Ворон А. Заварелли
        Преступный мир Бостона #1
        Он убийца. Бандит.
        Последний человек на Земле, с которым мне бы хотелось быть. Я не потеряю голову только потому, что он - горячий, ирландец, да еще с ужасным акцентом в придачу.
        Он - единственная зацепка в деле исчезновения моей лучшей подруги, и я ему не доверяю.
        Поэтому у меня есть несколько правил для себя, когда приходится иметь дело с Лаклэном Кроу:
        1. Сохраняй ум ясным, и не отвлекайся.
        2. Делай то, что необходимо, и никогда не забывай, зачем ты здесь.
        3. Никогда, слышишь, никогда, не влюбляйся в него.
        А четвертое и последнее?
        Забудь о правилах. Потому что, когда дело доходит до ирландской мафии, правила попросту не работают.
        Все должно было быть лишь временным, но теперь Лаклэн думает, что я его собственность.
        Он утверждает, что не отпустит меня.
        И я ему верю…
        * * *
        Лаклэн.
        Не знаю, кто она и зачем здесь.
        Но если ей хочется моего внимания, то она его получила.Русские жаждут ее смерти, и только я способен приглядеть за ней. Эта девчонка - сплошные неприятности. Отвлечение, которое я не могу себе позволить.
        Так почему же я решил, что она моя?
        Я заявил на нее права и теперь нет пути назад.
        18+
        А. Заварелли
        Книга: Ворон
        Серия: Преступный мир Бостона - 1
        Переводчик: Лена С.
        Редактор: Milena, Габи, Alteplaza
        Вычитка: Ms.Lucifer
        Переведено специально для групп BOOK IN FASHION и N.A.G. - Переводы книг
        Любое копирование без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд!'''
        Предупреждение: Для лиц старше 18 лет!
        В книге присутствуют ненормативная лексика и сцены сексуального характера!
        ПРОЛОГ
        МАККЕНЗИ
        Ненавижу копов.
        Я реально их не переношу. Особенно здесь. Вы никогда не знаете наверняка, кто им отстегивает.
        За последние шесть месяцев, что мне довелось с ними пообщаться, мое мнение о них ничуть не изменилось.
        Гребанные копы.
        Они совсем не обращают на меня внимания. Когда я подавала заявление о пропаже человека, они даже не уточнили деталей. Каковы ваши дальнейшие действия, офицер? Да никаких. А всякий раз, когда видят меня в участке, всего лишь закатывают свои чертовы глаза. Потому что им плевать на какую-то там пропавшую девушку с сомнительной репутацией.
        Подобно тысячам других людей в этой стране, мою подругу поглотила черная бездна безвестности, из которой никогда никого больше не видно и не слышно. Их семьи и друзья оставлены на милость системе, которая распределяет количество часов на проведение расследования в зависимости от того, насколько у тебя милое личико на фото или кто сильнее раздует шумиху в СМИ. Но для Талии никто и пальцем не пошевелит. Никому нет до нее дела, кроме меня. А это значит, - именно мне предстоит узнать, что с ней произошло.
        Аналогичная история произошла с моим отцом. Все предпочли забыть, что он был зверски убит. Он это заслужил, потому что был никем - просто беззвестным боксером на подпольном ринге. Связался с плохими людьми, за что и был наказан. Вот как копы обстовляют свои дела в этом городе. Вот как они решили вопрос со смертью моего отца и его оставшейся тринадцатилетней дочерью. Просто замяли дело, спрятав его под кипой расследований, представляющих реальный интерес.
        Тогда я была ребенком, поэтому ничего не могла сказать. Но сейчас-то я уже не маленькая. Мне двадцать два, и будь я проклята, если позволю такому повториться снова. За последние девять лет я воспитала в себе стальной характер. И на этот раз не сдамся. Если потребуется сделать невозможное, чтобы найти ее, то так и поступлю. Для меня это дело намного более личное, чем для всех этих конторских крыс вместе взятых.
        Именно поэтому я сейчас сижу в офисе какой-то бедняги, которая работает на ФБР. На самом деле, все эти роботы - те же копы, только им платят больше. И все равно мне жаль эту даму, сидящую напротив. Ее зовут агент Кэмерон, о чем свидетельствует табличка и прочие агитационные атрибуты, разбросанные по столу. Если присмотреться повнимательнее, то всегда есть подсказки о «закулисной» деятельности того или иного человека. А офис мисс Кэмерон просто кричит о том, что ей хочется чувствовать себя важной. Она, наверное, посвятила свои лучшие годы работе, а в итоге застряла в офисе, перебирая бумаги, и все, чего добилась за свою карьеру, так это чертовой именной таблички.
        Ее уставшее лицо испещрили линии былой горечи и обид. Она вовсе не похожа на ту, у кого было много радостей в жизни. И опять же, а у меня они вообще были? Скорее всего, именно это меня в ней и беспокоит. В ее глазах я вижу свое отражение. Одинокое, безрадостное будущее в окружении кошек, к которым возвращаешься в конце рабочего дня.
        Полагаю, у этой женщины их предостаточно. Ее тусклые рыжие волосы уложены в прическу, которая была в моде в восьмидесятых, а серый костюм совсем не оттеняет бледность ее кожи. Она поправляет очки на переносице и делает глоток, отпивая напиток из кружки, которая свидетельствуюет о том, что она побывала в Диснейленде. По крайней мере, этим она может похвастаться.
        - Послушайте, хм... - Она бросает беглый взгляд на бумаги, лежащие перед ней, чтобы найти в них мое имя. И это при том, что я назвала его уже дважды.
        - Маккензи, - повторяю снова.
        - Да, Маккензи. - Она выпрямляется на стуле и вздыхает. - Я понимаю ваше разочарование. На самом деле понимаю. Знаю, вам кажется, что ничего не происходит, но расследование все еще продолжается. Уверяю вас, этим занимаются.
        Гнев закипает внутри меня подобно лаве, грозясь выплеснуться наружу и уничтожить все вокруг в любой момент. Клянусь, эти засранцы запрограммированы повторять одно и то же. И меня тошнит от этой заезженной пластинки. Всю мою жизнь меня кормили подобной чепухой. Приемные родители, социальные работники, полиция и все остальные твердили, что знают, как мне будет лучше. Они столько раз отправляли меня из одного места в другое, что теперь едва хватает сил бороться дальше.
        Вот чего они хотят: чтобы я вернулась домой и опустила руки. Они наивно полагают, что со временем, через месяц или годы, боль исчезнет и я просто забуду, что Талия вообще существовала в моей жизни. Но этого не произойдет. Я никогда ее не брошу.
        Делаю глубокий вдох и сую ей через стол изрядно потертую фотографию. Фотокарточка размером 4х5, на которой запечатлен тот редкий, неподдельный момент. На ней Талия улыбается и смотрит через плечо самыми что ни на есть чистейшими глазами. Честно говоря, она никогда не отличалась улыбчивостью. Слишком много демонов было в ее душе. Но мне удалось запечатлеть это мгновение искренности, именно поэтому я так и дорожила этим фото. Хочу, чтобы они знали: она реальный человек с настоящими чувствами. Кроме того, если я что и узнала из собственного расследования, так это то, что новостные каналы любят рассказывать о девушках с красивыми улыбками.
        - Только взгляните на ее лицо, - умоляю ее. - Посмотрите на эту девушку. Я говорю не о номере ее дела, а о лице. Она не проститутка, девушка по вызову или что там, черт возьми, вы о ней думаете, что может умалять ее достоинства в ваших глазах по сравнению с другими. Она не употребляет наркотиков и не преступница. Ее зовут Талия Паркер.
        У меня дрожат губы, но все равно продолжаю. Я не плакса. Если бы мой отец был сейчас здесь, то он бы посоветовал мне взять себя в руки. Эмоции - это роскошь, которую ни один Уайлдер не может себе позволить. Именно такая философия определяла наши с ним отношения, окрашивая или укрепляя их, в зависимости от того, как вы на них посмотрите. Он говорил мне не плакать, поэтому я и не плакала. Отец говорил мне не заботиться ни о ком, так что и этого не делала. Я подавила все чувства, заперев их глубоко внутри себя. Но, честно говоря, они меня переполняют. Даже если по мне этого не видно и никто не знает.
        Потому что я всегда их контролирую.
        Вот только судя по взгляду агента Кэмерон, у вас могло бы создаться впечатление, что со мной случилась истерика. Но меня не волнует, что она обо мне думает. Мне просто нужно достучаться до нее.
        - Мы вместе выросли в приюте. - Из груди вырывается сдавленный смех. - Считаете это банальным?
        Голос у меня теперь звучит безумно, под стать ошалевшим глазам агента Кэмерон, которая наблюдает за моим срывом. Но я все равно напираю.
        - Если вы читали ее дело, то знаете: ее один раз уже упустили. Пожалуйста...
        К ее чести, агент Кэмерон и вправду довольно внимательно смотрит на лицо Талии, на что у нее уходит добрая минута. И я благодарна ей за такой небольшой акт милосердия. Другие агенты даже этого не делали.
        - Она очень красивая девушка. - Агент Кэмерон прочищает горло и возвращает мне фото. - И если мы найдем что-нибудь еще, обещаю, мы с вами свяжемся, мисс Уайлдер.
        Стены начинают давить на меня. Все блекнет, сжимается, сгущается. Мне хочется закричать, во что-нибудь врезать, вести себя как совершенный безумец. Хочется разнести этот убогий офис и втоптать эту ее никчемную табличку в пол. Вместо этого делаю еще один глубокий вдох. Этим делу не поможешь.
        - Что насчет доказательств, которые я вам принесла? - настаиваю я.
        Агент Кэмерон хмурится и просматривает банковские выписки Талии и всю информацию, которую я смогла раскопать, хотя ее не так уж и много. Я хватаюсь за соломинку и прекрасно это понимаю.
        - Это не совсем улики, - добивает она. - Они лишь доказывают, что каждые две недели она вносила определенную сумму наличных на свой банковский счет. Без чека нам не отследить, от кого были эти деньги.
        - Они от них. - Я сжимаю руки в кулаки. - Уверяю вас.
        Она поджимает губы и я понимаю, что в любую минуту меня могут выставить за дверь.
        - Что насчет других девушек? - продолжаю гнуть свою линию. - Вам не кажется странным, что количество дел о пропавших без вести в этом районе за последний год резко возросло? И все они молодые, красивые девушки. Они ведь должны были куда-то деться.
        - Могу заверить вас, что все наши лучшие агенты занимаются этим, - говорит она. - Но в настоящее время у нас нет никакой связи между этими девушками и клубом «Слейнт». Ваша подруга - единственная, кто имела хоть какое-то отношение к клубу, если вы, конечно, говорите правду. Но даже в таком случае у нас все равно нет доказательств этому факту.
        - Отправьте туда своего агента под прикрытием, - взываю я к ней. - Тогда и увидите, поймете, что там на самом деле происходит.
        - У нас нет ресурсов для подобных действий, - отвечает она. - А без каких-либо доказательств наши руки связаны.
        Доказательства.
        Вот к чему все всегда сводится. Конечно, они не собираются оставлять никаких доказательств. Они же чертовы мафиози. А чего ожидают эти люди? Гигантской неоновой вывески, на которой черным по белому написано: «мы здесь проворачиваем грязные делишки»? Уверена, федералы уже в курсе. Да все в этом городе знают. Но в этом-то как раз и проблема. Никогда не знаешь наверняка, кто из этих козлов в их упряжке.
        Я притопываю ногой в нетерпении и мечуюсь глазами по офису, как наркоманка. На дух не переношу эту конуру. Эти серые стены и запах переработанного воздуха. Доказательства. Где еще можно получить доказательства?
        Я устремляю свой взгляд на агента Кэмерон и делаю свое самое смелое предложение.
        - Отправьте меня, - говорю ей. - Я буду работать под прикрытием. Абсолютно бесплатно. Вы можете просто поддерживать со мной связь, или как вы там это между собой называете.
        Она снова поджимает губы, свет падает ей в глаза.
        - Мне никогда бы не дали разрешение на проведение такой операции, мисс Уайлдер, - уверенно заявляет она. - Поэтому, прошу вас, не придумывайте тут ничего лишнего.
        Она хватает белую визитную карточку, которую намеревается всучить мне, и встает. Я следую ее примеру, потому что понимаю, здесь мне не получить никакой реальной помощи.
        - Если вспомните что-нибудь важное, что поможет в расследовании, позвоните по указанному здесь номеру, - предлагает она.
        Я беру протянутую мне карточку, сминаю ее в руке и одаряю ее ледяной улыбкой.
        - Благодарю за то, что уделили мне время, - говорю ей. Выйдя за дверь и оказавшись в такси, я делаю свои собственные выводы. Агент Кэмерон не права. И там, в такси, на скрипучем виниловом сиденье рядом с таксистом, который пахнет салями, я вижу лучик надежды во всей этой мрачной ситуации. Потому что неважно, поддерживает она эту задумку или нет, мне кажется, что моя идея может сработать. На самом деле, думаю, что эта чертова идея самая яркая из всех идей, которые посещали меня за все эти шесть месяцев, прошедшие со дня исчезновения Талии.
        ГЛАВА 1
        ЛАКЛЭН
        Бостон размыло дождем, небо затянуло пеленой серых облаков. Прощание с дедом, которого мне так и не довелось узнать, происходит в лучших ирландских традициях.
        Один за другим ребята выходят вперед, чтобы произнести прощальную речь. Найл и Ронан, притихшие, стоят рядом со мной. Сдержанные соболезнования едва слышны под осенним ветром. Мое тело свинцовое, одежда промокшая насквозь, остается лишь свежесть воздуха, которую можно ощутить только после бури.
        Наконец, они все ушли.
        Когда до меня доходит очередь, и я стою над его гробом, не могу подобрать слов, что часто бывает в важные моменты. Но никто из нас так и не нашел правильных слов, которые нужно было сказать ему еще при жизни. И какая польза от них теперь, когда его нет?
        Белая лилия в руке вянет на глазах. Кроме меня, Каррик был последним из Кроу. Его предсмертная воля тяжким грузом лежит на моей душе. Я обязан вызвать у него гордость, продолжив его наследие и родословную. Как можно было отказать умирающему в его последней надежде, которую он бессвязно пробормотал между кровавыми удушьями?
        Это не было ложным утешением умирающему. Каждое слово, которое я произнес в те последние мгновения его жизни, было обещанием ему. И он будет мной гордиться. Я проследую по его стопам даже к вратам ада, если потребуется, чтобы сдержать данное ему слово.
        Человеку, который меня воспитал. Человеку, который дал мне абсолютно все.
        Под тихие слова католической молитвы цветок из моих рук падает на глянцевую поверхность отполированного гроба, после чего его опускают в землю. Найл и я осеняем себя крестным знамением, читая слова кодекса Каррика, которого он придерживался в течение последних тридцати лет и который мы все соблюдаем.
        - Семья, верность, честь и кровь. Это единственное, что настоящее.
        Найл дает мне еще одно последнее мгновение, чтобы попрощаться, а затем склоняет голову, как бы приглашая:
        - Давай немного пройдемся.
        Кладбище - мрачное место, где всюду витает смерть и чье-то горе. Трава под нашими ногами усеяна умирающими осенними листьями. Но в моем сердце нет места для печали. Я давно заключил перемирие со смертью. Человек приходит в эту жизнь отнюдь не с надеждой на бессмертие. Каррик удостоился бы чести отдать свою жизнь за Синдикат. Как и я.
        Но сейчас не стоит об этом. Позже, я поразмыслю обо всем этом позже, а пока покорно следую за Найлом вверх по каменным ступеням церкви Святой Марчеллины. Внушительные дубовые двери с легкостью раскрываются. Деревянные скамейки стоят рядами вдоль прохода, а воздух внутри пропитан ароматом вина и людского покаяния. У алтаря я преклоняю колени и читаю молитву за почившего.
        Я не считаю себя праведником. Как и любого католика, бремя совершенных грехов зачастую тяготит мою совесть. Но это нисколько не меняет того, кто я есть на самом деле. Когда я был восьмилетним мальчишкой, помню, матушка сказала мне, что нельзя походить на своего отца. Вот именно поэтому с тех пор я грезил о такой жизни в своих мечтах. Мой путь был предопределен, и я бы выбрал его снова. Наша банда придерживается понятий верности, чести и семьи, что я больше всего ценю и уважаю. В глазах общественности мы занимаемся многими делами, но у нас все еще есть принципы. Если злодеяние запятнает мою душу, то оно будет совершенно ради одного из своих. Мы присматриваем друг за другом. Защищаем друг друга. Если ад - это цена, которую я должен заплатить за свои грехи на земле, пусть будет так.
        Эта семья - единственное, что у меня осталось.
        Немного погодя Найл садится рядом со мной и достает фляжку из недр своего пиджака. Его никогда не бескопокили формальности или религиозные убеждения. Этот человек давно отказался от Бога. Только из уважения к Каррику он сегодня молился.
        Найл протягивает мне фляжку, и я делаю глоток отменного портвейна. У него всегда найдется хорошая выпивка.
        Наши глаза устремленены на алтарь, пока мы сидим в молчании. Как раз это качество я ценю в нем. Непрошибаемый характер Найла, выступающего нашим лидером, нагоняет страху куда больше, чем какой-нибудь недоумок, любящий поорать.
        Он лезет в карман и достает оттуда принадлежавший моему деду медальон Святого Антония, который свисает у него с руки в кожаной перчатке.
        - Он бы хотел, чтобы медальон был у тебя, сынок.
        Поглаживая пальцами выгравированное золото, во мне нарастает незнакомая боль. Он мог выбрать любого Святого, но остановился именно на этом. Каррик никогда не опасался смерти, он боялся потерять свою душу.
        - Знаю, тебе больно, Лаклэн, - говорит Найл. - Ты провел с ним не так уж много времени.
        - Нет. Не много.
        И пятнадцати лет не хватило, чтобы узнать такого человека, каким был мой дед. Не думаю, что это можно было бы сделать и за пятьдесят лет, учитывая, какими были наши отношения. Он был тихим человеком. Сильным и гордым, но всегда тихим. Он никогда не знал, как это быть кому-то отцом. По крайней мере, не представлял себя в такой роли, пока я не появился на его пороге в шестнадцать лет, и он все же принял меня.
        Он совсем не донимал меня. Мой дед был из другого поколения, которое верило в крепкие родственные узы. Я был только рад пойти по его стопам. В возрасте шестнадцати лет я стал частью Синдиката Маккены. То был самый счастливый день в моей жизни - в тот день я поклялся на крови в верности Синдикату. Он никогда не говорил мне об этом, но Каррик тогда очень этим гордился.
        Начал он все по старинке: грабежи бронированных грузовиков и банков, наркотики и азартные игры. Он занимался тем, что хорошо знал. Единственным, что он знал. Он привел меня в стаю, но именно человек, сидящий рядом со мной, сделал меня тем, кто я есть сейчас. Он был моим наставником на протяжении последних десяти лет, приняв на себя роль, которую не смог взять Каррик.
        Вместе мы перенесли Синдикат на новый уровень. И Каррик всячески препятсвовал этому. Синдикат в том виде, в котором он существует теперь, не имеет ничего общего с мафией моего деда. Найл считал, что чистка - единственный способ, который позволит нам процветать. В конце концов, Каррик понял это и присоединился к нам.
        Но теперь это уже неважно. Его больше нет. Медальон Святого Антония горит в моей ладони. Мой род прервался. Мы как никогда близки к союзу с русскими, но потеряли одного из наших. Это несправедливая жертва.
        Теперь все изменится. Между мной и Найлом уже витает этот тяжкий груз ответственности. Необходимость подтверждения моей верности человеку, что сидит рядом со мной, и вместе с тем моей безоговорочной преданности Синдикату. Не так-то легко будет заменить Каррика, но никто сильнее меня не жаждет занять его место. Найл не отдаст мне его так легко. Да и Шон бросит мне вызов. По праву рождения у него больше прав стать преемником Найла, чем у меня когда-либо будет. Но я хочу это место и привкус моего безудержного желания ощущается на губах.
        - Считаешь, ты готов к тому, что будет дальше? - спрашивает Найл.
        - Да.
        Кровь будет пролита. Головы полетят. А в будущем прозвучат свадебные колокола. Это единственная часть, с которой мне трудно согласиться. Но если Найл выберет меня, то я готов на это. Ради Синдиката я пойду на что угодно. Чтобы скрепить этот союз и отдать дань уважения Каррику, я возьму в жены русскую невесту вместе с моим законным местом в качестве правой руки Найла.
        Ничто и никто не встанет у меня на пути.
        - Я бы хотел возглавить набег, - говорю я Найлу.
        Пронизывающий взгляд его темных глаз искрится уважением. В Найле все - от кончиков волос до черт его характера - темное. Мужики съеживаются и заискивают в его присутствии. С ним тяжело, но он все равно справедливый. Вот почему я уверен, что он ответит согласием на мою просьбу.
        - На меньшее я и не рассчитывал.
        Мы замолкаем, пока он переваривает услышанное.
        - Сделаешь это завтра.
        - Сегодня вечером, - настаиваю я.
        Его глаза оценивают меня, взвешивая мои мотивы.
        - Похороны сегодня, - аргументирую я. - Нас не будут ждать. Они уже договорились в субботу сменить местонахождение груза. Они готовятся по понятным причинам.
        Найл барабанит пальцами по фляжке, а затем одобрительно кивает.
        - Так устроим русским подарок в знак нашей признательности.
        Я сжимаю медальон в кулаке, чувствуя, как адреналин бежит по венам.
        Я жажду крови. Мести.
        Сегодня мне это как раз по душе.
        Найл смотрит на часы и встает.
        - Ну, раз уж ты собрался идти сегодня, тогда лучше покончи с этим побыстрее.
        Вместе мы выходим через парадные двери церкви. Прежде чем разойтись, он хлопает меня по плечу и сжимает его.
        - Ты потерял деда, - говорит он мне. - Но знай, ты всегда будешь считаться моим сыном.

* * *
        - Эй, а это то место? - Рори смотрит на старый дом с позиции, которую мы заняли на тропинке.
        - Думаю, эти суки вполне могут жить здесь.
        Ни один из нас не чувствует раскаяния за то, что произойдет дальше. Эта армянская банда только растет с каждым днем, намереваясь установить здесь свое господство. И они нажили немало врагов. Если быть точнее, они перешли дорогу не только нам, но и русским. Но речь сейчас не о нас. Я слышал, у итальянцев тоже с ними проблемы.
        Перейти кому-то дорогу - это одно. А палить в закусочной, где мой дед встречался с русскими... Это совсем другое. Есть только одна цена, которую им придется заплатить за такой поступок.
        Ронан занимает надлежащее ему с моей стороны место и остальные парни следуют его примеру.
        - Тогда, как бы ты хотел это сделать? - спрашивает Ронан.
        - Да, босс, - передразнивает Шон. - Как ты хочешь это сделать?
        Мы поднимаемся на крыльцо. У меня есть только одно указание.
        - Убейте всех.
        ГЛАВА 2
        МАККЕНЗИ
        Наклоняюсь вперед, медленно подтягивая колени к локтям, балансируя на ладонях.
        Поза ворона.
        Это простая позиция выполняется в два этапа и основана на самой элементарной стойке на руках. Тем не менее, у меня ушла целая вечность, чтобы ее освоить. Если бы я относилась к тому типу людей, которые мысленно копаются в себе, то выяснить по каким причинам это произошло, не составило бы труда.
        Ворон - символ множества вещей в разных культурах. Магии, превосходства, судьбы, умственного пробуждения: физического представления пространства между небесами и землей. Толкования безграничны и широко известны. Но когда вся магия и предания исчезают, только одно значение приходит на ум. И оно самое главное, особенно для меня, ворон - символ смерти.
        Закрываю глаза, выпрямляю руки и выдыхаю, поднимаю ноги в идеальной стойке на руках.
        Три глубоких вздоха. Вдох через нос, выдох через рот. Я еще никогда так хорошо не держала равновесие.
        Координация в порядке. Внутренний стержень? Прочный, как скала. Если бы сильно захотелось, то смогла бы простоять в такой позе пару часов. Но до того как у меня появляется хоть малейший шанс позлорадствовать, Скарлетт хлопает жвачкой из другого конца комнаты.
        - Теряешь концетрацию, Мак.
        Ухмыляюсь, пытаясь перейти в позу Скорпиона, ничего не говоря в ответ. Ей прекрасно известно, что я сосредоточена как никогда, но она скорее умрет, чем это признает. И, вообще, Скарлетт не хочет, чтобы я отправлялась в свое безумное паломничество.
        За последние несколько месяцев она не раз пыталась заговорить мне зубы, аргументируя абсурдность моей идеи, и тот факт, что она снова вернулась к той же уловке, лишь говорит о том, что это ее последняя отчаянная попытка. И это было бы мило, если бы она не выглядела такой подавленной.
        Судя по ее черному платью или как она любит его называть - «второй коже», и красным туфлям на высоком каблуке, совершенно очевидно, куда она намылилась. По шкале от одного до десяти Скарлетт выглядит на все пятнадцать. Что тут скажешь - красотка каких еще поискать. Но проблема в том, что она об этом даже и не подозревает.
        Ее темные волосы, как всегда, идеально уложены, карие глаза подведены карандашом, а маленький блестящий клатчик, наверняка, забит презервативами.
        Скарлетт - девушка по вызову и еще одна моя подруга, которую я подобрала на улице. Так случилось, что однажды именно в ее темный переулок двое парней пихнули нас с Таль. В то время мне было тринадцать, я была сильной не по годам, но, видимо, недостаточно для того, чтобы одолеть двух парней одновременно. Скарлетт была на четыре года старше и намного мудрее, и... у нее был нож. Именно она спасла меня в ту ночь, как бы больно не было это признавать.
        Мы не так тесно общаемся, как с Таль, но близки насколько это вообще возможно для подобных нам. Она просто очередной ребенок, оставшийся незамеченный обществом с историей за плечами, которая растопила даже мое ледяное сердце. Если кто и знает, что движет мужчиной, так это Скарлетт.
        Растягиваясь на полу, ловлю ее взгляд.
        - В тот день, когда потеряю концентрацию, я умру, - говорю ей.
        Так говорил мой отец, и эти слова оказались как никогда правдивы. Он потерял концентрацию в тот день, когда связался с русскими, а теперь мертв. Не хочу думать, что мне уготована такая же судьба, ведь я все еще живу на этом свете.
        - Хочешь знать, что я думаю, детка? - Скарлетт скрещивает ноги и разглаживает складки на платье.
        - Нет. - Вращаю головой из стороны в сторону, пока шея не начинает хрустеть. - Не хочу.
        Но ее уже не остановить. Все как обычно.
        - Думаю, тебе стоит отдать все свои сбережения какому-нибудь частному сыщику и сосредоточиться на том, что ты хотя бы можешь контролировать. Например, пойти в колледж, ну или сделать что-нибудь стоящее в своей жизни.
        - Хм-м, - фыркаю я. - И это говоришь мне ты. Почему я могу это сделать, а ты нет, Скарлетт?
        Она затихает на мгновение, ее красивое лицо искажает гримаса поражения.
        - Ты не должна этого делать, - настаивает она.
        - А ты не должна торговать своим телом сегодня вечером, - парирую я.
        Она вздыхает и заканчивает фразу за меня.
        - И все-таки мы обе это сделаем.
        - Так уж вышло, Скарлетт. Мы с тобой безнадежный случай, но Талия...
        Я не заканчиваю мысль. Да, в этом и нет необходимости. Мы обе знаем, что Талия была самая неадекватная из нас. У нее никогда не было шанса. Даже сейчас, когда я произношу ее имя, все внутри меня сжимается от горя.
        Скарлетт, может, и видит мое состояние, но старается не делать из этого трагедии, потому что знает меня как облупленную.
        - Позволь помочь тебе, - предлагает она.
        Не часто мне приходится чувствовать, как разливается тепло в моем холодном, мертвом сердце. Но когда мой взгляд останавливается на миниатюрной Скарлетт, расположившейся на диване, оно оживает. Под ее непробиваемой броней из колючей проволоки заточено золотое сердце.
        Она слишком хороша, чтобы общаться с такими, как я, и все же она здесь, со мной.
        - Держись подальше от всего этого, прошу тебя, - говорю ей. - Ты ведь понимаешь?
        Светлый огонек, зажегшийся в ее глазах за минуту до этого, меркнет, но мы обе знаем, что это ради ее же блага. Скарлетт склонна к саморазрушению. Ей порою нравится быть безрассудной.
        Такой уж у нее чертовски странный способ справляться с тем, что с ней произошло. Но мне не по нраву такое ее поведение.
        Я же совсем другое дело. Мы обе знаем, что это мой последний день в Южном Бостоне. Завтра я переезжаю в дешевый мотель где-то в Роксбери, чтобы начать новый этап в своей жизни, в мире, из которого вряд ли выберусь живой. Надеюсь, что не повторю судьбу Талии. Я не собираюсь еще кого-то впутывать в эту заварушку, так что мы заранее договорились, что Скар лучше будет оставаться в неведении.
        Я буду ужасно по ней скучать.
        Она самый близкий человек, который у меня остался на этом свете. Родственников никогда не было, а мать умерла еще до того, как я начала ходить. Рак.
        Но ведь у меня был отец, разве нет?
        Он был чертовой легендой.
        Джек Уайлдер по прозвищу «Стальной кулак». Действующий чемпион по боксу в захудалом подпольном мире Бостона. Был таким, пока его не стало. Когда русские не смогли побить его на ринге, они решили исполосовать его тупым ножом в темном переулке.
        Я думаю, отец всегда знал, что на этом свете он не жилец. Он лишь ускорил процесс, связавшись с мафией. Полагаю, ему казалось, что если я пойду по стопам Уайлдеров, то смогу бороться. У меня молоко на губах еще не обсохло, а он уже учил меня, как правильно наносить удар. Он не знал ничего другого. Этот человек ел, дышал и жил боксом. Он не раз твердил, что не силен в математике и не научит меня готовить, но может показать, как защищаться.
        Для меня это было бесценно. Я рано научилась скандалить, но при этом никогда не извинялась за свои выходки. Он показал мне, что не обязательно быть большой и сильной, главное знать, как ударить по больному месту. И русские ударили меня туда, где больнее всего, отняв его у меня.
        В юном тринадцатилетнем возрасте я с этим ничего не могла поделать. Но с Талией все обстоит совсем по-другому. Мудаки типа русских и ирландских бандитов, которые управляют «Слейнтом», полагают, что безнаказанно могут делать все, что им заблагорассудится. В большинстве случаев, возможно, это и правда, но они еще не встречались с такими, как я.
        Я - дочь Джека Уайлдера. Третье поколение американцев с ирландскими корнями, и по моим венам бежит кровь чемпиона. Я выросла на улицах Южного Бостона и не боюсь никого. Я доберусь до каждого из этих ублюдков, и сделаю это с улыбкой на лице. А когда все закончится, они пожалеют о том, что повстречали на своем пути или связались с Талией Паркер.
        Будто бы прочитав мои мысли, Скарлетт бросает в мою сторону понимающий взгляд.
        - Не хочешь на всякий случай взять мой счастливый нож?
        - Не-а, - усмехаюсь в ответ. - Тебе он пригодится с твоими-то клиентами. Мое тело - смертельное оружие.
        Мое чувство юмора на этот раз даже не выбивает Скарлетт из колеи.
        - Все не так просто, как тебе кажется, Мак. Я бы многое могла еще сказать. Но не забывай, каково это - быть в меньшинстве.
        Я вскакиваю с коврика для йоги и машу руками.
        Знаю, что она права, но виду не подаю. Скарлетт продавала свое тело годами. Ее душа давно сбежала с коробля. Она лучше всех знает, что значит быть в меньшинстве.
        Ужас все еще читается в ее глазах. И все равно каждый день она продолжает подвергать свою жизнь риску. Я уже давно смирилась с ее решением. Вы ведь не можете поменять пятна леопарда. Люди со сломанной судьбой только сами могут себя изменить.
        Что касается меня, то мне больно от осознания того, что не могу переписать собственную историю. Что бы не произошло с Талией, этого уже не исправить. Мне не под силу это изменить. Но я получу ответы: достану доказательства для агента Кэмерон. Представляю, как войду к ней с улыбкой на лице и брошу их на ее унылый стол, тем самым скрасив весь ее гребаный год.
        Скарлетт смотрит, как я делаю растяжку, с притворным равнодушием. На ее лице все то же скучающее выражение, что и каждый день во время моих трех часовых занятий йогой. Но даже ей не скрыть тот отблеск гордости в глазах за мои успехи.
        Не зря же в последние полгода я полностью им себя посвятила. Сочетание комплекса упражнений из боевых искусств, йоги и пилатеса помогает мне оставаться сильной и сфокусированной, поддерживать мышцы в тонусе. Скарлетт говорит, что я могу использовать это в свою пользу, потому что при росте сто пятьдесят семь сантиметров я выгляжу не страшнее разъяренного котенка. Люди недооценивают меня, и я планирую воспользоваться этим по полной.
        - Ты надерешь им всем задницы, - заявляет она.
        - Я всегда так делаю. - Шлю ей воздушный поцелуй и направляюсь к холодильнику за бутылкой воды.
        - Просто... будь осторожна. Ладно?
        Останавливаюсь на полпути, слыша легкую дрожь в ее голосе. В горле застревает ком невысказанных чувств и эмоций.
        Быстро заглушаю их.
        - Сколько времени у тебя есть? - интересуюсь у нее.
        - Час, - говорит она. - Достаточно времени, чтобы устроить тебе быстрый опрос на тему «как поставить мужика на колени». Теоретически, конечно.
        Она говорит так, словно меня заведомо ждет провал. А я лишь потираю руки и растягиваю губы в злом оскале.
        - Давай, Скарлетт. Дерзай.
        ГЛАВА 3
        МАККЕНЗИ
        Бостон - культурный плавильный котел. Город с богатой историей по части коррупции, угнетения и кровопролития. Этот город был построен усилиями иммигрантов. Таких, как мой прадед.
        Когда он вместе с братьями покинул Ирландию, чтобы избежать британской экспансии, они мечтали о лучшей жизни.
        Не ведая, они стали частью общества, которое приняло их за отбросы в тот самый момент как они сошли на твердую землю.
        Но всем известно, что ирландцы славятся своим боевым духом, поэтому они так легко не сдались. Тогда все боролись за то, чтобы отхватить свой кусок пирога. Были сформированы альянсы, велась борьба за территории. Выходит, со временем практически ничего не изменилось. Коррупция теперь лучше скрыта, но созданные ранее альянсы все еще существуют. Конечно, банды переживали свои взлеты и падения. Итальянцы, ирландцы, русские... они все были выжжены дотла и подобно фениксу воскресали чаще, чем я могла бы сосчитать. В этом вся суть организованной преступности, она никогда не исчезнет. Если один босс падет, то всегда найдутся другие игроки готовые занять его место и взять бразды правления в свои руки. Все хотят управлять этим городом.
        Это тщательно продуманный и планомерный процесс.
        У каждой из этих группировок есть свои альянсы, свои территории. Вы не наступаете мне на пятки, я не буду наступать на ваши. В современном Бостоне в игре задействовано немало других игроков. Крупные хищные рыбы и мелкие рыбешки. Но именно русские и ирландцы составляют сейчас одну из основных силовых структур города. Видите ли, ирландцы извлекли пару уроков из истории. В те времена действовать в одиночку было круто, но такой подход не был разумным. У итальянцев была целая иерархия, которая функционировала не просто так. Ты прикрываешь мою спину, а я твою.
        Понятие семьи не просто для видимости. Ты связался с одним парнем, значит, ты связался со всей чертовой семьей.
        А именно так обстоят дела в Синдикате Маккены. Будучи прямыми потомками бандитов Бедфорда, они с молоком матери впитали в себя неутолимую жажду крови. Вот только в отличие от своих предшественников они эволюционировали с течением времени. Как и во многих современных преступных синдикатах, у них имеется четкая иерархия. Так, помимо боссов, которые всем заправляют, здесь имеются лидеры группировок и те, кто у них на подхвате. Плюс, прибавьте сюда копов, сенаторов, судей, и всех тех, кто у них на прикорме. И не забудьте про одну важную вещь... Железобетонное соглашение с одной из крупнейших банд русской братвы в этом славном городке.
        К чему я все это веду? Вам вряд ли захочется связываться с этой шайкой. Но лично я планирую поступить именно так... Я собираюсь проникнуть в подполье одной из крупнейших преступных организаций в городе и сунуть свой нос туда, куда его совать явно не следует.
        Если бы речь шла о ком-то другом, я могла бы просто сидеть сложа руки и притворяться, что меня это не касается. Но речь идет о Талии. Она была со мной с тех пор, как я повстречала ее девять лет назад в приюте. Между сиротами есть некая незримая связь, которую невозможно воссоздать, ведь нам всем знакомо чувство, когда не на кого рассчитывать в целом мире. И мы с Талией стали полагаться друг на друга. Пока государство не разлучило нас и не отправило ее неизвестно куда.
        Когда она сказала мне, что ее новый приемный отец приставал к ней, я быстренько поехала туда и выбила ему яйца бейсбольной битой. А потом мы вообще пошли в разнос. Паре подростков нелегко приходилось на улицах Южного Бостона. Но как и мой прадед, который сразу же по прибытии сюда нашел себе соратников, мы создали свой собственный альянс. Мы шли против несовершенства этого мира.
        Государственные службы впоследствии нас отследили, после чего мы оказались в детдоме и несколько лет провели в полной неопределенности. Благодаря Скарлетт и еще парочке неравнодушных, мне ни разу не пришлось торговать своим телом. Однако, я отлично орудую отмычкой, благодаря чему в моих карманах оказывалось куда больше, чем пара баксов от уличных драк.
        Талия... она не была такой же выносливой, как я. Но она мягкая и чувственная натура, которая до сих пор верила, что окружающий ее мир - прекрасное место. Именно поэтому я сильнее стремилась ее защитить.
        И все то время, что мы скитались с ней по улицам, я это делала. Но все изменилось, как только мы обе повзрослели настолько, что смогли снять вместе свое первое жилье. Как оказалось, у таких девушек, как мы, не так много возможностей. Талия хотела устроиться на работу, чтобы покрыть свою долю за съем квартиры, но для нее это означало оказаться втянутой в дела подпольных клубов города.
        Затем она начала тусоваться в компании плохих парней, позволяя им себя использовать.
        Я не представляла себе, как остановить ее стремительное падение. Мы больше не были беззаботными детьми. У Талии образовалась целая куча проблем, и я не знала, как с ними совладать. До того, как у меня появился шанс попробовать хоть что-то исправить, она исчезла. Как раз после того, как она начала работать на ирландцев.
        Совпадение? Я в них не верю.
        Может быть, ирландцы повинны в ее исчезновении, а может, и нет. В любом случае, это то, что мне известно. Я знаю, что русские тусуются в их клубе. А еще я знаю, что один из этих русских проявлял к ней повышенный интерес.
        Мне так и не удалось выяснить его имя. Она считала, что я слишком себе накручивала и просто пыталась испортить ей всю малину своими предупреждениями. Но я не хотела быть правой. Бог знает, я никогда не хотела оказаться правой.
        Теперь единственное, что я могу сделать, это выяснить, кто этот русский. Вот что я продолжаю твердить себе, пока смотрю в зеркало и делаю очередной глубокий вдох. Мои пальцы скользят по кулону в виде сердца, который уютно разместился в ямке между ключицами, прежде чем я окончательно снимаю его и сжимаю в ладони.
        - Я сделаю это ради тебя, Таль, - шепчу я тихо. - Чего бы мне это ни стоило.
        Сердцу в моей груди стало тесно. Я никогда не была мотивирована сильнее, чем сейчас, а кулон служит своеобразным напоминанием о моей цели. Я прячу кулон пододежду, стараясь успокоиться.
        Мой отец был чемпионом по боксу. Самым жалким, самым грубым и самым плохим парнем, который когда-либо удостаивал собой улицы Бостона. А как насчет его отца? Аналогично. И теперь настала моя очередь продолжать семейную традицию. Может, я и девочка, но сей факт ни черта не значит в моей семье. Мы ирландцы, а это дерьмо у нас в генах. Мы любим подраться. Мы обожаем потасовки.
        И самое главное, мы любим при этом быть в центре всеобщего внимания. Я знаю, что чертовский прекрасный боец, но сказать, что нисколечко не нервничаю по поводу всей этой затеи, значит слукавить.
        Кто все эти мужики? Не более чем представители животного царства. И они не станут со мной цацкаться только потому, что я женщина. Мне было нелегко уломать Джонни позволить мне это сделать. Он бы не разрешил, если бы не верил, что я справлюсь. Но Джонни знал моего отца и видел, что в моих жилах течет его кровь. За последние шесть месяцев я не раз это доказывала, что и привело меня к этому моменту.
        К бою, где нет никаких правил, с самыми крупными и ужасными соперниками бостонского подполья. Первый и самый важный шаг в моем плане. Не проходить ни одной драки без ирландских и русских ставок.
        Любовь к этому спорту у них в крови.
        К моему сожалению, я не могу просто войти в «Слейнт» и попросить работы. В их мире это не срабатывает. Они нанимают тех, кому доверяют. Единственный способ попасть в список этих людей - установить с ними контакт. А что быстрее всего привлечет их внимание? Правильно. Я сражу наповал одного из этих ублюдков.
        Кто из них клюнет, не имеет никакого значения. Мне нужно привлечь внимание лишь одного. А хорошая взбучка - это то, что достойно внимания любого ирландца.
        Я бросаю взгляд на себя в зеркало и собираюсь с духом. Делаю еще один глубокий вдох, пока разминаю костяшки пальцев, и пару раз вращаю плечами. Сейчас я нахожусь в наилучшей физической форме и готова как никогда. Мои волосы цвета воронового крыла заплетены в тугую косу и перекинуты через плечо. Фарфоровую бледность моей кожи покрывают бисеринки пота, когда я переступаю с ноги на ногу. Мои голубые глаза сверкают даже без тени макияжа на лице. Буквально каждой клеточкой своего тела ощущаю, как энергетический заряд пронизывает мое тело, вдыхая в меня жизнь, пока мысленно в голове прокручиваю девиз отца.
        - Ты задашь им жару, - улыбается Скарлетт где-то позади меня.
        Разворачиваюсь и скрещиваю руки на груди, посылая ей самый подлый блеск, на который только способны мои глаза.
        - Какого лешего ты здесь забыла, Скарлетт? Я же говорила тебе, что появляться здесь небезопасно.
        Она лишь пожимает плечами. Ну, конечно.
        - Думаешь, эти парни хуже тех, с кем я имею дело по ночам? Кстати, я пришла сюда, чтобы посмотреть, как ты дерешься. Ты ведь не думаешь, что я бы это пропустила?
        В ее голосе сквозит гордость за меня, и мне не остается ничего другого, как только улыбнуться на ее тираду. Но мне не стоит этого делать, хотя бы потому, что это ее только подстегивает. Ведь единственное мое желание, чтобы Скарлетт держалась от всего этого подальше.
        - Обещай мне, что уберешься отсюда, как только бой закончится, - почти умоляю ее. - Отправляйся прямиком домой и удостоверься, что за тобой никто не следит. И пока я там, ты просто наблюдаешь со стороны.
        Она кивает, чтобы успокоить меня, хотя я-то знаю, что она пропустила все мои слова мимо ушей. Но Джонни входит до того, как я успеваю повторить ей указания.
        - Ты готова, Мак?
        Киваю, облачаясь в свой халат и надевая капюшон на голову, чтобы скрыть свое лицо.
        - Да.
        Джонни улыбается и качает головой, и в этот момент раздаются звуки музыкального сопровождения. Его я подбирала сама. LL Cool J’s Mama Said Knock You Out.
        Разве не мило?
        Джонни хлопает меня по плечу, и если бы я не знала его так хорошо, то сказала бы, что у него какой-то стеклянный взгляд.
        - Твой отец очень бы гордился тобой, Мак, - говорит он. - А теперь иди и покажи им, как Уайлдеры делают свое дело.
        Я киваю и следую за Джонни в такт музыке. Бокс - это даже не спорт, это позерство в чистом виде. И хотя они еще не видели меня, собираюсь устроить им то, за чем они все сюда сегодня пришли - настоящее зрелище. С каждым шагом к импровизированному рингу я завожусь.
        Мой соперник стоит напротив меня на изготовке, уже заметно, что он намного выше меня. Видела его схватки прежде, что помогает мне слегка расслабиться. Он неплох, но стиль ведения боя у него приближен к уличным дракам, у него совсем нет никакой техники. Кроме того, он позволяет своему высокомерию и темпераменту, которые так и сквозят в каждой черточке его лица, брать над собой верх. Ему кажется, что предстоит бой с маленьким мужчиной и он сможет заработать самые легкие деньги в своей жизни.
        Дожидаюсь окончания музыки, а затем Джонни заводит свою шарманку:
        - Дамы и господа, вы готовы?
        Толпа взрывается возгласами и аплодисментами, заряжая атмосферу дикой энергией, которую возможно ощутить только в таком кровавом виде спорта, как бокс. Затхлый запах пота вперемешку с жаром от слишком многих тел набитых в старом запыленном амбаре пронизывает воздух. Вот он - момент, который я люблю больше всего.
        Момент, ради которого я живу. Пока Джонни чеканит заученные фразы, подпрыгиваю на месте туда-сюда, вперед-назад.
        - Перед вами боец из Дорчестера... Ростом сто восемьдесят сантиметров, весом восемьдесят шесть килограмм... Встречайте - Донован «Хук» О'Коннор.
        Этот тупица стучит кулаком о кулак и крутится на месте, еще больше заводя орущую толпу своих поклонников. Ну что сказать - самоуверенный болван. Единственное, что меня волнует - я таки привлекла внимание собравшихся. Бросаю взгляд в сторону русских, про себя отмечаю тех, кто сегодня здесь.
        Никого из них не знаю. Отец позволял мне находиться только в окружении его команды, а как только появлялся кто-нибудь из этих, он куда-нибудь срочно меня отсылал. Но прямо сейчас их взгляды устремлены прямо на меня. И это хорошо. Я присматриваюсь к ирландцам. Единственные, кого я более или менее знаю - те, на кого мне удалось нарыть что-то. Босса среди них нет, зато здесь собрались все лидеры группировок. И один из них прямо сейчас изучает меня с мрачным видом, проявляя явное любопытство к моей персоне. Лаклэн Кроу. Третий в очереди на «трон» ирландского преступного Синдиката, чья репутация его опережает.
        Настоящий ад на колесах. Если он задумал убить тебя, то непременно сделает это с улыбкой на лице. По крайней мере, так мне сказали. Не знаю наверняка, какова его роль в Синдикате, кроме того, что он заправляет в «Слейнте», ведь рассказы о нем сильно разнятся.
        Порой задавалась вопросом, а не простые ли это выдумки, чтобы представить его в глазах окружающих более опасным, чем он есть на самом деле. Но бросив взгляд на его лицо, полностью лишенное каких-либо эмоций, понимаю, что все эти истории больше похожи на правду.
        По тому, как его люди стоят подобно стражам вокруг него, понимаешь, что они его уважают.
        Конечно, они стоят не впритык к нему, а в нескольких шагах поодаль. Они не считают себя равными Лаклэну. Человек в этой жизни не получает большого уважения, если не делает отвратительных вещей и не вселяет страх в окружающих.
        Конечно, мне довелось изучить этих парней. Но не так досконально, как мне того бы хотелось. Не могу проверить полученную информацию, поэтому все мои сведения сводятся скорее к слухам и уличным разговорам. Это одно из преимуществ быть родом из Саути.
        Конечно, имя Лаклэна просто отпечаталось в моем мозгу. Он тот, кто всем заправляет в «Слейнте».
        Он страж единственного места, где я могу раздобыть хоть какую-то информацию. Надеясь привлечь его внимание, я вовсе не ожидала, что оно будет таким повышенным. Думала, что он лишь мельком взглянет на меня, а потом воспользуюсь помощью одного из его парней, чтобы тот устроил мне с ним очную ставку. Но он смотрит прямо на меня. Ему не видно моего лица под капюшоном халата, но на мгновение мне почти кажется, что видит. Его взгляд настолько острый, настолько пронзительный, что слегка обескураживает. Я резко отвожу глаза и сосредотачиваюсь на сопернике. Я позабочусь о Лаклэне после, как только надеру задницу Доновану.
        - Боец из Южного Бостона, - продолжает Джонни. - Ростом сто пятьдесят восемь сантиметров... Весом пятьдесят четыре килограмма... Мак «Бабочка» Уайлдер.
        Как и ожидалось, по залу пробежал шепоток. Как только халат упадет, все собравшиеся здесь узнают, кто я. После этого пути назад не будет.
        Я срываю халат и отбрасываю его в сторону, вся арена замирает, включая моего дерзкого соперника. Может, просто у меня паранойя, но на мгновение он смотрит на меня так, будто узнает. Что само по себе невозможно. Я всегда старалась не высовываться, когда приходила смотреть бои.
        У него не было ирландского акцента, когда он старался разогреть публику. Так что я точно знаю, что он из Бостона. Но еще уверена, что это единственное место, где я видела его раньше. Он старше меня, наверное, лет на пять, так что сомневаюсь, что у нас есть общие друзья.
        Он склоняет голову на бок, и я улавливаю большой шрам, пересекающий его щеку. Скорее всего, получил в бою. Его черные глаза-бусинки осматривают мое тело, и я вздыхаю с облегчением, когда понимаю, что он просто оценивает меня.
        - Ты, должно быть, прикалываешься надо мной, Джонни, - произносит он.
        Он осматривает комнату с нервным выражением на лице, ища взглядом Лаклэна. Я даже не сомневаюсь, что Донован не побоится ударить девушку. Но ему нужно одобрение своего начальника, чтобы устроить такое зрелище. Мне становится любопытно. Слежу за его взглядом и к своему удивлению обнаруживаю, как Лаклэн хмурится. Ему эта идея не по нраву. Понимаю, что поставила его в неловкое положение. Все его люди смотрят на него затаив дыхание, оценивая, сможет ли он дать слабину и разочаровать всех поклонников бокса, которые пришли сюда сегодня.
        Я посылаю ему вызывающую улыбку. Что выбираешь, Кроу?
        Незаметный одобрительный кивок Лаклэна и Джонни уже подмигивает мне, пожимая плечами.
        - Она пробилась сюда, Джонни, а значит, готова ко всему.
        Почувствовав его норовистость, перевожу все свое внимание на своего оппонента и разминаю шею, ударяя друг об друга руки в перчатках.
        - Что такое, принцесса? Испугался маленькой девочки?
        Теперь его челюсть подергивается, бицепсы поигрывают от напряжения наполнившего его тело. Бокс считается джентльменским видом спорта. Впутайте женщину в драку, и они ни черта не будут знать, как с ней справиться. К счастью для меня, это не бокс.
        Хотя прежде всего меня тренировали как боксера, я хотела добиться большего. Хотела уметь защищать себя в любых обстоятельствах.
        Многие люди думают о смешанных единоборствах как о куче дерьма, созданной для дикарей, но для меня это в первую очередь искусство. И дело тут не только в грубой силе. Речь идет о выносливости, контроле, координации и умении доверять своим инстинктам. Умении двигаться плавно и уверенно. Никогда нельзя сомневаться в себе и своих силах и позволять сопернику видеть ваши слабости. В моем случае внешность может быть обманчивой, а люди всегда недооценивали меня и мои возможности именно по этой причине.
        - Ты уверена в этом, детка? - заносчиво спрашивает Донован. - Я не намерен сдерживаться.
        - Знаю, знаю. - Закатываю глаза в ответ. - Ты такой большой, крутой и сильный.
        Мне надоело скакать туда-сюда, поэтому решаю направиться прямо к нему и жду, когда Джонни подаст сигнал. Он бросает перчатку, и я быстрым хуком справа наношу Доновану сильный удар прежде, чем отскочить назад. Пока он приходит в себя, ошалелый до чертиков, толпа надрывается со смеху.
        - Давай, - ехидничаю я. - Завязывай уже. Покажем этим людям то, за чем они сюда пришли.
        - Ты пожалеешь об этом, малявка, - почти рычит он мне.
        Одаряю его своей самой милой улыбкой, смещая свой вес, чтобы занять удобную оборонительную позицию. Колени согнуты, локти прижаты к туловищу, а кулаки готовы наносить удар за ударом. Два быстрых движения плечами и глубокий вдох.
        Слово Джонни - закон, а он уже объявил о начале боя. Здесь нет раундов. Бой идет до нокаута или признания поражения. Единственное правило? Не бить по яйцам. Кучка маменькиных сынков.
        Без всяких колебаний Донован надвигается прямо на меня, поочередно нанося удары. Блокирую и уворачиваюсь от каждого из них, что только подзадоривает его еще больше.
        Это первое, чему я научилась. Сначала нужно работать над ногами, остальное придет само. Чтобы быть хорошим бойцом, нужно быть сосредоточенным и уравновешенным. Работа ног Донована довольно небрежна. Он слишком полагается на кулаки, чтобы контролировать свои перемещения, в то время как я двигаюсь всем телом.
        Но это меня не спасет, потому что у него явное преимущество. Причем, оно есть у каждого из них. Мое же преимущество заключается в том, что я думаю головой. А мужики думают членом.
        Мои обтягивающие шорты и спортивный бюстгальтер явно отвлекают его внимание. Несмотря на то, что я только что съездила ему по морде, он продолжает видеть меня как пару сисек и задницу.
        Кто бы сомневался.
        Пользуюсь возможностью и прижимаю его левым хуком и четким ударом снизу правой. Он с присвистом выдыхает, когда пяткой бью его по колени, а лицо наливается яростью. Вокруг нас ревет толпа, визжа от восторга и подбадривая нас. Среди шума различаю выкрики Скарлетт:
        - Прямо в челюсть, - кричит мне она, пока я прицеливаюсь. - Ты сможешь, Мак!
        Это ее понятие «не высовываться»? Отрешаюсь от нее и полностью фокусируюсь на поставленной задаче. Я не той комплекции, так что у меня мало шансов уложить Донована на лопатки. Лучше всего я расправляюсь с громилами на ковре. Для этого больше всего подходят приемы джиу-джитсу и дзюдо, которые пришлись мне по душе. Когда я нарывалась на драку в переулках, то мои противники, как правило, превосходили меня в размерах. Это может пугать, если не знаешь, как действовать. Но лично я считаю себя ассом по части удушающих приемов. Мне гораздо легче перемещаться по мату, чем большинству моих соперников, благодаря моей гипермобильности. Мне нужно, чтобы Донован опрокинул меня, так будет легче его одолеть.
        Он задевает мое плечо левым хуком, пока я стараюсь отскочить в сторону. Мне до чертиков больно, и он видит это по выражению на моем лице и лишь улыбается. Наношу ему серию быстрых поочередных ударов, чтобы заставить его потерять равновесие и подставить его под сокрушительный удар. Апперкот локтем прямо в челюсть.
        И это его выбешивает. Он предсказуемо несется прямо на меня и грубо припечатывает к полу. Он вышибает из меня дух и выбивает челюсть. На лице изображаю неописуемую боль и делаю вид, что задыхаюсь. Всего-то делов.
        На долю секунды он теряет бдительность, и у него появляется этот характерный высокомерный взгляд, думая, что уже победил. Хотя этого и следовало ожидать, ведь он, как и большинство мужчин, наивно полагает, что раз уложил меня на спину, значит, утвердил свое господство. Настоящий боец знает, что это далеко не так.
        Я отталкиваюсь бедрами от пола, прежде чем он успевает убрать руку. В мгновение ока его руки оказываются прижатыми, а мои ноги размещены в нужном положении. Едва успеваю насладиться его потрясенным лицом, выполняю идеальный удушающий захват. Бедрами сжимаю его шею, пока он тщетно пытается лупить меня свободной рукой.
        Он успевает нанести мне слабый удар по лицу, поскольку силы уже его покидают от сдавленной мертвой хваткой шеи.
        Он приподнимает левую часть моего тела, пытаясь отбросить меня, чтобы высвободиться из захвата. Изгибаю спину и одной рукой блокирую все его попытки вырваться насколько могу, крепко удерживая Донована. Вот оно - настоящее испытание на выносливость.
        Каждый мускул в моем теле буквально горит от напряжения, которое требуется для этого маневра.
        Движения Донована становятся вялыми и слабыми, пока его приток крови остановлен и ему становится нечем дышать. Медленно отсчитываю секунды про себя, отрешаясь от звуков вокруг.
        Три... четыре... пять... шесть...
        Наконец, когда я думаю, что не смогу продержаться еще секунду, он обмякает, а Джонни уже рядом, чтобы удостовериться в том, что мой соперник нокаутирован. Он констатирует мою победу. Я едва могу пошевелиться, пока медленно выползаю из-под него, но адреналин подгоняет меня и я сканирую народ вокруг себя. В толпе нахожу его друзей и одаряю их высокомерным оскалом. Ну что, съели, ублюдки?
        Несколько парней спешат на подмогу своему павшему другу, а толпа медленно тянется к выходу. Вытираю кровь с губы и осматриваю их с любопытством, выжидая. Мне нужен лишь один из них, который обратит на меня свое внимание. Нет, он не может быть русским. У них есть несколько группировок, в которых бессчетное количество членов. Единственный способ сузить круг моих подозреваемых, это пойти прямо к источнику. В клуб, где все произошло.
        Они все бросают взгляды в мою сторону, но именно Лаклэн не сводит с меня глаз. По выражению его лица трудно судить, злится он или поражен. Естественно, он испытывает ко мне недоверие.
        Они приходят на эти бои каждую неделю, и он никогда не видел меня здесь прежде. Он понятия не имеет, кто я, зато мне известно кое-что о нем.
        На улице поговаривают, что ему двадцать девять. Родился и вырос в Белфасте, пока подростком не иммигрировал в Штаты. Внук Каррика Кроу, правая рука Найла Маккенны. Заправляет «Слейнтом» и только богу известно, какие дела проворачивает для Синдиката. Остальное покрыто тайной, которую я сама разгадаю.
        Изучаю его, подмечая каждую мелочь. У Кроу округлая челюсть, покрытая, наверное, недельной щетиной. Медно-каштановые непослушные волосы разбавлены бликами более светлых оттенков. Его глаза насторожены и смотрят исподлобья, и, вероятно, это самая восхитительная его черта. Они ожесточены, иначе его лицо выглядело бы мальчишеским, а черты лица мягкими.
        В них чувствуется что-то знакомое, но не могу уловить что именно. Может, это печаль?
        Такое кажется невероятным, но трудно судить. В настоящий момент его глаза блуждают по моему телу. При этом в его взгляде нет неприкрытого сексуального подтекста. Не могу прочесть его мыслей, что мне совсем несвойственно. С каждой секундой он становится все более загадочным.
        Он стоит как боец. Вижу по тому, как он держится, но мне не доводилось видеть его на здешнем ринге.
        У него подтянутое тело - стройное, сильное и крепкое. Кожа на руках огрубевшая, словно от многочасовых занятий боксом.
        Он прочищает горло, я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
        Между нами вспыхивает темная искра, пока я смотрю в эти беспощадные радужки. Они притягивают пьянящими и разнообразными яркими цветами, от которых я не в силах оторваться. Готова поклясться, только что они были графитового оттенка, а через секунду уже голубого и снова стали серыми. Они настолько суровы и прекрасны одновременно, что меня это застает врасплох, будто это окна в его холодной натуре.
        Насилии. Вожделении. Противоречий. Боли.
        Перевожу дух, пытаясь убедить себя, что причина моего бешеного сердцебиения кроется в только что прошедшем бое. Или в волнении от осознания того, насколько я близка к тому, чтобы внедриться в банду. Мне так кажется.
        Он еще ничего не произнес, но непременно скажет свое слово. И как только откроет рот, даже не сомневаюсь, что у него будет акцент.
        Но я его не поощряю. Вместо этого расплетаю свою косу и пробегаюсь трясущими пальцами по волосам. Это маленькое противостояние желаний довольно неожиданно. Уверена, такой мужчина, как он, привык, что все женщины ложатся штабелями у его ног. И несколько уже ждут своего часа, когда он обратит на них свой взор. Но они не осмеливаются к нему приблизиться.
        Видимо, я не единственная, кто наслышан о его репутации.
        Задумавшись об этом, мельком замечаю, как Донован несется на меня. Он ворчит и набрасывается на меня, у него в крови забурлило желание уничтожать.
        Я отскакиваю назад, готовясь занять оборонительную позицию, но в этом даже нет необходимости. Лаклэн активируется и отпихивает Донована своим телом, разворачивая его на месте и скручивая ему за спину руку. Это лишь подтверждает мои недавние подозрения о том, что он боец. Судя по его скорости и ловкости, у него это от природы.
        Он наклоняется ближе и шепчет что-то на ухо Доновану. Тот не сводит с меня своего убийственного взгляда, но что бы Лаклэн ему ни сказал, это его отрезвляет. Он неохотно отступает, и, бубня себе что-то под нос, отправляется восвояси. Кажется, инцидент исчерпан, но в глубине души зарождается страх, что мне придется столкнуться с ним позже. Он не из тех, кто так просто примет боль поражения да еще и от женской руки.
        Пошептавшись о чем-то со своими людьми, Лаклэн подходит ко мне с тем же темным выражением на лице. Мне больно это признавать, но он красив. К тому же он более сдержан, чем я ожидала. Спокойный фасад дополняет его молчаливую угрюмость, что в корне противоречит кредо убийцы, о котором все твердят.
        Он останавливается на некотором расстоянии от меня, и, опираясь на бетонный столб, бесстрастно меня осматривает.
        - Жаль Донни, - говорит он. - Порой он бывает гадом.
        Как я и предполагала, у него есть акцент. Но я совершенно недооценила, насколько это может быть очаровательным. Я очень редко запинаюсь, но сейчас как раз тот момент. Обуздываю свои чувства и стараюсь выглядеть невозмутимой. Нужно сосредоточиться на русских, напоминаю себе.
        - Ничего страшного.
        - Разве для женщин нет неписанного правила не ввязываться в подобные драки, - интересуется он.
        - Ну… - ухмыляюсь ему в ответ. - К счастью, я не из тех, кто играет по правилам.
        Ожидаю, что он как-то на это среагирует. Улыбкой. Подергиванием. Чем-нибудь. Но ничего в ответ.
        - Сегодня ты одержала верх над одним из моих лучших бойцов.
        Не могу сказать точно, делает он мне комплимент или нет, но воспринимаю его слова именно так.
        - Спасибо.
        Лаклэн остается непоколебим в своем безразличие, и даже не знаю, как вывести его из равновесия. А приходится действовать осторожно.
        - Не помню, чтобы я видел тебя здесь раньше, бабочка.
        То, как он подчеркивает мое прозвище, которое я использую на ринге, само по себе звучит как угроза. Не могу не признать, что на деле этот парень оказался куда страшнее, чем мне казалось.
        Смотрю на него, моргая, пока обмозговываю план. Я собираюсь строить из себя хрупкую маленькую красотку в надежде, что он смягчит свой гнев, когда я снова пересекусь с ним.
        Сомневаюсь, что у него есть хоть малейший намек на чувства, но попытка не пытка.
        - Я дерусь только, когда мне нужны деньги.
        Лаклэн прищуривает глаза, и я понимаю, что его этим не купишь. Он постукивает пальцами по бедру, и на мгновение у меня закрадывается подозрение, что у него пошаливают нервы. Но потом замечаю, что его взгляд устремлен на мужчин в другом конце помещения. Поворачиваюсь и мрачнею от визуального потрясения. Чертовы русские. Они пялятся на меня, но один из них смотрит прямо на Лаклэна.
        Мило улыбаясь, машу им. Ненавижу их. Я ненавижу их всех.
        Оборачиваюсь к Лаклэну, он кажется немного на взводе, но затем снова становится отрешенным.
        - Мне нужно идти, - говорит он. - Словимся, бабочка.
        Еле сдерживаюсь, чтобы не разинуть рот от удивления. По крайней мере, я надеялась, что он попросит меня выпить с ним. Ну, или хотя бы, номер телефона. Что-нибудь. Но его вопиющее пренебрежение жалит меня куда больнее, чем мне хотелось бы.
        Так и знала, надо было флиртовать с одним из его бойцов, но он начисто обломал весь план.
        - Да, - ворчу я. - Увидимся.
        ГЛАВА 4
        ЛАКЛЭН
        В тот самый момент, как я отхожу от девушки, парни снова появляются возле меня, отпуская свои обычные шуточки.
        В голове происходит борьба между раздражением и умопомрачением, пока приближаюсь к ожидающей меня стороне - к громиле с несчетным количеством татуировок по всей шее. Русские привлекают его, когда надо устроить разборку.
        Его зовут Борис, что, собственно, ему подходит.
        Он указывает в сторону двери. Один из них хочет перекинуться со мной словцом. Я киваю, давая понять, что скоро буду.
        - Ждите здесь, - говорю я ребятам. - И присматривайте за Донни. Не позволяйте ему приближаться к девчонке.
        Ронан кивает, и я следую за парнем на улицу. Черный автомобиль поджидает на обочине. Стекла сильно затемнены, чтобы можно было хоть что-то разглядеть внутри салона. На заднем сиденье меня поджидает Алексей. Такого поворота событий я совсем не ожидал, что, надо сказать, случается со мной не так часто.
        В русской братве Алексея называют Призраком. И мне оказана большая честь знать его лично, учитывая, что такой привилегии удостаиваются немногие. Мозговой центр игорного бизнеса - вот кто он. Кроме того, пожалуй, самый ценный козырь банды русских. Понимаю, что дело серьезное, так как он нечасто лично присутствует на встречах.
        Я уделяю ему все свое внимание. Мало кто знает, но Алексей практически глухой парень. Он очень хорошо читает по губам и делает это практически незаметно. Прознал я об этом только потому, что моя бабушка делала точно также. У нас есть негласный уговор: я делаю вид, что не знаю о его недостатке, а он ведет себя как ни в чем не бывало.
        - Чем я обязан такому неожиданному визиту? - спрашиваю я.
        - Виктор звонил, - отвечает Алексей. - Девушка. Она одна из ваших?
        Его слова застают меня врасплох, и это не ускользает от внимания Алексея. Он всегда все подмечает. Прежде чем просчитать ответ, нужно разузнать о его мотивах.
        Помимо очевидной, у Алексея есть еще одна вопиющая слабость. Женщины. Эта же слабость побуждает его медленно потягивать коньяк из стакана у него в руке. Эта же слабость служит причиной его налитых кровью глаз и залегших теней на лице в последние несколько месяцев. Но мне это знакомо. Женщины не приносят ничего, кроме неприятностей. Говорят, что его последняя пташка доставила ему кучу хлопот. К счастью, у меня есть лекарство от этого.
        Полностью избегать женского общества.
        Казалось, теперь-то Алексей станет придерживаться таких же принципов. Так что, черт возьми, ему понадобилось от этой девчонки? Меня она не касается. Но судя по лицу Алексея, в чем бы не заключалась проблема, он явно вознамерился спихнуть эту заботу на мои плечи.
        - Она ирландка, - замечает он. - Ведь так?
        - Да. - Вообще-то, она американка с ирландскими корнями, но для них это все одно.
        - Значит, она одна из ваших?
        Он хочет, чтобы я сказал «Да». Только по этой причине ответ не слетает с моих уст. Плохо дело. Нутром чую, что это ничего хорошего не сулит.
        - Верно, - вздыхаю я. - А в чем, собственно, дело, дружище?
        Он тоже вздыхает, а потом откидывается на сиденье. Ему так же хорошо, как и мне, известно, что если бы девушка была одной из нас, то он бы уже был в курсе.
        - Я полагал, что это твоя девица, - поясняет Алексей. - Именно так я сказал Виктору.
        Виктор - его босс. Мне уже не нравится направление, в котором движется наш с ним разговор.
        - Не хочешь рассказать мне почему? - спрашиваю я.
        - У Ивана с ней какие-то проблемы. Виктор хотел бы совершить обмен, как только будет заключен союз. Девушку на предателя.
        Твою же мать. Я сцепляю руки за головой и делаю медленный выдох. Русские до сих пор не знают, кто их подставил. В ходе переговоров Найл попросил, чтобы предателя передали нам в качестве компенсации за смерть Каррика, чего я жду с большим нетерпением.
        Добавление этой девушки к сделке не было предусмотрено.
        - Виктор понимает, что это может занять некоторое время, - добавляет Алексей. - Поэтому он просит, чтобы ты пока сам с этим разобрался.
        - Разобрался, значит?..
        - Держи ее под контролем.
        Наступает тишина… а затем он добавляет:
        - Ради альянса, конечно.
        Кто его знает, во что вляпалась эта девица. И теперь они хотят, чтобы она находилась под нашей защитой? Что за ахинея. Все слишком усложняется и становится зыбким. Алексей это прекрасно понимает. Я еще раньше понял, что эта девчонка ничего хорошего не предвещала.
        - Иван чувствует, что она представляет угрозу, - продолжает Алексей. - Учитывая, что она может быть вероятным свидетелем наших деловых отношений с ее отцом, которые закончились не очень удачно. Иван искал ее много лет.
        Это самая дерьмовая новость, если можно так сказать. Сомневаюсь, что эта девчонка уклонялась от мафии. В таком случае ей стоило хорошенько подумать, прежде чем выходить сегодня на бой. Вот только ее, похоже, это совсем не беспокоит.
        Мне не хочется задавать следующего вопроса, но он напрашивается сам собой.
        - У вас уже есть планы на эту девчонку?
        Алексей кивает, глядя в окно.
        - Ей будет предоставлен выбор. Она может выйти замуж за одного из наших, и он будет нести за нее полную ответственность.
        Ему не нужно рассказывать мне, какова обратная сторона такого выбора. Выход может быть только один. Они считают, что она представляет угрозу, и поэтому этот архаичный компромисс кажется единственным оптимальным вариантом для девчонки в данный момент. Я бы посочувствовал ей, если бы сам не был повязан такой же судьбой. Русские любят устраивать браки по договоренности. Если я хочу занять место рядом с Найлом, мне сначала придется решиться на брак с одной из дочерей Виктора.
        Господи боже!
        Не сомневаюсь, что Алексей сам выбрал меня для передачу этой информации. Он считает меня таким же мягким, как и он.
        Мы, как правило, не вовлекаем женщин в наш бизнес. Предоставляя Виктору гарантии и перекладывая бремя ответственности на нас, дружок, по сути, подсунул мне свинью. Зная, что грядущий альянс - это мой долг чести. Мы все работали ради него, чтобы таким образом отомстть человеку, ответственному за смерть Каррика, и объединить наши группировки.
        А теперь для этого придется использовать девушку в качестве пешки. Это трудновыполнимая просьба, и мне она не нравится. Но выбора нет. Синдикат сейчас не в самом выгодном положении. В последнее время отношения между нашими двумя группировками изрядно пошатнулись.
        Никто друг другу не доверяет. Напряженность возрастает. Семя недоверия грозит прорасти ядовитым сорняком, если не зарубить его на корню.
        - Раз мы друг друга поняли, - произносит Алексей, - я передам ему, что ты дал слово?
        Мне это не нравится. Но я протягиваю руку и все равно пожимаю его в знак согласия.
        - Даю слово. Я с ней разберусь.

***
        - Боже, - присвистывает Рори. - Ты видел, какое у нее тело?
        - Видел, - рычу ему в ответ. - Хватит уже долдонить об этом.
        Он вздергивает бровь, а я велю ему отвалить. У меня нет настроения слушать его треп. А он все равно продолжает...
        - Вот правда. У нее такие сиськи... а какая задница... чертовски великолепны, я тебе скажу. Не могу винить Донни за то, что он отвлекся.
        Сильнее сжимаю руки на руле. Несмотря на скверное настроение, мой член сформировал свое собственное мнение по данному вопросу. Хочу, чтобы Рори перестал трещать о ней. Всем им стоит прекратить чесать языками.
        - В ней нет ничего великолепного, - заявляю я. - Эта стерва стоила мне пяти штук.
        Рори усмехается и оглядывается на Ронана, который решил оставаться полностью безразличным к обсуждаемой теме. Впрочем, Ронан занимает такую позицию в большинстве вопросов. Только потому, что я знаю его достаточно хорошо, могу сказать, ему не нравится эта девушка. Должен признать, я разделяю с ним эти чувства. Она появилась из ниоткуда и угробила одного из моих лучших бойцов. Мне она тоже сразу не понравилась, и теперь я знаю почему.
        - Думаешь, она вернется в следующем месяце? - спрашивает меня Рори.
        - Может, заглохнешь уже? - обрываю я.
        - Меня просто удивляет, почему ты хотя бы не взял у нее номер, - говорит он. - Так что, полагаю, ты не будешь возражать, если это сделаю я.
        - Никто не будет брать ее чертов номер телефона.
        На этот раз Ронан неодобрительно сверлит взглядом мой затылок. Я смотрю на него в ответ через зеркало, когда прижимаюсь к обочине. Рори выходит, а Ронан остается сидеть, поскольку я не заглушаю двигатель.
        - У меня есть дела. Можешь за всем присмотреть?
        Он кивает, но продолжает сверлить меня взглядом. Ронан участвует практически во всех заварушках. Но здесь совсем другая история. Человек имеет право время от времени хранить некоторые секреты при себе.
        - Максимум час, - говорю ему.
        Это намек на то, чтобы он вышел. Он бы никогда не заткнулся, если бы прознал, о чем я говорил с русскими. Ронан может обрабатывать такую информацию только в небольших дозах. Ему нужно будет немного притереться к девушке, прежде чем я введу его в курс дела.
        Он закрывает дверь, а я направляюсь в пустой гараж в центре города, где встречаюсь со своим осведомителем.
        Детектив Джеймс уже ждет меня, прислонившись со скрещенными ногами к своему синему седану с газетой и кофе в руках.
        Гараж пуст, но я не выхожу. Он обходит машину, пролезает на пассажирское сиденье и, не теряя времени даром, передает мне папку.
        - Отчет по баллистике. Ваши подозрения подтвердились.
        Я уже знал, что найду в папке, но это совсем не облегчает задачу. Лишь подтверждает тот факт, что пуля, извлеченная из тела моего деда, не принадлежала армянам. Найл передаст его Виктору в качестве доказательства, что в их рядах завелась крыса. Хотя я не сомневаюсь, что они по-прежнему будут утверждать, будто утечка с нашей стороны.
        - Матерь Божья, - бормочу я.
        - Не завидую вам. - Детектив Джеймс отпивает глоток кофе. - Придется сообщать такие новости.
        Вытаскиваю пачку денег из пиджака и бросаю их ему на колени. Он собирается выйти из машины, когда я останавливаю его.
        - Там, откуда я их взял, есть еще. - Я киваю на деньги.
        - Что вам нужно? - спрашивает он.
        - Информация.
        Он достает блокнот и ручку из кармана и смотрит на меня выжидающе.
        - На кого?
        Я сосредотачиваюсь на виде за окном и стучу пальцами по рулю.
        - Маккензи Уайлдер.
        ГЛАВА 5
        МАККЕНЗИ
        Последующие шесть дней я провожу, делая заметки о Лаклэне и его команде, отрабатывая танцевальные движения. Между уроками танцев и занятиями со Скарлетт, я отработала несколько неплохих трюков, которые, насколько я знаю, могу выполнить достаточно хорошо. Но это не совсем те трюки, о которых мне стоит беспокоиться. Скарлетт танцевала в клубах, подобных этому, хотя и менее стильных, и она рассказывала мне о грязных деталях, которые они там проворачивают.
        Не знаю, как с этим обстоят дела в «Слейнте», но знаю, что исполнять экзотические танцы - нелегкая задача. И дело здесь даже не в том, чтобы окучивать шест и сексуально трясти задницей. Вы должны дурачить собравшихся с непоколебимо уверенным видом. При этом некоторые мужики будут обращаться с вами как с дерьмом. К примеру, скажут валить со сцены, потому что у вас слишком маленькая грудь или огромная задница, и вообще вы не в их вкусе или распустить руки, будто так и надо. Может случиться все что угодно. Прибавьте к этому градус выпитого спиртного, и вы точно знаете, что возникнут проблемы. В некоторых клубах предусмотрены задние комнаты для тех клиентов, кто готов платить за продолжение. Чертовски надеюсь, что «Слейнт» отличается от таких мест. Как бы там ни было, я не буду в таком участвовать.
        Из всего, что я узнала о этом клубе, он кажется намного высококласснее большинства. Но на самом деле это ничего не значит. Он может просто выглядеть красиво и презентабельно снаружи. Я не узнаю, пока не окажусь в эпицентре того, во что по сути ввязываюсь. Тем не менее, уверена, что смогу справиться с этим, даже если никогда прежде не работала танцовщицей экзотических танцев. Мне просто нужно быть сексуальной и уникальной, и дать этим парням причину, чтобы позволить мне остаться на некоторое время.
        Легче сказать, чем сделать, учитывая, что у меня никогда не было парня. Но у меня есть тело, ради которого я надрывала задницу и природные данные. Мужчины пойдут на все ради моих голубых глаз и волос цвета воронова крыла. А если влезть в кожаную юбку и чулки, то они подумают: «Эта маленькая чертовка уже у меня в руках».
        Если бы они только знали, какая я на самом деле.
        Делаю глубокий вдох и бросаю на себя последний взгляд в зеркале. Все на месте. Мне потребовалось все мое терпение, чтобы выждать эти шесть дней, прежде чем войти в клуб. Но я знала, насколько это важно. Мне не хочется показаться слишком сильной, но определенно нужно начать свою игру. Я не сомневаюсь, что мой план сработает. Это не из-за моей непоколебимой уверенности, а потому что это единственный вариант, который у меня остался.
        Подчеркивающая каждый изгиб черная кожаная куртка и мини-юбка из спандекса могут помочь делу. Под ними еще кожа в виде черного бюстгальтера на бретельках и трусиков-тонг. Ажурные чулки и дымчатый макияж глаз завершают образ. Бесспорно, я не намерена играть сегодня по правилам.
        В последний раз разглаживаю волосы, хватаю ключи и сумочку и выхожу на улицу. Готовы вы или нет, но я уже иду, мальчики.

***
        Когда я добираюсь до «Слейнта» на часах лишь 1:30 ночи. Времени хватит, чтобы выпить и поймать на крючок какого-нибудь ирландца. Вот как, по-моему, все пройдет. Один из сторожевых псов узнает меня по боям. Он подойдет и предложит купить мне чего-нибудь выпить, упомянет недавний бой, а я вскользь отмечу, что у меня туго с деньгами и что мне очень нужна работа. Ой, и к слову, я - танцовщица экзотических танцев.
        Лампочка щелкнет, и следующее, что он скажет мне - что может мне помочь. Я буду флиртовать и рассыпаться в благодарностях, и бах ... я в деле.
        Знаю, у этого плана немало переменных. Но это все, что у меня осталось после отказа Лаклэна на прошлой неделе. В конечном итоге для того, чтобы получить работу, мне потребуется его разрешение. Это та часть, в которой я не слишком уверена.
        Вышибала останавливает меня у двери в клуб и окидывает беглым взглядом, прежде чем посчитать социально приемлемой кандидатурой, способной украсить их прекрасное заведение. Как только оказываюсь внутри, как камень с груди упал. Мне не доводилось бывать внутри «Слейнта», и надо сказать, изнутри он оказался совсем не таким, как я его себе представляла.
        Передняя панель стойки бара выполнена из роскошного дуба и красного дерева. Стены насыщенного багрово-красного цвета, а полы из отполированной лиственницы. Аромат пива и ликера пронизывает воздух, дразня посетителей обещанием всего того, что можно пожелать прохладной Бостонской осенью. Здесь тепло и по-домашнему уютно. Но опять же, подозреваю, что Найл намеренно хочет, чтобы все здесь было именно так. Хотя на двери и не красуется табличка о том, что это вотчина Найла, но ведь это общеизвестный факт: Найл здесь хозяин. А это значит, что те, кто бывает здесь чаще всего делятся на две категории - партнеров по бизнесу, или тех, кто слишком наивен, чтобы знать, что здесь творится. Беглый осмотр окружающей обстановки лишь подтверждает мои подозрения: сегодня здесь в основном те, кто относится ко второй категории.
        Со вздохом иду прямо к барной стойке и усаживаюсь на свободное место. Не то, чтобы я ожидала, что вся братия будет сидеть здесь на виду и ждать, пока кто-нибудь вроде меня не наведается сюда, чтобы подслушивать и вынюхивать. Хотя было бы неплохо. Машу бармену рукой, привлекая его внимание и заказываю текилу со льдом, солью и лаймом.
        Напиток достигает самых недр моего нутра, даря толику храбрости и мужества, которые так нужны мне сегодня вечером. Поворачиваюсь на своем месте и сканирую окружение. В передней части здания находится очень уютный и безобидный маленький паб. Именно здесь невольные мирные жители впитывают и принимают активное участие по изучению основ ирландского гостеприимства. Снизу и позади, однако, творится совсем иная история.
        Внешне кажется, что в этом месте следуют букве закона. И хотя я уверена, что все здесь не так гладко, как кажется, мне бы стоило задаться вопросом о том, какого именно рода криминальными делами они здесь промышляют. Общеизвестно, что ирландцы торгуют оружием и управляют парой-тройкой подпольных игорных заведений. Но меня беспокоит их связь с русскими, или, если быть более конкретной, с русским, который охаживал Талию. Мне нужно выяснить, торгуют ли они женщинами. Сколькие из этих молодых студенток рискуют исчезнуть после посещения этого места?
        Есть только один способ узнать, а это значит, нужно как-то пробраться в заднюю часть здания. Ту его часть, которая скрыта за темными стенами и парой бархатных занавесок, вход в которую охраняет шкафообразного вида бугай. Именно там демонстрируются экзотические танцы, и в отличие от других клубов, туда допускаются только VIP-персоны и те, у кого есть при себе приглашение. Там-то и работала Талия, но она не была танцовщицей. Она клялась и божилась, что была просто официанткой, но у меня постоянно было плохое предчувствие на этот счет. Стоило мне высказать ей свои опасения, как она отмахнулась и сказала, что работает на славных ребят.
        Одно можно сказать наверняка, они отлично скрывают то, что здесь происходит. Когда я подала заявление о пропаже человека, Талия у них даже в штате не числилась. Якобы у них в клубе нет никаких камер слежения, но они, похоже, чертовски хорошо скрытые, по крайней мере, мне так кажется. Однако все остальное оказалось законно и копы быстро умыли руки.
        Не знаю, жива ли еще Талия. Отчасти опасаюсь, что нет. Прошел уже целый год. Год с тех пор, как я перебрала все прочие варианты. Я знала, что ввязываясь в это, возможно получаю билет в один конец в ад. Но просто не могу иначе. Талия не заслуживает того, чтобы к ней относились как к очередному нераскрытому делу в статистике, и не остановлюсь, пока не узнаю, что с ней случилось. Если не смогу сделать ничего другого, то хоть, буду уверена, что она нашла заслуженное упокоение, и заставлю виновных заплатить. Эти придурки думают, что могут хапать уязвимых женщин, и при этом оставаться безнаказанными. Но я здесь для того, чтобы показать им, насколько они ошибаются.
        Бармен ставит передо мной очередную порцию текилы, а когда я открываю свой бумажник, чтобы расплатиться, качает головой.
        - За счет заведения.
        Вот дерьмо. Меня уже уделали. Как только собираюсь оглянуться по сторонам, кто же это сделал, как ощущаю спиной тепло его тела. Мне даже не нужно огладываться, чтобы понять, что это он. Его запах висит в воздухе между нами. Ноты кедра с примесью сладкого лайма и ароматом кожи его куртки. Тот же запах, что на прошлой неделе повис между нами на складе.
        - Бабочка. - Его дыхание скользит по моему уху угрожающим шепотом. - Приятно видеть тебя здесь. Преследуешь меня, да?
        Пуф-ф. Зацените этого парня. Преследую его? Вот оказывается чего он хочет. Я поворачиваюсь на стуле и оказываюсь лицом к лицу с самим дьяволом. Он намного ближе, чем я думала, и моя нога соприкасается с его ногой. Он смотрит на меня так, будто не может поверить, что это действительно я, сижу сейчас в его клубе. Надеюсь, это хорошо.
        - Если я - бабочка, - говорю я, певуче сладко. - Кто тогда ты?
        - Это зависит от ситуации. - Лаклэн наклоняется чуть ближе, чернильная темнота накрывает пеленой его серые глаза. - А кем ты меня считаешь?
        - Как насчет того, чтобы называть вещи своими именами? - Одаряю его одной из своих улыбок. - Я бы назвала Кроу Вороном, не иначе.
        Угроза в его взгляде превращается в нечто совершенно иное, в то время как он прижимает ладони к барной стоке, заключая меня в кольцо своих рук.
        - Откуда тебе известно это имя?
        - О, умоляю. Все в Бостоне знают кто такие Кроу. Этот маленький клуб, которым ты управляешь - эпицентр преступной деятельности для... Как же его называют? - Постукиваю пальцем по своим губам. - О да, верно... Синдиката МакКенны.
        Прежде чем могу по-настоящему насладиться эффектом, который оказала на него моя насмешка, он хватает меня за руку и сдергивает со стула. Лаклэн тащит меня за собой вниз по темному коридору в офис, где грубо впечатывают в стенку.
        Без притворства он начинает щупать мое тело в поисках прослушки. Его руки в этот момент совсем не нежные, но неожиданно для самой себя краснею до корней волос, когда его ладони двигаются у меня по груди. Каждый сантиметр моей кожи опаляет жаром желания, пока он бесстыдно шарит руками по моему телу. Мне определенно это не нравится, но я тем не менее реагирую. До тех пор, пока он не задирает мне юбку и не раздвигает мои ноги, лапая через тонги.
        - Иисусе, - бормочу я. - Ты не найдешь его там, по крайней мере, если это то, о чем ты думаешь.
        Его пристальный взгляд заставляет мое сердце биться где-то в горле, а его желваки нервно ходят, в то время как глаза впиваются в мои. Лаклэн ищет в них нечто совершенно иное, пытается вырвать из меня мои секреты. Мое дыхание поверхностное, и это не ускользает от его внимания. Кроу все еще не отпустил меня. Его ладонь покоится у меня между ног, а жар под ней только нарастает с каждым мгновением. Самая уязвимая часть меня, к которой никто никогда не прикасался, и все же он чувствует, что имеет на это полное право. Ситуация лишена для него всякого сексуального подтекста. Его глаза затуманены подозрением и гневом, и Кроу ждет, когда я велю ему остановиться. Отвалить от меня. Именно этого он хочет, и я не собираюсь идти у него на поводу.
        - Кто ты такая, черт возьми? - Кроу, наконец, отстраняется, а я делаю глубокий вдох. Его акцент, когда он бесится, слышится отчетливее, но по какой-то неизвестной мне причине это заставляет меня улыбаться еще шире.
        - Тебе известно, кто я, - лью я медовым голоском. - Мак Уайлдер. Приятно познакомиться, мистер Кроу. На сей раз официально.
        Он отходит на шаг назад и смотрит на меня, будто не совсем уверен, как со мной быть. Я заарканила его, и мне это нравится. Я пользуюсь возможностью, чтобы проделать то же самое. Сегодня он выглядит вызывающе в своей черной кожаной куртке и джинсах, сидящих низко на узкой талии. Все в нем темное, могущественное, таинственное. Его аура излучает эдакую броню, пробить которую под силу не каждому. Это почти заставляет меня чувствовать странное влечение к его опасной персоне. Почти.
        Я ведь еще не окончательно свихнулась.
        - У тебя ровно пять секунд, чтобы поведать мне, что, черт возьми, ты делаешь в моем клубе, - говорит он невозмутимо. - До того, как ты пожалеешь, что вообще ступила за этот порог.
        Снова расплываюсь в улыбке. Не сомневаюсь, что у него при себе пушка, и еще меньше сомневаюсь, что он не будет колебаться, решая выбросить мое еще не остывшее тело на какой-нибудь городской свалке. Вообще-то, прямо сейчас он смотрит на меня так, будто обмозговывает именно этот сценарий. Но мне больше нечего терять, и я хочу увидеть, как далеко смогу загнать его. Так что же я делаю?
        Нагло использую четыре из пяти отведенных секунд, чтобы занять место в одном из его красивых кожаных кресел, элегантно скрестив ноги. Моя юбка приподнимается, оголяя бедро, а его взгляд даже не отрывается от моих глаз.
        Да уж. Ну, это не внушает доверия. Тем не менее, я все равно продолжаю.
        - Мне нужна работа, - говорю я ему. - Я слышала, у вас есть вакансия танцовщицы.
        То, что происходит дальше, чертовски меня шокирует. Он разражается натуральным смехом. Таким раскатистым, из самых недр своего естества. Для парня, который хотел убить меня две секунды назад, он переключает передачи быстрее, чем я успеваю под него подстроиться.
        - Боже, дорогуша..., - у него уже слезятся глаза от смеха. - Ты вроде как милая особа. Убийственно красивая вообще-то. Но ты ведь уже в курсе, что я не собираюсь брать тебя на работу.
        Скрещиваю руки на груди и кидаю на него пронзительный взгляд.
        - А почему нет, черт побери? - Ох, даже не знаю. - Веселье исчезает с его лица, в то время как он наклоняется ко мне и пристально смотрит прямо в глаза. - Может, потому что я тебе не доверяю.
        - И насколько ты должен доверять мне, чтобы лицезреть, как я каждый вечер трясу задницей на сцене? - вступаю с ним в спор.
        - Гораздо больше, чем ты могла бы себе представить.
        Мои глаза бегают по его непрошибаемому выражению лица, и маленький кусочек моей надежды разбивается вдребезги. Вот дерьмо. Он на все сто процентов серьезен. Этого парня гораздо труднее расколоть, чем я ожидала. Почему именно он увидел меня сегодня? Почему это не мог быть один из тех идиотов, что не могли перестать пялиться на мои сиськи на прошлой неделе?
        - Просто позволь мне пройти пробы, - дожимаю я. - Тогда и решишь.
        Уверена, что он планирует закрыть эту тему прямо сейчас, но тут нас прерывает странно знакомая мелодия, прорвавшаяся из динамиков. Она звучит чертовски пронзительно в этой части здания, и так по-ирландски.
        - Что за черт? - Я закрываю уши.
        - Следи за языком, - говорит он мне. - Это государственный гимн моей страны. Значит, бар закрывается.
        - Эй, я тоже ирландка, - протестую я.
        Он наклоняет голову набок и сверлит меня взглядом.
        - Ты почти такая же ирландка, как какой-нибудь пластиковый Пэдди [1 - оскорбительное прозвище ирландца].
        После этих слов я теряю контроль, встаю с кресла и упираюсь ему указательным пальцем прямо в грудь.
        - Эй, приятель, следи за своим гребанным языком. Моим отцом был Джек Уайлдер, сын Джозефа Уайлдера. Две величайшие легенды в мире бокса в свое время. Я гораздо больше, чем какая-нибудь проходная ирландочка.
        - Ты типа смелая крошка. - Он хватает меня за руки и пригвождает на месте. - Не так ли?
        В течение нескольких секунд что-то странное мелькает в его глазах. Что-то похожее на голод, но что бы это ни было, оно сразу же исчезает. Завеса вновь опускается, а глаза тускнеют. Его ладонь скользит вниз, обхватывая мое запястье - словно демонстрирует, как легко он мог бы сломать меня. Но вместо этого, его большой палец скользит по моему пульсу. Я моргаю, когда понимаю, что он либо проверяет меня на своеобразном детекторе лжи, либо пытается увидеть, реагирую ли я на него.
        Конечно, от этого мое сердце начинает биться чаще. Его глаза сыплют искрами, когда я облизываю внезапно ставшие очень сухими губы. Я пытаюсь вырвать свою руку, но он не позволяет. Его кожа очень горячая на ощупь, и я не знаю почему. Это та интимная вещь, которая мне не нравится. Быть рядом с кем-то, допуская его в свое личное пространство. Дышать с ним одним воздухом, вдыхать его аромат. Это до чертиков меня пугает. Теперь он знает, что в любой момент мне может понадобиться дефибриллятор, и я ничего не могу сделать, чтобы скрыть этот факт от него.
        Он смотрит на меня так, будто ненавидит. Будто не понимает, почему все еще стоит здесь и вообще имеет со мной дело. Но в то же время, уголки его рта слегка ползут вверх, оставляя маленький намек на мальчишескую улыбку, которую он, кажется не в состоянии сдержать.
        Серьезное и уверенное выражение лица, Мак. Надевай свою чертову рабочую мину. Этот человек - убийца, помнишь? Низкопробный преступник. А я не такая девушка. Никогда не была ею. Так что, черт возьми, происходит?
        Он молча смотрит как я томлюсь в его хватке, понимая, чтоя легко могу вырваться, но не сделаю этого. Теперь я осознаю, что такую броню пробить гораздо сложнее, чем я надеялась. Лаклэн настолько же подозрителен, насколько решителен в своих мыслях и действиях, поэтому представляется мне куда более сложной личностью, чем казался мне поначалу.
        - Ну, так что..., - говорю я, всем видом показывая, что у меня есть дела куда поважнее. - Ты собираешься позволить мне танцевать на тебя или как?
        Он протягивает руку и поднимает мой подбородок так, чтобы поймать взгляд. Теперь его губы всего в нескольких сантиметрах от моих, так близко, что его дыхание почти смешивается с моим.
        - Давай подведем итог, милая, - говорит он мне. - Ты приперлась в мой клуб, вырядившись, как... - Его глаза блуждают по мне, как бы намекая. - Ты, похоже, знаешь, как меня зовут, однако я понятия не имею, кто ты такая. И ждешь, что я поверю, будто такая милая, маленькая симпотяжка не сможет пробиться в этом городе без каких-то там танцев? Может быть, я скажу очевидный факт, но должен признать, ты та еще засранка, Мак.
        Мне требуется минута, чтобы опровергнуть его обвинения, потому что я пялюсь на его губы, силясь понять что он сказал. Иисусе. Что, черт возьми, со мной такое? Отстраняюсь и освобождаю личное пространство, после чего начинаю по пальцам перечислять причины, почему он должен взять на работу именно меня.
        - Я хорошо танцую, - говорю ему. - И мне нужны деньги. Мой бывший меня преследует, так что где лучше спрятаться как не в улье ирландской мафии?
        Последняя причина на самом деле полная чушь, и именно она заставляет его хмуриться, а я хватаюсь за соломинку.
        - Ты хоть имеешь представление, с кем говоришь, милая? - он надвигается на меня, сокращая расстояние между нами. - Если продолжишь нести в этих стенах такую ересь, рискуешь примерить цементные ботинки.
        - А не пошел бы ты, приятель. - Скрещиваю руки на груди и кидаю на него очередной пронзительный взгляд. - Я уже сказала, что знаю, кто ты такой. Чего еще тебе нужно? По твоему, я должна дрожать от страха, потому что могучий Лаклэн «Ворон» Кроу...
        Он не дает мне закончить, сгребая в охапку мои волосы и дергая на себя, а потом резко впечатывает меня лицом в стену. Его тело прижимается ко мне сзади, возбужденный член упирается в мою пятую точку, а губы почти нависают у моего уха.
        - Не удивлен, что тебя допекает сумасшедший бывший, - говорит мне. - Если предположить, что ты всегда такая дерзкая.
        - Ничего не могу с этим поделать, - ухмыляюсь куда-то в стену. - Я ведь из Саути.
        - Поделаешь, ошиваясь рядом со мной, - говорит он.
        Я не отвечаю, а он сжимает мои волосы сильнее, заставляя посмотреть на него. Авторитетность его тона не оставляет никаких сомнений, он это серьезно. Но не остается никаких сомнений и в том жаре, что сейчас прижимается к моей заднице.
        - Я управляю этим клубом. - Он сжимает мое лицо в своих пальцах, прежде чем перемещает их вниз по нежной коже горла. - И каждым в нем. Если у тебя есть какие-то возражения, то с радостью покажу, где выход.
        Вот дерьмо.
        - Не вопрос, - говорю ему по мере того, как он предупреждающе усиливает хватку на моем горле. - Твое слово - закон. Я поняла.
        Не думала, что возможно прижаться еще ближе. Но он это сделал. Так близко, что спиной чувствую жар его тела. Он пригвоздил меня и я в шоке, как еще умудрилась не растаять перед ним от эмоционального перенапряжения.
        - Я выверну твою жизнь наизнанку.
        - Знаю, - шепчу ему в ответ.
        - Здесь не то место, откуда можно запросто уйти. Ты закончишь, когда я скажу тебе это и не раньше.
        - Понятно.
        - Один танец, бабочка. Это все, что ты можешь сделать, чтобы произвести на меня впечатление. Но скажу сразу, что шансов у тебя почти нет.
        И все начинается снова: он выволакивает меня за дверь и тащит вниз по коридору. Именно туда, где я хочу оказаться. Вышибала открывает нам дверь, и я получаю беглое представление о том, что такое VIP-зона. Это полумрак и интимная обстановка, красные кожаные диваны установлены по периметру сцены. Ничего похожего на стрип-клубы, в которых мне доводилось бывать со Скарлетт, когда занималась своим исследованием, но опять же, он предназначен не для этого. Приватное шоу - это место, куда мужчины из Синдиката МакКенны могут прийти и развеяться. Помимо них, единственными приглашенными здесь являются их деловые партнеры. Они же русские. А также, редкий политик, адвокат или какие-нибудь видные деятели, которым они приплачивают. Это именно то место, где мне нужно быть, чтобы найти того парня.
        Сейчас никого из них здесь нет, так как клуб закрыт. Единственный, кто остался - это ди-джей, который гасит свет и отключает верхние колонки.
        - Подожди, - говорит ему Лаклэн. - У меня прослушивание.
        Человек за диджейским пультом смотрит на меня с нескрываемым любопытством и явным интересом.
        - Хочешь, чтобы я остался?
        - Нет, - отвечает Лаклэн отрывисто.
        Парень удрученно направляется к выходу, не говоря ни слова. Ухмыляюсь и достаю свой iPod.
        - У меня все равно есть своя музыка, чтобы поставить фоном.
        - Тогда тащи. - Лаклэн занимает место перед сценой и вытягивает ноги в ожидании.
        На вид не похоже, что его будет так просто раскачать, поэтому понимаю, что мне придется сорвать все тормоза. Решаю отказаться от стандартной запланированной программы, заменив ее фристайлом. Полагаю, естественные движения будут выглядеть куда более сексуально, чем если бы я обдумывала каждое из них. В то время как я уверена в своих бойцовских навыках, в этом деле - совершенно иная игра. В этом деле я рассчитываю понравиться тому, кто сейчас на меня смотрит. Заставить возжелать меня.
        Это те вещи, желать которые, у меня никогда не было времени. Когда каждый день моей жизни был игрой на выживание, я не хотела, чтобы кто-то обо мне заботился. Потому что, если бы они заботились, это означало бы, что я могу их тоже потерять. Я не очень хороша в таких делах. Не знаю, как быть нежной или соблазнительной. Но я знаю, чего хочу, и полна решимости. Надеюсь, это поможет мне пройти прослушивание.
        Подключаю свой iPod и включаю выбранную песню. Роб Зомби «Живая мертвая девушка». Хочу, чтобы он продолжал гадать. Я должна быть загадкой. Вводящая в заблуждение двойственность - застенчивость в купе с сексуальностью, вперемешку с грубостью и жестокостью. Лаклэн живет в темном мире. Ему не нужна на сцене поп-принцесса. Никто из них этого не хочет.
        Под его пристальным взором, я высвобождаюсь из юбки, отбрасывая кожаную куртку, оставив только кожаный комплект, обкручивающий ремешками изгибы моего тела. Украдкой бросаю взгляд на него, но не могу понять, о чем он сейчас думает. Его лицо - стальная маска безразличия, а в помещении слишком темно, чтобы понять, продолжает ли он все еще бороться с возбуждением. Успокаиваю нервы и закрываю глаза, как только начинаю размеренно двигаться под музыку.
        Просто притворюсь, что его там нет. Это самый оптимальный способ. Делаю несколько привычных прогибов на сцене, медленно обхожу пилон, призывно вихляя бедрами... пара небольших трюков прежде, чем перейти к более серьезному. Уверена, что пока я делаю то, что делаю с полной отдачей и уверенностью, все получится. У меня достаточно силы и координации, чтобы проделать пару замысловатых пируэтов. Я делаю несколько пасов ногами в воздухе, китайский флагшток и бумеранг. И заканчиваю все это бабочкой для собственного удовольствия, прежде чем спланировать обратно на пол и встать на ноги.
        Когда песня заканчивается, и я открываю глаза, Лаклэн все еще там, но на этот раз не может скрыть жар во взоре. Он прожигает взглядом каждый изгиб моего тела, любуясь мной, будто всерьез обдумывает: «А не отыметь ли мне ее прямо здесь».
        - Так что ты думаешь? - робко интересуюсь его мнением.
        - Думаю, ты проделала отличную работу, - признается он нехотя. - Продолжай.
        Улыбаюсь и опускаюсь в стойку на коленях, принимаясь ползать по сцене. Следующая песня на моем iPod - это «Сладкие сны» Мэрилина Мэнсона. Я верчу волосами и делаю несколько трюков на полу так близко к нему, чтобы дать ему рассмотреть мои прелести с того ракурса и расстояния, с которого он на меня смотрит. Еще куча прогибов спины и нескончаемое виляние бедрами. То, от чего мужчины просто не могут отвести взгляд.
        На ум приходит кое-что еще, чему меня научила Скарлетт. Мужчины любят потешить свое эго.
        - Мне нравятся джинсы. - Я подползаю ближе к краю и опускаю глаза. - Они хорошо смотрятся на тебе.
        Он снова смеется, но это на этот раз, не развлекаясь.
        - О, ты льстишь мне, милая. Они тебе нравятся, правда? Хочешь, я нагну тебя так, чтобы ты могла разглядеть, что там у меня в них?
        - Звучит заманчиво. - Плюхаюсь на живот и перехожу в эротичную стойку на плечах, а затем плавно в гимнастический мостик. - Очень заманчиво, мистер Кроу. Но дело в том, что бабочками нужно восхищаться издалека. Если дотронетесь до них, они могут умереть.
        Мои слова возвращают мрак на его лицо. Я думала, что мы играем в игру, что это не что иное, как простое подтрунивание, но затем я замечаю за этим кое-что еще. Что-то, чего я не ожидала. Скорбь, такую неприкрытую и настоящую, что кажется будто я смотрю в зеркало.
        В какой-то момент, я чувствую связь с ним. Его боль притягивает мою собственную подобно магниту, и наши взгляды переплетаются, соединяя нас неожиданным образом. На этот раз именно я разрываю контакт, подавляя все то, что пробудила эта странная энергия и запирая это наглухо у себя внутри.
        Песня подходит к концу, но я не прекращаю двигаться. Я до сих пор не показала Лаклэну товар лицом, и часть меня гадает, вообще попросит ли он меня об этом. Он не стал.
        - Этого достаточно, - говорит он наконец.
        Я останавливаюсь и свешиваю ноги через край сцены, болтая ими в сторону в ожидании вердикта.
        - Я не хочу видеть тебя в моем клубе, - говорит он.
        Мой желудок скручивается в нервный клубок от надвигающегося чувства обреченности. Его подозрительность ко мне слишком сильна, и даже его неохотное влечение ко мне не помешает этому. Прямо сейчас, я не сомневаюсь, что вижу его настоящего. Он не хочет, чтобы я была здесь. Вообще.
        Я пытаюсь придумать слова, чтобы поспорить с ним. Чтобы защитить свое предприятие. Но слова не идут на ум. Поражение тяжелым бременем тяготит мои плечи, и все о чем я могу думать в данный момент - я подвела Талию. Как, черт возьми, она вообще смогла получить здесь работу? Еще одна загадка, которую предстоит выяснить.
        Я поднимаюсь на непослушных ногах, и делаю единственное, что могу на данный момент. Блефую.
        Возвращаясь через сцену, я забираю ворох своей одежды, как будто собираюсь умчаться отсюда.
        - Слушай, просто забудь. Ты видел, на что я способна, но если тебе не понравилось, я попытаю счастья где-нибудь еще. В городе много клубов…
        - Маккензи.
        Мое имя срывается с его губ, словно удар хлыстом и тут же завладевает моим вниманием. Он не сдвинулся ни на дюйм, но ему и не нужно. Это Лаклэн Кроу, о котором я много чего слышала на улицах. Человек, с которым никто не шутит. Он хмурится глядя на меня, и угроза очевидна. И все же, я ликую про себя. Потому что подловила его именно там, где хотела.
        Я так думаю.
        - Чтоб меня... а ты упрямая крошка.
        Пожимаю плечами.
        - Сколько денег тебе нужно? - спрашивает он.
        - Столько сколько получу, танцуя каждый вечер в твоем клубе. - Мне нужно твердо стоять на своем. Именно здесь происходит все самое интересное, и это то место, где я должна быть.
        - Ты можешь помогать за барной стойкой, - предлагает он.
        - Я никогда не сделаю там столько денег, сколько заработаю, если буду танцевать, и тебе не внушить мне обратное.
        Его глаза жестокие и холодные, как лед, напрочь лишены сострадания по отношению к моему бедственному положению. Если я думала, что смогу сыграть на струнах его сердца, то я убийственно заблуждалась. Но что-то все еще мешает ему отпустить меня. Не знаю, что именно, и это не важно. Я собираюсь схватиться за это обеими руками и потянуть за ту единственную нить, которую нащупала.
        Перекидываю волосы себе за спину и тянусь за своими вещами. Он должен поверить, что я выйду за дверь и отправлюсь куда-нибудь еще.
        - Я все еще не доверяю тебе, - говорит он.
        Смотрю на него через плечо и ломлю, как он пялится на мою задницу. Я улыбаюсь, и он возвращает внимание на мое лицо.
        - Знаю.
        - Ты не хочешь мне перечить, - добавляет он.
        - Это мне тоже известно.
        Он откидывается назад, скрещивая руки за головой, пока с мгновение рассматривает меня.
        - Подойди ко мне.
        Его голос, а не слова, притягивает меня к себе. Сомневаюсь, что найдутся женщины, которые бы воспротивились приказу Лаклэна Кроу, если он в них заинтересован. Я бросаю свои вещи обратно на сцену и спускаюсь по лестнице. Стоя прямо перед ним, я с намеком на вызов встречаю его пристальный взгляд. Его глаза сужаются, и он указывает на место у себя между ног.
        - Ближе.
        Я делаю три маленьких шажка вперед, пока практически не ощущаю голой кожей жар его тела. Он протягивает руку, обхватывает меня за талию и тянет к себе на колени, как чертову тряпичную куклу. Мое раздражение быстро угасает от осознания того факта, как он пульсирует прямо под моей задницей. Это возбуждает нечто внутри меня. Что-то доселе мне незнакомое.
        - Я не хочу видеть тебя на этой сцене. - Он проводит рукой по моим волосам, перебрасывает их мне за плечи и наматывает на кулак. - Вообще не хочу, чтобы ты была здесь, черт побери.
        Мой пульс частит, отзываясь на его слова. Все в этом человеке меня пугает, хотя для этого нет повода. Я знаю, как это работает. Угрозы, чтобы держать меня и других девочек в узде. Но его слова звучат далеко не как пустая угроза. Всего минуту назад я думала, что он у меня на крючке, но теперь его ненависть почти настоящая. Даже персональная. Когда я начинаю говорить, мой голос теряет привычную язвительность.
        - Тогда почему я у тебя на коленях?
        Он притягивает мое лицо за подбородок пальцами, и с мгновение мы молча смотрим друг другу в глаза. Наши взгляды сцеплены, дыхание затаилось, и даже я чувствую, как сердце Лаклэна бьется о мою спину. Он хочет этого. Неистово. Даже если не может сам себе в этом признаться.
        Я пытаюсь встать, но он крепко удерживает меня на месте. Если бы это был кто-то другой, я бы уже раскрасила ему физиономию локтем. Но мне нужно сохранять спокойствие. Оставаться невозмутимой.
        - Я пришла сюда работать, - протестую я. - А не тискаться по углам.
        Он отворачивает мою голову в сторону, и его пальцы снова направляются к моему горлу.
        - Ты работаешь на копов?
        От его обвинения с моего лица сползают краски.
        - Нет.
        - Так докажи это, - бросает он вызов.
        Вздыхаю. Конечно, это проверка. Он хочет вывести меня из зоны комфорта, чтобы увидеть, как я реагирую.
        - Я не собираюсь отсасывать у тебя ради работы. Я не настолько отчаялась.
        Он выгибает бровь, уставившись на меня, а его пальцы прожигают мне кожу. Как один человек может источать столько тепла?
        - Кажется, я и не говорил, что ты должна это делать.
        - Так чего же ты хочешь? - требую ответа.
        - Один поцелуй.
        Поцелуй? Кажется, кого-то понесло не туда.
        - И как, позволь узнать, это докажет, что я не работаю на копов?
        - У меня свои методы.
        Я могу справиться с поцелуем, если это то, что нужно. Один поцелуй. Это скользкая дорожка, знаю, но мне нужна эта работа. И есть что-то в любопытном выражении его лица, что заставляет меня немного волноваться. Он хочет посмотреть, смогу ли я пройти через это. Как будто сомневается в наличии этой странной химии, существующей между нами.
        - Хорошо, - соглашаюсь я. - Пофиг. Один поцелуй. Так получи его.
        Его глаза темнеют, когда он наклоняется ко мне, проникая в мое личное пространство, но он не просто идет на убийство. Он не торопится, тянет время. Его губы мазком касаются моих, а затем он захватывает мою нижнюю губу, прикусывая зубами. Рывок, и легкий привкус боли. Я шиплю и вонзаю пальцы в его плечи, когда чувствую на языке привкус крови. Он со стоном слизывает капельку крови.
        Звук его удовольствия и осознание порочности данного действа заставляет мое сердце прокачивать кровь по венам с бешеной скоростью. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Что бы это ни было, это чувство рикошетом отдается во всем моем теле, овладевая мной подобно демону. Мои руки притягивают его ближе, и следующее, что я осознаю - я целую его в ответ. Жестко. Не знаю, что делаю, но мне и не нужно этого знать. Мое тело знает лучше, чего оно жаждет.
        Мои руки больно дергают его за волосы, пока его язык таранит мой рот. Чувствую себя одурманенной, но это не имеет ничего общего с выпитой ранее текилой. Он просто разбудил что-то, что жило глубоко внутри меня. Что-то, о существовании чего я никогда не подозревала. Его руки на моем теле оскверняют те места, которых раньше никто не касался. Лапают мою грудь, повторяя изгибы моей талии, гладят меня по ягодицам, стараясь насадить на эрекцию. О боже, как же это приятно. Почему мне так хорошо? Я совершенно недооценила силу химической реакции, возникшей между нами. Больше не могу мыслить здраво. Господи, помоги мне, я хочу его прямо сейчас.
        Что он со мной делает?
        Он шлепает меня по внутренней стороне бедра, и я тут же раздвигаю для него ноги шире. Его большая ладонь накрывает меня через тоненькую преграду моих тонгов и ласкает там, создавая трение, которое, я уверена, подожжет меня. Безумная потребность освободиться нарастает глубоко внутри меня и вырывается наружу низким горловым стоном. Это пугает меня до чертиков.
        Господи, какого черта я тут делаю?
        Это все, что он должен сделать, чтобы я изменила о нем свое мнение? Прикоснуться ко мне вот так? Я потеряла контроль. Не узнаю этих желаний, пронизывающих мое тело. Потребность быть желанной. Быть нужной. Быть слабой перед кем-то. Это пугает меня больше, чем осознания того, что за человек сейчас передо мной и чем он занимается. Я хочу... Боже, я не знаю, чего я хочу.
        Инстинктивно я подношу руку к его руке и делаю то, чего никогда не делала.
        Похлопываю сдаваясь.
        Узнав жест, он отпрянул и с диким блеском в глазах смотрит на меня в недоумении.
        В замешательстве от того, что тоже явно не понимает, что происходит между нами. Кроу отпускает меня и становится жестким, в то время как я словно пьяная отшатываюсь назад, пытаясь поправить на себе те остатки одежды, что пока еще есть на мне.
        - Так, что? - пищу я. - Я доказала тебе, что я сама по себе?
        Он отводит глаза и встает, потирая ладонью затылок. Его голос грубый и хриплый и из-за этого, когда он произносит слова, мне еще сложнее сосредоточиться на том, что он говорит.
        - На разогреве.
        - Что?
        - Ты можешь выступать на разогреве, - повторяет он. - Открывать шоу. Две песни, без раздевания.
        Я не знаю, что делать с его странными условиями, но на самом деле это лучше, чем все, о чем я могла бы у него попросить. Тем не менее, мне нужно продолжать притворяться, что я здесь из-за денег. Поэтому я скрещиваю руки на груди и смотрю на него с нескрываемым разочарованием.
        - Как прикажешь выживать на две песни за ночь?
        - Парни здесь дают хорошие чаевые, Мак. Это не стрип-клуб, если ты не заметила.
        Провожу пальцами по губам, вновь привлекая к ним его внимание, пока претворяюсь, что спорю.
        - А как насчет раскручивания клиентов на выпивку? Этого тоже не будет, учитывая, что я танцую всего по две песни за вечер?
        Он кивает.
        - Никакого раскручивания на выпивку. Никаких приватных танцев. Таковы мои условия, принимай или уходи.
        - Думала, что уже говорила, я не играю по правилам, - продолжаю спорить с ним.
        - Ты ошибаешься, - говорит он мне. - Ты ворвалась в мой мир непрошеной гостьей. Так что теперь будешь играть по правилам, Бабочка. Будешь играть по моим и только моим правилам.
        Та толика самоконтроля, которую он потерял мгновения назад, теперь вернулась к нему в полной мере.
        - Как скажешь, Лак.
        Он приподнимает бровь, и его губы дергаются в ухмылке.
        - Думаю, мы с тобой отлично поладим, милая.
        ГЛАВА 6
        ЛАКЛЭН
        - Перестань выпендриваться и ударь меня.
        Ронан фокусирует свой взгляд на мне и ведет плечами. С закатанными рукавами и в своей белоснежной рубашке он похож на человека, собирающегося отправиться на какую-то деловую встречу. И эти очки. Дело не в том, что он не понимает, такие вещи не надевают в спортзал, просто ему в них удобно. Так было еще с юности, с тех самых пор, когда он переехал жить ко мне. Моя мать выдала ему пару джинсов и рубашку, и он тупо смотрел на них весь день. А потом просто заявил, что больше не желает так одеваться.
        Так что сделала мамуля? Только представьте себе, она села и сшила ему костюм. В тринадцать лет он разгуливал в нем по нашему району. Он уже тогда был смертельно опасен, но дети этого не знали. В то время они изрядно шпыняли его, потому что он был эдаким тощим пареньком. Думаю, костюм повысил его самооценку, поэтому я ничего ему о нем не говорил. Затем, знаете ли, он начал заниматься боксом вместе со мной. Накачался, окреп, и больше не было желающих парить ему мозг. Несмотря на это, он все еще продолжает носить чертовы костюмы.
        А теперь мы здесь, спустя все эти годы, и он не решается ударить меня по лицу. Мой лучший друг может голыми руками уложить человека шестью разными способами, если это, конечно, не я. Его преданность мне всегда ему мешает, но он сделает это. Это приказ, а когда я отдаю приказ, Ронан выполняет его. У него это хорошо получается. Больше ничего не нужно. Просто чтобы его оставили в покое и дали возможность следовать указаниям сверху.
        - Ты боишься драться со всемогущим Лаклэном Кроу? - Имитирует наши акценты Шон, как настоящий придурок. Он родился и вырос здесь, и это единственная вещь, которая отличает его от остальных.
        - Дайте мне попробовать. Всегда к вашим услугам.
        - Не собираюсь драться с тобой, Шон, - говорю ему.
        - Почему нет? Думал, что ты лучший. По крайней мере, так говорят.
        Не люблю заставлять Ронана. Он соглашается с какими-то вещами, но в свое время и по причинам, которые известны ему одному. Но в данном случае, я буду рад сделать исключение, если он так и не соберется. Шона это всегда бесит. Будто недостаточно того, что он уложил в свою койку двух моих женщин у меня за спиной. Теперь он хочет поиметь меня прямо в лицо.
        - Парни только об этом и твердят, - говорит Шон. - А ты, тем не менее, не будешь сражаться в подполье. Почему так, Лаклэн? Думаешь, ты слишком хорош для этого?
        - Отвали, Шон, - ворчит Ронан.
        - Ну, ты ведь не будешь с ним драться, так что позволь уж мне. Мы равные соперники. На самом деле, я бы сказал, что Лаклэн тяжелее меня на каких-то шесть с половиной киллограм. Так что у него уже есть преимущество.
        Не такой уж и малозначительный подвиг заставить этого мудака заткнуться. Он вбил себе в голову, что хочет драться со мной, но я бы уничтожил его. Найл бы не простил мне этого. Он ожидает от меня большего. Так что эта марионетка может крутить свою шарманку хоть весь день, этому все равно не бывать.
        Ронан, наконец, берет себя в руки и направляется ко мне. Он нарушает мое личное пространство, но я продолжаю держать оборону. Глазами он ищет мой взгляд, оценивая мои слабые стороны, и пытаясь предугадать мой следующий шаг. Он наступает на меня, прикладывая вполне очевидным и жестким правым хуком. Не пытаюсь уклониться. Он бьет меня в челюсть с услаждающим слух треском, а моя голова, подергиваясь, отклоняется влево.
        - Ты рехнулся, Кроу. - Ронан срывает перчатки и бросает их на пол, как обиженный ребенок. - На этом закончили.
        Пожимая плечами, и направляюсь к груше. Отработка ударов позволяет мне сохранять почву под ногами. Я пьян, поэтому боль сейчас ощущается приятно. Мой дедушка всегда говорил, что нет ничего лучше хорошего удара по голове, чтобы прочистить мозги.
        Ронан продолжает ворчать, и я поднимаю глаза, чтобы понять в чем проблема. Этот мужик настолько всегда всем недоволен, что иногда можно подумать, что он чертова баба. Входит Донни, и я начинаю вторить точно таким же гортанным ворчанием. Это рефлекс. Я тоже не люблю этого придурка. У него никогда не закрывается рот, к тому же большую часть времени он скалится как полоумный. Если хотите знать мое мнение, этот парень вообще слишком много лыбится. Одной из тех мерзких ухмылок, которая говорит, что это не к добру. Я не доверяю ему, но не афиширую этого. Пока он не перейдет Найлу дорожку, он лишь мой персональный раздражитель, с которым я время от времени пересекаюсь.
        - Майкл только что звонил, - докладывает он. - Русские в клубе в сопровождении, по меньшей мере, пятнадцать пташек. Празднуют наше недавнее приобретение.
        Ронан бросает взгляд в мою сторону, когда я со всей силы впечатываю кулак в спортивную грушу так, что почти уверен, что сломал пару костяшек. Самое последнее приобретение, о котором он так злорадно здесь говорит, привело к смерти моего деда. Если бы он не был таким тупым ублюдком, и я бы не ожидал от него, что он будет продолжать в том же духе, я бы использовал вместо груши сейчас его лицо.
        Но Донован - тупой ублюдок, и все это знают. Слишком туп, чтобы помнить, что в ту ночь мы потеряли одного из наших. Вот где его преданность. Он из тех, кто думает членом, и исчисляет свои победы в потребленных шлюхах и кокаине. Тем не менее, наша банда не занимается распространением наркоты, а уж о ее употреблении и говорить не стоит. Где-то Найл что-то упустил из виду в связи с Донованом. Он - сорвиголова, и всегда ходит по краю. Без сомнения, он в шаге от того, чтобы словить кайф от убийства одной из этих шлюх.
        Пока же я собираюсь пристально следить за ним, но с оглядкой на зыбкую почву, признавая, что нам нужен этот актив в команде.
        - Так что скажете, ребята? - приподнимает он свои рыжие брови. Его зрачки расширены, но моя башка гудит сейчас настолько, что меня мало что заботит.
        - Не приставай ко мне. - Я киваю в сторону Ронана. - Ты иди с ребятами. Я догоню вас чуть позже.
        Ронан надевает пиджак и разглаживает его. Он так же веселится на этих вечеринках, как я - на чайных церемониях, но есть еще кое-что, что возвращает его в клуб.
        Они исчезают в коридоре, и я вытираю пот со лба. Мои костяшки кровоточат, когда снимаю бинты, поэтому извлекаю флягу из своей сумки. Плеснул немного янтарной жидкости на свежие порезы, мое запястье покрывают ручейки малинового цвета. Подношу фляжку к губам. Ее содержимое кончается слишком быстро, а я остаюсь в тихом уединении спортзала.
        Прямо сейчас я слишком взбудоражен и возбужден, чтобы идти домой, и жажду чего-то другого. Мог бы погрузиться в нежные женские объятья, но проблема в том, как найти ту, которая не окажется коварной стервой.
        Мои мысли плавно возвращаются к Маккензи. Ни грамма доверия к ней. Я не хочу, чтобы она ошивалась рядом с парнями. Кроме того, я бы хотел, чтобы мой взгляд никогда ее не касался. Или руки, если уж на то пошло. Не знаю, о чем, черт возьми, я думал, поступая таким образом. У меня из головы не шло то, как она ощущалась. Но это только доставит неприятности. Если я хочу заключить союз с русскими, тогда я должен быть готовым к браку с одной из них и отпустить Мак своей дорогой. Сомневаюсь, что они удовлетворяться моим наездом на нее.
        Снова подношу фляжку к губам и отбрасываю ее, как только понимаю, что она пуста. Боже. У меня нет сил искать сегодня женщину на ночь. Мой член бездействовал уже несколько недель. Черт возьми, даже это ложь. Прошло уже несколько месяцев. Последней была Мэнди. Пока я не застукал ее с Шоном ни где-нибудь, а в моем чертовом офисе. Одним из самых важных правил Синдиката является правило, которое он часто нарушает. Если бы она была моей женой, он был бы уже мертв. Как бы то ни было, я имел полное право оставить на нем парочку шрамов, как напоминание о том, что происходит, когда ты прикасаешься к женщине другого парня.
        Если бы он не был сыном Найла, я бы так и сделал. Но Мэнди не та, из-за кого стоит терять покой и сон. Или фокусировать внимание, если уж на то пошло. Я еще не встречал женщину, которая стоила бы моих головняков, и не собираюсь ее искать.
        Думаю, я официально облажался.
        Сбрызгиваю лицо водой и натягиваю футболку на потное липнущее тело. Надеваю обувь, куртку, цепляю глок. Изо дня в день одно и то же. Эта та жизнь, которая меня устраивает, поэтому просто не представляю, почему она временами кажется такой пустой.
        Погасив свет, запираю дверь и выхожу в прохладный воздух Бостона. Вместо того, чтобы идти налево, обратно к машине, которая отвезет меня в «Слейнт», поворачиваю направо. Эти улицы мне знакомы. Здесь я как дома. И даже, несмотря на то, что изрядно холодает, так как осень постепенно захватывает город, не возражаю против пешей прогулки. Свежий воздух - это единственное, что может вдохнуть жизнь в застоявшуюся энергию внутри меня.

* * *
        Использованная гильза катается по исцарапанной крышке моего старого стола, перекатываясь туда и обратно. Сколько бы я не вглядывался в ее размеренное движение, я не могу сообразить. Нужно довести до сведения Найла при следующей встрече.
        Ему это не понравится. Учитывая, что происходит сейчас, это последнее, с чем он захочет иметь дело. С такими нестабильными территориями, как наши, этот союз с русскими означает все. Сила в численности, по крайней мере, хотя бы для виду. Однако проблема с численностью всегда ставит под сомнение преданность. Мы не придерживаемся одинаковой тактики ведения дел. Но развитие с течением времени предполагает необходимость пересмотра таких вещей. У них есть Призрак, а нам нужен этот парень, каким бы ублюдком он ни был.
        Это все, что мне известно наверняка. Я не потерплю, чтобы смерть моего деда осталась безнаказанной. Но развязывать войну сейчас не вариант. Из-за армян, стекающихся на восток за своим куском пирога, все стоят на ушах, вооруженные до зубов.
        Дверь в мой офис распахивается и входит Ронан. Он удивленно приподнимает бровь, когда замечает пулю на моем столе, а я хватаю ее и кладу в карман.
        - Все нормально, парень? - спрашиваю я.
        Он кидает папку на стол с хмурым видом.
        - Детектив Джеймс передает тебе привет.
        Желание открыть папку непреодолимо. Душу его на корню. Ронан нависает надо мной, как чертов тюремный охранник, а мне надо побыть наедине, чтобы разобраться с этим.
        - Какого черта ты делаешь, Кроу?
        Тянусь за стаканом ирландского виски, потягиваю его, смотря на него поверх кромки стакана. У него благие намерения. Они всегда такие. Если и есть парень, которому я доверяю в этом мире без тени сомнения, так это Ронан Фитцпатрик. Он последовал за мной в банду в свои шестнадцать по собственному желанию, заслужив себе путь в Синдикат. Он сражался за меня, убивал и делал все, о чем я его просил. Мы почти как братья, причем настолько близки, насколько могут быть два некровных друг другу человека.
        Только по этой причине я отвечаю на его вопрос.
        - Я беру ее на работу.
        - Я не доверяю ей, - говорит Ронан.
        - Тебе и не нужно.
        Он мычит что-то неодобрительно, в то же время как раздается еще один стук в дверь. Мой кабинет - чертово подобие универмага, ей богу.
        - Войдите, - кричу я.
        Мэнди просовывает голову в дверной проем и улыбается.
        - Не помешаю?
        - Да, помешаешь. - Ронан едва может сдерживать свою неприязнь к этой женщине.
        - Нет. - Усмехаюсь ему в ответ. - Что тебе нужно, Мэнди?
        Ронан выходит из комнаты, а вместе с ним уходит и нахлынувшее чувство вины. Мне не нравится скрывать от него что-либо, но это для его же собственной защиты. Чем меньше он знает об этом, тем лучше. Когда я вновь обращаю внимание на Мэнди, облегчение как рукой снимает.
        - Итак, в чем проблема на сей раз? - кидаю ей раздраженно.
        Она вздрагивает от холодности моего голоса, а потом надувает губы.
        - Почему у Саши больше номеров, чем у меня? Она отрабатывает по расписанию...
        - Тебе лучше знать, чем парить меня этим дерьмом, - отрезаю я.
        Ни капли не смущаясь, она обходит вокруг моего стола, вальяжно рассаживаясь на нем, выгибает спину, пытаясь привлечь мое внимание к своим сиськам. Возможно, это сработало бы со мной раньше, но я больше никогда к ней не притронусь.
        - Ты выглядишь напряженным. - Она льет елейным голоском, уверен, чтобы меня соблазнить. - Я могу это исправить, Лаклэн.
        - Ах, я бы не был так в этом уверен, - замечаю я. - Кроме того, разве нет желающих перепихнуться с тобой этим вечером?
        Она перекидывает волосы через плечо и растягивает губы в тонкую линию.
        - Им всем далеко до тебя.
        - Серьезно? - Ухмыляюсь я, подхватывая затеянную ею игру.
        Она кивает и застенчиво улыбается. Я тоже когда-то думал, что эти улыбки настоящие.
        - Верно, Лаклэн. Ты знаешь, что это правда.
        - Тебе виднее. - Приканчиваю виски одним махом и кручу бокал у себя между пальцами. - Ты ведь объездила всех моих парней.
        Ее карие глаза холодеют, а я отворачиваюсь. Надо было уволить ее давным-давно. Но так как Шону она по душе, я держу ее рядом. Горькое напоминание о том, что происходит, когда ты доверяешь женщине. Если бы мне пришлось отправить ее паковать свои вещички прямо сейчас, то это создало бы ему массу ненужных отвлекающих факторов. Отвлекающих факторов, типа Маккензи. Стакан в моем кулаке начинает трескаться, когда я понимаю, что сжимаю тот слишком сильно.
        - Ты ведешь себя так, будто не можешь даже смотреть на меня, - говорит Мэнди.
        Слезы в ее глазах такие же искусственные, как и все остальное в ней. Верность - это единственная истина в этой жизни, и если твоя женщина не верна тебе, ей нет места в твоей постели.
        - До тебя только сейчас это дошло? - спрашиваю ее прямо.
        Она протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но я резко отвожу ту в сторону.
        - Убирайся к чертям собачьим из моего кабинета и иди-ка поработай.
        Она рычит что-то себе под нос, но делает, как я говорю. Когда за ней закрывается дверь, я наливаю еще виски.
        Мать ее!
        Нахуй всех баб. Кажется, никогда не смогу им доверять. Даже бабам из нашей банды. Мысль о женитьбе на девушке, которую я не знаю, крепко засела в моей башке. Мне совсем не нравится эта идея. Я видел дочерей Виктора может быть, раз или два. Но я не могу вспомнить их лица. И независимо от того, какую я выберу, она гарантированно возненавидит меня.
        Я тру лицо руками, а мои глаза возвращаются к папке у меня на столе. В моей груди появляется незнакомое ощущение, когда я думаю о том, что же там внутри. Это может быть тревога, паранойя, подозрение ... или все сразу. Но вместе с тем это нечто совершенно иное.
        Рывком открываю папку и смотрю на фотографию голубоглазой девушки, которая в настоящее время занимает все мои мысли. Черные волосы, бледная кожа ... песня, которая приходит на ум, была написана специально для нее. У нее чертовски ангельская внешность. Как и сказал Рори. Я не хочу, чтобы он так о ней говорил.
        Она ощущается так, будто уже моя, а я не могу этого допустить. Я хочу, чтобы она ушла. Мне нужно, чтобы она ушла. Из моей жизни и из моих мыслей. Она отвлечение, которое не могу себе позволить в данный момент. Непредсказуемый джокер. Кроме того, она все равно слишком молода для меня. Ей двадцать два. Разница в семь лет, но в моем мире это может быть равносильно трем десятилетиям.
        Большим пальцем обвожу контур фотографии, прежде чем отложить ее в сторону. Что мне действительно нужно знать, лежит на дне папки. Просматриваю документы, буквально вгрызаясь в них.
        Жесткая по натуре, какой мне и показалась. Оказалось, что у нее была на то причина. Попала под опеку государства в тринадцать лет, затем последовало убийство ее приемных родителей до того, как она решила сбежать. Что, черт возьми, должна сделать тринадцатилетняя девочка, чтобы выжить самостоятельно? Не сомневаюсь, что не хотел бы это знать.
        Ее отец был подпольным боксером. Убит в темном переулке и найден с меткой русских.
        Так написано в деле, но я очень хорошо знаю русских. Знак, вырезанный на лбу Джека Уайлдера, был персональным клеймом только одного человека. Ивана Маликова.
        Чертов мудак.
        Вот почему он хочет ее смерти. У русских не так много стандартов, как у нашей банды. У некоторых группировок меньших размеров они наблюдаются, но в целом вся группировка насчитывает больше членов, чем солдат в армиях некоторых стран. Это больше похоже на некое подразделение, в зависимости от того, кто всем заправляет.
        Но сам этот факт заставляет меня задуматься. Поэтому девушка пытается устроиться здесь на работу? Мне показалось, что это чья-то злая шутка, когда Ронан сказал, что она сидит в моем клубе. После встречи с детективом Джеймсом я наблюдал за ней. Так что для нее пойти прямиком в «Слейнт» и требовать у меня работу... по моему, это последнее что я бы сделал сам. Все знают, что русские часто здесь бывают. Это общеизвестный факт. Она что, пытается отомстить за смерть своего отца? Или догадывается ли она вообще, что Иван был тем, кто его убил?
        На эти вопросы я хотел бы получить ответ. Когда я беру ее фото и смотрю на него в последний раз, я говорю себе, что именно поэтому позволяю ей войти в наш мир. Я не доверяю ей, в этом нет никаких сомнений. Мне нужно держать ее на коротком поводке.
        Я пишу Ронану смс-ку, чтобы он зашел в мой кабинет. Оперативен как всегда, он появляется на пороге уже через каких-то две минуты.
        - Звал?
        Он стоит в дверях, смотрит на меня так, будто я сошел с ума. Полагаю, что сошел.
        - Та девушка, - говорю я ему. - Распространи слух по всему городу. Маккензи Уайлдер находится под защитой Синдиката МакКенны.
        Глаза Ронана на секунду вспыхивают огнем, но он мудро решает не спорить. Он вообще редко спорит со мной, предпочитая обижаться на меня несколько дней.
        - Что-нибудь еще?
        Я откидываюсь в кресле и барабаню пальцами по столу.
        - Также скажи ребятам, чтобы никто не прикасался и не говорил с ней.
        ГЛАВА 7
        МАККЕНЗИ
        Номер, в котором останавливаюсь в мотеле в Роксбери - одна из тех комнатушек, за которые принято выкладывать за месяц вперед. Здесь вы встретите отбросы общества всех мастей, а ночью будете засыпать под аккомпанемент странных звуков, доносящихся со всех сторон. На самом деле, я почти уверена, что комната по соседству с моей точно отведена под притон, в котором сбрасывают напряжение все копы города. Но комната дешевая и кишит крысами, хотя мне доводилось засыпать и в куда худших местах. Никто не знает, что я здесь, даже Скарлетт.
        И все же, когда в мою дверь резко стучат ровно в шесть часов, я нисколько не удивляюсь. Когда я щурюсь, пытаясь разглядеть в дверной глазок, кто это, там стоит Лаклэн с одним из своих парней. Я не сомневалась, что он будет проверять мою берлогу, но не ожидала, что он нагрянет так сразу.
        Я открываю дверь с улыбкой на лице и прислоняюсь к дверному косяку.
        - Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, - говорю с тенью удивления. - Рада снова тебя видеть, Кроу. Преследуешь меня?
        Он отталкивает меня в сторону и быстро сканирует взглядом мою комнату.
        - Твой рот тебя до добра не доведет.
        - Я не сомневаюсь в этом, - соглашаюсь с ним.
        Он дает отмашку своему человеку и тот молниеносно проверяет мой номер на наличие жучков. Не протестуя, наблюдаю за тем, как тот машет своим устройством над каждой щелью, куда может заглянуть. Это часть крутого фасада Лаклэна - лишний раз указать мне на то, что в его мире не признают границ. Если он захочет войти в мою комнату и заставить своих шестерок рыться в моем грязном белье, ничто его не остановит. Я предусмотрительно спрятала свои записи на дне коробки с гигиеническими тампонами. Шансы, что они на самом деле будут там рыться, равны нулю. Мужчины довольно предсказуемы в данном вопросе.
        Я притворяюсь, что мне вовсе неинтересно происходящее, присаживаясь в кресло и позволяя себе вдоволь наглядеться на Лаклэна. На нем джинсы с низкой посадкой, черная рубашка и кожаная куртка. На ногах потертые кожаные сапоги, а сбоку на бедре свисает цепочка, уходящая в карман джинсов. И весь он как будто пропитан аурой Темного повелителя подземного царства. У него мускулистое тело, не слишком перекаченное, а когда он двигается, под рубашкой отчетливо прорисовываются кубики пресса. Это то, что мне всегда нравилось в мужчинах. Прямоугольность их бедер. Заставляет задуматься, как бы он смотрелся без одежды.
        Эту мысль я отгоняю довольно быстро.
        Когда я поднимаю взгляд, глаза Лаклэна на мгновение вспыхивают пронизывающим огнем. Он застал меня за тем, как я бесстыдно на него пялюсь, и он это знает. Я меняю положение тела в кресле, и перевожу внимание на все еще открытую дверь в мой номер.
        - Все чисто, - заявляет парень.
        Лаклэн делает еще один жест, и парень исчезает за дверью, оставляя нас одних в душной комнате.
        - Вы уже закончили? - спрашиваю я.
        - Не совсем. - Он направляется ко мне, наклоняется, вторгаясь в мое личное пространство, и приближая мое лицо к своему.
        Вот дерьмо. Он так близко, что мое сердце бьется безумно быстро. У него и впрямь напрочь отсутствует чувство границ. И такая близость... пугает меня до чертиков. Но когда смотрю ему в глаза, я, кажется, забываю об этом. Сегодня они бледно-голубые. Мягкие и манящие, когда он так усердно пытается вырвать мои самые потаенные секреты.
        Отчаявшись посмотреть куда-то еще, устремляю взгляд на его губы. Неправильный выбор. Я до сих пор помню прикосновение этих губ к моим. Мягкие со слегка искривленной ухмылкой, думаю, именно они придают ему несколько мальчишеский вид. О, эта кривизна и небольшое несовершенство его улыбки. Думаю, я вряд ли когда-нибудь смогу ее забыть. Как будто чувствуя, о чем я сейчас думаю, Лаклэн раздувает ноздри, а радужка его глаз переливается всеми мыслимыми цветами опасности. Он действует на меня как отбойный молоток на мою броню.
        Я почти теряю рассудок. Знаю, что этот человек, который так смотрит на меня сейчас - плохой парень. Очень плохой. Знаю, что то же самое он мог проделать и с Талией. Он мог заманить ее, а потом заставить исчезнуть, когда она не захотела играть по его правилам. Даже если сам этого не делал, вполне вероятно, что он знает человека, который это сделал. Того загадочного русского. Они, наверное, друзья, без сомнения.
        Так почему я так на него реагирую?
        - Скажи мне, почему ты живешь здесь? - спрашивает он.
        Я отстраняюсь, пытаясь вернуть себе самообладание.
        - Хорошо, но перестань меня трогать.
        - Тебе не нравится? - спрашивает он.
        Его вопрос звучит искренне, что только больше меня смущает. С каких пор таких парней, как он, волнует, нравится что-то женщине или нет? Я закатываю глаза, когда он выпрямляется во весь рост и засовывает руки в карманы, ожидая моего ответа.
        - Я здесь временно, - отвечаю ему. - Не хочу, чтобы мой бывший нашел меня.
        - Роксбери не так уж далеко от Саути, - отмечает Лаклэн. - К тому же я видел, как ты дерешься. Не похоже, чтобы ты кого-то боялась.
        Черт, он меня подловил.
        - Ну..., - тяну уклончиво. - Возможно, я и из Саути, но он нет. И вообще, он совсем слетел с катушек. А чтобы заставить такого парня образумиться, придется потрудиться.
        - Хм,… - произносит он, прикасаясь пальцами к губам. Для него все, что я говорю, звучит наверно весьма иронично. Из огня да в полымя, как говорится.
        - Тебе больше не придется беспокоиться о нем, Мак. - Его тон становится серьезным. - Ты теперь под моей защитой.
        Как вам это нравится? Он-таки не бессердечный мужлан.
        - Спасибо, - говорю я ему. - Но мне не нужна твоя помощь. Я могу о себе позаботиться.
        - Помнишь, что я говорил тебе о том, что надо играть по моим правилам? - спрашивает он.
        Я прикусываю губу, чтобы задушить на корню свою сардоническую улыбку.
        - Конечно. Как скажешь, Лаклэн.
        - Умница, - говорит он. - А теперь тащи свою задницу в машину. Я отвезу тебя на ужин.

* * *
        После того, как я суетливо закончила все приготовления, выхожу на улицу, чтобы обнаружить на парковке последнее, что могла там ожидать. Чертов «мазератти».
        Синий «Гран Туризмо Спорт», если быть точной. Пока иду к машине, у меня слюнки текут, так хочу потрогать ее. В последнюю секунду я отдергиваю руку и, кажется, слышу смех Лаклэна.
        - Представляешь, да?
        - Ба-ба-бум, - говорю я в ответ. - Есть ли хоть малейший шанс, что ты дашь мне порулить?
        Он крутит ключи на пальцах.
        - Ни в коем случае, даже если бы я был при смерти.
        Пфф.
        Он открывает мою дверь, и я проскальзываю на сиденье подобно куску масла. М-м-м... внутри все еще стоит запах новой машины вместе с нотками кедра и лайма.
        Лаклэн располагается рядом со мной на водительском сиденье, и смотрит на меня, заводя сердце зверя. Клянусь, у меня почти случился оргазм только от одной вибрации и звучания движка. Господи, это определенно подняло его рейтинг.
        - Почему бы нам не пропустить ужин, а тебе просто не покатать меня на этой машине по городу несколько часов, - предлагаю ему.
        Он резко стартует с парковки прямо на улицу.
        - Должен сказать, Мак, ты умеешь отрываться, не так ли?
        - И что теперь?
        - Ты любишь веселье, - уточняет он. - Быстрые тачки и бои...
        Его словесный поток резко обрывается, но не трудно догадаться, о чем он сейчас думает.
        Лишь на минуту, пока я наблюдаю, как он плавно перемещается по улицам Бостона, у меня закрадываются сомнения. Есть что-то сексуальное в мужчине, который знает, как обращаться с такой красивой машиной, что заставляет вас хотеть его. Опять же, мне необходимо избавиться от этого наваждения.
        Господи, мне нужно взять себя в руки. И вспомнить, наконец, для чего я это делаю. Я не могу испытывать чувства к этому мудаку. Я обращаюсь к видам из окна и не произношу ни слова, пока мы едем. Когда он сказал, что везет меня на ужин, я ожидала что-то типа паба или чего-то в этом роде. Но вместо этого мы в конечном итоге подъехали к высококлассному ресторану в престижном районе Бэк Бэй. Причем не просто к какому-то там ресторану, а знаменитому ресторану, которым владеют русские.
        Кидаю на него взгляд искоса, пытаясь понять его мотивы, что он привести меня именно сюда. Это не совпадение, а стратегия. Он хочет, чтобы русские видели его здесь со мной. Но почему?
        Я не могу долго мусолить эту мысль. Он выходит из машины, и я следую его примеру. Старшая официантка не спрашивает имя Лаклэна, она узнает его сразу. Две минуты спустя мы уже сидим на одном из лучших мест ресторана с личным комплиментом от шеф-повара.
        Знаю, что должна использовать эту возможность, чтобы хорошо рассмотреть некоторых из его деловых партнеров, но мне здесь неуютно. Я не часто бываю в таких ресторанах. Именно мимо таких мест я проходила, будучи подростком, заглядывая через окна ресторана и наблюдая за тем, как богачи поглощают деликатесы. Я чувствовала огромное негодование, зная, что мы с Талией будем либо попрошайничать, либо попросту воровать еду себе на ужин.
        Это ожесточило меня. Такие жизненные переживания лишили меня остатков женственности. Я не люблю ассоциировать себя с этими людьми. Даже сейчас я все еще живу на периферии общества. Теперь я сплю в хорошей теплой постели на сытый желудок, но где-то внутри меня все еще сидит обида, и я не знаю тому причины.
        Может потому, что мне нет места в этом мире. Или потому, что у меня нет семьи. Или кого-то, кого будет волноваться, если я вдруг исчезну. Только Скарлетт. Но однажды, и она, скорее всего, тоже исчезнет. И тогда я останусь один на один с собой, и даже не могу себе представить, каким темным будет мой мир.
        Я эгоистка, раз во мне появляются подобного рода мысли и чувства. Раз позволяю этому страху управлять мной. Но я не могу думать об этом сейчас. Поэтому изучаю меню и притворяюсь, что постоянно бываю в таких местах. Я заказываю чилийского сибаса, а Лаклэн заказывает стейк и текилу со льдом для меня... как мне нравится. При любых других обстоятельствах я была бы удивлена, что он запомнил такую деталь, но он из тех, кто постоянно следит за теми, кто его окружает.
        Когда я слизываю соль с края стакана и делаю глоток, то запоздало понимаю истинную причину, по которой он это запомнил. Он напряженно наблюдает за тем, как я методично выжиманию лайм и слизываю капельку сока с большого пальца.
        - Не закажешь ничего для себя? - спрашиваю ласково.
        - Пока нет. - Он наклоняется вперед на локтях. - Мы выпьем в клубе.
        Мы. Он сказал «мы». Он отвез меня на ужин, а теперь говорит о выпивке? Красные флажки замаячили повсюду. Возможно, он находит меня привлекательной, но знаю, что я ему не нравлюсь. В этом-то и разница, все написано у него на лице. Он чертовски подозрителен, и подозреваю, хотел бы, чтобы я просто исчезла. Так что там с другими вещами? Этого я пока не могу выяснить.
        - Я думала, ты, как настоящий Пэдди, балуешься лишь «черным золотом» [2 - ирл. сленг - ирландское пиво «Guiness»] , - дразню его.
        Он хмурится и откидывается на спинку своего кресла, не удостоив ответом. Хех. Так тебе и надо.
        Официант приносит наш заказ, и мы едим в полной тишине. Все это очень... похоже на свидание. Если бы я была на свидании с серийным убийцей, который оценивал бы меня как свою потенциальную жертву, но неважно. К счастью для меня, Лаклэн и я стараемся сохранить свои секреты в тайне, так что нет необходимости заполнять пробелы, нарушая неловкое молчание. На самом деле, мне даже нравится, что он не против. Хватает и просто изредка смотреть друг на друга через стол.
        К тому времени, как мы закончили с едой, мне пора идти на работу. Лаклэн расплачивается и провожает меня до машины. Он даже открывает мне дверь, что меня очень пугает. Конечно, он не пытается ухаживать за мной. Ведь так?
        Мне не приходится долго задаваться этим вопросом. Когда мы едем обратно, я выясняю истинную причину, по которой он меня вытащил меня из дома.
        - Мне нужно кое-что обсудить с тобой, Мак.
        - Я вся внимание. - Скрещиваю ноги и всем своим видом демонстрирую, что внимательно его слушаю.
        - Я все еще не уверен, что этот клуб - подходящее место для такой девушки, как ты.
        - Что это на фиг значит? - спрашиваю я.
        Он бросает на меня взгляд, а затем продолжает:
        - Я кое-что нарыл на тебя.
        Я смотрю в окно на город:
        - Меня это не удивляет.
        - У тебя какие-то проблемы с русскими? - спрашивает он.
        У меня в груди все сжимается, но я стараюсь сохранять хладнокровие. Он никак не мог узнать про мой план. Ни в коем случае. Но зачем еще ему об этом спрашивать?
        - Никаких проблем, - говорю я.
        - Говорят, твой старик проиграл бой.
        - Он не проиграл его, - огрызаюсь я. - На него напали в темном переулке...
        - Вот именно об этом я и говорю, - говорит Лаклэн. - Тебе придется держать это дерьмо при себе, если все еще хочешь работать на меня. В клубе полно русских.
        Я закрываю рот и скрещиваю руки. Так вот что он думает? Дело в моем отце. Полагаю, в некотором смысле, отчасти он прав. Но я позволила своим эмоциям проявиться слишком легко. Ошибка новичка.
        - Поэтому ты здесь, Мак? - спрашивает он. - Решила, что сможешь отомстить?
        Я иду очевидным путем отрицания этого:
        - Мне просто нужна работа. Мне плевать на русских.
        Лаклэн кивает и снова стучит пальцами по бедру. Жест, значение которого мне до сих пор неясно. Значит ли это, что он нервничает, волнуется или его что-то беспокоит? По его лицу ничего не понять.
        - Еще кое-что, Мак.
        Он ждет, пока я уделю ему все свое внимание, прежде чем продолжить:
        - Есть только одно правило, которое ты должна соблюдать все время, пока работаешь на меня. Ты никогда... и я имею в виду, никогда-никогда... ни о чем не будешь разговаривать с копами.
        - Ты в своем уме? - Я искренне оскорблена его комментарием. - Я из Саути. Я не какая-то гребаная стукачка.
        По крайней мере, не была ею. До Талии. Теперь мне все равно. Я буду петь как канарейка, если это позволит убрать этих парней с дороги. Начхать, кто что скажет.
        - Господи, женщина, - вздыхает он. - Тебе лучше помыть свой чертов рот с мылом, прежде чем я сделаю это за тебя. Если хочешь работать на меня, тебе лучше начать вести себя как леди.
        - Я треклятая леди, - скалюсь в ответ.
        Он качает головой. Не знаю почему, но мне очень нравится нажимать на его больные точки. Наверное, это закончится, не так уж и хорошо.
        - Есть еще одно, - говорит он, когда мы подъезжаем к клубу.
        Я поворачиваюсь на своем сиденье и встречаю его напряженный взгляд, источающий сомнение. На этот раз он еще более настойчиво выстукивает ладонью себе по бедру, и следующие его слова красноречиво говорят мне, почему.
        - Я бы предпочел не убивать тебя.
        Вот оно. Реальность ситуации, в которой я нахожусь. Я прислушиваюсь к его предостережению. Просто киваю, и на этот раз на моем лице ни тени улыбки. Могу сказать по его тону, что он абсолютно серьезен.
        - Не давай мне повода, Бабочка.
        - И не собираюсь, - выдыхаю я. Очередная ложь.
        Не говоря ни слова, он выходит из машины и провожает меня в здание клуба. Мы проходим прямо мимо вышибал в заднюю часть здания, где он указывает на другую девушку, разогревающуюся на сцене.
        - Это Саша, - говорит он. - Она поможет тебе освоиться.
        Я киваю и поворачиваюсь, чтобы идти, когда он крепко хватает меня за руку:
        - Помни, что я сказал, Мак. Только аперитив.
        ГЛАВА 8
        МАККЕНЗИ
        Саша - женственное воплощение природной красоты. Это миниатюрная девушка с мягкими изгибами и телом, от которого, я уверена, большинству мужчин трудно оторваться. У нее темные волосы, а глаза такие же, как у меня - голубые. Кроме того, она милая и мягкая, чем я похвастать не могу. Она немного напоминает мне Талию, и должна признать, похоже она самом деле очень приятный человек. Девушка выросла в Дорчестере, поэтому почти моя соседка. Что, несомненно, автоматически делает нас друзьями, так как мы заботимся о своих в этих частях Бостона.
        За двадцать минут, которые провожу с ней, разминаясь, я узнаю, что ей двадцать три года, и она танцует последние два года. Она ничего не говорит о том, кто затащил ее в клуб, и не распространяется о своих страхах относительно работы на ирландскую мафию. Не то, чтобы я ожидала, что она сразу проболтается, но решила, что, возможно, если мы немного сойдемся, позднее она что-нибудь мне выложит.
        А пока что, надеваю свою лучшую улыбку и стараюсь вести себя соответственно возрасту. Когда другие танцовщицы наводняют раздевалку, я быстро понимаю, что обстановочка здесь не такая уж дружелюбная, как могло показаться поначалу. Скарлетт предупредила меня, насколько велика конкуренция в этой отрасли, и что большинство клубов практически не отличаются от старшей школы. Между убийственными взглядами и ехидными комментариями, становится вполне очевидным, что на данный момент меня считают врагом номер один. Это никоим образом не способствует моим шансам вызнать какую-либо информацию от девочек, но я стараюсь не заморачиваться на этом. Моя главная забота - сблизиться с русскими. Мне нужно знать и не понаслышке, что происходит с женщинами, которые их развлекают.
        Я и Саша поправляем макияж, пока другие девушки болтают вокруг нас. Когда высокая брюнетка с бронзовой кожей и статной фигурой начинает говорить гадости, я стараюсь игнорировать ее. Я отираюсь здесь достаточно давно, чтобы понять, как работают эти игры. Сначала это просто небольшие комментарии. Она что-то говорит о том, что я не плачу долю с чаевых. Потом что-то еще о том, что я не занимаюсь приватными танцами, потому что думаю, будто лучше их. Но когда ее слова не вызывают у меня внешней реакции, она переходит в наступление - подпирает бедром туалетный столик и с презрением смотрит на меня.
        - Только посмотрите на нее? - она хлопает жевательной резинкой. - Экзотическая танцовщица на мою задницу, как же. Скорее всего делала парням минеты в темных переулках за пять баксов.
        Несколько девушек хихикают, а Саша прочищает горло:
        - Мэнди…
        Но Мэнди не останавливается. На самом деле, ее уже понесло еще дальше, так как она называет меня самым худшим, что одна девушка может сказать о другой:
        - Лаклэн сидит на крэке или что? Нанимает эту чертову шваль.
        О, черт, нет. Она только что называла меня чертовой швалью. Я оказываюсь на ногах и смотрю ей прямо в лицо, прежде чем могу остановиться.
        - Какого хрена ты только что сказала?
        - Ты меня прекрасно слышала. - Она усмехается и растягивает слова, драматично жестикулируя руками: - Ты - грязная шлюха.
        - Господи, Мэнди. - Одна из других девушек пытается ее оттащить: - Ты сошла с ума? Это та девушка, что положила Донована в бою.
        - Думаешь, мне не насрать? - выплевывает Мэнди. - Взгляните на нее. Что она мне сделает? Ну?
        - Я убью тебя, если не заткнешься.
        Прежде чем я получаю шанс исполнить свое намерение, Саша оттаскивает меня и уводит в другой конец комнаты, чтобы дать мне немного остыть. У меня всегда была горячей голова, но это вынужденная мера. На улицах нельзя никому спускать всякое дерьмо. И если бы такое произошло в каком-либо другом месте, я бы стояла на своем. Но мне нужна эта дурацкая работа, и нравится мне это или нет, мне нужно, чтобы эти девушки доверяли мне.
        - Не беспокойся о них, милая, - говорит Саша.
        - Чертова шваль, - бормочу я. - Она и есть шваль.
        - Они просто завидуют, потому что ходят слухи, что ты девушка Лаклэна, - поясняет Саша.
        - Это неправда, - я категорически все отрицаю. - И, кроме того, я уверена, он меня на дух не переносит.
        Она удивленно приподнимает свои тонкие брови и наклоняется немного ближе, переходя на шепот:
        - Он сказал всем своим ребятам, что в отношении тебя действует строгое правило неприкосновенности. Теперь эти парни не будут даже смотреть на тебя. Зачем еще ему это делать, если он не хочет получить тебя себе?
        Я точно знаю причину. Потому что он не доверяет мне. Эти парни по природе своей собственники в отношении того, что касается их женщин, но я действительно не думаю, что это именно то, что здесь происходит. Они также чертовски защищают своих собратьев.
        Оглядываюсь назад на других танцовщиц, которые все еще продолжают кидать взгляды в мою сторону:
        - Так вот почему они все стервозничают со мной?
        - Да. - Саша кивает. - Некоторые из этих девушек делали все возможное, чтобы получить то, чего тебе удалось добиться за каких-то пять минут.
        - Это длилось вовсе не пять минут, - парирую я. - И я даже ничего не делала.
        - Не убивай гонца, милая. - Она поднимает руки вверх, будто сдаваясь. - Я просто сказала. Тебе стоит опасаться Мэнди. Она по уши влюблена в него, и может быть настоящей стервой.
        - Хорошо, буду знать. - Я бросаю взгляд через комнату и нахожу взглядом женщину, о которой идет речь. Моя внутренняя тигрица выпускает когти, когда та бросает в мою сторону еще один взгляд и одаривает фальшивой улыбкой. Могу точно сказать, она не облегчит мне задачу. Знает ли она, что я была бы рада позволить ей прибрать к рукам Лаклэна, чтобы самой сосредоточиться на том, что мне нужно сделать.
        По крайней мере, это то, что я твержу себе, когда встаю и направляюсь к входу на сцену. Это всего лишь игра. И Лаклэн для меня пустое место. Абсолютный ноль.

* * *
        Для моих двух танцев я выбрала песню «Closer» группы Nine Inch Nails, а следом за ней «Heart Shaped Glasses» Мерилина Мэнсона. Лаклэн может и дал мне добро лишь на две песни, но ничего не сказал о продолжительности треков. И чем больше сценического времени я получу, тем лучше. Может, он и пытается настроить всех против меня, но, в конце концов, мужчины есть мужчины.
        Когда я выхожу на сцену, на мне кожаные шипованные монокини и черные сапоги до колена. В VIP-зоне всего около десяти посетителей, и это гораздо более интимная обстановка, чем я ожидала. Сегодня вечером в зале также несколько русских, как я и надеялась. Их довольно легко вычислить по татуировкам. Не говоря уже о том, что они не одеваются как ирландцы. Я буду пристально наблюдать за всеми ними во время моего выступления.
        В течение двенадцати минут моего сценического времени я демонстрирую все свои лучшие трюки и выдаю им все, что знаю, чтобы усилить давление. Мне нужно заинтересовать этих парней и дать понять другим танцовщицам, что я никуда не уйду. Несколько девушек развлекают толпу и флиртуют с мужчинами, но ничего действительно из ряда вон пока не происходит, насколько я могу судить. Все эти ребята выглядят как типичные завсегдатаи клуба, но я знаю, что за фасадом скрыты темные делишки и мне придется подобраться к ним поближе, чтобы узнать, какие именно.
        На протяжении всего моего выступления никто не просит меня снять мой наряд. Думаю, предсказание Саши было верным. Не то, чтобы я так уж хотела, чтобы другие чуваки лапали меня, но это осложнит мне задачу по сужению круга подозреваемых. Большое спасибо тебе, Лаклэн Кроу. С другой стороны, мне все же удалось отхватить чаевых к тому моменту, как я закончила свое выступление. Ведущий помогает мне собрать деньги, прежде чем я направляюсь за кулисы.
        Я еще даже не полностью оказалась за занавесом, как чья-то пара сильных рук хватает меня и впечатывает в стену. Даже в темноте я чувствую его пронизывающий взгляд на себе.
        - Бабочка, - рычит он мне в самое ухо.
        Похоже, он немного разозлился, но я не совсем уверена в этом. Потому что он снова это делает. Приближается очень близко... заполняя собой все мое пространство, и я не знаю, как с этим справиться.
        - Я вся потная, - пищу ему.
        Он зарывается лицом в мои волосы, делая глубокий вдох... чем шокирует меня до чертиков.
        - Тебе нравится быть на сцене?
        В его голосе сквозит разочарование. Кстати, в это время он напирает на меня всем своим телом, и я ощущаю напряжение, исходящее от него самого, но знаю, что это вопрос с подвохом. Я вступаю в опасные воды, потому что, похоже, умудрилась как-то спровоцировать зверя.
        - Мне нравится зарабатывать деньги, - говорю я со всей убежденностью, на которую только способна.
        - Тебя заводит это? - говорит он обвинительно. - Танцевать там для парней?
        - Что?
        Я в полном замешательстве. Он сказал мне, что не хочет, чтобы я была здесь. Сказал, что не доверяет мне. Но прямо здесь и сейчас, его тело говорит мне нечто иное. В данный момент я понятия не имею, собирается ли он растерзать меня или заняться со мной любовью.
        Его руки скользят по всему моему телу, но я сомневаюсь, что он сам понимает, что делает это. Его хватка грубая, притягательная, а на своей шее чувствую его горячее дыхание. Я пытаюсь придумать ответ, но когда он быстро проводит ладонью у меня между ног, все мои мысли в раз разбегаются. Один маленький кусочек ткани и он сам все поймет. Трение его пальцев о ткань в том месте творит со мной что-то невообразимое.
        - Лаклэн, я...
        - Господи боже! - Он делает шаг назад и качает головой. - Это не сработает.
        - Что ты имеешь в виду? - требую у него ответа. - Я проделала там хорошую работу. Ты видел все мои чаевые?
        - Я знаю, что ты хорошо поработала. - Он вышагивает из стороны в сторону и смотрит на меня. - Поработала слишком хорошо, милая. Мне это не нравится. Какого хрена?
        Ясно, что он сомневается в своей логике так же, как и я. Похоже, он не может решить, задушить или овладеть мной прямо здесь и сейчас. Никто никогда не смотрел на меня так, как смотрит он в данный момент. Как будто я его собственность. Как будто если бы кто-то еще прикоснулся ко мне сейчас, он бы сломал ему обе ноги и руку в придачу. Это не должно заставить меня что-то чувствовать, но я чувствую. И хуже всего то, что это последнее, что мне нужно. Мне необходимо обрабатывать русских, чтобы выведать нужную мне информацию, по крайней мере, хотя бы какое-то время.
        - Ты ведь уже дал свое согласие на то, чтобы я здесь танцевала, - говорю я без энтузиазма. - И я не собираюсь жертвовать хорошим источником дохода только потому, что ты, видите ли, решил со мной покувыркаться в постели.
        Его глаза смотрят в мои, и он смеется своим мрачным и убийственным смехом, отчего у меня сжимается все в животе.
        - Ты очень самоуверенна, не правда ли, милая?
        Я просто пожимаю плечами. Мы оба знаем, что он хочет меня, какой смысл это отрицать? Полагаю, такой человек, как Лаклэн, ценит мою честность. Ценит, что я не хихикаю и не смеюсь над каждым его словом, как некоторые другие женщины. Кроме того, очевидно, что я не смогу пройти мимо него, как надеялась, поэтому резкость может помочь ситуации.
        Он опять нарушает границы моего личного пространства. Он так близко ко мне, что приходится искривить шею, чтобы смотреть на него, а моя спина снова оказывается прижатой к стене.
        - Ты права, - говорит он сдавленным голосом. - Я не доверяю тебе точно так же, как и хочу тебя, Мак.
        Не произношу ни слова в ответ, но мне и не нужно. Его глаза бродят по моему лицу, улавливая каждую деталь, как будто он что-то доказывает самому себе. Мои зрачки, наверное, расширены. Биологическая реакция. Ничего больше. И моя грудь вздымается чуть быстрее, чем обычно. Что естественно, ведь я только что закончила танцевать. А скачущий в горле пульса? Ему особенно это нравится, судя по глазам. Но это ничего не значит. Я устала, здесьжарко, и мне просто нужно убраться отсюда. Подальше от его властного присутствия и этой удушающей атмосферы.
        - Я больше не хочу, чтобы ты танцевала, - говорит он. - Найду для тебя другое занятие.
        - Что, черт возьми, еще за другое занятие, - спорю я. - Я не хочу делать ничего другого. Просто хочу танцевать.
        Тьма просачивается, заполняя его зрачки, как смертельный туман, стирая любые оттенки серого. Он, наверное, не привык, чтобы женщины с ним так разговаривали. Или кто угодно, если на то пошло. Меня это не волнует. Ему нужно понять, что я не собираюсь подчиняться его прихотям, независимо от его репутации и того факта, насколько он может быть опасным. Возможно, именно это случилось с Талией. Она по природе своей была кроткой, покорной, стремилась угождать людям. Кто-то с недобрыми намерениями мог увидеть это и легко воспользоваться ею.
        - Мы разберемся с этим позже. - Лаклэн резко отстраняется и прячет руки в карманы. - У меня есть дела. Одевайся и отправляйся в бар. Парень по имени Ронан отвезет тебя домой.
        - Меня не нужно подвозить до дома, - пытаюсь спорить с ним.
        - Это не обсуждается, - говорит он, направляясь к двери. - Спокойной ночи, Маккензи.
        ГЛАВА 9
        МАККЕНЗИ
        Игнорируя указания Лаклэна, я пробираюсь в зал. Думаю, у меня, по крайней мере, десять минут, прежде чем один из его парней придет за мной.
        Обхожу комнату, пристально наблюдая за русскими и стараясь подслушать их разговоры. К моему большому сожалению, они любят говорить на своем родном языке, из-за чего мне не удается продвинуться дальше. Но наблюдать за ними, узнавать их манеры и видеть, как они реагируют на других танцовщиц - само по себе хорошее начало. Один из них, на мой взгляд, слишком сильно распускает руки, хотя танцовщица демонстрирует кокетливыми хихиканьями, что ее это не сильно беспокоит.
        Прохожу мимо его стола и специально задеваю тот, чтобы пролить стоящие на нем напитки.
        - О нет, - ахаю я. - Мне очень жаль.
        Парень смотрит на меня, и я виновато улыбаюсь:
        - Это мой первый рабочий день.
        Он достает платок из кармана костюма и начинает промокать им пролитую жидкость, продолжая при этом что-то бубнить себе под нос. Другая танцовщица, которую точно зовут Кая, смотрит на меня. Она жестом указывает через всю комнату, и прежде чем у меня появляется малейший шанс перекинуться парой слов с русским, один из ирландских громил возникает откуда-то из тени.
        Он скрещивает руки на груди, и, уставившись на русских, изливает поток слов, значение которых мне не понятно. За исключением одного, которое я понимаю без переводчика...
        Лаклэн.
        Русский смотрит на меня и отмахивается, как от назойливой мухи, а ирландец хватает меня за руку, провожая до гримерки.
        Испепеляюще зыркнув, он отпускает меня, и указывает на раздевалку.
        - Тебе нечего делать в лаундж-зоне, - говорит он. - Если бы это был какой-нибудь другой парень, то его бы уже поджидали внизу, чтобы лишить некоторых выпирающих частей.
        Оглядываюсь назад и скрещиваю руки на груди.
        - Это было недоразумение. Я натолкнулась на его чертов стол. Я вовсе не пыталась залезть ему в штаны.
        - Не имеет значения, что, черт возьми, ты там делала, - говорит он. - Я доложу Лаклэну об этом.
        - Вперед, - я почти настаиваю.
        - Приготовься, - говорит он. - Тебе придется уйти. Прямо сейчас.
        Он уходит, а я одеваюсь. Знаю, что должна выйти сейчас на улицу, но просто пользуюсь представившейся возможностью, чтобы выглянуть из-за занавеса и еще раз взглянуть, как танцуют другие девушки. Мои подозрения были верны. Пока девушки работают на сцене, эти ребята во всю распускают свои руки. Большинство девушек, похоже, не возражают. Но когда на сцену выходит Саша, они неестественно замолкают и вновь держат руки при себе. После того, как она собирает свои чаевые, она уходит за кулисы, чтобы подправить макияж, прежде чем снова выйти на сцену.
        Я хватаю ее за руку и останавливаю до того, как она уходит.
        - Сколько у тебя выступлений? - спрашиваю я.
        - Три за ночь, - отвечает она.
        - И это все, да? - Продолжаю дожимать ее. - Это просто работа на сцене и приватные танцы. Больше ничего?
        Она отвечает немного грустным смешком и качает головой:
        - Никаких приватных танцев для тебя, дорогая. Полагаю, Лаклэн считает, что ты принадлежишь ему. Думаешь, ему бы хотелось, чтобы другие парни терлись о тебя?
        При этих словах на ее лице мелькает странное выражение, и я склонна предположить, что она мне чего-то не договаривает.
        - А? - я хмурюсь. Все еще не понимаю. Это потому что он мне не доверяет или потому что хочет меня? В принципе, какая мне разница?
        - Значит, ты танцуешь приватные танцы? - спрашиваю я.
        Саша уклоняется от прямого ответа, и осматривает гримерку, прежде чем расколоться:
        - Ну-у, нет. По крайней мере, не с технической точки зрения. Не знаю почему, но однажды Лаклэн просто сказал мне, что я больше не должна их танцевать. Я не уточняла причины.
        Конечно же, нет. Я чуть не закатила глаза. Кто бы мог спорить с приказами Лаклэна. Все равно меня это смущает. Получается, у него есть чувства и к Саше? И почему мысль об этом заставляет меня чувствовать тревогу?
        Разгадав ход моих мыслей, она качает головой.
        - Это не так, - тихо говорит она, а затем закусывает губу. - Думаю, это просто из уважения к моему бывшему, но я не знаю наверняка. В любом случае, мне все равно. Я просто считаю, что мне повезло.
        - Вот почему другие девушки не любят и тебя тоже, - замечаю я.
        Она подтверждает мои слова кротким кивком.
        - Они считают, что я взлетела выше головы. Но я лишь еще одна танцовщица. Сомневаюсь, что парни в зале вообще могут отличить нас одну от другой.
        Мне хочется выспросить у нее больше, пока она в нужном настроении, но тут в комнату заходит другой парень, отчего Саша напрягается и замолкает. Его взгляд практически ледяной, когда он смотрит в ее сторону, а тело будто излучает холодность. Если бы я не наблюдала за всем внимательно, можно было бы предположить, что он ее ненавидит. Но так как я обращаю на все пристальное внимание, то отчетливо замечаю беглый взгляд, которым он окинул ее тело, и то, как его зрачки расширяются, прежде чем он переключает свое внимание на меня.
        Мне даже не нужно спрашивать, чтобы понять, что это мой персональный Цербер. Ронан Фицпатрик. Я тоже слышала о нем кое-что. Он из клана и по совместительству доверенное лицо Лаклэна. Также иммигрировал из Белфаста примерно в то же время, что и Лаклэн, из чего я делаю вывод, что они старые приятели. Как мне ни неприятно это признавать, но он еще один симпатичный ирландский ублюдок, хотя внешне он разительно отличается от других. На нем безупречно скроенный модный костюм и стильные очки в черной оправе. Его поза неестественно жесткая, и от него исходит непробиваемая аура холодной вежливости.
        Саша неловко переминается с ноги на ногу рядом со мной, ее глаза бегают, но ни разу не останавливаются на Ронане. Я мысленно делаю для себя заметку на будущее, прежде чем сказать ей спасибо и до свидания.
        К чести Ронана надо сказать, что он одобрительно кивает, когда я подхватывают свои сумки, и его глаза не опускаются ниже линии моего лица. Предан до безобразия. Среди них связываться с женщиной другого парня равносильно смертному приговору. И, видимо, эти ребята думают, что я принадлежу Лаклэну.
        Ронан молча провожает меня через бар, а затем дает знак другому парню, который присоединяется к нам уже через минуту. Мы втроем выходим за дверь, и новый парень, занимая водительское кресло, представляется как Рори. Ронан садится на пассажирское сиденье, а я занимаю место сзади.
        Пока мы едем, стоит почти болезненная тишина, поэтому я начинаю болтать. Мне нужно наладить отношения со всеми, с кем удастся. У любого из них может быть необходимая мне информация.
        - Как поживаете, мальчики?
        - Все в шоколаде. - Рори ухмыляется и подмигивает мне через зеркало заднего вида. - Но ты ведь знаешь, что тебе не следует разговаривать с нами.
        - Эй, приятель, это ведь свободная страна.
        - Я то еще трепло, - смеется Рори. - Если тебе что-то нужно, мой приятель Ронан всегда к твоим услугам. Не правда ли, Ронан?
        Хм, личные шестерки. Девушка может привыкнуть к такому обращению.
        - Ты имеешь в виду, как в клубе? - спрашиваю я. - Или мне полагается еще и пейджер? А как насчет одного из таких маленьких колокольчиков? Стоит мне позвонить, и он прибежит.…
        У Рори чуть не случился разрыв легкого от приступа смеха.
        - Она такая милая маленькая кошечка, не так ли?
        Ронан ворчит.
        - Находишь это забавным, да? Тогда рад тебе сообщить, что буду следить за тобой каждую минуту днем и ночью. Так что продолжай залупляться, выводя Лаклэна из себя. Посмотрим, как далеко это тебя заведет.
        Он что, решил взять меня на понт? Шиш.
        - Чрезмерная опека? - огрызаюсь в ответ. - С чего ты взял, что я собираюсь что-то сделать Лаклэну?
        - Он не доверяет тебе, - отвечает Рори. - Но не переживай, он никому не доверяет.
        - Кажется, мальчики, обсуждать эту тему вошло у вас в привычку, - раздражаюсь я.
        Он не отвечает. И когда я добралась до мотеля, меня уже не удивляет тот факт, что как только я оказываюсь внутри, они располагаются на парковке, где проведут всю ночь. Добро пожаловать в мою новую жизнь. Пленница по собственному желанию.

* * *
        После обжигающе горячего душа и быстрого взгляда в окно, я достаю из тайника свои заметки и разворачиваю их. Устраиваюсь на шкафчике в ванной и вношу сведения прямо там же на случай, если Лаклэн снова решит без приглашения постучать в мою дверь. К моему облегчению, он этого не делает. Мне гораздо проще думается, когда его нет поблизости.
        Поскольку сегодня вечером у меня не было возможности пообщаться с русскими, я припоминаю каждого, с кем мне уже довелось повстречаться, и записываю свои первые впечатления от них и все, что, по моему мнению, может быть полезным впоследствии. Из всех танцовщиц Саша, скорее всего, станет той, от кого я смогу получать информацию. У нее доброе сердце. Слишком мягкая, как и Талия, отчего я ненавижу себя за то, что приходится ее использовать. Но мне нужно не отвлекаться от цели.
        Рори - здоровяк, и по наблюдениям за его боями знаю, что он честный и справедливый боец. Для меня такое говорит о многом. Это интуитивное предположение, но я очень сомневаюсь, что он как-то связан с исчезновением Талии, поэтому поместила его в конец моего списка.
        Относительно Ронана определиться немного сложнее. Под его очень жесткой и нелюдимой внешностью таиться что-то более мрачное. Но я не заметила сегодня, чтобы он интересовался танцовщицами, за исключением Саши. Нужно будет присмотреться к нему. Его преданность Лаклэну глубока, и он, вероятно, будет самым крепким орешком.
        Что касается остальных, то я распределила их в порядке их важности. Я хочу получить больше информации о Найле, так как он правит этот бал. Но еще меня интересует Донован, потому что есть что-то в этом парне, что ставит меня в тупик. Я уже знаю, что у него проблемы с контролем гнева, и, судя по его реакции на то, как я врезала ему во время боев, сомневаюсь, что он не решится отыграться на женщинах. Так что на данный момент это две возможные кандидатуры с ирландской стороны. Но я не могу списывать танцовщиц со счетов. Мэнди, судя по всему, та еще собственница, да и кто-нибудь из девчонок мог вполне сделать что-нибудь с Талией. Это маловероятно, конечно, но я не могу упустить из виду ни одного варианта.
        После нескольких часов ведения заметок и разработки стратегии, я перекусываю батончиком с мюсли и забираюсь в кровать. Я занимаюсь этим всего один день, и уже так сильно вымоталась. Но даже, когда я уминаю головой подушку и смотрю в потолок, сон не приходит.
        ГЛАВА 10
        ЛАКЛЭН
        - Давай, Кроу, - насмехается Доминик.
        - Отвали. - Наскакиваю на него и промахиваюсь.
        - Тебе лучше придти в себя.
        Если бы он не был прав, я бы ударил его только за то, что он так сказал. Все ребята смотрят. И Шон, конечно, тоже. Они видят, как я спотыкаюсь, теряю равновесие. Даже не могу сосредоточиться на том, что прямо передо мной. Моя голова под завязку забита всяким дерьмом. Вся эта фигня с русскими. Разговор, который мне предстоит с Найлом. А теперь вот еще и эта девчонка.
        Доминик всегда получает по заднице. Всегда. Но сегодня я не смог выбраться из этого чертового бумажного мешка.
        - Дай мне попробовать. - Ронан выходит на ринг. Сосредоточившись на Доме, я отмахиваюсь от него.
        - Это был не вопрос. - Следующее, что я осознаю, он заряжает идеальным левым хуком в мою челюсть.
        - Что за чертовщина, у тебя в одном месте свербит? - спрашиваю я.
        Но его единственным ответом мне оказывается следующий удар. Я врезаюсь в него и вскоре мы уже катаемся на матах, калашматя друг друга по лицу и, норовя ударить туда, куда можем достать.
        - Ладно, парни, - кричит Джимми. - Очистите помещение.
        Со стороны парней раздаются стоны и нытье, но я слишком сосредоточен на убийстве Ронана, так что мне насрать. Делаю сильный целенаправленный удар, и его голова откидывается в сторону, а из носа течет кровь. Он отвечает мне апперкотом, после которого я буквально пересчитываю губами зубы.
        Отступаю назад и оттягиваю руку, решив уложить его прямо на месте. Он выкатывается из-под меня и прикладывает коленом в грудь, лишая меня тем самым остатков воздуха и сбившимся голосом я защищаюсь единственным оставшимся у меня способом:
        - Ах ты, сука!
        Пошатываясь, встаю и сплевываю кровь, вытирая окровавленные губы рукой. Ронан, весь напряженный, не сводит с меня глаз, а его грудь вздымается от тяжелого дыхания. По натуре он не драчун, а чистейшей воды убийца. Значит что-то действительно вывело его из себя.
        - Какие у тебя ко мне претензии? - снова интересуюсь я.
        - В этом-то и состоит вопрос, верно? Неужели ты принимаешь меня за человека, который любит сидеть без дела и нянчиться с бабами?
        Я ухмыляюсь, несмотря на свое состояние. Чертяка Ронан, темпераментный мерзавец.
        - Это ведь ты сказал, что не доверяешь ей.
        - А именно ты привел ее. Это не гребаная шутка, Кроу. Взоры всех ребят сейчас обращены на тебя. Шон следит за тобой. Ищет слабое место.
        - Даже не сомневаюсь, - соглашаюсь с ним.
        Между нами повисает молчание. Ронан - мой лучший друг. Тот, кто всегда прикрывает мне спину. Он знает меня лучше, чем большинство. Мои секреты, мои слабости. Но сейчас он смотрит на меня так, будто не знает меня, того, кто вытаскивал его из кровавых разборок. Я не могу сказать ему, из-за чего вся эта суета, потому что он сам слишком безбашенный. Он уважал Кэррика так же, как и я. Если бы я даже посеял зерно сомнений в его сознании относительно нашего альянса, он бы сжег весь синдикат дотла или умер бы, пытаясь.
        Таков Ронан. Верный, как никто другой. У него свои причины быть таким, какой он есть. Желает верить, что я каким-то образом спас его, хотя он спас себя сам. Но я не спорю, потому что считаю, данная логика помогает ему лучше спать по ночам.
        - Есть что сказать мне по этому поводу? - горько спрашивает Ронан.
        Я резко отвожу глаза и использую рубашку как полотенце, чтобы обтереть лицо.
        - Мне нечего тебе рассказывать, дружище.
        Он смеется... всегда немного странно слышать его смех. Дело в том, что Ронан не смеется. Он тих, наблюдателен, никогда не весел. Но это не веселый смех.
        - А не пошел бы ты, дружище. - Он направляется к выходу.
        - Мне нужно, чтобы ты следил за ней, - выкрикиваю ему вдогонку.
        Он останавливается, уже взявшись за дверную ручку.
        - Ты единственный, кому я доверяю, Ронан.
        Его спина выпрямляется, и я получаю от него в ответ резкий кивок. Ему это не по душе, но он все сделает. - Я разберусь с этим, Кроу. Как делаю всегда.
        ГЛАВА 11
        МАККЕНЗИ
        Следующим вечером Ронан возвращается, чтобы снова отвезти меня в клуб. Так как Рори с ним нет, очевидно, он убежден, что теперь может справиться со мной сам, и меня это вполне устраивает. Хочу воспользоваться представившейся возможностью и поговорить с ним. У меня в голове постоянно вертелся один и тот же вопрос, от которого нельзя так просто отвязаться. Я хочу исключить Лаклэна из списка подозреваемых в исчезновении Талии. Понятия не имею, почему это так важно для меня. В ее исчезновении может быть замешан как он, так и кто угодно.
        - Так ты делаешь это для всех девочек Лаклэна? - интересуюсь я.
        Он останавливается на светофоре и смотрит на меня так, будто я выжила из ума. Полагаю, что так и есть, раз задаю подобные вопросы. Но фактически я хочу знать, возил ли он куда-нибудь Талию.
        - Я сопровождаю и контролирую то, что нужно контролировать, - отвечает он.
        Хм, ладно. Когда все доводы летят к чертям, используйте сарказм.
        - Что, так много, да?
        - Боже, - бормочет он себе под нос. - Ты крайне любопытна. Никогда не слышала, что на женщин лучше смотреть, чем слушать?
        - Знаю, знаю. - Чертов дебил. - Похоже на слова озлобленного человека, Ронан. Неужто твое маленькое гангстерское сердечко разбито?
        Я шутила, но по его хмурому взгляду на меня поняла, что попала в самую точку, сама того не желая. Все встало на свои места, как дважды два. Он всегда задумчив и угрюм. Он тот, на чьих нервах я охотно и без зазрения совести могла сплясать джигу, но в данный момент почувствовала легкий укол совести.
        - Хочешь знать, вожу ли я других женщин для Лаклэна? - спрашивает он, крепче сжимая руль. - Конечно. Он каждый вечер обихаживает очередную красотку. Есть о чем поразмышлять, запуская в него свои коготки.
        Блин, я действительно задела за живое. Кто ж знал, что бандиты могут быть такими обидчивыми? И почему же то, что он говорит, вообще меня волнует? Его самодовольная улыбка достаточно красноречиво говорит о том, что он в курсе того, что это меня беспокоит. Сволочь.
        - Не знаю о чем ты толкуешь, дружище, - лгу я. - Я здесь, чтобы работать. Решила поддержать дружескую беседу, только и всего.
        Он фыркает в ответ. Очевидно, что для этого парня работа - я. Я закрываю рот и молчу до конца пути. Когда мы прибываем, Ронан провожает меня до кулис, а затем занимает место снаружи возле сцены. Думаю, он не сведет с меня глаз ни на секунду.
        Я иду к раздевалке, зная, что пришла чуть пораньше, и не ожидая, что здесь будет кто-то из других девушек. Поэтому, когда завернув за угол, наталкиваюсь на Донована как раз в тот момент, когда он по самые помидоры увяз во рту Саши, то просто застываю в шоке. Прежде чем я успеваю сориентироваться, он с рыком спускает ей и отталкивает ее голову в сторону.
        - О боже, - бормочу я. - Это будет преследовать меня в ночных кошмарах.
        Он разворачивается и застегивает штаны, глядя на меня недоверчиво.
        - Чтоб меня разорвало. Какого черта ты здесь делаешь?
        Не отвечаю, но и не двигаюсь с места. Он пытается заставить меня чувствовать себя некомфортно, и худшее, что можно сделать с таким парнем, так это дать ему тебя уделать.
        Медленная улыбка ползет по его лицу, когда он сквозь брюки нахально хватает себя за свои причиндалы.
        - Как насчет прокатиться следующей, детка? Посмотрим, насколько ты крута с моим толстым дружком в заднице?
        - Нет, даже если бы ты был последним человеком на Земле, - мило улыбаюсь.
        - Господи, Донни. - Саша одергивает его за рубашку. - Поосторожнее, она - девчонка Лаклэна.
        - Лаклэна? - хмурится он. - Ты должно быть издеваешься надо мной. Он трахает эту девку?
        - Она принадлежит ему, - повторяет Саша.
        Хотя это не совсем правда, я этого не отрицаю. Хочу посмотреть, как Донни переварит полученную информацию. Он бросает на меня еще один взгляд, и на этот раз в его глазах безошибочно читается раздражение. Пренебрежительно отмахнувшись, он направляется к двери.
        - К черту, ты не стоишь хлопот.
        В ту минуту, как за ним закрылась дверь, обращаю взгляд на Сашу, у которой слезы текут из глаз, размазывая остатки туши.
        - Серьезно, Саш? - Окидываю ее пристальным взглядом. - Этот парень?
        Она натягивает поддельную улыбку и садится перед зеркалом:
        - Это именно то, чего Донни ожидает, милая. Проще дать ему то, что он хочет, иначе он создаст проблемы для всех нас.
        - А Лаклэн знает об этом? - интересуюсь я.
        Ее лицо бледнеет, и она качает головой:
        - Ты не должна ничего ему говорить, Мак. Мне не нужны неприятности. У меня на иждивении больная мать.
        Поджимаю губы и киваю, чтобы она не волновалась, но черт меня дери, если это будет последнее слово в этом деле. Саша начинает подправлять макияж, а я сажусь рядом с ней и просто наблюдаю, так как мой макияж в порядке.
        - Я не знала, вернешься ли ты, - говорит она.
        - Я сильнее, чем кажусь.
        - Надеюсь, что тебе известно, во что ты ввязываешься, - говорит она и в ее тоне сквозит горечь.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Весь этот мир, он, как… вихрь, понимаешь ли. В половине случаев я не знаю, куда собираюсь или куда иду. Эти парни защитят тебя, как одну из своих, но они также используют тебя, если ты им это позволишь.
        - Ну, может быть, им стоит беспокоиться о том, что я их использую, - подначиваю я.
        Саша смеется и качает головой:
        - Очень сомневаюсь в этом, теперь, когда Лаклэн объявил об этом открыто. Они буду избегать тебя любой ценой, дорогая. Но не думай, что это что-то значит. Он все равно будет спать, с кем ему вздумается. Вот как все устроено в этом мире.
        Я проглатываю раздражающий комок в горле, когда Саша накладывает помаду.
        - Ты встречалась с одним из этих парней, Саш?
        Она вновь смеется, но в ее смехе нет и намека на веселье.
        - Я не назвала бы это словом «встречаться». Он трахал меня, когда ему это было удобно, пока в итоге не взял и не смотался из города. Именно он втянул меня в этот мир, и теперь я здесь застряла.
        - Господи, Саша... это ужасно. Мне жаль.
        Она смаргивает невидимые слезы, и наносить тушь.
        - Все не так уж плохо, - говорит она. - Но мне определенно не стоило вываливать все это дерьмо на тебя, верно? Найл и его люди поступили со мной правильно, так что мне грех жаловаться. У меня просто выходной, и я не хочу, чтобы тебе было больно, как мне.
        - Значит, кроме Донована, у тебя не было никаких проблем с остальными? - спрашиваю с любопытством. - Имею в виду... как насчет русских? Я слышала о них целую кучу историй.
        От моего вопроса лицо Саши немного бледнеет, и я понимаю, что попала в точку. Однако она молчит, а затем начинает запихивать косметику в сумку.
        - Нет, никаких проблем, - быстро отвечает она. - Все как обычно, ну, ты знаешь. Женская драма. Мне нужно идти на разогрев.
        Прежде чем мне удается ее остановить, появляется Лаклэн. И я не совсем уверена, почему, но он меня уже раздражает. Все то, что Ронан сказал мне в машине, а теперь еще и Саша. С таким же успехом у него на лбу уже может быть гигантская мишень для моих стрел.
        - Иди сюда. - Он жестом указывает мне на дверь.
        Хотели бы вы получить нагоняй от типа вроде него?
        - Иди сюда, - говорит он, что я и делаю.
        Он пришпиливает меня к стене, вновь ограничивая мои движения упертыми в стену руками. Когда поднимаю на него глаза, то на его лице отчетливо читается взгляд собственника, отчего мою грудь сжимает в тиски странное чувство и мне хочется это немедленно прекратить.
        - Ты что-то хотел? - интересуюсь я. - Или просто хочешь еще меня потискать?
        - Что я тебе говорил о твоем рте? - рычит он в ответ.
        - Что он красив и ему подходит красная помада?
        Его губа дергается, несмотря на все потуги скрыть это.
        - Сегодня я с тобой выпью, - говорит он мне.
        - Что выпьешь?
        - Ты обещала мне выпивку.
        Ага, как же. Он, наверное, втиснет меня как раз между Мэнди и Корицей. Пфф.
        - Ничего подобного. Кроме того, сегодня я занята.
        Его взгляд становится жестким, и он наклоняется чуть ближе. От него приятно пахнет.
        - Чем же? - спрашивает с нажимом.
        - Не твое дело.
        Он отступает на шаг, и проводит рукой по волосам:
        - Я не играю в эти игры, Мак.
        - И что?
        - И все, - говорит он, после чего направляется дальше по коридор
        ГЛАВА 12
        ЛАКЛЭН
        Сразу после одиннадцати Найл заявляется в клуб. Когда он располагается напротив меня в моем кабинете, я уже знаю причину его визита.
        - Виктор звонил.
        Потираю руками лицо и киваю. Должен был это предвидеть.
        - У нас будут проблемы с этим, Лаклэн?
        - Нет, - говорю ему решительно. - Девушка не представляет угрозы.
        - Он в этом не уверен, - говорит Найл. - И я тоже. Чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше для всех нас.
        Я хотел бы сказать ему, что согласен. Это правильно. Для всех нас. Вместо этого, я открываю свой шкаф, достаю отчет баллистиков и передаю ему.
        - Доказательство для Виктора, что проблема с их стороны.
        Найл кивает, пробегая отчет глазами, после чего засовывает его за пазуху своего пиджака.
        - Кто та девушка, которую они так хотят заполучить?
        - Сиротка из неблагополучного района, - отвечаю ему. - Она знает, что нужно держать рот на замке. Не думаю, что она в курсе претензий, заявленных Иваном.
        - Тебе стоит быть осторожнее в данном вопросе, Лаклэн. Полагаю, мне не нужно напоминать тебе, как обстоят дела.
        Бросаю быстрый взгляд через стол на человека, к которому испытывал уважение все эти годы. Всегда доверял его суждениям. Делал то, что он просил, не задавая вопросов. И если бы еще неделю назад он сказал мне, что девушка должна исчезнуть, я уже знаю, что сказал бы ему на это.
        Мы не убиваем женщин. Найл этого не любит. Он бы предпочел по возможности избежать такой постановки вопроса. Но в этот раз все по-другому. От этой девушки зависит судьба всего Синдиката. Перейти дорогу русским сейчас равносильно подписанию всем нам смертного приговора.
        Я констатирую очевидный наезд. Логика подсказывает, что у меня нет выбора, кроме как отдать ее им, когда придет время. Я не могу позволить ей встать на пути моих планов.
        Найл вздыхает. Он может читать мои мысли лучше, чем кто-либо, и это только сильнее меня раздражает. Ему нужно знать, что я готов. Что я лояльно отношусь к Синдикату и ничего больше. Но мое молчание в данный момент можно расценить, как нечто иное.
        - Этот вопрос на тебе, Лаклэн. Независимо от того, как это произошло, сейчас вся ответственность на тебе. Твоя судьба зависит от нее. Ты следишь за моей мыслью?
        - Ага. Я понял.
        Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, что я пожалею об этом.
        - Тебе в ближайшем будущем предстоит встреча с дочерьми Виктора, - продолжает он. - Тебе и Шону.
        Я расстегиваю воротничок рубашки, ослабляя его жесткую хватку, и просто кивая в ответ:
        - Конечно.
        Найл оценивающе смотрит на меня, в его глазах застыл немой вопрос. Утрачу ли я связь с реальностью? Размякну ли я из-за этой девчонки? Лучшая ли кандидатура Шон по сравнению со мной?
        Именно последний вопрос подтверждает мою преданность делу. Я не могу позволить женщине нарушить мои планы на счет Синдиката. Это единственное, над чем я работал все эти годы. И мое последнее обещание Каррику. Я сказал ему, что он будет мной гордиться, и выполню данное обещание, чего бы мне это не стоило.
        Рори стучит и приоткрывает дверь. Найл и я одновременно поворачиваемся к нему.
        - Что такое? - спрашивает Найл.
        - Итальянцы затеяли ссору с одним из наших парней у Мико. Они думают, что это мы прошлой ночью напали на один из их грузов.
        - Гребаные итальянцы, - бормочем мы с Найлом в унисон.
        Рори вскидывает руки вверх и пожимает плечами:
        - Если это не они, то значит проклятые армяне, дышащие нам в спину. В этом деле явно виден их фирменный раздолбайский стиль и манера.
        - Нам стоит ожидать от них еще фортелей, - выдаю риторически. - Похоже, в Калифорнии им теперь нечем поживиться и они возвращаются на Восток.
        - Да, что ж, - говорит Найл, - времена меняются. Похоже, война уже совсем близко.
        Он поглядывает на часы, а затем возвращается взглядом ко мне. Озвученная им мысль уже приходила мне в голову. В подвале сейчас находиться куча денег в ожидании русских.
        - Сходка сегодня.
        Он кивает, а затем дает инструкции Рори:
        - Пошли половину парней разобраться с итальянцами. Скажи чтобы поторапливались.
        Я не в восторге от этого плана. Оставить клуб без защиты именно сегодня ночью не самое мудрое решение, но Найл видит в этом вынужденную меру. Позволять кому-либо посягать на нашу территорию или дать поиметь наших парней показывает нас в плохом свете, и наши ответные действия на такое поведение должны быть быстрыми и жесткими. Вот в чем суть Синдиката.
        Найл встает и поправляет пальто:
        - Мне нужно еще на одну встречу.
        - Передай девочкам мои наилучшие пожелания, - говорю я ему.
        Он кивает и выскальзывает за дверь.
        ГЛАВА 13
        МАККЕНЗИ
        Лаклэн сказал мне, когда только появилась здесь, что я выступаю на разогреве. Поэтому, когда я узнаю, что они уже поменяли меня c Мэнди, чувствую небольшое раздражение. Сначала она будет показывать перед всеми стриптиз на сцене, а потом моя очередь дразниться, так что ли?
        Это просто смешно, и я не сомневаюсь, что Лаклэн так наказывает меня за мой маленький спектакль. Тем не менее, я не позволю ему так со мной обращаться, поэтому выхожу на сцену, готовая сразить их наповал. А он может все усложнять, как ему вздумается. Мне всегда нравился вызов.
        Сегодня на мне искусно обрезанное мини-платье из спандекса, которое едва прикрывает мои соски и интимные места. Для своего выступления я подобрала два трека: «Bad Girlfriend» от Theory of a Deadman и «Crazy Bitch» в исполнении Buckcherry.
        Они соответствуют моему настроению.
        Я начинаю неожиданно. Стараюсь двигаться в такт музыке, а мужики повысовывали свои языки. Лаклэн там же в зале, наблюдает за мной с непроницаемым выражением на лице. Но его нервное постукивание пальцами по бедру и то, как он смотрит на окружающих его людей, говорят мне о многом. Где-то в середине моего выступления Мэнди подходит к нему, игриво потягивая напиток из своего стакана.
        Его внимание полностью переключается на нее, и что-то внутри меня переворачивается, когда я смотрю, как она вихляет бедрами в такт музыке. Она разыгрывает перед ним свое собственное представление во время моего номера. Боже. Удивляюсь наглости этой женщины. И все же мне стоит задаться вопросом, почему это меня беспокоит.
        Так ведь не должно быть. Никогда не планировала настолько сблизиться с Лаклэном. Но все чертовски сложно и запутанно, и единственное, что я знаю сейчас точно, это то, что меня бесит ее присутствие рядом с ним. Твержу себе, что просто разумно оставаться под его защитой. Уговариваю себя, что я до сих пор не исключила его из источников бесценной информации. И когда музыка заканчивается, я направляюсь к его столу, убеждаю себя, что на то есть причины.
        Он удивленно выгибает бровь, смотря на меня, и откидывается на спинку стула, в то время как Мэнди практически рычит на меня.
        - Я не прочь выпить с тобой прямо сейчас, - говорю я ему.
        - Вот как, милая? - спрашивает он. - Я совершенно уверен, что ранее…
        Не даю ему закончить фразу. Сокращаю дистанцию, усаживаясь ему прямо на колени, попутно стреляя в Мэнди глазами, полными удовлетворения. Этим жестом как бы помечаю свою территорию.
        - Или мы могли бы сделать это прямо здесь.
        - Как скажешь, Лак.
        Мэнди с раздражением покидает нас, чтобы найти себе очередную жертву на ночь, а он смеется, но его смех быстро сходит на нет.
        Кончиком пальца он прослеживает путь по моей щеке и далее по контуру губ, к которым прикован его цепкий взгляд.
        - Я не люблю, когда меня дразнят, Бабочка.
        - Я не дразню, - отвечаю ему. - Просто хочу выпить с тобой. Как и обещала.
        - Тогда выбор за мной? - интересуется он.
        Я киваю.
        Он хватает меня за талию, перекатывая мои бедра по его окрепшему члену прежде, чем наклониться и прошептать мне в самое ухо:
        - Это действительно то, чего ты хочешь, Мак? - спрашивает он меня, прикусывая мочку моего уха. - Потому что не обещаю вести себя по-джентельменски, оставшись с тобой наедине.
        Вот дерьмо. Что я наделала? Твердила же себе, что никогда не позволю никому из них прикоснуться ко мне. Что я сейчас действительно должна делать, так это дефилировать в VIP-зале и флиртовать с русскими.
        За этим я здесь.
        Но я не могу перестать смотреть на Лаклэна. Интересно, что он видит во мне. Интересно, почему он решил сделать для меня поблажку. Возможно ли, что я действительно хочу, чтобы он тоже хотел меня?
        Нет. Определенно нет.
        Если рассуждать логически, то велик шанс что он может быть замешан. Он управляет этим клубом. Он осведомлен обо всем больше, чем кто-либо в нем. Вот почему мне нужно держаться поближе к нему.
        Я думаю.
        Прикусываю губу и киваю, и мгновением спустя он уже тащит меня по коридору в свой кабинет. В кабинете он приподнимает меня за талию и усаживает на стол.
        - Не двигайся.
        Я улыбаюсь, когда он исчезает в коридоре так, будто у него горят штаны. И, конечно, я ослушалась его, спрыгнув вниз, чтобы обшарить ящики его рабочего стола, пока у меня есть шанс. Я очень сомневаюсь, что там будет что-нибудь с именем Талии, но не повредит проверить.
        К тому времени, как я слышу его шаги в коридоре, заключаю, что здесь нет ничего интересного для меня, кроме его рабочих бумаг. Кто бы сомневался. Я вытаскиваю свой iPod и прокручиваю треки, когда он распахивает дверь, чтобы ничего не заподозрил. Я заканчиваю тем, что останавливаюсь на песне, когда он проходит мимо с подносом, уставленным выпивкой. Не просто какие-то напитки, а текилу со льдом, с солью и лаймом.
        Если бы я была бы романтичной особой, то сочла бы его жест весьма милым. По крайней мере, до тех пор, пока он не произнес...
        - Ложись.
        - На стол? - робко интересуюсь у него.
        - Этого прямо сейчас для тебя в самый раз.
        Я тяну время, и он это знает. Кроу снова всколыхнул во мне эти странные ощущения. Те, которые заставляют меня чувствовать себя неуправляемой. Я будто стою на краю обрыва, испытывая смесь страха и волнения от перспективы броситься в неизведанное.
        Я улыбаюсь, хотя нервная дрожь пробегает вдоль по моему позвоночнику.
        - Как скажешь, Лаклэн.
        - Зови меня Лак, - произносит он хриплым голосом. - Так, как ты это делала той ночью.
        Заглядываю ему в глаза из-под каскада ниспадающих волос и задаюсь вопросом, думает ли он о том же, что и я. Мне не приходится долго гадать. Когда я ложусь на стол, он окидывает беглым взглядом полоски моей кожи, буквально прожигая дорожку по моему телу и подходит ближе.
        - Только один раз, - говорит он мне. - Всего одна ночь незабываемого удовольствия, Мак. Вот как все будет. Но ты никому об этом не расскажешь.
        Киваю в знак согласия, но убеждена, что он пытается убедить в этом вовсе не меня.
        Он хватает солонку и вытрясает из меня всю душу, когда наклоняется и облизывает мою нижнюю губу.
        Он посыпает меня солью, прогладывая дорожки из нее на моей шее и вокруг ореола моих сосков.
        Когда он отстраняется, чтобы посмотреть на результат, я уже почти задыхаюсь. Не знаю, то ли это от ожидания того, что он собирается со мной сделать, или от того, как он смотрит на меня, или все же из-за сладкозвучных мотивов песни «Voodoo» группы Godsmack я так разгорячилась. Но одна лишь мысль о его руках и рте на моем теле заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не ожидала. Какая-то темная энергия притягивает нас друг к другу, нарастая все сильнее и сильнее с каждой секундой. Не могу понять, что это такое. У меня такое чувство, что я под кайфом.
        Лаклэн наклоняется надо мной, его дыхание щекочет мою кожу, прежде чем его губы касаются меня. Все мое тело дрожит в ответ, и вот мы уже оба смотрим друг другу в глаза. Такое чувство, что все вокруг нас просто перестало существовать.
        Между нами магия или что бы это ни было, но оно сильнее нас обоих. Даже сейчас где-то в глубине его глаз затаилось сомнение, переплетающееся с диким вожделением. Он хочет меня, хотя знает, что не должен.
        Моя рука самовольно двигается в порыве притянуть его к себе. Это не ускользает от него, что служит ему отмашкой к действиям. Он наклоняется и слизывает соль с моих губ так, что я просто размыкаю их для него. Он слегка прикусывает их, привнося тонкий привкус боли, смешивающейся с солью. Запускаю пальцы в его волосы, хватая и притягивая его к себе, отчего чувствую себя обалденно и мне хочется большего.
        Его руки бесстыдно шарят по моему лифу из спандекса, и ему требуется каких-то пару секунд, чтобы разорвать его.
        Когда его губы начинают движение вниз по моей шее, скулю в знак протеста. Но затем он облизывает мою ключицу, пробуя меня в месте, о чувствительности которого я раньше не подозревала. К тому времени, как он добирается до моей груди, я уже изнываю от непреодолимого желания. Он кружит кончиком языка вокруг моего соска, дразня, но не совсем касаясь. Большим пальцем он втирает кристаллики соли в самую сердцевину моего соска, и когда я думаю о том, что уже не могу сдерживаться, он опускается прямо на меня. Его горячий рот на мне, посасывает, облизывает, терзает мою грудь. Теперь мне трудно определить, что он делает.
        А потом все вокруг меня замирает. Когда он смотрит на меня, его глаза горят, а мое сердце готово вот-вот разорваться. Он хватает дольку лайма и заставляет меня прикусить ее губами. И я знаю, что это мое полное поражение.
        Мое дыхание учащается, пока я наблюдаю, как он тянется за рюмкой с текилой. Лаклэн выпивает залпом шот, его губы влажные, а глаза одичалые, когда он снова опускает взгляд на лайм, зажатый у меня в зубах. Он сминает его, я почти ощущаю привкус соли и текилы во рту, пока долька лайма медленно падает, как последняя преграда между нашими губами.
        Хватаю его за волосы и издаю неприличный стон, пока его язык нагло вторгается в мой рот. Не могу сказать, чего я хочу больше - оттолкнуть его или притянуть к себе еще ближе. Мне это не нравится. Я никогда этого не хотела. Так почему сейчас мне нужно большего?
        Не знаю ответа на этот вопрос, и у меня нет времени думать об этом. Он ненадолго отстраняется, чтобы сделать еще один шот. На этот раз для меня.
        - Облизни. - Он протягивает запястье, и я беспрекословно подчиняюсь.
        Он профессиональным движением прокладывает дорожку из соли, которую я слизываю точно так же, как он делал до этого со мной. Его кожа мягкая, теплая и вкусная. Он стонет, и только один этот звук заставляет мое тело судорожно биться на столе. Понятия не имею, что творится с моим телом. Лаклэн достает кубик льда из пустого стакана пальцами и трет его о мои губы. Словно по воле какого-то животного инстинкта мои губы раскрываются для него и капли от тающей льдинки стекают в мое горло. Я выгибаюсь, когда он осторожно кладет льдинку на кончик моего языка, срывая с моих губ еще один поцелуй. Жар его рта и прохлада льда обоюдно подталкивают меня к краю, к которому раньше я не приближалась. Для меня это чуждое и странное чувство.
        Хочу поглотить его прямо здесь и сейчас. Но он отстраняется, настаивая на том, чтобы я выпила свой шот.
        - Пей. - Его голос груб, а во взгляде сквозит неприкрытое вожделение.
        Он наблюдает за мной, пока я жадно осушаю рюмку до дна, не прерывая со мной зрительного контакта. Текила приятно обжигает горло, а следом ощущается приятная кислинка от сока лайма. На этот раз он выжимает его на шею и прямо между моих грудей.
        Я снова задыхаюсь, когда его губы находят мою шею, облизывают и сосут, прокладывая себе путь ниже. Пытаюсь взять себя в руки, затем прекращаю попытки. Думаю, именно так я и должна была делать. То, что я планировала сделать, но не могу ясно думать, по крайней мере, ни тогда, когда его руки и губы на моем теле. Еще раз каков был план?
        Одна из его рук опускается все ниже, располагаясь прямо меж моих бедер.
        - Раздвинь ноги, - требует он.
        Повинуюсь. Боженьки. Неужели я вот так запросто подчиняюсь? Я даже мыслить здраво не могу.
        Не знаю как, но через несколько секунд его пальцы уже глубоко во мне. И я уже чувствую, какая я влажная там. Он издает гортанный звук, как его рот спускается к моей груди, вбирая в себя сосок. Это сводит меня с ума. Это слишком хорошо. Наверное, я брежу. Мне никогда не было так хорошо.
        Для меня это неизведанная территория, но не для него. Часть меня задается вопросом, всегда ли у него так. И потом на меня вспышками накатывает мысль о том, что он делает то же самое с Мэнди.
        Понятия не имею, откуда что берется, но следующее, что понимаю - я бормочу то, чего не должна.
        - Мэнди…
        - Что? - он останавливается, чтобы посмотреть на меня.
        Обвиваю его руками, настаивая на том, чтобы он не останавливался.
        - Я не хочу, чтобы ты прикасался к ней снова, - смеюсь я.
        Осознаю свою ошибку, как только эти слова вылетают из моего рта. Он сказал, что это на одну ночь. Оттянуться... только и всего. Я хотела того же. Но он не злится на мое требование. Его глаза искрятся от удовлетворения и одержимости, когда он возвращается к своим обязанностям с удвоенной силой. Я едва могу видеть прямо перед собой, вдобавок я тут издаю все эти непристойные звуки. Лаклэну, похоже, это нравится, потому что он вторит мне.
        Оргазм ослепляет меня своей интенсивностью, и я откидываюсь обратно на стол, чувствуя, что еще получила недостаточно. Он залезает на меня сверху и тянется к молнии на брюках, когда его губы находят мои.
        - Ты чертовски влажная для меня, милая, - хрипит он. - Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я оказался внутри тебя.
        - Да, - соглашаюсь я. - Я хочу тебя там внутри.
        Он издает длинный, протяжный гортанный стон, одной рукой гладит мое тело, а другой все еще продолжает безуспешные попытки справиться с молнией. Я протягиваю руку, чтобы помочь ему, ощущая жар его плоти, опаляющий прямо через ткань брюк.
        - Ты чувствуешь это? - хрипит он. - Чувствуешь, как сильно я тебя хочу, Бабочка. Ты ведь позаботишься обо мне?
        - Да. Пожалуйста, Лаклэн...
        А потом все вокруг замирает. Я едва слышу музыку, но кто-то стучится в дверь.
        - Проваливайте! - Лаклэн швыряет одну из рюмок прямо в дверь, и она разлетается вдребезги.
        Я ухмыляюсь его неистовству и благодарна, что не единственная в таком состоянии. Тем не менее, стук продолжается, и он выглядит кровожадным, когда садится на корточки передо мной. Я все еще смотрю на выпуклость в его джинсах, как полоумная, чтобы разобрать, что говорят.
        - Что, черт возьми, может быть такого важного? - кричит он.
        - Армяне...
        Это единственное, что я слышу до того, как меня оглушают звуки выстрелов, разносящиеся по всему зданию. Следующее, что я понимаю - это, что Лаклэн стаскивает меня со стола и запихивает в угол.
        - Оставайся здесь.
        Он снимает куртку и достает пистолет из заднего кармана джинсов.
        Смотрю на него с недоумением, когда крики раздаются откуда-то со стороны парадного. Не знаю, что происходит, но моя кровь точно отхлынула от всех мест. Минутой ранее он имел меня своим ртом и пальцами, а затем кто-то решил здесь пострелять. Я застыла в ужасе, и это не потому, что я не могу вспомнить, что было до этого момента.
        - Мак? - Лаклэн щелкает пальцами у меня перед носом. - Ты меня слышишь? Не двигайся!
        Едва могу кивнуть на это. Он одаряет меня последним взглядом, прежде чем покинуть комнату. Это не первый раз, когда я слышу выстрелы. Я жила в неблагополучном районе. Такое время от времени случалось. Кроме того, мой отец нередко приходил домой, поймав шальную пулю. Я даже видела, как один из его парней истекал кровью прямо на нашем кухонном полу, потому что тот был слишком упрям, чтобы поехать в больницу. Но, боже мой, я не ожидала, что окажусь прямо в эпицентре всего этого. Понятия не имею, что здесь происходит, но я привыкла сражаться на кулаках, а не на стволах.
        Закрываю уши руками, а колени подтягиваю максимально близко к животу. Сильное напряжение нарастает в моей груди, пока я сижу здесь вот так, чувствуя себя совершенно бесполезной. Думаю о Лаклэне... интересно, что там происходит. Он кажется сильным, почти непобедимым. Также я думала и о своем отце. Но он не был непобедимым, как и Лаклэн. Впрочем, как и я.
        Голоса за дверью приближаются. Выстрелы становятся все громче. Слышу стук, и понимаю, что это чье-то тело падает на пол. Господи. Вот дерьмо. Черт. Дерьмо. Я прямо посреди града пуль и у меня вот-вот случится гипервентиляция. Если один из них войдет в эту комнату, то тут же меня обнаружит.
        Натыкаюсь взглядом на небольшое отделение под столом Лаклэна и решаю подобраться к нему поближе. Когда я уже на полпути к цели, дверь с треском распахивается. Издаю придушенный писк, когда среди разлетевшихся щепок замечаю задницы двух ослов с автоматами.
        Какая-то часть меня приготовилась к тому, что они пристрелят меня, но они даже не взглянули на мое лицо. Мне требуется всего минута, чтобы понять, почему. Осматриваю себя сверху вниз и понимаю, что Лаклэн порвал мое платье, и мои чертовы сиськи сейчас просто болтаются.
        Один парень говорит что-то другому, наверное, на армянском, а затем раскатисто смеется. Другой кивает в знак согласия и они направляются ко мне. Черт. Это определенно не самая лучшая альтернатива для меня, но придется попытаться отбиться от них в моем полуразорванном платье из спандекса. Но сначала мне нужно застать их врасплох.
        - Вставай, - говорит мне парень с сильным акцентом. - Ты пойдешь с нами.
        Черта с два. Я встаю на шатких ногах и поднимаю руки, когда иду к ним. Один из них хватает меня за волосы и толкает вперед. Я делаю шаг, а затем замираю, после чего бью его точным ударом головой в нос так сильно, как могу.
        Он чертыхается, а другой парень молниеносно оказывается поверх меня прежде, чем мне удается сориентироваться. Он бросает меня на пол и начинает бормотать гневные слова, которых мне не разобрать, после чего несильно ударяет меня. Моя голова пульсирует, и я дезориентирована, но знаю, что мне нужно что-то придумать и быстро. Мне нужно получить контроль над ситуацией.
        Парень на мне шарит по моей груди, пока талдычит что-то другому парню, продолжающему заливать все вокруг своей кровью. Я даю ему по яйцам, пользуясь тем, что он отвлекся, прежде, чем сильно ударить его в грудь.
        Когда он теряет равновесие, я встаю на ноги, бегу к двери и наталкиваюсь на очередную груду мышц за ней.
        Прежде чем могу понять, что происходит, Лаклэн обхватывает меня за талию и разворачивает кругом. Я слышу пару громких хлопков и криков, когда понимаю, что они стреляют в Лаклэна. Не просто стрельба, а прицельный выстрел.
        Мы оба падаем на стену, и ему удается вытащить нас из поля зрения стрелка, прежде чем мы оказываемся на полу вдвоем.
        - Господи, Лаклэн! - кричу я. - Ты ранен. Ты только что схлопотал пулю за меня. …
        Он истекает кровью, а я просто схожу с ума. Но нет времени обработать его рану, потому что ребята в офисе начали в буквальном смысле решетить стены. Куски гипсокартона и пыли летят повсюду, когда Лаклэн толкает меня, направляя за собой, советуя мне пригнуться. Он вздрагивает и опускается на живот, и так ползет обратно к двери.
        - Лаклэн!
        - Мак... заткнись и не высовывайся.
        Он высовывает голову из-за нижней части дверного проема и делает пару быстрых выстрелов. Я слышу ворчание внутри, за которым следует звук удара. Еще больше выстрелов врезается в стены, и Лаклэн протискивается назад с гримасой боли на лице.
        Я не могу точно сказать, куда его ранили и как долго он сможет так продержаться. Где, черт возьми, остальные его люди? В клубе все еще раздаются звуки выстрелов, и нам некуда идти.
        Что-то падает внутри офиса, и прежде чем я успеваю моргнуть даже глазом, один из парней нападает на Лаклэна. У него нет пистолета, потому что половина его руки, по всей видимости, была ушиблена. Лаклэн пытается выстрелить, но парень выбивает пистолет из его руки, отправляя его в замедленный полет.
        Я протягиваю руку и хватаю его, пока они дерутся, а затем встаю на шаткие ноги, упираясь дулом прямо в парня с черными глазами.
        - Боже! - Лаклэн кричит на меня. - Не надо, черт возьми, не стреляй. Ты можешь ненароком прикончить меня.
        - Тогда убирайся к чертям собачьим с дороги! - кричу я.
        Лаклэн бьет кулаком по лицу парня, и это дезориентирует его настолько, что тот смог подняться.
        - Отдай пистолет, милая. - Он протягивает руку, но я не могу двигаться. Я стою там, замерев. Не хочу этого. Я не хочу видеть, как этот парень умирает. Боженьки. Во что я влипла?
        - Нет. - Мои губы дрожат, и я прикусываю их, чтобы не было заметно дрожи.
        - Отдай мне этот чертов пистолет! - кричит он.
        Делаю шаг назад и качаю головой. Мне нужно поразмыслить. Мне нужно найти другой способ. Конечно, должен быть другой способ.
        Лаклэн бросается на меня и вырывает пистолет из моих рук с удивительной легкостью.
        - Закрой глаза, милая.
        Что я и делаю. Я закрываю их, потому что не могу видеть этого. Но я все слышу, что одно и тоже. Два выстрела. И как настоящая идиотка я открываю глаза и смотрю на дырки в его голове.
        - О, боже.
        Я отворачиваюсь и меня выворачивает наизнанку. Лаклэн позади меня пытается притянуть меня к себе. Пытается успокоить меня.
        - Какого черта? - кричу я. - Какого ЧЕРТА, я спрашиваю? Ты просто взял и убил его? Ты его убил!
        Он хватает меня за руки, поворачивает и впечатывает в стену.
        - Тебе стоило бы лучше себя контролировать, милая. Просто держи рот на замке, пока я не вытащу тебя отсюда, тебе понятно?
        Я чертовски его ненавижу. Ненавижу его. Не могу поверить, что он сделал это прямо на моих глазах. Не могу поверить, что Талия была замешана во всем этом, но теперь я знаю. Я чувствую это нутром. Она мертва. По крайней мере, должна быть. Она бы не выжила в этом мире. Даже я не могу выдержать такого, хотя наивно полагала, что смогу. Но я простая, никчемная обманщица.
        Из моих глаз что-то потекло, и я понимаю, что прямо сейчас, здесь стою и рыдаю. Как-то неловко. Гордая, жесткая Мак Уайлдер из Бостона распустила нюни, как маленький ребенок.
        Лаклэн достает свою куртку из офиса и накидывает на меня, затем тащит по коридору к выходу. Единственным положительным моментом всей этой ситуации является то, что за последние две минуты выстрелы больше не раздавались. Теперь здесь стояла мертвая тишина, за исключением скрипа разбитого стекла под моими каблуками.
        Через минуту я уже вижу Сашу, которая подбегает ко мне, заключая меня в свои объятия. Позволяю ей обнять себя. И это при том, что я терпеть не могу обниматься. Но на какую-то долю секунды мне снова становится хорошо. Мне это сейчас необходимо.
        Потом появляется Ронан с еще одним парнем из его группы, и Лаклэн принимается выкрикивать приказы.
        - Уведите их отсюда, - говорит он.
        Ронан хватает меня и Сашу за руки и тащит к выходу. Я даже не протестую. Слишком ослабла. Слишком устала. Я больше не знаю, что, черт возьми, здесь происходит. Лаклэн ранен, я знаю, что у него кровотечение, и переживаю о том, насколько все плохо. Но я все еще продолжаю думать о том, как он застрелил того парня, и не могу решить, что мне делать, но, очевидно, не имеет значения, что я хочу сделать.
        Нас запихивают на заднее сиденье машины, а в следующее мгновение единственным звуком остается звук буксующих колес, когда Ронан вывозит нас оттуда. Саша все еще плачет, прижимаясь к сиденью, пока я безучастно смотрю на улицы, проносящиеся за окном перед нами.
        Я не знаю, как долго мы едем. Я даже не знаю, где мы находимся. Такое чувство, что прошла целая вечность. Я просто хочу вернуться в свой мотель, принять горячий душ и утопить все печали в бутылке текилы. Но звонит телефон Ронана, и он бормочет несколько нечленораздельных слов и разворачивается. В совершенно противоположное направление от того места, где я должна быть.
        - Куда мы направляемся? - интересуюсь я.
        - Ты останешься с Лаклэном. - Он встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида. - Он схлопотал пулю из-за тебя. Думаю, меньшее, что ты можешь сделать, это позаботиться о нем.
        ГЛАВА 14
        ЛАКЛЭН
        - Где остальные девочки? - интересуюсь я.
        Дом указывает через комнату, где несколько других девушек дрожат от страха и истерически плачут.
        Боже. Это последнее, что мне нужно. Я истекаю кровью, и мое плечо чертовски сильно болит.
        Меня уже не первый раз подстрелили, и сомневаюсь, что последний. К счастью, на этот раз просто царапина.
        Сама мысль, что это было дело рук кого-то из своих, ранит больнее всего. Я не отношусь к предательству легкомысленно. Один из русских должно быть снабжает этих проклятых армян информацией.
        Мне придется хорошенько пораскинуть мозгами прежде, чем понять, кто это сделал.
        - Где Мэнди?
        - Она сказала, что ей нездоровится и отправилась домой, - отвечает Рори.
        Нездоровится, как же. Она дуется, потому что я бы ее и пальцем не тронул.
        Я смотрю через всю комнату на Шона, который раздает приказы, не имеющие никакого смысла.
        Я наклоняюсь и хватаю парня, у которого из раны на ноге сочится кровь. Эта рана точно не убьет его так сразу, к его большому сожалению. Он что-то бормочет на армянском, прежде чем я ударяю его прикладом в висок.
        - Тебе есть что сказать мне? - интересуюсь я. - Или ты предпочтешь моей персоне общество Жнеца? Даю слово, его общество тебе понравится еще меньше, чем мое.
        - Пошел ты, - говорит он мне, сплевывая.
        Прикладываю его головой об пол и поднимаюсь на ноги.
        - Отведи его вниз, - говорю я Дому. - Ронан позаботится о нем чуть позже.
        Он кивает и зовет Конора, чтобы тот ему помог. Конор молод, и у него преданное сердце, но ему еще предстоит пройти долгий путь. Его лицо приобрело серый оттенок, и у меня закрались серьезные сомнения по поводу того, как много он может выдержать.
        - Что такое? - интересуюсь я.
        - Детектив Джеймс сегодня не на посту.
        - Отцепись от меня, Конор. Мне что нужно делать все самому?
        Он смотрит в пол, а затем снова на меня.
        - Прости, Кроу. Что мне нужно сделать?
        Мое плечо болит. Клянусь, иногда мне нужно терпение, как у какого-нибудь святого, чтобы справиться с этим парнем.
        - И какого хрена ты думаешь тебе надо делать? Меня не волнует, где он - хоть даже на своей собственной свадьбе - ты привезешь его ко мне сюда прямо сейчас же.
        - Уже бегу, босс.
        Сразу после того, как он убирается прочь, клуб начинают заполнять парни в полицейской форме. Я иду в бар и беру оттуда бутылку виски. Пока придется довольствоваться этим.
        ГЛАВА 15
        МАККЕНЗИ
        Когда я думала о том, где живет Лаклэн, я представляла себе что-то типа Адамс Вилидж или, может быть, даже Чарльзтаун. Это было бы вполне очевидно. Поэтому, когда мы подъезжаем к дому в Бикон Хилл, это ставит меня в тупик. Умно, если вдуматься. Ничем непримечательный кирпичный дом, который с одной стороны примыкает к парку Бостон Коммон и одновременно граничит с городским парком, может принадлежать какому-нибудь Джо. Перед домом даже есть эти типичные розовые кусты.
        - Это безопасное место? - интересуюсь я.
        Ронан поджимает губы, но не отвечает. Он, очевидно, не очень рад, что привел меня сюда, и этого с меня вполне достаточно. Кровожадный Лаклэн Кроу живет в небольшом, ничем непримечательном домишке. Пойди пойми этого засранца.
        - Саш? - Я наклоняюсь к ней и почти похлопываю ее по плечу, прежде чем отдернуть руку. Я не очень хорошо разбираюсь в подобного рода дерьме. - Ты... хочешь взять мой номер на случай, если тебе что-нибудь понадобится?
        - У меня есть. - Она слегка кивает мне. - Лаклэн дал мне его на случай, если мне понадобится связаться с тобой.
        - Хорошо, хорошо... Ронан позаботится о тебе. Не правда ли, Ронан?
        Он ворчит, и я впиваюсь в него цепким взглядом прежде, чем выйти из машины и захлопнуть дверцу.
        - Я серьезно. - Я тыкаю пальцем ему в грудь. - Тебе лучше хорошенько позаботиться о ней.
        Он тупо смотрит на тачку и отталкивает мою руку так, будто его только что подловили на измене. Вот же чудак.
        - Тебе стоит беспокоиться о том, как позаботиться о Лаклэне, - говорит он.
        - Знаю, знаю...
        Он не дает мне закончить, а просто толкает меня в открытую дверь, после чего просто захлопывает ее. Я делаю два шага вперед до того, как снова застываю, преследуемая звуками сердитого ворчания.
        - Здесь хоть глаз выколи.
        - Ты даже черного от белого не отличишь, чертов тупица. Отдай-ка мне мои вещи.
        Я поспешила в гостиную, где нашла раненых, разбросанных по комнате словно мебель. Они валялись на диванах и кухонных стульях, те, кто не пострадал, пытаются обработать их раны.
        Лаклэн сидит в кресле, наклонившись вперед, в то время как один из его людей колдует над раной у него на плече. Теперь, когда вижу, куда его ранили, точно знаю, что он спас мне жизнь. Рана располагается примерно на уровне, где находилась бы моя голова. Если бы он не развернул бы меня тогда...
        Я вздрагиваю и бросаюсь к нему.
        - Господи, Лаклэн. Вам, ребята, нужно в больницу. Какого черта вы делаете, идиоты?
        Человек, который сидит перед ним, останавливается, чтобы посмотреть на меня так, будто я решила подписать себе смертный приговор, раз говорю с Лаклэном подобным образом. Лаклэн на это только ухмыляется.
        - Твоя забота обо мне умиляет, милая, - мямлит он. - Я серьезно. Думаешь, у тебя получится лучше, чем у Конора? Хочется верить, что да.
        Господи, он наполовину пьян, чтобы понимать, что происходит. Я выхватываю бутылку виски из его руки и сама делаю глоток.
        - Ты. - Указываю ему на паренька, который ни черта не знает, что делает. - Ты в своем уме? Отвали от него сейчас же.
        - О, слава богу. - Он протягивает мне пинцет и наклоняется к мусорному ведру, чтобы блевануть. Чертовы маньяки.
        - Ты собираешься меня подлатать? - спрашивает Лаклэн.
        У него глупая ухмылка, как будто я не знаю, что собираюсь делать, и мне хочется ее стереть с его лица.
        Вместо этого, я сажусь на подлокотник кресла и заставляю его откинуться, чтобы это дало мне некоторую свободу действий. Я стерилизую пинцет и прочищаю от крови рану вокруг, а Лаклэн протягивает руку, чтобы схватить меня за запястье.
        - Ты действительно знаешь, что делаешь, милая?
        - Думаешь, могу сделать хуже, чем твой парень? - жестом указываю на Конора, который, кажется, не может оторвать глаз от крови, но все еще выглядит так, будто готов свалиться в обморок в любой момент.
        - Иди, приготовь ребятам сэндвичи, - говорю ему. - Им нужно закусить после выпитого алкоголя.
        Лаклэн смеется, а Конор только кивает, возвращаясь на кухню с новой целью.
        - Тебе стоило бы сначала позаботиться о парнях, - ворчит Лаклэн. - У меня просто царапина.
        - Позабочусь о тебе первом, - огрызаюсь я. - Так что расслабься и не дергайся. Будет немного неприятно.
        Как только инструменты подготовлены, подношу бутылку к его губам и позволяю ему выпить еще глоток. После чего приступаю. Его плечо выглядит не очень, а прямо в верхней части бицепса у него рана от пули. Она все еще кровоточит, но меня это не беспокоит. Я и раньше видела такое. Лаклэн все еще пристально следит за мной, как будто он все еще не может поверить, что я действительно делаю это. Время от времени он мычит от боли, но ни разу не просит меня остановиться.
        Через минуту несложных манипуляций подтверждаю, что он прав. Пули нет, это всего лишь царапина. Поэтому я решаю промыть ее и зашить.
        - Где ты научилась этому, Бабочка?
        - Знаешь доктора Килроя? - интересуюсь я.
        Лаклэн наблюдает за мной, его глаза слипаются от усталости, но все равно горят любопытством. Подозреваю, что это единственное, что не дает ему отключиться.
        - Да, я знал его.
        Его тон полон уважения, и по какой-то причине это делает меня счастливой. Док Килрой помогал разбираться с последствиями драк в подполье. Он умер пару лет назад в преклонном возрасте, в каком, правда, я вряд ли когда-нибудь узнаю. Но район без него уже не тот.
        - Он приходил и подлатывал моего отца и парней из его команды, - поясняю ему. - Ему надоели звонки на дом в любое время ночи, поэтому он научил меня, как это делать.
        Так я говорю Лаклэну, но правда в том, что скорее всего Док Килрой видел с какими парнями был связан отец. И ему не хотелось находиться поблизости. Не могу сказать, что виню его.
        После того, как Лаклэн зашит и перевязан, я беру инструменты и направляюсь осматривать других парней. Но он останавливает меня, хватая за руку и проводя большим пальцем по моим костяшкам.
        - Спасибо, Бабочка.
        - Большое дело, - прочищаю горло. - Вам всем, скорее всего, нужно будет пропить курс антибиотиков.
        - Ронан уже работает над этим, - говорит он. - Теперь, если не возражаешь, позаботься о моих парнях.
        - Я позабочусь об этом, - уверяю его. - Ты отдохни немного.
        Он кивает, и я высвобождаюсь из его захвата, но когда латаю его людей, следит за мной, не отрываясь. На этот раз в глубине его серых глаз плещется не подозрение, а что-то еще. Что-то, что заставляет порхать бабочек в моем животе, а мое сердце стучать еще быстрее.
        Когда со всеми покончено, отправлюсь на кухню посмотреть, что наготовил Конор. На тарелке стоит стопка бутербродов с арахисовым маслом и желе, а он храпит, как ребенок, прислонившись к холодильнику.
        Я хватаю бутерброды и разрезаю на два треугольника по привычке. При этом острая боль пронзает мою грудь, когда в памяти всплывает воспоминание о том, почему я так делаю. Мы с Талией всегда так делились сэндвичами. Она настаивала, что когда их режешь по диагонали, а не по вертикали, они получаются намного вкуснее. Конечно, она была права.
        Я закрываю глаза, чтобы взять себя в руки прежде, чем взять тарелку и обойти их всех. Ребята берут их с нетерпением и уже уминают, в то время как я беру последний с тарелки и направляюсь с ним к Лаклэну. Я останавливаюсь на полпути и с немым вопросом подаю ему сэндвич.
        - Иди ко мне, - говорит он.
        Я подхожу на шаг ближе, а он берет тарелку из моих рук и ставит ее на стол рядом с собой. Затем он протягивает руку и хватает меня за талию, усаживая меня на колени. Я чувствую запах виски, которым пропитано его дыхание, а также шлейф его аромата. Непонятно, как он до сих пор может так пахнуть хорошо, когда только недавно истекал кровью и побывал в перестрелке.
        - Нам нужно поговорить о сегодняшнем вечере? - спрашивает он.
        Несмотря на полупьяное состояние, у него достаточно ясная голова, чтобы завести со мной этот разговор. Выражение его лица серьезное, оценивающее, и я не сомневаюсь, что он вспомнит каждое мое слово завтра.
        Я смотрю на свои туфли и стаскиваю их, шевеля пальцами ног, когда обдумываю ответ. Логика подсказывает мне, что я могу сказать только одно. Я знаю, на что способен Лаклэн. Знала еще до того, как ввязалась во все это. Ни я, ни мои слова не могу ничего изменить. Поэтому для своей же собственной безопасности и для укрепления доверия я говорю ему единственное, что могу сейчас сказать.
        - Понятия не имею, о чем ты говоришь, Кроу. А что произошло сегодня вечером?
        Он хватает меня за подбородок и одаряет пьяной, кривоватой ухмылкой.
        - Ты умная девочка, Мак. Мне это в тебе и нравится.
        - Да, не могу сказать, что удивлена, - бормочу я. - У большинства телок, которых ты трахаешь, вряд ли найдутся извилины, чтобы сложить вместе два и два. Ты любишь все доводить до конца, я права?
        Его лицо мрачнеет, а рука, которая сейчас обернулась вокруг моей талии, сжимает меня чуть крепче.
        - Ты знаешь, это все меняет, Бабочка.
        Я отворачиваюсь, зная, что он прав. Я видела сегодня что-то, чего не должна была видеть. Что-то, что делает Лаклэна уязвимым. А с синдикатами организованной преступности в этом может быть целая философия.
        Философия заключается в том, что уязвимость рано или поздно исчезает.
        - Что ты хочешь, чтобы я сказала, Лак?
        - Мне нужно знать, что я могу доверять тебе, милая. Вот и все.
        В его голосе что-то изменилось. Тон стал более резким. Он не хочет причинить мне боль. Я смотрю в его глаза и превращаюсь в камень. Ложь не должна быть проблемой для меня. Я здесь ради Талии. Это единственная причина.
        Но все гораздо сложнее, чем казалось поначалу. Я слишком увязаю во всем этом. Лаклэн для меня никто. Не имеет значения, если я предам его доверие. Он ничего не значит для меня, и он сделает то же самое со мной в одно мгновение, если того потребуется. Так почему я не могу просто солгать и сказать ему, что да, он может доверять мне?
        Вместо этого я меняю тему.
        - Они хотели, чтобы я пошла с ними сегодня.
        Лаклэн смотрит на меня и качает головой, как будто это было невозможно.
        - Этого никогда не случится, Мак.
        - Но они ведь занимаются трафиком девушек? - продолжаю дожимать его. - Что бы они сделали со мной?
        Его рука двигается вверх по моей спине, описывая мягкие, успокаивающие круги на ткани моего платья. Жест утешения. Он думает, что я спрашиваю, потому что мне страшно. Позволю ему так думать. Но некой части внутри меня интересно, происходило ли нечто подобное с Таль.
        - Эта банда имеет дело с тем, до чего они могут дотянуть свои загребущие руки, чтобы выжать прибыли побольше, - поясняет он. - Им все равно, что это будет. Им никто не указ, и у них нет четкой иерархии, как у нас. Что касается них, то там нет никаких правил.
        Он вздыхает, проводя пальцами по моим рукам.
        - Ты местная, поэтому должна понять, - говорит он. - Как делятся территории. Верно?
        - Да, - отвечаю ему.
        - Ты из Бостона. Ты гордишься этим. И ты берешь на себя ответственность. То же касается и нас, милая. Наших территорий и наших женщин.
        - Знаю, - шепчу ему в ответ.
        - Тебе не понравилось то, что ты увидела сегодня вечером, - продолжает он. - Но это было необходимо, Мак. Ты должна понимать это. Если вовремя не приструнить этих парней, ты знаешь, что они сделают?
        Знаю. Прекрасно знаю. Я просто в шоке от всего этого. Но Лаклэн принимает мое молчание за незнание и продолжает прояснять ситуацию.
        - Они возвращаются с большим количеством парней. Причем с теми, кого могут найти. И эти парни не такие, как мы. Им плевать на женщин и детей или тех, кто попадается у них на пути. Они видели твое лицо. И это ставит твою жизнь под угрозу.
        Моргаю, смотря на него с интересом, пытаясь понять, куда он клонит. Конечно, это не значит, что он убил того парня ради меня.
        - Я уже говорил тебе, что ты под моей защитой, - говорит он. - Я не буду рисковать твоей жизнью, или жизнями моих собратьев, Мак. Ты понимаешь?
        Я киваю, а затем внимательно наблюдаю за его реакцией, когда задаю свой следующий вопрос.
        - Они уже забирали одну из девушек раньше?
        - Нет. - Его голос не оставляет никаких сомнений. - Все знают, что никто не имеет права прикасаться к нашим женщинам. Ни итальянцы, ни даже русские, если на то пошло. Эти ублюдки - единственные, кто достаточно глуп, чтобы думать, что они могут это сделать, и из-за этого затеять настоящую войну. Они все скоро умрут.
        Я поднимаю руки и съеживаюсь.
        - Избавь меня от подробностей.
        - Не хочешь вдаваться в детали. - Он закрывает глаза и откидывает голову набок в изнеможении. - Ты ведь и так знаешь слишком много.
        Подумываю о том, чтобы встать, но Лаклэн крепко удерживает меня. Он проваливается в забытье, и я понимаю, что для меня это прекрасная возможность обшарить его дом. Но я так устала, физически и морально истощена. А он такой теплый, и мне так комфортно рядом с ним. Знаю, что не должна, но я сворачиваюсь калачиком и упираюсь головой ему в грудь, отдаваясь во власть Морфея.
        Когда я просыпаюсь на следующее утро, я уже одна в кресле. Где-то дальше по коридору шумит вода. Понимаю, что Лаклэн принимает душ и не так далеко от меня.
        Заваливаюсь на кухню и чуть не получаю сердечный приступ, когда натыкаюсь на Ронана, сидящего там. Он расположился за столом с газетой в руках, и кажется, ничто в этом мире ему неинтересно. Как будто ничего не случилось прошлой ночью, и для него это просто еще одно обычное утро. Кого я обманываю? Наверное, так и есть.
        - Как Саша? - спрашиваю у него, просматривая пустые кухонные шкафы. У меня жутко болит голова, а у этого человека даже нет кофе.
        - В порядке, - сухо сообщает Ронан.
        - Тьфу, - охаю я, потирая виски. Помнится, прошлой ночью прямо за углом я заприметила кофейню «Dunkies». - Мне нужно кофе. Не хочешь меня подвезти?
        Он смотрит на меня и закатывает глаза. Бог любит ворчливого ублюдка.
        - Я съезжу сам. - Он встает. - Чего тебе взять?
        - Два обычных пончика и пару с кленовым сиропом. А еще яблочные палочки.
        Ронан открывает дверь, прежде чем я подумаю о чем-то другом.
        - Ах, да, и булочки с сыром.
        Он раздраженно ворчит, когда я кричу ему вслед.
        - Мы должны подумать о том, чтобы приобрести для тебя звоночек, Ронан. Так было бы намного удобнее.
        Дверь захлопывается за ним, а я хихикаю.
        Лаклэн проходит по коридору несколько минут спустя, и господи, помоги мне, из одежды на нем только черные брифы. Его волосы все еще влажные, а по груди стекают капельки воды. Прошлой ночью он был весь в крови, и я, очевидно, была не в настроении, чтобы рассматривать его.
        Но сегодня утром все по-другому. Как я и полагала, он был чертовски накачан и тело у него красивое.
        У него на груди и бицепсе есть несколько татуировок, которые я даже не заметила прошлой ночью. Есть кельтский рисунок, а также несколько гаэльских слов, судя по всему. Я понятия не имею, что они означают, но подозреваю, что это как-то связано с Синдикатом.
        - Добро утро, Бабочка. - Он подходит и гладит мое лицо пальцами. Его прикосновение нежное, его глаза ласковые... и я не могу не заметить, что что-то изменилось между нами.
        Провожу пальцами по его повязке, и он вздрагивает.
        - Как ты себя чувствуешь сегодня?
        - Как будто меня подстрелили, - говорит он. - Но сегодня вечером будет здорово. - Он наклоняется и щипает меня за ухо. - Когда я покажу тебе, каково это, когда я глубоко внутри тебя.
        Я поднимаю на него глаза и нервно улыбаюсь. Как я могла забыть то, что мы с ним начали прошлой ночью? Конечно, он захочет закончить начатое.
        - Стесняешься, милая? - его пальцы скользят по моему горлу, заставляя меня дрожать.
        - Вовсе нет, - вру я.
        Он наклоняется, его губы в сантиметре от моих, превращая меня в желе в его руках. Не знаю, как он это делает. Целую его в ответ, потому что... на самом деле не знаю ответ. Понятия не имею, потому ли, что это хорошая стратегия или я действительно этого хочу.
        Когда хлопает входная дверь и ботинки Ронана стучат по полу, я с благодарностью отстраняюсь. Без кофеина в своей кровеносной системе я никак не смогу понять все ответы на эти вопросы, засевшие в моем мозгу.
        Одним прыжком преодолеваю расстояние до Ронана через кухню, запечатлевая на его щеке смачный поцелуй, после чего выхватываю пакет с пончиками у него из рук. Он отстраняется в недоумении, а затем бросает на Лаклэна обеспокоенный взгляд.
        - Что? - спрашиваю я невинно.
        Ронан ставит стакан с кофе на стол и старается отдалиться от нас на такое расстояние, насколько это позволяет маленькая кухня. Он смотрит на меня так, будто я могу попытаться наброситься на него снова в любой момент. Я закатываю глаза, а затем поворачиваюсь, и вижу хмурое лицо Лаклэна, когда он притягивает меня обратно.
        - Маккензи, - он угрожающе шепчет мне на ухо. Его хватка так крепка, что я едва могу дышать.
        Он выглядит так, будто хочет убить меня.
        - Кроу. - Я улыбаюсь ему в ответ. - Это был всего лишь невинный поцелуй в щеку. Я очень серьезно отношусь к пончикам, ты же знаешь.
        Его рука добирается до моего горла, и в этом момент он выглядит очень разозленным.
        - Никогда больше не прикасайтесь так к моим парням. Особенно к Ронану, если понимаешь, что для тебя хорошо, а что нет.
        В чем блин дело? Я смотрю на Ронана, и что-то происходит между ними. Я начинаю понимать, что Ронан не любит, когда его трогают. Эти двое как-то странно защищают друг друга, но неудивительно, что ни один из них об этом не расскажет.
        - Ладно. - Отодвигаюсь подальше от Лаклэна. - Я больше не буду трогать бедного маленького Ронана. А что касается твоих приказов... я никому не принадлежу, Лаклэн Кроу. Тебе стоит помнить об этом.
        - Ты думаешь, что можешь просто уйти от меня? - спрашивает он. - Это ведь ты пришла и посадила свою задницу на мой член прямо там посреди клуба, если мне память не изменяет. А потом потребовала засунуть мои пальцы поглубже внутрь тебя, да к тому же я не должен трахать Мэнди. Даже если бы ты закрыла глаза на то, что происходило прошлой ночью, тебе бы не удалось уйти от меня так просто после всего этого, милая. Не путай эти слова с пустыми угрозами.
        Ронан прочищает горло позади нас, и я в смущении перевожу взгляд на него. Честно сказать, на какую-то долю секунды я и забыла, что он был там. И он смотрит на Лаклэна, как будто им самим нужно серьезно поговорить. Когда я снова смотрю на Лаклэна, он смотрит на меня, как будто не совсем понимает, почему он это сказал.
        Он хватает кофе со стола и дергает головой в сторону Ронана.
        - Мне еще нужно разобраться с армянами, - говорит он. - А ты сегодня никуда не пойдешь, Мак.
        Он разворачивается и идет обратно по коридору, предоставляя мне возможность оценить прекрасный вид его задницы, пока он удаляется восвояси. Конечно, Ронан перехватывает мой взгляд и качает головой. Сволочь.
        ГЛАВА 16
        ЛАКЛЭН
        Пока я разбирался с бардаком в клубе и пытался отследить передвижения армян, мое утро превратилось в полный кошмар.
        Когда я мельком замечаю, как Иван Маликов пробирается ко мне через завалы, это оказывается последней каплей. Донован рядом с ним пожимает плечами в знак извинения.
        - Я говорил ему, что ты занят, - говорит Донни. - Он не принял бы «нет» в качестве ответа.
        Поднимаю руку, чтобы дать ему знать, что все в порядке и киваю головой в сторону моего офиса. Иван идет за мной по коридору, его холодные голубые глаза смотрят оценивающе, а на лице играет злорадная ухмылка. Гребаный мудак.
        Иван настоящая сволочь без мозгов. Он сачковал столько раз, что и не сосчитать, поэтому единственное, чем он может похвастаться это мышцами. Рискну предположить, что цирк ему больше подойдет, чем русская мафия.
        Занимаю место за своим залитым кровью столом и скрещиваю руки.
        - Чем обязан такому удовольствию, Иван?
        Из его бочкообразной груди вырывается звук, похожий на хрюканье, когда он указывает своим мясистым пальцем в моем направлении.
        - Алексей сказал мне, что ты защищаешь девушку.
        Черт бы побрал этих парней и эту девчонку.
        - Тебе не стоило утруждаться приходом сюда, чтобы выяснить это. Я бы все сказал тебе по телефону.
        Его голова словно погремушка откидывается в бок с отвращением.
        - Она - обуза, - выплевывает он.
        - Не для меня. - Я встречаюсь с ним взглядом. - Ведь это не я сотворил такое с ее отцом.
        Его ноздри подрагивают, и я удивлен, что из них не начинает валить пар. Этот парень чем-то напоминает мне Донована, только его здоровенную и тупую версию. Не знаю, сколько тел ему пришлось положить в землю, чтобы прикрыть свои вспыльчивые действия.
        - Это она сказала тебе? - спрашивает Иван.
        - Нет, - отвечаю я. - Видел полицейский отчет. Ты оставил свою гребаную метку прямо у него на лбу, чтобы весь мир увидел, кто чемпион. И если тебя посадят за это, то только благодаря твоей собственной гениальности, а не из-за девушки.
        Он ругается на меня по-русски, называя меня грязным псом. Наверное, понятия не имеет, что я знаю, о чем он говорит. Мне не нравится этот придурок. Часть меня ненавидит его от имени Мак. Именно его вспыльчивость привела в действие маховик судьбы, который и превратил ее в того, кто она есть сейчас. Девушку, которая должна была уметь постоять за себя на улице в возрасте тринадцати лет. Все потому, что этот козел не смог спрятать куда подальше свое эго.
        - Я хочу, чтобы она умерла, - говорит Иван.
        Мышцы в моем теле горят от ярости, к которой я не совсем привык. Я почти уже собрался бить Ивана о грязный пол и добавить туда еще больше крови. Я чувствую, что ответственен за защиту Мак. Даже чересчур. Мне нужно разобраться в себе и вспомнить общую картину.
        - Это не тебе решать.
        Он смотрит на меня и пожимает плечами.
        - Сколько ты хочешь за работу?
        - Нисколько. Это не обсуждается.
        Он даже не поморщился. И не сдвинулся с места. Ярость в его глазах угасла, но он не слушает, о чем я ему толкую. Очень сильно сомневаюсь, что он так запросто отступится от этой затеи. Если бы Виктор знал, что он был здесь, ему бы досталось. Но Иван знает, что я не выдам его.
        - Скажи мне, почему ты хочешь ее смерти, - настаиваю я. - Она ничего не видела. Ничего не знает. Так почему?
        Он пожимает плечами. Так вот оно что... Для него это дело принципа. Мак - лишь напоминание об отце, который избил его на ринге. Он так и не справился с этим. Его эго было задето в тот момент, когда он наблюдал за ее техникой боя.
        - Тебе стоит забыть об этом, Иван, - предупреждаю его. - Ради альянса. Девушка сейчас под моей защитой, и ничто из того, что ты мне скажешь, не изменит этого факта.
        Брови сходятся у него на переносицы, а руки нервно дергаются. Без сомнения, он хотел бы и от меня избавиться. Если бы это был любой другой день, он мог бы даже попытаться это сделать. Я был бы рад ответить ему взаимностью. Прикончить этого ублюдка ради Мак не принесет мне ничего, кроме приятного, согревающего чувства. Но учитывая то, как обстоят дела сейчас, я не могу так поступить.
        Он направляется к двери, но в последний момент разворачивается, чтобы еще раз посмотреть на меня.
        - Считай, что вопрос забыт, - говорит он мне. - Но ты должен внимательно следить за этой девкой. По крайней мере, со мной ее смерть будет быстрой. Хотя не могу обещать то же самое за других.
        ГЛАВА 17
        МАККЕНЗИ
        Тот факт, что Ронан присматривал за мной весь день, означало, что у меня не было возможности хорошенько осмотреть дом Лаклэна.
        Хотя это и не имеет особого значения. Сильно сомневаюсь, что он здесь что-то держит. Довольно скудная меблировка, только самое необходимое. Несколько вещей, которые я имела возможность осмотреть - его спальня и его аптечка - не имели ничего важного.
        Вместо этого все девять часов, в которые Лаклэн отсутствовал, я потратила на то, чтобы доставать Ронана. Одно могу сказать точно, он хочет быть здесь примерно также, как и я хочу, чтобы он был здесь. Он борец, но точно занимает не самую низкую ступеньку в иерархии банды. Лаклэн хочет, чтобы он был со мной не просто так. Он верит, что тот не коснется меня, а в случае чего защитит. Тем не менее, судя по его постоянно угрюмому выражению лица рядом со мной, он считает, что его таланты можно было использовать куда лучше. Он предпочел бы быть на передовой, в гуще событий, защищая Лаклэна, я уверена. В таком мафиозном клане, как этот, естественно иметь братские узы, но подозреваю, что в случае с Ронаном и Лаклэном связь намного глубже. Хотелось бы узнать об этом побольше, но сомневаюсь, что этот тип так просто расколется. Он слишком умен для этого.
        Засыпаю его вопросами, большинство из которых он попросту игнорирует, а потом пытаюсь заставить его отправиться в магазин. Единственный способ оживить эту вечеринку - выпить. Он что-то бормочет о том, чтобы никуда не стоит вылезать, пока армяне на воле, а затем возвращается к чтению.
        Чисто из вредности задаю ему очередной вопрос, чтобы немного подоставать его. Но меня удивляет его ответ.
        - Так что ты думаешь о Саше?
        Его брови взлетают вверх, и он смотрит на меня так, будто я только что раскрыла один из его грязных маленьких секретиков. Хм, какое интересное развитие событий. Он поправляет воротник рубашки, словно его вдруг бросило в жар, а щеки чуть порозовели. Ух ты, можно подумать, что капризный ирландец испытывает что-то к одной из танцовщиц?
        - Она хорошенькая, верно? - подбиваю я.
        Он пожимает плечами.
        - Наверное. Такая же, как и все остальные.
        - К тому же она очень гибкая, - допекаю его. - Ты видел, как она двигается на сцене? Черт возьми, эта девчонка должно быть божественна в постели.
        - Откуда мне знать. - Он захлопывает книгу в своих руках и подходит к окну.
        Знаю, что задела его за живое, и, скорее всего, балансирую на тонкой грани, но я вижу в этом просвет. Возможность помочь Саше, не предавая ее доверия.
        - Жаль только, - говорю я, рассеянно посматривая на свои ногти.
        Выжидаю каких-то пару вдохов, пока Ронан клюнет на удочку, и удивительно, что он это делает.
        - Что именно?
        - Что Донован постоянно к ней лезет. Вот чертов подонок.
        - Он ее достает? - спрашивает Ронан, а затем прочищает горло, понимая, что не должен был этого делать.
        - Не знаю наверняка, - вру ему. - Но как по мне, так это выглядит именно так. Он всегда следит за ней и пытается поймать ее в темном углу, если ты понимаешь, о чем я.
        Ронан заметно вздрагивает от моего замечания, но продолжает смотреть в окно.
        - Может, мне стоит позвонить ей, - выкручиваюсь я. - Вдруг захочет приехать. Ей, возможно, нужна компания...
        - Нет, - огрызается Ронан.
        - Ладненько, - ухмыляюсь я.
        Он оборачивается и одаривает меня убийственным взглядом.
        - Если кому-нибудь об этом заикнешься, то больше не найдешь болвана, готового бегать тебе за пончиками.
        - Ах, хороший ход, Ронан, - смеюсь я. - Хороший ход.

***
        Сразу после полуночи хлопает входная дверь, а я сижу на диване и крашу ногти. С ума схожу от скуки, и компания хмурого Ронана не меняет ситуацию. Оглядываюсь, и замечаю Лаклэна на кухне. Он смотрит на Ронана, а затем на меня, и что-то зловещее исходит от него в этот момент. Такого выражения я у него еще не видела.
        Знаю, что Лак - опасный человек. Знаю, чем он занимается. И еще, он всегда был немного таинственным... тихим... пугающим, но практически всегда спокойным. Мне довелось видеть разные грани его личности, но ничего подобного как сейчас. Я не упускаю того факта, что на нем нет куртки, а рубашка залита кровью. Поверх нее надета наплечная кобура, которую я раньше никогда не видела у него, но что-то подсказывает мне, что сегодня вечером он ей точно пользовался.
        Прежде чем я успеваю что-то ему сказать, он направляется по коридору прямиком в ванную комнату. Трубы в доме начинают истошно гудеть, когда он включает душ, а я закусываю губу, кидая на Ронана вопрошающий взгляд. Конечно, он просто игнорирует меня, но напряжение каждого мускула вполне очевидно.
        На цыпочках иду по коридору и прислоняюсь к двери ванной. У меня появляется странное желание... не знаю, утешить что ли Лаклэна. Для меня, должна признать, это весьма чуждое чувство. Я ничего не смыслю в такого рода дерьме. Единственными, чьи чувства имели для меня какое-то значение, были Талия и Скарлетт. Вот как мой отец воспитывал меня, и даже тогда он, вероятно, не одобрил бы нашу столь тесную связь с ними. Он всегда говорил, что друзья - это хорошо, но они также - твое слабое место. Как же он был прав.
        Так почему мне так жаль, что у Лаклэна выдалась тяжелая ночка? Черт его знает.
        Прикладываю ухо к двери, но слышу только поток льющейся воды. Пар валит из-под двери, и я почти могу представить себе Лаклэна под обжигающими струями воды. Хочу знать, что он сейчас чувствует. Мучают ли его эти досадные эмоции, которые я так ненавижу? Жива ли еще совесть за фасадом внешности мафиози? Хочу пойти к нему, и я ненавижу это. Что, черт подери, я бы сделала?
        Протягиваю руку и поглаживаю пальцами свое ожерелье, пытаясь вспомнить причину, по которой я здесь. Чувствую, что предаю Талию, даже если просто обдумываю эти мысли. Ни на шаг не продвинулась в ее поисках с тех пор, как заварила эту кашу. А теперь я сижу здесь, терзаясь сомнениями в своих чувствах к Лаклэну.
        Из моей груди вырывается стон, когда прижимаюсь лбом к двери, а через мгновение отпрыгиваю в страхе, понимая, что кто-то стоит рядом со мной.
        - Господи, Ронан, - шиплю я. - Ты хотя бы пошумел, что ли?
        Он пожимает плечами.
        - Сила привычки. Тебе лучше оставить его в покое ненадолго.
        Я смотрю на дверь и обратно на него.
        - Почему?
        - Он сейчас не в духе, Мак. Мы потеряли одного из наших сегодня вечером.
        - Кого? - интересуюсь я.
        - Его звали Джонни. Парень был совсем еще ребенком.
        - Я сожалею, - говорю я серьезно. - Что произошло?
        - Они взяли его, когда он выходил из паба, - говорит Ронан. - У него не было шансов.
        Я пытаюсь задвинуть подальше сочувствие, которое прорывается, потому что понимаю, что не должна испытывать нечто подобное. Но мне трудно даже думать об этом. Глядя на Ронана, и видя, как расстроен Лаклэн, становится очевидно, что парни заботятся друг о друге. Так же, как и мы с Таль когда-то. Я понимаю эту связь. Я понимаю, и это самая худшая часть. От этого я чувствую, что мы с ним на одной волне. От этого они становятся немного более человечными для меня, чего мне вовсе не хочется и не нужно.
        Ронан прав. Лучшее, что я могу сделать... для себя и Лаклэна... это оставить его в покое. Бросаю на дверь последний взгляд и киваю, прежде чем возвращаюсь обратно по коридору. Наверное, он прав. И это избавляет меня от необходимости думать об этом дальше.

***
        Около часа ночи Ронан уже дрыхнет в своем кресле, а я по-прежнему сижу на диване и кусаю ногти. Лак до сих пор не объявился. Знаю, что сказал Ронан, но я никогда не была сильна в выполнении приказов.
        Решаю проверить, как он там, чтобы удовлетворить свое любопытство. Вот и все.
        Я блуждаю по коридору и открываю потрескавшуюся дверь в его спальню. Нахожу его в кресле в углу, а на столе рядом с ним стоит початая бутылка виски и аптечка. На нем только джинсы. Туловище наклонено вперед, а голову уронил на руки. На мгновение я просто застываю, засмотревшись на его профиль.
        Он по-настоящему красив. Тьма, сгустившаяся вокруг него, и ярко проступающие эмоции на его лице только усиливают это ощущение. Я никогда не хотела видеть в нем человека, но смотря на него сейчас таким, невозможно этого не разглядеть.
        Я делаю шаг вперед, и пол под ногами предательски скрипит. Он приподнимает голову. Его рана на плече снова кровоточит, но теперь и на другой руке у него красуется свежий порез. Он даже не замечает этого.
        Я иду к нему, хватаю аптечку и нахожу иголку. Выпиваю глоток виски из бутылки перед тем, как сесть к нему на колени, чтобы промыть его раны. Мы не произносим ни слова. Он позволяет мне подлатать его, и я стараюсь делать это как можно осторожнее, чтобы выполнить свою работу хорошо. Мне не нравится видеть его боль. Мне не нравится видеть боль людей. Мало кто знает эту мою сторону. Я притворяюсь, что такое дерьмо меня не беспокоит, но на самом деле очень даже волнует.
        Прямо сейчас, когда я вижу его таким, меня это чертовски беспокоит.
        - Мне жаль, - мягко говорю ему, накладывая свежую повязку на плечо, и переходя к другому порезу.
        - Тебе не нужно этого делать, - говорит он мне.
        - Все в порядке, я не против.
        - Ты шикарно смотришься в моих шмотках, - вдруг говорит он резко.
        Натягиваю улыбку, но не отвечаю. Пришлось порыться у него в шкафу, так как Ронан отказался забрать мои вещи. На мне одна из его футболок и тренировочные штаны, которые мне пришлось скатать валиком на талии.
        Он протягивает руку и хватает меня за подбородок, и я неохотно поднимаю свой взгляд на него. Я пыталась не смотреть на него, и он это замечает. Он замечает, как неловко я себя чувствую от того, что ему неуютно. Он смотрит на меня продолжительное время, его глаза бегают при взгляде в мои глаза. Хочу знать, о чем он сейчас думает. Он не говорит, лишь проводит пальцами по моей челюсти, и мои глаза выдают мое волнение. Как простое прикосновение может заставить меня пережить такую непередаваемую словами гамму чувств? Мое тело реагирует на него, но что хуже всего то, что мой разум тоже. Не думаю, что он делает это нарочно. Это просто причина и следствие того, что он рядом.
        Его тело напряжено и мне хочется снять его стресс. В течение нескольких минут я пытаюсь блокировать все остальное. Все те вопросы, то чувство вины и те игры, в которые я играю. Откладываю аптечку в сторону и делаю то, что сейчас кажется правильным.
        Я встаю на колени перед ним и пробегаю пальцами до его бедра. Я никогда не делала этого раньше, но мы со Скарлетт говорили об этом. Она даже в шутку показала мне однажды, как это делается на банане.
        Но это совсем другое. Лаклэн - мужчина, причем на все сто процентов. У него была куча женщин, я в этом уверена.
        Причем, многие из них могли бы сделать это куда лучше меня. Я не хочу об этом думать. В моем животе прямо сейчас рой бабочек, и больше не уверена, что делаю. Но одно я знаю точно, что мне хочется доставить ему удовольствие.
        Медленно продвигаюсь в сторону ширинки, и провожу пальцами по его естеству. Глаза Лаклэна темнеют, и почти сразу я чувствую, как он твердеет подо мной. Я начинаю тереть его через материал штанов с воодушевлением. У него чертовски большое хозяйство, я уверена.
        Зверский голод овладевает моим телом, когда вижу, как действую на него. Как в его глазах загорается желание и каждый его вздох становится рваным по сравнению с предыдущим. Его броню пробивает каждое мое движение, и я не могу оторвать глаз от его. Они чертовски красивы сейчас, когда наполнены печальной нуждой.
        Я дотягиваюсь до его ремня и расстегиваю его, прежде чем спустить молнию на джинсах. Затаиваю дыхание, когда вижу доказательство его желания, выпирающее из мягкого на ощупь хлопка белья. Пытаюсь вспомнить все, что Скарлетт рассказала мне об этом. Она говорила о том, что все дело в медленном накале. Ожидании. Именно это я хочу подарить Лаку. Взамен хочу забрать у него всю боль.
        Наклоняюсь вперед, чтобы потереться щекой о ткань его трусов, а он дергается подо мной. Мою кожу опаляет сильный жар, как только я прижимаюсь ближе, проводя кончиком носа и вдыхая его запах. Он чертовски хорошо пахнет, даже эта часть его тела. Это тот же запах, к которому я привыкла, но с нотами мускуса.
        Его рука опускается вниз, пальцы вплетаются в длинные пряди моих волос, поглаживая их, пока я прокладываю дорожку из поцелуев по его покрытой тканью длине. Еле различимые звуки вырываются у него из горла, и я понимаю, что делаю все правильно. По верхней части трусов растекается маленькое мокрое пятнышко - доказательство его возбуждения. Позволяя своим низменным желаниям взять верх, я вылизываю ткань, а затем резко всасываю ее в рот.
        Лаклэн издает стон, и его хватка на моих волосах усиливается. Он приподнимает бедра вверх к моему лицу, а затем сдергивает с себя трусы. Господи, он чертовски огромен. Его член так распух и набух, что больно смотреть. Я гляжу на него из-под ресниц.
        - Обсоси его, дорогая.
        Его голос груб от переполняющих его эмоций, выдающих, насколько сильно ему это сейчас нужно. И это что-то во мне переворачивает.
        Я хочу дать ему это так же сильно, как он этого хочет. Не знаю, с чего начать... моя рука обхватывает основание, и я дважды провожу по нему вверх и вниз. Кожа как бархат, гладкая и мягкая, и горячая под моей ладонью. Подношу головку к губам и высовываю язык, чтобы обвести вокруг кончика головки.
        Он дергается от моего прикосновения, и это поощряет меня к дальнейшим действиям. Я продолжаю гладить его рукой, которой удерживаю его, после чего мягко вбираю его в рот. Это не так уж и плохо. Он и на вкус... хорош, вообще-то.
        Когда я смотрю на него, Лаклэн изо всех сил пытается держать глаза открытыми, и он стонет почти каждый раз, когда я всасываю его длину. Я вся влажная внутри от одного взгляда на него. Этот парень чертовски великолепен. Зверски и потрясающе красив, и прямо сейчас... он весь мой. Он для меня темный и таинственный, и плохой во всех отношениях, но это, кажется, подстегивает меня лишь сильнее. Я хочу его. Я хочу его так чертовски сильно, что это пугает меня. Но я не могу позволить себе зайти так далеко. По крайней мере, пока.
        Так что я вынуждена довольствоваться тем, что приходится опустить свободную руку себе между ног. Лак одобрительно стонет, но потом останавливается.
        - Сними футболку, - говорит мне в приказном тоне.
        Еще раз делаю глотательное движение вокруг него, а затем немного отступаю, чтобы стянуть футболку через голову. Далее следуют треники.
        По крайней мере, на мне хотя бы хороший кружевной бюстгальтер. По тому как его глаза темнеют могу точно сказать, что ему нравится то, что он видит.
        - О, боже, - говорит он. - Мне нравится смотреть на эти офигенные сиськи. Ты такая чертовски красивая, Мак. Теперь возьми его в рот.
        Что я и делаю. На этот раз всасываю его немного глубже, и он стонет. Мои пальцы яростно двигаются внутри трусов, которые на мне надеты, а его глаза приклеены к ним, как будто это самая горячая вещь, которую он когда-либо видел.
        - Сильнее, - поощряет он. - Ты не сделаешь мне больно.
        Отсасываю у него сильнее, сжимая его стержень в кулаке. Его руки снова в моих волосах, вцепляются в них, словно он теряет самообладание. Теперь он полностью направляет мои движения, загоняя всю длину мне в рот и беря у меня то, чего хочет он. То, что обычно меня бесит, но с Лаклэном меня это заводит. Я бы никогда не призналась ему, но мне нравится позволять ему контролировать меня таким образом. Мне нравится, что этот большой плохиш командует мной и говорит, что и как делать.
        Он как никогда близок к разрядке. Я чувствую по тому, как его тело напрягается, его дыхание сбивается, и те сексуальные звуки, которые он издает, становятся громче. Он до боли схватил меня за волосы, что даже не осознает этого. Он полностью отдался ощущениям. Отдался мне.
        - Покажи мне свои голубые глаза, - хрипит он. - Давай же, Мак. Посмотри на меня, милая.
        Смотрю на него, и он с рыком изливается мне в рот. Это происходит неожиданно, и все же я готова к этому. Глотаю соки его разрядки и одновременно нахожу собственное удовлетворение, издавая стон вокруг него.
        Когда все кончено, он отстраняется и гладит мои волосы.
        - Боже, Мак.
        Он больше ничего не говорит, а я просто улыбаюсь ему. Напряжение ушло из его тела, и я знаю, что это благодаря мне. Мое сердце снова щемит в груди. Он смотрит на меня так, будто не может поверить, что я настоящая. И я не знаю, почему это так сильно действует на меня, но это так.
        Но, как и я, Лаклэн скрывает свои опасения. Теплота этого момента практически сразу испаряется.
        - Тебе надо поспать, - говорит он мне, как только его дыхание становится ровным.
        - Нам обоим стоит, - острю я.
        - У людей вроде меня нет такой роскоши. Ты должна бы это знать.
        Кладу подбородок на его бедро и тянусь к его руке. Инстинктивный жест, и как только я дотрагиваюсь до нее, не уверена, что мне делать дальше. Начинаю просто вырисовывать маленькие кружочки на его ладони, пока смотрю на него.
        - Так что же делают люди вроде тебя?
        - Что делал твой отец? - спрашивает он.
        Я рефлекторно усиливаю хватку.
        - Я не хочу говорить о нем. Это было не тоже самое.
        - Потому что он был хорошим, а я нет? - предполагает Лак.
        Я качаю головой.
        - Я не это имела в виду. - Не знаю, что я имела в виду.
        Я знаю, что мой отец не был идеальным. Но теперь его больше нет. А я хочу помнить о нем только хорошее.
        - Именно он втянул тебя во все это, - тихо проговаривает Лаклэн. - У тебя никогда не было шанса, милая. Он должен был защитить тебя.
        Слезы жалят мои глаза и я вырываю свою руку.
        - Ты ничем не отличаешься. Ничем не лучше. Вы, ребята, женитесь и у вас тоже бывают дети, верно? Приводите их в эту жизнь. Чем это отличается?
        - Все верно, - говорит он беззастенчиво. - Но мы также защищаем их, при необходимости, ценой своей жизни. Ни один из моих детей не будет выброшен на произвол судьбы. И моя жена тоже, если на то пошло.
        Я не знаю, зачем он вообще поднимает эту тему. Его голос нежен, но его слова меня бесят.
        - Это не одно и то же, - повторяю я. - Не говори о вещах, которые тебе не понять, Лаклэн.
        - Пытаюсь. - Он тянет мою руку обратно к себе и сплетает наши пальцы. - Я пытаюсь понять тебя, Мак.
        - Не делай этого, - раздражаюсь я. - Если только ты не хочешь раскрыть о себе кое-что.
        - Что бы ты хотела узнать?
        В его голосе нет ни капли юмора. Он открыт и честен со мной, и я чувствую, что это может быть мой единственный шанс задать ему вопросы и получить на них ответы. И я с удовольствием приступаю.
        - Чем именно занимаются твои парни?
        Он моргает и трет лицо.
        - Ты же знаешь, что лучше не спрашивать о подобных вещах.
        - Конечно. - Я пожимаю плечами. - Но я также знаю, что я все равно покойница если когда-нибудь заговорю, так что плохого в том, чтобы рассказать мне такую мелочь? Я хочу знать, во что ввязываюсь.
        - Хочешь знать правду? - спрашивает он.
        Я киваю.
        - Ты влипла, милая. Тебе никогда не уйти от этого. А если попытаешься, будешь всю оставшуюся жизнь жить с оглядкой.
        Я сжимаю его руку и пытаюсь посмотреть ему в глаза. В его словах нет угрозы или не преисполнены злобой, это всего лишь чистая правда. После увиденного прошлой ночью, я знала, что никуда не смогу уйти. Но я не уверена, что именно это он подразумевал.
        - От тебя или от них? - уточняю я.
        - Мы одно и то же.
        - Я не куплюсь на это, - говорю ему.
        Он вздыхает, и его рука возвращается к моему лицу, его пальцы поглаживают мою кожу, в то время как он, кажется, приходит к какому-то своему собственному выводу.
        - Я не могу отпустить тебя, Мак, - говорит он. - Причины не важны, так что тебе лучше принять это сейчас как данность.
        - Так что ты будешь со мной делать?
        Какое-то мгновение он изучает меня, и могу почти поклясться, что что в глубине его серых глаз мелькает проблеск вины.
        - Не знаю, - говорит он наконец. - Мы разберемся с этим позже.
        Он говорит довольно расплывчато. Несмотря на интимный момент, которым мы только что разделили, ясно, что он все еще не доверяет мне. Я не виню его, но мне нужно, чтобы он немного расслабился, если я хочу продолжить начатую мной миссию. Не удивлюсь, если он точно также относится ко всем женщинам. Так, будто они могут в любой момент нанести ему удар в спину. Это должно быть утомительно.
        - Так ты держишь меня при себе, потому что хочешь, или потому что должен? - интересуюсь я.
        - Признаю. - Он наклоняется вперед и берет мое лицо в свои руки. - Я так хочу.
        - Почему?
        - Не могу сказать. - пожимает он плечами. - Ты - проблема. Темная лошадка, Мак. Но, может, мне нравится, что ты здесь.
        - Пока не надоем, - вставляю я. - А потом ты возьмешь кого-нибудь из своей шайки. Ведь так? Вот как это будет.
        Не знаю, зачем спрашиваю его об этом. Мне это даже не важно. Все эти вещи ничего не значат. И все-таки я хочу знать.
        - Я могу держать свой член в штанах, - говорит он. - И я частенько это делаю, пока не появляется какая-нибудь маленькая зазноба вроде тебя и не дает ему выскочить из штанов.
        Я хмурюсь, а он тянется и сгребает меня. Мгновение спустя я уже располагаюсь у него на коленях, а его руки плотно удерживают мою талию.
        - Мак. - Он обхватывает основание моей шеи пальцами и растирает кожу, заставляя мурашки бежать вдоль моего позвоночника. - Мне ничего не нужно было бы и не хотел ничего другого, если бы ты лежала в моей постели каждую ночь.
        - Ну да, конечно, - ворчу я.
        - Мне нравится, что ты мной одержима. - произносит он. - Это меня заводит, милая. Потому что, черт возьми, я запал на тебя не по-детски.
        На один краткий миг между нами повисает тишина, а затем он шепчет:
        - Хотя и не должен был.
        Я прислоняюсь к нему и закрываю глаза. Я хорошо знаю это чувство.
        - Мне все еще нужно знать о тебе больше, - говорю ему.
        - Тогда продолжай задавать свои вопросы. Я ведь не говорил, что тебе нужно прекратить.
        - Как ты оказался в Синдикате?
        - Мой отец родился в нем, и я здесь по праву рождения. Но мой дедушка был тем, кто привел меня в семью.
        - Когда ты познакомишь меня с ним? - интересуюсь я.
        Его руки сжимаются вокруг меня плотным кольцом, и все его тело напрягается.
        - Ой, - пищу я.
        - Он мертв, - отрезает он. - Не поднимай этот вопрос снова.
        - Блин, ладно.
        Он расслабляется, и я думаю, что время для разговоров резко подошло к концу. Но Лаклэн удивляет меня, когда несколько минут спустя поясняет:
        - Он умер совсем недавно, - говорит он. - А мой отец умер, когда мне было десять. Я о нем почти ничего не знал. Только то, что он обрюхатил мою мать мной, когда вернулся домой. Он отправлял ей деньги, чтобы мы держались на плаву, но вся его жизнь была здесь - в Синдикате. Мой дедушка заботился обо мне, когда я пришел сюда. И теперь Найл с парнями - моя семья. Это все, что тебе надо знать об этом.
        - А как насчет твоей мамы?
        - Мертва, - говорит он. - Умерла, когда мне было шестнадцать.
        Утыкаюсь носом в сгиб его шеи, и впервые за долгое время чувствую близость с кем-то, кроме Талии и Скарлетт. Это то, что нас связывает. Он тоже сирота.
        И, как и я, он сделал то, что должен был, чтобы выжить.
        Замечаю медальон, висящий у него на груди, и мои пальцы двигаются вверх, чтобы коснуться его.
        - Святой Антоний, - бормочу я.
        Он не отвечает. Этот медальон что-то значит для него. Как и кулон в форме сердца, висящий на моей шее. Я не католичка, но мой отец был им, и достаточно знаю, чтобы понять, что этот святой означает.
        - Ты беспокоишься о своей душе? - спрашиваю его.
        - Все зависит от дня, - неопределенно отвечает он. - Порой бывает. Но сколько времени человек с моей-то работой может тратить на беспокойство о таких вещах?
        Он дразнит меня, юмором отвлекая меня от заданного мной вопроса. Но под этой напускной видимостью я вижу правду. Он беспокоится о подобных вещах. Беспокоится о том, чтобы остаться человеком. Добре и зле. Своей тьме.
        Говоря себе это под предлогом того, что мне надо склонить его на свою сторону, я продолжаю задавать ему вопросы.
        - Так чего же хочет такой человек, как Лаклэн Кроу?
        Он смотрит на меня и улыбается.
        - Почему бы тебе не сказать мне это, милая.
        Продолжаю выписывать круги на его ладони, решив быть честной в своих наблюдениях.
        - Ты хочешь угодить Найлу. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что ты хочешь продолжать его дело. Двигаться вверх в иерархии Синдиката. В конце концов, может быть, даже стать королем над всеми?
        Его пальцы обхватывают мои и сжимают. Я слишком близко подобралась к сокровенному. Его взгляд становится жестким, а в глазах снова сверкает подозрение.
        - Знаешь, ты слишком наблюдательна, - говорит он. - Для тебя было бы лучше, если бы ты не лезла во все это, Бабочка.
        - Возможно, - соглашаюсь я.
        Просто отказываюсь обрывать разговор на такой ноте. Я хочу получить от него ответы, пока он готов мне их дать. Подозреваю, что такое с ним случается не часто.
        - Так что же ты делаешь, кроме того, что управляешь клубом?
        - Этого я не могу сказать тебе, Мак, - говорит он. - Даже если бы ты была моей женой, я не сказал бы тебе таких подробностей. Для твоей же безопасности.
        Женой? Прочищаю горло и смотрю на его грудь, обводя пальцами линии его татуировок.
        - Тогда просто скажи мне одну вещь.
        - Что?
        - Вы когда-нибудь занимались торговлей женщинами?
        - Нет, - твердо отвечает он. - Никогда. И не будем этого делать.
        Когда я смотрю ему в глаза, то верю ему. И я не знаю, почему. Я не могу ему верить. Я должна быть объективной. Смотреть на вещи логически. Независимо от того, насколько противоречивые чувства я испытываю к этому человеку, правда проста. Талия работала на него, а теперь ее нет. Этому должно быть объяснение, независимо от того, что он мне говорит. Может, он этого не знает, а может, и знает. В любом случае я не могу ему доверять. Лаклэн Кроу верен только одному, и это его Синдикат.
        - Поднимайся. - Он похлопывает меня по заднице. - Давай попробуем немного вздремнуть. Завтра мне предстоит еще один длинный день.
        - Все еще разбираетесь с армянами?
        Он кивает и ведет меня к кровати. Я колеблюсь всего минуту, прежде чем подняться со вздохом. Не знаю, что, черт подери, мне теперь делать.
        ГЛАВА 18
        МАККЕНЗИ
        - Когда я смогу вернуться к работе? - интересуюсь я.
        Лаклэн поднимает на меня взгляд от своей тарелки.
        - Ты не вернешься к ней.
        - Что ты имеешь в виду под «не вернешься»?
        Он обменивается с Ронаном взглядами.
        - Я ведь уже говорил тебе, милая. Все изменится. Теперь ты будешь танцевать только для меня.
        - Черта с два. - У меня вот-вот начнется маленькая паническая атака. - Ты не лишишь меня работы!
        Лаклэн откидывается на спинку стула, складывая руки за голову, и просто наблюдает за мной.
        - Тебе стоило бы подумать об этом до того, как ты нагрянула в мою комнату прошлой ночью. Помни, с кем ты говоришь, Бабочка.
        Я скрещиваю руки на груди в упорном нежелании прислушиваться к его доводам.
        - Я не собираюсь покидать клуб.
        - Если я говорю, что ты там больше не работаешь, значит, ты там больше не работаешь.
        - Или я могла бы просто выйти за дверь прямо сейчас, - угрожаю я.
        Он смеется, как, впрочем, и Ронан.
        - Через две минуты армяне будут у тебя на хвосте, милая. Неужели ты и правда думаешь, что я это допущу. Я уже сказал, что буду защищать тебя, и говорил это серьезно. Даже если это означает, что придется пристегнуть тебя наручниками к своей кровати, что я, кстати, не против буду сделать.
        Вот дерьмо. Все идет не по плану. Он прав насчет армян. Но я здесь не для того, чтобы играть с Лаклэном в игры. Я здесь, чтобы добыть информацию. Поэтому я стараюсь быть милой, хотя это для меня противоестественно.
        - Послушай, Лаклэн, - говорю я спокойно. - Я правда не хочу быть маленькой беззащитной девочкой, которую ты прячешь в своем доме, пока вы весь день занимаешься бог знает чем. Я не могу просто сидеть и ждать тебя здесь, так я просто сойду с ума. Ты обещал мне работу, поэтому не можешь просто взять и забрать ее у меня. Позволь мне хотя бы делать что-то еще, если не хочешь, чтобы я танцевала. Я могу вести учет, готовить коктейли, что угодно. Мои таланты безграничны, я серьезно.
        Он одаряет меня скромной ухмылкой, и я знаю, что он думает о том, что произошло прошлой ночью. Плюс в том, что он, похоже, обдумывает мои слова, поэтому я решаю подсластить пилюлю:
        - Кроме того, я не хочу, чтобы ты был там без меня. Мэнди думает, что она вонзит в тебя свои коготки при удобном случае, но она глубоко ошибается.
        Теперь он одаряет меня одной из своих мальчишеских улыбок. Вот и думай. А судя по тому, как хмурится Ронан, он еще более подозрителен ко мне.
        - Вот что я тебе скажу, милая, - говорит Лак. - Ты можешь продолжать работать несколько часов в клубе по вечерам. Я найду чем тебя занять. Но сказанное мною - закон.
        - Конечно. - Одаряю его победоносной улыбкой. - Как скажешь, Лаклэн.
        Ронан закатывает глаза и фыркает. Когда Лаклэн возвращается к еде, я показываю ему язык и ухмыляюсь. Я всегда получаю то, что хочу.

***
        ЛАКЛЭН
        Когда я возвращаюсь домой, у меня остается время только на то, чтобы переодеться прежде, чем я отчалю вновь.
        Оказывается, это не имеет значения, так как девчонка уже спит. В моей постели, ни больше, ни меньше. Придвигаюсь к краю кровати и некоторое время наблюдаю за ней. Во сне она выглядит еще моложе и уязвимее, чем она есть на самом деле.
        Она мнит себя крепким орешком. Думает, что справится с моим миром и со всем, что я взвалю на нее. Я бы с этим не согласился. Видел, как эта жизнь ставила на колени матерых парней. Такая девушка, как она, должна сейчас учиться в колледже, встречаться с парнями, которые играют в футбол и оттягиваются в пабах по выходным. А не тусоваться с парнями, которые живут с оглядкой каждый день, задаваясь вопросом, кто же устроил охоту за их головами на этой неделе.
        Теперь у меня нет выбора. Она погрязла в моем мире, нравится кому-то это или нет. Либо так, либо похороненной под землей. Хотя второй вариант, если честно, куда привлекательнее. Меня чуть не подстрелили сегодня вечером, когда я думал о том, как она сосет мой член. Боже. Как эта девушка делает мне минет, отчего я теряю контроль и использую ресурсы, тратить которые не могу себе позволить. Ронан скулит что-то мне под ухо, а Найл спорит о чем-то, и кажется, все увязли в моем деле по самое не хочу. Я не могу ее отпустить, но я и не хочу, чтобы она осталась. Она сбивает меня с толку.
        То, как она прикасается ко мне. То, как смотрит на меня. Внутри я вижу ее хрупкой девушкой, которой она на самом деле является, а это и есть слабость.
        Она в моей кровати, в моем доме, в моей одежде. Все перевернула с ног на голову. Я должен хотеть, чтобы она ушла. В моей жизни нет места женщине, которая не является дочерью Виктора. Особенно той, у которой есть от меня секреты.
        Перед мысленным взором всплывают видения о том, как Мэнди трахается с Шоном на моем столе, а потом вдруг закружились лица всех тех, кто поимел меня до нее. Потом думаю о Каррике и как сильно он хотел, чтобы я женился. Если бы у меня был выбор, ему бы точно понравилась Мак. Он бы сказал мне сделать ей пару детишек, чтобы продолжить нашу родословную. Это не то, чего я хочу. И никогда не хотел. Единственное, чего мне хотелось, это занять свое законное место рядом с Найлом, а эта девушка... она может все разрушить.
        Мои пальцы скользят по грудной клетке Мак и по ее горлу. Я мог бы покончить с этим прямо сейчас. Заставить все это исчезнуть. Она что-то стонет во сне, и мои глаза перемещаются на ее лицо. Она не проснулась, но ее глаза трепещут. Ей снится сон. Еще один стон, и на этот раз я слышу его очень отчетливо. Мое имя.
        - Господи, - бормочу я.
        Я наклоняюсь и целую ее. Понятия не имею, почему, кроме того, что я так хочу.
        - Будь ты проклята, Мак. - Когда я отстраняюсь, она всхлипывает.
        Выхожу в коридор, не оглядываясь. Надо разобраться с кое-чем, что я долго откладывал. Больше нельзя терять ни минуты.
        Глаза Ронана распахиваются, когда я вхожу в комнату. Ему надоело спать на моем диване, и я не виню его за это. Его недовольство мной растет с каждым днем, ведь ему приходится сидеть взаперти в этом доме с Мак. Но он единственный, кому я могу доверить ее защитить, потому что он не станет подкатывать к ней.
        Я подвигаю стул и бросаю папку ему на колени. Он открывает ее, глазами пробегает отчеты и внимает все, что там написано. Он передает мне папку обратно, при этом ничего не говорит, но в этом и нет необходимости, ведь Ронан никогда не был многословен.
        - Иван охотится за ней, - поясняю ему. - Алексей убедил Виктора, что мы будем держать ее на поводке, пока они не избавятся от крысы.
        В его взгляде проскальзывает понимание, и он едва кивает. Я ясно дал понять, почему он здесь. Почему он должен следить за ней и почему веду себя так осторожно.
        - Мне нужно навестить Найла, - говорю ему. - Я не могу больше откладывать визит.
        - Тогда тебе лучше отправиться туда быстрее, - говорит он. - Я никуда не уйду.

***
        Найл не ведет дела у себя дома. Все проворачивается или в «Слейнте», либо еще в одном месте, которое принадлежит ему. Он любит держать свою семью подальше от этой жизни, и я не виню его за это. Этим ранним утром я встречаюсь с ним в закусочной, которой заведует его сестра.
        Всего минута, как я оказался на кожаном диване в отдельной кабинке, а мне уже подают полноценный ирландский завтрак. Старик любит эти свои ирландские завтраки.
        - Мне не нравится, когда меня вытаскивают из постели посреди ночи. - Он кладет руки на стол и внимательно наблюдает за мной. - Лучше бы это было важно, Лаклэн.
        - Нас бы здесь не было, если бы это не было важно, - говорю ему.
        Я достаю папку из пальто, а он качает головой, делая жест рукой.
        - Сначала поедим.
        Что мы и делаем. Место тихое, в других кабинках всего несколько клиентов. Я даже не голоден, но когда Найл говорит есть, ты по любому ешь.
        Когда я расправляюсь со своим блюдом, отодвигаю тарелку и жду в тишине, пока он закончит со своим.
        Наконец, он бросает салфетку на тарелку и отталкивает ее.
        - Ладно, парень. Теперь можешь начинать портить мой день.
        Я улыбаюсь только потому, что Найл хорошо меня знает. Если я предложил встретиться, то это не сулит ничего хорошего.
        Он и так уже начеку из-за того, что случилось с армянами, пытающимися украсть наши деньги. Это не было совпадением. Хотя, точно... это станет катастрофой для него. Найл относится к предательству серьезно. И несколько нечетких снимков, которые Алексей успел собрать из нашей системы безопасности, доказали то, в чем я никогда не хотел бы оказаться правым. В нашу банду, наверняка, затесалась крыса, учитывая то, как быстро армяне раздобыли код от сейфа.
        Пододвигаю к нему фотографии и наблюдаю, как он просматривает их. Он не издает ни звука. Он даже не дергается. Вот почему Найл босс. Он всегда контролирует себя. Только потому, что я знаю его достаточно хорошо, замечаю, как у него покраснели уши.
        Он прячет папку в куртку, а затем складывает руки на ламинированной столешнице.
        - Сегодня вечером.
        Он встает из-за столика и уходит.
        ГЛАВА 19
        МАККЕНЗИ
        Я сижу в ванной, накладываю макияж, когда в соседней комнате звонит сотовый Лака. Он отвечает на звонок, и я слушаю, как какой-то любопытный следователь. Разговор односторонний, и приглушенный через дверь, поэтому я прижимаю ухо к двери, чтобы лучше расслышать.
        В основном от него следует много приглушенных утверждений, прежде чем он вешает трубку. Я забиваю на эту затею, но через мгновение слышу отличительный скрип ботинок Ронана, после чего раздается его голос.
        - Шон связался с тобой? - спрашивает Ронан.
        - Да, Найл хочет встретиться. В семь часов.
        - Что будем делать с ней? - ворчит Ронан.
        Лаклэн вздыхает.
        - Господи, ей нельзя в клуб. Я попрошу Конора присмотреть за ней.
        На мгновение воцаряется тишина, и я почти могу представить, как Ронан хмурится. Он мне не доверяет, а Конор - один из их новобранцев. Что, кстати, наверняка сработает в мою пользу.
        Потому что я ни за что не пропущу сегодняшнюю встречу. Это именно та возможность, которую я так долго ждала.
        - Не возражаешь, если я уйду сейчас? - спрашивает Ронан. - У меня есть кое-какие дела.
        - Да, конечно, - говорит Лаклан. - Скажи Конору, пусть тащит свою задницу сюда.
        Через минуту хлопает входная дверь, а потом Лаклэн стучит в дверь ванной, почти пугая меня до полусмерти.
        - Ты там в порядке, милая?
        Я хватаю губную помаду и открываю дверь с как можно более невинными глазами на лице.
        - Да, просто накладываю макияж.
        - Ты никуда не поедешь.
        - Знаю, - хмурюсь я. - Мне просто скучно, господи, дай мне просто передышку, ладно?
        Он проходит в ванную и зажимает меня между своим телом и стойкой раковины.
        - У меня есть лекарство от этого, - говорит он.
        Я прикусываю губу и смотрю на него, как он притягивает в свои крепкие объятия, целуя меня до умопомрачения. Напряжение в моем теле исчезает практически сразу. Не знаю, как он это делает. Если бы кто-то другой распускал так свои руки, то он давно бы получил по яйцам.
        Дыхание Лаклэна становится все более прерывистым, когда он обхватывает меня за талию и крепко удерживает в таком положении. Его эрекция прижимается к моему животу, и нет никаких сомнений в том, чего он хочет прямо сейчас. Последние несколько дней у нас с ним было не так много времени, учитывая, что он всегда приезжал или уезжал, но я знала, что он захочет продолжить с того места, где остановился. Часть меня тоже этого хочет.
        Я протягиваю руку, запускаю пальцы ему в волосы и провожу по шее, заставляя его стонать. Это такой мужской звук, что хочется слышать его вновь и вновь.
        А затем громкий рингтон его телефона просто разрушает момент.
        - Черт возьми, - чертыхается он, вытаскивая телефон. - Что на этот раз?
        Я не слышу, что говорит другой голос на линии, но что бы это ни было, это заставляет Лаклэна напрячься. Он говорит в трубку несколько слов, после чего вешает ее.
        - Вечно нам кто-то мешает. - Он опускает руку и поправляет одежду. - Тебе лучше быть готовой, милая. Сегодня вечером я планирую закончить начатое.
        - Кто бы сомневался. - Волна вины обрушивается на меня за то, что я собираюсь сделать.
        - Я должен идти, - говорит он.
        - Ладно.
        Он наклоняется и проводит губами по моим, как будто это самая обыденная вещь в мире, что удивляет нас обоих.
        - Веди себя хорошо, милая. Не доставляй Конору неприятностей.
        - Ни за что, - вру ему прямо в глаза.
        Он поворачивается, чтобы уйти, но в последнюю секунду его пальцы пробегают по моему медальону. Мое дыхание останавливается, когда он осматривает его, а затем его полный сомнения взгляд уже устремлен мне прямо в глаза.
        - Ты не похожа на сентиментальную особу, - говорит он мне.
        Пытаясь сдержать эмоции в голосе, просто смотрю на него и улыбаюсь.
        - Это потому что я не такая.
        ГЛАВА 20
        МАККЕНЗИ
        Теперь, когда Лаклэн и Ронан ушли, у меня сложилась полная картинка. Ронан, должно быть, намного выше по значимости, чем мне изначально казалось. Он должен был присутствовать на сходке сегодня вечером, и Лаклэн не проявил особого энтузиазма по поводу того, что вынужден оставить меня на попечение новичка. На его лице явно прослеживалось беспокойство, когда он покидал дом.
        И что-то еще. Нечто похожее на страх. Я отмахнулась от этого. Потому что он не может на самом деле беспокоиться обо мне, ведь так?
        Как бы то ни было, это не имеет значения. Даже когда я сижу здесь, укрывшись в безопасной крепости, которую он называет домом, я уже обдумываю свое предательство.
        Конор молод, наверное, мы с ним почти ровесники. Его положение в Синдикате в основном сводится к тому, чтобы быть одной из шавок Лаклэна и делать все, что он скажет. А сегодня это значит - нянчиться со мной. Если бы я думала, что сбежать от него будет проще простого, то была бы абсолютно неправа. За прошедший час он наблюдал за мной как ястреб, причем за это время не сдвинулся с места, даже чтобы отправиться справить нужду. Имею полное право полагать, что Лаклэн, вероятно, угрожал ему расправой, если со мной что-нибудь случится, пока его не будет. Конор настороже, при каждом шорохе его глаза буквально вылазят из орбит. Господи, он заставляет меня нервничать, даже просто находясь рядом со мной в комнате.
        Я подумывала о том, чтобы сбежать через окно, но после ближайшего осмотра оказалось, что стекла пуленепробиваемы, да к тому же все окна заперты, поэтому этот вариант оказался безнадежным. Весь этот дом оснащен элементами безопасности больше, чем казалось на первый взгляд. Думаю, Лаклэн хорошо подготовлен на случай любой непредвиденной ситуации. Это хорошо для него, но не очень для меня. Поэтому я сижу здесь, когда до встречи остается всего лишь час, силясь придумать какой-нибудь план.
        Есть только одно реальное решение. И его реализация, несомненно, выльется в неприятности с Лаклэном, и заставит меня чувствовать себя той еще сволочью. Но разве у меня есть выбор? Это все ради Талии.
        Захожу на кухню и роюсь в шкафах под предлогом найти себе чего-нибудь съестного. Я все еще чувствую, что Конор смотрит на меня, и знаю, что мне придется сделать свое выступление убедительным.
        Напевая песенку, открываю один из нижних ящиков. А потом как закричу. Просто караул. Конор прибегает уже через секунду с дикими глазами, пока я шарахаюсь назад, указывая дрожащим пальцем на шкаф.
        - Что такое? - требует он от меня объяснений.
        - Там п-п-паук, - пищу я, отскакивая от шкафа, и переминаясь с ноги на ногу и размахивая руками. - Огромный. Тьфу, они меня пугают. Пожалуйста... убери его оттуда.
        Он закатывает глаза и наклоняется, чтобы отследить так называемого паука. Тогда-то я и набрасываюсь на него. Пока он находится в таком уязвимом положении, прохожусь рукой у него прямо под челюстью и обхватываю его шею. Держа свой бицепс другой рукой, я сжимаю и тяну, в то время как другой ладонью обхватываю его сзади за затылок. Он едва успевает запаниковать или попытаться отбиться от меня, как я перекрываю ему кровообращение. Он не обучен такого рода приемам, поэтому думаю, что единственной его защитой выступает пистолет, висящий у него на бедре. У него даже нет времени, чтобы дотянуться до него, прежде чем он теряет сознание.
        - Все хорошо, Конор, - мягко говорю я. - Просто отдохни немного.
        Когда он обмякает у меня на руках, я тащу его на кухню и сажаю на стул в столовой. Слава богу, Лаклэн не поклонник дешевых деревянных стульев. У меня нет веревки, поэтому вынуждена довольствоваться парой простыней и прочих тряпок, а также рулоном клейкой ленты.
        Как только он надежно связан, и я убеждена, что он никуда не побежит, останавливаюсь, накрытая проблеском раскаяния.
        - Извини, приятель, - глажу его по голове. - Вернусь, как только смогу.
        Один прощальный взгляд на бедолагу, и вот я уже хватаю куртку и ключи и направляюсь к двери.

***
        После остановки в мотеле, чтобы переодеться в сексуальное платье и каблуки, у меня остается где-то около десяти минут до начала встречи. Я ловлю такси и через десять минут уже подъезжаю к «Слейнт».
        Не знаю, как долго длятся встречи подобного рода, но надеюсь, что это ненадолго. Когда я вхожу внутрь, стараюсь выглядеть спокойной, пока выясняю, где у них встреча. Знаю, что в клубе есть нижний уровень, но мне никогда не доводилось бывать там. После беглого осмотра замечаю официантку, выходящую через боковую дверцу на лестничную клетку с подносом, уставленным всевозможными алкогольными напитками.
        Пользуясь случаем, я мчусь и хватаю ее за руку.
        - Эй, - улыбаюсь я ей. - Никки, верно?
        - Да? - пожимает она плечами. - Не возражаешь, если я пойду, мне нужно вниз.
        - На самом деле, мне тоже нужно туда, - говорю я ей. - Я подружка Лаклэна - Мак.
        - О, да, конечно. - Она распрямляется и одаряет меня обеспокоенным взглядом, как если бы я могла оторвать ей голову. - Все в порядке?
        - Все хорошо, - успокаиваю я ее, а сама беру поднос с напитками у нее из рук. - Но Найл хочет, чтобы я разносила напитки сегодня вечером. Посторонние уши и все такое в этом духе.
        Она на секунду закусывает губу, прежде чем кивнуть мне. Я улыбаюсь в ответ. Честно говоря, я ожидала, что это будет намного сложнее. По-видимому, принадлежность Лаклэну имеет свои преимущества.
        Никки уходит, а я быстро пробираюсь через дверь, практически не дыша, когда спускаюсь на цыпочках по лестнице и прохожу по коридору. Здесь темно и немного страшно. В то время как наверху все классно обставлено и выполнено в современном стиле, эта часть здания выглядит так, будто ее выпотрошили, оставив лишь голый остов.
        Кирпичные линии стен вдоль лестничной площадки делают воздух холоднее, чем он есть на самом деле. Я ощущаю это по мере продвижения дальше по коридору.
        Здесь довольно много комнат, но большинство дверей, через которые я прохожу, заперты. Если бы у меня было больше времени, я бы исследовала то, что скрывается за ними, но у меня нет времени. Моя цель - комната в конце коридора, ее дверь приоткрыта, а на бетонный пол падает полоска света. Приглушенные голоса свидетельствуют о том, что встреча в самом разгаре, поэтому, когда я подхожу достаточно близко, останавливаюсь на минуту, чтобы вслушаться в разговор.
        - Среди нас завелась гребаная крыса, - выплевывает кто-то. - Чертова лживая, вороватая, жалкая крыса!
        Вот дерьмо. Кто бы это ни был, он явно раздражен.
        - Мы уверены в этом? - спрашивает его кто-то. - Может, им просто повезло.
        Кто-то фыркает.
        - Ты что, издеваешься? Они явно спланировали все то дерьмо вплоть до мелочей. Не может быть, чтобы они не знали, что здесь, черт возьми, творится. Они шли прямиком к сейфу.
        - Я склонен согласиться с этим, - говорит другой собеседник. - Всех в клубе проверили?
        На этот раз раздается голос Лаклэна:
        - Ага. Сотрудники не знают никаких подробностей о нападении. Это должен быть один из наших, тогда комбо сложится.
        - Подождите-ка минуточку, - вставляет кто-то подобострастно. В нем я признаю голос Донована. - Как насчет твоей маленькой танцовщицы?
        - Какой танцовщицы?
        Возникает неловкое молчание, а поднос у меня в руках начинает дрожать от нервного напряжения. Могу лишь гадать, о чем сейчас думает Лак. Для меня это ничем хорошим не закончится.
        - Я проверил ее, Донни, - отвечает ему Лаклэн убийственным тоном. - Нужно ли мне повторять это снова?
        - Я хочу сказать, что девушка любит помахать кулаками, а русские смотрят на нее, точно на чертов кусок мяса. А в следующую минуту ты уже узнаешь, что она работает в клубе, а ночами согревает твою постель, неудивительно, что армяне сносят наши двери. По-моему, слишком много совпадений.
        - Нужно ли напоминать вам, что армяне пытались убить ее? - говорит Лаклэн. - И будет ли она согревать мою постель, тебя это должно заботить в последнюю очередь. Она знает, что нужно держать рот на замке. Наверное, именно поэтому половина парней еще не в курсе, что это она надрала тебе задницу на боях.
        Раздается низкий смех и одобрительное бормотание, а потом кто-то громогласно и резко всех обрывает.
        - Достаточно.
        Все в комнате замолкают, и я не сомневаюсь, кто сейчас говорит. Найл.
        - Если Лаклэн говорит, что ее проверил, значит, она чиста. Он знает, что поставлено на карту.
        У меня трясутся руки, готовые опуститься под тяжестью подноса. Я это и раньше знала, но услышав его слова сейчас, уверилась в этом на все сто. В голосе Найла явственно слышится угроза. То, что я делаю, вполне может подписать Лаклэну смертный приговор. То, что он верен Найлу, еще ничего не значит. В мафии, если облажаешься, значит ты мертвец. На какую-то долю секунды я подумываю о том, чтобы развернуться и подняться вверх по лестнице. Найти другой способ получить нужную мне информацию. Но затем дверь, ведущая наверх, открывается, а затем раздается звук шагов.
        Вот дерьмо.
        Обшариваю глазами пространство вокруг, ища спасения, но вокруг меня лишь закрытые двери. Меня загнали в угол, и у меня нет выбора.
        Сделав глубокий вдох, делаю шаг внутрь комнаты, наклонив голову так низко, как можно, раздавая напитки, как если бы это было то, зачем я сюда пришла. Я не могу поднять глаза на Лаклэна, но чувствую, что он прожигает меня взглядом насквозь, пока я обхожу всех по кругу с напитками. Человек, который дышал мне в спину буквально минуту назад, входит в комнату и садится, и, похоже, он не в курсе, что именно я подслушивала за дверью.
        Когда я добираюсь до Лаклэна, он цепко хватает меня за запястье, не боясь оставить синяков. Смотрю на него и больно закусываю щеку, чувствуя, что кипящая ярость в его глазах не сулит мне ничего хорошего.
        - Кто это? - спрашивает его мужик, сидящий рядом с ним.
        Оглядываюсь и сразу же понимаю, что это Шон МакКенна. Я не видела его в VIP-зоне, но я знаю, что он сын Найла, и следующий в очереди на трон. Почти точная копия своего отца, но далеко не так красив, как Лаклэн. Его глаза безжизненного кариего цвета, равно как и цвет его волос. В его ординарной внешности на самом деле нет ничего примечательного или чего-то чарующего. И все же мысленно он уже отымел меня, как если бы имел на это полное право.
        Взглядом снова возвращаюсь к Лаку, и замечаю, что вена у него на шее бешено пульсирует. Чувствую, как моя грудь вздымается от волнения. Нет ничего, чего бы я сейчас хотела больше, чем просто взять и сбежать из комнаты, но я не могу. Словно он проверяет меня, Лаклэн отпускает мое запястье, чтобы увидеть, что я сделаю.
        Я иду к Шону и ставлю ему его выпивку, чтобы он отдернул поднос и взял меня в кольцо своих рук. Все, что я хочу прямо сейчас, это заехать ему локтем в лицо. Он это заслужил. Но я должна помнить, зачем это делаю. Я должна убрать всех потенциальных подозреваемых. Играя роль, которую для себя выбрала, я начинаю неприятно хихикать и действовать, как если бы мне польстило его внимание. На самом деле не могу отделаться от брезгливости, накатывающей на меня волнами.
        - Она та еще распутница, готова со всеми, - говорит Шон во всеуслышание.
        Некоторые парни смеются, но когда я смотрю на Лаклэна, боль и ярость отчетливо проступают на его лице. Даже Ронан мысленно ругает меня, смотря неодобрительно, и я ненавижу себя в этот момент. Я не хочу причинять боль Лаклэну. Если это была проверка, то вынуждена признать, что я с треском провалилась. Я опозорила его перед всеми его парнями и хуже всего, перед его соперником.
        Именно я должна сказать Шону отвалить, но не говорю ни слова, так как меня сковали накатившие эмоции. Необходимость поиска информации ради Талии. Страх в моей груди. Чувства, которые я испытываю к Лаклэну. Чувства, суть которых мне до сих пор не ясна.
        - Отпусти ее, Шон, - приказывает Найл.
        Его губы превращаются в тонкую линию, и в комнате вдруг повисает мертвая тишина, пока я стою перед всеми на трясущихся ногах. Мрачный, оценивающий взгляд Найла направлен прямо на меня.
        - Это ты та, кто находится под защитой Лаклэна?
        Мои глаза устремлены на Лака, но он больше не смотрит на меня. Его шея напряжена, а мышцы предплечья натягиваются, когда он сцепляет руки вместе на столе.
        - Да, - только и могу пискнуть я.
        - Считаешь, что ты достойна такого доброго расположения? - спрашивает Найл.
        Я смотрю на него в недоумении. Он смотрит на меня, как на мусор, но разве я могу винить его за такое отношение? Я просто вела себя как чертова взбалмошная пустышка на коленях Шона. Шон может быть и его сын, но ясно, что Найл не дает ему никаких поблажек. Я проявила неуважение к Лаклэну, и позже мне дорого придется заплатить за это.
        - Я не знаю.
        Взглядом снова нахожу Лаклэна. Какая-то часть меня хочет, броситься ему в ноги и убедить его, что я не хотела этого делать. Что я запуталась и что ничего из всего этого не имеет никакого смысла. Во мне сейчас говорит моя лучшая, но сошедшая с ума часть.
        Хорошая часть меня, которую мне пришлось задавить и держать взаперти все эти годы. Этот человек не имеет никакого отношения к моей жизни. Так бы сказал мне мой отец. Но что ему принесло то, что он был сильным?
        - Тебе бы лучше подумать об этом, - говорит Найл в качестве предупреждения. - В этой комнате не место слабым звеньям. Или кому-либо еще, если на то пошло.
        Я киваю, не зная куда деться от стыда под взглядами всех присутствующих в комнате. Господи, это должно быть самое глупое, что я могла натворить. Вместо того, чтобы быть на их стороне, я только навлекла на себя подозрения. Конечно, они будут защищать Лаклэна. Но Шон - сын Найла, и честно я ожидала, что у него тут будет чуть больше влияния. Я подумала, что он, скорее всего, имел право касаться любой, кого хотел. По крайней мере, именно в этом меня убедила Саша, но чем больше я нахожусь здесь, тем явственнее убеждаюсь, что это совсем не так.
        - У нас тут деловая встреча, - говорит Найл. - Сейчас же оставь нас. Донни, иди и запри за ней дверь.
        Я делаю так, как он говорит, без тени сомнения. Донован следует за мной по лестнице, и когда мы добираемся до верхней ступеньки, он сжимает мои запястья, а потом резко разворачивает меня к себе. Я задыхаюсь, когда вижу его сломанный нос и жирную губу, удивляясь, как я не заметила их раньше.
        - Ты тупая сучка, - шипит он. - Ты понятия не имеешь, с кем связалась.
        Внутренне сжимаюсь, его слова возымели на меня должный эффект. Они заставляют вылезти наружу мои параноидальные мысли. Опускаю свою «красную тряпку», но внешне этого не показываю.
        - А тебе собственно какое дело? - спрашиваю я, выкручивая свою руку из его захвата.
        Он наклоняет голову в сторону, осматривая меня взглядом.
        - Куда я сую свой член тебя тоже не касается. - Он наклоняется ко мне, нарушая мое личное пространство, и его зрачки заметно расширяются. - Пока не придет твоя очередь.
        То, с каким удовольствием он произносит это, пугает меня до чертиков. До этого момента мне казалось, что я видела, как выглядит зло. Но глядя на Донована сейчас, я понимаю, что ошибалась. А зная, как часто он загоняет Сашу в угол, меня начинает беспокоить это еще больше.
        - Тебя, похоже, это сильно беспокоит? - отвечаю я, пытаясь отстраниться от него. - Лаклэн убил бы тебя, если бы знал…
        Он толкает меня в дверной проем и улыбается:
        - Лаклэну насрать на тебя. Ты лишь еще одна сексуальная телка на неделю. И когда он закончит с тобой, я заставлю тебя желать своей смерти.
        Прежде, чем я могу обдумать его угрозу, он выставляет меня за дверь и запирает замок. Слезы застилают мне глаза, когда я возвращаюсь обратно в клуб. Я не знаю, что делаю. Я больше не могу доверять своим инстинктам. Я тону под тяжестью чувств, о наличии которых не подозревала. Но у меня нет права испытывать чувства. Грани настолько размыты, что я больше не знаю, что реально, а что вымысел.
        Когда я добираюсь до входной двери, вышибала встает на пути, скрещивая руки на здоровенной груди.
        - Босс хочет, чтобы ты подождала в служебном помещении, - говорит он.
        Конечно, хочет. Я слишком разбита, чтобы спорить, поэтому я возвращаюсь в раздевалки, надеясь, что смогу хотя бы увидеть Сашу. Я нахожу ее через несколько минут, но, похоже, она не рада меня видеть. Кто бы сомневался.
        - Что ты наделала? - огрызается она.
        - Что ты имеешь в виду?
        Она хватает меня за руку и тащит меня по коридору, подальше от любопытных глаз других девушек.
        - Я имею в виду, ты обещала, что ничего не скажешь о Донни. - Ее губы дрожат, а глаза наполняются слезами.
        - Саш, я ничего не говорила Лаклэну... - пытаюсь я оправдаться.
        Она возмущенно скрещивает руки на груди и качает головой.
        - Нет, еще хуже. Ты сказала Ронану. Господи, он выбил из Донни весь дух, и теперь для меня все станет только хуже.
        - Ронан будет следить за тобой, - говорю я ей. - Донован не должен изводить тебя, Саш, как он делает это сейчас. И тебе не стоит спускать это ему с рук.
        - Он больной гребаный урод, Мак! Ты, правда, думаешь, что это его остановит? Это лишь придаст ему решимости. И теперь Ронан думает…
        Она шмыгает носом и смотрит в сторону, размазывая слезы большими пальцами под глазами.
        - Думает что? - спрашиваю ее я очень мягко.
        - Он думает, что я шлюха, и он не захочет иметь со мной ничего общего.
        Боль в ее голосе разрушает то небольшое самоуважение, которое я еще к себе испытывала.
        - Мне жаль, - говорю я ей. - Я действительно думала, что помогаю.
        - Да, но это не так, - продолжает распекать меня она. - Ты просто не понимаешь, как все устроено в этом мире. Ты здесь от силы пять минут. Так что не тебе здесь все исправлять.
        Я смотрю на свои туфли и киваю.
        - Мне очень жаль. С этого момента я буду держаться подальше от твоих дел.
        Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Саша протягивает руку и хватает меня, заключая меня в приводящие в трепет объятия. Напрягаюсь, как обычно, но все равно позволяю ей обнять себя.
        - Ты должна быть осторожна, Мак, - говорит она мне. - То, что ты под защитой Лаклэна, еще ничего не значит. Разные вещи имеют обыкновение случаться. Особенно, когда замешан Донни.
        - Что ты имеешь в виду? - Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.
        Она поглядывает на дверь и закусывает губу. Это может быть важно, и я знаю, что должна вытащить это из нее во что бы то ни стало.
        - Ты можешь сказать мне, Саш, - почти умоляю ее я. - Все что угодно. Я просто хочу знать, во что ввязываюсь.
        - Слушай, все, что я хочу сказать, это то, что были и другие девушки, которые пытались встать у Донни на пути, и для них все кончилось не так хорошо.
        - Например, кто? - требую у нее ответа.
        Она слегка трясет головой, и в ее глазах отчетливо читается страх.
        - Я не могу сказать.
        - Одной из них была Талия? - бросаю я неосторожно.
        Ее глаза расширяются, и она снова оглядывается, когда пятится. Вот дерьмо. Я по-королевски облажалась, но ничего не поделаешь. Я знаю, что она что-то знает, и мне нужно выбить это из нее, будет ли она моим другом или врагом.
        Я хватаю ее за руку и тащу дальше по коридору, вцепившись в ее запястье до синяков.
        - Ты должна сказать мне, Саш.
        - Я не знаю. - Она отчаянно трясет головой. - Я ничего не знаю! Мне просто нужна эта работа. Вот и все. Отпусти меня, Мак.
        Я загнала ее в угол, и все ее тело дрожит под тяжестью моего взгляда. Я могу только представить, как выгляжу сейчас, поэтому делаю все возможное, чтобы успокоиться.
        - Она была моей лучшей подругой, - шепчу я. - Пожалуйста, Саш. Мне просто нужно знать, что с ней случилось.
        - Господи. - У нее бледнеет лицо, когда она хватается за голову, сжимая свои волосы и делает глубокий вдох. - Вот почему ты здесь, не так ли?
        - Нет, - говорю я категорично. - Я встретила Лаклэна во время боев. Он предложил мне работу. Но я знаю, что Талия работала здесь до того, как она пропала.
        Это вполне может убить меня, но я надеюсь, что Саша не собирается болтать об этом, если ее не заставят. А иначе почему она пытается не высовываться, не привлекать к себе внимания. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что у этой девушки немало собственных секретов.
        - Слушай, я не знаю, - говорит она. - Я клянусь. Она была очень хорошей девушкой и все, но она работала здесь всего пару недель. Я не знаю, что с ней случилось. Однажды она просто перестала появляться на работе. А потом явились копы и засыпали нас кучей вопросов. Я ничего не знала тогда и тем более не знаю сейчас.
        - Ты должна что-то знать, - дожимаю ее я. - Просто скажи мне, с кем она общалась. С кем из парней? Просто скажи с кем.
        - Моя мать больна, мне нужно о ней заботиться! - чуть не плача, говорит она. - Господи, Мак, ты пытаешься убить меня?
        Тяжесть моей вины душит меня. Все не так просто, как мне казалось. Я не хочу пугать Сашу, а тем более не хочу вовлекать ее во все это. Но мне нужно знать. И я сделаю все, что смогу, чтобы защитить ее, если до этого дойдет.
        - Тебе точно ничего не грозит. Я обещаю.
        Саша колеблется, а потом начинает вышагивать взад и вперед. Ее волосы спутались от того, что она так тянула за них, а ее глаза выглядят впалыми и уставшими. Мне интересно, что за человек сумел затащить такую милую девушку в подобное место, а затем оставил ее на произвол судьбы. Я его не знаю, но уже его ненавижу.
        Похоже, Саша зашла в тупик, но приняла решение.
        - Было несколько парней, которые проявляли к ней интерес, - говорит она быстро. - Донни, Шон, и какой-то русский громила. Я не знаю его имени. Он был здесь всего несколько раз, а я не обращала внимания. Тебе тоже не стоит, Мак. Ты должна забыть об этом, пока с тобой не случилось то же самое.
        - Я не могу.
        Она качает головой и издает вздох отчаяния.
        - Ну, тогда ты тоже умрешь.
        Не говоря больше ни слова, она проходит мимо, оставляя меня в покое, не мешая моему горю подниматься в моей груди .
        ГЛАВА 21
        МАККЕНЗИ
        Ронан приходит за мной после полуночи, провожая к обочине, где Лаклэн уже поджидает меня в машине.
        Ни один из них не проронил ни слова, до тех пор, пока Ронан с силой не опустился на пассажирское сиденье, а затем закрыл за собой дверь. Я едва успела пристегнуться, прежде чем Лаклэн вдавил педаль газа в пол и помчался в ночь. Костяшки на его пальцах побелели (так напряженно он сжимал руль), а все черты лица будто окаменели.
        Мне бы стоило извиниться сейчас, но почему-то я не думаю, что это как-то поможет.
        Когда мы возвращаемся к его дому, он тащит меня за руку внутрь. Конор все еще сидит в кресле, его выражение лица меняется от убийственного до полного страха по мере того, как его взгляд блуждает между мной и Лаклэном.
        - Ради всего святого, - буквально выплевывает Лаклэн - Развяжи его. Сейчас же!
        Я перебегаю с того места, где стою и делаю то, что он говорит, быстро развязывая свои же путы. Он съеживается, когда я отрываю скотч, и я снова чувствую себя засранкой.
        - Мне очень жаль, - шепчу я.
        Он даже не удостоил меня ответом. В тот момент, когда он оказывается на ногах, Лаклэн приказывает ему выйти. И вот мы остаемся в комнате вдвоем. Его холодный пристальный взгляд и я ... вся дрожу на этих своих тоненьких шпилечках.
        - Иди сюда.
        Я подхожу к нему, потупив взор, молча умоляя, чтобы он был снисходителен ко мне. Я знаю, что будет дальше. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Но все пошло не так, как мне хотелось бы.
        Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, он хватает меня за горло, впечатывая меня в стену, а его глаза горят от ярости.
        - Хочешь замутить с Шоном? - спрашивает он. - Вот как?
        - Нет. - Я яростно качаю головой. - Не хочу.
        - Может, тебе стоит пойти согреть его постель, милая. Это избавит меня от необходимости искать тебя. На самом деле, я уверен, что все парни были бы рады перепиху с тобой.
        Я смаргиваю слезы от ранящих меня слов его ненависти.
        - Ты же не это имеешь в виду.
        - О, я имею в виду именно это, - говорит он. - Это то, как я считаю. Какая мне от тебя польза? Ты непослушная маленькая сучка, которая не делает то, что ей говорят.
        - Именно это тебе во мне и нравится, - парирую я.
        Его глаза загораются желанием, и я кожей чувствую его эрекцию, когда он вжимается в меня, пригвождая сильнее к стене.
        - Разве? - спрашивает он. - Скажи мне, милая, ты думаешь, я люблю, когда моя женщина строит глазки другим парням, восседая у них на коленях?
        Стыд поднимается внутри меня, и я не могу ответить. Это лишь раздражает его еще больше.
        - Ты просто ни черта не понимаешь, - рявкает он. - Не понимаешь, что я поставил на кон ради тебя. И вот как ты мне отплатила?
        Я вздрагиваю от ярости в его голосе, но это только заставляет его сильнее сжимать мое горло.
        - Я сожалею, - кричу я.
        - Не лги мне.
        - Я сожалею, - клянусь я. - Мне не нужен этот Шон. Я просто подумала...
        Слова не даются мне так легко. Что я могу сказать, чтобы он понял?
        - Сейчас я хочу, чтобы ты вышла вот через эту дверь, - говорит он мне. - Хочу оставить тебя на произвол собственной судьбы. Ты такая же, как и все остальные.
        - Нет, не такая же. - У меня глаза на мокром месте, и я серьезна. Не хочу, чтобы он так думал обо мне. - И я знаю, что ты этого не хочешь. Я буду вести себя хорошо, обещаю. Я твоя, Лаклэн. Я клянусь тебе.
        - Моя? - он жестоко смеется, когда тянется к подолу моего платья и разрывает его голыми руками. - Не думаю, что имел удовольствие это проверить.
        Все мое тело дрожит от адреналина в моей крови и нервов. Он так зол на меня, и если говорить начистоту, то я зла на себя не меньше. Но все не так, как я хочу, чтобы это произошло. Мне страшно. Впервые в жизни, мне по-настоящему страшно. Потому, что он действительно может причинить мне боль. Не физически. Но худшим из возможных способов. Он может уничтожить меня.
        Лаклэну это под силу. А мне нужно, чтобы он не навредил мне. Мне нужно, чтобы он... я не знаю. Был добр ко мне.
        По крайней мере, сейчас. Именно в этот столь уязвимый момент. Вот и все.
        - Лаклэн, подожди, - умоляю я.
        Он продолжает рвать на мне платье, вырывая куски ткани, как его глаза фокусируются на том, что находится сейчас у него под рукой.
        Его руки на мне, грубые и карающие, и он даже не слышит меня сейчас. Мне нужно заставить его услышать. Я протягиваю руку и нежно обхватываю его лицо руками, переводя его взгляд на меня.
        - Лак, - шепчу я. - Подожди, пожалуйста.
        - Пожалуйста, что? - отрезает он. - Хватит с меня твоих насмешек, милая. Либо ты со мной, либо без меня. Честно предупреждаю, что вариант номер два не сулит тебе ничего хорошего.
        В нем все еще говорит гнев. Стараюсь не дать ему добраться до меня, пока глажу его челюсть большими пальцами.
        - Я знаю. Но я не хочу, чтобы наш первый раз был таким. Просто... позволь мне позаботиться о тебе.
        Мои слова оказывают на него должный эффект, и он немного ослабляет напор. Не думала, что смогу достучаться до него. Он замирает, глядя мне в глаза. Выражение его лица смягчается лишь на долю секунды, а в глазах мелькает чувство вины. Зная, что он мой, я наклоняюсь и беру его руки в свои, поддерживая его, пока его ноги не касаются дивана. Он наблюдает за мной, как я вытаскиваю свой iPod из своей сумочки и прокручиваю список музыки. Я нажимаю play, а затем пристраиваю его на журнальный столик, постепенно высвобождаясь из остатков порванного платья под песню «Burning Desire» Ланы Дель Рэй. Я хочу, чтобы это было медленно и мило. Я хочу, чтобы он горел, как и я сейчас.
        - С этого момента я танцую только для тебя, - говорю я тихо. - Помнишь?
        Лаклэн ни на секунду не сводит с меня своих глаз, и мне ясно, что я потеряла его доверие. Это поражает меня, хотя и не должно. Там, откуда я родом, доверие значит очень много. Преданность. Моя преданность втянула меня во всю эту катавасию, и я хотела бы просто сказать ему об этом. Но я не могу. Вместо этого, я собираюсь загладить свою вину. Я собираюсь предложить ему себя на блюдечке с голубой каемочкой. Сделать то, что я поклялась никогда не делать.
        Как только я остаюсь в черном кружевном бюстгальтере и трусиках, я встаю между его ног и поворачиваюсь к нему спиной.
        Вращая бедрами, танцую в такт музыке и устраиваюсь у него на коленях, трусь попкой об его эрекцию. Даже сквозь джинсы я чувствую, как напряжен его член. Скоро он окажется внутри меня. Мой первый. Мне странно, что я нормально к этому отношусь. Насколько сильно я хочу, чтобы он был единственным.
        Спустя несколько мгновений он расслабляется подо мной, его руки блуждают по моему телу, в то время как я продолжаю тереться об него. Он протягивает руки и проводит ладонями по моей груди через кружева, пока инстинктивно приподнимает бедра. Когда смотрю на его руки на моем теле, отчетливо вижу мощь его мускулистых предплечий.
        Он источает силу. Первобытную. Мужскую. Он заставляет меня чувствовать себя крошечной. Хрупкой. Я никогда не думала, что когда-нибудь захочу почувствовать все это, но именно это я сейчас и делаю.
        Он тянет меня обратно к груди и удерживает в таком положении, пока другой рукой не опускается мне в трусики. Он обнаруживает, что я уже вся мокрая там, и его стон отдается вибрато у меня по спине, когда он засовывает в меня пальцы. Я наблюдаю, как его пальцы движутся под тканью трусиков, ощущают, как я бьюсь об него. Он делает это гораздо мягче, чем я думала, но это не длится долго. Когда моя голова падает на его плечо, и мои глаза встречаются с его, что-то внутри него щелкает.
        Его свободная рука тянется к моему горлу, когда его губы находят мое ухо.
        - С этого момента все изменится, - говорит он. - Это не гребаная игра, Мак.
        - Знаю.
        Он хватает меня за челюсть и сжимает ее пальцами, приковывая меня взглядом.
        - Отныне ты будешь делать все, что я тебе скажу. Не правда ли, милая?
        Я не могу пошевелить головой или даже открыть рот, но оказывается, это не имеет значения. Он сам качает мою голову вверх-вниз в знак согласия, пока отвечает.
        - Да, Лаклэн.
        Когда он ослабляет хватку на моей челюсти, я повторяю его слова, как он того явно хочет.
        - Да, Лаклэн, - говорю я ему. - Отныне все, что бы ты ни сказал. Я буду паинькой.
        Он наклоняется и скользит рукой мне в трусики, чтобы обхватить мою задницу, его прикосновения нежны, но глаза все еще источают ярость. Это меня смущает, и я в шоке, когда он шлепает меня по заднице так сильно, что я визжу и почти выпрыгиваю у него с коленей. След точно останется.
        - Ты хоть представляешь, что ты сегодня вытворила? - рычит он.
        - Да, - хнычу я. - Я сожалею об этом.
        Его пальцы сильнее двигаются внутри меня, грубее, хлопая по моему клитору и заставляя меня упираться в его ногу.
        - Ты что, шлюха? - требовательно спрашивает он.
        Его обвинения резонируют во мне, но мой ум сейчас не готов спорить с ним. Я почти близка к разрядке. Почти на краю.
        - Нет, - хнычу я. - Нет, я не такая.
        Он предупреждающе больно сжимает мою попку, после чего прикусывает мне мочку уха.
        - Правильный ответ, Мак, - говорит он, прерывисто дыша. - Да, Лаклэн. Для тебя я шлюха. Только для тебя.
        Господи, дай мне сил. Почему, черт возьми, это так меня заводит? Ведь не должно быть так, верно? Я должна испытывать злость или что-то подобное. Но вместо этого я что-то бессвязно бормочу, и мое возбуждение настолько сильно, что теперь я слышу, как мой зад хлопает его по руке каждый раз, когда он движется внутри меня.
        - Пожалуйста, - умоляю я.
        - Отвечай, - настаивает он, замедляя темп.
        Я качаю головой и сама начинаю тереться об него. Я скажу ему все, что он хочет услышать прямо сейчас, если он не прекратит делать то, что делает со мной сейчас.
        - Да, Лаклэн, - кричу я так громко, что, если его люди снаружи, они тоже слышат это. - Для тебя я шлюха. Только для тебя.
        Он одобрительно кряхтит и глубже засовывает в меня пальцы.
        Я кричу, в то время как оргазм накрывает меня волнами, заставляя меня резко выгибать бедра ему навстречу, пока он покрывает мою шею жаркими поцелуями. Затем он вытаскивает свою руку из меня и поднимает свои еще влажные пальцы, чтобы сжать ими мое лицо, вытирая их об мои губы до того, как засунуть их мне в рот.
        Животная часть меня уже знает, чего он хочет, поэтому я даю ему это без колебаний. Я сосу их, пока он смотрит на меня глазами, полными желания, издавая низкий горловой стон одобрения.
        - А теперь что ты должна сказать, - спрашивает он.
        Я моргаю в недоумении, и мне требуется минута, чтобы понять, чего он хочет от меня. Это так высокомерно с его стороны, но мне нравится, когда он такой. Господи спаси меня.
        - Спасибо тебе, Лаклэн.
        - За что?
        - Что дал мне кончить.
        - Хорошая девочка. А теперь повернись, - приказывает он осипшим голосом.
        Я встаю достаточно долго, поворачиваюсь, чтобы оседлать его колени, кладу руки ему на плечи. Он смотрит на меня растерянно. Наверное, ему интересно, может ли он доверять мне. Стоит ли ему проходить через все это со мной или же лучше выкинуть меня за дверь. Не знаю, виной ли то моя потребность в ответах или что-то еще, что заставляет меня сделать первый шаг и пленить его рот своими губами.
        На вкус он горячий, сладкий и в нем сочетается куча других вещей, суть которых ускользает от меня в этот момент. Что бы ни творилось у него в голове минуту назад, это что-то исчезло, сменилось восторженным голодом. Его руки находят застежку моего бюстгальтера, проделывая несложные манипуляции, пока он, наконец, не отбрасывает его в сторону. Затем он ладонями грубо сминает мои груди, а затем отстраняется, чтобы посмотреть на них.
        - Эти сиськи, - мычит он. - Ты и эти чертовы сиськи.
        Он говорит все это, а потом его рот накрывает мои соски, после чего он облизывает их так, будто не может насытиться ими. Пальцами глажу его волосы и затылок, в то время как моя голова откидывается назад, и я позволяю себе окунуться в чувственность этого момента. Он так хорош. Слишком хорош.
        - Господи. - Он приподнимает меня и оборачивает мои ноги вокруг своей талии, неся меня по коридору. - Я взорвусь, если не окажусь внутри тебя.
        Открывая ногой дверь в свою спальню, он укладывает меня на кровать. Лаклэн не разрывает зрительный контакт, когда тянется к поясу и сбрасывает штаны одним махом.
        Мой желудок скручивается в тугой узел при виде его передо мной. Он идеален. Его рельефные мышцы настолько завораживают, что я действительно чувствую себя, как шлюха, которой он хочет, чтобы я была. И я хочу его не меньше. Его член затвердел, а яйца напряжены так, что на кончике его члена образуется капля предэякулята. Кажется, ему больно, и я хочу стать для него той, кто облегчит эту боль. Я хочу его так сильно, что это пугает меня.
        - Ты понятия не имеешь, сколько раз я представлял себе, как отымею тебя, Мак, - хрипло говорит он, опускаясь на меня.
        Я протягиваю руку и целую его в шею, а мой голос вибрирует на его коже.
        - Расскажи мне.
        Он поворачивает голову и щиплет меня за пальцы.
        - На моем столе, в моей машине, в клубе...
        Мои руки поглаживают его мускулистую спину, и когда я притягиваю его ближе, он только ухмыляется.
        - Тебе бы этого хотелось, разве нет?
        Я прижимаюсь губами к его губам и обхватываю его ногами за талию. Я хотела его внутри себя еще вчера. Мне даже не хочется себе больше в этом признаваться. Уверена, я избавлюсь от этого чувства. Есть только один верный способ.
        Но Лаклэн отстраняется и сдержанно смотрит на меня, когда сжимает мои запястья в своей руке. Видимо, он не собирается наброситься на меня вот так сразу.
        - Знаешь, что я хотел сделать с тобой сегодня вечером?
        Я закрываю глаза и выдыхаю воздух, боясь того, что он может сказать.
        - Что?
        - Я хотел нагнуть тебя над столом и вылизать твой горячий маленький пирожок прямо у всех на виду, - отвечает он.
        Мои глаза остаются открытыми, и я смаргиваю реальность накрывшего меня видения. Он действительно думает, что я принадлежу ему. Не знаю, как к этому относиться. Будет ли он чувствовать то же самое после того, что случится сегодня вечером?
        Он разводит мои ноги и откидывается назад достаточно для того, чтобы сжать свое естество в руке и потереться им о мое возбуждение. Задушенный стон вырывается из моего горла, и ему, похоже, нравится то, что он слышит. Но когда он располагается удобнее у самого входа в мое естество, я немного напрягаюсь, и это не ускользает от него.
        - Что случилось, милая? - спрашивает он. - Боишься, что я не подойду тебе по размеру?
        - Да, - вру я.
        Мой ответ заставляет его застонать, а затем он наклоняется вперед, перенося вес тела на локти, и его губы находят мои.
        - Я не причиню тебе вреда, - бормочет он, нависая надо мной.
        Он начинает толкаться внутрь меня, и, как я и подозревала, меня ожидает небольшая боль. Он очень большой, черт возьми.
        Я прикусываю губу, а он закрывает глаза, и все его тело напрягается в моих руках.
        - Боже, ты такая тугая, - фыркает он.
        А затем это происходит. Он встречает преграду внутри меня, а затем прорывает ее. Это не так плохо, как я думала, но Лаклэн определенно что-то замечает. Он замолкает, а затем смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Несколько долгих секунд никто из нас не произносит ни слова. Только звук нашего тяжелого дыхания наполняет комнату, когда я поднимаю дрожащую руку и поглаживаю его затылок.
        - Ты мой первый.
        Что-то в этих словах превращает огонь в его глазах в пылающие угли. Его губы сминают мои, и он целует меня до тех пор, пока мои губы не опухают от его напора. Когда он отстраняется, его взгляд полон страсти, а мое собственное сердце яростно колотится в груди.
        Он начинает вращать бедрами внутри меня, в то же время его большой палец находит мой клитор. Он не отводит от меня глаз ни на секунду, и я тоже не могу отвести взгляд. По какой-то причине этот момент намного интимнее, чем сам акт. Осознание того, что он мой первый и единственный мужчина. И он внутри меня. Но он не сводит с меня своих глаз, пока бьется внутри меня. И это заставляет мой пульс стучать в моих висках.
        Это длится недолго, пока меня не начинают накрывать ощущения. Я не ожидала, что это настолько хорошо. Я ожидала лишь боли. Но это действительно приятно. Он входит и выходит из моего распаленного нутра.
        Его руки клеймят меня жаром его обладания мной, его глаза обжигают меня одной мыслью. Я принадлежу ему. Только ему. Его взгляд говорит мне о том же, когда я разлетаюсь на кусочки вокруг него.
        Его спина и бицепсы напряжены, пока он борется с собой, теряя самоконтроль. Его тело мокрое от пота, и он выглядит, будто находится в агонии. Затем его голова откидывается назад, а изо рта вырывается стон наслаждения, нарастающий по мере разрядки. Он дергается внутри меня, и горячие струи его спермы, наполняют меня всю изнутри. Только тогда я понимаю, что мы даже презервативом не пользовались. Он не говорит этого, но это понимание проскальзывает в его взгляде. Он думает то же самое.
        - Я принимаю таблетки, - говорю я. - И я чиста, как стеклышко.
        - Да, - ухмыляется он. - Это очевидно. Я тоже, милая.
        Его взгляд теплеет, когда он наклоняется и целует меня. На этот раз его поцелуй мягок и нежен. Это пугает меня до чертиков. Я не буду этого делать. Я не приемлю интимную близость ни в какой форме. Но меня тревожит вовсе не это.
        Тревожит то, что меня не беспокоят его прикосновения. Его поцелуй. Хотя должно бы. Еще как должно бы беспокоить.
        Не могу позволить себе ослабить свою защиту перед этим парнем.
        Когда он падает рядом со мной на кровати, я пытаюсь убежать в ванную, но он перехватывает мое запястье и останавливает меня.
        - Что, черт возьми, ты сейчас делаешь? - требует он у меня ответа.
        - Я просто собираюсь привести себя в порядок.
        Он притягивает меня к себе и заключает меня в кольцо своих рук.
        - Ты не выберешься из моей кровати в ту же минуту, как я излился в тебя, - говорит он.
        Он выглядит по-настоящему оскорбленным, поэтому я стараюсь игнорировать свой дискомфорт по поводу произошедшего и позволяю себе расслабиться у него в объятиях. Но для нас обоих очевидно, что этого не произойдет.
        - Разве тебя никогда раньше не обнимали, Мак? - спрашивает он.
        Напрягаюсь от его вопроса. Нет, никогда. И пусть так и будет впредь. Ну и что с того?
        - Слушай, Лаклэн, - говорю я ему. - Тебе следует знать, что я в некотором роде дефектная. У меня попросту отсутствует чип, который есть у других людей. Тот, который заставляет других женщин хотеть, чтобы их вот так держали и обнимали. Я же этого не хочу и не нуждаюсь в таких вещах. Внутри меня нет ничего подобного, ясно? Так что просто забудь об этом.
        Он поворачивает мое лицо к себе и одаряет меня грустным взглядом. Жалостью.
        - Ты чертовски ошибаешься по этому поводу, Мак, - мягко говорит он. - Может быть, ты не видишь этого, но я вижу.
        Я открываю рот, чтобы возразить ему, но он целует меня снова, а затем сжимает мою задницу.
        - Идем. - Он берет меня за руку. - Пошли в душ.
        ГЛАВА 22
        МАККЕНЗИ
        Я просыпаюсь в экстазе. В буквальном смысле, поскольку Лак зарылся лицом где-то в районе моих ног.
        Черт возьми, что творит этот парень и его язык. Он точно знает, как им пользоваться. Я хватаю его за волосы, выгибаю спину, виляю бедрами и издаю всевозможные сумасшедшие звуки, пока он набрасывается на меня. Все, что я вижу, это его темные волосы, покачивающиеся вверх и вниз между моими бедрами, и от этого меня бросает в жар.
        Все это вместе взятое подводит меня к краю. Господи, я и двух минут не протяну. Это ведь не нормально, верно?
        Лаклэн отстраняется, его губы все еще влажные от моего возбуждения, когда он проталкивается бедрами у меня между ног. Он смотрит на меня. Жестко. Его глаза бегают туда-сюда, оценивая. Что-то изменилось между нами. Я знаю, что он тоже это чувствует.
        Он наклоняется и убирает волосы с моего лица. А потом он просто целует меня. Мягко и осторожно, как если бы смаковал что-то. Отвечаю на поцелуй и вонзаю пальцы ему в спину. Он заставляет меня чувствовать себя сумасшедшей. Ненормальной. Как если бы я забыла, почему я делаю все это и кто он на самом деле.
        Он стонет и бормочет что-то нечленораздельное мне в губы. Его руки порхают по моему телу, гладят мою грудь, пока он трется своей эрекцией об меня. Я издаю горловой звук, а он напрягается надо мной. Мягкость его губ испаряется, когда он жестко целует меня. А потом Лаклэн закусывает мою губу зубами и дергается.
        Я едва успеваю понять, что происходит. Его глаза вспыхивают, он переворачивает меня и прижимает к кровати. Он ползет вверх, нависает надо мной, оказываясь где-то в районе верхней части моих бедер, накручивает волосы на свою руку и утыкает меня лицом в подушку.
        - Какого черта ты делаешь? - огрызается он.
        Я не отвечаю, потому что уверена, что это риторический вопрос. Он в таком же замешательстве, как и я по поводу наших отношений. Он не может понять этого, и тем более не хочет этого делать. Но его твердое яйцо, упирающееся в мою задницу, дает мне знать, что он хочет меня, а это уже хорошо.
        Он с силой сжимает мои волосы, а потом проникает внутрь меня сзади.
        - Я не хотел этого. - Он хватает одну половину моей попы и сжимает.
        - Знаю, - шепчу ему в ответ.
        Он трахает меня жестко и быстро, его ладони вдавливают мою спину, пока он своими бедрами резко врезается в мой зад.
        - Черт бы тебя побрал, Мак, - мычит он. - Ты все испортила.
        Я принимаю это. Я принимаю его наказание, и более того, мне это нравится. Я рада тому, что он такой же больной на всю голову, как и я. Это заставляет меня и мою совесть чувствовать себя лучше во всей этой ситуации.
        - Это ты все испортил! - ору на него в ответ.
        Его губы спускаются к моей шее, посасывая и кусая ее по мере продвижения к моему уху.
        - Никто больше не получит этого, - угрожающе шепчет он. - Ты отдала мне ее, Мак. Она принадлежит мне. Ты это понимаешь?
        Он дергает меня за волосы, и я фыркаю.
        - Пошел ты, мудак.
        - Да, трахни меня, - вторит он. - Ты будешь в моей постели каждую ночь, дорогая. Верхом на моем члене, принимая меня до последней капли. Это тело теперь мое. Я выражаюсь достаточно ясно?
        В ответ на это, я достигаю пика наслаждения, снова и снова. Он зарывается лицом в мои волосы и дергается внутри меня, проливаясь внутрь меня со стоном. А потом он падает на меня, придавливая меня всем своим весом, телом, покрытым каплями пота.
        Я не двигаюсь и не пытаюсь бороться с ним, хотя мне все еще неудобно. Мой дискомфорт только перевешивают мысли, проносящиеся у меня в голове. Его слова. Его дыхание успокаивается, и он целует меня в горло. На этот раз в этом его жести ни капли грубости. У него точно биполярное расстройство, клянусь.
        Лакдэн перекатывается на бок, но держит руку на моей талии. Я принимаю более удобное положение и смотрю ему в глаза.
        - Чертова девственница, - бормочет он. - Скажи мне, как это возможно, Мак.
        Я пожимаю плечами и отвожу глаза.
        - Никогда не находила никого, кому бы захотелось ее отдать.
        Лаклэн хватает меня за лицо, привлекая к себе мое внимание. При этом его голос становится мягким, когда он говорит.
        - Спасибо, милая, - он говорит искренне. - За то, что отдала ее мне.
        Я прочищаю горло и одаряю его дрожащей улыбкой, прежде чем вернуться обратно в свою раковину.
        - Так что на повестке дня сегодня?
        - Сегодня. - Его лицо мрачнеет. - Ты возвращаешься в клуб со мной. Туда, где я смогу присмотреть за тобой.

***
        Оказалось, что мой трюк, который я провернула с Конором, сработал в мою пользу. Поскольку Лаклэну пришлось отправить Ронана на какую-то миссию, больше не было никого, кому он доверил бы право остаться со мной наедине.
        Так что сегодня я снова в клубе, провожу инвентаризацию. Очень подозреваю, что Лаклэн мог бы и сам проверить, сколько и чего у него там, на складе, но он ведь хотел меня чем-то занять. Я не собираюсь жаловаться, потому что я там, где должна быть. Так я могу присматривать за русскими, и за Донни тоже. Теперь, когда Саша сказала мне, что он ошивался рядом с Талией, моя неприязнь к этому парню оправдана.
        Проблема в том, что его нигде сегодня не найти. И что удивительно, я не видела его в клубе с тех пор, как оказалась здесь сегодня. Я подозреваю, что он заходит только по необходимости или когда ему удобно, что означает, что мне нужно проследить за ним где-нибудь в другом месте. Это может стать проблемой, так как я знаю, что Лаклэн будет наблюдать за мной, словно ястреб.
        В середине смены я решаю проведать Сашу. Мне плохо от того, как я рассталась с ней в прошлый раз, и хочу убедиться, что с ней все в порядке. Но когда я иду в гардеробную и нахожу ее с разбитой губой и синяком на шее, я будто с цепи срываюсь:
        - Что, черт возьми, с тобой произошло, Саш? - требую у нее ответа.
        Ее взгляд мечется по комнате, прежде чем она умоляюще смотрит на меня. Я причмокиваю губами и жестом указываю ей двигаться вниз по коридору, подальше от любопытных ушей. Как только мы оказываемся на безопасном расстоянии, я скрещиваю руки на груди и окидываю взглядом ее тело. Она практически дрожит от страха, и это выводит меня из себя. Смягчившись, я снова спрашиваю ее:
        - Это Донни сделал с тобой?
        Она закусывает губу и смотрит в пол. Красноречивый ответ. Господи, где, черт возьми, Ронан, когда он тебе нужен?
        - Позволь мне сказать Лаклэну, - умоляю я ее. - Он положит этому конец раз и навсегда, Саш.
        Яд, который сочится из ее рта, когда она лишь усмехается, шокирует меня.
        - Нет, он, блядь, не будет этого делать, - отчеканивает она. - Ты не понимаешь, как все устроено, Мак. Донни один из них. Мы же здесь чужаки. Лаклэн не скажет и не сделает ничего, что хоть как-то улучшит ситуацию.
        - Я в это не верю, - слабо возражаю я.
        На ее лице проступает выражение жалости, и она качает головой.
        - Ну, тогда мне тебя жаль. Тебе придется учиться на горьком опыте.
        Я сжимаю руки и пытаюсь придумать что-то, что хоть как-то исправит ситуацию. Не считая того, что я снова надеру ему задницу, я не вижу других вариантов.
        - Тогда позволь мне поговорить с ним, - предлагаю я.
        Саша качает головой, ее плечи сникают в знак безысходности.
        - Нет, Мак. Просто оставь его в покое. Рано или поздно я ему наскучу.
        - Этого недостаточно, - утверждаю я. - Я не собираюсь просто стоять и смотреть, как ты...
        - Тебе придется, - шипит она на меня.
        Ее губы дрожат, а из глаз начинают капать слезы, и у меня наступает один из тех моментов, когда мне снова напоминают, что я ужасный человек. Потому что я не знаю, как утешить ее сейчас. Каждый раз, когда я плакала, отец говорил мне прекратить. Почему-то я не думаю, что такой подход утешит Сашу.
        - Прости, Саш.
        - Мне страшно, - признается она. - Он пугает меня до чертиков. Он знает, где я живу, какое у меня расписание... он даже знает о том, что моя мама больна. Он говорил некоторые вещи. Некоторые очень плохие вещи. И я не знаю, что он сделает, если я не дам ему то, чего он хочет.
        Внезапно, мне кажется, что я смотрю больше не на Сашу. Сейчас передо мной Талия. Мой желудок сводит, интересно, чувствовала ли она то же самое. Также ли она оказалась в ловушке в безвыходном положении, и она не знала, к кому обратиться. Она бы никогда не пришла ко мне с этим, потому что знала, что я возьму их всех на себя. В этом была ее слабость. Талия была мягкосердечной, но она также яростно защищала тех, кого любила. Это только укрепляет мою решимость. Я больше не позволю Донни безнаказанно заниматься этим дерьмом.
        - Слушай, Саш, - говорю я. - Я разберусь с этим, хорошо? Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Ты можешь это сделать?
        Она моргает и смотрит на меня своими ясными голубыми глазами в замешательстве. Усталость на ее лице слишком очевидна. Стресс сказывается на ее теле, и она выглядит худой. У нее проступили скулы, а темные круги под глазами уже ничем не замаскируешь. У нее умирает мать, а вдобавок какой-то псих при каждом удобном случае пытается использовать ее и надругаться. Я хочу свернуть ему его чертову шею.
        - Почему? - спрашивает она. - Это не имеет к тебе никакого отношения.
        - Потому что именно так поступают друзья, - говорю я ей. - А я твой друг.
        - Ладно. - Ее тело расслабляется. - Я думаю, у меня нет другого выбора.
        ГЛАВА 23
        МАККЕНЗИ
        Позже тем же вечером я заканчиваю инвентаризацию, когда кто-то хватает меня сзади и зажимает мне рот. Инстинктивно пытаюсь откинуть голову, чтобы заехать ему в лицо, но он хватает меня за волосы, я чувствую запах его одеколона и просто обмякаю в его руках.
        - Ты смертоносная штучка, не так ли Бабочка?
        Он шевелит губами где-то в районе моего уха, покусывая его при этом, я же не говорю ни слова, прислушиваясь к ощущениям своего тела в его объятиях. Впечатывая горячие поцелуи в чувствительную кожу моей шеи, своей рукой он спускается все ниже, сминая стринги под моим платьем.
        - Кому все это принадлежит, милая? - спрашивает он грубо.
        Его восставшая плоть уже толкается мне в спину, и какая-то дикая часть меня заводится от осознания, что он искал меня только для этого.
        - Тебе, Лак.
        Он стонет и впивается в мою шею сзади, пока собирает материал моего платья вокруг талии. Он трется своим твердым членом о мою задницу, как оружием.
        - Это твоя вина, - говорит он. - Я весь вечер не мог думать ни о чем другом. Теперь ты это исправишь.
        - Хорошо, - беспрекословно соглашаюсь я.
        - Наклонись вперед и положи руки на полку.
        Я делаю, как он велит, потому что... Я просто действительно хочу этого. Грубые пальцы отодвигают мои стринги в сторону за мгновение до того, как звук его молнии заполняет небольшое пространство коморки.
        - У меня нет времени на прелюдии. - Он проводит своим толстым членом меж моих бедер. - Я трахну тебя жестко и быстро, наполню тебя до отказа до того, как уеду по делам.
        Из моего горла вырывается что-то нечленораздельное. Господи, почему в его устах это звучит так сексуально?
        Лаклэн хватает меня за бедра и погружается в меня одним рывком. И он прав в одном. Делает он это далеко не нежно. Бутылки с алкоголем гремят на полке, потому что он шлепает бедрами о мою задницу, а его яйца стучат об меня, пока он погружается все глубже и глубже в меня. Он стонет, его руки продолжают сжимать половинку моей задницы и одну из моих сисек.
        - Знаешь, что мне в тебе нравится, Мак? - вопросительно мычит он где-то позади меня. - Мне нравится, что ты такая дерзкая маленькая сучка, и все же ты позволяешь мне жестко трахать тебя. Это чертовски меня заводит.
        Я даже не пытаюсь отрицать очевидное. Я слишком занята тем, что пытаюсь удержаться в вертикальном положении от силы его толчков и электрических зарядов, проходящих по моему телу в этот момент. Он заставляет меня чувствовать себя одновременно принцессой и маленькой грязной шлюшкой.
        - Скажи, что тебе это нравится, - требует он.
        - Мне это нравится.
        И это правда. Ну так подайте на меня в суд!
        - Скажи мне, что тебе нравится, когда я использую тебя, как маленькую шлюшку. Нагибаю тебя и трахаю везде, где захочу, потому что ты принадлежишь мне.
        - Угу... - только и могу, что стонать. - Пошел ты, мудак.
        Я практически чувствую, как его улыбка прожигает мне спину. Видимо, моя болтовня заводит его так же, как и моя покладистость, потому что он трахает меня, как сумасшедший. Я теряю голову, когда его жесткие пальцы впиваются в мои бедра, и он начинает задыхаться.
        У меня самой сбивается дыхание, пот струится в унисон его сперме меж моими бедрами, когда он вытаскивает из меня свой член. Я все еще не кончила, но уже чертовски близка к разрядке. Часть меня ожидает, что он застегнет молнию и уйдет, но вместо этого он обнимает меня и прижимает к полке.
        Его губы находят мои, которые теперь намного мягче, чем когда он просто трахал меня, пока его пальцы прокладывают дорожку именно туда, где мне сейчас это нужно. Я закрываю глаза, и моя голова откидывается назад, пока он доводит меня до черты. Это так интимно, быть с ним так близко, дышать с ним одним воздухом... быть такой уязвимой для него, но прямо сейчас для меня все это не так важно. Я знаю, что он следит за каждым импульсом моего тела, каждым моим вздохом и каждым мучительным звуком, льющимся с моих губ. Он поглощает их все, а потом отдает мне с поцелуем нечто большее.
        Он отправляет меня в полет за край на одну долгую минуту до того, как я обмякаю в его руках в изнеможении.
        - Я измотал тебя, милая?
        Когда я, моргая в недоумении, открываю глаза, на его лице сияет довольная ухмылка.
        - Да, - отвечаю ему.
        - Великолепно, - бормочет он где-то у моих губ. - Ты знаешь, я убью любого, кто прикоснется к тебе, Мак. Просто помни это.
        Он говорит это вовсе не для показухи. Я действительно думаю, что он убьет любого, кто попытается прикоснуться ко мне. Я обхватываю его руками за шею и поглаживаю затылок, пристально глядя на него.
        - Я бы никогда так с тобой не поступила.
        Он кивает, но мои слова его не убедили. Не могу сказать, что виню его после вчерашнего.
        - Я должен идти, - говорит он. - Меня не будет допоздна, но Ронан сейчас приедет, чтобы отвезти тебя домой.
        Домой. К нему домой. Насколько легко и непринужденно он произносит это слово. Представляю, каково мне было бы встретиться с Лаклэном в другой жизни. Если бы Талия была все еще здесь, но не стала бы причиной моих действий, могла бы я быть вместе с таким человеком, как он? Быть женушкой мафиози? Я не знаю, но часть меня подозревает, что вряд ли смогла бы.
        Лак в последний раз прикасается губами ко мне и поправляет одежду до того, как направиться к двери. Он бросает на меня последний взгляд и подмигивает.
        - Будь паинькой, Бабочка.
        - Буду, - успокаиваю его я.
        Он снова поворачивается ко мне, но с моих губ слетает еще что-то. Что-то безумное.
        - Лак?
        - Да, милая?
        - Будь осторожен.
        На его губах играет мальчишеская улыбка. И черт побери, если я не ухмыляюсь в ответ этому самоуверенному ублюдку.

***
        Когда дверь снова открывается, я думаю, что это Ронан, поэтому прежде, чем обернуться, я заканчиваю считать бутылки. Но когда я замечаю Шона, стоящего в дверном проеме и пялящегося на меня, в животе у меня все переворачивается. Поэтому Лаклэн пришел и трахнул меня раньше? Потому ли, что знал, что один из его людей попытается загнать меня в угол?
        - Привет, - подмигивает Шон. - Я не знал, что ты здесь.
        Да, так я тебе и поверила. Козел. Я мило улыбаюсь и пожимаю плечами.
        - Все нормально. Я как раз собиралась уходить. Ронан отвезет меня домой.
        Я надеюсь, что это заставит его отойти, чтобы дать мне пройти.
        - А ты хорошенькая, не так ли?
        - Спасибо за комплимент, - говорю я жестко.
        Я пытаюсь пройти мимо него и дотянуться до двери, но он хватает меня за руку и удерживает меня на месте.
        - К чему такая спешка? - спрашивает он.
        - Я же говорила тебе, меня ждет Ронан.
        - Поверь, Ронан делает то, что я ему скажу, - отвечает он. - Поэтому он может подождать еще немного.
        Если бы это был кто-то другой, я бы уже вырубила его. Но он сын Найла. И признаюсь, я оказалась в очень сложной ситуации. Шон прекрасно это знает. Сомневаюсь, что найдутся девушки, у которых железные яйца, чтобы противостоять ему, зная, что он может с ними сделать.
        - Теперь понимаю, почему ты нравишься Кроу, - говорит он. - Почему бы тебе не остаться и не выпить со мной.
        - Я бы с удовольствием, - стараюсь говорить ровно и сдержанно. - Но у меня был долгий день, и я очень устала. Давай в другой раз?
        Его глаза сужаются, и он усиливает хватку на моей руке. Где-то внутри меня начинает нарастать паника. Я не хочу делать ему больно, но я ни за что не позволю ему прикоснуться ко мне. Знаю, мне следует согласиться на его предложение. Задавать ему вопросы, пытаясь выведать нужную мне информацию. По крайней мере, таков был мой план в самом начале. Но это было до того, как я начала присматриваться к Донни. Теперь я хочу держаться от Шона так далеко, как только смогу.
        - Позволь мне перефразировать, - говорит Шон тоном, не терпящим никаких возражений. - Ты спишь с одним из наших парней в то время, когда Синдикат уязвим. А я не доверяю ему в проверке той, в которую он вставляет свой член. Так вот как мы поступим. Мы вместе выпьем, а ты ответишь на парочку моих вопросов. Понятно?
        Гребаный мудак. Я киваю и выдергиваю руку.
        - Конечно.
        Дверь открывается, в дверном проеме показывается Ронан. В его глазах скользит обвинение, когда он замечает меня стоящим с Шоном так близко в тесном пространстве.
        - Как раз вовремя, - говорит Шон. - Ронан, принеси-ка нам выпить, ладно?
        Я бросаю на Ронана красноречивые взгляды, давая ему понять, что я здесь не по своей воле. Он поджимает губы и выходит, не говоря ни слова.
        - Проходи, садись. - Шон указывает на стол и стулья в заднем углу.
        Послушно следую за ним, в то время как все чего хочу прямо сейчас, это отбить ему почки. Выдергиваю предназначающийся мне стул у него из рук и сажусь, а его взгляд красноречиво указывает на нарастающее в нем раздражение, когда он смотрит на меня. Ронан появляется спустя мгновение с двумя бокалами того, что напоминает мне виски. Я беру свой у него из рук и опрокидываю его содержимое в себя одним махом, даже не заботясь о том, что это такое.
        - Ты можешь идти, - выплевывает Шон Ронану.
        Он все еще стоит рядом со мной, почти в оборонительной стойке, хотя видно, что он колеблется. Я смотрю на него и улыбаюсь, давая ему понять, что я с этим разберусь. Шон может быть сыном Найла, и он может запугивать всех остальных, но у него явно одна маленькая проблема, если он наивно полагает, что сможет заполучить меня.
        Ронан прижимает руки по швам, сжимая в кулаки, но уходит, как ему было приказано.
        Шон потягивает свой напиток, глаза оценивающе скользят по мне, прокладывая траекторию по кромке бокала, прежде чем он ставит его на стол.
        - Полагаю, Кроу сказал тебе, что среди нас завелась крыса, - говорит он. - Так что, считай это соблюдением формальностей. Уверен, ты понимаешь.
        - Конечно. - Одаряю его натянутой улыбкой. Лаклэн никогда не говорил мне ничего подобного. - Спрашивайте меня о чем угодно, мистер МакКенна.
        Взгляд его глаз становится совершенно равнодушным, и это приносит мне заметное облегчение.
        - Кроу имеет обыкновение отвлекаться на девок, у которых есть пара отменных сисек, - говорит он мне, используя мою грудь, как повод, чтобы еще раз проверить меня. - Но ему это быстро наскучивает. Это может негативно сказаться на Синдикате, особенно когда он приводит сюда незнакомок.
        Ха. Посмотрите-ка на этого парня?
        Я откидываюсь на спинку стула и оценивающе смотрю на него. Он, правда, думает, что доберется до меня своей маленькой уловкой. Наверное, с другими это срабатывает на ура. Сначала он их разводит, а потом они уже ищут утешение в его объятьях. Вот дерьмо. Но все очевидно, поскольку Шон чувствует острую необходимость конкурировать с Лаклэном. Меня это не удивляет. Теперь, когда я знаю, что дедушка Лака мертв, это значит, что в Синдикате наступило время перемен. Найлу, вероятно, придется назначить кого-то другого на его место. На первый взгляд, все думают, что Шон имеет на это все права. Но у меня сложилось впечатление, что это не так. Найл не похож на человека, который отдаст власть тому, кто этого не заслужил.
        Значит, Шон видит в Лаклэне угрозу. Когда я вспоминаю, как Найл отреагировал на его небольшое выступление прошлой ночью, и как он защищался от Лака, становится очевидным, почему. Но чтобы проверить свою теорию, решаю немного подзадорить его.
        - Послушайте, мистер МакКенна, я не какая-то там обдолбанная курица. Я знаю, что делает Лаклэн. Я знаю о Синдикате, но для меня это ровным счетом ничего не значит. Видите ли, я просто трахаюсь с ним только потому, что у него есть член. И надо сказать, огромный. Просто огромный, и мне нравится сама мысль, что я могу объезжать его...
        - Довольно! - стучит он кулаком по столу.
        Все понятно. Не в силах сдерживать улыбку, которая расплывается на моем лице. Я нахожусь на опасной территории, но этот придурок сам напросился. В возникшей паузе ощущаю, как он закипает, прежде чем приходит к какому-то решению. И когда он заговаривает снова, делает он это спокойным и ровным тоном.
        - Забавно, - говорит он. - Ты появляешься здесь, и уже на следующей неделе армяне выносят наши двери. Забирают деньги у русских,... - он делает эффектную паузу, чтобы подчеркнуть это, а внутри меня уже посеяны сомнения. Как будто он нарочно пытается сказать мне слишком много.
        Он садится и скрещивает ноги.
        - Естественно, подозрения сразу падают на Кроу. Его люди начинают сомневаться в его способности умело управлять этим кораблем. А ты знаешь, что случается, когда твои люди сомневаются в тебе?
        Когда я смотрю через стол на Шона, он вовсе не похож на обеспокоенного друга, который говорит такие вещи.
        Он выглядит почти... удовлетворенным, и это заставляет меня еще больше не доверять его словам.
        - Нетрудно догадаться, - отвечаю я невнятно.
        Он ухмыляется.
        - Нет, ты даже не догадываешься.
        - Но разве вы должны так радоваться перспективе того, что нечто ужасное происходит с вашим так называемым братом, - огрызаюсь я. - Не думаю, что это прописано в вашем персональном Кодексе верности.
        Он протягивает руку через стол и сжимает мое лицо в захвате так, будто хочет раздавить его.
        - Просто знай, я буду следить за тобой, - усмехается он. - Одно неверное движение, Маккензи, и никто больше о тебе не услышит.
        Я не вздрагиваю и не съеживаюсь, чего он, скорее всего, и ожидает. Вместо этого смотрю ему в глаза и демонстрирую подобие уважения, которого он так отчаянно жаждет. Не знаю кто из них хуже: он или Донован.
        - Вам нет нужды беспокоиться обо мне, - уверяю его я. - Я буду здесь, пока Лаклэн не надоест мне.
        На его лице расцветает самодовольная ухмылка, и он разжимает руку.
        - Это произойдет, скорее, раньше, чем позже.
        Я встаю и разглаживаю складки на платье.
        - Я могу идти?
        У него на лице до сих пор играет жуткая ухмылка. В последний раз он окидывает меня взглядом своих цепких глаз и кивает. Когда я открываю дверь, и вижу Ронана, стоящего снаружи, мое мертвое сердце немного теплеет. Я протягиваю руку и взъерошиваю его волосы, заставляя его буквально выпрыгнуть из кожи вон.
        - О, Ронан, - воркую я. - Я тронута твоей заботой обо мне. Думаешь, ты сможешь сбить с него спесь?
        Он взглядом следует за Шоном, когда он проходит мимо нас, насвистывая веселую мелодию, и хватает меня за руку.
        - Давай-ка я вытащу тебя отсюда.
        Ронан выводит меня через черный ход позади клуба к машине. Но прежде, чем мы проходим с ним пять метров, он замирает и толкает меня себе за спину.
        - Что происходит? - интересуюсь я.
        Вокруг нас начинается стрельба, и Ронан затаскивает нас обоих за одну из припаркованных машин в укрытие. Он достает пистолет, срывая с себя куртку.
        - Мне нужно на это отвечать? - мычит он с досадой.
        - Нет, - пищу я. - Можешь не отвечать.
        ГЛАВА 24
        ЛАКЛЭН
        Выстрел. Выстрел. Выстрел.
        - Они как чертовы тараканы, - перекрикивает Рори гул выстрелов. - Ты думаешь, что вот все, а они валят, как черти из табакерки.
        Ворчу в знак согласия.
        Гребаные армяне.
        Лишь несколько из нас знали о встрече с русскими сегодня вечером. Найл позаботился о том, чтобы все, что он доводит до нашего сведения, хранилось в тайне. Учитывая, что сегодняшняя встреча происходит в одном из русских клубов, трудно представить, что это устроил кто-то из них. Но судя по прошлому опыту, именно так и произошло.
        Пуля свистит над моей головой. Я прячусь за опрокинутым столом и отстреливаюсь до опустошения обоймы. Двое из этих чертовых марионеток падают навзничь еще до того, как я успеваю перезарядить пушку. В моем кармане осталась только одна обойма. Направляясь сюда, я не ожидал, что будет адская бойня. Мы даже не производим никакого обмена, что само по себе наталкивает меня на одну мысль. Тот, кто распространяет эту информацию, намеренно пытается разрушить наш союз с русскими.
        Алексей подкрадывается ко мне, как чертов кот. Парень убийственно спокойный, под стать ему рефлексами. Видимо, он таким и должен быть, учитывая обстоятельства. Виктор не обрадуется, что его очень ценный актив сейчас в самом пекле посреди града пуль. Но Алексей даже не уворачивается пока идет бойня.
        Он сам выстрелил не менее шести раз, уложив на месте, по крайней мере, трех парней. Потом он поворачивается ко мне и выдает тираду на русском. Причем делает это очень бегло, так, что я едва могу понять, о чем он говорит, но я все-таки улавливаю суть, что у заднего входа еще есть пушки. Проблема в том, что там как раз идет большая часть кровавой перестрелки.
        Я киваю и жестом приказываю Рори добраться до Конора. Парнишка практически обмочился под стол, под которым вынужден был проползти. Мы с Алексеем идем в противоположном направлении. Мы ползем вниз боком к стене, используя больше столов и стульев в качестве прикрытия. Когда мы приближаемся к входной двери, Алексей жестом указывает мне, что он берет на себя заднюю дверь. Я говорю ему, что прикрою его отсюда и наблюдаю, как он исчезает за дверью.
        А пока я осматриваю комнату, чтобы подвести своеобразный итог нашей битвы. У парней дела не так уж и плохи, если не считать, что Конора ранили в руку. Но он переживет. Но когда я осматриваю ряды русских, то нигде не могу найти Ивана. Еще один осмотр комнаты, и понимаю, что что-то здесь не так.
        Я выуживаю свой телефон и пытаюсь дозвониться до Ронана. Потом что-то ударяет меня сзади. И дело в том, что это даже не один из этих поганых армян.
        Двое русских новичков загнали меня в угол с ножами в руках. У них еще молоко на губах не обсохло, поэтому они, вряд ли, придумали бы что-нибудь получше. Я снимаю куртку и отбрасываю ее в сторону. Они могли бы всадить пулю мне в голову и покончить с этим, но совершенно очевидно, что это не входит в их планы. Если они решили подраться, то я дам им эту возможность.

***
        - Просто дай мне эти чертовы таблетки, - кричу я на Рори.
        Он бросает мне банку с таблетками, и я запиваю три из них изрядной порцией виски. Через несколько мгновений боль утихает, сменяясь горячкой.
        - Отвези меня домой.
        Рори бормочет что-то о клубе и моих ранах, но мне плевать на все это прямо сейчас.
        Мои глаза закрываются, а голова падает на кожаное сиденье.
        - Мак.
        Это единственное слово, которое я могу произнести. Где-то на краю своего разбитого сознания понимаю, что именно сейчас я должен ее видеть. Кто-то пытался ее убить. Пытался убить нас обоих.
        Когда мы подъезжаем к дому, Рори и Майкл заносят меня внутрь и помогают пройти по коридору. Ронан начинает скулить о моих ранах, но я велю ему отвалить.
        Нахожу девчонку в моей постели, именно там, где ей самое место. Парни бросают меня мертвым грузом в кресло в углу, а Мак садится на постели с широко раскрытыми от удивления глазами.
        - Лак? - шепчет она, в то время как ее испуганный взгляд скользит по моему телу. - Господи.
        Она поднимается на ноги и преграждает мне путь к отступлению прежде, чем я могу промолвить даже слово.
        - Надо было отвезти его в больницу! - кричит она на Рори.
        Он смотрит на меня и закатывает глаза, выходя из комнаты. Ухмыляюсь и ухитряюсь как-то затащить Мак на колени, а моя рука собственнически обвивается вокруг ее талии.
        - Ты не спишь, Бабочка.
        Она кивает мне в грудь. Смягчается. Или напрягается. Я точно не знаю. Очертания размываются, оксикодон уже гуляет по моему кровотоку и меня клонит в сон. Сейчас я просто хочу оказаться внутри нее.
        У меня нет привычки держать женщин рядом, но в своем горячечном бреду я могу признать, что хотел бы удержать именно эту женщину рядом. Лицом утыкаюсь ей в шею со стоном.
        - Ты все еще пахнешь мной, - гордо говорю я ей.
        Она переворачивается в моих руках и прижимается губами к моей груди, а затем к моему кадыку.
        - Ты как будто удивлен, - бормочет она.
        Мои руки сжимаются вокруг нее.
        - Ронан упомянул, что Шон говорил с тобой.
        - Говорил, - отвечает Мак. - Мы выпили, и я рассказала ему о том, как сильно я люблю прокатиться на твоем большом дружке.
        На ее лице расцветает широкая усмешка, а в моем горле перекатывается рык. Это моя девочка.
        - Значит, мне не нужно его убивать? - Притягиваю ее ближе.
        - Нет, - шепчет она.
        - Потанцуй для меня, - почти умоляю ее, когда моя голова откидывается на подголовник стула. - Ты говорила, что отныне танцуешь только для меня.
        Произношу эти слова неразборчиво, а Мак улыбается. Ее улыбка настоящая, не такая, как те, что она дарит остальным.
        Она чертовски привлекательна, когда улыбается вот так. Ее глаза устремляются на импровизированную повязку, обмотанную вокруг моей руки, и порезы, красующиеся на моей груди.
        - Тебя порезали, - отмечает она. - Мне нужно промыть твои раны.
        - Потом.
        Она смотрит на меня и качает головой, но к моему облегчению, она делает то, о чем я прошу.
        - Ладно, Лаклэн. - Она протягивает руки и сжимает ими мое лицо, целуя меня в губы, поворачиваясь у меня на коленях.
        Мак прижимается ко мне бедрами, вырывая из меня стон экстаза. Обмякаю мертвым грузом. Я не могу даже прикоснуться к ней.
        Но она никогда не чувствовалась лучше, чем сейчас. Мягкая, женственная и такая теплая, прижимающаяся к моему отяжелевшему члену.
        - Я торчу от тебя, милая, - говорю ей.
        Она улыбается мне в ответ.
        - Думаю, это нечто совсем иное, Лак.
        Она стягивает с себя мою футболку через голову, а ее грудь перекатывается, пока она вихляет бедрами и легонько проводит пальцами по моей шее. В какой-то момент она наклоняется и расстегивает мои джинсы. И вот я уже внутри нее, и все остальное просто меркнет.
        Я не выдерживаю. Просто не могу. Она набрасывается на меня, а я наполняю ее всем, что у меня осталось.
        Она откидывается назад и целует меня в щеку, ее дыхание теплое и сладкое.
        - Я не хочу отдавать тебя, - признаюсь ей в темноте.
        Между нами - молчание, знаю, что облажался. Но Мак просто продолжает гладить мою кожу пальцами, не придумав ничего другого.
        - Иди спать, Лаклэн. Я позабочусь о тебе.
        ГЛАВА 25
        МАККЕНЗИ
        Я просыпаюсь и на кровати рядом со мной никого. По крайней мере, подушка Лаклэна все еще пахнет им. Переворачиваюсь, зарываясь в нее лицом, и вдыхаю этот пьянящий аромат. Мой сумасшедший бандит так обалденно пахнет.
        Мне пришлось попросить Ронана помочь мне затащить задницу Лаклэна в постель после того, как я закончила промывать ему раны и латать его шкуру. Он потерял много крови, но порезы выглядели хуже, чем казалось на самом деле. Я могу только представить, как сейчас выглядят парни, которые сделали это с ним.
        Я закрываю глаза и выдыхаю воздух из легких. Может быть, это и должно беспокоить меня, но это не так. Я сразу поняла, что в этом мире нет ни черного, ни белого. Кто-то пытался убить меня сегодня. Ронан не сказал мне, кто это был, но я знаю, что он был русским. Кто бы это ни был, он сбежал после того, как Ронан всадил ему пулю в ногу. А потом Лаклэн вернулся домой как после бойни. Я не знаю, чем они занимаются. Но я знаю, что кто-то нацелился на них, и на данный момент мне плевать, кто устраивает перестрелки. Если они стреляют в Лаклэна или меня, то они представляют угрозу. Все очень просто.
        Я справляюсь с болью, вызванной железной логикой, и медленно плетусь на кухню походкой ковбоя.
        Поиски в кухонных шкафах не приносят должного результата. Ронан ходил по магазинам, но у него точно нет вкуса на что-нибудь сахаросодержащее.
        Тогда кукурузные хлопья.
        Я хватаю миску и сажусь за стол напротив Ронана, который уже сверлит меня неодобрительно взглядом по неизвестной мне причине. Он в прекрасной форме сегодня утром.
        - Где Лак? - интересуюсь я.
        - У него возникли дела.
        - Он почти не спал, - бормочу я с набитым хлопьями ртом.
        - Добро пожаловать в его жизнь, - сухо отвечает Ронан.
        Он продолжает смотреть, как я ем, пока винтики в его маленькой голове крутятся, а глаза превращаются в узенькие щелки. К тому времени, как моя ложка с грохотом ударяется об опустевшую миску, я готова запустить ею в него.
        - У тебя есть, что мне сказать, Ронан?
        На самом деле, я не жду, что он ответит. Большую часть времени, которую я провела с ним, я слышала лишь ворчание.
        - Что Шон сказал тебе прошлой ночью? - спрашивает он.
        Его голос спокоен и тих, но все его тело напряжено больше обычного. Могу себе представить, почему.
        Сомневаюсь, что Лаклэн одобрит этот разговор.
        - Как обычно, - честно отвечаю я. - Сказал, что Лак - кобель, которому я быстро надоем, и о том, что в стае есть крыса... а еще, что армяне умыкнули деньги из клуба. Хотя, полагаю, это были русские.
        Ронан смотрит на меня, но не произносит ни звука. Я не могу сказать, что происходит в его голове, но знаю, что чтобы там не было, для меня это нехорошо. И мне не стоит знать ничего об этом. Но Шон сказал мне все это не просто так, и мне любопытно узнать почему.
        - Он также сказал, что люди Лаклэна не доверяют ему, - добавляю я.
        Ронан хлопает кулаком по столу, и я вздрагиваю от удивления. Он один из тех пугающе спокойных парней, которые выглядят как серийный убийца или профессор, и не могу решить, на кого же он больше похож. Хотя он всегда немного задумчив, я никогда не видела его сердитым. Но сейчас он, скорее, похож на неповоротливого громилу катастрофических размеров.
        - Это бред сивой кобылы, - огрызается он. - Эти парни не просто верны Синдикату, они верны Кроу.
        - Хорошо, Ронан, - говорю я ему. - Только не кипятись. Не хватало тебе еще из-за этого заработать инфаркт.
        Он сердито смотрит на меня, а я продолжаю в том же духе.
        - Я знаю, что парни верны Лаку, и тебе нет необходимости меня в этом убеждать. Верность очень много значит, об этом я знаю не понаслышке.
        Инстинктивно мои пальцы тянутся к ожерелью, но его там нет. Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда я обшариваю шею в панике.
        - Что такое? - спрашивает Ронан.
        - Мое ожерелье! - Я отталкиваю свой стул и рывком вскакиваю на ноги. - Его нет.
        Ничего не могу поделать со своей реакцией на то, что моего ожерелья нет на мне. Это единственное, что когда-либо имело для нее значение. Последний мостик, ведущий к Талии. Я мчусь назад по коридору и начинаю переворачивать все в комнате Лака, чтобы найти ожерелье. Я быстро и тяжело дышу, когда кто-то позади меня входит в комнату.
        - Мак? - Лаклэн кричит мне.
        - Мое ожерелье, - задыхаюсь я. - Я не могу найти свое ожерелье!
        - Оно у меня, - говорит он мне.
        Я оборачиваюсь к нему, уставившись на него в недоумении. Конечно, серебряная цепь болтается между его пальцами.
        - Сегодня я попросил Конора взять его, чтобы почистить. Его нужно было почистить.
        - Вообще-то это не тебе решать! - Я вырываю ожерелье у него из рук и сжимаю его дрожащей рукой.
        Он смотрит на меня, как на сумасшедшую, и я понимаю, что слезы текут по моему лицу. Меня это не волнует. Пусть думает, что я слабачка. Когда взглядом скольжу по контуру кулона в форме сердца в моей руке, я хочу кричать о моем разочаровании. Все выглядит по-другому. Это совсем не одно и то же. Оно блестяще чистое и выглядит новым, но Талия оставила его не таким.
        - Ты не должен был делать этого! - ору я. - Если что-то не сломано, не пытайся это починить. Разве тебе никто этого не говорил?
        Не знаю, чего ожидать от него, но уж точно не того, что он подкрадывается ко мне, заключает меня в объятия и прижимает к своей груди. Он потирает мою спину, прижимается ко мне так близко... и утешает меня.
        Все слишком сюрреалистично, чтобы поверить в реальность происходящего.
        - Иди сюда, милая.
        Он тянет меня на кровать и позволяет свернуться калачиком у него на коленях. Я до сих пор хлюпаю носом, и мне стыдно. Боже, не могу поверить, насколько сильно мои эмоции взяли надо мной вверх. Лаклэн сцеловывает мои слезы, и он неожиданно нежен со мной.
        - Этого больше не повторится, - говорит он. - Я думал, что сделаю тебе нечто приятное.
        Часть меня чувствует вину за напряженность, проскальзывающую в его голосе. Это была своеобразная демонстрация доброго ко мне отношения, но он не понимает, что это ожерелье значит для меня. Как будто теперь от Талии ничего не осталось. Все старое ушло, а я этого не хотела. Она не была блестящей и идеальной. Она была запятнана, как и я. Но я не могу винить Лаклэна за то, что он этого не знал.
        - Прости меня, - говорю я ему.
        Лак вытирает мои слезы и качает головой.
        - Прими душ, дорогая, - говорит он. - Сегодня я приглашаю тебя на свидание.
        ГЛАВА 26
        МАККЕНЗИ
        Некоторые мужчины водят своих женщин в кино, по магазинам или на ужин в ресторан. А мой? Он приводит меня в боксерский зал. И я улыбаюсь, словно безумная, когда мы заходим внутрь.
        - Ты собираешься драться со мной? - интересуюсь я.
        Он смеется.
        - Если это то, чего ты хочешь, дорогая.
        - А как насчет твоих порезов?
        Он смотрит на меня, и несколько парней вокруг нас тоже усмехаются.
        - Не оскорбляй меня, Мак.
        Я улыбаюсь и качаю головой. Я знаю, что он взял перерыв в своем плотном графике, чтобы сделать это. Времени у него, вероятно, нет, учитывая, что армяне все еще дышат ему в затылок, и все те проблемы в клубе. Поэтому, когда смотрю на него, меня охватывает волна эмоций. Я встаю на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах на глазах у всех остальных ребят. Лаклэну это определенно нравится.
        - Иди, переодевайся. - Он передает мне сумку, которую собрал, и указывает куда-то в конец зала. Естественно, отвешивает мне шлепок по заднице, когда я направляюсь в указанном направлении.
        Когда я возвращаюсь, облаченная в свой спортивный костюм, Лаклэн разговаривает с каким-то парнем. Я почти не замечаю, кто это, потому что Лак снял рубашку, и на нем ничего, кроме черных брюк, низко сидящих на талии. Я почти пускаю слюни, глядя на него. Уверена, в этой комнате немало симпатичных парней.
        Он битком набит парнями, представляющими собой смесь из пота и тестостерона. Но я вижу только Лаклэна. Мне нравится, насколько он превосходит меня. А когда он держит меня ночью, я чувствую себя маленькой девочкой в полной безопасности в кольце его сильных рук. Это безумие. Но глядя на него сейчас, я не могу найти в нем ни одного изъяна от татуировок до золотого медальона, висящего у него на груди.
        Все в его теле вызывает стойкое привыкание. Сильный и поджарый, с плоским животом и выпирающими тазовыми костями, лишь подчеркивающими его великолепное мужское достоинство. Какая-то часть моего мозга хочет, чтобы он расхаживал в таком виде все время.
        - Мак, иди сюда, - говорит он.
        Я покорно иду к нему, и Лак тянет меня в свою сторону с выражением гордости на лице, когда представляет меня окружающим.
        - Джимми, это Мак.
        - Приятно с тобой познакомиться, - кивает мне Джимми. - Слышал, что ты боксируешь?
        Смотрю на Лаклэна и скалюсь натуральным образом.
        - Иногда, - говорю я ласково.
        Лак снова смеется. Звучит неплохо. Это случается не часто.
        - Тогда, вы двое можете провести на ринге столько, сколько посчитаете нужным, - говорит Джимми. - При этом пользуйтесь всем, что вам нужно.
        Хм... вот оно - еще одно преимущество принадлежности Лаклэну. Не нужно ждать своей очереди в зале. Сомневаюсь, что здесь есть человек, который осмелился бы отказать ему в просьбе. Но когда я оглядываюсь по сторонам, выхватывая несколько знакомых лиц из Синдиката, я понимаю, что спортзал, вероятно, принадлежит одному из них.
        Джимми оставляет нас один на один, а Лак помогает мне надеть перчатки. В течение следующего часа, что у нас есть, я просто наслаждаюсь тем, что он не сдерживается со мной. Через некоторое время мы привлекаем к себе всеобщее внимание своим смехом и оскорблениями двух конкурирующих драчунов. Все его движения легки и быстры, поэтому каждый раз он умудряется меня перехитрить. Я впечатлена его силой, но еще больше меня поражает его разгоряченное тело, но я не собираюсь говорить ему об этом.
        К тому времени, как мы заканчиваем наш спарринг, мы с Лаклэном покрыты потом, а я слишком гордая, чтобы сказать ему, как сильно он меня измотал. Мы делим бутылку воды на двоих, а потом он снова шлепает меня по заднице.
        - Пошли в душ, дорогуша.
        Я оглядываю комнату, где полно мужчин, а он качает головой.
        - Не волнуйся, я позабочусь об этом.
        Он берет меня за руку и слегка кивает Джимми, когда мы направляемся в сторону раздевалки. Предполагаю, что это какой-то сигнал, чтобы сказать всем остальным отвалить, но я не успела спросить. Как только мы оказываемся внутри, он вжимает меня своим телом прямо в стену.
        - Мак, - стонет он, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моей шее. - Я так чертовски хочу тебя прямо сейчас, милая.
        Чтобы доказать это, он хватает мою руку и прижимает ее к выпуклости на своих штанах. Он не лжет, его член тверд, как камень. Поглядываю на открытую дверь в раздевалку и прикусываю губу.
        - Кто-то может нас услышать, - наполовину протестую я.
        Глаза Лаклэна вспыхивают в предвкушении, и он улыбается.
        - О, я хочу, чтобы они услышали нас, Бабочка. Я хочу, чтобы все парни знали, кто имеет право быть внутри тебя. Единственный кому позволено когда-либо быть внутри тебя.
        - Я не твоя собственность, - смеюсь я.
        Он берет мои руки в захват и удерживает их над моей головой одной рукой, а свободной рукой стягивает с меня шорты.
        - Ага, - мычит он. - Я прямо сейчас тобой и овладею.
        Улыбаюсь в ответ на бред в стиле пещерного человека, хотя веду себя не лучше. Не отрицаю, мне нравится чувствовать себя немного беспомощной, когда он рядом.
        Это становится очевидным по пристальному взгляду его глаз и силой, с которой он сжимает мои руки, заканчивая фразу. Стянув с меня шорты, он сдергивает с себя штаны и оборачивает мои ноги вокруг своей талии. Затем он хватает меня за бедра, буквально насаживая меня на свой член, впечатывая меня спиной в стену с каждым толчком.
        Но прежде, чем он начинает двигаться во мне, он пристально смотрит мне в глаза, и что-то в выражении его лица меняется.
        - Знаю, что тебе приходилось быть жесткой всю свою жизнь, дорогая, - говорит он. - Но тебе не обязательно быть такой со мной. Я буду защищать тебя, и иногда хвастаться тем, что ты принадлежишь мне. Просто так все и происходит.
        Я сдерживаю волну эмоций, которую вызывают во мне его слова. Это то, чего я всегда хотела, хотя я слишком горда, чтобы признать это. Как давно я мечтала, чтобы кто-то хотел такую, как я? С тех пор, как перестала беспокоиться об опасностях, подстерегающих меня за каждым углом. Вот что Лаклэн обещает мне. И прямо здесь и сейчас, на какое-то мгновение, я притворяюсь, что могу это получить.
        Он трахает меня очень жестко. Жестче, чем делал это ранее. Я кричу, достигая пика, хотя подозреваю, что именно этого он и хочет. Все в этом чертовом зале, наверное, слышали мой крик. Лак все еще пульсирует во мне, пока я непрестанно глажу его мускулистую грудь и плечи. Он невероятно сексуальный. И он хочет меня. Я наклоняюсь вперед и посасываю его шею, дегустируя капельки соленого пота на его коже. Он стонет, а я втягиваю кожу сильнее.
        Он сжимает мою попку, насаживая меня на всю длину своего члена, прежде чем излиться в меня, осыпая бранью, как заправский моряк. Я отстраняюсь от его шеи, с улыбкой любуясь на засос, который оставила как доказательство того, что он принадлежит мне, для всего мира.
        - Ой.
        Лаклэн усмехается и целует меня, крепко обнимая. Не знаю, где он находит силы после всего, что мы вытворяли сегодня. Кроме того, он все еще ранен, и это последнее, чем он должен заниматься. Я соскальзываю вниз по его телу, пока мои ноги не касаются пола.
        - Точно. - Он берет меня за руку. - А теперь давай пойдем в душ.
        ГЛАВА 27
        МАККЕНЗИ
        Еще одна неделя проходит без каких-либо зацепок. Мне было скучно торчать в клубе, а Лаклэн приставил ко мне Ронана, который ходит за мной точно привязанный, что ему определенно нравится. Однако мне удалось привлечь Сашу на свою сторону. Она согласилась дать мне знать, если увидит русского, который ошивался рядом с Талией. Чем больше времени я провожу здесь, тем больше завоевываю ее доверие. И помогает то, что я держу Донована подальше от нее.
        До сих пор придурок избегал этого места, но сегодня он здесь. Я сижу в баре, ожидая, когда Лаклэн вернется, когда замечаю, что Дони пробирается к раздевалке. Поскольку Саша заявлена первым номером, он, без сомнения, ожидает, что она вернется туда готовиться. Очень жаль, но я немного спутала его карты.
        Я готова к встрече с ним и если честно, то считала минуты до этого момента.
        Каждый день в течение последней недели мы занимали одно из нижних складских помещений и превращали его во временную раздевалку, предназначенную только для Саши. Я придумала целую историю про других девушек-стерв в качестве оправдания. Лак поворчал в течение двух секунд, прежде чем я использовала свои губы, чтобы принудить его к решению. По секрету, я не думаю, что он действительно возражает, так как он думает, что мы с Сашей повязаны. Как оказалось, Лаклэн так занят своими мафиозными разборками, что наличие у меня подруги в этих стенах немного его успокаивает. Наверное, потому что он думает, что это убережет меня от неприятностей. Ха.
        Пока Ронан ведет разговор с Конором, я соскальзываю со своего барного стула и иду за Донованом в подсобку. Когда он слышит мои шаги позади себя, он оборачивается и смотрит на меня.
        - Какого лешего ты уставилась?
        Блин, кто-то сегодня такой обидчивый. Ничего не могу с собой поделать и раздражаю его своей натянутой улыбкой еще больше.
        - Ищешь Сашу? - интересуюсь я. - Так ты ее здесь и не найдешь.
        Он делает шаг вперед и сгибает руки, выглядя при этом, как полный мудак.
        - Какое тебе дело до того, что я делаю?
        Я стою на своем и пожимаю плечами.
        - Да, в общем-то, никакого. Но с этого момента ты оставишь Сашу в покое. - Его глаза вспыхивают от раздражения, и он разражается лающим смехом.
        - С кем ты по-твоему сейчас говоришь, а?
        Наклоняюсь вперед и ударяю его руками в грудь, чем сбиваю его с толку.
        - Да ладно тебе, - подстегиваю его я. - Тебе ведь нравится бить девчонок? Давай, покажи мне, на что ты способен. Но в отличие от тех, к кому ты обычно пристаешь, я дам тебе отпор. Уж это я тебе обещаю.
        Каждая мышца в его теле пульсирует от напряжения, а его вены выглядят так, будто они вот-вот взорвутся.
        Но он не двигается.
        - Громкие слова от маленькой шлюшки Кроу. Если думаешь, что он будет защищать тебя вечно, то ты ошибаешься. Что-то сейчас я не вижу его рядом с тобой.
        Я широко расставляю руки.
        - Так кто тебе мешает показать себя большим и сильным мужиком, а?
        Его взгляд красноречиво говорит мне о том, чего он хочет. Тот факт, что я под защитой Лака, бесит его больше всего на свете. Он знает, что не может прикоснуться ко мне, и поэтому все еще жив, так что он сдерживается. Пока. Но я верю, что долго так продолжаться не будет.
        - Ты пожалеешь об этом, - рычит он. - Ты тупая гребанная девка.
        - Какие-то проблемы?
        Я оборачиваюсь и позади себя замечаю Лаклэна, чей взгляд максимально сфокусирован сейчас на Доноване и источает опасность. Я оглядываюсь на Донни и подмигиваю.
        - Не знаю. Донни, у нас с тобой проблемы?
        - Нет проблем, - выкрикивает он. - Я как раз говорил Мак, как ей повезло, что у нее есть ты. Вот и все.
        С перекошенным оскалом лицом он выходит из комнаты, напевая какую-то мелодию, пока идет к выходу. Слишком радостно, на мой вкус. Поворачиваюсь, обнаруживаю Лака, все еще смотрящего на дверь, в которую вошел Донни, как будто он боролся с желанием догнать его.
        - Скажи мне, если он будет докучать тебе, Мак, - говорит он.
        - Ага. - Мои ресницы трепещут под его пристальным взглядом. - Никак собрался защищать мою честь?
        Он подходит и сгребает меня в охапку с чертовски серьезным выражением лица.
        - Всегда, милая.
        ***
        Инцидент с Донни отвлек меня от моих проблем, но это только подтверждает, что Лаклэн серьезен. Он не выпустит меня из поля зрения, и у него есть все причины защищать меня. Это может стать проблемой.
        Так, я совершила еще одну вещь, которую поклялась никогда не делать. Не часто я признаю поражение, но учитывая ситуацию, выбора у меня нет. Старалась делать все по-своему, в основном потому что не хотела никого втягивать в это, и откладывала все деньги до тех пор, пока не смогла получить работу здесь. Но это тот случай, когда я считаю расходы необходимостью. Есть бывший полицейский, переквалифицировавшийся в детектива, который, я думаю, сможет достать мне необходимую информацию. Единственная проблема в том, что я не смогу увидеть его лично.
        Когда я наконец-то остаюсь одна в офисе Лака, я достаю свой мобильный и звоню Скарлетт.
        - Привет, детка, - отвечает она. - Ну, наконец-то ты мне позвонила.
        - Извини, - шепчу я. - Но было немного сложно сделать это раньше.
        - Да, я поняла, - говорит она. - Ну, как дела?
        - Ты знаешь, не очень, - честно отвечаю я. - Они следят за мной все время, и... ну, мне понадобится твоя помощь.
        - Слава Богу, - вздыхает она. - Мне было скучно до смерти. Говори, что я могу сделать для тебя.
        Я смотрю на дверь, зная, что Лаклэн вернется в любую секунду, и практически выплевываю просьбу.
        - Мне нужно, чтобы ты навестила моего человека в Дорчестере. Скажи ему, что мне нужно знать все, что он сможет накопать для меня на Донована О'Ши.
        Скарлетт смеется, и я слышу, как она царапает записку, на тот случай, если вдруг она что-то забудет. Знаю, что она не забудет, так как память у нее острее моей. - Хорошо, детка.
        - Возьми столько денег, сколько тебе нужно для этого из моих сбережений. И я свяжусь с тобой позже, хорошо. А не наоборот.
        - Заметано.
        Дверь распахивается, и Лак смотрит на меня с любопытством, когда видит меня разговаривающей по телефону. Я улыбаюсь ему и стараюсь не вызывать подозрений.
        - Хорошо, бабушка, - говорю я. - Сейчас мне нужно уже идти. Береги себя и обними дедушку за меня.
        Скарлетт фыркает на том конце провода.
        - Да, конечно, конечно, детка. Я сейчас же этим займусь.
        Даю отбой и кладу свой телефон обратно в сумочку и скрещиваю ноги, когда Лак обходит вокруг стола, приземляясь в кресло.
        - Я думал, твои бабушка и дедушка умерли, - говорит он.
        - Так и есть. Это бабушка и дедушка по линии моих приемных родителей, с которыми я жила некоторое время. Самые близкие люди, которые у меня еще остались.
        Лаклэн принимает мои объяснения без каких-либо подозрений, что заставляет меня чувствовать облегчение и вину одновременно.
        - Иди сюда. - Он поглаживает поверхность своего стола.
        Я улыбаюсь и встаю, медленно идя по направлению к нему. С нашей первой ночи я кое-что узнала о Лаклэне Кроу. Он любит утренний секс. Опять же, по правде говоря, он любит его в любое время суток. Не важно, днем или ночью. И он уже выполнил несколько своих обещаний относительно своего кабинета. Но мы еще не делали этого в его тачке.
        Страсти между нами накаляются. Что бы я ни надеялась вытащить из своей системы принципов, этого уже давно нет. Я до сих пор не знаю, спит ли он с кем-нибудь за моей спиной. Я слишком боюсь спрашивать его об этом. Не меньше я боюсь тех чувств, что бушуют сейчас во мне. Есть причина, по которой я держу людей на расстоянии, вот и все. Но от Лаклэна нет спасения. Ни одна броня не сможет выдержать его натиска.
        Когда он смотрит на меня сейчас вот так голодным и одновременно свирепым взглядом, когда я сажусь перед ним, понимаю больше, чем когда-либо, что это правда. Я недооценила, каково это, когда на меня так смотрят. И не просто кто-то, а именно он. Он пробуждает что-то внутри меня. Он наполняет меня жизнью. И я не знаю, как это остановить. Не думаю, что хочу, чтобы все это прекращалось.
        Его ладони скользят вверх по моим бедрам, задирая материал моего платья по мере продвижения его рук. Серые глаза Лаклэна расширяются, как только он хватает меня за задницу и подводит к краю стола. Он раздвигает мне ноги, а затем встает между ними, сокращая расстояние между нами.
        - У меня сегодня дерьмовый день, Мак. - Он сжимает мои волосы в кулаке. - И прямо сейчас я хочу, чтобы ты сделала его лучше.
        - Все, что пожелаешь, - шепчу я.
        Он целует меня. А потом берет меня за руку и моей ладонью проводит по выпуклости на своих джинсах. И вот я уже держу его горячий член, натираю его, дрочу его сквозь материал джинсов. Почти мгновенно его глаза прикрываются, и он издает сдавленный стон.
        Сегодня он немного выбит из колеи. Более взвинчен, чем я привыкла его видеть. Понимаю, что все, наверное, очень плохо. Ему это нужно. Ему нужно, чтобы я избавила его от стресса. И яхочу это сделать.
        Дергаю молнию вниз и запускаю руку ему в трусы, поглаживая его жестко и грубо - так, как ему нравится. Он не двигается. Он почти не дышит. Его глаза закрыты, и он просто наслаждается этим моментом.
        Я опускаюсь перед ним на колени, и он улыбается. Я уже знаю, о чем он думает.
        - Ты единственный человек, перед кем я когда-либо встану на колени, - говорю ему.
        Не думала, что это заведет его сильнее, тем не менее, так и происходит. Он сжимает мои волосы в кулаке и наклоняет меня так, что мои губы оказываются напротив его таза.
        - Господи, милая, - вздыхает он.
        А в следующую секунду он уже имеет меня прямо в рот. Жестко и быстро, и все что я могу, это держаться за его бедро, сжимая его зад свободной рукой. Он заставляет меня губами скользить вверх и вниз по его стволу, издавая те звуки, которые мне нравятся. Я одержима этими звуками, зная, что их причина я. Лак никогда не выглядел сексуальнее, чем сейчас. Он смотрит на меня, как на свое спасение, и это кажется слишком для меня. Хочу облегчить его страдания. Хочу быть для него многим, но только не его спасением. Потому что это не так.
        Слезинка сбегает у меня из глаза. Пытаюсь убедить себя в том, что это от того, что он затыкает мне рот. Он хватает меня за голову и прокладывает дорогу моими губами по своему члену, почти насаживая меня по мере разрядки.
        - Глотай, - фыркает он.
        Подчиняюсь, словно рабыня. И даже когда он ослабляет хватку на моих волосах, расслабляясь, я все еще продолжаю сосать его. Заботясь о том, чтобы ему было хорошо. Да что со мной такое?
        Он все еще твердый. И почему-то я знаю, что это не все. Как я и подозревала, он наклоняется, подтягивает меня, усаживая мою задницу прямо на край стола. А потом он опускается на колени, пока его лицо не оказывается прямо у меня между ног. При этом он немного отталкивает меня назад, пока я не падаю на локти и не смотрю в потолок.
        А затем его рот уже на мне, сосет, облизывает, кусает меня. Я не хочу наслаждаться этим, потому что часть меня чувствует, что я не заслуживаю этого. Но когда он засовывает свой язык внутрь меня, мой мозг полностью отключается.
        Мое дыхание учащается. Мой пульс трепещет. Меня резко отбрасывает назад, когда он зарывается лицом меж моих ног. Ненавижу его. Я ненавижу его за то, что он заставил меня так себя чувствовать. Такой растерянной. За то, что выбил почву из-под ног. Все должно было быть не так.
        Я все равно глажу его волосы. Вот черт. Я никогда не чувствовала себя так умиротворенно. Все мои разочарования, мое смущение, мое возбуждение... они объединяются, чтобы превратиться в атомную бомбу внутри меня. И когда она разрывается, я выкрикиваю его имя.
        Падаю обратно на стол, и его член уже во мне. Без какой-либо паузы. Несмотря на мое истощение, мое тело жадно вбирает его всего без остатка. Лак стонет, а затем тянет меня назад, пока мы оба не падаем в кресло без сил.
        Он удерживает мои руки за спиной и лижет мои соски, пока я не могу больше терпеть.
        - Черт, эти сиськи, - хрюкает он. - Мне нравятся эти чертовы сиськи.
        Он всегда так говорит. Я улыбаюсь ему, и он целует меня.
        - Подвигай бедрами, - грубо бормочет он.
        Я знаю, чего он хочет, поэтому я даю ему именно это. Приватный танец на его члене. Он откидывается на спинку кресла и наслаждается шоу, пока я перекатываю бедрами по кругу и чувствую, как он еще больше набухает внутри меня.
        - Ты великолепна, милая, - говорит он. - Мне нравится смотреть на тебя вот так.
        - Я ведь единственная, верно? - слова слетают с моих губ, прежде чем я могу остановить их.
        Лаклэн стонет и обхватывает пальцами мои бедра, удерживая контроль, пока трахает меня жестко.
        - Ты единственная, Бабочка. - Слова слетают с его губ между толчками. - Единственная, кто мне нужен.
        Когда я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом, я верю его словам. Сейчас, утопая в чувственном наслаждении, Лак открыт и честен со мной. Сомневаюсь, что прямо сейчас он мог бы солгать мне. И мне легче на сердце от его слов.
        Поэтому, когда он зарывается лицом мне в шею и достигает пика, я делаю то, чего на моей памяти не было никогда... Я обхватываю его руками за талию и обнимаю.
        ГЛАВА 28
        ЛАКЛЭН
        - Погоди. - Я нажимаю на экран. - Вот тут.
        Алексей замораживает изображение и что-то колдует над ним. Через несколько нажатий на кнопки изображение становится четким. Иван. Он что-то сказал армянам перед тем, как скрылся из клуба в тот день.
        А потом они обстреляли это место.
        Алексей откидывается на спинку стула и вздыхает.
        - Он не знает о камерах, - подтверждает он. - Виктор установил их после того, как один из наших начал наживаться за наш счет.
        - Значит, он понятия не имеет, что мы знаем о его предательстве?
        Алексей качает головой и тянется к коньяку.
        - Точно не скажу. Он не появлялся уже неделю. Виктор не в восторге от этого.
        Нервно барабаню пальцами по дереву столешницы. Эта новость должна принести облегчение. Теперь мы точно знаем, что именно Иван сливает информацию армянам. Но это все равно не объясняет, как он получил доступ к информации. Иван - всего лишь пешка, а не тот, кто знает подробности каждой встречи или операции.
        И вопрос с баллистическим отчетом моего дедушки все еще остается открытым. Что-то здесь не так. К нему не подкопаешься. Все слишком просто и легко. Иван чертов идиот, но я не вижу причин, зачем бы ему было убивать Кэррика.
        Во всем этом куда больше вопросов, чем ответов.
        Какая-то часть меня жаждет объяснений. Может быть, это был несчастный случай. Наши парни не часто погибают под градом пуль от друзей, но и такое случалось. Это не похоже на одну из подобных ситуаций, с какого угла на нее не посмотри.
        - Найл захочет встретиться.
        Алексей кивает.
        - Я сообщу Виктору об этом.
        Он предлагает мне стакан коньяка, и я принимаю его.
        - Скорее всего, я за это схлопочу, - говорю я ему.
        Он смотрит на меня, и в его всегда серьезных глазах проскальзывают смешинки. Я всегда считал Алексея слабым, когда дело касается женщин. И похоже он понимает, что я заразился той же болезнью.
        - Он захочет совершить обмен в ближайшее время.
        Глотаю содержимое стакана одним махом, позволяя янтарной жидкости обжечь мои внутренности.
        Вот оно.
        Вот почему я не хочу перекладывать всю вину на Ивана. Я просто не могу дать ей уйти. Но у меня нет выбора. Алексей смотрит на меня с пониманием. Он прекрасно знает, что он со мной сотворил.
        - Не знаю, что, черт возьми, я буду делать.
        - В этом мы с тобой схожи. - Он пожимает плечами и чокается со мной.
        ГЛАВА 29
        МАККЕНЗИ
        Проведя еще одну неделю в постели и жизни Лаклэна, понимаю, что прошлое постепенно теряет свою четкость даже больше, чем я хочу это признавать. Когда захожу в ванную и вижу, как он бреется, это уже все так знакомо. Пар все еще клубится из душа, который он принимал до этого, заполняя окружающий воздух ароматом его тела. Куда бы я ни посмотрела, повсюду разбросаны и валяются наши вещи. Тюбик моей помады, его лосьон после бритья... корзина для белья, наполненная его джинсами и кружевным бельем.
        Это наш повседневный порядок. Мы просыпаемся, и он погружается в меня, отчаянно пытаясь заглушить ненасытный голод, который мы тщетно пытаемся утолить в тепле наших тел. Но ничего не получается. То, что, как мне казалось, я смогу вытравить из себя, с каждым разом лишь набирает силу. Знаю, что и у него также. Иногда до того, как мы оказываемся вдвоем в душе, он берет меня дважды. Мы, не торопясь, обмываем друг друга, а потом я сажусь там и крашусь, пока он бреется.
        Рядом со мной он теряет бдительность. Теперь, когда он смотрит на меня, в его взгляде сквозит уже не подозрение, а нечто совершенно иное. От чего чувствую себя комфортно, словно я дома.
        Так ведь не должно быть.
        Он проникает в мои мысли, в мою душу, в самое мое нутро... обхватывая их пальцами и сжимая. Каждый раз, когда я сомневаюсь в своих чувствах, мне кажется, что схожу с ума. То, чем занимается Лак... для меня не в новинку. Я знаю подобных ему людей. Я знаю их всю свою жизнь.
        Эти люди похожи на моего отца. Мужчины, считающие себя неуязвимыми. Он был безрассудным, опасным и меня никогда особо не заботило, что в нашем доме постоянно было полно грубых парней. Потому что он был моим героем. А героям не свойственно умирать.
        Но он умер.
        И когда-нибудь, будь то завтра или через год... Лаклэн тоже умрет. А все из-за того, чем он занимается. Так прописано в их кредо.
        Семья, верность, честь и кровь.
        Я не обманываю себя. Ты живешь ради Синдиката, ты умираешь ради Синдиката. Вот так-то. Когда-нибудь Лаклэн отдаст свою жизнь за своих парней. Он исчезнет также, как и все в моей жизни. А где тогда буду я? Почему я так привязалась к человеку, который в итоге причинит мне одну лишь боль?
        Наблюдаю за ним и знаю, что он чувствует это, но при этом ничего не говорит. Он просто делает свое дело, позволяя мне разглядывать его. В нем есть гораздо больше, чем я представляла. При этом я никогда не переставала рассматривать его как личность. Никогда не переставала думать о том, каково ему жить подобным образом.
        Слова Шона, брошенные им ранее, то и дело всплывают в моей памяти. Лака подозревают. Его люди ему не доверяют. Я знала, что он переживает по поводу всего этих передряг с армянами, но не представляла насколько далеко все зашло. А теперь и я увязла во всем этом дерьме. Переживаю, что он уйдет и не вернется. Каждый раз, когда он выходит за дверь, я хочу умолять его остаться. Но эта привилегия, которой у меня нет, к тому же, она совсем нереалистичная.
        В какой-то момент он поймет, что я предала его. В какой-то момент он поймет, что все было ложью. И он возненавидит меня за это. Возможно, он даже захочет, чтобы я умерла. Мой взгляд становится безжизненным даже при мысли об этом. Крошечная, слабая часть моего мозга, которая контролирует эмоции, готова сломаться и признаться во всем сейчас же. Молить его о прощении и верить, что он расскажет мне правду о Талии.
        - Ты не сводишь с меня глаз, - говорит он наконец. На его лице расцветает еле заметная улыбка, и, несмотря на заполняющую мое сердце темноту, я улыбаюсь ему в ответ.
        - Ничего не могу с собой поделать, - пожимаю плечами. - Ты чертовски красив.
        Он что-то невнятно ворчит и раздвигает мои ноги, подтягивая меня к краю столешницы, прижимаясь как можно ближе своим телом к моему, насколько позволяет пространство.
        - Не ходи сегодня на работу, - говорю я ему, поглаживая его по груди. - Раскалывание чужих черепов и вся эта криминальная активность могут немного подождать.
        И я твердо намерена пустить в ход все известные мне женские штучки в качестве веского довода. И вот в доказательство весомости моих рассуждений, моя рука спускается все ниже и ниже. Но он хватает меня за запястье и останавливает.
        - Сегодня я не собираюсь в «Слейнт», - говорит он. - И ты тоже.
        Моргаю, смотря на него в недоумении.
        - Вот как?
        - Не-а. У нас с тобой сегодня другое дело.
        Дело? Он нервничает, и я не знаю, почему. Впервые слышу от него о совместных планах на сегодняшний вечер.
        - Какое дело?
        - Сходка у Найла, - отвечает он. - У него сегодня день рождения.
        - Ох.
        Теперь я понимаю, почему он так нервничает. Это официальное мероприятие. И для него взять меня с собой означает своего рода заявление прав на меня. Из всего, что я поняла по его компании, знаю, что Найл очень избирательно относится к тем, кому он позволяет стать частью своей команды. Наверняка, я в этом уверена. Такой человек, как он, не доверяет кому попало.
        Поэтому разрываюсь между чувством возбуждения от перспективы чуть глубже проникнуть в организацию и чувством вины, съедающим меня изнутри. У Лаклэна ведь нет никаких скрытых мотивов для этого, кроме единственного желания видеть меня подле себя. Он ручается за меня, и я не знаю, что ему грозит, если кто-нибудь прознает о моих истинных мотивах.
        Он наклоняется и целует меня, превращая нарастающий вихрь эмоций внутри меня в бушующий торнадо. Я прижимаю его к себе и буквально пожираю. Лак не возражает против такого обращения. И когда я соскальзываю со стойки и опускаюсь перед ним на колени, его глаза горят пылающей страстью.
        Я расстегиваю молнию на джинсах, высвобождая его естество, и его член тяжело падает в мою ладонь. Я всасываю его в рот, вцепляясь в его мускулистый зад.
        - Боже, - стонет он, наклонившись вперед, чтобы опереться на стойку, а я как раз собираюсь подарить ему лучший минет в его жизни.
        Это не занимает много времени: он с рычанием быстро кончает мне в рот, а затем снова откидывается обратно на стену слегка ошеломленный.
        - Ни черта себе, милая, - выдыхает он. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты особенная?
        Я улыбаюсь ему в ответ. Он выглядит таким расслабленным. Таким непринужденным рядом со мной. Ни следа от того парня, который не хотел иметь ничего общего со мной в самом начале нашего знакомства. Прошу тебя, Лаклэн, не возненавидь меня.
        Он помогает мне встать на ноги, быстро застегивает ширинку, а затем шлепает меня по заднице.
        - Будь готова, - приказывает он. - Нам нужно подобрать тебе платье.

***
        После обеда в шикарном винном кафе в Бэк Бэй Лак берет меня ни куда-нибудь, а на Ньюберри-Стрит. Здесь скупаются сливки общества, что обычно я себе не позволяю.
        Но Лаклэн настаивает на дизайнерском наряде на сегодняшнее мероприятие, и я не могу ему отказать.
        В конечном итоге я останавливаюсь на сексуальном черном вечернем платье с разрезом до бедра. Смотрится оно великолепно, особенно в паре с черными туфельками на шпильке. Как только Лаклэн увидел меня в нем, он отказался смотреть что-то еще.
        Подправив макияж и потратив еще двадцать минут на укладку волос, нахожу его и Ронана одетыми в костюмы. Лаклэн выглядит невероятно красивым и слегка опасным, и какая-то сумасшедшинка внутри меня испытывает гордость за то, что сегодня я иду под руку с ним.
        Он провожает меня до машины, которую водит Ронан - невзрачному БМВ черного цвета. Мы забираемся внутрь и почти сразу же Лак начинает снова барабанить пальцами по ноге.
        Тянусь и хватаю его за руку, сцепляя свои пальцы с его.
        - Тебе не нужно волноваться, - говорю я ему. - Сегодня я буду вести себя наилучшим образом. Никаких удушающих приемов или других забавных выходок.
        Он кивает, но все равно не может расслабиться.
        - Уверен, Мак, мне не стоит напоминать тебе, насколько все сложно сейчас. Найл не знает, кому доверять. Но для меня важно, чтобы он доверял тебе.
        Я сглатываю и одаряю его неуверенной улыбкой.
        - Я понимаю.
        Оставшуюся часть пути мы молчим. Лаклэн, наверное, размышляет о назревших вопросах на вечер, пока я думаю, что мне делать дальше. Слишком много времени уходит. Чем дольше я нахожусь здесь, тем труднее мне будет выбраться. Тем больше вероятность, что Лак пострадает. Мне нужно придумать другой способ осуществления моего плана, но не уверена, как это сделать.
        Когда мы подъезжаем, и Ронан паркует машину, я с удивлением обнаруживаю, что сегодняшняя вечеринка проводится в высококлассном лаундж-баре в отеле.
        - В этом году Найл хотел отметить день рождения в каком-нибудь публичном месте, - поясняет Лак, беря меня за руку и провожая во внутрь.
        Я прохожу через вестибюль с ним и Ронаном, идущих по бокам от меня как охранники. И естественно, многие присутствующие здесь провожают нас взглядом. Мужчины рядом со мной излучают мощь и опасность с некой примесью искушенности в такой одежде. Женщины бросают долгие взгляды в нашу сторону, в то время как парни вздыхают и мечтают поменяться с ними местами хотя бы на один вечер.
        Мы преодолеваем несчетное число коридоров, оказываясь наконец в частном лаундж-баре, очевидно забронированном по случаю. Освещение мягкое и атмосферное, стены в приглушенных оттенках серого и багрового. Дубовые полы поблескивают в свете свечей, и половина столов в комнате уже занята. Осознание того, насколько большой Синдикат, а здесь, наверное, не менее пятидесяти человек, заставляет меня немного понервничать.
        Лаклэн водит меня по комнате, представляя присутствующим. После десятого незнакомого мне лица в моей груди зарождается паника. Любой из этих парней мог прийти в клуб и встретиться с Талией. Я даже не понимала масштабности всей организации, или их альянса с русскими, если на то пошло. Осознание поражения давит тяжким грузом на мои плечи. Я ни за что не смогу узнать, кто все эти люди, и вычеркнуть их имена из своего списка. На это у меня уйдут годы.
        - Каким ты стал большим, приятель? - спрашивает пожилой джентльмен.
        Лаклэн хлопает его по плечу, и они какое-то время подшучивают друг над другом, пока взгляд мужчины не фокусируется на мне.
        - Да вы только посмотрите на это!
        Смотрю на Лаклэна, а он улыбается.
        - На что посмотреть? - интересуюсь я.
        - Черные волосы и голубые глаза, - говорит мужчина.
        - Она лакомый кусочек, - соглашается Лак, собственнически поглаживая пальцами мою шею, не сводя с меня взгляда. - Моя девочка из Голуэй.
        На мгновение я забываю обо всем, в том числе и где мы. В его голосе безошибочно сквозит гордость, а взгляд исполнен любви. Мое сердце сжимается, а затем взрывается в груди.
        - Ты отхватил себе действительно хорошенькую девчушку, парень, - соглашается мужчина, но что-то в его голосе не так, и он кивает куда-то позади нас. - Но тебе лучше пойти к Найлу, он тебя ждет.
        Мы оба - Лаклэн и я - оборачиваемся, и все его тело напрягается, когда наши глаза одновременно устремляются на стол в дальнем конце комнаты.
        Найл сидит за столом с женщиной, которая, полагаю, является его женой. Но рядом с ним еще один человек. Несомненно, влиятельный мужчина с каштановыми волосами и холодным взглядом, направленным прямо на Лаклэна. Мои глаза блуждают в растерянности, отмечая трех красивых блондинок, сидящих рядом с мужчиной за столом, и падающих на стулья как раз между ними. Два свободных стула.
        Я смотрю на Лаклэна, пытаясь понять, что происходит.
        - Черт побери, - хрипит он, и его глаза находят мои.
        Мне не нравится то, что я вижу там. Сожаление. Он сожалеет, что привел меня сюда, но я не понимаю, почему.
        Прежде чем у нас выдается секунда, чтобы обсудить это, как из-под земли материализуется другой мужчина с серьезным выражением на лице.
        - Дом... - приветствует его Лаклэн, и между ними происходит молчаливый мысленный диалог. Дом бросает на меня взгляд и жестом указывает на барную стойку в другом конце комнаты.
        - Почему бы тебе не познакомиться с моей женой, Карой? - предлагает он. - Ей всегда скучно на подобных мероприятиях, и она была бы не против компании, если, конечно, ты не возражаешь.
        Я снова смотрю на Лака, а он избегает встречаться со мной взглядом. Что-то в этом странное, но очевидно, по какой-то непонятной мне причине он хочет, чтобы я не мешала. Поэтому киваю и следую за Домом через всю комнату.
        Кара выглядит так, будто она всего на пару лет старше меня. У нее длинные каштановые волосы и зеленые глаза. Она улыбается, когда я сажусь рядом с ней, а потом Дом просто исчезает.
        - Привет, - говорит она. - Ты Маккензи, верно?
        - Да, но ты можешь звать меня просто Мак.
        Она кивает и делает знак бармену, и мы обе сначала заказываем выпивку, прежде чем она снова обращает на меня свое внимание.
        - Могу понять, почему ты нравишься Лаклэну, - говорит она. - Похоже, ты ему подходишь.
        - Спасибо. - Одаряю ее вымученной улыбкой, после чего бросаю взгляд на мужчину, о котором идет речь.
        Теперь он сидит между двумя блондинками за столом Найла. И что-то внутри меня надламывается при виде этого зрелища.
        - Они совсем не такие красивые, как ты, - торжественно говорит она. - Это так старомодно, разве нет? То, что Найл хочет от него. Я просто не понимаю этого.
        Понятия не имею, о чем она говорит, но мне совсем не нравится то, как это звучит. И я знаю, что если скажу ей, что ничего не знаю, она наверняка заткнется. Поэтому мне нужно, чтобы она продолжала болтать. Я решила представить наши с Лаклэном отношения, как легкомысленные.
        - Меня это не особо беспокоит, - говорю я ей. - Мы с Лаком просто дурачимся.
        - Ясно, - говорит она. - Он бы не привел тебя, если бы знал, что они будут здесь сегодня вечером.
        Отрывисто киваю на это.
        - Правда меня распирает от любопытства. Чем это все обернётся?
        Она поглядывает через комнату, а я скрепя сердцем слежу за ее взглядом. Шон сейчас сидит с другой стороны от девушек, но все они сосредоточены на Лаклэне. Словно он приз, который нужно обязательно выиграть. И мне это совсем не нравится. Мне это ни капельки не нравится.
        - Думаю, что Найл совсем скоро выберет между Лаклэном и Шоном, - говорит Кара. - И тогда тот, кто станет замглаваря, выберет себе в жены одну из них. Как только они поженятся, будет заключен союз с русскими.
        Комната вдруг начинает кружиться, и мне приходится схватиться за стойку, чтобы не упасть. Кара бросает на меня полный любопытства взгляд, а я пытаюсь улыбнуться.
        Я была чертовски глупа. Последние несколько месяцев, я была так поглощена Лаклэном. Использовала Талию как оправдание, чтобы подобраться к нему поближе. Я позволила ему запасть мне в душу. В самое ее нутро. А он играл со мной все это время. Мое сердце - которого, как я клялась себе, у меня нет - как будто выпало из груди в этот момент. Я изо всех сил пытаюсь дышать, даже сидеть прямо. Слезы давят мне на глаза, но я не могу позволить себе разреветься.
        Мне нужно взять себя в руки.
        Когда я встречаюсь взглядом с Лаком, он стыдливо отводит глаза в сторону. И этот его жест дает мне силы, которые так мне нужны. Горькое напоминание о том, что я здесь делаю, и как мало он для меня значит. На самом деле я рада, что так произошло. Это именно то, о чем мой отец пытался меня предупредить. О том, как люди всегда тебя кидают. И он был прав.
        Мне надоело играть с Лаклэном. Мать его! Я здесь, чтобы выяснить, что случилось с Талией. И мне все равно, кому я должна навредить, чтобы сделать это.
        - Я знаю, о чем ты думаешь, - тихо говорит Кара. - «Как же я так влипла во все это...», верно?
        - Он ничего для меня не значит, - повторяю я ей снова.
        Она бросает на меня взгляд, который красноречиво говорит о том, что она не совсем в это верит, поэтому я меняю тему. Единственное чему я научилась, это то, что люди, как правило, любят поговорить о себе, и Кара не исключение из этого правила. Когда я спрашиваю ее, как она познакомилась с Домиником, она болтает об этом следующие двадцать минут, пока я осушаю еще две стопки текилы.
        - Значит, ты не против вести такую жизнь? - спрашиваю ее я, когда она делает паузу, чтобы перевести дух.
        Она пожимает плечами и начинает рвать салфетку под своим коктейльным бокалом.
        - Она не так уж и плоха. Я знаю, что большинство людей здесь с этим не согласится. Я выросла в семье итальянцев, так что этот мир мне прекрасно известен. Понимаю с чем он связан. Но знаешь что? Эти парни хорошие. Они не занимаются ничем таким, из-за чего я бы потеряла сон.
        Убежденность в ее голосе почти заставила меня поверить в это на мгновение. Очевидно, она в это верит.
        Так, что мне остается делать? Я хочу расспросить ее об этом побольше, но, думаю, сначала мне нужно хорошенько ее напоить. Я заказываю нам еще одну порцию напитков и продолжаю.
        - Так у тебя никогда не было с ними проблем?
        - Нет, - говорит она. - Они хорошо относятся к своим женщинам, пока ты играешь по их правилам.
        Опять эти обязательства. Пока ты играешь по правилам.
        - Я знаю, что поначалу это может быть довольно невыносимо, - говорит она. - Но через некоторое время к этому привыкаешь. Я не могла и просить о человеке лучшем, чем Дом. Эти парни защищают и берегут своих женщин, вот что я тебе скажу.
        - Он кажется хорошим парнем, - соглашаюсь я. Но это полнейшая туфта, потому что прямо сейчас я решила для себя ненавидеть всех парней. Но мне нужно, чтобы Кара чувствовала, что я ей не враг, чтобы получить от нее больше информации.
        Бармен приносит напитки, и мы болтаем с ней еще десять минут, прежде чем алкоголь начинает действовать на Кару.
        - Уф, - стонет она. - Мне нужно в уборную.
        - И мне.
        Я помогаю ей встать на ноги и провожаю ее до туалета, учитывая, что женщины моего возраста все поголовно по непонятной мне причине любят проделывать такие штуки вместе. Когда я смотрю через комнату, вижу, что Лак поглощен разговором с одной симпатичной блондинкой. Пошел он! Пошли они оба.
        Я никому не удосуживаюсь сказать, куда мы собираемся. Мы будем через несколько минут, а туалет рядом с коридором.
        Оказавшись внутри, я иду справлять нужду и продолжаю говорить через стенку. Кара ведет себя очень тихо, и я боюсь, что, возможно, слишком ее напоила. Но когда я поправляю платье и выхожу наружу, я понимаю, почему она молчит.
        В уборной помимо нас еще двое парней, и один приставил пистолет к ее виску, в то время как другой дулом указывает прямо на меня. У обеих пушек имеются глушители, и почему-то интуитивно я понимаю, что эти парни из армянской шайки. Я смотрю на Кару, ее бьет мелкая дрожь.
        Вот дерьмо. Черт подери. Вот дерьмо. Я никак не смогу защититься, пока она у них на мушке.
        Они всадили бы пулю ей в голову еще до того, как я разобралась бы с первым парнем. Если конечно меня не подстрелят в процессе.
        - Ты идешь с нами, - рявкает мужчина, указывающий дулом в моем направлении. - Без резких движений, иначе твоей подружке не поздоровится.
        Кара всхлипывает, а ее надзиратель влепляет ей пощечину. Черт побери. У меня нет выбора, придется следовать их указаниям, по крайней мере, пока они не потеряют бдительность.
        - Все в порядке, Кара, - говорю я ей успокаивающим тоном. - Просто сохраняй спокойствие и делай, как они говорят.
        Она бросает на меня умоляющий взгляд, и я одаряю ее обнадеживающей улыбкой, хотя внутри уже на грани нервного срыва. Я знаю, что вероятность того, что мы выживем, после того, как покинем это здание, не очень велика. Но на данный момент от нас мало что зависит. Подозреваю, что мы были в уборной не больше двух минут прежде чем они вломились сюда. Как будто они поджидали нас или кто-то предупредил их. Об этом я подумаю чуть позже.
        Я делаю шаг вперед, а второй парень хватает меня за руку. Они ведут нас из уборной дальше по коридору к боковому выходу, буквально вонзая пушки нам в ребра.
        - Закричишь, и ты труп, - угрожает один из них.
        В этот момент я думаю о Лаклэне, который в самый разгар вечеринки сидит посреди прекрасных партий с радужными перспективами скорого брака. Он вообще заметит, что меня нет? Может и нет. Но Кара-то жена, а это что-нибудь да значит. Дом точно заметит. А потом что? Им придется искать нас. На это потребуется время. Я не могу на это рассчитывать. Я внимательно наблюдаю за обоими парнями, пока мы идем, пытаясь ухватиться за любую возможность. Но она так и не предоставляется.
        В конце коридора двое из людей Найла повалены лицом вниз на ковре. Мне не нужно видеть пулевые отверстия, чтобы понять, что они оба уже мертвы. Эти парни, наверное, совсем выжили из ума, если приходят в отель и без разбора палят вот так запросто по людям. Паника медленно охватывает меня, но я ничего не могу поделать. Если раньше я в это не верила, то теперь знаю, что они без колебаний всадят и в нас пулю. Правда, во мне все еще теплится надежда, что они собираются использовать нас для выкупа или чего-то подобного. Все, что поможет нам выжить, пока я не решу, что делать.
        В тот момент, когда мы выходим за дверь, нас бросают в фургон, который в следующую секунду во весь опор мчит нас вниз по прилегающей улочке. Кара чуть ли не задыхается и едва может держаться, пока они связывают нас. Я боюсь, что они застрелят ее, если она продолжит в том же духе.
        - Кара, - шепчу я. - Тебе нужно оставаться спокойной, хорошо?
        - Заткнись, - рявкает один из парней.
        Затем он говорит что-то на незнакомом мне языке, а второй кивает. Я не понимаю, о чем речь, но в следующую секунду уже слишком поздно. Он подходит ко мне сзади и ударяет меня прикладом своей пушки в затылок.
        ГЛАВА 30
        МАККЕНЗИ
        Все мое тело как будто налито свинцом, когда я прихожу в себя. Что-то громкое и ужасное эхом отдается в пространстве, в котором я нахожусь. Что бы это ни было, оно усиливается.
        Мне требуется всего минута, чтобы понять, что это плач. Даже не плач, а болезненные всхлипы. Когда я моргаю и открываю глаза, то вижу перед собой испуганное лицо Кары. Она лежит на боку, все еще связанная, и смотрит на меня глазами, наполненными неподдельным ужасом.
        Но плачет не она, так как у нее во рту кляп. И не я, насколько могу судить. Где бы мы ни находились сейчас, мой нос раздражает запах соли и ржавчины. Когда мои глаза привыкают немного к тусклому свету, оглядываюсь, понимая, что мы заперты в сраном грузовом контейнере. По крайней мере вместе с десятью другими женщинами, которые также связаны и с кляпом во рту, как и мы.
        Я извиваю руки, которые полностью онемели, и не могу даже ими пошевелить. Веревка, которую они использовали, чтобы связать нас, туго сдавливает мои запястья и лодыжки. Это самое неудобное и неловкое положение, в котором мне приходилось оказываться, и я совершенно беззащитна сейчас, пока не придумаю, как ослабить путы.
        Пока я кручу запястьями в разные стороны, глазами обшариваю контейнер в поисках источника шума. К всхлипам теперь добавились звуки характерного похрюкивания. И, наконец, я нахожу его - источник шума. В одном из затененных уголков металлического ящика смерти, в котором мы заточены, какой-то мужик вколачивает свой член в девушку со спущенными до лодыжек штанами, которая наполовину склонена над складным столом.
        Во мне накапливается ярость, когда я понимаю, что разворачивается сейчас прямо у меня на глазах. Эта гребанная свинья трахает ее, пока она связана и абсолютно беззащитна. Между тем, его напарник просто сидит и наблюдает за всем происходящим со скучающим выражением лица.
        Звук протеста вырывается из моей груди, и оба мудака смотрят в мою сторону. Они что-то быстро говорят по-армянски, пока ко мне не подходит один из охранников. Чем ближе он приближается, тем больше я понимаю свою ошибку. Я ничем не могу помочь этой девушке. Абсолютно ничего не могу сделать для нее, потому что я связана, как чертова свинья в этой грязной дыре.
        Он наклоняется и вытаскивает кляп из моего рта, чтобы я могла говорить.
        - Они убьют тебя, - огрызаюсь я. - Они разорвут тебя на части, конечность за конечностью.
        Мужик лишь смеется в ответ, поднимая меня как тряпичную куклу. Он говорит что-то на своем непонятном наречии другому мужику, а тот только смеется. А в следующую секунду он уже тащит меня через весь контейнер, пытаясь впечатать меня лицом в стул. Я отбрыкиваюсь от него как могу с каждым шагом, но, учитывая сковывающие меня веревки, это практически невозможно. Он достаточно ослабляет веревки вокруг моих лодыжек, чтобы раздвинуть мне ноги, прежде чем развернуть меня и нагнуть через стул. Когда он начинает поднимать материал моего платья вокруг моей талии, я наступаю ему на ботинок, а затем резко, с удовлетворительным хрустом бью головой ему в нос.
        Оказывается, ему не нравится такой ход событий. Он хватает меня и швыряет в стену так сильно, что я вижу звезды перед глазами, прежде чем падаю на пол. А потом его ботинок снова и снова врезается мне в живот и ребра.
        - Эй! - другой мужик огрызается и дергает головой. - Не порти гребаный товар, придурок!
        Когда я смотрю на нападавшего, его лицо - сплошное кровавое месиво, и он по-прежнему выглядит зверским. На мгновение я сомневаюсь, что он на самом деле собирается остановиться. Но потом его друг говорит что-то на их языке, и произнесенное им имя Арман заставляет его отступить.
        Мне остается спокойно харкать кровью, пока другой заканчивает свое дрянное дело. Я вздыхаю с облегчением, когда он наконец отстает от бедной девочки. Когда ее бросают на пол, как мусор рядом со мной, ее большие зеленые глаза смотрят на меня, и внутри меня что-то надламывается. Она смотрит на меня с благодарностью, хотя я не могу понять, почему.
        На вид ей не больше девятнадцати. И глядя на ее заплаканное лицо, я вижу перед собой уже не ее, а Талию.
        Это то, что с ней случилось? Она попала в самую гущу какой-то мафиозной вражды? Одной этой мысли достаточно, чтобы из моих глаз тоже потекли слезы.
        - Они придут за нами, - говорю я девушке.
        Уверена, она понятия не имеет, о чем я говорю. Но тем не менее, мои слова, кажется, приносят ей облегчение.
        - Они придут, - говорю я снова.
        ГЛАВА 31
        МАККЕНЗИ
        В течение ночи разные парни продолжают приходить и уходить. Они приводят больше женщин, которые связаны и с кляпом во рту в различных состояниях сознания. Некоторые из них выглядят так, будто их удерживали силой какое-то время. И я знаю, это значит, что их готовят к отправке.
        Я наблюдаю тихо, пытаясь собрать какую-нибудь важную информацию, пока могу еще это сделать. Но ее не так уж и много. Большинство парней похожи на обычных пешек - делают то, что им велят. Но потом приходит другой человек. На нем дорогой костюм.
        Я не могу понять, о чем они говорят, но люди, которые взяли нас оживленно размахивают руками, перекинув автоматы на плечо. Они указывают на меня и Кару, и тот тип в костюме приходит в ярость. Он начинает орать на них, а затем несколько раз проводит рукой по волосам.
        Он слишком нервничает, я замечаю это, наблюдая за ним. А нервозность похитителя никогда не предвещает ничего хорошего для пленников. Я оглядываюсь на Кару, которая настолько бледна, что кажется вот-вот потеряет сознание. Она слишком напугана, чтобы плакать, так что это к лучшему сейчас. На самом деле, все девочки ведут себя тихо, как церковные мыши. Они знают не хуже меня, что этот парень каким-то образом решает нашу судьбу.
        Поговорив с ними еще немного и походив взад и вперед некоторое время, он делает жест рукой, который выглядит так, будто он говорит им, чтобы они продолжали. Это может означать кучу вещей одновременно, но гадать, что бы это значило - чертовски утомительное занятие. Мои руки все еще связаны, но теперь, когда мои ребра точно сломаны, не стоит даже пытаться освободиться от пут. Но я продолжаю, потому что каждый взгляд на девушку напротив напоминает мне, что я не могу позволить им снова причинить ей вред. У всех этих женщин здесь есть семьи и друзья. Люди, которые будут гадать, но никогда не узнают правду о том, что же с ними произошло. А такая судьба хуже, чем смерть. Незнание - вот что убивает меня, когда я думаю о Талии. Нет завершенности там, где нет определенности. Только бесконечные вопросы и сумасшедшие сценарии, то и дело посещающие воспаленное сознание.
        Но когда я оказалась в подобной ситуации, я прокляла всех ирландцев сразу раз и навсегда. Это их вина. Талия работала в их клубе, а потом пропала. Вот так вот... для меня все просто. Но сейчас все начинает сливаться воедино. Оба раза меня чуть не убили из-за этой банды. Что только рождает еще больше вопросов в моей голове. Все не так, как я себе представляла.
        Границы между добром и злом в мире с тысячей оттенков черного и белого смешиваются, сливаясь воедино. Синдикат МакКенны не занимается продажей женщин. А эти ребятки как раз этим и промышляют. Так кто здесь настоящие монстры?
        Я не сомневаюсь, что Лаклэн и Дом уже знают, что мы ушли. После того, что произошло со мной сегодня и осознания этого, я теперь четко представляю свое место в организации. Я даже не достаточно хороша, чтобы быть девушкой, не говоря уже о том, чтобы стать женой. Но мое спасение в том, что здесь со мной жена одного из них. Я верю, что они перероют весь город, чтобы отыскать ее. Глубоко в своем сердце я знаю, что это так. У меня никогда не было никого, кто бы пришел и спас меня, но я верю, что они придут за ней.
        На этот раз никаких протестов от меня не последует. Я хочу, чтобы эти животные были стерты с лица земли. Я хочу, чтобы все, кто в этом участвует, превратились в пыль. Одного взгляда на этот металлический ящик, и нет никаких сомнений, что они собираются делать с этими женщинами. Они все станут рабами того, кто больше заплатит.
        Словно прочувствовав ход моих мыслей, девушка напротив меня снова начинает всхлипывать. Они не вставили кляп ей в рот, закончив с ней, но она даже не пытается приглушить звуки рыданий, рвущихся наружу. Я пытаюсь привлечь ее внимание, но она не смотрит на меня.
        - Эй, - шепчу я.
        Она все еще не поднимает глаз. Волнение парня в костюме растет с каждым взглядом на нас. А потом отдает приказ одному из своих людей.
        - Ты должна вести себя тихо, - шиплю я на нее. - Пожалуйста.
        - Не могу! - рыдает она. - Они убьют нас!
        Прежде чем мне удаётся успокоить ее, его человек оказывается рядом с нами и яростно пинает ее в живот. Я кричу на него, чтобы он остановился, но он лишь одаряет меня очередным пинком в грудь. Девушка напротив меня издает рыдания и начинает звать на помощь. Человек в костюме выкрикивает еще один приказ, и другой солдат выходит вперед. Все вокруг меня будто замедляет свой ход, когда я смотрю на происходящее в ужасе. Он кричит на нее. Обзывая ее на незнакомом мне языке. Пинает ее снова и снова. А потом ботинком припечатывает ей в лицо.
        Ее голова отлетает назад, ударяясь о металл пола, после чего раздается тошнотворный щелчок.
        Страх сковывает меня. Теряю самообладание. Осознаю беспомощность ситуации, от которой я уклонялась всю свою сознательную жизнь. Мой отец воспитал меня как бойца. Чтобы я смогла защитить себя и всегда была начеку.
        В этот ужасный момент я понимаю, как он ошибался. Я должна была присматривать за этой девушкой. Должна была сделать для нее нечто большее. Ради Талии. Ради Скарлетт и всех остальных заблудших душ, которым нужен кто-то, чтобы этот кто-то присматривал за ними.
        Почему я не сделала нечто большее? Почему я всегда терплю неудачи?
        Я такая же, как и все остальные женщины. Беспомощная и ничтожная. Всю свою жизнь мне хотелось верить, что я сильная. Что я могу справиться с чем угодно. Но я не могу. По крайне мере, не с таким. Слезы обжигают мое лицо подобно кислоте, когда я признаю, что я всего лишь зритель этого преступления против человечества. Что женщины исчезают и днем и ночью в этом жестком мире торговли людьми. Но сейчас я в самой гуще этого, и не могу отрицать очевидного. Потому что, когда солдат толкает голову девушки сапогом, и она откидывается назад, я встречаю взгляд ее лишенных жизни глаз.
        Все эмоции, которые я скрывала глубоко внутри меня последние два десятилетия, вырываются из меня наружу. Я просто начинаю орать на них. Называя их гребаными животными. Никчемными свиньями. Всеми теми мерзкими и ненавистными мне словами, которые могу придумать. Хочу убить их, и хочу сделать это голыми руками.
        - Пошел ты! - кричу я. - Пошли вы все, мерзкие опарыши! Я хочу отрезать ваши члены, и я отрежу и засуну их в ваши поганые глотки!
        Солдат передо мной дергает меня за волосы и говорит что-то другому парню, от чего тот начинает хохотать. Но тут тип в костюме подходит к нам, его взгляд холодный и оценивающий.
        - Ты девушка, которую забрали у ирландцев, - говорит он.
        - Да, - огрызаюсь я. - И они заставят всех вас пожалеть о том дне, когда вы появились на свет. Я могу пообещать тебе это.
        Он делает жест своим людям, и они отпускают меня, только чтобы он мог схватить меня своими руками. Он пытается отвести меня к столу напротив. Тому самому, над которым чуть раньше стояла, нагнувшись, убитая девушка.
        - Ну, в таком случае, - говорит он. - Я могу насладиться своим последним днем на земле. Я буду трахать тебя жестко и грубо, а потом отправлю тебя им по кусочкам, ну, а твою подружку отправлю за границу.
        Мое сердце колотится так сильно, что я едва могу дышать. Его слова уже не угроза или шутка. Они звучат как обещание. Однажды мне удалось избежать того, что он собирается со мной сделать, но на этот раз - не прокатит. Пытаюсь придумать план действий. Я знаю, что если сломаю ему нос, они застрелят меня через секунду. Мне нужно проявить смекалку. Мне нужно придумать другой способ.
        Но вместо этого я столбенею, когда он рвет материал моего платья.
        Он наклоняется вперед и прижимается ко мне всем своим телом, потирая свой эрегированный член об мою задницу. Тошнота волной подкатывает к горлу, хотя я изо всех сил пытаюсь контролировать рвотный рефлекс.
        - Я покажу тебе, что чувствует настоящий мужчина, - шипит он мне на ухо.
        Позади себя слышу звук растегивающейся молнии его брюк и пытаюсь прижаться к нему. Это только возбуждает его еще больше. Он достает из кармана нож и разрезает мое платье, пока его солдаты делают непристойные замечания. Он рявкает приказ, и один из них залезает к нему в карман, извлекая оттуда телефон. К моему отвращению, они начинают делать снимки. Человек в костюме тянет меня на себя, ставя вертикально, и отрывает материал, закрывающий мою грудь, со смехом удерживая материал в руках, а его подручные делают снимки.
        Я, блядь, не могу этого вынести. Просто не могу. Я причиню ему боль, а затем умру. Но даже это лучше, чем ничего. Это намного лучше, чем позволить ему сделать это со мной. Я могу только надеяться, что Лаклэн и Дом заставят его страдать. Заставят его заплатить за то, что он сделал с нами.
        Когда он снова меня разворачивает, я делаю глубокий вдох. Вот оно. Я сломаю ему нос, а потом врежу по яйцам изо всех сил. По крайней мере, если я причиню ему боль достаточно сильно, то он точно не запихнет их внутрь ни одной из нас. Это мой единственный вариант на данный момент.
        Его руки бегают вверх и вниз по моим бокам, и моя кожа покрывается мурашками. Либо сейчас, либо никогда. Я позволяю своему телу расслабиться, чтобы он думал, что выиграл. Требуется всего минуту, чтобы он ослабил хватку. Я приподнимаюсь и откидываюсь назад, врезаясь в него так сильно, что я почти отключаюсь от удара. До того, как он приходит в себя, я разворачиваюсь и ударяю пяткой ему в промежность. Он яростно кричит, оба его человека нацелились на меня из пистолетов и только и ждут приказа.
        Я закрываю глаза и думаю о Лаклэне. О последних нескольких месяцах, что я провела рядом с ним. Мое сердце разрывается пополам. Интересно, вспомнит ли он обо мне, когда женится. Вспомнит ли он когда-нибудь, что между нами было. Даже после всей той боли и предательства, что я ощущаю, я все еще хочу его. Хотела бы я знать, есть ли хоть малая часть, что все еще хочет меня.
        Звуки вокруг такие громкие. Это орут все трое парней. А потом начинается перестрелка. Я жду боли.
        Падения на пол и кровотечения. Но это занимает куда больше времени, чем я ожидала. В этом контейнере все гораздо громче. Звук как от разорвавшейся бомбы. Или как при столкновении хреновой тучи машин на автостраде.
        Что-то рассекает мне руку, и я шиплю от боли. Но это меня не останавливает.
        Я истекаю кровью и отчетливо это чувствую. Но либо они паршиво стреляют, либо позади меня происходит что-то еще. Только когда я слышу его голос, я все понимаю.
        - Мак!
        Я открываю глаза, и тогда вижу его. Мой ангел на пороге с автоматом в руках. На фланге Лаклэна прикрывают, по крайней мере, десять человек. Один из армян уже лежит мертвым кулем на земле. У другого сильное кровотечение, он сдавливает одной рукой живот, а второй прикрывается одной из девушек как щитом.
        Лак что-то кричит мне, но все происходит как в замедленной съемке. Все слишком громко. Голова раскалывается, в ушах звенит. Вокруг меня кровь, а я даже не могу сказать, кому она принадлежит.
        Лаклэн движется ко мне. Его глаза широко раскрыты и он что-то кричит мне. Я не слышу его, но мое тело тянется к нему, как магнит. К моему спасению. Я так близко. Сейчас просто хочу чувствовать, как он обнимает меня, как его тело прижимается к моему. Я знаю, что там - рядом с ним - буду в безопасности.
        Но у меня ничего не получается.
        Только когда кто-то обхватывает меня сзади и приставляет пистолет к моей голове, я понимаю, почему. Тот тип в костюме.
        - Опустите оружие, или она умрет, - приказывает он.
        Лаклэн замирает. Он глазами впитывает каждую часть моего окровавленного лица, и я краем сознания выхватываю единственную мысль, которая возникает: «Он ли это?».
        Он ведь должен был избавиться от меня в конце концов, прежде чем жениться. Возможно, я все-таки скоро умру.
        Но такие мысли посещают меня ненадолго. Потому что Лак едва может скрыть свою убийственную ярость. Видя огонь ярости в его глазах, я заряжаюсь очередной порцией адреналина, разливающегося теперь по моим венам. Я хочу сказать ему убить их всех. Но тип позади меня так сильно сжал мои волосы, что понимаю, что мне никуда не вырваться на сей раз. Лаклэн тщательно обдумывает свой следующий шаг, в то время как его люди остаются позади него с пушками наготове.
        - Вот как все будет, - говорит человек позади меня. - Я собираюсь прогуляться до края верфи. Я отпущу девчонку, как только доберусь до машины, а потом каждый из нас пойдет своей дорогой.
        Взгляд Лака ясно дает понять, что он этого не допустит. Мы оба знаем, что я умру, как только мы доберемся до края верфи. Тем не менее, человек позади меня продвигается вперед, полагая, что одержал верх.
        Мы делаем несколько шагов, и палец Лаклэна дергается на пистолете. Парень в костюме не пропускает ни единого движения.
        - Бросай! - снова рявкает он, тыкая пистолетом мне в висок.
        Лаклэн опускает пистолет, и у меня в груди зарождается паника. Этот больной ублюдок позади меня убьет его. Я знаю, что он убьет его. Он снова пытается толкнуть меня вперед, но я не двигаюсь с места. Вместо этого я задираю ногу вверх и врезаю ему по колену. Он кричит от боли, и я проделываю тот же маневр с другой его ногой. Он ослабляет хватку, и небольшого момента замешательства достаточно, чтобы оторваться от него.
        И прежде чем он сможет сделать что-либо еще, Лаклэн поднимает пистолет и стреляет парню в руку. Мужик кричит от боли, и теперь полностью обезоружен, когда Лаклэн вонзает еще пару пуль ему в коленные чашечки. Как только тот оказывается на земле, Лаклэн бросается на него сверху и несколько раз бьет его в исступлении.
        Остальные парни занимаются тем, что развязывают девушек и забирают их в безопасное место. Никто не приближается к Лаклэну, и даже я ничего не делаю, чтобы заступиться за ублюдка. Ни одна часть меня не чувствует к этому уроду ни капли сочувствия, даже когда он начинает задыхаться от вида своей густой крови.
        Когда его голова в конце концов обмякает, Лаклэн берет его за волосы и достает из кармана нож. Он прижимает его к горлу, и я закрываю глаза. Я хочу, чтобы это произошло, и я не сожалею об этом. Я отказываюсь сожалеть об этом. Но я все равно не хочу этого видеть.
        Как только все кончено, Лак прижимает меня к груди.
        - Мак, - выдыхает он.
        Я хнычу и цепляюсь за него всем, что у меня есть, а этого всего не так много. Я так устала быть сильной.
        Мне так надоело пытаться все делать самой. Разве неправильно дать ему утешить меня? Дать раствориться в ложном чувстве безопасности, которое я ощущаю в его объятиях. Эти руки защитят меня и сохранят в безопасности. То, что я думала, что никогда не захочу, сейчас превратилось для меня в целый мир. Даже если вот это все одна гигантская ложь.
        - Спасибо, - говорю я ему. - За Кару.
        Он отстраняется как обожжённый и смотрит на меня с недоверием.
        - Ты действительно так думаешь?
        Я смотрю в пол. Не могу ответить ему без слез на глазах, но плакать себе не позволю.
        Тишина окружает нас, и я прислоняюсь к стенке контейнера, чтобы не упасть. Лаклэн не прикасается ко мне. Он не говорит ни слова. Но я чувствую, как гнев буквально сочится из него.
        - Уведите отсюда девочек, - говорит он своим людям.
        Раздаются какие-то шаркающие звуки, и через несколько минут всех пленниц выводят из контейнера.
        А затем они приводят группу армян.
        - Выстройте их у стены, - приказывает Лак.
        Его люди делают то, что он им велит, а я наблюдаю, как они выставляют армян на колени лицом к стене.
        Лаклэн вытаскивает свой глок и приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела него. Ярость на его лице никуда не делась, но в его выражении проступает что-то еще. Решимость.
        - Я хочу, чтобы ты смотрела, Мак, - говорит он. - Можешь сделать это для меня, милая?
        Несмотря на то, что я знаю, каким будет логичный конец, я все еще не догоняю.
        Поэтому я просто киваю. Потому что, давайте признаем очевидное, я сделаю все, о чем этот человек меня попросит.
        Он подходит и прижимает пистолет к голове первого, а потом смотрит на меня.
        - Этот тебя тронул? - спрашивает он.
        Я не могу заставить себя пошевелить губами. Это тот, кто забрал меня из отеля. Тот, кто приставил пистолет к моему затылку и пытался меня изнасиловать.
        Лаклэн повторяет свой вопрос, на этот раз с ревом.
        - Эта чертова свинья трогала тебя, Мак? Это он трогал то, что принадлежит мне?
        Я едва киваю, и Лаклэн спускает курок. Может быть, мне стоило кричать или что-нибудь в таком духе. Я не знаю. Но я просто онемела. И все, что я могу сделать, это наблюдать, как Лак переходит к следующему, его грудь вздымается, а глаза наполняются яростью, какой я никогда раньше у него не видела.
        - Как насчет этого? - спрашивает он. - Неужели этот парень думал, что мог безнаказанно касаться женщины Лаклэна Кроу?
        И снова слова не шли у меня изо рта. Еще один парень из отеля. Тот, кто ударил Кару. Когда я молчу, Лак прижимает пистолет к виску парня и хватает его за волосы.
        - Ты трогал мою женщину? - спрашивает он его.
        - Да, - отвечает Кара, стоя в самом конце контейнера.
        У нее слезы на глазах, когда она смотрит на меня. Молчаливый кивок, чтобы сказать мне, что это нормально хотеть их смерти.
        - Они забрали нас из отеля, - объясняет она.
        Еще один выстрел, и его тело падает на пол. Лак переходит к следующему.
        - Мак? - спрашивает он. - Не хочешь рассказать мне об этом?
        - Я не знаю, - хриплю я. - Я не помню его.
        Это правда, но я знаю, что он, должно быть, охранял контейнер, если он здесь. Лаклэн только пожимает плечами.
        - Он участвовал во всем этом.
        И с этими словами он нажимает на курок. Еще две пули, и еще два человека уничтожены, прежде чем он снова возвращается ко мне. Он заключает меня обратно в свои объятия и нежно гладит по щеке.
        - Ты принадлежишь мне, - говорит он. - И если до этого у тебя были какие-то сомнения на этот счет, то теперь их не должно быть. Любой, кто попытается прикоснуться к тебе, умрет.
        ГЛАВА 32
        МАККЕНЗИ
        После того, как развязывает руки и быстро осматривает меня, Лаклэн вытаскивает меня из контейнера.
        - Что насчет других девушек? - интересуюсь я.
        - Тебе не стоит беспокоиться о них, милая, - говорит Лаклэн. - Ронан с ребятами позаботятся об этом.
        Я замираю.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Господи Иисусе, - говорит он. - Я не совсем круглый идиот. Они отвезут их в больницу, хорошо? Даю слово, они будут в безопасности.
        Я оглядываюсь назад и смотрю, как Ронан помогает девочкам сесть в фургон. Я знаю, что Лаклэн говорит мне правду, но мне все равно кажется, что я должна быть там, рядом с ними. Как если бы мне нужно было им чем-то помочь. Как и той девушке, которую они убили. Я не могу просто оставить ее здесь…
        - Мак. - Лак хватает меня за руки и пригвождает взглядом. - Помнишь, что я говорил тебе насчет копов?
        - Да, но…
        - Если они узнают, что ты была здесь, они захотят поговорить с тобой. При этом они свяжут все факты воедино, и это приведет их в «Слейнт», а потом...
        - Хорошо, - говорю я покорно. Ему не нужно рассказывать мне все остальное. И последнее, что ему сейчас нужно - это копы, дышащие ему в спину, когда он уже попал под подозрение.
        Он берет меня за руку и притягивает к себе, на этот раз не встречая сопротивления с моей стороны. Кара с Домом идут прямо за нами, но мы не произносим ни слова, пока направляемся к нашим машинам. Кара одаряет меня слабой улыбкой до того, как Дом запихивает ее в черный бумер, после чего Лаклэн проделывает точно такой же маневр со мной.
        Едем в молчании. Я слишком вымоталась. Эмоции переполняют меня настолько, что я даже не пытаюсь осознавать их. Я просто оцепенела и принимаю тишину. Лаклэн, похоже, понимает, что это то, что мне сейчас нужно, поэтому он держит меня за руку.
        Но когда мы остановливаемся перед его домом, он вытаскивает ключи из зажигания и поворачивается ко мне.
        - Прости меня, - хрипит он.
        Когда я встречаю его взгляд, меня переполняет призрачная грусть, плескающаяся в этих серых глазах. Страх и беспокойство... за меня.
        - Надо было присматривать за тобой лучше, - говорит он. - Я знал, что ситуация накалена, но не знал, что настолько... Господи, прости меня, Мак.
        Я не отвечаю. В моих глазах стоят слезы. Вопрос, который меня волнует сейчас, как скоро он обнаружил, что меня нет. Это безумно и глупо, но все же это есть. Лаклэн отстегивает ремень безопасности и тянет через сиденье так, что я оказываюсь сидящей у него на коленях. Он прижимает мою голову к груди и целует мои волосы прядь за прядью.
        - Я думал, что ты ушла, - говорит он. - Я думал, они забрали тебя, и последнее, что ты думаешь обо мне…
        Он кажется слишком подавленным, чтобы закончить фразу, и слезы начинают литься у меня из глаз против моей воли. Его эмоции передаются мне. Ничего не могу с этим поделать. Знаю, что он подумал. Что я только что узнала, что он должен жениться на другой, и это последнее, что я помню до того, как меня похитили. Я не могу обсуждать это с ним. Я не в том настроении, чтобы ясно мыслить. Поэтому я говорю ему то, что ему нужно услышать.
        - В этом нет твоей вины. Они ждали нас. Кто-то рассказал ему о вечеринке Найла.
        Он кивает и проводит дрожащей рукой по волосам. Никогда не видела его таким взволнованным. Так, будто у него выбили почву из-под ног.
        Если у меня и были какие-то сомнения по поводу того, что он чувствовал ко мне, или по поводу того, на что он был готов пойти ради меня, то все его чувства сейчас написаны у него на лице. И это лишь раздавливает меня сильнее.
        - Я должен был предвидеть это, - говорит он. - Я должен был…
        - Лак.
        Он смотрит на меня взглядом, полным мольбы, и я позволяю ему немного сжать мою руку.
        - Сейчас это уже не важно, - говорю я ему. - Важно то, что ты должен решить этот вопрос. Обещай мне. Дай мне слово, что сделаешь это.
        Его руки двигаются вверх, чтобы обхватить мое лицо, и он наклоняется ближе, поэтому сомнений в том, что он скажет, не возникает.
        - Даю тебе слово, Бабочка. Я сотру их в порошок.
        Я киваю и протягиваю руку, чтобы коснуться его лица. Я ему верю. Он сделает это ради меня.
        - Отведи меня в дом, - умоляю я. - Мне нужно привести себя в порядок.
        Спустя две минуты, он заносит меня в дом и несет по коридору на руках. Лак распахивает плечом дверь ванной и ставит меня на стойку. Он опускается на колени, чтобы снять с меня туфли, а затем медленно проводит руками по моему телу, проверяя наличие возможных ран.
        Я не упускаю из вида то, что он немного колеблется в районе моих стрингов, обнаруживая их нетронутыми, но вопрос все еще светится в его глазах.
        - Нет, - говорю я ему. - Я бы им этого не позволила.
        - Слава богу, что нет, милая. - Он встает и зарывается лицом мне в шею, вдыхая мой запах. Его руки грубо, по-собственнически сминают мое тело, и это больно. Но меня это не заботит. Мне это сейчас необходимо. Я нуждаюсь в нем.
        Он целует мое лицо, нежно, и везде, кроме губ. Разглаживая мои волосы, он потирает ладонями мои плечи, согревая меня.
        - Где больно? - спрашивает он.
        - Везде, - говорю я ему.
        Я уже знаю, о чем он думает. У него обеспокоенный взгляд, его глаза наполнены сожалением и тысячей других эмоций. Ему нужно разобраться с этим кошмаром, но я не хочу, чтобы он уходил.
        - Я хочу, чтобы ты забрал мою боль.
        Он делает паузу, а затем кивает, включая душ и помогая мне снять оставшуюся часть материала с моего тела. Он помогает мне забраться в душ, а затем, быстро избавляясь от одежды, шагает в душ позади меня. Долгое время мы просто стоим там под горячими струями, я прислоняюсь к его груди, пока он держит меня в своих объятиях. Я никогда не чувствовала этого раньше. Такой эмоциональной. Такой... беспомощной.
        - Мне жаль, Мак, - говорит он снова.
        Я поворачиваюсь в его объятиях и ловлю лицо Лака в свои руки, прижимая его к себе. Его глаза вспыхивают, когда наши губы встречаются, и я обхватываю его за талию и притягиваю его еще ближе.
        - Ты нужен мне.
        Мои слова разжигают что-то внутри него. Что-то, что он, должно быть, сдерживал. Потому что мгновение спустя он прижимает меня к стене, обкрутив моими ногами свою талию, и резко толкается внутрь меня.
        - Они больше никогда тебя не тронут, - клянется он, вколачиваясь в меня. - Я позабочусь об этом.
        Это не должно меня заводить, но заводит. Его чувство собственничества, его потребность защищать и мстить за меня. Жаль ли мне отбросов, торгующих женщинами, на которых вот-вот обрушится вся ярость? Черт побери, нет. Я знаю, как работает система. Нет справедливости столь быстрой и праведной, как та, которую обрушит на них Лаклэн.
        Запускаю пальцы в его волосы и целую Лаклэна с жестокой необходимостью выразить ему свою благодарность. Я знала, что он придет за мной сегодня вечером. Я так и знала. Хочу верить, что он всегда придет за мной, но я знаю, что это неправда. Сейчас не время, но я все равно не могу перестать задавать вопросы.
        - Как долго я смогу тебя удерживать?
        Он перестает толкаться в меня и смотрит на мое лицо, на то, как мои слезы смешиваются со струями воды из душа. Его пальцы касаются моей щеки и горла, останавливаясь над моим сердцем.
        - Думаешь, я когда-нибудь отпущу тебя? - спрашивает он.
        Я отворачиваюсь. Его глаза обманывают меня. Говорят мне, что он говорит правду. Но я знаю, что это не так. Я не стану его возлюбленной. Я не стану для него всем. Все, что было между нами, с самого начала было обречено на провал.
        - Ты собираешься жениться на одной из них, - задыхаюсь я.
        - Нет, - рычит он.
        Но когда я смотрю на его лицо, в нем сквозит нерешительность. Смущение. Это его долг перед Синдикатом, и я не могу это изменить. Даже если бы я могла, я лгала ему все время. Я должна признать, что не могу его оставить. Единственное, что я могу сейчас сделать, это наслаждаться временем, проведенным с ним.
        - Трахни меня, Лак.
        Что он и делает. Он бешено вколачивается в меня, разбивая мою спину о стену своей потребностью иметь меня. Я впиваюсь ногтями ему в плечи, прижимаю ноги к нему, пытаясь удержаться на месте.
        - Я сделаю для тебя все, что угодно, Мак, - стоент он. - Черт побери, все, что захочешь.
        Его слова взорвали меня изнутри, и вскоре он уже рычит в разрядке. Лак остается внутри меня достаточно долго, обнимая меня и целуя мое лицо.
        - Моя, - снова говорит он.
        - Лак. - Я протягиваю руку и поглаживаю его лицо, удивляясь, как чертовски красив этот сумасшедший парень. - Я твоя.
        Мои губы дрожат, потому что это правда. И потому что я сдерживаю слова, которые действительно хочу сказать.
        Слова, которые станут моим смертным приговором.
        ГЛАВА 33
        МАККЕНЗИ
        Когда Ронан возвращается домой, он еще более угрюмый, чем обычно. Конор тоже с ним, и после того маленького инцидента у него со мной в отношениях напряженка. Лаклэн уводит Ронана на кухню, и они спорят там некоторое время, прежде чем он подходит и заваливается в кресло.
        Лак и пара других ребят используют его гостиную как импровизированную оружейную. Наблюдаю, как они надевают свое снаряжение, примеряют кобуру всех мастей и хватают вещевые мешки с тем, что, как мне кажется, боеприпасы.
        Когда я поворачиваюсь к Рори и говорю ему позаботиться о том, чтобы Лак вернулся ко мне целым и невредимым, они все как один смотрят на нас.
        Они все знают, что я дура. Меня это не волнует.
        Лак притягивает меня ближе и прижимает мою голову к своей груди, чтобы я в последний раз могла подышать с ним одним воздухом. Поцелуй в лоб как метка указывает всем, кому я принадлежу. Рори заверяет меня в том, что обеспечит ему необходимую защиту, а потом они уходят.
        Я вымотана и на пределе эмоций, так что беру бутылку бурбона из шкафа Лака и сворачиваюсь калачиком на диване. Я делаю глоток прямо из бутылки, а Ронан смотрит на меня.
        - Прости. - Делаю еще один глоток. - Ты пропускаешь все самое интересное, да?
        Он фыркает в ответ. Что только заставляет меня задуматься, что это не к добру.
        - Как получилось, что ты застрял на этой дерьмовой работе? Я думала, что ты уже больше, чем нянька.
        В его глазах мелькает убийственная холодность, пока Конор посмеивается над моим наблюдением. Кажется, я задела за живое.
        - Он не нянька, - говорит Конор. - Разве ты не в курсе, почему его называют Жнецом? Он единственный парень, которому Кроу доверяет заботиться о тебе. Единственный, кто может убить кого-то пятьюдесятью разными способами, прежде чем он посмеет приблизиться к тебе.
        Я поднимаю брови в недоумении, а Ронан пронзает Конора испепеляющим взглядом.
        - Отвали, недомерок, - говорит он. - Разве тебе больше нечем заняться?
        Конор садится рядом со мной на диван. Я предлагаю ему бутылку бурбона, и он кивает. Но Ронан быстро прекращает это.
        - Ты хочешь, чтобы я тебя прикончил? - рычит он. - Ты здесь, чтобы защищать ее, а не напиваться, идиот.
        Конор выпускает бутылку пожав плечами.
        - Мне кажется, что девушке все равно не требуется защита. Ради всего святого, она использовала против меня тот чертов удушающий захват.
        Одаряю его извиняющейся улыбкой, которая только раздражает Ронана.
        - Однако сегодня ей нужна была защита. Не так ли?
        Хочу я это признавать или нет, но его слова ранят меня. Потому что я всегда была слишком гордой, чтобы думать, что мне когда-нибудь понадобится помощь от кого бы то ни было. Ронан, кажется, чувствует это, и на короткое мгновение почти могу поверить, что ему неудобно от моих слов. Это длится в общей сложности всего пару секунд прежде, чем он снова уходит в себя.
        Остаток ночи проходит спокойно. Я напиваюсь, находясь в ступоре на диване, и уже почти рассветает, когда Лак заходит и уносит меня в постель. Он измотан, и мы оба чертовски недовольны, но это не мешает нам лапать друг друга. Я протягиваю руку и нахожу его лицо в темноте, прижимаясь своими губами к его губам. Лаклэн целует меня в ответ и занимает доминирующее положение. Он обвивает мои ноги вокруг себя и толкается внутрь, не отрывая своих губ или рук от меня.
        И в таком положении он остается до рассвета.

***
        Утренний ритуал между нами сегодня немного отличается. Лак не торопится, исследует мое тело, как будто ему некуда спешить. Как будто это не просто начало нашего дня, а что-то другое. Когда он заканчивает, но не выходит из меня, я знаю, что для него тоже что-то изменилось.
        Боюсь спросить. Но это прослеживается в его глазах. Он заботится обо мне. Это не было частью плана. Я не хотела, чтобы он так заботился обо мне. Но сейчас? Это заставляет мое сердце биться быстрее, и я не могу решить, хочу ли заплакать или поцеловать его.
        - Тебе нужно идти? - Спрашиваю его, а мои пальцы скользят по его мускулистой спине и сжимают его задницу, заставляя Лака протолкнуться глубже внутрь меня.
        Его лицо серьезно, как он смотрит на меня, его глаза - сине-серый ледяной океан.
        - Я бы хотел познакомиться с твоей бабушкой. С той, с которой ты разговаривала на днях.
        - Что? - пищу я. - Я имею в виду, почему?
        Он прищуривает глаза.
        - Разве мне нужна причина для этого?
        Не могу сказать, есть ли в его словах подозрение или что-то еще.
        - Ну, это просто немного неожиданно.
        - Это неизбежно, - говорит он. - Теперь ты - часть моей жизни. И я хочу познакомиться с людьми, которые являются частью твоей жизни.
        - Посмотрю, что можно сделать, - говорю я.
        Лак внимательно меня изучает, его глаза бродят по моему лицу и ищут подсказки. Думаю, он знает, что я лгу. Поэтому я отвлекаю его, трахая его в течение следующего часа.
        ***
        Я готовлюсь пойти в клуб, когда Лаклэн заходит в ванную и обнимает меня.
        - Я приглашаю тебя на ужин, - говорит он.
        Я издаю стон, и он выгибает бровь.
        - Серьезно? - интересуюсь я. - Последний наш с тобой ужин прошел не очень хорошо. Разве мы не можем просто заскочить в Dunkie’s? Пончик был бы сейчас кстати, правда. Мне легко угодить.
        - Ты и этот кофе, - фыркает он.
        Я смотрю на него выжидающе. Мой вопрос не был риторическим.
        - Нет, Мак. - Он шлепает меня по заднице и заставляет взвизгнуть. - Ты не будешь есть чертов пончик на ужин. А теперь тащи свою задницу в машину.
        - Отлично, - ворчу я.
        Всю дорогу мы с Лаклэном молчим. Вот что происходит, когда он лишает меня сладкого. Он снова нервничает из-за чего-то, стучит пальцами по ноге, но я не спрашиваю. Я уже знаю, что что-то не так.
        Ожидая, что мы снова отправимся куда-нибудь типа Бэк Бэй, у меня начинается паранойя, так как мы двигаемся в сторону знакомых мне мест Южного Бостона. Я обращаю внимание на Лака, который ничего не афиширует. Не похоже, что он что-то скрывает, но вся эта ситуация точно не сулит мне ничего хорошего.
        Когда он подъезжает к таверне, которую я хорошо знаю, у меня учащается дыхание.
        - Что мы здесь делаем? - интересуюсь я.
        - Да ладно?
        Он выходит и идет, чтобы открыть мою дверь, но я будто приклеилась к своему месту. Лаклэн берет меня за руку и тянет к себе. Все вокруг нас окутано туманом, когда он открывает дверь, и мы входим внутрь.
        Мне не придется искать ее по всему залу. Я уже знаю, что она здесь. За столиком в углу.
        - Лак... - слабо протестую я. - Мне не нравится это место. Мы не можем просто...
        Мои слова обрываются, когда Скарлетт подходит к нам и озорно улыбается. Будь она проклята. Да черт с ней. Какого хрена? Я сказала ей не вмешиваться во все это. Я говорила ей.
        - Привет, детка, - приветствует она меня, подмигивая, прежде чем протянуть руку Лаклэну.
        Я внимательно наблюдаю за Лаком, пытаясь расшифровать каждую скрытую эмоцию в его глазах. Он не выглядит враждебно, но только небо знает, что все может измениться в любой момент. Я солгала ему, и каким-то образом ему удалось связаться со Скарлетт и привести ее сюда. На хрена, блядь.
        Одно дело испортить жизнь себе, но я не хотела, чтобы Скарлетт участвовала в этом. Я не могу ее защитить.
        - Как поживала...
        - Ее номер был у тебя в телефоне, - поясняет Лак без капли раскаяния.
        Сволочь.
        - Пойдемте за мой столик. - Скарлетт указывает на стол. - Я уже сделала заказ для вас.
        - Правда? - спрашивает Лаклэн.
        - Есть одно блюдо, которое ты должен попробовать, когда приходишь сюда, - говорим мы со Скарлетт в унисон.
        Лак кивает и кладет руку мне на поясницу, когда мы подходим к столу. Мы садимся, и я одним махом опрокидываю в себя рюмку текилы, которую Скарлетт заказала для меня. Я испепеляю ее взглядом, но это, похоже, мало ее заботит.
        - Итак, Лаклэн, - она симулирует полное неведение. - Ты та причина, по которой Мак не появлялась здесь в последнее время.
        О господи. Она действительно превращает это в настоящий спектакль. Я жестом указываю официантке на необходимость повторить.
        - Похоже на то, - говорит он. - Я подумал, что пришло время нам встретиться. Хотя я должен признать, что ты гораздо моложе, чтобы быть ее бабушкой.
        Скарлетт смеется.
        Затем она наклоняется вперед на локтях, и какая-то непонятная эмоция мелькает у нее на лице. Что-то, чего я не видела все то время, что знаю ее, кроме одного единственного раза. Именно тогда она помогла мне отбиться от мужчин в переулке той роковой ночью.
        - Она хорошая девочка, - говорит ему Скарлетт. - Если ей когда-нибудь причинят вред, тебе придется иметь дело со мной.
        - Скарлетт... - протестую я.
        Она поднимает руку и игнорирует меня.
        - Сейчас я могу быть не похожа на нее. Но и Мак тоже.
        И все же, мы оба знаем, что это неправда. Иногда люди могут удивить тебя.
        В ее голосе сквозит угроза, и это было бы чертовски восхитительно, если бы это был любой другой нормальный парень, с которым я встречалась. Но я буквально вижу, как крутятся винтики в голове Лаклэна. Он знает не хуже меня, что она ему не угрожает. Тем не менее, я не знаю, чего ожидать.
        Поэтому, когда он кивает ей и даже не улыбается или не демонстрирует ни капли высокомерия, я сжимаю его руку под столом в знак благодарности.
        - Мне стоит уважать тебя за это, - говорит Лак.
        А потом он поворачивается ко мне и откидывает мои волосы за плечи, смотрит на меня с выражением гордости и, если можно так сказать, счастья.
        - У меня нет намерений причинять боль, Мак, - мягко говорит он. - Во всяком случае, я уверен, что все будет с точностью до наоборот.
        ГЛАВА 34
        МАККЕНЗИ
        Всю дорогу до клуба, я нервничаю. Не могу перестать думать о Скарлетт. Если все пойдет наперекосяк, что с ней случится?
        Меня тошнит от беспокойства. Но там есть еще кое-что. Чувство вины закипает во мне, пожирает меня изнутри. Слова Лака продолжают звучать в моей голове. Он знает, что я причиню ему боль. Может, он видит больше, чем мне казалось. Может, он знает, что это только вопрос времени, пока я его не подставлю.
        Он протягивает руку и освобождает от зубов мою губу, которую я нервно кусаю, а затем кладет руку мне на колено, прокладывая дорожку вверх по бедру.
        - Расскажи мне, что тебя беспокоит, - говорит он. - Почему ты не хотела, чтобы я с ней познакомился?
        - Потому что, - смеюсь я. - Я не хочу втягивать ее в этот мир.
        Он сжимает мою ногу.
        - Ты всегда думаешь обо мне только самое худшее?
        Меня передергивает. Этого нельзя отрицать. У себя в голове я обвинила его в торговле женщинами. В сопричастности к исчезновению Таль. И он вряд ли пришел бы за мной, если бы со мной не было Кары. Но когда я смотрю на него сейчас такого спокойного, расслабленного собственника, я знаю, что это неправда.
        Так почему я до сих пор этим занимаюсь?
        Я могу отказаться от всего этого. Найти другой способ. Рассказать все Лаку и надеяться, что я права на его счет. Но во всех этих вариантах слишком много переменных. Того, что может пойти не так, как планировалось, а то и вовсе откинуть меня далеко назад. И прямо сейчас, папка, которую Скарлетт незаметно положила в мою сумочку сегодня, просто прожигает дыру в полу. Я должна увидеть, что внутри. Должна верить, что поступаю правильно. Мне нужно какое-то подтверждение, чтобы продолжить мой путь.
        Лаклэн подъезжает к клубу и выключает зажигание. А потом он поворачивается на своем месте и протягивает руку, чтобы нежно поцеловать меня. Боже, я так облажалась.
        - Не стоит беспокоиться за Скарлетт, - говорит он. - Ей не причинят вреда.
        Не отвечаю ему, поэтому он тянется к моей руке и сжимает ее.
        - Ты мне веришь?
        - Верю, - шепчу я. - Но просто поклянись, пожалуйста. Дай мне свое слово. Вы, ребята, в этом разбираетесь, да? Даешь слово?
        Лаклэн, кажется, не выглядит довольным, что я все еще сомневаюсь в нем, но он все равно кивает.
        - Даю тебе слово, милая.
        - Что бы ни случилось, - настаиваю я. - Пообещай, что не причинишь ей вреда. Она не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моей жизни, ни к моим решениям.
        - Неужели ты думаешь, что я на это способен? - спрашивает он.
        Разочарование, которое сквозит в его словах, пробивает мою броню.
        - Я и не хочу, - наполовину смеюсь, наполовину плачу я.
        О, господи. Эти слезы настоящие. Я действительно плачу. Какого черта?
        Лаклэн выглядит таким же растерянным, как и я.
        - Я знаю, ты - хороший человек, Лак. Я вижу это каждый день, что провожу рядом с тобой. Я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом, и я никогда не чувствовала так себя ни с кем. Но потом я думаю о том, чем ты занимаешься и на кого работаешь. Некоторые вещи меня устраивают. Как те, что произошли прошлой ночью... ты должен был это сделать, я хотела, чтобы ты это сделал. Меня сбивает с толку то, что я чувствую. Я сама это не очень понимаю. Я больше не знаю, что я делаю, и я хочу сказать тебе…
        Его телефон звонит, и он нажимает игнор, сосредотачивая свое внимание на мне.
        - Сказать мне, что, милая?
        - Я хочу рассказать тебе…
        Его телефон снова звонит.
        - Черт возьми, - чертыхается он. - Одну секунду, дорогая.
        Он отвечает короткими обрывистыми фразами, громкость его голоса при этом нарастает, в нем снова сквозит разочарование к тому времени, когда две минуты спустя он нажимает отбой.
        - Господи, - бормочет он. - Я хочу, чтобы ты все мне рассказала, дорогая. Что бы это ни было.
        Я тоже хочу ему рассказать. Но сейчас он переживает из-за чего-то другого, и сейчас не время.
        - Сегодня вечером, - говорю я. - Мы поговорим об этом сегодня вечером. Я знаю, что тебе нужно идти.
        Он проводит ладонью по моей щеке и горлу и снова целует меня, прежде чем отстраниться. Через мгновение Ронан появляется с обратной стороны двери авто.
        - Он отведет тебя внутрь, - говорит Лак. - Я не знаю, сколько времени меня не будет.
        - Ладно. - Я сжимаю его руку. - Тогда, наверное, увидимся позже.
        Он лишь улыбается.
        - Всегда, дорогая моя.

***
        Как только мы с Ронаном оказываемся внутри, я захожу в уборную.
        Убедившись, что в других кабинках никого нет, я просачиваюсь внутрь и буквально вырываю папку из сумочки. Я открываю ее и нахожу там хренову тучу фотографий и заметок.
        Есть фотографии Донована, идущего в клуб и обратно, его дома, который, как оказалось, выглядит печально, маленькая двухуровневая квартирка, и пару тех мест, где он обычно бывает. Меня не удивляет, что он любит тусоваться в захудалом кабаке или борделе, принадлежащем русским. Но что меня удивляет, так это то, что он везде фигурирует с Мэнди.
        Какого черта она с ним делает в борделе, и хочу ли я вообще это знать?
        Я просматриваю остальные фотографии в поисках ответа. Оказывается, бордель не единственное место, где эти двое любят тусоваться. Тут есть фотографии, где Донован в переулках со спущенными штанами и головой между ног.
        Гадость.
        Я начинаю перескакивать через них, думая, что они все одинаковые, но потом что-то бросается мне в глаза. На одной из фотографий Донован заходит в бордель с Мэнди, но уходит с ней один из русских. Мерзостная мерзость.
        Между ними есть связь? И если да, то почему мой парень думал, что для меня важно знать это. Я просматриваю соответствующие заметки и получаю на свой вопрос единственное объяснение.
        У меня было предчувствие. И я последовала ему.
        Конечно, следующая серия фотографий Мэнди и русского. Похоже, она встречалась с обоими мужчинами по всему городу. Иногда два или три раза в день.
        По фотографиям видно, чем они занимаются, но в этом всем что-то не так.
        Даже отбросив в сторону тот факт, что мне не нравится Мэнди, я не могу понять, почему любая женщина будет зацикливаться на этой парочке более двух секунд. Охотно, судя по всему. Если они не шантажировали ее.
        Может ли это быть так?
        Неважно, как я к ней отношусь, вынуждена признать, что Мэнди хорошенькая. Она относится к тем женщинам, которых большинство парней сочтут желанной.
        Я очень сомневаюсь, что у нее проблемы с привлечением мужского внимания. Ну, может быть, за исключением Лаклэна. Но Донни и этот русский чувак далеки от самых горячих парней на планете, а Мэнди кажется недальновидной в этом плане. Не могу понять, что она нашла в этих двоих.
        Я снова просматриваю фотографии и хмурюсь. Здесь должно быть что-то еще, что я упускаю из виду. Это означает, что мне придется сделать что-то, чего я делать не хочу. Мне нужно поговорить с Мэнди.
        ГЛАВА 35
        МАККЕНЗИ
        Я нахожу Мэнди в раздевалке. Она готовится к своему танцевальному сету. Она подводит глаза жидкой подводкой, когда я сажусь рядом с ней, прочищая горло.
        - Чего ты хочешь? - спрашивает она и брезгливо морщит нос.
        Изображаю для нее некое подобие улыбки. Ее голос напоминает мне звук, производимый при царапании ножа об стекло. Но все же... Если у нее неприятности, я могу ей помочь. И я бы хотела ей помочь. Независимо от моих чувств к ней.
        - Послушай, Мэнди, я думаю, что мы начали не совсем правильно.
        Она завинчивает колпачок на подводке для глаз, а затем обращает свое внимание на меня. В ее взгляде просматривается подозрение, но я все равно продолжаю.
        - Я просто хотела начать все с чистого листа, - говорю я ей. - Я подумала, что мы могли бы узнать друг друга лучше.
        Она смеется, и смех у нее выходит немного сумасшедшим. А потом она скрещивает руки и откидывается на спинку стула, оценивая меня.
        - Ты думаешь, я дура, да? - спрашивает она. - Ты действительно думаешь, что этот милый маленький поступок сработает на мне?
        Ладно, видимо, по-хорошему с ней не получится. Я пожимаю плечами и пробую другой подход. Не могу же я заставить Донована ненавидеть меня больше, чем он уже меня ненавидит.
        - Слушай, я просто знаю, что Донни доставал других девочек, и я подумала, может, он и тебе доставляет неприятности.
        - И что ты собираешься с этим делать, если это так? - огрызается она. - Изобьешь его ради меня?
        Я не отвечаю, потому что ненависть в ее голосе застает меня врасплох. Я знала, что не нравлюсь ей, но в этом сквозит и нечто другое. То, как она смотрит на меня сейчас, как если бы она действительно хотела, чтобы я сдохла. Я просто не могу поверить в это. Я ничего ей не сделала. Я знаю, она хотела Лаклэна, но это не ревность. Нет, это что-то личное.
        В любом случае, очевидно, что это безнадежно, так что я встаю и иду к выходу.
        - Просто забудь об этом, - почти кричу я через плечо. - Мы вернемся туда, откуда начали - к молчанию. Ты права, так, наверное, будет лучше.
        - Меня это не заботит, - отвечает она. - На самом деле...
        Ненавижу, что я притормаживаю, чтобы расслышать то, что она собирается мне сказать, но я это делаю. И когда она не договаривает фразу, оборачиваюсь, обнаруживая на ее лице враждебную ухмылку.
        - Сомневаюсь, что ты пробудешь здесь долго. - Она щелкает своей жвачкой. - Потому что знаешь, что я думаю?
        Я закатываю глаза, но все равно отвечаю.
        - Что Мэнди?
        - Я думаю, ты пытаешься выставить Донни в плохом свете, чтобы отвлечь внимание от себя. Ведь, насколько я слышала, Донни - тот парень, у кого есть компромат на тебя.
        Я скрещиваю руки на груди, пытаясь не показать насколько мне интересно, но внутри я мысленно перевариваю все, что он мог на меня нарыть. Мэнди воспринимает мое молчание как сигнал к тому, чтобы продолжать свою речь.
        - Он мне тоже кое-что о тебе рассказал... да, это так. - Она щелкает пальцами, как будто только что вспомнила. - Он сказал, что ты выглядишь знакомо. Очень знакомо.
        Я улыбаюсь в ответ, пытаясь показать ей, что ей не добраться до меня. Я никак не могла показаться ему знакомой. Я никогда не встречала его раньше, я в этом уверена. Так что то, что она говорит, не имеет никакого смысла.
        - Ты в курсе, что он не всегда впрягается за этих парней, - добавляет она с горечью в голосе.
        - К чему ты клонишь, Мэнди?
        Она смотрит на меня очень долго, как будто ждет от меня какой-то реакции. Я не реагирую.
        И начинаю думать, что она просто психопатка, которая пытается превратить меня в параноика. Если бы у Донни было что-то на меня, он бы уже все рассказал. Пожимаю плечами и поворачиваюсь к двери.
        - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Спокойной ночи, Мэнди.
        - И тебе не хворать, - смеется она. - Всю твою гребанную оставшуюся жизнь. Какой бы долгой она не была.

***
        Разбираясь со своими повседневными задачами, проверяю как там Саша, которая не может сообщить мне ничего нового. Она до сих пор не видела русского, которого я ждала, так что я иду работать. Моя попытка провести инвентаризацию провалилась.
        Я не могу не то что считать, я даже здраво мыслить не способна. Угроза Мэнди постоянно крутится в моей голове.
        Донни знает, что я задумала? И как он мог узнать, если только он не крутил с Таль, и она не рассказывала ему ничего обо мне? Но это маловероятно.
        Это все, о чем я могу сейчас думать. И дело больше не в Таль или во мне. Мне нужно защитить Лаклэна.
        Если его люди узнают, что я врала и шпионила, а он был тем, кто привел меня сюда, я не знаю, что они с ним сделают. Я не могу позволить ему заплатить за то, что сделала я. Не могу позволить своему горю из-за Талии уничтожить его. Потому что в глубине души я знаю, что он не имеет к этому никакого отношения. Его парни? Возможно.
        Возможно. Но Лаклэн? Ни черта подобного.
        Он - хороший человек. Он не заслужил этого. Всю ту ложь и подлость. Не представляю, что с ним будет, если он узнает, что я его использую. Может быть, это несправедливо, учитывая, что он делал то же самое, но все равно мне больно даже думать об этом. Не знаю, как бы я объяснила ему свое предательство. Не знаю, как заставить его поверить, что все совсем не так.
        Но все это не так уж и важно. Я решила свою судьбу в тот момент, когда ступила на вражескую территорию. Я пришла сюда с определенной целью, и я не могу скрывать это вечно. Всегда был шанс, что все вот-вот вскроется. Я просто не думала, что будет так трудно бросить его, когда cделаю это. Я не хочу. Я к этому не готова. Но с каждой минутой, что отсчитывают часы сегодня, я чувствую это глубоко в своей груди.
        Время пришло. Мне нужно немедленно уйти. Что-то не так, и я не могу дождаться, чтобы узнать, какой козырь у Донни в рукаве. Может, я смогу провести еще одну ночь с Лаклэном. Я могла бы... я не знаю… сказать ему, что чувствую. Что безумно и бессмысленно, особенно когда я сама едва могу разобраться во всем этом. Я не знаю, что делать.
        После пятой неудачной попытки подсчета я возвращаюсь в бар... и вижу Донни, наблюдающего за мной со своего места. И на какую-то долю секунды я понимаю это.
        Узнавание.
        В его глазах я вижу это, но на этот раз все ясно как божий день. Он этого не скрывает. На его губах играет самодовольная улыбка. Он знает. Нутром чую, я знаю, что это правда. Он знает все, и он собирается меня уничтожить.
        Твою мать.
        Я иду на трясущихся ногах в бар и заказываю напиток. Если я уйду сейчас, он поймет, что я делаю. Поэтому я притворяюсь, что все в порядке, хотя внутри себя я бешусь. Я даже не знаю, где Лаклэн. Вот дерьмо. У меня не будет возможности даже попрощаться. Сказать «прощай».
        Почему же так больно?
        Слезы затуманивают мои глаза, и пять минут, которые я жду, пока он уберется, кажутся сотней. Когда он наконец уходит, говорю Ронану, что собираюсь закончить инвентаризацию.
        Вместо этого сворачиваю вниз по коридору, используя заднюю дверь, через которую обычно входит Лак. Его машины нет на стоянке. Его все еще нет.
        Мне должно было полегчать. Мне стоит бежать отсюда как от огня. Но вместо этого, я практически тащу себя на обочину, чтобы поймать такси. Мои ноги как будто налились свинцом. Возможно, от того, что у моего тела зловещее предчувствие. Какая-то часть меня все еще здесь, та часть меня, которая не хочет уходить. И дело даже не в ответах, дело в том, что все как-то неправильно.
        Как такое могло произойти? Донни надо мной издевается. Если он собирается все выложить им, то почему этого еще не сделал.
        Должна быть какая-то причина, план. Он бы не пустил все на самотек.
        Это не имеет значения. Есть только одна вещь, которую я могу сделать сейчас. У меня нет ответов, которые я ищу, но все, о чем я могу думать, это то, как все скажется на Лаклэне. Как это отразится на нем. Есть только один способ предотвратить это. Мне придется уйти. Я должна вернуться к Лаку домой, забрать все свое барахло и уйти.

***
        Скарлетт берет трубку на третьем звонке, и по фоновому шуму бара в трубке могу сказать, что она пьет.
        - Привет, детка, - говорит она. - Как дела?
        - Дерьмо случилось, - говорю я ей. - И мне нужно, чтобы ты ненадолго уехала из города.
        Ожидаю протеста, но вместо этого повисает пауза.
        - Ты в порядке? - спрашивает она мягко.
        Скарлетт никогда не была со мной мягкой. Скорее всего, она уловила эмоции в моем голосе. Я сейчас не в лучшем положении.
        - Я в порядке, - лгу я. - Просто хочу знать, что ты в безопасности, чтобы я могла справиться с этим.
        - Конечно, - говорит она. - Ты ведь знаешь, что я могу о себе позаботиться. Но что ты собираешься делать?
        - Я тоже уезжаю, и свяжусь с тобой, как только смогу, - обещаю я. - Мне нужно избавиться от этого телефона.
        - Хорошо, будь осторожна.
        - Хорошо, Скарлетт, - поперхнулась я. - Береги себя.

***
        Когда я захожу в дом Лаклэна, меня пугает шум на кухне. Я не видела машин снаружи, так что я не знаю, кто это может быть. Ронан никак не мог заметить, что меня нет, чтобы примчаться за мной так быстро.
        Я колеблюсь у двери, но потом ничего не слышу. Думая, что я схожу с ума, и как параноик захожу, чтобы выяснить. Что оказывается ошибкой.
        Прежде чем я могу даже сообразить, что происходит, кто-то хватает меня сзади и толкает к стене. Мое сердце стучит в груди словно молотком, когда я чувствую, как ярость смешивается с запахом одеколона Лака.
        Он медленно поворачивает меня лицом к себе, прижимая нож, который держит у меня возле горла. Одно неверное движение, и я труп. Не так уж сложно понять, почему. Когда я смотрю на него, на его лице читается слово «предательство». А за ним, разбросанное по стойке содержимое моего тайника.
        Фотография Талии. Свернутые в рулончик заметки, который я хранила в тайнике.
        У меня начинают капать слезы из глаз. Я не хотела, чтобы все было именно так. Я собиралась уехать отсюда. Поступить правильно ради Лаклэна и найти другой способ. Но теперь он никогда в это не поверит.
        Его дыхание учащенное и тяжелое, и он не говорит ни слова. Глаза, которые наполняли мир яркими цветами и эмоциям, теперь превратились в безжизненное море ярко-серого оттенка. Я никогда не видела его таким злым. Так больно.
        - Скажи мне, почему, - требует он. - Что ты можешь сказать в свое оправдание, Мак?
        - Талия, - шепчу я.
        Он впечатывает мою спину в стену, и нож вонзается глубже в мою плоть. Кровь стекает по моему горлу, пока взгляд его горящих глаз прикован ко мне.
        - Я, черт возьми, не верю ни единому твоему слову.
        Боль от лезвия - ничто по сравнению с его взглядом. Разочарование и ярость, ощутимое сожаление о том, что он впустил меня в свою жизнь. Как же дошло до этого? Не имею ни малейшего понятия. Я не должна была связываться с ним. Слезы теперь брызжут из моих глаз, и нет ни малейшей возможности сдержать их.
        - Это правда, - говорю я ему. - Ты видел ее фото. Прямо там, на стойке в ванной...
        - Заткнись! - кричит он. - Просто заткнись на хер.
        Лак вдавливает нож сильнее и глубже, и я начинаю задыхаться. Его глаза бешено бегают по мне. Понимаю, что прямо сейчас он принимает решение, жить мне или умереть. Но никакого решения не приходит. Если меня раскрыли, то есть только один способ, как со мной разберется Синдикат. Единственный выход для меня - смерть. И даже тогда Лаклэну, скорее всего, придется разгребать за меня часть всего этого дерьма.
        Я не буду перед ним извиняться. Я знаю, что извинения ничего не изменят. Поэтому вместо этого я предлагаю ему то, что могу. Единственное, что мне от него нужно, прежде чем моя судьба решится.
        - Тебе станет легче, если ты оттрахаешь меня со всей ненавистью, на которую способен? - шепчу я.
        Малая частичка страшится, что он отвергнет меня. Ненависть в его глазах прослеживается явно. Боюсь, она затмила все, что было между нами.
        - Ты, на хер, шутишь, - мрачно смеется он. - Ты думаешь, что от этого мне полегчает?
        Я не могу заставить себя произнести хоть слово, поэтому просто киваю. Мне нужно почувствовать его любым способом. Мне нужно почувствовать его в последний раз.
        - Полагаю, есть только один способ узнать это, - говорит он.
        Он разворачивает меня, и прижимает рукой мои лопатки так, что я расплющиваюсь на стойке. Он держит меня за горло, задирает платье на бедрах и ножом избавляет меня от стрингов. Прежде чем я понимаю, что он делает, он засовывает материал мне в рот, а затем зажимает его ладонью. Сзади раздается звук расстёгивающейся молнии его джинсов, и вот он уж глубоко во мне. Господи, он чертовски твердый. Я не знаю, что с этим делать.
        - Ты уже вся мокрая для меня, Мак. - Он скользит во мне и выходит из меня, хватая за запястья, заводя их за спину.
        - Разве и это ложь?
        Я качаю головой и бормочу с кляпом во рту. Это лишь раззадоривает его еще больше. Его рука опускается и прижимает мое лицо к стойке, пока он тянет меня за запястья другой рукой. Положение неудобное, как и должно быть, но мне все равно.
        Я уступаю ему. Это ведь наказание. Он двигается во мне жестко и быстро, дергая меня как секс-игрушку для своего удовольствия. Я принимаю это. Он имеет безусловную власть надо мной. Я заслуживаю все, что он мне дает. Более того, я хочу этого. Я хочу его так чертовски сильно, что одно это причиняет мне боль.
        Мне удается немного повернуть голову под тяжестью его хватки и посмотреть на него. Я устанавливаю зрительный контакт, а он ладонью перекидывает мои волосы мне на лицо, снова погружая мой мир в темноту.
        - Я даже смотреть на тебя не могу, - рычит он. - Черт! Мак. Что ты наделала?
        Он продолжает трахать меня, но не получает удовольствия. Могу точно сказать. Он сжимает мою талию обеими руками, резко врываясь в меня. Грудью падает мне на спину, и утыкается лицом в мои волосы, вдыхая.
        - Ты уничтожила меня, Мак, - говорит он. - Ты, на хрен, раздавила меня.
        Слезы продолжают струиться у меня из глаз, а я пытаюсь найти слова извинений. Но они звучат слишком приглушенно, чтобы он понял. Он убирает ладонь с моего рта и я выплевываю ткань.
        - Черт возьми. - Он выходит из меня и поворачивает лицом к себе, приподнимая меня так, что моя задница свисает со стойки, а я прямо перед ним. - Я должен смотреть на тебя, - кряхтит он, проскальзывая снова внутрь меня. - Я не хочу. Но я должен. Ты лжешь, блядь…
        Я протягиваю руку и рывком поворачиваю его лицом к себе. На секунду он целует меня в ответ, как будто забыл. А потом Лпк кусает меня и отстраняется. Моя губа кровоточит, как и мое горло. Он размазывает кровь пальцами, прежде чем обхватить рукой мою шею.
        - Я просто должен сделать это сейчас, - говорит он. - Для тебя все это было игрой. Чертовой игрой.
        - Нет, - слабо протестую я.
        Он резко входит в меня, когда я отказываюсь.
        - Каждое слово, что ты мне говорила, было ложью.
        - Это не так.
        Он толкается сильнее. Так сильно, что скрип стойки под его напором указывает на то, что стойка проломится подо мной.
        - Каждое чертово слово, - кричит он.
        У меня такое чувство, что я тоже сейчас сорвусь. И не из-за того, что он делает это со мной грубо. Все дело в его словах. Он повторяет их снова и снова. Я обманщица. Это ничего не значило. Я сделала это с ним. Я предала его. И это выводит меня из себя.
        - Заткнись! Заткнись! Заткнись! - рыдаю я. - Это не было гребаным спектаклем! Я влюбилась в тебя Лаклэн!
        Он замирает где-то на середине, а его взгляд обдает холодом, пока он бесстрастно изучает меня. Я не могу смотреть на него, когда он такой, поэтому зарываюсь лицом ему в грудь. Не имеет значения, верит ли он мне или нет. Я сказала ему. И я уже очень давно никому не говорила этих слов.
        Мир вокруг нас замолкает и замирает. Он не двигается. Я тоже не хочу. Я не смотрю на него. Через некоторое время он обхватывает мой затылок и снова начинает двигаться внутри меня. Все совсем не так, как раньше. На этот раз он не пытается навредить мне, он пытается кончить. Звуки, которые я так люблю, выходят у него из горла, когда он подводит меня так близко к краю, как только может.
        Он шепчет что-то настолько тихо, что я не могу разобрать, а затем кончает с мучительным вздохом. Последний раз. Рыдания вырываются из моего горла, когда осознание омывает меня.
        Когда я открываю глаза, он все еще внутри меня. Его глаза прикованы к моему лицу, он расстроен. Я знаю, что мне делать. Я хотела просто попросить его сделать это. Я хочу, чтобы он был тем, кто это сделает. Я знаю, что он будет добр ко мне. Он не будет докапываться до сути или пытать меня. Он сделает это быстро. Но я также знаю, что это убьет его.
        Возможно, я смогу убежать. Я могу просто уйти и уехать куда-нибудь очень далеко. Но я знаю, что нет никаких шансов, что это произойдет.
        Глубоко в своем сердце, я уже знаю, что это будет либо он, либо я.
        Мой взгляд падает на нож, лежащий на стойке в пределах досягаемости, и прежде чем я могу подумать, он хватает его и передает мне. Его лицо бесстрастно. Никакой злости. Никаких эмоций. Ничего. Из-за меня и того, что я ему сделала.
        - Давай, - говорит он. - Это, наверное, лучшее решение, Мак. Потому что я чертовски уверен, что не хочу использовать его на тебе.
        Губы дрожат, рука тоже начинает дрожать. Господи, я действительно теряю нить происходящего. Вопрос никогда не стоял так, я просто не могу причинить ему вред. Я уже достаточно боли ему причинила.
        Я выбрасываю нож вперед, а затем швыряю его через всю комнату, всхлипывая, а Лаклэн прижимает меня к своей груди.
        - Будь ты проклята, Мак. Я знал, что должен был избегать тебя.
        - Я знаю, - шепчу я снова. - Почему же ты этого не сделал?
        Его зрачки темнеют, и инстинктивно я знаю, что мне не понравятся следующие слова, что он произнесет.
        - У меня не было выбора в этом вопросе. Русские хотели обменять тебя на свою крысу. Они хотят твоей смерти.
        - Что? - задыхаюсь я. - Почему они хотят моей смерти?
        - Подумай об этом, Мак.
        Я вспоминаю девять лет боли и вины, когда смотрю ему прямо в глаза, вытаскивая ответы для себя.
        - Ты собирался отдать меня им, не так ли?
        Лаклэн чешет пальцами лицо и отводит взгляд.
        - Я не знаю. Я не знаю, какого хрена я собирался с тобой сделать, Мак. Это не имеет значения сейчас, не так ли?
        Отпускаю его рубашку, которую все это время удерживала в своих пальцах, и киваю. Было бы не так больно, если бы он ударил меня ножом.
        - Ты знаешь, кто убил моего отца? - спокойно интересуюсь я.
        - Да.
        Заставляю себя смотреть ему в глаза, хотя это последнее, что я хочу сейчас видеть.
        - Ты должен мне сказать.
        - Я не могу этого сделать.
        - Из-за твоего драгоценного гребаного Синдиката? - ору я.
        - Нет. Потому что я знаю, какая ты, Мак.
        Мои губы дрожат, когда я пытаюсь вникнуть в смысл его слов. Я знаю, что он собирается делать. Я знаю это в своем сердце. Так какая разница, если он скажет мне, кто убил моего отца?
        - Я разберусь с этим, - говорит он. - Даю тебе слово, Мак. Человек, который уложил твоего отца больше не жилец на этом свете, даже если это последнее, что я сделаю.
        Я слишком подавлена, чтобы говорить, поэтому просто киваю. Это не достаточно хорошо, но сейчас слишком много всего происходит, чтобы я могла все обдумать.
        - Донован знает, - продолжает он.
        - Откуда? - интересуюсь я.
        - Сказал, что помнит, что ты из Южного Бостона. Он знал, что вы с Талией были подругами. Сложил «а» и «б». Я не знаю.
        - Он не рос в Южном Бостоне, - уверенно говорю я. - И я не знаю этого парня. Это чушь собачья.
        Лаклэн пожимает плечами. Независимо от того, как Донни узнал, это все еще спорный вопрос. Единственное, что сейчас важно, это последствия.
        - Тебе нужно было прийти ко мне, - говорит он. - Тогда бы я сказал тебе, что не имею никакого отношения к исчезновению Талии. И никто из парней не имеет к этому отношения.
        - Ты не знаешь этого наверняка.
        Его кадык перекатывается на шее, и он откидывается немного назад, чтобы посмотреть на меня.
        - Верно.
        Я открываю рот, но у меня уходит минута, чтобы заставить звук выходить изо рта. Я боюсь услышать то, что он скажет.
        - Откуда?
        - Она проводила свое время в другом клубе, - говорит он. - С одним из русских.
        Я отворачиваюсь, потому что уже нутром чую, к чему он клонит. Он подтверждает мои подозрения, которые были у меня с самого начала. Это был русский, о котором она говорила. А теперь мое время истекло, и я никогда не узнаю, кем он был.
        Когда я снова начинаю говорить, у меня хриплый голос.
        - И что теперь?
        Лак сохраняет торжественное молчание, пока выходит из меня и надевает штаны.
        - Теперь садимся в машину и едем.

***
        В машине обманчиво тихо, что только делает все невысказанные мысли громче. У нас разногласия. Океан лжи связывает нас и разрывает на части.
        Когда Лаклэн сказал, что мы куда-то поедем, я не думала, что он имел в виду, что это будет несколько часов. Я не знаю, куда он идет. Сомневаюсь, что и он это знает. Я знаю, что Лак собирается сделать это. Но это занимает у него много времени.
        Я приняла свою судьбу в тот момент, когда залезла в его машину. Я знаю, что он должен сделать, даже если он сам не может этого признать. Другого пути нет. Это кодекс, по которому он живет. Его преданность принадлежит Синдикату, и я не настолько глупа, чтобы думать, что могу изменить это. Я не позволю себе поверить, что могу это изменить. Так легче, зная и принимая то, что он собирается сделать. Я не буду противиться ему.
        Либо он, либо я.
        Вот что я продолжаю твердить себе.
        Я пытаюсь забыть тот факт, что он планировал передать меня русским. Он знал, что ему придется жениться на ком-то другом, и мы не можем быть вместе. Он лгал мне, как я лгала ему. Мы не можем отбросить все это. Все это невозможно преодолеть.
        И куда, к какой жизни мне придется вернуться в любом случае? Талии больше нет. Скарлетт - волк-одиночка. Я никогда не понимала, насколько пустой стала моя жизнь, пока он не появился в ней. Он сделал это со мной. Он сказал, что я разрушила его, но это он полностью уничтожил меня. Все было хорошо, когда я была одна. Когда мне не нужно было чувствовать, думать или заботиться о ком-то еще. Конечно, мне было грустно и тошно, но я была в порядке. Теперь я кто угодно, но только не та, что была раньше.
        Лаклэн заставил меня хотеть того, чего мне никогда не суждено было иметь. Он заставил меня плакать и говорить слова, которые я не думала, что когда-нибудь произнесу снова. Если бы мой отец был здесь, он бы сказал, что я - жалкая. Что я сама виновата в своей слабости. И он был бы прав. Но другого выхода не было. Я думаю, что я всегда была жалкой, когда дело касалось Лаклэна. Он одним взглядом уничтожил мою броню. Одним прикосновением. Одной команды из его уст хватило, чтобы я принадлежала ему. Я рабыня этого парня. Его власть надо мной смехотворна. И теперь, когда я умру, я могу сказать это без обиняков.
        Я не могу удержаться от того, чтобы не взглянуть на него. Увидеть его затененный профиль, который освещается только светом луны и фарами проезжающих автомобилей. Я вижу его всегда только мельком, и этого никогда не бывает достаточно. Крошечные проблески человека, в которого я влюбилась, но в которого не должна была влюбляться.
        Он неотразимо красив. В его глазах столько разных воспоминаний. Интересно, будет ли он прокручивать их в памяти, когда меня не станет, или он навсегда забудет обо мне. Это было бы больнее всего на свете. Но какое это имеет значение? Я буду мертва.
        Кто-то другой будет в его постели, чувствуя, как его естество движется внутри нее или них. Чувствовать его тепло, когда он придет как раз перед рассветом и притянет ее к своей груди. Кто босить его рубашки и вдыхать запах его одеколона от соседней подушки. Я уже ее ненавижу. Я ненавижу ту суку, которая получит все это от него, с ним, что мне хочется заорать.
        Это несправедливо. Ничего из этого несправедливо. Но я не буду ему этого говорить. Я не буду умолять. Я спрошу у него только одно, хотя мое сердце и разбито. Мне просто нужно, чтобы он сдержал обещание, которое дал в отношении Скарлетт. И, возможно, кое-что еще. Может, он сможет узнать, что случилось с Талией.
        Я знаю, что она, вероятно, уже мертва, что скоро ждет и меня. Возможно, мы встретимся с ней в следующей жизни.
        Лаклэн останавливается и выключает зажигание. Когда я смотрю в окно, я вижу, что мы на обочине дороги, окруженной только лесом. Это то место, которое он выбрал для меня. Интересно, он когда-нибудь придет ко мне на могилу.
        - Выходи.
        Его слова резки, но все равно, он не может скрыть эмоции, которые заложены в них. Хочется верить, что есть другой вариант. Где никто из нас не должен умирать. Но это уже не игра. Это так же реально, как никогда раньше. Просто не думала, что все будет настолько жестоко. Я не готова идти, но я не настолько эгоистична, чтобы позволить ему умереть.
        Я выхожу из машины. Холодно, и перед собой я могу различить собственное дыхание, но это не имеет значения. Скоро мне будет очень холодно. Выхожу на деревянных ногах, чтобы оказаться прямо перед ним. Фары все еще горят, освещая его фигуру на фоне чернильной темноты леса.
        - Могу я... - я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица. - Можно мне еще одно?..
        - Заткнись, Мак.
        Его губы на мне, горячие и дикие, вторят движению его рук. Какой бы холод не пронизывал меня, я больше не чувствую его. Я в безопасности здесь, в его объятиях, хотя бы ненадолго. Они теплые и знакомые, дарят мне утешение. Правда, я не могла придумать лучшего способа, чтобы умереть. Я надеюсь, что он будет держать меня также близко, когда сделает это. Я не хочу знать, когда это случится.
        Он дергает мое платье вверх и трет ладонью у меня между ног. Я все еще злюсь от того, что было раньше, но одного его прикосновения... знания, что он все еще хочет меня после всего... достаточно, чтобы заставить меня жаждать его также отчаянно.
        Мне не нужно умолять его. Он перевернул меня на спину и мгновенно прижал к капоту своей машины. Я наполовину смеюсь, наполовину рыдаю, когда он расстегивает штаны, и я понимаю, что он делает. Он сказал, что трахнет меня на капоте. Что он и делает.
        Он толкается внутри меня - тверже стали и такой чертовски большой, что я чувствую, как разрываюсь надвое. Я принимаю это. Эту сладкую жестокость. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. Я хватаю его за спину, целую шею и бормочу что-то у него на коже. Признания, признания, заявления. Это сводит его с ума.
        - Скажи это еще раз, - говорит он мне с очередным толчком.
        Я повторяю то, что в данный момент посещает мою голову - иррациональный поток мыслей. Я говорю ему, что хочу, чтобы он остался. Как мне нравится, как он берет меня. Сколько раз я хочу, чтобы он трогал меня, и как он чертовски красив. Я говорю о его акценте, заднице, даже о его боевых навыках. При этом на нас максимум одежды и много стонов.
        - Хочешь еще что-нибудь сказать? - шепчет он мне на ухо. - Как ты делала это раньше?
        Слезы катятся по моему лицу, когда я смотрю ему в глаза и говорю.
        - Я люблю тебя.
        Он толкается сильнее.
        - Я люблю тебя, - повторяю я.
        Еще один жесткий толчок. Он хочет это услышать, но наказывает меня за это.
        - Я люблю тебя! - кричу я. - Я люблю тебя, черт возьми! Ты гребаный засранец. Я ненавижу тебя за то, что я люблю тебя.
        Он входит в меня со стоном и падает на меня. Его пальцы все еще продолжают тереть мой клитор, и я рыдаю, оказываясь на пике блаженства.
        - Просто сделай это, - умоляю я. - Сделай это уже. Я не могу больше ждать. Мне нужно, чтобы ты это сделал.
        Он смотрит на меня, его глаза наполнены болью, но он не двигается. Он все еще внутри меня. На мне сверху. Заполняет всю меня. Теперь это просто пытка.
        - Просто сделай это! - кричу я.
        Он хватает меня за горло, другой рукой бьет меня по губам. Мое тело слабеет под ним, и по моим венам растекается нега от разрядки. Но через мгновение я понимаю, что он больше не давит на меня весом своего тела, а я ни хрена не понимаю, что он делает.
        - Ласкай себя, дорогуша, - говорит он.
        А потом он убирает руку с моего рта и заменяет ее своими губами. Они мягкие, нежные и сладкие, и такие чертовски садистские, когда он проделывает это со мной.
        - Лаклэн…
        - Заткнись, Мак.
        Он выходит из меня и застегивает штаны. А потом он помогает мне подняться с капота автомобиля. Я даже не могу найти в себе сил, чтобы спросить, что, черт возьми, он делает, когда он возвращает меня обратно на пассажирское сиденье, причем укладывает меня туда.
        Он садится рядом со мной, а потом мы снова едем. В тишине. Через этот чертов лес. И все это время Лак держит наши пальцы сплетёнными. Я не могу сказать, о чем он думает. Или что он делает. Я не знаю, что происходит. Я пытаюсь заглушить безумные мысли, циркулирующие в моем мозгу.
        А потом мы подъезжаем к дому. Но это не столько дом, сколько крепость в самой чаще.
        - Что это за место? - спрашиваю я, когда он глушит двигатель.
        - Заткнись, Мак.
        Опять, но он все-таки помогает мне выйти из машины. Он ведет меня через двор, останавливаясь ненадолго до того, как мы добираемся до дверей.
        - Алексей не очень хорошо слышит, - говорит он. - Тебе нужно смотреть прямо на него, когда ты говоришь.
        Я моргаю, а он крепче сжимает мою руку.
        - И не будь при этом для него открытой книгой, Мак.
        На этом разговор прерывается, потому что через мгновение другой мужчина уже открывает дверь.
        - Франко, - кивает Лаклэн в знак приветствия.
        - Господин Кроу.
        - Мне нужно поговорить с Алексеем.
        Мужчина широко распахивает дверь и проводит нас внутрь.
        - Разумеется, сэр.
        ГЛАВА 36
        МАККЕНЗИ
        Сидим в гостиной, ждем этого человека по имени Алексей. Я до сих пор понятия не имею, что мы здесь делаем.
        Лак крепко прижимает меня к груди, его рука обвилась вокруг меня, пока его пальцы прокладывают дорожку вверх и вниз по моей спине. Чувствую его взгляд на себе, но не могу заставить себя посмотреть на него. Слишком много неопределенности в том, что будет дальше, и я буквально хватаюсь за соломинку. Я боюсь, что один взгляд, брошенный на него, даст ему понять, о чем я думаю.
        Наконец, тот таинственный парень входит в комнату.
        Человек, который, как я полагаю, и есть Алексей, усаживается напротив нас, не произнося ни звука. Это крупный мужчина, высокий, с широкими плечами и атлетичным телосложением. Он также довольно красив, но в его лице сквозит какая-то неуловимая грусть. Печальные голубые глаза фокусируются на мне, после чего он переводит взгляд на Лаклэна.
        Он говорит что-то по-русски, на что Лаклэн отвечает, шокируя меня до чертиков. Через мгновение этого перебрасывания непонятными фразами в комнате вновь наступает тишина. Заходит домработница, наливает мужчинам выпить, а потом спрашивает, не хочу ли я тоже чего-нибудь выпить. Я качаю головой , но все равно благодарю ее.
        Лак медленно потягивает дорогой коньяк, в то время как Алексей осушает свой бокал за два глотка. А потом наливает себе еще один стакан.
        - Ты решил проблемы с Катей? - спрашивает Лаклэн.
        Но единственным ответом Алексея становится очередная порция выпивки. Вот почему он выглядит таким взвинченным. Очевидно, ему разбили сердце. Если бы он только знал, как сильно в этот самый момент нас роднит сей факт.
        Что же я буду чувствовать, когда Лаклэн будет решать, оставить ли меня в живых? Оболочка моего прежнего «я» в обнимку со стаканом выпивки. Меня пробивает дрожь, когда я думаю об этой перспективе.
        Парни разговаривают на смеси ломаного русского и английского. Лак, похоже, знает основы, но говорит на русском не бегло. Мне не нужно видеть, как взгляд Алексея останавливается на мне, чтобы понять, о ком они говорят.
        Через некоторое время, они, кажется, приходят к некоему соглашению. А потом Лаклэн достает что-то из кармана и передает Алексею. Такое чувство, что у меня в горле стекло, когда я понимаю, что это фотография Талии.
        - Что ты собираешь с ней сделать? - интересуюсь я.
        Лаклэн не отвечает. Он уставился на Алексея, смотрит на него, так что я делаю то же самое. Его глаза блуждают по фотографии с лазерной точностью, как будто он загружает каждую деталь подобно памяти компьютера.
        - Он знает, что с ней случилось? - спрашиваю я с обвинением в голосе.
        Лак бросает на меня взгляд.
        - Нет. Он предложил помочь тебе найти ее.
        Все остальное не имеет значения. Весь ужас и боль этого вечера и тех событий, приведших к нему.
        И в эти краткие мгновения мой мир снова озаряется солнечным светом, и все снова становится ясным.
        Алексей поглядывает на меня, а я пытаюсь прочитать его. Подсмотреть за тем, кто скрывается за стеной этой холодности. Он продолжает разглядывать своими налитыми кровью глазами фотографию, как будто не может прекратить пялиться на нее. Внутри меня зарождается надежда подобно оазису в пустыне. Даже циничная часть меня передергивается внутри от возможности принять любой возможный грядущий отказ.
        - Как ты собираешься ее найти? - интересуюсь я.
        Лаклэн отвечает за него.
        - Алексей очень хорошо умеет находить вещи, - уклончиво говорит он. - Он работает с... компьютерами.
        Это единственное объяснение, которое я получаю. И понимаю, что Алексей должно быть член альянса. Русского синдиката. Лак непоколебим в своей уверенности, что Алексей может найти ее, и я хочу в это верить. Он выглядит ответственным. Тихий, культурный и опасный, но более расчетливый, чем другие парни, с которыми мне довелось встречаться. Он действительно может найти Талию? Я не знаю. Но он единственная надежда, которая у меня осталась.
        Алексей делает снимок и что-то говорит по-русски, а потом выходит из комнаты.
        Я все еще испытываю облегчение от осознания того, что здесь происходит. Но когда Лаклэн притягивает меня к себе и начинает осыпать поцелуями мое лицо, меня довольно скоро осеняет. В этот момент я понимаю, что наши травмы останутся с нами навсегда. Они живут внутри нас, в самых глубоких темных, укромных уголках нашего крошечного персонального ада. Пистолет взведен и заряжен, ждет, когда кто-нибудь придет и нажмет на курок.
        И Лаклэн нажимает на курок. Он собирается меня бросить. Одиночество и страх... светит мне без него. Мое сердце грозит упасть в глубокую пещеру мрака под тяжестью боли.
        - Нет. - Хватаюсь за его пальто, стараясь удержать. - Что ты делаешь?
        Еле уловимое прикосновение его губ к моим служит ответом на мой вопрос.
        - Нет, - повторяю я слабо.
        - Мак. - Он закрывает глаза и зарывается лицом мне в шею, прижимая меня к себе. - Я не отдам тебя русским, хорошо? Алексей - мой друг, и я ему доверяю. Тебе здесь не причинят вреда, но мне нужно идти.
        - Нет.
        Кажется, я потеряла способность говорить.
        - Милая, я должен.
        - Ты не можешь так со мной поступить, - уже рыдаю я. - Не уходи. Останься.
        Он гладит мое лицо, мои волосы, в его глазах нет гнева, он смотрит на меня мягко.
        - Ты прекрасна, милая, - говорит он. - Я не избегаю тебя, Мак. Именно так и должно было случиться.
        - Не возвращайся, - умоляю я. - Мне очень жаль. Только не возвращайся.
        Я знаю, что это несправедливо. Или даже реалистично. Но Лаклэн дал мне шанс вести себя как малолетке с эмоционально нестабильной психикой ребенка двух лет от роду. Он снимает свой золотой медальон, хранящий тепло его кожи, и надевает его мне на шею. Я хочу выразить протест, но вместо этого цепляюсь за него. Тот факт, что он оставляет его у меня означает, что он вернется за ним.
        - Помнишь, ты спрашивала, чего хочет такой человек, как я?
        В ответ издаю душераздирающий возглас отчаяния.
        - У меня уже есть семья, - объясняет он. - И я буду выполнять все, что они решат за меня, Мак.
        Вот как это работает.
        Я качаю головой, на кончике языка завис протест, но он все равно продолжает.
        - Но если бы я собирался жениться, - говорит он. - Я бы хотел, чтобы моей женой стала ты.
        Я забираюсь к нему на колени, цепляюсь за него, надеясь, что Лак не сможет меня стряхнуть. Что все происходит не так, как мне кажется.
        - Пожалуйста... - я обхватываю его за шею руками и рыдаю.
        Он кладет одну из своих ладоней мне на живот и смотрит на нее с тоской.
        - Я хотел иметь от тебя детей. Можешь себе представить? - Он поднимает на меня глаза. - Никогда не хотел этого ни с одной женщиной до этого.
        - Ты все еще можешь, - настаиваю я.
        Я бы сказала ему все, что угодно прямо сейчас, чтобы он не ушел. Но это не ложь. Я бы родила Лаку детей.
        У меня был бы целый выводок, если бы он только захотел.
        Он целует мое ухо, а затем шею.
        - Здесь ты будешь в безопасности, Мак. Не хочу, чтобы ты о чем-то беспокоилась. Алексей дал слово, что ты будешь в безопасности.
        - Нет, Лаклэн.
        Он поднимает меня и пытается оторвать от себя, но я продолжаю сопротивляться, правда, уже на расстоянии.
        - Я не позволю тебе уйти. Я не позволю тебе вернуться туда без меня. Я могу все объяснить. Я могу попытаться все исправить. Я заставлю Найла понять. Все, что угодно... что угодно.
        Он прикасается пальцами к моим губам, чтобы заставить меня замолчать. А затем он наклоняется и шепчет мне на ухо.
        - Скорее всего, все это время у тебя во рту был четырехлистный клевер, - говорит он.
        Я в замешательстве моргаю.
        Он лишь улыбается.
        - Я совершенно без ума от тебя, милая.
        Чьи-то руки хватают меня сзади и утаскивают, пока я кричу. Лаклэн бросает на меня последний взгляд, а потом уходит. За дверь, и из моей жизни навсегда. Я пытаюсь отбиться от того, кто меня удерживает, но не могу. Я слишком эмоциональна. Все навалилось. Все чертовски сложно. Но это не имеет значения. Потому что когда я чувствую укол в руку, понимаю, что они не дают мне выбора.
        ГЛАВА 37
        ЛАКЛЭН
        Я всегда говорил, что женщине нельзя доверять.
        Мак разрушила каждый кусочек здравого смысла, который еще был во мне. Но я не обращал на это внимания. Ничего не имело значения, кроме нее. Теперь осталось сделать только одно.
        Сначала позвоню Найлу и договорюсь о встрече в клубе. А потом Ронану. Он попытается оспорить мое решение, но это бесполезно. Я сдамся Найлу и понесу любое наказание, которое он сочтет необходимым.
        Пока это не имеет никакого отношения к Мак.
        Я люблю ее. Сам не могу в это поверить, но это правда. Я от нее без ума. Мне хочется верить, что если бы она только сказала мне, в чем проблема, я бы помог ей. Но я не могу сказать наверняка, что это правда.
        Я знал, что у Талии были проблемы, когда она начала работать в клубе. Она слишком любила одного из русских. Дмитрий, так его звали. Он не был частью группировки Алексея, но Иван поручился за него.
        Это должно было стать для меня первой подсказкой. Если бы у меня были какие-то конкретные доказательства, что он причастен к тому, что случилось с подругой Мак, тогда я бы отправил его в подвал, чтобы Ронан с ним разобрался.
        Мы не потерпим такого в нашем клубе. Тронешь наших женщин, встретишься с Ронаном.
        Все очень просто. Но Талия работала в «Слейнте» всего две недели. Она сказала мне, что собирается в отпуск и ей нужно немного отдохнуть. Когда копы начали ошиваться поблизости, детектив Джеймс упомянул, что у него были основания полагать, что она сбежала в Мексику по какой-то причине. Поэтому я оставил все как есть. Девушка никогда ничего не видела, ничего не знала, так что меня не беспокоило, что она собирается делать со своей жизнью.
        Все эти события привели Мак в мою жизнь. Я хотел бы сказать, что мне жаль, что я хотел бы, чтобы этого никогда не произошло, но это неправда. Мне жаль ее подругу. Если кто-то сможет найти ее, так это Алексей.
        Мак с ним тоже будет в безопасности. Мне это хорошо известно. Это все, что имеет значение сейчас. Она сделала это не со злым умыслом. С другой стороны, я наломал немало дров. Я обманул ее, причинил ей боль... планировал сдать ее русским из чисто эгоистических соображений. Я не знаю, что это говорит обо мне. Но я говорил правду, по крайней мере, то, что сказал ей.
        Я вообще-то думал о совместной жизни с ней. Насколько глупо? Привести женщину в этот мир - это всегда ответственность. Вся эта ситуация сразу меня насторожила. Независимо от того, что ждет меня впереди, лучшее, что я могу сделать для Мак, это отпустить ее. Это бескорыстная вещь. И одновременно самая сложная часть. Я не хочу этого. Я не хотел ничего из этого. Но теперь у меня нет выбора.
        Алексей дал мне свое слово. Он вывезет ее из штата. Придумает ей новую личность. И Мак никогда не узнает, жив я или мертв, потому что ей скажут только одно.
        Для нее Лаклэн Кроу всегда был и будет мертв.
        ГЛАВА 38
        МАККЕНЗИ
        Когда я просыпаюсь в кромешной тьме в постели, которая кажется мне незнакомой, ужас внутри меня постепенно нарастает. Я дезориентирована, измотана, и на мгновение даже не смогу понять, где нахожусь.
        Но когда я сажусь на постели и смотрю в окно, вспоминаю все произошедшее с болезненной ясностью.
        Лаклэн.
        Черт, где он? И как я могла просто позволить ему уйти без меня?
        Я в глуши, но это меня не остановит. Я собираюсь добраться до него. Я не позволю ему пожертвовать собой ради меня.
        Я нахожу свои ботинки в изножье кровати и поднимаю их, чтобы не шуметь. Этот дом намного больше внутри, и, как мне кажется, я на втором или третьем этаже. Когда я добираюсь до двери спальни, она открывается без усилий. Крадусь по коридору, останавливаясь у потрескавшейся двери, откуда пробивается свет.
        Без сомнения, внутри кто-то есть. И мне придется пройти мимо него, чтобы спуститься вниз. Как, черт возьми, я попала из ловушки ирландской мафии в ловушку русской мафии, понятия не имею. Мне интересно, есть ли здесь еще люди, о которых я не знаю. Конечно, Лаклэн должен доверять им, чтобы защитить меня. Но он должен знать, что я сделаю это. Что я попытаюсь добраться до него. Какими были его приказы в таких обстоятельствах?
        Есть только один способ узнать.
        Выжидаю целых две минуты и ничего не слышу. Но вместо того, чтобы проскользнуть мимо, останавливаюсь, так как любопытство во мне пересиливает. Я открываю дверь и встаю в дверном проеме. Алексей валяется на столе с бутылкой коньяка в руках. Но не от его вида я пребываю в шоковом состоянии. Это комната от пола до потолка заполнена мониторами.
        Мои глаза бродят по экранам, и мне требуется минута, чтобы осознать, для чего они нужны. На дисплее идут прямые трансляции турниров по покеру, шахматные игры, скачки и почти все, что можно считать азартными играми.
        Похоже, что тут стоит какой-то запрограммированный бот. В нижней части экрана выполняется куча всяких кодов. Понятия не имею, что они значат, но у меня есть предположение. Ирландцы работают с русскими. Это то, с чем они имеют дело? Нелегальные азартные игры?
        Прежде чем могу принять решение самостоятельно, глаза Алексея открываются, и он пристально смотрит мне в глаза.
        Он принимает вертикальное положение и скребет рукой по лицу. Он не выглядит ни капли удивленным, что я наткнулась на эту комнату, и мне приходится только недоумевать.
        - Это то, чем занимаются ирландцы? - бросаю я неосторожно.
        Он кидает на меня беглый взгляд, прежде чем налить себе еще один стакан коньяка.
        - А чего ты ожидала? - выгибает он бровь, уставившись на меня. - Игры в покер на заднем дворе?
        - Многого, - признаю я.
        - Как по старинке. - Он машет рукой и пожимает плечами. - Вот это будущее.
        - Зачем ты мне это рассказываешь? - спрашиваю у него подозрительно.
        - Я не говорю тебе того, чего бы ты сама не увидела.
        - Мне нужно идти, - говорю я ему уверенно.
        Он вздыхает. Очевидно, он ждал этого.
        - Ты хочешь поехать к Лаклэну, верно?
        - Определенно да. И мне нужна машина, - предлагаю я смело.
        - Я бы не советовал.
        Он не делает шаг мне навстречу. Похоже, и не намерен этого делать. Но в его словах есть что-то зловещее, что заставляет меня колебаться вместо того, чтобы повернуться и закрыть дверь.
        - А почему собственно нет?
        Он хватает пульт и направляет его на мониторы, нажимая несколько кнопок. И тогда мои худшие страхи оживают.
        На экране перед собой вижу Скарлетт. Ее удерживает в гостиничном номере не кто иной, как Рори.
        - Какого черта? - кричу я. - Он обещал! Он обещал, что не причинит ей вреда!
        - Ей не причиняют вреда, - говорит Алексей, а затем указывает. - Смотри.
        Что я и делаю. Я подхожу к экрану и приглядываюсь. Скарлетт лежит на кровати отеля и смотрит телевизор.
        По крайней мере, она не выглядит скованно или как человек, которого ранили. Но Рори с ней не разговаривает. Он даже не смотрит на нее. Он просто сидит у двери, с пистолетом в руке, листает журнал.
        Я проглатываю комок в горле и смотрю на мужчину напротив меня. На того, кого не знаю, но кому Лаклэн доверяет. Я хочу вырвать ему кадык.
        - Ты сказал, что поможешь мне, - срываюсь я. - Именно это ты сказал Лаклэну.
        - Я и помогаю тебе, - говорит он. - А это страховка Лаклэна, что ты будешь делать все, что я тебе говорю. Он знал, что с тобой могут возникнуть проблемы.
        Мои глаза слезятся, когда я осознаю патовость ситуации. Лаклэн использует Скарлетт, чтобы удержать меня здесь.
        - Так что от тебя зависит, пострадает ли твоя подруга, - добавляет Алексей.
        - Откуда мне знать, что ты говоришь это не просто так?
        - Ты действительно хочешь это узнать? - спрашивает он.
        Когда я смотрю на него, то понимаю, что он мафиози до мозга костей. Темный и смертоносный. И я не сомневаюсь, что он выполнит свою негласную угрозу, но я все еще не могу поверить, что Лаклэн сделал это со мной. Он ведь пообещал мне кое-что. Дал обещание, которое нарушил. И он ждет, что я позволю ему отдать за меня свою жизнь, пока я буду заперта в этом гребаном доме.
        - Есть еще кое-что, - говорит Алексей.
        Я смотрю на него, все еще разрываясь между тем, что мне предпринять. Мне просто нужно добраться до Лаклэна. Но я не могу позволить, чтобы Скарлетт пострадала. Что, черт возьми, я собираюсь делать? Я едва слышу его следующие слова. Пока он не произносит имя, которое почти всегда разрывает мое сердце пополам.
        - О Талии.
        - Что? - интересуюсь я.
        Он указывает на экран, и я снова поворачиваюсь. А потом я чуть не падаю от того, что вижу перед собой.
        - Это ведь она, верно?
        Я смотрю на фотографию на экране, прикасаясь к ней, как будто это просто иллюзия. То, что он придумал, чтобы обмануть меня. Но это не так. Она там, и она выглядит такой худой и изможденной, и на ней просто какие-то лохмотья. Это очертания ее тела, которым она опирается о стену позади нее. Почти как фотопортрет преступницы, и я едва узнаю безжизненные глаза, смотрящие на меня. В этом нет никакого смысла.
        - Где она? - требую у нее ответа. - Откуда ты это взял?
        Он не отвечает, и тогда я вспоминаю, что он не слышит. Я поворачиваюсь и смотрю на него, повторяя свои вопросы.
        - Я сказал, что помогу тебе найти ее, - отвечает он.
        Он смотрит мимо меня на экран, глядя ей в лицо. Я ненавижу этого парня за то, что он делает со мной сейчас, но то, как он смотрит на нее... как будто он действительно может видеть ее, это то, чего я хотела все это время. То, о чем я умоляла каждого детектива, перед которым я когда-либо выкладывала эту фотографию. Я просто хотела, чтобы они ее увидели.
        И в первый раз, я наконец-то чувствую себя как Алексей.
        - Ты знаешь, где она? - шепчу я.
        Он изучает меня, прежде чем налить себе еще один стакан коньяка.
        - Я отслеживаю ее перемещения, - говорит он. - Но я знаю, что она за границей. И я буду продолжать помогать тебе, пока ты делаешь то, о чем я прошу.
        Я игнорирую угрозу в его тоне и фокусируюсь на небольшом кусочке информации, которую пытаюсь в настоящий момент осмыслить.
        - Что ты имеешь в виду, говоря «за границей»?
        Его глаза пристально вглядываются в мои, и по истечении года поисков я наконец-то получаю ответ.
        - Ее продали.
        ГЛАВА 39
        МАККЕНЗИ
        Я все еще пытаюсь переварить то, что сказал мне Алексей, когда снизу до нас доносится шквал криков. Я смотрю на Алексея и думаю, слышит ли он их.
        А он уже положил руку на пульт, пролистывает мониторы. Мое внимание снова приковано к экрану, к Ронану, который проносится по дому, а Франко бежит за ним по пятам. Алексей выходит из комнаты, я иду за ним, и, в конце концов, мы все сходимся у основания лестницы.
        Ронан даже не взглянул на меня, и он еще более жесткий, чем обычно. Что-то не так. Он чеканит слова на идеальном русском языке, или, по крайней мере, мне кажется, что это чистейший русский язык. Я не могу ничего понять, но вскоре они с Алексеем начинают о чем-то спорить.
        - Можно, пожалуйста, то же самое только по-английски? - интересуюсь я.
        Ронан на секунду встречается со мной, взглядом и его глаза полны ненависти.
        - Он в порядке? - требую у нее ответа. - Лак в порядке?
        - Он послал меня отвезти тебя в другое безопасное место, - говорит Ронан. - Это было обнаружено.
        Я смотрю на Алексея, который не уверен в верности его слов. Честно говоря, на самом деле я тоже не очень уверена в его словах. Но Ронан не мог знать, что я здесь, пока Лаклэн не сказал ему, верно? И он всегда доверял Ронану быть моим охранником. Тем не менее, что-то в этом всем кажется мне подозрительным. Но если у меня есть шанс как-то вернуться к Лаклэну, я им воспользуюсь.
        - Я доставлю девушку лично, - говорит Алексей. - Если то, что ты говоришь, правда, у тебя не должно возникнуть проблем.
        Ронан энергично кивает.
        Следующие две минуты проходят для меня как в тумане под аккомпанемент коротких приказаний Франко и Ронану, внимательно наблюдающим за мной, от Алексея на русском. Они выводят меня за дверь, усаживают в серебристую машину, пока Ронан залезает в свой бумер и занимает свое место впереди нас.
        Пока мы едем через лес, я пытаюсь разработать план побега. Теперь мне нужно избавиться от трех мужчин, а это будет не так-то просто сделать. Особенно учитывая, что я однажды я уже ускользнула от Ронана, я очень сомневаюсь, что он позволит случиться этому снова.
        Но это не важно. Я сделаю все, что потребуется, говорю себе. Мне нужно это сделать. Потому что я не могу позволить Лаклэну пожертвовать собой ради меня и из-за моих ошибок. Я не могу позволить ему умереть из-за моих необдуманных действий. Я люблю его.
        Я люблю его так чертовски сильно, что это просто чистейшее безумие. Я думала, что не способна на такое. Я знаю, что не способна любить кого-то другого подобным образом.
        Я не знаю, как он это сделал. Как он смог пробить мою броню. Но он это сделал. Он разорвал ее на куски.
        Перед нами мигают стоп-сигнальные огни тачки Ронана.
        Франко выкрикивает что-то по-русски, и они с Алексеем достают оружие.
        - Что происходит? Засовываю голову между сиденьями, пытаясь разглядеть, что происходит.
        Следующее, что я понимаю - раздается звук двух громких хлопков и воздух с шипением выходит из камер сдуваемых шин.
        Алексей и Франко говорят по-русски, оглядываясь назад, и я понимаю, что кто-то только что стрелял по нам из-за деревьев.
        Так какого черта Ронан остановился?
        Стекло разлетается на куски под градом пуль, летящих в задние фонари.
        - Господи! - Я пригибаюсь и прикрываюсь. - Кто в нас сейчас стреляет?
        Мужчины выпрыгивают спереди и приседают за дверями, отстреливаясь. Возникает некоторая заминка, пока они определяются, откуда стреляют. Как будто стрелков может быть двое. И я интуитивно понимаю, что один из них - Ронан. В любом случае, я не собираюсь оставаться здесь, чтобы убедиться в этом лично. Я хватаюсь за дверную ручку и распахиваю дверь. Я знаю, что мы чертовски далеко от проторенной дорожки, но я должна уйти от этих сумасшедших ублюдков.
        Ронан, должно быть, совсем свихнулся, стреляя в русских вот так запросто.
        Он должен знать, что это приведет к войне. Я не могу понять, что происходит, но, честно говоря, мне сейчас все равно. У меня нет времени на то, чтобы разбираться в том, что они там делают, или в том, что еще они придумали для меня. Мне просто нужно добраться до Лаклэна.
        Я по-пластунски ползу по лесной тропинке, грудь вздымается с облегчением, звук выстрелов становится все более и более отдаленным. Сосновые иголки и холодный гравий вонзаются в мою кожу, но это не имеет значения. Как только я буду достаточно далеко, я побегу. Если придется, угоню тачку. Я сделаю все, что потребуется.
        Все эти мысли проносятся в моей голове, и это единственное, на чем я могу сосредоточиться. Поэтому, когда кто-то хватает меня сзади и закрывает мне рот грязной вонючей тряпкой, это застает меня врасплох.
        Слишком поздно я понимаю, что меня только что отключили при помощи хлороформа.

***
        Когда я снова просыпаюсь, обнаруживаю себя привязанной к заднему сиденью машины Ронана. У меня ужасная головная боль и то, как болит мое тело, свидетельствует о том, что они не нежничали со мной, обездвиживая меня.
        Я принимаю вертикальное положение и смотрю в окно. Мы движемся по автостраде, возвращаемся в Бостон. Облегчение наливается во мне, как воздушный шар заполняется воздухом, но длится оно не долго.
        Конор на переднем сиденье с дробовиком в руках, и он бледен, как простыня. Ронан словно тисками впился в рулевое колесо. И их поведение в сложившейся ситуации бессмысленно.
        - Что случилось с Алексеем? - требую у нее ответа.
        Взгляд Ронана встречается с моим в зеркале заднего вида, и надо сказать, что он никогда не был холоднее, чем сейчас.
        - Теперь ты на стороне русских, да? - спрашивает он меня. - Лаклэн сказал мне, что ты их ненавидишь. Не удивлен, что это тоже было ложью.
        Я игнорирую его жалящие слова и сосредотачиваюсь на том, что важно.
        - Не может быть, чтобы Лак разрешил вам начать войну с русскими. Я хочу знать, что происходит.
        Ронан смеется. Холодный, темный смех, который достает до самой моей сути, наполняя мою душу леденящим страхом. Что если он все это время был прямо передо мной? Что, если он и есть крыса? Раньше мне даже в голову это не могло прийти, но сейчас…
        - Куда ты меня везешь? - продолжаю дожимать его. - Я хочу увидеть Лаклэна.
        - О, ты собираешься увидеть Лаклэна, - говорит он. - Разве я не говорил тебе, что случится, если ты его облапошишь?
        Конор поглядывает на меня, и, кажется, что его сейчас стошнит. И тогда я понимаю, что Ронан вовсе не крыса. Он просто вышел из-под контроля. Чтобы защитить Лаклэна.
        - Ты везешь меня к Найлу, - говорю я тихо. - Не так ли?
        Ронан не отвечает. В этом и нет необходимости. Его ненависть ко мне накатывает волнами. Его преданность Лаклэну гораздо глубже, чем я могла ожидать. И велик шанс, что он заплатит за это высокую цену.
        - А что насчет Скарлетт? - спокойно интересуюсь я. - Она не имеет к этому никакого отношения... пожалуйста…
        Ронан не сводит глаз с дороги, но голос у него спокойный и ровный.
        - Никто не причинит ей вреда.
        Я ему верю. Я не знаю, просто ли это оттого, что я должна или что я не могу принять любой другой вариант, но я верю ему, когда он это говорит. Я опираюсь спиной на сиденье, и в машине становится тихо. Несмотря на то, что понимаю, что они не будут слушать, что я говорю, я все равно говорю это им.
        - Я никогда не хотела причинить ему боль. Я просто пытаюсь выяснить, что случилось с моей подругой.
        Как я и ожидала, никто из них не реагирует.
        Оставшуюся часть пути я пытаюсь подобрать слова, которые бы обелили Лаклэна. Слова, которые снимут с него всякую ответственность в сложившейся ситуации. Но они не приходят мне на ум. Я не знаю, что скажу, когда столкнусь с Найлом. Я только надеюсь, что смогу сделать это так, чтобы он это учел.
        Когда мы подъезжаем к черному ходу «Слейнта», клуб уже закрыт, но знакомые машины парней Лака заполняют все пространство заднего двора. Ронан открывает заднюю дверь и снимает путы, прежде чем поставить меня на ноги.
        И затем в какой-то момент, когда он смотрит на меня, я ловлю на себе его нерешительный взгляд.
        - Не надо было этого делать, - тихо говорит он.
        А потом он тянет меня за собой, а Конор волочит меня за ноги. Когда мы попадаем внутрь, здесь стоит гробовая тишина. Ронан и Конор смотрят друг на друга, а затем Ронан указывает головой в сторону подвала.
        Они проводят меня по коридору и вниз по лестнице. Ронан открывает комнату, в которой я никогда раньше не была, и в последний раз выражает сожаление в случившемся, прежде чем открыть дверь.
        Когда я заглядываю внутрь, то понимаю, что здесь я умру.

***
        ЛАКЛЭН
        Чертов Ронан.
        Не имеет значения, что русские ломятся в наши двери. Как только я его заметил, я ударил его по лицу. И мне удалось нанести ему два удара, пока Рори не оттащил меня от него.
        - Я сделал это для твоего же блага, - огрызается он. - Я не позволю тебе отдать свою жизнь ради нее.
        Сентиментальный ублюдок. Он ничего не понимает. Хотя рискну предположить, если бы на кону стояла жизнь Саши, этот осел запел бы по-другому.
        - Это не тебе решать, - говорю я ему.
        - Вы оба заткнитесь, вашу мать, - кричит Найл. - Теперь нам нужно разгребать твой бардак.
        Мы с Ронаном следуем за Найлом по коридору, не говоря ни слова. Он кивает Конору, и входная дверь открывается. Алексей, Франко, Виктор и остальные из их банды просачиваются вовнутрь. Они все вооружены до зубов, как и мы.
        Алексей ненадолго встречается со мной взглядом до того, как отвернуться. Он знает, что это не моих рук дело. Это вне моего контроля, как и то, что произойдет дальше.
        - Я хочу поговорить с Найлом, - говорит Виктор. - Наедине.
        Мы с Шоном делаем шаг вперед, но Виктор поднимает руку.
        - Только он. - Он указывает на Алексея.
        Многие из них направляются по коридору к моему офису, чтобы решить мою судьбу. Нет сомнений, что они будут обсуждать ее в этой комнате. Все, чего я когда-либо хотел, прямо сейчас уплывает у меня из рук. Ничего из этого не имеет значения. Чувство неопределенности жжет меня изнутри, и оно только усугубляется тем фактом, что я до сих пор не знаю, где Мак.
        Ронан увез ее без моего ведома. Я убью его при первой же возможности.
        Прошло десять минут. Потом еще двадцать. Когда проходит тридцать и еще тридцать, меня охватывает паника.
        Что-то здесь не так.
        Раздается выстрел, и через мгновение мы все наставляем оружие друг на друга. Франко говорит своим людям не высовываться по-русски.
        - Мы проверим все вместе, - говорит он.
        Мы с ним оба идем по коридору в тишине. Дверь кабинета треснула, и все трое мужчин в замешательстве наставили на дверь пистолеты.
        - Этого здесь не было?
        - Нет, - ругается Найл.
        Пока Виктор говорит, я перевожу свой взгляд на пол.
        - Иван внизу, верно?
        Найл, должно быть, сказал Виктору, что мы его схватили. Если у них есть один из их мужчин там, то это не закончится.
        Он предатель.
        - Лаклэн, - голос Найла становится тонюсеньким, но я не смею поднять на него глаз. Мои глаза прикованы к Виктору, я жду его следующего шага.
        - С ним поступят подобающим случаю образом, - говорит Виктор.
        - Верно, - говорю я. - Наши ребята об этом позаботятся.
        - Он не единственный, кто там внизу, - говорит Конор с порога.
        Его глаза широко раскрыты, и ему больше ничего не нужно говорить. Я бегу вниз по лестнице еще до того, как полностью осознаю, что происходит. Парни следуют за мной, но Ронан уже должен быть там.
        Все мы останавливаемся внизу лестницы. Как я и предполагал, Иван застрелен и лежит в луже крови на полу. Но это сделал не один из русских.
        Это Мэнди и Донни и они приставили пистолеты к голове Мак, и ведут ее по направлению к задней двери. Моим первым инстинктивным порывом было последовать за ней, и тело подчиняется порыву.
        - Не подходи ближе! - кричит Мэнди.
        Пистолет, что в ее руке, направдяется в мою сторону, и Мак начинает умолять ее. У Мэнди безумные глаза, растрепанные волосы, и вся рубашка в крови. Я не могу понять, что здесь происходит.
        - Мэнди, какого черта ты делаешь?
        - Она идет с нами, - говорит она. - Не подходи ближе, Лаклэн, а то я тебя пристрелю.
        Они еще на пару шагов дальше, но я следую за ними.
        Найл и Виктор спускаются по лестнице вместе с остальными русскими, и мной овладевает страх, которого я никогда не знал прежде. У них всех оружие наготове, и они все нацелились в сторону моей девочки.
        - Мак.
        Она поднимает руку, и взгляд ее бездонных синих глаз стекленеет, когда она смотрит на меня.
        - Милая, мне нужно, чтобы ты меня выслушала.
        Ее губы дрожат, и она смотрит то на Мэнди, то на Донни. Он улыбается, его зубы в крови, а глаза, как у сумасшедшего. Должно быть, она уже ударила его по лицу.
        - Что все это значит? - Виктор требует ответа позади меня, и в его голосе сквозит ярость. - Это не входило в наши планы.
        Найл пытается успокоить его, пока я пристально смотрю на Мак, пытаясь найти выход. Но Мэнди продолжает тащить ее дальше, в то время как Донни ищет любой повод, чтобы разрядить в нас свое оружие.
        - Всем оставаться на своих местах! - снова приказывает Мэнди.
        Я смотрю на Найла, он и Виктор приказывают всем нам отступить. Это позиция не подходит для стрельбы.
        Мэнди выше Мак, но она приседает и использует ее тело, как щит. Она почти у самой двери, а я не могу ее отпустить.
        Она застрелила Ивана. А я никогда бы не догадался, что она будет на это способна. Боюсь, она легко могла сделать то же самое и с Мак. С Донни даже не возникает вопросов. Его садистская улыбка говорит мне, что именно это он и планирует сделать.
        Я бросаюсь резко вперед, и Мэнди немного замедляется, чтобы направить пистолет в мою сторону.
        - Лак, нет, - умоляет Мак. - Я сожалею обо всем, но таков был план с самого начала. Мы работаем вместе.
        Я застываю на месте, глядя на нее в замешательстве. Это не может быть правдой. Но на лице Мак никаких эмоций. И Мэнди улыбается так, будто только что отыграла свое лучшее выступление.
        Я не могу в это поверить. Я не хочу в это верить. Я снова двигаюсь вперед, когда Найл и Ронан хватают меня сзади. Я отбиваюсь от них, но уже слишком поздно. Мэнди и Донни выскользнули за дверь, забрав Мак с собой.
        Найл двигается в мою сторону. Он держит телефон рядом со мной, говорит, но я едва слышу его.
        Я все еще смотрю на дверь. Мак действительно лгала мне об этом?
        - Это послание от ее подруги Скарлетт, - говорит он.
        Наконец, я смотрю вниз и понимаю, что ошибся. Это была не Мэнди. Мак была той, кто отыграла свое лучшее и самое грандиозное выступление.
        Чтобы спасти меня. Ронан вырывает телефон у меня из рук и пожимает мне руку, чтобы я взял себя в руки. Найл с Алексеем выдают нам по обойме, и мы выходим за дверь.
        ГЛАВА 40
        МАККЕНЗИ
        Мэнди открывает дверь со стороны водителя и запихивает меня внутрь, прежде чем залезть на заднее сиденье.
        Донни располагается на пассажирском сидении и пялится на меня, будто хочет вывалить на меня все то дерьмо, что припас для меня. Они оба держат свое оружие наставленным на меня, пока Мэнди выкрикивает мне свои инструкции.
        - Поехали, - огрызается она.
        Поворачиваю ключ зажигания и вожусь с ним некоторое время. Я только дважды сидела за рулем, но я не собираюсь ставить ее в известность.
        - Поторопись!
        Я поворачиваю ключ и завожу машину. Я слишком сильно давлю на газ, и шины буквально горят на парковке. В зеркале заднего вида я вижу, как Лаклэн и его люди выходят из здания и бегут к стоянке.
        Отлично. Погоня.
        Нет сомнений, что сейчас он собирается убить меня. Но я не жалею об этом. Я должна была защитить его. Я сделала и сказала то, что должна была.
        Мэнди направила меня на шоссе, и вскоре за нами уже едет черный внедорожник.
        Ронан за рулем, Лаклэн на пассажирском сиденье рядом с ним. Они держат дистанцию и не стреляют в нас. Я не знаю, что происходит, но я думаю, что мы должны когда-нибудь остановиться.
        Я понятия не имею, в чем заключительная игра Мэнди, но я знаю, что все это добром не кончится.
        Я смотрю в зеркало на Мэнди, и ее безумие светится на лице. Ее волосы спутались, и она продолжает смотреть на меня со ставшей уже привычной ненавистью, сути которой мне не понять. Машины проносятся мимо нас, а мои руки так сильно сжимают руль, что костяшки на руках побелели, а пальцы онемели.
        - Быстрее! - выкрикивает она.
        Я нажимаю на акселератор, и машина устремляется вперед. Свободной рукой Донни проводит по моему бедру и сжимает его так сильно, что меня передергивает.
        - Я сказал тебе, что буду с тобой, - говорит он. - Когда все это закончится, я отымею тебя во всех позах. У нас впереди шесть дней, считая с воскресенья.
        Я борюсь с желанием ударить его кулаком, когда слышу звук взводимого курка. Я оглядываюсь и вижу, как Мэнди прижала свой пистолет к его башке.
        - Дай мне свое оружие, - говорит она. - Или я вышибу тебе мозги прямо здесь, посреди шоссе.
        - Какого черта? - Донни огрызается.
        Мэнди ударяет его по лицу прикладом пистолета, и из его носа начинает хлестать кровь.
        - Ну, сделай же это! - кричит она.
        Донни вручает ей пистолет, а другой пытается остановить кровотечение.
        - И нож, что у тебя на ноге, - приказывает она.
        Он наклоняется, вытаскивает нож и возвращает его ей. Я думаю, что это первый раз, когда я видела его лишенным дара речи. Я понятия не имею, что здесь происходит, но очевидно, что я ошибалась насчет Мэнди.
        Она не играет в этой ситуации.
        После того, как она прячет его оружие в безопасном месте, она наставляет свой пистолет в расстояние между нами, готовая застрелить любого из нас, кто попытается сделать следующий ход. В машине надолго воцаряется тишина, а шестеренки у меня в мозгу отчаянно крутятся, пока я пытаюсь придумать, что делать дальше.
        - Ты меня не помнишь, - неожиданно спрашивает Мэнди. - А ты?
        Я снова смотрю на нее в зеркало и не могу скрыть своего смущения.
        - А что должна?
        Она смеется и качает головой.
        - Я знала, что ты не помнишь. Да и Донни тоже.
        Мы с Донни смотрим друг на друга, и на наших лицах одинаковое выражение замешательства.
        - Полагаю, это не удивительно, - говорит Мэнди. - Учитывая, что она тоже не узнала меня. Вот тебе и три против трех.
        - Кто? - требую у нее ответа.
        - О ком ты вообще, мать твою, сейчас думаешь?
        - О Талии? - шепчу я.
        - Да, я говорю о твоей драгоценной чертовой Талии, - огрызается она. - И у меня есть новости для вас, ребята. Я-то вас всех прекрасно помню.
        Я не знаю, о чем говорит Мэнди, но одно я знаю наверняка. Свет на крыльце горит, но дома никого нет. Она, к чертовой матери, бредит и явно близка к психозу. Донни вообще ничего не говорит, что уже хорошо, по крайней мере, ради разнообразия. Поэтому я пытаюсь игнорировать ее и продумать план, чтобы выбраться из этого, но Мэнди просто продолжает говорить.
        - Посмотри-ка на себя? - смеется она. - Даже сейчас ты так чертовски эгоистична, что не веришь мне. Я не существовала для тебя тогда, и до сих пор не существую.
        - Хорошо, Мэнди. - Голос у меня спокойный и ровный. Она хочет поговорить, мы поговорим. Это хорошо отвлекает, пока я думаю. - Скажи мне, откуда ты думаешь, ты знаешь меня.
        - Я, должно быть, тысячу раз проходила мимо тебя на улице. Но ты даже не взглянула на меня. Я даже спала на тех же лестничных клетках, на заброшенных складах...
        Она ткнула себя пальцем в грудь, когда ее голос дрогнул.
        - Это была я.
        - Ты из Южного Бостона? - интересуюсь я.
        Опять же, я удивлена. В те дни на улице было много беглецов. Мы все разбились на маленькие группы. Но я действительно не узнаю Мэнди. Тогда я не хотела заводить друзей, я просто хотела выжить.
        - Я немного освежу вашу память, - говорит она. - Знаешь гастроном на М-стрит? Тот в парке?
        Донни застывает рядом со мной, и мой собственный желудок сворачивается в клубок, когда кусочки головоломки начинают складываться воедино.
        - И я знаю, что ты знаешь переулок за этим магазином. - Она наставила на меня пистолет, и в ее голосе снова сквозит горечь.
        - Откуда ты это знаешь? - буквально каркаю вопрос.
        - Потому что я была там той ночью! - кричит она. - Я блин пряталась там в тени. И твоя подруга Скарлетт пришла спасти тебя и Талию, но ты бросила меня. Ты оставила меня там…
        Я качаю головой, отрицая это.
        - Это неправда, я должна была догадаться. Она порезала его... порезала лицо.
        - Да, - отвечает Мэнди, - она его порезала. Она порезала Донни лицо.
        О, боже мой. Кажется, меня сейчас стошнит. Я снова смотрю на него. На его шрам. Тот, который, как я полагала, он получил в драке. Не может быть. Я бы знала…
        - Этот маленький порез остановил тебя и твоего друга, Донни? - Мэнди снова приставляет пистолет к его голове.
        - Ну, что скажешь?
        Он не отвечает, но чувство вины на его лице говорит за него.
        - Нет... - я задыхаюсь.
        Я не хочу в это верить. Думать, что этот садистский ублюдок был прямо передо мной все это время. И он не только навредил Мэнди, и бог знает скольким другим девушкам, но и Саше тоже.
        - Да, - вздыхает Мэнди. - Я говорила тебе, что тогда он играл за другую команду.
        - Мэнди…
        - Не надо. - Она направляет пистолет в мою сторону. - Я не хочу слышать твои пустые слова.
        Тишина воцаряется между нами, и я пытаюсь переварить все, что она только что сказала. Это Донни затолкал меня в тот темный переулок много лет назад. Я не узнала его, потому что была слишком сосредоточена на борьбе с ними обоими. Скарлетт появилась и порезала его, а потом схватила меня за руку, и мы побежали. Я не оглядывалась назад. Я не видела лица другого парня. Я думала только о том, чтобы выбраться оттуда.
        - Теперь вы оба должны заплатить за свои грехи, - низкий голос Мэнди прорезает тишину.
        Я вспоминаю фотографии Мэнди, которые прислал мне инспектор полиции. Как я и думала, они ее используют. И нечто куда более отвратительное приходит мне на ум.
        - Ты занималась с ним сексом.
        Я знаю, это неправильно, но мне кажется, что меня сейчас вырвет. Он, должно быть, действительно сделал с ней что-то, и я могу только представить, какой гнев мог подпитывать ее решимость.
        Она смотрит на меня и снова трясет пистолетом.
        - Это было частью более общей картины. Он уже изнасиловал меня однажды, так что, какая разница, сделает ли он это снова. На этот раз все было под моим контролем. Правда, Донни?
        Он не отвечает, и она снова бьет его по голове.
        - Да, - наконец говорит он. Его голос тихий, это почти шепот, но он не может скрыть свой гнев.
        - А Иван, - говорю я. - Ты использовала его и Донни, чтобы развязать войну между русскими и ирландцами?
        - Даже не пыталась. - Она улыбается. - Это я начала войну. Разве ты не видела, что сегодня произошло? Все кончено.
        Теперь они все разорвут друг друга на куски. Вся организация обрушится до основания.
        - Но почему? - интересуюсь я. - Почему бы просто не прищучить Донни?
        - Потому что. - В ее чертах снова прослеживается горечь. - После того, как Лаклэн меня кинул, я хотела, чтобы они все заплатили. Все до последнего из них.
        - Я не понимаю, - говорю я ей.
        - Ты и не поймешь, - смеется она. - Ты никогда не сможешь понять. Ты не понимаешь, каково это, когда тебя отвергают снова и снова. Сначала ты. Потом Талия. Все в этом мире. Я никогда не была достаточно хороша, чтобы кто-то заметил меня. Даже чтобы снова посмотреть на бедную девушку на улице дважды. Мне нравился Лаклэн. Все было реально. Но он ничего не понимал. Я не могла рассказать ему всего. Мне нужно было заполучить Донни. Он думал, что я ему изменяю, но это ничего не значило. Ни один из них ничего для меня не значил…
        Боже, эта цыпочка совсем слетела с катушек. Я не могу ей помочь, но почти чувствую вину за нее.
        - Я понимаю тебя лучше других, - говорю я ей мягко.
        - А вот здесь ты ошибаешься, - говорит она. - У тебя была Скарлетт. И Талия. Но больше уже нет. Потому что я забрала ее у тебя.
        Моя голова дергается, и любое сочувствие, которое я, возможно, испытывала к ней минуту назад, улетучивается.
        - Что это значит?
        - Я ее подставила, - холодно говорит она. - Я заставила ее думать, что русский любит ее. Что он хотел заполучить ее. - Она смотрит на меня и вздыхает. - Все оказалось так просто, потому что это то, чего мы все хотим, не так ли? Сломленные, как и мы. Он продал ее. А потом она умерла. Оставленная на произвол судьбы, как ты оставила меня там той ночью. Она умерла в холоде и одиночестве, полностью сломленной...
        - Я убью тебя! - я выплевываю эти слова.
        Она впечатывает пистолет мне в висок и поглядывает через плечо. Я знаю, что мы едем уже давно. В машине осталось не так много бензина. Это ее последняя битва. Она должна знать, что мы не сможем обогнать Лаклэна. Она собирается убить меня и Донни. Это должно быть логичным завершением ее обшей картины.
        - Это взаимно, - огрызается она. - Езжай быстрее.
        Нажимаю на педаль газа и еду. Есть только один вариант, который я могу придумать. Я никак не смогу вырвать пистолет у нее из рук на такой высокой скорости, не схлопотав пулю. Я даже не пристегнута ремнем безопасности, так что авария, несомненно, добьет меня в любом случае, если пуля меня не убьет.
        Я замечаю кривой участок дороги со знаком объезда впереди, поэтому крепче сжимаю руль.
        - Что ты собираешься делать Мэнди?
        Она напугана. В ее глазах отчетливо читается страх. Она не хочет умирать, но она знает, что это ее единственный выбор. Она сама загнала себя в угол. Мой вопрос отвлекает ее, поэтому я использую эту возможность и начинаю медленно снижать скорость.
        - Мы просто будем ехать, - говорит она. - А потом, когда в баке закончится бензин, они отдадут мне свои ключи или я выстрелю тебе в голову. Просто, как дважды два. Я не позволю им уничтожить меня.
        Мы приближаемся к объезду, и я знаю, что мне делать. Но прежде чем я получаю шанс, двигатель машины заглох, и автомобиль начинает катиться по инерции и останавливается.
        - Что ты делаешь? - Мэнди кричит, запихивая пистолет мне в волосы. - Не шути со мной!
        - Это не моя вина, - говорю я ей, отчаянно пытаясь завести машину снова. - Я не знаю, что происходит.
        Донован пользуется моментом, что Мэнди отвлеклась и паникует, резко тянет ее на себя и выхватывает у нее из рук пистолет. Я не теряю ни секунды, вылезая из машины, направляясь в безопасные объятия Лаклэна. Их внедорожник припаркован позади нашего на автостраде, и он бежит прямо кот мне.
        - Садись в машину, Мак, - приказывает он.
        Я качаю головой, но потом раздается выстрел.
        - Садись Мак, - умоляет Лак. - У меня нет времени спорить.
        Я неохотно делаю, как он говорит, забираясь в машину, и наблюдая за происходящим уже из окна. Ронан выстрелил пару раз в машину, а потом Лаклэн вырывает Донни из нее. У него идет кровь из ноги и носа, замечаю это, когда они тащат его к машине и заталкивают назад.
        Лак прыгает к нему на сиденье и быстро связывает его, пока Ронан включает передачу, а потом разворачивается, чтобы отвезти нас обратно. Мэнди нет с нами, и я боюсь даже спросить, что это значит.
        Вокруг нас воцаряется тишина, и вот Лаклэн уже рядом со мной, тянет меня в свои объятия. Хотела бы я сказать, что на этот раз онемела, но это не так. Я все чувствую. Боль и потерю Талии, и даже непрошенное сочувствие и сожаление по поводу Мэнди.
        - Я с тобой, милая. - Лак вытирает слезы, которые текут по моим щекам. - Я здесь, Мак и я никуда не уйду.
        - Как ты заставил машину остановиться? - интересуюсь я.
        - Алексей, - говорит он. - Я же говорил тебе, что он хорошо разбирается в компьютерах.
        Я киваю, а затем задаю свой последний вопрос.
        - Мэнди действительно мертва?
        - Да, милая, - торжественно говорит он. - Она мертва.
        ГЛАВА 41
        МАККЕНЗИ
        Когда я снова открываю глаза, первое, что я вижу - это, что цвет синего моря сменился серым штормом. Лаклэн рядом со мной, поглаживает мои волосы и целует мою руку. Он часто был рядом со мной последние три дня. Я дала ему смутное объяснение того, что Мэнди сказала мне, но это все, что я смогла выдавить из себя.
        Он был терпелив со мной, но я могу сказать, что это его раздражало. Я была подавлена. В депрессии.
        Не могу смириться с тем, что случилось с Талией. Все, что она сказала, подтверждало то, что Алексей уже сказал. Ее продали в рабство и отправили куда-то за границу. Я не сомневаюсь, что Мэнди свихнулась, но я поверила ей, когда она сказала, что Талия мертва. В глубине души я уже знала, что она, вероятно, мертва, но это не принесло мне облегчения, на которое я надеялась. Или даже справедливости.
        Потому что, какая в этом справедливость?
        Я знаю, что Донни умрет. И Мэнди мертва. Лак пообещал, что они узнают, кто был тем русским, и я ему верю. Но я не чувствую себя лучше от этого. Пока лишь есть бремя горя и миллион других вещей, с которыми еще нужно разобраться. Я не знаю, как продолжать двигаться дальше, но я знаю, что должна попробовать.
        Лаклэн целует меня в лоб и снова уходит, но я протягиваю руку и хватаю его.
        - Не уходи.
        Он снова садится на кровать рядом со мной и прижимает меня к себе.
        - Я знаю, что ты мне не поверишь, Мак, - говорит он. - Но я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
        Я смотрю на него и впервые в своем эгоистичном состоянии горя замечаю, каким он выглядит измученным.
        Я даже не задумывалась о том, с чем ему пришлось иметь дело последние несколько дней. Я просто знала, что если Найл захочет прийти и вытащить меня из постели, чтобы убить, я, вероятно, не смогла бы сопротивляться. Но нечестно с моей стороны сваливать все это на Лаклэна.
        - Расскажи мне, - говорю я.
        Он приподнимается вверх и упирается спиной в изголовье кровати, а я забираюсь к нему на колени и прижимаюсь головой к его груди.
        - Иван был крысой, - тихо говорит он. - Он убил моего дедушку. И твоего отца. И я хотел быть тем, кто убьет его. Вот для чего все это было нужно.
        - Мне очень жаль, Лак.
        Еще несколько слезинок скатываются у меня из глаз, и я быстро пытаюсь стереть их. Но вместо этого они начинают литься сильнее.
        - Что случилось, милая? - спрашивает он.
        - Я ужасно поступила с тобой, - говорю я ему. - Я даже не задумывалась о том, что с тобой может что-то случиться. Я понятия не имела. Я сожалею о твоем дедушке. И я тоже сожалею об Иване.
        - Я не хочу, чтобы ты сожалела, - говорит Лак. - Я просто хочу, чтобы ты была моей. Пора оставить это позади. Думаешь, ты сможешь, Бабочка?
        - Ты все еще хочешь меня? - спрашиваю я. - После всего того, что произошло?
        - Я хочу тебя, Мак, - говорит он. - Я больше никогда не выпущу тебя из своего поля зрения.
        Я улыбаюсь и моргаю несколько раз. Он прав. Я не могу продолжать жить прошлым, как и он.
        - А что насчет Найла? - спрашиваю я.
        Лаклэн вздыхает.
        - Он хотел бы встретиться с нами. Я уладил все вопросы с русскими, но у нас все еще остается вопрос, который мы с тобой должны обсудить.
        - Что значит, ты уладил все с русскими? - шепчу я. - Ты собираешься жениться на одной из них?
        - Нет, - отвечает он. - Я сказал Найлу, чтобы он дал Шону возможность занять эту должность.
        Я прочищаю горло, когда понимаю, что он только что сказал.
        - Ты отказываешься от этого... ради меня.
        - Да. - Он кивает. - Это не трудновыполнимая просьба, Мак. К тому же, я злюсь на тебя, если ты не заметила.
        Я одаряю его слабой улыбкой и целую в шею. А потом начинаю рвать его одежду, потому что мне кажется, что так, наверно, было всегда, и что он нужен мне внутри меня прямо сейчас. Лаклэн позволяет мне избавиться от его футболки и приспускает джинсы достаточно, чтобы я могла добраться до той его части, которая нужна мне сейчас.
        - Как такое возможно, что я уже скучаю по тебе, когда ты рядом со мной? - спрашиваю я.
        Он стонет и зарывается лицом в мои волосы, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моей шее.
        - Скажи мне, Мак.
        - Сказать что? - Я сбрасываю с себя рубашку и обнимаю его за спину. Он такой теплый, сильный и твердый, и я не хочу его отпускать. Я боюсь задавать серьезные вопросы, которые могут встать между нами. Чтобы выяснить, куда мы пойдем дальше. Но у меня такое чувство, что именно к этому он и клонит.
        - Скажи мне, что ты от меня без ума, - говорит он. - И ты сделаешь для меня все, что угодно.
        - Я без ума от тебя, - повторяю я в перерывах между поцелуями. - И я, без сомнения, сделаю все для тебя, все, что угодно.
        - И ты моя, сейчас и навсегда.
        - Я твоя сейчас и навсегда, - вторю ему. - Пока мы вместе.
        Лаклэн приподнимает мои бедра, а затем погружается в меня с мучительным вздохом облегчения.
        - Трахни меня, милая, - говорит он. - И забудь обо всем остальном.
        И я делаю это.

***
        Я все еще лежу в постели час спустя, когда Ронан стучится в дверь спальни. Я в замешательстве смотрю на него, потому что была уверена, что он ушел с Лаклэном всего полчаса назад.
        - Ты мне все еще не нравишься, - ворчит Ронан. - Но я думаю, что мне придется привыкнуть к тебе, к тому что ты настоящая заноза в заднице.
        - Ну и дела, спасибо, конечно, - улыбаюсь я ему. - Ты пришел, чтобы поднять мне настроение?
        - Нет, - говорит он. - Подумал, что ты захочешь взглянуть на то, что Кроу задумал для тебя сегодня вечером. Что мы все готовим для тебя сегодня вечером.
        Я хмурюсь, потому что мне не нравится тон его голоса.
        - Что он делает?
        - Одевайся, я тебе покажу.
        Ронан исчезает в коридоре, и я поспешно натягиваю джинсы и толстовку, прежде чем отправиться за ним. Конор все еще сидит на диване, и он даже не смотрит, когда мы проходим мимо.
        - Я ничего не видел, - говорит он, держа журнал перед глазами.
        Ронан провожает меня к своему бумеру, и мы едем молча. Скоро я понимаю, куда мы направляемся. Старый склад, где Джонни проводит свои бои.
        - Он дерется? - спрашиваю я в замешательстве.
        Я слышала, что некоторые парни говорили о том, насколько хорош Лаклэн, но он никогда раньше здесь не дрался. Кажется странным, что он делает это сейчас.
        - Ага, - отвечает Ронан. - И он не единственный.
        Я все еще не понимаю, о чем он говорит, но я иду за ним внутрь, и мы находим место в толпе, откуда можно спокойно смотреть бой. Все здание заполнено людьми, наблюдающими за шоу, которое уже началось. Мне нужно пройти мимо нескольких высоких мужчин, чтобы хорошенько рассмотреть Лаклэна.
        Конечно, он на импровизированном ринге, сражается с одним из русских. Здоровяком, которого зовут Борис. Он хороший боец, и я видела, как он выигрывал свою часть боев. Но на самом деле я не волнуюсь, потому что знаю, что Лак лучше.
        На первый взгляд, у него, кажется, все хорошо. Он удерживает позицию и блокирует большинство выпадов своего противника. Время от времени он сам получает пару ударов. Но что-то не так во всем этом. Его действия механически, как если бы он не очень старался. Конечно, публика на это повелась, но не я.
        Я участвовала в спарринге с ним, так что знаю его стиль боя. И дело даже не в этом.
        - Что происходит? - спрашиваю Ронана.
        - Продолжай наблюдать, - говорит он в ответ.
        Я так и делаю. Так и есть. Я смотрю, как Лак ходит по кругу с Борисом, нанося удары, которые, я знаю, Лак мог легко блокировать. Через некоторое время я начинаю гримасничать. Его губа разбита, и у него сочится кровь из раны на лбу.
        - Почему он не сражается? - требую у него ответа.
        Ронан молчит рядом со мной, его челюсть напряжена.
        Борис бьет Лаклэна еще четыре раза, а он даже не пытается отклонить их вообще.
        Я открываю рот, чтобы что-то ему закричать, но Ронан меня останавливает.
        - Не надо, - приказывает он. - Ты сделаешь только хуже. Он бы не хотел, чтобы ты была здесь.
        Вдруг меня осенило, что здесь происходит. Он упадет. Для русских. Из-за меня. Я смотрю на доску, висящую на стене, и вижу огромную сумму денег в банке сегодня вечером.
        Деньги Лака. Ирландцы сделали огромные ставки, чтобы оправдать себя. Я не сомневаюсь, на чьи деньги они делают ставки. Но хуже этого, что на кону гордость Лака.
        - Боже мой, - шепчу я. - Я не могу позволить ему сделать это.
        - Все уже сделано, - говорит Ронан. - Я хочу, чтобы ты знала, от чего он отказывается ради тебя. То, от чего он продолжает отказываться. Ты причинила ему боль однажды. Я не потерплю, чтобы ты сделала это снова.
        Я смотрю на Ронана с вновь обретенным уважением.
        - Я люблю его, Ронан, - уверяю я его. - Я больше никогда не хочу причинять ему боль. Я не могу на это смотреть. Пожалуйста, скажи, что мы можем что-то сделать.
        Он просто качает головой.
        - Это плата. То, о чем мы договаривались. Трое парней за твою свободу.
        - Трое? - спрашиваю в недоумении.
        Ронан кивает, но не выглядит обеспокоенным.
        - Я получил по заслугам за то, что сделал. Рори будет драться в следующем месяце. Кроу попросил нас об этом, чтобы удержать тебя.
        Я сглатываю эмоции в горле и фокусируюсь на Лаклэне. Я не могу поверить, что они должны сделать это, из-за меня. Больно смотреть, и я чертовски зла, что Лак не сказал мне об этом. Прежде чем все станет только хуже, я вынимаю свой телефон и отправляю быстрое сообщение Саше, чтобы сообщить ей, что происходит. Несмотря на то, что Ронан не признает этого, я думаю, это будет много значить для него, если она позаботится о нем после.
        Так, как я планирую позаботиться о Лаке.
        Я засовываю телефон обратно в карман и съеживаюсь, когда Борис выбрасывает кулак вперед и хуком припечатывает Лаклэну прямо в челюсть. Он падает и Ронану приходится удерживать меня, когда я смотрю, как русские поднимаются за счет Лака. Он наносит очередную серию ударов, и кровь капает с лица Лаклэна с каждым ударом.
        - Скажи ему, чтобы вырубился! - ору я на Ронана.
        Но Лак не делает этого. Он слишком упрям для этого.
        Теперь я рыдаю, размахивая руками, пытаясь привлечь внимание Джонни. Мне нужно, чтобы он прекратил это. Мне нужно это сказать. Он видит, как отчаянно я машу и грустно качает головой.
        Это еще не закончилось. Нет, пока Лаклэн не вырубится или не ляжет.
        Я с ужасом наблюдаю, как парень безжалостно избивает Лаклэна. Ронан сдерживает меня, и я кричу в истерике, в то время как люди вокруг смотрят на меня, как на сумасшедшую. Когда его руки опустятся, и он перестанет драться, я снова начинаю кричать на Джонни.
        И, наконец, он объявляет конец раунда. Я едва выбираюсь на ринг и сразу же падаю возле Лаклэна, моля бога о том, чтобы с ним было все в порядке.
        ГЛАВА 42
        МАККЕНЗИ
        Лаклэн получил львиную дозу оксикодона, и что бы там ни было, новый доктор накачал его, прежде чем отправил нас домой.
        Сейчас я сижу в спальне с ним, поглаживая его волосы своими пальцами. Я знаю, что он в порядке, потому что он несколько раз просыпался по дороге домой. Он отказался ехать в больницу, но Конор пригласил другого врача, чтобы проверить его и Ронана. Саша в гостиной с ним, и он примерно в такой же форме, что и Лак.
        Я не жду никакой другой компании, и не хочу ее. Поэтому, когда Найл заглядывает в комнату, это застает меня врасплох.
        - Не возражаешь, если я присяду? - спрашивает он.
        Одаряю его натянутой улыбкой. Как будто ему нужно мое разрешение. Я все еще не уверена, что делать с этим парнем. Но Лак уважает его, и я буду уважать его.
        - Это было очень благородно с его стороны, не находишь?
        - Благородно, - бормочу я. - Или глупо. В зависимости от того, кого вы спросите об этом.
        Найл улыбается мне.
        - Должен признать, что его преданность тебе удивила меня. Я не ожидал этого.
        - В этом мы схожи, - отвечаю я. - Значит ли, что он заплатил положенную цену?
        - Да. - Найл кивает. - Они согласились начать все с чистого листа. И ты знаешь, от чего Лаклэн согласился отказаться ради тебя.
        Я смотрю на его лицо в расслабленном состоянии сна и задаюсь вопросом, насколько я эгоистично, что взвалила на него все это. Но я не могу его отпустить.
        - Значит, ты тоже его любишь? - спрашивает Найл.
        - Да, - смаргиваю в ответ слезы. - Больше всего на свете.
        - Хотела бы остаться рядом с ним? - задает Найл очередной вопрос. - Во что бы то ни стало?
        - Да.
        - Родить ему детей и сохранять верность ему до конца своих дней?
        - Конечно.
        - Не боишься пройти весь этот путь с ним? - спрашивает Найл.
        - Нет, если он рядом со мной, - отвечаю я.
        Найл улыбается, на этот раз искренне.
        - Значит, я верю, что парень сделал правильный выбор. Он доказал свою преданность сверх меры. И за это он будет вознагражден.
        Мне нужно время, чтобы осмыслить услышанное, но когда это делаю, я чувствую гордость за него.
        - Вы собираетесь повысить его?
        Найл встает и идет к двери.
        - Я думаю, он заслужил это.
        И с этими словами он исчезает в коридоре.

***
        Прошла неделя с тех пор, как Лаклэн сдал бой. Сейчас ему намного лучше, если не считать пары ссадин и ушибов. После того, как я пропесочила и замучила его всеми возможными способами, которые только могла придумать. В часть мучений вошел избыток секса и блинчики.
        Найл наведывался к нам, когда он был уже в здравом уме, чтобы лично сообщить ему новость. На самом деле, в доме побывало больше людей за последние несколько дней, чем когда-либо.
        Скарлетт часто ошивается поблизости. Она и сейчас в этом мире, хочу я того или нет.
        И Рори не может отвести от нее глаз. Для него плохо уже то, что Скарлетт его не подпустит. Она никогда никого не подпускает к себе.
        Сегодня вечером все станет официально. Синдикат проведет для Лака какое-то закрытое мероприятие по случаю продвижения, а потом мы все будем праздновать в «Слейнте». Я провела последние два часа, готовясь и пытаясь подобрать платье. Когда, наконец, я чувствую, что решила, Лак появляется в дверях, выглядя таким же красивым, как всегда в своей обычной одежде.
        - Мне нужно кое-что сказать тебе, - говорит он.
        Я с трудом отрываю взгляд от шкафа и направляюсь к нему.
        - Хорошо, что случилось?
        Его пальцы снова постукивают по бедру.
        - Я знаю, что ты не хотела такой жизни, - говорит он. - У тебя не было желания стать частью этого мира…
        Его слова обрываются, и он смотрит на меня, его лицо излучает неуверенность, когда он продолжает.
        - И, может быть, эгоистично с моей стороны втягивать тебя во все это, - говорит он. - Но я знаю. Я хочу заботиться о тебе и защищать, и всех будущих детей, которые у нас с тобой могут быть. Я клянусь тебе, что сделаю это. Что я поступлю порядочно с тобой, и Синдикат сделает то же самое для тебя. Тебе больше не придется об этом беспокоиться.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Выходи за меня, Мак, - говорит он.
        Его слова повергли меня в ужас и волнение. Никогда не думала, что стану чье-либо женой. Я совершенно не та девушка. Но глядя на Лаклэна, и оглядываясь на все то, через что мы вместе прошли, у меня не остается сомнений. Я бы вышла замуж за этого человека прямо сегодня, если бы он все еще был со мной. Мне все равно, что думают или говорят другие. Но что-то еще омрачает мои надежды.
        - Ты делаешь это потому, что должен? - спрашиваю я. - Чтобы сохранить мне жизнь?
        - Нет. - Его лицо становится серьезным. - Есть еще один выход, если ты того хочешь. Быть абсолютно новой личностью. Алексей может устроить тебя где-нибудь в другом месте, если это то, чего ты хочешь.
        Все его тело напряжено, и я вижу, как сильно он хочет этого. Хочет меня. Может, это безумие, но я тоже хочу его заполучить. Я не могу позволить ему уйти. Я протягиваю руку и поглаживаю его лицо, Лак закрывает глаза и расслабляется под моим прикосновением.
        - Каждому королю нужна королева, верно?
        - Что? - его глаза распахиваются, и он притягивает меня ближе.
        - Да, Лаклэн. - улыбаюсь я ему. - Я с гордостью стану твоей женой.
        Забыв о травмах, он целует меня, а потом стонет.
        - Сколько времени у нас есть, прежде чем нам нужно будет выдвигаться? - спрашиваю я.
        Лаклэн отводит меня к кровати и начинает раздеваться. - Когда дело касается тебя, Мак, у меня всегда есть время.
        ЭПИЛОГ
        МАККЕНЗИ
        - Это безумие, - шепчет Саша. - Не могу поверить, что ты действительно это сделала.
        - Знаю, - соглашаюсь я.
        Кажется, я наполовину спятила.
        - Теперь я в этом на всю жизнь.
        Сегодня днем, на глазах у всех этих людей, мы с Лаклэном поженились. Я поклялась в верности мужу на крови, после чего мы обменялись кольцами. Я не из тех девушек, что обожает цветочки и платья Золушки, что, в общем-то, к лучшему. Он заставил меня надеть платье синего цвета. Определенно, ирландский цвет. Там еще были какие-то браслеты, на которых нацеплены колокольчики, символизирующие фей и всякую дребедень, в которой я ни фига не смыслю. Но это не имело значения. Все, что имело для меня значение, это человек, стоящий в конце прохода, поклявшийся любить и защищать меня до последнего вздоха. Я знаю, что он говорил то, что думал.
        После всего, что произошло, я, если честно была крайне удивлена тем, как легко Найл принял меня в свои ряды. И хотя я ничего не могу с этим поделать, часть меня все еще чувствует себя виноватой за все это.
        Потому что Талия не может быть здесь. Это горько-сладкий момент, когда я смотрю на новую семью, которая приняла меня как свою. То, чего я всегда хотела, теперь наконец-то у меня есть. Я знаю, что каждый из этих людей убьет за меня сейчас, если понадобится, и сделает это для моих будущих детей. Они уже боролись за меня. За Лаклэна. И только по этой причине я останусь верна организации, которая его защищает.
        Лаклэн улыбается мне через всю комнату и манит меня к себе. Все собрались здесь. Буквально, как каждый член их банды, их жены, подруги, дети и все остальные, кого они могли втиснуть в клуб.
        - Тебе лучше пойти к нему, - дразнит Саша. В ее голосе сквозит нотка грусти, а в глазах читается одиночество. - Если ты этого не сделаешь, он придет к тебе сам.
        - Так и должно быть, - говорю я ей с усмешкой. - Заставляй их поработать для этого время от времени.
        Она смеется, а я смотрю через всю комнату в сторону Ронана. Он все еще не совсем простил меня, но теперь он кряхтит в ответ на мои вопросы вместо полного молчания. Так что, я думаю, мы кое-чего добились.
        - Ты должна пойти потанцевать с Ронаном, - предлагаю я.
        Саша смеется и качает головой.
        - Ну, уж нет. Он не из тех, кто танцует.
        - Да, наверное, ты права, - соглашаюсь я. - Он больше похож на сидящего в углу отца большого семейства. Может, тебе стоит поработать как раз над этим с ним?
        Она улыбается и пожимает плечами, но я знаю, что она даже не попытается. Это двое куда упрямее, чем мы с Лаклэном, а это уже говорит о многом.
        Помяни черта, как он уже обнимает меня за талию и целует в шею.
        - Пойдем-ка со мной.
        У меня почти нет выбора, так как он практически тащит меня по коридору в свой офис. Он захлопывает за нами дверь, а через минуту уже усаживает меня на свой стол, потирая руками все мое тело.
        - Миссис Кроу. - Он расстегивает брюки и держит свой член в руке, как оружие, и при этом смотрит на меня очень серьезно. - Готова ли ты стать матерью моего ребенка?
        Я прикусываю губу, чтобы не засмеяться, и киваю. Он абсолютно серьезен. Как его решимость и воля сделать то, на что он настроился. Я не принимала таблетки в течение нескольких месяцев, и как только все окончательно уладилось между территориями, мы согласились попробовать. Теперь мы проходим через это каждую неделю, когда он решает, что время подходящее.
        Может, неправильно хотеть привести ребенка в эту жизнь. Но я хочу испытать все это с Лаком. Я не могу этого отрицать. Хочу испытать с ним все. И Лаклэн опекает меня больше, чем когда-либо. Мы даже переехали в новый дом с постоянной охраной. Это немного чересчур, но после всего, что случилось, он не хочет рисковать мной.
        Он прижимается к моему лицу, расположившись у меня между ног, и толкается внутрь. У нас все было сегодня утром, но я знаю, что он не сможет долго ждать. Я тоже не хочу ждать. Хватаю его за задницу и вдавливаю его глубже в себя со стоном.
        Он не торопится со мной, несмотря на то, что нас ожидает полный зал гостей. Я жду, пока его дыхание не становится прерывистым, а затем я наклоняюсь и подношу губы к уху Лаклэна.
        - Лаклэн.
        - Да, милая? - мычит он.
        - Ты уже подарил мне ребенка.
        Я улыбаюсь, когда он неожиданно кончает, а потом моргает глазами, недоверчиво глядя на меня.
        - Да ты шутишь.
        - Нет, - смеюсь я. - Я сегодня утром сделала тест. На самом деле пять тестов.
        - Черт, - бормочет он.
        А потом он целует меня крепко и глубоко.
        - Я люблю тебя, - бормочу я ему в губы.
        Лак прикасается губами к моей шее, и я уже чувствую, как он набухает внутри меня, когда думает о том, чего он достиг.
        - Я совершенно без ума от тебя, дорогая.
        Мы оба улыбаемся друг другу, когда что-то нарушает тишину между нами. Это мой мобильный телефон.
        И обычно я даже не задумываюсь дважды, чтобы ответить на него. Но все, кого я знаю, и кто может мне звонить, уже в этом здании.
        Лаклэн видит выражение моего лица и протягивает мне сумку. Я обшариваю ее, выуживаю телефон и открываю его, поднося трубку к уху.
        - Алло?
        - Мак?
        Мое сердце прыгает в горле, а на глаза наворачиваются слезы, когда я слышу голос на другом конце линии.
        - Талия?
        - Да, - шепчет она. - Это я.
        - Ты в порядке? - спрашиваю я. - Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке.
        - Я в порядке, - отвечает она. - Я не могу очень долго говорить.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я просто... - ее голос надламывается, но с каждым словом он становится все сильнее и решительнее. - Просто хотела, чтобы ты знала, что я в порядке. И что тебе не стоит больше беспокоиться обо мне.
        - Что значит не беспокоиться о тебе? - требую у нее ответа.
        - Я в безопасности, - повторяет она. - И я не собираюсь возвращаться домой.
        - Талия...
        - Мне нужно идти, Мак, - говорит она. - Я просто хотела поздравить тебя со свадьбой. И сказать, что я люблю тебя, и очень по тебе скучаю. Но сейчас я в порядке, и должна поблагодарить тебя за это.
        У меня даже нет возможности ответить, потому что она вешает трубку, и связь обрывается. Я смотрю на Лаклэна, и мы оба говорим это одновременно.
        - Алексей уже нашел ее.
        КОНЕЦ... НО НЕ СОВСЕМ, ИСТОРИЯ РОНАНА ЖДЕТ ВАС
        ГЛАВА 30
        МАККЕНЗИ
        Все мое тело как будто
        налито свинцом, когда я прихожу в себя. Что-то громкое и ужасное эхом отдается в пространстве, в котором я нахожусь. Что бы это ни было, оно усиливается.
        Мне требуется всего минута, чтобы понять, что это плач. Даже не плач, а болезненные всхлипы. Когда я моргаю и открываю глаза, то вижу перед собой испуганное лицо Кары. Она лежит на боку, все еще связанная, и смотрит на меня глазами, наполненными неподдельным ужасом.
        Но плачет не она, так как у нее во рту кляп. И не я, насколько могу судить. Где бы мы ни находились сейчас, мой нос раздражает запах соли и ржавчины. Когда мои глаза привыкают немного к тусклому свету, оглядываюсь, понимая, что мы заперты в сраном грузовом контейнере. По крайней мере вместе с десятью другими женщинами, которые также связаны и с кляпом во рту, как и мы.
        Я извиваю руки, которые полностью онемели, и не могу даже ими пошевелить. Веревка, которую они использовали, чтобы связать нас, туго сдавливает мои запястья и лодыжки. Это самое неудобное и неловкое положение, в котором мне приходилось оказываться, и я совершенно беззащитна сейчас, пока не придумаю, как ослабить путы.
        Пока я кручу запястьями в разные стороны, глазами обшариваю контейнер в поисках источника шума. К всхлипам теперь добавились звуки характерного похрюкивания. И, наконец, я нахожу его - источник шума. В одном из затененных уголков металлического ящика смерти, в котором мы заточены, какой-то мужик вколачивает свой член в девушку со спущенными до лодыжек штанами, которая наполовину склонена над складным столом.
        Во мне накапливается ярость, когда я понимаю, что разворачивается сейчас прямо у меня на глазах. Эта гребанная свинья трахает ее, пока она связана и абсолютно беззащитна. Между тем, его напарник просто сидит и наблюдает за всем происходящим со скучающим выражением лица.
        Звук протеста вырывается из моей груди, и оба мудака смотрят в мою сторону. Они что-то быстро говорят по-армянски, пока ко мне не подходит один из охранников. Чем ближе он приближается, тем больше я понимаю свою ошибку. Я ничем не могу помочь этой девушке. Абсолютно ничего не могу сделать для нее, потому что я связана, как чертова свинья в этой грязной дыре.
        Он наклоняется и вытаскивает кляп из моего рта, чтобы я могла говорить.
        - Они убьют тебя, - огрызаюсь я. - Они разорвут тебя на части, конечность за конечностью.
        Мужик лишь смеется в ответ, поднимая меня как тряпичную куклу. Он говорит что-то на своем непонятном наречии другому мужику, а тот только смеется. А в следующую секунду он уже тащит меня через весь контейнер, пытаясь впечатать меня лицом в стул. Я отбрыкиваюсь от него как могу с каждым шагом, но, учитывая сковывающие меня веревки, это практически невозможно. Он достаточно ослабляет веревки вокруг моих лодыжек, чтобы раздвинуть мне ноги, прежде чем развернуть меня и нагнуть через стул. Когда он начинает поднимать материал моего платья вокруг моей талии, я наступаю ему на ботинок, а затем резко, с удовлетворительным хрустом бью головой ему в нос.
        Оказывается, ему не нравится такой ход событий. Он хватает меня и швыряет в стену так сильно, что я вижу звезды перед глазами, прежде чем падаю на пол. А потом его ботинок снова и снова врезается мне в живот и ребра.
        - Эй! - другой мужик огрызается и дергает головой. - Не порти гребаный товар, придурок!
        Когда я смотрю на нападавшего, его лицо - сплошное кровавое месиво, и он по-прежнему выглядит зверским. На мгновение я сомневаюсь, что он на самом деле собирается остановиться. Но потом его друг говорит что-то на их языке, и произнесенное им имя Арман заставляет его отступить.
        Мне остается спокойно харкать кровью, пока другой заканчивает свое дрянное дело. Я вздыхаю с облегчением, когда он наконец отстает от бедной девочки. Когда ее бросают на пол, как мусор рядом со мной, ее большие зеленые глаза смотрят на меня, и внутри меня что-то надламывается. Она смотрит на меня с благодарностью, хотя я не могу понять, почему.
        На вид ей не больше девятнадцати. И глядя на ее заплаканное лицо, я вижу перед собой уже не ее, а Талию.
        Это то, что с ней случилось? Она попала в самую гущу какой-то мафиозной вражды? Одной этой мысли достаточно, чтобы из моих глаз тоже потекли слезы.
        - Они придут за нами, - говорю я девушке.
        Уверена, она понятия не имеет, о чем я говорю. Но тем не менее, мои слова, кажется, приносят ей облегчение.
        - Они придут, - говорю я снова.
        notes
        Примечания
        1
        оскорбительное прозвище ирландца
        2
        ирл. сленг - ирландское пиво «Guiness»