Удержи любовь слезами (версия без редакции) Тигран Казарян
        Однажды в Европе я встречу любовь #1
        Роман «Удержи любовь слезами» является первым произведением в трилогии «Однажды в Европе я встречу любовь». Главный герой, молодой сирийский врач потерял в одночасье всех своих близких людей в пучине адской войны. С болью и муками на душе, он решает покинуть родину и двинуться на Запад. Кошмары, страдания, лишения, унижения… Его ждет не легкий пути к «Земле обетованной». Лишь она, через слезы и боль, способна вернуть ему снова счастье. "Полицейская все смотрела туда, где только что перед ней они встретились. По ее телу пробежала легкая дрожь… Значит, так она должна выглядеть – Любовь? Такой должна быть: искренней и нерушимой. Ей сильно захотелось самой почувствовать ее, испытать ее, ждать ее, бороться за нее, страдать за нее…"
        Тигран Казарян
        Удержи любовь слезами
        Книга 1
        Трилогия «Однажды в Европе я встречу любовь»
        Глава 1
        09.2015.
        Граница Хорватии и Словении. До заката еще далеко. Так что страдать от летней жары, хотя уже сентябрь, придется и дальше. Разве что кроме тех, что нашли спасительную прохладу под кондиционерами. Без разницы: в машине или в кабинете.
        – Кондиционер в кабине контроля опять накрылся! – обратился сержант к начальнику смены.
        Главный пограничник сделал последнюю затяжку как можно глубже, потушил сигарету в уличной пепельнице, затем, плюнув, шагнул к пунктам проверки документов машин. Он поднял синюю военную кепку и начал вытирать пот со лба бумажной салфеткой. Тяжело вздохнув, повернулся к следующему за ним подчиненному:
        – Ты это им скажи!
        Он кивнул в сторону бесконечного потока машин, которые плотно, одна за другой, стояли в несколько рядов по обе стороны границы.
        Жара, гул моторов, непрерывные сигналы и непристойная ругань. Разгоряченные солнцем люди рвались, как могли, пройти очередную границу. Летний отпуск позади, а теперь надо живым и здоровым добраться домой. Чтобы все накопленное за время отдыха не улетучилось к концу пути.
        – Кому сейчас хорошо, так это тем, – и командир с ухмылкой кивнул в сторону грязных оборванцев.
        Те же – бегали с тряпками и ведрами среди машин и настойчиво предлагали почистить стекла. Некоторые соглашались, протягивая монеты. Другие раздраженно отмахивались. Чистильщики отличались от своих клиентов не только, мягко говоря, неопрятной одеждой, но и внешностью. Как-то не совсем они были похожи на среднестатистического европейца. Сирийцы, афганцы, иракцы… Дети и мужчины среднего возраста. Ну и цыгане, конечно, которым было проще в этом привычном занятии и с правом на работу.
        – Эй, ты, как тебя там? – сержант окликнул молодого беженца.
        Тот повернулся к нему и с широкой улыбкой ответил:
        – Садик! Меня зовут Садик.
        – Ок, Садик. Я тебе говорил, чтоб ты со своим братом не приближался к границе. Сколько лет твоему брату?
        – 7 лет.
        – А тебе?
        – Мне… – Садик замялся. Он давно уже решил скрывать о себе некоторую информацию. – Мне двадцать пять.
        – Что-то ты старше выглядишь.
        – Сержант, не брейся, не мойся и отпусти волосы до плеч. Тебе тоже будут давать больше.
        – Ладно, остряк, проваливай отсюда. Еще раз близко подойдешь – арестую!
        Садик широко расставил руки. В одной руке повисла тряпка, в другой – ведерко. Он слегка склонил голову набок и улыбнулся:
        – Да что медлить, начальник, арестовывай.
        Потом повернулся и обратился к брату:
        – Пошли отсюда, Нух.
        Мальчик послушно потопал за ним.
        Садик был парнем спортивного телосложения, ростом около метра восемьдесят, с острыми, довольно правильными чертами лица, густыми тонкими бровями, едва заметно сросшимися на переносице. Нос обычных размеров чуть с горбинкой. В целом, вполне обычное для уроженцев Востока лицо… Несколько, возможно, портили его внешность слегка вьющиеся распущенные длинные волосы. Когда-то у него была строгая прическа… Несмотря на это, его внешность привлекала внимание обоих полов. Он был импозантным парнем.
        Им обоим, Садику и Нуху, приходилось несладко. Не имея в виду жизнь как таковую, их жизнь трудно было назвать жизнью. Это касалось и работы: конкуренция не щадила никого и в этой нише труда. Все больше и больше мигрантов прибывало и не так много выбывало из их рядов. Последние – это те, которые со временем всевозможными путями пробирались через границу. И через следующую, и так дальше, до заветной цели. А стремились они в основном в Германию, Англию, Скандинавию и Францию.
        На границах Европы в летнее время, то есть в разгар каникул, творилось нечто ужасное. Ад, одним словом. Из-за миграционного кризиса ужесточился паспортный контроль. Машины собирались на границах в тянущиеся десятками километров вереницы.
        Трудно представить этот кошмар, если вы сами не побывали в нем, доехав до пропускного пункта, где машины уже стоят в очереди, скажем, уже утром, а границу пройдете, возможно, только к вечеру. Вы стоите в этом заторе в ужасно утомленном состоянии. Мечтаете наконец принять дома душ и растянуться на мягком диване. Ну а сейчас вам приходится воевать за место в очереди, сигналя и ругаясь с другими водителями. Порою ссоры перерастают от напряжения в ожесточенные драки и аварии. Старые машины перегреваются и выходят из строя в этом аду, дополнительно замедляя движение в очереди. Все это приводит путешествующих в безумное состояние.
        Садик наклонился к маленькому Нуху. Такой труд можно было бы признать недетским, но только не в отношении неутомимого мальчугана.
        – Не устал я, Садик! Точно, не вру. Вон, посмотри лучше туда! – мальчик кивнул в сторону одной из машин. – Пока никто не добрался до нее, побежали ее мыть!
        Садик выпрямился и, прикрыв глаза от солнца ладонью, увидел метрах в двадцати вновь прибывшую машину. Тачка была из дорогих новых моделей с немецкими номерами. А значит, могут хорошо заплатить.
        Оба парня устремились к рабочему месту, гремя ведрами. Достигнув цели, они поняли, что не зря оказались тут: переднее стекло, действительно, было грязным от летней дорожной пыли и налипших мертвых насекомых.
        Они быстро заняли свои привычные места: старший моет переднее, ветровое, а младший – заднее стекло. Поровну: по величине площади работы.
        Сначала Садик не мог сквозь стекло увидеть пассажиров. Грязь и солнечное отражение позволяли разглядеть лишь силуэты людей. Он начал бойко и весело чистить грязь.
        В тот момент, когда стекло стало прозрачнее, это и произошло: он впервые ее увидел. Он резко остановился и начал пристально смотреть на пассажирку, сидевшую рядом с водителем.
        – Садик, я закончил. Возьми у них деньги! – услышал он голос Нуха, но не ответил.
        Он не мог отвести взгляд от пассажирки.
        Мальчик не стал дожидаться замершего в странной позе «коллеги», а начал сам стучаться в окошко водителя. Мужчина, управляющий этой роскошной машиной, вдруг открыл двери и начал что-то орать мальчику на немецком языке. Через пару секунд, поняв, что его тут не поймут, начал посылать ко всем чертям теперь уже на английском языке. Но и это не изменило положения – Нух его по-прежнему не понимал и еще настойчивее стал просить деньги.
        Немец не выдержал, выскочил из машины и толкнул мальчишку. Тот упал на асфальт, разлив ведро с грязной водой. Садик словно очнулся, тем более что в этот момент из другой двери выскочила девушка и, стремительно обогнув мужчин, бросилась к упавшему мальчику. Она подняла Нуха и начала вытирать его мокрое от грязной воды лицо краем своего платья. Затем достала из сумочки, что висела у нее на плече, деньги и протянула с улыбкой уже почти плачущему ребенку. Она что-то ласково нашептала ему на ухо. Но что – осталось тайной. Конечно, и этих слов Нух не понял, но улыбнулся, и она так же стремительно, обогнув оторопевших мужчин, вернулась в машину.
        Садик обнял брата за плечи, и они оба уставились на странную машину. Та продвинулась дальше, переехав в очередь в другом ряду. Лишь бы подальше от этих бомжей.
        Они продолжали смотреть на машину. А там, в салоне автомобиля, шла оживленная беседа между водителем и его спутницей.
        «Вероятно, ругаются из-за нас», – подумал старший брат.
        Глава 2
        С того злополучного дня прошло уже несколько дней. Садик был сам не свой. Словно парня подменили. Он не в силах был работать дальше, как прежде. В его жизни будто наступили разительные перемены. Это не могло остаться незамеченным. Мальчик расспрашивал, конечно, в чем дело, но ответа не получал.
        Денег для следующего марш-броска было накоплено недостаточно. Ребята оставались в сложном и, казалось бы, безысходном положении.
        Вновь помог случай. Как-то в разговоре с другими беженцами Садик узнал, что скоро на границе откроется коридор. Это выглядело так: приходила смена пограничников, которые «не досматривали» определенные грузовые машины. А это значит, что появился шанс проскочить через границу и двигаться дальше. Для этого, конечно, нужно было всего-то ничего: иметь достаточно денег для платы перевозчикам. Чтобы набрать нужную сумму, пришлось расстаться с последним золотым украшением. Главное – не застрять тут до холодов. Но денег все же было недостаточно для достижения пункта назначения. Помог случай. На днях они встретили странную молодую пару из Германии. Эти ребята накормили их в кафе и дали кругленькую сумму. Так что с деньгами уже не было проблем.
        Палатка Садика и Нух находилась метрах в двухстах от границы, в лесу. По соседству стояло еще с десятка два таких же. Эта группа мигрантов еще с Балкан, точнее, из Болгарии, передвигалась вместе.
        Лагерь был неухоженным: повсюду валялись мусор и предметы быта. Детей и стариков в этой группе было мало. Несколько молодых семей и много молодых парней. Здесь были люди в основном из Сирии, Ирана, Ирака и несколько ребят из Афганистана. Общение велось на трех языках: на арабском, на ломаном английском и на языке жестов. Временами вспыхивали межнациональные ссоры, как правило, на бытовой почве из-за недопонимания. К примеру, на днях Садику пришлось спасать одну иракскую семью от разъяренных ребят из Афганистана. Конфликт разгорелся из-за ерунды. Ребенок в семье заболел и ночью плакал. К утру невыспавшиеся ребята чуть не избили главу семьи, которому самому-то было чуть за двадцать. В общем, Садику пришлось, как всегда, вступиться за слабую сторону. В ход пошли палки. Хотя Садик и владел приемами рукопашного боя (он когда-то достиг у себя дома, в Сирии, второго дана в каратэ), но дрался он с неохотой. Иногда жалел противников, а иногда понимал, что их бывало слишком много на одного.
        Проблема была еще в том, что афганским ребятам нравилось орудовать ножом. Садику пришла в голову идея собрать всех вместе и отказаться от использования ножей и вилок в лагере. Но кто бы согласился на это? И так бытовых проблем было по самое не хочу. А тут еще взять и отменить то, что может людей в лесу отличить от животных. В общем, приходилось жить в тесноте, да не в обиде. Тем более что одному тяжелее выживать в такой ситуации.
        В группе легче было преодолевать проблемы. Вот и сейчас стояла непростая задача: под прикрытием ночи спрятаться в кузове грузовика и, соблюдая абсолютную тишину, сидеть часами, пока не преодолеешь и первый, и второй, уже другой страны, пограничный пост. Но трудно представить себе, как это сделать, если в группе есть родители с маленькими детьми…
        К вечеру летняя жара спала. И люди наконец смогли насладиться наступившей прохладой. Ребята в последний раз присели перед переброской через границу. Надо было собраться с мыслями.
        Нух взял спортивную сумка и начал собирать все, что видел в палатке. Вещей было мало: легкие курточки, нижнее белье, пара джинсов, свитера. Все вещи Садика и Нуха давно были изношены до дыр. Полотенце было одно на двоих одно: один край принадлежал младшему, а другой – старшему брату.
        – Хлеб переложи в пакет. У нас остались консервы? – обратился Садик к Нуху.
        – Одна тушенка со свининой для меня и вот эта рыбная консерва для тебя. У нас воды совсем не осталось. Хорошо было весной. Можно было дождевую воду собирать. Что будем делать с водой? – спросил Нух, вопросительно вскинув глаза на старшего брата, но ответа не последовало.
        Нух продолжал говорить и о чем-то спрашивать брата. А Садик сидел и смотрел в пол, который был выстлан старой простыней. Он не слышал Нуха, задумавшись о чем-то.
        – Ты меня слышишь, Садик? – приблизился Нух к сидящему неподвижно брату и толкнул его в плечо. – Да что с тобой? Все об этой девчонке думаешь?
        – Какой? – очнулся наконец Садик.
        Нух удивленно посмотрел на него:
        – Да о той! Со своим придурочным отцом. Ну… Помнишь? Тот тогда толкнул меня, и я упал на асфальт так больно.
        – Да, и она подбежала к тебе и вытерла твои слезы, – словно просыпаясь, блаженно подхватил Садик, но, сразу же спохватившись, раздраженно добавил: – Меньше болтай и не лезь во взрослые дела. Точнее, мысли.
        Потом резко встал и вышел из палатки.
        На лесной поляне царила суета. Все паковали вещи и собирали палатки, готовясь покинуть и это пристанище. Слышны были детские крики, ругань отцов и перебранка холостяков. Садик ходил вокруг палатки, словно не хотел расстаться с уже ставшим родным лесом. Он, действительно, изменился после того, как увидел ту девушку. Стал больше думать и меньше есть. Он и сам не понимал, что с ним случилось. Он то и дело вспоминал ее. Словно какая-то сила запечатлела ее образ и с силой запихнула в его голову.
        «Нет, это не любовь. Нужна она мне больно! – думал Садик про себя. – Просто какое-то внушение. Гипноз, что ли», – размышлял он, продолжая ходить кругами и покачивать головой, будто старался вытряхнуть ее из головы.
        Несмотря на все старания думать о чем-то другом, он все возвращался мыслями в тот день, когда увидел ее. Мысли становились все тяжелее, они истязали и мучили его. Садик не хотел признаться себе в одной простой истине: ему очень понравилась та девушка. Она вселилась в его душу. Он хотел вновь встретиться с ней. Увидеть ее хоть на секунду, хоть краешком глаза! Может, это и есть любовь с первого взгляда…
        – Помоги мне палатку собрать, наконец! А то одни останемся здесь. Эй, проснись, Садик! – начал ворчать рассерженный мальчик.
        Садик вновь опустился на землю. Они быстро собрали свое небольшое имущество и присоединились к хвосту колонны. Через пару минут поляна опустела, лес поглотил людей и тишина вновь воцарилась в наступающей ночи.
        Глава 3
        – Мой бог, опять! Этого не может быть. На границе опять пробка. Проклятый Брюссель! Что они? Вообще, что ли, бессильны что-либо с этим сделать», – сказал водитель примкнувшего к хвосту длиннющей очереди роскошного «мерседеса».
        Затем он начал бормотать что-то себе под нос, ударяя ладонями по неизвестно в чем провинившемуся рулю.
        Пассажирка сидела безмолвно, словно привыкла или, точнее, свыклась с действительностью. А она была такова, что со времен Второй мировой войны Европа не видела такого колоссального бесконтрольного миграционного потока. Беженцы, вынужденные переселенцы застигли врасплох страны ЕС. Никто не ожидал такой напряженности на границах. Это положение можно было бы предвидеть западным чиновникам, интересуйся они хоть немного политикой и прогнозами в связи с непрекращающимися войнами, идущими на Востоке. Но, к сожалению, и чиновниками, и политиками не всегда становятся достаточно умные и образованные люди.
        Одно было ощутимо: никто не жалел ни для тех, ни для других крепкого словца. Эти же занялся и водитель «мерседеса».
        Только он выпустил пар и поменял тему на более нейтральную, как к его автомобилю подбежали два бомжа, держа в руках «нечто» для мытья стекла. Выглядели они так, будто не имели понятия о личной гигиене. Зато разбирались в гигиене чужих машин. Мальчишка кинулся к заднему стеклу, а тот, кто постарше, принялся чистить переднее.
        – Мой бог, ты посмотри на это лохматое пугало. Зарос – патлы до плеч, от грязи аж завиваются. Хотя бы в хвост их собрал. Ты видишь морду этого чуда?
        Мойщик постоянно откидывал волосы со лба назад. Вот он перевел взгляд на пассажирку.
        – Вполне симпатичный молодой парень! – заметила она.
        Эти слова взбесили мужчину. Он открыл окно и громко рявкнул на мальчишку, который уже с улыбкой протягивал руку за монеткой. От неожиданности выражение лица мальчика тотчас изменилось.
        – Fuck off! – крикнул водитель так, чтоб всем все стало ясно.
        Мальчику это не понравилось, и он крикнул в ответ на водителя, который, конечно же, арабского не знал, но догадался, что что-то оскорбительное.
        – Пожалуйста, дай им денег. Не обеднеем из-за пары евро, – попыталась успокоить гнев водителя девушка.
        – Пусть проваливают туда, откуда приехали! Я их сюда не звал. И кормить их не собираюсь. Я не просил их мыть мою машину.
        Мальчик приблизился к водительской двери и положил свои маленькие грязные ладони на полуоткрытое стекло. Это окончательно разозлило водителя. Он выскочил из машины и оттолкнул ребенка. Тот упал на асфальт и закричал от боли и досады. Девушка подскочила на своем сиденье, метнула укоризненный взгляд на своего спутника и поспешила на помощь к упавшему мальчику…
        Так в машине вспыхнула ссора.
        Роскошный «мерседес», наконец, преодолел последнюю преграду и въехал на территорию Словении.
        – Можешь и дальше сколько угодно дуться на меня! – раздраженно говорил слегка седоватый водитель своей пассажирке. – Из-за каких-то уродов-беженцев ты устроила эту публичную сцену!
        Он продолжал горячиться.
        Девушка обернулась к заднему сиденью. Стремительно выхватив оттуда сумку, она обратилась к водителю:
        – Останови машину, Мартин!
        – На бензоколонке остановимся, как всегда. Попьем кофе, отдохнем, – все еще недовольно ответил он.
        – Останови, пожалуйста. Меня тошнит! – решительно попросила она.
        – А меня тоже тошнит! От тебя! Весь мой отдых свела на нет – там, у этих мойщиков. Теперь пытаешься и дальше сделать мне дорогу невыносимой. Хорош же у нас брак. Если это можно так назвать!
        – Останови машину или я выпрыгну! – потребовала она.
        Машина вышла на аварийную полосу трассы и резко остановилась. Девушка в слезах выскочила из нее, с силой хлопнув дверями.
        – Ты пешком собираешься идти домой, истеричка!? Может, тогда и шмотки свои заберешь?!
        Девушка, надев на плечи небольшой платяной рюкзачок, начала быстро удаляться от машины.
        Одета она была в синий джинсовый комбинезон и белую футболку с портретом Путина. Вероятно, купила в сувенирном магазине на хорватских курортах. На голову была натянута выцветшая джинсовая кепка, из-под которой спускались до плеч темно-русые волосы. По всей видимости, у нее была стрижка каре.
        Машина с включенными сигнальными фарами догнала ее. Из открытого окна раздался голос:
        – Не дури, Анна! Живо садись в машину! – приказным тоном, без нотки извинения, воскликнул водитель. – Доедем до дому, сядем и поговорим в спокойной обстановке, – чуть более примирительно добавил он.
        Анна остановилась и повернулась с кислой миной на лице к своему супругу.
        – Ты же мне вчера вечером в баре сказал, что наш брак стал невыносим и ты не прочь был бы изменить свое семейное положение?
        – Ну… Пьяный я был…
        – Ты мне правду сказал вчера! И ни при чем тут беженцы и другие люди классом ниже!!! – перебила его Анна.
        Она отвернулась, надела солнечные очки и решительно зашагала дальше вдоль дороги.
        Машина резко тронулась с места, оставив за собой тучку из дорожной пыли.
        – Счастливого пути! – крикнула Анна вслед уезжающей машине, подняла левую руку с выставленным большим пальцем вверх и начала, не останавливаясь, голосовать.
        Глава 4
        Группа мигрантов собралась под мостом. Было уже за полночь, когда, откуда ни возьмись, пошел сильный дождь. Садик думал, что это ненадолго. Но дождь все шел, а перевозчика все не было. Группа нервничала. Все сидели на уже ставшей влажной земле. Дети плакали. Не могли заснуть. Маленький Нух лежал на земле, положив голову на ноги рядом сидящего брата. Садику стало не по себе. Он не был руководителем группы. Единоличного руководителя в ней не было вообще. Был совет группы, состоявший из предприимчивых ребят, одним из которых являлся и Садик.
        Через некоторое время к нему подошли двое афганцев. Один из них, то ли от холода, то ли от беспокойства, дрожал. Срывающимся голосом он выдавил из себя:
        – Садик, надо что-то делать. Так долго на ветру мы не можем ждать. Дети и женщины простудятся.
        Они обратились к Садику, потому что он лучше всех говорил по-английски.
        Действительно, ночи уже стали прохладнее. Хотя днем еще было жарко. В начале сентября в этих краях всегда было так. Словения – это, в целом, горная страна, и климат здесь соответствующий. Садик нервно посмотрел на свои электронные часы с подсветкой. Эти японские часы были гордостью парня: они, кроме многих опций, будильника, отсчета времени в главных городах мира, имели еще и электронный компас. Конечно, он не мог заменить GPS-аппараты, которыми располагали другие группы. Но когда хорошо знаешь географию, и с компасом вполне комфортно можешь себя чувствовать, ориентируясь в пространстве.
        Было уже почти три часа утра. К шести начнет рассветать. А до восхода солнца необходимо было пересечь обе границы. Очередь из колонны грузовых машин к пограничному пункту начиналась где-то через пять километров и была примерно такой же протяженностью в эти часы.
        Садик начал всматриваться вдаль. Ему захотелось выскочить из-под моста, несмотря на дождь, и бежать туда, где запропастился этот чертов грузовик. Мимо проезжали только легковые автомобили. Вот проехал какой-то грузовик, потом второй, третий. Но никто не останавливался. И в тот момент, когда все уже потеряли надежду, один из грузовиков подъехал к ним. Из кабины вышел человек и заговорил на ломаном английском:
        – Вы группа от Данчо?
        Садик поспешно раздвинул столпившихся перед ним парней и обратился к человеку:
        – Да, мы от Данчо. Но он сказал, машина будет здесь к полуночи. А сейчас… – Садик нервно передернулся. – Успеем к заре пройти границу?
        Человек успокаивающе улыбнулся:
        – Ребята, вы у нас не первые клиенты… Пассажиры. В общем, не суть, когда мы вас забираем, а важно, когда мы окажемся у пункта контроля. А это зависит от скорости продвижения очереди. Мы уже проезжали мимо вас несколько раз. Но еще не было удобного момента. Наш человек контролирует скорость продвижения очереди. Вот теперь надо спешить. Поднимайтесь в грузовую кабину. Там контейнеры со скоропортящимся товаром. Размещайтесь сзади них. Нас должны пропустить как можно быстрее из-за путевого листа, где указано, что мы везем скоропортящийся товар.
        Он дал знак рукой водителю, напарником которого он, по всей видимости, был, чтобы тот открыл кабину, и вновь повернулся к Садику.
        – Я вижу, ты тут всем заправляешь. Проблема в том, что там, на кордоне, есть погранцы, которые не в теме. Ты понимаешь меня?
        – Да, понимаю, – Садик еще и кивнул утвердительно, для большей убедительности, и добавил: – я не руковожу группой. Просто мой английский лучше, чем у других.
        – Да, это важно. Без английского вам будет сложно. Я вижу, у вас тут дети маленькие в группе есть. Надо сидеть тихо. Очень тихо. Как мыши. Иначе все пропадет. Понимаешь? – он положил свой указательный палец на губы.
        Садик кивнул одобрительно, но тяжело вздохнул.
        Группа начала посадку в кузов грузовой машины. Сначала туда запрыгнули ребята. Потом начали помогать женщинам и детям. Люди стали прятаться сзади контейнеров, которые были фиксированы деревянными брусьями так, чтобы не двигались вперед-назад при движении и не попортили товар.
        Все сели на металлический пол кузова и прижались друг к другу. Дети на руках у женщин дремали. Было тихо. Очень тихо, особенно после предупреждения Садика, как надо будет себя вести.
        Машина, наконец, тронулась. Все с облегчением вздохнули. Некоторые поспешно начали молиться в полголоса. Машина ближе к границе начала то двигаться, то останавливаться. Это движение рывками продолжалось почти три часа. Садик не спал. Он постоянно нервно поглядывал на часы. В кузове царила полная тишина, не считая тяжелого дыхания и постанывания спящих детей. Было очень темно. Можно было разглядеть только силуэты людей. Различить же, кто есть кто, в начале пути было невозможно, но потом глаза к темноте привыкли. Светить фонариками, зажигалками было нельзя. Единственным источником света могли быть только подсветки электронных часов у мужчин, но их было всего несколько.
        Садику казалось, что только он не спит. Он не знал, как убить время. Не знал, о чем думать. Вспоминать о прошлом не хотелось: там он оставил дорогих ему людей, которых знал с рождения. Семья погибла во время бомбежки, многие из друзей были расстреляны, многие – замучены… Ничего хорошего там, в прошлом, не было. Разве что студенческие времена… Но их уже тоже не вернешь. Оставалось одно: тешить себя воспоминаниями о той девушке, которая тогда на границе так сильно впечатлила его. Садику нравилось вспоминать те буквально минуты, пока он видел ее. А тот слегка седоватый мужчина с ужасным характером: кем он был этой девушке? Отец, возможно, но, может быть, и муж – так тоже бывает. Но очевидным было одно: такой красивой девушки он не встречал еще в своей жизни. Она была какой-то особенной, необычной. Ему очень хотелось снова оказаться рядом с ней. Ему казалось, что без нее жизнь его не обретет прежних красок, не будет интересовать его, как прежде.
        Он осознавал, что между ними лежит бездонная пропасть. Их разделяли культура, нравы, язык, взгляды, отношение к действительности. В общем, много чего. Они были из разных, может быть, даже противоположный миров. Но ему все же хотелось оставить себе хотя бы воспоминания об этой незнакомке, с которой он к тому же никогда больше не увидится.
        Поток его мыслей остановил шум открывающейся металлической двери кузова. От волнения в лицо Садику бросилась кровь, а на лбу выступила испарина. От волнения весь он сжался. Он много раз испытывал подобное состояние в этом изнурительном пути – побеге от смерти, чем и является по сути миграция. Но так и не научился справляться с этим перехватывающим дух состоянием. Слышны были разговоры. Говорили что-то на словенском языке. Но речь была тихой и неразборчивой. Двери вновь закрылись. Садик с облегчением вздохнул. «Возможно, был формальный осмотр, так, для вида, – подумал он. – Осталась граница Словении… Помоги, Всевышний!»
        Машина вновь тронулась с места. Садик знал, что проблема может быть еще впереди. У него появилось тревожное предчувствие. Сердце сильно забилось, он снова начал вытирать пот. Ему даже показалось, что он начал слышать биение сердец у других горе-пассажиров. Еще бы! Все понимали, что свобода так близко – осталось только пройти эту последнюю границу, и всё! Понимаете?! Спасение! Долгожданное, в которое пока еще трудно поверить! Невозможно придумать слов, описывающих это смешанное чувство: страха и предвкушения восторга. Чувство, которое овладело всеми несчастными пассажирами.
        Дело в том, что Словения относится к Шенгенской зоне. А это значит, здесь нет границ. Да, есть дорожные контроли. Но это уже не строгий погранконтроль. К тому же из Словении до Австрии рукой подать. А для Садика Австрия могла бы стать конечной целью. В общем, он был в пяти минутах от осуществления мечты. Мечты о новой жизни!
        Машина остановилось. «Долго стоим. Видно, какие-то проблемы! – нервно подумал Садик. Он почувствовал мысленное и нервное движение в группе. – Никто не спит. Все нервничают».
        Двери вновь открылись. Все замерли. Садик опустил голову – набычился. Пот полился ручьем на колени. От духоты он почувствовал, что воздуха не хватает. Начал глотать от удушья воздух, как рыба на песке.
        Было, действительно, душновато, отчего, видимо, и начал просыпаться кто-то из детей и слегка похныкивать. Именно в тот момент, когда открылись двери на досмотр… Но это означало конец!
        «Это конец! Это конец! – лихорадочно начал думать Садик. – Не может быть! Столько пройдено! Столько пережито! Неужели именно так обрывается надежда?»
        Садик не знал, что делать: зареветь самому вместе с младенцем или выскочить из кузова и побежать что есть сил дальше под крики и выстрелы пограничников.
        Слабый луч из приоткрытых дверей освещал их тесное пространство. Садик поднял голову, огляделся: напротив сидели люди с ужасом в глазах! Все оцепенели от страха. Хныканье ребенка начало переходить в плач, набирая высоту, несмотря усилия безмолвно качающей его матери.
        Неожиданно сидящий рядом отец решительно подхватил ребенка на руки. Его взгляд задержался на мгновение на младенце, и он прикрыл своей широкой ладонью его личико, чтобы погасить звук плача. Ребенок начал всхлипывать. И отец сильнее прижал ладонь.
        Взгляды всей группы устремились на эту молодую пару. Мать начала кусать свои зажатые в кулачки пальцы в кровь, давя рыдания, слезы лились из ее глаз градом. Женщины из окружения зажали ладонями рты, их глаза округлились от ужаса.
        Садик, сидевший прямо перед этой несчастной семьей, оцепенел. Он не мог взять в толк: отец так делает, чтобы не было слышно плача ребенка или просто потому, что не может рассчитать свою силу. Возможно, из-за напряжения не может контролировать свои действия. Или действительно собирается убить собственного ребенка?
        Лицо Садика свела судорога. У него было такое ощущение, как будто он в мгновение ока попал в камеру с жидким азотом, – ему было холодно и одновременно нестерпимо горячо!
        Отец ребенка смотрел на Садика и продолжал давить свое дитя. Его лицо искорежилось от неимоверной душевной боли. Он пытался перебороть свой плач и рев, отчего раздавалось обрывочное сипение и подергивалась грудь, как при икоте. Он вперил безумный взгляд в Садика, как будто молил его о чем-то.
        Наконец отец освободил лицо ребенка. Родители уставились на бездыханного малыша. Их головы свесились над его тельцем, словно желая от чего-то закрыть.
        В эту секунду двери закрылись и машина тронулась с места. Садик продолжал сидеть в оцепенении. Он дышал через раз. Он не мог выйти из ступора. Все внутри него разрывалось от боли. А душа возопила, пытаясь разбудить его сознание: «Эй, очнись же наконец! Сделай что-нибудь! Ты сильный человек!»
        Садик мучительно начал приходить в себя. Он чувствовал себя парализованным. Он хотел пошевелиться – не получалось, попробовал подвигать пальцами…
        «Ну давай, сильнее старайся, выдави из себя шок! Сдвинься с места! Счет идет на секунды! Ты можешь!» – кричал он в уме сам себе. Вот начали двигаться пальцы руки. И через мгновение он вновь почувствовал власть над своим телом.
        Садик резко подался с места и, решительно сказав: «Он будет жить! Дайте», высвободил мертвого ребенка из рук обезумевших родителей. Люди подались, кто-то встал.
        Положив младенца на пол, Садик быстрыми движениями освободил его от пеленок. Двумя пальцами он начал надавливать на маленькую грудку ребенка, вполголоса считая на арабском. Из его рта срывались капли слюны, он был весь мокрый от пота.
        «Раз, два, три… – считал он до тридцати. – Теперь одно дыхание!»
        И Садик открыл рот ребенка и вдул воздух, одновременно и в нос.
        Тридцать толчков – массаж сердца, один раз – стимулирование вдоха: он продолжал это чередование, все надеясь на чудо. Отчаянно стараясь вдохнуть новую жизнь в это крошечное тельце. Все, замерев, смотрели на неистовые попытки Садика. Кто-то попытался остановить его. Но он оттолкнул протянувшуюся было руку и продолжал делать то, что начал, – бороться со смертью.
        Пара ребят все это время освещали кабину фонариками. Машина мчалась с бешеной скоростью, и весь кузов дрожал и трясся.
        Садик был твердо уверен, что у него получится. Может, потому смерть и уступила: ребенок вдруг сам сделал несколько глубоких вдохов… и резко, пронзительно закричал.
        Мать заголосила от радости, ударила себя по лицу плашмя руками и кинулась к ребенку. Садик поднял плачущего ребенка с пола и передал ей в руки.
        – На, возьми своего ребенка. Покорми его! – наконец прозвучал командный голос Садика.
        Затем он вновь присел на свое место. Прислонился спиной к стене и начал переводить дыхание. Чуть успокоившись, он повернул голову к отцу ребенка и сказал:
        – Не делай так больше, договорились?!
        Тот согласно кивнул, с благодарностью глядя на Садика и, ежась, вобрал голову в плечи…
        Глава 5
        Где-то на берегу озера Кимзе в Германии.
        В Германии, близко от границы с Австрией, расположено прекраснейшее озеро Кимзе. Дорога к Австрии прилегала вдоль берега этого озера.
        Вдоль берега идет дорога с ресторанами, кафетериями, гостиницами и, конечно же, бензоколонками. В восьмидесяти километрах от озера находится главный город Баварии – Мюнхен. Многие немцы на каникулах отправляются отдыхать именно сюда. В летний сезон озеро буквально усыпано парусами и яхтами. Рестораны и кафе наполнены постоянными и едущими в Австрию или из нее отдыхающими. Особенно шумно здесь вечерами.
        Анна купила себе хот-дог, но решила подкрепиться не в самом кафе, а на берегу озера. Она присела и стала наблюдать за мирно плывущими парами лебедей. И вдруг начала завидовать этим прекрасным птицам: «Они никогда не станут обижать друг друга и уж тем более – предавать!»
        Вокруг с шумом и гамом бегали дети. Веселые и задорные, счастливые и энергичные. Как же всего этого не хватало сейчас Анне. Ею еще сильнее овладела грусть. Такого она еще никогда не испытывала. Она была по-детски, несмотря на взросление, счастливой, и ее считали счастливицей.
        Если точно описывать Анну, то читатель может подумать, что речь идет о подростке: она выглядела, как озорная девчонка, и была невысока ростом, худенькая, но в пределах приятной наружности. Прическа каре, цвет волос – нечто среднее между светло-каштановым и светло-русым. Особенно бросалось в глаза лицо девушки. Оно было детским, несмотря на возраст.
        Анна была красивой девушкой, но эта ее инфантильность порою создавала проблемы. Иногда ее путали с подростком. И даже казалось, что если ее переодеть в мужскую одежду, то она вполне могла сойти за симпатичного пятнадцатилетнего подростка…
        Она доедала свою еду, запивая ее колой.
        «Чего-то мне еще не хватает», – подумала девушка и через пять минут уже выходила из магазинчика с мороженым в руке, широко улыбаясь.
        «Пора!» – подумала она и подошла к дороге с картоном в руке и протянула его так, чтобы проезжающим водителям было видно написанное на нем слово «Мюнхен».
        Анна, конечно, сначала попросилась попутчицей до Мюнхена в машины, которые стояли на парковке ресторанно-магазинного комплекса. Но после пары неудачных попыток отказалась от этой идеи и решила стать на выезде машин с паркинга, где они еще не разогнались и могли остановиться.
        Начало темнеть. Все еще никто не решался ее подвезти, и она, уже в отчаянии, села прямо на обочину и поставила картон перед собой. Вглядываясь в полотно дороги, неожиданно заметила вдалеке еще одного голосующего. Похоже, это был молодой мужчина, но почему-то без картона с названием места, куда он направляется. Через некоторое время, после безуспешных попыток остановить машину, он начал медленно приближаться.
        Когда он был уже совсем недалеко от нее, Анна из соображений безопасности решила встать. Парень поравнялся с ней, бросил взгляд. И вдруг, когда уже почти прошел мимо, замедлил движение и резко повернулся. Его лицо, и это было особенно заметно в сумерках, побледнело.
        Анна тоже начала всматриваться в парня.
        «Где-то я уже его видела. Но где? Точно, вспомнила! Это было недавно! По-моему, этот тот бродяга с мальчиком, что моет машины на границе! – обрадовалась она ему, как давнему другу. – Ну надо же! И сюда его занесла нелегкая!»
        – Ты же тот парень, да? С границы? Ты там машины чистишь! Я тебя узнала!
        Парень стоял как вкопанный. Он не верил своим глазам. «Это же… та девушка с бешеным водителем… – догадался он, наконец. – Ну ответь же ей что-нибудь. Не стой, как дурак, на месте!»
        Во рту у Садика пересохло. Но все же, собравшись с духом, слегка улыбаясь, он выдавил из себя:
        – Я тебя не понимаю.
        – Ах, да! – спохватившись, Анна перешла с немецкого на английский. – Ты же с мальчиком нашу машину мыл. Потом, правда, мальчика мы уронили…
        Лицо парня засияло ярче летнего солнца.
        – Да, это я. Но это не вы его уронили. А ваш…
        – Мой муж, – девушка нахмурилась и потупила взгляд.
        Молодой человек замахал руками:
        – Нет, нет проблем, честно! Просто забудьте об этом. Все хорошо.
        – Значит, вы не обиделись? – обрадовалась девушка. – А куда сейчас путь держите?
        Парень прочитал запись на ее картонной бумаге.
        – В Мю… В Мюнхен.
        – О, значит, нам по пути! – радостно воскликнула девушка.
        – Да… Нам по пути… – протянул он, как бы на что-то решаясь. – Только вот беда: никто не хочет останавливаться. Да еще, как назло, темнеет. Если ничего не придумаем, придется ночевать здесь, на дороге.
        Садик искал выход. Его мысли неслись в голове с бешеной скоростью: «Ну давай. Быстрей думай, что делать. Ты же всегда умел выходить из сложных ситуаций. Не стой, как истукан. Скажи, наконец, ей что-нибудь!!!»
        – Ты знаешь, если реально посмотреть на нашу проблему, то ее на самом деле нет, – как можно шире улыбнулся парень.
        Девушка ничего не ответила, а лишь вопросительно посмотрела на него, опустив руки с картоном. У парня исчезла улыбка с лица, он замялся и теперь более строгим голосом продолжил:
        – Если ты меня подождешь, я сейчас сбегаю на стоянку и найду нам транспорт. Тебе же все равно, на чём ехать до Мюнхена… Да?
        Девушка еще сильнее удивилась:
        – Хм… Ну да. Нет проблем. Ты, наверное, умеешь с людьми договариваться?
        – Да… д-да. Я… Сейчас. Быстро…
        Он резко повернулся и побежал в сторону автопарковок перед торговыми комплексами.
        Глава 6
        Садик подбежал к парковке и лихорадочно начал осматриваться: «Ну что дальше? Думай быстрее!»
        Он стремительно направился к кафе. Там сидели люди: семьи с детьми, молодые пары, старики…
        «Что мне делать? Просто подбежать и просить каждого: пожалуйста, у меня тут наберется с пару десятков евро. Возьмите нас до Мюнхена? – он почесал затылок, потом потуже завязал хвост волос. – Была бы у меня еще и внешность посолиднее. А то хожу тут, как оборванец, и попахивает с меня, возможно, дурно. И так на меня косо смотрят: кто с подозрением, а кто и с ненавистью…»
        Он двинулся вдоль кафе. Потом вдруг резко остановился, обернулся. Его глаза нацелились на припаркованные мотоциклы. У одного висели ключи в замке зажигания. Он тихо приблизился. Потом начал оглядываться.
        «Раз ключи здесь, значит, и хозяин недалеко. А вон и возможный хозяин!» – подумал Садик. Недалеко, на последних столиках кафе, сидели байкеры. Они о чем-то шумно и весело говорили, разумеется, на немецком языке, смеялись и покрикивали друг на друга.
        «Да, крепкие ребята. К таким подойдешь – руку откусят. Все в кожаных шмотках. Уши, носы, пальцы… всюду блестит металл», – оценил он ситуацию.
        Потоптался на месте. Потом махнул рукой: «А, будь что будет! Не рискнешь – больше потеряешь!»
        И он подскочил, оседлал мотоцикл с оставленными ключами и мгновенно его завел. Стартовав с места, чтобы не попасть в тупик, уже в движении Садик резко повернул ревущий на весь паркинг здоровенный мотоцикл по направлению к возмущенным байкерам.
        Садик решил во что бы то ни стало пройти сквозь все преграды. Он набрал скорость, и никто теперь не мог его остановить. Байкеры с руганью метнулись в сторону. Вырвавшись с паркинга, Садик въехал на автобан. Ему захотелось крикнуть: «Парни, не сердитесь за то, что я одолжил у вас железного коня. Я только доберусь до Мюнхена и оставлю его там. Полиция найдет и вернет его вам!»
        Уже совсем стемнело, и было легко оставаться незамеченным. Через пять минут он, не глуша мотора, остановился около девушки. Она отпрянула с изумленным видом.
        – Ты же сказала, что тебе все равно, на каком транспорте ехать! – улыбка на лице парня была до ушей.
        – Ты его угнал! – воскликнула ошеломленная таким поворотом событий девушка.
        – Нет, я его одолжил! – уверенно ответил Садик, глядя на нее честным, открытым взглядом, и нетерпеливо добавил: – Давай же, запрыгивай сзади!
        Девушка подумала-подумала, в смысле «эх, была – не была, ведь другой возможности вырваться отсюда может скоро не представиться» и, все еще решаясь, спросила:
        – А шлемов нет?
        – Не-а. Да тут до Мюнхена всего-то ничего. Мы аккуратно поедем. Ты, главное, держись за меня покрепче!
        Анна еще никогда не ездила на таком транспорте. Но когда она увидела широкое и мягкое сиденье, отбросила сомнения. Она перекинула ногу через сиденье и крепко схватилась за парня. Садик мягко тронулся с места.
        Глава 7
        Мотоцикл с двумя отчаянными пассажирами мчался по трехполосному автобану. Дорожные указатели показывали в основном два направления: Мюнхен и Нюрнберг. Садику сначала было непривычно ехать по немецким дорогам. Тем более становилось все темнее и темнее. Было сложно ориентироваться. Мотоцикл не был снабжен навигатором. Но, в принципе, он и не был нужен: не было точной цели. Они ехали просто в Мюнхен. А зачем и куда точно – знала только девушка. Ее сейчас никак не спросить об этом – так сильно ветер свистел в ушах.
        Юноша перестал о чем-либо заботиться: от встречи с девушкой, о которой он не переставал думать, им овладела эйфория. Ему было абсолютно безразлично, куда ехать. Он был готов на все, лишь бы она была рядом!
        Эта авантюра быстро подняла настроение девушке. Она давно уже не испытывала подобного ощущения – чувствовать себя виноватым, но счастливым. Виноватым за то, что согласилась сесть на, возможно, угнанный мотоцикл с неизвестным человеком. Однако это чувство свободы и нарушение правил ее взволновали. Адреналин от безрассудства словно вернул Анну в ее совсем юные годы. Когда она могла себе позволить почти все, что приходило в голову. Цепи закрепощенности раскованы, она вновь свободна от навязанных норм поведения. Она снова непосредственна в своих мыслях и решениях.
        Анна прижалась к спине незнакомца, обхватив его сзади. Она дышала полной грудью и пыталась забыть, кто она на самом деле. Убежать, скрыться от реальности. Начать новую жизнь – счастливую по-настоящему и красочную, как прежде, до замужества. Где нет места подлости. Где наивность встречается с доверием. Ей хотелось упиваться свободой, хотелось праздника и наслаждения без границ.
        Их волосы сплелись вместе и теперь извивались на ветру, как одно целое. Садик поворачивал голову, и их щеки соприкасались. Они улыбались и уже сильнее пытались прижаться друг к другу. Словно знали и любили друг друга много-много лет.
        Анна, увидев вдали горящие в ночи огни бензоколонки, протянула руку, так дав ему понять там остановиться. Садик свернул с основной дороги и, приблизившись к бензоколонке, заехал на паркинг.
        Он посмотрел на табло мотоцикла: бензина в баке пока было больше чем достаточно. Девушка спрыгнула с мотоцикла. Она показалась такой маленькой рядом с громоздкой рокерской машиной.
        – Если бензина достаточно, то пойдем перекусим что-нибудь, я устала. Непривычно как-то. Я в первый раз в жизни села на мотоцикл. Думала всегда, что это страшно.
        – Все новое вызывает страх. Ведь так? – Садик улыбнулся и подмигнул ей.
        Анна тоже в ответ улыбнулась и, поманив его пальцем, пошла вперед, увлекая его за собой.
        Садик был выше девушки почти на целую голову. Он наконец присмотрелся к ней. Взглядом окинул ее с головы до ног. Она была худенькой и хрупкой. Но такое телосложение гармонировало с ее ростом. Садик был готов часами смотреть на нее. Затем он подумал, что неприлично так пристально рассматривать незнакомую женщину, и заставил себя перестать пялиться на нее.
        Он огляделся. Несмотря на ночь, из-за горящей иллюминации бензоколонки и ресторана с магазинами вокруг было светло. Да и более дальние планы просматривались, потому что на безоблачное небо выкатила полная луна.
        Анна остановилась у двери в заведение и обернулась к Садику, перед тем как войти:
        – Обычно в это время прохладно и идут дожди.
        Когда они вошли в придорожный ресторанчик, внутри оказалось много людей. «Все лица такие счастливые… Мир, покой… Роскошь, сытость… Не как у нас!» – подумал Садик, бросив взгляд на посетителей заведения. Люди покупали, что желали, смеялись, пили дорогие напитки. Парень осматривался, пытаясь не упустить деталей. Из-за этого суетливого взгляда, да к тому же засмотревшись, он споткнулся и привлек к себе внимание нескольких гостей ресторанчика.
        – Давай присядем здесь, – девушка выбрала место ближе к окнам, выходящим прямо на паркинг. Вдалеке виднелась трасса, покрытая светящей лентой быстро мчащихся машин.
        Только тогда, когда они устроились за столиком, девушка с открытой улыбкой потянула свою руку незнакомцу:
        – Меня зовут Анна. А тебя?
        Замешкавшись, парень чуть привстал и подал свою руку для рукопожатия.
        – Я Садик, – он приложил левую руку к груди в легком поклоне.
        – Как-как? Я не расслышала, – с серьезным выражение лица посмотрела Анна на парня.
        – Меня зовут Садик. Са-дик, – парень старательно выговорил свое имя. Он весь напрягся и во все глаза продолжал смотреть на девушку.
        – Садик? Серьезно? Садик? – она сменила серьезное лицо на улыбку и чуточку рассмеялась.
        – Да, такое имя: Садик. А что? Ты считаешь мое имя смешным?
        – Да нет, точнее, необычным. И напоминает мне кое-что другое. Но это пустяки. Не обращай внимания. Мне нравятся веселые имена.
        – А что напоминает? – Садик сделал удивленное лицо.
        – Да нет… Забудь… Я просто так сказала… Не обращай внимания. Все это пустяки. Мне нравятся веселые имена, – повторила девушка, пытаясь поскорее сменить тему: – Давай посмотрим меню, выберем что-нибудь.
        Садик взял в руки меню и бегло прошелся по списку с непонятными названиями. Он начал себя чувствовать неуютно, отчего на лбу стали появляться капельки пота. Он чуть приподнял голову и осторожно начал наблюдать за девушкой. Та внимательно изучала гастрономические возможности заведения. «Она очень красивая. Трудно оторвать от нее взгляд. Но как-то по-детски выглядит. Интересно, сколько ей лет? Если бы мне показали ее фотографии, я подумал бы, что она подросток. Жаль, что спросить нельзя: дама как никак. Одно ясно: она не подросток, в Европе подростков не регистрируют в браке. И это, соответственно, означает, что я не извращенец…» – размышлял Садик.
        Девушка наконец оторвалась от интересного чтения и вопросительно посмотрел на своего спутника. Это смутило Садика еще больше. Он почувствовал себя крайне неудобно и в замешательстве проронил:
        – Крас… красивое у тебя имя…
        – Тебе нравится мое имя? – оживилась Анна.
        – У меня на родине такое имя – редкость. Оно у тебя магическое! – уверенно заключил Садик.
        – Ты так считаешь? – Анна посмотрела на него чуть исподлобья с серьезным выражением лица. Ее рот чуть приоткрылся, возможно, от неожиданного удивления. Она отбросила тонкие прямые волосы в сторону, обнажив левое ухо, на котором висела красивая сережка. «Тонкая белая лебединая шея, светлые зеленые глаза… Боже, какая она красивая…» – подумал Садик.
        – Твое имя магическое, потому что оно одинаково читается с разных сторон. И я знаю, что так звали бабушку Христа. У христианок это популярное имя.
        – Вот как, – Анна откинулась на спинку кожаного кресла. – Ты, наверное, интересуешься историей или религией?
        – Религией – нет, историей – да!
        – Ты историк, наверное? – Анна была заинтригована персоной своего нового знакомого. «Да, сначала садишься и едешь с незнакомым человеком, да еще, к тому же, беженцем, потом уже интересуешься, кто он. Как это тебе, Анна?» – съехидничала она самой себе. Парень, хотя и выглядел неухоженным, но был весьма симпатичным. Его внешность притягивала Анну. Восточные черты лица, крепкое телосложение. И эти темно-карие загадочные глаза… Хотя Анна уже давно вышла из подросткового возраста, она по-прежнему оставалась озорной, общительной и очень подвижной особой. Ее неусидчивый характер и огненный темперамент раздражали ее мужа…
        – Нет, я врач! – прервал мысли девушки Садик.
        Анна, казалось, не расслышала. Но через мгновение, отмахнувшись от своих размышлений, она резко подалась назад, вскинув руки и с удивлением воскликнула:
        – Что? Ты… врач?!
        – Да. А что тут такого?
        – Не верю… – она покачала головой.
        – Почему-то в последнее время я это слышу все чаще и чаще.
        Анна присмотрелась к Садику:
        – Скажи тогда, что такое Кернига, Брудзинского.
        – Это симптомы из неврологии. Менингеальные знаки. У тебя еще есть вопросы?!
        Анна резко подалась к парню, опершись руками о стол, как начальник:
        – Бета-блокаторы?! Фторхинолоны?!
        – При болезнях сердца, антибиотики! – Садик скрестил руки на груди и гордо посмотрел на своего экзаменатора.
        – Вау, – Анна вновь откинулась на спинку кресла.
        – Значит, ты тоже врач? – с не меньшим удивлением спросил Садик.
        Анна кивнула:
        – Да. Я терапевт.
        – Вы будете есть? – прервала официантка экзамен.
        Ребята посмотрели на молодую официантку и рассмеялись. Потом Анна сделала серьезный вид и в последний раз быстро пробежалась взглядом по меню.
        – Так! – командным тоном обратилась Анна к парню. – Ты свинину не ешь, значит?
        – Нет, не ем. Мне… Мне не нравится свинина. Точнее, нельзя.
        – Тогда… тогда… нам… – Анна, как капризное дитя, чуть кривляясь, скользила своим тонким пальцем по списку блюд.
        Взгляд Садика вдруг задержался на окне. Он дернул за руку девушки и кивнул в сторону улицы.
        Анна повернулась. Полицейские остановились около угнанного мотоцикла и начали посматривать в сторону ресторана.
        – Так, у нас уже нет времени! Простите нас, ради бога, но мы должны ехать дальше! – сказала Анна официантке и резко отшвырнула меню на столик.
        Вскочила с места и схватила за руку Садика.
        – Быстро туда! – Анна начала тянуть за собой растерянного парня.
        Они бросились к выходу и через минуту исчезли из виду.
        Всюду было светло от фонарей, но они спрятались за толстым стволом дерева в небольшом парке, чуть поодаль от ресторана. Их головы виднелись из-за дерева. Они изучали обстановку, но могло показаться, что это дети решили поиграть в прятки.
        Вскоре ни полиции, ни мотоцикла уже не было видно, и ребята повернулись друг к другу и стали шумно смеяться.
        – Что будем делать дальше? – спросил Садик. – Транспорта у нас нет… Может, мне пойти… поискать?
        – Знаю, как ты ищешь!?
        Она постучала своим детским кулачком по голове Садика.
        – Мы уже в Мюнхене. Точнее, в пригороде. Сейчас сядем на С-бан и доедем до центра.
        – Что такое С-бан?
        Анна искоса посмотрела на него и покачала головой:
        – Пойдем, увидишь.
        Дойдя до станции наземного метро, ребята почувствовали голод. Они рванулись к автомату с закусками, который стоял на перроне, и спешно начали изучать содержимое.
        Анна воскликнула:
        – Я буду это!
        Этим оказались сладкие круассаны в упаковке.
        – А ты что будешь? Выбирай быстрее! Поезд скоро подойдет.
        – Ну… Ну… – затоптался на месте Садик – Ну, что-нибудь без свинины.
        Анна раздраженно глянула на парня, не поняв его шутки. Садик развел руками:
        – Мне можно пошутить?
        – Только не сейчас, Садик.
        – Тогда беру то, что ты выбрала.
        Девушка полезла в рюкзак. Точнее, в рюкзачок, который был таким же миниатюрным, как она сама. И вдруг вспомнила: «У меня же нет наличных! Впрочем, как всегда…» Садик это понял и без слов по выражению растерянности на ее лице.
        – У меня на это найдутся деньги, – он с гордостью достал из кармана скомканные банкноты мелкого достоинства. Отсчитал десять евро и сунул их в банкнотоприемник автомата.
        Глава 8
        Они вышли из метро в город. Была уже почти полночь. Садик, как всегда, начал судорожно бегать взглядом налево-направо, изучая обстановку. Город продолжал активную жизнь, несмотря на поздний час. Возле ночных кабаков, откуда доносилась негромкая музыка, толпились веселые и шумные компания. Парню все это было ново. Ему хотелось все это узнать, потрогать, увидеть, поесть…
        – Вот гостиница хорошая. Недорогая, но вполне приличная. Я здесь уже останавливалась.
        Парню стало неловко: «Мы едва знакомы, а она уже меня тащит в гостиницу».
        Когда они приблизились к парадному входу, Анна спросила:
        – Ну как? Тебе нравится отель, остановимся здесь на ночлег?
        Садик засмущался:
        – Да… Но…
        – Что?.. – остановилась вдруг Анна.
        – Боюсь, у меня денег на такой отель не хватит.
        – Пойдем, зато у меня их хватит.
        Отель был действительно нефешенебельным, но на свои три звезды достаточно уютным. В холле людей было немного. Большинство из них отдыхали в креслах. Некоторые – сидели в своих телефонах, другие – работали на ноутбуках. Садик сел в одно из кресел и начал, как маленький ребенок, с любопытством разглядывать людей.
        Анна посмотрела на него с улыбкой:
        – Ты что расселся? Кто регистрироваться будет? – и она пригласила его рукой к ресепшену.
        Тот нехотя встал с места и нерешительно двинулся.
        На ресепшене стояли молодая девушка и пожилой мужчина. Они подозрительно посмотрели на эту странную пару. Перед ними стояли двое очень разных молодых людей. Девушка почти вполовину ниже парня. Выглядела лет на пятнадцать. Светлая европейка. Парню за тридцать. Арабской внешности. В грязных вещах, давно немытый… Что тут можно подумать?
        – Добрый вечер. Нам нужен номер на двоих хотя бы до завтра, – прозвучал уверенный голос Анны.
        Сотрудники отеля выдержали минутную паузу, переглянулись. Затем пожилой мужчина все же решился взяться за обслуживание клиентов.
        – Чем будете платить?
        Анна достала из рюкзачка золотую карту и положила на стойку перед администратором. У того на лице сразу же разгладились морщины.
        – Хорошо. Теперь я могу видеть ваши документы?
        Анна подала старику свой пластиковый документ. Он и его молодая помощница начали тщательно изучать документ. Анну это не раздражало: она свыклась с тем, что выглядела моложе своих лет.
        – Хорошо. А господин имеет документы? – высокомерно спросил старик.
        Анна повернулась к Садику. Тот стоял и безмолвно наблюдал за происходящим. Анна вдруг вспомнила, что парень не знает немецкого.
        Она начала на английском:
        – Доставай свой паспорт. Или что там у тебя?
        Садик с убитым видом чуть дернул плечами:
        – У меня нет документов. Они пропали по пути… В смысле, не здесь… Там по пути, по дороге сюда.
        Все уставились на него. Садик в отчаянии продолжал уточнять:
        – Мои вещи утонули в море… Где-то между Грецией и Турцией.
        Заметив, что на него так странно смотрят, он совсем смутился, извинился и пошел к выходу. Анна с растерянностью посмотрела ему вслед.
        Садик уже открывал двери, когда услышал крик Анны:
        – Стой, Садик, подожди!
        Девушка начала уговаривать администраторов:
        – Понимаете? Он беженец, из Сирии, мой знакомый… Он очень устал. Он шел до нас почти пешком. Ему надо помыться и выспаться как следует. Под мою ответственность, умоляю вас, пустите его. Он очень хороший…
        Анна посмотрела на них, чуть не плача.
        Пожилой мужчина поколебался, похмыкал, но потом согласился пойти навстречу девушке.
        Садик все это время стоял у дверей и думал, где же ему сегодня придется ночевать. Как обычно, прогуляется и найдет себе угол, где можно прижаться к стене и заснуть мертвым сном.
        Анна вновь окликнула Садика, подозвала, отчаянно жестикулируя. Тот с осторожностью приблизился, она взяла его за руку и решительно повела к лифту.
        Анна взглянула на Садика – он вновь улыбался. Выйдя из лифта, они прошли по узкому коридору и остановились у двери одного из номеров. Она вставила карту-ключ в дверь, и они вошли внутрь.
        – Красивая комната, – восторженно протянул Садик, оглядываясь. – А моя комната тоже на этом этаже?
        – Какая твоя комната? – Анна смущенно посмотрела на Садика. – Ты будешь в этой комнате со мной спать.
        Садик покраснел, лоб покрылся потом. Он хотел ей сказать: «Я не могу с тобою спать. Ты мне очень нравишься. Очень. Но мы еще так плохо друг друга знаем». Садик подумал: «Странные эти европейки. Не зря же про них столько наговаривают у нас». У него во рту все пересохло. Он вытер свой лоб грязным рукавом и нерешительно посмотрел на свою соблазнительницу.
        Анна таким поворотом событий тоже была шокирована. У нее из рук выпал рюкзак. Она повернулась к парню с открытым ртом. Между ними явно были непонимание. Несколько секунд она не знала, что и ответить. Потом девушка легко ударила ладонью по груди парня.
        – Да что ты подумал, а?! Я с тобой тут не собираюсь заниматься сексом!
        Она, покачивая головой, двинулась вперед и продолжила:
        – Ну и нахал ты, парень! А я подумала, что ты приличный человек.
        Хотя девушка и ругала парня, ему стало легче. Значительно легче. Улыбка вновь вернулась на его лицо, и он выдохнул с облегчением:
        – Извини, Анна, я знаю, что ты приличная девушка. Но… Мне, правда, иное показалось. Столько я слышал, что…
        Анна резко повернулась к Садику:
        – Пе-ре-стань!
        Садик замолк.
        Он пошел в душ после девушки. Так решила Анна. Нет, не потому, что она леди. Просто ей показалось, что будет лучше, если Садик подольше задержится там. Она даже не постеснялась ему об этом сказать.
        Садик наслаждался водой так, будто годами странствовал по пустыне. Его волосы до плеч под струями воды прикрыли его лицо. Одной рукой он оперся о стену, то ли от слабости, то ли для того, чтобы направить поток воды на спину: так благодатно она согревала и массировала его. Затем он постирал носки и трусы: у него не было сменного белья. У него вообще ничего из вещей, кроме тех, в которых он был, не было.
        После душа его взгляд задержался на широком, почти во весь его рост, зеркале. Он начал рассматривать себя. «Боже, неужели так бывает? Я потерял почти половину веса!» – прошептал Садик. От крепкого широкоплечего парня остались только кожа да кости. Наверное, по этой причине у него часто кружилась голова и он быстро уставал. Последние годы он голодал…
        Он надел на себя белый халат, стандартный, который есть в каждом отеле, и вошел в спальню. Там, на кровати, в той же одежде лежала на боку Анна. Она даже не посмотрела в сторону парня, а лишь похлопала по кровати перед собою, указав, куда надо прилечь Садику. Тот покорно лег рядом. Их отделяло пространство в несколько сантиметров. Одеяло накрывало лишь их оголенные ноги.
        Они с минуту смотрели на друг друга молча. Затем Анна начала:
        – А куда делся твой маленький спутник? Ну, тот мальчик, который с тобой чистил на границе машины.
        – Нашу грузовую машину, где мы с другими беженцами прятались, после пересечения австрийской границы остановила проверка, хотя погранпоста там и нет. Проводилась акция, и мы в нее попали. Была ночь, и мне удалось убежать, а вот Нуха забрали… Но я найду его…
        – Он твой брат?
        – Нет, он мне никто. Но самый близкий человек на Земле.
        Анна удивленно откинула голову назад:
        – Ты как-то загадочно говоришь. У него вообще есть родственники?
        Садик не отвечал, он продолжал любоваться очертаниями лица девушки. «Ее зеленые глаза… В них словно вся планета собрана…» – продолжал молчать он. Садик покачал головой и тихо ответил:
        – Нет. Он их потерял. Как и я…
        Анна облокотилась и положила голову на ладонь:
        – Ты мне расскажешь, что случилось?
        Садик боролся со сном. Он закрыл глаза и выдавил из себя последние слова.
        – Да… Но не сейчас.
        Они быстро уснули. В комнате воцарилась мертвая тишина, временами нарушаемая лишь легким посапыванием Садика.
        Глава 9
        Новый день обещал Садику много интересного, ведь он в Мюнхене – в сердце Баварии.
        Наутро первым проснулся Садик. Умывшись, он устроился у окна и начал наблюдать за происходящим. Там, за окном, уже кипела жизнь: с шумом проезжали двухэтажные автобусы, поезда метро, трамваи, прохожие и наконец дорогие машины. Он представлял себя уже там, среди людей. Ему хотелось поскорее приобщиться к хваленой западной жизни. Почувствовать себя европейцем…
        Он отвернулся от окна и посмотрел в сторону кровати. Анна ещё спала. Ее милое лицо вновь привлекло его взгляд. Он приблизился к ней и сел на корточки. Так, чтобы ближе рассмотреть ее черты. Ему хотелось разбудить Анну со словами: «Скорее же проснись, мне так хочется познакомиться с твоей страной!» Но она все спала.
        Садик продолжал всматриваться в Анну восхищенными глазами, от нее так приятно пахло. Она выдыхала не воздух, а какой-то восхитительный аромат. Ему даже показалось, что этот аромат нежнее и вкуснее всех запахов, которые он когда-либо вдыхал и осязал. Он приблизился к ней еще. Так, чтобы буквально дышать ею. Но вдруг понял, что так может ее разбудить, почувствовал себя неловко и отодвинулся от нее. «Надеюсь, твоя страна такая же прекрасная, как и ты!» – он произнес эти слова вполголоса на арабском языке.
        Девушка будто услышала это. Она открыла глаза и, увидев лицо Садика перед собой, мило улыбнулась:
        – Ты уже давно встал?
        Он кивнул и привстал, с трудом оторвав свой пристальный взгляд от едва проснувшейся девушки.
        Она продолжала лежать.
        – Ты, наверное, проголодался? – спросила она его, как заботливая мать.
        Он снова кивнул головой с легкой улыбкой на лице.
        – Мы с тобой скоро вкусно позавтракаем. Вот увидишь!
        Она встала и поспешила приводить себя в порядок.
        Через полчаса они оказались в буфете на этаже. Садику было легко выбирать, что поесть: он просто ходил по пятам за Анной и кидал себе в тарелку то, что она себе клала.
        В какой-то момент она уловила любопытные взгляды гостей отеля и обслуживающего персонала. Причем, все взоры были прикованы к Садику. Анне это не понравилось.
        Они присели за маленький столик. Садик старался вести себя так, чтобы не выделяться. Но у него это не получалось…
        Анна подождала, пока парень проглотит последний кусок, и начала:
        – Нам надо купить тебе новые вещи.
        Он опустил голову, и незаметно осмотрел свою одежду. Он не ответил, но одобрительно помигал ей глазами. Анна продолжила:
        – Сейчас праздник в Баварии. Октоберфест называется.
        – Я знаю.
        Лицо девушки неожиданно оживилось.
        – Ты уже бывал на этом празднике?
        Парень удивился, он хотел что-то сказать. Но Анна опередила его.
        – Ах, да, извини. Глупый вопрос… О наших праздниках, конечно же, и пишут, и показывают их по телевизору. Но! Но сегодня все изменится. Ты увидишь настоящий немецкий праздник воочию! Более того, ты поучаствуешь в нем, – Анна изящно махнула своим указательным пальцем.
        – Я согласен, – улыбнулся парень.
        После плотного и вкусного завтрака Анна подошла к ресепшену и начала о чем-то говорить с администратором отеля. Она уже закончила разговор и было направилась к Садику, как ее отвлек телефонный звонок. Она начала оживленно говорить по мобильному, стоя недалеко от Садика и постоянно держа его в поле зрения, будто боялась за него. И от этого он вновь почувствовал себя маленьким ребенком, за которого все решает мамочка.
        Садик знал, что женщины любят долго болтать по телефону, независимо от национальности. Поэтому он взял себе чашку кофе и присел недалеко от ресепшена.
        Он сидел в кресле, как арабский принц, и медленно глотал ароматный кофе. Ему такой антураж явно был по душе.
        Наконец подошла Анна, заметно повеселевшая:
        – Там, на фестивале, я познакомлю тебя с моими старыми знакомыми.
        В эти дни сюда, на фестиваль, собирается народ со всей Германии. Даже из других стран приезжают гости.
        Они вышли на улицу. Анна, как ребенок, начала водить пальцем, словно искала ориентир, а потом воскликнула, отбросив волосы с лица:
        – Так, сначала – туда!
        Было солнечно, но прохладно. Чувствовалось приближение осени. «Ветровку или курточку бы сейчас надеть. Нет, лучше пиджак», – подумал Садик.
        Они ходили по красивым старинным переулкам. Садик любовался архитектурой, Анна искала магазин.
        Вдруг она остановилась и схватила его за рукав.
        – Стой! Сюда! – потянула она его за собой.
        Внутри большого магазина Садик начал прохаживаться по рядам висящих вещей, внимательно изучая ценники. Анна не могла спокойно стоять. Она посматривала то на часы, то на медлительного парня.
        Наконец она поспешила к нему на помощь:
        – Садик, выбери то, что тебе нравится. Позволь сегодня мне за тебя заплатить.
        Анна мило посмотрел на Садика. Тот сделал недовольное лицо и набычился.
        Анна продолжила его уговаривать:
        – Я тебя как друга прошу. По-дружески… Ок?! Ты же у меня в гостях. А хозяев надо уважать. Это всеобщий закон! Ты это знаешь! – Анна ловила взгляд Садика.
        Тому явно понравились слова про дружбу. Он одобрительно кивнул.
        Анна протянула ему кредитную карту.
        – Я выйду пока на улицу. Мне надо кое-кому позвонить. Я буду рядом, если что. Покупай себе то, что понравится.
        Садик поспешил к последним рядам, видно, ему там давно что-то приглянулось.
        Анна вышла на шумную улицу, кишащую прохожими, и начала нехотя набирать номер телефона. «Сначала – с родителями, потом – с мужем», – недовольно подумала она.
        Садик быстро купил себе вещи, даже успел там же избавиться от своих лохмотьев.
        Он хотел выйти из магазина, но решил понаблюдать изнутри за Анной. Та выключила телефон и сделала движение, будто хотела выкинуть его куда подальше. Начала нервно ходить туда-обратно. «Неприятный разговор. Но с кем? Какие у нее проблемы? Может, из-за меня? Может, мне незаметно уйти? Но я могу ее обидеть. Да и кредитку надо вернуть. Да уж, и я тут сейчас выйду в этих вещах… Вдруг ей не понравятся?» – и ему вдруг захотелось вернуться обратно, сбросить с себя купленную одежду, забрать из мусорного контейнера свое старое тряпье, попросить вернуть кредитку продавщицам вон той красивой девушке и… тихо уйти.
        Но он уже не мог так поступить. Слишком сильно он к ней привязался. И она назвала его другом. С друзьями так не поступают. Садик решительными шагами вышел на улицу. Анна хмуро смотрела себе под ноги и о чем-то глубоко задумалась. Увидев же его, она вдруг рассмеялась и закрыла себе ладонью рот. Садику стало как-то не по себе. Но на всякий случай он решил тоже улыбнуться.
        Анна подошла к нему как можно ближе и потрогала воротник пиджака. Садик был облачен в солидный черный костюм и белую рубашку. Ноги были в классической черной обуви.
        – Боже! – воскликнула Анна. – Ты куда так собрался?
        Она не договорила, чтоб не обидеть друга. «Так обычно ходят на концерт или на похороны. И того и другого, слава богу, у нас не намечается, – подумала она, а потом призналась себе: Но ему это так идет!»
        – Все так плохо? – Садик с огорченным лицом развел руки.
        – Нет, наоборот: самое то! – она подняла большой палец.
        «Но все же чего-то не хватает для полного антуража», – продолжила свои размышления над образом Садика Анна. Они неспешно двинулись, как тут неожиданно ее осенило. Она остановила парня, попросила подождать секунду, а сама нырнула в маленький сувенирный магазинчик. Выйдя оттуда, она улыбалась и тихонько хихикала себе под нос.
        Приблизилась к Садику, пряча что-то за спиной:
        – Закрой глаза!
        И нацепила ему на нос строгие солнечные очки. Отпрянула, осмотрела его с головы до ног:
        – Вот теперь ты похож на моего телохранителя!
        Парень смутился. Она взяла его за рукав и повернула к темному стеклу витрины. Садик увидел там свое отражение. Он довольно повернулся и решил подыграть ей: строго выпрямился и схватил за плечо своего «клиента».
        – С этой минуты, мэм, за вашу безопасность отвечаю я!
        Их веселый смех пронесся над толпой.
        Примерно через час прогулочной ходьбы они приблизились к месту торжества. Их взору открылись высоченные шатры. Садик сравнил их с цирковыми. Только эти шатры растянулись в длину, как гигантские палатки с разноцветными полосатыми пологами. «Столько людей в одном месте! Что-то мне это напоминает, – унесся он вслед за своими мыслями, – только там люди больше плакали и голодали». Он вспомнил лагеря беженцев в Сирии, но решил быстро отогнать от себя свои печальные мысли.
        – Анна, сколько может обычный баварец выпить пива?
        Она чуть косо посмотрела на довольную физиономию парня:
        – Предупреждаю, лучше тебе с ними не состязаться.
        – И не собираюсь это делать. У меня же нет баварского живота.
        – Тебе здесь понравится. Баварцы – народ теплый и радушный. Мне они больше нравятся, чем северяне. Кстати, ребята, с которыми хочу тебя познакомить, – баварцы.
        Она вновь засияла своей неотразимой улыбкой.
        – Кстати, я уже их вижу. Вон они. Ты их видишь? Они машут мне.
        Приятели ждали их возле входа в один из шатров. Там же принимали гостей две девушки, облаченные в народный баварский костюм: в красно-черные платья с белыми блузками, с яркими цветами на голове.
        Анна представила Садика своим старым знакомым как своего нового друга и гостя. Все обменялись радостными рукопожатиями и вошли в шатер-ресторан. Там все люди сидели за широкими столами с красочными скатертями. Воздух поистине был вкусным и дразнил аппетит.
        Их компания разместилась в торце одного из длинных столов. И, конечно же, так получилось, что Садик оказался с краю. Ребята начали что-то бурно обсуждать на немецком языке. Садик так внимательно их слушал, будто понимал, о чем идет речь. Он молча наблюдал за своими новыми знакомыми и думал, как все же они отличаются от людей, которых он знал когда-то у себя на родине. Их внешний облик, стиль речи, движения, даже смех… Все – другое.
        Немецкие шлягеры и веселая музыка время от времени перекрывали стоЯщий шум громких разговоров и смеха разгулявшихся посетителей ресторана.
        Все, кроме Садика, внимательно изучали меню. Один он все вертел головой по сторонам, открывая в окружающей обстановке все новое и новое для себя. Ребята не пытались с ним заговорить. Его будто и не было. О нем вспомнила лишь Анна, когда подошли официанты.
        Вся компания на английском начала предлагать Садику отведать национальные сосиски по-баварски. Но он промолчал. Анна попросила официанта принести ему что-то рыбное. Садик вздохнул с облегчением. Затем она приникла губами к его уху и шёпотом спросила:
        – Надеюсь, от пива ты не откажешься?
        – Думаю, что нет. Мне сразу… три… бокала, – уверенным голосом ответил Садик.
        Он подумал: «Быть здесь и не попробовать их хваленное пиво?» У него поднялось настроение, он начал чувствовать себя комфортнее в новой обстановке.
        Пиво под рыбу хорошо идет. Все было вкусно. Садик наслаждался приятной едой. Ему этого так долго не хватало. Он начал чувствовать опьянение. Не только от выпитого пива, но и от обстановки, в которой он неожиданно оказался. После стольких месяцев нервной и кошмарной жизни вдруг попасть на веселый праздник… Тут и без пива одурманишься.
        Садик почувствовал лёгкое головокружение и подступающую эйфорию. Он давно такого не испытывал – чувства, что ты на седьмом небе. Да ещё рядом сидела девушка, о которой он думал в последние месяцы даже во сне…
        Он вновь почувствовал себя счастливым молодым человеком. Он даже поймал себя на мысли, что не помнит, был ли он так счастлив вообще в своей прошлой жизни?
        Чего ему теперь не хватало, так это общения. Он уже об этом подумал. Хотел даже сказать что-то на английском вроде: «Классно все тут у вас, ценю ваше пиво. Да и музыка приятная…» Как тут старые знакомые Анны сами завязали беседу. Вероятно, им уже стало не о чем говорить и они обменялись всеми новостями.
        – Анна рассказала немного о тебе. Ну… что ты из Сирии и все такое прочее. Мы знаем, что сейчас у тебя на родине гражданская война… – начала жена одного из парней.
        Садику стало больно, но чтобы скрыть подступившие слезы, он опустил глаза и, как бы соглашаясь, покачал головой. Может быть, это выглядело со стороны надменно, поэтому в разговор без задержки встрял ее муж:
        – Да там террористы одни. И бегут сюда, к нам, бог знает кто..? – и в словах, и особенно в интонации его голоса явно прозвучали агрессия и презрение.
        Жена чуть толкнула плечом в бок мужа и добавила:
        – Там война идёт и гибнут люди.
        – Невинные люди! – включилась Анна.
        – Так почему же оттуда бегут молодые, крепкие и здоровые ребята? – вновь начал наседать парень, которого звали Мартином.
        Все оживились. Анна хотела прервать разговор и поменять тему, но теперь в тему включились и другие ребята.
        – Там сейчас все так запутано: террористы, правительственные войска, курды, повстанцы… – заметил другой парень.
        – А ты на чьей стороне, а? – включилась еще одна девушка.
        Садик покрылся потом, ему стало не по себе. Ему хотелось просто взять и испариться. Он встал и взволнованным голосом ответил:
        – Я ни к кому не отношусь, я не воевал!
        Он стал выходить из-за стола. Напоследок повернулся и добавил:
        – И я – «бог знает кто», вы правы. Я трус, поэтому я и здесь.
        Садик быстро пошел к выходу. Он был гоним стыдом и позором. Ему захотелось побыстрее убежать куда глаза глядят. Он даже не слышал голоса Анны, кричавшей ему вслед. Казалось, уж кто-кто, а она способна была хотя бы его выслушать.
        Она выбежала из шатра, продолжая кричать ему вслед. Садик словно сквозь землю провалился, а точнее, растворился в толпе. Анна беспокоилась, в ее голове замелькали мысли: «Он, вероятно, забыл адрес или, ещё того хуже, название отеля. Если вообще он на эти детали обращал внимание. А если он все же решил уйти от меня куда подальше, что тогда?» Анне стало ещё тревожнее. Она остановилась и начала беспорядочно крутить головой во все направления.
        Высматривая его, она не заметила, как оказалась у станции метро. Поняв, что она действительно его потеряла, Анна остановилась и заплакала: «Его нет! Его нет! Боже, что я наделала! Я дура!»
        Только она в отчаянии хотела кинуться обратно, не зная, упрекать ли своих приятелей или плакаться им в жилетку, как сквозь толпу разглядела Садика. Он сидел на бордюре, опустив голову и схватившись за нее руками.
        Она очень сильно обрадовалась. Быстро вытерла слезы и, подбежав к нему, села рядом. Садик плакал и, когда увидел рядом девушку, смущённо отвернулся. Анна начала охотиться за его взглядом.
        – Прости их, пожалуйста, если сможешь. Они не знают, что говорят.
        Садик повернулся к ней лицом. Он сдерживал слезы, но они лились непроизвольно.
        – Анна, они правы! Я… трус. Я бросил все и убежал… Убежал сломя голову и не оглядываясь. Мне страшно стало, понимаешь. Страшно!
        Анна обняла его одной рукой и попытался успокоить. Он вытер глаза и продолжал, но уже сдерживаясь:
        – Я дежурил в те дни почти каждый день в больнице, я просто жил там. К вечеру обстрелы усилились и начали приближаться к городской больнице. Весь медицинский персонал встревожился. Мы эвакуировали детей в надёжную комнату, в подвал. Думали, там будет им безопаснее.
        Он сделал паузу и вытер нос бумажной салфеткой.
        – Ворвались вооруженные люди. Тогда сложно было понять, кто они и к какому фронту или отряду принадлежат, – он покачал головой, вытер накатившуюся слезу и продолжал:
        – Я подчинился и лег на пол, как они велели. Других они расстреляли на месте: врачей, сестер. В то время я думал только о детях в подвале. Кто-то должен был о них позаботиться. Неожиданно началась бомбардировка госпиталя. Вероятно, эти боевики хотели спрятаться от обстрелов в больнице. У них это не вышло. Единственную уцелевшую лечебницу начали бомбами разносить по частям. Людей рвало снарядами. Я прижался к стене, опустив голову, и лихорадочно вслух молился Всевышнему: я не готов был к встрече с Ним!
        Он сделал паузу. Глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. И продолжил:
        – Обстрел закончился, – его лицо словно онемело, глаза смотрели куда-то вдаль. – Я быстро пошел туда, где мы оставили детей. Но подвала уже не было… Растерзанные тела детей были разбросаны вокруг воронки. Именно тогда я потерял рассудок. Проклиная все, я бросился бежать…
        Закончив свой короткий рассказ, он повернулся к Анне. Она разглядела в его лице вновь навалившуюся усталость.
        – Анна, мне часто снятся ужасные сны.
        Она обняла его, шепнула на ухо:
        – Пойдем домой…
        Когда они приблизились ко входу в отель, Анна вдруг остановилась и обернулась к Садику:
        – У меня есть идея. Здесь рядом есть хороший бар, точнее, пиано-бар. Ты как, не против? Думаю, неплохо было бы нам расслабиться под приятную музыку и еще под что-то?..
        Садик посмотрел в глаза девушки. Ему хотелось отказаться. Подняться в номер и заснуть, забыв и этот день, как он делал с другими днями. Но у Анны так горели глаза, что он просто не смог ей возразить. Он выдавил из себя легкую улыбку и ответил:
        – Я согласен.
        И покорно пошел вслед за девушкой, все еще думая о прошлом. В этот момент ему не хотелось вновь встретиться с ней глазами.
        Глава 10
        Они спустились в подвальное заведение, пропахшее вкусными сигарами, но хорошо вентилируемое. На стойках вдоль стены стояли бутылки со спиртным. Радушный бармен их поприветствовал. Народу почти не было. Это можно было объяснить: все праздновали на улицах. Черный отполированный до блеска рояль одиноко стоял в углу одного из залов кафе ближе к бару. Они выбрали свободный столик: их было здесь в это время достаточно.
        Садик начал рассматривать окружающую обстановку с интересом. Он впервые был в подобном заведении.
        – Ты видишь вон ту скатерть? – Анна кивнула в сторону свободной от столиков противоположной стены.
        – Да, красивая скатерть. Но у нас на стенах висят прекрасные ковры.
        Анна улыбнулась.
        Скатерть на самом деле была самым простым белым полотном, полностью исписанным ручкой. Она висела на стене в раме под стеклом.
        Анна с улыбкой посмотрела на парня и начала объяснять:
        – Она исписана пожеланиями знаменитых гостей. В этом баре бывали очень известные люди.
        Садик сделал удивленное лицо:
        – Значит, старое заведение?
        – Старое, – грустно вздохнула девушка.
        Эта неожиданная грусть озадачила Садика. «Может быть, у нее что-то связано с этим заведением? Воспоминания какие-то неприятные?» – задумался он.
        И решил вернуть Анну на землю:
        – Если тебе плохо здесь, мы можем уйти.
        Анна оживилась, вновь улыбнулась и повернулась к бару лицом.
        – Ну что будешь пить?
        Садик замялся.
        – Я, пожалуй, возьму скотч, – сказала Анна.
        – Я тоже… скотч, – быстро вставил Садик.
        Они сидели и медленно потягивали шотландский напиток. Анна все о чем-то думала.
        – Неловко сегодня вышло, да? – вдруг виновато сказала она.
        – Ты имеешь в виду теплых и радушных баварцев?
        Они дружно рассмеялись. Напряженная атмосфера разрядилась. Садик наконец расслабился. Он преданно посмотрел на девушку. Ему так захотелось узнать все ее секреты. Он перевел взгляд на ее белоснежные нежные руки. Ему так захотелось дотронуться до ее тонких пальцев.
        – У тебя нет кольца на безымянном пальце.
        Она бросила взгляд на свой палец:
        – Я его сняла. Мне оно уже не нужно.
        – Ты поругалась с мужем? – спросил Садик.
        Затем он слегка опустил голову и добавил:
        – Извини. Ты не обязана мне отвечать.
        – Мы еще официально женаты. Но я не смогу с ним после всего того, что сейчас происходит, дальше жить.
        Садик покраснел, ему явно стало не по себе от таких слов девушки. Воцарилась минутная пауза. Анна вдруг поняла, что парень мог ее неверно понять. Она улыбнулась и начала вносить пояснения:
        – О, только не пойми меня неправильно. Все уже до тебя произошло!
        И она залпом осушила остаток скотча.
        Сейчас Садик выглядел, как наивный мальчик. И это походило на правду: в отличие от нее, у него не было ни дня семейной жизни. Он встряхнул головой и спросил:
        – А… что произошло?
        – Мне уже тридцать лет, а ему и того больше. Мне хотелось иметь детей… Стать матерью.
        Она остановилась на мгновение. Чуть задумался. И начала более решительно говорить дальше:
        – Он влиятельный менеджер. У него трое детей от первого брака. Я на все согласилась. Даже на то, чтобы повременить, а позже и вообще забыть о своем материнстве. Но и этого ему было недостаточно. Понимаешь? Ему нужны были еще и любовницы. Я, как дура, после измены дала ему новый шанс. Не хотела с ним расставаться. Мы поехали отдохнуть летом в Хорватию. Думали восстановить наши отношения, сохранить наш брак. Я уже начала было верить ему снова. До тех пор, пока случайно не услышала в отеле его интимный разговор по телефону с другой женщиной. Он обещал ей скоро вернуться.
        Она остановилась, посмотрела в свой пустой бокал и продолжила:
        – Потом появился ты, – она улыбнулась и посмотрела на внимательно слушающего ее Садика. Тот сделал удивленное выражение лица.
        – Ты действительно взбесил его. Ну… тогда, на границе. Столько зла и ненависти я не ожидала в нем увидеть. Он напугал меня своей бесчеловечностью по отношению к и без того несчастному ребенку. Я не хочу с ним больше жить.
        Наступило минутное молчание. Садик не знал, что ей ответить, но все же решил не молчать:
        – Говорят, богатство и власть портят людей.
        Анна ничего не сказала. Она лишь одобрительно посмотрела на него.
        – Принеси еще выпить, – попросила Анна.
        Садик покорно двинулся к бару.
        Бармен доброжелательно спросил:
        – Вам повторить?
        – Да, пожалуйста. И закуски тоже.
        – Ты итальянец? – неожиданно спросил бармен.
        Садик улыбнулся:
        – Нет, я сириец.
        – О прости, просто… Ты просто похож на итальянца. Я каждое лето там отдыхаю. Вы к нам в гости или… беженец?
        – Я беженец.
        Садик хотел уже оторваться от назойливого бармена.
        – Тогда еще лучше. Вы дорогие гости. Мы рады вам.
        Бармен искренне, как дитя, улыбался. Он оглянулся так, словно кто-то за ним наблюдал, и подался к Садику. Доверительно положив ладонь на его руку, добавил:
        – Очень рад тебя видеть в нашем заведении. Всегда буду тебе рад. И… спутница у тебя классная.
        Он подмигнул и отпустил руку Садика.
        Садик с довольной физиономией и с заставленным заказом подносом вернулся к Анне.
        – Вы о чем-то разговаривали? – спросила она его.
        Садик приподнял бокал и дал знак чокнуться стаканами. Она взяла свой стакан и удивленно посмотрела на парня.
        Садик повернулся к бармену. Тот улыбнулся и рукой издалека помахал им обоим.
        – Теперь я верю в теплоту и гостеприимность баварцев. Выпьем за них.
        Анне понравился предложенный тост. Ей стало лучше и комфортнее на душе. Ведь хорошо, когда обида проходит. Они чокнулись стаканами и глотнули виски со льдом.
        – Теперь твоя очередь? – Анна обхватила двумя ладонями бокал и оперлась локтями о дубовый столик.
        Садик вопросительно посмотрел на нее, словно не понял намека.
        – Ну… расскажи о себе, – Анна настойчиво посмотрела на своего кавалера.
        Садик опустил голову, словно не знал, с чего начать свой рассказ.
        – Тогда расскажи про того мальчика. Ты обещал!
        Садик сделал глоток, поставил стакан на стол, откинулся на спинку кресла и, вздохнув, как бы нехотя начал свой рассказ…
        Глава 10
        (Из воспоминаний Садика)
        07/2014.
        Граница Сирии с Турцией.
        Садик находился в полушаге от границы с Турцией, пока ещё… Он должен был во что бы то ни стало до завтрашнего утра ее пересечь. Вдалеке уже грохотала канонада. «Завтра война дойдет и сюда», – заключил он.
        Была ранняя заря. Люди еще спали в небольших палатках и самодельных шатрах из тряпок и лохмотьев. Мужчины в основном лежали прямо на земле. «Скоро вновь станет жарко, невыносимо жарко… Дети вновь будут плакать. Воды совсем не осталось».
        От начавшегося грохота люди начали просыпаться. Все были в растерянности: никто не ожидал, что стрелять начнут так скоро. Было непонятно, кто вообще пошел в атаку: террористы, ополченцы, военные… Но это было неважно, ведь снаряд и пуля убивают одинаково, кем бы ни были пущены.
        Турецкие военные стояли вдоль своей границы. Они не вмешивались в конфликт, а контролировали границу своей страны, следя за потоком мигрантов. Точнее говоря, отслеживали количество прибывающих на их территорию сирийцев, пропуская определенное количество людей в день. Садик уже месяц ждал своей очереди. Да и очередью это не назовёшь: прибывали все новые и новые беженцы. Их не убывало. Приоритетом в пересечении границы, как всегда, из гуманных соображений, пользовались дети, женщины и старики.
        Все слышнее и слышнее становилась стрельба и грохот. Люди встревожились и раньше назначенного времени подошли к пропускному пункту. Граница была обозначена двумя рядами колючей проволоки, между которым шла контрольная полоса, шириной в этом месте примерно около километра.
        С турецкой стороны военные наблюдали за происходящим из спецукрытий и военных машин. Непосредственно у проволочного ограждения находилась пара пограничников.
        В хаосе гражданской войны в Сирии движение мигрантов было таким же беспорядочным. Потому что никто не был готов к такому. Граница проходила на возвышенности, где столпились люди. Внизу, у подножия, уже показались боевые машины и пехотинцы. Развивающийся у границы конфликт был двусторонним: похоже, что те, кого гнали, намеревались, спасаясь, прорваться в Турции. А возможно, и просто отбивались, стараясь оторваться от преследования. Обстановка была чрезвычайно напряженной. По сигналу турецкие пограничные войска сгруппировались в несколько рядов пехоты и техники. То тут, то там мелькали офицеры с рациями.
        Садик понял, что запахло жареным и вот-вот гражданское население окажется в самом центре конфликта. Возможно, никто и не выживет или еще хуже – попадет в плен. Он встревожился не на шутку и приблизился к другим мужчинам, прислушиваясь к тому, что они обсуждают.
        – Скоро нас будет рвать бомбами. Но не паниковать! А то женщины заметят. Надо идти к пограничникам и просить, молить их, чтобы нас пропустили. И сейчас, немедленно. Кто знает турецкий?
        Все промолчали. Садик откликнулся:
        – Я чуть знаю, когда-то в Турции стажировался.
        Люди знали, что он врач, и высоко его ценили.
        Было решено, что он будет вести переговоры, потому что надежный и на крайний случай холостой и один, без родни.
        Внизу шла уже настоящая бойня. Садик не стал медлить. Он побежал к блокпосту границы. Через десять минут уже стоял у границы и переводил дыхание. Он еще не мог отдышаться, чтобы что-то сказать. Подошел турецкий военный. Их отделяла контрольная полоса границы. Садик выпрямился и начал кричать:
        – Там… Там стреляют уже.
        – Мы слышим, – ответил турок.
        – Так откройте границу, Аллахом молим! Люди! Умаляем вас! Скоро нас всех перебьют! Помогите, спасите нас, братья!
        – Еще не время пропуска беженцев.
        – Сделайте что-нибудь. Там дети, старики. Хотя бы их пустите. Сжальтесь во имя Аллаха!
        Турок отпрянул и поспешил к военным палаткам.
        Садик топтался на месте и все никак не мог отдышаться как следует. Он оглянулся. «Слава Всевышнему!» – он посмотрел на небо. Там, вдалеке, его группа наконец-то двинулась с места и пошла в сторону границы. Он знал, что просто так, когда захочется, границу открывать не могут. Должны быть организованы силы приема беженцев, и это занимает немало времени. И к тому же, как назло, этот пропускной пункт не был регулярным. Военные на скорую руку смастерили здесь шлагбаумы и подтянули войска для поддержки пограничников.
        Каждый день здесь пропускали беженцев, но делали это ближе к вечеру, когда спадала жара. Но сегодня все пошло не так, как обычно: ведь никто не ожидал, что война докатится так близко и так скоро.
        «Наша группа прибыла сюда вчера, – думал Садик. – Здесь и другие беженцы. Еще вчера все были счастливы, что завтра мы вырвемся из когтей войны. Но кто знал, что сегодня все будет иначе и война нас все-таки настигнет…»
        Люди шли пешком, транспорта не было: ни машин, ни лошадей, ни ослов. От страха дорога становилось мучительно трудной. Бегущие от войны люди многое пережили, оставили за собой столько горя и теперь… «Что!? И это все!? Нам придется умереть!? Когда мы в двух шагах от спасения!? Я просто не хочу в это верить!» – внутренне негодовал Садик.
        Он схватился обеими руками за голову и стоял как вкопанный. Его взгляд как будто ушел вместе с турецким военным. Он смотрел теперь в сторону Турции, он не хотел оборачиваться, не желал больше видеть страдания. Садик стремился туда, за пограничную черту. Ему было очень страшно. Он начал осознавать, что на него наваливается всепоглощающее чувство безысходности.
        Ноги начали трястись. Слезы ручьем покатились по щекам, и он, глядя себе под ноги, видел, как они начали падать на пустынную горячую почву.
        Он запаниковал, начал бегать туда-обратно вдоль колючей проволоки:
        – Эй, вы там! Ну где же вы? Сволочи поганые! Откройте же эту проклятую границу! Пустите меня! Пустите нас!
        «Очнись, придурок! Приди в себя, урод! Боишься, как трусливая собака! Повернись лицом к людям!» – вполголоса начал себя ругать Садик.
        Он, наконец, оглянулся. Люди бежали к границе. Сзади них уже взрывались бомбы. Он сделал шаг назад, потом второй, третий. Его шаги стали решительнее, быстрее, пока он не стал и вовсе бежать. «Беги к ним, они нуждаются сейчас в твоей помощи больше, чем когда-либо!» – и он несся обратно быстрее ветра.
        Добежав до группы, он схватил двух маленьких детей на руки. Они кричали то ли от страха, то ли от суматохи. В группе царила паника: дети плакали, женщины кричали, мужчины их торопили. Все неслись к границе. Были и отставшие от основной группы – старики, больные, семьи с детьми.
        Садик старался быть впереди. Он остановился, чтобы перевести дыхание, оглянулся: люди продолжали бежать и проноситься мимо него. Дети вцепились ему за шею и истошно кричали ему в уши. Там, сзади, оставались еще люди. «Бегите же, не стойте! Почему они медлят?!» – Садик не мог как следует разглядеть, что там сзади происходило. Он вновь принялся бежать к границе.
        Он бежал и молился, чтоб сжались над ними и открыли границу. Неужели у них нет ничего человеческого.
        Садику приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух и посмотреть на отстающих. И потому теперь он бежал позади других и не мог видеть, что происходит впереди. Наконец он приблизился и увидел, что толпа остановилась. «Боже, это конец!» – в отчаянии прошептал Садик.
        Он ошибался. Граница была уже открыта. Турецкие военные спешно начали принимать беженцев. У многих был шок, и они не понимали, радоваться уже своему спасению или продолжать плакать. От этого стоял шум и гам.
        И Садик, наконец, перешел границу. Подбежала мать и с словами благодарности забрала своего ребенка. А другой ребенок оставался еще у него на руках. Он не знал, что делать с ним: отдавать военным или ждать родителей. Он бегал в толпе и вглядывался в лица людей, думал, что, все-таки, родители увидят своего ребенка и заберут.
        Толпа стала редеть. Всех людей начали уводить подальше от границы. Садик не сдержался, начал кричать:
        – Чей ребенок? Чей это ребенок?
        Он посадил малыша на плечи, подумав, что так он будет лучше заметен. Ребенок сидел на его плечах и громко плакал. Никто не отзывался, никто не подходил. Садик, как сумасшедший, бегал и кидался на людей. Все смотрели на него и отрицательно качали головой. Садик стол на месте и провожал взглядом последних людей, пересекших границу. Он не верил своим глазам. И начал нервно смеяться.
        – Что…Что мне делать с этим ребенком!? Эй… – прокричал он последнему убегающему человеку.
        Неужели родители остались там? Он судорожно повернулся назад к сирийской стороне. Быстрыми шагами приблизился к месту пересечения границы. Начал щуриться, сильнее щуриться, чтобы усилить и сконцентрировать зрение. Кроме взрывающихся бомб вдали, там, где они установили лагерь, ничего он не смог разглядеть.
        Садик незаметно для себя начал обратно пересекать границу. Его окликнул турок, который сидел в высокой бронированной машине.
        – Эй! Иди обратно! Пули могут задеть!
        Садик отступил и максимально приблизился к военному. Начал ему кричать:
        – Я потерял его родителей, – он приподнял плечи, чтоб указать на ребенка, который продолжал кричать и плакать.
        – Иди туда к людям. Отдай малыша там, нашим. Разберутся. Не стой тут, опасно становится, – прокричал ему турок.
        Садик обернулся. Сзади него уже собрались в ряд боевые пехотные машины и артиллерия. Их моторы гремели и ревели во всю мощь. Турецкая армия готова была защищать границу.
        Садик вновь повернулся к военному.
        – Посмотри туда, кто-нибудь остался там? – прокричал с дрожью Садик.
        – Да. Но там только тела лежат.
        Садик вновь повернулся к сирийской стороне. Начал пытаться языком увлажнить засохшие губы. Лицо парня было в грязи, нос забился пылью. От этого становилось все труднее дышать. Он задумался над командой военного уйти, пока еще не поздно, от границы. Но решил еще раз обратится к турку.
        – Пожалуйста, посмотри еще раз в свой бинокль. Есть кто живой там?
        Турок посмотрел на Садика и недовольно покачал головой. Но все же исполнил просьбу парня.
        Он начал медленно пошагово высматривать территорию. Потом, опустив бинокль, военный, указав пальцем вдаль, крикнул:
        – Там, в метрах восьмистах, кто-то стоит спиной ко мне. Плохо видно – пыльно!
        Садик оцепенел. «Там могут быть его родители!» – подумалось ему.
        Садик знал, что не у кого просить помощи: он остался один с военными. Они не имеют права без верховного командования пересекать границу чужого государства.
        Ему ничего не оставалось делать, как действовать самому. Он снял ребенка с плеч. Посмотрел на него, тот не умолкал и был весь в слезах. «Там твои родители остались, да..?» Ребенок продолжал плакать. Он медленно положил крикуна на землю. Ему был примерно годик, не больше. Малыш сел на землю и сильнее начал плакать. У Садика свело скулы. Он вновь обратился к офицеру:
        – Присмотри за ним, брат, я скоро!
        И уверенно зашагал по полосе отчуждения. Турок начал кричать что-то ему вслед. Садик уже ничего не слышал, уже ничто не могло его остановить. Он торопился и уже почти бежал.
        Чем дальше продвигался Садик, тем сложнее ему было. Казалось, что все сильнее становится грохот орудий. Ему даже чудилось, что чуткий от ужаса слух улавливает свист пуль. Он приник к земли и дальше попробовал ползти. Но быстро понял, что это глупо: он может не успеть! И снова встал и побежал дальше. Дым и пыль не давали видеть ясно, что впереди. Вскоре донеслись крики. Он чуть изменил свое направление и поспешил туда, откуда раздавался голос. Наконец он увидел стоящего человека и подбежал к нему. Перед его взором предстала молодая женщина, которая пыталась тащить за руки раненого мужчину. Мужчина лежал на спине. Его ноги были в крови: вероятно, осколочное ранение. Он стонал и кривился от боли, а женщина громко плакала и кричала на мужа. Кто-то еще пискливо повизгивал. Садик окинул женщину взглядом: за ее бедро вцепилась маленькая девочка лет трех. Она буквально впилась в ногу матери. Садика быстро оценил обстановку и прокричал:
        – Помоги мне его приподнять. Давай! Живо!
        И Садик подсел, а потом подхватил парня так, чтобы взвалить его на спину поперек, и широкими, размашистыми шагами начать продвигаться вперед. Он еще раз, теперь с трудом, крикнул женщине:
        – Не иди за мной! Обгони! Беги быстрее к границе!
        Садику показалось, что взрывы уже совсем рядом. «Я не ошибаюсь – боевики приближаются. Могу не успеть…» – подумалось ему. Он приподнял голову: женщина послушалась его, но продолжала останавливаться и оглядываться.
        Турок всматривался в бинокль. Он явно нервничал. Он посмотрел на других коллег, те тоже приникли к биноклям.
        – Что будем делать? – крикнул он одному из них.
        Все видели, как вооруженные люди с противоположной стороны догоняют парня с раненым. Офицер колебался, затем плюнул и дал команду палить по противнику.
        Садик это понял. Взрывы прогремели позади него, на какое-то время сзади все стихло. Вот он уже почти у границы. Сил нет, но нельзя и остановиться. Нельзя и упасть с такой ношей: как потом встанешь?
        «Еще…! Еще немного..!» – простонал Садик и ввалился в контрольную зону. Военные повыскакивали из машин и подхватили и Садика, и его уже совсем невыносимую ношу. Он был обессилен, но не упал. Ковыляя и встряхивая от боли руки, пошел дальше. Военные положили раненого на носилки и обогнали его. Перед собой он видел спасенную женщину: маленькая девочка все была приклеена к маме, но уже не плакала. Женщина о чем-то говорила с раненым мужем. На ее плечах сидел ребенок, которого когда-то нес сам Садик. Вот Садик нагнал их и, проходя мимо, мысленно обратился к малышу: «Ну что, ревун, уже не плачешь?»
        Вдруг его кто-то окликнул. Садик обернулся. Сзади стоял офицер-турок. Он широко улыбался:
        – Ты сумасшедший!
        – Я знаю, – устало махнул ему Садик.
        Тот в ответ поднял руку:
        – Удачи тебе, брат!
        Глава 10
        (Из воспоминаний Садика)
        Через несколько недель обстоятельства привели Садика в маленький приморский городок на западе Турции. На берегу Средиземного моря было очень приятно находиться: теплый климат, вкусная рыба.
        В последнее время в такие городки как магнитом притягивало людей. Они себя туристами не считали, да и местные люди это понимали и называли их беженцами. Беда гнала сюда людей из Ирака и Сирии. Были и те, кто бежал из Ирана, Афганистана, Пакистана… У кого-то война забрала дом и близких. Но были и те, кто желал лучшей доли для себя и своих детей.
        Маленький турецкий городок превращался в многоликий торговый центр, численность его жителей увеличивалась в несколько раз. Именно – торговый центр. Ведь всегда на чужой беде кто-то должен заработать. Один нищает, другой обогащается.
        Здесь вовсю шла торговля. Беженцам надо было как-то жить. Им приходилось платить за кров и за пищу. Многие семьи традиционно были многодетными. С интеграцией не было столь серьезных проблем для большинства людей. Многие принадлежали к мусульманской религиозной конфессии. Конечно, были и разногласия. Но на Востоке иначе, чем на Западе, решаются проблемы: люди умеют договариваться.
        Эти городки были опорными пунктами для переброски беженцев в Грецию, на ее острова.
        Если говорить об утренних часах, то стоит добавить еще и то, что ему нравилось молиться именно в это время. Он был воспитан в мусульманских традициях. Хотя отец его был верующим и соблюдал обряды и Садик часто ходил с ним в мечеть, с возрастом он все меньше времени уделял религии. Все чаше он вспоминал, как отец учил его тому, что истинный смысл веры – это любовь к человеку. Человек должен стоять выше всех религий и культур. Надо относиться одинаково уважительно к каждому, несмотря на его богов, традиции, телесное и духовное состояние.
        Как-то он решил ободриться хорошим крепким турецким чаем. Все столики были заняты. Только за самым крайним столом, ближе к дорожной полосе, сидел один человек. Это был мужчина лет пятидесяти. Садик взял красивый маленький поднос с чаем и печеньем и поспешил туда:
        – Я так и сделаю!
        Что Садику больше всего нравилось в мечети, так это чувство монолитности и сплоченности. Это сложно объяснить, но оно как-то укрепляет дух. Представьте себе, когда в одно и то же время много мужчин в унисон с поклоном произносят молитву Всевышнему. Одному молящемуся не испытать такое чувство единства и братства.
        – Хочу сегодня пойти в мечеть. Давно там не был, – с оттенком печали продолжил беседу Садик. – На вечерний намаз бы попасть. Помолиться Аллаху перед дорогой.
        Все это Садик знал. Он решил проблему со спасательным жилетом, купив нормальный в спортивном супермаркете Стамбула.
        – Надеюсь, отплывем.
        Они разговорились. Им было о чем поговорить. Они были в одном положении. Итак, вскоре они подружились. Садик узнал, что мужчина – глава большого семейства. Его звали Наум. С супругой и с пятью детьми он хотел бы добраться до Европы. Они были арабами-христианами из Ирака. Его семья уцелела после бомбардировки и военных действий в их селении вблизи границы с Сирией.
        – Салам алейкум! У вас свободно?
        У него были сбережения. Он успел накопить деньги до апокалипсиса в стране. Это было несложно сделать: он был холост.
        Многочисленные больничные дежурства в последние годы изматывали его. Из-за этого у него не было ни времени, ни сил на любимый спорт. Он не мог с ходу ответить, почему выбрал именно каратэ. Но однозначно мог сказать, что не ради превосходства над кем-то, – он не любил драки и насилие. Показуха ему тоже была не по душе. От этого спорта он, прежде всего, получал храбрость духа. Это нечто большее, чем сила в теле. Кого-то ударить или, еще хуже, ранить ему даже в голову не приходило. Но настали жестокие времена. И порою было не обойтись без рукоприкладства, тем более когда речь идет о собственной безопасности. Однако таких ситуаций Садик старался избегать.
        – А ты иди. Обязательно посети мечеть. И за меня помолись Всевышнему. Знай, там, в Европе, мало мечетей.
        – Я тебя видел вчера возле пристани в группе людей, – сказал Наум. – Выходит, мы поплывем завтра утром вместе?
        Садик кивнул головой:
        – Я бы тоже пошел в церковь, неважно, какой конфессии, ортодоксальной, католической или еще там какой. Хочу свечи поставить к иконе Христа. Но в этом городке нет церквей. Я искал.
        Переправщикам же надо было платить деньги. Они знали путь по морю. Оставалась проблема с лодкой. Большинство людей перемещалось на больших резиновых суденышках. Многие лодки были старые и залатанные. Так что об их качестве лучше не говорить.
        Садик купил себе и хорошую двуместную палатку со спальным мешок, там же, в Стамбуле, и мог ночевать прямо на берегу. И это ему очень нравилось: он всегда мечтал жить у моря. Каждое утро он делал упражнения, дыша свежим морским воздухом. Когда-то он был хорошим спортсменом. В Сирии отличные школы по каратэ.
        Он был благодарен отцу за свое воспитание. Как теперь ему его не хватало. Садик готов был слушать его часами…
        Наступала осень и возможностей для переправ становилось все меньше. Потому люди и торопились. На лодки была очередь.
        Но большинство многочисленных семей мигрантов покупали дешёвое снаряжение на побережье у мелких торговцев.
        Вскоре они обнялись и попрощались до завтрашнего утра.
        Садик шел к своему временному жилищу и вглядывался в каждый огонек в селении: еще были открыты магазинчики и кафетерии. Он почувствовал облегчение на душе. Чувство тревоги ушло. «Полезно хотя бы иногда ходить в мечеть. Я не помню, когда был там в последний раз», – думал он.
        Садик заснул мгновенно, как только его голова прикоснулась к надувной подушке. В маленькой палатке было слышно его тяжелое дыхание…
        Когда стало совсем уже темно, все правоверные начали расходиться по домам: кто-то в свою квартиру, кто-то в барак, а кто-то в палатку, как наш герой.
        – Алейкум ассалам! Присаживайтесь, молодой человек.
        Садик огляделся. Поднял голову к небу. Там собирались темные тучи. Вновь тяжело вздохнув, выговорил:
        Садик умел плавать. Когда-то он посещал бассейн. Да, бывало в студенческие годы и на море купался. Возможно, из-за этого у него не было страха моря. Он старался не представлять себе худший исход переправы. Пару раз он даже испробовал купленный жилет, заходя в море по утрам. Но море было при этом спокойным…
        – А моим не повезло! – Садик опустил голову и тяжело вздохнул, потом продолжил: – В тот день работал в соседнем городе. Бомбить начали мой родной город Алеппо ночью, когда все спали. Я в один день потерял всю родню. Есть у меня и дальняя родня, но все живут в других городах. Сейчас повсюду в Сирии война. Надеюсь, кто-то остался в живых.
        После вечернего намаза Садик еще долго во дворе мечети общался с единоверцами. Ему было приятно говорить в такой обстановке с другими мусульманами. Здесь были турки, арабы, афганцы, пакистанцы… Они старались не говорить о войне и насилии, которые были проделками шайтана.
        Теперь же деньги уходили, а работы не было. Он хотел чем-то заняться за гроши. Но и за копейки люди здесь дрались, потому что трудно было собрать нужную сумму на лодку.
        После таких жутких эпизодов он все дальше уходил от того Садика, которого знал в себе раньше. Нет, он не превращался в бесстрашного героя. Он становился человеком, который начал говорить на ты с самыми ужасающими чувствами, приходящими к нему.
        Ему было тяжело на душе, словно он предчувствовал что-то страшное. Он не мог объяснить это чувство. И раньше он видел кровь и смерть. Но это было в больницах, в рамках его профессии. И тогда у него было чувство страха и волнения. Но оно было другого качества. По-другому действовало на мозг и сердце. То, что в последнее время ощущал Садик, было другого свойства. Эти чувства охватывали не только ум и сердце – они поражали все тело. Отбирали у человека власть над собой. Он всегда чувствовал приближение этой адской силы. Но тогда, на границе Сирии с Турцией, он смог отогнать этот вид страха. Страха, усиленного такими чувствами, как безысходность, паника, печаль, гора, несчастье, кошмар…
        Он грустно опустил голову. Чуть задумавшись, вновь посмотрел на Садика:
        Чаще всего целью становился остров Лесбос, находившийся ближе всего к турецкому берегу. Но море часто оказывалось и опасной преградой. Люди тонули, когда лодки не выдерживали нагрузку и повреждались при переправах. У многих таких пассажиров спасательные жилеты были плохого качества.
        Глава 11
        (Из воспоминаний Садика)
        Утром Садика разбудил его будильник, встроенный в часах. Должно было быть пять утра. Он лежал минут пять и смотрел на капроновую стену палатки, размышляя о предстоящем дне. Садик заметил, что волновался перед каждым новым переходом.
        Он прижал лицо Нуха к своей шее, так, чтобы он видел только лес. А сам сначала застонал, а потом начал в голос рыдать. Он не мог больше себя сдерживать. Мальчик тоже пищал и плакал, но тихо, как это мог делать обессиленный и вымотанный ребенок. Их горькие слёзы капали на землю. Землю, ставшую могилой для этих несчастных детей…
        Садик греб из последних сил к берегу. «Еще, еще чуть-чуть осталось. Мне надо туда, на берег. Мне надо спасти ребенка. Я ему обещал!» – говорил он себе.
        Тревога Садика начала расти с наступлением дождя. Море стало беспокойным. Люди от волнения и страха стали прижиматься друг к другу. Кто-то закричал, что из лодки выходит воздух. Люди не поверили, Садик тоже. Он подумал, что паника усиливает страх и разыгрывается воображение.
        Садик быстро начал плыть к нему. Наум был один с сыном. Он едва удерживал ребенка перед собой. Других его детей Садик не увидел. Ему вообще показалось, что они единственные остались теперь на поверхности моря.
        Садик не мог сойти с места. Он кричал во весь свой высокий мужской голос. Он будто оплакивал этих детей, будто просил у них прощения.
        Ежедневную утреннюю зарядку он пропустил. Мысли были заняты другим. Он стал делить вещи на нужные и ненужные. Нужные – он начал класть в спортивный рюкзак. Туда же сложил сирийский паспорт, водительское удостоверение, воду, немного еды, сменное белье и теплый свитер из верблюжьей шерсти. Он разбросал оставшиеся вещи по траве и стал тщательно в них копаться. Нашел там карманный нож с другими инструментами – без него поход немыслим – и сложил эти вещи в отдельный мешок.
        Через пару часов всем стало ясно, что это правда: лодка стала мягкой и податливой.
        Садик все же докричался до Нуха. Тот начал робко, поверхностно дышать. Потом открыл глаза, но будто ничего не видел перед собой, его взгляд был застывшим.
        – Нам, что дальше нужно будет плыть вплавь?!
        Они устремили взоры к указанному месту: там, действительно, сквозь густой туман виднелся холм. Сначала это успокоило людей. Но когда лодку скривило, люди вновь запаниковали. Как на зло, дождь усилился и превратился в ливень.
        – Мы что, скоро окажемся в воде?!
        На берегу он смог бы оказать ребенку помощь. Но здесь… Оставалось трясти бедного ребенка и кричать ему в ухо.
        Лодку раскачивало, из-за этого немного кружилась голова. У кого-то слишком быстро началась морская болезнь, и его начало тошнить прямо за борт.
        Ребенок по-прежнему смотрел на него мертвецким взглядом, но он дышал. И все увереннее и увереннее.
        Садик пытался от них отбиваться. Он заметил, что эти люди просто тонут!
        Садик схватился за мальчика. Он заметил широко раскрытые глаза Наума. Тот, увидев Садика, отпустил своего малыша. Его лицо было восковым от ужаса. Садик под водой крепко прижал мальчика к груди. Он бросил последний взгляд на тонущего Наума. Тот продолжал смотреть на Садика и со все еще выставленными вперед руками медленно уходил вглубь. Он сделал дыхательные движения, его грудь содрогнулась, тело затряслось в агонии.
        – Нет. Мы готовы к отправке, – Наум подтянул уже одетый спасательный жилет.
        Нелегальная переправка людей приносила хорошую прибыль «хозяевам». Никто не видел их в лицо. Знали только «полевых менеджеров». Они же выбирали проводников к каждой лодке. Ими обычно были мужчины в зрелом возрасте с компасом или, в лучшем случае, с морским GPS-навигатором.
        Проводник поднял руки и закричал:
        Он повернулся к морю и вдруг замер, его рот приоткрылся, словно он заметил что-то ужасающее. Он не верил своим глазам: на краю берега лежали люди. Он медленно направился к ним. Когда он увидел тела детей, его охватил смертельный ужас. Садик хотел зарыдать, но быстро зажал рот ладонью. Он кидался то к одному мертвому ребенку, то к другому. У него из груди стали вырываться отрывистые всхлипывания, он лихорадочно что-то бормотал себе под нос. Наконец Садик оторвал свой взгляд от трупов детей и обернулся к лежащему Нуху. Тот уже оперся на согнутую руку и смотрел в его сторону. Лицо Нуха было искривлено, будто он тоже что-то высмотрел и понял.
        Спасательные жилеты были плохого качества и, вместо того чтобы спасать, тянули человека вниз, ко дну. Вероятно, пропитывались водой.
        – Эй, ты. Почему лодка пропускает воду?!
        «Пора!» – он наконец собрался мыслями. Выполз из палатки, привстал. Бросил взгляд на морской горизонт. Там собирались облака. Ему это не нравилось. Он неодобрительно цыкнул.
        – Держитесь, я вам помогу.
        – Молодец! Молодец, малыш! Дыши, дыши! Скоро все будет хорошо! Я тебя это обещаю! Слышишь? Обещаю!
        Садик это тоже знал. Он кивнул одному пожилому мужчине с оравой детей. Тот подбежал к Садику, забрал из его рук мешок с ненужными вещами и, много раз кланяясь, поблагодарил.
        У Наума были красивые дети. Старшие дочери – просто загляденье.
        – Моя жена, Нардин, – женщина поклонилась. – А это мои дочки: Сафира, Фиби и Хамама.
        Вдруг Садик услышал свое имя. Это Наум его звал.
        Ему уже надо было торопиться. Группа должна была отправляться к семи утра. Он поспешил к бухте.
        Он не успел. Они ушли под воду. Садик попытался нырнуть за ними. Не получилось. Он понял, почему, и быстро снял с себя рюкзак и свой спасательный жилет.
        Садик очень обрадовался. Теперь от радости он начал кричать:
        Со словами: «За что, Аллах? За что?..» – он начал медленно идти вперед, прощаясь взглядом с этим ужасным местом.
        Дело в том, что все знали: и те, которые отплывают, и другие, которые ждут свою отправку, что «ненужное» остается на берегу. Запрещалось брать много вещей с собой в лодку: место там было только для людей.
        – Это мой единственный сын – Нух. Он самый маленький в семье. Ему семь лет.
        Когда он наконец схватился за жилет, то обернулся к мальчику и начал ему кричать:
        Ему пришлось повоевать с последними волнами у берега. Они не пускали его на сушу. Садик осознавал, что если бы не спасательный жилет, то он тоже уже был бы на дне.
        Некоторые пассажиры прокричали, что видят корабль. Садик присмотрелся: действительно, это был корабль, видимо, береговой охраны Греции. Возможно, он стоял у другой лодки и собирал на борт людей с нее.
        Тучи приблизились, и лодку начало качать сильнее. Они заметили такую же, как их, лодку вдалеке, правее. Наверное, такие же беглецы, как и они. Две лодки плыли почти с одинаковой скоростью.
        Поняв, что ребенок еще не полностью проснулся, он сказал:
        Садик взглядом попрощался с ним. Он подумал, что Наум за секунды до смерти понял: сын попал в надежные руки. Садик рванулся к поверхности моря.
        Мальчик сначала застеснялся взрослого парня. Но потом, когда Садик начал гладить его по голове, начал солнечно улыбаться.
        Раздался сигнал. Все начали загружаться на продолговатые резиновые лодки. Сортировались люди обычно так: взрослые по краям, детей собирали в середине, чтобы легче было их защитить в случае опасности.
        – Помоги! Помоги! Спаси меня!
        Выплыв на поверхность, он начал лихорадочно глотать воздух и осматриваться. Садик заметил отплывающий собственный спасательный жилет и начал его догонять. Мальчик пока не подавал признаков жизни.
        Садик подбежал к мальчику, схватил его в свои объятия и начал бежать к холмам. Мальчик продолжал смотреть в сторону моря, на берег. Поднявшись на покатый холм, Садик резко остановился и повернулся к морю. Там вдали лежало уже с десять маленьких трупов. Вероятно, из-за легкости детских тел море прежде всего их освободило из своих смертельных объятий.
        – А вот те люди нуждаются в помощи, – и Наум кивнул в сторону людей, собравшихся недалеко от группы.
        Потом заметив, что Наум расстроился, решил все же взять кусок. Он начал есть. Лепешка оказалось очень вкусной, чуть сладковатой.
        Еще раз нырнул. Сильными гребками он устремился вглубь. Наконец он увидел тонущего Наума, двумя руками продолжавшего удерживать сына перед собой и подающего его наверх. Словно пытался хотя бы ему дать вдохнуть последний воздух. Как Наум ни пытался повыше поднять малыша, они оба уже опустились довольно глубоко под воду.
        – Да, это я!
        Все засыпали вопросами проводника:
        – Наум, Наум, Наум, – во все горло начал кричать парень во все направления. Люди пытались удержаться на воде, совершая хаотические движения. Они один за другим уходили под воду. Сильные волны не давали им шанса удержаться на плаву.
        Садик схватился за голову и прошептал: «Как же все глупо получается…» Он так и не успел подумать, что же предпринять дальше: лодка совсем обмякла и пошла ко дну. Люди оказались в воде. Все кричали и хватались друг за друга. Садик начал искать Наума. Но ему не давали плыть другие пассажиры. Они цеплялись за рюкзак Садика и неистово, захлебываясь, просили:
        Он начал будить ребенка, стал трясти его, словно хотел удостовериться, что тот жив. Мальчик медленно открыл глаза и, увидев перед собой парня, произнес: «Садик». Это простое слово, произнесенное мальчиком, сильно обрадовало Садика:
        – Садик, умоляю тебя, спаси сына!
        Теперь Садик встал в полный рост, спиной к берегу, и начал изучать сушу. Впереди возвышались холмы, дальше начинался лесок.
        – Да успокойтесь же! Посмотрите туда, – он нацелил палец вперед, – вы видите? Там уже земля!
        Когда он прибыл, группа была почти что в сборе. Он присоединился к людям. Нашел там Наума, и они крепко обнялись. Наум представил ему свою семью.
        Тот последовал совету: быстро залез в свой походный рюкзак, достал оттуда пару ракет, начал пробовать их запустить в мокрое небо. Но ни первая, ни вторая не сработали!
        Парень освободил грудь ребенка. Из-за пазухи вывалилась икона размером в ладонь взрослого человека с образом Христа с Марией. Положил ее на песок, прижал свое левое ухо к груди ребенка. «Стучит сердце. Жив малыш!» – обрадовался Садик.
        – Снимайте костюмы, они тащат вас на дно!!! – заорал Садик, уже почти доплыв до них.
        Наум продвинул парнишку чуть вперед:
        Садик медленно открыл глаза. Он будто забыл, что пережил вчера. Он с трудом чувствовал свое тело. Его руки и ноги онемели. Одежда уже была почти сухой. Но холод сковал все его тело, отчего Садик не мог сдвинуться с места. Он сделал усилие – сначала появились ощущения в пальцах, потом в ногах. Мышцы лица задергались. «Оххх…» – простонал он и наконец повернулся к ребенку. Тот лежал на спине и не подавал признаков жизни. Это испугало Садика. Он резко привстал на колени и стал быстрыми движениями ощупывать мальчика.
        – Они нас не видят сквозь туман. Пусти сигнальную ракету, быстро!
        Лицо мальчика было бледным, он будто не дышал. Садик начал его сильно трясти. Он знал, что, возможно, у ребенка просто спазмировались дыхательные пути и воды в них нет. Такое утопление тоже бывает.
        «Этого не может быть! Ведь все в спасательных жилетах!» – мелькнула у него мысль, но секунду спустя Садик, наконец, понял, в чем дело.
        – Дыши! Дыши! Дыши же, наконец!
        Садику не нравились облака на горизонте. Но он не захотел делиться с другими своей тревогой. Он принуждал себя думать, что это обычные легкие облака, которыми полно морское небо в начале осени.
        Девушки внимательно разглядывали молодого симпатичного парня и застенчиво улыбались.
        – Нет, спасибо. Я не голоден. Вы кушайте, не волнуйтесь за меня.
        – Чем тебе помочь? Тебе нужна помощь? – спросил он у главы большого семейства.
        – Давай, покушай с нами, – Наум протянул кусок домашнего хлеба.
        Когда лодка наполнилась людьми, ее оттолкнули от берега. Небольшой мотор загудел. Люди обрадовались начали, весело общаться друг с другом. Кто-то тихо сидел и смотрел в морскую даль. Садик так же себя вел, пока его не подтолкнул Наум. Он повернулся. Наум радостно улыбался, а его жена раздавала лепешки детям.
        Садик чувствовал надежность своего костюма. Но в этот момент это его мало радовало: он бросился искать Наума.
        Наконец волны над ними сжалились и выбросили их, обессиленных, на берег. Садик, шумно дыша, попытался встать на ноги. Не получилось. Тогда он стал ползти от воды на берег, таща по песку мальчика. Так он дополз до сухого места и повернулся на спину. Его дыхание начало выравниваться и успокаиваться. На небе уже загорались звезды. Их пытались закрыть хмурые густые облака, хотя дождь совсем прекратился. Садик повернул голову: мальчик лежал на боку и безмолвно смотрел в его лицо. Парень крепко обнял ребенка, будто пытался спрятать малыша за пазухой. Крепко обнявшись, согревая друг друга, они заснули …
        «Нам бы сейчас тоже спасательная миссия не помешала…» – подумал Садик и прокричал проводнику:
        – Лежи, не вставай. Поспи еще, если хочешь. «Если Нух узнал меня, значит, мозг не поврежден», – заключил Садик.
        Глава 12
        (Из воспоминаний Садика)
        Ребята уже оставили далеко за собой этот кошмарный пляж. Нух крепко держался за руку Садика. Они подошли к дороге.
        Ларс сделал серьёзное лицо:
        Еда доставлялась в лагерь силами местной власти, что-то приносили местные жители. Однако ее не хватало. Взрослые могли долгий период питаться всухомятку, детей же надо было кормить, хоть изредка, жидкой пищей. Поэтому сначала разжигали костры, потом в ход пошли газовые баллоны. Но это не было хорошим решением: баллоны эти были небезопасны.
        Он зашел в барак. Грек попросил его для начала заполнить бумаги и только потом пустил к длинной витрине с продуктами. Садик набрал себе еды и начал жадно и спешно все поглощать.
        – Все нормально. Это решаемая проблема. Я сегодня с утра говорил с администрацией больницы. Нам с каждым днем будет не хватать медперсонала все больше. Ты можешь оформиться как санитар, так ты хоть что-то вдобавок заработаешь, финансовые источники для этого есть. Мы тебе выпишем справку, что ты работаешь в больнице. Ты знаешь арабский, английский. Ты нам очень нужен. Подумай…
        Садик одобрительно кивнул ему. Он вновь подошел к кровати мальчика. Погладил его по голове. Затем положил апельсин ему в руку и сжал ее.
        – Да. Я когда-то работал в неотложке в Алеппо.
        Грек посмотрел на него вопросительно, слегка наклонив голову. Садик проглотил очередной кусок и поинтересовался:
        Он вернулся в барак. Несмотря на поздний час, парни еще не спали: пили чай, приготовленный на костре, и разговаривали. «А чем им еще тут заниматься? Холостые пацаны, сидят целыми днями без дела», – подумал Садик. Не успела его голова прикоснуться к подушке, как он мгновенно заснул.
        – Здесь есть медик?
        Больница была трехэтажной и уже полностью забитой беженцами. Нуха разместили не в самом зале интенсивной терапии, а в коридоре. Садик видел, что весь зал полон детьми. Многие лежали под аппаратами искусственной вентиляции легких или с кислородными трубками. С маленькими пациентами работал молодой светловолосый врач.
        – Слушай, ты вроде из умных парней, можешь понять, что все это, – он провел рукою в направлении бараков, – только начало. Может, ты еще не заметил за эти пару дней твоего пребывания, но людей здесь становится все больше и больше. И знаешь, что?
        Садик решил лечь пораньше, на закате, несмотря на шум как снаружи, так и внутри. После недолгих размышлений он наконец заснул.
        Стояла отличная погода: теплая, безветренная. На небе были редкие облака. «Почему вчера не было так? Так, стоп, ни слова больше о прошлом!» – Садик понимал, что постоянные мысли о прошлом могут ему только навредить. А что еще ему предстоит пережить в будущем? Что там впереди его ждет? Он надеялся, что страдания его на этом закончились. Или хотя бы он никого больше не будет терять и за ним не будут оставаться могилы. Он как врач знал, что такие переживания не проходят бесследно. У многих развиваются психические посттравматические нарушения, которые сохраняются всю жизнь и требуют высокопрофессионального лечения.
        – Борись, Нух! Не сдавайся! Я тебя не брошу! Я всегда тут, рядом с тобой.
        – Меня тоже можете называть по имени. Я Садик.
        Он покачал головой и продолжил:
        Он зашел и начал искать еду: ее осталось совсем немного – взял пару бутербродов с сыром и бутылка воды. Присел на пластмассовый столик снаружи, рядом со входом в столовую и начал медленно жевать, наблюдая за происходящим вокруг.
        Они всю дорогу молчали. Полицейские остановились у ворот со шлагбаумом, за которым виднелись бараки.
        Садик присел и прижал к себе ребенка.
        Садик вошел в палату. Он увидел мальчика, ребенок лежал в бессознательном состоянии под аппаратом искусственного дыхания.
        Садик такого вопроса не ждал. Лар застал его врасплох.
        – Да, ты прав, все логично, – начал кивать головой Садик.
        – Мой папа, пока не утонул, мне это сказал. Когда ты плыл к нам, – он начал плакать и шмыгать носом.
        Через некоторое время остановилась полицейская машина. Из нее вышел офицер и начал говорить на греческом.
        – Как там твой брат?
        Полицейский перешел на английский:
        Садику приходилось находить общий язык с парнями.
        Перед тем как лечь спать и снова отключиться от реальности, он решил вновь посетить последний барак.
        – У меня сейчас нет денег. Можно я возьму один апельсин? Я вам верну деньги, как смогу.
        – Доктор, скажите, у вас все есть для лечения?
        Сестра безмолвно пригласила его идти за ней.
        – Боюсь, будет уже поздно. Состояние его очень тяжелое. У него воспаление легких с дыхательной недостаточностью.
        – А я этого не знал. И жил спокойно, – Георгий встревожился, и голос его зазвучал уже громко.
        – Мне в лагере сказали, что все проблемы только начинаются. И все будет еще хуже…
        Садик робкими шагами приблизился к кровати. Он не мог поверить в происходящее. Он каждый день такое видел на работе. Но сейчас чувствовал себя совсем по-другому, совсем плохо. По его щекам побежали слезы. Вдруг на его плечо кто-то положил руку. Он медленно повернулся. Это был Ларс.
        – Тогда пойдем оформляться.
        Зайдя в магазин, он начал бегать глазами по полкам, ища нужный фрукт. Там лежали несколько сортов апельсинов. Он взял в руки один из них. Покрутил в руках и повернулся к продавцу. Продавец и несколько посетителей небольшого магазина рассматривали его молча – с головы до ног.
        – Пока начнут шевелиться наши и европейские политики, нам здесь придется выживать. Правительственных сил не хватает, гуманитарных миссий недостаточно. Я не политик и не люблю их. Поэтому мне жаль людей. До твоего приезда сюда мы уже потеряли несколько младенцев. Ты знаешь, как это выглядит? Смерть младенца?
        – Нет проблем. Можете положите. Я на летучке передам персоналу, чтобы внимательно с этим были.
        Когда Садик открыл глаза, было уже совсем светло. Он быстро встал и начал собираться к Нуху.
        Доктор оказался разговорчивым. Осмотрев мальчика и его изучив рентгеновский снимок, он сказал:
        – Не хочешь нам помочь?
        Садик был расстроен, поэтому старался не встревать в разговоры, не вмешиваться в конфликты и не рассказывать о себе. Чего он по-настоящему хотел, так это побыстрее отсюда исчезнуть. Почему? Может быть, он устал быть несчастным…
        Он вышел из барака. Парни сидели возле двери и что-то ели. Садик начал пристально смотреть на них. Один из них догадался, в чем дело:
        Садику выписали временный документ с временной регистрацией в лагере. На бумаге всего лишь обозначали его имя, дату рождения и предполагаемое гражданство. Все было написано со слов потерпевшего. А правда это или нет – выяснять придется другим органам. Но человек – не животное, у него должны быть хоть какие-то документы.
        Он поднял голову, скорбно посмотрел на голландца и продолжил:
        – У меня ничего теперь нет: ни документов, ни денег.
        Его губы были потрескавшимися от сухости, глаза впавшие, лицо бледное. Обезвоживание детского организма развивается быстро.
        Когда он прибыл в лагерь, там было шумно: дети гоняли мяч, взрослые вновь что-то не поделили. Конфликты возникали между холостыми ребятами и семейными. И тем, и другим не хватало пространства и условий быта. Были подведены несколько кранов с водой. Женщины там бесконечно что-то стирали. Вокруг кранов стояли вечные лужи. Дети бегали по этим лужам, и матерям вновь приходилось все стирать. Веревки были натянуты повсюду, где только можно. Детей действительно было много. Среди мигрантов были в основном молодёжь и дети. Пожилые члены семей в большинстве своем предпочитали оставаться на воюющей родине, невзирая на то, что все вокруг и даже собственный дом был разрушен. Зато у себя, в своей отчизне. Молодых можно было понять: семейные хотели безопасную среду для детей, молодые желали достойного будущего.
        Грек появился сзади и присел на соседний столик. Он внимательно смотрел на Садика, будто ждал, пока тот дожует твёрдый хлеб. Затем начал:
        Садик сел рядом с Нухом и, гладя его промокшую от пота голову, попытался с ним поговорить:
        Когда они вышли из машины, их встретил пожилой врач. Осмотрев Нуха в приемном отделение, он дал указание принять ребенка в отделение интенсивной терапии.
        Наступал вечер их первого дня пребывания в лагере. Садик прилег на соседнюю кровать с Нухом – их койки были сдвинуты, приобнял его. Тело мальчика показалось ему слишком горячим. Он быстро приподнялся, потрогал лоб, потом нырнул рукой под свитер: ребенок был весь мокрый от пота и горячий.
        – Ну хоть кто-нибудь есть тут из работников? Нас кто-то встретил сегодня утром. Где он?
        – Почему так ты думаешь? – удивился Садик.
        – Иди прямо, в самом последнем бараке, на нем красный крест нарисован, раздают пищу, – он показал рукой направление.
        – Ходят тут какие-то врачи и смотрят детей. Но их мало и не хватает. Да и сегодня суббота.
        Мальчик горько заплакал. Садик крепко обнял его и прижал к груди:
        – Он вас не понимает, доктор, – мягко сказал Садик.
        – А чем вам помочь? Да, я врач, но я без документов и разрешений на врачебную деятельность на территории Греции.
        – Доктор, я могу эту иконку ему под подушку положить? Не пропадет?
        Садик представился им и как можно более коротко и лаконично рассказал свою трагическую историю. Он рассказал, как бросил свой рюкзак с документами и деньгами в море. Ему также пришлось соврать о своей утонувшей в море семье и о своем брате, который в тяжелейшем состоянии лежит в больнице. Ему пришлось соврать. Он был уверен, что лучше позаботится о Нухе, чем чужие ему люди. Тем более что обещания он с детства был приучен сдерживать. Он четко понимал, что обман мог раскрыться. Например, благодаря анализам ДНК. Хотя вряд ли кто-то на это пошел бы. По крайней мере, сейчас. Худший вариант – если бы тела других членов семьи прибило к береги и ему с Нухом пришлось их опознавать, мальчик в эмоциональном шоке сам признался бы в неправде. Хотя и в это верится мало. Нух значительно повзрослел после недавних трагических событий. Не всегда приходится в одночасье терять всю семью, дом и родину…
        – Мы не понимаем ваш язык, простите. Мы беженцы. Нам нужна помощь, – сказал Садик, прижимая мальчика к себе.
        Так он и поступил. Там было достаточно детских вещей, но он решил прийти на «шопинг» с Нухом, когда тот встанет на ноги. Не понравилось ему лишь то, что сумок было мало. А он хотел рюкзак. Служащий лишь угрюмо пожал плечами и сказал, мол, что приносят люди, то он и раздает. И добавил потом, что время от времени приносят и рюкзаки. Надо просто почаще заходить, может, повезет как-нибудь.
        – У вас есть апельсины?
        – Понимаешь, утром тут вскакиваешь от безумного крика родителей. Бежишь в барак. А там… А там – бездыханное тело ребенка… Самое страшное еще не это. Разве это нормально: маленькое дитя мертвое лежит в постели, а рядом во дворе весело играют другие детки. Это дико. Я думаю, долго этого не выдержу. На мое место должны прийти молодые и сильные люди. Администрация наша обещает, что скоро Брюссель пришлет нам на помощь людские силы. Ты веришь в Брюссель? – прервался наконец старик и посмотрел на внимательно слушающего его молодого парня.
        – Слушайся Садика. Ты с ним остаешься, – ответил Нух и обнял Садика.
        Подбежал какой-то служитель. Они вышли из машины и пошли за ним.
        – Вы врач? – удивился Лар.
        – Что?
        Лар сделал серьёзное лицо, вновь положил свою руку на плечо Садика. Он много раз сталкивался с людьми с такой же проблемой.
        Среди ночи Садик вдруг вскочил в постели. Он был весь мокрый от пота, его сердце стучало с бешеной скоростью, и он испугался, что оно вот-вот истощится и остановится. Он попытался себя успокоить. Ему не хватало воздуха. Садик из последних сил выбежал на улицу и присел на лестнице, ведущей в барак. Жадно начал хватать ртом воздух. Чуть успокоился. Краем майки вытер мокрый лоб. Уже светало. Он решил больше не ложиться, а прогуляться по окрестностям. «Как только этот грек откроет столовую, быстро перекушу и пойду в больницу», – определил для себя план действий Садик.
        Было уже поздно, почти за полночь. Так что ему ничего не оставалось, как возвращаться обратно пешком.
        Грек одобрительно закивал головой.
        – А вы местный? – спросил его Садик.
        Георгий встал и вошел в столовую.
        Когда Лар освободился, они вместе пошли к кровати Нуха, тот по-прежнему находился на искусственной вентиляции легких. Апельсин все еще лежал в его маленькой ладони. Садик наклонился к нему и стал гладить по голове.
        Садик задумался, посмотрел по сторонам.
        – У ребенка двусторонняя пневмония, из-за этого и дыхательная недостаточность. Мы подберем антибиотики. Не беспокойтесь, он скоро поправится.
        Садику было стыдно спрашивать насчет карманных денег. В долг ему никто не даст денег. Кто он теперь такой? Служащие ему сами сказали, что он получит некоторую сумму на мелкие расходы. А еду и вещи будут выдавать бесплатно. Напоследок ему сообщили, чтобы он шел в другой барак – получил теплое одеяло и выбрал для себя подходящие вещи.
        – Присаживайтесь, молодой человек, – начал один из них.
        Садик прервал его:
        Сон его был беспокойным, он непрерывно вертелся в постели и стонал. Его несколько раз будили соквартиранты, пока еще не легли.
        Лар опустил голову и, снова быстро подняв, посмотрел в глаза Садика:
        Ему хотелось в этот день развеяться, прогуляться по селениям острова, почувствовать себя хоть капельку туристом. Но с такой тяжестью на душе ему легче было прилечь и вновь заснуть.
        Мальчик сделал усилие:
        – Расскажите вкратце о себе: кто вы, откуда и с кем прибыли? И если нужна помощь, то в чем?
        – Я апельсина хочу.
        Садик печально опустил голову.
        – Ты знаешь, состояние его лучше не становится, но и не ухудшается. В общем, он в тяжелом, но стабильном состоянии, – начал успокаивать Садика Лар.
        – Что он сказал?
        Наконец к ним подошел доктор, тот молодой, со светлыми волосами. Представился Ларсом. Он без акцента заговорил на беглом английском. Садик этому удивился.
        – Сейчас приедет машина скорой помощи. Идите в свой барак, подготовьте ребенка и ждите там.
        – Апельсинов сегодня в меню нет. Но если так сильно хочешь, в паре километров на север есть магазин. Там продают.
        – Да, услышали бы нас там, в правительстве. Я доброволец. Мы из Международного Красного Креста. И я жду подкрепления. Но мне уже сейчас нужна помощь.
        Ребята показали на административный барак, куда он и помчался.
        – Не печальтесь, мой друг. Вы… Вы приходите завтра в это же время. Я что-нибудь придумаю.
        Утром он не застал Георгия в столовой. Быстро взял свой кусок и отправился к выходу из лагеря. Вдруг прямо у входа остановилось несколько машины, оттуда начали выходить женщины с детьми. Следом шли мужчины и молодые женщины. Это были вновь прибывшие беженцы. Садик разглядел среди них грека. Тот окликнул его.
        Когда, постучав в дверь, он вошел в отдельный барак, там оказалось все устроенным под офис: столы, стулья, шкафы с папками, компьютеры. Внутри было три человека персонала. Но одна молодая женщина увидев в окне вновь прибывших, выбежала.
        – Ты не бойся. Ты уже в полной безопасности. Здесь хорошие врачи. Мы в Европе. Ты меня слышишь?
        – Да, верю!
        Садик спросил продавца, говорит ли он по-английски. Тот покрутил рукой, что означало «так себе: и да, и нет».
        – Я вас понял. Садитесь в машину. Мы поедем в лагерь беженцев.
        – Главное, жив, – попытался успокоить грек.
        – Знаете, нам нужны врачи!
        Садик послушался грека и поспешил в указанное место, то и дело оглядываясь на новых людей. Он видел на их лицах слезы радости и горе.
        Лар потер подбородок:
        – Нет. Я голландец. Живу постоянно в Амстердаме. Я приехал сюда первым. Скоро приедут и другие мои коллеги. Привезут оборудование. Пока еще терпимо. Но думаю, беженцев скоро станет здесь больше.
        Мальчик покачал головой.
        Лар обрадовался, пожал Садику руку, потом положил свою ладонь на его плечо и сказал:
        – Успокойся. Все будет хорошо. Я не брошу тебя и не отдам никому. Я обещаю тебе. Только слушайся меня. Я прошу тебя.
        Георгий огляделся и продолжил:
        Садик сел и со скромным видом стал рассматривать все вокруг. Они представились ему: один из них был греком, другой – представителем Северной Европы.
        В больнице он быстро нашел Лара. Тот обследовал людей прямо в коридоре больницы. Это были, вероятно, вновь прибывшие беженцы. Лар сделал ему знак рукой чуть-чуть подождать.
        – Да, можно было предположить. Ох, все больше и больше беженцев приходят на остров. Не хватает оборудования, медикаментов…
        Он покинул больницу с разбитым сердцем и медленно направился в свой лагерь.
        – Вы врач?
        – Там, должно быть, уже пришли люди из управления. Иди в тот барак и зарегистрируйся. А то потом окажешься в конце длинной очереди. Народ, как видишь, прибывает.
        Садик знал, что мальчику надо дать время. Он старался отвлекать Нуха различными темами. Утешал его как мог. Малыш вчера потерял всю семью. Такая психологическая травма остается на всю жизнь…
        Садик решил быстро подкрепиться. От голода у него скрутило живот.
        Садик поблагодарил его и перед выходом вновь к нему повернулся:
        – Слушай меня внимательно, Нух. С сегодняшнего дня считай меня своим родным братом. Так надо, малыш. Хорошо?
        – Я согласен!
        Садика и такой ответ порадовал:
        – Моему брату плохо. Он болен. Нам нужна медицинская помощь.
        «Он температурит! Надо что-то делать. У нас нет антибиотиков. Послушать бы сейчас его легкие!» – подумал Садик. Он оголил спину мальчика и приложил к ней свое ухо. Садик прослушивал по всем легким влажные хрипы. Дыхание было учащенным. Мальчик был вялым и даже не мог говорить. Состояние его Садик оценил как очень опасное. Он спросил у соквартирантов:
        Грек сделал серьезную физиономию и подошел к телефону. Он начал говорить на греческом.
        Садик вытащил из-за пазухи икону. Он начал вертеть ее в руках.
        А лагерь к этому времени был уже почти полон. Им нашли в бараке место. В этом доме-контейнере жили одни мужчины разных национальностей, в основном молодые люди. Они постоянно между собой спорили и что-то обсуждали. В бараке всегда стоял шум и гам. Ребята начали расспрашивать Садика: кто он? откуда? как добирался? кого потерял? куда направляется?
        Садик наклонился к мальчику:
        Нух же целый день лежал на кровати, обхватив свои колени.
        – Что ты хотел бы поесть? – спросил Садик, широко улыбаясь.
        Садик так и сделал. Скорая приехала быстро. Остров действительно был маленьким. Медик осмотрел ребенка и согласился с мнением Садика, что его нужно везти в больницу.
        После быстрой трапезы он вновь обратился к греку.
        – В реанимации…
        – Георгием.
        Мальчик, чуть успокоившись, начал говорить.
        Там за маленьким телевизором сидел тот же грек, который их встретил утром. Было уже темно, и все жители маленького поселения беженцев готовились ко сну. Грек говорил на английском неважно, но от него сейчас многого и не требовалось.
        – Есть, конечно, и проблемы. Они разного характера. Но мальчик сейчас получает все необходимое. В больницах Афин есть санитарные вертолеты. При необходимости мы можем вызвать сюда вертолет. Но, сам понимаешь, и мальчик пока нетранспортабелен, и с авиацией не все налажено.
        Садик вновь подумал о Нухе. Психика ребенка серьёзно пострадала. Такие ужасы и взрослому не под силу. Как бы там ни было, он никогда уже не оставит мальчика. По крайней мере, пока он не повзрослеет. В любом случае, они выкарабкаются из сложившейся ситуации!
        – К сожалению, да, – опустил голову Садик.
        – Часть моих документов осталась в развалинах моего дома после бомбежки, а другая – была в рюкзаке, который ушел под воду в море.
        – Да, малыш. Ты скоро вновь будешь гонять футбольный мяч.
        Грек удивленно посмотрел на него:
        Он обернулся к Нуху:
        Он поверил, что старший брат пациента врач, и позволил ему сопроводить малыша до койки.
        Садик сердечно поблагодарил продавца и двинулся дальше.
        – Я вам верю, коллега, – Садик постарался сдержать слезы.
        Садик остался с двумя мужчинами средних лет.
        Он начал вытирать детские слезы рукавом своей рубашки.
        – Думаю, скоро все будет гораздо хуже.
        В больнице он быстро поднялся на этаж, вошел в коридор, где еще вчера на вынесенной койке лежал мальчик. Теперь на этой койке лежал совсем другой ребенок. Садик испугался, дрожь пробежала у него по всему телу, во рту пересохло. «Где же он? Что с ним? Что происходит?» Он начал искать персонал. Никого не было. Это было обеденное время. Садик хотел уже ворваться в блок интенсивной терапии, как оттуда вышла молодая женщина, вероятно, медсестра.
        Садик обрадовался ответу мальчика и обещал принести ему апельсины. На дворе была осень, а они оказались в стране апельсинов.
        – Я могу вам дать анальгин или парацетамол. Врачи придут в понедельник.
        – Здесь вчера ночью лежал другой ребенок. Где он? – судорожно выдавил из себя Садик.
        И за это Садик был им благодарен. Ему сказали, что документы ребенку выдадут, если тот выживет, и им надо будет сначала поговорить с ним.
        – А как мне вас называть, уважаемый?
        – Вашему брату вчера стало еще хуже. Нам пришлось его усыпить и перевести на аппаратное дыхание. Я надеюсь, он выкарабкается. Мы делаем все возможное.
        – А я давно уже в него не верю!
        Грек покачал головой. Садик вышел и двинулся по направлению к больнице. Магазин находился по пути.
        Он сделал короткую паузу и вновь посмотрел Садику в глаза:
        Грек странно посмотрел на него:
        Садик еще немного оставался у кровати Нуха, потом решил, что пора возвращаться в барак и не утомлять своим разговором малыша. Он попрощался с Нухом и вышел из больницы.
        – Послушай, мне уже немало лет. Я прожил на этом острове всю свою жизнь. Остров маленький, и возможности его малы. Вас будет приходить все больше и больше. Война у тебя на родине только началась. Так быстро войны не кончаются.
        – Да, я врач. Но ему нужна больничная помощь.
        Глава 13
        (Из воспоминаний Садика)
        Несмотря на все возрастающую нагрузку, Садик быстро освоился в больнице. В его обязанности входило помогать врачам и медицинским сестрам. Но самой главной задачей стала переводческая работа. Многие беженцы не знали английского.
        Молодой мужчина тряс ребенка, будто пытался его разбудить.
        Проблема заключалась в том, что дети не могли выносить такие дальние походы и долгое кочевничество. Условия, в которых жили беженцы, были мало похожи на человеческие. Дети заболевали от инфекций, от недоедания и истощения. К тому же многие имели хронические заболевания сердца и легких. Им бы дома сидеть под наблюдением врачей и жить бы до старости. Но война выгнала их из домов. Болезни обострялись и забирали маленькие жизни.
        Наступала зима, а с обогревом не все проблемы были решены. Не хватала также жилищ, люди продолжали жить и вокруг лагеря в палатках.
        Садик оголил грудь ребенка и приступил к реанимации: начал давить на грудь и вдувать в рот и нос ребенка воздух.
        – Это я, Садик. Я реанимирую ребенка, на вид два-три года. Я не могу определить, как долго уже нет циркуляции. Мне нужна помощь. Пожалуйста, только быстрее.
        Несмотря на санитарную должность, Садику приходилось и врачебной работой заниматься. Со временем ему начали доверять. Он теперь бегал со стетоскопом, выявляя воспаление легких и нарушения ритма сердца.
        Отец быстро передал завернутое в одеяло дитя, затем схватился за голову и стал бегать вокруг Садика. К этому времени подбежал еще один молодой парень.
        Медицинская транспортная служба порой доставляла в больницу уже тела детей. Он узнал у одного горем убитого отца, что ребенок еще дышал, когда они причалили к берегу, но помощь подоспела поздно.
        Садик продолжал стоять и внимательно наблюдать. Наконец он разглядел две резиновые лодки, они не могли причалить к берегу. Пока он добежал, лодки все же почти доплыли до берега. Им оставалось до твердой поверхности каких-то пятьдесят метров.
        В ноябре волнения на море стали очень сильными. Шум не давал Садику услышать голоса приплывших людей. Как-то вечером он зажег керосиновую лампу в палатке и долго не мог заснуть. Вдруг до него донеслись слабые отрывистые звуки. Он вышел из палатки, которая была установлена на холме так, чтобы он мог видеть берег как можно дальше. Было темно, облачно и ветрено. Видимость была очень плохой.
        Через неделю, после очередной смерти молодой женщины, Лар согласился с идеей Садика. Помог ему с палаткой и другими принадлежностями для жизни на берегу. Питался он или в больнице, или в поселении. Скоро начали появляться новые сотрудники, представители Красного Креста, оборудование, новые постройки.
        – Все. Ок, ребята! Теперь быстро на настилки и переносим ребенка в машину!
        Садик начал кричать и махать руками:
        Он крикнул молодому парню, который стоял рядом и, разинув рот, смотрел на происходящее:
        Садик знал, что это временная работа. Он дождется подкрепления и уйдет. Ему надо было дальше идти. На этом маленьком острове он не сможет построить свое будущее и найти новый дом для Нуха. Садик давно уже решил после окончания войны вернуться в свой родной город. Хотя сейчас он не мог оставаться там дальше. Ему было страшно. Страшно каждый день видеть смерть и ждать такой же участи для себя. Он не хотел думать, кто виноват и кто причина этой войны. Он давно ответил себе на этот вопрос и поставил точку на этом. За все должны нести ответственность глава государства и его команда. И виноватыми он считал именно их. Его самого в институте учили профессора: не можешь справляться с данной работой – уйди. Позволь это сделать коллегам. Ведь как врачи, так и политики несут ответственность за жизнь и здоровье граждан своей страны. Так рассуждал Садик.
        Парень кивнул головой и потянулся за телефоном. К счастью для Садика, он оказался арабом.
        Санитарная машина подъехала как можно ближе к берегу. Оттуда выскочили трое, среди них был Лар. Тот бежал к Садику, неся с собой медицинский чемодан. Приблизившись к ним, он упал на колени и начал доставать дефибриллятор и набор для интубации. Затем надел стетоскоп и крикнул Садику:
        Садик остановил мужчину и начал трясти его, чтобы хоть как-то успокоить отца:
        Садик быстро положил ребенка на землю. Раскрыл одеяла. В них находился ребенок двух-трех лет. Он действительно не дышал. Губы синие, лицо бледное, глаза полураскрыты. Он понял, что ребенок мертв. Но решил начать реанимацию.
        Садик был обеспечен старым простым сотовым телефоном. В случае необходимости он мог звонить в больницу или даже самому Лару. Он сопровождал вновь прибывшие группы людей пешком до лагеря или вызывал транспорт. Прибывали люди с травмами, ранами, больные.
        Он увидел, как прыгнул один человек, потом второй, третий…
        Через пару недель Нух уже был в сознании и мог дышать самостоятельно, но по-прежнему находился в больнице. Садик теперь часто его навещал.
        Он продолжал работать, ни о чем не думая: «Придут ребята – разберутся».
        – Принято! – крикнул в трубку Садик и уронил телефон.
        Машина тронулась с места и помчалась в больницу. Садик остался на пляже с людьми. Помогать им дальше…
        – Пусть мужчины прыгают в воду и тащат лодку на берег. Здесь мелко… Вам будет по пояс.
        – Моя дочь умирает! Она не дышит! Доченька! Доченька!
        Начали вводить препараты. Все двигались по команде Лара. Он сейчас был здесь босом. И это было счастьем для ребенка и его родителей. Появились зубцы на переносном мониторе ЭКГ.
        – Дай мне ребенка, я врач!
        Лодки начали все чаще прибывать к острову. Причаливали в разных местах. Сложно управлять лодкой во время штормов. Многие получали ранения при столкновении с камнями скал и булыжниками на берегу. Многие лодки подплывали ночью, и люди не знали, куда им идти после высадки на берег. В общем и целом, такие путешествия были и оставались крайне опасными.
        Тем временем парень набрал номер и передал трубку Садику. Теперь он только светил на ребенка. Садик продолжал работать, прижав телефон плечом к уху. Наконец на другом конце трубки послышался голос Лара.
        Надо отметить, что его страшные сны помогали другим людям. Он легко просыпался ночью и слышал приплывших. Садик, как правило, босым входил в воду и помогал людям выгружаться с лодки. Чаще всего помогал детям: брал их на руки и доносил до берега.
        Отец ребенка не понимал, что происходит и о чем говорят. Он просто продолжал беспорядочно двигаться и плакать. А молодая мама сидела на коленях и, раскачиваясь и трясясь, глотала безмолвные слезы.
        – Возьми быстро этот телефон и этот вот фонарик. Фонариком свети на ребенка и набирай номер, который я тебе сейчас продиктую. Как гудки пойдут, передай мне телефон! Ты меня понял?
        К этому времени он ночевал то в больнице, то в бараке. Садик поделился своей идеей с Ларом. Тот высказался неодобрительно: ведь уже почти зима и на берегу дуют прохладные ветра, особенно по ночам. Не хватало, чтоб еще и Садик заболел.
        – Дочь твоя начала дышать! Ее в больницу сейчас заберут! Перестань плакать, не хорони ее раньше времени! Иди лучше успокой свою жену!
        К вечеру Садик приходил на свой пост и к ночи ложился спать на берегу. А спать продолжал он с ужасными сновидениями. Лар как-то предложил ему медикаменты, но Садик отказался.
        Садика это удивило. «Почему он не стал другим помогать? Что он несет?»
        Добежав до берега, мужчина начал кричать Садику:
        – Нет сокращений, – повернулся к другим сопровождающим. – Так, работаем. Сначала разряд в сто джоулей. Потом продолжаем массаж. Я ищу вену на этой руке, ты на другой, ты делаешь массаж. А ты, Садик, забери у Мэнди фонарь и свети на нас.
        Садик крикнул на него:
        – Остановись пока!
        Мэнди была врачом из Германии. Она передала здоровенный фонарь Садику, а сама стала вводить канюлю в вену.
        Все начали тянуть лодку, кроме одного. Тот бежал к берегу из последних сил, неся что-то в руке.
        Он начал прослушивать сердце.
        Все это навело Садика на мысль оставаться на ночлег прямо на берегу, несмотря на то, что вечера были уже холодными.
        Садик продолжал вести такой необычный образ жизни. Для других, возможно, это было бы слишком тяжело. Но Садик верил, что скоро все наладится, что его жизнь вновь станет обычной.
        – Понял, едем. Ты на каком пляже… А, да… Вспомнил. Продолжай, пока мы не приедем!
        Глава 14
        (Из воспоминаний Садика)
        Прошла уже неделя после экстренного случая на пляже. Садик утром, как обычно, пришел в больницу. Сегодня ему позволили забрать Нуха в лагерь. Мальчику и самому уже хотелось на свободу после столь долгого пребывания в больнице и изнуряющего лечения. Но контрольные обследования ему все же прописали.
        Нух одобрительно кивнул головой.
        – По дороге тебе все объясню. Быстро собери свои вещи в рюкзак.
        Мальчик потом задавал много вопросов Садику. И Садик понял, что дает ему информацию не по возрасту.
        – Все, пора! – заключил Лар.
        – Присматривай за старшим братом, хорошо? Он у тебя самый лучший брат на свете!
        – С вертолетом летит медик. Я сейчас приготовлю направление для твоего брата на консультацию к пульмонологу. Ты можешь полететь с ним. А там… Сам знаешь.
        – Да, успеешь. Я пока подготовлю все документы пострадавших.
        Ребята поднялись в вертолет и сели на стулья, прикрепленные к стенке корпуса. Посреди салона лежали пациенты. Они были в полудреме из-за снотворных с обезболивающими лекарствами и, тем не менее, стонали от боли.
        – А можно два рюкзака взять?
        Люди от боли кричали и толком не могли объяснить происхождение ожогов. Двое из них были почти в шоковом состоянии. Персоналу пришлось внутривенно вводить обезболивающие и седативные средства с физиологическим раствором.
        Садик с Нухом зашли посмотреть на спасенную девочку. Она мирно лежала в кроватке и играла с матерью. Он даже удивился такому быстрому восстановлению ребенка. Малышка перенесла клиническую смерти, и возможно, была в таком состоянии долгое время. А теперь едва минула неделя – и этот маленький человечек смеется и играет с мамой. Садику стало тепло на душе. Всегда приятно видеть выздоровевших детей.
        Нуху здесь все нравилось. Он был счастлив. Только Садик все понимал иначе: им еще не скоро позволят покинуть остров. А ему уже не терпелось вырваться из этого капкана.
        Они сели на упавшее дерево, и мальчик приготовился слушать. Садик продолжил:
        После работы Садик продолжал жить на пляже. Но находил время и для Нуха. Они начали гулять по городкам острова. Люди воспринимали их по-разному. Но это их нисколько не тревожило. Лучше так, чем война, кровь и слезы.
        – Очень хорошо! Вы здесь! Вот тебе бумага на консультацию врача. Спасатели в вертолете знают о тебе. Прилетите в больницу. А там… ты меня понял!
        Садик повернул голову и начал смотреть в иллюминатор. Там, за бортом, стоял Лар. Он махал им рукой. Садик ответил ему тем же. Вертолет взлетел. Садик долго смотрел на медленно исчезающего Лара. Садик его больше никогда не увидит. Так же, как и других людей, которые ему помогали на этом страшном, полном ужасов и страданий пути.
        Вертолет уже стоял неподалеку от больницы. Пациентов спешно загружали в чрево летного транспорта.
        Нух все это видел. Он был так горд за Садика. Он взялся его за руку, и они вместе зашагали в лагерь.
        Дожди прекратились, и они выходили на прогулку к морю. Тем более что мальчику это нравилось. Здесь он впервые увидел море.
        И все же время от времени Садик рассказывал мальчику интересные истории.
        – Не знаю, но пытаюсь им быть.
        – Я тебя понял, Лар. Я тебе очень благодарен за все.
        Лар схватил за руку Садика и отвел в сторону от занятого пациентами персонала.
        – Я тебя искал. Тебя же Садик зовут?
        – Да, но как? Пациентов сопровождать я не имею права…
        – Я успею в лагерь за братом?
        Не было бы счастья, да несчастье помогло. Как-то вечером Садик собирался уже покинуть больницу, как две санитарные машины привезли людей с сильными ожогами. Их было четверо: три женщины и один мужчина. Не было ясно до конца, что случилось. Кто-то говорил, что из-за взорвавшегося газового баллона. Возможно, готовили еду или просто грелись. Вечерами уже становилось холодно.
        Но счастливым в итоге оказался и сам Садик. Надо было видеть его глаза, когда он наткнулся на рюкзаки. Он столько времени искал их в другом помещении, для взрослых… А тут они мирно лежали, и их никто не брал. Он повернулся к служащему:
        Садик покраснел, затоптался на месте. Его сердце начало колотиться. Он вспомнил про Нуха. Мальчик был в это время в лагере.
        – Я давно тебя ищу. Хотел поблагодарить за моего спасённого ребенка. Тогда тебя сам Аллах мне послал. Ты святой человек, брат.
        Садик обнял врача.
        – Это про нас, – мальчик улыбнулся.
        Когда Садик прибежал в лагерь, он увидел Нуха, который вместе с другими детьми ужинал. «Очень хорошо. Полетим сытыми», – подумал Садик.
        – Стоик – это тот, у которого главным благом являются сердце и мозги. Да, и душа тоже…
        Садик на минутку задумался, как будто его унесло куда-то далеко от мальчика.
        – Слушай внимательно. Я уже звонил в Афины в ожоговый центр. Сюда летит санитарный вертолет, чтобы забрать пострадавших. Ты хочешь покинуть этот остров? Ты мне как-то об этом говорил.
        Получив ответ: «Да. Это я», он обнял Садика со словами:
        Они наполнили рюкзак, который выбрал мальчик, его вещами и вышли.
        – А ты стоик? – мальчик с улыбкой посмотрел на Садика.
        – А что это такое – стоики?
        Садик был взволнован. Он всегда волновался перед очередным марш-броском. Предстоит снова поменять уже ставшее привычным место. Вновь впереди все новое и незнакомое. Опять придется бродяжничать и искать дорогу.
        – Когда-то в этих местах шла Пелопоннесская война. Это было до нашей эры. И люди тоже бежали с одного острова на другой. На одном из таких кораблей находился известный учитель, грек, конечно. Он был в одном хитоне и совершенно босой. Его руки ничем не были заняты, так как у него ничего не было. Вместе с ним были и другие пассажиры, и большинство из них были богатыми людьми. Они везли с собой все свои сбережения и имущество. И вот так получилось, что корабль начал тонуть. Люди успели спастись, но все их имущество пошло ко дну. Так что они вступили на новый остров такими же босыми, как учитель-философ. Все они в одночасье превратились в нищих. Учителя быстро узнали люди на острове. Его принимали у себя в гости известные семьи, просили оставаться и учить мудрости их детей. И конечно же, за большие деньги. Учитель от всего отказывался, он принимал только еду и ночлег. Он учил всех бесплатно. И долго на одном месте не задерживался. Вскоре он выбирал себе другой берег…
        – Ты нам очень помог. Теперь иди на север!
        – Пойдем выбирать тебе одежду. В бараке Красного Креста полно детской одежду.
        Лар увидел Садика и обрадовался:
        Они уже собирались выходить, как неожиданно подошел один молодой араб.
        Лар нагнулся к мальчишке и обнял его за маленькие плечи:
        Через пять минут они уже неслись к больнице. У обоих только рюкзаки были за плечами.
        Получив одобрительный ответ, он обрадовался, как мальчишка. Все это время он не ходил по магазинам острова. Специально чтобы не дразнить себя. Каждая копейка была у него на счету. Деньги надо было собирать.
        – Я вспомнил одну историю. Когда-то прочитал про это в философской книге, – сказал Садик.
        Он сообщил мальчику, что им срочно надо идти в больницу. При других ему не хотелось уточнять, зачем.
        Садику было крайне приятно наблюдать со стороны, с каким счастьем мальчик выбирал себе вещи. Одежда, действительно, была привлекательного вида. Хотя и с чужого плеча, но выглядела, как новая. Мальчик так и подумал.
        Там их уже ждала администрация. Малыш успешно прошел экзамен. Он подтвердил свое родство с Садиком. Но могло ли быть иначе? Садик стал для него единственным близким человеком.
        – Да, про нас. Мы с тобой стоиками стали.
        Садик продолжал работать в больнице, а Нух подружился с детьми из лагеря и вновь обрел детство.
        Глава 15
        (Из воспоминаний Садика)
        Когда вертолет сел, ребята пошли в приёмное отделение больницы. Но они не собирались обследоваться и тем более ложиться в больницу. Садик специально не подал в регистратуре документы на обследование от Лара для Нуха. Все были заняты приемом пациентов с ожогами. Садик попросил в регистратуре одну пожилую гречанку вызвать для них такси.
        «Больница как больница. Мало чем отличается от наших больниц». Он разглядывал врачей и немного завидовал им: «Работают спокойно. Все у них есть. Живут и радуются жизни…»
        – Сюда, сюда! – таксист завернул на примыкающую к главной маленькую улицу и остановился перед стеклянными дверьми одного из заведений. Начал сильно стучать и кричать. Через пару минут им открыли. Они обессиленно ввалились вовнутрь. Это было маленькое кафе. Наружные стены его были из стекла. Так что, если бы толпа и здесь прошлась, то, возможно, и эти стекла разлетелись бы вдребезги.
        Нух посмотрел на старшего брата:
        – О черт!!!Так, так, быстро выходим из машины! Быстро!
        – А вы выглядите подозрительно… Извини.
        – Надо еще суметь добраться до автовокзала. Дороги с утра блокированы. В городе уже который день манифестации. Я сейчас диспетчеру позвоню, спрошу, как лучше быть.
        Садик ничего не смог ответить. Он выпрямился и повернулся к стеклянным стенам. Да так и застыл на месте. Безмолвно смотрел он через стекло. Там шла битва полицейских с протестующими. Опять проливалась кровь и царило насилие…
        – Надо выбираться отсюда, Нух. У нас есть деньги, мы можем остановиться в отеле. Но тут все дорого. А нам деньги нужны будут на потом. Перед нами еще сложная дорога.
        Через минут пять пути они увидели, что впереди действительно стоит полицейский кордон. Полицейские в защитных камуфляжах были вооружены газовыми пистолетами и дубинками. Один из полицейских остановил таксиста и накричал на него:
        – Ну, самолетами никак, даже если у вас будут документы: виза нужна шенгенская. Поездом только до границы с Болгарией. А вот автобусом можно до Софии. А оттуда, с этого же вокзала в любую западноевропейскую страну.
        Таксист начал в спешке снимать с себя ремень безопасности и кричать:
        – Боюсь, не получится. Город беспокойный: идут манифестации и столкновения протестующих с полицией. Вон, посмотри на тот экран, – Садик кивнул головой в сторону телевизора.
        Не успел таксист договорить, как полицейский из-за шума обернулся в ту сторону, откуда они приехали, и скорчив гримасу страха, быстро отскочил назад. Назад побежали и другие полицейские. На машину полетели камни, вокруг вспыхнули огни, вероятно, это были коктейли Молотова. Они обернулись: толпа людей шла на них.
        – А какие шенгенские страны?
        Не получилось, не проскочили. По дороге уже установили заграждение. Но с одной стороны, с противоположной стороны дороги.
        – Есть проблемы. Дорога, ведущая к автовокзалу, перекрыта полицией. Придется выехать из Афин. К северу есть небольшое селение. И там можно сесть на автобус. Вторая проблема: ехать придется по центральным районам. Там пока тихо. Но не знаю, что дальше будет. Согласны?
        – Отодвиньтесь, отодвиньтесь от стекла!
        – Но даже если вы сядете на автобус, не сможете пересечь границы из стран вне шенгенского договора.
        – У нас нет документов, Нух. Сначала попробуем автобусом до севера Греции доехать. Если не получится, будем добираться попутным транспортом. Потому что, если нас задержит полиция, то мы задержимся надолго. Если уж сдаваться полиции, то после Австрии.
        – Да… – корчась от боли и зажимая кровоточащую рану на голове, сказал Садик.
        Грек сделал короткую паузу и продолжил:
        – В южных странах Европы своих проблем хватает, да еще тут мы с тобой. Будет нелегко, но ты не бойся. Войны уже не будет. Я это тебе обещаю! – Садик улыбнулся и погладил мальчика по голове.
        – Может, тогда прогуляемся по городу? – Нух с просящим лицом посмотрел снизу вверх.
        – Можно. Но знайте: там полицейские по вокзалу ходят и задерживают подозрительных лиц.
        – Нет, не видел. Я выехал из подземного паркинга. Пропустите меня, я быстро проеду. У меня ребенок в салоне…
        – А почему не здесь, Садик?
        По одному из телевизоров в холле шли новости. На греческом языке. Но несложно было догадаться, о чем идет речь.
        – Нух, Нух, не плачь, не бойся, иди ко мне… – начал успокаивать ребенка Садик.
        – Бегите за мной! Закрывайте головы!
        – Тогда беги за мной!
        – Мы поедем поездом или полетим самолетом?
        Пока они ждали такси, Садик с любопытством разглядывал доступные обзору помещения на первом этаже, но держался с Нухом вблизи регистратуры.
        – У нас другого выхода не остается. Согласен.
        В салоне воцарилась минутная пауза, которую снова прервал грек:
        – А куда мы едем, Садик?
        Все магазины и кафетерии были закрыты. Они слышали позади себя треск стекла: возможно, эти же заведения и громили.
        – Мы в Афинах, в одном из красивейших городов мира, Нух.
        – Ваше такси приехало, – регистраторша показала на такси, которое остановилось на паркинге снаружи.
        – Не знаю еще точно. Доберемся до Австрии. Там подумаем. Или в Скандинавию через Германию и Данию. Может, во Франции остановимся или в Германии. Посмотрим. Надо еще добраться до Австрии.
        Таксист охотно взялся объяснять транспортные особенности своей страны.
        Все отошли от стеклянных стен. Садик повернулся и не увидел Нуха. Он начал взволновано выкрикивать его имя. Услышав плач Нуха где-то совсем рядом, он склонился и разглядел его под столиком. Там на корточках сидел Нух. Он закрывал обеими ладонями голову и плакал.
        Таксист схватил Нуха на руки и побежал.
        Таксистом оказался молодой парень. Возможно, даже ровесник Садика. Веселый, разговорчивый такой. Он худо-бедно говорил на английском с приятным греческим акцентом. Садик сказал ему, что они беженцы из Сирии и держат путь на север, в Европу. Спросил также, как им лучше поступить.
        Грек вновь позвонил диспетчеру и свернул с трассы в город. Мальчик с улыбкой на лице любовался видами из окна. Садик тупо смотрел вперед. Он явно нервничал. Он посмотрел на часы: «Еще раннее утро. Может, проскочим».
        Грек повернул лицо к Садику и улыбнулся:
        – Легче спросить, какие не в Шенгене? Это Болгария, Румыния, Сербия, Хорватия… Может, есть и другие… Не знаю. В общем, проблемы с пересечением границ у вас будут.
        Они вышли из машин. На них летели камни и зажигательные бутылки. Полицейские начали стрелять из газовых пистолетов. Закрывая обеими руками голову, таксист крикнул:
        Садик расстроенно спросил:
        – Ты можешь дальше бежать?!
        – Назад тоже уже не поедешь. Там начались беспорядки. Этот путь оставили для выезжающих полицейских машин. Там может оказаться полиция, но им сейчас не до нас. Придется прорываться, – сказал таксист и проехал мимо ограждения с другой стороны улицы.
        Садик поклоном отблагодарил гречанку и поспешил с Нухом наружу.
        Он начал говорить по телефону с диспетчером.
        Таксист широко расставил руки и крикнул:
        – Садик, это война?!
        Садик обрадовался и хотел что-то сказать, но молодой грек его перебил:
        Полиция отступала из-за натиска взбешённой толпы. Ребята бежали за таксистом. Они все неслись сквозь строй полицейских. Те тоже отступали. Камень все же попал по голове Садика. Он упал и потерял сознание. Мальчик опустился к нему на коленях и начал громко плакать. Таксист обернулся, увидел своих отставших пассажиров и поспешил обратно к ним. Он начал хлопать ладонью по лицу Садика, пытаясь привести его в чувство. Увидев, что, наконец, тот открыл глаза, он схватил его за руки и поднял на ноги.
        – Ты что, не видел ограждения, козел?!
        – Что же нам делать? Может, тогда довезешь нас до автовокзала, а там мы попробуем сесть на автобус.
        Глава 15
        (Из воспоминаний Садика)
        Когда снаружи стало тихо, все вздохнули с облегчением. Рану Садику обработал и перевязал хозяин кафе. У него оказалась классная аптечка. Вероятно, ему часто приходилось этим заниматься.
        Георгий взъерошил густые волосы Нуха, потом обнял Садика:
        – Что смешного? – улыбчиво спросил Георгий.
        – Стой. Видишь: полицейские рыщут на привокзальной площади. Вас могут остановить. Тогда не поедете в Германию, а осядете у нас на неопределенное время. Будете жить, ты знаешь где.
        Они молча издалека наблюдали за полицейскими. Те ходили парами и спрашивали документы у таких же, как Садик и Нух. Тут же ездила машина, которая забирала возможных беженцев.
        – Меня зовут Георгий.
        Они долго еще смотрели на необычного таксиста. А тот продолжал махать им рукой, пока не скрылся из виду в наступающей ночной темноте…
        – А вот это уже вопрос!
        – Приятно познакомится, Садик. Я правильно произнес твое имя?
        При этом Георгий поднял вновь свой правый указательный палец, сделав гордое выразительное лицо, и отошел от своих необычных пассажиров.
        – Окей. Сделаем так. Я пойду и куплю вам билеты до последнего городка на границе с Болгарией. Там обычно ошиваются частники, типа таксисты. За хорошие деньги они переправляют по проселочным дорогам таких, как вы, дальше.
        – С чего ты решил, что мы именно в Германию собрались?
        Таксист объяснил, из-за чего в Греции волнения. Садик и до этого смотрел новости и был более-менее в курсе мировых событий. Но то с экрана, а здесь слушаешь, как Георгий описывает свою жизнь. Низкие зарплаты, все дорожает, ненадежное будущее из-за вечных пенсионных реформ…
        Нельзя отказываться от гостеприимства, и ребята сели обедать.
        – А меня Садик.
        Садик все же дал ему деньги – на автобусные билеты.
        Они оба рассмеялись. Садик и Нух поднялись в салон.
        – Wellcome to Greece!
        – Я просто спешу посмотреть на мою машину. Цела ли она?!
        Садик одобрительно кивнул головой и начал смеяться.
        – Грек должен жить в Греции.
        – Да нет, ничего особенного. Просто и хозяина кафе тоже звали Георгием. Да и у меня есть старый знакомый грек по имени Георгий. Слушай, такое впечатление складывается, что всех греков Георгиями зовут.
        Таксист о чем-то быстро переговорил с хозяином заведения. И тот сначала выманил пиалой с конфетами из-под стола Нуха. А затем с улыбкой потянул Садику руку и произнес, вероятно, единственное выражение, которое он знал на английском:
        Он повернулся и, посмотрев в упор на Садика, улыбнулся:
        – Слушай, мне мои старшие братья сказали: «Мы тебя дальше острова Крит никуда не пустим!»
        – Доброго пути тебе, брат. Береги себя. Даст бог, свидимся. Ведь еще древние греки утверждали, что Земля круглая.
        Садик полез в свой рюкзак, чтобы достать деньги. Георгий остановил его рукой.
        Георгий на минуту задумался. И его лицо стало серьёзным. Не глядя на Садика, он ответил:
        Садик уже собирался выйти из машины, но Георгий его остановил.
        – Не делай этого. Деньги тебе еще будут нужны. У тебя впереди тяжелая дорога. Поверь, я знаю. За меня не беспокойся. Мой родственник хозяин таксопарка.
        Они вместе громко рассмеялись.
        Они наконец добрались до вокзала.
        – Ты хороший парень, не знаю, как тебе зовут, – Садик робко протянул свою руку для знакомства.
        После того как таксист вернулся с билетами в руке, они еще долго сидели в машине: отправление было через час. Георгий рассказывал Садику анекдоты, будто пытался взбодрить его перед дорогой.
        Они как можно быстрее закончили трапезу и вышли на улицу. Мусорные баки были перевернуты, и мусор уже заполонил улицы. Везде были разбитые стёкла. Горели некоторые машины. От этого таксисту стало еще тревожнее. Быстрыми шагами все вместе пошли к месту, где бросили машину. Оглядывались по сторонам, чтобы вновь не получить чем-нибудь тяжелым по голове. Буря утихла.
        Он пожал руку водителю автобуса после короткого приветствия:
        – Спасибо, Георгий, что ты нам помогаешь. Но позволь сначала с тобой рассчитаться.
        – Это мои старые знакомые. Опоздали на поезд. Они иностранцы.
        – Хозяин просит, чтобы мы у него пообедали… Бесплатно, – перевел он слова хозяина кафе.
        – А почему ты не переедешь в западные страны? Ведь ты гражданин ЕС. Можешь хоть завтра изменить свою жизнь.
        Садик улыбнулся и протянул ему руку для приветствия, чуть поклонившись в знак благодарности. Когда таксист начал прощаться с хозяином, тот стал возмущенно о чем-то говорить.
        Таксист нервничал и посматривал на часы. Садик глядел на него вопросительно, и тот понял, что своим поведением волнует других. Он пояснил:
        Наконец настало время отправления. Георгий вышел из машины и проводил ребят до автобуса.
        – Ты, видать, давно телек не смотришь. Сейчас все беженцы туда бегут. Никто не хочет вас принимать, кроме мамы Меркель.
        Заметив, что Садику стало грустно, грек решил пошутить. Он поднял правый указательный палец и с выразительным лицом проговорил:
        – Слушай, ты будешь смеяться, но моего деда тоже зовут Георгием.
        Два парня повели дружную беседу. Садику хотелось побольше узнать о Греции, а Георгию – о Сирии.
        – Цела-целехонька родная!
        Водитель улыбнулся и дал знак им сесть.
        По дороге Садик с таксистом снова разговорились:
        Наконец-то достигли цели. Таксист покружился и с широкой улыбкой и расставленными руками крикнул:
        Садика последние слова успокоили, и он еще раз отблагодарил доброго таксиста.
        – Да… Это радует… Но как к ней в гости попасть? – Садик тоже улыбнулся.
        Облегченно вздохнув, все устроились в машине и поехали дальше на север.
        – Ждет вас мамаша к себе в гости!
        Салон вновь наполнился веселым смехом.
        Глава 16
        (Из воспоминаний Садика)
        Они вышли из автобуса в назначенном месте. Был уже вечер. В декабре ночь наступает быстро и долго не кончается. Они хорошо выспались в пути, так что уставшими себя не чувствовали.
        – Стойте, – прокричал им вслед Лорис, – возьмите этот телефонный номер. Это номер моего приятеля, тоже врача, недавно он стал работать в Германии. Если нужно будет, позвоните ему от моего имени. Думаю, он сможет вам там помочь.
        Вдоль дороги шли глубокие канавы, сама дорога пролегала через лес. Асфальт был старый, с ямами и колдобинами. На очередном повороте Митко не справился с управлением, и машина вылетела с полотна дороги. Она перевернулась на левый бок в канаве, и по инерции ее понесло дальше. В салоне послышались крики и плач.
        В назначенное время они стали приближаться к машине. Он заметил, что туда же идут пятеро незнакомцев.
        Им все же не повезло. Неожиданно за поворотом оказались полицейские, которые дали сигнал остановиться. Митко проигнорировал это и, дав газу, оставил патруль позади себя. Началась погоня.
        Все были уже изрядно измотаны. Особенно водитель. Ведь дорога пролегала по сложной местности. Они не могли себе позволить остановиться на бензоколонке, перекусить там и выпить кофе. В общем, отдохнуть, как это делают обычные свободные граждане.
        – Вы врач?
        Садик покрутил головой и начал искать что-то, но точно не знал, что. Это «что» нашло его само и было представлено в форме мужчины, плохо, со славянским акцентом, говорящего на английском.
        Убегая, Садик услышал зов о помощи. Он остановился и повернул голову: это был Митко. Он почему-то все еще копался в машине. Садик то смотрел в лес, то вновь поворачивался к месту аварии. Он никак не мог решиться, что делать дальше.
        После сказанного Митко вопросительно посмотрел на своих пассажиров. Те задумались на минутку, потом дали свое согласие. Ведь другого выбора у них не было.
        Разговор их продолжался почти беспрерывно. Удивительно то, что они были едины во мнении почти по всем затронутым вопросам и темам, хотя принадлежали к разным культурам. Почему же политики придерживаются иных взглядов: они что, какие-то особенные люди? с других планет? почему ради их интересов должны страдать люди всей планеты Земля?
        – На Запад? – человек мотнул головой куда-то в пространство.
        Вот он поставил Нуха на землю, наказав ему оставаться на месте и его ждать его, и побежал обратно.
        Оказалось, что в машине застряла женщина с грудным ребёнком. Она стонала. Его муж и Митко старались вызволить ее из капкана. Когда Садик вернулся, они решили вместе перевернуть машину обратно на колеса. Только им это удалось, как две пограничные машины осветили их. Оттуда с автоматами выбежали военные и оцепили их. Беженцы сдались.
        – Вы беженцы?
        – Транспорт есть и ждет вас, – он кивнул в сторону деревьев, где одиноко стоял старый большой джип.
        Доктор сказал, что это у него не первый случай, и после осмотра в больнице, если не будет показаний для госпитализации, а их, видимо, и не будет, их всех разместят в лагерь беженцев в городе.
        Через час машина скорой помощи приехала на место происшествия. Оттуда вышел врач и сначала подошёл к женщине с ребенком. Малыш был без повреждений и спал на руках у испуганной мамы. У мамы же были кровоточащие раны на ногах. Она тихо стонала от боли, чтобы не разбудить ребенка. Врач осторожно взял ребенка на руки и передал его медсестре.
        Водителем был молодой парень. И так как Садик оказался на переднем сиденье, рядом с ним, они разговорились.
        Все сели в машину. Заплатили половину суммы, другую они должны были отдать по приезде.
        – Мне туда нельзя, коллега. Мы там с братом пропадем. Нам надо дальше, на Запад.
        Шофер Митко ехал в сопровождающей скорую помощь полицейской машине. Доктор начал расспрашивать пострадавших. И так как рядом с доктором только Садик был англоговорящим, с ним доктор и начал разговор.
        – Думал об этом. Но не бросать же мне мать. За ней уход нужен. Мы живем в деревне, в горах. Думал, когда мать умрет, тогда поеду. Но сомневаюсь, что смогу родину оставить.
        Из-за того, что машина лежала на стороне водителя, сначала из нее выполз Садик. Он подал руку Митко и вытащил его наружу. Потом они помогли выбраться другим. Молодые ребята сразу же убежали в лес и исчезли. Садик тоже схватил Нуха на руки и побежал за ними, туда, где можно было спрятаться. Всех охватила паника.
        – Да, я врач из Сирии. Но сейчас в бегах… – ответил ему Садик печальным голосом.
        Юноша говорил на английском более-менее внятно. С ним можно было вести простую беседу.
        Врач на минутку задумался и ответил:
        – Когда платить и сколько?
        – А почему не пробуешь уехать на Запад и там найти себе работу? Там же зарплаты выше ваших?
        – Хорошо, я постараюсь тебе помочь. Только слушайся меня и делай, что я тебе скажу.
        – Спасибо, Лорис. Я тебя не забуду.
        Водитель был болгарином. Звали его Митко. Приятный юноша. Он был нанят на эту работу – перевозить беженцев из Греции через Болгарию к границе с Сербией.
        Услышав это, Садик окончательно расстроился.
        – Я бы не взялся за это дело. Но мне остро понадобились деньги, и хорошие деньги. В Болгарии я бы не смог их заработать.
        – На это хватает. С трудом, конечно, но хватает. И разве это жизнь? А старики? У моей матери пенсия – на пару дней покушать. Болгария – бедная страна. Даже беженцы не хотят у нас жить.
        Они присели на лавочку на улице. Лорис начал объяснять, где находится автовокзал. Успокоил их, что там не проводят полицейских рейдов. Только иногда на железнодорожном вокзале появляются стражи порядка. Стали прощаться:
        Садик рассказал ему о своей жизни. Водитель начал говорить о себе.
        Садик удивился. Он с сомнением посмотрел на водителя:
        Машина припарковалась задом ко входу в приемное отделение центральной больницы города Бургаса. Врач собрал всех мигрантов, в том числе и шофера-нарушителя, и повел их в отделение неотложной помощи. Там он передал пациентов дежурному врачу. Садик начал симулировать перелом руки. Дежурный врач, конечно же, направил его на рентген в соседнее отделение на первом этаже. Он пошел туда с Нухом, так как мальчик боялся оставаться один.
        Садик сделал беспокойное лицо и будто отодвинулся от него.
        – Да нет, не тревожься. Недавно меня вновь обследовали. Закрытая у меня форма. Значит, не заразный я, – юноша улыбнулся.
        – Низкие зарплаты, на еду и одежду не хватает? – спросил Садик.
        Лорис улыбнулся:
        Всех остальных доктор осмотрел возле машины скорой помощи при свете фар и прожектора. И принял решение всех везти в больницу, на обследование и обработку ран.
        – Не только из-за этого. Было время, когда мои предки бежали от османского геноцида, и вы, сирийцы, нас спасли, дали нам работу и кров. Это просто было моим долгом – вам помочь, – добавил он.
        – Понимаешь, мать у меня больна: у нее рак. И я, как на зло, болею. У меня туберкулез.
        – Знаешь, я бы тоже работал себе и не думал покидать Сирию. Я бы сказал то же самое, что ты. Но война… Я ее ненавижу.
        – Да, – подтвердил Садик.
        Вдруг зазвенел сотовый телефон Митко. Он начал говорить, с расстроенным видом качать головой, соглашаясь с чем-то. Отключившись, он обернулся к Садику и другим пассажирам сзади и сказал:
        Они продолжили путь, но теперь уже по другой дороге, и ближе к заре оказались недалеко от черноморского города Бургаса. Туда они не собирались заезжать, им было важно обойти облавы на дорогах.
        – Да, нам туда. Нам нужен транспорт.
        – У нас техническая проблема. На дороге к Софии полицейская и пограничная облава. Придется заехать в Болгарию через юго-восток. Это займёт больше времени.
        Там уже их ждал Лорис. Он вывел их с заднего входа больницы через морг.
        Он повернулся к Садику, широко улыбнулся и продолжил.
        Садик с горечью задавал себе вопросы: «Я что, притягиваю к себе несчастья? Мне постоянно должно не везти? Когда же у меня начнется светлая полоса в жизни? И все пойдёт гладко, без проблем?»
        Они болтали, чтобы не было скучно и чтобы Митко не уснул за рулем.
        Обнялись. Садик взял за руку Нуха, и они тронулась в путь.
        Кроме водителя, все остальные были беженцами. Точнее, одна пара с грудным ребенком из Афганистана и трое молодых людей из Ирана.
        И доктор представился Садику. Его звали Лорис. Он был армянином по происхождению. Садик сказал, что у него на родине много армян, и сейчас многие бегут из Сирии, независимо от происхождения и национальности.
        Машина тронулась с места и вышла на каменистую проселочную дорогу. Все говорили едва слышным шепотом, лишь ребенок время от времени плакал.
        – Понимаешь, политиков наших я на дух не переношу. Но из-за них Болгарию не брошу. Пускай они сами убираются отсюда. Но я – нет!
        Дорога была долгой и большей частью пролегала через лесной массив. К тому же было темно. Но джип был оснащен дополнительными фарами.
        Врач решил сесть в салон для пациентов. Медсестра же заняла его место возле шофера.
        Он сделал короткую паузу и добавил:
        – Почему ты нам помогаешь, Лорис. Потому что я тоже врач?
        Садик засек время на своих часах, и они с Нухом пошли в небольшой магазин купить что-нибудь поесть.
        – В машине разберемся. Можете прогуляться пока. Но ровно через тридцать минут подходите к машине, – человек посмотрел на часы.
        Одна из полицейских машин стала сопровождать скорую помощь. Другая – осталась на позиции.
        Полицейские увидели раны и кровь на захваченных нелегальных мигрантах и вызвали бригаду скорой помощи.
        Садик стал так описывать повреждения, что доктор задался вопросом:
        Глава 17
        (Из воспоминаний Садика)
        Через месяцы скитаний на попутных машинах, обходов границ, ожиданий наши герои добрались до границы Венгрии. Граница Венгрии охранялась очень хорошо на всем своем протяжении. Со стороны Сербии скопилось очень много людей. Все они пребывали сюда в надежде как-нибудь преодолеть эту границу и эту страну. Они не собирались оставаться в Венгрии, а хотели через нее попасть в Австрию. Ну а дальше – каждый решал сам.
        На утро они разбудили незнакомца. Им оказался юноша лет двадцати из Афганистана. Он рассказал, что шел с другом к границе Хорватии. Река стала преградой для них. Друг убедил его переплыть реку. Он смог, а его друг – нет.
        Мальчик задумался и чуть ли не вскочил с места.
        – Пойдем на границу с Хорватией. Да, дорога будет длинной. Когда мы достигнем трассы, которая ведет к границе с этой страной, попытаемся остановить машину.
        – Мы по дороге нигде не утонем?
        Когда стало уже совсем темно, они решили устроиться на ночлег. Садик чуть углубился в лес, чтобы оправиться. И вдруг он едва уловил человеческий голос. Или это был просто стон. Он пошел к источнику звука. Увидев лежащего человека, наклонился к нему и сразу же крикнул:
        У афганца с собой ничего не было. Ничего, кроме самого себя.
        Они преодолели эту реку через деревянный висячий мост. Дальше надо было идти вдоль реки. Они так и шли до наступления темноты.
        – Ну и что? Я бы полетел! – твердо сказал Нух.
        – Ну конечно, он не летал туда. У нас еще вообще нет таких быстрых космических ракет. Но многие физики считают, что он прав.
        – Это что еще такое: ОТО?
        Мальчик задумался:
        Садик посмотрел на мальчика и улыбнулся:
        Садик показал афганцу карту и спросил, разбирается ли он в ней. Тот весьма быстро сориентировался и показал Садику, в какой местности он собрался пересечь хорватскую границу.
        Садик обрадовался и с улыбкой на лице решил пошутить с парнем:
        Садик задумался и через минуту ответил:
        Судя по плакатам, которые смастерили сами мигранты и показывали их венгерским пограничникам и журналистам, большинство из них стремились в Германию. Повсюду были фотографии канцлера Меркель. Ее беженцы называли просто – «мама Меркель».
        Он говорил на английском скверно. Больше объяснялся руками, но и этого было достаточно, чтобы общаться.
        Они позавтракали перед затухающим костром и двинулись в глубь леса.
        На утро они перекусили легкими бутербродами и вновь отправились в путь. Шли мимо маленьких сербских селений, где в местных магазинчиках пополняли свои съестные запасы. Уточняли у прохожих путь. Попытались уговорить кого-нибудь их подбросить поближе к границе. Не удалось. То ли вещей у них было много, то ли не захотели связываться с беженцами, а может быть, и по какой-то еще непонятной причине. Они решили сократить свой путь и пошли по лесу.
        – Смогу. Я видел в одном фантастическом фильме, как люди засыпают в какой-то капсуле и не стареют.
        – А твой Эйнштейн, может быть, ошибается, он же не летал туда.
        Мальчик скривил физиономию:
        – Поверь, лучше нашей планеты ты не найдешь во всей Вселенной, – обнял Садик Нуха и тяжело вздохнул.
        Там Садик и Нух быстро нашли работу. Работу, которая их кормила до сентября. До той случайной встречи, когда Садик впервые увидел Анну…
        – Нух, быстро принеси сюда фонарик.
        – Двести лет!
        – Ты правильно посчитал. Но такое время будет показывать твой бортовой календарь на корабле. А вот на Земле, согласно Эйнштейну, пройдет много тысяч лет.
        – Ты уверен? Здесь точно можно будет без препятствий и пограничного контроля пересечь границу?
        Они положили человека рядом со своими вещами. Садик начал обходить его вокруг и рассматривать. При этом мальчик высоко держал фонарик. Наконец Садик остановился:
        Так что он стал хорошим помощником для переноса вещей.
        Через неделю они пересекли границу с Хорватией. А еще через столько же времени возле границы со Словенией они присоединились к немногочисленной группе, которая готовилась к переброске в Австрию.
        – Давай, помогай. Перетащим его на полянку.
        – Понимаешь, тысяча световых лет означает, что ракета, которая будет лететь со скоростью света, долетит до звезды через тысячу лет!
        Садик научился им пользоваться и теперь не боялся сбиться с пути. Конечно, GPS в такой ситуации был бы лучшим решением. Но чего не было, того не было. Зато у Садика были карты, он их покупал на заправках.
        Садику постоянно приходилось чем-то отвлекать ребенка, что-то интересное ему рассказывать.
        Больше всего Нух любил слушать про космос. Особенно по ночам, когда появлялись звезды. У него не укладывалось в голове, как далеки от Земли звезды и как долго до них лететь.
        Вскоре у них горел костер. Они сидели по одну сторону огня, а незнакомца положили по другую.
        Он поправил одеяло на спине мальчика и поднес свои ладони ближе к костру. Он продолжил:
        Садик сначала засомневался:
        Люди жили в палатках. Несмотря на раннюю весну, было еще холодно. Март сменил февраль. Все вокруг еще было в снегу. Дули холодные ветра. Люди жили на полянах леса и грелись у костров или прятались в палатках. Было много детей, которые создавали шум и неудобства для других жителей лагеря перед границей. Молодые ребята еще как-то могли по одиночку перепрыгивать преграды и успевать скрыться от пограничников с собаками.
        – Он замерз. У него переохлаждение. Его вещи сырые. Может, реку переплывал. Разожжём костер. Ты собирай хворост, но далеко не уходи. Я постараюсь его раздеть и накрыть одеялами.
        – Окей, Нух, ты прав. Возможно, ты и создашь в будущем такую капсулу. Но ты не решишь проблему ОТО.
        Впереди протекла довольно широкая и глубокая река. Течение было небольшим. И в такой сезон лучше не купаться. В тёплые времена Садик и Нух купались в подобных реках и стирали там свои вещи. Но с наступлением холодов приходили проблемы и с личной гигиеной.
        Они оба склонились над почти безжизненным телом, а человек, услышав людей, начал издавать более громкие звуки.
        На заре они покинули лагерь. За плечами несли рюкзаки. У Садика один рюкзак был закреплен еще и спереди, на груди. А одеяла были привязаны к заднему. Нести все это было тяжело, и они часто останавливались на привал. Ближе к вечеру они разбили костер и установили палатку.
        Тот отрицательно покачал головой.
        Садик удивился знаниям Нуха. «Сейчас у детей столько информации в голове, что с ними не поспоришь», – подумал он.
        – Надеюсь, что нет. Тогда, наверное, нам с тобой все же надо туда полететь…
        – А люди там, на других планетах, тоже такие злые, как здесь? Тоже убивают друг друга? – со скорбью на лице посмотрел мальчик в глаза своего названого брата.
        Они так и поступили. Однако Садик долго не мог заснуть. Он все думал: «Сколько людей должны гибнуть в поисках нового дома, Аллах?»
        Снег лежал на земле островками, а незнакомец лежал на них. Садик сказал Нюху:
        Мальчик начал считать в уме. Он же успел первый класс на родине окончить. Нух оказался смышлёным.
        Садик после недельных ожиданий милосердия понял, что этого здесь не дождется. Он решил искать другой путь, тем более что с Нухом ему, как он понял, было не осилить венгерскую границу.
        Он решил идти к Хорватии. Он не боялся потеряться в лесах. Ему в пути здорово помогали его электронные часы со встроенным электронным компасом, что подарил ему на острове Лесбос Лар.
        Когда стало совсем поздно, Садик решил перенести пострадавшего в палатку и положить его спать между ними.
        – Мы покинем этот лагерь завтра с утра. Здесь мы зря потратим время. Венгры не откроют границу, – расстроенно сказал к вечеру Садик Нуху.
        Он надел свои грязные, но сухие вещи. Не лучше выглядели и вещи Садика и Нуха. Они давно ни обновляли свою одежду, ни стирали. Личная гигиена была минимальная для цивилизованной жизни, но зато максимально соответствовала выживанию в природных условиях.
        – Общая теория относительности Эйнштейна. Был такой гениальный физик. Согласно его расчётам, время – относительное измерение. Время не постоянная величина и меняется в зависимости от скорости движения. Чтоб ты лучше понял, приведу тебе пример. Вот ты покидаешь Землю и летишь к звезде, которая находится, скажем, за сто световых лет от нашей Земли. Ты засыпаешь. Прилетаешь туда, изучаешь планету и обратно возвращаешься на Землю. Сколько на Земле пройдет времени?
        – Нух, ты сможешь прожить тысячу лет?
        – Тогда я не полечу туда. Это долго.
        Тот одобрительно махнул головой. Вероятно, кто-то из его соотечественников через Интернет скинул информацию об этих лазейках на границе, когда он был еще дома.
        – А куда мы пойдем?.. Это долгая дорога?.. Будут машины?.. – спрашивал ребенок.
        Глава 18
        Конечно же, не мог Садик про все пережитые ужасы рассказывать Анне. Европейские девушки не привыкли слушать страшилки из жизни беженцев. Так думал Садик. Да и передать все кратко и лаконично очень сложно: могут возникнуть недопонимания и сомнения в истинности рассказанного, в реальности пережитых событий. И потому Садик решил урезать свою историю. Он рассказал Анне только о том, как погибли родители Нуха. Девушка слушала историю внимательно. Она не отрывала взгляда от своего нового знакомого. После рассказа Садика ей стало более спокойно на душе. Она, по крайней мере, больше узнала о своем спутнике.
        – Мне надо обязательно найти Нуха. Я должен его увидеть. Мне надо кое-что ему передать, – грустно сказал Садик после окончания своего рассказа о прошлом.
        Влюбленные никак не хотели покидать свой остров любви. Анна заказала еду в номер, и они снова и снова занимались сексом. Теперь его пространство расширилось и вышло за пределы кровати. Юные тела не давали себе покоя теперь уже в душевой …
        Он вышел из душа, прикрытый полотенцем. Подошел близко к кровати и остановился. Комната освещалась светом от уличных фонарей. Он стоял безмолвно и не знал, что делать дальше.
        Сквозь ночь начали пробиваться первые лучики зари, медленно освещая их уютную комнату. Они уже безмолвно лежали в кровати, обняв друг друга. Ее голова покоилась на его широкой груди. Они заснули лишь на рассвете…
        Садик все же решился и, взяв девушку за руку, вывел ее из-за столика. Они прошли к центру зала. Анна положила руки на плечи Садика и нежно посмотрела на него. Тот робко обхватил ее за талию. Они начали медленно танцевать. Он был взволнован, ему было неловко. Но когда рядом с ними начали появляться другие танцующие пары, он вздохнул с облегчением. Все закружились в танце.
        Садик робко кивнул.
        Она прижалась своими губами к его губам и утонула в его крепких объятьях. Их нежные робкие поцелуи с каждой секундой становились все сильнее и чувственнее. Теперь они целовали друг друга, как будто пили воду в оазисе бесконечной пустыни, умирая от жажды.
        Вдруг она резко оторвалась от его губ. Он захотел что-то ей сказать. Но она закрыла своим указательным пальцем его губы, остановив его. Анна взяла его за руку и потянула к кровати.
        – Что с тобой?
        Они стояли посреди зала и нежно целовались. Музыка перестала звучать. Было ощущение, что они единственные в этом заведении.
        – Всегда буду рад видеть вас в нашем баре. Всего хорошего вам. Вы красивая пара! – бармен помахал рукой им вслед.
        Они вошли в свой номер. У них уже был привычный план действий: сначала она в душ, потом он.
        – Я пойду вниз, возьму минеральной воды, – Садик пытался выйти из неловкого положения.
        Он страстно обнимал ее обеими руками, его губы касались ее тела, которое трепетало в его объятьях, словно птица. Она крепко держала его шею, словно спасаясь от падения в бездну. Они ласкали друг друга так лихорадочно быстро, словно боялись, что их разнимет какая-то неведомая сила…
        Садик вновь сильно захотел близости, и ему пришлось открыть глаза. Он повернул голову и увидел волшебную улыбку своей возлюбленной. Парень взял в свою ладонь маленькую голову девушки и притянул к себе. Они вновь слились в страстных поцелуях. От ее ласк Садик легко постанывал. Она склонилась над ним, словно опять решилась на божественные ощущения соития. Она была для него легкой, как пушинка. Он не мог больше сдерживаться – обхватил ее за тонкую спину и прижал к своей груди. Они стонали громко, шумно дыша, и их ничего не смущало друг в друге, они никак не могли насытиться всеми формами своего единения…
        Анна лежала на боку, прикрытая одеялом. Она повернулась на спину и чуть приподнялась.
        Когда они вышли на улицу, было уже давно за полночь. Улицы были почти пустынны. Кое-где еще слышались веселый шумный разговор, покрикивания, песни: молодёжь возвращалась после празднования домой.
        Она оторвала свою голову от его груди и посмотрела на него.
        Хаос и любовь нашли здесь временный приют…
        – Любовь…
        – Ты любишь джаз? – спросила Анна.
        – Я твоя первая женщина?
        Садик застеснялся, его лицо чуть покраснело, он начал робко оглядываться. На других столиках так же сидели пары. Обстановка в зале стала еще интимнее.
        – Да.
        Девушка покинула кровать и начала приближаться к застенчивому парню. Анна была без нижнего белья. Она едва заметно тряслась. После нескольких робких шагов она встала перед Садиком и начала смотреть в его глаза. Не отрывая взгляда, Анна сняла с него полотенце. Ее руки нежно коснулись его спины. Затем она прижалась к нему и положила свою голову на его грудь. Дрожь прошла по телу парня. Он крепко обнял ее, прижав свою голову к ее голове.
        У Анны пропала улыбка на лице. Она начала понимать, что происходит.
        В углу зала кто-то начал играть на пианино в сопровождении саксофона.
        – Ты пригласишь меня на танец?
        – Я что-нибудь придумаю… Завтра я позвоню моей знакомой, у нее есть контакты с людьми, которые занимаются вопросами беженцев. Ты не переживай.
        Анна и Садик даже не подозревали, что секс может быть столь многообразным. Он и она не скрывали своих фантазий и реализовывали их без колебаний. Они словно читали мысли друг друга. Стыд ушел из их сознания, мораль тела и любви следовала другим законам, она окрасилась в цвета, которых не сыскать ни у одного художника…
        Анна повернула голову к музыкантам. Они стали слушать музыкантов.
        Садик плотнее прижался к Анне. Теперь он мог ощущать ее нежное и мягкое тело. Их лица сблизились. Анна была ниже парня, и ей приходилось смотреть на него, чуть вздёрнув лицо вверх. Садик начал вдыхать запах девушки. От этого он ощущал неописуемое наслаждение. Он выровнял свое дыхание так, что, когда она выдыхала, он вдыхал. Его окутали такие чувства, которых он никогда еще не испытывал. Он молился, лишь бы не закончилась эта музыка. Смотрел на ее ярко-зеленые глаза и не мог от них оторваться. Садик был словно загипнотизирован. Он приблизил свой нос к ее ноздрям и стал вдыхать ее божественный аромат. От этого их губы сблизились. Он хотел прикоснуться к ее губам, но не решался. Анна повела ладонью по затылку Садика и нерешительно прикоснулась своими нежными тонкими губами к его губам. Шли секунды. Садик не решался. Он начал терять ощущение времени и пространства. Рука Садика повторила движение Анны: он так же положил свою ладонь на затылок девушки и слегка приблизил ее лицо к себе.
        Садик продолжал молчать.
        Анна одобрительно кивнула. Садик решил потянуть время. Он медленно спустился по лестнице к ресепшену. Взял из прозрачного холодильника две бутылки минеральной воды и сел в кресло в фойе. Садик не мог контролировать той эйфории, которая захватила все его сознание. Ему что-то мешало дышать, будто нечто давило в груди. И это не было болью в сердце. Боль он чувствовал в душе. Теперь он мог понять, что такое душа. Что из себя представляла она – эта эфемерная и не совсем понятная субстанция. Будто теперь его душа приобрела материальность. Он мог ее чувствовать где-то там, в груди. Его сердце стало биться быстрее, но не так, как будто долго бежал. Это биение было приятным. Оно стало орошать все тело теплой кровью. Садик увидел все краски мира. Он узнал теперь, что такое счастье. Это когда встречаешь человека, которого ты словно тысячу лет ждал. Человека, без которого теперь будет невозможно жить. Он встретил наконец свое счастье. Он мог теперь прикоснуться к нему, говорить с ним… Его счастье имело имя – Анна. Каждая секунда его жизни стала бесценной. И он хотел каждую секунду своей новой жизни проводить
с ней. Он много читал про любовь. Но не мог представить ее себе. До сегодняшнего дня. Теперь он утопал в ней, не думая о спасении. Он готов был умереть за любовь, он готов был преодолеть непреодолимое за нее, он готов был на все, лишь бы оставаться влюблённым. Быть с человеком, без которого ты не хочешь жить.
        Наконец Анна оторвала свои губы от губ Садика. Они смотрели друг другу в лицо. Никто не решался проронить слово. Молча Анна повела Садика за собой к бару. Расплатившись, они попрощались с барменом.
        – Что ты чувствуешь? – спросила она его.
        Два молодых создания словно слились в одно целое и не хотели снова стать отдельными материями. Вся атмосфера номера была наполнена запахом секса.
        – Ты хочешь меня? – смело спросила Анна.
        Когда он вошел в комнату гостиницы, Анна лежала в постели. Садик, ничего не говоря, пошел в душ. Он все думал и не знал, что делать теперь с этой любовью. Испытывать ее дальше душой и сознанием или прикоснуться к ней руками, телом…
        Анна проснулась в объятиях Садика. Она никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Ее жизнь будто начала новый отсчет. Она гладила грудь парня и нежно целовала его шею. Садик чувствовал на себя мягкие и легкие ноги самого прекрасного существа на Земле. Он уже проснулся, но все еще не открывал глаза. Будто думал, что все происходящее с ним – лишь сон, и проснувшись, он потеряет реальность.
        – Ну, смелей! – Анна улыбнулась и положила ладонь на руку своего кавалера.
        Анна сделала паузу и хотела еще что-то сказать, как зазвучала музыка.
        – Кто не любит джаз? – улыбнулся Садик.
        Глава 19
        Ко второму дню их добровольного заточения в номере отеля раздался телефонный звонок.
        Молодые люди сидели рядом, на кровати. Она положила свою голову на его плечо. Так они молчали минуту. Затем Анна прервала тишину:
        – Завтра утром мы поедем искать Нуха. Надеюсь, этот мальчик и есть Нух. Пойдем в душ.
        Принесли пиво. Влюбленные чокнулись бокалами, поцеловались и начали с наслаждением его потягивать.
        – Не хочешь прогуляться?
        Анна подняла трубку и услышала голос своей университетской подруги. Та была по специальности семейным врачом и периодически проводила осмотры беженцев. Ее звали Сандрой.
        Анна ответила на ее приветствие и стала делать заказ:
        – Окей. Я предупрежу медсестру. Ее зовут Симона. Запиши ее телефонный номер. Как приедете – наберите ее.
        Она встала и, подав руку Садику, потянула его за собой. Они долго стояли под широкой струей воды. Душевая кабина за эти два дня бурной и интенсивной любви стала излюбленным местом для них. Они стояли, обняв друг друга. Вода текла по ним, успокаивая и остужая горячие тела молодых влюбленных. Наконец они почувствовали усталость.
        – Ты обещаешь? – она улыбнулась.
        – Я буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошла.
        Анна повернулась к нему и остановилась. Она, чуть склонив голову в сторону и посмотрев с интересом на своего спутника, охотно ответила:
        – Я хочу то, что ты хочешь, – тихо прошептал Садик и обнял ее за талию. Он продолжил:
        Анна вновь начала писать. Они попрощались, и девушка выключила телефон.
        Через некоторое время они уже неторопливо гуляли по улицам центра Мюнхена. Этот район города был весь в старинных постройках. Местами улицы были тесными. Здесь не было проезжей части. Все было сделано для комфортных пеших прогулок. На каждом шагу висели вывески ресторанов, кафе и, конечно, пивных заведений.
        – Спасибо, Сандра. Думаю, мы там будем завтра во второй половине дня.
        – Здесь все пивные заведения похожи друг на друга. Зайдем в этот ресторан.
        Анна посмотрела на Садика и по его горящему взгляду поняла, что тот не сможет выдержать ни одного дня.
        – Думаю, я нашла вашего мальчика. Он подходит под описание. Я не могла от него многого узнать. Ребенок говорит только по-арабски.
        – Да, я это учила в гимназии. Но такие темы на меня наводят скуку. Я не люблю обсуждать политику и историю. Тем более все то, что было связано с насилием.
        Она повернулась лицом к нему:
        – Обещаю! – уверенно произнес Садик.
        Помолчав, она продолжила:
        Они устроились ближе к проходу. Анна взяла меню и протянула его Садику. Сама же стала разглядывать присутствующих людей. Садик внимательно изучал гастрономический ассортимент заведения. Он не успел что-то выбрать: официантка появилась очень быстро.
        Спустя некоторое время они заказали еще два бокала пива.
        – Здесь в каком-то заведении, – он бросил взгляд на вывески пивных ресторанчиков и продолжил: – пил пиво со своими последователями Гитлер и обсуждал предстоящий путч.
        Садик бросился искать ручку и бумагу в беспорядке комнаты и нашел их где-то под кроватью. Анна начала писать, потом повторила все записанное Сандре.
        – А когда вы там будете? Я туда собираюсь через неделю.
        Когда они уже почти приблизились к отелю, то вдруг заторопились. Было несложно догадаться, куда спешили влюбленные. Едва они вошли в комнату, как бросились друг другу в объятия, словно после многих лет расставания. Будто до этого мгновения они десятилетия были в разлуке – на разных планетах…
        Они ходили, держась за руки. Для Садика это уже стало так привычно. Тем более что он видел то же самое вокруг: держались за руки как совсем молодые пары, так и пожилые люди.
        Наступил вечер и на улице стало темно. Анна раздвинула шторы. Город загорался огнями и манил теперь их в свои объятия.
        Они вошли. Большие деревянные столы были расставлены через огромный зал в два ряда. Между ними по проходу передвигались официанты в традиционных баварских одеждах. Они несли большие пивные бокалы и тарелки с закусками на руках, без подносов и других вспомогательных средств.
        – Здесь колбаса из курицы, тут – из свинины. Это тебе, – она улыбнулась.
        Через пару часов они отправились в отель. Пиво сделало свое дело: опьяневшие Садик и Анна громко смеялись, рассказывая друг друга смешные истории. Он крепко держал ее за талию, словно боялся, что она может упасть.
        – Диктуй мне адрес.
        – Нам два бокала пива. Вашего фирменного. Мне сосиски. Моему другу что-нибудь без свинины. Если есть такие сосиски, например. Да… еще в общей тарелке картошку фри.
        – Спасибо, Сандра. А ты там будешь?
        Когда появились закуски, Анна еще раз уточнила у официантки их содержимое, а когда та ушла, посмотрела на Садика.
        Анна рассказывала ему про город. Садик вспомнил про пивной путч Гитлера. Это же здесь, в Мюнхене, произошло. Он стеснялся про это говорить с Анной. Смущался обсуждать то, что натворили предки девушки. Про немецкий фашизм теперь все говорили в прошедшем времени. И все же он рискнул спросить ее об этом.
        Глава 20
        На следующее утро, проснувшись, они решили заняться тем, что было уже запланировано, – идти на поиски мальчика. В этот день им предстояло сделать многое и отвлекаться от задуманного было непозволительно.
        Они поспешили на вокзал, даже не перекусив в отеле.
        Она вновь взяла руку Садика и прижалась к нему. Их взоры устремились к окну.
        – Отпусти его, милый. Мы заберем его, но не сейчас. Я тебе обещаю. Поверь мне. Отпусти его.
        Лагерь для беженцев был недалеко от Нюрнберга. Они доехали туда к обеду. Расспрашивая прохожих, ребята достигли двух двухэтажных зданий. В одном – жили беженцы, в другом – находились администрация, столовая, учебные и игровые комнаты.
        Когда медсестра, крепко держа ребенка в своих объятиях, собиралась уже нести его обратно, Садик закричал:
        Она не успела договорить, потому что Нух случайно повернул голову и в поле его зрения теперь попали и они. Анна прервалась разговор и начала медленно опускать руку с телефоном.
        – Да, это он…
        Анна посмотрела на Садика: из его глаз текли слезы. Он молча смотрел на ребенка.
        Садик смотрел вслед мальчику, как тот прижал икону к груди, и продолжал плакать.
        Нух висел в воздухе, удерживаемый Симоной, выставив руки вперед, словно не теряя надежды обратно попасть к брату на руки.
        – Стойте, стойте! Подождите!
        Мальчик, онемев, смотрел на них. Затем его лицо скорчилось, как от какой-то неожиданной боли. Он сначала забегал налево-направо перед окном. Затем, опершись двумя руками о стекло, начал кричать с ужасным визгом:
        Анна повернулась и посмотрела на Садика. Тот со счастливым видом следил за каждым движением губ девушки: он не понимал ни единого слова.
        – Здравствуйте, я говорю с Симоной?
        Садик повернулся. Они обняли друг друга и начали уходить прочь. Он продолжал плакать. Анна молча шла, держась рукой за его пояс. Она не пыталась успокаивать парня: он должен был выплакаться…
        Анна продолжала удерживать Садика, прижавшись головой к его широкой спине и плача.
        – Ах да. Я все поняла. Вы где находитесь?
        Анна, как заведенная, продолжала говорить Садику:
        Он в спешке достал что-то из внутреннего левого кармана куртки и протянул Нуху со словами:
        – Да, я вас слушаю.
        – Я вас поняла.
        – Мы у вашего здания.
        – Скажи своему другу, чтобы отпустил ребенка, немедленно! – теперь уже кричала медсестра.
        – Да. Идея хорошая. Но должна вас предупредить, что ребенок должен и дальше оставаться здесь. Решение выдавать его кому-то принимаю не я. Надеюсь, вы понимаете, что проблемы создавать не стоит…
        Анна, вытирая слезы, подбежала к ним. Как и Симона.
        – Я тут подумала, а если это не тот мальчик. Лишний раз травмировать ребенка… Вы можете мальчика подвести к окну, так, ненароком. Мой друг посмотрит на него. Если опознает в нем своего брата, тогда…
        – Мне дала ваш номер моя подруга Сандра. Мы с ней коллеги.
        – Да, я вроде вас вижу. Вы меня видите?
        Садик начал ослаблять объятия. Медсестра стала вырывать мальчика со всей силой, что у нее была. Наконец они оторвались друг от друга.
        Вскоре перед ним появился ребенок с женщиной средних лет. Медсестра пальцем что-то начала показывать мальчику в сторону, противоположную той, где стояли Садик с Анной. Ребенок смотрел куда-то вдаль.
        Анна позвонила со своего мобильного телефона медсестре.
        – Надо что-то делать! И срочно! У вас и у меня будут проблемы! – начала громко, требовательным тоном говорить Анне Симона.
        – Садик! Садик! Садик! Брат! Брат! Брат! – медсестра бросилась к ребенку, но не смогла его удержать. Он бросился к лестнице и, перескакивая через ступеньку, буквально слетел вниз и выбежал на улицу. Он несся к старшему брату с неимоверной скоростью. Садик, увидев его снаружи, тоже бежал к нему навстречу. Добежав до Садика, Нух бросился в его объятия. Оба навзрыд плакали.
        – Да, вы нам машете со второго этажа, – Анна улыбнулась и стала тоже махать руками.
        – Возьми это! Молись своим богам! Молись, чтоб снова увидеться!
        – Пойдем отсюда, пожалуйста.
        Обе они не могли оторвать их друг от друга. Мальчик, увидев чужих тёть, схватил двумя ладонями щеки Садика и начал бешено сбивчиво кричать ему на арабском. Садик держал его на руках, слушал и продолжал плакать.
        Когда двери здания закрылись, скрыв за собой мальчика с медсестрой, Анна отпустила Садика.
        Анна обняла его со спины и начала тихо успокаивать:
        Она продолжила:
        Мальчик словно понимал, о чем она кричит, и еще сильнее кричал Садику. А тот лишь качал головой и плакал. Когда медсестра взялась вырывать мальчика из объятий мужчины, ребенок вцепился за шею Садика и теперь просто орал. Садик слушал вопли ребенка: «Садик, забери меня отсюда! Не оставляй меня здесь! Я тебя умоляю! Ты мне обещал!» Садик не мог говорить, не мог ответить мальчику: он захлебывался в слезах.
        – Я сейчас спущусь за вами.
        Это была икона семьи мальчика с образом Марии с младенцем Христом.
        Анна приникла к Садику, словно боялась, что в последний момент он не выдержит и опять бросится к Нуху.
        Анна поднесла трубку к уху и сказала Симоне:
        – Нет, не стоит этого делать.
        – Не надо, милый… не надо, милый.
        Глава 21
        Садик с Анной стояли у пригородной станции и ждали поезд до Нюрнберга.
        – Что будет с Нухом? – спокойно спросил Садик.
        Они, держась за руки, начали гулять по центру. День был субботним, и много певцов и артистов выступали прямо на людных улицах. Садику страшно нравилось слушать певцов, исполняющих западные хиты. Он постоянно расспрашивал о них Анну. Ему казалось, что она знает все.
        Глаза Анны загорелись. Она посмотрела на свои часы и оживленно сказала:
        Они оба рассмеялись и чокнулись кружками. Спустя короткую паузу Анна потерла свои ладони со словами:
        – За него! – воскликнула Анна.
        Девушка быстро нашла музыку в своем телефоне через Интернет, отдала один наушник парню, другой – вставила себе в ухо. Чуть послушав, она подняла свой большой палец и положила голову на его грудь.
        Садику явно понравилось предложение Анны. Он моментально сбросил с себя одежду и побежал за девушкой в душевую.
        – Нормальную немецкую семью. Где есть и другие дети.
        Садик покачал головой, затем спросил:
        – Что не так?
        Садик и Анна, как всегда, были далеки от реального мира. Анна перестала наконец сопротивляться и сама обняла за голову Садика. Они, не отрываясь, стали страстно целоваться. Люди смотрели теперь на них иными взглядами. На их лицах можно было прочесть ненависть, восхищение, зависть, одобрение…
        Садик улыбнулся:
        – Ну… Понимаешь, немцы работают с утра до вечера. По выходным большая часть народа дома отдыхает или собирается со своими знакомыми. Единственное время найти новые знакомства – в отпуске. Я тогда уже начала работать в больнице, в терапии. Кстати, работала я здесь, в городской больнице Нюрнберга. И решила провести отпуск на Майорке. Полетела с двумя подругами. Мы ходили там по различным клубам. В одном из дорогих дискоклубов я и познакомился с ним.
        Анна рассмеялась:
        День подходил к вечеру. Пока Анна хозяйничала в комнате, Садик стоял перед широким окном и, поставив руки на пояс, любовался видами.
        – Так, у нас еще есть время. Рассказывай.
        Она опустила глаза, минуту подумала и продолжила:
        – Но наверняка у такого известного человека, как твой муж, были приятели из высшего общества. Полагаю, там идут светские беседы. И интересно, наверное.
        Под струей воды он захотел ее обнять, но она отодвинулась от его:
        Анна покачала головой и с горящими глазами смотрела на интересного рассказчика. Садик продолжил:
        – Пойдем теперь вместе в душ. У нас мало времени, – Анна начала спешно раздеваться.
        Садик обернулся к даме своего сердца и, приложив руку к груди, сделал глубокий поклон. Анна протянула свою руку для поцелуя.
        – Итальянское, например, Челентано.
        – Мне с тобой очень хорошо. Так просто и натурально. Не надо из себя что-то строить, перед кем-то ломаться и думать о том, что говоришь… Ты настоящий. Неподдельный.
        Наступила минутная пауза. Анна погрузилась в какие-то воспоминания. Садик не хотел прерывать ее мысли и украдкой наблюдал за ней.
        Он сел поудобнее, отпил несколько глубоких глотков из своего бокала и начал.
        Это еще больше удивило Садика. Все так просто. Неважно, кто ты, все равно они тут, среди простых людей. Наверное, таким должно быть открытое общество…
        Он опустил голову.
        – Для начала мы пойдем вон в то заведение, – Анна указала на один пивной ресторанчик.
        – Наверное, где-то в других странах. Но только не у нас. Перед вступлением в брак я подписала брачный контракт, что не претендую на его имущество. Вот так вот, милый друг…
        Садик даже не спросил, какая именно. Все равно ему придется идти за ней. Он уже и минуты не смог бы прожить без нее.
        – Класс… Невероятная история…
        – Ты была с ним счастлива? – Садик слушал ее внимательно и потягивал свое пиво.
        – Почувствовав угрозу, он снова собрал божественный совет. На сей раз он предложил кому-нибудь истребить человечество. Все отказались. Наконец кто-то предложил это сделать самой богине войны. Так и договорились: каждую зарю она спускалась с небес, держа в руках меч. И начинались между людьми войны. Прошло время, и осталось совсем мало людей на Земле. И опомнился бог Ра, но было уже поздно: никто уже не смог бы остановить богиню войны. И тогда не на шутку встревожился Ра и вновь собрал свой совет. Он просил остановить богиню. Но никто не мог этого сделать. Тогда и вспомнили опять об Осирисе. Мол, сам создал, пусть сам их и спасает. Но проблема была в том, что Ра по какой-то другой причине наказал Осириса, и он в это время был в бегах. В общем, нашли бедолагу и заставили его спасать плод его творения. Всю ночь варил Осирис пиво. Затем он окрасил его охряно-красным и облил им берега Нила. Когда наступила новая заря, начала спускаться с небес богиня войны. Вдруг она увидела свое отражение на пролитом пиве. Она никогда не видела еще саму себя и поразилась собственной красоте. Богиня и была прекрасной.
Точнее, даже неописуемой красоты женщиной. Она забыла, почему вообще прилетела сюда, и вновь ушла на небо… И стали люди с тех пор говорить: «Красота спасет мир».
        – Не промывать мозги, а интегрировать ребенка в современное европейское общество, – Анна уже почти кричала на него.
        – Сначала да. Он был тогда очень щедрым и галантным. Он принадлежит к одной из зажиточных семей Германии. Председательствует в совете директоров большой международной компании. У него было все: яхты, самолеты и, конечно, дети… Трое красивых детей. Все они взрослые уже. Мартин старше меня почти на двадцать лет.
        Молодая пара жила иной жизнью, она стала независимой от этого мира и общества в целом. Ее не интересовало мнение других. Они видели среди миллионов людей только самих себя. И сейчас, когда все взгляды были направлены на них, им было все равно.
        Возле вокзала расположились несколько красивых гостиниц, куда и устремились наши герои.
        – Эти артисты выступают в концертных залах Германии. Многие из них настоящие профессионалы, известные певцы.
        – У нас сегодня по плану увеселительная программа! Ты готов?
        – Да, я слышал об этом, – вновь прервал Садик Анну. – Выходит, ты ему тоже ничего не должна!
        Они чокнулись стеклянными бокалами и осушили их. Анна посмотрела на часы:
        Садик уже побаивался Анны. Ее слова звучали более твердо, чем его. Вообще, если Анна чего-то не хочет, то лучше не предлагать. Девушка, несмотря свое «северное» происхождение, имела «южный» темперамент. Она не была вспыльчивой девчонкой, скорее, очень веселой, подвижной и общительной. Ее невозможно было назвать домашней женщиной: ей долго не сиделось на одном месте. Возможно, потому она знала все заведения в крупных городах Германии и имела много знакомых и друзей.
        – Теперь бежим отсюда. Пассажиры, может быть, вызвали полицию.
        – А почему? – прервал Садик.
        И они побежали в сторону выхода по подземному переходу вокзала. Возле вагонов действительно стояли полицейские. Но кого они искали, теперь уже было неважно.
        Садик не мог налюбоваться милым лицом Анны. Оно становилось таким смешным, когда девушка была подшофе.
        – И все же сейчас что бы ты хотел послушать? – она достала из кармана свой смартфон и начала рыться в Интернете.
        Садик нерешительно поднялся, думая: «Да. Она полна сюрпризов!» Делать было нечего: парадом командовала Анна!
        Садик уже в вагоне схватил Анну за руку. Затем крепко обнял ее и прижал к себе. Он стал ее целовать. Она сначала робко сопротивлялась. В вагоне сидело много людей, и все наблюдали за происходящим: какой-то парень, точно беженец, пристает к немецкой девушке. Начали звучать возмущенные оклики. Кто-то даже привстал с места и собирался идти ей на помощь.
        Наконец Садик отпустил девушку из своих горячих объятий. Они нашли одно свободное место. Садик сел и посадил Анну на колени. Они тихо сидели, прижавшись друг к другу.
        Они вышли в город. Анна знала этот город, как свой родной. Когда-то, после окончания медицинского университета, она здесь работала.
        – Их много. Но я расскажу тебе всего две. Они интересны.
        Садик всегда смеялся над Анной, когда она поднимала свою тяжелую кружку. У нее были такие тонкие и, казалось бы, хрупки руки. Она кое-как удерживала тяжелый стакан. Оттого кисть ее чуть сгибалась вниз.
        – Почему ты говоришь «у него», а не «у нас». Разве у вас не все общее?
        Анна улыбнулась:
        – Считай это сюрпризом. Скоро узнаешь.
        Они сначала сидели друг перед другом, рассказывая, у кого как развлекается народ. Когда наступило опьянение, разговор пошел чуть в другую сторону.
        Анна резко встала, по ее щекам катились слезы. Она крикнула на Садика и побежала:
        Анна задумалась и вопросительно посмотрела на своего спутника.
        В любое время года здесь полно туристов. Многие здания в центре построены еще в Средневековье и хранят свою уникальную историю.
        Анна поняла смысл сказанного.
        – Ты какую музыку любишь? – спросила Анна.
        Он остановился. Анна с изумленными глазами продолжала смотреть на Садика. Тот аж застеснялся.
        Эти слова окончательно разозлили парня. Он встал со скамейки и начал ходить вперед-назад.
        – Класс. У меня просто нет слов. Там по городу еще не бегают крестоносцы? – с ехидной улыбкой спросил Садик.
        – А я слышала про водку. Ну… что бывает водки мало.
        Садик мгновенно побледнел, его сердце началось стучаться так, словно вот-вот вырвется из груди. Он любил ее и ждал такого же ответа…
        – С Мартином, моим мужем, мы познакомились на Майорке. Там многие немцы знакомятся друг с другом.
        – Может быть, есть еще какие-то версии. Но мне по душе именно эта, – уточнил Садик.
        – Анна, у тебя было много мужчин до брака?
        Анна улыбнулась наивности парня.
        – Во-первых, будут искать его родственников.
        – От тебя я готов услышать даже самые пошлые.
        – Нет, мало. Точнее, двое. С одним просто развлекалась, с другим хотели семью построить. Не получилось. Убежал от меня к другой.
        Единственное плохое, что находил в характере девушки Садик, – это ее настойчивость и непоколебимость. Она не хотела слышать отказ или сомнение. Если она решила пойти куда-то или что-то сделать, значит, она должна была это сделать, с ним или без него – не имело значения.
        – Тогда отдадут в приемную семью, – Анна уже не пыталась сдерживать свои эмоции. Ее раздражало недопонимание Садика.
        – Я его родственник! Я! – он начал бить себя по груди.
        – Так, теперь вторую историю.
        – Какую еще семью?!
        – Кому что, – Садик пожал плечами и добавил: – но первым было пиво!
        – Ты сможешь доказать это?! У тебя даже нет документов! – Анна повернулась к нему и сделала огорченное лицо.
        – Любую. Мне все равно, – он широко улыбался, глядя ей прямо в лицо.
        – Какое это ваше «современное европейское общество»?! Общество, которое нас ненавидит?!
        – Только не сейчас!
        – Да! Если на то уж пошло. Я здесь ради него! Ты понимаешь! Ради него!
        – Любой, кто услышал бы истории или, вернее, мифологию, про пиво, стал бы его пить.
        – А если не найдут их, они же погибли?!
        – Окей, тогда послушал бы Nec. Его песню Differente.
        Садик побежал вслед за девушкой. Они запрыгнули в поезд.
        – Да, ты об этом мне говорила.
        – Спасибо, я старался. Что ж, за пиво!
        Они заказали еще пива с закуской и начали дальше наслаждаться опьяняющей атмосферой.
        Город считается одним из красивейших в Германии.
        – Я этого не допущу! Я его украду оттуда!
        – И что дальше?! Тебя поймает полиция и в этот же день депортируют! Ты этого хочешь, да?!
        – Я не говорю о политике и… религии.
        – В этих двух темах таится много разногласий. Я отказался обсуждать свои взгляды по этим темам…
        Она взяла обе руки Садика в свои руки.
        Когда они вошли в номер, Анна подбежала к окну и подозвала к себе Садика.
        – Промывать мозги! – грубо сказал Садик.
        Она взялась раскладывать свои вещи по полочкам шкафа. Садик же бросил свою одежду на кресло и разлегся на диванчике. За что и поплатился: Анна возмутилась, отчитала его слегка и принялась раскладывать и его вещи тоже.
        – Не бойся, араб. Тебя они не тронут. Я из знатного рода, – решила она поддержать шутку парня.
        – Дурак ты, Садик! Ты так ничего и не понял!
        Анна улыбнулась:
        Садик заметил, что все эти заведения были так похожи одно на другое, что ничего нового открыть для себя в них он уже не мог. Единственное отличие состояло в различных сортах пива. Ему понравились сорта из серии Weizenbier, так что он заказывал себе только их.
        – Ладно, да ну их всех..! Давай еще по кружке.
        – Это было в Египте, в доисторические времена, когда царствовал на небе верховный бог Ра и не было еще людей на Земле. Как-то он созвал всех своих приближенных, ну… других богов и сказал: «Кто-то из вас должен переспать с Землей, чтоб она родила людей. А богиня Земля была жутко некрасивой. И потому все отказались. Тогда он приказал это сделать самому молодому богу, богу потустороннего мира Осирису. Тот тоже не горел заниматься… ну, сексом с уродливой Землей. Ему помогла одна жрица. Она подсказала Осирису рецепт пива. Так вот: он сварил напиток и начал его пить. Пил день, пил второй… И хорошо опьянел. Поэтому перед ним предстала уже весьма даже сносная по красоте Земля. Он переспал с ней и стал отцом всех людей. За это Ра присвоил ему еще одну должность – бога плодородия. А мораль истории такова: не бывает некрасивых женщин, а бывает мало выпитого… пива!
        – Слышал бы ты, о чем говорят богатые люди… Об элитных клубах Нью-Йорка, Торонто, Парижа… О дорогих имениях, супермашинах, яхтах… Если и говорят об искусстве, то предметно, что сколько стоит. Пришло время, когда мне это стало очень надоедать. Я почувствовала себя одинокой и чуждой всему этому. Мне еще никто не читал столько стихов, сколько ты…
        – Не совсем так… – сказал Садик с серьезным лицом.
        – Садик, это тебе нравится беседовать на темы истории, культуры, литературы, политики…
        – Так вот. Люди на Земле так расплодились, что Ра подумал: это может ему чем-то угрожать. Маразм у старичка начался, понимаешь?
        Старинная его часть, крепость, окружена высокими крепостными стенами и башнями. На этих башнях когда-то, в рыцарские времена, стояли солдаты, охраняющие ворота. Всю крепость обтекает река, через которую построены широкие каменные мосты.
        – Садик, можно задать тебе нескромный вопрос?
        – А мы куда?
        – Вот ты мусульманин. Со свининой все понятно. Ее и евреи не едят. Ну а алкоголь… Это тебе можно?..
        – Ты знаешь, Садик, почему я с тобой?
        – Это самая чудесная история про пиво, которую я слышала. И ты интересно ее рассказываешь.
        – Нам пора.
        – Тогда дай ему возможность оставаться в мирной стране и начать новую жизнь. Его будут учить языку и приобщать к немецкой культуре!
        – Ну как тебе город?
        – Мне ничего и не нужно было от него. Единственное, чего я хотела, – стать матерю.
        – О нет. Давай что-нибудь посовременнее, – Анна молящим взглядом посмотрела на Садика.
        Когда поезд остановился на главном вокзале Нюрнберга и они вышли из вагона, Анна взяла за руку Садика и сказала:
        Глава 22
        На улице было уже темно. Часы показывали девять вечера. Они шли по направлению к шуму. А шумела впереди толпа молодежи около здания, из которого пробивалась наружу музыка. Много курили и громко разговаривали.
        Когда они совсем уже приблизились, Садик все понял:
        Когда я женщину люблю,
        Я Временем спокойно управляю,
        Я горы и пустыни покоряю,
        Я к Солнцу, словно Гелиос, лечу!
        Когда я женщину люблю,
        Я светом невидимым повсюду разливаюсь,
        Стихами, что из сердца рвутся, упиваюсь,
        Словно мимозой, что постоянно ей дарю!
        Когда я женщину люблю,
        В Оазис среди пустыни превращаюсь,
        И в водах чистых и прохладных я купаюсь,
        И песни о любви пою!
        Когда я женщину люблю,
        Весь мир принадлежит мне,
        Когда я женщину люблю!
        Садик послушно начал наполнять стаканы.
        Анна прокричала во всю мочь:
        – Ох, давно. Много лет назад. В Стамбуле.
        Он быстро последовал совету девушки. Затем Анна схватила всю обувь и показательно выставила ее возле входа.
        Судя по лицу Садика, он сразу же заинтересовался: «Русская дискотека в центре Германии. Ну что ж. Обычное дело!»
        – Поверни голову, дурачок.
        Они прильнули губами друг к другу. Анна обняла голову Садика и нежно вцепилась своими зубами его язык. Вкусные уста девушки и мокрые поцелуи будоражили его. Почувствовав силу и упругость Садика, Анна оторвала от пола ноги. Садик приподнял ее и крепко прижал к своей груди. Она вздрогнула, начала целовать его шею, часто дыша и нежно постанывая. Ее тонкий взволнованный голосок придавал ему больше сил. Они уже не могли сопротивляться желанию, и Анна начала нежно покусывать его вздутые от напряжения плечи. У них были такие взгляды, словно они были готовы поглотить друг друга. Страсть овладела молодыми людьми, теперь они бились одновременно и сильно, как птицы в клетке. Их стоны начали обгонять секунды, пока их тела не затрепетали в экстазе. Наконец приподняв голову и сделав глубокий вдох, он медленно стал отпускать свою пленницу. Их шумное дыхание начало выравниваться. Вода нежно текла по их уставшим телам. Они прислонили свои головы к друг другу и закрыли глаза, словно заснули…
        – Тебя можем пустить. Но без этого Аладдина.
        Анна начала громко смеяться, схватившись за волосы своего незадачливого парня.
        Он нагнулся. У Анны заблестели глаза. Она быстро оседлала своего кавалера.
        – Какой романтичный стих. Такое только ты мог написать…
        Было уже далеко за полночь. Как ни странно для большого города, но людей почти не было. Они вошли через ворота в старый город со стороны вокзала.
        Охранники рассмеялись. Она схватила за руку Садика:
        – Что?..
        – Потому что в кроссовках удобно драться, – уверенно ответил один из охранников.
        Сади набрал воздуха в грудь и начал громко и с интонацией читать стих:
        Она положила носки в обувь, которую потом спрятала под глубокое металлическое уличное сиденье.
        Они вновь попытались пройти в здание дискотеки. Но вновь Садик был задержан.
        Они купила бутылку виски, колу и орехи и направились к одному из столиков. Там уже сидели молодые люди. Они даже не заметили новых соседей.
        – Ну… скажем, из твоего студенчества.
        – Я устала, Садик.
        – Не просто дискотеку, а русскую дискотеку.
        Они подошли ко входу, там стояли два охранника атлетического телосложения в черных костюмах.
        – Здесь же недалеко… Пойдем пешком, – сказал Садик.
        Садик тронулся с места, набирая скорость.
        – А вон и наш отель. Видишь, огни горят?
        Приходилось громко говорить, иногда даже орать.
        – Решение очень простое: залезай на мои плечи!
        Садик понял, что сейчас спорить с Анной не только бесполезно, но и опасно..!
        Все смотрели на странную пару. А они продолжали танцевать, обнимаясь и целуясь…
        Садик шел дальше, не останавливаясь. Покачав головой, он ответил:
        – Да вон же проходят ребята в таких же кроссовках.
        Анне от этого затрясло, она прокричала:
        – Да, Анна, развлекла ты меня, однако. Фуууу.
        – Пойдем к бару. Возьмём что-нибудь выпить, – прокричала Анна в ухо Садику.
        – Снимай обувь! – скомандовала Анна.
        Анна начала искать туфли, но так и не нашла: то ли их украли, то ли она забыла, куда их точно спрятала. Они махнули на пропажу рукой и побежали к стоящему на парковке такси. Не успели: их опередили трое ребят. Они постояли минут пять: новые машины не подходили.
        Они все же дошли до отеля живые и здоровые, но очень уставшие, особенно транспортное средство Анны.
        – Старый город, я тебя люблю!
        Анна положила свой подбородок на голову Садика и тихо сказала:
        – Где лучше?
        – Садик, снимай свою обувь.
        Анна поняла, что с ними спорить бесполезно. Она начала в знак солидарности с своим парнем снимать свои туфли на высоких каблуках:
        Анна огляделась и начала перебранку:
        – Тебе не тяжело?
        У нее получался танцевать лучше всех. Возможно, извиваться в танце удобнее с босыми ногами. Как бы там ни было, но к ней начали приближаться и другие парни. Танцующая толпа, как некая неуправляемая масса или субстанция, меняла свои формы, заглатывая то одного, то другого танцора. Садик танцевал как мог. У него это не совсем хорошо получалось в сравнении с другими парнями. Он заметил, то его постепенно отделяют от его девушки. Вскоре он видел только ее поднятые руки. Он начал пробиваться к ней. Ее окружили парни и не давали выйти из окружения. Наконец он прорвал кольцо. Когда Анна увидела Садика, то повисла у него на шее. Он подхватил ее, и они продолжили так танцевать. Теперь никто не смог их разделить!
        Так они вышли на старинную улицу, с одной стороны которой тянулась крепостная стена, а с другой – невысокие здания вряд друг за другом.
        – Здесь рядом есть нормальная немецкая дискотека. Там-то нас должны впустить.
        – Пойдем отсюда.
        – Только через душ в постель! – скомандовала девушка.
        – Стой. Мы не туда идем. Туда! – и она пальчиком указала новое направление.
        Анна вырвалась вперед, за ней последовал Садик. Девушка явно была в ярости.
        Садик остановился и, заикаясь, спросил:
        Анна поцеловала голову своего Садика со словами:
        Между паузами они пили и закусывали, глядя по сторонам. Садик прислушивался, о чем кричат друг другу молодые люди. Публика здесь очень отличался от той, которую он видел в стамбульских дискотеках. На Востоке молодежь более сдержанна и поприличнее одета. Там нет слишком пьяных, которых рвет в туалетах. Да, возможно, здесь, в Германии, есть дискотеки и получше.
        – Все равно. Что-то из твоих любимых.
        – Да стой же ты… Ты меня сейчас уронишь.
        Почувствовав усталость, Анна прижалась к груди Садика, и несмотря на быструю мелодию, они стали медленно танцевать.
        У Садика слегка отвисла челюсть. Он, как загипнотизированный, смотрел на них и не мог оторвать взгляда.
        – Теперь пошли!
        – Так мы идем на дискотеку?
        Он быстро снял обувь и подал ее Анне. Она почему-то злобно посмотрела на парня. Потом дернула из его рук кроссовки.
        – Тогда прочитай мне еще стих, пока мы не дошли.
        – В чем дело, ребята? – возмущенно спросила Анна.
        Они отошли от здания клуба. Анна начала нервно надевать обувь. Садик был потрясен и не знал, что сказать.
        – Пойдем?
        Садик повернул голову. Перед ним предстала картина, которую он и представить себе не мог. Из широких окон этих старых зданий на него в разных неприличных и вызывающих позах смотрели женщины. Они были в откровенных нарядах. Да что там говорить – почти голые. Симпатичные женщины разных рас и типажей. Они пальцем звали парня, словно не видели, что у него на шее уже есть одна дама. Он не сразу понял, что созерцает женщин легкого поведения.
        – Садик, расскажи мне что-нибудь смешное.
        – Я не держусь на ногах. Как я пойду?
        – Жил я в общежитии в комнате с другими парнями. Тогда я учился на первом курсе. Всегда боялся утром опоздать в институт, потому что был пару раз дисциплинарно наказан за позднее появление в аудитории. Ну, для страховки заряжал два будильника и старался ложиться спать пораньше. Ребята все гуляли допоздна, я в комнате в этот вечер один спал. Может, мне тогда не хватало сна. Так вот, как-то будит меня будильник, я вскакиваю. Вижу: парней нету. Комната пустая. Было тогда зимнее время, и на улице, как обычно, темно. В общем, быстро одеваюсь, лечу вниз по лестнице общаги к выходу. Вахтер в недоумении и сонный открывает мне дверь. Учебные корпуса находились недалеко от общаг, и я решил пробежаться до них. Бегу я, значит, туда, а двери еще закрыты. Думаю, может, уже идут занятия. Ведь в некоторых окнах горит свет. Стучу в двери. Мне открывает другой сонный вахтер. Я врываюсь в здание и начинаю спешно покорять лестничные пролеты. Как тут мне следом вахтер кричит: «Эй, стой! Я понимаю, что рвёшься так к знаниям. Но не в два же часа ночи!!!» Я, голову повесив, иду в общагу, а там все смеются надо мной. Они
просто перевели мои будильники…
        – Да. Но я хочу тебе чуточку показать ночной Нюрнберг.
        Он зашел в душ и начал наслаждаться тонким нежным водным массажем. Зря он думал, что на этот раз ему не придется ни с кем делить воду. Полупрозрачные стеклянные двери открылись – и перед ним предстала Анна.
        – Я вижу, тебе нравятся проститутки. Может, пойдёшь к ним?
        Она положила свои ладони на его грудь. Он нежно обнял ее за плечи. Они не могли дальше бороться со своим желанием.
        – Какого поэта теперь?
        – Милый мой.
        – З-з-з-зачем?
        В зале было так душно, что стало трудно дышать.
        Они ухмыльнулись:
        – Ты устал?
        – Да, правда, признайся, – оживилась Анна, – тебе все же интересно стало?
        Садик минутку подумал и начал:
        – Я пошутил.
        Она остановилась и бросила на парня кривой взгляд:
        – Им можно. Они не дерутся, – уточнил один из охранников.
        Анна объяснила Садику возбужденным голосом.
        Выпив пару рюмок, Анна схватила за руки Садика и повел его сквозь танцующую толпу в центр зала. Они ударились в пляс.
        Зал был полон. Молодежь гудела и плясала. Всех тут шатало, как на палубе корабля при сильном шторме. От громкой музыки казалось, что все здесь двигалось: стены, столики…
        – Ты тогда уже был дурачком, Садик!!! Поверни голову!
        Но Анна все ещё была не совсем довольна своим парнем. Она не дала ему упасть с грязными босыми ногами на кровать:
        – Анна, я тебя люблю…
        – Снимай и носки!
        – Ну вот, и ты смеёшься надо мной, – Садик задрал голову, широко улыбаясь.
        – Ну да, интересно было. Но туда я больше не хочу.
        – Ты как пушинка. Я твой вес просто не чувствую.
        Садик и Анна начали проходить между ними, как вдруг оба охранника остановили парня. Анна повернулась и спросила, в чем дело:
        Они вышли наружу и глубоко вдохнули свежий прохладный ночной воздух.
        – Ааа…греховных…женщин… больше нет?
        – Мы же так шли вроде, – удивился Садик.
        – Да, значит, скоро наконец-то избавлюсь от тебя.
        Они обняли друг друга и смело двинулись к входу. К их удивлению, охранники даже не стали вглядываться в их лица. Лишь бросили взгляд на их босые ноги и в недоумении пожали плечами.
        – Здесь, – соврал Садик.
        – Наливай!
        – Затем, что и сюда могут не пустит! Сволочи! Ксенофобы проклятые!
        Садик не понял смысла сказанного, опустил голову и начал смотреть на свою обувь.
        – Стой, Анна. Перестань сердиться. Свет клином не сошелся на этих дискотеках.
        – В спортивной обуви парней не пускаем.
        Они шумно рассмеялись и продолжили движение в том направлении, куда поворачивала голову Садика Анна.
        – На какую тему?
        Садик изменил направление. Он поднял свои руки, и они переплелись пальцами.
        Садик очнулся и, отвернувшись от манящих нимф, бросился бежать прочь.
        Они подошли к другому зданию, картина была прежней: охрана, молодые люди и… разбросанные повсюду алюминиевые банки из-под пива.
        – Нет, это не я написал. Но все же мой земляк. Сирийский поэт Низар Каббани.
        – Расслабься. Они тебя не укусят. Ты убежал от них.
        – А почему нельзя? – возмущенно спросила Анна.
        Когда они вошли в зал, Анна повернулась к парню и, прыгнув ему на шею, с восторгом крикнула: «Ура!»
        – Мы только помоемся и спать. Поздно уже.
        Садик прокричал вслед Анне:
        – Ты когда был на дискотеке в последний раз? – спросила Анна.
        – Старый город, я люблю Анну! – прокричал следом Садик.
        Глава 23
        Они проснулись к полудню. Но, возможно, спали бы еще дольше, если бы не прозвенел телефон Анны.
        Она приложила его к уху и начала подниматься с постели. Открыв глаза, Садик увидел стоящую у большого зеркала обнаженную Анну. Она о чем-то говорила, поправляя потрепанные волосы. Садик, опершись головой на согнутую в локте руку, продолжал лежать. Он улыбался, любуясь Анной. Теперь ее можно было видеть всю сразу. И сзади, и спереди – в отражении высокого зеркала. Она безумно нравилась Садику. Он был готов часами не отрываясь смотреть на нее. Когда она закончила разговор, оторвала взгляд от зеркала и повернулась к Садику, тот с довольным видом лежал, поглощая глазами ее тело.
        – Тогда прогуляешься возле парикмахерской, пока я буду делать прическу, – сказала Анна и заскочила в трамвай.
        – Иди ко мне, Анна, – Садик приподнял одеяло и начал манить к себе жертву утреннего секса.
        – Да, разумеется, хотел бы.
        – Возможно… Но мне жутко страшно и очень одиноко…
        Она положила согнутые в кулак ручки на свою тонкую талию и серьезно дала отпор соблазнителю:
        – О каких грехах ты говоришь, брат, – Садик скривил лицо от недопонимания.
        Садик начал уже себя чувствовать комфортнее, он не понимал речь, но знал, что обсуждается медицина.
        – Анна, я тебя умоляю, – прервал ее парень с красивой бородкой в модной одежде и с дороги часами, – мне среди них не приходилось еще видеть бедных. Ты бы посмотрела, какие дорогие квартиры они арендуют. На пособии беженца так не разгуляешься. Все они покидали свои страны с хорошими сбережениями. Вот ваш друг, к примеру, он же не был там бедным. Насколько знаю, их доктора нормально жили и никуда особо не бегали в другие страны работу искать.
        – А почему позже?
        Его внимание привлекли два больших открытых шатра на площади. Он пошел к ним и увидел, что на высоких столиках лежат книги. Люди, стоящие за ними, звали к себе идущих мимо людей и протягивали им эти книги. Когда Садик подошел, то увидел, что это были Кораны, желающим раздавали Кораны. Останавливались в основном пожилые немцы. Они с интересом разглядывали эту священную книгу ислама. Им что-то объясняли молодые ребята из этого шатра.
        Анна попыталась сменить тон разговора и глубже раскрыть проблему вынужденной миграции людей.
        Он улыбнулся, обнял ее и посмотрел на нее в упор:
        – Мне нравится зеленый цвет. Но с такими же оттенками, как твои глаза.
        – Тебе какой цвет нравится, Садик?
        – В последних классах родители отправляли меня на летние и зимние каникулы в языковые лагеря в Англию.
        – Так же, как и ты? – спросил Садик.
        Это не осталось незамеченным со стороны знакомых Анны. Они сначала переглядывались, потом начали внимательно рассматривать Садика и наконец решили вовлечь его в беседу.
        – Ты хотел бы послушать, о чем вообще говорят в свободное время врачи Германии?
        – Я понял только слово Кушинг, – Садик улыбнулся.
        – Да, так бывает. Они лечат аменорею, не подозревая Кушинг и поэтому не направляя пациентов к терапевтам-эндокринологам. Проблема общая.
        Садик перевел взгляд на Анну. Она сделала себе модную прическу и покрасила волосы в светло-зеленый цвет. Разносчик наконец пришел в себя и окинул ее взглядом с головы до ног. Она была одета в короткую черную юбку, которая высоко оголяла тонкие бедра. На тёмно-красной водолазке с широким воротником была натянута черного цвета кожаная куртка с металлическими заклепками. Ее ноги были в элегантных обтягивающих бархатных черных сапожках на высоких тонких каблуках.
        Анну это окончательно разозлило. Она готова была просто вылить на него фужер с растаявшим льдом для шампанского. Девушка хотела уже вскочить, но Садик взял ее за руку и остановил:
        – Салам алейкум, брат.
        – А ты сильный, Садик.
        – Здесь все же некоторые говорят по-английски.
        – А у меня еще хуже проблема была, – начал рассказывать другой, – у пациента-беженца подозреваем желудочное кровотечение. Пытаемся через одну из медсестер, которая знает этот язык, объяснить, что это важно для его жизни. Так он кричит на нас, что мы его обманываем и тут чужих людей убиваем…
        – А я узнал у одного пациента, что многие к нам приезжают просто пролечиться от дорогостоящих заболеваний. А потом им все равно: примут их как беженцев или обратно вышлют…
        Врачи продолжили о чем-то разговаривать на немецком, шумно и весело. Анна повернулась к нему и сказала, что они обсуждают болезнь Кушинга.
        – Может быть. Но только не ты… – он невзначай обнял ее и поцеловал ее.
        – Слышала я про нас! Что мы чопорные, скучные, холодные и без вкуса.
        Делать было нечего, Садик смирился со своим поражением. Утренняя охота была сорвана…
        Одна девушка начала на плохом английском объяснять, как она была недовольна недавним визитом родственников одного пациента-араба, приехавших откуда-то из арабских стран:
        – Позвольте мне объяснить кое-что относительно моей персоны.
        – В немецких ресторанах так долго готовят пищу. Ждешь заказ часами… Пусть сначала они себе закажут. А мы пока погуляем. Я тебе город покажу. И, кстати, мне надо к парикмахеру.
        – Знаешь, что я заметила. Мы, врачи, кроме медицины, ни о чем не можем говорить. У вас тоже так?
        – Ах, это я соня?! Не ты, а я, значит?! – он вскочил с постели и кинулся к Анне, надеясь схватить свою добычу. Но не так-то было: она, как косуля на тонких и изящных ножках, отскочила от леопарда и скрылась в ванной. Он ворвался следом в душевую. Анна сидела на унитазе и с серьезным лицом спросила:
        – Ближе к вокзалу. Это тоже центр. Ты не хочешь постричься?
        Ресторан, в который они шли, уже издалека понравился Садику. Это было старинное двухэтажное здание, буквально зависшее над рекой. Оно утопало в разноцветных пышных цветах в горшках, свисающих повсюду так свободно, что они, казалось, были готовы упасть в реку.
        – Я ушел из своего города свободным человеком… Свободным от всего…
        Садик глубоко выдохнул и встал.
        – Посмотри, как их женщины одеваются! Посмотри, что они едят и пьют! Тебе не больно это видеть, брат?..
        – Алейкум ассалам, брат.
        Садик сделал заинтересованное лицо. О чем говорят сирийские врачи, он знал, но вот немецкие… Нет.
        На что тот ответил:
        Некоторые из них курили и поэтому иногда выходили на улицу. Сначала пили шампанское, потом пошли напитки чуть покрепче.
        – Ты знаешь, мне часто приходилось с мужем летать в англоязычные страны. Кстати, откуда ты так сносно владеешь этим языком?
        – Сегодня у тебя будет такая возможность. Здесь есть хороший ресторанчик в центре. Там сегодня соберутся мои бывшие коллеги. Где-то к пяти вечера. Но мы пойдем туда к шести.
        Анна с Садиком вошли в уютный по-старинному обустроенный зал. Словно столы, столики и шкафчики столетиями здесь стояли и их никто так и не сдвинул с места.
        Теперь и Анна начала на него смотреть вопросительно.
        Анна улыбнулась:
        – А что ты имеешь в виду.
        Анна увидела своих знакомых, улыбнулась и помахала им рукой. Они подошли к столу и поздоровались со всеми за руку. Затем Анна представила своего нового друга, и они сели за стол.
        – Побежали на трамвай, быстрее, – Анна вырвалась вперед.
        Парень не успел высказаться. Подбежала Анна, обняла Садика за талию и поцеловала его в щеку. Затем девушка повернулась лицом к разносчику книг и улыбнулась светлой и доброй улыбкой. Раздатчик остолбенел: его взгляд остановился, а рот остался открытым.
        Он быстро вышел из ресторана. За ним последовала Анна. Садик шел по улице, не оглядываясь. Анна наконец его догнала и взяла за руку. Она поняла, что с ним сейчас лучше не говорить.
        Анна периодически сообщала Садику, о чем идет речь:
        – Они все, как и я, терапевты. Сейчас ругают гинекологов, что те часто пропускают этих пациентов.
        – Я хочу есть! Вставай, соня!
        Садик перешел на турецкий язык. Он сказал о себе, что он – араб-беженец. Раздатчик оказался немецким турком.
        – Вы делаете хорошее дело, брат, – сказал Садик.
        – Лучше я вам расскажу одну старую историю.
        – Куда мы едем?
        – Только не сегодня.
        – Ты позволишь девушке пописать.
        Садик поцеловал свою девушку и тоже обнял ее за талию. Они повернулись и начали удаляться от шатра. Садик прошептал себе под нос на арабском: «Какие бы они ни были грешными, они мне нравятся».
        – Не только я покинул мой родной город свободным. За мной шли и другие, такие же, как я…
        Они все продолжали делится своими впечатлениями от столкновения с новой культурой. Все было окрашено негативно. Некоторые из них просто молча слушали и не хотели делиться мыслями.
        Он сделал паузу, чтобы глотнуть пива. Анна подумала: сейчас он расскажет о том, какую разруху оставил за собой, и тогда, может, проснется у них совесть, растопятся ледяные сердца…
        Пообедав в ресторане гостиницы, они вышли на улицу.
        Некоторые стали скрывать свои усмешки, другие просто отвернулись.
        – Все свое ношу с собой… – перевела Анна.
        – Я им пытаюсь объяснять через переводчика, который был недавно нанят в нашу больницу, что все не так страшно и мы сделаем все, что требуется. Так они с недовольными лицами окружили меня всем табором. А женщины, слушая меня, странно цыкали и откидывали головы вверх. Меня это так начало раздражать…
        – А еще говорят, что у немцев нет кухни, – заметил Садик, жуя что-то с аппетитом и признательно кивая головой.
        Так и было сделано: когда она исчезла за дверьми салона красоты, Садик задумался, чем же себя занять.
        – Почти, – ответил Садик кратко.
        Садик слушал и ел непонятную по вкусу и виду для него еду, о которой позаботилась Анна. И он признался девушке, что блюда очень даже вкусные, о чем он и не подозревал. Точнее, он не думал, что у немцев есть свои собственные блюда. О немецкой кухне ведь так мало говорят. Садик лишь слышал, что у немцев нет ни шуток, ни кухни.
        Садик обрадовался и взял одну из новых, видимо, недавно распечатанных, книг в руки. Он закрыл глаза и, шёпотом произнося молитвы, прикоснулся к книге лбом. Закончив, он уловил взгляд одного из раздатчиков. Тот приблизился:
        Когда они вошли в свою гостиничную комнату, Садик лег в одежде на кровать, повернулся на бок и сжался в комок. Анна легла рядом с ним. Она прижалась к его спине и сказала:
        – Надо же кому-то открыть глаза европейцам на истину. Только так мы поборем их грехи.
        – Многие приезжают сюда без денег и имущества. Надо войти в их положение.
        В Нюрнберге очень много небольших каменных мостов над каналами. Реку во все времена года украшают разноцветные и самые разнообразные утки и другие водоплавающие птицы. Садик с Анной останавливались посредине мостов, чтобы было лучше видно панораму. Анне так было легче рассказывать о достопримечательностях. Попросив прохожих сфотографировать их, они сделали небольшую фотосессию. Наконец они поднялись на самую высокую точку города, где расположились замки с музеями. Но посещение их они оставили на потом.
        Анна не знала, что ему сказать. Она сильнее прижалась к нему и заплакала…
        – Жил когда-то давно, до нашей эры, один греческий мудрец … Философ по имени Биант. Когда его родной город Приена был захвачен персами, неприятель позволил мирным жителям покинуть город. Людям позволили забрать свое имущество, но только то, что сами смогли бы унести. Без лошадей, буйволов и верблюдов. Народ согласился с этим, и в бегстве, корчась от тяжести нош, они несли свое золото, ковры, вещи… И только Биант шел налегке, с одной лишь деревянной тростью в руке. Один из персов, смеясь, спросил его: «Где твое богатство, Биант? Ты так долго прожил здесь и ничего не накопил?» На это мудрец ответил, указав тростью на свой лоб: «Omnia mea mecum porto».
        – Ничего. Вот мне нравится синий цвет. А тебе?
        Юноша удивленно посмотрел на Садика. Он повел руками на толпу людей, которые носились в разных направлениях.
        – Позвольте мне покинуть вас. Я чувствую себя уставшим…
        Глава 24
        Они так и проснулись – одетыми, но в объятьях друг друга. Теперь Садик вновь улыбался. Он поцеловал ее в обе щеки и спросил:
        – Какой сюрприз ты мне сегодня приготовила? Боюсь даже спросить.
        – И… Где?
        – Так ты в возрасте… – она остановилась.
        – Садик, ты мне говорил уже как-то, но я, к сожалению, забыла. Тебе тридцать пять лет уже?
        Они оба рассмеялись и продолжили пить свое кофе. Анна посмотрела на табло расписания поездов.
        Их прервал разносчик закусок. Он нес по платформе на роликах еду и напитки. Анна забрала бренцели с маслом и колу.
        – Ты хотел бы увидеть мой родной город?
        Анна посмотрела на него:
        – У них такая философия, понимаешь? Называют себя готами. Другие их величают сатанистами…
        – Фу, не люблю этот город. Я предлагаю тебе поехать… в Кёльн.
        Садик приподнялся с постели и сел на край кровати.
        А та любовалась, как тот с аппетитом поглощает ее угощение.
        Он отвернулся от девушки и вновь бросил взгляд вперед.
        – Ну, знаешь. У вас он Иисус, а у нас – Иса. В Сирии много христиан живут, много церквей старинных… У меня много друзей были христианами.
        Садик закончил ее фразу:
        – Попробуй, тебе понравится. Немцы любят бренцели. Особенно с маслом.
        – Нет, я бы хотел в тишине и в твоих объятиях.
        Она кокетливо улыбнулась. Сказать по-честному, Анна давно хотела об этом спросить Садика, но не находила подходящего момента. Садик сначала покраснел, затем улыбнулся:
        – А ты хотел бы научиться моему языку.
        – Садик, а откуда ты знаешь наши христианские традиции?
        – Почти. В пригороде. У них трехэтажный частный дом.
        – Вечер при свечах, с вкусным ужином и сухим вином… – Анна ехидно улыбнулась.
        Анна не стала отвечать. Она прижалась к его устам. Они нежно целовались, не видя, что дети, сидевшие на другом ряду, смотрели на них во все глаза…
        – Мы вновь поселимся в гостинице. Все будет хорошо, обещаю.
        Анна с расстроенным лицом отвернулась к окну вагона. Садик продолжал молчать, он сидел, не двигаясь.
        Теперь Анна покраснела.
        – Интересно, какой это город. Дай догадаюсь… Берлин?
        – А мы у них остановимся?..
        Садик наконец повернул голову. Он ласково посмотрел на Анну:
        – Тогда вперед.
        – Но все теперь изменилось. Когда я встретился с тобой. Ты открыла для меня другую Германию. Мне она начинает нравиться, несмотря на… Сначала от вашего языка мои уши закладывало. Но когда я слышу немецкий из твоих уст… Он так красиво звучит. Я готов слушать твой немецкий сколько угодно.
        Анна начала таинственно улыбаться.
        – А правда, что мусульмане женятся на девственницах моложе себя?
        Садик, продолжая смотреть вперед, вдруг вновь заговорил:
        – Просто не было времени ни жениться, ни подругу завести… Учеба-работа, работа-учеба…
        – Да, есть?
        Потом она положила свою голову на его плечо.
        – Потому что я так долго тебя искал…
        – Нет, правда, – она ударила по его плечу.
        – Они тебя не примут, Садик.
        – Центральный вход железнодорожного вокзала города Нюрнберга.
        – Мы приедем в Кельн вечером.
        Когда они вышли из вокзала, было уже темно, но еще не очень поздно.
        – Твои родители живут там, в Кельне? – робко спросил Садик.
        Анна улыбнулась:
        Садик устремил свой взгляд вперед. Чуть поколебавшись, спросил:
        – Ясно. Но все же только одно непонятно. Почему ты до сих пор был девственником?
        Поезд остановился на центральном вокзале Кельна. Они спали в кресле, прижавшись друг к другу и крепко держась за руки. Кондуктор минутку полюбовался парой, потом решил все-таки их разбудить.
        Они сели в скоростной поезд. Садик был в нем первый раз и поэтому жадно изучал все подробности. Удобные широкие кресла с электрическими розетками, в одной из которых Анна начала заряжать свой мобильник. Садик с завистью смотрел на людей разного возраста, которые сидели с бумагами и ноутбуками и работали. «Даже здесь работают. Не могут просто наслаждаться поездкой. Но… Я бы тоже так… Повозился бы с бумагами. Со стороны это так круто выглядит!» – думал он.
        – Они безобидны. Так, дурачатся. Шатаются без дела.
        – Да…
        – Нам пора, Садик. Перекусим в поезде.
        – У них есть какая-то церковь или…штаб-квартира, где они собираются?
        Анна наконец оживилась: вновь повернулась к парню и взяла его руку в свои ладони.
        – Точно, я бы тоже их так назвал.
        – Давай сегодня никуда не пойдем. Останемся в номере. Проведем простой вечер! – предложил Садик.
        Они собрали рюкзаки и сумки и отправились на вокзал. Пока ждали поезд, на втором этаже попили кофе. Перед входом в здание вокзала выделялись две группы людей. Одни – обычно одетые алкоголики, другие – облаченные во все черное молодые парни и девушки с металлическими пирсингами и татуировками. Для Садика это стало поистине зрелищем. Он такого никогда не видел. Он спрашивал про них у Анны и никак не мог понять, почему они такие.
        – Не знаю, о каких мусульманах ты говоришь. Жена Пророка Мухаммада – Хадиджа – была старше его и вдовой. Я стал бы самым счастливым человеком, имея такую жену, как ты…
        Анна тяжело вздохнула и опустила голову:
        Садик с аппетитом пробовал новую еду и одобрительно смотрел на Анну.
        Он остановился. Думал, Анна заговорит. Но та грустно молчала, прижавшись к нему.
        – Да, я возрасте Христа.
        – Да, слышал про этот город и видел на фотографиях знаменитый Кёльнский собор. Красивое здание.
        То, о чем мечтал Садик, все-таки произошло: они лежали под толстым мягким одеялом и, обнявшись, грели друг друга. И продолжали говорить, но молча, без слов…
        Он, проглотив кусок, уточнил:
        – Ты знаешь, я не выбирал Германию. Так получилось. Я ненавидел ваш язык. Считал его грубым и бездушным. Да, читал я ваших… Шиллера, Гете, Канта… Но на английском. Не хочу тебя обижать, но еще эта ваша военная история…
        Анна приподняла голову, посмотрела на него и спросила:
        Анне Садик показался грустным и что-то скрывающим. И действительно, Садику приходили мысли, что что-то может разделить их, все было не по нему. От необъяснимого ощущения приближающегося расставании было тягостно на душе, и от этого хотелось просто расплакаться. Но его слез Анна бы не поняла.
        – Нет, еще только тридцать три…
        Глава 25
        Садик уже начал привыкать к одному установившемуся факту: их, как правило, будили звонки телефона Анны. И еще вот что: эти звонки, как правило, заканчивались для Садика новыми знакомствами. Его уже начал пугать ее телефон. Он порой даже думал взять и выкинуть его. Чтоб эта звякалка просто не мешала им жить.
        Она закрыла телефон и обернулась к Садику. Тот спрятал голову под подушку и начал оттуда кричать:
        – Очень важно: день рождения подруги детства.
        – Выбор хороший, – Анна, одобрительно цокая, подняла большой палец.
        – Нет. Догадаются. У тебя талия мужская.
        Но когда Эвелина начала целовать Карин и сжимать ее в крепких объятиях, у Садика закружилась голова. «Куда я попал? Что здесь происходит?» – начал терзать себя мыслями в хмельной голове.
        Эвелина представила также и других девушек. Все они толпой начали проходить мимо двух охранников. Точнее, охранниц.
        Когда они добрались до гостиничного номера, осталось сделать последний штрих – макияж. В этом Анна сама была мастерица. В ход пошли тушь, тени, румяна, помада…
        Продавщица сменила улыбку на косой взгляд.
        Они начали выходить, и Садик, резко повернувшись, засек хихиканье турчанки.
        – О боже! – Садик поднял голову с просьбой о снисхождении к нему Создателя.
        Анна начала молча улыбаться и смотрела в упор на Садика.
        Анна вырвалась из лап хищника и плюхнулась в мягкое кресло.
        Он повернулся лицом к залу. Теперь Садик просто сиял. Подошёл к стойке бара и попросил рюмку виски. Залпом осушил ее. Ему этого показалось мало. Присел за бар, повернул голову. Там все еще сидела Анна и продолжала беседовать.
        Анна отошла чуть дальше парня, обошла его и вынесла вердикт:
        Он снял и выбросил свою женскую обувь, после чего мог быстрее передвигаться. Анна, скорее, от усталости, перестала бежать, но продолжала уходить прочь быстрыми шагами.
        Через час они уже лежали под теплым одеялом. Они ненасытно ласкали и целовали друг друга, словно перед разлукой, и долго не могли заснуть. Языком их общения стало молчание. Словно в тишине влюбленные пытались лучше друг друга понять…
        – Боже, как тебе все это идет…
        Анна представила ее Садику:
        Анна набрала кучу вещей на примерку. Садик посмотрел на это и просящим голосом произнес:
        – Нет, это девичник.
        – Садик не держит своих обещаний, ай-ай-ай.
        Он схватил ее за руку и бросил на кровать. Затем прижался к ней:
        – Окей. Я, пожалуй, возьму эту длинную юбку, этот сарафан и эту замшевую курточку. Только без примерки.
        За всем эти наблюдала Анна. Наконец она не выдержала и тоже двинулась на танцпол. Ее лицо попало в поле зрение пьяного Садика. Он понял, что она чем-то недовольна. Но это только радовало и раззадоривало его. Теперь он позволял к себе прикасаться к другим женщинам. Анна после нескольких попыток оттеснить соперниц и прорваться к своему переодетому парню остановилась. Она начала медленнее танцевать, не упуская из виду Садика. Тот к этому моменту уже танцевал в интимной близости с одной высокой блондинкой. Они извивались в танце, прикасаясь друг к другу бюстами.
        – О да. Тем более что ты мне обещал идти за мной, куда бы я ни пошла. Хоть в ад!
        Он догнал Анну, заключил ее в объятия и начал страстно целовать.
        У входа Эвелина представила им свою подругу в широких смешных очках:
        Она ударила своим указательным пальцем по его носу:
        – Ну-ка, Садик, иди примерь!
        Через некоторое время диджей включил бойкую музыку, и почти все кинулись на танцплощадку в центре зала.
        Садик с досадой посмотрел на свою настойчивую девушку.
        Когда он подошел к барной стойке, ему на глаза попались плакаты на кирпичной лакированной стене. Он приблизился к ним. Надписи были на немецком и английском. Его глаза быстро пробежались по буквам: «Лучший лесби-клуб 2013 и 2014 годов». Дальше шли грамоты за лучшую организацию трансгендерных парадов.
        – Нет. Все же иди в примерочную. У нас нет времени сегодня второй раз сюда приходить. Вдруг тебе не подойдет.
        – Познакомься, это моя школьная подруга Эвелина. Эвелина, а это моя новая знакомая из Ирландии, ее зовут… Сара. Да, Сара, – Анна кокетливо улыбнулась. – Она еврейка.
        Стол был украшен свечами разных цветов, на красной с узорами скатерти были насыпаны конфетти. На столе стояли тарелки с пирожными различных форм. Ну и, конечно, шампанское.
        Залпом всё выпил и вновь повернулся к массовке. «Как много красивых девушек! И я среди них один!» – подумав, он покачал головой.
        Садик плюнул. Но дело сделано, обратного пути нет. «Хорошо, что иду на девичник, а не на мальчишник…» – подумал он и еще раз сплюнул.
        У Садика чуть сердце не схватило: «Мало того, что я Сара, да еще и еврейка! О Аллах, закрой глаза на это!»
        – Нет, даже не пытайся. Знаю, что хочешь мне сказать. Опять знакомства, опять обиды…
        – Ну хорошо. Что для этого нужно? Что мне делать?
        Садик не ответил ей. Он нес на руках свою девушку и от этого счастья был на седьмом небе, а обсуждать глупости не хотел. На одной из пустых автобусных остановок их подобрало такси.
        Анне стало больно смотреть на это. Это заметили ее подруги. Они подошли к ней и попытались развлечь. Но это у них не получилось. Анна совсем остановилась и смотрела теперь сквозь толпу, как ее парень в эротическом экстазе целуется с другой женщиной. По ее щекам побежали слезы. Она сорвалась с места и побежала к выходу.
        – Теперь куда? – покорно спросил Садик.
        Он очень хотел приблизиться к Анне, прикоснуться к ней, как всегда, в ласках и поцелуях. Но он же сейчас не Садик, он – Сара.
        Через пару часов они вышли из парикмахерской. Все уже было позади: он стоял с опущенной головой. Но зато какой: с мелированными и завитыми волосами – прямо как в Голливуде!
        – Хорошо. Они мне впору будут, – и он с довольным видом посмотрел на девушку.
        – Ну все!
        – Тебя просто не узнать. Ты превратился в красивую женщину.
        – Мне нравится только одна женщина на Земле. И далеко за ней ходить не надо: она уже у меня в объятиях!
        За другими столиками сидели другие компании, мало чем отличающиеся от их.
        Садик выполз из-под одеяла и сел на краю кровати:
        Они ходили по пассажу и выбирали дамскую одежду… Для Садика, конечно же. Ему это и в ужасном сне не могло присниться.
        – Только пожалуйста, я прошу тебя, не надо мне примерять все это. Можно я буду в джинсах?
        Садик резко поднял руки и врезался в танцующую массу. Теперь он понимал, почему на него вначале так смотрели. Теперь он не будет отворачивать голову, когда ему строят глазки.
        – Я очень устала, Садик.
        – А там что, не будет мужчин?
        – Одевайся! Идем на шопинг!
        – Анна, подожди, стой! Я прошу тебя! Да стой же!
        Анна заказала такси, и уже через полчаса они были на месте. Возле входа в клуб стояло несколько женщин. Одна из них, увидев Анну, кинулась к ней обниматься.
        Садик кинулся к столикам. Там сидели девушки из их компании. Они с недоумением посмотрели на беспокойную Сару.
        Парень взял ее на руки. Анна обняла его за шею и уткнулась своим носом в подбородок Садика.
        – Дай мне, подруга, сразу три рюмки виски и что-нибудь закусить… Лучше лимон, – с довольной улыбкой попросил он обслужить себя барменшу.
        – Если не хочешь пойти со мной, то оставайся здесь один, – заявила она серьезным тоном.
        Эвелина подала руку Саре:
        Садику обстановка так понравилось, что он быстро вжился в роль Сары.
        Анна повернула свое лицо к нему и начала нежно целовать его в губы. Наконец оторвалась от них:
        Садик резко отвернулся от стены и бросил лихорадочный взгляд на толпу танцующих женщин: «Я – в гей-клубе!!!» Он вновь отвернулся и начал думать: «Ну спасибо, Анна, ну, ублажила… Хорошо. Если это тебе нравится, то пусть так и будет. Ты меня сама сегодня превратила в лесбиянку Сару… Да простит меня Аллах».
        Но все пошло, как часто с ним бывало, не так. Он был в стороне от Анны. А вот они… Некоторые женщины начали целоваться в губы, причем, как это делают обычные мужчина с женщиной. Он сначала не поверил своим глазам. Но когда…
        Там действительно был широкий выбор. Продавщица, которая, видимо, была турчанкой, – красиво одетая и вся в золоте – начала предлагать Анне подходящий парик. Девушка повернулась к Садику и кивнула. Тот скромно стоял у выхода и готов был в одно мгновение исчезнуть из этой лавки.
        Он взял их и по очереди начал прикладывать на себя. Другие покупатели начали обращать на него внимание.
        – Я больше не поведу тебя в такие места.
        Садик задумался: «Одному оставаться здесь без нее - я не смогу. Я не смогу без нее и минуты продержаться. Надо соглашаться».
        Садик надулся, мгновенно покраснело и вскипел:
        Садик очнулся, отлип от приставучей дамы и начал искать свою возлюбленную среди разгоряченных свободой и алкоголем женщин. Не найдя ее на танцполе, он стал ходить между танцующих. Он почувствовал себя крайне неловко, и его начало лихорадить.
        – И ты меня прости. Неудачный был сюрприз. Хотела показать тебе, какие еще бывают люди. И посмотреть, как ты среагируешь на это.
        Анна продолжала хихикать над Садиком, а тот вроде смирился со своей участью и не обращал внимания на ее насмешки.
        – Я же сказал тебе, что они мне подойдут.
        Люди оборачивались на них и с интересом наблюдали за живой криминальной хроникой.
        – Да послушай меня!
        Его движения стали более элегантными и эротичными. Он отлично справлялся со своей дамской обувью – черными туфельками на высоких широких каблуках, украшенными кусочками светлого меха. Он никогда не танцевал так, по-женски. Но он был хорошим учеником. Он нагляделся, как это делают другие, и повторял. Разумеется, у Садика движения получались грубоватыми и неотёсанными. Оттого он стал еще более привлекательным для лесбиянок.
        – У нас на работе просто конкурс будет. Собираемся подурачиться.
        – И это очень важно для тебя? – робко посмотрел Садик на Анну.
        – Хорошо. А как я пойду туда, если это девичник?
        – Да, мне кажется, с прошлого года.
        Через час они уже были в одном из крупных универмагов города. В комплексе можно было не только красиво одеться, но и вкусно поесть, посмотреть в кинозалах фильмы…
        – Мне тут позвонили пару минут назад и сказали, что девичник отменяется.
        В этом универмаге париков не нашлось. Анна поискала адрес в Интернете, и они отправились в специализированный магазин.
        – Прости, если сможешь. Я был очень сердит на тебя. Но я совершил ошибку.
        – Не хочу, не пойду!
        Садик хотел сначала выскочить отсюда, но потом решил понаблюдать за Анной. Она перестала танцевать. Сидела за общим столиком и, размахивая руками, весело о чем-то разговаривала с другими девчонками.
        Анна заметила это и решила разрядить атмосферу:
        – Если ты ищешь Анну, то она минуту назад выбежала на улицу.
        Анна поняла, что запахло жареным, и ударилась в бега. Садик бежал за ней и кричал:
        Шампанское ударило в голову Садика. Он смешался с танцующей толпой. Начал приглядываться к девушкам. «Красивые, но не красивее моей Анны», – заключил Садик.
        – Слушай, класс. Тебе так к лицу женская прическа! – она закрыла рот обеими руками, чтобы сдержать смех.
        – А это Карин. Анна, ты, по-моему, уже знакома с Карин?
        Она заглянула за ширму и ахнула:
        Турчанка снова расцвела в улыбке. Но все это было напрасно: Садику с его длинными и густыми волосами никакой парик так и не подошел.
        – Наверное… – ответила Сара и пошла за девчонками.
        У них был заказан столик, который группа быстро заняла. Анна достала из сумки и подарила подруге детства какую-то безделушку. Та обрадовалась и чмокнула Анну в щечку.
        Он выскочил из-под подушки и, схватив Анну, потащил ее к себе под одеяло:
        – Да, хорошая идея. Но лучше сделаем небольшое мелирование волос у парикмахера.
        – Еще нет. Но… Ты знаешь..?
        – Теперь знаешь, – улыбнулся он.
        Садик, ничего не ответив, бросился к выходу. Выскочив, он начал быстро вертеть головой, осматривая все вокруг. Было темно. Улицы освещались лишь местами. Наконец в поле его зрения промелькнул силуэт Анны. Он бросился ее догонять, крича ей вслед:
        – О нет!
        – Хорошо. Примерю. Ведь не отстанешь же!
        Садик и Анна сели рядом. На девичнике, который, как оказалось, праздновался каждый год по случаю дня рождения Эвелины, все были одеты, как клоуны, в разноцветные одежды едва сочетаемой комбинации. Волосы покрашены так же безобразно, как и у самой Анны. Какой-то нелепый макияж. Но что поразило Садика, так это веселость и теплота компании. Она отличалась от предыдущих умных, и здесь не обсуждали ни беженцев, ни новичков. Всем было все равно, о каких глупостях говорить, лишь бы не быть серьезным.
        Анна решила взбодрить парня:
        Она встала с кресла и продолжила:
        Она, смеясь, прыгнула в постель, пытаясь отобрать подушку у непослушного мальчика.
        Садик переоделся в женские наряды и встал перед зеркалом. Он не узнал себя. Он стоял и молча любовался собою. Садик невольно подумал: «Что же эта Европа делает с человеком?»
        Анна поняла, что ей не убежать от парня. Она резко обернулась и, прикрываясь руками, громко смеясь, крикнула:
        Анна окинула оценивающим взглядом парня и согласилась:
        – Стой, мошенница, стой!
        – Ты издеваешься?! – рявкнул Садик.
        – Я пошутила! Я пошутила! Честно!
        – Ага, – весело кивнула девушка.
        Парень догнал и обнял ее за спину, прикоснулся своей щекой к щеке обиженной Анны. Ее щека была влажной от слез.
        Через пару минут он позвал к себе Анну.
        Он начал смотреть на то, что Анна для него выбрала.
        Она сделала подозрительное лицо и продолжила:
        – Ты думаешь о том же, о чем и я?
        – На вечеринке, на которую нас зовут, будут одни женщины. Ты представляешь: одни девчонки?! И ты один, красавчик! Садик, тебе нравятся женщины?
        Он решил не идти к ней. Огляделся и увидел приятную женщину за барным столиком. Решил подойти к ней и спросить, где он находится.
        Нет, они, конечно же, не в мужской салон пошли, а к женскому мастеру. Парикмахерша быстро принялась за волосы незадачливого парня. А он сидел перед зеркалом молча с закрытыми глазами, чтобы не нервничать. Лучше потом, после завершения, увидеть свое отражение и закричать.
        Анна, улыбаясь, думала про себя: «Лучше бы он это все делал, как все нормальные дамы, в примерочной. Садик – дурочка!»
        Кто-то начал хлопать его по плечу. Он резко обернулся. Это оказалась Эвелина.
        – Пойдем искать тебе парик.
        – Очень приятно. Добро пожаловать в Германию. Никогда не была в Ирландии. Наверное, красивая страна…
        И он с женскими вещами пошел в направлении примерочной под взглядами как посетителей, так и милого обслуживающего персонала.
        – Может, и так сойдет, у него длинные волосы… Можно его волосы покрасить и укладку сделать феном, – ехидно посматривая на Садика, сказала продавщица Анне.
        Глава 26
        Наутро Анну разбудил шум воды. Она пошла в душевую. Садик стоял перед зеркалом, его лицо было обмазано белой пеной – он тщательно и аккуратно брился.
        Анна нежно обняла его за спину.
        – И имя у него такое смешное. Прямо-таки, детский сад, – рассмеялась Юлия, – твой этот хоть понимает, что означает его имя на русском? Ладно, можешь не отвечать. Честно признаться, он красивый малый. Понимаю тебя. Но надо остановиться.
        – Передайте Анне, чтобы простила меня. Если она не может решиться, то решусь я…
        – Я… Я не могу его бросить. Я так привыкла к нему…
        Анна нервничала и пыталась скрывать свое смущенное лицо от Садика.
        Анна предупредила сестер, что Садик не говорит по-немецки. Так что коммуникация с сестрами у Садика была затруднена, тем более что они практически не говорили на английском.
        Юлия недовольно посмотрела на Анну:
        Ольга оперлась обоими локтями на стол и, удерживая взгляд Анны, продолжила.
        – Прощайте. Оставайтесь с миром. Передайте, что я попросил ее не искать меня.
        Анна опустила голову.
        Садик обернулся к ней и, поцеловав любопытную девушку, обмазал ее маленький, чуть курносый нос пеной.
        – Нам надо избавляться от этих беженцев, а ты, наоборот, даешь им приют… – вставила Юлия.
        Чтобы Садик посолиднее выглядел, Анна позаботилась о соответствующей одежде и прическе. Волосы его они собрали и спрятали под бейсболку с логотипом Бэтмена. Анна тоже постаралась пообычнее одеться, чтобы со стороны ворчливых сестер не было лишних разговоров.
        – Ты любишь его? – прервала ее Юлия. – Скажи честно, ответь: ты любишь его?!
        – Я не знаю… Он такой милый… Такой хороший… Мне так никогда еще хорошо в жизни не было…
        – Мы встретимся с ними в кафе, в торговом центре.
        Анна вернулась, держа в руках бумажную салфетку. Увидев, что Садика нет, она взволнованным голосом спросила:
        – С ними?
        – Ей и нам не нужны сейчас никакие эмоции. Нам нужно, чтобы ты вернулась домой! И причем без него! – Ольга посмотрела на Юлию.
        – Откуда ты знаешь русский язык?
        Он не успел высказаться, как его оборвали сестра:
        – Но этого недостаточно. Нужна любовь! Понимаешь, настоящая любовь! – сказала громко Юлия, ударяя ладонью себе в грудь.
        – О, это тебя надо спрашивать о наших планах, – парировал Садик.
        – Я не спрашивала его, знает ли он русский. Мне тогда неважно это было… Где он?! Говорите быстро, куда он пошел?! Что вы ему сказали?!
        Она побежала в направлении туалетов. За столом воцарилась тишина. Оставшиеся с Садиком молча исподлобья смотрели на нежеланного человека. Садик качнул головой и заговорил:
        – Он же чуждой веры, Анна! Не буду называть, какой, поймет он. Между нами и им просто пропасть… Ты можешь потерять нас всех. Мартин был таким хорошим. Мы его так уважали. А ты нас опозорила…
        Когда они были готовы, за ними приехало такси и довезло их к торговому комплексу.
        Тут включилась и Юлия:
        Анна даже не присела, ее руки начали трястись:
        Анна сидела, как малое дитя, у нее глаза заполнились слезами. Она повернулась к Садику. Тот смотрел на нее с бледным лицом и будто тоже ждал ответа.
        – Я окончил русскую школу в Сирии. Учился с детьми русских дипломатов… Простите, что долго молчал…
        Они поднялись на второй этаж. Рядом с азиатским рестораном находилась кофейня, заманивающая клиентов вкусным запахом ароматного кофе разных сортов.
        – И где мы с ней увидимся? К вам ведь мне нельзя, – он просушил лицо и обнял девушку.
        – Да, есть у нас планы на сегодня. Я хочу тебя познакомить со своей сестрой.
        Анна была в замешательстве. Она не могла говорить, ей хотелось расплакаться. От этого она вскочила с места и, показав пальцем куда-то, лишь выронила слово: «Туалет…»
        – Так это будет семейная встреча? – улыбнулся Садик.
        Ольга с Юлией переглянулись:
        На площади перед универмагом было много народу. Садик, прикрыв бейсболку капюшоном куртки, растворился в толпе. Он услышал зовущий голос Анны и повернулся на зов. По его щекам катились слезы… Теперь все кончено. Обратного пути нет. И он торопливыми шагами удалялся прочь.
        – Анна, папа все знает. Он сказал, чтобы ноги этого басурманина у нас дома не было. Он внука хочет сам крестить и есть с ним, что сам кушает, – передала послание папы Ольга.
        Слово снова взяла Ольга:
        – Да, но я иду туда не с большим желанием. Они против моего развода. Им легко об этом говорить, не им же жить дальше с Мартином. Здесь многие люди, кроме богатства и престижа, мало что видят.
        Садик бодро спросил, продолжая бриться:
        – Да он все слышал, что еще ему надо было говорить. Ненормальная!
        Они подошли к круглому столику, за которыми сидели две молодые женщины. Они привстали и со сдержанными улыбками поздоровались с Садиком и Анной. Родную сестру Анны звали Ольгой, а двоюродную – Юлией.
        – Она красивее и моложе тебя?
        – Твой Садик говорит на русском. Это новость для тебя?
        – Ну, ты даешь, милая моя! – начала отвечать на вопрос Ольга. – А еще говоришь, что знаешь его…
        – Вы куда-то собрались, молодой человек?
        – Мать наша тоже на тебя злится. У нее с сердцем чуть плохо не стало, когда она узнала, что ты с этим… Говорит, вот моя дочь теперь басурманкой станет. В общем, положение серьезное. Всю родню ты на уши подняла. Родители сказали мне тебя вернуть во что бы то ни стало. Хоть через полицию! Так что, по-хорошему, ты должна уйти отсюда с нами. Иначе…
        Лица сестер моментально покраснели, и от растерянности они не способны были что-либо промолвить.
        – Да, там будет еще и моя кузина.
        Анна вытерла лицо от пены полотенцем, которым прикрывался Садик. Она чуть грустно и осторожно подтвердила слова парня:
        Он встал из-за столика и быстро ушел.
        – В общем, заканчивай свой этот букетно-конфетный роман. Отпусти парня, пусть идет к своим, в лагерь для беженцев. Пусть ищет девушку своей веры. А то, глядишь, и ты голову закроешь тряпкой и станешь религиозной.
        – Как бы там ни было, мне будет интересно познакомиться с ними, – он прижал ее к своей груди и губами примкнул ко лбу девушки.
        Девушки сначала мило улыбались и обсуждали несущественные темы. Предложили Садику выбрать кофе, что он с удовольствием и сделал. Сначала Анна хоть что-то переводила. Но потом ее лицо становилось все серьёзнее и серьезнее. Девушки перешли на русский язык.
        – Ненавижу вас!
        – Нет, скорее, наоборот. У нее характер не мой, другой. Твердый, но зависимый, что ли…
        – Где Садик?
        Анна бросилась искать Садика. Она выскочила из центрального входа и, не обращая внимания на людей, стала кричать его имя. Потом она села на пол, прислонившись к стеклянной витрине универмага, и начала рыдать.
        Глава 27
        Садику хотелось прокричать в толпе: тут есть кто-то, кто может понять, как мне тяжело на душе?! Кто может мне сказать, как мне дальше жить? Без нее.
        Он ходил среди людей, как потерянный, и будто сам потерял то, что давало ему смысл жить.
        Уже ближе к дому Димитра они заскочили в супермаркет. Димитр довольный ходил по рядам и бросал себе в торговую коляску в основном мясные копчености. Потом резко остановился и повернулся к Садику с суровым лицом:
        – Пока нет. Но думаю над этим.
        Садик одобрительно закивал головой.
        Когда они узнали положение Садика, то сразу посыпались предложения. «Вот кто научился выживать на Западе – восточный европеец, – подумал он. – И тем не менее, благодаря болгарам он здесь, на Западе. Может, они и дальше ему помогут…»
        Было уже за полночь, а они все говорили, ели и закусывали.
        Он жил в однокомнатной квартире, один. Позднее Садик узнал, что его жена с сыном и дочерью живут на родине, в Болгарии. Дети – студенты, жена – учительница в сельской школе.
        Он, конечно, мог бы пойти в полицию, чтобы его забрали в лагерь беженцев. Мог бы и без них, напрямик туда… Но а если полиция уже ищет его из-за угнанного мотоцикла?
        – Говоришь, хирургом был…
        Садик почувствовал усталость. Он утомился разговорами и обсуждениями. Тем более что Димитр был уже изрядно пьян. Он слушал всех весь вечер, и ему казалось, что тут, с ним рядом, сидит Анна. Она продолжает его толкать недовольно, она делает ему замечания, она обнимает его, она его целует, она его…
        – За знакомство!
        Садик смирно сидел и смотрел в окно. Ему не хотелось ничего отмечать и праздновать.
        Сделав, что от него просили, он повернулся к Димитру.
        – Я столько слез здесь пролил и столько видел, не поверишь. Я-то еще ничего, многое уже прожито. А моложе меня? А?
        – Это еще меньшая беда…
        Он быстро нырнул во внутренний карман и оттуда достал маленький потрепанный блокнот, спешно начал листать пожелтевшие от влаги листы: «Вот он, номер! Его зовут Димитр».
        – Ну… Лорис мне тебя описал тогда: красивый молодой араб.
        – Почему так? – наивно посмотрел на него Садик. – Знаний не хватает?
        – Сначала попьем виски, потом не торопясь перейдем на вино. Ну что: за знакомство!
        Он набрал номер. Никто не отвечает. Он отключился и засунул телефон обратно в карман. Вошел в помещение, где продают билеты, чтобы чуточку согреться. Затем сел на мягкую лавочку, на которой сидели и другие люди. Но у них были номерки, по которым шла очередь к кассам. «Кто-то билеты покупает, а кто-то не знает, куда податься, – подумал он. – Как все в жизни интересно получается. Идешь к цели всеми возможными и невозможными путями. И когда доходишь до нее, не знаешь, что с ней делать!» – Садик при этой мысли с ухмылкой покачал головой. Он вновь хотел погрузиться в воспоминания, но у него зазвонил телефон. Он лихорадочно задергал руками, затем скоординировался и полез в карман. «Это может быть Анна!!!» – мелькнула у него радостная мысль. Но нет, на другом конце трубки прозвучал мужской голос на немецком. Садик расстроился. Но потом догадался:
        – Нет, сегодня мы никуда не пойдем, – Димитр словно прочитал мысли Садика, – а ко мне придут в гости два моих друга. Мы из одного болгарского села. Они не врачи, но хорошие ребята.
        Вскоре приехали его друзья. И они вместе начали есть, пить и говорить. Друзья Димитра не совсем хорошо говорили на английском, но многое понимали. Особенно простую речь. В общем, нужные темы Димитр переводил, если было сложно понять. Ну а глупости, по своему усмотрению, отметал.
        Садик посмотрел на него вопросительно. Тот продолжил:
        – Да, да. Я в Кельне. А еще точнее, на железнодорожном вокзале.
        – Так что же ты молчишь, а, брат? Пойдем еще и туда. Там вкусная копченная говядина и курица есть.
        Садик начал думать, что опять начнут задавать вопросы по теории медицины, но все пошло иначе…
        Садик, не думая, ответил:
        Садик смиренно подошёл к столу, слегка нагнулся и взял в руки оба конца нитки. Он быстрыми движениями сначала правой ведущей, потом левой рукой завязал простые хирургические узлы, потом, так же сменяя руки, хирургические узлы, так называемой бабочкой.
        Димитр держал в руке катушку тонких ниток. Он оборвал кусок и завязал его на ножке стола.
        Сзади кто-то ударил его по плечу. Он повернулся: перед ним стоял коренастый широкоплечий мужчина лет пятидесяти чуть выше него ростом.
        Они сели на старый, но солидный «мерседес» и поехали.
        Сначала они говорили о машинах, пропустив политику, – это они не обсуждали, может, просто не знали, что это такое. Они разглядывали глянцевые журналы с шикарными машинами. Обсуждали их и мечтали иметь такое когда-нибудь. Садик смотрел на них удивленно, но понимал, что у каждого своя мечта. Он ждал, что сейчас наступит очередь разговора о женщинах, но нет: так весь вечер в основном и обсуждали машины.
        – Тогда я скоро приеду за тобой. Точнее, через пару часиков. Я недалеко от Кельна живу. Как подъеду, снова позвоню.
        – Мы по пути заскочим в магазин. Сделаем покупки. У меня в квартире в холодильнике с прошлой недели мышь повесилась. Сегодня нам повезло с тобой, брат: суббота и я без дежурств. Так, что это стоит отметить.
        Он выпил еще вина и закурил очередную собранную вручную сигарету:
        – Садик, ты пьешь? Тебе можно?
        Но прежде чем делиться мыслями, Димитр решил проверить Садика:
        Димитр засмеялся в трубку:
        – А как бы ты на их месте чувствовал себя? Дети в Болгарии остались, с мужем приходится разводиться. Здесь не знаешь толком языка, как в работе, так и в быту… И все это ради пресловутой богатой жизни европейского врача… Ты видишь, на что способны люди, лишь бы достойно жить?
        Прошло почти два часа. Садик вышел на привокзальный плац. Недалеко стояли такси. Автостанция слева, метрах в двухстах. Люди ходят туда-сюда. Кто-то кого-то ждет. Прошло уже два часа, а звонка нет. Он взял в руки телефон. Нет, не было входящих. Проверил счет, там… ноль!
        – Здравствуйте, я не говорю на немецком. Вы говорите на английском?
        – Значит, наш человек: пьёшь все!
        – А как ты меня узнал?
        Он спросил у прохожих, как пройти к вокзалу. Где же ему еще ночевать, как не на вокзале. Денег у него практически не было. Анна предлагала много раз, но он отказывался. Но, слава Богу, не отказался он тогда от подарка девушки: скромного, но практичного телефона. Он достал его из кармана куртки и сел на лавку. Начал пристально смотреть на телефон, он напоминал о минувших днях, когда она была рядом. Он проверил, сколько денег на телефонном счету. Автоответчик сообщил: «Шесть евро восемь центов». Он ждал такого поворота событий или предчувствовал, что такие сказочные сны обычно долго не длятся.
        – Ты каким врачом там у себя в арабской республике был?
        Димитр положил ему на плечи свою огромную ладонь. Он больше походил на медведя, чем на врача.
        Как всегда, Димитр прочел мысли Садика. Он выпил глоток вина и начал рассказывать:
        – У меня тоже… – грустно ответил Садик.
        – О-о-о, много. Как мы вступили в ЕС, многие сюда побежали. Да и не только мы. И из других восточно-европейских стран. Но в основном из Румынии и Болгарии.
        – Тебе есть где ночевать?
        Димитр явно был доволен. Он налил два больших бокала виски и бросил туда лед.
        – Германия, брат, большая страна. Больше, чем Болгария.
        Садик скривил углы рта.
        – Ок. А где ты сейчас?
        Он быстро взялся что-то готовить на маленькой кухне. Но прежде открыл холодильник и обернулся к Садику.
        Тот пошарил по своим вещам и повернулся к Садику с довольным лицом:
        – Да, понимаю и не спрашиваю, почему. А вообще, как тут работается тебе? Хорошо платят?
        Он замолчал и, сделав глубокую затяжку, продолжил.
        – Да, я Димитр. А как вы… А-а-а. Я все понял! Вы знакомый Лориса. Он мне звонил несколько месяцев назад, в сентябре, и говорил про вас.
        – Женщины-врачи у нас работают в больнице, землячки. Выходят на перерывах покурить. Стоят и плачут. Вся сигарета мокрая от слез, оттого и гаснет…
        Садик прилег на маленький диванчик рядом с кроватью. Прижав колени к груди, он быстро уснул.
        – Я Садик. А вы, возможно, Димитр.
        – По-разному. Последнее время работал в неотложке, до этого был в хирургии.
        – Сегодня вряд ли.
        Но командиром здесь все же был Димитр – уважение старших и у них было законом. Он доминировал во всем: в мнениях, советах, идеях и в знаниях…
        – Ты здесь видишь ещё такого араба?
        Димитр был уже пьян. Потер рот салфеткой и продолжил:
        Йордан одобрительно закивал головой. Садик удивился. Да, он согласен на любую работу, но его даже не спросили.
        Другие болгары вроде понимали, о чем идет речь, и согласно кивали Димитру.
        Садику стало весело, другого отвлечения от тяжелых мыслей он бы и не придумал…
        На что Йордан, рассмеявшись, ответил:
        – Так могут делать только хирурги. Больше никто. Выпьем за нас, брат.
        – Много болгар-врачей тут работает? – спросил Садик.
        – Те, которые ездят и за ними не надо много ухаживать.
        Димитр посмотрел по сторонам и, широко улыбаясь, продолжил:
        – У меня на родине полно таких машин.
        Он начал что-то искать. Садик смутился и задался вопросом: за чем он полез? За скальпелем, что ли?
        – Я тоже когда-то был хирургом в Болгарии. Ну-ка, посмотрим…
        – Платят хорошо. Но работается плохо…
        Он спросил у продавца, далеко ли находится железнодорожный вокзал. На это тот ответил, что он почти на месте, еще чуть-чуть дальше надо пройти.
        – Сегодня конкретно будет у тебя крыша над головой?
        – Ты мусульманин?!
        Садику было на самом деле некуда идти… Некуда деться… Особенно от себя. Он хотел… Потеряться… Сгинуть… Утонуть… Сгореть… Броситься в бездну… Ему казалось, что теперь он остался совсем один на этой планете.
        – Я тоже здесь работал в черную, нелегально и разнорабочим. Нелегально, потому что тогда еще не разрешали нам тут работать. Разнорабочим, а не врачом – потому что языка еще не знал. Учил язык и работал. Что и тебе советую. Причем, дома я оставил детей и красивую жену…
        – Спасибо тебе, Димитр. Я буду ждать тебе возле центрального входа.
        – Знаешь закон природы: чтобы достичь чего-то, надо оставить за собой что-то. Вот мы и оставили: детей, супругов, друзей, страну… Мне было тяжело. Я бы не стал снова проходить тот же путь. Многое я потерял, поверь… Чтоб лишнюю копейку тут получить. Все это я так ненавижу.
        – Ты, Йордан, возьми его в свою бригаду. Пусть поработает разнорабочим.
        Садик долго слонялся по Кельну, не разбирая дороги, и все думал и думал об Анне. Пройдя мимо кондитерской, он почувствовал голод, зашел в нее, чтобы просто посмотреть цены. Лавки эти были турецкие, это значит, что практически все здесь было вкусно. Он мог бы изъявить желание угоститься, турок-продавец вряд ли бы ему отказал. Но он не смог бы перешагнуть через себя, не смог бы изменить своих привычек.
        – Здравствуй, Садик. Твой телефон молчал…
        Он не мог расстаться с этими мыслями. Его сердце билось теперь только ради нее… Он не знал, как дальше жить…
        – Давай, показывай. Как ты вяжешь хирургические узлы!
        Когда все гости Димитра ушли, Садик и гостеприимный хозяин долго еще беседовали. Им было о чем поговорить: иностранные врачи в Германии.
        – Я в Германии.
        – Димитр, я очень рад, что ты мне позвонил.
        Неожиданно ему пришла идея. Вернее, он кое-что вспомнил. В Болгарии, в больнице города Бургас, он получил от дежурного доктора скорой помощи телефон другого болгарского врача, который работает здесь, в Германии. Но Германия большая. И у него нет денег даже на билет на поезд.
        – Воооо, нашел!
        Он включил телевизор. Там пели мальчики и девочки в откровенных одеждах. Садик присел возле телевизора и начал внимательно смотреть. К нему подошел Димитр, который на время оторвался от кухоньки.
        – Тебе какие машины нравятся? – спросил его Йордан, друг Димитра.
        Садику Димитр показался очень приятным человеком. Он выглядел моложе своих лет. И был веселым и общительным.
        На вокзале Садик ходил по перронам, смотрел на поезда и пассажиров, как-то старался себя отвлечь, убежать от преследовавших его мыслей. Если он дальше будет думать о потерях, которые он перенес за последний год, то сейчас просто разрыдается.
        – Нравится? Это наш музыкальный канал, болгарский! – у Димитра заблестели глаза.
        – А что пьёшь? – быстро спросил болгарин.
        Он выключил телефон. Настроение поднялось. Ободрившись, он снова начал улыбаться. Садик видел на вокзале молодых людей, возможно, беженцев. Были смуглые ребята, как он, и потемнее парни. Все хорошо одетые и очень веселые. «Возможно, беженцам, как я, и не так плохо живется тут. Или они не как я – гражданин мира, у которого ни кола, ни двора, ни денег, ни родственников. Как бы то ни было, попрошайничать не по мне, а работы нормальной пока мне не видать. А значит, мои дела плохи!» – рассуждал Садик.
        «О Аллах, только не сейчас. Как я его узнаю. Он, может, сейчас совсем рядом и ищет меня…»
        – Да, – кратко ответил Садик.
        – Да. Немного говорю. А вы кто?
        Он пристально посмотрел на Садика:
        Садик спорить не стал, он посмеялся и протянул руку для приветствия.
        Глава 28
        Прошло уже несколько недель, как Садик начал работать в бригаде Йордана. У него трудились в основном иностранцы, но с европейского континента, точнее, из его восточных и южных регионов. Здесь были албанцы, сербы, поляки… Все они жили и работали в одной братской семье. Их задача была проста, они выполняли самую тяжелую работу в строительстве: сносили и чистили все, что заказывали строительные компании. После них другие бригады делали ремонты или строили. Так что кувалда и строительная тачка были основными инструментами для ребят. Кто-то тут работал легально, кто-то не совсем…
        Жили они в переносных бараках. Никто из них не был с семьей. Жены, дети, матери, подруги ждали от них денег и их самих время от времени. Готовили они себе сами, причем, как утверждали случайные гости, лучше женщин.
        Тут вмешался Йордан:
        – Надо тебе найти ее и поговорить с ней.
        Нужен был совет. Садику казалось, что только Димитр мог ему помочь. А значит, надо было снова идти к нему.
        – Она не захочет со мной говорить, если бы захотела, то могла мне давно позвонить!
        Садик общался с ними на простом английском. Но его обязали учить немецкий. Было несложно это реализовать: в бараке везде лежали учебники немецкого языка.
        Он посмотрел в Интернете телефонные номера основных больниц города. Потом начал звонить. Все сидели тихо и наблюдали за каждым движением босса.
        Садик не плакал, он не мог успокоить свое обезумевшее сердце, оно билось и трепетало в груди с бешеной скоростью. Будто он только что родился и увидел первый свет.
        Что в таком случае советуют ребята? – Искать новый предмет любви.
        – Ты что там, плачешь? – окрикнул его албанец Илир.
        Садик продолжал молча на него смотреть.
        Наимудрейший потер рукой свой подбородок, поправил очки и, глотнув крепкого напитка, начал:
        Тот сделал второй глоток виски и с серьезным лицом продолжил:
        – Ну, ты же сказал, что она выбежала из того универмага за тобой. И были у нее скверные сестра. Ну, думай.
        – Ты все о ней думаешь? – как-то спросил его бригадир Йордан.
        Йордан чуть наклонил голову и посмотрел на него над своими крупными очками. Затем взял в руки сотовый телефон.
        – Слушай, Димитр, не тяни, говори толком, как спасать парня!
        Тот внимательно выслушал Садика и только после этого налил себе и другим гостям спиртное.
        – Да, даже уточню: она терапевт.
        – Здравствуйте, с вами говорит доктор Ангелов из больницы Зюденвалд. Мне надо поговорить с доктором Шиллер Анной. Она терапевт в вашей клинике… Отлично… Да, я знаю, что сегодня суббота. Я просто сегодня дежурю… Нет, ничего не надо ей передавать. Я с ней позже свяжусь. Спасибо большое. Пока.
        – Наверное, от счастья, – начали шутить другие.
        Они с ребятами вновь собрались у мудрого Димитра.
        – Так этого и достаточно.
        Димитр удивленно посмотрел на него:
        – Говоришь, эта твоя врачиха красотка?
        – Ты хочешь сказать, что сестры могли у нее утащить телефон?..
        Но объясни вот это и постарайся дать такой совет парню, у которого уже поселилась в сердце любовь. Настоящая, не предполагаемая.
        Димитр рассмеялся и повернулся к другим парням:
        Садику было стыдно признаваться в этом другим. Он не знал, как открыться. О его истории любви никто толком ничего не знал.
        Здесь, с новыми друзьями, Садику всегда было весело. Он отвлекался от горьких мыслей. Воспоминания посещали его, когда он оставался один. Они проникали в грудь, сжимали сердце и захватывали дух. Это была не телесная боль, а душевная. Будто образ Анны навечно поселился в его сознании. Он искал ее лицо в любой встречной девушке. От этих страданий и душевных мук он словно терял рассудок. Несмотря на здоровую еду, – а парни из балканских стран понимают толк в пище лучше всех на свете – он начал худеть и терять силы. Это не могло оставаться незамеченным.
        – Здравствуйте, с вами говорит доктор Ангелов из больницы Зюденвалд. Мне надо поговорить с доктором Шиллер Анной. Она терапевт в вашей клинике… Что? У вас нет такого врача? Я вас понял. Благодарю. Всего хорошего.
        Садик сел прямо перед ним и начал в уме молиться.
        – Предположим, что это так. А как я ее найду? Гигантский город, я знаю только ее имя и фамилию…
        – Слушай, я в прошлом году потерял телефон и вместе с ним все мои контакты. Некоторые восстановил, другие так и не смог. Ты понимаешь, на какую мысль я тебя наталкиваю?
        Он набрал другой номер:
        – Наконец-то он начал соображать!
        Димитр выключил телефон и начал медленно поднимать голову на Садика. Тот быстро встал и отошел от журнального столика. Он стал ко всем спиной в коридоре и начал тереть свое лицо.
        – Оставьте его. Ему сейчас не до ваших глупых шуток. Пусть теперь сам подумает, что с эти делать, – сказал Димитр.
        Глава 28
        Садик действительно не знал, что с этим делать и как дальше быть. Одно было ясно: ему захотелось увидеть Анну прямо сейчас. Хотя бы краешком глаза. Но захочет ли она его увидеть?
        Шли дни, Садик не мог найти решения. Но приближался особый день. День рождения Анны. Он подумал, ничего страшного не будет, если он подарит ей цветы. Хотя бы как старый знакомый.
        Йордан хитро посмотрел на Илира. Тот подмигнул и пошел переодеваться.
        – Я вас очень попрошу передать этот букет доктору Шиллер Анне из терапии. Сегодня у нее особый день. День ее рождения. Так что я попрошу вас сделать это непременно сегодня…
        – Теперь мы можем вернуться обратно. На работу.
        – Не совсем навестить. Просто… Просто цветы ей на работе оставить. Чтобы передали.
        Садик, поколебавшись, открылся Йордану:
        – Ты можешь меня отпустить сегодня пораньше с работы?
        Наконец он решился на поступок. Шел очередной рабочий день, и он оповестил о своих планах Йордана.
        – А вы не скажете ваше имя? Что мне передать доктору Шиллер? От кого цветы?
        – Слушай, не доверяю я нашему малышу. Что-то опять натворит. С ним всегда беда за руку ходит. Довези его до больницы и, ну, ты меня понял…
        – Нет, я чувствую себя как никогда лучше.
        Братья смотрели на него с ухмылкой. Они не понимали действий Садика. Возможно, потому, что не были в его ситуации никогда.
        Снаряды разрушили дом до основания. Руины завалили выход из подвала. Когда миротворческие силы откопали и чудом спасли детей, в живых остались не все: трехлетняя малышка не выдержала голода и жажды. Мальчиков отправили во Францию. Многих детей забирали из детдома приемные родители, а их так никто и не захотел усыновить. И они росли там как братья-близнецы.
        – Что, болеешь? – спросил бригадир.
        Илир посмотрел на свои огромные часы и жестким голосом начал:
        – В записке все написано. Она в букете.
        Парень с пирсингом на лице забрал у Садика букет. Он посмотрел на цветы и, когда Садик хотел уже попрощаться, быстро спросил:
        – Ты чего творишь, парень. Мы тебя привезли сюда, чтобы ты своей Джульетте цветы оставил?
        Тогда шли ожесточенные бои в селах и городах Косово. Умирали тысячами, в том числе невинные дети.
        У братьев была старая, но мощная машина черного цвета марки BMW.
        Маленький городок во Франции, где они жили, находился прямо на границе с Германией. Став взрослыми, ребята совершили ряд мелких преступлений и были в конфликте с законом. Потом решили остепениться и найти себе занятие в Германии. Их многие боялись: то ли из-за агрессивного поведения, то ли из-за боевого вида.
        – Хорошо, я исполню ваше желание.
        Йордан улыбнулся:
        – Здравствуйте, вы говорите на английском? – спросил Садик у одной женщины на ресепшене.
        На ней они и повезли Садика. Сначала поехали в цветочный магазин. Там Садик купил пышный букет и потом на простой бумаге начал писать послание к имениннице.
        Остановились на больничной парковке. Было около трех часов дня, когда Садик с букетом вышел из машины и робкими шагами пошел к центральному входу больницы.
        В восьмидесятых годах разразился конфликт между сербами и этническими албанцами. Сегодня каждый наслышан об этом. Но есть люди, которых можно считать очевидцами тех страшных времен. Некоторые считают их жертвами конфликта. Жертвами, потому что потеряли родственников, получили телесные и душевные травмы. Некоторые до сих пор страдают посттравматическими психическими нарушениями и ходят к психологам на лечение. Наши парни не страдали душевно. Но их поведение связано именно с тем, что они пережили.
        – Так, сейчас заканчивается рабочее время. Она выйдет. Ты покажи нам хоть, как она выглядит. Стоило ли нам сюда мотаться с этим романтическим букетом.
        Именно один из таких конфликтов навсегда оставил отпечаток в жизни этих двух парней. Во время артиллерийских бомбардировок и уличных боев две молодые семьи стали прятать своих детей в подвале одной многоэтажки. И, не общаясь друг с другом, как настоящие враги, оставили детей в этом единственно надежном месте. Албанская семья оставила сына Илира, ему тогда было семь лет. Сербы спрятали своего сына Стефана того же возраста и трехлетнюю дочь. Взрослые быстро покинули здание, а дети остались в маленьком подвале. Забегая наперед, скажем, что родители детей погибли.
        Парень с ресепшена увидел спрятанный кусок бумаги в цветах. Он улыбнулся Садику.
        – Хочу подарить Анне цветы. Сегодня ее день рождения.
        – Все же решился. Так давно пора навестить ее!
        А тот вернулся и сел на свое место в машине с печальным видом и заявил:
        Садик сидел, как запуганный мальчишка, и не мог вымолвить ни слова.
        – А в чем тогда дело? Может поделишься секретом? – удивленно спросил Йордан.
        – Ты что, Ромео, не мог этот букет посыльным сюда отправить?
        Та, ничего не сказав, повернулась и пошла во внутренний кабинет. Оттуда вышел парень помоложе:
        – Ну… Тебе решать, что делать со своей судьбой.
        Ребята повернулись к нему с ошеломлёнными физиономиями. Илир сказал:
        Йордан свистнул Илиру. Тот оставил работу и подскочил к ним.
        – Я говорю на английском. Что вы хотели?
        Илир с ухмылкой на лице повернулся к Стефану. Теперь тот взял слово.
        Садик ждал Илира на автопарковке возле строящегося здания. Тот вышел со Стефаном. Они всегда были вместе: вместе работали, вместе жили, кушали, к девушкам ходили. Даже вместе отбывали тюремный срок в одной камере. Они были как близнецы. Но парадокс заключался в том, что Илир был албанцем, а Стефан – сербом. Здесь надо кое-что уточнить. Вернее, рассказать о них.
        – В общем, сидим и ждем Джульетту! – согласился с братом Стефан.
        Глава 28
        Когда Анна шла к выходу из больницы мимо ресепшена, ее окрикнул парень с пирсингом на лице:
        – Доктор Шиллер, вам букет от одного незнакомца. Наверное, от благодарного пациента.
        «О,еслиб, захватив ссобой стихов диван,
        Давкувшине винаи сунув хлеб в карман,
        Мне провести с тобой денек среди развалин, -
        Мне позавидовать бы мог любой султан».
        Омар Хайам.
        – Блин, посмотри, какие красивые птички-то пляшут рядом, а! – сказал один брат другому, но, видимо, эти слова были адресованы Садику.
        Братья начали рассказывать о злачных местах Кельна. Когда Садик вновь повернул голову в сторону зала, он чуть не обомлел: Анна танцевала быстрый танец в непосредственной от него близости. По ней скользила цветомузыка. Пустили в зал еще и дым, который начал светиться разными оттенками.
        Садик не верил своим глазам и ушам.
        – Да, брат, врагу не пожелаю влюбиться.
        Анна: «Пока».
        – Садик, мы иногда не кувалдой машем. Работа в бригаде так, для некоторых государственных служб. Чтоб видели, какие мы трудяга и как мы не покладая рук пашем.
        Садик выскочил из машины и спрятался за высокой машиной.
        «Нет, не уходи! Задержись еще хоть на мгновение…»
        Садик ждал ребят возле машины. Прошло уже минут двадцать, а их все не было. «Что-то они там засиделись. Видать, пиво свое не могут допить», – нервно думал парень.
        Через минут двадцать роскошный «мерседес» начал парковаться.
        Играла музыка, зал был полон танцующими. Люди постоянно закрывали вид на столик Анны.
        Садик: «Я напишу тебе завтра вечером. Где и во сколько встретимся. Прошу тебя, Анна, потерпи до завтра».
        – Вы серьезно, ребята?
        Садик оторвал наконец свой взгляд от желанного объекта и повернулся к ребятам.
        – Иди, потанцуй с ней, – сказал Стефан Садику.
        Его мысли оборвал Илир:
        «Прошу тебя, задержись… Подари мне еще секунды на прощание…»
        Он улыбнулся и толкнул брата. Теперь все трое смотрели на девушку.
        – Как это вам удалось, ребята?
        – Да, согласен с тобой, брат. Хотел бы на нее поближе посмотреть, – добавил Илир.
        – Малыш, у нас пропуск есть во все клубы города.
        Наконец из двери появились парни. Они шли к машине и весело что-то обсуждали.
        Они тронулись с места. Вдруг забрякал телефон Садика. Он взял аппарат в руки. Это было СМС-сообщение.
        – Ой, оставь его, брат, этот парень тяжело болен.
        – Вот она, с зелеными волосами, идет…
        – Эй, ты куда?! – крикнули ему вслед братья.
        Когда все вновь уселись в машине, Илир продолжал говорить с Стефаном так, чтобы было хорошо слышно сзади сидящему пассажиру:
        – Словно не день рождения, а похороны, – перебил его Стефан.
        С печальным видом Садик сел в машину и замолк. Илир завел машину и резко тронулся с места.
        – А мы такие, – сказал Илир и подмигнул Садику.
        Братья подошли к ним и за руки поздоровались, о чем-то тихо начали говорит, потом вдруг стали над чем-то смеяться. Затем Илир пальцем поманил Садика. Тот вышел из машины и смело двинулся в направлении громил.
        – Это ее муж, – сухо сказал Садик.
        – Шутим, Садик. Расслабься. Просто посмотрим, куда они мчатся.
        Он их уже не слышал. Садик вышел на улицу и быстро пошел к машине. След за ним вышла Анна. Она, не увидев его на улице, вновь зашла в зал.
        Они вошли в коридор с окрашенными в бирюзовый цвет стенами, на которых висели картины в позолоченных оправах. Коридор заканчивался залом, где гремела музыка.
        – Глянь, куда голубки собрались идти, – улыбнулся Илир.
        Она вышла на улицу и медленно, оглядываясь по сторонам, начала идти к ждущей ее на другой стороне парковки машине.
        Он быстро открыл его и прочитал: «Здравствуй».
        Они вышли из машины и зашагали к входу. Там стояли два охранника в черных костюмах и в белых рубашках без галстука.
        – Все интереснее становится, да, брат? – Илир посмотрел на Стефана с довольной ухмылкой.
        – Там внутри записка, – добавил молодой служащий.
        Садик: «Я тоже. Пока».
        Братья рассмеялись. Затем Илир начал:
        – А, вот она, красавица.
        – Нас же туда не пустят. Посмотрите, какая там охрана.
        В этот момент Анна уловила взгляд Садика. Она резко остановилась и на мгновение тоже застыла. Садик от этого быстро пришел в себя и бросился бежать к выходу.
        – И часто вы сюда наведываетесь?
        Анна села в машину. Потом почему-то вышла из нее и снова начала оглядываться вокруг.
        – Любуйся дальше Джульеттой, Ромео, – сказал Стефан.
        – Эй, что с тобой? – толкнул его в плечо Илир. Потом повернулся и понял:
        Анна: «Не забывай меня, не бросай меня, прошу тебя. Забери меня к себе. Я не могу без тебя. Я умоляю тебя».
        Он не мог оторвать свой взгляд от девушки. В его груди трепетало сердце и по всему телу прошла волна жара.
        Садик начал писать Анне: «Здравствуй J».
        – Он с нами, – сказал Стефан.
        Два громилы начали облизываться.
        Секунды прервались: она села в машину, и та медленно тронулась с места.
        – А ничего она, это твоя девочка. Хрупкая такая. А красивая… – начал Стефан.
        Братья вошли в зал с видом, будто заведение – их собственность. За столиками сидели по несколько персон. Некоторые уже танцевали. Были и свободные столики. Но на них стояли таблички, что места зарезервированы. Они подошли к широкой барной стойке и заказали по бокалу светлого пива.
        Анна не стала выходить из больницы. Она села на скамейку для посетителей лечебницы. Открыв записку, стала читать:
        Браться продвинулись вперед, приглядываясь.
        Анна: «Я буду молить Бога, чтоб завтра настало быстро».
        – Дорогое местечко, – заметил Стефан.
        Она остановилась, будто услышала его мысли. Анна стояла возле машины с опущенной головой. Она смотрела на букет цветов и о чем-то думала. За рулем сидел какой-то мужчина и просил ее сесть в машину.
        Его подхватил Илир:
        – Нам интересно, с каким это хмырем она поехала и куда они спешат.
        Садик замер от удивления. Он понял, кто ему написал.
        Братья начали о чем-то с интересом беседовать. Садик их не слушал, его сознание было там, где-то рядом с Анной. Он был вновь счастлив. Ему казалось, что на самом деле он здесь с ней. Просто отошел к бару и сейчас вернётся. Но время шло, а он к ней не приближался…
        Братья посмотрели друг на друга и рассмеялись:
        – Еще бы, брат. Такая тачка дорогая у хмыря! Отберем? – ответил Стефан.
        – Ну что, пошли за ними.
        Садик двумя руками держал телефон и смотрел на сообщение. Он не знал, что делать дальше. Он почувствовал теплоту в груди и какое-то облегчение, глубоко вздохнул, словно решил какую-то сложную задачу. Будто закончилось кошмарное виденье. Он впервые после расставания с девушкой улыбнулся от души.
        – Мы что, преследуем ее машину?
        Это был один из элитных ночных клубов. Здесь собиралась серьёзная публика. В общем, не простой дискобар для обычной молодежи.
        – Она попросила у тебя прощения и умоляла написать ей. Так что не дрейфь.
        Братья посмотрели друг на друга. И Стефан начал:
        «Анна, моя жизнь стала мукой для меня. Сны о тебя… Грусть… Прошу тебя, дай мне забыть тебя. Умоляю тебя, дай мне разлюбить тебя. Я не могу так больше жить. Я не могу жить без тебя».
        – Мы с ней мило и приятно поговорили. Она какая-то грустная была, словно…
        Через минуту ответ от Анны: «Я хочу с тобой встретиться».
        Анна повернулась к двери машины и собралась уже сесть в нее.
        – Эти влюбленные такие смешные. Не дай бог мне таким стать. От стыда брошусь с моста.
        – Ах, ничего ты, брат, не понимаешь в любви, – сказал Илир, и они вместе вновь рассмеялись.
        Садик боялся, что его обнаружат, и прятался за двумя широкими спинами. Но бояться ему было нечего и некого. Анна сидела за отдаленным от бара столиком. Садик ее увидел. Она была с мужем, теми скверными сестрами и еще с какими-то незнакомцами, возможно, кавалерами сестер.
        – Вы что творите, ребята? – изумленно спросил Садик.
        Садик: «Я тоже».
        – Понимаешь, мы с братом иногда охраняем такие вот заведения, – он обвел глазами зал.
        Садик был словно загипнотизирован. У него лицо как будто застыло. Он смотрел на Анну так близко. Ему будто все это снилось. Его сердце тревожно билось и набирало скорость, словно хотело разбудить парня от ступора.
        Анна подошла и с изумленным лицом взяла красиво оформленный букет.
        – Ты точно понял, брат, – ответил Илир.
        Глава 29
        На завтра по григорианскому календарю намечался сочельник. Вечер бригада Йордана собиралась провести в одном скромном турецком ресторане. Садик объяснил ситуацию бригадиру. Тот очень обрадовался долгожданному разрешению проблемы парня:
        – Будь мужчиной! Укради ее!
        Бригада уже сидела в ресторане. Ребята пили спиртное и не спеша наслаждались вкусной едой. Только Садик быстро ел. Его спортивная сумка была уже забита вещами и стояла рядом, у его ног. Он попрощался со всеми, крепко обнявшись с каждым.
        В очередной раз Анна нырнула рукой за телефоном в сумку, но его там уже не было. Она запаниковала, начала искать его везде по дому. Спрашивала всех, кто мог видеть ее телефон. Она подозревала, что пропажа непосредственно связана с ее перепиской с Садиком. И телефон мог быть украден кем-то. Но кем? Мартином, Ольгой… Кем?! Основание украсть было в этом доме у многих. Она молила Бога помочь ей найти телефон. Именно сейчас, может, решается вся ее судьба. Вся ее дальнейшая жизнь зависит от этого маленького телефона. Ее голова закружилась. Ей захотелось вскочить на стол и наорать на всех. Перед ее глазами пробежалась вся ее короткая, но пестрая жизнь с Садиком, как на быстрой перемотке фильма. «Садик, милый. Умоляю тебя, дождись меня. Не бросай меня. Не уезжай без меня. Я не могу так больше. Слишком больно стало жить. Я не перенесу нашу разлуку. Умоляю тебя, не бросай меня. Найди меня…» – как заклинания, бешено шептала она себе. Анна понимала, что, возможно, сейчас где-то стоит и ждет ее самый дорогой человек на Земле. И он может неправильно понять, не дождавшись от нее ответа. Тогда он уйдет, исчезнет,
бросит и забудет ее… Жизнь потеряет свой смысл и угаснет.
        На первом этаже за большим столом сидели семья Анны и семья Мартина, а также тети с их детьми. В общем, народу было столько, что не протолкнуться.
        Анна догадывалась, почему все сегодня собрались здесь. Обычно все не так было: отмечали сочельник в узком семейном кругу. Все знали, какие проблемы царят в семье Анны и Мартина, и старались наладить их отношения.
        Анна постоянно заглядывала в свой телефон, стараясь не пропустить сообщение от Садика. Этим она и привлекла внимание сестры. Ольга шепталась с Юлей, когда Анна начала помогать матери расставлять блюда на столе.
        Вся семья Анны собралась на сочельник дома, у ее родителей. В этот день гостил у них даже муж Анны со своими родителями.
        Через полчаса двери в душевой открылись. Оттуда вышла спокойная Анна с бледным лицом. Она села за стол и налила в свой бокал вино. Люди громко говорили между собой. Их беседу прервал голос Анны:
        Он не ошибался: в ее телефоне действительно копались другие люди. А точнее, ее сестра Ольга.
        Он быстро написал сообщение Анне: «Поезд отправляется в 22:40».
        – Только не сегодня.
        – Ты дура, да? Ревет она там! Хорошая у тебя была идея! Надо вернуть ей телефон.
        Анна стояла как вкопанная и не слышала, что ей говорят. Шок от потери выключил ее сознание. Она схватилась за голову двумя руками, терла ее и что-то быстро шептала себе под нос. Она обратила на себя внимание других. Наконец сделала несколько шагов и побежала в душевую. Включила воду на полную мощность в кране и в душе. Села на край ванны и начала безумно рыдать. Она плакала во весь голос, все время произнося: «За что?! За что?! Боже! Милый, не уходи! Не бросай меня! Забери меня! Я умоляю тебя!..» Она безудержно плакала и не могла остановиться.
        Ольга стояла перед дверями душевой комнаты. К ней подбежала Юлия и торопливо спросила:
        Железнодорожный вокзал находился рядом с этим ресторанчиком. Садик направился туда быстрым шагом. Ему даже хотелось бежать, но он решил не привлекать к себе внимания прохожих.
        Дойдя до вокзала, он купил два билета до Нюрнберга. Он мечтал снова оказаться с Анной в той гостинице, где они были так счастливы вдвоем. Осталось потерпеть совсем немного. И ужасный, медленно и мучительно убивающий душу кошмар закончится.
        Садик стоял на перроне и ждал ответа от Анны. Время отправки поезда приближалось. Он сидел и тупо смотрел в телефон. Он ждал ее сообщения как некое лекарство, которое спасёт его от мгновенной смерти. «Не может этого быть. Я не верю. За что, Аллах?! За что?! Я тебя умоляю! Не отворачивайся от меня сейчас! Я все вытерпел, все боли и страдания! Но это я уже не смогу вынести!» – он носился, как сумасшедший, вперед-назад, схватившись за голову. Он чувствовал, как медленно от него уходит рассудок. Он начал плакать. Сильнее и громче плакать. Люди ходили мимо и смотрели на странного молодого человека. Так он попал в поле зрения полицейских, и те стали приближаться к нему. Садик уже ничего не видел перед собой. Он был словно в прострации. Он бешено мотал головой во все стороны и ревел, как годовалый ребенок…
        Он знал, что сообщения на ее телефоне могут читаться посторонними людьми, поэтому старался писать как можно более кратко и лаконично. До конспирации далеко, но все же… Неприятна была мысль, что твои сообщения могут читать и другие.
        – Что она там делает? Она решила принять душ?
        – Я… Я хочу сказать тост! Позвольте мне это сделать!
        Все замолкли и устремили свои взоры на девушку с мертвым лицом.
        – Точнее, это не тост. Я хочу высказаться. Мартин, я тебя никогда не любила, не люблю и вряд ли когда-нибудь полюблю! Я никогда не была счастлива с тобой. Мы с тобой чужие люди. Я требую официального развода. Официально заявляю при всех присутствующих за этим столом. Я не извиняюсь и хочу, не попрощавшись, уйти от вас всех сейчас.
        Она сняла свое кольцо и, положив его на стол, повернулась и бросилась к выходу.
        Глава 29
        Анна временно поселилась у своей подруги. Ее звали Мэри. Она была замужем, но детей у нее еще не было. Мама Мэри была немкой, а папа англичанином. И поэтому она свободно говорила на двух языках. Мэри работала медсестрой в той же больнице, что и Анна.
        И в этот вечер как раз справляла сочельник со своим супругом. Вдвоем, без гостей. Их одинокую идиллию нарушила Анна, ворвавшись к ним после ссоры с родней.
        Мэри пыталась разобраться в ситуации:
        – Ну почему ты не сохранила его номер?
        – Я не могла предположить, что телефон могут так нагло и бессовестно стащить. Я никогда не пользовалась блокнотами. Вносила в телефон все контакты, даже расписание дня. Мне его номер продиктовали его знакомые в дискоклубе. Я сама виновата. Дура я. Это второй раз я теряю свой телефон. Первый раз я восстановила симку в день моего рождения, так и не найдя свой телефон. Не знаю, как долго будут сейчас восстанавливать на этот раз. На носу Новый год с выходными днями. Да и на меня уже, как на дуру, будут смотреть в телефонной компании.
        – Теперь рождественские праздники, потом только пару дней рабочих до Нового года. Надеюсь, они успеют отправить тебе новую сим-карту. Дай им мой адрес.
        Садика сначала забрали в полицейский участок. Там у него сняли отпечатки пальцев, и оказалось, что его ищут за угон мотоцикла. Но так как преступление не было совершено до конца, Садика ждало лишь административное наказание в виде небольшого денежного штрафа с предупреждением. Самая же большая проблема могла возникнуть в том случае, если у него появится еще хотя бы одна проблема с законом. Тогда его могут или депортировать, или реально лишить свободы.
        После всех этих разбирательств его отвезли в лагерь беженцев. Работников было мало из-за выходных дней. А вот беженцев, наоборот, полно. Его поселили в корпус, где жили одни молодые холостые парни. Больше всего там было ребят из Африки, и многие из них вели себя нахально. Они часто проявляли агрессию, которая дорастала до открытых конфликтов. Садику так хотелось проучить некоторых из них. Он никого не боялся. Скорее всего, наоборот, старались не связываться с ним. Особенно после того, как он по утрам начал самостоятельно тренироваться. Зачем конфликтовать с человеком, который владеет каратэ.
        Но у Садика все же был страх: он боялся полиции. Поэтому в опасных ситуациях пытался сдерживаться. Что он делал в таких случаях? Повторял постоянно зарвавшимся: раз хотите оставаться жить в Европе, научитесь уважать ее законы и нравы. Если кому-то не нравится Европа, то выскажите желание о добровольной депортации. Этого чиновники ждут не дождутся. Даже за это ваше решение заплатят.
        За несколько дней до наступления новогодних праздников Садик попросил выдать ему хотя бы какой-то документ. Что и случилось точно тридцать первого декабря. На бумаге были распечатаны его данные. А также то, что он претендует на статус беженца. Его попросили написать просьбу о предоставлении статуса беженца на территории Германии. Он сказал чиновнику в лагере, что напишет его после праздников, уже в новом году.
        Но он хитрил. Никакого статуса он уже не хотел. Теперь Садик хотел покинуть Германию, и как можно скорее. Но для этого он решил сначала выкрасть Нуха.
        Полицейские за его административное нарушение приказали ему до третьего января территорию лагеря не покидать. К этому числу суд должен был решить, что делать с ним дальше.
        Но ему уже было наплевать на все решения. Он принял свое собственное, так и не смирившись с потерей Анны. Садик не мог знать, что с ней стало и почему она не ответила ему в решающий момент. Все вокруг он видел теперь лишь в черно-белом цвете. Жизнь для него потерял весь свой вкус и значение. Его бросила здесь, в Германии, девушка, ставшая для него самым близким и родным человеком на свете.
        Побег он запланировал после десяти вечера, непосредственно перед наступлением Нового года.
        Все пошло гладко. Он выбрался из лагеря незаметно. Об этом знал только один африканец. С ним он как-то нашел общий язык. Он дал ему свой телефонный номер на всякий случай.
        К одиннадцати часам вечера он сел на поезд, едущий до Нюрнберга. Не успел поезд тронуться, как его телефон зазвонил. Это был парень из Африки. «Но мы час назад в лагере уже попрощались, чего он звонит?» – спросил себя Садик и поднес трубку к уху:
        – Чего звонишь?
        – Слушай, зря ты уехал. Мы с ребятами собираемся встретить Новый год в центре, на площади. Повеселились бы. Хотя вряд ли тебе понравились бы наши планы. Хотим попробовать «на вкус» немок прямо перед из главной церковью. Надеюсь, ты меня понимаешь?
        – Ты что, серьезно? Вы собираетесь их…
        – Да. Не дадут, так мы силой возьмём.
        – Ты мне звонишь сейчас, чтобы разозлить.
        – Да. Хорошо, что ты ушел. Ты тут многих достал, чистоплюй.
        – Ты, мерзкий ублюдок…
        Телефон выключил знакомый Садика и не дал ему высказаться.
        Садик себе не находил места от злости. Он ругал их в уме так, насколько позволяло ему это сделать его воспитание.
        Через полчаса вновь зазвонил телефон. «Опять этот урод звонит. Хочет меня окончательно вывести из себя!» – подумал он.
        Но когда Садик взял телефон, он замер на месте: на телефоне вновь высветилось имя Анны. Он быстро включил телефон:
        – Анна, Анна. Это ты?
        – Это я, Садик, твоя Анна. Я не могла тебе позвонить, потому что телефон мой был вновь украден. Минуту назад восстановили мой номер. Где ты? Я хочу тебя видеть. Я ждала этого мгновения с ужасной болью…
        – Я в по… Я на вокзале. Просто тут сижу. А ты где сейчас?
        – Приходи к нам, милый. Я с моими знакомыми сижу в баре на площади перед главным собором. Здесь много молодых людей собралось. Шумно становится.
        Садик содрогнулся от ужасной информации. Он вскочил с места. И начал почти кричать в трубку:
        – Анна, Анна! Милая! Послушай, меня Анна! Уходите оттуда! Уб… Убегай оттуда сейчас же! Там опасно! Там опасно будет сейчас! Ты меня слышишь? Алло?!
        Анна стала кричать в трубку, что не слышит. Начали греметь фейерверки и петарды.
        Садик выключил телефон и побежал искать кондуктора. Пассажиры взволнованно смотрели на беспокойного молодого иностранца.
        Найдя кондуктора, он начал объяснять его, что может произойти там, на площади. Что надо предупредить полицию. Кондуктор не понимал английского, тем более в таком взволнованном разговоре. Садик осознал, что от кондуктора мало чего добьёшься, и стал медленно спрашивать, когда будет следующая остановка.
        Этот вопрос кондуктор понял. Но его ответа не требовалось. Поезд как раз остановился. Садик выпрыгнул из вагона. Поезд был на последней остановке пригорода Кельна.
        Садик в бешеном темпе побежал к выходу из станции. Там поймал такси и попросил побыстрее довести его до Рыночной площади. От беспокойства и волнения ему не сиделось на месте. Он непрерывно звонил Анне, но та не отвечала. Это еще сильнее начало смущать его. Он начал непрерывно спрашивать таксиста, когда они прибудут на место.
        Когда такси остановилось, он пихнул таксисту деньги, выскочил, как ужаленный, и бросился искать кафе. На площади уже шли беспорядки. Царил хаос. Молодые парни орали и толпами бегали за женщинами. Те кричали и в панике пытались скрыться от преследователей.
        Он нашел наконец предполагаемое кафе. Но не смог туда войти. Двери были заперты с внутренней стороны. Он увидел через стеклянные стены кафе людей. Начал стучать кулаком и кричать им, чтобы они открыли ему двери. И так как он кричал на английском и взволнованно, прятавшиеся там люди подумали, что он тоже из тех парней, которые устроили эту вакханалию.
        Одна девушка все же решилась подойти к нему. Точнее, к стеклянной двери. Через зазор она начала говорить по-английски:
        – Вы Садик, друг Анны?
        – Да! Где она? Умоляю вас, скажите!
        – Она вышла салют посмотреть и так и не вернулась. Мы уже вызвали полицию.
        Садик в ужасе схватился за голову: «Нет, этого не может быть. Нет!» Он повернулся теперь лицом к площади. Перед ним была картина, чем-то напоминающая протесты в Греции, когда ему досталось камнем по голове. Садик ринулся в толпу, зовя ее. Он видел, что многих девушек уже повалили на землю. Но он не мог остановиться и помочь им. Он бежал, расталкивая толпу, и продолжал звать Анну.
        Наконец ему удалось услышать ее слабый голос. Она произнесла его имя. Только один раз. Но этого было достаточно, чтобы выбрать направление поиска.
        Он бежал и вдруг увидел группу парней. Они прижали к стене девушку. Кто-то закрывал ей рот, другие рвали на ней одежду. Садик не мог видеть лицо жертвы. Он слышал лишь женский писк и громкие крики этих подонков. У него не оставалось времени на раздумья. Он начал ногами бить молодых парней, в ход пустил и кулаки. Из-за неожиданности и стремительности действий он смог прорвать кольцо. Мощными ударами раскидал тех, кто держал девушку. Она наконец освободилась и закричала из последних сил: «Садик».
        Он взял ее на руки и, отмахиваясь ногами и плечами, прорвал оцепление и побежал прочь. Его поначалу начали преследовать, но не долго. Видимо, отвлеклись на других женщин.
        Анна, выбившаяся из всех сил, держалась за шею Садика и не могла ничего говорить. А он продолжал бежать. Добежав так до станции метро, он хотел войти вовнутрь. Но оттуда выскочила полиция и сшибла Садика с ног. Они положили парня на асфальт животом. Ногами блюстители закона наступили и нажали на его спину, удерживая его так прижатым к асфальту. Он приподнял голову. Полицейские удерживали ослабленную девушку, которая кое-как держалась на ногах. Плача, она пыталась им что-то объяснить. Слабым и хриплым голосом она произносила отрывочные слова на немецком. Но ее никто не слушал.
        Садик кричал:
        – Анна, прости меня за все. Я люблю тебя. Люблю тебя…
        Но полицейским некогда было разбираться. Они втолкнули Садика в полицейский микроавтобус и уехали. Анна обессиленная пошатнулась и потеряла сознание…
        Глава 29
        Садик находился в полицейском участке. Были выходные, и он ждал решения суда. Анна пыталась пробиться к нему, но все безуспешно. После новогодних беспорядков в Кельне вся полиция была на ушах. Все ходили злые и не собирались с какой-то девушкой обсуждать судьбу пойманного участника беспорядков, беженца из Сирии.
        Анна ужасно волновалась за Садика и боялась решения суда.
        Она нашла знакомую в администрации города. Ее звали Сюзи. Анна рассказала ей о случившемся и начала просить о содействии:
        – Сюзи, мне в полиции никто ничего не говорит. Я же ему никто. Мне важно знать, что с ним будет. Помогите, пожалуйста, хотя бы информацию получить о нем.
        – Анна, я вам позвоню, как что-то прояснится.
        Анна ждала. Прошел день, второй. Анна не могла найти себе места. Разве что возле полицейского участка, где она практически дежурила, боялась пропустить момент вывоза задержанных.
        – Позвони ей сама и спроси про него. Может, Сюзи забыла о твоей просьбе! – сказала Анне Мэри.
        Анна согласилась с этим. Но не успела вытащить из сумки телефон, как раздался звонок.
        Она взволнованно приложил его к уху.
        – Анна, это я, Сюзи.
        – Да, Сюзи. Спасибо, что позвонили. Ну… Что с ним?..
        – Дела его плохи. Точнее, очень плохи. Его депортируют.
        – Как? Когда?
        – Они уже это делают. Он сейчас, должно быть, в аэропорту.
        Анна мгновенно отключилась. Ее глаза увлажнились, лицо покраснело:
        – Мэри, Мэри, дай твою машину!
        Мэри даже не стала спрашивать, что случилось. По ужасу на лице Анны можно было догадаться о плохих новостях…
        Она протянула Анне ключи. Та схватила их и выбежала из дома. Она неслась на малолитражке по Кельну, не обращая внимания на показатели спидометра.
        Оставив машину в неположенном месте перед аэропортом, она вбежала в зал. Кинулась в справочную. Быстро овладев учащенным дыханием, торопливо спросила:
        – Каким рейсом отправляют группу беженцев?
        – Рейс в Кабул, – с улыбкой на лице ответила ей девушка в справочной.
        – Почему в Кабул? – почти прокричала Анна.
        – Там же афганцы, – удивленно ответила служительница.
        – Он же сириец. Какой Афганистан?.. Вы что тут, все с ума посходили, люди?!
        Девушка посмотрела на Анну вопросительно. Анна махнула рукой и побежала к прозрачной стене аэропорта. Внизу группу людей подводили к трапу самолета. Она увидела среди них Садика. Тот шел к трапу с опущенной головой. Она хотела закричать. Но кто ее услышит? Он или люди в зале ожидания?
        Анна выбежала из здания и, обогнув его, встала перед забором. Ворота, что были ближе к бетонной стене, неожиданно открылись, и оттуда стала выезжать служебная грузовая машина. Анна воспользовалась моментом и рванулась на территорию, откуда обычно проходит посадка на самолеты.
        Анна бежала к самолёту. Там уже закончили посадку пассажиров, и самолет стоял теперь на взлетной полосе, готовясь к взлету.
        Ее лицо было мокрым от слез. Добежав до самолета, она начала бегать вокруг него. Анна смотрела на иллюминаторы и кричала во весь голос: «Я люблю тебя, Садик! Я люблю тебя, Садик! Я люблю тебя, слышишь, милый!»
        Люди в салоне зашевелились и прильнули к иллюминаторам. Они не слышали, что кричит девушка. Двигатели самолета уже гудели во всю мощь. Пассажиры видели беспокойную девушку, которая плача о чем-то пытается докричаться им, людям в салоне.
        Анна наконец остановилась, встала перед кабиной пилотов и начала махать руками, рыдая и крича: «Не увозите его! Я его люблю! Он мой! Я вас умоляю! Я на колени перед вами падаю, молю вас! Не убивайте меня! Я вас умоляю!» Она упала на колени и, глядя наверх, на кабину пилотов, продолжала кричать… Плача, ударяя ладонями себя в грудь и рыдая.
        Она плакала горько и так громко, чтобы весь мир услышал ее слова: «Пожалейте нас, пожалуйста! Не увозите его! Мы любим друг друга! Я пропаду без него! Я умоляю вас! Я люблю его, люблю! На коленях прошу вас! Пощадите нас! Молю вас! Будьте милосердны. Мой любимый!.. Оставьте его мне! Позвольте мне его забрать, я умоляю вас… Не улетайте! Не увозите его… Он мой! Мой!.. Подождите… Не разбивайте наши сердца! Эй!.. Эй!.. Эй!.. Там!.. Вы!.. Услышьте меня! Я здесь! Стою перед вами на коленях! Что вам еще от нас нужно? Только скажите… Я умоляю вас… Дайте мне хоть прикоснуться к нему! Позвольте мне… Прошу вас…Увидеть его… На мгновение…»
        Анна прыгала перед самолетом, широко махая руками. Падала и снова вставала.
        Она кричала, рыдала, умоляла, просила пилотов освободить Садика…
        Но пилоты, к сожалению, не слышали несчастную девушку.
        Анна не знала об этом и продолжала пытаться освободить Садика.
        «Освободите его! Вы же не звери… Вы же люди… Умоляю вас… Верните мне его… Верните! Я не позволю его увезти! Нет! Нет! Нет!»
        Она падала, вновь ставала. Она продолжала себе бить по груди и кричать на пилотов, умолять их. А те смотрели на нее. Они видели, что творится с девушкой, но не слышали ее криков.
        – Ну-ка включи на экране салон пассажиров, – скомандовал первый пилот.
        Второй пилот подчинился. На экране высветился пассажирский салон.
        – А вот и Ромео… – улыбнулся первый пилот.
        В салоне самолета Садик умолял стюардесс дать ему возможность хотя бы попрощаться с любимой девушкой. Те пытались его усмирить и посадить на место. Другие пассажиры свистели и кричали на стюардов и стюардесс, что те не хотят дать такую возможность – попрощаться молодым по-человечески.
        Пилоты продолжали смотреть на сидящую на взлетной полосе и ревущую из всех сил девушку.
        – Так, я не могу так больше работать. Смотреть на это нет больше сил. Мне жаль эту девушку… Вызывай башню! – сказал первый пилот.
        – Башня! Это борт три ноля пять. Вы вообще видите, что у вас тут на полосе творится?
        – Борт три ноля пять. Вас не понял. Повторите.
        – На взлетной полосе девушка. Она ревет на всю страну… Заберите ее, бога ради!
        – Вас понял, борт три ноля пять. Отправляем машину с охраной.
        Девушка продолжала им кричать. Первый пилот смотрел на нее с жалостью.
        – Да, зрелище не для слабонервных. Видно, сильно она этого парня полюбила. Везунчик он. Такая красавица и такая любовь… Неужели возможно такое?.. Такой шторм… Нет, цунами чувств.
        – Увезем мы парнишку отсюда в его аул. Забудет красавица о своем чудовище. Пусть смирятся с судьбой… Не могу больше на нее смотреть, как она убивается… Надо что-то делать с этим… – печальным голосом продолжил второй пилот.
        Первый пилот посмотрел на своего помощника и начал снимать наушники:
        – Выключи двигатели! Я не могу так работать! Я его не увезу отсюда. Посмотри на них… Может, больше никогда такое не увидишь в жизни. Даже не предполагал, что таким сильным может быть чувство… Черт, а! Боже мой! Ну надо же…
        Анну доставили в аэропорт и, сняв с ее электронного документа ксерокопию в отделе охраны порта, отпустили. Анна выбежала в зал ожидания. Она ходила и плакала… Скороговоркой шептала себе молитву: «Боже, умоляю. Оставь его мне. Я все сделаю, что ты от меня потребуешь. Не оставляй меня… Только не сейчас, Боже…!
        Беженцев сняли с самолета и отправили вновь в транзитную зону, ждать свой новый рейс. Объявили технический перерыв.
        Садик не подчинился. Он прорвался через контрольную зону и побежал в основной зал ожидания. Полиция кинулась его искать. Их было трое: одна красивая со светлыми волосами молодая женщина и двое мужчин средних лет.
        Женщина-полицейский первой вошла на территорию зала. Двое других отстали от нее. Полицейская увидела Садика в зале. И уже хотела идти к нему, но вдруг остановилась.
        Там в зале Анна и Садик издалека встретились взглядами. Анна прокричала его имя, рванула к нему. Она бежала так быстро, словно думала, что вновь какие-то силы их разделят.
        Садик летел к ней навстречу. Девушка буквально бросилась на шею Садика и прижалась лицом к его груди с криками счастья. Он подхватил ее, чтобы удержать. Они по инерции закружились вместе.
        – Я люблю тебя, Анна!
        – Я люблю тебя, Садик! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!
        Она целовала его лицо так быстро, будто сейчас его вновь отберут у нее.
        Женщина-полицейский наблюдала за этой картиной издалека и отказалась от задачи дальше преследовать эту несчастную влюбленную пару. Когда появились ее коллеги, она сделала так, чтоб они стали спиной к залу. Потом она начала им что-то говорить, лишь бы задержать коллег и дать время молодым людям… отдышаться и включиться. И, наконец, убежать …
        Анна кричала Садику:
        – Держи меня крепко! Прижми меня к себе сильно! Не отпускай меня! Не отдавай меня больше никому, прошу тебя! Я принадлежу только тебе! Только тебе! Любимый! Не бросай меня больше! Я умоляю тебя!
        – Я никому тебя не отдам! Слышишь, никому! Ты единственная, ради тебя я живу! Я дышу только ради тебя, любимая! – с шумным дыханием говорил ей в ответ Садик, прижимая ее к своей груди.
        «Ну давайте, дураки! Сматывайтесь отсюда! Хватит целоваться! Хватит обниматься! Убегайте же! Я их долго не удержу! Они скоро повернутся и увидят вас! Тогда все. Конец вашей любви!» – кричала мысленно женщина-полицейский.
        Люди смотрели на эту странную пару: девушка маленького роста с короткими зелеными волосами целует парня с длинными мелированными кудрями… Людям самим сложно было удержать свои эмоции и, и они начали хлопать в ладони.
        Анна наконец успокоилась. Она опустила ноги на пол. Схватила за руку Садика, как когда-то, прежде… Когда они были вместе и счастливы. Она прокричала ему:
        – Бежим отсюда, Садик!
        Они побежали к выходу и вскоре исчезли из виду.
        Женщина-полицейский выдохнула с облегчением и стала широко улыбаться. Ее коллеги повернулись в сторону зала и, ничего не увидев там, снова обернулись к красавице-полицейскому.
        – А что ты улыбаешься, Ребекка?
        – Просто я задалась вопросом: а на что еще способна любовь?
        Не услышав ответа, она покачала головой, продолжая улыбаться. Затем посмотрела вдаль и, вновь переведя взгляд на своих коллег, ответила на свой же вопрос:
        – Видимо, на все…!
        Анна и Садик бежали, крепко схватившись за руки. Теперь они были уверены: никакие силы на Земле более не способны их снова разлучить!!!
        Полицейская все смотрела туда, где только что перед ней они встретились. По ее телу пробежала легкая дрожь… Значит, так она должна выглядеть – Любовь? Такой должна быть: искренней и нерушимой. Ей сильно захотелось самой почувствовать ее, испытать ее, ждать ее, бороться за нее, страдать за нее…