Как выйти замуж за шпиона Ванесса Келли
        Капитан Уильям Эндикотт, отличившийся в битве при Ватерлоо, получает от своего отца Фредерика, герцога Йоркского и Олбани, секретное задание: он должен раскрыть группу заговорщиков, врагов короны. Уильям приезжает в поместье семейства Риз, чтобы провести расследование, и встречается с их дочерью Эвелин. Возлюбленные расстались несколько лет назад при не очень приятных обстоятельствах. У Эвелин пробуждаются прежние нежные чувства, но сердце Уильяма хранит страшную тайну.
        Ванесса Келли
        Как выйти замуж за шпиона
        Kelly Vanessa
        HOW TO PLAN A WEDDING FOR A ROYAL SPY
        Печатается с разрешения Kensington Publishing Corp. и литературного агентства Andrew Nurnberg.
                        
        Пролог
        18 июня 1815 года
        Ватерлоо
        Смерть вцепилась когтями в его сапог.
        Протерев глаза от песка и пота, капитан Уильям Эндикотт, по прозвищу Волк, увидел человека, лежавшего у его ног. Это был французский кирасир, один из офицеров элитной роты кавалерии Бонапарта. Когда Уилл только спрыгнул со своего коня, стараясь не наступить на сплетение мертвых тел, он решил, что офицер мертв. Битва словно волной сбила тела в кучу — та самая безжалостная битва, что прорвала непробиваемое каре британской пехоты.
        Да, кавалерист, лежавший ничком на мокрой земле, был еще жив, и рукой в перчатке отчаянно цеплялся за ногу Уилла.
        Выругавшись сквозь зубы, Уилл вытащил из ножен саблю и осторожно толкнул офицера мыском сапога. Француз дернулся, как будто его ударили, а затем зашелся в кашле, пытаясь выплюнуть грязь, забившую рот.
        Святой Иисусе!
        Бедолага, явно получивший серьезные ранения, был не в состоянии двигаться и тонул в жидкой грязи после проливного ночного дождя, доходившей почти до лодыжек. Его глотка наверняка забита кровавым комом и еще бог знает чем.
        Долгие часы бесконечного яростного боевого противостояния привели Уилла в бесчувственное состояние. Он видел, как сотни людей и лошадей взлетали на воздух, были затоптаны или разрублены на куски на поле брани, и этот умирающий человек тронул его сердце. Уилл опустился на колени рядом с раненым кирасиром, повернул того на бок и постучал ему по спине, помогая откашлять отвратительную черную массу. Когда раненый смог дышать, Уилл осторожно перевернул его на спину.
        Офицер открыл затуманенные глаза, полные боли и ожидания приближающейся смерти. Из раны в его груди сочилась кровь, пропитывая узнаваемую, цвета красного вина, форму 13-го французского полка. Правда, сейчас цвет формы был почти не различаем под слоем грязи.
        Потрескавшиеся губы офицера чуть приоткрылись, и он прошептал:
        — Merci, monsieur[1 - Спасибо, месье (фр.).].
        Уиллу казалось, что он уже не в состоянии испытывать какие-либо чувства — ярость или сожаление, например, и даже его печаль, похоже, оказалась погребена под изуродованными телами его бесчисленных друзей и людей, которых он знал многие годы. Важно было только выжить и делать то, что приказывал его командир. Но сейчас чувства словно пробудились и поднялись черной волной из глубины души, угрожая сдавить горло. Нет, ярость вызвал не офицер, лежавший у его ног, он не видел в нем врага, с которым так отчаянно бился целый день. Он ясно и мучительно представил себе одинокую смерть этого человека, солдата, который всего лишь выполнил свой долг, как и другие несчастные души — англичане, шотландцы, французы, пруссаки. Они всего лишь выполняли приказ сражаться с противником до полного его уничтожения. И страшно было осознавать, какой ценой это делалось.
        Француз вновь закашлялся, и кровь хлынула из его горла. Он еще раз попытался вдохнуть, но вскоре затих, а его взгляд остановился и остекленел. Уилл опустил ему веки, а затем устало поднялся на ноги, стараясь отогнать от себя тревожные мысли, вызванные смертью вражеского офицера.
        У него закружилась голова. Он попытался убедить себя, что это всего лишь страшная усталость, нехватка питья и еды, долгие дни постоянного напряжения и пренебрежительное отношение к физическим потребностям. Уилл и раньше участвовал в сражениях, а также вел опасную разведывательную работу на Пиренейском полуострове. И делал он это, почти не испытывая страха и сомнений в необходимости этой работы. Но в данный момент произошел какой-то грандиозный психологический сдвиг, который угрожал изменить его мироощущение. Перед ним словно разверзлась бездна — темная, полная неизвестности.
        Уилл потрепал по гриве своего боевого коня, прислонился к верному другу, наслаждаясь его животной силой и даже едким запахом лошадиного пота. Казалось чудом, что на поле смерти рядом с ним находится живое существо.
        «Черт возьми, глупец, возьми же себя в руки!»
        Сейчас не время терять голову, словно ты неопытный новобранец. Отступление Наполеона превратилось в разгром его армии, и союзническая кавалерия перегруппировывалась, чтобы преследовать его войска. Уиллу нужно было как можно скорее найти солдат, оставшихся от его полка, и присоединиться к ним. Во время боя он без отдыха курсировал между полками, передавая приказы Нельсона командирам. Под ним застрелили двух коней, а его правая рука адски болела от напряжения — он безжалостно размахивал саблей в гуще французской пехоты. Уилл стал одним из тех немногих счастливчиков, которым удалось выжить, получив всего лишь несколько порезов, небольшую рану на спине и удар по голове, когда его выбросило из седла взрывной волной.
        Ну а поскольку он выжил, то настало время найти то, что осталось от 1-го Королевского драгунского полка, и вернуться к своим обязанностям. Союзническая бригада — три кавалеристских полка, включая 1-й королевский,  — понесла вчера огромные потери в первой кровопролитной атаке, были убиты и несколько офицеров. Майор Дорвиль, полковой командующий Уилла, будет искать его, чтобы он помог собрать подразделение и не дать врагу передышки во время бегства.
        Уилл спокойно переждал у дороги, по которой тащился полк стрелков, точнее то, что от него осталось. Когда полк прошел мимо, Уилл уже собрался вскочить в седло, как вдруг знакомый голос окликнул его. Уилл повернулся и поднял руку, приветствуя офицера, галопом подъезжающего к нему на черном боевом коне. Он почувствовал невероятное облегчение.
        Это был его друг Алек — крепкий молодой шотландец в забрызганной грязью форме «Черной Стражи»  — Королевского шотландского 42-го пехотного полка. Понятное дело, капитан Алистер Джилбрайд прибыл в театр военных действий прямо с бала у герцогини Ричмонд, чтобы присоединиться к своему полку в Катр-Бра. Сорок второй шотландский полк сильно пострадал в битве, но все же умудрился совершить быстрый марш-бросок к деревне Ватерлоо, где пехота отлично показала себя. Но ряды полка существенно поредели, и Уилл потерял Алека из виду. Он тихонько прошептал благодарственную молитву, что его другу удалось уцелеть.
        Спешившись, шотландец заключил Уилла в крепкие объятия, похлопывая по спине. Алек иногда весьма экстравагантно проявлял эмоции. Уилла трудно было назвать тщедушным человеком, но его друг поистине обладал крупным телосложением. Лишь немногие способны были одолеть в драке этого широкоплечего воина. Но, как ни странно, для человека его комплекции Алек был удивительно стремителен и ловок и мог стать причиной гибели многих французов. Один из самых успешных шпионов Веллингтона, он стал компаньоном Уилла в нескольких военных миссиях на Пиренейском полуострове.
        Как и Уилл, Алек был одним из незаконнорожденных сыновей английского принца. Уильям и Алистер были кузенами, которых свели вместе общие интересы и обязанности, а также тот факт, что статус королевских бастардов временами отделял их от приятелей-офицеров и прочих членов светского общества. Уилл уже давно научился игнорировать перешептывания сплетников, хотя грубые и жестокие насмешки порой больно ранили его. Но этого нельзя было сказать об Алеке. Тот в ответ на издевательские намеки о его сомнительном происхождении нередко вступал в драку. Уилл пытался убедить брата, что на самом деле не так уж важно, о чем судачат у них за спиной, но втайне тоже болезненно переносил сплетни.
        А после ужаса сегодняшней битвы их родословная, похоже, вообще перестала иметь какое-то значение.
        — Боже, я так рад, что ты все еще месишь эту грязь, Волк,  — пошутил Алек, выпуская кузена из объятий. Усталость и тревога усилили его обычно легкий акцент, и теперь речь Алека полностью выдавала в нем горца.  — Я не видел тебя с тех пор, как ты кубарем слетел с коня во время последней огневой атаки. Я попытался добраться до тебя, но у меня на пути встал чертов гвардейский полк Наполеона.
        — Мне повезло во время той атаки — я получил только удар по голове,  — объяснил Уилл.  — Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, но я успел до начала адской перестрелки. А два уэльских стрелка оттащили меня в сторону от опасного места.  — Уилл оглядел драную форму кузена с оторванным эполетом и разорванными в клочья манжетами.  — Если не считать мундир, у тебя не такой уж истерзанный вид.
        Взгляд Алека упал на мертвого француза у их ног. У дороги лежали десятки мертвых вражеских тел. Алек посмотрел Уиллу в глаза.
        — Да, мне тоже сопутствовала удача. У меня едва ли найдется пара царапин, и это настоящее чудо, учитывая, какими были несколько последних дней.
        Судя по тону Алека, он не испытывал к судьбе особой благодарности. И это было понятно, принимая во внимание те потери, которые понес полк «Черная стража» в многочисленных сражениях. Уилл понимал, что через некоторое время чувство вины начнет преследовать их обоих. Вины за то, что они выжили там, где остальные погибли.
        Несколько минут кузены молча смотрели на поле брани, наблюдая на расстоянии за хаотичным отступлением французских войск, которые бежали в сторону Шарлеруа[2 - Шарлеруа — бельгийский город.], преследуемые по пятам британской кавалерией. То, что когда-то было фермерскими угодьями, нежными зелеными долинами и полями зреющей ржи, превратилось в кошмарную картину — искалеченные трупы людей и лошадей, прежде чудесный пейзаж стал прибежищем смерти. И лишь одному богу известно, сколько солдат еще дышало. Получившие ранения, лишившие их способности самостоятельно двигаться, они могли лишь покорно ждать помощи, которая, возможно, не прибудет никогда.
        — Это сделал не Пиктон[3 - Томас Пиктон (1758 —1815)  — командир сводного англо-голландского корпуса. В сражении при Ватерлоо был смертельно ранен.],  — сказал Уилл.  — Во время атаки корпуса д’Эрлона[4 - Жан-Батист Друэ д’Эрлон (1765 —1844)  — маршал Франции.] ему досталось.
        — Я слышал об этом,  — кивнув, мрачно произнес Алек.  — И Гамильтону тоже, а также Хэю, Бруденеллу Форбсу и Гордону. Я даже не могу подсчитать всех остальных.
        — Господи, какое несчастье!  — проворчал Уилл. При мысли о юном Хэе ему стало нестерпимо горько — парнишке едва исполнилось восемнадцать, у него еще молоко на губах не обсохло.
        — По крайней мере мы одержали эту чертову победу, однако сейчас нам лучше поспешить, если хотим помочь нашим.  — Алек указал на беспорядочное движение солдат и лошадей. Быстро опускались сумерки, накрывая поле брани длинными тенями.  — Не хочется мне преследовать императорскую гвардию Бони в темноте, Волк. Только через мой труп.
        Уилл кивнул. Они должны выполнить свой воинский долг, несмотря на смертельную усталость.
        Они вскочили на коней, Алек был мрачен, его серые глаза пригасила печаль. Казалось, он хотел о чем-то спросить Уилла, но не решался. Уилл вопросительно поднял брови, словно давая понять другу, что готов ответить на его вопрос.
        — Думаешь, все это того стоило?  — наконец спросил Алек, невольно начиная говорить с более сильным акцентом.  — После нынешних событий, как ты считаешь, осталось ли хоть что-то, о чем стоит сожалеть? Будет ли судьба и в дальнейшем благосклонна к нам?  — пояснил он.  — К нам двоим?
        — Все будет хорошо,  — сурово и твердо сказал Уилл.  — После того что мы пережили за последние шесть лет, нас ничем не испугаешь, черт побери!
        Глава 1
        Август 1815 года
        Лондон
        Расплатившись с кучером, Уилл вышел из наемного экипажа. Он стоял у солидного особняка на Аппер-Уимпоул-стрит. За последние четыре года он побывал в доме сэра Доминика Хантера трижды, приезжая в Лондон по приказу герцога Веллингтона, чтобы передать секретные сведения могущественному куратору шпионской группы. Доминик принял Уилла в секретный отдел, а перед этим оказал содействие в переводе в штаб герцога, где Уилл научился разбираться в картах, обрабатывать разведданные, работать с местным населением и умело заметать следы.
        Доминик привлек и Алистера, переведя его из Королевского шотландского пехотного полка в штаб Веллингтона. Алек идеально подходил для работы в секретной миссии. Он бегло говорил по-французски и по-португальски, прекрасно разбирался в схемах и чертежах не хуже иного инженера, да и вообще был изобретателен, как сам дьявол. Сэр Доминик пожелал, чтобы Уилл и Алек участвовали в совместных операциях, так же как и прочие офицеры разведки, сотрудничали с гверильясами, испанскими ополченцами, знавшими местность и разбиравшимися в перипетиях местной политики. Веллингтон разрешил сотрудничество Уилла и Алека.
        Почему Доминик так настаивал на сотрудничестве кузенов, оставалось загадкой, но куратор шпионов был известен своим неизбывным интересом к жизни незаконнорожденных отпрысков особ королевской крови. Аден Сент-Джордж, например, бывший капитан королевских драгунов и один из лучших разведчиков Доминика, был незаконным сыном принца-регента. Так что едва ли три бастарда были наняты на английскую шпионскую службу случайно. Уилл догадывался, что Доминик лелеял тайный замысел, касающийся Алека, Адена и его самого.
        Понятное дело, с окончанием военных действий влияние сэра Доминика пошло на убыль. Не надо больше агентам, крадучись, пробираться на позиции противника, переодеваясь в грязную одежду для маскировки, и участвовать в рискованных операциях, которые при провале вполне могли привести Уилла во французскую тюрьму. Нет, с этим покончено. Теперь у Уилла иные цели — и эти самые цели уже не предполагают его участия в активной шпионской деятельности. Да, во время войны отпрыски хороших семей служили в секретной разведке, но в мирное время это едва ли можно было бы считать достойным занятием для офицера и джентльмена.
        А Уилл хотел жить достойно и сделать карьеру, которая позволила бы ему забыть о позорном происхождении и весьма скромном финансовом положении. А для этого он должен забыть раз и навсегда свою прошлую жизнь.
        Уилл очнулся от невеселых размышлений — мимо него продефилировали две женщины средних лет, загораживая б?льшую часть тротуара зонтиками от солнца. Одна из них прошипела что-то нелестное о «солдафонах с плохими манерами». Уилл поспешно отступил в сторону, потому что кончик спицы одного дурацкого зонтика с оборками чуть не выколол ему глаз.
        Дама постарше бросила на него испепеляющий взгляд, но Уилл вежливо прикоснулся рукой к шляпе и ответил своей самой обаятельной улыбкой. Фыркнув, дамочка довольно громко, так, чтобы он услышал, обозвала его фатом. Уилл едва удержался от смеха. Господи, как же хорошо снова оказаться в Англии! Самая большая опасность, которая его тут подстерегала,  — это укол зонтиком и осуждающий взгляд светской дамочки.
        Уилл легко взбежал по ступенькам к дверям дома Доминика и взялся за дверной молоток. Дверь тут же распахнулась. Пожилой мужчина, бывший местный агент Доминика, который теперь служил в доме, забрал у Уилла шляпу и перчатки. Он передал Уилла Ситуэллу, дворецкому, который появился словно по волшебству.
        — О, Ситуэлл, я вижу, вы не оставили свою привычку появляться незаметно,  — заметил Уилл, поддразнивая надутого от важности типа.
        — Нет, такие вещи уже не для меня, капитан Эндикотт,  — отозвался Ситуэлл с производящим впечатление пренебрежением. Ситуэллу явно нравилась роль чопорного дворецкого. А ведь раньше он был одним из самых ловких тайных агентов.  — Сэр Доминик просит вас соблаговолить подождать в гостиной. Он скоро вас примет.
        Уилл вздохнул: он знал, что ожидание может затянуться. Сэру Доминику нередко приходилось, бросив все дела, заниматься каким-нибудь срочным заданием, и он был не из тех людей, которых можно поторопить. Как бы там ни было, предстоящая встреча, скорее всего, станет пустой тратой времени, потому что ему попытаются навязать новое задание. На самом деле Уилл принял решение объявить сэру Доминику о своей отставке, он выходит из шпионской игры раз и навсегда.
        Ситуэлл проводил Уилла в гостиную, окна которой выходили в небольшой сад. Переступив порог, Уилл замер удивленный. Он бывал в этой гостиной и помнил строгую обстановку в серо-голубых тонах. Теперь комната просто ошеломляла — желтые обои, красно-желтые портьеры в полоску на окнах. Старая добротная мебель уступила место диванчикам, пуфикам и креслам, обитым невероятно пестрой цветастой тканью. Ощущение было таким, словно окна распахнули, и летний сад шагнул в комнату. Праздничный эффект усиливался благодаря изящным вазам с желтыми розами: две вазы стояли на каминной полке, а еще одна — на круглом столике у окна.
        Эта гостиная настолько дисгармонировала с характером Доминика — человека угрюмого, что Уилл засмеялся.
        — Это больше похоже на дамский будуар, не так ли? На первый взгляд можно решить, что сэр Доминик лишился рассудка.
        Уилл повернулся, услышав знакомый голос, и увидел своего кузена, который лениво приподнялся из кресла с подголовником, которое стояло в алькове, заставленном книжными шкафами.
        — Алек! А я-то думал, что ты еще находишься в своем полку в Париже,  — обрадовался Уилл.
        В отличие от Уилла, который вместе со своим отрядом последние несколько недель преследовал остатки наполеоновской армии, Алек дошел маршем до Парижа с оккупационными войсками.
        — Да уж…  — Алек вздохнул.  — Мне пришлось нелегко, пока ты развлекался на границе. И я завидовал тебе, счастливчик!
        Уилл презрительно фыркнул:
        — Да, уверен, что Париж стал для тебя настоящей пыткой.
        Можно не сомневаться, что Алек не упустил возможности попьянствовать и поразвратничать в парижских заведениях. Где бы он ни находился, буквально все женщины были у его ног. Уилл не раз был вынужден спасать шкуру кузена, вытаскивая его из очередной передряги, прежде чем чей-нибудь разъяренный папаша или муж погонится за ним с дробовиком, мушкетоном или, как это случилось однажды, с мачете.
        Алек понимающе усмехнулся, но наживку не заглотил.
        — Когда ты приехал в Лондон?
        — Только вчера, хотя в Англии уже несколько недель. Я навещал тетю Ребекку в Гемпшире — хотел узнать, как она поживает после кончины моего дядюшки.
        Уиллу все еще трудно было поверить в смерть дяди Филиппа, и он очень переживал, что не смог попасть в Англию на его похороны.
        Уилла, внука баронета, отдали на попечение его дяде Филиппу Эндикотту вскоре после появления малыша на свет. Дядя Филипп был преуспевающим джентльменом. Он вел необременительную жизнь в графстве Гемпшир со своей женой Ребеккой. У них не было детей, поэтому они с радостью приняли Уилла, воспитывали его как сына и старались замять скандал, вызванный его рождением. Поскольку мать Уилла умерла, когда ему еще не было и года, дядя с тетей стали его родной семьей. Отец Уилла, герцог Фредерик Йоркский и Олбани, обратил на сына внимание, когда тому исполнилось шестнадцать лет, однако никто не мог заменить ему дядю Филиппа.
        — И как же поживает твоя тетушка?  — поинтересовался Алек.
        Уилл пожал плечами.
        — Неплохо,  — ответил он.  — Получилось так, что племянник дяди Филиппа унаследовал его имущество и особняк, но тетя достаточно обеспечена. Ей достался дом в окрестностях Бейсингстоука, там же живут и ее сестры.
        Алек нахмурился.
        — А ты как же? Дядя оставил распоряжения насчет тебя или послал на все четыре стороны?
        Уилл кивнул на стоявший возле камина столик на колесиках, заставленный графинами.
        — А не выпить ли нам?  — предложил он.  — Похоже, придется некоторое время подождать сэра Доминика, так что я хотел бы составить тебе компанию.
        Уилл плеснул в хрустальный бокал спиртного, которое оказалось отменным коньяком. Сэр Доминик время от времени баловал себя французской контрабандой.
        — Кстати,  — вновь заговорил Уилл, желая увести неприятную тему о его финансовом состоянии в сторону.  — Что за чертовщина приключилась с сэром Домиником?  — Уилл указал на яркую обстановку гостиной.  — Эта меблировка явно не в его стиле.
        Алек, прищурившись, посмотрел на Уилла, явно раздумывая о том, не продолжить ли беседу о его нынешней финансовой ситуации. Правда, в этом мало смысла, да и говорить особо не о чем. Хотя дядя Филипп и обеспечил его некоторым достатком, это едва ли позволило бы Уиллу вести жизнь, достойную джентльмена. Во всяком случае, джентльмена, который живет в Лондоне или мечтает продвинуться в своей военной карьере.
        — Сэр Доминик недавно женился. Ты разве не слышал?  — Насмешливый взгляд Алека ясно давал понять, что его не обманула уловка друга.
        — Я всегда думал, что он женат на своей работе,  — ответил искренне удивленный Уилл.  — И кто же эта счастливица?
        Алек загадочно улыбнулся.
        — Понятия не имею, да и признаться, это меня не интересует. А твое явное нежелание говорить о своем финансовом положении, которое, конечно, весьма плачевно для человека твоего уровня, заставляет предположить, что дядя ничего тебе не оставил,  — произнес он.  — Неужели все до последнего пенни отошло его чертовому племяннику?
        — Он сделал все, что мог, но б?льшая часть его поместья связана либо майоратом, либо брачным контрактом моей тетушки.
        Алек принялся браниться, но Уилл поднял руку.  — Дядя Филипп был более чем щедр, и то, что он мне оставил, поможет экономно жить до тех пор, пока я не продвинусь по службе или не получу место в одном из министерств.
        Вздохнув, Алек опустился на хрупкий на вид стул. Тот угрожающе затрещал под его внушительным весом.
        — Я хочу, чтобы ты позволил мне помочь тебе, приятель. Поверь, у меня денег больше, чем мне требуется.
        «Больше, чем требуется»  — это слабо сказано. Алек получил в наследство богатое шотландское графство и графский титул. Мать Алека, давно умершая к моменту происходящих событий, была единственной дочерью графа Риддика. После короткого романа с герцогом, который оставил ее, она покорно вышла замуж. Так что наряду с графским титулом Алек получил еще и щедрое содержание, которым он и решил поделиться с Уиллом. Но тот не спешил принять благотворительную помощь кузена, потому что не хотел быть никому обязанным.
        — Ты же знаешь, что я не приму твое предложение.  — Уилл качнул в бокале янтарную жидкость, прежде чем сделать очередной глоток. Друг заговорил о помощи уже не в первый раз, и ответ Уилла всегда был одинаков.
        Алек не стал скрывать разочарования:
        — Что ж, тогда не вини меня, если окажешься в работном доме,  — сказал он.
        Уилл рассмеялся.
        — Не буду,  — пообещал он.  — Почему бы нам теперь не сменить тему?
        — Да как пожелаешь!
        Добродушный тон Алека не смог обмануть Уилла.
        — Слушай, а в Гемпшире ты случайно не захаживал к кому-нибудь из местного дворянства?
        Боже! Его кузен неисправим!
        — У меня не было времени,  — бросил Эндикотт.
        Алек с наигранным изумлением приподнял брови.
        — Ты не смог выделить ни минуты, чтобы навестить старых друзей? Мне трудно в это поверить.
        — Нет уж, поверь,  — произнес Уилл. В его голосе прозвучали предостерегающие нотки.
        Само собой, Алек не обратил на это внимания.
        — Как жаль, что у тебя не нашлось времени нанести визит старым друзьям, виконту и леди Риз. У них ведь, кажется, есть дочери? По-моему, ты упоминал, что они близнецы?
        Поставив бокал на смешной хрупкий столик, Уилл прислонился плечом к камину.
        — Ты что, нарываешься? Я ведь могу и разозлиться.
        Алек недоверчиво хмыкнул.
        — Ага, давай, посмотрим, что у тебя выйдет,  — отозвался он.  — Нет, я с этой темы не слезу. Вернемся к милым дочкам семейства Риз, ты не планируешь увидеться с ними? Мне кажется, что к одной ты не безразличен…
        — Боже мой, друг! Ты видел сестер лишь один раз, на военном параде, причем они были от тебя довольно далеко. С тех пор прошло три года! Ты и понятия не имеешь о том, как они выглядят сейчас!
        Чувствуя, что Алек прилип как репей, Уилл всерьез подумал о том, чтобы выволочь кузена в сад и врезать ему разок. Ему не хотелось обсуждать ни свое финансовое положение, ни мисс Эвелин Уитни, свою детскую сердечную привязанность. Кто не был в юности увлечен прелестной девушкой? Уилл не исключение. Он не любил вспоминать об этом, но все же Алек прекрасно знал, как он относится к Эви. Но все это было в прошлом, и к чему вспоминать то, что давно кануло в вечность?
        Неожиданное появление в комнате Ситуэлла избавило его от необходимости силой заткнуть рот кузену.
        — Наконец-то,  — пробормотал Уилл, когда дворецкий повел их наверх, в кабинет Доминика.
        — Трус,  — парировал Алек.
        — Напомни мне еще раз, сколько тебе лет?  — промолвил Уилл в ответ, когда они поднялись на второй этаж.
        Алек посмотрел на него с ухмылкой, но придержал язык, потому что Ситуэлл уже стучал в дверь кабинета Доминика.
        — Капитаны Эндикотт и Джилбрайд, сэр Доминик!  — объявил дворецкий.  — Он отступил в сторону, чтобы пропустить кузенов.
        Уилл вошел в кабинет первым, но тут же резко остановился. Алек натолкнулся на его спину и тоже остановился. Господи, они напоминают двух придурковатых школьников — это явно прочиталось на многострадальном лице Доминика.
        — Прошу вас, входите, джентльмены,  — несколько раздраженным тоном промолвил Доминик.  — Не хотите же вы, чтобы его высочество ждал?
        — Нет, сэр Доминик,  — ответил Уилл смиренно.  — Уилл поклонился человеку, сидевшему на одном из кожаных стульев, расположенных перед письменным столом хозяина кабинета.  — Прошу прощения, сэр,  — извинился он.  — Я не ожидал увидеть вас здесь сегодня.
        Фредерик, герцог Йоркский и Олбани, главнокомандующий королевской армией и отец Уилла, встал со стула, протянул сыну руку в теплом приветствии.
        — Конечно, не ожидал, мой мальчик,  — сказал он.  — Я знаю, что тебе дали отпуск, чтобы навестить тетю в Гемпшире. Прими мои соболезнования по поводу кончины твоего многоуважаемого дяди.
        — Благодарю вас, сэр. Он был добрейшим человеком, и моя тетя глубоко переживает утрату.
        — Как и ты, полагаю,  — промолвил герцог в ответ.  — Я же, со своей стороны, рад, что ты в добром здравии после военных действий в Бельгии.  — Он повернулся к Алеку.  — Добро пожаловать в Англию, Джилбрайд. Знаю, знаю, ты тоже неплохо показал себя при Ватерлоо. Тебе и 42-му полку есть чем гордиться.
        Алек ответил на похвалу кивком.
        — Благодарю вас, сэр, но мой вклад в победу ничтожен по сравнению с вкладом бравых солдат моего полка.  — В голосе Алека чувствовалась горечь, ему было нелегко вспоминать погибших и раненых «Черной стражи», пострадавших в тот ужасный день.
        — Да, мы потеряли много отличных солдат. Трудно вспоминать об этом, не правда ли?  — Легкая тень печали мелькнула на круглом и вполне цветущем лице герцога. Однако он быстро взял себя в руки.  — Но я попросил сэра Доминика позвать вас сюда не для этих воспоминаний.
        — Само собой,  — промолвил Доминик.  — Прошу вас присаживайтесь, ваше величество. Мы сможем продолжить нашу беседу.
        Уилл с Алеком обменялись любопытными взглядами. Грузный герцог вновь сел на стул. Они сели рядом с герцогом, а Доминик занял свое место за письменным столом.
        Вид этого массивного дубового стола порой нагонял страх на тайных агентов, по долгу службы посещавших кабинет грозного начальника разведки. До Уилла доходили слухи о приближающейся отставке куратора шпионов, и он невольно спрашивал себя, имеет ли к ней отношение его женитьба? Окажись сам Уилл в подобной ситуации, не захотелось бы ему отойти от дел, достигнув таких профессиональных высот, к тому же ему было трудно представить, что такой человек, как сэр Доминик, сможет поменять высокое положение на спокойную домашнюю жизнь.
        В кабинете возникла тягостная пауза. Герцог, никогда не терявший времени даром и всегда изъяснявшийся прямо, без обиняков, безучастно изучал полотно с охотничьей сценой позади стола Доминика. Он свел широкие брови на переносице и явно был чем-то недоволен. Куратор шпионов хранил молчание, явно ожидая, когда его начальник заговорит.
        — Итак, сэр, хочется узнать, зачем вы приказали нам явиться?  — наконец не выдержал Алек.
        Уилл поморщился — его кузен нарушил порядок. Однако Алека всегда раздражали светские условности, ему было наплевать на хорошие манеры.
        Доминик тихо пробормотал что-то неодобрительное, но, к счастью, герцог не обратил внимания на выходку Алека. Он повернулся к Уиллу и произнес:
        — Думаю, ты меньше всего ожидал увидеть меня здесь,  — начал он.
        — Должен признаться, ваш визит оказался для меня настоящим сюрпризом, сэр.
        Уиллу показалось странным, что отец предпочел встретиться с ними в особняке сэра Доминика, хотя мог отдать приказ явиться в штаб английского военного ведомства. Герцог был в штатском, да и экипажа его не было видно около особняка Доминика — все это свидетельствовало о том, что он хотел избежать любопытных глаз.  — Быть может, вы желаете, чтобы ваши люди в штабе Хорсгардз не узнали о нашей встрече?
        — Я желаю, чтобы наша встреча осталась в тайне, черт возьми,  — резко произнес герцог.  — У нас неприятности, и мне нужно, чтобы вы оба включились в это дело.
        — В самом деле, сэр?  — спросил Уилл.  — И как же мы можем помочь?
        Герцог бросил взгляд на сэра Доминика, и тот сразу вступил в разговор:
        — Джентльмены, мне хорошо известно, что вы оба заслужили хороший отдых. Тем не менее вы мне нужны для одного срочного дела.
        — Боже!  — простонал Алек.  — Господи, неужели опять Наполеон! Нет!
        На лице Доминика мелькнула легкая усмешка.
        — Нет, он надежно заперт, можете мне поверить. Отправляться в дальний путь не требуется. По сути, ваше задание скорее всего здесь, в Лондоне.
        — И что же это за задание?
        Уиллу было трудно справиться с раздражением. Сэр Доминик прав. Они с Алеком должны отдохнуть, и при мысли об очередном шпионском задании ему стало тошно.
        — Цель задания — прекратить убийства,  — заявил герцог.  — Возможно, предотвратить убийство члена королевской семьи, которое может произойти в ближайшее время.
        Алек не смог сдержать изумления.
        — Вы шутите, не правда ли?  — спросил он.
        Герцог прищурился.
        — Какие шутки, капитан, и я буду очень признателен, если вы перестанете перебивать меня,  — раздраженно бросил он.
        Алек поморщился, но тихо извинился.
        — Простите меня, сэр,  — заговорил Уилл, надеясь отвести гнев герцога от Алека.  — Откуда такие сведения? Речь идет о принце-регенте или, быть может, о вас?
        Уилл и герцог никогда не были особенно близки — в конце концов, Уилл не общался с отцом до своего шестнадцатилетия. Однако при мысли, что отец может подвергнуться такой опасности, ему стало страшно. Всего три года назад премьер-министр Спенсер Персиваль стал жертвой грязного преступления.
        Сэр Доминик положил перед собой какие-то листы бумаги.
        — Сейчас нам не хватает точной информации.  — Он посмотрел на герцога.  — Если вы позволите, ваше высочество, я начну с начала.
        — Было бы неплохо,  — тихо пробормотал Алек, оценив игру слов.
        На этот раз уже Уилл бросил на него разъяренный взгляд, умоляя заткнуться, однако Алек только закатил глаза.
        — Полагаю, вам хорошо известно,  — начал Доминик,  — что до подписания акта объединения в Ирландии было немало бед.
        Уилл нахмурился. Несмотря на то что в то время он был еще мал, ему было прекрасно известно о кровопролитных беспорядках, которые годами терзали Ирландию. Группировки католиков и ирландских протестантов объединились против английской администрации в Дублине. В 1798 году группа мятежных католиков спровоцировала серьезное восстание, войдя в сговор с французами, пытавшимися поддерживать мятежников оружием. К несчастью для мятежников, им не повезло, плохая погода сыграла с ними злую шутку, французские корабли были захвачены, восстание грубо, но весьма эффективно подавлено. Подписанная в 1801 году уния — акт, объединивший королевства Англии и Ирландии, послужила сигналом окончания революционного периода, и последние четырнадцать лет были относительно спокойными, учитывая боевой ирландский республиканский дух и католическую эмансипацию.
        По мнению Уилла, ограничение католиков в правах, навязанное законом и в Англии, и в Ирландии, было явно несправедливым. Он-то прекрасно знал, что такое — быть чужаком. Однако ему было известно, что его отец и некоторые особы королевского семейства были яростными противниками католической эмансипации, так что он предпочел оставить свое мнение при себе.
        — Да,  — ответил он,  — но мне казалось, что ситуация в Ирландии была под контролем, ведь недаром же в прошлом году была создана ирландская королевская полиция.
        Роберт Пиль, статс-секретарь по делам Ирландии, руководил созданием ирландской полиции, и впоследствии ирландских констеблей даже стали называть в его честь пилерами.
        — Совершенно верно,  — согласился Доминик.  — Люди Пиля эффективно боролись с беспорядками. Но время от времени все еще происходят волнения, особенно когда речь заходит об имущественном вопросе и беспорядках в сельской местности. Конечно, бунт подавляется полицией, которая, как вы понимаете, очень не по нраву местному населению.
        — В таком случае бунтари должны подчиняться закону и не устраивать беспорядок,  — раздраженно произнес герцог.  — Они сами на свою голову навлекают неприятности, устраивая аграрные разборки. Если лендлорд[5 - Лендлорд — крупный земельный собственник.] хочет выселить ненужного ему католика-арендатора со своей земли, он имеет полное право сделать это.
        Зеленые глаза Доминика стали холодными, как льдинки. У Уилла появилось чувство, что он недоволен словами герцога.
        — Ситуация действительно угрожающая,  — произнес сэр Доминик, стараясь говорить мирным тоном.  — И хотя в большей части Ирландии сохраняется спокойная обстановка, но администрация в Дублине вынуждена пристально наблюдать за обстановкой.
        — Для этого, я полагаю, там нужны глаза и уши,  — заметил Уилл.
        — Ты хочешь сказать, шпионы,  — уточнил Алек.
        Доминик взмахнул рукой.
        — Поясню свои слова. Есть люди, опасающиеся кровопролития, к которому непременно приведет очередной мятеж, хотя они, в общем-то, симпатизируют католикам. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, именно эти люди считают разумным доверить свои тревоги Пилю.
        — Иными словами, речь идет об информаторах,  — сухо заметил Алек.
        Доминик пожал плечами, но ничего не сказал.
        Герцог нетерпеливо взглянул на часы, стоящие на каминной полке.
        — Продолжайте, сэр Доминик, слушаем вас.
        Сэр Доминик кивнул, однако, судя по его поджатым губам, разговор ему не нравился.
        — Ходят слухи, что в Лимерике и Типперери, а также на севере, возле Ольстера, формируются команды радикалов. У нас нет точной информации, мы вынуждены доверять слухам. У нас есть источник в Ольстере, на которого можно полагаться. Он дал тревожную информацию. По его словам, группа радикалов готовит убийство высокопоставленного члена правительства или даже члена королевской семьи. Угроза нависла над Пилем, Ливерпулем или, возможно, регентом. Остальных тоже исключать нельзя.
        Уилл покачал головой.
        — Много неясного,  — сказал он.
        — Как обычно,  — ехидно добавил Алек.
        — Защищать страну — дело чести, Джилбрайд,  — строго изрек герцог.
        Уилл поспешил вмешаться, пока Алек снова не навлек на себя гнев.
        — Да, сэр, совершенно верно,  — вымолвил он.  — И мы с Алистером готовы сделать все от нас зависящее. Однако у вас, несомненно, есть агенты, которые обладают более точной информацией и знают, где в Лондоне можно найти конспираторов.
        — Да, конечно,  — кивнув, сказал сэр Доминик.  — И я окажу вам поддержку в любых вопросах. Но есть одна причина, почему ты, Уилл, больше других подходишь для этой миссии.
        Сэр Доминик на секунду замолчал, а в голове Уилла тихонько зазвонили тревожные колокола.
        — Что же это за причина?  — спросил он.
        Доминик склонил голову, и в его глазах промелькнуло незнакомое выражение, которого Уилл у него никогда не видел. Колокола в его голове загудели громче.
        — Причина в том, что одна твоя старинная подруга, может быть, связана с этим заговором,  — ответил сэр Доминик.  — Не хочу сказать, что имею прямые улики, скорее, она общается с подозрительными людьми.
        — И что это за старинная подруга?  — спросил Уилл.
        — Мисс Эвелин Уитни, дочь лорда и леди Риз,  — ответил Доминик.  — Кажется, ты довольно хорошо ее знаешь, не так ли?
        Глава 2
        Уилл потерял дар речи. Он искал и не находил смысл в словах сэра Доминика.
        — Дьявольщина!  — воскликнул Алек.  — Этого ты никак не ожидал, не так ли?
        — Эви?  — переспросил Уилл.  — Вы уверены?
        — Разумеется, мы уверены!  — рявкнул герцог.  — Думаешь, мы стали бы шутить такими вещами?
        — Нет, сэр, но раз уж ваш источник в Дублине не обладает точной информацией, как вы можете быть уверены в том, что его сведения соответствуют действительности?  — Уилл начал нервничать.  — У меня не укладывается в голове, что Эвелин может иметь отношение к подобным делам.
        Это нелепо! Эви — самая милая и добрая девушка из всех, кого он знал. Она болезненно робка и избегает любых конфликтов. Да никому, кто ее знает, и в голову не придет, что она может иметь какое-то отношение к преступной деятельности, не говоря уже о заговоре или убийстве.
        — К сожалению, факты указывают на причастность к заговору мисс Уитни,  — спокойно произнес Доминик.
        Уилл покачал головой.
        — Я отказываюсь этому верить,  — заявил он.
        — Ты обвиняешь нас во лжи?  — холодно спросил его отец.
        — Разумеется, нет, сэр, но…
        — Тогда ты должен уяснить, что дело тонкое и опасное, а мне нужен человек умный,  — перебил его герцог.  — Полагаю, тебя не проведешь, не то что твоего главнокомандующего или сэра Доминика, не так ли?
        — Но это несправедливо,  — возразил Алек.  — Уилл на это не пойдет.
        Прежде чем отец Уилла успел обратить на Алека свой гнев, Доминик вмешался в разговор:
        — Могу я предложить вам выпить что-нибудь, прежде чем мы продолжим? Ваше высочество, не желаете ли бренди?
        — Ну вот, стоило вам заговорить о выпивке, я понял, что у меня пересохло в глотке,  — проворчал герцог.  — Почему вы раньше не предложили мне выпить?
        Сэр Доминик улыбнулся. Простолюдин, он, Доминик вырос среди представителей королевской крови и лучше других знал, как вести себя с ними. Он был близок к герцогу Йоркскому, разделял его взгляды в отношении английских военных и заботился о благополучии этих людей.
        Куратор шпионов плеснул бренди в два бокала и подал один герцогу, а второй — Уиллу. Он нарочно проигнорировал Алека, и тот, недовольно пробурчав что-то себе под нос, встал и направился за спиртным.
        Эта пауза позволила Уиллу прийти в себя. Да, может, герцог ему и отец, но он еще и принц, и может запросто усложнить жизнь и ему, и Алеку.
        — Прошу простить мое негодование, сэр,  — обратился он к герцогу.  — Но сама мысль о том, что мисс Уитни может иметь отношение к преступной деятельности, буквально поразила меня.
        — Когда ты в последний раз виделся с мисс Уитни?  — спросил сэр Доминик.
        Это было в Гемпшире в 1811 году, когда Уилл ненадолго приезжал к тете с дядей. Владения дяди Филиппа вклинивались в поместье Ризов. Уилл был знаком с их семьей с детства и провел немало времени, бродя по полям и лесам с отпрысками Ризов. Тогда он и подумать не мог, что когда-нибудь почти потеряет связь с ними, особенно с Эви.
        — Четыре года назад, сэр Доминик,  — ответил он.
        Уилл припомнил неприятный разговор с Эви на балу. Она не простила ему, что он забыл их мечты о совместной жизни. Девушка нервничала, а ее васильковые глаза были полны слез. Уилла напрягало и то, что Аделин, сестра-близняшка Эви, буквально пустила корни футах в двух от них и все время гипнотизировала Уилла взглядом. После неприятного вечера Уилл решил, что лучшее, что он мог сделать для семейства Риз,  — это держаться от их дочерей подальше.
        — Выходит, ты больше не знаешься с ней?  — спросил герцог.
        — Можно сказать и так, но Эви не способна на плохие поступки. В этом я уверен,  — упрямо повторил Уилл.
        Сэр Доминик наклонился вперед, упираясь локтями в стол.
        — Кажется, я кое-что могу добавить к нашему разговору,  — сказал он.  — Точно известно, что мисс Уитни в скором времени обручится с человеком, связанным с ирландскими радикалами. Вполне возможно, что она не знает об этой преступной стороне его деятельности.
        — Эви — невеста? Я смотрю, это дело становится все занимательнее,  — встрял в разговор Алек.
        Рука Уилла невольно дрогнула, отчего бренди расплескалось из бокала.
        — Эви? Обручена? Она же была против брачных уз, это абсолютно точно.
        — Похоже, что она изменила свое мнение,  — заметил сэр Доминик.  — Ее ухажер и возможный подозреваемый — Майкл Боумонт, младший сын лорда Леджера.
        Уилл и не подумал скрыть скептическую усмешку.
        — С чего бы это вдруг сыну английского аристократа иметь дело с ирландскими мятежниками?
        — Да с того, что именно этот сын аристократа — католик,  — с явным неодобрением пояснил герцог.  — Кстати, как и вся семья Боумонтов.
        — Хотел бы добавить, что у нас нет никаких свидетельств против самого графа и членов его семьи,  — проговорил сэр Доминик, в голосе которого послышалось легкое осуждение.  — Лорд Леджер весьма достойный человек, к нему хорошо относятся и при дворе, и в Уайтхолле.
        Герцог фыркнул.
        — Коли это так, то почему его сын под подозрением?  — поинтересовался Алек.
        — Потому что Майкл Боумонт — радикал, поддерживающий католическую эмансипацию,  — ответил герцог.  — И он не считает нужным скрывать свои убеждения. Боумонт тесно связан с членами партии вигов, поддерживающей его, несмотря на то что у него нет ни единого шанса на успех, черт побери!
        — Но все это слабые доказательства, что он вовлечен в заговор,  — заметил Уилл.  — То, что Майкл болтается по городу, пытаясь набрать себе голоса, может, и делает его человеком, с которым скучно проводить время, но едва ли это можно назвать осторожным или подозрительным поведением и решить, что он что-то скрывает. Как раз наоборот.
        — Возможно,  — кивнув, согласился сэр Доминик.  — Хотя возможно и обратное — Майкл Боумонт, используя свое положение в обществе, отводит от себя подозрения.
        Огорченный Уилл встал, подошел к камину и… повернулся лицом к присутствующим.
        — Мне трудно поверить в то, что Эви действительно собирается выйти замуж за Боумонта. Он — католик, и я представить себе не могу, что ее родители одобрят подобный брак. Во всяком случае, не леди Риз. Она…
        — Очень разумная женщина,  — перебил его герцог.  — Мне всегда нравилась леди Риз.
        «Вообще-то, на самом деле, эта женщина — редкая сучка»,  — подумал Уилл, но предпочел оставить свое мнение при себе.
        — Боумонты очень богатая семья,  — сказал сэр Доминик.  — И Майкл, без сомнения, процветает, благодаря своему отцу, несмотря на то что он младший сын. А состояние лорда Риза расценивается как среднее, так что ни одна из его дочерей не принесет мужу существенного приданого.
        Уилл усмехнулся. Он ничуть не сомневался в том, что сэр Доминик до последнего фартинга пересчитал состояние Ризов.
        — Полагаю, официального объявления о помолвке не было?  — спросил Уилл, чувствуя при этом неприятное волнение.
        — О помолвке будет объявлено в ближайшее время,  — ответил сэр Доминик.  — Так что у тебя совсем мало шансов.
        — И чего именно вы от меня ждете?  — осторожно спросил Уилл.
        — Ты должен ненавязчиво войти в доверие к девушке и выяснить, что происходит,  — сказал герцог.  — По словам сэра Доминика, вы были когда-то близки. Вам надо снова сблизиться.
        Уилл мрачно посмотрел на сэра Доминика. Откуда, черт возьми, у куратора шпионов эта информация? Спрашивать смысла нет, да Уилл не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос.
        — Вы хотите сказать, чтобы я шпионил за ней?  — Шпионить за Эви — самое худшее из предложений, которое он когда-либо получал.
        — Ну, это не трудно. Проводи с ней побольше времени,  — успокаивающим тоном произнес сэр Доминик.  — Возобнови с ней знакомство, и тогда тебе удастся приблизиться к Майклу Боумонту. Настоящая наша цель — он, а не мисс Уитни.
        Уилл облокотился о холодный мрамор каминной полки, силясь сдержать закипающий гнев.
        — Вы хотите, чтобы я использовал нашу дружбу с Эви, чтобы добраться до Боумонта,  — сказал он.
        Сэр Доминик развел руками.
        — Я понимаю, что наша просьба… неприятна для личных отношений. Ты хочешь быть честным по отношению к мисс Уитни, и это достойно одобрения.
        Уилл вовсе не мучился от угрызений совести. Он оставил Эви, ушел от нее, считая, что неоперившийся птенец не вправе давать обет верности наивной девчонке на два года младше его. Он вступил в армию и покинул Эви, обидев ее своим поступком. Возобновление отношений с целью шпионажа станет еще одним предательством по отношению к этой девушке, которую он когда-то любил.
        — Можно посмотреть на сложившуюся ситуацию по-другому,  — продолжал сэр Доминик. Проницательный взгляд его зеленых глаз требовал внимания Уилла.  — Ты будешь защищать мисс Уитни. Я надеюсь, что мистер Боумонт не имеет отношения к заговорщикам. Но если это не так, то чем скорее мы выведем заговорщиков на чистую воду, тем лучше для юной леди.
        Уилл резко выпрямился.
        — Вы хотите сказать, что Эви может грозить опасность?
        Сэр Доминик на минуту задумался, словно прямой вопрос Уилла поставил его в тупик. Уилл подавил желание подойти к нему и вытряхнуть из него ответ.
        — Думаю, что прямо сейчас опасность ей не грозит,  — наконец с раздражающей двусмысленностью ответил куратор шпионов.
        Алек тоже встал и сердито взлохматил волосы.
        — Вы можете объясняться более определенно? Что именно мы должны предпринять, чтобы оказаться в окружении мисс Эвелин Уитни и Майкла Боумонта? У вас есть четкие рекомендации?
        Герцог снова посмотрел на часы.
        — Мне надо возвращаться в военное министерство,  — заявил он.  — Не стоит слишком осторожничать с этими парнями, сэр Доминик! Они сами найдут верный путь.
        — Может быть,  — согласился Доминик.  — Но прежняя привязанность капитана Эндикотта к мисс Уитни может быть как осложнением, так и преимуществом. Они расстались, но огонек приязни не погас.
        Герцог махнул рукой.
        — Уильяма не интересуют такие девушки, как она, не так ли, мой мальчик? Ни приданого, ни политических связей. За нее даже словечко замолвить некому.
        Уиллу на мгновение захотелось огреть сэра Доминика и отца каминными щипцами. Да, может, Эви и не лучший лот на брачном аукционе, но право, она не заслуживает того, чтобы ее имя трепали столь бессовестно.
        Алек поспешно вступил в разговор:
        — Уилл вовсе не такой мягкотелый, можете быть уверены. Ну а теперь, возвращаясь к деловой части нашего разговора…
        — Да, да,  — с готовностью подхватил сэр Доминик.  — Мистер Боумонт — главный покровитель Хибернианской благотворительной ассоциации. Это организация, помогает иммигрантам. Она прикреплена к маленькой церкви в Сент-Джайлзе, которая содержит благотворительную школу для детей прихожан.
        — Все это не назовешь рассадником мятежников,  — заметил Уилл.
        Сэр Доминик покачал головой.
        — Наши источники в Дублине придерживаются иного мнения. Хибернианская ассоциация стала чем-то вроде информационного центра для новых ирландских иммигрантов в Лондоне, и мы считаем, что радикалы могут использовать ее как пункт связи или даже явки. Мы обратили внимание и на церковь Сент-Маргарет, но наши усилия не дали особых результатов. Понятно, что нам надо искать людей из окружения Боумонта.
        — Но причем тут Эви, помолвка с Боумонтом — это еще не обвинение, не так ли?  — спросил Уилл.
        — Она оказывает большую помощь ассоциации,  — ответил сэр Доминик. Улыбка скользнула по его губам.  — Могу вас уверить, что она имеет определенное влияние на состоятельных господ, так как весьма решительна и обладает превосходным даром убеждения, когда дело касается благотворительности.
        «Черт, а ведь это совсем не похоже на Эви! Она терпеть не может людных сборищ и не любит разговаривать с незнакомцами»,  — подумал Уилл.
        — Как давно она работает с Боумонтом?  — спросил он.
        — Около трех лет,  — ответил сэр Доминик.
        — А есть ли твердое доказательство, что Боумонт участвует в заговоре?
        Куратор шпионов не замедлил с ответом.
        — Скажем, у нас есть кое-что, представляющее интерес. Боумонт переписывается с Дэниелом О’Коннеллом, хотя нам не удалось раздобыть ни одного письма из их переписки.
        — А кто такой Дэниел О’Коннелл?
        — Ирландский радикал, от которого не жди хорошего,  — сердито проговорил герцог.  — Очень плохо, что у Пиля не было возможности всадить пулю в проклятого негодяя.
        — О’Коннелл и Пиль — политические противники в деле католической эмансипации,  — добавил сэр Доминик.  — Пиль недавно вызвал его на дуэль, но она так и не состоялась.
        — Какой позор!  — проворчал герцог, грузно поднимаясь со стула.  — Я должен идти, сэр Доминик. Позаботьтесь о том, чтобы парни получили точные указания.  — Он бросил на Уилла суровый взгляд.  — Я рассчитываю на тебя и на твоего кузена, мой мальчик. Мы должны провернуть это дело быстро и тихо. Если выяснится, что католические радикалы планируют убийство, вспыхнет кровавый бунт. Нам не нужно повторения бунта лорда Гордона[6 - Антикатолические массовые беспорядки в Лондоне в 1780 году, ставшие самыми разрушительными в Англии XVIII века.].
        — Слушаюсь, сэр.  — Теперь, когда отец отдал прямой приказ, Уилл ничего не мог поделать, чтобы уклониться от его исполнения.
        Сэр Доминик с герцогом вышли из кабинета. Уилл рухнул на стул и уткнулся лбом в кулаки.
        — Сущий кошмар!  — пробормотал он.
        — Да уж, пришла беда откуда не ждали,  — согласился Алек. Взяв бокал Уилла, он направился к столику с напитками, чтобы снова наполнить его.  — Кстати, ты вообще-то мог предположить, что мисс Уитни собирается замуж?
        Уилл выпрямился.
        — Да как я мог это предположить, черт возьми? Я же несколько лет ее не видел! Она пошла своей дорогой, а я — своей.
        — Понятно,  — сухо произнес Алек, вручая Уиллу полный бокал.  — Я не думаю, что за прошедшее время она могла так сильно измениться. И мне кажется, что она не та девушка, которая могла бы связаться с наемными убийцами.
        Уилл фыркнул.
        — Да все это просто смешно! У нее добрейшее сердце, и она всегда была робкой малышкой. У бедняжки до первого выхода в свет даже кавалеров не было.
        — Судя по всему, сейчас ситуация изменилась. Можно представить, что Эви превратилась в настоящую смутьянку.
        — Не верю я в это,  — отрезал Уилл.  — Я уверен, что Боумонт попросту воспользовался ее наивностью. Эви всегда позволяла другим водить себя за нос. Да ее собственная сестрица постоянно это делала!
        Поморщившись, Алек поставил свой бокал.
        — Любые наши действия могут повредить Эви,  — сказал он.  — Они в любом случае ударят по самой бедняжке.
        — Господи!  — Уилл глотнул бренди, надеясь, что спиртное растопит холодный узел тревоги в груди. Он не сомневался, что Эви не виновна в предательстве, но прекрасно понимал, с какой легкостью можно манипулировать ею. К тому же она обладала пагубной привычкой создавать себе кумиров, как ему было хорошо известно. В юности Эви могла сделать для него абсолютно все. Она с обожанием относилась к своим братьям, боготворила сестру-близняшку Аделин, которая вполне могла запугать Эви и убедить ее сделать что-то нехорошее.
        Мог ли этот Боумонт поступить так же? Обмануть Эви, полагаясь на ее мягкий нрав, ради своих собственных низменных целей? Если это так, то он — самое настоящее ничтожество, мерзавец.
        — Но ты ведь понимаешь, что мы должны взяться за это дело?  — спросил Алек.  — Твой отец не дал тебе выбора.
        В ответ Уилл лишь молча пожал плечами — не было смысла вслух подтверждать очевидное.
        — Разумеется,  — задумчиво продолжал Алек,  — если мы справимся с этим делом, то станем героями.  — Наши высокопоставленные родственнички будут в восторге, а мы, конечно же, получим долгожданное продвижение по службе. Быть может, нас произведут в рыцари, мы получим титул или даже два.
        — Не похоже, чтобы ты нуждался в чем-то подобном,  — сухо заметил Уилл.
        — Я — нет, а вот ты нуждаешься, учитывая, что ты твердо намерен строить военную карьеру. Но теперь, когда война позади, осталось не так уж много возможностей для этого, и тебе это известно. Так что тебе надо поддерживать хорошие отношения с любимым папочкой, чтобы добиться повышения.
        — Да, я об этом уже думал,  — буркнул Уилл.
        — А это значит, что тебе придется шпионить за своей милой. Как это, нормально?
        — Само собой, мне это не по нраву, идиот, но разве у меня есть выбор?  — Вскочив со стула, Уилл принялся мерить шагами комнату.  — К тому же она действительно «милая», как ты тошнотворно выразился, и мы были слишком молоды, и ни о чем таком не задумывались.
        По губам Алека скользнула хитрая улыбка.
        — А ты хоть целовался с ней, приятель?
        Уилл не ответил на его вопрос. Да, они с Эви целовались все лето, накануне ее первого выхода в свет. Он приехал домой в отпуск из военного колледжа, и эти длинные летние дни благодаря ей стали для него волшебными. Тогда он был почти уверен, что в один прекрасный день они могут пожениться, и Эви, без сомнения, мечтала о том же. Однако они никогда не обсуждали это, да и ее родители нипочем не одобрили бы этот брак, но их отношения были чудесными и упоительными. Но вмешавшиеся в жизнь Уилла шпионские игры и война превратили все его юношеские мечтания в пыль.
        В ответ на молчание Уилла Алек беззаботно пожал плечами.
        — Ну а сейчас ты какие чувства испытываешь к ней и к ее Боумонту?
        — Если он каким-то образом использует ее, я его убью,  — ответил Уилл.
        — Ну, это понятно. А если она ни в чем не виновата? Тебя не огорчит, если мисс Уитни выйдет за него замуж?
        Уиллу очень хотелось ответить, что его вообще не волнует замужество Эви, но Алек не спускал с него пристального, понимающего взгляда. Нет, они потолкуют, когда он доберется до истины!
        К счастью, возвращение сэра Доминика прервало разговор.
        — Давайте заканчивать, джентльмены.  — Доминик вновь уселся за свой письменный стол.  — Время не ждет, заговорщики могут начать действовать с минуты на минуту. Пора приниматься за дело.
        — И с чего же, по-вашему, мы должны начать?  — полюбопытствовал Алек.
        — На днях лорд и леди Риз устраивают прием в своем гемпширском поместье. Вам надо получить на него приглашения.
        Уилл вздохнул сердито и спросил:
        — Каким образом? Я несколько лет с ними не общался.
        Сэр Доминик улыбнулся с насмешкой.
        — Ты же шпион,  — напомнил он.  — Полагаю, что-нибудь придумаешь.
        — Это не просто,  — заметил Алек.
        — Сойдитесь с мисс Уитни и Майклом Боумонтом как можно ближе,  — продолжал сэр Доминик.  — Вам надо проникнуть на собрание в церковь Сент-Маргарет, попасть в кабинет Боумонта, просмотреть его переписку и финансовые документы, которые могут содержать нужную нам информацию. Точно узнать, кто посещает эти собрания.  — Сэр Доминик приподнял бровь, взглянув на Алека.  — Ты же наследуешь графство, Алистер. Скажи Майклу Боумонту, что ты заинтересовался благотворительностью и подумываешь сделать большое пожертвование.
        Алек фыркнул, не скрывая презрения.
        — А с чего бы это вдруг шотландский аристократ-протестант вздумал заниматься благотворительностью для ирландских католиков?
        — Я повторяю: вы же шпионы. Придумайте что-нибудь.
        Уилл уже обдумывал задание.
        — Насколько я понял, вам нужны списки тех, кто посещает церковь Сент-Маргарет и регулярно получает благотворительную помощь, особенно мужчин?
        — Попробуйте раздобыть переписку между О’Коннеллом и Боумонтом, это важно,  — сказал сэр Доминик.  — Она может стать решающим фактором в этом деле.
        — Это будет непростой фокус,  — пробормотал Алек.
        Уилл пожал плечами.
        — Мы и не с таким справлялись,  — заметил он.
        Алек улыбнулся.
        — Да уж, справлялись,  — подтвердил он, посмотрев на сэра Доминика.  — И перед кем мы должны отчитываться? Перед вами или перед герцогом?
        Уилл, в свою очередь, тоже поинтересовался:
        — Слухи верны?  — вымолвил он.  — Ваша отставка как-то связана с изменением вашего семейного положения?
        Улыбка сэра Доминика сделала его на десять лет моложе.
        — Связана,  — ответил он.  — Отныне я буду проводить б?льшую часть времени в особняке своей жены. Настала пора передать часть дел в Англии кому-то другому.
        Уилл уже хотел было вежливо поздравить куратора шпионов, но в этот момент в дверь постучали.
        — Войдите!  — крикнул сэр Доминик.
        Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула женщина.
        — Герцог ушел?  — спросила она.
        Сэр Доминик встал из-за стола и взял ее за руку.
        — Ты в безопасности, любовь моя,  — сказал он.  — Но герцог просил меня передать тебе, что он сожалеет, что не видел тебя сегодня. Ни для кого не секрет, что он неравнодушен к тебе.
        Высокая стройная женщина лет тридцати пяти забавно наморщила носик.
        — Мне трудно в это поверить,  — сказала она,  — но я приму твои слова к сведению.
        Сэр Доминик провел ее в кабинет.
        — Хлоя, я хочу представить тебе капитанов Уильяма Эндикотта и Алистера Джилбрайда. Джентльмены, это леди Хантер, моя жена. Она мать Гриффина Стила и, стало быть, ваша тетя.
        Уилл с Алеком уже начали было отвешивать ей поклоны, но эта маленькая пикантная новость буквально парализовала их.
        Гриффин Стил — сын герцога Камберленда и один из самых богатых людей в Лондоне. Прежде он владел игорными заведениями и даже одним борделем, но недавно продал их. Уилл имел с ним дело, когда вытаскивал Алека из одного заведения Стила, пользующегося дурной репутацией. Его кузен подрался с каким-то типом, который попытался обмануть его. Стил вмешался в драку, выбросил мошенника на улицу, принес свои самые нижайшие извинения и насмешливо предложил Алеку семейную скидку. Алеку это предложение пришлось по нраву, но Уилл постарался как можно быстрее увести его из заведения.
        Известие о том, что эта милая, элегантная женщина может быть матерью Гриффина, просто поразила кузенов.
        Алек первым пришел в себя.
        — Тетя Хлоя, рад познакомиться с вами,  — сказал он, склоняясь в низком поклоне.  — Хотя мне трудно поверить, что такая прекрасная леди может быть матерью такого негодяя, как наш кузен.
        Уилл ткнул его локтем под ребро.
        — Прошу вас, не обращайте внимания на капитана Джилбрайда, мэм,  — сказал он.  — Капитан — невежественный горец, которому, к сожалению, не хватает хороших манер.
        Леди Хантер рассмеялась.
        — Вовсе нет,  — сказала она.  — Мой сын действительно негодяй. Я рада познакомиться с вами, джентльмены. Останетесь у нас на чай?
        Сэр Доминик покачал головой.
        — Это невозможно, любимая,  — сказал он.  — Джентльмены, уверен, что вам надо завершить какие-то дела до поездки в Гемпшир.
        Уилл понял его намек.
        — Возможно, в следующий раз, мэм, когда мы вернемся в Лондон.
        — Буду ждать встречи.  — Она бросила на мужа полный озорства взгляд.  — Гриффина тоже надо будет пригласить — для полного воссоединения семьи.
        Сэр Доминик фыркнул.
        — Мне трудно представить, что из этого выйдет что-то хорошее,  — заметил он.  — Ну а теперь ступайте, молодые люди. Моя жена все утро ходила по магазинам, и ей нужно отдохнуть.
        По мнению Уилла, леди Хантер выглядела бодрой, но он заметил, как ее рука поднялась к нежной округлости, скрывающейся под лифом платья.
        — Доминик, не будь занудой! Я отлично себя чувствую,  — сказала она.
        Алек выразительно посмотрел на Уилла, округлив глаза: на него явно произвел впечатление тот факт, что один из самых беспощадных кураторов шпионов в Европе оказался столь нежным супругом.
        Они быстро попрощались, забрали у Ситуэлла свои шляпы и вышли на улицу.
        Алек удивленно покачал головой.
        — Никогда бы не подумал, что сэр Доминик — человек домашний. Да еще и с беременной женой.  — Он лукаво посмотрел на Уилла.  — Что ж, если это произошло с ним, то может произойти с кем угодно. Скажем… с тобой, Волк? Ты готов поменять щекочущую нервы жизнь шпиона на тихие домашние радости?
        — Задай мне этот вопрос снова через несколько недель, и я дам тебе ответ,  — сказал Уилл.  — После того как мы предотвратили убийство, пресечем вспышку беспорядков и спасем Эви от брака с изменником.
        Глава 3
        Эви Уитни с восторгом наблюдала за тем, как выпущенная ее сестрой Аделин стрела попала точно в центр мишени.
        — Отлично!  — сказала она сестре-близняшке.  — Меня поражает твоя меткость, несмотря на то что у тебя такое же плохое зрение, как и у меня, а носить очки ты отказываешься.
        Аделин протянула ей лук.
        — Это потому, что ты слишком много об этом думаешь, Эви. Ты все долго делаешь. А я всего лишь целюсь в большой красный кружок и выпускаю стрелу.
        Конечно, дело не только в медлительности или расторопности. Аделин, а для друзей и родных просто Эди, прекрасно справлялась с любым делом, за которое бралась, несмотря на плохое зрение. У нее были в запасе самые разнообразные уловки, и она прекрасно скрывала свой недостаток. Она мило сглаживала неловкие моменты, когда, например, не узнавала знакомого, находящегося в другом конце комнаты.
        Не имевшая такого таланта, как у сестры, Эви не смогла бы подсчитать, сколько раз она сбивала цветы в горшках или обижала кого-то из друзей, когда, не узнавая их, проходила мимо, но когда Эви исполнилось двадцать лет, она настояла на том, чтобы ей купили очки. Хотя очки еще надежнее укрепили за ней звание «девушки без кавалеров», она, по крайней мере, больше не рисковала упасть с лестницы или прослыть невоспитанной особой.
        Эви поднесла стрелу к тетиве. И глубоко вдохнула, наслаждаясь нежным ветерком, щекочущим шею. Стоял чудесный сентябрьский денек, лето медленно таяло, уступая место осени, а небо по краям, казалось, мерцало золотом.
        Эви подняла взгляд на Мейвуд-Мэнор — старый, благословенный особняк их семьи. Леди Полок с дочерьми, недавно наслаждавшиеся на террасе послеполуденным солнцем, ушли в дом и, без сомнения, поджидали сигнал гонга. Гости, которые гуляли по лужайкам или наблюдали за состязанием Эви и Аделин в стрельбе из лука, также направились в отведенные им комнаты, чтобы переодеться перед обедом. Сестрам тоже надо было бы вернуться в дом, пока их не хватилась мать и не отругала за опоздание. «Отругала»  — это сильно сказано. Она бы просто улыбнулась, взяла дочь за подбородок и назвала бы озорницей, прежде чем прочесть суровую лекции Эви. В их семье такое отношение матери — дело обычное, и Эви не помнила, чтобы когда-то было по-другому.
        — Ты будешь стрелять или простоишь тут весь день как дурочка?  — спросила ее сестра, снимая кожаные перчатки. Она опустилась на один из кованых железных стульев, стоящих под тентом, который загораживал от солнца стол с напитками.  — Мама головы нам оторвет, если мы опоздаем к обеду, так что лучше, если твой выстрел был бы последним.
        — Ты хочешь, наверное, сказать, что голову она оторвет только мне, верно? Ты можешь хоть дом поджечь, и она все равно найдет тебе оправдание,  — заметила Эви.
        Аделин сочувственно поморщилась.
        — Это ужасно, не так ли?
        Натянув тетиву, Эви прицелилась.
        — В этом нет твоей вины, детка. Просто она такая, какая есть.  — Выпустив стрелу, Эви проследила за ее полетом.
        Аделин, прищурившись, присмотрелась к мишени.
        — Ого, на этот раз ты попала почти в глаз быку!  — сказала она.
        — Я тренировалась,  — заметила Эви.  — Быть может, в один прекрасный день я научусь стрелять так же хорошо, как ты.
        — Что ж, мечтать не вредно,  — отозвалась Аделин. Встав, она потянулась, вытянув перед собой руки.  — Когда дело доходит до…
        — Когда доходит до чего?  — рассеянно спросила Эви, поднимая свой капор, упавший под стол.
        Мать отругает ее, если увидит, что она ходит без головного убора, но денек такой теплый, такой чудесный, что ей не хотелось надевать его. Вздохнув, она все же надела капор и повернулась к сестре. Та напряженно прищурившись, куда-то устремила свой взор.
        Проследив за взглядом Аделин, Эви почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
        — Кто-то к нам идет, но я не могу разобрать кто именно, черт возьми!  — воскликнула Аделин.
        Эви была в полном замешательстве.
        — Это… Это Уилл Эндикотт,  — наконец, запинаясь, пролепетала она.
        Ее сестра от изумления разинула рот.
        — Волк? Ты уверена?
        — Ну конечно, я уверена.  — Эви даже заморгала, словно могла этим заставить Уилла исчезнуть.  — Думаешь, я уже не помню, как он выглядит?
        — Вот что, дай-ка мне твои очки,  — потребовала Аделин.
        Не успела Эви ответить, как сестра сорвала очки с ее носа и нацепила себе на нос. И тут же тихо присвистнула.  — Да-а, будь я проклята! Это Волк Эндикотт. А что это за привлекательный молодой человек, который идет рядом с ним?
        Эви забрала у нее очки.
        — Не знаю, да мне это и неинтересно. Но что я хотела бы знать, так это то… что этот…
        Ей часто не хватало слов, но сегодня — больше, чем всегда.
        — Обманщик? Прохвост?  — услужливо подсказала Аделин.
        В ответ Эви смогла лишь покачать головой.
        Одно время Уилл Эндикотт был для нее целым миром. Она доверяла ему все тайны своей души и обожала с той слепой страстью, какую лишь может испытывать юная девушка во время первой любви. Она считала, что Уилл относится к ней так же — предан ей и намерен жить и умереть с ней в один день.
        Какой же глупой маленькой дурочкой она была! Но что еще хуже, она не могла ни в чем винить Уилла. В конце концов, они были почти дети. Само собой, Уилла увлекли более завлекательные вещи, как и ее со временем. Глупо пестовать в себе чувство обиды и горечи, особенно по прошествии стольких лет.
        Но теперь, когда он приближался по зеленой лужайке к ней, Эви поняла насколько не готова к новой встрече с ним, словно она все еще была обиженной шестнадцатилетней девочкой.
        — Господи, что же он тут делает?  — растерянно спросила она.
        — Полагаю, он приехал повидаться с тобой,  — ответила сестра.
        — Но почему, зачем? Мы не виделись много лет.
        — Позволь мне это уладить.  — Аделин решительно двинулась навстречу Уиллу и его спутнику.  — Неужели это ты, Уилл Эндикотт? Боже, каким это ветром тебя занесло в наш тихий уголок?
        Пока ее сестра, по обыкновению, подшучивала над новоприбывшими гостями, Эви стояла на месте, пытаясь побороть все нарастающее волнение. Еще никогда она не испытывала такой благодарности сестре за ее искусное умение выходить из неловкой ситуации.
        Слушая, как Уилл отвечает на приветствия Аделин, Эви потихоньку разглядывала его: высок, по-прежнему красив… Последний раз она видела его несколько лет назад на военном параде в Лондоне. Уилл тогда находился от нее в нескольких сотнях футов, к тому же он был верхом на лошади. И вот теперь он совсем рядом, ей надо что-то предпринять… что-то сказать или сделать…
        Да, Уилл изменился! Это теперь не долговязый восемнадцатилетний паренек из давних, дорогих ее сердцу воспоминаний. Нет, перед Эви предстал широкоплечий мужчина в красивом узком сюртуке и в сапогах для верховой езды. Он возмужал, лицо приобрело суровые черты, только его необычные светло-голубые глаза, так напоминающие волчьи, и внесезонный загар остались прежними. Взгляд стал строже, резко выделились скулы на обветренном лице, у губ пролегли глубокие складки, подчеркнув твердо очерченный подбородок, а от уголков глаз разбежались едва заметные морщинки. И сразу было видно, что возникли они не от смеха. Эви решила, что они появились от того, что он часто щурился на жарком испанском солнце. Он не производил впечатление жизнерадостного человека, и это было естественно для мужчины, побывавшего на войне. Эви смотрела на Уилла и удивлялась переменам, произошедшим с ним за эти годы.
        Не успел Уилл произнести вымученные слова приветствия, как Аделин опередила его, обхватив руками за шею и запечатлев на его щеке быстрый поцелуй.
        — Ох, да будет тебе!  — воскликнула она.  — Как я рада видеть тебя, Волк! Мы так беспокоились за тебя и других наших друзей во время военных действий, но, кажется, с тобой все в порядке.
        Уилл робко улыбнулся Аделин — он явно был удивлен столь восторженной встрече.
        — М-м-м… да… я тоже рад тебя видеть, Аделин. Да, со мной все хорошо…  — пробормотал он. А потом Уилл повернулся к Эви с осторожной улыбкой, словно ожидая, что она тоже бросится в его объятия.  — Эви, как хорошо снова встретить тебя,  — промолвил он.  — Ты чудесно выглядишь.
        Это была явная ложь. Эви знала, что ее лицо покрылось красными пятнами и стало непривлекательным от жары и волнения, а непокорные волосы растрепались. Она чувствовала себя ужасно неловкой и неуклюжей, и ей захотелось провалиться сквозь землю от стыда.
        — Что ты здесь делаешь?  — выпалила она.  — Тебя мама пригласила?
        Вполне в духе ее мамы было забыть о том, что она пригласила на обед Уилла.
        Он фыркнул.
        — Нет, черт возьми, ничего подобного. Она увидела меня в вестибюле, и у нее был такой вид, будто она откусила кусок лимона. Без сомнения, ее отношение ко мне не изменилось,  — резюмировал он.
        Как ни странно, грубоватое объяснение Уилла чуть уняло тревогу Эви. Перед ней был прежний Уилл, которого она знала, а не вышколенный, слащавый незнакомец.
        — И я так же взволнованна, как мама, потому что ты тоже застал меня врасплох,  — промолвила Эви.
        Уилл кивнул.
        — Знаю, но у Уайтов я встретился с твоим братом, и он пригласил нас погостить у вас несколько дней,  — объяснил Уилл.  — Мне это показалось хорошей идеей, чтобы повидаться со старыми друзьями и навестить тетю Ребекку.
        — Как поживает миссис Эндикотт?  — спросила Эви.  — Надеюсь, ты нашел ее в добром здравии?
        Уилл чуть замешкался с ответом.
        — Вообще-то она ненадолго уехала с сестрой в Бат,  — сказал он.  — Я разминулся с ними на несколько дней.
        Эви нахмурилась. Почему же он не написал тете перед приездом? Его объяснения показались ей бессмысленными. Уилл умудрился несколько лет игнорировать Ризов, и чем, интересно, вызвана такая внезапная перемена?
        Аделин нетерпеливо дернула за рукав Уилла.
        — Ты еще должен представить нас своему другу, Волк.  — Аделин бросила заинтересованный взгляд на высокого крепкого мужчину, стоявшего позади Уилла.
        Эви едва сдержала вздох. Он узнала выражение на лице сестры-близняшки, которое всегда свидетельствовало о какой-нибудь очередной выходке.
        — Не обращайте на меня внимания,  — произнес незнакомец в ответ. Он озорно улыбнулся и дерзко посмотрел на Аделин.  — Я просто любуюсь вашим поместьем.
        Эви отметила быстрый, нервный взгляд, который Уилл бросил на друга.
        — Прошу прощения, леди,  — произнес он.  — Это Алистер Джилбрайд, капитан 42-го пехотного полка, мой давний добрый друг. Алек, позволь мне представить тебе мисс Эвелин Уитни и мисс Аделин Уитни.
        — Леди, для меня это большая честь.  — Капитан Джилбрайд отвесил дамам низкий поклон. В его речи слышался едва заметный шотландский акцент.
        Аделин присела в столь же низком и насмешливом реверансе.
        — Нет, это честь для нас,  — произнесла она, кокетливо хлопая ресницами.
        Без сомнения, сестра Эви нашла для себя новый источник интереса. Эви понимала, чем вызвана такая реакция Аделин, ведь весьма привлекательную внешность капитана Джилбрайда украшали доброжелательная улыбка и насмешливый блеск серых глаз. Похоже, он был из тех людей, которые умеют находить в жизни много радостей. Эви тут же представила себе, как ее сестрица вовлекает капитана в весьма смелый флирт, что наверняка доведет их мать до нервного срыва.
        — Привет, а что это вы тут делаете на самом солнцепеке?  — услышала Эви знакомый голос и увидела своего брата, спешащего к ним по лужайке.
        — Мэтт, вот и ты, плут!  — воскликнула Аделин, бросаясь к брату.  — Мы уже начали гадать, когда же ты появишься. С твоей стороны было нехорошо оставить леди Мэри на наше попечение. Нам пришлось развлекать ее.
        Мэтт грубовато, но крепко обнял сестру.
        — Можно подумать, вы меня целый месяц не видели,  — заметил он.  — Это моя очаровательная невеста, и тебе это прекрасно известно. Я уверен, что вы недурно провели с ней время.
        — Недурно — подходящее определение,  — насмешливо бросила Аделин.
        Мэри Парк была такой же невыносимой гордячкой, как и мать Эви, но она была дочерью графа и внучкой герцога и готовилась выйти замуж за Мэтта, имея весьма внушительное приданое. Мать одобряла выбор сына и предвкушала скорую свадьбу, а Мэтт — хороший брат и послушный сын, но, увы, человек, не склонный к глубоким размышлениям, казалось, был очень доволен своей будущей женой.
        А вот Аделин и Эви, напротив, не выносили заносчивую леди Мэри и давали ей весьма низкую оценку.
        — Сестрица, как вы тут поживаете?  — спросил Мэтт, награждая Эви братским поцелуем в щеку.  — Вижу, вы уже встретили Волка и капитана Джилбрайда.
        — Очень мило с твоей стороны было пригласить их сюда,  — вежливо промолвила Эви.  — Как удачно, что тебе пришла в голову эта мысль.
        Недоумение отразилось на круглом лице Мэтта.
        — А вот мне показалось, что это Волк буквально охотился на меня. Ах, подумать только!  — со смехом воскликнул он.  — Забавно получилось, ты не находишь? Волк, который на меня охотился! Ты поняла?
        Аделин свела брови, не оценив шутку, а капитан Джилбрайд недоуменно посмотрел на Мэтта. Уилл, в свою очередь, бросил на Мэтта злой взгляд, и это неприятно удивило Эви и показалось ей странным. Уилл не хуже других знал, что Мэтт обладает весьма своеобразным чувством юмора, так почему именно сейчас его это рассердило?
        — Да, дорогой, я уверена, что все оценили твою забавную шутку,  — произнесла Эви.  — Но что ты имел в виду, сказав, что Волк на тебя охотился?
        — Боже правый!  — воскликнул капитан Джилбрайд, вынимая из жилетного кармана часы.  — Наверняка уже давно пора переодеться к обеду.
        Пропади все пропадом! Эви встревожено повернулась к дому. Шокированная появлением Уилла, она совершенно забыла об обеде.
        — Дьявольщина!  — вскричал Мэтт.  — Мама была очень недовольна, когда отправляла меня за вами. Она хотела поговорить с тобой до обеда, Эви. И она была весьма расстроена, если хочешь знать. Чем ты могла огорчить старушку?
        Чувствуя, как щеки от смущения заливает краска, Эви покосилась на Уилла, но он был спокоен и невозмутим.  — Да ничего я не сделала такого, но… кто знает?
        — Не беспокойся о маме,  — сказала Аделин.  — Я о ней позабочусь. Но нам всем лучше вернуться в дом, иначе она наверняка устроит сцену.
        — Звучит заманчиво,  — насмешливо произнес капитан Джилбрайд.
        — Поверь мне, в маминых сценах нет ничего забавного,  — сухо заметил Уилл.
        Эви прыснула от смеха. Многое изменилось за последние десять лет, но одно обстоятельство все еще имело над ними власть: они оба боялись леди Риз.
        Улыбка исчезла с ее губ, когда Уилл шагнул вперед, предлагая ей руку. У Эви мелькнула мысль, что если она прикоснется к нему, то того и гляди от волнения лишится чувств.
        К счастью, ее сестра отказала капитану Джилбрайду, который вежливо спросил у нее, может ли он проводить ее до дома. Вместо этого Аделин подхватила под руку Уилла.
        — Пойдем со мной, Волк,  — сказала она.  — Я умираю от желания услышать рассказы о твоих приключениях.  — Аделин игриво посмотрела на Джилбрайда, слегка расстроенного ее отказом.  — Я уверена, что и у тебя, и у капитана на войне была масса приключений и потрясающих случаев.
        Весело болтая, Аделин тащила Уилла за собой. Капитан Джилбрайд, похоже обиженный, плелся следом за ними.
        Взяв под руку Мэтта, Эви двинулась за остальными.
        — Кажется, наша Эди опять взялась за свое.  — На лице Мэтта появилось выражение неодобрения.  — Она рассорит этих капитанов еще до темноты.
        Эви нахмурилась.
        — Аделин просто поддразнивает Уилла, вот и все,  — заметила она.
        — Надеюсь, что так оно и есть, сестрица,  — вздохнул Мэтт.  — Нам всем известно о твоих чувствах к Уиллу. И со стороны Эди не очень-то хорошо пытаться перебежать тебе дорожку.
        У Эви слегка закружилась голова только от мысли о предполагаемом романе сестрицы с Уиллом. Как ужасно для нее в этом случае повернутся события. Но потом Эви вспомнила, что это уже неважно, потому что она больше не любит Уилла.
        — Не говори глупостей! Между нами давным-давно ничего нет,  — отрезала Эви.
        — Что ж, рад это слышать,  — кивнув, сказал Мэтт.  — Ты же знаешь, как мама к нему относится.
        Их мать выносила присутствие Уилла только из-за его опекуна мистера Филиппа Эндикотта, богатого представителя местного дворянства из знатной семьи. Ее отец был чрезвычайно высокого мнения о мистере Эндикотте и всегда приглашал Уилла в Мейвуд-Мэнор. Об истинном происхождении Уилла никто никогда не говорил, но это не означало, что мать Эви ничего о нем не знала. Для леди Риз статус Уилла как незаконнорожденного был так же отвратителен, как и отсутствие у него каких-либо финансовых перспектив. Леди Риз не брала в расчет королевскую кровь, которая текла в жилах Уилла, она не видела ничего привлекательного в дружбе своей дочери с бастардом.
        Эви же была другого мнения. Она бы с радостью оставила привычную спокойную жизнь в провинции и под барабанную дробь отправилась бы за Уиллом хоть на край света. Вот только к несчастью Эви Уилл ни разу не предложил ей пожертвовать собой ради него.
        — Можешь не беспокоиться, Мэтт. Я уверена, что Уилла привело к нам лишь простое желание увидеться со старыми друзьями и не более.
        — Ну да, ты лучше знаешь,  — уклончиво сказал Мэтт.  — Только он буквально из кожи вон лез, чтобы выпросить у меня приглашение.
        Они уже приблизились к невысокой мраморной лестнице, ведущей на террасу, но тут Эви остановила Мэтта.
        — Так ты не шутил, когда сказал, что Волк охотился за тобой?
        — Это было… Ох, я понял, что ты имеешь в виду,  — с улыбкой произнес Мэтт.  — Ты хочешь знать, не шутил ли я, когда сказал, что Волк очень настойчиво стремился попасть в наш старый дом?
        — Ну да! Как же ты не понимаешь?!  — разволновалась Эви. У Мэтта, конечно, не ума палата, но он добрый и любящий брат.
        — Он действительно был очень настойчив. Я уже вышел за дверь, но он ринулся следом за мной. Сказал, что слышал о том, что мы устраиваем веселый домашний прием, и ему ужасно хочется на него попасть.
        — Так и сказал, «веселый»?  — переспросила Эви.
        На лице Мэтта появилось явное мыслительное усилие.
        — Да, так и сказал,  — подтвердил он.  — Слушай, сестрица, Волк явно проявил такую прыть не просто так, он хотел снова поухаживать за тобой, если ты понимаешь, о чем я.
        Эви прижала руку к груди, словно стараясь унять стук сердца, дарящего ей надежду.
        — Да, я понимаю, о чем ты…
        Но с чего бы это Уилл вдруг решил возобновить их давние отношения? Что могло разжечь искру интереса к ней, пробудить чувство, которое, казалось, уже давно умерло?
        — Надеюсь, он ничего не знает о твоих отношениях с Майклом Боумонтом?  — спросил Мэтт.
        Майкл…
        Эви словно очнулась от наваждения и спустилась с небес на землю. Она была готова провалиться сквозь мраморные ступени, ее охватило непонятное чувство вины, будто она задумала нечто плохое.
        — Нет, не думаю, что он слышал об этом,  — сказала она.  — Да и с какой стати, в конце концов?
        Глава 4
        — Ну вот, мисс, кажется все,  — пробормотала горничная, не выпуская изо рта шпильки.
        Эви терпеливо ждала, пока Кора окинет критическим взглядом ее прическу, сдерживая желание прикоснуться к шпилькам и лентам, которые удерживали ее густые кудри в прическе.
        Наконец Кора в последний раз удовлетворенно кивнула.
        — Только не трогайте ленты и шпильки, мисс Эви,  — сказала она.  — У вас такие тяжелые волосы, что прическа от лишних прикосновений может рассыпаться.
        Эви, сидевшая на низком табурете перед туалетным столиком, резко повернулась к горничной.
        — Да я даже не притронулась к ним!  — воскликнула она.
        Кора понимающе фыркнула, чего и следовало ожидать от горничной, которая много лет прислуживала сестрам.
        — Но вы все равно об этом думаете,  — сказала Кора.  — Сейчас прическа просто великолепна, так что ни к чему вам ее трогать и портить.
        Эви посмотрела на ленты абрикосового цвета, затейливо переплетенные с ее волосами. Это позволило локонам виться на висках и шее в хорошо продуманном художественном беспорядке. Ленты по цвету идеально подходили к ее платью, красивая прическа, сделанная со вкусом, подчеркивала красоту ее густых, медового цвета волос. К несчастью, усилия Коры пропали даром, как только Эви надела очки. Большинство мужчин критически относятся к девушкам в очках, совершенно напрасно предполагая, что видят перед собой особ, не имеющих поклонников. Учитывая способность Эви терять дар речи в присутствии мужчин, такие предположения были в целом правильными. Эви понятия не имела как флиртовать, хихикать или восторженно внимать разглагольствованиям молодых людей о своих лошадях, заключенных пари или выгодной партии нюхательного табака. По правде говоря, иногда на светских мероприятиях ей надоедало подпирать стены вместе с компаньонками или пожилыми леди, но Эви как-то научилась не обращать на эти вещи внимания, так же как и на свои наряды. В конце концов, Майклу она нравится и такой, а потому нет смысла волноваться.
        Вновь появившегося на горизонте Уилла Эндикотта больше не было в ее жизни. Майкл объявил ей, что намерен просить ее руки у родителей. И единственная причина, почему он до сих пор этого не сделал,  — это боязнь, что леди Риз может не дать своего согласия. Майкл думал, что продолжительное ухаживание за мисс Уитни позволит леди Риз лучше узнать его и понять, как он предан Эви.
        Но теперь, когда ухаживание затянулось больше чем на год, Эви решила, что ждала уже достаточно долго. Чем быстрее они с Майклом поженятся, тем скорее она выскользнет из-под строгого каблука матери.
        Пока Кора наводила в спальне порядок, Эви представила свое будущее с Майклом Боумонтом. Она собиралась жить с ним спокойно и в довольстве, сосредоточившись на благотворительной работе. Светская жизнь интересовала Майкла не больше, чем Эви, и факт его принадлежности к католической церкви — несмотря на то что он был выходцем из аристократической семьи,  — говорил о том, что он, как и Эви, немного не от мира сего. Именно это обстоятельство в самом начале отношений и привлекло ее в Майкле. Она была уверена, что их ждет благополучная совместная жизнь, и Эви не понимала, почему отсутствие страстной любви к этому человеку может послужить помехой счастливому браку.
        Но истине соответствует как раз противоположное, что в полной мере продемонстрировало сегодняшнее неожиданное появление Уилла. Проведя всего несколько минут в его обществе, Эви вдруг поняла, что пытается справиться с сильными и абсолютно сбивающими с толку чувствами. Не этого она хотела. Больше ей этого не надо. Ей нужен Майкл и спокойная совместная жизнь, а не лихорадочная, почти отчаянная любовь, которую она когда-то испытывала к Уиллу.
        Эви взяла перчатки и уже решила отправиться за Аделин, открыв дверь, соединяющую их комнаты, как вдруг услышала знакомый стук каблучков в коридоре.
        — Черт возьми!  — пробормотала Эви и тут же изобразила на лице некое подобие приятной улыбки.
        Дверь распахнулась, и в комнату вошла леди Риз.
        — Ты можешь идти, Кора,  — сказала леди Риз, не замечая быстрый книксен горничной.
        Кора выскользнула за дверь, успев ободряюще подмигнуть Эви. Той пришлось закашляться, чтобы скрыть смешок.
        — Что это ты кашляешь, Эвелин?  — спросила ее мать.  — Здорова ли ты?
        — Просто я подумала кое о чем забавном, вот и все,  — ответила Эви.
        — Я прошу тебя держать себя более осмотрительно,  — отрезала леди Риз.  — Есть вещь, которую не выносят мужчины,  — это женщина, считающая себя очень умной. Тебя уже и так считают синим чулком, а это губительно, как тебе хорошо известно.
        — Да, мама,  — покорно ответила Эви.
        Похожие вариации этой лекции она слышала каждый день на протяжении последних десяти лет, и ее негодование постепенно сошло на нет. Мать твердо верила, что такие увещевания являются частью ее материнских обязанностей, а Эви была уверена, что она даже не подозревает, как больно могут ранить ее резкие слова. Мать действительно любила ее, но в том, что дочь служит вечной причиной для недовольства, сомневаться не приходилось.
        — Дай-ка мне взглянуть на тебя, дорогая,  — сказала мать.
        Она всегда осматривала наряды дочерей перед зваными вечерами, словно хотела убедиться, что ее девочки уже достаточно взрослые и в состоянии одеться самостоятельно.
        Надо сказать, что леди Риз все еще была настоящей красавицей. В отличие от близняшек она была высока, стройна и вполне могла похвастаться безупречной фигурой. У нее были правильные черты лица, сияющие зеленые глаза и роскошные каштановые волосы. В их семье вечно сокрушались о том, что дети леди Риз, особенно ее дочери, пошли в отца, унаследовав его тяжеловесную стать, присущую выносливым йоменам[7 - Йомены — мелкие землевладельцы, которые самостоятельно занимались обработкой земли.].
        — На этот раз ты выглядишь довольно элегантно,  — наконец вынесла свой вердикт леди Риз.  — Этот цвет тебе идет, да и покрой платья подчеркивает твои достоинства. В нем верхняя часть тела не выглядит такой тяжеловесной, как обычно.  — Она покачала головой.  — Но постарайся сегодня вечером много не есть. Не хочешь же ты лишиться стройной фигуры.
        — Кажется, Майклу Боумонту я кажусь привлекательной, мама,  — не сдержавшись, ответила Эви.  — Более того, ему, по-моему, весьма по нраву мое… телосложение.
        Мать скривила губы.
        — Какое вульгарное слово! Впрочем, не стоит удивляться. Мистеру Боумонту самому не хватает элегантности, учитывая его происхождение.
        Эви едва сдержалась, чтобы не выдать свое раздражение. Несмотря на то что семья Майкла была древнего и знатного происхождения, уходящего корнями к норманским завоевателям, все члены семейства были католиками. Для ее матери это был непростительный грех.
        Мать проплыла к креслу, в котором обычно читали, стоящему у камина, и уселась в него. Кремово-бордовое шелковое платье легло красивыми складками.
        — Эвелин, я понимаю, что ты ждешь, когда Майкл Боумонт сделает тебе предложение, и хотя у нас с твоим отцом есть серьезные возражения против вашего союза с его семьей, похоже, твои шансы стать его женой не так уж малы.
        — А что с моими жизненными перспективами, мама?  — поинтересовалась вошедшая в комнату Аделин, которая услышала последние слова матери.  — В конце концов, мне столько же лет, сколько и Эви. Хотя вообще-то я старше, что делает мое положение еще более рискованным, чем ее.
        Эви едва сдержала усмешку. Аделин родилась на свет всего на двадцать минут раньше Эви, о чем очень любила напоминать ей. Аделин вела себя как старшая сестра Эви и часто защищала ее, испытывая к ней чувства, напоминающие родительские.
        Лицо матери вполне предсказуемо засветилось при виде любимой дочери.
        — Не говори глупостей, Аделин! Ты пользуешься большим успехом. Совсем недавно лорд Бартон жаловался мне, что ты не обращаешь на него внимания. Ты могла бы быть с ним полюбезнее, моя золотая. В конце концов, известно, что он наследник маркиза.
        — Он нудный, и у него отвратительные зубы,  — заявила Аделин.  — Я отказываюсь иметь детей от такого человека.
        Мать вздохнула.
        — Очень жаль, но в ближайшее время тебе следует принять решение. Ты не можешь до конца своих дней порхать как бабочка.
        — Не понимаю, почему не могу,  — пробормотала Аделин, падая на кровать Эви.
        — Иден, ты помнешь платье!  — возмутилась мать.  — А теперь, как я уже говорила Эвелин…
        — Мама, посмотри на часы!  — перебила ее Аделин.  — Мы уже опоздали, а ведь ты ненавидишь опаздывать.
        — Невежливо делать замечания старшим, моя дорогая,  — заметила леди Риз. Она вновь обратилась к Эви.  — У тебя есть планы на Майкла Боумонта,  — утвердительно произнесла она.  — И хотя у тебя нет иного выбора, ты не должна принимать поспешное решение, тем более вступать в невыгодный для тебя союз.
        Эви недоуменно переглянулась с сестрой.
        — Прошу прощения, мама, но я тебя не понимаю. Мы, кажется, уже договорились, ведь у меня нет других подходящих кавалеров. Что-то изменилось?
        Мать иронично приподняла бровь, явно давая понять дочери, что она знает больше, чем говорит. По спине Эви побежали мурашки. Она должна была во что бы то ни стало найти вразумительный ответ на вызов матери.
        — На что ты намекаешь? Ты имеешь в виду Уилла?  — спросила она.  — Должно быть ты шутишь?
        — Я никогда не шучу, Эвелин, особенно в таких важных вопросах.
        — Ну да, конечно,  — пробормотала Аделин и закинула руки за голову.
        Эви не обратила внимания на замечание сестры.
        — Ты ошибаешься, мама,  — сказала она.  — У Уилла сейчас полно свободного времени. Вот он и решил навестить старых друзей.
        Аделин села, свесив ноги с высокой кровати Эви.
        — Ты считаешь, мама, что Волк приехал к нам специально для того, чтобы повидаться с Эви?  — спросила она.
        — Не называй его этим вульгарным прозвищем!  — Мать грациозно встала.  — Я не представляю, зачем еще он мог явиться к нам. Я удивлена, что он появился так неожиданно.
        Эви всплеснула руками.
        — Тогда почему ты хочешь, чтобы он ухаживал за мной? Он ведь тебе даже не нравится.
        — Уильям делает замечательную карьеру,  — отозвалась леди Риз.  — Он состоит на службе у герцога Веллингтона и явно пользуется благосклонностью герцога Йоркского. Полагаю, он сделает хорошую карьеру и на военном и на дипломатическом поприще.
        — Раньше ты не одобряла его занятий!  — выпалила Эви.  — Ты изменила свое мнение, мама?
        Мать наградила ее высокомерным взглядом.
        — Ничего я не меняла,  — заявила она.  — Я возражала против Уильяма, потому что у него не было финансовых перспектив.
        Это, конечно, было неправдой, ничего такого мать никогда Эви не говорила. Зато постоянно намекала на скандальное происхождение Уилла.
        Аделин щелкнула пальцами.
        — Ясно! Все дело в том, что Майкл — католик,  — сказала она сестре.  — И еще в его политических убеждениях. Мама скорее предпочтет, чтобы ты вышла замуж за своего старого доброго приятеля, даже если он и незаконнорожденный.
        — Аделин, довольно!  — раздраженно бросила леди Риз.  — Твой отец был бы недоволен, услышав, что ты так грубо разговариваешь.  — Отвернувшись от своей любимицы, она сердито посмотрела на Эви.  — Я хочу, чтобы сегодня вечером ты была любезна с Уиллом. И не прячься по углам с мистером Боумонтом, чтобы якобы обсудить эту вашу нудную благотворительность. Хоть раз попытайся быть очаровательной, перестань изображать из себя бог знает кого, в конце концов, это просто возмутительно.
        Не дожидаясь ответа, леди Риз стремительно направилась к двери, шелестя на ходу коротким шлейфом, и исчезла за ней.
        — Возьмите свои вещи и спускайтесь к обеду, девочки. Не хотим же мы опоздать еще больше,  — донеслось из коридора.
        — Мы сейчас придем, мама,  — крикнула Аделин.  — Я только зайду к себе за веером.
        Эви застонала. Ей захотелось немедленно забраться в постель и накрыть голову подушкой. Благодаря таинственному появлению Уилла, хрупкое перемирие между Майклом и ее матерью наверняка будет нарушено. Если у леди Риз появится робкая надежда на то, что кто-то еще может захотеть жениться на Эви, не считая мусорщика или мясника, она непременно воспользуется этим случаем.
        — Господи, ну и путаница!  — воскликнула Аделин.
        — Спасибо, что объяснила очевидное,  — бросила Эви.  — Мало того, что теперь я должна общаться с Уиллом, так мне еще придется держать маму на расстоянии от Майкла. Бедняга только-только начал верить в то, что нашел с ней общий язык.
        — Тебе следует пообщаться с Волком, тогда у тебя будет надежда сорвать мамин план. А я, если хочешь, позабочусь о твоем мягкосердечном поклоннике.  — Лицо Аделин стало необыкновенно серьезно.  — Я даже попрошу его потолковать о католической эмансипации. И если после этого ты не оценишь, до чего я преданная сестра, значит, ты вообще уже ничего не понимаешь.
        — Это не смешно, Эди! Майкл — самый благородный человек из всех, кого я знаю, а дела, которыми он занимается, буквально вопиют о справедливости. Я очень им горжусь, хотя никто в нашей семье не понимает, почему именно.
        Аделин подошла к Эви и ласково положила ей руки на плечи.
        — Дорогая моя, я одобряю его занятие. И ты тоже.  — Васильковые глаза сестры, точно такие, как у Эви, смотрели на нее необычайно строго.  — Но иногда я задаю себе вопрос: только ли общность интересов привлекает к тебе Майкла? То, что он делает, заслуживает восхищения, но это дело занимает б?льшую часть его жизни, а теперь может поглотить и твою жизнь тоже. Что ждешь ты от вашего брака? Тебе же всегда хотелось иметь загородный дом и детишек, которых можно было бы баловать.
        Внезапно в горле у Эви образовался комок. Она никогда не могла ничего скрыть от Аделин, как и сестра от нее. Это было одновременно самой чудесной и самой огорчающей составляющей их отношений.
        — Конечно, хочу,  — проговорила она,  — но и Майкл тоже хочет этого. Однако работа очень важна для него, и я это понимаю.
        — Да, но меня беспокоит то, что работа всегда будет для него на первом месте.
        Слегка оттолкнув сестру, Эви направилась к туалетному столику за веером.
        — А ты бы предпочла, чтобы Майкл был типичным молодым щеголем, который тратит время на азартные игры да прогулки в экипаже, а по ночам пьет и шляется по девкам? Ведь большинство знакомых мужчин именно так проводят свободное время, не правда ли?
        Аделин усмехнулась.
        — Волк совсем не такой,  — сказала она.  — Он серьезный, и это одна из причин, что ты раньше так хорошо ладила с ним. Вы были, как двое ученых в башне из слоновой кости, вечно читали книги и обсуждали мировые проблемы.
        — Теперь я делаю это с Майклом, так что думаю, тебе это понравится. Точнее, Майкл тебе понравится,  — сказала Эви.
        — Да он мне и так нравится.  — Аделин пожала плечами.  — Просто, мне кажется, что ты его не любишь,  — настойчиво повторила она.  — Не так, как тебе бы хотелось любить.
        Эви вздохнула. Она обожала сестру-близняшку, но та порой хваткой напоминала ей мастиффа.
        — Ты хочешь сказать, как я любила раньше?  — Эви вздохнула.  — Нет уж, спасибо. Я не хочу еще раз пережить это. У нас с Майклом отличные отношения, основанные на взаимном доверии и общих интересах. Большего мне не надо.
        — Да-а… Звучит отвратительно.
        — Но это не…
        — Да, именно так, и тебе это известно,  — перебила ее Аделин.  — Ты никогда не будешь счастлива в столь пресных отношениях. Ты всегда была натурой страстной, но страсти к Майклу Боумонту у тебя нет.  — Аделин глубоко вздохнула.  — Дорогая,  — продолжила она,  — не откуси мне голову, но кажется, что мама отчасти права. Думаю, ты ошибаешься насчет Майкла, и это меня беспокоит.
        Комок, появившийся в горле у Эви, постепенно перерастал в скалу. Она снова села на обитый шелком низкий стульчик возле своего туалетного стола.
        — Но что еще я могу поделать? Провести остаток жизни рядом с мамой, которая будет постоянно мной командовать? Какой непредсказуемой ни оказалась бы моя жизнь с Майклом, я представить себе боюсь, что останусь навсегда здесь.  — Эви пристально посмотрела на сестру.  — Ты ведь и сама не хочешь жить вместе с родителями, не правда ли?
        Аделин беззаботно помотала головой.
        — Пока я в состоянии справляться с ними, хотя и согласна, что это не комфортная ситуация. Однако не понимаю, чем брак с Майклом лучше.
        — Но ничего другого мне не остается, не так ли?
        Аделин принялась ходить по комнате, мимоходом касаясь пальчиком статуэток Робин Гуда и Шекспира, стоящих на каминной полке, а затем — книг на маленьком столике рядом с креслом.
        — Что скажешь?  — спросила Эви.
        На лице сестры вспыхнула ослепительная улыбка, а в ее глазах появился опасный огонек, что всегда привлекал к ней мужчин.
        — Знаешь, мне всегда хотелось отправиться в путешествие, быть может в Египет или даже в Индию. Когда-нибудь мне придется найти себе супруга, и было бы замечательно выйти замуж за исследователя. Мне кажется, это чудесно — увидеть пирамиды или храмы Луксора, как ты думаешь?
        — Нет,  — упавшим голосом промолвила Эви.  — В этих странах очень жарко, а ты любишь жару не больше, чем я.
        — Ну а теперь ты просто противная!
        Эви заулыбалась, увидев веселую гримасу на лице сестры. Аделин терпеть не могла жару, и Эви даже представить себе не могла, чтобы та согласилась иметь дело с дорожной пылью, болезнями и другими сложностями, неизбежными в путешествиях. Эви была невыносима мысль, что Аделин будут ждать увлекательные приключения, а она останется в тени. Если это произойдет, в ее душе образуется огромная дыра, которую, как подозревала Эви, она никогда не сможет заполнить интересным делом.
        Взяв веер с перчатками, она встала.
        — Нам давно пора идти,  — сказала она.  — Уверена, что мама уже рвет и мечет, извергая пламя.
        Аделин взглянула на каминные часы.
        — Черт возьми, ты права!  — Она метнулась к двери, соединяющей их комнаты, и через мгновение вернулась со своим веером.
        Сестры быстро пошли по коридору, но едва они оказались на верхней площадке лестницы, ведущей к главному холлу, Аделин остановила Эви.
        — Послушай, а как ты будешь вести себя с Волком? Ты же понимаешь, что мама тебя в покое не оставит. Она сделает все возможное, чтобы свести вас. Не удивлюсь, если выяснится, что она переложила карточки у столовых приборов, чтобы вы оказались рядом за столом.
        — О боже! Я об этом не подумала, но уверена, что ты права. Это как раз в ее духе.  — Эви на мгновение задумалась.  — Мы должны обязательно выяснить, почему Уилл сюда явился. Я отказываюсь верить, что его привел интерес ко мне, но все же какая-то причина его приезда есть. Он очень странно вел себя при встрече.
        Они двинулись дальше.
        — Предоставь это мне,  — заявила Аделин.  — Я вытяну из него правду, чего бы мне это не стоило.
        Эти слова прозвучали весьма убедительно, учитывая, к каким методам обычно прибегала Аделин. Но Эви просто необходимо было знать, что задумал Уилл. Несмотря на то что она не видела его несколько лет, она знала его достаточно хорошо, для того чтобы понять, что он что-то скрывает. И если ей удастся выяснить, что именно, она окажется в более выгодном положении, чтобы справиться и с ним, и с мамой.
        — Что ж, хорошо,  — сказала Эви.  — Но, прошу тебя, воздержись от крайностей.
        Аделин подмигнула Эви.
        — Надо думать о своей сестре,  — сказала она.
        Когда они наконец очутились у гостиной, Аделин подтолкнула Эви к дверям.
        — Скажи маме, что я буду через минуту,  — попросила она.
        Эви подняла на нее удивленный взгляд.
        — Куда ты идешь?  — спросила она.
        — В столовую. Мне нужно проверить карточки у приборов.
        — Маме не понравится, если ты что-то изменишь.
        — Ерунда!  — бросила Аделин.  — Предоставь все мне.
        Глава 5
        Поприветствовав четвертую матрону, которую ему представила леди Риз, Уилл понял, что мать Эви имеет на него определенные виды. По какой-то непонятной причине леди Риз бросилась к нему, как только он переступил порог ее дома, и повлекла за собой, то и дело представляя гостям с самыми громкими титулами. Молодых леди, особенно незамужних девушек, она избегала. Уиллу это показалось весьма примечательным.
        К несчастью, из-за необыкновенной активности хозяйки дома Уилл не мог подступить к своей главной цели — Эви, которая, похоже, не рвалась потолковать с ним. Леди Риз постепенно сужала круги, ведя его по комнате, явно преследуя свою дочь, но Эви ловко убегала от ловушки. Она уже давно научилась избегать матери, и это умение пригодилось ей сегодня вечером.
        В конце концов у Уилла появилась уверенность, что Эви изо всех сил старается избегать и его самого.
        Он изменился в лице, когда увидел, как Эви взяла Майкла Боумонта за руку и разве что не прижалась к нему. Казалось, Боумонт тоже был полностью поглощен ее присутствием. Уилл должен был отдать ему должное: тот явно разглядел в Эви привлекательную женщину, скрывавшуюся под маской скромницы. Эви считалась почти безнадежной в отношении кавалеров: холодноватая манера держаться и нежелание принимать участие в светской жизни решили ее судьбу. Усугубляло драму и настойчивое желание носить очки, Уиллу было прекрасно известно, как ей ненавистна необходимость постоянно щуриться, глядя на окружающие предметы или людей. Эви сама себя называла печальной старой кротихой.
        Уилл испытал неприятное чувство, увидев Эви сегодня днем. Очки в сочетании с унылым платьем и простой прической превратили ее из добродушной, озорной девочки, которую он когда-то знавал, в подобие недовольной гувернантки. Рядом с очаровательной сестрой — та по-прежнему была полна жизни и энергии,  — это ощущение печали и тоски еще больше усугублялось.
        Но сейчас Эви пробудила в нем прежние мечты. Она была прелестна в платье абрикосового цвета, которое замечательно подчеркивало ее волосы цвета меда и пленительно облегало удивительно соблазнительную фигурку. Близняшки всегда были девушками крепенькими, но с возрастом их фигуры претерпели изменения, и в лучшую сторону. Правда, в отличие от своей сестры, Эви даже не пыталась воспользоваться своими чарами.
        Похоже, что Майкл Боумонт разглядел в Эви то, что не замечали другие. Он смотрел на Эви с такой глупой восторженной улыбкой, что Уилл невольно заскрежетал зубами.
        Легкое похлопывание веера по руке вернуло Уилла в реальность. Перед ним, изогнув надменные брови, стояли леди Риз и лорд и леди Портман — пожилая чета, с которой он познакомился всего несколько минут назад.
        — Ну, Уильям, что вы думаете о предложении лорда Портман?  — спросила леди Риз, в голосе которой появились легкие нотки металла.
        — Вы думаете герцог Веллингтон согласится?  — спросил лорд Портман.
        Святой боже! Он абсолютно потерял нить разговора. У Уилла редко возникали сложности с потерей внимания, когда он принимал участие в беседе, при этом не сводя глаз с нужного объекта,  — это было одно из самых элементарных умений шпиона, но мысли об Эви выбили его из колеи. Или он попросту забыл о том, какими нудными могут быть разговоры на домашних приемах в английских домах.
        — Ах, вы об этом, лорд Портман…  — уклончиво произнес он.  — Я думаю…
        Сильная рука легла ему на плечо.
        — Вот ты где, приятель! Лорд Риз и лорд Коутерман жаждут потолковать с тобой о чем-то очень важном, так что тебе лучше пойти со мной,  — бодро произнес Алек с совершенно неуместным шотландским акцентом.
        Кислое выражение, появившееся на лице леди Риз, ясно выразило ее мысль, что перебивать и влезать в чужой разговор — это моветон. Но поскольку Алек был человеком богатым, к тому же сыном принца, ей удалось сменить раздражение на натянутую улыбку.
        — Разумеется, капитан Джилбрайд, вы и Уильям не должны заставлять моего мужа ждать. Но прежде чем вы уйдете, позвольте мне представить вас лорду и леди Портман,  — проворковала леди Риз.
        Уилл едва сдержал стон, когда его кузен запечатлел сочный поцелуй на руке леди Портман и отвесил ей экстравагантный комплимент. Судя по всему, пожилые дамы так же не могли противиться чарам Алека, как и обычные театральные дебютантки или дочки хозяина гостиницы.
        — О, капитан Джилбрайд,  — дрогнувшим голоском проворковала леди Портман,  — вы просто потрясающе выглядите в шотландской полковой форме. И мне нравится, что… что…  — Она ткнула указательным пальцем в сторону чресел Алека.
        Уилл был готов поклясться, что ее коренные зубы при этом лязгнули.
        — Это спорран — традиционная шотландская сумка, отделанная мехом, миледи,  — ответил Алек, лукаво подмигнув пожилой леди.
        Леди Портман разразилась манерным девичьим смехом.
        — О, мой дорогой капитан, я очень надеюсь, что за обедом вы сядете рядом со мной,  — промурлыкала она кокетливо.
        Лорд Портман изумленно посмотрел на жену: его явно удивило ее поведение.
        — Почту за честь, миледи,  — отозвался Алек.  — А теперь прошу меня простить, но долг зовет.  — С этими словами он взял Уилла под руку и решительно поволок его прочь.
        — Насколько я понял, лорд Риз — это просто предлог?  — спросил Алек.
        — Ты прав, конечно,  — улыбнулся Алек.  — Я просто спасал твою задницу.
        — А ты не мог бы не изображать из себя благородного сына Аррана[8 - Остров в Шотландии.]?  — попросил Уилл.  — У меня голова начинает болеть, когда ты это делаешь.
        — И не у одного тебя,  — ответил Алек.  — Зато с пожилыми леди мой способ просто творит чудеса. Да, впрочем, и с молодыми тоже…
        — Проси Господа, чтобы тебя не посадили за обедом рядом с леди Портман. Подозреваю, что она попытается ощупать под столом твою меховую сумку.
        — Спасибо за бесполезное предостережение, но пора поговорить о деле. Ты уже поговорил с Боумонтом? Потому что мне не удалось даже подойти к нему: мисс Уитни охраняет его, как кошка-мама своего единственного котенка.
        — Меня еще не представили ему,  — ответил Уилл.  — Полагаю, ты заметил, как последние полчаса леди Риз таскала меня за собой по гостиной, знакомя со своими гостями.
        — Заметил.  — Алек схватил бокал с вином с подноса у проходившего мимо лакея.  — Ты упоминал, что она тебя недолюбливает, но ее поведение теперь кажется довольно странным, не находишь?
        — Нахожу, но сейчас я не в состоянии об этом думать,  — ответил Уилл.  — Мне нужно провести некоторое время с Боумонтом… и Эви.
        — Давай разработаем новую тактику,  — предложил Алек.  — Например, подойдем к ним с противоположных сторон. Загоним их в ловушку, как в овраге, так сказать.
        Уиллу было не по нраву предложение приблизиться к Эви, как к врагу, но он все же согласно кивнул. Алек направился как бы к лорду Ризу, но сделал крутой вираж и оказался позади Эви. Уилл тем временем пошел прямо к ней.
        Находясь еще в нескольких футах от Эви, Уилл заметил, что она вобрала голову в плечи, как будто почувствовала его приближение, хотя и вела серьезный разговор с Боумонтом. Повернувшись, она поймала взгляд Уилла. За отблеском света свечей, отражавшихся в линзах очков, ее глаза расширились.
        Черт! Она явно не доверяет ему, а это намного усложняет его работу. Уиллу неприятно было думать, что Эви чувствует себя неловко рядом с ним. Конечно, это неизбежное следствие разлуки длиной в несколько лет, он разбил ее надежды, однако ее негодования он не разделял. С самого первого мгновения как он увидел Эви, его захлестнуло ностальгическое чувство близости с ней, причем так сильно, что он даже растерялся. Он и подумать не мог, что почти детские воспоминания так взволнуют его. Он не почувствовал никакого трепета, когда несколько недель назад навещал тетю Ребекку, правда, возможно, скорбь по умершему дяде заслонила радость по поводу возвращения домой.
        Боумонт, заметив смятение Эви, прервал разговор и повернулся к Уиллу с раздражением. Их взгляды встретились, Боумонт чуть отступил назад, словно заметил врага. Он подошел к Эви, и его рука легла на ее талию, словно Боумонт защищал свою невесту от предполагаемого соперника. Боумонт явно обладал хорошей интуицией в любовной игре — это полезное, хотя и неприятное, наблюдение,  — заключил Уилл.
        — Волк… Уилл… добрый вечер,  — запинаясь, пробормотала Эви.  — Рада… рада снова видеть тебя.
        Неловкость, испытываемая Эви в компании, не была для Уилла чем-то новым. Но вот неловкость в общении с ним — была. Слегка поклонившись Эви, Уилл наградил ее самой теплой улыбкой из своего арсенала.
        Гладкая кожа ее лица мило порозовела, а роскошный бюст приподнялся и опустился, когда она задышала быстрее, натягивая лиф платья. Уиллу понадобилась вся сила воли, чтобы побороть искушение задержать взгляд на ее пышной груди.
        — Я рад, что принял приглашение Мэтта,  — сказал он.  — Такое ощущение, будто я вернулся домой, наконец увидел Мейвуд-Мэнор и своих старых друзей.
        Пухлые губы Эви сжались в тонкую линию — за одно короткое мгновение ее волнение сменилось раздражением.
        — Что же ты не приезжал раньше?  — спросила она.  — Впрочем, это неважно. Я рада, что тебе у нас хорошо. Вижу, что даже мама рада тебя видеть.
        Да, именно такая вот мелкая деталь. Эви прекрасно понимала, что ее мать тоже что-то задумала. Взглянув на Эви, Боумонт закашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. Щеки Эви из розовых стали пунцовыми.
        — Боже, я забываю о правилах приличия!  — воскликнула она.  — Майкл, позволь мне представить тебе Уильяма Эндикотта, капитана Первого королевского драгунского полка. Уилл, это достопочтенный[9 - В Великобритании почетный титул.] Майкл Боумонт, мой очень хороший друг.
        После невнятных слов приветствия на несколько секунд наступило молчание: мужчины оценивали друг друга. Уилл видел, что взгляд Боумонта словно мечется по нему, как будто он повстречал соперника, а его рука до сих пор покоится на талии Эви.
        Подавив растущее раздражение, Уилл решил сосредоточиться на нужном объекте. Боумонт был почти так же высок, как и он, но субтильнее и больше походил на ученого, чем на светского человека. Держался он с достоинством, но совсем не как лощенный денди, свидетельством чего были его галстук в восточном стиле и аккуратно причесанные волосы. В нем чувствовалась та спокойная уверенность, которая, вероятно, нравилась Эви. Важной чертой было то, что карие глаза Боумонта светились умом.
        Проницательность глубокого темного взора говорила о том, что Боумонт мало что пропускает мимо своего внимания. И если он действительно участвует в заговоре, то противником он будет нешуточным, в этом Уилл был абсолютно уверен. А это, в свою очередь, означает, что Эви — если она действительно собралась замуж за Боумонта,  — все-таки может быть в опасности. С этим явно надо было что-то делать.
        Поскольку ни один из мужчин не собирался нарушить напряженное молчание, Эви нетерпеливо вздохнула и попыталась разрядить обстановку:
        — Уилл — наш старый друг семьи, Майкл. Мы практически выросли вместе.
        Улыбка на лице Боумонта такая ясная, что стерла с лица Уилла все подозрения, он даже почувствовал теплое чувство к стоявшей рядом с ним женщине.
        — Тогда капитана можно считать настоящим счастливчиком, Эвелин,  — промолвил Боумонт.  — Жаль, что я не водил с тобой знакомство, когда ты была девочкой. Уверен, что ты была просто очаровательна.
        Пальцы Боумонта непроизвольно коснулись попки Эви. Уилл недоуменно приподнял брови, глядя на его руку. Эви, тихо охнув, поспешно шагнула в сторону.
        — Ты ошибаешься, Майкл,  — с неловким смешком проговорила она.  — Волк, то есть Уилл, подтвердит это. Мы с Аделин были ужасными девчонками.
        Боумонт ничуть не смутился, что его руку увидели на попке Эви, он вел себя абсолютно спокойно.
        — Я уверен, что это неправда, дорогая, и капитан, бесспорно, должен это подтвердить,  — повернулся он к Уиллу.
        — Эви была чудесной,  — согласился Уилл.  — А вот Эди… впрочем, это уже другая история. Эви всегда была добрейшим существом…
        Глаза Эви расширились от комплимента Уилла. Тот удержал ее взгляд, молча подтверждая каждое свое слово. Но реакция Эви оказалась не такой, как он ожидал. На ее лице появилось страдальческое, встревоженное выражение, и она подвинулась к Боумонту, словно ища у него поддержки. Тот ободряюще положил ладонь на ее руку.
        Это подтвердило факт некоего взаимопонимания между ними, что, не понравилось Уиллу, как и то, что Эви привычно придвинулась к Боумонту, словно ей понадобилась защита… Против него?
        — А как вы с Эви познакомились, мистер Боумонт?  — поинтересовался Уилл.  — Ваша семья тоже давно поддерживает дружеские отношения с семьей Ризов?
        — Боюсь разочаровать вас, мы с Эви познакомились всего несколько лет назад,  — высокомерно произнес Боумонт, явно задирая свой аристократический нос перед ним, и Эви в том числе.
        — Мы познакомились на лекции в Королевском обществе,  — пояснила Эви с вымученной улыбкой.  — Оказалось, что мы оба интересуемся кельтской историей, и Майкл любезно дал мне несколько книг на эту тему. У нас много общего, Уилл, тебя это удивляет?
        Эви интересуется кельтской историей? Для Уилла это оказалось новостью.
        — День, когда я решил пойти на эту лекцию, оказался для меня счастливым,  — сказал Майкл, обращаясь к Эви.  — И для прихожан церкви Сент-Маргарет тоже. Ты оказалась для нас спасением, Эвелин.
        Искренняя, милая улыбка расцвела на губах Эви, отчего она стала выглядеть моложе и еще привлекательнее. Уилл даже приревновал ее к потенциальному жениху, который с такой теплотой говорил об их знакомстве. Уиллу же, кроме детских воспоминаний, ничего не осталось. Он решил сосредоточиться на задании.
        — Сент-Маргарет?  — с вежливым интересом спросил он.  — Боюсь, я не знаю существа вопроса.
        — Это церковь в Сент-Джайлзе, в которой действует благотворительная организация,  — объяснила Эви.  — Майкл — один из ее патронов, а я иногда помогаю ему. Уверена, что тебя все это заинтересовать не может, Уилл.
        — Меня интересует все, что ты делаешь, Эви,  — промолвил Уилл с легким укором.  — И тебе следовало бы это знать.
        — Правда?  — удивилась Эви.  — А я думала, что все как раз наоборот, учитывая историю нашего знакомства.
        Неожиданный выпад на несколько мгновений лишил Уилла дара речи. Тут Боумонт бросился в омут беседы.
        — Я уверен, что вас не заинтересует наша немногочисленная благотворительная организация, капитан Эндикотт,  — сказал он.  — Все, что мы можем вам рассказать, вмиг поблекнет по сравнению с историями о ваших военных приключениях на Пиренейском полуострове.
        Уилл почувствовал непреодолимое желание схватить этого типа за галстук и приподнять так, чтобы его начищенные ботинки не касались пола, но он усилием воли сдержал гневный порыв — дело важнее. Эви явно рассказала Боумонту об их отношениях и, возможно, даже объяснила, почему их дружбе пришел конец.
        И теперь Эви, похоже, чувствует себя не в своей тарелке, явно пугаясь назревающего конфликта.
        — Майкл, уже пора идти на обед,  — сказала она.  — Ты сопроводишь меня?
        Как только Боумонт повернулся, чтобы взять ее под руку, перед ними возник Алек и очень ловко вклинился между Эви и ее поклонником.
        — Мисс Уитни, как я рад снова видеть вас!  — воскликнул он.  — Должен сказать, что у вас просто изумительная семья! Особенно хочется отметить вашу гостеприимную матушку.
        — Как вы изменились,  — пробормотала Эви.
        Уилл наконец решил возразить ей.
        — Извини, я этого не заметил, ведь мы давно уже не дети,  — сказал он.
        — Не обращай внимания на мои слова,  — попросила Эви.  — Я еще никак не привыкну к тебе и Алеку.
        — Даже не верится, что мы встретились,  — вымолвил Алек, поворачиваясь к Боумонту и широко улыбаясь.  — Мисс Уитни, будьте любезны, познакомьте нас с вашим другом.
        Эви вздохнула и безразлично произнесла:
        — Достопочтенный Майкл Боумонт, капитан Джилбрайд.
        Слово «достопочтенный» она произнесла с ударением, словно желала подчеркнуть, что статус Майкла для них недостижим. Эви явно не знала, что Алек — один из самых богатых людей Британии. Хотя потакать снобизму было не в ее духе.
        — Алек, мы толкуем о благотворительности, которой мистер Боумонт занимается в Лондоне,  — сказал Уилл. И добавил:  — В Сент-Джайлзе. Похоже, это весьма стоящее дело, и я уверен, что тебе это может быть интересно.
        Подсказки кузену оказалось достаточно.
        — Ничего себе!  — воскликнул Алек с самым искренним заинтересованным видом.  — Вы должны рассказать мне о вашей деятельности, мистер Боумонт! Я действительно очень интересуюсь благотворительностью.
        Уилл еле удержался от смеха. Алек, как водится, хватил через край. На лице Эви появилось скептическое выражение, а вот Боумонт посмотрел на Алека сухо и строго.
        — Вы проявляете интерес к благотворительной деятельности, капитан Джилбрайд?  — осторожно спросил он.
        — Да, как мой дед граф Риддик,  — ответил Алек.  — Благотворительность — вот тема нашего общения. Мы частенько обсуждаем, например, как помочь бедным падшим ангелам в борделях. Интересная тема, не правда ли?
        Уилл поначалу решил, что Алек переигрывает, но он ошибался. Судя по блеску глаз Боумонта, его кузену удалось подцепить того на крючок.
        — В таком случае я с удовольствием расскажу вам, какую работу мы проводим в Сент-Маргарет,  — ответил Боумонт.
        — Отлично! Для меня лучшей темы для разговора не найти.  — Взяв Боумонта под руку, Алек попытался увлечь его в сторону.
        Боумонт, похоже, пришел в себя после такого натиска.
        — Эвелин, ты не будешь возражать…
        — Не беспокойтесь, мистер Боумонт, я о ней позабочусь,  — ответил за Эви Уилл.
        Боумонт нахмурился, но Алек не дал ему время для раздумья и увел его, с энтузиазмом что-то говоря. Делом всего нескольких секунд было вовлечь Майкла в оживленную беседу, и вскоре он уже абсолютно забыл про Эви.
        Уилл повернулся к Эви и улыбнулся ей. Эви нервно похлопывала кружевным веером по платью и с тревогой и подозрением не спускала с него взгляда.
        — Что ты задумал, Уилл?  — спросила она.
        Уилл выразил удивление:
        — Почему я должен был что-то задумать, Эви?  — спросил он.  — Ты что, боишься остаться со мной наедине? Со мной, с твоим старым другом?
        Мило залившаяся краской всего несколько минут назад, Эви теперь была бледна и напряжена.
        — О, так значит мы — старые друзья? Вероятно, мы по-разному понимаем слово «дружба». В моем понимании друзья должны постоянно общаться. Друзья отвечают на письма и, возвращаясь домой, прилагают усилия, чтобы увидеть друга, пусть даже совсем ненадолго. И уж точно друг не бросит друга, заставляя того недоумевать, что же такого плохого он сделал и почему так с ним поступили?
        Уилл понимал справедливость упреков Эви, он даже не знал, что ей ответить. Они смотрели друг на друга, а годы и расстояние таяли под натиском их общей душевной боли. Черт, он действительно был виноват, потому что предал их дружбу. Не по злому умыслу и не от пренебрежения, а просто из-за собственного идиотизма, не понимая, как его поступок отразится на такой чувствительной и любящей девушке, как Эви.
        Густо покраснев, Эви пролепетала:
        — Я не имела права говорить тебе это, Уилл. Пожалуйста, прости меня.
        Уилл тяжело вздохнул.
        — Ты имеешь полное право сердиться на меня,  — сказал он.  — Но я не хотел тебя обидеть, никогда не хотел, дорогая моя, и это правда. Я был слишком молод и глуп, чтобы понимать, что к чему.
        Эви подняла на него полные слез васильковые глаза.
        — Ты обидел меня,  — просто сказала она.
        Уиллу захотелось сказать, как он сожалеет, что был таким глупцом, что глубоко сожалеет о содеянном, что ему снова хочется быть с ней так же близко, как раньше.
        Уилл переживал, что обидел Эви и потерял ее дружбу, он принес ее на жертвенный алтарь своей военной карьеры. Да, он нашел дело, которое ему по душе. И в этой жизни не было места Эви.
        — Эви, мне очень жаль.  — Уилл поморщился, понимая, что его слова банальны.
        Он не мог открыть ей тайну своего появления в ее доме, интереса к Боумонту и реальную причину, которая привела его в Мейвуд-Мэнор. Уилл усугубил свой чудовищный, но необходимый обман, дав ей невнятные обещания, которые едва ли сможет выполнить.
        — Не беспокойся,  — просто сказала Эви.  — Мы с тобой были молоды и глупы, особенно я. Мне не стоило ждать чего-то необыкновенного.
        Ее горький пессимизм разжег гнев Уилла.
        — Эви, я действительно сожалею о том, что обидел тебя, но я же не давал тебе обещания, которое не мог бы сдержать,  — горячо промолвил он.
        — Да уж, в этом отношении ты всегда был очень осторожен, не правда ли? Боже тебя упаси от необходимости отвечать за свои действия.
        Эви пошла было прочь, но Уилл успел схватить ее за запястье. Она удивилась, но потом попыталась вырвать свою руку.
        — Отпусти меня,  — тихо произнесла она,  — прежде чем кто-нибудь заметит, что ты ведешь себя со мной неучтиво.
        — Я неучтив?  — переспросил он, не веря своим ушам.  — Я понимаю, что обидел тебя, и приношу за это искрение извинения, но я знаю, какая ты сильная, несмотря на свою робость. Ты всегда была сильной натурой,  — гораздо сильнее Аделин между прочим. И счастье светилось в твоих глазах, дорогая, но теперь я тебя едва узнаю.
        Эви так сильно побледнела, что казалось вот-вот упадет в обморок. Но когда Уилл попытался поддержать ее, она оттолкнула его руку.
        — Извини, что я не оправдала твоих ожиданий,  — сказала Эви, пытаясь овладеть собой.  — Должно быть, ты очень огорчился, узнав, что я наконец-то повзрослела. Но, как видишь, я нашла дело получше, чем грезить о высокомерных, красивых мальчиках и таскаться за ними хвостиком, как влюбленная кошка.
        — Все было совсем не так, и тебе это известно. Я помню, что мы были счастливы — счастливы вместе, я хочу сказать.
        Сейчас Уиллу показалось, что он сморозил глупость.
        — Это верно,  — тихо промолвила Эви. Ее голос был полон обиды.  — Но ты знай, после твоего исчезновения жизнь моя не была счастливой и простой. Я стала управлять имением в пятнадцать лет, потому что маму нельзя было беспокоить подобными вещами. Но когда находилась с тобой, я пыталась быть такой, какой хотелось тебе — счастливой и беспечной, то есть такой девушкой, которую ты бы, как мне казалось, мог полюбить. Но это не помогло. Ты оставил меня и даже не оглянулся назад.
        Уилл хотел было возразить, но она жестом остановила его.
        — Но как только я справилась с болью, вызванной тем, что меня бросили, у меня наконец-то появился шанс стать такой, какой мне хотелось. А не такой, какой хотелось тебе.
        Не успел Уилл ответить Эви, как за его спиной раздался легкий стук каблучков.
        — Все хорошо, Эви?  — спросила Аделин, подбегая к сестре.
        — Да, дорогая, все отлично. Мы с Уиллом как раз вспоминали былые времена.
        Сказать на это было нечего, поэтому Уилл решил попридержать язык.
        Прищурившись, Аделин чуть наклонилась к нему, явно готовясь при необходимости ткнуть пальцем в грудь. Или врезать ему.
        — Я поговорю с вами позже, Волк Эндикотт,  — заявила она. И это прозвучало как угроза, а не обещание.
        — Буду с нетерпением ждать,  — сухо произнес Уилл.
        С отвращением фыркнув, Аделин потянула сестру за руку.
        — Пойдем, дорогая. Майкл ждет, чтобы отвести тебя к столу.
        Они прошли мимо Алека, не удостоив его взглядом. Тот торопливо уступил им дорогу. Уилл огляделся по сторонам в поисках стены, о которую можно было бы удариться головой.
        — Похоже, пока все идет неплохо,  — заметил Алек, проходя мимо него.
        — Ты даже не можешь представить, куда все идет,  — отозвался Уилл.
        — Свою роль я исполнил, и в том, что ты пока не выиграл игру, моей вины нет. Однако не похоже, что ты позволил хорошенькой девчонке вертеть тобой, как ей хочется, Волк.  — Алек секунду помолчал.  — Хотя полагаю, этого можно было ожидать.
        — Что, черт возьми, это означает?
        Алек начал было отвечать, но Уилл остановил его взмахом руки.
        — Ладно, не думай об этом. Как ты поладил с Боумонтом?
        — Вокруг этого человека ангелы толпятся, только бы послушать его речи,  — проговорил Алек.  — Но я расскажу тебе все позднее.  — Он кивком указал на гостиную.  — Настало время обеда, и ты должен вести к столу мисс Аделин Уитни. Думаю, она тебя уже ждет.
        Само собой, Аделин стояла за дверью, глядя на него так, будто он только что вырвался из преисподней, изрыгая огонь и серу.
        — Боже правый!  — пробормотал Уилл.  — Что я такого сделал, чтобы заслужить это?
        Ехидный смешок Алека стал ему единственным ответом.
        Глава 6
        На следующий день Эви бродила вокруг гостиной, пытаясь набраться смелости. Рано или поздно ей придется встретиться с Уиллом лицом к лицу и извиниться за свое грубое поведение минувшим вечером. Ведь многие, включая ее мать, видели, как она распекала Уилла. Даже Майкл заметил ее дурное настроение. Правда, она не очень его скрывала, но все же…
        Что касается Уилла, то Эви удавалось избегать его оставшуюся часть вечера — спасибо Аделин, которая поменяла местами карточки с именами гостей на столе. Как они и ожидали, леди Риз планировала посадить Эви рядом с Уиллом, но Аделин подсадила его к болтливой леди Портман. Аделин заметила, как недовольно Уилл свел брови, однако с пожилой графиней он был безупречно вежлив.
        Мать была удивлена и явно недовольна переменой мест за столом, но отреагировала на это сердитым взглядом, брошенным на Эви — как обычно, она обвинила в случившемся ее. Эви спокойно приняла это. Она бы с радостью выслушала очередную нравоучительную лекцию матери, если бы та избавила ее от неприятной необходимости сидеть за столом рядом с Уиллом. Эви больше не хотела видеть и разговаривать с ним. Уилл прав, она трусиха, это чистая правда, но что с того?
        — Что-то не так, мисс Эвелин?
        Вздохнув от неожиданности, Эви повернулась и увидела лакея, державшего в руках поднос с тостами для завтрака.
        — Нет, вовсе нет,  — со слабой улыбкой отозвалась она.  — Вот что, позвольте-ка мне открыть вам дверь.
        Молодого человека ее слова привели в ужас.
        — Нет, мисс, нет, в этом нет необходимости!  — вскричал он.
        Лакей поспешно обежал вокруг Эви и сам открыл дверь в гостиную. Когда она первой прошла в комнату, он с явным облегчением выдохнул, дав Эви понять, что она способна огорчить даже младшего лакея. Эви решила, что у нее настоящий талант обижать почти всех, кого она знает, не считая Майкла, который никогда не обижался на то, что она сказала или сделала. Неудивительно, что он так ей нравится.
        Солнце лилось в комнату сквозь венецианские окна, оставляя на розово-зеленом ковре полосы света и тени. Гостиная для завтрака была одной из самых приятных комнат в доме, бледно-зеленые стены были украшены блестящими черными панелями, и там находился чудесный мебельный гарнитур в стиле королева Анны[10 - Стиль королевы Анны (Anne queen’s style)  — богато инкрустированная, золотисто-ореховая, лакированная мебель.]. Аделин и Эви частенько проводили здесь утренние часы, читая корреспонденцию, составляя планы на день или просто болтая друг с другом. Приятный, спокойный способ начать день.
        Вдобавок ко всему мать редко заходила сюда, что делало это уютное место еще более привлекательным для сестер. Раньше мать по обыкновению завтракала в постели, но потом она зачастила в свою личную гостиную. К несчастью, этим утром она решила спуститься в гостиную для завтрака, а это означало, что у нее что-то на уме. Лишь в крайней необходимости мать покидала спальню раньше одиннадцати часов утра, даже если в доме были гости. И то, что она сегодня спустилась раньше десяти, было, мягко говоря, очень тревожным сигналом.
        — Ну вот и ты, Эвелин,  — сказала мать, сидевшая на своем месте в конце стола.  — Я уже подумывала послать за тобой лакея.
        Эви пробормотала слова извинения, хотя обычно попытки унять гнев матери ни к чему хорошему не приводили.
        Быстро оглядев стол, Эви поняла, что лишь немногие гости вышли к завтраку. Леди еще не спустились, а джентльмены явно позавтракали и отправились с отцом на рыбалку. Аделин, Мэтт, а также Майкл и лорд Портман уже были здесь. К несчастью, пришли на завтрак и Уилл с капитаном Джилбрайдом, а это означало, что удача окончательно оставила Эви.
        Все мужчины встали при появлении Эви, а Уилл, не дожидаясь лакея, выдвинул из-за стола пустой стул рядом с собой. Его губы тронула вежливая улыбка, глаза же при этом были холодны, как голубоватые льдинки.
        Его в высшей степени сдержанное поведение было как нельзя кстати, однако Эви все равно не имела ни малейшего желания садиться рядом с ним. Кто знает, что ему придет в голову? Вдруг у него возникнет желание уронить ей на колени тарелку яичницы с ветчиной? Ни к чему испытывать судьбу…
        — Садись со мной,  — весело предложила Аделин, похлопывая по стулу рядом с собой.
        Мысленно поблагодарив сестру, Эви направилась к ней и села между Аделин и Майклом с едва сдерживаемым вздохом облегчения. Эви поймала на себе недовольный взгляд матери, Уилл же усмехнулся, и у Эви появилось чувство, что ее силой заставили пройти сквозь строй.
        — Доброе утро, дорогая,  — заботливым тоном произнес Майкл. В его взгляде читались нежность и доброта. После бессонной ночи Эви казалось, что она похожа на леди Элис — бледную, измученную прародительницу королевы Елизаветы, которая обычно смотрела на нее с портрета, висевшего в галерее на верхнем этаже дома. Домашняя легенда гласила, что призрак Элис то и дело появляется по ночам, до смерти пугая горничных. Этим утром Эви чувствовала себя неважно, но это вряд ли относилось к ее физическому здоровью, она была крепка и вынослива, скорее ее душевное настроение оставляло желать лучшего. Роль изможденной дамы была не для нее, учитывая, что она была здорова. Эви было трудно представить в постели, в слабо освещенной комнате с уксусом в одной руке и нюхательной солью в другой.
        — Могу я предложить тебе что-нибудь?  — спросил Майкл услужливо.
        — Нет, спасибо,  — ответила Эви, заставив себя улыбнуться.
        Пора уже ей перестать кукситься. Она должна извиниться перед Уиллом за свое недостойное поведение, у нее нет причины унывать только из-за того, что старый друг нанес им визит. Она должна радоваться, что он посетил их дом и вышел живым из резни при Ватерлоо.
        — Я буду только чай с тостом,  — пояснила Эви.  — А потом мы с тобой можем провести время за книгами, если хочешь.
        Майкл принес с собой целую кипу бумаг, среди которых были и гроссбухи с записями, касающимися благотворительных дел в Сент-Маргарет, а также иной помощи, которую церковь оказывала местному населению. Были здесь прошения к потенциальным пожертвователям, поскольку главный учредитель фонда, лорд Эллсуорт, умер несколько месяцев назад. Пока средств хватало, но к концу года ситуация могла ухудшиться. Майкл отдавал б?льшую часть собственных денег в церковную казну, но это не могло продолжаться вечно, как ему ясно дал понять его отец, лорд Леджер, который хотя и симпатизировал ирландским иммигрантам, оказавшимся в трудной ситуации, но все-таки считал, что его младший сын слишком много денег тратит попусту.
        — Как желаешь,  — с улыбкой ответил Майкл,  — но сегодня такой чудесный день, выходной. Давай придумаем что-нибудь еще, книгами мы можем заняться позже.
        — Нет, мисс Эвелин, а почему, собственно, вы решили утро провести, зарывшись с головой в старую заплесневелую книгу?  — спросил сидевший напротив них капитан Джилбрайд.  — Уверен, что можно найти лучший способ провести такой замечательный день.
        Эви пристально посмотрела на капитана, зачарованная его акцентом. Порой он говорил как английский аристократ, проведший в Итоне или Оксфорде годы, когда складывается личность ребенка, но пару раз за прошлый вечер он переходил на тяжеловесный шотландский акцент. Казалось, что он вдруг вскочит с места и начнет танцевать рил. Эви стала подозревать, что капитан Джилрайд переходил на шотландский акцент ради шутки, хотя она и представить себе не могла, с какой целью он это делал.
        — Ничуть не сомневаюсь, что ты мечтаешь вырваться за пределы дома,  — насмешливо прокомментировал Уилл слова Алека.  — Так что ты задумал?
        — Я наслышан о красивых развалинах всего в получасе езды отсюда,  — ответил капитан Джилбрайд.  — Думаю, это старое аббатство.
        — Должно быть, речь идет об аббатстве Сент-Осмунда,  — утомленно проговорила Аделин.
        Как правило, почти все гости Мейвуд-Мэнор отправлялись на экскурсию к живописным развалинам, поэтому Эви и ее сестра были там по меньшей мере раз сто. И как бы ни были хороши развалины, Аделин не желала видеть их снова.
        — Развалины должно быть прекрасны,  — произнес Джилбрайд с такой очаровательной улыбкой, что любая женщина, кроме Аделин, растеклась бы лужей у его ног.
        Но Эди только пожала плечами, недвусмысленно выражая свое презрение к предложению капитана Джилбрайда.
        — Это древнее цистерцианское аббатство, развалившееся после того, как были закрыты монастыри. Оно красивое, но ничего особенного в нем нет.
        — Да, но там можно замечательно провести время с такими милыми леди, как вы и мисс Эвелин,  — сказал Джилбрайд.  — Это отличная возможность побродить среди каменных развалин, я полагаю, не говоря уж о том, чем могут заняться парень и девчонка на природе.
        Капитан приправил свое возмутительное замечание многозначительным подмигиванием Аделин, но тут же охнул, и Эви была уверена, что это Уилл пнул его ногой под столом.
        После некоторого неловкого молчания, потому что Аделин не нашлась, что ответить Джилбрайду, ее мать, наконец, натянуто улыбнулась.
        — Думаю, это чудесная идея, девочки,  — сказала она.  — Вы можете взять ландо или поехать верхом с мужчинами.
        Именно на их совместную прогулку мать и надеялась, ведь ей так хотелось свести Эви с Уиллом. Эви ничуть не сомневалась, что это именно она рассказала Джилбрайду о руинах — традиционном месте прогулок для гостей.
        — Спасибо, мама,  — отозвалась Эви с ясно читающимся сожалением.  — Но боюсь, у нас с Майклом сегодня слишком много работы. Быть может, завтра?
        Леди Риз со стуком поставила чашку на стол.
        — Эвелин, я с презрением отношусь к подобной высокомерной грубости,  — заявила она.  — Капитан Джилбрайд был так мил, предложив, прогуляться. И я просто шокирована тем, как ты отреагировала на его слова.
        Эви застыла. Мать редко устраивала ей нагоняй перед посторонними. От того, что она получила такую отповедь, да еще на глазах у Уилла, она почувствовала тошноту. Правда, мать никогда особенно не церемонилась с Уиллом, так что ему было не впервой слышать, как леди Риз отчитывает за провинность своих дочерей.
        Когда Эви рискнула поднять глаза на Уилла, она поймала его неодобрительный взгляд, адресованный леди Риз. Да что там, его лоб накрыли такие тучи, что Эви забеспокоилась о том, что мать заметит это и обидится.
        Аделин ринулась сестре на помощь.
        — Мама, ни к чему нападать на Эви,  — сказала она.  — У меня тоже нет желания ехать на развалины.  — Аделин покосилась на капитана Джилбрайда.  — Если хочешь знать, они нам до смерти надоели, и уж точно не среди мертвых камней я бы хотела провести день.  — Судя по ее тону, капитан Джилбрайд тоже казался ей смертельно скучным субъектом.
        — Никого твое мнение не интересует, Аделин,  — сердито отрезала леди Риз.  — Эвелин, я не желаю, чтобы ты на целый день запиралась в библиотеке с мистером Боумонтом, занимаясь этой вашей благотворительностью. Во-первых, это вредно для здоровья. Во-вторых, я не одобряю твое общение с отталкивающими и опасными людьми, с которыми тебе приходится сотрудничать. Я уже давным-давно хочу потолковать об этом с твоим отцом и уж теперь постараюсь сделать это как можно скорее.
        Эви почувствовала, как напрягся сидящий рядом с ней Майкл. Его реакция была вполне понятна, потому что, судя по тону матери, та явно считала его одним из тех отталкивающих типов, которые рыскают вокруг Сент-Маргарет.
        — Мама, это несправедливо!  — выпалила Эви, пылая от гнева, который и заставил ее говорить.  — Мы с мистером Боумонтом занимаемся в Сент-Джайлзе чудесной работой, и совсем необязательно предлагать нам что-то другое. И я не намерена бросать это занятие, чтобы ты или папа о нем ни думали.
        Возмущенное восклицание леди Риз заполнило неловкое молчание, воцарившееся в гостиной.
        — Ну вот, ты сделала это,  — едва слышно прошептала Аделин.
        Уже сожалея о взрыве эмоций, Эви смущенно посмотрела на Уилла и Джилбрайда. Однако Уилл не обращал никакого внимания ни на нее, ни на леди Риз. Вместо этого он не спускал глаз с Майкла, словно лишь его реакция на безобразную семейную сцену имела какое-то значение.
        — Сложная ситуация,  — заметил Джилбрайд.  — Моя дорогая леди Риз, я нижайше молю вас о прощении. С моей стороны было глупо предположить, что у леди и мистера Боумонта еще нет планов как провести этот день. И я буду рад перенести нашу поездку на более подходящее время.
        Как бы ни была огорчена Эви, она не смогла не заметить, что шотландский акцент капитана исчез — в очередной раз. Более того, его улыбка была настолько лукавой и обаятельной, что даже мать оттаяла. Эви добавила необходимость поблагодарить капитана Джилбрайда за находчивость в список дел на сегодня, который составляла в голове.
        — Вам не за что извиняться, мой дорогой сэр,  — с легкой иронией ответила леди Риз.  — Я полностью поддерживаю ваше предложение съездить на развалины. Как только допью чай, я велю экономке приготовить ланч для пикника.  — Она бросила сердитый взгляд на Эви, говорящий: «А с тобой мы потолкуем позже». Мои дочери будут готовы к поездке через час.
        Аделин тяжело вздохнула.
        — Мама, если Эви и мистер Боумонт не хотят ехать…  — Она замолчала, увидев, что брови матери сошлись на переносице.
        — Думаю, это чудесная мысль,  — прервал надвигающуюся угрозу Майкл.  — Действительно не стоит, чтобы такой восхитительный день прошел впустую.  — Он вежливо кивнул Джилбрайду.  — Благодарю вас за предложение, сэр. Уж и не помню, когда я последний раз ездил на пикник.
        Джилбрайд радостно улыбнулся.
        — Вот и отлично!  — воскликнул он.  — Стало быть, все решено.
        Леди Риз поджала губы, чувствуя одновременно облегчение и раздражение, причиной которого стал Майкл, сумевший уладить ситуацию.
        — Ты уверен?  — шепотом спросила его Эви.  — Я же знаю, как ты относишься к подобным мероприятиям. И у нас так много работы…
        Майкл так мило улыбнулся Эви, что она вспомнила, почему собирается за него замуж. Она не испытывала к нему безумной любви, но ни один мужчина не относился к ней с такой учтивостью и вниманием. Безусловно, это куда важнее страсти или дрожи в коленях, появившейся у нее, когда один человек через многие годы появился в их доме.
        Майкл уверял ее в своей готовности изменить планы, но Эви чувствовала на себе взгляд Уилла, и он притягивал ее. Это одновременно и пугало и возбуждало. Она посмотрела Уиллу в глаза, гордо подняв голову, ожидая встретить насмешливое удивление, вызванное утренней домашней бурей в стакане воды.
        Но в его взоре она не увидела ни удивления, ни даже насмешки. Уилл казался спокойным и милым и преспокойно достал свой завтрак. Эви была в некотором замешательстве, словно находилась меж двух огней, и оба притягивали и волновали ее.
        Эви поблагодарила, встала из-за стола и покинула гостиную.
        Глава 7
        Эви бежала по вестибюлю, натягивая на ходу перчатки. Она сильно опаздывала, поскольку слишком долго размышляла: ехать ей на прогулку или остаться в своей комнате. Она набралась смелости, чтобы манкировать приказание матери, но вошедшая к ней Аделин сообщила, что если Эви откажется от прогулки, то она тоже не поедет. Эви пришлось в спешке собираться. «Я знаю, что ты не хочешь видеть Уилла,  — сказала сестра,  — но ты не можешь прятаться вечно. Война закончена, и мы будем часто встречать его, так что тебе лучше изменить свое отношение к его присутствию. К тому же мама устроит очередной скандал, а это никому не пойдет на пользу, особенно Майклу». Доводы Аделин пробили брешь в сопротивлении Эви. Действительно, попадет и Майклу, а ведь он так старался отвести удар, направленный на них, в сторону.
        Мимолетно улыбнувшись лакею, придержавшему ей дверь, Эви вылетела из дома, но на мгновение остановилась, чтобы глаза привыкли к яркому утреннему солнцу. Солнечный свет преломлялся сквозь стекла ее очков, и ей понадобилось некоторое время, пока пятнышки, танцующие перед ее взором, не начали исчезать.
        — Слава богу, ты явилась,  — Аделин улыбнулась сестре. Она сидела верхом на Касторе, своем гнедом жеребце.  — Я уж подумала, что придется послать за тобой поисковую группу.
        — Не думаю, что это было бы трудное задание, не так ли?  — резким тоном ответила Эви, спускаясь по мраморным ступеням на лужайку.
        Кастор замотал головой — ему явно не терпелось пуститься вскачь. Аделин успокоила его одним прикосновением, так как прекрасно умела ладить со своим любимцем. Она, как всегда, выглядела великолепно в костюме для верховой езды цвета осенней листвы и в потрясающей шляпке с перьями.
        Эви всегда удивлялась, как уверенно сестра держится в седле, учитывая, что она отказывалась носить очки. Ее сердце колотилось в груди всякий раз, когда Аделин на коне перескакивала живую изгородь или перелетала через канаву, но при этом, кажется, ни разу не ошиблась. За много лет она разработала собственную стратегию верховой езды без очков. Она отлично выучила Кастора, и тот прекрасно сам разбирался во всех сложностях маршрута. Аделин бесстрашно носилась галопом на преданном коне, не боясь упасть.
        Эви обвела взглядом небольшую группу людей на посыпанной гравием подъездной аллее. Все уже были в седлах и ждали начала похода. Майкл сидел на одной из самых спокойных лошадок из конюшни Мейвуда, а капитан Джилбрайд позволил своему гигантскому жеребцу встать на дыбы. Лорд Дирлинг и сэр Реджиналд Баскертон, два наиболее настойчивых соперника из поклонников сестры-близняшки Эви, тоже присоединились к их группе и сейчас гарцевали рядом с Аделин, добиваясь ее внимания.
        А вот Уилла нигде не было видно.
        — Где Поллукс?  — спросила Эви, имея в виду своего жеребца. Эви не стала интересоваться Уиллом, потому что решила не проявлять к нему никакого интереса.
        — Леди Риз сообщила, что вам будет удобнее ехать в экипаже Уилла,  — ответил Джилбрайд.  — Это отличная мысль, сказал я вашей дорогой матушке. Так вы сможете прихватить с собой вот эту корзину для пикника. Должен признаться, я уже испытываю голод, несмотря на вкусный и обильный завтрак.
        Поймав на себе скептический взгляд Аделин, Джилбрайд ответил ей обезоруживающей улыбкой. Улыбка шотландца могла покорить любую женщину, но сейчас Эви едва сдерживала желание, чтобы не запустить в него чем-нибудь. Здравый смысл подсказывал, что вины Джилбрайда в том, что ей придется ехать с Уиллом, нет — это все дело рук ее матери. Хотя, с другой стороны, именно Джилбрайд за завтраком предложил отправиться на эту унылую прогулку, так что, вероятно, ей не следует переживать из-за желания треснуть его по голове.
        — Я, конечно, рада быть полевой кухней, капитан Джилбрайд,  — сказала Эви.  — Я думала, что отправлюсь на прогулку верхом, но, видит бог, я не хочу, чтобы вы пропустили обед. Вдруг лишитесь от голода чувств и грохнетесь со своего жеребца.
        В глазах Джилбрайда мелькнула усмешка, когда он услышал ответ Эви. Ее реакция на учтивые слова капитана была верхом неприличия, но в ближайшее же воскресенье на церковной службе она непременно вознесет Господу дополнительную молитву за находчивый ответ.
        — Извини, моя дорогая,  — произнесла Аделин, еле сдерживая смех.  — Я пыталась разубедить маму, но она была непреклонна и заверила меня, что тебе понравится прогулка в экипаже.
        — Надо не забыть поблагодарить ее,  — сухо ответила Эви.
        Ну хорошо, по крайней мере, у нее появится возможность извиниться перед Уиллом. И поскольку они поедут в открытой коляске, да еще в окружении всадников, то обстановка будет не очень располагающей к беседе. Аделин постарается держаться поблизости, да и Майкл поедет рядом с экипажем, ширина дороги это позволит. В самом деле, не существует причины, заставляющей ее сердце биться столь неистово, а ладони увлажняться от пота в туго натянутых перчатках.
        Спустя всего лишь мгновение парный двухколесный экипаж, которым управлял Уилл, выехал из каменной арки, за которой находилась конюшня. Эви поняла, что у нее есть нешуточная причина для тревоги.
        Уилл был великолепен. Он управлял парой прекрасных серых коней, уверенно провел их аккуратным кругом к парадному крыльцу. Благодаря теплому сентябрьскому дню, он не надел кучерский плащ с капюшоном. Синий сюртук выгодно подчеркивал его широкие плечи, а бриджи цвета печенья облегали сильные мускулистые ноги. Поставив ногу в сапоге на закругленное крыло коляски, Уилл улыбнулся Эви.
        — Ваш экипаж подан, миледи,  — сказал Уилл, приветственным жестом снимая перед ней шляпу, что было совсем на него не похоже. Он широко улыбался и чем-то напоминал шутника капитана Джилбрайда. Хотя Эви безучастно отмела попытку шотландца очаровать ее, Уилл все-таки заставил ее сердце быстрее застучать в груди. Эви с тревогой поняла, что улыбка никого другого, даже Майкла, не имела такой власти над ней, как улыбка Уилла Эндикотта. Эта мысль огорчила и обеспокоила ее, и она нахмурилась.
        Уилл сразу отметил перемену ее настроения.
        — Эви, с тобой все в порядке?
        — М-м-м, да, наверное,  — неопределенно ответила она.
        Пытаясь скрыть охватившее ее волнение, Эви подобрала юбки и протянула руку Уиллу. Но тут Майкл соскочил с коня и бросился помогать ей сесть в экипаж.
        — Пожалуйста, обопрись на мою руку, Эвелин,  — предложил Майкл участливым тоном, который никак не вязался с мрачным взглядом, которым он одарил Уилла.
        Эндикотт посмотрел на Майкла так, словно увидел перед собой таракана или сороконожку. Эви подумала, что отец Уилла, герцог Йоркский, не взирает на окружающих с таким омерзением, как его сын. Можно было подумать, что эти двое… делят спорную территорию, другого определения Эви подобрать не могла, и этой территорией, безусловно, была она сама.
        Взглянув на протянутую ей руку Уилла, Эви приняла помощь Майкла. А потом благовоспитанно наградила Уилла теплой улыбкой — отчасти для того, чтобы отплатить себе самой за то волнение в крови, которое с такой легкостью вызвал в ней Уилл.
        — Прошу тебя держаться рядом с нашим экипажем,  — попросила она Майкла, игнорируя явно раздосадованного Уилла, который сидел рядом с ней.  — Возможно, нам удастся обсудить кое-какие деловые вопросы, ведь на этой прогулке мы только даром теряем время.
        — Ты заслужила отдых и в прогулке нет ничего предосудительного,  — ответил Майкл.  — И я рад составить тебе компанию. Надеюсь, капитан Эндикотт не возражает?  — Он с иронией посмотрел на Уилла.
        — Нет, совсем не возражаю,  — раздраженно, недовольным тоном ответил Уилл.  — Вы можете ехать рядом с нами.
        Внезапно он подстегнул коней, и они рванули вперед. Майкла окутало облако пыли. Ухватившись за край экипажа, Эви оглянулась и увидела, что ее поклонник чихает в носовой платок и вытирает глаза. Аделин и ее эскорт уже направили своих лошадей следом за экипажем, а капитан Джилбрайд вежливо остановился и ждал, пока Майкл придет в себя.
        — Ты поступил грубо,  — нервно сказала Эви Уиллу.  — Посмотри, что ты сделал с бедным Майклом.
        Уилл дернул плечом.
        — Боумонт раздражает меня,  — бросил он.
        — А меня раздражаешь ты.
        Уилл озорно усмехнулся.
        — Нет, не раздражаю,  — уверенно заявил он.  — Я всегда могу сказать, когда ты на самом деле сердишься, а когда только делаешь вид.
        Эви предпочла промолчать и устремила взор вперед, на ходу поправляя шляпку, которая съехала набок, когда экипаж неожиданно прибавил скорость. Конечно, Уилл непростительно грубо себя вел, Эви почувствовала себя польщенной. Мужчины никогда еще не ссорились из-за нее, и она вынуждена была признать, что это весьма забавно.
        Солнце выбрало именно это мгновение и спряталось за облаками, Эви поежилась от внезапной прохлады. Ей пришло на ум, что ее знобит не только от свежего встречного ветерка, но и от присутствия Уилла. Она не понимала как должна к нему относиться.
        Уилл посмотрел на нее.
        — Ты замерзла? Под сиденьем есть плед. Хочешь, я достану его для тебя?
        — Нет, конечно,  — ответила Эви.  — День теплый и чудесный, да и солнце через минуту снова выглянет из-за облаков.  — Она оглянулась на всадников.  — Я думаю, что тебе надо ехать помедленнее. Остальные несколько отстали.
        Он пожал плечами.
        — Как хочешь.  — Он сделал движение, как бы призывающее лошадей сбавить ход, но на самом деле оно не произвело на них никакого действия.
        Эви с досадой покачала головой, так как прекрасно знала, что Уилл поступает всегда так, как ему нравится. С ним было бессмысленно спорить, поэтому Эви переключила внимание на изумительный пейзаж, открывающийся ее взору. Экипаж катил по извилистой тропе от Мейвуд-Мэнор к большому тракту. Они проезжали фермы арендаторов, их плодородные поля золотились спелыми колосьями. Мимо проносились перелески, и вскоре широкий поворот привел коляску к великолепной дубовой роще. Дальше кони понеслись по тенистой аллее.
        Все это было так же радостно и знакомо, как и присутствие рядом с ней Уилла, вынуждена была признаться себе Эви. Мысли легко вернулись к тем дням, когда они с Уиллом часами катались в его маленькой двуколке счастливые и довольные друг другом.
        Уилл любил тогда рассказывать истории, сочинять сказки о мальчике по имени Этелред Брейсгердл, который убежал из дома и путешествовал по восточным странам в поисках удачи. По-детски нелепые, эти сказки были такими забавными, что под конец Эви буквально рыдала от смеха. Лишь позднее, когда Уилл ушел в армию и сказки остались в прошлом, Эви поняла, что эти истории отражали его собственное горячее желание и тоску по приключениям.
        Эви незаметно вздохнула по былым временам, вспоминая, как ей было хорошо проводить с Уиллом время, несмотря на то жестокое разочарование, которое она испытала позднее.
        Уилл замедлил бег коней, чтобы проехать мимо будки привратника и повернуть к старым каменным воротам, а Эви живо вспомнила день, когда он учил ее управлять лошадьми на этой самой аллее. Они сидели в небольшой повозке, запряженной пони, стоял такой же тихий сентябрьский день, как сегодня. Эви было всего двенадцать лет, но именно тогда она влюбилась в Уилла. Эви вспомнила как его ладони накрыли ее руки, помогая ей управлять пони, и она испытала какой-то внутренний толчок, который помнила и по сей день. Уилл смотрел на нее, его голубые глаза были полны любовью и смехом, а Эви пропала. С тех пор она не встречала мужчин, которые разбудили бы в ней то же чувство — яркую радость, которой, казалось, были наполнены великолепные, беспечные летние дни, и им не было конца. Конечно, тогда Уилл был всего лишь мальчиком, а теперь он стал невероятно привлекательным мужчиной, да к тому же имеющим определенное влияние. Его крупное, горячее тело теснило ее на сиденье экипажа, и, несмотря на то что они ехали под открытым небом, от его близости ей становилось трудно дышать.
        Эви глубоко вдохнула, чтобы унять колотившееся сердце. Одному Богу известно, как еще может распорядиться Уилл с ее чувствами и жизнью, если сейчас она позволит своим чувствам возобладать над разумом. Если она позволит своему влечению вырваться наружу — это станет ужасным предательством по отношению к Майклу — человеку, подарившему ей цель в жизни. А что она может на самом деле ждать от Уилла, кроме головной боли и разочарования?
        — Что не так, Эви?  — спросил он, словно подслушав ее мысли.
        Эви удивилась.
        — Нет, все в порядке,  — ответила она.  — А почему ты спрашиваешь?
        — Я помню твой вздох,  — пояснил Эндикотт.  — Он означает, что ты чем-то огорчена.
        Эви выпрямилась, пытаясь чуть отодвинуться от него. Этот чертов тип был невероятно большим, а ведь, видит бог, она и сама далеко не малютка. Это просто чудо, что они вдвоем, к тому же она в платье для верховой езды, поместились рядом на сиденье экипажа.
        — Со мной все прекрасно.  — Она посмотрела на него с беззаботной — так, по крайней мере, надеялась Эви — улыбкой.  — Не думаю, что ты очень хорошо меня изучил, учитывая, что с нашей последней встречи я выросла, Уилл.
        Эндикотт бросил на Эви взгляд, который сначала задержался на ее лице, а затем спустился ниже, на ее бюст.
        — Да уж, выросла,  — хмыкнул он.
        Эви лихорадочно попыталась подобрать нужные слова, чтобы достойно ответить ему. Но, похоже, таких слов не существовало.
        Она осторожно взглянула на него. Как она раньше не понимала! Абсолютно ясно, что Уилл с ней флиртует! Конечно, она не привыкла к флирту, чтобы вот так сразу распознать его. Сказать по правде, с этим у нее вообще было плохо. Однако сейчас она безошибочно разглядела жар в глазах Уилла, от которого они потемнели, как дым, поднимающийся от голубого пламени. Он повернулся к ней и улыбнулся. Эви вздрогнула, пытаясь прогнать наваждение, и кивком головы указала вперед.
        — Лучше бы тебе смотреть на своих лошадей,  — сказала она.  — Дорогу сильно развезло после недавних дождей.
        Его низкий смех заставил ее покраснеть и опустить голову, свое состояние она не смогла бы описать. Эви начала понимать, что ее детским чувствам к Уиллу не хватало ощущения его мощной физической привлекательности, которой он теперь обладал.
        — Конечно, мадам Брань, как скажете,  — поддразнил он ее.
        — И когда же это я бранила вас, Уильям Эндикотт?  — поинтересовалась Эви с легкой ноткой раздражения.  — Насколько я помню, вы всегда водили меня за нос. Признаться, мне теперь даже стыдно за то, что я тогда была такой слабовольной.
        — Если кто кого и водил за нос, так это твоя сестра,  — сухо отрезал он.  — И если память мне не изменяет, то именно ты устроила мне нагоняй вчера вечером.
        Эти слова Эндикотта заставили Эви прийти в себя и отогнать наваждение.
        — Послушай, я хочу тебе сказать…  — Эви быстро оглянулась назад.
        Майкл с Джилбрайдом уже приближались к экипажу, но все же были слишком далеко, чтобы ее услышать.
        Можно сейчас покончить с муками совести.
        Уилл был абсолютно спокоен, он направлял коней по размытой колее и, казалось, сосредоточился только на этом. Но Эви знала его не хуже, чем он ее. Если ее догадка верна, б?льшая часть его внимания сосредоточена именно на ней, а не на его лошадях.
        — Я должна перед тобой извиниться, Уилл,  — тихо вымолвила она.
        Он посмотрел на нее, по-прежнему сохраняя вежливое безразличие.
        — Прости, пожалуйста, что ты сказала?
        Она чуть повысила голос:
        — Я вела себя отвратительно по отношению к тебе прошлым вечером, ты этого не заслуживаешь.  — Хотя, конечно, это как посмотреть…
        — Говори громче, Эви,  — полным сожаления голосом попросил Уилл.  — Я не слышу тебя за стуком колес и топотом копыт.
        Дьявол! Он добивается того, чтобы ей стало еще труднее.
        — Я попросила у тебя прощения!  — почти крикнула Эви.  — И ты услышал это в первый же раз, паршивец.
        Уилл рассмеялся.
        — Да, я паршивец, и за это я тоже прошу прощения. Но я не смог сдержаться, потому что ты была так поглощена осознанием собственной вины.
        — Да, я поглощена осознанием собственной вины, и настоящий джентльмен принял бы мое сердечное извинение, и на этом дело было бы кончено!  — проворчала Эви, сложив руки на груди.
        Взгляд Уилла опять рассеянно скользнул по ее груди, и Эви невольно покраснела. Но Уилл отвернулся и вновь стал смотреть только на дорогу.
        — Извинения ни к чему, моя дорогая девочка. Я заслужил эту брань. И не только за мое поведение вчера вечером, но и за все остальное,  — сказал он.
        — Я не очень хорошо поняла, что ты имеешь в виду,  — пробормотала Эви, сбитая с толку внезапным изменением его поведения.
        Уилл замолчал на минуту, направляя коней по ухабистой дороге, которая привела их под чудесный лесной шатер. Но пятнистый солнечный свет и тени не смогли скрыть напряжения в его плечах и подергивания жилки на виске. Когда Уилл, наконец, заговорил, казалось, что он с трудом разлепил губы.
        — Тем летом, когда я был дома… Прости меня за это, Эви. Я долго сожалел об этом.
        Эви чуть поежилась, словно для того, чтобы защититься от воспоминаний о том далеком лете, которое оставило такую память в их сердцах. Уилл уехал на несколько месяцев, потому что поступил на военную службу в Королевский военный колледж. Эви ужасно скучала по нему, понимая, однако, что военная служба подойдет ему куда больше, чем церковная карьера либо карьера на юридическом поприще. Уилл, само собой, просто горел желанием попасть в армию и доставить удовольствие отцу. Эви лишь попросила его писать ей, когда он сумеет улучить минутку.
        Эндикотт написал всего лишь несколько коротких писем, в которых сообщал, как он занят по горло и доволен новой жизнью. Но он не забыл о ласковых словах и утверждал, что ждет не дождется новой встречи с ней. Какой же она была дурочкой, поверив, что Уилл отвечает на ее чувства с таким же жаром!
        Летом Уилл вернулся домой, чтобы навестить своих опекунов Эндикоттов. Ему было почти девятнадцать, а Эви шел семнадцатый год, и они с Аделин готовились к своему первому светскому сезону. Эви считала себя достаточно взрослой, а потому решила, что для них с Уиллом настала пора поклясться друг другу в любви.
        Первые недели были чудесными, потому что Уилл, казалось, был безумно рад встрече с ней. Он рассказал ей о планах своего отца купить ему патент офицера в военном ведомстве, и Эви слушала его с радостью и гордостью. Она не представляла, почему военная служба может послужить помехой их совместному будущему, поскольку многие отпрыски знатных семей служили в элитных воинских частях и все же вступали в брак. Уилл скоро станет офицером и сможет содержать жену. С его доходом и ее приданым они смогут зажить скромно, но вполне счастливо. Эви никогда не переживала из-за отсутствия денег, к тому же она предпочитала жить вдалеке от лондонского шума и светской суеты. Для счастья Эви нуждалась только в Уилле и Аделин, и они оба у нее были.
        Катастрофа случилась во время бала в чудесном особняке Эндикоттов. Они с Уиллом дважды танцевали вместе, и он сопровождал ее на ужин. Его глаза, слова, прикосновения — все говорило о том, как много она для него значит. Эви как никогда была уверена в том, что впереди их ждет счастье.
        Когда Уилл вывел Эви на воздух после особенно плотного блюда, ее сердце затрепетало от волнения. И вовсе не из-за того, что он смог недостойно повести себя, нет, Уилл был слишком серьезен и вел себя очень пристойно. К тому же ему было трудно сделать первый шаг или требовать от нее каких-то условий, ведь он был молодым человеком без пенни за душой да еще и сомнительного происхождения. Поэтому, подумав хорошенько, Эви решила, что первый шаг за ней, поскольку она не могла ожидать его от Уилла. Она думала об этом уже несколько недель кряду, и это был ее шанс. Одним смелым поступком она покажет Уиллу, как сильно его любит.
        Когда они прислонились к балюстраде, глядя на ночное небо, Эви набралась смелости, встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Она вложила все свои чувства к Уиллу в этот робкий девичий поцелуй. Сначала Уилл опешил, но потом его руки сомкнулись вокруг стана Эви, и он крепко обнял ее. Она растворилась в нем, дрожа от страсти, вспыхнувшей от его удивительно умелого поцелуя. К несчастью, поцелуй длился всего несколько секунд, а потом он чуть коснулся ее губ своим дыханием и разжал объятия. В лунном свете Эви видела изумленное — в плохом смысле — выражение его лица. Впервые в жизни она испытала неловкость и стыд в присутствии мужчины. Когда же она спросила его, что не так, он просто пробормотал какое-то невнятное извинение и отвел ее назад в дом. В холле они наткнулись на Аделин, которая шла их искать, и Уилл бесцеремонно передал ей Эви. До конца вечера, точнее, до конца недели он избегал ее, стараясь, чтобы они не остались наедине. Эви не раз пыталась потолковать с ним об инциденте на террасе, но Уилл уклонялся от этого разговора, пока она с горечью не поняла, что он находит ее общество
обременительным. Так что, когда он уехал в Лондон за своим патентом — уехал раньше запланированного времени,  — Эви была почти благодарна ему. Находиться рядом с Уиллом, зная, что он избегает ее, было невыносимо, и ее сердце от горя разрывалось на части. Долгие годы переживая это унижение, Эви пыталась убедить себя, что нежелание Уилла быть с ней — неизбежный результат ее детской ложной любви.
        Глядя невидящим взором на дорогу, Эви с трудом вздохнула — эти воспоминания неподвижным комком застыли в ее груди.
        — Мы тогда были так молоды, а я к тому же была еще и глупа.  — Эви пыталась говорить как разумная женщина, а не как девчонка с разбитым сердцем.  — Я не имела права ждать… чего-то от тебя.
        Уилл крепче сжал поводья. Лошади перешли на легкий галоп, и несколько мгновений его внимание было полностью поглощено их движением. Потом, пустив коней медленным шагом, он, прищурившись, раздраженно посмотрел на Эви.
        — Почему ты на меня сердишься?  — разволновалась она.  — Я просто хотела сказать, что в том не было твоей вины.
        — Конечно, я был виноват. И у тебя были причины ждать от меня определенных действий,  — возразил он.
        Эви прижала руку к груди, она едва дышала от волнения.
        — Учтивость и уважение для начала,  — проговорил он сквозь стиснутые зубы.  — И любовь. Я был настоящим грубияном, когда так бесцеремонно обращался с тобой.
        В голосе Уилла слышалось такое презрение к самому себе, что Эви улыбнулась.
        — Да, был,  — сказала она.  — И это было ужасно.
        — Если это тебя хоть немного утешит, я тоже чувствовал себя отвратительно. Причем очень долго.  — Он закусил губу.  — Но несколько лет назад я пытался извиниться перед тобой, если ты помнишь. Только ты и слушать ничего не захотела.
        Эви прижала ладони к пылающим щекам. Но, как ни странно, она испытала облегчение, когда смогла поговорить о том, что между ними произошло. Быть откровенной с ним, как когда-то.
        — Тогда я не была готова выслушивать твои извинения,  — призналась она.  — Я была подавлена, да и Аделин просто пугала меня. Я боялась того, что она обрушит вазу на твою голову, поэтому мне хотелось только увести ее подальше от тебя.
        Мимолетная улыбка скользнула по его губам.
        — У меня сохранилось живое воспоминание о той встрече,  — сказал он.  — Есть вещи более страшные, чем гнев твоей сестры.
        — Знаю.  — Эви кивнула.
        Бровь Уилла скептически приподнялась, но спорить с ней он не стал.
        — Так что же изменилось?  — спросил он.  — Почему ты смогла сейчас выслушать мое извинение?
        Эви опустила глаза на сложенные руки. Перчатки она сняла и держала в руках. Ей был известен ответ на его вопрос. Она встретилась с Майклом. Его дружба, его восхищение помогли ей восстановить уверенность в себе, а совместная работа в Сент-Маргарет помогла понять, что она слишком много времени потратила на скорбь о своей первой глупой любви.
        Но все это было слишком личным, чтобы сказать об этом Уиллу.
        — Думаю, я выросла и повзрослела,  — неопределенно ответила она.  — Ведь глупо же горевать о поцелуе, особенно о таком, который явно… тебе не понравился.
        Да, теперь это действительно казалось глупым, но тогда она была абсолютно раздавлена. Наверное, она, должно быть, совершенно не умела целоваться, хотя ей, конечно, его поцелуй понравился. Но Уилл сбежал от нее, как будто черти за ним гнались, и было от чего Эви сойти с ума.
        Он недоверчиво посмотрел на нее.
        — Поверь, это был чудесный поцелуй. И именно это стало одной из причин, заставивших меня его прервать.
        Эви удивленно посмотрела на него и отвернулась. Они проезжали деревушку Баррингтон. И хотя ее глаза видели увитые зеленью, причудливые дома в елизаветинском стиле[11 - Архитектурный стиль, соединяющий в себе черты готики и Ренессанса.], разум Эви пытался осмыслить эти непонятные слова Уилла.
        — Это бессмысленно,  — наконец выдавила она из себя.
        — Нет, это очень даже осмысленно,  — возразил Уилл.  — Боже, тебе еще не исполнилось семнадцати, и ты была абсолютно невинна. Я не имел права воспользоваться нашей дружбой!
        — Если память мне не изменяет, это я воспользовалась нашей дружбой,  — заметила Эви.
        Уилл усмехнулся.
        — Думаю, это правда. И все же я не должен был так поступать.
        — Не знаю,  — задумчиво протянула Эви.  — Это было замечательно.
        Уилл встретил ее замечание долгим молчанием, сосредоточившись на управлении лошадьми, которые стали подниматься на невысокий холм к руинам аббатства.
        — В любом случае,  — наконец заговорил он, когда кони преодолели поворот,  — я был, честное слово, обескуражен собственным низким поведением. И счел невозможным обсуждать это с тобой. В конце концов, ты была моим самым лучшим другом. Для меня было просто ужасно думать о тебе… как о… так…
        Вот она и получила — подтверждение того, что Уилл никогда не любил ее так, как любила его она.
        — Но я должен тебе сказать, что много раз за все эти годы вспоминал наш поцелуй,  — произнес Уилл и улыбнулся.  — И я очень дорожу этим воспоминанием, Эви.
        Она подняла на него недоверчивый взгляд.
        — Но почему тогда ты ничего не объяснил мне? Или хотя бы написал? Скажи ради бога!
        Блеск в его глазах померк.
        — Какими словами я мог написать тебе об этом? Да я боялся обидеть тебя!
        Эви ткнула его локтем под ребро.
        — Слишком поздно,  — сказала она.
        Уилл понимающе качнул головой, и он оглянулся назад.
        — Я был полным идиотом, и я должен ползать перед тобой на коленях. Однако боюсь, нам надо сменить тему разговора, потому что у нас вот-вот появится компания.
        Эви была так поглощена воспоминаниями, что даже не заметила Майкла и Джилбрайда, приближающихся к их экипажу.
        — О!  — обескуражено воскликнула она.  — Впрочем, думаю, это уже неважно.
        Но она обманывала сама себя…
        Покачав головой, Уилл что-то тихо пробормотал про упрямство некоторых женщин. Пока Эви лихорадочно придумывала подходящую тему для беседы, он сделал это за нее.
        — Давай, Эви, на время оставим этот разговор.  — И тут его лицо осветилось беспечной, заученной улыбкой.  — А теперь, дорогая, расскажи мне об этой вашей благотворительности. Должен признаться, она меня очень заинтересовала…
        Глава 8
        Уилл был любителем подпирать плечом колонны в бальном зале, особенно если в танце кружилось много девушек, за которыми можно было наблюдать. Но этим вечером на балу у графини Кэмпфорт оказалась только одна девушка, завладевшая его вниманием, и это была Эви, которая проходила очередной круг танца со своим раздражающе-назойливым кавалером, Майклом Боумонтом.
        Уилл не имел претензий к Бомонту, потому что этим вечером Эви была ослепительно хороша, несмотря на то что покрой ее платья был весьма скромным по сравнению с платьями большинства женщин, присутствующих на балу. Бледно-зеленые складки мягкой ткани мягко подчеркивали ее великолепную грудь и тонкую талию. Ее волосы, частично затянутые в простой узел на макушке и частично спадающие золотистым каскадом на шею, сияли, как отполированная гинея. Чувственные губы Эви нежно улыбались, заставляя Уилла представлять такие вещи, о которых он и думать не имел права. Даже очки не отвлекали внимания от ее красоты, которую большинство мужчин не замечали по собственной глупости. В том, что многие оказались слепы к ее красоте, была частично виновата Аделин. Бессмысленно было отрицать, что жизнерадостность и озорство Аделин отвлекали внимание от скромной Эви. И то, что Аделин без раздумий демонстрировала свои прелести, меняя одно шикарное платье за другим, делало эту разницу между сестрами еще более ошеломляющей. Пока Эви по обыкновению прятала глаза за очками и скромным, подобающим почтенной женщине одеянием, ее
сестра-близняшка распространяла вокруг себя волшебные чары и наслаждалась мужским вниманием. Большинство кавалеров считали, что Аделин гораздо красивее Эви, хотя, по правде говоря, близняшки были как две горошины из одного стручка.
        Однако Уилл никогда не разделял этого мнения, даже когда Эви была робкой, неуклюжей девочкой. Да, ее сестренка умела сиять и обольщать, но от Эви исходил ровный, спокойный внутренний свет, тихое пламя ее щедрой, любящей натуры. И если окружающие мужчины за сдержанным поведением не могли разглядеть ее истинную душевную ценность, то их можно было только пожалеть.
        Но Боумонт, без сомнения, оказался не столь слеп. Он был сражен Эви, что было видно даже по тому, с каким собственническим видом он водил ее в танце. Наблюдая за этой парой уже около часа, Уилл начал злиться на то, как открыто Боумонт демонстрирует свою любовь. Всякий раз, когда руки этого типа нахально опускались к талии Эви или когда его рука задевала ее грудь, Уилл едва сдерживался, чтобы не выскочить в круг танцующих пар и сильным ударом в челюсть не опрокинуть на пол.
        Уилл вздохнул, подавляя в себе желание удариться головой о мраморную колонну. Видеть Эви в объятиях другого было для него нестерпимой мукой. После поездки к развалинам древнего аббатства он вспоминал теплоту влекущего тела Эви, когда та прижималась к нему. Уилл и тогда и сейчас понимал, почему покинул ее много лет назад. Она невольно представляла угрозу его будущему, если бы он поддался влечению своего тела, то это стало бы катастрофой для них обоих.
        Уиллу было приятно, что Эви до сих пор питает к нему нежные чувства. Да, она может думать о том, что хочет выйти замуж за Боумонта, но он был уверен, что Эви ошибается. Все чувства Эви отражались в ее мягком, мерцающем взгляде, когда она смотрела на него, и в легкой дрожи ее голоса, появляющейся всякий раз, когда они говорили друг с другом о прошедших днях. Уилл знал, что Эви готова вот-вот выйти замуж за человека, которого не любит, и что его появление на сцене вызвало неожиданные сложности. И то, что Эви избегала его последние несколько дней, лишь подтверждало предположения Уилла.
        Если бы только она знала, насколько в действительности сложна ситуация! Формально он следил только за Боумонтом, но близкие отношения Эви с этим человеком и участие в делах Сент-Маргарет тоже ставили ее под подозрение. Уилл понимал, что если Эви когда-нибудь узнает правду, то никогда не простит его. Но иного выхода у него не было, потому что именно из-за служебного долга они с Алеком находятся здесь: им нужно выявить друзей Боумонта и его потенциальных союзников. Некоторые богатые и влиятельные господа всегда ищут выгоду в хаосе, и, возможно, кое-кто из них захочет дать Боумонту денег, чтобы поддержать его дело. То, что Боумонт связан с заговорщиками, у Уилла больше не вызывало сомнений: они без труда нашли подтверждение этому, следя за ним всю прошлую неделю. Молодой человек писал и публиковал подстрекательские письма о католической эмансипации, а также посещал интеллектуальные салоны, разговоры в которых были близки к измене. И хотя страстные речи Боумонта могли быть попросту отражением искреннего и довольно наивного мировоззрения, он вполне мог быть замешан в тяжких делах.
        Насмешливый голос друга прервал неприятные размышления Уилла Эндикотта.
        — Боже, да у тебя такой вид, будто ты готов глотку перерезать этому щенку, и, сдается мне, вовсе не из-за его политических взглядов.
        Отступив от колонны, Уилл сердито посмотрел на ухмыляющегося Алека.
        — Ты вовремя появился,  — сказал он.  — Я уже почти час наблюдаю за Боумонтом и его друзьями, стараясь не походить на безумца. Когда я в последний раз прятался за пальмами в кадках, у нашей хозяйки был такой вид, будто она готова отправить меня в сумасшедший дом.  — Разумеется, Уилл шутил, потому что его умение вести скрытое наблюдение было таким же замечательным, как и стрельба, несмотря на присутствие Эви, которая отвлекала его внимание.
        Алек, великолепно выглядевший в парадном обмундировании, окинул вокруг быстрым взглядом.
        — Никто нас не слушает,  — сухо сказал Уилл.  — Ты же знаешь, что я не потерял сноровку.
        Его кузен пожал плечами.
        — Излишняя осторожность не помешает, особенно учитывая, с каким пушечным ядром мы играем, выполняя это задание.  — Тут его взгляд перенесся на Боумонта и Эви, которые в это мгновение, закончив танец, отошли в другой конец огромного бального зала.  — На прошлой неделе я провел некоторое время в компании Боумонта. Пока ты заигрывал с мисс Эвелин, я практически ухаживал за этим парнем. Одному Богу известно, что он должен обо мне думать.
        — Наверняка он считает тебя филантропом[12 - Филантроп — человек, занимающийся благотворительностью.]. Кстати, вовсе я не заигрывал с Эви. Если не считать разговора по пути на проклятые руины, она относится ко мне как к прокаженному — знаешь, колокольчики[13 - В Средневековой Европе больные проказой носили колокольчики, которые своим звоном приглашали людей делать пожертвования, потому что помощь больным считалась делом богоугодным.] и все такое прочее.
        Сложив на груди руки, Алек улыбнулся, принимая вид человека, увлеченного случайным разговором. Ему нравилось производить впечатление добродушного и не слишком умного увальня, но Уилл знал, что его кузен тем временем не сводит глаз с Боумонта, Эви и, пожалуй, еще двух десятков человек, находящихся в зале.
        — Я это заметил,  — сказал Алек.  — И что ты сделал, чтобы вывести из себя бедняжку?
        — Даже не знаю.  — Уилл небрежно пожал плечами. Это было неправдой, но Алеку ни к чему знать личные подробности.  — Полагаю, она до сих пор не простила меня за то, что я ее бросил, как она считает.
        — Но мне показалось, что в экипаже вы беседовали весьма дружелюбно.
        — Я знаю, что это трудно, но постарайся не быть идиотом,  — ответил Уилл.
        В смеющихся глазах Алека зажглись огоньки, когда он взглянул на кузена.
        — Кто-то точно сегодня в плохом настроении,  — заметил он.  — Знаешь, что тебе нужно?
        — Нет, но я уверен, что ты мне скажешь.
        — Посетить какой-нибудь маленький уютный бордельчик,  — объяснил Алек.  — У тебя уже давно не было женщины.
        — Это верно, но ты вполне можешь сходить туда и без меня.
        Алек усмехнулся.
        — Так я и думал,  — сказал он.  — Так ты все еще увлечен этой девчонкой, да?
        Уилл предостерегающе поднял указательный палец.
        — Предлагаю заняться делом,  — произнес он.  — В последние несколько дней у нас толком не было возможности поговорить, потому что ты был занят другими вещами.
        Прежде чем ответить, Алек отвесил низкий поклон двум проходящим мимо хорошеньким девушкам. Обе захихикали, прикрываясь веерами, и пошли дальше, оглядываясь.
        — Извини, старина,  — вернулся к разговору Алек.  — Так о чем мы толковали?
        — Да ладно тебе.  — Уиллу было известно, что Алек занимался делами, связанными с шотландским поместьем его дедушки, о чем тот предпочитал не распространяться.  — Вернемся к Боумонту. Что ты о нем думаешь?
        Алек покачал головой.
        — Этот человек — ангел во плоти, насколько я могу судить, и он полностью упоен этой своей дурацкой благотворительностью. Он несколько часов кряду распространялся о ней и точно не выражал желания поделиться нужной информацией. Я уже был готов застрелиться, лишь бы не выслушивать бесчисленные подробности его занятий.
        — Всякому здравомыслящему человеку понятно, что помощь ирландским беднякам — это богоугодное дело. Но что мешает ему в это же время готовить мятеж? Благотворительность может быть неплохим прикрытием.
        Алек кивнул, слегка хмурясь.
        — Это верно, но больше всего Боумонт поразил меня искренним энтузиазмом,  — сказал он.
        — Не упоминал ли он об Ирландии или о католической эмансипации?
        — Лишь вскользь. Его больше заботила возможность вытянуть из меня деньги для Хибернианской благотворительной ассоциации — организации, связанной с приходом Сент-Маргарет. По его словам, им нужны новые учредители.
        Снова привалившись плечом к колонне, Уилл улыбнулся Алеку.
        — Так его усилия были вознаграждены?
        Алек недоуменно посмотрел на Уилла, тот рассмеялся.
        — До чего же ты доверчив!
        Кузен был человеком слишком щедрым и вечно опустошал свои карманы ради нищих, оборвышей, обиженных проституток, да и вообще ради всех, кто протягивал руку за милостыней.
        — Я подумал что будет неплохо войти в организацию через переднюю дверь,  — начал защищаться Алек.  — Если я буду учредителем, то у меня появится чертовски важная причина бывать там совершенно легально.
        — Хорошая мысль.  — кивнул Уилл.  — Я тоже просил Эви показать мне Сент-Маргарет. Я намерен подготовиться к этому визиту, как только переговорю с ней.
        В ответ Алек лишь невнятно пробормотал что-то. Уилл проследил за его взглядом. У окна с синими бархатными портьерами стояла группка — Эви, Боумонт, Аделин и троица ее вечных поклонников. Все весело болтали.
        Уилл с интересом посмотрел на Алека.
        — А что ты скажешь о сестре Эви? Ты ведь тоже провел с ней немало времени за последнюю неделю.
        — Только для того, чтобы удерживать ее подальше от тебя и мисс Уитни,  — недовольно ответил Алек.
        — Спасибо тебе за помощь. Похоже, Аделин не слишком-то жаловала твою компанию,  — заметил Уилл.
        Алек скупо усмехнулся.
        — Она считает меня полным занудой, который до смерти надоел своей болтливостью о благотворительности и прочей ерунде.
        — Не говоря уже о том, что ты — верный сын шотландского порядка. Думаю, это тоже ее отпугивает.
        — Жаль. Она — девчонка отличная, это факт. Но, думаю, сейчас Аделин, скорее, даст себя обрить, чем еще раз вступит со мной в беседу. Мое небольшое притворство, без сомнения, оказалось слишком удачным.  — Алек театрально вздохнул.  — Это жертва, которую я приношу ради короны и страны.
        — Бедняга!  — бросил Уилл.  — Но, думаю, тебе лучше какое-то время провести с леди и мистером Боумонтом. Кстати, это даст тебе возможность выяснить, до какой степени ты не нравишься Аделин.
        — Вот уж позабавимся,  — насмешливо произнес Алек.
        Почувствовав, что кто-то неожиданно прикоснулся к его плечу, Уилл резко повернулся, инстинктивно вставая в оборонительную стойку. Но, увидев стоящего рядом человека, он вздрогнул.
        — Спокойно, Волк, ты не на полуострове,  — проговорил Аден Сент-Джордж, пытаясь сдержать смех.  — Единственная опасность, которая может подкараулить тебя на балу,  — это подцепить богатую вдовушку или налететь на разъяренную мамашу, если ты начнешь охоту за молодой невестой.
        Бросив взгляд на Алека, Уилл с облегчением увидел, что его кузен тоже слегка смущен появлением старого знакомого. Алек не заметил, как Аден к ним подкрался, а это было уже профессиональным упущением.
        Аден Сент-Джордж был одним из самых талантливых и перспективных английских разведчиков в долгой войне против французов, он должен был заменить сэра Доминика Хантера на посту начальника отдела. Он тоже был кузеном Алека и Уилла, так как являлся незаконнорожденным сыном принца-регента.
        Уилл стряхнул с плеча руку Адена.
        — Предлагаю тебе больше ко мне не подкрадываться, иначе можешь получить удар по самому неприятному месту.
        Аден рассмеялся.
        — Моя жена была бы недовольна,  — промолвил он.  — Не советую тебе по этому поводу иметь с ней дело, можешь мне поверить.
        Алек хлопнул кузена по спине с такой силой, что тот чуть наклонился вперед.
        — Мы слышали, что ты позволил себя окольцевать,  — сказал он и добавил:  — Сестре графа Блейка, не так ли?
        На лице Адена появилась такая глупая и счастливая улыбка, что Уилл удивился. Без сомнения, причиной такой улыбки стала новоявленная миссис Сент-Джордж.
        — Да, недавно мы с леди Вивьен Шоу поженились. Приглашаю вас в наш городской особняк на Кадоген-сквер познакомиться с ней.
        Алек насмешливо приподнял черные брови.
        — Ты хочешь сказать, что она позволяет тебе выходить из дома без сопровождения? Черт, почему же это она доверяет такому хитрому пройдохе, как ты, и разрешает тебе в одиночку бродить по городу?
        — Правильнее было бы спросить, почему я позволяю ей в одиночку бродить где-то,  — поправил его Аден.  — Скорее, это она, а не я, может нарваться на неприятности. Но сейчас Вивьен в интересном положении, поэтому ей нечего делать в душном бальном зале.
        После соответствующих поздравлений Алек еще пару раз от души хлопнул Адена по спине. Уилл же поинтересовался:
        — Мы рады тебя видеть, но что ты делаешь тут сегодня? Слоняться в бальном зале без дела — это совсем не в твоем духе.
        — Лишь долг может вынудить меня заняться таким унылым делом,  — объяснил Аден.  — Видите ли, герцог Йоркский счел, что для нас это прекрасная возможность встретиться, не привлекая ненужного внимания. Он ждет нас в кабинете герцогини, так что мы можем потолковать там наедине, прежде чем он поднимется в бальный зал.
        — О боже!  — поморщившись, пробормотал Алек.
        Уилл тоже был не в восторге от предстоящей встречи с герцогом, потому что у него еще не было интересующей того информации. Они встречались с сэром Домиником только вчера, чтобы доложить, как у них идут дела, и сообщить о своих дальнейших планах: посетить приход Сент-Маргарет. Однако отец Уилла явно хотел лично услышать об их успехах или об их отсутствии.
        Аден молча пожал плечами, без слов выражая кузенам свою симпатию. Ни один не чувствовал себя комфортно, общаясь со своим родителем, а уж необходимость в чем-то отчитываться перед ним делала это общение еще более тягостным.
        — Подождите несколько минут,  — сказал Аден,  — а потом присоединяйтесь к нам в кабинете.  — С этими словами он нырнул в толпу, двигаясь на удивление проворно для человека его комплекции.
        — Кажется, хорошеньким девчонкам придется подождать,  — мрачно проговорил Алек.
        — Остается лишь надеяться, что в наше отсутствие они не спланируют еще какой-нибудь заговор,  — мрачно пошутил Уилл и посмотрел на близняшек, которые весело смеялись. Невозможно было поверить, что Эви входит в преступную организацию.
        Кузены пересекли зал, направляясь к широкой двери, ведущей на мраморную лестницу. Несколько гостей здоровались с ними и пытались вовлечь в разговор — к Алеку в основном обращались дамы,  — но оба вежливо уклонялись от беседы.
        Лакей в ливрее ждал их у лестницы.
        — Прошу вас, господа,  — с поклоном промолвил он.
        Лакей провел их на первый этаж к кабинету герцога. Он с поклоном открыл дверь и пропустил кузенов в кабинет. Они вошли и огляделись.
        Кабинет поражал роскошью. Он был отделан дубовыми панелями, арочные окна выходили в знаменитый розовый сад герцогини. В черных ночных окнах отражался мерцающий свет свечей, стоящих в канделябрах, и лампы на письменном столе. Герцог сидел в кожаном глубоком кресле перед камином и попивал бренди. Рядом с ним стоял Аден.
        — Добрый вечер, сэр,  — поздоровался Уилл с отцом.
        Вошедшие поклонились герцогу.
        — Садитесь, господа,  — сказал Йорк, предлагая посетителям сесть на стулья.  — Я бы посоветовал и вам, парни, налить себе бренди, да только нам ни к чему задерживаться здесь. Чем меньше людей знает о нашей встрече, тем лучше.
        — Да, сэр.  — Уилл занял место напротив отца. Алек, игнорируя предложение герцога, обойдя стул, встал позади Уилла, таким образом оказавшись спиной к стене, это было профессиональной привычкой.
        Отец Уилла начал строго:
        — Со слов сэра Доминика я понял, что вы далеко не продвинулись.  — Герцог свел кустистые брови, лицо его было суровым.  — Полагаю, вам не нужно напоминать, что дело крайне срочное.
        Если бы Уилл стоял, то ему пришлось бы переступать с ноги на ногу. Легкий шорох у него за спиной предполагал, что Алек именно так и поступил. Что касается Адена, то этот прохвост лишь насмешливо приподнял брови, но промолчал.
        — Нет, ваше высочество, напоминать об этом нам не нужно,  — сказал Уилл.  — И хотя мы с Алистром только в начале расследования, кое-каких успехов мы уже достигли.
        Герцог надменно посмотрел на него.
        — Хочешь ли ты сказать, что сэр Доминик не точно оценил ваш отчет?
        Уилл незаметно вздохнул.
        — Не совсем так, сэр,  — ответил он.
        — Выходит, я чего-то не понял?  — Брови отца подскочили так высоко, что исчезли бы в волосах, если бы они у него еще остались.
        — Нет, разумеется, мне бы такое даже в голову не пришло, ваше высочество,  — промолвил Уилл, еле сдерживая раздражение.
        Без сомнения, его отец был изобретательным и опытным командующим, но, как и многие люди, облеченные властью, он нередко бывал нетерпелив и слишком скор в суждениях.
        — Что ж, тогда, возможно, тебе стоит коротко пересказать свой вчерашний отчет сэру Доминику,  — ненавязчиво вмешался в разговор Аден.  — И для меня тоже будет полезно послушать, потому что я не смог прийти на эту встречу.
        Уилл вопросительно посмотрел на отца, и тот утвердительно кивнул.
        Уилл быстро пересказал о том, что он узнал, находясь в Мейвуд-Мэнор, а Алек приобщил к его отчету информацию, которую он собрал по крупинкам из разговоров с Боумонтом. Анализируя свой рассказ в очередной раз, Уилл вынужден был признать, что сообщить им особо не о чем.
        — Все-таки выходит, что мы недалеко продвинулись в этом деле, не так ли?  — рявкнул герцог.
        — В общем, да, потому что роль Боумонта в заговоре еще не ясна,  — как можно уклончивее ответил Уилл.
        — Боумонт — крепкий орешек. Если спросите меня, я тоже скажу, этот человек просто святой, черт побери!  — добавил Алек с излишней резкостью.
        Герцог Йоркский зловеще прищурился.
        — Что ты хочешь этим сказать?  — спросил он.
        — Лишь то, что Боумонт, похоже, искренне увлечен своей благотворительностью,  — торопливо вставил Уилл.  — Но это, конечно, вовсе не исключает возможности его участия в заговоре. Это означает, что он со всей страстью отдается тому, во что верит.
        — Мужчины, со всей страстью занимающиеся определенным делом, часто революционеры или тираны,  — заметил герцог.  — Вспомните французские события.
        — Именно так,  — кивнув, согласился Аден.  — Мы должны согласиться, что нет достаточных доказательств, чтобы назвать Боумонта подозреваемым, но нет прямых улик, чтобы исключить такую возможность. Я думаю, будет лучше, если мы сейчас решим, что делать дальше.
        — Говоря «мы», ты имеешь в виду нас,  — пробормотал Алек.
        Уиллу захотелось ухватить Алека за галстук и приказать, чтобы он держал рот на замке. Вместо этого он кивнул Адену.
        — У нас есть план, как подобраться ближе к Боумонту. Алеку удалось убедить Боумонта, что он готов не только вложить деньги в благотворительность, но и возглавить какой-нибудь благотворительный проект. Боумонт от этого в восторге, и, кажется, он симпатизирует Алеку. Мой кузен будет заниматься внедрением в организацию, а я тем временем разведаю, что творится в Сент-Маргарет.
        — Когда начнешь?  — спросил герцог.
        — Надеюсь, что завтра. Мисс Уитни согласилась сопроводить меня туда и ввести в курс некоторых благотворительных дел.
        — Позаботься о том, чтобы это обязательно произошло,  — поднимаясь с места, приказал герцог.
        Аден и Уилл встали вместе с ним.
        — Наши осведомители в Дублине ждут информацию.  — Герцог направился к двери.  — Кстати, Уильям, какое впечатление на тебя произвела мисс Уитни? Не кажется ли тебе, что она участвует в заговоре?
        — Нет, сэр,  — твердо ответил Уилл.  — Она абсолютно невиновна, я в этом уверен.
        Его отец на мгновение замер, положив руку на дверную ручку.
        — И на чем же основана твоя уверенность?
        — Я знаю ее с детства, сэр.  — Уилл не скрывал горячего желания вступиться за Эви.
        Но это лишь усилило подозрения герцога.
        — Этого мало, мой мальчик,  — презрительно бросил герцог Йоркский, прежде чем выйти из кабинета.
        — Боже!  — воскликнул Алек, как только дверь за герцогом захлопнулась.  — Кажется, тайфун прошел мимо.
        — Все могло быть хуже,  — заявил Аден.  — Но мы с сэром Домиником справимся с герцогом. А вы с Уиллом ройте землю носом и не забывайте о нашем плане.
        Еще несколько минут они обсуждали некоторые детали в коридоре, а потом решили расходиться по домам.
        — Меня в уютной постельке ждет красавица-жена,  — сказал Аден, когда Алек посмеялся над его желанием поскорее вернуться домой.  — И ее общество я определенно предпочитаю вашему.  — Он с усмешкой забрал у дворецкого свои трость и шляпу.  — К тому же я отлично знаю, парни, как вам нравится проводить время с красивыми дамами.
        — Ах ты пройдоха!  — крикнул ему вслед Алек, шокировав одновременно и дворецкого, и стоявшего у двери лакея.
        Уилл и Алек решили вернуться в бальный зал.
        — Мне надо переговорить с Эви с глазу на глаз,  — пояснил Уилл кузену.  — Предлагаю тебе отвлечь внимание Боумонта и вытянуть из него еще хоть какую-нибудь информацию.
        — Какое трудное у тебя задание,  — усмехнувшись, бросил Алек.  — Ты кладешь на алтарь общего дела свой флирт с хорошенькими девушками.
        — Ну ты и мерзавец,  — покачав головой, сказал Уилл, но Алек лишь засмеялся.
        Они вернулись в шумный бальный зал. Званые вечера в доме герцогини Кампсуорт всегда были слишком людными, особенно в то время года, когда в Лондоне почти никого не оставалось. У герцогини отлично угощали и подавали великолепное шампанское, в ее доме приветствовались игры за карточными столами, она обязательно приглашала участников последних, самых грязных скандалов. Когда дело касалось составления списка гостей, такая комбинация оказывалась беспроигрышной.
        Уилл пытался разглядеть в толпе Эви за трепещущими веерами и гигантскими тюрбанами. Но ее заметил Алек, который был на несколько дюймов выше него.
        — Она в конце зала, рядом со столом с напитками,  — сказал он.
        Уилл с раздражением отметил, что Боумонт по-прежнему ошивается около Эви, глядя на нее преданными собачьими глазами. Аделин находилась рядом с сестрой и по своему обычаю флиртовала с кавалерами, добивавшимися ее особого расположения. Однако Эви, так была увлечена беседой с Боумонтом, что почти не замечала сестру.
        — Великий боже!  — проворчал Уилл.  — Боумонт ни на мгновение не оставляет Эви одну.
        — Я об этом позабочусь,  — пообещал Алек.  — Скоро должен зазвучать вальс. Почему бы тебе не покружиться с мисс Эвелин в танце, а затем проводить ее к ужину? А я найду дело для Боумонта и для ее ужасной сестрицы.
        Уилл рассмеялся, услышав характеристику, которую Алек дал Аделин. В девушке не было ничего плохого, но она обладала особым даром нарываться на неприятности и заставлять всех вокруг себя суетиться. Для Уилла было загадкой, почему Аделин имела б?льший успех у кавалеров, чем Эви. Эви, например, никогда никому не льстила и ни с кем не кокетничала, но она была так же красива, как ее сестра-близняшка, и с ней было куда проще общаться.
        Они быстро добрались к своим объектам, благодаря Алеку, который буквально пробивал путь сквозь толпу гостей. Как обычно, Уилл следовал за ним, принося извинения за беспокойство, но никто не жаловался. Уилл решил подойти к Эви в тот момент, когда оркестр заиграет вальс.
        И вот он у цели. Уилл наградил Эви самой теплой из своих улыбок.
        — Мисс Уитни, могу я иметь удовольствие пригласить вас на тур вальса?  — спросил он.
        Эви растерянно смотрела на него из-под стекол очков расширившимися от удивления глазами.
        — О, Уилл, где ты был? Я не видела тебя весь вечер,  — выпалила она и тут же смешалась, ведь, по сути, она только что призналась в том, что искала его. Это наивное признание доставило Уиллу больше удовольствия, чем следовало бы, однако он твердо знал, что Эви этого знать пока не должна.
        — Я недавно здесь,  — туманно ответил он.  — Я видел как ты танцевала. Боже, тут столько людей, что мне понадобилась целая вечность, чтобы пробраться к тебе.
        — Настоящее столпотворение, да? Именно поэтому Майкл и увлек нас в более-менее спокойный уголок у стола с напитками.  — Эви ободряюще улыбнулась Боумонту, который буквально дымился, пытаясь оттеснить Уилла.
        — Это можно понять,  — сказал Уилл, неспешно занимая позицию, чтобы окончательно преградить Боумонту дорогу к Эви.  — Хотя едва ли можно назвать спокойным любой уголок, в котором находится Аделин с полком своих кавалеров.
        — Я все слышала,  — громко проговорила Аделин. Она толкалась среди гостей, не больше Алека обращая внимание на отдавленные ноги.  — Я не верю твоим извинениям, Волк. Ты и твоя гигантская тень явились на бал больше часа назад, но ты даже не сделал попытки подойти к нам.  — Аделин обмахнулась веером, бросив на Алека разгневанный взгляд, но тот в ответ лишь возмутительно подмигнул ей.
        — Что ж, теперь мы вместе, а это главное,  — сказала Эви, устремляя на сестру укоризненный взгляд.
        — Да, все хорошо.  — Уилл взял ее за руку и переплел свои пальцы с ее пальцами.  — А теперь наш танец…
        — Капитан Эндикотт…  — сердито вклинился Боумонт.  — Боюсь, что мисс Уитни…
        — Мистер Боумонт!  — вскричал Алек, перебивая его.  — Вот кого я хотел увидеть! Послушайте, всего полчаса назад я говорил с одним своим другом о Хибернианской благотворительной ассоциации. Он задал мне несколько интересных вопросов об услугах, которые вы оказываете несчастным беднякам Сент-Джайлза. Мне кажется, он готов передать ассоциации кругленькую сумму, если его удовлетворят наши ответы на его вопросы.  — Алек с ударением произнес словечко «наши», и это в сочетании с его дружелюбной манерой сыграло нужную роль.
        Боумонт приободрился.
        — А кто этот человек?  — заинтересовался он.
        Алек сделал пальцами неопределенный жест.
        — Я пока не хотел бы называть его имя, но позвольте вас заверить, что его карманы туго набиты.  — Наклонившись вперед, он добавил заговорщическим шепотом:  — Не исключено, что от нашего имени он привлечет к нашему делу состоятельных господ…
        — Отлично!  — воскликнул Боумонт.  — После этого танца с…
        Алек выразительно покачал головой.
        — Только не думайте, что мы можем упустить такую великолепную возможность.  — Он по-дружески, но крепко сжал плечо Боумонта.  — Нам надо немедленно все обсудить.
        Боумонт с сомнением посмотрел на Эви, которая пару минут, похоже, рассматривала мыски своих бальных туфелек. Потом она подняла глаза и робко посмотрела на Уилла. Этот взгляд ясно дал понять, что она вовсе не против пройти с Уиллом тур вальса и с готовностью оставляла своего кавалера на нежное попечение Алека.
        — Ни о чем не беспокойтесь, Боумонт,  — сказал Уилл, ласково привлекая к себе Эви.  — Я позабочусь о мисс Уитни.
        — О, я… я…  — запинаясь пробормотала она, но Уилл уже увлек ее в круг танцующих.
        Кружась с Эви в вальсе, Уилл бросил внимательный взгляд на Алека, который, взяв Боумонта под руку, уводил его прочь, а Аделин, ухажеры которой постепенно расходились, бросила уничтожающий взгляд в спину удаляющегося Алека. Уилл едва сдержал смех. Да, с их стороны было неучтиво так неожиданно оставить ее, но Аделин и сама не церемонилась со своими поклонниками. Этот маленький укол может пойти на пользу гордячке. Уилл повел Эви на второй круг, ее налитые груди коснулись его груди — это было мимолетное и нежное прикосновение соблазнительной плоти, но его оказалось достаточно для того, чтобы мысли об Аделин сдуло как туман при сильном ветре. А когда Уилл увидел раскрасневшиеся щеки Эви и слегка приоткрытые губы, его голова и вовсе пошла кругом. Уиллу понадобилось несколько мгновений на то, чтобы понять, почему вся кровь отлила от его головы и быстро устремилась в известном направлении.
        Глава 9
        Эви глубоко вдохнула, отчего ее грудь невольно прижалась к широкой груди Уилла. От этого прикосновения она вздрогнула, не зная, то ли упасть в обморок от унижения, то ли прижаться к нему крепче, то ли притвориться, что его объятия ее ничуть не волнуют. Понятно, что вариант номер три был самым разумным, вот только ее тело не желало соглашаться с этим.
        Как ни странно, Уилл, похоже, тоже был в замешательстве и заглянул ей вглаза. Эви была готова поклясться, что зрачки у него расширились, отчего бледно-голубой цвет глаз стал еще резче, еще удивительнее контрастировать со зрачками. Эви понадобилось мгновение, чтобы осознать, что Уилл слишком смело обнимает ее. И если Эви были нужны доказательства этому, то достаточно было взглянуть на лица пожилых леди, ошеломленно наблюдающих за тем, как он кружил ее по залу.
        Эви поморщилась. Как ни нравилось ей находиться в крепких объятиях Уилла, мысль о возможности стать героиней сплетен была для нее невыносима. Она попыталась чуть отодвинуться от него, но он еще крепче сжал ее. Удивившись, Эви подняла на Уилла глаза. Страстный, полный огня взор открылся ей, теперь он был похож на хищника, пожирающего ее глазами. Все в душе ее замерло, как будто через мгновение что-то должно было произойти. Эви почувствовала себя как птичка в ожидании приближающейся бури, которая может навсегда разрушить окружающий пейзаж.
        Когда Уилл повел ее на очередной круг, толпа расступилась, поражая воображение ярким многоцветьем бальных туалетов. Эви мельком увидела Майкла и капитана Джилбрайда. Потом ей на глаза попалась сердитая Аделин. Сестра смотрела прямо на нее, и их глаза встретились. Эви разглядела тревожный огонь во взоре сестры, а правая рука Аделин, дрогнув, взметнулась вверх, чтобы помахать ей, словно предупреждая о чем-то. После этого толпа вновь сомкнулась, отрезав Аделин от взволнованной Эви. Но Эви все же поняла: сестренка явно хотела предостеречь ее. «Тебя ждет беда, Эви. Ты рискуешь!»
        Внезапно Эви вспомнила, что Майкл скоро должен просить ее руки, а это означало, что к Уиллу она имеет право испытывать только дружеские чувства. Сколько раз ей нужно напоминать себе об этом?
        Ощущение сильной мужской руки на талии смущало ее, особенно с тех пор, как высокая грудь, которой она прижималась к Уиллу, стала мешать ей, и она едва не спотыкалась. Даже с Майклом Эви не чувствовала себя уверенно, хотя он был весьма достойным и внимательным танцором, а уж с Уиллом!.. Но через минуту, к большому удивлению Эви, она абсолютно забыла о том, как плохо танцует вальс, и все благодаря Уиллу. Ей стало так легко, словно вальсировать с ним было так же естественно, как дышать. Само собой, спустя одно мгновение, что было вполне предсказуемо, Эви сильно споткнулась. Уилл тут же подхватил ее и чуть умерил темп вальса.
        — Эви, с тобой все в порядке?  — спросил он.
        Эви умудрилась удариться большим пальцем о его ногу, твердую, как камень, но сумела сдержать стон.
        — Все чудесно,  — ответила она, опять пытаясь отстраниться от него на несколько дюймов. Теперь, немного придя в себя, Эви ясно ощутила, какой жар исходит от их тел, находящихся в такой опасной близости во время танца.
        Брови Уилла сердито сошлись на переносице.
        — Господи, да перестань ты извиваться вокруг меня, как угорь! Либо что-то не так, либо ты стала танцевать гораздо хуже, чем раньше.
        Эти слова вызвали у Эви недоуменный смешок. Как бы ни нравилось ей находиться в объятиях Уилла, ведь он так пленительно бросал на нее волнующие и вместе с тем опасные взгляды, она вдруг поняла, что чувствует себя гораздо лучше, когда он ведет себя как добрый старина Уилл — ее близкий друг, а не предполагаемый любовник.
        Но когда он попытался вновь прижать Эви к себе, она прошипела:
        — Ты слишком прижимаешься, Уилл. Мне неудобно, люди видят.
        В толпе гостей Эви заметила мать, застывшую с веером в руках. Леди Риз не спускала с них глаз. Но вместо того чтобы укоризненно покачать головой, она хитро улыбнулась дочери. Это так встревожило Эви, что она вновь споткнулась.
        Тяжело вздохнув, Уилл вывел ее из круга танцующих.
        — Я хочу танцевать,  — сказала Эви.  — Просто тебе не стоит так крепко обнимать меня.
        — Ты начала спотыкаться, а это плохой признак. Ты устала, наверное,  — с сочувствием произнес он.
        — Я не настолько безнадежна,  — возразила Эви.
        Ей было неловко за свою неуклюжесть, но еще бульшую неловкость она почувствовала, когда ее лицо обдало новой волной жара. Она краснеет и волнуется, как пятнадцатилетняя девчонка, Уилл решит, что она все та же неумеха, которую он оттолкнул много лет назад. А ведь это давно не так. Но понимает ли он это? Она не может найти способ объясниться с ним, ведь он может подумать, что она полная дурочка или, что еще хуже, женщина, которой по нраву его знаки внимания.
        — Ты устала?  — спросил Уилл, подводя ее к свободной мраморной колонне.  — На самом деле ты отлично танцуешь. Что сбило тебя с ног?
        — А ты не догадываешься?  — промолвила Эви.  — С ног меня сбило то, что ты прижимал меня к себе так сильно, что я чуть не задохнулась.
        Легкая усмешка появилась в уголках его губ. Эви, похоже, действительно задыхалась, хотя он больше не прикасался к ней.
        — Мне понравилось сжимать тебя в объятиях.
        От его нежного воркования у Эви появилось чувство, будто какие-то легкие, волшебные пальчики пробежали вниз по ее спине.
        — Должен признаться, обнимать тебя было чудесно.
        Эви понадобилось все ее самообладание, чтобы не выдать своих чувств.
        — Уилл Эндикоттт, ты, что, со мной флиртуешь?  — спросила она, пытаясь, чтобы слова ее прозвучали легкомысленно.
        Конечно, она должна быть в ужасе от происходящего или разозлиться, но почему-то не может ни того ни другого. Эви пыталась понять, почему Уилл ведет себя так необычно.
        Взгляд Уилла скользнул по ее груди. Эви с трепетом почувствовала, что соски изо всех сил стараются приподнять ткань ее платья. Признаться, она совсем потеряла способность мыслить здраво, когда Уилл заключил ее в объятия во время танца.
        — Ты стала бы возражать?  — спросил он хриплым и совершенно незнакомым голосом.
        Эви едва сдержала желание похлопать ладонями по ушам, чтобы проверить, не стала ли она плохо слышать.
        Не успела Эви придумать что ответить, как вдруг Уилл выпрямился как струна, улыбающиеся губы крепко сжались, превратившись в тонкую линию. Ей даже показалось, что затихли звуки оркестра, гул голосов и стук туфель танцующих. Уилл принял стойку «смирно», взял Эви за локоть и осторожно повернул ее от себя. Ее взгляд тут же уперся в покрытую медалями мужскую грудь.
        — Добрый вечер, сэр,  — сказал Уилл, кланяясь герцогу Йоркскому.
        Эви смотрела на герцога, моргая, как дурочка. Она, разумеется, знала, что герцог настоящий отец Уилла, но она ни разу не встречалась с ним, лишь видела издали на военных парадах или на редких балах. Эви забыла, что полагается говорить в подобных случаях, все мысли вмиг улетучились.
        Локоть Уилла вывел ее из состояния шока.
        — Ваше высочество…  — наконец пробормотала она, приседая в глубоком реверансе.
        Эви окинула взглядом присутствующих. Герцога сопровождали офицеры и хозяйка дома, но они находились чуть поодаль, словно соблюдали некоторую конфиденциальность. Однако Эви почувствовала, что ушки у них на макушке и они боятся пропустить хоть слово.
        — Капитан, представьте меня молодой леди!  — приказал герцог.
        Эви вежливо улыбнулась герцогу, заставив себя посмотреть в его круглое, цветущее лицо. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы остаться на месте и не убежать, потому что глаза его высочества были недобрыми, а губы строго поджаты.
        — Разумеется, сэр,  — спокойно проговорил Уилл.  — Это мисс Эвелин Риз, дочь виконта и леди Риз.
        Выражение лица герцога изменилось к худшему, он свел брови и нахмурился. Эви снова сделала реверанс, просто чтобы оказаться подальше от него.
        — Ваши родители здесь?  — спросил герцог резким тоном.  — Быть может, вы разыщете их, пока я переговорю с капитаном Эндикоттом?
        Эви, пораженная поручением, переданным грубым тоном, вздрогнула. Уилл, стоявший позади нее, тихонько кашлянул, словно приободряя ее. Тот факт, что свита герцога жадно подслушивала, делал ситуацию еще более неприятной.
        Эви пыталась сохранить хоть часть своего достоинства.
        — Разумеется, ваше высочество.  — Она кивнула Уиллу на прощание, пытаясь не выказать своего замешательства. Тот снова взял ее под локоток, и слегка привлек к себе.
        — Я буду рад переговорить с вами, сэр, но разрешите проводить мисс Уитни к ее друзьям,  — спокойно произнес капитан Эндикотт.
        Злобный взгляд герцога дал понять, что он крайне недоволен неповиновением сына.
        — Я уверен, что мисс Уитни сама найдет дорогу к своей матери. В конце концов, она не маленькая девочка.
        Эти слова трудно было назвать комплиментом.
        Эви, не зная как поступить, взглянула на Уилла, и ее сердце рухнуло, она увидела, что лицо Уилла окаменело как скала. Она мысленно застонала, ведь он осмелился противоречить отцу на людях — и все из-за нелепого чувства, возникшего между ними. Эви почувствовала женскую гордость, но ни один из них не выиграет от сплетен, которые непременно последуют после короткой и безобразной сцены.
        Но тут, словно посланный небесами, в толпе появился капитан Джилбрайд. Подойдя к Эви, он поклонился герцогу. Для такого крупного и высокого мужчины, который, казалось, тараном пробивал себе путь в жизни, он обладал поразительной кошачьей грацией.
        — Ваше высочество,  — промолвил Алек, отвешивая герцогу еще один поклон.  — Могу я проводить к друзьям мисс Эвелин? Ее мать послала меня за ней.  — Он посмотрел на герцога, вопросительно приподняв брови.  — С вашего позволения, сэр.
        Герцог нетерпеливо взмахнул рукой.
        — Да-да, ступайте!  — сказал он.
        Не глядя на Уилла, Эви взяла Джилбрайда под руку и позволила ему увести ее сквозь толпу. Алек сказал несколько ничего не значащих фраз, и со стороны его вполне можно было счесть человеком легкомысленным, однако Эви понимала, что это далеко не так. Он появился как раз в то мгновение, когда было нужно, так что едва ли это произошло случайно, и ему удалось с вежливой решимостью справиться с неловкой ситуацией. Эви перестала испытывать отвратительное чувство унижения, ведь она готова была провалиться сквозь пол от стыда. Эви сочла необходимым поблагодарить Джилбрайда за такое своевременное вмешательство.
        Миновав середину бального зала, Эви оглянулась назад. Уилл и герцог о чем-то оживленно беседовали, а свита герцога стояла поодаль. Судя по всему, эти господа больше боялись вызвать недовольство герцога, чем жаждали подслушать его разговор с сыном.
        Сердце Эви замерло, когда она увидела застывшее лицо Уилла. Он вежливо слушал отца и один раз согласно кивнул. Но она-то знала, что означает это бесстрастное выражение. Уилл был в ярости и не меньше ее переживал из-за нелепой сцены. При мысли о том, что именно она стала причиной этой сцены, у Эви задрожали губы. Они с Уиллом только-только начали залечивать былые раны в их отношениях, и этот эпизод наверняка лишит ее шанса на восстановление былой дружбы.
        Уилл мог ничего не объяснять ей: Эви и без того знала, как для него важно угодить отцу. Много лет назад, когда герцог решил заплатить за его обучение и получение армейского патента, Уилл был вне себя от радости. То, что отец его признал, стало для Уилла одним из определяющих жизненных факторов. И то, что из-за нее он открыто бросил герцогу вызов, пусть даже и по такому пустяку, наверняка будет иметь для него нехорошие последствия.
        — В этом нет вашей вины,  — тихо проговорил Джилбрайд, словно прочитав ее мысли.  — Вы не сделали ничего плохого, как и Волк.
        Эви понадобилось мгновение, чтобы проглотить застрявший в горле комок, прежде чем ответить капитану.
        — Благодарю вас за доброту, сэр. Я не знаю, почему герцог был так груб с нами, но мне бы не хотелось стать яблоком раздора между Уиллом и его… и герцогом,  — наконец вымолвила она.
        Джилбрайд насмешливо усмехнулся.
        — Члены королевской семьи отличаются способностью не обращать внимания на окружающих людей, по крайней мере, герцоги. Так что постепенно к этому привыкаешь.
        — Но…
        Джилбрайд ободряюще улыбнулся ей.
        — Честное слово, мисс Уитни, вам не о чем волноваться. Волк знает, что такое иметь дело со своим отцом. Вам незачем тревожиться.
        Капитан еще раз подмигнул Эви, только теперь это было не кокетливо, а по-дружески. Эви подумала, что ей, пожалуй, нравится этот шотландский великан, что бы Иден о нем ни говорила.
        Но как только они приблизились к ее родным и друзьям, дружеское поведение Джилбрайда как рукой сняло. Теперь Эви была почти уверена, что он играет какую-то роль. Едва ли ее умозаключение было разумным, но ничем иным она не могла бы объяснить столь быструю смену его поведения.
        — Привет, привет!  — игриво крикнул он, отчего ее сестра поморщилась.  — Только посмотрите на кого я наткнулся, бродя по залу. Я знал, что мисс Эвелин, как и я, мечтает отведать за ужином котлетки из омаров, поэтому уговорил ее пойти со мной.  — Закончив эту нелепую речь, капитан Джилбрайд насмешливо взглянул на пораженную леди Риз, которая смотрела на него, слегка приоткрыв рот.
        — Боже мой!  — пробормотала Аделин, беря Эви за руку. Другой рукой она махнула Джилбрайду, призывая его к молчанию.  — Благодарю вас за то, что вы вернули нам мою сестру, но вам не стоит тратить на нас больше ни минуты.
        Джилбрайд широко улыбнулся, демонстрируя в улыбке белоснежные зубы.
        — Нет, детка, тебе так легко от меня не избавиться. Я намерен помогать вам, леди, за ужином,  — заявил он.
        В каком бы мрачном настроении ни пребывала Эви после неприятного эпизода, ей не удалось избежать изумления. Похоже, Джилбрайд пользовался своим акцентом намеренно, когда ему хотелось разозлить или поддразнить кого-то. Например, ее сестру.
        — В этом нет никакой необходимости,  — решительно возразила Аделин.  — Мы с Эви спустимся к столу вместе, а мистер Боумонт поведет к ужину нашу мать.
        — Да, разумеется!  — воскликнул Майкл, внезапно возвращаясь к жизни.  — Для меня будет большой честью сопроводить леди Риз к ужину.
        Он с любовью посмотрел на Эви, и та испытала чувство вины за то, что, по сути, забыла о его существовании. Эви мысленно дала себе обещание, что перестанет думать об Уилле и сосредоточится на том счастье, которое находится прямо у нее под носом.
        — Да, будет замечательно, если ты сопроводишь леди Риз к столу,  — сказала она, улыбаясь Майклу.  — А я буду счастлива остаток вечера посидеть с тобой и поболтать где-нибудь в уголке.
        — Послушайте,  — резко вступила в разговор леди Риз.  — Полагаю, что нам надо занять места за столом прямо сейчас, если мы не хотим сидеть на сквозняке. Это печально, но должна заметить, что во всех комнатах для приема гостей ужасный сквозняк.  — Она наградила любезной улыбкой Джилбрайда, намеренно избегая Майкла.  — Капитан Джилбрайд, я была бы вам признательна, если бы вы сопроводили меня к ужину, а мистер Боумонт может пойти следом за девочками.
        Джилбрайд, похоже, был обескуражен ее намеренной грубостью. Майкл просто пожал плечами и с мимолетной, понимающей улыбкой посмотрел на Эви. Несмотря на легкомысленность Джилбрайда, мать, без сомнения, предпочитала наследника шотландского графства младшему сыну аристократа-католика из богатой и знатной семьи.
        Джилбрайд быстро взял себя в руки.
        — С удовольствием, ваша светлость.  — Он с готовностью подскочил к леди Риз, но по пути успел улыбнуться Майклу.  — Быть может, за стаканчиком освежающего напитка мистер Боумонт и мисс Эвелин смогут мне побольше рассказать об их благотворительных инициативах.
        Леди Риз демонстративно закатила глаза, но, воздержавшись от комментариев, взяла капитана под руку. Аделин взяла за правую руку Эви, Майкл — за левую. Они влились в медленно двигавшийся поток гостей из бального зала в столовую комнату.
        — Капитан Джилбрайд отличный парень,  — задумчиво произнес Майкл.  — Меня поразило, но он действительно добрый человек.
        — Да он полный олух,  — бросила Аделин, пугающе напоминая бескомпромиссным тоном свою мать.  — Понять не могу, что вы нашли хорошего в его обществе.
        — Вовсе он не олух,  — возразила Эви.  — Он только хочет, чтобы мы о нем так думали.
        Майкл кивнул.
        — Я бы согласился с твоим суждением. Никак не возьму в толк, почему капитану Джилбрайду так нравится, чтобы все считали его клоуном?
        — Может, потому, что он и есть клоун?  — заметила Иден.
        Эви нахмурилась, взглянув на сестру. Совсем не в духе Аделин было отзываться о ком-то столь невеликодушно, пусть даже этот человек ей не нравился. Аделин была импульсивна и иногда нетерпелива, но никогда не совершала подлости.
        — Не возражай мне,  — сказала Аделин.  — Меня просто злит, что герцог Йоркский так грубо обошелся с тобой. Это было отвратительно с его стороны.
        — Ты слышала это из другого конца зала?  — удивилась Эви.
        — Это было понятно всем окружающим,  — заметил Майкл.
        Странно, но, похоже, его это ничуть не огорчило.
        — Мне не нравится, что Уилл не проводил тебя к нам,  — сказала Аделин.  — О чем только он думал?
        — В этом нет его вины,  — отозвалась Эви.  — Герцог велел Уиллу остаться с ним для беседы.
        — Истинный джентльмен сначала позаботился бы о тебе,  — произнес Майкл.
        Тон Боумонта подтверждал, что он не доверяет Уиллу, и от этого Эви вновь почувствовала себя виноватой. Но она придержала язычок, сдерживая желание защитить Уилла.
        — А вот Джилбрайд хорошо проявил себя,  — промолвила Аделин.  — Он сразу понял в чем дело и принял удар на себя. Я и не думала, что такой болван, как он, может так быстро соображать.
        Эви посмотрела вперед. От капитана Джилбрайда и леди Риз их отделяла старая леди Хансон со своими двумя дочерьми. К счастью, мать, кажется, была абсолютно счастлива, болтая с капитаном и занимая все его внимание.
        — Не будь глупышкой,  — сказала Эви сестра, которая, как обычно, знала, что у той на уме.  — Они не могут слышать, о чем мы говорим.
        Как раз в это мгновение Джилбрайд оглянулся и через плечо кинул взгляд на Аделин. Одна его бровь приподнялась, и на его лице появилось выражение, которое можно было назвать ироническим.
        — Черт меня побери!  — тихо пробормотала Аделин.
        Эви шикнула на сестру, но та просто усмехнулась. И все же Эви заметила, что Аделин слегка покраснела, возможно, от смущения.
        Спустившись по парадной лестнице, они свернули в столовую. Раздвижные двери, обычно разделявшие две просторные гостиные комнаты, сейчас были открыты, создавая большое пространство, в котором оказалось достаточно места для нужного количества столов, накрытых белыми накрахмаленными льняными скатертями. Но почти половина из этих столов уже была занята, Джилбрайд с трудом сумел занять для них большой стол возле французских дверей, ведущих на террасу.
        Эви со вздохом облегчения опустилась на стул и огляделась по сторонам.
        — Куда это пошла мама?  — спросила она.
        — Леди Риз захотела поговорить с леди Кастлрей,  — ответил Джилбрайд, кивком головы указывая на стол, стоящий в некотором отдалении.  — Она сказала, что скоро присоединится к нам.  — Отодвинув свободный стул от соседнего стола, он поставил его рядом с Эви.  — Вот, займите место для Уилла. Не сомневаюсь, что он появится в любой момент.
        Эви только начала было расслабляться, но при этих словах вновь заволновалась. Она не знала, хочет ли, чтобы Уилл сел рядом с ней. Возможно, нет, учитывая, волнующий и встревоживший ее вопрос, который задал Уилл, когда герцог прервал их разговор.
        Аделин посмотрела на дверь.
        — Да, он как раз идет сюда.  — Близоруко прищурившись, она нахмурилась.  — А кто это рядом с ним? Не могу разглядеть.
        Эви повернулась, моля про себя Бога, чтобы это был не герцог. А потом она застыла, осознав, что реальность еще хуже.
        Уилл сопровождал леди Калисту Фримонт, дочь маркиза Корбендейла и одну из самых неприятных женщин, с которыми ей доводилось встречаться. Эви вместе с Калистой училась в возглавляемой мисс Ардмор элитной школе-пансионате для юных леди и часто становилась предметом злых шуток злючки Калисты.
        Несмотря на то что Калиста была красивой и богатой, отвратительный характер мешал ей удачно выйти замуж. К несчастью, Уилл этого знать не мог, потому что много лет провел за границей. Сейчас он, кажется, был абсолютно очарован и улыбался, глядя на Калисту, кокетливо хлопавшую ресницами.
        — О, боже, только не она!  — простонала Аделин.
        Джилбрайд в этот момент разговаривал с Майклом, но, услышав слова Аделин, он повернулся к ней. Вытянув шею, как черепаха, выглянувшая из панциря, он откинулся на спинку стула и неодобрительно покачал головой.
        — Идиот!  — пробормотал капитан.
        Эви горячо взмолилась про себя, чтобы Уилл и Калиста сели куда-нибудь подальше, но Майкл вскочил со стула и замахал носовым платком, привлекая их внимание.
        — Неужели он не знает, какая Калиста мегера?  — шепотом спросила Аделин у Эви.
        — Знает,  — хмурясь, ответила Эви.
        Заметив их, Уилл помахал в ответ, и надежда Эви на то, что она будет избавлена от очередной унизительной сцены, растаяла как дым. После этого вечера надо будет сделать все возможное, чтобы избегать Уилла, раз уж он обладает особым умением втягивать ее в неприятные ситуации. И почему он флиртовал с Калистой, а Уилл, несомненно, флиртовал с ней, меньше чем через полчаса после того, как он строил куры ей, Эви, оставалось для нее загадкой. Она не допускала раньше мысли, что Уилл принадлежит к типу безответственных мужчин, которые не считаются с чувствами женщин, но, возможно, она ошибалась. Как ошибалась и много лет назад, когда решила, что он ее любит.
        Как только Уилл с Калистой приблизились к их столу, Джилбрайд встал и занял тот самый стул рядом с Эви, который он приготовил для Уилла несколько минут назад. И, наклонившись к Эви, прошептал:
        — Просто игнорируйте его. Он ведет себя, как полный болван, мисс Эви. Я сам обычно так делаю.
        Эви слабо улыбнулась капитану, ошеломленная догадкой, что тот явно знает что-то о позорной истории ее любви к Уиллу. Хуже того, Джилбрайд явно считает, что все это еще имеет для нее какое-то значение.
        Впрочем, к несчастью, так оно и есть.
        — Добрый вечер,  — с улыбкой промолвил Уилл.  — Мы можем присоединиться к вам? Не хотелось бы стеснять вас, но почти все столы уже заняты.
        — Конечно, они не против,  — сладким, но при этом злобным тоном изрекла Калиста.  — Мы ведь с Эвелин давние подруги, не так ли? И с Аделин тоже.
        Аделин смотрела на Калисту так, словно та была ядовитой гадюкой, готовой напасть на них. К счастью, ее сестра держала себя в руках, сразу решив не устраивать ссору.
        Майкл и Джилбрайд встали.
        — Мы рады, что вы присоединитесь к нам,  — с готовностью проговорил Майкл. Он посмотрел на Эви с ободряющей улыбкой.  — Ты ведь не возражаешь?
        Эви была вынуждена кашлянуть, прежде чем ответить.
        — Нет, конечно,  — сказала она.
        Уилл принес свободный стул от соседнего стола, и всем пришлось подвинуться, чтобы освободить для него место. Майкл уселся рядом с Эви и тихо заговорил с ней:
        — Я и не знал, что ты состоишь в дружеских отношениях с леди Калистой,  — сказал он.  — Я рад, что у тебя была возможность общаться с ней какое-то время.
        — Не понимаю, чему ты радуешься,  — процедила Эви сквозь зубы.
        — Ну ладно, не сердись,  — уклончиво ответил Майкл.  — Зато капитан Эндикотт, похоже, просто очарован ею, тебе не кажется?
        Эви не могла подобрать вежливых слов, чтобы ответить Майклу, да и не пыталась.
        — Боумонт ревнует к Волку,  — пробормотал с другой стороны от Эви капитан Джилбрайд.  — Поэтому он и ведет себя как дурак.
        Эви сдержала вздох. Либо Джилбрайд куда более проницателен, чем прочие, а она должна отдать ему должное, либо она сама для него проста, как мелкая монетка. Впрочем, ни то ни другое предположение не успокаивали ее.
        — У него нет причины для ревности,  — холодно ответила она.
        — Леди Калиста сказала мне, что вы учились в одной школе,  — весело промолвил Уилл, явно пытаясь завести общий разговор.  — А я и не знал этого.
        Поскольку Аделин лишь демонстративно сложила на груди руки и посмотрела на Калисту, отвечать пришлось Эви.
        — Зачем тебе это знать?  — сказала она.
        Услышав этот не слишком любезный ответ, Уилл приподнял брови. Он посмотрел сначала на Аделин, а затем на Эви. Недовольно поджав губы, он покачал головой, соображая, что допустил какой-то промах и попал в очередную неприятную ситуацию.
        — О да,  — приторным голоском пропела Калиста.  — Мы так хорошо проводили время, не правда ли, Эви? Ты была такой неуклюжей и, ко всеобщему удивлению, вечно влипала в какие-то истории. Я искренне надеюсь, что с возрастом ты избавилась от этого печального недуга.
        — Кстати, говоря о неуклюжести…  — вымолвила Аделин сладчайшим тоном, который насторожил бы любого, кто ее знал.  — Мне вспоминается случай, который кончился тем, что твоя голова оказалась в ведре для помоев. Или вы об этом забыли, леди Калиста?
        Глядя на торжествующую Аделин можно было не сомневаться, что Калиста ничего не забыла. Это было сделано в отместку наглой выскочке и ее подругам — сплошь высокомерным, невыносимым дурищам — за то, что те поставили ведро с жирными помоями возле двери комнаты, в которой спали Эви, Аделин и две другие девочки. Когда Эви отворила дверь, ведро опрокинулось, и помои растеклись по полу. Поскользнувшись, Эви упала в отвратительную жижу под взрывы смеха Калисты и ее подруг-гарпий. Аделин в ярости налила в ведро ледяной воды из уличной водокачки и нахлобучила его на голову Калисты. Эви была уверена, что разъяренные вопли Калисты были слышны на много миль вокруг.
        — Я ничего не забыла,  — прошипела Калиста, в глазах которой вспыхнула ярость.
        — Так кто хочет шампанского?  — прервал их капитан Джилбрайд, поднимаясь со стула.
        Махнув проходившему мимо официанту, он почти силой стащил Уилла с места, схватив того за воротник и уверяя, что им нужно принести пирожных со стола для освежительных напитков. Ведя Уилла за собой, Джилбрайд, похоже, прочел ему лекцию, и Уилл явно был недоволен такому повороту событий.
        Пока Аделин с Калистой продолжали игру в гляделки, Эви повернулась к Майклу и стала расспрашивать его о некоторых деталях, касающихся ведения финансовых книг. На самом деле до финансовых книг ей не было никакого дела, но Эви отчаянно хотелось поговорить о чем-нибудь нейтральном, не имеющем отношения к Калисте. К счастью, Майкл с радостью подхватил разговор, так как наконец догадался, что совершил чудовищную глупость, пригласив Уилла и Калисту сесть с ними за один стол.
        Спустя несколько минут Уилл и Джилбрайд вернулись с тарелками, полными сладостей. Когда мужчины вновь заняли свои места, а пирожные были переложены на блюда, Эви вернулась к тихой беседе с Майклом, твердо намереваясь не обращать внимания на отвратительное кокетство Калисты, которая пыталась увлечь Уилла. К счастью, на Уилла ее флирт не действовал: он сидел как каменный истукан, и Калиста растерянно замолчала. Правда ненадолго. Она решила вновь прицепиться к Эви.
        — Эвелин, вы с мистером Боумонтом собираетесь вечно обсуждать эту вашу нудную благотворительность? Не очень-то вежливо заводить разговор на такую тему во время веселого вечера.  — Повернувшись к Уиллу, она наградила его улыбкой, которую явно считала очаровательной.  — Правда, надо отметить, что Эвелин вообще не знает, что такое вежливый разговор.
        В ответ Уилл надменно приподнял одну бровь и ужасная женщина на минуту замолчала, но уступать она явно не собиралась и снова обратилась к Эви:
        — Я вижу, дорогая, что ты явно презираешь подобные светские увеселения, потому что у тебя есть дела поважнее — ты предпочитаешь проводить время с грязными ирландскими крестьянами, которых ты так любишь. Неудивительно, что у тебя совсем мало поклонников.  — Холодный взгляд Калисты переметнулся на Майкла.  — Если, конечно, не считать незавидных ухажеров, судя по словам уважаемой леди Риз.
        Злобность Калисты заставила всех замолчать на добрые пять секунд, отчего голоса окружающих, звон хрусталя и стук столовых приборов стали казаться необычайно громкими.
        Уилл первым пришел в себя и заговорил низким голосом, дрожащим от злости:
        — Леди Калиста, мне кажется, что ваше мнение за этим столом мало кого интересует…
        — Не обращай внимания, Уилл,  — перебила его Эви. Она положила на свою тарелку слоеные клубничные пирожные и высыпала их в декольте бледно-желтого батистового платья Калисты. Одна ягодка клубники застряла на краю выреза в самой его середине.
        Все от изумления замолчали, а Эви с милой улыбкой посмотрела на Калисту, трясущуюся от ярости.
        — Боже мой,  — промолвила Эви,  — как же вы правы, леди Калиста. Я — самое неуклюжее существо на всей планете.
        Все еще улыбаясь, Эви взглянула на Уилла. Их глаза встретились. Рот Уилла, сжатый в тонкую линию, начал подозрительно дрожать, словно он едва сдерживал смех.
        — Отличный поступок, мисс Эви,  — прошептал капитан Джилбрайд,  — но приготовьтесь к ответному огню.
        Эви проследила за его выразительным взглядом, и сердце ее упало. За спиной Уилла она увидела свою мать с перекошенным от гнева лицом. Рядом с ней стояла леди Корбендейл, мать Калисты.
        Глава 10
        Эви шарила в шкатулке с драгоценностями в поисках своих гранатовых сережек, хотя в это утро у нее не было ни малейшего желания прихорашиваться и одеваться. Не хотелось ей и сидеть рядом с матерью в ожидании визитеров, которые непременно придут к ним, чтобы, брызгая слюной, поговорить о вчерашнем происшествии. Сцена с Калистой не была скандальной, но, без сомнения, о ней еще неделю будут ходить всевозможные сплетни.
        Мать была в ярости, ведь ей пришлось нижайше просить извинения у леди Корбендейл, одной из самых высокомерных представительниц светского общества. Но Эви вынуждена была отдать матери должное. После того как та произнесла слова извинения, она повела себя так, будто ничего не произошло. Мать взяла Джилбрайда под руку с таким достоинством, о каком не могла мечтать и королева, и приветливо улыбалась знакомым, когда они выходили из столовой комнаты. Само собой, кое-кто отпускал насмешливые замечания им вслед, но лорд Бромли, робкий, но очень хороший человек, в знак восхищения поступком Эви показал ей большой палец, когда они проходили мимо. Еще один отчаянный молодой человек пробормотал при виде мисс Уитни что-то одобрительное.
        А Уилл, заметила Эви, изо всех сил пытался не рассмеяться. Он вел ее и Аделин вниз, к карете, и она всю дорогу чувствовала, как он еле сдерживается от смеха. Аделин, не выдержав, начала хихикать, и Эви была вынуждена шикнуть на них, чтобы они замолчали.
        Но никто не засмеялся, когда сестры уселись в карету. Даже нежное прощание Уилла — он поцеловал Эви руку, прежде чем помочь ей подняться в экипаж,  — не помогло ей избежать стыда, который она испытала от острого языка матери. Леди Риз дала понять, что ей надоело неподобающее поведение Эви в обществе и едва не запретила встречаться с Майклом. Аделин попыталась вступиться за сестру, но мать приказала ей попридержать язык.
        Когда они приехали домой, мать отправила сестер наверх, в свои комнаты, запретив даже разговаривать друг с другом. Обычно близняшки не обращали внимания на такие вещи, но сейчас Эви была в таком подавленном состоянии, что не могла разговаривать ни с кем, даже с Иден.
        Хуже всего, что она до сих пор не разобралась в своих чувствах к Уиллу. Весь вечер он был удручающе переменчив. Иногда Эви казалось, что он открыто флиртует с ней, но уже в следующее мгновение он переставал обращать на нее внимание. Можно было подумать, что он так развлекается.
        Со вздохом вставив в уши серьги, Эви повернулась на мягком стуле, стоявшем возле ее туалетного столика, и тут дверь, соединяющая ее комнату с комнатой Аделин, отворилась.
        — Знаешь, у тебя такой вид, будто ты потеряла лучшего друга,  — заметила ее сестра, выглядевшая безупречно в воздушном муслиновом платье, подол которого не прикрывал кончики ее красивых розовых туфелек.
        — Думаю, что мама не спустит это дело просто так,  — заметила Эви.
        Аделин плюхнулась в стоящее у камина кресло, умудрившись даже это сделать грациозно.
        — Скажи, я твой лучший друг?  — спросила она.
        Эви нахмурилась.
        — Нет, ты гораздо больше. Ты — часть меня, я не могла бы без тебя жить.
        — Я просто тебя проверяю,  — заявила Аделин.  — Думала, что твой лучший друг — Майкл, но ты можешь за него не волноваться. Я уже потолковала о вчерашнем происшествии с отцом, и он пообещал переговорить с мамой.
        Эви подскочила.
        — Неужели? И что же он сказал?
        — Сначала он на тебя сердился, но когда я поведала ему о том, что произошло на самом деле…  — Аделин замолчала и выглянула за дверь, чтобы сначала проверить, не подслушивают ли их, а уж затем продолжать.  — В общем, знаешь, папа счел всю эту историю весьма забавной. Он наказал, чтобы ты в ближайшие несколько дней вела себя тихо и попыталась не раздражать больше маму. Само собой, все мы понимаем, как это будет непросто.
        Тугой обруч, сковывающий с прошлого вечера грудь Эви, впервые немного отпустил ее. Отца она обожала. Он не считал ее глупой только лишь потому, что флирту с молодыми людьми она предпочитала книги и благотворительную работу, и никогда не отказывался унять крутой нрав леди Риз, если в этом возникала необходимость. Майкл в принципе ему нравился, хотя «присяжные все еще совещались», когда разговор заходил о его отцовском благословении. Несмотря на добродушно-веселый характер отца, вчерашний эпизод не способствовал успеху Майкла.
        — Я бы не стала с этим спорить,  — сказала Аделин.  — Ты же знаешь нашу старушку. Для нее невыносима даже мысль о том, что ее унижают, особенно на глазах леди Корбендейл, занимающей более высокое положение в обществе.
        Эви уткнулась лбом в ладони. Ее сестра права. Их мать, несомненно, вмешается в ее отношения с Майклом и в их благотворительную деятельность. Даже до вчерашнего вечера мама едва терпела ее маленькое хобби, как она называла благотворительность.
        Подойдя к сестре, Аделин опустилась возле нее на колени и обняла рукой за плечи.
        — Эви, да не беспокойся ты так!
        Эви поморщилась, встретив сочувственный взгляд сестры.
        — Я столько всего натворила! Я же знаю Калисту, знаю, на что она способна, поэтому мне не надо было вестись на ее провокации.
        Аделин усмехнулась:
        — Знаешь, я испытываю облегчение, что не я устроила этот скандал. Но как ты высыпала пирожные на ее чахлый бюст — было великолепно! Жаль, что не мне пришло это в голову.
        Эви поморщилась.
        — Ты бы еще круче придумала,  — сказала она.
        Поднявшись, Аделин стянула Эви со стула.
        — Послушай меня, дорогая, временами не мешает пошалить. Ты слишком серьезна. Иногда ты ведешь себя как старушка, как будто твоя жизнь уже кончена.
        — Ты ошибаешься,  — возразила Эви.
        — Вовсе нет. Мне в принципе нравится Майкл, он немногим лучше. Вы вытаскиваете друг из друга все самое скучное.
        Эви оттолкнула руки сестры.
        — Я предпочитаю думать, что мы находим друг в друге все самое лучшее,  — твердо сказала она.
        В ответ Аделин насмешливо фыркнула.
        — Что я, по-твоему, должна сделать?  — спросила Эви, защищаясь.  — Я не ты. У меня нет поклонников, которые выстраиваются ко мне в очередь.
        — Ты должна дать Волку шанс.
        Эви уставилась на сестру, словно она ослышалась. Ей пришлось дважды вздохнуть, прежде чем она нашла в себе силы ответить.
        — Ты ошибаешься, если думаешь, что Уилл за мной ухаживает. И я даже не хочу, чтобы он это делал.
        — Да неужели?
        — Да, это так, а мы с тобой ведем нелепый разговор!  — Эви направилась к двери.  — Я иду вниз. Уверена, что мама уже ждет нас в гостиной.
        — Да, ждет, и у нас уже есть гость.
        — Но ведь нет одиннадцати.  — Похоже, новость о вечернем скандале распространилась по городу быстрее, чем она ожидала.
        — Это особый гость. Его ты, наверняка, захочешь увидеть.
        Эви услышала в голосе сестры лукавые нотки. Аделин усмехнулась.
        — Это Волк, и я уверена, что он пришел к тебе.
        Уилл начал сожалеть о том, что выбрал это место. Каждый раз, когда он чуть шевелился, изящный стул начинал тревожно скрипеть, словно был готов вот-вот развалиться. Но леди Риз не дала ему выбора. Она махнула рукой именно на этот стул, а сама уселась на кушетку, прикрытую шелковым покрывалом с китайской росписью. Впрочем, Уилл и не думал выказывать недовольство, потому что был практически готов к тому, что мать Эви не примет его, потому что именно он был виновником скандала.
        На званом вечере отец Уилла застал сына врасплох, настаивая на том, чтобы он представил ему Эви. И это был первый шаг к катастрофе. Уилл прекрасно понимал, что Эви надо держать как можно дальше от герцога до тех пор, пока конспираторы не будут обнаружены, а заговор против правительства — раскрыт. И если бы Уилл подчинился логике, то увлек бы Эви в какой-нибудь тихий уголок, как только Алек отвлек бы Боумонта. А потом он мог бы уговорить ее поехать с ним в Сент-Маргарет как можно скорее. Вместо этого он пригласил ее на вальс, и это было стратегической ошибкой, потому что как только Уилл заключил девушку в объятия и нежное, стройное тело прильнуло к нему, то весь его разум куда-то улетучился. Уилл не сводил с Эви глаз, и это не помогало ему мыслить разумно. Он совсем забыл, какими выразительными были ее васильковые глаза. И эти глаза в сочетании с волосами цвета меда абсолютно заворожили его. А пухлый розовый рот… Уилл унесся в мечтах туда, где ее губы касались его тела и осыпали поцелуями сверху и до…
        — Могу я подлить вам чая, капитан?  — спросила леди Риз.  — Или мне стоит позвонить, чтобы горничная принесла вам стакан холодного лимонада? Вы сильно покраснели.
        Святой Господь!
        Черт, о чем только он думал, сидя в гостиной Ризов и рисуя в воображении ласки Эви! А ведь ее мать сидит от него на расстоянии меньше трех футов!
        — Нет, благодарю вас, миледи,  — отказался Уилл, заставляя себя улыбнуться.  — На улице довольно тепло, и мне кажется, что сегодняшняя погода идеальна для прогулки в экипаже.
        Идиотская фраза заставила ее светлость с сомнением посмотреть в окно. Тяжелые облака на небе угрожали дождем.
        — Уверена, что Эвелин с восторгом отправится с вами на прогулку,  — вежливо сказала она.
        Уилл усомнился в ее словах. Эви не смотрела ему в глаза, когда он помогал ей сесть в экипаж, и его сердце ныло от стыда и сердитого, пренебрежительного выражения лица Эви.
        Леди Риз снова посмотрела в окно.
        — Наверное, Эвелин, стоит взять с собой зонт, похоже, что может начаться ливень. Но не настолько сильный, чтобы помешать вашей прогулке,  — быстро добавила она.  — Уверена, что моя дочь не будет возражать против нескольких капель дождя.
        Уилл издал невнятное согласное хмыканье. Он спросил себя, с каких таких коврижек леди Риз вдруг стала такой чертовски приветливой? Это было совсем на нее не похоже. Лишь близкая дружба ее мужа с дядей Уилла вынуждала леди Риз терпеть его визиты в Мейвуд-Мэнор. Но хотя Уилл и не понимал, чем вызвана такая резкая перемена, он решил использовать ее для помощи Эви.
        Поставив чашку, он невольно кашлянул. Леди Риз высокомерно приподняла брови, и это вызвало у него целый шквал детских воспоминаний. Никто, кроме нее, не мог напугать Уилла одним лишь движением бровей. В некотором смысле Уилл считал ее такой же недоступной, как и отца.
        — Миледи, я должен извиниться перед вами за то, что произошло за ужином вчера вечером,  — проговорил он.  — Я сопровождал леди Калисту, и хотя мне не по душе критиковать эту молодую особу, ее поведение было оскорбительным по отношению к Эви.
        Леди Риз поставила чашку на блюдце с решительным стуком.
        — Мне это известно, Волк,  — заявила она.  — Но это не дает Эвелин права столь возмутительным образом вести себя, несмотря на явную провокацию. Я была в ужасе, ведь мать леди Калисты оказала любезность, проводив меня до нашего стола.
        Уилл растерялся, услышав, что леди Риз только что обратилась к нему по прозвищу. Этого она не делала никогда. Положив это наблюдение на полочку в своей голове, где уже лежали вопросы о том, что же, черт возьми, происходит, Уилл вежливо ответил:
        — Я знаю, со стороны это выглядело ужасно, но уверен, что Эви, скорее всего, действовала правильно.  — Уилл улыбнулся леди Риз, надеясь, что его улыбка растопит лед.  — Знаете, что меня удивило? Это то, что не Аделин сделала это первой.
        Глаза леди Риз недобро блеснули. Понятно, что она не одобряла критики — справедливой или несправедливой, адресованной ее любимым дочерям.
        — В любом случае,  — добавил Уилл, пытаясь вернуть утерянные позиции,  — я не имел права вмешиваться в ваше семейное дело. Я сожалею о том, что стал причиной такой неприятной сцены, и искренне приношу вам свои извинения.
        Леди Риз холодно посмотрела на Уилла. Когда он был мальчиком, этот ледяной взгляд пугал его. Сейчас она больше не имела над ним власти, так что Уилл просто смело посмотрел ей в глаза.
        Честно говоря, леди Риз была прекрасна в своем гневе, жаль, что дочери не унаследовали ее красоту. Девочки пошли в отца, крепко сбитого белокурого мужчину, обладающего отличными манерами. Леди Риз же была стройна и элегантна, у нее были тонкие черты лица и каштановые волосы, едва тронутые сединой. Она держалась с подчеркнутым достоинством, но за этим скрывалась тайна — состояние лорда Риза было весьма незначительным и леди Риз принимала это обстоятельство как унизительное. Виконт стремился только к спокойной жизни в провинции, где мог бы заботиться о своих обширных владениях. А вот леди Риз всегда хотела большего для своих детей, чем то, что сама получила в браке.
        — Мне давно известно,  — наконец заговорила она,  — что у Калисты отвратительный характер и мать этой девушки во всем ей потакает. Но Эвелин следовало сдержаться, ведь она должна была понимать, что сплетники во всем обвинят ее. Как мне теперь защитить ее?
        — Неужели? Вы в самом деле хотите ее защитить?
        Леди Риз вздохнула, но Уиллу было наплевать, что он ее обидел. Слишком много лет он наблюдал, как Эви страдает от материнской тирании, и теперь решил, что с него достаточно. После недолгого, но тяжелого молчания леди Риз заговорила:
        — Я поступаю так только в интересах своих детей и извиняться за это не намерена. Но прошу вас поверить, что не считаю Эвелин и вас ответственными за вчерашний скандал. Я точно знаю, кто спровоцировал Эви…
        Уилл весь превратился в слух, чтобы не пропустить ни слова, но тут дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вбежала Эви. Она казалась взволнованной и очаровательной.
        Уилл не смог сдержать улыбки. Его Эви никогда не стеснялась, и он был уверен, что ее волнение продиктовано влечением к нему. Вероятно, ему следует дать ей понять, что он рад перемене ее настроения.
        — Доброе утро, Уилл!  — поздоровалась Эви, даря ему ответную улыбку.  — Надеюсь, тебе не пришлось долго ждать. Эди только что мне сказала, что ты здесь.
        Уилл поднес пальчики Эви к губам. Он прикоснулся губами к ее руке, от которой исходил дивный аромат, и по легкой дрожи понял, что она чрезвычайно взволнована.
        Леди Риз неодобрительно фыркнула, но на ее недовольство никто не обратил внимания.
        — Я недовольна твоей сестрой,  — заявила она.  — Я ведь просила ее немедленно прислать тебя ко мне.
        — Извини, мама,  — сказала Эви, вырывая у Уилла руку.  — Я не ждала визитеров так рано.
        — Учитывая вчерашнее происшествие, полагаю, что сегодня у меня будет полон дом гостей,  — язвительно заметила леди Риз.
        Увидев, как дрогнули плечики Эви, Уилл почувствовал почти непреодолимое желание заключить ее в объятия, чтобы успокоить. Ему хотелось прильнуть губами к ее шейке, к тому нежному местечку, так мило выглядывающему из-под высоко забранных волос.
        — Я знаю,  — сказала Эви.  — Прости меня. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы справиться с гостями, обещаю.
        — Это лишнее,  — возразила леди Риз.  — Мистер Эндикотт приглашает тебя на утреннюю прогулку. Принимать непрошенных визитеров мне поможет твоя сестра. Во вчерашнем скандале есть и ее вина, она была крайне несдержанна по отношению к леди Калисте.
        Эви удивилась. Было известно, что лишь в самых крайних случаях леди Риз в чем-то обвиняла свою любимицу Аделин.
        Эви не знала, что ей делать — мать приказала ей провести день с Уиллом. Ее щеки заалели только от одной этой мысли. Уилл отметил ее волнение, но не был уверен, что щеки девушки запылали от радости, а не от неудовольствия. Может быть, Эви предпочла бы провести день в болтовне со светскими сплетниками, а не с ним.
        — Мама, я действительно должна загладить свою вину,  — запротестовала Эви.  — В конце концов, если бы не я…
        — Перестань препираться со мной, молодая леди,  — ответила мать.  — А теперь ступай наверх и собирайся на прогулку.
        — Но…
        — Иди!  — перебила ее леди Риз, царственным жестом указывая пальцем на дверь.
        Эви сердито посмотрела на Уилла — верный признак того, что она поборола свою робость… Девушка решительно вышла из гостиной и громко захлопнула за собой дверь.
        Леди Риз наградила Эндикотта милой улыбкой, словно извиняясь за дочь, но ледяной взгляд ее глаз послужил ему предостережением.
        — Пожалуйста, не будьте слишком суровы с Эви, ваша светлость,  — попросил Уилл.  — Думаю, я ее чем-то раздражаю. Может быть, самим своим присутствием.
        — Вы намекаете на то, что много лет назад разбили ей сердце?  — поинтересовалась леди Риз, давая понять, что она прекрасно знает историю его отношений с Эви.
        Откровенность леди Риз поразила Уилла.
        — Это давняя история,  — промолвил Уилл.  — Прошу прощения, но мне в то время казалось, что вы не одобрили бы наш брак.
        — Конечно, тогда — нет,  — согласилась леди Риз.
        Капитан понял ее намек.
        — То есть вы хотите сказать, что сейчас не стали бы возражать против нашего союза? А что изменилось?
        — Все изменилось,  — объяснила леди Риз.  — Вы сделали серьезную военную карьеру, имеете влиятельных покровителей. Лорд Риз считает, что вас ждет прекрасное будущее.
        Ах!
        Леди Риз всегда презрительно относилась к Уиллу из-за его происхождения, но, очевидно, поддержка герцога в последние годы изменила ее мнение о нем. К счастью, леди Риз не было известно, что герцог шкуру содрал бы с Уилла, если бы только заподозрил, что сын хочет жениться на Эви. Вчера вечером отец ясно дал понять, что Эви может быть только предметом расследования и ничем больше.
        — Тебе нужно найти жену, которая будет способствовать росту твоей карьеры, Уильям,  — непререкаемым тоном приказал герцог Йоркский.  — Семья Ризов недурна, но их дочь поддерживает связь с радикалами, и за ней дадут весьма скромное приданое. К тому же она не очень привлекательна. Ни стиля, ни умения вести себя в обществе, насколько я понял.
        Герцог указал ему на леди Калисту и приказал сопроводить ее к ужину. И вот к чему все это привело.
        — Я не богат,  — сказал Уилл леди Риз.  — Я могу обеспечить семью, но, конечно же, такой жизни, к какой привыкла Эви, я ей дать не в состоянии.
        — Пока не в состоянии,  — уточнила леди Риз.
        Уилл покачал головой, не соглашаясь с утверждением леди Риз. Весь этот разговор был бессмысленный.
        — Благодарю вас за доверие ко мне, миледи, но мое будущее весьма спорно. Эви не собирается за меня замуж, она же помолвлена с мистером Боумонтом.
        Брови леди Риз сошлись на переносице, она рассердилась. В волнении она вскочила с кушетки.
        — Она не выйдет замуж за Боумонта! Ни за что на свете, если мое слово что-нибудь да значит! Он оказал на нее самое плохое влияние. И мистер Боумонт не только католик — у него весьма радикальные взгляды. Я ни за что не позволю дочери выйти замуж за такого сомнительного человека.
        Уилл не знал, то ли попенять леди Риз за такую нетерпимость, то ли выразить восхищение ее интуицией, подсказавшей сердцу матери, что с кавалером дочери явно что-то не так. Майкл Боумонт происходил из уважаемой семьи, но к католикам все еще сохранилось плохое отношение. Уилл удивился, что и леди Риз, и герцог, его отец, одинаково плохо относились к Боумонту. К несчастью, по Эви это тоже ударит рикошетом, даже если Боумонта сочтут невиновным.
        — Майкл Боумонт богат, его семья имеет влияние,  — заметил капитан Эндикотт.  — И ему, без сомнения, нравится Эви.
        — Я ему не доверяю,  — сказала леди Риз.  — Он принесет ей одни неприятности, я в этом уверена.
        Разговор становился интересным. Леди Риз, возможно, в каких-то суждениях ограниченна, но она умная и проницательная женщина. Любопытно, что она чувствует в Боумонте потенциальную угрозу.
        — Вы предполагаете, что Эви подстерегает опасность из-за связи с Боумонтом?  — спросил Эндикотт с недоверием.
        Леди Риз едва заметно покачала головой, она гордо выпрямилась.
        — Я считаю, что у вас есть некоторые обязательства перед моей дочерью, Уильям. Некоторый должок, я бы сказала. И я ожидаю, что вы будете действовать, как подобает джентльмену.
        Что можно было ответить на это заявление? К счастью, Уилла спасло возвращение Эви.
        — Я готова,  — сказала она скорее покорно, чем сердито. Вероятно, Эви все же решила, что прогулка в обществе Уилла лучше, чем унылый день в компании светских сплетников, для которых она служила бы мишенью для тупых острот.
        Поклонившись леди Риз, Уилл подошел к Эви, чтобы предложить ей руку. Она надела ярко-синее платье, прекрасно подчеркивающее ее фигуру и оттеняющее васильковый цвет глаз. А нежные щеки, покрытые легким румянцем, привели Уилла просто в восторг.
        — Ты так хороша,  — заметил Уилл, не сдержав восхищения.
        Эви сморщила нос, как будто не поверила ему.
        — Куда мы едем?  — полюбопытствовала она.
        — Я скажу, когда мы выйдем на улицу.
        — Хорошего дня, мои дорогие!  — крикнула им вслед леди Риз.  — Эвелин, не забудь взять зонтик!
        — О спасибо, мама,  — ответила Эви. Посмотрев на Уилла, она спросила:  — Как ты считаешь, почему она стала такой… приветливой?
        Пожав плечами, Уилл взял зонт у поджидавшего их лакея.
        — Понятия не имею,  — сказал он.
        Глава 11
        Пока Уилл помогал Эви сесть в шикарный двухколесный экипаж, она пыталась побороть излишнее волнение. Ей было ужасно неловко после вчерашней сцены в гостях, хотя Уилла отвратительная схватка с Калистой явно позабавила. Эви не могла постигнуть задумки матери, которая почему-то делала все возможное, чтобы свести ее с Уиллом, словно она и впрямь верила, что тот явился к ним только для того, чтобы поухаживать за ней.
        Но как только Уилл запрыгнул в коляску и сел рядом с ней, все неприятные мысли улетучились. На месте осталось лишь острое ощущение близости его плеч, рук, бедра. Такое количество точек соприкосновения и обжигающий жар ее собственного тела — все это грозило свести Эви с ума.
        Уилл улыбнулся, надвинул шляпу почти на глаза и спросил:
        — Тебе удобно или дать плед на колени?  — Он посмотрел на небо.
        Тяжелые тучи затягивали синее небо, превращая аккуратные особняки на их улице в скучные бледно-серые здания.
        — Думаю, что будет дождь, так что давай-ка положим зонт под сиденье.
        — Мне не нужен плед, но кажется сегодня не самый лучший день для прогулки в парке,  — вымолвила Эви.  — И если ты не ошибаешься, мы вымокнем до нитки.
        Уилл посмотрел на нее с озорной улыбкой, которая начала нравиться Эви все больше.
        — Я никогда не ошибаюсь,  — уверенно проговорил капитан Эндикотт.  — К тому же мы не так уж много времени проведем в парке.
        Эви удивила эта загадочная фраза, но Уилл направил экипаж вниз по улице и ловко вписался в крутой поворот на Аппер-Брук-стрит, которая вскоре привела их к Парк-лейн.
        — Нет, все-таки скажи, куда мы едем?  — не выдержав молчания, спросила Эви.  — Надеюсь, это обычная прогулка, потому что я не одета для таинственных приключений.
        Взор Уилла пробежал по ее телу, задержавшись на несколько секунд на груди.
        — Ты выглядишь чудесно,  — произнес он низким, волнующим голосом, от которого у Эви побежали мурашки. Само собой, это чувство могло возникнуть еще от того, что она находилась в опасной близости от Уилла. Эви, удивленная открытым флиртом Уилла, попыталась отодвинуться хотя бы на дюйм-другой.
        — Я не об этом спрашивала,  — чопорно произнесла она.
        — Сначала мне нужно кое-что сказать.
        Эви подняла на него глаза, озадаченная внезапным переходом от легкомысленного флирта к серьезному тону. Она всегда с легкостью понимала Уилла — если не считать их поразительного недопонимания несколько лет назад,  — и знала, что он не склонен к странным переменам настроения. Но теперь он, похоже, так сильно изменился, что она едва его узнавала.
        Впрочем, Эви понимала: то же самое можно сказать и о ней. Хоть она и не была такой беззаботной, как ее сестра, Эви не напоминала наглухо застегнутую старую деву. Она помнила свое детство, полное смеха, игр и глупых приключений, которые дети устраивали сами себе, ведь тогда не надо было никому угождать, кроме себя. Однако постепенно она потеряла чудесное ощущение веселья и беспечности. Временами, глядя на Аделин, полную любопытства к жизни, Эви чувствовала себя лишь ее бледной копией, лишенной красок. Эви тяжело вздохнула, ее нервировали бездействие и непонятные отношения, возникшие между ней и Уиллом. Он нарушил ее покой. У нее была чудесная жизнь, были друзья и семья, все ее любили, и работа, которая очень занимала ее. Внезапное возвращение Уилла взбудоражило ее жизнь, заставило копаться в себе, искать ответы на мучительные вопросы. Нет, следовало держаться от него на безопасном расстоянии!
        — Эви, ты меня слушаешь?  — донесся до нее голос Уилла.
        Подскочив от неожиданности, Эви удивленно заморгала. Они уже свернули на Пиккадилли и теперь ехали мимо Грин-парк-лодж.
        — М-м-м… да… так сказать…  — Она поморщилась.  — Извини, Уилл. Я что-то замечталась.
        — Этим ты поставила меня на место,  — заметил он.
        Эви смущенно замолчала, а Уилл, насмешливо посмотрев на нее, повернул на аллею, ведущую к Резервуару, и остановил лошадей в небольшой рощице.
        — Кажется, ты говорил, что мы поедем в парк,  — напомнила Эви.
        — Нет, парк отменяется, мне нужно кое-что тебе сказать,  — Уилл опустил поводья и повернулся к ней.
        В этот ранний час в рощице было безлюдно; здесь не оказалось даже нянек с детишками, все, без сомнения, оставались дома в ожидании подступающей непогоды. Вообще-то Эви показалось, что на нее уже упала капля-другая, но она не собиралась пока сообщать об этом.
        Сложив руки на ридикюле, Эви посмотрела на Уилла с безмятежной — так она, по крайней мере, надеялась — улыбкой. Такой школьная учительница могла бы наградить своего лучшего ученика. Это была ни о чем не говорящая улыбка, которой ответ был не так уж и важен.
        Уилл взял Эви за подбородок, заставляя ее посмотреть прямо ему в глаза. Взгляд его проник прямо в сердце Эви. В былые дни Эви находила это очаровательным. Но теперь его пристальный взгляд породил в ней противоречивые желания: растаять в его объятиях или удрать подальше от Уилла в сомнительную безопасность Хертфорд-стрит.
        Странная улыбка появилась в уголках его губ. Эви в мельчайших подробностях помнила их вкус, хотя почувствовала их прикосновение при лунном свете единственный раз много лет назад.
        Уилл едва прикасался к ней, но эти легкие касания его пальцев передавали весь жар и чувство любовных объятий.
        — Ты хочешь свести меня с ума, да?  — почти прошептал он.
        Глубина его взгляда парализовала Эви, заставив сердце тяжело забиться, разгоняя горячую кровь. Где-то в его глубине ее существа появилась дрожь, и она постепенно охватила ее всю, у Эви затряслись даже пальцы.
        — Уилл…  — с усилием произнесла она.  — Чего ты хочешь?
        Он словно очнулся от наваждения, его взгляд ожил. Уилл быстро осмотрелся по сторонам, нежно провел пальцем по ее шее и вздохнул. Кровь тяжелыми толчками стучала у Эви в ушах, мешая понимать происходящее.
        Уилл на несколько дюймов отодвинулся от Эви.
        — Одному Богу известно, что я делаю,  — пробормотал он, будто обращаясь к себе самому.
        — Если ты этого не знаешь, то я уж точно тебе ничего не могу объяснить,  — сказала Эви, раздосадованная очередной мгновенной сменой его поведения.
        Если именно таков новый Уилл, то Эви не уверена в том, что он ей нравится. Хотя, честно говоря, ей очень нравятся его прикосновения, но ему она ни за что в этом не признается.
        К счастью, Уилл рассмеялся, и она немного приободрилась.
        — Прости меня за сцену в столовой,  — проговорил он.  — Я вовсе не собирался создавать для тебя проблемы.  — Уилл взял в руки вожжи, но так и не тронул лошадей с места. Его взгляд застыл, а лицо помрачнело.
        — Что-то не так?  — спросила Эви, толкая локтем его в руку, твердостью напоминающую железяку.
        Уилл поморщился.
        — Да. Я должен извиниться за вчерашнее поведение моего… м-м-м… герцога Йоркского. Я даже представить не мог, что он может быть так груб. Мне очень жаль, Эви. Для тебя все это было ужасно.
        Это, конечно, правда, но Эви прекрасно понимала, что и для Уилла эта сцена была отвратительна. Он сгорал от стыда, и Эви мысленно прокляла его отца за то, что тот публично унизил сына. Однако она понимала, что ее чрезмерное сочувствие смутит Уилла еще больше.
        — Знаешь, что я хочу? Чтобы ты в первую очередь извинился передо мной за то, что начал разговор с Калистой. Полагаю, ты не знал, что она ужасная стерва, но это не служит тебе оправданием,  — пошутила Эви.
        Уилл понимающе улыбнулся уголком рта. Отпустив тормоз, он умело развернул лошадей и снова направил их на Пиккадилли.
        — Ты права, я этого не знал. Но можешь мне поверить, теперь мое мнение в отношении этой особы полностью совпадает с твоим. Вчера вечером леди Калиста получила по заслугам.
        Эви тихонько облегченно вздохнула. При одной мысли о том, что Уилл попался в лапы этой мегеры, ее начинало мутить. Не от ревности, твердо сказала себе Эви, а от того, что ее друг мог пасть жертвой гнусной ведьмы.
        — Но как ты попал в когти Калисты?  — поинтересовалась Эви.  — Вы ведь даже не были знакомы.  — Эви полночи ворочалась без сна, думая об этом обстоятельстве, были еще и другие вещи, но любопытство все еще донимало ее.
        Уилл задумался, словно обдумывая ответ.
        — Можешь это тоже отнести на счет герцога,  — наконец ответил он.  — Тот буквально бросил ее в мои объятия.
        — Неужели? А мне показалось, что он читал тебе нотацию.
        — Так и было до этого броска.
        Эви внезапно понадобилось заняться содержимым своего ридикюля. Она не должна была задавать этот вопрос, но и смолчать не смогла.
        — Полагаю, он говорил тебе что-то обо мне?  — спросила она.
        Уилл посмотрел на нее с сочувствием.
        — Неужели это было так очевидно?
        Эви подняла руку — таким был ее молчаливый ответ.
        Уилл вздохнул.
        — А я-то надеялся, что никто ничего не понял,  — пробормотал он.
        — Думаю, это заметила только я да капитан Джилбрайд,  — успокоила Эви, решив не упоминать слов Аделин, которая заявила, что добрая половина гостей заметила, как герцог устроил Уиллу Эндикотту выволочку.
        Уилл тихо выругался. Эви прикоснулась к его рукаву.
        — Тебе ни к чему переживать из-за этого, Уилл,  — сказала она.  — Мне просто хотелось бы знать, чем я его обидела.  — Она улыбнулась.  — Я известна своим умением обижать людей, но это первый раз, когда я досадила особе королевской крови.
        Ее слова вызвали сдержанную усмешку Эндикотта.
        — Ты тут не причем,  — попытался оправдаться он.  — Мой от… герцог…
        — Со мной ты можешь называть его высочество, как хочешь,  — перебила Эви.  — Герцог — твой отец, и тебе важно его отношение. Так и должно быть.
        — Спасибо,  — успокоился Уилл.  — Мне трудно о нем говорить. И еще труднее думать о нем как об отце, если хочешь знать правду. Но меня вырастил дядя, и это он всегда был рядом со мной, а не герцог.
        — Да, представляю, как трудно тебе было делить родственные чувства между ними. И все-таки перестань уходить от ответа, Волк.  — Эви нарочно назвала его так.  — Я буду донимать тебя, пока ты не скажешь, о чем он тебе говорил.  — То, что Уилл совершенно очевидно увиливал от ответа, вызывало одновременно любопытство Эви и заставляло ее тревожиться за него.
        — А я уж и забыл, какая ты ворчунья, Эви. Нет, погоди. Я не…
        — Может, мне стоит ударить тебя по башке?
        — Нет, прекрати! Я тебе скажу. Но бить возницу по голове не рекомендуется, когда ему нужно провести экипаж через Мейфэр.
        К этому времени они уже подъехали к окраине Мейфэр и направлялись к Лестер-сквер. Увлеченная разговором, Эви почти не обращала внимания на суету лондонских улиц.
        — Мой отец,  — осторожно начал Уилл,  — проявил интерес к моему будущему.
        — Но это же замечательно, разве не так?
        — В некотором смысле — да, но, похоже, он хочет примерить на себя роль свата.
        Эви понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл его слов.
        — Конечно,  — наконец промолвила она.  — Он хочет, чтобы ты женился на богатой наследнице, благовоспитанной и красивой, которая поможет тебе занять подобающее место в обществе. Но не на такой, как я, с точки зрения герцога.
        Уилл посмотрел на Эви оценивающе.
        — Ты всегда была умна, как дьявол, Эви.
        — Тем лучше для меня. Надеюсь, ты сообщил своему отцу, что я не имею на тебя никаких видов?
        Уилл покачал головой.
        — По мнению отца, это я обращаю на тебя внимание.
        У Эви перехватило горло.
        — Ты должен был сказать ему, что это не так,  — хрипло проговорила она.
        — Он не дал мне слова сказать. Дав мне нагоняй, он тут же представил меня леди Калисте.  — Уилл иронично посмотрел на Эви.  — Остальное тебе известно.
        Эви решила, что объяснение Уилла вполне правдоподобно. Но что-то подсказывало ей, что не стоит дальше настаивать на объяснениях, и тому существовала тысяча причин, о которых она вскоре вспомнит.
        И все из-за Майкла, дурочка.
        Вспомнив о потенциальном женихе, Эви поразило, с какой легкостью она забыла о нем, находясь рядом с Уиллом Эндикоттом.
        — Надеюсь, ты не слишком обиделась, Эви,  — обеспокоенно поинтересовался Уилл.  — Уверен, герцог ничего не имеет лично против тебя.
        Вчера вечером у Эви сложилось противоположное мнение. Его отношение к ней было странным, потому что до этого она никогда не разговаривала с герцогом Йоркским. Но тот явно почему-то окрысился на нее, однако даже если Уиллу известна причина такого отношения, он никогда не скажет об этом, чтобы не задеть ее самолюбия.
        Она легонько похлопала его по руке.
        — Твой отец думает о твоих интересах, и я это понимаю. Но разреши дать тебе совет… Мне кажется, что ты не должен всегда считаться с его мнением. Да, он принц и твой начальник, но не следует смешивать личные дела и общественные.
        Уилл насмешливо поднял брови.
        — Ты это имеешь в виду, когда дело касается твоей матери?  — спросил он.
        — О-ох!  — Эви преувеличенно вздохнула.  — Очень хорошо, этот урок я усвоила и не буду больше влезать в твою личную жизнь. Однако в ответ я попрошу тебя оказать мне такую же любезность.
        — Да, разумеется,  — довольно официально согласился Эндикотт.  — Если ты хочешь именно этого.
        Эви едва не застонала.
        — Я пошутила, Уилл. Я предлагаю не портить день разговорами о наших надоедливых родителях. Ну а теперь, когда ты принес извинения с подобающим смиренным видом, можешь ли ты все-таки сказать мне, куда мы едем?
        Кое-какие мысли на этот счет у Эви были, хотя это казалось ей весьма странным местом для прогулки. Но когда экипаж свернул на Ковентри-стрит с магазинами по продаже драгоценностей, золотых и серебряных украшений, предположения Эви подтвердились.
        — Надеюсь, теперь ты понимаешь?  — спросил капитан Эндикотт с улыбкой.
        — Ты везешь меня в приход Сент-Маргарет?
        — Конечно,  — ответил он.  — Я хочу, чтобы ты показала мне, чем там занимаешься.
        — Зачем?
        Когда капитан спросил ее о работе, она сочла, что это не более чем вежливый интерес старого друга.
        — Я не какой-нибудь там пустослов,  — обиделся Уилл, но его тон ни на минуту не обманул Эви.  — Временами я могу быть вполне серьезным.
        — Вообще-то ты очень серьезный человек из всех, кого я знаю. Точнее, один из…  — поправилась Эви, подумав о Майкле.  — Но скажи мне, ради бога, почему ты хочешь провести день, болтаясь в благотворительной школе? Тебе не будет скучно?
        Уилл сосредоточился на беге лошадей, пытаясь обогнать две кареты, кучера которых были увлечены шумной перебранкой. Он молчал до тех пор, пока они не оказались в безопасном месте, Эви не могла отделаться о мысли, что он обдумывает, что ей ответить.
        — Все, что связано с тобой, не может быть для меня скучным,  — изрек Уилл, наконец.  — Если дело важно для тебя, значит, и для меня тоже.
        Эви поигрывала тонкой медной цепочкой ридикюля, не зная, что сказать. Мысль о том, что она представляет для него какую-то ценность, вызывала больше вопросов, чем ответов.
        — К тому же,  — добавил Уилл,  — Алек заинтересован в том, чтобы оказать вашему заведению помощь, вот я и решил, что есть смысл взглянуть на него. Алек чрезмерно доверчив, и я не хочу, чтобы кто-то воспользовался этим.
        Эви резко повернулась к Уиллу, его слова разозлили ее.
        — Уильям Эндикотт, не хотите ли вы сказать, что я на это способна?
        — Черт возьми, Эви,  — бросил капитан.  — Я вовсе не тебя имел в виду, и тебе это известно.
        — Не понимаю, как еще можно истолковать твои слова,  — парировала Эви.
        — Я вовсе не о тебе беспокоюсь,  — проворчал Уилл.
        Эви тяжело вздохнула.
        — Значит, ты намекал на Майкла… Я совершенно не понимаю, почему он тебе не по нраву. Майкл абсолютно порядочный, честный человек, он вложил немалую сумму собственных средств в Сент-Маргарет и Хибернианскую благотворительную ассоциацию.
        — Если ты не догадываешься, почему он мне не нравится, я уже точно не скажу тебе об этом,  — сухо заметил Эндикотт.  — Давай-ка оставим эту дискуссию на другое время. Но пока будь уверена — я абсолютно искренен, говоря, что все, что интересует тебя, интересно и мне.
        Эви очень хотела бы выяснить, откуда у Уилла появилось такое недовольство Майклом. Она была почти готова поверить в то, что все дело в ревности, как бы глупо это ни звучало. Но поскольку и Майкл, без сомнения, питал такие же чувства к Уиллу, она никак не могла придумать другого разумного объяснения. Однако поскольку эта тема показалась Эви опасной, она решила согласиться с Уиллом и прекратить этот разговор.
        — Очень хорошо,  — промолвила она.  — У тебя еще есть вопросы?
        — Как получилось, что ты занялась благотворительностью в Сент-Маргарет?  — Уилл придержал лошадей, чтобы свернуть на Принсес-стрит.
        — Я узнала о благотворительной деятельности от Майкла, разумеется. Как тебе известно, мы познакомились на лекции в Королевском обществе и вскоре поняли, что у нас много общих интересов.
        Недовольное ворчание Уилла послужило ей объяснением того, насколько ему не понравился ее ответ.
        — Как бы там ни было,  — торопливо добавила Эви,  — он представил меня в Сент-Маргарет и Хибернианской благотворительной ассоциации. Это стоящее дело, оно требует много сил, можешь мне поверить. И я была рада взяться за него.
        — Могу себе представить,  — холодно вымолвил капитан Эндикотт.  — А как твои родители относятся к тому, что ты так много времени проводишь в Сент-Джайлзе?
        — Маме это, конечно, не по душе,  — угрюмо сказала Эви.  — Отец относится более лояльно, хотя беспокоится и считает опасным, что я так часто езжу на Святую землю.
        Уилл изумленно посмотрел на нее.
        — Господи, только, пожалуйста, не говори мне, что ты ездишь в трущобы!
        Эви покачала головой.
        — Я же не идиотка, Уилл! Но если понадобится, я обязательно поеду.
        — Я бы настойчиво посоветовал тебе не делать этого ни при каких обстоятельствах,  — хмурясь, промолвил Уилл.  — Это гораздо опаснее, чем ты думаешь.
        Эви не стала говорить ему, что это она как раз может себе представить, потому что уже дважды попадала в рискованную ситуацию, когда возила семьям прихожан еду и необходимые вещи. Но она делала это днем, в сопровождении Майкла и еще одного мужчины, который получал от них помощь. Это было не так уж опасно, хотя условия жизни бедняков оставили у нее ощущение печали и безнадежности.
        И все равно она не собиралась рассказывать об этом Уиллу. Лишь Аделин было известно, сколько всего она делает в Сент-Маргарет, а сестра никогда ее не выдаст.
        — Повторяю: я — не идиотка.
        — Мне это в голову не приходило,  — с разочарованием проговорил капитан Эндикотт.  — Но у тебя невероятно доброе сердце и склонность к безрассудным поступкам.
        Эви округлила глаза.
        — Ты уверен, что не перепутал меня с Эди? Я же просто образец осторожности.
        Уилл фыркнул.
        — Раньше так оно и было,  — согласился он.  — Но я не уверен, что ты и сейчас такая же.
        Она больше не хотела, чтобы Уилл по-прежнему считал ее «кроткой мисс былых времен», которая из осторожности не рискует часто менять друзей.
        Эви довольно улыбнулась. Работа в Сент-Маргарет, да еще с Майклом, помогла ей преодолеть присущие ей робость и нерешительность.
        — Расскажи мне о своей работе побольше,  — попросил Эндикотт.
        Пока он гнал лошадей по шумным улицам, приближаясь к перенаселенным кварталам района Сент-Джайлз, Эви описала свою работу в приходе Сент-Маргарет, которая была больше связана с благотворительной ассоциацией, чем с церковью. Однако и та и другая были почти одним целым, потому что церковь поддерживала благотворительную школу для местных ребятишек и помогала прихожанам, обращавшимся за поддержкой.
        — Обязательное посещение службы было не обязательным требованием,  — слегка вздохнув, заметила Эви.  — Если бы это было не так, мы точно не смогли бы помочь такому большому количеству людей, которые получают от нас помощь.
        — Ага, так проблема в вере?  — осторожно спросил Уилл.
        — У бедных людей очень трудная жизнь, у них не хватает времени ходить в церковь,  — ответила Эви.  — К тому же пагубные пороки очень распространены в бедных кварталах.
        — Пьянство, например?
        Эви поморщилась.
        — Да. Помимо пива, они пьют и крепкие напитки, джин например. Конечно, этот грех свойственен не только ирландским иммигрантам. Ты не должен так думать.
        Начав работать в Сент-Маргарет, Эви стала лучше понимать, какая нетерпимость все еще существовала в обществе в отношении ирландцев. С этим она была вынуждена постоянно бороться, пытаясь получить помощь от потенциальных благотворителей. Чаще всего ее попытки оказывались бесплодными, а после смерти лорда Кардуэлла, самого щедрого попечителя организации, ей и Майклу стало еще труднее собирать нужные средства.
        Уилл понимающе кивнул:
        — Ирландцы предрасположены к пьянству не более англичан,  — заметил он.  — И глупо думать иначе.
        — Боюсь, б?льшая часть светского общества не разделяет твою точку зрения,  — сказала Эви.
        — Насколько я понял, у тебя возникают некоторые трудности в сборе денег?  — спросил он.
        — Вообще-то у благотворительной школы проблем нет,  — ответила Эви.  — Некоторые процветающие владельцы магазинов и торговцы ирландского происхождения оказывают ей щедрую поддержку. Б?льшая часть средств на содержание церкви тоже поступает от них.
        — Непосредственно со школой или церковью ты связана?  — поинтересовался Уилл.
        — Я и Майкл казначеи школы, но в первую очередь мы связаны с Хибернианской благотворительной ассоциацией.
        — Я понимаю, почему у тебя возникают проблемы со сбором денег для школы. Дело в ужасном названии,  — сухо промолвил Эндикотт.
        — Это верно,  — наморщив носик, сказала Эви.  — Но я никак не могу уговорить Майкла изменить его.
        Уилл приостановил лошадей до самого медленного шага, избегая столкновения с двумя перегруженными повозками, соперничающими за право первыми миновать людный перекресток. Как только они проехали толпу зевак, с наслаждением наблюдавших за словесной перепалкой кучеров, он вернулся к разговору.
        — А как ты?  — спросил он.  — Что ты сама думаешь о положении ирландцев?
        Эви нахмурилась, снова спрашивая себя, чем вызван такой большой интерес капитана Эндикотта к ее работе?
        — Меня очень беспокоят условия их жизни, и я мечтаю сделать все возможное, чтобы облегчить их страдания. Но если тебя интересует, есть ли у меня какое-то особое политическое мнение об Унии или о католической эмансипации, то я дам тебе отрицательный ответ. Я знаю, что это очень важные вещи, но для меня важнее накормить голодных детей, дать им крышу над головой или найти их родителям работу.
        Уилл прищурился, в уголках его рта заиграла улыбка. Эви не могла избавиться от ощущения, что она только что прошла какую-то проверку.
        — Так вот что ты делаешь?  — спросил он, и улыбка при этом согревала его голос.  — Кормишь голодающих и защищаешь бедных? Что ж, именно этого я от тебя и ожидал.
        — Ты говоришь обо мне, как о какой-то скучной средневековой святой,  — промолвила Эви, пытаясь скрыть тот факт, что от его похвалы и от выражения лица затрепетала как листок на ветру.  — Ну да, я действительно стараюсь помогать людям и вижу в этом свое предназначение.
        Уилл кивнул, снова переключая внимание на оживленную улицу.
        — И, как я понял, ты делаешь это, помогая людям найти достойную работу — иногда в домах богатых людей?
        — Да,  — улыбнулась Эви.  — Это Майкл тебе сказал?
        — Нет, Алек. Они с Боумонтом много беседовали, особенно о Сент-Маргарет.
        Эви тревожно сжала свой ридикюль.
        — Я очень надеюсь, что у капитана Джилбрайда серьезные намерения. Поверь мне, я честно говорила о том, что мы нуждаемся в помощи. Становится все труднее находить необходимые средства.
        — Да, он вполне серьезный человек, как и я,  — сказал Эндикотт.  — Но меня удивляет, что рабочие моменты так удручают тебя.
        — К сожалению, у меня нет хорошеньких английских сирот, которых можно было бы использовать в качестве приманки для благотворителей. У меня есть взрослые, по большей части неграмотные, иногда имеющие дурную репутацию или пьяницы,  — сказала Эви, решив быть честной.  — А если они при этом не только ирландцы, но и католики, ты можешь себе представить, как многие реагируют на мои просьбы.
        — Да, однако совсем не похоже, что все эти проблемы лишили тебя присутствия духа, Эви,  — заметил капитан Эндикотт.
        Она слегка поерзала на месте. Прав ли он? Эви считала, что она просто честна с ним.
        — Ты меня совсем не знаешь, не так ли?  — спросила она, безуспешно пытаясь говорить легкомысленным тоном.
        Переложив вожжи в одну руку, другой рукой Уилл накрыл ее ладонь.
        — В таком случае я очень рад познакомиться с новой Эви. И я буду счастлив помочь тебе во всем, если смогу.
        Краска смущения появилась на щеках Эви, когда она посмотрела на Уилла. Обычно она легко читала по его лицу, о чем он думает. Но сейчас… Похоже, они начали заново узнавать друг друга. Прошло много времени, и оба очень изменились, повзрослели, беззаботное детство кануло в Лету.
        Но не успела Эви что-то сказать, как Уилл выпустил ее руку и направил экипаж по мощеному двору к церкви Сент-Маргарет. С тех пор как они оказались в лабиринте улиц, расходящихся от площади Семи циферблатов, Уилл уверенно правил лошадьми к месту их назначения, ни разу не спросив у Эви дорогу. Она опять нахмурилась, удивляясь его интересу к этому месту и ее делам.
        Он остановил экипаж перед невысоким, похожим на склад зданием, пристроенным к небольшой церкви.
        — Зайдем внутрь? Мне не терпится узнать, где ты работаешь,  — сказал он.
        Пока он помогал ей выбраться из экипажа, Эви не могла отогнать от себя мысль, что Уилл что-то задумал. Возможно, теперь она не так хорошо, как раньше, распознавала его намерения, но тихий внутренний голос все время твердил, что она не совсем потеряла чутье.
        Глава 12
        Эви деловито расправила складки на чуть примятом платье, избегая взгляда Уилла. Это добавило тому уверенности, что она что-то скрывает. Что-то, что связано с ее работой в Сент-Маргарет.
        Но что именно?
        Интуиция подсказывала капитану Эндикотту, что Эви ничего не знает о преступных сговорах и о заговоре с целью убийства, и ее слова об ирландском вопросе, когда он попытался прозондировать почву на эту тему, подтверждали это. Это в духе Эви — сосредоточиться на жизненных проблемах, а не на политике. Даже будучи девочкой, она всегда сразу бралась за решение любых проблем, будь то заболевший ребенок арендатора или бродячая собака, попавшая в капкан браконьера. А вот сестра-близняшка Эви в отличие от нее предпочитала серьезные игры. Аделин обладала сильным характером, и если бы она была мужчиной, то точно занялась бы политикой. Эви же предпочитала решать мелкие повседневные задачи, спокойно и трогательно заботясь об окружающих. Она была рождена, чтобы стать женой и матерью, наводить порядок и уют во вверенном ей пространстве.
        Да, Эви добросовестно относилась к своей работе, но при этом не была трудоголиком. И уж вне всякого сомнения она не наемный убийца, черт побери! И она никогда не занялась бы делами, которые могли причинить вред человеку. Однако это вовсе не означает, что Боумонт или кто-то другой не попытается воспользоваться ее добрым характером. Эви может считать себя знающей, даже циничной и умудренной жизненным опытом женщиной, но в душе она остается робкой и доверчивой девочкой, которую он всегда знал.
        — Подожди здесь,  — промолвила она с задумчивой улыбкой, вызвавшей у Уилла желание ее поцеловать,  — я приведу кого-нибудь из мальчиков присмотреть за лошадьми.
        Пока Эви шла через двор, Уилл с удовольствием любовался ее точеной фигуркой, прежде чем она исчезла в пристроенном к церкви здании. За те годы, что Уилл ее не видел, он успел почти забыть, как восхитительно она сложена. Кто-то мог бы назвать Эви пухленькой, но Уилл считал, что она пропорциональна, к тому же могла похвастаться изящной шеей, грациозной спиной, роскошными изгибами тела, так и притягивающими мужские взгляды. Признаться, Уилла уже начинало беспокоить, что ему хочется единолично обладать Эви, стать ее единственным мужчиной, имеющим привилегии на физическую привлекательность девушки.
        Эндикотт нетерпеливо закусил губу, фыркнул, отгоняя видение обнаженной Эви, раскинувшейся в его постели. Едва ли такое случится, скорее не случится никогда, если только у него есть голова на плечах. К тому же он приехал сюда с определенной целью. И эта цель шла в разрез с любовными приключениями. Он уже начал врать ей и не желал ухудшать ситуацию. Не следует пускать при виде Эви слюнки и вести себя как дурак, ревнуя у Боумонту. Да, Уилл пытался настроить себя, что он всего лишь навсего разыгрывает роль, но чем больше он находился с Эви, тем хуже у него это получалось. Да, надо признать, Эви доверяла ему как другу, но он мысленно уже перешел дружескую грань отношений, ему надо большего. Гораздо большего!
        «Соберись, идиот!»
        Сказав несколько слов лошадям, которых он держал за поводья, Уилл опытным взглядом окинул прилегающую к церкви территорию.
        Приход Сент-Маргарет расположился на узенькой улочке рядом с Монмутом, всего в нескольких кварталах от площади Семи циферблатов. Территория церкви граничила с трущобами, где жили основные прихожане, о которых заботилась Эви. Впрочем, сама улица с небольшими домами и двухэтажными магазинчиками казалась вполне спокойной. Здания, выстроившиеся в ряд, были, конечно, ветхими, но вполне приличными, в них располагались кофейня, несколько магазинов подержанной одежды и один-два пансиона.
        Напротив кофейни стояли несколько мужчин, которые благодушно спорили о чем-то, дымя трубками. По улице спешила женщина в простом, но аккуратном платье, в руках у нее была корзина с продуктами.
        Церковь Сент-Маргарет была сложена из красного кирпича и крыта шифером. В ней могли слушать проповеди не более сотни прихожан, отметил про себя Уилл. Куда больше была пристройка, в которой исчезла Эви. Пристройка была тоже кирпичная, но с оштукатуренными стенами, дверь выкрашена голубой краской, а над ней красовалось что-то типа барельефа. Уилл догадался, что раньше там был склад, который переделали для иных целей, в частности его теперь использовали как церковное помещение.
        Тишина и покой, царившие вокруг, успокоили Уилла. Двор был чисто выметен, стекла окон блестели, а две цветущие герани в горшках, стоявшие по бокам от двери, радовали глаз. Наверняка именно Эви пришла в голову мысль поставить у входа цветы, ведь она очень любит их, особенно герань. Это так на нее похоже — подарить окружающим домашние, веселые нотки даже здесь, на дальней улочке Сент-Джайлза.
        Наконец голубая дверь распахнулась, и Эви вышла на улицу. Заблудившийся во дворе ветерок облепил подол ее платья, так что глазам открылись и линии ее ног, и чудесные округлости бедер. Уилл заставил себя опустить глаза, стараясь подавить возникшее желание.
        Господи! Похоже, любовный дурман закрутит ему голову так, что может помешать выполнить задание.
        — Что-то произошло?  — спросила Эви, приближаясь к нему.  — Мне кажется или ты чем-то озабочен?
        — Нет, но у меня есть причина испытывать тревогу,  — сказал Уилл, замечая двух сорванцов с озорными глазами, плетущихся следом за Эви.  — Только ради бога, поклянись мне, что не они будут присматривать за моими лошадьми!
        Вообще-то, чудесная пара лошадок и экипаж принадлежали Алеку, а тот, как известно, очень заботился о своих животных. И он, несомненно, не одобрил бы, что их оставили на попечение двух заморышей.
        — Да ладно вам, дяденька,  — пропищал один из веснушчатых сорванцов с ярко-рыжими волосами, выбивающимися из-под его фуражки.  — Мы с Бенни всегда присматриваем за лошадьми мистера Боумонта.
        Уилл выразительно посмотрел на Эви, едва сдерживающую смех. Понадобилось несколько мгновений на то, чтобы она овладела собой и нашла силы ответить ему:
        — Уилл, я хочу познакомить тебя с Питером Макгуайром и его братом Бенджамином. Мальчики, это капитан Уильям Эндикотт. Вы сделаете все, что он скажет, и позаботитесь о его лошадях, ведь правда?
        Бенджамин, по виду младше Питера, улыбнулся и стало видно, что у него не хватает двух передних зубов. Учитывая ширину его улыбки, Уилл мог бы с легкостью разглядеть и его миндалины.
        — Да, мисс Эви, мы так и поступим,  — кивая, сказал Питер.  — Вы можете рассчитывать на нас, дяденька, не сомневайтесь, это факт!
        Уилл, прищурившись, посмотрел на Эви.
        — Честно, Уилл,  — поддержала Питера Эви,  — ты можешь им довериться. Они действительно постоянно присматривают за лошадьми Майкла. На соседней улице есть конюшня, Питер и Бенджамин учатся у конюхов. Они отлично позаботятся о твоих скакунах.
        Уилл расслышал в ее голосе просительную нотку и заметил умоляющее выражение в глазах, скрытых за блестящими стеклами очков. Он встретился с двумя честными парами глаз, тоже умоляющих его.
        — Мы хорошо позаботимся, сэр,  — хриплым голосом пообещал Бенджамин, с тоской поглядывая на прекрасных серых лошадей.  — Обещаю.
        Уилл сдался. Алек его убьет, если с его лошадьми что-нибудь случится, но он вдруг понял, что не в состоянии разочаровать мальчишек или Эви.
        — Ладно, сорванцы.  — Вынув из кармана жилета шиллинг, он дал его Питеру, который, кажется, был у мальчиков за старшего.  — Позаботьтесь о них и сразу сообщите мне, если возникнут какие-нибудь неприятности. Получите еще один шиллинг, если хорошо присмотрите за лошадьми.
        Поблагодарив, мальчишки, подскакивая от возбуждения, направились к экипажу. Они спокойно, по-деловому подошли к животным. Уилл помешкал несколько мгновений, наблюдая, как они возьмутся за дело, но ребята обращались с парой лошадей с ловкостью опытных грумов. Впрочем, дети трущоб взрослеют рано, ведь им сызмальства приходится работать, попрошайничать и воровать.
        — Спасибо тебе,  — прошептала Эми, беря его под руку.
        — Сорванцы кажутся умными пареньками,  — заметил Эндикотт.  — Они ходят в школу?
        — Когда родители им разрешают,  — ответила Эви.  — У них в семье еще четыре голодных рта, а мистер Макгуайр зарабатывает совсем мало, он поденщик. Иногда отправляет мальчиков попрошайничать со своей крохотной сестричкой. Если мы выучим их на конюхов, то я уверена, что они уже через несколько лет смогут найти работу. Тогда вся семья заживет совсем по-другому.
        Уилл пропустил Эви через дверь в длинный узкий коридор с низким потолком, который, похоже, тянулся вдоль всего здания.
        — Это одно из твоих занятий — обучать детей полезному труду? Я думал, что Сент-Маргарет только содержит благотворительную школу.
        — Многие родители в приходе считают, что толку от учения мало, поэтому мы пытаемся сочетать учебу в школе с обучением какой-нибудь полезной профессии.  — Эви оглянулась на Уилла, он шел чуть позади.  — Родителям мы помогаем найти работу. Я уже говорила, я — школьный казначей, но моя главная задача — поддерживать взрослых, которые обращаются к нам за помощью. Это очень ответственная обязанность.
        Уилл вежливо кивнул, скрывая свое удивление. Он-то думал, что Эви занимается типичной для женщин ее круга благотворительной работой. Например, помогает собрать средства для нищих детей или, возможно, время от времени учит какому-то предмету маленьких девочек. Однако ее работа в Сент-Маргарет оказалась куда важнее, чем он предполагал.
        Эви провела капитана Эндикотта в большую комнату, где стояли скамейки, несколько столов, на одном из них красовался глобус на подставке.
        — Здесь мы проводим утренние занятия для детей и дневные в воскресенье. Иногда мы обучаем в этом помещении и взрослых, хотя наверху у нас тоже есть классы. Там мы обучаем женщин рукоделию и другим полезным вещам. Отец Кевин О’Келли, пастор церкви Сент-Маргарет, читает воскресные проповеди днем, а также ведет занятия для мужчин.  — Она поморщилась.  — Хотя на эти занятия приходит совсем мало народу.
        — Представляю, ведь бедных людей довольно трудно уговорить потратить то немногое свободное время, что у них остается, чтобы прийти сюда и послушать лекцию.
        Закрыв дверь, Эви жестом пригласила Уилла следовать за ней по коридору.
        — Да, но Майкл придумал, как заманивать их на занятия. После обучения он устраивает неформальные групповые беседы, на которых мы подаем еду и напитки.  — Эви со вздохом улыбнулась.  — Даже удивительно, на что способен стакан пива и несколько мясных пирожков. Иногда беседы проходят весьма оживленно, особенно после того, как Майкл прочитает политическую лекцию.
        Уиллу удалось изобразить вежливый интерес.
        — В самом деле? И как же часто проводятся такие неформальные дискуссии?
        — Обычно раз в неделю, вечером в пятницу, хотя и в воскресенье тут тоже суета. Мужчины нередко предпочитают отправить в церковь женщин и детей и собраться здесь, покурить трубки и «пожевать», как они выражаются. Иногда бывает, что воздух к концу собрания становится сизым от дыма.
        Уилл невольно улыбнулся, услышав, как хорошо она имитирует ирландский акцент.
        В конце коридора находилась лестница, ведущая на второй этаж, и еще один коридор, поворачивающий направо и тянущийся к другому крылу здания.
        Эви указала на лестницу.
        — Как я уже говорила, мастерские находятся наверху, там же спальни отца О’Келли, его экономки и сына. Если хочешь, мы можем туда подняться, но комнаты на втором этаже точно такие же, как те, что я тебе уже показала. Сейчас, правда, нет занятий, но ты можешь приехать в воскресенье, тогда тут полно народу.
        — Я впечатлен, Эви,  — сказал Уилл.  — Признаться, я ожидал увидеть маленькую благотворительную школу, но тут нуждающимся предоставляются большие возможности.
        Прислонившись к окну, Эви развязала ленты на шляпке и с легким вздохом облегчения сняла ее. Даже в скудном свете серого лондонского дня ее волосы, затянутые на затылке в большой пучок, блестели, как теплый мед.
        — Нам очень повезло, что несколько лет назад Майкл смог купить это здание и передать его Сент-Маргарет.
        Уилл решил не обращать внимания на то, каким теплом наполняется ее голос, когда она говорит о Боумонте. Ему был ненавистен даже тот факт, что она называет его по имени, потому что это свидетельствовало об их близости, которая начала не на шутку раздражать его.
        — Да, это благородный поступок,  — безучастным тоном отозвался Уилл.  — А что было раньше в этом здании?
        На ее пухлых губах мелькнула улыбка.
        — Цех по производству джина винокуренного завода,  — ответила Эви.
        Уилл не сдержал усмешки.
        — А-а, то-то мне показалось, что я почувствовал знакомый легкий запах…
        — Не сомневаюсь, что это запах можжевельника и алкоголя. От них трудно избавиться, хотя мы старались изо всех сил.
        Эви оттолкнулась от оконной рамы.
        — Давай уже закончим осмотр дома, хорошо? В этом коридоре расположены кабинеты и кухня.
        Уилл последовал за Эви, при этом его взгляд еще раз задержался на ее бедрах, мягко прорисовывающихся под шелковым платьем. Похоже, мысли о ее пленительных округлостях становились для Уилла сексуальным наваждением, причем таким навязчивым, что от него было невозможно избавиться. Они дружили, будучи детьми, и он всегда ее любил. Однако те чувства, которые она сейчас в нем вызывала, не имели никакого отношения к их детской дружбе, зато давали понять, что он — мужчина, а она — желанная женщина. Женщина, которой он восхищался, которая была дорога его сердцу, напомнил себе Уилл, и которую он обещал защищать. Вот что важно, а не его физическое влечение к ней. Главная цель — это добраться до истока заговора, угрожающего не только правительству, но и Эви.
        — Кухня вон там.  — Эви указала ему на дверь, расположенную внизу.  — Это владение миссис Рафферти. Она тут экономка, однако готовит для отца О’Келли, а также для мужских собраний, которые мы тут устраиваем. А вот тут…  — слегка взмахнув рукой, с гордостью проговорила она,  — находятся кабинеты Хибернианской благотворительной ассоциации.
        Отворив дверь напротив ведущей в кухню лестницы, Эви провела его в комнату, которая явно исполняла функцию маленькой гостиной. На чистых беленых стенах висели картины в простых деревянных рамках с безобидными пейзажами и религиозными сценами. У каминной решетки стояло видавшее виды кресло, а у противоположной стены находилась зеленая бархатная кушетка, словно попавшая сюда из будуара какой-нибудь леди. На невысоком столе стоял чайник с чайным сервизом, который был единственным украшением этой комнаты. На подоконниках стояла герань.
        Уилл улыбнулся. Даже здесь чувствовалась заботливая рука Эви, которая придала комнате уют и красоту.
        — Я знаю, что убранство небогато,  — проговорила Эви, морща нос и обводя взглядом комнату.  — Но тут можно уединиться и спокойно побеседовать, поговорить о делах, обсудить проблемы. Посетители-мужчины стесняются Майкла, если оказываются с ним за одним столом. Женщины стесняются меня. Людям трудно обращаться за помощью.
        — Думаю, это нелегко для любого человека, у которого есть хоть капля достоинства.  — Уилл кивнул на дверь, находящуюся за кушеткой.  — А что там?
        — Это кабинет Майкла, хотя я пользуюсь им, когда его тут нет.  — Эвелин распахнула дверь.  — Именно здесь мы храним письма и документацию, касающуюся благотворительности. Всем делопроизводством занимается Майкл, правда, я ему помогаю, веду переписку с нашими учредителями.
        Заглянув в маленькую комнатенку, Уилл увидел простую мебель — большой письменный стол и два плетеных стула. Стол стоял почти у двери, открывая взору отделения для бумаг и ящики, один из которых был, по всей видимости, заперт. Именно этот самый запертый ящик вызвал профессиональный интерес Уилла.
        — Деньги вы тут держите?  — поинтересовался он.
        — Нет. Деньги хранятся в банке, а часть у Майкла в доме. Мы имеем при себе немного денег и не оставляем ценные вещи в кабинетах.
        Уилл решил, что необходимо обыскать таинственный запертый ящик в отсутствие Эви.
        — Ты упоминала, что помогаешь найти работу для своих подопечных,  — напомнил он.  — Как это происходит?
        Эви посмотрела на него с удивленной улыбкой.
        — Уилл, ты действительно всем этим интересуешься или просто собираешь информацию для капитана Джилбрайда?
        Уиллу хотелось бы ответить на этот вопрос шуткой или сказать честно, что он считает разговоры о благотворительности смертельно скучными,  — так поступили бы большинство светских мужчин,  — однако он подозревал, что сейчас не совсем подходящий случай для шуток. Судя по улыбке, Эви о его мыслях догадывалась, но глаза ее оставались серьезными. Эви не принимала его заинтересованность всерьез и боялась показаться смешной.
        Это нехорошо.
        Манера Эви держаться спокойно обманывала многих, кто считал ее не такой проницательной, какой она была на самом деле, но Уиллу-то было известно, что у нее ум, как у хорошего судьи — острый, пытливый, но склонный к подозрительности. Эта последняя черта появилась у нее совсем недавно, и Уиллу было необходимо учесть это в своих расчетах.
        — Я же тебе говорил, я пообещал Алеку во все вникнуть,  — ответил он с простодушной улыбкой.  — Но я не преувеличивал, сказав, что все, что важно для тебя, важно и для меня.
        — Я рада,  — отозвалась Эви, и улыбка осветила ее лицо.
        Эта робкая, благодарная улыбка заставила Уилла почувствовать себя полнейшим мерзавцем, и он тут же дал себе обещание, что как только закончит расследование, тут же сделает пожертвование ассоциации, какое только сможет. Ну и Алек, конечно, тоже,  — надо же поддержать работу Эви в Сент-Маргарет, если только это место не окажется центром страшного заговора. Уилл опасался такого возможного исхода. Он попытается огородить Эви от больших неприятностей, но она никогда не простит ему шпионажа, ведь правда рано или поздно всплывет наружу.
        — Давай присядем, я объясню тебе, как мы занимаемся делами поподробнее,  — предложила Эви. И тут же прижала руки к груди.  — Ох, извини, я неучтива! Хочешь чаю? Я могу сходить на кухню и попросить миссис Рафферти приготовить чай.
        Уилл с улыбкой покачал головой.
        — Я думал сводить тебя в «Гантерз», когда мы тут закончим,  — сказал он.  — После вчерашних событий я хотел бы угостить тебя.
        Но едва эти слова слетели с его языка, Уилл понял, что предложение Эви дало бы ему отличную возможность быстро осмотреть письменный стол Боумонта. Но ее печальная улыбка почти возместила его промах.
        — Ты явно забыл о том, что я не могу поддаться соблазну съесть мороженое,  — вздохнув, напомнила она.
        — Я никогда ничего не забывал, Эви,  — спокойно проговорил капитан Эндикотт.
        Это была простая, но шокирующая правда. Долгие годы его военной жизни заслоняли нежные чувства к Эви. Но теперь, вновь оказавшись рядом с ней, Уилл понял, что она всегда была с ним, в глубине его сердца, терпеливо ожидая, когда он вспомнит о своей подруге. Каким-то таинственным образом в трудные военные годы она стала для него маяком — невидимым, но всегда напоминающем о мирных счастливых днях.
        Эви доверчиво смотрела на него широко распахнутыми глазами, веря каждому его слову. Невероятное желание поцеловать девушку захлестнуло Эндикотта, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заключить ее в объятия и не испробовать на вкус сладость ее губ в надежде на то, что их любовь по-прежнему жива.
        Внезапный шум шагов за дверью их насторожил. Взгляд Эви метнулся к двери. Ее щеки зарделись, она скорчила забавную гримаску, как будто подумала о чем-то неприятном. Она словно очнулась от наваждения, возникшего от близости Уилла и его прозрачных намеков.
        — Садись,  — сказала она.  — Я посмотрю, кто это.
        Эви открыла дверь в коридор, но лишь выглянула в нее, разговаривая с тем, кто стоял там. Взгляд Уилла устремился на кабинет Боумонта, но он не мог проникнуть туда, пока Эви была рядом. Он подумал, что придется им с Алеком устроить ночную экспедицию в Сент-Маргарет, причем чем скорее, тем лучше.
        Вместо того чтобы сесть, Уилл стал прислушиваться к разговору, который вела Эви. В коридоре, по видимости, находились два человека — мужчина и женщина, оба разговаривали с сильным ирландским акцентом. Уилл выглянул из-за плеча Эви и увидел край капора и изящное плечо, обтянутое серым платьем.
        Уилл резко отпрянул, когда Эви с улыбкой повернулась к нему. Она заморгала, словно удивилась, что он по-прежнему стоит посреди комнаты.
        — Уилл, я бы хотела представить тебя моим знакомым. Они живут на Кинг-стрит и посещают Сент-Маргарет больше года.  — Она понизила голос.  — Я подумала, что беседа с ними лучше моего рассказа даст тебе представление о том, чем мы занимаемся. Ты согласен?
        Улица Кинг-стрит находилась в самом сердце ирландских трущоб — в Сент-Джайлзе. Уилл определенно был заинтересован в знакомстве с этими людьми.
        — Кажется, это отличная идея,  — сказал он.
        Распахнув дверь, Эви пропустила мужчину и женщину в комнату. Уилл обошел кожаное кресло, чтобы оказаться у камина.
        — Хочу представить тебе мисс Бриджит О’Шай и ее брата мистера Теренса О’Шая,  — промолвила Эви, приветливо улыбаясь гостям.  — Бриджит, Теренс, это капитан Уильям Эндикотт.
        Она могла бы и не сообщать ему, что перед ним — брат и сестра, хотя Теренс О’Шай был выше сестры и у него были мощные плечи и руки портового грузчика. Бриджит на вид чуть старше Эви, была стройной, худенькой и очень хорошенькой, несмотря на простое платье служанки и унылый капор. У обоих были бледные лица, темные волосы и голубые глаза, как у черных ирландцев[14 - Так называют темноволосых ирландцев, потому что привычный цвет волос у представителей этой национальности — рыжий.]. Примечательными чертами их лиц были подбородки — у молодой женщины подбородок был решительный, а у мужчины — упрямый. Бриджит с дружелюбной улыбкой присела в реверансе, а Теренс прищурился и недовольно стянул с себя вязанную шапку, лишь когда сестра подтолкнула его локтем в бок.
        — Рад с вами познакомиться,  — приветливо произнес Уилл.
        — Сомневаюсь,  — пробормотал Теренс.
        Бриджит бросила на брата суровый предостерегающий взгляд, прежде чем снова посмотреть на Уилла.
        — Спасибо за вашу доброту, капитан,  — пролепетала она. У Бриджит был приятный, низкий голос.  — Мисс Уитни сказала, что вы интересуетесь нашим занятием, и спросила, не захотим ли мы поболтать с вами.
        — Да, мне бы этого хотелось, если вы не возражаете,  — ответил капитан Эндикотт.
        — Прошу всех присесть,  — предложила Эви.  — Теренс, будьте любезны, принесите стул из кабинета мистера Боумонта. Так нам всем будет удобнее.
        — Я постою,  — последовал ответ Теренса.  — Не буду же я так долго стоять, чтобы тащиться за стулом.
        Сестра Теренса раздраженно вздохнула, бросив на Эви извиняющийся взгляд. У Уилла появилось желание встряхнуть парня за то, что он то и дело ставит сестру в неловкое положение.
        — Как хотите,  — холодно произнесла Эви, подчеркивая голосом свое недовольство.
        Уиллу показалось интересным, что обычная робость Эви уступила место командирскому поведению, ясно дающему понять, кто здесь главный. Она не была бесцеремонна, но перешла на командный тон очень легко и естественно. Без сомнения, такая манера появилась у нее от желания навести порядок, сделать мир лучше.
        Повернувшись спиной к Теренсу, Эви повела его сестру к кушетке, чтобы усадить рядом с собой. Дождавшись, пока они усядутся, Уилл опустился в кресло.
        — Так что же вы хотите узнать, сэр?  — приветливо спросила Бриджит. Приятная и учтивая манера девушки очень располагала к беседе.
        — Мне было бы интересно узнать, когда вы приехали в Лондон и в какой части Ирландии жили?  — спросил Эндикотт.
        — Мы приехали из Лондондерри, сэр, это на севере. В сентябре исполняется два года с тех пор, как мы живем тут.
        — А с чем связан ваш переезд?
        — Дома у нас нет работы, спасибо вам, чертовым англичанам,  — проворчал Теренс.  — Какого дьявола, по-вашему, мы оставили бы родной кров?
        — Довольно, Терри!  — рассердилась его сестра.  — Если ты не в состоянии запомнить нормальный язык, то лучше молчи и позволь мне отвечать на вопросы.
        — Это лучшее, что тебе пришло в голову за день, детка,  — заявил Теренс, кривя рот.  — Поболтай тут с этими важными персонами. А у меня дел по горло.  — Он надел шапку и, гордо подняв голову, важно вышел из комнаты.
        Щеки Бриджит обрели цвет красных флагов.
        — Мисс Уитни, простите меня за эту безобразную сцену,  — извинилась она.  — И вы тоже, капитан Эндикотт.  — Бриджит поморщилась.  — Бедняга Терри сам не свой последнее время из-за проблем с работой.
        Эви похлопала Бриджит по плечу.
        — Вас это не должно беспокоить, дорогая. Мы все прекрасно понимаем.  — Она посмотрела на Уилла.  — На прошлой неделе Теренс потерял работу в третий раз за несколько месяцев. Они остались без средств к существованию.
        — Мой брат хороший человек, поверьте мне,  — искренне расстроилась Бриджит,  — но его преследуют неудачи, он начал пить и прогуливать работу. Отец О’Келли пытался образумить его, но Терри просто сказал ему… нет, неприлично повторять то, что он тогда произнес.
        — Уверен, что вы все делаете, чтобы ему помочь,  — заметил капитан.
        Бриджит стянула с руки поношенную перчатку, чтобы потереть висок, как будто в этом месте ее мучила боль.
        — Я пытаюсь, но он не помогает мне. Я все время твержу Терри, что нам повезло, мы в Лондоне, а дома происходят такие ужасные вещи. Но он ничего не хочет слушать. Скучает он по дому, понимаете… По Ирландии,  — договорила она, и голос ее сорвался.
        — Что ж, его можно понять,  — кивнув, промолвил Уилл.  — Тяжело, когда скучаешь по дому, по своей семье.
        — Но вы хорошо постарались, Бриджит,  — ободряюще улыбнулась Эви.  — Вы отлично наладили свою жизнь, вы очень хорошо помогали нам тут, в Сент-Маргарет. И мы ценим все, что вы делаете.  — Она посмотрела на Уилла.  — Когда Бриджит впервые появилась у нас, она стала помогать миссис Рафферти с уборкой и починкой одежды. И она до сих пор помогает по выходным да и в другое время, когда может.
        Бриджит нерешительно улыбнулась.
        — Миссис Рафферти меня всему научила, а мисс Уитни помогла мне найти работу.
        — Мы очень гордимся Бриджит,  — сказала Эви.  — Она работает служанкой в доме сэра Джеральда Милбэнка, и мы все ждем, что в один прекрасный день она станет горничной леди или даже экономкой.
        — Я очень надеюсь на это, мисс,  — сказала Бриджит.  — И я прилагаю много усилий, чтобы этого добиться.
        Уилл кивал и улыбался, слушая беседу женщин, но имя работодателя Бриджит привлекло его внимание. Судья сэр Джеральд был богат и имел большие связи в нынешнем правительстве. Уиллу было известно, что он частенько устраивает обеды для министров вроде Пиля, и даже для премьер-министра. Эти люди неодобрительно относились к ирландскому свободолюбию, и Уиллу стало интересно, имеет ли Бриджит хоть какое-то понятие о политических пристрастиях человека, на которого работает.
        Он задал девушке еще несколько вопросов о ее работе и о том, где живет ее брат. Само собой, речь зашла о жилье, которое тот арендовал в Сент-Джайлзе, однако Уилл не стал возражать, когда Бриджит извинилась, сказав, что ей еще надо поговорить с миссис Рафферти до возвращения на работу.
        — Что скажешь?  — спросила Эви, когда Бриджит ушла.
        — Мне она показалась чудесной и способной молодой женщиной, которой ты можешь гордиться,  — ответил Уилл.  — Насколько я понял, главная цель твоей работы — попытаться найти приличное место для твоих подопечных.
        Эви кивнула.
        — Это первое, на что мы обращаем внимание,  — ответила она.  — Мужчины довольно часто находят места поденных рабочих или разгружают суда в доках, но женщинам сложнее. Иногда единственная возможность для них — это работа на фабриках. Это ужасные места, но выбора нет.  — Эви покачала головой — похоже, все это очень ее удручало.  — Мне тяжело об этом говорить, но мы потеряли несколько женщин, которые занялись проституцией и воровством.
        — К счастью, это не Бриджит,  — заметил он.
        Эви заулыбалась.
        — Да, я так горжусь ею, потому что она очень много работает с самого первого дня, как обратилась к нам, она училась у миссис Рафферти и ходила на все наши занятия, на которые могла. Я была очень рада, когда мы смогли найти ей место в доме сэра Джеральда.
        — И как же тебе это удалось?
        — Я знаю леди Милбэнк, жену сэра Джеральда. Ее бабушка с дедушкой со стороны матери были католиками, так что она в известной степени нам симпатизирует.  — Эви наморщила нос.  — В отличие от большей части аристократов, должна с сожалением заметить.
        — Является ли твоей первоочередной задачей найти работу для людей, которых ты поддерживаешь в домах аристократов?
        Эви махнула рукой.
        — Это может быть любой приличный дом, где требуются слуги. Для женщин, разумеется, потому что для них лучшая работа — домашняя,  — пояснила она.  — Но мы стараемся устроить каждого, кто к нам обращается, на такое место, где он сможет получить какие-то навыки или профессию. Не обязательно это место слуги, возможно, он обучится какому-то ремеслу, будет работать в магазине или в одной из судостроительных компаний. В Лондоне полно владельцев магазинов и бизнесменов ирландского происхождения, готовых оказывать в этом помощь.
        На Уилла достижения Эви произвели огромное впечатление. Внимательно слушая ее рассказы, он пытался распознать хоть что-то подозрительное или указывающее на то, что Боумонт был вовлечен в деятельность заговорщиков. Но ничего из того, что он слышал или видел сегодня, не говорило об этом, хотя было понятно, что в Сент-Маргарет понадобится проводить дальнейшее расследование. Теренс О’Шай и его неприкрытая неприязнь указывали на какое-то противостояние, поскольку невозможно было себе представить, что Теренс — единственный из тех, кому церковь оказывает благотворительную помощь и кто испытывает антипатию к англичанам.
        Уилл был вынужден признать это чертово, все возрастающее восхищение новой Эви. Свое сердце и энергию она отдала благотворительной работе, любовь к этому занятию зажигала ее прекрасные глаза и окрашивало живым румянцем нежные щеки. Уилл помнил такое же выражение восторга на ее лице в юности, хотя в те дни свет вспыхивал в ее глазах благодаря ему.
        Эндикотт с мелочным удовольствием признал, что он не видел таких перемен в ее лице при общении с Боумонтом, кроме разве тех случаев, когда они говорили о работе. И все же именно Боумонт станет счастливчиком, который получит всю ее любовь, Боумонт, а не он, и мысль об этом застряла у него в горле, как баранья кость.
        Уилл молчал, анализируя все увиденное и услышанное, пока Эви своим вопросом не вернула его к действительности.
        — Хочешь еще что-то узнать?  — спросила она, и в ее голосе прозвучал легкий вызов.  — Или мы удовлетворены?
        Уилл с усилием улыбнулся.
        — Я нахожусь под большим впечатлением, думаю, что Алек по достоинству оценит твои старания. Ты занимаешься хорошим делом, Эви. Даже такой пропащий бездельник, как я, это понимает.
        Эвелин усмехнулась.
        — Ерунда! Вовсе ты не пропащий бездельник, и тебе это хорошо известно.
        — Возможно, на днях я тебя удивлю.
        Мило наклонив головку, она с удивленной улыбкой посмотрела на него. Одно мгновение Уиллу даже показалось, что она схватит наживку, которую он только что бросил ей, но Эви лишь слегка вздохнула:
        — Ну, если больше ничего тебя не интересует…  — сказала она, вставая.
        — Еще один вопрос,  — добавил Уилл, тоже поднимаясь со своего места.  — У тебя много таких трудных случаев, как этот Теренс О’Шай? Сказать по правде, мне не очень понравилось, что ты имеешь дело с такими людьми, как он.
        — А теперь ты говоришь, как моя мать,  — сухо заметила Эви.
        Уилл ухватился рукой за сердце.
        — Разрезала по живому одним махом,  — сказал он.
        Эви рассмеялась.
        — Боюсь, Теренс — очень сложный случай. Он просто кипит от злобы на англичан, несмотря на наши объединенные усилия доказать ему, что не все мы монстры.  — Она вздохнула.  — Есть еще парочка таких же, как он, но должна признать, что Теренс — самый худший.
        Уилла охватила тревога.
        — Но ты ведь никогда не остаешься наедине с этими мужчинами?
        Эви поспешила успокоить его, махнув рукой.
        — Боже мой, нет! С мужчинами обычно занимается Майкл. Или отец О’Келли. Я в основном работаю с женщинами и детьми.  — Она улыбнулась.  — И мне это очень нравится.
        — Рад это слышать. Ну а теперь, думаю, пора. Я и так создал тебе немало проблем, к тому же не стану скрывать, начинаю беспокоиться о лошадях. Кто знает, что двум твоим сорванцам может прийти в голову?
        Эви рассмеялась.
        — Я уверена, что все в порядке, но, наверное, мое общество тебе наскучило?
        К удивлению Уилла, пухлые губы Эви сложились в кокетливую улыбку, отчего кровь так и забурлила в его жилах.
        — Ну а теперь, капитан Эндикотт, хочу напомнить, что вы обещали мне мороженое, не так ли?
        — Обещал, мисс, и я намерен сдержать свое обещание.
        Прежде чем выйти следом за Эви из комнаты, Уилл бросил еще взгляд на кабинет Боумонта, словно запоминая расположение окна и письменного стола.
        Он скоро сюда вернется.
        Глава 13
        Эви улыбнулась сестре и взяла у нее чашку чая. Улыбка получилась нервная, словно Эви что-то тревожило. На обеде, который устраивала мать, присутствовал Уилл — невероятно красивый в своей парадной форме — и Эви пыталась унять предательскую дрожь, лишавшую ее присутствия духа и заставлявшую колени подгибаться. Ко всему прочему, когда она решила, что ей удалось взять себя в руки, Эви обнаружила, что сидит рядом с ним за столом. Щеки ее обдало жарким румянцем, она горела как в лихорадке, пытаясь справиться с переполнявшими ее чувствами.
        После обеда они с Аделин уединились в угловом алькове.
        — Ты из-за Волка так нервничаешь, да?  — спросила шепотом Аделин, устроившаяся рядом с сестрой на стуле с узорчатой обивкой. Сестры укрылись в алькове, как только леди Риз после обеда пригласила дам в гостиную,  — они надеялись, что в этом уголке им удастся избежать разговоров с кем бы то ни было. Эви нужно было успокоиться, чтобы привести в порядок мысли до того, как Уилл, Майкл и прочие мужчины присоединятся к ним. До этого Эви б?льшую часть обеда заикалась как дурочка всякий раз, когда Майкл бросал на нее взгляд с противоположного конца стола. Мать нарочно посадила ее рядом с Уиллом, как можно дальше от Майкла. Вины Эви в этом не было, и она намеревалась при первой возможности рассказать об этом Майклу. Тот был далеко не в восторге, что весь обед ему приходилось наблюдать, как она поддерживает непринужденную беседу со своим соседом по столу, но так диктуют светские приличия. Наверняка Майкл решил, что она флиртует с Уиллом, хотя ничего такого не было. Она об этом и мечтать не может. Прошло несколько дней с тех пор, как они с Уиллом вдвоем посетили Сент-Маргарет. Эви вспоминала об этой поездке с
замиранием сердца и до мельчайших подробностей.
        — Это так заметно?  — тихо спросила она.
        Аделин выразительно посмотрела на правое колено Эви. Опустив глаза, Эви вздрогнула, увидев, что ее колено подскакивает вверх-вниз в бешеном ритме, словно у марионетки, которую дергают за веревочку. Она сжала колени, чтобы прекратить это.
        — Только не допускай, чтобы мама это заметила,  — посоветовала Аделин.  — Иначе она заставит тебя связать ноги шарфом.
        При мысли об этом обед, точнее, то немногое, что ей удалось проглотить, заворочалось у Эви в желудке. В детстве Эви имела чудовищную привычку трясти ногой, когда она нервничала. Будучи не в состоянии отучить Эви от этого уговорами, мать, в конце концов, стала под платьем связывать ей ноги шерстяным шарфом. Поскольку леди Риз пришло в голову использовать это исправительное средство в середине августа, Эви было страшно жарко и чудовищно неприятно. Она пролила из-за этого немало слез, но надо было признаться, что мамино средство подействовало. Не прошло и двух недель, как привычка почти исчезла и возвращалась очень редко. Лишь когда Эви бывала очень сильно взволнована.
        — Может, мне удастся уговорить ее воспользоваться на этот раз шелковым шарфом,  — неуверенно сострила она.
        — Я же шучу, дорогая моя!  — воскликнула Аделин.  — Мама больше не сделает ничего такого страшного, но непременно тебя отругает, а это, сама понимаешь, никому не нужно.
        Аделин быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. К счастью, остальные леди, а их было восемь, собрались вокруг мамы в другом конце комнаты. Сегодня был малый званный вечер, к ним в гости пришли в основном друзья семьи, которые хорошо друг друга знали. Они весело болтали, рассаживаясь с чашками чая в руках в роскошно обставленной комнате, которую только что оклеили новыми обоями с изображением Блумсберри-сквер. Маме очень хотелось показать отремонтированную комнату, благодаря чему она оставила дочерей-близнецов в покое, и те ждали, когда к ним присоединятся мужчины.
        — Знаешь,  — заговорщическим тоном сказала Аделин,  — если ты не хочешь неприятностей, то проведи остаток вечера за разговорами с Волком. Сама не знаю, но почему-то мама от него в полном восторге с тех пор, как он вернулся с войны.
        — Восторг тут не при чем, все дело в Майкле. Мама наверняка надеется, что я увлекусь Волком и забуду Майкла,  — усмехнулась Эви.  — Разве я могу изменить бедному Майклу?
        Брови Аделин комично приподнялись.
        — Не хотелось бы тебя критиковать, но в последнее время ты то и дело оставляешь его одного, игнорируешь,  — заметила она.
        Эви вытаращила на нее глаза.
        — Вовсе я его не игнорирую!  — возмутилась она.  — Боже, да это мама весь вечер не дает мне приблизиться к нему! До обеда она попросила леди Монтроуз не отходить от него, а за обедом усадила Майкла на другом конце стола, зато рядом со мной пристроила Уилла. Само собой, мне пришлось разговаривать со своим соседом по столу, учитывая, что он мой старый друг.
        — Но ведь ты не кокетничала с ним, не правда ли?
        Удивленная, Эви вопросительно посмотрела на сестру.
        — Ничего такого я не делала! Или тебе показалось, что делала?
        — Да, делала, если ты ждешь от меня откровенности. Но я не виню тебя в этом,  — Аделин успокаивающе взяла сестру за руку.  — Уилл чертовски привлекателен, к тому же у него такие плечи!
        — Я бы не сказала, что такие же широкие, как у капитана Джилбрайда, но ты и сама видела,  — язвительно заметила Эви.
        Сестра отогнала это замечание взмахом руки.
        — Надо быть слепой, чтобы этого не заметить, но это все равно что восторгаться хорошим скакуном,  — парировала Аделин.  — Мне нравится любоваться им, но это вовсе не означает, что я хочу ездить на нем верхом.
        — Ты очень смела в своих суждениях,  — Эви с трудом сдерживала смех.  — Если мама услышит, что ты говоришь столь рискованные вещи, она на неделю запрет тебя в комнате.
        — Но ей-то я никогда ничего подобного не скажу,  — отозвалась Аделин.  — Однако давай вернемся к Волку…
        Эви подняла руку, останавливая ее.
        — Я не желаю его обсуждать,  — отрезала она.  — Он всего лишь старый друг, и на этом все.
        — Да ты просто жалкая лгунишка, моя дорогая! После вашей недавней прогулки ты места себе не находишь, как школьница, которая потеряла голову из-за красавца-офицера. История из плохого романа. Ты бы получше следила за собой, Эви, иначе не оберешься неприятностей.
        — Тебя послушать, так можно подумать, что мы не мороженое ели в «Гантерз», а уединились под кустами Воксхолл-Гарденз, хотя, конечно же, ничего такого не было!  — возмутилась Эви.  — И главной целью нашей встречи были вовсе не развлечения, как тебе отлично известно. Уиллу захотелось увидеть Сент-Маргарет, и именно там мы провели б?льшую часть времени.
        Уголок рта Аделин скептически приподнялся.
        — О, да! Волк изображал из себя агента капитана Джилбрайда, у которого возник неожиданный интерес к беднякам. Говорю же тебе, Эви, я не доверяю этому громиле шотландцу. Мне он мало напоминает филантропа, которого пытается из себя изображать, я ни на секунду не поверила, что его хоть капельку волнуют те несчастные в Сент-Маргарет, которым ты помогаешь.
        Эви покачала головой.
        — Это несправедливо,  — заметила она.  — Нам ничего не известно о склонности капитана Джилбрайда к благотворительности, поэтому я считаю, что мы можем доверять его словам. Боже мой, к чему ему проводить так много времени с Майклом, если бы он, действительно, не хотел оказать помощь?
        — Кое-что мне на ум приходит,  — сказала Аделин.
        — И что же?
        — Он нарочно отвлекает от тебя Майкла, чтобы освободить путь Волку.
        Эви удивленно посмотрела на сестру. Ей это в голову не приходило, но довод сестры был вполне разумным. От этой мысли сердце девушки застучало, как барабан. Эви пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем она нашла в себе силы ответить.
        — Это смешно!  — выпалила она.  — Уилл интересуется мной лишь как другом.
        На личике Аделин появилось жалобное выражение.
        — Можешь говорить, что хочешь,  — бросила она.
        Эви и так последние дни отгоняла от себя мысль, что Уилл, похоже, все-таки ухаживает за ней, а ее работа только предлог. Его поведение в кафе и потом в экипаже ясно намекало на то, о чем толковала сестрица: он флиртовал с ней. Раньше такого не было, правда, тогда они были моложе… Он был не из тех, кто кружит девушкам головы. Но все это было давным-давно, когда Уилл только что вышел из мальчишеского возраста. Теперь, с болью осознавала Эви, капитан Уильям Эндикотт стал мужчиной.
        Эви принялась нерешительно спорить с сестрой, но тут дверь распахнулась, и мужчины с виконтом во главе вошли в комнату. Женщины ожили, как цветы, сбрызнутые свежей водой, а несколько самых юных стали делать все возможное, чтобы обратить на себя внимание Уилла и капитана Джилбрайда. Но, конечно, Эви не могла винить их за это, потому что они были самыми привлекательными кавалерами в комнате. Хотя, возможно, и во всем Лондоне. Особенно Уилл, однако разве это несправедливо?
        — Не смотри сразу,  — прошептала Аделин,  — к нам идет Майкл. И — какой сюрприз!  — за ним спешит Джилбрайд.
        Эви успела слабо улыбнуться, когда Майкл и капитан Джилбрайд подошли к ним. Для девушки, стискивающей зубы, это совсем непросто.
        — Эвелин, это место свободно?  — Майкл кивнул на свободное место рядом с Эви. Судя по его тону, он не был уверен, что сестры Уитни ему рады.
        — Я заняла его для тебя!  — воскликнула Эви, похлопав рукой по сиденью.  — Ложь, конечно, но вполне невинная.  — Пожалуйста, присоединяйся к нам. За весь вечер я не смогла и парой слов с тобой перемолвиться.
        Откинув назад полы фрака, Майкл сел.
        — Ты же была так занята,  — осторожно, с натянутым смешком заметил он.  — Я не хотел мешать.
        Впрочем, то хорошее впечатление, которое Майкл хотел произвести, было тут же испорчено неприязненным взглядом, который он бросил на Уилла, занятого разговором с матерью Эви в другом конце комнаты.
        Эви сдержала вздох. Что бы Уилл ни делал, это вызывало у Майкла ревность. Повернувшись спиной к сестре, которая уже успела вступить в словесную перепалку с капитаном Джилбрайдом, Эви принялась успокаивать расстроенные нервы своего ухажера.
        Короткое обсуждение планов, касающихся организации уроков не только для детей, но и для взрослых, вернуло Майклу его обычное мягкое чувство юмора. Придвинув к ним свой стул, Джилбрайд вступил в разговор и задал пару умных вопросов, в ответ Майкл принялся горячо разглагольствовать о своем намерении расширить Хибернианскую благотворительную ассоциацию в ближайшие несколько месяцев. Эви должна была отдать капитану должное: он ничем не выдал, что его интерес к благотворительности был неискренен.
        Пока мужчины страстно обсуждали, как бы «выдавить деньги из богатеев», как выразился Джилбрайд, Эви повернулась к сестре, не в силах сдержать некоторого злорадства.
        — Я же говорила тебе, что капитан искренен в своих интересах,  — прошептала она.
        Ее сестра с подозрением посмотрела на капитана, и Эви картинно закатила глаза. Стало понятно, что Аделин не нравится ничего, когда дело касается капитана Джилбрайда. Обычно Аделин легко ладила со всеми, но по какой-то причине, которую Эви была не в состоянии понять, та никак не могла найти общий язык с очаровательным шотландцем. И с каждым разом ее неприязнь росла как на дрожжах.
        Но тут взгляд ее сестры оторвался от двух мужчин, и внезапно Аделин словно окаменела.
        — Черт!  — прошептала она.  — Похоже, Уилл попал в когти к маме! Она явно что-то замышляет, и, кажется, это его совсем не радует.
        — Дьявольщина!  — вырвалось у Эви, тоже увидевшей, что мать направляется в их сторону, практически волоча за собой Уилла. При этом, к несчастью, она испепеляла взглядом беднягу Майкла.
        — Прошу прощения, дорогая, ты что-то сказала?  — спросил Майкл. Он был явно чем-то озадачен, оторвавшись от разговора с Джилбрайдом.
        Эви слабо улыбнулась.
        — Я… я просто предупредила, что к нам идет мама,  — отозвалась она.
        — Неужели?  — спросил Джилбрайд с хулиганской улыбкой.  — Надо мне проверить слух, потому что я готов поклясться, что вы сказали что-то совсем другое.
        — Я бы посоветовала вам сделать это немедленно и оставить нас,  — пробормотала Аделин.
        Бросив на сестру сердитый взгляд, Эви посмотрела на приближающуюся мать и на Уилла, на лице которого застыло страдальческое выражение. Без сомнения, мать ему что-то жужжала в уши.
        — Господи! С какой стати, вы, молодые люди, собрались здесь, в углу?  — поинтересовалась леди Риз с таким яростным выражением на лице, что стала похожа на хищную птицу. Схожесть с хищницей усиливалась, благодаря темным волосам с легкой сединой на висках.  — Дорогие мои, это не очень-то вежливо по отношению к нашим гостям, вы так не считаете?  — Ее ястребиный взор устремился на дочерей.  — Вы не должны узурпировать право на капитана Джилбрайда и мистера Боумонта, девочки! А ты, Эвелин, совсем забыла Уильяма. Разве можно так обращаться со старым другом?  — Миссис Риз с елейной улыбочкой посмотрела на Уилла, которого это заявление явно смутило.
        И неудивительно, поскольку перемена ее матери в отношении Уилла была просто поразительной.
        Майкл и Джилбрайд поднялись с мест, когда миссис Риз приблизилась к ним. Капитан широко развел руки, награждая хозяйку кривой, но в то же время невероятно обаятельной улыбкой. Аделин изумленно охнула, и Эви украдкой посмотрела на сестру.
        Аделин сильно побледнела, словно только что получила какой-то неприятный сюрприз. Эви сделала в уме пометку, чтобы после окончания вечера спросить у сестры, в чем дело.
        — Ох, леди Риз, это все из-за меня!  — искренне извинился Джилбрайд.  — Это я увлек мистера Боумонта и юных леди беседой, монополизировав их внимание. Вы должны позволить мне исправить ошибку. Просто скажите мне, что делать, и я весь ваш!
        Леди Риз была не совсем равнодушна к чарам капитана. Слегка ударив его веером по руке, она рассмеялась на удивление молодо и звонко.
        — Приберегите ваши чары для представительниц молодого поколения, мой дорогой капитан!  — сказала она.  — Ваши уловки на меня не действуют. Как бы там ни было, это не ваше дело развлекать в моем доме моих же гостей. Мои дочери должны почувствовать себя хозяйками, вместо того чтобы прятаться в углу.
        Взгляд матери предсказуемо устремился на Эви, а это означало, что цель ее гнева — именно она, а не Аделин. Эви приготовилась выслушать очередную лекцию о том, как нехорошо быть невнимательной к старому другу Уиллу.
        — Вообще-то это я виноват, что полностью завладел вниманием капитана Джилбрайда,  — быстро вмешался Майкл,  — и я прошу за это прощения. У доброго капитана было несколько вопросов о нашей работе в Сент-Маргарет, и я решил ответить ему на них с помощью мисс Эвелин, разумеется.
        Майкл посмотрел на миссис Риз с милой улыбкой, которая показалась Эви ничуть не менее очаровательной, чем у капитана Джилбрайда, и куда более искренней. Ее ухажер попытался перевести огонь матери на себя, однако Эви почувствовала, как рухнуло в груди ее сердце, потому что попытка Майкла помочь ей лишь ухудшила ситуацию. К несчастью, Майкл этого либо не заметил, либо ему было все равно, потому что он продолжал витийствовать, как будто леди Риз не бросала на него его взгляд, полный плохо скрываемой неприязни.
        — Я обычно обо всем на свете забываю, когда речь заходит о моей работе,  — весело продолжал Майкл,  — так что вам следует во всем винить меня, а не ваших дочерей.
        Эви показалось, что теперь напряженный, квадратный разворот маминых плеч сделал ее похожей на пугало, а не на хищную птицу. И это пугало вот-вот спустится со своего шеста и побежит за ними по комнате.
        — Вот что, мистер Боумонт,  — процедила миссис Риз,  — мне не кажется, что домашний прием — подходящее место для разговоров о вашей работе, как вы это называете. Я думаю, что нет более склонного к благотворительности человека, чем я…
        Миссис Риз замолчала, устремив оловянный взгляд пугала на Эви, которая не смогла сдержать тихий, сдавленный стон.
        — …чем я,  — повторила ее мать.  — Но с меня довольно разговоров об этих выходцах из Ирландии, которым вы с моей дочерью столь настойчиво помогаете. И я вынуждена попросить вас воздержаться от этих разговоров под крышей моего дома!
        — И конечно же, никто не обвинит вас в этом, леди Риз,  — осторожно вмешался Уилл.  — Как уже заметил капитан Джилбрайд, вы должны во всем винить нас. Мистер Боумонт просто оказал нам любезность, отвечая на наши вопросы.
        Эви, у которой к этом моменту так сильно подвело от страха живот, что она опасалась, что уже никогда не сможет выпрямиться, умудрилась благодарно улыбнуться Эндикотту. Но когда Уилл кивнул ей, в ее васильковом взоре появилось предостерегающее выражение: «Держись от этого подальше!»
        — Ваше благородство достойно восхищения, Уильям,  — изрекла леди Риз таким тоном, что можно было не сомневаться: ничего восхитительного она в его поведении не видит.  — Мистеру Боумонту известно, как я к этому отношусь.  — Она бросила на Эви многозначительный взгляд.  — И я вынуждена настаивать на том, чтобы он больше не распространялся тут о благотворительности, иначе его больше не примут в моем доме.
        Как это часто бывало, когда леди Риз сердилась, ее голос поднялся до высоты звука горна, привлекая к себе внимание гостей. Эви с ужасом смотрела на мать, чувствуя, что из-за того, что та может быть такой грубой, ее охватывает нарастающее чувство гнева. Эви прекрасно понимала, что Майкл почти не интересует леди Риз, но ее поведение этим вечером было попросту подлым и выходило за рамки приличия.
        — Мама, знаешь, это несправедливо.  — Эви едва могла говорить, потому что от гнева у нее сдавило горло.  — Майкл — душа благотворительности, и он не заслуживает твоего порицания.
        Аделин предостерегающе сжала руку сестры, но Эви была слишком разъярена и унижена, чтобы отреагировать на этот знак. Она привыкла к тому, что мать вечно досаждает ей, причем очень часто на людях. Но напасть прямо на Майкла, добрейшего человека, которого она когда-либо видела,  — это все равно, что проткнуть пузырь, до отказа заполненный негодованием и стыдом, которых она больше не могла выносить.
        — Я считаю, что ты безобразно обращаешься с ним, и я больше ни минуты не намерена это терпеть!  — воскликнула Эви, почти не замечая ошеломленных лиц окружающих. Она видела лишь глаза своей матери, черты которой стали такими же неподвижными и суровыми, как у василиска.
        — Не смей читать мне нотации, девочка моя,  — проговорила леди Риз.  — Я этого не потерплю.
        Подгоняемая гневом, Эви вскочила с места.
        — И что же ты сделаешь, мама? Выбросишь меня на улицу?
        Майкл встал и осторожно взял Эви за локоть.
        — Эвелин, твоя мать имеет полное право решать, какие темы для разговора подходят ее дочерям,  — вымолвил он.  — Я сожалею лишь о том, что чем-то сильно обидел ее.
        Оценив извиняющийся, виноватый вид Майкла, Эви высвободила свою руку.
        — Как ты можешь говорить такое?! Ее отношение к тебе отвратительно! Я только одного не могу понять: как тебе удается терпеть все это изо дня в день?
        Уилл решил вступить в разговор:
        — Леди Риз, почему бы вам не позволить мне…
        — Не вмешивайся в это дело, Уилл!  — перебила его Эви, ткнув пальцем в его сторону.
        К ее большому удивлению, Уилл лишь кивнул, словно давая ей разрешение продолжать.
        — Эвелин Уитни, ты не скажешь больше ни слова,  — отчеканила мать.  — А если ты все-таки откроешь рот…
        — Боже мой, какой живой разговор,  — прервал их чей-то веселый голос.
        Эви с облегчением вздохнула, увидев отца, выглядывающего из-за плеча матери.
        — Слава богу!  — пробормотала она.
        — Могу только предположить, что вы говорите о политике,  — радостно проговорил отец, хотя его круглое, приятное лицо было полно тревоги.  — В самом деле, джентльмены, можем ли мы позволить леди вести беседу на такую ужасную тему?
        Мать, оглянувшись, с обидой посмотрела на него.
        — Мой дорогой сэр, если бы вы только знали…
        — Да, любимая, одну минуту…  — перебил ее отец, осторожно кладя руку ей на плечо.
        Леди Риз поджала губы, явно проглотив те злые слова, которые едва не сорвались у нее с языка. Отец Эви был спокойным, добродушным человеком, он редко вмешивался в разговоры жены и детей или вникал в домашние дела, касающиеся управления хозяйством. Но в тех редких случаях, когда он все же решался это сделать, мать понимала, что лучше ему не противоречить.
        — Эви,  — продолжал отец, тепло улыбаясь дочери,  — я рассказывал лорду Теплтону об издании «Приключений Гулливера», которое недавно купил. Будь добра, принеси мне, пожалуйста, эту книгу из библиотеки.
        После вмешательства отца гнев Эви стал постепенно таять, но на его место пришло смятение, когда она поняла, как сильно оскандалилась. Эви терпеть не могла сцен и не любила привлекать к себе внимание, но только что она повела себя в точности так же грубо, как и ее мать. Поэтому в ответ на просьбу отца она только кивнула, мысленно поблагодарив, что он дал ей возможность сбежать.
        — Не спеши, детка,  — добавил отец.
        — Я пойду с ней,  — сказала Аделин, вставая и хватая сестру за руку.
        — Ты останешься со своей матерью,  — заявил отец. Он говорил спокойным, но не терпящим возражений тоном.  — А ты ступай, Эви. И не торопись, пожалуйста.
        — Спасибо, папа,  — прошептала она.
        Эви не могла заставить себя посмотреть в лицо Майклу. Он ведь мог подумать, что она такая же мегера, как и ее мать. Однако она, проходя мимо, невольно бросила взгляд на Уилла. При виде сочувствия и беспокойства на его лице Эви едва не разрыдалась.
        Быстро заморгав, чтобы слезы не застилали ей глаза, Эви чинно направилась к двери. Комната показалась ей просто гигантской, когда она проходила мимо гостей, взгляды которых были полны симпатии и удивления. К счастью, все были близкими друзьями их семьи и знали, что леди Риз имеет обыкновение повышать голос в компании. Однако сплетен и поддразниваний, вызванных ее ссорой с матерью, все равно не избежать, особенно потому, что к делу имел отношение Майкл. Пройдет еще немало времени, пока мать простит ее за скандал, и ее ждут его последствия. Это, правда, особо не огорчало Эви, потому что у Майкла и без того полно врагов — завистников, которые будут только рады в очередной раз опорочить его имя. Эви буквально тошнило от стыда за непозволительное поведение матери и за отсутствие хороших манер.
        Однако Эви все же пришло в голову, что неплохо бы Майклу и самому выступить в свою защиту от нападок ее матери. Он ведь мог со страстью говорить о том, во что верил, но не подумал постоять за себя, став мишенью для оскорблений. Сегодня ситуация была несколько иной, чем во время инцидента на балу у герцогини Кампуорт, когда Эви тоже была вынуждена встать на его защиту.
        Впрочем, с другой стороны, какое у нее есть право ожидать от Майкла чего-то другого, когда она сама лишь в редких случаях могла постоять за себя?
        Наконец Эви дошла до широких двустворчатых дверей. Старший лакей распахнул их перед ней, бросив на Эви быстрый, сочувствующий взгляд. Эви уныло улыбнулась ему в ответ: она была благодарна слуге за доброту, но ее смущало, что даже слуги за нее переживают.
        В коридоре Эви остановилась, прижав руки к разгоряченным щекам и раздумывая, что делать дальше. Ни папа, ни Аделин и уж точно ни Майкл не станут переживать, если она не вернется к гостям. Более того, они, вероятно, думают, что она убежит и спрячется, как часто это делала. Просьба отца принести книгу была направлена лишь на то, чтобы разрядить напряженную ситуацию и дать ей возможность уйти из комнаты. Эви было известно, что лорд Теплтон не имеет привычки интересоваться старыми изданиями книг, потому что его интересовали только собственные лошади и то, что ему подадут на следующий прием пищи. Так что Эви могла просто подняться в свою комнату, забраться в постель и дожидаться, пока Аделин придет и расскажет, как им с папой удалось все уладить. Так было всегда, когда мама на нее сердилась.
        Но пока Эви медлила у лестницы, решая, куда ей все-таки пойти,  — наверх, в спальню, или вниз, в маленькую библиотеку отца,  — перед ее внутренним взором проплыло лицо Уилла с теплым, понимающим взглядом. Похоже, произошедшая сцена его ничуть не смутила, более того, он ободряюще кивнул ей. Никто, кроме Аделин, не понимал ее мать так же хорошо, как Уилл, и в детстве он не раз говорил Эви, что она должна уметь постоять за себя. Мать станет ее больше уважать, если она вспомнит о своей гордости. Не забавно ли, что на днях она дала Уиллу тот же совет, касающийся его отца? И вот теперь она в полной растерянности и не сообразит, что же ей делать.
        Да, она вела себя по отношению к матери ужасно неуважительно и за это готова ответить. Но на этот раз она не возьмет на себя ответственность за то, что первой устроила сцену, не позволит матери испытать удовлетворение, что та на глазах у гостей отправила ее к себе в комнату. Эви давно было пора прекратить реагировать на вздорный характер матери. Поскольку Эви росла, постоянно опасаясь неодобрения матери, она научилась уходить в тень, когда дело доходило до выражения собственных чувств и отстаивания своей точки зрения. И вдруг она поняла, что ей с каждой минутой становится все неприятнее осознавать, что она отступила и что люди считают ее трусихой.
        Начать хотя бы с Уилла. С ним Эви тоже вела себя неосмотрительно, но впредь она откажется от такого поведения.
        Глубоко вздохнув, Эви приподняла подол платья и стала уверенно спускаться по лестнице в библиотеку. Какой-то тоненький голосок в глубине ее сознания спросил, почему для нее так важно показать Уиллу, а не Майклу, что она не испытывает страха? Эви понимала, что должна набраться смелости и прямо ответить себе на этот вопрос, но она пока взяла паузу, так как этим вечером ее ждало еще немало сражений.
        Она решила не обращать внимания на тот неоспоримый и неприятный факт, что ее раздражает Майкл и не раздражает Уилл. Эви распахнула дверь в библиотеку. Переступив порог, она на несколько мгновений задержалась, чтобы глаза привыкли к полумраку комнаты, освещаемой лишь масляной лампой, стоявшей на письменном столе отца, да неярким огнем камина. Подойдя к огню, Эви вытащила лучину из медной подставки и с ее помощью разожгла свечи в настенном канделябре, а также в подсвечнике на небольшом столике рядом с креслом, в котором обычно читал ее отец.
        Начав осматривать книжные полки в поисках томика Свифта, Эви вдохнула знакомые ароматы кожи, пергамента и отцовского табака. Ей нравилась эта комната, и она старалась как можно больше времени проводить здесь. Несмотря на то что домашнее собрание книг было совсем не таким большим и полным, как в библиотеке особняка Мейвуд-Мэнор, у отца была подобрана неплохая коллекция поэзии, романов и классических произведений. По настоянию отца, большие кожаные кресла были не столь модными, сколько удобными, а уилтонский ковер достаточно пушистым, чтобы на нем можно было поваляться день-деньской у камина с книгой в руках. Эта комната была территорией отца, его убежищем, в котором он прятался от жены и домашней суеты.
        Заметив нужную книгу на одной из верхних полок, Эви, встав на цыпочки, уже потянулась было за ней, как вдруг легкий сквознячок пробежал по подолу ее платья. Через мгновение она услышала звук закрываемой двери. Вздохнув, Эви опустилась на пятки, понимая: короткие мгновения передышки для нее закончились.
        — Я могу тебе помочь?  — При звуке голоса Уилла она вздрогнула, как от удара.
        Резко повернувшись, Эви едва не потеряла равновесие и была вынуждена схватиться за одну из полок.
        — Волк!  — воскликнула она.  — Что ты здесь делаешь?
        В мягком свете свечей Уилл действительно походил на волка. Его волосы обрели темно-золотистый оттенок, а высокие скулы и волевая линия подбородка придавали чертам суровое, почти жесткое выражение. Пока он приближался к ней, Эви едва сдерживала желание прижать руку к груди в том месте, где неистово колотилось ее сердце. У Уилла не было причины заставлять ее так нервничать, и ей необходимо было взять себя в руки.
        Он остановился всего в нескольких дюймах от книжных полок, рядом с которыми стояла Эви, и на его лице расцвела медленная и невероятно привлекательная улыбка. Эви увидела его такие — о!  — мужские губы, и ощутила, как ее пульс рванул вперед со стремительностью скаковой лошади. Уилл оперся вытянутой рукой о полку красного дерева, таким образом она оказалась, словно в ловушке, между ним и шкафом.
        — Ну вот, Эви,  — произнес он таким голосом, от которого она задрожала,  — я пришел, чтобы узнать, не нужна ли тебе помощь.
        Глава 14
        Оказавшись в такой опасной близости от Эви, Уилл невольно залюбовался ее нежным румянцем и бледной, безупречной кожей. Золотистые ресницы Эви затрепетали, когда она смущенно опустила взор. Она медленно-медленно вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и роскошная грудь приподнялась, как соблазнительные холмы. Уилл коснулся скромного воротничка ее платья. Все, что ему нужно был сделать,  — это приблизиться к ней, и тогда он смог бы с легкостью провести языком по трепетной шейке.
        Боже!
        О чем только он, черт возьми, думает? Он же пришел сюда просто потому, что его тянет к Эви как магнитом, а не ради того, чтобы ее соблазнить. Аделин, конечно же, хотела последовать за сестрой, но отец остановил ее, сказав несколько тихих слов. Лорд Риз редко вступал в противостояние с членами своей семьи, но когда он это делал, все к нему прислушивались. После этого он отвел Боумонта потолковать с лордом Теплтоном и мистером Гарви, а леди Риз тем временем почти приказала Алеку и протестующей Аделин присоединиться к остальным. Она величественно уплыла к гостям в их сопровождении, нарочно предоставив Уилла самому себе. Понятно, что он попал в затруднительное положение. Действия леди Риз явно означали, что он должен последовать за Эви,  — это была очередная попытка свести их наедине. И хотя поведение хитроумной леди насторожило Уилла, ему действительно захотелось отправиться следом за Эви. Он видел, как ярость этой милой девушки уступила место беспомощности и стыду, как слезы заполняют ее лучистые глаза, лишь наполовину скрытые блеском очков. В это мгновение ему захотелось оттащить от нее за шиворот
и леди Риз, и мистера Боумонта, а еще лучше свернуть им шеи и отбросить их оторванные головы куда подальше. Леди Риз была настоящей старой каргой, а Боумонту не хватало ума держать свой глупый рот на замке.
        Уиллу потребовалось всего несколько мгновений, чтобы решить, что делать, и черт с ней, с леди Риз, и ее вульгарными попытками сделать их парой. Эви была его другом детства, и при мысли о том, что бедняжка одна в библиотеке льет слезы из-за жестокости собственной матери, ему показалось, что его режут ржавой бритвой.
        Само собой, Алек пытался остановить его. Более того, он даже хотел пойти вместе с Уиллом, но леди Риз вцепилась в него, как бульдог в кость.
        Уилла не особенно беспокоили неуклюжие попытки леди Риз превратить его в верного ухажера Эви, потому что он знал, что ничего такого никогда не будет. Он просто утешит подругу, а потом, когда она будет готова вернуться к гостям, отведет ее наверх.
        Гладко было задумано, а на деле получилось совсем иначе. Мерцающий свет свечей превратил волосы Эви в золотой водопад, мягко спадающий на ее роскошные плечи, обтянутые бледно-зеленым шелковым платьем. Когда он вошел в библиотеку, она повернулась к нему с легким вскриком, но потом замерла, прижавшись к книжному шкафу, как будто неосознанно пыталась защитить себя. Хотя Уилл помнил, что она может без труда читать его мысли, ее робкий, опущенный взгляд и легкая дрожь милого рта противоречили этому.
        Уилл еще никогда в жизни не испытывал столь сильного влечения, как сейчас. Он горел желанием наклониться к ней, накрыть пухлый рот своими губами и испить чашу чудесного яда невинной чувственности Эви.
        Вместо этого он резко отстранился и отступил на шаг. Потом еще на один.
        Взгляд Эви, наконец, оторвался от пола, и она несколько раз моргнула, словно пытаясь сфокусировать на нем свой взор. Потом она еле слышно вздохнула — от облегчения, решил Эндикотт,  — и позволила своим плечам расслабиться.
        — Уилл… я…  — замолчав, она нахмурилась.  — Что ты здесь делаешь? Это мама послала тебя за мной?
        Уилл пожал плечами, пытаясь пожатием плеч изобразить ни да ни нет.
        — Похоже, она не возражала против того, чтобы я пришел за тобой, но я здесь по другому поводу,  — сказал он.
        Кажется, его ответ встревожил Эви.
        — Тогда из-за чего?  — поинтересовалась она.
        — Эви, глупышка, да я о тебе беспокоился,  — ответил Эндикотт.
        От такой неожиданной нежности Эви приоткрыла рот — розовый чувственный бутон, который никак не вязался с ее робкой и серьезной натурой. Эндикотт был вынужден признаться себе, что эти губы пленили его, и он не мог оторвать от них глаз, когда она говорила с ним.
        Словно в доказательство этому Эви кокетливо надула губки и строго спросила:
        — Уилл, ты слышал, что я только что сказала?
        — Конечно,  — ответил он.  — Ты только что поблагодарила меня за то, что я заглянул проведать тебя.
        Слава богу, его идиотские мозги не до конца отключились. Как агент разведки он всегда был настороже, но Эви сделала что-то невероятное, и он, глядя на нее, уже не мог сосредоточиться.
        Эви недоверчиво покачала головой, и Уилл в тысячный раз вспомнил о ее умении читать его мысли. Он должен об этом постоянно помнить, должен не забывать о важности порученного ему задания.
        — Зачем ты пришел сюда? В этом не было необходимости,  — заметила Эви.  — Со мной все в порядке. Честное слово,  — добавила она.
        Он словно утонул в васильковом омуте ее строгих глаз. Когда в ответ на это Эви в молчании иронично приподняла брови, Уилл через силу улыбнулся.
        — Да, понимаю — пробормотал он.
        Она снова прижалась спиной к книжному шкафу, но на этот раз сделала это так демонстративно, словно хотела как можно дальше отстраниться от него.
        — Знаешь, я больше не ребенок,  — сказала она.  — И я больше не собираюсь огорчаться и плакать из-за того, что мама меня отругала.  — Она секунду помедлила и добавила:  — Ну хорошо, не так часто плакать, как раньше.
        Оглянувшись, словно боясь, что их подслушивают, Уилл отступил на полшага и присел на край письменного стола.
        — Хотел бы я посмотреть на того, кто бросит в тебя камень,  — сказал он.  — Если кто и нуждается в хорошей трепке за невыносимое поведение, так это твоя мать.
        И снова она мило улыбнулась.
        — Не беспокойся,  — ответила Эви.  — Папа об этом позаботится.
        — Мне трудно это представить,  — заметил капитан Эндикотт.
        Эви звонко засмеялась. У нее был чудесный смех — насыщенный, но мягкий, как бархатный шарф, парящий в воздухе. Уилл внезапно испытал непреодолимое желание услышать, как этот смех звучит в тот момент, когда она обнаженная лежит в его объятиях, а его плоть вторгается в глубину ее тела.
        Эта картинка привела к неприятному последствию — Уилл почувствовал возбуждение. Он неловко шевельнулся, посылая мысленное и суровое предостережение своему неуправляемому органу.
        — О, ты будешь удивлен!  — воскликнула Эви, которая, к счастью, не заметила этой молчаливой борьбы.  — Отец был очень недоволен сегодня. Я уверена, что у него с мамой будет серьезный разговор, когда гости разойдутся.
        — Надеюсь, от этого будет толк,  — сказал Уилл и тут же пожалел о том, что не придержал язык, потому что ее улыбка погасла, а веселый огонек в глазах померк.
        — И день-другой мама будет вести себя чуточку лучше,  — мрачно пояснила Эви,  — а потом все вернется на круги своя.
        — Боже мой, Эви, и как только твой отец умудряется с ней ладить? Он, наверное, самый спокойный человек, какого только можно встретить!
        Эви задумчиво нахмурилась, словно искала ответ на замечание Уилла.
        — Ну-у, знаешь, для него да и для остальных это не составляет никакой проблемы,  — наконец сказала она.  — Это я довожу маму до исступления.  — Она вздохнула.  — Кажется, что мама не в состоянии не придираться ко мне, а я не в состоянии не раздражать ее.
        Встав со стола, Уилл нерешительно шагнул к Эви. Он изнемогал от желания заключить ее в объятия, но разум твердил, что делать этого никак нельзя.
        — Эви, ты не сделала ничего плохого,  — заявил Эндикотт.  — Ты вообще на это не способна, так что вина полностью лежит на твоей матери. И как она не может разглядеть, какой чудесный у тебя характер?  — Уилл, боясь прикоснуться к Эви, постарался вложить в свой голос всю теплоту и искренность, на какие только был способен.
        Эви, хлопая ресницами, смотрела на него с изумлением, ее поразила горячность Уилла. Ее губы приоткрылись в робкой улыбке.
        — Ты очень добр ко мне, Уилл,  — почти прошептала она.  — Я пытаюсь поладить с мамой, но что бы я ни делала, все вызывает у нее раздражение,  — Эви смущенно покачала головой. Сердце Уилла готово было разорваться пополам. Много лет назад он молча бурлил от злости, когда леди Риз ругалась и тиранила их, но сейчас, похоже, все стало еще хуже. Долгие годы его не было рядом с Эви, ему теперь трудно защитить ее, успокоить или хотя бы просто рассмешить, как он делал это в детстве. Когда же их отношения начали портиться?
        Эви отвела от него глаза и слегка порозовела.
        — Все стало хуже в последние несколько месяцев, и я не знаю, что с этим делать,  — прошептала она.  — Это… какая-то загадка.
        По мнению Уилла, никакой загадки тут не было. Причиной всему — ухаживания Майкла Боумонта. Однако Уилл не хотел давить на нее слишком сильно. Во всяком случае не сейчас, когда она явно чувствует себя такой уязвимой.
        Он приподнял ее подбородок, и Эви пришлось посмотреть на него.
        — Так тебе известна причина ее плохого настроения, не так ли?  — Он смягчил свой вопрос улыбкой.
        Эви наморщила нос, отчего ее очки слегка сползли набок. Уилл невольно, в который уже раз, подумал, что она самое милое существо, какое он когда-либо видел.
        — Да, известна, и с твоей стороны жестоко спрашивать меня об этом,  — со вздохом сказала она.
        Эви отвела его руку от своего лица. На мгновение она сжала его пальцы, но потом отпустила и направилась к старинному глобусу, стоявшему на подставке из красного дерева у письменного стола ее отца. Эви медленно раскрутила глобус и невидящим взором смотрела, как он вертится. Уилл подошел к ней и остановился рядом, ожидая ее ответа.
        — Все дело в Майкле,  — наконец прошептала Эви.  — Мама его не выносит, и это очень несправедливо. Он замечательный человек! Если бы только мама дала ему шанс!
        Уилл не имел права ревновать, но неприятное чувство, возникшее, когда он услышал, каким теплом наполнился ее голос, послужило доказательством обратного. Но все же слово «замечательный» не было подтверждением ее любви к Боумонту, не так ли?
        — Твоя мать ужасная снобка, Эви,  — сказал он.  — Я ни в коем случае не защищаю ее, но было же ясно, как божий день, что она будет против католического воспитания семьи Боумонтов?
        Эви бросила на него сердитый взгляд, и он поднял руки, словно сдаваясь.
        — Ты же знаешь, что это правда,  — сказал Уилл.
        — Но папа ничего не имел против веры Майкла,  — заметила она.
        — Это потому, что Боумонты богаты,  — возразил капитан Эндикотт.  — А твой отец и добр, и практичен.
        — Что ты такое говоришь!  — возмутилась Эви.  — Ты не должен утверждать, что папа… корыстный.
        Уилл провел рукой по волосам. Меньше всего ему хотелось обсуждать намечающуюся помолвку Эви с человеком, который может оказаться предателем. Во всяком случае он предполагал, что они толкуют именно об этом. Возможно, настала пора раз и навсегда разъяснить суть ее отношений с Боумонтом.
        — Эви, я и не думал совать нос в чужие дела…
        — Так и не делай этого!  — перебила его она.
        Уилл изобразил на лице жалобную улыбку, которая, как он надеялся, делала его одновременно очаровательным и безопасным. Но судя по тому, как подозрительно сощурились глаза Эви, его попытка провалилась.
        — Я забочусь о тебе, Эви,  — сказал Эндикотт.  — И я не хочу, чтобы ты пострадала.
        Теперь ее глаза широко распахнулись.
        — Ты считаешь, что Майкл Боумонт может причинить мне вред? Что за чушь у тебя на уме!
        Уиллу захотелось зарычать от злости. Вместо этого он поддался непреодолимому порыву и схватил ее за плечи. Эви вздрогнула, от удивления ее губы чуть приоткрылись.
        — Просто скажи мне правду,  — пророкотал он.  — Ты собираешься замуж за Боумонта или нет?
        Яркая краска залила ее щеки, и Эви умудрилась одновременно выглядеть смущенной и раздосадованной.
        — Вообще-то это не твое дело, но Майкл, признаюсь честно, еще не попросил у моего отца разрешения за мной ухаживать.
        Уилл усмехнулся над ее попыткой увести разговор в сторону.
        — Поверь мне, Эви, он это сделает.
        Эви отвела глаза в сторону, она не хотела отвечать на вопрос Уилла. То, что она отказывалась быть с ним честна, привело его в ярость. Если не считать ее сестренку, он был к ней ближе всех остальных. И без сомнения, это давало ему право знать, какие чувства к Боумонту она испытывает.
        К тому же его прямой долг — защищать ее от опасности, о чем он никогда не забывал. Именно это было истинной причиной его гнева.
        «Продолжай убеждать себя в этом, идиот!»
        — Если… когда он сделает официальное предложение,  — проворчал он,  — ты скажешь ему «да»?
        Эви склонила голову набок и отвела глаза. Свет настольной лампы отражался в стеклах ее очков, скрывая выражение глаз, и внезапно Эви показалась Уиллу невероятно закрытой.
        Подчинившись еще одному необдуманному порыву, он сорвал очки с ее носа и положил их на стол позади себя.
        — Что ты делаешь?!  — возмутилась Эви, пытаясь дотянуться до своих очков, чтобы забрать их. Уилл положил руки ей на плечи, не давая сделать это.
        — Ответь на мой вопрос, Эви,  — потребовал он.
        Эви молча смотрела на него, ее васильковые глаза потемнели и казались просто бездонными в неясном, мерцающем свете. В ее взоре был вызов, и в то же время она казалась такой ранимой, словно каким-то образом оказалась перед ним обнаженной.
        Господи, как же ему этого хотелось!
        Несколько мгновений она прожигала его яростным взглядом, а затем вызывающе вздернула подбородок.
        — А почему бы мне не выйти за него замуж? Майкл — добрый и великодушный человек, у нас с ним общие интересы. К тому же он мне предан.
        Уилл не хотел верить этим словам, наверняка, сказала это со зла, чтобы поставить его на место. Ладонями он чувствовал, как тепла и нежна ее кожа, он незаметно проник под кружево рукавов платья и стал легкими поглаживаниями ласкать ее плечи. Требуется лишь незначительное движение, и манящие плечи и верхняя часть груди будут оголены…
        — Уильям Эндикотт, что вы делаете?  — прошептала она, пытаясь вырваться.
        Но его было не обмануть. Во всяком случае теперь, когда он чувствовал, как дрожь пробегает по ее напряженному телу, и видел, как трепещут золотистые ресницы.
        — Да,  — сказал Уилл, не обращая внимания на ее вопрос,  — все видят, что Боумонт бегает за тобой, как влюбленный щенок.
        Эви напряглась. Просунув между ними руку, она ткнула пальцем в кончик его носа.
        — А теперь ты послушай меня…
        Но Эндикотт ее перебил:
        — Ты его любишь?
        Слова, которые Эви хотела произнести, застыли у нее на устах. Она вздохнула, потому что не находила сил ответить на его вопрос.
        Какая-то нехорошая мысль не давала покоя Уиллу, нашептывая ему, что Эви не хочет отвечать, потому что ей есть что скрывать.
        — Я… я…  — запинаясь, пролепетала она.
        — Это же совсем простой вопрос,  — пробормотал Уилл, позволяя пальцам описывать медленные круги по ее нагим плечам.  — Ты? Любишь? Его?  — С каждым словом его пальцы проникали все глубже под ткань пышных рукавов ее платья.
        Отведя глаза в сторону, Эви поморщилась.
        — Ты не должен спрашивать меня об этом, Волк,  — прошептала она.  — У тебя нет на это права.
        Уиллу не нравилось отчужденное выражение ее лица. Не нравилась сама мысль о том, что та боль, которую он ей причинил в прошлом, может отчасти быть причиной ее нынешней боли. И он хотел бы сделать все возможное, чтобы исправить ошибки прошлого и унять эту боль.
        — Ты права,  — шепотом произнес он.  — Точнее, у меня нет на это права, но я все равно это сделаю.
        Уилл взял ее за подбородок, слегка запрокидывая голову назад. Рот Эви приоткрылся, только Уилл не мог понять, то ли она так протестовала, то ли уже не могла сопротивляться. Впрочем, это было уже неважно, потому что он наконец-то дал волю желанию, с которым боролся с той самой минуты, когда увидел Эви на лужайке у особняка Мейвуд-Мэнор. Да, пусть он и негодяй, однако Уилл безжалостно воспользовался трепетными приоткрытыми губами, чтобы проникнуть в теплую сладость ее рта. Сладострастно застонав, Эви застыла под его руками, и, когда она наконец ответила Уиллу, его охватило состояние полета, божественной невесомости и головокружительного блаженства.
        Эви обвила его шею руками, и ее тело затрепетало в объятиях Уилла. Эхо сладкого, почти детского поцелуя растаяло в гулком биении крови, закипевшей в их жилах, и громком стуке сердец. Уилл прижимал к себе уже не девочку — женщину. И дело было не только в прикосновении ее роскошной груди, а в огнедышащей страсти — Эви открывалась Уиллу, отвечала на его ласки с готовностью, которая одновременно озадачила и потрясла его. Как будто ему требовалось подтверждение, что Эви уже не юная простушка, которую он знавал когда-то, а взрослая женщина, вот что. И все, что когда-то было между ними в прошлом, нельзя было даже сравнить с этим мгновением.
        Глухо застонав, Уилл отшатнулся назад, к столу, приподняв при этом Эви. Она не оторвала губы от его губ, и еще сильнее обхватила его шею мягкими руками. Годы сдерживания у обоих, понял Уилл, канули в Лету, уступив место жадному желанию, которое затмило разум, заставило их забыть обо всем на свете.
        Уиллу удалось присесть на угол стола, он раздвинул ноги, поставил ее между них. Горячая рука легла на ее бедро. Боже, он чувствовал жар и мягкость ее тела сквозь тонкие слои платья и сорочки. Он притянул Эви к себе, пока она не прижалась к его чреслам. Ямка на стыке ее бедер отлично подходила для них, и Уилл, не сдержавшись, застонал, не прерывая поцелуя.
        Эви замерла, словно испугавшись, и Уилл мысленно выругался. Он зашел слишком далеко, но инстинкт гнал его вперед, убеждая, что он все делает правильно.
        Наконец Эви оторвалась от его губ, и между ними образовалось небольшое свободное пространство.
        — Что мы делаем?  — смущенно пролепетала она. Судя по тону, у нее были еще кое-какие сомнения на этот счет, но она не разжала кольцо своих рук, обхвативших его шею.
        — Мне кажется, что это очевидно,  — проговорил Эндикотт, снова склонившись к ее розовым губам. Эви застонала, ее взгляд стал нежным и чуточку отстраненным.
        — Я целую тебя, глупышка,  — прошептал ей на ушко Уилл, пробегая губами по ее подбородку.
        Ее кожа была гладкой и чуть шероховатой, как шелк. Ему захотелось увидеть ее всю, каждый дюйм прекрасного тела, открытого для его взоров и прикосновений. Уилл осторожно стянул с нее рукава, обнажая плечи и грудь.
        — Да, я знаю,  — вымолвила Эви, и ее голос прозвучал громче, несмотря на то что тело трепетало от прикосновений его ищущих пальцев.  — Но я думаю…
        Уилл так и не успел узнать, что же Эви думает, потому что следующий звук, который донесся до его слуха, оказался шумом открываемой двери.
        — Эви, я искал…
        Боумонт осекся, и короткое зловещее молчание, последовавшее за этими словами, подействовало на Уилла как ушат ледяной воды, выплеснутой ему в лицо. Сдавленно вскрикнув, Эви оттолкнулась от Уилла. Поскольку, пытаясь ее удержать, Уилл непроизвольно схватился за рукава платья, те сползли еще ниже, открывая взорам корсет и роскошные груди, едва вмещавшиеся в него.
        — Господи, отпусти меня!  — воскликнула Эви, пытаясь высвободиться из его объятий.
        — Стой спокойно!  — проворчал Уилл.
        Он пытался натянуть рукава на место, но Эви вертелась, и его попытки оказались безуспешными. Она так яростно вырывалась, что даже не замечала того, что ее одежда в беспорядке.
        «Ну вот, ты это сделал, глупый мерзавец!»
        — Пусти меня!  — выкрикнула она.
        Вдобавок ко всему она пнула его по ноге. Уилл почти не ощутил удара, но испугался, что сопротивление Эви кончится ее падением на пол.
        Проклиная Бога, судьбу и идиота Майкла Боумонта, Уилл разжал руки. Эви резко повернулась лицом к Боумонту, и тут лиф окончательно соскользнул с ее корсета.
        Уилл испытал невероятное потрясение, увидев Эви в таком виде — чувственную, растрепанную, полуобнаженную и невыносимо соблазнительную в тугом льняном корсете, отороченном сверху розовыми кружевными лентами.
        — Майкл… это… это не то, что ты подумал,  — запинаясь, пробормотала она.
        Эви все еще не замечала чудовищной катастрофы, произошедшей с ее лифом. Зато Боумонт заметил все, и его яростный взгляд мог воспламенить даже кучу мокрых дров.
        Уилл попытался сзади натянуть на нее платье.
        — Прекрати!  — крикнула Эви, поворачиваясь, чтобы ударить его по рукам.
        И тут она увидела, в каком беспорядке находится ее платье. От ужаса Эви вскрикнула, и этот звук эхом разнесся по всей комнате.
        Боумонт как вкопанный остался стоять у двери с застывшим лицом, превратившимся в ужасную маску. В его темных глазах горел такой дьявольский огонь, что Уиллу захотелось подхватить Эви на плечо, распахнуть ведущие в сад французские двери и броситься с ней прочь.
        Увы, такое удачное бегство им не удалось.
        — Майкл, это недоразумение, клянусь тебе,  — сдавленным тоном горячечно шептала Эви, пытаясь справиться со своим лифом.
        Отчаяние и паника в ее обычно приветливом голосе заставили Уилла прийти в себя.
        Эви шагнула вперед, но едва не споткнулась о подол своего съехавшего платья. Заметив это, Уилл, желая поддержать, схватил ее за плечи. Но Эви была так сосредоточена на Боумонте, что, кажется, даже не заметила этого.
        — Скажи что-нибудь, Майкл!  — взмолилась она.
        Но, не успел тот и рта раскрыть, как быстрый стук каблучков известил о прибытии нового участника ужасающей маленькой драмы. Надежда Уилла объяснить ситуацию Боумонту, взяв всю вину на себя, разумеется, погасла — в библиотеку решительно вошла леди Риз.
        — Мистер Боумонт,  — начала она звенящим голосом,  — я предупреждала вас…  — Она осеклась, потому что ее туфельки заскользили по натертому полу, наткнулись на толстый уилтонский ковер, закрывавший в библиотеке почти весь пол. Леди Риз качнулась вперед и была вынуждена ухватиться за плечи Боумонта, чтобы не осесть на пол неизящной кучей.
        «Это не драма, это фарс».
        — Господи, что тут происходит?!  — взвизгнула леди Риз.
        — Ничего мамочка, клянусь,  — отозвалась Эви, все еще возившаяся со своим лифом. Ее руки так сильно тряслись, что она безрезультатно пыталась застегнуть крючочки.
        Уилл молча обошел вокруг нее, натянул лиф на корсет, а затем вернул маленькие смешные рукавчики ей на плечи, проклиная эти легкомысленные детали платья, которые были ответственны за его и Эви падение.
        Эви опять вырвалась из его рук.
        — Уилл помогал мне искать папину книгу,  — сказала она.  — Мы немного поговорили…
        — Ты называешь это разговором?!  — воскликнул Майкл, который наконец немного пришел в себя и даже зашевелился. Голос у него предательски сорвался и стал почти таким же визгливым, как и у леди Риз.
        Эви так яростно замотала головой, что одна из ее шпилек с цветком вылетела из прически и упала на ковер.
        — Ничего не было. Клянусь тебе, Майкл, ты ничего не понял.
        Уиллу ее оправдания не понравились.
        — А теперь, Эви, помолчи минутку…  — начал он, но осекся, осознав, до какой степени нелепым будет его вмешательство.
        Замолчав, он пошарил рукой на столе у себя за спиной, нашел очки Эви и подал ей. Она нацепила их на нос дрожащими руками, вид у нее был до крайности обескураженный.
        К этому мгновению леди Риз, решительно оправившись от потрясения, оттолкнула Майкла Боумонта со своего пути. Уилл заметил, что выражение ужаса, появившееся на ее лице пару минут назад, сменилось выражением бесконечного коварства.
        «Всем крышка! Нам никуда не деться».
        Уилл ждал, когда злой рок в виде леди Риз обрушится на него. Точнее, на обоих, потому что Эви это тоже коснется.
        Леди Риз приблизилась к дочери.
        — Эвелин, что у тебя было с капитаном Эндикоттом…  — Она не договорила фразу до конца, лишь вместо этого махнула рукой, как лопасть ветряной мельницы.
        — Все не так плохо, как кажется, мама,  — дрожащим голоском пролепетала Эви.  — Клянусь!
        Это разбило сердце капитана Эндикотта. Ему хотелось заключить ее в объятия, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Так он поступал, когда они были юны, если мать за что-то в очередной раз ругала Эви, и та прибегала к нему за утешением. Он всегда мог заставить ее смеяться и поверить в то, что завтра солнце опять будет светить. И черт его возьми, но он хочет и дальше играть в ее жизни решающую роль.
        — Эвелин, ты продолжительное время оставалась наедине с Уильямом, и твоя одежда находится в беспорядке,  — пронзительно заверещала леди Риз.  — Как ты намерена объяснить этот неприятный факт?
        Вобрав голову в плечи, Эви отступила на полшага и наткнулась на Уилла. Он ласково положил руки ей на бедра, чтобы удержать ее, и на этот раз Эви не вырывалась. Но у него было чувство, что она сделала это инстинктивно, потому что он оказался той самой стеной, на которую можно опереться. Будь здесь Аделин, она, без сомнения, повела бы себя по-другому.
        Не успел Уилл подумать об этом, как на пороге библиотеки появилась Аделин, словно она на расстоянии прочитала его мысли. По какой-то неизвестной причине за ней следовал Алек. Уилл начал думать, что далее в библиотеку потянутся и все оставшиеся гости.
        — Что происходит?  — спросила Аделин, бросая на сестру встревоженный взгляд.  — Гости хотят знать, куда вы подевались.
        — Я как раз собиралась выяснить, что тут произошло,  — чеканя слова, сказала леди Риз. Она перевела взгляд Медузы горгоны с Эви на Уилла.  — Полагаясь на вашу честь офицера и джентльмена, Уильям, я надеюсь, что вы честно расскажете о том, что произошло между вами и моей дочерью.
        — Ставить мою честь под сомнение нет необходимости, миледи,  — спокойно ответил Уилл.  — Я честно отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите.  — Он покосился на Алека, стоявшего на пороге и с явной жалостью качнувшего головой.
        Леди Риз сжала веер.
        — Очень хорошо,  — сказала она.  — Тогда, пожалуйста, скажите, целовали ли вы мою дочь?
        — Разумеется, целовал.
        Как только это признание вырвалось из его уст, Уилл почувствовал, что с его плеч словно упала огромная тяжесть. Им с Эви нечего стыдиться — да, они действительно целовались, но будь он проклят, если станет за это извиняться. В их ласках было ощущение неизбежности, потому что прошли годы, разлучившие их, и вот они встретились, и прежние чувства воскресли. Не такой финал свидания он бы желал, однако он его вовсе не удивил.
        Эви, разумеется, была иного мнения, потому что она высвободилась из его легких объятий и направилась к сестре. Аделин встретила ее в центре комнаты, обняла и, ласково нашептывая какие-то утешительные слова, повела к креслу между двумя книжными шкафами.
        Леди Риз бросила взгляд на дочерей, но потом снова устремила взор на Уилла.
        — Однако, судя по тому, что я увидела, войдя в библиотеку, дело зашло дальше простого поцелуя,  — заметила она.
        Алек издал какое-то междометие, которое тут же перешло в кашель. Уилл посмотрел на кузена, тот поднял руки, и на его лице мелькнула усмешка.
        Уилл добавил убийство Алека к списку неотложных дел, который он уже мысленно составил.
        — Дело зашло дальше, чем следовало бы,  — промолвил он, пытаясь ради Эви увильнуть от прямого ответа. Та сидела в кресле, пытаясь сдержать слезы. Сейчас все, на что он мог надеяться, сводилось к тому, чтобы по возможности избавить ее от еще большего позора.  — Но уверяю вас, что я не стал бы продолжать в том же духе. Я испытываю большое уважение к вашей дочери, леди Риз, и это, надеюсь, вам известно.
        Он почти не солгал в той части, где говорил, но вот если бы Боумонт им не помешал, одному Богу известно, до чего бы они с Эви дошли.
        «До позы, при которой она обвила бы ногами мои бедра».
        Отогнав от себя воображаемую картину, Уилл сосредоточился на своей будущей теще. Сама мысль о том, что ее светлость скоро станет одной из его ближайших родственниц, была настолько отвратительной, что соблазнительная картина обнаженной Эви вмиг исчезла из его головы.
        — Возможно, так оно и есть,  — торжествующим тоном провозгласила леди Риз,  — но я полагаю, вы согласитесь, что весь этот переполох — результат ваших действий. И если вы, как утверждаете, действительно уважаете мою дочь, то осознаете свои обязанности перед ней.
        Уилл поклонился.
        — Разумеется,  — сказал он.  — Завтра же утром я первым делом нанесу визит лорду Ризу.
        — Нет, это смешно!  — воскликнула Эви, вскакивая с кресла. Аделин усадила ее назад и начала что-то быстро нашептывать ей на ухо.
        Боумонт вроде бы вернулся к жизни, издав тяжелый вздох. Уиллу раньше в голову не приходило, что этот человек может быть ему симпатичен, но сейчас он невольно испытывал к нему симпатию. Не вызывало сомнения, что он искренне любил Эви. Однако он не только внезапно потерял ее, но и публично унижен.
        С чувством собственного достоинства Боумонт подошел к креслу. Эви подняла на него глаза, и лицо ее стало белым как мел. Из-под очков заструились слезы.
        — Эвелин, я должен задать тебе один вопрос,  — твердо проговорил он.  — И я, как и твоя мать, молю тебя сказать правду.
        Набрав полную грудь воздуха, Эви кивнула. У Уилла внутри все сжалось, когда он увидел отблеск надежды, промелькнувший на ее измученном лице. Не может быть такого, что она все еще мечтает выйти за Боумонта замуж! И это после того, что только что произошло?
        — Спрашивай меня о чем угодно,  — сказала Эви.
        Боумонт помолчал несколько мгновений, словно собираясь с мыслями.
        — Ты любишь капитана Эндикотта?
        Эви вздрогнула, как от удара. Стало понятно, что этого вопроса она не ожидала.
        — Эвелин, я жду ответа,  — не дал ей опомниться Боумонт.
        Эви покосилась на Уилла, смущенного и абсолютно сбитого с толку. Он держался безучастно, чтобы Эви не прочитала по его лицу, как ему хочется, чтобы она сказала «да». Она должна сама принять решение. Он не будет давить на нее, не станет ее принуждать. По правде говоря, Уилл понятия не имел, как ему выбраться из сложившейся ситуации. Вся эта передряга, в какую он когда-либо попадал, включая случай, когда французы взяли его на полуострове в плен, начала его мучительно тяготить.
        Взмахнув мокрыми ресницами, Эви снова перевела взгляд на Майкла.
        — Я… я не знаю, как ответить на этот вопрос,  — сказала она.
        Голова Боумонта поникла, а по губам пробежала едва уловимая, печальная улыбка.
        — Ты только что сделала это, моя дорогая. Эвелин, позволь мне выразить тебе свои верность и уважение. Я буду всегда помнить о нашей дружбе и, надеюсь, ты сделаешь то же самое.
        Не дожидаясь ее ответа, Боумонт повернулся к Уиллу.
        — Капитан Эндикотт, позвольте мне стать первым, кто поздравит вас,  — проговорил он.  — Вы действительно заслуживаете мисс Уитни — самую чудесную и благородную леди.
        Такое великодушие заставило Уилла по новому посмотреть на Боумонта. Он учтиво поклонился ему, хотя и подозревал, что выглядит полным болваном.
        Вежливо кивнув леди Риз на прощание, Боумонт вышел из библиотеки, гордо вскинув голову. Когда он ушел, Эви буквально затрясло от безудержных слез, Аделин сердито посматривала то на Уилла, то на мать, а леди Риз улыбалась Уиллу со странным торжеством. Что касается Алека… У него был такой вид, словно вся эта безумная сцена была цирковым представлением в шапито Астли, которое он недавно видел.
        Эви пошевелилась первой: сбросив с себя руки сестры, она вскочила на ноги. Подбоченившись, она в упор посмотрела на мать.
        — Я никогда тебе этого не прощу, мама! Я смогла бы сама все уладить с Майклом. Вместо этого ты всех нас выставила дураками.
        Леди Риз приподняла брови, старясь придать себе как можно более высокомерный вид.
        — Ты не в себе Эвелин, и сама не понимаешь, что говоришь. Я делаю все для того, чтобы спасти твою репутацию, о которой ты, похоже, ничуть не заботишься.
        — Проклятие!  — вскричала Эви, топнув аккуратно обутой ножкой.
        Это было так неожиданно и чертовски мило, что Уилл едва не расхохотался.
        — Аделин проводи сестру в ее комнату,  — резким тоном приказала леди Риз.  — И оставайся с ней до тех пор, пока я не приду.
        — Мне не нужны сопровождающие, черт побери!  — раздраженно крикнула Эви.
        Повернувшись, она выбежала из библиотеки, даже не удосужившись взглянуть на Уилла. Это было довольно обидно, но она хотя бы не винила его в вечернем скандале. По крайней мере, пока не винила.
        Аделин, бросив на Уилла загадочный взгляд, поспешила за сестрой. Выходя из двери, она нарочно толкнула Алека.
        — Прочь с дороги, увалень!  — приказала она.
        Алек вовсе не мешал ей пройти, однако он вежливо посторонился.
        — Капитан Эндикотт,  — заговорила леди Риз, возвращаясь к формальностям,  — я попрошу мужа принять вас завтра в десять часов утра. Вас это устроит?
        — Да, миледи, вполне.
        Похоже, леди Риз облегченно выдохнула, так как на ее высокомерном лице появилась лучезарная улыбка.
        — Благодарю вас. Добро пожаловать в семью, Уильям! Увидимся завтра.
        Уилл, пораженный быстрыми, как вспышки, переменами в поведении леди Риз, лишь оторопело посмотрел ей вслед. «Переменчивость настроения,  — подумал он,  — это наследственная черта, свойственная всем женщинам из семейства Риз».
        Алек от порога наблюдавший эту сцену, вошел в библиотеку. Наступила оглушительная тишина, после того как все противники удалились.
        — Что ж, было довольно весело,  — заявил он.  — Полагаю, мне следует тебя поздравить.
        — Лучше бы ты предложил мне выпить,  — отозвался Уилл.  — Давай уйдем отсюда к черту!
        — Отличная мысль! А за выпивкой мы поболтаем о том, как сообщить радостную новость твоему отцу. Неплохо было бы обсудить, как рассказать твоей невесте, что ты за ней шпионишь.
        Уилл злобно посмотрел на него.
        — Отстань, увалень!  — проворчал он.
        Засмеявшись, Алек вышел следом за Уиллом из библиотеки.
        Глава 15
        — Ты уверена, что у нас все получится?  — Эви с надеждой посмотрела на сестру.
        Аделин поджала губы.
        — В самом деле, Эви, как ты думаешь, мне идет это платье?
        — С твоей стороны довольно неучтиво сомневаться в этом. Мне ты в нем кажешься просто очаровательной,  — польстила Эви.
        Иден критически присмотрелась к своему отражению в зеркале, висевшем над туалетным столиком Эви, и сердито поправила лиф с вырезом.
        — Пойду-ка я к маме, пока она ничего не заподозрила. Отъезд на празднество к леди Талуин назначен на девять часов.
        Строго говоря, это Эви должна была идти к матери, а простуженная Аделин с высокой температурой лежать в постели. Дело было в том, что Эви пыталась уговорить мать позволить ей остаться вечером дома, но та наотрез отказалась. Леди Риз пришла к выводу — и не ошиблась,  — что Эви делает все возможное, чтобы избежать встречи с Уиллом. Также она решила — и снова не ошиблась,  — что Эви сделает все возможное, чтобы с глазу на глаз переговорить с Майклом, и может решиться выскользнуть из дома, чтобы с ним повидаться. После нескольких неудачных попыток вырваться из дома Эви наконец-то придумала план. Он, конечно, был крайне рискованным, но обстоятельства к тому вынуждали.
        — Повернись и дай мне последний раз на тебя посмотреть,  — сказала Эви, покрутив пальцем в воздухе.
        Аделин в притворном раздражении закатила глаза, но выполнила просьбу сестры и медленно, грациозно закружилась на месте, отчего подол бледно-голубого платья закрутился вокруг ее длинных стройных ножек. Эви считала, что это просто чудесное платье — скроенное так, чтобы подчеркнуть бюст, достойное, но не безвкусное, не привлекающее к себе особого внимания. Это было одно из ее любимых платьев, но взглянув на многострадальное лицо сестры, можно было понять, что та иного мнения об этом наряде.
        Аделин отдавала предпочтение платьям жемчужных оттенков с глубоким вырезом, она в них выгодно выделялась среди толпы. Легкомысленный стиль вкупе с ее живостью и жизнерадостностью служил залогом того, что она привлекала к себе все взгляды, и гарантировал ей внимание всех ухажеров, оказавшихся поблизости; она была готова к тому, что ее сорвут, как доступный плод. Эви ничуть не завидовала популярности сестры-близняшки, но иногда все же задавала себе вопрос: как же они могут быть такими похожими и в то же время совершенно разными?
        Эви заправила непослушный локон под серебристую ленту, которая помогала удерживать густые волосы Аделин, затянутые в гладкий, низко уложенный пучок на затылке. Эви близоруко прищурилась — похоже, вторая пара ее лучших очков вот-вот перестанет подходить ей,  — но наконец-то одобрительно кивнула.
        — Отлично,  — сказала она.  — Даже мама не догадается, что это не я.
        Аделин фыркнула, поправив на носу Эви ее вторые лучшие очки.
        — Когда мы одинаково одеваемся и ведем себя, мама никогда нас не отличает. Да и папа тоже. Лишь наш дорогой брат да несколько слуг в Мейвуд-Мэнор научились различать нас.  — Она взяла кремовую шелковую шаль, разложенную на кровати Эви, и набросила ее себе на плечи.  — Только не забудь, что ты должна лежать в постели еще минут пятнадцать после того, как мы уйдем. Ты же знаешь, что мама часто забывает свой ридикюль или веер, и отправляет за ними бедного кучера Джона.
        Эви кивнула. На ней был один из экстравагантных халатов сестры, отороченный кружевами, хотя под ним она оставила свои корсет, сорочку и чулки. Она уже успела отпустить свою горничную на вечер — просто ради безопасности.
        — И будь осторожна,  — суровым тоном добавила Аделин.  — Что ты будешь делать, если Майкла не окажется в его комнате в Олбани-Хаус? Одно дело проскользнуть по Мейфэр, и совсем другое — отправиться ночью одной в Сент-Джайлз.  — Она задумчиво потянула себя за нижнюю губу, явно чем-то встревоженная…  — Не знаю даже, Эви. Быть может, тебе не следует этого делать…
        — Ты бы сделала это, не задумываясь.
        — Я — другое дело.
        Эви начинала сердиться, хотя сестра только хотела предостеречь ее.
        — Другое — потому что ты смелая, а я нет?  — спросила она, пытаясь улыбнуться.
        Аделин бросила перчатки с веером на кровать и подбежала к Эви, чтобы взять ее за руки.
        — Дорогая, ты — самая смелая девушка из всех, кого я знаю. И не должна терять веру в себя, чтобы справиться с постоянным занудством мамы и вернуться к своей благотворительной работе. Я просто имела в виду, что я чуть более открыта, могу отреагировать… более активно, если что-то идет не так.
        Эви не стала говорить, что за то время, которое она провела в трущобах, ей приходилось иметь дело с такими событиями, каких Аделин не могла себе даже представить. Но ее сестра-близняшка, без сомнения, физически более сильная и смелая. Когда они были детьми, именно Аделин рисковала, забираясь на высоченные деревья, брала в спортивном состязании верх над братом или над каким-нибудь другом, и это несмотря на свое плохое зрение. Аделин явно дурачила некоторых людей, которые считали ее пустоголовой красоткой, но Эви знала, что она не такая. У ее сестры были недюжинная сила и глубина характера, которую ценили все, кто ее хорошо знал.
        — Не беспокойся!  — сказала Эви, быстро пожимая руки Аделин.  — Я позаимствовала у нашей экономки большой солнечный зонт. Он мне пригодится, если понадобится кому-нибудь врезать.  — Она усмехнулась, чтобы показать сестре, что мысль о таком развитии событий была выдуманной.  — Сначала я найму экипаж с заслуживающим доверия кучером и заплачу ему, чтобы он меня подождал. Если же случится что-то непредвиденное, я могу попросить миссис Рафферти проводить меня из Сент-Маргарет.
        Неохотно кивнув, Аделин подошла к кровати, чтобы собрать свои вещи, но вместо этого опустилась на мягкий матрас и, нахмурившись, посмотрела на Эви поверх взятых у нее напрокат очков.
        — Я по-прежнему считаю, что ты должна была поговорить с Волком сегодня утром, когда он приходил к папе. Ты могла бы, по крайней мере, попытаться все ему объяснить.
        Эви крепко прижала руки к животу, словно этим жестом она могла удержать там чувство стыда, охватившего ее после событий минувшего вечера. Ее волновало не только то, что она изменила Майклу: в первую очередь ее тревожила мысль, что она позволила Уиллу целовать себя. Эви до сих пор не вполне понимала, как и почему это случилось.
        Впрочем, а как она могла удержать Уилла? Как только он обнял ее сильными руками и его губы приблизились к ее губам, все разумные мысли ее в тот же миг покинули. Эви попала в прекрасную сказку, которая вдруг стала явью, волшебством, о котором она так давно мечтала.
        Эви с трудом вдохнула, прежде чем нашла в себе силы ответить:
        — В этом нет смысла. Я хорошо знаю Уилла и понимаю, что из такого разговора ничего не выйдет. Единственный способ уберечь нас обоих от огромной ошибки — это вымолить у Майкла прощение и убедить его в том, что мы с ним все-таки должны пожениться.
        — Маме это очень не понравится,  — сухо промолвила Аделин.  — Кажется, она в восторге, что Уилл согласился взять тебя в жены.
        При мысли о лицемерии матери у Эви появилось ощущение, будто ее живот обожгло кислотой.
        — Это так несправедливо! Раньше мама едва терпела Уилла, а теперь она делает вид, что он ей нравится, потому что для нее невыносима сама мысль о том, что я могу выйти замуж за Майкла. Уверяю тебя — ее благосклонное отношение к Уиллу исчезнет, как только мы станем мужем и женой.
        — Ну уж не знаю,  — пробормотала Аделин.  — У Уилла есть будущее. Когда я утром пряталась внизу, то слышала, как мама с папой говорят об этом. Конечно, Волк не так богат, как Майкл, но, похоже, даже папа доволен таким поворотом событий.
        Эви пренебрежительно взмахнула рукой.
        — Он всего лишь старался угодить маме,  — сказала она.
        — Я бы не говорила об этом с такой уверенностью,  — возразила Аделин.  — Уилл всегда нравился папе.
        — Аделин!  — горячо воскликнула Эви.  — У Уилла нет желания жениться на мне! И было бы нечестно подрезать ему крылья из-за одного невинного поцелуя.
        Сестра насмешливо усмехнулась.
        — Судя по тому, что сказала мама, это был вовсе не невинный поцелуй. Она ведь заметила, что лиф платья практически болтался у тебя на талии.
        От негодования лицо Эви побагровело. В то мгновение, когда она поняла, что у нее на глазах у посторонних прямо-таки растерзанный вид, она чуть не умерла от стыда, а уж когда увидела боль в глазах Майкла, чуть не сошла с ума. По иронии судьбы все это произошло сразу после того, как она пережила самые лучшие минуты в своей жизни.
        — Уилл не хочет на мне жениться,  — упрямо повторила она.
        Задумчиво посмотрев на нее, Аделин кивнула.
        — Хочешь знать, что я думаю?  — спросила она.
        — Нет.
        — Я думаю, что ты все еще любишь Уилла и тебе надо выйти за него замуж.
        Эви изумленно уставилась на нее.
        — Нет, не люблю и мне точно не надо этого делать!
        Сестра качнула ногой с таким видом, как будто все происходящее ее вообще не интересовало.
        — Дело в том, сестричка, что, с тех пор как Уилл вернулся, ты стала более… живой, я бы сказала. Вокруг тебя всё и все завертелись. Не хотелось бы тебя критиковать, но ты превращаешься в старушку, когда общаешься с Майклом. Неужели ты только этого ждешь от жизни?  — Она многозначительно приподняла брови.  — Волк знает толк в развлечениях.
        — Я могу сказать только одно. Нет!  — заявила Эви, поднимая руку, чтобы остановить сестру.  — Я больше не желаю говорить об этом. Мне надо попытаться все объяснить Майклу, и я считаю, что это единственное, что могу сделать в оставшееся время. В своей записке Майкл написал, что завтра уезжает в отцовское поместье и одному Богу известно, когда он вернется.
        Утром Эви первым делом передала Майклу записку, но он ответил, что еще не готов увидеться с ней. Поэтому ей было просто необходимо потолковать с ним сегодня же вечером, пока мать не успела растрезвонить всем на свете о ее помолвке с Уиллом. Эви удалось уговорить родителей подождать с этим несколько дней: она сослалась на то, что ей нужно время, чтоб привыкнуть к этой мысли. Эви вовсе не хотелось обманывать их, но разве у нее был иной выбор? Уилл ее не любит, а Эви считала, что не может быть ничего хуже, чем принуждение к браку. Он будет сторониться ее до конца жизни, возможно, даже добьется разрыва отношений с помощью своего влиятельного отца, а это попросту ее убьет.
        — Эди, пожалуйста, сделай это ради меня!  — взмолилась она.  — Знаю, что не должна вовлекать тебя в обман, но я должна сегодня вечером увидеть Майкла.
        — Ох, глупышка, обо мне не беспокойся!  — воскликнула Аделин, собирая свои вещи.  — Сегодня вечером я буду развлекаться от души, да еще в твоих очках. Даже сказать не могу, как я рада наконец-то разглядеть лица людей. Хотя, учитывая, какие у меня ухажеры, это скорее проклятие, чем благо.
        Долгие годы Эви уговаривала Аделин открыто носить очки, но сестра попросту отказывалась от этого. Аделин была замечательным человеком и славной сестрой, но внешняя привлекательность ей была дороже всего на свете.
        — Спасибо тебе, дорогая,  — сказала Эви.  — Я буду перед тобой в вечном долгу.
        — Ерунда! Я же сказала, что это будет забавно.
        Наклонившись к сестре, чтобы поцеловать ее на ночь, Аделин замешкалась, на ее лице снова появилось обеспокоенное выражение.
        — Что теперь?  — покорно спросила Эви.
        Аделин поморщилась.
        — Мне бы не хотелось предвосхищать события, но что, если Майкл не захочет на тебе жениться? Ты ведь должна выйти замуж, Эви. Вчера, когда вы с Майклом не вернулась к гостям, все принялись об этом судачить. Было понятно, что происходит что-то странное, особенно после того, как стало понятно, что вы с Уиллом неплохо ладите друг с другом.
        Эви прекрасно понимала, что Майкл все еще может отвергнуть ее. Имеет на это полное право.
        — Мне придется убедить его в том, что у него нет другого выбора,  — сказала она.
        Сестра покачала головой.
        — Буду с нетерпением ждать твоего рассказа, как тебе удалось это сделать,  — улыбнулась она.
        Уилл нашел себе укрытие за колонной в дальнем конце бального зала в стиле барокко в доме леди Талуин. За последний час не меньше трех мамаш, подыскивающих жениха для своих дочерей, продемонстрировали удивительный интерес к нему, а их дочки пытались вовлечь его во флирт, несмотря на то что он не обращал на них никакого внимания. Возможно, винить во всем следовало его парадную форму, которая иногда оказывала странное влияние на мыслительные процессы у юных леди. Понятное дело, его финансовое состояние не имело к этому никакого отношения, потому что всем было известно, что денег у Уилла нет. Не помогало и то, что Алек без конца рассказывал окружающим, всем, кто был готов его слушать, что капитан Эндикотт — герой войны.
        Как бы там ни было, интерес готовых к флирту молодых леди и брачная озабоченность их мамаш больше не имели никакого значения. Он думал только о том, как неожиданно умудрился обручиться с Эви.
        Каждый раз, когда Уилл думал об этом, а происходило это раз в несколько минут, его охватывало изумление. Существовал, конечно, соблазн сказать, что он удивлен, но это было не так, потому что такое развитие событий казалось ему некоторым образом предопределенным. Удивляло его лишь то, с какой легкостью он воспринял изменение своего статуса и с каким облегчением приветствовал эту перемену. Он не планировал жениться на такой девушке, как Эви, но теперь ему казалось очень правильным, что она стала его нареченной.
        Отец будет разгневан. У Эви весьма скромное приданое, и брак с ней принесет всего лишь несколько полезных связей. К тому же она связана с организацией, которая, возможно, является рассадником заговоров и мятежей.
        Конечно, Эви еще не дала согласия выйти за него замуж. Она отказалась спуститься из своей комнаты, когда он утром нанес визит ее отцу, и это стало для Уилла причиной для беспокойства. Леди Риз наговорила ему какой-то ерунды о том, что у ее дочери болит голова, но он ей не поверил. Ситуация была столь чертовски нелепой, что это просто чудо, что они смогли ее обсудить как здравомыслящие люди. Лорд Риз оказался приятно удивлен финансовыми делами Уилла: у того, конечно, не было значительного состояния, но он имел вполне приличный доход, а мать Эви вообще была в восторге от их помолвки.
        Когда официальный визит был закончен, леди Риз убедила Уилла, что Эви с нетерпением ждет встречи с ним на балу у леди Талуин. Уилл прекрасно понимал, что и это ерунда. Эви была в ярости, и ему придется немало поработать, чтобы ее успокоить. Но он обязательно сделает это. Да он жилы себе надорвет, лишь бы обеспечить ей такую жизнь, какую она заслуживает. Правда, оставалась одна проблема, но очень значительная. Уилл не мог на сто процентов поклясться, что Эви все-таки не состоит в заговоре. Если только Эви узнает, что он за ней следит, она проломит ему голову кочергой, и на этом их совместное будущее закончится.
        Тут из толпы с самодовольной ухмылкой, как шотландский домовой-проказник, вынырнул Алек.
        — Прячемся от поклонниц, да?  — спросил он, хлопая Улла по плечу.  — Ты — мудрый человек, и знаешь, что через несколько минут сюда прибудет твоя невеста. Не хочешь давать ей повода пойти на попятную, не так ли?
        — Она готова отступить хоть сейчас, и это тебе хорошо известно,  — бросил Эндикотт.  — А единственная причина повышенного внимания ко мне окружающих кроется в том, что ты без устали рассказываешь всем, что я герой войны. И я, черт возьми, хочу, чтобы ты это прекратил!
        — Ни к чему меня благодарить,  — великодушно промолвил Алек, легко взмахнув рукой. Этот жест никак не вязался с человеком его комплекции.  — К тому же скоро всеобщее женское внимание к тебе пропадет, как только твоя будущая теща начнет болтать о приближающемся счастливом событии.
        — Господи!  — Уилл любил Эви, но перспектива иметь такую тещу, как леди Риз,  — это просто мороз по коже.
        — Ладно, хватит шутки шутить.  — Алек потянулся, чтобы схватить бокал вина с подноса, который мимо них проносил лакей.  — За оранжереей леди Талуин нас поджидает Аден. Он сказал, что у него есть новости.
        Уилл отошел от колонны.
        — Самое время получить ценную информацию от службы разведки,  — заметил он.  — Надеюсь, мы сможем ее хоть как-то использовать…
        Они выскользнули из бального зала через удобную дверку позади колонны. Дверь вела в коридор со служебными помещениями, но далекими от кухни и комнат для прислуги, благодаря чему их со всех сторон охватила тишина.
        Уилл посмотрел на кузена.
        — Только давай не говорить Адену о предстоящих свадебных торжествах,  — попросил он.  — Я должен сообщить эту новость отцу, прежде чем он услышит ее от посторонних.
        На самом деле Уилл попросил лорда и леди Риз воздержаться от объявления о помолвке, пока у него не появится возможность поговорить с герцогом. Он счел, что Эви будет благодарна ему за паузу перед началом безумия, и леди Риз неохотно согласилась с ним.
        Алек сочувственно поморщился.
        — Не завидую я, что тебе предстоит такое пережить, старина. И когда же ты собираешься спустить курок?
        — Попытаюсь завтра заглянуть в военное ведомство,  — ответил Эндикотт.  — Быть может, мне удастся встретить герцога там.
        Алек остановил Уилла прикосновением руки.
        — Знаешь, я считаю, что все это к лучшему: ты принял верное решение, и не столько ради нее, сколько ради себя самого. Эвелин — замечательная девушка, и я чувствую, что она станет тебе чудесной женой.
        — Спасибо. Мне остается только надеяться на то, что отец разделит твою точку зрения,  — сухо ответил Уилл. Однако слова кузена его тронули, как и его преданность.
        — Доконай его,  — посоветовал Алек.  — А если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, ты знаешь, что нужно только попросить.
        Уилл кивнул.
        — Я знаю, но все равно, спасибо тебе. И я уверен, что у нас все будет хорошо,  — сказал он.
        Эндикотт не стал говорить о своих многочисленных сомнениях по другим поводам, вроде того, где они будут жить и чем он будет заниматься до конца своих дней. Хотя брак с Эви уменьшит его шансы получить поддержку отца в карьерном росте, Уилл по-прежнему надеялся, что хорошее отношение к нему герцога Веллингтона не позволит тому проигнорировать эту проблему.
        Они миновали коридор, ведущий к оранжерее. Аден ждал их сразу за стеклянными дверями — он сидел на кованном железном стуле, беспечно вытянув перед собой длинные ноги.
        Увидев кузенов, Аден встал, вид у него был не радостный.
        — Источник сэра Доминика в Дублине…
        — Разве теперь это не твой источник?  — перебил его Алек.
        Аден коротко улыбнулся.
        — Я все еще не привык к перемене,  — заметил он.
        — Не сомневаюсь. Итак, об этом источнике,  — проговорил Эндикотт, уже нетерпеливо ожидающий возвращения в бальный зал. Он начинал всерьез беспокоиться об Эви. Почему она так припозднилась?
        Аден кивнул.
        — Нашему источнику в Дублине удалось перехватить письмо Майкла Боумонта Дэниелу О’Коннеллу, который, как вам уже известно, рьяно защищает и католическую эмансипацию, и разрыв Акта объединения.
        — Да, сэр Доминик говорил нам, что О’Коннелл и Боумонт состоят в переписке,  — сказал Уилл.  — Кстати, для начала хотелось бы узнать, как развивались их отношения?
        — Они познакомились через мать Боумонта, леди Леджер,  — ответил Аден.  — Она из ирландской семьи, которая находится в дальнем родстве с семьей О’Коннелла. Боумонт явно увлечен политикой О’Коннелла.
        Алек мрачно покачал головой.
        — Выходит, у Боумонта есть родственники-ирландцы? Ему не повезло, ведь это еще больше усиливает подозрения в отношении него.
        — Было ли что-нибудь полезное для нас в их переписке?  — поинтересовался Уилл.
        — Она касалась отмененной дуэли между О’Коннеллом и Робертом Пилем,  — сообщил Аден.  — Боумонт выразил тревогу о безопасности О’Коннелла и умолял того в будущем избегать рискованных предприятий.
        — Я бы не сказал, что это его компрометирует,  — возразил Алек.  — По-моему, наоборот.
        — Верно,  — согласился Аден.  — Но далее Боумонт писал о важности руководства О’Коннелла в их деле и о том, что они не могут допустить его потерю. Кто такие «они», остается загадкой, как и то, о каком именно деле идет речь.
        Уилл покачал головой.
        — Многие поддерживают католическую эмансипацию и даже разрыв Акта объединения, но они никогда не прибегнут к насилию ради достижения своих целей,  — заметил он.
        — И поэтому нам нужна информация, прежде чем мы сможем действовать,  — сказал Аден.  — Без существенных доказательств мы едва ли имеем право арестовывать каких попало ирландских иммигрантов или людей, имеющих радикальные взгляды. Премьер-министр сильно озабочен тем, что мы избегаем повторения мятежей лорда Гордона. Если слухи о том, что группа ирландских радикалов замыслила предательство, соответствуют действительности, результат будет ужасающим. В основном для невиновных ирландских и лондонских католиков.
        Уилл посмотрел на Алека.
        — Мы запланировали операцию, предполагающую проникновение в кабинет Боумонта в Сент-Маргарет. Я сделаю это сегодня или самое позднее завтра ночью. Алек намерен обыскать жилье Боумонта в Олбани.
        Аден кивнул.
        — Сообщайте мне обо всем, что вам удастся найти — важном и не очень. Мне в спину дышат министерство внутренних дел и Пиль.
        — Понятно,  — сказал Уилл, глядя на бриджи Адена и его высокие сапоги с отворотами.  — Я понимаю, ты не собираешься идти сегодня на бал?
        — Нет. На мою жену плохо действует погода, и я хотел бы побыть с ней дома,  — ответил Аден.
        — Опять?  — нахмурившись, спросил Уилл.  — Надеюсь, ничего серьезного?
        Аден отрицательно покачал головой.
        — Это обычное желудочное недомогание из тех, что бывают у женщин в ее состоянии.
        — Может, мне тоже сослаться на желудочное недомогание,  — кислым тоном предложил Алек.  — Стоит только вернуться в Лондон, как меня начинает тошнить от осточертевших балов и званных вечеров. Не представляю, как остальные их выносят.
        — Бедняга, тебе ведь приходится иметь дело с готовыми на все светскими вдовушками, находящимися в безвыходных положениях,  — с усмешкой проговорил Эндикотт.  — Передай мои лучшие пожелания своей жене, Аден.  — И, взяв Алека под руку, он направился было назад по коридору.
        — Минутку, Уилл,  — тихо попросил Аден.
        Уилл оглянулся и вопросительно приподнял брови.
        — Поздравляю с помолвкой,  — сказал Аден.  — Мисс Уитни — милая девушка. Уверен, что вы будете счастливы.  — С этими словами Аден слегка поклонился кузенам и исчез в оранжерее.
        — Откуда, черт возьми, он узнал о моей помолвке?!  — возмущенно воскликнул капитан Эндикотт.
        — Что ж, не зря же его прочат на место сэра Доминика,  — сказал Алек.  — Должно быть, он хорошо выполняет свою работу.
        — Шпионы!  — с отвращением бросил Уилл, когда они шли по коридору.  — Вот кто самые худшие из сплетников.
        Алек усмехнулся, но ничего не сказал в ответ, потому что некоторые гости стали выходить из зала в коридор. Один из них, знакомый Алека, вступил с кузенами в разговор. Уилл кивнул ему, но не остановился, потому что был полон решимости отыскать Эви. Он решил, что если она еще не приехала, он уйдет с бала и навестит ее дома. Да, уже поздно, но будь он проклят, если позволит ей дольше откладывать разговор с ним! Им нужно решить несколько вопросов, причем сегодня же ночью.
        Пробираясь по стеночке бального зала, до отказа забитого гостями, Уилл смог избежать разговоров, и буквально у входа наконец увидел Эви, спокойно стоявшую рядом с матерью, которая разговаривала с двумя пожилыми женщинами.
        Замедлив шаг и бросив быстрый, оценивающий взгляд на свою невесту, Уилл нахмурился. Она выглядела весьма мило в красивом и скромном платье, с новой прической, которая была более затейливой, чем обычно. Итересно, она сделала ее, чтобы произвести на него впечатление? Едва ли, потому что Эви обычно мало внимания обращала на свою прическу. Что-то еще было не так, хотя Уилл не мог понять, что именно. Возможно, все дело было в веере, который она прижимала к бедру, словно Эви была раздражена или испытывала нетерпение. А это что? Эви демонстративно закатила глаза, ответив матери? Обычно на светских мероприятиях она была тиха и спокойна и старалась держаться в стороне от суеты. Она не вертела веером и не производила впечатление женщины, готовой выскочить из собственного платья. Возможно, она попросту нервничала из-за предстоящей встречи с ним? Он сделает все возможное, чтобы успокоить ее и убедит в том, что все будет к лучшему.
        — Как странно,  — сказал Алек, незаметно подойдя к нему.  — Я и не думал, что мисс Уитни носит очки на людях.
        — Ты с ума сошел?  — отозвался Уилл.  — Эви всегда носит очки, независимо от случая.
        — Мне это известно, но это вовсе не Эвелин,  — изрек Алек в ответ.  — Это же мисс Аделин Уитни!
        — Нет, ты рехнулся!  — бросил Уилл.  — Аделин никогда не надела бы такое платье, и она не носит очки.
        Пожав плечами, Алек внимательно присмотрелся к Эви.
        Удивленный Уилл тоже вгляделся в свою будущую невесту.
        Он даже прищурился.
        Боже!
        Аделин изображала собственную сестрицу! Интуиция подсказала ему это несколько мгновений назад, но он к ней не прислушался. В детстве девочкам нравилось разыгрывать родных и друзей, меняясь ролями. Это получалось у них почти со всеми, включая его самого, и не один раз. Даже родителям редко удавалось отличить их, когда они так шалили.
        А вот Алека Аделин обмануть не удалось, что было не только интересно, но и раздражало. Ведь его-то она провела! Уилл тихо выругался. Какого черта задумала Эви, устроив эту игру? Внезапно тревога за нее, которая преследовала его весь вечер, начала обретать пугающий смысл.
        — О понятно!  — засмеялся Алек.  — Мисс Аделин играет в какую-то игру. Забавно, только мне хотелось бы знать, в какую именно и для чего?
        — Давай-ка выясним это,  — сказал мрачно Уилл, пробираясь к ней сквозь толпу.
        Глава 16
        — Надеюсь, вы не думаете, что я буду ожидать вас в таком опасном месте, мисс?  — Кучер наемного экипажа настороженно оглядел безлюдную улицу.  — Это не самая лучшая часть города для такой молодой леди, как вы.
        Эви улыбнулась дородному мужчине, вручая ему деньги.
        — Благодарю вас, но нет. У меня тут друзья, которые позаботятся о том, чтобы я вернулась домой в целости и сохранности.
        Кучер в ответ лишь пожал плечами, но сунул деньги в карман без дальнейших комментариев.
        Как только он выехал со двора, Эви поспешила к церкви Сент-Маргарет. Влажный ветерок закружил пыль вокруг ее ног. В воздухе стоял запах сырости, ночное небо нависло над городом уродливыми черными грозовыми тучами, освещаемыми редкими всполохами молний. С ее-то везучестью она непременно вымокнет до нитки на обратном пути домой.
        Дверь была не заперта. Эви вздохнула с облегчением: похоже, кто-то еще работает в этой части здания, и она тихонько помолилась о том, чтобы это оказался Майкл. Вначале она отправилась в Олбани, но только зря потеряла время на ожидание Майкла и мерзла в экипаже. Эви заплатила ночному привратнику за информацию, когда Майкл вернется домой. После сорока пяти минут тревожного сидения в экипаже Эви решила направиться в Сент-Маргарет. Кучер был не в восторге от поездки в лондонские трущобы, и Эви разделяла его беспокойство. Но у нее оставался один-единственный шанс. Она не позволит насильно втянуть Уилла в отношения, которые ему явно не нужны, несмотря на его готовность совершить благородный поступок. Может ему и понравилось целовать ее, но Эви была уверена, что Уиллу не по нраву то, что могло последовать за этим поцелуем,  — брак с женщиной, которую однажды он уже отверг. Так что прощение Майкла было ее шансом предотвратить катастрофу и избавить Эви от унизительного брака с мужчиной, который ее не любит и не хочет.
        Толкнув тяжелую дубовую дверь, Эви поспешила по длинному коридору. Было тихо, и ее сердце упало, когда она увидела, что под дверью гостиной не светится полоска света. Чтобы удостовериться в своей догадке, она приотворила дверь и заглянула в комнату.
        Черт!
        В кабинете Майкла тоже было темно. Да уж, не везет так не везет, надо возвращаться в Мейфэр.
        Эви закрыла дверь, обдумывая свои дальнейшие шаги, и тут она услышала тихий гул голосов, доносившийся из кухни. Настроение тут же поднялось: Майкл всегда заваривал себе чай, когда приходилось работать поздно ночью, так что он частенько останавливался поболтать с кухаркой. Эви быстро пошла по коридору к лестнице и, спустившись, толкнула вращающуюся дверь, ведущую в комнату с низким потолком.
        Но, открыв дверь, Эви замерла, ухватившись рукой за дверной косяк. К удивлению, она увидела Теренса и Бриджит О’Шай, а также трех мужчин, сидевших вокруг отмытого соснового стола в центре кухни. Один из мужчин был смутно ей знаком, а вот остальных она никогда не видела — это были мрачные рослые типы с угрюмыми физиономиями, которых явно не обрадовало ее появление. Майкла среди них не было, равно как и миссис Рафферти.
        Эви вздрогнула, испуганная скрытой враждебностью, которая так и витала в воздухе. Экономка никогда не позволяла устраивать собрания в ее безупречно чистой кухне, потому что для этого существовали классные комнаты, и она твердила об этом постоянно. Так почему же она разрешила посторонним людям, среди которых были странные типы, собраться в этом месте, да еще в отсутствие Майкла и отца О’Келли?
        Бриджит вскочила со стула, ее глаза расширились, а щеки заалели, как маки.
        — Мисс… мы не ожидали увидеть вас здесь ночью!  — Ее слова прозвучали как обвинение.
        Эви шагнула в кухню, Бриджит громким шепотом велела брату встать, а когда он не послушался, толкнула его в плечо. Яростный взгляд, направленный на остальных мужчин, заставил тех поспешно подняться, с грохотом отодвинув стулья по каменному полу. Теренс лишь насмешливо взглянул на Эви и скрестил руки на груди. Не такого поведения она от него ждала.
        — Прошу прощения за то, что побеспокоила вас,  — с вежливой улыбкой промолвила Эви.  — Я искала мистера Боумонта. Или миссис Рафферти. Она уже ушла спать?
        — Да, она ушла,  — с робкой улыбкой ответила Бриджит.  — Но сказала, что запрет дом, когда мы закончим.  — Она снова похлопала брата по плечу.  — А мы как раз собрались уходить. Не так ли, Терри?
        Сердито посмотрев на сестру, громила в поношенном сюртуке неуклюже встал.
        — Да, собрались… Да и говорить нам больше не о чем, насколько я понимаю…  — Недобрым взглядом обежал собравшихся, и у Эви сложилось впечатление, что их он был рад видеть не больше, чем ее.
        — Прежде чем вы разойдетесь,  — твердо произнесла Эви,  — можете ли сказать, был ли тут сегодня вечером мистер Боумонт?
        Бриджит зябко обхватила себя руками, словно ее затрясло от страха.
        — Да, мисс, был. По сути, именно из-за него мы и собрались здесь.
        Эви нахмурилась.
        — В самом деле? Он мне ничего такого не говорил, и я не видела ни единой записи о вашей встрече в книге регистрации собраний.  — Эви и миссис Рафферти несли общую ответственность за расписание собраний в приходе Сент-Маргарет и Хибернианской благотворительной ассоциации. Здесь очень редко проводились какие-то встречи, о которых они не знали.
        Бриджит пожала плечами.
        — Не могу ничего об этом сказать, мисс. Вам надо спросить у мистера Боумонта.
        — Обязательно спрошу,  — ответила Эви, заставляя себя улыбнуться.
        Она не могла отделаться от чувства, что что-то здесь не так. Едва ли Майкл мог покинуть здание, оставив здесь посторонних людей. Несмотря на то что многие нуждающиеся были людьми работящими и честными, встречались и такие, кому нельзя было доверять.
        Вроде Теренса О’Шая.
        — Вы можете сказать, когда ушел мистер Боумонт?  — спросила она.
        — Около двадцати минут назад, мисс,  — ответил мужчина, о котором Эви подумала, что уже встречала его раньше. Он дружелюбно ей улыбнулся.
        Несколько мгновений Эви размышляла о том, что ей делать дальше, а потом решила оставить все, как есть, пока она не сможет потолковать с Майклом.
        — Что ж, если вы закончили, я с радостью запру за вами дверь,  — сказала она.
        Бриджит кивнула.
        — А вы скажете миссис Рафферти, что все тут закрыли, мисс? Я не хочу, чтобы она сердилась на мистера Боумонта за то, что тот рано ушел.
        — Разумеется…  — Эви осеклась, услышав, как у нее за спиной распахнулась дверь. Оглянувшись, она едва не упала в обморок, увидев знакомого мужчину.
        Уилл…
        Парадная военная форма была слишком нарядной для этого скромного места и казалась неуместной, однако Уилл выглядел в ней представительнее и солиднее всех мужчин в комнате, включая громилу Теренса О’Шая. Его голубые глаза были холодны и беспощадны, как январское небо, а губы строго поджаты. Уилл был не из тех, кто бранится по делу и без дела. Он предпочитал изъясняться точно и аргументированно, однако Эви уже прекрасно понимала, что Уилл может стать неуправляемым и страшным в гневе.
        Было понятно, что она очень его чем-то рассердила.
        — Уилл… то есть капитан Эндикотт! Что привело вас сюда?  — выпалила она.
        Уилл остановился перед ней, возвышаясь как скала. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Сердце у Эви заныло, предвещая бурю, но она взяла себя в руки, припомнив, что у нее тоже есть повод сердиться на Волка, как и у него на нее.
        — Ты словно специально оставила заднюю дверь открытой,  — насмешливо произнес он.  — И я смог без всяких помех войти в дом.
        Эви вздрогнула.
        — О, да, полагаю, я действительно забыла ее закрыть.
        Его брови поползли вверх.
        — «Полагаю»? Твой разум отправился попрошайничать? А что, если бы ты оказалась тут одна и в это время в дом через открытую дверь проник какой-нибудь негодяй? Что тогда?
        — Нет необходимости грубить.  — Эви надулась.  — Все прекрасно, как видишь. И я не одна.  — Она посмотрела на Бриджит и Теренса.  — Надеюсь, вы вспомните капитана Эндикотта.
        — Ага. Он запечатлелся в моей чертовой памяти,  — нахальным тоном медленно произнес Теренс.
        Бросив на брата суровый взгляд, Бриджит сделала книксен.
        — Да, мисс,  — сказала она.  — Добрый вечер, сэр.
        Уилл чуть опустил голову, что едва ли можно было назвать приветственным кивком.
        — У вас тут собрание, мисс О’Шай? Надеюсь, я не помешал?
        В его голосе звучали недобрые нотки, и Эви нервно обвела взглядом присутствующих. Теренс и остальные мужчины угрюмо молчали, явно не желая отвечать ни на чьи вопросы. Что они тут делали в столь поздний час, не чай же пили до прихода Уилла?
        Эви решила, что она не в праве винить несчастных парней. Внезапное появление военного офицера наверняка заставило их испытать неловкость, ведь они всего-навсего были прихожанами Сент-Маргарет, людьми бедными, перенесшими страдания под сапогом королевской армии, особенно в годы мятежа. Их память хранит много страшных моментов.
        — Собравшиеся как раз собрались уходить,  — твердо произнесла она.  — Всем доброй ночи!
        Незнакомцы едва не устроили свалку, пытаясь выбраться из комнаты, чего не скажешь о Теренсе. Он вышел с надменным, почти королевским видом, и Эви едва сдержала смех. Неудивительно, что этот придурок не может найти себе работу. Он явно плохо относится ко всем англичанам, которые попадаются ему на пути.
        Когда Бриджит выходила из комнаты, Эви остановила ее легким прикосновением руки.
        — Я надеюсь, что мы увидимся в воскресенье вечером на уроке шитья,  — сказала она.
        — Да, мисс, увидимся обязательно,  — пролепетала девушка, торопясь скрыться за дверью.
        Кивнув, Эви позволила Бриджит последовать за ее друзьями. Были слышны их шаги по каменному полу коридора, а затем стук захлопнувшейся двери известил об их уходе. В кухне наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь едва слышным тиканьем часов на каминной полке да потрескиванием собранных в кучу углей в очаге.
        Эви боялась встретить взгляд Уилла, не потому что опасалась его гнева, просто ей было неприятно вспоминать жуткую сцену, которая произошла в библиотеке. Она надеялась избегать его до тех пор, пока не восстановит отношения с Майклом и не убедит Уилла в том, что ее честь восстановлена. И вот теперь ей приходится посмотреть в лицо человеку, считающему, что они скоро поженятся. И тот факт, что он видел ее полуодетой, видел ее грудь, выбивавшуюся из корсета, только усугублял неловкую ситуацию.
        Переступая с ноги на ногу, Эви чувствовала себя ребенком, уличенным в плохом поведении.
        — Как ты узнал, где я?  — спросила она.
        — Мне сказала Эди.  — Подбоченившись, Уилл покачал головой, словно она действительно была напроказившей девчонкой, которую надо учить дисциплине.  — О чем ты только думала, черт возьми?
        — Что именно ты имеешь в виду?  — Эви решила увиливать от прямого ответа, пока не поймет, насколько плохи ее дела. Например, узнала ли мама об их обмане?
        Уилл усмехнулся.
        — А ты как думаешь? О том, что ты поменялась ролями со своей жалкой сестренкой? Думаю, это идея Эди.
        — Вообще-то моя,  — возразила Эви.
        В глазах Уилла мелькнуло удивление, что позволило Эви испытать легкое чувство удовлетворения, потому что, находясь рядом с Уиллом, она всегда чувствовала себя на два шага позади него. Правда, эта ее маленькая победа едва ли имеет значение, когда над ней нависла настоящая катастрофа.
        — А мама знает? Ты ведь ничего ей не сказал?  — Эви не смогла сдержать тревожную дрожь в голосе.
        Уилл покачал головой и, кажется, чуть смягчился.
        — Нет, конечно, уточка. Я никогда не подставлю тебя таким образом перед твоей дорогой мамочкой. Потому что о последствиях подобного шага и думать не хочется.  — На его лице появилось выражение такого искреннего ужаса, что Эви едва не рассмеялась.
        — На самом деле,  — продолжил он, окидывая ее внимательным взглядом с головы до пят,  — я и сам поначалу дал маху. Эди, чертовка, прекрасно тебя изображает, хотя держится совсем не так, как ты.
        Эви внезапно покачнулась, у нее закружилась голова. Наверное, это результат беспокойства и недосыпа. Она, пошатываясь, подошла к кухонному стулу и опустилась на него.
        — Мы не переодевались с Аделин с тех пор, как были детьми, так что Эди, вероятно, утеряла навык.
        Уилл рассмеялся.
        — Это было проделано талантливо. Твоя сестрица могла одурачить кого угодно, уверяю тебя,  — сказал он.
        — Тогда как же ты узнал о подмене?  — Эви знала, что сестра ни за что не выдала бы ее, разве только под страшными пытками огнем и железом.
        — Ее разоблачил Алек,  — объяснил Эндикотт.  — В отличие от меня, он сразу заподозрил подвох, причем находясь в это время в другом конце комнаты.
        Глаза Эви округлились от изумления.
        — Ну надо же!  — воскликнула она.  — Я должна спросить, как ему это удалось. В следующий раз его зоркий глаз может оказаться для нас полезным.
        Уилл прищурился.
        — Лучше бы следующего раза не было, Эви.  — Она хотела было возразить, но он остановил ее жестом руки.  — Давай поспорим об этом позднее, если захочешь, конечно. Кстати, что все эти люди здесь делали? Ты с ними встречалась?
        В его голосе вновь зазвучали жесткие и подозрительные нотки. Эви вопросительно посмотрела на него, недоумевая, чем вызвана такая перемена.
        — Эви, что это за сборище?  — спросил Эндикотт с преувеличенно терпеливым видом, когда она ему не ответила.
        Эви нахмурилась. Почему это беспокоит Уилла?
        — Честно говоря, я понятия не имею зачем они собрались,  — наконец сказала она.  — Я их не спрашивала.
        — Отлично!  — бросил он.  — А тебе вообще-то известно, что здесь происходит?
        Эви едва не подскочила, гнев придал ей новую силу.
        — Само собой, известно, но я не понимаю, что тебе за дело до этого?  — сердито отозвалась она.
        — Все, что касается тебя, теперь мое дело, раз уж мы намерены пожениться.  — Казалось, он с трудом произнес последние слова.  — Или ты об этом забыла?
        — Я ничего не забыла, но мне не нравится твой тон,  — высокомерно ответила Эви. Потому она взглянула на часы и второй раз за вечер ощутила легкое головокружение. Было уже очень поздно, и надо попасть домой, прежде чем ее мать и сестра вернутся с бала.  — Господи милосердный!  — продолжила Эви.  — Уилл, мне надо вернуться домой. И раз уж ты здесь и так забавно пытаешься меня защищать, то ты мог бы отвезти меня.
        — Я непременно сделаю это, но сначала…
        Эви услышала сдавленное ругательство Уилла, когда проскользнула мимо него на лестницу и вышла в коридор. Она прошла половину пути до холла, прежде чем он ее нагнал.
        — Не так быстро, душечка,  — сказал он.  — Мы никуда не поедем, прежде чем не выясним кое-что.
        Ласково, но твердо Уилл схватил Эви за руку и, не обращая внимания на протесты, втолкнул ее в гостиную, захлопнул дверь и привалился к ней. Эви, молча кипя от злости, пару раз толкнула дверь, но результат был нулевой — красавчик Эндикотт, которого она так отчаянно любила, очень ловко преградил ей путь к бегству.
        Отчаянно любила? Господи, почему именно «отчаянно»?  — пронеслось у нее в голове.
        — Это нелепо,  — тоненьким голоском проговорила Эви в замочную скважину, пытаясь взять себя в руки.  — Нам не о чем разговаривать.
        Эндикотт насмешливо фыркнул и вошел в комнату.
        — Сделай еще одну попытку, моя милая.
        Эви сложила руки, и его пылающий взор скользнул по ее груди. От этого взгляда кровь прилила к ее щекам. Эви подбоченилась. Печально, но это не решило проблему, потому что теперь взгляд Уилла стал блуждать по всему ее телу, а глаза потемнели от жгучего интереса.
        Черт, черт, черт!
        — Ну хорошо, думаю, нам действительно надо поговорить,  — ворчливо промолвила Эви, стараясь не замечать реакции собственного сердца на чувственный огонь в его взоре.  — Уилл, мне очень, очень нужно вернуться домой до того, как мама с Эди приедут с бала. Мы не можем отложить разговор до завтра?
        Глаза Уилла стали как голубые льдинки. Она не знала, то ли радоваться этому, то ли огорчаться.
        — Ничего не получится, потому что с утра пораньше ты сделаешь очередную бессмысленную попытку убежать из дома, чтобы поговорить со своим Боумонтом,  — возразил Эндикотт.  — Я не отпущу тебя, пока мы не придем к соглашению.
        — Соглашение, к которому нам надо прийти, состоит в том, что нам не надо вступать в брак,  — заявила Эви.
        — Хорошо, я повторю, сделай еще одну попытку, Эви. Наш брак не обсуждается. Я переговорил с твоими родителями, и они со мной согласны.
        Эви развела руками.
        — Да, но ты не обсудил это со мной!  — вскричала она.
        — Господи, да ты не дала мне возможности!  — возмутился Уилл.  — И я должен охотиться за тобой, как гончая за лисой.
        Эви от злости стиснула зубы, ноздри ее раздулись, васильковые глаза потемнели до черноты. Если ей и нужно было какое-то подтверждение, что капитан Эндикотт берет ее в жены по принуждению, то она услышала это в голосе и тоне Уилла.
        — И я начинаю чувствовать себя лисой, хотя, похоже, гончая не так уж жаждет ее поймать.  — Она крепко сжала губы, жалея о том, что в ее словах прозвучала досада. Эта сцена послужила унизительным напоминанием о встрече с Уиллом, которую она много лет пытается забыть. Лишь сейчас Эви заметила, что он закусил нижнюю губу, а в его глазах промелькнула боль. Он стал казаться таким же несчастным, как и она, и от этого все становилось еще хуже.
        Уилл приблизился к Эви. Ей понадобилась вся ее выдержка, чтобы не отступить или не броситься в его объятия в поисках поддержки. Когда-то давным-давно она сделала последнее, а потом он уехал и забыл о ней.
        Уилл взял ее руку, их пальцы переплелись.
        — Дорогая моя,  — произнес он бесконечно нежным голосом,  — как только тебе в голову могла прийти столь нелепая мысль, скажи мне, ради бога? Я думал, что после нашей встречи в библиотеке ты поймешь, что я люблю тебя.
        Голос Уилла, такой теплый и низкий, он всегда так ей нравился, заставил Эви проглотить слезы.
        — Ты не хочешь на мне жениться, тебя заставляют. Всем это известно.
        Улыбнувшись, Уилл поднес ее руку к губам. Он повернул ее ладошкой вверх и запечатлел поцелуй на ее запястье как раз в том месте, где билась голубая жилка, Эви почувствовала, что ее колени вновь начинаются подгибаться.
        — Это неправда,  — возразил он.  — Я действительно хочу жениться на тебе.  — Призрачная улыбка промелькнула на его губах.  — И честно говоря, я даже немного удивлен, как велико мое желание сделать это, хоть так быть и не должно.
        Эви так и не поняла, что он имел в виду, но решила не выяснять это. Пока.
        — Предполагалось, что я выйду замуж за Майкла,  — сказала она.  — Ты же это понимал, не так ли?  — сдавленно спросил Эви.  — Мы давно запланировали это, и я причинила ему очень сильную боль.
        — Я понимаю,  — терпеливо проговорил Эндикотт.  — Но вместо Боумонта ты выйдешь замуж за меня. Уверен, что у Боумонта нет в этом никаких сомнений.
        Эви вздрогнула. Всякий раз, когда она вспоминала выражение ужаса на лице Майкла, ее начинало подташнивать от стыда.
        — Вчера вечером он был в ужасе. Ужасно, что Майкл увидел нас… в таком виде,  — прошептала она.
        — Знаю и сожалею о том, что поставил вас обоих в подобную ситуацию. И ты должна перед ним извиниться. Мы оба должны, когда обсудим все наши дела,  — сказал Эндикотт.
        Эви попыталась высвободить руку, но Уилл не отпускал ее.
        — Нет, Уилл, я хочу сказать ему, что прошлая ночь была простым…  — Она замолчала, увидев, как насмешливо он приподнял брови.  — Это было наваждение,  — договорила она.  — Взрыв чувств, душевный порыв. Я буду умолять Майкла простить меня, а затем между нами все будет по-прежнему. Ты будешь освобожден от всех обязательств по отношению ко мне, поскольку мама с папой согласятся на мой брак с Майклом, чтобы спасти мою репутацию.
        Холодное голубое пламя полыхнуло в его глазах.
        — Не думаю,  — протянул он.
        Эви отказалась поддаться шантажу. Она вновь попыталась выдернуть руку, и на этот раз ей это удалось.
        — Почему ты делаешь это, Уилл?  — спросила она.  — Это же смешно!  — Она отвела взгляд, пытаясь совладать с миллиардом противоречивых чувств, угрожавших поглотить ее.
        Уилл взял ее за подбородок и приподнял, чтобы встретиться с ней глазами.
        — Скажи мне правду, Эви,  — попросил он.  — Ты любишь Боумонта?
        Она смотрела в его удивительные глаза — глаза, в которых она тонула как в омуте. Эви никогда не могла лгать Уиллу да и не хотела.
        — Он мне очень нравится,  — прошептала она.  — К тому же у нас много общего. Наша работа, благотворительность…  — Она замолчала, когда Уилл провел пальцем по ее губам.
        — Я не об этом спрашиваю, милая. Я спросил, любишь ли ты его?
        — Ну как я могу ответить на этот вопрос?  — промолвила Эви, отчаянно не понимая, как все ему объяснить.  — Все так сложно!
        Улыбка изогнула уголки его рта, и Эви пришлось сдержать внезапное желание поцеловать сначала один уголок, а потом другой.
        — Хорошо, давай ты попробуешь ответить на другой вопрос,  — тихо попросил Эндикотт.  — Ты любишь меня?
        Черты его лица — дорогие ей черты — затуманились, когда она попыталась смахнуть слезы. Отчаяние и неумолимая неизбежность угрожали снести последние барьеры, разделяющие их.
        — Разве ты не знаешь ответ?  — шепотом ответила она.
        — Знаю.  — Это слово прозвучало в устах Уилла как клятва.  — И за это я бесконечно тебе благодарен.
        А потом он наклонился к Эви и поцеловал ее, овладевая ее губами, как волк добычей. Впрочем, по сути, он и был волком.
        Глава 17
        Колени Эви подогнулись под натиском его обжигающего поцелуя. Крепкая рука обхватила ее и прижала к его телу, пока она не распласталась на нем, начиная от плеч и заканчивая бедрами. Несмотря на несколько слоев разделявшей их одежды, ее соски заныли от прикосновения его твердой груди. Эви охнула, когда язык Уилла проник в ее рот. Ощущения от этого поцелуя были совсем не такими, как от вчерашних объятий. Он буквально пожирал Эви, подчинял ее себе, о чем она так давно и безнадежно мечтала.
        Всхлипнув от божественного удовольствия, Эви обвила руками шею Уилла и привстала на цыпочки. Поцелуй жег ее губы как огонь, она обмякла, жаждала большего, увлажнялась в потайных женских уголках, готовясь встретить Уилла. Она была готова сдаться, уступить искушению. Эви была там, где хотела быть: она стояла перед Эндикоттом, раскрыв ему объятия. Она целую жизнь ждала этого, и ее сердце не допускало мысли, чтобы оттолкнуть его. Сделать это было бы безумием.
        «А не безумие ли то, что ты делаешь?»  — прошептал внутренний голос.
        Эви на секунду замерла, когда попыталась вспомнить причины, которые могли бы заставить сказать ее «нет». Губы Уилла ласкали ее рот, требуя окончательной капитуляции, Эви не могла сформулировать причину, которая позволила бы ей отказать Уиллу в том, чего он хочет.
        Что хочет она.
        Уилл отпустил ее губы. Ресницы Эви дрогнули, она открыла глаза и заглянула в его пылающий взгляд. В знакомой глубине она увидела тысячи чувственных желаний и ощутила едва сдерживаемого хищника в окаменелом от страсти напряженном теле.
        — Перестань думать, Эви,  — проговорил Уилл, быстро развязав ее капор и бросив его на ближайший стол.
        При звуке его голоса Эви чуть-чуть очнулась и даже провела рукой по лбу, Уилл положил ладонь ей на ягодицу и крепко прижал низ ее живота к своему восставшему естеству. Сквозь тонкую ткань Эви ощутила всю длину его отвердевшей плоти, давление которой на бугорок на стыке ее бедер сводило ее с ума, перехватило дыхание.
        — Я… мне кажется, что я должна думать о том, что мы делаем,  — прошептала Эви, стараясь не задыхаться.  — Но у меня ничего не получается.
        Губы Уилла приоткрылись в роковой улыбке.
        — Ага, значит, мы двигаемся в нужном направлении,  — сказал он.
        И, словно в доказательство своих слов, Уилл сжал губами мочку ее уха — Эви никогда в голову не приходило, что от подобной ласки можно лишиться чувств,  — а потом осыпал ее шею мелкими поцелуями. Когда он снова слегка прикусил и пососал ее кожу у основания шеи, она ослабла, как воск.
        «Помедленнее. Убедись в том, что ты хочешь этого».
        Эви вцепилась пальцами в его мундир, чтобы удержаться на ногах.
        — Уилл, готовы ли мы к тем действиям, о которых, о которых…  — Мысли Эви путались, она говорила таким хриплым голосом, что и сама не узнавала его.
        Вторая его рука плотно легла ей на ягодицу, и он осторожно потерся о ее бугорок. Эви изогнулась, ее тело бурно отреагировало на взрыв ощущений, вызванных его прикосновениями.
        Уилл застонал, закрыл глаза, он снова толкнулся в нее бедрами.
        — Господи, надеюсь! У меня такое чувство, будто я вечно ждал этого…
        — Ты правда хочешь? Хочешь меня?  — горячо шептала Эви, боясь даже надеяться. Ей так хотелось, чтобы все это было реальностью.
        Веки Эндикотта приподнялись, и сердце Эви замерло на мгновение при виде страсти, которая разожгла в его глазах голубой огонь.
        — Я хочу тебя, Эви… Ты должны быть в моих объятиях, в моей постели, в моей жизни…
        Именно эти слова она так мечтала услышать. Оборонительные заграждения, которые она выстроила вокруг себя, чтобы преградить ему путь к своему сердцу, годы тоски, сменявшие друг друга,  — все это рушилось, превращаясь в пыль.
        Он приник жадными губами к ее губам, лишая Эви дыхания, заставляя ее с нетерпением желать продолжения.
        — Я хочу, чтобы ты легла под меня обнаженной,  — сказал он, приподнимая голову.  — А еще я хочу, чтобы ты села на меня, впустив в себя мою плоть. Я хочу тебя, Эви. Ты моя навсегда!
        Боже! Каждое его слово отзывалось в ней боем барабанов. Эви прекрасно понимала, что он говорит о стыдном, неприличном, но не смогла изобразить даже легкого негодования.
        Она крепче прижалась к нему, пытаясь унять дрожь собственного тела.
        — Любимый…  — с усилием выговорила она.
        Уилл с улыбкой переложил руки ей на бедра. Он держал ее нежно, не терся больше о нее, но все еще крепко прижимал к своей восставшей плоти.
        — Тебе хорошо?  — спросил он. В низком тоне его голоса прозвучало сладострастие.
        Внезапно засмущавшись, Эви промолчала.
        Эви хотелось от Уилла большего до такой степени, что ее тело почти вибрировало от желания. Правда, лишь сейчас она начала понимать, как мало знает об искусстве любви. Ей в голову не приходило, что чем-то таким можно заниматься с Майклом. Честно говоря, Эви даже представить себе этого не могла. Но с Уиллом все иначе. Она действительно представляла себе их близость, мечтала об этом в юности, хотя воображение рисовало ей весьма смутные картинки. Эви было известно о любовных утехах только в общих деталях.
        — Ты действительно хочешь быть сверху, когда я войду в тебя?  — спросил он.
        Глаза Уилла засверкали, скулы покрылись темным румянцем. Похоже, Уилл действительно хочет ее, причем очень сильно хочет, и осознание этого помогло Эви справиться с робостью.
        — Да… Мне просто нелегко это представить,  — сказала она, пугаясь собственной смелости.
        — Показать тебе, детка?
        При низком звуке его голоса большие пальцы ее ног подогнулись, и в животе у Эви запорхали бабочки. То, что он ей предлагал, было непристойным, развратным и абсолютно возмутительным, и будь у нее хоть капелька разума, она бы сурово осадила его и настояла на том, чтобы он немедленно отвез ее домой. Но этого мгновения она ждала всю жизнь! Как может она остановиться и уйти? От него?!
        Взгляд Уилла смягчился, и понимающая улыбка чуть изогнула уголок рта.
        — Тебе позволено желать этого, Эви,  — сказал он.  — В нашей любви нет ничего плохого, честное слово. И я тоже этого хочу.
        Эви тихо вздохнула в знак капитуляции, но уступала она не только ему, но и себе самой.
        — Я никогда не могла сказать тебе «нет», ведь так?
        — Не говори мне «нет», Эви, скажи «да» нам обоим.
        Она прочитала на его лице обещание счастья, услышала в голосе Уилла теплые нотки. Такого Уилла она знала и любила, этому Уиллу она доверяла. Любимый никогда не причинит ей боль.
        — Знаешь, ты разбудил мое любопытство,  — призналась она.  — В отношении… м-м-м… механизма некоторых вещей.
        — Позволь мне устроить тебе демонстрацию.  — Теплые ладони снова легли на ее попку, он приподнял ее с пола и прижал к себе.
        Эви удивленно захлопала ресницами, когда он повернулся и шагнул к старому прочному креслу, стоявшему в углу.
        — Здесь? Ты хочешь показать мне это в кресле?  — ошеломленно спросила она.
        Уилл осторожно сел в низкое кресло, а затем заставил ее чуть передвинуться и оседлать его бедра.
        — Живи настоящим,  — с лихой беззаботностью промолвил он.
        Эви хотела было придумать какое-нибудь стоящее возражение, но тут его губы снова завладели ее губами. Робкие протесты были заглушены горячим, влажным языком и силой его рук, крепко прижимающих ее к его чреслам. Несколько минут он просто держал ее на коленях, лаская губами и языком, давай ей время окунуться в сверкающее облако безбрежного наслаждения. С каждым поцелуем он все сильнее завладевал ее телом и разумом, и Эви поняла, что пути назад нет. Кроме Уилла, никто на свете не в состоянии унять тоску ее сердца, и другого такого человека не будет.
        Уилл прервал поцелуй.
        — Тебе удобно, дорогая?  — Он опустил глаза.  — По-моему, ты совсем запуталась в платье.
        Теперь, когда он заговорил об этом, Эви обратила внимание на то, как подол обвился вокруг ее ног: он практически обездвижил ее и она оказалась в неудобной позе. Потянувшись назад, она попыталась вытащить подол из-под себя, но едва не упала с колен Уилла.
        Он со смехом удержал ее.
        — Вот что, дай-ка я сделаю сам. Приподнимись немного…
        Эви приподнялась, и он расправил ее платье, но вместо того чтобы прикрыть им ее ноги, он задрал его вместе с сорочкой выше бедер, откровенно обнажив.
        — Что ты делаешь?  — пролепетала Эви, чувствуя, что стремительно падает в пропасть.
        Уилл театрально вздохнул:
        — Я не смогу продемонстрировать тебе механику, если ты ничего не будешь видеть,  — сказал он.
        — Что ж, в этом есть определенный смысл,  — с сомнением качнула светловолосой гривой Эви.
        Он чмокнул ее в нос.
        — Доверься мне, Эви, хорошо?
        Она кивнула, задумчиво улыбаясь.
        — Хорошо. А теперь давай избавимся от этого…
        «Этим» оказался ее жакет. Уилл быстро стащил его с Эви, а затем взялся за лиф, шаря руками у нее по спине в поисках пуговиц.
        Эви наклонилась вперед, чтобы он смог дотянуться до нижней пуговицы.
        — А ты разве не снимешь что-то из своей одежды?  — спросила она.
        Он лукаво усмехнулся.
        — В этом нет необходимости, по крайней мере, сегодня.  — Сняв с ее носа очки, он положил их на стол рядом с капором.
        — Да-а, похоже, ты эксперт в этом деле,  — заметила Эви, моргая, чтобы глаза привыкли обходиться без очков.
        Уилл хотел было что-то ответить ей, но явно потерял нить разговора, он спустил ее рукава. Эви высвободилась из них, краснея под его жарким взглядом, которым он пожирал ее груди.
        — Боже мой, Эви!  — прошептал он, проводя пальцем по кромке ее корсета.  — Как ты прекрасна!
        Эви всегда казалась себя полноватой в этом месте, и не считала себя идеалом, как, впрочем, и ее близкие. Даже Майкл никогда не называл ее прекрасной. Только Уилл.
        — Спасибо тебе,  — прошептала она.
        Приподняв ее подбородок, Уилл легонько прикоснулся губами к ее губам.
        — Ты понятия не имеешь о том, как ты красива, но я тебе это докажу,  — сказал он.
        Он взялся за корсет — расшнуровал его и опустил вниз. Грудь, белая и налитая, тут же выскочила наружу, а розовые соски призывно напряглись. Эви услышала, как Уилл присвистнул, а потом нежно положил ладони на трепетные груди.
        Она вскрикнула, когда он стал массировать ей соски. Они тут же отвердели и восхитительно заныли. Эви ухватила руки Уилла и крепче прижала их к своей груди.
        — Тебе нравится?  — спросил он.
        Она смогла лишь застонать в ответ. Нежная раковина Эви, кроющаяся в глубине тела, между бедер, стала особо чувствительной и влажной, и она инстинктивно прижалась к его чреслам.
        — Эви, у тебя роскошная грудь,  — пробормотал Уилл, продолжая свою игру.  — Они, как сладкие леденцы, которые так и хочется пососать.
        Эви в ответ лишь часто задышала.
        — О-о!  — простонала она, когда чувствительный бугорок между ее бедер коснулся его восставшей плоти.
        Короткие, чудесные спазмы пробежали по ее телу, по всем его глубинам, и Эви пришлось ухватиться за плечи Уилла, чтобы сохранить равновесие.
        Уилл, прищурившись, смотрел на нее, все еще поигрывая с ее сосками.
        — Вот так, потрись о меня. Я не хочу, чтобы ты сдерживалась…
        Эви не смогла бы остановиться, даже если бы захотела. Ритмично двигаясь, Эви познавала неведомые ей доселе ощущения. Она смотрела как длинные, сильные пальцы Уилла касались ее груди, пощипывали и ласково потягивали ее пики до тех пор, пока ей не стало казаться, что она вот-вот обезумеет от этих прикосновений. Он положил на соски горячие ладони, она приподнялась на коленях и выгнула спину, а наслаждение пронзило ее тело от груди до лона.
        — О, да!  — стонал Уилл.
        Его рука легла ей на плечо, чтобы она прогнулась еще сильнее. От этого груди Эви приподнялись. Он взял сосок в рот, горячий, быстрый язык обвел изнывающую по его ласкам бусинку.
        — О, боже!  — вырвалось у Эви.
        Она все сильнее терлась о его естество, как будто какой-то глубокий уголок ее тела молил об облегчении неимоверным напряжением. Уилл безжалостно ласкал и подразнивал сначала один, а потом и второй сосок. Это сводило Эви с ума. И хотя ее терзала сладкая боль, ей хотелось, чтобы он не останавливался.
        Но этого ей было мало, ее желание становилось все сильнее.
        — Уилл!  — взмолилась она.  — Пожалуйста, сделай что-нибудь.
        Он еще раз обвел языком ее сосок, а затем откинулся на спинку кресла, увлекая ее за собой. Не сводя с Эви глаз, он продолжал ласкать ее грудь. Серебристо-голубые глаза и жесткие светлые волосы напомнили Эви, что в детстве она прозвала его Волком.
        — Эви, милая…  — прорычал он низким, таким обволакивающим голосом.  — Чего ты хочешь?
        Эви зашевелилась, пытаясь крепче прижаться лоном к его плоти. От этого рот Уилла превратился в оскал хищника, и его рука плотно легла на ее бедро, чтобы контакт их тел стал еще более тесным. Но этого все равно Эви было недостаточно.
        — Ну просто…  — пожаловалась Эви, широко раскинув руки.  — Я не знаю, что мне нужно.
        В ответ Уилл засмеялся, а она близоруко сощурилась, чтобы получше разглядеть его.
        — Я считала тебя человеком опытным,  — ворчливым тоном произнесла она.  — Почему ты так груб со мной?
        Уилл приподнял голову, чтобы запечатлеть на ее устах ласковый поцелуй.
        — Извини меня, моя дорогая, но ты так восхитительно растрепана, что я не сдержал искушения подразнить тебя. Но я точно знаю, чего ты хочешь, и я дам это тебе,  — пообещал он все понижающимся голосом.
        С этими словами Уилл приподнял подол и сорочку Эви, полностью открывая ее своему взору.
        Эви невольно посмотрела вниз. Поскольку она сидела на нем, широко разведя ноги, он мог видеть ее золотистые кудряшки и даже нежную пухлую плоть, которую они прикрывали лишь частично. Эви покраснела, глядя на Уилла из-под полуопущенных ресниц. Он смотрел на свою руку, пробравшуюся к ее лону и поигрывающую влажными волосками.
        — Как красиво,  — тихо произнес он.  — Эти милые золотые кудряшки и твоя влажная маленькая киска…
        Эви подскочила, когда его пальцы погладили ее лоно. Прикосновение было нежным, почти благоговейным, и в сочетании с почти неприличными словами оно еще больше разожгло ее.
        — Ты ведь уже готова, да?  — шепотом спросил он.
        Эви кивнула, хоть и сочла этот вопрос риторическим. Да, она была готова — ее горячее, влажное, обезумевшее лоно жаждало ее ласк.
        — Уилл, пожалуйста…  — простонала она.
        Издав низкий рык, он медленно ввел пальцы в складки ее лона. Эви испустила сдавленный стон и приподнялась, пораженная восхитительными схватками в своем теле. От этого движения ее груди почти уперлись в лицо Уилла, и он не стал медлить. Горячие губы вновь обхватили ее сосок, и он принялся языком ласкать его. Тем временем его рука продолжала дразнить ее лоно, осторожно обводя крохотный узелок, пылавший от прикосновений.
        Эви вцепилась в плечи Уилла, удерживая равновесие. Ее бедра беспомощно толкнулись в его руку. Вторая рука Уилла тоже легла ей на бедро и стала ритмично приподнимать и опускать Эви, отчего ее наслаждение сбилось в тугой комок. Дыхание со стоном вырывалось из ее груди, а тело таяло от его умелых движений. Эви казалось, что Уилл повсюду: его язык кругами обводил ее сосок, его покрытая щетиной щека восхитительно царапала нежную кожу ее груди. Одна его рука сжимала и массировала ее попку, а другая перебирала складочки ее лона с такой настойчивостью, что Эви казалось, что она вот-вот закричит.
        И когда небольшие волны наслаждения запульсировали внутри ее тела, Эви действительно почти закричала. Она рывком опустилась вниз, стараясь, чтобы его рука глубже проникла в нее, отчаянно пытаясь оседлать волну желания, хлынувшую из ее женского естества.
        — Уилл, не останавливайся!  — закричала она.
        Он поднял голову, его взор пылал от страсти и — черт побери!  — удивления.
        — Я не останавливаюсь, любимая,  — хрипло проговорил он.  — Я присоединяюсь к тебе. Я хочу быть внутри тебя, когда ты кончишь.
        Эви попыталась перевести дыхание. Она не совсем хорошо поняла, что Уилл имел в виду, но ей очень хотелось, чтобы он вошел в нее, потому что теперь ей стало казаться, что лишь это поможет совладать с огнем, который пылал между ее ног.
        — Приподнимись на секунду!  — приказал он.
        Эви неуклюже приподнялась, позволяя руке Уилла пробраться к застежке его панталон. Он быстро расстегнул их и освободил свою плоть.
        Эви опустила глаза, но, увидев размер возбужденного пениса, пожалела об этом. Не то чтобы ей захотелось прервать то, что они делают, вовсе нет. Просто она поняла, что знает о механизме происходящего еще меньше, чем несколько минут назад.
        Уилл приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть в глаза.
        — Доверься мне,  — прошептал он.
        Наклонившись вперед, Эви уперлась лбом в его лоб.
        — Я доверяю тебе,  — отозвалась она.  — Но я глупо себя веду, потому что делаю это впервые.
        — И это большая честь для меня, любимая, ты даже не представляешь, насколько большая. Но, пожалуй, мне лучше заняться делом и подготовить тебя.
        — Забавно, но я думала, что ты только что это делал,  — пошутила она.
        — Нет, есть еще кое-что,  — пробормотал он.  — Еще много чего.
        Два пальца Уилла снова скользнули по складкам ее лона, а затем проникли в него. Когда он нажал пальцами на какую-то преграду у нее внутри, Эви ощутила легкое жжение, однако она не стала бы отрицать, что в то же время это ей нравится. Когда он начал поглаживать и массировать ее внутренние мышцы, она застонала и вновь задвигалась.
        — Ну вот, моя красивая девочка,  — прошептал он.  — Делай все, что хочешь.
        Уилл уперся основанием ладони в твердый бугорок у входа в ее лоно, а его пальцы по-прежнему оставались в нем. Эви толкнулась в его руку, ей хотелось большего. Она прильнула к Уиллу, прикоснулась обнаженной грудью к его мундиру, отчего ее соски опять сладко заныли. Эви невольно опустила глаза на их тела, наслаждаясь эротическим контрастом между ее белой, нагой плотью и его солдатской формой. Руки Уилла были повсюду, они ласкали и поддразнивали ее, доводя наслаждение до невероятных высот. Это, конечно, неприлично и запрещено, и она наверняка сгорит от стыда, когда все закончится.
        Еще день назад она и представить себе не могла, что такое может с ней произойти. Уилл… любимый! Она так давно его хотела. Она мечтала о том, чтобы он оставил свой след на ее теле и в душе, чтобы воспоминания об этих мгновениях никогда не поблекли.
        Небольшие схватки вновь пробежали по ее лону от его прикосновений.
        — Боже,  — простонал Уилл,  — ты готова принять меня!
        В ответ Эви лишь мотнула распавшимися волосами — что-либо сказать она была не в состоянии. Он вынул влажные пальцы из ее лона и приподнял ее на несколько дюймов. А спустя мгновение она ощутила, как его большой пенис толкнулся в ее тело. Сердце сильно ударилось в ее груди, Эви замерла.
        Нашептывая ласковые слова, Уилл направлял ее. А потом слегка приподнял бедра и одновременно потянул на себя, и Эви начала соскальзывать вниз по его плоти.
        Ее лоно жгло словно огнем, но в то же время она испытывала наслаждение. Набрав полную грудь воздуха, она затаила дыхание и с немым обожанием заглянула ему в глаза. Его взор затуманился, а скулы раскраснелись от удовольствия.
        — Боже мой, Эви!  — прохрипел он.  — У тебя внутри рай!
        Эви прикоснулась к щеке Уилла, робко улыбаясь, а он опустил ее еще на несколько дюймов, пока весь его жезл не оказался у нее внутри. Эви не нашла бы слов, чтобы описать свои ощущения: она испытывала удивление, страх и чувство наполненности — одновременно физической и эмоциональной. Соединиться с Уиллом после того, как она столько лет мечтала об этом,  — это было невозможно даже представить. Эви с силой сжимала его плечи и боялась дышать, опасаясь, что все это может оказаться сном.
        Правда, сны обычно не затрагивали столь чувствительных уголков ее тела. Эви чуть замерла, пытаясь избавиться от некоторого дискомфорта. Возможно, все дело в том, что она не знала в подробностях, как все должно происходить дальше.
        Затуманенное выражение его лица исчезло, когда он взглянул на нее.
        — Для тебя это слишком, да?  — спросил он.
        Эви снова начала двигаться.
        — Да, все это чудесно, но не совсем так, как я себе представляла,  — вымолвила она.
        — Потому что ты делаешь это в первый раз, любимая. В первый раз всегда бывает немного больно.
        — Уверена, что потом будет лучше,  — отважно заметила она.
        Уилл засмеялся.
        — Нет, лучше станет уже сейчас,  — пообещал он.
        А потом Уилл, просунув руку между их телами, нащупал узелок плоти, скрывающийся под ее кудряшками. Он начал медленно ласкать его, даря ей божественные ощущения. От его пальцев, скользящих к ее лону, исходило тепло. И Эви показалось таким естественным снова ритмично задвигаться от его ласк. Когда божественные ощущения с новой силой охватили ее, Уилл тоже включился в эту пляску любви.
        Возбуждение Эви становилось все сильнее и золотистой спиралью поднималось в ее теле. Ее движения были порывистыми, неумелыми, но Уилл удерживал ее, молча вел ее за собой. Тишину нарушало лишь их неровное, прерывистое дыхание. Но их тела двигались в одном восхитительном темпе. Уилл прикасался к ней повсюду — он то удерживал ее, то подгонял, но все время был рядом.
        Он чуть приподнял бедра, рыча от удовольствия.
        — Давай же, любимая,  — шептал он.
        И теперь она поняла. Вытянувшись, она отдалась охватившим ее ощущениям. И когда пальцы Уилла вновь прикоснулись к чувствительному бутону у входа в ее лоно, она взорвалась. Выгнув спину, Эви наслаждалась вспыхнувшим внутри нее экстазом, который, казалось, будет длиться вечно.
        Положив ладони ей на ягодицы, Уилл сделал последний толчок — сильный, мощный, его сильные бедра рывком приподняли ее, когда он застонал от наслаждения. Глаза были закрыты, лицо напряглось от страсти. Эви прильнула к нему, ее глаза наполнились слезами благодарности от потрясающих переживаний, сильное тело Уилла содрогнулось под ее руками.
        Уилл наконец затих рядом с ней, он поднял веки, а его губы тронула медленная, чувственная улыбка. Эви провела дрожащими руками по его взъерошенным золотистым волосам.
        — Мой Волк,  — прошептала она, а затем упала в его объятия.
        Глава 18
        Уилл провел рукой вниз по спине Эви, наслаждаясь ощущением шелковистости под кончиками пальцев. Он прижал к себе ее дрожащее тело, и вдруг его постигло осознание того, какой чудовищный поступок он сейчас совершил.
        Он взял ее, невинную девственницу, в скрипучем старом кресле, в убогой маленькой гостиной в церкви рядом с трущобами. Едва ли это место можно назвать романтическим, и уж точно так не поступил бы человек чести, обязанность которого — защищать репутацию своей невесты. Господи, если кто узнает об их отношениях с Эви — доброе имя девушки пострадает, несмотря на приближающуюся свадьбу. Ему должно быть очень стыдно, что он таким примитивным образом овладел ею. И то, что ему удалось довести Эви до пика наслаждения, никак не может особо его радовать. Он должен встать перед ней на колени и молить простить за то, что он вел себя как развратный мерзавец.
        Однако Уилл ничуть не жалел о случившемся. Перед его глазами возникла даже такая сладострастная картинка. Эви сидит перед ним, широко разведя ноги или положив их ему на плечи, так что ее нежная плоть открывается для игры, затеянной его ртом и руками. Нет, в следующий раз, пообещал себе Уилл. А прямо сейчас он должен в целости и сохранности доставить Эви домой, пока кто-нибудь не узнал о том, что она вообще выходила из родительского дома.
        Эви нежно потерлась щекой об его шею, и счастливо вздохнула, прижимаясь к нему чудесной грудью. Уилл догадывался, что под простым без изысков платьем Эви прячет роскошное, податливое тело. Она оказалась чертовски привлекательной, и в этом не было преувеличения. Уилл мог поблагодарить удачу, что светские кавалеры оказались слепы, как кроты, не разглядев сокровища, прячущегося за скромным фасадом. Уилл только начал исследовать дар, который Эви ему преподнесла, поэтому он был намерен потратить немало усилий в течение ближайших нескольких месяцев, когда будет завершена их миссия и они с Алеком докажут, что Эви не имеет никакого отношения к преступному заговору.
        Пугающая мысль словно острый нож рассекла теплый кокон, в котором они пребывали. Пора отвезти Эви домой и быстро вернуться в Сент-Маргарет, чтобы обыскать кабинет Боумонта. Ему не составит труда выкрасть ключи из ридикюля Эви, когда он усадит ее в экипаж. Нужно будет всего лишь поцеловать ее, чтобы она абсолютно потеряла голову и не заметила, что он делает.
        — Эви, моя любовь,  — прошептал Уилл,  — мне очень не хочется тебя беспокоить, но, по-моему, нам лучше поторопиться. Я должен отвезти тебя домой, прежде чем леди Риз и Эви вернутся с бала у Талуинов.
        — Черт возьми!  — пробормотала она в ответ.
        Она рывком приподнялась и вздрогнула, увидев, что по-прежнему сидит у Уилла на коленях, оседлав его бедра. Эви робко улыбнулась Уиллу, кладя руки ему на плечи, ее глаза засияли, встретившись с его голубыми глазами. Сердце Уилла подскочило от радости, когда он увидел счастье на ее лице. Эви, которую он знавал когда-то, ожила у него на глазах, ее любовь к нему была открытой и честной, и между ними не осталось никаких барьеров. Она была именно такой до того, как он отнял у нее все надежды и растоптал их сапогами, отправляясь строевым шагом на поиски приключений.
        С одной стороны, стремительная близость пугала его, потому что теперь счастье этой доверчивой девушки зависело от него. Но Уилл понимал, какой дар он получил,  — это не бесконечные удовольствия, которые ему может дать ее тело, или ее невинная чувственная реакция на его ласки, а благородное сердце Эви, которое отныне навсегда принадлежит ему. Возможно, она не самая красивая женщина из тех, с которыми ему доводилось иметь дело, и она не принесет ему богатств или социального влияния. Но она даст ему саму себя — свою добрую и великодушную натуру, нежную восприимчивость, свою верность… За брак с Эви ему придется заплатить, но он был готов с радостью отдать нужную цену, учитывая, что он получит взамен.
        — Как вспомню о маме, так становится плохо,  — сказала Эви с печальной улыбкой.  — Не могу даже представить, что кто-то так же успешно может разрушить любую мою попытку получить удовольствие, как моя мамочка.
        Уилл тихо усмехнулся.
        — Мне придется это запомнить,  — сказал он.  — Не буду упоминать о твоей матери, когда захочу заняться с тобой любовью.
        — Это весьма мудро,  — заметила Эви, силясь натянуть на место корсет.
        Эви была восхитительно взъерошена, ее шелковистая гладкая грудь с налитыми розовыми сосками соблазнительно приподнималась над нижним бельем. С сожалением вздохнув, Уилл запечатлел нежнейший поцелуй на одном напряженном пике и потянулся, чтобы ей помочь.
        — Я сама,  — тихо произнесла Эви.
        Отводя от Уилла глаза, она скользнула руками под его руки, чтобы надеть лиф, и устремила взор на свои пальцы, пытавшиеся хоть как-то привести ее туалет в порядок.
        Уилл заглянул ей в глаза.
        — Ты стесняешься меня, Эви?  — удивился он.  — Это ты зря. Тебе нечего стыдиться.
        Эви улыбнулась, ее щеки слегка зарделись.
        — Это глупо, ведь правда? И я совсем не стеснялась, когда мы… ну, ты понимаешь…  — Она неопределенно взмахнула рукой.  — Но сейчас я невольно чувствую себя довольно… неуклюжей.
        Она упорно отводила глаза, не желая встретиться с его глазами, Уилл понял, что ее что-то тревожит.
        Он нежно провел руками по плечам Эви, а затем опустил их, чтобы взвесить чудесные, тяжелые груди. Да, возможно, у него нет времени, чтобы взять ее сегодня еще раз, но он не станет торопить события, первый шаг они уже сделали.
        — Ну хватит об этом, моя девочка,  — сказал Уилл.  — Что тебя тревожит?
        Сморщив нос, словно собираясь чихнуть, Эви склонила набок голову и посмотрела на него из-под полуопущенных золотистых ресниц. Пленительная поза оказалась настолько чувственной, что его пенис вновь зашевелился, возвращаясь к жизни.
        — Я не перестаю думать, что это не совсем то, чего ты хотел,  — вымолвила она в ответ.  — Прошлая ночь была… я вовсе не желала, чтобы все это произошло с нами. Я боюсь, что ты сделал это лишь из чувства долга по отношению ко мне, а не потому, что тебе того хотелось.
        Скажи Эви это неделю-другую назад, он, возможно, и согласился бы с ней. Но с каждым проходящим мгновением Уилл обретал все б?льшую уверенность в том, что взять Эви в жены — правильное решение для них обоих.
        — Никто силой меня не заставлял,  — возразил он.  — Я делаю именно то, что хочу.
        Эви прикусила нижнюю губу, блеск в ее глазах потух, уступил место сомнению. Уиллу было неприятно, что она не уверена не только в себе, но и в нем, но, учитывая их прошлое, он не мог ее в этом винить.
        Уилл приподнял бедра, толкаясь в нее восставшим естеством. Так он никогда не отвезет ее домой.
        Эви вскрикнула, ее глаза широко распахнулись, и на его губах промелькнула волчья усмешка.
        — Разве можно сказать, что ты заставляешь меня сделать то, чего я не хочу?  — спросил он.
        Она ухватилась за его плечи.
        — Н-нет, но…
        Приподнявшись, он провел губами по ее пухлому рту.
        — Эви…
        — Знаешь, как-то раз мама сказала нам…
        — Мы решили не вспоминать твою маму,  — раздраженно напомнил Эндикотт.
        Эви почесала носик, состроив восхитительную гримаску.
        — Извини, ты прав. Не обращай на мои слова внимание.
        Уилл улыбнулся.
        — Это невозможно,  — он покачал головой.  — Но, пожалуй, я могу догадаться, что сказала твоя мама. Она объяснила вам, что все мужчины — хамы и грубияны, которые при любом удобном случае предаются блуду с первой попавшейся женщиной.
        Эви робко засмеялась.
        — Ну-у, да! Она пыталась предостеречь нас от опасных ситуаций.
        Уилл кивнул.
        — Очень мудро с ее стороны, и, возможно, в отношении некоторых мужчин она права. Но не в отношении меня. Я не притворяюсь святым, Эви, но я не негодяй. Особенно когда дело касается тебя.
        Он взял в ладони ее лицо. Затуманенный взгляд Эви — такой ранимый, полный надежды — устремился прямо ему в сердце. Уилла охватила буря чувств, а вместе с ней пришло убеждение, что Эви должна оправдать его надежды.
        — Послушай, малышка, ни одна женщина не нравилась мне так, как нравишься ты, я однолюб. Ты для меня важнее всех на свете.
        Веки Эви затрепетали, а густые ресницы шелковистым щитом укрыли ее глаза. А потом она прямо и смело посмотрела на Уилла, и то счастье, которое горело в ее глазах, лишило его дара речи.
        — Ты правда так считаешь?  — шепотом спросила она.
        Уиллу пришлось сделать усилие, чтобы ответить ей.
        — Честное слово,  — ответил он.
        Положив прохладные пальчики на его руки, она легонько коснулась его губ. Он захотел продолжения, но Эви внезапно пробормотала слова отказа и отстранилась от него.
        — Твои слова воспламеняют мое сердце,  — произнесла она, поморщившись,  — мне безумно хорошо, я мечтала бы сидеть на тебе вечно, но должна, с сожалением, сказать, что мои колени требуют сменить позу. Если я немедленно это не сделаю, то мне, вероятно, домой придется ползти. Придется ползти и до церкви для заключения нашего брака.
        Уилл засмеялся.
        — Бедненькая, ты ведь запачкаешь белое свадебное платье! Вот что, позволь-ка мне помочь тебе…
        Обхватив Эви за талию, Уилл легко приподнял ее, сожалея, что его плоти приходится расставаться с ее нежным лоном. Эви слегка качнулась, когда ногами коснулась пола, но он твердой рукой удерживал ее до тех пор, пока она не смогла обрести равновесие.
        — Такое ощущение, будто я ноги отсидела.  — Положив руки ему на плечи, она покрутила одной ногой, как балерина.
        — Прости, пожалуйста, Эви,  — извинился Эндикотт.  — Твоя мать была права: мужчины грубы. Обещаю, что когда мы будем вместе в следующий раз, я займусь с тобой любовью в постели, как и полагается.  — Судя по тому, насколько его жезл увеличился в размерах, пока он наблюдал за тем, как Эви пытается надеть брошенный на стул жакет, Уиллу оставалось надеяться, что этот самый следующий раз настанет как можно скорее.
        Пока она пыталась привести свой туалет в относительный порядок, Уилл принялся соображать, как скоро они смогут пожениться. Эви была не та девушка, которой требовалось особое венчание или время, чтобы дождаться большого наследства, но ее родители наверняка сочтут, что заключение брака по специальному разрешению — это чересчур. И все же в любом случае надо будет получить это разрешение. Тогда он не только сможет уложить Эви в постель раньше, но и его отец будет менее раздражен, если они сыграют свадьбу без громких фанфар.
        Уилл встал и, рассеянно начал приводить себя в порядок, составляя планы на ближайшую неделю-другую. Требовалось разоблачить опасный заговор, донести до разгневанного отца весть о приближающейся свадьбе и, наконец, спланировать само венчание. Да, и еще найти подходящее жилье для семейной жизни. И это только начало. Надо будет очень серьезно подумать, каким образом достойно содержать жену, ведь она привыкла к определенному образу жизни.
        Эви тем временем пыталась застегнуть маленькие пуговки на своем лифе, и он подошел, чтобы помочь.
        — Я ничего не вижу при таком слабом свете,  — со вздохом промолвила она, стоя перед одевавшим ее Уиллом, как маленькая девочка.  — Надеюсь, мы не сели на мои очки, пока занимались… ну-у, сам знаешь чем.
        — Не беспокойся, любимая, они тут.  — Уилл взял с маленького стола очки в видавшей виды серебряной оправе.  — Хотя вид у них не очень…
        — Это мои запасные очки.  — Она нацепила их на нос. Очки сели немного косо, придав ей забавный вид.  — Эди ушла в тех, что получше.
        — Да, кстати, об этом…  — начал Уилл, вспоминая, что он на нее сердился.  — Я очень надеюсь…
        — Вот что, Уилл,  — перебила его Эви,  — надеюсь, ты не станешь брюзгливым муженьком, который вечно бранит свою жену?
        — А я надеюсь, что ты не станешь суматошной женушкой, которая сует нос куда не попадя и бесконечно влипает в разные истории.
        Брови Эви приподнялись над оправой очков.
        — Ты ведь знаешь, какая я, не так ли?  — Она ткнула себя пальцем в ключицу.  — Я — Эвелин, та, что спокойнее.
        — Что ж, пожалуй, я могу простить тебя на этот раз, но больше никаких ночных поездок в Сент-Джайлз. Мы друг друга поняли?
        — Уилл…
        — Эви, мне нужно, чтобы ты дала мне такое обещание,  — спокойно проговорил Эндикотт.  — Я не смогу спокойно заниматься делами, если мне придется беспокоиться о том, что ты можешь оказаться в опасности.
        Упрямое выражение исчезло с лица Эви, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок.
        — Пожалуй, я могу это понять, учитывая, что я много лет сходила с ума от страха, что ты можешь погибнуть на поле боя.
        Уилл поморщился.
        — Ох! Ну хорошо, хорошо… Я понимаю, как ты увлечена своей работой, но хочу, чтобы ты держала меня в курсе своих дел, иначе опять во что-нибудь вляпаешься…
        Эви послушно кивнула, однако у Уилла возникло неприятное ощущение, что она слушала его вполуха.
        — Уилл, мне очень нужно поговорить с Майклом,  — упрямо сказала она.  — Майкл заслуживает объяснения и извинения.
        Уилл сурово свел брови.
        — Ты не была обручена с этим человеком, Эви,  — напомнил он.  — Поэтому ты не должна перед ним извиняться.
        Конечно Уилл ревновал свою будущую жену к Майклу, человеку, который какое-то время считался ее женихом, но Эви надо было держаться от него подальше не только из-за этого. После того как он увидел очень подозрительное сборище, у него появилась уверенность, что в Сент-Маргарет происходит что-то противоправное. Это все косвенно указывает на то, что Боумонт имеет к возможному сговору прямое отношение, пока не будут получены обратные доказательства.
        Эви ласково положила ладошку ему на грудь.
        — Ты же знаешь, что это не так,  — промурлыкала она.  — Майкл — хороший, порядочный человек, и он заслуживает честного разговора с бывшей подругой.
        — Он уже и так все знает, можешь не сомневаться,  — проворчал Уилл.
        Она недобро прищурилась.
        — Я знала, что с тобой в этом вопросе будет трудно. Но я с этим не смирюсь, даже если ты со мной не согласен.
        Уилл пытался достойно ответить Эви и подыскивал слова, но тут изящные часы на каминной полке пробили час ночи.
        — Боже мой!  — вскричала Эви.  — Я не думала, что уже так поздно! Продолжим наш разговор позже.
        — Отлично!  — бросил Уилл, едва сдерживая желание заскрежетать зубами. Он обвел комнату глазами.  — Где твой ридикюль?
        Когда он повернулся к Эви, то увидел, что она красная как рак.
        — Прости,  — сказала Эви,  — мне нужно немного… м-м-м… попудрить носик, если ты не возражаешь. Ты можешь подождать, пока я зайду в…
        — …Уборную?  — подсказал Уилл, испытывая легкое чувство неловкости. Он действительно вел себя, как недотепа. Конечно, ей могло понадобится в уборную.  — Да, любимая, иди, если нужно.
        Наградив его благодарной улыбкой, Эви поспешно вышла из комнаты, бросив на ходу, что вернется через несколько минут. Он слышал, как ее быстрые шаги удаляются по коридору, и их звук постепенно затих вдалеке. Уилл подождал еще несколько секунд, но все было тихо.
        Нельзя упустить такой шанс!
        Уилл широко распахнул дверь в кабинет Боумонта, позволяя свету из гостиной осветить его письменный стол. Он быстро осмотрел ящики стола и гнезда для бумаг, не забывая прислушиваться, не идет ли Эви. Бумаги были неинтересные, все они содержали лишь подробное описание ведение дел в Хибернианской благотворительной ассоциации. Да, нужно значительное время, чтобы найти доказательства о скрытых потоках денег, если они, конечно, существуют, тут работы не на один час. Обыск показал, что лишь один ящик стола был заперт. Уилл помедлил, вновь прислушиваясь. Без сомнения, Эви потребуется не меньше пяти минут на ее женские дела, а это означало, что у него еще есть немного времени.
        Из кармана жилета, он выудил маленькую отмычку, которую всегда носил с собой, и занялся замком. Тот открылся почти мгновенно. Если Боумонт и в самом деле пытался спрятать в этом ящике что-то важное, то ему надо было позаботиться о более надежном замке.
        В небольшом ящике оказался тоненький пакет с письмами — всего четыре штуки. На трех стояли почтовые штемпели Дублина, а на одном — Ольстера. Письма из Дублина были присланы О’Коннеллом, а имени адресата из Ольстера Уилл не знал. Его небольшое послание содержало список имен, а также короткое объяснение, что люди из списка не могут вернуться в Лондондерри, учитывая их несчастные истории, однако они подходят для работы, которая была подробно описана в предыдущих письмах. Имя Теренса О’Шая входило в этот список.
        Что касается Уилла, то он счел, что с учетом прошлых бед необходимо провести расследование в отношении людей, упомянутых в списке.
        Сложив список, он положил его во внутренний карман мундира, а затем развернул первое письмо О’Коннелла. Быстрый просмотр послания показал, что ирландец благодарит Боумонта за поддержку дела Пиля, из чего Уилл сделал вывод, что речь идет об отмене дуэли между О’Коннеллом и статс-секретарем. О’Коннелл также выражал Боумонту благодарность за то, что тот щедро жертвует время и деньги на дело, «которое мы оба так горячо поддерживаем», несмотря на трудности, которые могут встать на «их пути в поисках справедливости».
        Уилл тихо выругался. Письмо, конечно, было не очень важным, но оно содержало указание на Боумонта. Логика подсказывала Уиллу взять письма с собой, чтобы показать их Адену. Если Боумонт виновен, как начинал подозревать Уилл, то едва ли он поднимет тревогу, обнаружив, что письма украдены. По сути, любая его реакция может сказать о многом.
        Услышав быстрые шаги в гостиной, Эндикотт резко поднял голову.
        — Уилл, ты где?
        За секунду до ее появления Уилл запер ящик. Судя по ее удивленному виду, она была сбита с толку.
        — Что ты делаешь?  — Она увидела конверты на столе.
        Уилл едва не выругался, он уже ненавидел Боумонта.
        — Ты обыскивал стол Майкла,  — спокойно, безучастным тоном сказала Эви. И на это было трудно что-либо возразить. Ее спокойствие исключало отрицание данного факта.  — Зачем ты это делал?  — Ее голос поднялся до тоненьких, высоких ноток.
        Уилл шагнул к Эви, но она отскочила назад, больно ударившись локтем о дверной косяк. От боли она тихо вскрикнула, но тут же вытянула другую руку, останавливая Уилла.
        — Нет, не прикасайся ко мне!  — Она говорила так, будто ее душили.  — Скажи, зачем ты обыскивал его письменный стол?  — Она кивнула на письма.  — Это переписка Майкла? Уилл, ты не имел права дотрагиваться до нее!
        Эви попыталась обойти Уилла, чтобы уйти, но он поймал ее за плечо.
        — Остановись на минутку и выслушай меня,  — сказал он.  — В том, что я сделал, нет ничего предосудительного, я все тебе объясню, но сначала отвезу тебя домой, прежде чем леди Риз поймет, что ты сбежала. У нас будет время поговорить.
        Эви вырвала у него свою руку.
        — Хватит прикрываться моей матерью! Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь!  — закричала она.
        Уилл огорченно вздохнул.
        — Я бы предпочел объяснить тебе все позднее, как только у тебя появится возможность прийти в себя после… м-м-м… событий и переживаний этого вечера.
        — И когда он придумает хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение своему поступку.
        Эви посмотрела на него, как будто он виноват во всех бедах мира.
        — Это все из-за моих отношений с Майклом? Ты ищешь нашу переписку, которая, по твоему мнению, может оказаться неприятной для тебя?  — Она свела брови и закусила губу.  — Если ты занят поисками писем, то, могу тебя заверить, такой переписки вообще не существует. Полагаешь, что твоя ревность должна мне льстить? Но, поверь, это не так. Я считаю ревность признаком недоверия, а я этого не заслуживаю.
        Уилл схватился за этот нежданный спасательный круг. Он постарался изобразить на лице одновременно и смущение и оскорбленную гордость.
        — Признаю себя виновным, моя дорогая. Ты имеешь полное право устроить мне выволочку, и я обещаю, что стоически выдержу все твои упреки, но — как только мы вернемся домой.
        Эви с явным подозрением посмотрела на него.
        — Ты хочешь сказать, что до сих пор не доверяешь мне, я уж не говорю о Майкле? Даже после того, что между нами было?
        Уилл вытаращил на нее глаза.
        — Боже, ничего такого,  — поспешил он заверить Эви.  — Дело всего лишь в том…  — Он замолчал, понимая, каким идиотским должно показаться его объяснение.  — Видишь ли, я просто понял, что когда дело доходит до тебя, мои чувства опережают логику. Похоже, твоя любовь разбила мою жизнь вдребезги.  — Обещаю, что это больше не повторится.
        Уилл договорил эту чушь с извиняющейся, печальной улыбкой, моля Бога лишь о том, чтобы она очаровала Эви и развеяла ее подозрения. Та Эви, которую он знал прежде, никогда не усомнилась бы в нем и приняла бы все, что он сказал, за святую правду. И Уиллу оставалось надеяться лишь на то, что хотя бы в этом она не изменилась.
        Его надежда умерла, когда он встретил ее взгляд — равнодушный и холодный.
        — Ты лжешь,  — заявила она.  — Не лги мне, Уилл, не лги после того, что было между нами.
        Боже правый!
        Стало понятно, что Эви больше не простодушная дурочка, для которой он кумир и герой. Похоже, после этого происшествия она вообще может разорвать отношения между ними.
        Уилл быстро обдумал возможные варианты собственного поведения, взвешивая все «за» и «против». Если он скажет Эви хотя бы часть правды, как она отреагирует? Предупредит Боумонта? Учитывая ее верность этому человеку, в этом был серьезный риск.
        «Но как насчет ее верности мне?»
        Вопрос справедливый. Если он сообщит ей факты, поймет ли она, почему он это сделал? Сможет ли предать Боумонта ради него, Уилла Эндикотта?
        Они смотрели друг на друга, застыв от напряжения, а мгновения летели одно за другим. Эви сдалась первой. У нее вдруг задрожали губы, и она вдруг заморгала, пытаясь сдержать слезы.
        — Эви, любимая…  — заговорил Эндикотт с отчаянием.
        Эви вцепилась ему в руку, и все слова, которые он собирался ей сказать, замерли у него на языке.
        — Прошу тебя, Уилл, пожалуйста!  — взмолилась она.  — Скажи мне правду. Ты ведь мне доверяешь, не правда ли?
        «Доверие…»
        Это слово, это понятие было сердцем их отношений, как и его противоположность — предательство. Кому он должен в первую очередь отдать свое доверие? Своей стране, своему отцу или Эви? Уилл знал, что должен делать, знал, в чем состоит его долг, но искренняя мольба в ее беспомощном взоре оставила ему лишь один шанс.
        Однажды он уже предал ее, но не сделает этого больше.
        — Тебе это не понравится,  — сказал Уилл.
        — Мне все равно,  — отозвалась Эви.  — Будь честен.
        Уилл сдержанно обрисовал ситуацию, пытаясь не вдаваться в подробности о начале их новых отношений. Он делал это для того, чтобы она не подумала, что он манипулировал ею в своих целях. Пока что Эндикотт решил описать ей суть проблемы и надеялся, что ее чувство долга по отношении к Англии и ее любовь к нему помогут ему одержать победу.
        Минуту-другую Эви просто молча сжимала его руку, а ее глаза распахивались все шире с каждым мгновением. Когда Уилл упомянул роль своего отца в этой истории, Эви вздрогнула. Потом, когда он объяснил, что делал прошедшим вечером, она отдернула от него руку и с ужасом посмотрела в глаза.
        — Ты безумен,  — хрипло проговорила она.  — Майкл никогда не сделал бы ничего подобного. Он бы никогда не предал свою страну или своего короля.
        Уиллу до боли хотелось заключить Эви в объятия и утешить ее, но он заставил себя быть сдержанным и логичным. И без его переживаний в комнате вихрем так и кружились всвозможные эмоции.
        К тому же Эви, возможно, ударит его по ушам, если он осмелится прикоснуться к ней.
        — Я бы очень хотел верить в это, Эви, искренне хотел бы. Но, к сожалению, свидетельства против Боумонта… они весьма существенные.
        Уилл поднял руку, когда Эви захотела наброситься на него.
        — Я, конечно, не утверждаю, что он виновен и, само собой, у него будет возможность изложить свои соображения. Я просто объясняю, мы с Алеком выполняли свой долг.
        Эви прижала кулачки к груди. Это была ее девичья привычка, неосознанный, защитный инстинкт.
        — Но почему ты просто не спросил обо всем этом Майкла? Я уверена, что он мог бы все объяснить ради твоего удовлетворения,  — горячо произнесла Эви.
        Уилл помедлил, подбирая про себя слова для подходящего объяснения, которое ее не обидит. После минутного обдумывания он понял, что это невозможно.
        — Если Боумонт виновен, то вышло бы, что мы дали ему преимущество, предупредив его. А нам надо вычислить заговорщиков и задержать их, а не дать им время на бегство,  — сказал капитан Эндикотт.
        Эви смертельно побледнела и, казалось, едва могла стоять на ногах. Неровным шагом она добрела до одного из шатких стульев у письменного стола Боумонта и буквально рухнула на него. Уилл, обеспокоенный ее состоянием, бросился к ней.
        — Стой там!  — приказала она.  — Я не желаю, чтобы ты прикасался ко мне.
        Уилл вздрогнул скорее от ее тона, чем от слов, хотя и они резанули его, как сабля корсара. Эви глубоко вздохнула и сжала руки на груди:
        — Но почему именно ты, Уилл? Почему именно тебе отец велел выполнить это чудовищное задание? Ты же солдат, а не шпион!
        Уилл поморщился. Он надеялся, что ему не придется говорить с Эви на эту тему, ему не хотелось лгать ей.
        — Это не совсем так, дорогая,  — ответил он.  — Я тот, кого в армии называют офицером-разведчиком, я агент военной разведки.
        Эви, казалось, не удивилась.
        — Так ты шпион…  — протянула она, как будто наконец ей все стало ясно.  — Капитан Джилбрайд тоже?
        — Да.
        Она нервно засмеялась, но прикрыла рот ладошкой.
        — Не могу в это поверить,  — прошептала Эви.  — А ты собирался рассказать мне о том, что ты шпион?
        — Это не совсем та информация, которой можно делиться,  — сухо ответил Эндикотт.
        Эви, которая до этого мгновения сидела ссутулившись, резко выпрямилась.
        — Я должна стать твоей женой, Уильям Эндикотт,  — напомнила она.  — Ты считал, что я не достойна узнать это?
        Что ж, по крайней мере, она не говорит об их будущем браке в прошедшем времени. Уилл решил, что это хороший знак.
        — Вероятно, я как-нибудь рассказал бы тебе об этом, но, по моему разумению, это лишняя информация. Зачем тебе об этом знать, Эви? Шпионаж — дело сложное, грязное и очень опасное, мне бы хотелось, чтобы ты никогда не касалась всего этого.
        — Несмотря на это, ты без зазрения совести использовал меня, чтобы подобраться к Майклу, не так ли?  — От отвращения ее голос дрогнул.
        Уилл покорно пожал плечами.
        — У меня не было выбора, Эви,  — напомнил он.  — Меня приперли к стенке. К тому же я решил, что это лучший способ защитить тебя.
        Эви отмахнулась от его слов.
        — Мне не нужна твоя защита, но это уже неважно. На самом деле все дело в твоем отце, как я раньше не догадалась? Это ведь его личное поручение?
        Уилл кивнул в ответ. Не было смысла лгать, хотя от подробностей стоило воздержаться. А теперь не исключено, что отец заключит его в Тауэр и выбросит ключ от его темницы, если узнает, что Уилл поделился информацией с Эвелин Уитни.
        — Я знаю, как для тебя важно угодить герцогу,  — сказала Эви.
        Уилл сурово свел брови, услышав надменные нотки в ее голосе. Да ее мамаша не могла бы высказаться более надменным тоном!
        — Я военный, я выполнял приказ,  — в том же тоне сухо произнес Уилл. В конце концов, он хоть и незаконнорожденный, но все же сын принца.  — Есть сведения о попытке убить члена парламента или, возможно, даже одного из членов королевской семьи. Или тебя это совсем не волнует?
        У Эви поникли плечи, и Уиллу тут же стало стыдно за резкие слова. Эви ни в чем не виновата, и его слова больно ранили ее, он должен был об этом помнить.
        — Прости, пожалуйста, моя любовь,  — примирительно сказал он.  — У меня не было причины так грубо говорить с тобой.
        — Кажется, я понимаю,  — безучастно произнесла Эви.  — Но если бы ты в самом начале пришел ко мне и объяснил, что тебе нужно, я бы сделала все, чтобы помочь тебе.
        Уилл ничего не ответил, потому что ему было трудно ей поверить. Эви это поняла, и ее взгляд стал таким унылым, что его сердце, казалось, замерло.
        — Но ты не доверился мне снова,  — добавила она также безжизненно.
        — Эви…
        — Скажи мне кое-что,  — безжалостно перебила его она.  — То, что происходит между нами сейчас,  — это всего лишь способ прекратить отношения? Способ завершить задуманное задание и получить поддержку твоего отца? Потому что если ты добьешься успеха, то станешь героем, и это должно повысить мнение герцога о тебе, возможно, получишь даже рыцарское звание.
        Прямой вопрос, терзавший ее сердце, разбудил в Уилле гнев, он темной волной поднялся в его душе, перехватив горло до звона в ушах. Он схватил ее за плечи.
        — Ты ошибаешься, дорогая!  — прорычал он.  — Брак с тобой не поможет мне получить поддержку отца или получить продвижение по службе. Ты общалась с человеком, подозреваемым в измене, это едва ли может говорить в твою пользу. И прости, что я говорю тебе об этом,  — твое приданое совсем невелико, у вашей семьи нет существенного влияния в обществе, которое помогло бы мне в карьере. Герцог, мой отец, настоятельно просил меня не иметь с тобой дела, так что решай сама — по расчету я решил на тебе жениться или по любви…
        Не успел он закончить свою речь, как щеки Эви побелели, а глаза налились слезами. Уилл понял, что попросту оскорбил ее, а не убедил в том, что его служба не имеет никакого отношения к их будущей свадьбе.
        Эви замерла, как каменное изваяние, даже не пытаясь убрать его руки со своих плеч.
        — В таком случае тебе просто не повезло, что прошлой ночью нас застали при пикантных обстоятельствах. Но ты не беспокойся, Уильям, я освобождаю тебя от любых обязательств по отношению ко мне,  — заявила Эви.  — Бог свидетель, я не хочу разочаровывать твоего уважаемого отца.
        Слова Эви жгли словно уксусная кислота открытую рану. Уилл видел боль в ее глазах. Он снова обманул ее ожидания, кажется, провалил задание…
        — Эви, ты все неправильно поняла,  — сказал он.
        — Тогда, может быть, ты более доступным языком объяснишь, почему ты решил на мне жениться,  — потребовала она.
        Уилл с силой сжал ее плечи, желая, чтобы Эви пришла в себя и поверила ему.
        — Что я могу сказать в свое оправдание, моя милая гусыня? Да только то, что я обожаю тебя, хочу заботиться и защищать. Это для меня важнее всего на свете и…
        Неожиданно Эви изо всех сил толкнула его в грудь. Уилл никак не ожидал этого, поэтому он чуть отшатнулся и отпустил ее.
        — Отстань от меня, здоровый болван!  — закричала она.  — Я слышать больше ничего не хочу о твоих пустых обещаниях!
        Выбежав из комнаты, Эви помчалась по коридору с такой скоростью, на какую только была способна.
        — Черт возьми, Эви!  — рявкнул Уилл.  — Подожди меня!
        Понимая, что она не остановится, Уилл прихватил со стола письма и бросился следом за ней.
        Глава 19
        На следующее утро Уилл спустился по ступеням городского особняка Ризов и сел в поджидавший его экипаж Алека. Со вчерашней ночи он безостановочно ругался и даже сейчас поток проклятий не уменьшился.
        — Попробую догадаться,  — сказал Алек, пуская лошадей по Хертфорд-стрит.  — Мисс Уитни не захотела тебя ждать и уже уехала в Сент-Маргарет?
        — Вместе со своей безбашенной сестричкой!  — рявкнул Эндикотт в ответ.  — Я бы запер обеих под домашний арест на месяц.  — Уилл устало потер глаза, словно в них попал песок. Он уж не мог и вспомнить, когда в последний раз нормально спал ночью.  — Думаю, это было вполне предсказуемо.
        Нагнав вчера ночью свою непокорную невесту в середине Монмаут-стрит, Уилл остановил наемный экипаж и затолкал в него Эви, причем прижал ее на сиденье так сильно, что у нее не было шансов убежать.
        Само собой, их спор продолжался, потому что Эви не на шутку разошлась за те две минуты, что ему понадобились, чтобы догнать ее. Она разгромила в пух и прах его манеры, моральные принципы, его намерения в отношении нее. Эви кричала во весь голос. Сначала она хотела треснуть его по ушам, а потом начала рыдать. Это было хуже всего, но когда Уилл обнял ее за плечи, чтобы успокоить, она пнула его по ноге. Он взвыл. Это тоже было больно, потому что на ней были прочные ботинки. Извозчик наверняка думал, что они убивают друг друга, потому что остановил экипаж, открыл дверцу и пригрозил высадить их к чертовой матери посреди Оксфорд-стрит.
        Эта угроза немного сбавила боевой пыл Эви, и Уилл попытался хоть немного вразумить ее. Он сказал, что не собирался использовать добытые против Боумонта доказательства, предварительно не переговорив с ним. Уилл пригласил Эви присоединиться к нему, когда он будет допрашивать Боумонта, и это, кажется, успокоило ее.
        Уилл пришел к твердому выводу, что у него нет иного выхода, чем поговорить с этим человеком. Поскольку он не мог запереть Эви в ее комнате — а Уиллу очень хотелось это сделать,  — у него попросту не было другого способа остановить ее и не дать ей все рассказать Боумонту. Она верила в невиновность друга и наверняка считала своим долгом предупредить его. Уилла задело за больное, что она не доверяет ему и не позволяет справиться с ситуацией самостоятельно. Уилл прекрасно понимал, что все это не лучший способ для начала счастливой супружеской жизни.
        Учитывая, что Эви по-прежнему была намерена выйти за него замуж.
        После того как Уилл добился от Эви неохотного согласия сотрудничать с ним, она обиженно замолчала и не открывала рот до конца поездки. Он попытался еще раз извиниться за то, что с самого начала не открыл ей правду, но она зажала уши руками и отказалась его слушать. Выглядело это по-детски, Уиллу ужасно захотелось засмеяться, но он понимал, что его смех тоже будет воспринят неправильно.
        Когда они наконец доехали до дома Эви, она позволила Уиллу помочь ей выйти из экипажа, быстренько поднялась по лестнице, открыла дверь своим ключом и попыталась захлопнуть ее у него перед носом. Он едва успел сунуть ногу в дверную щель, прежде чем та закрылась.
        — Эви,  — произнес он суровым тоном, и она сердито посмотрела на него,  — я заеду за тобой завтра утром. Не выходи из дома, пока я не приеду, или буду вынужден рассказать твоему отцу о подозрениях деятельности Хибернианской благотворительной ассоциации.
        Разумеется, у него и в мыслях этого не было, но угроза должна была приструнить ее. Эви повернулась к нему спиной и зашагала по коридору, а лакей, ошеломленный увиденным, поспешил запереть дверь. Дивясь тому, что ему удалось устроить такую неразбериху, Уилл вернулся домой и выпил изрядное количество бренди, что, без сомнения, стало причиной его головной боли на следующее утро.
        — Все идет как по писанному,  — отвратительно веселым голосом изрек Алек.  — И можно не сомневаться, что девчонки Уитни уже рассказали обо всем Боумонту, причем сильно преувеличив и преукрасив свой рассказ выдуманными подробностями. Я уже предчувствую веселенькую встречу.
        — Она не будет слишком уж веселенькой, если нам не удастся раскрыть заговор,  — заметил Эндикотт.  — Аден прислал мне утром записку. Нетерпение моего отца возрастает.
        Поморщившись, Алек направил экипаж на Парк-лейн.
        — В этом ты прав, приятель,  — согласился он.  — Но только я не могу решить, то ли желать, чтобы Боумонт все-таки был виновен, и мы смогли бы закрепить верность твоих многообещающих предположений, то ли надеяться на его невиновность.
        Уилл сложил руки на груди и просто проворчал в ответ что-то невнятное. Он наконец пришел к выводу, что и ему тоже хочется, чтобы Боумонт оказался непричастен к заговору — ради Эви. Если Боумонт виноват, она будет в отчаянии от его предательства и от того, что он ее использовал в своих корыстных целях. Если же Боумонт невиновен, гнев Эви целиком обрушится на Уилла, и он опасался, что при таком повороте событий их отношения уже никогда не восстановятся. Возможно, она разорвет помолвку и приложит все силы, чтобы уговорить Боумонта простить ее. Но после прошлой ночи Уилл не мог этого допустить. Эви принадлежит ему, и уж он постарается доступно объяснить это Боумонту, ее семье, герцогу, да и вообще каждому, кому требуются какие-то разъяснения.
        Впрочем, надо подумать и о других делах. В своей докладной записке Аден подчеркнул, что герцог Йоркский в нетерпении и ждет скорейших результатов. Дублинские осведомители сообщали, что покушение может произойти буквально на днях и промедление смерти подобно. Время стремительно бежало, недовольство в службе разведки и правительстве росло. Агенты рыскали по трущобам Лондона в поисках информации, особенно их интересовали иммигрантские сообщества Сент-Джайлза и Уайтчепела. Но при отсутствии более точной информации все поиски пока не имели результата. Точные данные были нужны как воздух, догадки редко приводят к положительным результатам.
        С Оксфорд-стрит они свернули на Брод и вскоре въехали во двор Сент-Маргарет. За ними явно кто-то наблюдал, потому что едва экипаж остановился, из дверей выбежали два тех самых сорванца, которые присматривали за лошадьми Уилла несколько дней назад.
        Мальчики уважительно сняли кепи и, разумеется, взяли деньги у Алека. Ребята были угрюмы и выглядели куда старше своих лет.
        Кузены направились к двери, Алек беспокойно оглянулся на сорванцов.
        — А им можно доверять? Кажется мне, что детишки не слишком рады нас видеть.
        Уилл хмыкнул.
        — А чего им радоваться? Уверяю, с твоими лошадьми все будет в порядке,  — ответил он.
        Впрочем, сейчас ему до лошадей сейчас не было никакого дела, он бы не дрогнул, если бы сорванцы взяли лошадей прокатиться по городу. Уиллу надо было увидеть Эви и доказать ей, что он не мерзавец, как она считает. Он не знал, как это сделать, и мысленно проклинал отца за то, что тот втянул его в премерзкую историю.
        В здании было тихо и безлюдно. Уилл направился к гостиной, сочтя приоткрытую дверь приглашением войти. У двери он на мгновение остановился, окинув взглядом уютную пустую комнату, в которой они с Эви всего несколько часов назад занимались любовью. Вот и старое кресло около пустого очага. При воспоминании, как в порыве страсти изогнулось роскошное тело оседлавшей его Эви, Уилл стиснул зубы.
        Отогнав наваждение, он двинулся к кабинету Боумонта, надеясь найти его там. И тот возник на пороге, не выражая ни малейшей радости от встречи с капитанами.
        — Джентльмены,  — произнес он хмуро,  — прошу вас, входите.
        Уилл вошел и не стал тратить время на светские расшаркивания. Следовало отдать должное и Боумонту. Тот выглядел бледным и усталым, на лбу озабоченные морщины, однако он все же приветливо кивнул, когда пропускал Уилла с Алеком в кабинет.
        Боумонт вернулся на свое место за письменным столом. Эви и Аделин, сидевшие с другой стороны стола, подняли глаза на кузенов. Комната была слишком мала, и Уилл подумал, что здесь вряд ли найдется место для дополнительного стула. Впрочем, он был почти уверен в том, что их намеренно оставили стоять — это было тактическое решение.
        Судя по упрямому и решительному выражению на лице Эви, это решение приняла она, из чего можно было сделать вывод, что грядут военные действия.
        Уилл подтолкнул Алека вперед, чтобы закрыть дверь. Алек оглядел насупленную группу с обиженными взглядами и пожал плечами, прежде чем прислониться спиной к стене.
        — Мне жаль, господа, что вам придется стоять,  — с насмешкой сказала Аделин.  — Но, надеюсь, это поможет сделать нашу встречу продуктивной, но короткой.
        — Ох, детка, на это и не рассчитывай,  — с веселой улыбкой промолвил Алек.  — И ничуть тебе нас не жаль, не так ли?
        Аделин нахмурилась, и уже ответ был готов сорваться с ее язычка, но Уилл опередил ее.
        — Доброе утро, Эви,  — спокойно поздоровался он.  — Мне жаль, что ты меня не дождалась, а ведь я тебя просил.
        Эви надменно приподняла брови, хотя было видно, что она огорчена и находится в полном смятении. Шляпка на ней сидела чуть набок, лента завязана криво, да и вообще казалось, что она натянула на себя, что под руку попалось. Леди Риз с ума бы сошла от негодования, увидев, что ее дочь вышла из дома в неподобающе выцветшем голубом платье. Зеленая шаль, ничуть не подходившая к платью, была небрежно накинута на плечи, а руки в перчатках смертельной хваткой сжимали ридикюль.
        При виде ее лица сердце Уилла сжалось от тревоги и любви — бледные щеки, запавшие глаза, затравленный взгляд. Он был уверен, что она едва сдерживает нервную дрожь. Но она держалась изо всех сил, не желая ударить в грязь лицом.
        — Я не отвечаю вам, капитан Эндикотт,  — резким тоном произнесла она.  — Мне было нужно поговорить с господином Боумонтом, прежде чем мы услышим от вас неоправданные обвинения.
        Уилл кивнул.
        — Ну раз господин Боумонт в курсе, я думаю, можно начать,  — сказал он.
        Он шагнул к столу и буквально завис над Боумонтом. Боумонт неловко заерзал, а его глазки нервно забегали. Уилл решил, что если он и не виноват, но явно что-то скрывает.
        — Господин Боумонт,  — начал Уилл,  — есть основания предполагать, что вы имеете отношение к заговору, целью которого является убийство одного или, возможно, нескольких высокопоставленных парламентариев. Мы с капитаном Джилбрайдом должны задать вам несколько вопросов.
        Боумонт со спокойной уверенностью посмотрел на Эндикотта.
        — А если я не стану отвечать на ваши вопросы, капитан Эндикотт?  — вызывающим тоном спросил он.  — Вы прикажете меня арестовать?
        Эви вскрикнула, зажав рот рукой. Аделин погладила сестру по плечу и проворковала, что все будет хорошо, однако эти слова никак не вязались с уничтожающим взглядом, который она бросила на Уилла.
        — Я не могу принять самостоятельного решения,  — сказал Уилл.  — Но те доказательства, которые я нашел прошлой ночью, уже следовало направить в соответствующие инстанции. Однако мы решили переговорить с вами и послушать ваши объяснения. Может быть, вы развеете наши подозрения.
        — О как великодушно с вашей стороны!  — ехидно прокомментировала Аделин.
        Эви окоротила сестру.
        — Эди, тише! Разговор слишком серьезен, чтобы отпускать шутки.
        Аделин скорчила извиняющуюся гримаску.
        — Что вы считаете доказательством моей вины? Письма, которые украли из моего стола прошлой ночью?  — усмехнувшись, спросил Боумонт.  — Вы не имели права рыться в моих вещах, Эндикотт!
        — Это было не очень благородно, но необходимо,  — заметил Уилл.
        Боумонт рассвирепел.
        — Да мой отец не позволит…
        — Ваш отец может обратиться с жалобой к премьер-министру или Пилю, если сочтет необходимым,  — перебил его Уилл. Он не собирался позволять Боумонту взять верх в разговоре.  — Ваша переписка с Дэниелом О’Коннеллом ясно указывает на то, что вы поддерживаете его политические взгляды и, несомненно, вкладываете финансовые средства в его дела. Не будете ли вы добры объяснить, на что идут ваши деньги?
        Лицо Боумонта просветлело.
        — Ну-у, что касается финансовой поддержки дел моего кузена, как вы это называете…
        — Вы тоже это так называете,  — вмешался Алек.
        Они с Уиллом часто работали вместе, потому что это было эффективным способом разговорить подозреваемого или информатора.
        — Ради бога, дайте человеку сказать,  — попросила Аделин.
        Эви бросила на сестру резкий взгляд, но язык придержала. Похоже, сестры-близнецы использовали в трудных ситуациях почти ту же тактику, к какой прибегали Уилл с Алеком. Прежде чем продолжить, Боумонт посмотрел на Аделин с благодарностью.
        — Очень хорошо, капитан Джилбрайд. Я действительно сотрудничаю с господином О’Коннеллом и в том, что касается Унии, и в том, что имеет отношение к католической эмансипации.  — Он высокомерно приподнял брови.  — Полагаю, в том, что я имею свою точку зрения на некоторые вопросы, нет ничего незаконного?
        — Вы не просто имеете точку зрения,  — ответил Уилл.  — Вы оказываете финансовую поддержку. Итак, теперь скажите мне честно, куда идут ваши деньги?
        — На абсолютно законные цели,  — ответил Боумонт.  — Я дал мистеру О’Коннеллу как другу и дальнему родственнику небольшую сумму взаймы, чтобы он смог уладить ситуацию, с которой… столкнулся в прошлом месяце.
        — Вероятно, вы говорите об отмене дуэли между Пилем и О’Коннеллом,  — предположил капитан Эндикотт.
        Боумонт помолчал — замечание Уилла явно удивило его.
        — Да,  — наконец ответил он.  — Это дело требовало финансовых затрат, и я, кстати, безумно рад, что дуэль не состоялась. Ну а поскольку О’Коннелл — человек небогатый, то я предложил ему финансовую помощь. Он взял взаймы всего лишь небольшую сумму, и я уверен, что он полностью вернет долг.
        — А другие суммы? Они куда идут?  — Уилл, конечно же, блефовал, потому что он не видел финансовых записей Боумонта. Но тот, похоже, принял вопрос за чистую монету.
        — В основном на поддержку благотворительной деятельности,  — ответил Боумонт.  — Для католиков в Ирландии, живущих в сельских районах, сложилась ужасающая ситуация. Люди оказались словно в западне между полицейскими силами Пиля, притесняющими местное население, и законами об аренде, ведущими к выселению семей, которые не имеют возможности заработать на жизнь. Люди находятся в отчаянном положении, и очень многие нуждаются в помощи. Те деньги, что я жертвую, как и деньги тех, кто нам симпатизирует, помогают нам перевезти многие семьи в Англию, где у них появляются хоть какие-то возможности.  — Боумонт поморщился.  — Конечно, для людей покинуть страну, где они родились, не лучший выбор, но что они могут сделать? Они либо эмигрируют, либо голодают на улице, потому что их лишили жилья. И могу вас заверить, что многие уже пережили этот кошмар.
        — Понимаю.  — Уилл не мог винить Боумонта за эти горькие слова, потому что положение ирландских католиков уже долгие годы оставалось плачевным. И при любых других обстоятельствах он полностью был бы на стороне страдающих.
        — Еще деньги от пожертвований,  — честно призналась Эви,  — идут на помощь иммигрантам, которые только что приехали в Лондон. Они нужны для занятий и мастерских, на них мы покупаем еду и лекарства. Вот чем мы тут занимаемся, Уилл. Мы не устраиваем заговоров.
        Ее ясный взгляд явно молил Эндикотта поверить ей. Ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не поддаться, а продолжить следствие.
        — А записи в ваших финансовых книгах это подтверждают?  — спросил он, вновь переводя внимание на сидящего за столом человека.
        Боумонт кивнул.
        — Да,  — ответил он.  — Я с радостью покажу их вам, да и вообще каждому, кто захочет их увидеть.
        Это, возможно, хороший знак, но не решающий, потому что Бомонт вполне мог состряпать фальшивые записи.
        — Это было бы неплохо,  — сказал Уилл.
        — Расходные книги находятся дома в моей комнате,  — вымолвил Боумонт.  — Но вы или капитан Джилбрайд можете сопроводить меня в Олбани-Хаус после этого собрания, если сочтете это необходимым.
        Мимо внимания Уилла не прошли ироничные нотки в голосе Боумонта, но чувствовать себя виноватым он был не намерен.
        — В одном из писем О’Коннелла содержится одна странная фраза,  — сказал Уилл.  — Он пишет о «трудностях», которые могут встать на их пути «в поисках справедливости». Что он имел в виду?
        Боумонт скептически посмотрел на него.
        — По-моему, это очевидно,  — сказал он.
        Стоявший у двери Алек шевельнулся.
        — Только не для меня,  — заявил он.
        — Почему-то меня это не удивляет,  — с усмешкой заметила Аделин.
        Алек, прищурившись, взглянул на нее, но наживку не схватил. Уилл, уже не раз наблюдавший у кузена этот взгляд, понял, что ничего хорошего он для Аделин не предвещает. Если она не перестанет дразнить медведя, то пусть не обижается, что он на это ответит. Уиллу почти захотелось оказаться рядом, чтобы увидеть, к чему их перепалка в конце концов приведет.
        — Я бы хотел услышать ваше толкование этой фразы, господин Боумонт,  — попросил капитан Эндикотт.
        Боумонт оскорблено вздохнул.
        — В моем понимании трудности касаются скорее вещей общественных, чем каких-либо иных. Уверен, вы можете представить себе неудовольствие моих родителей, да и мои знакомые нередко обижаются на меня.  — Он иронично приподнял брови, взглянув на Уилла.  — Впрочем, вы же сами видели результаты! К примеру, леди Риз не желала преодолеть свои предрассудки в отношении меня. Всем в этой комнате известно, к чему это привело.
        Эндикотта удивило, что Боумонт так открыто говорит о столь щекотливой неловкой ситуации. Он кинул взгляд на Эви, которая залилась яркой краской и, в свою очередь, посмотрела на Майкла со смущением и сожалением. Уилла уколола тонкая иголочка ревности. Интересно, Эви уже молила Боумонта о прощении? Неужели она даже сейчас пытается восстановить отношения со своим бывшим ухажером?
        — Что касается Дэниела О’Коннелла,  — продолжал Боумонт,  — то его вера и настойчивое следование ей ненасильственными методами, спешу добавить,  — это все последствия его юридической деятельности. Из-за этого он оказался под пристальным вниманием властей Дублинского замка, где заседает правительство. Что сложившаяся ситуация наглядно и демонстрирует.  — Чуть наклонившись вперед, Боумонт ткнул пальцем в сторону Уилла.  — Но я клянусь вам, что ни Дэниел, ни я не участвуем в заговорах против правительства. Даже предположить было бы странно, и говорит лишь о том, как мало вы знаете меня или его. Дэниел всегда был против насильственных способов изменения политической ситуации.
        — Кроме дуэлей,  — насмешливо заметил Алек.
        Боумонт мрачно посмотрел на него.
        — Это было заблуждение, можете мне поверить.
        Слова Боумонта звучали правдоподобно, выходило, что тот ни при каких условиях не будет участвовать в насильственных действиях. Но что, если он слышал о таких запланированных действиях или знал что-то о тех, кто хочет участвовать в опасных заговорах? Согласится ли он выдать эту информацию Короне?
        — Спасибо за откровенность, господин Боумонт,  — поблагодарил Уилл.  — Но у меня есть еще один вопрос, который я задам вам, прежде чем мы сопроводим вас в дом, где вы держите свои финансовые книги.
        Боумонт медленно кивнул — внезапно он стал менее уверенным. Он нервно посмотрел на Эви. Она нахмурилась и ответила ему недоуменным взглядом.
        — В вашем письменном столе было четыре письма, включая одно письмо из Ольстера,  — проговорил Эндикотт.  — В нем список имен, в частности имя Теренса О’Шая. Есть там и короткий комментарий, касающийся «трудной истории» людей из списка, которые, по словам автора, подходят для работы, подробно описанной в предыдущих посланиях. Вам не составит труда объяснить, что это означает?
        Лицо Боумонта оставалось спокойным, но рука, которую он положил на стол, сжалась в кулак. Уилл заподозрил, что это была инстинктивная и раскрывающая Боумонта реакция на его слова.
        — В списке имена мужчин из района Лондондерри,  — ответил Боумонт.
        У Уилла появилось чувство, что тот пытается говорить более непринужденно.
        — У них появились определенные трудности с адаптацией к жизни в Англии, так что мне пришлось обратиться к нашим покровителям в Ольстере с просьбой помочь в разрешении этих трудностей.
        Лондондерри… Если память не изменяла Уиллу, именно это графство всего несколько лет назад стало ареной самых яростных боев между католиками из сельских районов и представителями «Оранж-Ордер»  — организации, иногда прибегающей к насилию, которая поддерживала интересы Англии. Участвовали ли О’Шай и другие мужчины из списка в этих боях? Привезли ли они свое недовольство в Англию?
        Положив руку на стол Боумонта, Уилл чуть наклонился к нему.
        — А-а, Лондондерри! Интересное место. И какое же решение вы и ваши покровители предложили этим людям? Они тоже работают на ваше дело?  — тихо спросил он.
        Вскочив со стула, Эви торопливо подошла к Уиллу.
        — О чем ты говоришь?  — спросила она звенящим от волнения голосом.
        Уилл увидел в глазах Эви страх, и это означало, что она поняла, чем вызвана нервная реакция Боумонта.
        Алек включился в разговор.
        — Мисс Уитни, прошу вас, сядьте,  — попросил он, осторожно положив руку на плечо Эви.  — Мы скоро должны закончить.
        Теперь уже Аделин, вскочив с места, подхватила сестру под локоть, чтобы противостоять Алеку.
        — Отпусти ее, грубиян!  — крикнула она, почти налетая на него грудью. Аделин не была худышкой, но рядом с солидным Джилбрайдом она казалась разъяренным котенком, набросившимся на мастиффа.
        Брови Алека поползли вверх.
        — А если не отпущу, мисс Аделин?  — спросил он.  — Вы изобьете меня до смерти?
        Эви попросила, и голос в конце концов прозвучал сердито:
        — Сядь, Аделин, хорошо? Давай покончим с этим.  — Она потянула сестру на стул рядом с собой, а затем с ободряющей улыбкой повернулась к Боумонту.  — Все в порядке, Майкл. Пожалуйста, будь добр, ответь на вопрос Уилла.
        К этому моменту Боумонт уже взял себя в руки.
        — Разумеется, Эвелин,  — кивнул.  — Как я уже упоминал, капитан Эндикотт, у мужчин возникли сложности с адаптацией к жизни в Лондоне. И нам показалось разумным оплатить им проезд в Америку, вероятно, в Бостон или Филадельфию, где обосновалось уже много эмигрантов из Ирландии.
        Уилл понимающе кивнул. Слова Боумонта имели определенный смысл, но интуиция подсказывала ему, что тот о чем-то умалчивает.
        — Да, звучит вполне правдоподобно.
        Не успел Боумонт с облегчением вздохнуть, как Уилл вышел на охоту.
        — Если все обстоит именно так, как вы говорите, то я уверен, вы не будете против и ответите мне, где я могу найти людей из вашего списка. Мы хотели бы потолковать с ними просто для ясности дела.
        Боумонт вздрогнул, почти незаметно, однако Уилл обратил на это внимание. Боумонт нервно зажевал губами и свел брови, словно глубоко задумался.
        — Майкл, скажи, это же не проблема,  — опять вмешалась Эви.  — Я уверена, что Теренс и прочие охотно поговорят с Уиллом, чтобы восстановить твое доброе имя.
        — Мне это не требуется, дорогая Эвелин,  — резко повернулся к ней Боумонт.  — Однако сдается мне, мало кто захочет подвергнуться допросу двумя английскими офицерами, действующими от имени их угнетателя.  — Он бросил на Уилла холодный взгляд.  — Я не дам вам такой информации, капитан. Я уважаю английские законы, но на ирландцев они не распространяются. Бедные люди виновны лишь в том, что им пришлось покинуть свою страну и теперь они глубоко несчастны. Ни один честный человек не может бросить в них камень.
        Теперь Уилл был почти уверен в том, что Боумонт лжет. Возможно, он сам не принимает активного участия в заговоре, но определенно знает, кто этим занимается, или, по крайней мере, у него на этот счет должны быть подозрения. В любом случае, защищая этих людей, он ставит под подозрение себя.
        Уилл скрестил руки на груди.
        — Боюсь я вынужден настаивать, господин Боумонт,  — сказал он.
        Боумонт вскочил, оттолкнув свой стул с такой силой, что тот с треском ударился о стену.
        — А что вы мне сделаете, Эндикотт?!  — вскричал он.  — Арестуете меня? Будете охотиться на этих несчастных, как на трущобных крыс? Я не буду принимать в этом участия, можете мне поверить!
        Боумонт шагнул вперед, сжав кулаки и сверля Уилла взглядом. Уилл просто приподнял одну бровь, сохраняя спокойствие. Едва ли Боумонт на него бросится, но он был готов встретить его, если тот все же рискнет.
        — Лучше нам потолковать с ними сейчас, Боумонт, может быть они и невиновны,  — предостерегающим тоном промолвил Алек.  — Потому что так или иначе эти люди будут найдены.
        — И что потом?  — вызывающе спросил Боумонт.  — Вы расправитесь с ними? Устроите фальшивый судебный процесс, а потом повесите этих бедняг? Если я не встану на их защиту, кто это сделает?!
        — Вы хотите сказать, что симпатизируете ирландским радикалам, Боумонт? Тем, кто поддерживает восстание против ваших собственных соотечественников?  — спросил капитан Эндикотт.
        Эви вскрикнула от ужаса, но он заставил себя не смотреть в ее сторону. Еще никогда в жизни Уилл не испытывал такого отвращения к собственной службе, как сейчас.
        — Вы удивлены, что я защищаю тех, у кого отняли все права, с кем обращаются не лучше, чем с бродячими собаками? Да, я им симпатизирую и горжусь этим!  — бросил Боумонт в ответ.
        — Майкл!  — воскликнула Эви, заламывая руки от отчаяния.  — Не подливай масла в огонь!
        Уилл бросил на нее хмурый, предостерегающий взгляд. Она по-прежнему защищает Боумонта! Без сомнения, Эви верит, что он не виновен в измене, однако наверняка видит, что Майкл что-то утаивает, а может, и попросту лжет.
        Боумонт сделал явное усилие над собой, чтобы успокоиться. Он даже посмотрел на Эви с неуверенной улыбкой.
        — Ты права, Эвелин, я забылся.  — И повернувшись к Уиллу, добавил:  — Капитан Эндикотт, я вынужден просить вас и капитана Джилбрайда немедленно покинуть мой кабинет. Леди за один день столько от вас натерпелись.
        — Натерпелись? Ха!  — заметила Адел.  — Да я бы хотела прибить их собственным зонтиком!
        Алек недоверчиво покачал головой.
        — Я искренне сожалею, если мы чем-то огорчили их,  — заметил Эндикотт,  — но настаиваю на том, чтобы проводить вас до дома и забрать книги записей.
        — Боюсь, я огорчу вас, но домой не поеду,  — заявил Боумонт.  — Однако позабочусь, чтобы книги сегодня же доставили вам. Если вас что-то не устраивает, предлагаю вам потолковать с моим отцом, лордом Леджером.
        Боумонт явно решил стоять на своем, а это было плохо не только для него, но и для всех, включая Эви. Конечно, Уилл с Алеком вполне могли бы вытащить упрямца за шиворот, но сейчас, пожалуй, не стоит этого делать.
        — Как хотите,  — сказал Уилл.
        Он покосился на Алека, который все еще качал головой, вероятно, выражая недовольство всеми присутствующими. Никогда за все годы работы в военной разведке не было у Уилла более беспокойного дела. Одни сестры-близняшки чего стоят! Уилл подумал об Эви, и ему стало жарко.
        Коротко кивнув Эви, Уилл вышел из кабинета следом за Алеком. Через пару минут он обернулся на стук приближающихся башмачков.
        — Уилл, подожди, пожалуйста!
        К нему спешила Эви, растрепанная и в невероятном расстройстве. Он так надеялся избавить ее от этих разборок, но его планы срывались на каждом повороте из-за него самого, из-за нее…
        Эви схватила его за руку.
        — Что ты будешь делать?  — Она запыхалась и очень нервничала.
        — Он не оставил мне выбора, Эви. Я должен передать всю информацию начальству,  — ответил Эндикотт.
        Она вцепилась ему в рукав.
        — Но ведь ты же не веришь, что Майкл виновен в измене?!
        — Он себя странно ведет и не хочет говорить, что знает. Тебе ведь это тоже известно, не так ли?
        Эви не ответила, и Уилл осторожно снял ее руку со своего рукава.
        — У Боумонта есть время до трех часов на то, чтобы доставить нам книги записей и дать информацию о людях из списка,  — сказал он.  — Иначе я буду вынужден действовать.
        Кровь отхлынула от лица Эви, и Уиллу показалось, что она сейчас упадет в обморок.
        — Пожалуйста, не делай этого!  — прошептала она.  — Если у тебя есть хоть какие-то чувства ко мне, не делай этого!
        Уилл уже был готов противостоять ее мольбам. Долг превыше всего. Но он услышал, как Алек тихо выругался.
        — Дело не в тебе, Эви,  — ласково ответил Уилл.  — Я хочу, чтобы ты это поняла.
        Отчаяние и боль были в глазах Эви, она чувствовала себя преданной. У Уилла не было выбора. Он повернулся и оставил ее одну — несчастную, одинокую…
        Глава 20
        — Лучше подождите здесь, мисс, я буду рад сбегать наверх за капитаном,  — сказал консьерж дома Уилла, неодобрительно глядя на молодую робкую девушку. Он остановился на середине лестницы и посмотрел на нее через плечо.  — Не знаю уж, примет ли вас он в столь ранний час, мисс. А вдруг вас кто-нибудь увидит.
        Эви упрямо закусила губу.
        — Капитан Эндикотт будет рад меня видеть, можете мне поверить,  — сказала она.  — Я его нареченная.
        Однако ее слова, похоже, не убедили консьержа, и Эви его понимала. Какая уважающая себя женщина столь неосмотрительно заявится к своему жениху? В этом квартале располагались только квартиры и комнаты холостяков, и Уилл, без сомнения, будет не в восторге, оказавшись замешанным в очередной скандал, а это неизбежно, если узнают о ее визите в его дом. К счастью, было еще слишком рано, и б?льшая часть обитателей дома, должно быть, спала. Светские повесы и люди известные, вероятно, вернулись домой на рассвете и не встанут с постелей до полудня.
        За последние два дня Эви уже отправила ему три срочных письма с просьбой о встрече. Наконец он прислал записку, в которой сообщал, что слишком занят, чтобы зайти к ней, но непременно это сделает, как только у него появятся для нее новости. А пока, займись приготовлениями к свадьбе, закажи приданое — одежду, посуду, драгоценности.
        Прочитав это идиотское послание, Эви выскользнула из дома и быстро наняла экипаж. Всю дорогу она кипела от злости. Надо же, Уилл думает о приданном, когда судьба Майкла висит на волоске! Похоже, все считают, что их брак — дело решенное, но она пока даже не привыкла к этой мысли. Не то чтобы она не любит Уилла — любит, конечно, всем сердцем. Но когда в Сент-Маргарет он просто отвернулся и ушел от нее, Эви поняла, что у них нет шансов на будущее, пока они до конца не разберутся друг с другом.
        А также с беднягой Майклом, ведь для него дело может кончиться виселицей, а ведь он не виноват!
        Голова Эви пошла кругом от ужасных мыслей, заставив ее прислониться к стене. Последние две ночи она мерила шагами свою комнату, пытаясь обсудить сложившуюся ситуацию с сестрой. Бедняжка держалась лишь на нервах да кофе.
        — Мисс, вы тут в обморок случайно не упадете?  — Приветливое, круглое лицо консьержа немного приободрило ее.  — Хотите, я приведу капитана Эндикотта?
        Глубоко вздохнув, Эви махнула рукой.
        — Со мной все хорошо,  — проговорила она.  — Пожалуйста, покажите мне дорогу.
        Нет, ей не было хорошо, и, признаться, она опасалась встречи с Уиллом. Необходимо, чтобы он узнал информацию, которой Майкл наконец-то неохотно поделился с ней.
        При мысли о том, что она снова увидит Уилла, у нее подкашивались ноги и кружилась голова, кровь то убыстряла бег по жилам, то словно застывала на месте. Она с готовностью отдала ему сердце и тело и даже поверила, что он действительно ее любит. Несмотря на препоны судьбы, возникающие на их пути, и беду, что Уилл навлек на Майкла, их совместная жизнь — это мечта, которая наконец-то обретала реальность. И это было прекрасно.
        Правда, оставалось неприятное чувство: Уилл — шпион, и она застукала его в тот момент, когда он обыскивал письменный стол Майкла. Узнать, что он использовал их отношения для своих дел… Через это трудно переступить, несмотря на то что она любит его до потери памяти. С другой стороны, можно понять и Уилла. Он тоже чувствовал себя преданным, ведь она так рьяно поддерживала Майкла. А что ей оставалось делать? Да, возможно, Уилл поступил нехорошо, утаив от нее правду, но она верила, что у него честные намерения. Он выполнял свой долг перед королем и страной, в конце концов, она сожалеет, что Уилл не доверял ей настолько, чтобы поговорить начистоту.
        Эви с провожатым поднялись на третий этаж, консьерж торопливо пошел вперед по коридору. Жилище Уилла было не из самых роскошных, но тут было чисто, и три-четыре квартиры на каждом этаже содержались в порядке. Эви шла за консьержем почти до конца коридора, который упирался в узкое окошко на улицу.
        Мужчина громко постучал в последнюю дверь. Не получив ответа, он постучал снова и сказал:
        — К вам гостья, капитан!
        Эви услышала быстрые шаги, а затем дверь распахнулась. Уилл встретил их не глядя, вытирая мокрые волосы полотенцем. На мощной груди и плечах не успели высохнуть капельки воды. У Эви перехватило дыхание. Всего несколько дней назад она припадала на эту широкую грудь, когда экстаз разрывал ее на части в его объятиях.
        — Это ты, Алек?  — спросил Уилл, снимая с головы полотенце.  — Какого черта…  — Он осекся, глядя на Эви с таким видом, словно не мог поверить своим глазам.
        Эви слабо улыбнулась и махнула ему рукой, от волнения она не могла вымолвить ни слова. Ее дурацкая реакция вернула Уилла к жизни.
        — Хорошо, Хансен!  — бросил он.  — Не волнуйся. Мы уйдем отсюда.
        — Говорил я мисс, что не стоит сюда ходить, сэр,  — сказал консьерж, демонстративно закатывая глаза,  — но молодая леди и слушать меня не захотела.
        Уилл заговорщически ему подмигнул:
        — Да, я замечал за ней эту черту,  — сказал он.  — Только никому об этом ни слова, Хансен, понимаете?
        Консьерж попятился по коридору, нервно бормоча о том, что он будет нем как рыба. Эви смотрела на Уилла и улыбалась — теперь, мокрый и взъерошенный, он больше походил на льва, а не на волка, а волосы напоминали роскошную золотистую гриву.
        — Заходи!  — Подтолкнув Эви в комнату, Уилл захлопнул дверь. Широко расставив ноги и подбоченившись, он сердито смотрел на нее.  — Ты с ума сошла, Эви? О чем ты только думала, черт побери?
        Она стояла перед ним, как провинившаяся девчонка, робко глядя в его рассерженное лицо и боясь опустить взгляд на грудь и бедра, лишь частично прикрытые наполовину застегнутыми бриджами, а также босые ноги. На ее взгляд Уилл был прекрасен и больше всего на свете Эви хотелось броситься в его объятия.
        Не говоря ни слова, Уилл схватил Эви за локти, притянул к себе и впился в ее губы жадным поцелуем. Эви обожгла его влажная кожа, пахнущая дорогим мылом.
        — Ну а теперь, когда ты совершила еще один опрометчивый поступок,  — сказал он, подводя Эви к уютному на вид креслу у очага,  — садись и спокойно жди, пока я что-нибудь на себя накину.
        Эви попыталась прийти в себя и восстановить дыхание. На своих губах она ощущала вкус его поцелуя.
        — Не беспокойся за мою нравственность,  — иронично ответила она, когда Уилл вышел из комнаты.  — Я все это уже видела.
        Уилл резко вернулся из соседней комнаты, и в его голубых глазах вспыхнуло, как показалось Эви, раздражение, хотя она не могла быть до конца в этом уверена. Вид у него был крайне недовольный.
        — Ты еще вообще ничего не видела, уверяю тебя,  — сказал Эндикотт, и голос его напомнил рычание льва, на которого он теперь был так похож.
        — Не хвастайся, Уилл,  — парировала Эви,  — это нескромно.
        Уилл ухватился руками за притолоку двери и подтянулся на руках, демонстрируя великолепную физическую подготовку и красоту тела.
        — Ты меня до полного безумия доводишь, тебе это известно?
        Эви попыталась придумать достойный ответ на это оскорбление, но в конце концов сочла нужным прикусить язычок. Ответ выходил совсем детским, учитывая то ужасное затруднительное положение, в котором они оказались.
        Уилл недоверчиво усмехнулся, прежде чем исчезнуть в соседней комнате.
        Эви со вздохом уперлась локтями в колени и подперла щеки руками. Борясь с усталостью, она пыталась привести в порядок мысли, чтобы сообразить, как помочь бедняге Майклу и заставить Уилла отнестись к нему не как к сопернику, а как к человеку, попавшему в беду. Конечно, обидно, что Майкл тоже лгал ей, но, видно, таковы все мужчины — доверять им абсолютно нельзя, а уж доверяться тем более…
        — Эви, могу я тебе что-нибудь предложить?  — Казалось, голос Уилла прозвучал откуда-то издалека, словно она задремала.
        Эви вздрогнула и очнулась. Она увидела, что он присел перед ней на корточках, а на нем рубашка, жилет, брюки и сапоги. Надо же! Она даже не слышала, как Уилл вошел в комнату!
        — Н-нет, я в порядке,  — запинаясь, пробормотала она.  — Я просто устала.
        Уилл обеспокоенно нахмурился и накрыл ее руки своими ладонями.
        — Именно поэтому ты должна отдыхать дома, а не носиться по городу, рискуя нарваться на еще больший скандал,  — сказал он.  — Не хочу читать тебе мораль, моя дорогая, но что ты тут делаешь? Мог еще кто-нибудь кроме консьержа увидеть, что ты зашла в мой дом?
        — Нет, я была очень осторожна.  — Эви в нетерпении схватила Уилла за руку.  — Я заплатила консьержу, чтобы он молчал о том, что видел.
        — Я об этом позабочусь.  — Уилл встал и поднял Эви с кресла.  — Послушай, ты должна как можно быстрее попасть домой, прежде чем твои родные проснутся. Или, если нас увидят на пути в Риз-Хаус, то мы сможем объяснить твоей матери, что ездили на утреннюю прогулку.
        Эви сопротивлялась его усилиям подтолкнуть ее к двери.
        — Я не уйду, пока мы не поговорим,  — заявила она.
        Уилл опять стал мрачнее тучи.
        — Эви, сколько раз тебе повторять…
        — Я разговаривала с Майклом,  — перебила она.  — Он передал тебе на словах кое-что…
        На лице Уилла на мгновение появилась тень недоверия, но затем его брови неодобрительно сошлись на переносице.
        — Где это ты с ним говорила? Что ты имеешь в виду? Он под домашним арестом в доме своего отца, и к нему никого не пускают, пока вся эта неразбериха не закончится!  — возмутился Уилл.  — Герцог Йоркский обратил на это особое внимание лорда Леджера, когда согласился, чтобы Боумонту разрешили остаться дома, а не посадили в тюрьму за подозрение в измене.
        — Да, я знаю,  — ответила Эви.  — Лорд Леджер дал мне это понять вчера вечером, когда я зашла к ним. К тому же я прекрасно знаю, что ты и герцог пока не оказали Майклу никакой поддержки. Конечно, ты решил пока не предъявлять ему обвинение, потому как опасаешься, что это послужит предупреждением для его приятелей-конспираторов. Если они, конечно, существуют на самом деле,  — торопливо добавила она.
        Уилл недоверчиво уставился на нее.
        — Все это тебе поведал лорд Леджер?  — спросил он.
        Эви кивнула.
        — Невероятно! И потом он позволил тебе увидеться с Боумонтом, вопреки приказаниям герцога?
        Эви лишь отмахнулась от этого вопроса.
        — Тебя послушаешь — и все кажется хуже, чем на самом деле,  — заметила она.  — Я просто сказала лорду Леджеру, что Майкл владеет информацией, которую тебе нужно знать, и что я — единственная, кто может ее у него получить.
        Уилл отступил на шаг, чтобы между ними появилось небольшое расстояние.
        — Так ты все-таки знала, что Боумонт лжет, не так ли?
        Эви неохотно кивнула. Ей сильно не понравился суровый взгляд Уилла.
        — И когда ты это поняла?  — поинтересовался он. Теперь Эндикотт словно вел допрос, а Эви была подозреваемая.
        — Думаю, примерно в то же время, что и ты,  — отозвалась Эви.  — Когда Майкл начал крутить что-то об именах в найденном списке.
        — Но ты все же промолчала,  — Уилл покачал головой.  — По сути ты защищала Боумонта, хотя знала, что он замешан в этой истории. Как ты могла предпочесть его своей стране, Эви? Мне?
        Эви заставляла себя не слишком остро реагировать на слова капитана Эндикотта. В конце концов, она ждала от него чего-то в этом роде, такого же пафосного.
        — Это не то, что ты думаешь,  — ответила она.  — Он мог лишь догадываться о предполагаемом заговоре. Мог,  — подчеркнула Эви поднимая руку, чтобы остановить начавшего было ей возражать Уилла.  — Майкл действительно не состоит в заговоре, и он никоим образом не содействует ни прямо, ни косвенно заговорщикам. Именно поэтому он согласился рассказать мне, что знает. Он невиновен, клянусь!
        Уилл пригладил мокрые волосы и повел мускулистыми плечами под тонкой тканью облегающего жилета. Святой Господь, этот человек образец мужской силы и грации,  — подумала Эви.  — Что он во мне нашел?
        — Дадим компетентным людям принять решение, виновен Боумонт или нет,  — произнес Уилл спокойно.  — А пока расскажи мне все, что тебе известно.
        — Конечно, но я была бы тебе благодарна, если бы ты предложил мне сесть. А то ты так смотришь на меня, словно собираешься проглотить, если я скажу то, что тебе не понравится.
        На его суровом лице промелькнула печальная улыбка.
        — Я скорее проглочу тебя, если ты скажешь что-нибудь приятное,  — отозвался он.  — Но я тебя понял.
        Эви залилась краской, но к тому моменту, когда он притащил ее назад к креслу, она смогла вернуть себе самообладание. Отодвинув для себя стул из-за небольшого письменного стола, стоящего у окна, Уилл сел, сложил на груди руки и вопросительно приподнял брови, как бы приглашая ее начать рассказ.
        — Из тебя бы вышел отличный мировой судья. Это я говорю на случай, если ты задумываешься о будущей карьере,  — пошутила Эви.  — Очень хорошо. Во время той ужасной встречи в Сент-Маргарет я уже знала точно, что Майкл понятия не имеет ни о каких предательских заговорах.
        — Это ты так только думаешь, но как ты об этом узнала?  — поинтересовался Эндикотт.
        — Как? Видишь ли, я всегда чувствую, когда Майкл лжет. Это не очень хорошо ему удается, как ты, должно быть, заметил. К тому же за последние несколько лет я очень хорошо его изучила…
        Эви замолчала, увидев, что Уилл прищурился, и из его глаз вот-вот полетят голубые искры.
        — Не то чтобы очень хорошо,  — поспешила она уточнить.  — Не в том смысле, что ты, наверняка, подумал, вспомнив недавний случай в гостиной.
        Но Уилл не внял ее словам.
        — Тогда, быть может, все-таки объяснишь мне, что имела в виду, говоря, что ты очень хорошо его узнала,  — стараясь сдержать ярость, прогремел Уилл.
        Эви подняла руки, словно собираясь сдаваться.
        — Мы же собирались пожениться, глупый ты человек. Неужели ты считаешь, что мы не говорили о том, какой бы хотели видеть нашу совместную жизнь? Мы с Майклом очень хорошие друзья, или можно сказать, что мы были очень хорошими друзьями, пока не появился ты и все не разрушил.
        Уилл пожал плечами, похоже, не испытывая ни малейшего сожаления.
        — Вы неисправимы, Волк Эндикотт,  — вздохнула Эви.
        Уилл нетерпеливо взмахнул рукой.
        — Знаю, милая, но довольно уже говорить обо мне. Переходи, наконец, к делу, которое тебя сюда привело.
        — Майкл вовсе не хитрый и не скрытный человек. Он страстен и открыт по отношению к тому, во что верит, и еще очень принципиален. Это человек, обладающий… повышенной чувствительностью, лучшего определения мне не подобрать. Он ненавидит насилие и убийства.  — Она почесала нос.  — Он очень щепетилен в этом смысле. Майкл даже отказывается охотиться, считая это убийством.
        — Неужели?  — хмыкнул Уилл, на которого слова Эви, похоже, не произвели должного впечатления.  — Все это очень хорошо, но что, если за него кто-то другой делает грязную работу?
        — Нет,  — твердо ответила Эви.  — Майкл никогда не стал бы участвовать в чем-то подобном. К тому же я не меньше него занимаюсь делами Хибернианской благотворительной ассоциации. Сомневаюсь, что он смог бы скрыть от меня сам факт участия в заговоре, даже если бы очень захотел.
        — И все же он солгал,  — скептическим тоном напомнил Эндикотт.
        — Да, это единственное, но это пустяк. Майкл соврал поневоле, вовсе не собираясь обмануть тебя.
        Уилл нахмурился.
        — Что-то я тебя не понимаю,  — сказал он.
        — Это обыкновенный список из четырех имен, мужчин, у которых возникли трудности с адаптацией к жизни в Лондоне. Майкл близко к сердцу принимает то, что у этих бедолаг нет будущего в Лондоне, и считает, что им будет лучше в Америке — в Филадельфии или Бостоне например. Майкл даже сказал об этом Теренсу несколько недель назад. Теренс не придал этому значения, должна добавить.
        Уилл с минуту размышлял над ее словами.
        — К этому мы еще вернемся,  — наконец промолвил он.  — Давай все-таки внесем ясность: что же секретного в этом перечне имен? Так что же Боумонт тогда утаивает? Что-то его явно беспокоит, иначе он бы не вел себя так, как идиот.
        Эви глубоко вздохнула, приводя в порядок мысли. Это будет самой сложной частью разговора.
        — Ты когда-нибудь слышал о битве при Гарве?
        — Боюсь, что нет,  — покачал головой Уилл.
        — Но я полагаю, что ты слышал о риббонменах из общества «Риббон». Я видела, как ты отреагировал на информацию о том, что мужчины, входящие в список, приехали из Лондондерри.
        Уилл понимающе улыбнулся.
        — Ты очень наблюдательна, Эви,  — заметил он.  — Да, мне известно, кто такие риббонмены. Все они — члены тайного католического общества, выходцы в основном из Северной Ирландии. Они борются против законов об арендаторах и выселения лендлордами-протестантами. Состоят ли мужчины из списка Майкла в этом обществе? Так состоят?
        — Я дойду до этого через минуту, после того как расскажу тебе о битве. В 1813 году по окончании сельской ярмарки в Гарве, которая является частью Лондондерри, началось столкновение между сотнями риббонменов и членов организации «Оранж-Ордер». Майкл называет последних верноподдаными волонтерами, поскольку у них нет иного названия.
        Уилл кивнул.
        — Я знаком с организацией «Оранж-Ордер». Они виновны в зверствах не меньше, чем какие-нибудь радикальные католические группы,  — заметил он.
        — Верно,  — согласилась Эви.  — И те и другие были отменно жестоки, и результат, само собой, оказался плачевен, как тебе известно.
        Эви слышала рассказы об этих зверствах от женщин в Сент-Маргарет. Несмотря на все те трудности, с которыми они сталкивались в Лондоне, Эви удивилась, что они захотели оставить землю своих предков, охваченную чудовищным насилием.
        Уилл наклонился вперед, упершись локтями в бедра, и вопросительно заглянул Эви в лицо.
        — В списке… мужчины из Лондондерри, я полагаю.
        — Вообще-то все они из Гарвы,  — тихо сказала Эви.
        Уилл рывком выпрямился.
        — Боже правый, так ты утверждаешь, что мужчины из списка — риббонмены и они здесь, в Лондоне?
        Эви нахмурилась, услышав сердитые нотки в его голосе.
        — Майкл не уверен, что они так назвали бы себя, особенно сейчас,  — сказала она.  — Но они покинули Ирландию после ужасного сражения, потому что… ну-у…
        — Потому что они скрывались от ареста?  — уточнил Уилл.
        Эви невольно сочувствовала этим людям.
        — Это вовсе не обязательно означает, что они в чем-то виновны в Ирландии или здесь, в Англии. Судя по словам Майкла, некоторых попросту задержали во время заварухи.
        — А что скажешь об О’Шае?
        — Терренс и не пытается скрыть свою принадлежность к обществу «Риббон», он ненавидит англичан.
        — Да, я это заметил,  — сухо отметил Уилл.  — Итак, Боумонту стало известно, что мужчины беженцы, но он предпочел умолчать об этом. Мне очень жаль, но это не пойдет ему на пользу.
        — Но это же не так, Уилл!  — воскликнула Эви.  — Майкл понятия не имел ни о заговоре, ни о тайной организации, пока мы ему не сообщили.
        — Тогда почему, черт возьми, он просто не сказал мне правду?
        — Во-первых,  — стала объяснять Эви терпеливо,  — Майклу даже в голову не могло прийти, что кто-то из этих людей имеет отношение к преступному заговору или готовящемуся покушению. Ему известны лишь их личные истории и тот факт, что они несчастливы в своей новой жизни.
        — Но есть ведь и вторая причина, из-за которой Боумонт предпочел не делиться со мной своими сомнениями?  — спросил Эндикотт, которого явно не удовлетворили объяснения Эви.
        — Майкл обеспокоен тем, что этим людям никогда не дождаться справедливого слушания их дела. Их арестуют и повесят за измену, опираясь лишь на слухи и безумные предположения.
        Уилл принялся было спорить с ней, но Эви остановила его, подняв руку.
        — Ты же сам знаешь, сколько стрел из предрассудков и ненависти направлено на ирландских католиков, особенно здесь, в Лондоне. Со многими обращаются всего лишь чуть лучше, чем с животными. И ты можешь винить Майкла в том, что он о них беспокоится?
        — Я все прекрасно понимаю,  — хмурясь, произнес Уилл.  — И я им симпатизирую. Но почему Боумонт хотя бы не поделился со мной своими тревогами? Я бы заверил его, что сделаю все возможное для того, чтобы с этими людьми обошлись справедливо.
        Эви задумалась над его словами.
        — Майкл не доверяет тебе,  — сказала она.  — Именно поэтому он ничего тебе не сообщил.
        Глаза Уилла полыхнули гневом.
        — Потому что я солдат или потому, что я собираюсь на тебе жениться?  — поинтересовался он.
        Эви изумленно посмотрела на него, недоумевая, как он может быть таким глупцом.
        — Он не доверяет тебе, потому что ты мне солгал,  — ответила она.  — Ты меня предал и манипулировал мной, к тому же ты это сделал не в первый раз.
        Уилла передернуло от ее справедливых слов. Все было именно так.
        — Эви, ты что, рассказала Боумонту о нашем прошлом? Но это наше дело, а не его!
        Эви поняла, что в данном случае она переиграла.
        — Сейчас об этом не стоит переживать,  — ушла она от ответа.  — Пожалуйста, скажи мне, что ты предполагаешь делать дальше?
        Уилл поднялся, казалось, он куда-то торопится.
        — Сначала я отвезу тебя домой, а потом отправлюсь к Боумонту и потребую рассказать мне, где прячутся эти люди.
        Эви покачала головой.
        — Он этого не знает,  — сказала она.  — Ты можешь проверить церковные записи, но я сомневаюсь, что они тебе помогут. Ты же знаешь, что за кроличий садок этот Сент-Джайлз!
        Уилл сурово посмотрел на нее.
        — Ты уверена, что Боумонт ничего не скрывает? Или ты, что не исключено, защищаешь его?
        Эви вскочила, вспышка негодования не оставила следа от ее усталости.
        — Конечно, я ничего не утаиваю! Ты знаешь, как трудно мне было вот так просто прийти сюда? Довериться тебе, когда ты так явно не доверяешь мне?
        Похоже, на Уилла ее слова не произвели никакого впечатления. Более того, он ухмыльнулся уголком рта.
        — Я доверяю тебе, Эви,  — сказал он.  — А если о ком и беспокоюсь, то только о себе самом.
        — Понятия не имею, что это означает,  — промолвила Эви.
        — Разве? Тогда не переживай. Пойдем, нам надо ехать. Мне нужно застать Алека, а потом еще разочек потолковать с Бриджит О’Шай. Возможно, я вытрясу из нее что-нибудь новенькое об ее братце.
        Эви уже знала от миссис Рафферти, что Уилл и Джилбрайд разговаривали с Бриджит. Девушка, что понятно, устроила истерику, услышав, что ее брат, возможно, причастен к заговору. Когда Уилл потянулся к Эви, чтобы взять ее за руку, она отстранилась.
        — Ты ведь поможешь Майклу?  — спросила она, будучи не в силах сдержать тревогу.
        Эндикотт покачал головой.
        — Ты явилась в такую рань только ради этого?  — спросил он.  — Ради того, чтоб спасти шкуру Боумонта?
        Эви возмутилась:
        — Нет, конечно! Я хочу, чтобы все это побыстрее закончилось ради тебя, меня, ради всех остальных. Но Майкл не виновен, Уилл! И ты наверняка это видишь! Мне нужно, чтобы ты ему помог!
        — А вдруг не помогу? Что ты будешь делать?  — холодно спросил он.
        Эви несколько растерялась, но быстро взяла себя в руки — все-таки она неплохо знала Уилла.
        — К чему пустые угрозы, Уилл? Это тебе не идет,  — сказала она.
        Уилл схватил ее за плечи и встряхнул.
        — Черт возьми, Эви! Я сочувствую, когда невинный человек попадает в скверную ситуацию, Боумонт в большой беде, не сомневаюсь в этом! Я даже не знаю, могу ли я что-то сделать.
        Эви положила руки ему на грудь, он просто пылал от огорчения и гнева. Она считала его предателем, но Уилл находился под огромным давлением, которое оказывал не только его отец, но и угроза, нависшая над ним. Если они с Джилбрайдом не смогут раскрыть заговор, результат для обоих может оказаться плачевным. Неудача, без сомнения, накроет тенью всю их дальнейшую жизнь, и тогда какой шанс на хорошее будущее может быть у новобрачных?
        Приподнявшись на цыпочках, Эви нежно поцеловала его в подбородок.
        — Знаю,  — шепнула она.  — Просто, пожалуйста, сделай все, что сможешь. Ради меня.
        Он приподнял ее с пола, и их лица оказались друг против друга. Эви тихонько охнула. Его глаза пылали неподдельной страстью, целая буря чувств заставляла раздуваться его ноздри.
        — Ты любишь Боумонта, Эви?  — спросил он.  — Скажи мне правду, раз и навсегда.
        Эви вытаращила на него глаза.
        — Что?! Нет, конечно, я не люблю его. Неужели ты ничего не понял той ночью, глупец?
        Эндикотт не уронил ее на пол, он поставил ее аккуратно, как драгоценную вазу, прижал ее к себе, и их губы встретились.
        Глава 21
        Эви ощутила вкус его неистового поцелуя. Она ответила ему, уцепившись за края жилета Уилла, чтоб слегка приподняться на цыпочки. Они тонули в жарких объятиях, словно пытаясь раствориться друг в друге.
        Она так вцепилась в его жилет, что послышался треск. Оторвавшись от ее губ, Уилл засмеялся.
        — Ни к чему рвать мою одежду, Эви,  — пошутил он.  — Ты могла просто попросить…
        Эви смутилась, ее поведение, конечно, недостойно благовоспитанной леди. Порвать одежду своего жениха — это уже провокация. К тому же она и не думала раздевать его, хотя сейчас эта мысль показалась ей весьма привлекательной. Но Уилл твердо дал ей понять, что она должна вернуться домой, а он — продолжить свое расследование.
        Почувствовав, что его пальцы прикасаются к ее подбородку, пытаясь быстро развязать ленты ее капора, Эви рискнула спросить:
        — Что ты делаешь?
        — Раздеваю тебя.  — Он отбросил капор в сторону.
        — Зачем?
        — Чтобы заняться с тобой любовью,  — ответил Уилл, стягивая с Эви жакет. Он по-хозяйски повернул ее спиной к себе и занялся крючочками на платье. Действуя проворнее любой горничной, Уилл ловко избавил Эви от платья, и оно присоединилось к растущей куче вещей на стуле.
        — Но мне показалось, что ты торопишься,  — сказала Эви.
        Она прекрасно понимала, что ее протест прозвучал как-то совсем неубедительно. Ей же вовсе не хотелось, чтобы Уилл останавливался, ведь от чудесных прикосновений между ее ног начал разгораться приятный жар.
        Расшнуровав ее корсет, Уилл повернул Эви лицом к себе. Ее сердце замерло, когда она увидела взгляд собственника, владыки и повелителя.
        — Я спешу,  — проворчал он.
        Судя по тому, как жадно он пожирал взглядом ее прелести, Эви поняла, что Уилл говорит не только о расследовании, которое его ждет, но и о чем-то другом.
        Подхватив ее на руки, он крепко прижал ее к своей груди.
        — А теперь что ты делаешь?  — спросила Эви.
        — Теперь я несу тебя в постель.  — Он быстро направился в спальню.  — Будь я проклят, если еще раз займусь с тобой любовью в кресле!
        Эви увидела простую, но довольно элегантно обставленную комнату. Кровать с четырьмя столбиками по углам, высоким матрасом и толстым стеганым одеялом выглядела очень уютной.
        — О полагаю, перемена должна быть чудесной, не так ли?  — улыбнувшись, промолвила она, когда Уилл аккуратно уложил ее на одеяло.
        Когда он рассмеялся в ответ на ее забавное замечание, она сморщила носик.
        — Не обращай на меня внимания,  — Эви вздохнула.  — Просто я опять чувствую себя дурочкой.
        Уилл, начавший было снимать с себя жилет, замер.
        — Эви, ты ведь этого хочешь, не так ли?
        Если честно, Эви не была точно уверена, чего ей хотелось в это мгновение, не считая разве того, чтобы Уилл оказался в безопасности, а Майкл — на свободе. А ее скудный опыт показывал, что занятия любовью с Уиллом имеют обыкновение приводить к неприятным осложнениям. Но жадное, почти отчаянное желание, высветляющее его голубые глаза, и напряжение, охватившее его могучее тело, без сомнения, подсказывали ей, как ему это нужно. Нужна она. Так же, надеялась Эви, как и он нужен ей.
        Она робко улыбнулась Уиллу.
        — Конечно, хочу, дурачок.
        — Слава богу,  — пробормотал он. Улыбка чуть расслабила морщины у рта.  — Потому что мне необходимо почувствовать, что мой пенис погружается в твое тело, Эви, и я хочу взять тебя немедленно.
        — Уилл Эндикотт,  — выдохнула Эви,  — ты невыносим и неприличен.
        Вообще-то, если говорить о приличиях, на Эви была только тоненькая сорочка, так что, пожалуй, она не имела никакого права журить его.
        Уронив жилет на пол, Уилл протянул к Эви руки.
        — Дорогая моя, я только начинаю,  — промолвил он.
        Уилл оставил на ней только сорочку, чулки и туфли. Он жадно прильнул к ее губам, не обращая внимания на слабые протесты. Признаться, она находила все это невероятно возбуждающим, а его экстравагантная демонстрация мужской силы заставила ее мгновенно воспламениться.
        Едва Эви приподнялась на локтях, чтобы чуть успокоиться, Уилл стянул через голову рубашку. Затем он расстегнул пуговицы на бриджах, чтобы освободить восставшее естество, забрался в постель и оседлал Эви. Эви ласкала взглядом его великолепное, полуобнаженное тело, его возбужденный жезл.
        — Ты все еще в сапогах, а я в туфлях. И в очках,  — напомнила она.
        Уилл тут же снял очки с ее носа и положил их на прикроватный столик.
        — Я бы не стал переживать из-за туфель, Эви,  — произнес он.  — Меня это заводит…
        — Да не в этом дело,  — отозвалась Эви и застонала — он прикоснулся к ее груди.  — Это не очень…
        Не договорив, Эви вскрикнула. Уилл наклонился и стал посасывать ее сосок сквозь ткань сорочки. Когда он языком стал обводить вокруг соска круги, Эви сладострастно застонала и выгнулась дугой. Уилл натянул влажную ткань и стал нежно тереть его пальцем.
        — Уверяю тебя, милая, что обувь не станет нам помехой,  — хрипло вымолвил он.
        Он положил горячие ладони на ее груди, и стал ласкать их нежные округлости, а затем его голова снова опустилась к ним… Несколько безумных мгновений он сосал, дразнил и страстно мучил ее груди до тех пор, пока Эви не стала извиваться под ним. Она почувствовала, что ее лоно увлажнилось и размякло в предвкушении более смелых ласк, а внутри нее побежали волны сладострастия. Это показалось ей невероятным, но, похоже, она может достичь пика наслаждения еще до того, как он перейдет к самым активным действиям.
        Внезапно Уилл сел, и Эви открыла полные него глаза.
        — Этого недостаточно,  — заявил он.
        Она приподнялась на локтях.
        — Чего недостаточно?  — переспросила Эви.
        Не ответив, он задрал подол ее сорочки до шеи. Эви завизжала, испугавшись, что он полностью обнажил ее при свете дня. Да, он видел ее нагой в их первую ночь, но тогда комната была едва освещена, к тому же на ней все-таки оставалось кое-что из одежды. Зато теперь каждый дюйм ее тела был открыт его горячему взгляду — и это на утреннем солнце! Он видел ее налитые груди и розовые соски, равно как и ее немодно пышное тело. Эви почувствовала, что краска стыда заливает ее, начиная с пяток, и поднимается вверх быстрой и теплой волной.
        — Господи, ты великолепна!  — прорычал Эндикотт.
        Он и сам раскраснелся и был чрезвычайно возбужден. Эви несмело улыбнулась ему, чувствуя себя беззащитной, но все же невольно положила руки на то место, инстинктивно прикрывая, к которому так стремился Уилл Эндикотт.
        — Нет, не нужно!  — воскликнул он.
        Он развел ее руки в стороны, а затем сделал нечто совсем уж удивительное. Широко раздвинув ее колени, Уилл приподнял их, скользнул на кровать и устроился между ее ног. Эви приподнялась на локтях повыше, чтобы посмотреть на него. Она явно была заинтригована, но ничего не понимала.
        — Господи, что ты делаешь?  — спросила она.
        Он озорно улыбнулся.
        — Я делаю нечто потрясающее.
        Уилл положил руки на внутреннюю часть бедер Эви, словно хотел удержать на месте, а потом склонился к ее лону. Он языком прикоснулся к складочкам и нашел между ними тугой бутон. Эви изумленно вскрикнула и изогнулась так сильно, что едва не поднялась с постели. Неудивительно, что Уилл так крепко держал ее. Блаженная истома волнами поднималась в ней. Эви поняла, что пока он ласкает ее губами и языком, она не может ничего сделать и в состоянии лишь отдаться чудесным ощущениям.
        Впрочем, Уилл становился все более настойчивым. Его широкие плечи удерживали ее бедра, а руки держали на месте, пока он подвергал Эви сладкой пытке. Она откинулась на подушки и, закрыв глаза, млела от наслаждения. А затем, извиваясь под его руками, она инстинктивно подтолкнула лоно к его губам, пытаясь оказаться еще ближе к ним, чтобы язык Уилла достал до того уголка, который больше всего изнывал по обжигающим ласкам.
        Уилл поднял голову и посмотрел на нее.
        — Господи, как ты прекрасна!  — прошептал он.
        Эви, словно в полусне, приподнялась на локтях. Что-то произошло у нее в животе, когда она увидела золотовласую голову Уилла между своих ног. Он играл с ней, пальцы путались в ее кудряшках и разводили складочки лона, чтобы открыть его взору женское естество. И вся Эви открывалась ему — тело, сердце, душа,  — ожидая, чтобы он взял ее.
        — Как ты хороша, Эви,  — проговорил Эндикотт.  — Все в тебе замечательно.  — Его чуть хрипловатый голос проникал в самую ее душу.
        — Уилл…  — простонала Эви, голос ее дрожал от желания.
        Глаза их встретились, но Уилл тут же снова опустил голову к ее лону и так крепко впился в него губами, что уже через мгновение она испытала внезапный, взрывной оргазм. Издав высокий то ли стон, то ли вой, она вцепилась трясущимися руками в его плечи.
        Но через миг Уилл приподнялся, заложил руки Эви ей за голову и ворвался в нее, отчего ее экстаз поднялся до недостижимых высот. Эви ухватилась за его шею, а ее лоно крепко обхватило его естество, проникшее в самую глубину ее чрева.
        Уилл застонал, снова и снова входя в нее яростными толчками. Зависнув над ней, он прожигал ее горящим, почти лихорадочным взглядом. Эви чувствовала себя на вершине блаженства.
        — Волк…  — прошептала она хриплым от возбуждения голосом.
        — Да, любовь моя… Я здесь, с тобой…
        Схватившись за его плечи, она поймала его взгляд. Эви чувствовала, как ее сердце раскрывается перед ним.
        — Я люблю тебя,  — проговорила она.
        Закрыв глаза, Уилл в последний раз толкнулся в ее лоно, а затем его тело сотряслось от божественных конвульсий, возносящих к пику наслаждения. Эви крепко обхватила его бедра ногами, мечтая вечно быть соединенной с ним.
        Выдохнув, Уилл попытался восстановить дыхание, а затем перекатился на спину увлекая ее за собой. Эви отдыхала, раскинувшись на нем, пребывая в блаженном оцепенении.
        Прошла примерно минута, и Уилл приподнял голову.
        — С тобой все в порядке?  — осторожно спросил он.
        — О-о-о…  — простонала Эви ему в грудь. Она начала задумываться над тем, сможет ли когда-либо вернуть себе способность шевелиться.
        — Ты уверена? Я был не совсем…  — Уилл не договорил.
        Она чуть приподнялась и посмотрела на него затуманенным взором.
        — Нежен?  — подсказала она.  — Нет, ты был словно зверь. Чудесный, могучий волк.
        В голубых глазах появилась тревога, но Эви лениво улыбнулась Уиллу.
        — Но я решила, что ты был великолепен, если тебе надо это знать.
        Эндикотт с облегчением засмеялся.
        — Слава богу!  — воскликнул он.
        Эви снова опустила голову ему на грудь, наслаждаясь тем, как его рука медленно поглаживает ее по спине.
        — Ты слишком много нервничаешь, Уилл,  — сказала она.
        Рука Уилла остановилась на ее пояснице.
        — Эви, а почему ты тогда перестала называть меня Волком?  — спросил он.
        Эви вспомнила их последнее лето, когда она намеренно приняла решение называть его Уиллом.
        — Волком тебя прозвали в детстве, а я не хотела, чтобы мы и дальше оставались детьми.  — Эви вздохнула, вспоминая, какими глупыми они были тогда.  — Я так торопилась повзрослеть.
        Повзрослеть и стать ему женой и любовницей — вот на что она надеялась.
        — Я не возражаю, если ты будешь по-прежнему называть меня Волком,  — сказал Эндикотт.
        Эви приподнялась, положила руки ему на грудь и уперлась в них подбородком.
        — Нет, мне нравится твое настоящее имя,  — возразила она.  — Оно означает «решительный защитник». Тебе это известно?
        Уилл закинул руки за голову, надеясь, что так ему будет ее лучше видно. Эви стало не хватать их на пояснице, зато так ей было удобнее любоваться его широкими плечами и крепкими руками.
        — Да, я это знал, но намерен привыкнуть, что ты станешь звать меня по имени, это так прекрасно.
        Эви опять положила голову ему на грудь.
        — Возможно, мы будем решительно защищать друг друга.
        Уилл едва слышно фыркнул.
        — Да, я в этом уверен,  — согласился он.
        — Уилл Эндикотт…
        Он быстро остановил ее.
        — Я тоже знаю значение твоего имени,  — заявил Уилл.  — Эвелин означает «свет».
        Уилл произнес это с таким чувством, что она вновь посмотрела на него.
        — Уилл…
        Потянувшись к Эви, он положил руку ей на затылок.
        — Ты мое солнышко, Эви,  — хриплым голосом проговорил он.  — Ты всегда была для меня лучезарным лучиком.
        Эви улыбнулась ему в ответ, но от волнения у нее так сильно перехватило горло, что она не могла говорить. Но потом Уилл вздохнул, и она почувствовала, что с ним произошла какая-то перемена. Короткая передышка подходила к концу, они вновь возвращались в реальный мир, полный опасности.
        — Я хотел бы весь день провести в постели с тобой, любимая,  — произнес Уилл,  — но…
        — Я знаю, что пора вставать,  — с сожалением сказала Эви.
        Соскользнув с кровати, она нашла свои очки. Последовав за ней, Уилл поднял ее туфлю, упавшую на пол, и помог ей с корсетом. Наклонившись, он поцеловал ее в нос.
        — Иди в соседнюю комнату и там оденься. Я присоединюсь к тебе через минуту.
        Эндикотт направился к умывальнику в углу комнаты, а Эви пошла собирать свои вещи. Она с трудом натянула платье, но до пуговиц так и не дотянулась. Тогда она попросту надела поверх платья жакет, зная, что тот прикроет беспорядок в одежде. Капор скрыл ее всклокоченную голову, слава богу, однако Эви подозревала, что вид у нее все равно взъерошенный.
        Тем не менее Эви сделала еще несколько попыток расправить подол платья, надеясь, что никто не догадается, чем она занималась все утро. А еще она попыталась не упасть, спускаясь лестницы, потому что ноги у нее все еще дрожали после взрывной встречи с Уиллом. Ей безумно хотелось принять горячую ванну, привести себя в порядок и спокойно поразмышлять об Уилле, включая преступные заговоры, предполагаемые убийства и собственную предстоящую свадьбу. Рядом с ним Эви чувствовала себя невыносимой развалиной.
        — Я совсем не хотел тебя торопить,  — сказал он, подхватывая ее под локоть,  — но мне нужно поймать О’Шая, пока его след не простыл.
        Она позволила ему довести себя до двери.
        — Но ты сделаешь все возможное, чтобы помочь Майклу, не так ли?  — Уилл хотел разобраться в данной ситуации до конца, но Майкл нарочно затягивал его дознание, это обстоятельство Эви очень тревожило.
        Глаза Уилла опасно блеснули.
        — Эви, я очень надеюсь, что ты не станешь давить на меня во время расследования, учитывая наши отношения.
        — Нет, конечно!  — возмутилась она.  — Как только такое могло прийти тебе в голову?
        — Как это могло не прийти мне в голову, учитывая наше прошлое,  — поправил ее Уилл.  — Господи, мы же отличная пара, не так ли? Думаешь, мы сможем когда-нибудь просто говорить друг другу правду?
        — А вот теперь ты ведешь себя грубо,  — заметила Эви, пытаясь не подать виду, как его слова ранили ее.  — Кроме того, это не я использовала наше знакомство. Не я, а ты!
        — У меня нет времени на длинные дискуссии.  — Он приподнял ее подбородок и посмотрел Эви в глаза.  — Давай проясним одно обстоятельство, любимая. Мы с тобой поженимся, что бы ни случилось с Боумонтом. Пока что мне все равно, что с ним будет, и я не стану переживать, даже если остаток жизни он проведет в каземате Ньюгейтской тюрьмы.
        — Не смей угрожать мне, Волк Эндикотт!  — воскликнула Эви.  — Я не намерена…
        — Ты должна сейчас узнать еще кое-что,  — перебил ее Уилл.  — Я никогда не разбрасываюсь пустыми угрозами.  — С этими словами он вывел ее из комнаты.
        Глава 22
        Уилл шел по безлюдной улице. Район был не из самых спокойных. В наступающих сумерках дома теснились словно банда подростков, собирающаяся напасть на прохожего сзади. Уилл обходил кучи мусора и распугивал шныряющих под ногами крыс. Сент-Джайлз — район нищеты, существование здесь похоже на тюремное и неудивительно, что живущие в трущобах ирландцы так агрессивны и ненавидят тех, кто может себе позволить достойную жизнь. А ведь всего в нескольких кварталах отсюда находится район Мейфэр — белые роскошные особняки, богатые магазины, состоятельные жители, он казался другой страной, так велика была разница между ним и этими трущобами. Трудно было не понять бедных тружеников, которые рвались уничтожить хозяев жизни.
        Годы войны научили его, что насилие обязательно влечет за собой насилие, гибнут обе враждующие стороны, зло порождает зло. Если Уилл с Алеком не выявят заговорщиков, обязательно пострадают невиновные, включая Эви, Бриджит О’Шай и даже Майкла Боумонта, который, похоже, виновен лишь в том, что у него слишком доброе сердце.
        Уилл миновал таверну, возле темных дверей которой кучковались несколько подозрительных типов. Они курили трубки и с интересом поглядывали на него. Уилл сунул руку под мундир, где прятался его пистолет, чтобы показать, что он вооружен. Это движение в сочетании с его многозначительным взглядом сделали свое дело. Двое мужчин скрылись в полуразвалившейся лавке. Оставшийся малый смотрел на него с беззубой улыбкой, которая могла бы показаться смешной, если бы не ненависть, исказившая его испитое лицо.
        Кто мог упрекнуть беднягу? Да стоимость одних только сапог Уилла, вероятно, могла бы обеспечить этого мужчину и его семью едой или выпивкой на год.
        Уилл завернул в переулок, ведущий к Вайн-стрит, а потом по улице Шарлотт-Мьюз к Уобурну. Темнота сгущалась, тяжелые черные тучи, казалось, легли на продавленные крыши домов Сент-Джайлза. К счастью, Эндикотт хорошо видел в ночном полумраке, глаза у него были зоркие, как у кошки. Из окон лился тусклый свет свечей или ламп, светились витрины винных лавочек и окна пабов — радость жителей этого бедного района.
        Прошло полтора дня, как Эви передала ему информацию, полученную от Боумонта. Уилл, Алек и люди Адена вели постоянные поиски О’Шая и других риббонменов. Уилл еще раз допросил Бриджит О’Шай, но та только рыдала да страстно отрицала возможность участия своего брата в заговоре. Правда, ее настроение изменилось, когда он напомнил ей о битве при Гарве и о роли риббонменов. На пару минут девушка затихла и успокоилась, а ее рыдания прекратились. Уилл надавил на Бриджит еще немного, и она наконец призналась, что ее брат участвовал в операции в Гарве, однако он поклялся, что оставит подобные дела, когда они переедут в Лондон. Правда, затем она вновь разрыдалась, причитая, что брат связался с плохими людьми.
        Уилл все-таки заставил девушку заговорить. Явно испугавшись потерять работу и опасаясь войти в противоречия с законом, девушка, в конце концов, указала адрес дома в неприятном районе в самом центре Сент-Джайлза, где прятался О’Шай и его соратники. Указание, правда, было весьма сомнительным, так как девушка могла соврать, выигрывая время и давая брату скрыться. Всего полчаса назад Алек отправил Адену срочное сообщение о том, что они разыскали дом, в котором прятался О’Шай. Когда письмо принесли в дом Адена, Уилл как раз был у него. Он тут же отправился на встречу с Алеком, пообещавшим не предпринимать никаких действий до его прихода.
        Обойдя угол, Эндикотт оказался на небольшой площади, окруженной со всех сторон трех — и четырехэтажными полуразрушенными домами. Уилл притаился в глубокой тени у какой-то двери, не обращая внимания на то, что по его ногам, похоже, прошмыгнула крыса. Он ждал Алека, не двигаясь и обводя глазами площадь, высматривал на всякий случай пути отступления. Сейчас любой прохожий самым нелепым образом может раскрыть его присутствие. Конечно, О’Шай вряд ли расставил тут дозорных, но незнакомца заметят мгновенно. Не привлекая к себе внимания, заговорщики сразу пустятся наутек.
        Спустя минуту-другую от стены здания на противоположной стороне площади оторвалась темная фигура и прокралась к Уиллу. Алек появился перед ним как мрачный призрак, облаченный в простую черную одежду. Он был небрит и в низко натянутом на лоб кепи, что делало его похожим на сомнительного типа из тех, что слонялись здесь по темным переулкам. Несмотря на свои внушительные размеры, Алек обладал грацией тигра, ловко выслеживающего добычу. Сейчас в этом маскарадном костюме он ни капельки не напоминал наследника богатого графства.
        — Есть уверенность, что это именно О’Шай?  — шепотом спросил Уилл.
        — Да, и он по-прежнему там.  — Алек прислонился к грубой оштукатуренной стене, словно намереваясь поболтать о каких-то пустяках.  — Он на третьем этаже.
        Уилл заметил, как в темноте свернули белые зубы Алека, когда тот усмехнулся.
        — Мне удалось забраться к окну по лестнице и рассмотреть негодяя, прежде чем он исчез в другой комнате. Судя по твоему описанию, это точно он. В доме только одна лестница. Негодяю будет чертовски больно, если он решит бежать через окно. Я на всякий случай поставил под окном двух людей Адена.
        — А кто следит за ним сейчас?
        — Каррингтон находится у лестницы. Насколько мне известно, О’Шай один, так что нам троим не составит труда справиться с ним.
        Уилл кивнул.
        — Тогда давай возьмемся за дело,  — сказал он. Интуиция подсказывала ему, что настала пора действовать.
        А еще Уилл беспокоился об Эви. Он вытянул из нее вялое обещание держаться подальше от прихода Сент-Маргарет и Хибернианской благотворительной ассоциации. Эви протестовала, ссылаясь на то, что в церкви и окружающих ее домах абсолютно спокойно, что отец О’Келли и миссис Рафферти находятся там, да и постоянный поток прихожан не ослабевает, но Уилл не хотел рисковать. Поскольку обещание Эви показалось ему не совсем искренним, он не мог рассчитывать на то, что она останется дома, в безопасности. Скорее всего, похоже, она умчится из дома пулей, и он мог бы остановить ее, только привязав веревкой к стулу. Впрочем, она и тогда, вероятно, нашла бы способ сбежать. Эви — упрямый человек, она очень принципиальна, и Уилл был уверен, что она принесет себя в жертву делу, если сочтет его нужным и справедливым. Эти качества, конечно же, кого угодно с ума сведут, но именно за это он и влюбился в нее без памяти.
        Задумавшись об Эви, Уилл споткнулся. Он действительно полюбил Эви. Он всегда любил ее, хотя позволял себе думать, что это просто увлечение, сексуальное влечение и не более того. Очевидно, что ему просто раньше не хватало мудрости признать факт, что Эви для него самый дорогой на свете человек.
        — Что случилось?  — шепотом спросил Алек.
        — Ничего. Задумался, но это неважно,  — отозвался Эндикотт.
        — Ты уверен?
        Уилл улыбнулся, хотя и сомневался, что Алек мог в темноте разглядеть его улыбку.
        — Нет, вообще-то это очень важно, но я расскажу тебе, когда мы закончим с делами.
        — Звучит зловеще,  — заметил Алек и сделал Уиллу знак молчать: они подошли к двери дома, где прятался О’Шай.
        Джилбрайд посмотрел вверх, а затем увлек Уилла в какую-то щель между обветшалой постройкой и каким-то сараем. В ширину тут явно было не больше полутора метра, так что им пришлось с трудом протиснуться туда.
        Услышав чьи-то шаги, Уилл затаил дыхание. Из дома вышли двое. Мужчина держал под руку женщину, он что-то с сильным ирландским акцентом говорил о детях. Они быстро перешли площадь, и тьма улицы тут же поглотила их.
        — Сколько человек живет в этом доме?  — поинтересовался Уилл, выскальзывая из укрытия. Широкие плечи его кузена застряли там так плотно, что Уилл решил помочь ему выбраться из укрытия. Но Алек в конце концов сумел выбраться сам, тихо выругавшись, потому как что-то порвал.
        — Черт возьми, это одна из моих любимых курток,  — пожаловался он.
        — Пожалуй, я не буду обращаться к твоему портному. А теперь перестань строить из себя идиота и ответь на мой вопрос!
        — Я бы сказал, что на каждом этаже живут четыре-пять семей, но не думаю, что они отважатся покинуть свой дом ночью. Это очень опасно. Как только на Сент-Джайлз опускается ночь, нормальные люди запирают двери на засов.
        Кузены подошли к обшарпанной двери, болтающейся на скрипучих петлях, открыли ее и переступили порог дома. Сент-Джайлз «благоухал» навозом, мочой и гниющим мусором, но воздух на улице показался им свежим, как май в окрестностях Кента, по сравнению с той вонью, что встретила их в этом отвратительном жилище. Уилла едва не вырвало от смеси запахов человеческих испражнений, плесени, табака и тушеной капусты.
        — Ужас!  — пробормотал Алек, мрачно зажимая нос.  — И как только они это выносят!
        — Могу только предположить, что на их родине было еще хуже,  — сказал Уилл. Он невольно задумался о том, насколько плохо могло быть в Ирландии, если люди считали этот район Лондона лучшим выбором.
        Из-под лестницы вышел высокий сухопарый мужчина. Он был одет в черное и двигался неслышно, словно экономя движения, что выдавало в нем одного из членов шпионского братства — Каррингтона.
        — Ну что?  — спросил Алек, не считая нужным знакомить мужчину с Уиллом.
        — Только пара, которую вы видели несколько минут назад,  — тихо проговорил Каррингтон.  — Я тихо поднялся к комнате проверить О’Шая. Он по-прежнему у себя, и я уверен, что он один.
        — Тогда за дело,  — кивнул Уилл.
        Трое мужчин, стараясь двигаться как можно тише, стали подниматься по старой лестнице, хотя и не могли предотвратить скрип и стон прогнившей древесины. К счастью, в коридорах о тишине и речи не было. За закрытыми дверями плакали младенцы, матери кричали на детей, стук и звон посуды говорили о том, что жильцы готовят ужин. Возможно, они могли бы с грохотом подниматься наверх, распевая песни пьяными голосами, и никто не обратил бы на это внимания.
        Однако с О’Шаем надо было держать ухо востро. Этот человек уже мог знать, что на него объявлена охота, поэтому он наверняка прислушивался к шуму и улавливал каждый посторонний звук.
        Они поднялись на третий этаж, не встретив ни единого обитателя дома, и прокрались к комнате О’Шая. Поднимаясь, они обговорили план действий: Алек выбьет дверь, а Уилл первым войдет в комнату, надеясь сразу же схватить О’Шая. Если понадобится, то остальные придут ему на помощь. Учитывая, каким здоровяком был О’Шай, Уилл решил, что необходимость в этом возникнет.
        Он досчитал до трех — раз, два, три,  — загибая пальцы, а затем сапог Алека нанес чудовищной силы удар по двери. Дверь распахнулась, наполовину сорвавшись с петель. Уилл ворвался в комнату и тут же увидел ошеломленное лицо О’Шая, пытавшегося подняться с низкой кровати, стоявшей перед небольшим очагом. Уилл налетел на него, прежде чем О’Шай сумел встать на ноги. Они тяжело упали на кровать, причем Уилл больно ударился плечом о деревянную спинку, а затем оба скатились на пол. Дерущийся со злобным отчаянием О’Шай умудрился схватить Уилла за горло.
        Уилл подставил ладонь Теренсу под подбородок и резко ударил, отчего голова О’Шая запрокинулась назад. На мгновение хватка великана чуть ослабла — этого оказалось достаточно, чтобы он сумел заехать коленом в живот О’Шая, от чего тот согнулся пополам. Спустя мгновение Алек и Каррингтон уже стаскивали О’Шая с Эндикотта. Ирландец продолжал сопротивляться, но он уже начал задыхаться, и двум мужчинам понадобилось не более полминуты, чтобы бросить его на шаткий плетеный стул, единственный предмет меблировки, не считая кровати, в этой мрачной комнатенке с низким потолком.
        А потом Уилл направил дуло пистолета на О’Шая.
        — Прекрати драться!  — крикнул он.  — Потому что я, не задумываясь, пущу тебе пулю в колено, чтобы ты успокоился. И я уверен, что палачу это не помешает исполнить свои обязанности и повесить тебя.
        Его угроза произвела нужное действие: О’Шай затих и сидел спокойно, пока Алек связал ему руки веревкой, вытащенной из внутреннего кармана. Но это не мешало ирландцу клясть его на чем свет стоит, обжигая взглядом темных глаз, полных ненависти. Возможно, О’Шай и виновен в измене, но он держался стойко и ни капельки не был испуган.
        — Хорошо. А теперь немного поболтаем.  — Уилл поправил пистолет в кармане.  — Предлагаю тебе отвечать на мои вопросы с предельной откровенностью, если хочешь избежать виселицы.
        — Думаю, у меня на это нет никаких шансов,  — бросил ирландец в ответ.  — Вы, мерзавцы, уже вбили себе в голову, что я виновен, и на этом конец.
        Уилл встретился глазами с Алеком: оба помнили, что Боумонт утверждал то же самое.
        — Мы сможем потолковать о снисхождении, если ты нам скажешь, на кого готовится покушение и выдашь своих сообщников,  — сказал Алек.
        О’Шай в ответ ухмыльнулся.
        — Нет у меня никаких сообщников, чертовы придурки! Я не знаю на кого вы охотитесь, вы поймали не того, это точно!  — рявкнул он.
        Уилл вытащил из кармана письмо Боумонта и помахал у него перед носом.
        — Тогда почему твое имя указано в списке?  — спросил он.
        О’Шай наклонился вперед, чтобы разглядеть бумагу. А затем он резко дернул веревку, которой его запястья были примотаны к спинке стула. Уилл был вынужден признать, что если этот человек и притворяется, то делает это просто отлично.
        — Знаешь этих людей?  — Он потряс бумагой перед лицом О’Шая.
        — Да,  — неохотно ответил О’Шай.
        Алек хлопнул его по плечу.
        — Этого мало, приятель!
        О’Шай обнажил зубы, как зверь:
        — Отвали, чертов шотландец!
        — Вот что я тебе скажу: не нарывайся!  — бросил Алек.
        — Нам известно, что ты риббонмен,  — сказал Уилл,  — как и остальные мужчины из списка. Вы все сбежали из Ирландии после битвы при Гарве.
        Даже при свете скудного огня в очаге и мерцающего пламени сальной свечи Уилл смог разглядеть, как кровь отхлынула от лица О’Шая.
        — Кто вам это сказал?  — прохрипел он.
        — К примеру, твоя сестра,  — ответил Уилл.
        Судорога исказила лицо ирландца. Он шумно сглотнул, прежде чем выдавить из себя еще один вопрос:
        — Что еще она сказала?
        — Что она о тебе беспокоится. Она боится, что ты вляпался в какое-то дело, с которым не справишься.
        О’Шай поник головой. Он потупил взор и Уилл с удивлением заметил, что на глаза великана наворачиваются слезы.
        — Это она сказала вам, где меня найти?
        — Она не хотела,  — ответил Уилл.  — Но я не оставил ей выбора.
        — Она назвала вам мой адрес?  — процедил сквозь стиснутые зубы О’Шай.
        Уилл с Алеком обменялись настороженными взглядами. Они что-то упустили из виду, но Уилл не мог понять, что именно.
        — Нет, про адрес она ничего не говорила,  — объяснил он.  — Но направление, где искать, дала.
        О’Шай горько усмехнулся.
        — Ага! Я готов биться об заклад, что после этого вы засуетились, не так ли? Бриджит точно знала, где я, но она слишком умна, чтобы позволить вам слишком быстро меня найти.
        Алек хлопнул его по плечу.
        — Прекрати говорить загадками, парень. Твоя сестра явно пытается защитить тебя. И мы ее в этом не виним.
        О’Шай презрительно фыркнул.
        — Нет, это я пытаюсь ее защитить,  — сказал он.
        — Что?  — Уилл шагнул к нему.  — Ты же риббонмен, не так ли? Ты хочешь сказать, что втянул сестру в заговор?
        — Я был риббонменом,  — поправил его ирландец.  — И я в сотый раз повторю, что понятия не имею ни о каком дурацком заговоре!  — прорычал О’Шай.  — Бриджит ничего мне не объясняла и не выслушала меня ни разу до конца, хотя я горячо умолял ее не связываться с этими мерзавцами.
        У Уилла появилось отвратительное чувство — то самое, которое обычно возникало, когда он заходил в своих делах в тупик.
        — Мерзавцы — это мужчины из списка?  — уточнил он.
        Кивнув, О’Шай закрыл глаза, он был убит горем.
        — Это я уговорил ее уехать из Ирландии, а не наоборот. Я хотел, чтобы она развязалась с этим делом, пока нас не убили, и начали новую жизнь в Лондоне. Я думал, что у нее получится. Она любит учиться и умеет приспосабливаться к трудностям, хотя я сам не такой. И некоторое время мне казалось, что она с этим справляется.
        В тесной комнатушке стояла удушающая духота, но Уилл почувствовал, что у него по спине пробежал холодок. Алек и Каррингтон тоже застыли в молчании.
        — То есть ты хочешь сказать, что твоя собственная сестра позволила нам поймать тебя как участника заговора, к которому ты на самом деле не имеешь никакого отношения?  — спросил Алек.
        О’Шай с шумом втянул в себя воздух, пытаясь сохранить самообладание:
        — Похоже, что так, верно?
        Уилл кивнул: загадка начинала проясняться.
        — Так вот что ты делал ночью в Сент-Маргарет. Это ты пытался убедить свою сестру покинуть заговорщиков, а не она тебя,  — догадался он.
        — Наградите этого человека,  — бросил О’Шай.
        — Хватит болтать, приятель!  — рявкнул Алек.  — Мы хотим знать, кто предводитель этой банды и где мы можем его найти. Будет лучше, если ты станешь с нами сотрудничать.
        О’Шай покачал головой с таким видом, словно сочувствовал им:
        — Так вы, господа, ничего и не поняли? Предводитель — моя милая сестрица Бриджит! Это у нее есть ответы на все вопросы, а не у идиотов, которые вертятся вокруг ее юбки.
        Фрагменты разрозненной мозаики мгновенно сложились в голове у Уилла в одно целое. Бриджит работала у сэра Джеральда Милбэнка в огромном старом особняке на Темзе, у того самого сэра Джеральда, который устраивал еженедельные званые обеды, где зваными гостями были члены правительства, включая премьер-министра.
        Бывал у него и герцог Йоркский.
        Уилл так грубо выругался, что это поразило даже видавшего виды Алека.
        — Тебе что-то стало ясно?  — спросил его кузен.
        Уилл покачал головой, ненавидя себя за то, что не подумал об этом раньше.
        — Она работает в доме сэра Милбэнка,  — сказал он.  — Это катастрофа!
        Алек застыл как каменное изваяние, но через пару секунд пришел в себя.
        — Без сомнения, мы с тобой — два идиота.
        Схватив О’Шая за воротник, Уилл приподнял того со стула.
        — Мне нужны подробности, приятель. Скажи мне, где я могу найти твою сестру и ее подельников, пока не стало слишком поздно.
        О’Шай прохрипел:
        — Сами вычисляйте, мерзкие уроды! Я не отправлю собственную сестру на виселицу,  — заявил он.
        — Твоя собственная сестрица пытается отправить на виселицу тебя, чтобы скрыть собственное преступление!  — воскликнул Уилл.  — Как ты можешь защищать ее?
        На лице ирландца появилось мучительное выражение презрения.
        — Быть может, повешение — это то, чего я заслуживаю,  — мрачно заявил он.  — Чего мы все заслуживаем, включая и вас, господа.
        Алек схватил Уилла за руку, отрывая его от великана.
        — Уилл, ты должен доложить об этом Адену. Я мчусь к сэру Милбэнку, проси у Адена подмогу. Каррингтон и его люди пусть отвезут О’Шая на Боу-стрит.
        Уилл был уже на полпути к двери.
        — Эви, не делай глупостей,  — сказала Аделин.  — Уилл велел тебе оставаться дома, пока вся эта неразбериха не прояснится. Я думаю, ты должна его слушаться.
        Сестра стояла посреди спальни Эви, уперев руки в боки, и сердито хмурилась. Это была типичная для Аделин поза, которую та принимала, когда пыталась руководить Эви. Чаще всего это помогало, но только не в этот раз, слишком уж много для Эви было поставлено на карту.
        — Уиллу лучше перестать вести себя так, словно он уже стал моим мужем,  — отозвалась Эви, заканчивая застегивать жакет.  — Он не имеет права приказывать мне, и ему это известно.
        — А что ты скажешь, когда он станет твоим мужем?  — ехидно поинтересовалась Аделин.  — Тогда ты позволишь ему тобой командовать?
        Эви нетерпеливо вздохнула. Ей уже надоели эти разговоры.
        — Да… Нет… Ой, не приставай. Честно говоря, Эди, я даже не знаю, следует ли нам с Уиллом вступать в брак. Мне все это не нравится. Ужасная неразбериха началась.
        Сестра поспешила обнять ее.
        — Я знаю, дорогая, но Волк просто пытается оберегать тебя, обеспечить твою безопасность. Да, он — солдат, и далек от светских ужимок, но тебе же известно, что Волк тебя обожает.  — Аделин улыбнулась сестре.  — Я подозреваю, что ты его уже с рук кормишь, не так ли?
        У Эви сладко заныло сердце при мысли, что Уилл ее обожает, но она не была до конца в этом уверена. Да, он очень о ней беспокоится и заботится, возможно, ему даже нравится заниматься с ней любовью, но Эви считала, что он не попросил бы ее выйти за него замуж, если бы его не принуждали к этому. Каждый раз, когда она думала об этом, ей становилось стыдно и обидно, что на ее любовь Уилл не может ответить таким же искренним чувством. По иронии судьбы она знала человека, который ее действительно обожает и готов при необходимости отдать за нее жизнь. Однако Эви теперь и представить себе не могла, что выйдет замуж за Майкла, да и вообще за кого-нибудь другого. Для нее существует и всегда существовал только один мужчина — Уилл.
        Отогнав от себя мрачные размышления, Эви обошла сестру и направилась к гардеробу.
        — Уж не знаю, Эди, с чего это вдруг пришло тебе в голову обсуждать Уилла,  — сказала она.  — Никто и никогда не посмеет сказать капитану Уильяму Эндикотту, что он должен делать. Ну, кроме, возможно, его отца.
        Аделин картинно упала на кушетку.
        — Только не думай, мне известно, что между вами что-то было,  — сказала она.
        Эви почти все рассказывала сестре, но о том, что они с Уиллом были близки, она предпочла умолчать. Это изменило ее жизнь настолько, что она не могла объяснить, что с ней происходит даже самой себе. К тому же Аделин захочет услышать какие-нибудь подробности, а Эви не могла подобрать слов, чтобы поведать об этом, ведь ее рассказ может показаться противным или непристойным. Их близость была восхитительна, однако нельзя отрицать, что они нарушили все границы приличия и благопристойности. Учитывая сложившиеся обстоятельства, полагала Эви, она должна считать большой удачей, что Уилл вообще согласился жениться на ней.
        — Понятия не имею, о чем ты говоришь,  — проговорила она, но ее слова прозвучали неестественно.
        Брови Аделин комично приподнялись.
        — Неужели? Похоже, у вас ночью в библиотеке произошло что-то необычное. Я сделала вывод, что Уилл будет рад воспользоваться любой возможностью, чтобы… м-м-м… провести чуть более глубокие исследования.
        Эви с облегчением перевела дух и заставила себя улыбнуться.
        — Наверное, в чем-то ты и права, но говорить особо не о чем. Не сказать, конечно, что Уилл плохо целуется,  — торопливо добавила Эви, заметив, что Аделин не очень-то верит ей.  — Целуется он очень хорошо.
        — Что ж, рада это слышать,  — с завистью протянула Аделин.  — Но я надеялась узнать подробности, сестричка. Мне именно в этой области не так повезло.
        Аделин надула губы, а Эви захотелось засмеяться. Может, ее сестра и имеет репутацию ветреной кокетки, но все это только для виду. Когда дело доходило до открытого флирта, Аделин была не многим более подкована, чем Эви раньше.
        Теперь-то Эви стала куда более опытной в любовных делах, чем дозволялось любой благовоспитанной старой деве, и все благодаря весьма знающему толк в обольщении женщин человеку по имени Волк Эндикотт.
        — Я все расскажу тебе, когда вернусь из Сент-Маргарет,  — пообещала Эви, вынимая из шкафа простой капор и перчатки.  — Обещаю дождаться твоего возвращения с музыкального вечера у миссис Паркминстер. Сказать не могу, как я рада, что мама позволила мне пропустить его.
        — Да, я рассказала маме, что ты просто измоталась от волнующих событий последних дней, поэтому тебе нужно передохнуть.
        — Спасибо тебе, дорогая. И, знаешь, это правда. К тому же я очень боюсь момента, когда мама наконец-то объявит о моей помолвке с Уиллом.  — Эви так разволновалась, что опустилась на мягкий пуфик, стоящий перед туалетным столиком.  — Если имя Майкла будет очищено от подозрений, что он участвовал в чудовищном заговоре, все тут же начнут ждать, когда мы с ним объявим об обручении. Представляю, как обрадуются сплетники, узнав, что я переметнулась от Майкла к Уиллу.
        Опустившись на колени перед Эви, Аделин ласково взяла ее за руки.
        — Не хотелось бы мне быть тебе судьей, старушка, но ты действительно отшвырнула Майкла в сторону, чтобы быть с Уиллом.
        — Только потому, что меня вынудили так поступить,  — заявила Эви.
        — Но ведь ты любишь Уилла?
        Эви поморщилась.
        — Конечно, люблю, но боюсь этого недостаточно. Не похоже, что он действительно хочет на мне жениться.
        — А ты Уилла спрашивала? Я имею в виду, ты попросила его ответить тебе честно?
        Эви кивнула.
        — Ну и?..  — заторопилась Аделин.  — Что он тебе ответил?
        — Он сказал, что хочет на мне жениться.
        Аделин отвела со лба прядку волос.
        — Так почему же ты ему не веришь? Волк никогда тебе не лгал,  — она заглянула сестре в глаза.
        Эви отвела взгляд, Аделин слегка хлопнула ее по руке.
        — Забудем на минуту, что он шпион и подозревает Майкла бог знает в чем. Сейчас мы говорим о тебе и чувствах Уилла. Волк всегда был честен в этом отношении.
        Эви не смогла сдержать горький смешок.
        — Да, и в доказательство этого он бросил меня несколько лет назад.  — Она взглянула на часы на каминной полке.  — Боже, я опаздываю. Мне надо идти, Эди. В записке Бриджит сказано, что я должна встретиться с ней в Сент-Маргарет в семь часов, потому что она может выскользнуть из дома всего на несколько минут.
        Аделин надавила на колени Эви, удерживая ее на месте.
        — Я что-то не пойму,  — сказала она.  — Почему ты так уверена, что можешь ей доверять? Думаю, что небезопасно выходить из дома без сопровождающих, особенно вечером.
        — Раньше ты не была так осторожна,  — заметила Эви.
        — Потому что раньше по улице не шныряли убийцы,  — напомнила Аделин.
        — Пока это только догадки, моя дорогая. К тому же Бриджит тут вообще ни при чем, и, честно говоря, я не верю, что ее брат участвует в заговоре. В записке Бриджит ясно пишет, что у нее есть доказательства, которые помогут снять подозрения и с Теренса, и с Майкла.
        — Если это правда, она должна сказать об этом Уиллу и капитану Джилбрайду,  — настаивала на своем Аделин.  — Тебе-то зачем влезать в это дело, ты и так уже по уши в нем?
        — Я уже говорила тебе, что Бриджит их боится,  — терпеливо напомнила она.  — И это вполне понятно, учитывая ее ирландский опыт. У нее с братом нет причины доверять британским военным. Бриджит доверяет мне, доверяет Майклу, и ей удобно разговаривать со мной в Сент-Маргарет — там она чувствует себя в безопасности. К тому же я не буду одна. Там должна быть миссис Рафферти, и, думаю, отец О’Келли тоже окажется в церкви.
        Аделин забавно зарычала, изображая, что она рассердилась.
        — Но почему бы тебе не взять с собой хотя бы лакея или горничную?
        — Если я это сделаю, мама мгновенно узнает, где я была. Спасибо тебе, но нет.  — Она положила сестре руки на плечи.  — Обещаю: со мной все будет хорошо. Ну а теперь вставай, пока ты не помяла свое красивое платье.
        Аделин поднялась и позволила Эви собрать вещи, хотя все это ей явно не нравилось.
        — Эви,  — настойчиво повторила она,  — я по-прежнему считаю, что тебе пришла в голову очень плохая идея.
        — Не беспокойся! Я найму экипаж и попрошу извозчика подождать, пока не освобожусь. А потом я сразу поеду домой,  — заверила Эви сестру.
        Она уже почти приблизилась к двери, как вдруг Аделин снова остановила ее:
        — Ты ведь сердишься на Уилла, да?
        — Ну да,  — вынуждена была признаться Эви.  — А ты разве не стала бы сердиться?
        — Возможно, но мне любопытно, не делаешь ли ты это, чтобы наказать Уилла за то, что он попытался командовать тобой,  — предположила Аделин.
        — Нет,  — ответила Эви.  — Это не так. Но я все равно не могу позволить ему командовать или не давать мне делать то, что я считаю правильным. Бриджит О’Шай нуждается в моей помощи, и я намерена оказать ей эту помощь.
        С этими словами Эви открыла дверь и выскользнула из нее, прежде чем Аделин успела ей возразить.
        Глава 23
        — Я дам вам еще один шиллинг, чтобы вы меня дождались. Обещаю долго не задерживаться,  — сказала Эви, шаря рукой в своем ридикюле.
        Извозчик мысленно взвесил ее слова, но страх пересилил. Да и его лошадь, похоже, была с ним согласна, потому что она начала яростно трясти лохматой гривой, словно хотела сказать хозяину, чтобы он поскорее уезжал.
        — Извините, мисс,  — произнес седой пожилой мужчина.  — Мне бы, конечно, хотелось заработать побольше, но деньги не стоят риска.  — Он обвел тревожным взглядом двор позади церкви Сент-Маргарет.  — Ночной Сент-Джайлз — опасное место, особенно для молодых леди. Вам лучше уехать отсюда со мной или остаться в церкви до утра.
        Вздохнув, Эви положила деньги в сумочку. Вероятно, ей надо было найти извозчика помоложе и посильнее, но она очень торопилась и остановила первый попавшийся экипаж. Судя по тому, что свою записку Бриджит явно писала второпях, она не сможет долго ждать Эви.
        — Благодарю вас за заботу, но со мной все будет в порядке,  — сказала она извозчику.
        Тот лишь пожал плечами в ответ.
        — Да как хотите,  — вымолвил он.
        Пробормотав что-то насчет сомнительного здравомыслия Эви, извозчик развернул свой экипаж, и колеса застучали по булыжной мостовой. Стук колес быстро затих, во дворе наступила непривычная тишина. Быстро наступал вечер, сгущавшиеся сумерки казались такими же мрачными и угрожающими, как романы миссис Рэдклифф[15 - Анна Рэдклифф — английская писательница, королева черного (готического) романа.]. Остановившись, чтобы обдумать свои дальнейшие действия, Эви не смогла сдержать дрожи, вызванной дурными предчувствиями.
        Она нетерпеливо тряхнула головой точно так же, как лошадь извозчика несколько минут назад,  — пришло в голову Эви, и решительно направилась через двор к черному ходу церкви. Эви ругала себя за лишнюю тревогу. Хоть ее и можно было понять, нервозность не поможет ей в предстоящем разговоре с Бриджит. Бедняжка наверняка будет в ужасном состоянии, и Эви нужно быть спокойной, чтобы получить от Бриджит информацию, которая окажется полезной Уиллу. Она молила Бога, чтобы эта информация помогла привести эту ужасную ситуацию к завершению.
        Дверь оказалась незапертой, и Эви вошла в помещение. Быстро осмотревшись по сторонам, она увидела, что в гостиной никого нет. Бриджит наверняка окажется в кухне с миссис Рафферти и, возможно, отцом О’Келли. Несколько недель священник находился в Линкольне, но его ждали дома с минуты на минуту. Его спокойное присутствие очень помогало окружающим.
        Услышав тихий рокот мужского голоса из кухни, Эви улыбнулась. Отец О’Келли и вправду вернулся, слава богу, и наверняка сейчас оказывает Бриджит духовную поддержку, в которой бедняжка так нуждается.
        Толкнув дверь, Эви стала тихо спускаться по короткой лестнице, ведущей на кухню, но, не дойдя до нижней ступеньки, она резко остановилась. Да, мужчина в кухне был. Широкоплечий, с мощной спиной. Услышав шаги Эви, он стал поворачиваться к ней, не прерывая разговора с Бриджит, но это точно был не отец О’Келли. Когда он посмотрел на нее, ей понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать его. Это был один из тех, кого она видела ночью во время странной сходки в церкви. И как и в тот раз, ни миссис Рафферти, ни отца О’Келли с ними не оказалось.
        — Мисс Эви!  — воскликнула Бриджит.  — А мы и не слышали, как вы вошли.  — Лицо девушки раскраснелось, а ее глаза лихорадочно заблестели, когда она бросилась навстречу Эви.
        Та невольно отступила назад и едва не потеряла равновесие, споткнувшись о неровность на полу.
        — Осторожнее, мисс!  — воскликнула Бриджит, хватая ее за локоть.  — Не хотите же вы упасть и разбить себе голову. Садитесь, а я заварю вам чашку хорошего чая.
        Эви позволила Бриджит поддержать ее, пока она переступала на каменный пол кухни. Но она воспротивилась явному намерению Бриджит подтащить ее к столу, вырвав у той руку.
        — Со мной все в порядке, и чай мне не нужен.  — Эви посмотрела на здоровяка, стоявшего у стены с напряженной настороженностью, словно готового к бою.  — Бриджит, пожалуйста, представь мне своего знакомца. Кажется, в прошлый раз я не запомнила его имени.
        Губы мужчины растянулись в медленной улыбке.
        — Думаю, вам ни к чему знать мое имя, мисс,  — произнес он с сильным ирландским акцентом.
        Холодок пробежал по спине Эви, когда она увидела холодные и беспощадные глаза незнакомца. Мужчина смотрел на нее так, как кошка перед прыжком смотрит на мышь. А когда она оглянулась на Бриджит, ее стало подташнивать от страха. В глазах Бриджит была та же ледяная безжалостность, что и во взгляде ее знакомого. Эви словно озарило осознание, что молодая ирландка далеко не так невинна, как она представляла. Более того, она вдруг поняла, что Бриджит тоже связана с заговором, пусть даже ради того, чтобы защитить своего брата.
        «В следующий раз я послушаюсь своей интуиции».
        Эви пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем она смогла заговорить:
        — Бриджит, что ты сделала с миссис Рафферти и ее сыном?
        — Ага, детка, ты начала понимать, что к чему?  — хамски ответила Бриджит с презрением.  — Много же тебе времени понадобилось на это, но, пожалуй, не стоит даже удивляться, ведь у тебя такое мягкое сердечко.
        Вдруг ее лицо изменилось, и она стала похожа на испуганную девочку с дрожащими губами. Она театральным жестом прижала руки к груди.
        — О, мисс Эви, пожалуйста, помогите мне!  — запричитала Бриджит.  — Мой брат… Он в беде, и я не знаю, как ему помочь!
        Бриджит захохотала. Эви подумала, что вот-вот подавится желчью, поднявшейся у нее в горле. Ирландка стала похожа на сумасшедшую и говорила как сумасшедшая.
        — Обмануть тебя с Боумонтом оказалось проще простого,  — заявила Бриджит.  — Но с миссис Рафферти было сложнее. Она не такая легковерная, но мы ее изолировали.
        — Где миссис Рафферти и ее сын?  — дрожа спросила Эви, начиная опасаться худшего.
        Бриджит мотнула головой.
        — Тебе не стоит за них тревожиться, глупая ты гусыня. Они заперты в церковной ризнице. Я не сделаю им ничего плохого, так как они ирландцы.  — Она ухмыльнулась.  — Вряд ли теперь они смогут выйти и поднять тревогу.
        Ризница была размером с небольшой шкаф, и открывалась только со стороны алтаря.
        — Бриджит, не знаю, что ты задумала…
        — Если ты сядешь и заткнешь свою глотку, я тебе скажу.
        Ирландка кивнула молчаливому незнакомцу, и тот хлопнул Эви огромной ручищей по плечу. Пихнув ее к столу, он толкнул Эви на один из стульев. Она не сопротивлялась, ноги у нее дрожали, и она была рада возможности сесть и чуть расслабиться.
        Бриджит прислонилась бедром к столу и подмигнула Эви, которая старалась соблюдать спокойствие изо всех сил.
        — Пожалуйста, объясни мне, что происходит,  — попросила она.  — Быть может, я смогу тебе помочь.
        Ирландка в ответ громко расхохоталась.
        — А кто сказал, что мне нужна твоя помощь? Впрочем, думаю, мне стоит поблагодарить тебя за работу в доме сэра Милбэнка. Благодаря этому все стало гораздо проще.
        Эви вскрикнула.
        — Значит, вы задумали убийство? Речь идет о сэре Джеральде?
        Бриджит презрительно фыркнула.
        — Вряд ли этот болван стоит наших усилий, хотя он, конечно, тоже не переживет эту ночь. Нет, он не тот, кто нам нужен.
        — А кто тогда?  — Эви говорила спокойно, но внутри у нее все дрожало.
        — Оранж Пиль и Ливерпуль,  — ответила Бриджит.  — И любой другой, кого мы сможем захватить вместе с ними.
        Эви нахмурилась, услышав первое имя, но потом она вспомнила, что пару месяцев назад говорил ей Майкл. Оранж Пиль — это прозвище, так ирландцы называли Роберта Пиля, столь ненавистного им статс-секретаря по делам Ирландии. А оранжевый — цвет тех, кто поддерживал права и интересы британской короны. Плохая шутка, а обстоятельства делали ее еще хуже.
        — Вы собираетесь убить Пиля и премьер-министра?  — спросила Эви.  — Господи, как же вы намерены это сделать?
        Сложив на груди руки, Бриджит доверительно пододвинулась к Эви, как будто делилась с подружкой сплетнями.
        — Я и мои надежные люди,  — проговорила она, кивая на своего угрюмого телохранителя,  — выработали план, едва выехав из Ирландии. Поначалу было трудно, пока ты не нашла мне работу у сэра Милбэнка. Он живет в громадном особняке на Темзе, в котором есть чудесные погреба и подвал. Погреба наполовину развалились, а вот подвал оказался чистым и сухим. И вот мы целых три месяца таскали туда порох, которого хватит на то, чтобы дом этот взлетел до неба.  — И Бриджит снова зашлась хриплым каркающим смехом.
        Эви смотрела на нее, оцепенев от ужаса. Дом сэра Джеральда был одним из оставшихся на Стрэнде особняков, архитектурное наследие времен короля Якова. Особняк был гигантским, поэтому неудивительно, что при нем находились не только погреба, но и глубокий сводчатый подвал — помещение, не один десяток лет использовавшееся как склад. В новых домах таких подвалов не было, так что особняк сэра Джеральда как нельзя лучше подходил для гнусной деятельности заговорщиков.
        Эви снова понадобилось несколько раз вздохнуть, чтобы вернуть спокойствие.
        — Все это похоже на Пороховой заговор 1605 года против Якова Первого и парламента,  — вспомнила Эви неудавшийся заговор прошлого века, целью которого было взорвать здания парламента.
        Бриджит похлопала себя пальцем по носу.
        — Да, я знала эту историю и предложила хранить порох именно в подвале. Туда мало кто ходит, так что мы не встретили никаких трудностей.  — Бриджит снова рассмеялась и долго не могла успокоиться.  — Ну, конечно, акромя меня да Стэнли, старшого лакея. Он сам показал мне погреб, надеясь, что я задеру там для него свои юбки. И как только я увидела это помещение, сразу поняла, что это то, что нам нужно.
        Эви пыталась найти хоть какой-то смысл в словах безумной ирландки, потому что ее речь и постоянный смех наводили на мысль о сумасшествии.
        — Но где вы брали порох и как умудрялись проносить в дом так, чтобы вас никто не видел?  — спросила она.
        — Мы воровали порох с барж, приходивших в Лондон по реке.  — Бриджит поморщилась.  — Это было непросто, но однажды нам удалось за ночь унести цельный бочонок со старой пристани позади дома сэра Милбэнка.
        Эви прижала к груди руку, словно желая унять бешеное биение сердца.
        — И сколько… сколько же людей принимали участие в заговоре? Кто еще из Сент-Маргарет занимается этим?
        Бриджит фыркнула. Ее скривившаяся физиономия совсем не походила на личико той милой и хорошенькой девушки, которую Эви, как ей казалось, так хорошо знала. Какой же наивной дурочкой она была!
        — Не беспокойся, дорогуша, твоя драгоценная благотворительность в порядке,  — продолжала Бриджит.  — Этим занимаюсь я да те парни, которых ты уже видела, ну и еще несколько человек, о которых тебе знать не следует. Хотя разницы нет, мы сделаем свое дело. Думаю, тебя ждут очень большие неприятности, ведь если бы не ты, ничего бы у нас не получилось.  — Она пожала плечами.  — Мне даже немного жаль, но ничего не поделаешь.
        — А какое отношение твой брат имеет к заговору?
        Бриджит резко поднялась, ее лицо дернулось от боли. А потом ее взгляд стал стеклянным.
        — У Терри была возможность поддержать нас. Помочь мне. Но как только мы приехали в это чертово место, он размяк.
        Эви закусила губу. Стало понятно, что она заблуждалась насчет Теренса, как заблуждалась и во всем остальном.
        — Я уверена, что он хотел оградить тебя от опасности,  — сказала Эви.
        — Да он ненастоящий мужик,  — с презрением бросила Бриджит.  — Ненастоящий ирландец, я хочу сказать.  — Бриджит посмотрела на часы на каминной полке, а затем потянулась за шалью, которую повесила на спинку кухонного стула.
        Эви покачала головой: ей стало нехорошо, когда она услышала от Бриджит определение «настоящего» мужчины. Бедняга Теренс наверняка хотел спасти сестру, но даже его любви не хватило на то, чтобы одолеть ненависть, кипящую в ее сердце.
        — Когда это произойдет?  — спросила она.
        — Сегодня ночью.  — Бриджит накинула шаль на плечи.  — Сэр Милбэнк устраивает званый обед с горсткой правительственных шишек, включая Пиля и Ливерпуля. Все они взлетят на воздух к чертовой матери.
        От отчаяния Эви вскочила на ноги, но головорез толкнул ее, и она снова плюхнулась на стул.
        — А теперь, мисс,  — произнесла Бриджит, к ужасу Эви пародируя голос строгой учительницы, делающей выговор ученице,  — сидите смирно! Ваше место здесь.
        Эви собрала волю в кулак и постаралась говорить спокойно, ведь требовалось узнать у Бриджит как можно больше.
        — Не похоже, что вы куда-то торопитесь,  — заметила она.  — Разве операция откладывается?
        — Требуется время, еще не все гости собрались на обед, детка,  — ответила ирландка.  — Мы должны действовать наверняка.
        — Но… по-моему, ты упоминала, что не можешь уходить с работы надолго. Разве тебя не хватятся?
        Бриджит пожала плечами.
        — И что из этого? Не похоже, чтобы я продолжила свою работу в этом доме, как ты думаешь?
        Эви зажала рот рукой: у нее было такое чувство, что ее желудок подступает к горлу. Где Уилл? Неужели они с Джилбрайдом все еще попусту тратят время, разыскивая Теренса в трущобах?
        И тут ее озарило. Вполне возможно, что Уилл уже выгнал Теренса из норы. Если это так, то ирландец вполне мог раскрыть ему какие-то подробности заговора, если они были ему известны, а это означает, что прямо сейчас Уилл может быть в доме сэра Джеральда. И тогда он находится в смертельной опасности — он и все остальные.
        Эви повернулась, чтобы посмотреть на Бриджит, спокойно разговаривавшую со своим сообщником.
        — Бриджит, пожалуйста, не делай этого,  — горячо проговорила она.  — Позволь мне помочь тебе. Я поговорю с Майклом. Мы достанем вам денег и поможем тебе и твоим друзьям выехать из страны. Вы с Теренсом сможете уехать в Америку.
        Бриджит бросила на нее равнодушный взгляд.
        — Слишком поздно менять решение, мисс Эви.
        Эви пыталась осознать ужас сложившегося положения.
        — Но почему, Бриджит?  — прошептала она.  — Почему ты это делаешь?
        В красивых голубых глазах ирландки внезапно полыхнула такая свирепость, что Эви съежилась. Наклонившись к Эви, Бриджит схватила ее за отвороты жакета и приподняла со стула.
        — Ты правда хочешь это знать, глупая курица? Да потому, что я до смерти ненавижу и тебя, и таких, как ты!  — прошипела она.  — Вы разрушили все, что я любила. Вы погубили мою жизнь, превратив ее в дерьмо, пепел и гниль. Я была маленькой девочкой, когда ваши солдаты убили мою семью во время мятежа. Родителей, мою младшую сестренку… всех, кроме Терри. Нас осталось всего двое — вы нас не убили физически, но уничтожили наши души, сожгли дотла. Вы выгнали нас из дома и бросили подыхать от голода и холода. Мы для вас, как крысы, как мусор под каблуками вашей модной обуви…
        Бриджит с силой оттолкнула Эви, как будто ей стало невыносимо прикасаться к ней. Эви больно ударилась локтем о край стола, но почти не заметила этого. Она была слишком поражена силой ненависти и дьявольским огнем, горевшим в глазах Бриджит.
        — Ты думаешь, ребенок может это забыть?  — брызгая слюной вопила Бриджит.  — Да я день и ночь только и думала, как отомстить вам, проклятые! Ненавижу вас! Проклинаю! Всем вам гореть в аду! И если даже я не переживу нынешнюю ночь, моя смерть не будет напрасной — я унесу с собой десяток гнусных мерзавцев и убийц!
        — Хватит трепаться, детка,  — вмешался ее соучастник.  — Надо идти.  — Он положил ей руку на плечо, пытаясь успокоить.
        Бриджит бросила на него яростный взгляд, но все же неохотно кивнула и поправила растрепавшиеся волосы.
        — Да, уже пора. Я просто рассказала, что станет с ее драгоценными, благовоспитанными джентльменами.  — Она вновь взглянула на Эви.  — Ты ведь не поднимешь шума, да? Если будешь вести себя хорошо, то сможешь вернуться домой живой и невредимой.
        Эти слова заставили Эви задать вопрос, который надо было прояснить, как только она пришла сюда.
        — Почему ты позвала меня в Сент-Маргарет, Бриджит? Чего ты от меня хочешь?
        Девушка насмешливо подняла брови.
        — Да потому, что твой чертов любовничек слишком близко подобрался к нам,  — ответила она.  — Я отправила его искать Терри в трущобах, так что дело времени, когда он его разыщет.
        — А если он попытается сорвать твой план?  — вызывающе спросила Эви.  — Если он сможет остановить тебя?
        Бриджит захохотала так громко и вызывающе, как могут смеяться только нездоровые люди.
        — Мы используем тебя как заложницу, чтобы выбраться из Лондона, мисс Эви,  — заявила Бриджит.  — Ты мой козырь в рукаве. Бьюсь об заклад, что твой хорошенький мальчик сделает все, чтобы с тобой ничего не случилось.
        Выйдя из наемного экипажа, намереваясь дальше идти пешком через площадь Семи циферблатов, Уилл быстро прошел три квартала. Вечерние улицы Лондона были очень оживлены, так что двигаться пешком было быстрее, чем ползти в экипаже.
        Эви вновь не послушалась его, и Уилл был намерен сурово отчитать ее, как только она в целости и сохранности окажется в его объятиях. Он был намерен потребовать, чтобы она все время была у родных на виду или выходила из дома только в сопровождении двух лакеев и очень большой собаки, которые могли бы защитить ее. Уилл был не из тех, кто часто молится, но с тех пор как он ушел с Хертфорд-стрит, он мысленно обращался к Богу.
        О разговоре с Теренсом О’Шаем Уилл сообщил Адену, а затем отправился следом за Алеком в Милбэнк-Хаус. Алек настоятельно потребовал сэра Джеральда отправить приглашенных на званый обед по домам, чем вызвал невероятный переполох, а потом устроил в особняке обыск. Не понадобилось много времени, чтобы найти бочки пороха в сводчатом подвале, там же были пойманы двое сообщников Бриджит О’Шай, занятых последними приготовлениями к взрыву.
        Правда, самой Бриджит там не оказалось, а ее люди отказались говорить, где она скрывается. Уилл попросил Алека вытрясти из негодяев все необходимые сведения, а сам направился в городской особняк Ризов. Если кто и знает, где может скрываться Бриджит, так это Эви.
        К его ужасу, выяснилось, что Эви дома нет. Аделин, беспокоившаяся за сестру, рано вернулась домой с музыкального вечера, и рассказала Уиллу о записке Бриджит. Уилл приказал Аделин послать сообщение Алеку, а сам выбежал на улицу, чтобы поймать наемный экипаж.
        Свернув за угол, Уилл расплатился с извозчиком и направился к улице, расположенной позади Сент-Маргарет. Нырнув в тень соседнего дома, он решил войти через центральный вход. Бриджит привыкла, что обычно все заходят в церковь через пристройку, поэтому он пройдет незамеченным и застукает Бриджит и ее помощников врасплох. Уиллу казалось, что это лучший план, который можно придумать для спасения Эви. Уилл предпочел бы самолично не арестовывать Бриджит, но при сложившихся обстоятельствах ему придется заняться этим самому.
        Капитан Эндикотт легкой тенью приблизился к центральному входу церкви. Он еще ни разу не попадал в здание этим путем, но ведь все надо когда-то делать в первый раз. Вытащив из кармана отмычку, он спрятался в глубине узкого портика и взялся за дело.
        Спустя минуту Уилл уже осторожно прикрыл за собой тяжелую дубовую дверь и проскользнул в полумрак помещения. Стены маленькой церквушки были покрыты белой штукатуркой, а вдоль узкого прохода до самого алтаря под балдахином тянулись ряды скамеек. Алтарная лампа скудно освещала первые ряды, высокие окна до сводчатого потолка были черны. От зыбкого света нескольких свечей по углам притаились таинственные тени.
        Уилл замер, как статуя святого Михаила, стоящая рядом в нише. Он напряг зрение и навострил слух, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, но напрасно, кругом стояла мертвая тишина, Уилл бросил ироничный взгляд на мраморного архангела, застывшего с мечом в руке. На суровом, исполненном с удивительным художественным мастерством лице святого Михаила застыл вызов: святой явно был готов защищать невинных и сражаться со злом. Именно ему пытался следовать Майкл Боумонт, пусть и не совсем верным способом, и вот теперь Уилл должен завершить это дело.
        Призывая удачу, Уилл дотронулся до меча архангела, и быстро углубился в проход, ища дверь, ведущую в кухню и кабинеты. Он пожалел о том, что у него не было возможности как следует изучить весь церковный комплекс. В отличие от Алека, всегда приходившего в восторг от неожиданностей, Уилл любил осведомленность и точный расчет. А учитывая высоту ставок в этом деле, включая и жизнь женщины, которую он любил, Уилл даже разозлился, что ему приходится блуждать по закоулкам почти в полной темноте.
        Эндикотт дошел до алтаря, но тут приглушенный звук голосов заставил его остановиться. Голоса доносились из-за небольшой двери с правой стороны алтаря. По дверью виднелась узкая полоска слабого света — возможно, это был свет свечи или лампы. Уилл подошел ближе, вынимая на ходу пистолет из кармана. Присев на корточки, он заглянул в замочную скважину и выругался. Он увидел и услышал достаточно — на каменном полу скорчился ребенок, всхлипывающий и цепляющийся за юбки женщины. Насколько ему было известно, единственным ребенком в Сент-Маргарет был сын экономки миссис Рафферти. То, что мальчика и его мать посадили под замок, свидетельствовало, что они не участвуют в заговоре.
        Уилл тихо постучал в дверь, и детский плач затих.
        — Миссис Рафферти, это капитан Эндикотт,  — прошептал Уилл, касаясь губами замочной скважины.  — Я друг мисс Эвелин, я пришел помочь.
        Несколько секунд ответом ему была только тишина, но потом Уилл услышал тихое царапанье.
        — Можете выпустить нас отсюда?  — шепотом спросила миссис Рафферти.
        — Погодите немного,  — ответил он.
        Эндикотту понадобилось меньше минуты, чтобы открыть старый ржавый замок. Когда дверь ризницы отворилась, маленькая фигурка сразу бросилась к выходу. Уилл подхватил на руки семилетнего мальчика, вошел в комнатку и закрыл за собой дверь. Он поставил мальчика на ноги. Мать схватила сына за плечи и прижала к себе.
        — Так вы не выпустите нас отсюда, сэр?  — с грустью спросил мальчуган, глядя на него.
        Уилл присел перед ним на корточки.
        — Конечно, выпущу, только сейчас это очень опасно,  — ответил он.  — Как тебя зовут?
        — Билли,  — засопев, ответил малыш.
        — Я тоже Уильям, хотя друзья зовут меня Уиллом. Я собираюсь выпустить вас отсюда, но вы должны вести себя очень тихо. Сможете?
        Мальчик вытер рукавом нос и кивнул.
        Встав, Уилл бросил оценивающий взгляд на его мать. Это была спокойная, опрятная женщина лет тридцати с небольшим, в синем платье с простым воротничком. Один край воротничка был оторван и свисал с ее плеча, волосы выбились из прически и находились в беспорядке.
        — Они сделали вам что-то плохое?  — спросил Эндикотт.
        — С нами все в порядке, сэр, мы просто напуганы,  — ответила она с мягким ирландским акцентом.  — Но я беспокоюсь за мисс Эви. Как бы они ей что не сделали.
        Уилл вздрогнул от страха за Эви.
        — Вы видели мисс Эви?  — спросил он.
        — Нет, сэр. Они заперли нас здесь до ее прихода, но я слышала, как эта суч…  — Миссис Рафферти осеклась, опустив глаза на сына,  — как Бриджит говорила о ней с одним из бандитов. Она сказала, что использует мисс Эви как заложницу, если понадобится.
        Теперь страх Уилла перешел в ледяную бурю, сковавшую его сердце.
        — Сколько их там?
        — Бриджит и двое мужчин, но нас заперли уже давно.  — Миссис Рафферти опять посмотрела на сына, а затем перевела взгляд на Уилла.  — Я бы хотела помочь вам всем чем могу, сэр, но сначала должна отвести сына в безопасное место.
        — Конечно. Я собираюсь выпустить вас отсюда, а потом попрошу пойти прямо на Боу-стрит. Скажите, что вас послал капитан Эндикотт из 1-го Королевского драгунского полка, и постарайтесь как можно быстрее привести сюда подмогу. Объясните, что я сотрудник сэра Доминика Хантера — они его знают. Вы меня поняли?
        Кивнув, миссис Рафферти взяла сына за руку.
        — Еще одно: где дверь в другое здание?
        После того как женщина рассказала Уиллу о расположении помещений, Уилл быстро отвел их к выходу, убедился, что на улице все спокойно, и отпустил. Он мучительно хотел видеть Эви, но дождался, пока миссис Рафферти и Билли не исчезли за углом соседнего дома.
        Через минуту Уилл уже открывал дверь в пристройку. Он попал в прихожую, заставленную шкафами, которая, по всей видимости, служила кладовой. Прихожая вела прямо в кухню. В этом ему повезло: не придется возиться с замками и скрипящими петлями, которые помешали бы ему оказаться в нужном месте внезапно.
        Уилл беззвучно прижался к стене и выглянул из-за шкафа. Чуть вытянув шею, он увидел на стуле Эви, сидевшую у длинного дубового стола, прямо перед очагом. Эви гневно свела брови, ее сердитый взгляд был явно направлен на недоброжелателей. Ни один волосок не выбился из ее прически, опрятный капор и аккуратно застегнутый жакет говорили о том, что она не подвергалась насилию.
        Уилл перевел с облегчением дух, ему пришлось переждать несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Совладав со своими чувствами, он быстрым движением пригладил волосы и снова выглянул из-за шкафа.
        Дьявол и преисподняя!
        Со своего места Уилл не мог разглядеть, сколько человек, пленивших Эви, собрались в противоположном конце комнаты, потому что большой шкаф — он вспомнил, что в нем хранится посуда,  — загораживал ему весь вид. Правда, это означало, что и заговорщики не могут его увидеть, что можно было использовать как преимущество.
        Приняв решение, Уилл медленно выпрямился, не издав ни звука. Теперь он попал в поле зрения Эви. Это, конечно, рискованно, но ему надо было привлечь ее внимание. Уиллу оставалось надеяться только на то, что у Эви хватит выдержки не подать виду, что она его заметила.
        Секунды ползли очень медленно. Наконец Эви вздохнула и расправила плечи, пытаясь устроиться поудобнее на неудобном плетеном стуле. Внезапно она заметила Уилла, но тот приложил палец к губам, сделав ей знак молчать. Он кивнул в сторону заговорщиков, которые следили за ней.
        К его огромному облегчению, Эви тяжело вздохнула и снова ссутулилась. Так она и сидела не меньше минуты, прежде чем вновь заерзала на стуле, как будто хотела сменить позу. При этом она смогла повернуться так, чтобы ей было удобнее смотреть на Уилла, не изменяя унылой позы с поникшими плечами, словно утверждавшей, что она оставила всякую надежду на спасение.
        Уилл в ответ наградил ее улыбкой, а затем поднял сначала один, потом два пальца, кивая в сторону двери. Эви осторожно подняла руки, связанные на запястьях, и устроила настоящее шоу, притворяясь, что чешет нос, а потом как бы случайно приподняла вверх указательный палец.
        Один.
        — Умница!  — беззвучно прошептал Эндикотт.
        Едва заметная, удовлетворенная улыбка мелькнула в уголке ее сочных губ. Господи, как же он ее любит! Всю оставшуюся жизнь он потратит на то, чтобы доказать ей это, как только они выберутся из проклятой заварухи.
        Уиллу надо было принять непростое решение. Действовать ли немедленно, ждать Алека или подмогу, вызванную миссис Рафферти с Боу-стрит? Проблема была в том, что Уилл не знал, когда прибудет помощь и как они дадут о себе знать. Если начнется штурм кухни, то вполне возможно, что карауливший Эви человек — он наверняка держит ее на мушке, в этом Уилл не сомневался,  — либо застрелит ее, либо использует как щит, чтобы скрыться. К такому риску Уилл не был готов.
        Он присел на корточки. Эви поглядывала в его сторону краешком глаза, поскольку он показал ей жестами, что будет находиться за шкафом. Уилл изобразил настоящую пантомиму, показывая, что тянется к ней, хватает что-то, а затем бросает. Несомненно, он был при этом похож на полного идиота, но Эндикотт решил, что Эви поймет, что он пытается ей сказать.
        Несколько мгновений у нее был рассеянный вид, но потом она устремила взор вперед, едва заметно кивнув. Уилла даже слегка затошнило при мысли, что он вынужден использовать ее для отвлекающего маневра, но это был их единственный шанс.
        — Прошу прощения,  — деликатно кашлянув, заговорила она,  — но мне нужно в уборную.
        Уилл даже улыбнулся, начиная продвигаться к кухне. Это была простая, абсолютно правдоподобная просьба, которая в подобных условиях казалась совершенно естественной.
        — Ты слышал меня?!  — повысила голос Эви, что придало ей немного живости.  — Мне нужно в уборную.
        Уилл держался за стену, пробираясь к шкафу. Кухня слабо освещалась неярким пламенем очага да несколькими свечами в подсвечнике на каминной полке. Темные тени уже добрались до углов, но теперь Уилл увидел сторожа Эви — высокого крепкого мужчину с пистолетом в руке. Тот сидел на лестнице, ведущей в коридор. Мужчине стоило лишь посмотреть направо, и он тоже увидел бы Уилла.
        К счастью, он не смотрел по сторонам.
        — Заткни свою глотку,  — проворчал он.  — Тебе не удастся меня отвлечь всякой чепухой.
        — Чепухой?!  — воскликнула Эви.  — Неужели ты считаешь, что я обратилась бы к абсолютно незнакомому человеку, который держит меня в заложницах, с такой бестактной просьбой, если бы в этом не было необходимости? Вспомни, Бриджит велела тебе присматривать за мной и не обижать. А ты заставляешь меня мучиться!
        Ее сердитый, громкий голос хорошо заглушал шаги Уилла, и тому удалось прошмыгнуть вдоль стены к кухонному шкафу, не привлекая к себе внимания. Шкаф был массивный, высокий и широкий, и Уилл сел возле него на корточки так, что караульный не заметил его. Теперь ему осталось только протянуть руку, чтобы незаметно схватить что-то тяжелое.
        Это непросто.
        Уилл посмотрел на Эви, и та, словно прочитав его мысли, набрала полную грудь воздуха и удвоила свои усилия:
        — Хотя чего особенно удивляться,  — процедила она надменным тоном.  — Грязный ирландский хам, вроде тебя, не имеет представления, как надо обращаться с леди. Неудивительно, что тебе и недели не удалось продержаться на приличной работе. Я видела собак, роющихся в мусоре, с манерами получше, чем у тебя.
        Уилл затаил дыхание, услышав яростный рык, раздавшийся из глотки ирландца. Он посчитал, что у него есть всего несколько секунд для успешных действий.
        Как только стражник Эви грузно поднялся с лестницы, намереваясь подойти к ней, Уилл обежал шкаф, схватил тяжелый кувшин для молока, и пока грубиян удивленно таращился на него, швырнул кувшин через стол прямо ему в голову.
        Кувшин попал стражнику в подбородок и, упав на пол, разбился вдребезги. Эви сползла со стула и исчезла под столом. Как только она там оказалась, Уилл бросился на деревянную столешницу, проскользнул по ней всем телом и врезался прямо в живот ирландцу, прервав его яростный крик боли и изумления. Они с грохотом упали на пол, но Уилл оказался сверху.
        Стражник бился под ним, но крепкий удар в челюсть явно вывел его из строя. Началась короткая и грубая драка, и Уилл вскоре уперся коленом незнакомцу в грудь, чтобы удержать на месте. Затем он дважды ударил его головой по каменному полу. Стражник хрипло застонал и закатил глаза, обмякнув.
        Привстав, но все еще удерживая ирландца под собой, Уилл глубоко вздохнул, пытаясь успокоить неистовое сердцебиение. Потом он быстро обыскал его и нашел устрашающего вида кинжал и валявшийся рядом пистолет. Сунув пистолет себе сзади за пояс, Эндикотт встал.
        — Он мертв?  — пропищала Эви из-под стола. Она выглянула оттуда, ее капор забавно съехал на один глаз, а очки едва держались на самом кончике носа.
        Уилл поставил упавший стул, подхватил ее под локти, вытащил из-под стола и усадил.
        — Не думаю,  — сказал он, разрезая кинжалом веревку у нее на запястьях.  — Но в любом случае он еще не скоро очухается.
        Освободив руки Эви, Уилл поднял ее на ноги, но она тут же споткнулась и упала на него.
        — Ноги мне тоже связали,  — сказала она.  — Я совсем об этом забыла.
        Уилл фыркнул.
        — Забыла?  — Снова усадив ее на стул, он встал на колени, чтобы аккуратно перерезать узел веревки на ее лодыжках.
        — Я так боялась, что это чудовище тебя убьет,  — чуть плаксивым тоном протянула она.  — Я умру, если с тобой что-то случится.
        Взглянув на ее прекрасное, но обеспокоенное лицо, Уилл улыбнулся.
        — У тебя нет на это ни единого шанса, любимая,  — вымолвил он, осторожно возвращая ее очки на место.
        — Рада это слышать,  — промолвила Эви.  — И я очень рада видеть тебя.  — Она бросилась в объятия Уилла, едва не уронив его на пол.
        Уилл положил нож и крепко обнял ее. Капор Эви съехал набок, они оказались на каменном полу, но Уиллу было наплевать на это. Эви невредима, она с ним, и больше его ничто не тревожит.
        — Боже мой, Эви, ты меня в могилу сведешь!  — шептал Уилл. Теперь, когда любимая была рядом, его одновременно одолевали противоречивые чувства — огромное облегчение и некоторое раздражение.
        — Я же велел тебе держаться подальше от Сент-Маргарет,  — напомнил он.  — Почему ты никогда меня не слушаешь?
        Эви нежно прильнула к нему.
        — Прости, пожалуйста,  — прошептала она.  — Обещаю, что отныне буду делать только то, что ты велишь.
        Уилл хмыкнул, позволив себе усомниться в ее словах.
        — Я поверю тебе, когда ты делом докажешь мне это.
        — Уилл,  — сказала Эви, отодвигаясь от него,  — мы должны немедленно отправиться в дом сэра Джеральда Милбэнка, потому что Бриджит сообщила мне, что они хотят его взорвать. Она уже там.  — Эви потянула Уилла за плечи, словно пыталась поднять его на ноги.
        — Не беспокойся, мы вовремя ее остановили,  — успокоил он.  — Развязав ленты смятого капора Эви, он бросил его на стол.  — Алек сейчас занимается складом пороха, пока мы тут с тобой разговариваем.
        Эви так очаровательно захлопала ресницами, что Уилл был просто вынужден поцеловать ее.
        — О, слава богу!  — воскликнула она.  — А что ты еще узнал?
        — Мы вытянули информацию из Теренса.  — Уилл рывком поднял Эви.  — Он не раскололся до конца, но мы узнали, что в Милбэнк-Хаус что-то готовится. Алек устроил там обыск, причем начал с подвалов. Мы нашли порох и несколько заговорщиков. Хотя самой Бриджит там не было.
        Эви с облегчением прижалась к нему.
        — Я так боялась, что будет слишком поздно!
        Он обнял ее.
        — Все отлично, но мы должны пошевеливаться.  — Отпустив ее, Уилл подошел к стражнику — тот был все еще жив.  — Он без сознания, но нам надо связать его, чтобы потом отправить на Боу-стрит.
        Вдруг Эви вскрикнула:
        — Господи, я забыла! Миссис Рафферти и Билли! Они заперты. Я должна выпустить их.
        Уилл схватил Эви за рукав.
        — Я уже сделал это,  — сказал он.  — Миссис Рафферти послана за помощью с Боу-стрит.
        — Спасибо тебе,  — Эви прижала руку к груди.  — Я так за них боялась.
        — Тогда, возможно, ты понимаешь, как я переживал за тебя,  — сухо промолвил Эндикотт.
        Эви поморщилась.
        — Прости меня, пожалуйста, Уилл, мне действительно очень жаль. Я понятия не имела, что Бриджит связана с заговором, вот и решила, что встретиться с ней в Сент-Маргарет абсолютно безопасно.
        — Она не просто связана с заговором,  — заметил Уилл.  — Она его организатор.
        — Да, теперь я это понимаю. Это ужасно,  — серьезно вздохнула Эви и поинтересовалась:  — Кстати, как ты узнал, что я направилась именно сюда?
        — Мне сказала Аделин,  — ответил Эндикотт.  — Она рано вернулась домой, потому что места себе не находила от плохих предчувствий.
        Эви улыбнулась.
        — Полагаю, мне не стоит этому удивляться,  — загадочно произнесла она.  — Но мне очень повезло, что ты зашел к нам.
        — Я решил, что ты лучше других знаешь, как найти Бриджит в этих чертовых трущобах,  — отозвался Уилл.  — Это так?
        Эви засомневалась.
        — Знаешь, Бриджит и Теренс записаны в церковных книгах, но я не уверена, что от этого может быть какая-то польза,  — сказала она.
        Уилл пожал плечами.
        — В любом случае мы должны обыскать ее комнату, потому что именно с нее надо начать. А теперь подай мне свою веревку, чтобы связать этого парня. Пора заняться делами.
        — Про какие дела ты говоришь?  — спросила она.
        — Я отвезу тебя домой, а потом продолжу поиски Бриджит О’Шай.
        — В этом нет необходимости, ты, мерзавец,  — раздался позади него тихий голос.  — Я уже здесь.
        Боже!
        Эта чертова баба обманула их бдительность. Уилл медленно повернулся. Бриджит стояла на верхней ступени невысокой лестницы, и ее пистолет был направлен ему в грудь.
        — Я знаю, что ты вооружен, Эндикотт,  — угрожающе взмахнула оружием Бриджит.  — Положи пистолет на стол. А вы, мисс Эви, отойдите от него, чтобы я могла наблюдать за вами.
        Не сказав ни слова, Эви отошла в сторону, а Уилл вынул из кармана пистолет и осторожно положил его на кухонный стол. У него еще оставался пистолет стражника, но понадобится несколько секунд, чтобы выхватить его из-за пояса. Рука Бриджит тверда, как скала, и он ничуть не сомневался, что она выстрелит быстрее, чем он вынет пистолет. Глядя на ее лицо, искаженное ненавистью, можно было не сомневаться, что она это сделает, причем с радостью. К тому же Бриджит стояла довольно близко, так что наверняка не промахнется.
        Когда Эви встала рядом, Уилл загородил ее своим телом. Она вздохнула, но покорилась и положила руки ему на талию.
        — Нет, ну какой джентльмен!  — насмешливо бросила Бриджит.  — Хотя толку от такой рокировки никакого, потому что твоя прекрасная леди сейчас пойдет со мной.
        — Только через мой труп,  — ответил Уилл.
        Ирландка хихикнула, видно фраза про труп пришлась ей по душе.
        — Это и есть мой план, дорогуша,  — заметила она.  — Может, ты и не дал нам пока убить Оранж Пиля и остальных убийц, но я еще позабочусь о том, чтобы справедливость восторжествовала.
        — Что бы ты там ни планировала, у тебя ничего не выйдет,  — ответил Эндикотт.  — Я все равно поймаю тебя, обещаю. Игра окончена, Бриджит.
        — И как же ты меня поймаешь, капитан, если я тебя пристрелю?  — Бриджит улыбнулась и стала похожа на доброжелательную и привлекательную молодую женщину, какой все ее считали. Но пистолет в ее руке не дрогнул, а неумолимое выражение глаз говорило о неумолимой решимости.
        — Бриджит, ты должна остановиться,  — голос у Эви дрогнул.  — Убийство никому не поможет.
        — Нет, поможет. Мне!  — прошипела девушка.  — Я требую справедливости, и я ее получу. Даже если не смогу убить вашего проклятого премьер-министра или одного из членов королевской семьи, то я хотя бы уничтожу человека королевской крови. Как ты думаешь, что почувствует твой прекрасный папаша, герцог Йоркский, узнав, что я размазала твои мозги по стенам?
        Руки Эви, лежавшие на талии Уилла, вздрогнули, но голос Уилла остался по-прежнему спокойным:
        — А это уже интересно,  — промолвил Эндикотт, желая, чтобы Бриджит продолжала свои откровения. Рано или поздно Алек с командой окажется здесь, а пока надо потянуть время.  — Но как ты узнала, что я сын Йорка?
        Пожав плечами, Бриджит спустилась по лестнице на каменный пол. Однако очень близко к нему она не подошла: Бриджит была слишком осторожна, чтобы допустить оплошность и оказаться от него на расстоянии вытянутой руки.
        — Я сразу заподозрила тебя, как только ты начал тут все разнюхивать,  — сказала она.  — Чересчур ты и твой дружок заинтересовались Сент-Маргарет. Вот я и разузнала о тебе кое-что. Слуги любят сплетничать, так что мне не понадобилось много времени, чтобы узнать, кто ты такой на самом деле.
        — Тогда ты должна сообразить, что узнав, кто убил капитана Эндикотта, герцог не успокоится, пока не увидит собственными глазами, как ты болтаешься на виселице,  — вмешалась Эви.
        Бриджит нервно дернула плечом.
        — Возможно, зато справедливость восторжествует,  — заявила она.
        — Ты считаешь, что убийство — это торжество справедливости?  — поинтересовался Уилл.
        — Да!  — вскричала Бриджит.  — Смерть за смерть!
        — Прошу тебя, Бриджит, не делай этого,  — взмолилась Эви. Она крепко схватилась сзади за куртку Уилла.
        — Не трать на нее свое время, любимая,  — попросил Эндикотт.  — Она же нас не слушает.
        — Меня уже тошнит от вашей болтовни,  — заметила Бриджит.  — А теперь, мисс Эви, вам бы лучше выйти из-за его спины, если не хотите, чтобы я и вас застрелила. Нам с вами пора уходить, пока за вами не пришла помощь.
        — Я не собираюсь идти с тобой,  — дерзко ответила Эви.
        — Эви, делай то, что она говорит.  — Уилл ничего не мог предпринять, не убрав Эви с линии огня.
        — Она не может заставить меня,  — повторила Эви.
        Уилл почувствовал, как ее рука скользнула ему под куртку, и на секунду его разум отключился. К тому мгновению, когда он пришел в себя, Эви уже вытащила пистолет у него из-за пояса и прицелилась в ирландку.
        — Опусти пистолет, Бриджит О’Шай,  — сказала она,  — или я тебя пристрелю.
        Бриджит перевела свой пистолет на Эви. Уилл поднял руку, чтобы загородить ее, но Эви шагнула в сторону.
        — Эви, ради бога!  — простонал он.
        — Не двигайся, Уилл,  — сказала она.  — Бриджит, это твой последний шанс.
        Девушка фыркнула.
        — Вы не выстрелите в меня, мисс. У вас не хватит решимости.  — Она издевательски ухмыльнулась.  — А вот у меня ее предостаточно.
        В тот самый миг, когда Бриджит вновь перевела дуло на Уилла, Эви выстрелила. Бриджит вскрикнула и выронила пистолет, а Уилл прыгнул на Эви, повалив ее на пол.
        Звук выстрела эхом отозвался от стены, воздух наполнился запахом бездымного пороха.
        — Уилл!  — простонала Эви. Она судорожно вцепились в его плечи.  — Ты ранен?! Она тебя ранила?!
        Уилл поморщился.
        — Кажется, от твоего крика у меня барабанные перепонки полопались, а в остальном все хорошо.  — Приподнявшись, Уилл погладил по щеке смертельно бледную Эви.  — Ты в порядке, любимая? Я не слишком сильно толкнул тебя?
        Глубоко вздохнув, Эви закрыла глаза.
        — Нет, со мной все хорошо. Просто дай мне минутку прийти в себя.
        Уилл подошел к Бриджит. Та, съежившись, лежала на полу — ни дать, ни взять, тряпичная кукла. Девушка была еще жива, но судя по стекленеющему взгляду и кровавому пятну, расползавшемуся по ее лифу, жить ей осталось недолго. И все же он должен хотя бы попытаться спасти ее. Вынув из кармана носовой платок, Уилл плотно скатал его и прижал к ее ране.
        В свою очередь, Эви бросила ему несколько кухонных полотенец, попавшихся под руку. Свернув их, Уилл приложил полотенца под пропитавшийся кровью платок, понимая, что старания его напрасны.
        — Она будет жить?  — сдавленно спросила Эви.
        — Нет,  — спокойно ответил Уилл.
        — Боже мой!  — Эви покачнулась.  — Я целилась ей в руку, но я много лет не держала в руке пистолет — с тех пор как мы с братом охотились на куропаток.
        — Черт, ну и выстрел был!  — Уилл встревоженно посмотрел на Эви. Выглядела она не лучше, чем несколько минут назад.  — Эви, сядь. Помощь придет уже скоро.
        — Нет, со мной все хорошо,  — промолвила она мрачно.  — Что я могу сделать?
        — Ничего, моя милая. Мне жаль, что это пришлось сделать тебе. Я бы освободил тебя от выстрела, будь у меня возможность.  — Он, прищурившись, посмотрел на нее.  — Хотя нам придется обсудить твою склонность к неоправданному риску. Я не хочу, чтобы ты каждый раз лезла на рожон.
        Эви посмотрела на него, в глазах ее стояли слезы.
        — Бриджит убила бы тебя,  — сказала она.  — У меня не было выбора.
        — Возможно, но ты подставила под удар себя. В таких вопросах должен решать мужчина.
        — Что ж, придется нам прийти к какому-нибудь согласию,  — вызывающе резким тоном ответила Эви. Однако спустя мгновение она смягчилась:  — Но я все-таки надеюсь, что мне до конца жизни больше не придется никого убивать.
        Уилл поднял руку Бриджит. Ее глаза стали пустыми, кровь пропитала весь лиф ее платья. Взяв еще одно полотенце из тех, что Эви бросила ему, Уилл стал вытирать руку от крови.
        — В этом нет твоей вины, Эви. Думаю, она хотела этого… желала умереть,  — пояснил он.
        — Никто не хочет умирать,  — отозвалась Эви печально.  — Просто она не смогла простить смерть родных, такого количества горя не сможет вынести ни один человек.
        — Знаю.  — Уиллу хотелось обнять Эви, но он был весь в грязи и крови, поэтому лишь протянул ей относительно чистую руку, чтобы помочь встать с пола.  — Эви, почему бы тебе просто не посидеть спокойно и не передохнуть минуту-другую? Мне все еще надо…  — Он замолчал, прислушиваясь.  — Ага, помощь наконец-то близка. Все в порядке!  — крикнул он, повышая голос.
        — Слишком поздно, я бы сказала,  — пробормотала Эви.
        Уилл был вынужден с ней согласиться.
        Через мгновение Алек распахнул дверь, держа наготове пистолет. Его глаза расширились, когда он увидел перед собой мертвое тело. Опустив пистолет, Джилбрайд спустился по ступеням и обошел труп Бриджит.
        — М-да,  — бросил Алек, насмешливо взглянув на Эви и Уилла.  — Похоже, моя помощь в данном случае не понадобилась.
        Глава 24
        Эви была готова без сил рухнуть на шелковую обивку диванных подушек и заснуть. Но почему-то вдруг она почувствовала, что готова мерить шагами маленькую утреннюю столовую в отчаянной попытке унять раздражающее нервное состояние, взвинчивающее ее нервы. После ужасных событий прошлой ночи в Сент-Маргарет ее разум просто отказывался ей подчиняться.
        Уилл не смог унять ее беспокойства и ответить на вопросы. Он остался в церкви отдавать приказания прибывающим полицейским сыщикам с Боу-стрит, заполнившим кухню и кабинеты Сент-Маргарет. Прошло около часа, и он наконец отправил Эви домой в сопровождении двух сыщиков, несмотря на ее уверения, что она не хочет расставаться с ним.
        — Да ты практически с ног валишься,  — заметил Уилл, провожая Эви до экипажа, ожидающего ее во дворе.  — Мне надо остаться тут еще на некоторое время, и тебе ни к чему ждать меня. Увидимся завтра, как только я тут со всем разберусь.
        А потом он запечатлел на губах Эви быстрый, но пьянящий поцелуй, подтолкнул ее в карету и отправил домой.
        И, честно говоря, как бы ни хотелось Эви остаться с капитаном Эндикоттом, он был прав. Она до того устала, что едва держалась на ногах.
        К несчастью, вся семья уже ждала Эви, когда она приехала домой, причем все были в разном настроении. Аделин была спокойнее остальных, понимая, что ее сестре пришлось пережить. Однако она сама была так встревожена, что выболтала приукрашенную версию событий родителям и брату. Само собой, это произвело впечатление взорвавшегося артиллерийского снаряда. Так что к тому времени, когда Эви переступила порог родного дома, у матери была истерика, отец бранился, что ему никто никогда ничего не рассказывает, а Мэтт беспомощно вторил ему. Ей пришлось потратить те немногие крохи энергии, что у нее остались, на то, чтобы объяснить им сложившуюся ситуацию. Все принялись говорить одновременно или в мамином случае — кричать, и Эви пришлось самой повысить голос, чтобы ее услышали. Потом последовали раздраженные стоны и вздохи, а отец выразил недовольство тем, что Уилл подвергал ее опасности.
        Мать всю вину свалила на беднягу Майкла, разумеется, после чего последовало резкое выяснение, кто же все-таки был виноват. И если бы Эви сама устроила полномасштабную истерику, они, вероятно, все равно продолжали бы спорить, не обращая на нее внимания.
        Однако постепенно все успокоились, особенно после того как Эви объяснила, что Уилл спас не только ее, но и премьер-министра, а вместе с ним половину его кабинета. В этом, конечно, было некоторое преувеличение, зато ее слова помогли утихомирить родителей. И хотя мать была просто шокирована, узнав, что Уилл — шпион, у Эви появилось чувство, что та сочла этот факт все же весьма волнующим и романтичным. И то, что он действовал, выполняя приказы своего отца, тоже говорило в его пользу. Мать даже ясно дала понять отцу, что когда принц отдает такого рода приказы подчиненному, остается только повиноваться.
        И все же суета стояла немалая, родители были страшно недовольны, что Эви не призналась им во всем раньше. Но, учитывая, как они обычно реагировали на различные события, Эви утвердилась во мнении, что была права, ничего им не рассказывая. Однако она сохранила свое мнение при себе и лишь без конца извинялась и старалась как можно пространнее отвечать на их вопросы, пока Аделин не наступила ей на ногу. Попросив родителей не терзать больше бедную девочку, она поволокла Эви в спальню.
        Но Эви лежала без сна, одолеваемая мыслями и заведенная, как карманные часы ее отца; она не могла заснуть до тех пор, пока за окном не защебетали птицы, а робкий утренний свет не просочился сквозь шторы. Эви уснула, но, проснувшись, она поняла, что должна немедленно встретиться с Уиллом. Она отчаянно нуждалась в заверении, что с Майкла и прочих прихожан Сент-Маргарет сняты все обвинения и что герцог Йоркский не пришел в ярость, узнав, что Уилл обручился с ней. Конечно, значимость этих событий была несопоставима, но ее уставший мозг отказывался это понимать.
        Поэтому, наскоро выпив чашку чая и проглотив кусочек тоста, Эви направилась в столовую ждать, когда Уилл или кто-нибудь еще приедет, чтобы ответить на ее вопросы и унять ее тревогу. От близких ее уже тошнило, так что она была почти готова отправиться на поиски Уилла, если тому не хватает воспитанности прийти к ним до ланча.
        Тут дверь в столовую приотворилась, и Аделин сунула голову в образовавшуюся щель.
        — Волка так и нет? Как ему не стыдно так сильно опаздывать!
        Вскочив с дивана, Эви начала ходить по комнате взад-вперед.
        — Эди, клянусь, если он не появится через полчаса, я убью его, как только он наконец придет!
        — Знаю, дорогая,  — сочувственно вздохнула Аделин.  — Но, возможно, он очень занят, ведь выявить заговор и спасти правительство от краха — это тебе не шутки. Я уверена, что он появится, как только завершит дела.
        Остановившись посреди комнаты, Эви печально усмехнулась.
        — Разумеется, ты права,  — сказала она.  — Да я самая настоящая идиотка, потому что мне такое в голову лезет! Но я ничего не могу с собой поделать — меня измучили бесконечные вопросы, на которые я не могу найти ответа.
        Аделин великодушно махнула рукой.
        — Так никто тебя за это и не винит!  — сказала она.  — Но…
        Стук в дверь прервал ее.
        — Бьюсь об заклад, что это Волк. Оставайся здесь и слегка пощипли свои бледные щечки, чтобы они хоть немного порозовели, а я приведу его сюда.
        Аделин ушла, а Эви поспешно подошла к зеркалу над камином. Сестра права: она действительно бледна, зато ее платье и прическа безупречны. Утром Эви приложила максимум усилий, чтобы привести себя в порядок, хотя это и глупо, учитывая драматические события последних дней. И Уилла наверняка волнуют иные вещи, помимо ее внешности.
        Раздался короткий стук, и Аделин распахнула дверь.
        — Это не Уилл, но я уверена, что ты будешь рада видеть нашего гостя,  — сказала она.
        Аделин отступила в сторону, и Эви увидела Майкла. Тот нерешительно улыбнулся ей, словно не был уверен, что она рада его видеть. Несколько мгновений Эви молча смотрела на него в полном недоумении, а затем бросилась ему навстречу.
        — Майкл, как я рада тебя видеть!  — вскричала она.
        — Рада?  — недоверчиво переспросил Майкл.
        Взяв Майкла за руку, Эви потащила его к дивану.
        — Конечно, рада. А почему я не должна тебе радоваться?
        Майкл осторожно уселся рядом с ней, готовый в любое мгновение вскочить с места.
        — Мне кажется, я тут персона нон грата, особенно для твоих родителей.  — Он глубоко вздохнул.  — В конце концов, это ведь я позволил Бриджит О’Шай и ее людям воспользоваться моей добротой, а потом я еще и защищать их пытался. Я был непростительно наивен.
        — Если тебя это хоть немного утешит,  — проговорила стоявшая у двери Аделин,  — то папа больше недоволен Уиллом, чем тобой.
        Майкл немного приободрился.
        — Правда? А как отреагировала ваша мама?
        Поморщившись, Аделин махнула рукой.
        — Ну-у…
        — Да ладно, не обращай внимания,  — сказал Майкл, снова поддаваясь унынию.  — Могу себе представить, что было на уме у леди Риз, и я даже не вправе сердиться на нее за это.
        — Ерунда,  — бодро бросила Эви.  — Родители не держат на тебя зла.
        Сестра чуть приподняла изящную бровь, но Эви заговорила, прежде чем Иден успела снова открыть рот:
        — Эди, ты не могла бы на минутку оставить нас? Мне нужно поговорить с Майклом наедине.
        — Маме это очень не понравится,  — заметила Аделин.  — И я знаю кое-кого еще, кто тоже будет от этого не в восторге.
        — Не беспокойтесь, мисс Аделин,  — сказал Майкл.  — Я пробуду у вас всего несколько минут. Я хотел лично убедиться в том, то с Эвелин все в порядке.
        — Эди, ты можешь вернуться через пару минут,  — твердо пообещала Эви.
        — Ну хорошо, я ухожу,  — недовольно протянула сестра.  — Ни к чему грубить.
        — Она еще будет говорить о грубости,  — пробормотала Эви, как только дверь за Аделин захлопнулась.
        — Она волнуется за тебя,  — попытался оправдать Аделин Майкл.  — Не надо сердиться на нее за это.
        Эви вздохнула.
        — Знаю, но иногда она так и старается задеть меня.
        — Думаю мы все временами так поступаем, правда? Никто из нас не видит себя со стороны.
        Эви взяла его за руку.
        — Только не ты, Майкл! Ты всегда был для меня самым дорогим и добрым другом. Я хочу лишь…  — Эви замолчала. Она так сильно обидела его, что и тысячи извинений не хватит, чтобы вымолить у него прощение.
        Майкл сжал ее руку, а затем выпустил ее.
        — Знаю, моя дорогая девочка. Ты не должна ничего объяснять.
        — Нет, я объясню,  — настаивала на своем Эви.  — Тот инцидент с Уиллом… Право, сама не знаю, как это произошло. Я о нем даже не думала…
        — Но все-таки ты с ним, и полагаю, что ты об этом не жалеешь, не так ли?
        — Я о другом жалею…  — поморщившись, сказала она.  — Я была жестока и бессердечна с тобой.
        — Да, я уверен, что ты это не нарочно,  — произнес Майкл с легкой улыбкой,  — так что я не буду на тебя сердиться. И ты уже передо мной извинилась, Эвелин. Ни к чему делать это бесконечно.
        Эви извинилась перед Майклом, когда предупредила, что его подозревают в измене. Но обстоятельства сложились так, что она была вынуждена спешить, поэтому Эви все еще чувствовала какую-то недоговоренность.
        — Майкл, я хотела выйти за тебя замуж, действительно хотела. Просто дело в том, что…
        Господи, похоже, сегодня утром она вообще не в состоянии что-то внятно объяснить. Возможно, у нее просто иссякли слова. Ее жизнь перевернулась с ног на голову, и она пыталась приспособиться, но пока получалось плохо.
        — Дело в том, что ты любишь капитана Эндикотта,  — договорил за нее Майкл.  — Или нет?
        — Да, люблю,  — призналась Эви и покраснела.  — Думаю, что буду любить его всю жизнь.
        — Что ж, учитывая это обстоятельство, было бы неправильно выходить за меня. Скажи,  — добавил Майкл после секундной паузы,  — Эндикотт тоже тебя любит, не так ли?
        Сердце Эви заныло и забилось быстрее. Конечно, Уилл ее любит, он всегда ее любил. Но действительно ли он захотел бы провести с ней остаток дней, если бы обстоятельства сложились иначе? Однако Эви не собиралась обсуждать с Майклом вопрос, на который у нее не было ответа. Это только огорчит его, и он может сделать какую-нибудь глупость, например, устроить драку с Уиллом.
        — Да, конечно, он меня любит,  — подтвердила она.  — Мы дружили с детства.
        — Что ж,  — заговорил Майкл с искренней улыбкой,  — тогда знай, что ты получила мое благословение, Эвелин. Я желаю тебе и капитану всего самого лучшего. Вы оба действительно этого заслуживаете.
        У Эви перехватило горло, глаза защипало.
        — Майкл,  — прошептала она,  — я не хотела сделать тебе больно.
        — Я понимаю, моя дорогая, но, признаюсь, это был настоящий удар. Однако я знал, что твои чувства никогда не были столь же сильными, как мои.  — Он поднял руку, чтобы остановить ее возражения.  — Разумеется, я тебе нравлюсь, но любишь ты все равно капитана Эндикотта. И лишь я один виноват в том, что не обращал на это внимания.
        — Прости, пожалуйста,  — пролепетала Эви, чувствуя себя полным ничтожеством.
        — Чепуха!  — воскликнул Майкл, снова похлопав ее по руке.  — Ты же счастлива с капитаном Эндикоттом, не так ли?
        Она об этом как-то даже не задумывалась, помоги ей Господи.
        — Да, счастлива,  — прошептала Эви.
        — Вот это действительно важно. Так что, дорогая, я желаю вам счастливой совместной жизни, а тебе я остаюсь другом. Навсегда.
        К концу этой сердечной речи Эви захотелось свернуться клубочком под диваном. Для ничтожества все это было неописуемо.
        Внезапно Майкл рассмеялся.
        — Дорогая, да что у тебя за выражение лица! Эвелин, правда, со мной все будет хорошо! Господи, да этим утром я стал свободным человеком — и все благодаря капитану Эндикотту. Без него и без тебя одному Богу известно, что бы со мной сталось. Честное слово, у меня нет причин испытывать какие-то чувства, кроме благодарности, несмотря на мучения последних нескольких дней.
        Обхватив Майкла руками, Эви прижалась к нему.
        — Майкл Боумонт, вы — самый лучший человек из всех, кого я знаю!  — воскликнула она.
        Майкл даже покраснел от смущения.
        — Спасибо тебе, Эвелин,  — наконец горячо проговорил он, так поспешно поднимаясь с места, словно ему теперь не терпелось поскорее расстаться с ней.  — Но с твоего позволения, мне надо идти. Очень много дел в Сент-Маргарет. Все невероятно переживают происшедшее, как ты можешь себе представить.
        Эви тоже встала.
        — Но все ведь в порядке? Уверена, что больше в Сент-Маргарет никого не подозревают?  — спросила она.
        Майкл ободряюще ей улыбнулся.
        — Все замечательно! Но полицейские-сыщики и правительственные агенты провели там всю ночь, и я их понимаю. Уверен, что бедная миссис Рафферти готова сегодня же уволиться. Капитан Джилбрайд прислал мне записку с просьбой рассказать о характерах участников банды Бриджит.  — Добрые глаза Майкла наполнились печалью.  — Не думаю, что мне когда-либо суждено понять, почему я не заметил, что происходит с этой несчастной женщиной. У меня такое чувство, что я ее подвел.
        — Не больше, чем я или кто-нибудь другой,  — безразлично промолвила Эви, зная о склонности Майкла брать на себя вину за проступки других.  — Она выбрала свой путь задолго до того, как познакомилась с нами, и я думаю, что у нее не было дороги назад.
        Майкл кивнул.
        — Да, пожалуй, это правда.  — Он очень хотел казаться веселым и беспечным.  — Что ж, думаю, нет смысла переживать из-за этого сейчас, когда так много людей нуждаются в помощи. Кто-то наверняка побоится прийти в Сент-Маргарет, как только новости о последних событиях получат распространение, так что нам с отцом О’Келли надо сделать все возможное, чтобы восстановить былое доверие.
        Эвелин проводила Майкла до двери, призывая на помощь всю свою выдержку.
        — Майкл, я очень надеюсь, что ты позволишь мне продолжить работу в Сент-Маргарет,  — набравшись духу, сказала Эви.  — Я очень этого хочу.
        Майкл удивился.
        — Дорогая моя девочка, конечно, ты можешь работать! Хибернианская благотворительная ассоциация без тебя как без рук. Я уже не говорю о себе…
        Эви благодарно улыбнулась Майклу за то, что он помог ей в этом деликатном вопросе.
        — А еще,  — добавил Майкл,  — я очень надеюсь, что капитан Эндикотт использует свои общественные связи для увеличения пожертвований в Ассоциацию. И уж не знаю, был ли интерес капитана Джилбрайда к нашим делам искренним, но я попрошу его тоже сделать пожертвование.
        — Проси больше,  — сказала Эви.  — И не бойся сыграть на его чувстве вины. В конце концов, это он водил нас за нос в своей дурацкой шотландской манере.
        Майкл засмеялся.
        — Да уж, водил,  — согласился он, дружески положив руку Эви на плечо.
        Внезапно дверь распахнулась, и в комнату очень не вовремя вошел Уилл. При виде этой сцены его золотистые брови сердито сошлись на переносице. Эви не понравилось выражение лица Уилла, было видно, что он разозлился.
        — Капитан Эндикотт, как я рад вас видеть,  — дружески протянул Майкл Уиллу руку для рукопожатия.  — Я должен еще раз поблагодарить вас за свое освобождение. Я безмерно вам благодарен, как и мой отец.
        — Да, конечно…  — Теплое приветствие Майкла явно выбило Уилла из колеи.  — Я рад, что ваш отец… рад.  — Поморщившись из-за собственной нелепой фразы, Уилл тем не менее продолжил:  — И конечно, мы все очень довольны исходом этого дела, несмотря на ужасное происшествие.
        — Ты имеешь в виду труп на полу церковной пристройки?  — сухо спросила Эви.
        Уилл раздраженно посмотрел на нее.
        — Боже мой, Эвелин,  — с легким порицанием произнес Майкл.  — Лучше об этом не вспоминать.
        Эви подарила ему улыбку, припомнив, что Майкл в этом отношении был очень брезглив. Слава богу, что она умела смотреть смерти в глаза, иначе Бриджит О’Шай могла бы убить Уилла.
        — Прошу прощения, сэр,  — обратился Майкл к Уиллу,  — но я должен спешить на встречу с капитаном Джилбрайдом — нам нужно свести в этой истории концы с концами.
        — Что ж, тогда, возможно, мы еще встретимся с вами сегодня в Сент-Маргарет.
        — Буду с нетерпением ждать встречи,  — пообещал Майкл.  — Капитан, позвольте мне пожелать вам всего самого лучшего в связи с предстоящей свадьбой. Я искренне надеюсь, что вас обоих ждет большое счастье в этом браке.  — Тепло улыбнувшись, он опять протянул руку Уиллу.
        — Благодарю вас,  — произнес слегка озадаченный капитан Эндикотт, отвечая на рукопожатие.
        — Вот еще что,  — сказал Майкл, задерживаясь в дверях.  — Что будет с Теренсом О’Шаем? Я не слишком хорошо к нему относился, но хотел бы помочь ему.
        Уилл с показной вежливостью приподнял брови.
        — С кем?  — переспросил он.
        Майкл и Эви недоуменно переглянулись.
        — С Теренсом О’Шаем, братом Бриджит,  — повторил Майкл.
        — Ах, да….  — задумчиво вымолвил Уилл.  — Действительно, был такой человек и, возможно, его звали именно так, но сегодня рано утром его отпустили. Кажется, он должен был успеть на корабль.
        Челюсть Майкла отвисла от удивления, а затем на его лице появилась улыбка невероятного облегчения.
        — Понимаю! Я очень признателен вам за этот благородный поступок, капитан Эндикотт! И позвольте еще раз искренне вас поздравить, примите мои лучшие пожелания.
        С этими словами Майкл выскользнул из комнаты. Уилл посмотрел ему вслед.
        — Думаешь, он искренне желает нам счастья? Или притворяется.
        — Каждое его слово — правда,  — Эви смахнула пылинку с его рукава.
        — А почему тогда у тебя такое грустное лицо, любимая?
        — Майкл проявил удивительное благородство во всей это истории, я же чувствую себя полным ничтожеством.  — Она поморщилась.  — Не слишком-то приятное чувство, должна я тебе сказать.
        Засмеявшись, Уилл взял ее за руку.
        — Что тогда говорить обо мне? Я ведь не только отнял у бедняги тебя, но и в измене его обвинял. Так что если кто и ощущает себя кругом виноватым, так это я.
        — Очень мило с твоей стороны брать вину на себя, но мое поведение по отношению к Майклу было ужасным, и тебе это известно. К тому же,  — промолвила Эви, подводя Уилла к дивану,  — похоже, что ты нынешним утром тоже проявил благородство, а я всего лишь беспокоилась, больше ничего. Как ты поступил с беднягой Теренсом?
        Уилл сел рядом с Эви, по-прежнему держа ее за руку. Он медленно переплел их пальцы, и вид у него при этом был задумчивый.
        — Мы с Алеком сказали мировому судье на Боу-стрит, что арестовали не того человека. Подозреваю, что Ливерпуль и Пиль этого бы не одобрили, но делать что-либо уже поздно. Теренс уже находится на корабле, идущем на Ямайку.
        — Неужели? Как вам это удалось?
        Эндикотт улыбнулся.
        — Алек купил ему билет и сунул в карман сюртука полную пригоршню гиней. Я же говорил тебе, что он чрезвычайно доверчив, не так ли?  — Тут лицо Уилла обрело серьезное выражение.  — Не то чтобы я сердился на него за это. О’Шай был буквально убит известием о смерти его сестры. Так стоит ли отправлять человека на виселицу лишь за то, что он любит единственного оставшегося в живых члена своей семьи? Бедный парень всего лишь пытался ее защитить.
        Кажется, уже раз в десятый за утро у Эви перехватило горло.
        — Я так рада, что ты это сделал, Уилл. В этой истории было слишком много всего отвратительного. А я очень надеюсь, что Теренса на Ямайке ждет лучшая доля.
        — У него появился шанс на это, если только он им воспользуется,  — заметил капитан Эндикотт.
        Пару минут они сидели молча, Уилл поигрывал пальчиками Эви.
        — Я должна кое о чем тебя спросить,  — наконец сказала Эви.
        Уилл нежно поцеловал ей руку.
        — Я бы хотела по-прежнему…  — Эви помолчала, а затем поправилась:  — Я намерена и дальше работать в Сент-Маргарет, Уилл. Я много думала об этом и поняла, что именно это мне нужно. То, как обращались с ирландцами… Я должна внести свою лепту в искупление вины за это.
        Слишком много печальных воспоминаний о последних днях всегда будут живы в памяти Эви. Она знала, что история о чудовищном детстве Бриджит будет постоянно преследовать ее. Она ни за что не оправдала бы поступок молодой ирландки, но понять ее могла. Так что все, что Эви было нужно,  — это приложить все возможные усилия для улучшения ситуации.
        — Я знаю, что твоему отцу это не понравится, да и моим родителям тоже, честно говоря, но мне это просто необходимо,  — с некоторым вызовом сказала Эви. Хотя она и любила Уилла всем сердцем, бросить то, что она считала важным, она не могла.
        Эндикотт кивнул.
        — Конечно, любимая. Я очень хорошо тебя понимаю. Господу известно, что для нас это такая же трагедия, как и для ирландцев.
        — Так ты и вправду не станешь возражать, если я буду сотрудничать с Майклом?  — В голосе Эви прозвучала радость.
        Уилл приподнял бровь.
        — Мне стоит о чем-то волноваться?  — ответил он вопросом на вопрос.
        — Нет, конечно.  — Эви слегка нахмурилась, пытаясь вырвать у него свою руку.  — Как тебе такое вообще в голову могло прийти, негодяй?
        К удивлению Эви, Уилл подхватил ее на руки и усадил к себе на колени. Она тихо вскрикнула и схватила его за руки.
        — Я довольно ревнив,  — ответил он.
        — Нет никакой причины ревновать,  — сказала Эви, осторожно кладя ладони на его восхитительно широкие плечи.  — Я безумно люблю тебя, и поможет мне Бог.
        Уилл, уже было наклонившийся к Эви, чтобы поцеловать ее, выпрямился.
        — В чем ты ждешь помощи от Бога?  — спросил он.
        Эви помолчала, а потом решила, что хватит секретов от Уилла. Довольно полуправды и полудоверия.
        — Да потому, что я боюсь, что ты не любишь меня так же сильно, как я люблю тебя,  — призналась она.  — Я знаю, что произвожу впечатление дурочки, и это не самое приятное ощущение.
        Уилл сердито усмехнулся.
        — Да уж, ясно, что я не слишком старался продемонстрировать тебе свои чувства,  — сказал он.  — Эви, ты действительно будешь дурочкой, если не поверишь, что я тоже безумно тебя люблю.
        Пальцы Эви невольно вцепились в ткань его сюртука.
        — Правда?  — спросила Эви, которой не удалось скрыть нотки торжества в голосе.
        Уилл поцеловал ее в кончик носа.
        — Да, правда. Я согласен с тобой, что в прошлом иногда вел себя ужасно. Но я был молод, глуп и не знал собственного сердца. Но я всегда любил тебя, Эви, и всегда буду любить,  — проникновенно произнес он. А потом Уилл взял ее лицо в ладони, слегка сдвинув ее очки набок. Впрочем, похоже, он этого и не заметил.  — Ты — мой магнит, Эви, мой истинный север. Ты всегда заставляла меня быть честным и прямолинейным и указывала верную дорогу. Мне жаль, что я забыл об этом, жаль, что не доверял тебе настолько, чтобы рассказать правду обо всем — о Боумонте, о моей работе в разведке, о том, что именно между нами пошло не так… В общем, обо всем,  — повторил он.
        — Да и я была не лучше,  — шмыгнула носом Эви, в который уже раз пытаясь не расплакаться.  — Я тоже должна была тебе доверять. Должна была прислушаться к тебе, когда ты пытался предупредить меня, а не считать, что со всем справлюсь сама.
        Лицо Уилла обрело суровое выражение, но его рука быстро пробежала вниз по ее спине.
        — Честно говоря, я бы хотел потолковать с тобой об этом, потому что не желаю больше оказываться в опасных ситуациях неподготовленным, Эви. Если у тебя появляется какая-то проблема или тебе нужна помощь, обращайся ко мне, я прошу тебя об этом. Ко мне, а не к Майклу Боумонту например, и не к своей сестрице, из-за которой ты то и дело попадаешь в какие-то сомнительные истории.
        — Ха, да ты сам хорош! В конце концов, это ты шпион, а не я. Понимаю, что ты будешь постоянно оказываться в опасных ситуациях, и не могу сказать, что я это одобряю.
        — Не беспокойся,  — успокоил Эндикотт.  — Дни моей шпионской работы сочтены. Я недвусмысленно дал это понять моему… командующему.
        — Я думала, ты имеешь в виду своего отца,  — заметила Эви.
        Уилл улыбнулся.
        — Так ты уже поговорил с ним об отставке?  — поинтересовалась Эви.
        — Это первое, что я сделал утром,  — ответил он.
        У Эви появилось чувство, что Уилла сейчас куда больше беседы интересует изгиб ее поясницы, которую он поглаживал все увереннее. Сдержав желание застонать от удовольствия, она вместо этого толкнула его в плечо.
        — И что же сказал его высочество?
        — М-м? О, с ним все в порядке. Он хочет, чтобы я продолжил карьеру в войсках или в дипломатическом корпусе вместо разведки. И я ответил ему, что рад подчиниться.
        — А ты сказал ему о нас?
        — Сказал.
        — Ради бога, Уилл!  — нетерпеливо воскликнула Эви.  — Прошу тебя, расскажи мне все в подробностях. Он был очень разгневан?
        Улыбнувшись, Уилл пробежал пальцами по ее попке.
        — Сначала он вроде немного рассердился. Но когда я сказал ему, что ты спасла мне жизнь, он, кажется, смирился с тем, что мы поженимся.
        Застонав, Эви уронила голову ему на плечо.
        — Искренне надеюсь, что мне не придется постоянно убивать людей, чтобы доказать, что я тебя достойна,  — сказала она.
        — Надеюсь, не придется, но мне действительно абсолютно наплевать на чье-либо разрешение,  — заявил Эндикотт.  — Я женюсь на тебе, потому что хочу этого, а не потому, что должен.
        Приподняв голову, Эви улыбнулась ему.
        — Я очень рада это слышать,  — призналась она.
        — Только не думай, что тебе удастся отвлечь меня, милая. Я все еще хочу услышать от тебя обещание отныне держаться подальше от опасных ситуаций,  — напомнил Уилл.  — Особенно когда ты работаешь в приходе Сент-Маргарет.
        — Сделаю все возможное для этого,  — постаралась как можно серьезнее ответить Эви.
        Судя по тому, как изогнулись губы Уилла, этот ответ его не удовлетворил.
        — Представь ситуацию иначе,  — попыталась успокоить его Эви.  — Если бы я не попала в самую гущу заговора, мы могли бы никогда не встретиться вновь.
        — Боже, какой софизм! Но, следуя твоей логике, можно сказать, что тебя бы тогда не похитили и едва не убили бы.
        Эви толкнула его в грудь.
        — Строго говоря, это тебя едва не убили, а не меня,  — заметила она.
        — Эви…
        — Да, я понимаю,  — успокаивающим тоном произнесла Эви.  — И я постараюсь держаться подальше от неприятностей. Но ты должен согласиться, что по крайней мере моя помощь пригодилась.
        Эти слова вызвали у Эндикотта сердитый смешок.
        — Очень хорошо,  — сказал он.  — В этом случае — да, твоя помощь действительно пригодилась. Но больше таких случаев быть не должно, Эви, ты понимаешь?
        Эви начертила рукой крест на своем лифе.
        — Провалиться мне на этом месте!  — вымолвила она.
        — О боже!  — вздохнул Эндикотт.  — Ты решила меня до безумия довести, не так ли?
        Не успела она ответить, как он наклонился и поцеловал ее. Эви с готовностью приоткрыла рот под напором его языка и крепче прижалась к нему. В объятиях Уилла она чувствовала себя защищенной, любимой и смело смотрела в будущее.
        А вот сам Уилл, казалось, был более сосредоточен на настоящем. Поддерживая Эви, он наклонил ее через свою руку и все более страстно целовал ее, пока она не застонала от удовольствия, а стекла ее очков не запотели. Он положил ладонь на ее ногу и стал медленно задирать подол платья и ситуация стала еще более пикантной. К несчастью, именно в это мгновение Эви услышала, что дверь в столовую тихо приоткрылась.
        — Уильям Эндикотт, что вы делаете?!  — взвизгнула леди Риз.  — Немедленно возьмите себя в руки!
        От неожиданности Уилл едва не уронил Эви на пол. Потом он осторожно посадил ее на диван.
        — М-м-м… леди Риз…  — пробормотал он, выпрямляясь.  — Я не слышал, как вы вошли.
        — Оно и видно,  — прошипела леди Риз, врываясь в комнату в сопровождении Аделин и лакея, несущего поднос с чайным сервизом.  — В самом деле, Уильям, это уже второй раз, когда я ловлю вас на том, что вы неподобающим образом ведете себя с Эвелин. Такое поведение не красит офицера и джентльмена. Не думаю, что ваш уважаемый отец одобрил бы такое поведение.
        Эви был вынуждена прикусить язычок. Учитывая абсолютно безнравственное поведение принцев, включая и самого герцога Йоркского, было странно, что Уилл не захохотал, услышав это дурацкое замечание, а только вежливо улыбнулся.
        — Нет, герцог не одобрил бы, ваша светлость,  — произнес он.
        Эви должна была отдать должное выдержке Уилла: в его голосе прозвучал лишь едва слышный намек на смех.
        Усевшись в кресло, леди Риз кивком сделала знак лакею поставить поднос перед ней. Аделин заговорщически подмигнула сестре и уселась рядом с ней на диван. Уилл выразительно посмотрел на нее — ему явно не понравилось, что она заняла его место, но делать было нечего: пожав плечами, он сел в одно из свободных кресел.
        — Не то чтобы я этого не понимала, сами знаете,  — задумчиво промолвила леди Риз, как только лакей ушел.  — Когда-то я тоже была молодой — настоящим алмазом чистой воды. Ваш отец страстно любил меня, и его внимание порой было весьма особенным. Весьма,  — добавила она.
        Они молча встретили это замечание. Уилл, похоже, был слегка сбит с толку.
        — Кстати, Уильям,  — добавила леди Риз, даря ему приветливую улыбку,  — ни к чему называть меня «ваша светлость» или «леди Риз». Я разрешаю тебе называть меня просто: мама.
        — Благодарю вас,  — еле слышно отозвался Уилл.
        Теперь он даже в лице изменился. Аделин закашлялась, едва сдерживая смех, но Эви ущипнула ее.
        — Очень мило с твоей стороны, мама,  — сказала Эви, когда мать протянула ей чашку чаю.
        — Не за что, моя дорогая. А теперь я надеюсь, что вы с Уильямом сможете забыть ужасные события последних дней, потому что мне нужно обсудить с вами кое-что очень важное.
        — И что же это?  — осторожно поинтересовалась Эви. Она увидела решительный блеск в глазах матери. Он никогда не приводил ни к чему хорошему.
        — Как это, что? Вашу свадьбу, разумеется! В ближайшие недели потребуется сделать очень многое, так что надо немедленно браться за дело.
        — Леди Ри… Мама,  — заговорил Уилл, в голосе которого послышались нотки отчаяния.  — Мы с Эви планировали устроить очень скромную и немногочисленную свадьбу, получив на это специальное разрешение. Мы надеялись пожениться до конца этой недели.
        — Это исключено!  — заявила леди Риз, садясь на своего конька.  — Ни одна моя дочь не выйдет замуж с такой поспешностью. Мы должны объявить о предстоящем венчании, дождаться, пока все о нем узнают, а потом сыграть достойную свадьбу в Мейвуд-Мэнор.
        — Это так, Волк,  — озорно произнесла Аделин.  — Мы устроим свадьбу, достойную самого короля. Это будет грандиозное событие.
        — Боже правый!  — пробормотал Уилл.
        Посмотрев на Эви, он увидел, что ее васильковые глаза полны смеха и любви, и только сейчас начал осознавать, что становится частью интересной, жизнерадостной и порой очень раздражающей семьи. Эви улыбнулась ему: она еще никогда в жизни не была так счастлива.
        Уилл сдержанно покачал головой.
        — Очень хорошо, мама,  — сказал он.  — Планируйте свадьбу, как считаете нужным. Гулять, так гулять…
        Эпилог
        — Кажется, твоя невеста просто в восторге от церемонии, несмотря на все это чертово занудство, как ты выражаешься.
        Уилл удивленно обернулся. Рядом с ним стоял сэр Доминик, который словно материализовался из воздуха. Впрочем, не стоило забывать, что этот человек был наставником шпионов, так что можно было не удивляться его неслышному появлению.
        — Так и есть,  — согласился Уилл. Его взгляд вновь устремился на Эви, которая оживленно беседовала с матерью и одной из гостей. Одетая в платье сливочного цвета, облегавшее ее пышное тело, она казалась ему еще более красивой, чем прежде. Впрочем, дело было вовсе не в дорогом платье, роскошных золотистых волосах или ее восхитительной фигуре — источнике ее красоты. Добрая, любящая натура Эви, в полной мере раскрывшаяся в день ее свадьбы, так и влекла к ней Уильяма. И то, что он смог сделать ее такой счастливой, стало одним из самых драгоценных даров, который он поклялся беречь вечно.
        — Кажется, и леди Риз довольна,  — добавил сэр Доминик.  — Она явно симпатизирует тебе.
        Уилл многозначительно посмотрел на него.
        — У каждого из нас свой крест,  — промолвил он со вздохом.
        Сэр Доминик расхохотался.
        — Это верно, но ты подумай об альтернативе!
        — Уже подумал,  — сухо произнес Эндикотт.
        Хоть леди Риз и разговаривала с ним заискивающим тоном, Уилл был уверен, что очень скоро все вернется к обычному порядку. Он то и дело будет совершать какие-то проступки, которые начнут раздражать его новоявленную тещу, и та, без сомнения, будет ставить его на место. Но Уилла вдохновляли потеплевшие отношения между леди Риз и Эви. Ее светлость была искренне довольна своей дочерью, и обе женщины провели вместе много часов, планируя нелепо роскошную свадьбу в Мейвуд-Мэнор. Это счастье стало главной причиной, заставившей Уилла целых шесть недель ждать свадьбы с Эви. Уилл понимал, что его невеста впервые в жизни получила неподдельное одобрение матери, и он не собирался портить ей радость.
        Сам он с нетерпением ожидал первой брачной ночи. Правда, ему удалось пару раз торопливо заняться любовью с Эви, но этого было недостаточно. Возможно, ему не хватит на это и целой жизни с красавицей женой, но Уилл был твердо намерен сделать все, что в его силах.
        — Ваша жена прелестна, сэр Доминик,  — сказал Эндикотт, кивая на Хлою Хантер, увлеченно беседующую с герцогом Йоркским.
        Дама подняла палец, словно хотела обратить на свои слова особое внимание, и герцог серьезно поддакивал, похоже, он был просто заворожен ее словами.
        — Кажется, она очень нравится моему отцу,  — добавил он.
        Сэр Доминик смотрел на свою жену с невероятным обожанием и походил на одного их тех влюбленных дураков, которые боятся за своих жен. Он безумно переживал за нее, что и неудивительно, учитывая, что она была на последних неделях беременности.
        — Да, герцог очень добр к леди Хантер.  — Улыбка на лице сэра Доминика погасла, и его губы превратились в тонкую ниточку.  — В отличие от других членов семьи,  — добавил он, словно разговаривал с самим собой.
        Уилл удивился столь резкой смене настроения сэра Доминика.
        — Прощу прощения, о чем вы?  — спросил он.
        Сэр Доминик едва заметно пожал плечами.
        — Да так, ни о чем… Просто давнее воспоминание, которое теперь уже совсем не имеет значения…  — Он снова улыбнулся Уиллу.  — А уж если говорить о женах, то я намерен проводить со своей побольше времени, чего и тебе желаю.
        Уилл сразу понял, что Доминик сменил тему разговора — тот всегда избегал разговоров на личные темы,  — однако в ответ он просто кивнул.
        — Отличная мысль!  — сказал Эндикотт.  — Уверен, что мне еще удастся поговорить с вами и вашей женой, прежде чем вы вернетесь в город.
        Они обменялись дружескими поклонами, и Уилл направился по просторной гостиной к своей жене, чтобы спасти ее от леди Риз. Как бы хорошо ни стали ладить мать и дочь, Уилл был уверен, что Эви необходима передышка.
        — О, Уильям!  — воскликнула лед Риз, обвивая рукой талию Эви.  — Я как раз говорила Эвелин, какими изысканными были комплименты твоего отца. Подумать только, он сказал лорду Ризу, что и не припомнит, когда так хорошо проводил время за городом.
        Уилл был готов поверить этому, потому что Мейвуд-Мэнор буквально вверх дном перевернули, готовясь встретить особу королевской крови — его отца. Леди Риз, без сомнения, считала участие герцога в свадебных торжествах самым важным событием в своей жизни. Она так и светилась от переполнявшей ее радости.
        А вот Эви, похоже, стала от всего этого уставать. Без сомнения, долгие недели приготовлений к свадьбе и неистовая активность последних дней утомили ее.
        — Ничуть не сомневаюсь, что он доволен,  — сказал Уилл.  — Все сделано просто прекрасно.
        Его теща самодовольно улыбнулась.
        — Спасибо тебе, Уильям. Я тоже думаю, что все получилось очень хорошо.
        Леди Риз обвела довольным взором гостиную, в которой теперь красовались новый обюссонский ковер и свежие портьеры на окнах. Огромные букеты роз и хризантем громоздились на столах, лакеи в новых ливреях ходили по комнате, щедро раздавая целой толпе гостей шампанское с больших подносов. На буфетных стойках были выставлены блюда с пирожными и сладостями, от которых слюнки текли даже у гостей с самым изысканным вкусом, и все это подали всего лишь для того, чтобы гости продержались до обеда.
        Одним словом, празднество удалось, и все это в основном благодаря тяжелой работе и отличным организационным способностям Эви.
        — Все-таки хотелось бы мне знать, не хочет ли мой отец еще чего-нибудь, кроме шампанского,  — задумчиво промолвил Уилл.
        Обеспокоенный взгляд леди Риз метнулся к Уиллу.
        — Ты так считаешь? А чему он может отдать предпочтение?
        Эви под руками Уилла вздрогнула, едва сдержав смех.
        — Думаю, ему может понравиться марочный портвейн его светлости — тот, который он хранит в библиотеке,  — вкрадчиво произнес Уилл.
        — О, конечно! Благодарю тебя, Уилл! Немедленно позабочусь об этом.  — И, послав дочери воздушный поцелуй, леди Риз решительно зашагала к двери.
        — Уилл, ну ты и нахал,  — прошептала Эви, крепче прижимаясь к руке мужа.  — Ты просто хотел избавиться от бедной мамы. Неужели твой отец действительно предпочитает портвейн шампанскому в это время дня?
        — Кто знает?  — пожимая плечами, ответил Уилл.  — Но я подумал, что тебе, возможно, захочется отдохнуть от внимания матери.
        Эви с улыбкой посмотрела на него.
        — Ты прав, но звучит это как-то нехорошо. Не хочу, чтобы ты думал, что я не благодарна маме за ее тяжелый труд…
        — Ты хочешь сказать, за весь твой тяжелый труд,  — поправил ее Эндикотт.
        — Нет, думаю, на этот раз у мамы не было на уме ничего плохого, и она действительно старалась изо всех сил. И мне очень понравилось, что мы не цапались с ней все это время.
        — Я очень рад за тебя, любимая. Будем надеяться, что все и дальше будет так же.
        Эви наморщила носик.
        — Я в этом очень сомневаюсь,  — заметила она.
        Уилл привлек ее к себе и пощекотал губами ее губы.
        — А это действительно так важно?  — спросил он.
        — Нет, больше не важно, но это чудесная перемена. И если уж говорить о борьбе…  — сказала Эви, кивком указывая на альковы у окон,  — по-моему, Эди и капитан Джилбрайд затеяли очередной спор.
        Уилл проследил за ее взглядом. Похоже, Аделин опять что-то втолковывала Алеку: сестра Эви уперла кулачки в бедра, а на ее красивом лице застыло сердитое выражение. Впрочем, если они и спорили о чем-то, то спор был односторонним, потому что глаза Алека были устремлены на глубокую ложбинку у нее на груди, открытую взорам, благодаря дерзкому глубокому декольте.
        — Я бы очень хотела, чтобы они поладили, поскольку теперь им так или иначе придется часто встречаться,  — со вздохом заметила Эви.
        Уилл улыбнулся.
        — А мне кажется, что они отлично ладят,  — сказал он.
        — Правда?  — удивилась Эви, с сомнением посмотрев на пару.
        В ответ на выговор Аделин на лице Алека появилась озорная усмешка. Уилл был готов поспорить на десять гиней, что его друг нарочно поддразнивает ее.
        — Я не стал бы об этом тревожиться, любимая,  — сказал Эндикотт.  — Подозреваю, что в недалеком будущем Алек отправится на север Шотландии. Его отец очень хочет, чтобы он вернулся домой, и я не думаю, что Алек сможет долго откладывать поездку.
        — Что ж, возможно, это и к лучшему.
        Уилл поднял руку и положил ладонь на шелковистую кожу ее шеи.
        — В любом случае это не наша проблема,  — вымолвил он.
        Эви подняла на него глаза, ее взгляд за стеклами очков стал нежным и страстным.
        — Да? А в чем же тогда наша проблема?
        — В том, как скоро я смогу увести тебя с этого чертового приема,  — улыбнувшись, проговорил Уилл.
        Ее губы дрогнули в ответной улыбке.
        — Знаешь, а сейчас ты действительно очень похож на волка.
        — В конце концов, не зря же меня так прозвали.
        — Да уж, не зря.  — Эви рассмеялась.
        Наклонившись, Уилл прошептал ей на ухо:
        — И этот волк с каждой минутой испытывает все более сильный голод.
        От ее медленной, чувственной улыбки его плоть немедленно зашевелилась под одеждой, и Уилл едва сдержал желание зарычать в ответ.
        — Я думаю, что жене лучше приручить своего волка, как ты считаешь?  — лукаво улыбнулась Эви.
        И спустя мгновение, абсолютно не обращая внимания на взгляды гостей, прекрасная невеста Уилла увела его из гостиной.
        notes
        Примечания
        1
        Спасибо, месье (фр.).
        2
        Шарлеруа — бельгийский город.
        3
        Томас Пиктон (1758 —1815)  — командир сводного англо-голландского корпуса. В сражении при Ватерлоо был смертельно ранен.
        4
        Жан-Батист Друэ д’Эрлон (1765 —1844)  — маршал Франции.
        5
        Лендлорд — крупный земельный собственник.
        6
        Антикатолические массовые беспорядки в Лондоне в 1780 году, ставшие самыми разрушительными в Англии XVIII века.
        7
        Йомены — мелкие землевладельцы, которые самостоятельно занимались обработкой земли.
        8
        Остров в Шотландии.
        9
        В Великобритании почетный титул.
        10
        Стиль королевы Анны (Anne queen’s style)  — богато инкрустированная, золотисто-ореховая, лакированная мебель.
        11
        Архитектурный стиль, соединяющий в себе черты готики и Ренессанса.
        12
        Филантроп — человек, занимающийся благотворительностью.
        13
        В Средневековой Европе больные проказой носили колокольчики, которые своим звоном приглашали людей делать пожертвования, потому что помощь больным считалась делом богоугодным.
        14
        Так называют темноволосых ирландцев, потому что привычный цвет волос у представителей этой национальности — рыжий.
        15
        Анна Рэдклифф — английская писательница, королева черного (готического) романа.