Серая мышка для босса Саша Кей
        Меня зовут Лиза, и я - младший финансовый аналитик. Ради отпуска я согласилась заменить заболевшую коллегу, и с этого момента я попрощалась с уютным днем сурка. Егор Раевский - наш новый генеральный. Властный тиран, который никак не может обойтись без секретаря. Как же он меня бесит, каждый день проверяя на прочность! Кажется, мне грозит увольнение, но серые мышки так просто не сдаются!
        Глава 1. Мохито, дресс-код и Маринка
        - Ну что? Как он тебе? - болтая трубочкой в бокале с мохито, лукаво спрашивает меня Маринка.
        - Кто? - не сразу понимаю я.
        - Лизка, я тебя убью! Ты так тряслась из-за перевода, что все уши по телефону прожужжала этим твоим новым начальником! - возмущается она. - Про кого я могу спрашивать, скажи на милость?
        Я морщусь:
        - Да не у меня новый начальник. Я временно заменяю Катю, секретаря генерального. Ногу она сломала. Очень вовремя, как раз перед тем, как нас поглотил холдинг «Небо». Новый директор оттуда, и, скорее всего, он захочет подобрать секретаря под свои требования, но пока Катька на больничном, я исполняю ее обязанности.
        - Ну так что? Правдивы ли слухи, и он лютый монстробосс?
        - Да я толком и не поняла, какой он, - пытаюсь я отмахнуться от Маринкиного любопытства. - Он всего два дня как приступил. Спросила бы ты меня про старого - я бы тебе рассказала, хотя и его я толком видела всего несколько раз.
        - Кому нужен твой старый директор? Про нового намного интереснее! Что значит, ты не поняла? Вежливый или третирует? Выглядит-то хоть как? Есть на что покапать слюной? - кажется, ее рыжие кудряшки сейчас зашевелятся от нетерпения.
        Я вздыхаю.
        - Слухов пока не оправдал, но эти два дня он только набегами. Я и успела-то два раза занести кофе да документы на подпись. Но точно сухарь и ледышка. Высокий, брюнет, пиджак носит. Больше ничего сказать не могу. Я даже не очень уверена, что в лицо его узнаю при встрече. Меня так директор по персоналу запугала, что я на него глаза боялась поднять. О! Парфюм у него шикарный. Такие сведения устроят?
        - Нет, вы посмотрите на нее! Глаза она поднять боялась! Ты совсем плесенью покрылась. Чтобы одинокая девушка и не посмотрела на незнакомого мужика, не прикинула перспективы… - Маринка не сдержавшись присвистывает. - Работа убивает в тебе женщину.
        - И что теперь? Прикажешь не работать? Пропущенный платеж по ипотеке женственности мне вряд ли добавит.
        - Ну отчего же сразу не работать? Тебе просто надо вспомнить, какая ты есть настоящая. Где та Лизка-зараза, которую я знала? Надо пробудить ту девчонку из летаргического сна. А она совершенно точно уснула от скуки и безысходности в том курятнике, в который ты превратила свою жизнь. И что на мужчин внимания не обращаешь внимания, плохо. Только самец может достучаться до женской природы. Но самец тебя не заметит. Вот что это на тебе?
        - Это дорогой офисный костюм, - отвечаю невозмутимо. - Я же сразу после работы к тебе пришла, а у нас дресс-код.
        - Лиза, дресс-код дресс-кодом, но это, - она указывает пальцем на мой наряд, - больше напоминает униформу для будущей старой девы. Черт с ней, с длиной юбки, но ты в ней как карандаш в стакане. Вообще не понятно, есть ли у тебя хоть какие-то изгибы. В такую жарищу твоя рубашка застегнута на все пуговицы, а ты уже два часа как не в офисе! Где кольца-серьги-брошки, которые ты так любила? Да ты обернись!
        Я демонстративно оглядываю зал, готовая аргументировано доказать, что выгляжу не хуже других девушек в кафе. Но неожиданно для себя залипаю глазами каждой. Почти все моего возраста, и, судя по одежде, многие из них тоже после работы, но … Если сравнивать меня с ними, то подруга права. Я выгляжу так, как большинство людей представляет себе канцелярских крыс.
        - Я бы сказала, что тебе нужна скорая психологическая помощь, - подводит Маринка итог.
        - Спешу напомнить, ты бросила психфак и поэтому у тебя недостаточно квалификации, чтобы делать какие-то выводы, - иронизирую я. - Помнится, ты перевелась на «дизайн», именно разочаровавшись в психологии. Твои взгляды опять изменились?
        - Да не в психологии я разочаровалась, а в том, чему и как нас учили, - отмахивается она. - Вот скажи, ты хоть понимаешь, что с тобой что-то не так?
        - Да нормально со мной все, просто повзрослела, - я уже начинаю злиться.
        - Тряпки - не причина, они - следствие. У тебя глаза не горят. И выглядишь как моль бледная. На мужиков не смотришь. Расскажи-ка, что случилось с тем красавчиком-коллегой, который ухлестывал за тобой, когда ты только устроилась там работать? - продолжает пытать меня Марина.
        - Ты про Сергея? Да ничего не случилось, - пожимаю плечами я. - Как-то все само сошло на нет.
        - Ну да, ну да, - хмурится подруга. - Просто. Само собой. Ну конечно. Небось после нескольких свиданок перестал звонить.
        Я не спешу отвечать.
        Марина всколыхивает во мне не самые приятные воспоминания. Казалось, я уже давно забыла про Сергея. Никаких особенных чувств при встречах он больше не вызывает. Но, видимо, какая-то иррациональная обида все же осталась. Я тогда так и не поняла, почему Сергей вдруг стал остывать ко мне, а потом и вовсе потерял интерес. Не было никаких конфликтов, выяснения отношений, непониманий. Просто звонки становились все реже. А в последних сообщениях, он уже не предлагал встретиться.
        - Вот скажи мне: это то чего ты хочешь? Вот этот костюм? Одинокие ночи в холодной постели? Когда у тебя в последний раз был горячий секс? Как давно к тебе вообще подкатывал мужик?
        - Не понимаю, чем плох мой костюм, - огрызаюсь я, задетая за живое. - Вон видишь брюнетку, она почти в таком же, и тоже застегнута на все пуговицы.
        - Но она в нем выглядит как женщина. А ты в своем - как серая мышь. Я не уверена, что это то, к чему ты стремилась.
        - Да что ты говоришь? И что бы ты мне посоветовала?
        Маринка, знающая меня добрый десяток лет, просто игнорирует мой сарказм.
        - Начать с себя. Вот что у тебя под этим костюмом? - она сверлит меня глазами. - Игривый комплектик «прощай молодость»? Где голые коленки?
        Не этого я ожидала от сегодняшней встречи. Давно не виделись. Думала, пропустим по коктейлю, вспомним, как весело было в студенчестве, может, посплетничаем об общих знакомых. Но искренне обрадовавшаяся мне Маринка с самого начала поглядывает на меня с удивлением. Я не могу не заметить ее немой вопрос. И, похоже, после пары мохито обычно тактичная подруга решает не церемониться. Во мне поднимается раздражение. Ей легко говорить. Она замужем за успешным мужчиной, работает дизайнером. Для всей этой офисной серости просто нет места в ее жизни.
        - Значит так. Больше я тебе плешь проедать не буду. Но если передумаешь насчет моей неквалифицированной помощи - звони. Я в городе где-то на месяц, пока оформляю документы по продаже квартиры.
        У нее пиликает телефон. Маринка читает сообщение, и лицо ее озаряет улыбка.
        - Ладно, Лизок. Мой уже подъехал, я побегу. Буду на связи, но выбраться смогу только в выходные, - подруга чмокает меня в щеку.
        Момент, и она выпархивает из кафе, залитого оранжевым закатным светом. Уносится, обдавая меня смелыми резкими духами. Уносится в своем шелковом платье-комбинации, обтекающем ее тело, как струи воды. Уносится, забирая с собой легкий цокот тонких каблучков и звон браслетов.
        Даже я засматриваюсь ей вслед. Проскакивает мыслишка, что на моей фигуре платье выглядело бы эффектнее. Но мне давно уже некуда в таком пойти. И духи новые стоят нераспакованные, потому что они для работы слишком вызывающие.
        Если мы с Маринкой решим прогуляться, мужчины несомненно будут сворачивать головы в след. Но только ей. Меня они просто не заметят.
        Вечер померк. Я плетусь домой, и в голове крутятся печальные мысли. Я кажусь себе бледной тенью среди яркого праздника вокруг. Весьма неуютное чувство.
        Дома я долго стою перед зеркалом в своем «дорогом офисном костюме».
        А потом распахиваю шкаф.
        Все как под копирку. Глазу не за что зацепиться. Одинаковое, невыразительное. Даже одежда, которую я ношу на выходных, безлика. Лишь в дальнем углу единственное яркое пятно - стыдливо задвинутый малиновый джемпер. Он давно уже вышел из моды.
        Белье красивое, практичное, но вполне может подойти и кормящей мамочке, и пенсионерке.
        Ничего, что хотя бы напоминало обо мне прежней.
        Маринкины слова зазвучали для меня в ином свете.
        Мне всего двадцать шесть. А я выгляжу и живу как старая тетка. Горечь и досада накатывают волнами, отступая перед натиском рациональных доводов и снова накатывая.
        Как это произошло? Когда? В какой момент?
        Можно сколько угодно злиться на Маринку и оправдывать свое превращение в серую массу. Но главное не изменить. Это не то, чего я хочу.
        В конце концов, почему я просто не повесила в офисном шкафу эту невзрачную униформу? Отработал - снял робу. Почему я перестала распускать свои шикарные светлые волосы? Почему мне даже в голову не приходит украсить себя этим изысканном шарфиком?
        Вот этот серо-бежевый ужас - все что мне осталось?
        Маринка права, хоть я ей в этом и не признаюсь. Что-то определенно надо делать.
        Все начинают новую жизнь с понедельника, а я начну с пятницы. Если и не нырну в нее сразу, то хотя бы подставлю туфельку под закрывающуюся дверь.
        Мелькнувшая мысль заставляет меня закопаться поглубже в шкаф. Да, вот. Не совсем то, но хотя бы что-то. Я прислоняю к себе плечики с выбранной одеждой. И легкая улыбка проступает на губах девушки в зеркале напротив. Голову поднимает пока еще не азарт, но уже что-то похожее на вкус к приключениям.
        Мое предвкушение спугивает звук дверного звонка. Бросаю взгляд на часы, поздновато для визитов. Да и я никого не жду сегодня, как, впрочем, и в другие дни.
        За дверью меня дожидается взмыленный курьер. Ничего удивительного, я живу на девятом этаже, а лифт не работает вот уже два дня.
        - Елизавета Морозова?
        Я растерянно киваю.
        - Распишитесь.
        После того как я ставлю закорючку, он протягивает мне украшенный брендом известного магазина пакет. Хлопает себя пока карманам и достает яркую открытку.
        - И вот еще. Это тоже вам.
        Ошеломленная нежданным презентом, даже не благодарю курьера.
        Захлопнув дверь ногой, я вчитываюсь в знакомый почерк на обороте блестящей картонки. Мои брови ползут вверх. Торопливо, прямо в прихожей, разворачиваю упаковку.
        Рассмотрев содержимое, я начинаю хохотать.
        Кажется, я и впрямь начинаю новую жизнь.
        Глава 2. Альфа-самки и другие звери
        Сидя в столовой за одним столиком с Ленкой из логистики, я радуюсь, что не решилась сразу на полное преображение. Страшно представить, к каким выводам она бы пришла.
        - Давай, колись, когда шеф будет знакомиться с коллективом? Ты уже небось замучилась бороться с женским паломничеством в приемную. Раевский - мокрая мечта, а не мужик. Даже Светка из канцелярии третий день носит свою парадную блузку, пропахшую нафталином.
        - Насколько я поняла из графика, который мне скинула секретарь «Неба», генеральный полностью приступает с понедельника. Сегодня и завтра он приедет только срочные документы подписать.
        - Повезло тебе, налюбуешься, - вздыхает Лена.
        - Пускай Катька выходит и любуется, - ворчу я. Меня и впрямь немного утомили любопытные коллеги женского пола. Ну конечно. Молодой, богатый и холостой. Желанная добыча. Можно подумать, я хранительница ключа в спальню Раевского, а не в его приемную.
        - Ну да-а, - тянет Лена противным голосом. - Тебе ж уже не интересно.
        Она даже не подкалывает меня. Она и правда так думает. Ну конечно же! Если я не сделала стойку мгновенно, то все - вышла в тираж.
        - А вы заинтересованы чересчур, - возмущенно звякаю я приборами. - Нельзя игнорировать слухи, что на самом деле он - настоящий тиран. Они не на пустом месте появились. И так понятно, что мужик с крутым характером. Нежный парень вряд ли бы заработал такое состояние. Да у него даже имя неудобное и агрессивное - Егор Кириллович!
        Кажется, я наелась. Сыта по горло. Чтобы не давиться куском, пожалуй, стоит в ближайший месяц обедать в другом месте.
        - Возможно, это шанс для кого-то из наших баб устроить свою личную жизнь, - пожимает плечами Ленка.
        Я недоверчиво смотрю на нее.
        До того, как нас поглотил холдинг «Небо», я видела Егора Раевского только один раз. Мельком. В светской хронике пару месяцев назад. На той вечеринке он был в паре с ослепительной блондинкой, идеальность которой не могло нарушить абсолютно ничего. Женщина, на которую смотришь и понимаешь, что это другой класс. Вообще из другой жизни.
        Весьма сомневаюсь, что Раевского прельстит кто-то из нашей фирмы. Слабо представляю себе Светку рядом с ним не то, что на светском выходе, но и на выезде на шашлыки.
        Мое воображение живо рисует пасторальную картинку, где на мягком приусадебном газоне расстелены пледы, расставлены большие плетеные корзины, а на ослепительных скатертях все сервировано с вилками-ложками-хрусталем и фарфором. И в эту идиллию вторгается Светка в «парадной блузке», с лимонным блондом и пластиковым стаканом красного вина.
        Это невозможно, просто потому что невозможно.
        Но Ленка, ясное дело, не причисляет себя к неудачницам вроде Светы. И вряд ли задумывается о том, что какой-то мужик может на нее не клюнуть. Похвальная самоуверенность. Слышала, у них даже с Сергеем что-то было. Неудивительно, видятся каждый день, он ее начальник, а она, как ни крути, девка яркая. Все в ней немного на грани: помада слишком яркая для дневной, декольте чуть глубже, чем принято, блуза чуть прозрачнее, чем стоит. Но в целом, впечатление она производит.
        - В общем, я планирую рискнуть, надеюсь на твою помощь, - подытоживает она.
        - Если что-то будет зависеть от меня, то конечно, - заверяю я. - Боюсь, правда, зависит от меня немного.
        На этой не слишком оптимистичной ноте я стараюсь оторваться от Ленки, но она догоняет меня у лифта.
        - Мне и надо-то небольшой шанс, я своего не упущу, - старается она закрепить нужную мысль в моем сознании и смотрит на меня многозначительно. - Я очень благодарный человек, Лиза.
        Это что? Лена мне предлагает взятку за доступ к телу Раевского? Чешется язык спросить, что ж тогда она сама не стала заменять его секретаря, но я сдерживаюсь.
        Ленкино рабочее место на втором этаже, но она все еще торчит рядом, пока я жду лифт.
        - Не пойму, что-то в тебе изменилось, - хмурится Лена. - Вроде все по-прежнему.
        - Просто шампунь оттеночный поменяла, - мгновенно открещиваюсь я и как бы невзначай смотрю на часы. Ленка автоматически тоже смотрит на время, ойкает и убегает по лестнице к себе в отдел.
        Как любая женская особь, Лена всегда отслеживает изменения в облике ближнего, интуитивно определяя, являются ли они угрозой ее статусу альфа-самки, как она сама себя называет. И если угроза реальна, то она уничтожается всеми способами. И становиться помехой в Лениных глазах я совершенно не хочу. Мне лишние проблемы не нужны. Пускай она с Катькой воюет.
        Никакой шампунь я, конечно, не поменяла, но чуткая Ленка смогла уловить, что я начала ту самую побудку спящей внутри себя женщины. Я все еще в одном из своих привычных костюмов, но меня уже греет факт, что в конце дня я переоденусь в нечто более женственное.
        А еще на мне подарок Маринки.
        Вчерашний курьер был от нее. Записка гласила: «Докажи, что все еще Лизка-зараза! Надень это завтра на работу. Серая мышь такого точно не сделает. Твоя Мандаринка».
        А в пакете нашлись несколько упаковок с пикантными дамскими штучками. Видимо, подруга хорошо помнит, как я раньше ненавидела колготки. И в студенчестве я носила только чулки. Самые обычные на резинке. Вовсе не для того, чтобы добавить себе сексапильности, а из удобства. Марина же прислала мне трусики, страдающие минимализмом, и чулки с поясом, одни развратнее других. И со стрелкой, и с розовым кружевом, и даже на подвязках.
        Но пленили меня красные. Я всегда тяготела к этому цвету, и он мне очень идет.
        Что ж, Маринка знает, куда надавить. Засранка! Да еще и на слабо берет.
        Я просто не могу устоять.
        Утром, правда, чуть не отказалась от идеи, но ведь под костюмом все равно не видно, не так ли?
        Так что сегодня я испытываю давно забытые ощущения, когда кладешь ногу на ногу и голой кожей чувствуешь немного колючее кружево чулка. И каждый раз хочется обвести глазами всех присутствующих: ха, знаете ли вы, какая я хулиганка?
        Непрактичная и дерзкая вещь. В конце концов, я же теперь секретарь, надо поддерживать стереотипы, а то общество рухнет.
        Приподнятое настроение держится до самого конца рабочего дня, пока не появляется Раевский.
        Бросив «здравствуйте», он стремительно проходит в свой кабинет, обдавая меня парфюмом. Боже. Мне кажется, я могу найти Раевского по запаху. Нотки кедра, кожи и винограда на мгновенье заполняют приемную и тут же покидают ее вместе с Раевским. Я кошусь на часы. Через пятнадцать минут мой рабочий день должен закончиться. Обычно я не тороплюсь домой, меня там никто не ждет, но именно сегодня мне становится жаль июльского вечера. Очень надеюсь, что мне удастся уйти не очень поздно.
        Разбивая мои мечты, включается селектор.
        - Елизавета Валерьевна, сделайте, пожалуйста, кофе.
        Сверяясь с инструкцией от бывшего секретаря Раевского, я с опаской подступаю к новой дорогущей кофемашине, которую доставили утром вместе с огромной упаковкой ямайских зерен. Только этот технологический шайтан, по мнению Егора Кирилловича, достоин варить ему кофе.
        Двойной эспрессо. Пахнет великолепно, но как люди могут пить такое? Разве можно променять латте с пышной пенкой, посыпанной крупной солью, на эту горечь?
        Вздохнув я от себя добавляю на поднос высокий стакан с холодной водой и вазочку с орешками. О начальстве приходится заботиться, даже если оно, это самое начальство, сухарь и гипотетический тиран. Катьке надо передать генерального в нормальном состоянии. Представив себе, как мы с ней подписываем акт приема-передачи босса, я захихикала. Жду не дождусь, когда смогу вернуться к своей работе. За то, что я согласилась подменить Катьку, мне пообещали перенести мой ноябрьский отпуск на бархатный сезон.
        Неплохая сделка, но не могу отделаться от мысли, что я что-то вроде жертвенного ягненка. Хотя пока Раевский никак не оправдал своей репутации самодура, возможно, все еще впереди. Как начнет с понедельника закручивать гайки, тут-то я и взвою.
        Балансируя с подносом, я осторожно захожу в обитель героя фантазий всех моих незамужних коллег.
        В кабинете холодно. Раевский врубил кондиционер на полную мощность. Ставлю поднос на стол справа от него, и запах свежезаваренного кофе мгновенно смешивается с запахом кедра. Значит, вот как пахнет вечер успешного бизнесмена.
        Застываю в ожидании дальнейших распоряжений, заодно пытаясь исправить свое упущение и разглядеть Раевского поближе. Как бы то ни было, мне в этой компании еще работать, и этот человек во многом на мою работу будет влиять. Да и неудобно будет, если я, не узнав его, что-то при нем ляпну.
        Пытаюсь не пялиться открыто и начинаю осмотр с безопасного. С рук. Благо пиджак висит на спинке кресла, а рукава ослепительно белой рубашки закатаны до локтя. Мужские руки для меня - своеобразный фетиш и мерило привлекательности.
        У Раевского длинные пальцы, но назвать их изящными я бы не смогла. Весь его масштаб таков, что сейчас в огромных лапищах ручка кажется зубочисткой. На секунду я представляю, каково это, когда такая широкая ладонь с нажимом проводит по моей спине, и тут же запрещаю себе об этом думать. Делаем вывод: руки - это небезопасно.
        Склонившись над документами, которые я оставила на столе до его прихода, Раевский увлеченно читает, а я заглядываю ему в ворот рубашки, верхняя пуговица которой расстегнута. Мне почему-то важно понять, есть ли у него волосы на груди, словно это может мне что-то о нем рассказать.
        Он так погружается в бумаги, что похоже меня не замечает. А я начинаю подмерзать. Вот же полярный медведь! И сам как ледышка, и выживает только при минусовых температурах. Я на пробу слегка кашляю.
        Раевский тут же вскидывает на меня глаза. Голубые и холодные. Такие светлые на фоне смуглой кожи, что кажутся прозрачными и пронзающими насквозь. Я ежусь. Раевский принимает это насчет температуры в кабинете и вырубает кондиционер. То есть он понимает, что простые смертные могут запросто заработать пневмонию?
        - Елизавета Валерьевна, вы еще здесь?
        Раевский переводит взгляд на крупные наручные часы, похожие на шедевр в стиле стимпанк, и снова смотрит на меня.
        - Думаю, вы мне больше сегодня не понадобитесь. Можете быть свободны.
        Не веря своему счастью, я, еле сдерживаясь, шустро бегу переодеваться. Пора начинать ту самую новую жизнь.
        Напяливая через голову другую юбку, в неплотно прикрытую дверь подсобки я слышу сигнал селектора. Пускай. Он меня отпустил, меня уже нет. У меня есть задача поважнее: в талии юбка мне в пору, а вот задницу я, похоже, отъела. Протискиваюсь с трудом.
        Сквозь свое сопение я слышу, как открывается дверь кабинета Раевского.
        - Екатерина Валерьевна, вы еще не ушли?
        Черт, уже не удастся сделать вид, что убежала. Моя возня слышна в приемной.
        - Еще не ушла, - все еще воюя со своей юбкой, тоскливо подаю я голос.
        - Мне нужны…
        Что там тебе нужно еще, ирод? И почему всегда такое не вовремя? Юбка ни туда и ни сюда!
        Я отчаянно психую, но Раевский вдруг замолкает не договорив, а из приемной доносится дребезг разбитой посуды. Это что сейчас было?
        Глава 3. Юбка, лифт и хулиганство
        На нервах я дергаю юбку вниз, и она наконец занимает положенное ей место. Высовываюсь из подсобки.
        Возле моего стола Раевский, повернувшись ко мне в профиль, вертит в руках пресс-папье, точнее отдельные его части. На редкость уродливая и бесполезная штука была. Да и черт с ней, Катька, может, и расстроится, а я - нет.
        Но Раевский настойчиво пытается приладить киту обратно его фонтанчик. На породистом лице очень забавное выражение, как будто его застукали. А еще он очень сосредоточен, даже не поворачивается ко мне. Неужто расстроился из-за этой фиговины? Или я настолько не дотягиваю до уровня той блондинки, что смотреть лишний раз на меня он не желает?
        Я уже набираюсь смелости предложить просто выбросить в корзину этот кошмар, как Раевский, не поднимая на меня своих рентгеновских глаз, произносит:
        - Если готовы отчеты по Стройснабу, занесите, пожалуйста, перед уходом.
        И вместе с обломками возвращается к себе в кабинет, а я в недоумении перевожу взгляд на свой стол, где ровной стопочкой с краю лежат необходимые ему отчеты. Собственно, именно их и придавливало пресс-папье.
        Ладно. Что ж. Раз не царское это дело - самому отчет взять, занесу.
        Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало. Заправляю блузку, пытаюсь определить, не видно ли чего лишнего из-под юбки. Сойдет. Он на меня и внимания-то почти не обращает. Я бы сказала, это даже прекрасно, что Раевский на меня не смотрит. Я вся взмокшая и раскрасневшаяся. В памяти вновь всплывает его блондинистая спутница из журнала. Одергиваю себя. Какая мне разница, как я выгляжу в его глазах?
        Подхватываю отчеты и заглядываю в начальственный кабинет. Раевский опять закопался в бумагах.
        - Можно? - уточняю я на всякий случай.
        - Да, положите на журнальный столик, - указывает он перед собой.
        Журнальный столик - это засада.
        Положить на него отчеты, оставшись к Раевскому лицом, я не смогу, мешает огромный кожаный диван. Насколько вежливо поворачиваться к генеральному задницей?
        И юбка тесная. Не хватало еще, чтоб по швам разошлась. Надо было дома померить, вот я идиотка! Но делать нечего, стараясь выглядеть пристойно, перекладываю стопку на указанное место.
        Только я собираюсь разогнуться, как меня настигает его голос.
        - Разложите по годам, пожалуйста.
        Терпи, Лизок. Скоро колченогая Катька выйдет на работу, а пока будем отрабатывать отпуск в приятное время года. За такое можно и повозиться.
        Все равно неловко. Уж не пялится ли он на мою пятую точку? Осторожно бросаю взгляд из-за плеча на Раевского, но он рассматривает дальний стеллаж и на меня не смотрит вовсе. Захотелось на себя фыркнуть. Размечталась! Бумажки ему явно милее. Помни про блондинку, Лиза! Покончив с нехитрой, но кропотливой задачей, я наконец разгибаюсь.
        - Все готово, Егор Кириллович. Я могу идти?
        Кажется, скрыть надежду в голосе мне не удается. Раевский снова вперивает в меня свой суровый взор. В приемной начинает надрываться мой мобильный. Черт-черт, надо было дверь за собой закрыть, когда вошла.
        - Да, только достаньте мне еще отчет по Проминвест.
        Я поджимаю губы. Отчет по Проминвесту стоит как раз на том дальнем стеллаже его кабинета на самой верхней полке. Мне с моими метр шестьдесят даже на каблуках достать его не так-то просто. Он, что, издевается?
        Встаю на цыпочки и с третьей попытки достаю таки нужную папку. За каким чертом ему вообще Проминвест? С ними договоры давно закрыты.
        Мой телефон опять заводится трелями. Кому там неймется, Господи?
        Под звуки горячей латины пристраиваю отчет на тот же журнальный столик. Смотрю на Раевского. Раевский смотрит на меня. Понять, что у него в голове, возможным не представляется.
        Мой телефон и не думает замолкать.
        - Вас, видимо, ждут? - спрашивает Раевский с каким-то недоступным мне подтекстом.
        - Да, - мямлю я. Меня никто не ждет, но рабочий день уже закончен, и я страстно мечтаю свалить из офиса.
        - Тогда можете идти, - как-то сердито говорит Раевский и демонстративно теряет ко мне всякий интерес.
        Я вылетаю в приемную, хватаю телефон и сумочку. Нет уж, блузку я переодевать не стану. Не дай бог, Раевскому сейчас еще что-нибудь понадобится, и я так и останусь с ним здесь на веки вечные. А у меня в кои-то веки появились планы на вечер.
        Звонила мне Маринка, но, видимо, наконец поняла, что она не вовремя, и прислала сообщение.
        «Ну как? Ты сегодня трусливый кролик или дикая тигрица?»
        «Тигрица-тигрица», - вылетая из приемной, отправляю ей ответ.
        Пока жду лифт, получаю: «Нужны пруфы».
        Я хихикаю. Ну, пруфы, так пруфы.
        В лифте нажимаю на кнопку «стоп», чуть-чуть приподнимаю юбку, чтобы были видны и черно-сиреневые кружева, и фиолетовые подвязки, фоткаю и шустро отправляю лифтолук этой любопытной лисе. Запускаю лифт опять и, давясь смехом, на разбойном азарте доезжаю до первого этажа. Коллеги косятся на меня, они еще ни разу не видели на моем лице такого восторга от завершения рабочей недели. Я даже грешным делом думаю, что по ошибке отправила фотку из лифта в корпоративный чат, но, слава богу, в получателях только Маринка.
        На выходе молоденький веснушчатый охранник с забавно оттопыренными ушами вдруг подмигивает мне и показывает большой палец.
        - Жаль, что моя девушка мне таких фоток не шлет.
        Я с ужасом понимаю, что в лифте есть камера наблюдения. Щеки мои теплеют. Наверняка, краска заливает мое лицо. Но парень кажется не имеет в виду ничего похабного, да и тон его просто дружелюбный.
        Точно, вспоминаю я. У него скоро свадьба. Мы же на подарок скидывались.
        Чтобы не выглядеть глупо, я заговорщицки улыбаюсь парнишке и прикладываю палец к губам. Улыбаясь от уха до уха, он понятливо кивает. Мол, все в порядке. Это наш с тобой секрет.
        Меня опять начинает разбирать смех.
        Уже в дверях мне слышится мое имя. Оглядываюсь.
        Сергей.
        Он смотрит на меня с каким-то недоуменным выражением лица, но, заметив мое внимание, Сергей спохватывается и кивает на прощанье.
        Впрочем, через пару минут он догоняет меня на крыльце.
        - Лиз, тебя подвезти? Ты сегодня светишься…
        Выглядит при этом Сергей потешно, словно сам от себя не ожидал. Мне опять становится смешно. Что за смешинку я поймала в лифте? Или это рыжий охранник мне настроение поднял? Еще вчера я бы согласилась на предложение Сергея, но не сегодня.
        - Спасибо, Сереж, у меня дела в центре.
        - А, ну ладно. Хороших выходных, - разочарованно желает он мне уже в спину.
        Не выдерживая, набираю Маринку и выкладываю ей все. Она хохочет вместе со мной.
        - Это еще не Лизка-зараза, но уже Лиза, а не Елизавета Валерьевна, - одобряет Марина.
        - О боже, как я этому охраннику в глаза теперь смотреть буду?
        - Да успокойся ты, - смеется она. - Я ж фотку получила, ничего там крамольного нет. Слегка игриво и все. Сама говоришь, парень молодой, жениться собирается. Представь, он увидит, как шестидесятилетняя Фекла Евлампиевна из бухгалтерии там колготки свои подтягивает? Лучше, что ли? Ты, можно сказать, от психологической травмы парня уберегла!
        - Ладно, ты права, - соглашаюсь я охотно.
        Мне совершенно не хочется заморачиваться, это было пикантно, но безобидно.
        Я озвучиваю Маринке свои планы на сегодняшний вечер. Вместо того, чтобы бежать в одинокую квартиру, я прогуляюсь по центру, выпью где-нибудь свой любимый латтэ с соленой пенкой и пройдусь до дома новой дорогой через парк.
        А еще я ей докладываю, что домашнее задание я выполнила и Раевского разглядела. Правда, все мое описание сводится к тому, что пахнет он - «вау», руки у него - «о-го-го» и глаза - «прям ух». Но Маринка заливисто хохочет и говорит, что я и раньше всех своих зазноб так описывала. Слово-то какое вспомнила!
        Сегодня Маринкина болтовня меня не злит. Нет вчерашней тягостной безнадежности. Я чувствую это очень остро. Сегодня я сама довольна жизнью, хотя по сути ничего ведь не изменилось, но в мир уже вернулось немного красок.
        Мы болтаем и приходим к выводу, что новую юбку все же приобрести стоит. Слишком велик риск оказаться с голой задницей на улице. И договариваемся встретиться завтра, чтобы устроить шоппинг.
        Пока я веселюсь с Маринкой по телефону, вихрастый студент, идущий мне навстречу со связкой воздушных шаров, протягивает один из них мне. Красный! Это на удачу! На проспекте меня пропускает большая черная машина представительского класса и весело сигналит вслед. В любимой кофейне бариста передает мне пирожное-комплимент. Определенно, сегодняшняя пятница - лучшая за долгое время.
        Я обещаю себе большее не возвращаться к тоскливым вечерам. Мне нравится, что сегодня я заметная просто потому, что не унылая. Нравится, что внешне строгая я под скучным нарядом в развратных чулках. Мне нравится моя шалость в лифте.
        Даже поначалу немного тревожное ощущение взгляда в спину, не пропадавшее до самого дома, я отбрасываю. Хотя у самого подъезда я все-таки верчу головой, ощущение, что за мной следят, не отпускает. Но ничего подозрительного не обнаруживаю и списываю все на возбужденное состояние.
        Глава 4. Утренняя профпригодность
        Что может быть мерзее звука будильника в будни? Правильно. Только звук телефонного звонка ранним утром в выходной.
        Не до конца вырвавшись из объятий сна, я никак не могу нащупать мобильник. Стремясь продлить приятный вечер, вчера я устроила себе домашнее спа и легла глубоко за полночь. Теперь вот даже разлепить глаза не могу.
        Предательский гаджет нащупывается под подушкой.
        Скорее всего я не просыпаясь автоматически засунула его туда, чтобы не мешал. Высвечивается незнакомый номер. Если сейчас мне предложат срочно успеть до закрытия «Санлайта», я кого-нибудь убью. Понятие «просыпающаяся агрессия» наполняется для меня новым смыслом. Очень хочется просто вырубить звук и снова провалиться в сон. Но осознание, что это может быть чем-то действительно важным, заставляет меня принять вызов.
        - Елизавета Валерьевна?
        Так. Это скорее всего продажник какого-нибудь банка. Кредит будет впаривать. Голос приятный, низкий, даже немного будоражащий. Словно продолжение моего не слишком пристойного сна. Со знакомыми властными нотками. Где они берут мужчин с такими голосами? Надо класть трубку, а то сейчас я у него все куплю, все оформлю…
        - Елизавета Валерьевна, вы меня слышите? - голос снова врывается в омлет из моих мыслей.
        Я осознаю, что, ничего не отвечая собеседнику, просто молча его слушаю.
        - Елизавета Валерьевна, я слышу, как вы сопите!
        Мужик, ну не соображаю я по утрам! Поговори еще, а я посплю под этот шикарный баритон.
        - Это вы сейчас мне?
        Сон слетает с меня мгновенно. Ох, ты черт! Я, что, вслух сказала?
        - Извините, это я не вам, - начиная соображать, что это кто-то по делу, резко исправляюсь я.
        - Вы сейчас в состоянии меня слушать?
        И вот тут меня накрывает ужас. Конечно, голос тебе знаком, Лиза! Это твой шеф! Я рывком сажусь на постели. Сердце колотится, словно я проспала. Я в панике смотрю на настенный календарь с австралийскими пожарными, который мне привезла подруга. Не проспала. Суббота.
        - Да, Егор Кириллович. Конечно. В состоянии, - блею я. Вру. Ни одной мысли в голове, все остались на подушке.
        - Айтишники должны были передать вам для меня токен с цифровой подписью. Он в офисе или у вас на руках?
        - Токен? - бестолково переспрашиваю я. Вместо того, чтобы вслушиваться в вопрос, мой мозг сосредоточен на решении иной задачи: определить, гневается ли на меня начальство.
        - Токен, - терпеливо повторяет Раевский. - Он у вас или в офисе?
        - Э… у меня, - беру я себя в руки наконец. И тут же зеваю. У меня на нервах бывает. Молодец, Лиза!
        - Вы, что, там спите? - подозрительно уточняет Раевский.
        - Извините, - бормочу я. - Больше не повторится.
        Этот смешок мне сейчас слышится, или Раевский и впрямь надо мной смеется?
        - Ну-ну. Приготовьте токен. И прошу вас снова не впадать в анабиоз. Я набираю ваш номер уже третий раз. Предпочитаю, чтобы подчиненные брали трубки сразу, когда я им звоню.
        - Да-да, никакого анабиоза, - уже роясь в сумочке в поисках проклятого токена, послушно повторяю я.
        - Ждите, Елизавета Валерьевна.
        На этом Раевский отключается, а обалдевшая я остаюсь стоять посреди спальни с зажатой в кулаке флешкой.
        Проверяю время на телефоне. Пятнадцать минут седьмого утра!
        Вандал! Нет. Тиран! Точно. Не зря про него так говорят.
        «Вы, что, там спите?» - мысленно передразниваю я. И, вспомнив, что несла я сама, тут же хлопаю себя по лбу. Блин, да он, наверно, вообще решил, что я идиотка.
        Ладно, в понедельник попробую реабилитироваться в его глазах. Месяц, Лизок. И ты поедешь в отпуск как все белые люди.
        Нет, ну надо же так испоганить начало выходных! Объявляю миссию «Спасти субботу рядовой Морозовой». Раевский велел ждать, стало быть, скоро прискачет его водитель. Вручить токен - дело двух минут. После этого у меня есть все шансы снова уснуть и, как и планировала, дрыхнуть часов до десяти. С тоской кошусь на свою постельку.
        Стоп. Адрес! Надо написать ему адрес. Но писать Раевскому мне совершенно не хочется. Почему-то страшно. Да что я себя уговариваю? В конце концов, он уже наверняка поднял с кровати директора по персоналу, та подняла какую-нибудь несчастную кадровичку, которая быстро сгоняла в офис и выяснила для небожителя мой адрес.
        Коря себя за трусость, я нерешительно верчу мобильник в руках, но ограничиваюсь только тем, что забиваю номер Раевского в память телефона. И мелодию на него надо поставить какую-нибудь особенную. Мой выбор падает на имперский марш из «Звездных войн». Самое оно.
        Не зная куда себя деть, я вместе с токеном пристраиваюсь на пуфике в коридоре. Периодически проваливаюсь в дрему и ругаю на чем свет стоит дурного начальника.
        Домофон оживает примерно минут через двадцать.
        Здраво рассудив, что никому кроме гонца Раевского понадобится в это время суток я просто не могу, без лишних вопросов нажимаю на кнопку допуска. Подбадриваю себя тем, что еще десять минут, и я снова воссоединюсь с моей теплой уютной кроваткой.
        В дверь звонят настолько быстро, что во мне поднимает голову надежда, что ТСЖ все-таки озаботилось починкой лифта. Уже мечтая, как я вручаю флешку и отправляюсь опять на боковую, распахиваю дверь и впадаю в ступор, обнаружив за ней Раевского собственной темноволосой персоной. Да что там говорить! Я в натуральном шоке!
        Вообще-то я думала, что он так и родился сразу в костюме. Ни в чем другом до сегодняшнего утра представить его не могла, но сейчас от вчерашнего прикида на нем только часы. Мощную рельефную грудь обтягивает белая футболка. Очень впечатляет. Но еще больше меня подкашивают джинсы. Они сидят на нем как на моделях в мужских журналах. И несомненно демонстрируют товар… э… «лицом». Я бесшумно сглатываю. Впечатление, произведенное Раевским, сокрушительно. Он бодр, свеж и вовсе не выглядит запыхавшимся.
        - А что? Лифт уже починили? - ляпаю я, таращась на него во все глаза.
        Раевский молча шагает внутрь квартиры. Да уж, такие люди не привыкли топтаться на пороге. Только вот я не успеваю отпрянуть и утыкаюсь носом ему в солнечное сплетение. Вдыхаю умопомрачительную смесь аромата парфюма, средства для бритья и нагретой кожи. В голове всплывает дурацкая мысль: «Теперь я знаю, как бизнесмены пахнут и по утрам. Можно ли законсервировать этот запах?»
        Я пячусь назад, чтобы не прижиматься к нему так сильно.
        - Нет, - слышу я.
        Паникую. Я опять, что ли, вслух думаю? Но развернутый ответ Раевского возвращает мне спокойствие.
        - Лифт не работает.
        Тем временем Раевский откровенно меня разглядывает. Его взор скользит по мне сверху вниз. Он задерживается сначала на линии груди, где пижама излишне подчеркивает отсутствие на мне бюстгальтера, потом на выглядывающем из-под нижнего края топа пупке и, наконец, на не слишком длинных шелковых шортиках.
        Это, что, месть за то, что я так беспардонно на него уставилась, когда он зашел? И какого черта я хотя бы халат не напялила?
        - Вот, - протягиваю ему токен. - Что ж вы сами, Егор Кириллович? Могли водителя прислать…
        - Так это вы для Николая Ивановича так нарядились? - подкалывает меня он. Лицо сохраняет серьезность, но глаза смеются.
        Я вспыхиваю:
        - Нет.
        - Значит, для таинственного баритона, - делает вывод Раевский. - А вы не очень сообразительны по утрам, Елизавета Валерьевна. Может, стоит выпить кофе?
        - Нет-нет. Я еще посплю.
        Бровь Раевского приподнимается. Он смотрит на меня, словно чего-то ждет. Но так ничего и не дожидается, потому что я не понимаю, чего еще ему от меня надо.
        - А почему вы собственно забрали токен? - наконец спрашивает он меня.
        Мой неповоротливый мозг наконец соображает, что это проверка на профпригодность. Вот оно что.
        - Токен запрещено оставлять вне сейфа, согласно политике безопасности, он может оставаться только на руках. А доступа к вашему сейфу у меня не было, - тараторю я. - Я же понимаю, как важно не скомпрометировать подпись.
        - Как замечательно, что вы такой «понимающий» сотрудник, - с непонятной мне иронией вздыхает Раевский. - Что ж. Всего доброго.
        Он толкает дверь плечом и покидает мою прихожую, и я начинаю понимать, как много места Раевский занимал. Ловлю себя на том, что неосознанно вбираю в себя его ускользающий запах. Выдыхаю, только когда стихает звук его шагов на лестнице. Заперев дверь, я обессилено прислоняюсь к ней спиной. Пятиминутный разговор полностью выбивает у меня почву из-под ног. С ума сойти! В моей прихожей стоял Раевский! Сам. Добровольно. На работе нельзя рассказывать, сожрут. Эти мысли толкаются у меня в голове, как я ни пытаюсь призвать их к порядку.
        Я бреду в комнату. Перед глазами всплывает картина, как он осматривает меня, и внизу живота становится горячо и тяжело. Следом воскресают воспоминания о сегодняшнем сне, в котором я вела себя вовсе не как монашка. Внешность партнера уже выветрилась из памяти, но смутный образ кого-то порочного еще маячит на границе сознания. Кажется, мне пора налаживать личную жизнь.
        И нет. Я не буду вспоминать, как, глядя Раевскому вслед, пялилась на его задницу в джинсах. Иначе умру от стыда.
        И тут меня осеняет новая мысль. Догадка, которая должна была постучаться в мой разум десятью минутами раньше.
        Ох ты епть, Лиза! Раевский напрашивался на кофе! А, может, и не только на кофе…
        Глава 5. Кофе пить надо!
        - Давно ждешь? - переводя дух, плюхаюсь на бортик фонтана рядом с Маринкой, не вытаскивающей нос из книги, даже не смотря на мое появление. Я дергаю ее за рыжую кудряшку, выбившуюся из прически.
        - Наверно, не очень, - она все-таки выныривает в реальный мир и машет книгой у меня перед носом. - Тут недалеко забежала в магазин и прибарахлилась. Сто лет бумажных книг в руках не держала.
        М-да, знать бы заранее, что ей в руки попал роман, можно было бы не торопиться. Из личного опыта могу сказать, за чтением Марина время не отслеживает. Я вполне могла нормально накраситься, а не мчаться стремглав к ней на встречу.
        Впрочем, меня все равно распирает от желания обсудить хоть с кем-нибудь утренний инцидент. Мне это просто необходимо.
        - Ты не представляешь, как я сегодня опозорилась!
        Маринка смотрит на меня с поощрением:
        - Что там у тебя успело стрястись? Еще только половина первого.
        - Я встретила Раевского в пижаме! - начинаю я сумбурно. - Ты не представляешь…
        - Раевский был в пижаме? - уточняет Марина. Она быстро захлопывает книгу, очевидно, я смогла завладеть ее вниманием.
        - В пижаме, чтоб ее, была я!
        - Успокой меня, скажи, что она не похожа на гидрокостюм, - она хватается за сердце театральным жестом.
        - Какой гидрокостюм? - возмущаюсь я. - Жара тридцать пять градусов! Шорты и топик! Я потом в зеркало посмотрела: соски просвечивают! Я не зна…
        - Погоди, - опять перебивает меня Марина. - где ты успела уже встретить Раевского в топике на босу грудь?
        - Дома. Где еще я могу быть в пижаме, мать? Это ужа…
        - Да где угодно ты в ней можешь быть, законодательно не запрещено, - Маринка остается невозмутимой, пока из меня плещут эмоции. - Ты с интриги не сворачивай. Что ты делала с Раевским утром у себя дома?
        - Кофе ему не давала! - огрызаюсь я. - Что ты меня все время перебиваешь?
        - Потому что ты все интересное пропускаешь, например, как не давала. Я жажду подробностей.
        Я вздыхаю, собираюсь мыслями и объясняю весь ужас ситуации:
        - Он приехал забрать токен с подписью, а я спросонья вообще не соображаю! Открыла ему дверь, в чем была. Кто ж знал, что Князь самолично в такую рань притащится! Ты посмотри, во сколько он мне позвонил!
        Я сунула ей под нос свой мобильник со списком вызовов.
        Князь - 5:45.
        Князь - 6:00.
        Князь - 6:15.
        - А почему Князь? - интересуется Маринка.
        - Девки наши на работе так его прозвали. За фамилию. Мол, дворянская.
        - Среди князей Раевских не было, - опровергает тут же Маринка.
        В девичестве Юсупова, она много времени потратила, пытаясь установить, относится ли ее семья к роду тех самых Юсуповых, и на князьях российской империи она собаку съела.
        - Да какая разница? Лучше, чтоб Царем звали? Я его имя с утра три раза вводила, все три раза с опечатками. Назвали же его родители так неудобоваримо! Князь - быстро и понятно.
        - Ну, хорошо. Он приехал, а там ты с сосками и токеном. В чем позор-то? Что не дала… кофе? Да, некрасиво получилось. Негостеприимно, - веселится подруга. - Я тоже думаю, что надо было дать.
        Я тыкаю ей пальцем под ребра.
        - Да я на него пялилась как кошка мартовская! Вот сто пудов, он решил, что я для него вырядилась! Или разделась! Тут как посмотреть! А посмотреть там было на что!
        - Судя по тому, как ты бурлишь, он пробрал тебя до самого донышка, - хихикает надо мной Марина.
        - Ну Раевский, конечно, шикарен, но тут скорее наложилось. У меня шесть утра - время такое, организм ласки требует, да еще сон мне снился весьма откровенный.
        - То есть сам Раевский тебя на грешные мысли не навел? Лиз, я ведь после нашего разговора посмотрела на вашем сайте, как выглядит твой новый босс. Так что я тебе не верю.
        - Ну как… Я, конечно, прочувствовала. Задница у него, слов нет.
        - Но кофе ты не предложила? - поднимает бровь Марина.
        - Будем точными, он его не просил!
        - Лиза-Лиза, такие мужчины ничего не просят. Вполне возможно, это был твой шанс узнать, как он пахнет ночью, - подкалывает она меня по поводу моей зацикленности на запахе Раевского. - Подводим итог. Ты зря перевозбудилась, Лизок. Не думаю, что ты могла чем-то настолько шокировать взрослого мужика, чтобы это пагубно отразилось на твоей карьере. У себя дома ты вольна носить все, что угодно. Токен ты ему вручила?
        Я киваю.
        - Токен он получил. А взгляды к делу не пришьешь. Угомонись. Кофе ты ж ему не дала?
        - Хватит ржать! Мне не смешно, я второй день свечу своими прелестями незапланированно!
        - В твоем возрасте уже пора планировать. Ладно-ладно, - успокаивается она. - Давай, рассказывай, что тебе снилось. Может, сон в руку.
        - Не узнаем мы, в руку он или нет, - буркнув стараюсь замять тему. - Я от испуга все забыла, когда Раевский позвонил. Помню, была я, был он, и мы с ним это. Того. Ну, короче, ты поняла, - розовея скомкала я и без того туманный рассказ.
        - Ничего я не поняла. Тебе двадцать шесть, а ты внятно сказать не можешь, - издевается Маринка. - Ну, давай, скажи это.
        - Не хочу. Опять ты со своей психологической помощью?
        - А как же! Вон у тебя нужные мозговые центры заработали. Давай, - подначивает она. - Просто скажи: «Он меня трахал».
        - Он меня трахал, - надеясь, что она от меня отстанет, смущенно шепчу я.
        - Не слышу? Что ты там говоришь?
        - ДА ТРАХАЛ МЕНЯ ЭТОТ МУЖИК!!! ДОВОЛЬНА?
        И тут я понимаю, что Маринка меня достала, и я проорала это на всю округу. Мне на секунду кажется, что даже птицы затихают. Только струи фонтана продолжают мерно журчать. Медленно обвожу взглядом залитый солнцем сквер: седая бабуська в цветастом халате на соседней лавочке смотрит на меня не одобрительно, возле качелей, глядя на меня, шушукаются две мамашки с колясками, зато парень напротив салютует мне бутылкой пива. Отчетливо ощущая, как багровею, я опускаюсь обратно. Маринка кусает губы, чтобы не ржать в голос.
        - Ну, Юсупова! - прекрасно осознавая, что до ее совести мне не достучаться, шиплю на нее. - Провокаторша!
        - Год как не Юсупова, ты ж на свадьбе была, - давится смехом эта змеюка.
        - Была Юсуповой и останешься. Если трех мужей сменишь, мне что? Каждый раз переучиваться?
        - Действительно, - поправляя солнечные очки, хмыкает она. - И как это я не приняла в расчет такие трудозатраты?
        - Пойдем отсюда, - тяну ее за руку. - На сегодня я программу по позору перевыполнила.
        Со сдавленным хихиканьем мы снимаемся с места и драпаем подальше.
        Падаем в ближайшей кафешке. Заедая мороженным стресс, я понимаю, что мне срочно нужен шоппинг. И психологически, и практически.
        Мы устремляемся туда, где я видела симпатичный магазинчик. Цены там, конечно, кошмарные, но мой гардероб воистину требует обновления.
        - Узкую юбку больше не возьму, - предупреждаю я Маринку, которая берется таскать мне вешалки в примерочную. - На мою корму, пожалуй, только абажур налезет.
        Марина фыркает и приносит мне юбку на зап?хе. Дьявол шепчет мне в ухо: «Возьми! С чулочками огонь будет!» Что я могу сказать? Слаб человек. Уговорил, черт языкастый. Но Маринка - сестра дьявола, не иначе - решает окончательно свести с меня со светлой дороги экономии на темную сторону разврата и затаскивает меня в отдел нижнего белья. И дальше как в тумане. В какой момент я купила эти алые туфли на шпилярах? Мы были в обувном?
        Прихожу в себя нагруженная пакетами я уже на улице, когда солнце начинает клониться к горизонту.
        Ого, сколько мы развлекались. Проверяю время и вижу пропущенный от Сергея и отправленное им чуть позже смс. Мое хмыканье привлекает внимание Маринки, которая вызывая нам такси, тоже уткнулась в свой телефон.
        - Чего пишут?
        - Звонок от Сергея пропустила, пишет… сейчас открою… «Я помню, тебе нравится кофе в Мон Блан. Могу заехать за тобой сегодня». Какая прелесть! Сижу и жду прям, - злюсь я.
        - А что не так? Почему не сходить выпить кофе? Раз Раевскому не дала, - подначивает Маринка.
        - То есть он столько месяцев не писал, а теперь - оба-на - уверен, что я пойду!
        - А что? Лучше дома киснуть? И почему ему думать, что ты обязательно откажешься? Это мы знаем, какая ты прелесть, а с его точки зрения - за тобой хвост из мужиков не стоит. Я скорее удивлена, что он написал. Или ты ему тоже вчера показала свое бельишко?
        - Еще чего, - реакция Маринки обидна, чего уж там говорить. - Но я не ожидала от тебя…
        - Лиз, ты за сколько времени впервые вчера себя бабой почувствовала? - грубо спрашивает она. - Ты все же поняла, что себя хоронишь, и сделала хоть что-то. Ничтожно мало, но сделала. Я вообще охренела, прости за мой французский, когда тебя увидела. Знаешь, что я вспомнила?
        - Что? - счастливое настроение улетучивается на глазах.
        - Вспомнила, как ты приехала поступать. Вроде и по-другому выглядела, но так же. Что ты мне тогда несла? Ах, мама говорит, с маленькой грудью нужно оборки на блузке! Ах, мама говорит, с моей задницей обтягивающее неприлично! Волосы красить - себя портить! Мама точно знает! Баба на чайник, а не семнадцатилетняя девочка. Припоминаешь?
        Я насуплено смотрю на Маринку. Покупки меня уже не радуют.
        - А спустя три месяца вольной жизни ты расцвела! Огонь-девчонка была! И что я вижу теперь? Ты даже сейчас выбираешь вещи, которые угодят твоей матери! Не такие старушечьи, но с оглядкой! Послушай меня! - распаляется она. - Ты в другом городе живешь, на носу тридцатник, а ты тряпки носишь, которые мама одобрит! Ты небось мужиков также рассматриваешь! Этот - хороший мальчик. Мама одобрит! А этот - плохой. Он меня может трахнуть. Маме не понравится. Ты в своем уме вообще?
        - У тебя претензии к моей матери? - ощетиниваюсь я, слегка обалдев от подкравшегося тридцатника. - И мне двадцать шесть.
        - Да какая разница? Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать девять. Ты живешь днем сурка, у тебя один день ничем не отличается от другого в своей бессмысленности и бесперспективности. Да ты завтра проснешься, а тебе уже тридцать. И ты не права. К маме твоей претензий у меня нет.
        Я молчу. Пакеты оттягивают мне руки. Не знаю, как теперь ехать с Мариной в одном такси.
        - Насупилась? - уже мягче спрашивает она. - Не обижайся. Просто подумай над моими словами. Мне все равно, как ты выглядишь. Наплевать, честно говоря. Хоть чадру носи. Но я тебя люблю, и хочу, чтоб ты свою жизнь сама выбирала. Ну? Мир?
        Маринка указывает на ожидающее такси. И тошно, и больно. Прекрасный день испорчен. Впрочем, даже в глубине души я не могу поверить, что Марина хочет мне навредить. Поэтому, скрепя сердце, говорю:
        - Мир. Но мне надо подумать. Ты езжай, я сама вызову.
        Маринка грустно смотрит на меня, порывисто обнимает и целует в щеку. У меня на глаза слезы наворачиваются. Она молча садится в такси, оставляя меня в полном раздрае.
        Весь путь домой я жалею себя и нахожу ответные слова для Маринкиных обвинений. И вспоминаю, как в последний раз приезжала домой.
        Мама мне обрадовалась, но… «Лизонь, с твоей формой лица нужна короткая стрижка. Да и юбочку по возрасту носить надо». «Зачем тебе эти нитки в попе. Белье должно быть удобным и натуральным».
        Я понимаю, что хочет сказать мне Маринка. К маме претензий никаких. У мамы есть свое мнение. А у меня - только мамино.
        Я решаю, что завтра надо запереться дома и никого не пускать. Три дня подряд позориться - для меня это слишком. И надо крепко подумать. Чулками ситуацию не спасти, Марина права, нужно выбираться из этого. Еще немного и я превращусь в Светку в ее парадном блузоне.
        Родной подъезд радует стабильностью. Ожидаемо, не работает лифт. Поднимаясь по лестнице, вспоминаю Раевского в своей прихожей и его взгляд на мою грудь. Маленькую с наглыми стоячими сосками. И тело словно молния прошивает. Я вру Маринке, что не хочу Раевского. Но зачем я вру себе? Чтобы не было обидно, что я с ним спать не буду никогда?
        Не все сразу.
        Мне не нужно принимать решение сейчас.
        На этом я прихожу к шаткому согласию с собой.
        Чертова Маринкина психотерапия. Похоже, мне предстоит непростая неделя. Надо набраться сил. Чувствую они мне понадобятся.
        Умиротворенная я, еще не понимаю, насколько окажусь права.
        Глава 6. Личное дело на стол
        Утром понедельника после безмятежного воскресенья, не омраченного внезапным появлением начальства, я полна сил и смотрю в грядущий день с некоторым оптимизмом.
        Я даже решаюсь не только повторить эксперимент с чулками, но и обуть новые туфли. Будем раскрашивать свой рабочий образ постепенно.
        Еще на проходной я замечаю гладкое черное каре Натальи, директора по персоналу. Милая женщина, если не знать ее хорошо. То, как стремительно она направляется ко мне, дает понять, что именно я та добыча, которую караулит этот коршун в неизменной Праде. Мне кажется, она мнит себя той самой дьяволицей из фильма. Даже не здороваясь, Наталья переходит сразу к делу.
        - Лиза, что ты уже натворила?
        Истеричные нотки в ее голосе настораживают. Что еще сдохло в датском королевстве?
        - Насколько мне известно, абсолютно ничего.
        - Тогда почему Раевский попросил твое личное дело?
        Сказать, что я опешила, это не сказать ничего.
        - Не знаю, Егор Кириллович запросил его в субботу? - у меня мелькает догадка. Надо же ему было откуда-то взять мой адрес.
        - Нет, сегодня утром.
        Выпучив глаза, я замираю. Это что? Мне грозит выговор за то, что я сплю в выходной? А может, взыскание за то, что кофе не дала? Начинаю закипать. Тиран! Подлец! Я ведь премии лишусь!
        Из пучины негодования меня вырывает звук нервного постукивания по плитке холла тонкого каблука Натальи. Определенно, ей мои догадки озвучивать ни к чему.
        - Не знаю, - говорю искренне, стараюсь, чтобы голос не задрожал от чувства несправедливости. - Все поручения Егора Кирилловича я выполнила. На работу не опаздываю…
        На всякий случай достаю телефон и сверяюсь. До начала рабочего дня еще пятнадцать минут. Более того, я, видимо, и в выходной работаю теперь, продолжаю злиться про себя.
        - Лиза, ты же понимаешь, что Кня… гхм, Раевский, это не то же самое, что и Дмитрий Васильевич? - испытующе смотрит на меня Наталья.
        Еще бы я не понимала! Прошлый директор ко мне домой не приходил, у него не было такой задницы и такого парфюма!
        - Не высовывайся, пока Катя не вернется. Если Егор Кириллович будет тобой не доволен, он тебя просто уволит, - продолжает запугивать меня Наталья.
        Я-то понимаю, что ее волнует только собственная шкура, которая пострадает, если новый босс сочтет, что персонал подобран неквалифицированный. Ну так надо было вовремя замену секретарю искать! Можно подумать, я сюда устроилась чашки Раевскому таскать!
        Я так киплю, что со злости хочется наступить на туфлю Наталье, которая продолжает ритмично вколачивать каблук в пол. В момент, когда я обиженная на весь мир решаю высказаться, что, мол, мои обязанности совсем в другой сфере, мне на телефон, зажатый в руке, начинают приходить один за другим сообщения. В каком-то сумасшедшем количестве.
        Я киваю Наталье на телефон:
        - Кня… Раевский.
        Тьфу ты, и я туда же. Но фамилия директора производит впечатление, и Наталья меня оставляет.
        Пять метров до лифта я преодолеваю под непрекращающиеся звуки уведомлений о сообщениях. Это так действует на нервы, что перевожу телефон в режим вибрации.
        Смс от Раевского приходят даже в лифте. Как он это делает? На силе врожденной деспотичности?
        Некоторые сообщения я даже не успеваю прочитать.
        Раевского не волнует, что мой рабочий день еще не начался. Он планомерно заваливает меня задачами совершенно разнообразного толка. От включите кондиционер в кабинете на шестнадцать градусов до подготовьте отчет по позавчерашней сделке с Телегерц. Это точно должен делать секретарь?
        Куда там дьяволу в Праде, наш новый генеральный переплюнет самого сатану, решаю я, видя сроки, которые мне ставит Раевский. Вал новых ценных указаний не прекращается. Я еще только вхожу в приемную, а Телеграмм демонстрирует мне еще сорок семь непрочитанных. Мой глаз начинает дергаться.
        Задания приходят в ультимативной форме. Кратко. Чтоб холопы поняли. «Поменять график», «Договориться о встрече», «Подготовить отчеты». Через час я в таком бешенстве, что переименовываю контакт из «Князь» в «Князь повелел». Так сообщения выглядят органичнее. Ты посмотри на него! Разошелся! Плюясь ядом, я в мыле ношусь по всему зданию. У одного уха у меня мобильник, в руках планшет, под мышкой папки.
        Еще через час я готова убивать. Всех. Начиная от самого Раевского и заканчивая начальниками отделов, которые с утра еще не вошли в рабочий ритм хотя бы простых смертных, не говоря уже о ритме Кня… Чтоб его черти зажарили!
        Жизнь не становится легче, когда я понимаю, что сменные туфли я взять не догадалась. И мне предстоит весь день провести в новых, купленных вчера. Испанский сапоги - это детский лепет по сравнению с неразношенными туфлями. О! Если я сейчас грохну Раевского, а судьей на моем слушании будет женщина - она меня оправдает!
        К одиннадцати часам выражение моего лица настолько многообещающее, что начальники при виде меня начинают срочно отчитываться, что сводки отправлены, а Ленка, встреченная на лестнице, шарахается от моего зверского оскала.
        Сергей единственный, кто направляет данные вовремя, и я вздыхаю с облегчением, что мне не надо наведываться к нему в отдел. Отчего-то уверена, что он спросит, почему я ему не ответила и не перезвонила в субботу. А отвечать мне не хочется. Тем более, Ленка кружит рядом с ним, хоть и нацелилась на Раевского. Может, я еще передумаю. Если доживу до этого «еще». Даже в родном финотделе, меня - младшего аналитика, так не гоняют. Просто подашь кофе, говорили они! Документы на подпись отнесешь и все! Похоже, в отпуске я буду просто отмачивать ноги в тазике. Полцарства за тапки!
        Около двенадцати часов в приемную заявляется Наталья собственной персоной. Она лично, и как только корона не упала, тащит папку с моим делом и все еще поглядывает на меня недоверчиво. Неужели всерьез думает, что работа временного секретаря, даже неуспешная, может стать угрозой ее карьере? Чего они все так боятся Раевского? Его можно только ненавидеть! Не убьет же он их, ей-богу!
        Но тут я вспоминаю ледяные глаза и голос с металлическими нотками. Приходится признать, что внутри что-то ёкает от страха. Я сказала от страха!
        На всякий случай проглядываю свое личное дело. Вроде все достойно. Какого черта мне так хочется его спрятать? В конце концов, я серьезно ни разу не секретарь! Ненавижу лодырей начальников, ненавижу Раевского, ненавижу новые, мать их раз так, туфли!
        К обеду поток поручений не иссякает, но становится слабее. Животрепещущие вопросы улажены, и я решаю, что имею полное право на обеденный перерыв.
        Обедать в нашей столовой, понятное дело, у меня нет никакого желания. Если не Ленка, то любая другая коллега будут пытать меня о Князе. И я, стараясь не прихрамывать, плетусь в кафе через дорогу.
        Вытянув, наконец, ноги и сделав заказ, я, позабыв про все обиды, пишу Маринке жалобное сообщение в надежде, что меня пожалеют.
        Стоило официанту принести блюда, мой телефон вместо поддержки от подруги, начинает исторгать из своих глубин звуки имперского марша, которые мгновенно портят мне аппетит. Я с неприязнью смотрю на мобильник. Мы сегодня еще не встречались с Раевским, а я от него уже устала. Но игнорировать начальство - плохая идея. Особенно, когда оно уже настоятельно просило этого не делать.
        - Да, - подозреваю, по моему тону нетрудно догадаться, что мина у меня кислая.
        - Елизавета Валерьевна, почему вас нет на рабочем месте?
        Я отнимаю телефон от уха и смотрю на него как на гадюку. Глубоко вдыхаю, чтобы взять себя в руки и сдержаться.
        - Егор Кириллович, у меня обеденный перерыв. Если я нужна срочно, я могу вернуться, - я уговариваю себя помнить о личном деле на столе Раевского и маячащей квартальной премии.
        Подспудно я ожидаю выволочки, но голос Раевского смягчается:
        - Уже обед? Я заработался, обедайте спокойно, - только я решаю поразиться внезапному добросердечию, как все встает на свои места. - Я прошу вас не опаздывать и быть на связи.
        - А вы уже в офисе? - я смутно припоминаю, что по графику сегодня Раевский должен приехать в офис только в два.
        - Я на встрече. Буду вовремя.
        Как он тогда вынюхал, что меня нет в офисе? И зачем вообще звонил? Но ответом мне были гудки.
        Глава 7. Литература, реклама и прочие недоразумения
        На проходной тот же самый ушастый охранник, просматривающий камеры, сообщает, что ко мне забегала рыжая и мелкая и оставила для меня передачу.
        - Я проверил и передал в приемную, - хитро улыбается он.
        - Спасибо, - благодарю я, роясь в сумочке в поисках телефона. Рыжая и мелкая, значит. Стало быть, Маринка была где-то рядом. Что она мне там принесла? Проверяю сообщения по дороге к лифту, парнишка кричит мне вдогонку:
        - Шеф уже на месте.
        Вот черт!
        Но найденный наконец телефон утверждает, что я не опоздала. А Маринка пишет:
        «Не куксись. Ты же сама говорила, что работа в финотделе скучная, что тебе не дают раскрыться. Вот и покажешь себя супер-работником. А чтоб ты не грустила, я жертвую тебе вчерашнюю книжку. Это бомба! То, что тебе надо как раз. Я там закладочку оставила, прочитай хотя бы этот отрывок. Развеешься немного».
        Что там за книга такая? Зная Маринку, подозреваю подвох.
        Влетая в приемную, я сразу же натыкаюсь на Раевского. Видимо, на пути к своему логову он задержался у моего стола. И теперь в княжеских руках книга, которую, судя по всему и оставила мне Марина, потому что до обеда ничего подобного в приемной не было. Представить же, что Егор Свет Кириллович принес беллетристику на рабочее место, моей фантазии не хватает. Князь явно читает только отчеты и биржевые сводки.
        Услышав мои шаги, он отрывается от чтения и холодно смотрит на меня. Оценивающе рассматривает. Я остро чувствую свою мышиность в этом строгом, но невыразительном костюме. Раевский тем временем продолжает демонстративное изучение моего облика, почему-то задерживается взглядом на бедрах и залипает на алых туфлях. Я нервно переступаю ногами.
        Не знаю, как реагировать на такое. Во мне борются возмущение его наглостью и еще какое-то чисто женское чувство.
        Раевский же, закончив свой осмотр, невозмутимо захлопывает книгу и молча кладет ее на стопку подготовленных должностных инструкций.
        - Елизавета Валерьевна, среди этого есть ваша должностная?
        - Мое личное дело уже у вас на столе, Егор Кириллович, - мой голос немного осип от эмоций.
        - Тогда, я полагаю, это, - он указывает на книгу, - стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время.
        Дождавшись пока хлопнет дверь его кабинет, я с опаской подхожу к столу и беру книгу в руки. На обложке полуголая девица сидит на столе, забросив ноги на плечи мужику, стоящему перед ней на коленях. Меня начинает потряхивать.
        Открываю ее на заложенном месте, как раз том, где читал Раевский, и испытываю настоятельную потребность попить водички. А может, и чего покрепче.
        Это была горячая сцена в эротическом романе между боссом и его секретаршей. Ужасно детализированная и крайне непристойная. Он же не решит, что я собираюсь использовать это, как руководство к действию?
        Всего лишь на миг я представляю себя на месте главной героини, а Раевского на месте ее босса. Меня бросает в жар. Воспоминания о его руках, его взглядах, его запахе провоцируют воображение. Еще раз бросаю взгляд на обложку. Каково это было бы с ним? От мысли, что такой как он, вряд ли мягок и нежен в постели, внутри что-то сладко замерает.
        Что со мной? На меня так даже Сергей не действовал. Надо брать себя в руки. Не хватает еще присоединиться ко всем этим девицам, вешающимся ему на шею.
        Я уже неоднократно видела, как в коридоре некоторые из сотрудниц стараются подойти к Раевскому поближе, принимают нарочитые позы, выпячивая достоинства, надувают губы… Это выглядит смешно и жалко.
        Приняв решение не пускать слюни на Раевского, оставшуюся половину дня я стараюсь не отсвечивать. Молча выполняю вал поручений, который увеличивается в геометрической прогрессии, и концу дня меня уже ничего не волнует.
        Вымотанная до предела, я уже не реагирую мурашками на голос Раевского, когда включается селектор.
        - Елизавета Валерьевна, если материалы по завтрашней встрече готовы, направьте мне на личную почту.
        - Как скажете, Егор Кириллович.
        Хорошо, что не надо заносить в кабинет. Секси-туфли превратились в орудие пыток. Я отвыкла от шпилек. Правду говорят: «Сняла каблук - сошла с дистанции». Пока никто не видит, под столом я сбрасываю туфли и счастливо постанываю. Настроение начинается улучшаться, а в голову приходят крамольные мысли, что на работу действительно стоит принести тапочки. Черт с ней, с красотой, во имя которой нужны такие жертвы.
        В приемную заглядывает Сергей.
        - Лиза, целый день не могу тебя застать. Как насчет кофе сегодня вечером? Если ты разлюбила «Мон Блан», я знаю еще одно местечко…
        Все-таки хорош. Красив, обаятелен. И безопасен для моего сердца. Я решаю, что и впрямь было бы классно немного отдохнуть. Ноги вытерпят еще пару часов.
        - Серёж, было бы здорово. «Мон Блан» - хорошая идея. Я только переоденусь, - соглашаюсь я.
        И тут я замечаю, что не вырубила селектор. Прежде, чем я успеваю его выключить, из него доносится:
        - Елизавета Валерьевна, это Каверин?
        - Да, Сергей Каверин.
        - Сергей, зайдите ко мне. Есть уточнения по маршрутизации Стройснаб. Елизавета Валерьевна, вам сегодня придется задержаться.
        Мы с Сергеем переглядываемся.
        Я развожу руками.
        Сергей скрывается за дверью кабинета генерального, оставив меня морщить лоб. Что там еще Княже потребовалось? Кажется, я сегодня уже высадила сорок розовых кустов, покрасила их в белый и разобрала просо от пшена.
        Пока я шарю ногой под столом, пытаясь поймать скинутые туфли, в приемной материализуется Князь собственной персоной.
        В руках у него жуткое искусственное денежное дерево, которое раньше принадлежало предыдущему директору. Видимо, его не успели убрать из кабинета.
        Он демонстративно ставит его на край стола там, где раньше жил Катькин кит.
        - Егор Кириллович, не нужно… - хочу отказаться от сомнительного пылесборника.
        - Нужно, Елизавета Валерьевна. Еще как нужно! Вам катастрофически необходима сигнализация на случай, если вы опять не закроете дверь в подсобку, - прерывает меня Раевский и возвращается к прерванной беседе с Сергеем. А я перевариваю его слова.
        Мать твою! Он что? Только что дал мне понять, что видел, как я переодевалась? Серьезно?
        Глава 8. Знакомство с отягчающими
        Я в красках представляю себе зрелище, представшее перед Раевским.
        Лохматая и сопящая я натягиваю юбку на свой бледный зад. На пляж мне этим летом попасть так до сих и не удалось. Отчетливо вижу, как выделяется фиолетовый кружевной пояс на белой коже. Боже мой! За что?
        Зато за трусики можно не волноваться. Их не видно. Крайне экономное производство.
        Какого черта он смотрел!
        Какого чертова черта Раевский не придержал свои откровения при себе? За каким хреном он мне рассказал? Нес бы свой крест самостоятельно!
        Господи, ну почему я не ходила в спортзал весь год?
        Мысль непоследовательная. Но я не уверена, что именно меня волнует больше: то что мою задницу видели, или то, что она, возможно, не идеальна.
        Хочется сползти под стол и спрятаться. А еще лучше убежать.
        Но он сказал, что нужно задержаться. Твою маааааать! Я закрыла лицо руками.
        Я не в состоянии думать об этом спокойно. За дверью сидит мужчина, которого я знаю меньше недели, а он уже видел меня с задранным подолом.
        Я вскакиваю и начинаю нарезать круги по приемной прямо босиком.
        Интересно, а родинку на ягодице он тоже заметил? Меня словно кипятком окатывает. Я вдруг представляю не себя в его в глазах, а то, как он стоит и смотрит на меня. Как вытягивает шею, чтобы разглядеть подробнее. Молча, чтобы себя не выдать.
        Кровь зашумела в ушах.
        События последних нескольких дней предстают передо мной совсем в другом свете.
        Хватаю телефон и судорожно начинаю набирать сообщение Маринке, но все время попадаю мимо нужных букв. Приходится стирать и начинать писать заново. В итоге я не выдерживаю и, уперевшись пылающим лбом в холодное стекло панорамного окна, записываю ей голосовой.
        - Он видел меня с голой жопой! - эмоции так и прут. - А у меня задница как дирижабль! В фиолетовую полоску! Это кошмар!
        Над моей головой раздается голос с хрипотцой:
        - Да нормальная у тебя задница.
        Пискнув от испуга, я резко разворачиваюсь.
        На меня смотрит огромный бритый детина в костюме и дорогущих часах. Вид у него бандитский. Скорее всего, такое впечатление создается из-за явно несколько раз ломаного носа.
        Мужик разглядывает меня какими-то знакомыми голубыми глазами немного насмешливо.
        - Но, если у тебя есть сомнения, мы можем сейчас уединиться, и я проверю обстоятельно.
        Он стаскивает с шеи галстук с уже ослабленным узлом. Выглядит это угрожающе. Я молча взираю на здоровяка снизу-вверх.
        - Н-не надо, - нахожу в себе силы сказать я. Хочется попятиться, но стекло позади не дает этого сделать.
        - Да стой ты. Чего испугалась? А была такая темпераментная, прям боевой тушканчик.
        Мужик одобрительно усмехается и не стесняясь осматривает меня с головы до ног. Кажется, сегодня мы уже это проходили.
        Впрочем, когда он опускает глаза на мои босые ступни, слегка подвисает, приподняв брови. Вот, Лиза, гордись. И в туфлях, и без, ты сражаешь всех мужиков.
        На самом деле, я не чувствую от бритоголового какой-то опасности, но мне неуютно быть зажатой между ним и стеклом. Он слишком мужчина, что ли. И интерес его откровенно мужской.
        Непроизвольно сравниваю его с Раевским.
        Такой же высокий и накачанный. Судя по проступившей щетине, брюнет. В целом, есть в нем шарм, но мой босс как-то роднее.
        Поэтому я очень рада, когда дверь кабинета Раевского распахивается, и из него выходят Сергей и Князь.
        Детина разворачивается к ним.
        Эти двое тоже смотрят на мои босые ноги.
        Педикюр в норме - какие претензии?
        Меня решает поддержать мой визави:
        - А я смотрю, брат, ты лютуешь! Я, конечно, помню, что ты не любишь цоканье, но чтоб запрещать обувь вообще…
        - Это личные желания конкретного секретаря. Она у нас вообще специфическая, - отзывается Раевский.
        - Ну что, тушканчик, - хмыкает здоровяк. - Не ценят тебя? Но на меня ты можешь рассчитывать. Мы с тобой еще не обсудили твою главную проблему. Дождись меня - подвезу. Заодно туфли тебе купим.
        Он протягивает руку нахмурившемуся Сергею:
        - Олег Раевский.
        Это брат моего шефа! Какая прелесть!
        Пока все ручкаются, я чувствую вибрацию мобильника, зажатого в ладошке.
        «Мы с мужем были в ресторане. Весь зал тебе сочувствует».
        В любой другой момент я бы смутилась. Но сейчас на меня снисходит непоколебимое спокойствие. Что еще может такого произойти, господи? Что мне незнакомые люди? Я вон знакомлюсь теперь через жопу. В прямом смысле слова.
        Братья проходят в кабинет, а Сергей смотрит на меня вопросительно. Я отрицательно мотаю головой. Мне же велено остаться. Он немного помялся и вышел.
        Телефон вибрирует снова.
        «Я вышла. Можешь изливаться. Муж сказал, что тебе я сейчас нужнее. Давай по порядку».
        Я уже спокойно усаживаюсь обратно за рабочее место, напяливаю туфли и начинаю методично исповедоваться.
        Из кабинета Раевского высовывается его брат.
        - Милая, кофейку не сделаешь?
        Из-за его спины слышу Князя:
        - Олег, отвали от моей сотрудницы. Мы с тобой сейчас поедем ужинать, там и кофе попьешь. Елизавета Валерьевна, вы свободны на сегодня.
        - Компанию составишь? А, тушканчик?
        Я демонстрирую ноги в туфлях.
        - Стало быть, обувь есть. Зато со мной веселее. Мы еще вернемся к этому вопросу, - не сдается Олег.
        - Ты мне нужен. Оставь в покое Елизавету Валерьевну, - завет его Раевский.
        - Ишь ты, целая Елизавета Валерьевна, - хохотнув Олег снова исчезает в кабинете.
        Я поднимаюсь с твердым намерением дойти до дома и выпить чего-нибудь горячительного. Надо снять стресс.
        Уже на пути домой получаю еще одно сообщение от Марины:
        «Мой говорит, твоей чести ничего не угрожает. У Раевского-младшего какие-то принципиальные заморочки - он не связывается с секретаршами. Муж слышал, как на эту тему его подкалывал старший брат. Мой как раз с Олегом знаком. Так что тебе может грозить только увольнение».
        Разумеется, вот теперь я абсолютно спокойна.
        Глава 9. Когда говоришь одно…
        Утром, не выспавшаяся из-за того, что всю ночь прокручивала в голове события вечера, я с ненавистью смотрю на новые туфли. Выдержу ли я еще один такой день? Правда, вчера я на автомате обработала туфли растяжителем. Примеряю, вроде лучше. Но наряжаться прям страшно. Стоит только надеть что-то красивое, все идет кувырком. Пожалуй, сегодня обойдемся без экстрима. Надеваю свой «дорогой офисный костюм».
        А в офисе меня ждет сюрприз, шеф уже у себя в кабинете.
        В открытую дверь я вижу его в кресле беседующим по телефону. Моя надежда проскользнуть, не обратив на себя внимания, умирает в муках. Раевский, заметив меня, знаками просит сделать ему кофе.
        Господи, как мне в глаза ему смотреть? Даже перед Олегом после моего фиаско не так неловко. Но брат Раевского производит впечатление человека, любящего посмеяться, да и он не мой босс. А вот Князь… За эти дни единственный раз мне показалось, что в нем есть что-то человеческое, это когда он стоял у меня в прихожей.
        И вроде бы надо радоваться, что Раевский не возвращается к теме незапертой подсобки и делает вид, что ничего не было, однако… Он же не ушел, он же смотрел!
        К тому же, среди возвращенных им документов на моем столе именно своего личного дела я не нахожу. Еще один повод для волнений.
        Пока жду, когда кофе-машина закончит шуршать и булькать, мой взгляд падает на Маринкину книженцию. Она живо воскрешает воспоминания: «Стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время».
        Что он имеет в виду? Он же не связывается с секретаршами… Я уже что? Начинаю выдавать желаемое за действительное? Со злостью швыряю книжку в верхний ящик стола, сервирую поднос и направляюсь к Князю.
        Чуть больше трех недель осталось до выхода Катьки. Будет чудо, если я доживу.
        Видимо, я так накручиваю себя и ухожу в свои мысли, что, стремительно минуя распахнутую дверь кабинета, не замечаю двигающегося мне навстречу Раевского. Поднос, который я держу, врезается в грудь Князя, и чашка звякнув опрокидывается набок.
        Если что-то может пойти не так, оно обязательно так и сделает. А это утро просто обязано было закончиться катастрофой.
        Кофе чудом не попадает на кипенно белую рубашку Раевского, зато вся жидкость, повинуясь инерции, выливается на меня.
        В ужасе я смотрю, как расползается коричневое пятно на моей кремовой блузе. Чувствую, как сквозь скромный вырез мне в ложбинку затекает кофе. Он горячий и оставляет на коже розовый след.
        Как в замедленной съемке вижу, что Раевский достает носовой платок и начинает промокать капли на моих ключицах. Я отмираю:
        - Простите, простите, - лепечу. - Я вас не обожгла?
        Я все еще держу поднос и не могу перехватить его руку. Делаю несколько шагов в сторону, чтобы оценить ущерб, и чтобы прекратить то, что очень напоминает поглаживание.
        Костюм Раевского не пострадал. Все так же безупречен.
        - Со мной все в порядке, Елизавета Валерьевна. Чего о вас не скажешь, - Князь спокоен, может, даже не уволит. - Вам есть во что переодеться? В таком виде присутствовать на техническом совете не стоит.
        - Да-да, конечно, - я судорожно соображаю. Действительно, у меня же есть сменная одежда. Какое облегчение! - Я сейчас. Успею до начала.
        И осторожно как по минному полю покидаю его кабинет, чтобы не расплескать окончательно то, что вылилось на поднос. Раевский на всякий случай придерживает и так открытую дверь.
        Господи, да что ж за неделя такая! Еще только вторник, а я отличилась на всех фронтах. Раевский, наверно, думает, что я не только с приветом, но еще и криворукая.
        Я кидаюсь в подсобку, ставлю поднос, с которого капает, в раковину и поворачиваюсь к зеркалу.
        Блуза, скорее всего, испорчена бесповоротно. На юбку попало всего несколько капель, это можно спасти.
        Начинаю расстегивать пуговички, но, вспомнив вчерашние слова Раевского, сначала дергаю дверь, а потом и вовсе закрываюсь на замок.
        Снимаю блузу и юбку и понимаю, что бюстгальтер тоже промок. Придется снять и его. Ладно, грудь у меня маленькая, авось, незаметно будет.
        Надо срочно переодеться, до техсовета осталось всего минут двадцать.
        Новую юбку, купленную вместе с Маринкой, я притаранила на работу еще вчера, но после всего, что произошло, мне было не до переодеваний, и с работы я ускакала в своей рабочей шкурке. Кофточка ждала своего часа еще с пятницы. Так что не пропаду.
        Я переодеваюсь, кручусь перед зеркалом. Юбка выглядит вполне пристойно, главное не садиться нога на ногу. С верхом дела обстоят тоже не плохо. Если не наклоняться, то ничего лишнего в вырезе не видно.
        И вроде я должна испытывать облегчение, но меня начинает колотить какой-то непонятный мандраж. Словно я перед свиданием наряжаюсь. Проверяю, не выбились ли волосы из прически. Не стерлась ли помада. Не видно ли кружево чулка в разрезе. Как сделать, чтобы было видно…
        Я прохожусь по зоне декольте на всякий случай влажной салфеткой. Но мне все равно мерещится, что я пахну кофе. То есть совсем немного пахну Раевским.
        Представляю его невозмутимое лицо. А если бы он вытирал капли не платком, а рукой? Оставался бы он так же спокоен?
        Вот брат его, я уверена, своего бы не упустил.
        Тут же вспоминаются сочные комментарии Олега.
        Удивительно, но его осадил Князь, а Сергей, который планировал свидание, смолчал.
        Понятно, что статус у них разный, но ведь он не может не понимать, что он падает в моих глазах. Между Сергеем и Олегом я выбрала бы второго. Хотя и не могу ответить на его интерес. Но не думаю, что такие как он будут заставлять. На братьев Раевских и так вешаются гроздьями. Поэтому, Лизок, не вздумай всерьез мечтать о Князе. Он хорош как персонаж для эротических фантазий и только.
        Успокоив себя таким образом, я возвращаюсь в приемную. Краем глаза замечаю синий халат нашей ворчливой уборщицы, которая исчезает в коридоре. О, Раевский знает еще одну кнопку на селекторе. Логично. Самые нужные люди. Секретарь и техничка. Подхватываю распечатанные материалы для техсовета и робко захожу в кабинет.
        Раевский сидит за своим столом. Подхожу ближе и перекладываю материалы рядом с ним.
        - Все готово, Егор Кириллович…
        Он поворачивает голову на мой голос.
        Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Видимо, я подошла слишком близко.
        Раевский какое-то время неотрывно смотрит мне в солнечное сплетение, я начинаю волноваться, что удалила не все следы происшествия, и опускаю глаза вниз. Что такого он там увидел?
        Ой.
        Глава 10… а делаешь другое
        В кабинете как всегда холодно, и мои предательские соски реагируют на это естественным образом. Но мало того, что они выделяются из-под плотной ткани, - еще и вырез находится у Раевского перед самым носом.
        Я запоздало понимаю, что, когда наклонилась, продемонстрировала ему все содержимое своего декольте.
        Хочу отступить, но тут Раевский поднимает лицо и, парализуя меня, ловит мой взгляд.
        Его зрачки такие огромные, что глаза кажутся мне не голубыми, а черными. Я пикнуть не успеваю, как Раевский разворачивается ко мне в кресле и запускает руку мне под юбку. Распахивая разрез все шире, ладонь уверенно следует все выше.
        Ледышка? Как бы не так. Рука Раевского обжигающая. Будто оставляет за собой жгучий след.
        У меня перехватывает дыхание.
        Не отрывая своего взгляда от моего лица, он проводит ладонью от колена до кружева чулка, гладит нежную кожу над ним.
        Прикасается к трусикам между ног.
        У меня шумит в ушах, и перед глазами все немного плывет. Все на чем я могу сосредоточиться, это его глаза. Все, что могу сейчас воспринимать, это то, как начинает пылать моя кожа, там, где он ее касается.
        Словно со стороны слышу свой прерывистых вздох, и Раевский воспринимает его как согласие. Согласие со всем и на все.
        Он поднимается из кресла, вырастая надо мной как скала, рывком усаживает меня на стол прямо на принесенные мною документы и пристраивается между моих ног.
        Раевский нависает надо мной, и мое сердце колотится как сумасшедшее. Он молча обхватывает одной ладонью мое лицо и смотрит мне в глаза. Вторая рука ложится на грудь, и не больно, но ощутимо сминает плоть. И без того напряженные соски трутся о ткань, заставляя меня ерзать.
        Скользящим движением ладонь поднимается выше и ныряет в просторный вырез.
        Это ни с чем не сравнить.
        Оказывается, я ждала, когда же он это сделает.
        Я ловлю себя на постанывании в такт каждому его движению и закрываю глаза: мне стыдно и восхитительно.
        Наконец ощущаю первое прикосновение к своим губам. Раевский проводит по ним большим пальцем, немного оттягивая нижнюю.
        Я не могу заставить себя открыть глаза. Я вся как натянутая струна.
        И в следующую секунду на меня обрушивается шквал эмоций: его наглый язык по-хозяйски вторгается в мой рот.
        Мне даже в голову не приходит воспротивиться. Я подчиняюсь.
        И с этого мгновения все сливается в одну непрекращающуюся ласку.
        Когда я успеваю запустить руки в его волосы? Неужели это я выгибаюсь навстречу?
        Поцелуй все не прекращается, руки Раевского, не встречая отпора, то ласкают грудь, то гладят внутреннюю сторону бедра, едва задевая ребром ладони белье. Я даже не понимаю, в какой момент его палец оказался у меня в трусиках.
        О! Это позорная капитуляция. Там так мокро, что очевидно - я готова принять его прямо сейчас.
        Но подразнив меня, Раевский убирает руку, возвращаясь к моей ноющей груди.
        Он вжимается бедрами в мою промежность, я чувствую сквозь грубую ткань брюк твердость того, чего мне сейчас не хватает внутри. Раевский целует меня в шею, и у меня срывает стоп-кран. Слепо тянусь к его ремню.
        И в момент, когда я нащупываю пряжку, раздается оглушительный рингтон его мобильника.
        Мы замираем.
        Раевский дышит мне в ухо. Я пытаюсь прийти в себя, но от каждого его вздоха пульсация между ног только усиливается.
        Телефон уже молчит, когда я догадываюсь разорвать объятья. Теперь не знаю, куда деть руки.
        Раевский отодвигается от меня и, глядя мне в глаза, медленно… о, господи… очень медленно вынимает из меня свои длинные пальцы…
        Вот что раззадоривало меня. А я даже не поняла, когда это начало происходить.
        То, что он покидает мою влажную глубину не в пылу страсти, а сейчас, когда грянуло отрезвление, это так порочно.
        Раевский спускает меня со стола, но придерживает, рассматривая и не давая сбежать. Словно принимает решение.
        - Елизавета Валерьевна, приведите себя в порядок, - голос холодный, словно это не он сейчас терял контроль вместе со мной. - Технический совет начнется через десять минут. Вести протокол вы будете из приемной по видеосвязи. Чтобы в зале совещаний я вас не видел.
        Пытаясь запахнуть расстегнутую блузу обратно и стараясь сохранить остатки достоинства, я иду к двери. До меня долетает немного хриплое:
        - Сегодня вам совершенно точно придется задержаться. Дождитесь, пока я вас вызову. У меня есть для вас деловое предложение.
        Глава 11. Непристойное предложение
        Весь день Раевский проводит в зале совещаний.
        Затянувшийся технический совет заканчивается только к обеду. Князь даже ни разу не просит подать кофе. Мне на телефон приходит распоряжение заказать кейтеринг в соседнюю переговорную. Похоже, так мне дают понять, что видеть меня не желают.
        Можно подумать, что это я на него набросилась. Тоже мне, белая ромашка!
        Мои мысли все время возвращаются к произошедшему в кабинете. Я в таком состоянии, что протокол техсовета вести просто не могу. Врубаю диктофон. Потом, когда успокоюсь, переведу в текст и разошлю. Боюсь, сейчас я напечатаю черт-те что.
        Сосредоточиться невозможно. И дело не только в сексуальном возбуждении, которое отступает почему-то медленно и болезненно.
        Я чувствую себя грязной. Извожу себя вопросом, как это могло произойти? Как я это допустила? Почему так страстно отреагировала?
        Сейчас как раз тот случай, когда мне не помешает помощь психолога, но я не могу себя заставить рассказать обо всем Маринке, хотя знаю совершенно точно, что она меня не осудит.
        Я столько раз читала про служебные романы. Там все совсем не так. Сначала ОН замечает милую подчиненную, завоевывает ее, и только потом ОНА, вся такая благосклонная, принимает его руку и сердце. И живут они вместе долго и счастливо.
        Какое «долго и счастливо»? У него для этого блондинка есть! А сердца у него нет вообще!
        Каким тоном он со мной разговаривал после того, как чуть не поимел меня на столе! Это Раевский мне так указывает на мое место?
        Кем теперь он меня считает? На все готовой девкой?
        И если бы все ограничилось поцелуем…
        Но не ограничилось.
        Не зазвони телефон, Раевский разложил бы меня прямо там.
        Так вот ты какой, зверь харрасмент!
        После обеда начинаются переговоры с представителями Телегерц и субподрядчиками. Мне по-прежнему запрещено появляться в зале совещаний, о чем меня информируют сообщением.
        Неизвестность и дурное предчувствие сводят меня с ума. Удается немного отвлечься, когда в приемную заносят небольшую коробку. Для меня.
        Я подозреваю Маринкину руку, но быстро понимаю, что ошиблась. В ворохе упаковочной бумаги нахожу умопомрачительные туфли. Винного цвета на высоченном каблуке. Шестым чувством догадываюсь, что это дело рук Олега. Поворачиваю подошвой вверх - размер мой. Тридцать семь.
        С ума сойти. Все-то они знают! Один знает размер обуви, другой - номер квартиры.
        Прозрачный намек Олега поднимает во мне стихшую было бурю.
        Этому тоже явно надо только поразвлечься.
        Туфли мерить даже не стала, оставила в коробке. Тоже мне, нашел золушку!
        Два братца. Яблочко от яблоньки.
        Вот они, самцы, обещанные Маринкой. И Сергей написывает мне в Телеграмм целый день. Как его взбодрил конкурент в лице Олега!
        Переговоры с представителями Телегерц наконец завершаются. Все участники расходятся, в зале совещаний остаются только Раевский и начальник отдела продаж, Кристина Сергеевна. Но вот выходит и она.
        Рабочий день давно закончен. Я стою в приемной, пялясь в панорамное окно, в ожидании обещанного разговора с Раевским.
        Какого черта я вообще согласилась заменить Катьку? Отпуском в сентябре прельстилась. Дура. Проблем нажила таких, что и отпуска не надо. Уволят сейчас и все. Хорошо, если репутацию сохраню, и не поползут слухи.
        За моей спиной слышатся шаги. О… Теперь его шаги я очень хорошо отличают от любых других. Но поворачиваться я не спешу.
        - Елизавета Валерьевна, - от этого голоса у меня начинают шевелиться волосы на затылке. - Самое время продолжить неоконченный разговор. Думаю, лучше побеседовать у меня в кабинете.
        - Говорите здесь, Егор Кириллович, - я обхватываю себя руками за плечи, наверное, чтобы не задрожать.
        Мне страшно и неловко. И снова заходить в кабинет Князя я пока не готова.
        - Что ж. Пусть так. Но было бы лучше бы вы повернулись ко мне лицом. Я хочу быть уверен, что вы все понимаете.
        Пару минут я борюсь со смущением. Но вот, набираюсь смелости, и, стараясь выглядеть спокойно, оборачиваюсь. За кого бы он меня не принимал, я не такая.
        Я ни в чем не виновата. Открыто смотрю на Раевского. Широко расставив ноги и засунув руки в карманы, он стоит возле моего стола у того жуткого денежного дерева, которое само по себе вгоняет меня в краску. Смотрит на меня. Не в лицо, а как-то охватывая мой облик сразу в целом. По крайней мере у меня складывается такое впечатление.
        Хотя, что я знаю об этом мужчине? Он почти незнакомец, мой босс, которому я позволила себя поцеловать. Да что там позволила… Он меня и не спросил.
        - Я вас слушаю, Егор Кириллович.
        Лицо его бесстрастно, он говорит медленно, взвешивает каждое слово:
        - Не буду ходить вокруг да около. У меня есть принципы. И один из них, никогда не связываться с секретаршами. Пояснять я ничего не намерен. Для того, чтобы с вами, Елизавета Валерьевна, переспать, мне проще вас уволить.
        Волна возмущения поднимается во мне. Для того, чтобы переспать, кажется, нужно согласие обоих, или я что-то путаю? Но Раевский не дает мне высказаться:
        - Но из вашего личного дела я узнал, что вы не совсем мой секретарь. Это упрощает дело. Я бы мог просто подождать этот месяц и затащить в кровать сразу, как только Горлова выйдет из больничного, но я не привык ждать. Более того, сегодняшний инцидент показывает, что лучше побыстрее пройти этот этап и не думать об этом.
        - И что же, вы предлагаете, Егор Кириллович? - голосом, срывающимся от возмущения его самоуверенностью и беспардонностью, уточняю я. То есть вот как? Я не хочу ждать, поэтому я вас уволю, быстро трахну и забуду, как вас звать?
        - Вы тоже хотите меня, Елизавета Валерьевна, не стоит отпираться. Я все прочувствовал. И я оценил вашу изобретательность на пути привлечения моего внимания. Так что мы оба получим то, что хотим.
        Привлечение его внимания? Все эти недоразумения он расценил именно так? Ну, конечно! Он же пуп земли! Все вертится только вокруг него! Козел!
        Что бы я сейчас не сказала в свое оправдание, он мне не поверит. У меня нет никакого желания унижаться и доказывать Раевскому, что я, похоже, единственная женщина в коллективе, которая привлечь его внимание не хотела совсем! Это… Это просто не укладывается в голове!
        - Вы упоминали деловое предложение, Егор Кириллович, - я даже не пытаюсь скрыть сарказм.
        - Все верно, - соглашается он. - Я предлагаю вам выбор. Есть два варианта развития событий. Первый - вы поступаете в мое полное распоряжение на всю сегодняшнюю ночь, завтра я улетаю на переговоры, к моему возвращению вас переводят обратно в финансовый отдел с повышением.
        У меня полностью пропадает дар речи. Раевский, который все еще не отводит от меня взгляда, продолжает как ни в чем ни бывало:
        - Вариант второй - увольнение.
        Глава 12. Хозяин положения
        - Что значит «поступаю в ваше распоряжение»? - я шокирована.
        - Это значит, - с усмешкой поясняет Раевский, - что всю ночь вы не сможете мне ни в чем отказать и беспрекословно будете выполнять все, что я захочу. Абсолютно все. Как, я захочу, и столько раз, сколько я пожелаю.
        - Не смогу отказать? - поражаюсь я.
        - Не сможете. Но если вы представили себе что-то вроде «Пятидесяти оттенков серого», то спешу вас разочаровать.
        - Почему бы вам просто не забыть об этом недоразумении? Можно же просто вернуть меня в финансовый отдел безо всяких условий!
        - Потому что я не хочу забывать. Я хочу заняться с вами сексом. И я это сделаю.
        - Но я не хочу заниматься сексом с вами!
        - Врёте, Елизавета Валерьевна. Хотите. Еще как хотите. Да вы потекли, стоило только к вам прикоснуться.
        - Вы говорите, что мы оба получим то, чего хотим. Что получите вы, я поняла. А что получу я?
        - Вам мало повышения? Не многовато ли вы хотите? - поднимает брови Раевский. - По-моему новая должность и хороший секс - это сплошные бонусы. А секс будет хорошим. Вам понравится, я гарантирую.
        - Я нахожу это неприемлемым. Я не вижу повода спать с вами. Ничего настолько криминального я не сделала, чтобы вы могли позволить себе такой шантаж.
        Я стараюсь говорить твердо, но голос мой немного подрагивает.
        - Что ж. Вы описали свою позицию, теперь моя очередь предъявить свои аргументы.
        Он подходит ко мне медленно, словно хищник, подкрадывающийся к добыче. Одной рукой упирается в стекло над моей головой, а второй - аккуратно наматывает мой конский хвост, так что голова запрокидывается. Изучающе смотрит несколько секунд и накрывает мои губы своими.
        Господи, почему этот мерзавец так целуется?
        Я отвечаю на поцелуй прежде, чем соображаю, что надо оттолкнуть Князя.
        Поцелуй властный, но не грубый. Тягучий. Этим поцелуем Раевский демонстрирует, кто тут хозяин положения.
        В этот раз, слава богу, голова отключается не полностью, и я первой разрываю поцелуй.
        - Ваше предложение… Мне это не подходит, - говорю я. Мне кажется, ему слышно, как стучит ме сердце.
        - Подумайте, Елизавета Валерьевна. У Вас есть пять минут.
        Пять минут? Я полном шоке.
        Я выворачиваюсь из-под его руки и отхожу к своему столу. Стоя спиной к Раевскому, бестолково перебираю на нем мелочи, пытаясь собраться.
        - Четыре минуты, Елизавета Валерьевна.
        Почему он продолжает меня называть так официально? Не то дразнит, не то играет в какую-то игру. Хотя, если подумать, я и сама в своих мыслях никогда не называла его по имени, только Раевский или Князь.
        - Три минуты.
        В его голосе слышится нетерпение. Очень хочется послать его к черту. Моя гордость восстает против его предложения. Сама идея переспать почти с незнакомцем - повергает меня в смятение. А делать это за вознаграждение! Я, что, не смогу сама заслужить повышение? Да он понятия не имеет о том, какой я на самом деле работник!
        - Две минуты, - снова ударяет по нервам хриплый баритон.
        Нет. Ни за что! Пускай увольняет! Подумаешь! Найду другую работу. А если не получится сразу, на следующий платеж по ипотеке займу у мамы или Маринки.
        - Одна, - уже чувствую его напряжение.
        Да какого хрена он вообще заставляет меня принимать такое решение? Почему я должна всем жертвовать, просто потому что у него в штанах задымилось?
        - Ваш выбор, Елизавета Валерьевна?
        - Первый вариант, - озвучиваю неожиданно для самой себя.
        - Скажите мне это в лицо. Мы заключаем сделку. Озвучьте условия, на которые вы согласились, - он что хочет унизить меня?
        Я резко разворачиваюсь:
        - Я согласна всю ночь выполнять ваши желания в обмен на новую должность в финансовом отделе, Егор Кириллович.
        Даже не пытаюсь скрыть злость. Раевский выглядит удовлетворенным. Не удивительно. Все же идет так, как он хочет.
        - И после выполнения сделки вы никак не будете о себе давать знать и искать дальнейших встреч. Исключая, конечно, рабочие моменты, - подводит он черту.
        - Согласна.
        О, можете не сомневаться, Егор Кириллович! Видеть вас не желаю.
        - Собирайтесь. Выезжаем через пять минут.
        Мы спускаемся в лифте в полной тишине. Я стою от Раевского так далеко, как это позволяет кабина, но все равно физически чувствую его взгляд, как если бы он прикасался ко мне.
        На парковке Раевский открывает мне заднюю дверцу. Я знаю, что Раевский ездит с водителем и мне очень не хочется, чтобы Николай Иванович видел, что я еду куда-то с боссом после работы. Слухов не оберешься.
        Но Раевский предусмотрителен. Водителя он отпускает и сам садится за руль. Я даже выдыхаю от облегчения. Мне не нужно свидетелей моего позора. И тут же давлюсь нервным смешком. Надо же! Какая честь! Сам Князь будет моим шофером.
        Со своего места мне видно немного профиля Раевского, сильную руку, лежащую на руле, и глаза в зеркале заднего вида.
        И взгляды, которые он на меня бросает, накаляют атмосферу еще больше. На перекрестках взгляды длятся дольше, они гипнотизируют меня.
        Мы молчим. И молчание становится все гуще.
        Мысли мои начинают метаться. В голове сплошной сумбур. Зачем я согласилась? Кому я хочу что-то доказать?
        Если бы меня сейчас пытала Маринка, я бы даже ей не призналась, что, когда Раевский озвучил свое возмутительное предложение, во мне вспыхнуло удовлетворение. Все-таки он меня хочет. Не просто решил проучить, хочет так, что не собирается ждать.
        Может, хоть узнаю, каково это? Страсть как в книжках? Никогда не считала себя фригидной, но подобного умопомрачения от себя не ожидала.
        Выплывая из мыслей, замечаю потемневший взгляд в зеркале. Раевский словно читает мои мысли. Будто знает, что сейчас я вспоминаю, что и как он делал сегодня утром. Тогда, поглощенная собственными ощущениями, я не разбирала деталей происходящего, но сознание все-таки в памяти все сохранило.
        И поднявшая голову дерзость, заставляет меня сейчас не отводить взгляда и прокручивать в голове снова и снова, как он сжимает грудь, проводит пальцем по губам, отодвигает край трусиков.
        Воздух можно резать ножом.
        Мой взгляд падает на спидометр. Мы превышаем.
        Но я не способна остановиться. В глубине проскальзывает опасение, что мы можем попасть в аварию, но она сметается каким-то неуловимым ощущением власти над этим мужчиной в данную минуту. Господи, надеюсь, он хороший водитель.
        Спустя двадцать минут, мы добираемся до места назначения.
        Элитная новостройка в центре, чистый просторный подъезд с пожилой консьержкой, которая делает вид, что нами вовсе не интересуется. Однако, проходя вслед за Раевским к сияющему лифту, я чувствую ее взгляд между лопаток.
        Шагнув в бесшумно распахнувшиеся двери, я снова стараюсь встать подальше от Князя. От волнения ноги мои слабеют, и я прислоняюсь к стене лифта.
        Смотрю на себя в зеркало напротив.
        Неужели я действительно собираюсь это сделать? Как я вообще на это решилась?
        Переспать со своим боссом за повышение. То есть не за повышение, конечно, но он-то об этом не знает.
        Я себе приблизительно представляю, какого он обо мне мнения…
        Какого черта мне не все равно, что он обо мне думает?
        Неужели это происходит не с кем-то, а именно со мной?
        Прерывая мои душевные метания, механических голос сообщает, что мы прибыли на шестнадцатый этаж.
        На этаже всего две квартиры. Раевский, звеня ключами, отпирает ближайшую, и делает приглашающий жест.
        Хочется сбежать, но так Князь разозлится еще больше. Я переступаю порог, Раевский заходит следом за мной. Ощущение, будто я в ловушке.
        И хотя перед глазами все расплывается, я пытаюсь осмотреться.
        Огромная студия-лофт со свежим ремонтом, очевидно, нежилая. Как дорогой мотель. С порога видна необъятная кровать, аккуратно застеленная шоколадным пледом. ВИП-трахадром.
        Наверно, свою блондинку он имеет дома при свечах или у камина, а я вот удостаиваюсь съемной квартиры. Что ж, не гостиница и то хорошо. Я слишком брезглива для секса в номерах.
        Пытаюсь себя разозлить, чтобы не выглядеть перепуганной овцой, но выходит плохо. Чувствую себя растерявшейся словно девочка-подросток перед первым разом.
        Собираюсь по привычке снять туфли, полы кристально чистые, а я подустала и хочу тверже стоять на ногах. Но меня одергивают:
        - Не снимайте. Оставайтесь в туфлях, Елизавета Валерьевна.
        Я теряюсь еще больше. Раевский, что, хочет от меня какой-нибудь приват-танец? Но я этого не умею. Привык, наверно, к своим элитным эскортницам. Я не профессионалка, и не умею ничего из того, про что пишут в секс-пособиях вроде пурпурной дымки или шелкового водоворота. Тантрический секс не практикую.
        Да, что я, в конце концов, нервничаю! Не хватало себе еще комплекс неполноценности заработать из-за того, что я не проститутка!
        - Я бы хотела принять душ, - тихо говорю я, чувствуя, что мне необходимо собраться с мыслями.
        - Не сейчас. Потом я составлю вам компанию. А пока не забывайте, сегодня вы делаете только то, что я скажу. И сейчас у меня другие планы.
        Глава 13. Сделка
        Раевский что-то нажимает на панельке справа на стене, освещение становится ярче, и включается кондиционер.
        Я оглядываюсь.
        Студия оформлена в очень минималистичном стиле: все в серых и коричневых тонах, панорамное окно во всю стену, справа огромная кровать, которая бросается в глаза первой, зона бара, пара кресел по центру и небольшой столик между ними.
        Все выглядит необжитым, гостиничным. Необитаемым.
        Все обезличено. Возможно оформлено и по вкусу Раевского, но здесь нет ни намека на его индивидуальность, его характер. Наверно, он пользуется этой квартирой нечасто. Или это я не разбираюсь в мужчинах.
        - Подойдите к столу, Елизавета Валерьевна, - голос его звучит ниже, задевая что-то темное глубоко внутри меня. Впрочем, мне все равно хочется воспротивиться, но я не решаюсь. Все это, конечно, слишком для меня, но пока звучит не очень опасно.
        Прохожу к столу, стук каблуков глухо разносится по помещению, и я в растерянности оглядываюсь на Раевского. Стол достаточно низкий, может, чуть выше журнального.
        - Упритесь руками в столешницу, - продолжает приказывать Раевский, оставаясь на своем месте.
        Стерпев и это, я наклонилась и поставила ладони на стол.
        - Ниже, - снова следует приказ.
        Я смотрю на него через плечо.
        - В локтевую, Елизавета Валерьевна, - командует Раевский нетерпеливо.
        Это я должна стоять посреди комнаты, задрав задницу под ярким светом?
        Да еще и на этих каблучищах?
        Не веря, что делаю это, опускаюсь на локти.
        И все это в полнейшей тишине.
        У меня внутри все начинает завязываться в узел.
        Я понимаю, что юбка моя бесстыже задралась, и Раевскому видна граница между юбкой и чулками провокационного цвета. Быстро остывающий воздух холодит мою кожу. Я представляю, как он разглядывает открывшееся ему зрелище, и мои соски напрягаются.
        - Давайте, предложите мне себя, Елизавета Валерьевна, - сейчас в его голосе еще больше властности. Это запускает волну моих мурашек.
        Предложить себя? Словно это все - моя инициатива?
        Я со злостью завожу правую руку за спину и подтягиваю подол вверх.
        Ужасно, я стою перед ним как маленькая похотливая шлюшка. Но немного рваный выдох Раевского проливается бальзамом на мою раненую гордость. Не так ты спокоен, Князь, как хочешь показать.
        Что ж, ему есть на что посмотреть.
        Настроение с утра у меня было траурное, и я решила его немного разбавить. Поднять боевой дух, добавить воинственности. И я выбрала тот самый красный комплект из Маринкиного подарка. Прозрачные телесные чулки, были украшены вызывающим красным кружевом, красными же были и широкий пояс, и скудные трусики.
        - Расставьте ноги шире, мне плохо видно, - теперь его голос настолько низкий, что им можно дробить асфальт. А во мне начинает подниматься горячая волна, краска заливает мое лицо, но я покорно раздвигаю ноги, вынужденно прогибаясь в спине еще сильнее.
        Мысль о том, что сейчас он реализует свои фантазии, причиной которых являюсь я, неожиданно заводит меня еще сильнее. Смотри, черт тебя побери! Я представляю, как выглядит в этом ракурсе обтянутая красным шелком промежность, как Раевский впивается в нее глазами. Да, Князь, да. Ты ведь именно этого хотел, именно это себе представлял?
        Слышу его шаги. Чувствую, что он близко. От него словно волной жара веет. Сегодня я точно не замерзну, несмотря ни на какой кондиционер. Я уже пылаю, напряженное ожидание сводит меня с ума.
        И вдруг меня словно пронзает разряд тока. Раевский одним пальцем проводит по ткани трусиков там, где смыкаются мои половые губы. Я чувствую, что ткань влажная насквозь, и понимаю, насколько я возбудилась. Возбудилась просто от того, что он на меня смотрит.
        Князь довольно хмыкает. Кладет руку на ягодицу, поглаживает, а затем грубо сминает ее, и тут же переключается на другую. Его ладонь сухая, горячая, словно раскаленная, и немного грубоватая.
        А Князь продолжает меня изводить: он гладит внутреннюю сторону бедра, лишь слегка прикасаясь к промежности. Дразня расправляет на мне трусики, и моя дырочка, про которую он будто забывает, начинает привлекать к себе мое внимание все больше. Она жаждет прикосновений, вторжения, ласки… Хоть чего-нибудь!
        Но рука Раевского скользит по пояснице, обхватывает меня, гладит живот. Меня начинает колотить. Доведя меня практически до истерики, слитным движением накрывает мою промежность всей ладонью и сжимает. У меня вырывается стон.
        - Сейчас вы немного естественнее, не так ли, Елизавета Валерьевна?
        Наконец его пальцы ныряют под резинку трусиков и следуют к пульсирующей горошине. Немного ее массируют, вызывая у меня рваные вздохи. Я с шумом втягиваю в себя воздух, чтобы сдержаться и не начать тереться об его руку. Раевский же продолжает свою сладкую пытку, он гладит мои сколькие от смазки складочки, слегка их раздвигая. Я уже готова насадиться ему на пальцы, меня лихорадит, а он все еще сдерживается.
        Пару раз Раевский как бы ненарочно задевает клитор, и я выгибаюсь от остроты ощущений, но он снова надавливает мне на поясницу, заставляя оставаться в прежней позе и не позволяя мне уклониться от его ласк.
        Как это может быть? Князь так хладнокровен, а я почти не могу себя контролировать. Он даже не целует меня, просто запускает руки в трусики, и я уже готова.
        Словно ответ на мои мольбы, слышу долгожданный звук расстегивающейся молнии и будоражащий шелест фольги. Он ненадолго убирает руки, чтобы надеть презерватив, и я замираю в ожидании.
        Ну вот, Лиза, а ты себе напридумывала. Никаких навыков от тебя не требуется. Просто раздвигай ноги и все.
        Тем временем Князь сдвигает ткань трусиков в сторону, медлит, и влажные складочки обдает прохладным воздухом. Медленно, словно поглаживания, проводит по моей щелке головкой. Презерватив как напоминание, что это, не порыв страсти двух влюбленных, а сделка.
        Мой взгляд падает на наручные часики, мне кажется, что все это длится бесконечно, но на самом деле проходит даже меньше десяти минут с тех пор, как мы переступили порог. Самое стремительное свидание в моей жизни.
        - Ну что, Елизавета Валерьевна, я вижу вы уже готовы к конструктивному диалогу. Я готов пойти вам на встречу.
        Раевский продолжает дразнить мою истекающую дырочку. Не входит, хотя я уже начинаю всхлипывать, и, удерживая меня, не дает самой насадиться на член. Все тело как натянутая струна, вся кожа горит, между ног полыхает пожар. Я даже не могу приласкать свои ноющие соски. Князь по-прежнему фиксирует одну мою руку с задранным подолом на пояснице, а другой рукой я вынуждена упираться в столешницу, чтобы не упасть. Неудовлетворенное желание и обездвиженность обостряют мои ощущения еще больше.
        Он чуть сильнее надавливает головкой, немного приникая в меня.
        - У вас остались еще какие-то возражения?
        Я не собираюсь отвечать ему на этот унизительный вопрос. Князь погружается в меня еще на сантиметр и замирает, подрагивая внутри меня. Я могу только мычать.
        - Не слышу, Елизавета Валерьевна, - настаивает он.
        - Н-нет, - выдыхаю я, еле удерживаю себя от того, чтобы не взмолиться о пощаде.
        - Хорошо, - наконец Раевский проявляет милосердие и начинает медленно погружаться в меня.
        У меня темнеет перед глазами. Видимо, у меня действительно слишком давно не было мужчины, а пальцами меня он внутри не разрабатывал. Раевский шипит, войдя на всю длину:
        - Какая же вы узкая, Елизавета Валерьевна, - и плавно выходит.
        И снова медленно вводит член, будто натягивая меня.
        - Вас еще растягивать и растягивать.
        Он еще только примеривается к движениям, а у меня внутри уже начинает сжиматься пружина. Еще несколько медленных толчков, и меня накрывает. Я словно ловлю взрыв сверхновой и на секунду выпадаю из реальности.
        Меня возвращает в сознание голос:
        - Я же гарантировал вам хороший секс, Елизавета Валерьевна. Как я и думал, вы - горячая штучка. А теперь перейдем к играм по-взрослому. Моя очередь получать удовольствие.
        Князь задирает мою согнутую в колене ногу на стол, распахивая меня навстречу движению члена и открывая беспрепятственный доступ, одной рукой обхватывает под грудью, прижимая к себе, другой ритмично стимулирует клитор и начинает вколачиваться в меня уже совсем в другом темпе. Это невыносимо! Невозможно! Как я ни стараюсь сдерживаться, но мои стоны наполняют студию. Я кончаю первой, и Раевский догоняет меня в несколько движений.
        Я обмякаю. Выпусти он меня, и я упаду, но Раевский крепко прижимает меня спиной к своей груди. Мышцы все еще непроизвольно сжимаются вокруг члена, заполняющего меня до самой сердцевины.
        - Какое приятное рвение, Елизавета Валерьевна. Мы договаривались о ночи, а ведь еще только ранний вечер. Ночь еще впереди. Вся ночь.
        Глава 14. Справедливость и возмездие
        Я таращу глаза, моему возмущению нет предела.
        С другой стороны, мы уехали с работы в семь вечера, не разговоры же он со мной собирался разговаривать до десяти?
        Я понимаю, что таким образом Раевский просто хочет задеть меня посильнее.
        - Зачем вы так поступаете… - хочу добавить обращение «Егор Кириллович», но это настолько неуместно в сложившихся обстоятельствах, что я его проглатываю.
        - Зачем? - уточняет Раевский. - Вас что-то не устраивает?
        - Вы же знаете, что я этого не хотела, - я немного сиплю, у меня всегда так бывает после оргазма.
        - Это вы только так говорите, Елизавета Валерьевна, - Князя, похоже, ничего не смущает, и он продолжает подчеркивать дистанцию между нами, обращаясь ко мне официально. - А на деле все выходит совсем не так.
        Я все еще чувствую слабость в коленях, но после таких слов нахожу в себе силы отлепиться от Раевского. Ощущаю, как его член выскальзывает из меня. Сдвинувшись в сторону, поворачиваюсь лицом к нему и облокачиваюсь на стол.
        Смотрю в это лицо и не могу определиться с чувствами, которые меня обуревают. А Раевский хмурится, явно недовольный моим самоуправством. Он деловито снимает презерватив, что приковывает мой взгляд к его хозяйству. О, это по праву можно называть достоинством. И как он только поместился внутри меня.
        - Мне нравится ваша заинтересованность, - усмехается Раевский, я вскидываю глаза и даже розовею, хотя, казалось бы, после того, что было, можно уже плюнуть на стеснение.
        Он подходит к бару, выбрасывает резинку в ведро и наливает себе что-то коричневое в низкий широкий стакан. Пузатый графин не позволяет предположить, что конкретно. Отпивает и смотрит на меня поверх стакана.
        - Могу предложить воды, минералки, сока…
        - Я бы попробовала то, что в стакане, - мне хочется немного притупить чувства, пусть и с помощью алкоголя.
        - Нет, - жестко отрезает он. - вы нужны мне абсолютно трезвой. Выбор для вас я уже озвучил.
        - Тогда сок, - смиряюсь я. Понятно же, что Князь ни в жизнь не отступит от своего решения. У него есть какой-то план, и он ему следует, усмехаюсь я про себя.
        Он самолично наливает сок в высокий стакан и протягивает его мне.
        Приходится подойти к нему. Беру, принюхиваюсь. Похоже апельсиновый. Пью, а Раевский смотрит на мое горло, как будто считает глотки. Под его пожирающим взглядом я ощущаю себя такой беззащитной, что мне хочется спрятаться.
        Кажется, я напилась вдоволь. Возвращаюсь к столу, чтобы быть от Князя подальше.
        - Что ж, продолжим.
        - Нет, - воспротивилась я, задетая за живое его насмешкой. - Вы же сами сказали, что ночь еще не началась. Время сделки еще не пришло!
        - Не поздновато ли вы спохватились, Елизавета Валерьевна? - Раевский снова произносит мое имя словно с наслаждением, раскатистая «р» в отчестве отзывается внутри меня. - И самое главное, разумно ли спорить находясь в запертой квартире наедине с заведенным мужчиной?
        Мои глаза распахиваются еще шире.
        Уж не хочет ли Раевский сказать, что если я захочу разорвать нашу сделку, то он меня просто не выпустит. Не может быть!
        Смотрю на него, и, видя, как играют желваки, как сжаты его губы, понимаю, еще как может.
        Где тот холодный, но вежливый мужчина, который был моим боссом первые несколько дней? Откуда взялся это тиран?
        - Итак, на чем мы остановились? Ах, да. Раздевайтесь.
        Поставив стакан рядом на стол, я поднимаю немного дрожащие руки и берусь за уже прилично выбившуюся кофточку.
        - Нет, - останавливает меня Князь. - Не так. Начните снизу, медленно. Туфли оставить.
        Попивая свой напиток, он все еще стоит у бара и нагло разглядывает меня. Как клиент в кабаре, в то время как я опять должна что-то демонстрировать у него виду.
        - А можно свет… - осторожно начинаю я.
        - Нет. Я не понимаю, что вас смущает Елизавета Валерьевна. Здесь ровно такое же освещение, что и в подсобке на работе. Даже зеркало есть, - Раевский указывает куда-то слева от меня.
        Я поворачиваю голову и на самом деле вижу встроенное в стену большое зеркальное полотно, которое я почему-то с самого начала не замечаю.
        То есть я у него как на ладони со всех сторон, и он видел и то, как я краснела, и выражение мольбы и страсти на лице. Пока Раевский имел меня на столе, в отражении зеркала в широком вырезе кофточки ему хорошо была видна ничем нескованная грудь, которая вздрагивала от каждого его толчка…
        Так вы - визуал, черт вас подери, Егор Кириллович!
        Хорошо! Будь по-вашему! Медленно, снизу. Так, кажется, вы хотите?
        Глава 15. Кофе действительно стоило предложить
        Я вспоминаю то, чему когда-то училась на танцах. Я давно их бросила, но кое-что еще могу.
        Изгибаясь и отставляя ногу в сторону, я поворачиваюсь на каблуке спиной к Князю и, оглаживая свои бедра, делаю вид, что хочу задрать юбку. И снова разворачиваюсь к нему лицом, выставив ногу вперед так, что она видна в разрезе почти вся. Я просовываю руку там, где юбка складывается внахлест, и веду ее вверх. Дразня Раевского, я снова начинаю заводиться сама. Я чувствую, что его внимание приковано ко мне, что сейчас он не может отвести от меня взгляд.
        Дохожу до завязок юбки и, глядя ему в глаза, медленно их развязываю, но делаю это небрежно, так, что несколько раз ему виден треугольник моих трусиков.
        Да, вот так. Смотри на меня.
        Отстегнув потаенную пуговку, я позволяю полотну юбку соскользнуть на пол. Неторопливо наклоняюсь, чтобы ее подобрать одной рукой, а другой, распрямляясь, оглаживаю свою ногу в чулке. Кладу юбку на стол позади себя.
        Голодные глаза следят за каждым моим жестом, каждым движением.
        Тянусь отстегнуть чулки.
        - Не трогайте, - тихо останавливает меня Князь.
        Я послушно скольжу рукой выше.
        Кто эта женщина, проснувшаяся во мне? Откуда столько вызывающей смелости? Своим взглядом Раевский словно снимает с меня налет цивилизованности и воспитания. Этот стриптиз гипнотизирует не только его, но и меня. Смазка выделяется так обильно, что блестит уже на внутренней стороне бедра.
        Провожу ладонями по ключицам, шее. Ткань кофточки натягивается, подчеркивая острые соски. Кажется, в комнате весьма холодно, но внутри меня плещется раскаленная лава. Все, что сейчас вытворяю, задумано, чтобы хоть как-то показать, что я здесь не безвольная кукла для совокуплений. Но теперь все немного изменилось.
        Или много.
        Ворот моей кофточки настолько широк, что он позволяет мне плавно стягивать ее с плеч. Мои небольшие грудки выпрыгивают словно мячики из выреза. Раевский, не донеся стакан до рта, застревает глазами на розовых ореолах с темными вершинками.
        Я спускаю кофточку на талию. Повернувшись спиной к Князю, так же медленно проскальзываю в нее вся, на секунду она накрывает мои голые ягодицы, скрыв их от взгляда Раевского. Но когда ему снова все доступно для обзора, он выдыхает, и я понимаю, что Князь задерживал дыхание. Переступаю чрез кофточку, поднимаю и кладу ее рядом с юбкой.
        Здесь и сейчас я остаюсь в лишь в туфлях, чулках, насквозь мокрых трусиках и толстой короткой золотой цепочке, которая холодит мою кожу на ключицах.
        Не отрывая пристального взгляда, я одним медленным движением распускаю хвост и, тряхнув головой, рассыпаю волосы по плечам. А они длинные, почти до пояса. Сзади они щекочут мне поясницу.
        Раевский резко отставляет свой стакан и стремительно походит ко мне. Поднимает мое лицо за подбородок. Он такой высокий, что мне приходится вытянуться, отчего моя грудь бесстыже подается вперед. Вторая его рука ложится на полушария, шероховатая ладонь гладит их, сминает, пощипывает. Я таю под этим порочным взглядом. Во мне не осталось никаких моральных принципов, только животная похоть.
        И в момент, когда я решаю, что сейчас меня снова разложат на этом столе, Раевский подхватывает меня и сажает к себе на талию, и, целуя шею, в слепую стремительно куда-то несет. Я хватаюсь за его плечи, продолжая подставлять ему горло, ключицы, что угодно, лишь бы Князь не прекращал.
        Он вносит меня в огромную ванную комнату. Она на вид даже просторнее, чем жилая часть студии. Раевский ссаживает меня на высокий узкий комод, включает воду в душевой кабине в режиме «тропический дождь», хотя я почему-то думала, что он выберет джакузи, и возвращается ко мне.
        Мои соски на уровне его глаз, и он одаривает их вниманием, поочередно полизывая, слегка покусывая, вбирая в себя. Не думала, что там у меня эрогенная зона, но Князь доказывает мнее обратное.
        Раевский принимается снимать с меня остатки одежды, нарочито медленно возится, наглаживая каждую клеточку, освобождаемую от ткани, ласкает, обжигает дыханием. Я могу только поскуливать и цепляться за него.
        Я и так доведена до предела, предчувствуя скорое соитие, а сейчас огненная спираль внизу живота полностью главенствует надо мной.
        Раевский кладет руки мне на бедра, скатывает чулки и резко раздвигает мне ноги. Какое счастье что у меня хорошая растяжка, между моих ног он выдвигает ящик комода, достает оттуда два банных полотенца и забрасывает их на дверцу кабины.
        - Я впечатлен вашим выступлением, Елизавета Валерьевна. Думаю, что в награду, может, даже отвечу на ваш вопрос, хотя и задали вы его неправильно. Но мы еще посмотрим на ваше поведение.
        Он приподнимает меня одной рукой, рывком стаскивает с меня трусики, швыряя их куда-то позади себя, и, отступив на шаг, стремительно начинает раздеваться сам. Расстегнув манжеты и пару верхних пуговиц на рубашке, Раевский стягивает ее через голову. Я впиваюсь глазами в его торс. Меня подмывает протянуть руку, но мучитель стоит слишком далеко.
        - Раздвиньте ноги, я хочу видеть.
        И я покорно раздвигаю, снова свесив ноги с двух сторон от комода. Сейчас я жажду, чтобы он смотрел на меня. А Князь, глядя мне между ног, начинает расстегивать брюки. Сквозь белье я вижу контуры вставшего члена. Он снимает брюки, боксеры и снова шагает ко мне. Подхватывает, и я уже как-то привычно обхватываю его ногами, чувствуя своими складочками упирающуюся в них головку.
        Раевский заносит меня в кабину и ставит на высокую ступеньку-сидение. Сидение довольно узкое, и мне приходится держаться за Князя руками, чтобы не соскользнуть.
        - Вас непременно надо отмыть, Елизавета Валерьевна, вы такая грязная, - он уверенно запускает руку мне между ног, и проникает во влажную щелку, раздвигая припухшие половые губы. Сначала один палец, потом добавляет второй, двигаясь и растягивая мои стеночки. Кажется, на этот раз меня решают подготовить, но я чувствую, что могу кончить в любую секунду. Этот мужчина - просто яд для моего разума. Наркотик для моего тела. Раевский кадет большой палец мне на клитор, и с каждым движением пальцев внутрь, он скользит по моей горошине. Я снова готова подчиняться, полностью забываю про любой бунт.
        - Да, вот так, - подбадривает меня Раевский. Я понимаю, что начинаю стонать в голос.
        Потому что я уже жду. Я уже знаю, какое удовольствие приносит этот мужчина, когда он во мне. Вытягивая из меня пальцы, он смотрит мне в глаза, словно повторяя тот момент в его кабинете, это сводит меня с ума. Раевский прижимается ко мне. Это умопомрачительное ощущение прикосновения кожи к коже. Он закидывает мою ногу себе на талию и начинает медленно в меня входить. Я так теку, что кажется, что он должен в меня просто проскользнуть, но во мне все еще туго, и в какой-то момент Князь утыкается мне в волосы, а зайдя наполовину, он перекидывает и вторую мою ногу и с рычанием просто насаживает меня на себя.
        В отличие от Раевского я не визуал, а кинестетик. И прямо сейчас я схожу с ума! То, как он прерывисто и горячо дышит мне в ухо, заводит меня сильнее всех прикосновений. Половыми губами при каждом толчке я чувствую жесткие паховые волоски. Кожа Раевского такая плотная, что мне просто физически хочется оставить на ней отметины. Но он прислоняет меня к стене, прижимая одной рукой мои бедра к себе, а второй удерживая мои руки у меня над головой.
        Я слышу голос Раевского, он что-то мне говорит, но шумит вода, и шумит у меня в ушах, и я разбираю только часть слов:
        - Не зачем, Лиза, а за что… Как ты посмела носить этот уродливый костюм для меня, пряча свое тело?
        Он делает глубокий толчок:
        - Это за то, что для других ты наряжаешься. О, я посмотрел на эти тряпки в твоем шкафчике!
        Еще один толчок, словно Князь меня наказывает.
        - За то, - еще толчок уже более резкий, - что улыбалась всем кроме меня.
        Я пытаюсь понять, что он имеет ввиду и охреневаю от непоследовательности Князя. Не улыбаюсь - плохо, декольте низкое - плохо. Кажется, мы наконец перешли на «ты». Но связные мысли быстро улетучиваются, потому что с каждым проникновением, я возношусь все выше.
        - За туфли, - еще одно острое погружение. - Ты думаешь, я их не видел и не знаю, кто тебе мог прислать? Мой братишка слишком многого хочет! Он не окажется в твоей норке быстрее меня, ты не будешь стонать под ним!
        Я уже почти не соображаю.
        - За кофе, который ты мне не предложила, Лиза!
        И дальше я уже не слышу ничего, мир рассыпается осколками.
        Глава 16. Безжалостный
        Прихожу в себя уже на разобранной постели. Я укутана одеялом до самых ушей. Это и к лучшему, потому что в комнате так холодно, что кончик носа замерз. Неохотно шевелюсь в теплом уютном коконе. О. Голова замотана в полотенце. Страшно представить, что у меня сейчас творится с волосами. В том, что под одеялом я абсолютно голая, у меня нет никаких сомнений, даже проверять не стану.
        Стараясь не показывать, что уже проснулась, осторожно поворачиваю голову и смотрю на Раевского сквозь опущенные ресницы. Он лежит рядом, заложив одну руку за голову, и читает что-то с телефона, который держит другой рукой. Судя по всему, ему не холодно вовсе, так как его стратегические места прикрывает только шелковая простынь. Впрочем, я тут же вспоминаю, насколько он горячий. В прямом смысле слова. Будто вместо крови у него течет жидкий огонь.
        Как я не притворяюсь, но Раевский, непонятно как, все равно понимает, что я проснулась.
        - Очень непрофессионально, Лиза, засыпать посреди работы, - произносит он, не отрываясь от экрана.
        - Это - не моя работа! - огрызаюсь я. - Это часть сделки. Будем считать, что я компенсировала фальстарт.
        Он с интересом переводит взгляд на меня.
        - Что ж, справедливо. Есть хочешь?
        Мы все еще на «ты», машинально отмечаю я.
        - Да, - решила не церемониться. И так пообедать нормально не смогла, а потом и без ужина осталась. Еще и эта постельная акробатика. Я задумываюсь. Нет. Не постельная, а застольная. И душевная. Черт побери! О чем я думаю?
        Кошусь на наручные часики, повезло, что водонепроницаемые. Уже девять часов. Ничего себе это я отрубилась почти на час. Хотя ничего удивительного. Стресс, переутомление… И тут я напрягаюсь. В душе Раевский не использовал защиту!
        - Ты… ты же не кончил в меня? - паникую я.
        Он отрывается от экрана телефона, в котором что-то сосредоточенно тыкает, и как-то странно на меня смотрит. Некоторое время молчит, нагнетая обстановку, но потом все же отвечает:
        - Нет, я в тебя не кончал.
        Я с облегчением откидываюсь на подушку. Как-то сразу многое кажется не таким уж и важным на фоне того, что я могу незапланированно стать матерью-одиночкой.
        - Что делаешь? - уже спокойнее уточняю я.
        - Еду заказываю, - бурчит Раевский.
        - А меня спросить? - поражаюсь я его тоталитаризму.
        - Тяжелой еды не дам, выбирай легкую пищу.
        Я капризно требую стейк или пасту с морепродуктами. Раевский смотрит на меня и хмыкает:
        - Салат и суп.
        У меня вытягивается лицо. Ну не жадина же он? Я вообще-то никогда не страдала от отсутствия аппетита, а сейчас и слона съесть готова, а мне предлагают травку!
        Оценив выражение моего лица, Раевский снисходит до объяснений:
        - Я вовсе не горю желанием смотреть, как ты наелась и опять уснула. Терпи, это жертвы, на которые тебе придется пойти, чтобы выполнить свою часть сделки.
        Удивительно, я уверена, что с моей стороны условия сделки исполнены. Я бы даже сказала, перевыполнены.
        - Но так и быть, я сварю тебе кофе. Да, из эгоистичных соображений, но ты должна проникнуться, насколько ты ценный сотрудник.
        Не стесняясь своей наготы, Раевский встает с постели, позволяя простыне соскользнуть с него. А чего ему, собственно, стесняться? Длинные сильные ноги, узкие бедра, грешная задница и узкая талия. Мой взгляд воровато скользит выше: широкие плечи, мощная шея.
        Я напрягаюсь, вспоминая все несовершенства своей фигуры. Нет, я, конечно, вполне ничего, но какая женщина будет уверена в себе на все сто процентов?
        Только вот, когда Князь начинает свои сексуальные игры, я напрочь забываю о стеснении, словно он меня гипнотизирует своим взглядом.
        Он и впрямь приносит мне чашечку кофе. Я приподнимаюсь на постели и стаскиваю с головы сыроватое полотенце. Волосы уже подсохли, но пряди, которые падают мне на грудь, еще немного влажные, холодные и слегка вьются. У меня так всегда, если не сушить фоном.
        Выпрастывая вторую руку, обеими принимаю горячую чашку. Отхлебываю и морщусь. Восхитительный аромат, но пить это невозможно. Кофе сварен на вкус Князя. Горечь и аромат. Осматриваюсь в поисках места, куда можно пристроить чашку.
        - Ох не ценишь ты, Лиза, моего к тебе отношения, - усмехается он.
        Я решаю помалкивать. Да уж, мои вкусы, видимо, не достаточно эстетские. Мне бы сюда молока, сахара и специй.
        - В любом случае, я свое гостеприимство проявил, и теперь готов вернуться к нашей сделке.
        - Но скоро ведь появится курьер, - протестую я.
        - Ничего, успеем. Ты, Лиза, очень быстро приходишь к финишу, оставляя меня трудиться, поэтому сейчас твоя очередь меня порадовать.
        Я недоуменно смотрю на него. Что еще я могу такого сделать? Я должна каким-то образом сдержаться и не кончать раньше Князя?
        Но скоро намеки Раевского становятся яснее. Он забирает у меня чашку и ставит ее на полку над изголовьем, до которой я не могла дотянуться. Подходит к постели вплотную с моей стороны. Его член и мошонка теперь находятся на уровне моих глаз. И невооруженным взглядом видно, что Князь уже рассчитывает на новый раунд.
        Это его так снеговик из одеял возбуждает, что ли?
        Какое-то время я просто пялюсь на курчавые волоски в его паху, разглядываю член, который оживает все быстрее под моим взглядом. Я вопросительно смотрю на Князя.
        - Возьми его рукой, - приказывает он. - Прикоснись.
        Голодная тьма в его глазах заставляет меня подчиниться. Я робко сначала двумя пальчиками прикасаюсь к тому, что может доставить мне столько удовольствия. Член толстый, немного бархатистый и упругий, и я не замечаю, как обхватываю его всей ладонью. Двигаю рукой вниз и вверх, не в состоянии оторвать глаз от багровой головки и выступившей капельки на ее вершине.
        Мне на голову ложится его требовательная ладонь. Я снова поднимаю глаза на Раевского.
        - Вот так, Лиза, смотри на меня. Сейчас я научу тебя мне не перечить, мы найдем твоему ротику более походящее применение.
        Он хочет минет? Я в нерешительности. Однажды я пробовала, но так и не поняла, почему женщины на это соглашаются.
        - Ты не можешь мне отказать, Лиза. Открой рот, высуни язык и оближи головку.
        Когда я подчиняюсь, в глазах Князя зажигается огонек победы.
        Но на этом я останавливаюсь, не представляя, что делать дальше. Мой опыт в этой области весьма скуден.
        - А, так ты не умеешь отсасывать, - догадывается Раевский. - Это прискорбно, Лиза, а еще в секретарши пошла. Но я преподам тебе урок.
        Эти грубые словечки неожиданно заводят меня.
        Он помогает мне. Обхватывая свой член поверх моей ладони, Князь водит головкой по моим губам.
        - Насколько я помню из твоего личного дела, ты - отличница с красным дипломом. Что ж, значит, ты в состоянии выполнять простейшие инструкции. Итак, - голос его доволен, видеть меня у своих ног, видимо, очень приятно. - В исходную позицию, Лиза, взгляд на меня, открываем рот, высовываем язык и надеваемся ротиком прямо на член.
        Направляя меня ладонью, лежащей на волосах, Раевский не дает мне уклониться. Дойдя до середины, я закашливаюсь, но к моему облегчению, он не настаивает, и я снова подаюсь назад. И так несколько раз.
        Эта имитация сношения очень странно действует на меня, и Князь кажется это замечает. Он отбирает у меня одеяло, и я остаюсь перед ним полностью обнаженной.
        - Потрогай себя, запусти пальчики в свою дырочку и покажи их мне.
        Я вновь подчиняюсь и краснея предъявляю ему доказательства своей похоти. Мои пальцы скользкие от смазки.
        - Ты продолжаешь меня радовать. Подходишь к делу с душой. Вперед, Лиза, покажи насколько тебе важно повышение.
        И я начинаю исследовать новые ощущения. Я пробую гладить ствол ладонью, обводить головку языком, посасывать член с усилием, и так увлекаюсь своими экспериментами, что перестаю обращать внимание на самого Раевского. Пока в какой-то момент он просто не хватает меня за подбородок и не начинает трахать мой рот. Всего несколько грубых толчков, и он кончает мне прямо в горло.
        Пытаюсь продышаться.
        Я так ошеломлена развязкой, что даже и не сразу замечаю, что сама остаюсь неудовлетворенной. Зато этот факт заботит Князя.
        Посмотрев, как я растерянно облизываюсь и вытираю слюну с распухших губ, он опрокидывает меня на постель и одним движением разворачивает в коленно-локтевую.
        Не церемонясь, Князь раздвигает мне ноги. Я открыта для него, но он, звонко шлепнув меня по ягодице, запускает между ног руку. То, что он творит пальцами с моим клитором, моими половыми губами - запредельно. Раевский нарочно дразнит, кружа вокруг моей сочащейся смазкой дырочки, перебирая складочки, но не давая мне удовлетворения. В какой-то момент я, потеряв контроль, начинаю его умолять войти в меня.
        Но Князь так жесток, так безжалостен, что так и не проникает в меня ни членом, ни пальцами. Он доводит меня до оргазма лишь с помощью стимуляции клитора. И это как обман. Вроде и разрядка есть, а секса все еще хочется. Так сильно, что я готова продолжать прямо сейчас.
        Надежду на облегчение убивает звонок домофона.
        Обернув простыню вокруг пояса, Раевский нажимает допуск и накрывает мое истерзанное тело одеялом.
        - Это курьер, веди себя прилично, - хмуро оглядывая, строго выговаривают мне.
        Я обалдеваю.
        Глава 17. Побег
        Закутавшись в одеяло, я перебираюсь в кресло и, убрав со стола свою одежду на спинку, принимаюсь за поздний ужин. Раевскому кто-то звонит, видимо, по работе, и он убредает в другой конец квартиры, чтобы поговорить без помех. И хотя я готовлюсь покапризничать, но блюда вкусные, а порции большие. Для порядка я все равно ворчу, что мне не доложили мяса. Однако наелась я до отвала и в ожидании Князя осоловело дремлю. Впрочем, до конца не вырубаюсь, поэтому чувствую, как меня подхватывают на руки и несут снова в постель.
        Я надеюсь, что мне дадут немного подремать. Я ведь уже порадовала Князя, не так ли? Но в него словно вселяется дьявол. Он набрасывается на меня так, словно это не он уже совершил сегодня несколько заходов. Раевский не оставляет мне ни капли скромности, все сгорает в огне моей страсти. Доведя меня до исступления, он берет меня жестко, о чем-то спрашивая, и я что-то отвечаю ему. Он требует, и я соглашаюсь. Слишком хорошо, тоже плохо. В какой-то момент я просто отключаюсь. Проваливаюсь в сон без сновидений.
        За окном уже брезжит рассвет, когда меня вновь будят настойчивые ласки. Я вообще всегда думала, что столько секса за одну ночь - это удел порноактеров, а в реальной жизни - это всего лишь легенды. Князь, видимо, рекордсмен. Он жадно гладит, тискает, сминает.
        - Уже утро, условия выполнены, - жалобно стону.
        - Раз ты еще не встала, значит, ночь, - железобетонная логика.
        Я так измотана, что не в состоянии продолжать этот секс-марафон. Пусть увольняет, но я больше не могу. Я хнычу, и Раевский надо мной сжаливается и оставляет в покое, позволяя уснуть.
        Просыпаюсь, когда уже совсем светло, и летнее утреннее солнце разбрасывает свои лучи по постели. Смотрю на часы. Даже, если я очень потороплюсь, все равно опоздаю на работу.
        Пытаюсь освободиться из плена Князя. Он намертво придавил меня сверху рукой, да еще и ногу на меня забросил. Мои трепыхания пробуждают Раевского, и он воспринимает их так, как ему нравится. Как прелюдию. Он еще не выдохся? Честно, не думала, что Князь действительно имел в виду всю ночь, но я была неправа в своем заблуждении.
        Я огорошиваю его внезапными требованиями:
        - Мне нужен на сегодня отгул, а лучше на сегодня и завтра.
        Он щурит на меня свои глаза, но через минуту все же берет в руки мобильник, набирает какой-то текст и показывает мне. Я вижу сообщение, отправленное Наталье, директору по персоналу: «Оформить Морозовой Е.В. оплачиваемые выходные на сегодня-завтра по личным обстоятельствам».
        Я вспыхиваю.
        Положено оформлять по семейным обстоятельствам, и, скорее всего, Наталья не придаст значения этой разнице в формулировке, но я уверена, Князь специально написал именно так, и показал мне тоже специально, чтобы подколоть. Но сейчас это не сильно меня задевает, намного важнее, что мне хотя бы не нужно бежать на работу.
        Раевский снова тянется ко мне, но я выворачиваюсь из-под его руки и под изумленным взглядом начинаю одеваться.
        Он кажется еще не вполне верит в то, что я сваливаю, но мне очень хочется домой. Нашариваю в своей сумочке мобильник.
        - Я тебя не выгоняю. Тебе некуда торопиться, - мягко говорит мне Раевский.
        - Я расплатилась по своим долгам и хочу уйти, - отрезаю я. Мне сейчас не до вежливости. Да и какие могут быть сантименты, когда конкретно этот мужчина был на мне и во мне, и подо мной.
        Выражение его лица меняется.
        - Какой здесь адрес? - уточняю я, уткнувшись в телефон.
        Он поднимает бровь.
        - Я вызову тебе такси.
        Не собираюсь с ним спорить. Я уже мнусь у входной двери, пока он вызывает для меня машину.
        - Машина пришла, тебя ждет черный опель 387, - сухо сообщает мне Раевский..
        Я автоматически произношу «Спасибо» и кладу на полочку у входной двери купюру за такси. И вылетаю из квартиры.
        Мне вдогонку доносится рык:
        - Лиза!
        Ну что еще не так? Он же получил, что хотел!
        Его голос полон гнева, я с опаской оглядываюсь, хорошо, что лифт подъезжает сразу.
        Ну в конце концов, не побежит же Раевский за мной без штанов?
        Пока я еду в такси, Князь звонит мне не переставая. Но с меня хватит. Князя, секса, странных разговоров. Мне надо прийти в себя. И нормально поспать. Поэтому я просто вырубаю телефон.
        Глава 18. Премия
        Первое, что я понимаю после пробуждения, - уже вечер. Мои окна выходят на западную сторону, и во второй половине дня комнату заливает солнечный свет. Долго же я дрыхну. И все равно я чувствую себя усталой. Словно вагоны разгружала.
        Включаю телефон, он сообщает мне, что у меня 12 пропущенных от абонента «Князь повелел». Смотрю на время - шесть вечера. Неслабо. Мой рабочий день уже завершен.
        И тут же вспомнив вчерашнюю переработку, со стоном утыкаюсь лицом в подушку. Как мне ни хочется поверить, что вчерашний день - всего лишь сон, не выходит.
        Кряхтя встаю с постели: вроде и не болит ничего, да только общее состояние - словно по мне трактор проехал. Раз так двадцать. Туда-сюда.
        Ладно, Лизок, не преувеличивай. Не двадцать, а всего четыре. Похоже, я просто вышла из формы для таких приключений. Силен Раевский, этого не отнять!
        Чтобы хоть как-то собрать себя в кучу, ползу в душ. Но стоит мне только встать под упругие струи, как меня тут же накрывают воспоминания о водных процедурах с Князем. Меня бросает в жар, приходится сделать воду попрохладнее.
        Господи, я вела себя как похотливая шлюшка! Что я вытворяла? Никаких тормозов! Раздвигала ноги, демонстрировала себя, стонала под ним! Все ему позволяла!
        Как я до это докатилась?
        Как он это со мной сделал? Всего за один день!
        Какое счастье, что мне больше не нужно видеть Раевского каждый день! Я все сделаю, чтобы и впредь не попадаться ему на глаза!
        Я же сгорю со стыда при встрече. Мое утреннее хладнокровие - всего лишь результат усталости и недосыпа. Стоило моему разуму заработать, как я тут же поняла, что натворила.
        Пытаясь приготовить себе по сути завтрак, а по факту ужин, я понимаю, что абсолютно все валится у меня из рук. Я ни на чем не способна сосредоточиться.
        Я засыпаю зеленый чай в кофеварку, почти мою колбасу, но вовремя спохватываюсь, и под конец обнаруживаю, что в доме нет хлеба.
        А откуда ему взяться, если здесь живет вертихвостка, которая не ночует дома, жрет по ночам у малознакомых мужиков и игнорирует поход в магазин? Ясное дело, не откуда.
        Но как я ни уговариваю себя, идти на улицу за покупками мне совершенно не хочется: кажется, что абсолютно все окружающие знают, как я провела эту ночь, и все написано у меня на лице.
        Заказываю доставку готовой еды, чтобы не натворить чего-нибудь еще.
        Молоденький курьер, добравшийся очень быстро, поднимает во мне новый поток сомнений. Мне мерещится, что он как-то по-особенному игрив, хотя я и запакована в толстый махровый халат до самых ушей.
        Делаю вывод, что по мне видно, что я - развратница. Как их называют? Слабая на передок?
        Как-то же Раевский понял, что со мной его фокус удастся.
        Он был в этом уверен с самого начала.
        А еще, и при мысли об этом меня захлестывает волна ярости, он уверен, что я рано или поздно лягу под Олега. И весь интерес - успеть раньше брата! Ублюдок! Шантажа не погнушался! А после Олега сразу перед Сергеем ноги раздвину, или наоборот! А то и чередовать буду! Я заметила, что непроизвольно схватила нож и сжимаю его в руке. Со злостью шваркнула его в раковину.
        Кофе я ему не предложила, видите ли! Знала бы, вылила бы тогда ему на ширинку!
        Но попытки обвинить во всем только Раевского разбиваются о здравый смысл и факты.
        Раевский предложил мне сделку, с его точки зрения выгодную для меня. Согласиться на нее или нет - только мой выбор. Где была моя гордость? А смелость где?
        Мое самоедство идет на новый виток.
        Сделка? Ха! Как я вообще повелась на это? Это же чистой воды развод на дурочку! И сейчас Раевский посмеивается, что обманул идиотку! Дело не в повышении, а в том, что он меня откровенно использовал! Как резиновую куклу!
        Я тут же краснею. Ой, Лиза, не гневи бога. Князь позаботился о том, чтобы ты получила удовольствие.
        Да ему даже стараться не пришлось! Я текла как сучка!
        Вывел мою натуру на чистую воду. Но я ведь не такая!
        А вдруг Раевский просто запугивал меня? Вдруг это была просто проверка, и увольнять меня он не собирался? А тут я, упала ему в руки. Грех не воспользоваться!
        Сколько можно уже об этом думать? Я так свихнусь.
        Смотрю на распакованные блюда. Точно свихнусь! Суп и салат. Какой кошмар? О чем я думала?
        А ты не думала, Лиза, ты вспоминала, что Князь говорил, что и как делал, и сколько, мать твою, раз. И тебя все устраивало, Лиза! Дура безмозглая!
        Остаток дня я провожу, костеря себя на все лады. И, несмотря на то, что я разбита, сбивая простыни, верчусь на постели и не могу уснуть.
        Ненадолго удается забыться под утро, но меня вырывает из дремы пришедшее на телефон сообщение о зачислении зарплаты.
        Сумма явно превышает мой оклад. О, нет! Опять! Такое уже бывало. Кто-то что-то перепутал, и мне зачислили чьи-то отпускные или командировочные. Не продрав толком глаза, я набираю Светку.
        Она отзывается довольно быстро, у нее-то уже рабочий день начался.
        - Привет! И чего тебе не спится, раз выходной взяла?
        - Свет, мне тут по ошибке прислали чьи-то зарплатные деньги.
        - Да ладно? Сейчас гляну, у нас тут новенькая, но вроде адекватная. Хотя с перепугу могла и напортачить.
        Я слышу, как Света сопя клацает мышкой.
        - А нет. Выдыхай бобер, никакой ошибки нет. Это тебе.
        - Что? Но зарплата была на прошлой неделе, а для отпускных еще рано!
        - Это тебе начальство премию выписало. Вчера пришло распоряжение.
        - Премию, - бледнею я - За что?
        - Погоди, - она опять шуршит, - тут в комментариях написано: «За нестандартный подход к решению стоящих задач и сверхурочную работу по отработке сделки с Комэнерго». Вот… Ну, да. Он же уехал как раз на встречу с ними. Похоже, ты блеснула. Радуйся: прошлый директор всегда премию зажимал. Не помню, чтоб Катюхе чего-то перепадало.
        - Спасибо, Свет… Я это… завтра уже выйду, пока-пока!
        Кладу трубку.
        Ах, ты гаденыш!
        Нестандартный подход, значит!
        Стоящие задачи! Отработка сделки? Сверхурочная работа? Засранец!
        Он же меня сам вынудил! Да, я совершила ошибку и поддалась! Но зачем выставлять меня продажной девкой?
        Я рву и мечу.
        Это вообще переходит всякие границы!
        Господи, бухгалтерия, наверное, уже потешается над формулировками Князя. Они настолько провокационные будто он открыто говорит: «Я ее трахаю!»
        Или это я уже схожу с ума?
        Я так больше не могу, мне надо это срочно с кем-то обсудить! С кем, твою мать, такое можно обсуждать? Не с мамой же!
        Я набираю Маринку:
        - Привет, ты где?
        - Да вот, ездили к нотариусу, а что? Что у тебя с голосом? - настораживается она.
        - Приезжай ко мне, как сможешь.
        Видимо, я не на шутку пугаю Маринку.
        - Что случилось?
        - Я переспала с Раевским за деньги и должность! - в моем голос слышна подступающая истерика.
        - Выезжаю. Буду через час.
        Глава 19. Чаевые
        - А он мне нравится, - выслушав меня, подытоживает Маринка.
        От неожиданности я захлебываюсь кофе, и оно идет у меня через нос.
        - Что? - обалдеваю я. - Это тебе коньяк так ударил в голову?
        Приехавшая подруга сразу оценивает зелень моего лица, достает из сумки бутылку коньяка и щедро доливает содержимое мне в чашку с остывшим кофе. На все мои возмущения, что еще только первая половина дня, она невозмутимо отвечает, что для меня сейчас самое подходящее время. Прошел час с ее появления, и мы пьем уже третью чашку кофе, а коньяк все не кончается.
        - На, вытрись, - протягивая мне салфетку, ржет она.
        - Совсем с ума сошла со своими любовными романами?
        Вот не зря учительница биологии в школе рассказывала, что алкоголь горячим запивать не стоит.
        - Мне, конечно жаль, что ты так расстроена, и что он тебя обидел, наверно…. Хотя это спорно. Но надо отдать ему должное: мужик захотел, мужик взял. Такое по нынешним временам не так часто встречается. Хотя того, что он козел, это, конечно, не отменяет, - поясняет свою позицию Марина.
        - Обидел? - не верю я своим ушам. - Он мне угрожал увольнением! Да он меня использовал!
        - И что тебе не понравилось? Ну, если отбросить вводные. Ты бы хотела повторить ночь?
        - В постели он бог. Лучше у меня не было, - качаю я головой и, вспомнив некоторые моменты, чувствую, как внутри что-то сладко вздрагивает. - Хотя… Не знаю. Трудно оценить. Я еще никого так не хотела.
        - Ты часом не влюбилась? - уточняет подруга.
        Я прислушиваюсь к себе. Вроде при мысли о Раевском никаких романтических позывов нет. Только злость на себя и на него. Злюсь я сильно. Настолько, что в сердцах разрываю салфетку, которую все еще держу в руках.
        - Не похоже, - пожимаю плечами.
        - А говоришь, что он бог секса, - удивляется она.
        - А этот тут при чем? - возмущаюсь я. - Я должна отдать ему сердце в обмен на перепихон?
        - Ну, мы женщины часто влюбляемся после секса, - пожимает плечами Марина. - Особенно после хорошего секса.
        Да уж, оргазм как часть ухаживания. Но повторно анализирую свои эмоции. Да нет, это никакая не влюбленность, это совсем другое…
        - Вроде бог миловал, - произношу с облегчением, но этот вывод открывает мне глаза на другое. - Вот, я даже не по любви. Я - шлюха!
        - Да успокойся ты! - хихикает Маринка. - Нашлась мне тут: два года целибата, один раз мужской член пощупала и все! Сразу стала шлюхой! Это так не делается, это звание еще заслужить надо!
        - О! Поверь, я заслужила! Я такое вытворяла, вела себя как падшая женщина! Все ему позволила…
        Марина заправляет за ухо выбившуюся рыжую прядь и смотрит на меня серьезно.
        - Милая, все что происходит в постели между двоими - это только их дело. И пока обоих все устраивает - все отлично. А свои представления о морали можешь засунуть знаешь куда? Ты не представляешь, сколько людей еще и не такое вытворяют. А скольким приходится о таком только мечтать!
        - Да я хочу не этого животного секса, а нормальных отношений!
        - Будут у тебя нормальные отношения. Угомонись. Просто ты после получения прав сразу села за руль феррари, не покатавшись на десятке. Но разве это плохо?
        - Тебе легко говорить, у тебя с твоим мужем все, небось, не так было. И ты не переспала с ним до того, как узнала, кто он по знаку гороскопа, - язвлю я.
        В этот момент Маринка розовеет.
        - Давай, я тебе как-нибудь в другой раз расскажу, как у нас все было. Сейчас речь о тебе, но поверь, моя история отнюдь не ванильная. И я тебе как психолог скажу: не все отношения, начатые в постели, - бесперспективны.
        - Да какие там отношения? - снова закипаю я. - У него блондинка! И он мой босс! Мне с ним работать!
        - Да, спать с боссом - это, конечно, глупость. Тут я согласна. Тяжело отстаивать свою позицию, когда ты в зависимом положении. Но служебный роман - это не так уж и плохо. Где еще найти среднестатистической работающей женщине себе мужика, если она не озаботилась этим, например, пока училась?
        - То есть, Сергей - мой последний шанс, - я пытаюсь вписаться в логику этой странной женщины.
        - Не думаю, - она опять надо мной ржет. - Ты показала мне, что в тебе есть потенциал!
        - Господи, нет! Я так не смогу. Я уволюсь, - меня трясет от одной мысли, что мы можем столкнуться с Раевским или остаться наедине.
        - Не дури, - одергивает меня Марина. - Ты, конечно, сглупила, это признает даже моя раскованная натура, но уходить с работы сейчас глупо. Прошлого не воротишь. Увольняться после того, как уже дала? Для чего?
        - У меня все-таки есть гордость… - я снова себя накручиваю, у меня уже глаза на мокром месте.
        - Эк тебя растащило. Гордость надо было проявлять до! А сейчас это никому не нужно. Прикинь, ты уволишься из своего финотдела, а он даже не заметит.
        Эта мысль меня неприятно царапает.
        Я расстроенно ковыряю цветок на клеенчатой скатерти. За это время нашего с Маринкой разговора, я делаю это не в первый раз, у меня есть все шансы к концу дня выковырять его напрочь.
        - Я боюсь, что кто-то догадается, как я получила свою должность, - выдвигаю еще один аргумент в пользу увольнения.
        - Насосала… - понимающе тянет она. - Но, строго говоря, я не верю, что Раевский из тех, кто готов дать должность оттраханной бабе просто, чтобы от нее отвязаться. Он - бизнесмен, а серьезные люди так не поступают. Значит, решил, что ты вполне с этим справишься. Ты, вон, отчеты какие-то ему сложные делала для встречи, а это в Катькины обязанности не входило.
        По Маринкиным словам выходит, что я в сплошном плюсе, а Раевский - не такой уж мерзавец. Я хмурюсь.
        - Он считает, что я обязательно спутаюсь с Олегом. В его глазах: мне все равно кому давать.
        - А вот этого я бы тебе не рекомендовала, - хмыкает Марина.
        Она меня ошарашивает.
        - Ты считаешь я на такое способна?
        - Я считаю, это было бы неплохо для тебя, если бы не одно «но». Озвучивать тебе его я не буду, ты мне все равно не поверишь, - веселится она. Мне становится обидно.
        - Это ты про что? Нет уж, выкладывай давай!
        - Я думаю, ест вероятность того, что вы с Князем переспите еще раз, - открыто глядя мне в глаза, произносит Марина.
        - Ни за что! - я произношу это настолько категорично, насколько это возможно. Она считает, что я вообще не могу перед ним устоять, или считает, что я буду на него вешаться?
        - Но тебе же понравилось, - поднимает она бровь. - И ему понравилось.
        Это звучит очень цинично.
        Я задумываюсь, представляю, как бы это было… и внутри что-то сладко ноет.
        - Такие… гхм… отношения не для меня. Хотя, да. Мне понравилось, - признаю я.
        - И как ты его отблагодарила? - Маринкины плечи вздрагивают от едва сдерживаемого смеха. - Ты оставила ему чаевые, Лиза! Я даже представить боюсь, как на такое отреагирует мужик вроде Раевского!
        Мои щеки растягивает улыбка. О такой подоплеке я не подумала. Так вот, чего он мне названивал! Вот, из-за чего взбесился!
        - Тогда выходит… - осеняет меня.
        - Да, Лиза, да. Эта премия - его ответ. Раевскому нужно было, чтобы последнее слово осталось за ним. Если не провоцировать, то сейчас у тебя ест все шансы свести эту историю на нет.
        - Мне все равно страшно, - признаюсь я. Наверно, впервые в жизни я поступила так, как не поступают хорошие девочки. Это мучает меня.
        - Лиз, если это - неподъемная для тебя ноша, то уволиться стоит. Но не пори горячку, не попадайся Раевскому на глаза и ищи пока работу. Найдешь вакансию, сходишь в отпуск, а потом - уволишься. Тебя сейчас штормит не по-детски. А у тебя ипотека. Так рисковать нельзя. А должность рассматривай как компенсацию за моральный вред в виде повысившейся зарплаты. Разбогатеешь - пожертвуешь разницу в доходе приюту для котиков.
        Маринкины слова понемногу меня успокаивают.
        Пытаясь поддержать и настроить на позитив, она сидит у меня в гостях почти до вечера и покидает только после пятого звонка от мужа.
        Проводив ее, я даже принимаю ряд решений и составляю какой-никакой план действий, как не сталкиваться с Раевским, и даже придумываю, как себя вести, если все-таки мы пересечемся, и заготавливаю кучу умных холодных и нейтральных фраз.
        Перед сном для надежности хряпаю чистого коньку. Ложусь спать, надеясь, что все обязательно наладится.
        Но жизнь всегда расставляет все по своим местам, отправляя к черту все мои благоразумные планы.
        Глава 20. С глаз долой?
        Как ни трясусь, но выход на работу в пятницу проходит спокойно. Наверное, потому что Раевский еще не вернулся из командировки.
        Даже перевод на новую должность оформляется без эксцессов, хотя, расписываясь в приказе о том, что теперь я больше не младший, а просто финансовый аналитик, мне кажется, что я подписываю договор о продаже души.
        Я боюсь логичных, на мой взгляд, вопросов коллег, а на деле: только начальник моего отдела интересуется, почему я ему не сообщила, что владею факторным анализом на достаточно высоком уровне. Мне приходится лишь пожать плечами. Эта информация указана у меня в резюме, но использовать свои знания после приема на работу впервые мне пришлось только для выполнения поручения Раевского.
        Остальные коллеги относятся к моему повышению равнодушно, что вызывает у меня только облегчение.
        Не довольна только Ленка. У нее для этого особые основания.
        Вернувшись работать в свой отдел, я автоматически начинаю чаще попадаться на глаза Сергею, так как наши кабинеты соседствуют. Он и так в последнее время оказывает мне все больше знаков внимания, а в пятницу мне вообще показалось, что Сергей специально ищет повод увидеться лишний раз.
        К тому же, Маринка уговоривает меня без особой необходимости не надевать мои скучные костюмы, и теперь на работе я щеголяю во вполне симпатичных платьицах, которые раньше считала для работы слишком легкомысленными. И Сергей, похоже, решает, что он - причина моего преображения, и всячески его поддерживает, постоянно отвешивая комплименты.
        Ленке, конечно, стерпеть такое тяжело. Я понимаю: отдавать даже ненужное призовое место на пьедестале тяжело, но ведь она, кажется, нацелилась на рыбу покрупнее - на самого Князя. Так в чем же дело?
        Впрочем, сейчас у меня проблемы серьезнее возможных Ленкиных претензий. Еще неделю назад я бы не захотела становиться у нее на пути, а сейчас мне было откровенно наплевать. Я и так все время думаю об увольнении. Ну, что мне Лена сделает? Соком обольет? Отчет испортит? Она - стерва, а не дура.
        Так что я просто выкидываю Ленку из головы. С Сергеем сложнее: не так уж он мне теперь и нравится. То ли я перегорела за эти полгода, то ли разочаровалась. Но и отшивать я его не спешу.
        Выходные без Раевского практически полностью примеряют меня с действительностью, я даже верю, что произошедшее между нами, просто канет в прошлое.
        Однако, понедельник быстро все расставляет по местам. Не зря народ не любит понедельники.
        Возвращаясь после обеденного перерыва, мы с Сергеем ненадолго остановливаемся в холле у лестницы. Сергей обнаруживает, что ветер запутал у меня в волосах несколько лепестков космеи, что обильно растет в клумбе возле кофейни через дорогу.
        Я собираюсь сама поправить прическу в уборной, но он предлагает свою помощь. Пока он перебирает мои пряди, я стою, склонив к нему голову, и размышляю над тем, что внутри ничего не трепещет от этих нежных прикосновений. С постелью надо повременить, решаю я, потому что боюсь, что Сергей не выдержит сравнения с Князем. И, когда вспоминаю образец, щеки мои теплеют. Мне даже мерещится запах парфюма Раевского, я закусываю губу.
        - Добрый день, - здоровается с кем-то Сергей.
        Я оборачиваюсь, и душа моя уходит в пятки. Возле лифта во всем своем великолепии властного самца обнаруживается сам Князь. Я не знаю, куда деться, но он удостаивает меня лишь мимолетного взгляда. Все его внимание обращено на Сергея. Я физически ощущаю раздражение Раевского. Будь оно направлено на меня, я бы уже, наверно, расплакалась, настолько давящая атмосфера воцаряется между мужчинами.
        - Добрый, - ответ Раевского звучит немного угрожающе.
        Ситуацию спасает лифт, со звоном распахивающий двери. Князь отбывает к себе, а я спешу быстрее оказаться на рабочем месте. Там вероятность встретить Раевского стремится к нулю.
        Целый час я убеждаю себя не придавать значения этой встрече. Раевский ведет себя так, словно мы обычные коллеги, и это должно меня успокаивать. Разум все понимает, но какие-то эмоции вступают с ним в противоречие, подкидывая мне непристойные образы, напоминая запахи и будоража мою неокрепшую психику.
        И только я привожу себя в адекватное состояние, как все усилия идут прахом.
        «Елизавета Валерьевна, поднимитесь к Егору Кирилловичу. У него для вас есть поручение», - всплывает сообщение от начальника в корпоративном чате.
        Не может быть. Этого просто не может быть! Я уточняю:
        «Егор Кириллович точно имел в виду меня?»
        Ответ приходит мгновенно:
        «Да-да, нужен анализ по потенциальным клиентам. Не заставляйте себя ждать».
        Сердце бьется как после кросса.
        Он, что, так и будет изводить меня?
        Он же получил все, что хотел! Я честно исполняю сделку. А он ее нарушает!
        Я направляюсь в кабинет Раевского как на казнь. Прокручиваю в голове сто тысяч пятьсот вариантов заготовленных фраз, демонстрирующих мое полное самообладание. Перед дверями в приемную даже больно щипаю себя, чтобы хоть немного сосредоточиться.
        Наталья пока не нашла мне замену в приемной, поэтому я просто стучусь в дверь кабинета и, дождавшись разрешающего «войдите», захожу в логово чудовища.
        Чудовище же стоит ко мне в пол оборота и смотрит куда-то в окно. Я мнусь возле двери, усилием воли, подавляя желание сбежать.
        - Елизавета Валерьевна, - Раевский оборачивается ко мне и указывает на диванчик напротив его рабочего стола. - Садитесь.
        Забыв поздороваться уже второй раз, у лифта я тоже не смогла из себя ничего выдавить, я молча сажусь на предложенное место.
        Раевский же внезапно подходит к дверям, достает из кармана брюк ключ и запирает кабинет изнутри. Я смотрю на эти действия в полном шоке. Ключик снова исчезает в кармене. Князь же невозмутимо возвращается и встает напротив меня, облокотившись бедром на стол.
        Пораженная я, даже не нахожу слов. Князь с недовольным видом молча меня разглядывает. Я перебираю в голове все возможные причины подобного его поведения. Ну не мстить же Раевский мне будет за те пятьсот рублей? Он уже оторвался с этой премией. До сих пор не могу решиться ее потратить.
        И все-таки я не выдерживаю напряжения:
        - Егор Кириллович… - в этом месте я спотыкаюсь, вспомнив его «предложите мне себя, Елизавета Валерьевна», но снова собираюсь: - У вас для меня какое-то задание?
        - Если говорить конкретнее, мне нужна дополнительная информация, - поправляет меня он.
        - Какия именно? - удивлюсь я. В моих отчетах все достаточно прозрачно.
        - Елизавета Валерьевна, - опять это раскатистое «р», вызывающее у меня мурашки, - как насчет должности старшего финансового аналитика?
        Глава 21. Прелести тест-драйва
        - ЧТО? - вырывается у меня.
        Сжимаю кулаки, чтобы не вцепиться ему в лицо.
        Лицо Раевского и без того суровое хмурится еще больше.
        - Лиза, не надо усложнять или делать вид, что ты меня не понимаешь. Мы уже это проходили.
        Ярость во мне вскипает адовым огнем. Раевскому это пока не заметно, но я в бешенстве. Обманчиво спокойным тоном уточняю:
        - Опять сделка?
        - Да, - подтверждает Князь. - Очередная взаимовыгодная сделка.
        - И, - плохо слушающимся меня голосом спрашиваю, - каковы ее условия?
        - Неделю послушания в моей постели в обмен на новую должность.
        Я чуть не всплеснула руками! А ставки-то растут! Я теперь дороже стою! Наверно, потому что тест-драйв прошла! Радость-то, блин, какая! Господин назначил меня любимой женой! Неделю он хочет! А хрен ему на воротник не положить?
        - А если я не согласна? - сладко уточняю я.
        - Почему? - искренне удивляется он. - Ты в койке меня устраиваешь, я тебя тоже.
        Видя, что я готовлюсь что-то возразить, он быстро добавляет:
        - И да. Альтернатива - увольнение.
        Охренеть! У нас, что, в городе кончились профессионалки?
        - Увольняйте, - сдерживаясь из последних сил, даю ему цензурный ответ.
        Князь мрачнеет.
        - Ты уверена в своем решении, Лиза?
        - О да! А вам, Егор Кириллович, рекомендую оповестить директора по персоналу о новых требованиях к должностям в финансовый отдел! Какого хрена? Вы, что, секс можете получить только шантажом? - все, меня несет, и я уже не выбираю выражения. - Мне предупредить Константина Дмитриевича? А то он как-никак начальник отдела! Вдруг и ему тоже нужно подтвердить квалификацию?
        У меня перед глазами красная пелена. Я как вспомню, что я пережила за те два дня, после нашей сделки, мне его убить хочется!
        - Какая комета на вас упала? С чего вы решили, что можете делать из меня проститутку?
        - Любой труд должен быть оплачен, - сузив глаза, цедит он сквозь зубы.
        Труд? Мать его, труд? Ах, ты гад!
        - Так и обращайтесь за специфическим трудом к компетентным людям! Вы же понимаете, что выкручиваете мне руки, так? Понимаете, что добровольно я на это не пойду? Иначе не угрожали бы увольнением!
        - Лиза, - попытается угомонить меня Раевский.
        - Что «Лиза»? Вы совсем края потеряли, Егор Кириллович! Я не собираюсь с вами спать!
        - А я собираюсь, - упрямо возражает Князь.
        - И что? Насиловать будете? - театрально закатив глаза, спрашиваю этого непробиваемого тирана.
        - А не придется! - он тоже начинает закипать. Но в отличие от меня, уже бегающей по кабинету, Раевский все еще подпирает стол, сложив руки на груди. - Стоит мне тебя за грудь ухватить или юбку задрать, ты уже мокрая. Так чего ты выкобениваешься, Лиза?
        По упрямо поджатым губам, понимаю, что он закусил удила. Так мой десятилетний племянник реагирует на любые возражения его желаниям.
        - Вы так уверены в своей неотразимости? - поражаюсь я его самомнению.
        - Мне еще раз предъявить свои аргументы?
        Ах, аргументы! Что ж, Князь, мы еще посмотрим, чьи аргументы весомее!
        Я молча подхожу к нему. Он напрягается, когда я осторожно кладу ему руку на щеку. Прижимаюсь к нему всем телом, поднимаю к нему лицо. Другой рукой я провожу по его бедру, поднимаюсь выше, накрываю возбужденный член. «А он не хило разозлился», - проносится у меня в голове. Видимо, очень хочет наказать.
        Тянусь к нему губами, и Раевский неосознанно наклоняет ко мне голову, я прикусываю его нижнюю губу, вызывая у него нервный вздох. Он старается теснее вжаться в меня пахом, а я продолжаю наглаживать его живот, бедра.
        Наконец, он расплетает руки на груди, когда я начинаю целовать его шею. Он опирается руками на стол позади и откидывает голову, оставляя себя полностью открытым для моих инициатив.
        Это позволяет мне с успехом реализовать свой план.
        Нежным движением моя рука скользит в карман его брюк и выуживает ключ от кабинета.
        - Как вам мои аргументы, Егор Кириллович?
        - Ты играешь с огнем, Лиза, - рычит он.
        Мгновенно я отскакиваю от него на безопасное расстояние и почему-то показываю ему язык. Детская выходка, но мне надо как-то разрядить обстановку. И впрямь немного помогает, потому что из злого выражение лица Князя превращается удивленно-злое. Так себе победа, но я точно его дезориентировала.
        Драпаю к двери. Рука на нервах немного дрожит, но отпереть получается с первой попытки. У меня такое ощущение, что за мной черти гонятся. Оглядываюсь, но Князь стоит там же, где и стоял.
        В голову приходит дурная мысль запереть его в приемной с той стороны, но инстинкт самосохранения у меня еще умер не до конца, поэтому эту идею я отбрасываю и оставляю ключ в двери.
        Распахнув дверь, я слышу за спиной угрожающее:
        - Елизавета Валерьевна!
        Но даже не оглядываюсь и покидаю логово дьявола на восьмой космической скорости.
        В лифте меня так колотит, что я забегаю в хозяйственную часть и прошу у Марины Викторовны чего-нибудь успокоительного.
        - Деточка, да у меня только настойка пустырника… Куда ты весь флакон? Он же накопительным эффектом действует?
        - Зато на спирту, - выдыхаю я.
        Мне сейчас явно не помешает.
        На рабочее место я возвращаюсь все еще взвинченная, но уже морально готовящаяся к увольнению, поиску работы и просьбам одолжить денег на платеж по ипотеке у мамы.
        До конца рабочего дня сижу как на иголках.
        Без пятнадцати минут шесть мне приносят завязанную папку «Лично в руки». Развязав которую, я обнаруживаю подписанный приказ о моем переводе на должность старшего финансового аналитика начиная с начала следующего месяца, а поверх него - красный комочек. Мои трусики.
        Мне объявили войну.
        Глава 22. Странные выводы Раевского
        По дороге с работы покупаю в ближайшей аптеке пачку афобазола, сердобольная девушка в окошке, видя мои шальные глаза, обещает, что через две недельки приема я буду в порядке. Надеюсь, через две недели, у меня уже не будет постоянного раздражителя перед глазами.
        Едва вернувшись домой, я усаживаюсь за ноутбук в поисках подходящих вакансий. Рассылаю резюме и обзваниваю всех приятельниц, попросив свистнуть мне, если они у них в фирмах появятся подходящие вакансии. Успокаивая себя тем, что не может же не быть выхода из этой ситуации, я тем не менее не перестаю нервничать.
        Князь раз за разом выкидывает неожиданный фортель, и что придет ему в голову в следующий момент, я понятия не имею.
        Последующие два дня отравлены напряженным ожиданием действий со стороны Раевского. Я жду карательных санкций, но ничего не происходит. Словно все, что произошло в понедельник в кабинете Раевского мне померещилось. И вторник, и среда проходят без вмешательства Князя, и я пытаюсь работать и жить, как ни в чем не бывало.
        Правда, меня неожиданно заваливают работой по самую макушку. По самым скромным расчетам, начальство от меня одной требует, как от целого отдела. Приходится сильно задерживаться, и у меня просто не хватает сил, даже чтобы дойти до любимой кофейни.
        Небольшой отдых я получаю в обеденный перерыв, но оба раза, как только мы усаживаемся за столик, Сергея вызывают обратно в офис. Честно говоря, я не очень расстраиваюсь, потому что с некоторых пор, не понимаю, когда это произошло, но Сергей кажется мне скучным. И я просто весь обед посвящаю все новым и новым поискам вакансий. По-моему, я даже после универа не искала работу так активно.
        Затишье со стороны Раевского позволяет мне поверить, что я мирно доработаю до того момента, как найду новое место и со спокойной совестью отнесу в отдел кадров заявление на увольнение. К тому же, кажется, у Князя вот-вот выйдет на работу новая временная секретарша. Может, он на нее переключится?
        Хоть бы ему подогнали косую-кривую-хромую-лысую.
        Не знаю, реализовались ли мои мстительные мечты, проверить мне так и не доводится.
        Но в среду вечером происходит небольшой инцидент, который дает мне понять, что Раевский еще не отступил.
        Изрядно задержавшись, еле волоча ноги от усталости и борясь с желанием потереть глаза, в которых рябит от бесконечных рядов цифр, со второго этажа, где находится мой кабинет, я выхожу на лестницу. Вижу, что в холле здания свет уже притушен, и никого уже нет, все давно разошлись. Глядя под ноги, щурю в полутьме усталые глаза: плитка на полу скользкая - оступишься, костей не соберешь.
        Я не сразу замечаю, что не одна на лестничном пролете.
        Облокотившись на перила, Князь стоит в любимой позе, сложив руки на груди и смотрит на меня выжидательно. Неужели караулил? Ему делать нечего?
        Я замираю.
        - Скажи мне, Лиза, чего тебе не хватает?
        В голосе не слышно наезда или претензий, он звучит так, как если бы у меня просто спрашивали, чего мне для счастья не хватает. Я теряюсь.
        - В смысле?
        - Чего ты вообще хочешь? Не прямо сейчас, а глобально? - голос звучит устало.
        Пожимаю плечами:
        - Да того же, что и все.
        - Все хотят разного, - не соглашается со мной Князь. - Например, я явно хочу не того же, что и ты. Хочется понять, насколько мы не совпадаем в своих желаниях.
        Делая вид, что разглядываю туфли, опускаю взгляд. Может быть, если я все ему объясню, он меня поймет и перестанет мучить? Сейчас в нем есть что-то человеческое. Наверно, потому, что света с площадки третьего этажа недостаточно, чтобы разглядеть выражение его лица.
        - Ну… глобально? Хочу быть здоровой, успешной, хорошо зарабатывать, чтобы на работе нервы не мотали, - кошусь на него, - выйти замуж за любимого человека… Хотя бы встретить его.
        Я замолкаю, потому что мне кажется, что для Раевского слова мои звучат глупо. Скорее всего, в его понимании, мои желания не того уровня, который заботит его самого. Но Князь неожиданно заинтересовывается:
        - А как ты поймешь, что он и есть твой любимый?
        - Как? - удивляюсь я. Каждая девушка совершенно точно знает, что без всяких проблем определит, встретила ли она свою судьбу.
        - Да, именно. Как ты поймешь?
        - Мы сходим на свидание, и не на одно. Поговорим.
        - Хорошо, ты встретила красавца-интеллектуала, а вдруг он импотент? Или просто целуется плохо? Или изо рта у него воняет? Он все равно любимый?
        Все-то ему надо перевернуть!
        - Почему он должен плохо целоваться или быть импотентом? - закипаю я. - Конечно, секс - не последнее дело, и я буду хотеть своего любимого…
        - А к поцелуям вы придете через месяц провожаний, а до секса вы доберетесь месяца через три? - уточняет Раевский. - Когда ты мысленно уже выберешь себе свадебное платье и составишь список гостей?
        - Да! Чем плохо то, что я хочу, чтобы за мной ухаживали?
        - А разве я за тобой не ухаживаю? - удивляется он.
        - И это ты называешь ухаживаниями? Ты вообще знаешь смысл этого слова?
        - Ритуальные пляски, - пренебрежительно отмахивается он.
        Питекантроп!
        - Эти ритуальные пляски нужны для того, чтобы люди узнали друг друга!
        - Лиза, я за неделю узнал о тебе больше, чем любой из твоих бывших за все время. И я дал тебе возможность познакомиться со мной поближе.
        - Ты просто меня оттрахал! А ухаживания - это встречи…
        - Мы встречаемся регулярно.
        - … ужины…
        - Я тебя кормил. Как же тот чудесный супчик?
        - … подарки…
        - Тебя не устроил размер премии?
        - Да прекрати ты мерить все своими деньгами! Деньги - это не подарок! Подарок - это книга, знак внимания, цветы, в конце концов! С тобой невозможно разговаривать, - злюсь я.
        - С тобой не легче, - ворчит Раевский.
        - Счастливо оставаться, а мне пора домой!
        Бочком, осторожно, словно Князь может меня схватить, я покидаю место словесной баталии.
        Мне, конечно, не нравится, к чему он ведет в своих разговорах, но что радует, хотя бы под юбку не лезет. Может, все-таки пронесет?
        Не пронесло.
        Утром в четверг в наш кабинет служба хозяйственной части закатывает телегу с огромной коробкой.
        - Кто тут Морозова?
        - Я, - признаюсь недоуменно.
        - Куда поставить? - деловито спрашивает мелкий кособокий мужичок, вытирая пот с лица большим клетчатым платком.
        - А что там?
        - Мне почем знать? Мое дело маленькое - доставить.
        - Ну, вон там в углу выгрузите, чтоб проход не перекрывать.
        Походив вокруг коробки минут пятнадцать, я решаюсь ее вскрыть.
        Обнаруживаю, что вся она забита новенькими свежеотпечатанными книгами. Полное собрание той самой серии, из которой была эротическая книга Маринки про босса и секретаршу.
        Я не знаю, злиться мне или смеяться.
        Глава 23. Заблуждения и их корни
        О том, что Сергея отправили в командировку, я узнаю от Ленки. Она смотрит на меня немного сурово, но я не выказываю никаких эмоций по поводу отсутствия Каверина. На все ее вопросы, что между нами, спокойно отвечаю, что приятельские отношения. Мысленно отмечая, что по шкале Раевского, мы с Сергеем даже до ухаживаний еще не дошли.
        До самого обеда спотыкаюсь о коробку с книгами. Почему-то она меня не раздражает, а вызывает улыбку. Ладно, Егор Кириллович, чувство юмора у вас есть. Пытаюсь дозвониться до Маринки. Очень хочу вытащить в обед вместе перекусить, но ее телефон уже третий день не отвечает. Она, конечно, предупреждала, что в будни будет занята, но я уже начинаю волноваться.
        Сейчас, когда я больше не являюсь приближенной к телу Раевского, могу нормально обедать в нашей столовой. Тем более, что и до Маринки не дозвонилась, и Сергея нет. Впрочем, в столовой все разговоры по-прежнему крутятся вокруг Князя.
        - Слышали? Новую секретаршу уволили, - у Светы даже глаза горят, так ей хочется обсудить сплетню.
        - Новую - это какую? Которая рыженькая? - уточняет Лена.
        - Не, рыжая в слезах сама уволилась во вторник вечером. Говорит, я с этим монстром работать не смогу! Надо же, какая нежная! - Светкино возмущение не находит во мне отклик, но я же не могу ей ничего рассказать. - Вон, наша Лизок почти две недели Катьку заменяла и ни разу не пожаловалась. Нормальный он мужик. Вон даже повысил.
        Я чуть не поперхнулась пловом.
        Ленка, от души приложив меня ладонью между лопаток, ее поддержала:
        - Небось надеялась в койку к нему прыгнуть, а то и просто на столе дать. А пришлось работать.
        Рис снова идет мне не в то горло.
        - Так что там за новенькая?
        Протягивая мне стакан с компотом, Светка продолжает свое радиовещание:
        - Да ты видела ее. Цаца такая… - она неопределённо прищелкивает пальцами. - Брюнетка, сиськи третьего размера, ноги от ушей, говорят за границей училась. Пфф. Уволили сегодня утром.
        - А из-за чего? - решаюсь спросить. Я, конечно, предполагаю, что Князь Цацу мог сразу ознакомить со списком дополнительных обязанностей, а у нее хватило решимости ему отказать, но все равно любопытно.
        - Не знает никто. Я у кадровиков спрашивала: говорят, оформили по соглашению. Не прошла испытательный срок. Молодец Князь, не посмотрел на ее буфера, уволил профнепригодную.
        Или наоборот, думаю я, посмотрел на буфера и уволил, чтобы драть ее спокойно на съемной квартире. Мы же с секретаршами не связываемся! Непонятно с чего я так злюсь. Буфера ему подобрали в приемную. Ноги от ушей. Черт.
        - Угу, - поддакивает Ленка, но у нее, ясное дело, свой интерес: никакой цацы рядом с Раевским быть не должно. - Продажники говорят, Князь с понедельника зол как дьявол. Кристина Сергеевна от него выходит белая как мел.
        Так. Выслушивать и дальше, какой Раевский молодец, и сочувствовать его нелегкой судьбе богатого сексуального тирана, я не намерена, поэтому, не доев свой несчастный плов, я покидаю высокое столовское собрание.
        О нет!
        Вот ну зачем намывать в холле полы летом посреди обеда? Чисто же! Люди убьются, плитка и так скользкая!
        Накаркала.
        Как я ни стараюсь не наступать на сырые пятна, но гарцевать, вскидывая колено, как цирковая лошадь я не приучена. Почти добравшись до лестницы, я поскальзываюсь. Пытаюсь удержать равновесие, но безуспешно. И если бы не помощь извне, наверняка бы шлепнулась на сырой пол. И в лучшем случае дело обошлось бы синяками.
        Но чьи-то руки, перехватывая мое тельце, мне этого не позволяют. Сначала я облегченно выдыхаю, но тут же взвизгиваю. Меня подхватывают на руки как невесту со словами:
        - Боевой тушканчик с навыками Плющенко!
        Ффух. Олег.
        Скажет тоже! Это я как корова на льду там балансировала, что ли?
        - Поставьте меня, Олег Кириллович! Я тяжелая, и это не прилично! - вразумляю его я.
        Хотя могла бы догадаться, что, если с одним братом это не работает, то и со вторым вряд ли прокатит.
        - У тебя мания величия, - слегка подбрасывая меня на руках, смеется он.
        Усиленно вырывать не рискую, если мы упадем вместе с Олегом, боюсь он меня раздавит. Судорожно пытаюсь представить, насколько короткая у меня юбка, и не показываю ли я сейчас все свое белье окружающим. Но возле лифта, слава богу никого нет.
        Возле. Но вот приехавший лифт выпускает из своей кабины Раевского, который сначала замечает спину брата:
        - Рад, что ты все-таки не опоздал.
        Олег разворачивается к Егору лицом. Я зажмуриваюсь. Потому что Олегу, естественно, не приходит в голову для начала опустить меня на землю.
        - Отпусти, Елизавету Валерьевну!
        Все-таки открываю глаза. Ледяной взгляд Князя поочередно пронзает то меня, то брата. Хохотнув Олег все-таки позволяет мне стоять на своих ногах, правда, все еще придерживая меня за плечи.
        - Так вот, кто подпитывает твой гигантизм, тушканчик!
        - Елизавета Валерьевна, вы почему не на рабочем месте? - от холодка в голосе Раевского мне не по себе. Еще ж пять минут до конца перерыва…
        - Я выходила на обед, - зачем-то оправдываюсь я.
        Князь снова смотрит на Олега, на меня, на руку Олега.
        - Значит, все успеваете. Хорошо. Жду сегодня до конца дня полную аналитику по Тюменьбелпром. Олег, нам пора.
        Я обалдело киваю и смотрю вслед удаляющимся фигурам.
        Видимо, сегодня я на работе до глубокой ночи. Тюменьбелпром только утром прислал необходимую отчетность. Да, там работы на трое суток!
        Всю вторую половину дня я работаю, как проклятая.
        Меня уже не забавляет коробка с книгами. Сама фамилия генерального приводит меня в ярость. А когда уже в половине восьмого вечера я кладу отчет на стол задержавшегося начальника отдела, слышу:
        - Да вы прям ударница, Елизавета. Первые переговоры с ними назначены на октябрь.
        Октябрь? Октябрь, твою мать!
        У меня только что молнии из глаз не стреляют, и дым не валит из ноздрей, так я взбешена.
        Молча забираю отчет, выхожу из кабинета строевым шагом и прямиком направляюсь к лифту.
        Сейчас я тебе покажу, как надо мной издеваться.
        Я врываюсь в пустую приемную. Или новейшего секретаря еще не нашли, или ее уже отпустили. Поэтому никто мне не мешает без стука открыть дверь в кабинет Раевского.
        - Егор Кириллович, - рычу я, но осекаюсь.
        Он в кабинете не один. Они с братом расселись на том самом диванчике и обсуждают какие-то документы. Глаза на меня поднимают оба. Одни холодные, другие со смешинкой. Я даже жду от Олега опять какое-то высказывание про тушканчиков. Но по моему виду, наверно, понятно, что сейчас не время для шуток. Я с такой силой сжимаю папку в руках, что она начинает скрипеть.
        - Смотри-ка, бешеный тушканчик, - оправдывает ожидания Раевский-старший. - Ты чего такая всклокоченная? И на работе так поздно? Ты в курсе, что девочки должны отдыхать? Да и тушканчики тоже. А то шерсть вылезет. Ты у нас карьеристка, что ли?
        Скриплю зубами:
        - Недобровольная.
        - Егор, ты чего издеваешься? И надо мной, и над Лизой. Я еще не обедал, она похоже не ужинала. Ты посмотри, к чему это приводит: она сейчас тебя загрызет.
        Князь поворачивает голову к брату.
        - Ты не обедал? А где же ты шлялся?
        - Колесо спустило, но я ж вовремя успел.
        Они разговаривают так, словно меня нет. Я готова убивать. Шуточки эти! Князь снова смотрит на меня, в глазах у него что-то блеснуло, но разобрать эмоцию я не смогла, да и не хотела.
        - Вот ваш отчет, - я звучно шмякнула его на журнальный столик перед ним. - Тут все по годам. Я могу идти?
        - Это ты секретаршу такое заставляешь делать, - поднимает брови Олег.
        - Елизавета Валерьевна, больше не моя секретарша.
        - Вот как, - взгляд Олега меняется. Он оценивающе рассматривает меня и хмыкает каким-то своим мыслям.
        - Конечно, вы можете идти, Елизавета Валерьевна. Спасибо за работу, - голос Князя звучит мягче, но он не способен сейчас погасить мою злость.
        По дороге домой проверяю свою электронную почту. Так, три приглашения на собеседования есть. Очень кстати. Даже если мне что-то из этого не подойдет, я найду в себе силы убедить себя, что это лучше, чем терпеть издевательства.
        Дома достаю из холодильника ту самую бутылку коньяка и выпиваю три рюмки подряд. Однозначно. Работу надо менять. Иначе я сопьюсь.
        Коньяк и расслабляющая ванна, а самое главное, три приглашения на собеседование примиряют меня с действительностью. Поэтому, когда я слышу сигнал домофона, у меня нет никаких предчувствий.
        - Курьер.
        Открываю. У соседей какие-то принципиальные заморочки, и они не платят за домофон, поэтому вся доставка для них исправно звонит в мою квартиру. Но я ошибаюсь.
        Курьеру нужна именно Е.В. Морозова.
        Натужно кряхтя он вручает мне огромный букет белых роз. Бутоны плотные, влажные, с тонким ароматом.
        Не в силах удержать такой вес, я кладу цветы на тумбу.
        - Сколько их, - растерянно спрашиваю я.
        - Пятьдесят семь.
        Я хватаюсь за голову. Куда я их поставлю?
        Но курьер снимает огромный, не замеченный мной ранее из-за букета, рюкзак и достает из него пять ваз. Шумно выдыхает, смотрит на меня. Видя, что я не в восторге, быстро ретируется, чтобы я не попыталась всучить ему доставку обратно.
        К букету прилагается записка на нежно розовом глянцевом картоне. Крупным четким почерком написано:
        «Не принес лично, чтобы не получить цветами по лицу. Е.Р.»
        Глава 24. А беляши лучше
        Проснувшись утром, первое, что я вижу, - расставленные по комнате вазы с цветами.
        Бесят!
        Но все равно, встав с кровати, иду их понюхать и прикоснуться к плотным влажным бутонам. Не то, чтобы мне цветов не дарили. Дарили, конечно, но чтобы столько сразу…
        Обычно цветы в извинение - плохая идея. Почти все мои подруги рассказывают, что довольно нервно реагируют на цветы без повода, потому что они ассоциируются с прошлыми косяками мужей.
        Я ведь правильно расцениваю этот букет? Это заглаживание вины?
        Что вообще вчера произошло? Ретроградный меркурий, что ли?
        Если бы не цветы, я бы подумала, что вчера Князь просто из вредности завалил меня работой.
        Черт с ним! Что у него в голове, знает только он сам.
        Пытаюсь вернуть себе воинственный настрой, но как ни объясняю себе, что нас голыми розами не возьмешь и прощения не купишь, при взгляде на цветы настроение поднимается.
        Я варю кофе, когда у меня начинает звонить телефон. На другом конце - Лиля, подруга детства, с которой я по-прежнему поддерживаю контакт, хоть и не очень активно. Активно не получается, потому что Лиля - мать троих детей, двое из которых близнецы. Кажется, им сейчас три. В общем, Лиле в основном не до меня.
        - Лизунь, - бодрый голос в любое время суток - это ее визитная карточка. - Привет, ты когда в следующий раз к матери поедешь?
        Прикидываю в уме, что в этом месяце я в родном городе еще не была и маму не навещала, а через две недели у меня отпуск. Я хотела съездить хотя бы в санаторий, а если отпускные позволят, то взять горячую путевку куда-нибудь в Турцию. Выходит, надо ехать на этой неделе.
        - На выходных, Лиль. А что?
        - Да у меня двоюродная сестра замуж выходит, она запланировала на следующую неделю девичник. Хочется, ей что-нибудь эдакое подарить, с перчинкой!
        - А, ты посоветоваться? Ну купите ей развратное белье или костюм медсестры, - хмыкаю, я-то уже в курсе, как на некоторых мужчин влияют аксессуары.
        - Она сама работает в магазине нижнего белья, так что не подходит. Да я, собственно, уже придумала. Вот хочу твоей помощи попросить. Я тебе деньги переведу, а ты купи и захвати с собой, как домой поедешь.
        - Да без проблем, а что собственно это за подарок, который нельзя купить в нашем городе? Вроде не Тьмутаракань какая, - дивлюсь я.
        - Набор эротический, - довольная своей выдумкой делится со мной Лиля. - Просто нужен конкретно этот, а его не ма в наших секс-шопах. Я решила заказать, но доставка позже девичника, поздновато я спохватилась. На тебя одна надежда, выручай!
        - Конечно, раз такое дело! - хихикаю я.
        - Не забудешь? - строго спрашивает меня она.
        - Кто ж про такое задание забудет? Все будет исполнено! Целую, мне пора на работу собираться!
        - Чмокаю прямо между ушей и жду в субботу вечером в гости. Я для тебя в благодарность беляшей наделаю.
        Лилькины беляши - это объедение, и все они отложатся на моей заднице. Устоять я не смогу. Это, конечно, грустно, в смысле, моя гастрономическая неустойчивость, но… беляши… Я непроизвольно сглатываю слюну. Буду с ними бороться: уничтожу сколько смогу.
        В общем, впереди меня ждут приятные выходные в компании друзей - Лилька просто не умеет готовить понемногу, поэтому, скорее всего, соберет всех. Так что на работу я прихожу в хорошем расположении духа.
        И прибываю в нем ровно до того момента пока, возвращаясь от айтишников, не сталкиваюсь в лифте с Раевским.
        Нет, начало нашей встречи проходит вполне мирно. Увидев в прибывшем лифте Князя, который, вероятно, собирается отъехать на обед, я не стала демонстративно отказываться заходить в кабину. Киваю ему:
        - Здравствуйте, Егор Кириллович.
        Раевский молча нажимает кнопку второго этажа для меня. Я стараюсь на него смотреть. Не знаю, какой своей реакции я опасаюсь: злости или смущения. Это только кажется, что я сдержанный человек. На самом деле, я очень эмоциональна. Многие люди прям на шею садятся, думая, что я все стерплю. Как же они удивляются, когда осознают глубину своего заблуждения, получив от меня не просто отпор, а полноценный скандал.
        Я погружаюсь в мысли на тему наглости окружающих и тайком вдыхаю парфюм Раевского, и не сразу замечаю, что кабина остановилась. Вынырнув из раздумий, удивленно разглядываю почему-то не открывшиеся двери. Перевожу недоуменный взгляд на Князя: мы, что, застряли?
        - Наконец-то ты обратила на меня внимание, Лиза, - какие мы сердитые.
        Но тут же понимаю, что сердиться должна я. Раевский все еще держит палец на кнопке «Стоп». То есть, это он и есть причина нашей остановки.
        Поджимаю губы. Что-то мне это не нравится.
        - Вас трудно не заметить, Егор Кириллович, - отвечаю сухо.
        Раевский подходит ко мне вплотную и упирается рукой в стенку лифта рядом с моим лицом. Он нависает надо мной, и мне приходится смотреть на него снизу-вверх.
        - Как тебе, Лиза, мои подарки?
        Тоже мне! Морозко! Еще бы спросил: «Тепло ли тебе, девица?»
        - Благодарю, очень… - мучительно подбираю слово, - мило. Но не стоило, я бы лучше обошлась без них.
        - Значит, и такие ухаживания тебе не по вкусу? Тебе не кажется, что ты путаешься в показаниях? - злится Князь.
        - Сначала ухаживания, а постель - потом. А у нас как-то сразу перешло к постели. Вы не находите, что теперь ухаживания излишни? - сцеживаю ему немного своего яда.
        - Я-то нахожу, это тебе нужны все эти пляски, - парирует он.
        - Я думаю, учитывая скорость развития наших отношений, мы уже перешли на этап скоропалительного разрыва! - делаю непрозрачный намек. - Запустите лифт, или давайте это сделаю я.
        Хочу поднырнуть под рукой Раевского, но он прижимается ко мне всем телом, и я полностью заблокирована.
        - Что ты, Лиза, мы же упустили поцелуи при провожании!
        Пытаюсь оттолкнуть Князи, положив ему руки на грудь, или хотя бы сдвинуть, но разве реально подвинуть скалу?
        Не обращая на мои потуги никакого внимания, Раевский второй рукой обхватывает мои лицо и, не позволяя увернуться, целует.
        Я не хочу отвечать на его поцелуй, хотя врать себе не могу: целуется Князь так, что у меня подгибаются колени. Сама собой в женской душе поднимается извечная надежда - вот тот самец, которому можно довериться, и он сделает мне хорошо.
        Но меня быстро отрезвляет воспоминание о том, что в лифте есть камеры наблюдения, и они вообще-то просматриваются.
        - Остановитесь, - говорю, едва отдышавшись от его напора. - Тут камера…
        - Я знаю, Лиза. А еще мы сейчас стоим в слепой зоне. И если ты не хочешь, чтобы кто-то увидел, как я делаю так, - он огладил мое бедро, а потом перешел к груди, - или так, то тебе лучше не шевелиться, Лиза.
        Глава 25. Права и обязанности
        Этот мерзавец привычным жестом подныривает рукой мне под юбку и, не мешкая подбирается к моим трусикам. Слегка щекочет кончиком пальцами и ту же начинает пощипывать сквозь ткань мои складочки. Он прижимается губами к моей шее, и я с ужасом понимаю, что мое тело неоднозначно реагирует на все действия Князя.
        - Но ведь и вас тоже увидят, - возражаю слабеющим голосом.
        - Я не стеснительный, - не отрываясь от своего занятия, бормочет Раевский и прикусывает мочку моего уха.
        - И что? Я теперь обязана раздвигать ноги в любом месте, где вам захочется? - шиплю я.
        Раевский одобрительно хмыкает:
        - Это было бы замечательно, я только за.
        Его губы скользят по щеке и накрывают мои, язык врывается ко мне в рот, лишая возможности и дальше оказывать хотя бы словесное сопротивление.
        Не разрывая поцелуя, он продолжает ласкать меня между ног.
        Я пытаюсь сомкнуть бедра, но его наглые пальцы преодолевают все препятствия и разминают половые губы. У меня там так мокро, что я бы сгорела стыда, если бы мне не было так хорошо.
        И когда он начинает потирать клитор, я неосознанно раздвигаю ноги, давая ему доступ. Не останавливая свою сладкую пытку пальцами, он прокладывает дорожку из поцелуев к ложбинке. Я не сразу понимаю, что второй рукой он расстегивает пуговки на блузке, прокладывая себе дорогу к белью. Я вся сосредоточена там, где ритмичными круговыми Раевский доводит меня до безумия. Но когда сквозь кружево бюстгальтера он слегка прикусывает сосок, из моей груди вырывается стон.
        - Вот так, Лиза, - слышу я. - Хорошая девочка. Хочу видеть, посмотри мне в глаза.
        Не совсем разбирая, что он мне говорит, я смотрю на Князя, и понимаю, что еще немного и я кончу. Очень хочется его ударить. За то, что тело в очередной раз предает меня, и разум бессилен. Откуда у Егора такая власть надо мной?
        Размахиваюсь для пощечины, но он перехватывает одной рукой обе мои и прижимает их к стенке лифта у меня над головой. Два его пальца дразня поглаживают вход в мою пещерку. Закусываю губы, чтобы не взмолиться.
        - Нет, Лиза, так дело не пойдет, - Князь проникает в меня двумя пальцами и вызывает очередной стон. Достигнутый эффект ему нравится, и он повторяет движения до тех пор, пока я не начиню тихо, но беспрерывно постанывать.
        - Где же твоя сдержанность, Лиза? - подкалывает Раевский, но и у него самого голос срывается от напряжения. - Всю твою холодность спалю, ты не сможешь мне отказать, Лиза. У тебя нет такого права.
        И заткнув мне рот поцелуем, он интенсивно трахает мою мокрую дырочку, пока я бурно не кончаю. От избытка чувств прокусываю Князю губу.
        Пытаюсь перевести дыхание и успокоить сумасшедшее сердцебиение. Раевский прижал меня к себе и поглаживает по спине. Я почти благодарна, что не слышу от него никаких скабрезностей, но он тут же разрушает очарование момента:
        - Вот это, Лиза, и есть качественный поцелуй при провожании. На каком свидании девушки проявляют инициативу в поцелуях? У тебя же наверняка есть расписание для этого, правда? В любом случае, предлагаю после работы порепетировать. Я соскучился по твоим поцелуям.
        Это он намекает на ответный минет?
        Молча отстраняю его и поправляю одежду.
        Князь смотрит на меня испытующе, словно прекрасно понимает, какие мысли у меня сейчас крутятся в голове. Дождавшись, пока я приведу себя в приличный вид, он снова запускает лифт.
        С каменным лицом выхожу на втором этаже.
        За спиной слышу хриплое:
        - Я зайду за тобой в шесть.
        Закрывающиеся двери не дают мне высказаться, но, может, это и к лучшему.
        В моей голове созревает идея.
        Отлавливаю своего начальника, объясняю ему, что хочу навестить на выходных маму и прошу сегодня зачесть переработку накануне. Ему не очень хочется подписывать документы на оплату сверхурочных в двойном размере, поэтому он соглашается.
        Пока начальство не передумало, подхватываю сумочку и выстреливаю из кабинета.
        На всякий случаю убеждаюсь, что Раевский не застрял где-то в холле, и с непередаваемым чувством, что я утерла ему нос, покидаю здание.
        Поцелуев он от меня захотел! Инициативы, блин!
        Раз у меня появляется свободное время, стоит выполнить обещание, данное Лиле.
        В секс-шопах я никогда не была, и, если честно, мне немного неловко туда заходить. Кажется, что в этот момент все присутствующие рядом провожают тебя понимающими взглядами. Но на что не пойдешь ради беляшей…
        Как это ни странно, но внутри обстановка вовсе не смущающая. Более того я опасалась, что продавцом будет парень, но это оказалась женщина в возрасте, которая до моего прихода что-то вязала. Посмотрев на меня поверх очков, она вполне дружелюбно поинтересовалась, что конкретно я ищу. Сунула ей под нос экран телефона, тётечка ознакомилась с артикулами, угукнула и куда-то удалилась, пообещав, что она только одной ногой туда и обратно.
        Без постороннего надзора я осмелела и прошлась вдоль витрин. А то, дожила до двадцати шести лет, а вибратор видела только на картинке. Уровень эрудиции надо повышать! Кроме вполне опознаваемых предметов, на продажу выставлялась куча того, что вызвало у меня массу вопросов. И вроде вот как по обувному хожу, но из-за того, что какой-то час назад я пережила сильный оргазм, некоторые вещички нашли во мне отклик. И кое-что достаточно безобидное я решилась приобрести и для себя.
        Продавец вернулась только минут через двадцать, но она все-таки гордо несла перед собой вполне объемную коробку. Расплатившись, я осознала, что коробку, украшенную фотографиями содержимого, просто в руках я нести стесняюсь. Мне продали пакет-майку, который не сильно исправлял ситуацию, так как был для этого слишком прозрачен, хоть и украшен неуместными цветочками.
        Но другого выхода нет, и я покидаю магазин, с чем есть.
        Естественно, мне сразу кажется, что все пялятся на меня.
        Впрочем, я не так далека от истины, группка каких старшеклассников свистит мне вслед. Даже какая-то черная машина сигналит. Но сделав, что называется, морду кирпичом, я сворачиваю во дворы и иду домой уже не такими людными местами.
        Конечно, каждый имеет право на покупки в секс-шопе, но информировать об этом окружающих он не обязан! По крайней мере, я так считаю.
        Когда я уже почти добираюсь, у меня начинает трезвонить телефон. Имперский марш не оставляет сомнений, кому я понадобилась. Неужели спохватился?
        Игнорирую, хотя телефон не затыкается. Дома проверяю - 8 неотвеченных.
        Что-то мне подсказывает, что я еще огребу за этот игнор, но хотя бы сейчас я поступаю так, считаю нужным. И я не хочу разговаривать с этой наглой самодовольной мордой!
        Наверное, я немного Ванга. Потому что мои ожидания сбываются, и намного раньше, чем я думаю.
        Так как завтра вставать мне довольно рано, поэтому собираю вещи заранее.
        Переделав все дела, я решаю лечь спать пораньше. Принимаю расслабляющую ванну, верчу в руках собственные покупки, но использовать не решаюсь, и, переодевшись в пижамку, укладываюсь в постель, рассчитывая почитать книжку и уснуть.
        Только я погружаюсь в книжку, как в мою дверь раздается оглушительный стук. Странно, не в домофон звонят. Соседи, что ли? Или я опять залила дядьку снизу? Подрываюсь и мчусь к двери, распахиваю не глядя и замираю перед взбешенным Князем, как кролик перед удавом.
        Глава 26. Состояние аффекта
        В мгновение окна он оказывается на моих квадратных метрах.
        - Какого хрена, Лиза, ты не берешь трубку?
        - Я… - пячусь от него, но он двигается в мою сторону неотвратимо.
        - Раз тебя не устраивают мои условия, я решил попробовать игру по твоим правилам, и что я вижу, Лиза? - Князь наступает, а продолжаю тактическое отступление в глубь квартиры.
        Черт побери! В каком месте и в какой момент, он играл по моим правилам? Что это за правила, мать твою, такие, которые допускают произошедшее сегодня в лифте? Они явно не имеют ко мне никакого отношения! Сдается мне, Раевский в любых правилах видит только те, которые подходят ему.
        - ТЫ УДРАЛА!
        Я уже допятилась до кухни.
        - Если гора не идет к Магомеду, Лиза… Ты знаешь, что происходит в этом случае! Надеюсь, что с последнего моего прихода, твоя гостеприимность повысилась!
        - Могу предложить чая. Ромашкового, - бормочу я, по-моему, кое-кому не помешает успокоиться. Взгляд Раевского просто испепеляет. - И пирожки жареные…
        - Нет, я тебе совершенно точно могу сказать, что жарить сегодня будут не пирожки!
        Он наконец загоняет меня в угол, забрасывает на плечо и отвешивает ощутимый шлепок по попе.
        Да он с ума сошел! Я против!
        - Вот поэтому и удрала! Ты же ничего не слушаешь! Знаю я, чем закончится наша встреча, - возмущаюсь я, свисая вниз головой, пока Князь уверенной походкой двигается в сторону спальни.
        - Ну, давай, скажи мне, - он определяет меня на уже разобранную постель. - Скажи, что тебе не нравится то, как проходят наши встречи!
        Он начинает расстегивать манжеты, и меня накрывает дежавю. Вместе с приступом острого желания.
        Но сдаваться ему я не хочу.
        - Я уже все сказала! Меня совершенно не прельщает такая манера «ухаживания». Предлагаю остановиться!
        - Поздно. Я уже начал, - ответил Раевский и стащил рубашку через голову. Поэтому его ответ прозвучал крайне двусмысленно. - Поведай-ка мне, Лиза, вот еще что.
        Глядя на меня, он медленно берется за пряжку ремня.
        - Когда ты решила, что можешь игнорировать меня… В этот момент, где ты была?
        Молчу, не совсем понимая, о чем он. Я больше сосредоточена на том, что Князь уже расстегивает молнию брюк.
        - Знаешь ли, выезжаю я с партнерской встречи, и вижу, как один финансовый аналитик в рабочее время выходит из секс-шопа. И этот самый сотрудник игнорирует меня. Я сигналил тебе, Лиза! Я тебе звонил. Очень быстро я понял, что покупки твои предназначены, чтобы порадовать не меня! Милая, я не поленился зайти и уточнить, что именно ты приобрела.
        Мне плохеет.
        - Меня попросили… - зачем-то начинаю оправдываться я, но естественно делаю еще хуже.
        - Когда просил я, ты не больно-то прислушалась.
        Все. Он остается в чем мать родила, и его намерения видны невооруженным взглядом. Никакие доводы и аргументы его сейчас не проймут. Что-то сумасшедшее в его голубых глазах говорит мне, лучше не сопротивляться. Клиент неадекватен.
        - Я сейчас доступно тебе объясню две вещи, - без всяких реверансов он накрывает меня своим горячим телом. - Первая, что любые приспособления не идут ни в какое сравнение со мной. Я, Лизонька, тебя так удовлетворю, что ты думать ни о чем не сможешь!
        Раевский все еще зол, все мои попытки вывернуться из-под него, вызывают в нем только усмешку. Мол, давай поиграем в это, раз тебе так хочется.
        Он стаскивает с меня топик и приникает губами к моим соскам. Терзает их, уже зная, как именно мне нравится, от чего я завожусь сильнее всего.
        На мгновение я теряюсь в водовороте острых ощущений, и, пользуясь моей слабостью, руки Князя хозяйничают в моих пижамных шортиках.
        Сегодняшний настрой Раевского немного пугает меня, но и вызывает какое-то неясное томление. Тем временем, Князь прокладывает дорожку из поцелуев вниз от ложбинки к пупку. Но на этом он не останавливается: стаскивая с меня шортики, он целует все ниже и ниже. От осознания того, что конкретно он хочет приласкать, у меня перехватывает дыхание.
        Он раздвигает мои согнутые в коленях ноги, и начинает свою мучительную игру языком.
        Раевский проводит языком по моим складочкам наглаживая бедра. Целует внутреннюю сторону бедра, большим пальцем массируя клитор. Он дразнит меня, ходя вокруг до около, и только лишь когда вся промежность блестит от смазки, Князь вводит в меня сразу два пальца и начинает двигать ими в жестком ритме. К этим сводящим с ума движениям присоединяется его язык, напряженный кончик которого скользит по клитору вверх-вниз и по кругу.
        Все это происходит так быстро, что я не улавливаю, в какой момент Раевский забрасывает мои ноги к себе на плечи, а я вцепляюсь ему в волосы, не совсем понимая, хочу я его остановить или не хочу, чтобы он прекращал.
        Не переставая пытать меня руками, он посасывает чувствительный комочек и добивается того, что я в считанные минуты достигаю оргазма. Правда, Князя это не останавливает, и он продолжает свои истязания.
        Я такая мокрая, что его пальцы проникают в меня с хлюпаньем. Слышу, как он со свистом втягивает в себя воздух. Раздвинув пальцами половые губы, он чередует язык и большой палец на гиперчувствительной горошине. Я взрываюсь снова. В этот раз все намного острее, и я дезориентирована.
        Князь разворачивает меня на живот, укладывает солдатиком и прижимается сверху. Одна его рука обхватывает меня под грудью и ложится мне на горло, вторую он просовывает мне под живот, попка моя приподнимается, и я чувствую, как скользит между ног по моим скользким складочкам головка его члена.
        Я вся покрыта испариной, я верчу попой в надежде, что вот сейчас он войдет в меня. Я практически охрипла, но Князь не из тех, кто щадит.
        - А вторая вещь, которую тебе надо усвоить, - за неповиновением следует наказание.
        Глава 27. Я сказал: «Наказана!»
        - Ты меня поняла?
        Бессвязно мычу.
        Ладонь под животом сползает ниже и накрывает лобок. Средний палец проскальзывает между складочек и чувствительно надавливает на клитор.
        - Еще раз спрашиваю: «Ты меня поняла?» - Князь требует ответа, но я окончательно осипла от повторного оргазма, и голос меня не слушается.
        Покорно киваю.
        - Хорошо, - он милосердно принимает мой ответ и плавно погружается в меня.
        Так же медленно выходит почти до конца, а потом, прижав меня к себе еще сильнее, начинает яростно насаживать на член. Все, что мне остается, хрипло поскуливать.
        Разгоряченное тело Раевского словно усиливает интенсивность запаха его парфюма, который и так ассоциируется у меня с похотью. От этого мозги полностью переходят в жидкое состояние.
        Доведя меня до очередного пика, который показался мне воистину болезненным наказанием, Князь встает у постели и завертикаливает мое безропотное тело на четвереньках у края кровати лицом к себе.
        - Покажи мне, какая-ты послушная девочка, - требует он. И моих губ касается багровая гладкая головка, она пахнет мной.
        Я послушно размыкаю губы и принимаю член Раевского на язык.
        Крепко, но аккуратно придерживая меня за волосы он скользит по языку и проходит в горло. После прошлой его науки я не давлюсь.
        - Соси, Лиза, - слышу я.
        Почему-то этот приказ меня заводит. Я смыкаю губы вокруг члена и начинаю втягивать его в себя, когда он выходит изо рта, и нежно поглаживаю языком ствол, когда он погружается внутрь.
        - Отлично, Лиза, - комментирует Князь. - Я почти верю в твое благоразумие.
        И я осознаю, что так увлеклась процессом, что уже не замечаю, что член уже входит до упора в горло совсем свободно.
        - Я думаю, тебя надо поощрить.
        С этими словами Раевский перегибается через меня, щипает за попку и проводит пальцем между моих ягодиц вниз к уже растраханной дырочке. Палец несколько раз ныряет в киску и возвращается, смачивая сморщенное колечко повыше.
        Я хочу возмутиться, но член во рту не дает мне это сделать, прости господи, членораздельно. Однако Князь понимает, что я собралась протестовать.
        - Лиза-Лиза, ты плохо усвоила урок, - не прерывая своих действий, строго говорит он, но в голосе я слышу скорее предвкушение.
        И в этот момент его пальцы буравят сразу оба моих отверстия: большой распечатывает мою попку, а указательный и средний уверенно проскальзывают в знакомое местечко.
        Это неожиданно обостряет все мои ощущения. Всего несколько погружений, и я перестаю существовать. Последнее, что я чувствую до того, как Князь перестает удерживать меня, это вкус его спермы.
        Раевский падает рядом со мной на постель и перетаскивает меня к себе на грудь. Ему плевать, что мне жарко, и я вся потная, а у меня нет сил от него отползти.
        Он нежно поглаживает меня по спине, а в мою голову внезапно приходит мысль, которая тут же меня бесит.
        Он был без резинки! Он опять трахал меня голым членом! Я же могла забеременеть! Не долго думая, размахиваюсь и шлепаю рукой со всей силы, куда достаю. Попадаю на живот. Толку выходит не много: через панцирь его мышц мне не пробиться, только шлепок получился звонкий.
        Поднимаю голову с его груди и смотрю ему в лицо, стараясь передать всю степень своей злости.
        Князь лишь выгибает четкую смоляную бровь. Чего, мол, не так?
        - Ты не предохранялся! Могли появиться дети!
        - Успокойся, - бормочет он. - Твой рот не позволил угрозе реализоваться!
        По его голосу я понимаю, что он на самом деле тоже измотан.
        Надо же! Смотрите-ка, кого я укатала!
        - Риск все равно есть!
        - Лиза, во-первых, я - обычный человек, - в этом месте я недоверчиво хмыкаю. - я не собирался с тобой сегодня заниматься сексом. Ты просто меня выбесила! Я планировал немного другое время препровождение…
        - Врешь!
        Я слишком хорошо помню, что он устроил мне в лифте, а также то, что сам он остался в нем с нехилым стояком.
        - Вру, конечно, - соглашается Раевский. - А во-вторых, мне слишком понравилось быть в тебе без презерватива.
        Я фигею от такого заявления.
        - А меня спросить?
        - Ты моя девушка, я буду тебя трахать. И я буду делать это так, как считаю нужным!
        - А вдруг мне не понравится?
        - Тебе понравится.
        Его убежденности в своем профессионализме на постельном поприще можно только позавидовать. Стоп. Что?
        - Я твоя девушка? С каких это пор? - было бы куда упасть, я бы упала.
        Князь укоризненно смотрит на меня.
        - Я за тобой ухаживаю, я занимаюсь с тобой сексом. Да, ты моя девушка. Если ты порядочная, то ты спишь только со своим парнем. А спишь ты со мной. Значит, я и есть твой парень.
        У меня отваливается челюсть.
        - С каких пор? Давай подумаем…
        - Охренеть, - вырывается у меня. - Вообще-то я тоже должна быть согласна на такой расклад!
        - Ну, тут все в порядке. Полчаса назад ты со всем согласилась и обещала меня слушаться.
        Я шокировано затихаю.
        Князь, что, правда назвал меня своей девушкой?
        - То есть мы встречаемся?
        - Лиза, конечно, мы встречаемся.
        Он явно мечтает, чтобы я заткнулась, но все. Мой момент для мести настает, и я его не упущу.
        - На работе никто не должен знать, - тут же выдаю я.
        Раевский собирается мне что-то сказать, но у него звонит телефон. Он тянет руку и принимает вызов. Лицо его хмурится. Он отвечает односложно и обещает прибыть в скором времени.
        Закончив разговор, он стискивает меня в объятьях так, что косточки трещат.
        - Прости, но мне срочно нужно ехать.
        Я пока не знаю, как я должна реагировать на такую ситуацию, поэтому просто молчу. Раевский целует меня в висок, одевается и меньше, чем через десять минут, его и след простывает.
        В комнате остается только аромат его парфюма и тяжелый запах секса.
        Глава 28. Двусмысленность
        После ухода Раевского я основательно задумываюсь.
        Конечно, он очень уверенно говорит, что мы встречаемся, но… Поверить в это сложно.
        И вообще, что для таких, как он, означает слово «встречаться»? Вон, в понимании термина «ухаживание» мы уже разошлись.
        Именно поэтому я озвучиваю свое требование о том, что никто на работе не должен знать.
        Во-первых, пойдут мерзкие слухи и сплетни. Меня будут полоскать на каждом углу. Живо припоминается, как обсуждались в столовой уволенные секретарши.
        Во-вторых, когда все закончится, я не желаю выслушивать фальшивые соболезнования и открытое зубоскальство.
        У меня нет объективных причин считать, что наш роман, если его можно так назвать, продлится долго.
        Все, что замешано на сексуальном влечении, быстро загибается.
        А отрицать, что меня влечет к Раевскому - бесполезно. Он, конечно, бесит меня своей непробиваемостью и нежеланием считаться с моим мнением, но Князь есть Князь. Прозвище ему очень подходит.
        Почему я позволила сегодняшнему случиться?
        Потому что я уже приняла решение уволиться. И никакие слова Князя этого не изменят.
        Мне не нравится, что у него есть такая власть над моим телом. Наверняка, этому есть логичное объяснение, я же не нимфоманка, никогда не отличалась распущенностью, и служебный роман с боссом для меня неприемлем. Но я уже который раз пасую перед ним.
        Дело ведь не только в том, что Раевский хорош в постели.
        Когда он смотрит на меня своими потемневшими глазами, я чувствую себя соблазнительной, желанной. Да женщиной я, в конце концов, себя чувствую!
        Снова приходится признать Маринкину правоту: я, конечно, предприняла некоторые шаги, но женщину во мне смог разбудить именно самец.
        И у меня не так много времени осталось, чтобы насладиться этим ощущением.
        Возможно, раньше, чем уволюсь я, Раевский уволит очередную секретаршу и будет ее трахать.
        От этой мысли внутри все почему-то болезненно сжимается.
        Эх, Лиза, не хватает еще, чтобы этот невыносимый мерзавец проник в твое сердце!
        Я проветриваю комнату, перестилаю постель и повторно иду в ванную. Мой взгляд снова падает на сегодняшние покупки. Интересно, что было бы, если бы Раевский узнал, что именно я себе купила?
        Если бы я ждала от Князя сообщения с пожеланиями спокойной ночи, то я была бы жестоко разочарована. Но я не жду.
        И проснувшись утром, тоже ничего подобного на телефоне не обнаруживаю.
        Может, и к лучшему, не стоит питать напрасных надежд.
        Выпив кофе и тысячу раз подтвердив Лиле, что я не забыла про ее заказ, я отбываю в родной город на все выходные.
        Мама, которая обычно с неодобрением комментирует мой внешний вид, в этот раз отмечает, что выгляжу я хорошо. Просто удивительное дело: мой наряд вовсе не соответствует представлениям мамы о том, как стоит одеваться девушке в моем возрасте.
        В обед меня выдергивает Лиля.
        Она вообще не изменилась, такая же темненькая и плотная как виноградинка. С живыми глазами и заразительным смехом.
        Я вручаю Лиле набор и рассказываю, сколько внимания привлекла, прошла с ним до дома. К моменту, когда мы садимся за стол, за которым она собирает и свою семью, и общих друзей детства, эта история в ее пересказе обрастает такими подробностями, что в пору писать женский юмористический роман.
        Пока мы жрем беляши, слово «есть» тут не подходит категорически, я полностью игнорирую свой мобильник, оставив его в прихожей в сумочке. А когда спохватываюсь, вижу одно новое сообщение от Марины и кучу пропущенных от Князя.
        И если Марина сообщает мне, что ее телефон был утоплен племянниками, но теперь она на связи и готова увидеться завтра вечером, то от Раевского никаких поясняющих сообщений нет. Зачем он звонит мне в выходной, непонятно.
        Перезванивать ему самой мне как-то неловко. Я все еще ощущаю, что он мой босс. Между чувством неловкости и вкусной едой в компании друзей, я выбираю второе и, не перезванивая Раевскому, возвращаюсь за стол.
        Что сказать. Беляши, как обычно, Лиле удаются, и вся компания дружно постанывает, откинувшись от стола.
        - Я сейчас умру, - жалуется Игорь, муж Лили. - Во мне нет места, но я хочу еще один.
        Оживляется Ирина, крайне активная барышня. Мы с ней дружили в начальных классах, а потом она перевелась в другую школу. Собственно, Ира - двоюродная сестра Лилиного мужа, и она-то их и познакомила.
        - А давайте сыграем в твистер! - предлагает она.
        - Это еще что такое? - с опаской интересуется Игорь.
        Он как никто в курсе характера сестры и не однажды вляпывался, идя у нее на поводу. Помнится, как-то ему пришлось на спор бежать три остановки в одних трусах. А еще довелось поносить костюмчик героини японского анимэ и поорать с памятника Чапаева о своей любви к родине. В первом случае, его просто забрали в полицию, во втором же - он нарвался на какую-то микрорайонную банду, а в третьем - он упал и сломал руку.
        Поэтому опасения Игоря небезосновательны.
        - Ой, да ничего такого! Просто разомнемся! - в этот момент напрягается вся компания. Обычно именно после этих слов Ирины случаются катаклизмы разного масштаба. - Я и коврик принесла!
        Ира быстро объясняет правила: крутим рулетку и загадываем на какой цветной кружок ставить руку или ногу. Игорь наученный горьким опытом отказывается, а остальные решают попробовать.
        В целом весело, мне нравится.
        Вся эта гогочущая куча-мала словно возвращает меня к жизни, отвлекая от мрачных дум. Оказывается, что у меня все еще неплохая растяжка, и мостик из положения «стоя» я тоже выполняю неплохо. Самая главная сложность - не ржать так, что теряешь равновесие. Но с непривычки, конечно, устаю. Девчонки все выбывают минут через пятнадцать. Остаюсь я, Дима - Ирин жених, и Костя - Лилин сосед по лестничной клетке.
        - Лиз, тут тебя, - слышу голос Игоря.
        Осторожно скашиваю на него глаза, он держит в руках мой мобильник.
        Это больше похоже на провокацию! Я не могу сейчас сдаться: еще немного, и из игры выйдет Дима!
        - Не сейчас, - придушенно стону я. - Ноги не могу сдвинуть, и рука занята! Только если Дима кончит и выйдет!
        Дима насмешливо фыркает:
        - Ха, не после того, как я уработал Ирку! Но если Костян из-под тебя вылезет, нам всем будет удобнее!
        Мы специально говорим всякие двусмысленности, чтобы рассмешить соперников, но обычно молчаливый Костя делает всех:
        - Лиза, а если ты сядешь мне на лицо, то Дима сможет зайти спереди!
        Я уже бьюсь в конвульсиях от немого смеха и все-таки теряю равновесие. Басистый Дима победно ревет: одним конкурентом меньше!
        Чтобы не нарушить конструкцию из двух сплетенных мужских тел, аккуратно отползаю в сторону Игоря.
        Он все еще настойчиво сует мне телефон.
        - Там кто-то бешеный, - поясняет Игорь.
        Перевожу взгляд - о-па! Раевский все-таки до меня дозвонился, хотя я и не хотела брать трубку. Что ж. Тяжело дыша, я прижимаю мобильник к уху:
        - Да, слушаю.
        - Ты где? - Раевский очень сердит, это и ежу понятно. Ни привет, ни здравствуй.
        - В гостях.
        - К каких, черт побери, ты гостях? - так, кажется, я недооцениваю степень огорчения Князя. Я бы сказала, что тут уже действительно проклевывается бешенство.
        - Какое это имеет значение? Моих друзей ты все равно не знаешь, - я даже пожимаю плечами, как будто Раевский может это видеть.
        - Почему тебя нет дома? Почему я не могу до тебя дозвониться?
        - Я уехала на выходные, мне надо расслабиться, развлечься…
        - То есть со мной ты напрягаешься? - голосом Раевского можно замораживать даже в пустыне Сахара.
        О! Прям в корень зрит! Капитан Очевидность, блин!
        - Я имею право знать, где находится моя девушка! - он возмущен. Надо же!
        - Конечно, имеешь, - покладисто соглашаюсь я. - Но я-то не в курсе, где она.
        - Лиза, не стоит играть со мной в такие игры. Ты не победишь! И будешь наказана.
        При упоминании наказания в моей голове всплывают не самые пристойные картины. И они не кажутся мне такими уж пугающими.
        - Я вернусь завтра, - успокаиваю его я. Не иначе не до конца выветрился хмель после застолья.
        - Завтра мне и самому придется уехать, - его голос чуть смягчается. - Но в понедельник, Лиза, я снова задам свои вопросы, и ты мне обстоятельно на них ответишь.
        - Ну-ну, - смеюсь я и завершаю вызов.
        Костя и Дима все еще бьются за первое место, и я пока решаю проверить свою электронную почту на предмет ответов на мое резюме. Вдруг еще какая-то компания заинтересовалась.
        Но ведь нельзя просто так взять и зайти в приложение, правда? Сначала тянет заглянуть в ВК. И первый же пост в ленте новостей выбивает у меня почву из-под ног. Почему-то я была уверена, что подобную информацию я перенесу не так болезненно.
        «Наконец в семье Раевских не скандал, а радостное событие! Свадьба наследника корпорации!» - гласит заголовок. А на фото к посту - Раевский под руку с той самой блондинкой. Дата статьи - сегодняшнее утро.
        Глава 29. Подруги всегда поддержат
        Я могу тысячу раз убеждать себя, что ничего страшного не происходит, и я готова к такому повороту событий, но это настолько неправдоподобное вранье, что самовнушение не работает.
        Вечер перестает радовать, веселье вокруг кажется неуместным и утомительным.
        Из-за того, что я постоянно погружаюсь в свои мысли, часто смеюсь невпопад. Мне не хочется больше ни во что играть, я не могу оценить остроту Костиковых шуток.
        Была бы моложе - напилась бы.
        Мое состояние замечает Лиля. Она подлавливает меня на балконе, куда под предлогом нехватки свежего воздуха я выхожу собраться с мыслями.
        - Лиз, что-то случилось? - осторожно спрашивает она.
        - Случилось, - признаю я. - Не волнуйся, ничего непоправимого. Просто я растерялась.
        - Я могу тебя выслушать, - предлагает чуткая Лиля.
        И на какое-то мгновенье мне хочется ей выговориться, но Лиля - замужняя женщина. Я не знаю, как она отреагирует на мою связь с несвободным мужчиной.
        Господи! Несвободным! Чужим! Не моим!
        Как я дошла до этого?
        На глаза наворачиваются слезы.
        - Лиз?
        Отрицательно мотаю головой, потому что спазм в горле не дает мне сказать ни слова.
        - Тебе есть с кем поговорить?
        - Да, - справляюсь с собой.
        Лиля тактично оставляет меня одну.
        Я даже не понимаю, что задевает меня сильнее всего.
        Измена? Так это не измена с его стороны.
        То, что я дуреха? Жертва мужского обмана?
        То, что, трахая меня, он планировал свою свадьбу?
        Или то, что я догадывалась, но гнала от себя эти мысли?
        Вот завтра и выложу все Маринке, пусть она мне мозги вправляет.
        Все-таки я приняла правильное решение. Надо уволиться. Завтра отпишусь всем рекрутерам, которые прислали мне приглашения, что я готова встретиться чем быстрее, тем лучше.
        Безнадежно испорченный вечер течет вяло. Я так рассеяна, что не понимаю, в какой момент я разрешаю Костику проводить меня до дома. У дверей квартиры он меня целует и многозначительно смотрит в глаза, но я не приглашаю его на чашечку кофе.
        Во-первых, мама дома, и она уже спит. А во-вторых, поцелуй Кости демонстрирует, что никакой другой мужчина кроме Князя мне сейчас не нужен.
        Зайдя домой, вытираю губы тыльной стороной ладони.
        Я выпиваю снотворное, смываю макияж и, даже не приняв душ, укладываюсь в постель. До того, как меня вырубает, я успеваю раз десять пересмотреть проклятый пост в ВК.
        Приехав домой в воскресенье, чувствую, что не могу находиться сейчас в собственной квартире, где еще позавчера я, как последняя идиотка, самозабвенно отдавалась Раевскому.
        Поэтому с Маринкой я договариваюсь встретиться в кафе.
        Я сразу же выкладываю ей все, что она пропустила. Прямо начиная с предложения Раевского переспать с ним еще раз за новую должность и заканчивая вчерашним прозрением. И если в начале истории Маринка хихикает, то к ее концу только озадаченно хмурится и кусает губы.
        - М-да. Плохо дело, - признает она. - Кратковременная интрижка пошла бы тебе на пользу, но случилось то, чего я боялась. Ты умудрилась втрескаться.
        - Я не…
        - Что «не»? Или ты всерьез прячешь голову в песок и рассказываешь себе сказки, что тебе так больно только из-за обиды и раненой гордости?
        Не удержавшись всхлипываю.
        Я так стараюсь об этом не думать, а Маринка прям по живому режет.
        Слезинка скатывается по щеке и падает прямо в бокал с «маргаритой». Я считаю, идеальное дополнение к коктейлю.
        - Я не думала, что это произойдет. Ясно же, что из этого ничего не выйдет.
        - Не думала она, - ворчит Марина. - Да ты даже в универе влюблялась только в отъявленных плохишей. Вспомни Юрку! Как тебя на третьем курсе на нем переклинило. Бабник же! Пробы ставить негде! До сих пор в голове не укладывается, что он был тебе верен целых три месяца.
        Шмыгаю носом: я - неудачница и не умею выбирать ммужчин.
        - Я умру одинокой старой девой в компании пятидесяти кошек, - пытаюсь шутить я с кривой улыбкой.
        Маринка фыркает:
        - Ишь ты, лафы она захотела: кошек и покоя. Нет уж. Будешь страдать как все - выйдешь замуж, родишь детей и будешь пилить мужа. Ты сейчас так раскисла, потому что отвыкла от суровых реалий любовных отношений. Пострадаешь немного, найдешь другого кандидата и влюбишься в него. И опять снова-сызнова! Тем более, что ты все равно собиралась увольняться. Рекомендую курортный роман. Сколько тебе там до отпуска осталось?
        - Полторы недели. Не знаю, как я выдержу, если буду его видеть.
        - Ты, что, собралась выслеживать его и вздыхать по нему из-за угла? Бегать в туалет и там рыдать? - возмутилась Марина так громко, что я оторопела.
        Честно говоря, именно так мне представлялось мое будущее на работе вплоть до увольнения. Но благодаря подруге я поняла, что надо держать себя в руках. Я не настолько жалкая.
        - Нет, - собравшись заявляю я. - Не собираюсь. Видеть его не хочу! И разговаривать с ним тоже!
        - То-то же, - одобряет Марина. - Найдем мы тебе еще лучше!
        - Да где я его возьмешь, это лучше?
        - Тяжелый случай. То ни одного ухажера, то в первого же встречного вцепилась как в последнего. Оглянись, даже тут полно парней.
        - Небось, у каждого девушка дома, - огрызаюсь я.
        - Теперь ты всех подозревать будешь? - она сердито на меня смотрит. - Согласна, осмотрительность - это отлично, но ты б не борщила. И вообще, давай на спор?
        - Что на спор? - я даже на мгновение забываю про свои пьяные страдания. Когда Марина переходит в режим спасения меня, я огребаю проблем еще больше, чем было.
        - Сейчас ты не поворачиваешься лицом к дверям кафе. Я жду первого зашедшего сюда мужчину без спутницы и даю тебе сигнал. Ты идешь к нему знакомиться.
        - И в чем же спор?
        - Спорим он проводит тебя до дома, и ты захочешь дать ему номер телефона?
        Пристально смотрю на нее.
        - Почему у меня ощущение, что я об этом пожалею?
        - Не знаю. Потому что ты - параноик?
        - Я не собираюсь выкидывать никаких глупых номеров или говорить тупые фразы типа «мужчина, у вас волос на плече»!
        - Господи, понятно, почему ты так долго была одна. Твой пикап не просто безнадежен, он отвратителен!
        - Марина!
        - Ладно-ладно, уж и пошутить нельзя. На твое усмотрение. Скажешь, что захочешь. Так что? По рукам?
        Я мнусь пару минут, но потом решаю, что даже новые проблемы сейчас предпочтительнее тоски, гложущей мою душу.
        - По рукам, - скрепя сердце соглашаюсь я.
        - Как раз вовремя, - Маринка потирает ладошки. - Только сейчас зашел. Мне плохо видно, но здоровый такой. Сел за барную стойку. Голубые джинсы, белая футболка. Он такой один там. Готова?
        - Нет, - изрядно перетрухнув, проблеяла я.
        - Что поделать, - театрально вздохнула она. - Такова жизнь. Так что встала и пошла!
        И я пошла.
        Глава 30. Неожиданная встреча
        Голова пустая, как барабан.
        А я все равно пытаюсь выдумать какой-нибудь благопристойный предлог для беседы. Очень не хочется, чтобы меня отшили, как надоедливую девицу. Не люблю выглядеть глупо.
        Хотя, помнится, в студенчестве для меня не составляло сложности заговорить с незнакомцем.
        Это с парнями, которые мне нравились, я была чрезвычайно робкой. Я на них даже смотрела только тайком. На того же Юрку я месяц поглядывала только исподтишка, пока он сам не догадался меня пригласить в кафе, устав ждать хоть какой-нибудь вразумительный сигнал от меня. Он потом еще долго потешался, что я сразила его телепатической волной.
        Сейчас же я подсознательно замедляю шаг, оттягивая неловкий момент.
        Но до барной стойки все равно рукой подать, и я неизбежно до нее дохожу.
        Одергиваю себя: в конце концов, скажу правду, что делаю это на спор.
        Действительно, на крутящемся стуле спиной ко мне восседает один единственный представитель мужского пола.
        Фактурный, ничего не скажешь, Маринка знает мои вкусы.
        Только вот меня не покидает ощущение, что где-то я эти плечи уже видела.
        Но тут незнакомец поворачивается к бармену и оказывается ко мне вполоборота.
        Заготовленные слова застревают у меня в горле, но вовсе не от смущения. Какое уж тут смущение, когда мы с Олегом обсуждали мою задницу? Просто они с братом довольно похожи. У меня даже возникает дурная идея. Как там Маринка говорила? Кратковременная интрижка? Олег уже дал понять, что такое развитие событий его более чем устроит.
        А ведь Егор видел в лице брата возможного конкурента и не хотел, чтобы тот добрался до сладенького. Или его волновала только очередность?
        Разозлившись я чуть увереннее подхожу к Олегу и даже смело кладу ему руку на плечо. Не успеваю убрать руку, когда он разворачивается ко мне на крутящемся стуле. Я оказываюсь практически в его объятьях.
        - Тушканчик? - приподнимает он брови. - Никак ты все же решила составить мне компанию. Надо сказать, я поражен скоростью твоего мышления. Всего какая-то неделя…
        - Я здесь с подругой, - прекращаю я поток его словоблудия и усаживаюсь на соседний стул. - На спор нужно было подойти к незнакомцу. Вот поди ж ты: вроде как я условия спора выполнила, а вроде как ты и вовсе не незнакомец. Так, что думаю, я дисквалифицирована. Что, возможно, не так уж и плохо, потому что мы забыли договориться, что на кону.
        - Фартовая ты девчонка, - одобрительно усмехается Олег.
        Строю ему кислую мину.
        - Это могло быть началом страстного романа, - развожу руками, демонстрируя свое огорчение.
        - Это все еще вполне может им стать, - не соглашается Олег и обращается к бармену. - Даме, что она пожелает.
        - «Маргариту», - не отказываюсь я.
        Олег присвистывает.
        - Текила - коварный напиток. Есть повод?
        Я неопределенно пожимаю плечами. Не рассказывать же Олегу, что я сплю с его братом, а тот вешает мне лапшу на уши.
        - Тебя подруга не потеряет?
        - Боюсь, она сильно рассчитывает, что к ней за столик я больше не вернусь. Думаю, она сейчас и вовсе отрежет мне все пути к отступлению и вызовет мужа, чтобы он ее забрал.
        Мой телефон начинает звонить. Проверяю.
        Князь.
        - Ты помрачнела, - Олег отмечает в слух результаты своих наблюдений.
        Поворачиваю телефон экраном вниз и откладываю в сторону.
        - Повторите мне «маргариту», пожалуйста, - прошу я, подозвав бармена.
        - Тушканчик, ты никак всерьез решила надраться? Учти, меня пьяные в слюни бабы не возбуждают!
        - Что ж, это еще больше убеждает меня в правильности принятого решения.
        Я хмелею довольно быстро.
        - Тебе вообще-то завтра на работу. Не выспишься. Хотя, если ты не выспишься со мной, то готов задействовать родственные связи, чтобы отмазать тебя на работе.
        Я тут же вспоминаю, как Князь набирает сообщение директору по персоналу по поводу моих отгулов по личным обстоятельствам.
        Телефон звонит снова. Я его игнорирую.
        - Да я все равно другую искать буду, - с запозданием отвечаю ему я. Этот ответ срывается с моих губ раньше, чем я успеваю себя остановить.
        Олег смотрит на меня испытующе.
        - Даже так? Чем тебе не угодил работодатель?
        - Зарплату хочу больше, - вру я, чтобы от меня отстали.
        - Так все. Хорош. Тебе явно достаточно. Пойдем я тебя провожу. Какой у тебя адрес?
        Мы садимся в такси и едем в сторону моего дома. Всю дорогу мой телефон звонит не замолкая. Я уже даже не проверяю, кто это. Потому что знаю наверняка.
        Совсем окосевшей мне Олег помогает выбраться из такси и, слегка приобняв, провожает меня к подъезду. Ноги слегка заплетаются, и я мешаю Олегу, держащему меня под локоть, идти ровно.
        Когда я в очередной раз заваливаюсь на Олега, тот просто подхватывает меня на руки как новобрачную и несет до самого дома.
        У подъезда он ставит меня обратно на нетвердые ноги. Нас внезапно из темноты обдает светом желтых фар. А затем какая-то черная крутая тачка разворачивается с визгом и покидает двор.
        - Как интересно, - бормочет Олег, глядя вслед удалившейся машине. - На-ка, милая.
        Он протягивает мне свою визитку.
        - Если захочешь другую работу, можешь обратиться ко мне.
        Убираю визитку в кармашек.
        Блин, права Маринка: этот номерок телефона я взяла с удовольствием.
        Глава 31. Лицом к лицу
        С самого своего прихода на работу я закапываюсь в дела.
        Загружаю себя так, как даже во время испытательного срока не делала. Лишь бы мысли мои не возвращались к бессовестному лжецу.
        Краем глаза вижу, что Раевский шлет мне сообщения в корпоративном чате один за одним. Я их игнорирую. Все рабочие поручения мне дает непосредственный начальник, а то, что может потребовать от меня лично Раевский, я выполнять не собираюсь.
        Я не читаю туеву хучу сообщений от него, приходящих на мобильник, но, когда телефон начинает разрываться от его звонков, я не задумываясь делаю скрин поста из ВК и отправлю ему.
        Мне кажется, это должно продемонстрировать наглядно, что я не желаю общаться. Причина тоже должна быть ясна.
        И правда, на какое-то время телефон замолкает.
        Но как я ни стараюсь вообще выкинуть Раевского из головы, сделать это не так-то просто: все-таки он наш директор, и большая часть рабочих дел и совершенно посторонних сплетен вертится вокруг него.
        Перед обедом забегает Ленка с горящими глазами и свежими новостями:
        - Сегодня Князь вне себя с самого утра, а сейчас вообще показал свой лик Монстробосса. Я тебе скажу, что все, что было раньше, это просто цветочки.
        - Не передумала охотиться на этого зверя? Как бы он тобой не закусил? - хмыкаю я. Очень приятно, что не только у меня на душе погано. Побесись, мой дорогой. Тебе полезно принять пилюли, которые ты прописываешь другим.
        - Пожалуй, я начинаю задумываться, что не просто так его до сих пор к рукам не прибрали. Характер у него, конечно… Сегодня уволил еще одну секретаршу в рекордные сроки. Через два часа после приема. Вот что можно сделать настолько не так всего за два часа, чтобы тебя уволили?
        Пожимаю плечами. Откуда мне известно, какая комета на Князя упала? Да и про то, что его не прибрали к рукам… Как это слухи еще не расползлись?
        Ленка наконец обращает внимание, что я изображаю активную рабочую деятельность и не стремлюсь продолжить разговор. Она покидает меня разочарованной. Конечно. Такая животрепещущая тема.
        Знала бы она, сколько всего могу рассказать я.
        Только я выдыхаю, как от Раевского опять приходит сообщение в ответ на то, в котором я послала скриншот.
        «Нашла из-за чего нервы мне трепать».
        Я прямо взрываюсь.
        Ни хрена себе! Ему! Нервы! Это типа фигня какая-то?
        Не успеваю шваркнуть телефон в верхний ящик стола, как пиликает еще одно сообщение.
        «Херней не занимайся! Нашла чему верить. Жду тебя в обед у себя в кабинете. Нам надо поговорить».
        Нет, вы посмотрите на него!
        Распоряжается! Решает, что для меня важно, а что - нет. Его нервы, видите ли, страдают. Разговор у него ко мне!
        Я киплю, но в душе начинает пробиваться росток надежды, что информация о свадьбе - это результат какой-то путаницы.
        Вот приду я к Раевскому, и он мне все объяснит. Успокоит.
        Но раненая гордость, ревность и обида не дают мне спокойно принять решение прийти к Раевскому и все узнать.
        Мою дилемму разрешает начальник. Он просит меня по старой памяти отнести несколько отчетов генеральному. Секретаря-то опять нет.
        Откреститься от просьбы не получается, и я в полном раздрае поднимаюсь на начальственный этаж.
        Несмотря на то, что мне очень хочется, чтобы Раевский меня убедил, что его свадьба - это всего лишь нелепая ошибка, я не уверена, что готова с ним встретиться сейчас. Я взвинчена и могу закатить безобразный скандал. Или того хуже - расплакаться.
        Лучше бы мне его увидеть после того, как я напишу заявление на увольнение. А еще лучше - не видеть его вовсе.
        Поэтому в приемную я захожу практически на цыпочках и осторожно кладу стопку отчетов на край осиротевшего секретарского стола. Машинально отмечаю, что импровизированное пресс-папье из денежного дерева исчезло.
        Я уже собираюсь уходить, когда дверь приемной отворяется.
        С легким стуком изящных каблучков в облаке аромата сирени вплывает та, из-за кого мне разбили сердце.
        Предполагаемая невеста Раевского.
        Стройная, высокая, ухоженная. Рожденная блистать. Холеная блондинка в дорогих тряпках.
        - Здравствуйте, - и голос у нее мелодичный.
        Она мило улыбается.
        - Я к Егору. Не могли бы вы сообщить ему, что пришла Линда, мы договаривались.
        Черт, и имя у нее красивое. Необычное. Я бы предпочла, чтобы она была какой-нибудь Авдотьей.
        Черт-черт-черт!
        К моей досаде Линда не производит впечатления стервозной, заносчивой или неприятной особы. Скорее наоборот. Она очаровательна.
        И вот эту женщину, соперницу, он назвал херней, из-за которой я треплю ему нервы? Она между прочим зовет его просто по имени. Очень хочется послушать, как Раевский будет объяснять, что их свадьба - вещь, в которую не стоит верить! Или как он там написал?
        - Линда… - тяну я зачем-то. Можно подумать, ее фамилия мне о чем-то скажет.
        - Линда Ренсберга. Не могли бы вы уточнить, сможет ли Егор меня сейчас принять. Мне нужно совсем немного времени. Я привезла приглашения на свадьбу для нескольких его партнеров.
        Глава 32. Истерика
        Раненым зверем я мечусь по уборной. Убегаю сюда, потому что боюсь разреветься. Меня просто раздирает на части: мне хочется задушить Раевского голыми руками, и одновременно, я не хочу его больше видеть. Никогда!
        Я же вчера для себя все решила! Да, мне было больно, но я успокоилась!
        Все просто и понятно. Он - козел, я - дура.
        Но нет же! Ему нужно меня помучить! Он дарит мне надежду, что вся история со свадьбой - ошибка, и он меня не обманывает.
        «Приглашения на свадьбу для партнеров».
        Дура ты, Лиза!
        Давай, признавайся себе наконец, что ты нарисовала себе идиллическую картинку, как, в очередной раз оттрахав тебя где-нибудь в лифте или на столе в кабинете, Раевский, не вынимая члена, признается тебе в любви и предлагает стать его женой! Ты радостно соглашаешься, тут же ему отсасывая, а потом вы упоенно сношаетесь день и ночь напролет уже в законных узах брака!
        Идиотка!
        Такие, как Раевский, женятся на таких, как Линда.
        Вспомни, Лиза, собственные насмешки по поводу чаяний незамужних коллег в отношении Князя. Чем ты лучше их?
        Тем, что Раевский нашел время тебе присунуть, а ты не смогла не раздвинуть ноги?
        Интересно, он надо мной потешается?
        Нет, я этого не вынесу.
        Я не готова смотреть, как к нему приходит невеста с приглашениями на свадьбу и как они запираются в кабинете Раевского одни. Я-то знаю, что он вытворяет за звуконепроницаемыми дверями.
        Я не готова каждый день в столовой выслушивать, во что одета Линда, где будет у них свадьба, в каких журналах напечатают их фото.
        Я, черт побери, после всего не готова становиться старшим финансовым аналитиком, помня, за что получила повышение.
        Я вообще не готова работать там, где я могу столкнуться с Раевским в любой момент!
        Плещу в лицо холодной водой, пытаясь унять румянец пятнами расползающийся по щекам. Глаза блестят лихорадочно. Это истерика. Надо взять себя в руки.
        Я, конечно, поздновато спохватилась, но я все еще могу выйти из этой ситуации, поступив по-своему. И желательно сделать это быстро. Вот, чтоб после отпуска уже на эту работу уже не выходить.
        Возвращаюсь на рабочее место и судорожно перерываю сумку. Олег же вчера давал мне свою визитку. Куда я ее засунула? А. Вот же. В кармашке для мелочей.
        Пока не передумала, набираю указанный номер.
        Олег отзывается почти сразу:
        - На связи.
        - Олег Кириллович, это Елизавета Морозова из…
        - Я понял, - он перебивает меня. - Елизавета Тушканчик Валерьевна. Все-таки я вчера был прав, и ты скучаешь по мне, не спишь ночами, и вот решилась позвонить, чтобы наконец согласиться со мной встретиться? Умничка. С ужинами у нас не складывается, предлагаю пообедать!
        Очевидно, что у Олега хорошее настроение. Надеюсь, это мне на руку.
        - Если обед плавно перетечет в собеседование, я согласна, - выпаливаю, как на духу.
        - Так, - хмыкает он. - Интересно.
        - Вы вчера сказали, что я могу обратиться, если буду искать работу…
        - Я от своих слов не отказываюсь, Лиза. Просто не ожидал, что ты такая скоропостижная.
        - Обстоятельства, - мнусь я.
        - И что-то мне подсказывает, что ты не расскажешь, какие именно. Ну да ладно, мне и не важно. Ну, что ж. Тогда я заеду за тобой в офис минут через двадцать. Пообедаем, пособеседуемся. В общем, жди. А пока, Лиза, хорошенько подумай: кем ты собираешься у меня работать.
        И отключается.
        Охренеть! Да я даже не знаю, чем занимается его компания. Даже еще лучше - я не знаю, как она называется!
        Блин, а если он лопаты садоводам продает, и финансисты ему ни разу не сперлись?
        Дура - это диагноз.
        В ожидании Олега как ошпаренная рыскаю по интернету и, в конце концов, успокаиваюсь. Раевский-старший соучредитель холдинга «Небо», под его патронажем развивается несколько направлений, в которых я смогу себя найти. Главное, чтоб Олег захотел меня туда принять.
        За пять минут до назначенного времени спускаюсь на первый этаж, торчать на улице по такой жаре не хочется, поэтому я прогуливаюсь по холлу и жду сигнала от Олега.
        Он звонит тютелька в тютельку во всех отношениях.
        И ровно двадцать минут спустя, как мы договаривались.
        И ровно в тот момент, когда из лифта выходит Раевский с невестой.
        Он смотрит на меня многообещающе, но я уже щебечу в трубку:
        - Бегу!
        Вылетаю на крыльцо. Олег, как истинный джентльмен, выходит из машины, чтобы подать мне руку и открыть дверь.
        На глазах у вышедшего следом за мной Раевского, Олег усаживает меня в автомобиль, машет брату и садится за руль.
        Пока он заводит машину, я кожей чувствую взгляд Князя и стараюсь на него не обращать внимания. Но когда мы разворачиваемся на парковке, не удерживаюсь и смотрю на его лицо.
        Князь зол. Очень зол. Его глаза обещают мне кару небесную.
        Что не так?
        Ты женишься, я еду на собеседование.
        Ах, да! Мне с твоим братом ничего нельзя!
        Я демонстративно наклонюсь к Олегу, поворачиваю его наручные часы циферблатом к себе, якобы чтобы время посмотреть. Но это для Олега, Раевскому должно быть видно только то, что я прижимаюсь к его брату.
        Когда мы выворачиваем на дорогу, я откидываюсь на спинку сидения, словно из меня воздух выпустили.
        - Ну и для кого этот спектакль?
        Глава 33. Сложные переговоры
        - О чем вы?
        - Я не совсем верно выразился. Для кого, я понял. Я не вижу в этом смысла.
        Олег в общем-то прав. Что изменится от моей выходки? Егор, что, ревновать начнет? Чего я хотела добиться?
        - Побесить, - неуверенно озвучиваю я.
        Олег закатывает глаза.
        - Ох уж мне эта бестолковая женская месть. Бессмысленная и беспощадная.
        Я насупливаюсь и молчу всю дорогу. Впрочем, поездка длится не очень долго, и минут через десять мы тормозим у заведения с балканской кухней.
        Балканская кухня, это что вообще?
        Когда приносят меню, я любую на сто тысяч пятьсот вариаций некой плескавицы, в одну из которых я неуверенно тыкаю пальцем. Не менее внушительная коллекция ракии откладывается до лучших времен, так как все-таки сорокоградусное пить в разгар рабочего дня не комильфо. Хотя и очень хочется. Маринка бы одобрила. Поэтому я дополняю свой непонятный заказ минералкой и вполне узнаваемым салатом.
        - Ну, что, Тушканчик? - дождавшись, пока принесут блюда, приступает к пытке Олег. - Сначала светская беседа или сразу портим настроение деловым подходом?
        - Сразу, - кисло озвучиваю я свой выбор.
        Но задать свой вопрос Олегу не дает звонок телефона. Посмотрев, ко его беспокоит, Раевский-старший решает его просто проигнорировать.
        Пару минут мы стучим вилками под противный рингтон. В конце концов, телефон замолкает, но собравший было продолжить беседу Олег вновь прерван новым витком звука заунывного сигнала.
        Олег вглядывается в экран, хмыкает и сбрасывает звонок. Через десять секунд телефон по новой разражается стандартными трелями. Половина посетителей в зале начинает хлопать себя по карманам и проверять свои гаджеты.
        Олег неодобрительно вздыхает и поворачивает аппарат экраном вниз.
        - Значит, Елизавета Валерьевна, ищешь новую работу? - он снова сосредотачивается на мне. - А что так? Чем родная компания не угодила?
        - Карьерный рос слишком быстрый, - ляпаю я прежде, чем понимаю, что сморозила. Будем надеяться Олег не понимает, что я имею в виду. Вон как брови задрал. - шутка.
        - А если без шуток?
        Официант, подошедший наполнить мне стакан газировкой, дает мне пару минут выдумать внятную отмазку.
        - Хочу сменить сферу деятельности.
        - А… - но здесь Олега снова прерывает надрывающийся телефон.
        - Да, что ж он какой настырный! - и переводит мобильник в режим вибросигнала. - На чем мы остановились? Ах, да. Сферу деятельности? Интересно. Была финансистом, станешь финансистом. Опупеть разнообразие!
        - Ты будешь помогать или в душу лезть? - срываюсь я.
        - Ну вот мы и снова на «ты», - посмеивается он. - Буду помогать. Только хочу понять кое-что. Ну и еще один момент. Сейчас у меня три актуальных вакансии, на которые я могу рассмотреть твою кандидатуру: секретарша, аналитик на полставки и любовница с полной занятостью.
        Олег так меня огорошивает, что от неожиданности я икаю. Газировка попадает мне не в то горло, и я долго и выразительно откашливаюсь.
        - А сколько получает аналитик на полставки? - осторожно уточняю я, игнорируя другие варианты.
        Олег озвучивает сумму. Хм, а неплохо аналитики живут в «Небе». Я у нас и на полной ставке меньше получаю.
        - А что? Про остальные вакансии уточнять не будешь? - подкалывает он меня.
        - Да как-то секретарство - это не мое, как выяснилось.
        - Это ладно. А как же самая горячая позиция? Горячая в прямом смысле слова? Она и оплачивается повыше. Совсем недавно освободилась, долго пустовать не будет. И если Ирка еще не свалила куда-нибудь к черту на рога, она даже сможет передать тебе дала, - продолжает троллить Олег.
        Я снова давлюсь водичкой.
        - Нет, спасибо!
        - Что так? Не нравлюсь?
        - Не настолько. Да и аналитиком мне сподручнее. Стара я уже настолько новые горизонты осваивать.
        - Ну-ну, - усмехается Олег под жужжание телефона, лежащего на столе.
        Ну как, лежащего? На своих вибрациях он уже дожужжался почти до самого края столешницы. Мы с Олегом с напряжением следим за его перемещениями. Вот-вот и хлопнется на пол. Но Олег почему-то не предпринимает никаких действий, чтобы это предотвратить. Наверное, в нем тоже любопытство проснулось. Спортивный, блин, интерес.
        Правда, телефон разочаровывает нас обоих. Уже зависнув одним углом без опоры, мобильник жалобно всхлипывает и затихает.
        - Разрядился. Теперь можно и поговорить нормально, - комментирует Олег. - Стало быть, Лиза, хочешь сменить сферу деятельности, компанию, любимое руководство…
        Да что ж такое! Поесть нормально своими двусмысленностями он мне точно не даст, подавлюсь же насмерть! Я прокашливаюсь:
        - А будет сегодня обычная для собеседований тупизна типа: «Кем вы себя видите в нашей компании через пять лет»?
        - Ну, что ты! Это скукота. О! Десерт. Ты ешь-ешь, - Олег протягивает мне десертную вилочку. - А ты случаем не тиснула какую-нибудь секретную информацию? А?
        Пирожное срывается с прибора в дрогнувшей руке и плюхается обратно в креманку. Я вылупляюсь на Олега как на инопланетянина.
        - Кто ж меня допустит до секретной информации?
        Если только не считать коммерческой тайной некоторые сантиметры и перечень любимых поз. Хотя что уж. Теперь это не гриф «конфиденциально», а гриф «для служебного пользования». Мать его!
        - В общем, Лизок. Ты со мной пообедала - молодец. Хорошая девочка. В правильную сторону двигаешься. Честно тебе скажу, ты меня больше всего прельщаешь в роли любовницы. В крайнем случае, секретарши с функциями любовницы. Но есть одно «но». Его я сбрасывать со счетов тоже не могу. Так что, я прикину. И ты подумай. Давай в среду еще раз пообедаем и обсудим, к чему мы пришли.
        Офигевшая от такой откровенности я просто киваю.
        Впрочем, после младшенького поведению старшего вряд ли стоит удивляться. Как говорится: хрен редьки не слаще, он длин… Тьфу. Все эти самцы похотливые!
        - Я подумаю, - все-таки нашла я в себе силы ответить. - А твое «но», которое в пользу моей работы аналитиком, оно…
        - А вот и оно.
        Олег откидывается на спинку стула и с веселым любопытством смотрит куда-то за мою спину.
        Глава 34. Как правильно бесить
        У стула, на котором я сижу, слишком высокая спинка. Не получается толком обернуться.
        Но это и не требуется. Сначала слышу знакомый аромат мужского парфюма, а через секунду над нашим столиком написает сам Егор Свет Кириллович.
        Я отворачиваюсь, мне больно его видеть. Но он и сам на меня не смотрит.
        - Ты почему не отвечаешь? - он сверлит брата взглядом.
        - У меня, как видишь, встреча. Я бы тебе перезвонил. Если что-то срочное, мог бы и написать, - Олег явно развлекается за счет Егора.
        - Позволь спросить, а телефон с какой целью ты вырубил?
        - А почему я должен объяснять? - делано удивляется Олег. - Что за наезды? Не понимаю твоих претензий. Мы братья, но не сиамские близнецы. У меня должна быть своя личная жизнь.
        А вот это он зря. Егор стискивает кулаки. Я вижу, как побелели его скулы. Сейчас Олег допровоцируется до драки на ровном месте.
        - Телефон просто разрядился, - пытаясь как-то успокоить Егора вставляю я свои пять копеек и тут же огребаю.
        - А вы, Елизавета Валерьевна, в курсе, что за нарушение трудового распорядка полагается дисциплинарное взыскание? Обеденный перерыв уже пятнадцать минут как закончился, - он прожигает меня своими бессовестными глазами.
        Ты посмотри на него! Слова какие он знает!
        - А я заранее отработала! Еще в пятницу вечером!
        - Так. Наелась? - Егор подцепляет меня под локоть, вытаскивая из-за стола. - Пойдем.
        Упираюсь:
        - Никуда я не пойду!
        - Как миленькая пойдешь, - все-таки ему удалось меня выковырять. - Я тебя с ним не оставлю.
        Я беспомощно смотрю на Олега, но тот и не думает как-либо мешать брату.
        - А мы уже закончили. Пока, Тушканчик! Как договорились, все закрепим в следующую среду. Хорошенько подумай над моим предложением.
        Последние слова Олега летят мне уже в спину. Крепко держа меня за руку, Егор волочет меня за собой к выходу. Еле успеваю подхватить свою сумочку.
        На крыльце я попытаюсь вырвать свою конечность из его хватки, но он не выпускает.
        - Не беси меня, Лиза!
        - Какие мы нежные! А ну, отцепись! Я сама доберусь до работы!
        - Щаааазз, - Егор подтаскивает меня к своему автомобилю.
        Убивая мои надежды дать деру, запихивает меня на переднее сидение и блокирует дверь с сигналки. Обойдя машину, он садится на водительское место и пару минут просто пытается успокоиться, сжимая и разжимая руки на руле. Наверно, представляет мою шею.
        - Зачем ты притащился? Тебя никто не ждал! - я жажду скандала.
        - Ты на брата моего нацелилась? Обломись, Лиза! У тебя есть я, и большего у тебя не будет!
        - Да ты вообще оборзел! Катись к своей невесте! Как это ты ее оставил?
        - Линда - не моя невеста! - рявкает Егор. - Ты - маленькая ревнивая стерва! Все душу мне вынула!
        От такой постановки вопроса я теряю дар речи. Я ему душу вынула? Да когда я успела-то? Тут я - жертва обмана!
        Стоп.
        Не невеста?
        - А… - робко начинаю я.
        - Лучше помолчи, Лиза! Я серьезно. Иначе я наплюю на окружающих и отымею тебя прямо в машине, чтобы вытрахать из твоей головы всю дурь.
        Он произносит это таким тоном, что, хотя мне очень хочется его подробно обо все расспросить, я понимаю, что Егор действительно сделает так, как сказал. Он реально на взводе.
        Сделав глубокий вдох, Раевский заводит машину, но выезжает в направлении противоположном офису.
        - Мы куда? - все же решаюсь спросить я.
        Егор зло зыркает на меня, но отвечает:
        - Домой.
        Я снова умолкаю, впечатленная его немногословностью.
        Несмотря на то, что я не чувствую за собой никакой вины, мне немного не по себе.
        Все-таки Егор действительно вышел из себя. И хотя я уже понимаю, что налет цивилизованности на нем очень тонок, но такого взрыва я еще не видела.
        Мы снова подъезжаем к высотке, в которой я провела свою первую сладкую и позорную ночь с Князем.
        - Ты называешь это домом? Ты живешь тут? - удивляюсь я. - Мне квартира не показалась обжитой.
        - В новом доме пока идет ремонт, и я уже месяц живу здесь.
        Егор по-прежнему тащит меня за руку, хотя я уже и не сопротивляюсь.
        И в подъезде, и в лифте, каждый раз, когда я порываюсь нарушить неуютное молчание, Раевский останавливает меня сердитым взглядом.
        Стоит нам зайти в квартиру, как Егор одной рукой притягивает меня к себе, а на другую наматывает мои волосы так, чтобы я запрокинула голову и смотрела ему прямо в глаза.
        - Послушай меня внимательно, Лиза. И желательно молча. Чтобы я не сорвался. У меня были три тяжелых дня. Я решал кучу внезапных проблем там, где они возникнуть не могли. А еще, начиная с субботы кто-то ревнивый трепал мне нервы! И сейчас я займусь стиранием своих плохих воспоминаний и удалением всякой херни из твоей хорошенькой головки! И для этого я просто продолжу оттуда, где я остановился в пятницу вечером. И ты, Лиза, будешь меня слушаться. Делать все, что я скажу, чтобы задобрить разгневанного мужчину.
        - Если бы ты мне все объяснил… - начинаю я.
        Его слова несправедливы. Можно подумать, я сама все придумала на ровном месте.
        - Лиза, тебе следует учитывать мои желания, особенно в нынешней ситуации. А я просил тебя не драконить меня, - его рука сползает на ягодицу и крепко сжимает ее. - Я бы тебе непременно все рассказал, если бы ты меня хоть иногда слушала. Все, что я тебе говорю, ты или не воспринимаешь всерьез, или оно влетает тебе в одно ухо, а вылетает из другого. Так вот, сегодня я понял, как это исправить.
        Глава 35. Повторенье мать ученья
        - Я и так по твоей милости остался без секретарши.
        Прямо из-за моей? Вовсе не потому, что у кого-то шашка задымилась? Моему возмущению нет предела, но высказаться я не решаюсь. Подожду удобного момента.
        - Я даже кофе не могу нормальный получить.
        Закусываю губу, чтобы не засмеяться. То есть кофе на работе мы пьем только из этой кофемашины, но разобраться, как она работает, мы не можем. Так-то!
        - Я заметил, Лиза, что ты хорошо запоминаешь только то, что я тебе говорю, пока хоть какая-то часть меня находится в тебе. Все остальное ты пропускаешь мимо ушей. А вот, если тебя насадить на член, то ты начинаешь внимательно слушать, и даже, самому не верится в то, что говорю, слушаться. Значит, будем использовать рабочий инструмент.
        Я краснею, слушая эти пошлости. И в то же время они задевают что-то темное внутри меня заставляют рисовать в воображении картины того, как Князь, а сейчас это не Егор и не Раевский, а именно Князь, раз за разом насаживает меня… В чем-то он прав, тут я буду слушаться беспрекословно.
        - Вот сейчас и проверим, как ты усваиваешь новые установки. Начнем, пожалуй, с кофе.
        Я обалдела, когда Князь выпустил меня из рук. Я рассчитывала, как минимум, на горячий поцелуй, а он отправляет меня варить кофе? Серьезно?
        Но он и впрямь подталкивает меня к барной зоне, где установлена, кстати вполне человеческая кофеварка.
        - Ну же, Елизавета Валерьевна, долго мне ждать?
        Это что? Ролевые игры? Все внутри меня сладко сжимается при воспоминании о прошлых приказах.
        «В локтевую, Елизавета Валерьевна».
        Что ж, я принимаю правила игры.
        Пожав плечами, начинаю готовить кофе.
        Пока я вожусь, Князь тискает, гладит сжимает меня за разные части тела, всячески мешая приготовлению кофе. Но стоит мне только отвлечься или остановиться, как я получаю увесистый шлепок по мягкому месту.
        - Не забудьте сахар, - напоминает он.
        Наклоняюсь и тянусь за сахаром. К выставленной попке тут же Князь тут же прижимается пахом. Сквозь двойной слой ткани я чувствую его стояк, которым он об меня трется.
        - Что же вы замерли? Орешки положите, они, кажется в нижнем ящике.
        Наклоняюсь еще ниже, чтобы достать кедровые орешки, а Князь тем временем развлекается с моей одеждой.
        - Мечтаю это сделать с тех пор, как встретил вас сегодня, Елизавета Валерьевна, - он подцепляет провокационную молнию на моей юбке-карандаш, расстегивающуюся снизу вверх и регулирующую разрез. Он распахивает юбку почти до самого верха, оголяя мои ягодицы, прикрытые тонкими трусиками.
        - Как же так? Разве вы не знаете, что согласно принятому у нас дресс коду, голые ноги недопустимы. Это влечет за собой штраф. Надо носить чулки, Елизавета Валерьевна, - не откладывая в долгий ящик, мне выписывают штраф: сквозь ткань трусиков Князь прихватывает половые губы и начинает их слегка пощипывать. - Повторите, что вы должны делать?
        - Я должна носить чулки, - послушно повторяю я, чувствуя, как становлюсь влажной.
        - Хорошая девочка. Меня радует ваша обучаемость.
        Он вклинивается коленом между моих ног, прижимаясь ко мне, обнимает и задирает шелковую рубашечку. Горячими ладонями мнет чувствительные полушария, перекатывает между пальцами соски.
        - Елизавета Валерьевна, кофе так совсем остынет. Пора его подавать. Поставьте, пожалуйста, его на стол.
        При слове «стол» меня накрывают воспоминания, и колени становятся ватными. Мне живо припоминается, как Князь без всяких сантиментов засадил мне на этом столе. Подхватив поднос, я нетвердой походкой подошла к столу.
        - Видите, я подготовил для вас задание.
        На краю столика и впрямь лежит стопка чистой бумаги. Князь походит ко мне и протягивает ручку:
        - Сейчас мы закрепим ваши успехи. Будем писать правила под диктовку. Пишите: "Я, Елизавета Валерьевна Морозова…"
        Сесть он мне не предлагает, поэтому чтобы выполнить задание, мне приходится снова принять ту самую позу, открывая Князю доступ к моей киске, чем он незамедлительно пользуется.
        Пока я пишу я рука пробирается в трусики и начинает свою завоевательную компанию, не давая мне сосредоточиться.
        - Мокрая горячая дырочка, - хвалит он меня и, заглядывая через плечо в мою писанину, поправляет. - Нет, не надо писать, что Елизавета Валерьевна Морозова - мокрая горячая дырочка. Сосредоточьтесь!
        С этими словами он просовывает в меня два пальца.
        - Берите новый лист. Будем писать на чистовую. Повторенье мать ученья. "Я, Елизавета Валерьевна Морозова, должна всегда давать…"
        Еще один палец минует преграду плотного колечка над текущей дырочкой.
        - Растягивать попку Елизаветы Валерьевны - отдельное удовольствие. Но вы опять допустили ошибку, и хотя «должна всегда давать растягивать попку Елизаветы Валерьевны» звучит просто прекрасно, но это официальный документ. Я имел в виду всегда давать информацию о своем место положении в рабочее время. Новый лист. Пока не напишем правильно, не остановимся.
        Его палец добирается до клитора, к которому уже прилила кровь и от умелых действий Князя, и от его развратных речей.
        Он продолжает мне диктовать, истязая меня ласками. Я уже не понимаю, что пишу, но Князь не останавливается. Жалобно поскуливаю, мечтая или о разрядке от его пальцев, или о его члене внутри, но он меня не слушает.
        К тому моменту, когда я заканчиваю писать этот проклятый документ, я лишаюсь всей одежды, смазкой из моей щелки испачканы внутренние стороны бедра, соски горят огнем, все, о чем я мечтаю, чтобы он позволил насадиться на его пальцы.
        - Ну, вот вы и справились, Елизавета Валерьевна. Всего каких-то двадцать минут, и вы закончили полстранички текста. Прогресс на лицо.
        За эти двадцать минут Князь довел меня до умопомрачительной грани желания.
        - А теперь, мы проверим.
        Я слышу щелканье расстегиваемой пряжки. Кажется, теперь это мой любимый звук. Князь поднимает меня, устанавливая широко раздвинутыми коленями на стол, ладонью надавливает на спину, чтобы я приняла нужную позу.
        Дразня он водит головкой по моим складочкам.
        - Возьмите документ в руки, Елизавета Валерьевна.
        Я беру, не совсем понимая зачем, да и мне сейчас все равно. Я жажду другого.
        Князь плавно входит в меня, я так этого жду, что тут же начинаю дрожать.
        - А теперь читаем вслух. Я буду двигаться только пока вы читаете. Мы прочитаем ровно столько раз, сколько потребуется, чтобы вы все хорошо запомнили.
        Это настоящая пытка.
        Он действительно не приступает к сладкому, пока я не начинаю читать. И он на самом деле останавливается каждый раз, когда я сбиваюсь. Мне приходится начинать снова и снова. Я не могу кончить, потому что не могу до конца сосредоточиться на ощущениях тела, вынужденная вчитываться в бумагу.
        Когда мне наконец удается прочитать обязательство целиком, пусть и перемежая стонами, в награду я получаю два пальца в попке и приказ:
        - А теперь по памяти.
        Князь увеличивает темп и резкость погружений, и я поскуливая действительно произношу по памяти без ошибки весь текст.
        Как только я заканчиваю, он обхватывает меня под грудью, поднимает вертикально, пальцами другой руки находит клитор и требует:
        - Посмотри в зеркало.
        Я покорно перевожу взгляд и смотрю на то, как Князь владеет моим телом. Вижу свое искаженное страстью лицо, вздрагивающие груди с острыми сосками, как его пальцы натирают мой клитор и даже как мне в киску входит блестящий от моей смазки член.
        Предчувствуя приближение долгожданного оргазма, ловлю себя на мысли, что я это обязательство будут помнить всю жизнь.
        Глава 36. Руины надежд
        Первое, что я слышу, едва проснувшись и еще не открыв глаза:
        - Повтори, что ты выучила. Твое обязательство.
        Чувствую острый приступ желания. Я, что, теперь всегда буду заводиться, когда он будет произносить это слово? Но послушно повторяю:
        - Я, Елизавета Валерьевна Морозова, должна всегда давать информацию о своем место положении в рабочее время, без производственной необходимости не покидать рабочее место, не встречаться с акционерами и партнерами компании без присутствия ее руководства. Я обязана неукоснительно исполнять поручения генерального директора, поступившие в устной или письменной форме, соблюдать дресс-код, деловую этику и, совершая поездки в лифте в присутствии руководства или находясь в кабинете генерального директора, не перечить его распоряжениям, выполняя их старательно.
        - Хорошая девочка. Рабочий метод. Вот видишь, Лиза, ничего сложного. Всего два предложения, а сколько тебе понадобилось вчера времени, чтобы запомнить?
        Я вспыхиваю от очередного напоминания о моей тренировке. Почти дрессуре.
        Обвожу взглядом комнату, наши вещи разбросаны, на полу валяются исписанные мной листы бумаги. Я лежу на разобранной постели, а рука Князя гуляет по моему обнаженному телу. Убираю от лица волосы, и замечаю, что уже шесть вечера. М-да рабочий день закончился. Поработала, так поработала.
        Начинаю выползать из кровати.
        - Ты куда?
        - Мне надо домой, - очень вразумительно объясняю я, пытаясь понять, могу ли я уже стоять на своих двоих, ну и сильно ли опухла моя киска.
        - Ты уверена, Лиза? - в голосе Князя слышу напряжение.
        - Да, мне должны принести посылку, я утром получила смс-уведомление.
        Он закладывает руки за голову, демонстрируя мне свой великолепный торс. Смотрит на меня серьезно.
        - Лиз, ты сбегаешь?
        Нервно хихикаю.
        - Нет, я поняла, что это не результативно.
        Он улыбается одними уголками губ.
        - А потом ты вернешься?
        - Не сегодня, - вздыхаю. - Посылку доставят после семи, но я не знаю во сколько, и завтра все же надо попасть на работу. А ты сейчас в офис не поедешь? Ты же обычно до ночи работаешь.
        Качает головой.
        - Нет, я сегодня ничего вразумительного уже не сделаю.
        Не удерживаюсь и целую его в щеку.
        - Вызови мне такси, а я пока поищу трусики.
        - Надеюсь, ты не собираешься опять оставлять мне чаевые? - сердито спрашивает Егор.
        Я смеюсь, надо же и впрямь его задела. До сих пор помнит.
        Раевский хмурится, но вызывает такси, потом принимает участие в поисках элементов моей одежды, скорее мешая, чем помогая. Когда дело доходит до трусиков, которые он обнаружил раньше меня, приходится торговаться. Мне ни в какую не хотят их отдавать, поясняя, что это весьма неплохой аргумент при переговорах с сотрудниками финансового отдела.
        Правда, в конце концов мне удается их отвоевать.
        При каждом удобном случае Егор меня тискает, щекочет и целует. Он никогда не был со мной таким. Егором Раевским, только Князем. Моим боссом.
        Поэтому, усаживаясь в прибывшее такси, я полна какого-то радостного изумления, надежд и осознания хрупкости момента. На самом деле мне не хочется уезжать, но теперь, когда Егор мне немного открывается, показывает себя другого, у нас впереди еще много счастливых моментов.
        Дома я порхаю, окрыленная мечтами. Образно порхаю, потому что сегодня Егор укатал меня за один присест так, что болит каждая крошечная мышца в теле, даже та, о существовании которой я не подозревала.
        До прихода посыльного мне даже удается немного поваляться в ванной, и я вполне оживаю.
        Сегодня определенно удачный день, курьер приезжает около восьми, посылка в целости, кухонный комбайн работает исправно, и теперь мне больше не надо думать, что подарить маме на день рождения.
        А еще меня одолевают хулиганские мысли.
        Егор так не хотел, чтобы я уезжала. Спрашивал, вернусь ли я. Старался оттянуть момент моего ухода, предлагал сначала поужинать вместе.
        Может, стоит его побаловать? Он сегодня из-за меня нанервничался. Зря, конечно. Олег меня совершенно не интересует, хотя приятно, что Егор ревнует.
        Пожалуй, я готова сделать ему сюрприз.
        Тщательно собираюсь, придирчиво выбираю белье, даже чулочки идут в дело. В конце концов, я же помню про обязательство!
        Даже кладу в сумочку зубную щетку. На всякий случай. Если вдруг останусь у Егора на ночь.
        В такси меня посещает здравая мысль, что даже если Раевский не поедет на работу, это вовсе не означает, что он останется дома. Наверно, стоит ему позвонить.
        Но я почему-то до сих пор робею даже набрать ему смс-ку, не говоря уже о звонке. Сегодня дистанция между нами сократилась, но я до сих пор как будто не чувствую, что вправе вести себя как его девушка.
        Поэтому я отмахиваюсь от идеи связаться с Егором. В крайнем случае подожду его в кафе, отъезжая я видела напротив его дома милую сетевую кофейню. При мыслях о круассанах из их пекарни у меня всегда текут слюнки. А я ведь даже не ужинала сегодня. Может, сначала забежать и захватить парочку?
        За такими размышлениями я подъезжаю к дому Егора.
        Как назло, сегодняшняя мучительная духота трансформируется в грозу. Грохотать она начинает еще, как только я сажусь в такси, а на конечном пункте поездки на улице уже льет как из ведра. Я как обычно без зонта, поэтому промокаю, как только высовываюсь из машины. Ни о какой пекарни уже нет и речи.
        Мне бы до подъезда добежать десять метров.
        Но ливень хоть и напористый, но теплый. Пробежка под дождем заряжает меня весельем, хочется хохотать, кружиться под струями, но меня ждет то, что поважнее. Или точнее тот, кто важнее всего.
        Влетаю в подъезд и под бдительным оком консьержки, очевидно узнавшей меня, вызываю лифт до рая.
        В красках рисуя, как буду брызгать на Егора водой, струящейся с моих волос, выхожу на нужном этаже и звоню в дверь.
        Дверь отворяется после второго звонка.
        На пороге завернутая в огромное Егорово полотенце Линда. Она босиком, от нее пахнет гелем для душа, в руке расческа.
        Мое сердце пропускает несколько ударов.
        Мой мир трещит и рушится.
        Линда вглядывается в мое лицо, и, видимо, узнав, искренне мне улыбается.
        - А! Я вас помню! Мы виделись в приемной у Егора. Вы, наверно, его секретарь, да? Проходите, - она приглашающе распахивает дверь шире.
        - Нет спасибо, - произношу я непослушными губами.
        - Но вы же вся промокли! А Егора сейчас нет, он попозже будет… - огорчается Линда.
        - Нет, благодарю, у меня еще дела, до свиданья, - я разворачиваюсь, чтобы уйти, но Линда словно пытается меня задержать.
        - Но, может, я могу хоть что-нибудь передать ему?
        - Да, передайте, что приходила секретарь Елизавета Морозова, встреча отменена.
        Глава 37. Старые грабли
        Я не помню, как спускаюсь вниз и выхожу на улицу.
        Какое-то время я просто стою под хлещущим ливнем на крыльце. Мне по-прежнему не холодно, но уже и не радостно. Я усмехаюсь. Не радостно?
        Я раздавлена.
        Прямо сейчас я чувствую, как во мне в корчах умирают и вера, и надежда, и любовь. Звучит пафосно, но на деле гадко и больно.
        Зачем? Зачем он так со мной?
        Он целенаправленно убеждал меня в своих намерениях. Он утверждал, что Линда - не его невеста.
        Хотя откуда я знаю? Может, и впрямь не невеста. А для кого тогда приглашения? Он изменяет невесте с Линдой, а им обеим со мной?
        Мудак.
        Ненавижу.
        Где его хваленая откровенность, с которой он так настойчиво заваливал меня в койку? Что ж он сразу все не рассказал, когда хотел убедиться, что я все понимаю? Еще тогда в приемной, когда шантажировал меня увольнением?
        Я, конечно, дура редкостная. Я бы даже сказала, уникальная. Я не только повелась на этого кобеля и позволила себе на что-то надеяться, не только позволила себя облапошить, я разрешила повесить мне жирную лапшу на уши второй раз.
        Но я виновата только в том, что верю людям.
        Что ж, это будет мне хорошим уроком.
        Сережа Каверин мне недостаточно хорош был, не так горяч.
        Н-на! Получай, идиотка!
        Как можно быть таким двуличным мерзавцем?
        Мысли о Раевском напоминают мне о том, что он может вернуться в любой момент и застать меня на этом крыльце. Когда у него дома Линда. Он ведь все поймет.
        Я не хочу такого унижения.
        Даже представляю, как он скажет: «Ну, вы же сказали, что не придете сегодня, Елизавета Валерьевна. Ваш собственный недосмотр. Что замерли? Вы на сегодня свободны».
        На автомате бреду в кофейню, в которой собиралась купить нам с Егором круассаны. Дождь разогнал всех прохожих, и в кофейне почти нет народа.
        Хлюпая туфлями, сначала прохожу в уборную.
        Отжимаю волосы, подол игривой юбочки… Дура!
        Уперевшись руками в раковину, смотрю на себя в зеркало.
        Жалкое зрелище.
        На что я рассчитывала? На хорошенькую мордашку?
        Достаточно сравнить ее и меня.
        Выбор Раевского очевиден.
        Как сюжетный ход в авторском кино: две девушки напротив друг от друга.
        Обе мокрые, но какой контраст! Одна - на его территории, обернута в его полотенце, пахнет его гелем для душа, выглядит счастливой и довольной. Другая - за порогом его жизни, промокшая под дождем, как нищенка, как побирушка, стучащаяся в дом за частичкой тепла.
        Сырая одежда становится неприятной и холодной.
        Я возвращаюсь в зал, усаживаюсь на кожаный диванчик и заказываю себе кофе с коньяком. И еще отдельно коньяк. Не помешает.
        Вот и все. Несколько часов, и я снова не хочу его видеть. Больше не стану проверять, какие аргументы Раевского способны это изменить. Хватит. Два раза уже повелась.
        Хочу ли я с кем-то об этом поговорить?
        Вряд ли.
        Даже Маринка с ее свободными взглядами покрутит пальцем у виска и спросит, о чем я думала.
        А чего я хочу?
        Хочу поскорее все это забыть.
        Хочу больше никогда не видеть Раевского и эту омерзительно милую Линду.
        Хочу туда, где тепло.
        И к чертям уволиться из этой компании.
        Лучше всего прямо завтра.
        Черт с ней, с ипотекой. Выкручусь.
        В конце концов, зря я, что ли, откладываю каждый месяц на непредвиденные расходы? Вот. Самый подходящий случай вскрыть кубышку. Такого я точно предвидеть не могла.
        Еще месяц назад мне в страшном сне не могла привидеться, что я за повышение под угрозой увольнения буду трахаться со своим помолвленным боссом без резинки, а потом наматывать сопли на кулак, что он меня не ценит.
        Коньяк начинает меня согревать, и мысли шевелятся активнее.
        Даже если я уволюсь в никуда, меня все равно заставят отрабатывать две недели. Уверена, что Раевский из вредности не подпишет мне увольнение одним днем.
        Как это провернуть?
        Взять больничный и написать заявление?
        Все равно будут просить передать дела, начнутся проверки от службы безопасности.
        Надо, чтобы кто-то пролоббировал мои интересы. В конце концов, я не хочу ничего крамольного.
        Да, надо обратиться к тому, у кого есть вес. Например, к акционеру.
        Я достаю свой мобильник и набираю Олегу.
        Сейчас мне плевать, будет ли он докапываться. Все достало, если что, расскажу, как есть. Пусть он меня вытаскивает. Будет упираться, пригрожу, что расскажу обо всем невесте Егора. Наверняка, если дело дошло до свадьбы, то скандалы им не нужны.
        - Тушканчик? Опять ты? - Олег неподдельно удивлен.
        Мне приходит в голову, что Олег сейчас может быть с братом.
        - Ты один?
        - Какое интригующее начало. Да, я совершенно, абсолютно неприлично один. Хочешь запрыгнуть на мой траходром?
        - Не паясничай, - морщусь я.
        - Что случилось? - напрягается Раевский-старший. - Ты в порядке? Егор, что, был груб?
        - По поводу нашего сегодняшнего разговора. Я очень хорошо подумала, и я хочу, чтобы ты просто помог мне уволиться одним днем.
        Тишина в трубке говорит о том, что Олег переваривает мое заявление.
        - Я даже не стану спрашивать, с чего бы мне это делать. Просто позволь уточнить, ты больше не стремишься работать в «Небе», я правильно понимаю?
        - Я больше не стремлюсь работать ни в одном месте, где я буду пересекаться с Егором Кирилловичем Раевским. Не надо меня ни о чем спрашивать.
        - Даже не собирался, - невозмутимо отвечает Олег. - Меня это не касается. Ваши дела с Егором - это ваши дела, у нас с тобой - свои собственные.
        - Вот и прекрасно, так ты поможешь?
        - Да, но с тебя услуга.
        Я напрягаюсь:
        - Интимные услуги не оказываю.
        - Хорошо, с тебя неинтимная услуга. Так пойдет?
        - Вполне, - выдыхаю я.
        - Только завтра не получится. Получится послезавтра. Как раз в среду встретимся, и я передам тебе твои документы. Деньги получишь, как обычно, на зарплатную карту. Я официально разрешаю тебе завтра прогулять.
        - Спасибо.
        Сейчас до меня начинает доходить, что я наворотила в своей жизни и как кардинально вынуждена ее менять. На глаза наворачиваются слезы.
        - Ты там пьяная, что ли? - уточняет Олег.
        - Да.
        - Прислать водителя, чтоб отвез тебя, пьянь такую, домой?
        - Нет. Ничего не надо. Спасибо за то, что помогаешь.
        - Как бы ты об этом не пожалела.
        Олег отключается, не прощаясь. А на мобильнике даже гудки долго слушать не получается. Я допиваю коньяк и вызываю такси.
        Я уже о стольком жалею, что еще чуть-чуть уже погоды не сделает.
        Глава 38. Кто есть кто
        Повторное возвращение домой сильно отличается от первоначального.
        В прихожей я стаскиваю с себя промокшую одежду и бросаю на пол, брожу по квартире не включая свет. Мобильник, жалобно требующий подзарядки, мной игнорируется.
        Что люди обычно делают в таких ситуациях?
        Напиваются? Но в меня больше не лезет. Я крайне хреновый алкоголик.
        Смотрят грустные фильмы и жрут тоннами мороженое, обливаясь слезами? У меня и так все замерзло внутри. Плакать почему-то не тянет.
        От идеи выговориться я уже отказалась.
        Остается буквально лезть на стену.
        В темной кухне залезаю с ногами на подоконник и отрешенно наблюдаю за пузырями на лужах, стараясь не возвращаться мыслями к произошедшему.
        На смену разочарованию, обиде, гневу и боли приходит опустошение.
        Сколько я так сижу, не знаю. Но мою принудительную медитацию прерывает резкий звук дверного звонка.
        Я никого не жду. Пусть уходят.
        Но визитер не останавливается, все давит и давит на кнопку. С ума там, что ли сошли? Нет никого. И не будет.
        Отчаявшись добиться своего со звонком, псих начинает колотить в дверь.
        Кому там неймется?
        Я сползаю с насиженного места и так же в темноте на цыпочках иду в прихожую. Здесь уже можно различить голос:
        - Лиза! Лиза, открой! Нам надо поговорить!
        Нет, я с тобой разговаривать не хочу. И видеть тебя не желаю.
        Некоторое время я молча слушаю, как Раевский пытается меня дозваться, но в какой-то момент выглядывает соседка.
        - Чего долбишься? Не открывает, значит, нет ее!
        Дальше я уже не слушаю, ухожу в ванную комнату, но она ближе к входной двери, чем кухня, поэтому до меня долетают приглушенные фразы:
        - Лиза, не будь дурой! Давай поговорим!
        Все верно: я - дура, ты - кобелина. О чем нам разговаривать?
        Я включаю воду, и шум воды заглушает лжеца.
        Совсем все правильно теперь.
        Видимо, я все-таки основательно замерзла, проходив столько времени в мокрой одежде. Потому что, пригревшись в горячей ванне, я отключаюсь. Просыпаюсь уже под утро, когда вода остыла, и шея затекла.
        Перебираюсь в комнату, выключаю все будильники и заваливаюсь спать дальше. Умом понимаю, что мое состояние не нормальное, но поделать ничего не могу.
        Значит, так тому и быть. Пересплю с этим, а потом проснусь и буду заново отстраивать свою жизнь.
        Проснувшись понимаю, что время перевалило за полдень.
        Кряхтя, как столетняя бабка, плетусь на кухню. По дороге зацепляю непросохшее шмотье из коридора.
        Жизнь продолжается, надо делать дела.
        Правда, в моих планах на сегодня не делать ни черта, зарядить телефон и дождаться звонка Олега, который назначит время завтрашней встречи.
        Но мои планы разбиваются об реальность.
        Снова раздается звонок в дверь.
        Я не спешу открывать.
        В последнее время ко мне приходят только Раевский и курьеры. Маринка не в счет, она обычно сначала звонит. Да она и не знает, что я не прошла на работу. Курьера я не жду. Раевский не похож на человека, который будет стучаться дважды в дверь, которую ему не открывают. Да и ему необходимо нести свой крест олигарха. Наверно, уже обо мне забыл, зарабатывает свои миллионы и готовится к свадьбе. Плевать уже с кем.
        Снова звонок. Не такой наглый звук как тогда, когда приходит Князь.
        Все-таки иду. В глазок вижу только соломенную шляпу.
        Лидия Семеновна, что ли? Опять за рыбками присмотреть надо, пока она на даче?
        Открываю, прикидывая в голове, как отмазаться от такого сомнительного счастья.
        Как только я понимаю, кто передо мной, мне хочется захлопнуть дверь перед носом этой особы. Но внезапно меня одолевает любопытство.
        Обычно любовницы приходят к женам мужей и рассказывают жалостливую историю, что дескать она и гулящий муж любят друг друга, скоро у них будет ребенок, и только коварная бессердечная жена стоит на пути к их совместному счастью.
        Или наоборот. Жена приходит к любовнице и усовестивает, что она разрушает счастливую семью, в то время как сама еще молода и может найти свою судьбу в другом месте. Хоть бы и в другой семье, только не в этой.
        А я ни то, ни другое.
        Я даже не брошенка.
        Зачем пришла Линда?
        - Лиза? Вы меня помните?
        Конечно, я помню тебя, змеюка. Но я не произношу этого в слух, а молча сторонюсь, приглашая ее войти. Жестом предлагаю проследовать на кухню.
        При ярком дневном свете в присутствии этого эталона женственности я остро чувствую, что у меня до сих пор не чищены зубы, на голове воронье гнездо, и одета я в вытянутую и полинявшую отцовскую майку.
        Линда аккуратно пристраивает свой фитнесс-зад на табуретку, стаскивает соломенную шляпку, не повредив укладки, и теперь теребит ее в руках, видимо, не зная, как начать разговор.
        Помогать я ей не собираюсь.
        Да, она ни в чем не виновата, но мне от этого не легче.
        Я даже кофе ей не предлагаю, всеми способами демонстрируя, что ей не рады. Делаю глоток из кружки.
        Черт, горячий!
        - Лиза, - собравшись наконец, начинает Линда. - Наверно, стоит сначала представиться. Я - Линда Ренсберга, сестра Егора и Олега.
        Глава 39. И что теперь делать?
        Я в таком шоке, что проливаю горячий кофе себе на ногу.
        После некоторой суеты, приведя в порядок конечность, но не мысли, я задаю вопрос:
        - А… э… а кто женится на Егоре? - м-да. Попытки выразиться связно не претерпевают успеха.
        Линда смеется.
        - Никто. Замуж выхожу я.
        - А… - опять блею я. - Вы на них не похожи, и фамилия у вас другая. Второй брак, да?
        Ёопть, Лиза! Ты - позор человечества. Но Линда вроде спокойно принимает мою бестактность.
        - Я им не родная. Сводная. По отцу.
        И тут до меня начинает доходить весь звездец ситуации. И смысл слов Егора, и все неклеящиеся непонятки, которые я на эмоциях отбрасывала. Хватаюсь за голову.
        Твою мать! Я сама все испоганила своими руками!
        Ну, конечно, какая невеста или любовница будет зазывать в дом к своему мужику пришедшую на ночь глядя выдру? Да никакая!
        Я хоть раз слышала, что кто-то упоминает не абстрактное торжество, а свадьбу самого Егора? Нет. И на работе никаких разговоров не гуляло.
        Мне Егор говорил, что я херней страдаю? Говорил.
        И что теперь делать?
        Стоп.
        - А как же тот пост в ВК?
        - Маркетинг, - поясняет мне Линда. - Журналюгам и сммщикам ведь что нужно? Просмотры, лайки, комментарии! Я ведь благодаря братьям тоже получила долю в наследстве, хотя их мать против. Так что я - тоже наследница. А про наследников читают охотнее. И давай на «ты».
        Как обухом по голове. Я такое натворила. Я истерила на ровном месте.
        - Почему он мне не сказал сразу?
        - Из-за меня, наверно. Я не очень люблю распространяться на тему того, что я дочь Кирилла Раевского. Я - плод измены. Но, думаю, потом Егор все равно бы тебе рассказал.
        Кошмар. Ужас. Я действительно ревнивая стервозина.
        - А… Это Егор попросил тебя прийти? - поднимает голову робкая надежда.
        Линда качает головой.
        - Олег. Вообще это странно, он никогда не вмешивается. Да и мне самой с самого начала в голову не пришло с тобой объясниться, хотя я просто заскочила к Егору, потому что недалеко от его дома меня окатила водой из лужи проезжающая мимо машина. Когда Егор вернулся, и я передала ему твои слова, он сразу сорвался вслед за тобой. Вернулся часа через два, выпивший и злой. Швырялся вещами, матерился, ругал весь свет и баб. Сначала объяснял себе в зеркале, что никакая задница не стоит таких нервов. Потом долго и нудно объяснял мне, что, когда я выйду замуж, прежде чем устроить светопреставление, необходимо уточнить у мужа, правильно ли я все поняла. Но даже тогда я не сопоставила. Только после звонка Олега. Поверь я не из вредности не рассказала, что я - родственница, просто мы с братьями общаться стали совсем недавно, ну и понимаю я их пока плохо.
        - М-да, - я сижу как пришибленная. - Как быть-то теперь? Как мне в глаза ему смотреть.
        Линда захихикала.
        - Ну, раз он так темпераментно переживал, значит, ты ему не безразлична. Ну твоя задница так точно.
        Я краснею.
        - Думаю, вам стоит поговорить. Егор все-таки достаточно адекватный. Чаще всего. Почти, - тут Линда, видимо, окончательно разуверяется в своих словах, и это меня удручает. - В общем, позвони лучше Олегу или какой-нибудь мудрой подруге.
        - Ну спасибо, - иронизирую я.
        Я уже представляю, что скажет мне Олег.
        - Зря, ты так кипишуешь, - успокаивает меня Линда. - Все у вас будет хорошо! Такая страсть, это счастье!
        Она почему-то грустнеет, и улыбка ее, вызывает какое-то щемящее чувство.
        - А ты без страсти выходишь замуж? - удивляюсь.
        Мне кажется по таким женщинам как Линда мужики сходят с ума. Бросают к их ногам состояния, стреляются на дуэлях, в крайнем случае, бьют морды. Из-за таких как она кончают жизнь самоубийством.
        - Я выхожу замуж по расчету.
        - Зачем? - еще больше удивляюсь. - Если ты наследница Кирилла Раевского, то денег у тебя должно быть много.
        - Тут немного другие причины, - все так же грустно поясняет она. - Я - залог. В лучшем случае, меня ждет фиктивный брак на пять лет, а потом я снова смогу стать свободной. В худшем… Даже думать об этом не хочу.
        - Залог? Но… Как же это? - я шокирована историей Линды. - Как Егор и Олег это допустили? Или это они тебя заставили?
        - Вовсе нет, - отмахивается она. - Они как раз отговаривали. Я сама это предложила. У меня есть на то свои причины. Так я чувствую, что сделала что-то для семьи, и не чувствую себя обязанной.
        Понятно, что ничего не понятно.
        - Так что я тоже сейчас задаюсь вопросами: как теперь быть и что теперь делать. Ладно, заболтала тебя я. Да и дела не ждут: подготовка к свадьбе идет полным ходом. Я побежала. Надеюсь увидеть тебя на своей свадьбе.
        Проводив Линду, я пытаюсь осознать все, что она мне рассказала, и с каждой минутой все отчетливее понимаю, что я накосячила. И не просто, а по-крупному.
        И это не какая-то ситуация, которая потом сотрется из памяти.
        Возможно, я испортила свой шанс на счастливые отношения с Егором.
        Очень вероятно, что таких шансов у меня больше не будет.
        Егоры Раевские на дороге не валяются.
        Пометавшись по квартире, я принимаюсь названивать Маринке.
        Глава 40. Консультации по важному вопросу
        Маринин телефон молчит. От безвыходности я звоню Олегу. Сама не понимаю, что хочу от него услышать.
        - Олег, у тебя есть минутка, - мой заискивающий тон серьезно отличается от вчерашнего беспардонного.
        - Ты сейчас где?
        - Дома… - теряюсь я.
        - Адрес скинь, я скоро освобожусь, подъеду. Не могу телефон занимать сейчас, жду звонка.
        И отключается.
        И вам привет.
        А узнать нужен ли мне Олег в доме, ему в голову не приходит.
        Ладно, ссориться с ним сейчас мне ни к чему. Может, даже удастся уговорить его отменить теперь мое увольнение. Сбрасываю адрес.
        Вспоминаю, как размышляла над тем, нужно отправлять адрес Егору. Кажется это было вечность назад. Как он все-таки меня нашел?
        Олег приезжает часа через полтора, когда я уже почти вся извелась. Он сразу располагается на кухне, предварительно проведя инспекцию в холодильнике, в котором мышь повесилась, и в пустых кастрюлях на плите.
        - Ну что за бабы! Ни у одной пожрать нечего! Я сегодня у своей был, она мне предложила салат из морской капусты в банке. Трындец вообще! Я ей такие бабки отстегиваю, сама не готовит, хоть заказала бы. Спрашиваю, ты на одном белковом коктейле живешь, что ли? Только глазами хлопает.
        - Ты ж вроде говорил, что тебя от сиськи отлучили? - пытаюсь я сопоставить имеющиеся данные.
        - Да не она меня отлучила, а я ее. Просится назад, но считаю, нет жратвы, нет бабок. С кем в койке оттянуться я и так найду, - ворчит Олег и как-то странно на меня смотрит.
        - Это не ко мне, - тут же открещиваюсь я.
        - Да я прикидываю, успеет ли доставка из ресторана доехать, или я тебя раньше схарчу.
        - Олег, я тебя по серьезному вопросу беспокою, ты не думай… - пытаюсь я перевести разговор в нужное мне русло.
        - Угу, внимаю. Дай хоть кофе!
        Я послушно принимаюсь шуршать возле кофеварки.
        - Понимаешь, я вчера Егора не так поняла, и у нас возникло некоторое недопонимание… - аккуратно обходя пикантные детали, я повествую о самой эпической ошибке в истории этого мира.
        - Да я уже в курсе, - ржет Олег. - Братец вчера поштурмовав твою крепость, неудачей сильно обозлился, и давай мне звонить и претензии предъявлять. Занятненько вы время проводите! Понятно, чего ты ко мне в любовницы не пошла. Я такие извращения не приветствую. У меня все по-людски. Вот деньги, вот квартира, ложись. Эти ваши мексиканские страсти мне совершенно без надобности. Хотя смотреть за вами было с самого начала интересно.
        - С самого начала? - обалдеваю я.
        - Ну, когда ты задницу свою рекламировала кому-то по телефону, - это он про дирижабль, что ли? - уже тогда было понятно, что Егорка встрял.
        - Кому понятно, а кому и не очень, - бормочу я.
        - Ну так я говорил, что у тебя жопа нормальная. Что ты умная, я такого не говорил, - подкалывает меня Раевский.
        Молча проглатываю.
        Чего уж тут говорить, я себя психованной ревнивой идиоткой выставила. Умной не прослыву, это точно.
        И тут меня озаряет:
        - То есть ты с самого начала знал, что мы с Егором… ну… это… И все равно предлагал стать твоей любовницей? - поражаюсь я.
        - Страсти в драме надо подогревать. Вон как у младшего сразу пригорело! Да и тебя заодно проверил, что ты из себя представляешь. А то давно, еще в студенчестве, была у него пассия - шикарная соска, да только в глазах у нее ценник висел. А Егор молодой был, впечатлительный, членом думал. Чуть предложение ей не сделал. Я ему и так, и эдак: посмотри на эту цацу внимательнее. Ну чешешь ты ей между ножек, ну купи ей сережки, кольцо - не надо! Он мне не верил, пока я ему видео не прислал, как она меня заглатывала.
        Да уж. С таким братом точно с каждой бабы будешь брать подписку о несовокуплении с акционером компании. Хотя, хорошо, что той девицы на горизонте больше нет. Все это, конечно, давно было и быльем поросло, но мне неприятно слышать, что Егор к кому-то испытывал романтические чувства.
        - А если бы я согласилась, - уточняю на всякий случай. - Чтоб ты со мной делал?
        - Как маленькая, ей-богу, - вертит пальцем у виска Олег. - Драл бы тебя под хвостик. Ты вполне в моем вкусе, только ни хрена не готовишь.
        - Э… после брата?
        Олег закатывает глаза:
        - Я ж не матерью своих детей тебя нанимал, а содержанкой. У тебя по крайней мере короткий послужной список.
        Вот смотрю на Олега и не понимаю, мне смеяться хочется или глаза ему выцарапать.
        - Так что, Тушканчик? Чего тебе от меня надобно?
        Знаю, что высмеет, но все равно спрашиваю:
        - Как мне с Егором помириться?
        - Ба, совсем плохая стала. Как-то же ты с ним подружилась? Вот так и мирится надо! - ерничает он.
        - Просто подойти к нему наклониться и задрать подол? - бешусь я. - Это так называется теперь? Помириться? Да он меня слушать не станет и пошлет!
        - Как у вас интересно дружба началась, - восхищенно присвистывает Олег, и я понимаю, что сболтнула лишнего. - Слушать не станет, это верно. Так и ты, кажется уже наговорилась. Но я тебе обещаю, с задранным подолом не пошлет.
        - Как же, вон уволили уже одним днем, быстро из головы выкинул, - непонятно на что жалуюсь я, сама ж этого хотела.
        Олег смотрит на меня с жалостью:
        - Никто тебя не увольнял, завтра выйдешь на работу.
        - Как это? Ты ж обещал?
        - Я похож на идиота? Я своего брата, по-твоему, не знаю? Да он скорее руку себе перегрызет, чем тебя отпустит. Так, что я б на твоем месте думал, как качественно… гхм… помириться.
        - Ты думаешь, я с бухты-барахты к тебе пристаю! Я его вообще не понимаю! Он меня первый раз шантажом принудил! Под угрозой увольнения! А тебя послушать, так у него ко мне нежные чувства!
        - Насчет нежных не уверен, - отбоярился Олег. - А насчет шантажа. Ты уверена, что ты так уж была против?
        Отворачиваюсь от Олега. Признаваться не очень хочется, но он считывает меня влет.
        - То-то же. А увольнение… Тут ничего странно нет. Ты ж кем при нем задницей вертела? Секретаршей? А у него принципы.
        - Что-то какие-то нетвердые принципы, - язвлю я. - И нечеткие. Секретаршу драть нельзя, а финансиста можно?
        - Так и быть. Объясню, а то ты вместо того, чтобы мириться, будешь жрать мозг моему брату. Папаша наш - Кирилл Раевский - был жуткий бабник и ходок. Прям как я, только еще неудержимей.
        У меня даже рот открылся.
        - Ага. Осознала масштабы? Поначалу даже из семьи уходил, но потом возвращался. А как разбогател, так и вовсе перестал скрываться, нанимал себе каждый раз любовницу в секретарши. Парочка из них даже вместе с нами в доме жила. Матери это, ясное дело, давалось нелегко. Но ей приходилось терпеть. Я в свое время с отцом разругался и, бросив универ, ушел в армию, а Егорка остался. И всю эту бордельную котовасию с секретаршами наблюдал, и видел, как мать страдает. Вот отсюда и неприятие у него к сексу с секретаршами.
        - А вторая жена?
        - Какая еще вторая? - не понимает Олег. - Отец так и блудил не разводясь. Жена у него всегда была одна.
        - Ну. Линда, она же ваша сестра.
        - Тут, Тушканчик, еще мудренее история.
        - Выкладывай.
        - С чего бы? - поднимает брови Раевский.
        - Начал же уже, говори. Я тебе за это бутерброд сделаю.
        - Как низко я пал, продаю информацию за бутерброд. Режь давай, а я вкратце обрисую. Только палец себе не оттяпай, тут история прям на Оскар.
        Глава 41. Страсти по Раевским
        От широты души я строгаю Раевскому целую тарелку бутербродов и жертвую последний в доме соленый огурец.
        Видя, как бизнесмен и олигарх Олег Раевский заглатывает бутеры, скрючившись на табуретке в хрущевке, от умиления наливаю ему еще кофе.
        Ага. Я - сама щедрость!
        - Мать Линды, Зане Ренсберга в еще советские времена училась в институте вместе с моим отцом, они, кажется, даже недолго встречались. Потом их пути дороги разошлись на долгие годы, а во времена перестройки, когда отец открыл свое первое дело, снова пересеклись. У Зане тогда дела плохо шли, работы не было, возвращаться в Латвию она не торопилась. Там не лучше, чем здесь было, хоть какой-то заработок было можно найти в Юрмале, но и конкуренция там высокая была. Тетка она была умная, папаша и предложил ей пойти к нему помощником. Секретарши у него менялись раз в два месяца, а помощником всегда работала Зане. Никто и знать не знал, что у них роман был. Много лет длился. Вот поражаюсь я вам, бабам. Она была красивее Линды, а терпела женатого кобеля, который у нее на глазах других безмозглых девок трахал. Что у вас в голове?
        - Ты не отвлекайся. Рассказывай. Ваша семейная сага - это не для слабонервных, - возвращаю я Олега к главной теме повествования.
        - Так вот, Зане от отца забеременела, да только даже ему об этом не сказала. Наплела сказку, что залетела от случайного любовника. Гордая. Только как-то выборочно. В общем, росла Линда, и никто не знал, чья она дочь. Ни она сама, ни отец родной, а уж мы и подавно не в курсе были.
        В начале двухтысячных отца на какой-то сделке второй инсульт свалил, он не выкарабкался. Пришлось мне в семью возвращаться, вытаскивать дело. Егор тогда еще не мог все один потянуть. Нахлебались мы дерьмеца знатно. И если б не Зане Ренсберга, мы б не справились. Очень она нам помогла. Все ходы и выходы знала, связями нужными поделилась. Да только сама сгорела. Рак у нее был какой-то запущенный. Поздно обнаружили. Ну и мы с братом к ней метнулись, как узнали, хотели отплатить за добро. Чем, мол, помочь? А Зане просила только за дочерью приглядеть, она тогда за границей училась, где-то в Венгрии. Нам только пару фоток и показали.
        А вот, когда Линда на похороны матери приехала, тут я и призадумался. Вроде лицом на отца не похожа, а все жесты и мимика его. Я ее к стенке припер, она не в какую. Говорит, не может быть у нас общий отец. Егор возьми и предложи. Чего вы мучаетесь, сдайте тест ДНК. Сдали. Теперь у нас есть сестра, но приняли ее не сразу. Егор по крайней мере смирился, что девка ни в чем не виновата. А мать наша до сих пор козни строит.
        - Ничего себе!
        - Вот так-то. Пора мне, Тушканчик. Ты не унывай, да собирайся к Егору. Трусишки можешь не надевать, чтоб ускорить процесс перемирия.
        Не успеваю, я осадить Олега, как он ретируется из кухни. Настигаю его у входной двери.
        - Не выводи Егора из себя, тебе не понравится, - неожиданно серьезным тоном предостерегает меня Раевский. - И Христа ради, купи в дом еды!
        После его ухода я еще долго перевариваю историю семьи Раевских.
        Вот ведь просто не жили, и, главное, судя по Линде, не собираются начинать.
        Для ребенка из такой семьи Егор еще вырос на редкость адекватным. Ну, со скидкой на обстоятельства.
        Теперь мне понятнее, почему он так болезненно отнесся к тому, что я посчитала его изменщиком.
        Маринкин телефон все еще не отвечает, и по совету Линды, я решаю обратиться за помощью к мудрой подруге.
        Лилька давно в браке, неужели же она с мужем не ссорится? Она ж темпераментная, сразу заводится. А раз детей уже трое, значит, как-то они с мужем мирятся?
        Лилька, в отличие от ветреной Марины, берет трубку сразу. Я как могу излагаю свою просьбу:
        - Лиль, как с парнем помириться? Я его сильно разозлила.
        - Брей ноги, - недолго думая, отвечает она.
        - И ты туда же! Мне уже рассказывали, про этот универсальный способ! - психую я. - Мне не перепихнуться надо, а отношения наладить!
        - Тогда чего ты от меня хочешь? Способ действительно универсальный.
        - Я бы хотела объясниться, прощения попросить?
        - Лиз, поверь мне, с большей охотой он тебя выслушает после хорошего секса. Давно встречаетесь?
        - Почти три недели.
        - Молодой?
        - Да.
        - Тогда брей ноги, это уже потом с возрастом к сексу нужно варить борщ, а пока можно и так. Только оденься эдак, ну чтоб слюна сразу закапала. У них, когда забрало падает, отвлекающий маневр должен быть серьезный. Вот ему, что в тебе нравится?
        Я теряюсь. Откуда я знаю?
        - Похоже, задница, - прихожу я логичному выводу.
        - О! Супер! А то ты худеть собиралась. Пригодились мои беляшики. Я тебе еще потом нажарю, - она на минуту задумывается. - И чебуреков, чтоб, значит, ваша сексуальная жизнь точно сложилась и окрепла.
        - Лиля!
        - Что, Лиля? Обтягивай корму, вырез поглубже, юбочку покороче, презервативы в зубы, и вперед, на амбразуры! Или твой мужик того не стоит?
        - Стоит, да только страшно мне, - признаюсь я. - И стыдно. Я здорово сглупила.
        - Тут вариантов нет. Ты кашу заварила тебе и расхлебывать. Нужен тебе твой мачо… Он у тебя мачо? - строго уточняет Лиля.
        - Самый что ни на есть, - вздыхаю я.
        - Значит, морду не крась. Если что, начни реветь, мачо такого пугаются и дезориентируются. Как растеряется, сразу бери его руку и клади на стратегическое место, в твоем случае - на жопу. А дальше мать-природа не подведет.
        Лилька своими рекомендациями меня, конечно, рассмешила, но…
        - А если серьезно, Лиль? Вот в книжках и статьях всяких пишут, что паре очень важно разговаривать между собой. Может, у нас потому и проблемы с доверием, что мы только сексом занимаемся?
        - Лиз, я больше чем уверена, что у вас проблемы от того, что кто-то слишком много думает. И берет в голову всякую белиберду из книжек. Мириться хочешь?
        - Да, - твердо говорю я.
        - Тогда подол в зубы и езжай. А уж потом, если силы останутся, можешь и поговорить. Все, отбой.
        Глава 42. Искренние извинения
        Я слышу, как он подходит к двери, и морально готова к тому, что он меня не впустит. Но после небольшой заминки дверь все-таки открывается.
        Жадно его разглядываю. В целом, выглядит так же сокрушительно, как и обычно, разве что небрит только. Но даже это ему идет.
        Так же как я Линде сегодня днем, он просто молча позволяет мне пройти. Запирает дверь и проходит в комнату. Я следую за ним как привязанная, сжимаю в руках сумочку, не решаясь начать говорить. Егор молча усаживается в одно из кресел.
        На журнальном столике по-прежнему лежит написанное мной обязательство. Раевский просто смотрит на меня. Он поднимает с подлокотника стакан и отпивает ту самую неустановленную мной коричневую жидкость.
        - Егор, я… - начинать извиняться глупо, он и так догадался, что я пришла, потому что знаю, что не права. - Я просто неуверенная в себе. Закомплексованная трусиха. Я никак не могла поверить, что такой как ты может обратить на меня внимание. Я все время искала подвох, да… Ты очень нестандартно начал, но… Все остальное я придумала себе сама…
        - Такой как я? - вдруг прерывает меня Егор. - А какой я? Расскажи-ка мне. Я что не мужик? Или ты какая-то не такая? Страшная, или у тебя там не как у всех, а полумесяцем?
        Злится. Очень. Но хотя бы он меня слушает.
        - Ты шикарный мужик из другого мира. О таком можно только мечтать. Умный, успешный, красивый, сексуальный… А я… Я обычная, - мне сложно, сложно признавать в таком тому, для кого я хочу быть особенной. - Вокруг тебя полно красоток, да все девки вокруг мечтают на тебя запрыгнуть.
        - Какая прелесть! И это были твои серьезные аргументы в пользу того, чтобы признать меня мудаком? Раз я успешный, и бабы меня хотят, значит, я - негодяй?
        - Я была неправа, - почти плачу. - Я просто извелась от ревности. Я все понимаю. Между нами все кончено, и я пришла просто извиниться, сказать, что поняла, что ты вовсе не такой, как я думала…
        - Что??? Все кончено? Как бы не так, Лиза! - рычит Егор. - Все кончено, охренеть! Выкуси, я уже сказал, что у тебя кроме меня никого не будет!
        - Егор… - мое сердечко бьется в три раза быстрее, неужели у меня еще есть шанс.
        - Что, Егор? Я вчера как хрен собачий твой порог оббивал, ты меня не пустила! Слово сказать не дала! Так что послушай меня! Ты, милая, неправа - это абсолютная правда. Просто извиниться? Просто сказать? Ты у меня как следует прощения попросишь! После извинений ноги свести вместе не сможешь! Обо всех Олегах и Кавериных думать забудешь! Шелковая станешь! Я твою задницу из рук не выпущу!
        Господи, далась ему моя задница! Да пусть держится!
        Егор отставляет стакан и поднимается из кресла.
        - Лиза, я сейчас очень зол. Да я в бешенстве! Коза ревнивая! Ты меня доконала! В твоих интересах показать, как ты раскаиваешься.
        Кажется, зря я не доверяла советам Олега. И Лилька была ой как права.
        От понимания этого испытываю облегчение. Все-таки с разговорами у нас сразу не очень было, а в этой плоскости - полное взаимопонимание. И раз уж словами извиниться не получается, то буду применять универсальный способ.
        Я с готовностью отбрасываю измученную сумочку и начинаю пуговка за пуговкой расстегивать платье-рубашку. Ткань у него плотная, и бюстгальтер я не надевала.
        Как только я сбрасываю платье, и мои груди выпрыгивают из тесноты на свободу, Князь впивается в них глазами. Под его пожирающим взглядом твердеют соски, а мои микро-стринги промокают почти тотчас же. Я всегда готова для этого мужчины.
        Думаю, он это прекрасно понимает.
        Поднимаю руками свои распущенные волосы и скручиваю их на макушку, во всей красе демонстрируя свою грудь. Подхожу к Егору, глажу очевидный бугор под тканью джинс, разворачиваюсь к нему спиной и наклоняюсь расстегнуть босоножки, невзначай потираясь о его стояк.
        Вот интересно, если я буду так зла, хрен меня на койку разведешь, а мужика только разозли, и он тут же готов тебя отодрать. Самоутверждаются они так, что ли?
        Но все мои психологически изыскания тают в сознании, когда его горячие ладони ложатся на мой зад, сминая его совсем не нежно.
        Оглядываюсь на него, Князь стаскивает с себя футболку. И я снова разворачиваюсь прижимаюсь к нему голой грудью, чтобы прикасаться кожа к коже, тереться об него соскам, целовать его шею, проводить языком по ключицам.
        Пристально глядя ему в глаза, расправляюсь с пряжкой ремня, запускаю в джинсы руку и освобождаю свою погибель.
        Егор слишком высокий, я спускаю с него джинсы и толкаю его обратно в кресло. Он не сопротивляется, и я встаю на колени между его ног. Целую живот, облизываю член, посасываю ему яйца, вбираю их в рот.
        Но рука Егора прерывает мои ласки, повинуясь ей, я погружаю в рот голову, заглатываю глубже, пока весь ствол не начинает блестеть от моей слюны, и сосредотачиваюсь полностью на нем. К н и г о е д . н е т
        Но если я думаю, что Князь скоро кончит, то у него оказываются другие планы. Он отстраняет меня:
        - Лиза-Лиза, если бы все было так просто. Марш на кровать!
        В одну секунда я перебираюсь на постель. Я готова разговаривать на языке этого мужчины и повиноваться ему во всем.
        Егор окончательно стаскивает джинсы и идет к бару. Из нижнего ящика он достает узнаваемую коробку.
        - В отличие от тебя, Лиза, я очень внимателен к твоим желаниям.
        Я с трепетом смотрю на набор из секс-шопа, припоминая его комплектацию.
        - Егор…
        - Сегодня моя очередь говорить.
        Он бросает на постель тюбик со смазкой и вытряхивает содержимое из коробочки. Расширенными глазами смотрю на предметы и понимаю, пощады не будет.
        - На спину, - командует Князь, - раздвигай ножки пошире, руки за голову. Не заставляй меня применять это.
        Он указывает на браслеты с цепочками.
        Я послушно укладываюсь в требуемую позу.
        Трусишки на мне Егор просто разрывает, открывая себе беспрепятственный доступ.
        Двумя пальцами он проводит по лобку через клитор к моей пещерке и ныряет туда затем совершает обратный путь, и так несколько раз. Потемневшими глазами он следит за мной, а мое тело и так в его полной власти и предает меня окончательно. Ноги раздвигаются еще шире, таз приподнимается навстречу его движениям.
        - Вот так, Лиза, надо меня встречать, а не закрытыми дверями.
        Я не сразу замечаю, что он прислоняет к моей норке небольшой вибрирующий девайс. Но когда он обводит им вокруг моего клитора, меня словно молния пробивает.
        - На чем мы остановились? Лиза ты, кажется, признаешь, что ты не права?
        - Да, да, - задыхаюсь я от острых ощущений. - Я не права!
        - Хорошо, верю, - он запускает вибропулю в мою щелочку, а пальцами продолжает стимулировать клитор, другой рукой он играет с моей грудью.
        - Ты готова извиниться, как следует?
        - Да! - я извиваюсь на простынях.
        Егор перекатывает меня на живот, просовывает под меня включенный полноценный вибратор и помещает его на мой гиперчувствительный клитор.
        - Ты не должна мне мешать, Лиза, и тогда я помогу тебе извиниться. Не слышу? Ты меня поняла? Что ты должна делать?
        - Не мешать, - сиплю я.
        Я чувствую, как он капает смазку между моих ягодиц, распределяет ее пальцами снаружи, а потом растягивает попку. Сначала одним пальцем, потом двумя. Чувство натяжения вызывает у меня мурашки. Через несколько минут Князь подхватывает анальные бусы, каждая следующая бусина которых крупнее предыдущей. По одному он проталкивает их внутрь. И в какой-то момент от вибраций, создаваемых пулькой, бусины тоже начинают вибрировать. Мой клитор по-прежнему стимулируется штуковиной снизу.
        Я не выдерживаю и кончаю. Долго, так как вибрация не преккращается.
        Я не помню в какой момент, Егор убрал бусы. Помню лишь, как он накрывает меня своим горячим телом и входит в смазанную расслабленную оргазмом попку. Я почти ничего уже не чувствую, я вообще не уверена, что полностью в сознании.
        - Теперь ты вся моя. Каждый сантиметр твоего тела вдоль, поперек и вглубь - мой. Привыкай, Лиза.
        Глава 43. Консенсус
        Просыпаюсь посреди ночи от того, что невыносимо жарко, и мешает какой-то надоедливый звук. С трудом соображаю, что это рингтон моего телефона. Свесив руку с кровати, нащупываю сумочку, которую запулила куда-то в эту сторону, извлекаю аппарат.
        - Алло, - а голос хриплый, как у запойного алкоголика. Сорвала.
        - Лизок, ты где? Все в порядке? У тебя полтора дня телефон не отвечал! - Маринка всерьез волнуется, если названивает в ночи.
        - Все хорошо, просто не заряжала.
        Мой разговор будит соседа по койке, и его рука тут же начинает хозяйничать, тиская и гладя все, что попадается на пути.
        - Ты спишь, что ли?
        - Да, - хриплю в трубку я.
        - Не одна? - уточняет дотошная Марина.
        - Да, - отвечаю однообразно, потому что кто-то наглый меня отвлекает.
        - Добровольно?
        До меня доходит, что Маринка издевается.
        - Иди в задницу!
        - Ну, вдруг пора вызывать ОМОН! Ладно, беспокойной ночи! - смеясь желает мне эта зараза и отключается.
        Отбрасываю телефон, а Егор перекатывает меня на живот.
        - Ты что делаешь! Дай поспать! - беспокоюсь я.
        - Ты сказала: «Иди в задницу»! Когда ты изредка говоришь, что-то умное, я к тебе прислушиваюсь, - заявляет этот маньячила.
        Поспать мне, разумеется, не дали.
        Что удивительно, на работу мы не опаздываем, хотя процесс соборов в душе сильно тормозится. За завтраком из орешков, шоколадки и кофе мне зачитывают мои права и обязанности. Как ни вслушиваюсь, ничего романтичного не слышу.
        Сплошное: моя, мое, обязана, слушаться и не вздумай вертеть ни перед кем задницей.
        Что поделать, пока так.
        Может, однажды мы дойдем от «Лиза, срочно поцелуй меня!» до «Любимая, доброе утро».
        Но это не точно.
        Мне не очень хочется, чтобы весь коллектив видел, что меня на работу привез Раевский, поэтому моими нечеловеческими усилиями выезжаем пораньше.
        Неожиданно для меня на парковке возле офиса нас поджидает автомобиль Олега.
        - Ну. Что бабуины? Угомонились?
        Я бросаюсь к Олегу на шею.
        - Воу, воу! Полегче! Не для тебя моя роза цвела!
        Егор сердито оттаскивает меня от брата, не позволяя поцеловать того в щеку.
        - Она просто не завтракала, поэтому не в себе, - рявкает Егор.
        Я закатываю глаза.
        - Прости, детка, но ты опоздала! Я нашел другую! - корчит виноватую рожу Олег. - Огонь-девка! Нефертити вылитая! Тушканчикам отставка!
        - Она не тушканчик, это какой-то другой пушной зверь, - ворчит Егор. - Глаз да глаз нужен.
        И внезапно отвешивает мне шлепок по попе.
        Я вскидываюсь и вижу, что Егор куда-то пристально смотрит. Слежу за направлением взгляда и вижу Сергея. Так. Это спектакль для него.
        - Ты же обещал, что не будешь себе такого позволять на работе! - возмущаюсь я. - Слухи пойдут мгновенно!
        - Мы еще не на работе, - сварливо отвечает Князь. - Ничего, пусть все знают, кто тебя трахает! Конечности уберегут!
        Настала очередь Олега закатывать глаза.
        А мне просто заткнули рот поцелуем.
        Эпилог
        Я назначаю Маринке встречу в том самом кафе, в котором три месяца назад она легкой рукой перевернула мою жизнь.
        Выбираю столик у самого окна, через умытое дождем стекло которого видна шумная городская улица в красках октября. Влажный блестящий багрянец в перемешку с яркими желтыми пятнами.
        Кафешка уже готовится к Хэллоуину: везде расставлены тыквы и свечи, расстелены рыжие скатерти, которые словно делают пространство солнечнее в этот пасмурный дождливый день.
        Но несмотря на погоду у меня прекрасное настроение, разве что немного мечтательное.
        Маринку я не видела с лета. Закончив свои квартирные дела, они с мужем вернулись в Москву. А вот вчера она мне звонит и сообщает, что снова приехала и что у нее для меня куча новостей. Таких, что просто отпад!
        Последнюю неделю запертая в четырех стенах я никак не могу упустить такой шанс на глоток свободы. После трех часов уговоров, пары часов шантажа, пятнадцати минут рыданий и моря обещаний вести себя разумно, тиран и деспот соглашается отвезти меня на эту встречу.
        Как всегда стремительно апельсиновая Маринка в белом пальто врывается в кафе, принося с собой запах сандала и дождя. Рыжуля крайне гармонирует с интерьером, что вызывает улыбку у администратора, да и у половины посетителей.
        О-па! Кажется, одну новость я уже знаю! Маринка распахивает пальтишко, и я вижу, как темно-зеленое вязаное платье облегает еще небольшой, но уже совершенно явный животик.
        - Ага, - вместо приветствия весело подтверждает она и целует меня в щеку.
        - И когда пополнение? - интересуюсь я.
        - В марте, - морщится она. - Рыбы будут.
        Я хихикаю. Я в астрологию не верю, а вот Марина недавно увлеклась, и теперь все время ворчит, что муж ее - сущие Рыбы. Чем уж они ей не угодили не знаю, но, видимо, это приговор.
        - А еще мы переезжаем сюда. Зря квартиру продавала, - разводит она руками.
        - Ничего, вам теперь все равно нужна жилплощадь побольше. Поздравляю! Это стоит отметить!
        Я поднимаю свою чашку с горячим безалкогольным пуншем, предлагая чокнуться, но Маринкин наметанный взгляд выхватывает одну маленькую деталь, и на меня сыплется шквал вопросов.
        - Таааак, - тянет хищно она. - Это что такое? Что это у нас за гайка на безымянном пальце? Почему-то она напоминает мне обручальное кольцо!
        Прыскаю. Тоже мне. За версту видно, что обручальное. Я долго пытала Князя, специально ли он выбрал такое толстое? Похоже это для того, чтобы все в радиусе пятнадцати метров были в курсе, что женщина занята. Егор сопит, но соглашается, что на моих тоненьких пальчиках кольцо выглядит чересчур массивно. Правда поменять обручалку отказывается.
        - Потому что это оно самое и есть, - признаю я очевидное.
        - Да, ладно? А почему я не получила приглашение на свадьбу? Я же вроде как крестная вашего романа!
        - Даже не думай обижаться! Я вообще узнала, что я замужем, совсем недавно. Вот прям перед отпуском.
        - Это как? Кстати, загар шикарный!
        - Как-как? - вспоминаю я свое бешенство. - Меня же в положенное время в отпуск не отпустили. Егор заканчивал проект, а одной мне никуда "нельзя задницу вывозить". И поехать на море смогла только в начале сентября. Ищу я, значит, свой загранпаспорт, а его нет нигде. Сунулась, и обычного паспорта нет. Думаю, все. Потеряла, или украли. Возможно, на мне уже пара кредитов. Поплакала даже. Расстраивалась, пока Егор не предъявил мне новенький документ на имя Раевской Елизаветы Валерьевны.
        - Офигеть! - Маринка машет рукой официанту. - Не останавливайся! Это что вообще? А дальше?
        - А дальше я устроила полновесную истерику. Как он смеет? Почему он со мной не считается? И вообще я не хотела брать фамилию мужа! И кто сказал, что мне нужен такой муж? В общем, свежевыявленный муж хлопнул дверью и пошел колотить грушу. А я поразглядывала паспорт, не такая уж и дурацкая фамилия, да и на фотке я вроде ничего вышла. Даже вспомнила, при каких обстоятельствах Егор уговорил меня сделать фото на документы. Прохиндей и интриган! Короче, я замужем. Внезапно. Если б не отпуск, не знаю, когда бы мне об этом рассказали.
        - Тиран, - восхищенно тянет Маришка. - Но жалко, что свадьбу зажал.
        - Это был повод для скандала на следующий день, - смеюсь я. - К утру до меня дошло, что белое платье мне не надеть, вальс не танцевать и букет не бросать. Я даже не дождалась, пока Раевский проснется. Я его растолкала и устроила разнос.
        - Бедный мужик, - почти рыдает от смеха подруга.
        - Угу, он быстро слился на работу, выждал часа три, прислал букет и только после этого позвонил. Оказывается, свадьба у нас будет. Но сейчас ему некогда, сначала надо другой какой-то проект закрыть. На резонный вопрос, почему тогда было не подождать с регистрацией, я получила какой-то невнятный ответ про чьи-то узаконенные права на мою задницу. Очень романтично. Почти признание в любви.
        Маринка уже всхлипывает.
        - Да запей ты, сейчас еще икать начнешь, тебе принесли. Это у них новенькое в меню, мне зашло, - я демонстрирую свою стеклянную кружку, украшенную мандаринками и коктейльной вишней.
        - А чего это ты безалкогольное пьешь? - удивляется Марина. - Я-то понятно. Стой. Ты тоже встряла?
        И она опять принимается хохотать.
        - Встряла - это не то слово, - ворчу я. - Тут тоже нашлись те, кто принял единоличное решение, воспользовавшись моей временной невменяемостью.
        - Так вроде «невменяемость», это как раз когда «не в меня»! - ржет зараза.
        - Тебе смешно, а я вот до последнего не могла поверить в коварство Раевского. Даже, когда случилась задержка. Даже, когда первые пять тестов показали положительный результат.
        - Ну вы даете!
        - Да я после такого скотства, сказала, что давать больше не буду! И устраивала бунты: раскладывала кругом презервативы, распечатывала ему информацию о пользе предохранения, солила ему кофе, складывала яичницу в карман брюк…
        - Лизка - ты мастер метафор, - опять ржет. - А он что?
        - Мы же падишах! Мы же Князь! Он меня карал, воспитывал, наказывал…
        - Прям жестоко наказывал? - с хитринкой интересуется Марина.
        - О, да! - краснею я, воскрешая в памяти особо запоминающиеся моменты. - Еще как жестоко! Особенно вчера наказал беспощадно.
        - А ты?
        - А я сегодня проснулась раньше него, хорошенько подумала и накосячила еще раз.
        Марина таки обливается пуншем.
        - А что делать? Первый триместр, врач сказала, что секс пока с осторожностью. И этот мужлан вдруг решил прислушаться, - с тоской жалуюсь я. - Приходится выкручиваться.
        - Да ладно? Серьезно? Раевский тебе не дает?
        - Пытается. Сначала хотел достучаться до меня словами. Не вышло. У меня гормоны громче говорят. Я ночью к нему пристаю всячески, расшатываю слабую мужскую психику. Первое время с матами уходил спать в другую комнату. Наивный. На замок двери межкомнатные не запираются. Сейчас вроде смирился, но жалуется, что породил «ненасытное похотливое чудовище». Нет, ну молодец, нет? Сам все решил, сам меня забеременел, а теперь как до секса дела доходит, он самоотверженно мне отказывает! Я мстю приготовила. Теперь боюсь, что будет, когда он узнает, что я тоже умею принимать единоличные решения.
        - И что там за месть такая?
        - Я увольняюсь, - гордо объявляю я.
        - Не поздновато? - удивляется подруга.
        - В самый раз!
        - Даже не знаю, как тебе сказать, но, думаю, как твой руководитель Егор наверняка в курсе, что ты увольняешься…
        Машу рукой:
        - Это ладно. Но он не знает, что я устраиваюсь на работу к Олегу!
        - Вот это поворот! И когда ты ему скажешь?
        - Сегодня, - я уже предвкушаю.
        - Он взбесится…
        - О, да! И обязательно меня накажет!
        Мы хохочем.
        - Лизок, ты расцвела, - улыбается Маринка светло.
        - Я счастлива, Марин.
        У меня жужжит мобила. «Погуляла и хватит. Там холодно». Вглядываюсь в окно. Так и есть уже приехал. Не успеваю извиниться перед подругой, как звонит ее телефон. Она корчит забавную рожицу.
        - Да, милый. Нет. Не устала. Я бы еще посидела. Ну полчасика. В смысле уже приехал?
        Я показываю ей пальцем в окно, где видно, как рядом с машиной Егора паркуется авто Маринкиного мужа.
        Мы смотрим друг на друга, синхронно закатываем глаза и смеемся.
        Похоже, нас обеих все устраивает.
        Бонус. ХХХ. Воспитательные меры
        Я одета только в те самые красные туфли и нитку жемчуга, что спускается до самого пупка.
        Я подхожу к тебе вплотную.
        Я смотрю тебе в глаза.
        Не отрывая взгляда, я на выдохе опускаюсь перед тобой на колени, оставляя горячим дыханием тающую дорожку на твоей коже от ключиц вниз.
        Мне запрещено пользоваться руками, и я жду.
        Ты смотришь сверху вниз, ты упиваешься картиной покорности. Ты думаешь, что ты - хозяин положения.
        Запускаешь руку в мои светлые волосы, оставляя тяжелую ладонь на макушке. Ты молчаливо направляешь меня, и я подаюсь вперед.
        Пухлыми губами я мягко обхватываю головку, вбираю в себя, глажу языком уздечку. Я все еще не отвожу глаз. Мои губы скользят то нежно, то втягивая. Мой язык обвивается вокруг головки с каждым погружением. Ты наблюдаешь за этой смелой лаской. Все так, как должно быть.
        Мне хочется прикоснуться к члену руками, ощутить его тепло, подрагивание, едва уловимую бархатистость. Моя грудь налилась и потяжелела. Но руки мои по-прежнему скрещены за спиной.
        Как змея в клубок, желание скручивается где-то у меня в глубине и отдается ритмичными всплесками между ног.
        Мне запрещено ласкать себя.
        Тебе кажется, что ты все контролируешь, но я кладу твой член на язык и заглатываю его до конца, чтобы кончиком подразнить его основание. И, совершая обратное движение, прослеживая языком весь твой рельеф, я чувствую, как ты подаешься вперед. Чувствую, как напрягается низ твоего живота.
        Ты все еще уверен, что ты здесь главный?
        Я начинаю губами навинчиваться по спирали на горячий член. Я обвиваюсь вокруг него языком, снова скольжу до упора. Я немного увеличиваю темп, и твоя рука непроизвольно начинает сжимать мои волосы, пытаясь задать свой ритм. Но я знаю, еще немного, и тебе уже ничего не будет важно кроме влажной и теплой глубины моего рта. Это слышно потому, как ты втягиваешь воздух сквозь зубы.
        Ты сейчас в моей власти, если я остановлюсь, твоя вселенная разобьется. У тебя сорвет крышу, и ты потеряешь человеческий облик. Потому что прямо сейчас я управляю твоей сутью, твоей сердцевиной, тем, в чем ты сейчас сосредоточен.
        Твои зрачки так расширены, я вижу пульсирующую вену на виске, когда я пропускаю твой член в горло. Я сдавливаю горло глотком и, наконец, вижу эту мольбу в глазах, которую ты даже не осознаешь.
        Все так, как надо.
        Я дам тебе то, чего ты хочешь больше всего в этот миг.
        Я снова полностью насаживаюсь член, языком ласкаю мошонку. Даже просто от осознания, как глубоко ты во мне, в тебе просыпается что-то первобытное. Но я возвращаюсь к головке, словно забывая манящий ствол, которому прямо сейчас самое место там, где у меня невозможно мокро.
        Но я должна преподать тебе урок.
        Сейчас ты поймешь, кто здесь хозяин.
        Я дразню тебя до тех пор, пока ты окончательно не теряешь контроль и не начинаешь вколачиваться в меня. Я позволяю тебе погрузиться до самых яиц. Когда ты выходишь, мой язык провожает тебя.
        Твои несвязные слова, твои вздохи и даже шипение - это ли не моя победа?
        И вкус ее лучший. Ты кончаешь, уже не нежно вцепившись мне в волосы, а я продолжаю выдаивать из тебя все до капли. Я высовываю язык и показываю тебе сперму, проглатываю ее и вижу в твоих глазах благодарность, усталость и покорение.
        Я снова могу с тобой это сделать. И ты будешь думать, что ты хозяин положения, потому что я была у твоих ног, на коленях. Между ног. Я принимала тебя всего.
        Но ты без этого уже больше не сможешь.