Три месяца на любовь Алиса Евстигнеева
        Уроки #2
        Однажды жизнь Андрея Исаева повернула куда-то сильно не туда, а всему виной оказалась Света, неожиданно рухнувшая ему на голову прямо с барной стойки. Она - обычная школьная училка, девушка широкой души и немалого обхвата в талии, решившая вдруг уйти в отрыв. Он - циник и хам, не верящий в бескорыстие и искренность, вдруг увлёкшийся героиней не своего романа. Между ними ничего общего, но… У них есть три месяца, чтобы это общее обрести.
        Алиса Евстигнеева
        Три месяца на любовь
        Пролог
        Она свалилась ему на голову неожиданно. Причём свалилась буквально: рухнув со своих дурацких каблуков с барной стойки, на которую залезла за минуту до этого в неясном душевном порыве. Он хоть и удивился, но куда сильнее разозлился, оказавшись на полу, бессовестно опрокинутый навзничь барышней нескромных размеров. На мгновение замер, судорожно соображая: а что это, собственно, было? Женское тело сверху тоже не спешило шевелиться, хотя девушка явно была в сознании, о чём свидетельствовал её невнятный шёпот: «Вы целы?» Андрей Исаев задумался и даже на всякий случай пошевелил пальцами ног - те работали, как и прежде, без каких-либо нареканий.
        - Кажется, - в тон незнакомке прошептал мужчина, всё ещё лежа на полу и отходя от лёгкой степени офигения.
        - Чудесно, - уже чуть более чётко проблеяла барышня, беспомощно путаясь в подоле собственной юбки, ногах и руках. Последние, похоже, вообще отказывались её слушаться. В конце концов мадемуазель отказалась от попытки занять вертикальное положение, пойдя на сделку с совестью и заняв позу наездницы на его, Андреевых, бёдрах. Теперь две жертвы алкоголя и гравитации смотрели друг другу в глаза. В огромных зелёных глазах плескалось что-то непонятное, то ли испуг, то ли любопытство, в мигающем свете стробоскопов Исаев так и не смог определить точно. Он даже попытался повернуть голову чуть набок в поисках лучшего освещения, но шею вдруг прострелило импульсом боли, что и привело Андрея в чувство. Первоначальный шок стремительно сменялся гневом на эту кобылу, так абсурдно нарушившую его покой. Наверное, что-то такое отразилось на его лице, потому что глаза барышни сделались ещё больше, а рот её нелепо замер буквой «О».
        - Ну всё, Андрюха, - хохотнул знакомый голос над его головой, - ты теперь просто обязан жениться.
        И прежде чем Исаев успел выплюнуть презрительное: «На ком?! На ней?!» - девушка вдруг скривилась и… разрыдалась.
        - Светка, ну ты чего?! - перекрикивая музыку, ворвался в кадр ещё один голос над их головами, на этот раз женский.
        - Заму-у-у-уж, - прорыдала та, которую именовали Светкой, - не хочу заму-у-у-уж…
        Глава 1
        Утро встретило меня приступом тошноты и головной боли. Я долго лежала на неудобном диване, ловя вертолётики и пялясь в потолок, не в силах разобрать, по какой такой причине точечные светильники на нём поменяли своё расположение. А потом как поняла… Поняла и застонала, с ужасом заглянув под плед, коим оказалась укрыта. Но, то ли к счастью, то ли к сожалению, весь комплект одежды (изрядно помятой) нашёлся на мне в полной целости и сохранности.
        Легче от этого не стало, ибо наличие на мне юбки с футболкой говорило отнюдь не о целомудрии и разумности, а о степени моего вчерашнего опьянения. Это же надо было так… нажраться. Напивалась я редко, но, видимо, метко… За тридцать лет жизни можно было по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз я теряла над собой контроль. Хотя вполне вероятно, что эта сторона натуры всегда присутствовала во мне, просто поводов достойных до этого не находила, чтобы явиться на свет божий.
        Я болезненно поморщилась и попыталась повернуться на бок, устав от пляшущих перед глазами лампочек. Тело тут же отозвалось чугунной тяжестью во всех конечностях.
        - Чтоб тебя… - прохрипела я, вдруг осознав, что ещё пару мгновений, и попросту умру от обезвоживания.
        Пока я пыталась соскрести свою болезненную тушку с дивана, мозг решил со скрипом, но всё же заработать. События вчерашнего вечера всплывали в сознании урывками, вырисовывая странную канву повествования. Клянусь, если бы мне не было так плохо, я бы, наверное, даже покраснела.
        В центре всего кружилась картина того, как пьяная я зачем-то полезла танцевать на барную стойку… Что было потом, я помнила плохо, скорее это походило на вспышку, яркую и оглушающую, а уже в следующий момент я гордо восседаю верхом на незнакомом мужчине. Кадром далее я рыдала на плече у подруги Лерки и зачем-то пила ещё. Последним, что я помнила более-менее отчётливо, было то, как приятельница запихивала меня в такси, строго велев таксисту везти меня домой. Но, судя по незнакомой комнате, в которой я таки соизволила прийти в сознание, с домом мы вчера так и не встретились.
        - Господи, за что?! - обреченно застонала я, накрывая лицо ладонями. - За что?
        Должно быть, всевышний со мной после вчерашних выходок не разговаривал, ибо ответа на мои стенания не последовало, зато в тишине чужой квартиры послышался грозный мужской тембр:
        - И что мне с ней делать?! - ругался кто-то за стеной. - Да оно не меньше центнера весит, я её вчера пока полуживую до дома дотащил, чуть спину себе не сорвал!
        Наверное, в этом месте мне следовало начать чувствовать стыд, но мне было слишком хреново, чтобы ещё беспокоиться о неизгладимом впечатлении, которое я вчера умудрилась произвести на местных обитателей. А в том, что оно было неизгладимым, сомневаться не приходилось, ибо голос за стеной не желал успокаиваться:
        - Литвинов, это у тебя там была ночь любви! А у меня сплошной стресс… и храп на всю квартиру до четырёх часов утра.
        Вот здесь я уже обиженно скривилась. В чём-чём, а в храпе до сегодняшнего утра я замечена не была.
        Грузно оторвавшись от дивана и пару раз покачнувшись, я отваживалась выйти из комнаты.
        Как оказалось, голос доносился из кухни, светлой и просторной, состоявшей из строгих линий и блестящих поверхностей. В общем, помещение мне понравилось, в отличие от хозяина квартиры, который стоял за кухонным островком, прижимая к уху телефон и яростно воззрившись в мою сторону. Назад я, конечно, не попятилась, но живот втянула, нервно одёрнув футболку.
        - Очухалась, - сообщил он неведомо кому, то ли мне, то ли абоненту на том конце трубки. - Приезжайте и забирайте свою спящую красавицу.
        Тон мне его не понравился, но вдаваться в полемику я не стала, выдавив из себя лишь:
        - Воды и ванную.
        Он окинул меня ещё одним гневным взглядом и ткнул куда-то за спину:
        - Там.
        ***
        Пила прямо из-под крана, жадно глотая холодную воду, и старалась не думать ни о чём.
        Настолько позорных эпизодов в моей жизни доселе не наблюдалось. Отражение в зеркале окончательно добило моё паршивое состояние - эффект панды после вчерашних рыданий был, как говорится, на лицо. Еле-еле привела себя в относительный порядок, смыв остатки макияжа и с трудом расчесав спутавшиеся волосы.
        Выходя из ванной, я даже имела смутный план: найти свою сумку, схватить обувь и по-тихому слинять отсюда, по возможности не попадая под прицел чёрных глаз хозяина квартиры. Однако моим планам не было суждено осуществиться, ибо я в своей привычной феерической манере столкнулась нос к носу с этим самым хозяином квартиры, стоило лишь распахнуть дверь в коридор. Сделала я это, видимо, излишне резко. Парень хоть и успел отскочить, но вот воду из стакана, который держал в руке, от души выплеснул прямо на себя. Мокрые разводы быстро разошлись по синей футболке.
        - Упс, - пискнула я.
        - Бл… - прошипел он, наградив меня очередным красноречивым взглядом.
        - А не нужно было подкрадываться, - ляпнула не подумав, ещё и выражение лица сделала построже. Что-что, а строгий вид был моим сильнейшим аргументом в ситуациях неопределённой коммуникации.
        Но на моего нового знакомого этот приём подействовал совсем иначе: гневно скрипнув зубами, он сунул мне в ладонь пару белых таблеток, а в другую - практически пустой стакан.
        - Что это?
        - Яд.
        Сказал и, резко развернувшись, скрылся за ближайшей дверью.
        - Зашибись, - заключила я и… закинула таблетки в рот. Помирать так с музыкой.
        ***
        Минут через десять головная боль действительно начала отступать, хотя на пару мгновений я всё же подумала, что таки теряю чувствительность к происходящему. Ну мало ли… кто его знает, как мои нервные окончания могли среагировать на порцию… скажем, стрихнина.
        Всё это время мы сидели на кухне друг напротив друга и нервно молчали. Он то и дело стучал пальцами по столешнице, словно подгоняя время. А я печально вздыхала, силясь понять, в какой момент жизнь моя совершила поворот не туда.
        Наверное, вы спросите, отчего я не приступила к дальнейшему исполнению своего плана? А всё очень просто. Своей сумки я в квартире не обнаружила, хотя честно искала, за чем и была застукана. Моей больной головушке приспичило залезть с инспекцией в огромный шкаф купе в прихожей. Но там, в стройном ряду мужских курток и пальто, одуряюще пахнущих чем-то горьким и резковатым, моего ридикюля не нашлось.
        Зато мужское покашливание за спиной было вполне однозначным. Вы не подумайте, я не всегда такая беспардонная, но в это утро мне просто уже нечего было терять.
        - Стесняюсь спросить, что вы там делаете?
        Поскольку в шкаф я залезла почти полностью, пришлось выкручиваться:
        - Трамвай жду.
        Анекдот был старый и глупый, но незнакомец либо его не знал, либо имел большие проблемы с юмором.
        Очередной злой взгляд окрестил меня полоумной.
        - Идите на кухню. Пожалуйста, - последнее было добавлено в приказном тоне.
        - А вы… не видели мою сумку?
        - Идите на кухню! И прошу вас, не трогаете ничего.
        Я не обиделась, скорее даже наоборот, слегка развеселилась. А может быть, просто яд начал действовать и у меня начались предсмертная эйфория. Но тот факт, что его бешу, действительно вдруг показался мне забавным. Это же нужно было так вляпаться! Будет что рассказать своим.
        За сумку я отчего-то не боялась. Я вообще обычно легко относилась к своим вещам, живя по принципу «легко ушло, легко придёт». Немного переживала за телефон, но… чему быть, того не миновать, так ведь?
        Короче, мы сидели на идеально вылизанной кухне и молчали. До тех пор, пока мне это не надоело. Ну или если быть честной, то я проголодалась. Была у моего организма такая особенность: в то время как все нормальные люди с похмелья не могли смотреть на еду, мой организм требовал еды. И желательно чего-нибудь жирненького. Обычно спасала яичница и кружка горячего кофе, но незнакомец не спешил дальше развивать тему гостеприимства, и я с тоской покосилась в сторону холодильника. Эх.
        Конечно, можно было и попросить, но этот напыщенный хрыч и так уже изрядно прошёлся по поводу моего веса. И пусть это было сказано не мне в лицо, осадочек всё равно остался. Не хотелось подтверждать его представления о себе. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем начать разглядывать его.
        Парень (или мужчина?) был примерно моего возраста. Плюс-минус около тридцати. Темноволос, кареглаз… а ещё он имел брови идеальной формы. Не знаю, как такое возможно, но именно его брови я бы возвела в ранг эталона. Изогнутые дугой с лёгким изломом… они делали его мимику особенно выразительной, словно включая на максимум каждую его эмоцию. Поэтому о его истинном отношении ко мне гадать не приходилось. Но я не обижалась, за тридцать лет жизни в своём теле я привыкла и не к такому.
        Устав от молчания… да и голод всё-таки не тётка, не удержалась и протянула руку вперёд.
        - Давайте, что ли, знакомиться? Света.
        Глаза он закатил, показательно скрестив руки на груди, обтянутой бордовой футболкой. Да-да, после фиаско с водой он переоделся.
        Слегка скривилась - ну что за детский сад! - но… он всё-таки удосужился мне ответить:
        - Андрей.
        - Андрей, скажите… а чего мы ждём?
        - Когда вас заберут отсюда, - отчеканил он.
        - А-а-а-а, - протянула с облегчением, но потом решила осторожно уточнить: - А кто заберёт?
        Андрей скрипнул зубами и закатил глаза.
        А чего он, собственно, хотел? Я накануне выпила конскую дозу алкоголя, да мне тупить сегодня по статусу полагалось!
        Ответа мне не предоставили, зато иронично поинтересовались, словно прочитав мои мысли:
        - Света, скажите, а зачем вы вчера столько пили?
        - У меня был траур, - не моргнув глазом выпалила я.
        Зато он слегка опешил, даже выражение лица заметно смягчилось.
        - У вас что-то случилось?
        - Случилось, - кивнула головой, с неподдельной горечью вдруг вспомнив вчерашний день, - случилось. Я детей собралась бросить!
        Андрей слегка сдвинул брови, сразу став гипертрофированно удивлённым.
        - И что, много детей?
        - Сто двадцать… Но это если самых-самых, а если всех считать, то, конечно же, больше.
        С воспоминаниями о детях неожиданно вернулась и головная боль, сдавившая мои виски. Ну вот… кажется, и мигрень пожаловала на нервной почве.
        Он собирался спросить что-то ещё, но прокатившаяся по всей квартире трель звонка прервала наш суперсодержательный разговор.
        ***
        Стоило Андрею отворить входную дверь, как в прихожую ураганом ворвалась запыхавшаяся Лерка. Бегло оценив обстановку, она бросилась ко мне, повиснув на моей шее.
        - Светка! Ты в порядке! Как же ты меня напугала!
        Сказано это было с таким чувством, что я невольно начала заливаться краской. С Крутиковой мы дружили ещё со времён начальной школы, то есть больше двадцати лет, поэтому могли честно считаться лучшими подругами.
        - Да ладно тебе, - промямлила я. - Что со мной сделается-то…
        За спиной раздалось противное мужское хмыканье.
        - И то верно.
        Я попыталась оторвать от себя подругу, дабы запустить очередной убийственный взгляд в этого хама, но тут неожиданно заметила ещё одного зрителя нашего столь эмоционального воссоединения с Крутиковой.
        Наверное, вид у меня сделался растерянным, ибо незнакомец понял всё правильно:
        - Не помнишь, да? - улыбнулся и вдруг протянул руку. - Сергей. Друг…
        - Чей? - вырвалось у меня как-то совсем глупо.
        - Видимо, уже общий, - злобненько оскалился Андрей, за что тут же получил тычок в бок от своего приятеля.
        ***
        И опять мы сидели за столом. Только на этот раз нас было четверо. Исаев (как называл Андрея Сергей) запустил кофемашину, поэтому каждый задумчиво потягивал горячий кофе, лишь одна я мечтала о полноценном завтраке, вновь косясь на чужой холодильник. Что поделаешь, нервы.
        - Я чуть с ума не сошла, - призналась Лера. - Мне, когда с утра из службы такси позвонили, что у них твоя сумка, я чуть не рехнулась. Благо что я тебе вчера такси со своего телефона заказывала, а так где бы они тебя искали? И что Серёжа догадался Андрею позвонить…
        «Серёжа. Андрей», - повторила я про себя, слегка завидуя подруге, которая умела легко сходиться с особями мужского пола. Я тоже умела… при условии, что они не преодолели границу половозрелости.
        С ребятами мы вчера познакомились в ресторане, как раз после того, как я навернулась с барной стойки и спикировала прямо на Исаева. И пока тот корчил рожи в отвращении и притворялся жертвой моего произвола, его друг не стал зря терять времени и каким-то невероятным образом за считанные секунды закадрил… Крутикову. Впрочем, та и не особо сопротивлялась, явно отвечая взаимностью обаятельному блондину.
        Как оказалось, в глубинах моей памяти даже сохранились воспоминания о совместных посиделках за столом, где я, снедаемая чувством стыда за устроенный цирк и ещё кучей других эмоций, употребляла алкоголь какими-то конскими порциями.
        В конце концов флирт Сергея и Лерки дошёл до тех немыслимых высот, при которых каждому из них стало ясно: нельзя упускать шанса на эту ночь разврата (зачеркнуть) любви.
        Оставалась лишь одна загвоздка в моём несовсем трезвом лице. Помнится, я искренне клялась, что справлюсь сама, но Крутикова всё же решила проконтролировать ситуацию и заботливо вызвала мне такси, даже усадила меня в машину, поставив рядом со мной на сиденье мою сумочку.
        - И какого фига ты попёрлась обратно?! - негодовала подруга.
        - А вот, - насупилась я. Нравоучения я не любила, особенно в присутствии посторонних. Обычно это была моя прерогатива - поучать других, но тут… Тут будем честны, косяк действительно мой, поэтому нехотя, но всё же пришлось признаться: - Я вспомнила, что оставила в ресторане очки от солнца.
        - Очки? - с недоверием прищурилась Лера. - Серьёзно? Ты променяла очки на сумку?!
        - Да нет же, - практически простонала. - Я же не планировала бросать сумку в такси… Просто… просто я про неё забыла.
        - А про очки ты забыть не могла?
        - Не могла. Они денег стоят.
        - И что?!
        - Ну так жалко же…
        - Света! Совесть имей, ты больше моего зарабатываешь.
        Я скривилась и махнула рукой, намекая на то, что не хочу продолжать этот разговор.
        - И где теперь твои очки? - всё не унималась Крутикова.
        Тут моё лицо окончательно сделалось пунцовым.
        - Не знаю, - пробурчала себе под нос.
        Меня разоблачил Исаев, заржав в голос, едва не хрюкая от удовольствия.
        - Да села она на них вчера… раздавила!
        ***
        Зачем мне в ночи понадобились очки от солнца, я помнила плохо, лишь понимала, что очки любимые, и терять их не хотелось. Поэтому, выкарабкавшись из такси с грацией дикой лани, нетвёрдой походкой направилась к ресторану, из которого ещё совсем недавно выходила в компании подруги и её ухажёра. И всё бы ничего, если бы не охрана, мгновенно оценившая моё состояние и отказавшаяся пускать меня вовнутрь. Мне же впервые в жизни приспичило поскандалить. Не знаю, что я пыталась им доказать, но именно в этот момент из ресторана вышел Исаев в сопровождении какой-то смазливой блондинки с нереально длинными ногами.
        - Ты! - от души обрадовалась пьяная я и метнулась к нему, в два больших шага преодолев все ступеньки и вцепившись в руку Исаева, словно в свою последнюю надежду, - скажи им, что я с тобой!
        - Что-о-о? - возмущённо захлопала нарощенными ресницами Андрюхина блондинка, а тот злобненько оскалился и заявил:
        - Девушка, я вас первый раз в жизни вижу.
        Особого значения его словам не придала, ну мало ли, у человека проблемы с памятью, хотя я уже тогда считала себя абсолютно незабываемой личностью. Поэтому решила пояснить со всей обстоятельностью:
        - Ну это же я - Света, - продекламировала торжественно, - та, на которой ты должен был жениться!
        Происшедшее далее я уже попросту предпочла не вспоминать.
        ***
        Сергей от души хохотал, Андрей злился, а Лерка сочувственно гладила меня по голове, пока я сидела, уткнувшись лицом в стол.
        - Ну я уже не это имела в виду, - пробормотала в столешницу.
        - Зато барышня подумала именно то, что надо. Обозвала меня кобелём и наградила пощёчиной, - драматичным голосом пожаловался Исаев.
        Крутикова тихо хрюкнула, но, видимо, всё же решила поберечь мои чувства и смогла удержаться от того, чтобы расхохотаться.
        - Это ещё что, - решил добить меня обладатель идеальных бровей. - Светлана, - интонационно выделили он моё имя, - потом раз пятнадцать повторила, что совсем не хотела меня обидеть и что то, что она не хочет замуж, - всего лишь дурацкое стечение обстоятельств.
        На этот раз хохотали уже все, кроме меня, мечтавшей провалиться сквозь землю. Ну или хотя бы на пару этажей вниз.
        - Это всё сильно вырвано из контекста.
        - Ну-ну, - фыркнул этот гад, потом правда состроил обиженку и решил воспользоваться шансом поддеть меня: - Из-за твоего контекста я упустил возможность провести ночь с такой девочкой…
        А вот здесь я… разозлилась и даже оторвалась от столешницы.
        - С девочкой, серьёзно? - скривилась. - Мальчик, тебе лет-то сколько, чтобы с девочками, - изобразила пальцами кавычки, - ночи проводить?
        - А ты не переживай, - самодовольно отреагировал Андрей. - Для этого никогда не поздно.
        ***
        Сергей по фамилии Литвинов довёз нас с Лерой до моего дома. И даже тактично вышел из машины, пока Крутикова напоследок промывала мне мозги.
        - Светка, и что теперь, - покачала она головой, - так и пустишься во все тяжкие?
        - Да нет, какие тяжкие? - слегка насупилась я. - Это была так… разовая акция, на фоне горя.
        - Какого горя? Тут радоваться надо, а не рыдать. Совсем скоро свободной станешь! Разве ты не этого хотела?
        - Свобода для, а не свобода от… - заметила философски, но тему развивать не стала, торжественно поклявшись: - Обещаю больше не чудить.
        Подруга глянула на меня с сомнением, после чего опять тяжко вздохнула:
        - Ну если ты так не хочешь увольняться, не увольняйся. Тебя же никто не гонит.
        Почесала кончик носа, подбирая нужные слова. Вот как объяснить другому то, что сама понимаешь едва?
        - Лер… понимаешь, мне уже тридцать лет, и что дальше? Всю жизнь на одном месте? А смысл в этом какой? Пойми, я жить хочу. Жить. А не с утра до ночи как белка в колесе с выпученными глазами.
        Крутикова согласно покивала в такт моим словам, после чего выдала сакральную мысль, к которой рано или поздно приходили все:
        - Семью тебе надо. Ребёночка своего, а не чужих воспитывать.
        Первой моей реакцией было сказать что-нибудь злое и едкое, я умела, но вовремя остановилась, напомнив себе, что Крутикова всё это говорит не со зла, переживает вон. Только… как донести до всех переживающих за меня, что семьи у меня нет не потому, что я не хочу, а потому, что банально… не зовут?
        - Замечательный совет, - чуть саркастично улыбнулась подруге, - вот и покажи мне… мастер-класс, - и кивнула в сторону Литвинова, который прохаживался в отдалении от машины.
        - Не сравнивай, - непривычно серьёзным тоном попросила она, - я всей этой семейности как огня боюсь, ты же знаешь. Моя натура - стрекоза, а твоя…
        - Баба на чайнике.
        - Света! - чуть с упрёком, - Ну я же не это имела в виду.
        - А я это. И давай закроем этот разговор.
        Мы немного помолчали, пока Лерчик вдруг не вскинула голову, наткнувшись на очередную гениальную идею в своём мозгу.
        - Слушай, а как тебе Андрей? Ты же у него ночевала. У вас с ним что-нибудь было?
        Закатила глаза.
        - Таблетка яда была между нами, - фыркнула я, но наткнувшись на растерянный взгляд Крутиковой, пояснила: - Ну какой Андрей? Его же, бедного, перекашивает при виде меня.
        - Не наговаривай на себя.
        Она правда не понимала, поэтому пришлось начать играть в свою любимую игру «Надменная и независимая»:
        - Да и зачем он мне. Он же туп как пробка, у него это на лбу написано.
        Лерчик надулась:
        - А Серёжа совсем другое говорит.
        - Вот и сватай за него своего Серёжу.
        Крутикова надулась, из-за чего я поспешила переключить её внимание, потребовав подробности сегодняшней ночи. Принцип «не хочешь рассказывать про себя, расспрашивай про чужую личную жизнь» ещё ни разу меня не подводил.
        Разошлись мы через пять минут, вполне довольные друг другом. Махнув им с Сергеем на прощание, я поспешила скрыться в подъезде.
        Глава 2
        Утро понедельника началось с воплей. Я как раз заходила в кабинет, когда заскучавшие Марк и Никита решили выскочить на улицу через окно. Но что-то пошло не так: ломанувшись одновременно в открытую створку, они запутались в собственных конечностях и застряли, повиснув в раме, при этом активно ругаясь и жестикулируя.
        - Дебил! - вопил Маркуша. - Куда ты сунулся?!
        - Сам дебил! - разобиделся Никитос и попытался двинуть другу в нос, но тот увернулся. В итоге пластиковое окно зловеще затрещало. Если честно, я была уверена, что такое невозможно, но два пятиклассника, видимо, решили доказать обратное.
        Остальные дети собрались перед окном полукругом и с неподдельным восторгом комментировали происходящее, кто-то даже фоткался на фоне злополучной парочки.
        Если я сейчас тихонечко выйду из кабинета, какова вероятность того, что они разберутся сами, не разнесут мне кабинет и не свернут себе шеи?
        Желание спрятаться в домик и сделать вид, что ничего не происходит, было вполне объяснимо. Но чувство долга, да и обида за испачканный подоконник всё-таки взяли верх.
        - Класс коррекции. Картина маслом, - зычным голосом объявила на весь кабинет. Мои пятиклашки вздрогнули, резко обернулись и… зашлись радостным смехом. Чувство вины им было знакомо смутно. - Чего стоим-то? Помогаем товарищам. Влад, Антон…
        Через пять минут они уже всем составом сидели за партами, правда, на общий уровень дисциплины это не оказало никакого влияния. На дворе стоял непривычно тёплый конец апреля, в воздухе уже во всю витало наметившееся лето, словно вечер пятницы, сулящий насыщенные выходные. Поэтому сидеть в душных стенах школы не хотелось никому. Но ВПР, итоговые контрольные и годовая аттестация не давали возможности расслабиться… учителям, детям же было уже абсолютно до лампочки, что они там должны, им хотелось общаться, гулять и жить. Я их понимала, вот только поделать с этим ничего не могла.
        Классный час мы прожили с минимальными потерями друг для друга. Я вклеивала в дневники листочки с оценками, а дети всеми силами старались не смотреть и не слушать видео, посвящённое дню театра. Вертели они этот день театра на… вертеле.
        После звонка с первого урока я чувствовала себя опустошённой и подавленной. По-хорошему нужно было стукнуть кулаком по столу и взбодрить всё это болотце, но я… решила приучать себя к тому, что совсем скоро это всё станет не моей ответственностью. Правда, от этих мыслей стало ещё грустнее. Наверное, что-то такое читалось в моём выражении лица, потому что практически тут же началась моя любимая рубрика «Капитан-очевидность».
        - Светлана Анатольевна, а какой сейчас урок?
        - В расписании посмотри.
        - И в каком кабинете?
        - В расписании.
        - А сколько у нас уроков?
        - В расписании.
        - А математика будет?
        - Расписание.
        Здесь возникла краткая пауза, и я почти успела выскочить из кабинета, когда Соколова осенило, что мы обсудили далеко не все вопросы:
        - А что сегодня в столовой дают?
        - А булочка будет?
        - А после кого урока мы сегодня обедаем?
        Стоит ли напоминать, что это конец учебного года и ничего нового в происходящем не было? Самое печальное заключалось в том, что они не издевались, а реально тупили, ну или таким вот дурацким способом добивались моего внимания. Временами это умиляло, а временами ставило в тупик.
        В итоге спас меня десятый класс, ввалившийся в кабинет без особого на то разрешения и глянувший на мою «мелочь» как на досадную помеху. Мои в долгу не остались и выразили всеобщее недовольство в лице Тёмы Тюлина, который не смог придумать ничего лучше, чем показать этим двухметровым шкафам средний палец. Пришлось подсуетиться и выставить его за дверь, прежде чем старшеклассники успели бы среагировать на произошедшее.
        ***
        Счастье моё было недолгим, и уже минут через десять от начала урока я стала скучать по своим бандерлогам, по крайней мере, они хоть на что-то отзывались. Десятому классу же было всё… фиолетово. Если честно, меня часто на их уроках посещало ощущение, что я говорю в пустоту, ибо реакции на мои слова не было никакой. Нет, письменные задания они выполняли, особенно после парочки строгих взглядов и обещаний забрать телефоны. Правда, при этом на их лицах отражалась такая скорбь, что хотелось пожалеть каждого и отпустить с миром.
        На русском они ещё держались, работая со сборниками по подготовке к ЕГЭ, тут, видимо, срабатывали остатки хоть какой-то мотивации, а вот на литературе… их энтузиазм угасал окончательно, а мне впору было расписываться в своём полном педагогическом бессилии.
        Сегодня мои тщетные попытки организовать хоть какое-то обсуждение в очередной раз потерпели полное фиаско. А ведь я с них даже не прочитанный текст спрашивала, а всего-навсего впечатления от просмотренного тут же эпизода. Их безучастное молчание ставило в тупик и выводило из себя, наверное, ещё и потому, что сама я в их возрасте впадала в полный экстаз от полномасштабности «Войны и мира».
        Итогом всего этого послужил тяжкий вздох Сашки Изотова, когда я попросила класс поделиться впечатлениями от смерти Андрея Болконского.
        - Какие чувства у вас вызывает это событие?
        Вместо ответа - очередная порция молчания.
        - Ну, давайте же! - всплеснула я руками от бессилия. - Уже как в пятом классе: мне грустно, радостно… неинтересно.
        - Светлана Анатольевна, вы напрямую говорите, чего именно вы от нас хотите, мы скажем, - окончательно капитулировал Изотов.
        Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё надо…
        От фэйспалма меня остановили открывшаяся дверь и Родион, без всяких обиняков зашедший в кабинет. С абсолютно пофигистичным видом он прошествовал до своей парты и с шумом сбросил рюкзак с плеча.
        - Иванов, середина второго урока. Вас ничего не смущает?
        - Ничуть.
        Я вперилась в него взглядом, а это чудовище не осталось в долгу, недовольно нахмурив брови, мол, отвяжись ты от меня. Десятый класс даже притих, они любили наблюдать за нашими перепалками с Родей, едва ли не в открытую делая ставки, кто кого. Сейчас хоть не комментировали, и на том спасибо.
        - Объяснительную на имя директора, - сдалась я первая, поворачиваясь к своему столу за листком бумаги и разрывая зрительный контакт. - Хоть потренируемся мысли в официально-деловом стиле излагать.
        Он фыркнул, но развивать конфликт дальше не стал. Я же окончательно сдулась и, поставив жирный крест на попытках расшевелить народ, щёлкнула по клавише ноутбука, запуская дальнейшее воспроизведение фильма. Простите меня, Лев Николаевич, видит бог, я старалась.
        - Задержись, - с нажимом в голосе велела я Родиону после звонка. Тот противно хмыкнул и бухнул передо мной порядком измятый лист бумаги с одним-единственным словом: «Отвали».
        Молчали, пока десятый класс медленно ковылял на выход. По иронии судьбы последним оказался Изотов.
        - Так его, так, Светлана Анатольевна! - отсалютовав мне кулаком, бросил мне Сашка и прикрыл за собой дверь.
        Я села за свой стол. Родион сидел напротив, раскачиваясь на стуле и показательно надувая жвачку.
        - Стул не ломай, - выдала на автомате, не зная, с чего начать.
        - А ты училку выключи, - оскалился он, но бедный стул мучить всё же перестал, подавшись вперёд и сделав упор на предплечья. - Слушаю вас, Светлана… Анатольевна, - последнее было произнесено с абсолютно нескрываемой издёвкой. - Или сразу маме настучите?
        - Слушай, чего ты добиваешься?
        - Ничего.
        - Ну да, - скрестила руки на груди, - вот только не я тебя в десятый класс запихивала. Все претензии к родителям. Я тут ни при чём.
        - А ты всегда ни при чём… - неожиданно как-то совсем по-детски надулся Родион, запнулся и резко выпалил: - Ты только и делаешь, что сваливаешь!
        - Я…
        Не дав мне договорить, он подскочил на ноги и вылетел в коридор, от души хлопнув дверью и выбив облако пыли. Дверь, стукнувшись о косяк, открылась снова, явив взору Варю.
        - Светлана Анатольевна, там мальчишки опять дерутся.
        - Иду.
        ***
        Чем хороша наша система образования? Она практически не оставляет времени на рефлексию в течение дня, когда ты носишься по школе с выпученными глазами, разрываясь между инцидентами, походом в столовую, проверкой тетрадей, подготовкой к урокам и контролем за тем, чтобы никто никого не убил. Запихав поглубже свои переживания по поводу Роди, я за перемену успела трижды разнять пацанов, поучаствовать в переписке с одной родительницей, ответить на семнадцать однотипных вопросов (специально посчитала), отметить отсутствовавших в Дневнике. ру и съесть конфетку, подаренную кем-то из семиклассников. Ну а дальше день просто пошёл по накатанной. Седьмой класс даже сумел реабилитировать меня после общения с десятым.
        Зато после уроков, когда последний представитель моего пятого класса был выставлен за пределы школы, паршивое настроение таки нагнало меня.
        «Я убью его», - отправила сообщение Лене.
        «Всё настолько плохо?» - ответ не заставил себя ждать.
        «Ещё хуже. Он стал абсолютно неуправляемым».
        «Может, маме сказать?»
        Звучало соблазнительно, но мы это уже проходили.
        «Ага, чтобы во всём виноватой опять я осталась? Не нашла подход к мальчику».
        На экране замелькала надпись «печатает…», то исчезая, то появляясь. Длилось это долго, как если бы абонент на том конце телефона не знал, что сказать. Наконец-то Лена пообещала:
        «Я поговорю с ним».
        «Спасибо», - но легче не стало, скорее даже наоборот, где-то там на первый план выбралось чувство вины и пронзительное: «Ты только и делаешь, что сваливаешь».
        Из раздумий меня вывела Ксюша, вдруг материализовавшаяся в моём кабинете.
        - Светольна, тут про вас страшные слухи ходят! - выпалила она, улыбаясь.
        Приход Казанцевой, ой, то есть Савицкой, всегда воспринимался как праздник. Ксюшка, глубоко засевшая в декрете, была похожа на солнышко, и если честно, то в последнее время мне сильно не хватало её оптимизма и светлого взгляда на будущее.
        - Каюсь, - выставила перед собой ладошки, - виновата…
        - Серьёзно, - изогнула приятельница бровь, - ты увольняешься из школы?
        - Пока только написала заявление о том, чтобы меня не комплектовали на следующий год.
        - Считай, это одно и тоже.
        Неопределённо повела плечом.
        - Посмотрим.
        Англичанка в душе и по призванию вздохнула и подошла ко мне почти вплотную, после чего взяла и… обняла.
        - Светка, мне тебя так будет не хватать.
        - Ты сначала из декрета выйди, - закатила я глаза. - А, мать-героиня?
        - Это Савицкий, - отмахнулась она, - и его характер неугомонный.
        Коллега была счастливой обладательницей троих детей и одного строптивого мужа. Я невольно прыснула:
        - Мне кажется, что в этом вопросе ты могла бы с ним посоревноваться.
        - Могла бы. Но поверь, я бы лучше шесть уроков отвела, чем ещё пару лет в декрете.
        Я натянуто улыбнулась, вдруг подумав, что мне тоже, наверное, будет не хватать «шесть уроков подряд», после чего тут же окрестила себя идиоткой.
        Ксюшкин телефон пиликнул, она тут же ткнула на сообщение и из динамика разнёсся пронзительный детский вопль и недовольное мужское ворчание:
        - Савицкая, клянусь, ещё десять минут - и ты станешь вдовой.
        Она закатила глаза, но накинула ремешок своей сумочки на плечо и медленно отступила в сторону выхода:
        - Ладно, побежала я спасать благоверного, а то у Кирюхи зубы режутся. А ты не пропадай, заходи в гости.
        - Угу, - из вежливости пообещала я, но бывшая Казанцева вдруг зацепилась за эту идею:
        - Слушай, точно. А приходи на Первомай к нам! У нас шашлыки будут. Посидим, поболтаем.
        - У меня репетиторство.
        - Да ладно тебе! Праздник же! Мы в кои-то веки в деревню не уезжаем. Поэтому жду, в семь!
        И уже не дожидаясь моего ответа, таки выскочила в коридор, на что я лишь покачала головой.
        ***
        Ксюшкин муж, Паша, был смешным. Не нелепым, не странным, а именно смешным. Мне нравилось наблюдать за их семейными перепалками, видимо, оба испытывали потребность всё время подначивать и подкалывать друг друга, словно говоря: смотри я здесь, а ты со мной? Я смотрела, наслаждалась и… завидовала.
        Шашлыки жарили во дворе их частного дома. Паша, одетый в яркую гавайскую рубашку, вальяжно потягивал пиво из стеклянной бутылки, при этом успевая свободной рукой крутить шампуры на мангале, краем глаза приглядывать за трёхлетним сыном, который без устали носился по огороду за большим рыжим котом, и периодически отпускать замечания из серии:
        - Илья, не ешь кота, он нам ещё пригодится!
        Мы же с экс-Казанцевой сидели в деревянной беседке и вели светские разговоры о… правильно, школе. Есть такое правило, что если в компании собираются больше одного учителя, то вечер неофициально превращается в малый педсовет. На руках у коллеги восседала годовалая Кира, активно размахивающая вязаным зайцем, который то и дело порывался упасть на землю, но опытная мать Ксюша ловила его, даже не глядя. Рядом с ней сидел угрюмый Стёпка одиннадцати лет - приёмный сын Савицких.
        - Степанидзе, ну ты чего нос повесил? - не удержалась я и погладила парня по голове.
        Он тяжко вздохнул и поднял на меня самый несчастный взгляд в мире:
        - Это обязательно? Читать про Киша.
        Мы с приятельницей обменялись понимающими улыбками.
        - Обязательно, - постаралась я сохранить серьёзность.
        - Ну и зачем нам эта х…
        - Стёпа! - оборвала его мать предостерегающе. Зная парня, от него можно было ожидать и русский трёхэтажный.
        - … рень. Зачем это всё нужно?
        - Не хочется читать про эскимосов? - ничуть не обиделась я, игнорируя Ксюшкин извиняющийся вид.
        - Вообще ни разу! - воскликнул мальчик. - Это же нечестно. Ну не хочу я читать, а меня заставляют…
        - Значит, ты поймёшь Киша.
        - Чё это? Его тоже заставляли делать то, чего он не хочет?
        - Ну… можно сказать и так. Взрослые не хотели уважать его мнение, и ему пришлось доказывать, что он ничем не хуже их, а в чём-то даже… превосходит.
        Стёпка почесал кончик носа, оттягивая необходимость что-то говорить. Посмотрел сначала на мать, потом на меня, обречённо вздохнул и выдал невпопад:
        - Папа пообещал, что если я сносно закончу год, то летом мы поедем на рыбалку.
        - Та-а-ак, - кивнула я головой. - А Киш тут при чём?
        - Ну как же, - выпрямился Стёпа, - если я не прочитаю, вы же мне двойку поставите.
        Я задумалась, закусив губу. После чего торжественно пообещала:
        - Не поставлю.
        - Почему? - с недоверием.
        - Потому что литературу нельзя любить из-под палки.
        Степанидзе задумался, а Ксюха добавила:
        - Уверена, что рыбалке быть, независимо от того, как закончишь год. В конце концов, мы тебя любим не за оценки.
        Мальчик сморщился и неожиданно обнял… меня. Так и подмывало спросить: «А я-то тут при чём?», но не стала нарушать трогательность момента. Стёпка подозрительно шмыгнул носом, после чего ускакал в дом.
        - И так каждый раз, - покачала головой Савицкая. - То такой кремень, что ничем его не пробить, то сносит на эмоции на ровном месте.
        Ну я бы поспорила, что на ровном, правда, вместо этого спросила совсем другое:
        - Непросто вам?
        - Сейчас уже ничего, а поначалу вообще вилы были. Один орёт, второй такой в режиме Халка - круши-ломай, третья только родилась… И Пашка с чумным взглядом - всё не мог определиться, то ли радоваться, то ли что.
        - Но вы справились.
        - Справились, - несмело согласилась она, - тьфу-тьфу-тьфу, - и постучала по дереву. - Справляемся, скорее. А тут ты нас бросаешь.
        - Ксюш, - прищурила я один глаз. Отчего-то мне подумалась, что этой части разговора удалось избежать. Оказалось, нет. - Не начинай, нет незаменимых…
        - Это ты ему скажи, - кивнула она вслед Степану. - На самом деле, как учитель, я тебя понимаю. Мы все однажды перегораем. Я, если бы Пашку не встретила, тоже давно бы сгорела. Но как мать… как мать, я тревожусь. У моего сына классный руководитель решил свинтить!
        Понимающе улыбнулась, в который раз повторив:
        - Что поделаешь.
        Это была одна из моих маленьких личных драм. Как уйти из школы без этого щемящего чувства вины, что я кого-то бросаю. Сложнее всего было со своим пятым классом, где, собственно, и учился Стёпка.
        - Как начальство отнеслось к твоему решению? - решила немного сменить течение разговора Ксюша.
        - Предсказуемо - обиделось и смотрит на меня волком, как на предателя. Наталья Николаевна всегда говорила, что отпустит меня исключительно в декрет.
        Приятельница накрыла мою руку:
        - Она примет.
        - Однажды.
        Мы замолчали. Зато оживилась Кирюшка, требуя материнского внимания. Савицкая встала на ноги, слегка подкинув дочь. Тут же, как по сигналу, возле нас материализовались Пашка с Илюхой. Мелкий тоже решил переключить своё внимание с кота на мать, начав активно дёргать ту за ногу.
        Павел ухмыльнулся:
        - Хочешь, я тоже присоединюсь и помамкаю?
        Ксюша зло глянула на мужа, но тот и не думал раскаиваться, лишь нагло улыбнулся и выхватил дочь, усадив себе на шею. Кира залилась радостным смехом.
        - Мясо через пять минут будет готово, руки мойте! - скомандовал майор.
        - Есть, - шуточно отдала я честь.
        - Не подыгрывай ему, - велела Ксюха, иначе я потом его самомнение никакими рамками не ограничу.
        - А зачем его ограничивать? - искренне удивился мужчина, невинно захлопав ресницами. И всё это под довольные визги Киры, которая от души таскала отца за волосы. - Так, ладно, принцесса, нам пора спасать наш шашлык… - он сделал пару шагов в сторону мангала, но потом обернулся, видимо, вспомнив: - Ксюш, там сейчас Француз приедет. Ничего же страшного…
        - Это вопрос или утверждение?
        - Это констатация факта, - всё так же с ангельским видом сообщил Савицкий. Его жена фыркнула и запустила в супруга полотенцем.
        - Мясо лучше нам давай…
        ***
        - Француз? - удивилась я, когда Ксюша, отводившая по туалетным делам Илью, вернулась из дома.
        - Француз, да. Пашкин друг из молодости.
        - Молодости? А сейчас у него что?
        - А сейчас у него я и трое детей.
        Слегка растерялась, поэтому Савицкая решила пояснить:
        - Он сам так говорит, что всё, что было до нас, - молодость, ибо несерьёзно. А сейчас у него пик осознанности и зрелости. Брешет, конечно, но всё равно приятно.
        Мы обе прыснули, после чего приятельница продолжила свой рассказ:
        - Короче, там какая-то присказка из их юности. У него то ли мама немка, а папа - русский, то ли наоборот, поэтому он - француз.
        - Ничего не понятно, но очень интересно.
        - О! - оживилась Ксюшка, при этом от души хлопнув меня по руке. - Он, кстати, не женат.
        Натянуто улыбнулась, всеми силами делая вид, что всё в порядке. Казанцева никогда не имела тяги к сводничеству, но, видимо, вера в постулат «каждой твари по паре» просыпается у всех женатиков. Она смотрела на меня с таким энтузиазмом, явно загоревшись своей идеей, что мне даже пришлось отвернуться, скрывая своё… чувство стыда.
        Вот как объяснить окружающим, что редко какой мужчина видел в моём пятьдесят восьмом размере женщину своей мечты? Максимум интересного собеседника, и то при условии, что я не начинала от волнения и всеобъемлющего смущения отжигать. А я могла, умела и практиковала, давая волю своей дурной голове разгуляться, как это недавно было в баре.
        Поэтому все эти «не женат» обычно ни к чему хорошему не приводили. Мужчины меня не замечали, а я замыкалась, дабы не позориться ещё больше.
        - Ксю, - выдала я с нажимом.
        К чести англичанки, она поняла всё правильно:
        - Ладно-ладно, не лезу, куда не просят. Просто Андрюха, он правда такой… прикольный.
        Понимающе покивала головой и на время переключилась на мелкого Илью, который всё это время крутился вокруг нас, а тут как раз ещё и мясо подоспело. Паша вернул свою принцессу жене и с видом победителя накрывал на стол, не забыв подчеркнуть идеальную степень готовности шашлыков.
        А потом кто-то позвонил в звонок, и уже через пару минут я имела честь лицезреть довольную физиономию Андрея Исаева. Да-да-да, того самого гада, который так неудачно мне подвернулся в выходные на пике моего морального падения.
        Он шёл по мощёной дорожке и о чём-то переговаривался с Савицким. Я же замерла за столом, судорожно вцепившись в столешницу и отчаянно соображая, куда бы мне сбежать. Илюшка, сидевший под боком, очень вовремя уронил вилку, и я не совсем проворно нырнула под стол. Вилка нашлась удручающе быстро, но с возвращением наружу я не торопилась, проклиная свою везучесть. Хотя голос разума и пытался меня отрезвить, всё время спрашивая: «Ну и что такого?»
        Под столом нарисовалась любопытная рожица Ильи.
        - Плятки? - картавя, уточнил ребёнок.
        - Прятки, прятки, - как болванчик закивала я головой, осознавая всю глупость своего положения.
        Голоса стали ближе и громче, и почти тут же раздалось растерянное Ксюши:
        - Свет, ты где?
        - Плятки, плятки, плятки, - радостно возвестил Савицкий-младший, явно тыкая пальцем под стол.
        - Э-э-э-э, - немного растерялась его мать.
        - Вилка упала! - выпалила поспешно, спрятав лицо в ладони.
        Чёрт… Чёрт. Чёрт!
        Под столом опять появился Илья и в соответствии со своей детской логикой вручил мне ещё две вилки.
        - Спасибо, - почти простонала я и начала обречённо вылезать из-под стола, не преминув ещё и головой стукнуться.
        Короче, это было моё второе эффектное появление в жизни Исаева: в одной руке я держала букет из трёх вилок, а другой активно потирала ушибленный затылок.
        Вообще-то, они все улыбались: хозяева дома всё списали на Илюхину непосредственность, а Андрей просто не понимал, что происходит. Его взгляд скользнул по мне… И дальше было даже забавно наблюдать за его реакцией, как лёгкая беззаботность сменяется недоумением с примесью узнавания… а потом и вовсе наступает стадия ошеломления. Лицо Исаева забавно вытянулось, а идеальные брови сошлись на переносице. Меня так и подмывало сделать реверанс, злорадно отметив, что я таки способна вызывать у мужчин сильные чувства.
        К счастью, в этот момент все смотрели на меня и никто не заметил мини-драмы, разворачивавшейся у них под носом. Я же предпочла держать лицо кирпичом, словно это всё было в порядке вещей - сидеть под столом в компании вилок.
        - Андрей, это Света, - защебетала Ксюша, включив режим хозяйки, - Света - Андрей, он же Француз.
        - Теперь понятно, откуда комплекс Наполеона, - ляпнула я на автомате.
        - Сказал человек с тремя вилками. Одной мало, да? - не остался он в долгу.
        - Вы знакомы? - с лёгкой напряженностью в голосе поинтересовался Паша.
        - Нет! - выдали мы хором и показательно отвернулись в противоположные стороны.
        В общем, ещё ни разу Штирлиц не был так близок к провалу.
        Спас нас Степанидзе, выскочивший во двор, размахивая учебником литературы.
        - Он белых медведей убивал! - с неподдельным возмущением заявил ребёнок. - Киш подкидывал им шарики с китовым усом, они их съедали и раздирали себя! И это, - ткнул он с чувством в учебник, - заставляют читать в пятом классе! Предлагаю написать жалобу!
        - Куда? - подбоченилась Ксюшка.
        Стёпа задумался, но в конце концов выдал:
        - В Гринпис! Пусть разберутся…
        - Боюсь, они уже опоздали, - покачала я головой. - Лет этак на сто.
        ***
        Дальше вечер проходил относительно спокойно, без эксцессов. Мужчины разговаривали о чём-то своём, а мы с коллегой продолжали перетирать школьные дела. При этом Исаев упорно делал вид, что меня здесь нет. Я отвечала ему тем же.
        Савицкие, кажется, о чём-то догадывались, периодически обмениваясь понимающими взглядами, но тактично воздерживались от вопросов.
        Лишь однажды Андрей не удержался от колкости, когда Паша решил предложить мне принести пива.
        - Свет, может быть, с нами? - кивнул он в сторону пенного.
        Я в этот момент жевала кусок свинины, коим чуть не подавилась, испугавшись лишнего внимания.
        - Йя-не-фью, - отрапортовала, не успев дожевать до конца.
        Тут в игру вступил Исаев, иронично выгнув бровь и фыркнув:
        - С каких это пор?
        - С прошлых выходных, - как можно более невинно заметила я. С мясом, слава богу, было уже покончено.
        - Похвально, - приторно улыбнулся он. - А то, как говорится, пьющая мать - позор семейства.
        - Не более, чем отец-кобель, - не осталась в долгу.
        В некотором роде это было даже весело - ленивая пикировка колкостями.
        - Ну всё, - хохотнул Пашка, звякнув своим пивом о бутылку приятеля, - кажись, тебя раскусили!
        - Ты смотри, чтоб тебя не раскусили, - неожиданно резко ощетинился его собутыльник и многозначительно покосился в сторону Ксюшки, та выставила ладони перед собой:
        - Ничего не хочу знать! Серьёзно!
        - Да там и знать-то нечего, - мурлыкнул Савицкий, - я до тебя, считай, и не жил.
        Его жена закатила глаза, а я с назидательным видом постучала кулаком по лбу, всем своим видом говоря Исаеву: «Ну ты и дурак».
        К одиннадцати дети начали отчаянно зевать, и мы резко засобирались домой. Несмотря на то, что день стал значительно длиннее, на дворе уже царствовали сумерки. Мы расцеловались с хозяевами и вышли за ворота.
        Пашка на прощание нахмурился и строго велел мне:
        - Без геройств! А то знаю я вас, училок.
        Ксюша на фоне нервно поперхнулась.
        - Есть! - в который раз отсалютовала я. - Если что, буду всем тобой угрожать.
        - У меня уже такое ощущение, что я в вашей школе личность нарицательная.
        - Сам виноват, - вставила свои пять копеек его жена. На что я легко рассмеялась: в узких кругах нашей школоты майор Савицкий действительно был легендой.
        Старательно игнорируя друг друга, мы с Исаевым вышли на улицу. В частном секторе стояла тишина. Я перекинула через плечо свой кожаный рюкзачок, одёрнула ветровку и уже приготовилась вступить в ночь, как Андрей решил проявить верх джентльменства:
        - А что, за тобой уже такси приехало?
        - Такси? - удивилась я. - Нет, а зачем?
        - Ну как же, ночь на дворе.
        - Глубокий вечер, - вспомнила типичную отмазку наших детей, - а мне тут недалеко. Две остановки, и я дома.
        Попыталась продолжить свой путь, но резко была остановлена за рюкзак.
        - Какое две остановки? Совсем рехнулась! Ты в курсе, сколько сейчас ненормальных по улице шастает? У психов как раз весеннее обострение.
        - Это ты у Савицкого нахватался повсюду опасности видеть? Ладно, выдохни. Тут все местные психи - мои бывшие или нынешние школьники, на крайняк - их родственники.
        - Тем более.
        - Что тем более?
        - Вот решит тебе кто-нибудь отомстить.
        Довод был странный, правда, оспорить его у меня отчего-то не вышло. Но и сдаваться просто так я не собиралась, попытавшись вывернуться из-под его руки.
        - Пока я вижу тут только одного неадекватного!
        - Кто бы говорил! Тебе напомнить обстоятельства нашего знакомства?
        - Так мы всё-таки знакомы? А я уж подумала, что у кого-то амнезия.
        - После того, как ты на меня свалилась?! Да я вообще мог остаться инвалидом!
        Я пошла красными пятнами. Обычно замечания про вес меня не особо трогали, научилась, знаете ли, отбиваться за столько лет, но тут стало как-то обидно.
        - Да пошёл ты… - не совсем литературно рыкнула я, и с психом дёрнула свой рюкзак. Чего-чего, а силы во мне всегда было предостаточно. Кожзам угрожающе затрещал.
        - Порвёшь! - завелась ещё больше.
        Мужские пальцы медленно и демонстративно разжались. Гордо вздёрнула нос, к сожалению, триумфа в этот момент не ощутила, скорее наоборот. Собственное поведение вдруг показалось глупым. Да ещё и этот взгляд его глаз, которые в слабом свете фонаря казались практически бездонными.
        - Ну, я пойду, - предупредила неизвестно зачем и отправилась в сторону выхода из частного сектора, к видневшимся панельным многоэтажкам.
        Он нагнал меня метров через двадцать. Просто молча пристроившись за моей спиной, чем заставил порядком нервничать. Меня так и подмывало ляпнуть что-нибудь этакое, на предмет поведения маньяков.
        Местные дворы я знала как свои пять пальцев, поэтому шла напролом, не особо выбирая маршрут. Упрямство добавляло мне бесстрашия.
        Дорога из частного сектора плавно переходила в огромный «колодец», окружённый панельными многоэтажками, вдоль которых росли деревья и прочая растительность. Я как раз следовала мимо семейства кустов, которые уже успели обзавестись первыми зачатками молодой зелени, когда откуда-то сбоку материализовалось нечто огромное и чёрное на четырёх лапах. Сначала я остолбенела, а потом… а потом это нечто молвило человеческим голосом:
        - Здравствуйте, Светлана Анатольевна.
        - Бл***! - вырвалось у меня, когда я отскочила почти на метр назад, зачем-то ухватившись за руку Исаева.
        Он тоже замер, уставившись на зверюгу, активно размахивавшую хвостом. Вполне безобидно. Вот только этот лохматый монстр был нам обоим по пояс.
        - Ай-ай, - продолжила изгаляться надо мной чёрная тварь, - Светлана Анатольевна. Два балла вам. За использование сакральной и профанной инвективной вокативы.
        Ещё сильнее сжала руку Андрея, на этот раз, правда, не из страха, а со злости. И пусть причиной моего раздражения был вовсе не Исаев, в который раз досталось именно ему. Но сейчас он стерпел, даже чуть выдвинулся вперёд, видимо всё же решив, что меня придётся спасать.
        Я же гневно прищурилась и своим самым строгим тоном велела:
        - Изотов, а ну-ка явись на свет божий!
        За псиной гигантских размеров послышалось шуршание, и из темноты вырос Сашка. Оказывается, всё это время он сидел на корточках, скрытый от нашего взора кустом и монстром.
        - Чего пугаешь? - шикнула я на него.
        - А вы чего материтесь?
        Ситуация, конечно же, была неоднозначная, особенно если учесть, как я в своё время гоняла их за маты, нещадно ставя двойки особо зарвавшимся товарищам. Но я не была бы собой, если бы сдалась так легко.
        - Не было такого, - не моргнув глазом солгала я.
        - Светлана Анатольевна, врать не хорошо, - потешался надо мной Изотов. Я тяжко вздохнула.
        - Сашка, я тебе сейчас одну тайну открою…
        - Что учителя тоже люди?
        - Ну примерно.
        - Вы это… не переживайте, я никому не раскрою ваш секрет. Нем как рыба и даже не буду намекать на то, что мне нужен ещё один шанс пересдать зачёт по русскому…
        - Изотов, совесть имей. Ты его уже три раза завалил.
        - Ну так я же не прошу, чтобы вы мне его просто так поставили! Всего лишь шанс. Один-единственный, вот такусенький…
        Покачала головой.
        - Саш, ну ты когда за ум возьмёшься? Вот про вокативу ты, значит, запомнил, а выучить, что такое деепричастие и с чем его едят, ты не можешь.
        - Ну, деепричастие - это не так интересно. А профанную и сакральную инвективную вокативу, - выдал он скороговоркой, - даже вслух приятно произносить.
        И вот что на это возразить?
        - Слушай, парень, - вдруг обрёл способность говорить Исаев, за руку которого я так и продолжала держаться. Вздрогнула. опомнилась и таки разжала пальцы, но он, казалось, этого и не заметил. - А что это за порода такая?
        - Русский чёрный, - тут же отрапортовал Изотов.
        - Терьер? - с нотками понимания уточнил Андрей. - Какой красавец!
        - Хотите погладить? - оживился Саня и, не дожидаясь ответа, поднял руку вверх, грозно скомандовав: - Гоша, сидеть!
        Монстр послушно опустился на филейную часть, застыв в ожидании.
        - Уф какой! - опять изумился мой спутник. И протянув руку собаке, дал себя обнюхать, после чего с явным упоением принялся наглаживать пса и чесать ему за ушами. - Ты такой потрясающий! - ласково заворковал он, отчего мне захотелось закатить глаза.
        Знала же, что с психом связалась, а тут вот… доказательства подъехали.
        - Так, Изотов, - подбоченилась я, - не поняла, а чего это мы в ночи гуляем? Ты время видел?
        - Так мы ж рядом с домом. Тут менты не ходят.
        - Ага, - фыркнул Андрей, - только если Паха…
        Договорить он не успел, получив чувствительный тычок в бок, ибо кто его знает, что там творилось в его черноволосой голове.
        - Всё равно, если к тебе кто привяжется? Гопники там всякие…
        Исаев снова фыркнул, на этот раз от души ткнув меня. Какое счастье, что на улице было темно. Я-то была абсолютно трезва, но в тандеме с этим гадом мало походила на адекватную. А Сашка… он не дурак, он умел делать выводы, к сожалению, не всегда правильные. И поди потом докажи ему, что я просто шла домой…Так, Света, СТОП! Ты опять слишком много думаешь.
        - Да какие тут гопники, - практически повторил мои доводы Сашка. - Тут же все наши, меня ж тут каждая собака знает. А если не знает, то на это Гоша есть!
        И словно в доказательство слов хозяина чёрный монстр подал голос и, вывернувшись из-под руки Андрея, рванул в мою сторону. На самом деле не рванув, а просто сделав несколько шагов. Но этого было достаточно, чтобы я пискнула и опять отскочила назад.
        - Изотов, убери!
        - Да он безобиден.
        - Саша!
        - Гоша, к ноге…
        Мы, наконец-то, распрощались и разошлись. Парень со своим лохматым другом под мои громкие внушения всё же отправился в сторону дома, а я… в сопровождении своего неизвестно кого, продолжила путь дальше.
        ***
        - Так, значит, ты училка! - самодовольно заметил Исаев, когда мы отошли на приличное расстояние от злополучных кустов. - Училка, которая не боится детей, но боится собак, - продолжал веселиться он.
        - Ничего смешного, - насупилась, - и никого я не боюсь, так… опасаюсь.
        - Да ладно, он же клёвый!
        - Кто, Изотов? - предприняла слабую попытку пошутить.
        - Изотов тоже, но я пока про Гошу, - ничуть не смутился Андрей. - Только не говори, что ты кошатница.
        - А это преступление?
        - Не знаю. Но если ты готовишься к старости в компании сорока кошек, то наверное…
        Тут я опять разозлилась и резко остановилась, из-за чего мой сопровождающий едва не врезался в меня.
        - Слушай, чего ты добиваешься? Если хотел унизить, то спасибо, не надо, обойдусь.
        Впервые за всё время нашего знакомства он заметно растерялся.
        - Эй, ну мы же просто шутили.
        - Это ты шутил, мне не зашло.
        - А что я сделаю, если у тебя проблемы с чувством юмора?
        - Всё нормально у меня с чувством юмора! - завелась ещё сильнее.
        - Да пока не заметил! - не остался он в долгу, судя по интонации, тоже теряя остатки спокойствия. - Только и делаешь, что шипишь на всё сущее!
        - Это я шиплю?! - взорвалась и… нелепо замерла с открытым ртом. Просто не смогла придумать, что ему предъявить. За непродолжительный отрезок нашего знакомства мною был определён целый список его недостатков, но все они показались какими-то мелочными. Поэтому не придумала ничего лучше, чем выпалить с чувством: - Да пошёл ты…
        - Куда? - скрестив руки на груди, ехидно поинтересовался Исаев. - Могу даже записать для истории. Уверен, твоему Изотову понравится.
        Этот спор я проиграла. Резко растеряв все доступные аргументы и пыл. Лишь покраснела, то ли от стыда, то ли от обиды. Покачала головой и отвернувшись от гада, потопала домой, выйдя на широкую улицу, освещённую яркими фонарями.
        Он за мной не последовал. Возможно, решил, что я этого не стою, а может быть, просто записал в разряд сумасшедших.
        На душе было паршиво. И дать этому достойное объяснение у меня никак не выходило. Обычно я вообще никак не реагировала на все эти остроты и подколки, спокойно переводя всё в шутку или же попросту не обращая внимания. Проблемы с лишним весом у меня были с детства, и умение абстрагироваться от чужого мнения в моём случае было основой выживания и сохранения душевного равновесия. А тут вот… среагировала на дурацких кошек!
        Уже ближе к дому мне удалось вернуть самообладание, пообещав себе одну важную вещь: больше никогда не встречаться с Андреем Исаевым.
        Глава 3
        Слухи о моём уходе медленно, но верно расползались по школе и в один прекрасный день добрались до пятиклашек. Где-то глубоко в душе я всё же надеялась, что животрепещущие разговоры чудом обойдут нас стороной и мне не придётся стоять перед ними и оправдываться, мол, все в этой школе прекрасно справятся и без меня. Но нет.
        - Вы из-за нас, да? - едва ли не рыдая, прилетела ко мне Варька. - Вы из-за нашего поведения уходите.
        Я зажмурилась, пытаясь собрать себя в кулак и выдать заранее отрепетированную речь, методично увещевая, что ещё точно неизвестно, ухожу я или нет. Начала и… не смогла.
        - Варь, - обняла девочку за плечи, прижимая к своему боку, - с вами это никак не связано, просто… просто мне так, видимо, надо… идти дальше.
        - Без нас?!
        Внутри меня что-то резко застонало и зазвенело, в который раз выставляя наружу все сомнения.
        - Я всегда буду где-то рядом, в пределах одного сообщения или звонка, - проговорила банальщину, от которой никому не стало проще.
        - Ну это же не то.
        - Не то, - согласилась. - Ну это же не означает, что станет хуже? Дадут вам другого учителя, ещё лучше, чем я.
        - Лучше вас нет.
        - Сомнительное утверждение, - мягко покачала головой, едва сдерживая подкатившие слёзы, - вдруг Ксения Игоревна раньше положенного срока решит выйти из декрета. Помнишь её? Она у вас во втором классе английский вела. Вот тогда и заживёте в мире и покое, и никто вас не будет гонять по пятнадцать раз на дню за плохо сделанный синтаксический разбор.
        Не помогло. Девочка глянула на меня с ярко-выраженным скепсисом, пусть пока и не догадывалась, что это такое.
        - Не хотим мы никакой Ксении Игоревны, мы вас хотим!
        Достойных доводов против у меня в который раз не нашлось. Но коллективные разборки, развернувшиеся после этого диалога, окончательно испортили мне настроение, которое и без этого стремилось к нулю.
        Вечером того же дня объявилась Лерка с грустными вздохами в трубке.
        - Расскажи что-нибудь жизнеутверждающее, - потребовала подруга.
        - Говорят, что через пару лет искусственный интеллект захватит мир, - сообщила я, как раз читая статью про новый чат-бот и его писательские способности.
        - Света, тебе напомнить значение слова «жизнеутверждающее»?
        Фыркнула, глядя на экран с Леркиной несчастной физиономией.
        - Что там у тебя случилось?
        - Он мне не звонит! - с готовностью сообщила подруга, явно ожидавшая этого вопроса. - Уже почти неделю.
        Сообразить, кто такой «он», мне удалось практически сразу.
        - А ты ему?
        - А что я?! - искренне возмутилась Крутикова. - Я - женщина, и это он должен делать первые шаги.
        - Мне казалось, что у вас с Сергеем уже шага до десятого дошло.
        - Десятый шаг - это замуж и дети по лавкам!
        Попыталась произвести подсчёты в своей голове, вычисляя стадии развития отношений, но запуталась.
        - В любом случае, вы крайне интенсивно начали ваше знакомство, - намекнула на ту самую памятную ночь, в которую Лера отжигала с Литвиновым. Ну не в нарды же они до утра резались? Это даже я понимала.
        - Он мне не звонит! - требовательным тоном напомнили мне. Ах да, в таких ситуациях от меня ожидалась исключительно поддержка.
        - Вот гад! - как можно более экспрессивно воскликнула я. - Давай сделаем ему заговор на понос!
        - Пф-ф-ф-ф… - это Лерчик поперхнулась красным вином, которое попивала в ходе нашего разговора.
        - Заговор на что?
        - На понос, - с серьёзным видом сообщила ей. - Мне тут мои пятиклашки рассказали. Берёшь листочек, пишешь имя гада…
        - Све-е-ета-а-а, - почти простонала Лера, переходя на смех. - Ты надо мной издеваешься?
        - Есть немного, - мягко улыбнулась. - Просто не понимаю, почему нельзя первой написать, если Сергей тебе так понравился. Это же логично.
        Тут я, конечно, немного покривила душой.
        - Страшно, - вдруг призналась подруга. - Я ему ереси всякой наговорила перед этим. Просто… неудачно среагировала на какую-то глупость, и понеслось. Он тоже удила закусил, и теперь… теперь имеем то, что имеем. Вдруг я ему надоела, и он решит, что я навязываюсь?
        При всей Леркиной самоуверенности ничто человеческое ей не чуждо.
        - Думаю, что любой мужик счёл бы за удачу, если бы ты решила ему понавязываться.
        - Да ладно тебе, - отмахнулась она и вдруг сделала глаза кота из «Шрека»: - Свет, а давай что-нибудь устроим на выходных? У меня уже нет никаких сил сидеть и страдать в ожидании звонка Литвинова. Не хочет - ну и хрен с ним. Я себя тоже не на помойке нашла, - горделиво заключила она.
        - Тебе напомнить, чем закончился наш последний выход в свет?
        - Это всё потому, что у нас мотивация неправильная была. Сама же говоришь, что у тебя был приступ горя. А теперь мы будем праздновать!
        - Боюсь спросить, что именно…
        - Нашу молодость, свободу и независимость!
        О том, что ещё лет через пять сей факт из причин для гордости превратиться в повод погрустить, я предпочла умолчать. К тому же у меня уже начал намечаться примерный план действий. Идея была, конечно, идиотской, но…
        - Поехали за город, а? - продолжила мечтать Лера. - СПА, бассейн и всё такое. Целые выходные вдали от всех этих м… чудаков.
        - Не, на выходные не могу. Репетиторство.
        - А перенести?
        - Окстись, какое перенести? ЕГЭ через месяц, у народа уже нервная икота и справочник Штоля под подушкой. Мне не простят дезертирства. Так что… давай как-нибудь в городе?
        Лера скривилась, но приняла, я же, чтобы совсем уж не казаться занудой, поспешила заверить её:
        - Но обещаю придумать что-нибудь интересное и… трезвое.
        - Света!
        - Лера.
        ***
        Я всегда была трусихой. Сколько себя помню. Особенно в том, что касалось общения со сверстниками. В подростковом возрасте мне проще было мысленно грохнуться в обморок, чем заговорить с кем-то малознакомым, особенно если этот кто-то был… мальчиком. Во многом это было связано с моим весом. Привыкшая к постоянным подколкам и насмешкам, помноженным на вечные маменькины нравоучения «Втяни живот» и «Будь тише», я буквально впадала в ступор при общении с людьми.
        С годами стало проще, особенно после педагогического и работы в школе - здесь хочешь не хочешь, а научишься коммуникации. Но вот в повседневной жизни… от меня зачастую было мало толку. Впрочем, вы и сами могли догадаться, вспомнив все мои злоключения последних пары недель.
        Обычно у меня было два режима функционирования: «строгая училка» и «искательница приключений», и ни один из них не отличался адекватностью.
        Грядущие судьбоносные перемены вдруг пробудили во мне… если не дух авантюризма, то непонятную мне решимость. А может быть, это Леркины терзания разбередили мою душу и пробудили совесть.
        - И вот как ты её бросишь в таком состоянии? - противным голосом гундели мои моральные принципы.
        - Пф-ф-ф, - закатывала я в своих фантазиях глаза, - можно подумать, у неё впервые раздрай из-за мужика.
        - Ну а если сейчас это тот самый? - никак не унималась совесть, подпитываемая врождённым страхом сделать что-нибудь не так.
        Итак, спустя несколько дней Леркиных страданий и моих переживаний за неё, я сдалась и написала Савицкой: «Ксюш, дай, пожалуйста, телефон Француза».
        Специально выбрала его псевдоним, слабо надеясь, что выйдет не так палевно.
        Ксюшка прислала ухмыляющийся смайл, но развивать тему дальше не стала, благосклонно скинув номер гада. Потом, правда, всё же не удержалась и загадочно добавила: «Он сложный. Но хороший».
        Я сморщила нос и напечатала в ответ: «Я надеюсь, ты про телефон».
        «Разумеется», - нагло улыбался очередной смайл.
        На этом тема была исчерпана. Впрочем, как и вся моя решимость. Номер я достала, но что с ним делать дальше, я как-то слабо представляла.
        Из раздумий меня вырвала семнадцатилетняя Ася, печально вздыхавшая над пробником.
        - Чего страдаешь? - скосила я глаза в сторону девочки.
        - Вроде бы всё, - отозвалась моя подопечная.
        - Так всё или вроде бы?
        У неё в запасе ещё было двадцать минут на решение заданий, но зная Аську, сомневаться в том, что она уже раз десять перепроверила все ответы, не приходилось. Синдром самозванца, взращенный не в меру требовательными и амбициозными родителями, вечно заставлял ребёнка сомневаться в сделанном.
        Она неопределённо пожала плечами, и я придвинула к себе бланк её ответов, приняв судьбоносное решение за неё. Иногда мне хотелось придать Аське небольшого ускорения и решительности, но потом, взглянув в её печальные глаза, я сама же себе говорила отвязаться от ребёнка. Ей и без меня давления хватало.
        Как и ожидалось, тестовая часть была выполнена без единого нарекания. И я уже собиралась поздравить её с этим, как девочка выдала подавленное:
        - А вы тоже расстроитесь, если я плохо сдам экзамен?
        - Что в твоём понимании плохо? - осторожно уточнила я.
        - Ну… наберу меньше девяноста баллов…
        Задумчиво закусила губу, размышляя над правильным ответом. Вот бывают же такие моменты в жизни, когда весь твой немалый лексический запас не в силах помочь тебе подобрать верные слова. Ну не говорить же банальное: «Оценки в жизни не главное…»
        - Знаешь, ты для меня будешь крутой, даже если едва преодолеешь минимальный порог, - сообщила как можно более жизнеутверждающе. Я не то чтобы притворялась, душой я точно не кривила, но вот говорить эти слова должна была не я, а её родители.
        Ася ещё раз вздохнула, но глянула на меня с надеждой:
        - Почему вы так думаете?
        - Потому что…
        Эта девочка обладала многими достоинствами - трудолюбием, старательностью, ответственностью… Но мне отчего-то не хотелось подкреплять ни одно из них, поэтому пришлось делиться личным:
        - Потому что мне было безумно интересно работать с тобой весь этот год. Не знаю, как тебе, но для меня наши с тобой занятия пролетали как на одном дыхании.
        Хрен его знает (да-да, я всё ещё филолог), насколько это всё было педагогично, но лицо девочки всё же просветлело:
        - Мне тоже очень нравилось.
        ***
        Выходя из школы со стойкой установкой «Не сметь трусить!», я набрала на экране телефона сообщение: «Какие планы на вечер?».
        ***
        Вечер мы проводили на веранде одного из модных ресторанов, окна которого смотрели прямо на набережную. Ветерок колыхал белые шторы и нёс с реки приятную прохладу. Я сидела, закутавшись в плед, и мечтательно смотрела вдаль, стараясь наслаждаться моментом и не думать о стоимости нашего заказа. Как таковых проблем с деньгами у меня не было, что, впрочем, не отменяло моего беспокойства по поводу конского ценника местного меню. Лера куда проще относилась к таким вещам, поэтому без всякого зазрения совести потягивала из трубочки уже второй апероль, временами двигая плечами в такт музыке, ненавязчиво лившейся из динамиков.
        - Так, я не поняла, - со вторым коктейлем таки было покончено, - когда мы начнём наш отрыв?
        Притворилась удивлённой.
        - А что мы, по-твоему, сейчас делаем?
        - Сидим и молчим.
        - Не молчим, а наслаждаемся атмосферой неспешности и созерцания, - поправила подругу. На что Крутикова прищурилась и констатировала очевидное:
        - Тебя не переспорить, да?
        Я неопределённо пожала плечами и отхлебнула свой безалкогольный мохито, покосившись на часы. Время подходило к назначенному сроку, а вокруг ничего не происходило, что начинало меня тревожить. Сама не понимала, чего хочется больше: чтобы всё сорвалось или же, наоборот… Ещё утром казавшийся гениальным план сейчас виделся детской профанацией. Да и довериться Исаеву было непросто, если учесть, что он ломался полдня, прежде чем выдал мне своё полное превосходства «Посмотрим» - словно делая самое великое одолжение в жизни. И вот теперь я ёрзала на стуле и сильно сомневалась, а стоило ли вообще связываться с этим гадом, зарекалась же…
        - Свет, - надула губы Лера, - может быть, ты всё-таки выпьешь? А то ты сегодня до безобразия молчалива и вся в себе. А мне твоя природная дурость этим вечером нужна как никогда.
        - Я сочту это за комплимент, - улыбнулась натянуто, заприметив на входе веранды две знакомые фигуры. Моя нервозность сделала резкий скачок, как если бы приход парней действительно был неожиданностью для меня. И, схватив Леркин бокал, я влила себя остатки апероля. - Ты меня уговорила.
        Крутикова слегка опешила.
        - И что, стоило только попросить?
        - Ага, - почти не паникуя, выдавила из себя я. - Многие проблемы через рот вообще гораздо быстрее решаются.
        Подруга приоткрыла губы, явно подбирая слова, но в конце концов просто заключила:
        - Знаешь, я вот с тобой уже почти двадцать лет дружу и всё равно понимаю… через раз.
        Я на автомате покивала головой, а сама осторожно наблюдала за тем, как официант проводил Сергея с Андреем за столик в нескольких метрах от нас. Литвинов был хмур и ни на что внимания не обращал, зато лохматый Исаев поймал мой слегка ошалелый взгляд и… показал мне язык.
        Слегка зависнув, я всё же решила оскорбиться и показательно отвернулась от них, как раз чтобы попасть под прицел Леркиных прищуренных глаз.
        - Ты сегодня странная.
        - Устала, - практически не соврала я. - Конец учебного года… До финишной прямой живыми доходят только сильнейшие.
        - Господи, какое счастье, что я после филфака не пошла работать по специальности, - выдохнула ничего не подозревающая о моём коварстве Лерка.
        От необходимости как-либо комментировать её признание меня спас пиликнувший телефон.
        «Ну, и что дальше?» - вопрошал меня Исаев в мессенджере.
        «А что ты Серёже сказал?»
        «Что хочу покормить комаров на набережной за бешенные бабки. Напомни, пожалуйста, почему мы выбрали именно это место?»
        Я поморщилась и возмущённо хмыкнула, представляя себе его надменный тон.
        «Что, боишься не осилить?» - не удержалась от мстительной подколки. На самом деле мне просто было стыдно признаваться, что гениальность моего плана на этом себя исчерпывала. Ибо как заставить Леру поговорить с Литвиновым, у меня не было ни малейшего представления.
        Пока Андрей печатал свой ответ, я буквально преисполнилась нетерпением, едва не поторапливая его вслух.
        Ну давай же!
        - С кем это ты с таким упоением переписываешься? - хихикнула Лера, накрыв ладонью экран моего смартфона, я нервно дёрнулась, рванув его на себя, и снесла локтем бокал с мохито, который тут же слетел на пол, с шумом разлетевшись на осколки.
        - Упс, - замерла я на месте, закусив губу.
        Переполох вышел ещё тот: все взгляды на веранде оказались обращены на меня, в том числе и парочки наших знакомых. Исаев сидел, скрестив руки на груди, и испепелял меня своим тёмным взором. Лицо Сергея за считанные мгновения успело сменить целый спектр эмоций: интерес, узнавание, растерянность, которая очень быстро переросла в негодование. Он отвернулся от нас с Леркой, что-то возмущённо высказал своему дружку, а тот не придумал ничего лучше, чем перевести все стрелки на меня. Причём буквально. Андрей с самым невинным видом пожал плечами и указал на меня пальцем. Словно говоря: «Это всё она».
        В этот самый момент Лера, слегка прифигевшая от моего нелогичного поведения, решила проследить за моим взглядом, ну и, разумеется, практически тут же обнаружила Литвинова с приятелем. Казалось, что все замерли на мгновение, а потом Лера фурией крутанулась ко мне и прошипела:
        - Я тебя убью.
        ***
        Минут через пятнадцать мы с Исаевым оказались за одним столиком, периодически поглядывая в сторону парапета, протянувшегося вдоль реки, где разыгрывалась душещипательная сцена между Сергеем и Леркой. Крутикова яростно размахивала руками, что-то доказывая Литвинову, а тот в свою очередь не оставался в долгу, отвечая ей с не меньшей экспрессией.
        - А у твоей подруги талант, - заметил Андрей, скучающе подперев подбородок кулаком. - Серёгу ещё нужно умудриться из себя вывести.
        - Это мы ещё посмотрим, кто кого из себя выводит. Лера, между прочим, отличается крайней рассудительностью, - слегка покривила я душой, став на защиту чести Крутиковой. - Готова поспорить, что это у твоего дружка завышенные требования!
        Он, конечно же, не клюнул.
        - Женщины, - закатил глаза мой собеседник.
        - Пф-ф-ф, - фыркнула, повторив его финт глазами, чтоб в случае чего знал: я тоже так умею.
        В этот момент Литвинов чем-то окончательно допёк Крутикову, и та от души треснула его в грудь.
        - О-о-о-о-о! - хором выдали мы с Исаевым, синхронно скривившись.
        - Это она зря.
        - Я же говорю - ис-те-рич-ка. Я так Литвинову и сказал. Серёга, правда, принялся доказывать, что просто она слишком эмоциональная, но как по мне, твоя Лера - избалованная драма квин.
        - Тебе настолько не нравится Лерка? - удивилась я, ибо при личном общении это было абсолютно незаметно.
        - Не то чтобы не нравится, но… по ней же сразу видно, что она мастер всё усложнять. А жизнь и без того достаточно паршивая вещь, чтобы искать себе проблемы. Даже ради качественного секса.
        Едва удержалась, чтобы опять не закатить глаза.
        - На что только не пойдёшь ради качественного секса, - пробурчала я, потягивая из трубочки свой свеженький безалкогольный мохито.
        - На самом деле на многое, - ухмыльнулся он, мне же показалось, что за сей ремаркой стояло желание поддеть меня. Типа намёк на то, что некоторым (а именно Светику) не понять.
        - Поверю на слово знатоку, - отчего-то покраснела я и поспешила перевести тему. - Почему же ты тогда согласился помочь?
        - Если вспомнишь, то я пытался отказаться.
        В памяти тут же всплыли его глупые отмазки, которыми он меня пичкал сегодня едва ли не полдня.
        - Нет, ты не отказался, ты нёс какой-то бред о том, что ты катастрофически занят этим вечером. Кажется, у тебя должна была приехать бабушка из Сыктывкара.
        Что было откровенной ложью, и мы оба это понимали.
        - Если тебе станет от этого легче, - положил он руку на сердце, - то моя бабушка действительно когда-то жила в Сыктывкаре.
        - У тебя есть бабушка? - нелепо переспросила я.
        - Ты не поверишь… - с сарказмом начал Андрей, - но да. Даже у меня есть бабулетта. Даже две. А ещё папа, мама и пупок, как доказательство того, что там когда-то была пуповина. В общем, я вполне себе обычный человек. Поэтому и бабушка у меня тоже есть, - последнее он проговорил с видом победителя, явно наслаждаясь тем, что смог уделать меня. Но я не спешила сдавать своих позиций, на автомате уточнив:
        - Которая жила в Сыктывкаре?
        - Которая жила в Сыктывкаре, - кивнул головой.
        - И которая там больше не живёт?
        - И которая там больше не живёт. Слушай, - почесал он кончик носа, - тебе не кажется, что наш диалог всё больше напоминает разговор двух умственно отсталых?
        - По форме - возможно, но вот по содержанию… Я просто пытаюсь понять, зачем нужно было врать днём. Или для чего нужно было соглашаться после.
        - Да, - махнул Андрей рукой, слегка прищурившись, - передумал…
        - Ну нет! - непонятно из-за чего заупрямилась я. - Если бы ты передумал, ты бы подал это как великое одолжение. Знаю тебя…
        - С каких это пор? - вполне искренне удивился мой собеседник.
        - Да что там знать, у тебя всё на лбу написано. Лучше не уводи меня с темы. Итак, если тебе так не нравится Лерка…
        - Да с чего ты взяла, что она мне не нравится? Только сказал, что с ней будет много гемора. Можно и попроще варианты найти.
        - И Серёга тебя не послушал?
        - Не послушал.
        - Ну слава богу! Хоть у кого-то из вас двоих есть яйца.
        Исаев поперхнулся.
        - Слушай, а ты точно работаешь в школе?
        Бросила на него испепеляющий взгляд, как это бывало всякий раз, когда мне намекали на то, что я - училка и должна быть образцом поведения и благонравия.
        - Точно, - щёлкнула себя по зубу, - десять лет от звонка до звонка.
        Андрей шутку оценил и вдруг заулыбался, заметив:
        - А ты смешная.
        - О-о-о, подожди, подожди, - не удержалась я от сарказма, - сейчас запишу это куда-нибудь. Что сам его светлость Француз, - кивнула головой вверх, - сделал мне комплимент.
        - Знаешь, с обилием твоего сарказма я так попросту начну молчать. Ты хоть и смешная, но колючая до безобразия…
        Что возразить на это, я не знала, но догадывалась - в кои-то веки он был прав.
        - Ну кто-то же должен, - сказала как можно более безразлично. - А вообще, ты меня заболтал. Ещё раз. Что заставило тебя изменить планы насчёт сегодняшнего вечера и на время позабыть про бабушку из Сыктывкара?
        - Говорю же, передумал. Просто сначала не так тебя понял, а потом… уже разобрался.
        - Да что там можно было неправильно понять? - проснулась во мне душнила и борец за правду, и я полезла в телефон проверять. - А, вот, нашла: «Какие планы на вечер…» - «Смотря кто об этом спрашивает…» - «Это Света из бара, которая у тебя потом ночевала». - «И что Света из бара хочет?» - «Помочь одному хорошему человеку наладить личную жизнь…» Ну а дальше началась пурга про бабушку!
        С оттенком лёгкого вызова закончила читать переписку и победоносно глянула на Исаева:
        - Ну, и что тут было непонятно?
        Договаривать я не стала, потому что до меня, наконец-то, дошло:
        - Ты решил, что я имела в виду себя и свою личную жизнь…
        Он смотрел на меня непривычно серьёзно и сейчас даже не пытался подколоть, хотя повод имелся ого-го какой.
        Я продолжала улыбаться, правда натянуто, и судорожно соображала, как можно выйти из ситуации с минимальными потерями для себя. На смену растерянности пришло жгучее чувство стыда, как если бы я на самом деле сотворила что-то нехорошее.
        Схема в моей голове была настолько сложной, что больше напоминала строчку из песни Максима Леонидова: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она…»
        Применительно ко мне это выглядело так: он мог подумать, что я могла предположить, что он вдруг захочет провести вечер в моей компании… Словно я своим гипотетическим предположением, что Андрей может согласиться, позорила себя в его глазах. И пусть я на самом деле ничего такого не имела в виду, его ответ уже был всем известен - плохо скрытый отказ.
        Короче, не знаю, поняли ли вы хоть что-нибудь из моих метаний, но я за считанные секунды успела сгореть от стыда, мысленно провалиться под землю, затем взять себя в руки и… засмеяться. Немного неестественно, но зато энергично.
        - Ты решил, что я приглашаю тебя на свидание?
        Серьёзный Исаев неопределённо повёл плечами.
        - Ну, ты так написала, - на мгновение мне даже показалось, что он оправдывается. - Ты ж не сразу про Серёгу с Леркой сообщила. Я и решил, что ты хочешь со мной на свидание.
        Пока он толкал сию речь, я вцепилась в свой мохито, который мне принесли после триумфального фиаско с предыдущим бокалом. В общем, очередному моему напитку не повезло, только на этот раз коктейль не полетел на пол, а брызнул у меня из носа.
        - Что?! - выпалила, еле справляясь с кашлем. - Я? - указала на себя. - На свидание? С тобой? - перевела палец на него. - Да не приведи Господь!
        Я, конечно, переигрывала. И наверное, в его предположении не было ничего такого, но… меня уже было не остановить. Когда тебя полжизни отвергают, ты волей неволей учишься делать вид, что тебе всё равно.
        В общем, опять рассмеялась, надеясь на то, что Андрей тоже сведёт всё случившееся на уровень шутки. Но он отчего-то не поддался, нахмурив свои идеальные брови:
        - Так, а что такого в том, чтобы сходить со мной на свидание? - крайне серьёзным тоном поинтересовался Исаев.
        Где-то разговор свернул не туда, я чувствовала это интуитивно, но вот никак не могла точно уловить где.
        - Да брось ты, - отозвалась как можно более непринуждённо, - это же как нужно себя не уважать…
        Обычно мне легко давалась игра любыми словами, спасибо богатому лексическому запасу и филологическому образованию, но сейчас из моих уст упорно летел какой-то бред. И я вроде бы это понимала, только уже не могла остановиться, отчего-то нервничая под тёмным пристальным взглядом.
        - Даже так?
        Точно понять что-либо по выражению его лица было сложно, но я буквально кожей ощущала, что атмосфера между нами стала несколько… тяжеловесной. Даже Крутикова с Литвиновым ушли далеко на задворки сознания.
        Нервно облизав нижнюю губу, попыталась чем-нибудь занять руки, но не знала, куда их деть: они то брались разглаживать салфетку на столе, то хватались за бокал, то взлетали к волосам. В голову не шло ничего смешного. А потом меня таки посетила первая светлая мысль за сегодняшний вечер: «Света, какого чёрта? Тебе тридцать лет, может быть, уже хватит париться из-за того, кто и что подумает…»
        Тяжко вздохнув, я призналась:
        - Ну я же тебе не нравлюсь. Даже, скорее всего, раздражаю, поэтому было бы странно полагать…
        - С чего такой вывод? - перебил меня Андрей. У него была очень выразительная мимика. И пусть Исаев всё ещё казался хмурым, сейчас это больше говорило о степени его озадаченности.
        - Пф-ф-ф, вспомни всё, что ты мне говорил.
        - А что я тебе говорил?
        Мы уставились друг на друга, пытаясь продавить волю своего оппонента. Мне было что ему напомнить, но это бы означало расписаться в собственной ранимости. Поэтому и тянула время, пока краем глаза не заметила кое-что странное.
        - Смотри, - в порыве эмоций шлёпнула его по бедру, - они помирились!
        Лера и Серёжа всё так же стояли у парапета набережной. Только вместо разборок они целовались с неподдельным таким упоением.
        Мы замерли, пооткрывав рты, разглядывая эту парочку.
        - Слушай, - неожиданно шепнул мне Андрей на ухо, - пошли отсюда, пока эти двое не вспомнили о нас и не претворили в жизнь свои кровавые обещания.
        И вот теперь во мне проснулся тот самый дух авантюризма. Либо же на меня так повлияла исаевская близость, когда его дыхание вдруг коснулось моей кожи… Короче, у Светы в очередной раз поехала крыша, и я не придумала ничего лучше, чем схватить его за руку и фыркнуть: «Бежим!»
        И мы действительно побежали, я только и успела, что сбросить с плеч плед и схватить сумочку. Виляя меж ресторанных столиков, мы уже почти выскочили с веранды, когда огромный плечистый бугай в белой рубашке схватил Андрея за плечо.
        - Стоять! - пророкотал мужик.
        Мужчины застыли на какие-то доли секунды, после чего мой спутник дёрнулся, прошипев:
        - Какого хера?! Руку убрал.
        Незнакомец выпалил что-то малоцензурное (Изотов бы оценил), Андрей попытался двинуть ему в бок, тот с лёгкостью парировал, в итоге завязалась потасовка, которая почти тут же переросла в драку, когда Исаев вдруг получил кулаком в нос. Я завизжала, узрев алые капли крови, брызнувшие на белоснежную рубашку мужика.
        Завизжала и… тоже ринулась в бой, от души огрев двухметрового агрессора сумкой по голове.
        ***
        Минут через сорок нас усаживали в патрульную машину. Андрей хлюпал окровавленным носом. Бугай сидел на стуле возле входа в ресторан и прикладывал к голове мешок со льдом. Лерка же с Литвиновым кружили вокруг полицейских, пытаясь убедить тех не увозить нас в отделение.
        - Да не хотели они ничего плохого! - тараторила Лерка, не давая никому из окружающих вставить и слова. - Хотели нас разыграть и не подумали, что персонал ресторана решит, что они собрались уйти, не оплатив заказ!
        - А вы где были? - строго поинтерсовался служитель правопорядка.
        - Вон там, - подруга махнула рукой в сторону реки.
        - То есть вы тоже были за пределами ресторана.
        - Ну, товарищ лейтенант…
        - Вообще-то, я капитан.
        - Лера, отойди, - вмешался Литвинов, но дальше я уже не слушала, упав на сиденье полицейского автомобиля.
        Всё происходящее напоминало какой-то сплошной сюр. Андрей опустился рядом, зажимая нос рукой.
        - Сильно болит? - спросила с сочувствием.
        - Терпимо, - негромко отозвался Исаев.
        - Только попробуй мне тут всё в крови уделать, - грозно велели нам с переднего сиденья.
        - Ну что, господин начальник, - не удержалась я от сарказма, за что тут же получила колючий упреждающий взгляд в зеркале заднего вида, - вы не видите, что ему в больницу надо?!
        - Разберёмся.
        - Да с кем вы там разберётесь, - не на шутку разошлась я, заразившись упрямством Крутиковой, которая методично продолжала приставать на улице к капитану. - Вы…
        - Света, - прервал меня Андрей, неожиданно положив руку на моё бедро. - Лучше помолчи.
        Я недовольно хмыкнула и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась к окну. За него же, гада, переживала…
        ***
        Пока мы ехали до отделения, я успела написать сообщение Ксюше: «Дай телефон Паши».
        Савицкая ответила спустя пару минут: «Мне уже начинать переживать, что ты стала забывать меня, как личность? Я, конечно, понимаю, что с мужиками веселее…»
        О да, с мужиками действительно было веселее! Я покосилась в сторону Андрея. То, как он зажимал нос… в общем, сжалилась и достала ему из сумки носовой платочек.
        Он оценил, правда как-то совсем не так, как я предполагала.
        - А раньше нельзя было?! - буркнул себе под нос.
        - Нельзя! - тут же ощетинилась я. - Будешь выделываться, я у тебя и этот заберу!
        - Кто тебе его отдаст-то теперь.
        Вернуть себе пресловутый платок тут же стало практически делом принципа, однако остановил меня капитан, сидевший на переднем сиденье, хохотнув:
        - Ну вы и пара.
        - Мы не пара! - в один голос запротестовали я и Исаев.
        ***
        Майор Савицкий приехал за нами через полчаса. Но узнали мы об этом много позже. Ибо, выслушав рассказ о наших приключениях от своих коллег, Паша решил, что два дебила - это сила, нуждающаяся в срочной профилактике.
        Так мы и просидели в районном отделении полиции почти два часа, ожидая неизвестно чего, а товарищ майор травил байки в соседнем кабинете.
        Из плюсов этого вечера мы определили лишь один: согласно авторитетному мнению Исаева, никакого перелома у него не было. Он даже геройски отказался от поездки в травмпункт, решив, что не нуждается в помощи. На самом деле он до последнего надеялся, что чем меньше кипиша тут будут разводить, тем быстрее нас отпустят. Но нет.
        Остатки вечера мы провели в коридоре отдела на скамейке, рассматривая дежурного за стеклом. Зрелище не представляло никакого интереса, поэтому оба достаточно быстро приуныли, снедаемые скукой. Волнение за собственное будущее ушло куда-то на задний план. Мне даже подумалось, что будет забавно, если в школу, напоследок перед моим уходом, придёт письмо о том, как Светлана Анатольевна в свободное от работы время нарушает правопорядок.
        - Ты на меня плохо влияешь, - в конце концов заключил Исаев, нарушая тишину дежурки.
        - Я?!
        - Ну да. Мы с тобой знакомы всего несколько недель, а за это время ты успела, - принялся он перечислять мои отжиги, методично загибая пальцы: - напиться, свалиться с барной стойки, едва не свернуть мне шею, материться в компании несовершеннолетних, а теперь вот… загреметь в полицию.
        Поджала губы.
        - Всё сказал? Так-то это ты в драку полез.
        - А благодаря кому я там оказался?
        - Можно подумать, я тебя туда силой притащила!
        - Нет, но ты была ОЧЕНЬ настойчива.
        Покраснела от негодования.
        - Ещё скажи, что и Кеннеди я убила.
        - А вот не знаю, - придуривался эта зараза. - Убийство, конечно, крайний шаг, но спиной я бы к тебе в ночи не стал поворачиваться.
        От души треснула его по плечу.
        - Ай, - наигранно пригнулся он. - Я же говорю, маньячка…
        - Ага, серийная.
        - Точно, ты же в школе работаешь! А люди с нормальной психикой туда не сунутся.
        - А как же Ксюшка?
        - Ксюшка - то самое исключение, которое лишь подтверждает правило.
        - Ну всё! - надулась я. - Ты всегда такой клоун? Или это только мне везёт?
        - Только тебе, - продолжил он издеваться. - Я рядом с тобой нервничать начинаю. А когда я нервничаю… - развёл руками, - сама знаешь что. И заметь, это я ещё вопрос проституции не поднимал, но если вспомнить твой послужной список…
        Я уже приготовилась пнуть его в голень, но поймала заинтересованный взгляд дежурного. Пришлось оправдываться:
        - Он всё врёт. Не было никакой проституции и маньячества…
        - Тем не менее Кеннеди не выжил, - в голос заржал Исаев.
        ***
        Уже ближе к ночи перед нами материализовался счастливый Савицкий.
        - Ну что, дебоширы мои, как дела?
        К этому моменту я уже была почти полностью вымотана тупым ожиданием. Час назад у меня разрядился телефон, поэтому никаких других развлечений, кроме перепалок с Исаевым, у меня не было. Только почти весь этот час он молчал, откинув голову на стену, и, кажется, дремал. Я же время от времени разглядывала его профиль и каждый раз думала, какой же он красивый. Но не той слащавой красотой, которой нас пичкали социальные сети и модные журналы. Крупный нос, глубоко посаженные глаза, большой рот, тяжёлый подбородок и ямочки на щеках… Всё это вместе производило какое-то совершенно неизгладимое впечатление. А ещё очарование и харизма… которыми он, безусловно, умел пользоваться. Правда, большую часть времени он предпочитал выглядеть скучающим и слегка… заколебавшимся.
        Появление Савицкого его значительно взбодрило.
        - Пашка! - возмутился мой спутник. - А пораньше нельзя было приехать?
        - Нельзя, - подбоченился майор. - Будь моя воля, я бы вас здесь ночевать оставил, чтобы мозгами думать начали. Но приступы Ксюхиного гуманизма однажды меня доконают. Свет, ладно этот оболтус, он по жизни во всякую хрень влезает, но ты-то как в это ввязалась?
        А мне отчего-то стало действительно стыдно. Я даже виновато потупила взгляд, пролепетав совершенно по-детски:
        - Оно само как-то вышло.
        Теперь я начинала понимать своих школьников, у которых все эксцессы происходила САМИ.
        - Ну да, ну да, - назидательно покачал головой Паша. - Ты с Французом ещё по ресторанам походи, он тебя и не такому научит.
        Удивлённо подняла голову на Андрея, который отчего-то тихо рыкнул на друга:
        - Давай только не здесь.
        - То есть вопрос проституции всё-таки имел место быть? - не удержалась я от сарказма.
        ***
        На улицу мы вышли уже в ночи. Андрею всё-таки пришлось раскошелиться, дабы уважить знакомых Савицкого, который утверждал, что мы ещё малой кровью отделались, потому что ресторан, в котором мы устроили беспредел, принадлежит крайне серьёзным людям.
        - Ладно, я поехал, - потянулся Паша. - Вы мне, конечно, подарили спокойный вечер без детей и суеты, но, боюсь, Ксения Игоревна будет несколько возмущена. Поеду её спасать. Свет, тебя подвезти? Ты же где-то рядом с нами живёшь?
        Отчаянно замотала головой - мне всё ещё было стыдно перед ним, поэтому я рассчитывала ближайшие лет - дцать не оставаться с майором наедине.
        - Я провожу Свету, - вдруг пообещал Исаев, протягивая руку товарищу. - Спасибо, что приехал. Но всё остальное я записал и запомнил.
        - Ага, - весело оскалился Савицкий, отвечая на рукопожатие. - Так и вижу: «Буду мстить, и мстя моя будет страшна». Ну ладно, бывайте.
        Он кивнул мне на прощание и отправился в сторону припаркованной неподалёку машины, оставив нас опять… вдвоём.
        Мы с Андреем вышли за железные ворота и отправились в сторону горящих вдалеке огней.
        Можно было заказать такси, но мой телефон сел, а просить об этом Исаева мне не хотелось, впрочем, он и не предлагал, просто вышагивал рядом со мной.
        Благо что отделение полиции располагалось не так уж и далеко от моего дома. Всего лишь-то минут сорок пешком. Сорок минут в компании молчаливого Француза. Зашибись.
        Уже на подходе к нашей школе Андрей вдруг выругался вслух и принялся что-то отчаянно искать в своих карманах.
        - Ну, что такое? - устало простонала я. - Ты вдруг решил, что потерял свою совесть и её срочно нужно отыскать?!
        - Очень смешно, - нервно выдохнул он, продолжая мучить свои джинсы. - Я своё портмоне у Серёги в машине оставил.
        - Сочувствую. Тебе денег занять?
        - Какие, на хрен, деньги, - заворчал Андрей, - у меня в нем ключи от квартиры лежат.
        Трагичность момента дошла до меня не сразу.
        - Как от квартиры?
        - Вот так. Мне с собой было лень таскать, я у Литвинова всё в бардачок запихал.
        - Врёшь, - не поверила я ему ни на йоту и лично полезла проверять чужие карманы.
        В итоге на свет была извлечена мелочь в количестве двадцати пяти рублей, два презерватива и потрёпанная жизнью барбариска.
        - Ну самое главное-то мы не забыли, - пересыпала я ему в ладонь все его богатства. - Звони Сергею и молись, чтобы он там не сильно был занят Леркой, а то ещё звонок не услышит.
        - Не могу, у меня телефон сел, - зло фыркнул он. - Дай свой.
        Теперь в голос заржала я:
        - Ты точно издеваешься!
        ***
        Решение позвать его к себе родилось спонтанно, но, с другой стороны, других вариантов у нас как-будто и не было.
        - А у кого-нибудь ещё ключи есть от твоей квартиры?
        - У родителей. Но они живут на другом конце города и спят давно.
        Вот так, собственно, и вышло, что в час ночи Андрей Исаев переступил порог моего дома.
        Глава 4
        Мною овладела оторопь. Бледнея и краснея, я проблеяла что-то маловразумительное, ткнула гостю пальцем в сторону дивана и скрылась в ванной, планируя то ли утопиться, то ли ещё что.
        Я смотрела в зеркало и старалась убедить себя в том, что ничего такого не происходит. Ну подумаешь, Исаев переночует со мной в одной комнате. Не в кровати же. Да если вдруг и в кровати…
        - Будто это первый мужик в твоей жизни, - пытался достучаться до меня здравый смысл.
        - Такой - первый! - разошлась не на шутку моя тревога.
        - Такой - это какой?
        - Такой… невыносимый.
        Примерно в этой точке внутреннего диалога меня прошибло пониманием, которое прикончило последнюю не истерившую нервную клетку: Исаев мне нравится. Невообразимо, нелогично, иррационально, но он действительно мне понравился. Все эти пикировки, подколки…
        - Света, ты дура! - заключила я вслух. - Это садомазохизм. Тебе лечиться пора.
        Приступ самобичевания прервал стук в дверь.
        - Не хочу показаться навязчивым, - с нотками сарказма сообщил Андрей, - но я тебе хотя бы плед выделил…
        Беззвучно выругавшись, я выскочила из ванной и замельтишила по квартире, активировав режим ответственной хозяюшки, в поисках свежих простыней, одеяла и подушки… Всё это неожиданно прекратилось, когда ночной гость поймал меня за локоть.
        - Ты чего? - слегка свёл он свои идеальные брови к переносице.
        Я растерянно тряхнула головой, словно отгоняя от себя наваждение, после чего честно призналась:
        - Извини, я чего-то… напугалась.
        - Я такой страшный?
        - Нет, просто день сегодня был… длинный и странный. Со мной такое бывает, - махнула рукой, усердно улыбаясь. - Чем больше неопределённостей, тем сильнее я чудить начинаю, - темп моей речи набирал обороты, видимо от смущения - ведь его пальцы всё ещё продолжали сжимать мой локоть. - Не обращай внимания. Особенность такая.
        - Типа изюминки? - попытался он перевести всё в лёгкую шутку, но я, как обычно, всё испортила, решив пояснить:
        - Ну не то чтобы изюминка, скорее… ромовая баба, нашпигованная изюмом. Вот это точно про меня.
        Андрей чуть нахмурился, пытаясь уловить направление моей мысли, а я поспешно выпалила:
        - Ладно, поздно уже, спать пора. Чаю хочешь? Нет? Тогда точно спать, - после чего сунула ему в руки чистое полотенце и с гордым видом скрылась в кухне, оставив ванную в распоряжение гостю. Прижавшись затылком к закрытой двери, шёпотом простонала в очередной раз:
        - Ду-у-ура-а-а.
        ***
        Ночь прошла вполне спокойно, если не принимать во внимание тот факт, что почти до самого утра я пролежала в своей постели, боясь пошевелиться и старательно прислушиваясь к тому, что творилось на диване у противоположной стенки. А на диване творилось… ничего. Андрей спал себе спокойно и видел десятый сон. А мне вдруг сделалось обидно. Разбираться в причинах собственной печали не было никакого желания. Не ждала же я всерьёз, что он из-за парочки нелепых диалогов воспылает ко мне симпатией или ещё чем… Хотя после сегодняшних приключений хотелось верить, что наше общение изменит свою тональность и станет… если не близким, то хотя бы более теплым.
        Но этот гад дрых, вольготно развалившись на моём диване, и не спешил демонстрировать готовность к переменам. Меня же так и тянуло обиженно надуть губы и поинтересоваться: «А поговорить?»
        Когда-то мне нравилось верить, что найдётся тот, кто сумеет за моей не самой стандартной с позиции красоты внешностью разглядеть незаурядную личность. На деле всё оказалось не так просто. То ли моя внешность была настолько специфической (хотя моментами я очень даже любила своё отражение в зеркале), то ли изюм во мне действительно исчислялся килограммами, но все объекты моих воздыханий обходили меня стороной, а те единицы, которые проявляли ко мне интерес, абсолютно не впечатляли одно глупое женское сердечко.
        Тем не менее привычка надеяться, что вот-вот появится человек, который обязательно сумеет разглядеть мой недюжинный ум и глубокий внутренний мир, сохранилась. Только, согласитесь, довольно затруднительно демонстрировать богатство своей души тому, кто спит крепким сном всю ночь и даже не подозревает, какой шторм из терзаний и беспокойств разыгрывается буквально за его спиной.
        - Светка, ну не дури ты! - потребовала сама от себя, перед тем как всё-таки отправиться в гости к Морфею. За окном уже занимался рассвет нового дня, и, засыпая, я ещё не знала, что и он не обойдется без приключений.
        ***
        Утро я встретила с чугунной головой (хоть накануне и не употребила ни капли алкоголя) и лёгкой паникой, разросшейся в одно мгновение, стоило мне осознать, кто именно спит на моём диване. Блин.
        Схватив со стула халат, я выскочила из спальни, воздавая про себя хвалу небесам за то, что ещё совсем недавно поддалась своей блажи и купила дорогущую шёлковую пижаму.
        Быстро приведя себя в порядок в ванной, я вдруг ужаснулась беспорядку вокруг. Нет, там не было ничего ужасного, и даже унитаз сиял вполне сносным блеском, но трусы, висевшие на сушке и прокладки, видневшиеся из приоткрытого шкафчика на зеркале, буквально вышибли из меня струйки холодного пота. Ну вот как этого всего можно было не заметить накануне?!
        В общем, полчаса ушло на приступ моей бешеной активности в нервной попытке отдраить все санфаянсовые поверхности. В итоге из ванной я вышла слегка взлохмаченной, но временно спокойной.
        Впереди меня ожидала кухня и… полное разочарование в виде пустых полок холодильника. Согласитесь, половинкой луковицы и банкой консервированных ананасов сложно поразить мужское воображение. На самом деле со мной такое случалось редко, но последние дни выдались загруженными работой, и мне было совсем не до походов по магазинам. Сама я ела где-нибудь на ходу, в школе или в городе, ну а гостей… попросту не ждала.
        Мой телефон всё ещё был разряжен - накануне Исаев наглым образом экспроприировал мою зарядку под собственные нужды.
        - Так, ладно, сначала доставка, потом всё остальное, - уговаривала я себя, щёлкая по кнопке включения ноутбука. Пока мой верный электронный друг, зажужжав кулером, грузил операционку, я успела поругаться сама с собой, в который раз воззвав к разуму.
        - Света, приди в себя, - требовал мой внутренний голос, - ты же адекватная и здравомыслящая. Вот и соберись и прекрати панику.
        Я обречённо кивнула головой, случайно со всего размаху припечатавшись лбом о столешницу.
        - Ага, адекватная, - печально произнесла я вслух, потирая ушибленное место. - Настолько адекватная, что самой страшно.
        - Эх, - вздохнул всё тот же голос разума, - а ведь мы когда-то собирались писать кандидатскую… - и замолк на полуфразе.
        - Вот закажу продуктов, чтобы накормить этого гада, - пообещала я самой себе, - и подумаю о кандидатской…
        Но до сайта доставки я так и не добралась, ибо на экране ноутбука всплыло сообщение от моего редактора Ани Букреевой. Вернее, сообщений там было с десяток, если не больше, но именно последнее мне бросилось в глаза: «Света, блин, где книга». Вообще-то, вместо слова «блин» там красовалось кое-что другое, более точно выражающее степень Анькиного негодования.
        Бросила взгляд на календарь и чуть не взывала. Жёсткий дедлайн по последним правкам был назначен ещё на вчера. И я честно планировала вчера приехать домой и выполнить все редакторские пожелания, но… неожиданно загремела в полицию, ну а дальше… а дальше все пошло совсем не по плану.
        «Сейчас всё будет», - пообещала я Букреевой, абсолютно игнорируя тот факт, что сейчас в Москве едва ли не ночь.
        «Чем раньше отправлю, тем больше сойдёт за вечер субботы», - убедила себя, погружаясь в заметки, разбросанные по всему тексту. Часть из них я уже давно исправила, а часть требовала времени на подумать.
        И как это часто бывало, я потерялась. Вернее, увлеклась настолько, что позабыла обо всём на свете. Пальцы быстро бегали по клавиатуре - что-что, я печатать я любила, умела и практиковала в бо-о-ольшом количестве.
        Когда с правками было почти покончено (как оказалось, в условиях стресса степень моей решимости возрастала и просыпалась находчивость) и довольная я уже перечитывала последний абзац, мой ноут решил сделать подлянку и перезагрузиться.
        Я хоть и выматерилась, но раскисать не стала, будучи полностью уверенной в том, что сработает автосохранение, обычно текстовый редактор меня в этом плане не подводил.
        Компьютер начал загружаться и… неожиданно не осилил, запустив цикл перезагрузки.
        - Вот тебе здрасте, - нахмурилась я, ещё не до конца осознавая случившееся.
        По чёрному экрану забегали белые буквы и символы, сообщавшие что-то о системной ошибке.
        - Не смей! - уже порядком напряглась я и попыталась вернуть комп к жизни, дважды нажав на кнопку «вкл-выкл».
        Ноутбук задумался, немного потарахтел и… выдал мне экран цвета ультрамарин вместо чёрного.
        Вот здесь меня накрыло осознанием того, что мне полный… песец.
        - Не-е-е-ет! - в голос закричала я. - Не-е-е-ет!
        И начала усиленно тыкать по клавишам, надеясь, что хоть одна из них поможет реанимировать чудо китайской техники. Но все мои усилия были тщетны. Лишь борьба с острым желанием разреветься ещё немного держала меня в тонусе. Хотя носом я шмыгнула.
        - Ну пожалуйста, ну пожалуйста, - упрашивала я ноут, пока он не погас окончательно. - Аа-а-а-а-а…
        В порыве чувств я опять попыталась стукнуться головой о столешницу, но самым невероятным образом ударилась о что-то мягкое и тёплое. Как выяснилось позже - это Исаев решил спасти остатки моих мозгов от сотряса.
        - Ты чего вопишь? - почти строго спросил он. А я была настолько расстроена, что даже никак не отреагировала на тот факт, что он стоял передо мной в одних трусах.
        - Н-ноут умер… - слегка заикаясь и подавляя в себе рыдания, сообщила я, - а там рукопись… нужно было отправить ещё вчера! Всё пропало… он… уме-е-е-е!
        Без истеричных ноток всё же не обошлось.
        Андрей задумчиво поскрёб затылок, после чего строго велел:
        - Отвёртки неси, будем реанимировать, - кивнул он в сторону ноута.
        Я тут же бросилась в коридор за набором инструментов, но где-то на полпути пришла в себя и оторопело кинулась обратно:
        - Слушай, а может быть, не надо?
        Но было поздно, Исаев уже начал вскрывать мой компьютер при помощи кухонного ножа.
        - Надо, Федя, надо, - процитировал он Шурика и… поддел заднюю панель ноутбука.
        Я зажмурилась и рухнула на кухонный стол, вспоминая все известные мне молитвы.
        - Ты всегда такая нервная? - не отвлекаясь от своего ковыряния в технике, поинтересовался Андрей.
        Бросила на него мученический взгляд, уже начиная догадываться, какой же истеричкой выгляжу со стороны.
        - На самом деле нет, - приложив усилие, взяла себя в руки. - Только когда чего-то очень хочу.
        - А чего ты хочешь?
        Ответила не сразу, призадумавшись, а хочу ли я по сути незнакомого человека посвящать в эту сторону своей жизни. Но решила всё же рискнуть, в конце концов, он сам всё увидит, если сможет привести комп в чувство.
        - Я хочу, чтобы издательство опубликовало мою книгу.
        Наверное, сказанное не совсем соответствовало его ожиданиям, ибо Исаев даже голову на меня поднял, приоткрыв рот буквой «О».
        - О как! То есть ты книжки пишешь?
        - Пытаюсь.
        - И про что они?
        - Ну… - в этой части всегда было непросто признаваться, хотя ничего плохо я точно не делала. - Можно сказать, что про любовь…
        - А-а-а-а, - протянул он, расплывшись в довольной улыбке. - Это там, где нефритовый стержень, мужское естество и влажное лоно?
        - Я смотрю, ты в теме, - не удержалась от подколки.
        - А что? Я разносторонняя личность с богатым жизненным опытом.
        - О-о-о-о нет, избавь меня, пожалуйста, от своего жизненного опыта.
        - Между прочим, зря отказываешься. Могла бы записать и продать за бо-о-о-ольшие деньги.
        - Подумаю, - пообещала с серьёзным лицом, поймав себя на мысли, что самообладание вновь вернулось ко мне.
        Андрей старательно рассматривал внутренности ноута, периодически залезая туда отвёрткой или ножом, а потом в какой-то момент даже стребовал с меня бутылку водки, которая таки нашлась в одном из моих кухонных шкафов.
        ***
        Сидела, практически не шевелясь, и наблюдала за тем, как он выметает пыль из металлических внутренностей (между прочим, моей кистью для румян), при этом не забывая посмеиваться надо мной:
        - Светлана Анатольевна, дышите глубже.
        Удивилась.
        - Ты запомнил моё отчество?
        - Ага, так звали мою географичку в школе. Зверь баба была…
        - Я смотрю, ты прям фанат педагогического труда.
        - Что есть, то есть. До сих пор уверен, что здоровый на голову человек в жизни в школу не пойдёт работать.
        - А как же Ксюшка?
        - Она вышла замуж за Пашку и стала многодетной матерью, где здесь адекватность? - придуривался Андрей.
        - Я передам ей, - ухмыльнулась. Отчего-то его слова не казались чем-то обидным, возможно, всё дело было в тоне - по-доброму весёлом.
        - Передай-передай, - ничуть не смутился он. - Скажи, ты вот тоже из той категории училок, которые доводят детей до нервной икоты и дёргающегося глаза?
        - Обязательно. Я же русичка, говоря твоим языком.
        - И что, все русички такие лютые?
        - Все. Хуже нас только математички…
        Андрей всерьёз задумался, после чего кивнул головой:
        - Пожалуй, соглашусь с тобой. Мою боялась вся школа, мы её за глаза звали - Питбуль. Как вцепится, так всё… кранты.
        - Милые школьные годы, - фыркнула я, не став объяснять, что изнутри всё порой выглядит совсем иначе. Впрочем, и сам Андрей не стремился развивать тему дальше, полностью погрузившись в свою деятельность.
        Я же продолжила наблюдать за ним, на этот раз отчего-то сосредоточившись на… его голой спине.
        Сейчас, когда паника из-за поломки ноутбука отступила и уже не мешала трезвости мышления, я неожиданно вернулась к вчерашней мысли о том, что он всё-таки мне нравится. Теперь, наслаждаясь открывшимся видом на полуголого Исаева, я имела «счастье» убедиться в правильности своих вчерашних выводов.
        Спина у него была красивая: широкие плечи, поджарый торс, узкие бёдра… Андрея тяжело было назвать жертвой фитнеса, но в целом впечатление он создавал более чем… приятное.
        Мысленно дала себе затрещину и велела держать себя в руках. Лучше бы он меня по-прежнему бесил. Но удивительным образом раздражение, привычно вызываемое Исаевым, развеялось примерно в то же время, когда мы наблюдали за ссорой Сергея и Лерки. Видимо, общие заговорщические планы сближают.
        Чур меня.
        - У меня для тебя две новости.
        - Хорошая и плохая?
        - Тогда три, - поскрёб Андрей свой небритый подбородок. - Первая - ты не умеешь нормально пользоваться техникой.
        - Э-э-эй! - возмутилась в сердцах. Так, что я там говорила про то, что он больше меня не бесит? Забираю свои слова обратно!
        - Смотри сюда, - указал он в какую-то деталь ноута, - видишь, оплавилось? У тебя шина питания полетела… ещё чуть-чуть, и материнская бы сгорела. А что из этого следует? Что ты хреново пользуешься зарядкой.
        - Нормально я его заряжаю.
        - Ещё раз, - ткнул он на поврежденную деталь, - оплавилось. А это значит, что что-то не так с напряжением. Например, ноутбук не был включен в сеть питания во время обновления операционной системы.
        Здесь я предпочла таинственно промолчать и не краснеть, но Исаев понял всё правильно.
        - Значит, было. И не раз.
        - Так, а насколько это серьёзно?
        - Надо шину менять, иначе полетит вообще всё.
        - И сколько это времени займёт?
        Он покрутил останки моего китайского друга.
        - Что-то в районе недели, скорее всего. Желательно оригинальные комплектующие заказать. А у тебя не самая ходовая модель. И это будет недёшево. Кусков двадцать плюс-минус с тебя в сервисе возьмут…
        - К чёрту деньги. У меня нет недели, - скуксилась я, отчаянно придумывая, как бы убедить издательство, что я не совсем курица и со мной можно иметь дело. Самое обидное - полного текста со всеми правками у меня больше не было нигде. На почте лежали какие-то предварительные варианты, но то, что я вынашивала пару недель, было только здесь. - Блин, - заключила я и снова попыталась стукнуться головой о стол, но вновь была поймана Андреем.
        - Спокойно, Маша, я Дубровский, - хмыкнул мой гость. Правда, я была настолько расстроена, что не смогла в полной мере оценить его юмор. - Я тут кое-что почистил и замкнул чуть иначе. Какое-то время проработает. Сможешь хотя бы нужные файлы перекинуть. Это поможет?
        - Да! - подскочила на ноги. - Да!
        Исаева такая реакция позабавила, и он самодовольно велел:
        - Тащи флэшку, я пока тут всё обратно соберу.
        Через десять минут моя книга и ещё парочка важных файлов были спасены.
        - Комп только в ремонт сдай, а то, если так пользоваться будешь, потеряешь вообще всё без права на реанимацию.
        - Обязательно! - в клятвенном жесте выставила перед собой ладонь.
        - Ну и славно. А теперь настало время расплаты, - объявил торжественно.
        Я же ощутила замешательство, подвиснув на какие-то доли секунды, после чего замельтишила по кухне в поисках кошелька и отчего-то предчувствуя накатывающую волну горечи:
        - Да, конечно. Сколько я тебе должна?
        Он издал непонятный звук, после чего неожиданно поймал за руку. Мужские пальцы обожгли кожу запястья и заставили замереть на месте.
        - Думаю, что завтрака будет достаточно, - широко улыбаясь, известил Исаев. Я же во все глаза смотрела на то место, где наши руки соединялись, и туго соображала, что, собственно, происходит.
        - Завтрак… - повторила на автомате, после чего тряхнула хорошенько головой, прогоняя наваждение. - Завтрак, да… Чёрт! - Андрей продолжал улыбаться, но брови всё-таки нахмурил, пришлось пояснять: - А у меня ничего нет… Вернее, есть - половина луковицы и консервированные ананасы. И… бутылка водки.
        - Зашибись набор, - слегка оторопело выдал Исаев. Из-за чего мне сделалось до безумия стыдно.
        - Тоже мне, хозяйка, - фыркнул мамин голос в голове.
        Начала судорожно соображать. Освободившись от его пальцев, вновь заметалась по кухне, стуча дверцами шкафчиков.
        - Просто не успела продукты заказать, - начала оправдываться, - май для меня всегда напряжённый месяц, я дома почти не бываю. Обедаю в школе, а ужинаю где повезёт.
        - Ага, а завтракаешь у мужиков, на которых свалилась в баре, - пошутил он, но я постаралась пропустить это мимо ушей.
        - Нашла! - возликовала я. - Макароны! Можно отварить. Правда, масла нет… но если очень хочется, то сойдёт, да? Есть ещё крупы, но без молока как-то не очень.
        Андрей хрюкнул.
        - Прям как общажное прошлое, рассчитываешь на одно, а получаешь голые макароны.
        - Это как? - не поняла я.
        - На самом деле это самая настоящая трагедия моей юности. Я, вообще-то, не программист, но в железе разбираться научился, чтобы красивым девчонкам в общаге помогать в надежде на благодарственный секс…
        - Фу-у-у, - скривилась я.
        - А меня вечно в благодарность слипшимися макаронами кормили. Вот тебе и «фу-у-у». А тут, значит, надежды на вкусный завтрак, и опять макароны.
        - Это карма, - слегка развеселилась я, разведя руками. Мол, сам виноват.
        - Ага, - кивнул он, - карма. Придётся сексом брать.
        Вот здесь я поперхнулась, едва не выронив макароны из рук.
        - Чего?
        Вообще-то, он шутил, я видела по лукавому прищуру глаз, которые вроде как пристально следили за моей реакцией. Мы опять схлестнулись взглядами, после чего что-то неуловимо изменилось в воздухе вокруг. И медленно, но верно шутка начала терять свою долю шутки…
        - Свет, а у тебя парень есть?
        - Нет, - проблеяла я.
        - Давно?
        - Давно, - совсем невнятно повторила за ним.
        Андрей пошевелил челюстью из стороны в сторону, словно принимая решение, после чего бодренько соскочил со стула.
        - Отлично! Думаю, что я готов променять завтрак на кое-что более интересное.
        Моя челюсть медленно поползла вниз. Исаев же смотрел на меня с вызовом, словно проверяя на прочность. Собственно, из-за чего во мне и взыграл дух противоречия.
        Издеваешься? Получай, мы тоже не пальцем сделаны.
        - А пошли, - откладывая пачку с макаронами в сторону, хмыкнула я и гордо вздёрнула подбородок. - Думаю, что минут пятнадцать в моём плотном графике найдётся.
        - Пятнадцать, значит? - слегка насупился он, после чего слегка угрожающе пообещал: - Мы это ещё проверим.
        И прежде чем я успела придумать достойный ответ, подтолкнул меня в спину по направлению к спальне.
        ***
        Всё далее произошедшее подходило под лозунг «Два дебила - это сила!».
        Если честно, то я абсолютно упустила тот момент, когда обычная шутка вдруг вышла из-под контроля. До последнего была уверена, что наш поход в спальню так и закончится ничем. Ну повыделывается Исаев, ну попытается взять меня на понт. В этой игре главным было отвечать ему в тон и показывать, что меня ничем не смутить. По крайней мере, в моей голове это выглядело именно так.
        Возможность повернуть обратно у нас тоже была.
        Мы стояли по разные стороны кровати и придуривались. Вернее, придуривался Андрей, а я пыталась зеркалить его выходки, с трудом сдерживая смех.
        Исаев карикатурно оттянул резинку своих трусов и поманил меня пальцем, я приспустила халат, обнажая плечо с тоненькой лямкой пижамной майки и указала ему взглядом на свою сторону кровати, словно говоря: «Только после тебя».
        Он покачал головой и «эротично» повёл бёдрами, из-за чего я прыснула и приподняла края халата. Бояться мне было нечего. В отличие от практического голого Андрея, на мне было надето много всего - халат, пижама, трусы.
        - Света, ну не ломайся, - поддел меня оппонент, многозначительно пошевелив бровями.
        - Я? - удивилась наигранно, приложив руку к груди. - Если чего-то хочешь, то подойди и возьми.
        Он замер, против воли сделавшись серьёзным, здесь я уже успела победно хмыкнуть, но он таки меня переиграл, сладким голосом сообщив:
        - Ну, если ты настаиваешь…
        И принялся обходить мою кровать.
        Продолжала смотреть на него с вызовом, хотя уверенность в том, что последнее слово останется за мной, несколько пошатнулась. Андрей подошёл ко мне почти вплотную и остановился в каких-то сантиметрах. Наверное, с минуту ничего не происходило, пока я не ляпнула:
        - Что и требовалось доказать.
        То ли он настолько не любил проигрывать, то ли… в этот день царствовал ретроградный Меркурий, отвечающий за спонтанные решения, но Исаев положил руки мне на плечи и опрокинул нас на кровать. Открыла было рот, чтобы возмутиться столь небрежному обращению, но, ощутив его горячее дыхание на своей шее, как-то резко обо всём позабыла.
        Я лежала на постели с круглыми глазами и практически не дышала, Андрей же навис сверху, упершись руками в матрас по обе стороны от меня и внимательно всматривался в моё лицо. А потом его голова опустилась, и он коснулся кончиком носа моего виска. Чуть провёл им по щеке, остановившись возле уха и непривычно хриплым голосом шепнул:
        - Свет, скажи что-нибудь…
        Я сдавленно сглотнула и выдала своё феерическое: «Да».
        ***
        В пятнадцать минут мы не уложились. Не скажу, что это была прям великая страсть, скорее просто… хороший секс. По крайней мере, Исаев выложился по полной, воплотив в жизнь едва ли не все рекомендации какой-нибудь там брошюры «Как довести женщину до оргазма»: целовал, ласкал, гладил, сжимал, покусывал, двигался, то ускоряясь, то замедляясь… Короче, использовал целую кучу глаголов по назначению и не очень.
        Наверное, он был хорошим любовником. Я искренне оценила его старания, усиленно давя из себя улыбку, когда всё закончилось. Вышло немного нервно, настолько, что он даже решил уточнить:
        - Всё в порядке?
        А я не нашла ничего лучше, чем показать большой палец, поднятый вверх.
        Вот тут-то он и напрягся по-настоящему.
        - Свет?
        - Всё замечательно, - затараторила я, выбираясь из его объятий, попутно пытаясь завернуться в покрывало, что валялось на полу. - Это было вау, фантастика, феерия, просто сказка, - благо что как филолог я могла подобрать много синонимов. Другое дело, что это ни черта не помогало, и вся сцена начинала напоминать больше какой-то фарс.
        - Э-э-э-э, - не на шутку растерялся Андрей, садясь на постели и проводя ладонью по взмокшим от усердия волосам. - Ты меня пугаешь.
        Заставила себя перестать дёргаться, натянув найденное покрывало повыше на грудь. Глубокий вдох.
        - Запиши это просто как ещё одну мою странность. Хорошо? У тебя однозначно там уже целый список должен быть.
        - Нет у меня никакого списка, - возмутился голый мужик в моей постели.
        А я, нервно икнув, сверкая голым задом сбежала в ванную.
        «А-а-а-а-а-а-а! - вопила я про себя. - А-а-а-а-а-а!»
        Возможно, вы уже успели окрестить меня истеричкой. И я полностью с вами согласна. Но, смею заметить, собственная реакция и для меня оказалась полным сюрпризом. Впрочем, как и вся ситуация в целом. Обычно я не сплю с мужиками с бухты-барахты. Вернее, сплю, но не вот так…
        Для меня секс - это всегда было про отношения, про близость, а не про… желание насолить друг другу. Так ведь? Исаев же просто отказывался проигрывать. Так же? Или что его там ещё могло сподвигнуть лечь со мной в постель?
        - Ты слишком плохого мнения, - шепнула совесть, - или о нём, или о себе…
        Покачала головой и уставилась в своё раскрасневшееся отражение в зеркале, сначала от повышенной физической нагрузки, а потом уже от стыда.
        «А-а-а-а-а!»
        Кое-как взяв себя в руки, быстро приняла душ, после чего с ужасом обнаружила, что вся одежда осталась в спальне, пришлось снова заворачиваться в покрывало.
        Андрей нашёлся там, где я его и оставила, то есть лежащим на постели. Закинув руки за голову, он с каким-то упоением рассматривал мой потолок. Скользнула взглядом по его телу, которое я теперь знала не только на ощупь, но и на вкус… Щёки обдало очередной волной жара. К счастью, у него хватило совести натянуть уже знакомые мне трусы.
        - Успокоилась? - не поворачивая головы ко мне, поинтересовался Исаев. Тон у него был непроницаемый. Я бы даже сказала, равнодушный.
        - Да.
        - Расскажешь, что случилось?
        - М-м-м, - неопределённо протянула я, после чего предложила: - Иди сначала в душ, а я попробую всё-таки макароны сварить и доставку заказать.
        - Ок, - без всяких споров согласился он и, поднявшись с кровати, молча вышел из спальни.
        «А-а-а-а-а-а-а».
        Я всё окончательно испортила.
        Эта мысль не оставляла меня следующие полчаса, за которые я успела одеться, собрать раскиданные по комнате вещи, поправить развороченную постель, поставить вариться макароны и таки заказать доставку. Времени даже хватило на то, чтобы поразглядывать себя в зеркале, всё моё было на месте: живот, бёдра, грудь необъятного четвёртого размера, которой я стеснялась половину своей жизни. Короче, надеяться на то, что у Андрея сегодня был секс с лесной нимфой, не приходилось.
        Он появился неожиданно, когда я крутилась у плиты, пытаясь определить, достаточно ли я посолила спагетти. Обычно у меня с этим были проблемы.
        - Так что случилось? - раздался голос Исаева совсем близко, настолько, что, казалось, я затылком ощутила его дыхание. - Пожалуйста, только не говори, что ты была девственница и я этого не заметил.
        - Что?! - подавилась я, возмущённо крутанувшись на месте. - Бред какой-то…
        - Вот ты мне и объясни.
        - Что именно? - наши взгляды в который раз за время знакомства перекрестились, требуя друг от друга неизвестно чего.
        - Нет, ты не первый мужчина.
        - Уф-ф-ф-ф, - преувеличенно громко выдохнул он, - ты не поверишь, какое это облегчение.
        За что тут же схлопотал удар по плечу, чтоб не выделывался.
        - Господи, она ещё и дерётся, - закатил глаза эта бессовестная скотина, после чего всё же сменил тональность. - Так, ладно. Этот момент прояснили. Тогда с чего тебя так накрыло?
        Почесала кончик носа.
        Чувствуя, как опять краснею. На этот раз уши.
        - Настолько… не понравилось? - запнувшись, уточнил Исаев и тоже, кажется, смутился.
        - Да нет же, я сказала, что всё было замечательно. Ты молодец, был на высоте. Гигант! - потрясла кулаком в воздухе, опять начиная нести какой-то бред.
        Андрей заржал и… вдруг обнял меня, притянув меня к своей груди.
        - Объясняй.
        Недовольно запыхтела и спрятала лицо где-то в районе его шеи.
        - Просто всё случилось как-то быстро, и я… растерялась. Обычно я куда более благоразумна…
        - Ну а чего ещё можно ожидать от училки русского языка…
        Ещё один шлепок, на этот раз по спине, на что он лишь фыркнул.
        Продолжать не хотелось. Но я сделала усилие над собой и всё же призналась:
        - Мне обычно сложно полностью расслабиться в первый… раз. Ну там, стеснение, волнение… отсутствие доверия. Хочется же ещё впечатление произвести, а то вдруг ты решишь, что я… бревно какое-нибудь.
        Андрей опять засмеялся.
        - Кто, ты?!
        - Вот что ты ржёшь?! - решила обидеться я и попыталась отстраниться от него, но он не отпустил. - Между прочим, это один из распространнённых женских страхов. А всё из-за вас, мужиков! Мы с юности знаем, что хоть умри во время секса, но шевелились…
        - Ага, в конвульсиях, - саркастически подметил Француз.
        - Не смешно, - надулась я и замолчала. Вот как с ним можно говорить? Я о серьёзном, а он опять всё с ног на голову переворачивает.
        Помолчали, пока он не обмозговал услышанное.
        - Так, ты просто не смогла расслабиться?
        Отчего-то окончательно стало стыдно. Словно я тут сама себе проблемы выдумываю.
        - Забудь.
        - Ну уж нет. Ты не смогла расслабиться, и тебе не зашло. Так?
        Не ответила.
        Зато Исаев неожиданно взбодрился. Даже плечи расправил и грудь выпятил.
        - Кажется, я знаю способ всё исправить.
        - Боюсь спросить какой.
        - Ну это же логично! Если сложно в первый раз… то нужно перейти ко второму!
        Я откинула голову назад, шокированного округлив глаза.
        - В смысле?
        - В прямом! Пошли, - схватил он меня за руку и опять потащил в сторону спальни, - у меня ещё презерватив остался.
        И как бы я не хотела в этом признаваться, но Исаев действительно оказался прав и во второй раз всё прошло куда лучше. Не скажу, что мне удалось усмирить всех своих тараканов, но заполучить свою порцию удовольствия мне удалось.
        ***
        А потом всё закрутилось по новой: душ, принятый второй раз за это утро, слабая попытка отскрести сгоревшие макароны от кастрюли, урчащий желудок и проклятия в сторону доставки.
        Звонок в дверь был воспринят манной небесной.
        - Открой, - крикнула я Исаеву, который как раз вышел из ванной. - У меня руки грязные. Это доставка.
        - Легко. Штаны одевать?
        - Надевать.
        - Значит, нет.
        - Андрей!!! - закричала я из кухни и, отбросив от себя кастрюлю, кинулась в коридор. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как голый Исаев в одном полотенце на бёдрах отворяет входную дверь моим родителям.
        Конечно же, он ничего не понял. Стоял во всей своей естественной красоте перед моей семьёй и вежливо улыбался, заинтересовано скользя по ним взглядом в поисках чего-то из пожрать.
        Стоит отдать должное маме, которая, как всегда, осталась верна своему самообладанию и даже бровью не повела, обнаружив перед собой полуголого субъекта. Хотя почему полу…
        Папа впечатлился куда сильнее. А впечатлённый папа - это несколько… тревожно. Дело в том, что отец, будучи двухметровым тренером по самбо, в моменты сильных эмоций больше начинал походить на разъярённого медведя. Вообще-то, он у нас абсолютно безобидный, но догадаться об этом, глядя на то, как он кривит не раз ломаный нос, было непросто.
        Вот и сейчас выражение лица Анатолия Алексеевича приняло настолько гневный вид, что это не мог не заметить даже Исаев, улыбка которого постепенно начала терять свою беззаботность.
        Именно в этот момент я опомнилась и, наконец, сообразила, что пора вмешаться.
        Подскочила к двери, встав буфером между Андреем и родителями, в тайне надеясь скрыть как можно больше исаевского тела от папо-маминого взора.
        - Вы тут чего? - как можно более безвинно поинтересовалась у семейства, мысленно радуясь, что они припёрлись только вдвоём.
        - Ты на телефон второй день не отвечаешь, - безэмоционально сообщила мама, но меня не проведешь, я буквально кожей ощущала, что именно она думает по поводу моей беспечности.
        - Он разрядился.
        - Понятно, - не стали устраивать мне выволочку при незнакомцах. Но от этого одного «понятно» меня буквально придавило чувством вины.
        В прихожей повисла недобрая тишина.
        Родители продолжали стоять в открытых дверях, так и не перешагнув порога. Исаев мялся за моей спиной. Его лица я не видела, поэтому мне оставалось только догадываться, что он думает о развернувшейся мизансцене.
        Немного разнообразия в экспозицию привнёс курьер с розовым рюкзаком квадратной формы за спиной, радостно возвестивший на весь подъезд:
        - Здравствуйте, Светлана Анатольевна!
        Прикрыла глаза, медленно считая до десяти. Спокойствие, Света, только спокойствие…
        Ромка Калачёв - наш выпускник прошлого года - стоял за спиной у моего отца и улыбался во все тридцать два зуба:
        - А я вам заказ привёз.
        ***
        Следующие три минуты я бы предпочла стереть из своей памяти. Мне пришлось запихать родителей в квартиру, а самой выскочить за дверь, про себя вознося хвалу всем богам, что, в отличие от Исаева, успела переодеться в приличную одежду.
        Пока Рома вручал мне мой заказ, старательно сдерживая ехидство, которое так и норовило нарисоваться на его физиономии, я молилась, чтобы Андрей не наделал никаких глупостей, пока остался один на один с моим семейством. Хотя что ещё он мог там натворить, чтобы переплюнуть уже случившееся, я даже с моей фантазией представить не смогла.
        Когда муки позора перед курьером закончились и бывший ученик отбыл восвояси, я влетела в квартиру.
        Троица продолжала стоять на тех же самых местах, где я их и оставила.
        - А мы тут познакомились, - сообщил Француз, забивая последний гвоздь в крышку гроба моих надежд.
        Я нервно угукнула и вручила папе пакет с продуктами:
        - Отнеси, пожалуйста, на кухню.
        Проскочив мимо мамы, схватила Исаева за руку и потащила его за собой в спальню.
        Было стыдно. Не перед родителями, к их навязчивому вниманию я за свою жизнь успела привыкнуть. А вот возможная реакция мужчины пугала.
        - Одевайся, - не глядя на него, велела я учительским тоном. В минуту волнения он часто во мне просыпался. Сама же бросилась заправлять раскуроченную постель.
        - У тебя будут проблемы? - фыркнул Андрей.
        - Из-за чего? - удивилась с наигранным безразличием. - Мне тридцать лет, и я живу своей жизнью. Они в курсе.
        - Ну да, по тебе видно, что ты в курсе, что они в курсе.
        Заводила пальцем в воздухе, выстраивая схему: ты в курсе… они в курсе…
        Ай, блин.
        - Они просто очень переживающие. Один раз почти вызвали мне спасателей, когда я жила с ними. Я в тот вечер мылась в ванной, не слышала их звонка и долго не открывала входную дверь.
        - Мило.
        - И не говори. Мама мне тогда чуть голову не открутила.
        - А мне она очень спокойной показалась.
        - Это она при тебе.
        Наконец-то нашла в себе силы посмотреть на него. Андрей уже успел натянуть джинсы и теперь стоял, застёгивая рубашку.
        Захотелось как-то пошутить, разрядить обстановку:
        - Не волнуйся, жениться не придётся.
        Ответить он так и не успел, из глубин квартиры раздался мамин крик:
        - Све-е-ета-а-а!
        Пришлось бежать.
        - Света! - со священным ужасом в голосе возвестила меня мама, стоило мне показаться на кухне. - У тебя в доме мужчина, а есть решительно нечего!
        - Именно поэтому я и заказала доставку.
        - О боги! - Надежда Ивановна схватилась за голову. - Что он теперь о тебе подумает?
        - Там уже поздно что-либо думать, - флегматично заметил папа, явно отошедший от первого шока.
        Я же пошла красными пятнами.
        - Толя! - возмутилась мама, после чего вновь перевела своё внимание на меня. - Света, а насколько у вас всё серьёзно? Вы давно встречаетесь?
        - Мама-а-а, - взмолилась я и поспешила ретироваться обратно к Исаеву.
        Но матушка не была бы сама собой, если бы не попыталась оставить последнее слово за собой:
        - Руки мойте, сейчас буду вас завтраком кормить.
        Француз был уже полностью собран, с телефоном в руках.
        - Там…
        - Свет, я поеду.
        Растерялась.
        - Хорошо.
        - Уже два часа дня.
        - Угу.
        Опять повисла неловкая пауза.
        Пока я размышляла на тему, стоит ли мне извиняться перед ним, Исаев сделал шаг ко мне и тоже замер, явно не зная, что делать.
        Словно наше утро требовало какого-то завершения, вот только какого?
        Он сделал неясное движение вперёд, а я запаниковала и выставила вперёд руку для рукопожатия:
        - Спасибо за всё. Рада была видеть.
        Андрей неопределённо повёл нижней челюстью и, после которой заминки, таки пожал мне руку.
        - Ага, я тоже.
        На этом наше приключение можно было считать оконченным.
        Француз вышел в коридор, сунул ноги в кроссовки и выскочил в подъезд, бросив через плечо:
        - Анатолий Алексеевич, Надежда Ивановна, было приятно познакомиться.
        Закрыв за ним замок, я отправилась убеждать родителей, что Исаев сбежал не из-за того, что я плохая хозяйка.
        Глава 5
        «На хрена? - крутилось на языке у Андрея, когда он выходил из Светиного подъезда. - На хрена?!»
        Хотелось курить, хотя курил он редко и только в патовые периоды жизни. Сегодняшняя ситуация на максимальный стресс не тянула, но… заметно бодрила. И дело было даже не в Светкиных родителях, которых он видел в первый и, скорее всего, последний раз в жизни, а во всём случившемся в целом, как если бы он до последнего не верил в правильность принятых решений.
        На хрена?
        Пока ждал такси, написал пару выразительных сообщений Литвинову с кратким описанием своего мнения по поводу друга и его грёбаных страстей с Лерой.
        Серёга прислал ржущий смайлик и велел не завидовать.
        Чему именно там было завидовать, Андрей так и не понял.
        Жаркому сексу? Так у него с этим проблем не было. Даже сегодняшнее утро доказывало, что затащить женщину в постель не легко, а более чем легко. Не то чтобы он всё это планировал, скорее вообще не планировал, а тем более со Светой… И не то чтобы ему не понравилось… Понравилось. Света вообще неожиданно оказалась огонь, просто в каком-то не том смысле, в котором он привык. Да, вообще…
        Андрей тряхнул головой, останавливая вышедший из-под контроля поток мыслей, в которых он невероятным образом запутался. Чего с ним не случалось отродясь. Он вообще был конкретный и прямолинейный, как шпала: да - да, нет - нет. А тут… тут он растерялся, наверное, первый раз в жизни. О содеянном как-то не жалелось, но и однозначно верным оно не казалось. Возможно, всему виной были Светины смущение и какая-то ранимость, которые она всячески пыталась скрыть. Безуспешно. По крайней мере, Андрей их читал с её лица едва ли не бегущей строкой. И для того чтобы понять: их связь не будет воспринята как что-то одноразовое, не требовалось быть семи пядей во лбу. А ведь Исаев не был дураком и прекрасно осознавал, что вряд ли правильная девочка Света часто себе позволяла ложиться в постель с малознакомыми мужиками.
        - Ну, допустим, давно уже не девочка, - буркнул себе под нос, садясь в подъехавшее такси.
        И слава богу, не его стараниями.
        Сумбур в собственных мыслях злил. А главное, никак не получалось уяснить, из-за чего, собственно, кипиш. Так и подмывало вынести вердикт, что это Света виновата со своими тревогами и паникой, которые осязаемо исходили от неё.
        До Серёги доехал быстро.
        Вчера, когда их увозили менты, Литвинов порывался приехать в отделение, поддержать, но Андрей заверил друга, что они разберутся сами. И ведь почти не соврал, про Пашку почему-то тогда не думалось, а вот Света - молодец, не растерялась, сообразила. Тьфу, опять… Света.
        По приятелю за ночь Исаев не особо соскучился, а если честно, то особо даже и не вспоминал. Да и сегодня бы отказался от встречи, дабы избежать лишних вопросов, самому бы для начала разобраться. Но желание попасть домой и нежелание объяснять родителям, как он прое… потерял ключи, порешали всё.
        Дверь открыл Серёга, но не успели они пожать друг другу руки, как в подъезд выскочила разъярённая Лера и от души двинула ему кухонным полотенцем.
        - Где Света и что ты с ней сделал?!
        Исаев даже поперхнулся от такой беспардонности. Подумалось, что его нечаянная знакомая уже успела нажаловаться подруге, пока он ехал сюда. Даже обидно как-то стало: чего ей там не хватило? А ведь он старался. Аж два раза старался. Да и вообще, даже про пресловутое «А поговорить?» не забыл - хотя чуткость и тактичность были не про него, тем не менее сумел сообразить, что Свету что-то беспокоит. Обычно Исаева такие сложности не особо интересовали… Короче, в своих глазах он был едва ли не герой, а тут такие предъявы. Захотелось абсолютно по-хулигански заявить что-нибудь в духе: «О, ты даже не представляешь, что именно я с ней делал…». Можно было ещё пуститься в подробности, но тут Андрей, совсем некстати, в четвёртый раз в жизни вспомнил, что он всё-таки джентльмен, а те, как правило, о таком молчат. Да и не тянуло никого впускать в сегодняшнее утро…
        Короче, пока Андрей виснул и силился разобраться в своих эмоциях, Лерка продолжила:
        - Она со вчерашнего дня на телефон не отвечает!
        - Да что вы так за неё все трясётесь! - закатил глаза Француз. - Девке тридцать лет, и она сама более чем способна за себя постоять…
        Договорить не дали, опять огрели полотенцем.
        - Это Света! - привела загадочный довод Лера, словно это всё объясняло.
        Исаев с непониманием уставился на неё гневным взглядом. На этот раз отчего-то из-за Светки, в которой будто бы все сомневались. Родители, подруга. Любили, но не верили в её силу. А силы и мощи там было… до хрена и больше. Он сегодня прочувствовал. Да и накануне оценил, когда она дубасила сумкой охранника в попытке защитить его в ресторане.
        - Я же вам вчера написал, что мы в порядке, - глянул он на неё с раздражением и повернулся к другу с надеждой, что тот всё-таки успокоит свою женщину. Но Серёга продолжал стоять в дверях и угорать над ситуацией.
        - То, что в порядке для тебя, не означает то же самое для Светика…
        - И что я, по-твоему, с ней сделал бы?
        Лера на секунду задумалась, а потом выдала абсолютно невероятное:
        - Ты мог её обидеть!
        Спорить с ней он не стал, какой смысл вообще спорить с истеричками? Вместо этого он сделал шаг вперёд, потеснив Серёгу, зашёл в его квартиру, по-свойски поинтересовавшись:
        - Есть чё пожрать?
        ***
        Пока Андрей поедал приготовленную Литвиновым яичницу, Лера сидела напротив и с подозрением косилась в его сторону, как если бы действительно подозревала его в том, что он придушил Свету, закатал её в ковёр и вывез в лез.
        Серёга варил кофе и продолжал потешаться над девушкой и собственным другом.
        - Спасибо, - поблагодарил Андрей приятеля, когда с завтраком было покончено. - Чуть с голоду не помер, со вчерашнего вечера ничего не ел.
        А если учесть, сколько энергии он потратил за утро, то замечание про голод было совсем не преувеличением.
        - Ха! - победно хмыкнула Лера, словно наконец-то уличила его во лжи. - Значит, ты врёшь, что ты был у Светы! Она бы тебя голодным из дома не выпустила. У неё какой-то пунктик на сей счёт.
        - У неё в холодильнике пусто было.
        - Врёшь!
        Захотелось опять закатить глаза.
        - Ни-че-го, кроме макарон.
        И те они сожгли.
        - Я тебе говорю, это не про Свету, она по жизни за любой кипиш, кроме голодовки.
        Сказано было вроде как с любовью, но Андрею не понравилось. Его вообще не устраивало, что они обсуждали Свету, - будто сплетничали за её спиной.
        К счастью, у Леры в этот момент зазвонил телефон и продолжать она не стала, радостно завопив в трубку:
        - Иванова, ты живая!
        Исаев ещё что-то обсуждал с Серёгой, какие-то общие дела, а сам параллельно бросал взгляды на Леру, про себя сравнивая двух подруг.
        Лерка его периодически раздражала, было в ней что-то такое… мозговыносящее. Но если бы ему кто-то предложил выбор, кого предпочтительнее поймать своей шеей в том баре, он безоговорочно выбрал бы… не Свету. И дело было даже не в весовых категориях, где Лера безусловно выигрывала, - она в целом выглядела куда эффектнее подруги: длинноногая блондинка с какими-то невероятными волнами светлых волос. Со Светой было весело, наверное, даже интересно, и общение с ней заходило ему куда больше, но выбрал бы он всё равно… не её.
        ***
        - Почему у меня вечно всё через известное место? - вопрос был скорее риторический и ответа не требовал, но Лена, казалось, задумалась всерьёз и даже успокаивающе погладила меня по голове. Я как раз устроилась на диване так, что моя голова лежала на её коленях.
        - Тот же вопрос себе задаю, вот уже как тридцать лет, - задумчиво сообщила сестра, - почему у тебя вечно всё не как у людей?
        - Эй! - решила возмутиться я, задрав лицо максимально вверх. Так-то ругать мою жизнь разрешалось только мне.
        - Ну а как ты хотела? - пожала она плечами и… прыснула, возвращаясь к тому месту в моём рассказе, которое её так впечатлило: - У папы там точно глаз не выпал?
        - Точно. Чуток перекосило, но в целом терпимо. А мама - молодец, даже бровью не повела.
        - У мамы просто самообладание лучше развито, а так можешь быть уверена, что она успела пережить весь спектр эмоций.
        - Это я пережила весь спектр эмоций, - пряча лицо в ладонях, практически простонала я. - Надо же было всему одновременно случиться. И Ромка ещё этот… Думала, что со стыда там сгорю.
        - Да брось ты. Тебе напомнить, сколько тебе лет?
        - Не надо.
        - И родителям, так или иначе, придётся это принять.
        - Ага, - буркнула себе под нос, соглашаясь для проформы. На самом деле иногда мне думалось, что легко Лене рассуждать, у неё-то всё случилось вовремя, а вот у меня…
        Между нами было пять лет разницы, но иногда казалось целая жизнь. Когда папа и мама впервые стали родителями, им было по двадцать, сестра явилась незапланированным плодом либо их большой любви, либо крайней бестолковости, что, на мой взгляд, одно и то же. Хотя мама однозначно бы со мной поспорила. В то время она ещё активно занималась спортом, продолжая лелеять свои олимпийские надежды, поэтому воспитание Лены по большей части легло на плечи бабушек и дедушек. Моё же рождение пришлось на период, когда Союз рухнул и большой спорт частично вместе с ним. Поэтому, позабыв все свои спортивные амбиции, матушка засела в декрете, направив всю свою неугомонную энергию на нас. Вот только если Лену спасал садик, а после и школа, то я оказалась практически беззащитна перед тем потоком заботы и любви, который ежедневно вываливали на мою голову.
        Ребёнком я росла болезненным, с вечными соплями, пристрастием к инфекционным болезням и любовью к асфальту, чем только подогревала матушкину тревогу. А потом у меня обнаружился лишний вес, и мама - мастер спорта по спортивной гимнастике - просто не могла это принять, считая степень моего ожирения едва ли не личным поражением. Поэтому все силы в последующие несколько лет были брошены на моё похудение. Правда, результата сие не принесло, что, наверное, является главным маминым разочарованием.
        В тринадцать мне повезло - родители обзавелись Родионом, что несколько ослабило поводок заботы, на котором меня держали все эти годы. Впрочем, рождение брата повлекло целую кучу других проблем в нашей семье. Но пока об этом умолчим.
        Лена к тому времени успела поступить в университет и сбежать учиться в другой город, поэтому наши мелкие междоусобицы с Родионом обошли её стороной.
        Она таила в душе обиду на папу с мамой за недостаток внимания в детстве, а я искренне полагала, что ей повезло. Лучше так, чем наоборот.
        Вообще роли в нашей сиблинговой триаде распределялись так: Ленка была идеалом - самостоятельная, автономная, практически не создающая никаких проблем, мне досталась позиция «горе луковое» - любимое, но бестолковое, вечно влипающее в какие-то истории чадо, ну а Родька был единственным сыном, долгожданным и младшеньким, которому вообще прощалось всё. Его полагалось просто обожать, баловать и принимать его таким, какой он есть, чем он без всякого зазрения совести и пользовался.
        - Ну ты чего зависла? - ткнула меня в бок сестра. - Расслабься уже. Ну выдалось интересное утро с хорошим сексом… Хорошим, я надеюсь?
        - Хорошим.
        - Вот и не парься.
        - Не получается, - жалобно пробормотала я и после длительной паузы добавила: - Что Андрей про меня подумает?
        Если осуждение родителей я ещё была способна спокойно пережить, то возможное мнение Француза всерьёз беспокоило. Он и так был от меня не в восторге (я это чувствовала интуитивно), а развернувшийся цирк явно ставил крест на остатках моей репутации.
        - А-а-а, - понимающе протянула она, - так тебя это тревожит. Думаешь, не позвонит?
        - Думаю, что забудет обо мне, как о страшном сне. Я для него кто? Случайное тело, оказавшееся рядом.
        Я специально нагнетала, чтобы потом ненароком не начать надеяться. Не хотелось размечтаться, а потом окончательно разочароваться… в себе.
        - Подожди, - нахмурилась Ленка, - ты же сама говоришь - он нормальный парень. Значит, хоть какие-то мозги и чувство гордости у человека должны быть. Между прочим, это лишь заблуждение, что мужикам всё равно с кем.
        Лицо пошло красными пятнами, отчего-то сделалось стыдно. Мы с сестрой хоть и были близки, но такие разговоры вели редко.
        Бросила на неё полный скепсиса взгляд, словно подозревая в том, что она просто меня так успокаивает.
        - Ну не веришь мне, хочешь, Лёню спросим?
        Лёня был моим зятем и по совместительству мужем сестры. Вернее, сначала он был её мужем, а уже потом всё остальное.
        - Не надо, - окончательно поникла я, ещё только Лёньки в моих переживаниях не хватало. Я тогда точно сквозь землю провалюсь.
        Но Суриков не стал дожидаться нашего приглашения и сам нарисовался в дверях комнаты.
        - О-паце, это что у нас тут опять за нахлебники? Ходют тут всякие…
        Отношения с зятем у меня были хорошие, но выражались в вот такой странной форме. Я оторвала голову от Ленкиных коленей и показала Лёне язык. Тот в долгу не остался и показал мне фигу.
        - Детский сад, - покачала головой сестра, почти привыкшая за десять лет к нашим вечным стычкам.
        В коридоре раздался шум, и сбоку от Сурикова нарисовались Дашка с Машкой, мои горячо любимые племянницы, которые были по совместительству… Ну вы поняли.
        - Пап, у них тут страдания, ты что, не видишь? - карикатурно по-взрослому возмутилась одна из близняшек.
        - Давайте Свету уже замуж выдадим, - опустил всякую тактичность Лёнька, - и конец страданиям.
        - Так они над этим и работают, - закончила вторая из девочек.
        ***
        Жизнь продолжалась. Утро понедельника выдалось до ужаса обыденным: классный час, уроки, разборки, страдания…
        Конец учебного года - дурацкая пора, когда никому уже ничего не надо, в том числе и нам, учителям, а дел выше крыши и единственное желание - взять и отпустить всех домой, но совесть на позволяет. И не потому, что администрация заругает, а потому, что уроки - это святое. Всегда срабатывает банальное опасение, что стоит только ослабить контроль, как всё, кирдык дисциплине. А дисциплина - дело крайне… эфемерное, никто толком не понимает, что это такое наверняка, но все за неё ратуют и переживают.
        Ведь хотелось не просто послушных детей на уроке, но ещё и живых, мыслящих. А живой ребёнок, он думает о чём угодно, только не о спряжении глаголов.
        Короче, меня, как обычно, понесло на философские размышления. Зачастую они являлись предвестниками профессионального кризиса, который со мной случался раз в пару лет. Но сегодня было такое ощущение, что я искала повод остаться. Голос разума упорно кричал: «Беги!», и я поддавалась, честно ходя на работу и выполняя свои обязанности, с одной простой целью - дожить до августа, там и видно будет.
        Ещё и Родька, который продолжал всеми силами демонстрировать свою великую обиду. На уроки он больше не опаздывал, да и не хамил, видимо, Ленкины внушения достигли своей цели. Вот только наши отношения не потеплели ни на йоту. Родителей в эту часть наших взаимоотношений негласно было решено не посвящать, но мама, будто что-то чувствуя, всё чаще стала интересоваться школьными успехами брата. И все мои отсылки к классному руководителю не помогали.
        - Света, - вздыхала мама, - ну ты же понимаешь, что она мне никогда не скажет того, что знаешь ты. Они с первого класса придерживаются профессиональной этики и о половине его косяков умалчивают.
        И вываливают их на голову мне. А мне, в свою очередь, приходится жить в извечном выборе: молчать о Родькиных выходках или же доносить их до мамы. Чаще всего молчала, подсознательно защищая брата от долгих нотаций, которые так уважали наши родители.
        Поэтому в результате мы имеем то, что имеем - кучу обид и подозрений.
        А потом началась пора экзаменов, и какой-то умник в министерстве образования решил, что это хорошая идея - вписать дни экзаменов в ещё не завершившийся учебный год. Поэтому мы всем коллективом дружно мотылялись по городу, живя в режиме «день в своей школе, день где-то там».
        Экзамены я не любила, и даже не за нервозность, а за скуку, ибо в нынешних реалиях экзамены для нас, экзаменаторов, сводились к многочасовому сидению на одном месте и ничегонеделанию. Единственной доступной деятельностью в эти временные отрезки было «подумать». Вот я и думала, от и до… о Исаеве. Он не звонил и не объявлялся. Умом я вроде как всё понимала, запрещая себе надеяться и ждать, но что-то неугомонное у меня в душе заставляло нервно поглядывать на каждое сообщение, приходившее на телефон.
        В результате окончание учебного года я встречала в настолько фиговом настроении, что даже мой пятый класс, стоя со мной на линейке, выглядел каким-то пришибленным жизнью. Клянусь, я этого не хотела, но накатившая печаль всё равно прорывалась через каждую выдавленную улыбку.
        - У меня для тебя грандиозная новость! - восторженно объявила Лерка мне в трубку в первый день лета. - Ты идёшь на свидание!
        Со стула я почти упала.
        - В смысле?
        Первая мысль, конечно же, была об Андрее. Но Крутикова не знала того, что произошло между нами, поэтому, пока я соотносила одно с другим, радостно продолжила:
        - У моей подруги есть брат…
        - Твоя подруга - это я, - попыталась обратить всё в шутку. - И брат твоей подруги - это Родя.
        - Подруга, подруга, - хохотнула Лерка, - но не единственная.
        - Так, кажется, пришло время пересмотреть наши отношения…
        Мы дружили уже с десяток лет, поэтому я привыкла не удивляться любым её выходкам.
        - Светка, обещаю, не пожалеешь. Славный парень. Работящий, симпатичный, рукастый! Мебель сам из дерева строгает.
        Меня замутило.
        - Нет.
        - Да! Ты мне, вообще-то, должна за тот ужин с Серёжей.
        - Это ты мне должна. Насколько я знаю, у вас сейчас с ним роман полным ходом идёт.
        - Светка, ну не ломайся ты. Если будешь сидеть дома в своём коконе, ничем хорошим это не закончится.
        А всё-таки она знала меня слишком хорошо.
        Свидания действительно каждый раз стоили мне целой кучи нервных клеток. Я настолько боялась быть отвергнутой, что порой просто предпочитала остаться дома и не отсвечивать. А с другой стороны, это извечное «надо» периодически толкало меня на новые знакомства. Новые знакомые нравились мне редко, я словно бы придиралась к разного рода мелочам, типа носков с сандалиями и волосатых ушей, но ничего поделать с собой не могла. Если мужчина не впечатлял меня с первого раза, я буквально начинала тяготиться его компанией, придираясь ко всему на свете, временами страдая Лере по этому поводу.
        Так я и дрейфовала по жизни между «надо» и «не хочу».
        - Он правда славный! - залебезила в трубку подруга. - И твой профиль в сети ему очень понравился. Он сказал, что ты симпатичная.
        Ну что ж, пароль был назван верно. Я со своими комплексами по поводу внешности готова была дрогнуть перед любым, кто меня похвалит. Но опять таки исключительно до первого свидания.
        - Хорошо, - сдалась я по итогу.
        - Что?!
        - Хо-ро-шо.
        - Ура.
        ***
        Подруга Лерки была мне незнакома, хотя мы с ней обычно крутились в одном обществе, но брат у неё оказался… интересным. И поверьте, это отнюдь не комплимент, по крайней мере, в моей интерпретации.
        На первый взгляд Антон производил самое положительное впечатление. Тактичный, вежливый, улыбчивый, одну за одной рассказывал истории о каких-то своих героических свершениях… что на самом деле больше напрягало, чем располагало.
        Поначалу я искренне удивлялась тому, насколько у человека насыщенная жизнь, столько событий! То он спасал соседского ребёнка из колодца, то партнёр по бизнесу его кинул, а после не смог без Антона и разорился, то девушка его бывшая, торговавшая наркотиками (о чём он якобы не знал), попыталась его подставить, то известный музыкант подарил ему свою гитару, то… Короче, на пятой такой истории я заскучала, на десятой поняла, что не верю. Ну или не хочу верить… Хотя казалось, что он-то как раз был в полном восторге от того, какой он молодец.
        А ещё он пытался быть настолько галантным, что я чуть не взвыла, когда передо мной в очередной раз выставили руку на светофоре, как если бы я была неразумным ребёнком и могла вдруг кинуться под машину. Наверное, такое поведение следовало бы расценить как проявление заботы, но я бесилась, словно степень ванильности происходящего исчерпала возможности принятия. Короче, для меня это было слишком много… Мне не хватало подколок, острот и ощущения чего-то волнительного.
        - Боже мой, - простонала я в туалете небольшой кофейни, глядя на себя в зеркало, - это стокгольмский синдром!
        Отражение не ответило, и я покрутила пальцем у виска.
        - Вот чего тебе, Иванова, для счастья не хватает, а?
        Оставив очередной вопрос без ответа, я вышла в зал.
        - Идём? - беря меня за руку, поинтересовался Антон.
        Я напряглась. Даже дышать перестала и сделалась неестественно прямой, будто палку проглотила.
        - Угу.
        Наши напитки были готовы, и, взяв подложку со стаканами, мой спутник повёл нас к выходу. Я упорно прятала от него взгляд, разглядывая что-то у себя под ногами, и уговаривала себя перестать быть такой деревянной. В конце концов, это всего лишь прикосновение. Не так давно ты с мужиком переспала на ровном месте, а тут смущаешься от банального «подержаться за ручку». Но всё дело было в том, что держаться с ним за ручку мне не хотелось.
        У дверей мы неожиданно застопорились, пропуская входившую в кофейню пару. Девушка в ярко-розовых лодочках на головокружительной шпильке о чём-то радостно щебетала, а мне невольно стало интересно, кто рискнёт носить такую обувь в такую жару.
        Поэтому всё же пришлось поднять голову вверх, как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с Андреем, который почти зеркально нам держал за руку длинноногую блондинку в тех самых лодочках.
        - Привет, - среагировал он первый, ничем не выказывая своего удивления.
        - Привет! - едва не теряя голос от волнения, просипела я, стараясь не впасть в панику.
        А затем повисла пауза, которая достаточно быстро стала ощущаться затянувшейся, подчёркивая неловкость ситуации. Антон продолжал держать мою ладонь и недовольно топтался на месте, явно желая поскорее отправиться дальше. Наша встреча с Андреем и его спутницей его явно не обрадовала. Он даже решил кашлянуть, видимо напоминая мне про себя.
        Я же продолжала смотреть на Исаева и его спутницу. Наверное, выглядела я жалко, поэтому, дабы хоть как-то спасти ситуацию, задрала нос повыше и торжественно возвестила:
        - Это Антон, мой друг.
        - А это моя подруга, - не остался в долгу Француз, - Мария.
        - Вообще-то, Марина, - надула губки девушка.
        - Да? - ничуть не смутился Андрей. - А это не одно и то же?
        - Нет!
        - Ну, мы пойдём, - решил за нас всех Антон и потащил меня на улицу. С одной стороны, я была ему благодарна за то, что разрушил эту дурацкую мизансцену, а с другой… Что-то мне подсказывало, что мне бы понравилось наблюдать за тем, как Исаев выясняет отношения со своей «подругой».
        Какое-то время мы шли в полнейшем молчании, потягивая лимонад через трубочки из своих стаканов, до тех пор пока Антон не уточнил:
        - Приятель или что-то большее?
        Слегка растерялась.
        - Ну так… знакомый. Это друг Лериного парня. Леры, которая нам встречу устроила.
        - Занятно, - заметил мой спутник.
        - Чем же?
        - Да просто… Точно просто знакомый?
        - Ну да, - стараясь не раскраснеться, соврала я, - почему спрашиваешь?
        - Да так… Он со своей блондинкой за нами уже вторую остановку идёт.
        Известие меня взволновало. И я круто обернулась назад, позабыв, что клялась держать себя в руках.
        Исаев действительно шёл в паре десятков метров от нас и мило беседовал со своей дамой. По крайней мере, издалека казалось, что именно мило… даже очень. Она держалась за его локоть и лучезарно улыбалась во все свои тридцать два белоснежных зуба. Даже на расстоянии мне удалось разглядеть этот мерзкий оскал. Стоит ли говорить, что мерзким он был только для меня?
        Также резко вернулась к Антону, крепче вцепившись в его ладонь и придвинувшись почти вплотную к его боку - так, что идти стало не совсем удобно. Ну а улыбаться широко я всегда умела. Правда, не уверена, что вышло естественно, да и щёки быстро свело, но я старалась.
        - Не обращай внимания, - махнула я рукой. - Он дурачок.
        Антон глянул на меня с лёгким прищуром, явно начиная что-то подозревать, поэтому я решила напомнить:
        - Это друг парня моей лучшей подруги…
        Прозвучало также бредово, какбрат дедушки моего прадедушки.
        К счастью, никаких вопросов задавать он не стал, наверное поставив крест на моей адекватности. А мне вдруг сделалось обидно: вечно этот Исаев всё портит! И пофиг, что ещё двадцать минут назад я сама мечтала куда-нибудь деться от своего сопровождающего. Как знать, может, всё изменилось бы?! Может, Антон взял бы… и пошутил как-нибудь так удачно, что я тут же потеряла бы голову. А как я теперь потеряю эту самую голову, если я всё время думаю о Французе и его крашеной курице? Хотя почему «курице»? Вполне симпатичная девушка. И вполне вероятно, что это натуральный цвет её волос.
        - Ой, Светка, - схватился за голову внутренний голос, - ты его ещё ревновать начни!
        - Поздно, - простонали остатки моей адекватности.
        Мультфильм «Головоломка» в моей черепной коробке сегодня явно отжигал.
        Увлекшись своими переживаниями, я не заметила, как ускорила шаг настолько, что уже чуть ли не тащила за собой Антона, руку которого по-прежнему сжимала в своей. Неслась я, как паровоз, даже не осознавая, куда иду и почему, на автопилоте. А когда, наконец, очнулась - было поздно… В минуту паники в моей голове, должно быть, сработал какой-то участок мозга, отвечающий за инстинкт самосохранения, поэтому ноги сами понесли меня прочь от возможного источника боли к безопасности - к родному дому. И поняла я это, когда узнала парк, в котором мы оказались. Территория парка граничила с нашей школой, назначать в нём свидания я никогда не рисковала, поскольку здесь каждая аллея, скамеечка, полянка и каждый кустик буквально были нашпигованы моими школьниками, их родителями, бабушками и дедушками. В общем, ни о какой личной жизни при таких условиях говорить не приходится. Но я уже стояла на центральной аллее парка. В компании кавалера. Держась с ним за ручку. Блин.
        Антон тоже пришёл в себя и осторожно повернул меня к себе лицом. Уверена, какой-нибудь фотограф ромсторис был бы счастлив. Мы, как самая что ни на есть каноническая парочка, остановились посреди мощёной площадки, прямо у огромной арки центральных ворот, скорее всего даже соблюдая все правила композиционной симметрии. Антон ещё и мои ладони прижал к своей груди, так что у меня не осталось вариантов, кроме как стоять напротив него, заглядывая ему в глаза.
        - Свет, я хочу быть честным с тобой, ты мне очень понравилась…
        - Угу, - отстранённо пробубнила, после чего дала себе мысленный подзатыльник, припомнив Леркины слова: нельзя всю жизнь прятаться. - Ты мне тоже, - исправилась я.
        - Отлично, - обрадовался парень, - я надеюсь, что этот дурачок всё-таки не проблема, - кивнул он в сторону Исаева с барышней, которые таки последовали за нами до парка.
        - Вообще не проблема, - выпалила поспешно, запрещая себе даже смотреть в направлении обозначенной парочки, но взгляд всё равно сам то и дело возвращался к ним.
        Гадский Исаев очень похожим образом встал со своей Марией (или Мариной?) по ту сторону ворот. Вот зараза!
        - Знаешь, ты мне сразу понравилась, - признался Антон. - Ты добрая, образованная, детей любишь…
        Вот тут я вернулась к реальности.
        - С чего ты решил?
        - Что именно?
        - Что я детей люблю.
        - Ну ты же в школе работаешь, - не понял он моего разочарования. Я как бы и сама не до конца осознавала причин, но чётко ощутила, что комплименты мне не зашли.
        - Мои школьники с тобой бы поспорили. Они живут в святой уверенности, что учителя становятся учителями исключительно из нелюбви ко всему живому.
        Шутка ситуацию не улучшила. Антон сделался серьёзным, явно пытаясь определить для себя, насколько можно верить моим словам. Но, видимо, так ни к чему и не придя, решил приступить к действиям и подался вперёд, чтобы поцеловать меня. К этому я оказалась не готова и рефлекторно подставила вместо губ свою щёку.
        Между прочим, как раз вовремя, чтобы заметить, как мимо нас на скейте несётся Марик с воплем: «Све-е-етлана-а-а Ана-а-а-атолье-е-евна-а-а!». Ребёнок буквально светился любопытством и восторгом, то ли от радости, что встретил меня, то ли от того, что застукал в столь… интимный момент.
        - Вперёд смотри… - начала было я, но опоздала. Марк на полной скорости впечатался в невысокий забор и, сделав в воздухе кувырок, перелетел через него.
        Парк огласил крик.
        Я, конечно, бросилась к юному экстремалу, с удивлением обнаружив, что вопил не столько Марик, сколько женщина, стоявшая рядом. Надо же, как она переживает за чужого ребёнка.
        Мой пятиклашка выглядел испуганным: лицо побледнело, глаза напоминали два кофейных блюдца, а по щекам бежали крупные слёзы, но в целом он держался.
        - Живой? - поинтересовалась, присаживаясь перед ним на корточки.
        - Да, - едва слышно выдавил из себя Марик, держась за свою голень. Я опустила взгляд на его ладошку - сквозь пальцы проступала кровь.
        Тяжело вздохнув, велела:
        - Ногу покажи.
        В этот момент женщина рядом с нами перестала вопить и всё же оформила свои эмоции в текст:
        - Он разбил мой айфон!!!
        Пришлось перевести своё внимание на неё. Разбитый гаджет обнаружился в окружении осколков на асфальте перед дамочкой. Должно быть, Марк зацепил её, когда летел со скейта.
        - Мне жаль, - бросила через плечо, тут же потеряв всякий интерес к женщине. Я правда сочувствовала ей, но сейчас детская нога интересовала меня куда сильнее. Крови было много, да и неестественно вывернутая лодыжка наводила на мысли о переломе.
        - Пошевелить можешь? - без особой надежды спросила у ребёнка.
        Маркуша испуганно покачал головой и сдавленно всхлипнул.
        - Сейчас маме позвоню, а потом скорую выз…
        Но договорить мне не дали, хозяйка айфона решила ещё раз напомнить о себе, схватив меня за плечо.
        - Вы не поняли, ваш ребёнок разбил мой новый айфон!
        - Мы разберёмся, - зло зыркнула я на неё, - но дайте мне сначала ребёнку помочь.
        Старалась быть предельно вежливой, но неприязнь всё равно прорывалась наружу, и она это, наверное, почувствовала. Ну или просто была истеричкой по натуре, потому что почти тут же взвизгнула:
        - Ты, жируха! Ты хоть понимаешь, сколько он стоит?!
        Как было связано первое и второе, являлось для меня загадкой, но в целом я привыкла, что для n-ного количества людей мой вес в конфликтных ситуациях отчего-то становится веским доводом.
        - Да пошла ты, - не совсем культурно фыркнула я, параллельно находя в своём телефоне номер Маркушиной матери.
        Дамочка не оценила и попыталась выхватить уже мой смартфон, но была оттеснена от меня сильным мужским плечом.
        - Девушка, вам же сказали… - раздался голос Андрея где-то за моей спиной.
        Воздух вокруг содрогнулся от очередной порции полных недовольства воплей женщины, однако стоило отдать должное Исаеву и его умению владеть языком: пока я копошилась в телефоне, Андрей витиевато, но вполне доходчиво принялся объяснять этой истеричке, что порядочным девушкам не комильфо выражаться в подобном тоне. Неожиданно это сработало и счастливая обладательница яблокофона замолкла.
        Ну вот, мы теперь выяснили, что он умеет не только хамить.
        - Я скорую вызову, - напомнил о себе Антон, про которого, если честно, я уже успела позабыть.
        Кивнула ему в ответ и принялась сама набирать другой не менее важный номер.
        - Бегу! - заверила меня мать Марка на том конце динамика буквально через две минуты после того, как я обрисовала ей ситуацию. Ребёнок всё это время смотрел на мир самым что ни есть разнесчастным взглядом, молчаливо моля о помощи.
        - Надо бы достать тебя отсюда, - проговорила с сомнением. Трогать, а тем более передвигать мальчика было страшно, но и его лежание посреди клумбы мне тоже категорически не нравилось.
        Марик понял мои слова буквально и предпринял бойкую, но быстро сошедшую на нет попытку встать на ноги.
        - Ай, ой, - зашипел он, когда не получилось подняться, затем скривился, и по его щекам вновь покатились крупные слёзы, разрывая мне сердце, в миг заполнившееся щемящей жалостью.
        - Ну ты чего? - постаралась приободрить его. - Сейчас больно, но это обязательно пройдёт. Тебе ещё весь следующий год от меня по школе бегать, когда буду заставлять тебя дежурить.
        - Вы же уходите, - напомнил Марик.
        Блин, совсем забыла.
        - Ну это не помешает тебе бегать по школе от кого-нибудь другого.
        - Скорую вызвал, - отрапортовал возвышавшийся над нами довольный Антон. - Сказали, что скоро будут.
        - Главное, чтобы его мама ещё успела прибежать. Поможешь?
        Указала ладонью на своего невезучего пятиклассника, всё ещё сидящего на земле.
        Довольство Антон быстро сменилось озабоченностью.
        - Свет, я с радостью… только это… он же… А. Ладно. Только рубашку сниму, а то она белая.
        Он собирался сказать что-то ещё, но никто уже не слушал. Фыркнувший Исаев потеснил и его. Склонившись к Марику, он задорно подмигнул ребёнку и спросил:
        - Ну что, полетели?
        Марк только и успел кивнуть головой. Андрей с легкостью поднял мальчика на руки и отнёс его на ближайшую лавочку. Толпа зевак, собравшаяся вокруг нас, плавно расступилась, пропуская Исаева. А я только сейчас смогла оценить, сколько знакомых лиц рядом. Я же уже говорила, что обычно этот парк переполнен моей школотой? Так вот, из толпы тут же материализовалось несколько наших.
        - Св-в-ветлана Ан-н-атольевна, у меня есть перекись с собой, - слегка заикаясь, сообщил рыжий Максим Демьянов из восьмого «А».
        - А у меня салфетки, - вторил кто-то ему.
        Задумчиво покивала головой и ещё раз взглянула на ногу Марика. Кожу он содрал порядком, крови вперемешку с землёй было много. И что с этим делать, я даже не представляла, да ещё и всё-таки опасалась перелома.
        Нужно было идти в медики, а не в учителя, наверное.
        - Не надо перекиси, - решил за меня Андрей, - а вот простую воду и салфетки можно.
        Бутылка с водой нашлась почти мгновенно, после чего все замерли, затаив дыхание, и как заворожённые наблюдали за действиями Француза. Впрочем, Андрей не делал ничего сверхъестественного, просто слегка промыл рану и наложил салфетку, которая тут же окрасилась в красный.
        - Я тоже так мог, - пробурчал себе под нос Антон, но я предпочла никак это не комментировать.
        К счастью, совсем скоро в парке появилась запыхавшаяся и бледная Екатерина Юрьевна - мама Марика. Увидев мать, уже было успокоившийся ребёнок завыл с новой силой, из-за чего его родительница сделалась буквально белой.
        Затем появилась бригада скорой помощи, и я выдохнула с облегчением. Мальчика усадили на каталку и повезли в сторону выхода в сопровождении матери. Ехал он с видом триумфатора.
        В принципе, можно было расходиться, если бы не одно большое но в виде всё той же нервной девушки.
        - А мой айфон?!
        Я с досады почесала кончик носа и предложила:
        - Давайте я вам номер Екатерины Юрьевны оставлю или ваш ей передам?
        - Ага, нашли идиотку! - взвизгнула она. - Знаю я вас. Сейчас уйдёте - и всё, где я вас искать буду?!
        - Ну хотите, я вам свой телефон оставлю?
        - На кой мне твой телефон? Я требую денег!
        Кажется, наши переговоры медленно, но верно заходили в тупик.
        - Ты хоть представляешь, сколько он стоит?!
        - Судя по всему, много, - поджала я губы. Наверное, её можно было понять, но вот эта манера общения убивала всякое желание вступать в любую коммуникацию. - Тогда извините, ничем помочь не могу.
        Её буквально перекосило, и в какой момент мне даже показалось, что она вцепится мне в волосы. Но на сцене появилось ещё одно действующее лицо, которое как-то резко изменило расстановку сил.
        Сначала я подумала, что полицейский средних лет с небольшим пузиком, обтянутым летней формой, пришёл разобраться в ситуации. Понадеялась, что мы сможем переложить на него решение этой дурацкой ситуации, но… всё, как обычно, вышло куда интереснее.
        - Кирилл, - трагически застонала женщина, бросаясь ему на грудь, - эта корова разбила мой телефон.
        Серьёзно?!
        Глаза закатила уже на автомате.
        - Слышь, мужик, усмири свою ба… девушку, - зло потребовал Исаев, решивший вступить в полемику вместо меня.
        - Да, пусть следит за своим языком, - вставил свои пять копеек Антон, вспомнивший, что на этот вечер пальма первенства моего защитника принадлежала ему.
        Сержант, или кто он там был, озадаченно поскрёб свой затылок и заверил:
        - Разберёмся.
        Разбираться пришлось в отделении полиции, правда, уже после того, как Андрей двинул в лицо служителю правопорядка.
        А выглядело это так.
        Сначала мы минут пять громко пытались донести до сержанта нашу версию произошедшего, тот вроде бы слушал и, может быть, даже верил, если бы не его истеричная «зая», которая то и дело подавала голос, пару раз наградив меня эпитетами «корова» и «бегемотиха». Я как бы не обижалась, привыкла, но временами всё равно краснела из-за чувства стыда, что парни (по большей части Андрей) это слышали.
        Антон не выдержал первый:
        - Угомоните её уже, - попросил он у полицейского.
        А тот возьми и ляпни:
        - На правду не обижаются.
        За что и получил хук справа от Исаева.
        ***
        Мы сидели в отделении полиции на уже знакомой скамейке, только на этот раз с нами был ещё Антон. Настроение было препаршивейшее. Согласитесь, сбежать, не заплатив, из ресторана и нападение на служителя правопорядка - разные вещи.
        - Ну и зачем? - спросила у Андрея, устав от нашего гробового молчания.
        Тот лишь пожал плечами. Его уже пару раз вызывали в кабинет для беседы, и возвращался он оттуда крайне хмурым.
        - Это было неразумно, - подал голос Антон.
        Исаев бросил на него неприязненный взгляд, но промолчал. Потом, правда, хмыкнул и заметил:
        - Свет, веришь или нет, до знакомства с тобой никогда в такое не встревал.
        - Ещё скажи, что это моё влияние, - отозвалась в тон ему.
        - А чьё же ещё? - слабо отшутился Француз. - Я вообще жил очень спокойную жизнь, пока ты не свалилась на меня в баре.
        - А вот Паша намекал на обратное.
        - Выдумывает.
        - Ну-ну.
        У меня в руках пиликнул телефон, бегло прочитала сообщение.
        - Ты, кстати, Паше не писала?
        Отрицательно покачала головой и, словно оправдываясь, пояснила:
        - Я подумала, что не стоит втягивать его в разборки со своими.
        Андрей на секунду задумался, после чего кивнул:
        - Ну и правильно.
        Мы опять замолчали. Андрей погрузился в какое-то странное спокойствие, откинув голову назад к стене и прикрыв глаза. Зато Антон нервничал куда выраженнее, без устали ёрзая на месте, чем начинал меня уже порядком раздражать.
        - Всё будет хорошо, - решила заверить его.
        - Что будет хорошо? - непривычно громко воскликнул парень, после чего осёкся и уже более тихо заметил: - Ты хоть представляешь, что будет со мной, если об этом сообщат на работу?
        Я не представляла. Да и вовсе не знала, кем он там работает.
        - Мне жаль.
        - Угораздил же чёрт с тобой связаться. Думал, нормальная девчонка, а оказалось… То весь вечер морозилась как селёдка, то…
        Продолжать он не стал, лишь махнул рукой. И, наверное, вовремя, потому что Исаев, сидевший по левое плечо от меня, злобно прорычал:
        - Чувак, я тебе сейчас вмажу.
        - Не надо, - испугалась я и положила руку ему на бедро. - Тогда нас отсюда точно не выпустят.
        Француз злобненько фыркнул и откинулся обратно к стене, перед этим накрыв мою руку на своем бедре ладонью, слегка сжав мои пальцы.
        Меня повело, да так, что я забыла не только про Антона, а вообще про всё на свете.
        Известный нам сержант с подбитым глазом появился минут через пятнадцать. Вполсилы пнул Исаева в ботинок:
        - Вставай, и пошли, - после чего мстительно добавил, - урод.
        Вот здесь я успела испугаться, но, слава всем небесам, именно в этот момент открылась входная дверь, впуская в дежурную часть статного мужчину с погонами полковника.
        Деловито оценив обстановку, Иван Сергеевич кивнул мне:
        - Светлана Анатольевна, - после чего переключился на сержанта, велев тому тоном, не терпящим возражений: - А ты за мной, быстро.
        Мои мужчины немного офигели, даже дежурный за стеклом сидел, открыв рот, наблюдая за тем, как полковник уводит за собой незадачливого Кирилла.
        - Свет, а это кто? - отчего-то шёпотом поинтересовался Андрей.
        - Папа Марика, - мстительно улыбнулась я.
        Глава 6
        Антон уходил быстро и не оглядываясь.
        Мы стояли с Андреем на крыльце отдела полиции и смотрели ему вслед. Минут за десять до этого, после оглушительных воплей полковника Волкова, от которых, казалось, содрогались даже стены, наша честная компания была отпущена на свободу. Уже на улице полковник расцеловал мне руки и поблагодарил за сына, отчитавшись, что Марик заполучил вывих.
        - Главное, что не перелом, - пролепетала, слегка смущённая количеством высказанных благодарностей. - Вы там ему привет передавайте. Он мне обещал в следующем году по школе носиться.
        - Обязательно, - пообещал полковник и был таков.
        Примерно в это же время нас и покинул Антон, постаравшись слиться с пейзажем.
        - Неловко как-то вышло, - озвучила свои мысли вслух. - Лерка меня убьёт.
        - То есть этот хлыщ её рук дело? - недовольным голосом уточнил Исаев.
        Бросила на него упреждающий взгляд, но развивать эту тему не стала, неожиданно вспомнив совершенно о другом.
        - Ой! - всплеснула руками. - Мы же твою Марию потеряли.
        - А она не Марина? - напряг он свои извилины.
        - Ты меня спрашиваешь?
        - Ладно, это не важно. Она ещё в парке отвалилась…
        - Я смотрю, ты прям душой прикипаешь к своим пассиям.
        - Можешь не сомневаться, - с приторной улыбкой заверил Андрей.
        А мне так обидно сделалось. Вот гулял он с очередной в своей биографии блондинкой и ни о чём не парился. Я же весь вечер себя поедом ела из-за Антона, потому что ну не лежит у меня душа к этому положительному брату подруги моей подруги, и в тайне мечтала поскорее от него избавиться. Ещё и вину чувствовала перед Андреем в момент встречи, неведомо за что… Ему же, похоже, в принципе было всё равно с кем. С Марией, с Мариной, со мной…
        - Ладно, - как можно более безразлично сообщила я, - спасибо за помощь, но мне пора. Поздно уже.
        Актриса, видимо, из меня так себе, потому что Андрей всё-таки уловил что-то в моём голосе или мимике, ибо идеальные брови непонимающе сошлись на переносице. И прежде чем он успел озвучить свои вопросы, я настоятельно повторила:
        - Уже поздно.
        Почти развернулась, чтобы уйти, но он неожиданно хмыкнул:
        - И что, даже руку не пожмёшь?
        Предательски начала краснеть, уловив намёк на наше последнее нелепое прощание.
        - Не думаю, что это хорошая идея, - печально улыбнулась одним краешком губ и поспешила сбежать со ступенек.
        Шла, не оборачиваясь и борясь с то и дело накатывающими слезами.
        Как всё глупо.
        ***
        Он нагнал меня на светофоре, нагло пристроившись сзади. Обнял меня за область талии и прижался грудной клеткой к моей спине.
        - Свет, я скучал, - шепнул мне в затылок.
        - Врёшь, - даже не стала оборачиваться, словно всё это меня не интересовало. Хотя дыхание пару раз дало сбой, и Андрей, скорее всего, это почувствовал. - Когда люди скучают, они звонят или пишут. И не говори, что потерял мой номер.
        Это я ещё не припомнила ему длинноногую блондинку, с которой он прогуливался каких-то пару часов назад.
        - Не скажу, - уже чуть более громко заверил меня Француз. - Просто я сам не подозревал, что скучал, пока тебя сегодня не увидел.
        - Невероятное совпадение.
        - И не говори.
        Светофор сменил свой цвет на зелёный, и я двинулась вперёд, полагая, что до Исаева таки дойдёт. Но он категорически решил сегодня быть ослом.
        Сместившись чуть вбок, он шёл рядом, продолжая меня обнимать. Я же двигалась как чумная, боясь лишний раз пошевелиться и оказаться ещё ближе к нему. Ноги слушались плохо, отказываясь гнуться в коленных суставах, но, тем не менее, я продолжала вышагивать дальше.
        Андрей тоже ощущался каким-то… деревянным. Мне даже в какой-то момент почудилось, что его пальцы на моей талии подрагивали.
        Дорогу до парка прошли в полном молчании, сопровождаемом моим недовольным сопением. Уже у главных ворот я не выдержала и затормозила.
        - И что дальше? - крутанулась у нему, подбоченившись. Взгляд у меня был угрожающий.
        Он вроде бы даже замешкался, после чего выдал явно заранее подготовленный довод:
        - А ты мне завтрак должна.
        - Ты время видел? Какой завтрак?!
        - Вот именно! Не знаю, как ты, а я вижу только два выхода из этой ситуации.
        - Какие же?
        - Либо мы сейчас идём к тебе - и на утро ты кормишь меня завтраком. Либо мы идём к тебе - и ты кормишь меня ужином.
        Опешила от такой наглости.
        - А есть вариант, где мы не идём ко мне?
        - Нет.
        Сказано было настолько безапелляционно, что все доводы против буквально сбежали из моей головы.
        Только и смогла выдавить из себя растерянное:
        - Э-э-э-э-э…
        - Света, господи! - фыркнул Андрей. - Тебе сколько лет?
        - Тридцать, - ответила на автомате.
        - А ведёшь себя так, словно шестнадцать. Пошли.
        И вновь прижавшись к моему боку, потащил меня через парк.
        Где-то на середине пути я опомнилась и сообщила:
        - У меня дома есть нечего.
        - Ну вот! - всплеснул он руками, на мгновение ослабив свою хватку. - А Лера ещё утверждает, что это я плохо тебя знаю.
        Пришлось сворачивать с главной дороги и идти в сторону магазинов.
        На выходе из парка встретили Изотова с его хитрой физиономией и огромной чёрной собакой на поводке.
        - Здр-р-р-раствуйте, Светлана Анатольевна! - вытянувшись по стойке смирно, едва не заорал Сашка.
        Пёс вторил ему хриплым лаем, а я замерла от столь экспрессивного приветствия. И, на всякий случай, попятилась назад от чёрного монстра. Исаев решил для разнообразия побыть джентльменом и сделал шаг вперёд, давая мне возможность скрыться за его спиной. Потом, правда, с восторгом воскликнул:
        - Какой пёс классный!
        - Он ещё молодой совсем, - с не меньшей радостью известил нас Изотов.
        Пока они ещё минут пять болтали о прелестях собаководства, я стояла в стороне и наблюдала за Исаевым, который прямо-таки светился неподдельным интересом. Пару раз потрепал пса по загривку. Я же с ужасом думала о том, каких размеров достигнет псина, если это она ещё маленькая. Какой же она будет большой?! Когда все насущные вопросы были обсуждены, меня потащили дальше.
        - Ты настолько собак любишь? - на время я забыла о своих обидах.
        - Люблю, - признался Андрей. - У нас в семье всегда жили собакены. Даже в девяностые, когда с деньгами туго было. Самим есть нечего, а о том, чтобы Берту отдать - нашу овчарку в то время, - никто даже не заикнулся. А ведь знаешь, она меня однажды спасла. Мне лет шесть было, я в речке тонул…
        - Ого. А сейчас?
        - А что сейчас? У родителей живет мелкий той-терьер, но разве это собака? Так, пародия.
        Он говорил чуть торопясь, с каким-то детским восторгом, что сразу становилось ясно, собак товарищ Француз любил куда сильнее, чем людей.
        - Что ж тогда себе никого не заведёшь?
        - Я? - будто бы удивился он, после чего словил какую-то странную паузу, вид его при это сделался несколько печальным. - Я работаю много. А псом, особенно большим, заниматься надо. Воспитывать.
        - М-м-м-м, - понимающе протянула я. С моим рабочим графиком мне даже рыбок жалко было заводить. - А если бы была такая возможность, кого бы ты себе завёл?
        - Зенненхунда, - не задумываясь выдал Исаев. - Они знаешь какие умные?!
        Я не знала, но поверила ему на слово.
        ***
        В супермаркете мы набрали полную тележку еды, которой должно было хватить не только на ужин или завтрак, но и, вполне вероятно, на целую неделю. Что наводило на странные мысли.
        Уже стоя в очереди к кассе, Андрей лукаво усмехнулся:
        - Презервативы ещё нужно взять.
        - Не смей! - в момент взъерошилась я.
        Он удивился, но остался верен самому себе:
        - Извини, конечно, но я ещё слишком молод, чтобы становиться отцом.
        - Да при чём тут это, - зашипела на него шёпотом. - Там на кассе мама моего ученика. Что она подумает?
        - Что ты очень ответственно подходишь к вопросу контрацепции.
        - Да ну тебя, - насупилась я. Но всё же решила напомнить: - Даже в сторону презервативов не смей смотреть!
        - А куда мне смотреть?
        - В потолок!
        И что вы думаете? Он так и сделал: изображая из себя дурачка и пялясь исключительно в потолок, он поковылял к кассе.
        Я же тяжко вздохнула, уже в который раз за этот вечер, и покатила тележку с продуктами вперёд.
        Угораздило же с дураком связаться.
        - Здравствуйте, Светлана Анатольевна, - поприветствовала меня родительница-кассир.
        - Здравствуйте, - вежливо кивнула я, всеми силами делая вид, что ничего такого не происходит.
        Когда все продукты проехали по ленте и на табло высветился окончательный счёт, Исаев с великим одолжением протянул мне карту. Я фыркнула и полезла в свой кошелёк. Он всё ещё делал вид, что крайне заинтересован потолком. А потом… а потом кто-то вцепился в мою руку и придурковато завопил на полмагазина с чрезмерным трагизмом в голосе:
        - Мамочка, ну наконец-то мы тебя нашли! Мы три дня не ели. А купи киндер!
        Вот тут Исаев таки забыл про потолок.
        Лицо у него вытянулось.
        Но это были ещё только цветочки. В следующее мгновение Андрея тоже дёрнули за рукав футболки, заискивающим тоном поинтересовавшись:
        - А вы будете нашим новым папочкой?
        Клянусь, Француз стоял ни жив ни мёртв, беспомощно переводя шокированный взгляд с Дашки на Машку и обратно. А те, как истинные исчадия ада в ангельском обличии, стояли с самым кротким видом и невинно хлопали ресницами.
        Боюсь представить, какой фурор эта сцена произвела бы в магазине, если бы весь наш микрорайон уже давно не привык к выходкам моих племяшек. Поэтому на нас поглядывали с весёлым любопытством, но без вот этого «шок-контента», бегущей строкой отчётливо читавшегося на лбу у Исаева.
        - А по жопе? - то ли спросила, то ли предложила я.
        - Это не педагогично! - среагировала первой Машка.
        - И не гуманно! - сверкнула своей эрудицией Дашка.
        - И всё равно по жопе.
        Девочки глубоко задумались, а я продолжила складывать продукты в пакеты, краем глаза наблюдая за своим спутником. Стоит отдать ему должное, он всё же сумел взять себя в руки и даже подобрал отвисшую челюсть.
        - И только полезные подарки на день рождения, - усилила я нажим.
        Девочки переглянулись и заметно погрустнели.
        - Папа сказал держаться до последнего, - в итоге первой сдалась Даша. - Требовать киндеры и бутылку пива для него.
        Маша покосилась в сторону выхода, где в тамбуре за стеклянными дверями стоял ржущий над нами Лёнька. Не удержалась и показала ему кулак. Но зять не проникся, потерев большой палец о сложенные вместе указательный и средний, тем самым изобразив жест, намекающий на то, что просто так я от него не отделаюсь - придётся откупиться.
        - Это кто? - спросил окончательно пришедший в себя Андрей, легко подхватив со стойки пакеты с продуктами.
        - Наш папа, - с гордостью заявила одна из девочек.
        - Мне начинать переживать? - полюбопытствовал Исаев, как обычно в таких ситуациях выгнув свою идеальную бровь.
        - Тебе нет, а ему - да, - заявила я и угрожающей походкой направилась в сторону родственника, параллельно прикидывая, чем бы таким тяжёлым его огреть.
        Стеклянные двери разъехались в стороны, и Лёнька хмыкнул, упреждающе выставив перед собой указательный палец.
        - Учти, я всегда могу всё рассказать любимой тёще.
        - Что именно?! - нахмурилась, хоть и понимала, что он никогда не воплотит сию угрозу в жизнь. Суриков, вопреки своему вредному характеру, был абсолютно своим человеком.
        - Что ты была замечена в магазине в компании мужчины.
        - Они в курсе, - слегка покривила душой.
        - Они в курсе того, что вы всяким непотребством занимались, - одарил меня Лёня голливудской улыбкой. - А тут - совместная покупка продуктов. Всё серьёзно.
        - Иди ты, - пробурчала я, опасаясь, что моё семейство необратимо напугает Исаева, который всё ещё оставался с девочками в зале магазина у кассы. - Только попробуй что-нибудь ляпнуть ему…
        - Я что, на дурака похож? - искренне возмутился Суриков и тут же изобразил лицом саму доброжелательность, потому что двери за моей спиной раздвинулись, пропуская Андрея с близняшками. У каждой в руке было по киндеру.
        Мужчины приветственно кивнули друг другу, после чего решили, что ещё было бы неплохо обменяться рукопожатиями.
        - Леонид.
        - Андрей.
        Я же посчитала нужным на всякий случай окончательно прояснить ситуацию:
        - Лёня - муж моей сестры.
        - Мне уже объяснили, - кивнул Андрей.
        - Смею заметить, самой лучшей женщины на свете, - продолжил придуриваться родственничек.
        - Зря стараешься, - шикнула на него я, устав от этого балагана, - она всё равно не слышит.
        - Ты что?! - громким шёпотом наигранно удивился он. - У меня тут целых два шпиона, которые обязательно обо всём доложат Ленке.
        - Папа! - засмеялись девчонки.
        Я поймала ладонь Француза и попыталась ускорить наше отступление, потянув его в сторону выхода из магазина.
        - Ну, думаю, нам пора.
        И буквально рванула к дверям.
        - Андрей! - уже на крыльце окликнул его Лёнька, после чего непривычно серьёзным тоном продолжил: - Я думаю, не стоит напоминать, что её нельзя обижать?
        Закатила глаза. А вот Исаев отреагировал неожиданно сдержанно:
        - Приму к сведению.
        ***
        Домой я вела его проулками и малохоженными тропинками в надежде больше не встретить никого из знакомых.
        ***
        Ужин выдался вполне себе… уютным. Ну или вернее будет сказать спокойным, без особых эксцессов и приключений. Андрей решал какие-то вопросы по телефону, а я на скорую руку приготовила спагетти с курицей в сливочном соусе. На этот раз ничего не пригорело.
        Мы ели и болтали о всяких мелочах, просто наслаждаясь процессом. Но когда с ужином было покончено, повисла неопределённая пауза, нужно было что-то сделать или сказать, а я никак не могла придумать, что именно.
        Исаев с интересом смотрел на меня, словно прикидывая в голове, что я ещё могу учудить, и никак не желал облегчать мои терзания.
        В конце концов я выдала:
        - Ужин ты получил, теперь можно и домой.
        Он фыркнул.
        - Выгоняешь?
        - Да нет, - чуть смутилась я, - просто уговор был на ужин или завтрак.
        - Не жадничай.
        - Я не жадничай?! Ты меня вообще не кормил, когда я у тебя с утра проснулась.
        - А как же кофе?
        - Это не еда.
        - Это лучше!
        А-а-а-а-а.
        - Хорошо, ты напоил меня кофе. Спасибо. Он был великолепный, неповторимый, непревзойденный, бомбический, суперский…
        - В тебя, что ли, встроен словарь синонимов?
        - Нет, у меня просто хороший лексический запас. Так! Не уходи от темы. Тебе пора.
        - А как же десерт?
        - Какой десерт?! Ты только что половину «Наполеона» схомячил.
        - Половина была твоей, я третью довольствовался.
        Я сердито запыхтела. А Француз воспользовался паузой в нашей дискуссии и подошёл совсем близко, предложив без всяких обиняков:
        - Светка, а пошли целоваться?
        Не понимаю как, но я согласилась. Вернее, понимаю, но не одобряю. Или одобряю? Не суть.
        Мы сидели на диване в темноте комнаты и… целовались. Сначала будто пробуя друг друга на вкус, играя в свою странную игру «кто кого», а потом как-то стало совсем не до шуток. И я просто отдалась чувствам. Как же давно мне не хватало вот такой вот близости с другим человеком! Когда кожа к коже и смешанное дыхание.
        Стоит ли говорить, что совсем скоро мы переместились на кровать, где в самый ответственный момент меня осенило:
        - Презервативы!
        - Света!
        - Что Света?! Ты сам говорил, что не готов стать отцом.
        - Это ты меня в магазине тормознула!
        - То есть ты собирался покупать резинки на глазах у моих племянниц?!
        - Да ничего я не собирался!
        Исаев скатился с меня и с несчастным видом пошёл перетряхивать свою одежду в поисках того самого. Безрезультатно.
        - Свет?
        - Нет.
        - Ну есть же другие способы… сделать приятно.
        Я густо покраснела, но нашла в себе силы нагло ткнуть пальцем в направлении коридора.
        - Ванная там. И правая рука тебе в помощь.
        Прозвучало грубо, но это был единственный способ с минимальными потерями скрыть своё смущение. Ни к каким иным формам секса, кроме как к традиционным, я сегодня не была готова. Если опустить мои долгие и путаные размышления на тему собственного тела, сводилось всё к тому, что я просто боялась подпускать его настолько близко к себе. А возможно, просто надеялась на то, что он психанёт и уйдёт, тем самым поставив точку в этой странной истории.
        Андрей прорычал что-то нечленораздельное. Была уверена, что сейчас он начнет одеваться, чтобы потом громко хлопнуть дверью, но он вернулся и упал рядом, прижавшись к моему обнажённому боку.
        А дальше… не происходило вообще ничего.
        Минут через десять я сдалась.
        - Что ты делаешь?!
        - Уснуть пытаюсь, - недовольно пробормотал Андрей куда-то в область моей шеи.
        - Как это «уснуть»? - подпрыгнула на месте. - На улице ночь уже. Тебе домой надо.
        - Никуда мне не надо.
        - Андрей!
        - Света.
        - Что?
        - Спи давай.
        Так я и уснула в его объятиях, размышляя, стоит ли мне переживать из-за того, что на свидание с Мариной он пошёл без презервативов. И есть ли вообще в этом хоть какой-то смысл?
        ***
        Утром я опять проснулась первой. Проснулась, слегка запаниковала, едва не бросившись со всех ног бежать в ванную и приводить себя в порядок. Но потом вдруг решила: какого чёрта? Если его что-то не устраивает, то пусть и катится куда подальше. И вообще, я у себя дома.
        Мысли бежали галопом, путаясь и сбиваясь, а всему виной было осознание того, что мы провели эту ночь вместе, под одним одеялом и без всякого секса. Абсолютно обнаженные и непривычно близкие. Это и пугало, и впечатляло куда сильнее, чем случившееся в прошлый раз. Совершенно некстати раздувая мои наивные надежды неведомо на что.
        Натянув на себя халат и почистив зубы, побрела на кухню. Часы показывали шесть утра, без всякого зазрения совести намекая, что всего через два часа мне предстояло быть в пункте приёма экзамена. Грёбанный ЕГЭ (или ОГЭ?). Я напрягла свои извилины, но, как оказалось, эмоционально-гормональный коктейль в голове уже успел навести полный беспорядок. Пришлось лезть в телефон и проверять. Так нашлась целая кипа сообщений от Леры. С каждым последующим сообщением степень эмоциональности повышалась, а ведь начиналось всё с банального: «Как всё прошло?».
        Я мельком просмотрела плеяду Леркиных высказываний, которой удалось выведать едва ли не все подробности нашей встречи с Антоном, должно быть, у его сестры.
        «Что у тебя с Андреем?!» - раза три повторила подруга один и тот же вопрос.
        Хотела бы я сама знать, что у меня с Андреем.
        «Так, если ты мне ничего не расскажешь, я сама приеду к тебе и буду пытать», - уже ближе к часу ночи пообещала мне Крутикова, мы тогда уже спали.
        Хорошо ещё Лере хватило такта (здравомыслия?) не завалиться ко мне посреди ночи. Порой у меня возникало ощущение, что она с её любопытством и тягой к сенсациям слегка подзастряла где-то в подростковом возрасте.
        «Вечером всё расскажу», - пообещала я ей и от греха подальше отключила все уведомления.
        Ради приготовления завтрака я пожертвовала львиной долей своего времени, отведённого на сборы. Горка ароматных панкейков покоилась на тарелке посреди стола, я же савраской носилась по квартире, пытаясь привести себя в рабочий вид. В итоге пришлось жертвовать макияжем.
        Самым сложным было определиться, что делать с Исаевым. Будить - не будить? А если будить, то - что?
        В итоге я таки попыталась ткнуть его в бок, он пробормотал что-то невнятное и отвернулся от меня, продолжая спать дальше.
        Пришлось уйти, предварительно оставив на столе записку, выведенную моим ровным учительским почерком.
        ***
        Девятиклассники сдавали математику - с некоторой степенью истеричности и паники на лицах. Я их понимала, мой гуманитарный ум тоже впадал в ужас перед царицей наук.
        Не повезло: на распределении компьютер определил меня в аудиторные, да ещё и ответственные. Четыре часа страданий, отупляющего бездействия, а в моём случае ещё и утомительных дум по поводу своей личной жизни, а вернее, той неразберихи, которая в ней с недавних пор образовалась.
        Дети в нашей аудитории сидели до окончания отведённого им времени, поэтому из пункта приёма экзамена я выходила едва ли не последней. Время уже давно перевалило за полдень.
        С волнением включила телефон, предвкушая какую-нибудь активность от Исаева. Например, с предложением повторить вчерашний вечер, за исключением полиции и проблем с контрацепцией. Но среди кучи сообщений от Крутиковой, Ленки и мамы так и не нашлось ни одной строчки от него.
        Ну и ладно. Ну и не очень-то и хотелось.
        Ехать домой было страшно, видимо, я уже наперёд знала всё, что меня ждало. А вернее сказать, не ждало.
        Когда я открывала входную дверь, телефон в кармане пару раз пиликнул. Но интуитивно я уже прекрасно понимала, что это Лерка, без перерыва требующая от меня подробностей вчерашнего вечера. В моей квартире царила полнейшая тишина и покой. И никаких посторонних личностей, неустанно пытающихся сунуть свой нос туда, куда их не просили.
        Кровать в спальне была идеально заправлена, словно ничего на ней вчера и не происходило.
        Листочек с моим посланием сиротливо лежал посреди кухонного стола. Текст был достаточно предсказуем: «Привет. У меня экзамены, нужно на работу. Не смогла тебя разбудить. Завтрак на столе. Всё, что найдёшь в холодильнике, - твоё. Замок автоматический, нужно будет просто хлопнуть дверью. Света».
        Лишь краткое «Ок» в самом низу листа и чистая тарелка в сушилке намекали на то, что вся эта история мне не приснилась.
        «Ну что у вас там?! - всё никак не желала успокоиться Лерка, написывающая мне с поразительным упорством. - Что у вас с Исаевым?».
        «Ровным счётом ничего», - ответила я чистую правду и жалобно шмыгнула носом.
        ***
        Пропажу ноутбука я заметила только на следующий день.
        ***
        Попытки Светы разбудить его доносились до Андрея сквозь пелену сна. Он слышал её сбивчивую речь, но никак не реагировал, отказываясь сталкиваться с реальностью, существующей за пределами царства Морфея.
        Уже после, когда он разлепил глаза и обнаружил себя в знакомой комнате, на душе вновь прописалась смутная тревога, будто намекающая на то, что он опять сотворил что-то неправильное. Ставшее привычным «на хрена» навязчивой мыслью крутилось в голове, приводя Исаева в бешенство, далёкий от сложных чувств, он успел порядком заколебаться от этой подзатянувшейся рефлексии.
        Болезненная эрекция и тяжесть в паху настроения не поднимали. Сказывались вчерашний облом и воздержание, неожиданно случившееся на его жизненном пути. Страшно подумать, но последний его секс случился в этой самой квартире несколько недель назад. А дальше… дальше ему не хотелось. Или вернее будет сказать, что не нашлось той, которую бы хотелось? Что-то как-то вчера со Светой у него проблем с этим не наблюдалось. Это тоже злило, ибо… на хрена?!
        Самым нелепым в его положении было то, что гневался Андрей исключительно на себя, хоть и пытался всеми силами перевести стрелки на Светлану Анатольевну, но не получалось. А ведь поначалу она действительно раздражала его одним фактом своего существования, а потом… А потом он как-то незаметно для самого себя втянулся, хоть и сам до конца не понял во что.
        Со Светой было сложно: неприятности будто бы сами находили её, становились в очередь и спорили, какая же из них первой свалится на её учительскую голову. Но гражданка Иванова всячески этого не замечала, да ещё и словно специально лезла на рожон.
        Это как в том мультике про котёнка:
        - Не ходи туда, там тебя ждут неприятности.
        - Ну как же туда не ходить? Они же ждут!
        Так вот, это абсолютно точно было про Светку. Поэтому привыкший к размеренной и беззаботной жизни Исаев всё никак не мог определиться: А на хрена… это ему?!
        Если бы он ещё имел какие-нибудь виды на неё… так нет же, не имел, она вообще была героиней не его романа. Понимал-то он это отчётливо, но вот вид Светы в чёрном кружевном нижнем белье отчего-то резко уменьшал способность мыслить трезво.
        Продефилировав с голым задом по квартире, он оказался на кухне, где на столе его поджидала тарелка то ли с блинчиками, то ли с оладушками и большой белый лист с тщательно выведенным посланием от хозяйки:
        - Привет… экзамены… разбудить… завтрак… дверь…
        Мысль о том, что он в доме один, принесла облегчение вперемешку с… разочарованием. Вот спрашивается, какого… хрена?!
        - Биполярка какая-то, - пробурчал себе под нос и отправился в душ, просыпаться и снимать напряжение при помощи холодной воды, а может быть, и правой руки, как накануне советовала одна язва.
        ***
        Завтрак был вкусный. Блинчико-оладушки он оценил настолько, что даже сподобился вымыть за собой посуду, что в его понимании являлось высшей степенью благодарности, ибо мыть посуду он ненавидел. Дома у него для этих целей имелась посудомоечная машина, здесь же пришлось действовать руками.
        А вот кровать заправлял с совершенно иной мотивацией, следуя поговорке: «Нет тела - нет дела», уничтожал любые улики собственного помешательства.
        Когда с постелью было покончено, а последний предмет одежды был натянут на царское тело, можно было смело отчаливать восвояси. Но он отчего-то не торопился, шатаясь по пустой квартире, пытаясь проникнуться чужим бытом. Квартирка была маленькой, но светлой и уютной, как сама Света… вот такой вот избитый каламбур. Общий аскетизм нелепо совмещался с хаотично заставленными полками и подоконниками. Чего здесь только не было! Игрушки, вазочки, фигурки, горшки с цветами, гирлянды, рамки с фотографиями, с которых смотрела куча детей. Эти доказательства любви школьников его завораживали. Хотелось посмотреть и рассмотреть всё, но он так и не отваживался, посчитав, что это уж совсем личное.
        Зато найденный на столе ноутбук он включил без всякого зазрения совести. Нужно же было проверить, что ей накрутили в сервисе. Оказалось, что… ничего. Судя по тяжёлому гудению ноутбука при загрузке, до сервиса он так и не доехал.
        Андрей разозлился, даже проскрежетал сквозь зубы: «Света, бл…!»
        К счастью (для её же сохранности), хозяйки дома не было и посыпавшиеся на её бедовую голову проклятия она слышать не могла, иначе бы смутилась. Ну или не смутилась бы, вполне вероятно, что и ответила бы… с той же экспрессией. Андрей бы не удивился. А вот причины собственной злости он так и не определил.
        - Вали ты уже домой, - строго приказал самому себе.
        Оставалось только решить, что делать с запиской, лежавшей на столе. Минут пять пялился в пространство, сочиняя нужное послание, но слова никак не желали складываться во что-либо разумное.
        В итоге кое-как изобразил лаконичное «ОК».
        Натянув кроссовки он уже почти вышел из квартиры, но… в самый последний момент повернул назад, метнувшись в спальню. Схватив со стола инвалидный ноут, сунул его себе подмышку и вылетел в подъезд, нервно хлопнув дверью, следуя завету хозяйской записки.
        ***
        «Меня обокрали», - с десятого раза нашла я приемлемую формулировку без использования матов. Вся эта игра в кошки-мышки уже начинала порядком бесить.
        Исаев ответил не сразу, примерно через час, в течение которого я уже успела забеспокоиться, а не был ли грабёж настоящим.
        «Только не говори, что кто-то украл твои кружевные трусы».
        Нервно икнула и на всякий случай пошла в комнату проверять ящик с нижним бельём. Для пущей уверенности ещё и в корзину с грязным бельём заглянула. На первый взгляд всё было на месте.
        «Где мой ноутбук?!» - приправила сообщение десятком гневных смайлов.
        «Какой такой ноутбук? Тот который ты собиралась отнести в ремонт?»
        Я таки выматерилась. Правда, исключительно себе под нос.
        После того как рукопись была отправлена в издательство, я устроила себе небольшой отдых от техники. Да и загруженность на работе была настолько высокой, что мне хватало сил и времени лишь на то, чтобы приходить домой и падать спать. Ну и один раз попасть в полицию. Опять.
        «Тебя это не касается».
        «Ещё как касается! - продолжал придуриваться Андрей. - Как говорится, мы в ответе за тех, кого один раз… починили. И вообще, я гуманист, не могу пройти мимо, когда где-то в мире страдает маленький несчастный ноутбук».
        «Ты - технофил», - заключила я и побежала в кухню - инспектировать наличие всех остальных приборов. Но то ли кухонный миксер не входил в сферу исаевских интересов, то ли он недостаточно был ноутбуком.
        «Кто-кто? Звучит как какое-то извращение».
        Участвовать в дальнейшей перепалке я не стала, хотя Француз ещё старался развивать и дальше этот театр абсурда.
        «А как называется тот, кто предпочитает живых женщин?»
        Бабник, - решила я, но не стала писать об этом, не желая показывать, насколько личной для меня делалась эта связь.
        В итоге он сдался сам, кинув мне скупое:
        «Как починю, напишу».
        Дальше дни полетели в привычной тональности. Школа - экзамены - репетиторство - редкие ужины у родителей - вечерние перезвоны с Леркой.
        Он написал накануне ЕГЭ по русскому языку. Я как раз сидела со своими частниками, пытаясь напоследок впихнуть в них невпихуемое и завернуть детские истерики.
        «Ваша техника готова».
        Сделала глубокий вдох, стараясь сдержать в себе весь спектр эмоций, рвущихся наружу.
        «Я на работе», - сказала чистую правду.
        «Ок, как освободишься, напиши».
        «Я допоздна».
        «Напиши!»
        Вот и поговорили.
        Ещё долго посматривала на последнее сообщение, гадая, что может означать восклицательный знак и какое значение в него могли вложить. Я, как истинный филолог, верила в силу знаков препинания, но это я… А кто знает, что творилась в голове у Француза? И творилось ли вообще хоть что-нибудь?
        ***
        От последней ученицы я вышла уже практически в ночи. Несмотря на полный рабочих забот день, усталость не ощущалась. Мир, окутанный сумраком, манил своей прохладой и… погружал в лирически-задумчивое настроение. Возможно, сказывалось то, что все мои мысли весь день так или иначе крутились вокруг Исаева.
        Интересно, ждал ли он моего сообщения? Или же, как это обычно и бывало, с глаз долой - в нашем случае из чата, - из сердца вон?
        Пройдя квартал и набравшись смелости, я таки отправила: «Я освободилась».
        Ответ не заставил себя ждать:
        «Ты где?»
        «На Маркса. Иду в сторону набережной».
        «Скоро буду».
        Я фыркнула и погасила экран, хотя сердце всё же сделало кульбит, успев провалиться в пятки и вернуться обратно.
        Шла по пешеходной дорожке, тянувшейся вдоль бетонного парапета набережной и дороги, по которой то и дело проносились автомобили. Об Исаеве я себе думать запретила, строго велев наслаждаться моментом - дышать свежим речным воздухом и наблюдать за тем, как стайки мотыльков кружатся в свете фонарей.
        Минут через десять за спиной раздался скрип шин и краткий, но пронзительный сигнал автомобильного клаксона. Оборачиваться не стала, продолжив свой неспешный путь. Тогда он нагнал меня сам. Исаев. Не автомобиль, к счастью. Хотя, судя по гневному дыханию, он бы не отказался от души проехаться по мне.
        - Что за ужасная манера шляться по ночам, - раздалось у меня над ухом.
        - Я тебе потом как-нибудь объясню значение слова «шляться». Я же иду с работы.
        - Значит, хватит работать по ночам.
        Вот тут я разозлилась и остановилась, нервно крутанувшись к нему.
        - Спасибо, - изобразила театральный поклон, - что просветил меня на тему, как мне нужно жить.
        Он скрипнул зубами и пару раз моргнул, словно не представляя, что делать со мной такой… злой.
        В итоге выдал шедевральное:
        - Свет, что-то случилось?
        Чуть не застонала, но удержалась.
        - Ни-че-го. Где мой ноутбук?
        - В машине.
        - Я могу его забрать?
        Он помедлил. Поскрёб подбородок, заросший дневной щетиной. После чего просиял:
        - А пойдём прогуляемся, - и не совсем бережно развернул меня за плечо и потащил в сторону парапета.
        Стояли, опершись о холодный бетон, всматриваясь в отблески чёрной воды. Молчали.
        Затянувшейся паузы хватило, чтобы переварить имеющиеся эмоции и успокоиться. Поэтому первый за сегодня по-настоящему взрослый вопрос я задала почти спокойным и сдержанным тоном:
        - Андрей, что происходит?
        Его имя всё ещё оставляло на языке приятное послевкусие с оттенком смущения, словно было слишком интимным.
        - А что происходит? - привычно изобразил он дурака, но, поймав мой упреждающий взгляд, всё же сделался серьёзным.
        - Мы гуляем, наслаждаемся вечером.
        - Это ты наслаждаешься, видимо, а я как-то нет.
        - Тебя что-то не устраивает?
        Пафосное «всё» так и вертелось на языке, но, памятуя о том, что мужчины порой хуже детей и им требуется максимально доходчиво объяснять мысль, я выдала целую речь:
        - Ты то появляешься, то исчезаешь. То лезешь из кожи вон, чтобы остаться у меня, то после делаешь вид, что меня не существует.
        - Когда это я делал вид, что тебя нет?
        - Ты не писал несколько дней.
        - Так ты тоже молчала.
        Как не прибить его? Рука у меня тяжёлая.
        - Андрей, - на этот раз прозвучало резко и совсем невкусно, - я не умею играть во все эти игры. Возможно, тебя устраивает такой тип отношений, но меня…
        - А у нас отношения?
        - Я не знаю, что у нас!
        - А ты хочешь отношений?
        - С тобой? Не приведи господь, я ещё не совсем сошла с ума.
        Думала, что он обидится, но Исаев лишь фыркнул и уточнил:
        - И чем же я так плох?
        Я замялась, но потом всё же тихо призналась:
        - Говорят, что в отношениях зачастую один любит, а другой лишь позволяет себя любить. Так вот, я не хочу так. Стоит пояснять, кто из нас двоих будет позволять, а кто любить?
        Лерка бы меня убила. Кто говорит с мужиками о любви, когда вы виделись-то всего ничего… Но мне было плевать, уйдёт так уйдёт.
        Француз всерьёз задумался, уйдя в себя и слегка помрачнев. Но главное - он никак не стал оспаривать моё умозаключение, что наводило на мысли о моей правоте.
        - Ладно, - в конце концов кивнул он, - а мы можем как-нибудь попробовать обойтись без… отношений?
        - Это как?
        - Тебе со мной хорошо? - задал вопрос, на который тут же сам ответил: - Хорошо. И мне с тобой… хорошо, - на мгновение мне показалось, что на самом деле он хотел сказать что-то совсем иное.
        - И о чём это говорит?
        - О том, что нам слишком хорошо, чтобы просто так оборвать это…
        - Андрей…
        - Нет, подожди, - поспешно перебил меня, - дослушай. Ты права, я не ищу отношений, уж слишком много «геморроя» они несут. Все эти разборки, обиды, вечные попытки угодить друг другу. Бр-р-р-р. Но что нам мешает и дальше просто… проводить время и наслаждаться происходящим? Мне с тобой… нескучно.
        - Это лучший комплимент в моей жизни, - съёрничала я, впрочем, он и это вывернул в свою пользу.
        - Не благодари. Так вот. Представь, что у нас с тобой будет… летний роман!
        - Типа курортного?
        - Точно! Этакие отпускные приключения в условиях города. Каникулы с… приятным дополнением.
        Чуть не поперхнулась, а вот Исаев, кажется, всё больше увлекался своей идей.
        - Проживём это лето в своё удовольствие, не вынося друг другу мозг.
        - А потом?
        - А потом… - тут слегка растерялся. - Я в середине августа уезжаю на сплав на Алтай. Но когда вернусь…
        - До середины августа будет достаточно, - буркнула я, не имея в виду ничего конкретного, но неожиданно прозвучало как согласие.
        - Будет у нас с тобой целых три месяца на… «любовь», - «любовь» он выделил кавычками, изобразив их пальцами.
        - Меньше.
        - Что?
        - Меньше трёх месяцев.
        - Ну так мы же уже начали, - расплылся он в улыбке Чеширского Кота и, пристроившись за спиной, выставил руки по обе стороны от меня. - Что скажешь? - шепнул мне в шею, проведя носом по волосам.
        Я тяжко вздохнула и… согласилась.
        Глава 7
        - Это называется «свободные отношения», - авторитетно заявила Лерка, после того как я коротко описала положение дел.
        - Ну-у-у-у, - протянула, покачав головой из стороны в сторону. - Я бы не стала сильно фокусироваться на слове «отношения». Задумка как раз-то в обратном: проводить время вместе и получать от этого удовольствие, без всяких требований и ожиданий.
        Крутикова нахмурилась, а потом провела ладонью прямо перед мои лицом:
        - Ау-у-у-у. Кто ты? И что ты сделала с моим Светиком?
        Отмахнулась, произнеся вслух мантру, которую уже неделю как заведённая крутила у себя в голове:
        - Всё нормально.
        Подруга не поверила:
        - Просто это на тебя не похоже, скорее уж на меня. Чтобы без всяких обязательств… И чем тебя этот Исаев околдовал?
        - Ты ему тоже не нравишься, - хмыкнула я, до конца не веря в правдивость собственных слов. Сложно было поверить, что кто-то в трезвом уме и здравой памяти, выбирая между мной и Лерой, остановил бы свой выбор на мне. Обычно было совершенно наоборот.
        А может быть, он просто выбрал ту, которая была более лёгкой добычей? Об этом я тоже часто думала, всё ещё сильно сомневаясь в честности намерений Андрея. Постоянно ожидала подвох.
        Я вообще была в шоке от принятого решения, но старательно делала вид, что это именно то, что мне надо. И если Исаев с готовностью поверил, то Лера, знавшая меня как облупленную, смотрела с подозрением и ни на йоту не верила моим словам.
        - Ладно, - прищурилась Крутикова. - С отношениями выяснили: это не отношения. А с другими людьми вам можно встречаться?
        - В смысле, с друзьями? - притворилась я дурочкой.
        - В смысле - иметь отношения с противоположным полом. Можно ли вам спать с кем-то другим?
        - Ну-у-у-у…
        Подруга окончательно помрачнела. Мне даже стало волнительно за Исаева, словно, будь он здесь, Крутикова бы его растерзала.
        - Ну-у-у-у, - повторила я, - мы договорились, что никаких третьих лиц.
        - И как это понимать?
        - Что никаких отношений на стороне с противоположным полом, - улыбнулась, вспоминая, как это условие озвучил именно Андрей. В его интерпретации это выглядело так:
        - И никаких «Антонов», «Артёмов» и прочих. Короче, никаких левых мужиков.
        - А как же «Марины» и «Марии»?
        - И их тоже не надо. Но если очень сильно захочешь, можешь, конечно, завести себе роман с какой-нибудь там Мариной…
        В этот момент я от души лягнула его в колено, но он не обиделся, а лишь рассмеялся.
        - Ладно, ладно, - успокоил меня, - никаких сторонних баб.
        И на мой взгляд, это был успех. Мы с грехом пополам, но смогли установить правила. Если не верности, то чего-то наподобие, правда, Андрей умудрился всё испортить, уточнив:
        - У меня всё равно времени не будет на кого-то ещё…
        Но об этом я не стала говорить Лере, к тому же та немного успокоилась, заключив:
        - Ну хоть что-то разумное от Исаева.
        И в этом вопросе я была с ней солидарна.
        - Хорошо, - в конце концов вынесла свой вердикт подруга, - может быть, это действительно неплохой вариант на лето. Если учесть, что ты переезжаешь…
        ***
        Мы договорились, что сильно не докучаем друг другу на протяжении того времени, когда не видимся. Никаких «с добрым утром», «споки-ноки» и навязчивых попыток контролировать жизнь другого. С одной стороны, меня это радовало, а с другой… словно ставило в тупик, ибо было абсолютно непонятно, могу ли я написать просто так, если соскучусь. А я скучала, но всячески отрицала это даже для самой себя, отчего лишь сильнее начинала нервничать.
        Первая наша официальная встреча должна была состояться на ближайших выходных, и я всю неделю ломала голову, что же из этого выйдет. Будет ли это просто секс, после чего мы с ним разойдёмся в разные стороны, как корабли в море? Или сначала пойдём куда-нибудь, посидим… А если пойдём, то что? Будет ли это считаться свиданием или же просто дружеским выходом в свет? И если свидание/не-свидание, то как мне одеваться?
        Короче, вопросов у меня было море, а ответов на них… Можно было, конечно, уточнить у Француза, но я боялась, вдруг он решит, что я какая-нибудь дурочка неопытная, вот и приходилось держать лицо и нервничать.
        Суббота (которую я честно планировала провести как выходной) началась с атаки одной из родительниц, чьё великовозрастное дитятко завалило ОГЭ по русскому языку. Дитятку было всё равно, а вот родительница переживала, паниковала и искала пути выхода из сложившейся ситуации, решив взять меня осадой. Я отнекивалась как могла, но в итоге мне предложили такую сумму, что в моих глазах, точь-в-точь как у героев диснеевских мультиков, замелькал значок доллара.
        Я продалась. Но перед этим предупредила, что не гарантирую никакого результата.
        - Что вы, что вы, - затараторила родительница, - Тимур весь год отходил к репетитору, и всё мимо. Вы наша последняя надежда! Вас так нам рекомендовали!
        Тут я скривилась. Что может быть хуже надежд, возложенных на тебя кем-то?
        Но несмотря на это, к дитятку я выехала. И мы честно отпахали с ним до самого вечера, хоть он и сопротивлялся. Но каждый раз, когда парень начинал впадать в анабиоз, я больно щипала его за бок, а когда и это перестало помогать, пришлось прибегнуть к последнему средству - шантажу.
        - Тимур, - полушёпотом сказала я парню. - Если ты сейчас не включишь свой мозг, то клянусь, мне придётся сдать тебя матери и рассказать ей, что ты весь год врал ей, брал деньги и не ходил ни к какому репетитору.
        Челюсть его медленно поползла вниз.
        - Откуда вы знаете? - прохрипел мой новый знакомый.
        - Я всё знаю, - сообщила страшным голосом. - Могу даже точно тебе сказать, где у тебя вейп спрятан и сколько раз на дню ты бегаешь на балкон попарить.
        - Как? - с круглыми от шока глазами только и смог выдать парень.
        - Сдашь экзамен, расскажу как.
        На самом деле я блефовала, и вовсе я не знала наперёд, но… все они были одинаковыми, которые «учили» весь год, да так ни фига и не выучили…
        - А если будешь так сильно тормозить, мы с тобой ещё и про снюс поговорим.
        Следующие часы прошли в идеально-рабочей атмосфере.
        Из их квартиры я выходила уставшая, но в целом довольная результатом. Что ж, будем считать, что не за зря заработала свои «миллионы».
        Домой я не торопилась, брела по улицам, наслаждалась вечерним воздухом и дышала полной грудью. Как оказалось, работа была лучшим лекарством от всех тревог.
        Хорошо, что согласилась. И дело было даже не в хорошей оплате, а в том, что провела день с пользой. Ведь могла просидеть дома, нервно вздрагивая от любого сообщения в ожидании Андрея.
        Стоило подумать о нём, как телефон в кармане звякнул.
        «Я приеду?»
        Невольно заулыбалась, едва не станцевав на месте джигу.
        «Приезжай, - проявила я верх сговорчивости. - Только я не дома».
        «Где тебя черти опять носят?!»
        Ну хоть не шляюсь, и на том спасибо.
        «Тональность смени».
        «Хрен вам. Так где ты?»
        «От ученика вышла, домой иду».
        «Адрес».
        Захотелось воспротивиться, дабы в зачатке искоренить попытки мной командовать, но для разнообразия я решила побыть хорошей девочкой.
        Он приехал через десять минут. Я сидела на скамейке в небольшом сквере, вытянув ноги перед собой и предаваясь мечтам о том, какие крутые босоножки можно купить на заработанные деньги.
        - Привет, - самым будничным тоном поздоровался Исаев и уселся рядом. Повернула к нему голову и замерла в ожидании продолжения.
        Он тоже не торопился, кажется сам не понимая, что дальше. Обниматься, целоваться… или просто продолжать сидеть как два истукана.
        Мы выбрали последнее.
        - Ты чего так поздно? - отмер он.
        - А ты чего?
        - Я работал, - заявил не без гордости. - Заказ большой доделывал.
        - И я работала. Считай, что тоже заказ. Большой и срочный.
        - Хреново, - вдруг фыркнул Исаев. - И когда нам встречаться, если мы всегда работаем?
        - Ты никогда не встречался с работающими женщинами?
        Слово «встречался» несколько резануло слух, но исправляться я не стала, да и Андрей сделал вид, что ничего не заметил.
        - Встречался, просто… они какие-то менее работящие были.
        Пожала плечами.
        - Что поделаешь.
        Он в очередной раз хмыкнул и впервые за сегодняшний вечер коснулся меня, заправив мою прядь за ухо.
        - Поехали? К тебе или ко мне?
        Сердце в груди сотворило мини-инфаркт. Но, к счастью, никто, кроме меня, об этом не догадывался.
        Для разнообразия хотелось к нему, но у меня с собой не было ничего из необходимого минимума, поэтому выбрала первый вариант, с не охотой признавшись:
        - Только у меня есть нечего.
        - Опять?
        - Я работала.
        - Ок, не будем есть.
        ***
        В его машине молчали, и молчание это ощущалось немного гнетущим и волнительным одновременно. Я наблюдала за тем, как его широкие ладони с красивыми длинными пальцами лежали на руле, и в тайне представляла их на своём теле. Уж я-то знала наверняка, что пользоваться ими он умел.
        А потом… мой желудок предательски заурчал. Невольно залилась краской, пытаясь сделать вид, что ничего не происходит, но он услышал, нахмурившись.
        - Ты голодная?
        - Да не особо, - пробормотала, стесняясь так не вовремя проснувшегося голода. Желудок снова подло заурчал, опровергая мои слова.
        - Понятно, - обречённо вздохнул Исаев, неожиданно делая резкий поворот и меняя маршрут. - Опять ни хрена не потрахаемся.
        ***
        Ресторан был новый, модный, грузинский и очень аутентичный. Официантка в национальном костюме проводила нас за столик, расположенный на широком балконе.
        Ценник соответствовал антуражу. Бегло пролистав меню, я ткнула пальцем в первый попавшийся салат, цифры напротив которого не вызывали у меня нервную икоту. Не то чтобы я испытывала финансовые трудности, но тут меня буквально взяла оторопь. Судя по логике исаевских действий, платил он. И мне сделалось как-то стыдно сразу по двум статьям - стоимости и… обжорства. И да, пусть я уже не раз ела с ним и перед ним, но всё ещё переживала из-за того, что он обратит внимание на мой аппетит.
        Но он вдруг не клюнул, строго велев:
        - Не беси.
        После чего заказал ещё половину меню, не забыв перед этим с упрёком глянуть не меня. Пришлось отбиваться:
        - Абьюзер.
        - Зануда.
        На этом и сошлись.
        А потом нам неожиданно принесли вино.
        - Ты же за рулём! - проснулась во мне училка с её назидательным тоном.
        - Так это не мне.
        - Я не пью.
        - Не ври, я видел доказательство обратного. Можно сказать, что прочувствовал… на своей шкуре.
        - Вот поэтому и не пью, - а потом, чуть подумав, добавила: - Тем более одна.
        - Ну я за рулём.
        Кажется, наш разговор зашёл в тупик. Непонимающе моргнула, после чего честно призналась:
        - Не поняла.
        Он насмешливо покачал головой и придвинул ко мне бокал с вином.
        - Ты слишком много думаешь и… грузишься. Из-за этого никак не можешь начать наслаждаться моментом.
        - Именно поэтому ты решил меня напоить?
        - Расслабить.
        Я покрутила бокал, вдохнув терпкий запах красного сухого.
        - Надеюсь, ты не попросил официантку добавить туда клофелина?
        - Нет, только крысиного яда.
        - Как мило.
        Я ещё раз крутанула стеклянную ножку.
        - Пей, это хорошее вино.
        - А ты специалист по винам.
        - Я же Француз! - заявил с гипертрофированной гордостью.
        Вот здесь я оживилась.
        - А почему, кстати?
        - Выпьешь, расскажу.
        Чёртово любопытство взяло верх, но я постаралась доиграть этот ход хотя бы красиво. Поэтому сделала вид, что крайне недовольна его шантажом, правда вино на самом деле было… классное. Насыщенное, терпкое с кислинкой.
        - Вот, хорошая девочка…
        Скривилась.
        - Не называй меня так.
        - Не нравится?
        - Не нравится.
        Говорила категорично и серьёзно, он не мог не почувствовать этого.
        - Что-то не так?
        - Ненавижу эту формулировку. Из меня родители всю жизнь лепили хорошую дочь и достойного члена общества.
        - Ты поэтому учителем стала?
        Отрицательно покачала головой.
        - Как раз наоборот. Я очень сильно читать любила, в книжках можно было всё, не то что в жизни…
        - Кто был твоим любимым книжным персонажем в детстве?
        - Их было много.
        - А всё же?
        Изобразила серьёзные думы, хотя ответ давно вертелся у меня на языке, но мне отчего-то было неловко делиться с ним подробностями своей жизни. Короче, просто заниматься сексом было в разы легче.
        - Пеппи Длинныйчулок, - в итоге призналась я.
        Андрей улыбнулся:
        - Я почему-то так и подумал. Хорошо, не буду считать тебя хорошей девочкой, буду верить в то, что ты та ещё хулиганка. А если вспомнить наше знакомство, то не так уж я и не прав.
        Фыркнула:
        - Ты мне ещё долго это будешь припоминать?
        - Да-а-а-а, - растянул самодовольно.
        Я сделала ещё глоток вина.
        - Так, теперь твоя очередь.
        - Моя очередь?
        - Да, ты обещал. Почему «Француз»?
        - А, это… - он махнул рукой. - На самом деле ничего особенного. Мне в школе всё никак английский не давался, читал совсем паршиво. А в классе пятом родители переехали и я перешёл в новую школу. Там Пашка ещё учился, он, правда, был старше на несколько лет и подружились мы сильно позже, но это не важно. Помню, на первом уроке английского меня попросили прочитать текст, а я ни бе ни ме… Стрёмно же. Ну я тогда и ляпнул, что в предыдущей школе учил французский. Попросили сказать что-нибудь эдакое, ну я им и задвинул речь минут на пять из набора картавых слогов.
        - И что, тебе поверили?
        - Прикинь. Меня потом ещё целый месяц этим донимали, спрашивали, как какое слово переводится, кто-то особо одарённый даже попросил написать признание в любви.
        Хихикнула.
        - А ты?
        - А я написал, правда, насколько это был французский, не ручаюсь.
        - Как тебя разоблачили?
        - Наша англичанка заболела, и пришла какая-то старая грымза. Ну мои одноклассники и решили похвастаться своей местной знаменитостью.
        - Она знала французский?
        - Без понятия, но, видимо, что-то там понимала, потому что раскусила в два счёта.
        - Тебя за это не убили?
        - Попытались, прямо там же в коридоре у кабинета, но мне повезло… Мимо проходил старшеклассник один - гроза местных окраин, - он и заступился за меня. Сказав, что, если кто-то обидит Француза, будет иметь дело с ним.
        - Это был Пашка? - догадалась я.
        - Ага. Его тогда опасалась едва ли не вся школа. Поэтому бить меня не били, а вот прозвище… и по сей день со мной.
        - Тебе идёт.
        - Чем?
        - Не знаю. Просто есть в тебе что-то такое… непростое.
        - Да ладно тебе. Я примитивен, как пять копеек - меня нужно кормить, любить и хвалить. И я ради тебя хоть Луну с неба достану.
        Сказано было бахвальски и скорее всего не всерьёз, но я поверила.
        ***
        Вечер прошёл незаметно. Было вкусно и интересно. Вино всё же ударило мне в голову, но как-то мягко и почти незаметно. О том, что я пьяна, догадалась лишь в машине, когда стала засыпать, прижавшись к стеклу.
        - Говорил же… - было последнее, что я расслышала через пелену сна.
        ***
        Проснулась я в уже знакомой квартире. Правда, на этот раз меня милостиво уложили в кровать, а не оставили куковать на диване, чему я была искренне рада. Всё-таки спать, прижавшись к Андрею, было куда приятнее, чем в одиночестве рассматривать потолок его гостинной.
        А разбудила меня наглая лапа Исаева, которой он беспардонно прошёлся по моему телу и притянул меня к себе. Он был настойчив, а я не возражала, расплывшись в сладкой улыбке. Мужские губы как раз успели накрыть мой рот глубоким поцелуем, когда в наше уединение ворвалась трель телефона.
        - Я тебя прибью, - пообещал Исаев, не разрывая поцелуя.
        - Как хочешь, - фыркнула я, - только это не мой…
        Француз на мгновение замер, после чего красноречиво выматерился и начал шарить по тумбочке в поисках трубки. Глянув на экран, он повторил свою нецензурную тираду, резко оторвался от меня и, схватив телефон, вышел из комнаты, грозно бросив в динамик: «Да!»
        Я же раскинула руки в позе звезды и таки в одиночестве уставилась в потолок.
        Вчера вечером мы приехали поздно, да и усталость дала о себе знать на фоне выпитого. И если лично я ещё была готова на умеренные сексуальные подвиги, то Исаев решил побыть джентльменом, сообщив, что он предпочитает иметь дело с «резвой кобылкой, а не вымотанной клячей». Я его, конечно, от души лягнула за это, после чего Француз несколько перефразировал сказанное:
        - Свет, я ратую за то, чтобы обе стороны были в состоянии получить удовольствие, а ты выглядишь так, словно готова заснуть прямо в процессе.
        Я порывалась доказать обратное и даже попыталась изящным движением стянуть с себя платье, но, забыв расстегнуть молнию, застряла в нём, чем изрядно повеселила хозяина квартиры.
        В итоге легли спать «не кушамши».
        - Утром наверстаем, - заверил меня Исаев.
        Однако сейчас, лёжа в одинокой постели и слушая гневные возгласы, доносившиеся из-за закрытой двери, думалось мне о том, что воздержание наше продолжается. И ладно я, привыкшая быть вне отношений годами, а вот за Андрюшку и его мужское достоинство было тревожно.
        Что переживала я не зря, стало ясно, когда хмурый он появился на пороге спальни.
        - Всё плохо, - озвучила вслух очевидное.
        - Не то чтобы… но мне нужно отъехать на пару часов, - голос его звучал недовольно, хотя взгляд постепенно начал менять свою холодность на… живой интерес, особенно когда добрался до моей груди.
        Грудь была единственной частью тела, по поводу которой я абсолютно не испытывала никаких комплексов. Являясь гордой обладательницей честного четвёртого размера, я ещё будучи подростком просекла, чем можно привлекать внимание противоположного пола. Поэтому простынь потянула вверх скорее из кокетства, чем из желания прикрыться.
        Реакция Француза порадовала.
        Он рыкнул, грозно приказав:
        - Не смей.
        - Кажется, ты куда-то опаздывал.
        Невинно хлопнула пару раз ресницами и продолжила движение простыни дальше.
        - Света… - на этот раз прозвучало почти страдальчески. - Мне на работу срочно нужно… ненадолго… пару часов.
        Его речь становилась менее связной, а глаза практически чёрными.
        - Езжай, - пожала плечами и, всё-таки дотянув простынь, прикрыла все свои прелести.
        Со мной творилось что-то невообразимое. Плавясь под его тёмным взглядом, я словно ощутила власть. Отбросив все свои переживания на счёт внешности, я вдруг ощутила, что могу если не всё, то многое… И та жадность, с которой он смотрел на меня, являлась самым лучшим комплиментом на земле. Наваждение длилось недолго, и уже через пятнадцать минут Андрей вышел из квартиры, на последок велев не терпящим возражений тоном:
        - Жди меня и никуда не девайся. Жди… и чтобы голая!
        Последний наказ всё же пришлось нарушить. Когда мне надоело без дела валяться в кровати, я решила заняться чем-нибудь полезным, например приготовить завтрак. А делать это нагишом было как-то… не комильфо. Натянув на себя нижнее белье и исаевскую футболку, откровенно тесную мне в области груди, я отправилась инспектировать холодильник. Здесь нашлось всё, отчего мне даже стало стыдно: Андрей, как назло, всегда попадал ко мне в те редкие дни, когда любая мышь на моей кухне в отчаянии совершила бы харакири.
        В итоге идея приготовить завтрак как-то переросла в желание приготовить «первое, второе и компот». Я бы ещё и кексики какие-нибудь замутила, но на мужской кухне не нашлось разрыхлителя и муки, чему я, собственно, и не удивилась.
        Нарезав салат и поставив в духовку курицу, я слегка раскисла и не придумала ничего лучше, чем пойти принять душ в надежде, что хоть он прочистит мои очумелые из-за гормонов мозги. В голове всё время крутилась мысль, что я делаю что-то неправильное. Вряд ли «свободные не отношения» предполагали «первое, второе и компот».
        - Вечно ты всё усложняешь, - отругала я своё отражение в зеркале.
        Из ванной вышла во всё том же виде - футболка и трусы, правда теперь к амуниции добавился ещё и тюрбан из полотенца на голове. Пора было вынимать курицу из духовки, поэтому я вполне уверенным шагом ворвалась на кухню и… замерла истуканом на месте.
        Духовка была выключена, вполне готовое «второе» отдыхало на столешнице, а у окна стояла она… сухонькая старушка лет восьмидесяти с абсолютно седыми волосами, туго собранными в шишку, и цепким взглядом. И с дымящейся трубкой в руке.
        Я опешила.
        Открыла было рот и растерялась.
        - День добрый, - молвила женщина.
        - Здравствуйте, - оторопело вымолвила я, наконец-то сообразив, что стою перед ней практически в одном исподнем. - Ой! - нервно пискнула и выскочила в коридор, попутно пытаясь натянуть тесную мне футболку на зад.
        ***
        - Можешь звать меня Валентиной Ильиничной, - скрипучим голосом c лёгким налётом надменности разрешила мне женщина.
        Послушно закивала головой, аки китайский болванчик, чинно сложив ладони на коленях.
        Мы расположились на исаевской кухне. Валентина Ильинична продолжала стоять у окна, периодически покуривая свою трубку, пахучий дым от которой тут же улетал в жужжащую вытяжку. А я сидела на стуле (на этот раз, к счастью, в своём платье) с неестественно прямой спиной и круглыми от шока глазами, судорожно перебирая в голове все доступные варианты побега.
        Интересно, что испытывал Исаев, повстречавшись тогда с моими родителями? Нашла с кем себя сравнивать, у этого гада ни стыда ни совести.
        - А вы? - нарушила тишину женщина, и только тут я сообразила, что уже с минуту молчу, уставившись в одну точку.
        - Света, - в очередной раз кивнула, потом, правда, передумала и качнула головой: - Ой, то есть Светлана. - Опять передумала и мотнула подбородком в другом направлении: - Но вы можете звать Светой.
        В общем, бабушка Андрея вызывала у меня стойкое ощущение паники, под пристальным взглядом её сощуренных глаз мне хотелось признаться сразу во всех грехах. Даже в тех, которых не совершала.
        - Занятно, - сделав затяжку, резюмировала Валентина Ильинична.
        Я бы использовала другое слово, менее приличное и более провокативное, но промолчала. И слава Богу.
        Между нами вновь повисла пауза. При этом я нутром чувствовала, что от меня ждут чего-то определённого.
        - А Андрея на работу вызвали… - сказала я, лишь бы что-то сказать.
        - Мой внук из дома работает, - отрезала моя собеседница.
        Открыла было рот, чтобы возразить, но так и замерла, осознав две вещи: 1) я практически ничего не знаю о работе Француза - кроме того, что она как-то связана с IT; и 2) кажется, меня обманули. И если первое я поставила в укор себе, то второе… наполнило мой рот горьким привкусом.
        Зато взгляд Валентины Ильиничны стал ещё более цепким. И я запретила себе раскисать, хотя бы при ней. Лицо нужно держать до последнего, поэтому мои губы растянулись в милой улыбке.
        - Вы, наверное, голодны, давайте я вас накормлю, - подскочила со стула.
        Интересно, разрешение хозяйничать на чужой кухне передаётся половым путём или это заложено в гены каждой женщины как способ застолбить территорию?
        - Если ты собралась меня кормить этим, - косой взгляд в сторону запечённой мной курицы, - то я, пожалуй, воздержусь.
        - А что с ней не так? - забыв про приличия, возмутилась я. Выглядела и пахла приготовленная еда очень даже аппетитно.
        - Она же сухая! Ты её практически не мариновала, а если не маринуешь, то нужно…
        Дальше последовал трёхминутный экскурс в дебри кулинарии.
        Я же незаметно вытерла вспотевшие ладони о платье. Как я во всё это вляпалась?!
        - Звучит вкусно, - согласилась я и на всякий случай отодвинула противень с курицей от адской бабули. - Но крайне калорийно.
        - А ты у нас худеешь? - фыркнула женщина, явно намекая на мою фигуру.
        Худела я всю жизнь, поэтому все мои блюда были по максиму обезжирены. То, что мне это ни фига не помогало, было делом пятнадцатым.
        - Нет, но так тоже вкусно. Можете поверить.
        Кажется, я постепенно начинала заводиться. Точно так же, как в первые дни нашего знакомства с Андреем. Теперь, по крайней мере, становилось понятно, в кого он такой… хам прямолинейный.
        - Тебя не учили, что со старшими спорить - дурной тон?
        - Так я не спорю. Всего лишь высказываю своё скромное субъективное мнение, - выкрутилась я, невольно припомнив собственных учеников. Если я такая же зануда на уроках, то убейте меня кто-нибудь.
        - O tempora, o mores! - закатила глаза женщина.
        - И не говорите, сама каждый раз поражаюсь, - временами со мной случались приступы смелости, которые больше подходили под принцип «безумие и отвага». - Хотя на мой взгляд, а casu ad casum, всё-таки молодёжь сейчас разной бывает. Как гляжу на своих школьников, так в ступор впадаю. То ли за голову хвататься, то ли гордиться ими.
        В общем, говорить я в такие моменты начинаю много.
        - Ты латынь знаешь?! - удивилась Валентина Ильинична, впервые сбросив шелуху надменности. А потом, с ещё большей растерянностью, уточнила: - И в школе работаешь?
        - «Знаю» - это сильно сказано, скорее отдельные фразы. С русским языком и литературой дела обстоят куда лучше.
        После этого последовал пятнадцатиминутный допрос с пристрастием. Кажется, из меня вытряхнули буквально всё. Эта женщина определённо обладала даром выворачивать души наизнанку. Вопрос на миллион она приберегла напоследок.
        - Та-а-а-ак, а с Адрюшей вы давно вместе? - со странной интонацией уточнили у меня.
        Я зависла. Просто не представляла, что ответить на это. Ну не посвящать же восьмидесятилетнюю женщину с бульдожьей хваткой в тонкости наших странных взаимоотношений с её внуком.
        От необходимости давать ответ меня спас телефонный звонок и возмущенный голос отца в трубке:
        - Света, ты совсем забыла, что у тебя есть семья?!
        Так, под вполне благородным предлогом, я сбежала из исаевской квартиры, любезно раскланявшись с Валентиной Ильиничной, которая отчего-то при прощании выглядела крайне задумчивой.
        Из подъезда я вылетела прямо в руки Андрея, который в своей привычной манере начал:
        - Так, я не понял, что ты тут делаешь, ещё и одетая?!
        Ну да, было бы куда понятнее, если бы я бегала по улице голой. Но об этом я ему не сказала, зато прошипела осипшим голосом:
        - Та-а-ам, - и ткнула пальцем за спину.
        - Ты спалила квартиру?
        - Там твоя бабушка!
        - Какая бабушка? - нахмурил он свои идеальные брови.
        - Какая?! - чуть истерично воскликнула я. - Видимо, из Сыктывкара. Представляется Валентиной Ильиничной, имеет скверный характер и замашки прокурора.
        - А-а-а-а-а, - протянул «Андрюша», заметно помрачнев. - Бабушка… И она не прокурор, а следователь, правда, на пенсии.
        Блин.
        - Вот сейчас прям легче стало.
        - Да ладно тебе. Уверен, что не так всё страшно. Она тебя не обидела?
        - Нет. Всего лишь прочитала лекцию о том, что я не так готовлю, и подарила семейный рецепт курицы, - в качестве доказательства сунула Французу под нос листочек с тем самым рецептом.
        Да-да, меня отказались выпускать из квартиры, пока не всучили в руки эту «ценность».
        Исаев уставился на рецепт и как-то оторопел.
        - Курицы, говоришь, да?
        - Ну она ещё что-то говорила про салат из баклажанов, но на этом месте я уже сбежала.
        - Фигово.
        - Что именно?
        - Да так…
        Вот и поговорили.
        - Так, ладно, - скомандовала я, - ты к - бабушке, я - домой.
        - Давай отвезу?
        Отчего-то мне показалось, что с его стороны это было не проявление заботы, а всего лишь желание оттянуть встречу с любимой бабулей.
        - Ну уж нет. На такси доеду.
        На самом деле мои мысли все ещё занимали слова Валентины Ильиничны о том, что её внук работает из дома. Но говорить об этом Исаеву я не собиралась. Поэтому, увернувшись от его попытки поцеловать меня, отправилась в направлении «куда глаза глядят».
        Глава 8
        Он объявился ближе к вечеру, начав с главного:
        «Я приеду?»
        «А как же бабушка-следователь?»
        «Я отвёз её к родителям, пусть их воспитывает».
        - М-м-м-м, - промычала я, глядя на экран телефона и не представляя, что можно на это ответить. Валентина Ильинична оставила о себе неизгладимое впечатление, но интуиция подсказывала, что радоваться тому, что любимый внук сплавил стальную бабулю, рано.
        - Света, вылези уже из этого телефона, - скривился папа, резко хлопнув рукой по столу, дабы привлечь моё внимание. - Что за привычку взяли? Вечно в своих смартфонах.
        - Ну па-а-ап, - совсем по-детски заканючила я. - Это по работе.
        Врала я на чистом автомате, по делу или нет. Но иногда так было спокойнее, в первую очередь - мне.
        - Знаю я эти ваши «работы», - продолжил ворчать папа, но вовремя был оставлен мамой. Правда, аргументацию она выбрала для этого шикарную:
        - Толя! Ты внуков ещё хочешь?
        - Внуков? - на этом месте отец напрягся по-настоящему. - От кого? От того товарища, что без трусов?
        - Вообще-то, если ты забыл, то детей делают как раз без трусов, - назидательным тоном напомнила ему матушка.
        Тут я застонала уже в голос, сделавшись пунцовой. Лена, сидевшая напротив меня бросила сочувствующий взгляд, зато Лёнька заржал в голос. Ну хоть кому-то я и моя личная жизнь доставляли радость!
        Сегодня родители собрали нас на семейный ужин. Обычно подобные сборища проходили с периодичностью раз в месяц, а то и чаще, если на календаре выпадал какой-нибудь семейный или государственный праздник. Наш папенька искренне верил в семейность и считал, что мы все должны держаться друг друга. Не в том смысле, что делить мир на своих и чужих, а в том, чтобы всё время поддерживать чувство родства. Мы, в принципе, и не отказывались, но порой семейные ужины превращались в вот такой вот фарс, как сегодня.
        - Мама! - попыталась я одернуть родительницу.
        - Что мама?! - искренне удивилась та. - Света, тебе уже сколько лет?
        - Тик-так, тик-так! - продолжал веселиться Лёня, за что получил чувствительный тычок в бок локтем от своей благоверной. - Ай…
        - Да ну вас всех, - окончательно разобиделась я и, выйдя из-за стола, присоединилась к девчонкам в зале, увлечённо зависавшим в планшете.
        Родька сбежал из дома полчаса назад, быстренько проглотив ужин и заверив всех присутствующих, что двадцать минут в кругу родни - для него более чем достаточно.
        Горестно вздохнув, я опустилась на диван рядом с близняшками. Дашка тут же припала к моему плечу.
        - Достали?
        - Угу.
        - Значит, посиди с нами, - предложила Машка, усаживаясь с другого боку и кладя мне на колени планшет.
        Следующие полчаса я потратила на просмотр разнообразных видео с ютуба про мир Барби. Оказалось на удивление интересно, я даже успела схватить чувство ностальгии по детству с оттенком знакомой тоски по идеальной фигуре, которой у меня никогда не было.
        Иногда в комнату заглядывал кто-то из «взрослых», но вести со мной нравоучительных разговоров при детях никто не решался.
        Идиллию, как обычно, прервал звонок телефона.
        - Так, я не понял, ты где?! - возмутился из динамика Исаев. Да так громко, что близняшки буквально засветились от любопытства.
        - Подожди, - шикнула я на него и сбежала в ванную в надежде избавиться от всех свидетелей сразу. - Чего тебе? - прозвучало немного грубо, но и он как-то не стремился проявлять вежливость.
        - Я тебя спрашиваю, где ты? Почему дверь не открываешь? Что за детский сад?!
        - Ты приехал ко мне?
        - Я же тебе написал, что приеду.
        - Ты спросил.
        - Ну да, а ты промолчала. А это, как известно, знак согласия.
        - Ты дурак? - лично я в этом ничуть не сомневалась.
        - Светка, открывай дверь.
        - Я не дома! - меня буквально разрывало от неясных эмоций, хотелось кричать и топать ногами, при этом я была уверена, что по ту сторону двери в ванную собралась едва ли не вся моя семья, и хорошо если без стаканов и прочих приспособлений для подслушивания. Кажется, у мамы где-то в запасниках имелся даже стетоскоп, из какого-то далекого полумедицинского-полуспортивного прошлого.
        - Где тебя черти опять носят? - с каждой фразой его голос становился всё более раздражённым и недовольным.
        - Я у родителей.
        Пауза.
        - Что ты там делаешь? - непонимающе спросил он, что я аж глаза закатила.
        - Какая тебе разница?
        - Света!
        - Ужин у нас, семейный ужин.
        - Значит, хватит есть. Прощайся со всеми и пулей домой.
        Я таки задохнулась от возмущения.
        - Ты реально думаешь, что я всё брошу и побегу к тебе? Не сильно ли ты много на себя берёшь?
        - Так, а что, собственно, тебя не устраивает?
        По ту сторону двери что-то упало и раздалось коллективное: «Тс-с-с-с-с!»
        Пришлось сделать глубокий вдох-выдох, чтобы успокоиться.
        - Исаев…
        - Андрей, меня зовут Андрей.
        - Хорошо, Андрей, мне не нравится тот оборот, который принимают наши разборки. Извини, но я не подписывалась днями напролёт сидеть на месте и ждать, когда у тебя вдруг образуется свободное окошечко, чтобы… потрахаться, - последнее проговорила едва ли не шёпотом, чтобы больше никто не услышал.
        Француз замолк, немного гневно посопел в трубку, после чего строго велел:
        - Адрес давай.
        - Чей? - испугалась я.
        - Родителей своих. Я приеду.
        - Ну уж нет!
        - Света!
        - Уже много лет Света! - почти рыкнула я. - И сегодняшний вечер я планирую провести вдали от тебя.
        И в качестве самого весомого аргумента скинула звонок. Со злостью распахнула дверь, надеясь заехать кому-нибудь по лбу, но в коридоре обнаружился один лишь Лёнька, оттягивающий от себя полы рубашки.
        - Ну наконец-то! Я тут вымазался, застирать срочно надо, пока твоя сестра меня не четвертовала.
        ***
        Мама мыла посуду, а я её вытирала, расставляя по шкафчикам. Все остальные члены семьи расположились где-то в зале перед телевизором.
        Настроение у меня было препаршивое. Я злилась на Исаева, на себя, на родителей…
        - Поругались? - не утерпела мама.
        - Пожалуйста, не начинай, - попросила твёрдо, устав от того, что все совали свой нос в мою личную жизнь.
        - На тебе лица нет, - проигнорировали мою просьбу.
        - Ничего такого…
        - Свет…
        Моё имя за этот день произнесли миллионом интонаций, что тоже бесило.
        - Да-да-да, знаю. Нужно быть гибкой, терпеливой и выглядеть прилично, иначе так и останусь навсегда одна.
        - Да причём тут это?! - кажется, мама возмутилась по-настоящему, даже бросила мыть посуду. - Я хотела сказать, что ты, наоборот, не должна давать ему спуску.
        Открыла-закрыла рот от удивления. Потом всё же уточнила:
        - Это как?
        - Если он делает что-то такое, что тебе не нравится, ты не должна мириться с этим. Или заставлять себя закрывать на что-то глаза. Думаю, ты всегда сможешь разобраться с тем, как лучше для тебя. А если нет… то мы всегда можем натравить на этого Андрея папу. Должен же быть хоть какой-то прок от этой греко-римской борьбы?!
        Надежда Ивановна потрепала меня по плечу и вернулась к намыванию тарелочек. Я продолжала изображать рыбу, хватая воздух, но не в силах что-либо произнести. Мама своей речью всё же сумела вогнать меня в ступор.
        Прийти в себя меня заставил истошный крик в несколько голосов, донёсшийся с улицы через форточку:
        - Све-е-е-та-а-а-а, выходи гулять!
        Испуганно уставилась на маму и на всякий случай попятилась от окна, не имея ни малейшего понятия, как реагировать на происходящее.
        - Све-е-е-та-а-а-а! - повторили с улицы.
        - Ты не хочешь посмотреть, кто там? - ехидно уточнила мама.
        Отрицательно помотала головой:
        - Ясное же дело, что не меня зовут. Я вообще здесь не живу.
        - Ну да, ну да… - не поверили мне.
        - Све-е-е-тка-а-а-а! - завопили ещё истошнее, после чего на кухне материализовалась Лена.
        - По-моему, кого-то зовут, - поглядывая на меня с намёком, сообщила сестрица.
        - Не Свету, - мама сегодня была на удивление саркастична, хотя обычно не баловала нас частыми проявлениями чувства юмора. - Вернее - не нашу Свету. Наша же здесь не живёт.
        - А, ну хорошо, - с серьёзным видом согласилась с ней Ленка, - а то там папа интересуется, требуется ли его вмешательство.
        Если честно, то от неё я такой подставы не ожидала. Как-то так выходило, что сестра негласно всегда была на моей стороне. А тут они многозначительно переглянулись с мамой, и я в который раз за вечер повторила:
        - Да ну вас всех.
        ***
        Первой, кого увидела, выйдя из подъезда, была Крутикова, которая буквально просияла от счастья, заметив недовольную меня за открывшейся дверью.
        - О, Светик! - чуть ли не пропела она.
        Рядом с ней обнаружились Сергей и Савицкие: Паша и Стёпка. Лицо моё слегка вытянулось от удивления - всё-таки я рассчитывала несколько на другую компанию. Присутствие Савицких ставило в тупик. Пашка, должно быть считавший мою растерянность, неожиданно улыбнулся во все свои тридцать два зуба и пожал плечами, словно говоря: «Бывает и так…»
        Стёпа выжидающе поднял голову на отца, но, так и не дождавшись от того внятной реакции, плюнул на церемонии и подбежал ко мне обниматься. Свободная от рамок «учитель-ученик», прижала его к себе, положив руку на лохматую макушку. С Савицким-младшим под боком вдруг стало несколько спокойнее. А потом взгляд сам собой выцепил хмурого Исаева, стоявшего чуть в стороне. В отличие от остальных он не улыбался, скорее даже наоборот, мысленно расчлинял мой бездыханный труп и сжигал его где-нибудь за городом.
        Я сглотнула, но хотя бы попыталась приветственно кивнуть ему, однако этот гад продолжал изображать из себя злого ежа на выгуле. Театрально фыркнул, громко поинтересовавшись у всех:
        - Ну всё, мы можем, наконец-то, идти?
        И, не дожидаясь ответа, зашагал куда-то прочь.
        Литвинов сочувственно пожал плечами, копируя жест Пашки, и отправился догонять друга. Сам же Савицкий решил добавить драмы происходящему, положив руку на сердце и торжественно признавшись:
        - А мы вообще мимо проходили, - после чего последовал за дружками.
        - Лер, а что здесь происходит?
        - М-м-м-м, как тебе сказать… мы идём на пикник в парк.
        ***
        Трое мужчин шли в десятке метров перед нами. Причём и на таком расстоянии я едва ли не кожей ощущала раздражение Андрея, хотя он даже не смотрел в мою сторону.
        Лерка болтала без умолку, в быстром темпе пересказывая события последнего часа. Скучающий Стёпа наворачивал круги вокруг нас, невинно притворяясь, словно совсем не прислушивается к нашему разговору.
        - Короче, мы с Серёжей решили пригласить вас компанией сходить на пикник. Что вечеру воскресенья-то пропадать? Он позвонил Андрею, ну и они там все вопросы порешали. Исаев пообещал за тобой заехать.
        - А меня никто спросить не хотел?
        - А чё тебя спрашивать, - натурально удивилась подруга, - ты же сама говорила, что все выходные будешь у него.
        - Планы изменились, - недовольно пробурчала я себе под нос.
        - Вы поругались, что ли?
        - Ещё чего. Больно мне надо с ним ругаться.
        - Я заметила, - закатила глаза Лерка, но всё же не стала углубляться в эту тему, продолжив повествование: - В общем, приехали мы к твоему дому, а там злой Андрюша…
        Это её «Андрюша» неприятно царапнуло слух. Даже завидно стало, с какой лёгкостью и непринуждённостью Лере давалось общение с мужиками.
        - Ну мы его давай расспрашивать, типа скоро ты, а он молчит, лишь желваками дёргает. Знаешь, - вдруг схватила она меня за руку, - так прикольно! У него тут реально всё ходуном ходило, - она показала на скулы, - я думала, что так только в книгах бывает. Всё, чего мы добились от него, - это то, что ты у родителей. Вот мы и пришли за тобой!
        Подруга выглядела крайне довольной, явно получая удовольствие от чужих эмоций.
        - А Савицкие?
        - А мы мимо проходили, - повторил за отцом Стёпа.
        - Замечательно, - выдохнула я, - а мама где?
        - А мама с мелкими на даче с бабушкой, мы завтра поедем их забирать, - отчитался нам парень и убежал догонять отца, видимо потеряв всякий интерес к нашей болтовне.
        Вот как раз Ксюхина рассудительность мне бы сейчас не помешала.
        Крутикова взяла меня под локоть, заставляя ускорить шаг.
        - Теперь рассказывай ты.
        - Что именно?
        - Из-за чего поругались?
        - Мы не ругались.
        Выжидающий взгляд в мою сторону вперемешку с тяжким вздохом.
        - Интересные вы с Андреем люди. Отношений у вас нет, ругаться не ругались, а ведёте себя так… словно лет пятнадцать в браке.
        - Типун тебе на язык.
        - А что не так? По-моему, он неплохая партия.
        Заставила себя поморщиться, изображая безразличие:
        - Такие, как он, не женятся…
        После чего уже про себя добавила: «…на таких, как я».
        Мы спорили ещё о чём-то. Всю дорогу я не слишком обращала внимание на то, какими путями мы вообще идём, пока не обнаружила нас в одном из местных дворов. Двор располагался на полпути к моему дому и был примечателен тем, что посреди него располагалась большая баскетбольная площадка, именуя местными «сетка».
        Сетка была местом сосредоточения всей окрестной молодёжи, поголовно состоящей как раз моих школьников. Мозг тут же заработал в ускоренном режиме, то тут, то там выхватывая знакомые лица среди тех, кто расположился по всем лавочкам, лесенкам и турникетам, находившимся во дворе. Да и среди тех, кто носился внутри сетки, кидая друг другу мяч.
        - Блин, - выругалась я, - другой дороги, что ли, не было? Сейчас опять всю школу соберём.
        - Ладно тебе, мы быстренько пройдём, тебя никто и не заметит.
        Сказать было легче, чем сделать. Наш план пошёл к чёрту ещё на этапе «пройдём быстро». А дело обстояло так: Савицкий, Литвинов и Исаев как раз проходили у края металлической сетки, когда сверху на их головы свалился баскетбольный мяч, неудачно перелетевший через ограждение. Предсказуемо прилетело в Исаева, который и без этого был без настроения. Схватив мяч, он ринулся на пацанов, которые и не думали извиняться. Поняв, что дело пахнет керосином, я ускорила шаг, в конце концов перейдя на бег. Но это не помогло мне остановить конфликт.
        Когда мы с Лерой подбежали к мужикам, Андрей с Сергеем уже стягивали с себя рубашки. Только Паша остался стоять в футболке, похлопав себя по слегка выступающему животу:
        - А у меня жена, тёща и самые лучшие в мире котлеты.
        Толпа пацанов о чём-то совещалась на площадке. то и дело бросая взгляды в нашу сторону.
        - Вы что собрались делать?! - активировался во мне режим училки. - А ну-ка, быстро оделись и пошли отсюда.
        Командовала я нашей троице, но те проигнорировали.
        Серёга бросил свою рубашку в руки Лерке и подмигнул ей, та, конечно же, тут же расплылась в улыбке.
        - Э-э-э-э, - испугалась я, попытавшись преградить дорогу всем троим разом, но в итоге оказалась напротив Исаева. Злой как чёрт, он выглядел мрачнее тучи. - Прекращайте.
        - А что мы, по-твоему, собираемся делать?
        - Драться с детьми.
        Он бросил на меня усталый взгляд, видимо и не ожидая другого ответа.
        - Вот скажи, ты меня действительно считаешь таким дураком?
        - Нет.
        - Может быть, гадом и последним уродом?
        - Нет.
        - Тогда скажи, почему ты меня весь день в чём-нибудь да подозреваешь?
        Растерянно хлопнула ресницами, интуитивно чувствуя, что говорим мы сейчас не только о толпе моих школьников.
        Андрей же не стал дожидаться моего ответа и, грубо сунув мне свою рубашку, отправился на площадку… играть с пацанами в баскетбол.
        И я бы, наверное, перевела дух, если бы от детей не отделилась троица, во главе которой вышагивал Родя.
        Чётко уловила, когда братец всё же заметил меня. К этому моменту всё внимание «сетки» начало переключаться к происходящему на баскетбольной площадке. А тут ещё и я. Поэтому с разных сторон то и дело доносилось:
        - Здрасьте, Светлана Анатольевна.
        Кивала на автомате всем без разбору, нацепив на лицо кривоватую улыбку.
        Родькин взгляд мимоходом скользнул по нам с Леркой и проследовал дальше… Сообразил он не сразу. Я обычно старалась обходить стороной места, где мы с братом могли встретиться, чтобы соблюсти хоть какие-то наши личные границы, которые в нашей семье и так были перепаханы вдоль и поперёк. И сейчас он просто не ожидал, что его душнилу-сестрицу занесёт в самый эпицентр его миропорядка, на его территорию. Резко повернув голову в нашем направлении, вновь нашёл меня взглядом. Поначалу на его лице мелькнула растерянность, но потом отчётливо проступил гнев, тёмные брови сошлись на переносице, губы поджались.
        Крутикова тоже оценила фейс нашего младшенького, которого она знала едва ли не с пелёнок.
        - Он в курсе про Андрея? - шепнула подруга мне на ухо.
        - Официально нет, а как там нам на самом деле…
        - А Андрей про Родьку?
        Призадумалась, усиленно стараясь вспомнить, о чём мы с ним говорили, а о чём нет.
        - Вроде бы нет. Думаю, с него хватило знакомства с близняшками.
        - Смешно, - обречённо подытожила подруга, потому что мы обе понимали, что последует дальше.
        «Дети» ничем не уступали в комплекции трём взрослым мужикам. А то и наоборот. Тонкий Литвинов смотрелся несколько субтильно на фоне моей школоты, находящейся на самом пике гормонального созревания. А Родька, с батиной подачи закалённый каждодневными тренировками, и вовсе походил на заядлого качка. Так что, оценив картину, я невольно начала тревожиться не за брата, а… за Исаева.
        Начали они все резво, с самым настоящим остервенением перекидывая друг другу оранжевый мяч. В баскетболе я не понимала ровным счётом ничего, поэтому мне оставалось только нервничать и молиться, чтобы никто не пострадал.
        Зато Крутикова со Стёпкой решили побыть ярыми фанатами: они громко кричали и хлопали в ладоши, поддерживая наших мужчин. Впрочем, перекричать толпу подростков было не под силу даже им.
        Взрослые брали упорством, а молодёжь… напором, юношеским максимализмом и дерзостью. Короче, у нашей троицы попросту не было шансов на победу. Но, казалось, их это совсем не волновало, они носились по «полю», ржали как кони и периодически выдавали полуцензурные указания. В общем, выглядели они крайне счастливыми. Мне же отчего-то никак не удавалось расслабиться, и пока все окружающие наслаждались матчем наравне с его участниками, я стояла чуть в стороне и нервно теребила в руках рубашку Андрея. Она приятно пахла его парфюмом, что тоже не очень-то способствовало успокоению. С печалью подумалось, что я снова всё усложняю. Нашим «свободным неотношениям» не было и недели, а они уже успели разбиться о взаимные упрёки, которых по определению не должно было быть между нами.
        - Ты слишком много думаешь, - упрекнула сама себя, шепнув себе под нос, чем напугала Валечку из седьмого «В», пристроившуюся совсем рядом со мной.
        - Кто? Я? - указав на себя пальцем, удивилась малолетняя оторва, с которой я провоевала не один год до этого. - Вы же всегда говорили наоборот, что мой мозг вышел погулять и забыл вернуться обратно…
        Цитата, конечно же, была дана в вольной интерпретации, но оспаривать общий смысл я бы не стала. Хотя Валечкина глупость большую часть времени относилась мной к её недостаткам, сейчас, наблюдая за тем, с каким восторгом она пускает слюни на моего полураздетого братца, я ей даже завидовала. Человек явно умел просто наслаждаться моментом и не отягощать свою хорошенькую голову излишними сомнениями.
        В какой-то момент в игре образовалась пауза, и к нам подошёл мокрый от пота запыхавшийся Пашка:
        - Если меня разобьет инсульт, - с видом великомученика простонал он, - передайте Ксении Игоревне, что я её любил.
        Стёпка, довольный шуткой отца, залился звонким смехом.
        - Лучше за водой сбегай, - не разделил его радости бравый майор.
        Подошедший к нам Литвинов одобрительно замычал, при этом придерживая себя за поясницу.
        - Лет десять назад это всё давалось проще.
        - Серёжа, имей совесть, - хмыкнула Лерка, - тебе всего лишь тридцать два.
        - Вот именно, тридцать два! Сегодня ночью будешь учиться делать мне компрессы на колени.
        Эти инвалиды от спорта, конечно же, переигрывали, но в целом, глядя на них, становилось понятно, что в споре между опытом и молодостью побеждала молодость.
        Один Исаев воздержался от нытья, предпочтя промолчать, хотя по его раскрасневшемуся лицу становилось ясно - инфаркт не за горами.
        Савицкий-младший сгонял в магазин за водой, и мы, отпоив и облив наших «героев» холодненькой артезианской водой, отправили их на свершение дальнейших подвигов. Всё это время я чувствовала острый Родькин взгляд, ощущала, как, то и дело проходясь по нашей компании, он застревал то на мне, то на Андрее. Хотя мы с Исаевым честно соблюдали двухметровую дистанцию и вообще всеми силами старались друг друга не замечать.
        Возобновление игры было встречено со стороны молодёжи бурными аплодисментами. Мужчины таки сумели отыграть сколько-то мячей или очков, как деловито мне пояснил Степанидзе. А потом матч вышел к своему апогею… И взбудораженный игрой Андрей попытался проскользнуть мимо Родьки, выполняя какую-то хитрую обводку (это тоже разжевал мне Стёпа). Родя не оценил и выставил блок, как-то особо агрессивно толкнув того в бок. Исаев от неожиданности потерял равновесие и полетел на землю, при этом в попытке удержаться неудачно сделав выпад ногой.
        ***
        - Растяжение паховых связок средней тяжести, - почти торжественно объявил нам травматолог, разглядывая результаты УЗИ исаевского паха, пока тот с видом умирающего лежал на кушетке, приложив к травмированному месту лёд.
        Я зачем-то напросилась в кабинет вместе с ним, оставив за дверью всю нашу группу поддержки: Лерку, Сергея и… Родю, которого я по дороге порывалась придушить, но была остановлена Леркой, вовремя напомнившей мне, что родителей вряд ли обрадует потеря младшего из наследников.
        Пашу со Стёпой мы отправили домой, заверив старшего Савицкого, что обязательно свяжемся с ним, если случится что-то непоправимое.
        - Да что там может случиться, - рычал хмурый Родион, - я тысячу раз мышцы на тренировках тянул.
        - Мозги ты себе отбивал, а не мышцы тянул, - продолжала я распекать брата, который на этот раз практически не огрызался, должно быть всё-таки признавая за собой вину.
        Серый от боли Исаев только и делал, что кривился и морщился, но практически не издавал никаких звуков. Поэтому, когда уже после первичного осмотра и прохождения УЗИ я напросилась к нему в процедурную, он не стал возражать, лишь бросил на меня гневный взгляд и прошипел что-то нечленораздельное.
        ***
        - Это серьёзно? - заёрзала я на стуле, старательно игнорируя Андреево раздражение, которым он меня буквально топил.
        - До свадьбы заживёт, - многозначительно улыбнулся травматолог. - Детей тоже можно заводить, но лучше немного повременить с попытками…
        В этом месте Исаев то ли поперхнулся, то ли просто чихнул, из-за чего я решила, что нужно срочно спасать ситуацию, и выпалила:
        - Мы не по этой части.
        В кабинете повисла тишина. Наверное, все, включая меня, пытались понять смысл сказанного. Пришлось уточнить.
        - В смысле, части детей… - врач вопросительно изогнул бровь, и я принялась поспешно разъяснять свои слова: - Вернее, Андрей не по части детей. А я - да, - получалось только хуже, вторая бровь доктора медленно поползла вверх. - Но не в том смысле, в котором вы подумали! - уже всерьёз начала оправдываться, - Просто я учитель, а не потому, что люблю детей. Вернее, я их люблю, но…
        - Не в том смысле, в котором я подумал, - кивнул мужчина и сочувствующе покосился на Исаева, который к этому моменту успел сменить серый цвет лица на красный - от стыда или ещё чего. - Так, ладно, пойду выпишу вам курс лечения, а вы тут пока определитесь, кто по какой части.
        - Какой кошмар, - простонала я, пряча лицо в ладонях, когда за вышедшим в коридор травматологом захлопнулась дверь.
        И тут Андрей разразился хохотом, который, правда, периодически сменяли его стоны, оттого что смех так или иначе отдавался болью в паху.
        - Светка, ты - прелесть… - в конце концов отдышался Француз. Я невольно отметила про себя, что взгляд, обращённый на меня, заметно потеплел.
        - Прелесть что за дурочка? - уточнила.
        - Да нет, скорее наоборот. Ты именно тот случай, когда горе от ума.
        - Да? - с едва сдерживаемой надеждой уточнила я, перебираясь со стула к нему поближе.
        В итоге я устроилась на краю кушетки, но трогать Француза всё ещё опасалась.
        - Да. По крайней мере, до встречи с тобой моя жизнь была куда спокойнее. Обвинение в нарушении общественного порядка, драка с ментом, дети, которые липнут к тебе из каждого куста, а теперь ещё и твой младший брат, который травмировал мне пах…
        - Я тут абсолютно ни при чём, ты сам полез с ними играть в баскетбол! - решила отшутиться я, но вышло традиционно плохо, потому что Исаев вмиг сделался серьёзным.
        - Мне же нужно было куда-нибудь выплеснуть злость! А всё из-за кого?
        - Из-за кого?!
        - Из-за тебя!
        - Да?
        - Да!
        В общем, я тоже завелась с полоборота.
        Наверное, наши голоса звучали излишне громко, поскольку входная дверь отворилась и в кабинет просунулась голова Леры:
        - У вас всё в порядке?
        - Нет! - выдали мы с Андреем хором и обменялись недовольными взглядами.
        - Понятно, - заключила Крутикова, отчего-то едва сдерживая улыбку.
        За её спиной замаячил всклокоченный Родька.
        - Если он там Светку обижает!
        - Слышь, киллер, - одёрнул моего братца Серёга, - успокойся уже. Поверь мне, тебе удалось усложнить жизнь сеструхе как минимум на неделю вперёд.
        - Это как?! - возмутился братец.
        - Я тебе потом объясню, - продолжала веселиться Лера, - через пару годков, когда тебе стукнет восемнадцать… - и закрыла дверь, вновь оставляя нас вдвоём.
        Мы немного помолчали, наполняя кабинет гневным сопением, пока мне это не надоело.
        - Может быть, объяснишь, за что ты на меня взъелся?
        - Это я на тебя взъелся? Сама на меня по телефону всех собак спустила, обвинила невесть в чём. Если ты думаешь, что мне в жизни секса не хватает, то тогда на хрен мне весь этот геморрой со всеми этими ментами, травмпунктами и прочими… родственниками. И если тебя так возмутила моя бабушка…
        - Так, стоп, - тряхнула я головой, понимая, что категорически перестаю что-либо понимать. - Мы сейчас вообще про что?
        Француз сделал глубокий вдох.
        - Если тебя так возмутил приезд моей бабушки, то извини. Она, конечно, не подарок, но, смею заметить, и твоя родня тоже… не подарок.
        - Мои вообще исчадия ада. Там только Ленка адекватная, но с ней единственной ты как раз пока и не знаком… Я опять не об этом. Что? Твоя бабушка? При чём тут вообще Валентина Ильинична? Она хоть и прёт как бульдозер, но в целом классная.
        - Тогда с чего ты так распсиховалась?
        - Я распсиховалась? - округлила глаза и приложила руку к груди, всеми силами выказывая своё возмущение.
        - Ну не я же.
        - Так ты первый возмущаться начал.
        - Я лишь реагировал на твоё поведение. Это ты сбежала из моего дома, хотя никто тебя оттуда не гнал, ещё и у родителей спряталась.
        - Это вышло случайно.
        - И всё же?..
        Честно задумалась над тем, говорить ему правду или нет. Ох и права была Лерка, утверждая, что наши разборки все меньше и меньше походят на лёгкое общение без претензий. В итоге решила признаться, рассудив, что если сейчас сделаю вид, что ничего не произошло, то это будет полный швах… и нашу договорённость на лето можно закрывать уже сейчас.
        - Ты бросил меня одну в квартире, уехав неведомо куда.
        - Я же сказал, что это по работе.
        - А твоя бабушка сказала, что ты работаешь дома и никуда не ездишь.
        Ответил он не сразу, немного приподнявшись на кушетке, принял сидячее положение, при этом излишне драматично кряхтя и держась за свой покалеченный пах. В голове проскользнула мысль: он так время тянет, подбирая слова.
        - Моя бабушка видит меня раз в год, что она может знать о моей работе?
        - Всё. Валентина Ильинична не выглядит человеком, от которого можно скрыть хоть что-то. Клянусь, мне уже на второй минуте общения с ней хотелось покаяться во всех грехах, даже в тех, коих я не совершала.
        - Не преувеличивай.
        - Не уходи от темы.
        - Ладно. Я ездил не совсем по работе, но… по работе.
        - Это как? - скрестила руки на груди.
        У Андрея был такой вид, словно он уже десять раз успел пожалеть о том, что вообще связался со мной. Хотя почему «словно»?
        - Понимаешь, я действительно работаю из дома. Мне ведь главное что? чтобы компьютер и сеть под рукой были… А ещё у меня есть команда, но они все на удалёнке. Мы раньше офис снимали, но после истории с коронавирусом это стало нецелесообразно.
        - Ближе к сути.
        - И всё-таки ты училка.
        - Исаев!
        - Андрей!
        - Андрей…
        - В общем, у меня ещё есть партнёр, с которым мы вместе начинали. Он сейчас временно в отъезде, но у него в стране девушка осталась. Иногда у неё проблемы случаются, и тогда помочь Стас просит меня.
        - То есть ты всё-таки сегодня был у другой женщины?
        - Это всё, что ты услышала из моего рассказа?
        - Нет, я проясняю нюансы. Отвечай.
        - Господи, бедные твои ученики. Де-юре - да, но де-факто…
        - Обалдеть какие слова мы знаем! - ничуть не успокоилась я, уже прекрасно поняв, что Исаев мастер ездить по ушам.
        - Ну так бабушка-следователь.
        - Оставь уже бабушку в покое. Ей восемьдесят лет, пусть отдыхает.
        Француз поджал губы и глянул на меня с упрёком:
        - Когда молчала и стеснялась, ты нравилась мне гораздо больше.
        - А ты кинул меня в самый интересный момент, чтобы уехать к другой женщине.
        - У неё спустило колесо посреди дороги. И помочь ей было некому.
        - Да, я заметила, что в этом городе ты единственный мужчина.
        - Света!
        - Что?
        - Ты ревнуешь…
        От дальнейших разборок нас спас вернувшийся врач.
        ***
        Мы стояли на крыльце травмпункта в ожидании Литвинова, который в сопровождении Лерки и Роди уехал в круглосуточную аптеку. Жёсткой необходимости в этом не было, но Лера решила дать нам возможность немного побыть вдвоём без свидетелей и организовала мужчин отправиться на поиски лекарств. Родион сопротивлялся, но Крутикова умела найти подход абсолютно к любому представителю мужского пола, без разницы, сколько ему было лет, шестнадцать или тридцать два.
        На улице уже давно стемнело, лишь уличные фонари нарушали монохромный покров этой ночи, придавая происходящему некий налёт романтики.
        Все ссоры были забыты, ну или хотя бы просто отодвинуты на потом. Этот день казался непростительно длинным, и я прижималась к Исаеву так, будто мы не виделись слишком давно.
        «Соскучилась», - решила я для себя и, не удержавшись, прижалась губами к его шее, на что Исаев лишь печально вздохнул и положил свою ладонь мне на поясницу. Напутствие травматолога с рекомендацией полового покоя хотя бы на несколько дней в нашей ситуации звучало как насмешка.
        Андрей периодически морщился, но после принятого обезбола вполне крепко стоял на ногах. Я, правда, пыталась пару раз усадить его на скамейку, но он отказывался, упирая на то, что стоять ему куда легче, чем садиться-вставать.
        Собственно, по этой причине мы и стояли в свете фонаря на высоком крыльце и обнимались. Меня накрывало волной нежности к этому гаду, но я всячески старалась этого не показывать, просто кайфуя от его близости, тепла, запаха…
        Он тоже выглядел подозрительно притихшим. Запустив руки под мою футболку, он вырисовывал узоры у меня на пояснице и шептал мне какие-то глупости, а я едва ли не мурлыкала, положив голову ему на плечо.
        - Дурацкое состояние, - хмыкнул Француз на ухо, - когда хочется и… не можется. Я с тобой прям в юность впадаю.
        - Ты можешь думать о чём-нибудь другом, - пробурчала я, недовольная тем, что он нарушил такой… ИДЕАЛЬНЫЙ момент.
        - Рядом с тобой? Пока как-то не очень, - он, конечно же, шутил, но было что-то такое в его голосе, что неожиданно трогало до глубины души.
        Я было уже дёрнулась, чтобы заглянуть ему в лицо, и как-то неудачно задела своим бедром его пах, на что Француз тут же зашипел, немного комично схватившись за промежность.
        - Ой, извини! - переполошилась я, накрывая его ладони своими. - Я не хотела. Сильно больно?
        - Ну так… приятного мало.
        - Так, может быть, в этом и вся проблема, что приятного мало? - пошутила, пытаясь хоть как-то сгладить неловкость за свою неуклюжесть, которой стыдилась всю свою жизнь. - Я где-то слышала, что хороший секс помогает не хуже анальгина. Ну там, выработка эндорфинов, дофамина…
        Я болтала просто так, флиртуя с ним скорее по привычке, чем реально намекая на что-то. Мне было хорошо просто стоять с ним на крыльце, плавясь в его объятиях, большего и не хотелось.
        Но Исаев решил подыграть, напомнив рекомендации врача:
        - Никаких физических нагрузок на паховую область. Исключаем любые поступательные движения, и что нам остаётся?
        - Ну, это у тебя исключаем. Есть ещё и я.
        - Бог ты мой, Светлана Анатольевна, - театрально изумился Исаев, - боюсь даже спросить, на что вы намекаете.
        - Ни на что мы не намекаем, - игриво улыбнулась я, хотя на самом деле вдруг не на шутку разволновалась так, что ладони вспотели. - Сам же говорил, что всему есть альтернатива.
        - И что, больше никакой правой руки? - вторил он моим заигрываниям.
        - Смотря чьей…
        И невинно пару раз хлопнула ресницами. Вообще-то, все эти «любовные» заигрывания давались тяжело, обычно я то бледнела, то краснела, чувствуя себя так, словно навязываюсь. Но с Андреем… с Андреем было легко и притягательно.
        - Как ты заговорила, - выдохнул он мне в губы, почти целуя.
        Но весь кайф, по своему обыкновению, обломал Родион, завопив едва ли не на весь больничный двор:
        - Фу-у-у-у, чем вы тут занимаетесь?!
        Я уже собиралась возразить, что ничем предосудительным, и тут сообразила, что мы с Исаевым продолжаем держаться за его пах.
        - Блин! - вырвалось у меня, когда картинка увиденного младшим братом пронеслась в моей голове, и я, стремительно отскакивая от Француза, инстинктивно отпихнула его руки, заставив того согнуться пополам.
        ***
        - Позор! - возмущался брат, сидя вместе со мной и Леркой на заднем сиденье машины Сергея. - Видели бы тебя сейчас родители!
        Все остальные молчали и старательно делали вид, что ничего не происходит.
        - Тебя это не касается! - шипела я на братца. - Я уже взрослая.
        - Тоже мне, взрослая! Света, ну ты же… приличная.
        То, что мне за тридцать лет уже порядком осточертело быть приличной, я предпочла опустить.
        - Родя, не лезь куда тебя не просили.
        - Он тебя лапал! - ткнул родственничек пальцем в затылок Исаева, сидящего на сиденье перед ним. На что Андрей лишь задумчиво поскрёб подбородок, а вот Литвинов, судя по всему, развлекался, с трудом сдерживая смех. По крайней мере, я видела, как мелко подёргивались его плечи.
        - И что?!
        - Что значит что?! Ты о родителях подумала?! Что будет, если они узнают?
        - Ну, будем надеяться, что они не узнают, - решила я сменить тактику, не совсем понимая истерику брата. - А они не узнают, если кое-кто им не расскажет. А он им не расскажет, потому что я никому не рассказывала, как этот кое-кто целовался с Катей Царёвой под лестницей.
        Тут не выдержал и Исаев, хрюкнув на всю машину:
        - У вас не семейка, а сплошные тайны мадридского двора.
        Махнула на него рукой, мол, помолчи.
        Родя во все глаза шокировано уставился на меня:
        - Ты знаешь про Царёву?!
        - И про Царёву, и про вейп на уроке химии. И про то, как стоял на стрёме, пока Паньшин со Смирновым пили водку в туалете.
        Веселились уже все, кроме моего брата:
        - Ты про это всё знаешь?
        - Я вообще про тебя всё знаю.
        Младшенький немного помолчал и неверяще уточнил:
        - И ничего не сказала родителям?
        Вместо меня неожиданно ответил Андрей:
        - Вот видишь, как тебе с сестрой повезло. А ты её сегодня весь день обижаешь.
        - Да где я её обижаю? - пошла на попятную эта шестнадцатилетняя бестолочь. - Я за неё же переживаю!
        - Вот и переживай, - одобрительно кивнул головой Француз, - только как-нибудь иначе. Пылинки с неё сдувай и всякие приятности делай. А не истерики на ровном месте устраивай, мужики себя так не ведут. А то вымахал вон. Размах плеч и удар как у тафгая, а манеры как у склочной девицы.
        - Ни чё не как у девицы, - надулся Родька, после чего совсем невпопад заметил: - А в хоккей меня мама не пустила, сказала, что там все тупые.
        - А жаль, - философски заметила Лерка, - разницы бы никто не заметил…
        На этот раз к дружному взрыву хохота присоединился даже мой брат.
        ***
        Ближе к полуночи мы вернули Родиона родителям, скормив им придуманную на ходу историю, что мы просто брали его с собой покататься по городу. Затем Литвинов отвёз нас к моему дому, где была припаркована машина Андрея. Сергей порывался отвезти друга к себе домой, но тот категорически отказался, заверив, что справится со всем сам.
        - Только не говори, что собираешься за руль, - включила я режим училки, когда Лера со своим возлюбленным отчалили восвояси.
        - А ты водить умеешь? - удивил он меня своим вопросам.
        - Ну-у-у… - замялась я. - Как бы да и как бы нет.
        - Это как?
        - Водить я умею, отучилась, а вот прав у меня нет.
        - Чего так?
        Я густо покраснела, радуясь тому, что на улице стоит непроглядная тьма. Тема водительских прав была несколько болезненной для меня.
        - Экзамен провалила.
        - Сколько раз? - понял он всё правильно.
        - Много.
        - И всё же?
        - Говорю же, много.
        - Света.
        - Андрей…
        Помолчали.
        - Говори, кому говорю, говори.
        Невольно прыснула. После чего нехотя призналась:
        - Восемь.
        - Восемь?
        - Восемь.
        - Восемь - это раз, два, три… восемь?!
        Андрей откровенно издевался.
        - Да ну тебя, - обиделась я, отворачиваясь от него, но он не растерялся и прижался ко мне со спины, вынуждая замереть в страхе опять врезать ему куда не надо.
        - Тогда у нас проблемы. Я не могу вести машину, ты тоже… у нас Шумахер с ограниченным функционалом. Что делать будем?
        - Такси вызывать?
        - Ответ неверный. Травмированных мужчин отправлять в такси нельзя, они слишком уязвимы для этого.
        - Тогда что ты предлагаешь?
        - Я предлагаю пригласить меня к себе домой, накормить вкусным ужином, уложить в постельку и опробовать на мне обещанную анестезию.
        - Предлагаешь тебя мазью Вишневского там намазать?
        - Света, блин!
        - Ну а чё такого?
        - Ничего. Пошли уже спать.
        И мы действительно пошли ко мне домой, спать, есть и… разговаривать, абсолютно не догадываясь, что «больной» Исаев поселится в моей квартире больше чем на неделю.
        Глава 9
        .
        Вообще-то мы этого не планировали. Мы вообще ничего не планировали, просто Андрей остался у меня с ночевой и… дальше всё вышло самой собой.
        К слову, в первую ночь мы просто спали, без всяких анестезий и прочих геройств, я к Исаеву старалась даже особо не прижиматься, дабы опять не задеть то, чего задевать не следовало. А утром, пока Француз ещё сладко спал, пуская слюни в мою подушку, приготовила завтрак и убежала на работу, убедив себя в том, что всё происходящее вполне вписывается под понятие обыденности.
        ***
        За что я не любила экзамены, так это за вынужденную необходимость просидеть полдня без связи.
        Выйдя после обеда из пункта приёма экзамена, обнаружила на телефоне двадцать пропущенных. От Леры, от мамы, от Лены, от Ксюхи с Пашкой, и, конечно же, ни одного от Исаева. Даже глаза закатила, настолько это было похоже на… нас обоих. Оставалось только надеяться, что он там в принципе ещё живой после вчерашних приключений.
        Будучи приличной женщиной, я обошла все окрестные магазины по пути домой, выстроив в голове целый коварный план, слегка паникуя на тему, что мне нынче больного мужика дома кормить.
        Впрочем, мужик чувствовал себя неплохо, расположившись на полу посреди моей спальни в компании Родьки и резался в приставку на экране плазмы. В этом месте стоит заметить, что до сего дня в моём доме никакой приставки не наблюдалось.
        - Что здесь происходит? - недовольно подбоченилась я за их спинами.
        - О, Света пришла, - бросив на меня беглый взгляд, заметил Исаев и уткнулся обратно в экран, среагировав на крик моего братца:
        - Справа!
        На экране царило что-то малоопределимое для меня.
        - Ты здесь вообще какими судьбами? - надулась я на Иванова-младшего.
        - Не мешай, мы играем, - огрызнулся тут.
        Радости мне это не прибавило, но и устраивать разборки в присутствии Андрея не было никакого желания. Поэтому, плюнув на эту сладкую парочку, я поплелась обратно в коридор и, подхватив пакеты с покупками, потащила их на кухню.
        Вывалив всё на стол, мысленно сортировала продукты, прикидывая, что убирать в холодильник, а из чего сотворить ужин. Если честно, идея «кормить больного мужика» больше не казалась мне столь привлекательной. Ощущались горечь и печаль.
        Я даже подумывала о том, чтобы пожаловаться на жизнь Лене, но в кухне нарисовался недовольный Родя.
        - Чем тебе помогать?
        Я не то чтобы испугалась, но шокировалась порядком.
        - А чем мне помогать? - переспросила нелепо.
        - Не знаю. Но этот твой…
        - Не этот и не мой, - поправила на автомате.
        - …двинул мне по затылку, обрубил катку и сюда отправил.
        Покосилась на него с недоверием.
        Но, судя по кислой физиономии братца, подзатыльник был вполне ощутимым.
        - Ты здесь вообще как оказался?
        - Лена отправила.
        - Зачем?
        - Извиняться.
        Глубоко вздохнула. На сестру хотелось одновременно и ругаться и молиться.
        - Извинился? - спросила как можно более строго.
        - Извинился, - поджал губы Родя.
        - А Андрей что?
        Вместо ответа я получила явление самого Исаева во всей прихрамывающей красе. Он вообще теперь двигался интересно. Осторожно, будто бы с ленцой, и немного вразвалочку.
        Мы с братом синхронно замолкли и изобразили бурную деятельность, принявшись с энтузиазмом разбирать продукты.
        Сцена была какая-то неловкая. Казалось, что я только-только научилась чувствовать себя расслабленно в компании Француза, но присутствие Родиона всё меняло, будто бы лишая наши отношения приставки «не».
        Андрей немного постоял в дверном проёме, после чего, наконец-то, обнаружил, к чему можно придраться:
        - Светка, ты сдурела столько продуктов таскать одна?!
        Мы с братом обескураженно переглянулись, не поняв до конца претензии.
        - Э-э-э-э, а что надо было сделать? В доставке не всё нужное есть.
        - Надо было о помощи попросить, - отрезал он.
        - Чьей? Ты вообще-то у нас… раненный.
        - А этот лось тебе на что? - кивнул он в сторону Роди.
        И это «лось» выдало их с головой. Каким-то самым невероятным образом за пять часов моего отсутствия эти двое из разряда врагов успели перекочевать в своих людей.
        Иногда я завидовала Родиному умению сходиться с людьми. Мне о таком только мечтать приходилось.
        - Чего это я лось? - возмутился мелкий. - Она сама всегда неплохо справлялась. Тут же не мешок сахара.
        В знак подтверждения закивала головой, не понимая мужского возмущения.
        - Мама всегда говорила, - продолжил трепаться брат, - что на Свете пахать можно. А папа порывался её вообще в греблю отдать…
        За последнюю ремарку я его всё же пнула. Но в целом… В своём желании похудеть меня, родители могли ляпнуть и не такое. Да и не было в нашей семье… сильного разграничения на мужское и женское. Мама вон всю жизнь стремилась всё что можно взвалить на себя, ну и, видимо, того же самого ждала от нас.
        - Я тебе вчера что в машине сказал?! - непривычно жёстким тоном отчеканил наш гость.
        - Что её беречь надо, - нехотя признался брат.
        - А ты?
        Я стояла, открыв рот, и с ужасом наблюдала за их диалогом, слабо понимая, что, собственно, происходит.
        Родя молчал, а потом и вовсе опустил взгляд вниз.
        Кажется, я теперь точно знала, кому нужно было пойти работать в школу и укрощать зарвавшихся подростков.
        Так и не дождавшись ответа, Андрей подытожил:
        - Я о том же. Света! - резко обратился ко мне. - Иди отдыхай, мы будем готовить обед…
        - Но… - начала было я, но меня категорично прервали.
        - Отдыхать, я сказал.
        И ошарашенная я вышла из кухни.
        ***
        Ужин мужики приготовили. Правда, только со второй попытки, благополучно спалив первый. Оба отвлеклись на что-то там и… не уследили за моей плитой, которую мне по итогу пришлось ещё и отмывать. Во всём остальном вечер прошёл смирно-мирно, но мне так и не удалось избавиться от охватившего меня беспокойства, из-за чего я ощущала себя как на иголках.
        Когда Родя был отправлен домой, перед этим, пока я развлекалась отмыванием плиты, успев ещё пару часов порубиться с Французом в приставку, а прихрамывающий Андрей вышел из душа в чистой футболке (явно не моей) и уселся рядом на диван, моё любопытство взяло верх:
        - Откуда у нас взялась приставка?
        «Нас» вырвалось как-то совсем непреднамеренно, но Андрей, к счастью, не заметил или же просто не придал значения, в отличие от меня, затаившей дыхание.
        - Твой брат привёз.
        - Он был у тебя дома? - изумлённо изогнула бровь.
        - Думаешь, не надо было? - наигранно ужаснулся он. - Ну да, с такой-то наследственностью, старшая сестра - дебоширка, племянницы - авантюристки…
        - Эй! - от души треснула Андрея по плечу под его раскатистый хохот.
        - Ну вот, она ещё и дерётся.
        - Я тебя серьёзно спрашиваю. Родион был у тебя дома?
        Он посмотрел на меня непонятным взглядом.
        - Хорошо. Отвечаю серьёзно. Твой брат пришёл извиняться, а любая вина, как известно, требует сатисфакции, то бишь первой крови.
        Закатила глаза. Если это «серьёзно», то я балерина.
        - В общем, он сгонял ко мне домой, привёз приставку, парочку чистых трусов…
        - И футболок…
        - И футболок, - кивнул Исаев. - Я, конечно, могу и голым походить, но решил тебя не смущать.
        - Меня?
        - Тебя, - подтвердил нагло.
        - Можно подумать, что я там чего-то ещё не видела.
        - Светлана Анатольевна! - опять переигрывал он. - На что вы такое намекаете?!
        - Прекращай, - едва сдерживая смех, велела ему. Оставаться собранной и никак не реагировать на его выходки было выше моих сил.
        Андрей наклонился совсем близко к моему лицу и наши губы встретились. Поцелуй получился глубоким и неспешным. Как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой.
        Когда дыхание сбилось окончательно, а моя рука своей жизнью поползла по его бедру, Француз раздосадовано рыкнул и, прервав поцелуй, прижался ко мне своим лбом.
        - Видимо, всё ещё не сегодня, - заметил хрипловато.
        - Ну нет, - едва ли не застонала я, - не притворяйся, ещё час назад ты вполне успешно путешествовал по моей квартире.
        - Ведущая мышца была не задействована, - пояснил печально, но почти тут же расплылся в довольной улыбке. - Но, знаешь, мне нравится, когда инициативу проявляешь ты.
        - Да ну тебя, - скривилась я и попыталась отстраниться, дабы скрыть смущение от того, что меня раскусили. В моей голове инициатива странным образом приравнивалась к навязыванию. Причём это касалось только меня, если же инициатива исходила от Андрея - всё было более чем в порядке.
        Такой загон был странным даже для меня, но в глубине души я понимала, что Лера была права - свободные отношения не мой формат. И не потому, что гипотетически в них мог появиться кто-то другой (этот вопрос мы как раз решили), а вот всё остальное… Просто я не могла понять, что можно делать, а чего нельзя, ибо в эту авантюру ввязалась отнюдь не ради секса. А именно из-за душевного притяжения к Андрею, что, в свою очередь, мне казалось едва ли не нарушением наших договорённостей, ведь, по-хорошему, там, где есть чувства, есть и отношения. А мы договаривались, что постараемся без вот этого всего.
        Но в этот вечер мы вновь занимались чем-то, что не укладывалось в рамки наших «не-отношений». Из-за болезненных гримас Француза с поцелуями и ласками пришлось завязать, что, впрочем, не помешало мне просто прижаться к его боку и положить голову ему на плечо. Исаев, тяжко вздохнув под мой насмешливый шёпот: «Симулянт!», щёлкнул пультом телевизора. Так мы и просидели пару часов под язвительные комментарии Константина Ивлеева, который в знаменитом шоу измывался над поварами. И клянусь, для меня это было прекраснее любой телесной близости, хотя лёгкое напряжение внизу живота подсказывало, что это тоже было бы не лишним.
        А потом издевательства над поварами сменились заставкой не менее знаменитого шоу про невест, которые с восторгом вещали с экрана о том, каких замечательных женихов они себе отыскали.
        - Свет, - нарушил наше молчание Андрей, - можно спросить?
        Заход меня удивил. В обычной жизни тактичностью данный мужчина не отличался.
        - М-м-м, да? - отозвалась не совсем уверенно.
        - Помнишь, в ту ночь, когда мы познакомились…
        Обтекаемость формулировки я оценила.
        - В ту ночь, когда я на тебя свалилась.
        - И это тоже, - улыбнулся он. - Ты потом расплакалась, что не хочешь замуж.
        Сердце в груди сделало неприятный кульбит. Запомнил, гад.
        После слова «замуж» повисла натяжная пауза. Наверное, Француз ждал, что я сама продолжу его мысль, либо же просто подбирал слова. Торопить его я не собиралась, а уж тем более по собственной воле развивать тему дальше.
        - У тебя какая-то… неприятная история, связанная с замужеством?
        - Да нет, - как можно более беззаботно пожала я плечами. - Замужем не была, ни к чему такому не привлекалась.
        - Тогда чего разревелась?
        Вот же привязался!
        - Я в тот вечер пьяная была в дрова. Странно, что я ещё только над этим разрыдалась, а не потому, что птичку жалко.
        - Ну а всё же? - продолжил проявлять чудеса проницательности мой собеседник.
        - Да просто… - сделала какой-то непонятный жест рукой и зависла. Не знаю почему, но врать в этой ситуации у меня получалось плохо. Всему виной был такой уютный вечер, проведённый в его объятиях и заставивший потерять бдительность.
        - Что просто?
        До бабушки-следователя Андрею было далеко, но тёмный взгляд смотрел настолько проникновенно, что, казалось, заглядывал прямо в душу.
        - Просто… всё на одно навалилось. Я же в тот день объявила об уходе из школы.
        - Ага, - кивнул он головой, поощряя меня продолжать.
        - Ну, и это активизировало нескольких моих коллег в плане… устройства моей личной жизни. Есть женщина, учитель начальных классов, она пришла ко мне и давай… сватать мне своего сына. Описывая во всех подробностях, какое он чудо, только вот необщительное: дом-работа, дом-работа… Даже намекала, что даст нам денег для переезда в Питер.
        - Тебе не зашёл переезд в Питер? - хмыкнул Исаев.
        - Мне не зашёл маменькин сынок, который и после тридцати в полном подчинении у матери.
        - Так, - в очередной раз кивнул он. - А реветь-то чего?
        - Ну а после… была ещё парочка неприятных разговоров на эту самую тему, где кандидаты были один веселее другого. Видимо, все решили, что я ухожу из школы в поисках мужа.
        Исаев завис, переваривая мои слова, а я уже было решила, что такой вариант его вполне устроит. Ведь это была чистая правда, ну или вернее - полуправда.
        Но у Француза неожиданно проснулись способности к аналитическому мышлению. Либо они были у него всегда, а он попросту их мастерски скрывал.
        - И всё равно непонятно.
        - Забудь, - предприняла попытку соскочить.
        - Да нет, подожди. Такое поведение, просто это на тебя не похоже. Чудить - да. Во всякую хрень влипать - да. Но не истерить. Не верю, что ты могла расстроиться из-за чьего-то глупого сватовства.
        Закусила губу и посмотрела на него длинным испытывающим взглядом, а он вдруг взял и улыбнулся - мягко и поддерживающе. Интересно, с каких это пор программистам вместе с техническими дисциплинами начали выдавать курс психологии?
        - Я устала, - призналась наконец-то, - устала жить по остаточному принципу.
        Он не уточнял, давая мне возможность самой принять решение. Поэтому после короткой паузы я продолжила уже сама:
        - Как ты мог догадаться ко мне никогда не стояло очереди из женихов. И если мне кто-то нравился, то это практически всегда было не взаимно. А я не могу… не могу с человеком без симпатии. И вот мне тридцать лет, и все вокруг озадачились тем, чтобы выдать меня замуж. А я поняла, что вряд ли найду мужчину, с которым мне бы захотелось прожить эту жизнь. Иногда гораздо проще одной, чем убеждать себя, что тебя всё устраивает. И все эти навязываемые «принцы» - слишком унизительно, ибо выглядит примерно так: выбирай из того, что осталось. Понимаю, что, наверное, это звучит претенциозно и напыщенно, но… я не хочу довольствоваться малым, ну или ощущать себя вторым сортом.
        Я не разревелась, что было уже успехом.
        Он меня не высмеял, что являлось ещё большим успехом.
        Его рука поднялась по моему плечу, обвила шею, и Андрей притянул меня к себе, так что я оказалась прижата к его груди, уткнувшись носом во впадинку между плечом и шеей.
        - Дурочка, - шепнул он мне на ухо. - Ну какой ты второй сорт, ты же невероятная.
        Это прозвучало настолько проникновенно, что я тут же поняла, как поторопилась поздравить себя с тем, что не разревелась. Горячая волна нежности разлилась в груди, чтобы резко превратиться в лёд, когда Исаев продолжил свою мысль:
        - Уверен, однажды ты обязательно встретишь подходящего мужика и у вас всё будет взаимно.
        ***
        Стоит отдать должное Андрею, его слова возымели свой эффект, и я действительно перестала волноваться, какое впечатление произвожу на него. Ибо смысл переживать из-за того, на что ты абсолютно не можешь повлиять? У Исаева совершенно точно не было никаких долгоиграющих планов на нас… на меня. Это открытие подействовало на меня похлеще ушата с водой. И дело тут отнюдь не в отсутствии у Исаева матримониальных планов, а в том, с какой лёгкостью он говорил о появлении в моей жизни другого мужчины. Пусть замуж сама я особо и не рвалась, но моё глупое сердце за нереально короткий промежуток времени успело конкретно зависнуть на Исаеве. Что в очередной раз лишь подтвердило Леркины слова: свободные отношения - не мой вариант.
        В общем, я обиделась, но, как истинная женщина, решила не посвящать Француза в причины своего паршивого настроения, с гордым видом отдалившись от него. Благо что и возможность у меня такая была. Каждый день, выходя из школы, я делала всё возможное, чтобы отсрочить возвращение домой. Находила какую-нибудь милую кафешку в центре города и с головой отдавалась двум самым действенным антидепрессантам: еде и писательству.
        В первый раз, когда я проделала такой финт, Андрей буквально оборвал мне телефон, негодуя на тему, какие такие инопланетяне умудрились похитить уважаемую Светлану Анатольевну. В этот вечер я отделалась загадочным «дела». И вернувшись домой, также предпочла оставить все подробности при себе. Француз хоть и негодовал, но в целом смиренно принял моё отсутствие, лишь тяжко вздохнув и посетовав, что нельзя столько работать.
        Когда на следующий день история повторилась и я продолжила коротать вечер в кафешке, методично описывая в тексте страдания своего персонажа по прозвищу Испанец, Андрей предпринял ещё одну попытку завладеть моим вниманием.
        - Светка, мне скучно… - промурлыкал он в трубку, когда я всё-таки ответила на его звонок.
        - Позвони Роде, - разрешила милостиво.
        - Он час назад ушёл домой.
        - А что так?
        - Ваша матушка в срочном порядке потребовала его присутствия.
        - Эх, - выдала я, в тайне надеясь, что родители не имеют ни малейшего понятия, где и с кем пропадают их отпрыски, иначе от допроса с пристрастием не отделаться.
        - Свет, ну приезжай…
        - Я занята ещё.
        - Бросай всё.
        - Не могу, - продолжала упрямиться.
        - Я тебе торт испёк.
        Поперхнулась, едва не выплюнув чай, который в этот самый момент пыталась отпить.
        - Торт?
        - Торт. Только я тебе его не дам.
        - С чего это?
        - А тебя дома нет. Значит, и торт только мой…
        Против таких веских доводов было сложно устоять, и я резко засобиралась домой. Конечно, всегда можно списать сие на моё любопытство, что именно он именовал тортом, или на желание немедленно убедиться в целости собственной кухни. Только оба эти варианта - безусловная ложь, поскольку я банально дрогнула перед его очарованием.
        На третий день моей великой обиды (эффект от которой был сильно смазан наличием куска шоколадного торта в холодильнике) Исаев позвонил в обед, поставив меня перед фактом:
        - Сегодня ужинаем у моих родителей.
        И у меня буквально отпала челюсть.
        - У кого?
        - У родителей, - отчеканил Андрей, при этом радости в его голосе не было ни капли.
        - Зачем?
        - Бабушка велела.
        Вот в этом самом месте я выругалась настолько красочно и от души, что даже Изотов бы обзавидовался.
        - Полностью солидарен, - буркнул Француз по ту сторону трубки, - но здесь без вариантов.
        - Я не пойду.
        - Придётся.
        - С какой стати? Это же твоя бабушка, вот и разбирайся сам, - трусливо попыталась сбежать я.
        - Ты плохо знаешь мою бабушку. Если желаемое не идёт к ней в руки…
        - То что?
        - То она сама придёт к тебе.
        Моё лицо вытянулось само собой.
        - Ты решил пугать меня бабушкой?
        - А что ею пугать? Она сама с этим прекрасно справится.
        Теперь мне стало смешно.
        - И как же нам унять твою бабушку, которая, кажется, никогда не слышала про неприкосновенность частной жизни и жилища?
        - Это откуда? Из конституции? Всё она слышала, я бы даже сказал, что она участвовала в её написании.
        - Правда, что ли?! - изумилась я, с открытым ртом уставившись на трубку.
        - Нет, но могла бы, - всё так же серьёзно сообщил Исаев. - Свет, ну поехали, иначе они от нас не отстанут.
        Продолжала молчать. И тогда Андрей, видимо, решил добить меня окончательно:
        - Я тоже не горю желанием к ним ехать, они же сейчас понаделают своих неправильных выводов, а потом будут выносить мне этим мозг.
        Внутри опять все облило неприятным холодом.
        - А неправильные - это какие?
        - Любые! - неожиданно резко прошипел Француз, загадочно продолжив: - В нашем случае любые выводы были бы неправильными.
        ***
        Как вы могли догадаться, я сдалась. Перед этим не забыв убедить себя в том, что согласилась я исключительно Валентины Ильиничны ради.
        Внук строгого следователя виртуозно вёл машину, перестраиваясь с одного ряда в другой, явно спеша на встречу с семьёй.
        - А твои родители, они какие? - осмелилась я распахнуть глаза и задать вопрос. Его лихачество меня пугало.
        - Родители? Обычные.
        - Мои тоже обычные.
        - У тебя папа двухметровый тренер по греко-римской!
        - Я о том же.
        Андрей задумался, даже почесал кончик носа, из-за чего я практически заработала инфаркт, ибо параллельно он ещё и совершал очень резкий поворот.
        - Мои родители очень традиционные, - наконец-то признался он. - Ну, такие… выходцы из советского союза, когда зимой лыжи, а летом дача. Когда всё покупают оптом про запас и обегают все магазины в поисках сахара, который был бы подешевле на тридцать копеек. Но в целом, кажется, вполне адекватные. Оба всю жизнь на заводе проработали, прошли и Крым, и рым… В девяностых выжили за счёт поля с картошкой и подпола, забитого разносолами.
        - Они мне уже нравятся, - улыбнулась я, неосознанно среагировав на то тепло, с которым Исаев говорил о своей семье.
        - Я бы на твоём месте не спешил с выводами, - хмыкнул он. - Как только начнут намекать на внуков - беги…
        ***
        Родители Андрея действительно оказались самыми обычными, по крайней мере до эксцентричной бабушки и не менее колоритного внука им было далеко. Что в данной ситуации шло им скорее в плюс, ибо ещё парочки Французов моя нервная система попросту бы не выдержала.
        Мама Андрея, Татьяна Викторовна, была милой женщиной лет шестидесяти, простой и деятельной, с широкой улыбкой и добрыми глазами. Уже через пятнадцать минут пребывания в их доме меня не покидало ощущение, что всю свою сознательную и бессознательную жизнь они ждали именно меня. Женщина без устали суетились вокруг нас, подавая то одно, то другое блюдо, а также все время пытаясь подложить мне в тарелку разносолы всех видов, начиная от квашеной капусты, заканчивая адской остроты аджикой.
        Исаев-старший вёл себя куда более сдержанно, но в целом тоже выглядел радушно. Сергей Андреевич мягко интересовался моими делами, работой, родственниками. Несмотря на обилие вопросов, это скорее походило на светский разговор, чем на допрос, учинённый неделю назад бабушкой-следователем, которая, к слову, этим вечером не отличалась особой словоохотливостью. Валентина Ильинична предпочитала с загадочным видом восседать во главе стола, размеренно покуривая свою трубку и кидать на меня долгие испытующие взгляды.
        Сам же виновник нашей встречи отчего-то порядком нервничал, беспрестанно ёрзая на стуле и гневно поглядывая то на одного, то на другого родственника.
        Я же на удивление держалась молодцом и почти не нервничала, даже когда Валентина Ильинична начинала выдавать многозначительные звуки по типу «Ха!», когда я выдавала какую-нибудь подробность своей жизни, о которой ей до этого было неизвестно.
        Наконец-то, все насущные вопросы были исчерпаны и за столом повисла натянутая пауза, которая бывает всякий раз, когда малознакомые люди оказываются в одной компании, но абсолютно не знают, о чём им вести разговор.
        Поэтому я решила воспользоваться шансом и переключить внимание Исаевых на что-то менее нервозное для меня, поинтересовавшись:
        - А каким Андрей был в детстве?
        - О, - всплеснула руками Татьяна Викторовна, и уже через пару минут на моих коленях лежал пузатый фотоальбом.
        - Ну ма-а-ам, - застонал Француз и попытался отобрать у меня поданное сокровище, но я в кои-то веки была проворнее, успев открыть сей раритет на середине.
        Ну, что я могу сказать? В детстве Андрей был отнюдь не Француз, не орёл и не мачо. Невзрачный, худосочный, слегка сутулый мальчик в круглых очках и штанах, натянутых едва ли не до подмышек.
        - Вот тут реально больше на айтишника похож, - попыталась пошутить я, умиляясь маленькому Андрюшке, который на фотках реально смотрелся тростиночкой. Я в этом возрасте была раза в три шире и мощнее.
        Француз шутки не оценил, скорее даже наоборот - недовольно надулся.
        - Андрюша немного комплексует из-за того, каким был в детстве, - пояснила Татьяна Викторовна, мягко улыбнувшись.
        - Ничего я не комплексую, - буркнул Исаев и в очередной раз попытался выхватить фолиант, на этот раз я не была столь проворной и ему таки удалось заграбастать край альбома, мы потянули его в разные стороны, корешок угрожающе затрещал, но, к счастью, не порвался. Зато откуда-то из-под последних страниц альбома вывалилась стопка фотографий, штук двадцать, которые разлетелись по полу прямо у наших ног.
        - Ой, - пискнула я, - извините.
        И попыталась опуститься под стол, но Андрей уже был там, дёргаными движениями собирая фотки. Краем глаза успела заметить, что на каждой из них была темноволосая девочка с огромными наивными глазами и робкой улыбкой. На каких-то они были вместе с Андреем, на каких-то с другими детьми.
        - Это Анечка, - отчего-то извиняющимся тоном сообщила хозяйка дома.
        - Мам! - раздался упреждающий голос Андрея из-под стола.
        - …наша бывшая соседка, - проигнорировала сына Татьяна Викторовна.
        - Они с Андрюшей в детстве дружили. Я попыталась осмыслить услышанное, соединив одно с другим, и сделала самый очевидный для себя вывод.
        - С ней всё в порядке… она жива?
        Стакан возле меня подпрыгнул - это Исаев стукнулся головой о столешницу.
        - Пф-ф-ф, - фыркнула Валентина Ильинична.
        - Конечно, жива, что с ней сделается. Таких захочешь - со свету не сживёшь.
        - Мама! Бабушка! - хором выдала мужская половина семейства Исаевых.
        - Сколько раз можно повторять, - прорычал Андрей, появляясь на свет Божий со стопкой фоток в руках, - не лезьте куда вас не просят. И обведя всех присутствующих недовольным взглядом, остановил его на мне, словно это я изначально была во всём виновата.
        Я же никак не могла уловить суть происходящего, так и подмывало сказать: «Очень интересно, но ничего непонятно». Впрочем, вводить в курс дела меня явно никто не собирался.
        Альбом с фотками был убран обратно на антресоли, тему загадочной Анечки больше не поднимали, но вечер всё равно был непоправимо испорчен, это ощущалось в напряженной атмосфере, повисшей в комнате, по плотно сжатым губам Андрея и печальным вздохам Татьяны Викторовны. Поэтому не было ничего удивительного в том, что достаточно скоро мы засобирались домой.
        - Светочка, приходите к нам ещё! - шепнула мне жена Сергея Андреевича, пока сын с отцом что-то негромко обсуждали на кухне. - Мы будем так вам рады!
        Послушно кивнула, борясь с горьким желанием пояснить этой чудесной женщине, что всё совершенно не так, как она думает. И что ей вряд ли стоит вкладывать хоть какой-то смысл в мой приход.
        На улице было душно, мы шли вдоль узкого тротуара, заваленного пухом, от которого всё время хотелось чихать.
        Андрей шёл чуть впереди, нервно крутя в руках ключ от машины и раздражённо чеканя шаг.
        Это-то и расстраивало больше всего. Всё выглядело так, словно этим вечером он предпочёл бы видеть рядом с собой кого-то другого. Я, конечно, могла и надумывать, но меня упорно не покидало ощущение, что моя компания его тяготит.
        - Ты злишься, - наконец-то отважилась я нарушить тишину, когда мы дошли до припаркованной машины.
        - Не выдумывай.
        - Тогда посмотри на себя в зеркало. Напряжённые желваки выглядели крайне красноречиво.
        - Света! - чуть резче обычного. - Не делай мне мозги.
        - Хорошо, - пожала я плечом и, развернувшись, отправилась прочь в направлении предполагаемой остановки.
        Он нагнал меня почти сразу, но вид у него при этом был такой… Короче, желания повернуть обратно он у меня не породил.
        - Просто меня бесит… Моя семья иногда забывает о границах.
        - Понимаю, - старалась держаться спокойно, хотя тоже всё дрожало - то ли от злости, то ли от обиды.
        - Не понимаешь. Им приспичило женить меня в срочном порядке, ну и там вся эта тема с внуками. Поэтому они готовы принимать всё что угодно за желаемое.
        Видимо, под «всем что угодно» подразумевалась я.
        - Понятно.
        Он в который раз за сегодняшний вечер гневно зыркнул на меня.
        - Что тебе понятно?
        - Что твои родители готовы принимать всё что угодно за желаемое, - на автомате повторила за ним, больше всего на свете боясь разреветься.
        Андрей немного растерялся. Поскрёб свой подбородок и уже более примирительным тоном велел:
        - Ладно, поехали домой.
        И, повернувшись назад, сделал шаг в сторону своего авто, я же осталась стоять на месте, за спиной сжимая руки в кулаки.
        Не смей реветь!
        Оглянулся назад, с непониманием обнаружив, что я не собираюсь следовать за ним.
        - Свет, - выдохнул, зажав переносицу пальцами. Раз, два, три… После чего, тряхнув головой, будто бы слегка просветлел. - Извини, я… у меня сегодня каша в голове. Поехали домой и попытаемся спасти этот вечер. Мне всё ещё кто-то торчит альтернативные формы медицины.
        Последнее прозвучало излишне бодро.
        - Знаешь, я тут вспомнила, что обещала заехать к Лене. Там что-то срочное. Поэтому будет лучше, если ты пока сам поедешь домой, как раз будет время собрать вещи.
        - Вещи?
        - Ну да. У меня с утра… критические дни начались, поэтому тебе придётся заняться самолечением.
        - Света…
        Выставила перед собой руки в останавливающем жесте.
        - Совместное проживание без секса не особо подходит под категорию приятного времяпрепровождения, так ведь?
        Исаев не ответил.
        - Вот видишь. Поэтому… вещи.
        На этот раз догонять меня он не стал. Я вернулась домой уже за полночь - меня встретила одинокая квартира без всяких признаков того, что когда-то было иначе.
        Глава 10
        Я настолько увлеклась нашим недороманом с Исаевым, что абсолютно позабыла о более насущных вещах. А именно - о своём решении уйти из школы. Тем временем на календаре обозначился конец июня, уже отгремели последние экзамены, пересдачи, выпускные, а мне через пару дней предстояло уйти в отпуск, к наступлению которого я оказалась абсолютно не готова.
        Перед началом своего официального ухода на вольные хлеба, я сидела за самой центральной партой в своём кабинете и пустым взглядом пялилась на огромную корзину с цветами и фруктами, которая буквально занимала половину моего учительского стола. Благодарность родителей Аси, получившей за экзамен 96 баллов, была более чем выразительной. Хотя по вздохам её мамы становилось понятно, что они до последнего надеялись на заветную сотку.
        Зато сама Аська успела шепнуть мне на ухо:
        - Так даже лучше, не нужно будет соответствовать ничьим ожиданиям.
        Я чувствовала гордость за девочку, её совсем не детскую мудрость и действительно впечатляющий результат. Но лёгкий налёт печали от того, что наша с ней история длиной в несколько лет подошла к концу, не давал мне покоя. И когда за Аськой с её семейством закрылась дверь, я обессиленно рухнула на стул, понимая, что ещё чуть-чуть - и разревусь.
        Нет, не конкретно из-за одной только Аси, а из-за понимания, что вот этого всего - уроков, классных часов, школьных стен, многочасовых подготовок к ЕГЭ, учебных планов и много чего другого больше не будет. Наверное, будет как-то иначе, но я ещё не представляла как.
        Грустно шмыгнув носом, строго велела самой себе:
        - А ну-ка, соберись, тряпка, нашла из-за чего раскисать. Нормальные люди вон радуются, увольняясь из школы, а ты страдаешь из-за каких-то учебных планов.
        Сказала и… конечно же, расплакалась.
        Когда в моём кабинете появился Родя, я едва ли не билась в истерике, подвывая белугой, при этом слабо понимая, о чём сейчас страдаю. Просто всё было не так!
        - У-у-у-у, - присвистнул братец, а потом ещё и пропел: - Шире вселенной го-о-о-о-р-е-е-е мо-ё-ё-ё.
        Обычно подобные его выходки неизменно помогали, и я в мгновение ока переключалась с печали на попытки прибить мелкого гада. Но на этот раз привычная схема дала сбой, я завыла лишь сильнее, чем порядком напугала Родиона.
        - Света! - воскликнул он, подорвавшись с места, но до меня так и не дошёл, в нерешительности замерев в метре от меня. Обниматься мы разучились лет шесть назад, когда у младшенького началось вхождение в подростковый возраст с его тотальным отрицанием телячьих нежности. - Тебя кто-то обидел? Если да, я ему в рожу дам.
        Невольно прыснула.
        - Можешь себе двинуть…
        - Э-э-э… я-то что такого натворил?!
        - А кто меня последние полгода изводил?
        - А кто решил бросить семью и слинять из города?!
        Мы обменялись недовольными взглядами, в похожем жесте поджав губы. Я даже про слёзы успела позабыть, настолько сильна была степень моего возмущения.
        Он сдался первым.
        - Езжай куда хочешь, только не реви, ладно?
        Меня затопило волной любви к этому мелкому паршивцу, который уже сейчас был на полголовы выше меня. Растроганно шмыгнула носом и прижала руку к сердцу.
        - О-о-о-о-о.
        - Не смей, - грозно потребовал он. - Все эти… сопли. А ну-ка, подбери! А то скажу родителям, что ты совсем рехнулась на старости лет и никуда отпускать тебя нельзя.
        - О-о-о-о, - повторила я и… таки предприняла попытку обнять Родьку. - Это так мило.
        Он состроил вредную гримасу и сделал вид, что готов бежать прочь, но в конце концов сдался и первый приобнял меня.
        - Так, а что ты делаешь? - нахмурилась я, когда с истерикой и прочими эмоциями было покончено.
        - Мама прислала тебе помочь. Коробки таскать и всё такое.
        Я окинула взглядом свой кабинет, по которому словно прошлось стадо слонов: я ещё с утра выгребла все свои вещи из шкафов, а уже после впала в меланхолию, потонув в многочисленных воспоминаниях.
        - Ой, а я ещё не готова.
        - Ну так давай помогу.
        - Не-е-е, ты не знаешь, что выкидывать, а что оставить. Тут нужно всё тщательно разобрать.
        - Ты планируешь возвращаться в школу?
        - Нет.
        - Ну тогда ну его на хрен.
        - Не-е-е хо-о-о-очу на хрен, - опять разревелась я. Со мной творилось что-то непонятное. Видимо, моя нездоровая учительская психика решила выплеснуть вообще всё, что она накопила в себе за последние лет тридцать.
        Родя закатил глаза, но на этот раз на мой плач не отреагировал.
        Успокоилась я быстро, усилием воли заставив себя взяться за дело. Родион всё это время сидел рядом и меланхолично разглядывал какие-то книжки, которые я стопками извлекла из шкафа.
        Хватило его минут на тридцать, прежде чем скука взяла своё.
        - Слушай, а чего это тебе этот… твой не помогает.
        - «Твой» - это кто? - сделала вид, что не поняла, о ком идёт речь.
        - Ну этот… Андрей твой.
        - Он не мой, - недовольно буркнула себе под нос, убеждая себя, что мне вот только ещё и из-за Исаева нервничать не хватало.
        - Понятно, - совсем по-взрослому заключил братец.
        - Что тебе понятно? - насупилась я, злясь на своё неумение контролировать чувства.
        - Поругались.
        - Ничего мы не ругались.
        - Ну-ну.
        Зло зыркнула на Родьку и вернулась к перебиранию кип раздаточного материала, накопленного за последние десять лет.
        Тот, на удивление, намёк понял и замолк. Но хватило его минут на десять, после чего младший брат заныл:
        - Све-е-ет, давай быстрее.
        - Не могу.
        - Ну Све-е-е-ет.
        - Слушай, я тебя не держу. Можешь идти.
        - Могу?
        - Можешь.
        - Точно?
        - Точно.
        - И маме ты ничего не скажешь.
        Боже, дай мне терпения.
        - Не скажу. Могу даже похвалить. Скажу, что твоя помощь была неоценима.
        - Ну круто, - обрадовался он и поспешил ретироваться прочь.
        Сначала я даже почувствовала облегчение, решив, что теперь можно хотя бы временно перестать делать вид, что я в порядке.
        Но уже к следующей стопке бумаг начала вновь пускать слёзы, ибо нашла в них подшивку работ своих аж самых первых учеников. В голове тут же калейдоскопом закрутились воспоминания, и я опять рухнула на стул, прижав к груди несчастную папку с сочинениями. Слёзы катились по щекам, и только тут до меня дошло, что это… нормально. Я прощалась с огромной частью своей жизни. Любимой частью. И наверное, нет ничего странного в том, что я горюю.
        За спиной раздались шаги. Видимо, Родькина совесть всё же проснулась.
        - Я в порядке, - бросила через плечо, спешно пряча лицо в ладонях, отчего мокрые от слёз листочки разлетелись вокруг меня.
        Братец немного помолчал, после чего практически бесшумно подошёл ко мне, присел передо мной на корточки и, положив свои ладони мне на колени, молвил голосом Исаева:
        - Горе ты моё луковое.
        ***
        Каким-то чудом, но я всё-таки поместилась у него на коленях. Вернее, мне это казалось чудом, сам же Исаев не видел в этом ничего такого, обнимая меня и давая возможность и дальше без зазрения совести лить слёзы, уткнувшись носом в ворот его футболки. Правда, я больше сбивалась на улыбку, прокручивая в голове наш разговор, состоявшийся парой минут до этого.
        - Горе ты моё луковое, - ворвалось в мой мир совершенно неожиданно. Но я всё ещё была слишком обижена на него и из вредности прошипела:
        - Я не горе…
        Но Андрея мой настрой ничуть не смутил, его ладонь скользнула чуть выше по моему бедру. К слову, без какого-либо эротического контекста, скорее уж в желании поддержать.
        - Не горе, - легко согласился. - Ну, что ж, значит, будет счастьем.
        Тут-то я и сдалась, расплывшись в совершенно глупой улыбке. Быть чьим-то счастьем мне определённо было по душе.
        - Свет, ну хватит, - почти беспомощно попросил Француз, вздрогнув после моего мечтательно-несчастного вздоха ему под футболку и тем самым вернув меня на грешную землю. Его рука успокаивающе прошлась по моей спине.
        - Не могу, - в пятитысячный раз за сегодня шмыгнула я носом. - Это сильнее меня. Весь день реву и не могу остановиться.
        - И как часто с тобой такое бывает?
        Я задумалась, после чего выдала абсолютно гениальное:
        - Раз в месяц. Чёртов ПМС.
        Исаев крякнул.
        - Интересный у вас организм, Светлана Анатольевна. Сначала у вас месячные начинаются, а уже потом ПМС.
        Неохотно оторвавшись от его груди, многозначительно заглянула ему в глаза.
        - Ты же сам всё прекрасно понял.
        - Я-то понял, - расплылся он в наглой улыбке, - но хочу, чтобы ты сама в этом призналась.
        - А я не хочу.
        - А надо.
        Сморщила нос, продолжая играть с ним гляделки, правда, уже через полминуты проиграла, поддавшись его природному магнетизму.
        - Ладно, - зажмурилась. - Я тебе соврала. Не было у меня никаких… критических дней.
        - Вот. И как тебе после этого верить?! - театрально возмутился он. - Считай, что ты сожгла все мосты доверия между нами…
        Пришлось слегка пнуть его по икре, чтобы не заигрывался.
        - Сам виноват.
        Воспоминания о том неудачном вечере тут же понизили степень моего оптимизма.
        - Виноват, - не стал спорить. - Просто… я не сильно люблю эту тему развивать.
        - Про Анечку? - ехидно изогнула бровь.
        - Про Анечку, - обреченно стравил он воздух из лёгких, после чего махнул рукой и заговорил довольно-таки скоро: - Да там особо и рассказывать-то нечего. Жила-была девочка Аня - умница, комсомолка, спортсменка, наконец, просто красавица. Помнишь, я тебе рассказывал, как стал Французом? Так вот, примерно тогда мы и познакомились с ней. Она с родителями жила на одной с нами лестничной площадке, ну а я… Как увидел её, так и влюбился с первого взгляда.
        Жадно слушала его речь, боясь пропустить хотя бы слово.
        - Выдохни, - посоветовал Исаев, ощутив, как я нервно заёрзала на его коленях. - У нас никогда ничего не было. Даже не целовались ни разу. Я восхищался со стороны, иногда носил портфель до дома, а в старших классах помогал сдавать лабораторные по информатике. На этом, в принципе, всё.
        - А почему? - искренне удивилась я: в моей голове просто не укладывалось, как можно не хотеть ничего с Исаевым.
        - Ты меня видела - мама же фотки показывала.
        - И-и-и? - не поняла, к чему он клонит.
        - Я же был задрот обыкновенный - в очках, прыщах и рубашке в клеточку.
        Память услужливо воспроизвела образ худосочного парнишки с фотографии, которую мне показывала Татьяна Викторовна. Но всё равно, что-то у меня в этой картинке не складывалось.
        - Нормальный ребёнок, - буркнула я, отчего-то ощутив обиду за маленького Андрюшку.
        - Возможно, но, поверь мне, бабы таким не дают. По крайней мере в юности, пока ботаник не заработает свой первый миллион.
        Ещё один пинок в щиколотку.
        - Фу, как грубо!
        - Зато жизненно, - фыркнул он, после чего завис на какое-то мгновение, глянув на меня с удивлением.
        - Ты хорошо меня услышала?
        - Про то, что тебе бабы не давали? К сожалению, да.
        - А про миллион?
        - А что миллион? - вконец запуталась я.
        - В этом месте все обычно спрашивают, заработал ли я его.
        Посмотрела на него как на идиота, всем своим видом говоря: «Ну это же очевидно», ведь стоило только вспомнить его машину и квартиру - по нынешним ценам они явно стоили намного дороже этого самого его миллиона. Но, если честно, сейчас меня больше волновало совсем не это.
        - То есть ты всем рассказываешь историю про Анечку?
        - Нет, но про своё задротское детство я люблю поведать.
        И вот тут-то до меня дошло.
        - Паша!
        - Я - Андрей, - продолжал он потешаться надо мной, но я старательно делала вид, что не замечаю.
        - Да нет же. Ты сам рассказывал, как ты с Пашкой познакомился, как соврал одноклассникам, что учил французский… Как-то не сильно с образом ботаника вяжется.
        - А, это, - махнул он рукой. - Да я и не был никогда заучкой, впрочем, как и паинькой, просто выглядел так… нереспектабельно. Дух же авантюризма всегда был при мне. Знаешь, как мы потом с Пахой зажигали?
        - Нет, и не хочу знать, - мысленно послала привет Савицким. - И вообще, не заговаривай меня. Что там с Анечкой?
        - Я же тебе говорю, что ничего. Влюбился в соседскую девочку, в десятом классе был вежливо, но настойчиво послан. Я пережил, родители уверены в обратном.
        - А почему?
        - Не знаю, - пожал плечами, - наверное, потому, что с тех самых пор больше ни разу не был замечен ни в каких отношениях.
        ***
        Андрей таскал мои многочисленные коробки в машину, а я стояла у открытого багажника и улыбалась, в промежутке между очередной партией улучив момент и набрав короткое сообщение брату: «Спасибо».
        ***
        Вечер мы провели в кино на последнем ряду, лениво поглядывая на экран в перерывах между поцелуями. Поэтому, если вы спросите меня, о чём был фильм, я вряд ли смогу рассказать.
        После меня доставили домой, благонравно чмокнув в лоб и отправив отсыпаться.
        - А-а-а… - растерянно протянула я, отчего-то почувствовав себя обманутой.
        - Тебе напомнить? - ехидно изогнул бровь Исаев. - У тебя то ли ПМС, то ли критические дни…
        Вот тут я психанула по-настоящему и попыталась запустить в этого гада яблоком, которое так удачно подвернулось под руку, пока я пыталась нащупать ключи от дома на дне сумки. А он возьми и увернись, ещё и ржать начал. Самодовольно.
        - Боже, - простонала, задрав голову к небу. - Угораздило же связаться с дебилом!
        - Это знак, - хмыкнул мой «дебил», притянув меня к себе и шепнув мне на ушко: - Свет, у меня ещё куча срочной работы. Считай, днём ничего не сделал. Придётся сегодня поднапрячься и завтра тоже. А на выходных отпразднуем твой отпуск, нас Серёга с Лерой твоей на дачу зовут. Тогда всё и наверстаем, обещаю.
        Я тяжко вздохнула, так и не сказав ему, что как раз через два дня мы ничего и не наверстаем.
        ***
        Выходные на даче у Литвинова удались на славу.
        По крайней мере, мы с Лерой решили именно так, чего нельзя сказать о бедном Исаеве, который таки дождался начала моего цикла.
        - Я теперь понимаю, почему эти дни называются критическими, - пробухтел в один из вечеров, когда мы целомудренно укладывались спать на старой панцирной кровати в дачном домике, принадлежащем родителям Серёги.
        Утром в воскресенье мужики с рассветом свалили на рыбалку, а мы с Крутиковой расположились в шезлонгах, установленных на импровизированном газоне подле небольшого каркасного бассейна. Вообще весь дачный участок представлял собой поразительный микс из советского прошлого и современной огородной моды.
        - Хорошо здесь, - потянулась Лерка, подставляя солнцу свои идеально-бесконечные ноги. На ней был достаточно откровенный купальник, вызвавший во мне лёгкий укол зависти - мне с моей фигурой оставалось только мечтать о таком.
        Мой выбор для отдыха на природе пал на чёрные шорты и широкую зелёную футболку под цвет глаз. В последнее время едва ли не вся моя одежда принадлежала именно этой стороне палитры.
        - Хорошо, - согласилась с подругой. И даже не покривила душой. Впервые за долгое время мне действительно было… спокойно.
        Лера окинула меня оценивающим взглядом, словно решая, можно ли верить моим словам. После чего резюмировала:
        - А всё-таки здорово, что вы с Андрюхой помирились.
        Я задумчиво покивала головой, уже предчувствуя, что подруга взяла стойку и допроса мне не избежать.
        В итоге через каких-то полчаса Крутикова знала все подробности последних дней, начиная с неудачного ужина у Исаевых-старших.
        За это время её лицо успело сменить целую гамму эмоций.
        - И что, - подбоченилась Лера, - ты веришь тому, что у него с этой «Анечкой», - имя бывшей соседки Француза было произнесено с максимальной долей ехидства, - ничего не было?
        Потёрла кончик носа, собираясь с мыслями.
        - Я об этом думала все последние дни.
        - И что решила?
        - Что это не имеет значения.
        Бедная Лерка аж подавилась.
        - Как так?!
        - Было бы наивно полагать, что у Андрея к моменту встречи со мной нет никакого бэкграунда.
        - Да это понятно, - нетерпеливо махнула рукой Лера, - речь же не об этом…
        - Об этом, - твёрдо перебила её, не дав продолжить. - Его прошлое меня не касается…
        - Опять ты про ваши «не отношения», - изобразила она пальцами кавычки.
        - Да не в этом дело. Просто я тут подумала и решила, какой толк в том, что мы будем выяснять отношения? Или что я буду страдать из-за какой-то там Анечки, вынося ему мозг. Не хочет говорить, значит, не хочет. Нашему договору осталось два месяца. И я… хочу насладиться ими по полной.
        Лерка слегка насупилась, явно недовольная моим решением. Причём такое поведение было несвойственно нам обеим. Обычно я переживала из-за всего, видя подвох и знак в каждой закорючке, Крутикова же больше походила на ту стрекозу, что лето пропела и оглянуться не успела.
        Теперь же выходило диаметрально наоборот.
        - Ну хочешь, я у Серёжи про неё спрошу? - всё никак не унималась подруга.
        - Не хочу, - заявила уверенно. - Я тебе вообще в это лезть запрещаю.
        - О, - её губы удивлённо округлились. - А что, так можно было?! Если бы я раньше знала…
        - То продолжала бы и дальше по своему Литвинову страдать. А я не хочу страдать ни по кому. Я хочу наслаждаться моментом.
        Лера пожевала губами и недовольно фыркнула:
        - Только не приходи ко мне потом страдать!
        Мы обе напряжённо замолчали, думая каждая о своём. Глупо смотрели в разные стороны и делали вид, что ничего не произошло, но обе точно знали, что, скорее всего, так оно и будет: и что я приду, и что страдать буду - тоже.
        ***
        Мужчины вернулись ближе к обеду - без улова, зато потные, грязные и слегка навеселе.
        - Клёва не было, - в извиняющемся жесте развёл руками Серёга, кивая на пустое ведро.
        - Клёво как раз было, - пьяненько хихикнул Француз, пристраиваясь ко мне под бок. Шезлонг угрожающе затрещал, но выдержал.
        А я вдруг ощутила себя безгранично счастливой, убедившись в своей правоте. Пофиг, что будет потом, главное, что сейчас хорошо.
        И, не удержавшись, чмокнула Андрея в нос.
        ***
        Вечером был костёр, шашлык и песни под гитару в исполнении Литвинова.
        На какое-то время почудилось, что нам всем не за тридцать, а много меньше. Вспоминались студенчество, выезды за город, те же ночные посиделки и… острое чувство одиночества, которое испытывала, глядя на сверстников, разбившихся на парочки.
        Я даже краем глаза покосилась на свою «парочку», чтобы убедиться, что он мне не приснился. Исаев уже немного протрезвел, но всё ещё продолжал изображать из себя великого соблазнителя, то и дело норовя запустить руку мне под футболку.
        - Стукну, - пригрозила ему, когда наглая лапа в очередной раз добралась до застёжки бюстгальтера.
        - Жестокая женщина, - вздохнул Француз и неожиданно потянул меня вверх, вынуждая встать на ноги. - Пошли, что ли, тогда потанцуем.
        - Не-е-ет! - ужаснулась я, упираясь всеми своими немалыми силами. - Я не танцую.
        - Давно ли? - ехидно изогнул он идеальную бровь. - Или тебе напомнить про барную стойку?
        Сидящие напротив Лера с Серёгой фыркнули, я же залилась краской, как это бывало всякий раз, когда кто-то при мне упоминал обстоятельства нашего знакомства.
        - С тех пор и не танцую.
        - А я думал, что только не пьёшь.
        - Это связано.
        - Тогда в чём дело? Предлагаю по пятьдесят и… в пляс.
        Картина, мгновенно нарисованная воображением, ужаснула: всё-таки алкоголь порождает во мне слишком сильную тягу к приключениям.
        Пришлось подчиниться, лишь бы скрыться с чужих глаз. И если Лерка видела меня всякой, то перед Литвиновым всё ещё было неловко.
        В итоге мы зашли за дом, а потом и вовсе полезли куда-то через разросшиеся кусты малины, прочь от костра и лишних зрителей.
        На всякий случай уточнила:
        - А мы точно танцевать?
        - Можешь не сомневаться, - ухмыльнулся Андрей и, легко потянув меня за волосы, заставил поднять голову вверх.
        Восторженный возглас вырвался сам собой: в обрамлении веток деревьев нашему взору открылось абсолютно невероятное небо. Редкие полоски облаков светились в молочном свете огромной, идеально-круглой Луны, до этого скрывавшейся за крышей дома. Вид был настолько умопомрачительный, что я невольно задержала дыхание.
        В такие моменты я жалела, что ни разу не фотограф, красота нашей природы всегда вызывала во мне какой-то особый трепет; вспоминались Пришвин, Тютчев, Фет с их любовью к родным просторам и умением тонко передать словами всё очарование открывающегося мира. Я так не умела, хоть и старалась. Но сейчас мне казалось, что, если бы кто-то дал мне в руки что-нибудь пишущее или печатающее, я обязательно смогла бы сотворить что-то такое… трепетное и живое, чтобы дух захватывало.
        - Дыши, - шепнул мне на ухо Исаев, про которого я даже слегка успела позабыть, увлечённая этим единением со вселенной. Обернулась к нему и замерла, не в силах понять выражение его лица. Он улыбался, но не ехидно, как обычно. А… тепло и будто бы слегка неуверенно. И смотрел он на меня так, что на душе тут же стало тепло и уютно.
        Его рука неожиданно скользнула по моей щеке, утирая взявшуюся неведомо откуда слезинку.
        - Впервые вижу человека, который рыдает из-за Луны, - чуть циничнее, чем того требовала ситуация, заметил он. Но я не обиделась, вдруг чётко ощутив, что ему тоже неловко от всего этого потока эмоций, в последнее время бурлящего вокруг меня. Но как объяснить ему всю трудность жизни ранимого нутра в большом теле, я не знаю. Отчего-то окружающие предпочитают замечать исключительно мои габариты, силу и мощь, в их глазах я этакая Дуся-агрегат, и они даже не догадываются, что в душе я скорее ощущаю себя Дюймовочкой - беззащитной и уязвимой.
        Андрей этого тоже не видел, но иногда у меня возникало ощущение, что каким-то неведомым образом чувствовал…
        - Так, мне кто-то обещал танцы, - попыталась я не обращать внимания на смущение, бросив прощальный взгляд на Луну, которую потихоньку начинало затягивать облаками. - А сам меня увёл от музыки, ну кто так делает?
        - Так ты же не танцуешь.
        - Я передумала.
        - Женщина! - театрально закатил глаза.
        В этом его восклицании было столько всего, что я чуть не растеклась горячей лужицей у его ног. Как ни крути, но за последние годы жизни я абсолютно разучилась чувствовать себя женщиной. И образ учителя подходил для этого как нельзя лучше.
        - Хочу танцевать! - чуть капризно надула я губы, притопнув ногой и едва сдерживая улыбку. - Хочу совершать глупости сегодня.
        - А-а-а-а, ну если только так, - продолжил потешаться над ситуацией Исаев, но руку мне протянул. - Разрешите пригласить вас на танец.
        - Разрешаю, - с видом великого ожидания кивнула ему. - Только я без музыки не танцую.
        - Ничего, я тебе спою, - заверили меня, и в конце концов я оказалась прижатой к его груди.
        - А ты и петь умеешь?
        - Не умею. Но… говорят, что не так всё страшно.
        Наверное, это было глупо - топтаться на клочке земли среди заросших кустов малины, но тут Француз замурлыкал себе под нос знакомую мелодию, и я пропала окончательно.
        - Ты полюбила панка, моя хулиганка…
        Глава 11
        Июль пролетел одним мгновением. Настолько быстро, что Андрей даже засомневался в правдивости календаря. Первого августа он трижды проверил приложение в телефоне, после чего полез в браузер убедиться, не сбились ли у его айфона настройки. Не сбились. И третий месяц лета действительно вступил в свои права.
        Он задумчиво почесал макушку и откинулся на спинку своего шикарного кожаного кресла, являющегося его единственной отдушиной в борьбе с хондрозом, который шёл рука об руку с вечной работой за компьютером.
        Последние четыре недели выдались крайне странными. Мог ли пресытившийся впечатлениями Исаев подумать ещё этой весной, что бытие вдруг заиграет новыми красками. Когда-то, ещё будучи неказистым студентом, которому не давали сверстницы, он поклялся себе, что сделает из своей жизни сказку, наполнив каждый свой день красками и впечатлениями, так… чтобы завидно было другим.
        Клубы, бары, женщины… Нет, он не был заядлым тусовщиком, но и этого на его пути оказалось предостаточно. В моменты кутежа и гулянок он верил, что вот оно, счастье - яркое, с привкусом свободы и восхищения со стороны окружающих.
        Андрей прекрасно помнил, как вместе с первыми большими деньгами в его жизнь хлынула целая толпа новых знакомств, многие из которых попросту оказались проходными. Нет, он не был миллионером в привычном понимании этого слова, скорее… просто хорошо обеспеченным молодым мужчиной, которому хватало денег на все его «хотелки», а также на частые поездки по России и уже почти ставшую традиционной зимовку на Бали. Это было весело, вкусно и головокружительно. А главное, давало возможность не думать о том, о чём думать не хотелось.
        Хотя в последние годы, когда Бали таки пришлось дважды пропустить в силу геополитической ситуации в мире, Андрея не покидало ощущение, что он упускает что-то очень важное. Всё чаще он стал игнорить предложения приятелей затусить и всё больше стремился к тем, кто был действительно дорог. Родители, Серёга, Пашка с семьёй и ещё парочка самых-самых, кто был с ним ещё со времён очков, кривых зубов и прыщей. А теперь в его жизни образовалась ещё и Света, максимально далёкая от всего того, что ещё недавно так его впечатляло. Со Светой было спокойно.
        Не скучно, не пресно, а именно… спокойно, надёжно и… уютно. Что, собственно, и ставило его в тупик.
        Это-то его и пугало.
        Иногда, стоя по утрам перед зеркалом в ванной своей или её квартиры, он смотрел на отражение в зеркале и силился понять, а не променял ли он мечту на банальную рутину? Хотя жизнь со Светой мало походила на последнее. Они вроде бы и не делали ничего такого - не шастали по клубам, редко показывались в ресторанах, обходили стороной привычные ему движухи, не увлекались экстримом… В общем, этих «не» набиралась целая куча.
        Если бы кто-нибудь спросил Андрея, что же они делали со Светой в эти месяцы, то Исаев бы лишь растерянно пожал плечами. Отчего-то ему думалось, что вряд ли кто-нибудь в полной мере сможет оценить их нечастые походы в кино, каждодневные прогулки по городу, тихие вечера на диване перед телевизором, совместную готовку, редкие перепалки, неспешный и бережный, но невероятно яркий секс.
        Всё это было таким простым и… родным, что буквально выбивало почву из-под ног.
        Впрочем, тут стоит отметить, что со Светой ничего не бывало избито.
        На фильмы она ходила пореветь, посмеяться, погрустить… то есть испытать всю ту палитру эмоций, о наличии которой у себя он элементарно не задумывался. А тут, слыша очередной восторженный вздох, слетевший со Светкиных губ при просмотре какой-то мелодрамы, Исаев вдруг поймал себя на мысли, что… чёрт возьми, переживает за героев!
        Гуляли они тоже не без приключений. Казалось, что Свету знал весь город, по крайней мере та его часть, что жила на одном конкретном микроучастке и имела детей в возрасте от семи лет. С ней здоровались все и всякий. Кто вытягивался едва ли не по стойке смирно, зачем-то отчитываясь по привычке, куда и зачем он шёл, кто-то, наоборот, начинал улыбаться так, словно встреча со Светланой Анатольевной была подобна выигрышу в лотерее. А дети, те и вовсе обычно стекались со всех направлений при виде Светки. Но больше всего Андрея поражало то, что она помнила всех этих людей, безошибочно обращаясь по имени, вставляя какие-то комментарии, понятные только им - Свете и её собеседнику.
        - Как же они теперь без тебя? - однажды попытался пошутить Андрей, но осёкся, уловив тень печали, что пробежала по лицу уже бывшей учительницы. Или всё же бывших учителей не бывает?
        - Незаменимых нет, - промямлила она тогда себе под нос. - Всегда найдётся кто-то другой.
        Андрея тогда это сильно резануло. К чему-чему, а к самобичеванию он никогда не был склонен, отсюда и Светкин пессимизм был ему абсолютно неясен. Как можно взять и забыть Светлану Анатольевну? Вон он и его шея запомнили её с первого раза.
        Но больше всего его поражало даже не это.
        Главное, открытие об этой женщине пришло в его жизнь вместе со звонком в дверь.
        В тот день Света пропадала где-то в городе по своим делам (о чём, к слову, Андрей не знал), а он освободился раньше времени, выполнив положенный перечень задач на день, и решил наведаться к ней в гости, благо что ключи от её квартиры в последнее время всегда были при нём.
        - Ну и где мы шарахаемся? - недовольно пробурчал он в трубку, когда не обнаружил свою нынешнюю пассию на месте.
        - Ты у меня, что ли? - вдруг обрадовалась запыхавшаяся Светка. - Отлично! А то я не успеваю совсем. Там сейчас курьер должен приехать, встреть, пожалуйста.
        - Ну-у-у, не знаю, - решил повыделываться Исаев, - а что мне за это будет?
        - Слава и почёт, - хмыкнули ему в трубку.
        - Пф-ф-ф-ф, и зачем мне ваш почёт? Что-то как-то не интересно, нужно что-нибудь позаманчивее.
        - По-моему, это называется вымогательство.
        - Не знаю, как это называется, мы народ скромный, в ваших определениях не сильны. А вот…
        К чему именно клонил Андрей, к сожалению, а может быть, и к счастью, узнать не получится, поскольку приехавший таки курьер не нашёл другого времени, чтобы позвонить в домофон.
        Уже через пять минут худощавого вида парнишка в замызганной спецовке затаскивал в квартиру Светы коробку приличных размеров. При этом парень пыхтел и пыжился так, что Исаев невольно задумался о содержимом его ноши.
        ***
        Посылка действительно весила будь здоров. Отблагодарив курьера, Андрей с видом великомученика потащил её на кухню. В голове роились всякие шутки по поводу её содержимого, отчего-то хотелось позвонить Свете и полюбопытствовать, как поживает дядя на гуталиновой фабрике. Он был более чем уверен, что девушка обязательно признает отсылку к Успенскому и коту Матроскину. Она вообще, казалось, знала всё, что впечатляло. Если честно, то Исаев до сих пор ходил в лёгком шоке от того, что Светлана Анатольевна владела зачатками латыни.
        - Латыни! - грохотал голос бабушки неделю назад в его трубке. - А это тебе не хухры-мухры. Только попробуй упустить её, клянусь, собственноручно вычеркну тебя из завещания.
        Не то чтобы Исаев хоть как-то претендовал на бабушкину двушку и гараж в соседнем кооперативе, но реакция родственницы слегка обескураживала. Обычно к пассиям Андрея она относилась более чем прохладно.
        Иногда он напрягал память, искренне силясь вспомнить, чем же она могла так впечатлить его родственников, и не находил ни одного сверхъестественного довода. Всё так себе - посидели, поболтали, фотки посмотрели, разошлись. Но нет, усмотрели же что-то такое… Бабушка вон уже сколько времени его шантажирует, да и маман бы обязательно не утерпела, если бы не отец, который грозно велел ей не вмешиваться. Сам Француз при этом не присутствовал, но готов был дать руку на отсечение, что без здорового мужского внушения здесь не обошлось.
        Впрочем, в чём-то он всё же понимал их, очарованных Светой мать и бабушку. Он сам уже второй месяц как чумной волочился за ней, не в силах никак опознать тот крючок, на который его поймали. Но больше всего его мозг взрывал тот факт, что никакого крючка не было, по крайней мере специально Света охоту на него не вела и никуда не заманивала. На такие вещи у Француза был нюх. Вот и выходило, что всё сам, всё сам…
        Наконец-то тяжеленная коробка была водружена на кухонный стол, что и отвлекло Исаева от занимавших его дум. Как и для любого другого мужчины, в его голове это было слишком.
        Вторая дилемма оказалась до абсурдного нелепой - можно ли ставить посылку на обеденный стол? Хрен его знает, где она побывала и где стояла. Будь это его квартира, он бы и глазом не моргнул, а тут вроде как Светкин дом… который он уважал и местами даже любил.
        Тяжко вздохнув, Андрей вновь поднял свою ношу на руки и начал оглядываться по сторонам в поисках идеальной локации. В этот момент в кармане штанов завибрировал мобильный… В общем, слово за слово, движение за движение, и коробка с неизвестным содержимым полетела на пол, издав громкий «бум» при встрече с ламинатом.
        - Твою ж налево! - в сердцах выругался Исаев и таки ответил на звонок.
        Как и ожидалось, звонила Светлана.
        ***
        День выдался сумбурным. Хотя, наверное, иначе у меня и не бывало. Всё началось со звонка Лены в семь утра с предложением поехать на родительскую дачу поливать огурцы. Собрав близняшек и прихватив с собой сопротивляющегося Родьку, мы отчалили на семейную фазенду - поливать грядки и полоть траву. Провозились мы там до обеда, то и дело извлекая Дашку с Машкой из бочек, а Родиона из кустов, где тот пытался то ли покурить, то ли поспать. Уже после полудня на общем совете было решено считать семейный подвиг состоявшимся и смело возвращаться в город. Уже на подходе к остановке мой телефон решил поймать сеть. О том, что она в принципе была утеряна, я и не догадывалась, но стоило навязчивой трели разрезать тишину дачного товарищества, как в мой мир ворвался сбивчивый голос курьера, который, видите ли, решил выехать ко мне, перед этим раз пять не дозвонившись до меня.
        Меня так и подмывало спросить: «А где логика?», но волнующая мысль, что «моя прелесть» уже на пути к моему дому, перекрывала любое недовольство.
        Каким-то чудом сразу после курьера на дисплее телефона загорелось фото усмехающегося Француза, который так кстати очутился в моей квартире.
        И хоть после разговора с ним домой можно было уже не спешить, я всё равно нетерпеливо ёрзала, сидя на старой ржавой трубе, которая тянулась вдоль дороги и служила всем местным чем-то вроде лавочки.
        - У тебя глисты, что ли? - не стал церемониться братец, явно уставший от моих мельтешений.
        - Родион! - предостерегающе шикнула на него Лена. Да так, что даже мы с племяшками выпрямили спины. Столь яркие интонации были не подвластны даже мне, несмотря на весь мой педагогический опыт. Видимо, это приходит только вместе с материнством, в качестве бонуса ко взгляду «молись и кайся».
        - Ну а чего она тут с ума сходит? - всплеснул руками Иванов-младший. - Никуда её Андрей не денется, могла бы и о семье немного подумать.
        Бросила на него удивленный взгляд.
        - Вообще-то, это ты отказывался с нами на дачу ехать.
        - Я передумал. Вот свалишь ты через месяц, что мы будем делать? Когда ещё вместе соберёмся?
        Искренность нахлынувших братских чувств вызывала здравые сомнения, в отличие от привычных вредности и желания повыделываться, коими, скорее всего, и объяснялись слова Родьки, но Даша и Маша вдруг поддержали его, разнывшись, что тоже хотят компенсации за мой отъезд.
        В итоге пыльные и потрёпанные мы, доехав до города на автобусе, отправились не домой, а в ближайший фастфудный рай - набирать лишние кэгэ и заедать свою печаль.
        Поэтому домой я возвращалась сильно под вечер, уставшая, объевшаяся и наобщавшаяся с роднёй под завязку. Про Исаева и посылку я и вовсе успела позабыть.
        ***
        Андрей нашёлся на кухне, настолько увлекшийся какой-то книжкой, что на посторонние звуки никак не отреагировал.
        - Привет, - улыбнулась я, почувствовав прилив радости и нежности, как это бывало в последнее время всякий раз, когда я его видела.
        - Угу, - буркнул он и перевернул страницу.
        - Ой, надо же, ты читать умеешь?! - решила подколоть его. На самом деле сомневаться в его эрудированности не приходилось, но за то время, что мы общались, демонстрировать любовь к литературе он не спешил, лишь изредка почитывая какие-то статьи в телефоне.
        - Отстань, - отмахнулся он.
        Фыркнула и подошла к нему со спины, потрепав по волосам на макушке.
        - Что хоть читаешь… - начала было я, взглянув на странички книги через его плечо, и обомлела, с ужасом обнаружив знакомые имена и реплики. - Какого?!
        Сказать, что моё сердце ушло в пятки, - не сказать ничего. Не до конца осознавая причин своей паники, я едва ли не разрыдалась при мысли, что Исаев читает книгу, написанную МНОЮ.
        Мои отношения с писательством были сложные. Вернее, сам процесс я любила, а вот вся остальная околописательская тема откровенно ставила меня в тупик. И если с годами я ещё смирилась с необходимостью продвижения своего творчества, то совершать этакий каминг-аут в реальную жизнь я была не готова. Я Ленке-то призналась в своей авантюре, только когда уже имела в загашнике не одну написанную книгу. Крутикова тоже была посвящена в тайну далеко не сразу.
        Трубить о своих делах на весь остальной мир я не планировала. Ладно, Исаев уже был в курсе моей писательской «карьеры», но вдаваться в подробности и уж тем более давать ему почитать я не собиралась. Да и он до сегодняшнего дня не проявлял особого интереса к тому, что пару часов в день я тратила на стучание по клавишам ноутбука.
        И вот теперь он сидел на моей кухне, почитывая первый официально опубликованный роман молодой писательницы Карины Романовой. Можно было, конечно, сделать вид, что это не я, но интуиция подсказывала, что сей фокус с Французом не прокатит.
        Раздосадованно щёлкнув зубами, предприняла попытку вырвать книгу из лап этого гада. Но Андрей оказался проворнее, вывернувшись в полуприсяде из-под моей руки, и, подняв роман высоко над головой, неожиданно закружил по кухне, убегая от меня.
        - Светка, ну ты чего?! - то ли в шутку, то ли всерьёз полюбопытствовал он, видимо приняв происходящее за игру.
        - Ты не имел права! - обиженно процедила, предпринимая ещё одну попытку ринуться на него, но, к сожалению, в скорости реакции я сильно ему уступала.
        - Да ладно, - хмыкнул Андрей. - На самом деле это случайно вышло, я коробку уронил, - мы продолжали кружить по кухне, - у неё дно развалилось, ну и книги твои вывалились. Я сначала ещё подумал, зачем тебе двадцать одинаковых книг. А потом как поня-я-ял… Ты чего сразу не сказала, что так круто пишешь?!
        Вот тут-то я и не выдержала и, залившись пунцовым румянцем, поспешила скрыться в ванной. Мечтая только об одном - утопиться…
        Жгучее чувство стыда осело горьким комом прямо в горле.
        Спустить себя в водосток я не успела, ибо уже в следующее мгновение на пороге ванной комнаты материализовался Исаев.
        - Ну и чего ты опять тут себе в голову вбила? - с ходу начал он, уже привычный к моим тараканам. Но этот явно был пожирнее всех остальных.
        Упрямо молчала, не зная, куда деть свой взгляд. Мне, как обычно, хотелось всего и сразу - чтобы он догадался обо всём и чтобы никогда не узнал моих тайн.
        - Свет… - позвал негромко, осторожно коснувшись моего запястья. - Мне, правда, очень понравилось. Ты пишешь невероятно круто. Когда ты сказала, что увлекаешься любовными романами, я действительно подумал, что там будет что-нибудь про нефритовый стержень и мокрые трусики, но у тебя… про жизнь, что ли. Оч интересно и реалистично, мне даже начало казаться, что я лично знаком с героями…
        Вот последнее меня точно не обрадовало, и я помрачнела ещё сильнее. Андрей это почувствовал и с лёгкой ноткой раздражения воскликнул:
        - Ну как мне тебя убедить в том, что ты пишешь хорошо?!
        Вскинула на него недоумённый взгляд.
        - Вообще-то, я знаю, что пишу хорошо, - сообщила без лишней скромности, невольно скопировав его недовольство.
        - Тогда что?
        Тяжко вздохнула и… призналась.
        - Просто это всё слишком личное. Я не планировала устраивать перед тобой душевный стриптиз.
        Он ничего не понял, нахмурился и подвис. Впрочем, я тоже не спешила вдаваться в подробности, наивно надеясь, что, ещё может быть, тема замнётся сама собой.
        Но нет.
        - Хочешь сказать, что эта история про тебя?! - Андрей был настолько шокирован, что даже рукой в сторону кухни указал, как-будто я могла не сообразить, о какой такой истории он говорит.
        - Сюжетно нет. А вот эмоционально… Понимаешь, - ещё раз сделала я глубокий вдох-выдох, опираясь на край стиральной машинки, - многие мысли и чувства моих героев принадлежат мне.
        - И что в этом страшного?
        - В том, что обычно о таком не говорят вслух. О своих самых потаенных страхах, желаниях, надеждах, разочарованиях. Разве что только своему психологу.
        Раздражение на его лице сменилось растерянностью. Поэтому пришлось пояснять дальше.
        - Я и писать-то начала, потому что во мне было море невыплеснутой тоски и нереализованной любви. Хотелось хоть где-то и с кем-то разделить это.
        - Компенсация?
        - Можешь называть это так. Ну или закрытие гештальтов. Я пишу о том, что меня волнует, тревожит, но я не тождественна своим героиням, просто… просто многие наши чувства созвучны.
        На словах звучало нелепо, поэтому я тряхнула головой, пытаясь прийти хоть к какой-то логичности.
        - Но хуже всего, когда люди видят в прочитанном пересечения с моей жизнью и начинают понимать всё буквально, равняя всё под одну гребёнку. Как ты, когда предположил, что я написала про себя. Это реально проблема. Потому что каждый, не задумываясь, начинает проводить параллель и ставить знак равенства - между мной и моими героинями, между событиями в моей жизни и сюжетом… Знаешь, почему мои родители не читают мои книги?
        - Почему?
        - Потому что невольно видят в каждой строчке меня. Героиня обижена на родителей - они переносят это на себя, будто я им на всю страну претензии выкатываю. Героиня думает о сексе с мужчиной - их обуревает стыд, словно они узнали подробности моей интимной жизни. Ну и так далее.
        Наконец, мой пыл угас, и я обмякла, зажав переносицу пальцами.
        Исаев пожевал немного свою губу и странным голосом резюмировал:
        - Короче, это ты, но не ты.
        - Примерно.
        - Вот теперь понятно, - кивнул он и, встав со мной бок о бок, тоже пристроился к стиралке. - И тебе бы хотелось, чтобы я не ломал голову, где там ты, а где выдумка.
        - Я бы вообще предпочла, чтобы ты там не видел меня.
        - Почему?
        - Потому что это слишком личное, - повторила я, добавив про себя: для отношений, которые распадутся через полмесяца.
        Он ещё немного постоял рядом, после чего оттолкнулся от поверхности и с преувеличенной бодростью сообщил:
        - Ладно, я пошёл дочитывать.
        - Андрей!
        - Что Андрей?! Я, между прочим, на самом интересном месте остановился: Диана пытается сказать Данилу, что её дочь не от него.
        Я закатила глаза. Всё-таки, когда он очень хотел, он умел быть невыносимым.
        - А потом ты дашь мне интервью.
        - Интервью?
        - Да, и расскажешь мне всё-всё, что сочтёшь нужным, чтобы я понимал, что там про тебя, а что нет.
        - Андрей!
        - Не ссы. Прорвёмся.
        И, сказав это, он выскочил в коридор, прикрыв дверь прямо перед моим носом.
        ***
        Читал он до самой ночи, я же бледной тенью бродила по квартире, с ужасом пытаясь расшифровать выражение его лица и понять, что это всё означает.
        Моя нервозность была настолько сильной, что я даже забыла хорошенько рассмотреть остальные присланные мне экземпляры.
        В итоге, в полночь, не выдержала и решила сдаться, завалившись спать. Вернее, притвориться спящей, поскольку сна не было ни в одном глазу.
        Андрей пришёл минут через двадцать, зашуршав одеждой в темноте спальни, после чего матрас рядом со мной слегка прогнулся. Сначала не происходило ровным счётом ничего, а потом его губы вдруг коснулись в быстром поцелуе моего плеча и самый завораживающий голос в мире шепнул:
        - Свет, ты невероятная.
        ***
        История с книгой не прошла для меня даром, и к началу августа я обнаружила страшную вещь - я влюбилась. Симптомы были на лицо и на все остальные части тела: томные вздохи, бабочки в животе и мозги набекрень.
        - Это было ожидаемо, - беспощадно подвела итог Лерка, когда я ей пожаловалась, что не могу думать ни о чём, кроме Француза.
        Подавив очередной приступ меланхолии, подпёрла щёку ладонью, обиженно надув губы.
        - Лучше бы сказала, что с этим делать, - и, бросив на неё взгляд, полный скепсиса, решила немного постервозить: - Тебе напомнить, как сама в мае страдала, что не знаешь, что делать с Серёгой?
        Впрочем, разве её этим смутишь?
        - То я, а это ты.
        - Не вижу разницы.
        - А она, между прочим, очевидна, - фыркнула подруга. - Ты ж у нас идейная, без чувств и веры в лучшее не можешь.
        Поморщилась.
        - Ну и куда это нас завело?
        - Пока никуда, но обязательно заведёт! - сегодня Лерка была полна оптимизма. - Не переживай, всё будет хорошо. Серёжа говорит, что давно не видел Андрюшку таким счастливым. А это, считай, знак.
        Почесала кончик носа, после чего устало провела ладонью по лицу:
        - А чего ему не быть счастливым? Кормить - кормят, в постели ублажают, душевные разговоры ведут, мозг по возможности не выносят.
        Тут Крутикова залилась довольным смехом, хлопнув ладонями по столику, за которым мы сидели в небольшом уличном кафе.
        - Я смотрю, ты ему там райские кущи устроила!
        - Да ну тебя! - бросила я свою любимые фразу, ставшую за это лето едва ли моей мантрой. - Я тебе о серьёзном.
        - Можно подумать, что я нет. Вот скажи, что из перечисленного тобой мешает тебе назвать вашу связь самыми настоящими отношениями?
        - Отсутствие признания их таковыми…
        На самом деле я давно думала над этим вопросом и пришла к неутешительному выводу: наши недоотношения были всем хороши, кроме одного - уверенности в том, что всё не развалится по истечении лета.
        А если учесть, что до обозначенного срока оставалась буквально буквально пара недель и наш договор никто не спешил продлевать, то волнения мои небезосновательны.
        - Может быть, он считает, что это очевидно?
        Я отрицательно помотала головой:
        - Не думаю. Если бы он что решил переиграть, то обязательно бы озвучил.
        - Свет, - неожиданно серьёзно обратилась ко мне Лера, взяв мои ладони в свои руки, - возможно, он просто не догоняет, какое счастье ему досталось. Мужики, они временами такие… тормознутые.
        Жаль только, что в умственных способностях Исаева сомневаться не приходилось, но говорить об этом вслух я не стала, словно это тоже было очень личное. А причиной этому явился тот факт, что чем больше я узнавала Андрея, тем больше мне нравилось всё в нём, даже те его привычки, которые бесили неимоверно, всё равно нравились. Но во главе всего стоял его ум. Меня буквально накрывало волной нежности, восхищения и фиг его знает чего ещё, только от одной мысли о том, какой он умный. Поэтому верить в его «тормознутость» у меня не выходило…
        - Ладно, - вдруг махнула рукой Лера, - чего сейчас гадать без него. Через две недели всё само прояснится, в конце концов, не пропадёт же он просто в обозначенный день? - вопрос был риторическим и не требовал ответа. - Лучше скажи, ты уже придумала, что подаришь ему на день рождения?
        - День рождения? - с какой-то особой медлительностью, тянущей на имбецильность, переспросила я.
        Крутикова бросила на меня свой долгий испытующий взгляд, после чего как-то совсем резко сдулась и погрустнела.
        - Ты не в курсе, да?
        ***
        Остаток дня я ходила как в воду опущенная, силясь понять, что для меня означает «незнание» о дне его рождения.
        С одной стороны, я сама как бы не спрашивала никогда. Видимо, уверенность в том, что всё это только на три месяца, не особо способствовала моей способности мыслить на перспективу.
        С другой стороны, даже Лерка, судя по её реакции, понимала, что для любых отношений это был крайне дурной знак. Отчего-то же я не спросила? Отчего-то он не сказал. И эти «отчего-то» мне в корне не нравились. Да и злило, если честно, особенно то обстоятельство, что Крутикова была в курсе (пусть и через Серёгу), а я - нет.
        Мня так и подмывало подойти к Французу и дать хороший такой подзатыльник со словами:
        - Так-то это я с тобой сплю, значит, и право первенства знать о дате твоего рождения принадлежит мне.
        Глупо? Глупо.
        ***
        И пока я размышляла над тем, стоит ли мне обижаться и показывать это Исаеву, ситуация дала вдруг неожиданный крен совершенно в противоположном направлении.
        - Какие планы на двадцатое? - мельком спросили меня уже на следующий вечер.
        - Никаких, - немного оторопело пролепетала я, чувствуя, как сердце в который раз разгоняется до невероятных скоростей.
        - Отлично. Значит, будем праздновать мои именины.
        Я немного подумала и решила, что не стоит строить из себя дурочку.
        - Знаю, Лера сказала, - и всё-таки в моём голосе звучал упрёк.
        - Знаю, - не моргнув глазом, в тон мне ответил Исаев, - Серёга предупредил.
        - А-а-а-а, - враждебно потянула я, - предупредил…
        Но Француз меня перебил.
        - Не выдумывай, я бы сказал, просто… не придал значения.
        - Значения, - всё так же, как заведённая, продолжала я, тщательно растягивая гласные.
        Наверное, это выглядело комично, потому что Андрей фыркнул:
        - Свет, не начинай. Я бы сам сказал, просто это действительно не так важно. У меня обычно тяжёлые отношения с празднованием дня рождения.
        - Что, боишься стареть? - мстительно заметила я. Ответил он непривычно серьёзно:
        - Можно и так сказать.
        Вот тут-то до меня и дошло, что заявление о том, что я не выношу ему мозги, было явно преждевременным.
        ***
        В результате у меня оставалась лишь неделя на поиски идеального подарка для любимого мужчины и две недели на то, чтобы определиться с примерными планами на дальнейшую жизнь.
        Глава 12
        Идея была настолько абсурдной, что ничто другое просто не шло с ней ни в какое сравнение. Проведя пару дней в борьбе между муками совести, доводами разума и иррациональной уверенностью, что только так и надо, я приняла капитуляцию собственной адекватности и поплелась за телефоном.
        На всё про всё ушло несколько дней и приличная сумма денег, уплаченная в том числе и за срочность.
        И лишь когда я стояла в полночь на перроне вокзала, встречая прибывающий поезд, меня таки накрыло паникой:
        - Боже, Светка, что же ты творишь…
        Вопрос был, скорее, риторическим, но это не помешало рядом стоявшему мужчине с любопытством покоситься в мою сторону. А после минутного раздумья и вовсе предложить:
        - Девушка, вашей маме зять не нужен?
        - У неё уже есть, - буркнула я, имея в виду Лёньку.
        - Плохо ест, - хмыкнул незнакомец, - раз отпустил вас одну в такую темень.
        Игру слов я оценила, но на предложение не польстилась, к тому же в этот момент из вагона показалась женщина средних лет с огромным пластиковым коробом наперевес, и я кинулась помогать ей спуститься.
        Короб шуршал и пищал, разрывая мне сердце, пока Ирина (так звали прибывшую в наш город) инструктировала меня, выдавая указания одно за одним. При этом взгляд её был строгим и подозрительным, словно она сомневалась, насколько мне можно доверить жителя короба. И совсем было непонятно, чего именно я сама боялась больше: остаться с ним наедине или не пройти смотрины.
        - Так, ладно, - в конце концов, вздохнула заводчица, - вы имеете хоть какой-то опыт общения с собаками?
        Я густо покраснела и виновато опустила взгляд вниз:
        - Нет, но вот мой… муж…
        Сочиняла я, конечно же, на ходу, уповая только на то, что Родькино умение выкручиваться практически из любой ситуации должно быть наследственным.
        В итоге собаку мне продали, но с таким видом, словно сделали самое великое одолжение в моей жизни. Впрочем, возможно, так оно было, если учитывать стоимость щенка с переноской, которая, по моим скромным подсчётам, равнялась стоимости крыла боинга.
        Торжественно вручив мне короб со всеми полагающимися документами, Ирина пожелала мне удачи и гордо удалилась в закат, ну или, вернее будет сказать, в свет уличных фонарей привокзальной площади. И лишь протяжный щенячий вой напомнил мне о полном безумстве моего поступка.
        ***
        Его звали Маркиз Грей Аделмар, хотя на маркиза он походил с натяжкой, скорее уж на какого-нибудь виконта или барона с взлохмаченным чубом и выпученными глазами.
        Выть он перестал только после того, как я выпустила его с рук на пол своей квартиры. К слову, супер-пупер переноску, всё ещё стоившую как половина крыла от боинга, я умудрилась забыть в такси. А получилось это так: потеряв окончательно из виду свою бывшую хозяйку, Маркиз впал в самую настоящую истерику. За те пять минут, что мы ждали вызванное такси, я чуть было не разревелась сама. Поэтому, усевшись в салон авто и погрузив свою немаленькую ношу, я сдалась… Просто вой детёныша буквально разрывал мне сердце. Ну и придумать что-нибудь получше у меня не получилось, поэтому огромный комок шерсти из клетки перекочевал ко мне на руки. Поначалу он даже походил на кошку, безостановочно крутясь на моих коленях и небольно кусая костяшки моих пальцев. Слегка подуспокоившись, отважилась почесать ему уши, песёль захрюкал, зачмокал губами, завилял хвостом и… начал писать прямо мне на джинсы.
        - У-и-и-и, - застонала уже я напару с водителем, только в разных тональностях.
        Когда такси остановилось у моего подъезда, на небе уже занимался рассвет, а я едва не помирала от чувства стыда, ибо Маркиз умудрился дважды сделать лужу в салоне. Сунув на прощание водителю всю наличку, имевшуюся у меня при себе, я выскочила из машины, держа щенка под мышкой и совершенно позабыв о несчастном коробе, которому отныне предстояло считаться моральной компенсацией за испорченное сиденье.
        ***
        Ленка прибежала ко мне в районе восьми утра, зачем-то прихватив с собой заспанного и злого Родю, заявившего с порога:
        - Я вас ненавижу.
        Поддаваться на провокации старшая сестра не стала, от души треснув братца по затылку:
        - Только не начинай, мне Светкиных выходок хватит.
        Оспорить последнее заявление было сложно, особенно если учитывать Маркиза, косолапо выбежавшего из комнаты в коридор, чтобы усесться между нами и сделать очередную лужу.
        За три часа, что мы были знакомы, собак успел сходить в туалет раз пять, надкусить ножку у кухонного стула и опрокинуть напольную вазу, которая, на удивление, оказалась в разы прочнее, чем я могла предположить.
        - Ты с ума сошла, - маминым тоном констатировала очевидное Лена, - кто в здравом уме дарит другим людям собак? И вообще, ты уверена, что ему всего лишь три месяца? Ибо этот монстр уже сейчас раза в три больше взрослой кошки.
        - Ничего он не монстр, - обиделась я за Маркиза, которому было абсолютно фиолетово на чужое мнение, - это просто порода такая.
        - Ничего себе, порода, - хохотнул вмиг проснувшийся Родька, - бернский зи-зи-кто ты там говоришь?
        - Бернский зенненхунд.
        - Круто! - с восторгом выдохнул братец.
        - Кошмар! - схватилась за голову сестра.
        ***
        Ещё через час Родька настолько загонял собакена, что оба они вырубились на ковре в моей спальне. Лена расценила это как знак к началу воспитательных бесед:
        - Ты хоть подумала, что будет с ним, когда Андрей откажется брать этого монстра, а ты отчалишь в свой Египет?!
        - Он не откажется, - не особо веря в то, что говорю, возразила я.
        - Ну-ну, - скрестив руки на груди, покачала она головой. - А я скажу тебе, что будет. Эта скотина переедет жить ко мне! А оно мне надо?
        - Лен, - поморщилась умоляюще, - ну не начинай. Я точно знаю, что он всю жизнь мечтал именно о такой собаке.
        - Тогда почему он не завёл её себе сам?
        - Времени не было? - наивно предположила.
        - Господи-и-и-и, - в который раз за это утро простонала сестрица. - Людям тридцать лет, а ведут себя хуже детей малых.
        ***
        Изначально я полагала, что самым сложным будет скрыть щенка от Исаева. Целый день я посвятила тому, что выдумывала тысячу и одну отмазку, почему не смогу приехать к нему сама и почему лично ему нельзя ко мне. Но все мои старания оказались излишни, поскольку совершенно неожиданно у Андрея нарисовалась командировка.
        - Вернусь перед днюхой, - поклялся он мне и, чмокнув в нос, благо что рост позволял, потребовал игриво: - Готовь подарок.
        - Угу, - буркнула, в ужасе осознавая размер собственной авантюры.
        Если вы думаете, я не понимала, что дарить живых существ, а тем более собак, мягко говоря, неприемлемо, то вы ошибаетесь. Всё я понимала. Но желание исполнить хотя бы одну заветную мечту любимого мужчины перекрыло всё и вся. Наверное, правильно говорят, что от любви люди глупеют.
        Итак, сопроводив Француза на поезд до Астаны, я вернулась домой продолжать развлекать малолетнюю зверюгу, ещё не зная, каким испытанием обернётся для меня грядущая неделя. Страшное открытие, что родительство - это не моё, посетило меня на третий день совместной жизни с Маркизом. За семьдесят два часа нашего знакомства этот мокрый телёнок успел сделать всё: погрызть всю мою обувь, пометить каждый угол квартиры, не забыв трижды оставить художественную инсталляцию в виде кучки говна прямо посередине комнаты. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что наши графики сна никак не могли синхронизироваться. И лохматый монстр, возомнивший себя младенцем, требовал жрать каждые три часа, независимо от времени суток. Оставлять ему запас еды в чашке не помогало, песёль требовал, чтобы я лично сопровождала его в кухню.
        Все советы из интернета для начинающих собаководов заканчивались одним - «собаку нужно воспитывать». Можно подумать, я не догадалась уже.
        - А я предупреждала, - ехидничала Ленка в трубке, - но разве меня кто-нибудь слушает?!
        Я слушала, но обычно поступала по-своему, что в итоге заканчивалось… не очень. Впрочем, всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло за три дня до Андрюхиного возвращения.
        ***
        Звонок Гришки я почувствовала интуитивно, стоило лишь мелодии телефона разлететься по квартире. Первым желанием было спрятаться куда подальше и сделать вид, что дома никого. Но Левичев был упорен, и где-то со звонка четёртого я всё-таки сдалась. И не потому, что дрогнула перед бывшим однокурсником, а потому, что трель мобильника начала нервировать Маркиза, который с горя попытался навалить четвёртую инсталляцию на всё том же месте.
        - Иванова, я тебя убью, - заверил меня Григорий Александрович. - Какого хрена трубку не берёшь?
        По натуре Левичев был редкостный пид…с. И совсем не в ориентации дело, но, да простят меня геи и русский язык вместе взятые, никакого другого слова подобрать у меня попросту не выходило.
        Когда-то давно, во времена нашей юности, Гриша был единственным парнем на целом филологическом факультете педуниверситета.
        Симпатичный, обаятельный, харизматичный… он умудрился стать звездой нашего женского царства буквально за какую-то неделю. Поначалу всё выглядело вполне невинно и забавно, когда девчонки таскали ему попеременно что-нибудь из домашней стряпни, судорожно пересказывали заданные на дом книги и всё время строили глазки, при этом не забывая томно вздыхать. Но очень быстро ситуация вышла из-под контроля, и Левичев, избалованный женским вниманием, вошёл во вкус. Очень быстро безобидные прогулки под Луной превратились в череду победных зарубок на изголовье кровати.
        Лично мне было противно наблюдать за тем, как Гришка менял партнёрш одну за одной, но тех, кажется, ничего не смущало, и при появлении новой конкурентки злились они не на подлого изменника, а на барышню.
        В итоге через два года наш некогда дружный факультет стал больше напоминать логово змей. Клянусь, я даже однажды имела «удовольствие» лицезреть драку между своей одногруппницей и одной из кафедральных аспиранток.
        К счастью, я была абсолютно равнодушна к Гришкиным чарам, прекрасно понимая, что при наличии такого огромного выбора он вряд ли решит позариться на такую, как я. Да и в целом эта его манера быть «заинькой» со всеми знатно так меня подбешивала. Но жизнь штука забавная, и, несмотря на мою неприкрытую неприязнь, Левичев отчего-то решил выбрать меня себе в… Вот тут-то и начинается главная загвоздка, когда я пытаюсь подобрать нужное слово для описания наших отношений. Мы не были друзьями, приятелями или партнёрами. Но каждый раз, когда нужно было выбрать себе пару для работы, он выбирал меня, правда, позабыв при этом спросить моего мнения. В первый раз, когда он выкинул такую хрень, я даже не сомневалась, что он попытается попросту спихнуть всё на меня, но… В общем, тот проект мы выполнили примерно в одинаковых долях. И с тех самых пор мы негласно стали компаньонами во всех учебных делах, при этом не забывая активно демонстрировать друг другу своё осуждение и неприязнь.
        Но при всех своих минусах у Гриши было одно крайне важное качество - он умел устраиваться в жизни. Устраиваться сам и устраивать других, если ему это, конечно, было выгодно.
        И вот, спустя почти десяток лет после универа, я опять попала в сферу его интересов.
        - Светка! - взрывался от возмущения мой телефон. - Уже середина августа. Мне срочно нужно твоё «да» или «нет». Хотя нет, не так, принимается исключительно «да».
        ***
        Праздновать исаевский день рождения планировалось в два этапа: сначала дома с родителями, а потом мы хотели сбежать на дачу к Серёге и провести выходные в их с Леркой компании. Савицкие тоже обещали почтить нас своим присутствием, но ровно за сутки до заветного дня «Д» и часа «Ч», Андрей огорошил меня, что всё переигралось.
        Так и сказал:
        - Света, планы меняются.
        Наверное, это была судьба, ну или глупое стечение обстоятельств, что в моём понимании было одно и то же. Сначала у Савицких заболела Кирюха. Ксюшка для виду ещё попыталась отправить мужа с нами, но тот решил, что если быть героем, то быть им до конца, и отменил свой торжественный выход в свет. Потом отчего-то дача Литвинова сменилась на мангальную зону с бассейном в местном яхт-клубе.
        - Друзья приехали, - заверил он меня по телефону, будучи всё ещё в командировке. - Было бы большой наглостью обременять Серёгу такой толпой.
        - Прям-таки толпой? - помрачнела я, предвкушая реакцию его приятелей на неформат в моём лице.
        - Ну… будут самые близкие.
        «Зашибись», - подумалось мне, но вслух я об этом не сказала, в конце концов, это не мой праздник.
        - А как же твои родители?
        - Они в Карачи на недельку уезжают, я решил их побаловать в честь своей днюхи.
        - Зашибись, - всё-таки озвучила я свои мысли. - А мне что делать?
        - В каком смысле? - искренне удивился он. - Готовиться меня встречать. Завтра прилетаю и сразу к тебе…
        - Ко мне? - было обрадовалась я, но практически тут же подскочила на месте, ощутив прикосновение мокрого носа к лодыжке - Маркиз решил вовремя напомнить о себе. - Нет, не надо ко мне…
        - Светка, - тяжко вздохнул Исаев, - может, уже хватит ломаться?
        Стало чуточку обидно. Интересно, когда это я ломалась?!
        - Ничего подобного, просто… - вот тут я слегка зависла, миллион заготовленных заранее оправданий вмиг вылетел из головы, вынуждая импровизировать. - Просто у меня дома ремонт!
        - Ремонт?
        - Ремонт, да. Я решила обои поменять.
        - Чем тебя предыдущие не устроили? Они же вполне нормальные были.
        - Вот именно что «вполне» и что «были», - вошла во вкус я, молясь про себя, чтобы Исаев не включил режим упрямого осла, пытаясь настоять на своём приезде. Ибо если Маркиза я бы ещё успела спрятать, утащив его к Лене или родителям, то обдирать почти новые обои мне точно не хотелось.
        - Мне не понять, - честно признался Француз. - Тогда ты приезжай ко мне.
        - Не могу, - чуть не плача, призналась я, ибо Маркиз в этот момент попытался укусить меня за щиколотку. Щенку было скучно и он отчаянно требовал внимания.
        - Ну что такое?!
        - Э-э-э, - совершенно олигофренически протянула, не в силах придумать что-нибудь достойное. К счастью, от необходимости отвечать меня спасла вторая линия, сработавшая у Андрея.
        - Я перезвоню, - бросил он мне вместо прощания.
        ***
        В день икс меня вызвали в школу. Вернее, пошла я сама, понимая, что тянуть дальше некуда и уже точно нужно писать заявление об уходе, особенно если учитывать, что все вещи из родного кабинета я вывезла.
        - Уверена? - устало поинтересовалась наша директор. - Всё-таки такой рискованный шаг.
        - Уверена, - соврала я и… разревелась.
        В итоге вместо двадцати минут я проторчала в школе три часа, плавая со своим начальством по волнам памяти, вспоминая детство, юность и молодость.
        - Систр, ты охренела, - предъявил мне Родька, назначенный сегодня ответственным за собаку. - Ты обещала, что это всего лишь на полчаса.
        - Скоро буду, - попыталась я отвязаться от братца, попутно перебегая дорогу, в результате чего едва не попала под колёса резко затормозившего передо мной… Француза.
        - Какого! - взвизгнула я, в самый последний момент успев поймать телефон, который вывалился из моих рук.
        - Такого! - и не подумал раскаяться этот гад. - Я тебе сколько сигналить могу? А ты не слышишь!
        - Я по телефону разговаривала.
        - А должна чувствовать моё появление интуитивно на расстоянии!
        Показательно закатила глаза, всем своим видом продемонстрировав, что думаю по поводу его «должна».
        - Короче, садись в машину быстро, мы опаздываем.
        - Куда?
        - Как куда? В яхт-клуб. Или ты забыла, кто сегодня именинник? - спросил и с намёком изогнул свою идеальную бровь.
        Вообще-то, я поздравила его ещё с утра, наговорив в трубку кучу всяких милостей, нежностей и пошлостей. Но конкретно сейчас мои чувства были настолько в раздрае, что я не сразу сообразила, что нужно хотя бы обрадоваться ему, да и вообще…
        - С днём рождения, - совсем не празднично выдала я, но для проформы всё же попыталась улыбнуться.
        В этот момент Андрею просигналил сзади, ибо мы с ним перегородили проезд и без того узкой дороги.
        - Встретимся на парковке у магазина, - трогая автомобиль с места, в приказном тоне велел Исаев.
        Этих двух минут мне хватило для того, чтобы собраться и прочистить себе мозги. В конце концов, разве не к этому я шла всё лето? Осталось только с детьми попрощаться, но об этом лучше сейчас не думать.
        Объехав вокруг квартала, Андрей таки вырулил на стоянку. К этому моменту я уже успела обзавестись праздничным настроением. Поэтому, стоило ему выйти из машины, я подлетела к нему и впилась жарким (по крайней мере, я на это очень рассчитывала) поцелуем. Впрочем, он, по ходу дела, был того же мнения, ибо с полной отдачей ответил мне, правда не забыв напоследок рассмеяться мне в губы и по-хозяйски заметить:
        - Так-то гораздо лучше.
        Но перед этим… я успела словить какой-то небывалый кайф с оттенком безумия и свободы. Впервые жизни я делала что-то такое, абсолютно не парясь из-за общественного мнения. Краем глаза я ещё успела заметить любопытные рожицы кого-то из своих школьников, но запретила себе даже думать об этом. Я больше не их учитель, а просто влюбленная женщина, дождавшаяся мужика из командировки.
        За самодовольный вид Француз таки получил шлепок по плечу.
        - Не издевайся, - отчего-то излишне плаксиво попросила его.
        Он неожиданно понял всё верно:
        - Ты со школы, что ли?
        - Угу.
        Дальше пояснять не пришлось, и он просто прижал меня к себе.
        - Выбор не всегда бывает лёгким, даже если он и правильный.
        Не согласиться было трудно, поэтому, тяжко вздохнув, я прижалась носом к его шее.
        ***
        Минут через пять мы ехали по центральному проспекту нашего города, уносящему нас прочь от моего дома. Я, как обычно, недовольно бурчала:
        - Андрей, ну куда я поеду в таком виде, - ткнула я пальцем в свой распухший от слёз нос. - Да и вообще! Мне переодеться нужно!
        - Светик, ты чудесно выглядишь, а мы критически опаздываем.
        - Но… - подбирала я доводы, пока не вспомнила о главном. - Твой подарок! Он дома у меня остался.
        - Ничего страшного, завтра подаришь, - вскользь отбивался Исаев, полностью сосредоточившись на дороге. Под вечер пятницы в городе были ужасные пробки, но попасть на другой берег, где и располагался яхт-клуб, можно было только через мост, который был наполовину закрыт на ремонт, поэтому заторы начинались за несколько остановок. - Главный мой подарочек - это ты…
        И пусть он шутил, но за Маркиза стало обидно. И тревожно. И пусть в последние пару дней он вёл себя вполне прилично, видимо адаптировавшись в моём доме, но кто знает, что с ним мог учинить Родька… Порой у братца в голове свистели такие ветра, что даже мне, привыкшей к подростковой дурости, становилось страшно.
        Пришлось писать Лене: «Спаси Маркиза и Родю».
        Та, разумеется, оказалась не в восторге: «А Я ПРЕДУПРЕЖДАЛА».
        В общем, к месту назначения мы попали лишь через час. К этому времени Андрей уже заметно начал нервничать, ему постоянно кто-то звонил, и он торжественно клялся, что скоро будет.
        - Вообще-то, это вроде как сюрприз, - уже при подъезде к воротам признался он, - так что вполне вероятно, что я сам толком не знаю, кто там будет. Но Лера с Серёгой уже точно на месте.
        От этого стало чуточку легче, ибо в преддверии встречи с его друзьями я уже начала нервничать так, что подумывала, а не выйти ли мне из машины при первой же остановке и не пойти ли обратно в город пешком.
        Бросив авто на стоянке, мы быстрым шагом побежали по каким-то тропинкам. Местная территория поначалу больше походила на гараж для лодок, но потом, обогнув техническую зону, мы оказались перед высоким кустарником, скрывающим место для гуляний. Уже отсюда слышались голоса и музыка, а когда мы вышли на площадку с бассейном, на Исаева хлынула волна из людей и криков. Я слегка растерялась и отстала, с опаской косясь на толпу незнакомцев. Взгляд сам собой зацепился за Леру, которая также стояла поодаль от основной массы с недовольным лицом. Наши глаза встретилась, и подруга сделалась ещё более хмурой. Сначала я подумала, что она сердится на меня по какой-то причине, но потом фокус моего внимания опять сместился на Исаева, который в этот момент обнимался с какой-то черноволосой барышней.
        А потом я поняла всё.
        ***
        - Хочешь, я его стукну? - воинственно предложила Лера прямо мне на ухо.
        Вся честная компания расположилась за огромным столом, полностью заставленным различной снедью из службы доставки и многообразием алкоголя на любой вкус. Андрея торжественно усадили во главе, я же с Крутиковой по-тихому сбежала в угол на противоположном конце, заняв наблюдательную позицию. Исаев особо не возражал, будучи полностью поглощённым общением с многочисленными друзьями, как я поняла, действительно решившими сделать ему сюрприз и собраться здесь с разных уголков мира.
        - В последний год нас слегка раскидало, - отчего-то виновато пояснил Серёга, всеми силами стараясь не смотреть мне в глаза. И это было настолько красноречиво, что в итоге Лерка вместо Француза стукнула его.
        - Прекрати, - зашипела она и сочувственно коснулась моего плеча. Из-за чего мне стало окончательно хреново.
        Как оказалось, у Исаева имелась огромная компания друзей-коллег, с которыми он дружил ещё со студенческих лет. С одним из них - Игорем - они в какой-то момент создали общий стартап, который однажды выстрелил и обеспечил всех присутствующих работой и зарплатой на много лет вперёд. Однако в последний год в силу геополитической ситуации в мире, компания разбежалась по бывшим советским республикам, оставив лишь одного Француза на родной земле. Вернее, по версии Литвинова, Андрей сам не захотел никуда уезжать, оставшись верным бабушке-следователю и ещё каким-то личным принципам, понятным только ему.
        Но, глядя на черноокую Анечку, на ум приходила лишь одна-единственная причина, почему Исаев никуда не уехал.
        Она была действительно какая-то особенная. Тонкая, изящная, хрупкая… Такую хотелось обнять и защищать от всего остального мира. Несмотря на тёмный цвет волос, при взгляде на неё в голову сами собой шли мысли о добре, нежности и свете. Вокруг неё разве что ангелы не пели. Есть такой тип людей, которые умеют одинаково открыто улыбаться всем.
        А ещё она была замужем за Игорем (да-да, тем самым сооснователем фирмы и хорошим другом Исаева) и даже слегка беременна, о чём они с супругом не забыли известить всех присутствующих под радостные аплодисменты. Впрочем, всё это не мешало Исаеву смотреть на неё так… как он не смотрел на меня ни разу. С каким-то фанатичным обожанием, мечтанием и примесью заскорузлой печали о неслучившемся.
        То ли к счастью, то ли к сожалению, мой филологический ум мог подобрать ещё множество синонимов, описывающих влюблённый взгляд Андрея, направленный на чужую жену. Но больше всего меня поразило то, что никто из присутствующих этому не удивлялся, только Лерка сидела с похоронным выражением лица, но она не в счёт. И даже Игорь - муж Анечки - воспринимал ситуацию с лёгкой снисходительной улыбкой.
        Возможно, всё дело было в том, что эти двое не позволяли себе ничего лишнего. Андрей не предпринимал никаких попыток очаровать свою юношескую любовь, а эта самая любовь просто сидела рядом, держала своего мужа за руку и освещала весь этот мир гармонией и радостью.
        - У них ничего не было, - продолжала Лера свои попытки поддержать меня. - По крайней мере, Серёжа так утверждает.
        - Я знаю, - на удивление ровным голосом отозвалась я. - Андрей тоже говорил.
        - И ты поверила?
        С ответом я помедлила, пытаясь разобраться, что творится у меня на душе.
        - Это не имеет значения.
        - Почему это?
        Устало потёрла глаза, абсолютно забив на остатки дневного макияжа.
        - Потому что…
        Боли как таковой не было, лишь едкая горечь разочарования. И даже не в том, что он выбрал не меня, к этому-то я как раз была готова, а в том, что Андрей за столько лет так и не смог выбраться из этого нелепого треугольника.
        Впрочем, вся патовость ситуации стала ясна, когда на территорию нашей беседки забрела местная дворняжка, обитавшая, судя по всему, где-то в технической зоне.
        - Ой-ой, - беззащитно замахала руками Аня в сторону, - уберите её, пожалуйста.
        Мужчины тут же синхронно подскочили на ноги.
        - Только не говори, что ты боишься эту несчастную болонку, - фыркнула Крутикова. Её комментарий в основном был рассчитан только для моих ушей, но Анечка неожиданно уловила суть её возмущения и с излишней скромностью пожала плечами:
        - К сожалению, у меня аллергия на собак.
        Во мне словно что-то надорвалось, и все мои иллюзии по поводу Француза пошли огромными безобразными трещинами.
        - Сочувствую, - абсолютно неискренне оскалилась ей моя подруга.
        Они обменялись враждебными взглядами, я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и Лера сорвётся, понаделав каких-нибудь ненужных глупостей.
        - Не смей, - цыкнула я на неё, вставая из-за стола. - Вернусь скоро, мне нужно позвонить.
        ***
        Звонок домой занял не больше пяти минут. Судя по голосам, доносившимся из динамика трубки, в моей квартире собралась добрая половина моих родственничков, из-за чего я уже сомневалась, кто кого развлекает - они собаку или наоборот.
        Ещё минут двадцать ушло на то, чтобы проветрить мозги. Благо с местами уединения здесь проблем не было.
        Причал привлёк меня тишиной и непроглядной чернотой реки, в водах которой лениво отражались немногочисленные звёзды. Обхватив себя руками, я какое-то время просто стояла на месте и вглядывалась во мрак, снова и снова убеждая себя в том, что ничего же не произошло. Просто мои три месяца на любовь подошли к концу. Всё как условились по договору.
        А потом из ниоткуда материализовался Исаев. Я даже не удивилась, словно разом растеряв всякую способность чувствовать.
        - Вот ты где, - заметил он хриплым от выпитого алкоголя голосом. - Светка, ты чего прячешься?
        Объяснять что-либо ему было бесполезно, поэтому в ход пошло универсальное оправдание:
        - Устала.
        Он издал крякающий звук, отдалённо напоминавший смешок, и обнял меня со спины, уткнувшись губами куда-то мне в затылок.
        - У-у-у-у, холодная какая. Замёрзла вся…
        Он вроде как заботился, вот только тепла в его словах я больше не ощущала. Теперь они мне казались чем-то рядовым, механическим проявлением внимания.
        Можно было, конечно, закатить скандал, но зачем, для чего? Смысла в происходящем не было уже никакого.
        - Пошли обратно? - мурлыкнул Андрей. - Будем тебя отогревать.
        Сопротивляться я не стала.
        ***
        Через час многочисленная компания поредела раза в два, сократившись до самых-самых… Изначальная рассадка за столом нарушилась, потеряв свою актуальность, и в результате я оказалась подле Исаева, прижатая к его боку. Оставшиеся гости посматривали на нас с интересом, а тут ещё Андрей, которому вдруг приспичило перейти из тотального игнора в непонятный режим болтливости обо… мне.
        Ладно бы Аня с Игорем вместе с остальными успели отчалить домой, но нет же, почтенное семейство продолжало «радовать» нас своим присутствием, отчего разглагольствования Исаева нестерпимо хотелось прекратить.
        - А ещё, представляете, Света книги пишет! Да такие крутые, что у-у-у-у, её даже опубликовали.
        Голос у Француза был громкий и зычный, но я была склонна объяснить преувеличенные эмоции действием алкоголя, нежели искренностью его восторгов.
        - Ничего себе, - вразнобой отреагировали его приятели. Я же сгорала от стыда, мечтая провалиться сквозь землю. Да поскорее.
        - Да-да, - активного закивала головой эта сволочь. - Сам в восторге. А ещё она преподаёт в школе. Там такие лбы, что у-у-у-у…
        Это злосчастное «у-у-у-у» начинало меня уже порядком подбешивать, ибо выглядело просто насмешкой над всем тем, что некогда было мне так дорого.
        Наконец-то, Андрей выдохся и потянулся за стаканом с водой, дабы смочить горло. Воспользовавшись дарованной мне передышкой, я мазнула взглядом по расстроенной Лерке, и сомнения в том, кого мне благодарить за неожиданно проснувшееся у Исаева внимание к моей персоне, сразу же отпали сами собой. Ну спасибо, подруга!
        В образовавшуюся паузу вдруг вклинилась Анечка:
        - Света, а вы тоже поедете с ребятами на сплав через неделю?
        Однако в её доброжелательность мне как-то не верилось, больше походило на желание подколоть. Впрочем, я невольно усматривала нечто подобное всякий раз, когда кому-либо приходило в голову поднять тему спорта и моего к нему отношения. Каким угодно образом.
        - Нет, - коротко качнула я головой.
        - Почему? - слегка озадаченно вскинулась она.
        Озвучивать реальную причину, что меня туда, собственно, никто и не звал, мне не захотелось, особенно при имеющемся куда более веском доводе.
        - Через неделю меня не будет в стране, - растянула я губы в подобии улыбки. - Меня пригласили преподавать в школе в Египте. Контракт на два года.
        За столом повисла гробовая тишина, а может быть, это мне так показалось, поскольку восприятие окружающего мира вдруг резко ограничилось лишь тактильными ощущениями, сконцентрировавшись на красивых и сильных мужских пальцах, до боли сжавших моё запястье.
        Глава 13
        За свои тридцать с небольшим Андрей пережил если не весь, то большую часть спектра известных ему эмоций. По крайней мере, он так думал, оставляя небольшой зазор на важные жизненные вехи, через которые рано или поздно ему предстояло пройти, - радость и гордость отцовства, горечь потери близких, нежность первой брачной ночи… Но это всё было так далеко, что циничный ум практически на любое жизненное событие реагировал как «знаем, плавали». А уж про предательство и отвержение он знал всё, хлебнув в своё время с избытком и взрастив в себе ничем непробиваемую шкуру из сарказма и прагматизма, где главным правилом было не подпускать никого близко.
        Друзья были не в счёт, особенно те, кто прошёл с ним едва ли не всё, - Серёга, Пашка… Игоря он тоже когда-то считал близким, даже после того, как Аня предпочла его самому Андрею. Правда, постепенно вся близость сошла на крепкое партнёрство, что, наверное, в их нелепом любовном треугольнике было неизбежно. Исаев это понимал и учился принимать как должное.
        Короче, к своим тридцати с хвостиком Исаев искренне верил, что его ничем не пронять, но Свете неожиданно удалось.
        - Через неделю меня не будет в стране. Меня пригласили преподавать в школе в Египте. Контракт на два года, - небрежно брошенные слова ещё долго крутились у него в голове, пока Француз отчаянно пытался совладать с эмоциями, бившими через край. В ушах шумела кровь, а пальцы судорожно вцепились в Светку. Где-то на кромке сознания маячило желание сделать ей больно, но остатков самообладания всё же хватило на то, чтобы не наделать глупостей и сохранить лицо.
        Так они и просидели до самого окончания вечера, с молчаливыми и неестественными улыбками на напряжённых лицах. Остальные гости, почувствовав, что произошло что-то из ряда вон выходящее, начали один за другим убывать во свояси. Одна лишь Аня попыталась как-то прояснить ситуацию, поинтересовавшись, а что именно сейчас происходит. Но на помощь пришла Лера, зыркнувшая на его подругу детства так, что становилось ясно - ещё одно Анькино слово, и Крутикова попросту вцепится ей в волосы.
        Анечка, не привыкшая к такому непочтенному обращению, прижалась теснее к мужу, что-то защебетав тому на ухо. Андрей даже приготовился к привычному уколу ревности, которая неизбежно жалила его в подобных ситуациях уже добрый десяток лет, но вдруг обнаружил, что в его развороченной груди не осталось ровным счётом ничего, кроме злости и обиды на Свету.
        - Довезём Светика, - в который раз за вечер решила разрулить ситуацию всё та же Лера, ещё пару часов назад устроившая ему выволочку за то, что он, видите ли, обижает её подругу. Зря она не упомянула ещё и о том, какой сюрприз готовила её разлюбезная подруга.
        - Лер, - упреждающе вздохнул за спиной у своей зазнобы Серёжка, но как-то без нажима, словно не до конца уверенный в том, что стоит дать возможность им со Светой разобраться самим.
        Да и Крутикова, которая сегодня явно была на пике своей экспрессивности, одарила Литвинова очередным взглядом из своего арсенала, после которого тот решил заткнуться подобру-поздорову.
        «Подкаблучник!» - раздражённо хмыкнул про себя Исаев, после чего категорично отрезал:
        - Мы сами доедем.
        Но плевать Лера хотела на его мнение, даже не повернув головы в его направлении.
        - Светка, поехали…
        Если честно, он бы даже не удивился, если бы Иванова просто упорхнула от него в этот вечер, так ничего не объяснив. Но Света поступила по-своему, качнув головой:
        - Не переживай, всё хорошо.
        Что тут было хорошо, он не понимал, но Крутикова, чуть помедлив, неожиданно согласилась:
        - Дома будешь, напиши мне.
        И, чмокнув приятельницу в щёку, удалилась в темноту, которая уже бесцеремонно окутала яхт-клуб. Литвинов лишь сочувствующе пожал плечами и, украдкой показав кулак, мол, держись, проследовал в том же направлении.
        Итак, они остались вдвоём. Андрей ещё пытался подобрать слова, чтобы в один миг не схерачить всё то, что успело нарасти между ними этим летом.
        Но Свете явно было недосуг оставаться на месте, и стоило последним гостям скрыться из поля их зрения, как Иванова отлетела от него на добрый пяток метров, потирая затёкшее запястье.
        Какое-то время помолчали, обмениваясь красноречивыми обвиняющими взглядами. А потом женская натура таки взяла своё, и Света принялась активно сгребать мусор со столов, наводя порядок. Раньше эта её привычка убираться в минуты отмалчивания даже умиляла его, теперь же… бесила.
        - И когда ты собиралась мне рассказать?! - не утерпел Андрей, хриплым голосом бросив ей то ли вопрос, то ли обвинение.
        Света замерла на какое-то мгновение, после чего с ещё большим рвением принялась запихивать коробки из-под пирогов в огромный чёрный пакет.
        - А надо было? - отозвалась она с деланым безразличием, но получилось плохо. Невозможность усидеть на месте и отведённый от него взгляд выдавали её с головой. - Ты же сам поставил конкретную дату. А дальше… всё под стать договору. Ты - на сплав, а я… Впрочем, тебя это уже не касалось бы, куда именно.
        - Только не говори, что ты приняла всерьёз этот дурацкий договор.
        В его голосе было что-то такое, что заставило её остановиться и вскинуть голову на Исаева.
        - А как я должна была к нему отнестись?
        Поразительно, но её слова разозлили его ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Неужели только он чувствовал этим летом то, что чувствовал?
        ***
        Исаев изволил гневаться. Читалось это вполне отчётливо: скрещенные руки, вздёрнутый подбородок, сведённые к переносице брови, которые больше не казались такими уж идеальными.
        - Только не говори, что ты приняла всерьёз этот дурацкий договор.
        - А как я должна была к нему отнестись?
        Наступило тяжелое молчание, напряженность которого почти искрилось по коже.
        - Как я должна была отнестись к тому, что ты чётко обозначил сроки нашего общения? - повторила с нажимом, начиная закипать.
        - Не было никакого срока! - продолжал он гнуть своё, думаю, лишь упрямства ради. - Никто не говорил, что после сплава всё должно закончиться.
        Дурак.
        Впрочем, это далеко не самая страшная наша проблема.
        - Ладно, что тут спорить, вышло как вышло…
        Настаивать и доказывать что-то не было никакого желания. Я вдруг поняла, как дико от всего этого устала. Мне хотелось поскорее домой, забраться к себе в норку и начать зализывать раны.
        - То есть ты действительно собралась в Египет? - очень спокойно спросил он, но я откуда-то знала, что внутри у него клубятся едва сдерживаемые эмоции и вряд ли мне понравится, если они вырвутся наружу.
        - Ты сам всё слышал.
        - На два года?
        - Андрей… - швырнув на пол дурацкий пакет с мусором, я всё-таки спросила: - Чего ты от меня хочешь?
        - Ясности. Я хочу ясности и чтобы с моими чувствами тоже считались! - выпалил он импульсивно, похоже, выдержка и ему изменила. Ещё бы, алкоголь никогда не способствовал самообладанию.
        Я расхохоталась, слегка истерично, что меня точно не красило.
        - Ясности? Серьёзно? Тогда, уж будь добр, начни с себя!
        Он удивленно уставился на меня, явно силясь сообразить, о чём это я толкую.
        Хуже всего, что он правда не понимал. Не пытался усидеть на двух стульях по собственной эгоцентричной прихоти, нет, он реально не осознавал, насколько плохо обстоят его дела с Анечкой.
        - Не понял, - тряхнул головой Француз. - Ты на что-то намекаешь?
        - Нет, я говорю вполне прямо. О тебе и Ане.
        - А-а-а-а, - простонал Андрей, закатив глаза, - только не начинай ещё и ты. Я же тебе говорил, что между нами ничего не было…
        - Это-то меня и пугает. Лучше бы было - объясняло бы причину такого слепого обожания.
        - Какого обожания?! - фыркнул он. - Мы с ней просто… давние друзья.
        «С такими друзьями и враги не нужны» - промелькнуло в моей голове, но вслух ничего произнести я не успела, потому что Андрей ударил на опережение:
        - Ты к Аньке, что ли, ревнуешь?
        И голос его прозвучал так, словно он только что совершил открытие и сам удивился его очевидности, из-за чего я даже задумалась - ревную ли? Ответ обнаружился сразу: какой смысл ревновать к той, которая уже давно победила, лет этак десять назад?
        - Ты любишь её.
        - Нет, - он выпалил это слишком быстро, молниеносно.
        Одарила его выразительным взглядом «ну-ну, втирай».
        Неожиданно подействовало, Андрей начал оправдываться:
        - Ты просто не понимаешь. Мы знакомы очень давно. И она… она одна из моих самых близких друзей.
        - Ха! - невольно вырвалось у меня. - Что-то я не заметила, чтобы ты так смотрел на Литвинова или Савицкого.
        - Света…
        - Что Света?! - я продолжала терять самообладание. - Единственный человек, который тебя дурит, это ты сам!
        - Ты преувеличиваешь.
        - Я? Хорошо. Тогда ответь на парочку вопросов. Почему при всей своей любви к собакам ты до сих пор её себе не завёл?
        Его бровь взлетела вверх в немом удивлении: «Чё?»
        - Сёрьёзно? Собака? Да потому что я люблю путешествовать, иногда езжу в командировки, а собаку просто так не бросишь, она же… как ребёнок.
        - Допустим, - послушно согласилась я. - Тогда второй вопрос. То утро, когда мы впервые вместе ночевали у тебя. Тебе с утра позвонил друг и попросил помочь жене.
        - Св…
        - Подожди, - самым железным тоном из своего учительского арсенала оборвала его я. - Тогда ты бросил меня и умчался спасать девушку в беде. А теперь вопрос. Тебе позвонил Игорь, а помогать ты уехал Анечке?
        Француз не отвечал, играя со мной в гляделки, а потом его веки дрогнули и он отвёл взгляд.
        - Что и требовалось доказать, - проскрежетала я, чувствуя, как сердце в груди разлетается на сотни осколков. Почему никто не предупредил, что это всё-таки окажется так больно?
        - Ясно, - подытожила и шмыгнула носом, чувствуя, что вот-вот разревусь сейчас. - Тогда на этом предлагаю поставить точку.
        И прежде чем позорный поток слёз успел хлынуть из моих глаз, я развернулась к выходу, но Исаев успел меня перехватить, поймав за руку, и дёрнул назад.
        - Ты просто не понимаешь…
        - Чего не понимаю?! - кричала я, уже даже не пытаясь сдержаться. - Что ты, как последний дурак, кучу лет волочишься за своей Анечкой, которой ты на хрен не нужен?!
        Я не хотела делать ему больно, но накатившая истерика погребла под собой всё, не оставив ни милосердия, ни сострадания, ни разума. Я ударила его в самое больное место. Лицо его окаменело, пальцы разжали мою руку.
        Мы с минуту стояли друг напротив друга, тяжело дыша и обмениваясь гневными взглядами. А потом он сделал контрольный выстрел, уничтожая всё то, что было между нами хорошего.
        - Можно подумать, ты делаешь иначе, изображая из себя сильную и независимую, - бесцветным голосом припечатал меня Исаев. - Делая вид, что тебе - ничего не надо. А на деле сублимируя своё желание любви через свои книги. Любила ли ты хоть раз по-настоящему? И любил ли тебя хоть кто-нибудь…
        Звук удара моей ладони по его щеке разрезал ночную тишину.
        - Лучше быть одной, чем довольствоваться вот таким суррогатом.
        ***
        Я была настолько зла, что даже плакать не могла. Слёзы - это что-то про потерю, но как можно потерять то, что никогда не было твоим? Скорее уж рвать и метать, что подпустила к себе так близко, куда-то под кожу и в самое сердце.
        Ну ладно, про слёзы я явно храбрилась, прекрасно зная, рано или поздно они меня нагонят, но пока я неслась вдоль тёмной дороги частного сектора и ненавидела весь белый свет. Лишь раз в третий споткнувшись в полумраке об очередную кочку и при этом едва не свернув себе шею, я немного пришла в себя и решила: хватит геройствовать, пора домой. В конце концов, меня там ждал щенячий ребёнок, за которого я всё ещё была в ответе.
        Дальнейшая дорога к дому прошла без приключений, хотя я со своим умением находить приключения на свою пятую точку совсем не удивилась бы, попадись мне в качестве таксиста какой-нибудь маньяк, решивший вывезти меня в ближайшую лесополосу. Но то ли все маньяки этой ночью спали, то ли я просто за это лето исчерпала весь запас невезучести, поездка прошла молча под тихое щебетание радиостанции и закончилась сухим «всего доброго».
        Дома меня встретил заспанный Лёнька, у которого из подмышки торчал бодро вырывающийся Маркиз.
        - А мы тебя уже и не ждали, - зевнув, обрадовал меня зять.
        - Угу, - буркнула я, прикидывая в голове, какова вероятность того, что мне удастся избежать семейного совета.
        Благо судьба, видимо всё-таки решив, что с меня на сегодня хватит, перешла на мою сторону.
        - Все по домам разошлись, - словно прочитав мои мысли, пояснил Лёня и отпустил собакена на пол. Тот тут же, отчаянно завиляв хвостом, бросился ко мне и начал абсолютно по кошачьи проситься на руки. Кажется, мы его испортили. - А я решил тебя дождаться.
        - Спасибо, - шмыгнув носом, прошептала я, уже предчувствуя, что «пореветь» всё же решило меня нагнать. При этом ёрзающий у меня на руках Маркиз пытался лизнуть меня в нос, и я тешила себя надеждой, что со стороны выгляжу так, будто морщусь от всеобъемлющей собачьей любви, но Ленкин муж не обманулся.
        - Всё плохо?
        Как обычно, сделать вид, что всё в порядке, мне не удалось, и вместо ответа наружу вырвался судорожный вздох.
        - Понятно, - отозвался Суриков. Наверное, Лёнька тоже испытывал неловкость, хотя он вполне неплохо умел совладать с женскими истериками; при наличии двух дочерей, входящих в стадию пубертата, умение далеко не лишнее. Зять немного помялся, явно подбирая слова, после чего выдал глубоко философское: - Свет, мы, мужики иногда такие тормоза… что самим страшно.
        ***
        Остаток вечера ушёл на слабые попытки отбиться от Крутиковой, которая попеременно порывалась то приехать ко мне, то убить Исаева. Но я упорно держала оборону, настаивая на своём: мне необходимо побыть одной. В конце концов подруга сдалась, пообещав, что в таком случае она займётся убиением Француза, чем вызвала у меня слабую улыбку. В этой ситуации отчего-то стало жалко Серёгу, который невольно оказался меж двух огней.
        - Кому ещё посочувствуешь? - бесновался в голове голос разума. - Когда уже о себе думать начнёшь?!
        О себе думать не хотелось. Да и Маркиз, крутившийся под ногами, облегчать моё положение не хотел. В какой-то момент я едва не пнула пса, разозлившись на его навязчивость. Но стоило лишь взглянуть в его огромные глаза, полные обожания, я… разревелась.
        Полночи я просидела на полу, прижав к себе мягкую тёплую тушку, роняя в его шерсть горькие слёзы и периодически моля щенка о прощении.
        - Ну не могу я тебя себе оставить, - причитала сквозь рыдания, - я в другую страну уезжаю! И с собой взять тебя не могу, я там сама на птичьих правах…
        Моих признаний собак не понимал и продолжал облизывать мои пальцы, воспринимая происходящее как игру. У меня же сердце буквально разрывалось на части при мысли о том, что придётся вернуть зенненхунда обратно.
        Идея изначально была провальной, на что я надеялась? Что покорю Исаева исполнением его детской мечты?
        А теперь что? Теперь я ещё и травмирую нежную собачью душу.
        - Какая же я дура, - протяжно выла я уже ближе к утру.
        ***
        По договорённости с Гришей уже через несколько дней я должна была вылетать в Египет из соседнего крупного города. По счастливой (или не очень) случайности, Маркизова заводчица жила именно там. Убедить её забрать себе щенка обратно оказалось на удивление несложно, особенно после того как я заверила её, что на возврат уплаченного не претендую.
        Поэтому оставшиеся до отъезда два дня я провела в сборах и бесконечных прощаниях с родственниками, которые усиленно делали вид, что никакого Исаева в моей жизни не было. Тот, видимо, будучи абсолютно солидарным с ними, за последние сорок восемь часов так ни разу и не проявил себя. И поскольку Лерка так и не призналась в убийстве Француза, мне оставалось только полагать, что ему было всё равно.
        В последний вечер в городе на асфальте под моими окнами появилась огромная надпись: «Светлана Анатольевна, мы вас любим». Первые мысли, конечно же, были об Андрее. На какую-то долю секунды в моей голове выстроилась странная цепочка: Исаев таки решил повторить подвиг Савицкого, который тоже однажды писал признания для Ксюхи на дороге, но маленькая приписка «ваш 6 класс» места для заблуждений не оставляла.
        На поезд меня провожали всем табором. Лерка ревела, мама тоже, Ленка предлагала забрать собаку себе, если я обещаю никуда не уезжать, близняшки с Родькой злились, папа хмуро отмалчивался, лишь перед самой посадкой сжав меня в своих медвежьих объятиях.
        ***
        На вокзал Новосибирска мы с Маркизом десантировались ранним утром, когда на часах ещё не было и семи.
        Спешить нам было решительно некуда. Нужная электричка отправлялась не раньше чем через час, а трату денег на такси я сочла нецелесообразной, поскольку транспортировка собаки в поезде и так уже влетела в копеечку. Хотя, признаться, это было всего лишь попыткой оттянуть момент разлуки.
        Мы немного побродили по местным окрестностям, дожидаясь открытия какой-нибудь мало-мальски приличной кофейни, где можно было бы позавтракать. Мой огромный чемодан на колёсиках ритмично стучал по асфальту, а Маркиз послушно семенил рядом со мной. Непривыкший к долгим прогулкам, он то и дело растерянно поглядывал на меня, словно не веря своему счастью. Гулять он любил, да только в последние две недели я практически заперла его дома, опасаясь всего на свете.
        - Вот такая из меня хреновая хозяйка, - печально улыбнулась я, проталкивая по горлу удушливый ком горечи.
        Щенок, конечно же, ничего не понял, радостно ломанувшись за очередным голубем, насколько позволяла длина поводка. Покупать новый короб для его перевозки я не стала. И совсем не из соображений экономии, а просто потому, что больше не могла видеть пёселя в клетке.
        Маркиз забавно шлёпнулся на свой лохматый зад, после чего обернулся с грустным взглядом, словно жалуясь на мировую несправедливость. Хотелось сгрести его в охапку и разрыдаться, как той ночью, но я не позволила себе расклеиться.
        ***
        Выпив горячий кофе и разделив один утренний сэндвич с красной рыбкой на двоих, мы с собакеном продолжили гуляния по округе, пока до меня не дошло, что ещё чуть-чуть - и опоздаем на нужную нам электричку.
        Пригородный вокзал приветствовал нас длинной очередью на входе, звуком работающих металлоискателей и гомоном пыхтевшей недовольством толпы дачников, настырно пытавшихся прорваться через рамку не доставая ничего из карманов. Даже тот факт, что каждого «пищащего» товарища разворачивали обратно, их не смущал.
        В итоге к электричке я бежала едва не вприпрыжку, проклиная всё на свете. Огромный чемодан то и дело бил по ногам, Маркиз желал бежать во всех направлениях кроме нужного, а толпа цыганских детей, также спешивших на перрон, то и дело подрезала нас по пути.
        Поэтому в вагон мы запрыгнули буквально за минуту до отправления, тяжело дыша и ненавидя всё в этом мире. Вернее, ненавидела я, а Маркиз рассматривал происходящее как одно большое приключение. Ах, если бы он только мог догадаться о моих намерениях.
        Состав тронулся в строго обозначенное время. Согласно приложению в телефоне, дорога до нужной станции должна была занять около часа.
        Прижавшись к пыльному стеклу виском, попыталась заснуть, успокаивая себя тем, что уже завтра я буду в Египте. Правда, это отчего-то ни фига не успокаивало, а беспокойно ворочавшийся у меня в ногах собак только разжигал чувство тревоги.
        - Думай о Красном море и горячих арабах, - строго велел мне внутренний голос. Но Красное море интересовало меня мало, а уж арабы и подавно.
        Тем не менее мерный стук колёс и почти бессонная ночь быстро сделали своё дело - меня начало клонить в сон. Электричка потихоньку наполнялась дачниками и прочими путешественниками. Станции сменялись одна за другой, в черте города их было не так много, поэтому я не особо обращала внимание на табло, прекрасно зная, что нужная мне остановка ещё нескоро.
        Не знаю, как далеко занесла бы меня судьба, если бы взгляд случайно не зацепился за водную гладь за окном. Пусть я не относилась к категории местных жителей, но в городе ориентировалась и точно знала, что нужный мне район располагался на одном с нами берегу и пересекать реку мы уж никак не должны были.
        Мгновенно проснувшись, я резко подскочила, при этом задев ногой Маркиза, который тут же оживлённо начал прыгать меж наших кресел, и схватилась за телефон в поисках навигатора и сверяясь с расписанием электричек. Как назло времени на принятие решения у меня почти не было - электричка начала тормозить, сбрасывая скорость, а за окном замелькала бетонная платформа, предвещая скорую остановку. Недолго думая, я схватила чемодан, собаку и ринулась к выходу. Состав, наконец-то, остановился, распахнув свои двери-гармошки. Здесь меня ожидал очередной неприятный сюрприз: от последней ступеньки до грунта внизу было метра полтора.
        Марик затормозил на самом краю у выхода, с ужасом глянув на меня. В его взгляде отчётливо читалось: «Мать, ты с ума сошла». Спорить и уговаривать было некогда. Поэтому, тяжко вздохнув, я первым делом отправила вниз чемодан, а потом, подхватив щенка на руки, сама совершила прыжок в никуда.
        Лететь было не так уж и далеко. Щебень под ногами зашуршал, расползаясь в разные стороны, и мы с собакеном едва не полетели под электричку, но в самый последний момент я смогла поймать равновесие и отскочить от набирающего ход состава.
        После того как последний вагон скрылся за горизонтом, мы остались втроём - я, собака и чемодан - посреди огромной насыпи, по которой проходили рельсы. По краям расположились две бетонные плиты, изображающие из себя пригородные станции, а внизу, за пологими спусками, раскинулись деревья и виднеющиеся вдали дачные домики. И всё бы ничего, если бы не простирающаяся вокруг водная гладь и вид на мост, которые как бы намекали на то, что мы оказались острове.
        - Охереть.
        ***
        Осознание того, что я ошиблась электричкой, происходило как-то тяжко, через тонкую пелену паники и растерянности. Казалось бы, решение на поверхности - перейди через рельсы к противоположной платформе и дождись обратной электрички, но отчего-то принять его было непросто. В голове вертелся целый рой сомнений, на тему: «А вдруг я опять сделаю что-нибудь не так?». Загрузив карту в телефоне, я ещё немного пометалась по путям меж двух бетонных плит, служащих подобиями перрона. Маркиз послушно следовал за мной, хотя было видно, что всё происходящее ему категорически не нравилось - щебень неприятно колол лапы, а непривычный поводок явно начинал раздражать. Поэтому раз за разом щенок шмякался на пятую точку и начинал скулить. Пришлось подхватить телёнка на руки.
        Навернув ещё парочку кругов по рельсам, едва не приняла решение отправиться обратно в город пешком. Благо что необходимость преодолеть железнодорожный мост показалось мне достаточно веской причиной не дурить.
        В итоге мы с Маркизом таки вскарабкались на одну из платформ, где грустная я уселась на огромный чемодан, усадив рядом с собой пёселя.
        И такая тоска в этот момент мной овладела. Потерянная непонятно где, я вдруг показалась себе до безумия одинокой. Без семьи, без близких… и пускай буквально накануне меня провожал весь мой цыганский-табор, разве что школьников не хватало. Это не имело никакого значения, потому что именно сейчас я ощущала себя никому ненужной и всеми… отвергнутой. Под всеми, конечно же, я имела в виду Исаева, но для усиления внутренних страданий масштабы трагедии были раздуты до целого мира. Уже привычные за эти дни слёзы катились по моим щекам.
        Собак забрался мне на коленки и попытался лизнуть в лицо, видимо, чтобы прекратила рыдать. Я увернулась раз, два, три… На четвёртый раз не выдержала и прыснула от смеха. Маркиз принял это за верный знак успеха своей утешительной миссии и начал карабкаться на меня с удвоенной энергией. И делал он это настолько энергично, что едва не опрокинул нас назад вместе с чемоданом. Подхватив на руки, я прижала его к себе. Щенок абсолютно по кошачьи попытался устроиться на моих коленях. Я тяжко вздохнула и уткнулась в него носом. От его шерсти «неожиданно» пахло псиной, но для меня это был самый прекрасный аромат в мире.
        - Да, ты абсолютно прав, - успокоившись, озвучила я свои мысли вслух, - как я могу быть одинокой, если у меня есть ты? Да и вообще… не отрекаются, любя.
        Маркиз чихнул, словно подтверждая мои слова.
        В этот момент я совершенно точно поняла, что не смогу отдать его обратно. Потому что, несмотря на первоначальный план, собака вдруг оказалась моей… от и до.
        А если мне больше не нужно ехать отдавать собаку, то и с самолётом в Египет я… пролетела.
        - Значит, не фиг тут сидеть и ждать электричку, - не совсем логично заключила я, вставая на ноги и поднимая чемодан.
        Раза с десятого мне с грехом пополам удалось победить навигатор, который каким-то чудом построил мне маршрут до ближайшей автобусной остановки. Но для этого нужно было спуститься с насыпи. Практически вертикальная лестница, ведущая вниз, полностью состояла из ветхого дерева. В итоге наш караван я-собака-чемодан опять занялся экстримом. Упасть мы не упали, но изматерилась я от души, позволив на пару минут филологу во мне отдать дань обсценной лексике.
        Внизу за деревьями нашлась широкая, но пыльная дорога, по которой мы и отправились в путь, ведомые всезнающим гуглом. Настроение странным образом улучшалось, а всё случившиеся больше веселило, чем печалило. Словно решение оставить себе Маркиза как по-волшебству что-то починило во мне, настолько, что я даже позвонила Лерке, собравшись бесстыдно поделиться своими приключениями.
        - Ты где?! - завопила в трубку подруга, стоило мне набрать её. Телефон с видеозвонком я держала перед собой, поэтому Крутикова могла в полной мере оценить пейзаж за моей спиной.
        - Ты не поверишь… - начала свой рассказ.
        Пока Лерка с круглыми от шока глазами слушала о моих приключениях, я успела пройти два небольших мостика через мелкие речушки и вышла к какому-то дачному посёлку. Дома за огромными заборами тянулись по обе стороны всё той же пыльной дороги, чередуя между собой покосившиеся бараки и почти новенькие коттеджи. Но страннее всего выглядели огромные современные многоэтажки, в какой-то момент возникшие на горизонте.
        Всё это время мы не прекращая болтали с Лерой, гадая, куда на этот выведет меня жизнь, при этом Крутикова фанатично заставляла меня сверяться с навигатором, уверенная в том, что с меня станется потеряться опять.
        Венцом моей прогулки стал мёртвый суслик, обнаруженный Маркизом прямо посреди дороги. Суслика я видела впервые, как и Лера. Поэтому мы немного поразглядывали труп грызуна, что было не так уж легко, ибо Маркиз всё время порывался совершить какое-нибудь непотребство над тельцем несчастного животного.
        Минут через пятнадцать дорога вывела меня к цивилизации, как раз к тем самым многоэтажкам оранжевого цвета.
        - Ладно, - вздохнула я, поняв, что не осилю ещё несколько километров дороги в компании собаки, чемодана и лишнего веса. - Буду вызывать такси.
        - Только потом отзвонись мне, - потребовала Крутикова, - где ты и как ты.
        - Угу. Знаешь, я, наверное, пока сниму квартиру в городе и попытаюсь собраться с мыслями.
        - Только не затягивай, мы тебя ждём.
        - Хорошо.
        Нет, всё-таки я не была одинокой.
        Найдя здание с крупной вывеской, указывающей название улицы и номер дома, и трижды перепроверив точность адреса во всех картах, что имелись на телефоне, я принялась вызывать такси. Поскольку конечный адрес был пока не ясен, пришлось выбрать ж/д вокзал.
        - Начнём этот день заново, - рассудила я.
        Моя заявка улетела в космос, и пока все местные таксисты выстраивались в очередь, дабы вывезти меня из этой глуши, мы с собаком принялись наворачивать круги вокруг чемодана. Игра получилась достаточно забавной, поскольку не отличавшийся сообразительностью пёсель впадал в ступор всякий раз, когда я меняла направление и начинала двигаться на него, а не наоборот.
        Неладное я заподозрила нескоро, тщетно прождав минут сорок, а машину мне так и не назначили. Да и вообще с приложением творилось что-то странное: карта грузилась фрагментарно, никак не желало определяться моё местонахождение, из-за чего никак не получалось выставить цену поездки. Пришлось перезагрузить смартфон. Стало только хуже. Приложение в принципе отказалось искать адреса.
        - Хорошо, - сообщила я вселенной, - попробуем иначе.
        Но и иначе тоже не вышло, ибо следующие три приложения такси проделали такой же финт ушами.
        - Лера-а-а-а, - почти рыдала я то ли от смеха, то ли от истерики, опять набрав подругу. - Ты не поверишь… Но тут даже такси не работают. Придётся на остановку идти.
        Крутикова замерла, глядя на меня во все глаза, пару раз моргнула.
        - Ты уверена?
        - Ну да, сейчас в новостях прочитала, что сбой по всей стране почти. Представляешь степень моей везучести? Раз именно сегодня и сейчас у них всё полетело.
        Крутикова немного покивала головой, после чего строго велала:
        - Стой где стоишь и никуда не двигайся.
        - Почему это?
        - Пока тебе кирпич на голову не упал.
        - Какой кирпич?
        - Такой! Стой, сказала! Я тебе такси сама попробую заказать.
        Глаза я, конечно же, закатила, но так и осталась стоять на месте.
        Через минуту от Леры пришло сообщение с маркой и номером машины.
        «И как ты это сделала?» - напечатала ей.
        «Ловкость рук и никакого волшебства».
        «Ну а всё же?»
        Мои приложения всё так же лагали.
        «Потом расскажу. Ты там, главное, таксиста не прибей».
        «Не поняла».
        «Поймёшь. Люблю. Целую. Пока».
        Дальше на мои сообщения она уже не отвечала.
        - Мир сошёл с ума, - сообщила я собаке. На что Маркиз радостно тявкнул и улёгся в самую пыль на брюхо, должно быть рассудив, что на сегодня мы с ним испробовали ещё не всё.
        Машина пришла через четверть часа. К этому моменту представитель гордого племени зенненхундов решил немного посходить с ума и начал выписывать кульбиты в грязи.
        - Маркиз, прекрати, нас в машину не пустят, - ругалась я с ним.
        В этот момент водитель у меня за спиной успел закинуть мой чемодан в багажник. И сделал это настолько споро, что я только и успела заметить его тёмный затылок, уже скрывающийся в салоне авто.
        В итоге в машину я садилась с извинениями:
        - Простите нас, он немного пыльный, но обещаю, мы ничего не замараем, просто день такой…
        Щенок вырывался, вытирая уличную пыль о мою футболку, а для полноты картины я ещё и пару раз головой стукнулась о разные части салона.
        - Да что это такое, - боролась я с животиной, которая отчего-то отчаянно начала тянуться вперёд к водителю. - Фу, плохая собака, плохая, кому сказала…
        - Не надо наговаривать на ребёнка, - прошиб меня знакомый голос, между спинок водительского и пассажирского кресел к собачьему носу потянулась рука с красивыми и сильными пальцами. - Уверен, что это самая замечательная собака в мире. Моя собака.
        Ох… офигев, я разжала кисти, и Маркиз сбежал от меня прямо в объятия водителя.
        Вскинула взгляд к зеркалу заднего вида, встретившись там с до боли родными карими глазами.
        Андрей смотрел на меня каким-то совершенно незнакомым взглядом: серьёзным, глубоким и виноватым.
        В голове крутился миллион вопросов, но не один из них я так и не смогла озвучить.
        Зато Француз неожиданно заговорил:
        - Знаешь, я тут подумал, что это будет неправильно, если ты уедешь, а я так тебе и не скажу… Свет, я не хочу без тебя.
        - Почему?
        - Потому что люблю.
        Эпилог
        В актовом зале было жарко и душно, несмотря на настежь раскрытые окна. Июнь в этом году выдался аномально знойным. Я старалась держаться, активно размахивая ладонью в попытке создать какое-никакое движение воздуха, но помогало плохо, и моё лицо то и дело принимало страдальческий вид.
        - Адская жара, - наконец-то не выдержала я, пожаловавшись своему соседу слева.
        - Пф-ф-ф-ф, - бесчувственно фыркнул Лёнька, - интересно, как ты столько продержалась в Египте, если лето в Сибири - невыносимо?
        - Это другое, - поморщилась капризно. - Там море было…
        - Море, - передразнил меня зять, но тут же прикрыл рот, едва ли не вытянувшись по стойке смирно. Я тоже нервно икнула, позабыв о всех своих страданиях, - это моя мама, сидящая перед нами, одним поворотом головы и предельно выразительным взглядом сумела намекнуть на то, что мы мешаем ей наслаждаться происходящим.
        Уже после, когда мамин затылок вновь был подставлен под наши взоры, мы с Суриковым понимающе переглянулись. Трепетных восторгов от возможности наблюдать Родьку на сцене в роли выпускника мы не испытывали. Лёня в силу того, что в принципе не отличался особой сентиментальностью, я же, в свою очередь, была слишком зла на брата, чтобы пускать слёзы умиления перед его лоснящейся от удовольствия физиономией.
        Конфликт у нас, как обычно, возник на ровном месте, камнем преткновения в котором неожиданно стал ЕГЭ. Неделю назад, когда пришли результаты экзамена по русскому языку, братец не придумал ничего лучше, чем явиться к нам домой и от души с видом триумфатора бахнуть передо мной на стол распечатку с итоговым баллом - «96».
        - Видела, видела, а?! - ликовал он.
        Возможно, Родион просто радовался итоговому результату, но я усмотрела в этом двойное оскорбление для своей скромной персоны: во-первых, к экзамену он готовился абсолютно сам, отказавшись от всякой помощи, так до конца и не простив мне отъезд в Египет; во-вторых, я в своё время сдала ЕГЭ по русскому языку всего лишь на скромные «94», допустив парочку наиглупейших ошибок. И вот теперь, мелкая зараза всем своим видом пытался продемонстрировать мне своё превосходство.
        Я, как и полагается взрослой и самодостаточной женщине, надулась и обиделась, уже неделю не разговаривая с братом. Я и вручение диплома планировала пропустить, но Ленка, порядком уставшая от наших вечных дрязг, посмотрела на меня так, что пришлось тащиться на выпускной. И даже наличие остальных любимых учеников и коллег не снижало градус моего недовольства.
        Впрочем, истинная причина моего дрянного настроения была прям-таки на поверхности (по крайней мере, для меня) - с каждым днём я всё больше и больше походила на ледокол «Красин». Что не могло не расстраивать. Поэтому под всеобщими любопытными взглядами я мечтала лишь об одном - поскорее оказаться дома под боком у любимого мужа.
        В очередной раз тяжко вздохнув, я тряхнула ладонью и мстительно подумала о том, что в Египте было заметно лучше. Во всяком случае, три месяца, которые мы там прожили, никто не выносил мне мозги, за исключением Гришки, но даже у него для этого имелись вполне обоснованные причины, чего нельзя было сказать о моём семействе. Однако обо всё по порядку.
        Слова Андрея о любви в день моего личного апокалипсиса что-то перевернули во мне раз и навсегда. В то утро я сидела во взятой им на прокат машине и едва сдерживала слёзы счастья с примесью лёгкой горечи, пока Исаев сбивчиво рассказывал мне причины своих поступков:
        - Ты была права, - произнёс он тогда одну из моих самых любимых фраз, - во всём. - Уже в этом месте я была готова растаять и простить ему абсолютно всё. - Я слишком долго грезил Аней. Даже не знаю, любил ли когда-нибудь по-настоящему, но… большую часть жизни мечтал о ней, словно, выбери она меня, это доказало бы всем, что я больше не тот прыщавый неудачник…
        - Пф-ф-ф-ф, - не удержалась и фыркнула. - Да не был ты никогда неудачником.
        - Откуда такая уверенность? - с лёгкой издёвкой изогнул он бровь. Научиться спокойно говорить о серьёзных вещах нам ещё только предстояло.
        - Сам посуди, у тебя были любящие родители, Пашка, который до сих пор за тебя горой, и мозги. По-моему, это уже не мало.
        - В шестнадцать о таком не задумываешься, - растянул он уголок рта в печальной улыбке.
        - Зато в тридцать пора, - я была беспощадной, прекрасно понимая, что ничего не получится у нас, если он так и не сможет увидеться с реальностью.
        Но Андрей всё же не подвёл, признавшись:
        - Да, наверное, ты права. Знаешь, я настолько привык двигаться на лайте, живя призрачными мечтами об Аньке и с неожиданно раздутым самомнением на тему того, сколь многого я добился, что едва не упустил самое искреннее, что случилось со мной за последние годы, - тебя.
        - А я полагала, что не вызываю никакой иной реакции, кроме как раздражение, - заметила мстительно, вспомнив все его слова и взгляды, брошенные в мою сторону в первые дни нашего знакомства.
        - Поверь, - не растерялся Француз, - это тоже было крайне… искренне. С тобой вообще сложно иначе. Невозможно оставаться безразличным.
        Я замолчала, не зная, как реагировать на его слова, но Андрей решил окончательно меня шокировать, раскрывая все свои карты:
        - А вообще, я тебе завидовал.
        - Ты - мне? - округлила глаза, за одно перехватив у Исаева щенка, который, обнюхав своего нового хозяина, решил-таки вернуться к «матери».
        - Конечно. Ты хоть представляешь, сколько людей вокруг тебя любит?
        Аргумент показался мне странным, поэтому озадаченно начала загибать пальцы:
        - Мама, папа, Лера…
        - А ещё куча родственников, - перебил меня Андрей, - друзей, читателей, почти тысяча школьников, их родителей и прочих бабушек-дедушек. Даже мои предки запретили мне возвращаться в город без тебя. А уж бабуля, та и вовсе пообещала придать меня анафеме, упирая на то, что в её семье не может быть таких страшных идиотов.
        - Э-э-э, - мне, конечно, было приятно слышать всё это, но я до сих пор не понимала, к чему он клонит.
        - Я впервые вижу, чтобы кого-то обожало такое количество людей, просто потому что он такой…
        - Какой?
        - Шумный, занудный, нелепый, - Андрей не удержался от колкости.
        - Эй! - возмутилась я, стукнув от души Исаева по плечу, на что он лишь рассмеялся.
        - Искренняя, - тем временем продолжил он, - неравнодушная, настоящая… Светка, короче, у меня попросту не было шансов на то, чтобы спастись. Впрочем, я и не хочу.
        - А можно как-нибудь по-радостнее? А то у меня такое чувство, что я тебя к стенке прижала, да в плен захватила.
        - Можно, - широко улыбнулся он. - Я люблю тебя, - самодовольно улыбнулся он, заводя мотор.
        Ни в одну приличную гостиницу нас в тот день так и не пустили, за что отдельное спасибо Маркизу. В итоге время до вечера мы провели просто катаясь по городу, гуляя по набережной и варясь каждый в своих мыслях.
        Несмотря на признания Андрея, мы всё ещё не понимали, что делать друг с другом. Нет, образ какого-то совместного будущего уже начинал вырисовываться, но это будто не приносило никакого успокоения, к тому же у меня всё ещё оставался открытым один нерешённый вопрос.
        - Ты должна полететь, - уже ближе к вечеру, когда до моего вылета оставалась всего лишь пара часов, огорошил меня Исаев.
        - Уже хочешь от меня избавиться? - напряглась я, едва ли одномоментно не позабыв о всех его признаниях.
        - Нет, - серьёзно покачал он головой. - Просто если это действительно то, чего ты хочешь…
        Смешно, но он был прав, я до сих пор так и не сумела понять, что мне нужно. Меня тянуло к Андрею со всей душевной страстью, на которую я была способна, но и вопрос личного самоопределения до последнего держал меня в напряжении.
        - А как же ты?
        - А я прилечу. Через несколько недель, край - месяц, только вопросы с документами решу, ты-то по рабочей визе полетишь. А у нас теперь ещё и собака.
        И это «у нас» окончательно заставило меня поверить в то, что говорил он всерьёз.
        ***
        Улетала я мрачнее тучи, не переставая обнимать собаку и целуя Исаева.
        - Только не перепутай, - в какой-то момент пошутил Исаев. Вопреки своей браваде и всем этим речам про «найти себя», выглядел он мрачнее тучи.
        - Он не должен был тебя отпускать, - бесновалась Лерка у меня в телефоне, когда я уже была в самолёте. - Вот ничего нельзя доверить этим мужикам! Я ему, значит, сказала, где тебя искать, а он…
        - А он всё сделал по-своему, - гордо резюмировала я.
        ***
        Египет встретил меня страшной жарой и самодовольной физиономией Гришки.
        Если кратко, то он возглавлял русскую школу, которая обучала детей наших соотечественников-инженеров и прочих специалистов, задействованных на строительстве АЭС.
        Первый месяц на чужбине прошёл вполне бодро. Я, захваченная новыми впечатлениями, купалась в море, ездила на экскурсии и без особого напряга вела уроки. Классы здесь были маленькие, всего лишь человек пять-семь, дети мотивированные, родители приветливые. Здесь вообще относились друг к другу достаточно тепло, объединённые одним единственным местоимением «свои».
        Но несмотря на новые краски и ежедневные созвоны с Андреем, Леркой, своим семейством, уже к началу следующего месяца я заскучала настолько, что даже книги перестала писать. Мне не хватало эмоций, задач и проблем… Короче, мне стало скучно.
        Ситуацию спас Исаев, таки сдержавший своё обещание и прилетевший ко мне, вместе с собакой. Бедный Маркиз, наверное, проклял тот день, когда жизнь свела его с нашим тандемом. Ибо, согласитесь, идея тащить крайне волосатого пса в страну, где даже осенью температура держалась на грани +30, не отличалась благоразумием. Но расстаться с пёселем никто из нас так и не смог, а быть друг от друга на расстоянии становилось уже практически невыносимо.
        В итоге Маркиза спасали море и кондёр, а нас - компот из гормонов, плескавшийся в наших головах вместо мозгов.
        Смешно, но разлука неожиданно сделала нас куда более сговорчивыми, и, согласные на всё, лишь бы вместе, мы с Исаевым за какие-то два месяца прокачали наше умение обсуждать проблемы едва ли не до совершенства.
        А уже ближе к зиме у нас появилась непреодолимая причина вернуться обратно домой.
        - Я так и знал! - кричал на меня Гришка, плюясь слюной. - Иванова, ты хоть понимаешь, какую возможность теряешь?!
        - Понимаю, - послушно кивала головой, впрочем, ни о чём не жалея.
        К счастью, видимо, я была единственная такая идиотка, кто спокойно раскидывался возможностями, поэтому замену мне нашли достаточно быстро, и мы с Исаевым и Маркизом со спокойной душой отправились восвояси.
        ***
        Следующие полгода пролетели в какой-то дикой кутерьме событий - переезд, свадьба, родственники, друзья, собака…
        И вот, как результат, я сидела в некогда родной школе на выпускном у брата-язвы и страдала от духоты и любопытных взглядов, которые то и дело кто-нибудь кидал в мою сторону.
        Дети на сцене пели слёзовышибательную песню, а я мечтала лишь об одном - домой к мужу. Хотя, кажется, я об этом уже говорила.
        Но поскольку домой пока не получалось никак, ибо вручение аттестатов было в самом разгаре, судьба ниспослала мне мужа с бутылкой холодной воды в руках прямо в актовый зал.
        Француз лёгкой походкой «взлетел» на наш ряд и шмякнулся на стул (который я уже больше часа злобно оберегала от всех желающих) рядом со мной. Пожав руку Лёне и папе, муж чмокнул меня в щёку и шепнул:
        - Ты как?
        - Ненавижу всё сущее, - честно призналась я. Знаю, что Андрею хотелось улыбнуться, его губы чуть дрогнули, но он сдержался, за что я зауважала его ещё сильнее.
        - Держись, - чмокнул меня он во второй раз, - чуть-чуть совсем осталось, - после чего накрыл своей ладонью мой до безобразия огромный живот.
        Дочку мы ждали со дня на день. Последние недели беременности давались мне с огромным трудом, из-за чего я невольно превратилась в вечно недовольного всем монстра. Даже семья старалась держаться от меня на расстоянии, один лишь Исаев стойко нёс вахту, поддерживая и оберегая меня во всём и от всего.
        Маленькая ножка внутри меня с готовностью отозвалась на отцовское прикосновение, и я вдруг решила, что всё не так уж и плохо.
        У меня был любимый муж, большая и шумная семья, где каждый отличался своим закидоном, и лишь одна адекватная Ленка, которая со всем этим разбиралась. У меня были самые лучшие на свете друзья, не в меру упитанная собака, которая с каждый днём всё больше походила на медведя, девятьсот учеников и одна школа, в которую я вернусь уже через два года, так как окончательно заскучаю в четырёх стенах.
        Писать книжки я не брошу, возьму лишь перерыв на некоторое время, пока Француз окончательно меня не допечёт с требованием написать продолжение его любимой саги.
        Но это будет потом, а пока я буду сидеть в украшенном шарами актовом зале, держать за руку Андрея и с гордостью смотреть на брата, который таки получит свою золотую медаль со словами:
        - Спасибо маме, папе и любимым сёстрам.
        ***
        Исаева Виктория Андреевна родится ровно через неделю. Но это будет уже совсем другая история.