Не предавай любовь. Книга 2 Тата Ефремова
        ВТОРОЙ КУРС УНИВЕРСИТЕТА.
        НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА.
        СТАРЫЕ ПРИВЫЧКИ.
        И… ВСТРЕЧА.
        ДЕВУШКА ИЗ ПРОШЛОГО, КОТОРАЯ СНОВА ПЕРЕВЕРНЕТ ЖИЗНЬ ГЛЕБА С НОГ НА ГОЛОВУ.
        В ТЕКСТЕ ЕСТЬ: СТУДЕНТЫ, ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ, ПРЕОДОЛЕНИЕ
        НЕ ПРЕДАВАЙ ЛЮБОВЬ. КНИГА 2
        ТАТА ЕФРЕМОВА
        ГЛАВА 1
        ГЛЕБ
        Глеб к началу учебного года опоздал. Все равно второй курс уже, недельку-другую подождут. Тем более в общежитии для иностранцев, где он в конце учебного года с трудом (путем долгих уговоров комендантши, а так же небольшого денежного подарка) получил комнату, еще шел ремонт.
        Глеб на несколько дней остановился в отеле. Скромном, по заработанным летом на стройке средствам - свои-то деньги карман не жмут. Поэтому Саша ходила и морщилась: кровать жесткая, в ванной ржавчина, из окна вид плохой. Глеб добродушно отшучивался: мол, в наше время богатые девушки за бедных, работающих парней платят, хотя сам никогда не принял бы от Максимовой ни копейки.
        Он сам не понял, как так вышло, что они с Сашей стали встречаться. В глубине души осознавал, что бывшая одноклассница воспользовалась стечением обстоятельств, но, сломленный и потерянный, не смог сопротивляться напору. Саша оказалась рядом, когда боль рвала Глеба на части: казалось, ещё немного - и пошла бы под откос жизнь, а рядом никого, кто понял бы и проявил человеческое сочувствие.
        Впрочем, Глеб свои страдания никому и не навязывал. А кому в жилетку плакаться? Деду? Ему хватает своих забот, с галереей, мастерской и не очень дружелюбным вниманием полиции. Леке? Младший брат так и не понял, что происходит, много плакал, скучал по папе, меньше и маме (которую сейчас видел так же редко, как и раньше), запустил школу и сам нуждался в утешении.
        О Кате Глеб старался не вспоминать. Даже имя ее тяжело произносить было.
        Сначала он метался. Потом устал, выбился из сил. А в последнее время в нем с каждым днем все больше росла злость. Зачем она так с ним? Он ее вознес на пьедестал, носился со своей любовью… как дурень. Да, обидели ее, они, Никитины. Но Катя могла с Глебом просто поговорить. Он даже этого не заслужил? Он взращивал и пестовал свою обиду - так было легче. И потихоньку стало отпускать. Даже длинноволосые рыжеватые шатенки в толпе перестали цеплять взгляд и заставлять пульс ускоряться до бешеного стука.
        Саша ни о чем не спрашивала, никого не обвиняла, просто была рядом. Настойчиво возвращалась, когда первое время Глеб гнал ее прочь. Каждые выходные приезжала к нему в Каратов, хотя училась в Екатериногорске, на факультете дизайна и рекламы. С одной стороны, Глеб это ценил. Он научился ценить, когда люди чем-то ради него жертвовали. И все же…
        Лишь один раз, когда Глеб с Сашей целовались на диване после возвращения из клуба, все больше распаляясь, она прошептала:
        - У нас все хорошо, да? И не жалей больше не о чем. Я - здесь, а она… она гордячка.
        Глеба словно окатили ледяной водой. Он отпрянул от Саши, замкнулся в себе на весь вечер, а она больше никогда ни о чем таком не заговаривала. И все же в постели с Сашей Глеб чувствовал себя как робот. Одна техника. И удовольствие от их объятий было похоже на вкус ароматизатора в десерте - идентичный натуральному, но не натуральный.
        После этого Глеб стал все больше задумываться над тем, чтобы с Сашей расстаться. Но, блин, как же это трудно будет сделать! Она ведь знает, что он ее не любит. Он уже несколько раз пытался ей объяснить, что с чувствами у него сложно - не чувствует он к ней ничего, он, походу, совсем сердцем жить разучился.
        Саша сказала, что подождет, когда он оттает. Он пытался зайти с другой стороны: видеться по выходным - это же жесть! Что это за отношения такие, на расстоянии? Саша оживилась, ухватилась за тему и начала намекать, что может переехать в Каратов. Она теперь сама водит машину, до Екатериногорска не так далеко, можно каждый день ездить на пары и обратно. А может, ей лучше вообще в Каратовский универ перевестись! Они тогда смогут жить вместе! У Глеба вот-вот появится своя комната в хорошей общаге - нужно просто снова дать на лапу комендатше, чтобы она Сашу «не замечала». Глеб в испуге отступил на прежние позиции, признал свое поражение. До поры до времени.
        Вещи собраны, нужно только дождаться звонка от старосты по этажу. Глеб приплатил рабочим, чтобы в его блоке все было сделано по уму. Весь первый курс он снимал квартиру с однокурсником. Сосед ему попался туповатый, ленивый и неопрятный - вылетел после летней сессии как пробка из бутылки. Все! Никаких больше соседей! Пусть скромное жилье, бюджетное, но свое.
        Глеб принял душ и встал возле зеркала. Прошелся расческой по отросшим вихрам. На подбородке пробивалась щетина. Побриться? Или терпит пока? Посмотрел на себя оценивающе. Сам себя негромко спросил:
        - Ну что, все норм?
        Улыбка на смуглом похудевшем лице говорила «норм», а глаза… в них лучше не заглядывать.
        - Ты красавчик, - томно прошептала над ухом Саша. - Люблю, когда ты слегка небрит.
        - Ох, ё! - Глеб выдохнул. - Напугала.
        Саша весело засмеялась, села на край ванны, демонстрируя загорелые ножки в шортиках.
        - Какие планы, любимый?
        Глеб поморщился:
        - Я же просил…
        - … не называть тебя любимым? Да ладно. Без проблем, прости, все время забываю, что тебя это напрягает. Потому что, - Саша развернула Глеба к себе, - тащусь от тебя просто.
        Она смачно поцеловала его в губы. Глебу подумалось, что он не помнит, когда в последний раз был инициатором близости между ними. А был ли вообще?
        - Так что в планах? Переезжаем?
        - Да нет, - с преувеличенной озабоченностью сказал Глеб, - нужно посмотреть еще, что они там наворотили. Я когда в июне в общагу заходил, там все убито было. До этого иностранцы какие-то жили, готовили без вытяжки. Может, придется все переделывать. Сантехнику менять. Ты же душ не любишь, ванну только, полежать-поваляться в пене. А там просто сидячий поддон под душем.
        - Ну, что ж, - Саша неохотно отстранилась, пожала плечами. - Я тогда домой, у Ди днюха послезавтра. Подарок нужно искать, а тут в Каратове, нормальных магазиков нет. Глеб, ну посоветуй: что подарить девушке, у которой всё есть?
        - Медперсонал сейчас столько зарабатывает? - хмыкнул Глеб, прекрасно зная, кто оплачивает Диане это ее «всё».
          - Медперсонал по уму спонсоров выбирает, - хохотнула Саша, - это одна я влюбилась в простого… небогатого…
        Она снова потянулась к Глебу пухлыми губами, но вздрогнула: громко зазвонил мобильный на полке. Задорная африканская песня и барабаны народов Ашанти Сашу бесили, поэтому мелодию Глеб так и не поменял.
        - Никитин? - деловито спросила в трубке староста по этажу Вера Шилова. - Можешь заселяться. Ключи на вахте.
        - Пасиб, солнце! - радостно вскричал Глеб.
        - Да за что, Никитин? - голос Веры смягчился. - Ауф Видерзеен(*). (*нем. До встречи)
        - Пипец у тебя звук на звонке, - ревниво проговорила Саша, убрав руки от ушей. - Я же просила сменить!
        - Не могу, - Глеб радостно осклабился. - Там в песне мой девиз.
        - И какой? - Максимова обиженно насупилась.
        - Беда никогда не ищет человека, человек ходит за ней по пятам, - охотно пояснил Глеб.
        …Поднявшись на пятый этаж, Глеб оценил работу и в своем блоке, и в целом в общаге. Неплохо, но надолго ли хватит с умением студентов превращать целое в поломанное?
        Мебель еще не выдавали, у дверей комендата в цокольном толпилось пол-общаги. Глеб потоптался в коридоре, пообщался с другими ребятами, понял, что сегодня ему ничего не светит, и вернулся к себе. Подумал, расчехлил ноутбук и полез на сайты интерьерных магазинов. Через два часа ему привезли хороший ортопедический матрас, книжный стеллаж, полки, стойки для одежды с чехлами и пару ковриков в этническом стиле.
        Матрас он бросил на пол у окна, стойки расставил вдоль стен. На складном столике разместился ноутбук. На фиг ему сдались казенные стол и стулья из опилок, шкаф-гроб и плохо сбитая кровать? Тренд сезона - не отрываться от земли. Удобно, как раз по размеру крошечного одноместного блока: все рядом, только руку протяни. Вещей у Глеба было немного - сменив несколько квартир на первом курсе, он стал минималистом, все его имущество помещалось в рюкзак и сумку, а книги в планшет. Зачем таскать за собой ненужный скарб?
        Ну кухне - то же правило: ничего лишнего. Пока с деньгами туговато, но когда дед выдаст содержание, Глеб купит самое необходимое: кофеварку и мультиварку. Говорят, столовку тоже отремонтировали и сменили команду поваров, уж очень отвратно готовили прежние.
        Новая обстановка Глеба вдохновила. Он повалялся на матрасе, с удовольствием прислушиваясь к гомону птиц за окном (ему досталась восточная сторона, с зоной рекреации за зданием), и решил спуститься в столовую. В коридоре столкнулся нос к носу с выходящим из соседнего блока Михаилом, студентом магистратуры и преподом с лингвистики. Оба вежливо поздоровались. Так вот, кто у Глеба в соседях. Ну норм. Хоть не гуляки какие-то. Впрочем, в общаге для иностранцев преподов было больше, чем студентов из других стран: ребят по обмену в последнее время в Каратов приезжало все меньше.
        Глеб отлично помнил Катиного репетитора. В прошлом году, в очередной приступ тоски, набрался наглости и подступился к нему с вопросом о Кате. Майкл дружелюбно ответил, что Катя с ним больше не занимается. Глебу показалось, что старшекурсник соврал, но допытываться он не стал. В конце концов, какое ему дело? Как там в Катином стихе? Было-сплыло?
        В столовой Глеб взял котлеты с гречневой кашей. С удовольствием умял двойную порцию и заказал кофе с булочкой. К нему подсел какой-то вихрастый загорелый парень, и, вглядевшись в него, Глеб охотно пожал протянутую руку. Тимур, слегка оторванный, но веселый пацан. Вытянулся за лето, и не узнать. Любит потрепаться и иногда слишком нагло препирается с преподами, рискуя нарваться, но на курсе его любят за отзывчивость и спокойный характер без лишних понтов.
        - Привет, прогульщик! - Тимур улыбался. - Мы думали, ты свалил из нашей скромной богадельни, золотой мальчик. В Москву там, Питер.
        - Не, - Глеб покачал головой. - Я тут корни пустил, нафиг. И у меня справка, все тип-топно.
        - Липовая?
        - А чё, я на больного похож?
        Тимур заржал.
        - У тебя, чувак, все схвачено, да?
        - У моей девчонки тетя в клинике работает. За бабло - любой каприз.
        - Ну… это хорошо… и не очень. Я в том смысле… короче, жаль, что ты еще со своей…
        - Сашей.
        - Ага. У вас чё-то там как-то тухло, да? А меня тут с такими телочками с первого курса познакомили, свежачок, одну для тебя, так уж и быть, выделю. Такие, знаешь, сами чисто поразвлечься настроены, ничего долгосрочного, просто осваиваются, - однокурсник скабрезно хохотнул. - Не желаешь замутить? Зацени.
        Тимур сунул под нос Глебу мобилу. Да, прикольная девчонка. Блондинка, глаза карие, носик аккуратный. Саша симпотнее, но у этой лицо попроще, не такое стервозное.
        Глеб откинулся на стуле, потянулся. Жилье есть, с едой теперь все нормально. Кайф. А почему бы не расслабиться? Свой долг он перед Максимовой отработал - целый год с нее пылинки сдувал. Глеб состроил фальшиво-сокрушенную гримасу и сказал:
        - Любовь типа проходит, но свежие девчонки есть всегда. Короче, я в теме.
        - Тогда сегодня на концерте познакомлю вас. Твою Женя зовут.
        - Договорились, - Глеб хлопнул Тимура по ладони.
        В деканате его справку приняли почти без претензий. В начале учебного года универ раскачивался медленно. Было жарко. И студенты, и преподы ползали по аудиториям как сонные мухи. Глеб с трудом высидел занятия, за лето отвык от умственного труда.
        После третьей пары занятия были отменены, в честь дня основания универа, народ оживился и потянулся в актовый зал. Там выступала студенческая рок-группа «Сёклз». Глеб подумал и решил присоединиться к потоку.
        Рядом с его местом на сиденье стоял женский кожаный рюкзак. Глеб опустил откидное кресло, от движения соседнее начало складываться, и рюкзак пополз вниз. Глеб поправил его и стал смотреть на сцену. Однако бесхозная сумка притягивала его внимание.
        Неновый рюкзачок, потертый на углах. Качество хорошее. У Полины года два назад в магазине была такая коллекция, «Freshman», ограниченная серия, довольно дорогая. Почему-то покупателям не зашла, то ли цена оказалась высокой, то ли стиль непонятным: для девушки грубоват, для парня - цвет какой-то девчачий, розоватый беж. Мать тогда, кажется, их как бонусы к большим покупкам использовала. Кате тоже подарила - на тебе, боже, что нам не гоже.
        Глеб не выдержал, осторожно протянул руку и отогнул клапан над боковым кармашком. Точно, «Freshman», надо же. Он заволновался, начал оглядываться, сам не понимая, почему - подумаешь, тот же бренд, мало ли сколько Полина и другие магазины таких рюкзаков распродали.
        Вскоре появилась и владелица сумки, высокая девушка, немного мрачноватая на вид, в татуировках на шее и многочисленных пирсингах на лице. Раньше Глеб ее в универе не видел. Первый курс, наверное, иначе он бы запомнил такую… фрикнутую. Деваха дошла до середины ряда и остановилась перед Глебом, почему-то внимательно его рассматривая. Глеб ответил настороженным взглядом. Это точно не обещанная Тимуром Женя. Странная какая-то телка.
        - Подашь?
        То ли спросила, то ли попросила, то ли потребовала.
        Глеб молча протянул ей рюкзак. Тяжелый. Верхний клапан приоткрылся, показав плотно упакованные разноцветные тетрадки «эрихкраузе», которые Глеб тоже уважал за прочность и удобный размер, и корешок книги. «Стоунер», Джон Уильямс, успел прочитать Глеб по-английски. Он сам эту книгу не читал, но наталкивался на аннотацию в сети. Что-то о любви, кажется. Или нет?
        - Интересная? - спросил он у девчонки с пирсингами.
        - Не читаю такое заумное, - буркнула она, взяла рюкзак и ушла.
        Вот и поговорили. Глеб уже через несколько минут забыл о странном эпизоде: подошли Тимур и его девчонки-первокурсницы.
        ГЛАВА 2
        КАТЯ
        Мама переживала. И не без причины. Это в соседнем общежитии, куда они зашли с ней по ошибке, вовсю шел ремонт, пахло краской и лаком. А во втором корпусе, в комнате, ключи от которой Кате торжественно выдали на вахте, боевым строем ходили по стенам тараканы, ветер насвистывал в щелях рам, а через щели лопнувшего линолеума выглядывал бетонный пол.
        А еще в комнате уже жили - девушка, к которой подселили Катю. Кате с мамой пришлось несколько дней жить в хостеле, недалеко от университета, пока куратор группы искал ей место в общежитии, а соседке комнату выделили еще в конце августа. Малоимущие, объяснила «коменда», пряча взгляд.
        Девушка сидела на кровати и неодобрительно (как показалось Кате) наблюдала за суетой в блоке. Она не поздоровалась и не спешила знакомиться. Катя с досадой подумала, что нежданно-негаданно нашла себе еще одну проблему на голову. Как-то все не очень гладко начиналось. Надежды на спокойную учебу рухнули в первые же дни.
        Мама выволокла Катю в коридор и громким шепотом забормотала:
        - Нет-нет, Катюш. Так дело не пойдет. Ну ты видела это?
        - Что ЭТО, мам? - стараясь не раздражаться (мама неосознанно добавляла к возу ее страхов свою немаленькую тележку), проговорила Катя.
        - Эту жуткую девицу! Пирсинги! Татуировки! Глаза эти жуткие! Видела ее ботинки? Ими убить можно!
        - Девица как девица! Это такая молодежная мода. Мам, успокойся. Я во всем разберусь. Нельзя судить о человеке по внешности и… первичным признакам социофобии.
        - Опять тебе смешно? - мама подозрительно вгляделась в лицо Кати в полумраке коридора. - Все веселишься? Вот начнут вещи пропадать, как тогда запоешь?
        Кате было совсем не весело. Просто в последние месяцы выработалась такая реакция на стресс: внутри начинало закипать какое-то безудержное желание подшучивать над всем подряд. И над всеми.
        - Вот начнут пропадать, тогда и буду решать… проблему. Хотя проблемы - это в математике. В жизни - ситуации, которые регулируются или коммуникативно, языком, или кулаками.
        - Ох, молодежь! Глупые вы, жизнью еще не наученные. Надо же как нам не повезло! Придется отложить ремонт в комнате! Я буду переживать, зная, что твоя комната… она убитая просто, Катюш! Линолеум, окна, мебель! Но ведь вдруг не уживетесь - деньги на ветер!
        - Мам, хватит, тебе вредно волноваться, опять давление поднимется. Я проведу тебя на вокзал. Обещаю: если с соседкой возникнут проблемы, я тут же обращусь к коменданту. Немного обживусь, тогда и о ремонте подумаем.
        - Вещи все ценные с собой возьми! И ноутбук.
        Мама уехала. Катя возвращалась в общежитие пешком, остро, как никогда раньше, ощущая свое одиночество. Опять одна. Лицом к лицу с проблемами, которые сыпятся как из рога изобилия. Она смотрела по сторонам, еще больше расстраиваясь. В городе кипит жизнь, столько молодежи на улице! Катя всегда восхищалась неугомонным Каратовым: несколько вузов, колледжей, местных и филиалов, клубы, кафешки, парки и бульвары - здесь все всегда подстраивалось под нужды студентов.
        Она ведь так радовалась, когда узнала о зачислении, и вот… В прошлом году поступить не получилось, зато в этом Катя набрала достаточный балл для бюджета. И то, буквально на последние места взяли. О другом вузе и думать не вариант. Было время, когда она присматривалась к ЮМУ, но там только платно и факультеты связаны с медиа отраслями.
        О том, что в Каратове на факультете журналистики учится Глеб Никитин, Катя узнала перед самым отъездом из Мергелевска. Рассказала ей Оксана Бобринюк. Одноклассница сумела связаться с ней через группу Каратовского университета в популярной соцсети, где Катя задавала вопросы с нового аккаунта.
        Катя ни от кого не пряталась, но старые связи оборвались сами собой. К счастью, Оксана ее ни в чем не упрекала. Просто написала, что скучала и рада, что с подругой все в порядке. Новость промелькнула в разговоре среди остальных: сама Оксана живет в Казани у родственников и перешла на второй курс в институте филологии и межкультурной коммуникации Казанского университета, Миулина учится в Москве в педагогическом, Черных поступила в техноложку, Утехин взял гэп-год* (*gap-year - свободный год после школы с целью определиться с дальнейшим местом учебы), путешествует за границей (Везет же! Понятно, что не поступил бы с такими баллами, но Оксану мама убила бы, а с Кости как с гуся вода!), Максимова в Екатериногорске на рекламном… ах, да!… Никитин в Каратове на экономике!
        У Кати тогда перехватило дыхание от волнения. Она болтала с Оксаной, а сама металась по комнате. Забрать документы! Куда угодно! Хотя бы в ЮМУ! Но потом пришла злость. Опять уступить, сделать вид, что Катя Самарская, так неугодная Никитиным, вообще не существует? Снова сбежать? Ну уж нет!
        … Когда Катя вернулась в общагу, соседка спала, прямо в одежде поверх казенного серого покрывала.
        Катя вспомнила о том, что мама наготовила в хостеле еды на первые дни, и раскрыла сумку-холодильник. Вздохнула: замороженный в бутылке зеленый чай почти растаял, контейнеры еще холодные, но надолго их не хватит - жарко.
        Из старого казенного холодильника в коридоре блока пахн?ло чем-то отвратительным. Нужно было сразу его вымыть и оставить открытым. Понятное дело, что хранить там еду пока нельзя. Ничего, завтра Катя все вычистит и поставит внутрь пачку соды от запахов. Хорошо, что в блоке вообще есть холодильник, хоть какой. Вот только что делать с едой? Кате под силу одолеть только половину наготовленного.
        Она покосилась на спящую соседку. Только пять вечера, неужели она проспит до утра прямо в джинсах и мятой футболке с надписью «Эй, малёк! Грядёт Рагнарёк!»? Перед тем, как ее сморило, девочка с пирсингами явно собиралась ужинать: раскрыла пачку лапши быстрого приготовления, высыпала в пластиковую плошку специи. И маленький дорожный чайник еще горячий.
        Катя выставила на стол контейнеры с тефтелями, рисом и салатом, а сверху нахлобучила стикер с надписью «Привет. Это твой ужин! Пожалуйста, поешь. Меня зовут Катя». Если соседка продолжит изображать из себя социофобку, придется налаживать с ней отношения как-то по-другому. Или не налаживать, а просто четко разделить жилое пространство и обязанности по блоку. Или враждовать, что будет скверно, конечно. В любом случае, вряд ли Катю переселят в другую комнату - ей и это-то место с трудом нашли. Раньше, говорят, первому курсу общежитие вообще не предоставлялось.
        Из коридора тянуло тухлым, матрас был слежавшийся, твердый и сырой. От подушки тоже воняло. Добро пожаловать в веселую студенческую жизнь.
        ГЛЕБ
        Сразу после концерта было решено провести остаток вечера в клубе на Товарной. С Женей как-то все сразу сложилось курсово. Девочка была не из застенчивых, но и не пёрла буром. Бабочка-однодневка без особых принципов, но и не совсем уж бедовая, прекрасно знала, что привлекательна. Видно было, что привыкла порхать по жизни и стричь купоны. Поглядывала из-под ресниц оценивающе, однако ждала, когда Глеб определится. Стоило ему отвернуться в клубе, тут же пошла плясать с каким-то парнем. Вернулась, когда Тимур и Глеб с трудом нашли свободный столик, беззастенчиво приняла предложение Глеба взять что-нибудь поесть. Выбрала самое дорогое. А сама кидала взгляды в сторону парня, с которым перед этим танцевала.
        Глеб через приложение проверил сумму, оставшуюся на карте. Если так дальше пойдет - придется просить деда о повышении «довольствия». Впрочем, если сегодня спать не одному, придется раскошелиться. Глеб не настолько наивен, чтобы не понять: это такой аукцион - кто больше даст. Не то чтобы ему хотелось в нем участвовать, но внутри копилось раздражение на Сашу. Почему она решила, что он ее навек? Так его скоро вконец охомутают. Нет, надо выбираться из цепких ручонок Максимовой. Лучше всего обрубить этот узел именно так - переспать с другой, даже сделать вид, что это у него серьезно.
        Тимур весело скалился. По дороге в клуб он умудрился поцапаться со второй девчонкой, подружкой Жени. Яркая, немного вульгарная брюнетка вспылила и на светофоре выскочила из такси. Женя подругу не поддержала - осталась в машине.
        Тимур, ничуть не расстроившись, сидел за столиком и уминал сырные медальоны.
        - Обиделась, - перекрикивая музыку, пожаловался он Глебу. - А что? Я честно признался! Я без бабла, на игрушку новую потратился. Семьдесят баксов оригинальная на официальном сайте. Графика - улет! Но ё-моё, бро! Это же **** с девчонками просто! Никто не хочет бедного студента! Всем богатеньких подавай!
        - Такова жизнь, бро! - лениво согласился Глеб.
        Тимур отхлебнул из бокала, и энергично закивал. Еще один любитель пожрать и выпить на халяву. Похоже, Глебу сегодня придется платить за троих.
        Женя не обращала на разговор парней внимания - наевшись, сидела в телефоне. Лишь после десерта потянула Глеба танцевать и разоткровенничалась, в своей легкомысленной манере.
        После школы она училась в колледже, звезд с неба не хватала. Но у мамы новый муж, небедный, отстегнул от большой щедрости на учебу в универе (скорее всего, чтобы дочка жены не мешала семейной жизни) и денежку дает, а Жене всегда немножко не хватает, она ведь девочка: косметика, одёжки, гаджеты, фитнесс-клуб.
        - У меня соседка по квартире к парню уехала, - шепнула Женя, слегка прижимаясь. - Выпьем чаю, поболтаем?
        - А чай-то у тебя есть? - откровенно иронично улыбаясь в лицо девушки, проговорил Глеб. - Я люблю черный, хороший и дорогой.
        - Ой нет, - Женя скорчила гримаску. - У студгородка в супермаркете есть отдел с чаем, кофе и восточными сладостями. Зайдем?
        Глебу вдруг стало гадко. Ну прям совсем, до физической тошноты.
        … Глеб усадил Женю за столик, а сам вышел из клуба на воздух. Постоял у входа, чуть поодаль от курильщиков, морщась от запаха дыма, и двинулся прочь. Он сам не понимал, куда идет, приближается к студгородку или, напротив, отдаляется от него.
        Глеб слишком плохо знал центр Каратова - на первом курсе он жил за мостом, в Промышленном, и редко бывал на другом берегу водохранилища, успевал только в универ и обратно, сил и времени на праздное шатание не хватало. Красивый все-таки город - Каратов. Вон театр. На вращающихся в сумерках круглых тумбах - афиши с репертуаром. А это музей алмазного дела. Глеб поклялся себе, что будет почаще выбираться в центр.
        Он спохватился и отправил Тимуру сообщение:
        .>меня срочно выдернули, сорри. ужин оплачен. завтра состыкуемся в универе
        Тимур ответил:
        .>а женя, бро?
        Глеб ухмыльнулся, покачал головой
        .>НРАВИТСЯ? ТОГДА НЕ ДАЙ ДЕВОЧКЕ ЗАСКУЧАТЬ
        Хотел «завернуть» что-нибудь эдакое, сострить: «расширенный список услуг может потребовать дополнительную плату», но не стал - и так всем все ясно. Тимур с ответом тянул. Прислал невнятное:
        .>без обид тогда, если чё
        Глеб аж присвистнул. Настрочил, стоя у витрины обувного магазина:
        .>канэшн, брателла!
        Ну народ! С такими общаться - себя не уважать! Однако с Максимовой нужно что-то решать. Раз этот способ Глеб… не потянул (он опять усмехнулся, рассматривая туфли на витрине), найдется другой. В конце концов, иногда помогает простой разговор. Но что-то подсказывало ему, что это не тот случай.
        КАТЯ
        Утром Катя увидела, что контейнеры с едой опустели и переместились в раковину на кухне. Грязные. Соседка лежала на спине в той же позе и в той же одежде, только с открытыми глазами и без вчерашнего яркого макияжа. Увидев, что Катя встала, девушка с пирсингами принялась за ней следить. Значит, не сработало. Как теперь с общий язык находить? А стоит ли?
        Настроение у Кати совсем упало. После сна на неудобной кровати болела спина, за окном хмарилось, из холодильника все еще воняло. Зато пошла горячая вода. Катя вымылась в душе, попыталась расчесать мокрые волосы. Какая же тут вода жесткая! И как тут со стиркой? Нужно хоть таз купить.
        Поджарить себе хлеб? Катя вынула из сумки маленькую сковородку, подошла к плите…
        - Не лезь! - гаркнула соседка.
        - Что?
        Девушка резко поднялась с кровати, поправила футболку.
        - Не лезь к плите. Моя очередь готовить. Я яйца купила, - соседка прошла мимо кати к кухонному столу и с гордым видом продемонстрировала упаковку яиц. - Яичницу будешь?
        - Да… наверное, - растерянно пробормотала Катя.
        - Тебе сколько?
        - Яиц? Два.
        - Хлеб, помидоры?
        - В смысле поджарить?
        - В смысле.
        - Э-э-э… как себе.
        - Одобряю. Это у тебя не сковородка, а чашка Петри. Достань мою, там, из шкафчика внизу. А я посуду помою. Средства нет, надо купить. С меня средство, с тебя губки. Эй, не спи! Сковородку достань.
        Катя молча подчинилась. Неожиданно, однако.
        - Я Яна, это сокращенно, - представилась соседка, орудуя щеткой. - Ты Катя, помню. Буду звать тебя Кэт. Не люблю длинные имена.
        - А как тебя по полному имени? - рискнула поинтересоваться Катя, с удивлением рассматривая извлеченную из шкафчика огромную сковороду.
        - Дарьяна, - девушка фыркнула. - Не парься. Это у нас мамка была пришибленная. Ни на что другое мозгов не хватило, зато имена - как из *опы небожителей. Брат - Арсений, а я Дарьяна.
        - Мне нравится имя Арсений, - подумав, сказала Катя. - И Дарьяна красиво.
        - Это потому что ты с таким имечком никогда не жила. Короче, я тут все выяснила. Внизу есть стиральные машины. Стирка - полтинник. Если коменду достать как следует, она даст чего-нибудь из мебели посвежее, только нужно идти и плакать: ы-ы-ы-ы, мы бедные. У нас одна сковородка… две, с твоей пинтюлькой, кастрюля два литра. Мало. Тарелки пока только бумажные. Поправочка: даже они закончились. Со сковородки пожрем? Не подеремся?
        - Постараюсь держать себя в руках.
        … - Слушай, - сказала Яна, усаживаясь за шаткий стол и водружая посередине сковородку с яичницей. - Блок у нас - лажа полная. Но другого не дадут. Если ты не голубых кровей, конечно. Ты случайно не голубых кровей?
        - Случайно нет, - Катя улыбнулась.
        - Тогда я брата привлеку. С ремонтом. У него куча связей. Пятьдесят на пятьдесят скинемся? Ну супер! Я сразу поняла, что ты внятная. А всякие мелочи можно в «По хозяйству» купить. Это такой здоровый гипер за городом. Там дешево.
        - Договорились, - сказал Катя.
        - Жри давай, остывает. Хорошо хоть вилки есть.
        ГЛАВА 3
        ГЛЕБ
        - У тебя новые топсайдеры(*)? - сразу заметила Саша. - Классные!
        (* - вид обуви, полуспортивные туфли, обычно со светлой подошвой)
        - Глаз алмаз, - усмехнулся Глеб. - Неделю назад купил.
        Максимова всегда подмечала новые шмотки. И старые. Всегда видела, кто одет в старье. Глеба это бесило. Ну какое тебе дело? Времена уже не те, чтобы по одежке встречали.
        - Неделю назад? Ну чего без меня купил? Ты всегда так - увидел, купил! Переплатил же, да? Сколько отдал? В инете можно было круче взять с бешеными скидками! У меня скидка сейчас на…
        Да, и купончики со скидками были Сашиной идеей фикс. Глеб один раз пытался доказать, что большинство этих «черных пятниц» - обычный развод, но не преуспел.
        - Да проехали, Саш. Почему ты меня не предупредила, что приедешь? У меня уроков дофига.
        - А почему ТЫ не сказал, что у вас концерт был? - обиженно протянула Саша, цедя апельсиновый сок. - Я бы не уезжала.
        Притащила к нему в блок соковыжималку, типа подарок на новоселье. Ждала полдня в кафе возле общаги, когда он придет с пар. Сидит на матрасе, словно так и надо. Ни одной жалобы на отсутствие комфорта. Плохой знак. Все будет сложнее, чем предполагал Глеб.
        - Я сам не знал, - сказал он, стараясь, чтобы это не прозвучало как оправдание. - Мне, если честно, по барабану такое.
        - А я видела в вашей группе фотки! «Сёклз» - очень прикольная группа! Я даже в инсте на них подписалась. Там этот… как его… Аркадий Юдин. Или не Аркадий?
        Максимова задумалась. Глеб, подумал, что она не «растет» - не развивается как личность, а тупеет. Со всеми этими инстачками… фоточками. Прикольненько, неприкольненько. Стремно, круто. Пока в школе училась, тянулась к тем, кто поумнее. Начала общаться с определенным контингентом в универе (ночные клубы, мазилки, бесконечный шоппинг, шоу-румы какие-то, где они целыми днями тусуются) - деградирует со скоростью света. А чему удивляться? У девочек из Сашиной тусовки объем оперативной памяти - сто двадцать восемь килобайт. Им хватает! И она такой же становится.
        - Ты и так пары постоянно пропускаешь, - возразил Глеб.
        - Да что я там видела, в том стремном вузе?! Все, кто смог, свалили из дома! Одна я, как дура, живу с родаками! Говорила тебе, надо в Москву ехать. Нафиг тебе сдался этот Каратов?
        Максимова поняла, что сказала, покраснела, склонилась над стаканом. Знает она прекрасно, зачем Глебу Каратов сдался. Он и сам знает, с тоской подумал Глеб, отходя к окну, только признаться себе никак не может. А ведь она права, Максимова. Что он тут делает? Провинциальный вуз. Даже не филиал какого-нибудь топового. Пора рвать с прошлым и задумываться о будущем. Но только не поддаваться на уговоры Саши.
        Видимо, заметив сомнения на лице Глеба, Максимова воодушевилась и затарахтела. Вся жизнь - в Москве. Многие из школы, кто вырвался из провинции, такие фоточки в инстаграм постят! А здесь что фоткать? Памятник вороне?
        - Здесь озера есть, - бросил Глеб через плечо.
        Озера - это полная фигня. Весь Каратов - полная фигня! А вот Москва…
        - Нам надо расстаться!
        - Что? - Саша оборвала фразу о том, как круто было бы снимать квартиру в Москве.
        Он и она. Никогда. Последние слова Саши Глеба вывели из себя. Внутри забурлил нехороший гнев и… Глеб решился. Он обернулся и смотрел на Сашу. Не скрывая раздражения.
        - Ты обиделся? Из-за Москвы? Глеб, ну ты че? Я же тебя не заставляю. Я же согласна везде, лишь бы с тобой!
        - Не надо… со мной. Я не могу с тобой. И не хочу. И тебя я тоже… не хочу.
        КАТЯ
        Начались занятия. Кате было даже немного неловко от той радости, что она испытывала, проходя по коридорам университета второго сентября. Наверное, никто так, как она, не восхищался строгим, немного устаревшим стилем почтенного вуза.
        Катя постаралась скрыть волнение, когда открыла тетрадь и начала записывать первую в жизни лекцию. И после пар какое-то время побродила по зданию, спустилась в библиотеку, посидела, листая словарь и впитывая запахи книг. Она студентка! И пусть путь ее за парту университетской аудитории был долгим и нелегким, она ни о чем не жалеет.
        Катя и Яна отправились к коменданту общежития и написали заявление на новую мебель. Варвара Сергеевна поморщилась, но заявление приняла.
        - Вот, дарю лайфхак, - гордо сказала Яна. - Брат научил. Нужно знать свои права. И требовать. Иначе фиг что-то перепадет, никто у нас никогда ничем не делится, даже если по правилам нужно - уловки всякие есть, чтобы не делиться.
        Вернувшись в блок, Дарьяна поставила чайник и поинтересовалась, почему ее соседка старше, чем большинство студентов на потоке. Кате пришлось долго рассказывать о своих проблемах со здоровьем и переездах семьи. Именно так она всегда объясняла перенос поступления на следующий год. Рассказ был… выборочным, но у Кати заныло где-то внутри, уже второй раз за день. Первый раз был, когда она сидела в библиотеке. Вспомнилась другая библиотека, школьная. И другой словарь, над которым они сидели с Глебом, вглядываясь в мелкие строчки, но ничего не видя.
        - А я тебя старше. Приколись! - радостно сообщила Яна, глотая чай, даже не дав пакетику завариться. - Я тоже не сразу поступила. В педколледж пошла после девятого. Нормально было. Отучилась три года и десять месяцев, даже на работу взяли, в садик, и тут за мной брат приехал. Заставил меня сдать вступительное испытание. Короче, Арсения Юдина знаешь? Не знаешь - скоро узнаешь. Это мой брат. Тут его все знают. Он в соседнем вузе учится. Играет в группе «Сёклз». У них классный спонсор, Анатолий Еж. Тоже не слышала? Группа «Траектория», он там раньше пел. Он певец и продюсер, талантливых пацанов пробивает. Мне целевое выбили с его подачи. Придется, правда, отрабатывать после универа. Да отработаю! Лишь бы в поселок не возвращаться! Там наша маман. Пропивает последние годы условной молодости. А мы оба свалили, и нам хорошо. Брат в своем вузе начал петь. Он еще в школе пел в хоре. Он классный. Он всего добьется, я верю. Я вас познакомлю, у них концерт на день вуза. Смотри, Кэт, не влюбляйся в него, - соседка хохотнула. - Он с девчонками, как с игрушками, поиграл - и выбросил. Ой, чую, скоро начнутся у
меня тут проблемы, как в школе. Потянутся ко мне влюбленные телки: Ян, помоги, ну я так его лю, а он меня не лю, сделай что-нибудь, повлияй на брата! А что я сделаю? Да Сенька плевал на всех! Ему главное - выбиться в люди, в нормальную жизнь. Универ - это че? Это только начало. Самая стрёмь начнется после. Если в музыке не получится, то в профессии будет пробиваться. И я тоже.
          - Я тебя понимаю, - задумчиво проговорила Катя. - Ты правильно рассуждаешь.
        Она подумала, что Яна совершенно права, и стоит поучиться у нее прагматичному взгляду на жизнь. Сама Катя пока двигалась по своей жизненной дороге, мало задумываясь над тем, куда она ее приведет. Школу закончила? Хорошо. Вылечилась? Отлично. Поступила? Вообще красота! И все как-то легко далось, в отличии от девочки, что сидит напротив Кати о чашкой дешевого чая. Нет, не легко, но об этом Катя предпочитает не вспоминать. Как и том, что рано или поздно она столкнется с Глебом.
        Их факультеты в одном здании. В общежитии она его не видела, но вряд ли такой сибарит, как Глеб, будет жить в общаге. Может, он перевелся? Внутри опять что-то сжалось.
        - Чего задумалась? - поинтересовалась Дарьяна.
        - Да так.
        Катя отпила глоток чая. Фу. Нужно купить что-нибудь получше. Нет, не нужно. Это у Никитиных ее приучили в чае разбираться и каждый сезон гардероб обновлять. Полтора года прошло, а она все еще вкусами перебирает. Пора отучаться.
        - Тебе не надоело притворяться хорошей девочкой? - Яна прищурилась.
        - Что? В смысле? - Катя очнулась от своих мыслей, унесших ее в последний школьный год.
        - Ну я ж тебя насквозь вижу. Ты все через силу делаешь, лицо держишь, а внутри что? Мама правильностью задолбала? Я ваш разговор слышала. Тут все слышно, стены тонкие.
        - Вообще-то нет, но…
        - Кстати, респект за то, что не повелась на мой стайл. Да, я такая. Тож задолбалась всем угождать. Меня обычно пугаются. Прежняя соседка сбежала, один раз меня увидев.
        - И я, - призналась Катя, - в смысле, задолбалась, а не испугалась. Хочется чего-то…
        - Татушку, вот! - воскликнула Яна, наставив на Катю палец. - На ногу. Небольшую. Стайл у тебя все-таки не тот, чтоб нормальную, как у меня. И маленький камушек вот сюда, - она указала себе на крыло носа. - Тебе пойдет! Хочешь, прямо сейчас пойдем и сделаем. Это рядом, в центре!
        - Хочу, - Катя решительно кивнула и предвкушающе улыбнулась. Как она сама еще до этого не додумалась?
        ГЛЕБ
        Расставание с Сашей далось так тяжело, что Глеб не спал полночи. Если бы она его в чем-нибудь упрекала, если бы злилась… Нет. Смотрела большими глазами и плакала. Молча. Раньше она такой не была. Первое время после того, как приехала к нему в универ в первый раз, в сентябре, вела себя по-другому. Видно было, что она сдерживается, а в душе у нее - война: промолчать или начать вспоминать, винить Катю, злорадствовать? Но Саша сдерживалась. Чем заслужила некоторое уважение Глеба. А сейчас… саму себя винит за то, что перегнула палку. Глеб ей: давай расстанемся! А она: извини-прости. Он ее, можно сказать, взашей вытолкал, а она ему на телефон тексты шлет, что любит и что вина только на ней.
        Глеб шел по коридору универа, злой, как собака. Злость подогревалась неясным чувством вины. Паршиво. Все паршиво. Нужно было на пары сегодня не ходить, остаться в общаге, выспаться, подумать. С другой стороны, он деду обещание дал, что будет учиться, по-настоящему, что не станет дедовы деньги на ветер спускать. И чего там думать, вообще? Медленно утверждаться в мысли, что он скотина? Саша, может, и не девушка-интеллектуалка, но не будь у нее искренних чувств, она бы так долго его терпеть не смогла.
        Была вот Катя. Интеллектуалка. Девушка в себе. Жемчужина. Гурмин ее так называл. И не шутил. И где теперь эта редкая штучка? Кому досталась? Матвею? Максимова как-то обмолвилась, что Гурмин и Катя общались и после… того случая. Вот если бы Глеб и Катя сейчас встретились, он бы высказал ей всё, что…
        Глеб бросил взгляд поверх толпы студентов, на большой перемене заполонивших переход между корпусами … и увидел Катю. Увидел и остановился, на кого-то налетев. Его толкали, а он смотрел и не верил своим глазам. Нет, это не она. Кто-то другой, похожий. Черты лица строже, прическа… пышнее, локоны приподнимаются при каждом шаге, падают на одну сторону лица, переброшенные набок. Одежда… Катя такое не носила. Свободная коричневая рубашка до середины бедра с желтыми и оранжевыми узорами, рукава подвернуты, руки смуглые… узкие джинсы. Это она.
        На секунду ему показалось, что она пройдет мимо. Но она вскинула взгляд, дрогнула бровью. Остановилась, закинув на плечо сползшую лямку рюкзака, того самого, фирмы «Freshman», и сказала с легким недовольством в голосе:
        - Привет, Глеб.
        - Привет, - сказал он.
        Или только хотел сказать?
        - Катя, - а это уже точно его голос, хриплый из-за кома в горле. - Ты… как тут?
        - Учусь.
        - Учишься?
        - Да, на первом курсе.
        - Почему… на первом?
        - Не поступила в прошлом году. Не получилось, - она отбросила назад волосы. Поднесла к глазам руку, повертела, словно что-то хотела увидеть.
        На ее лицо упал луч света от окна. У Кати в крыле носа была крошечная сережка - маленькая речная жемчужина.
        - Как ты? Как мама? Лешка… как? Николай Сергеевич?
        - Все хорошо у нас, слушай…
        - Рада. Ладно, у меня пара.
        - Катя, Катя! - он догнал ее, придумал, о ком спросить - и обрадовался. - Антон… Антон звонил тебе?
        - Нет, - она посмотрела удивленно. - Ни разу. Ни мне, ни маме. Мы ничего не знаем. А… ты?
        Глеб помотал головой. Если бы он только что-нибудь знал!
        - Тогда… пока.
        Она ушла. Глеб мог бы еще раз ее догнать, но ее окружили какие-то ребята. И Майкл. Чуть ли не объятья распахнул. Похлопал по плечу, улыбаясь во все тридцать два. Он уезжал вроде, на какую-то конференцию в Европу. Да, объявление в холле - его лекция для первого курса о профвыборе. Как раз… Глеб кинул взгляд на свои часы… через десять минут, после большой перемены. Пойти послушать?
        Навстречу шла преподша по культурологии, их куратор. Увидев Глеба, сунула ему ключи от аудитории:
        - Собери группу.
        Глеб кивнул, поплелся в аппендикс с маленькими кабинетами. Что теперь делать? Как жить дальше?
        ГЛАВА 4
        КАТЯ
        - Краска - рассасывающийся пигмент, - сказал бородатый тату-мастер по имени Роман, - кароч, через год сойдет. Фирма гарантирует: ни обводов, ни мазни не останется. Я тут уже семь лет сижу, все меня знают, и в ближайшее время место менять не собираюсь. Вон, мелкая подтвердит. Я ей бил и брату ее.
        Катя кивнула. Сама она у входа в салон перетрусила. Но потом решилась и вошла, даже без Яны, которой позвонил брат и которая осталась болтать с ним на улице у входа.
        Мастер наклонил голову над Катиной лодыжкой. Виски и затылок у него были выбриты, а на макушке красовался пучок из косичек-дредов. Татуировок на открытых местах у Романа было не так много: на шее, на запястье одной руки и на бицепсе другой. И везде паровые машины и какие-то детали. Катя, честно говоря, ожидала, что мастер будет ходячей рекламой своей работы.
        - Это быстро, - сказал Роман. - За пару часов управимся. Скидка как Янкиной подружке. Ма-а-аленький дракончик. Летом в открытой обуви видно будет, зимой - под носок уйдет. Скромно. Душевно. Ты как насчет боли? Терпишь? Сначала будет очень больно, потом привыкнешь. Поехали?
        Было больно. Катя терпела. Напрашивался вопрос: зачем?
        - Это высвобождение, - словно услышав ее мысли, сказал Роман, не поднимая головы. - Тем более, если дракон. Годик походишь, потом поймешь, нужно тебе это или не нужно. Я думаю, тебе не так уж и надо, но ведь не попробуешь - не узнаешь, так?
        Катя с мастером согласилась. Смысл не в татуировке - дело в ней самой. Что-то все время просится… да, освободиться. Она ведь… спит, вернее, спала все это время, со времени той отвратительной ссоры с Никитиными. Спала в собственной оболочке. Сомнамбула. Двигалась, ела, даже смеялась иногда. И все со сне. Была в той, сонной жизни, разная боль, но только эта, от иглы мастера ее… разбудила, отрезвила, заставила дышать.
        Даже шум улицы стал другим. Катя сидела и мечтала, что выйдет на улицу иным человеком. Теперь будет смотреть - видеть, а не ждать, когда день закончиться и можно заснуть, отключив на время этот вакуум внутри, хотя… есть же сны, а в них за отрешением не спрячешься. Если бы Яна не предложила этот вариант, с тату, Катя нашла бы что-то другое. Просто время пришло. И нужно быть готовой. К встрече. С ним. Нельзя предугадать, как это случится. Нельзя, чтобы он почувствовал ее слабость.
        - Мы все тут… психологи-самоучки, - продолжил свои философские рассуждения Роман, которому, видимо, было скучно и хотелось поговорить. - Наобщаешься с людьми - хоть книгу пиши. Многое понятно по тому, что человек выбирает. Какую зверушку или узор.
        - По мне понятно? - спросила Катя.
        - Не очень, - признался мастер. - Дракон - это популярно. Ну… это сила., мудрость, подпитка духа. У тебя дракон свернулся - это скрытая сила. Многие люди бьют драгов, когда им нужно на что-то решиться. Или наоборот, что-то уничтожить в себе. Огнем и мощью.
        - И криком, - добавила Катя.
        - Не без этого, - согласился Роман, но понял ее по-своему. - У нас тут место специальное есть. Так и называется: Скала Криков. Янка покажет, если захочешь. Залезть, проораться - и словно заново родился. Иногда так все за… - Роман поперхнулся и продолжил: - … заколебает, что только это и спасает. Сходи - прокричись.
        - Схожу, - серьезно пообещала Катя.
        …Через несколько дней Катя и Яна залезли на Скалу Криков и «проорались» от души, даже слегка охрипли. Стыдно потом было перед преподавательницей по фонетике, которая подумала, что Катя перетрудила горло из-за сложных упражнений на постановку английских звуков. От них у Катиных одногруппников действительно болел язык и ныли челюсти.
        - Нормально, все нормально! - приговаривала Татьяна Максимовна. - Так и должно быть! Это чужой язык, с другой артикуляцией. Вот, Самарская - вам в пример. Старается так, что свистит. Екатерина, на этом звуке свистеть не надо. Это сонант. Не вытягиваем губы на гласных! Кто вас так учил?
        Катя смущалась и старалась изо всех сил. Впрочем, ей было легко: многое из того, что давалось на первых парах, она проходила с Майклом, общение и занятия с которым возобновились еще в прошлом году, сразу после выздоровления. А уж преподаватель по грамматике, приятная, но немного строгая Инга Петровна, не могла на нее нарадоваться и все время спрашивала:
        - Самарская, вы точно в российской школе учились?
        Катя и Яна попали в разные группы, но много общались на переменах и дома, в блоке. Яну одногруппники приняли, как и ожидалось, настороженно. А у Кати в ее сто тринадцатой все были какие-то… равнодушные, каждый сам в себе. Группа разбилась на маленькие кучки-кланы, которые кроме как на парах нигде больше не пересекались. Это Катю полностью устраивало.
        Пока в блоке шел ремонт, а погода радовала теплом и солнцем, Катя и Яна, взяв с собой бутерброды, уходили учиться в парк рядом со Скалой Криков. Туда поднимался маленький горный трамвайчик. Весь город был виден как на ладони, яркий, в чудесном осеннем наряде.
        С Дарьяной Кате было вполне комфортно, хотя характер у соседки по блоку был нелегкий. Яна могла замолчать на полуслове, уйти в себя и перестать реагировать. Но ее поведение не было агрессивным, и к унылым депрессиям Дарьяна, к счастью, склонна не была, а это нервировало бы Катю куда больше.
        Катя все понимала. Ее больше удивляло, что брат и сестра Юдины смогли «выйти в люди» - скорее вопреки обстоятельствам, а не благодаря. Наверное, Яне и Арсению повезло, что их село было небольшим: в нем все друг друга знали, и в жизни младших Юдиных активно участвовали соседи и учителя школы. Мать-алкоголичка не тратила на детей свое «ценное» внимание, ее куда больше интересовали вопросы «бухла».
        И еще кое-что донельзя Катю изумляло: брат и сестра держались друг за друга, несмотря ни на что. Арсений звонил каждый день, а Яна отчитывалась перед ним, как ребенок: она хорошо поела, выспалась, делает уроки, приходили рабочие, скоро закончат. Дарьяна обещала познакомить Катю с братом на концерте в День Университета.
        Этот день наступил быстро. Две недели учебы пролетели как один миг. Отменились пары, студенты начали собираться в актовом зале. Катя и Яна заняли места и пошли перекусить в буфет, и вернувшись первой, Катя не сразу смогла разглядеть свой рюкзак.
        - Чего стоишь? - удивленно спросила Яна, подойдя ближе. - Мы вон там сидим, между той дылдой и тем парнем. Да что там, Кэт?
        Тем парнем был Глеб. Катя узнала бы его по единственному непокорному вихру на затылке. Он сидел, расслабленно закинув руки на спинку сиденья - в своей любимой позе - и оглядывался по сторонам.
        Внутри все всколыхнулось, жарко забилось сердце. Значит, она напрасно надеялась: он не перевелся. Учится здесь, в Каратове. Второкурсник.
        - Что? - напряженно спросила Яна, заглядывая в лицо. - Ты его знаешь?
        - Да.
        - Бывший твой?
        - Почти. Одноклассник.
        - Урод? Вы на ножах?
        - Все сложно. Можешь забрать мою сумку?
        - Блин, Кэт, мы места потеряем! - возмутилась Юдина.
        - Тогда иди сама. Я не смогу… там… сидеть… весь концерт.
        - Ладно, - Яна прищурилась. - Понимаю. Я бы со своим бывшим тоже на одном гектаре не села. Сейчас что-нибудь придумаем.
        Яна не нашла другие места - все было занято, она просто уселась на затянутую красным ковром ступеньку между верхними рядами. Катя присела рядом, не отрывая взгляда от затылка Глеба. Она почти ничего не слышала, а когда вслушивалась - не понимала. Кажется, концерт получился хорошим. По крайней мере, зал реагировал искренне - подпевал и хлопал. Многие студенты знали песни «Сёклз» наизусть.
        Яна уже показывала на мобильнике сайт группы, и Кате понравилось. Арсения было плохо видно, на всех снимках он опускал голову к гитаре. Яна сказала, что брат не любит фотографироваться.
        Вживую голос у Юдина был еще интереснее и харизматичнее, чем на аудио с сайта - хрипловатый, проникновенный. Катя смотрела на сцену, но не могла сосредоточиться на концерте. Там, в зале, сидел Глеб Никитин. Ее навязчивый кошмар. Долгое время ни один Катин сон не проходил без его участия. Если у нее одна его спина вызывает столько чувств, лишая самообладания, что будет, когда они встретятся лицом к лицу? О чем Катя только думала, когда ехала в Каратов? Ей нужно учиться! А Глеб… он отвлекающий фактор! И раздражающий!
        После концерта Катя поднялась и направилась было к выходу, но Яна поймала ее за лямку рюкзака.
        - Подожди меня. В столовку вместе сходим? Я узнала, как талоны на бесплатное питание получить. Короче, идешь в студенческую поликлинику и говоришь, что у тебя изжога…
        Катю передернуло. Сразу вспомнилось лето прошлого года. Портился аппетит, после еды болел живот, мама начинала переживать, а дядя Миша обзванивал знакомых гастроэнтерологов.
        По удивительному совпадению, приступы чаще всего происходили после общения с Матвеем. Стоило им поговорить по телефону (Гурмин не отставал, звонил каждый день) - и она проваливалась в воспоминания и хандру. Матвей старательно пытался донести до Кати одну идею: Глеб с Сашей, всегда был с ней и сейчас… тоже с ней. Гурмину просто обидно за Катю. Ее дурили вот так, в открытую, а потом вытряхнули, как мусор. Нет, Катя не верила. Или верила? В конце концов, она попросила Матвея не звонить. Он, кажется, обиделся. И больше ни разу не позвонил.
        - Ты чего? - изумленно спросила Яна, замолчав на полуслове. - Уставилась на меня… как на врага.
        - Да так, - Катя потерла лоб. - Ты заговорила о еде, я поняла, что есть хочу.
        - А, на вот, орешки, - Яна достала пакетик из кармана сумки. - Я пойду Сеньку поищу. Познакомлю вас в другой раз. Он после концерта злой - устает.
        - Хорошо.
        Катя опять уселась на ступеньки, хотя зал был пуст. Глеб вышел одним из первых - с какими-то ребятами. Парень и две девушки. Глеб и высокий парень в бейсболке смеялись, девушки явно кокетничали. Катя их знала… Женя и Алина? Обе часто бывали в общаге - ни одна вечеринка без них не проходила, а их за две недели у соседей Яны и Кати, третьекурсников, состоялось уже несколько - и, кажется, успели заработать себе… определенную репутацию. Конечно, у Никитина тут бурная жизнь. Интересно, Максимова знает, что он без нее так непринужденно с другим девушками общается? Или они уже не вместе? Зачем Катя об этом думает?
        - Грустишь? Орешки со вкусом ностальгии по беззаботной школьной жизни? - раздалось над ухом. Так неожиданно, что Катя вздрогнула.
        Она подняла глаза. Парень. Незнакомый. Волосы мокрые, ворот футболки - тоже.
        - На улице дождь? - машинально спросила Катя.
        Парень рассмеялся, задорно блеснув зелеными глазами.
        - Нет, я из душа. Смотался в спортзал. Это жесть, как нас сегодня рвануло - сами не ожидали, пацаны мокрые как мыши.
        - Да? - удивленно сказала Катя.
        И чуть не спросила «почему». Прикусила губу. Вот же глупая - сидит тут сама в себе, ничего вокруг не замечает! Это ведь Арсений Юдин! Он только что со сцены. Там прохаживаются другие музыканты - болтают, упаковывают аппаратуру.
        - Как тебе? Понравилось?
        - Очень классно! Столько… энергии.
        - Точняк! - Юдин подмигнул Кате. - Поэтому я сейчас еле на ногах держусь.
        - Но это круто… наверное?
        - Даже не представляешь, как.
        К брату уже бежала, перепрыгивая через ступеньки, Яна.
        - Сен! А я тебя на сцене искала. Ребята сейчас в общагу поедут. А ты? Давай ты останешься!
        - Мелкая! - Юдин щелкнул сестру по носу. - Посмотрим сейчас, по обстоятельствам. Все нормально у тебя?
        - Еще как!
        - Ремонт?
        - Закончили почти, спасибо.
        - Спасибо, - эхом произнесла Катя.
        - А вы уже познакомились? - Дарьяна удивленно вытаращилась. - Сень, а как ты узнал, что это моя соседка?
        - Догадался, - Юдин засмеялся, блеснув белыми зубами. - Ты мне все уши прожужжала. И фотки ваши я видел. Да кому бы еще в зале остаться разрешили? Только тебе и твоей подруге. Арсений.
        Катя пожала крепкую руку.
        - Концерт был класс! - сияя и даже пританцовывая, выпалила Дарьяна. - Правда, Кэт?
        - Просто… здорово! Очень! - повторила Катя. - Я не знала, что тут такое бывает. В смысле… в вузе.
        - Все для вас, - Юдин заулыбался еще шире. - Мы, вообще-то, сегодня бесплатно играли. Деньги за концерт пойдут онкобольным детям. У нас на эту тему целый чёс запланирован.
        - Да. Да. Точно. Вы… молодцы. Это ведь… так здорово, - под веселым, но внимательным взглядом Арсения Кате почему-то было сложно говорить.
        В рюкзаке лежал флаер. В нем упоминалось о том, что студенческая группа проведет несколько бесплатных концертов в пользу больных раком детей.
        Арсений смотрел на Катю с высоты своего немалого роста. Она вдруг ощутила, что кожа на носу под сережкой еще красная, а щеки болезненно пылают. Хоть бы Юдин не подумал, что это из-за него. Катя ведь даже концерт его толком не слушала - до поклонницы «Сёклз» ей очень далеко.
        - Слушайте, чего мы тут стоим? - сказал вдруг Юдин. - Я отпрошусь у пацанов сегодня. Приглашаю вас в кафе. Сто лет нигде не был, одна учеба и репетиции. Чур за мой счет обед.
        Катя смущенно пожала плечами.
        ГЛАВА 5
        Яна радовалась как ребенок. Они вышли из университета и спустились на Центральный бульвар. Арсений привел их в пиццерию, шумную, со вкусными запахами… и невыразимой суетой. Мелькали знакомые лица однокурсников. Почти все места были заняты. Выбирать столик Юдин не спешил, остановился у входа в зал. Яна вопросительно посмотрела на брата.
        - Фак, - сказал тот с досадой. - Нам тут зарелакситься не дадут. Здесь все наши и ваши, после концерта. Можно напроситься к кому-нибудь, но нафиг?
        И точно: Юдина заметили, начали звать за столики. Арсений приветливо помахал знакомым рукой, развернулся и вышел. На улице решительно сказал:
        - Идем в «Дублин». Там накурено, но… потерпим?
        Катя и Яна согласились потерпеть. Впрочем, для них нашлись места снаружи, в отгороженном проулке, куда выходила часть паба.
        - Чего он такой сегодня? - вполголоса произнесла Яна, когда Юдин пошел в туалет. - Обычно наоборот, в самую толпу меня тянет. Он тащится от внимания, а я вот терпеть этого не могу. Это у нас с детства так.
        - Он сильно устал и хочет пообщаться с сестрой, - предположила Катя. - К тому же музыка… живая музыка - это чудовищная энергетика.
        - Да, ты права, - согласилась подруга. - И музыка… и толком пообщаться времени не было.
        - Может, я домой пойду? Не буду вам мешать?
        - С ума сошла? Мои друзья - Сенькины друзья! А сама как? Вроде поживее выглядишь. На зомби уже не похожа.
        - Да, я… растерялась, - Катя помедлила, рассматривая роскошную вьющуюся розу на решетке, заменявшей в открытом кафе стены. - Глупо так. Я ведь знала, что рано или поздно его встречу.
        - Забей, - посоветовала Яна. - У тебя новая жизнь. Мусор в новую квартиру из старой не тащат.
        Если бы все было так легко, подумала Катя. Она ведь до сих пор не уверена в измене Глеба.
        - Мелкая, ты что пить будешь? - спросил вернувшийся Юдин.
        - Пиво. Безалкогольное, - кивнула Яна.
        - Эту фигню? Ага, разбежалась.
        - Ой, ладно! Мне не тринадцать лет!
        - Вот именно. Узнаю, что балуешься спиртным - отлуплю.
        - Оно же безалкогольное! Ты тогда и кефир мне запрети!
        - И запрещу, если найду нужным. Она же болезненная, как малолетка на диетах, - Арсений обратился к Кате. - И ест, как малолетка. И не высыпается, сериалы по ночам смотрит. Ты, Кать, если заметишь, что Янку ветром сносить начинает, сразу мне пиши, я тебе номер свой дам. Колу? Спрайт? Они тоже вредные, но я сегодня добрый.
        - Колу, - Яна благодушно фыркнула.
        Было видно, что брат и сестра привыкли к безобидным перебранкам и что Яне приятна забота Арсения.
        - Кать, а тебе?
        - Сок, - сказала Катя. - Яблочный.
        - Окей. Сок, две колы, одну без льда. И креветок жареных нам, три порции, - обратился Юдин к официантке.
        Арсений проводил Катю и Яну до общежития. Он всю дорогу рассказывал о музыке, ребятах из группы, изображал в лицах преподавателей из вуза и пересказывал смешные случаи.
        Кате было с Арсением интересно. Правда, иногда в его взгляде и интонациях проскальзывало что-то… странное, неприятное, то ли легкое высокомерие в описании одногруппников, то ли пренебрежительность. В устах Юдина все преподы были недалекими и неумными, и он легко дурил их, когда по необходимости, из-за репетиций и концертов, пропускал пары.
        - … представляете, и тут наша Кикимора спрашивает Галю. О! Это эпик какой-то! А Галя что-то лепечет, прикрывает мой зад, боится свиданку со мной упустить, я ж обещал, а с другой стороны, ей пипец как страшно: Кикимора наша - чудище лесное. Да вы о ней наверняка слышали. Нет? Значит, услышите, она и на вашем факультете преподает. Ни одного автомата за всю историю преподавания. По три-четыре пересдачи. Да не бойтесь! Она любит хороших девочек. Мелкая, запомни: к Кикиморе в скромном, без пиратского антуража, и татушки замажь. А еще прикол хотите? Есть у нас один препод. Реально фрик…
        Дарьяна то хохотала, то пугалась, уговаривая брата не шутить с учебой. А Катя мысленно корила себя за плохие мысли. Арсений просто немного дурачится. Все парни любят изображать себя более крутыми, чем они есть, а в случае с Юдиным ему и стараться особо не нужно.
        После нескольких часов общения Катя поняла: он всегда такой, раскованный, юморной - очень обаятельный. Какие-то девчонки на концерте орали из зала: «Арсений, ты секси!» Так и есть: Юдин самый красивый парень из тех, кого Катя когда-либо встречала. Другие девчонки, особенно фанатки «Сёклз», мечтали бы сейчас оказаться на ее месте, вот так идти с ним рядом по улице. И понятно, в чем его успех, почему ему все прощается: он обладает особенной харизмой «плохого мальчика» и это ему очень идет.
        Катя осмелела и запросто подшучивала над Арсением. Юдин, казалось, сначала удивился, а потом с азартом принял правила игры: он везунчик, и он докажет это своими прикольными историями. К черту интуицию, думала Катя! Когда-то она ее здорово подвела. Но подвела ли? Катя помимо воли снова погрузилась в воспоминания, шагая рядом с новыми друзьями. Ведь она же всегда чувствовала, что Полина - совсем не так глупа и миролюбива, какой хочет казаться. А Саша…
        - Что, правда? - услышала Катя.
        Голос Юдина вернул ее в реальность. Они стояли под липой недалеко от входа в общежитие. Арсений смотрел на Катю с улыбкой и любопытством в глазах.
        - Ага, - сказала Яна, кивнув. - Ее один шизик в школе доставал, потому что она тоже не такая, как они, индивидуальность. Индивидуальность всегда травят. Да, Катюх? А теперь этот булер учится тут, у нас. Сегодня видели этого придурка на концерте. Поэтому она все время уходит в себя, переживает, что он опять начнет. Кэт, хочешь, Сенька его проучит?
        - Ты с ума сошла? - отрезала Катя.
        Ей стало неприятно. Словно Яна проговорилась о какой-нибудь … болезни, которую полагалось скрывать.
        - Да ладно, - Дарьяна пожала плечами. - Будет как-то тебя доставать, нам скажешь. Мы круто умеем говнюков на место ставить. Да, Сен?
          - Если что, обращайся, - кивнул Юдин, улыбаясь. - У меня много… рычагов воздействия на идиотов. Универ - это не школа. Если кто-то об этом забыл, рад буду напомнить. Нет, честно, Кать. Янка за столько времени нашла нормального человека, с которым можно общаться. Мы не позволим тебя обидеть.
        - Реально, Кэт, - подтвердила Дарьяна.
        - Все нормально, ребята, - Катя тоже улыбнулась, как можно старательнее. - Он даже не знает еще, что я тут учусь. А вы… просто тайный заговор какой-то составили. Да все будет хорошо! Может, нам и общаться-то особо не придется. Разные факультеты, все-таки.
        … - Слушай, - сказала Яна вечером за чаем, - вижу, что ты дуешься. Я, конечно, Сену преувеличила немного… твою ситуацию с этим…
        - Глебом, - сказала Катя, глядя в чашку.
        - Ну да, Глебом. Это я на всякий случай, мало ли. Вдруг начнет тебя донимать.
        - Я девочка взрослая, как-нибудь разберусь.
        - Ты девочка ГОРДАЯ, - Дарьяна выделила интонацией последнее слово. - Просто мы с братом в школе… а я и в колледже… в колледже особенно… настрадались с травлей. Знаешь, дети из семьи алкашей всегда под ударом. Это было крайне неприкольно. Сен теперь каждый раз, когда слышит о буллинге, стойку делает. Он меня сначала сам в школе спасал, потом научил сдачи давать. Грушу боксерскую мне сшил. Я ее колотила, особенно, когда мать напивалась и кавалеров приводила. Они там, к счастью, все интеллигентные хмыри у нас были, меня не трогали. Так… нажирались и потом разговоры умные вели… про политику, дрались иногда…
        - Сочувствую, - выдавила Катя.
        - Да речь не об этом… что-то понесло меня в воспоминания… ровесники иногда похуже старых пердунов - крепче на ногах стоят.
        - Ты перестаралась, описывая мои несчастья, - сухо сказала Катя. - Глеб был моим парнем… и он ничего такого себе не позволял… ну разве что вначале…
        Катя замолчала. А был ли Глеб ее парнем по-настоящему? Или же между ними не было ничего серьезного, лишь обычное в этом возрасте притяжение… и недомолвки? И насчет позволять - позволял, еще как. Это вполне можно было бы назвать травлей. Катя почему-то думала, что это издержки отсутствия эмпатии в семье, и все пройдет, если окружить человека заботой, любовью… Ей, наверное, повезло, что он влюбился? именно так, светло. Иначе и тех спокойных шести месяцев в доме Никитиных не было бы.
        - Извини, - Яна вдруг хихикнула, - но да… это я специально. Подкинула Сену повод почаще у нас появляться. Мой братец на тебя явно запал.
        - Ты говоришь ерунду.
        - Нет. Кэт, нет, это не ерунда! - соседка подалась вперед, убежденно выпалила: - Я же его прекрасно знаю! Говорю тебе - запал!
        - Ты еще говорила, чтобы я в него не влюблялась, - как бы в шутку напомнила Катя. Ей вдруг стало тревожно, она ведь не планировала ничего такого. - Что он… ветреный.
        - Говорила и еще раз повторю: он ни с кем дольше полугода никогда не встречался, но знаешь… его девчонки никогда на него потом не обижаются, как так - сама не понимаю, - Яна поболтала ложечкой в кружке. - Наверное, потому что он суперский. Он умеет ухаживать. И чего от него ждать? Все понимают: Сен в музыкальной тусовке - там все такие, легкомысленные, типа новая муза каждые пару-тройку месяцев. Это шоу-бизнес, детка, типа радуйся, что получила шанс. Отказаться ты всегда успеешь. А ты Сену понравилась, я это увидела - в его глазах. У него взгляд такой становится… особый. У него очередь из девчонок, а он на тебя запал, с первого взгляда, кажется.
        - Вот это и удивительно.
        - Хватит подкалывать! Ну что ты теряешь?
        - Гордость?
        - Ну ты нудная! - Яна поморщилась. - Понимаю, это не про тебя. Ты не при делах, да? Переживаешь еще из-за того парня? Тогда еще лучше! Замути с Сеном! Сен тебя быстро вылечит! Отомстишь заодно тому красавчику. Сен лучше его в сто раз! Ну да я вас насильно пейрить(*) не собираюсь. Сама решай. Просто подумай. Сен ведь классный, да?
        (*) - сводить, делать парой
        - Да, - признала Катя.
        Она поспешила перевести все в шутку, разговор был ей неприятен. А потом она лежала в кровати и смотрела в потолок, на белый квадрат от уличного фонаря. У ее соседки по блоку была хорошая привычка - Яна рано ложилась спать и мгновенно засыпала, часто повторяя, что это с тех времен, когда, настрадавшись от шумных попоек в доме матери, она никак не могла отоспаться в колледже.
        Кате стало тоскливо, нестерпимо захотелось поддержки, простого человеческого разговора. Она заглянула в телефон, отвернувшись к стене. Оксана Бобринюк была онлайн.
        .> привет, не спишь? - написала Катя.
        Оксана не отвечала. Катя подождала немного и перевела телефон в режим экономии заряда.
        Как же тоскливо! Как же ей нужен сейчас человек, с которым можно было бы без опаски поделиться сомнениями и переживаниями! Чтобы рассказать все, поплакаться! Куда только делись целый год старательно наращиваемые "доспехи" на душе? Катя думала, что закалилась невзгодами, а получается… нет?
        Все сразу как-то… навалилось. Арсений, странные откровения его сестры, просто сватовство какое-то, Глеб…
        Катя тихо всхлипнула, обняв себя за плечи. Кого она обманывает? Ей нестерпимо хочется оказаться рядом с Глебом. Заглянуть ему в глаза. Как раньше. Чтобы взгляд его, обычно серьезный, напряженный, расслабился, встретившись с ее взглядом. Она еще помнит его прикосновения… объятия… его слова… он так умел утешать, словно забирал на себя ее боль. Она помнит чувственные поцелуи украдкой… еще немного - и они перешли бы границу.
        Они ее так и не перешли. Почему? Катя теперь жалеет. Как жаль, что Глеб не стал ее первым мужчиной. Неважно, что было бы дальше. Она бы сохранила это… отдельно, очень глубоко в душе, там, куда нет доступа обидам, ненависти. Пусть Никитин ушел из ее жизни, пусть оказался… не таким. Это момент принадлежал бы лишь ей.
        Она заснула с мокрыми щеками, но проснулась спокойной, опять с запертыми на три замка эмоциями. Пришла в себя. И правильно сделала.
        Они столкнулись с Глебом на большой перемене, в переходе между корпусами. Катю поразило, как сильно он возмужал. В зале перед концертом ей не было видно, какими широкими стали его плечи. Загорелый, даже волосы выгорели. И руки… все те же ремешки на запястьях. Добавились новые, остальные совсем растрепались.
        Катя увидела Глеба раньше, чем он ее, и успела подготовиться.
        - Привет.
        - Привет.
        Разговор ни о чем. Он был растерян. Удивлен. И обрадован? Или просто не ожидал увидеть ее в Каратове. Смотрел жадно. Словно хотел запомнить каждую деталь. Это выбивало почву из-под ног. Лучше бы он был высокомерен и язвителен, как в первые дни их знакомства. А в глазах у него была тоска. И вина. Или это Катя снова все напридумывала.
        Напрасно она верила, что будет легче. Выстоять под этим взглядом, не дать ни единому лучику эмоций пробиться через маску. Ей помогло, что сразу после встречи нужно было идти на конференцию к Майклу. Кажется, Михаил что-то заметил… ее рассеянность - ему приходилось повторять некоторые вопросы дважды. Однако расспрашивать ее он не стал, видимо, отнес некоторую неадекватность на счет растерянности от лавины новых впечатлений.
        После пар Катя не пошла в общагу. Сбежала от Яны в парк, бродила по аллеям. И вернулась домой, только когда успокоилась.
        ГЛАВА 6
        ГЛЕБ
        Саша сидела на полу возле его блока. Глеб не сразу заметил ее, повернув в темный коридор из освещенной рекреации. Вздрогнул, когда она шевельнулась и начала подниматься, неуклюже цепляясь за стенки. Скривился, отступив в сторону и давая Саше зайти в комнату. Она мялась у порога и села, только когда Глеб раздраженно махнул рукой на матрас.
        - Саш, мы же поговорили, все обсудили. Зачем?
        - Глеб… - она закусила губу. - Понимаешь…
        - Ну что ты от меня хочешь? Я тебя не люблю. И не полюблю никогда. Тебе это зачем? Ради секса? Сама говоришь, я…
        - Я беременна.
        До сознания Глеба слова Саши дошли не сразу. А потом подкосились ноги и к сердцу подступил противный холод.
        - Ты… шутишь?
        - Какие тут шутки? - Саша искривила рот и отвернулась.
        - Сколько?
        - Четыре недели.
        Глеб опустился на матрас. Смотрел на свои руки, а они казались ему чужими. Вот так, пара слов - и мир пополам раскололся.
        - А ты… можешь… ну…?
        - Не могу! - Саша обняла себя за колени. - Врачи сказали, нельзя, иначе потом могу… никогда.
        Глеб о таком читал. Противопоказания, резус какой-то вроде… Месяц. Он начал подсчитывать. Да, сходится. Горячие дни уходящего лета, его работа на пляже, ее приезд… Но…
        - Этого не может быть, - уверенно сказал Глеб. - Я предохранялся. Не было ни одного случая, чтобы я забыл.
        - Именно, что забыл, - холодно парировала Саша, - вспомни отходную вечеринку, вашу пьяную компанию. Ты выпил… а потом… у тебя, в бунгало твоем…
        - У нас той ночью ничего не было! - Глеб все больше наполнялся уверенностью, что его тупо разводят. - Я помню… я уверен…
        Замолчал. Нет, он не был уверен. Они с пацанами пили текилу на пляже. Закуской было что-то дешевое, рыбное, и Глеб почти не ел, брезгуя. Саша злилась, нарезала круги вокруг, наотрез отказалась знакомиться с «некошерной» компанией. Потом они… спорили, точно! Поругались. И неужели мирились… именно так, потеряв голову? Глеб действительно ничего не помнил.
        Саша раздраженно дернулась, с поджатыми губами полезла в карман куртки.
        - Вот справка, вот анализы, вот узи. Генетическую экспертизу делать будешь? Уже можно. А то, может, сомневаешься, что… что… твой…
        Она всхлипнула, выронила бумаги и закрыло руками лицо. Глеб машинально поднял файлы со справками, вчитался. Вгляделся в узи. Что-то непонятное, серое на темном фоне.
        Саша всхлипывала в ладони.
        - Что… что теперь делать? - растерянно проговорил Глеб.
        Максимова убрала руки от лица и вытерла слезы.
        - Ты как хочешь. Любое твое решение приму, жаловаться не буду. Я его оставлю… ребенка. Я… не могу… убить его. Это ребенок. Он не виноват, что ты… меня не любишь. И помогать мне не надо, я все сама…
        Разрыдалась. Глеб не выдержал, притянул ее к себе, лихорадочно соображая. Саша поплакала и уснула, поджав ноги на матрасе. Глеб накрыл ее пледом. Лег рядом. Влип. Как же он влип! Что теперь? Выход только один - остаться с Сашей. А там… как будет. Да, это теперь на всю жизнь. Однако другого пути нет, на совести Глеба и так много темных пятен. Саша права: ребенок не виноват. Она тоже не виновата. Он один виноват. Он не любил Сашу, пользовался ей. Вот и наказание.
        Глеб вспомнил Катю. Глухо застонал, вцепившись зубами в рукав рубашки. Почему именно сейчас?

***
        Глеб не понимал, почему еще не сошел с ума. Вот вроде все причины налицо: он живет, как в душном кошмаре, от которого не проснуться, все мысли только об одном, и от отчаяния хочется взреветь дурниной, выпустив напряжение.
        Уговорил Сашу уехать - продолжить учебу, пока можно. И то хорошо, что согласилась. Господи, какая же она дура! Максимова и раньше его раздражала своими рассуждениями, категоричными, неумными, свидетельствующими о том, что варится она в своем узком мирке, королевстве кривых зеркал. А теперь ему было невыносимо находиться с ней в одной комнате. От каждого сигнала о сообщении на телефоне Глеба передергивало, а Саша постоянно слала яркие сердечки и стикеры, романтические, как ей, видимо, казалось.
        Нет, он не сможет. Не выдержит. Еще немного - и сбежит, как Антон. Саша намекает на разговор с его и ее родителями. Это неизбежно. Даже представлять не хочется. Полина устроит очередную истерику, дед будет молча смотреть с укоризной. Жизнь сломалась, не успев толком начаться.
        Глеб пропустил день учебы, сославшись на простуду. Но стало еще хуже: стены давили, в голове вертелся разговор с Сашей, нарастали сомнения. Все как-то слишком… вовремя. Беременность эта… Один раз почти за два месяца - и точное попадание? Хотя именно так часто и бывает.
        На следующий день Глеб вышел в коридор общаги и увидел Катю. Она стучалась в соседнюю дверь. Дверь распахнулась, Катя улыбнулась, сказала открывшему «Привет» и вошла. Глеба она не заметила. В соседнем блоке жил Михаил, бывший Катин репетитор.
        Глеб стоял у двери, жадно вслушиваясь в веселые голоса, женский и мужской, подняв стиснутую в кулак руку. Разжал ладонь и удивленно посмотрел на побелевшие пальцы. Чего это он? Постучаться хотел? Зачем? Все кончено. Он сам все погубил, своими собственными руками, вот этими. Он не удивится, если Катя и Майкл встречаются. Михаил нравился Кате еще тогда… в те счастливые времена. Глеб с трудом заставил себя оторваться от соседней двери и уйти.
        Он пошел на пары, только ради того, чтобы не быть одному в блоке, отвлечься от распирающих голову мыслей. Как назло, в расписании стояло три семинара подряд. Глеб пытался сконцентрироваться, но внимание уходило. Преподаватель по риторике, въедливый Сергей Павлович, весь семинар с раздражением посматривал в сторону обычно активного, но сейчас сидящего с отсутствующим видом студента. Не выдержал, рявкнул:
        - Никитин! Если такой дурняк после вчерашнего, пойдите в туалет и подставьте голову под холодную воду. Авось полегчает!
        - Спасибо за совет, - добродушно, к удивлению препода, проговорил Глеб, поднимаясь. - Я так и сделаю.
        Вышел под смешки одногруппников, в туалете на этаже действительно сунул голову под кран с ледяной водой. От холода щелкнуло в голове: он помнит, как после посиделок с ребятами на пляже старался сбросить опьянение, раздражался на себя, потому что текила ударила по мозгам сильнее, чем он ожидал. Именно то, что посоветовал Сергей Павлович, Глеб тогда и сделал - сунул голову под холодную воду. Потом? Потом он пошел спать. Было ли что-то после? ДО точно не было… долго. Глеб сказал Саше правду: он был к ней равнодушен настолько, насколько это вообще возможно.
        Воспоминания возвращаются, но не в том объеме, в каком хотелось бы. Что ж, Глеб будет стараться вспомнить ВСЁ!
        Зачем он Максимовой? Есть другие парни, более красивые, стильные, с деньгами, ценящие холеных, ухоженных девушек. В школе это еще можно было объяснить капризом, детским стремлением Максимовой обязательно получать все, что ей приглянулось. Но люди взрослеют. Глеб с Сашей далеко не ласков, даже груб иногда. А она… как банный лист.
        Нужно поговорить с дедом. Дед Кузьмин сейчас единственный человек, способный помочь советом. Дождаться выходных и съездить в Екатериногорск.
        Максимова приехала на следующий день, веселая, в приподнятом настроении. Хвасталась, что ее какими-то особыми окольными путями пригласили на вечеринку в общагу техноложки, где будут музыканты из группы «Сёклз».
        - Тебе не мотаться нужно, а беречь себя, - сказал Глеб, поражаясь собственной невозмутимости. - Час сюда за рулем, час обратно. И дожди, дороги скользкие.
        - Ой, любимый, - Саша прильнула, села к Глебу на колени, запустив руки к нему в волосы, - ты такой заботливый. Я отлично себя чувствую. Чумовая просто… энергия. Беременность - это не болезнь, это … жизнь. Только представь себе: внутри меня новая жизнь. Еще маленькая, но я, кажется, уже чувствую. Все будет хорошо, обещаю. Мне просто нужны позитивные эмоции. Я буду паинькой. Только безалкогольные напитки, только позитивчик.
        - Хорошо, - сказал Глеб, прикрыв глаза веками: уж очень близко была Саша - могла рассмотреть то, что таилось в глубине его глаз. - Раз хочется - иди.
        - Но ведь ты же со мной? - промурлыкала Саша. - Там будет весело. Это флэт-гэг(*)такой, очень круто!
        (* квартирник, домашний концерт)
        - Хорошо, - покладисто согласился Глеб. - Сходим.
        КАТЯ
        - У меня две новости, - сказал Майкл, поймав Катю в коридоре между парами. - Одна не очень приятная, другая просто замечательная. Первая: я не беру первый курс в этом году, вторая: в университете впервые открывается ярмарка клубов!
        - Как в западных вузах? - удивилась Катя.
        - Почти все, как там, - Майкл шутливо скривился, - за исключением финансирования. Профсоюз обещал помочь, так что надеемся на лучшее. У меня три часа в неделю и полный карт-бланш в плане выбора внеучебного направления. С идеями только плохо. Требуется помощь друга. Забежишь ко мне в общагу после пар?
        Преподаватель белозубо улыбнулся. А пока Катя обдумывала последнюю фразу, непринужденно добавил:
        - И помощь зала не помешала бы. Есть на примете кто-нибудь влюбленный в английскую литературу? Кто-то, мечтающий о карьере художественного переводчика?
        - Я спрошу в группе, - неуверенно сказала Катя.
        - Если отыщешь пару родственных душ, похожих на тебя, буду счастлив.
        Катя сделала объявление в группе. Отозвались три человека, но… как-то неуверенно. Майкл хотел заранее обсудить направление кружка. Катя уже бывала у него в блоке, заходила за флэшкой с презентациями западных вузов - Майкл уговаривал ее после третьего курса попытать счастья за границей. Однако в этот раз ей почему-то было неловко идти к преподавателю одной (одногруппники или запаздывали, или вообще дружно решили не идти).
        Майкл открыл дверь и попросил Катю набрать в воду в электрический чайник, а сам вышел на балкон, чтобы поговорить по телефону. Катя огляделась, радуясь возможности как следует рассмотреть жилье человека, которым восхищалась еще в школе, и завистливо вздохнула. У них с Яной даже после ремонта не так комфортно, как у счастливчиков в общаге для иностранцев. Все так удобно распланировано, от санузла до широкого балкона. А может, все дело в атмосфере этой комнаты?
        Катя заварила чай в стеклянном чайнике и еще раз подивилась вкусу и опрятности Майкла: красивая мебель, много разных оригинальных интерьерных штучек (большая часть, видимо, сувениры из поездок), даже посуда элегантная. Она выбрала чай из изящной деревянной коробки - скрученный в бутон «зеленый бархат», он распустился в чайнике цветком с розовой серединой.
        - Прекрасный выбор, - обрадованно сказал Майкл, вернувшись в комнату. И смущенно добавил, усаживаясь за низкий столик прямо на пол: - Я неравнодушен к чайной эстетике. Когда голова вот-вот лопнет, завариваю себе что-нибудь… завораживающее. И мысли, - он покрутил рукой над макушкой, - успокаиваются.
        Катя подумала и кивнула. У нее тоже так. Но в последнее время все привычные релаксанты, природа, чаепитие, ходьба, перестали действовать.
        Раньше общение с Майклом один на один не смущало, а теперь… Между ними сгустился воздух - так Катя ощущала внимание преподавателя. Она поспешно разлила чай, вызвав улыбку Майкла, и припала губами к чашке. Слишком впечатлительной ты сделалась, Катюха. Кажется… всякое.
        - Вот, что я хочу тебе предложить, - Майкл показал ей экран своего телефона. - Наш сетевой проект по переводу. Честно признаюсь, зарплата преподавателя не так велика, как мне хотелось бы. Но подрабатываю я только в серьезных проектах. Присмотрись. Это не касается нашего будущего клуба, это индивидуальное предложение. Я знаю, что тебе нравится читать и переводить, я… помню. На сайте мы делимся опытом, проводим конкурсы, общаемся. Я сброшу тебе ссылку. Посмотри. И, кстати, если это интересно, организуем дополнительно клуб художественного перевода. Ты у меня в приоритете, видишь? - преподаватель снова блеснул белозубой улыбкой.
        - Меня это уже заинтересовало, - кивнула Катя, стараясь говорить… деловито.
        - И ты будешь единственным участником, - Майкл рассмеялся.
        В дверь постучались.
        - Похоже, не единственным, - с огромным облегчением улыбнулась Катя.
        Пришли еще двое, Катины одногруппники. Посиделки получились отличными: Майкл не давал никому скучать, молчать и смущаться, вовлекая собравшихся в непринужденную беседу. Вскоре они все хохотали. А Катя почувствовала, что у нее немного расширился круг общения, и с группой номер тринадцать не все так плохо. Они договорились официально подать заявку в клуб переводчиков на открытии ярмарки внеучебных обществ и студенческих объединений.
        Выходя из блока Майкла, Катя увидела Глеба. Точнее сказать, его спину. Он входил в соседний блок. Свой блок. Вот где он живет. Это все усложняет. Впрочем, почему? Она просто постарается и дальше вести себя с Глебом, как уже ведет: холодно и отстраненно.
        ГЛАВА 7
        ГЛЕБ
        Староста Марина выложила в чате группы сообщение: «В субботу не учимся. Будет ярмарка внеучебной занятости». Только этого не хватало! Лишний выходной, конечно, не помешает, но что за новая затея? Пахнет дополнительной нагрузкой - нет, просто за версту несет!
        Глеб тут же настрочил злое сообщение, разметав по нему возмущенные стикеры:
        .>зачем это нам? мы второй курс! хватит, на первом насиделись на пятой паре!
        .>никитин, ты с утра решил докопаться? откуда я знаю? мне сказали - я делаю. мне ваще это староство нафиг сдалось, так что радуйся и не агрись!
        Глеб скрипнул зубами. Старостой в группе действительно никто быть не хотел. Это еще удивительно, что Марина согласилась. Впрочем, она не слишком перетруждалась, просто пускала в чат сообщение об очередной задумке университетских массовиков-затейников, которым все эти мероприятия нужны были для галочек в отчете. Разумеется, ее тексты игнорились, и группу вечно критиковали за безынициативность и отсутствие патриотизма.
        .>когда нам еще по кружкам мотаться? у нас учеба!!!
        .>ты мне это говоришь? пойди в деканат и скажи декану.
        .>пипец полный!
        .>да в чем проблема? ты в тренажерку ходишь? иди запишись к даниле и гоу в его кружок «супер ворк-аут», полезное с приятным. и заодно у нас наконец-то будет движняк по ивэнтам, а то я задолбалась по всей группе отчитываться в нулях!
        .>ладно, спасибо за подсказку, так и сделаю, - написал немного успокоившийся Глеб.
        Марина ответила фыркающим анимированным стикером.
        Глеба даже кольнуло на миг чувство вины: и чего он действительно взъярился? Это все чувство обреченности, что грызет его в последние недели. Он старается отвлечься, но впадает то в тоску, то в настроение в стиле «последние деньки свободы? прожить так, чтобы было, что вспомнить».
        Глеб запихнул в рюкзак тетради и пособия, проверил банковское приложение (дед затянул с переводом, денег только на поесть, и то скромно), снова психанул, ушел, хлопнув дверью.
        КАТЯ
        После ремонта в блоке сложно было что-либо найти. Поиски фена заняли почти двадцать минут. Катя опаздывала и нервничала: Майкл попросил посидеть на ярмарке за столиком клуба - записать всех желающих. Сам он сомневался, что заинтересуется кто-то еще, кроме Катиных одногруппников и, кажется, его это полностью устраивало. Главное, чтобы в его кружке было пятеро участников. Именно такое количество требуется, чтобы деканат подписал разрешение. Пока ребят в клубе трое. Поэтому задача Кати - привлечь, уболтать, уговорить минимум двоих студентов вступить в литературное общество «Горизонты».
        Яна красилась перед зеркалом.
        - Ты прикинь, Кикимора мне замечание сделала! Обозвала меня готом, - язвительно сказала соседка по блоку, щедро окуная кисточку в коробку с черными тенями. - Старая маразматичка живет в прошлом веке. Готы? Я щас описаюсь!
        - Ты с ней не связывайся, - рассеянно посоветовала Катя. - Кикимора… то есть Оксана Валерьевна - зам по воспиталке. Она имеет право замечания делать. И она очень злопамятная. Испортит жизнь запросто. Мне Майкл сказал по секрету.
        - Майкл? - Яна оторвалась от зеркала. - Гордеев? Препод? Красавчик, очень секси. Жаль, у нас вести не будет. Тебе он нравится? А какие у вас еще секреты?
        - Он… - Катя собиралась опровергнуть очередное предположение приятельницы, но быстро проговорила с фальшивым оживлением, - он чудо, секси да, очень. Просто немею, когда он рядом.
        Она не стала уточнять, что немеет не из-за романтических чувств, а из-за странного смущения, которое с недавних пор вызывает в ней преподаватель английского. Пусть Яна думает, что Катины мысли заняты преподом. Пусть Арсений об этом узнает. Майкл Катю смущает, но в присутствии Сена ей почему-то гораздо хуже: неуютно и душно. Но почему? Ну подумаешь, преподов критиковал. Почему Катя это запомнила? Пропустила бы мимо ушей. Но нет, она ищет в Сене недостатки. И сравнивает его… с Глебом, забывая о его предательстве.
        - Ян, где фен?! - крикнула Катя из кухни. - Ты вчера волосы сушила, я видела.
        - Не помню. Да, я Маха-растеряха, Кэт. Ну не помню! Посмотри на полке, где косметика. Пока!
        Яна унеслась. Через несколько минут от нее пришло сообщение:
        .>не забудь про флэт-гэг. не планируй ничего на вечер следующего воскресенья
        Катя злобно зарычала. Волосы мокрые. На улице тепло, но не настолько, чтобы выходить с влажной головой. Телефон пискнул.
        .>вспомнила, - писала Яна, щедро украсив сообщение торжествующими смайликами, - на полке над моей кроватью
        .>осторожно, - следующий текст с безумными опечатками и автозаменами пришел минутой позже, - там череп. он острый. мне вчера подарили. хотела показать, но забыла
        Но было уже поздно. Катя попала ладонью на что-то, глубоко порезавшее ей руку. Там, в глубине, у самой стены действительно стоял небольшой керамический череп, украшенный металлическим индейским ворбоннет(*). Перья были так остры, что Катя вскрикнула и прижала руку к животу, испачкав кровью футболку. Не было проблем!
        (*традиционное индейское украшение из перьев)
        Ладонь Катя перебинтовала, мысленно сказав спасибо маме за аптечку в сумке. Одной рукой вышло криво и косо, дезинфицирующая жидкость не помогла против кровотечения. В адрес Яны собирались на языке сочные и неприличные ругательства. Катя постаралась успокоиться. Бывает. Ничто не происходит просто так. И эта травма… что ж, возможно, это «освежающее» напоминание о том, что Катя опять начала проваливаться в сон наяву. Так уже было. Наверное, ее по жизни бить будут вот такими подсказками, чтобы в облаках не летала.
        Ярмарку организовали на свежем воздухе. Студсовет загонял на нее разочарованных, потерявших долгожданный выходной день студентов почти палками. Впрочем, вскоре на ярмарке стало оживленно, особенно когда к студенческому городку подкатили два фудтрака с едой и напитками. Играла музыка. Университет явно пытался превратить лишнее, с точки зрения загруженных учебой студентов, событие в праздник. Получалось так себе.
        Парни из группы помогли установить столик в тень липы. Катя села и подставила лицо солнцу. Скорей бы осень и дожди - это то, что она полюбила в последние годы, то, что согласуется с ее настроением. Нет, нельзя хандрить. Катя отвернула носок в кеде, полюбовалась на тату. Дракон. Символ победы над рефлексией и черной полосой в жизни. Наверное, стоило наколоть зебру.
        Погода не давала сосредоточиться. Небо ясное, ни тучки. Спать хочется. Катя зевнула. Нужно что-то делать? Зазывать? Сплясать, может, как те девчонки с метелками чирлидерш за столиком игры в русскую лапту. Где вы, два человека, необходимые для открытия кружка? Ау!
        Кате было лень даже шевельнуться. Она пригрелась и старалась поменьше шевелить рукой. Ладонь ныла.
        - Хочешь, я убью соседей, что мешают спать? - сказал кто-то над ухом.
        Катя вздрогнула и открыла глаза. Солнце слепило, и ей показалось… Но в лучах солнца, пробивающихся сквозь листву липы, над ней стоял Сен. Зайчики играли на его лице. Он улыбался. Во взгляде было нечто… как всегда непонятное. Неподалеку остановились девчонки с Катиного курса. Хихикали, как восьмиклассницы, глядя на музыканта, щелкали камерами телефонов. Испанский стыд просто. И за что это Кате?
        - Не надо никого убивать, - проговорила она, выпрямившись. - Наоборот, мне нужна пара относительно живых студентов. А лучше - три.
        - Что тут у вас за идея? - Сен взял со столика рекламку клуба.
        Катя успела накидать текст, вставить картинку и распечатать флаер у секретаря в деканате. Получилось убого.
        - Литклуб? Английская поэзия и проза? Ну ты даешь! Правильно сестренка говорила: ты не любишь расслабляться. Литклуб - это как учеба. Кто захочет в законноеФРИ ТАЙМ(*свободное время - англ) допахиваться на такой фигне?
        - Нам участников нужно всего двое или трое, - объяснила Катя, подавив раздражение. Фигня?
        - Да это не проблема как раз, - Сен залихватски свистнул, взъерошил волосы и вышел на дорожку. - Эй, народ! Все сюда! Тут на халяву принимают в крутой клуб… а руководитель там, - парень поднес флаер к лицу, - Михаил Александрович Гордеев! Вот тут фотка! Вау, да он красавчик! Девчонки, не тормозим, записываемся! КАМ ОН,ГЁЛЗ*! (*давайте, девчонки)
        Набежала толпа девушек. Юдин обещал, что сфотографируется с первыми тремя добровольцами. Катя пыталась его остановить:
        - Сен, пожалуйста, ну не надо. Они все равно потом выпишутся, а для нас головная боль, - бормотала она. - Где мы потом им на замену участников найдем?
        - Да. Ладно, Катюх, - парень отмахнулся. - ТЕЙК ИТ ИЗИ, КЕЙТ(*)!
        (* относись к этому проще)
        Сен схватил еще одну пачку флаеров, принялся нахально совать их в руки проходящих мимо студентов. Раздал почти все, но толпу больше интересовала суета вокруг столика под липой. Большинство, поняв, что это пиар акция, отходили. Кто-то сдвинул стол, и на плохо утоптанной земле он начал заваливаться. Катя попыталась поставить стол на ножки. Опять пошла кровь из руки, перепачкались остатки флаеров. Придется еще распечатывать. Нет, это не просто черная полоса, это черное болото какое-то!
        Кате было неловко. Майкл просил ее поговорить с каждым новым записавшимся. Ему нужны были люди интересующиеся, серьезные, а не прибежавшие на веселую рекламу, обеспеченную местной знаменитостью.
        - Сен, хватит! - рявкнула она.
        Юдин не оглядываясь бросил через плечо:
        - Расслабься, Кэт! Еще пара штук и пойдем в кафе пить кофе с круасанами. Кто еще не записался? Эй!
        - Я.
        Катя замерла. Она видела только взъерошенную макушку над головами девчонок. Но голос… Глеб протиснулся через столпившихся у столика студентов, взял флаер:
        - Второкурсникам можно?
        - Разумеется.
        И очень жаль, что можно!
        - Меня интересуют американские трансценденталисты, проза и поэзия. По ним будут занятия? Я тут их что-то не нахожу.
        На Катю Глеб не смотрел, читал темы семинаров.
        - Не думаю, - сухо ответила Катя. - Все, что в списке.
        - Могу пойти навстречу и организовать, если интересно, - Майкл, оказывается, тоже подошел. Пожал Глебу руку. - Привет, Глеб. Ого, да у вас тут ажиотаж.
        - Это так, ребята из техноложки помогают, привлекают людей, - сказала Катя, готовая провалиться сквозь землю. Поискала глазами Сена, но он был далеко, раздавал флаеры. Быстро добавила: - Никто не хотел записываться, поэтому… Но я не думаю, что кто-то останется. Нам ведь нужны энтузиасты, да?
        - Ну, вот один уже есть, - Майкл широко улыбнулся. - Еще двое - и мы укомплектованы. Но с таким раздаточным материалом дело не пойдет. Нужно найти цветной принтер.
        - У меня есть, - сказал Глеб. Он тоже ни разу не встретился с Катей глазами.
        - Отлично! Я дам деньги на картридж, - предложил Майкл.
        - Не надо, - Глеб мотнул головой. - Я же в теме… я с вами, в кружке. Пусть это будет мой взнос.
        - Хорошо, - преподаватель легко согласился. - Кать, что с рукой?
        Заметил, попытки спрятать окровавленный бинт были тщетными.
        - Так, поцарапалась.
        - Ничего себе царапинка! Сходи к фельдшеру.
        - Сегодня суббота, - встрял Глеб. - В медпункте никого нет. Я помогу. У меня есть аптечка.
        - Отлично! И сделайте что-нибудь с текстом на флаере. Чтобы было красиво и поэтично.
        «Да чтоб вас всех!», подумала Катя.

***
        Майкл помог собрать складной столик и отнес его в свой кабинет. Там сел у окна и долго смотрел, как играют листья на деревьях. Ветер. Сухой, значит, южный. Уехать, что ли, пока не поздно?
        С другой стороны, он был хорош: спокоен как викинг. Почти победил минутную слабость. Ну ладно, слабость последних лет. Неправильно западать на студентку, неправильно. Но если он еще может использовать слово «запасть», а не «влюбиться», то болезнь не так уж и запущена.
        Он достал телефон из кармана, на память набрал знакомый номер.
        - Жень?
        - Мишка? - голос в трубке принадлежал однокласснице Майкла, Евгении Граценко.
        В школе они дружили настоящей, хорошей дружбой. После школы пытались встречаться, но поняли, что им лучше оставаться друзьями. У Жени уже давно был парень, кажется, дело шло к свадьбе.
        - Миш, что случилось? Проблемы?
        - Почему сразу случилось? Почему проблемы?
        - Потому что ты очень проблемно молчишь в трубку.
        - Ну да, ты права. Вы с Денисом не хотите случайно где-нибудь сегодня посидеть?
        - Случайно нет. Не сегодня. Хотя хотим. Но нет, увы. Дениса вызвали по работе. Миша, я с тобой посижу. Даже пива выпью, если нужно. Только скажи: все нормально? - нетерпеливо проговорила Женя.
        - Ничего смертельного. Мне нужно, чтобы меня отвлекли. Сильно отвлекли. Прям… очень.
        - Не уверена, что смогу очень. Не сплетни же тебе журналистские пересказывать. Но я постараюсь. Что-нибудь придумаю.
        - Спасибо, - сказал Майкл.
        ГЛЕБ
        - А твой… помощник? - спросил Глеб, открывая дверь в блок.
        Катя покачала головой, сдвинув брови. Такое знакомое движение. Хорошо, что есть вещи, которые с годами не меняются.
        - Тот, кто флаеры раздавал, - уточнил Глеб. - Ты ему сказала, что уходишь?
        - А, - Катя вошла, остановилась у двери, держа руки в карманах джинсов. - Нет, не сказала. Разберется… я думаю, он парень умный. Да, кстати, давай побыстрее, у меня много дел.
        Глеб пожал плечами и прошел в комнату. Принтер был новый, но нужно было снять его с полки, подключить к ноуту и настроить. Не так уж и долго, знаючи и умеючи, но Глеб тянул время.
        Катя так и стояла у двери. Прислонилась к стене, согнув ногу. Оставила на коврике свои запылившиеся от земли туфли, кожаные, грубоватые, в ее новом стиле. Она стала еще привлекательнее, настолько, что земля уходила у Глеба из-под ног. Движения точные, какие-то… выверенные, как у человека с максимумом контроля. Занимается спортом? Новый имидж и ее поведение, загадочная закрытость, - это просто мука какая-то!
        Временами Глебу казалось, что он вот-вот не выдержит и что-то сделает. Он не знал, что. Чувства кипели, и внутри нарастало давление, как в паровом котле. А потом вспоминались Саша и ее слова, кода она заявила о своей беременности. Отвращение к себе охлаждало лучше ледяной воды на затылок.
        Катя оглядывалась по сторонам, осматривала комнату, равнодушно, как будто мысли ее были где-то далеко. Глеб порадовался, что у него чисто.
        - Нам нужно поговорить, - сказал Глеб, подключая к ноуту флэшку.
        Катя шевельнула губами, но ничего не сказала. Выражение лица у нее было скучающим, короткий взгляд, вскользь брошенный на Глеба, таил насмешку.
        - Потому что это… - продолжил Глеб.
        - Как там Маша поживает? - перебила его Катя.
        - Маша? - Глеб не понял вопроса.
        - Ах да, Саша, - Катя демонстративно потерла лоб. - Я просто постаралась все забыть. С глаз долой - из сердца вон. И из памяти. Как страшный сон.
        - А как там Матвей поживает? - вырвалось у Глеба.
        Задрожали пальцы на компьютерной мышке. Гнев. Катя хочет его уколоть. А сама?
        - Гурмин?
        - Ага, его-то ты, вижу, помнишь.
        - Понятия не имею, как поживает Матвей Гурмин, - презрительно бросила Катя. - Больше года его не видела. Не общаемся. И да, я его помню.
        Катя смотрела прямо на него. Что ей сказать? Что Саша ничего для Глеба не значит? Теперь? Это было бы смешно. И что Катя вложила в это «я его помню»? Непонятно.
        - Хорошо, мы поговорим, - вдруг сказала она почти мирно. - Ты прав: поговорить нужно. Я от прошлого отказываться не собираюсь, там было и хорошее: Лешка, отец, наше общение. Но потом… после того, как мы поговорим и все расставим по полкам, не будем больше ничего ворошить. Нужно двигаться вперед, а не голову забивать… всяким. Только на таких условиях. Согласен?
        - Да, - жестко проговорил Глеб. - Запиши мой номер. Пришлешь сообщение, когда сможешь, - договоримся. Иди сюда. Смотри. Вот твой макет в цвете. Печатать?
        Катя подошла, скрестив руки на груди, наклонилась над низким столиком. Получилось опасно близко.
        - Да, хорошо. Печатай.
        - Я помогу раздать.
        - Не нужно. Есть кому.
        - Тому… брюнетику с тату?
        - Тот брюнетик - Арсений Юдин, - взгляд у Кати стал совсем злым. - Он солист группы «Сёклз», очень популярной у нас и в техноложке. Думаю, он в любом случае больше внимания привлечет, чем ты… или я.
        - Да, я о нем слышал, - Глеб встал и отошел к полке, чтобы скрыть эмоции, очень нехорошие. Ему захотелось уколоть Катю в ответ. Он говорил отрывисто, чтобы окончательно не снесло голову: - Саша собирается к нему на флэт-гэг. Я тоже пойду. Это вечером. Не люблю, когда Саша по ночам одна ходит. Так. Вот. Аптечка. Глубоко порезалась? Чем? Разматывай бинт, обработаю специальным гелем, он края раны стягивает.
        Катя забрала у Глеба тюбик и отшатнулась назад. Напряжение между ними стало таким явным, что, казалось, вот-вот начнут лопаться и взрываться предметы в комнате.
        - Я сама. Не мешай. Не мешай, сказала! Не в этот раз!
        Глеб вспомнил, как нес ее на руках после падения и ушиба. Она упала во дворе, и они тогда чуть не… Она тоже помнила. И злилась, что помнит. Они стояли напротив друг друга в разных углах комнаты. Катя тяжело дышала. И вдруг бросила тюбик на столик, собрала выплюнутые принтером флаеры и ушла, хлопнув дверью. Закачалась полка, с нее свалился гипсовый жираф, африканская поделка. Это ведь Эля Миулина его когда-то Глебу подарила, из магазина мамы. У жирафа откололась голова - все же без жертв не обошлось. Глеб бросил остатки фигурки в корзину для мусора. В любом случае, даже если бы не Саша, им нельзя быть вместе: ему и Кате. Они друг друга поубивают.
        Получится ли у них еще один разговор? Вряд ли. Может, это и к лучшему.
        ГЛАВА 8
        Он целый день ждал сообщение от Кати. Не дождался - решил съездить домой. Саша надоедала звонками, просила предупредить ее, когда он будет в Екатериногорске, но он сослался на то, что ему нужно заехать к деду.
        Дед сразу оценил состояние Глеба, с первого взгляда. Выразился грубовато, в своей манере:
        - Чего перекосило-то? Ты как будто занозу в задницу поймал, прости господи.
        - Так и есть, - скрипнув зубами, признался Глеб.
        Рассказал все как есть, без утайки. Про Сашу, про беременность, про свою панику. Николай Сергеевич во время его рассказа болезненно менялся в лице. Крякнул, прокомментировал:
        - Самая большая беда для мужика, когда он штаны застегнутыми держать не может - брак по залету, без любви, без взаимного уважения.
        Глебу было больно слышать жесткую, нелицеприятную критику единственного на этот момент близкого ему человека, но он проглотил обиду, признал правоту старика.
        - Ты на что рассчитывал, когда с ней… как вы там выражаетесь… замутил? - продолжал дед. - Не на свадьбу и тройку с бубенцами, это точно. Никого поумнее выбрать не мог? Или это ты дурак, а она как раз умная.
        - Может, - огрызнулся Глеб.
        К столу, сияя от счастья, с очередным кулинарным шедевром подошел Лешка, и дед понизил голос.
        - Ты не спеши. Понаблюдай. Если живот расти начнет - это одно, а если она задумает разыгрывать спектакли разные - это другое. Сходи с ней врачу, в конце концов! Действуй! Таких, как ты, дурачков бабы веками разводят! Я не говорю о твоей мамзели конкретно, я ее толком и не помню-то, но в жизни всякое случается… Полегчало?
        - Да, - признался Глеб.
        - То-то же… - дед немного помолчал. - О Кате слышно что-нибудь?
        Мелкий, усевшийся есть, тоже навострил уши. Он сильно вытянулся за лето, хорошо учился под присмотром Николая Сергеевича и не желал возвращаться к матери. Впрочем, его особо и не уговаривали. Простая, годами налаженная рутина деда повлияла на Лешку благотворно. Пришлось, правда, перевестись в другую школу, но это был тот случай, когда хорошее стало полезнее лучшего.
        - Слышно, - выдохнул Глеб. - Она к нам в универ поступила, на первый курс. Она… болела. Жила на юге. Мы… пообщались, если так можно выразиться.
        Николай Сергеевич снова сделал паузу, ворчливо заметил:
        - Представляю.
        - Да все нормально. Это жизнь!
        - Угу. По физиономии твоей видно, насколько нормально. И это не жизнь у тебя, а какая-то мутная хрень. И чего вам с Катей не хватало? Тебе особенно.
        - Дед, хватит. Да, это все я. Вся вина на мне, давайте, валите на меня все косяки.
        - Не психуй, ешь. Брат старался, готовил.
        - Насчет отца новости есть? - в свою очередь поинтересовался Глеб.
        - Никаких, - Николай Сергеевич положил себе рагу. - Мне разрешили открыть мастерскую, следствие вроде закончилось. Точнее, в тупик зашло. А что они могут? Против таких людей лома подходящего у них нет. Это международная преступность, спрут, которого за горло не возьмешь, ускользнет. А у нас это было так, рядовое проявление, мелочи. Ну взяли пару шестерок, только спугнули тех, кто действительно к торговле подделками причастен. А Антон в розыске, хотя не виновен. Мастерскую я открывать не буду, боюсь. Кто меня защитит, если они опять полезут? Антон весь удар на себя принял, а у меня Лешка. Нам с моего преподавания и частных консультаций на жизнь хватает.
        - Дед, если узнаешь что, сразу сигналь. Мне Кате нужно рассказать.
        - Кате, - Николай Сергеевич вздохнул. - Ну ты, внук, и запутался. Ну и влип. Ты тоже сигналь, если что. В церкви помолюсь, чтобы тебя от всякой нечисти уберегло.
        - Помолись, - Глеб криво улыбнулся. - Насчет нечисти это ты в точку.
        - Так я о чем? А ты не плошай, разберись там. Ну а если все и впрямь серьезно, будь мужчиной, прими ситуацию. Зубы до десен сточи - но прими. Жизнь все равно все по местам расставит. К матери сегодня поедешь?
        - Куда я денусь? Она каждый день сообщения пишет. Я самый отвратительный сын на свете.
        - Лешку возьми. Они тоже давно не виделись.
        … С Полиной Глеб и Лешка договорились встретиться в ресторане. Глеб досадовал: лучше бы он подольше погулял с братом по городу, соскучился и по Лехе, и по Екатериногорску. Но у мелкого было много уроков, и он спешил, сам не в восторге от того, что придется тратить время на общение с матерью.
        Мать словно вернулась на два года назад: щебетала, ластилась к Лешке, засыпала Глеба дурацкими вопросами, свидетельствующими о том, что она не пытается и не пыталась хоть немного вникнуть в жизнь старшего сына. Глеб сразу понял - Полина вернулась к своему хахалю. Или другого завела. Жизнь налаживается, только денег как всегда не хватает.
        Мать продала бизнес, сдавала дом и жила на деньги за аренду. И, разумеется, опять жаловалась, что этого мало:
        - Если бы не Антон! Если бы не этот…! Давно бы дом продала, инвестировала бы! Вот люди посоветовали хорошие вложения…
        Это раньше Глеб не понимал цену деньгам и труду, теперь понял. Той суммы, что мать получала в месяц за огромный коттедж в престижном районе, другим семьям хватало бы, чтобы питаться, платить за жилье и учить детей. Полина жила одна, оба сына были на обеспечении у деда. И все равно плакалась.
        В мимолетных взглядах Лешки на Полину угадывалось презрение. Брат вырос и начал по-другому смотреть на окружающих его людей. Но он просто считал свою маму дурой, он не видел того, что однажды увидел Глеб: злобного зверя, выглянувшего из-под маски глуповатой кокетки.
        Скоро придется говорить с Полиной о Саше. Однако в ее глазах Максимова до сих пор «хорошая девочка», с обеспеченными, уважаемыми в городе родителями и перспективами. Тут бояться нечего. Саша не Катя, которую Полина до сих пор ненавидит.
        Лешка извелся, у Глеба от чириканья Полины разболелась голова. Разговор об их с Сашей ситуации он отложит на потом, когда сам убедится, что «ситуация» действительно имеется. Брат сбежал первым, сославшись на расписание электричек, Глеб ушел, когда матери стали названивать какие-то «друзья». На столике остался остывший ужин: после обеда у деда в горло ничего не полезло. Выброшенные на ветер деньги - как типично для матери.
        Прогулка по городу все же состоялась. Глеб прошелся по улицам, ностальгически вспоминая школьные годы. И в каждой девушке ему чудилась Катя.
        Совсем больно стало, когда он вышел к остановке, на которой они часто встречались после дополнительных занятий. Глеб постоял, подставив лицо ветру. Похолодало. Темнеет раньше, кажутся раем обетованным яркие окна кафе и ресторанчиков. Выпить где-нибудь кофе? Он свернул в переулок, где на булыжную мостовую падали квадраты света от нескольких уютных кофе-баров, краем глаза заметил знакомый профиль за стеклянной стеной кальянной «Мандарин». Саша? С кем она?
        Максимова сидела на подушках за низким, в восточном стиле, столиком с двоюродной сестрой Дианой. Глеб быстро отступил в тень.
        Ди - смазливая особа, живущая за счет «спонсоров», богатых мужчин, чаще всего женатых, была Глебу крайне неприятна. Ее слоганом по жизни было: «пока молод, бери все, не отдавай ничего, плюй на всех - другие поступают с тобой точно так же». Саша каждый раз взахлеб рассказывает о похождениях кузины. Последний рассказ царапнул Глеба больше всего: Диана проинформировала жену очередного не угодившего ей любовника о его измене, а мужика потом бросила. В семье развод, ребенок-инвалид остается с матерью. Все хороши, конечно, но зачем так-то?
        Обе девушки заливисто хохотали. Глеб раздумывал: зайти? Потом рассмотрел бокал в руках Саши, нахмурился. На сок не похоже. В конце одиннадцатого класса Максимова здорово пристрастилась к «легкой» выпивке, но ребенок…? Она совсем без царя в голове или…? Сама же громко заявляла: вред спиртного и курения для плода доказан научно, поэтому только здоровый образ жизни, она будет примерной мамочкой - больше никаких беспонтовых привычек.
        Сомнения исчезли: Диана подлила в бокал сестре из бутылки, Глеб даже смог прочитать марку: дорогое вино, Саша как раз любит такое. Нужно забрать ее из этого места, немедленно. Глеб шагнул ко входу и увидел, как Диана приложила к губам трубку от кальяна и выдохнула облачко дыма. Максимова говорила, что двоюродная сестра в курсе ее беременности. Саша может дурить, но Ди - врач. Глеб отступил от двери.
        Максимову ждет серьезный разговор.
        КАТЯ
        Блок, в котором проходил квартирник, был большой, угловой, однако в него набилось столько народа, что в какой-то момент Кате стало нечем дышать. Она пересела к балкону. У раскрытой двери покачивался на сквозняке грязноватый тюль, а за окном шумели деревья. Кате отчаянно захотелось на улицу. Останавливало ее только то, что Яна с братом сидели у самой двери. Пройти незамеченной не получилось бы, однако гости постепенно доходили «до кондиции»: повышали голоса и подкручивали громкость на блутуз-колонке.
        К тому моменту, как Сен сел во главе стола с гитарой, он был уже основательно пьян. Катя не понимала, что хорошего находили гости в исполнении Юдина. Голос его показался ей визгливым, интонации неестественными, а смысл песни - глупым. И все эти девчонки верят, что Арсений такой же, как его лирический герой: романтичный, верный, с разбитым сердцем?
        - Трое нас: я и вы вдвое-е-м! Что ж, давай, этот миг сотре-е-ем! - заливался Сен, ударяя по струнам. - Не хочу просто другом бы-ы-ыть! Сможет ли он, как я, люби-и-и-и-ить?!
        Глупо и пафосно. Сен не такой, каким его считают его поклонницы. Он просто не может таким быть, рассуждала Катя. После трудного детства с матерью-алкоголичкой, выживания, борьбы за - элементарно - место под солнцем? Нет, пройдя через такое, люди не становятся романтиками, они становятся циниками - Катя знала это по собственному опыту, хотя опыт у нее был, как сейчас модно выражаться, лайтовый, в облегченной версии.
        Студенты все шли и шли. Яна даже встала у дверей и пускала только тех, кто приносил вино и выпивку и у кого было приглашение в чате на телефоне. Катя ждала момента, чтобы под каким-нибудь предлогом выйти в коридор. Главное, чтобы ее выпустили. В блоке есть санузел, так что отмазка про туалет не сработает. Лишь бы ускользнуть, а потом она скажет, что живот разболелся и пришлось уйти к себе.
        Вот вроде бы поток приостановился, Катя поднялась и с досадой опустилась на стул: в дверях опять возник затор. Сквозь смех и бренчание гитары раздался знакомый звонкий, с игривыми интонациями, голос:
        - … как раз нет! Не с пустыми! Вот вино! А вот наше приглашение.
        Максимова? Здесь?! А впрочем, чему удивляться? Катя встретилась глазами с Глебом, возвышавшимся позади Саши. Прикусила губу. Пришел с другой, а смотрит, будто и не было той ссоры в его комнате.
        А вот и Максимова, усевшись на колени к Глебу, постреляв по сторонам глазками, высмотрела одноклассницу - вытянулась лицом, поджала губы. Сразу вороватый взгляд за плечо, на Глеба, видел ли?
        Катя ответила Саше взглядом прямым, чуть насмешливым, даже слегка склонила голову в знак приветствия. Максимовой тоже пришлось кивнуть. Бывшая «звезда» класса ничуть не изменилась - так же быстро вернула самообладание, напустила на лицо высокомерное выражение и принялась пристально разглядывать Катю. Катя равнодушно отвела взгляд, непритворно зевнула в ладошку. Прошли те времена, когда она терялась, обнаружив себя в центре таких вот игр. Пусть Максимова прибережет свой прессинг для кого-то другого, для Кати она сейчас - пустое место. Катя теперь без всякого чувства неловкости и в глаз дать может, в спортзале, куда она ходила летом, были курсы по самообороне.
        Катя чуть не фыркнула, заметив, как Саша демонстративно льнет к Глебу, сидя у него на коленях, а тот недовольно задирает подбородок, чтобы об него не терлась блондинистая макушка. Но сердце все же предательски сжалось. Почему Глеб до сих пор с ней? Есть столько замечательных девушек, а Глеб… сколько бы Катя его не ненавидела, он сильный, привлекательный и неглупый.
        «Сёклз» расселись на свободном пятачке перед столом и исполнили несколько песен вместе. После этого Катя начала пробираться к выходу. Яна, возбужденная, раскрасневшаяся и горячо с кем-то спорящая, побега не заметила. А вот ее брат заметил.
        - Катя! Подожди!
        Ох, вот досада! Внутри возникло жгучее желание покончить этим вечером сразу со всем: и с недомолвками Юдина, и с дружбой с его сестрой. Что-то бесят все. Нет больше доброй, отзывчивой Кати Самарской - есть уставшая от чужого внимания злюка Кэт.
        Сен быстро переговорил с каким-то долговязым парнем, заулыбался и побежал по коридору к Кате. Схватил ее за руку:
        - Идем.
        - Куда?
        Вместо ответа Сен втащил Катю в нишу рекреации, прижал к стене и впился губами в рот. Ошеломленная Катя чувствовала, как его пальцы скользят ей под футболку и под чашку спортивного бра.
        - Мне ключ дали. Блок пустой. У нас полчаса. Идем, - прошептал Юдин, на секунду оторвавшись. - Сейчас только, сейчас… минутку… Б**, неужели забыл?! Не, есть! Все нормально, есть!
        Сен с довольным видом достал из кармана пакетик с презервативом. Катя подавила желание вытереть рот от кислого винного запаха, оставшегося на губах.
        А еще появилось желание с силой оттолкнуть Сена, побежать к себе в блок, забрать вещи, уйти и навсегда забыть о Юдиных. Против Яны Катя ничего особо не имела, но пьяный Арсений - это было выше ее сил.
        А внутри стало пусто и мерзко. Мелькнула мысль: что если сейчас взять и пойти с Сеном в пустой блок? Один раз, первый раз, перетерпеть, потому что Сен ей абсолютно безразличен, зато стать такой же, как все. Все сразу сделается проще. Ей даже завидовать будут - девчонка замутила с крутым парнем. И Сен наверняка тут же отстанет, он из тех, кто в одну реку не входит.
        Катя даже фыркнула. «В одну реку». Ну, как была ты, Самарская возвышенной, пафосной идиоткой с высокими требованиями, так и осталась. Только ты могла так красиво обозвать пьяный перепихон, украдкой, на чужой кровати.
        Она вдруг поняла, что неотрывно смотрит Юдину в глаза. А Сен не так глуп. Судя по злому взгляду, все понял, но алкоголь делает людей упрямыми.
        - Я что-то смешное сказал? - Юдин неуверенно усмехнулся.
        - Нет. Лестное предложение. Давай в другой раз, - проговорила Катя.
        - Которого не будет?
        - Да.
        - Слушай, - Сен задорно улыбнулся. - Ты реально прикольная. Просто зачет, дифференцированный, на четверку. Самомнение у тебя подкачало, а так норм. Четыре с плюсом. Не порть мне мой вечер.
        Ну, вот и выяснили, кто на кого учился. Карты раскрыты.
        - Тебя ввели в заблуждение, я не сдавала у тебя зачет. Мне твоя оценка не нужна.
        - Да мне нас**ть. Янка говорила, что ты сложная, но я не въехал, что настолько… - парень покачал головой. - Кого ты из себя строишь, зайчик? - голос у Сена был задумчивым. Он взял в пальцы прядь волос Кати - заправил ей за ухо. - Девочку с разбитым сердцем? Сестра говорила, тебя какой-то придурок бросил. Умничала много, небось.
        - Я не строю, - Катя холодно улыбнулась. - Я прямо в глаза говорю. Все мужики - козлы. Я заведу двенадцать кошек. У каждой будет своя постелька и еда три раза в день.
        - Стебешься надо мной?
        Сен по-прежнему держал ее прижатой к стене. Вот таким она была внутренне готова его видеть: неприятным, раздосадованным, похожим на кота, от которого пытается сбежать загнанная в угол мышь. Но от его взгляда становилось страшно. Все-то ты, Катя, вечно людей недооцениваешь: думала, твой сводный брат - чудо парень, а он такой же, как все, себялюбивый придурок со сосредоточием мысли ниже пояса; считала Юдина скучающим нарциссом, от которого можно отвязаться в любую минуту, а он реально злобная тварь. И не так уж он пьян, скорее чем-то накачан помимо алкоголя.
        - Я тебе ничего не обещала, - Катя усилием воли погасила разгоравшийся в душе страх. - По-моему, я явственно дала понять…
        - … что не дашь, - Сен комично поджал нижнюю губу. - Ну, такое я тоже проходил, неоднократно. Книжки в инсте, философские паблики о литературе, котики, сериальчики со смыслом. Культурные девочки из хороших семей любят набивать цену. Как же вы все бесите, телки гоношистые! Знаешь, сколько я таких, как ты, имел, всяких разных культурных, во всяких разных неприличных позах?
        - Вот давай на этом и разойдемся, - предложила Катя, храбрясь.
        Глаза у Сена были странными. От него пахло вином, но там было что-то еще. Кате показалось, что Юдин взведен и бурлит от энергии, еще когда он пел. Он и сейчас весь подрагивал, словно ему не стоялось на месте. Сен облизывал губы, а взгляд его становился все тяжелее. Как назло, постоянное движение в коридоре замерло. Двери были закрыты, лишь доносились вопли из углового блока, где проходила вечеринка. Рекреация не освещена, никто ничего не увидит и не услышит.
        Если придется, Катя будет отбиваться. Страшно только то, что Арсений явно «догнался». Еще сильнее прижал к стене и вжался сам, недвусмысленно давая понять, что настроен серьезно. В глазах то ли дурь, то ли бешенство. Катя не могла оторвать от стены руку - Юдин крепко держал ее за запястье, и острые кусочки старой краски впивались в ладонь.
        - Пусти, - велела она.
        Сен окинул ее взглядом.
        - Дай подумать. Хочу оценить свои возможности. Прикидываю, во что мне это обойдется, если я тебя сейчас… Ты ведь культурная девочка, направо и налево орать не будешь. Поплачешь: ах, какой нехороший парень, а потом будешь гордо жить, да? А есть еще один вариант - тебе понравится, но ты об этом никому не скажешь, гордость же.
        - Ты меня совсем не знаешь.
        - Да знаю я все. Промолчишь ведь. Зачем тебе лишние траблы, а? Чтобы все пальцами тыкали? Их с самого начала бы не было, проблем. Ты сама все усложнила.
        Заскрипела дверь. В коридоре выплеснулись глухие басы. Юдин отодвинулся и бросил:
        - Сестре ни слова, если не хочешь, чтобы тебя турнули из общаги. Хату снять - дорого, не для такой убогой мыши, как ты. Препод твой, он прикольный чувак, только он студенток не тр**ет, потому что срать, где ешь, плохо. Может, и тр**ет, аккуратно только, не светясь, только он хату снимать тебе не будет, сам нищий.
        - Пошел ты!
        - Не нарывайся. А то больно сделаю. Я же не говорил, что это наша последняя встреча. У тебя красивая попка, давно хотел сказать. Считай это предупреждением.
        - Отстань от меня. Оставь меня в покое. Тебе мало фанаток? - Катя пыталась взывать к разуму Сена.
        - Я сам решу, мало мне или много. Раньше решали за меня, - Сен откинулся назад со смешком и чуть не потерял равновесие. - Теперь я сам выбираю, кого и как. По поводу тебя я еще ничего не решил. Только попробуй вякни Янке, сестра у меня натура наивная и романтичная, я сам фильтрую, что ей обо мне знать. Бывай. Не провожаю, сама доползешь. Я тебе сообщу, что надумал.
        Когда Юдин ушел, Катя не могла решить, что ей делать: плакать? Слезы душили, в голове пульсировало. Нет, она не заплачет. Пожаловаться кому-нибудь? Кому? Родителям? Тогда мама точно заберет ее домой. Возможно, именно такой выход из ситуации - самый правильный. С момента поступления в Каратов все пошло не так. Сначала Глеб, потому Юдины.
        Сдаться? Потом вспоминать всю жизнь, как прогнулась? Завтра она что-нибудь решит, пойдет к коменданту, попросит найти ей другой блок. Но даже если получится, как это спасет ее от Сена? Ну почему она?! Почему этот упырь прицепился именно к ней?!
        Катя вытерла сухие глаза и вышла из рекреации. Потерянно огляделась. Где здесь выход? Двинулась по коридору и в следующей нише увидела знакомую фигуру. Глеб? Катя застыла. Он мог слышать? Вряд ли. Стоит, внимательно читая что-то в мобильном, а шум из блока с вечеринкой еще громче. Все орут, видимо, приветствуют вернувшегося Сена. Что б его, подонка!
        Катя решила тихонько пройти мимо.
        - Тебя провести?
        Несколько шагов по инерции. Она ответила через плечо:
        - Нет.
        - Ты не туда идешь. Вниз и налево.
        - Спасибо.
        - Разговор. Не забыла?
        - Нет. На выходных?
        - Завтра.
        Ответ Глеба прозвучал резко, а Катя была слишком разбита, чтобы спорить. Завтра так завтра. Какая разница теперь? Боже, она так устала, а ведь ей сейчас возвращаться в блок к Янке! Как же дерьмово!
        Она нашла выход из общежития техноложки, но к себе сразу не пошла - долго бродила вокруг своей общаги.
        Яна вернулась под утро, что-то пела, роняла посуду на кухне, с пьяной настойчивостью кому-то дозванивалась, выяснилось, что брату. Катя притворялась, что спит, а сама задыхалась от ненависти и беспомощности. Далеко за полночь встала и проверила дверь в блок. Ей всю ночь чудилось, что в комнату входит Сен. Заснула она лишь под утро, с твердой решимостью пропустить занятия, собрать вещи и уйти. Куда? Неважно.
        … По утро, в четыре тридцать, пришло сообщение от Сена.
        .> все, что вчера было мной сказано, сказал не я
        Катя смотрела на экран телефона, как на ядовитую змею. Что Юдин имеет в виду?
        .> я здорово воткнулся вчера, вот и перегнул палку. прости. обещаю, что никогда больше. короче, не повторится
        «Перегнул палку»? В смысле, это он про то, был под наркотой? Ну и что? Такие вещи нельзя вот так объяснять, неужели он не понимает. У того, кто под дурью, на языке то же, что на уме.
        Катя встала и со вздохом подошла к окну. Какой прекрасный день. И он омрачен, осквернен. Лишь одно облегчение: Сен попытался хоть как-то извиниться. Или это опять такая игра?
        Катя вышла на кухню. Там сидела Яна, сонная, взъерошенная, как воробей, с растекшейся под глазами тушью. Катя настороженно кивнула, не получила ответный кивок и напряглась.
        Соседка тоже таращилась в телефон. Катя поставила чайник, залила кипятком пакетик с кашей быстрого приготовления, а Яна все глядела на экран, одной рукой ковыряя вилкой яичницу. Они съели завтрак в молчании.
        Катя передумала уезжать. Сообщение Сена ее ничуть не успокоило, но чувство беззащитности ушло. Юдин тоже не дурак. Неужели начнет ее преследовать, поставит под удар популярность? От воспоминаний об их прошлом разговоре хотелось еще раз вымыться в душе. Катя доедала кашу, когда голос Яны заставил ее вздрогнуть:
        - Он вчера опять закинулся, да? - спросила соседка.
        Катя подняла взгляд. Дарьяна смотрела на нее с выражением… отчаяния? Губы Яны дрожали, в глазах стояли слезы.
        - Я не знаю… - проговорила Катя, опуская взгляд к каше.
        - Он мне обещал, что не будет, - пробормотала Яна. - Я видела, он за тобой пошел. Вы встретились? Он был под кайфом?
        - Да, - сухо сообщила Катя.
        - Наговорил тебе… да, наговорил?
        - Ну…
        Яна разрыдалась. Как-то… страшно, резко, словно прорвало плотину. Да, это отчаяние, поняла Катя, бросившись успокаивать соседку по комнате. Только через пару минут Дарьяна смогла заговорить связно.
        - Его… избили! Опять! - шептала Яна, запрокинув голову. - Он опять… опять на колесах! Ему же нельзя! Он же становится… он становится… он не чувствует границ, понимаешь!
        - Кто? Когда? - бормотала Катя. - Что случилось?
        - Он иначе песни писать не может, - всхлипывала Дарьяна, - только под «мурзилкой» (* - вид легкого наркотика, распространяемого в клубах и барах). И все больше… все больше. А потом… потом… девушки. Он не может остановиться… проблемы были. Поклонницы его никогда не закладывают, но он же… он же… кого захотел, к той и подходит. И отказа не принимает, понимаешь?
        - Я все понимаю, - сказала Катя. - Ян, успокойся. Его сильно избили?
        - Да. Он тоже сдачи дал. Около пяти, он домой шел… я следила, он сказал: разборки. Я вцепилась - он послал. Никогда не говорит, с кем стрелки забивает. И вот…
        В дрожащих руках Яны высветилась фотография в мессенджере. Судя по селфи, Юдина приложили серьезно: лицо Сеня опухло, один глаз закрылся, на скуле было синее пятно.
        - Из-за девки, - горько сказала Яна, - опять из-за какой-то бабы!
        Дарьяна вдруг напряглась, вытерла слезы тыльной стороной ладони, посмотрела на Катю, нахмурившись:
        - Это из-за тебя, да? Я видела того твоего… коз-з-зла смазливого в коридоре. Глеба, да?
        Катя похолодела.
        - Ну ты, Кать, и с**ка, - жалобно проговорила Дарьяна. - Я думала, мы друзья. А ты на подставу сработала, да?
        - Глупости, - глухо сказала Катя, исподлобья глядя на соседку по комнате.
        От Яны можно было ожидать чего угодно, даже драки, однако Юдина казалась совершенно подавленной. Она сидела напротив Катя и нервно терла рот, размазывая вокруг губ остатки помады.
        - Если этот, как ты выражаешься, козел, услышал хоть часть того, что мне наговорил твой братец, я не удивляюсь, что ему… прилетело, - сухо сказала Катя, немного блефуя. - Я тут не при чем. Я ничего не говорила.
        Если это был Глеб, то… о господи!
        - Хотя с чего вдруг это быть твоему КРАШУ(* краш - объект интереса, влюбленности)? - зло проговорила Яна. - Он же с мымрой какой-то приперся загламуренной. Она Сену весь вечер глазки строила. Она походу еще и беременная ванилька-алкоголичка, весь вечер намекала на особое положение, а потом, я видела, полбутылки на балконе за шторой высосала.
        ГЛЕБ
        Когда Саша в очередной раз отлучилась, якобы чтобы сходить в туалет (гормоны, любимый, гормоны), Глеб нашел ее на балконе в компании каберне. Он некоторое время «любовался» ее профилем с бутылкой у рта. Выдал его звонок на телефоне - африканские барабаны. Беда никогда не ищет человека, человек ходит за ней по пятам, проникновенно запел густой голос на языке народа Ашанти.
        Саша дернулась, вино пролилось на платье.
        - Глеб? Я…
        Глебу не пришлось ничего говорить или изображать - Саша приняла его молчание и неподвижность за упрек.
        - Я немного… два глотка… читала вчера в инсте, что немного можно… там… витамины…
        - В вине? - негромко уточнил Глеб. - Весьма спорное утверждение. Саша, тебе нужно сходить к врачу.
        Саша поставила бутылку на замусоренный сигаретными окурками бетонный выступ. Пробормотала облегченно:
        - Да, разумеется. Завтра… я съезжу в Екатериногорск. Уверена, что…
        - Зачем? Сходим здесь, в Каратове, вместе. Ведь если что-то… не так, поездка может плохо повлиять на ребенка.
        Саша растерянно рассмеялась, вглядываясь в лицо Глеба. Он не улыбался, говорил серьезно и даже сам верил в то, о чем говорит.
        - Глеб, ну понимаешь, я там знаю врача, он лучший, с ним договорилась Ди, чтобы он меня вел сразу… и до… самого…
        - Вот в следующий раз к нему, а завтра сходим в клинику «Пульс», все ее очень хвалят. Раз ты все равно здесь, зачем тратить время на разъезды?
        - Но Глеб…
        - Саш, - Глеб нахмурился, - ты ничего случайно от меня не скрываешь?
        - Ну ты чё, нет, конечно? Пойдем, куда скажешь и когда скажешь, - Саша уже овладела собой - по ее глазам Глеб понял: она на что-то решилась.
        Ему было плевать. Это все ложь, теперь он знает. Почему-то в голове стало как-то ясно и… звонко. Словно исчезло вчерашнее замешательство, непонимание, как жить дальше, все стало хрустально прозрачным и понятным - это ложь. И сейчас начнется спектакль, воплощение Сашиного плана «бэ».
        У Глеба тоже есть план. Он все слышал, все видел, там, в коридоре. Он не вмешался, потому что не разобрался сразу, грешным делом подумал, что Катя с ним… с тем уродом, который только что вернулся в блок и принял из рук Тимура пакетик с мелкими сиреневыми таблетками.
        Глеб сам недавно узнал, что Тимур приторговывает дурью. Это у них называлось «мурзилкой». Вещь легкая, напрочь отключает тревожность, расслабляет до ощущения легкого полета над жизнью, контроля над всем происходящим. При этом в голове слетают все стоп-краны, границы дозволенности раздвигаются до беспредельности. Чему Глеб только что и был свидетелем.
        Этот фрик посмел полезть к Кате. Он обидел Катю. А Глеб стоял и смотрел, потому что… фак! фак! - в голове стоял чертов долбанный ограничитель: это Катя, она навсегда для него потеряна, у нее своя жизнь. Такая? Если за эти полтора года она не превратилась в железную леди, то сейчас умирает от страха и позора у себя в комнате! И что-то подсказывало Глебу, что до железной леди Кате еще далеко.
        - Саша, - ласково сказал он, - ты иди ко мне в блок, отдохни, а у меня еще есть дела.
        ГЛАВА 9
        ГЛЕБ
        Глебу пришлось проводить Максимову, вернуться на вписку и торчать там до четырех утра. Но даже тогда поклонники Сена не собирались расходиться. Тогда Глеб взял в оборот придурка Тимура. Выволок бывшего приятеля в коридор и припер к стене. Спросил строго:
        - Ты с каких пор на «мурзилке» бабло куешь?
        Тимур тут же допер, что спросили его далеко не по-дружески. Огрызнулся:
        - Как могу, так и зарабатываю. Не у всех дедушки владельцы галерей. Тебе больше всех надо? Если что, за мной внятные пацаны стоят, объяснят тебе, что к чему.
        Глеб покачал головой:
        - Я похож на самоубийцу? Мне твой бизнес пофиг. Тут этот… король вечеринки только что о чем-то с тобой базарил. Заказ делал?
        - Пойди к нему да спроси, - Тимур боязливо оглянулся.
        - Тима, - медовым голосом протянул Глеб, - ну чё ты, как этот. Вспомни, сколько раз я тебя выручал. Не обламывай другана. Мне нужно с Юдином побеседовать в приватной обстановке. К тебе это никак не относится, это наши с ним личные терки. А он все время или девками обвешан, или в родном музыкальном коллективе.
        Тимур досадливо оттопырил нижнюю челюсть и все-таки пошел навстречу, видимо, не захотел кусать руку, которая его не раз щедро подкармливала:
        - Я его перенаправил, я сейчас без товара. Через час чел подойдет, позвонит, сюда заходить не будет, у общего душа подождет. Если че, я ничего не знаю. Ничего тебе не говорил.
        - Замётано, - обрадовался Глеб. - А где тут душ?
        - В цоколе в левом корпусе.
        Глеб спустился к душевым, поплутав по незнакомой общаге, и начал поджидать. Стоя в сыром полуподвальном коридоре и прислушиваясь к шуму труб, думал о Кате. Когда они встречались, она была идейной «пацифисткой», противницей любых вооруженных конфликтов. А как тебе такая ситуация, Катюш? Когда что-то внутри мужчины, который тебя любит, требует крови. И ничем иным оскорбление не смыть.
        Он сидел на ступеньках у технического выхода, на двери которого висел небольшой амбарный замок, несерьезная вещь. Глебу потребовалась пара минут, чтобы открыть его крупной скрепкой. Он всегда носил с собой скрепку в бумажнике - дед велел и научил, как ей пользоваться в качестве отмычки. Старик Кузьмин все еще боялся. И внука предостерегал. Знать бы еще, от чего.
        Глеб распахнул дверь наружу, глотнул терпкого осеннего воздуха. Прикрыл дверь и аккуратно подвесил замок. Теперь у него есть путь к отступлению.
        Юдин появился раньше дилера. Остановился, выжидающе посмотрел на Глеба.
        - Ты Стас?
        - Нет.
        - А, ну тогда… слушай, лицо знакомое, не помню, как зовут…
        - Помнишь, - бросил Глеб поднимаясь. - Ты стоял рядом и слушал, когда я с Катей разговаривал. В день ярмарки клубов.
        - А-а-а, - протянул Юдин, - бросив осторожный взгляд в ту сторону, откуда пришел, - с Катей…
        Но глаза у него оставались такими же неестественно неподвижными, словно они жили в более медленном ритме, чем все тело.
        - Поговорить надо, - сказал Глеб, теряя терпение.
        Юдин настолько обдолбался, что с ним не хотелось даже общаться. Мероприятие по выбиванию дерьма и вправлению мозгов музыканта вообще стало казаться каким-то унизительным делом, зашкваром, как любили выражаться одногруппники Глеба.
        - А-а-а, - повторил Арсений, оглядываясь. - Слушай, может, как-нибудь потом? Я тут, короче, человека жду.
        - На пять сек выйдем, поговорим, - предложил Глеб.
        - Не, - ответил Юдин, - тут давай.
        И вдруг бросился на Глеба, попытавшись подсечь его позорным уличным приемчиком. Глебу повезло, что он был с знаком с такой уловкой, когда противник падал лицом вверх и вынужден был защищать от тяжелого ботинка (иногда с металлическими набойками) то лицо, то живот. Он дрался когда-то с интернатскими, повадившимися стрелять мелочь у младшеклассников возле его старой школы. «Уронить» он себя не позволил и почти сразу отбил удар в пах.
        И пятерней в лицо, пальцами в глаза Глеб тоже знал и теперь от всей души благодарил свою богатую на события и пацанские разборки школьную жизнь. Помогло также, что Юдин был слегка заторможен, неопытным рубалой Глеб бы его не назвал.
        Сам он любил драться красиво. От Антона, еще когда Глеб считал его отцом и они были не разлей вода, ему достались уроки старинного английского бокса без перчаток - кое в чем отчим был настоящим «эстетом».
        Однако в этом бое не было никакой эстетики, и, в конце концов, Глебу надоело. Он начал наносить удары из глухой защиты, уклоняясь от все более неуверенных выпадов Юдина. Слышно было, как кто-то спускается в цоколь, а потом опять наступила тишина. Кто бы это ни был, ни ввязываться в драку, ни разнимать «бойцов» он не захотел. И с дурью Юдин, походу, пролетел.
        Поединок закончился нокдауном - Арсений влип в стену. Вот тогда Глеб и высказал ему все накипевшее - в заплывающую рожу. Он усвоил урок, полученный от трусоватого Тимура: в таких делах рулит не одиночка, а только стая. До таких, как Юдин, нужно было сразу доносить: за мной стоят верные друзья, сегодня мы с тобой один на один, как пацан с пацаном, а посмеешь еще раз подкатить к моей девушке, вернусь с подмогой. Иначе будет искать способ подловить и отомстить. Судя по лицу, Юдин понял.
        Глеб ушел через подвальную дверь, потому что ему показалось, что на главной лестнице кто-то стоит. Да и скорее хотелось вдохнуть чистого воздуха, не смешанного с дыханием разных… мразей.
        … Саша открыла дверь с мученическим выражением лица, но заранее отрепетированная гримаса не удалась - она увидела заплывающий багровым подбородок Глеба, сбилась на незапланированное удивление - глаза забегали.
        - Что? Как? Что случилось?!
        Ее тарахтение вызвало дикую боль в голове.
        - Все норм, - бросил Глеб. - Сейчас умоюсь и поговорим.
        - Ой, не ходи пока в ванную, я там… не успела прибраться, прости, пожалуйста, - Саша согнулась, прижала руки к низу живота и медленно пошла к матрасу. Упала на него, тихо застонав.
        Глеб толкнул дверь в санузел. На полу и в душевом поддоне, даже на занавеске и в раковине - повсюду была кровь. Глеба затошнило, но не от вида крови, а от понимания того, насколько крупным лохом его считали Саша и ее тетушка. На секунду в сознании мелькнуло сомнение: вдруг он ошибается и все это не игра на развод, а настоящая беременность с выкидышем? Но в памяти всплыло то самое воспоминание лета: после попойки с друзьями он подставляет голову под ледяную воду, вытирается и идет спать. И ничего. Ничего того, о чем как заведенная твердила Максимова. Никаких причин для беременности.
        Прошло много месяцев, но они не спали с Сашей, она вызывала у него все меньше чувств. Хорошо, что это не дошло до ненависти. Сейчас Максимова пробуждает в Глебе лишь одну эмоцию - отвращение. Где, интересно, она раздобыла столько крови?
        - Что случилось? - спросил он, вернувшись в комнату, стараясь не выдавать эмоций.
        - Ребенок, - простонала Саша, - любимый, я потеряла нашего ребенка.
        Она заплакала. Глеб стоял и недоверчиво смотрел на слезы, стекающие у Саши по щекам. Но как? Как они способны на такие манипуляции, эти Саши, Дианы? Он ведь на мгновенье поверил! Выложить ей все в лицо? Нет, шоу должно продолжаться, в конце концов, не он его начал - не ему заканчивать.
        - Я немедленно вызываю врача, - он достал телефон. - Сейчас позвоню в скорую.
        - Не-е-ет, - прошептала Саша. - Какой смысл? Все закончилось. Кровотечение остановилась. Диана сказала… нужно полежать. Она приедет.
        - Ты с ума сошла? Могут быть последствия. Тебя должен осмотреть врач. Я поеду с тобой в больницу.
        - Я не хочу в больницу! Мне плохо!
        - Это не шутки, Саша. Я помогу дойти до машины.
        - Тебе все равно? - с надрывом спросила Максимова, заливаясь слезами. - Тебе плевать, что я сейчас чувствую? Ты хочешь, чтобы я прошла… через это? Через эти вопросы, домыслы? Они будут спрашивать снова и снова! А мне так больно вспоминать об этом несчастном ребенке!
        - Мне не все равно, - жестко сказал Глеб.
        - Я же позвонила Диане, она приедет, отвезет к моему врачу.
        - Слишком долго. Поедем в больницу. Сейчас.
        - Глеб, ты меня не бросишь? - зачастила Саша, подскочив и на коленях двигаясь к краю матраса. - Поклянись, что ты меня не бросишь.
        - Я звоню в скорую.
        - Ты меня бросишь! Я знаю! Ты никогда меня не любил! И этого ребенка тоже! Ты только рад! - ее глаза бегали, она искала выход - точку, на которую можно было надавить, эмоцию, с помощью которой можно было отвлечь.
        - Хватит, Саша. У тебя истерика, ты себе еще больше навредишь. Я хочу знать, что с тобой все хорошо, что последствий для здоровья не будет.
        - Они все равно будут!!! - а это истерика, уже непритворная. Страх разоблачения? И все-таки слова Сашей подбирались… эффектно. - Нельзя потерять ребенка и… вот так, без последствий! Они будут у меня в голове, потому что я вижу - ты не веришь! Ты мне не веришь!
        - Не нервничай, - ровно проговорил Глеб. - Я поверю, когда тебя осмотрит врач и скажет, что у тебя был ребенок, а сейчас его… нет.
        - А если он так и скажет? - негромко спросила Саша, резко успокаиваясь.
        Глеб моргнул и упрямо качнул головой:
        - Это было бы очень печально. Было бы. А вообще, на будущее советую не налегать на алкоголь. Сопьешься.
        Они оба застыли, глядя друг другу в глаза. Слезы высохли, на лице Максимовой проступила гримаса усталости и разочарования. Больше не было смысла настаивать на лжи. Саша проиграла, но последнее слово должно было остаться только за ней.
        - Ты в своем репертуаре, Никитин. Все виноваты, кроме тебя. За что ты так со мной?
        - А зачем? - вопросом на вопрос ответил Глеб. - Зачем я тебе?
        - Я тебя люблю. Я люблю тебя. Ты взрослый дурачок, не понимаешь, а я… люблю.
        - Все кончено, Саш, - устало проговорил Глеб. - Тебе не стоило… так поступать. Это не любовь, это… болезнь какая-то.
        Он отошел к окну и посмотрел на светлеющее небо. Новый день. Еще один. Чистый лист. Как прожить его так, чтобы не вспоминать как упущенное время или испорченный черновик?
        - Пойдешь к ней? - спросила Саша ему в спину.
        Он промолчал, не ответил.
        - Я спала с Матвеем, - сказала Максимова. - С Гурминым. Помнишь Матвея? Мы общаемся. Ты не знал?
        Еще одна провокация, не нужно поддаваться.
        - Каждый раз, когда мы ссорились и я сваливала в Екатериногорск, я с ним спала. Это правда. Это была месть. Это помогало мне отвлечься, я каждый раз давала себе слово не возвращаться в Каратов, а потом… все люди как люди, парни как парни, один ты… ненавижу тебя, - вяло проговорила Максимова. - Как было хорошо, когда мы были детьми, как было просто.
        - Осторожнее за рулем, - сказал Глеб, не оборачиваясь.
        КАТЯ
        Пары были интересными, а после занятий Майкл должен был собрать клуб у себя в блоке, но Катя не могла сосредоточиться.
        «Он же с мымрой какой-то приперся загламуренной. Она походу еще и беременная ванилька-алкоголичка…», - звучало в голове.
        Саша беременна? Саша. Беременна. Крошечная искорка надежды была потушена ледяной волной разочарования. Чтобы вспыхнуть снова. Сегодня Глеб придет на занятие у Майкла, он должен прийти, он записался. Саша и в школе могла болтать всякую чепуху, ей веры нет. И все же…
        После третьей пары корпус опустел - те, у кого не было пар в субботу, уезжали домой на выходные. Студенты надевали теплые куртки и плащи. Недаром Катю предупреждали о капризном климате Каратова: осень пришла вот так, сразу, с ледяным дождем и пронизывающим ветром. Теперь, выйдя на ступеньки перед главным корпусом, уже нельзя было разглядеть горы на горизонте. От этого Катя словно потеряла связь с Екатериногорском.
        В блоке было пусто. Катя переоделась, потом, вспомнив, что выключила звук на телефоне, заглянула в мобильник. Что? Пятьдесят два сообщения? Только одно было от Майкла, он уточнял время встречи. Все остальные оказались перепиской в чате. Катя бегло просмотрела месседжи. Все понятно: Эля Миулина добавила ее в чат. Новый номер Кати она, наверное, узнала от Оксаны, которая тоже была в беседе.
        Катя пролистала список участников чата. Почти весь класс. Кроме Эли и Оксаны, в списке не было никого, с кем она хотела бы общаться. Матвей Гурмин шутил и балагурил, вспоминая школьные шалости. Утехин хвастался фотками из-за границы, он вырос, похудел, и только сквозь уши по-прежнему просвечивало солнце. Саша в ответ на сообщения лениво кидала смайлики. Потом прислала фото: она в каком-то роскошном ночном клубе, сидит в узком черном платье на фоне танцующей толпы, на лице сердечки и звездочки - спецэффекты от приложения, в руке - бокал.
        Катя вцепилась в телефон, жадно вглядываясь в фото. Не похоже, чтобы Максимова готовилась стать мамой. Но кто знает? Возможно, в представлении Саши именно так должны развлекаться беременные девушки.
        Катя занесла палец над кнопкой «покинуть чат». И тут телефон загудел.
        .>привет, - писала Оксана, - элька тебя тоже в конфу добавила? выходи, если кринжово. я тоже, наверное, выйду. что нам там ловить, да? элька опять фигней страдает. ностальгично ей, блин. я вот по школе совсем не скучаю. очень-очень-очень сильно извиняюсь, что не отвечала! разбила телефон и ходила как бомжиха с треснутым стеклом. купила новый. зацени, какие фотки!
        Оксана щедро украсила сообщение смайликами. Ниже было ее селфи, смешное и милое. Бобринюк сидела на нем на лекции, позади что-то старательно записывали ее однокурсники. Оксана опустила очки на кончик носа и вытянула губы.
        .> вот такой он, мой вуз, - было написано ниже. - признайся, я круче всех? о да, я звезда!
        Катя аж задохнулась от радости. Весточка от подруги вызвала у нее неожиданные эмоции, вплоть до слез умиления.
        .>ты несомненная звезда на небосклоне, - написала Катя.
        .>небосклоне? стебешься? - немедленно ответила подруга. - когда увидимся? приезжай ко мне на новый год. или вообще приезжай, в любое время. я тебе билет оплачу. я теперь богачка, веду блог и получаю аж целых десять штук в месяц. не смейся. нас с мамой круто как-то прижало по деньгам. но теперь все ок.
        .>очень тебя понимаю, - написала Катя.
        .>ну что? на раз-два-три выходим?
        .>ага!
        Беседа «Лицей номер 17. Бывших одноклассников не бывает» исчезла из списка чатов, Катя облегченно выдохнула.
        .> cпорим, нас сейчас Элька в отдельный чатик закинет?
        Оксана угадала. Список обогатился еще одной беседой: «Верные (зачеркнуто) вредные подруги».
        .>вот вы, девчонки, противные! - написала Эля. - жалко было с классом потусоваться?
        .>жалко - ответила Оксана. - мне реально жалко времени на Гурмина и Утехина.
        .>бессердечные! про гурмина знаете?!!! - написала Эля. - ну типа про его проделки в школе. про его главную!!! победу?
        Катя живо представила возбужденное лицо Миулиной. Она такая же, как раньше. Блин, как же классно снова общаться втроем!
        .>если ты про аришу, то мы знаем, - напечатала Бобринюк. - это полный пипец, конечно
        .>обидно! хотела вам сплетню рассказать, а вы знаете!
        Девчонки продолжали сыпать сообщениями. Катя не отставала. Ни Эля, ни Оксана ни разу не спросили про Глеба. В том чате, который Катя удалила, Никитина не было.
        В голове у Кати вертелась фраза Эли про Гурмина. Именно благодаря Оксане год назад Катя окончательно дала Матвею от ворот поворот. А ведь он был настойчив и очень терпелив.
        … Глеба на занятии кружка не было. Майкл раздал студентам материал (к удивлению Кати, сегодня их собралось аж семеро - литературный клуб привлек новых участников) и, пока они знакомились с текстом, тихо спросил у сидевшей ближе к нему Кати:
        - А где Никитин, не знаешь?
        Катя покачала головой. Майкл раскрыл было рот, но отвлекся на сообщение в мобильном и тут же посветлел лицом:
        - Это как раз Глеб. А, ну все понятно.
        - Что… понятно? - вырвалось у Кати.
        - Он заболел. Зайдет позже за материалом. Я ведь как раз приготовил на сегодняшнее занятие его любимых американских трансценденталистов. Катя, ты кого возьмешь? Выбирай поэта или прозаика для проекта, - терпеливо повторил Майкл, потому что Катя «зависла».
        Она встрепенулась, посмотрела в свои листочки.
        - Глеб высказал желание писать о Хупере. Тебе предлагаю Маргарет Фуллер, - продолжил Майкл. - Интересная и трагическая судьба. И у писательницы, и у её произведений. Материала мало, поэтому вот, - молодой человек протянул Кате потрепанный голубой томик с названием по-английски. - Вы как-то с Никитиным поделите между собой. Страницы переснимите или ксерокс сделайте. У Глеба принтер с копированием.
        - Да, конечно, - Катя быстро засунула книгу в рюкзак. - Я к нему зайду, занесу.
        Занятие прошло… кажется, неплохо. Катя витала мыслями где-то далеко. В коридор она вышла последней, голубой томик жег ей руку.
        Она постояла у двери блока Глеба, восстанавливая дыхание. Постучалась. Лучше бы его не было дома, тогда она оставит записку, а книгу…
        За дверью раздались шаги. Катя оказалась лицом к лицу с Глебом… и охнула. Подбородок парня играл всеми оттенками желтого и зеленого. Он был голый до пояса. На предплечье и ребрах расплылась целая карта синяков.
        А Глеб… задорно улыбнулся.
        - Билирубин, - сказал он весело.
        - Что?
        - На этой стадии в гематоме выделяется билирубин. Поэтому я такой красивый, как флаг Габона.
        - Что? - растерянно повторила Катя.
        - Заходи. Ты пришла поговорить?
        Глеб развернулся и ушел вглубь комнаты. Катя невольно последовала за ним. Разговор! Они ведь договаривались поговорить. Нет, только не сейчас. Значит, это Глеб. Это с ним подрался Арсений.
        - Наверное, отложим наш разговор. Ты весь в синяках, - сказала Катя.
        - Но рот-то у меня цел. Даже все зубы на месте.
        Теперь стало понятно, почему Глеб обнажен до пояса - он собирался намазаться мазью от ушибов. У него не получалось рассмотреть внешнюю часть предплечья, и он пытался вывернуть руку.
        - Давай я помогу, - дернулась Катя, положив книгу на полку.
        - Угу, подержи, - Глеб взял с полки и протянул ей зеркало в овальной оправе. - Не пойму, почему сильнее всего болит именно там. А! Теперь понял. Когда это я так приложился. Не помню. А! Помню.
        Ему, кажется, было смешно. А Катя умирала от жалости и чувства вины.
        - Это была драка, да? - хрипло спросила она.
        - От тебя ничего не скроешь, - с улыбкой согласился Глеб.
        - Я помажу.
        - Только не ребра. Боюсь щекотки.
        Когда Катя убирала на полку зеркало, в нем отразились их лица. Глеб смотрел на нее так нежно и мягко, что нахлынуло дежавю: школа, последний урок, она пишет что-то на доске, косится и ловит взгляд с последней парты. Ее словно обнимают… на расстоянии. И становится… тепло.
        - Я тебя видел, - сказал вдруг Глеб, глядя как раньше, исподлобья. Такой взгляд бывал у него, когда он ожидал, что с ним будут спорить, но уступать не собирался. - Утром. Ты шла на пары. И ночью, через окно. Да, я следил. Мне нужно было знать, что с тобой все в порядке. Если бы что-то было не так, я бы вернулся и убил его.
        ГЛАВА 10
        ГЛЕБ
        Катя молчала. Глеб понял ее по-своему.
        - Прости, что сразу не вмешался. Я просто сначала подумал… что вы типа вместе. Ну это тупо, конечно, да - подумать такое. Дело в том, что я вообще тогда туго соображал. Я не знал, что он нарик и сволочь. Что? Я поступил негуманно, так? Сейчас скажешь, что мордобоем проблемы не решаются? Лучше бы я с ним поговорил, да? Мы бы поговорили, все обсудили, обмусолили, и этот му**к признал бы, что неправ. И извинился? Так?
        К концу тирады Глеб раздраженно повысил голос. И все же это был… прежний Глеб. Вспыльчивый и бескомпромиссный. Катя встряхнулась, спросила у себя самой: что ты делаешь? За тебя заступились, а ты уже разомлела. Забыла про предательство? Про Сашу забыла?
        - Если бы ты не избил Юдина, я бы сама наняла кого-нибудь, чтобы его избили, - холодно сказала Катя.
        У Глеба комично вытянулось лицо:
        - Кто ты, незнакомая девушка? Что ты сделала с моей Катей?
        Это «с моей Катей» ударило в голову, как пузырьки шампанского. Глеб быстро, в нарочито грубоватой манере сгладил неловкость:
        - О, май гад! Неужели? Самарскую изменила сама жизнь?!
        - Именно, - Катя усмехнулась. Что ж, Глеб прав - изменила. - Давай сюда мазь.
        - И никаких больше: все можно простить, понять и принять? - вкрадчиво продолжил Глеб, передав ей тюбик.
        - Я и раньше эту религию не исповедовала. По крайней мере не до такой степени, чтобы… всё.
        - Да, я помню, и выслушать меня не захотела.
        - У тебя даже на спине синяк.
        Глеб нервно передернул плечами. От него немного пахло потом… и чем-то еще. Мужчиной. Какой знакомый, волнующий запах. Катя любила когда-то вдыхать его, когда они целовались - прятала голову у Глеба на груди и растворялась в его тепле.
        У нее слегка закружилась голова.
        - Я знаю, что ты думала, - настойчиво проговорил Глеб. Он волновался, и от этого мышцы на спине перекатывались под рукой Кати. - Пойми, так сложились обстоятельства. Мать меня подставила, Саша и Матвей подставили. Ты знаешь, что они спят и… уже тогда, наверное, спали?
        Тюбик выпал из пальцев. Мысли роем закружили в голове.
        - Откуда ты… знаешь?
        Глеб повернулся к ней профилем. Улыбка на его лице была злой.
        - Оттуда. Меня можно долго держать за лоха, признаю, я тоже иногда склонен верить людям. Но Саша мне сама сказала. Правда, мне пришлось на нее слегка надавить.
        - Вы ведь… вы долго встречались, - пробормотала Катя, не зная, что сказать.
        - Но не тогда. В тот день я приехал, а тебя нет. Мать… ты ее знаешь. Она винила всех, кого только могла, а потом ушла в депрессию. Я искал тебя, я приезжал к тебе домой, разговаривал с дядей Мишей, хотел передать деньги от Антона.
        - Я знаю. Я… не знаю. Полина была очень убедительна, - Катя не смогла подавить жалобные нотки в голосе. - И Матвей… он сказал…
        - Да наплюй на них! - Глеб резко развернулся и положил руки Кате на плечи. - Просто наплюй! Это лживые себялюбивые люди. Они никого не любят, только деньги и свое эго. Они не стоят нашего внимания! Они и капли твоего внимания не стоят! Я все это время тобой одной жил! Знаю, это пафосно звучит, но так и есть! Чуть не ушел на самое дно, потому что не понимал, куда дальше идти. А ты? А ты?!
        Это было мукой - смотреть в потемневшие глаза Глеба.
        - Прости, но я не знаю, что тебе сказать, - пролепетала Катя, отведя взгляд. - Это слишком…
        Она замолчала. Глеб заглянул в ее лицо:
        - Они тебя… обидели? Все они. Ты болела, я знаю. И я тебя тоже… бросил. Скажи, что ты меня простила. Скажи, что все еще… что я для тебя не пустое место. Я на больше уже не рассчитываю.
        Как объяснить ему, что лед на сердце так быстро не тает. Что в душе еще есть сомнения.
        - Мы с Сашей больше не вместе, - проговорил Глеб, словно услышав ее мысли. - По сути, мы никогда не были вместе. Нас больше ничего не связывает.
        - Ничего? - эхом вырвалось у Кати. И никого?
        - Нет. Я клянусь. Есть только… ты.
        КАТЯ
        Казалось, они целую вечность смотрят в глаза друг другу. У Кати не было слов - только незамутненное чувство счастья, от которого было немного неловко. Глеб вздохнул.
        - Я все понимаю. Это… сложно. Я вывалил все это на тебя… сразу. Но я думал, несколько месяцев… год… долго. Просто дай мне шанс.
        - А ты мне - время, - тихо проговорила Катя, уже зная, какое примет решение - ей просто нужно прийти в себе, пересидеть где-нибудь в тихом углу и переварить эту порцию счастья.
        Она машинально развернулась и пошла к двери, ощущая тепло на плечах, где их касались руки Глеба.
        - А книга? - вкрадчиво произнес он за спиной. - Ты же ее мне принесла? Ну или типа всегда носишь с собой что-нибудь на английском, я помню. «Стоунер». Этот… Джон Уильямс.
        - А? Да, точно, - она почувствовала, что краснеет. Поискала глазами. Оказывается, она положила книгу на полку. - Вот. От Майкла. Ты просил материал…
        - Американские трансценденталисты, - Глеб шутливо скривился и почесал в затылке. - Терпеть их не могу. Брякнул первое, что в голову пришло. Очень хотел к вам в клуб.
        - Ты такой же, как раньше, - Катя покачала головой, не выдержав и негромко рассмеявшись. - Импровизируешь на ходу, да? Теперь разбирайся, как хочешь, Майкл ждет проект. А откуда ты узнал о «Стоунере»?
        - Ты свою соседку по квартире подослала рюкзак из зала забрать, помнишь?
        - Да… помню.
        - Я видел ее на вечеринке. Она с этим придурком тусовалась, Сеном.
        - Она его сестра.
        - Катя, - глаза Глеба снова потемнели, он шагнул к ней. - Быстро вали оттуда. Давай я поговорю с нашим комендантом. Найдем тебе комнату. Там если немного денег дать…
        - Глеб, - Катя подняла руку, выставив ее перед собой. - У нас с Яной сложные отношения, но она способна вести диалог. Если все усложнится, я сама поговорю с комендантом, нашим. У меня нет денег взятки давать. А от тебя я их не приму.
        Было заметно, что Глеб призвал на помощь все свое самообладание, чтобы сдержаться и не развивать тему. Раньше он бы настаивал и злился. А Катя уступила бы. Все изменилось. Катя была рада, что Глеб изменился тоже.
        Его голос вновь догнал ее у дверей:
        - Завтра выходной. Давай… посидим в кафе, что ли? Погуляем. Каратов - прикольный город, а я ничего толком за первый курс и не видел.
        - Погуляем? - Катя обернулась. - Ты в окно сегодня выглядывал?
        В этот момент в стекло как раз ударило порывом ветра с ливнем. У Глеба уморительно поползли вверх брови. Какой же он иногда смешной.
        - Ты так пришла? - Глеб схватил с матраса футболку, начал ее лихорадочно натягивать. - Подожди, не уходи. Сейчас найдем что-нибудь накинуть.
        - Слушай, тут до моей общаги два шага. Я в куртке.
        - Фигня твоя куртка. Айн момент.
        Катина куртка и вправду была не совсем курткой, а матерчатым худи. Катя была счастлива, что может еще пару минут побыть с Глебом, но стояла и ждала со скепсисом на лице. Она взрослая девочка, могла бы и сама справиться, просто уступает из вежливости. Никто не должен знать, как иногда хочется заботы взрослым девочкам.
        Она дошла до общежития в куртке Глеба. Он намекнул на то, что может зайти на чай. Но Катя с трудом представляла, как объяснит Яне появление «смазливого козла», который избил ее брата.
        Они распрощались с некоторым трудом, и Катя пообещала, что подумает насчет кафе. Все ее существо ликовало. С души словно свалился камень. Он лежал там много месяцев, и как же легко стало без него!
        Яна была дома - из-под двери была видна полоска света. К облегчению Кати, Юдина ей кивнула. Она сидела на кухне с мобильным и явно вела какую-то переписку, красная как рак и очень взволнованная. Потом ей позвонили, и она ушла на балкон. Яна стояла там в одной футболке и, казалось, не замечала, как промокает от брызг. Катя вынесла ей куртку, и Дарьяна рассеянно приняла ее, снова кивнув. Все ее внимание было в телефоне, а оттуда звучал зрелый, чуть хрипловатый мужской голос.
        Катя услышала, как в конце разговора Юдина умоляюще проговорила в трубку:
        - Пожалуйста, не говорите ему, что это я вам рассказала.
        Яна вошла в комнату и села на кровать. Катя внимательно смотрела на нее, но соседка этого не замечала. Спросить, что случилось? Однако Яна заговорила сама:
        - Если Сенька узнает, что это я его заложила, мне конец.
        - Заложила? - удивилась Катя.
        - Угу, - Яна опустила голову на руки, глухо простонала: - Я позвонила самому продюсеру группы … настучала на собственного брата. Анатолий Еж обещал подумать и перезвонить. Факинг шит, что ж я наделала?
        - Но… зачем?
        Яна выпрямилась, блекло усмехнулась:
        - У нас с Сенькой разные ситуации были. Но так, чтобы совсем по краю ходить… Сейчас все серьезно, я чувствую. Если он на этот раз не выкарабкается - пропадет. Кэт, я видела столько народу, ушедших… на долбанную радугу нариков! Выпивка и наркота - и нет человека, физически он, может, еще и тут, а на самом деле - покойник! Продюсер «Сёклз» рассказывал, что потерял семью из-за алкоголизма и сам чуть не опустился на самое дно. Выкарабкался, потому что нашлись неравнодушные люди. Слава - это такой лабиринт, понимаешь? Ты есть, пока популярен, но это когда на взлете, а потом ищи выход, за что держаться в жизни.
        Яна замолчала, глядя перед собой. Катя невольно перевела взгляд на стену. Там висел постер группы. Пятеро ребят на фоне пшеничного поля и загадочного круга, то ли вытоптанного любителями розыгрышей, то ли оставленного космическим кораблем пришельцев. Символично (*Сёклз (circles) - англ. круги). Ребята были серьезными, лишь Сен в середине улыбался кончиками губ.
        - Я ведь ему говорила, что ценю нашу с тобой дружбу, что ты единственный адекватный человек, встреченный мной за долгое время, - Яна заговорила спустя несколько минут. Видно было, что признание дается ей нелегко. - И он… он же тоже радовался. А потом…
        А потом Сен принял таблетку, ломающую все запреты, и просто стер все то приятное впечатление, что сложилось о нем у Кати. Она и сейчас продолжала брезгливо содрогаться при одной мысли о его прикосновениях и словах. Юдин отнесся к Кате как к очередному призу, за который, с его популярностью и харизмой ему было даже лень бороться, - сам в руки упадет. А не упадет - есть другие способы: запугать, заставить, тоже так, с ленцой, почти нехотя.
        - Ёж говорил, что работал в специальном центре, типа реабилитационного, для молодежи. Я решила, что это наш последний шанс. Сен никого не послушает, только дядю Толю. Мне бы хоть какое-то решение… хоть какое-то. На клинику денег нет, да Сенька и не захочет там лечиться, даже по программе реабилитации. Я только надеюсь, что у него не так все запущено, что это не такая зависимость, что…
        Яна не договорила, у нее ожил мобильный. Она заметалась по комнате, кусая губы и прислушиваясь к тому же хриплому голосу в трубке. Отключилась, сказав лишь «спасибо», но по тому, как это было сказано, Катя поняла: Ёж дал брату и сестре шанс.
        - Он поговорил с Сеном, поставил жесткое условие, пригрозил, что выгонит, - с облегчением заговорила Яна. - Не сказал, что это я. Сказал, что на вечеринке кто-то видел, как брат брал колеса у Тимура. Короче, Сенька сильно испугался. У ничего нет, кроме меня и «Сёклз». Думаю, он скоро позвонит.
        И действительно, через пару минут Яне позвонил брат. Она долго разговаривала с ним в коридоре. А вернувшись, встала у стола, за которым Катя делала уроки на понедельник.
        - Я съезжаю. Ты не против?
        - Нет, - вырвалось у Кати. Она быстро спросила: - В смысле? Из общаги или от меня?
        - Из общаги. Я бы с тобой жила, ты норм. Короче, прости, что тебя кидаю, к тебе кого-нибудь подселят ведь, ну… лотерея.
        - Справлюсь, - кивнула Катя. - Есть решение?
        - Да. Продюсер забирает Сена в тик-ток хаус. Знаешь, что это такое?
        - Слышала.
        Кто-то рассказывал Кате, что молодежь, ведущая трансляции в популярном приложении тик-ток, объединяется в некое подобие коммун. Раскрутившиеся блогеры, большинство из которых тинейджеры, зарабатывают немалые деньги и предпочитают большую часть времени посвящать «работе» в обществе себе подобных, не отвлекаясь на «реал» Они снимают квартиры или дома, набивают их дорогой видеотехникой и заказывают доставку еды.
        Яна сообщила, что Ёж снял дом для «Сёклз» в пригороде Каратова. Группу ждет большой проект в «тик-ток» и популярных соцсетях: ежедневные видео, онлайн концерты, реалити шоу повседневной жизни кумиров. Это модно. Это то, что реально работает в эпоху избалованной аудитории. Если за это время Сен придет в норму, продюсер оставит его в группе. В доме он будет под постоянным присмотром.
        - И ты там будешь жить? - заинтригованно спросила Катя.
        - Да, - кивнула Яна, - за еду и небольшую плату. Буду готовить для пацанов, убирать, стирать. И Сен всегда будет рядом.
        - А универ?
        - Придется по два часа ездить каждый день туда и обратно, но я справлюсь. Бывали времена и похуже, - Яна криво улыбнулась.
        … Проснувшись утром, Катя увидела, что кровать соседки пуста, а с полок и из шкафа исчезли все личные вещи. Дарьяна уехала. Забавно получилось: когда Катя вселялась, Яна с ней не поздоровалась, а теперь не попрощалась, ушла по-английски. Но вопреки чувству сожаления и некоторой нотке вины в душе, Катя ощутила облегчение.
        Комната, без всех этих жутких постеров и коллекции черепов, теперь казалась совсем другой. Исчезла эта, как Яна сама любила выражаться, криповость.
        Катя с удовольствием выпила чая с бутербродами. Глядя на дождь за окном, она радовалась плохой погоде. Осень. В Катиной жизни время с сентября по ноябрь почему-то всегда были самыми спокойными и стабильными.
        Мысли ее переключились на Глеба. Фразу за фразой она вспоминала их вчерашнее объяснение, бурное со стороны Глеба, но не с ее стороны. Возможно, Глеб подумал, что она превратилась в ледышку, но это не так. Если он еще помнит ее склонность к сдержанности, он обязательно поймет. Он ведь помнит, да?
        Катя воспроизводила в памяти все его слова, быструю смену выражений лица, сопровождавшую его признания, интонацию, тембр голоса - всё это будто бы впечаталось в память.
        Может, она слишком слаба? Может, потеряла остатки гордости? Вот так, сразу, всё простила, приняла все объяснения, поверила каждому слову? Простила, приняла, поверила. Ей давно плевать на все эти условности. Она собственным примером могла бы доказать, что непрощение высушивает душу.
        Неизвестно, что ждет их с Глебом впереди, возможно, это очередной взлет, который закончится падением, но нужно использовать все возможности. Все. И научиться прощать. Мама стала счастливой, лишь когда простила отца. Неизвестно, какой путь у Кати, однако лучше учиться на чужих ошибках.
        Он сказал, что зайдет за ней вечером. Как дожить до вечера?
        В телефон прилетело аудиосообщение с незнакомого номера. Катя ждала информации от старосты параллельной группы и не задумываясь нажала на кнопку «принять».
        Это была Саша. Из трубки понеслись такие оскорбления, что Катя остолбенела. Фоном для речи Максимовой (бывшая одноклассница, несомненно, была пьяна) стал шум воды, отдаленный гул голосов и музыка. Откуда она узнала номер? Ах, да, общий школьный чат. Кая мелькнула там не надолго, но Максимовой, надо полагать, хватило.
        Суть длинного монолога сводилась к следующему: гадкая Екатерина Самарская разрушила отношения Глеба и Саши. Максимова ругалась эмоционально, громко, витиевато. Катя напряглась и постаралась отфильтровать маты и всхлипывания. Саша ни разу не упомянула о беременности. Вместо того чтобы расстроиться, прослушав сообщение, Катя разрыдалась от облегчения.
        Это просто злость - ярость от потери. Для Саши Глеб навсегда потерян. У Максимовой нет никаких козырей, лишь бессильная агрессия. Катя смотрела в окно и продолжала плакать.
        Минут через двадцать, поняв, что рискует на весь день остаться с красным носом и припухлыми веками, они ринулась в душ - умываться ледяной водой.

***
        - Вот же… Саш, извини, но ты реально дура. Я вообще не понимаю, как ты собиралась на этом выехать. В любом случае ты мне продула, солнце мое.
        Саша только отмахнулась. Это школьницей она вечно обижалась на Диану, а недавно осознала, что они разные и друг друга часто не понимают. И не удивительно: Ди за тридцатник, а Саша еще молода. Диана просто завидует. И втыкнуть не может: жить нужно ради радости, сиюминутного удовольствия, потому что неизвестно, что будет дальше.
        Продула и продула, подумаешь. Зато кайфанула и отомстила за былой игнор. Конечно, так себе отомстила. Просто не хватило времени. Глебушка расплатился бы сполна… но что-то помешало. Что-то еще, кроме подозрительности Никитина. Впрочем, теперь уже не важно.
        Жизнь коротка. Каждый день в ленте новостей какие-нибудь страшилки: кто-то разбился на авто, кого-то убил рак, а недавно один тип подавился и умер прямо в ресторане.
        - Я все равно в плюсе, потому что развлеклась, - сказала Саша. - Хотя, признаюсь, план был фиговым. Просто я не знала, что еще придумать. Ди, да я почти победила! Давай за это выпьем!
        - Ну, солнце мое, ты ПОЧТИ победила скорее потому, что я дала тебе фору. Бумажки, документики… старые узи с новой наклейкой, мне было не сложно. Все для тебя, - Ди улыбнулась. - И что бы ты делала, если бы действительно выиграла?
        Диана тоже азартна. Это их с племянницей и сблизило.
        - Ну замуж бы за него точно не пошла, - деланно засмеялась Саша.
        Диана пожала плечами. Она явно подозревала, что, вопреки заявлениям о мести и развлечении, в этом споре племянница пожертвовала кусочком сердца. Если бы она знала, как Саша вчера рыдала в туалете, какое гневное сообщение отправила сопернице…
        Впрочем, какой сопернице? Самарской? Да, голытьба выровнялась, замухрышка привела себя в порядок. Саша рассмотрела и одежду, и татушку, и пирсинг. Но это смотря с кем «Золушку» сравнивать. Никогда она до уровня Саши не дотянется. Просто по мировоззрению и популярности.
        Саша проиграла спор, но не жалеет. Жить нужно сегодня. И жить по-разному. Иногда хочется пирожного, а иногда - сыра с плесенью и острого чили. Временами тянет подремать перед телеком с котом на коленях, а следующим вечером - оторваться в клубе, как в последний день.
        Есть кое-что, в чем она Диане никогда не признается. Глеб был Сашиным личным пылающим огнем, у которого она грелась. Он был похож на водопад в горах, крушащий скалы одним своим существованием - вечный рокот, вечное течение, поиск, прорыв…
        Нехило она все это только что сформулировала, даже сама не ожидала! Саша потянулась к телефону. Пока не забылось, нужно запостить мысль в инсте. Заметив ее жест, Ди тоже взяла со столика телефон. Саша не обращала на тетку внимания - писала чуть ли не с высунутым от усердия языком. Добавила к посту кучу туманных намеков на мучительный БРЕЙКИНГ-АП (*разрыв, расставание), украсила разбитыми сердечкам. Конечно, ни одного имени. Кому надо, тот поймет.
        Гурмину плевать, он все знает. У них с Сашей только хороший, защищенный секс. Все технично, почти без чувств. Им обоим это нужно. У бывшего одноклассника проблемы в семье, с тех самых пор как он бросил универ. Гурмин старается как можно меньше бывать дома, ночует у подружек, сейчас живет с какой-то фифой.
        Ди прочитала новый пост племянницы, закатила глаза и присосалась к кальяну. Саше уже давно не нравилась привычка шататься по кальянным. И вообще, пора, пожалуй, завязывать с этой дружбой. И с этими спорами тоже.
        Саша должна Диане двухчасовую прогулку по реке, на яхте и с ужином. Нужно придумать, как вытянуть у родаков денег. Нет, лучше сначала «занять» у Матвея, потом сделать вид, что она забыла, поотмораживать Гурмина недельку-другую, пока не скопятся карманные. Отдавать все равно придется. О долге Матвей не забудет, он не из тех, кто смешивает постель и финансы. Особенно в последнее время.
        Саша еще раз покосилась на Диану. Да, нужно завязывать. А про Глеба - забыть. Но она знала, что не сможет, по крайней мере, не в ближайшее время. Ни вино, ни новые развлечения не смогут заглушить боль от расставания. Нужно надеяться на время - оно лечит. А пока Саша прибегнет к старому, доброму способу перезагрузки. Она потянулась к красивой бутылке с золотой наклейкой, привету с виноградников Испании.
        ГЛАВА 11
        ГЛЕБ
        Глеб пришел задолго до назначенного времени и принялся бродить у общаги, жадно вглядываясь в окна. Несколько раз он даже заметил силуэт Кати. Она, несомненно, собиралась, двигаясь то вглубь комнаты, то ближе к окну.
        Мог ли Глеб надеяться, что это их настоящее свидание? Наверное, да. В конце концов, его не послали… куда подальше, мысленно шутил он, нервно расхаживая по дорожке.
        Будто бы и не было этих семнадцати месяцев. Нет, они были. И из памяти их не вычеркнешь, и из времени не сотрешь. Взрослая жизнь. Глеб, кажется, уже наелся ею досыта, а сколько всего еще впереди. Но теперь он знает, как жить эту жизнь, - честно, не в угоду своим мимолетным желаниям, а с оглядкой на более важные ценности: семью, дружбу, любовь.
        Она спорхнула со ступенек, легкая, изящная. Другая - и все такая же. Его Катя. В тот самый миг, когда он увидел ее в кафе с друзьями, он уже знал, что она - ЕГО. Если правду говорят на востоке, Глеб и Катя знали друг друга и в прошлых жизнях. И любили друг друга. И, возможно, в этой жизни расплачивались за прошлые ошибки. Просто где-то в глубине души он узнал ее и… вспомнил.
        - Ты… очень хорошо выглядишь, - выдавил Глеб, когда Катя подошла ближе.
        - Спасибо.
        Она поправила прическу. Эти длинные пышные волосы и эти глаза сводили Глеба с ума. «Девушка со старинной картины», вспомнил он. Такое лицо достойно того, чтобы изобразить его и на множестве современных полотен. Глебу нестерпимо захотелось взять в руки карандаш. Он так давно не рисовал. Да, тот рисунок в школе… и долгий перерыв. Это будет символично - продолжить там, где закончил.
        - Ты меня пугаешь, - сказала вдруг Катя.
        Глеб очнулся:
        - Что?
        - Молчишь и смотришь.
        - Насмотреться не могу.
        Катя смутилась. От этого Глебу стало еще радостнее, просто до бабочек в животе.
        - Погода прекрасная.
        - Эта? - Катя сердито ткнула пальцем в небо. - Сейчас пойдет дождь, и я стану похожа на бездомного котенка.
        - Тогда идем. Я заказал билеты. И столик в кафе тоже… заказал.
        - Что это за кафе такое, где нужно заранее заказывать места? - встревожилась Катя.
        - Не волнуйся, в ресторан не поведу, - успокоил ее Глеб. - В общем, там популярное место, его еще в какой-то программе на «Моей планете» показывали, типа, там очень круто и стильно. Народ сразу туда повалил. Только мы на трамвае, окей? Я машину у деда в поселке оставил, все равно в общаге торчу.
        - Я тоже, - улыбнулась Катя. - Я в Каратове больше интересных мест видела, когда ездила сюда на курсы.
        - Я помню.
        Им обоим стало неловко. Катя вдруг громко выдохнула, резко остановилась и повернулась к Глебу:
        - Послушай, я… мне кажется, нам нужно расставить точки над «и».
        Глеб улыбнулся:
        - Давай. Я, в принципе, все расставил. Отвечаю за каждое сказанное слово. Хочу, чтобы мы были вместе. Хочу заботиться о тебе, хочу стать твоим мужчиной. Мне даже покаяться тебе сейчас особо не в чем - я все уже сказал. Все в прошлом. Давай начнем сначала. Решение за тобой.
        - А если… а если я не смогу? - она испытывающе заглянула ему в глаза.
        К такой «проверке» он тоже был готов. Катя не была бы Катей, если бы не рассмотрела все… варианты. Немного содрогнувшись внутренне и покачав головой, Глеб сказал:
        - Я никогда не смогу остаться твоим другом. Просто другом. Но приму любое твое решение.
        - Моя мама. Она будет категорически против, - Катя невесело усмехнулась. - Твоя мама…
        - С Полиной я почти не общаюсь. У нее своя жизнь, у нас с Лехой - своя. У меня - дед, - сообщил Глеб. - Он тебя любит. Твою маму я попробую… переубедить.
        Катя со смешком закатила глаза:
        - Ага, попробуй. Нет, маму я возьму на себя. Подготовлю… медленно.
        - Значит, ты, - у Глеба дрогнул голос, - согласна?
        Катя посмотрела на облака. Сказал задумчиво:
        - Я влюбилась в тебя в первый день нашей встречи. Потом навесила на себя кучу запретов, но… не помогло. А теперь ты здесь, со мной. Все, как в сказке. Скажи: это реально?
        Она перевела на него взгляд. Глеб опомнился, когда понял, что целует Катю прямо посреди улицы. Под дождем. И она жадно отзывается. На них оглядывались редкие прохожие. Но они оторвались друг от друга, только когда земля стала уходить из-под ног, а серое небо и отражение фонарей в лужах поплыли перед глазами.
        - Мы сейчас вымокнем! - весело крикнула Катя.
        Глеб губами собрал с ее ресниц капли дождя и прошептал:
        - Тогда бежим!
        Они сидели почти в конце вагона и вглядывались в пелену дождя за окном. Оба плохо знали город, до сих пор находясь в стадии шапочного с ним знакомства. Кондуктора не было, оказалось, что в честь Дня города проезд был бесплатным.
        Сначала их невероятно смешило, что в спешке они сели в «счастливый» трамвай номер тринадцать. Оба понятия не имели, по какому маршруту этот трамвай следует. Затем оказалось, что в вагоне они остались одни. Глеб шутил, что они попали в параллельную постапокалиптическую реальность. Трамваем управляет призрак, и вон, вдалеке, показались шпили города-фантома. За окном действительно появились мутные очертания новостроек. Ни Катя, ни Глеб их не узнали.
        Увернувшись от очередного поцелуя, Катя принялась изучать наклейку над стеклом с отмеченными разными цветами ниточками путей. Выяснилось, что это карта от другого маршрута, а номер тринадцать следует в загадочное «депо».
        За окном проплывали малопонятные пятна света из витрин и от фонарей. Смирившись с неизбежным опозданием на сеанс, Глеб потянул из кармана телефон, но на очередной загадочной остановке Катя вгляделась в сумерки за створками дверей и воскликнула:
        - Я знаю, где мы! Вон центральный книжный!
        Они в последнюю секунду успели выскочить и долго хохотали на остановке: тринадцатый маршрут увез их в сторону городского парка. Оказалось, они объехали центр с другой стороны озера.
          - Книжный магазин, - отсмеявшись, сказал Глеб. - Лучший опознавательный знак для Кати Самарской в любом городе.
        - И место силы, - подхватила Катя. - Мы опоздали?
        - Успеем. Пропустим анонсы и рекламу. Кому они нужны?
        Торговый центр было видно издалека. Глеб умудрился почти на бегу купить попкорн и напитки. Засмотревшись на картонную фигуру очередного героя «Марвел», Катя рассыпала попкорн. Сметая его ногой за фигуру, Глеб нечаянно сломал «мстителю» картонную ногу. Пришлось удирать по лабиринту коридоров синема-центра, пока охранник не заметил учиненное безобразие.
        Девушка-билетер отсканировала штрих-код на телефоне Глеба и провела их в зал.
        Кусочек анонса им все-таки достался. Усевшись в зале, оба невидяще уставились на экран. Их места располагались почти на самом верху. Одновременно потянувшись к ведерку, они коснулись кончиками пальцев. Оба замерли.
        - Падай, - прошептал Глеб, поднимая ручку сидения.
        Катя сначала не поняла, а потом покорно положила голову ему на плечо. Их пальцы вновь переплелись.
        На экране появилась заставка.
        - Уолт Дисней? - изумленно проговорила Катя. - Ты привел меня на детский фильм? Ой, не могу! Это мультик!
        - Э-э-э-м… сейчас, - растерянно проговорил Глеб. - Блин, это действительно мульт. Двенадцать плюс.
        - Анимация, - хихикнула Катя. - Ты хоть описание прочел?
        - Прочел. Там… я не помню точно! Вот! «Андроид»! Кто так мультики называет?! - шутливо возмущался Глеб. - Я думал, это про космос!
        - Вполне себе милое название, - дразнила его Катя. - И про космос.
        Они с огромным удовольствием посмотрели мультфильм о приключениях андроида, мечтающего стать человеком. Им хватило и космоса, и попкорна, и… поцелуев.
        Катя
        Эйфория от того, что они вместе, что нет больше мучивших обоих препятствий, какое-то время грела их, несмотря на дождь и холод. Но погода победила. Глеб проводил Катю до общежития. Они постояли в холле под бдительным оком вахтерши, неловко поцеловались и разошлись.
        Дома Катя увидела себя в зеркале, прислушалась к ощущениям и ужаснулась: нос красный, глаза слезятся, в горле непонятное першение. Однако обошлось. Утром она встала и удивленно отметила: самочувствие прекрасное, внутри бурлит энергия; хочется в бой или по крайней мере в гущу жизни.
        День покатился по обычной траектории, раскручиваясь все быстрее. Оксана Валерьевна Борякина по кличке Кикимора, преподаватель по грамматике, выбрала на этот раз своей жертвой именно Катю. Так случалось каждую пару. Кикимора скучающе обводила группу взглядом и отмечала одного «счастливчика». По какому принципу она это делала, понять не мог никто. Кикимора всю пару не давала «избранному» перевести дыхание. Результат у пытки всегда был один: Борякина с разочарованным видом разводила руками.
        Катя почувствовала странный подъем и смело посмотрела Оксане Валерьевне в глаза. Та слегка подняла одну бровь и забросала расхрабрившуюся студентку вопросами, ни секунды не позволяя отдышаться. Будь это другой день, Катя, наверное, смутилась бы, несмотря на знание материала. Но в душе рос непривычный кураж, слова сами ложились на язык. Катя чувствовала, что ведет с преподавателем адекватный диалог, пусть не совсем на равных, но достойно.
        Борякина (Кате больше не хотелось называть ее Кикиморой даже про себя) удивленно и даже несколько обрадованно сказала по-английски:
        - Кэтрин, я вижу, что вы не просто подготовили материал, а углубились в него. Вам было интересно?
        - Да, - ответила Катя. - Я нашла дополнительный материал. И поняла, что есть альтернативный способ объяснения этой конструкции.
        - Почему же до этого вы сидели тише воды ниже травы? Нравилось сливаться с серой массой?
        Борякина не была бы Борякиной, если бы не ввернула саркастическое замечание.
        - Группа, - наставительно проговорила Оксана Валерьевна, - вот так нужно работать с английской грамматикой. Необходимо пытаться понять ее и прочувствовать. Помните: возможно, не дай бог, конечно, вы будущие педагоги. Другой язык - другой мозг, иное восприятие реальности. Ваша задача не только овладеть навыками отличного от русского мышления, а еще и построить мостик между чужим языком и вашими учениками.
        Ребята из группы переглядывались, немного удивленно. После пары многие высказались в том смысле, что, наконец, увидели в Борякиной человека, а не расстрельную машину.
        Катя еще раз мысленно поблагодарила небеса за то, что ее отправили в более-менее адекватную группу. Пусть не все в ней были заинтересованы в учебе, насмехаться над успехами других здесь было не принято.
        Это все Глеб, думала Катя. Это он вдохнул в нее новые силы, вернул то восприятие мира, что было, казалось, утеряно. Майкл, еще будучи Катиным репетитором, часто повторял, что она умеет погружаться в саму суть проблемы. А ведь она чуть не потеряла свой «фирменный» подход к учебе и, вообще, к познанию жизни.
        На переменах Катя мельком видела Яну и невольно порадовалась тому, что бывшая соседка по комнате не начала новую жизнь с прогулов. Учеба - вот единственный шанс для Дарьяны достичь благополучия в жизни, хорошо, что сама Юдина это понимает.
        Глеб каждую перемену ждал Катю на широком подоконнике возле буфета. Иногда они брали крепкий чай с лимоном и что-нибудь перекусить. На большой перемене они вместе обедали в столовой.
        Они без умолку говорили. Сбивались с одной темы на другую. Вспоминали события прошлого года, уже без неловкости, как если бы это происходило не с ними. Ощущение всех этих месяцев порознь действительно было на грани нереальности, как будто оба находились в сомнамбулическом сне, а затем проснулись.
        Так прошло несколько недель. К Кате подселили новую соседку.
        Арина, спокойная, улыбчивая третьекурсница, производила впечатление уравновешенного, неконфликтного человека. Ее блок залили водой студенты этажом выше, и жить там стало невозможно. Она каждый раз просила у Кати разрешения пригласить в гости своего парня Никиту. Оба тихо сидели на кухне, не заходили в комнату и не беспокоили Катю, пили чай и общались.
        Арина рассказала, что встречается с Никитой со школы. Оба долго выбирали из вузов, чтобы учиться в одном городе, выдержали недовольство родителей (Арина с пятнадцати лет зарабатывала себе на учебники и одежду, а Никита был из обеспеченной семьи), но все преодолели.
        - Мне с ним хорошо, - задумчиво призналась как-то Арина за чаем с пирожными (Никита постоянно оставлял в блоке какие-то сладости). - Я никогда не найду того, с кем мы бы так понимали друг друга. Мы никогда долго не ссоримся, уступаем оба, сразу. У нас, кстати, все серьезно, так что я к тебе до января. К Новому Году хотим квартиру найти. Тяжело вот так… только видеться, а всякие отели-мотели, квартиры на ночь - это не для нас. Закончим учебу - поженимся. Я хочу в Каратове остаться, здесь хорошо, Никита хочет в Краснодар. Посмотрим еще. Но я уже знаю, что уступлю. Какая разница, где, лишь бы вместе. Мы неприхотливые, устроимся.
        Арина весело рассмеялась. А Катя задумалась. Возможно ли для них с Глебом такое же безоблачное счастье? Впрочем, безоблачным оно выглядит лишь со стороны.
        - На выходных поедем к деду? - предложил Глеб за обедом. - Он тебя ждет. Лешка пирог с яблоками обещал.
        - Ты им рассказал? - обрадовалась Катя.
        - Конечно. Они рады. Дед меня месяцами из-за тебя… пилил. Ну и… подсказал многое. А Лешка как рад! Ты на него, если что, внимания не обращай. Мелкий у нас деловой стал, типа взрослый, сам себе на уме, по любому поводу свое экспертное мнение.
        - Дождаться бы выходных, - Катя расплылась в улыбке.
        - Да.
        Глеб тоже улыбнулся. Такой улыбкой, от которой у Кати начали разгораться щеки. Внутри росло чувство, которое она больше не могла контролировать. Ночью, засыпая, она тянулась мыслями к Глебу, представляла, как он спит на своем матрасе, заложив за голову сильные руки. Им становилось все сложнее расставаться вечером. От близости Глеба Кате то становилось жарко, то холодно.
        Оксана и Эля вдруг начали засыпать ее сообщениями. Оказалось, что у Миулиной учится в Каратовском вузе какая-то знакомая девочка.
        .>мы все знаем! - написала Эля. - ты предательница! ты встречаешься с никитиным, а сама молчишь! не отпирайся! вы, как голубки, по углам воркуете каждую перемену! втихаря! разве так поступают настоящие подруги?! мы приедем и надерем тебе уши!
        .> приезжайте и надерите, - Катя послала в чат смущенный смайлик. - а то я прям не знаю, что и сказать. вот все… так. мы помирились. мы встречаемся.
        .> да мы поняли уже, - у Оксаны стикер был со снисходительной миной. - ждали, когда ж вы, наконец, разберетесь. с медовым месяцем. предохраняйтесь, молодожены.
        ГЛЕБ
        Синяки прошли. Ушибы зажили. Человек может долго жить на одних эмоциях, но рано или поздно нужно включать разум. Что дальше?
        Катю он теперь не отпустит, это факт. Люди годами ищут свою половинку, а ему повезло - он ее нашел. Может, его рассуждения и попахивают юношеским максимализмом, но даже дед Кузьмин его поддержал.
        - Если ты знаешь, что это твоя женщина, хватай ее и никому не отдавай. И больше по сторонам не оглядывайся. Хватит, нагляделся уже.
        Глеб ждал поездки к деду с тем же нетерпением, что и Катя. Почему-то казалось важным, чтобы самые близкие люди увидели их вдвоем. Наверное, ради этого раньше устраивались помолвки в узком кругу - получить одобрение и добрые пожелания.
        Глеб ждал Катю, чтобы пойти с ней на занятия в литературный кружок. За окнами стемнело - дни стали короче, в свои права вступала осень. Такая же романтичная по ощущениям, как тогда, в одиннадцатом классе. В те дни все казалось праздничным: золотой свет от фонарей, витрины магазинов, принарядившихся в осенние цвета, даже лужи на тротуаре.
        Он пытался делать несколько вещей одновременно: бриться, гуглить незнакомые слова из книги Майкла и перечитывать свой проект. Слепил он его корявенько, зато распечатал крупным шрифтом. Теперь можно было выделить маркером наиболее удачные абзацы. При прочтении будет коситься в текст. Стремно, конечно, но как вспомнить о дополнительных хвостах-проектах, когда в жизни наступил такой волнующий этап?
        Катя запаздывала. Было слышно, как хлопает дверь в соседнем блоке, это собиралась группа Майкла. Глеб почему-то заволновался. Он ходил из угла в угол, прислушиваясь к звукам. Катя, конечно, затянула со сборами. Моет голову или что-то в этом роде. Но сердце почему-то сорвалось в неистовый пляс, Глебу даже стало жарко. И он почти пропустил тихий, какой-то… вкрадчивый стук.
        - Ну вот, опаздываешь, - шутливо попенял он ей, принимая благоухающее легкими духами пальто и пряча волнение.
        Катя была какой-то нереально, необыкновенно красивой. Глаза ее сияли, на щеках играл румянец. Нужно поскорее бежать из комнаты. А после занятий хорошенько нагуляться на холоде. Только так Глеб и спасался, надеясь на будущее: все будет, нужно только подождать.
        - При этом я как всегда буду плохим мальчиком, а ты хорошей девочкой, - усмехнулся он. - Несправедливо, конечно, но я знаю - я нравлюсь тебе таким.
        Катя чмокнула его в губы и прижалась, глядя в глаза.
        - Мы сегодня поменяемся местами, - проворковала она. - Я тебя отмазывала, теперь сам придумывай, почему мы прогуляли, и заодно отмажь меня.
        - А мы прогуляли? - заторможенно повторил за ней Глеб. - На каком основании?
        - На основании того, что сегодня отличный вечер, - мягко проговорила Катя, сияя глазами. - И я здесь, с тобой. И мы никуда не пойдем. Будем только вдвоем.
        - Никуда? - хрипло переспросил Глеб. - Вдвоем? Ты очень рискуешь, Катя Самарская, ты это знаешь? Это ведь… чревато. Глазом моргнуть не успеешь, как станешь моей девушкой по-настоящему
        Катя хмыкнула:
        - Знаю. Ты не угрожаешь, а действуй. Я давно совершеннолетняя. И я… тебя люблю. Но если ты против…
        - Нет! Я не против!
        - Тогда покажи, где у тебя душ.
        ГЛАВА 12
        Глеб встал раньше. Осторожно убрал с плеча Катину руку. Побродил по комнате, нетерпеливо посматривая на часы. На циферблате было начало восьмого. Катя еще спала. Глеба разрывало: он и хотел разбудить ее, и боялся потревожить. Даже шум кофеварки мог бы спугнуть сон, нарушить дивную картину.
        Они не спали почти до утра. Каждая минута несла новый взрыв эмоций. Нежные ласки, откровенные признания, смех, поцелуи… просто молчание в объятьях друг друга. Когда Глеб вспоминал эту ночь, его захлестывало с головой. Он бы поделился своими чувствами и свежими эмоциями, которые принесло утро (светило солнце, а из редких облачков срывались снежинки - первый в этом году ранний снег), но как же жалко было будить Катю.
        Глеб даже не заметил, как в его руках очутился альбом для скетчей. Мягкий карандаш ложился на рыхлую бумагу сначала грубыми, затем все более тонкими штрихами. Глеб рисовал разметавшиеся по подушке пряди, подсвеченные солнечными лучами до огненной бури, отблеск на плече. Чашу обнаженной груди - с замиранием сердца, с улыбкой и легкой дрожью в руках. Тонкую руку на подушке - тщательно, стараясь передать прозрачность кожи. Он вспомнил тот вечер, когда впервые увидел Катю - девушку с картины старых мастеров. Мог ли он знать, что все будет вот так? Что однажды они все же будут вместе?
        Пришла очередь мягкой пастели. Глеб нетерпеливо накладывал ее кончиками пальцев. Пальцы стали столь чувствительными, что он ощущал ими плотность цвета и его структуру.
        Волны золота на Катиных волосах. Их проработка доставила Глебу особое наслаждение. Как получилось, что он так давно не рисовал? Почему сам лишил себя удовольствия?
        Ему уже не нужно было смотреть - вся картина была у него в голове. Он так погрузился в работу, что перестал видеть и слышать реальность. И вздрогнул, когда ощутил Катины губы на шее. Она стояла рядом, кутаясь в простыню, и улыбалась. На обнаженных плечах скользили блики от солнца.
        - Как красиво, - прошептала Катя, покраснев. - Я так давно не видела, как ты рисуешь. Никогда и никому это не показывай. Слишком… интимно.
        - Не буду, - согласился Глеб, отвечая на поцелуй. И потянулся, хищно растопырив испачканные пастелью пальцы. - Знаешь, ты лучше, чем холст. Иди сюда.
        - Нет-нет-нет, - с шутливым испугом пробормотала Катя, пятясь и уклоняясь от объятий. - Я в душ и вообще… кофе хочу. У тебя там кофемашина, я видела. Теперь как честный человек ты просто обязан сделать мне кофе с пенкой!
        - Вот елки-палки! - встрепенулся Глеб. - А на завтрак ничего! В холодильнике мышь повесилась. Ван сек, ты пока в душ, а я в пекарню сбегаю.
        - Ты в «Печку»? Мне ватрушечку, с малиной, вот такую! Две! - Катя оживилась, нарисовала пальцем в воздухе завиток, от чего простыня немного съехала.
        Ей пришлось спасаться от Глеба бегством. Дверь душа закрылась перед самым его носом. Отсмеявшись, он быстро оделся и сбежал вниз. На первую пару они с Катей точно опоздали. А вот на вторую есть шанс успеть. Если, конечно, не увлекаться. А не увлекаться трудно. Однако он хорошо знает Екатерину Самарскую и не надеется на то, что ему разрешат еще один прогул.
        Он, наверное, выглядел как-то по-другому. Возможно, даже… сиял. Вечно серьезная, сосредоточенная продавщица Аня, привыкшая к его визитам, посмотрела странно и тоже заулыбалась. Выбрала самые красивые ватрушки, бросила в пакет подарок - крошечную, на пару ложек баночку с домашним джемом.
        Телефонный звонок застал Глеба на полпути к общежитию. Он как раз читал сообщение от Кати и рассматривал ее фото.
        .>уже скучаю. и кушать хочу. скучаю больше, чем кушать(честно-честно)
        На фотографии она была в ванной. От губ с бульканьем разлетались стикеры-сердечки. Глеб хохотнул: вот бы не подумал никогда, что Катя способна на подобную милоту.
        - Алло, - нетерпеливо ответил Глеб, глядя под ноги. Не хватало еще растянуться на подмерзших, едва присыпанных снежком лужах.
        Звонок был с незнакомого номера, но приложение для проверки входящих не выявило спам. Иначе Глеб не взял бы трубку. А то, может, кто-то из одногруппников опять номер поменял.
        - Привет.
        Глеб сразу узнал голос.
        - Антон?! - вырвалось у него. - Это ты, пап?!
        - Да, это я, - голос в трубке дрогнул.
        - Как ты?! Где ты?!
        - Глеб, Глеб, нет времени, все позже. Слушай внимательно.
        Антон говорил быстро, четко, сразу вспомнилось, что таким голос отчима становился в ситуациях, когда нужно было концентрироваться, реагировать и действовать. Глеб тут же напрягся, сфокусировал внимание на том, что сейчас услышит. Все эмоции потом.
        - Да, пап, говори.
        - Коротко по ситуации. Я жив, как видишь, здоров и на свободе. Не мог ничего сообщить раньше, такая селяви, как говорится, - отчим хмыкнул. - В общем, все это время я, можно сказать, был на задании, полиция в курсе. Позвонить не мог, написать тоже. Сейчас все под контролем, насколько это возможно. Главного фигуранта взяли в Германии, везут в Москву. Но есть одно «но»: пара его шестерок еще на свободе. Думаю, будут давить на тех, кто может дать показания. До меня они не доберутся, а вот вы… Полине я позвонил, но она в безопасности…
        - Угу, еще позавчера в Италию свалила, - подтвердил Глеб. - Утром сообщение получил.
        - Да. Дед забрал Лешку и уехал. Мишу я тоже предупредил. А ты… - отчим помедлил, - ведь вы с Катей учитесь вместе, в одном вузе, да? Дядя Миша сказал…
        - Мы вместе, да, - торопливо заговорил Глеб.
        Сколько раз он представлял себе этот момент объяснения и даже пытался предугадать реакцию Антона. Ведь Глеб ему, как сын, это понятно. Но Катя… она толком дочерью побыть не успела. Получается, не должен Антон смотреть на них с Катей как на своих детей.
        Отчим помолчал, а потом спросил, с осторожностью, как показалось Глебу:
        - Насколько вместе?
        - Совсем, - выдохнул Глеб. - Мы любим друг друга. Уже давно. Еще со школы.
        Еще одна мучительная пауза. Антон словно забыл, что минуту назад просил свести разговор к строгому обмену необходимой информацией.
        - Дядя Миша начал мне рассказывать о твоем визите к ним, и я понял, что он знает о вас с Катей больше, чем я. Меня это, честно говоря… озадачило.
        - Ты не против?
        Сердце у Глеба колотилось, на лбу выступил пот.
        - Даже если я был бы против, это что-то решило бы?
        - Нет, - признался Глеб. А мысленно договорил: «но усложнило бы».
        - Тогда мне нужно это… принять. Но дядя Миша говорил, вы поругались, сильно.
        - Мы помирились. Поговорили, во всем разобрались и помирились. Антон… понимаешь, я очень сильно люблю Катю. Мне никто другой не нужен, только она. Я о ней позабочусь. Если нужно, увезу прямо сейчас, спрячу.
        - Защитник. Ты вырос, Глеб… - отчим беззлобно хмыкнул, а потом, уже серьезно, продолжил: - Я тебе доверяю. Ты, если нужно, всегда голову на плечах сохраняешь. Поэтому и звоню тебе, а не Кате. Она упрямая и учиться старается на отлично, не пропускать занятия, я прав?
        - Не без этого, - от облегчения Глеб даже хохотнул.
        - Кушает как?
        - Вот, - Глеб смутился, - булочки ей несу.
        - В общем, берешь Катю - хватаешь ее, что бы она там не говорила - и делаешь то, что скажу, - голос Антона вновь стал строгим. - Инструкции дам только в устной форме. Запоминай…
        КАТЯ
        Катя ходила по комнате, прикасаясь к вещам Глеба. Надо же, какой чистюля. В школе он таким не был. А сейчас каждая вещь на своем месте. И комната словно… дышит, наполненная воздухом, легким морозцем из приоткрытого окна, запахом Катиных духов.
        Прошлое вспоминалось… с нежностью. И вчерашняя ночь тоже.
        Это случилось так легко… так естественно. Их тела столь давно стремились друг к другу, что не осталось ничего, что могло бы смутить или разочаровать. Ни одного лишнего слова или движения, лишь откровенность, доверие. Как же хотелось теперь сохранить это чудесное послевкусие,
        Вошел Глеб, и по его глазам Катя поняла: произошло нечто серьезное. Они сели пить кофе. Глеб отрывисто передал слова Антона. Во время рассказа он несколько раз подходил к окну, с тревогой выглядывал во двор общежития. Катю захлестнули самые разнообразные эмоции, от облегчения до острой тревоги. Антон жив, он не преступник - можно выдохнуть и ждать встречи. Однако опасность где-то рядом, теперь она приблизилась и к Никитиным, и к Самарским. Очень странно и пугающе ощущать себя потенциальным объектом охоты.
        Катя растерялась. Немедленно сорваться с места? Куда-то ехать? Без планов? Без подготовки?
        - Напиши старосте своей группы, - предложил Глеб. Он уже кидал в рюкзак разные необходимые в дороге вещи. - Скажи, что у тебя семейные обстоятельства. Позже все объяснишь, ну там… справку предъявишь. Или вернемся - объясним все, Антона попросим подтвердить. Думаю, потом как-то все решится. Две недели. Скажи, что тебя не будет недели две.
        - Две недели? - ужаснулась Катя.
        Глеб бросил рюкзак, присел перед ней на колено:
        - Катюш, все будет хорошо. Все устаканится.
        - Все как будто в фильме каком-то, - призналась Катя. - Как не наяву.
        - Да уж, - Глеб со вздохом обернулся на комнату. - Ладно, сейчас быстро и осторожно идем к тебе. Берем вещи, потом выезжаем. Вовремя я машину у деда забрал. Планировал тебя в деревню отвезти на выходные, а теперь…
        - Мы поедем к Николаю Сергеевичу?
        - Нет, слишком опасно… так Антон сказал. Нас там могут ждать.
        - Черт! - Катя в сердцах передернула плечами. - Может, Антон преувеличивает? Ну зачем мы им? Что мы знаем?
        Глеб помолчал и нехотя произнес:
        - Возможно, именно эти люди угрожали Полине. Она говорила, за ней почти год целый следили. Я тогда думал, у мамы уже паранойя развилась. Антон сказал, им сейчас нужно найти хоть какой-нибудь рычаг воздействия на свидетелей, а близкие люди - самое то.
        - Что они могут нам сделать?
        - Не знаю. Но уверен, что чем быстрее мы окажемся подальше отсюда, тем лучше. Антон все продумал. Главное, следовать его указаниям.
        Катина соседка по блоку ушла на пары. Катя быстро покидала вещи в рюкзак.
        - Возьми свитер и теплые брюки про запас, - велел Глеб. - Пока непонятно, как там с бытом сложится, в том месте, что указал Антон. Все, что надо, купим по дороге. Деньги есть. Помнишь, я говорил, что отец просил тебе на учебу передать? Те деньги у меня, на карте, нужно только снять аккуратно. Лучше на выезде где-нибудь.
        Снег сменился дождем. Было страшно выходить из общежития, а путь до стоянки показался вечностью. Катя все еще не верила в серьезность ситуации. Но поверить пришлось. Они с Глебом вышли из студгородка и быстрым шагом дошли до крытой парковки, когда из машины, припаркованной у въезда на стоянку, выскочил крупный парень в кожаной куртке. Он казался заспанным - встряхивался и мотал головой, поеживаясь и оглядываясь по сторонам, - это странное поведение и привлекло внимание Глеба.
        - Быстрее, - бросил он Кате, сжав ее руку.
        На полпути к машине понял - не успевают. Щелкнул брелоком, сунул его в руку Кати, выхватил сумку и коротко велел:
        - Беги к машине. Запрись и не открывай.
        Больше всего он боялся, что она станет спорить. Не успевая трезво оценить всю ситуацию, главное он понимал - Катя слабее, ее легче схватить, дотащить до джипа, притаившегося за спиной шагающего к ним парня. И сам Глеб против такого громилы - щепка. Но он поборется.
        Катя спорить не стала - сорвалась с места и бросилась к автомобилю. Глеб встал так, чтобы перехватить предполагаемого похитителя. Парня в кожаной куртке это немного смутило, но и побудило действовать быстрее. Он перемахнул через капот ближайшей тачки, снова принялся оглядываться. И все-таки отвлекся - на въехавшую в паркинг девятку. Пожилой мужчина в ней негодующе просигналил, и парень отступил, наклонив голову и закрыв лицо козырьком бейсболки.
        Глеб был так сосредоточен на подготовке к драке, что не понял, как его форд оказался рядом. За рулем была Катя. Глеб не стал раздумывать, подхватил сумки и запрыгнул в салон на пассажирское сидение.
        Глеба немного трясло.
        - Выехать сможешь?
        Катя простонала что-то утвердительное. Она сидела, вцепившись в руль и подавшись вперед. Было видно, то ее навыки вождения стремятся к нулю, но, главное, они имелись, хоть какие-то.
        Не было времени меняться местами. Их преследователь уже устремился к джипу, паркующаяся девятка все еще мешала ему выехать, и он бешено сигналил.
        Эти несколько секунд позволили им выбраться наружу и даже немного оторваться. Форд шел дергано, тем не менее Катя успела проскочить на желтый. За поворотом она притормозила, и Глеб пересел на водительское сидение.
        - Не знал, что ты водишь, - бодро проговорил он.
        - Дядя Миша немного научил. Но прав у меня нет, - у Кати явственно стучали зубы.
        - Это дело наживное. Не переживай! - нервно хохотнул Глеб. - Выберемся - сам заставлю сдать.
        - Он там, за нами.
        - Вижу. Будем отрываться. Придется по городу покататься, на трассе он нас прижмет.
        Катя кивнула. Глеб не выдержал, выругался:
        - Черт, черт! Фига я Каратов так плохо знаю, а?
        - Я знаю. Немного. В центре есть сквозные дворы. Мы с мамой очень долго искали квартиру, ходили, мама не хотела, чтобы я в общаге жила. Там старые дома, с арками. Некоторые я хорошо помню. Возле хостела тоже. Вот там вообще отлично запомнила.
        - Командуй.
        Отрывался Глеб трудно, ему несколько раз не удавалось резко перестроиться из ряда в ряд, но затем он сумел уйти в поворот и нырнуть под мост.
        - Вдоль аллеи, - велела Катя.
        Дальше был негодующий звон трамвая, еще несколько поворотов, арка во внутренний дворик и голуби, взмывшие в небо из-под колес. Глеб выехал у супермаркета за заводом, снова нырнул во дворы. Поколесил между новостроек. И уже там припарковался в ряду машин у подъездов.
        В песочнице играли дети, хлопали двери машин, и надоедливо пищал домофон. Снова пошел снег. Катя и Глеб молчали. Оба затаили дыхание. Можно было ожидать, что преследователи начнут методично объезжать окрестные дворы, и если не повезет…
        Джип не появлялся. Пять минут, десять, пятнадцать. Никого. Снегопад превратился в легкую метель, дети разошлись по домам, в песочнице остались самые стойкие. Несколько ребят аккуратно собирали слой снега со скамеек и лепили мокрые снежки.
        Катя со стоном поджала ноги и уронила голову на руки:
        - Как же страшно, господи. Просто фильм ужасов. Не верится, что это не сон.
        - Иди ко мне, - сказал Глеб.
        Они посидели, обнявшись. Глеб касался губами Катиной макушки.
        - Ты можешь позвонить Антону? - спросила Катя.
        - Нет, я пробовал, по последнему входящему, когда ты в машину села, - Глеб указал на наушник-гарнитуру в ухе. - Номер не существует. Антон, когда звонил, говорил, у нас несколько дней, видимо, ошибся. Мы по-любому сейчас в автономном плавании. Придется где-нибудь пересидеть. Я не знаю, какие там у этих уродов ресурсы, но нас могут ждать на всех выездах из города, их всего три. А вот все отели в городе они вряд ли смогут обойти.
        Катя легонько кивнула, соглашаясь.
        - Ты говорила про хостелы. Там легче затеряться, чем в гостиницах?
        - Легче. Молодежи много, студентов. Гастарбайтеры, просто любители бюджетного туризма. Одни приходят, другие уходят - всегда движение.
        - Подходит. Два дня, не меньше. Что знаешь поприличнее? Только не в этом районе, поближе к студгородкам.
        - У фармакадемии есть неплохой хостел, - Катя со вздохом выбралась из объятий, вытащила из рюкзака телефон. - Мы с мамой хотели там остановиться, но мест не было. Позвонить?
        - Да. Скажи, на два дня.
        - А потом?
        - Есть человек, знакомый Антона. Он нас спрячет.
        ГЛАВА 13
        ГЛЕБ
        В хостеле они провели больше суток. Нервничая, прислушиваясь к каждому новому голосу в коридоре. Почти всю ночь, не в силах заснуть, переписывались из разных комнат. Отправляли друг другу всякие глупости, кидали мемы и ссылки на смешных котов и собак. Лишь бы отвлечься.
        Глеб не знал, насколько серьезно настроены их преследователи. Отследить телефон? Получить данные с камер на трассах? Сейчас возможно все, были бы деньги и связи. И если они у бандитов имеются - Катя и Глеб в большой беде.
        Однако следующей ночью позвонил Антон. Узнав подробности нападения, пришел в волнение и ярость, попросил не двигаться с места. И только на следующее утро, к облегчению Глеба, сообщил в сообщении:
        .> тех, что в каратове засели, взяли. предъявить им пока нечего, но в полиции их задержали по косвенным. у вас есть время, чтобы доехать до места. и уже оттуда - никуда, понял?
        Катя вникла в ситуацию с полуслова, просто кинула в сумку джинсы и футболку, в которых ходила по хостелу. На трассе Глеб был предельно внимательным, но сосредоточенности не хватало, сказывались напряжение и две ночи почти без сна. К тому же пошел снег. Не хватало еще заснуть за рулем.
        Он попросил Катю тормошить его и не давать шанса сонливости. Разговор постепенно перешел на последний год в школе.
        - Ты знаешь, что Матвей встречался с Аришой? - спросила вдруг Катя.
        - С классухой? Нет. Вот это ты меня сейчас разбудила, - удивленно признался Глеб. - Ну… блин, она, конечно, нестарая, но… афигеть ситуация.
        - Оксана все знала, она наткнулась на них, когда мы украшали новый корпус, помнишь? Гурмин ведь не успокоился, продолжал свои споры… «на мясо». И выбрал не просто девушку, а нашу классную, - Катя покусала губы. - И она… она, кажется, серьезно в него влюбилась.
        - А он был влюблен в тебя, - помолчав, добавил Глеб.
        Катя равнодушно пожала плечами:
        - Не знаю, дело прошлое, конечно, но думаю, это было что-то личное по отношению к тебе. Я чувствовала, что… в общем, мне всегда было рядом с ним ужасно неуютно.
        - Зато я знаю, - вздохнул Глеб. - Был. Был влюблен. Хорошо, что все позади.
        Катя повернулась к нему и улыбнулась. Ради этой улыбки Глеб был готов простить всех и вся. Отчасти.
        Они решились на ночевку в мотеле. Добравшись до номера и поужинав разогретыми в микроволновке супами из ночного продовольственного, рухнули на кровать без сил. Всю ночь спали, обнявшись.
        Катя уютно сопела Глебу в ухо. А он, несмотря на усталость, несколько раз просыпался, прислушиваясь. За дверью было тихо. И во дворике, куда выходило большое панорамное окно номера, беззвучно шел снег.
        Белое зимнее покрывало приглушало звуки, убаюкивало мир. Лишь шуршали по стеклу снежинки. Тогда Глеб успокаивался и смотрел на Катю. В голове его тоже было тихо - бесшумно. Ни сомнений, ни страхов. Просто есть задача - и ее нужно выполнить.
        Как ни странно, с продвижением в соседнюю область, на север, становилось теплее.
        Всего несколько километров в сторону от трассы - и показалось, что началась настоящая глушь. Форд постанывал, но с ухабистой дорогой справлялся. Навигатор путался в показаниях, и Глеб доверился карте, назначив штурманом Катю.
        Уже у самого поселка, указанного в сообщении Антона, она выглянула в окно и ахнула:
        - Озера! Там озера. Блестят, видишь? Красота какая!
        Нужный дом в «Кружино» они искали недолго, это был заметный коттедж из добротного бруса. На сигнал автомобиля вышел немолодой мужчина. Василий, Глеб вспомнил текст сообщения, старый друг Антона. Лицо мужчины и даже дом показались Глебу знакомыми.
        Василий оказался немногословным. Он крепко пожал руку Глеба прямо через окно машины, бросил:
        - Вырос. Меня, небось, не помнишь.
        - Помню, - неуверенно отозвался Глеб, действительно смутно припоминая поездку в «Кружино», - лет семь назад к вам заезжали. Шашлыки помню. Очень вкусные.
        - Угу, давно с Антоном не виделись, все дела. Но я рад помочь. Пригодился - и то славно.
        Василий отдал ключ и нарисованным от руки планом проезда, коротко проинструктировал Глеба:
        - Телефон ловит только возле трассы. За продуктами - в магазин в поселке. Если что надо особенное, можно у девочек заказать. Дров много. Электричество есть. Два раза в день по озеру мимо дома проходит рыбнадзор, я ребят предупрежу, чтобы заглядывали. В доме рация, при необходимости можно со мной связаться. Я буду с Антоном контакт держать. Как что - и вам сообщу. Но рассчитывайте на неделю, не меньше. Теплые вещи есть?
        - Ну…
        - Ясно. Завезу пару телогреек. Это вам не город. Похолодание идет. Ну добро. На связи.
        КАТЯ
        Похолодало буквально за тот час, что потребовался на дорогу к дому. Катя и Глеб заехали в магазин возле трассы. К их удивлению, выбор продуктов и хозяйственных мелочей был вполне приличным. Багажник форда заполнился пакетами: свежими овощами с ближайших ферм (им Катя была особенно рада), крупами, замороженным мясом.
        Смешливые продавщицы закидали ребят вопросами. Девушкам была представлена «официальная» версия: двое влюбленных студентов воспользовались приглашением друзей и выбрались на отдых. Учебу не прогуливают, нет - взяли с собой ноутбуки, будут писать сразу несколько полугодовых работ.
        Катя и Глеб послушно выслушали «рекламный блок» местных производителей. Приобрели по паре резиновых сапог, беспрекословно поверив в их полезность. К покупкам добавились теплые носки «от бабы Вари», пара рукодельных мочалок, мыло ручной работы с лавандой от некой Евгении и несколько комплектов постельного белья уже фабричного производства. Без сувениров тоже не обошлось. Ребятам всучили кружки с местными видами и лукошко из бересты.
        За окном хмарилось, ветер нагонял тяжелые пухлые облака. Озеро Серое открылось ребятам только сейчас, во всей своей красе, до поры скрытое за бесконечным хвойником вдоль грунтовки. Оно изгибалось причудливой запятой, а рыбацкий домик располагался в самой широкой его части.
        Подъехав к дому, Катя и Глеб выбрались из теплой машины, и у Кати от холода перехватило дыхание. От холода и завораживающего вида. Глеб тоже восхищенно выдохнул. Дом, низкий, бревенчатый и какой-то… янтарный в свете заходящего солнца стоял на самом берегу озера. Казалось, вот-вот и серые туманные воды лизнут крыльцо. Озеро шуршало галькой, ворочало мелкие камушки, каждый из которых был похож на самоцвет.
        Старые кривые ели цеплялись за осыпь чуть дальше по берегу и тоже подходили к самому дому. От берега на глубину озера выходили потемневшие от влаги мостки. Противоположный берег тонул в тумане, становясь все более размытым в сумерках. Пахло еловой смолой, илом и свежим деревом.
        - Господи, какая красота, - прошептала Катя. - Тишина какая. Лесом пахнет как. Вот так живешь-живешь, носишься и не знаешь…
        Она не договорила. Глеб понял, кивнул.
        - Я представляю, какая здесь рыбалка. Только холодно что-то. Идем в дом.
        В доме он сразу же ввел код отключения сигнализации. В противном случае сигнал поступил бы на пульт охраны метеостанции неподалеку. На стене в специальных крепежах заряжались радиотелефоны. Катю это сразу же успокоило: они с Глебом не отрезаны от внешнего мира. Если, не дай бог, случится что-то недоброе, помощь придет.
        Однако в недоброе уже не верилось. На последнее сообщение, отправленное из магазина, где еще ловил телефон, Антон ответил:
        .> всё хорошо. все в безопасности. скоро встретимся. отдыхайте.
        Пока Глеб заносил сумки и пакеты, Катя прошлась по дому. Потолок казался непривычно низким, вместо ковров под ногами приятно пружинили многоцветные вязаные половики, и шкур, к счастью, не оказалось ни не полу, ни на стенах, как и голов животных, трофеев гордых охотников.
        Чувствовалось, что в доме часто бывают люди, что его любят. Повсюду царила чистота, все находилось на своих местах.
        От общего помещения отделялись лишь узкая комнатка, заставленная подписанными коробками, видимо, личными вещами постоянных отдыхающих, и санузел. Часть дома занимала кухня, с плитой на баллонном газе, но вполне современным водопроводом.
        Преодолевая усталость, Катя вымыла изнутри небольшой холодильник и загрузила его продуктами, он послушно загудел. Тут же на кухне стоял огромный морозильный ларь, из него пахло рыбой.
        - Ты еле на ногах стоишь, - заметил из противоположного угла комнаты Глеб. - Голодная?
        - Нет, спать хочу. Сейчас упаду.
        - Ты расслабилась, вот вся усталость и навалилась.
        - Думаешь, все позади?
        - Да. Все закончилось.
        Глеб принялся растапливать чугунную печь брикетами и поленьями. Пояснил, глядя на разгорающийся огонь:
        - Думаю, тут все долго прогреваться будет. Залезай под одеяло, все дела завтра.
        Для тепла Катя натянула свитер. Нырнула под шерстяной плед, свернулась калачиком, но обивка дивана неприятно холодила спину. Глеб лег рядом, обнял Катю за плечи. Сам он не спал, следил за огнем в печке.
        Тепло Глеба Катя почувствовала сразу же. Ее тело расслабилось, мысли стали бессвязными - она уплывала в сон.
        - Поговори со мной.
        - Зачем?
        Катя видела над плечом щеку Глеба, покрытую легкой щетиной. Хотелось провести по ней, почувствовать больше тепла, больше реальности.
        - Чтобы не заснуть. Знаешь, как в детстве, нужно спать, а боишься - вдруг что-то интересное произойдет, а ты проспишь.
        - Уверяю тебя, все интересное на сегодня закончилось. А вот завтра…
        - Что завтра?
        - Будем гулять, печь картошку в костре и ловить рыбу.
        - Ты так… вкусно… обещаешь…
        - Я в этом профи.
        Катя пыталась не спать и растянуть минутку удовольствия, но глаза, словно намазанные медом, не послушались - закрылись.
        И все-таки она проспала. Глеб ее не разбудил - встал сам, принялся хлопотать по хозяйству. Катя с удовольствием наблюдала из-под пледа, как он суетится на кухне. Тихо ругаясь, потому что у него не получалось справиться с системой подачи воды.
        Катя потихоньку слезла с дивана, подкралась к Глебу и обняла его, засунув руки ему под футболку. Взвизгнула и отпрыгнула:
        - А! Холодющий! Ты с ума сошел?! Быстро надень свитер!
        Глеб пошел на нее, растопырив пальцы.
        - Это ты просто под одеялкой согрелась. А я нормальный: стальные мышцы и горячее сердце.
        Катя увернулась, бросилась к сумкам, умудрилась на бегу вытянуть из рюкзака Глеба вязаный кардиган. Теперь Глеб убегал от Кати, а она пыталась натянуть на него кофту.
        - Нет! - протестовал Глеб. - Я печь чистил! Мне в душ надо!
        Сражение закончилось под горячими струями воды с не менее горячими поцелуями. Катя и Глеб ненадолго выпали из жизни, после перенесенных тревог найдя в объятьях друг друга тепло, расслабление и нежность.
        Кате постоянно хотелось прикасаться к Глебу, слышать, как меняется его дыхание, становится сбивчивым и горячим. Она заглядывала ему в глаза и радовалась, видя в них только себя. Ерошила непослушные волосы, для нее пахнущие мокрой акварелью.
        Потом они вместе готовили завтрак. Катя хохотала над попытками Глеба украсить стол. Рядом с нехитрым набором блюдам, яичницей, бутербродами и нарезанными соломкой овощами, Глеб поставил в стакан букетик пожухлых полевых цветов. В тепле они еще больше поникли и издавали запах болота.
        Бутерброды ребята дожевывали уже у озера, им не терпелось снова увидеть красоту места, куда привел их странный поворот судьбы. Вот и пригодились телогрейки, резиновые сапоги и теплые носки.
        Так прошло четыре дня. Катя и Глеб сразу восприняли эту невероятную тишину и красоту как часть себя. Даже в их головах было тихо, исчезло привычное напряжение, шум мыслей, шепот воспоминаний, тревоги. Простая жизнь - неприхотливая еда, ранние подъемы, прогулки на лодке - радовала и заставляла чувствовать себя реальными, существующими здесь и сейчас.
        Было нечто невероятное в том, чтобы сидеть на мостках ранним утром с удочками и видеть, как над противоположной стороной озера встает солнце. Один раз Глеб не выдержал - сбегал в дом и притащил свой альбом. Он так жадно рисовал розоватую дымку над водой, что Катя подумала: вот оно, дело его жизни. Возможно, это то самое, нужное, то, что люди по всему миру называют разными необычными словами - дзеном, икигай, или просто призванием.
        Сообщение от Антона пришло на восьмой день. Было жалко прощаться с домом, озером и лесом, но в душе не было разочарования: ребята решили, что обязательно вернуться в это спасительное место. Василий их обнадежил:
        - Конечно приезжайте. Антона только привезти не забудьте, - пошутил он. - Мы гостям рады. За их счет хутор-то и живет. Зимой тут особенно хорошо. Зимняя рыбалка, скажу я вам, удовольствие для особых ценителей.
        По дороге в Екатериногорск Глеб и Катя много молчали, но это их не тяготило. С Глебом молчать было комфортно, он чувствовал, когда Катя уходит глубоко в себя, и старался ее не беспокоить. А еще им очень хотелось подольше сохранить волшебство, кусочек которого они увозили с собой.
        … - Мне обязательно заходить? - тоскливо спросила Катя, когда они подъехали к дому в «Дубраве».
        - Нет, конечно, - сказал Глеб. - Я просто возьму вещи Антона. Если маман их не выбросила, разумеется. Не бойся! Полина сейчас в Италии. Да и забыла она.
        - Как такое можно забыть? - удивилась Катя. - Она меня практически в убийстве обвинила.
        - Она… - Глеб скривился, - она живет сегодняшним моментом, как ребенок. Очень… капризный ребенок.
        Катя покачала головой:
        - Она напоминала кого угодно, но не ребенка.
        Вспомнилось, как четко и выверено Полина нанесла свой удар. Кате «под правильным соусом» подала историю с Сашей, Глебу - с Матвеем. Нет, ничего детского в этом не было. А было это… страшно. Словно в пустой, беспечной Полине жил кто-то еще - тот, кто показывался лишь в крайних ситуациях, жесткий и жестокий, бескомпромиссный, безжалостный.
        - Она меня ненавидит, - фраза прозвучало чересчур жалобно, но Катя ничего не могла с этим поделать: она все еще мысленно вздрагивала, когда вспоминала тот разговор с Полиной.
        - Я тебя понимаю. Иногда мне кажется, что она и меня ненавидит. И Лешку. Что я могу сказать? - Глеб вздохнул. - Антон говорит, что если человек проживает жизнь без врагов, то с ним что-то не так.
        - Тогда у нас с ним все окей, - слабо улыбнулась Катя.
        Она все-таки пошла с Глебом. Ей вдруг захотелось посмотреть на место, где она провела столько счастливых часов. Было и плохое, но оно присутствовало слабой помехой в нахлынувшей волне приятных воспоминаний.
        Вот здесь, прямо на лестнице, они с Глебом сидели над учебниками. Готовились к экзаменам, вернее, делали вид, что готовятся. А сами наслаждались присутствием друг друга. И тогда никто из них еще не признался. А вот тут стояла новогодняя ель. Именно тогда Катя впервые это почувствовала - жажду близости с любимым человеком.
        Глеб и Катя переглянулись. Оба, видимо, подумали об одном и том же.
        - Я рад, что мы вместе, - тихо проговорил Глеб. - Убей меня, если я еще раз посмею тебя обидеть.
        - Убью, не сомневайся, - шутливо пообещала Катя.
        Вещей Антона они не нашли - гардеробная была пуста, везде стояла почти стерильная чистота. Глеб задумчиво провел пальцем по каминной полке. Странно. Чисто, словно кто-то только что навел здесь порядок. Здесь, в поселке пыль совершенно несносна, оседает почти мгновенно, горничные еще жаловались…
        Он не успел предупредить Катю - дверь отворилась. На пороге стояла Полина. Женщина растерянно посмотрела на сына, потом перевела взгляд на Катю.
        - А что вы…?
        - Мама? Ты не в Италии?
        - Прилетела сегодня утром. Мне позвонили… сказали, надо дать показания… какие-то… свидетельские, что угрожали и все такое… Я думала, ты с Антоном.
        Полина снова посмотрела на Катю. Глеб вдруг понял, что она боится, и немного расслабился. Когда Полина боялась, она становилась суетливой и ее легко можно было сбить с агрессивного настроя.
        - А вообще, - Полина начала повышать голос, - я прилетела, чтобы подать на развод! Я продаю коттедж. Вот, уже наняла людей, чтобы привели все тут в порядок. Этот дом… это имущество, нажитое за время брака. Он мой и… ваш с Лекой. И никакие… - мать уже вызывающе поглядела на Катю, - не смеют претендовать. Без роду, без племени… неизвестно от кого…
        - Мама! - жестко произнес Глеб.
        - Что она здесь делает?
        - Она здесь со мной. Мы сейчас уходим.
        - Я тебя не отпускаю… с ней… - у Полины бегали глаза. - Сынок, я, может, быть была не права насчет нее и того мальчика… Матвея… но я права, когда говорю, что всякие проходимки…
        - Мама, - Глеб скрежетнул зубами. - У Кати есть имя, вообще-то. Мы вместе. Хочешь, принимай этот факт, не хочешь - не принимай. Послушай меня. Выслушай нормально хотя бы один раз. Я давно ничего от тебя не получаю, ни любви, ни помощи. Я вырос, ты и так была вне моей жизни, а сейчас нас вообще мало что связывает.
        - Но Глеб, я же…
        - … моя биологическая мать, я помню. Мне Антон и дед за жизнь дали больше, чем ты, но речь не об этом. Если ты еще раз скажешь хоть одно плохое слово о Кате, если как-то начнешь мешать нам, я оборву с тобой все связи. Это несложно будет сделать. У тебя ведь новый бойфренд в Италии, да? Переедешь к нему?
        - Мы пока не точно… мы только планируем… - пролепетала Полина.
        - Совет да любовь. Думаю, Антон не будет палки в колеса вставлять, и вы спокойно поделите дом. А нас с Лешкой делить не надо. И не думай даже о том, чтобы его забрать. Он только-только отходить начал после стресса. Еще одного предательства он не переживет, - Глеб сглотнул горькую слюну. - Тебе там будет лучше без нас. Есть видео связь, в конце концов. Дай Лешке нормально школу закончить, а там пусть сам решает.
        Полина вдруг растерянно улыбнулась:
        - Глебушка… ты стал… взрослым.
        - Неожиданно, да?
        - Ты решаешь такие… серьезные вопросы.
        - Ты согласна? Сделаешь, как мы просим?
        Полина кивнула.
        Когда они с Катей уходили, она сидела на диване. Всхлипывала и тыкала пальцем в экран телефона. Глеб придержал дверь на тугой пружине, прислушался. Мать заговорила в телефон на ломаном английском:
        - Я вернусь в Рим одна, без сына. Ты рад? Ты ведь именно этого хотел? Ты меня любишь?… Целую тебя, любимый.
        - Испугалась? - спросил Глеб, отъезжая.
        - Нет, - выдохнула Катя. - Я настроилась на скандал. Хорошо, что он так и не состоялся. Ты был прав: твоя мама - человек одного момента. Спасибо тебе. Ты все разрулил.
        - Сам не ожидал, если честно. Но я Полину хорошо изучил. Сразу понял, что она захочет Лешку забрать. Она действительно любит мелкого, но… странно любит, какими-то болезненными приступами. Хорошо, что она согласилась его пока не трогать. Видимо, крепко втрескалась. Интересно, сколько у нас с Лешкой времени, пока она не заскучает? Обрати внимание: я не сказал «начнет по нам скучать», я сказал «не заскучает».
        Катя молча коснулась его руки. Глеб понял, что его слегка трясет, мотнул головой.
        - Больше всего боюсь, что у меня окажется какая-нибудь… порченная генетика, - процедил он сквозь зубы. - Что это все достанется нашим детям.
        Катя подняла брови:
        - Вашим?
        - Нашим, - буркнул Глеб, не выдержал и улыбнулся.
        - Ты на что намекаешь?
        - Пока ни на что. Ура, ты порозовела!
        Катя с шутливым укором толкнула его в плечо:
        - Я посмотрю, какого цвета будешь ты, когда до меня мама дозвонится.
        - В смысле дозвонится? - удивился Глеб. - У тебя что-то с телефоном?
        - У меня что-то с чувством самосохранения. Я делаю вид, что не слышу. Отец ей, скорее всего, позвонил и, зная его честность, покаялся. Думаю, она знает, что мы с тобой от бандитов убегали. И что мы вместе. Теперь представь, какой разговор меня ждет. И тебя. Про Антона вообще молчу.
        У Глеба вытянулось лицо:
        - Бедный Антон, бедные мы.
        … Звонок застал их уже перед поселком Бабашево. Они как раз остановились, чтобы купить гостинцы для дедушки и Лешки.
        - Сразу перейдем к официальной части. Я все знаю. Включи камеру и дай трубку Глебу, - сухо сказала мама.
        Она звонила по мессенджеру. Катя подосадовала, что связь хорошая, и Глебу придется предстать перед фирменным, суровым маминым взглядом. Тяжелая жизнь матери-одиночки закалила Варвару Олеговну. От наивной девушки, мечтающей стать великим архитектором, остались лишь большие выразительные глаза. Их взгляд выносили не все. Мама старалась расставлять все точки над «и» и «ё». Дядя Миша иногда в шутку называл ее «мой генерал». В этой шутке доля шутки была невелика.
        - Тебя, - осипшим голосом проговорила Катя.
        Она вышла из машины. Зашла в мега-маркет, сначала присмотрела красивый торт. Потом засомневалась: а любит ли теперь Лешка тортики? Глеб говорил, брат сейчас сам готовит не хуже кондитера. Катя вернулась к полкам и набрала в пакет шоколадок. Шоколадки любят все.
        Для Николая Сергеевича она купила дорогой листовой чай. Выбрала классические сорта черного и зеленого, вспомнив, что дед Кузьмин не уважает добавки и ароматизаторы.
        Глеб нашел ее у кассы. Развел руками, но на его лице Катя прочитала задорную дурашливость. В магазине было шумно - пришлось взять кофе и присесть на втором этаже, в уголке кафетерия.
        Катя вдохнула с облегчением, когда Глеб рассказал: его допрашивали, как партизана. К счастью, Антон провел с Варварой Олеговной «превентивную» беседу, видимо, хвалил пасынка и в красках описывал, как Глеб «спасал» Катю от преследователей.
        - В общем, наши с Антоном показания сошлись, - Глеб задумчиво почесал в затылке. - И было решено меня сразу не кастрировать, а дать испытательный срок. И еще: Антон звонил нашему ректору. Вроде все уладил. Приедем - напишем объяснительные и будем нагонять учебу.
        Катя так обрадовалась, что даже руки ослабели - в пальцах задрожала чашка с кофе. Мама, конечно, скоро позвонит и ей. Когда успокоится. Они так часто спорили и ссорились в тот год после школы, что пришли к компромиссу: никаких разговоров на повышенных тонах. К счастью, мама соглашение соблюдала.
        … Лешка заметно подрос. Сначала он стеснялся, убегал на кухню, а потом разговорился. А когда Катя искренне похвалила приготовленную им еду, совсем разомлел и расслабился: перезнакомил гостью со всеми котами и суровым алабаем Митьком, изложил все школьные новости за последние полтора года, показал самые смешные фотки с друзьями.
        Николай Сергеевич не скрывал, что очень рад: суетился и старался создать для гостей самые лучшие условия. «Для молодых», - повторял он.
        Катя и Глеб решили остаться до вечера воскресенья. Они вполне успевали на первую пару в понедельник. Антон звонил, извинялся, что не смог приехать, но следствие, которое было в самом разгаре, требовало его присутствия в Москве.
        - Так что это было? - спросил Глеб деда за ужином. - Расскажи. Можно ведь уже.
        Николай Сергеевич поджал губы и кивнул:
        - Мафия. Преступное сообщество. Много народу было вовлечено, реставраторы, художники. Люди из департамента минкультуры даже, большие шишки, вот они-то все и покрывали. Было запущено целое производство фальшивок, качественных подделок под живописцев советской эпохи. Старых авторов подделывать - заметно, а на советское искусство сейчас большой спрос за рубежом. Антон должен был выдавать сертификат, что картина подлинна. Он отказался один раз, второй. На него давили. Слава богу, нашлись в милиции достойные люди - спланировали это все, как вроде Антоша сбежал и скрывается от органов. Он помогал в расследовании. Когда потянули за кончик клубка, размоталось это все в международную сеть, во как, - мужчина прищелкнул языком. - Видите, и вас краем коснулось. Если бы не грамотная работа комитета, всех бы прищучить не удалось. А так накрыли даже тех, кто в другом случае наверняка отмазался бы.
        Катя и Глеб всю поездку в Екатериногорск переваривали услышанное. Им всегда казалось, что такие случаи - или что-то далекое, или вообще, из области кино и книг.
        - Черт, я даже немного благодарен тем мошенникам, - смущенно признался Глеб. - Благодаря им мы еще больше сблизились, побывали в интересном месте, разобрались с родаками.
        - Ну у тебя и логика!
        - А что такого?
        - Мужчины, - Катя закатила глаза.
        ЭПИЛОГ
        Глеб отступил на шаг, стянул респиратор и перчатки. Окинул работу критическим взглядом. В том месте, где он обработал уголок картины специальным раствором, были смыты загрязнения, но тонкие лессировки остались невредимы.
        Барышня в традиционном русском наряде с пяльцами и иглой все еще неодобрительно смотрела на мир через потемневший лак. И лишь край ее роскошного сарафана, над очисткой которого Глеб трудился почти три часа, передавал то, насколько яркой и сочной картина была сто лет назад.
        У Глеба дрожали руки, ныли пальцы. Каждый раз он страшно переживал, что сделает что-то не так. И хотя современные технологии позволяли творить чудеса, осознание того, что перед ним неповторимые шедевры-подлинники, делало ноги слабыми.
        - Отлично, - заключил Антон, подойдя к столу Глеба.
        - Угу, - вяло отозвался тот. - Всего месяцок работы - и нормуль, закончу.
        Антон хмыкнул:
        - Через месяцок ты у меня экспертом станешь. Нет, шучу - лет через десять-пятнадцать. А пока помни, что это не просто помощь, а реальная работа. За которую я тебе деньги плачу. У тебя большой потенциал. Но я же знаю, - отчим вздохнул, - это не то, к чему ты стремишься.
        Глеб неопределенно пожал плечами. Какой смысл в сотый раз это пережевывать? Вот и Катя все по полочкам разложила, привязав рассуждения к своей любимой теме:
        - Помнишь принципы ИКИГАЙ (*): увлеченность, призвание, помощь миру… и да, заработок. Если что-то выпадает, удовлетворения не будет. Ну не делай такое лицо! Это реально работает!
        (* - японская философия счастья)
        Глеб и сам понимал, что это работает именно так: он может в очередной раз хвататься за пастель, остервенело, забывая о еде и сне, рисовать… рисовать… - из одних только портретов Кати можно целую выставку устроить - но потом нужно будет платить за квартиру и покупать еду. А еще ходить в университет и осваивать профессию, которая накормит в будущем, а преподавателям все равно, какой-такой икигай не давал студенту выспаться и адекватно отвечать на вопросы.
        Родители помогают, конечно, и Катины, и Глеба, но расходов слишком много. Особенно теперь, когда Катя умудрилась подобрать с улицы котенка и таскает его по ветеринаркам - у блохастика много проблем со здоровьем после жизни на улице под осенним дождем. А еще скоро Новый Год, нужно купить подарки.
        Ничего, он выдержит. Вот и первый семестр второго курса за плечами, а значит, до степени бакалавра остается все меньше. И работа у Антона Глебу нравится. Позади все тревоги, отчим получил государственный заказ на реставрацию недавно переданной в музей частной коллекции. Мать до сих пор в Италии, детей не беспокоит. И у Антона кто-то есть, не зря он такой радостный в последнее время ходит. И рассеянный: вчера остановился у цветочного магазина и стоял минут десять, разглядывая букеты и что-то бормоча под нос - Лешка рассказывал.
        Пока есть возможность жонглировать учебой, увлечением и подработкой у Антона - Глеб будет это делать.
        Однако через несколько дней, заехав в Каратов, отчим случайно подлил масла в огонь. Посмотрел наброски Глеба и растерянно сообщил:
        - У тебя талант. И техника… удивительная, я даже не понимаю, откуда она к тебе пришла. Изумительная подача цвета и объемов. И понимаешь… бывают такие моменты, когда эта… искра… она тлеет, а потом вдруг резко разгорается, и художник делает рывок вперед. И тогда главное - не потерять этот поток. Ты сейчас как раз в нем, но…
        - … если не буду продолжать, то потеряю искру, - кивнул Глеб, ощутив неприятный холодок внутри. - Да, я знаю. Ну и ладно. В конце концов, сколько художников сейчас могут заработать себе на жизнь искусством? А экономист всегда работу найдет. Буду рисовать для себя. Хорошее хобби снимает стресс.
        Антон промолчал. Сфотографировал несколько пастелей на планшет и позвонил через две недели, когда Глеб возвращался из университета на их с Катей квартиру:
        - Мой хороший приятель Виктор Яровский, преподаватель Художественной академии в Екатериногорске, двенадцатого января открывает подготовительный курс, полугодовой. Количество мест ограничено. Витя видел твои работы, он готов тебя взять.
        Глеб почувствовал, словно его раздирает на две половинки. О Яровском он много слышал. И о его учениках, каждый из которых нашел себя в той или иной области искусства. Гордость и… невыносимое желание ухватиться за шанс двумя руками - эмоции захлестнули Глеба с головой.
        - Подумай, - сказал Антон. - Работа у тебя будет, в мастерской. Ты сможешь ездить на учебу из Каратова. С Катей я поговорю. Если не решишься, я тоже пойму.
        После разговора Глеб зашел в супермаркет. Он рассеянно бродил между полок, мучительно вспоминая, что Катя просила купить к ужину. Нашел в телефоне список, прочитал и тут же забыл, что в нем. Хотел повернуть в мясной отдел - оказался возле сыров.
        Катя любит моцареллу. Глеб повертел в руках коробку с аппетитными шариками в сыворотке.
        Если он решится, если бросит все, потеряет два года, кинется с головой в увлечение? Что станет с их отношениями?
        - Нет, - сквозь зубы процедил Глеб, удивив пожилую покупательницу у лотка с сыром по акции, - глупости это все.
        Плевать на университет. На первом месте для него сейчас Катя. Им так хорошо вместе. Благодаря Катиным стараниям съемная квартира стала семейным уголком. Это его убежище, место, где он отдыхает душой и телом. Сейчас он вернется ДОМОЙ, в тепло и уют, где вкусно пахнет кофе и цветами. Они с Катей приготовят ужин - и все будет по-старому.
        Он добрался до дома, открыл дверь своим ключом. Кузя бросился его встречать. Повис на конце шарфа, потом атаковал шнурки. Из комнаты раздался негодующий вопль Кати. Судя по нему, по пути Кузя опрокинул коробку с новогодней мишурой.
        - Я дома! - крикнул Глеб.
        - Ты рано! Подожди! Не входи! - в голосе Кати была паника. - Побудь на кухне, пока не позову.
        Глеб улыбнулся. Опять сюрприз. Ну-ну.
          - Входи! - прокричала Катя.
        Глеб вошел, жуя кусочек сыра. Заморгал, чувствуя, как подкатывет к горлу ком: комната превратилась в выставочный зал. Его рисунки висели на веревках, протянутых так, чтобы до них не мог достать кот. Сразу бросился в глаза портрет спящей Кати, написанный в их первую ночь вместе.
        - Антон звонил, да? - хрипло спросил Глеб.
        Катя кивнула:
        - Да.
        - И ты все это… ты хочешь объяснить…?
        - Смотри, - сказала Катя, взяв Глеба за руку. Она повела его по «галерее». - Вот я, вот тоже я. А вот наше место в парке. Вот Кузя. Лешка с дедом… как живые. Думаешь, это все того не стоит? Я знаю, что ты решил. Что забьешь на предложение. Это ведь на нас скажется, да? Разрушит наше «сейчас»? А его больше не будет - такого предложения. Ты будешь жить дальше, все время помня, от чего отказался. А тебя все равно позовет. В тридцать, сорок. И ты все равно его потеряешь - время. Только это будет гораздо больнее. Нет ничего хуже, чем утраченные возможности.
        - Ты думаешь? - спросил Глеб, волнуясь. - Но если вы все ошибаетесь, и у меня ничего не получится.
        - Тогда ты скажешь, что пытался. И найдешь что-то другое. Моя мама занялась компьютерным дизайном интерьеров в сорок с лишним - и счастлива.
        Глеб кивнул:
        - А ты… наш дом… учеба… твои друзья…
        Катя тряхнула волосами:
        - В Екатериногорске отличный вуз, переведусь. Мои подруги всё равно в других городах учатся, нам даже проще будет. Кстати, мы с Элей и Оксаной встречаемся у Эли дома перед Новым Годом. Мама Эли сдает часть квартиры, вот и узнаю заодно, какие там условия. Первое время можно пожить у твоего дедушки, он тоже звонил.
        - Вся семья в курсе, - пробормотал Глеб.
        - Ага. Мы за тебя уже все решили, - Катя хохотнула. Потом посерьезнела: - Я ведь знаю, что это для тебя значит. Я помню тот день у озера и твой рисунок. В конце концов, если что-то пойдет не так, можно вернуться в вуз. Или поступить в другой. В чем проблема? Мы с тобой маневренные… я, по крайней мере. Если не сейчас менять жизнь, то когда?
        … За окном шел снег. Глеб и Катя сидели в кресле и строили планы. Катя сидела у Глеба на коленях, ерошила ему волосы и сердито тянула его за уши, когда он снова начинал сомневаться. Потом они взяли блокнот и начали составлять список действий на ближайшее время. Что-то казалось сложным, что-то простым, а что-то нереальным, но это их не смущало.
        Кузя энергично потрошил коробку с бумажной мишурой. Ему было все равно, где жить эту жизнь - лишь бы рядом с любимыми.
        Конец