавшись в одеяло, я вошла в Сеть и попыталась игнорировать Апрель, которая начинала нервничать, так как должна была через десять минут выходить, но еще не накрасилась, а Лука, конечно, не знал, о каком платье шла речь.
        В то время как наша квартира еще совершенно не была украшена и единственным признаком Рождества были купленные кексы с корицей, стоявшие на кухне, Интернет пестрил красно-белыми флагами, с помощью которых рекламировали рождественские скидки.
        Я открыла почту и сразу обнаружила новое сообщение от Алана. Оно было уже пятым или шестым. Я больше не сходила с ума при виде его сообщений, как при первом письме, но сердцебиение все еще учащалось.
        Его последнее сообщение незадолго до Дня благодарения я удалила не читая. Тема всегда была одна и та же. Но это письмо было другим. Он снабдил его приоритетом «Важно», а тема звучала: Нора и твоя мама! Даже если бы я хотела, я не смогла бы игнорировать это сообщение.
        Моя любимая Сага.
        Я разочарован тобой. Почему ты не посетила нас на День благодарения? Твоя мама и Нора очень ждали тебя, и я тоже. Я считаю постыдным, что ты не отреагировала на мое приглашение.
        Я тебя воспитывал лучше.
        Но я хочу дать тебе еще один шанс.
        На следующей неделе мой день рождения, и ты приглашена. Возможно, ты вспомнишь о подарке, который сделала мне в прошлом году. Вспоминая о нем, я улыбаюсь и сегодня.
        Я хочу, чтобы в этот особенный день ты была со мной.
        В приложении ты найдешь авиабилет в Мэн, который надо лишь распечатать. Я забронировал тебе место в первом классе, так как для тебя я не боюсь затрат и усилий.
        Я люблю тебя, Сага.
        Твой Алан
        Я растерянно смотрела на его слова, но в этот раз доминантным чувством, от которого тело бросило в дрожь, был не страх, а гнев. Что он воображает? Он не только написал о Норе и маме, чтобы разбудить мой интерес. Он посмел быть разочарованным мной.
        Разочарованным.
        Мной.
        Если уж на то пошло, это у меня есть причина быть разочарованной, хотя это слово слишком безобидное для того, что он сделал. И он еще тратит деньги на билет первого класса! Возможно, мы были не бедными, но у нас не было лишних денег. Он должен был тратить деньги на Нору и свою жену.
        Недолго думая, я набрала ответ.
        Алан, оставь меня в покое! Я больше не хочу иметь с тобой дел. Разве не достаточно того факта, что я игнорировала твои последние сообщения?
        Я не приеду в Мэн. Ни на твой день рождения, ни на Рождество.
        Веди себя как порядочный отец.
        Сага
        Я отправила сообщение и удалила его письмо, потом закрыла ноутбук и спрыгнула с дивана. По телу пробежала волна адреналина, и я вдруг стала слишком возбужденной, чтобы спокойно сидеть. Было еще так много того, что я хотела сказать Алану, чтобы объяснить ему, что он мне сделал. Потому что он даже не понял этого. Он был слишком глупым, чтобы понять, какие последствия имели его действия. Когда-нибудь я наберусь смелости сказать ему все, но сейчас даже это короткое сообщение я ощущала как победу. Оно было огромным шагом вперед, и, подгоняемая эйфорией, я не была готова останавливаться.
        – Апрель? – Я побежала в ее комнату.
        Она стояла перед зеркалом и как раз надевала черное платье, которое так отчаянно искала в течение получаса.
        – Оно лежало в коробке со старыми школьными вещами. – Она закатила глаза.
        – Приглашение на вечеринку еще в силе? – спросила я.
        Апрель вопросительно подняла бровь:
        – Ты хочешь пойти со мной?
        Я кивнула.
        – У тебя есть платье, которое ты можешь мне одолжить?
        Глава 26
        Вечеринка уже была в разгаре, когда Апрель и я с большим опозданием доехали до дома, в котором жил Аарон с тремя другими юношами. В задержке была виновата я. Прошла почти вечность, пока мы нашли платье, которое подходило мне, так как Апрель была не только выше, но и имела более пышные формы. В конце концов выбор пал на темно-зеленое платье, которое при неярком свете казалось почти черным и уже не подходило Апрель: молния не сходилась из-за ее бюста. Я не знала, почему оно все еще висело в шкафу, но в итоге это оказалось мне на руку, и потому я не стала жаловаться на ее беспорядок.
        – Конечно, именно сегодня дождь, – вздохнула Апрель, выходя из такси и переступая лужу. В то время как я надела туфли на высоких каблуках – Апрель и я имели одинаковый размер обуви, – она выбрала балетки, так как даже без каблуков возвышалась над большинством из нас.
        – Он уже прекращается, – сказала я и бросила взгляд на небо. Тучи еще не рассеялись, но я вообразила, что они медленно редеют. Возможно, я лишь внушила это себе, подстегиваемая своей уверенностью и приподнятым настроением, которое меня охватывало всякий раз, когда я думала о сообщении для Алана. Я представила себе, как он открыл его. Сначала на его лице появится самодовольная ухмылка, потому что я наконец ответила ему, а потом с каждым прочитанным словом она медленно, но неумолимо будет меркнуть.
        – Пойдем. – Апрель взяла меня под руку и повела по влажной брусчатке к дому.
        Все окна были освещены, а приглушенные вибрации басов можно было ощутить уже в саду.
        Без стука – при таком шуме нас все равно не услышали бы – Апрель открыла дверь и вошла. Внутри пахло алкоголем и потом, а музыку заглушал гул голосов. Несколько гостей в прихожей узнали Апрель и приветствовали ее поднятыми пивными бокалами. Я предположила, что они были ее сокурсниками. Она кивнула им и прошептала мне на ухо их имена, причем я была уверена, что меня никто из них не заметил.
        Видимо, Апрель уже навещала Аарона, так как целенаправленно выбрала определенный путь. Она не отпускала меня ни на секунду, и мы вместе пробирались сквозь толпу.
        Я ухватилась за Апрель. Мы мимоходом касались чужих тел, рук. Мой пульс участился, а в груди росло чувство тесноты, но паническая атака не произошла. Я была взволнована и немного нервничала – все-таки это была моя первая настоящая вечеринка, но ведь не более того. Апрель была со мной, а рядом с ней мне ничто не угрожало.
        – Апрель!
        Я подняла глаза, когда кто-то крикнул ее имя. Мы достигли большой кухни. Она была облицована керамической плиткой и обставлена мебелью из темного дерева. И если я думала, что выбор алкоголя на вечеринке Луки был впечатляющим, то в этот момент поменяла мнение. Здесь было три пивных бочонка, бесчисленные бутылки разного вина, виски, текилы и других алкогольных напитков. На плакате на стене было написано: Безалкогольные напитки предназначены для неженок и стоят в ванной.
        Апрель потащила меня сквозь толпу людей к Аарону, который разговаривал с несколькими друзьями у пивных бочонков. Так как Аарон не видел, что мы пришли, Апрель тронула его за плечо.
        Он широко улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. Под носом были нарисованы усы.
        Апрель отпустила меня, чтобы обнять его.
        – С днем рождения! – поздравила она его.
        – Спасибо. Ты опоздала, – заметил он. – Но я извиняю тебя, потому что ты настоящая красотка.
        – Спасибо. – Апрель засмеялась. – Что это за усы на тебе?
        – Символ того, что я теперь принадлежу к Клубу Старых Джентльменов.
        – С двадцати одного года?
        Он пожал плечами, а потом увидел меня.
        Я инстинктивно скрестила руки на груди.
        – Привет. – Я смущенно помахала двумя пальцами. Меня удивило, что ему уже двадцать один, ведь он учился вместе с Апрель на первом курсе. – С днем рождения.
        – Спасибо. Вы уже знаете Брэндона, Дэна и Франциско? – Он указал на парней, с которыми говорил до этого.
        Они вчетвером болтали с Апрель, в то время как я держалась на заднем плане. Я была слишком занята происходящим вокруг меня, чтобы концентрироваться на разговоре. Я подробно рассматривала Аарона и его друзей и была благодарна бокалам с пивом, которые они крепко держали – у них были заняты руки.
        – Хотите что-нибудь выпить? – спросил Брэндон и указал на выпивку за спиной. Видимо, от него не ускользнул мой взгляд.
        – Стакан колы, – ответила Апрель, а я одновременно с ней сказала: – Двойной виски.
        Юноши уставились на меня, и я улыбнулась извиняющейся улыбкой. Я не была пьяницей, но мне надо было избавиться от этого беспокойства внутри, пока оно не обрело форму страха. Хотя доктор Монтри высказалась против этого вида самостоятельной терапии, я, в конце концов, была на вечеринке. В таком окружении алкоголь не только приемлем, но практически обязателен.
        Франциско приготовил нам напитки, и мы попрощались с Аароном, так как следующие новоприбывшие уже ждали момента поздравить его с днем рождения.
        Апрель повела меня куда-то вроде комнаты отдыха с биллиардным столом, несколькими стульями и телевизором, который беззвучно показывал баскетбольную игру. Свободных мест не было, поэтому мы стали в углу немного в стороне от людского водоворота.
        – Как дела? – спросила Апрель и отпила колы.
        – Хорошо, – ответила я, наблюдая за людьми вокруг нас. Девушек было почти так же много, как парней, и, поскольку прошло некоторое время с начала вечеринки, уже образовалось несколько пар, которые интимно шептались.
        – Звучит не очень убедительно.
        – Мне правда хорошо. – Я выразительно посмотрела на Апрель в надежде убедить ее. Для своих возможностей я действительно чувствовала себя неплохо. Правда, я не стремилась смешаться с толпой, но ведь Рим тоже не один день строился.
        – Я рада, что ты пришла со мной. – Голос Апрель было едва слышно в таком шуме. – Я знаю, ты не очень любишь быть среди людей, поэтому для меня имеет большое значение, что ты ради меня прыгнула выше головы.
        У меня сразу появились угрызения совести. Апрель считала мой поступок бескорыстным, хотя на самом деле я пришла сюда из эгоистичных побуждений, ведомая желанием доказать что-то Алану, а прежде всего себе. Конечно, я охотно составила ей компанию и наслаждалась временем, проведенным с ней. Вместе краситься в ванной после письма Алану было кульминационным моментом моего дня. Мне не о чем жалеть. Но моя мотивация была не такой, как она думала.
        – Я хочу, чтобы ты развлеклась, – ответила я. По крайней мере, это не было ложью. – И тебе не обязательно стоять здесь со мной. Иди к людям. Я сама справлюсь.
        Апрель скептически посмотрела на меня:
        – Ты хочешь отделаться от меня?
        – Нет, но я хочу, чтобы ты наслаждалась.
        – Я могу наслаждаться и с тобой.
        Я закатила глаза, ощущая непривычную тяжесть искусственных ресниц на веках.
        – Ты знаешь, что я думаю.
        – Все действительно хорошо?
        – Абсолютно, – подтвердила я. Хотела ли я, чтобы Апрель оставила меня одну? Нет. Отпустила бы я ее, чтобы она хорошо провела время? Да.
        – Ладно, я видела несколько человек, с которыми хотела бы поздороваться, – созналась Апрель и посмотрела через плечо. – Обещаю, что покину тебя ненадолго.
        Я кивнула и с учащенным сердцебиением наблюдала, как она исчезла в толпе. Я прислонилась к стене, вцепилась в сумочку и бокал и некоторое время наблюдала за гостями вечеринки, уверяя себя, что мне не грозит опасность. Потом я перевела взгляд на экран телевизора. Я смотрела игру с притворным любопытством. На самом деле я не интересовалась спортом. Я даже ненавидела его, потому что его любил Алан. Но пока люди думали, что я искренне интересуюсь исходом игры, они не стали бы заговаривать со мной.
        Это работало, пока я не привлекла внимание Аарона. Я лишь на секунду отвернулась от телевизора, чтобы лучше осмотреться в помещении, когда наши взгляды встретились. Я быстро опустила голову, но уже было поздно. Краем глаза я видела, как Аарон приближается. Нарисованные усы исчезли.
        – Апрель не рассказывала мне, что ты интересуешься баскетболом.
        Я пожала плечами:
        – Иногда я смотрела игры с отчимом. Будит воспоминания. – Аарону не надо знать, что это совсем не позитивные воспоминания.
        – Мне больше нравится бейсбол.
        – Играешь? – спросила я со сдержанным интересом.
        Он покачал головой:
        – Уже нет. Я был подающим в школе, но повредил плечо и, после того как на несколько месяцев выбыл, больше не начинал.
        Я не спросила его, что тогда случилось, зато выпила виски, который даже близко не был таким вкусным, как тот, который Лука разделил со мной на Хеллоуин.
        – Ты неразговорчивая, – констатировал Аарон.
        – Я просто не в настроении. Мне очень жаль.
        – Тебе не надо извиняться. – Он улыбнулся мне, и на его щеках снова появились эти прелестные ямочки. – Вечеринки дерьмо, если никого не знаешь, это я понимаю. Где-то здесь должен быть Коннор.
        Я удивленно подняла глаза:
        – Он вселился к вам? Апрель не рассказывала, что твой сосед все-таки обручился и выехал.
        Он покачал головой:
        – Нет, он все еще живет здесь, но после того, как Коннор и я обменялись телефонными номерами, мы поддерживали связь.
        Мне было тяжело представить вместе Аарона и Коннора. На первый взгляд, они не имели ничего общего – правда, Меган и я тоже.
        – Я могу представить тебя своим знакомым? – спросил Аарон.
        Я как раз хотела отклонить его предложение, когда кто-то прогорланил его имя, чтобы побудить его принять участие в какой-то алкогольной игре.
        – Аарон! Аарон! Аарон! – взывала толпа, причем у некоторых уже заплетались языки.
        Извиняясь, он улыбнулся мне и пошел к людям, которые, видимо, жаждали напоить все еще трезвого хозяина.
        К моему огорчению, беседа с Аароном привлекла ко мне внимание. Несколько девушек, которым нравился Аарон, враждебно посмотрели на меня, да и парни рассматривали меня. Я буквально слышала, как грохотали мысли в их пьяных головах: они искали фразу, с помощью которой могли втянуть меня в разговор.
        Я напряженно вздрогнула, когда в клатче, который я тоже одолжила у Апрель, завибрировал телефон. Не выпуская из виду гостей вечеринки, я нервным движением вытащила телефон.
        Лука: Ты где?
        Я: Я с Апрель у Аарона.
        Лука: Хм, я такого не предвидел.
        Я:???
        Лука: Я взял напрокат фильм и принес для нас еду.
        Я: Ах!
        Я: Почему ты ничего не сказал?
        Лука: Это должно было стать сюрпризом.
        Черт.
        Я: Извини.
        Лука: Не извиняйся. Это моя ошибка. Я желаю вам хорошо провести время.
        Я растерянно спрятала телефон в сумку. Лука взял для нас фильм. Он планировал провести вечер со мной. И не случайно для этого он выбрал вечер, когда Апрель не было дома. Я заулыбалась и оттолкнулась от стены. Мне было все равно, какие недвусмысленные сигналы я пошлю этим Луке, но я не хотела больше ни секунды оставаться на этой вечеринке, в то время как он ждал меня дома.
        Я осушила свой бокал и отправилась на поиски Апрель. При этом я случайно касалась большего количества тел, чем мне бы хотелось. Но прикосновения были мимолетными, а я сфокусировалась на поиске Апрель, поэтому они не беспокоили меня, да и виски помогало. Наконец я нашла ее на втором этаже. Она стояла с двумя девушками перед закрытой дверью.
        – Привет.
        – Да? – Апрель улыбнулась мне. – Развлекаешься?
        Не очень.
        – Аарон хороший парень.
        – Я тоже так считаю, – сказала Апрель. – Я уже давно хотела вернуться к тебе, но какая-то парочка уже десять минут как закрылась в ванной.
        Я кашлянула. Мне действительно надо идти? Мысль о Луке, который ждал меня, заставила сердце биться быстрее, но Апрель была так рада моей компании!
        – Что случилось? – спросила Апрель. Мое колебание не ускользнуло от нее.
        Я покачала головой:
        – Ничего.
        Апрель не поверила мне. Она с ожиданием смотрела на меня, и я решилась:
        – Я хотела спросить, ты не будешь возражать, если я уйду?
        Апрель выпрямилась.
        – Почему ты хочешь уйти?
        Я хочу провести время с твоим братом.
        – Это просто не для меня.
        – Понимаю. – Она кивнула. – Мне поехать с тобой?
        – Нет, в этом нет необходимости. Оставайся здесь и развлекайся.
        – Ты уверена?
        – Совершенно.
        – Ладно. – Она выглядела немного растерянной. – Тогда увидимся позже?
        – Конечно. – Я благодарно улыбнулась и попрощалась с ней.
        Я подумала, попрощаться ли мне и с Аароном, но решила не делать этого. Я не считала, что наша беседа была такой глубокой, что он заметил бы мое отсутствие.
        Удача была сегодня на моей стороне, дождь закончился, и я решила ехать на автобусе. Оплату такси Апрель и я разделили пополам, ехать одной мне было слишком дорого. Я обняла себя руками и пошла.
        На улицах было удивительно тихо для пятницы, наверное, это зависело от времени. Было слишком поздно идти домой для людей, которые проводили вечера перед телевизором, и слишком рано для большинства гостей вечеринок. Стуча каблуками, я семенила в направлении остановки, которая, на мой взгляд, находилась слишком далеко от дома. Уже через два перекрестка заболели сжатые пальцы ног, и я проклинала туфли на семисантиметровых каблуках, которые мне дала Апрель. Идя в таком темпе, я бы точно упустила следующий автобус.
        Я решила написать Луке. На самом деле мне хотелось его удивить, но я не хотела терпеть эти пытки, чтобы потом узнать, что он поехал к Гэвину. О том, что он мог бы пойти смотреть фильм к другой женщине, я вообще не хотела думать. Я шла и пыталась найти в сумке мобильный, как вдруг натолкнулась на что-то неподатливое. Я испуганно отступила и уронила клатч. Содержимое высыпалось на землю, но я не обратила на это внимания. Мой взгляд остановился на чем-то массивном, на что я наткнулась. Это был огромный мужчина. Он возвышался надо мной по меньшей мере на полметра, а его шея была толстой от чрезмерно натренированных мускулов. Я почувствовала запах алкоголя. Как я могла его не заметить?
        – Извините, – пролепетала я.
        – Тебе не надо извиняться, – возразил этот тип и скользнул взглядом по моему телу.
        Когда Лука последний раз так на меня смотрел, во мне поднялось тепло, сейчас я чувствовала холод. Словно сотни пауков медленно побежали по моему телу. У меня на руках появились мурашки, а в ногах начался зуд.
        – Все-таки прошу прощения. – Я сжала губы, чтобы не сказать ничего плохого.
        Не упуская мужчину из виду, я медленно присела, чтобы поднять клатч. Он все время рассматривал меня, и я спешно засунула свои вещи в сумку, а потом снова поднялась.
        – Всего хорошего, – пробормотала я дрожащим голосом и обошла мужчину по большой дуге. Я ускорила шаг. Чтобы уйти не только от него, но и от паники, растущей во мне.
        – Эй, малютка! – крикнул мужчина мне вдогонку.
        Нет.
        Нет.
        Нет.
        Это не случится.
        Высокие каблуки туфель стучали по асфальту, но они не могли заглушить тяжелых шагов позади меня. Я бы не остановилась ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах. Доктор Монтри советовала в таких ситуациях подумать о том, что могло бы быть самым вероятным. Этот тип, наверно, хотел лишь спросить дорогу или узнать, есть ли у меня огонь для сигареты. Однако это ничего не меняет. У меня перед глазами замелькали черные точки, а знакомое чувство страха перехватило мне горло. Охваченная паникой, я начала задыхаться.
        – Эй, малютка! – повторил мужчина.
        Теперь он был ближе, чем прежде.
        Намного ближе.
        В свете фонаря я уже распознала вывеску автобусной остановки. Мое сердце сильно билось, и я хотела броситься бежать, чтобы достичь цели… Но сзади меня схватила рука.
        Внезапно я оказалась не в Неваде, а в Мэне.
        В моей комнате.
        Было темно и холодно.
        Он гладил мою голову, волосы, вниз, до плеч. Почти нежно он массировал мои мышцы, прежде чем ощупью продвинуть пальцы дальше. Вдоль обнаженной ключицы до грудей, которые были прикрыты лишь тонким лифчиком.
        – Эй, малютка, ты не хочешь снять его? – Он тихо шептал слова мне на ухо, влажные и теплые, они несли с собой пивное зловоние.
        Я покачала головой и сжала губы. Беззвучные слезы бежали по моему лицу, и я зажмурила глаза, чтобы не видеть, что будет дальше. Чувствовать это – уже было слишком.
        Слишком много боли.
        Слишком много печали.
        Слишком много страдания.
        Слишком много.
        Я закричала и обернулась. Он отпустил мою руку, и я не мешкая бросилась бежать, хотя ничего не видела. Он больше не притронется ко мне. Только через мой труп.
        – Малютка, не ломайся так. Это что-то совершенно естественное.
        Я сжала руки за спиной в кулаки.
        – Я не хочу.
        – Ты не хочешь осчастливить своего папу?
        – Нет. – Я решительно покачала головой.
        Он фыркнул:
        – Тогда я научу тебя по-другому.
        Я ничего не ответила.
        – Мне напомнить тебе?
        Я снова покачала головой.
        – Дай мне руку.
        – Нет.
        Он вздохнул.
        – Тогда ты не оставляешь мне выбора.
        Он отпустил меня и вытащил ремень из брюк, висевших на уровне его коленей.
        Каблук туфли застрял в потрескавшемся асфальте, и я упала. Вытянутыми руками я пыталась обезопасить себя, чтобы не врезаться лицом в асфальт. Колени приземлились в лужу, маленькие камешки врезались в чувствительную кожу. Я жалобно простонала – не от боли, а потому, что ожидала снова быть схваченной сзади. Мне стало дурно.
        Позади меня раздались шаги. Они становились все громче и громче. Сквозь туман паники я поднялась на ноги и сняла туфли. Дождевая вода капала с подола платья. Я не обращала внимания на холодные струйки воды, которые стекали вниз по моей коже. Лишь краем сознания я ощущала боль в ступнях: галька и стекло врезались в них с каждым шагом.
        Я оставила за собой пустую автобусную остановку. Никогда бы я не осталась стоять там одна и ждать его. Я бежала вперед, ничего не видя и не слыша. У меня перехватило дыхание, и казалось, будто напряжение медленно перетягивает мне трахею. У меня закололо в боку, а потом началось жжение в легких, которое застопорило меня. Мои шаги замедлились. Я глянула через плечо и с облегчением увидела, что он меня больше не преследовал. Я горько засмеялась, опустилась на колени и исторгла содержимое издерганного желудка на тротуар. Меня рвало до тех пор, пока он не опустел.
        Мне понадобились все мои силы, чтобы подняться. Ноги дрожали, а отчаяние принуждало меня снова стать на колени. Но я не могла здесь оставаться. Что, если он вернется? Я осмотрелась и увидела клатч, который опять уронила. Мне хотелось вытеснить все неприятные чувства и мысли из груди и головы. Я больше ничего не хотела чувствовать и ни о чем не хотела думать. Я хотела быть пустой оболочкой, чтобы не надо было терпеть боль. Я хотела, чтобы мой рассудок перестал работать. Я хотела возвести вокруг себя стену, чтобы мне все было безразлично. Но моя психика была негодяйкой, мне было небезразлично, и я ничего не могла забыть. Воспоминания обрушивались на меня, а я так хотела бы повернуть время вспять!
        Если бы я нашла Аарона, чтобы попрощаться с ним, я бы не натолкнулась на этого верзилу. Он бы меня не схватил. И мне не пришлось бы убегать.
        Мне кое-как удалось вызвать такси. Я ждала и дрожала от страха и холода, пока не приехала машина. Садясь, я поймала быстрый взгляд в зеркале заднего вида. У меня было заплаканное лицо, тушь для ресниц потекла, а помада стерлась. Водитель такси спросил, все ли в порядке, но я проигнорировала его вопрос, назвала ему адрес и пообещала десять долларов чаевых, если он не будет больше смотреть на меня и разговаривать со мной. Он кивнул, и, когда мы приехали в наш район, я бросила деньги ему на колени и вышла.
        Несмотря на тепло в машине, меня била дрожь. Я не смогла найти в сумке ключ от дома и снова заплакала. Я прислонила голову к стене и снова и снова нажимала кнопку звонка, безмолвно молясь, чтобы Лука был дома.
        Наконец раздалось знакомое жужжание устройства для открывания двери. Я облегченно вздохнула и, спотыкаясь, поднялась по лестнице на третий этаж.
        Дверь в квартиру была открыта, и я прямо посмотрела в серые глаза, которые расширились при виде меня.
        – Что… – Лука не закончил предложение. Он окинул меня взглядом и протянул мне руку.
        Я инстинктивно отступила при его прикосновении, но мой протест был слабым и вялым. Лука не обратил на него внимания, за что я была ему благодарна.
        Он притянул меня к себе, и я сама удивилась тому, что оказалась в его объятиях. Я прижалась к нему, уткнулась лицом в грудь и попыталась впитать в себя как можно больше его тепла. Мой беззвучный плач стал громким. Я рыдала, слишком ошеломленная страхом, чтобы стыдиться этого.
        – Почему вы это делаете? – Я едва узнала собственный голос. Он звучал глухо, по-детски, и был таким пустым, какой я хотела себя чувствовать. – Почему вы снова и снова так поступаете со мной? Почему вы не можете перестать?
        – Прости, – совершенно естественно ответил Лука. Он обнял меня еще крепче, и вместо страха и беспокойства я нашла в его прикосновении утешение. Он нежно гладил мои волосы, которые были влажными от пота, и беспрерывно бормотал на ухо успокаивающие слова. Я чувствовала себя уверенно и все-таки не могла прекратить плакать. Как будто этот случай оставил очередную глубокую рану в моей душе, и нельзя было остановить кровь.
        Заметно сбитый с толку, Лука наконец отпустил меня. В его взгляде было отчаяние, когда он посмотрел на меня. Он не знал, что делать, и я не могла ему этого сказать. Я не знала, что будет дальше.
        – Где Апрель? – спросил он. Голос показался мне слишком мягким для его габаритов и силы.
        – Она еще на вечеринке. Я пришла раньше, чтобы посмотреть с тобой фильм.
        – Сага.
        – Нет. – Я не знала, что он хотел сказать, но еще одного извинения я бы не выдержала. Он все сделал правильно и не должен чувствовать вину лишь из-за того, что написал мне сообщение.
        Он взял мою руку и посмотрел на ссадины, которые я получила при падении. Он осторожно провел большим пальцем по моей ладони и убрал грязь и несколько камешков, под которыми появились кровавые точки.
        – Нам надо войти. – Он пропустил меня в квартиру, закрыл дверь и повел меня в ванную, не выпуская моей руки.
        В ванной я повернулась спиной к зеркалу, чтобы не смотреть на себя.
        Но Лука хотел меня видеть. Он блуждал взглядом по моему телу, и я увидела, как у него напряглось лицо. Отчаяние на нем сменилось яростью, которая, однако, относилась не ко мне.
        – Что случилось?
        Я покачала головой:
        – Ничего.
        – Сага. – Тень пробежала по его гневному лицу.
        – Ничего не случилось, – заверила я. И это было правдой – в какой-то мере.
        Он, тяжело дыша, сжал губы.
        – Я верю тебе. Пока. А теперь сядь.
        Я послушалась и смотрела, как он достал из шкафа тепловентилятор. Потом он открыл воду и, когда температура, по его мнению, стала подходящей, намочил полотенце и стал передо мной на колени. Он осмотрел мои обнаженные ступни и направил взгляд вверх по ногам с содранной кожей к поцарапанным коленям и мокрому подолу платья.
        – Можно?
        В хаосе мыслей я сначала не поняла, что он имеет в виду, пока он не провел влажным полотенцем по моим щиколоткам. Нерешительно. Осторожно. Вопросительно. Мой кивок не был сознательным решением, это был инстинкт, который сказал мне, что Луке можно доверять. Он взял в руку мою ступню и протер ее полотенцем, потом другую. Он медленно продвинул полотенце дальше вверх и вытер грязь с моих коленей. При этом он большую часть времени смотрел на мое лицо, хотя красные опухшие глаза вряд ли являлись красивым зрелищем.
        Когда Лука закончил, он встал, выключил воду и погрузил руку в ванну.
        – Отлично. – Он улыбнулся мне, но я видела за этим ложь. На самом деле он хотел бить кулаком стену. – Оставайся здесь, сколько тебе нужно. Я подожду под дверью.
        – Ты оставишь ее открытой?
        – Конечно. – Лука пошел в коридор и сел на пол у стены прямо возле двери. Лишь теперь мне бросилось в глаза, что на нем вещи, которые он обычно надевал для сна. Он никуда не собирался идти, ни к Гэвину, ни к другой женщине.
        Я сделала глубокий вдох и заставила себя встать. После того как я сняла платье, которое больше никогда в жизни не надену, я обхватила руками обнаженную грудь. Я медленно опустилась в воду спиной к стене, так, чтобы видеть Луку. Знание того, что он здесь, успокаивало меня. Когда он открыл мне дверь, в его взгляде было потрясение, которое потом сменилось яростью. Он никогда не сделал бы мне такого. Никогда. И эта уверенность была моим единственным спасением.
        – Помнишь идею, которая пришла мне на Хеллоуин? – вдруг спросил Лука. – Я написал тебе записку, что у меня есть предложение.
        – Да, помню.
        – Я считаю, мы должны в следующем году подобрать костюмы друг для друга. Ты выбираешь костюм мне, а я тебе. Это сделало бы праздник еще более увлекательным. Кроме того, мы могли бы начинать раньше и вырезать смешные тыквы.
        – Ты ненавидишь тыквы.
        – Нет. Я ненавижу тыквенную водку.
        Я взяла полотенце, которое Лука приготовил для меня, и окунула конец в теплую воду.
        – Идея с костюмами действительно хорошая. Однако каждый из нас должен иметь право наложить табу на какой-то один костюм.
        – Звучит разумно. Я ни в коем случае не буду танцором балета. В колготах я выгляжу настоящим дерьмом.
        – Откуда ты это знаешь?
        Он откашлялся.
        – Об этом я говорить не буду.
        У меня перед глазами возникла картина: Лука в розовых колготках, которые обтягивают его ноги, как вторая кожа, и я засмеялась. Картина была очень смешная.
        – Ты смеешься надо мной? – возмущенно спросил Лука. Он слегка повернул голову в сторону, и я могла видеть его профиль.
        – Никогда. – Я подавила смех и вытерла лицо. Черные остатки туши для ресниц на белом полотенце напомнили мне о том, что произошло час назад, и хорошее настроение исчезло так же быстро, как пришло. Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, и сделала глубокий вдох и выдох. Я была в безопасности.
        Я не боюсь.
        Страх не настоящий.
        Уже нет.
        – Сага? Ты еще со мной? – спросил Лука. Его голос звучал обеспокоенно. Я вообще не заметила, как долго молчала. Как будто мои мысли были черной дырой, и каждый раз, когда я подходила слишком близко к краю, я терялась в бесконечном мраке.
        – Да, – сказала я хриплым голосом и тяжело сглотнула. – Расскажи мне что-нибудь.
        – Что?
        – Что-нибудь.
        – Хорошо, но ты оказываешь на меня давление. – Это были слова, которые он мне написал тогда во время лекции. – Я думаю сделать себе новую татуировку.
        – И какая тема?
        – Я еще точно не знаю. Вероятно, что-то связанное с папой и Джоан. Я думал взять их инициалы, но Д могло бы подойти и для Дженифер, а этого я ни в коем случае не хочу. Что-то символическое, как в честь Апрель, было бы лучше.
        – Молния на твоем пальце? – перебила я его.
        – Да, она из «Флэша», нашего любимого сериала.
        – Апрель упоминала об этом. А для кого татуировка на твоей руке?
        – Эта? – Он поднял правую руку и посмотрел на симметричные линии. – Это для меня.
        – Почему ты выбрал для себя что-то большое?
        – Чтобы больше не чувствовать себя маленьким… Кроме того, она круто выглядит.
        Он закончил последнюю часть предложения нервным смехом, чтобы преуменьшить значение предыдущих слов, но я поняла его. Или, по крайней мере, считала, что поняла. Из-за мамы у него появилось чувство, что он ненужный, маленький и незначительный. Татуировка была заявлением. Он хотел стать заметным. Он хотел этим бросить вызов матери, так же, как я сегодня посетила вечеринку, чтобы бросить вызов Алану.
        Мы снова замолчали, но в этот раз, казалось, Лука не чувствовал потребности заполнить тишину. Но он все время оставался со мной, и это дало мне силы, которые мне были так нужны. Я внушила себе, что я в порядке, ведь ничего не случилось, однако что-то тяжело лежало у меня в животе, как ледяной ком, который парализовал меня. Я не знала, как должно быть дальше. Здесь, в этот момент, в этой квартире с Лукой можно было все выдержать. Но что будет завтра? Или послезавтра, когда я пойду в кампус? Доктор Монтри постоянно говорила, что случившееся со мной было исключением и мужчины, как правило, так себя не ведут. В этот момент мне было тяжело верить этому. Я все еще ощущала запах алкоголя, который исходил от того типа, и чувствовала тяжесть его руки на своем плече.
        Я взяла одну из губок Апрель, окунула ее в воду и начала мыться. Снова и снова я терла плечо, пока кожа не покраснела. Мыло жгло царапины на руках, коленях и ступнях. В заключение я сполоснула рот и осталась лежать в ванне, пока не улетучилось все тепло и мне не стало холодно.
        – Лука?
        – Да?
        – Можешь принести мне что-то из одежды?
        – Конечно. – Он встал.
        Я вылезла из ванны и обвязала полотенце вокруг тела.
        Вскоре вернулся Лука. Он принес не мой топ и старые спортивные штаны, которые я приобрела в секонд-хенде, а одну из своих футболок, пижамные брюки Апрель и совсем не сексуальное нижнее белье.
        – Тебе лучше?
        Да? Нет? Возможно? Это был простой вопрос, на который, однако, не было простого ответа. Я пожала плечами.
        Лука сжал губы в тонкую линию, вздохнул и сказал:
        – Одевайся, я не хочу, чтобы ты заболела.
        Я кивнула, и он повернулся ко мне спиной, не покидая помещение. Я слишком хорошо понимала, как легко было бы для него злоупотребить моим доверием, но все же позволила полотенцу упасть. Лука вздрогнул, когда услышал, как оно упало на пол, но не повернулся. Я натянула его футболку, которая имела на мне длину платья, и быстро надела трусы и брюки Апрель.
        – Можешь повернуться, – сказала я и разгладила футболку на теле. Но, едва слова слетели с губ, меня охватила волна неуверенности. Что будет дальше? Вынудит ли меня Лука говорить о том, что произошло? Вызовет ли полицию? Или пожелает мне спокойной ночи и пойдет в свою комнату? О сне я не могла и думать. И я не хотела сейчас быть одна. Возможно, мне повезет и Меган окажется дома. Она могла бы мне почитать что-нибудь вслух, как в старые времена, пока телесная потребность в сне не станет такой большой, что разум уже не сможет помешать мне заснуть.
        Лука, должно быть, чувствовал мою неуверенность. Жесткая линия вокруг рта смягчилась. Он взял мою руку, просунул пальцы между моими и крепко сжал. Не говоря ни слова, он повел меня из ванной в свою спальню, к своей кровати. Он откинул одеяло. Невысказанное предложение.
        Я колебалась.
        – Ты заслужила сегодня хорошую постель, – сказал Лука. – Я сплю на диване. Или на полу, если ты не хочешь быть одна.
        Я не сомневалась в честности его предложения. Он спал бы ради меня на полу. Теплое чувство, которое так не сочеталось с опытом, который я имела, распространилось по телу.
        Я легла на кровать и потянула его за собой. Он лег рядом со мной, и, когда моя голова соприкоснулась с его подушкой, меня окутал его хорошо знакомый запах. Кровать Луки была большой, однако он лег вплотную ко мне. Он повернул ко мне лицо, продолжая держать меня за руку. Мы смотрели друг на друга. Пытливо и совершенно растерянно.
        Лука нерешительно поднял свободную руку и погладил меня по щеке, так нежно, что с закрытыми глазами я, вероятно, не ощутила бы этого.
        – Тебе надо спать, – прошептал он.
        – Не знаю, смогу ли я.
        – Попытайся. – Он оставил влажную прядь у меня за ухом, и его рука проследовала по моей руке до самого бедра. И хотя я лежала под одеялом, у меня пошли мурашки по всему телу.
        – Ты останешься здесь?
        Он кивнул, его улыбка была искренней, и она придала мне смелости закрыть глаза.
        Мы лежали рядом, пока я не расслабилась; в какой-то момент Лука убрал руку с моего бедра, чтобы выключить свет. Закрытым глазам стало еще темнее, но близость Луки оказывала на меня такое же действие, как голос Меган. Я сконцентрировалась на нем всем своим существом, так что не осталось места страхам и беспокойствам.
        Глава 27
        Когда я проснулась, Луки рядом не было. Я заморгала и скользнула взглядом по темному помещению, пока не обнаружила его перед дверью, которая была немного приоткрыта. В его комнату проникал свет из коридора, и я увидела, что с ним была Апрель. Она уперлась руками в бедра и гневно сверкала глазами.
        – Ты такой засранец! – прошипела она, стараясь, несмотря на злость, говорить тихо. – Я тебе сто раз говорила, ты должен держаться от нее подальше! Я в самом деле думала, что ты достаточно порядочный, чтобы не злоупотреблять ситуацией.
        – Я засранец? – Лука горько засмеялся и прикрыл дверь, оставив, однако, щель. – Если уж на то пошло, то из нас двоих засранец ты, Апрель. Сага не хотела идти на эту вечеринку. Она пошла туда только ради тебя, и в таком случае это ты допустила, чтобы что-то случилось.
        Апрель помедлила.
        – А что случилось? – спросила она неуверенно.
        – Я не знаю, что именно случилось. Она не хочет об этом говорить, но я думаю, ее преследовали на обратном пути или что-то вроде того. И если бы ты не была такой эгоистичной, ты бы заметила, что я написал тебе уже пять часов назад.
        – Я оставила свой мобильный здесь, – созналась Апрель. – С ней все хорошо?
        – А ты как думаешь? – фыркнул Лука, а когда Апрель попыталась открыть дверь, он удержал ее. – Она вдруг возникла перед входной дверью – промокшая до нитки и вся в ссадинах – и плакала. Я не знал, что мне делать, и отвел ее в ванную. Я не хотел, чтобы она спала на диване, и привел на свою кровать. Я думал уйти в гостиную, но она хотела, чтобы я остался с ней. Апрель, я не спал с ней.
        Оба некоторое время молчали, и лишь их тени говорили мне о том, что они все еще перед дверью.
        – Ты действительно ее любишь?
        Я верила, что Лука кивнул, и снова во мне возникло это теплое чувство, которое казалось совершенно неправильным, учитывая ситуацию, приведшую к тому, что я лежала в его постели.
        – Ты ей скажешь это? – спросила Апрель.
        Пауза. Потом:
        – Нет.
        – Почему?
        – Потому что она здесь живет, и я не хочу выглядеть смешным, – тихо объяснил Лука. Я задержала дыхание из страха упустить хоть слово. – Иногда я думаю, что она тоже любит меня, но потом она так смотрит на меня… Так… неуверенно. Не знаю, что мне об этом думать. И этот другой парень… – Голос Луки сорвался.
        – Какой парень?
        – Какой-то тип из Мэна. Некоторое время назад он отправил ей сообщение, в котором написал, что любит ее; она тогда совсем сошла с ума. Вероятно, у нее позади неприятное расставание.
        – Я не верю в это. Однажды я ее спросила, и она сказала, что у нее еще никогда не было друга.
        – Возможно, она обманула тебя.
        – Возможно. Важно, чтобы ты с ней поговорил, если для тебя это серьезно. Да, Сага часто нервничает, но именно по этой причине ты должен найти к ней подход.
        Лука засмеялся.
        – Только что ты меня называла засранцем, потому что думала, будто бы я с ней спал, а теперь хочешь склонить меня к этому? Может, нам стоит поговорить об этом завтра, когда ты будешь трезвой?
        – Я трезвая, и ты это знаешь, – решительно сказала Апрель. – И да, я не хочу, чтобы ты заигрывал с моей лучшей подругой, как будто она какая-нибудь из этих девиц, которых ты цепляешь в клубе. Я не глупая, и если ты действительно любишь Сагу, а она – тебя, я не хочу стоять у вас на пути. Но ты не должен обращаться с ней как с женщиной на одну ночь.
        Лука молчал целую вечность. Потом он сказал тихо, но твердо:
        – Я бы никогда этого не сделал.
        Они еще несколько минут говорили друг с другом, и, когда Лука снова пришел ко мне, я притворилась спящей. Я не хотела, чтобы он заметил, что я подслушивала их разговор.
        Он прошмыгнул ко мне под одеяло и снова погладил меня по щеке. Я почувствовала, как он меняет положение тела, и секунду спустя он запечатлел у меня на лбу нежный поцелуй. Он остался лежать рядом со мной, так близко, что я могла чувствовать его дыхание на своей коже.
        Когда я проснулась в следующий раз, было утро. Одиночные лучи света сквозь щели жалюзи слепили меня.
        Я зажмурилась и попыталась разобрать свои мысли и воспоминания. Я знала, что видела сон. Но что было сном, а что действительностью? Во сне этому мужчине удалось изнасиловать меня, на самом деле я ушла от опасности. И, в то время как сон закончился тем, что я без движения лежу за кустами, в реальности я прижималась к теплому телу.
        Ночью исчезли последние сантиметры дистанции между Лукой и мной. Мой нос касался его груди, так близко к нему я лежала. Наши ноги переплелись, а рука Луки лежала над моей головой. Он так ее согнул, что кончики его пальцев касались моего плеча. Я хотела прижаться к нему и снова закрыть глаза, чтобы на несколько часов убежать от действительности, но Лука сорвал мои планы.
        Он зевнул и, прежде чем открыть глаза, вытянул руку. У него еще был сонный вид, когда он посмотрел на меня из-под полуопущенных век.
        – Доброе утро. – От низкого тембра его голоса у меня по спине прошла дрожь. Но это было не из-за негативных эмоций.
        – Доброе утро, – пробормотала я, надеясь, что Лука не может видеть в полумраке, как у меня покраснели щеки. Это был первый раз, когда я спала рядом с мужчиной. Он никогда не оставался дольше, чем требовалось, ведь мама не должна была ничего заподозрить.
        – Эй, посмотри на меня, – попросил Лука, но не поддразнивающим тоном, как на рынке. Он настойчиво рассматривал меня, как будто искал признаки нервного срыва. – Не беспокойся. Я не допущу, чтобы с тобой еще раз случилось что-нибудь, как вчера.
        – Ты не можешь мне этого обещать. – Я печально улыбнулась. – Ты даже не знаешь, что именно произошло.
        – Я могу тебе это обещать. – Он встретил мой взгляд с решительностью, которая не соответствовала мягкому звучанию его голоса. И я ощутила под одеялом прикосновение к руке. Сначала я думала, что это случайность. Однако потом пальцы Луки отправились в путешествие вверх по моему телу. Миллиметр за миллиметром продвигался он вдоль моей руки до рукава футболки, но и здесь он не остановился. Его рука пытливо скользнула под ткань, чтобы дальше ласкать мое обнаженное тело.
        Мой пульс участился, и я тяжело задышала. Было что-то необычно интимное в том, как Лука прикасался ко мне, в то время как мы смотрели друг на друга. Но я была слишком оглушенной, чтобы сдерживать его. Более того, я не хотела, чтобы он прекратил, я наслаждалась прикосновением его пальцев к моей коже.
        – Ты не хочешь мне рассказать, что случилось? – спросил Лука. В реальной жизни совершенство иногда кроется в несовершенстве. Во время нашего разговора я не поняла, что доктор Монтри хотела мне этим сказать, но теперь я верила, что постигла это. Обстоятельства, которые привели к тому, что я теперь лежала в объятиях Луки, были совсем не прекрасными, и, несмотря на это, они способствовали развитию наших с Лукой отношений. Я доверяла Луке. Он был не лучшим выбором в моей особенной ситуации, он был единственным выбором, и я уже давно выбрала его. Однако нужен был этот несовершенный момент, чтобы я поняла это.
        На моих губах появилась улыбка, и, не думая больше о страхе, неуверенности или сомнении, я прижала их к губам Луки. Это был неуклюжий поцелуй, неопытный и совсем не совершенный, но покалывание в моем животе говорило, что я сделала все абсолютно правильно. Не забирая у меня ведущей роли, Лука ответил на поцелуй, и я не могла сдержать тихий стон.
        Лука вытащил руку из рукава моей футболки и положил на мое бедро. Он прижал меня к себе и ответил стоном на мой стон, когда мы соприкоснулись телами. Я ощутила в нем все, что должно было вызвать у меня страх, – от хорошо тренированных мышц до мужского возбуждения. Однако Лука просил у меня разрешения на каждое нежное прикосновение, и все мои страхи давно отступили перед прекрасным чувством, которое было в самом сердце.
        Лука крепче сжал мое бедро и, прежде чем я сообразила, уложил меня на себя, не прерывая наш поцелуй. Я приоткрыла рот, и он проник в него языком.
        Я тихо застонала, проклиная себя, что так долго ждала. Целовать Луку Гибсона было близко к совершенству. Я провела руками по его светлым прядям и скрестила пальцы на его затылке, чтобы приблизить его голову к себе и удерживать ее, хотя я едва могла дышать. Мне было все равно. В этот момент я нуждалась в Луке больше, чем в кислороде.
        Он в конце концов оторвался от моих губ, и мой первый поцелуй закончился. Его грудь тяжело поднималась и опускалась, а мы пристально смотрели друг на друга. Я была слишком потрясена, чтобы говорить, и обессиленно положила голову на грудь Луки. Лука тоже молчал и держал меня в объятьях. Он осторожно гладил меня по спине и касался губами волос. Его нежность так сильно контрастировала со всем, что со мной до сих пор случалось, что у меня на глазах выступили слезы.
        Я судорожно всхлипнула, и Лука сразу прекратил свои движения.
        – Эй, что случилось? – Он наклонил голову в попытке посмотреть мне в лицо. – Поцелуй правда был так плох?
        Я засопела, что звучало довольно странно, так как я одновременно плакала. В общем, я неэлегантно пыхтела в его футболку.
        Лука тихо засмеялся и крепче обнял меня. Он знал, что происходило во мне и что мне было нужно.
        – Ты проголодалась?
        Я хотела сказать «нет!», чтобы продолжить прятаться от реальности в его объятиях, но у меня действительно заурчало в животе. Перед вечеринкой я ничего не ела, и живот был совершенно пуст.
        Я вытерла слезы и посмотрела на Луку:
        – Ты сделаешь блинчики?
        Он улыбнулся. И поцеловал меня в кончик носа.
        – Я сделаю все, что ты хочешь.
        Глава 28
        Несмотря на обещание блинчиков, прошло еще некоторое время, прежде чем Лука и я встали. Ни один из нас не хотел отпускать другого. Я чувствовала себя прекрасно, осознавая, что Лука так же сильно нуждался в моих прикосновениях, как и я в его.
        Наконец мы встали с кровати, и Лука повел меня в кухню за руку, как будто боялся, что потеряет на пути туда. Я села на кухонную стойку и болтала ногами, наблюдая, как Лука готовит завтрак. Он все время украдкой смотрел на меня и каждый раз казался удивленным тем, что я улыбалась ему.
        Я очень хотела суметь объяснить ему, как много значила для меня его близость и что это все относится не только к вчерашнему вечеру. Он принес свет во тьму, в которой я находилась и не знала, выберусь ли когда-нибудь из нее.
        – Что ты на сегодня запланировала? – спросил Лука и налил тесто в сковороду.
        Я пожала плечами:
        – Я хочу остаться здесь, чтобы позаниматься и, возможно, поработать над украшениями. На самом деле я планировала это на вчера.
        – Звучит хорошо. – Лука стал передо мной, упер руки слева и справа от меня в кухонную стойку и запечатлел на моих губах легкий сладкий поцелуй. Когда он снова посмотрел мне в глаза, выражение его лица было серьезным. – Ты не хочешь рассказать, что вчера случилось?
        Я покачала головой.
        Он вздохнул.
        – Ты уверена?
        – Да, я просто хочу это забыть. – Я даже не знала, что должна ему рассказать. Подвыпивший мужчина окликнул меня и положил руку на плечо. Я испугалась и убежала. Если подумать, он не сделал ничего плохого. Возможно, у меня из сумки выпала помада, когда я натолкнулась на него, и он лишь хотел вернуть мне ее. Я впала в панику, прежде чем он показал мне свои намерения.
        – Хорошо. Если это то, чего ты хочешь, – сказал Лука, причем я видела, что он не согласен с моим решением.
        – А что ты собираешься делать? – спросила я, чтобы сменить тему.
        – Я хотел пойти к Гэвину, но думаю, что лучше останусь здесь. – Он посмотрел на мое тело, и я почувствовала, как набухли под его взглядом мои соски. Они заметно выпирали под футболкой. Мне стало жарко, и на этот раз не было темноты, которая могла бы скрыть румянец.
        Лука наклонился вперед и прижал лицо к моей шее. Его дыхание касалось меня в том месте, где бился пульс. Он нежно проводил губами по моей шее, как будто искал невидимый след, и легко целовал кожу.
        Я отклонила голову назад и застонала. Лука тихо засмеялся и поцеловал меня за ухом. Я прикусила нижнюю губу и задержала дыхание. Теперь я пожалела, что встала с постели.
        Когда Лука начал посасывать мою кожу, глаза самопроизвольно закрылись. Я не ожидала, что нечто такое простое, как поцелуй шеи, может вызвать такие приятные ощущения. Я погрузила пальцы в его волосы, а он убрал руки со стойки и положил их на мои бедра. Он задержал их там лишь на долю секунды, а потом его пальцы двинулись вверх и обхватили мои груди.
        Я застонала, когда он через тонкую ткань погладил большими пальцами соски. Я почувствовала жар между ног, и во мне возникло это совершенно определенное страстное желание, которое я так часто чувствовала рядом с Лукой. Казалось, он догадался о нем и отпустил мои груди, чтобы взять бедра. Он рывком подтянул меня к краю стойки, так что нижняя часть моего живота оказалась прижата его… И я могла почувствовать его – горячий, и твердый, и ждущий меня.
        Я тяжело задышала, и приятное тепло между ног исчезло. Я напряглась и замерла.
        – Лука…
        Он остановился и отступил на шаг. Наверное, паника была написана на моем лице, так как в его глазах появилась забота.
        – О черт! Я не хотел. – Он провел рукой по спутанным волосам. – Слишком много?
        Я кивнула и тяжело сглотнула. Я ненавидела свое тело за эту реакцию. Я ненавидела себя за эту реакцию. Все было хорошо. Я действительно хотела Луку – пока не ощутила его между ног. В этот момент в моей голове что-то щелкнуло. Алан никогда не делал этот последний шаг, и я была благодарна за это, но я всегда боялась этого. Каждый раз, когда он приходил в мою комнату, я надеялась, что в эту ночь он не сделает последний шаг.
        И в то время, как маленькая часть меня хотела пережить первый раз с Лукой, большая часть меня связывала это с чем-то страшным и болезненным, к чему я была не готова.
        Лука отступил еще на один шаг.
        – Прости. Я не хотел приставать к тебе. Я…
        – Ты не виноват, – прервала я его. Мой голос звучал хрипло и сдавленно. Я наклонила голову и смотрела на кафель, слишком униженная, чтобы посмотреть в лицо Луке. Мне так хотелось сказать ему правду и объяснить свою реакцию, но я не решилась. Мне тяжело было выдержать его заботливый взгляд, и я не хотела пережить то, как он посмотрит на меня, если узнает…
        Вдруг мне в нос ударил запах горелого.
        Блинчики!
        Лука и я одновременно повернули головы.
        – Черт! – выругался Лука. Он снял сковороду с плиты и бросил ее в кухонную раковину. Раздалось шипение, поднялся дым. Через секунду включилась дымовая сигнализация, и раздражающий писк заполнил кухню.
        Я закрыла уши и, когда Лука свирепо уставился на диск на потолке, не смогла удержаться от смеха. Он стал на цыпочки и потянулся к сигнализации. Сразу после этого прекратился писк, но не мой смех.
        Лука наигранно зло сверкнул на меня глазами:
        – Не рассказывай об этом Апрель.
        – И не думала. – Я едва могла поверить тому, как быстро исчез подступивший приступ паники. Никто не мог так хорошо отвлечь меня и так быстро довести до смеха, как Лука. Он теперь сконцентрировался на блинах и послушно стоял у плиты. После того как были готовы четыре штуки, он положил их на тарелку, которую протянул мне.
        Я щедро полила блины сиропом и начала есть. Попутно я наблюдала, как Лука делает блины для себя. Когда он покончил с этим, а я уже съела свои, он сел рядом со мной на стойку. От меня не ускользнуло, что он держал дружескую дистанцию, как будто еще несколько минут назад не прижимался ко мне своим эрегированным членом. Он не должен был бояться прикоснуться ко мне или постоянно тревожиться о том, как я отреагирую на его близость. Я сама этого не знала, но была готова рискнуть, чтобы испытать свои границы.
        Остаток дня Лука и я провели вдвоем. После случая на кухне он старался не докучать мне. Лука не знал моего прошлого, но он не был идиотом и, казалось, понял, что могли сделать со мной прикосновения, когда мой разум обращался к мраку.
        Уже был полдень, когда наконец встала Апрель. Она пришла в гостиную и остановилась, обнаружив меня и Луку на диване. Он читал книгу, а я положила ноги на его колени и работала со своим Etsy-магазином. Апрель отреагировала на нашу близость неразборчивым бурчанием. Я знала, что мне это не сошло бы так легко, однако происшествие этой ночи отсрочило беседу с ней. Апрель не тревожила нас и провела оставшуюся часть дня с конспектами в своей комнате.
        – Я приму душ и лягу спать, – сказал Лука вечером, после того как мы вместе посмотрели «забавный» боевик с Томом Крузом. Я не могла получать удовольствия от вида насилия и тем более от восторга Луки, который проявлялся всякий раз, когда что-то взрывалось.
        – Желаю приятно провести время. – Я посмотрела ему вслед, направив нескромный взгляд на его ягодицы. Я подумала пойти к Апрель и поговорить с ней, но потом решила не делать этого, а позвонить Меган. Хотя в Мэне уже было довольно поздно, Меган была типичной совой.
        Я огляделась в поисках клатча, который Лука забрал у меня накануне вечером, и обнаружила его на тумбочке возле дивана. Я вытащила мобильный, который весь день пролежал нетронутым, и увидела непрочитанное сообщение.
        Привет, сокровище, позвони мне, когда у тебя будет время. Я знаю, тебе надо много заниматься, но мы скучаем по тебе. Ты приедешь домой на Рождество? Мама.
        Как все ее сообщения, меня неприятно укололо и это. Но я решила избегать любых серьезных разговоров по меньшей мере сегодня, поэтому проигнорировала ее и позвонила Меган.
        – Сага!
        – Меган! – Я засмеялась. – У тебя все хорошо?
        – Могло быть хуже. Что с тобой? У тебя такой возбужденный голос.
        Я фыркнула:
        – Кто бы говорил.
        – Хорошо, но это часть моего характера.
        – А моего нет?
        – Нет.
        Ее здравая защита заставила меня улыбнуться, однако, прежде чем придумала подходящий ответ, я выпалила:
        – Лука и я поцеловались. – Достаточно было произнести эти слова, чтобы у меня на лице появилась широкая улыбка. Это казалось мне абсолютно нелепым, но я не могла иначе: Лука просто сделал меня счастливой.
        – Сага! – Завизжала Меган в трубку. – О боже мой! Я знала, что ты примешь правильное решение. Как это было? Расскажи мне все! – потребовала она нетерпеливо, и я рассказала ей о последних сутках, причем случай после вечеринки упомянула лишь вскользь. Меган должна не концентрироваться на негативе, а радоваться за меня, так же, как это делала я.
        – Созвонимся в понедельник? – спросила я Меган, после того как ввела ее в курс дела и услышала, что Лука закрыл в ванной воду.
        – Конечно, я хочу знать все о твоем сексуальном уикенде.
        Я засмеялась.
        – Узнаешь. До понедельника.
        – До понедельника. И используй презервативы! – крикнула Меган, когда я уже хотела выключить телефон. – Я еще слишком молодая, чтобы у моей лучшей подруги был ребенок. Это испортит мне настроение.
        – Так быстро это не случится. – Я закатила глаза и закончила телефонный разговор.
        – Что так быстро не случится?
        Я повернулась к Луке, который вышел из ванной. На нем не было ничего, кроме трусов-боксеров, и теперь, когда я точно знала, каковы на ощупь его твердые мышцы, мне было еще тяжелее оторвать от него взгляд.
        Я невинно улыбнулась:
        – Ничего.
        – Понятно, – недоверчиво пробормотал Лука и пошел в свою комнату.
        Я проводила его взглядом, потом взяла ноутбук Апрель, чтобы еще немного поработать. Я с радостью обнаружила, что с обеда поступили два заказа на новые цепочки, а также один запрос на изготовление по специальному заказу в таком же стиле. Я ответила на сообщения, подготовила отправку цепочек и тоже была готова лечь спать. Я помылась, надела футболку, которую дал мне Лука, и скользнула под одеяло на диване.
        Я уже засыпала, когда услышала, как открылась дверь. Сначала я подумала, что это Апрель идет в ванную, но через мгновение на потолке в гостиной вспыхнул свет. Я зажмурила глаза.
        – Что это значит? – спросил Лука неожиданно строгим тоном.
        Я оперлась на локти и жмурилась, ослепленная ярким светом.
        – Что?
        – Это. – Лука указал на меня.
        – Что ты имеешь в виду?
        Он уставился на меня, как будто это я говорила вздор. Потом он большими шагами пересек помещение и, прежде чем я смогла что-то сказать, схватил меня за руку и поднял. Одеяло соскользнуло с моих плеч, и я еле удержалась на ногах. Не отпуская меня, он пошел назад в свою комнату. При других обстоятельствах я, возможно, сопротивлялась бы, но я была так озадачена, что следовала за ним, пока он не остановился перед кроватью.
        – Ложись.
        Одно мгновение я колебалась, потом легла на кровать. Лука последовал за мной и выключил свет. Он накрыл нас своим одеялом и, как в предыдущую ночь, лег рядом со мной.
        – Отныне тебе не надо спать на диване.
        Я посмотрела на Луку. В темноте я могла распознать лишь очертания его тела.
        – Мне это не трудно.
        – Но трудно мне, – ответил он и обвил руку вокруг моей талии. При этом он прижался лицом к моей шее, как будто все время ждал того, чтобы сделать это.
        Когда я проснулась на следующее утро, Лука все еще держал меня в своих руках. Я бы охотнее всего осталась лежать, но у моего тела была иная потребность, чем у рассудка. Я освободилась от удерживающих меня рук, тихо прошептала:
        – Спи, – потом перебралась через него и слезла с постели.
        С удивлением я обнаружила, что дверь в комнату Апрель уже открыта, и бросила быстрый взгляд на часы. Было около десяти.
        Апрель вышла из своей комнаты и остановилась при виде меня.
        – Доброе утро.
        – Доброе утро. – Я смущенно прикусила губу и смотрела на Апрель. Она не выглядела злой, а была лишь так же смущена из-за новой ситуации. – Ты идешь в кафе?
        – Да.
        – Можно мне пойти с тобой?
        – Если ты поторопишься: я уже опаздываю.
        Через десять минут я села с Апрель в ее машину и собрала немытые волосы в узел. Волосы доходили мне до плеч, но отдельные пряди все же выбились из узла.
        Апрель выехала с парковки, сосредоточенно сжав губы. Когда машина была уже на улице, ее лицо расслабилось и она мельком посмотрела на меня.
        – Значит, ты и Лука…
        Я сдержанно кивнула.
        – Что ты об этом думаешь?
        – Не знаю. На самом деле я должна быть зла на него. Я ему сказала с самого начала, что он не должен с тобой ничего делать. Ты не знаешь, как много моих дружб потерпели неудачу, потому что он не мог держать себя в руках. – Она включила сигнал поворота. – Но я чувствую, что с тобой иначе. Ты важна для Луки, он уже неоднократно доказывал это. Кроме того, вы спите в одной постели, не имея секса. Это премьера для него. И я почти уверена, что со времени Хеллоуина у него не было никого другого.
        Я сморщила нос при воспоминании о постельных историях Луки, однако слова Апрель успокоили меня. Конечно, Лука не был святым, и это нормально. Однако я была рада его новой сдержанности. После всего, что в последнее время произошло между нами, мне было бы тяжело вынести стоны другой женщины, стоны, виновником которых был бы Лука.
        – То есть ты не злишься на нас?
        – Нет. – Апрель вздохнула. – Как я могу сердиться на вас, когда вы оба так счастливы? Но… – Она замолчала.
        Я насупила брови.
        – Но?
        – Но вы должны мне пообещать, что приложите усилия, чтобы это работало. Я знаю, глупо так говорить, так как это само собой разумеется. Но я бы не хотела тебя потерять, Сага. Ведь если вы расстанетесь, и это будет некрасиво, у меня не останется выбора, придется стать на сторону Луки, понимаешь?
        – Конечно. Он, в конце концов, твой брат, а я лишь я.
        Апрель закатила глаза:
        – Ты не только ты. Ты моя подруга.
        – Но он – семья, – возразила я.
        Возможно, имело смысл закончить отношения с Лукой на этом этапе. Он и Апрель были важны для меня, и я не хотела их терять ни при каких обстоятельствах. Они в какой-то мере обогатили мою жизнь, о чем даже не подозревали. Но я была слишком эгоистичной и любопытной, чтобы не исследовать дальше то, что происходило между мной и Лукой. Да и о каком расставании могла идти речь? Мы даже формально не были вместе, и если он сегодня вечером решит никогда больше меня не целовать, ничего не будет потеряно.
        После того как Апрель дала нам свое благословение, она сменила тему. Было очевидно, что она не хотела говорить со мной о моем отношении к Луке. Вместо этого она рассказала мне о сплетнях, которые узнала на вечеринке, и о том, как напился Аарон, после того как принял участие в пяти разных алкогольных играх.
        Как и ожидалось, кафе «Le Petit» было практически пустым, и пока Апрель заворачивала мне два маффина и пончики, я сдержанно приветствовала Камерона, который был явно рад отсутствию Меган. Потом я возвратилась пешком домой.
        Лука уже ждал меня, и, прижавшись друг к другу, мы устроились с завтраком на диване, чтобы вместе посмотреть сериал.
        В полдень пришел Гэвин с Капитаном, прелестной австралийской овчаркой с бежевыми и коричневыми пятнами и висячими ушами. Гэвин и Лука играли в какую-то игру на PS4, а я пошла вместе с собакой в комнату Апрель, чтобы позвонить маме и Норе.
        – Привет, Нора, – сказала я, когда прекратились гудки. Я села на пол рядом с кроватью Апрель, а Капитан положил голову мне на колени.
        – Привет, – ответила Нора. Ее голос был злым, и я не могла ее винить, ведь она ждала моего звонка несколько недель.
        – Как твои дела?
        – Не очень, – проворчала Нора. – У меня болит живот.
        – О, ты уже пила желудочный чай?
        – Да. – Я слышала, как она ворочается на кровати. – Папа сделал мне.
        – Алан? – Я не могла вспомнить, чтобы он когда-нибудь делал мне чай, не говоря уже о каких-либо отцовских чувствах. – А где мама?
        – Она недавно уехала к подруге.
        – Понятно. – Мне не нравилось, что Нора в уязвимом состоянии была одна с Аланом, но чего я ожидала? Я всегда знала, что она когда-нибудь будет одна с ним в доме, после того как я уехала. Я нервничала. Хотя Алан обещал не прикасаться к ней, как я могла быть уверенной? Сказала бы мне об этом Нора? Или Алан воспользовался бы своей силой, чтобы заставить ее молчать, как он заставил молчать меня?
        – Ты приедешь домой на Рождество? – спросила Нора и оторвала меня от моих мыслей.
        Я подумала о сообщении мамы. Я действительно хотела увидеть Нору и ее, но я не знала, готова ли уже к противостоянию с Аланом, готова ли сказать ему в лицо то, что написала в письме.
        – Я еще не знаю.
        – Почему? – Она почти прошептала вопрос. – Мы скучаем по тебе.
        – Я тоже скучаю по вам. – Я сжала губы и нервно почесала Капитана за ухом. – Может, вы навестите меня в Неваде, если я не смогу приехать домой на Рождество.
        – Почему не сможешь?
        – Я… – Я хотела сказать Норе, что у меня нет денег, что соответствовало правде, но если бы Алан узнал об этой отговорке, он снова купил бы мне билет. – На Рождество я познакомлюсь с семьей Луки, – соврала я.
        – А почему это должно быть на Рождество? – Ее голос звучал укоризненно.
        – Потому что он этого хочет.
        – А я хочу, чтобы ты приехала к нам.
        Я вздохнула.
        – Нора…
        – Я уже поняла, – прервала она меня с возникшей вдруг властностью в голосе, которой я не ожидала от нее, в тринадцать-то лет. – Мы больше не важны для тебя.
        – Вы важны, – заверила я ее и чувствовала себя из-за обмана как последняя дрянь. Почему моя жизнь не может быть проще? – Но, знаешь, Лука мне тоже важен.
        – Вы просто живете вместе.
        – По правде говоря, Лука для меня больше, чем просто сожитель.
        – Я уже поняла.
        Я нахмурилась. Это не та реакция, на которую я рассчитывала. Во время последнего телефонного разговора Нора прожужжала мне все уши из-за Луки. Она восторженно отзывалась о нем и выслеживала его в Инстаграме, а теперь даже не рада за меня?
        – Нора, ты уверена, что все в порядке?
        – Да, только у меня болит живот.
        – Может, тебе следует пойти к врачу?
        – Мм, – снова пробурчала она в трубку.
        Я оставила попытку поднять ей настроение. Если даже разговор о нас с Лукой как паре не ободрил ее, тогда ничто не могло помочь сегодня.
        Мы говорили еще несколько минут, а потом Нора сказала мне, что хочет отдохнуть. Я попрощалась и пожелала ей скорейшего выздоровления, но она положила трубку прежде, чем я закончила предложение.
        В следующие дни Лука и я имели меньше времени друг для друга, чем мне бы хотелось. Нам надо было готовиться к экзаменам и собирать информацию для эссе. Лука чаще встречался со своими сокурсниками, в то время как я одна сидела дома. Фактически мы проводили время вместе только в библиотеке. Мистер Штрассе заметил изменение в отношениях между нами и вскоре представил нам рабочий план по количеству ящиков, которые мы должны обработать до конца года. Этим он оказал на нас давление, и я подозревала, что этот план должен был лишь удержать нас от использования книгохранилища для личных дел.
        Каждую минуту свободного времени я проводила с украшениями. Торговля рождественскими подарками была в разгаре. Мой счет достиг новой высоты, отчего у меня были угрызения совести, ведь я все еще бесплатно жила у Апрель и Луки. Правда, я выполняла домашнюю работу, но теперь, когда у меня были деньги, мне казалось это уже недостаточным. Поэтому я начала подыскивать жилье. Большого выбора в моем диапазоне цен не было, тем не менее я записала несколько вариантов совместного проживания с женщинами. Однако я не рассчитывала сделать это до Нового года.
        В наш последний рабочий день перед экзаменами Лука спросил меня, что я запланировала на Рождество. Я лишь пожала плечами, и он без колебаний предложил мне провести праздники с его семьей. Мысль познакомиться с его родителями нервировала меня, но зато облегчила мою совесть, так как моя вынужденная ложь Норе стала правдой.
        Наконец приблизились экзамены, и всякое предвкушение праздников пресекалось на корню паникой и нервными срывами. Я, как и мои сокурсники, тоже не была избавлена от этого. Хотя мне уже легче давалось сидеть в помещении с двумястами студентов, уже во время первого теста я заметила, что, несмотря на усиленную учебу, я подготовлена хуже, чем на промежуточных экзаменах. Со всем, что в последнее время произошло в моей жизни – Алан, Лука и мои украшения, – мне было трудно сконцентрироваться на учебных предметах.
        Каждый экзамен я сдавала с неприятным ощущением в животе и молила небеса позволить мне выдержать. И то, что после последнего экзамена я не могла просто расслабиться на диване, смотря сериал, а еще имела встречу с доктором Монтри, не способствовало улучшению моего настроения. Единственным светлым моментом на этой неделе был Лука, который писал мне каждую свободную минуту и таким образом давал возможность принимать участие в его жизни.
        Мой сеанс с доктором Монтри прошел, как и ожидалось. Я рассказала ей о случае после вечеринки, и она попыталась убедить меня в том, что я слишком остро реагировала и, по всей вероятности, было благовидное объяснение тому, что мужчина обратился ко мне на улице. Вполне возможно, она была права, но его поведение было неправильным. Нельзя ходить нетрезвым по району, кричать людям вдогонку, прикасаться к ним без их разрешения. Тем более если человек боится, а я была уверена, что мою панику в этот момент невозможно было не заметить. Мы также обсудили мою иерархию страха и снова поговорили о Луке. Доктор Монтри была рада за меня и попыталась еще раз уговорить меня привести его с собой на один из наших сеансов. Она обещала не говорить с ним о моем прошлом, а лишь о теперешнем состоянии.
        Но эта идея по-прежнему казалась мне плохой. С тех пор как я испугалась Луки на кухне, он обращал слишком много внимания на то, где и как он до меня дотронулся. Я не хотела давать ему еще больший повод для беспокойства. Происходящее между нами сейчас восхитительно. И я не хотела это испортить, позволив своему сумасшествию вмешаться в наши отношения – чем бы они ни были.
        – Наше время истекло, – объявила доктор Монтри, взглянув на часы. – Моя практика в следующие две недели будет закрыта, но вы можете взять номер экстренной помощи.
        – Спасибо. Но если у вас есть хоть немного времени, я бы хотела поговорить еще кое о чем, – сказала я, стараясь не выдавать нервозности. Я уже некоторое время знала, что предстоящий разговор неизбежен, но это не делало его легче.
        – О чем? – спросила доктор Монтри и присела. Я закусила внутреннюю сторону щеки и искала правильные слова. Как сказать психотерапевту, что ты не можешь больше позволить себе его услуги, но при этом зависишь от его помощи? Благодаря Рождеству я неплохо зарабатывала и даже оплатила несколько старых счетов, но этого было недостаточно. Особенно тогда, когда я воплощала в жизнь намерение выселиться от Апрель и Луки.
        – Сага, я думаю, что знаю, о чем вы хотите со мной поговорить, – предвосхитила меня доктор Монтри, поскольку я слишком медлила с ответом.
        Я вздохнула.
        – Мне очень жаль, что у меня задолженность.
        – Я верю.
        – Я переведу вам деньги, как только смогу, но… – Это просто слишком много.
        – Не беспокойтесь. Вы не первая моя пациентка с денежными затруднениями. – Доктор Монтри улыбнулась. – Я далека от мысли прекратить заниматься с вами. Я хотела бы вам помочь и сделаю все, что в моих силах, чтобы оказать помощь, в которой вы нуждаетесь. Есть несколько возможностей справиться с этим делом, и я охотно поддержу вас в этом. – Доктор Монтри открыла ящик стола и вытащила несколько брошюр. – Есть благотворительные организации, которые специализируются на помощи женщинам в сложном положении. Полная оплата осуществляется очень редко, в большинстве случаев возможно частичное финансирование.
        Я взяла рекламные проспекты и узнала некоторые фамилии, которые уже встречала в прежних поисках психотерапевта. Я была не очень довольна мыслью воспользоваться поддержкой одной из этих организаций.
        – В качестве альтернативы вы можете принять участие в групповой терапии, – продолжила доктор Монтри.
        Я покачала головой:
        – Я не думаю, что групповая терапия подходит мне.
        – Обдумайте это до нашего следующего сеанса, – настойчиво сказала доктор Монтри. Четкая рекомендация для меня выбрать этот путь. – И не тревожьтесь. Мы найдем решение.
        Глава 29
        Лука и я достигли Бринзона с трехчасовым опозданием, что произошло не только из-за прокола шины моего фургона, но и вследствие адского праздничного движения и легкого снегопада, который тем не менее поверг в панику людей на дорогах Калифорнии.
        Апрель уехала уже накануне, так как мы решили, что будет рациональней приехать на двух машинах. Лука и Апрель еще не знали, как долго останутся у родителей, и хотя я была рада приглашению к Гибсонам, я не чувствовала желания провести там все свои каникулы.
        – А теперь направо, – сказал Лука. Какое-то время назад он снял ботинки и положил ноги на приборную панель.
        Наши чемоданы стучали в задней части фургона, когда я сворачивала. Бринзон был красивым местечком. Это был городок, не деревня, но благодаря маленьким домам и палисадникам вид у него был сельский, хотя на пути сюда я видела многочисленные магазины.
        – А теперь налево. – Лука убрал ноги и надел ботинки.
        Следуя его указаниям, я проехала мимо дома со смехотворно большим количеством рождественских украшений. В этом квартале города земельные участки были больше, а здания старее. Я поехала медленнее, пока Лука не указал на дом с темной черепицей. Он был трехэтажным и имел эркер с украшенными окнами. На двери висел венок, а зимостойкие цветы украшали дорогу к дому. Я увидела машину Апрель, подъехала к бордюру и припарковала фургон за ее автомобилем. Едва я выключила мотор, как открылась входная дверь.
        Лука успокаивающе улыбнулся мне и вышел. Я вздохнула и вытерла влажные ладони о брюки. Зимний холод встретил меня, когда я вышла из машины.
        К нам подошла Апрель.
        – Почему вы так долго добирались?
        – Прокололась шина, – одновременно ответили Лука и я.
        – О боже, пожалуйста, не станьте одной из этих пар. – Апрель раздраженно закатила глаза. – Я встречалась вчера с Ташей. Она и этот старый тип из магазина ее папы обручились. Он присутствовал при нашей встрече, и каждый раз, когда я задавала вопрос, она начинала предложение, а он заканчивал его, – передразнила Апрель обоих сначала высоким, а потом низким голосом.
        Я улыбнулась ей:
        – Об этом тебе…
        – …не надо беспокоиться, – прервал меня Лука и засмеялся.
        В это мгновение из дома вышли еще два человека. Мужчина, видимо, был Руссель, отец Апрель и Луки, а женщина рядом – Джоан, их мачеха.
        Лука не врал, когда сказал, что Апрель и он похожи на свою мать. Их отец был на полголовы ниже Луки, у него были густые каштановые волосы и темные глаза. Итальянские корни семьи, которые еще можно было заметить в нем, полностью исчезли в его детях.
        Руссель подошел ко мне, и я сразу почувствовала отголосок своего прежнего страха. Однако я решительно сжала губы, заставила себя улыбнуться и энергично протянула ему руку, пока он не успел меня обнять.
        – Привет, я Сага.
        – Мы знаем, – сказал отец Луки. – Я Руссель, а это моя жена Джоан.
        – Апрель и Лука уже много рассказывали о тебе, – сказала Джоан, тоже пожимая мне руку. Ей было за сорок, коричневые волосы ее были почти такими же короткими, как у ее мужа. Хотя я находилась от нее на расстоянии вытянутой руки, я ощутила цветочный аромат ее духов.
        Я наблюдала за Лукой, как он обнял Русселя и поцеловал в щеку Джоан. У него была улыбка до ушей.
        – Давайте зайдем. Холодно, – сказала Джоан.
        Лука вытащил наш багаж из машины, и, раскинув руки, Джоан погнала нас, как ораву детей, в дом. Пахло сладкой выпечкой, а по радио как раз закончилась рождественская песня, после чего ведущий начал рассказывать о погоде на праздники. Все в родном доме Апрель и Луки излучало уют – от вставленных в рамы картин на стенах до старинной мебели из дерева и тщательно выбранных украшений. Не было лишь камина и жирного домашнего кота, чтобы сделать картину совершенной.
        – Я подготовила для вас гостевую комнату, – сказала Джоан, поднимаясь впереди по лестнице на второй этаж. – Кровать в старой комнате Луки слишком маленькая, кроме того, там везде висят эти ужасные постеры.
        – Ужасные постеры? – Подняв бровь, я посмотрела на Луку. Он покачал головой и отвел глаза; в этот момент я поняла, что непременно должна их увидеть.
        Джоан провела нас к комнате в конце коридора. Там стояли большая двуспальная кровать и шкаф с зеркалами до пола. На стене был закреплен телевизор, а стеклянная дверь вела на маленький балкон. Помещение было уютным, но в сравнении с остальными комнатами дома сразу чувствовалось, что оно обычно нежилое.
        Лука поставил сумки.
        – Когда мы будем есть?
        Руссель, который шел за нами, засмеялся и сказал, обращаясь ко мне:
        – Это всегда первый вопрос, который он задает, приезжая в гости.
        – Что же я могу поделать, если мама так хорошо готовит? – Лука положил руку на плечо Джоан, и если бы я не знала правду, я бы ни мгновения не сомневалась, что он ее сын.
        Она ласково похлопала его по животу и объяснила, что обед уже готов и они лишь ждали нас. Они дали нам десять минут, чтобы привести себя в порядок, и после того, как Руссель закрыл за собой дверь, я упала на кровать и вытянулась на ней. Мои конечности онемели в дороге.
        Лука лег рядом со мной.
        – Ну? Что ты думаешь о них?
        – О ком?
        – О моих родителях, конечно.
        Я оперлась на локти и посмотрела на него сверху вниз.
        – Джоан очаровательная. Видно, как важна она для тебя. И твой дом прекрасный, – добавила я и оглядела комнату.
        Лука протянул руку, чтобы поиграть с прядью моих волос.
        – Нам надо когда-нибудь поехать в Мэн, навестить Меган и твою семью. Я хочу знать, где ты выросла.
        Моим ответом была судорожная улыбка: я не знала, что могу на это сказать.
        Джоан была отличной поварихой. Она не просто готовила по рецепту, а имела настоящее чутье на приправы и вкусовые нюансы, и это сделало ее чили кон карне лучшим из тех, которые я когда-либо ела. Лука получил порцию с очень большим количеством чили, и когда я решилась попробовать его еду, у меня выступили слезы и стало тяжело дышать. В конце концов мне пришлось выпить стакан молока, чтобы потушить «огонь» в горле.
        – Апрель рассказывала нам, что ты хочешь стать психологом, – сказал Руссель – это было скорее утверждение, чем вопрос, – и откинулся на своем стуле. Мы сидели за столом на кухне. Джоан ушла за десертом.
        – Возможно. Одним из моих предметов является введение в психологию, и я посещаю еще несколько курсов со сходным направлением. Но у меня еще есть время, чтобы определиться. Я лишь знаю, что хотела бы работать с людьми. Лучше всего с детьми и подростками.
        – Тогда ты, наверно, знаешь Гэвина? – спросила Джоан, которая вернулась к столу с большим блюдом.
        Лука фыркнул:
        – Конечно она знает моего лучшего друга.
        – Да, он посещает один из моих курсов.
        – Прекрасно, прекрасно, – пробормотал Руссель и положил большие порции тирамису на наши тарелки.
        – А чем занимаетесь вы? – спросила я и погрузила вилку в сладкие слои. – Апрель однажды упоминала, что вы работаете дома.
        – Я работаю на гонорарной основе в сфере страхования и занимаюсь случаями с подозрением на мошенничество, – ответил Руссель.
        – Звучит интересно.
        – Не очень. Большую часть времени речь идет о том, что кто-нибудь уронил свой чрезмерно дорогой смартфон и выдумывает какие-нибудь оправдания, чтобы не раскошеливаться снова на пятьсот долларов. У Джоан однозначно есть более интересные истории.
        – О да. – Джоан закатила глаза.
        Она рассказала, что занимается планированием свадеб и вечеринок, и сразу перешла к истории, в которой свидетель акта бракосочетания появился перед алтарем совершенно пьяным, после того как его собственная жена оставила его за день до того.
        Немного позже мы узнали, что они с Русселем проведут вечер на рождественском концерте. Они пригласили нас троих сопровождать их, так как в кассе еще должны были выдавать билеты. Однако Апрель уже запланировала встретиться со своей старой компанией, а Луке удалось освободить нас от приглашения: мы оба не были фанатами рождественских песен.
        Я прямо-таки впитывала в себя уютную атмосферу и при этом скучала по собственной семье. Конечно, мне недоставало не Алана, а Меган, Норы и мамы. Прежде всего мамы. После того как начались все эти дела с Аланом, мы все больше отдалялись друг от друга. Я оставалась на расстоянии, чтобы ей не надо было делить со мной мою беду, и она быстро отказалась от попыток сближения и списала мой поступок на переходный возраст. Когда я еще была в Мэне, мне не мешала дистанция между нами. Но я не видела ее так долго, а поведение Джоан болезненно напомнило мне о том, как это – иметь любящую мать, которая заботится о тебе.
        Наконец наша компания распалась, и, пока Апрель и я убирали на кухне, а Джоан позволила себе небольшой перерыв перед концертом, Лука с отцом запоздало добавляли на фасад дома еще несколько украшений.
        – Что ты подаришь Луке? – спросила Апрель и протянула мне помытую кастрюлю.
        – Это противоречит моей установке по поводу подарочных сертификатов, но я купила ему полугодовую подписку на аудиокниги. Если во время пробежки он не захочет слушать музыку, – объяснила я, понизив голос, чтобы Лука случайно не услышал меня. Подписка стоила почти сто долларов, больше, чем я обычно тратила на подарки. Но Лука заслужил это, а благодаря предпраздничной торговле мой счет мог выдержать эту сумму. – А что у тебя для него?
        – Подарочный сертификат на книги.
        – Естественно. – Я закатила глаза, но знала, что Лука будет рад этому. Подарочный сертификат, который он получил на день рождения, не лежал и недели.
        После того как мы закончили мыть посуду, Апрель отправилась к своим старым друзьям. И так как я не хотела бездельничать в гостиной, то ждала Луку в комнате для гостей и смотрела повтор серии развлекательного ток-шоу «Сегодня вечером». Немного позже в комнату пришел Лука в толстой куртке и вязаной шерстяной шапке. Капли воды от растаявшего снега лежали на его плечах, а щеки покраснели.
        – Я уже упоминал, что ненавижу зиму? – спросил он, снял перчатки и помассировал пальцы, окоченевшие от холода.
        – Да. Примерно от двух до пяти сотен раз с начала недели. – Я засмеялась. – Вам понадобилось много времени. Я думала, вы хотите повесить несколько фонариков.
        – Нам пришлось дважды делать всю работу, так как кое-кто принес из подвала испорченную гирлянду и мы заметили это слишком поздно.
        – И этот кое-кто был ты? – спросила я, разглядывая Луку, который стоял возле кровати замерзший и дрожащий. Я взяла его пальцы и охватила их своими ладонями.
        – Возможно. – Лука наблюдал, как я терла его руки своими, а потом наклонился вперед и поцеловал меня в лоб. Его губы были холодными и шершавыми, однако в его жесте было так много тепла, что он заставил мое сердце биться быстрее.
        – Я приму душ. А ты можешь подыскать фильм на сегодняшний вечер.
        – Где диски?
        – В гостиной. В шкафу рядом с телевизором.
        – Понятно. – Я поднялась и тихо спустилась по лестнице.
        Русселя и Джоан не было видно. Вероятно, они собирались на концерт. Я сразу нашла шкаф, который имел в виду Лука. Выбор фильмов был внушительный. Прошло некоторое время, пока я не прочитала все названия. Наконец я выбрала «Железного человека». Нельзя сказать, что мне очень хотелось смотреть именно этот фильм, но я знала, что Луке нравится вселенная Марвел, а выбор романтических комедий был более скудным. Теперь понятно, от кого Апрель и Лука унаследовали вкус.
        Позади меня раздались шаги.
        – Что-нибудь нашла? – спросила Джоан.
        – «Железный человек». Три части. – Я показала коробку с DVD.
        – Отличный выбор. – Она улыбнулась.
        – Вы великолепно выглядите.
        – Спасибо. – Она разгладила свое черное платье с серебристыми блестками, с которым прекрасно контрастировали красные губы. – В этом году Руссель и я решили выходить на люди хотя бы раз в неделю. Мы сделали это уже целых семь раз. И если у меня есть возможность, я хочу хорошо выглядеть.
        – А все другие мужчины будут мне завидовать. – Руссель подошел к жене и положил руку ей на спину. – Ты готова?
        Джоан подняла на него глаза:
        – Уже несколько часов. Я жду тебя.
        – Да, да, – сказал Руссель, подмигнув мне, и направил жену в сторону входной двери. – После концерта мы еще пойдем перекусить с друзьями. Поэтому вернемся поздно.
        Я вышла за ними из гостиной.
        – Я передам Луке.
        – В морозильной камере есть лазанья, – сказала Джоан и надела пальто. – Или закажите себе что-нибудь. Меню…
        – …рядом с хлебницей, – прервал ее Лука, который в этот момент с шумом спустился по лестнице. – Сага здесь в первый раз, но я прожил в этом доме восемнадцать лет, уже забыли?
        – Может, я сделала перестановку.
        – Ты никогда не делаешь перестановку. – Лука стал рядом с мамой и наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в щеку. – Ты действительно замечательно выглядишь.
        Она улыбнулась Луке.
        – Правда и то и другое.
        – Никто не хочет что-нибудь сказать о моей одежде? – спросил Руссель и вытянул руки, при этом под его толстой курткой едва ли можно было увидеть костюм.
        – Ты тоже выглядишь чудесно, – сказала Джоан своему мужу. В ее голосе появилась кокетливая интонация, сигнал для Луки выпроводить обоих из дома. Он пожелал им хорошо провести вечер и запретил возвращаться домой до полуночи.
        После того как за ними закрылась входная дверь, он со вздохом повернулся ко мне:
        – Что же мы смотрим сегодня вечером?
        – «Железный человек»? – Я потрясла коробкой. – Но сначала я хочу посмотреть твою старую комнату.
        – Это действительно необходимо?
        – Ты еще спрашиваешь? Непременно.
        Лука повел меня по лестнице на второй этаж, к двери, которая располагалась в конце коридора, противоположном от гостевой комнаты. На белой лакированной двери висела табличка, на которой было написано «Открыто».
        – Когда-то, лет в четырнадцать, я потерял ключ, с тех пор у меня эта табличка.
        Он открыл дверь и мимоходом перевернул табличку. «Закрыто».
        Первым, на что упал мой взгляд, был постер полуобнаженной женщины, прямо над кроватью. Я повернулась к Луке, чтобы что-то сказать, и обнаружила другой постер с подобным сюжетом. Я прыснула от смеха.
        – Не смейся! – Он ласково толкнул меня, так что я оказалась в середине комнаты, и закрыл дверь. – Тогда, в четырнадцать или пятнадцать, я считал их невероятно классными.
        – А теперь не считаешь?
        Он пожал плечами.
        Лгун.
        – Почему ты их потом не убрал? – поддразнила я его.
        Он что-то пробурчал, а я засмеялась еще громче, когда обнаружила на двери постер, который не мог быть более пошлым: блондинка в красном бикини потягивалась на капоте. Губкой она мыла не машину, а себя.
        – Прекрати смеяться, иначе мы уйдем отсюда, – сказал Лука еще раз, при этом он вынужден был подавить ухмылку.
        – Нет, пожалуйста, не надо. С этого момента я буду вести себя прилично. – Я сжала губы и подошла к стеллажу, на котором стояло огромное количество книг, но также фотографии и другие памятные вещи. Я обнаружила фото Апрель, Луки и Гэвина, которое было сделано на пляже. Луке на этом фото было, возможно, шестнадцать, а Гэвин одной рукой обнимал Апрель. Если бы ей на фото было не тринадцать, их можно было бы принять за пару.
        – Апрель и Гэвин на самом деле в близких отношениях? – Я видела их вместе уже в разных ситуациях, однако никогда не ощущала между ними близости, которую позволяло предположить это фото.
        – Раньше мы были неразлучны, – сказал Лука. Он стал рядом и обнял меня за плечи, как это делал Гэвин с Апрель на фото. – Но три или четыре года назад все закончилось. Гэвин и я переехали в Мелвью, чтобы учиться, и они потеряли друг друга из виду.
        – Почему ты не съехался с Гэвином?
        – Он всегда хотел иметь собаку, но у меня аллергия и я выдерживаю в его квартире не дольше нескольких часов. Оставь меня там спать на две ночи, и у меня будет голос как у Дарта Вейдера.
        Я вспомнила, что Апрель однажды говорила что-то подобное.
        – Тебя беспокоит, что они больше не дружат?
        Лука на мгновение задумался, потом покачал головой.
        – За три года, которые я провел в Мелвью без Апрель, я привык к тому, что мы больше не трио. А теперь у Апрель есть ты, и, кажется, Гэвин тоже не особенно скучает.
        – Хочешь услышать что-то забавное?
        – Конечно.
        – Когда я познакомилась с Апрель, я сначала думала, что Гэвин это ты.
        – Что?
        – Апрель много рассказывала о своем брате, но никогда не называла твоего имени. А потом Гэвин на лекции профессора Эриксена познакомился со мной. Я знала, что Апрель и ее брат в близких отношениях, и подумала, что Гэвин знает обо мне именно поэтому. Только когда я через неделю пришла к Апрель и ты открыл дверь, я поняла свою ошибку.
        Лука засмеялся, и я ощутила вибрацию его тела – так близко ко мне он стоял.
        – Поэтому ты так уставилась на меня тогда, как будто я инопланетянин.
        – Поэтому и потому, что ты невероятно привлекательный, – тихо сказала я, так как не хотела ему говорить, что на самом деле боялась его.
        – Невероятно привлекательный? – Лука притянул меня к себе и скрестил руки у меня за спиной, так что я оказалась в его объятиях, а DVD с «Железным человеком» были между нами.
        Я кивнула, стала на цыпочки и прикоснулась губами к его губам, не целуя.
        Лука тихо заурчал.
        – Ты не должна этого делать.
        – Почему? – спросила я и провела языком в уголке его рта.
        Он тяжело сглотнул.
        – Потому что я твердо решил вести себя прилично в доме родителей. А то, что ты сейчас делаешь, вызывает у меня довольно неприличные мысли.
        Я улыбнулась:
        – Правда?
        – Да. – В его глазах появился задорный блеск, и, прежде чем я поняла, что он собирается делать, он легко поднял меня.
        Я засмеялась и крепко прижалась к нему, выронив коробку с DVD.
        Сделав три больших шага, он донес меня до кровати. Она была маленькая, не больше метра в ширину, но нам и не надо было больше места. Лука осторожно положил меня на матрас и склонился надо мной, расположив ноги слева и справа от моих бедер. Медленно, как будто у него было полно времени, он скользил взглядом вниз, по моему носу и рту, по шее до самой груди, которая интенсивно поднималась и опускалась от моего взволнованного дыхания.
        Мой смех стих, так как желание в глазах Луки невозможно было не заметить. Почти задумчиво смотрел он на полоску обнаженной кожи на моем животе, где свитер сдвинулся вверх. Он провел пальцем по бледной коже.
        Я содрогнулась от прикосновения, мурашки побежали по всему телу. Довольная улыбка появилась на лице Луки, и он провел еще два, три, четыре раза по моему животу. Его взгляд жадно скользил по моему лицу, пока не остановился на губах, которыми я его только что раздразнила.
        Я прикусила нижнюю губу – просьба и провокация.
        Лука издал тихое урчание и наклонился. Упершись руками рядом с моей головой, он приблизился ко мне.
        Мои губы приоткрылись. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, не тревожась о моей реакции. Так же как в первый раз, в его кровати в Мелвью.
        Лука был так близко, что я ощущала его дыхание на своих губах. Я прикоснулась к его футболке. Мои пальцы впились в ткань, чтобы удержать его рядом, и я потянулась навстречу.
        Смеясь, он отклонился назад.
        – Не будь такой нетерпеливой.
        – Ну и нахал!
        – Почему? Ты начала это.
        Ему нравились сладостные мучения. Хотя в этот момент я ничего не хотела более страстно, чем поцеловать его, я тоже наслаждалась дорогой к поцелую и непринужденностью между нами, которая раньше была невообразима для меня.
        Лука снова наклонился ко мне, и мое и так уже неровное дыхание остановилось, когда он легко прикоснулся губами к уголку моего рта, как я это прежде сделала ему. Я повернула голову, чтобы украсть у него поцелуй, но у Луки были другие планы. Не удовлетворяя мое желание, его губы двинулись по моей разгоряченной щеке вверх к скуле, а потом проследовали по дуге к мочке уха. Он обхватил ее губами и нежно прикусил.
        Я с трудом перевела дыхание от неожиданности. Лука двинулся вниз и остановился на нижней части живота.
        – Ты ведь хотел вести себя пристойно, – сказала я. Мой голос звучал хрипло.
        – Я передумал, – прошептал Лука.
        – Но родители…
        – …не вернутся до полуночи, – прервал он меня, и всякий протест затих во мне, когда Лука прикоснулся губами к месту, где бился пульс. Он должен был чувствовать, как мое сердце билось все быстрее с каждой последующей его лаской. А когда он нежно скользнул языком по чувствительной коже, я запрокинула голову.
        Лука истолковал мое движение как приглашение и расположил ногу между моих коленей. Я открылась для него, благодаря чему вес его тела переместился и он мог вложить еще больше страсти в свой поцелуй. Он ласково покусывал мою шею, и каждый раз, когда его зубы касались моей кожи, усиливалось покалывание между бедер.
        Ни на секунду не отрывая от меня губ, он проследовал к ключице, пока вырез моего свитера не преградил ему путь. Я уже хотела облегченно вздохнуть, предполагая, что эта сладостная пытка наконец закончится. Однако Лука снова удивил меня. Он подцепил пальцем ткань и оттянул ее в сторону, чтобы обнажить кожу под ней.
        – Лука, пожалуйста…
        Я увидела его улыбку, но он не игнорировал мои слова. Он снова двинулся с поцелуями вверх, от ключицы вдоль шеи до скулы, и наконец вернулся к губам – и тогда он освободил меня, освободил нас.
        Жадно встретились наши полные ожиданий губы. Я погрузила руки в волосы Луки, и он издал довольное ворчание, на которое я ответила стоном, когда он скользнул языком мне в рот.
        Мы целовались долго и настойчиво, а между нашими телами возникло сладостное трение. Мы часто целовались и прикасались друг к другу в последние дни, но в основном наша близость сопровождалась игривой легкостью. Но сейчас Лука охватил мои бедра, его переполняло определенное желание, этот игривый оттенок исчез – и я осознала серьезность ситуации.
        На Луке были лишь спортивные брюки, и сквозь тонкую ткань я хорошо чувствовала его эрекцию. Она горячо давила на меня. Меня снова охватила волна возбуждения, и я вздрогнула. Одновременно во мне возникла хорошо знакомая паника. Я прищурилась, обвила руками шею Луки и заставила себя не обращать на нее внимания. Если я буду долго и достаточно интенсивно его целовать, мое тело когда-нибудь поймет: то, что происходит между Лукой и мной, нельзя сравнивать с тем, что случилось со мной раньше.
        Мы одновременно тяжело задышали, когда я сделала движение бедром, проведя им по его твердому члену. Я инстинктивно повторила движение и почувствовала, что эрекция Луки еще усилилась.
        Я оцепенела, и, как тогда на кухне, от Луки не ускользнуло изменение. Он закончил наш поцелуй, однако не полностью отстранился, а лишь отодвинул таз; я больше не могла чувствовать его эрекцию, но меня нервировало знание, что она есть.
        – Слишком много?
        – Да, – призналась я. Мой голос был хриплым от желания, которое я не могла осуществить во всей полноте. Однако влага между ног была достаточным доказательством того, что часть меня хотела Луку. Я повернула голову в сторону. – Иногда я себя ненавижу.
        – Нет, ты не должна этого делать, – решительно возразил Лука. – Тебе просто нужно время, и что? Мы только несколько дней вместе, это не конец света.
        – Так и есть. Я хочу тебя, но не могу.
        Лука настойчиво посмотрел на меня, и мое разочарование в ситуации отразилось в его взгляде.
        – Почему в этот момент у тебя появился страх? Поцелуи, по-видимому, тебя не пугают, и это тоже… – Он провел пальцами по моей обнаженной коже. – Это действительно только из-за него? – Он снова прижал ко мне напряженный член.
        Мне стало тяжело дышать, и я вдавила таз в матрас, прочь от него.
        – Ты не доверяешь мне? – спросил Лука.
        Я хотела возразить ему, но кого я могла ввести в заблуждение? Если бы я полностью доверяла ему, мы бы, наверное, в этот момент сорвали с тел одежду, а он надел бы презерватив.
        Лука вздохнул. Он скатился с меня, и внезапно мне захотелось плакать. Я не хотела разочаровывать его и ненавидела то, что дала ему своими поцелуями обещание, которое не могла выполнить.
        – У меня есть идея, – сказал Лука. Его голос звучал заговорщицки. Он подошел к встроенному платяному шкафу, который был забит всевозможными вещами. Но на задних крючках еще висело несколько предметов одежды.
        Я тоже встала с кровати, так как мне казалось странным лежать там одной. Скрестив руки, я наблюдала за Лукой.
        – Что ты ищешь?
        – Скоро увидишь. – Несмотря на высокий рост, ему пришлось стать на цыпочки, чтобы дотянуться до самой верхней полки. – Нашел, – объявил он с двусмысленной улыбкой и вытащил из коробки наручники.
        Я вытаращила глаза. Потом покачала головой и сделала шаг назад. Он хотел приковать меня? Он не шутит? От одного лишь представления о том, чтобы беспомощно пребывать в его власти, я вспотела, я буквально чувствовала, как растворяются в воздухе остатки моего желания. Как он мог подумать, что это хорошая идея?
        – Они не для тебя, – быстро сказал Лука и резко прервал этим мои мысли. – Ты не доверяешь мне, но я доверяю тебе, Сага. Я хочу это доказать. Может, они помогут тебе лучше поладить с ним.
        Я нахмурила лоб.
        – С кем?
        – С ним. – Лука бесцеремонно обхватил свой член и погладил через ткань штанов. Один раз. Два.
        Я представила себе, как прикасаюсь к нему таким образом. И в это мгновение мне стало ясно, что я действительно хочу прикоснуться к нему, и во мне возникло желание, которого я еще никогда не чувствовала.
        – Что ты предлагаешь? – спросила я пересохшим ртом.
        – Я надену наручники, – объяснил Лука. Он бросил мне маленький ключ, и я рефлекторно поймала его. – Потом ты можешь делать со мной что хочешь. Я не прикоснусь к тебе. Ты имеешь полный контроль.
        – Полный контроль, – повторила я. Растерянно и одновременно смущенно смотрела я на ключ в своей руке. Я не могла не заметить возбуждение в нижней части живота, которое вызвала во мне идея прикасаться к Луке, как я хотела. Искра сомнения оставалась, но предложение было таким же привлекательным, как поцелуй Луки.
        Лука не ждал ответа. Он стянул через голову футболку, снял спортивные штаны и стал передо мной в трусах. Его эрекция очень четко обозначилась под тонкой тканью. Я тяжело сглотнула, а Лука отреагировал на мое выражение лица, подмигнув мне, а затем занялся наручниками. Они защелкнулись у него за спиной, и он стал передо мной – возбужденный, закованный и находящийся в моей власти.
        Мой взгляд следовал от озорной улыбки Луки по его загорелой на солнце коже, которая на груди и ногах была светлее, чем на руках. Мышцы на его животе стали с лета менее рельефными. Он больше не тренировался так много, так как боялся холода, но это не делало его менее привлекательным, а как раз наоборот, делало более человечным. Я несколько секунд смотрела на него, прежде чем решилась снова направить свое внимание на выпуклость в трусах.
        Обалдеть. Это происходит на самом деле?
        Я громко выдохнула, отложила ключ и сделала шаг к Луке. У него, кажется, не было никаких опасений. Как будто я не могла просто убежать и так его оставить.
        – Что бы ты делал, если бы я сейчас скрылась?
        – Обдумал бы объяснение для родителей. – Он пожал плечами и вызывающе посмотрел на меня. – Ты хочешь скрыться?
        Я покачала головой и остановилась прямо перед ним, думая о том, что он мне предложил. Он ожидал от меня, что я его поцелую? Прикоснусь к нему? Возьму его в руку? В рот? Я не хотела идти слишком далеко, но я также не могла отказаться от этого уникального предложения.
        – Тебе нравится меня мучить?
        – Возможно, – ответила я и поцеловала его шею.
        Вкус его кожи отменил мысли, и я сильнее прижала губы к его горлу. Сантиметр за сантиметром овладевала я Лукой. Иногда он мог чувствовать прикосновение моего языка или зубов. Я быстро заметила, как сильно ему нравится, когда я покусываю его кожу. Мы снова прижались друг к другу, однако в этот раз мне не мешало ощущение его эрекции у живота. Я улыбнулась, а мои поцелуи осмелели.
        Его дыхание стало тяжелее, и он издал один из этих звуков, который, казалось, воспламеняет мое тело.
        – Все хорошо? – спросила я.
        – Ммм, – пробормотал Лука и наблюдал из-под полуопущенных век, как мои поцелуи двинулись ниже, к основанию его татуировки прямо рядом с сердцем. Одновременно я начала вводить в действие руки. Я ласкала его твердую грудь вниз до плоского живота. Осторожно царапала ногтями его кожу, и казалось, будто в его теле напрягся каждый мускул. Осмелев, мои пальцы двинулись ниже, пока я не достигла пояса трусов, все еще думая о том, чтобы не трогать его член.
        – Сага, – сказал Лука, который все это время молчал.
        Я засмеялась, прислонила голову к его плечу и подняла глаза:
        – Ты уже сожалеешь?
        – Нет.
        – Точно не сожалеешь?
        Он кивнул, и, несмотря на желание на его лице, я поняла, что он готов терпеть эту сладкую пытку сколь угодно долго, чтобы придать мне уверенности, которая мне необходима.
        В благодарность я поцеловала его в губы. И, прежде чем снова начала сомневаться, я обхватила его эрегированную плоть через ткань трусов.
        Лука застонал мне в рот и призывно прижался к моим пальцам. Он хотел, чтобы я трогала его, но в моей власти было не делать этого. Я могла бы отступить, и у него не было шанса удержать меня. У меня был полный контроль, как сказал Лука, и эта мысль сделала меня еще смелее. Я начала двигать рукой вверх и вниз, исследуя Луку. Чем больше я ласкала его, тем более страстным становился наш поцелуй, а дыхание Луки все более неровным…
        – Жестче, – потребовал он в мои приоткрытые губы, и я доставила ему это удовольствие, но лишь на две-три секунды, потом я снова отпустила его. Он разочарованно простонал, и впервые с начала этой игры он воспротивился наручникам.
        Я уткнулась лицом в его шею, и в этот раз рука проскользнула в его трусы, не касаясь, однако, члена.
        – Я ненавижу тебя сейчас, – пробормотал Лука хриплым голосом.
        Я улыбнулась:
        – Не надо. – Я плавно присела и спустила его трусы вниз.
        Лука выскользнул из них и стоял передо мной во всей своей красе. Я не раз видела его в трусах и думала, что имею представление о нем, однако реальность превзошла все мои представления. В своей наготе Лука был так красив, я никогда не думала, что это возможно.
        Я стояла на коленях, а он пытливо наблюдал за мной. Я могла прочитать в его глазах, чего он хотел от меня. Мое тело дрожало от напряжения и ожидания. Я никогда еще не чувствовала такого интенсивного желания, но в присутствии Луки это ощущалось совершенно естественно.
        Когда я наклонилась вперед, Лука шумно вдохнул, а потом задержал дыхание. Однако я не взяла его в рот, как он этого хотел, а прижала губы к тазовой кости. Лука разочарованно застонал, что увеличило мое возбуждение. Мне нравилось иметь над ним эту власть, но еще больше мне нравился факт, что он мне ее дал. Хотя я никогда не спрашивала Луку о его пристрастиях в постели, я была уверена, что он не из тех, кто надевает наручники. То, что он оказал мне доверие, чтобы я не боялась, заставило мое сердце биться сильнее, и мне хотелось дать ему все, чего он желал.
        Я поднялась и взяла Луку за руку. Ничего не говоря, я повела его из его старой детской комнаты по коридору в комнату для гостей. За несколько секунд, которые потребовались нам, чтобы пройти по коридору, во мне зародилась нервозность. Я не могла поверить в то, что собиралась делать. Но я хотела Луку больше, чем боялась, и поэтому преодолела сомнения.
        – Ляг, – попросила я его и закрыла за нами дверь.
        Он не мешкая лег на кровать.
        Как он это сделал раньше со мной, я стала над ним на колени. Я мучительно медленно поцеловала его, что тяжело далось не только его, но и моему самообладанию. Потом я направила губы вниз по его телу. Я целовала каждый миллиметр его кожи, которая от напряжения была солоноватой на вкус. Я застонала, нырнула языком в пупок и наконец мои губы достигли цели.
        Я посмотрела на Луку. Его полный желания взгляд был самым эротичным из всего, что я когда-либо видела. А я была той, кто разбудил в нем это желание, и этот факт помог мне отважиться на последний шаг. Я охватила губами торчащий член Луки, и он застонал. На этот раз между нами не было преград. Были только он и я.
        Его тепло было опьяняющим. Я осторожной ощупью скользила языком по его напряженной плоти. Лука издал стон и призывно приподнял бедра.
        У меня не было опыта, и я руководствовалась лишь своими инстинктами, а когда я ошибалась, Лука, тяжело дыша, подсказывал, что ему нравилось. К моему удивлению, мне тоже нравилось то, что мы здесь делали. Причем не меньше, чем сам процесс, меня возбуждало знание о том, как сильно Лука влюблен в меня. Он хотел меня. Он действительно хотел меня, и это было упоительное чувство. Больше, чем мои украшения, и лучше, чем алкоголь, оно позволяло мне забыть о тьме.
        – Сага… – Он прошептал мое имя страстно и требовательно.
        Я чувствовала, как в его теле напрягся каждый мускул, когда началась кульминация. Мои движения стали быстрее, и хотя во мне появилась неуверенность в том, что я должна делать, когда пришло время, я не оставила его.
        Лука глубоко вздохнул. Последняя дрожь пробежала по его телу, и сразу исчезло все напряжение. Осталось лишь тяжелое дыхание.
        – Черт возьми! – выругался он.
        – Черт возьми? – спросила я с разгоряченными щеками и легла на его обнаженное тело. Я прижалась к нему. На самом деле мне надо было принести из другой комнаты ключ для наручников, но пульсация между ног не давала мне возможности встать.
        – Так плохо?
        – Совсем наоборот. Это было очень хорошо для начала.
        Я подняла бровь:
        – Для начала?
        – Ммм… Впредь мы будем делать это чаще. – Лука повернулся ко мне, что хорошо получилось у него и с закованными руками, и поцеловал меня в губы. Влечение и желание по-прежнему отражались в его глазах.
        Возбуждение внутри меня стало еще интенсивней от его взгляда. Я хотела, чтобы он прикасался ко мне. Хотела. Но Лука был в наручниках, и неосознанно я направила руку под пояс своих брюк. Я трогала себя не первый раз, но это был первый раз в присутствии другого человека. И никогда еще не было такого изумительного ощущения, как в этот момент.
        Лука проследил глазами за моим движением и улыбнулся, когда понял, что я делаю. Нельзя было не заметить, что ему понравилась моя инициатива.
        Я отклонилась назад и смотрела при этом, как он смотрит на меня. Круговыми движениями я пальцем ласкала чувствительное место между ногами, потом стала делать это двумя пальцами. Я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон.
        – Я хочу видеть тебя, – потребовал Лука хриплым голосом. Краем глаза я заметила, что он уже снова отвердел. – Разденься. Пожалуйста. – Последнее слово было лишь сдавленным выдохом.
        Я вытащила руку, которая находилась между бедер, и не колеблясь сняла леггинсы вместе с трусиками. После всего, что дал мне Лука, это было самое незначительное, что я могла сделать для него. Я раздвинула ноги и снова положила руку на пульсирующее место. Я снова и снова ласкала пальцами чувствительную выпуклость, пока не начала тяжело дышать, не контролируя себя. При этом я не спускала глаз с Луки. Вся неуверенность растаяла под его взглядом. А потом я сделала то, чего еще никогда прежде не делала. Я осторожно проникла пальцем в себя и громко застонала.
        Мускулы на руках Луки напряглись, когда он попытался освободиться от наручников. Желание сделать для меня то, что я делала для себя сама, сводило его с ума. Однако борьба Луки была безуспешной, наручники не отпускали.
        Я усилила давление на свое лоно, а мои движения стали быстрее. Я прижала пальцы сомкнутыми бедрами. Мои веки задрожали. Я противилась побуждению закрыть глаза. Я хотела видеть Луку. Страсть, отражавшаяся на его лице, доводила меня до потери рассудка. Он не хотел трогать меня ради себя, как это всегда делал он. Лука хотел прикасаться ко мне ради меня, ради нас, так как это принесло бы удовольствие нам обоим.
        Однако я уже зашла слишком далеко, чтобы встать и принести ключи. Я задрожала всем телом, а мои ноги, казалось, стали резиновыми. Горячее тянущее чувство, которое распространилось от низа живота до кончиков пальцев ног, было одновременно горьким, сладким и болезненным. Теперь я инстинктивно двигала рукой и представляла себе, как это было бы, если бы в этот момент меня трогал Лука. Однако чего-то не хватало, и это что-то ждало на другой стороне горячего тянущего чувства.
        Я жаждала этого освобождения, я знала, что оно есть, просто не хочет прийти ко мне.
        Я издала звук, похожий на жалобный стон.
        – Я… не могу. Я… – Во мне поднялось разочарование.
        – Сага. – Лука поменял положение тела, и то, как он в этот раз произнес мое имя, заставило меня прислушаться. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, а свои следующие слова произнес нежным голосом у моих губ. – Ты когда-нибудь уже испытывала оргазм?
        Я покачала головой и поняла, чего хотело от меня тело и что я, видимо, не могла ему дать.
        Лука кивнул, как будто это не удивило его.
        – Сядь на меня, – совершенно непринужденно потребовал он.
        – Что? – Мой голос, полный тоски, прозвучал хрипло. Взгляд обратился к его пенису. Он был таким твердым, что это должно было причинять боль, хотя он кончил лишь несколько минут назад. Я хотела, я могла быть девушкой, которая последовала бы его просьбе, чтобы мы оба нашли освобождение. Однако я чувствовала, что еще не готова, даже если это доставляло мне физические муки.
        – Я не могу.
        Он посмотрел на меня:
        – Я не это имел в виду.
        – Что?
        Лука прервал мой вопрос поцелуем. В приоткрытые губы скользнул его язык.
        В этот момент я поняла, что он предложил на самом деле, и застонала от одного представления. Лука тихо засмеялся.
        – Помочь тебе?
        Я тяжело сглотнула и кивнула. Это было безумие, абсолютное, но, возможно, искра безумия появляется в тот момент, когда таким образом доверяются другому человеку.
        Лука снова перевернулся на спину, а я расположилась на нем. Теперь он мог видеть меня всю, что было справедливо, после того как я видела его всего, ощущала и пробовала на вкус.
        – Тебе понравится, – заверил меня Лука и поцеловал внутреннюю сторону моих бедер.
        Мне нравилось ощущать его губы на своей коже. А еще больше мне нравилось, что он дал мне время привыкнуть к этой новой ситуации. Он постепенно поднимался вверх, пока его губы не достигли нужного места.
        Я громко застонала и позволила себе опуститься ниже, так как не могла поступить иначе. То, что Лука вытворял своим языком, было настоящим безумием. Он целовал меня быстро и медленно, нежно и грубо, и постоянно разнообразил движения губ.
        Прошло немного времени, и жар, от которого дрожали ноги, вернулся. Мое дыхание участилось, и мне пришлось опереться руками о стену, так как я больше была не в состоянии держаться прямо. Казалось, что все силы покинули конечности и сконцентрировались в одном этом месте, которое ублажал Лука.
        Он точно знал, что делал, и своим знанием он показывал моему телу, что нужно делать, и помогал мне принять это новое ощущение, которого я сама так долго не могла добиться.
        – О боже, Лука…
        Моя дрожь стала сильнее. Внутри меня трепетал каждый нерв, а потом жар между ног словно взорвался. Лука не прекратил меня целовать, пока я переживала свой первый оргазм. Лишь когда спала последняя волна моего удовольствия, он отстранил губы.
        Все тело дрожало, когда я соскользнула с Луки. Я положила голову ему на грудь и постаралась отдышаться, одновременно осознавая, что произошло.
        – Черт возьми! – повторила я комментарий Луки.
        Он засмеялся.
        – Это всегда так хорошо?
        – Нет, иногда еще лучше.
        Еще лучше? Я не могла себе этого представить. То, что сейчас произошло, для меня уже было за гранью возможного.
        – Это было невероятно, – сказала я и оперлась на локти, чтобы смотреть на Луку. – Спасибо.
        Он самодовольно улыбнулся.
        – Не за что, но если ты хочешь оказать мне услугу, ты могла бы снять с меня наручники.
        Я поцеловала кончик его носа.
        – С большим удовольствием.
        Глава 30
        Лука и я долго оставались в постели в тот день.
        Было уже далеко за полночь, когда мы задумались о сне. Мы говорили обо всем и ни о чем, и в какой-то момент, незадолго до того, как вернулись его родители, Лука прошмыгнул в свою старую комнату, чтобы взять одежду и DVD. Прижавшись друг к другу, мы наконец посмотрели первую часть фильма «Железный человек».
        Утром я ожидала, что мною овладеют стыд и раскаяние из-за того, что мы делали, но воспоминание о случившемся наполнило меня лишь радостью и новым желанием. Я все еще не могла поверить, как далеко мы зашли и как чудесно это было.
        Я не знала, что значила эта ночь для моего душевного состояния, которое со времени прибытия в Мелвью и так уже сильно улучшилось. Но для Луки и меня она значила все, и, возможно – вполне возможно, – я действительно возьму его с собой на один из наших сеансов с доктором Монтри. Он заслужил узнать по меньшей мере часть правды, после того как полностью доверился мне.
        – О чем ты думаешь? – спросил Лука и поцеловал мое плечо.
        Я улыбнулась ему и повернулась на бок, подперев голову рукой.
        – Ни о чем. Я только спросила себя, что ты собираешься сегодня делать.
        Лука перевел взгляд на заснеженный балкон: за окном все еще падали отдельные снежинки. Он вздрогнул и подвинулся ближе ко мне.
        – Мои планы состоят из глинтвейна, печенья и посещения Гэвина.
        – Я все забываю, что он тоже из Бринзона. Он близко живет?
        Лука покачал головой:
        – На другом конце города. Раньше он тоже жил в этом квартале, но его семья переехала. Я надеюсь, что Апрель или родители отвезут меня.
        – Я тоже могу тебя отвезти.
        – Я не хочу, чтобы твой VW ездил в такую погоду.
        – Эй, моя машина приехала из Мэна. Она может это выдержать.
        – Возможно, но я нет. – Лука прижал свои холодные пальцы к моей талии.
        – Печка, – сделала я вывод. Она работала нерегулярно, а если работала, воздух в VW становился невыносимо душным и пах горелой резиной.
        – Печка, – подтвердил Лука и провел рукой вниз по моей спине, пока его пальцы не продвинулись под резинку трусиков. – Хочешь навестить со мной Гэвина?
        Я покачала головой. Последние двадцать четыре часа были очень богаты экспериментами, и я не хотела бросать вызов своему счастью, знакомясь еще и с семьей Гэвина.
        – Я останусь здесь. А что будут делать Апрель и твои родители?
        – Не знаю. Мы могли бы встать и спросить их.
        Джоан, Руссель и Апрель сидели на кухне, на столе все еще стояли остатки завтрака.
        – Доброе утро, – приветствовала нас Джоан сияющей улыбкой и сразу встала, чтобы подогреть нам рогалики. – Хорошо спали?
        – Замечательно, – ответил Лука и поцеловал маму в щеку. Было очень мило наблюдать, как он делал это всякий раз, когда видел ее. – Прекрасно быть дома.
        – Если это так прекрасно, ты мог бы навещать нас чаще.
        Лука виновато потупил голову:
        – Я знаю. Я знаю. В следующем году.
        Руссель фыркнул:
        – В прошлом году в это время ты говорил то же самое.
        – Намерения существуют для того, чтобы нарушаться, мистер я-буду-каждый-год-худеть-на двадцать-фунтов, – сказала Апрель и ласково похлопала папу по животу.
        – Что я могу сделать, если Джоан так хорошо готовит?
        – А, теперь это моя вина?
        – Частично, – откликнулся Руссель с извиняющейся улыбкой.
        И в этот момент меня настигла зависть, так неожиданно и внезапно, как снежный ком на школьном дворе. Она коварно ударила меня по затылку и, холодная как лед, стекала по моей спине. Как бы я хотела иметь такого отчима, как Руссель, – ласкового, необременительного и заботливого. Алан был совсем другим, по крайней мере, для меня. Я не сомневалась в том, что он любил мою маму, хотя их отношения имели совсем другую динамику, чем отношения Джоан и Русселя. Алан всегда смешил Нору, и он был хорошим полицейским, об этом свидетельствовали медали, которые он собрал в течение лет. Он был не только плохой, и я просто не понимала, что такого было во мне, что заставило его обращаться так со мной.
        – Эй, все в порядке? – спросил Лука. Он сел рядом и положил руку на спинку стула за мной, как тогда в столовой. – Ты уже минуту бездельничаешь.
        – Просто немного устала, – солгала я. Я подвинулась на край стула и потянулась за кофейником, так что его пальцы соскользнули с моего плеча.
        Если Лука заметил мое недомогание, он хорошо скрыл его от своих родителей. Он улыбнулся мне и снова обратился к ним:
        – Как прошел концерт?
        – Великолепно, – ответила Джоан, и семья начала разговор о рождественских песнях, музыке, пунше и праздничной еде, и с каждым следующим словом расширялись трещины в моей душе, которые я так тщательно склеивала.
        Я не знала, в чем дело. Возможно, в праздничных днях. Возможно, в том, что у меня уже много лет не было настоящей семьи. Или даже в том, что Лука и я делали друг с другом. Быть может, его близость дала облегчение только на мгновение. Совсем как тогда, когда я съела половину сливочного торта и счастливой легла спать, а потом ночью мучилась от ужасных приступов желудочных болей. Действие и последствие. Что, если с Лукой было то же самое? Что, если я переоценила себя и было достаточно лишь принятия желаемого за действительное, чтобы на несколько часов выключились чувства, которые сейчас снова догнали и обрушились на меня, как летняя гроза? С дождем и молнией, громом и градом, таким крупным, что он мог пробить дыры в стекле.
        Я вздрогнула, когда Лука снова положил руку на мое плечо. Пульс участился за секунду. Четыре пары глаз смотрели на меня. На тарелке передо мной лежал рогалик. Когда Джоан вытащила его из духовки?
        Я изобразила на губах улыбку.
        – Извините. Что, простите?
        Лука настороженно посмотрел на меня, и я догадалась, что он хочет серьезно поговорить со мной, как только мы снова будем одни.
        – Апрель с родителями собираются на рождественскую ярмарку. Хочешь пойти с ними?
        – Нет. – Ответ прозвучал слишком быстро. Я кашлянула. – Я хотела испечь печенье, если вы не против.
        – Конечно, – сказала Джоан и показала на узкую дверь рядом с кухней. – Ты можешь найти все ингредиенты там, в шкафу, а если чего-то нет – в пяти минутах отсюда есть супермаркет.
        – Спасибо. – Моя улыбка была искренней. Это именно то, что мне сейчас нужно. Работа руками, в которой я могу забыться на один-два часа. Потом мир снова будет выглядеть лучше.
        Мне с трудом удалось проглотить рогалик и кое-как поучаствовать в разговоре за столом. Лука сел с родителями и Апрель в машину, чтобы навестить Гэвина, вместо того чтобы исполнить для меня роль няни. Я снова находилась одна в чужом доме, в котором мне ничего не принадлежало. Ощущение было своеобразное, но в этот момент я слишком наслаждалась одиночеством, чтобы задуматься об этом.
        Я прилегла на полчаса на диван и отправила Меган голосовое сообщение на мобильный, а потом принесла из гостевой комнаты на кухню ноутбук Луки – он тоже создал мне на прошлой неделе аккаунт. В поисках рецепта я открыла YouTube и вслед за этим принесла ингредиенты из кладовой. Я еще никогда в жизни не делала печенье сама. Раньше я время от времени помогала маме, но не более. Я не представляла, откуда появился этот внезапный порыв. Наверно, Гибсоны заразили меня своей уютностью.
        – Замесите тесто руками до однородной массы. Если тесто слишком сухое, добавьте еще немного молока, – с эйфорией в голосе объясняла повариха на экране.
        – Откуда я знаю, что мое тесто слишком сухое? – пробормотала я и продолжила месить.
        – Оно ни в коем случае не должно быть влажным!
        Немного помедлив, я налила еще молока в совершенно неоднородную массу. Не слишком ли трудно?
        – Как только тесто достигнет нужной консистенции, поставьте его на час в холодильник, – продолжала повариха. – Я уже приготовила.
        – А я нет, – проворчала я и пожалела, что не взяла в Бринзон свои украшения. Хотя выпечка отвлекала меня, но точно не расслабляла.
        Я локтем захлопнула ноутбук и насыпала в миску еще немного муки и сахара. Я снова начала месить тесто, которое комками прилипало к пальцам. Что-то с ним явно не так.
        Зазвонил мой мобильный, который лежал рядом со мной на столе, и я вытянула шею, чтобы посмотреть, кто звонит.
        Нора.
        Черт, я должна ответить. Если я сейчас проигнорирую звонок, после того как не навестила ее на Рождество, будет сложно наладить отношения. Я поспешно вытерла руки полотенцем и схватила мобильный липкими пальцами.
        – Привет!
        – Привет, Сага, – приветствовал меня мужской голос. Бархатный и мягкий, как мурлыканье, выворачивающий меня наизнанку. – Как поживает моя малютка?
        – Алан? – спросила я дрожащим голосом, хотя уже знала ответ. Колени подкосились, и мне пришлось опереться на стойку, чтобы не упасть. Хотя мой рассудок понимал, что Алан не здесь, тело среагировало так же, как всегда при звуках его голоса. У меня выступил холодный пот, а сердце неистово забилось и одновременно судорожно сжалось от острой боли воспоминания.
        – Как поживает моя малютка? – спросил он и закрыл за собой дверь. Одним щелчком запер замок, к которому только он имел ключ. Маме он сказал, будто бы я его потеряла.
        – Нам сегодня много задали на дом, – объяснила я, не поднимая глаз: это было лучше, чем не отвечать ему.
        Живот судорожно сжался, и я захотела пропустить ужин.
        Он подходил ко мне в темноте, и звук его шагов выдал, как близко он уже.
        – Какой предмет?
        – Математика. – Я натянула одеяло до самого носа. Как будто могла таким образом спрятаться от него.
        – Я раньше неплохо разбирался в математике. – Он включил мою настольную лампу, и я увидела, как он возвышается надо мной. Его волосы были подстрижены так коротко, что я видела просвечивающуюся кожу головы.
        – Я могу тебе помочь.
        – Это… это было бы хорошо. – Из-под одеяла мой голос звучал приглушенно.
        – Для тебя всегда. – Он улыбнулся и наклонился, чтобы прижать свои холодные губы к моему лбу. Это был момент, когда его улыбка стала гримасой из моих кошмарных снов. Он снял отполированные туфли и пояс со служебным оружием. Небрежно бросил его на пол рядом с дверью, вне моей досягаемости, будто подозревал, что я не раз уже представляла, как однажды ночью схвачу оружие.
        – Где ты? – спросил Алан.
        – Калифорния, – ответила я, задыхаясь. Мне не хватало воздуха, а горло, казалось, опухло, как после укуса пчелы. Алан не должен был знать, где я, но он всегда имел на меня такое влияние, благодаря которому принуждал делать вещи, которые я не хотела делать.
        – Значит, это правда. – Тон его голоса стал жестким. – У тебя есть друг. Лука. Нора мне о нем рассказала. Из-за него ты не приезжаешь? Не проводишь с нами Рождество…
        Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но смелые слова и реплики, которые приготовила в своих мечтах, я не смогла произнести. Я так крепко обхватила пальцами корпус телефона, что думала услышать треск пластика.
        – Когда твоя сестра рассказала, что ты не приедешь домой на праздники, я сказал ей, что это болтовня, – продолжил Алан. – Теперь я выгляжу вруном. Сага, ты ведь этого не хочешь?
        Перед глазами затанцевали черные точки, и вдруг я перестала видеть. Это было как тогда в моей комнате. Поглощенная тьмой, я могла еще слышать его голос. Он приближался, все ближе, ближе и ближе, и у меня было чувство, что стены вокруг нас сжимаются, и больше не осталось места, только он и я. Пойманная.
        – Сага, черт подери! – заорал в трубку Алан.
        Я вздрогнула. Мое молчание, видимо, было вполне красноречивым ответом. Я спросила себя, где мама и Нора, если он мог позволить себе так кричать дома.
        – Какого черта? Ты забыла, что обещала мне? – Он понизил голос до зловещего шепота.
        «Я никогда ничего не обещала тебе», – подумала я, однако не смогла произнести это вслух. Я словно оцепенела. Тело больше не принадлежало мне. Оно принадлежало Алану и моему страху. Логика и благоразумие покинули меня. Я реагировала на Алана так, как он вдалбливал мне все эти годы.
        Не бороться.
        Терпеть.
        Не противоречить.
        Молчать.
        Не сомневаться.
        Соглашаться.
        Эти правила вошли в мою плоть и кровь, потому что если я не соблюдала их, то бывала наказана. И когда я услышала этот голос, то словно ощутила его удары и жгучую боль.
        – Я ожидал, что ты сразу сядешь в самолет, – сказал Алан этим приказным тоном, который не допускал возражений. Потрогай меня! – Ты будешь праздновать Рождество со своей семьей, и я позабочусь о том, чтобы ты забыла этого Луку. Понятно?
        Нет.
        – Понятно? – прошипел Алан.
        Я открыла рот, чтобы произнести одно это слово, которое могло спасти меня от Алана, но вместо этого с губ сорвался лишь просительный, жалобный стон.
        – И не надо снова хныкать. Я в течение многих лет давал тебе крышу над головой, кормил и терпел твою чокнутую подругу Меган. А как насчет твоей мамы? Она надоела мне своими ночными жалобами, что ты не отвечаешь на ее звонки. Так себя не ведут. Итак, или ты садишься на ближайший рейс до Мэна, или я сам приеду за тобой. Твое решение. Что должен…
        Я закончила разговор, прежде чем он задал вопрос. То, чего он хотел от меня в прошлом, я всегда была готова дать ему раньше или позже, чтобы удержать его подальше от Норы и чтобы защитить себя саму. Это было странно, но в определенные дни было легче закрыть глаза и вытерпеть несколько минут с Аланом, чем бороться с ним. Иногда я была слишком усталой, чтобы бороться. А иногда я не могла вынести мысль о том, что буду бороться и все равно проиграю. Тогда я без сопротивления делала то, что он требовал от меня, и внушала себе, что это не поражение, ведь я даже не защищалась.
        Звонок телефона оторвал меня от мыслей. Я сморгнула слезы. На дисплее снова высветилось имя Норы. Вероятно, я медленно сходила с ума, но я вообразила, что звонок стал яростнее, а вибрация злее.
        Я не боюсь.
        Страх не реальный.
        Черт, как могло все это так быстро выйти из-под контроля? Совсем недавно я еще была счастлива, думала о Луке и том, что он сделал для меня. А в следующее мгновение я снова превратилась в изломанное нечто. В этом состоянии я больше не ощущала себя человеком. Я не была ни взрослым, ни ребенком… К человеку не должны относиться так, как Алан относился ко мне.
        Конечности зудели. Я больше не могла держаться на ногах. Я опустилась на один из кухонных стульев и попыталась обдумать случившееся и не дать страху одолеть меня. Алан не здесь. Еще не здесь. И даже если бы он приехал в Калифорнию, он не мог знать, где живет Лука.
        Мой телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение. Я знала, что должна игнорировать его, но не смогла.
        Дрожащими пальцами я открыла сообщение, и кровь отхлынула от лица.
        Этого не может быть.
        Невозможно.
        Адрес.
        Адрес Джоан и Русселя.
        И ниже фраза: Если ты не приедешь ко мне, я приеду к тебе.
        Алан знал, где я.
        Я не могла оставаться здесь.
        Он не должен меня найти.
        Я даже не смела себе представить, что бы он сделал со мной после такого вынужденного путешествия.
        Я вскочила, прежде чем поняла, что собираюсь делать. Я помчалась вверх по лестнице. Вытащила свой рюкзак из-под кровати в гостевой комнате и принялась запихивать в него вещи из шкафа, которые накануне так аккуратно повесила. У меня в голове проносились мысли. Алан еще в Мэне? Или он думал на шаг вперед и был уже здесь? С каких пор у него есть адрес? И знает ли он о квартире Луки в Неваде? Вероятно, хотя я понятия не имела откуда. Позже я узнаю, но первым делом мне надо уехать отсюда.
        – Что ты делаешь? – услышала я голос за спиной.
        Я обернулась, боясь увидеть в дверном проеме Алана, но это был Лука. Я одновременно почувствовала и облегчение, и отчаяние. Облегчение, потому что здесь не было Алана. Отчаяние, потому что не знала, как смогу объяснить это Луке.
        Он сделал шаг ко мне и сначала казался лишь растерянным – пока его взгляд не упал на набитый рюкзак в моих руках.
        – Сага?
        – Я уезжаю. – Мой голос был сдавлен слезами, которые я сдерживала.
        Лука все еще смотрел на мою сумку.
        – Почему?
        – Я не могу здесь больше оставаться.
        – Почему? – переспросил он. Лука стоял теперь прямо передо мной, и мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Его серые глаза стали темными. Он знал, что этот отъезд не может означать ничего хорошего, и, казалось, уже обдумал его причину и ждал лишь подтверждения.
        В ответ я пожала плечами.
        Он озлобленно фыркнул:
        – И это все? Это твое объяснение?
        Я заставила себя видеть Луку таким, каким встретила его первый раз в общежитии, а не тем человеком, который сделал вчерашнюю ночь самой прекрасной в моей жизни. Иначе я не смогла бы произнести слова, которые он должен был теперь услышать, чтобы отпустить меня.
        – Я не обязана тебе ничего объяснять.
        В его глазах вспыхнула боль, но так же быстро исчезла, и ее место заняла решительность. Он хотел получить ответы. А я еще никогда не желала так сильно, как в этот момент, сказать человеку правду.
        Слезы выступили у меня на глазах, и я поспешно сморгнула их, пока не заметил Лука. Если бы он сейчас проявил ко мне лишь чуточку любви, я бы потеряла силы и не смогла уйти.
        – Что мне сказать семье? – спросил Лука. Он сделал неубедительную попытку получить от меня ответ. Это знали мы оба.
        – Скажи им, что я лечу в Мэн к своей семье. – Я еще крепче схватила ручку рюкзака, готовая идти.
        Я хотела пройти мимо Луки, однако он схватил меня за запястье. Он крепко сжал его, и в этот раз в его прикосновении не было нежности или сдержанности. Он держал меня так же крепко, как Алан.
        Мой живот сжался. Я ощутила горечь во рту.
        – Куда ты идешь? – Я вздрогнула от холодного тона его голоса.
        Я заставила себя остановиться.
        – Лука…
        – Куда? – снова спросил он сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на мой протест.
        Я сжала губы, и мы пристально смотрели друг на друга. Мы неподвижно ждали того, что один уступит другому. Это было противоборство, которое ни один из нас не мог позволить себе проиграть. Луке была нужна правда. А я должна была идти.
        – Черт! – выругался Лука. Он не отпустил меня, но хватка ослабла. – Сага, что здесь случилось?
        Мои руки снова задрожали, и я не знала, как долго еще смогу это выдержать. Охотнее всего я бы просто убежала, не говоря ни слова. Этот разговор был как зыбучий песок. Чем сильнее я пыталась убежать, тем глубже меня затягивало.
        – Я просто хочу уйти.
        Я видела, как затвердели мышцы на его скулах.
        – Нет, пока ты не поговоришь со мной. Мы оба знаем, что ты едешь не к своей семье. Это из-за этого никто? Из-за Алана?
        Услышать его имя из уст Луки – будто мне в живот забили железный стержень. Причем больше болела душа, чем тело. Здесь встретились два мира, которые ни при каких обстоятельствах не должны были встретиться. Необходимо было помешать этому.
        – Сколько еще раз мне надо повторять? – уклончиво ответила я, стараясь никак не выдать свою боль. – Я не хочу говорить с тобой об этом. Я. Не. Хочу. Говорить. То, что ты решил, будто я важна для тебя, не означает, что я должна тебе все рассказывать.
        Я уже много пережила в своей жизни. Его слова. Его прикосновения. Его удары. Каждый раз я стискивала зубы. И если бы мы снова встретились, я бы выдержала и это. Но я не могла вынести того, как смотрел на меня в этот момент Лука. С тех пор как он зашел в комнату, его лицо отображало смену эмоций. Растерянность уступила место гневу, а из гнева выросло отчаяние. Но отчаяние теперь сменило что-то другое: разочарование. Этот взгляд я лишь однажды видела у него – когда он говорил по телефону со своей мамой. Тогда он пытался скрыть его от меня, но я смотрела прямо в его сердце. И в эту секунду на его лице появилось такое же выражение, но в этот раз оно относилось ко мне. И я не могла винить его за это. Я лгала ему – и он это знал.
        Я лгала ему, как это делала его мать. Женщина, которая позаботилась о том, чтобы ему было тяжело доверять другим людям. Однако он доверился мне, а я сейчас растоптала это доверие. И с каждой минутой, оставляя его в неизвестности, я мучила его еще больше, чем себя. Лука заслужил подругу, которая доверяла бы ему, не убегала бы от него по любому поводу и не рассказывала бы ему полуправду. Я хотела быть этой подругой для Луки. Но я никогда не смогу ею быть.
        Поэтому мне осталась лишь одна возможность.
        Я не хотела этого делать, но пришлось.
        Я расправила плечи и твердо посмотрела Луке в глаза. Он явно увидел в этом взгляде решительность, которой прежде не было, и отпустил мое запястье.
        – Ты хочешь знать, почему я иду?
        – Да. – Он скрестил руки перед грудью. – Хочу.
        – Я иду, потому что не хочу быть с тобой.
        Лука вздрогнул, но, вместо того чтобы ответить, скользнул взглядом по моему лицу в поиске очередной лжи.
        Он не нашел бы ее. Я не могла этого допустить. Я не хотела расставаться с ним, но если расставание – единственная возможность освободить его из сети моей лжи, я сделаю это. Лучше пусть он ненавидит меня, чем потеряет последние искры доверия. Потому что я слишком хорошо знала, каким безысходным может казаться мир, когда теряешь всякое доверие.
        – Лука, я действительно пыталась, – продолжала я, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос. – Но я не могу вынести такой вид близости. – Я указала рукой на него, потом на себя. – Это мне противно. Произошедшее вчера было ошибкой. Праздники сделали меня сентиментальной. Я поддалась влиянию.
        – Поддалась влиянию? – повторил Лука, и его взгляд стал таким же суровым, как выражение лица, и я больше не могла ничего в нем прочесть. – Это звучит, как будто я тебя использовал.
        Я вскользь пожала плечами:
        – Это разве не то, что ты делал со всеми женщинами? Использовал их, а потом бросал, чтобы они не могли уязвить твои чувства?
        Губы Луки приоткрылись, и я буквально слышала его мысли: С тобой совсем иначе. Ты важна мне. Я никогда не хотел склонять тебя к чему-то, чего ты не хотела. Мне очень жаль. Но произнес он совсем другое:
        – Исчезни.
        Выражение «разбитое сердце» не опишет, что я ощутила, услышав это слово. Мое сердце не просто разбилось. Разбить означало для меня разделить на две половины, которые можно было бы соединить снова. Однако в этот момент мое сердце раскололось на тысячи кусочков. И мне надо было изо всех сил постараться, чтобы вспомнить, чего я хотела.
        Я кивнула и надела рюкзак. Бросила прощальный взгляд на лицо Луки, пытаясь запечатлеть в сердце его серые глаза и изгиб губ. Я хотела всегда помнить о нем, как о том, кто возвратил мне надежду.
        – До свидания, Лука. – Я прошла мимо него к двери.
        – Сага?
        Вероломная надежда зародилась во мне. Я остановилась, но не обернулась. Лука не должен видеть слез, которые беззвучно бежали по щекам.
        – Надеюсь, ты уже съедешь, когда я вернусь.
        – Не беспокойся об этом, – ответила я неожиданно сухо, ощущая на губах соленые слезы. – На прошлой неделе я уже осматривала квартиры.
        – Хорошо, – проворчал Лука, и, ничего не ответив, я ушла, стараясь сохранить твердость походки.
        Мне надо было оставаться сильной. Если бы я сейчас упала, Лука распознал бы мою ложь и все оказалось бы напрасным. Мне надо было лишь дойти до фургона. Однако каждый шаг был мукой и отзывался острой болью в груди.
        Продолжение следует.
        Благодарность
        К тому моменту, как осенью 2015 года я начала работать над книгой «Не. Прикасайся ко мне», я уже почти отчаялась написать когда-нибудь роман в жанре new adult. Как читательница я уже тогда очень любила этот жанр, но как автору мне не удавалось рассказать такую историю – пока мой путь не пересекли Лука и Сага.
        Оба имели в себе что-то, что с самого начала захватило мое внимание, и в течение нескольких недель я закончила черновой набросок романа. С тех пор кое-что произошло, и роман прочли многие доверенные читатели, которые помогли мне сделать историю такой, какой вы можете ее узнать.
        Сначала я хотела бы поблагодарить своих подруг – Бианку, Ким, Мону, Надин, Ребекку и Ивонну, которым посвящена книга «Не. Прикасайся ко мне». Я и прежде упоминала вас в той или иной форме в каждой благодарности, но эта книга должна принадлежать вам! Я вообще больше не могу себе представить свой рабочий день без обмена информацией с вами, и я очень надеюсь, что мне никогда не придется писать книгу без вас. Особенно я хотела бы выделить в этом смысле Надин: без разговоров с тобой Лука не нашел бы свое призвание.
        Я благодарна также моим первым тестовым читателям – Нине и Джесс. Вы посвятили себя этому «бедствию», когда книга была еще далека от той, какая она теперь.
        Большое спасибо моему редактору Стефани Бублей, которая помогла мне поделиться историей Саги и Луки с вами. Спасибо LYX-команде, поддерживающей нас в этом процессе и верившей в меня.
        Спасибо также Мелик Кара-Мустафе. Она помогла мне придать книге последний штрих. Кроме того, я хотела бы поблагодарить AVA international GmbH и своего агента Маркуса Михалека, который всегда готов меня выслушать, независимо от того, в каком жанре я хотела бы себя испытать.
        Я хотела бы также поблагодарить своих родителей, всегда поддерживающих меня, даже если моя работа доставляет им проблемы. Я знаю, вы предпочли бы, чтобы у меня было постоянное место работы, но написание книг для меня единственный путь. А без вашей поддержки в последние годы мне было бы невозможно осуществить свою мечту. Лариса, я благодарна тебе за то, что ты читаешь все мои книги, и да, я знаю, что ты при этом не раз закатываешь глаза!
        Напоследок я хотела бы извиниться перед читателями за конец. Простите хоть немного! Спасибо, что вы отправились в путешествие с Сагой и Лукой – мы снова увидимся во втором томе.
        notes
        Сноски
        1
        Barnes&Noble – крупнейшая в США компания по продаже книг. (Примеч. ред.).