Временная мама для дочери соседа Лея Кейн
        Отцы-молодцы #1
        Согласилась посидеть с дочкой миллионера по соседству - и на мою голову посыпались беды. Сорвалось свидание, бросил жених, испорчен отпуск.
        Пришлось подписаться на сделку с тем, кто перевернул мою жизнь вверх дном. Ведь он пообещал помочь мне помириться с бывшим, если я на один вечер притворюсь матерью его дочки.
        Осталось набраться терпения, не убить этого папулю и случайно в него не влюбиться.
        Временная мама для дочери соседа
        Глава 1. Царев
        Глава 1. Царев
        - Хочу, хочу, хочу! - верещит своим писклявым, тонюсеньким голосом Бусинка, подпрыгивая на стуле.
        У меня на плече мобила, под ногами тявкающая Псина, в сковороде дымящийся окорочок, а на важном договоре арахис в растаявшей глазури.
        - Хочу! - громче кричит Бусинка.
        Это было первое слово, которое она сказала в своей жизни. С тех пор «Хочу - и точка» - ее жизненный принцип.
        - Ангел мой, - обращаюсь к ней, как можно сдержанней, убирая банку шоколадно-ореховой пасты в холодильник, - сначала надо поесть курочку.
        Из головки ангела тут же вылезают рожки.
        - Не хочу курочку! - куксится, насупившись и ручонками обхватив плечики.
        Ненавижу, когда она так смотрит. Словно я монстр.
        - Константин, ты еще на связи? - подает голос мобильник.
        Зажимаю его между плечом и ухом, беру деревянную лопатку и пытаюсь перевернуть окорочок в шипящем масле.
        - Да-да, Рубен Давидович! Я в метро… Тут очень шумно…
        - В метро? - удивляется Рубен, начиная подозревать, что я ему лапшу на уши вешаю.
        Какое к черту метро? А Лексус мой куда делся?
        - Малая вчера сок пролила в тачке. Угнал на чистку в сервис.
        - Поспеши, сынок, - делает он вид, что верит моей брехне. - Китайцы не любят ждать.
        Брызнувшее масло обжигает руку. Мобильник выпадает прямо в собачью миску с водой. Псина юркает в сторону, мордой цепляется за юбчонку Бусинки, и та летит кнопкой в пол.
        Перед моими глазами проносится вся жизнь. За долю секунды успеваю подхватить малявку на руки, а уже потом отключаю плиту, достаю мобильник из миски, открываю окно проветрить и с тоской гляжу на испачканный договор.
        Это не жизнь. Это дурдом.
        Единственная няня, которая как-то сумела поладить с Бусинкой, умудрилась выйти замуж за турка и свалить в Стамбул. В пятьдесят три самое оно экспериментировать с замужеством! А детсады для меня ад. Осточертели звонки воспитательниц и заведующих посреди совещания с жалобами, что Бусинка разбила нос Васеньке или сломала куколку Леночки. Еще эти яжмамки в чатах и те, кому одиноко по вечерам. Бр-р-р!
        Передергиваю плечами, вспомнив те печальные времена. Развлечение не для чувака, на плечах которого серьезный бизнес.
        - Ты меня не люби-и-ишь! - начинает хныкать Бусинка.
        - Люблю, - отвечаю на автомате, возвращая ее на стул.
        Не представляю, что делать с договором. Только недоумок подпишет бумагу в шоколаде. Значит, китайцев мы упустим. А без них плакало все, что я построил.
        Воскресенье. Лидочка и не подумает приехать в офис распечатать еще один экземпляр. Она даже на звонок не ответит. И ключи от приемной не даст, даже если лично к ней заявлюсь с огромным букетом цветов, шампанским и ее любимыми пирожными. Пароль-то от компьютера я давно знаю. Только Лидочка способна вбить «сдохнитварь». Такая милая…
        - Не люби-и-ишь! - продолжает завывать Бусинка.
        Псина уже дерет коврик «Добро пожаловать» у входной двери. Правильно делает. Слишком упоротая надпись для нашей берлоги.
        - Люблю, - отвечаю тем же тоном, вытираю мобильник полотенцем и в паутине давно разбитого стекла отыскиваю номер Лидочки.
        Сам себе подписываю смертный приговор. Теперь в свой обеденный перерыв, наминая бургеры, она будет метать дротики в мое фото, а не Рубена.
        - Константин Сергеич, выходной же, - вздыхает она устало, наверняка уже плетя куклу Вуду в мою честь.
        Спорить с ней о том, что в нашем деле понятие «выходной» абстрактное, бессмысленно. У Лиды пятидневка, с восьми до пяти и четким обеденным перерывом. Как жаль, что моя личная секретарша ушла в декрет. С тех пор словно весь мир повернулся ко мне жопой.
        - Лидочка, радость моя, - растягиваю я лыбу во всю челюсть, - выручай. Китайцы меня на шашлык для Рубена пустят, если через двадцать минут я не явлюсь на встречу с ними.
        - Нет, не люби-и-ишь! - не перестает Бусинка, нервно болтая ножками.
        В коридоре скулит Псина, завернувшись в коврик и не зная, как из него вылезти. Зачем я вообще взял этого йоркширского терьера?!
        - Так вызовите такси, номер у вас вбит в книге контактов, - вещает мне истину Лидочка.
        - Нет-нет-нет, только не бросай трубку! - прошу я ее, вылетая в коридор и вытряхивая Псину из коврика. - Я испортил договор. Это наш экземпляр. На нем сегодня должны появиться китайские каракули. Если я просру контракт, Рубен сделает каракули из меня.
        - Это ваши проблемы, Конст…
        - Лидочка, но ты же девочка. Красивая, добрая, ласковая…
        Сам не знаю, откуда столько комплиментов с языка слетает для Лидочки весом в сто двадцать килограммов и с черным поясом по каратэ. Ее даже Рубен боится. Взял в секретарши, только потому что ревнивая жена настояла. Но в командировках таскает с собой Вику. Она в делах сечет и всегда согласна помочь лучшему другу семьи. Единственная, ради кого я еще терплю и Рубена, и Лидочку. Не свела бы она меня с ними, так и прозябал бы в тени со своим малым бизнесом и огромным багажом продуктивного ума.
        - Я же сказала, не люби-и-ишь! - продолжает реветь Бусинка. Пытается выдавить слезу, актриска.
        Возвращаюсь в кухню, хватаю ее под мышку и тащу в комнату.
        - Лидочка, ты же понимаешь, что если сейчас все выгорит, я тебя неплохими премиальными награжу. Помимо тех, что тебе Рубен отвалит. Другой помощницы у меня нет.
        Залезаю в комод, достаю первое попавшее под руку платьице, но не угождаю Бусинке.
        - Оно мне не нравится! - психует она. - Хочу зеленые штанишки!
        - Зеленые штанишки в стирке, - бормочу ей, прикрыв мобилу. Не хватало только, чтобы Лидочка узнала, что я остался без прислуги.
        - И сколько я получу? - идет на контакт та.
        - Не знаю. Зависит от того, сколько Рубен даст. Половину от его суммы?
        - Нет, Константин Сергеич, называйте твердую цифру.
        Этого следовало ожидать. Лидочка палец о палец не ударит, если ее не замотивировать.
        - Сколько ты хочешь?
        - Сто косарей.
        СТО КОСАРЕЙ?! ЗА РАСПЕЧАТКУ ГОТОВОГО ДОГОВОРА?!
        В ее наглости я не сомневался. Наша фирма - единственная в стране, где секретаршу боится даже бухгалтерия. Но сто косарей?!
        - По рукам, - ворчу в трубку, косясь на Бусинку, которая своими вкусными конфетками лишила меня сотни тысяч.
        - Я скину вам файл договора на почту. Сами распечатайте где-нибудь по дороге, - отвечает Лидочка и скидывает звонок.
        Как болван таращусь на экран.
        Выходит, у нее на руках есть электронная форма, а я только что согласился отдать ей сто тысяч!
        Оставляю платьице рядом с Бусинкой и бегом бросаюсь в гостиную. Скидываю с компьютерного стола стопки бумаг, кружку из-под чая, игрушки детские, игрушки собачьи, игрушки… Оу! Надеюсь, Бусинка этого не видела. Убираю пикантный девайс в ящик стола, включаю ноут, включаю принтер и молюсь, чтобы краски в картридже хватило.
        Получаю письмо от Лидочки с сопроводительным ценником «100 000», отправляю договор в печать и возвращаюсь к Бусинке, пялящей на себя зеленые брючки с пятном от мороженого.
        - Я не могу взять тебя с собой в этом! - говорю уже жестче.
        - Тогда я останусь дома. Одна. Буду есть майонез и смотреть взрослые сериалы, - ставит мне ультиматум.
        Хватаюсь за голову. Моя жизнь - сущее наказание.
        Мимо пробегают страницы свежего договора в зубах Псины.
        - Хр-р-р!!! - рычу ей вслед, возвращаюсь за комп и повторно отправляю договор в печать.
        В этот раз дожидаюсь, пока все страницы сложатся в стопку, убираю их в кейс и торопливо залезаю в костюм. Рубашку заправлю по дороге. Галстук сую в карман. Выволакиваю Бусинку в коридор и быстро обуваю ее.
        - Неправильно! - ругается она. - У меня будут кривые ножки, и меня никто не возьмет замуж!
        Приходится снимать сандалии и надевать наоборот. Гляжу на ее вымазанное личико и растрепанные волосики, но понимаю, что приводить это чучело в порядок некогда. Либо она будет страшненькой и богатой, либо красивенькой, но нищей.
        Сунув ноги в туфли, одной рукой хватаю ключи, другой Бусинку, кейс в зубы и выскакиваю из квартиры, тут же столкнувшись с соседкой.
        - Полегче, Царев! - приветствует она меня грозным взглядом серо-буро-малиновых глаз.
        Всегда пытался понять, какого они цвета. То голубые, то серые. А когда злится, кровью наливаются.
        Опять пахнет цветами. Нежными, свежими. Этот аромат совсем не вяжется с ее характером. Она как роза. Захочешь сорвать - руки в кровь шипами раздерешь. Полтора года живем по соседству, а я так и не разгадал ее.
        - О, Лижа, как ты фофремя! - бормочу я с кейсом в зубах. Поворачиваю ключ, убираю связку в карман и вручаю ей Бусинку. - Посиди с ней, а, - прошу освободив рот. - Полчаса.
        - Ты в своем уме, Царев? - возмущается, отказываясь от Бусинки. - Я еду по магазинам!
        Гляжу на ее сарафан. Легкий, летний. Плечи голые, колени видно. Сладкая она, черт возьми! Невысокая, стройная. Глазища огромные, губы пухлые, волосы длинные, светлые, в общем, роскошные. А еще к счастью или сожалению, только с ней Бусинка находит общий язык. Увы, предложить Лизе поработать няней - преступление. Она для этого слишком крута. Дочь какого-то профессора. Ездит на собственной тачке и может позволить себе отдых на море. Я, конечно, далеко не бедствую. Рубен не взял бы в партнеры нищеброда. Но с Бусинкой особо на личную жизнь и личное пространство рассчитывать не приходится. Вот уже четыре года. От нас даже домработницы сбегают, сверкая пятками. Советуют мне всерьез задуматься о детдоме, «раз с абортом затянули».
        - Потом сходишь! - Возвращаю ей Бусинку.
        - Когда потом? У меня вечером свидание! Я должна купить платье!
        Двери лифта разъезжаются. Я первым успеваю юркнуть в кабину.
        - Полчаса! - уверяю Лизу, нажимая кнопку.
        Она стискивает зубки, прижимая к себе мое взъерошенное, чумазое горе.
        - Имей в виду, Царев, - предупреждает меня на прощание, - опоздаешь - я тебя в порошок сотру. И не посмотрю, что ты миллионер!
        - Договорились, - подмигиваю ей с улыбкой и облегченно выдыхаю, когда двери лифта закрываются.
        Глава 2. Лиза
        Глава 2. Лиза
        - И что ты собираешься с этим делать?
        Сенька буравит придирчивым взглядом малышку, а я - ее новый шиньон и длинные острые когти насыщенного красного. Дружу с ней с самого универа. Но то, что она творит с собой после развода, до сих пор вызывает у меня вопросы.
        Марьяна тем временем жадно грызет сочное яблоко, беззаботно болтая ножками на диване.
        - Не знаю, - признаюсь со вздохом. - Наверное, ее надо умыть и переодеть.
        - Еще чего! - возмущается Сенька и смотрит на свои наручные часы. - Он сказал, полчаса. Прошло сорок минут.
        - Это же Царев! - напоминаю я ей. - Полчаса можно смело умножать на три.
        - Знаешь, что я тебе посоветую? Если через десять минут он ее не заберет, отведи ее в их квартиру. Ключи у тебя давно есть.
        - Предлагаешь бросить четырехлетнюю девочку дома одну?
        - У них вроде есть собака. Не заскучает. - Сенька достает из сумочки пачку тонких сигарет и вопросительно кивает на балкон.
        - Иди, - разрешаю я, хоть и не люблю коптильни в многоквартирных домах. Но лучше Есении Викторовне не отказывать. Иначе она целый год будет припоминать, какая бессердечная я подруга.
        - Хотя у меня есть еще одна идея! - не перестает делиться советами Сенька, зажав двумя пальцами неподкуренную сигарету. - Обратись в органы опеки. Ребенок голодный, грязный, зареванный.
        - Ее же могут забрать у отца.
        - Он тебе только спасибо скажет, - усмехается подруга и наконец выходит на балкон, оставив нас с Марьяной таращиться друг на друга и хлопать ресницами.
        - Не слушай ее, - улыбаюсь я, заметив, как начинает дрожать острый детский подбородочек. - Хочешь искупаться? У меня есть пенка. Малина со сливками.
        - Хочу! - кивает она с загоревшимися глазками.
        Впрочем, какого ответа я ждала? Марьяна девочка безотказная. Она хочет все и всегда. Царев так помешан на своем бизнесе, что совсем не занимается дочерью. А она растет. Ей нужно внимание, уход, воспитание.
        Беру ее за ручку и отвожу в ванную. Пока набирается вода, выпутываю из ее тонких волосиков резиночки и заколочки. Этой девочке остро не хватает материнской заботы. Была бы она моей дочерью, ходила бы в пышных платьицах, с бантами, в изящных туфельках.
        Добавляю в воду пену, наполняя ванную синтетическим ароматом малины, и раздеваю свою временную подопечную. Кофточка, брючки и трусики дружной компанией отправляются в стиралку. Там им самое место на ближайшие два часа. Наливаю гель, сыплю пятновыводитель и запускаю беспощадное отдраивание одежонки. Теперь приступаю к отдраиванию их юной владелицы.
        Сначала хорошенько замачиваю, потом выскабливаю крошки из волос, промываю их шампунем на два раза. Снова замачиваю, не найдя у себя ничего для водных игр, кроме пустого флакона от геля для душа. Но Марьяна не привередничает. Говорит, дома купается с такими же «игрушками».
        За полтора года, что Царевы живут по соседству, я сидела с этой девочкой дважды. И всякий раз она умудряется удивить меня особенностями их быта. Боюсь, в следующий раз скажет, что ест из одной миски с их йоркширским терьером. А ведь Царев разрушил романтические стереотипы в моей голове. Я-то думала, все миллионеры крутые властные мужики. Вокруг них вертятся модели, а слуги вылизывают подошву их итальянских ботинок. Оказывается, у богатых дяденек тоже бывают трудные времена. Маленькая дочка сводит его с ума, а единственная зазноба не задерживается у него дольше часа. Либо Марьяна срывает их сердечные планы, либо у Царева совсем беда…
        Отмыв маленькую царевну до скрипа и блеска, укутываю ее в свой безразмерный плюшевый халат, отношу в гостиную и включаю ей мульт-канал.
        Сенька к тому времени уже хозяйничает у меня на кухне. Варит кофе и приглашает полакомиться пирожными, вытащенными из моего холодильника. Хорошо, что она не нашла бутылку коллекционного вина, которое я купила для сегодняшнего вечера. Всем ясно, что Валера собирается сделать мне предложение. Ужин в крутом ресторане, где столик приходится бронировать за месяц вперед, даже для мужчины его величины - роскошь. А он, как-никак, пилот. Почти семь тысяч часов в небе. Не мужик. Мечта!
        - Прошел час, - снова терзает меня подруга, когда я шлепаюсь на стул и гляжу на мокрый сарафан. - Не успеешь купить платье, будешь в халате говорить «да» бриллианту.
        - До вечера еще есть время. Магазины работают допоздна, - успокаиваю я саму себя.
        - У тебя так-то еще прическа, маникюр и мейкап, - напоминает Сенька, откусывая пирожное.
        - Может, тогда ты посидишь с Марьяной? - с мольбой спрашиваю я. - Царев ее не бросит. Должен же он вернуться.
        - Ага. Как в прошлый раз. Через сутки.
        - У него сломалась машина, он застрял за городом, - зачем-то выгораживаю я его.
        - Или в позапрошлый. Через двое.
        - У него состоялась незапланированная командировка.
        - А сегодня его похитят сомалийские пираты. Лизка, не будь дурой. Он трындынбулькается с телками, а ты подтираешь сопли его дочери. Пусть этим занимается его мать, раз вовремя не научила сына половой компетентности. - Сенька запивает пирожное глотком кофе и сверлит меня глазами. - Или ты передумала выходить за Валеру? Имей в виду, семь лет разницы в возрасте не проблема. Зато он состоявшийся мужик. И без балласта… - со вздохом добавляет она, когда Марьяна пришлепывает на кухню, кутаясь в мой халат.
        - Я хочу кушать, - признается она, голодно глядя на пирожные и облизываясь.
        - Слу-у-ушай, - тянет Сенька, разглядывая отмытую девочку, - так вот почему ты о ней печешься. Она же твоя копия. - Переводит ошарашенный взгляд на меня. - Ты что, ее мать?
        - Глупостей не говори, - ворчу на Сеньку и опускаюсь на колени перед Марьяной.
        Подворачиваю ей рукава халата, поправляю пояс и усаживаю ее на свое место. Не представляю, чем накормить ребенка. Не льняной же кашей, которую я ем на завтрак.
        - Нет, ты приглядись! - не отстает Сенька. - Ее как будто по тебе лепили. Погоди, я тебе сейчас докажу.
        Отложив надкусанное пирожное, она вытирает пальцы салфеткой и покидает кухню. А я лезу в холодильник. Меня больше волнует голодный ребенок, чем продырявленный мыльными сериалами мозг подруги.
        - Марьяш, будешь макароны с сыром?
        - Буду.
        - А салат из свежих овощей?
        - Буду.
        - Отлично, - облегченно выдыхаю я.
        Достаю овощи и сыр, ставлю кастрюлю на плиту и, пока в ней закипает вода, шинкую салат.
        - Вот! - Вернувшаяся на кухню Сенька сует мне под нос старую фотографию.
        - Что - вот? - не понимаю я, зачем мне снимок столетней давности. - Ты таскаешь с собой фотоальбом?
        - Нет, в твоем нашла.
        Отвлекаюсь от готовки, присматриваюсь к своей группе из детского сада и поглядываю на сложившую на столе ручки Марьяну. На фото я приблизительно того же возраста, что она сейчас. И правда похожи. Как две капли воды.
        - Забавно, - улыбаюсь я, возвращаю фото Сеньке и снова берусь за нож.
        - Забавно? И все? - обалдевает она. - Нужно разобраться, кто ее мать?!
        - Думаю, если бы ее матерью была я, я бы это запомнила, - едва сдерживаю улыбку. - И тебе не кажется, что обсуждать такое при ребенке - неуместно? Мы же не знаем, где ее мать. Может, она умерла, - уже тише добавляю я, через плечо поглядывая на облизывающегося ребенка.
        - Или бабла Царева хватило, чтобы отсудить дочку себе, - в своем репертуаре строит догадки Сенька. - Но ты все же поговори с ним.
        - Обязательно, - завершаю я этот разговор, даже не планируя ничего подобного.
        Что я ему скажу? Возьму за горло и потребую объяснений, почему у его дочки тоже светлые волосы и голубые глаза? Ну бред же.
        Приготовив макароны и салат, выставляю все перед Марьяной и сажусь рядом, просто любуясь, с каким аппетитом она ест.
        Раньше я не думала о детях. Универ, карьера, отсутствие на горизонте нормального бойфренда. Встретив Валеру, вдруг поняла, что хочу стать мамой. Он будет замечательным отцом. Это видно по его отношению к племянникам. На все праздники дарит им подарки, всегда интересуется успехами. Очень надеюсь, что он не будет против беременности. А я приложу все усилия, чтобы подарить ему сына как можно раньше. Да и пора бы уже. Мне двадцать семь. Я и так затягиваю с первенцем.
        - Спасибо, - причмокивая, говорит Марьяна, едва ли не вылизав тарелку. - Было очень вкусно.
        - А врать она умеет, - хмыкает Сенька.
        Грозно хмурюсь, покосившись на нее. Пусть у меня нет особых кулинарных талантов, но я не заставила ребенка голодать.
        Девочка сладко зевает, и я отвожу ее в свою комнату. Новое постельное белье, конечно, было расстелено не для нее, а для Валеры, которого я намереваюсь притащить к себе после ресторана, но не на неудобном диване же укладывать ребенка спать.
        Она засыпает моментально. Сопит с раскиданными по подушке волосиками и чуть приоткрытым ротиком. Сейчас самое подходящее время сбегать по магазинам. Хотя бы впопыхах. Чтобы купить любое подходящее мне платье. Лишь бы новое. Которое Валера еще не видел. Но если я оставлю Марьяну с Сенькой, я попросту предам доверие ребенка.
        Смотрю на часы. Царев бессовестно опаздывает. Звоню ему. Не отвечает. А Валера словно чувствует, что у меня проблемы, и курьером присылает букет с запиской: «Безумно жду сегодняшний вечер. Люблю тебя».
        - Ты его потеряешь, - тяжко вздыхает Сенька.
        - Не каркай, - фыркаю я, обнимая цветы. - Лучше смотайся за моей сестрой. - Бросаю ей на колени ключи от своей машины. - Пусть она берет все свои плойки, утюжки, гель-лаки, лампы, палетки. И платье с серебристыми пайетками, в котором она была на свадьбе своей подружки в прошлом месяце.
        - Лизка…
        - Сень, у меня нет другого выхода. Валера - мой последний шанс устроить личную жизнь.
        Глава 3. Царев
        Глава 3. Царев
        Нервно тру висок, пока наши потенциальные китайские коллеги обсуждают контракт. Я надеялся, что они прилетели сюда, уверенные в своем решении. А эта делегация из пяти кругломордых рыл по-прежнему рассчитывает на более выгодные для их стороны условия. Хотя мы и так не загоняем их в рамки, пользуясь действующим в их стране ограничением по вырубке леса. Устанавливаем цену на печатную продукцию, согласно рыночным законам и нынешней инфляции.
        - Не понимаю, - шиплю Рубену, - когда Кайсаров успел сделать им предложение? Пока они в самолете стюардесс лапали?
        - Какая уже разница? - ворчит тот. - Если мы не подсластим сделку, они заключат контракт с ним. А нам придется искать другого импортера.
        - Говори своими словами. Мы будем сосать…
        - Наши коллеги посовещались, - перебил меня их переводчик, - и пришли к выводу, что ваши условия утратили актуальность. Рынок диктует новые принципы работы.
        Все китайские морды растянулись в широких улыбках и закивали. В самых сокровенных мечтах я уже обмотал их галстуки вокруг шей и затянул так, что у них глаза из орбит вылезли.
        - Ваша конкурентоспособность вызывает уважение у представителей нашей страны, - продолжил переводчик перебазаривать никому не нужную лесть. - Мы приятно удивлены, что ваши бизнесмены делают невозможное для развития разных отраслей…
        Плевать мы с Рубеном хотели на эту чушь. Нам нужен контракт! И уже завтра эти скупердяи получат первую партию товара!
        - Рубен Давидович, Константин Сергеевич, ваши старания достойны оваций…
        Рубен пониже сползает под стол, разблокирует экран своего смартфона и пишет Вике: «Твой выход, девочка».
        А куда нам еще деваться? Китайцы спрыгивают, альтернативы нет, Вика - наш последний шанс обеспечить себя надежными партнерами на ближайшие пять лет. Мы из кожи вон вылезем, чтобы контракт пролонгировался. Снова и снова. Пока с моей башки не упадет последний седой волосок.
        Паршиво, что Рубен сразу не послушал меня. Думал впечатлить китайцев шашлыком и люляшкой. Забыл, что они тоже мужики. Им бы девчонок смазливых и изысканный стол с дорогим пойлом.
        Одно только появление нашей палочки-выручалочки на пороге кафе вызывает слюноотделение у китайцев. Даже их переводчик замолкает.
        Цокая каблуками своих туфель, плавно покачивая бедрами, натренированными на уроках дефиле, и с изяществом поправляя крупные локоны волос, Вика приближается к столику и в народном для наших гостей жесте приветствует их. Их ехидные улыбки теплеют. Видеть перед собой роковую красотку куда приятнее, чем жиреющего Рубена и вымученного отцовством меня.
        Вика в красках рассказывает, как рада видеть столь почетных гостей в родной стране и родном городе, как усердно она готовилась к этой встрече, и что хотела бы обсудить представленный нами договор еще раз, акцентируя внимание на деталях, которые они могли проглядеть и которые не имеют более выгодной конкуренции у других экспортеров. Пока она приглашает их покинуть кафе и отправиться в лучший ресторан города, мне звонит Лиза.
        Черт! Как не вовремя!
        Я уверен, с Бусинкой все в порядке. Лиза - единственный человек в мире, рядом с которым моя мелочь становится просто шелковой. Это невероятно, но факт. А причина ее звонка - мое нарушенное обещание. Ясно, что она будет орать в трубку, требовать немедленно приехать и забрать ребенка. Но я не могу просто взять и сорваться! Китайцы еще на крючке. Повернуться к ним задом - это перечеркнуть все наши усилия и собственноручно отдать миллионы Кайсарову.
        Прости, Лизонька, но сходишь на свидание в другой раз.
        Решаю не отвечать и возвращаю внимание к гостям. Вика их уже разогрела, и они готовы набить брюхо в ресторане. Остается надеяться, что наша бронь не будет напрасной, и к концу сегодняшнего дня мы получим заветные каракули на договоре.
        Рубен провожает их к выходу, у которого припаркован наш кортеж, а я рассчитываюсь за угощение и попадаю во власть Вики.
        - Детка, ты как всегда на высоте, - лыблюсь ей.
        - Кончай, Царев, - усмехается она. - Комплиментами сыт не будешь.
        - Ну не дуйся. - Обвиваю ее талию своей лапой и притягиваю к себе. - Скоро я найду няню, и мы снова будем проводить много времени вместе.
        - А мы когда-то проводили много времени вместе? - оскорбленно хмыкает она. - Доиграешься в папашу, глазом не моргнешь, как я за кого-нибудь замуж выйду.
        Взмахнув ресницами, легонько отталкивается от меня и следует за делегацией. Выдыхаю, стиснув зубы. Взглядом сверлю ее сочную задницу и чувствую себя спящим вулканом. Того и гляди - взорвусь. Но не могу я доверить Бусинку кому попало. Достаточно того, что ее матери до нее нет дела.
        Выхожу на улицу, где китайцы расфасовываются по тачкам, и задерживаюсь из-за входящего звонка. Только теперь меня беспокоит не Лиза.
        Принимаю вызов, подношу мобилу к уху.
        - Рано звонишь злорадствовать, Иван Григорич, - насмешливо начинаю я. - Или хочешь услышать, что ты гнида?
        - Я, Костик, предупреждал, что с Рубеном у тебя будущего не будет. Зря ты за юбкой побежал, - напоминает Кайсаров.
        - Я с Рубеном на равных работаю, а у тебя на побегушках был. Как мальчик, - выплевываю зло. - Ты меня не сломаешь, слышишь?
        - Не забывай, что я знаю твое слабое место. Мне достаточно сделать один звонок - и ты лишишься Марьяны.
        - Ну ты и мразь, - цежу сквозь зубы, в кулаке сжимая мобилу.
        - Подумай об этом, когда сядете за стол в ресторане.
        Глава 4. Лиза
        Глава 4. Лиза
        - Лизунчик, ты королева, - идеализирует меня моя драгоценная старшая сестренка, заканчивая последние штрихи.
        - А с платьем не перебор? - спрашиваю я, крутясь перед зеркалом. - На тебе оно казалось скромнее.
        Меня слегка напрягает голая спина и открытые колени. Все-таки в одежде должны быть разумные меры обнаженки: либо плечи, либо бедро, а не все сразу. Да и пайеток излишне много. Я вся сверкаю, как гирлянда.
        - Отличное платье, - выносит свой вердикт Сенька, щелкая семечки.
        - Лишь бы Валера не ослеп, - ворчу я.
        Поправляю уложенные сестрой локоны, контрольный раз осматриваю маникюр и мейкап.
        - Ясик, может, подводки добавить? Не тускло?
        - Лизунчик, успокойся, дыши ровнее, - утешает меня сестра. - У тебя очень яркие глаза. Они прекрасно подчеркнуты. Лучше давай выберем серьги.
        Она открывает шкатулку, от вида которой глаза разбегаются.
        - Ва-а-ау! - восторженно тянет Марьяна, подбежав к нам. - Как много бусиков!
        Яся улыбается ей:
        - Хочешь бусики? Как тебе эти?
        - Краси-и-ивые…
        - Тогда я дарю их тебе. Поворачивайся. - Яся аккуратно убирает шелковистые волосики Марьяны на плечо и надевает на ее тонкую шейку бусы.
        - Спасибо! - взвизгивает девочка, крепко обняв мою сестру.
        Та вмиг напрягается, поправляя свой по моде безразмерный пиджак. Яся всегда была стильной. У нее изысканный вкус, большие светло-карие глаза, аккуратный нос, от природы пухлые губы и выраженные скулы. Она с детства умела одеваться элегантно. Я, как младшая сестра, пыталась повторять за ней, восхищалась ее чувством стиля, но меня постоянно тянуло к пестрым блузкам, юбкам-разлетайкам или растянутым майкам. Наверное, поэтому она в итоге работает в крутой фирме, а я до сих пор ищу себя.
        - Смотри, что у меня есть еще. - Яся достает из коробки ленточку для волос, украшенную большим бантом-цветком и стеклярусом, повязывает на головку Марьяны и разворачивает ее к зеркалу. - Погляди, какая красавица!
        Я наконец останавливаю свой выбор на серьгах и надеваю их. Зазвонивший телефон заставляет Ясю не только отвлечься от Марьяны, но и занервничать. Приняв вызов, она уходит на кухню и прикрывает дверь.
        - Сень, тебе не кажется, что она ведет себя странно? - пытаюсь я развеять свои сомнения.
        - Вы обе ведете себя странно, - вздыхает Сенька, отодвигая от себя пакетик с семечками. - Возитесь с этой девчонкой, как будто она ваша. Лучше набери еще раз ее папашу. У тебя свидание через час. С минуты на минуту подъедет такси. А Царев не торопится забирать свое избалованное чадо.
        - Да, ты права.
        Беру телефон и сотый раз набираю Царева. Снова не отвечает. Видимо, корона не позволяет. Пишу ему пятнадцатое по счету сообщение. Уже не спрашивая, где он и когда вернется. Сразу с ноги: «Ты гад, Царев!»
        В комнату возвращается Яся. Впопыхах собирает свои шкатулки, коробки, сумочки, объясняя срочность авралом на работе.
        - Какая работа, Ясик? - удивляюсь я. - Ночь на носу.
        - У нас важный проект. Нашли ошибку… - тараторит она и вдруг замирает. - Лизунчик, я оставлю это все у тебя? Потом заберу, окей?
        - Ну ладно, - пожимаю я плечом.
        Просить ее посидеть с Марьяной до приезда Царева бессмысленно. Сестра буквально испаряется из моей квартиры, даже не чмокнув меня на прощание.
        Мы с Сенькой гасим свет в гостиной и тихонько выбираемся на балкон. Уж очень интересно, кому так срочно понадобилась моя сестра. Чего и следовало ожидать, за ней приезжает вовсе не такси. Черный «Форд Мустанг», в который она запрыгивает со свистом.
        - Есть какие-нибудь соображения? - спрашивает Сенька.
        Автомобиль выруливает со двора с визгом колес. Оставляя в воздухе запах жженной резины.
        - Похоже, это очень важный проект, - бормочу я, надеясь, что сестра ни во что не вляпалась. - Слушай, Сень…
        - Посидеть с ребенком? - догадывается она и закатывает глаза. - Хорошо. Только учти, я не буду ей готовить, читать сказки и подтирать попу.
        - И не нужно. Я вернусь часа через два. Придется поменять планы. Не стану приглашать сегодня Валеру к себе. Потому что не уверена, что до утра Царев заберет Марьяну. Позову его завтра или послезавтра. Приготовлю что-нибудь вкусненькое…
        - Лиз, такси.
        - Да-да, я уже вызвала…
        - Лиза! - перебивает меня Сенька и указывает на двор. - Твое такси уже приехало.
        - О, и правда мое. Сень, я так волнуюсь. Видишь, руки дрожат. Сердце из груди выпрыгивает. - Я возвращаюсь в квартиру и, быстро собирая всякую мелочь в клатч, объясняю Марьяне: - Марьяш, мне нужно ненадолго уйти. За тобой присмотрит тетя Сеня. Она очень хорошая…
        Глаза девочки тут же тонут в море слез. Шмыгнув носиком, она садится на диван и закрывает личико ладошками.
        - Я не хочу, чтобы ты уходила! Эта тетя злая! Она будет пугать меня плохими дядьками! А еще от нее невкусно пахнет!
        Сенька возмущенно цокает языком.
        - Нет, - улыбаюсь я, присаживаясь перед Марьяной. - Она очень хорошая. Вы вместе посмотрите мультики.
        - Возьми меня с собой на свидание! - начинает просить Марьяна и складывает ладошки в молитвенном жесте.
        Надо было держать язык за зубами при ребенке. А мы весь вечер только и болтали о том, какая я счастливица.
        - Я буду сидеть тихо. Как мышка, - обещает девочка. - Твой Валера меня даже не заметит.
        Боже! Как я объясню Валере, что это за девочка? Но совсем не прийти на свидание - это поставить крест на его доверии. Пусть присутствие чужого ребенка немного подкорректирует развитие наших отношений, и он сделает мне предложение на неделю позже, чем не сделает вообще.
        - Ты можешь сказать ему, что я твоя племянница, - всхлипывает Марьяна, обливаясь слезами. - А если не возьмешь меня с собой, тогда запри меня в нашей квартире, как тебе предлагала злая тетя Сеня. Я обниму нашего песика и буду плакать в него.
        У меня душа разрывается от ее плача. Девочке и так не повезло, еще я рушу ее надежды.
        - Хорошо, - выдавливаю я из себя подобие улыбки и вытираю с ее щечек слезки. - Поедем вместе.
        - Лизка, ты свихнулась? - Разводит руками Сенька. - Поревет и перестанет!
        Я отправляю успокоившуюся Марьяну в прихожую и грустно смотрю на подругу:
        - Не могу я бросить ее.
        - Бросил ее Царев!
        - С ним я позже разберусь. По-взрослому. Пощады не будет, - убеждаю я скорее саму себя. - А сейчас мне важно удержать Валеру.
        - Ну удачи тебе, - кривит губы Сенька и берет свою сумку. - Я тогда тоже поеду. Когда Валера тебя бросит, приезжай рыдать ко мне.
        Рассчитывая, что Валера воспримет Марьяну, как легкое недоразумение, я отправляюсь на свидание вместе с ней. Сказочности момента уже не ощущается. Я представляю, что сделала бы, если бы Валера пришел на свидание с чужим ребенком, и умом понимаю, как это абсурдно.
        Ресторан шикарен. Яся говорила, что это их фирма занималась здешним дизайном. Каждая мелочь в интерьере продумана, чтобы гости чувствовали себя роскошно и в то же время уютно.
        Забронированный Валерой столик находится у панорамного окна. Он не забыл, как я люблю ужинать, глядя на огни ночного города. Играющая музыка ласкает слух. Улыбчивый хостес любезно предлагает игровую комнату для ребенка, но я не успеваю согласиться. Валера замечает нас раньше, чем я отпускаю ручку Марьяны. Мне приходится на негнущихся ногах плестись к нему и наблюдать, как меняется выражение его лица. От радости к удивлению и мрачности.
        - Привет, - бормочу взволнованно, крепко сжимая детскую ручонку.
        Валера медленно встает из-за стола. Настоящий аполлон в новом костюме. Ухоженный, статный, мужественный. Всегда задавалась вопросом, почему я, когда вокруг него вертятся хорошенькие стюардессы?
        Я вижу, как сжимается его кулак и убирается в карман брюк. Кольца мне сегодня не видать.
        Открываю рот, чтобы объясниться, но он уже грозно спрашивает:
        - И когда ты собиралась рассказать мне, что у тебя дочь?
        Глава 5. Царев
        Глава 5. Царев
        Полдня катаем китайцев по городу. Вика показывает им все, даже то, что достопримечательностью стыдно назвать. Удивительно, но она им не приедается. А еще периодически стреляет в меня глазками. Мол, смотри, Царев, как с клиентами работать надо. Вот уж точно, если наша фирма разорится, Вика без работы не останется.
        Вечером наконец приезжаем в ресторан. У меня к этому времени из-за бесконечных звонков и сообщений от Лизы появляются галлюцинации. Пока паркуюсь, в боковом зеркале замечаю мелькнувшее сверкающее платье и маленькие зеленые брючки, выпорхнувшие из такси. Сзади сигналит какой-то дегенерат с купленными правами. Отвлекаюсь, ставлю тачку, но такси уже уезжает, а вышедших пассажирок нигде не видно.
        - Константин, ты в порядке? - пыхтит Рубен.
        Верчу башкой. Показалось. Не могла же Лиза приехать кормить Бусинку ужином в ресторане, где столик бронировать за месяц вперед надо. Ерунда какая-то в мозги просачивается от нервов.
        - Пойдем выпьем и этих напоим. Виктория их разогрела. Горяченькие. Сейчас все подпишут.
        - Хотелось бы.
        Устало потираю шею, жму кнопку блокировки дверей на брелоке и тащу себя в ресторан. На входе успеваю незаметно помять задницу Вики.
        - Царев, держи себя в руках, - не прекращая улыбаться китайцам, произносит она. - Подпишем контракт и отметим.
        Да, безусловно, сегодняшнюю ночь я проведу в кайф. Заслужил.
        Хостес любезно приветствует иностранных гостей. Вика каким-то чудом умудрилась договориться, чтобы наша официантка была одета в национальный наряд Поднебесной, а в вип-зоне даже звучали традиционные мотивы. Не удивлюсь, если через пять минут остальных гостей попросят подвинуться вместе с их столиками, а посреди зала проведут чайную церемонию.
        - Впечатляет, - мурчу ей на ухо, но едва она поворачивается, как слышу знакомый визгливый голосок:
        - Папочка!
        Частый бег маленьких ножек - и вот мои колени уже охвачены пухлыми детскими ручками.
        Я в шоке. Вика в шоке. Рубену и подавно можно «скорую» вызывать. Только китайцы лыбятся и сюсюкаются на своем, качая головами.
        - Уважаемые гости интересуются, - поясняет мне их переводчик, пока я перевариваю, какого черта творит Лиза, - это ваша дочка? Значит, и мама где-то рядом?
        Ошалело гляжу на Вику. Глазами молю ее выручать меня. Знал бы, что Лиза за мной следит, чтобы подставить, ответил бы на ее звонок еще днем.
        - Марьяш! - К нам подбегает испуганная Лиза.
        Таращимся с ней друг на друга. Выходит, мне не показалось. Знакомое блестящее платье. Серо-буро-малиновые глаза, так вообще, как родные, клеймо во лбу выжигают. Тот же запах сладкой свежести. Те же колючие шипы.
        Они правда выходили из такси.
        - Ты че наделала? - шиплю ей, отрывая от себя липучую Бусинку.
        - В смысле? - обалдевает Лиза. - Я же тебе говорила…
        За ее спиной вырастает какой-то верзила в костюме «с иголочки», но китайцы дружной толпой оттесняют его и окружают Лизу. Что-то бормочут, скалятся, осматривают ее, как витринный экземпляр в магазине.
        - У вас очень красивая жена, - сообщает мне их переводчик. - И дочка вся в маму.
        - Серьезно? - опускаю голову и смотрю на счастливую Бусинку, задравшую личико.
        Спасибо, услужила.
        Не помню, когда в последний раз видел ее умытой до блеска. Волосики сверкают, рассыпаются. Костюмчик чистый. Поразительно. Я и не знал, что мое мелкое чучело - такая красавица.
        - Уважаемые гости приглашают вашу супругу и дочь к общему столу, - докладывает переводчик, а Лиза начинает верещать:
        - Царев, что происходит? - Пробивается к верзиле, но китайцы между ними стеной, будто не замечают ничего.
        - Константин, - цедит злющий Рубен, - исправляй ситуацию. Они вот-вот подпишут договор.
        Вариантов у меня нет. Либо представлю Лизу своей женой и получу плюсик в карму, либо все это будет выглядеть, как цирк, после которого вернуть китайцам добытое последними силами настроение уже будет невозможно.
        Прости, Лиза. Позже в твоей личной жизни разгребемся. Сейчас мое финансовое положение надо спасать.
        Поднимаю Бусинку с пола, прижимаю к себе с одной стороны, а другой рукой обвиваю тонкую талию Лизы, отчего она вмиг замирает и теряет дар речи, широко распахнув глаза.
        - Да-да-да, - киваю китайцам. - Это моя дорогая жена Елизавета и наша доченька Марьяночка. Смысл всей моей жизни. Ради них я готов на все.
        Бусинка у меня просто ангел. Машет китайцам ладошкой, улыбаясь самой очаровательной улыбкой и невинно хлопая глазками.
        - Что здесь происходит? - слышится заглушаемый китайскими бормотаниями голос.
        Лиза пытается отнять от себя мою руку. Медленно приходит в себя и ворчит:
        - Царев, прекращай. Это уже не смешно. Какая жена и дочка?
        - Я тебе позже все объясню, - отвечаю, растягивая губы в улыбке обдолбанного наркозом кота.
        Вика быстро берет себя в руки и вместе с Рубеном приглашает китайцев к столу. Чувак в костюме тем временем испаряется. Лиза вырывается из моей хватки, дрожащими руками достает телефон из своей маленькой сумочки и хлюпает носом.
        - Царев, что ты наделал?!
        - Так, радость моя, - спускаю Бусинку с рук, - беги к дяде Рубену. Я сейчас подойду.
        Пока слежу за перемещением малявки по ресторану, Лиза уже спешит на выход. Мчусь за ней, нагоняю у самой двери, хватаю за локоть и утягиваю в сторону туалетов.
        - Пусти меня, придурок! - ругается она, извиваясь. - Меня из-за тебя жених бросил!
        Разворачивает мне экран своего телефона, демонстрируя оскорбительное сообщение. Ни слова не могу прочитать. Рука у нее трясется, да и экран быстро гаснет. Похрен. Я примерно соображаю, что там написано.
        - Я же предупреждала тебя! - вопит надрывно.
        Ненавижу бабьи слезы. Но если Лиза меня не спасет, сам ими рыдать буду.
        - Я весь день звонила! Ты же обещал…
        - Планы изменились.
        - А у меня нет! - психует она, сжимая в кулаках ремешок сумочки и телефон. - Мне пришлось твою дочь с собой на свидание тащить! И что ты наделал?!
        - Завтра скажешь ему, что вышло недоразумение. Или он только мышцы качает? Мозг не задевает?
        Отрывисто вздохнув, она поднимает лицо к потолку и спиной прижимается к стене. Ни разу не видел ее такой раздавленной. Дела плохи. Верзила для нее имеет значение.
        - Давай договоримся, - прошу уже спокойнее. - Притворись моей женой перед этими узколобами на сегодняшний вечер. Они подпишут контракт, и разбежимся. А завтра я сам поговорю с твоим нервным женихом. Лиза, мне очень нужны эти китайцы. Хотя бы ради Бусинки перетерпи один вечер. Не зря же ты так наряжалась, - усмехаюсь, но тут же возвращаю фейсу серьезность.
        Одного ее дерзкого взгляда хватает, чтобы почувствовать себя до костей обглоданным.
        - Царев, что мне мешает просто расцарапать тебе физиономию?
        - Бусинка тебя не простит.
        Она сурово поджимает губы, отлипает от стены и тычет мне пальцем в грудь.
        - Учти, если завтра не вернешь мне Валеру, я всему Китаю расскажу, какой ты кретин!
        Убирает телефон в сумочку, согнутым пальцем подтирает под глазами и приподнимает уголки рта:
        - Ну что, любовь моя, идем к столу. Гости нас, наверное, заждались.
        Хватает меня под руку и резко тянет обратно в зал, эффектно цокая каблуками по мрамору и привлекая к нам всеобщее внимание.
        - Лиза, не так же пафосно, - фыркаю ей на ухо. - Ты переигрываешь.
        - Я сейчас еще и накидаюсь, Царев.
        - Только попробуй.
        - Попробую. А ты попробуй меня остановить.
        Глава 6. Лиза
        Глава 6. Лиза
        Горло сводит судорогой. Царев не просто сорвал мое свидание. Он разрушил мою жизнь. Вернуть Валеру после такого будет очень проблематично. Мужчина с образцовым самообладанием и стальными нервами только в худшем случае написал бы мне такую гадость.
        Переживаю. О чем он сейчас думает? Чем занимается? Вдруг глупостей натворит. Я себя никогда не прощу за этот удар. Хотя от его срыва тоже обидно. Даже не позволил объясниться.
        - Улыбайся, Лиза, - твердит мне Царев, усаживая за стол, ломящийся от блюд.
        Но у меня создается впечатление, что основное блюдо сегодня я. Китайские партнеры моего «мужа» глазами меня пожирают. Будто я единственная женщина в зале. А ведь брюнетка за нашим столом куда эффектнее. Ее-то я и видела пару раз в гостях у Царева. Лучше бы он ее представил своей женой.
        - Поразительное сходство, - улыбается нам китайский переводчик.
        Марьяна не теряется. Спрыгивает с колен того самого дяди Рубена и бежит ко мне. Очень артистично играет роль моей дочурки. Мамочкой называет, в щеку чмокает, ручками душит.
        - А вы и правда похожи, - хмыкает Царев. - Почему я раньше этого не замечал?
        - Милый, ты у меня такой шутник, - лью ему в уши, взглядом испепеляя.
        Впрочем, не я одна жажду вытрясти из Царева душу. Его роковая подружка тоже довольно опасно держит в руке столовый нож. Чувствую, ему тоже придется несладко на личном фронте. Бои ожидаются тяжелые.
        Официантка в светлом шелковом ханьфу и гребнем в волосах предлагает гостям выпить какое-то байцзю. Но те мотают головами, прося русской водки.
        - О, пошла жара, - усмехаюсь я, одной рукой прижимая к себе новоиспеченную дочь, другой подкладывая ей на тарелку закуски, которые она тут же сметает.
        Пока байцзю меняется на водку, передо мной появляется администратор ресторана, протягивая Марьяне плюшевого зайчика.
        - Подарок за счет заведения, - поясняет с любезной улыбкой.
        - Слава небесам, у нашей дочери появилась ее первая игрушка. - Укалываю Царева взглядом.
        Хотя нет, не укалываю, на куски пластаю. Что это за папаша такой, у которого ребенок в ванне купается с флаконами из-под его геля? Должен же он понимать, что есть вещи незаменимые, а время летит - не догонишь. Нельзя воровать у Марьяны детство.
        За столом шумно. Китайцы обсуждают с компаньонами Царева прошедший день, а он все равно напрягается. Ловит паранойю.
        - Не дерзи мне, Лиза, - бормочет, чуть склонившись. - У них переводчик не дремлет.
        - Тебе же выгоднее. Сжалятся над голодранцем, подпишут контракт, чтобы ты смог позволить купить ребенку игрушку.
        Видимо, я говорю это слишком громко, потому что за столом повисает тишина, после которой переводчик открывает рот перемолоть мое заявление.
        - Рубен Давидович, может, тост? - оживает Царев, опуская свою пятерню на мое бедро и впиваясь в него в качестве наказания за мой длинный язык.
        - Лапу убери, - шиплю ему. - Девушка, и мне налейте! - прошу официантку, пока Рубен Давидович произносит длиннющий армянский тост.
        Мужские пальцы окончательно наглеют, будто мое бедро уже их родное.
        - Соку, - уточняет Царев, убирая от меня стопку и двигая официантке мой стакан. - Лиза, веди себя прилично.
        - Ты лезешь мне под платье и просишь о приличиях?
        Он чуть отодвигается назад и опускает глаза вниз. Его пальцы и правда находятся в сантиметре от края платья. Еще немного - коснутся моей кожи. А я не привыкла, чтобы меня щупали посторонние мужики. Могу и стол перевернуть в порыве неконтролируемой ярости.
        - Пардон, - ухмыляется он, медленно отнимая от меня свою горяченную ладонь. - Симпатичное платьице. По магазинам с Бусинкой таскалась?
        - Таскался весь день где-то ты, - ворчу, взглядом просверливая дыру у него промеж глаз.
        Китайцы и Рубен Давидович радостно проглатывают по пятьдесят граммов ядреной беленькой. Царев лишь делает вид, незаметно выплеснув свою порцию в стакан с водой и предусмотрительно отодвинув его от меня подальше. Совсем не позволяет горе запить. Заставляет без анестезии страдать. Говнюк бесчувственный.
        Наевшаяся Марьяна слезает с моих колен, и по моим ногам бегут мурашки. Онемели, пока кормила дочку. Материнство - тяжкий труд. Цареву вовек со мной не расплатиться.
        - Мамочка, можно я пойду поиграю? - спрашивает она, указывая на игровую зону, где резвятся дети других посетителей.
        Я вопросительно смотрю на Царева. Чему он учит дочь? Врать с малых лет? Явно же у ребенка есть опыт подобных фокусов, раз она моментально вживается в роль?
        - Да, солнышко, конечно.
        Она тянет ручки вверх. Склоняюсь. Целуемся с ней в щечки. И она убегает, прихватив зайчика.
        Наши с Царевым взгляды снова сталкиваются лбами. Ему явно смешно. А меня раздирает от желания влепить ему пощечину. Штук десять с каждой стороны.
        - Константин, - бормочет придвинувшийся к нему Рубен Давидович, пока их брюнетка отвлекает китайцев разговорами, - гости сомневаются. Болтают между собой, что вы в разводе. Колец нет. Спорите. Спасай положение. Разоримся.
        Царев нервно скребет бровь. Неужели думал, что я у него на шее повисну, доказывая безоглядную супружескую любовь до гроба? Я эти эмоции для Валеры припасла и распаковывать заветный чемоданчик не собираюсь.
        - Лиза, пойдем проветримся, - зовет меня, вставая из-за стола.
        О, неужели?
        Воздух - как раз то, чего мне сейчас остро не хватает.
        Он пытается обнять меня за талию, но я пресекаю поползновение его ручищи.
        - Даже не думай, - угрожаю сквозь зубы.
        Выходим с ним из ресторана и отдаляемся от дверей. В полумрак двора. Ночь теплая и свежая. Потрясающая. Гулять бы сейчас с Валерой по набережной. Держась за руки. Кольцо на пальце. В голове градус вина. За спиной крылья. А вместо этого я терплю Царева, который только дает обещания. Выполнять их он не спешит.
        - Лиза, мы же договорились…
        - Ты мне что-то предъявляешь? Я согласилась притвориться твоей женой. По-моему, у меня отлично получается. Как раз такой неврастеничкой и будет твоя несчастная будущая жена. Ты же любую до срыва доведешь…
        Пока жестикулирую в состоянии аффекта, китайцы тоже выходят из ресторана. Веселые. Довольные. То ли подышать, то ли покурить. Неважно. Паршиво, что они замечают нас, а Царев не придумывает ничего действеннее, как у них на глазах притянуть меня к себе и бесстыдно, самоуверенно и порывисто поцеловать.
        Шок. Обессиливающий, притупляющий и порабощающий.
        Я висну в железных мужских объятиях. Раскатанная в лепешку его властью и энергетикой завоевателя. Ноги немеют. По позвоночнику течет приятное тепло. Острые углы скверных мыслей сглаживаются. Становятся обтекаемыми.
        Царев меня покоряет. Заставляет утонуть в эйфории от впечатляющих ощущений. Будоражит фантазию. Задевает сокровенные точки джи моих желаний.
        Никогда в жизни никто не целовал меня ТАК!
        Страсть. Безрассудство. Чувственность. Они раздавливают время своим весом. Хоронят все прошлые поцелуи, выбивая из головы даже воспоминания о Валере. А ведь до этой минуты он казался мне богом. В постели и вообще. Видимо, я поспешила с умозаключениями. Царев однозначно целуется круче!
        До меня доплывает эхо китайских аплодисментов.
        Кое-как разлепляю глаза после того, как Царев плавно заканчивает поцелуй. Сморит на меня с хитрым прищуром, облизывается и улыбается уголком рта:
        - Лиза, ты что, впервые сосешься?
        Вмиг трезвею. Царев в любом забеге номер один. Особенно в порче сказочных моментов.
        Нахожу каблуками тротуар, выпрямляюсь и выбираюсь из его тисков. Улыбающиеся китайцы нам кивают, что-то бормочут, один даже ставит нам «класс» - показывает выставленный вверх большой палец. Увы, не обходится без катастроф. Как назло, среди публики оказывается подружка Царева. А ей эта сцена совсем не нравится. Положение не позволяет ей сорваться, но в лице она серьезно меняется. По сути, мне-то плевать. Не я же к Цареву приставала. Но достаточно одной мысли, что мне понравилось, и я уже чувствую груз вины.
        - Отдышалась? - интересуется он.
        Поднимаю глаза. Щеки пылают. Почему я раньше не замечала, какой все-таки Царев обаяшка?
        Он всего на пару сантиметров ниже Валеры, а тот аж метр девяносто. Это я точно знаю. Потому что Валера сам говорил, что еще бы сантиметр - и его не взяли бы в пилоты. Ограничения.
        У Царева модная ухоженная щетина, выигрывающая на фоне густых усов Валеры.
        Он моложе, привлекательнее, улыбчивее. Псих, конечно, но дьявольски неотразимый.
        - Лиза, - пытается он достучаться до меня.
        Гляжу в его выразительные черные глаза, и колени окончательно подгибаются. Я вижу в них огни ночного города, салюты, праздник. Любуюсь изгибом его губ, которые подарили мне самый незабываемый поцелуй. Слежу за кадыком, дрогнувшим, когда он сглатывает. Не просто теряю дар речи, а забредаю в туман. Ничего не вижу и не слышу. Все вокруг превращается в размытый фон. Только Царев имеет контуры. Четкие и разъедающие глаза.
        Он машет рукой у меня перед носом. Очухиваюсь. Обращаю внимание на его ровные пальцы. Замечаю не столько дорогие часы, сколько красные пятна на мизинце и безымянном. Видимо, сегодняшний ожог. От Марьяши утром пахло жареной курицей. Сразу становится ясно, кто готовил.
        Будто в состоянии полубреда осматриваю ширину мужских плеч. Костюм ему по размеру, но все равно не скрывает выделяющихся мышц. Не знаю, когда он успевает следить за собой, но очевидно держит себя в форме. И запах. Сумасшедший аромат сандала, поющего мускуса и горько-сладких трав.
        - Идем, - зовет меня Царев, обнимает за спину и невзначай касается своей горячей ладонью оголенного участка.
        Вздрагиваю. Паника перекрывает дыхание. Но не хочу, чтобы он отнимал руку. Безумно приятные ощущения от разбегающихся по коже мурашек, напоминающих, как головокружительно этот мерзавец целуется.
        - Вика, я тебе потом все объясню, - бросает он своей подружке, вводя меня в ресторан вслед за китайцами.
        - Да уж, Царев, постарайся, - уязвленно фыркает она ему.
        Никогда я не лезла в чужие пары. Есть в моем близком окружении живой пример измены, разрушившей, казалось бы, испытанный временем брак. Но необдуманная выходка Царева сделала из меня разлучницу. Я даже не могу посмотреть этой Вике в глаза.
        За столом теперь сижу молча. Делаю вид, что ужинаю. На самом деле, отстраненно ковыряюсь в тарелке, краем глаза следя за Царевым: его жестами, манерами, улыбкой. Когда в зале становится душно, он снимает пиджак, ослабляет галстук, расстегивает верхние пуговицы рубашки, подворачивает рукава. Делая все это с очаровывающим мужским шармом. Вижу на его увитом венами предплечье татуировку - красиво выведенные буквы «Марьяна». Перевожу взгляд на игровую зону, где его дочь играет с другими детьми, и меня одолевают странные эмоции. Мне одновременно жаль эту девочку, одновременно я рада за нее, что ей достался такой любящий отец. А еще я по-прежнему обижена на Царева, но уже не ненавижу его.
        Ото сна пробуждаюсь, когда все дружно жмут друг другу руки. Китайцы подписывают контракт, передают экземпляр Рубену Давидовичу, благодарят за вечер и желают нам с Царевым большого семейного счастья.
        Вскоре я остаюсь за столом совсем одна. Иностранных гостей нужно проводить, усадить в машины, проследить, чтобы отправились в верном направлении. И пока Царев со своим партнером и подружкой этим занимаются, я просто слежу за зевающей Марьяной. У нее уже толком нет сил прыгать в бассейне с шариками, но она не сдается. Вся в отца.
        Вернувшийся в ресторан Царев заботливо берет ее на руки, прихватывает плюшевого зайчика и идет ко мне. Я вся вытягиваюсь в струну. У него даже походка особенная. Энергичная, ровная, уверенная.
        Прижимая к себе засыпающую Марьяну, он берет свой пиджак со спинки стула и накрывает им дочку. Взглянув на меня, удовлетворенно улыбается и произносит:
        - Контракт наш. Спасибо, Лиза. Ты меня очень выручила.
        Я беру клатч, поднимаюсь из-за стола и жму плечом:
        - Это было нетрудно.
        - Пойдем. Отвезу тебя домой. Мне все равно по пути.
        Не сдерживаю ответной улыбки. Что мне еще остается?
        Вот только мое поднятое с огромным трудом настроение быстро падает, когда на парковке нам приходится столкнуться с Викой, ожидающей немедленных объяснений.
        Глава 7. Царев
        Глава 7. Царев
        Глаза Вики высекают искры гнева. Она похожа на кобру. Не нападает из засады, а дает Лизе шанс ретироваться в машину. Отпускает мелкого зверька, чтобы освежевать меня.
        Усаживаю спящую Бусинку в детское кресло и начинаю возиться с ремнями, но Лиза кладет свои тонкие ладони на мои руки и шепчет:
        - Иди. Я сама.
        Сумасшедший день. Я, кажется, разбомбил ее личную жизнь, а она со мной неприлично мила. Конечно, я все исправлю. Утром первым делом свяжусь с ее бычарой и поговорю по-мужски. Но как правило, обещания, которые я даю Лизе, трудновыполнимы, поэтому у нее есть причины в гробу видеть мои обнадеживающие клятвы. И все же каким-то чудом Лиза находит в себе силы терпеть меня.
        Оставляю девчонок в машине, прикрываю дверь и иду сдаваться Вике.
        Залепляет пощечину. Заслуженно. Молча шевелю челюстью и сжимаю зубы. Провернула бы она такое на публике, и я бы на куски искромсал ее карьеру. Забылась стерва, как я ради нее от Кайсарова к Рубену переметнулся. А контракт с китайцами стоил мне не только рискованного поцелуя с Лизой, но и Марьяны. Если Кайсаров не блефует, то я в любой момент могу лишиться своей царевны.
        - Ты перешел черту, Царев, - шипит Вика.
        Лить слезы не в ее природе. Она сильная, уверенная в себе и терпеливая. Но она никому не позволит вытирать об себя ноги. А я и так сделал из наших отношений непонятно что. Мы бы уже поженились, если бы я уделял ей больше внимания.
        - Ты обещал найти Марьяне няню, а нашел маму?
        - Не сгущай краски. Ты сама видела, что все произошло экспромтом. Между мной и Лизой ничего нет. Она лишь иногда сидит с Бусинкой.
        - Я никогда не спрашивала у тебя о ее матери. Зря. Теперь ясно, почему ты перебрался в город. Поближе к ней, да?
        - Ты сама просила меня переехать, чтобы мы чаще виделись и больше времени проводили вместе. Меня вполне устраивала жизнь в пригороде.
        - С твоим переездом ничего не изменилось! - повышает она тон.
        - Не гони. Пока у Марьяны была няня, мы с тобой перемяли все постели в отелях, - напоминаю, начиная беситься.
        - Последнюю постель ты мял три месяца назад. Именно постель, а не меня! Потому что ты вырубился, добравшись до подушки!
        Черт! Она права. Я уже забыл, что такое женщина. Наверное, поэтому слегка перегнул, целуя Лизу. Сразу с языком полез, фантазируя, как срываю с нее это блестящее платье.
        - Слушай, Вика, это был стремный день, - вздыхаю задолбанно. - Давай завтра поговорим.
        - Не хочу я с тобой разговаривать, Царев. Надоело. Решай свои проблемы без меня.
        Разблокировав замки своего джипа, она садится за руль и поворачивает ключ зажигания. Не даю ей закрыть дверь. Блокирую проем собой и цежу зло:
        - Ты что, рвешь со мной?
        - А сколько я, по-твоему, должна ждать? Пока Марьяна вырастет? Я к тому времени состарюсь, Царев.
        - Окей, тогда что ты предлагаешь? - скриплю зубами. - Бросить ее? В детдом отправить?
        Вика тяжело вздыхает, закатив глаза. Берет недолгую паузу, собираясь с духом, и отвечает прямо в глаза:
        - Мы вместе два года. Я никогда не жаловалась, что ты не даришь мне цветы и не водишь меня по ресторанам. Я восхищалась тем, как ты совмещаешь отцовство с работой. Видела в тебе идеал семьянина. Но я ошиблась. Ты эгоист, Царев.
        Вмиг в памяти всплывают все предупреждения Кайсарова, что я сильно пожалею о связи с Викой. До тошноты не хочется признавать его правоту.
        - Возьми свои слова обратно, - раздраженно предупреждаю ее.
        - Отойди, - отвечает она и тянется к дверной ручке. - Поздно уже. Мне ехать надо. Завтра понедельник. Много работы.
        Дернувшись с места, с треском хлопаю дверью и проваливаю с ее глаз. Даже не смотрю вслед уезжающему джипу. Всегда думал, что Вика особенная. Умная. А ведь Кайсаров сразу сказал, что у нас с ней ничего не выйдет.
        Вваливаюсь в свою тачку и выдыхаю. Смотрю в зеркало заднего вида. Бусинка сладко сопит, накрытая моим пиджаком и рукой Лизы. Та едва прячет улыбку. Злорадствует, что у меня тоже личная жизнь по швам поползла. Впрочем, забыть о себе мне следовало еще четыре года назад.
        Снова гляжу на Бусинку. Последние три месяца в наших с ней отношениях творится дикий хаос. Я с головой в работе, а она сама по себе. Ни отдыха, ни выходных, ни сраных каруселей со сладкой ватой. Контракт наконец наш, можно расслабиться. Плевать, что завтра понедельник. Без меня офис не развалится.
        Беру мобилу и пишу короткое сообщение пацану с нижнего этажа, который мою Псину обычно выгуливает. Ключи от хаты у него есть. Справится. А мне сейчас необходимо эгоистично проветриться. Отключаю мобилу и выезжаю с парковки. Прямиком на центральную, а оттуда по шоссе на усадьбу.
        Матери дома нет. В это время года она всегда на море кости греет. Собственно, ее вообще редко можно застать дома и даже в стране. Кажется, сейчас она где-то в Тайланде. Это к лучшему. Не выдержу ее очередных нравоучений. Она до сих пор уверена, что я обязан извиниться перед Кайсаровым, а еще она одержима ДНК-тестом - четыре года твердит, что Бусинка явно не от меня. Как будто я мальчик, который без нее с этим не разберется.
        Въезжаю в темный двор и оставляю свет фар включенным. Лиза мирно спит в поддержку Бусинки. Прикольно смотрятся. Даже головы склонили симметрично.
        Тихо выхожу из тачки, вбегаю вверх по ступенькам и открываю двери. Первым делом отключаю сигнализацию, пока та не завизжала на всю округу. Включаю уличные фонари и свет в холле. В доме чистота, порядок. Мать даже из-за границы контролирует, чтобы клининг-сервис отрабатывал свои бабки. Отлично. Утром закажу жратву и весь день буду отмокать в бассейне.
        Разворачиваюсь выйти за девчонками, но одна из них уже стоит на пороге, уперев руки в бока. Взглядом выковыривает из меня начинку и оскорбленно отмечает:
        - Царев, ты немного адресом ошибся.
        - Лиза, - лыблюсь примирительно, - я тебе сейчас все объясню…
        Она сердито скрещивает руки на груди. Ждет моего раскаяния.
        - …только сначала уложу Бусинку спать, - прикрываюсь родительскими обязательствами, проскакиваю мимо этой бестии и прямиком в тачку.
        Мое умотавшееся чадо попросту вываливается из детского кресла. Укутываю ее в свой пиджак и отношу в дом. Лизе приглашающе киваю на гостиную.
        - Располагайся, - шепчу тихо и поднимаюсь вверх по лестнице.
        Особняк у нас просторный. Есть где разбежаться и потеряться. Всегда удивляюсь, почему матери тут тесно. Особенно после нашего с Бусинкой переезда.
        Детская не тронута. Моя мать хоть и сторонится внучки, но комнату держит в порядке. Все на своих местах.
        Укладываю Бусинку в ее мягкую кровать-карету, осторожно снимаю бант с головки и стягиваю брючки. Зажигаю ночник и разглядываю круглое личико. Она будет красоткой. Мне придется запастись ружьем, чтобы отстреливаться от всяких идиотов. Я свою царевну кому попало не отдам, как бы ей ни хотелось поскорее от меня избавиться.
        Губами касаюсь ее лобика, ноздрями втягиваю ягодный аромат и прикрываю глаза. Она насквозь пропахла Лизой. До самых мелочей превратилась в ее уменьшенную копию.
        - Царев, - доносится с порога, - даже не думай укладываться баиньки.
        Смешно. Лиза пытается казаться жесткой, а мне лишь очередной раз хочется ее поцеловать. Я эти податливые, нежные губы никогда не забуду. Она же растаяла в моих объятиях. Языком тела себя предала. Спалилась.
        Укрываю Бусинку одеялом, поправляю балдахин над кроваткой и выхожу к Лизе. Медленно прикрываю дверь, оставляя небольшой зазор. Обычно малявка спит крепко. Кошмары ее не беспокоят. Но день был насыщенный. Вдруг проснется и напугается. Она толком и не помнит этот дом.
        - Ты обещал отвезти меня домой, - ворчит Лиза, вспарывая меня своим пронзительным взглядом.
        - Отвезу. Обязательно. Но не сегодня. - Снимаю через голову галстук и сую в карман брюк. - Что ты там будешь делать? Разглядывать ваши сопливые совместные фотки и рыдать своей мужиковатой подружке в плечо?
        - Сенька не мужиковатая.
        - Мать моя, ее еще и зовут Арсений? - усмехаюсь, выгнув бровь.
        - Есения!
        Прикладываю палец к губам, склонив голову в сторону детской.
        - Тише, Лиза, Бусинку разбудишь. Лучше не брыкайся, а поблагодари меня, что от депрессии тебя спас.
        Она округляет глаза. Густые ресницы едва не касаются бровей. Шевелит губами в стремлении поставить меня на место. Ангельски красивая волчья ягода.
        - Царев, ты почему такой козел? - бормочет обидчиво.
        На дух не переношу плевки себе в лицо. Я же абсолютно не токсичный парень. Иногда что-то рушу, но позже восстанавливаю. Будет ей слезодавительное примирение с Валерой. Только конченный придурок выкинет Лизу за борт. Так что зря она с такой агрессией вонзает в меня шпильки.
        Делаю шаг вперед. Вплотную. Руки Лизы опускаются по швам. Она будто лом проглатывает. Замирает на месте, таращась на меня взволнованно.
        - Пошли выпьем, - предлагаю ей.
        Расслабляется. Вновь дышит. Сбивчиво, но живо. Кивает, поджав губы. Нахлестаться сегодня ее мечта. И так, бедная, весь вечер в ресторане голодно поглядывала, как китайцы водяру хлебали.
        Жестом указываю ей на лестницу, пропуская вперед. Должен же я со всех ракурсов оценить венец творения, вкус губ которого смакую до сих пор. Она так невинно растерялась от того поцелуя, будто совсем девчонка.
        По ступенькам не шествует, а буквально плывет. Платье сверкает от каждого движения. Обнажая тонкую изящную спину, подчеркивая округлую упругую задницу. Стройный силуэт зажигает шальным танцем у меня перед глазами. Волосы струятся ослепляющим шелком. Одним своим присутствием в этом забытом доме и моей дикой жизни Лиза возбуждает во мне дух азарта.
        Какого черта я не могу оторвать от нее глаз?!
        Мотаю башкой, стряхивая наваждение по крепости забористей любого пойла. Лиза собой мой мозг насквозь прошивает.
        Интрижкой с Викой я гордился. Кайфовал, когда чуваки шеи сворачивали, пялясь на нее. Провокационно мял ее задницу у них на глазах, чтобы сильнее презирали себя за несостоятельность. Я распускал хвост в ее компании. Но ни разу не дурел с поцелуев! Поцелуи как поцелуи, ничего сверхвыдающегося. В постели тоже ставил ей твердую восьмерку и был этим вполне доволен.
        Стоп!
        Кончай, Царев!
        Ты обещал вернуть Лизе того детину. Ясно же, что мы с ним из разных миров. Ей подходит он. Правильный, скучный, ранимый. Овощ. И ссыкло.
        Импульсивно хватаю Лизу за руку, разворачиваю к себе, придавливаю к перилам и вжимаюсь в нее. Вздрагивает и снова перестает дышать. Испуганно заглядывает мне в глаза, не зная, что делать. Я и сам толком не вкуриваю, что творю. Просто хочу кое-что проверить.
        Накрываю ее разомкнувшиеся губы новым спонтанным поцелуем. Убеждаюсь, что не отталкивает. Размокает, смягчается. Но на сей раз отвечает. Робко и без фанатизма, с которым я вгрызаюсь в нее, почувствовав тепло ее ладоней на своих плечах.
        Увы, размечтался раньше времени. Лиза больше не теряется. Кусает меня за губу и рукой упирается мне в грудь, отодвигая от себя.
        - М-м-м… - мычу, приложив подушечку большого пальца к губе.
        - Царев, ты в себе?! - возмущается, а у самой на губах бродит улыбка и щеки розовеют. - Китайская аудитория оффлайн. Концерт окончен.
        Вот же ведьма!
        Валеру хочешь? Вынужден разочаровать тебя, небесное создание, но мирить я вас не буду. Не выполнял обещаний, нехрен и начинать, только репутацию портить.
        Чуть склоняю голову, разглядывая бесовку. У меня такая же есть. Прекрасно знаю, что на самом деле прячется за этой улыбкой.
        Я не Валера. Не кавалер и не рыцарь. Я просто беру то, что хочу, ступая по головам. Сейчас я хочу Лизу. И я ее заполучу.
        Запускаю пятерню в ее волосы, притягиваю к себе и снова целую. Брыкается, даже пытается коленом двинуть, но блокирую ее телодвижения. Подчиняю. Выжидаю. Даю глоток воздуха и вновь в бой. Пока она не расслабляется.
        Поддается. Складывает оружие. Ползет пальцами верх по моим рукам. Отвечает на поцелуй живее и яростнее. Втягивается в ритм, уже не демонстрируя зубки.
        Дьявол, ее задница наощупь в сто раз круче Викиной!
        Резьбу срывает. Тормоза отказывают. Подхватываю Лизу под бедра, усаживаю на себя и возвращаюсь вверх по лестнице.
        Пьянею от ее вкуса и запаха. Как с цепи срываюсь, с ноги открывая дверь в гостевую. Взмахом руки сметаю какие-то фигульки-статуэтки с комода и сажаю на него Лизу.
        Она застывает в моих объятиях, прислушавшись к тишине дома. Боится, что я этим грохотом Бусинку разбудил. Кончиком носа веду вверх по завитку ее уха и на взводе шепчу:
        - Она до утра не проснется.
        Лиза поворачивается ко мне, взмахивает ресницами и взглядом чиркает по моему лицу. Будто предупреждая, что она намерена выполнить данное утром обещание - стереть меня в порошок.
        Глава 8. Лиза
        Глава 8. Лиза
        Щелчок дверной ручки атакует мое вареное сознание тираничнее будильника, а тонкий голосок Марьяны в один прием ворошит в памяти весь вчерашний день вплоть до глубокой ночи.
        Распахнув глаза, медленно поворачиваю голову и тяну простыню до самого носа. Рядом со мной горой лежит Царев.
        - Господи боже, - в ужасе от самой себя шепчу я, на что он довольно улыбается и, приоткрыв один глаз, урчит:
        - Тебе так сильно понравилось?
        Приподнимаю простыню, не вижу на себе никакой одежды и зажмуриваюсь.
        У нас все было. Вообще все. Даже то, о чем стыдно мечтать!
        Он перекладывает свою тушу на другой бок, прогибая матрас, садится и потирает шею, играя мышцами спины. Таращусь на эти четкие контуры и сглатываю. Все тело начинает вибрировать от воспоминаний того, с каким удовольствием я всю ночь подгибала пальцы на ногах и в охапку сгребала постель.
        Взлохмаченная Марьяша жмется к двери, всеми пальчиками вцепившись в ручку. Смотрит на нас растерянно и хмуро. Мало чего понимает, поэтому держит меня под прицелом.
        - Иди ко мне, - подзывает ее Царев.
        Часто перебирая ножками по полу, она подбегает к отцу и взбирается к нему на колени. Обхватывает его шею ручонками и жмется своей щечкой к щетинистому лицу. Очень милая сцена. Трогает до глубины души. Но не умаляет того, что теперь я ненавижу Царева еще больше. Не только за скандал с Валерой. Как он смеет ураганом разметать всю мою жизнь? Какого черта творит?
        Встает с постели, демонстрируя мне все свое атлетическое тело, прикрытое лишь в одном месте - боксерами с широкой резинкой из какой-то стильной коллекции. Прижимая Марьяну к себе, смотрит на меня вполоборота и опять скалится:
        - Я включу ей телек и закажу завтрак. Душ внизу.
        Молча киваю, боясь раскрыть рта. Я же утоплю Царева в море своего гнева.
        Едва он выходит из комнаты, как я выскакиваю из постели в поисках платья. Нахожу его под кроватью. Перебираю дрожащими руками и обнаруживаю порванную молнию. Прикрыв глаза, закусываю губу. У этой маленькой молнии был ужасно мелкий бегунок. А Цареву так не терпелось стащить с меня платье, что он попросту разодрал его. Не представляю, как в таком виде возвращать его Яське. Видно же, что дорогое.
        - О чем я вообще думаю? - усмехаюсь самой себе.
        Отдам в ателье - отремонтируют. Сейчас проблема в том, что я не могу надеть это платье. Без застежки его верхней части нечем на мне держаться.
        Взглядом цепляюсь за мужскую рубашку на углу кровати. Как вариант. Чтобы бюстом тут не светить.
        Влезаю в эту рубашку - золотой фонд царского запаха. Пристыженно вспоминаю, как зубами скребла по плечам и шее ее обладателя. Я реально кайфовала!
        Хватаюсь за голову, заскулив сквозь зубы. Я еще простила бы себя, будь я вчера пьяной. Но ведь я не выпила ни капли! Я даже сопротивлялась, когда Царев полез с поцелуями. Отталкивала его. Соображала, что это неправильно. Но видимо, нам обоим требовалась разрядка - какое-нибудь до безобразия скандальное развлечение. Чтобы наутро ненавидеть себя за ночь, которую хотелось бы повторить.
        Телефон. Мне нужен телефон.
        Где же он?
        Точно помню, что из ресторана я уходила с клатчем. Значит… В машине!
        А машина во дворе.
        Кидаюсь к окну. Выбрасываться я, конечно, не собираюсь. Царев не тот парень, ради которого можно решиться на суицид. Просто осматриваюсь. К сожалению, вид отсюда выходит на внутренний двор с бассейном. Красиво, между прочим. Ухоженные цветники, шезлонги, беседка, мангальная зона. Царевы живут по-царски. Даже добавить нечего. Только меня денежками не купить. Никакому раю не будешь рада, если мужик - карточная игра. В козла.
        На цыпочках выхожу из комнаты, преодолеваю коридор и спускаюсь по лестнице. Царев и его юная царевна спорят в гостиной.
        - Но я хочу сериал! - капризничает она.
        - Это тоже сериал, - настаивает он.
        - Это «Маша и медведь»!
        - Пять сезонов, сто восемнадцать серий. Конечно, сериал…
        Убеждаюсь, что они заняты, проскакиваю в холл и бегом на улицу. Прямо босиком по брусчатке. Мимо альпийской горки. Со свистом в машину.
        Выдыхаю, захлопнув дверь. Чувствую себя рыбой, вернувшейся в аквариум. Достаю телефон из клатча. Куча сообщений и пропущенных от Сеньки. Всю ночь долбала. Не терпелось узнать, какое кольцо мне Валера подарил. Сколько карат у бриллианта.
        Увы, Сенька, у меня для тебя плохие новости.
        Набираю ее и вслушиваюсь в монотонные гудки. Она сначала отвечает на звонок, а только потом выплевывает зубную пасту.
        - Я так понимаю, все было?! - спрашивает бодро. - Поэтому ты мне не отвечала? Некогда было?
        - Ну да, - вздыхаю тяжело, откинув голову назад. - Все было. И некогда тоже.
        - Давай рассказывай.
        - Да что тут рассказывать… Я переспала с Царевым…
        Сенька захлебывается водой. Откашливается и переспрашивает по слогам:
        - Что ты сде-ла-ла?
        - Я не знаю, - бормочу разбито. - Он так классно целовался… Я не устояла…
        - Погоди! Ну-ка по порядку! Где ты целовалась с Царевым?
        - В ресторане.
        - Ты, кажется, шла на свидание с Валерой, а не Царевым, - раздражается она.
        - Да, но… - голос срывается на дрожь. - Валера назвал меня сукой.
        - В смысле?
        - Написал в сообщении. Там в ресторане случилась неразбериха. Его гордость была задета…
        - Да он офонарел! Лизка, нельзя такое прощать! Мужик в первую очередь должен за свою бабу вступаться, а потом ублажать свою гордость. Не повторяй моих ошибок. Сама знаешь…
        Вижу вышедшего из дома Царева. В брюках. Видимо, успел вернуться в комнату и обнаружить пропажу. Не сводя взгляда с машины, прет вперед танком.
        - Сень, я перезвоню! - Бросаю телефон и быстро блокирую все двери.
        Царев дергает за ручку. Ухмыляется. Стучит костяшками двух пальцев по стеклу. По губам вижу, что говорит: «Лиза, открывай».
        Отрицательно мотаю головой. Я еще не готова к разговору. И рубашку не отдам.
        Засмеявшись, вынимает связку ключей из кармана брюк и жмет на кнопку брелока. Блокировка отключается. Он открывает дверь и ныряет за мной. Не позволяет забиться в дальний угол. Одной рукой вытаскивает из салона, ставит на ноги и вжимает в машину. Расставляет свои лапы по обе стороны от меня, пронзает сверлящим насквозь взглядом и произносит:
        - Давай номер своего дружка.
        Он шутит?! В самом деле думает, что я сейчас готова мириться с Валерой? Проведя ночь с другим? Неужели для Царева такое в порядке вещей?
        Возмущению нет предела. Использовал меня, чтобы отпраздновать контракт и выбросить из головы подружку. Теперь можно и избавиться от меня. Передав в руки другого. Да за кого он меня принимает? Издевается, что ли?!
        - Царев, ты псих, - бормочу ошалело.
        - Да, ночью я это уже слышал.
        Уголок его рта дергается, а в глазах вспыхивают отблески разврата. Как только не называла я его ночью. Чем грязнее, тем настойчивее и неуправляемее был он. Стихией обрушивался на меня.
        - Ты воспользовался мной!
        - Разве? Это ты набросилась на меня, Лиза.
        - Не было такого!
        Выгибает бровь. Замолкаю.
        Набрасывалась. И не раз. Требовала еще, еще и еще.
        - Так ты дашь мне номер Валеры ? - на его имени он делает акцент. Произносит его с пренебрежением и насмешкой.
        Зажимаю телефон в руке. Аж пальцы судорогой сводит. Не представляю, как мириться с Валерой после этой ночи. Я вообще не уверена, что хочу этого. Мы еще не помолвлены, а он уже оскорбил меня, вместо того чтобы во всем разобраться. Не совсем же слепой. Видел, в каком раздрае я была в окружении китайцев. Но он просто бросил меня на съедение волкам, а чуть позже добил сообщением.
        - У меня села батарея, - вру, глядя в бессовестные глаза Царева и пряча телефон за спину.
        - Ты что, по памяти не назовешь ряд циферок?
        - Я его не знаю. Там трудный номер. Не смогла запомнить. Он же у меня всегда был сохранен как «Любимый».
        Царев морщится, обведя меня любопытным взглядом.
        - Тебе идет моя рубашка.
        - Я ее верну, не беспокойся.
        - Нет, оставь себе, - улыбается он, возвращая взгляд к моему лицу. - Пойдем дам тебе зарядное, включишь свой телефон.
        Надо что-то делать. Я не хочу сейчас разговаривать с Валерой. У меня голова забита Царевым!
        - Его можно подключать только к родной зарядке, - опять вру, стараясь не краснеть. - Я берегу батарею.
        - Лиза, кончай заливать. - Чуть склоняет голову набок, рассматривая меня с максимальным вниманием.
        От пира его отвлекает лишь подъехавший к воротам автомобиль. Не отходя от меня, поворачивается на шум мотора.
        - Константин Сергеич! - доносится из-за ворот.
        Видно, как какая-то девушка всматривается во двор через щель между створками.
        - Да чтоб вас всех! - злится Царев и, оставив меня на свежем воздухе, шагает к воротам. - Лида, ну какого вам всем от меня надо?! - рявкает, распахнув калитку.
        Замечаю полную девушку низкого роста. Она всовывает ему в руки какие-то бумаги и командирским тоном заявляет:
        - Обнаружилась дыра в логистике! Посредник расторгает с нами договор в одностороннем порядке. Если в кратчайшие сроки нового не найдем, то опоздаем с доставкой первой партии товара в Китай. Сами понимаете, чем нам это грозит.
        Царев дергаными движениями перебирает бумаги и, сжав их в кулаке, задирает лицо к небу.
        - Рубен Давидович не может до вас дозвониться, - продолжает Лида, выглядывая из-за Царева, чтобы отсканировать меня, прижатую к машине. - Спрашивает, когда появитесь в офисе? У Вики есть кое-какие соображения…
        Он закрывает собой весь вид, обламывая любопытный нос этой Лиды, и отвечает ей внятно:
        - Передай Рубену, что договор будет продлен. А Вика пусть оставит свои соображения при себе. Забронируй билет на ближайший рейс до ***ска. Я лично встречусь с партнерами и улажу этот вопрос.
        - Это еще не все, - не унимается девушка. - Вы про сто тысяч помните?
        - Забронируй билет, Лидочка, и будут тебе сто тысяч, - отрезает он, вытесняя ее со двора.
        Закрывает калитку и тем же уверенным шагом возвращается ко мне.
        Только сейчас понимаю, что все это время так и стояла на месте, его ждала. Зачем?!
        - Лиза, тут такое дело…
        - Присмотреть за Марьяной? - догадываюсь я.
        Лыбится. Взглядом по головке меня гладит, приговаривая «Хорошая девочка, умная».
        - Ладно, - вздыхаю тяжко.
        Он улетит в ***ск, и у меня будет пара-тройка дней все хорошенько обдумать. Взвесить. Выплакать. Посоветоваться с Сенькой и Яськой.
        Царев кивает на дом. Пряча телефон в клатче, беру курс в указанную сторону и неожиданно оказываюсь в стальной охапке. Царев сгребает меня своими ручищами, прижимает к груди и с абсолютной легкостью вносит в дом.
        - Я бы и сама дошла, - ворчу, напрягаясь.
        - Босиком?
        Он ставит меня на пороге гостиной, где надутая пузырем Марьяна воротит нос от телевизора и поглядывает на верхушку шкафа, откуда виднеется край закинутого туда пульта.
        - Ангел мой, - обращается к ней Царев, пересекая комнату, - я должен уехать ненадолго по одному очень важному делу. За тобой присмотрит Лиза.
        Марьяна смотрит на меня без укора, но все равно поджимает губки. У нас с ней вполне доверительные отношения, так что проблема явно не во мне.
        - Ты меня не любишь, - отвечает она Цареву.
        Он садится на корточки перед ней, берет за ручки и широко улыбается:
        - Я быстро вернусь. Я же полечу на самолете.
        У нее начинает дрожать подбородочек. Глазки наполняются слезами. Манипулировать она умеет.
        - Нет, ты меня не любишь! - Выдергивает пальчики из его крепких ладоней. - Ты никогда не берешь меня с собой полетать на самолетике! А Лиза взяла меня даже на свое свидание с Валерой!
        Улыбка сходит с лица Царева. Медленно поворачивает голову и взглядом пригвождает меня к полу. Не нравится ему, видите ли, что Марьяна ему меня в пример ставит, да еще и в подробностях знает о Валере.
        Сам виноват, Царев. Ты накосячил.
        - Лиза, - опять лоялен ко мне, перетасовав свое настроение, как колоду карт.
        - И не подумаю, - угрожаю ему указательным пальцем. - Я никуда не полечу.
        - Но Марьяна очень сильно хочет полетать на самолетике. - Он поднимается и хитрым котом приближается ко мне. - Ты только посмотри на нее. Разве тебе ее не жалко? - Останавливается за моей спиной и наклоняется к уху. - Это всего на два дня. Билеты, отель и шампанское за мой счет.
        Стискиваю зубы. От слез Марьяны сердце кровью обливается.
        - Как тебя земля носит, Царев? - шиплю с досадой.
        - Со скрипом, Лиза, - подло обдает мое ухо горячим дыханием, - и стонами…
        Глава 9. Царев
        Глава 9. Царев
        Дело дрянь. Кайсаров дотянул щупальца до наших партнеров по логистике. Не вышло загрести китайцев, так он дерзнул на риски. Ребровского краткосрочными контрактами не заарканишь. Значит, Кайсарову пришлось расщедриться. Либо и вовсе предложить душу в уплату. Только зачем ему третье лицо в игре на одного? Подосрать мне?
        - Иван Григорич, - говорю с эйфорией в телефон, - я польщен твоим увлечением мной. Не думал, что так дорого стою.
        Забираю Лизино платье, подаю швее купюру и, не дожидаясь сдачи, выхожу из ателье. На какие только жертвы не пойдешь, чтобы прекрасным дамам угодить. И Псину курьером доставишь, и платье сверхсрочно залатаешь, и бизнес-джет арендуешь.
        - Вы не потяните сделку, Костик. У Рубена пороху не хватит, - самодовольно изрыгает Кайсаров. - Я тебя от краха спасаю. Беги от Рубена, пока без последних штанов не остался.
        Опускаю взгляд на пакет в руке и усмехаюсь. Запасся платьицем на случай потери последних штанов.
        - Два года ты перекрываешь мне кислород, Иван Григорич. Когда уже уяснишь, что я тебе не по зубам? Ученик превзошел учителя. Смирись.
        Подхожу к тачке, открываю дверь. Лиза с Бусинкой тискают Псину на заднем сиденье. Поверить не могу, что мы берем этого четвероногого монстра с собой. Будет самая запоминающаяся командировка.
        Подаю пакет Лизе и закрываю дверь. Отворачиваюсь. Пусть переодевается. Не в рубашке же моей ей в ***ск лететь. Будет тьма других случаев ее надеть.
        - Это всего лишь бизнес, сынок, - отвечает Кайсаров. - Рынок меняется. Нам всем приходится подстраиваться под новые законы. Ты хочешь развиваться, я не хочу загнуться. У нас похожие интересы.
        - Вот только подход к делу разный, - уточняю жестким тоном. - Я у тебя клиентов не увожу и палки в колеса не вставляю. Прими к сведению, ты стар для коммерческих войн, а моя чаша терпения переполняется. Я тоже могу взбрыкнуть, и ты много раз пожалеешь о своем паскудстве.
        - Ты, Костик, слова-то побереги. Как бы извиняться не пришлось. А то вдруг какая-нибудь Алина Чайкина объявится. Права качать начнет. Адвоката секущего наймет…
        - Заткнись, - шиплю, сжимая кулак и представляя, как хрустит в нем Кайсаровская шея.
        - Мы оба знаем, что в любой момент ты можешь сесть за решетку, - продолжает он в тон. - Достаточно одной бумажки. Все, что ты построил, рухнет, и ты больше никогда не увидишь Марьяну.
        Вот сволочь!
        Вскрывает старую рану и ковыряет ее. Кровожадно и бездушно.
        Слушать его дальше не вижу смысла. Хреново, что именно Кайсаров в курсе моей личной тайны. Но я сам баран, раз не предугадал, что конкуренция с ним зайдет так далеко. Мне бы никогда в жизни не пришло в голову шантажировать его близкими людьми. Это низко. Не по-мужски.
        Сбрасываю звонок и вижу на экране сообщение от Лидочки: «Ребровский предупрежден. Вас встретят в аэропорте».
        Вот оно распутье. Рискнуть, воспринимая угрозы Кайсарова как блеф, или спасовать и всю жизнь управлять какой-нибудь мелкой конторкой, перебиваясь от клиента к клиенту и кое-как держась на плаву. Одно я знаю точно - Бусинку никому не отдам. Понадобится - сменю имя и адрес, свалю за бугор, увязну в криминале. Но эта малявка будет под моей защитой.
        Подышав, сажусь за руль. Лиза прекращает возиться за моей спиной и негромко произносит:
        - Спасибо.
        Навожу на нее зеркало заднего вида. Уже переодета в свое платье. Поправляет локоны, укладывая на одно плечо. Не было бы в тачке Бусинки, закинул бы Псину в багажник, а Лизу прямо на заднем сиденье…
        - Мы едем? - сбивает она меня с грешного пути фантазии.
        - Само собой. Зря ты, что ли, брала паспорт на свидание? - подчеркиваю, заводя тачку и выруливая на дорогу. - Кстати, а зачем ты его брала? Прямиком в ЗАГС собиралась?
        - Пасьянс разложила, выпал полет на море, - язвит Лиза.
        - Море не гарантирую, но елки в ***ске есть.
        - Под одной из них я тебя и закопаю.
        Ухмыляюсь. Люблю свою соседку. После этой ночи вообще фанатею. Особенно торчу от ее уклонения мириться с Валерой . Сказала бы уже прямо, что влюблена в меня как кошка, и дело с концом.
        Твою мать! Зачем я опять вспомнил ночь? Кровь мигом от башки отливает. Она же чертов идеал! Во всех снах ее теперь видеть буду. Наяву ни на одном совещании не сосредоточусь.
        Лиза как помешательство. Настигла внезапно и радикально.
        Багаж у нас скромный. Небольшая сумка и Псина. Паспортный контроль проходим быстро. У самолета уже встречает стюардесса. Хорошенькая, аж челюсти слипаются. Но все равно на фоне моих девчонок никакая. Просто незаметная тень.
        Пропускаю Лизу на борт первой. Хочу попялиться на виляние ее бедер. Вслед отправляю Бусинку, душащую своими ручонками Псину. Не уверен, что собачонка еще дышит, но пес с ней. Сам же предупреждаю стюардессу, чтобы не мелькала у нас перед глазами. Ее задача - принести обед и убрать все, когда поедим. А беспокоить нас только в экстренных случаях.
        - Вау! Какой самолетик! - радостно взвизгивает Бусинка, бросив Псину на пол и растерявшись с выбором кресла.
        - Царев, сколько ты зарабатываешь? - улыбается Лиза, осматриваясь.
        - Не меньше прожиточного минимума, - урчу ей на ухо со спины.
        Я готов жрать ее запах. На завтрак, обед и ужин. Каждое утро просыпаться с ней в постели. А вечером повторять тот трюк на лестнице. Сжимать ее стройное, податливое тело в своих жадных объятиях. Слушать ее стоны без остановки. Заниматься любовью без передышки. И даже тогда я не утолю свой голод. Потому что Лиза пробуждает просто зверский аппетит.
        Бусинка и Псина вскарабкиваются на кресло и прижимаются носами к иллюминатору. Подходящий момент сказать кое-что Лизе. Пока она очарована интерьером самолетика.
        Кладу ладонь на ее спину, отчего она замирает. Медленно обхожу, но не успеваю раскрыть рта, как дверь кабины пилота открывается, и перед нами предстает ее долбаный Валера .
        Ни за что бы не подумал, что он пилот. Больше похож на айтишника-задрота, который всю жизнь щупает лишь компьютерную мышь. Но четыре галуна на погонах говорят, что эта тварь - командир воздушного судна.
        - Валера? - лепечет Лиза.
        Обожания в ее лице не замечаю. Только шок и фантом густеющей обиды.
        Пора бы мне уяснить, что моя жизнь - это череда судьбоносных случайностей. Шага без тотальной проверки ступить нельзя. Стоило уточнить у Лидочки, кто будет управлять нашей «птичкой». А то я не планировал сегодня чистить физиономии.
        В глазах Валеры наступают сумерки. Кажется, вчера у него были уродские усы. Сегодня гладко выбрит. Отпуск кончился раньше? Пришлось на морде оставить только играющие желваки?
        Взглядом стряхиваю невидимые соринки с его погон, по достоинству оцениваю зажим для галстука в виде самолета. Классика. Не в нее ли моя Лиза втрескалась?
        Почему моя-то?!
        Хотя…
        Моя!
        Задвигаю ее назад, прикрываю своим плечом и восстаю перед Валерой .
        Ну давай, чмо, скажи ей хоть слово или двинь мне в челюсть, и этот рейс станет последним в твоей карьере. Я навеки для тебя воздушное пространство закрою.
        Ссыт. Соображает, что на борту он - обслуживающий персонал. От качества его услуги зависит все его существование. Молча разворачивается и закрывается в кабине пилотов. Спустя секунду включаются динамики.
        - Добрый день, дамы и господа! Говорит командир корабля. От имени всего экипажа и авиакомпании приветствую вас на борту самолета. Наш рейс выполняется по маршруту ***бург-***ск. Время в пути составит три часа. Желаю приятного полета! Good afternoon, Ladies and Gentlemen! This is your Captain speaking…
        Лиза не выдерживает. Бежит в туалет. Прячет слезы. Неужели она наивно полагала, что он сейчас встанет на колено и сделает ей предложение? Вчера он просто кинул ее в ресторане. Я так даже по юности с телками не рвал.
        - Лиза!
        Торможу ее, развернув к себе. Прижимаю к стене, не дав сбежать от меня. С обеих сторон расставляю руки.
        Как же сладко от нее пахнет! Дурманит чище алкоголя.
        Она опять перестает дышать. Осторожно поднимает влажные глаза и тут же опускает. Стыдится слез. Не хочет выглядеть слабой. Я же никогда раньше не видел ее уязвимой. Но я раньше с ней и не спал. Пора бы смириться, детка, что теперь между нами есть кое-что общее. Согретая твоим теплом моя постель.
        - Ты что, ноготь сломала?
        Мотает головой, плотно поджимая губы.
        - Давай выкладывай, - прошу, стараясь быть ласковым, но не сопливым.
        Сглатывает. Отрывисто вдыхает ртом и тихо произносит:
        - Я ради него всю свою жизнь вверх дном перевернула. У меня и так с работой не ладится. Не умею я подолгу на одном месте сидеть. Приедается. Выгораю. А зимой хорошее место нашла. Рассчитывала к его отпуску взять пару недель за свой счет, чтобы вместе отдохнуть. Мне не дали. Пришлось уволиться… - Лиза снова поднимает лицо и затылком жмется к стене. - Пошла на курсы английского. Хотела стюардессой стать. По возрасту успеваю в последний вагон. Чтобы летать с ним по стране, по миру… Я думала, он меня любит.
        Нервно улыбается и прикусывает губу. Настолько соблазнительно, что мигает ослепляющими импульсами у меня перед глазами.
        - То есть мириться с ним ты уже не хочешь? - склоняю ее к ответу, который нужен в первую очередь мне.
        - Все сложно, - признается она и смахивает слезы. - Мои родители в разводе. Я не общаюсь с ними, потому что злюсь. Всегда считала, что нужно находить компромиссы, договариваться, прощать. Ведь всем свойственно ошибаться. Но Валера причинил мне боль. Он не позволил мне даже объясниться. Не выслушал. Выходит, он никогда мне не доверял.
        - А ты когда-нибудь задавалась вопросом, достоин ли он тебя, Лиза? - Склоняюсь к ее лицу, заглядывая в глаза.
        Вечно бы в них тонул. Она же поглощает меня ими.
        - Ты задаешь слишком личные вопросы, Царев, - ощетинивается, стреляя в меня невидимыми скобами.
        - Личный вопрос я задам ночью. Когда захочу узнать, как тебе больше нравится…
        Ее щеки в момент покрываются румянцем. Глаза округляются. Дышать снова перестает.
        Придется привыкать, Лиза, что я ловлю каждый миг и не трачу время на разогрев. Проведешь с Бусинкой больше времени, сама на меня без прелюдий кидаться начнешь.
        - Царев, ты вообще без тормозов, - шепчет с офигеванием в лице.
        Скольжу ладонью по стене, запускаю за роскошную спину, веду пальцами по коже, чувствуя каждую мурашку, и дергаю уголком рта, наслаждаясь накаливанием Лизы. Ни разу она не задумывалась, нужен ли ей этот пилот. Наоборот, боялась, как бы он ее ни кинул. Дурочка. И почему я раньше не шел напролом? Надо было поцеловать ее еще в день нашего знакомства. А я, как последний шакал, оставил с ней Бусинку и дернул на пенную вечеринку с Викой. Уже не помню, чего наплел Лизе в свое оправдание. Идиот!
        Лиза - вот кого мне надо было обрабатывать! Ради моей Бусинки она пожертвовала отношениями. Она просто женщина-мечта. Лучшая мать и божественная любовница. Этой ночью я даже не смел ставить ей оценку. Десятка там зашкалила уже через пятнадцать минут. Это она имела право меня аттестовать.
        - Лиза, - шепчу ей на ухо и носом втягиваю запах ее мягких волос, - тут скрытая камера. Монитор в кабине пилотов.
        Жду. Прекрасный повод дать Валере ответ. Секунду Лиза медлит, потом хватается за мой галстук, наматывает его на кулак, тянет к себе и впивается поцелуем в мои губы.
        Не удерживаюсь. Отвечая на ее порывистый поцелуй, протягиваю руку в сторону камеры и выставляю средний палец вверх.
        Лиза сделала свой выбор. Утрись, Валера .
        - Где мой зайчик? - напоминает о себе Бусинка.
        Нехотя отлипаю от разомлевшей Лизы и, вздохнув для бодрости духа, высовываюсь в салон. Малявка стоит в проходе, сердито скрестив руки перед собой и сдвинув бровки на переносицу. Сейчас вообще максимально на Лизу похожа. На смех меня пробивает.
        - Твой зайчик в чемодане, - отвечает за меня Лиза и, смущенно облизываясь, возвращается к Бусинке.
        Стюардесса приглашает нас занять свои места и пристегнуться. А я бы с удовольствием пристегнулся к Лизе. Любуюсь ею, пока она усаживает Бусинку, поправляя на ней маечку и бантик в волосах. Наблюдаю, как заботливо гладит запрыгнувшую к ней на колени Псину. И окончательно убеждаюсь, чего от нее хочу.
        Занимаю соседнее кресло, щелкаю замком ремней безопасности и, обдав ничего не подозревающую Лизу взглядом, говорю:
        - Выходи за меня.
        Глава 10. Лиза
        Глава 10. Лиза
        Чем лучше я узнаю Царева, тем больше его не понимаю. Он же с пулей в голове! Мчится, все снося на своем пути. Слава богу, у меня еще есть мозги. Благоразумно оставляю его нелепое предложение без внимания.
        - Подумай пару дней, - говорит он. - Как только вернемся в ***бург, поедем в ЗАГС.
        - Царев, ты что, недоразвитый? - произношу тихо, чтобы обедающая Марьяна нас не услышала. - Я не поеду с тобой в ЗАГС.
        - Поедешь, - скалится он. - Это я не спрашиваю, а утверждаю.
        Закатываю глаза. Каким бы бесподобным любовником он ни был, недостатков у Царева через край. А мне нужен мужчина, которого не надо воспитывать.
        Точно по времени мы приземляемся в аэропорте. Марьяна в бешеном восторге от полета. Радостно визжит, что теперь всегда будет летать с папой в командировки. Царев тоже в восторге.
        - Рад, что твой бывший всех нас не угробил, - празднично признается мне.
        А мой бывший тем временем созревает для разговора. Не успеваем мы дойти до здания аэропорта, как Валера преграждает нам путь. Снимает фуражку и с полной уверенностью в своей победе говорит:
        - Лиза, на пару слов.
        Обвожу его взглядом. Вчера я была готова ворковать с ним до утра. Я собиралась посвятить ему всю жизнь. Сейчас даже видеть его не хочу.
        - На два шага назад откатился, - рычит ему Царев. Всовывает в мою ладонь ручку Марьяны и говорит: - Идите внутрь. Я подойду через минуту.
        В моих жилах стынет кровь. Не идиотка. Понимаю, что Царев не мирить нас собирается. Валера здоровее него. Постоянно тренируется. Если дойдет до драки, в которой даже смысла нет, Царев получит сотрясение, а Валера лишится карьеры.
        - Иди, - тверже цедит Царев, пристально глядя мне в глаза.
        Внутри что-то обрывается. Я ловлю себя на мысли, что переживаю за него сильнее, чем за Валеру. Но если не уйду, Царев осуществит задуманное на глазах у Марьяны. Приходится проглотить трусость и оставить этих двоих для мужских разборок.
        - Папа его уделает, - воодушевленно улыбается Марьяна. - Он по выходным на бокс ходит.
        Застываю столпом у дверей. Как - на бокс?!
        Резко разворачиваюсь, но пропускаю все самое зрелищное. Валера уже корчится на земле с разбитым лицом, а Царев шагает к нам, потирая кулак.
        - Больше ты его не увидишь, - подмигивает мне, берет Марьяну на руки и входит в здание.
        С открытой челюстью смотрю на Валеру. К нему подбегает его стюардесса и работники аэропорта, но он отмахивается ото всех. Не терпит поражения. Злится.
        - Лиза, - окликает меня Царев, - идем, нас уже ждут.
        - Зачем ты это сделал? - спрашиваю, поспешив за ним. - Я бы и так с ним порвала.
        - Он назвал тебя… - Царев поглядывает на Марьяну: - очень некультурно. Во время протезирования челюсти у него будет достаточно времени пораскинуть мозгами, какой он… - опять подбирает подходящее слово, взамен того, что вертится на языке: - гаденыш.
        - Гаденыш, - хихикает Марьяна. - Няня в детском саду так Толика называла…
        Мы с Царевым переглядываемся.
        - В какой сад ты ее водил? - ахаю я.
        - В тот, в котором ноги нашей больше не будет.
        - Тебе надо заниматься дочерью, Царев.
        - Ты же мне в этом поможешь, - улыбается он так, будто полминуты назад не выбивал зубы моему бывшему.
        Измученно выдыхаю. Спорить с Царевым - это биться головой об стену. Он никого не слышит. Только себя.
        - Здравствуйте! - приветствует нас приятной наружности парень после паспортного контроля. В его руках табличка с надписью «Царевы», а в глазах плескающееся гостеприимство. - Добро пожаловать в наш прекрасный город! Я отвезу вас к Максиму Алексеевичу.
        - Сначала завезем мою семью в отель, - отвечает ему Царев.
        - Зачем же? - Парень берет у нас чемодан. - Ребровские приглашают всех вас на свою дачу. Отдохнете, заодно обсудите дела в неформальной обстановке.
        - Какая семья, Царев? - шиплю ему. - Что ты несешь? Мы не договаривались, что я снова буду притворяться твоей женой.
        - Не притворяйся. Репетируй. Все равно скоро ею станешь.
        Хватаюсь за голову, нервно усмехнувшись:
        - Невероятно. Я всего лишь хотела поужинать с Валерой, и вот куда меня занесло.
        Он сгребает мое запястье в свою ручищу, тянет к себе и уверяет:
        - Лиза, дай мне шанс. Я докажу, что мне можно доверять.
        Мамочки! Сделал бы вчера то же самое Валера, и я простила бы ему любое сообщение. Едва я намереваюсь послать Царева, как его дерзкая решительность пленяет меня. Напоминает его фантастические поцелуи. Ласки. Шепот. Хрип. Тяжесть и жар тела.
        Сдаюсь. Сглатываю и покорно киваю. Лечу вместе с ним в какую-то бездну. Сама не замечу, как в полете действительно стану его женой.
        Парень провожает нас на парковку и усаживает в минивэн. Все время тарахтит. Рассказывает о городе, о погоде, о Ребровских. Интересуется, сколько лет нашей дочери, чем она увлекается. Делится интересом своей матушки к йоркширским терьерам. Спрашивает, как зовут чудо, которое Царев называет Псиной.
        Молчим. У бедолаги даже нормальной клички нет. И ее хозяин уверен, что я выйду за него? Мальчишка!
        - Ребровские любят собак, - сообщает нам их помощник, ведя машину по улице престижного дачного поселка.
        Всюду камеры наблюдения. Дорога изумительно ровная. Газон на обочинах подстрижен. Ели ухожены. С тоской вспоминаю нашу дачу, где мы с Яськой провели детство. Я до сих пор не знаю, кому она досталась после развода. Слишком долго не общаюсь с родителями. Научилась жить самостоятельно.
        - Приехали, Лиза, - докладывает мне Царев.
        Смотрю на его ладонь. Ею он водил ночью по моему телу. Оставлял настоящие ожоги на коже. Заставлял меня вздрагивать и скулить от удовольствия.
        Вкладываю пальцы в эту ладонь и, закусывая губу от волнительных воспоминаний, вылезаю из машины. Оступаюсь и оказываюсь в надежных мужских объятиях.
        Корова неуклюжая! Сейчас он решит, что я нарочно это сделала.
        Царев вонзает в меня напряженный взгляд своих темных глаз и, удерживая меня на весу, почти утробно произносит:
        - Лиза, давай сегодня поженимся?
        - И правда, - ворчу, выкручиваясь из его лап, - чего медлить? Сегодня поженимся, завтра сына заделаем.
        - С удовольствием, - шепчет Царев, раздевая меня глазами.
        Замечаю идущего нам навстречу мужчину. Лет тридцати пяти. В пляжных шортах и рубашке с коротким рукавом. Отвлекаюсь. Обращаю внимание на двухэтажный дом из бруса и стекла. На ухоженный сад. На мангальную зону и батут. Это не дача, а настоящая вилла.
        - Вот так сюрприз! - Хозяин пожимает ладонь Цареву и переводит любопытный взгляд на меня. - Ты меня удивил, Костя.
        - Ты меня тоже, Макс, - отвечает Царев. - Не только тем, что отдыхаешь по понедельникам.
        Тот коротко усмехается.
        - Не знал, что ты женат.
        Царев опять лезет обжиматься. Обхватывает меня за талию, притягивает к себе и скользит влюбленным взглядом по моему лицу. Кое-как рисую подобие улыбки.
        - Это Лиза, - представляет меня. - Моя фея.
        - Вижу, нафеячила. - Макс кивает на Марьяну, за поводок вытягивающую свою испугавшуюся собачонку из машины. - Поразительное сходство.
        Блин, да кто же ее мать?! Хоть одним глазком посмотреть, неужели мы с ней и правда так похожи?
        - Проходите, - приглашают нас в дом. - Лика вас уже ждет.
        Помощник этого Макса уносит наш чемодан на второй этаж, а его суетливая жена выскакивает откуда-то из кухни. Вслед за ней бежит мальчик возраста Марьяны и няня с младенцем на руках.
        - А это моя фея. Анжелика. Недавно сделала меня отцом во второй раз.
        Минут пятнадцать мы тратим на знакомство. Я стараюсь играть роль, на которую даже не подписывалась, но буксую на тонких вопросах. Анжелика жалуется, что с появлением в их семье малышки жизнь перевернулась с ног на голову. Она очень капризная, полная противоположность сына. Отнимает у них с Максом все время и силы. Поэтому они позволяют себе незапланированные выходные.
        - Приходится прибегать к услугам няни, - оправдывается Ребровская. - Ваша Марьяша, наверное, была смирной? Как мама?
        Все устремляют в меня пытливые взгляды. Видимо, когда я в шоке, я кажусь смирной , а не припыленной.
        - Лика, не загружай гостей нашими проблемами, - улыбается Макс. - Давайте лучше к столу. Вы же проголодались.
        - Мы два часа назад ели в самолете, - тихо напоминаю Цареву. - Я растолстею от твоих деловых обедов.
        - Клянусь, буду любить даже пышечкой, - шепотом отвечает он и тянет меня вслед за хозяевами.
        Дети обедать отказываются. Марьяна быстро находит общий язык с сыном Ребровских, и они бегают по двору, играя с собачонкой.
        - У вас очень красиво, - не удерживаюсь я от комплимента.
        - Эх, жаль, мы бываем тут редко. В основном, живем в городе, - с тоской признается Анжелика.
        Мы рассаживаемся за столом в беседке. Царев нарочно придвигается ко мне поближе. Едва ли не сажает меня к себе на колени. Готов с ложечки кормить.
        Макс ставит посреди стола огромное блюдо с дымящимся мясом, снятым с гриля, и просит своего помощника зажечь фонари на улице. Начинает вечереть. Очередной сумасшедший день подходит к концу.
        - Пахнет вкусно, - улыбаюсь я, не понимая, зачем вообще любезничаю с партнерами Царева. Просто не могу иначе. Ведь они очень гостеприимны.
        - Спасибо, - отвечает Макс с улыбкой. - Остается попробовать. - Он раскладывает свой кулинарный шедевр всем на тарелки, разливает напитки и наконец садится. - Итак, Костя, знаю, что прилетел ты ко мне не за шашлыком. Этого добра и у Рубена хватает.
        Царев отодвигает от меня бокал с вином и подставляет сок. Гляжу на него возмущенно и стискиваю зубы. Какой же подлец! Второй день издевается. Вчера не дал запить боль. Сегодня не дает отпраздновать.
        - О, так вы тоже ждете пополнение?! - с чего-то радуется Анжелика.
        - Нет, - отвечаю я.
        - Да! - перебивает меня Царев. - Планируем сына. Дорогая, ты же сама сказала, что пришло время подарить Бусинке братика. Только что. У машины.
        Прожигаю его наглую морду взглядом. Ну и сволочь!
        Обнажаю зубы в идиотской улыбке:
        - А ты все помнишь, любовь моя.
        Анжелика смущенно хихикает. Наверное, думает, что мы к ним на дачу детей приехали строгать.
        - У вас нет колец, - замечает Макс.
        - Мы не зарегистрированы, - говорю честно.
        - Пока, - добавляет Царев. - Штамп в паспорте ведь всего лишь формальность.
        - Божечки, Макс, они такие милые, - продолжает радоваться за нас Анжелика. - Как будто только вчера познакомились. Как вам это удается? Спустя столько лет хранить огонь в отношениях?
        Царев обводит меня взглядом. Его глаза вдруг мутнеют. Он кладет свою ладонь на мою руку и произносит:
        - Просто с каждой минутой я влюбляюсь в Лизу все сильнее.
        Не было бы это игрой, я бы ему поверила. Воздух из легких выкачивает этим заявлением.
        - Лика, у нас тоже все нормально, - подключается Ребровский. - В тебе говорит послеродовая депрессия. Скоро слетаем на море, и все наладится.
        Она тяжко вздыхает и начинает резать мясо.
        - На море? - Царев переводит все внимание на Макса. - Не на бабки Кайсарова случайно?
        - Костя, - нервно ухмыляется тот, - это бизнес. Инфляция бьет по каждому карману. Приходится искать альтернативы, чтобы зарабатывать достаточно. - Берет бокал вина и откидывается на спинку кресла. - Да, я работал с Рубеном несколько лет. Но напомню тебе, что уже собирался расторгать с ним контракт. Я ему не доверяю.
        - А Кайсарову доверяешь? - голос Царева становится жестким.
        Закидываю в рот кусочек мяса, чувствуя, как накаляется атмосфера в этой беседке.
        - Я удивлен, что ты перестал ему доверять. Костя, я не знаю вашей истории. Ходят слухи, что ты ушел от него из-за… - Ребровский смотрит на меня и замолкает.
        - …Вики, - договаривает за него Царев. - Мы с ней партнеры. Лиза в курсе.
        - У Рубена дыры в счетах, Костя, - произносит Макс и делает глоток вина. - Он использует тебя. Ты перспективен. Приносишь ему колоссальную прибыль. Но ты видишь цель и прешь, не имея плана. Это тебя ослепляет. Это стало причиной вашего конфликта с Кайсаровым. Это же однажды тебя обанкротит.
        На лице Царева играют желваки. В глазах вспыхивают искры гнева. Не за нравоучениями он сюда прилетел. Но даже я согласна с Ребровским, не зная, кто такой Кайсаров. Царев слишком импульсивен. А эта черта лишает способности верно воспринимать окружающую действительность. Фактически лишает его критического мышления.
        Вынув телефон из кармана брюк, он встает из-за стола и выходит из беседки.
        - Мне надо сделать один звонок.
        Я растерянно смотрю на Ребровских. Анжелика делает глоток воды. Макс задумчиво крутит в руке бокал с недопитым вином.
        - А что не так с Рубеном Давидовичем? - интересуюсь я.
        - Костя сам тебе расскажет, - отвечает Макс.
        - Не расскажет, - спорит с ним Анжелика. - Из вас, мужчин, слова не вытянешь. - Переводит взгляд на меня. - Он был по уши в долгах. Вика, его агент по пиару, сплела для него картинку безупречной репутации, используя лишь его имя и связи. На это и клюнул твой муж.
        - А разве они с Рубеном работают не на равных? - хмыкаю я.
        - Работает твой муж. Рубен просто гребет лавэшки. У него отработанная схема и слаженный коллектив. При удобном случае он просто кинет Костю, а сам останется и при партнерах, и при счетах.
        - Откуда вы все это знаете?
        Ребровские обмениваются молчаливыми взглядами. Макс все же решает пролить свет на этот туман:
        - Недавно один мой столичный знакомый приобрел в вашем городе кое-какую фирму. Равиль Девлегаров, может, слышала?
        Мотаю головой. Я же не из бизнес-кругов. Яська бы точно знала это имя.
        - Неважно. Короче, в первую очередь он перешерстил всех предпринимателей города. Надо знать конкурентов в лицо. Его спецы, конечно, не фээсбэшники, но накопали и на Рубена. Это не Кайсаров ко мне пришел. Я сам предложил ему контракт и расторг с Рубеном. И Костя зря с ним связался. Он толковый. Подает большие надежды. Ему вообще не нужны напарники. Он способен вести дела в одиночку.
        Учитывая то, как Царев в одиночку воспитывает дочь, то не такой уж он и толковый.
        - Это моя Псина! - доносится раздражительный вопль Марьяны.
        - Но я тоже хочу с ней поиграть! - капризничает сын Ребровских.
        Мы с Анжеликой выскакиваем из-за стола. Бежим во двор, где дети делят скулящую собачонку. Разлепляем их, растаскиваем в стороны и беспомощно наблюдаем за удирающей в сад освобожденной пленницей.
        - Он хотел забрать ее! - вскрикивает Марьяна.
        - Всего лишь поиграть! - оправдывается мальчик.
        - Она не игрушка! - не унимается моя новоиспеченная дочь.
        Подхватываю ее на руки и прижимаю к себе. Глупо искать виноватых в детской драке. Выговор получат оба. Только каждый от своих родителей.
        Анжелика отводит сына в беседку, а я глазами отыскиваю говорящего по телефону Царева на углу дома. Гладя злющую Марьяну по головке, иду к нему. Он стоит спиной к нам. Не слышит шагов, поэтому не прерывает разговор.
        - То есть я был вашим с Рубеном проектом? - выплевывает сердито. - Не надо отмазываться, Вика! Ты изначально мне врала. Похрен, что было позже. Через год ты в меня втрескалась или через полгода, у тебя было достаточно времени рассказать мне правду. Чего ты ждала? Момента, когда Рубен натянет меня?
        Притормаживаю. Не хочу попасть под горячую руку. Хотя Царева можно понять. Он приносил в жертву детство дочери ради бизнеса, чтобы однажды получить нож в спину. Мне это знакомо. Уволиться с хорошей должности ради Валеры было глупо.
        - Не о чем нам с тобой разговаривать, Вика… Да насрать мне на китайцев. Не поставите вовремя товар, они сами сделку расторгнут. А вы не поставите, потому что у вас в команде больше нет Константина Царева.
        Он скидывает звонок, убирает телефон в карман и поднимает лицо к звездному небу. Выдыхает. Не обреченно. Скорее с облегчением. Будто избавился от тяжкого груза.
        Чуть поворачивает голову, замечает нас и оборачивается.
        - Давно слушаете? - спрашивает с заметным укором.
        - Вика дура! - надувает губки Марьяна.
        - Марьяш, так нельзя, - делаю ей замечание и перевожу взгляд на Царева. - Она подралась с сыном Ребровских.
        - Я его всего раз ударила!
        - Драться нехорошо. Особенно девочкам, - говорю я.
        - Но эти мужчины такие сложные!
        Царев усмехается. Подходит к нам и берет у меня дочь. Ругать ее даже не думает. Считает такое поведение нормальным. Раз так, то при удобном случае обязательно замахнусь на него сковородкой. Посмотрим, как потом запоет.
        Проклятье! Какие сковородки?! Я что, с ним жить собираюсь?!
        - Тебе уже спать пора, кнопка. Давай Лиза тебя искупает. А я еще немного с дядей Максимом поговорю и приду.
        Марьяна обвивает его шею своими ручками и с детской искренностью говорит:
        - Я люблю тебя, папа.
        Он целует ее в щечку.
        - Знаю. Я тоже люблю тебя, моя Бусинка.
        Зажевываю губу. Они так славно смотрятся, что уже не хочется ругать Марьяну и учить ее отца воспитывать детей.
        - Лиза…
        - Да, я уложу ее. Конечно, - соглашаюсь без споров.
        В щедро выделенной для нас комнате меня вполне устраивает двуспальная кровать и диван. Марьяна, само собой, сразу обозначает, что спать собирается на кровати. Так-то лучше. Не имеет значения, кто ляжет с ней, второму придется располагаться на диване. Отличное решение. Гарантия, что я снова не пересплю с Царевым.
        Я купаю уставшую Марьяну, переодеваю в пижаму и укладываю спать. Она опять отключается моментально. Даже сказку не дослушивает. Кстати, надо пополнить кругозор. Оказывается, я знаю всего две сказки.
        В полумраке комнаты подкрадываюсь к окну. Отодвигаю занавеску. Царев с Ребровским все еще в беседке. Не конфликтуют. Наоборот, смеются, шутят.
        Непроизвольно улыбаюсь. Не зря мы сюда приехали. Чувствую, жизнь Царева теперь круто изменится. Да и моя тоже. После встречи с Валерой в самолете.
        Никаких вещей у меня с собой нет. Так что позволяю себе воспользоваться одной из рубашек Царева. Не спать же в белье. Беру полотенце и отправляюсь в душ.
        - Лиза, - тихонько окликает меня Анжелика, прикрывая дверь детской, - ну как Марьяша?
        - Успокоилась. Ты извини ее. Она у нас немного избалованная.
        - Да пустяки, - улыбается она. - Наш орел постоянно с кем-нибудь дерется. Надеюсь, роль старшего брата его чему-нибудь научит. Ты не против, если я пойду спать?
        - Какой разговор. Я и сама собираюсь ложиться.
        - Ладно. Пусть парни сидят своей чисто мужской компанией. А мы с утра устроим девичник. Я заказала на завтра торт.
        Да, Царев, с твоими друзьями я себе точно сочную жопу отращу.
        Улыбаюсь Анжелике в ответ, желаю спокойной ночи и продолжаю путь.
        С трудом нахожу бегунок молнии на платье. Вшили самую похожую, чтобы Яська не догадалась о подмене. Раздеваюсь, открываю воду и вхожу в кабину. Прямо под тугие струи. Какой же это кайф - душ после тяжелого дня. Вода способна расслабить любую напряженную мышцу. Даже размять, судя по ощущениям.
        Замираю на месте, опускаю лицо и вижу, что по моему телу скользит не только вода. Пара наглых мужских рук с возмутительной борзотой ощупывает мой живот.
        Резко оборачиваюсь. Напарываюсь на темные глаза и оказываюсь припечатанной к стене.
        - Царев…
        - Тш-ш-ш…
        Смазывает мое тело взглядом. Заводит лапы за мои бедра и отрывает от пола. Ртом хватаю воздух. Не успеваю сомкнуть губы, как они попадают в плен его горячего поцелуя.
        - Царев… Вдруг нас услышат…
        - А ты не кричи, Лиза, - отвечает он хрипло, усаживая меня на себя и спуская поцелуи на шею. - Можешь просто материться. Я все пойму…
        Глава 11. Царев
        Глава 11. Царев
        Кофе одним глотком заводит мои заржавевшие шестеренки в действие. Передернув плечами, убираю колбу в кофеварку. Будет вполне достаточно одной чашки.
        Подхожу к окну. Зрелище не для слабонервных. Моя будущая царица в своем блестящем платье сверкает на весь двор. В ее светлых волосах играет утреннее солнце. Глаза искрятся. Бархатная кожа лоснится.
        Настоящая волшебница. Неизвестно, каким боком, но ей удалось помирить детей. Встав в круг, кидают друг другу мяч. Шутят. Смеются над скачущей вокруг них Псиной. Драки словно не было.
        Вдупляю, что теряюсь в реальности, когда кофе из чашки в моей руке льется на подоконник. До мозга костей охвачен Лизой. Ее огнем. Если бы только я встретил ее раньше Вики…
        Отвлекаюсь на завибрировавший мобильник. Куча пропущенных от Рубена и Лидочки. Несколько сообщений. Даже читать не хочу. Противно. От самого себя тошнит. Как вообще я повелся на телку?! Заглотил наживку и попался на крючок. Радует, что ни с кем из них не поделился своей тайной. Не дал им повод для шантажа.
        С улицы доносятся вопли. Поднимаю лицо и вижу лежащую на газоне Бусинку. Перед глазами словно кто-то в ладони хлопает. Пятнами плывут черные мушки.
        Срываюсь с места и бегом выскакиваю на улицу. Лиза на коленях сидит перед стонущей Бусинкой. Сорванец Ребровских жмется к Лике и испуганно повторяет, шмыгая носом:
        - Мам, я ее не трогал... Честно… Мяч мимо пролетел…
        Скулящая Псина лижет щечку Бусинки. Отодвигаю ее и подкладываю руку под головку.
        - Что нахрен тут случилось?! - рычу так, что Лиза бледнеет от страха.
        - Она просто упала, - бормочет в ужасе.
        - У меня животик болит, - хнычет малявка, скручиваясь от спазма.
        Подхватываю ее на руки. В этот момент из дома вылетает заспанный Макс.
        - Что произошло?!
        - Марьяна жалуется на боли в животе, - отвечает Лиза за меня.
        Я сейчас не в состоянии объясняться. Мало того, что сам ни черта не понимаю, так еще и контролировать себя не могу.
        - Так… - Макс поворачивается к своему помощнику. - Заводи тачку. Поедем в больницу. Там моя сестра хирург. Мигом осмотрит.
        - Может, лучше «скорую»? - обеспокоенно предлагает Лика.
        - Она три часа будет ехать сюда. Пойдемте-пойдемте, - зовет нас Макс к машине.
        Лиза первой запрыгивает на заднее сиденье. Укладываю рядом с ней Бусинку. Сажусь сам и кладу ее головку на свои колени.
        Макс едет с нами. Всю дорогу матом подгоняет водилу гнать быстрее. Заставляет лавировать по встречке и вылетать на «красный». Плюет на нарушения. Наверное, потому что сам отец. Знает, что здоровье ребенка важнее любого долбаного штрафа.
        - Па-па… - плачет Бусинка, сжимаясь.
        Я в растерянности. В бешенстве. В гневе. Что, мать вашу, могло произойти?!
        Смыкаю ее в своих руках. Целую в головку. Глажу. Шепчу, что все будет хорошо. Успокаивая и ее, и себя.
        В приемном покое нас уже ждут. Бусинку укладывают на каталку, и та самая сестра Ребровского начинает ощупывать ее животик.
        - Скажи, солнышко, где болит? - спрашивает ласково, но у меня все равно кровью глаза застилаются.
        Она с невообразимым нажимом давит на Бусинку. Как будто в лепешку ее раскатывает.
        - Ай! - взвизгивает Бусинка.
        Кидаюсь на докторшу. Макс успевает притормозить меня.
        - Костян, угомонись! Ей хотят помочь!
        Сжимаю кулаки. Стискиваю челюсти. Дышу раненым зверем.
        - Общий анализ крови, группа крови, общий анализ мочи, - начинает перечислять докторша медсестре. - Отвезите девочку в палату.
        - В какую палату?! - рявкаю, но Ребровский не дает мне и шага ступить.
        - Ждите здесь, - отвечает его сестра, и я беспомощно наблюдаю, как Бусинку увозят с моих глаз.
        Опускаюсь на многоместную секцию. Сердце стучит в висках. Силуэты перед глазами мелькают размытыми кляксами. Голоса слышу сквозь непрекращающийся шум. Только Лизину руку чувствую четко. Смотрю на ее красивые пальцы, поглаживающие мое предплечье. Вика бы даже не поехала с нами, а Лиза тут. Рядом. Поддерживает.
        - Костян, это лучшая клиника в городе, - уверяет меня Ребровский. - Наберись терпения. Я пойду за кофе. Вам что-нибудь взять?
        - Воды, - просит Лиза.
        Я молчу. Ничего не хочу. Верните мне мою цветущую, здоровую Бусинку. И все.
        Не знаю, сколько проходит времени. Наверное, вечность или две. Чувствую, что постарел лет на триста, когда к нам возвращается докторша.
        Встаю перед ней. Лиза обеими руками обхватывает мое запястье. Боится, что снова нападу.
        - У Марьяны подозрение на острый аппендицит.
        - Какой аппендицит?! - охреневаю я. - Ей всего четыре года!
        - Такое случается крайне редко. Но случается, - уверяет докторша. - Не беспокойтесь. Вы вовремя обратились за помощью. Если диагноз подтвердится, мы ее прооперируем. Операция займет не больше сорока минут. А дня через три вы сможете забрать Марьяну домой. Я попрошу вас подойти в регистратуру и оформить документы для оказания медицинских услуг. И подскажите, пожалуйста, ее группу крови и вашу? Мы все равно взяли образец на анализ, но хотя бы заранее будем знать, что запрашивать в банке крови.
        - Что? - бормочу, с трудом усваивая поток этой жуткой информации.
        - У меня четвертая положительная, - отвечает Лиза.
        Я почти в обмороке. Какая кровь?! Какой аппендицит?! Какие документы?!
        - Четвертая, - выдавливаю из себя. - У Марьяны четвертая положительная. У меня первая отрицательная.
        Докторша хмуро сводит брови.
        - Вы уверены?
        - Да. У нас в амбулаторных картах записано. Только они в ***бурге.
        - Наверное, какая-то ошибка. У матери с четвертой группой крови и у отца с первой не может быть ребенка с четвертой группой, - поясняет докторша.
        - А, нет, не ошибка, - спохватывается Лиза. - Я Марьяне не родная мама.
        - Папа, видимо, тоже? - спрашивает та. - У отца с первой группой не может быть ребенка с четвертой. От любой матери.
        Лиза устремляет в меня пытливый взгляд. Чувствую, как все вокруг рушится по камешку.
        - Делайте свою работу, док, - говорю с кивком и глазами провожаю белый халат.
        Только сейчас замечаю, что все это время Ребровский стоял рядом и все слышал.
        - Я привезу ваши документы, - произносит он и подает Лизе бутылку воды.
        Сажусь на свое место. Запускаю пальцы в волосы и закрываю глаза. Только все стало налаживаться. Крутые партнеры, Лиза. И бац! Предательство Рубена и Вики. Перекрывающий кислород Кайсаров. Теперь еще и гребаный аппендицит. А хуже всего моя вскрывшаяся тайна. Вряд ли Лиза или Ребровский будут трепать языком. Но реальность такова, что однажды так же абсурдно об этом могут узнать другие. Те, с кем на одном километре даже срать нельзя садиться.
        Лиза откупоривает бутылку и протягивает мне.
        - Выпей, Царев.
        Поднимаю лицо. Свет от лампы создает эффект ореола над Лизиной головой. Она как настоящий ангел-искуситель действует на меня лучшим успокоительным.
        Делаю несколько жадных глотков и откидываюсь спиной к стене. Фокусировать на чем-то конкретном зрение и мысли пока сложно. Представляю, как мою Бусинку будут вводить в наркоз, резать, зашивать, и мурашки бегут по позвоночнику.
        - Все будет хорошо. - Лиза садится рядом. - Сейчас точно узнают ее группу крови. Если ошибки нет, я стану ее донором в случае необходимости. А ты позже снова сдашь кровь на анализ. Такое случается…
        - Ошибки нет, - говорю раздавленно. - Бусинка мне не родная.
        - Оу… - пищит Лиза рассеянно. - Ясно.
        - Мои предки развелись, когда мне было семь. Из-за батиной измены, - рассказываю то, чем делился только с одним человеком в мире. С Кайсаровым. - Сразу после развода он с друганами рванул на горнолыжный курорт и погиб.
        - Мне очень жаль, - произносит Лиза и опять гладит меня по руке.
        - Вскоре после его похорон к матери пришла его любовница и заявила, что ждет от него ребенка. Она хотела денег. Мать ей не поверила и прогнала. Я не могу судить ее. Отец причинил ей боль. Но когда я вырос, я разыскал его любовницу и узнал, что у меня есть сестра. Я стал помогать ей. После школы перевез ее в ***бург, где она поступила в универ. Уже после нового года она испарилась. Я даже написал заявление в полицию о ее пропаже. Звонил ее матери. Но дома она не появлялась. А весной пришла ко мне с новорожденной малышкой на руках. Родила под присмотром какой-то бабки, чтобы мать не узнала. Сказала мне, что ребенок ей не нужен. Попросила сдать в детдом. Я до сих пор помню тот день. Марьяна была укутана в какую-то старую шаль. Крошечная. Как комочек. Но у нее было столько сил… Она схватилась за бусы на шее моей сестры и потянула так, что леска порвалась. Я держал ее на своих руках, слушал, как отъезжает такси, и понимал, что не могу отдать малышку в детдом. Что ее там ждало? Ни семьи, ни любви, ни ласки… Я разжал ее кулачок и увидел в нем бусину. Посмотрел в ее яркие голубые глазки и прошептал:
«Бусинка». Она улыбнулась. И в тот момент моя жизнь перевернулась. Своей матери я сказал, что она моя. А Кайсаров помог оформить ее. Без судов, без актов об усыновлении. Знал, кому, где и сколько надо заплатить. Формально Бусинка моя, но если потянуть за ниточки, то за махинации меня ждет срок.
        - С ума сойти, - выдыхает Лиза.
        - С ума сходит моя мать. Пилит меня все четыре года. Настаивает на ДНК-тесте. Но я не могу сказать ей, что Бусинка - внучка той, кто разрушил ее брак. Мою мать хватит удар. Пусть лучше она думает, что от меня залетела какая-нибудь дешевая стриптизерша.
        Лиза снова отвинчивает крышечку бутылки и пьет. Делает паузу. Снова пьет.
        - Царев, теперь я ненавижу тебя еще больше, - заявляет, посмотрев мне в глаза.
        - За что теперь-то? - хмыкаю, пытаясь улыбнуться.
        И тут она выдает самую немыслимую дичь:
        - Как ты смеешь быть таким обалденным?
        Глава 12. Лиза
        Глава 12. Лиза
        Блуждаю взглядом по комнате отдыха, где нас с Царевым разместили после оформления документов. Кровь для подстраховки у меня уже взяли - удостовериться в группе и резус-факторе. Хотя вряд ли она понадобится. Это же всего лишь аппендицит.
        Операция началась полчаса назад. Царев никак не успокаивается. Меряет комнату шагами. Теребит плюшевого зайчика Марьяны. И периодически выглядывает в коридор. Вытягивает шею, выискивает доктора.
        - Сядь, - прошу его в сотый раз. - А то примелькаешься.
        Дергает уголком рта. Опускает глаза на потрепанную игрушку и поджимает губы.
        Родные отцы не всегда так переживают за своих детей, как Царев за племянницу. Впрочем, родные отцы не всегда своих детей и воспитывают в одиночку. Если те по какой-то причине лишаются матери, то обычно груз опеки ложится на плечи бабушек.
        Стук в дверь немного отвлекает. Появляется надежда, что нам пришли доложить об успешной операции. Но на пороге возникает незнакомый мне мужчина. В деловом костюме. С ухоженной седой бородкой. Высокий. Волевой. Встречается взглядом с Царевым и выше поднимает подбородок.
        - Ты что тут забыл? - звереет Царев.
        Мужчина входит в комнату, но дверь оставляет открытой. Сует руки в карманы брюк, смотрит на меня и вдруг улыбается. Будто узнает. Но я его впервые вижу.
        - Ребровский сообщил, что Марьяша в больнице. Я сразу же прилетел, - отвечает он, переводя взгляд на Царева.
        - Нафига?
        - Она моя крестница, Константин.
        Царев желчно усмехается. Жестом руки показывает мне на своего собеседника и представляет его:
        - Лиза, познакомься, Иван Григорьевич Кайсаров собственной персоной.
        Я поднимаюсь с дивана и медленно ему киваю:
        - Здравствуйте.
        Выглядит он куда представительнее Рубена. Доверия внушает больше. Смотришь на него и видишь серьезного бизнесмена. Рубен же напоминает хозяина шашлычной. Причем чертовски хитрого и изворотливого.
        - Можешь сидеть. Он здесь не задержится, - цедит Царев сквозь зубы. - Не поздно ты вспомнил о крестнице? Вчера не пренебрегал угрожать мне тюрягой. Ради каких-то китайцев до шантажа опустился. За бабки совесть продал.
        - Я вовсе не собирался отнимать у тебя Марьяшу. Я ее люблю. И китайцы мне были не нужны. Просто я до сих пор в ярости. Хотел надавить на тебя. Встряхнуть. Чтобы глаза разул. Увидел нечистоплотность Рубена и его шавки Вики. Но ты уперся как баран. Не оставил мне выхода.
        - Преклоняюсь перед твоей находчивостью, Иван Григорич, - язвит Царев. - Все сказал? Выход у тебя за спиной. Не заблудишься.
        Он отворачивается от Кайсарова, давая понять, что разговор окончен. Однако крестный Марьяны не спешит уходить. Наоборот, дожидается, пока к нему присоединится его спутница, задержавшаяся в коридоре ради стаканчика кофе.
        Смотрим с ней друг на друга и обе теряем дар речи.
        - Лиза? - первой приходит в себя она.
        - Мама? - тем же ошарашенным тоном бормочу я.
        В комнате повисает тишина. Исчезает шум больничного коридора. Только тиканье часов напоминает о времени.
        Царев переключает все внимание на нас. Словесная перепалка с Кайсаровым прекращается.
        - Это что, платье Яры? - спрашивает мама, разглядывая меня. - В котором она была на свадьбе?
        Хмурюсь. Внутри все напрягается.
        - Откуда ты знаешь про свадьбу? - Опускаю глаза. Но меня интересует не кофе в маминой руке, а кольцо на безымянном пальце. Не папино. Новое. С большим бриллиантом. - Так она была на твоей свадьбе?
        Ноги вмиг немеют. Не верю, что Яська скрыла от меня такое! Она же моя сестра. Мы всегда делились секретами. Вместе объявили бойкот родителям. А теперь выясняется, что у меня за спиной она продолжала с ними общаться?!
        - Мы с Иваном познакомились в прошлом году, - говорит мама. - Месяц назад поженились. Я знала, что вы с Ярой меня не поддержите. Не осмелилась вас приглашать. Яра узнала обо всем случайно. В своих бизнес кругах. Ее появление на свадьбе было настоящим сюрпризом. С тех пор мы общаемся. Я всегда спрашиваю у нее о тебе. Знаю о Валере…
        - Замолчи, - шепчу я.
        Мне становится душно. Слышать маму невыносимо. Возможно, я плохая дочь. Но она могла бы сообщить о своей свадьбе!
        - Мне надо на воздух, - бросаю Цареву и быстрым шагом выхожу из кабинета.
        - Лиза… - несется голос мамы мне в спину.
        Но я не останавливаюсь. В груди колет. Почему со мной всегда все жестоки?!
        Выбегаю на улицу, отхожу подальше от дверей и глубоко дышу. Сердце трепещет. Я должна поддерживать Царева, а в итоге сама впадаю в панику.
        - Лиза, - мягко произносит он у меня над ухом. Берет осторожно за плечо, разворачивает и прижимает к своей груди. - Только не реви.
        - Не буду, - бурчу ему в грудь и поедаю его сильный запах.
        Цареву сейчас самому не сладко, а он помчался за мной, чтобы успокоить. Опять пополняет свою карму.
        - Какой-то дурной сон. Кайсаров женат на твоей маме. Чем дольше живу, тем сильнее охреневаю от поворотов судьбы.
        В его объятиях так тепло, что мне не хочется из них выбираться. Вечность бы тут стояла. Забывшись. Сбежав ото всех.
        - Как так вышло, что ты об этом только сейчас узнала? - спрашивает он.
        - У меня натянутые отношения с родителями, - вздыхаю я, чуть отстранившись и вперив взгляд в пуговицы на его рубашке. - Вернее, они давно сошли на нет. Ты не поверишь, но в моей семье такая же история, как в твоей. Мой отец изменил маме.
        - А разве он у тебя не профессор?
        - Профессор, - признаюсь со стыдом. - Который двадцать пять лет был примерным семьянином, а потом не устоял перед молоденькой студенткой.
        Царев присвистывает. Его-то отец наверняка был богатым папиком для моделек. Ему по статусу было положено налево ходить.
        - Мама его не простила. Он месяцами вымаливал прощение. Ходил за ней по пятам. Клялся исправиться. Но она и слышать его не хотела. Тогда он решил повлиять на нее через нас с Яськой. Мы, как дочери, сумели его простить. У Яськи тогда тоже бардак был в личной жизни. Она своему бойфренду на корпоративе изменила. Отец, как доктор психологических наук, использовал это. Раз мы простили ошибку Яськи, то могли простить и его. Мы стали уговаривать маму. Напоминать, как счастливы были все вместе. Но она была категорична. Подала на развод. А нас обвинила в предательстве за то, что общаемся с отцом. Тогда мы с Яськой психанули и выставили им обоим ультиматум. Как девчонки, ей богу, - криво улыбаюсь, вспоминая, как мы разрывались между родителями. - Несколько лет мы не разговаривали с ними. Даже по телефону. Мы вроде уже были взрослыми, а разрушенный мир, в нерушимость которого когда-то верили, принять не смогли.
        - По сути, я тоже по дурости с Кайсаровым разосрался. Так что не мне тебя судить. - Царев поднимает мое лицо за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. - Ты заметила, как много между нами общего?
        - Ничегошеньки, - смеюсь я.
        - Да ладно? - улыбается он и, склонившись, целует меня в губы.
        Опять потрясно. Головокружительно. Поджигающе.
        - Еще скажи, что тебе со мной сосаться не нравится.
        Упираюсь ладонями в его грудь и возмущаюсь:
        - Царев! Что это за выражение «сосаться»?! Тебе двенадцать?
        - Ну не у всех папы профессора.
        В шутку отталкиваю его от себя.
        - Придется научить тебя человеческому языку. А то у Рубена только гадостей нахватался.
        Он обнимает меня одной рукой за плечи и разворачивает обратно к дверям.
        - А давай назло Кайсарову и твоей маме сделаем важные морды?
        - Ты это только что придумал?
        - Я люблю импровизировать.
        - Я заметила, - хихикаю я.
        - Слушай, а что в итоге с той студенткой? Ее не отчислили? - спрашивает Царев.
        - Яська наводила справки. Она сама куда-то исчезла. Мы решили не трогать девчонку. Надеюсь, у нее все хорошо. Хотя ее имя вертится на языке, как нечто ругательное. Алина Чайкина…
        Царев останавливается. Внимательно смотрит на меня, хмурится и переспрашивает:
        - Как ты сказала?
        - Чайкина. Алина, - повторяю я с паузой, предчувствуя очередную бурю.
        - Зашибись, - произносит он. - Судьба опять надо мной издевается. Ты не поверишь, Лиза, но Алина Чайкина та самая моя сестра. Мама Бусинки.
        Глава 13. Царев
        Глава 13. Царев
        Поселиться по соседству с Лизой было судьбой. Бусинку бросила родная мать, но жизнь подарила ей старшую сестру, которая любит и будет любить ее всегда. Я знаю это. Чувствую. Лиза никогда не увидит в ней причину развода своих родителей. Для Лизы Бусинка - всего лишь малышка, нуждающаяся в защите. В том, что Лизин отец изменил ее матери с моей юной сестрой, нет вины нашей звездочки. Она лучшее, что было у меня. И наверняка лучшее, что было у Лизы. Эту кнопку невозможно не любить.
        Теперь нам становится ясно сходство Лизы с Бусинкой. Они обе похожи на отца. Их тянет друг к другу. Поэтому эта малявка находит с ней общий язык. Не капризничает и едва ли не ходит по струнке. Лиза для нее авторитет.
        Я вкладываю в ее ручки плюшевого зайца и расслабленно улыбаюсь. Бусинка очень сильная. Немного бледная и уставшая. Но уже просится домой.
        - Ты только недавно отошла от витаминок, - говорю ей, поправляя волосики. - Тетя врач просит пробыть тут некоторое время. Чтобы животик больше не болел. Только не вешай нос. Мы с Лизой будем здесь. С тобой.
        Еще никогда моему сердцу не было так тесно в груди. Гонка за бабками, за клиентами, за интрижками потеряла всякий смысл. Меня так долбанул этот аппендицит, что я понял главное - нет ничего важнее и дороже любимых людей. Плевать, если я буду зарабатывать меньше, а в светских кругах не будут знать моего имени. Лишь бы моя Бусинка была здорова и счастлива.
        - А кто играл с моим зайчиком? - хмурится она, надувая щечки.
        Черт, ну и позорище. Стыдно признаться, что это я, взрослый дядя, истрепал игрушку. От нервов.
        - Когда тебя выпишут, купим тебе все, что захочешь, - предлагаю довольно соблазнительную сделку.
        - Квадроцикл, - не теряется мое прооперированное чудо.
        Лиза, стоя у окна, тихонько усмехается. Моя дочь меня уделала.
        - Ладно, - тяну улыбку, прикидывая, сколько стоит эта хотелка, и сколько седых волос у меня появится, пока мои девчонки будут зажигать на этом звере. - Обсудим это позже.
        Бусинка картинно вздыхает. Драму разыгрывать она умеет.
        - Теперь у меня будет некрасивый животик и меня не возьмут замуж.
        Тебя не возьмут замуж, потому что я тебя никому не отдам, думаю я, но вслух говорю другое:
        - Посмотри на Лизу. Разве она некрасивая? А ты будешь похожа на нее, когда вырастешь.
        - Да? - Округляются детские глазки. - А так бывает?
        - Бывает, - киваю ей, - потому что Лиза твоя…
        Поздно соображаю, что перегнул. Бусинка ждет полного ответа. Не моргает. Даже дыхание задерживает. Сказать ей правду о родителях вот так… В четыре года… В послеоперационной… Царев, ты просто паскуда!
        - Мама, - договаривает за меня Лиза, подходит к койке и садится на край. - С этого дня я твоя мама, Марьяш.
        - Правда? Прям мама-мама? Как настоящая?
        - Почему же «как»? - улыбается она, поглаживая Бусинку по ручкам, обхватившим зайца. - Самая настоящая из всех.
        - И вы с папой поженитесь?
        Да, радость моя, давай, дави на Лизу. Помогай папе завоевать не только маму, но и жену.
        Облизываюсь, поглядывая то в одни голубые глазки, то в другие. Готов ладони потереть от предвкушения.
        - Марьяш, а тебе не пора отдохнуть? - спрыгивает с темы Лиза. - Тетя врач сказала побольше спать. Так животик быстрее заживет.
        - Ты меня обнимешь? По-маминому? Сильно? - просит Бусинка, хлопая ресничками.
        Перед этим зрелищем и моя мать бы не устояла. Обняла бы ее. По-бабскому.
        Лиза стискивает Бусинку, чмокает ее в щечку, в лобик, в носик, поправляет подушку и встает.
        - Отдыхай, царевна. Мы с папой выпьем кофе и вернемся.
        Вслед за Лизой расцеловываю малявку. Не знаю, как Лизе это удается, но Бусинка снова пахнет ею, а не лекарствами. Хочется сгрести их обеих в охапку и рвануть куда-нибудь на море. Только не на тот пляж, где моя мать. Хотя бы на соседний. Чтобы нас, как минимум, море разделяло. Надеюсь, она угомонится, когда увидит Лизу. Пыхтеть на сноху я ей не позволю. Обо мне пусть что угодно городит, но о Лизе не скажет ни слова.
        Выходим из палаты, прикрываю дверь и преграждаю Лизе дорогу.
        - Что это сейчас было? - интересуюсь вкрадчиво.
        - Что?
        - Кажется, ты только что согласилась выйти за меня.
        - Правда? - выгибает бровь и скрещивает руки на груди. Мучает меня. Изгаляется.
        - Разве нет? Ты пообещала Бусинке стать ее мамой. Самой настоящей.
        - Заметь, Царев, ее мамой, а не твоей женой.
        Собирается обойти меня, но не даю. Тесню ее к стене, чтобы не мешать медперсоналу пересекать коридор.
        - Лиза, чего ты ломаешься? Не собираешься же ты быть воскресной мамой?
        - Может, я планирую тебя сделать воскресным папой.
        - Зубоскалишь? - Ладонью упираюсь в стену, склоняюсь над этой ведьмочкой. - Лиза, не обманывай саму себя. Нам кайфово вместе. Только представь, вернешься ты в свою квартирку. Одна. Без нас. А там Арсений…
        - Есения…
        - Простите, Христа ради. Есения с напоминашками о Валере .
        - Кто такой Валера? - хитро дергает уголками губ.
        - Да есть один пилот с обломанными крыльями в свободном падении.
        Она смеется и соблазнительно прикусывает губу. Утащить бы ее сейчас с глаз и не выпускать из объятий, пока силы не кончатся.
        Стиснув зубы, хрипло рычу. Воспоминания вчерашнего совместного душа лезут под кожу. Она может сколько угодно ломаться, но я уже знаю ответ. Лиза без меня и дня не проживет.
        - Константин, - прерывает нашу беседу Кайсаров, - как Марьяша?
        - Хорошо, - отвечаю, не глядя на него.
        - Тогда предлагаю всем нам сесть и поговорить.
        - Это будет очень долгий разговор.
        - Мы никуда не торопимся.
        Смотрю Лизе в глаза. Романтизм момента заметает следы. Не горю желанием базарить с Кайсаровым, но понимаю, что Лизе нужен этот разговор. Они с матерью должны помириться.
        - На цокольном этаже есть кафешка, - отвечаю Кайсарову. - Ты же не побрезгуешь сосиской в тесте, Иван Григорич?
        - Ждем вас там.
        Он уходит, и Лиза выдыхает.
        - Знаю, тебе обидно. Я тоже бычусь, когда моя мать заходит слишком далеко. Но как отец скажу, я чувствую себя ничтожеством, когда Бусинка на меня обижается. Твоей матери тоже тяжело. Тебе не обязательно прощать ее прямо сейчас. Просто выслушай ее, дай шанс. Вдруг другого случая не представится.
        - Царев, - недоумевающе тянет она, - откуда ты такой взялся?
        - Какой - такой?
        - Идеальный…
        Глава 14. Лиза
        Глава 14. Лиза
        Царев несовершенен. Этот человек спотыкается снова и снова. Но никогда не падает. Он всегда готов к худшему. Способен выбраться из любого болота. Помнит, что только движение вперед приведет его к цели.
        За три дня, что Марьяна лежит в больнице, он не только умудряется помирить нас с мамой, но и зарыть топор войны с Кайсаровым. Причем, в самом прямом смысле этого слова. Они действительно едут в лес и закапывают купленный в строительном магазине топор. Еще и нас с мамой в качестве свидетелей с собой берут. Смешно, но именно в тот момент я понимаю, что без ума от нелепых поступков Царева.
        Мама и Кайсаров возвращаются домой на день раньше нас. Царев предполагает, что готовят какой-то сюрприз. Я особо ни на что не рассчитываю. Когда мама узнает, чья Марьяна дочь, возможно, выдвинет мне новое обвинение. А пока я просто жду выздоровления этой куклы, привыкая к роли самой настоящей мамы.
        - Что это? - спрашивает Царев, когда мы уже поднимаемся в лифте.
        Я потратила много часов на составление списка всего необходимого для комфортного детства нашей дочери. Склеивала страницы в единое полотно, сворачивала рулончиком, повязывала бантиком. Ради этого момента - паники в глазах Царева при виде моего бесконечного заказа.
        - Да так, кое-какие мелочи, - пожимаю я плечом и подмигиваю улыбающейся Марьяне. Некоторые позиции в список были включены с ее инициативы.
        Царев сворачивает рулончик и улыбается нам самой широкой улыбкой:
        - Как же я люблю вас, девчонки.
        Наша собачонка первой выскакивает из лифта. Обнюхивает дверь квартиры Царева и мчится к моей. Там ей вкуснее пахнет. Тем более дверь гостеприимно открыта. Музыка, голоса, смех, аромат праздничного стола.
        У Марьяны глазки загораются, когда она видит гелиевые шары под потолком.
        - Это все для меня?! - ахает, напоминая нам о своей операции только приложенной к животику ладошке.
        Из кухни вылетает Сенька с полным салатником в руках. Увидев меня, радостно взвизгивает и чмокает в щеку, но при появлении Царева за моей спиной меняется в лице. Чувствую, им долго придется притираться друг к другу. Там патологическая неприязнь. На уровне несошедшихся звезд.
        - Есения, поспеши, - торопит ее мама. - С возвращением! Давайте проходите, - зовет нас.
        Я раздеваю Марьяшу и веду ее в гостиную, где для нее готов праздник. Иван Григорьевич взрывает хлопушку с конфетти, Яська зажигает свечки на торте, и все дружно просят Марьяшу задуть их, загадав желание.
        - Но у меня же не день рождения, - хлопает она ресничками.
        - Скажем так, - подключается Яська, наклоняясь к ней, - это твой внеплановый день рождения.
        - Ну ладно, - соглашается наша малышка и, закрыв глазки, задувает свечи.
        - Ты знала? - шепчет Царев мне на ухо, пока Яська усаживает Марьяшу во главе стола, а Иван Григорьевич ходит вокруг и всех фотографирует.
        - Вчера я созванивалась с сестрой. Она спросила, что можно сделать для меня, чтобы я простила ее. Я попросила организовать этот небольшой праздник.
        - Ты попросила для Бусинки?
        - Тебя это удивляет? - Поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. - Она же теперь и моя дочь.
        Он облизывается. Надеется, что я соглашусь выйти за него. Наивный.
        К нам подходит Кайсаров и протягивает Цареву бумажный конверт.
        - Это еще что? - напрягается мой настойчивый ухажер.
        Опасается, как бы не очередной список пожеланий. Тихонько смеюсь. Несладко ему будет с двумя блондинками.
        - Подарок крестнице в честь выздоровления, - поясняет Кайсаров.
        Царев осторожно открывает конверт, вынимает документы и пробегает глазами по содержимому. Показывает мне два нотариальных отказа от прав на Марьяну. От Алины Чайкиной. И от моего отца.
        - Как ты их получил? - спрашивает Царев, убирая документы обратно в конверт.
        - Какая уже разница? Главное, что эта девочка только ваша. Никто никогда не предъявит на нее права.
        Мы все знаем, что так будет лучше для нее. Когда-нибудь мы с Царевым расскажем ей правду. Но не сегодня, не сейчас.
        - Спасибо, - отвечаю Кайсарову, мысленно признавая, что маме с ним повезло. Будет как за каменной стеной. И повезло Цареву, что когда-то был его помощником. Наверное, многое в хватке Царева именно от Кайсарова.
        - Уберешь? - Он отдает конверт мне, отчего застываю на месте.
        - Я?
        - Пусть у тебя хранится. Пока не поженимся.
        Улыбнувшись, мотаю головой. Забираю конверт и выхожу из гостиной. Вслед за мной выскакивает Яська. Прикрывает рот ладошкой и бежит в туалет.
        - Ясь, ты в порядке? - спрашиваю, идя за ней. Мне становится тревожно за сестру.
        Подумаешь, поругались немного. Но я по-прежнему ее люблю.
        - Нормально, - отвечает она, нажимает кнопку сливного бачка и выходит из туалета.
        - Ясь, я за тебя переживаю, - говорю ей, заметив бледность в ее лице.
        Несколько дней назад она выглядела гораздо свежее, чем сегодня. Как будто за это время кто-то из нее силы высосал.
        - Лиз, я пойду. Посидите без меня. Не будем портить Марьяше праздник.
        Вижу, что ей действительно нехорошо.
        - Полежи в моей комнате.
        - Нет. Меня ждут, - настаивает она.
        Меня одолевает бессилие. Чем я могу помочь, если сама всю жизнь нуждалась в ее помощи? Я так привыкла, что старшая сестра сильнее и мудрее, что поверила, будто ей все по плечу. Видимо, не все.
        - Я провожу, - предлагаю ей.
        Беру под руку и вывожу в коридор. Поддерживаю, пока она обувается, подаю ей сумочку и провожаю до лавочек у подъезда. С парковки выруливает знакомый черный «Форд Мустанг», с металлическим ревом подъезжает к нам, и пассажирская дверь распахивается.
        В полутьме салона вижу мужской силуэт. Черноволосый незнакомец в очках, лениво перекатывает жвачку языком во рту и постукивает пальцем по рулю.
        - Боже, Яська, кто это? - произношу в ужасе.
        Нас с машиной разделяет не меньше семи метров, но я даже на таком расстоянии кожей ощущаю разрушительную энергию лютого зверя.
        Яська тяжело вздыхает:
        - Мое проклятие. - Целует меня в щеку и обещает: - Я позвоню. Увидимся.
        Так и застываю на месте как вкопанная, беспомощно глядя, как какой-то жуткий тип увозит мою сестру в неизвестном направлении.
        - Твоя сестра что, мутит с Девлегаровым? - интересуется появившийся возле меня Царев.
        Удивленно смотрю на него:
        - Это который Равиль?
        - Ты его знаешь? - спрашивает с заметной ноткой ревности.
        - Ребровский вскользь говорил о нем, - вспоминаю я.
        - Занятный тип.
        - В каком смысле?
        Царев хмыкает, обращает внимание, что я все еще таскаю с собой конверт, и отвечает:
        - Я бы не стал с ним связываться.
        Как ножом по сердцу. Смотрю в ту сторону, где исчезла из поля зрения его машина, и нервно вздыхаю:
        - Боюсь, Яська уже влипла.
        - Это ее дело. Она взрослая. - Царев берет меня за руку и тянет к себе. - Лучше пойдем распаковывать подарки Бусинки. Заодно объявим всем о нашем решении.
        - О каком решении? - притворяюсь, что не догадываюсь, о чем он. Заодно отвлекаюсь от проблем сестры, в которые она не хочет меня посвящать.
        - Пожениться.
        - Царев, я еще ничего не решила, - хихикаю, шуточно сопротивляясь.
        Не смущаясь вышедших из дома соседей, он целуем меня в мочку уха и урчит:
        - Я все решил.
        Блин, как неудобно перед людьми. Еще недавно меня на этом самом месте тискал Валера, а сегодня всем известный Константин Царев.
        - Давай не тут, - умоляю я.
        - За кого ты меня принимаешь, Лиза? - смеется он. - Кстати, ты с конвертом теперь не расстанешься? Спать ляжешь, а его под подушку?
        - Почему бы и нет? Надежно.
        - С тобой не соскучишься.
        - Кто бы говорил, - усмехаюсь и, подтянувшись на носках, целую его.
        - Давай не тут, - передразнивает он, а сам обеими лапами сжимает меня в своих объятиях. - Чувствуешь?
        - Как трещат кости?
        - Как сбывается желание Бусинки? Она явно загадала, чтобы мы поженились. Значит, ты уже должна думать, какое платье хочешь.
        Упираюсь лбом в его грудь, дышу его энергией и сдаюсь:
        - Царев, ты неисправим…
        Дорогие девушки! История Яси и Девлегарова уже стартовала на сайте. Присоединяйтесь по ссылке
        Глава 15. Царев
        Глава 15. Царев
        Фотографии Бусинки - единственная причина, притащившая меня в офис. Рубена на месте, как всегда, нет. Может, напугало мое предупреждение, что приду за манатками. Он теперь меня избегает. Боится в жбан получить. Впрочем, ему лучше вообще никому из коллектива на глаза не попадаться. Контракт с китайцами погорел. Зарплаты платить нечем. Свою неустойку за разрыв отношений я ему перевел, так он с этими бабками и пропал. Лидочка говорит, что ходит слух, будто он свалил из страны. Не удивлюсь.
        Советую своим бывшим коллегам не ждать чуда и искать новую работу, забираю коробку и выхожу на парковку.
        Вика пристраивает свой джип рядом с моей тачкой. Не трусливая, в отличие от Рубена. Не сбегает.
        - Значит, все, Царев? - спрашивает у меня, пока ставлю коробку на заднее сиденье. - Вот так уходишь?
        Хлопаю дверью и смотрю на Вику. Ничего внутри не шевелится. Будто она чужая. Никогда не была моей. Попробовав Лизу, понял, что нет никого вкуснее. На ее фоне Вика кажется пресной, дешевой, вульгарной. Ее марафет, шмотки… Как я раньше этого не замечал? Клевал на лоск, под которым все прогнило насквозь.
        - Неужели нам нельзя попробовать все начать сначала? - произносит то же самое, что каждый день пишет мне в смс.
        Я уже нашел тысячу ответов, но ни один из них ей не понравится. Странно, что я вообще испытываю к Вике жалость, хотя стоит ее ненавидеть.
        - Вика, скажи, пожалуйста, когда день рождения у моей дочери?
        - Причем тут это? - хмыкает она.
        - Ты спрашиваешь, нельзя ли нам попробовать еще раз? Сделать вид, что ничего не было? Ты прекрасно знаешь, что Бусинка - самое дорогое в моей жизни. Но ты не выносишь ее. Мой ответ очевиден: нам с тобой не по пути.
        - Из-за того, что я не знаю, когда день рождения твоей дочери? - искренне недоумевает Вика. - Хорошо. Скажи дату, я запомню.
        Усмехаюсь. Как у нее все легко продается и покупается.
        Мотнув головой, сажусь за руль, но Вика не позволяет закрыть дверь. В точности как я тогда у ресторана. Когда умолял ее остаться.
        - Царев! - выпаливает раздражительно. Не привыкла, что ее отшивают.
        - На прошлой неделе Бусинку прооперировали.
        - Да, я в курсе.
        - В курсе, значит? - Дырявлю ее сволочную голову взглядом. - И за это время ты ни разу не удосужилась навестить ее, прислать какой-нибудь сраный подарок, чтобы сделать ей приятно. Нет, Вика, я рву с тобой не из-за дня рождения Бусинки. А потому что ты эгоистичная стерва.
        Закрываю дверь, завожу тачку и выруливаю с парковки, оставляя Вику переваривать ее собственную ошибку. От жалости не остается и следа. Пустота. И легкость. Даже в зеркало смотреть нет желания. Плевать, бьется Вика в истерике или уже забыла меня. Отношения с ней преподали мне хороший урок. Я больше никогда не променяю людей, которые в меня верят, на случайный соблазн. Я буду жить и дышать только для них.
        Домой возвращаюсь как дурачок счастливым. Лизу нахожу на кухне. Она довольно быстро здесь освоилась. Мою мать хватит удар. Но для чего тогда кухня, если на ней не готовить?
        Бусинка, судя по всему, смотрит телек в гостиной. Иначе зачем бы он так орал?
        - Что варишь? - интересуюсь, сунув нос сначала в бурлящую кастрюлю, потом в блендер. - М-м-м… Приворотное зелье…
        - Отворотное, - смеется Лиза, развернувшись ко мне с противнем в руках. - Поставь это в духовку.
        Смотрю на маленькие формочки, залитые жидким тестом, и спрашиваю:
        - А это что? Мини-хлебушек?
        - Кексы. Марьяша попросила. Кстати, надо еще взбить крем… - суетится Лиза, красиво выпачканная в муке.
        Чем не подходящее время попробовать еще раз? Достаю из кармана коробочку, ставлю между кексами и привлекаю внимание Лизы:
        - Поставь сама. Я не знаю, как.
        - Ох, Царев! - Лиза открывает духовку, забирает у меня противень и, не глядя на него, отправляет прямиком в этот пышкин крематорий.
        Теряю дар речи. Роняю челюсть. Прихожу в ярость.
        - Впервые вижу девушку, которая жарит бриллианты, - произношу с укором.
        - Какие бриллианты, Царев? - усмехается Лиза, помешивает суп и переключается на блендер с кремом.
        Рывком открываю гребаную печку, вынимаю из пекла горячую коробочку и сую Лизе:
        - Например, такие, в ноль-три карата!
        Хлопает своими огромными голубыми глазищами. Медленно облизывает палец, пробуждая во мне зверский голод, и аккуратно, чтобы я не оттяпал ей руку, берет коробочку. Открывает, замирает и сглатывает:
        - Жареное колечко, что может выглядеть аппетитнее.
        Сжимаю челюсти. Долго еще она надо мной издеваться будет?!
        - Я тебя сейчас вымажу твоим кремом и сожру, - угрожаю ей, напирая.
        Улыбается. Кайфует от моего нетерпения.
        - Ты не отстанешь, да?
        Запускаю обе руки вперед и обвиваю ими эту упрямую проблему. Обожаю ее мять. Вмиг становится податливая, жгучая. Мурчит тихонько, затачивая об меня коготки и зубки.
        - Лиза, - дышу ей в ухо, губами водя вверх-вниз, - может, хватит меня терроризировать? Сжалься надо мной. Я же теперь безработный.
        - Подходящее время ты нашел делать предложение, - хихикает, любуясь кольцом. - Рай в шалаше и все такое?
        Обвожу свою домину взглядом.
        - Ничего такой шалашик. Вместительный.
        Лиза поворачивается ко мне и, хитро улыбаясь, спрашивает:
        - Наденешь?
        Опять заставляет меня нервничать. Как угадать, что у нее на уме? Сейчас раскатаю губу, а она потом скажет, что просто решила примерить.
        Усаживаю ее на стол и, не отрывая взгляда от ее глаз, надеваю колечко на ровный, тонкий палец. Сидит идеально. Сверкает симметрично ее глазам. Огнище.
        - Ну… Что дальше, Царев?
        Ликую. Облизнувшись, повторяю зазубренную фразу:
        - Лиза, ты выйдешь за меня?
        Улыбается. Закидывает руки за мою шею, трется кончиком носа о мой нос и отвечает:
        - Я подумаю…