Тропическое безумие Робин Доналд
        У них был короткий курортный роман. Она сбежала от него. Через полтора года Иона Гатри и миллиардер Лукас Микелакис случайно встретились. Они боятся признаться самим себе, что любят друг друга…
        Робин Доналд
        Тропическое безумие
        Глава 1
        Иона Гатри сдержала крепкое словцо, совсем не подходящее даме, и стянула с себя промокший рабочий халат, сморщив от отвращения нос. Запах моющего средства был отвратительным, к тому же она промокла насквозь.
        «Чего мне еще ждать? — воззвала она к Небесам, направляясь в элегантную туалетную комнату, расположенную при входе в пентхаус. — Сначала сломался пылесос, потом в прачечной пропало дорогое шелковое белье. А теперь — вот это! Я начинаю верить, что в апартаментах завелся какой-то злобный Дух. Может, в ближайшее время он устроит землетрясение? Или наводнение?»
        Откинув со лба прядь густых светло-пепельных волос, выбившихся из хвоста, Иона повесила свой намокший халат на перекладину для полотенец и, извиваясь, стала расстегивать на спине бюстгальтер. Запах свежих роз, поставленных в изысканную вазу, немного успокоил ее.
        «Вазу следует отнести в гостиную», — подумала Иона, взглянув на цветы.
        К счастью, миллиардер, который должен поселиться в пентхаусе, приедет только через несколько часов.
        Иона напомнила себе, что должна предупредить менеджера о необходимости присматривать за горничной: в одной из раковин она обнаружила волос. Иона собралась как следует промыть раковину, однако колпачок на флаконе с моющим средством был плохо завинчен.
        Красивый вид из окна мог успокоить любого человека, даже облитого моющим средством. Предвкушающий солнечные выходные Окленд мирно жужжал внизу. Белели паруса яхт, стоявших в порту, на горизонте, исчезая в дымке, золотились острова.
        Иона наконец-то стянула с себя липкий бюстгальтер и взглянула на часы, услышав тихий мелодичный звонок. Это было предупреждение о том, что кто-то поднимается в лифте.
        Несомненно, Энджи. Ее кузина и одновременно начальница дала Ионе очередное задание — организовать барбекю для одного из клиентов, которому именно сегодня вечером захотелось жареного мяса.
        Полуобнаженная, Иона достала из своей сумочки салфетки и открыла кран — изысканный, итальянский.
        Услышав, как двери лифта открылись, она крикнула: «Проходи!» — и принялась смывать с себя липкую жидкость.
        Шаги стихли у нее за спиной. Поспешно вытирая обнаженную грудь, Иона сказала:
        — Я скоро выйду.
        — Лучше не выходи, черт возьми!
        Она застыла на месте. То была не Энджи.
        Низкий и глубокий, с легким акцентом голос, очень мужественный… В нем слышалось такое презрение, что спина у Ионы похолодела.
        Самое страшное — голос был знакомым… о, таким знакомым! Он до сих пор преследовал ее в снах.
        Она вскинула голову. И увидела в зеркале глаза. Темно-янтарные, презрительно глядящие на нее.
        Этот мужчина, казалось, был героем древнегреческого мифа.
        Или сошел с картины Тициана.
        Из груди Ионы вырвался приглушенный восторженный вскрик, когда она увидела классически красивые черты его лица. С трудом сглотнув комок в горле, она пролепетала:
        — Люк?
        — Какого черта ты здесь делаешь? — поинтересовался Лукас Микелакис ледяным тоном.
        Быстро схватив халат, Иона прижала его к обнаженной груди, уронив при этом бюстгальтер.
        — Я… я проверяю, все ли готово к приезду гостя, — пробормотала она и, переведя дыхание, требовательно спросила: — А почему ты здесь?
        — Гость — это я, — холодно заявил он.
        — Ты? — выпалила Иона, и сердце ее так бешено забилось, что она испугалась, не услышит ли он его стук. — Но ты должен приехать лишь через пять часов! — с негодованием воскликнула она.
        Черные брови Люка удивленно изогнулись. Несколько секунд он задумчиво смотрел на нее, и взгляд его был непроницаемым. Затем Люк поднял с пола бюстгальтер и протянул ей.
        — С-с-пасибо. — Выхватив у него простенький хлопчатобумажный бюстгальтер, Иона попыталась обрести чувство собственного достоинства. — Пожалуйста, уходи.
        Черные ресницы, прикрывавшие экзотические глаза Люка, не смогли скрыть вспыхнувший в них огонь. Иона вздрогнула.
        Однако тон Люка был невозмутим, когда он медленно протянул:
        — Пожалуйста.
        Ощущая себя униженной, молодая женщина отвернулась. Ей некуда было скрыться — зеркальные стены отражали каждое ее движение, каждый дюйм тела.
        Иона пришла в крайнее замешательство. Ей казалось, что Люк будет стоять здесь вечно и смотреть на нее. А ведь ей необходимо одеться.
        Она резко бросила:
        — Уходи же!
        — С удовольствием, — процедил он сквозь зубы, угрожающе и тихо, как хищник.
        Едва держась на ногах, Иона заперла за ним дверь, облегченно вздохнула, затем схватила мокрый бюстгальтер и принялась надевать его. Ей пришлось глубоко вздохнуть несколько раз, прежде чем кожа ее порозовела, а мысли пришли в относительный порядок.
        Дело в том, что, увидев Лукаса Микелакиса, она перестала дышать.
        «Харизма», — подумала Иона. Этого у Люка было с лихвой. Полтора года назад она испытала то же самое, когда он подошел к ней на пляже на Таити и приказным тоном велел убираться, потому что пляж являлся частной собственностью.
        Люк — здесь, в Новой Зеландии. Именно он оказался тем самым человеком, которого они с Энджи, смеясь, прозвали анонимным олигархом.
        Иона едва успела надеть халат, как раздался звонок в дверь.
        О, наконец-то Энджи!
        Иона выглянула из туалетной комнаты — Люка и след простыл. Но вместо своей невозмутимой кузины она увидела запыхавшуюся горничную с сумкой в руках.
        — Это белье из прачечной, — сообщила девушка. — Глаза ее расширились, когда она увидела что-то за спиной Ионы.
        Собравшись с духом, Иона обернулась. Кровожадный, как тигр, угрюмый и властный, к ним молча приближался Люк.
        — Ваши комнаты сейчас будут готовы, — быстро пробормотала молодая женщина и направилась по коридору к трем спальням.
        — Кто этот парень? — успела шепнуть ей на ухо горничная.
        — Гость хозяина, — коротко ответила Иона.
        — Он может быть моим гостем в любое время, как только пожелает, — хихикнула девушка.
        Иона вышла из спальни, ступая очень тихо. Но все было бесполезно: дорогу ей преградил мрачный Люк и отрывисто произнес:
        — Мне надо поговорить с тобой. Пойдем.
        Молодая женщина занервничала. Подавив безрассудное желание объявить ему, что она не обязана подчиняться его приказам, Иона, собрав остатки сил, смело встретила пристальный, испытующий взгляд Люка.
        «Опасное дело», — с испугом подумала она, когда тело ее загорелось огнем.
        Ей потребовалось все самообладание, чтобы произнести самым спокойным тоном:
        — Сожалею, но не все спальни готовы. В прачечной умудрились потерять постельное белье. Его только что доставили.
        Небрежное пожатие широких плеч свидетельствовало о том, что мистера Микелакиса это мало интересует. Он заметил:
        — Я все еще вижу липкие следы на твоей коже. Тебе, наверное, следует более тщательно вымыться. Я подожду на террасе. — Он помолчал. — Могу одолжить тебе рубашку, если хочешь.
        Когда-то — на Таити — он накинул свою рубашку ей на плечи, чтобы прикрыть их от солнца, и этот жест пробудил в ней такие эротические ощущения, что Иона до сих пор их не забыла.
        Конечно, Люк все понял, поскольку ее щеки вспыхнули. Он надменно приподнял бровь и прищурился — вызывающе и насмешливо.
        — В этом нет необходимости, — сказала Иона.
        Повернувшись, она снова направилась в ванную. Закрыв за собой дверь, женщина прижалась к ней спиной и прикусила губу.
        Надменный? Одним этим, словом не описать Люка Микелакиса. Заставив себя пошевеливаться, Иона смыла с руки остатки моющей жидкости. Приглаживая волосы, она перечисляла наиболее подходящие определения: циничный, доминирующий, устрашающий…
        Это было хорошее упражнение, но Иона не смогла сконцентрироваться, и совершенно другие, очень опасные слова звучали в ее голове.
        Сексуальный. Магнетический. Завораживающий.
        Именно из-за этого полтора года назад, на горячем уединенном пляже Таити, она приняла самое глупое решение в своей жизни. Увидев Люка Микелакиса, Иона решила, что это именно тот мужчина, который ей нужен: харизматичный, сильный, полный жизненной энергии. Он способен вытащить ее из депрессии, начавшейся после гибели родителей в автомобильной катастрофе и смерти жениха.
        Инстинкт нашептывал Ионе, что этот притягательный грек определенно знает, как вернуть ее к жизни. Он способен заставить женщину кричать от восторга: в его руках, в его постели она будет чувствовать себя защищенной и конечно же испытает небывалое наслаждение.
        Но тот же самый инстинкт предупреждал, что такой мужчина — красивый, надменный, уверенный в себе — не захочет ничего, кроме кратковременного любовного увлечения.
        Однако инстинкт не смог предугадать и половины того, что произошло дальше. Люк не только доставил ей чувственное наслаждение, которое она не могла себе вообразить, но и изменил всю жизнь Ионы.
        Ее жених Кевин погиб, спасая Иону. Она настолько тяжело переживала потерю, что все больше и больше погружалась в депрессию. И вдруг, всего за десять дней и ночей, Люк завоевал не только ее тело, но и кусочек души. Испытывая отвращение к самой себе, она поспешно покинула Таити, приказав себе не вспоминать о том, что здесь произошло.
        Однако ей не удалось избавиться от сладостных воспоминаний. И вот теперь Люк здесь, в Новой Зеландии. Какое ужасное совпадение!
        Иона пыталась успокоить себя тем, что скоро она покинет проклятый пентхаус и они больше никогда не увидят друг друга. Однако, несмотря ни на что, его появление — такое неожиданное и шокирующее — зажгло в ней огонь, который, как она считала, уже давно потух.
        Иона сполоснула бюстгальтер, выжала его, затем надела. Он быстро высохнет, потому что тело ее пылает.
        Она сделала глубокий вдох, прежде чем выйти в холл с высоко поднятой головой.
        В холле никого не было. Но он недолго оставался пустым. Молча, с мрачным выражением на красивом лице, Люк вышел из гостиной.
        Он смотрел, как Иона идет к нему, как солнечные лучи переливаются в ее пепельных волосах. Они не виделись полтора года, но он так и не смог забыть ее теплое гибкое тело, загадочные зелено-голубые глаза, сулившие наслаждение нежные губы…
        И ее мгновенную капитуляцию.
        И обжигающую обиду, когда Иона неожиданно сбежала.
        Тогда Люка охватили противоречивые чувства. Его железный самоконтроль, которым он так гордился, вступил в противоречие с инстинктивным ощущением, что это любовное приключение было гораздо более значительным событием, чем обычный курортный роман.
        Впервые за все время Люк признался себе в том, что он прилетел в Новую Зеландию с намерением разыскать Иону… Конечно, только для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
        И он совсем не ожидал увидеть ее через несколько часов после того, как сошел с трапа самолета. Его гипертрофированное чувство ответственности должно быть удовлетворено, потому что выглядела Иона прекрасно.
        И явно не пришла в восторг, увидев его.
        Но все же она очень остро ощутила его близость.
        Люк испытал удовольствие, когда подумал об этом, но тотчас же подавил эмоции.
        — Будет прекрасно, если нас не сможет подслушивать горничная, — резко сказал он.
        Иона решила разговаривать с ним холодно и отстраненно.
        — Замечательно, — сдержанно откликнулась она.
        Иона вспомнила, каким гибким было его тело. Высокий, широкоплечий, Люк двигался крадущейся бесшумной походкой, будто большой хищный зверь.
        Такой мужчина никогда не останется незамеченным.
        Оказавшись на террасе, отгороженной от городского шума пышной зеленью, он без всяких церемоний требовательно поинтересовался:
        — Что ты здесь делаешь?
        — Я проверяю готовность апартаментов к приему гостей, — ответила она как можно более холодно.
        Черная бровь Люка изогнулась.
        — Твой работодатель, похоже, опрометчиво доверился тебе. Ты оставила дверь пентхауса открытой. Кто угодно мог сюда зайти.
        Иона подозревала, что он ждет ее оправданий. Ну нет, оправдываться она не собирается.
        — Здесь превосходная охрана, — заявила Иона. — Раздается звонок, когда лифт останавливается на этом этаже, а так как ты должен был приехать гораздо позже, я решила, что это моя начальница, мисс Мейкпис.
        Люк внимательно и жестко взглянул на нее:
        — Полагаю, она — не здешняя экономка?
        Эти апартаменты не принадлежали Люку. Один из клиентов Энджи предоставил их ему.
        — Ты прав, она не экономка. Энджи — владелец фирмы, которая организовывает быт людей, не имеющих на это времени.
        — Иными словами, предоставляет услуги экономок и дворецких, — отметил он не без иронии.
        Иона одарила его самой лучшей, самой милой, самой благонравной улыбкой.
        — Энджи пользуется огромным успехом, — уточнила молодая женщина. — Она сдержанная, абсолютно надежная и к тому же ответственная. Человек, который предоставил тебе эту квартиру, просил нас проверить, все ли готово к приему гостя, поэтому сегодня утром я оказалась здесь. К сожалению, возникли маленькие проблемы, которые сейчас устраняются. Если бы ты приехал в оговоренное время, все уже было бы в порядке.
        Люк внезапно рассмеялся и на секунду стал тем самым мужчиной, которого Иона знала. Мужчиной, в которого она влюбилась… Нет, не влюбилась. Просто увлеклась.
        Мужчиной, с которым они занимались любовью.
        Улыбка сделала его лицо простым и доступным. Он лениво произнес:
        — Мне было удобно приехать раньше. Мои спутники прибудут в назначенное время.
        Проверяя спальни, Иона догадалась, что приедут по меньшей мере два человека. Возможно, он собирается с кем-то из них разделить свою большую кровать… Ее пронзила боль, и это было непростительно глупо.
        Вздрогнув, она быстро проговорила:
        — Мне надо проследить, чтобы кровати были заправлены. Прости, но я должна помочь горничной, а потом апартаменты будут полностью в твоем распоряжении.
        — В этом нет необходимости, — произнес он небрежно, пристально взглянув на нее. Медленная улыбка скривила его красиво очерченные губы. — Я тебя не тороплю. Расскажи мне лучше, как ты поживала с тех пор, как поспешно покинула Таити.
        Такой разговор обычно заводят бывшие любовники — воспитанные, понимающие и искушенные в любовных делах.
        Ну хорошо. Она такая же воспитанная и понимающая, как он, разве что менее искушенная…
        И все же ей потребовалось взять себя в руки, чтобы небрежно бросить:
        — Прекрасно, спасибо.
        — Ты не вернулась в школу, чтобы воспитывать своих маленьких учеников?
        — Нет. Мне предложили эту работу.
        Иона понимала, что голос ее звучит напряженно, но она не могла расслабиться. Кроме Кевина, Люк был единственным мужчиной, с которым она занималась любовью. Но это было еще не все. Его горячий, страстный и чувственный темперамент вернул ее к жизни — в мир радости и эмоций. Лукас Микелакис слишком глубоко проник в ее сердце в те страстные дни и ночи на Таити.
        Она искоса взглянула на Люка, но в его темно-янтарных глазах играли лишь веселые огоньки. Сердце ее сжалось, будто она долгое время ждала встречи с ним.
        «Это из-за его неотразимой внешности», — подумала Иона. Люк был самым красивым мужчиной, какого она встречала, но не только от этого у нее пересохло в горле. У него было прекрасное, словно высеченное из камня лицо, потрясающие губы, которые доставили ей такое наслаждение, и сильные мускулистые руки…
        Люк прервал ее мысли другим вопросом:
        — И тебе нравится организовывать жизнь чужих людей?
        — Да, очень, — с невозмутимой улыбкой ответила Иона.
        Она явно хочет поскорее убраться отсюда, черт возьми! Люк подавил внезапную вспышку гнева. Он не был дураком и никогда не влюблялся в своих подружек. Холодное спокойствие Ионы свидетельствовало о том, что в жизни у нее все нормально, и он теперь без труда может порвать тончайшую нить, которая связывает его с этой женщиной. Ведь это было всего лишь маленькое любовное приключение.
        Но внезапно Люку захотелось прикоснуться к ней. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не дотронуться до нее, не прикоснуться пальцем к ее влажной верхней губе, к стройной белой шее и увидеть, как темнеют от желания переливающиеся синим и зеленым глаза.
        Ему необходимо доказать Ионе, что он так же равнодушен к ней, как она — к нему…
        Раздался звонок в дверь. Иона вздрогнула, затем отступила назад, опустив затуманившиеся глаза. Люку показалось, будто только что он стоял на краю глубокой пропасти. Да, еще немного — и он свалял бы дурака.
        Она повернулась и выдохнула:
        — Наверное, это Энджи — моя начальница.
        Голос Люка был холодным и размеренным.
        — Я пойду с тобой.
        Это действительно была Энджи. Иона надеялась, что Люк не заметит беспокойства, которое мелькнуло на лице Энджи, увидевшей расстроенную кузину.
        Но Энджи мгновенно овладела собой.
        — Меня зовут Анджела Мейкпис. Должно быть, вы — один из гостей, которых мы ожидаем? — любезно спросила она.
        — Да. Я — Лукас Микелакис.
        Энджи протянула ему руку:
        — Как поживаете? Сожалею, мистер Микелакис, но мне сказали, что вы появитесь только во второй половине дня.
        К некоторому удивлению Ионы, Люк принял это извинение, и его длинные загорелые пальцы коротко пожали руку Энджи.
        — Как видите, я приехал раньше.
        Энджи кивнула, затем продолжала:
        — Полагаю, вы уже познакомились с Ионой?
        — Мы с Ионой давно знакомы, — произнес он невозмутимо.
        — Какое совпадение, — нерешительно пробормотала Энджи.
        — Удивительное совпадение.
        О ней говорят в ее присутствии! Разозлившись, Иона бросила:
        — Сейчас должны застелить постели. Я пойду и проверю.
        — Мне хотелось бы поговорить с вами, мисс Мейкпис, — сказал Люк.
        Ответ Энджи Иона не расслышала. Вопросы роились в ее голове. Почему он захотел поговорить с кузиной?
        И что случилось в тот последний момент, когда взгляд его упал на ее губы, и между ними будто пробежал электрический ток, а сердце ее билось так, что все разумные мысли испарились?
        «Забудь об этом, — со злостью приказала себе Иона, — и отправляйся проверять спальни».
        Горничная как раз закончила заправлять большую двуспальную кровать в спальне хозяина. Она улыбнулась:
        — Все сделано.
        — Спасибо, — поблагодарила Иона, направляясь в ванную комнату, чтобы убедиться, не осталось ли там следов пролитого моющего средства.
        Все было чисто, и не успела Иона выйти из спальни, как наткнулась на свою кузину.
        — Он сейчас кому-то звонит. Выглядит вполне довольным, — тихо сообщила Энджи. — Я надеюсь поправить финансовые дела фирмы, пока он находится в Новой Зеландии. Почему у тебя мокрый халат?
        Иона торопливо объяснила, закончив вопросом:
        — Надеюсь, у тебя есть запасной халат в машине?
        — Конечно. — Энджи протянула ей ключи. — Твой Лукас тоже надеется на это.
        — Он не мой Лукас!
        Энджи усмехнулась:
        — Достань халат с заднего сиденья и возвращайся сюда. — Уловив инстинктивный протест Ионы, она добавила: — Все в порядке. Он сам предложил тебе переодеться в пентхаусе. Я жду, когда он подпишет чеки.
        — Что?
        — Мистер Микелакис очень богатый человек, — сказала Энджи, пожав плечами. — Богатым людям нельзя доверять. Иди.
        Когда Иона вернулась с чистым халатом, она услышала голоса в гостиной и поспешно направилась в ванную. С удовольствием надев сухой хрустящий халат и засунув мокрый в сумку, молодая женщина тщательно оглядела помещение.
        — Все чисто. Ни одного лепестка от розы, — пробормотала она и вышла за дверь. И тут же замерла, увидев Люка.
        Приподняв одну бровь, он улыбнулся:
        — Похоже, в этом халате тебе гораздо удобнее.
        — Спасибо, что позволил мне переодеться здесь.
        Черная бровь снова изогнулась, лицо стало насмешливым.
        — Вы с твоей работодательницей сестры? Цвет волос у вас разный, но овал лица — совершенно одинаковый. А также — изгиб губ и шелковистая кожа. — Его скульптурно вырезанные губы скривились в полуулыбке, и после долгой паузы, во время которой нервы Ионы натянулись, как струна, он лениво добавил: — Я никогда ее не забуду.
        Чувственный жар охватил ее, когда она вновь вспомнила о том, что произошло на Таити. Его крепкое мускулистое тело, умелые и ласковые руки… Это казалось теперь какой-то опасной фантазией, грозившей захлестнуть ее с головой.
        Собрав все свои силы, Иона коротко ответила:
        — Да, мы кузины.
        Глава 2
        Спускаясь с Ионой в лифте, Энджи поинтересовалась:
        — Где вы познакомились? И почему я об этом еще не знаю?
        Иона была готова к расспросам, но все-таки она молчала, пока лифт не остановился в подземном гараже.
        — Мы познакомились на Таити, — начала она, стараясь говорить легко и непринужденно. — Во вторую годовщину гибели Кевина. Я шла по пустынному пляжу…
        — Горюя и терзаясь чувством вины; как всегда, — сурово произнесла Энджи. — Иона, никто не знал, что у Кевина было больное сердце. Да, он утонул, спасая тебя, но это был трагический случай, а не твоя вина.
        Иона тихо произнесла:
        — Разумом я понимаю это, но сердцем не могу принять.
        Энджи открыла дверцу автомобиля. Усевшись за руль, она продолжила:
        — Да еще твои родители погибли по вине пьяного водителя. Неудивительно, что ты находилась в тяжелом душевном состоянии. И ты познакомилась с Лукасом Микелакисом на Таити?
        — Да. Когда он шел по пляжу… он был подобен… повелителю богов…
        Когда автомобиль набрал скорость, Энджи спросила:
        — А что произошло потом?
        — Мы встречались с ним некоторое время, — сказала Иона ровным тоном, — а потом я уехала домой.
        — И вы с тех пор не виделись?
        — Зачем?
        Ее кузина поняла намек:
        — Я где-то читала, что он вырос в очень богатой семье.
        — Похоже на то, — согласилась Иона. — Такая уверенность в себе обычно заложена генетически.
        — В статье прямо ничего не говорилось, но в ней был явный намек на то, что в молодые годы с ним произошло что-то ужасное, и он ушел из дома.
        — Наверное, он все-таки не остался без поддержки родственников, — язвительно заметила Иона.
        — Думаю, она была ему не нужна. Лукасу потребовалось совсем немного времени, чтобы стать королем бизнеса. — Энджи помедлила, затем осторожно поинтересовалась: — Если ему потребуется какая-то помощь, ты не откажешься поработать на него?
        — Я? — Иона подавила внезапный — и совсем ненужный — приступ паники. — Мне немного неловко, вот и все. Я в полураздетом виде смывала чистящее средство со своей груди, когда он ворвался, словно демон, в ванную. Боюсь, он думает, что я все это подстроила — намеренно разделась, собираясь соблазнить его.
        — Наверное, с ним такое случалось раньше, — вздохнула Энджи, искоса бросив на Иону задумчивый взгляд. — Держу пари, ему часто приходилось отбиваться от липнущих к нему женщин.
        Иона поспешно произнесла:
        — Со мной все будет в порядке. Он расслабился, когда ты появилась.
        Хотя слово «расслабиться» Люку вряд ли могло подойти. Она ощущала в нем звериную настороженность, даже когда он находился на отдыхе, и бескомпромиссную властность — грозную и волнующую.
        Иона и сейчас ощущала эту властность, пугающую ее, а также ироническую отстраненность, которой прежде не было.
        «Не думай об этом», — приказала она себе.
        Когда Люк вошел в ванную комнату, он бросил на Иону презрительный взгляд, и это до сих пор возмущало ее. Но возмущение — гораздо более безопасная эмоция, чем томление от страсти.
        Заявка на организацию барбекю поступила лишь вчера, и кузины очень устали, когда наконец покинули пляжный коттедж, расположенный в часе езды от Окленда.
        Сдержав зевок, Иона сказала:
        — Пусть кто-нибудь убедит миссис Паркер в том, что ей нельзя браться за организацию таких экспромтов. Подозреваю, что ее «несколько близких друзей» могут трансформироваться человек в пятьдесят.
        — Она хорошо заплатит нам за срочность. Кроме того, это работа, и она нужна нам, — резонно возразила Энджи.
        Поколебавшись, Иона поинтересовалась:
        — Как идут дела?
        Кузина помедлила, прежде чем ответить:
        — Ты, наверное, догадалась, что кризис отразился на количестве клиентов, но мы выживем. Если возникнет необходимость в течение следующих двух дней, могу я обратиться к тебе? Мальчики приедут из школы на день рождения завтра — хотя, можно сказать, уже сегодня, — и мы собираемся пойти в зоопарк.
        — Конечно, — согласилась Иона. — Если ты мне понадобишься, я позвоню. Тебе следует отдохнуть, а мальчикам надо побыть с тобой.
        Вернувшись домой, Иона приняла душ и упала на кровать. Сон пришел быстро, принеся с собой образ высокого смуглого мужчины. Проснулась она в крайнем возбуждении, кровь кипела в жилах, тело лихорадило от желания.
        Охваченная отчаянием, Иона мечтала только об одном: чтобы сердце ее успокоилось, а тело расслабилось…
        На Таити было все, что обещали туристические брошюры: экзотическая природа, красивые мужчины и женщины, благоухающие цветы, прозрачное изумрудное море, чудесные ритмы этнической музыки, смех и тихий шелест волн в лагунах.
        Иона увидела все это, но была не в состоянии испытывать радость. Горе слишком глубоко поглотило ее.
        А затем молодая женщина встретила Люка. Она понятия не имела, кто он такой. И в тот момент, когда она заглянула в его львиные глаза, в ней проснулись ощущения, которые, казалось, навсегда умерли. Нервы ее напряглись, жар охватил все тело, и чувства обострились так, что мир засиял невиданными красками.
        Почему она заинтересовала Люка? Иона спросила его об этом.
        — Возможно, это охотничий азарт, — признался он без всякого смущения. — Ты взглянула на меня настолько холодно и пренебрежительно, будто я интересовал тебя не более, чем раковина, которую ты держала в руке. И мне захотелось увидеть желание в твоих интригующих зелено-голубых глазах. Такие глаза бывают только у русалок — переменчивые и загадочные, как само море.
        — И твои ожидания оправдались?
        — Более чем — я бесконечно восхищался, наблюдая за тобой. И восхищался еще больше, когда мы занимались любовью. — И Люк поцеловал ее.
        Охваченная порывом страсти, она поцеловала его в ответ, радуясь горячему желанию, которое он пробуждал в ней.
        Их страстный роман, казалось, не мог произойти нигде, кроме Таити. Недаром первые европейские мореплаватели, увидев эти идиллические берега, назвали их островами Афродиты.
        Но однажды ночью, когда на небо взошла луна в серебристо-золотом ореоле, Люк сообщил:
        — Я уезжаю через три дня. — Он улыбнулся, увидев изменившееся лицо Ионы, поцеловал ее упругую грудь и прошептал, не отрывая от нее губ: — Поехали со мной.
        Люк не сомневался, что она сделает так, как он захочет. Волшебный мир, в котором жила Иона, немедленно стал рушиться.
        — Я не могу, — сказала она, шокированная своим мгновенным порывом повиноваться ему.
        Глаза Люка сузились, и взгляд его сконцентрировался на ее лице, словно взгляд охотника, высматривающего добычу.
        — Почему?
        — Потому что все было прекрасно, но мы оба понимаем, что это — не реальная жизнь. — Ионе было очень трудно это говорить, но она почувствовала, что вместе с этой фразой к ней вернулся здравый смысл. А ведь она потеряла его в тот момент, когда Люк взглянул на нее.
        Он пожал плечами:
        — Как хочешь. — Она продолжала молчать, и Люк добавил с ноткой нетерпения: — Конечно, я позабочусь о тебе.
        Догадавшись, о чем он говорит, Иона вздрогнула. Пока она была с Люком, ей казалось, что она очутилась в некой волшебной чувственной сказке. Но сказка закончилась, и теперь Ионе предстоит возвращение в Новую Зеландию с воспоминаниями…
        И возможно, с еще более горестными чувствами. А у нее и так было много горя в жизни.
        — Нет, — отказалась она.
        Люк рассмеялся приглушенным горловым смехом и склонился над ней. Затем скользнул вниз, и губы его нежно, испытующе прикоснулись к ее влажной коже.
        Позже, когда она в сладостном изнеможении содрогалась в его объятиях, он прошептал:
        — Я надеюсь, что ты изменишь свое решение.
        Но когда Иона вернулась в отель и легла спать, ночью ей приснился Кевин, и она проснулась в слезах. Не в силах больше уснуть, молодая женщина отправилась на пляж. Было раннее утро, и лучи восходящего солнца косо ложились на белоснежный песок.
        Охваченная противоречивыми чувствами, Иона была вынуждена признать несколько неприятных фактов.
        Она использовала Люка в эгоистических целях, хотя до сих пор не понимала этого. Да, конечно, он дал ей понять с самого начала, что его интересует только секс, но от этого легче не было.
        Иона мгновенно, бездумно поддалась охватившей ее страсти, и это было предательство их с Кевином любви. Она постаралась возродить в себе чувства, которые испытывала к своему жениху, но на фоне их ослепительных отношений с Люком его фигура побледнела и ушла в тень. Кевин стал для нее всего лишь милым воспоминанием.
        Шокированная своим предательством, Иона помчалась в аэропорт и купила билет на самый ближайший самолет, вылетающий в Новую Зеландию. К счастью, у Энджи нашлось для нее много работы. Иона погрузилась в нее с головой, приказав себе забыть о том, что было на Таити. Это было нелегко, но она решила, что справится.
        Какой злой рок снова привел Люка Микелакиса в ее жизнь?
        Через несколько часов на прикроватном столике стал вибрировать рабочий телефон. Застонав, Иона выбралась из-под теплых простыней, заморгав от утреннего света. Она схватила трубку:
        — Слушаю. Чем могу помочь?
        В трубке послышался низкий мужской голос:
        — Вы — не мисс Мейкпис.
        Холодок прошел по ее спине. Рука сжала телефонную трубку, и Ионе пришлось сглотнуть, чтобы промочить вмиг пересохшее горло.
        Люк!
        Нет, не Люк. Это не тот мужчина, с которым они занимались любовью на Таити. Это Лукас Микелакис, миллиардер.
        Стараясь говорить коротко и деловым тоном, она ответила:
        — С вами говорит Иона Гатри. Сожалею, но мисс Мейкпис сейчас занята. Чем могу помочь?
        — Пришли ко мне кого-нибудь прямо сейчас, — ровным тоном произнес Люк. — Чтобы посидеть с трехлетней девочкой целый день.
        — Что?! — Иона не могла поверить своим ушам. Люк Микелакис и маленький ребенок не совмещались в ее сознании.
        В его голосе отчетливо послышалась нотка нетерпения.
        — Я все четко и ясно сказал.
        Задетая тоном Люка, Иона отбросила сомнения и больше не колебалась:
        — Да. Да, хорошо, мы все сделаем.
        — Ты уверена, что это человек ответственный и надежный? На него можно положиться?
        — Да.
        — Мне нужно уехать через полчаса.
        Иона поджала губы:
        — Я приеду как можно быстрее, но за полчаса могу не успеть.
        — Ты приедешь сама?!
        Оскорбленная его недоверчивостью, она холодно произнесла:
        — Да, именно я, мистер Микелакис. Я дипломированная няня и единственный человек, которого можно найти в выходной день за столь короткое время. Ребенок будет со мной в полной безопасности.
        — О, зови меня Люк, как ты делала на Таити, — ведь мы хорошо знаем друг друга, ты и я, — насмешливо проговорил он.
        — Так почему же ты сомневаешься в моей способности присмотреть за ребенком?
        — Ты не понимаешь? На Таити ты была моей любовницей — очаровательной, чувственной, — но больше ничего.
        Конечно, Люк прав, но его небрежное замечание больно укололо ее.
        Он ждал ответа, однако Иона продолжала молчать, тогда он добавил:
        — Я понятия не имею, как ты обращаешься с детьми. И если с Хлоей что-нибудь случится, ты заплатишь за это.
        — Ее кто-то собирается похитить? Тогда я точно не пригожусь.
        — Ее никто не собирается похищать.
        — Замечательно! Мне стало легче. Если все, что тебе нужно, — это временная няня, то я справлюсь. С детьми умею обращаться и люблю их. У меня есть также сертификат няни, и я с удовольствием покажу тебе его.
        Молчание, казалось, длилось целую вечность. Наконец он произнес:
        — Очень хорошо. Похоже, мне придется положиться на тебя. Дай мне твой адрес. Я пришлю за тобой машину.
        Иона сдержала гневный ответ, вспомнив, как обрадовалась Энджи, когда у нее появилась возможность целый день провести с сыновьями.
        Люк повторил за ней адрес, затем предупредил: «Будь готова» — и положил трубку.
        Когда Иона стала собираться, в голове ее роились вопросы. Является ли маленькая Хлоя дочерью Люка? Если да, то он, вероятно, был женат или у него были какие-то отношения уже тогда, когда он занимался с ней любовью на Таити.
        Кстати, это объясняет его неприязнь к ней. Он предположил, что она расскажет его жене об их романе.
        Никогда!
        Но вряд ли мать девочки прилетела вместе с Люком; если бы это было так, то она сама присмотрела бы за дочерью.
        Когда приехало такси, Иона была уже готова. В ее большой сумке поместилось все, что способно занять даже самого капризного ребенка. Молодая женщина вышла из лифта — и замерла в замешательстве, увидев в подъезде Люка.
        Он был похож на льва, сидящего в засаде и выслеживающего антилопу. С испугом она ощутила предательскую краску, вспыхнувшую на щеках.
        Прищурив темно-янтарные глаза, Люк взглянул на ее одежду — хлопчатобумажные брюки, доходящие до середины икры, яркую футболку, сандалии.
        — Практично, — холодно резюмировал он, — но не совсем формально.
        — Новозеландцы славятся своей неформальностью, — парировала она.
        — Я помню это очень хорошо.
        Чувственная интонация вызвала дрожь в ее теле. «Пошел он к черту!» — с яростью подумала она, когда в памяти мгновенно всплыли соблазнительные сцены полуторагодичной давности.
        — Когда я должна приступить к своим обязанностям?
        — Прямо сейчас, — коротко ответил Люк и протянул руку.
        Примитивная защитная реакция заставила Иону отпрянуть назад, но пальцы его сжали ручку ее сумки. Он тихо и твердо произнес:
        — Не волнуйся насчет своей безопасности. Если ты хочешь, чтобы я снова дотронулся до тебя, надо попросить об этом.
        Иона сжалась. По-видимому, никто, кроме нее, не отвергал Люка Микелакиса. Но она ничего ему не обещала — с самого начала они оба знали, что у них всего-навсего курортный роман.
        Иона просто оборвала его немного раньше, чем ожидал Люк. Но это не давало ему права считать себя оскорбленным.
        Однако обожаемые единственные сыновья могущественных греческих олигархов, как правило, испорчены. Особенно те, что похожи на прекрасных мстительных богов.
        К тому же здесь витает призрак матери девочки…
        Решив проигнорировать его короткое замечание, Иона отдала ему свою сумку.
        Она явно старалась не коснуться его пальцев, и Люк, язвительно усмехнувшись, сказал:
        — Вот как.
        Ему вдруг захотелось спросить ее, почему она сбежала от него на Таити, но теперь Иона Гатри — его наемный работник, а он и так уже вышел за пределы чисто делового общения.
        Кроме того, его это не должно волновать. Люк еще подростком понял, что все женщины по натуре своей — предательницы. Этот урок он получил, когда вторая жена его отца подстроила изгнание Люка из дома.
        Тогда он поклялся не верить ни одной женщине, а потому глупо ожидать чего-либо другого от Ионы.
        Аристо Микелакис полагал, что его двадцатиоднолетний сын пропадет и о нем все забудут. Но через двенадцать лет у Лукаса было уже значительное состояние.
        Его обвинили в совершении преступления, а он стремился доказать свою невиновность. Это желание явилось таким мощным стимулом, что Люк сделал блестящую карьеру. Его энергия, страсть и острый ум были полностью реализованы. Он добился успеха.
        Женщины обожали Лукаса Микелакиса. Они льнули к нему, притягиваемые его богатством и красотой, которую он унаследовал от отца.
        Но он был всегда уверен в том, что любовницам ничего от него не надо, кроме хорошего секса и денег.
        Затем родилась Хлоя — еще одна отверженная. Она привнесла в его жизнь новые ощущения, но отношение Люка к любовницам осталось прежним.
        Так почему же Иона крепко засела в его голове?
        Потому что она была… другой. Люк взглянул на нее, подавив желание притронуться пальцем к неулыбающимся очаровательным губкам. Что она сделает, если он поцелует ее? Его тело мгновенно напряглось.
        Ее нельзя назвать очень красивой, но она оказалась страстной и отзывчивой любовницей, и Люк наслаждался сексом с ней — возможно, даже слишком. Эта мысль раздражала его, но он вынужден был признать, что ее внезапный отъезд вызвал в нем ярость.
        У него появилось ощущение, что Иона предала его, и это было дурацкое, глупое ощущение…
        Иона была рада познакомиться с девочкой, с которой ей предстояло провести целый день. Хлоя была высокой для своих лет, но и отец ее — высокий мужчина. У нее были большие черные глаза, а губы — очень похожи на губы Люка. Девочка с улыбкой взглянула на него, прежде чем обратить серьезный взгляд на Иону.
        — Привет. Меня зовут Иона Гатри, и мы с тобой поиграем вдвоем, пока твой папа будет на совещании.
        — Он всегда уезжает на совещания.
        Эти слова, сказанные без всякой обиды, больно резанули по сердцу Ионы.
        — Он очень занятой человек, но мы весело проведем время, ты и я.
        Хлоя внимательно осмотрела большую сумку Ионы:
        — Ты останешься здесь, потому что Нелли ушла?
        — Только на один день, — сказал малышке Люк.
        Кто такая Нелли? Мать? Няня?
        — Я принесла тебе игрушки, в которые мы с тобой можем поиграть, и несколько книжек, — улыбнулась Иона.
        Кажется, это удовлетворило девочку, которая мгновенно послушалась отца, когда он объявил:
        — Отведи мисс Гатри на террасу, Хлоя, и покажи ей свою лошадку.
        На террасе их ждала прекрасная лошадка-качалка, серая в яблоках, с раздувающимися ноздрями, развевающейся гривой и роскошным седлом, словно для королевы.
        — Его зовут Пегас, — сообщила Хлоя.
        Иона поинтересовалась:
        — И он летает, как в легенде?
        Девочка улыбнулась:
        — Почти. Когда Лукас был маленьким, это была его лошадка.
        Похоже, она не могла поверить в то, что отец ее тоже когда-то был маленьким и скакал на этой лошадке.
        Но почему она назвала его по имени?
        И, кроме того, где, черт возьми, ее мать? Может, она умерла? Или развелась с Люком? Или бросила своего ребенка?
        «Это не твое дело», — сказала себе Иона.
        — Ты и твой отец — счастливые люди. Пегас — прекрасное животное.
        — Лукас — мой лучший друг.
        Так же как и Люк, Хлоя прекрасно говорила по-английски, но, в отличие от него, без малейшего акцента.
        — Пегасу тоже очень повезло — иметь такую чудесную хозяйку, — подхватила Иона. — Покажи, как ты на нем катаешься.
        Хлоя, приподняв юбочку, забралась на лошадку и стала раскачиваться. Сердце Ионы растаяло.
        — Она сдержанная, но не застенчивая, — послышался голос ее отца.
        Вздрогнув, Иона обернулась. Одетый в дорогой деловой костюм, прекрасно сидевший на нем, Люк выглядел потрясающе.
        Отойдя в сторону, чтобы девочка их не слышала, она спросила самым деловым тоном:
        — Не хочешь ли ты сообщить мне что-нибудь о Хлое? — Поскольку он нахмурился, она быстро добавила: — Полагаю, ее матери здесь нет? Хлоя, несомненно, будет скучать.
        — У тебя слишком много предположений.
        Уловив нотку высокомерия в его голосе, Иона вскинула голову:
        — Если существуют какие-то обстоятельства, разве я не должна об этом знать?
        Когда Люк взглянул в ее глаза, в нем возникло такое сильное первобытное желание, что он сам был поражен.
        Какого черта она сбежала от него на Таити?
        Безжалостно подавив приступ страсти, Люк заставил себя вернуться к вопросу, заданному Ионой.
        Он не собирается делиться с ней семейными секретами. Газеты, журналы и Интернет и так наполнены сплетнями о его личной жизни. Если кто-нибудь узнает о том, как Хлоя появилась на свет и почему он ее удочерил, это сразу же подольет масла в огонь.
        Люк решил молчать до тех пор, пока он не сможет полностью доверять Ионе. Ведь отец снова угрожает ему. На этот раз он собирается оспорить в судебном порядке его право на опекунство дочери Аристо.
        Глава 3
        Однако Лукас неохотно признал, что Иона говорит дело.
        Вчера он приказал своей службе безопасности проверить ее и Энджи. Отчет поступил рано утром. Они были чисты. «Практически святые», — язвительно подумал Люк.
        Взглянув на отрешенное личико Хлои, покачивающейся на лошадке, Люк изменил свое решение. Тем не менее он тщательно подбирал слова:
        — Мать никогда не принимала участия в жизни Хлои.
        Она даже не дала девочке имя. Люк назвал малышку в честь своей бабушки.
        Раздраженный оттого, что шелковистая кожа Ионы и ее грациозные движения по-прежнему не дают ему покоя, он продолжил более резко, чем сам того хотел:
        — Я всегда заботился о ней. К сожалению, вчера вечером ее няню вызвали в Англию, к больной матери, поэтому Хлоя, возможно, будет вспоминать о Нелли. Я оставлю тебе номер своего телефона, и если возникнет необходимость — но только крайняя необходимость, — звони мне.
        Опустив ресницы, Иона кивнула и спокойно произнесла:
        — Я не склонна к панике.
        Лукас подавил в себе еще один всплеск желания, настойчивый и глубокий. Лицо Ионы не соответствовало классическим стандартам красоты, однако нечто в ее облике, в ее стройном гибком теле постоянно возбуждало его.
        Однако у Лукаса Микелакиса есть обязанности, которыми невозможно пренебречь, и хотя у него несколько месяцев не было женщины, закрутить сейчас роман — снова закрутить, с иронией поправил он себя, — он не может.
        А уж контролировать порывы своего тела Люк научился очень хорошо…
        Иона повернулась к Хлое. Люк для нее ничего не значит, как ничего не значит и то, что он, вероятно, был женат, когда страстно занимался с ней любовью.
        И все же она с трудом подавила в себе дурацкое ощущение того, что он предал ее.
        — Когда ты планируешь вернуться? — спросила она.
        — Я думаю, совещание закончится до пяти часов, — ответил Люк. Его жесткий тон свидетельствовал о том, что он не привык ни перед кем отчитываться. — Если оно затянется, я или мой помощник свяжемся с тобой. У тебя на вечер назначена какая-то встреча?
        — Нет.
        — Хлоя, я ухожу, — повернулся он к девочке.
        Та слезла с лошадки и бросилась к нему, вытянув ручки. Увидев, как он подхватил ее, высоко подняв в воздух, Иона расслабилась. Люк не был открытым, эмоциональным человеком, но его любовь к дочери очевидна. Нежно прижав Хлою к себе, он что-то прошептал ей на ухо по-гречески.
        «Забудь о том, что этот голос заставлял тебя дрожать, — велела себе Иона. — Сконцентрируйся на Хлое».
        Малышка выглядела такой крошечной, когда уютно прижалась к широкой груди Люка. Хлоя поцеловала мужчину в щеку, и суровое лицо его, будто высеченное из камня, мгновенно смягчилось.
        Сердце Ионы дрогнуло.
        Осторожно опустив Хлою на пол, Люк выпрямился:
        — Веди себя хорошо, пока меня не будет дома. — Он взглянул на Иону: — Вам принесут перекусить в десять часов утра, ланч — в двенадцать. После ланча Хлоя должна поспать, а затем, когда проснется, дай ей фрукты.
        — Лукас, а можно мисс Иона отведет меня поплавать?
        Люк улыбнулся Хлое:
        — Нет, потому что Иона не взяла с собой ничего, в чем она могла бы плавать.
        Иона возразила:
        — Вчера я заметила, что здесь есть бассейн, поэтому захватила с собой купальник. — Она мельком взглянула на Люка, ощутив, как вспыхнули ее щеки. На Таити Иона плавала обнаженной, и огоньки, сверкнувшие в его глазах, свидетельствовали о том, что он помнит это. — У меня есть также сертификат спасателя.
        Секунду длилось напряженное молчание, но затем он согласился:
        — Я знаю, что ты прекрасно плаваешь. Хорошо, поплавайте вместе. — И Люк обратился к Хлое: — Но когда мисс Иона попросит тебя выйти из воды, ты не будешь уговаривать ее поплавать еще минутку. Обещаешь?
        Маленькое личико девочки стало очень серьезным.
        — Да, обещаю, Лукас. Я буду послушной девочкой. Настоящим золотцем, как Нелли говорит.
        Улыбнувшись, Люк обратился к Ионе:
        — Хлоя прекрасно плавает для своих лет, но, если она долго находится в воде, губы у нее синеют и она начинает дрожать.
        Наблюдая за девочкой, Иона поняла, что это непосредственный, искренний ребенок. Судя по всему, Люк был строгим, но справедливым отцом, и Хлоя прекрасно чувствовала себя рядом с ним. Она с любовью отзывалась о няне, однако самым главным был для нее явно Люк.
        Ситуация все больше интриговала Иону. Может быть, он не знал о ребенке, когда у них был роман на Таити?
        Но ведь он сказал, что мать Хлои никогда не жила с ними. Получается, она всего лишь выносила и родила девочку… Впрочем, это не ее дело.
        Когда Хлоя уснула, Иона села на террасе и собралась почитать книгу, но никак не могла сосредоточиться. Разозлившись на саму себя, она встала и подошла к краю террасы. Облокотившись о перила, Иона посмотрела вдаль. На ярком небе плыли легкие облачка, вдали виднелся порт, в солнечных лучах переливались волны. После того как Кевин утонул, она долгое время не могла смотреть на море. Иона намеренно выбрала Таити, так как там море было повсюду. Это помогло ей преодолеть свой страх… Правда, не только это. Мучительное ощущение ответственности за смерть Кевина затмилось чувственным туманом, которым окутал ее Люк…
        Охваченная беспокойством, Иона стала прогуливаться по террасе. Здесь был создан рай под крышей, изобилующий пышными тропическими растениями, царицей которых была роскошная магнолия с большими розовыми цветами.
        Интересно, каково это — быть по-настоящему богатым? Наверное, богачи меньше всего беспокоятся о деньгах.
        Эти люди очень далеки от Энджи, которая заботится о трех наемных работниках так же, как о собственных детях. Кроме того, Энджи вынуждена выплачивать долги, которые оставил ее муж, сбежавший из страны.
        Энджи призналась вчера вечером, что дела у нее идут не так уж хорошо. Но насколько? Наверное, она не признается. Они с Энджи — единственные близкие родственники. И Энджи стремится оградить кузину от всяких проблем. Следует прямо спросить ее.
        Перед сном Иона прочитала Хлое книжку, которую привезла с собой, и обрадовалась, увидев восторг в глазах ребенка.
        — Хочешь, я подарю тебе эту книжку? — спросила молодая женщина.
        Глаза девочки расширились.
        — О да, — выдохнула она и добавила проникновенно: — О, пожалуйста, мисс Иона. Вы можете ее подписать?
        Несказанно тронутая, Иона ответила:
        — Конечно, могу. — Выудив из сумки ручку, она написала на титульном листе: «Хлое, на память о прекрасном дне, проведенном в Окленде. Иона».
        Но Хлоя нахмурилась:
        — Вам надо было написать: «С любовью, Иона».
        Сердце Ионы на секунду замерло, затем забилось снова. Эту девочку очень легко полюбить.
        — Как же я забыла! — воскликнула она и дописала недостающие слова.
        Хлоя просияла.
        — Я буду беречь эту книгу, — пообещала она.
        Иона еще раз прочитала ей сказку, и девочка заснула, прижав книжку к себе…
        Неожиданно послышался детский голосок:
        — Я проснулась.
        И не только проснулась, но и приготовилась к походу в бассейн.
        Няня явно приучила девочку к самостоятельности. На Хлое был симпатичный купальник, а на плечи было наброшено полотенце. Маленькая ручка сжимала ярко-желтую шапочку.
        Пряча улыбку, Иона отвела ее в бассейн — и немного расслабилась, увидев, что девочка плавает как маленький угорь. Они играли и плескались, пока не раздался крик: «Лукас!» — и Иона повернула голову.
        Высокий, стройный и неописуемо элегантный, Люк входил в помещение бассейна. Его иссиня-черные волосы сверкали на солнце, голова была гордо поднята.
        Тело Ионы обмякло, и острые иглы желания пронзили ее. Это ощущение она испытывала и прежде: сладкое, предательское и неотвратимое. Но теперь оно стало немного другим — более глубоким и властным. Это была опасная перемена.
        Впрочем, Люк вел себя так, будто ее здесь вообще не было. Все его внимание было обращено на Хлою.
        Люк вынул ее из воды, что-то сказал, и малышка засияла. Затем он завернул Хлою в полотенце и прижал к себе. Только после этого, поцеловав ее в лоб, он повернулся к Ионе.
        Страшно смутившись, что было глупо, она вышла из воды.
        — У нас проблема, — объявил он, не сводя с нее глаз. — Совещание еще не закончилось. Поэтому тебе придется задержаться.
        — Хорошо, — сказала Иона, задетая тем, что он считает возможным распоряжаться ее временем.
        Опустив Хлою на пол, Люк скомандовал:
        — Беги и переодевайся. А я поговорю с мисс Ионой.
        Малышка убежала.
        Люк коротко произнес:
        — Полагаю, кузина привезет тебе все необходимое для ночевки.
        — Нет, она сегодня занята.
        И даже когда вернется домой с двумя уставшими мальчиками, вряд ли захочет ехать через весь город.
        Слегка прищурившись, Люк предложил:
        — В случае чего я могу послать кого-нибудь из сотрудников к тебе домой.
        Представив себе, что какой-то незнакомец будет рыться в ее вещах, Иона взорвалась:
        — Нет.
        Он нахмурился:
        — Ну хорошо. Так что ты предлагаешь?
        Напомнив себе о шатком финансовом положении Энджи, Иона сдержала гнев.
        — Я привезла с собой сменную одежду, — сказала она и, когда Люк удивленно приподнял брови, пояснила с кривой улыбкой: — Это разумная предосторожность, если присматриваешь за детьми.
        А нижнее белье можно и постирать. За ночь оно высохнет.
        Он поинтересовался:
        — Зубная паста? Щетка?
        — Я могу использовать соль. Или пищевую соду. На вкус она неприятная, зато эффективная.
        Губы Люка дрогнули.
        — Звучит заманчиво, но тебе не придется страдать. Я уже дал распоряжение консьержу доставить все, что нужно.
        Иона вспомнила о том, что стоит босая и почти голая. Ее мокрые волосы, спутавшись, липли к лицу, с кончика носа капала вода.
        Ну и что? Ее не волнует — не должно волновать, — что о ней думает Люк, когда смотрит нее горящими, как золото на солнце, глазами.
        — Спасибо, — пробормотала она. — Мне надо переодеться.
        Она повернулась, собираясь уйти, но замерла, услышав короткую команду Люка:
        — Стой. Не шевелись.
        На ее плече копошилось какое-то насекомое.
        — Это всего лишь пчела, — сказал Люк и смахнул пчелку прочь, ненароком дотронувшись пальцем до кожи Ионы.
        Все ее тело пронзили острые иглы наслаждения, однако он отдернул руку.
        Отступив назад, Иона схватила полотенце и завязала его на бедрах, словно прикрывшись щитом.
        — Бедняжка. Наверное, она упала в бассейн.
        — Судя по всему, она подумала, что ты — еще один цветок.
        — Надеюсь, все-таки пчела не утонет, — заметила молодая женщина.
        — Тебя волнует судьба пчелы? — задумчиво протянул он.
        — Жужжание пчелы всегда напоминает мне лето. И я люблю мед.
        Лицо Люка было непроницаемым.
        — Сегодня ты устроишься в спальне рядом с комнатой Хлои, — распорядился он. — Она ложится в кровать в половине седьмого и обычно спит до половины седьмого утра.
        — Похоже, она идеальный ребенок, — весело сказала Иона и направилась к маленькому павильону, где они оставили одежду и полотенца. Она слегка дрожала, и у нее кружилась голова, будто втайне она жаждала прикосновений Люка, горюя о некой недостающей, но чрезвычайно важной части своей жизни.
        Когда Иона оделась и немного успокоилась, отец и дочь уже скрылись в комнате Хлои.
        — Хлоя принимает душ, — сказал Люк, выходя оттуда. — Она слегка замерзла, поэтому я решил, что это будет мудро. Пойдем, я покажу тебе твою спальню.
        Люк прошел мимо нее и открыл дверь, встав в сторону, так что она смогла увидеть внутренность помещения. Няня Хлои явно наслаждалась таким же комфортом, как и ее работодатель.
        — Прекрасная комната, спасибо, — сказала Иона.
        — Это я должен тебя поблагодарить, — неожиданно возразил Люк, — за то, что ты осталась с Хлоей.
        Неужели мужская улыбка способна расплавить ее тело? Невероятно! Если Люк Микелакис пускает в ход свое очарование, он становится настолько притягательным, что у женщин слабеют колени.
        Причем его потрясающая сексуальная улыбка обретала особую силу, если он находился рядом с дочерью.
        — Это моя работа, — пробормотала молодая женщина.
        — Я не рассчитывал, что дискуссия, в которую меня вовлекли, будет так долго длиться, но политиков и их советников нельзя торопить. — Он непринужденно пожал широкими плечами. — Вам обеим привезут еду. Если тебе что-то понадобится, обращайся к консьержу. Кстати, я всегда звоню Хлое, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Поэтому жди звонка вскоре после шести.
        Люк, конечно, надменный и самовлюбленный человек, но его любовь к дочери очевидна.
        — Когда я лягу спать, то оставлю дверь открытой, поэтому услышу, если девочка проснется.
        — Спасибо. В комнате должна быть еще и «видеоняня». — Люк недовольно поморщился. — Полагаю, Нелли забыла достать монитор из сумки перед отъездом. Хлоя обычно не просыпается ночью, но, если что-то случится, сообщи мне немедленно.
        Иона кивнула:
        — Я преподавала на курсах подготовки нянь, а также оставалась с детьми моей кузины, поэтому могу отличить обычную боль в животе от чего-то более серьезного.
        Люк снова улыбнулся, и Иона затрепетала.
        — Замечательно, что я нашел тебя, — тихо проговорил он.
        Она холодно парировала:
        — Удача иногда приходит к самым неприятным людям.
        Ресницы Люка опустились, но лицо осталось невозмутимым. Сменив тему, он закончил:
        — Я надеюсь вернуться до полуночи, но ты можешь ложиться в любое время, когда пожелаешь.
        — Да, хорошо, — вежливо ответила молодая женщина, с облегчением услышав голос Хлои, зовущей ее. — Я пойду к девочке. А тебе, наверное, уже пора.
        Проигнорировав ее слова, Люк направился в комнату дочери. Секунду поколебавшись, Иона последовала за ним. Он нагнулся, поцеловал порозовевшую, завернутую в полотенце дочь и щекотал ее, пока она не стала захлебываться от смеха. Затем Люк поцеловал ее ладошку и выпрямился. Высокий, повелительный, он сочетал в себе сдержанную мужскую силу и нежность. И сердце Ионы в очередной раз дрогнуло вновь.
        Но Люк и Хлоя уедут через несколько дней, и она совершит большую глупость, если позволит себе привязаться либо к мужчине, либо к его ребенку.
        Люк сказал малышке:
        — Скоро мы отправимся на остров, и я не буду уходить ни на какие совещания по крайней мере семь дней. Как ты к этому отнесешься?
        Судя по просиявшему личику девочки, он предлагал ей маленький кусочек рая. Иона почувствовала себя лишним человеком, вторгшимся в чужую идиллию.
        Хлоя невинно поинтересовалась:
        — Мисс Иона тоже поедет?
        — У мисс Ионы слишком много дел, чтобы отдыхать с нами, — мягко ответил Люк, покосившись на Иону. — Кроме того, скоро вернется Нелли.
        Ну вот, он указал ей ее истинное место. Но возмущаться глупо.
        Иона вышла вслед за Люком в холл. Боже, какой он огромный! Казалось, он заполнял собой все пространство.
        Как только Люк ушел, позвонила Энджи.
        — Как у тебя дела? — спросила она.
        — Прекрасно, — машинально ответила Иона.
        — Как ты думаешь, твой шикарный босс одобрит нас — тебя и меня, — если завтра мы возьмем малышку в зоопарк? Завтра День ребенка, погоду обещают прекрасную. Мы с мальчиками собираемся посмотреть на тигрят и пингвинов.
        — Сомневаюсь, что он согласится, но попытка — не пытка, — сказала Иона.
        Если честно, такой мужчина, как Лукас Микелакис, — с его положением, властью и богатством, — имеет основания беспокоиться за безопасность своей дочери. Но только не в Новой Зеландии. Она нахмурилась: пожалуй, и в Новой Зеландии нет абсолютной безопасности.
        Через полчаса позвонил консьерж:
        — У меня для вас посылка. Я пришлю вам ее с портье.
        Посылка была из эксклюзивного магазина, специализирующегося на продаже фирменных заграничных товаров, и была адресована лично ей.
        Иона позволила Хлое распаковать посылку. Внутри, тщательно завернутая в светлую бумагу, лежала ночная рубашка розово-бежевого цвета.
        Значит, Люк проигнорировал ее мнение и сделал все по-своему. Глаза Ионы настороженно устремились на маленький сверток, оставшийся в коробке.
        — Это тоже можно открыть? — с жаром спросила Хлоя, поскольку Иона сидела неподвижно.
        — Открой, если хочешь.
        Хлоя очень осторожно вскрыла упаковку, отложив в сторону бумагу. Щеки молодой женщины вспыхнули. Вместе с изящной ночной рубашкой Люк купил для нее бюстгальтер и трусики — невероятно сексуальные.
        Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: он точно угадал размеры. Иона прикусила губу, испытывая смутное ощущение, будто ее купили.
        — О, да здесь зубная щетка, — произнесла она с облегчением. — И зубная паста. А еще мыло и гель для душа.
        Эти мелочи были настолько дорогими, что Ионе пришлось бы работать целую неделю, чтобы их купить.
        Конечно, зубная щетка и паста необходимы, а вот мыло и гель казались ей чем-то вроде вознаграждения.
        За Таити? Почему бы и нет?
        Конечно нет, решила Иона. Это было бы мелочно, а Люк не мелочен.
        Он взглянула на лежавшее перед ней эксклюзивное кружевное белье. Глупо видеть в этой посылке что-то личное. Люк — богатый человек, привыкший отдавать приказы. Возможно, он поручил кому-то купить и доставить сюда эти хорошенькие вещицы. То, что они подходящего размера… Ну, Люк относится к тем людям, которые подмечают все детали.
        После ужина Хлоя без всяких протестов отправилась спать, лишь попросив Иону еще раз прочитать ей на ночь книгу. Трогательно подставив личико для поцелуя, девочка уютно свернулась калачиком под одеялом и закрыла глаза.
        Через некоторое время Иона заглянула к ней. Несколько секунд она стояла возле кроватки девочки, слушая ее ровное дыхание и гадая о том, где она была, когда ее отец полтора года назад отдыхал на Таити.
        Но на этот вопрос, как и на многие другие, ответа не было. Однако тот факт, что у него есть дочь, омрачал воспоминания о тех днях и ночах.
        Повернувшись, Иона вышла из спальни Хлои, оставив дверь приоткрытой. Ее собственная кровать была большой и очень удобной, однако заснула она с трудом.
        Через несколько часов Иона внезапно проснулась. Приподнявшись на локте, она прислушалась. Тишина… И все же что-то встревожило ее. Хлоя?
        Иона тихонько встала с кровати, натянула футболку и осторожно вышла в коридор. Сердце ее замерло, когда из детской комнаты донесся шум.
        Она заглянула туда и с облегчением вздохнула, узнав Люка, склонившегося над детской кроваткой.
        — Сожалею, что разбудил тебя, — сказал он очень тихо.
        Он уже снял галстук и пиджак, на нем была белая рубашка из тонкой ткани, обтягивающая его мощную грудь, красиво оттеняя матовую кожу.
        Тело Ионы охватила предательская дрожь, и она ощутила столь хорошо знакомое ей сладкое предвкушение.
        — Я что-то услышала, — начала оправдываться она, затем замолчала, потому что дыхание у нее перехватило и голос сорвался.
        Люк кивнул, глаза его блеснули, а губы изогнулись в улыбке, которая мгновенно обезоружила ее.
        — Ты слышала, как я старался не быть услышанным.
        Иона почувствовала, что вся горит. Тонкая футболка облепила тело словно вторая кожа. Она перестала дышать, когда взгляд его упал на ее грудь.
        Но в этот момент, к ее невероятному облегчению, из кроватки Хлои донесся какой-то звук, и оба они замерли.
        Люк тихо объяснил:
        — Она всего лишь перевернулась на бок.
        Отчаянно пытаясь совладать со своими сумбурными реакциями, Иона подождала, пока девочка затихнет, а затем устремилась к своей комнате, бросив через плечо:
        — Хлоя легла спать без всяких проблем.
        — Хорошо. Ты получила посылку?
        Слава богу, что было темно и Люк не увидел, как вспыхнули ее щеки.
        — Да, спасибо.
        — Тебе не понравилась ночная рубашка?
        Глава 4
        Черт возьми, почему бы ему не притвориться, что он ничего не заметил? Легкая чувственная дрожь пробежала по ее спине — напрягшая нервы, сорвавшая дыхание. Поэтому голос Ионы звучал сдавленно, когда она ответила:
        — Она очень красивая, но я, конечно, не могу ее принять.
        — Почему?
        — Она… — Иона искала подходящее слово. — Неудобная.
        — Жаль. Придется сказать моему персональному помощнику, что он утратил чутье.
        Иону задел его насмешливый тон. Набрав в легкие воздуха, она холодно произнесла:
        — Не делай этого, у него хороший вкус. — И, приведя свои мысли в некоторый порядок, добавила: — Надеюсь, твоя деловая встреча прошла благополучно. Если Хлоя проснется, я займусь с ней. Спокойно ночи.
        Люк не отводил от нее глаз, и взгляд у него был оценивающий.
        — Должно быть, ты очень чутко спишь. Я старался войти как можно тише. Но возможно, ты вообще не спала?..
        Легкое повышение тона в конце предложения свидетельствовало о том, что это был вопрос. Нет, осознала Иона с внезапным всплеском гнева, это не вопрос. Люк намекает на то, что она не спала, ожидая его.
        Какое самомнение! И все же ей пришлось подавить в себе малодушное желание… Чего? Сдаться?
        Иона даже не пыталась говорить, потому что голос не повиновался ей. Должно быть, Люк принял молчание женщины за согласие, потому что она почувствовала, как он собственнически положил руку на ее плечо. Его прикосновение, словно удар молнии, заставило ее вздрогнуть.
        Разум вскричал: «Убирайся отсюда!» — но древний инстинкт овладел Ионой, заставив повиноваться мужчине. Люк повернул ее лицом к себе.
        Глаза его блестели, голос был низким и глубоким.
        — Может быть, ты думала — как и я, — что мы не должны отказываться от подаренного нам времени?
        Рука его скользнула на ее талию, другая рука приподняла подбородок. Волнение охватило Иону. В приглушенном свете отчетливо были видны надменные черты его лица, чувственный рот и настойчивое желание в львиных глазах.
        — Скажи, что ты забыла меня, — распорядился Люк охрипшим голосом.
        «Да, скажи, — предостерегающе шепнул разум. — Солги ему…»
        — Нет, — выдохнула Иона с томительной страстью.
        «Наконец-то», — подумала она с таким облегчением, что оно затмило все ее страхи.
        Иона ждала этого момента постоянно — с тех пор, как взглянула в зеркало туалетной комнаты и увидела Люка, стоявшего в дверях. Сама не понимая этого, она ждала, когда руки его прижмут ее к себе, когда губы его прикоснутся к ее губам — легко, возбуждающе.
        Она ждала, когда сердце Люка забьется возле ее груди, жаждала ощутить его возбужденное тело.
        Она ждала Люка.
        Сладостное, непреодолимое желание наполнило каждую клеточку ее тела. Такую страсть в ней мог пробудить только Люк.
        Она затрепетала, груди ее напряглись, в низу живота стало тепло. Несколько секунд Иона стояла неподвижно, пока всепоглощающая страсть не захлестнула ее с головой. Колени ее подкосились, и она упала в объятия Люка.
        Он понял, что она сдалась — молчаливо, покорно. Склонив голову, он тихо прошептал ей на ухо, касаясь губами чувствительной мочки уха:
        — Замечательно. Потому что я не могу забыть тебя.
        Ей казалось, что она кинулась в омут с головой. Бездумно, опрометчиво отдалась страсти, настолько обжигающей и мощной, что Иона совершенно утратила здравый смысл, забыла о предосторожности и перестала ощущать реальность.
        Сначала губы Люка были сдержанными и испытующими, но ее страстный отклик разжег в нем огонь, и губы мужчины отвердели, а поцелуи стали властными. В конце концов он стал целовать Иону настолько страстно и требовательно, что стало ясно: одних поцелуев ему мало.
        Люк прижал Иону к себе — и бедра ее почти слились с его бедрами. Мгновенный выброс адреналина привел ее в такое возбуждение, что она перестала что-либо понимать. Бездумное влечение к мужчине переросло в чувственный взрыв, разметавший все опасения. Иона хотела его так отчаянно, что не могла совладать с собой…
        — Я не понимаю, — прошептал Люк, — откуда мое невероятное желание затащить тебя в постель и никогда больше не выпускать?
        Иона облизала вспухшие губы, стараясь не замечать его горящих глаз, следивших за кончиком ее розового язычка.
        Неужели он испытывает к ней более серьезные чувства, чем неудовлетворенное желание? Едва ли. Люк не хочет видеть ее в своей жизни. Только — в своей постели.
        — Это секс, — хрипло выговорила она.
        Жестокая правда. Для него — секс, а вот для нее — нечто гораздо большее.
        Люк рассмеялся:
        — Так что нам делать с этим?
        Иона сжалась, борясь со страстью, которая с новой силой вспыхнула в ней.
        — Я тебя сейчас укушу, — пригрозила она.
        Но слова ее прозвучали тихо, интимно и слишком вяло, чтобы подействовать на него. Люк поцеловал жилку, бьющуюся на ее шее, отчего Иона задрожала, отчаянно сопротивляясь искушению сдаться, позволить ему овладеть ею и погрузиться в чувственное блаженство, которое мог ей доставить только он.
        — Я помню твои укусы, — прорычал Люк и нежно прикусил чувствительную кожу Ионы. — И скоро понял, что ты, как тигрица, кусаешь меня в экстазе.
        — Нет, это не так, — удалось выговорить ей. Она изо всех сил пыталась подавить свои инстинкты, избавиться от власти его невероятно притягательного тела, от бездумного механического секса, который Люк предлагал ей.
        — Если я не прав, почему ты дрожишь?
        Качнув головой, Иона взялась за ручку двери. Дверь не поддавалась. Люк сказал что-то по-гречески, повернул ручку и толкнул дверь.
        — Теперь иди, — тихо, сквозь стиснутые зубы приказал он. — Пока я не взял то, что предлагает мне твое тело. Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя, — признайся, по крайней мере, в этом.
        Возмущенная собственной слабостью, Иона вздернула подбородок и произнесла ледяным тоном:
        — Спокойной ночи.
        Быстро проскользнув в дверь, она захлопнула ее прямо перед его носом. Подойдя к кровати, молодая женщина остановилась на несколько секунд, чтобы расслабить напряженные мышцы и подавить сексуальный голод.
        Наконец, дрожа всем телом, Иона забралась под одеяло. Хотя она покинула Таити, убежденная в том, что избавилась от Люка, стоило ему бросить на нее один взгляд — и она вновь оказалась в его власти. Все это время Иона старательно подавляла бурю, которую пробудил в ней Люк, но стоило ему поцеловать ее, как чувства нахлынули на нее с такой силой, что их невозможно было игнорировать.
        После Таити Иону не заинтересовал ни один мужчина. Похоже, Люк каким-то образом кардинально изменил ее.
        Сам он нисколько не изменился. И по-прежнему хотел ее, но Ионе уже было мало этого.
        Сердце ее пронзила боль. Вряд ли Люк прожил полтора года без женщины. Он слишком хорошо осознавал свою притягательность и цинично пользовался этим. Иона слишком хорошо это знала. Воздействие на нее Люка было настолько сильным, что душа и тело ее, заключенные в ледяную тюрьму, мгновенно растаяли.
        О, это надо немедленно прекратить! Пора спать.
        Легко сказать, но нелегко сделать. На следующее утро Иона проснулась с опухшими от бессонницы глазами. Ночь была ужасной, женщина чувствовала себя взвинченной, утомленной и — странно — ожидающей чего-то.
        Тишина в доме означала, что Хлоя еще не проснулась. Взглянув на часы, Иона тихо вскрикнула. Она не услышала звонка будильника. Вскочив с постели, она бросилась в ванную комнату, приняла душ, надела вчерашнюю одежду, слегка поморщившись от ощущения влажного белья, которое выстирала вчера вечером.
        Стараясь двигаться как можно тише, она вышла из своей комнаты.
        — Доброе утро.
        Иона подпрыгнула от неожиданности. Люк, кажется, крался за ней, словно хищник, карауливший жертву. Она не слышала ни единого звука. Прерывисто вздохнув, она повернулась и увидела темно-янтарные глаза, смотревшие на нее из-под нахмуренных черных бровей.
        — Ты испугалась меня? — скептически поинтересовался он.
        — Нет, конечно, — возразила она.
        — Но что-то испугало тебя.
        — Я думала, что все спят.
        Это была неудачная отговорка, и Иона не обиделась, когда Люк иронически приподнял брови:
        — Ты нервничаешь? Я не помню тебя в таком состоянии. — После паузы он добавил: — Для человека, обученного работать с детьми, это большой недостаток.
        Признаться в том, что Лукас Микелакис — единственный человек, который влияет на нее подобным образом, Иона не могла. Точно так же приподняв брови, она проигнорировала выпад:
        — Я не нервничаю, но трудно сохранять спокойствие, когда к тебе подкрадываются. Где Хлоя?
        — Она спит, — сообщил Люк. — Ее организм еще не адаптировался к смене часовых поясов. Иди позавтракай. Кстати, у меня есть к тебе предложение.
        Иону охватило постыдное и тем не менее сладкое предчувствие. Эти самые слова Люк произнес на Таити.
        Взяв себя в руки, молодая женщина бросила на него подозрительный взгляд. Его лицо было непроницаемым. Значит, поцелуи, которыми они обменялись, никак не подействовали на Люка.
        Раздосадованная, Иона отчитала себя за столь пылкую реакцию. Она сдержанно поинтересовалась:
        — Какое предложение?
        — Я разговаривал с Нелли — няней Хлои — сегодня ночью. Состояние здоровья ее матушки не очень хорошее, и Нелли придется задержаться в Англии, возможно, на несколько недель или даже месяцев. В ближайшие два дня мне предстоит много деловых встреч, поэтому кто-то должен присмотреть за Хлоей. Я предлагаю тебе временную работу. Хлое явно нравится твоя компания, а ты, похоже, привязалась к ней.
        — Я не могу, — отказалась Иона, покачав головой. — Это не…
        Люк прервал ее:
        — Я уже поговорил с твоей кузиной, и она согласна отпустить тебя.
        — Как ты нашел Энджи? — воскликнула Иона. — Ведь ее рабочий телефон находится у меня.
        — Я поручил одному человеку выяснить номер ее личного телефона, — спокойно ответил Люк.
        Когда Иона злится, глаза ее становятся зелеными, с изумлением отметил он.
        Немедленно нахлынули воспоминания: ее длинные волосы, окутавшие его мягкой волной, были благоухающими и шелковистыми, а кожа — гладкой и горячей, как белый прибрежный песок…
        Но как бы страстно она ни отдавалась ему, в ней было нечто, чего Люк не мог постичь. Казалось, Иона отгораживалась от него неким незримым барьером. Он никогда не стремился к эмоциональной близости со своими любовницами, это не входило в его планы, но почему-то с самой первой встречи его задела отчужденность молодой женщины — та самая отчужденность, на которую не следовало бы обращать внимание.
        Не стоило целовать ее вчера вечером. Иона Гатри, без сомнения, угрожает его жизненным принципам. Люк наслаждался женщинами, не верил ни одной из них — горький опыт научил его, что любовь не длится долго.
        Такие поцелуи, как вчера, больше не повторятся. С этого момента он будет общаться с Ионой лишь по делу.
        Люк приказал себе вернуться к теме их разговора:
        — Твоя кузина с радостью согласилась отпустить тебя с работы. Ты можешь оставаться с Хлоей столько, сколько потребуется.
        Люк пересказал Ионе свою беседу с Энджи.
        — Хорошо, — невозмутимо произнесла молодая женщина. — Я согласна.
        — Тебе надо привезти сюда твои вещи. Займись этим, когда мы с Хлоей, твоей кузиной и ее сыновьями пойдем в зоопарк. Я дам тебе шофера.
        Ее чувственные губы приоткрылись, затем поспешно сжались, и она опустила густые ресницы, не успев скрыть свое удивление. Лукас испытал огромное удовольствие. Похоже, Иона никогда не наскучит ему.
        Может, у нее есть любовник? Но в секретном досье, которое представили ему сотрудники службы безопасности, не были отмечены связи с мужчинами. Значит, любовника нет. Почему? Неужели она до сих пор горюет о погибшем женихе?
        Удивленный и раздраженный вспышкой собственнического инстинкта, Люк быстро взял себя в руки. Жених Ионы погиб, спасая ее; естественно, она с любовью будет вспоминать о нем.
        Их роман на Таити был волшебной сказкой, и Хлоя для него важнее всех женщин мира. Однако забыть Иону он не в силах.
        — Спасибо, это очень любезно с твоей стороны, — поблагодарила Иона, и голос ее был холодным как лед.
        Она все еще злилась, когда привезла в апартаменты Люка свои вещи. Приехав домой, Иона принялась складывать все свои дипломы, сертификаты и рекомендации, которые получила после окончания курсов по подготовке нянь.
        Если Люк потребует доказательства того, что она — хороший воспитатель, Иона с большим наслаждением помашет этими бумагами перед его надменным и красивым лицом.
        Консьерж поспешил ей навстречу:
        — Если вы оставите вещи здесь, я распоряжусь, чтобы их подняли наверх. Мистер Микелакис велел передать, что он ждет вас в зоопарке, возле слоновника. — Консьерж взглянул на свои часы. — Через десять минут, — добавил он напряженно.
        — Через десять минут? — изумленно переспросила Иона.
        — Автомобиль у подъезда.
        Работа у Энджи научила Иону справляться с неприятными ситуациями. Она умела отклонять предложения — даже оскорбительные, — не теряя спокойствия. Она умела непринужденно улыбаться при попытках указать ее место. Умела держать себя в руках, как бы ее ни провоцировали.
        Так почему же она готова взорваться, поскольку мужчина с замашками диктатора самовольно решил распоряжаться ее жизнью?
        Десять минут, проведенные в машине, Иона использовала для того, чтобы обрести спокойствие, — и это спокойствие мгновенно улетучилось, когда она увидела маленькую группу людей, ожидавшую ее возле вольеров со слонами. Было невозможно не заметить, как проходящие мимо женщины смотрят на Люка.
        «Он выглядит превосходно», — подумала Иона, и сердце ее сжалось. На нем была стильная одежда для отдыха, прекрасно сшитая и дорогая. Она не только подчеркивала красоту Люка, но и свидетельствовала о его финансовом положении.
        Он держал на руках дочку, причем держал так, будто она была самой главной его драгоценностью. Это вызывало у всех улыбки симпатии, а сердце Ионы таяло в груди, угрожая свести ее с ума.
        Радость охватила ее, но радость эта была даже более опасной, чем влечение к нему, более волнующей, чем воспоминания. Иона попыталась подавить эмоции. Люк Микелакис не имеет никакого права так воздействовать на нее. Отдавать ему свое сердце глупо. Это может привести к ужасным последствиям. Она должна запретить себе думать о нем.
        «Однако он был нежным и благородным в постели», — нашептывал предательский внутренний голос.
        «Но это не может оправдать риск», — твердила себе Иона, подходя к компании, ожидавшей ее.
        Непринужденным тоном, с легкой улыбкой она произнесла:
        — Привет, дети! Вам здесь нравится?
        К счастью, Хлоя и мальчики с энтузиазмом, перебивая друг друга, стали рассказывать ей о льве, который рычал на них сквозь стеклянную перегородку, отделявшую царя зверей от восхищенных зрителей.
        Энджи улыбнулась ей, а вот глаза Люка были холодными и внимательными, когда Иона взглянула на него.
        — Все в порядке? — спросил он.
        — Да, спасибо.
        Когда они отправились гулять по зоопарку, Иона удивилась, обнаружив, что Хлоя поочередно льнет то к ней, то к Люку. Мальчики тоже льнули к нему. В свою очередь он проявлял великодушие, сдерживая их буйный темперамент, и обращался с ними так же внимательно, как с Хлоей.
        Иона не отваживалась взглянуть на Энджи. До сих пор она считала, что мальчики смирились с уходом отца, но восхищение в их глазах, когда они смотрели на Люка, наглядно свидетельствовало о том, как сильно им не хватает мужского влияния.
        Когда они ехали в машине домой, Хлоя уснула на руках у Люка. Взглянув на личико спавшей дочери, он перевел взгляд на Иону и отрывисто произнес:
        — Насколько я понял, отец этих мальчиков не живет вместе с ними?
        С некоторым усилием Иона ответила:
        — Нет.
        Он нахмурился:
        — Как часто они видят его?
        — Нечасто. Точнее — никогда.
        Его надменное лицо отвердело, губы плотно сжались. Еще раз взглянув на Хлою, он поинтересовался таким ледяным тоном, что по спине Ионы пробежал холодок:
        — Твоя кузина запрещает им общаться?
        — Нет! — возмутилась Иона.
        Глаза его гневно вспыхнули.
        — Какие бы отношения ни были между твоей кузиной и отцом мальчиков, — строго произнес он, — они его сыновья и они ни в чем не виноваты. Отвергать их — это проявление слабости.
        Когда машина остановилась возле его дома, Хлоя проснулась и сердито потребовала, чтобы Люк понес ее на руках.
        Иона успокоила ее:
        — Мы скоро будем дома.
        — Я не могу идти, — недовольно произнесла Хлоя. — Лукас, мои ножки устали.
        — Если они устали, значит, тебе надо сразу лечь в постель, — улыбнувшись, сказал Люк. — А когда ты выспишься, настроение у тебя поднимется, да?
        Почувствовав его поддержку, Иона улыбнулась. Немного покапризничав, Хлоя успокоилась и засеменила рядом с отцом, держась за его большую сильную руку.
        Когда Иона, уложив девочку в постель, вернулась в гостиную, Люк сидел на террасе, устремив взгляд на гавань и на дальние острова. Что-то в его позе заставило ее остановиться. На краткий миг Иону посетила абсурдная мысль: этот большой, уверенный в себе, грозный и властный человек выглядит страшно одиноким.
        Увидев Иону, он невозмутимым тоном произнес:
        — Прекрасный город. И построен он в прекрасном месте.
        — У нас нет таких старинных зданий, как в Греции.
        — В окружении прекрасной природы это не имеет особого значения… Я доволен тем, что мне не надо беспокоиться о Хлое, когда ты рядом с ней.
        — Спасибо. Меня обучали этому на курсах.
        — Этому нельзя научить. У тебя талант общения с детьми. Я заметил, как ты исподволь, незаметно руководила сыновьями Энджи и Хлоей, устраняя малейшие проблемы. Директор курсов подготовки нянь, которые ты закончила, отзывался о тебе весьма положительно.
        Иона уставилась на него.
        Приподняв бровь, он произнес немного надменно:
        — Ты думала, что я подпущу тебя к Хлое без проверки?
        Она прикусила язык. Конечно, богачи никого не принимают на службу без предварительной проверки. И все же своим поступком Люк в очередной раз указал ей ее место. Их страстный роман и вчерашний поцелуй ничего не значат для него.
        Люк непреклонно продолжал:
        — Я доверяю очень немногим людям. Хлоя — беззащитный ребенок, и ей придется оставаться с тобой наедине достаточно долго. Я обязан обеспечить ее безопасность.
        Глава 5
        Иона, подняв глаза, встретила хмурый и твердый взгляд Люка.
        — Должно быть, работодатели не раз проверяли твои рекомендации, — заметил он.
        — Да… конечно, — подтвердила она. — За исключением Энджи, конечно.
        — Порой самые близкие люди больше всего нуждаются в проверке. — Голос его был ровным и невозмутимым, но тем не менее Иона похолодела.
        — Все правильно. Я все понимаю, — пробормотала молодая женщина. — Просто я, наверное… была захвачена врасплох.
        — Должно быть, у тебя была легкая, лишенная трудностей жизнь. Я хочу такой жизни для Хлои.
        — Любой отец мечтает об этом, — ответила Иона, обрадовавшись смене темы разговора.
        — Я не ее отец. — В глазах Люка вспыхнули огоньки.
        Иона ошеломленно смотрела на него. И прежде чем она успела привести свои мысли в порядок, с ее губ сорвался вопрос:
        — Тогда кто?.. — Она потрясла головой. — Я не верю: ваше сходство — потрясающее.
        — Тебе, наверное, тоже следовало проверить мою биографию. Хлоя — моя сводная сестра.
        — Сводная сестра? — тупо повторила Иона.
        Люк пожал плечами:
        — Я удочерил Хлою. Обстоятельства не имеют значения. Важно то, что теперь она в безопасности.
        — У кого ты ее взял?
        — У того, кто пытался использовать ее, — нетерпеливо пояснил Люк.
        — Боюсь, этой информации недостаточно, — быстро возразила Иона. — Пойми, если ей грозит какая-то опасность, мне надо знать об этом.
        Он помолчал секунду, затем произнес:
        — В данный момент ей ничто не грозит, но существует вероятность того, что биологический отец может предъявить права на нее.
        Потрясенная, Иона невольно спросила:
        — А кто ее биологический отец?
        — Тот самый человек, который зачал и меня, — холодно ответил Люк.
        В мозгу Ионы всплыли слова Энджи. Кузина говорила что-то насчет того, что Люк ушел из семьи, а в ответ Иона саркастически заметила, что без поддержки родных он вряд ли остался.
        Похоже, она ошиблась. В семье Люка произошел серьезный конфликт, и он действительно перестал общаться со своими родственниками. Как только доберется до компьютера, она постарается раздобыть подробную информацию о жизни Лукаса Микелакиса.
        А пока Иона решила сосредоточиться на текущих делах:
        — Здесь вряд ли кто-то попытается украсть ребенка.
        — Разве в Новой Зеландии не совершают никаких преступлений? — поинтересовался Люк. — И семьи не распадаются, разрываемые враждой?
        — Невинный ребенок не должен страдать от этого!
        Люк помолчал, затем коротко произнес:
        — Ее жизни ничто не угрожает.
        Иона мельком взглянула на его лицо, и этого было достаточно. Она поняла, что больше он ей ничего не скажет.
        — В Новой Зеландии трудно украсть человека, — произнесла она. — У нас нет сухопутных границ с другими государствами, поэтому, если кто-то замыслит украсть ребенка, ему придется увозить его на самолете, а наша полиция работает очень хорошо.
        И снова Люк пожал плечами, на этот раз — более выразительно:
        — Для некоторых людей это не проблема.
        Для очень богатых людей — вот что он имеет в виду. И почему она ввязалась в это дело? Иона решительно произнесла:
        — Ты проверял мою биографию, и тебе прекрасно известно, что я никогда не работала охранником.
        — В этом нет необходимости.
        — Но ты не сможешь всегда быть с нами.
        — Я польщен, что ты решила, будто я один могу вас защитить, — учтиво сказал Люк, — но у меня для этого есть специальные люди.
        — И они везде следовали за нами? Даже в зоопарке?
        — Конечно, — произнес он таким тоном, словно она была наивной девчонкой.
        Это известие омрачило ее самые приятные воспоминания. Иона вздрогнула. Сделав всего один шаг, Люк оказался рядом с ней и притронулся к ее обнаженной руке.
        — Тебе холодно, — прошептал он, и нечто в его голосе предупредило ее об опасности.
        «Не поднимай глаза!»
        Но некий импульс — гораздо более сильный, чем воля, — приковал ее взгляд к его лицу. Иона перестала дышать. Широко раскрыв глаза, она смотрела на классические черты Люка — идеальные, если бы не отпечаток властности и острого ума.
        Чувственная дрожь охватила обоих, наэлектризовав пространство между ними, и в его темно-янтарных глазах вспыхнул яркий огонь.
        Легкое прикосновение пальцев Люка заставило ее содрогнуться всем телом. Иона сжала зубы, пытаясь подавить желание прижаться к нему, отдаться его неотразимому, потрясающему обаянию, колдовским чарам, которые развеяли бы все страхи.
        Но это не могло долго продолжаться. Ей показалось, что она приблизилась к некой черте, которая способна изменить всю ее жизнь, и этот шаг в неизвестность был таким важным, таким значимым, что Иона инстинктивно отпрянула назад.
        Мгновенно взгляд Люка стал ледяным, а рука упала вниз.
        — Я не замерзла, — пробормотала Иона.
        В Люке тем временем проснулось желание — темное, безрассудное. Он слишком остро ощущал кожу Ионы, гладкую и нежную, и ее тонкий запах, который не имел ничего общего с тщательно подобранными дорогими духами. То был запах женщины, сладкий и соблазнительный.
        Он никогда не забудет, какой страстной она была. Он никогда не забудет ее смех, ее быстрый ум и ее интригующее молчание. Милая и общительная, трогательно неискушенная для женщины, которая полгода жила с мужчиной, считавшимся ее женихом, Иона все равно оставалась для Лукаса загадкой, а ее сдержанность сводила его с ума.
        — Тогда почему ты дрожишь? — тихо спросил он.
        Она взглянула на него своими огромными глазами — зелено-голубыми, потемневшими. «В этих глазах может утонуть моя душа», — подумал он, чувствуя, что теряет над собой контроль.
        Дыхание Ионы стало прерывистым, сердце громко, словно в лихорадке, стало отбивать барабанную дробь.
        И, словно повинуясь настойчивой немой мольбе, Люк склонил голову и прильнул к ее губам — безжалостно и жадно, словно и не было полутора лет разлуки.
        Вчера ночью в его поцелуе ощущалась чисто физическая страсть. Но сейчас все было по-другому: это напоминало возвращение домой. Сердце Ионы ликовало так, будто она оказалась в раю. Иона чувствовала, что этот поцелуй означает фундаментальную перемену в их отношениях.
        Она понятия не имела, к чему это приведет, но нисколько не волновалась.
        Околдованная страстным поцелуем Люка, который умел целоваться так, как ни один мужчина на свете, Иона отдалась сладостному желанию.
        Однако Люк поднял голову, разжал руки и сделал шаг назад.
        — Прости, — сказал он охрипшим голосом. — Мне не надо было это делать.
        Вздрогнув от неожиданности, Иона уставилась на него, и ее восторг мгновенно испарился, когда она увидела его каменное лицо. Люк мгновенно взял себя в руки, и это чудовищное самообладание заставило ее похолодеть.
        Она откликнулась едва слышно:
        — Ты прав — это неразумно.
        — Это больше не повторится.
        Отчаянно пытаясь взять себя в руки, Иона судорожно глотнула воздух:
        — Это обещание?
        Черные брови Люка хмуро сдвинулись на переносице.
        — Даю слово, — коротко бросил он.
        Люк был взбешен, поскольку утратил над собой контроль. Он не должен поддаваться неистовым влечениям или опасной страсти. Двенадцать лет он закалял свою душу, учился обуздывать эмоции, чтобы стать самодостаточным человеком, полагающимся лишь на себя, на силу своего характера.
        А затем он встретил Иону — прекрасную незнакомку, вторгшуюся в чужие владения. Встретил ее — и возжелал: мгновенно, неистово, страстно. Сначала она показалась ему такой же, как и все его женщины: податливой, искушенной, опытной, не ожидающей ничего, кроме короткого курортного романа. Однако, овладев ею, Люк нарушил правила, которые установил для себя, и предложил ей жить с ним, хотя считал постоянство самой последней вещью на свете. А когда Иона сбежала от него, Люк ощутил, что его предали. Нечто подобное он испытал, когда его отец, поверив наветам своей второй жены, лишил сына наследства.
        Теперь Иона снова отвлекает его, а он не может себе это позволить. Ему необходимо сконцентрироваться на очередной попытке отца сломать его жизнь.
        Но в то же время он не способен — по-прежнему не способен — избавиться от Ионы. Люк внимательно взглянул в ее лицо. Губы молодой женщины были нежными, припухшими от его поцелуя, а в глазах застыло усталое и настороженное выражение, перечеркивавшее соблазнительность губ.
        Иона слегка покраснела:
        — Твои люди из службы безопасности, вероятно, хорошо умеют конспирироваться. Я никого не заметила.
        — Это одна из их обязанностей.
        — Мне кажется, я никогда не смогла бы привыкнуть к тому, что за мной постоянно следят.
        Как легко она забыла о том, что побывала в его объятиях! «Но это к лучшему», — цинично заметил он.
        — За тобой, собственно, и не следили, — сказал Люк, стараясь не смотреть на нежные губы Ионы и не вспоминать, каким гибким, податливым было ее тело. — Я плачу своим людям за то, чтобы они опекали Хлою.
        «Прекрати думать о ней как о женщине», — приказал он себе. Если он откажется от услуг Ионы, придется искать кого-то на место няни. На это потребуется время, которого у него нет. И, что более важно, Хлоя должна полюбить новую няню, как она полюбила Иону.
        Поэтому надо справиться со страстью. Прежде Люк легко контролировал эмоции, однако сейчас терпел поражение.
        Он холодно продолжал:
        — Тебе придется привыкнуть к этому — ведь ты согласилась занять место няни. Надеюсь, ты не собираешься отказаться от работы… У меня есть власть. — Эти простые слова были сказаны невозмутимым тоном. Люк с интересом ждал ее реакции.
        Иона отступила назад, глаза ее расширились от возмущения — но не от страха.
        — Ты снова мне угрожаешь? — воскликнула она.
        — Я тебе никогда не угрожал.
        — Тем не менее это очень похоже на угрозу, — упрямо заявила она.
        Люк отвернулся, устремив глаза на гавань, и невольно предоставил ей возможность полюбоваться его профилем, словно позаимствованным у античной статуи.
        Возмущенная столь пренебрежительным жестом, Иона не могла сдержаться:
        — Как ты смеешь?!
        Люк вытянул мускулистую загорелую руку.
        — Избавь меня от сцен, — устало произнес он.
        — Твои слова напоминают шантаж.
        — Я не угрожаю тебе, не шантажирую, поэтому принимай решение. Сейчас.
        Иона, сделав глубокий вдох, ощутила странную растерянность, будто оказалась в густом тумане.
        — Я не собираюсь нарушать нашу договоренность. Я позабочусь о Хлое, пока ты находишься в Новой Зеландии, с охранниками или без охранников.
        — Хорошо. — Явно утомившись от дискуссии, Люк поменял тему разговора. — После того как я закончу здесь дела, мы поедем на Вулканическое плато. Мне сказали, что там прекрасная горнолыжная база, а Хлоя хочет поиграть на снегу. У тебя есть подходящее снаряжение?
        — Нет, но…
        — Купи себе что-нибудь, — распорядился он, а затем добавил: — Я, конечно, все оплачу.
        — Мне не надо ничего покупать, — заявила Иона. — Все, что понадобится, я одолжу у своей кузины.
        — Тебе подойдет ее одежда? — поинтересовался Люк. — У твоей кузины более пышная фигура, чем у тебя.
        — Подойдет, — произнесла Иона. Она не желала, чтобы Люк покупал для нее лыжный костюм.
        Люк кивнул:
        — Пожалуйста, проверь гардероб Хлои. Нелли знала, что я планирую поездку в горы, и должна была подобрать для нее все необходимое, но ты все-таки проверь. Потом мы вернемся сюда, поэтому надо взять только самые необходимые вещи.
        Вечером, уложив Хлою в постель, Иона тихо закрыла за собой дверь. Она будет скучать по маленькой девочке, когда придет время прощаться.
        Выйдя на террасу, Иона огляделась. Люка нигде не было видно: наверное, он ушел в свою комнату. Внутренне сжавшись, она позвонила Энджи.
        — Конечно, возьми мой лыжный костюм, хотя ты будешь выглядеть в нем немного комично, ведь я на размер больше тебя, — сказала кузина.
        — Это не имеет значения. Энджи, может, тебе будет легче, если я найду себе другую работу?
        Короткое молчание, возникшее в трубке, было для нее ответом.
        — Почему ты об этом спрашиваешь? — осторожно поинтересовалась Энджи. — Лукас предложил тебе постоянную работу?
        — Нет. — Иона не стала бы работать на него, даже если бы он предложил ей место. Его поцелуи предупреждали о том, что это очень рискованно. — Я не хочу быть для тебя обузой.
        — Ты никогда не была для меня обузой! — мгновенно возразила Энджи.
        Возникла еще одна пауза — такая же многозначительная, как и первая.
        — Продолжай, — попросила Иона.
        — Ну хорошо. Вчера вечером мне позвонил Фелтон и предупредил, что больше не может платить алименты. Он сейчас находится в Австралии, поэтому мне не удастся заставить его раскошелиться.
        — Крыса! — со злостью бросила Иона. — Послушай, как только закончится вся эта история с Хлоей и Люком, я буду искать работу. Для начала устроюсь в детский сад, хотя бы ночной нянечкой.
        — Вряд ли ты заработаешь там много денег, — откровенно предупредила ее Энджи, однако возражать не стала.
        — Я справлюсь.
        — Не сомневаюсь, что справишься, но я чувствую себя обманщицей.
        — Ерунда!
        Голос кузины изменился, стал оживленным.
        — Не беспокойся о нас — просто поживи как богатая леди, раз представилась такая возможность. Думаю, Люк Микелакис от этого не разорится.
        Нахмурившись, Иона положила телефонную трубку — и чуть не подпрыгнула на стуле, когда позади нее раздался голос Люка:
        — А кто это крыса?
        — Как ты мог?! — гневно воскликнула она, резко повернувшись.
        Он был уже без пиджака и галстука, брюки красиво облегали его мускулистые стройные бедра.
        Он удивленно поднял брови:
        — Мог — что?
        — Неслышно подкрасться.
        — Я сделал это непреднамеренно — такова моя обычная походка. И кто же эта крыса, которую ты ненавидишь?
        Не желая распространяться о проблемах Энджи, Иона коротко ответила:
        — Неверный муж.
        Иона почти обрадовалась, когда Хлоя расплакалась в своей комнате.
        Малышка заболела. В эту ночь, а также на следующий день ее мучил какой-то вирус. Хлое не разрешили вставать с постели, и Ионе потребовалось все ее мастерство, чтобы занимать и веселить капризничавшую девочку. Однако маленькие дети быстро выздоравливают, и ко второй половине дня Хлоя практически поправилась. Она сидела на террасе под присмотром Ионы, вспоминая льва, которого видела в зоопарке, когда появился Люк. На нем не было пиджака и галстука, рукава рубашки были засучены. Он выглядел потрясающе мужественным и чувственным. Резкие черты его лица смягчились, когда он увидел дочь.
        Горячая волна прошла по телу Ионы, в низу живота возникло мучительно сладкое ощущение. Желание было настолько острым и пронзительным, что оно затмило ее разум, заставив на минуту забыть обо всем на свете.
        Решение присмотреть за Хлоей было опрометчивым и ошибочным, с каждым днем сердце Ионы подвергалось все большей опасности.
        — Ах, ты уже на ногах, — улыбнулся Люк, взяв Хлою на руки, когда она подбежала к нему с сияющим личиком.
        — Мне уже лучше, — объявила девочка, поцеловав его. — Я уже не больна. Когда мы поедем туда, где много снега?
        Люк опустил ее на пол:
        — Когда доктор скажет, что ты выздоровела.
        Хлоя кивнула и потащила Люка на другой конец террасы — показать свои рисунки. Приказав пульсу успокоиться, Иона встала.
        Взглянув на нее, Люк спросил:
        — Как она себя чувствует?
        — Последние два часа — прекрасно, в чем ты сам только что убедился. Никакой температуры, никакой боли, и аппетит как у стригаля. — Когда он удивленно поднял брови, Иона пояснила: — У тех, кто стрижет овец, замечательный аппетит. Они едят шесть раз в день. И огромными порциями.
        — У нас есть овечка в Греции, — заметил Люк. — Завтра утром Хлою осмотрит доктор. Он скажет, сможет ли она отправиться в поездку.
        — Я хочу туда, где снег, — настаивала на своем Хлоя.
        Люк нахмурился:
        — Милая моя, ты поедешь туда, куда посоветует доктор. — Хлоя умоляюще взглянула на него, но он снова обратился к Ионе: — Сегодня я не останусь ночевать, но завтра буду дома, поэтому днем и вечером ты можешь быть свободна. Ты безотлучно находилась возле этого маленького деспота, поэтому у тебя наверняка накопилось много дел.
        — Спасибо, — машинально произнесла она.
        У нее действительно были дела, и еще надо было поговорить с кузиной. То, что бывший муж Энджи отказался платить алименты, было неприятно, но вполне предсказуемо, и это укрепило решимость Ионы найти другую работу, а не висеть на шее у Энджи. Целый вечер они обсуждали эту тему, и кузина в конце концов неохотно согласилась с Ионой.
        Чувствуя, что надо немного разрядить обстановку, Иона спросила:
        — Энджи, можно я посижу за твоим компьютером?
        — Конечно.
        Час спустя Иона выключила компьютер и взглянула на Энджи, которая вошла в маленькую спальню, переделанную под кабинет.
        — Почему ты такая бледная? — Кузина нахмурилась. — Чем ты здесь занималась?
        — Разыскивала информацию о Люке.
        Беспокойство Энджи переросло в тревогу.
        — И что же ты обнаружила? Что-то отвратительное?
        — Да. О, только не о Люке. Я выяснила, почему у него произошел разрыв с семьей. Его отец — Аристо Микелакис, корабельный магнат. Предком Люка явно был Ипполит.
        Энджи несказанно удивилась:
        — Кто?
        — Это миф. Или, возможно, античная легенда. Ипполит был сыном афинского царя. В него влюбилась мачеха, а когда он отверг ее, она заявила, что Ипполит ее изнасиловал, а затем повесилась. Царь убил своего сына.
        — Очаровательно! — с чувством произнесла Энджи. — Надеюсь, это не имеет никакого отношения к уходу Люка из дома?
        — К сожалению, имеет. — Иона сглотнула комок в горле. — Мать Люка умерла, когда ему было семнадцать лет, и Аристо почти мгновенно женился на своей молоденькой секретарше. Примерно через год она сообщила своему мужу, что Люк то ли соблазнил, то ли изнасиловал ее, — в сообщениях умалчивается эта подробность. Мачеха отравилась таблетками, но не умерла. Аристо немедленно развелся с ней.
        — Да… Жуткая история.
        — И ужасная. — Выключив компьютер, Иона встала из-за стола.
        — По крайней мере, отец не убил его, — заметила Энджи.
        — Нет. Он просто выгнал сына из дома, лишив наследства. У Люка остались лишь деньги от деда по материнской линии.
        — Отвратительный поступок, — вздохнула кузина.
        — Я уже жалею о том, что нашла эту информацию. Как мог отец Люка так поступить?
        Энджи задумчиво взглянула на нее:
        — Может, это синдром старого быка, который выгоняет из стада более молодого?
        — Синдром или нет, ему нет оправданий. Неудивительно, что Люк такой… такой жесткий, — произнесла Иона.
        — Ты говоришь так, будто не убеждена в том, что он ничего подобного не совершал.
        Иона ошеломленно взглянула на Энджи:
        — Конечно, убеждена.
        Энджи поинтересовалась с любопытством:
        — Насколько я поняла, ты знаешь его не очень хорошо. Почему ты уверена, что он не мог вступить в связь со своей мачехой? Или изнасиловать ее?
        — Я уверена, что Люк не способен это сделать, — сказала Иона. — Он не такой. — Она взглянула на часы. — Мне надо идти. Завтра утром мы уезжаем. Я тебе позвоню.
        — Будь осторожна, хорошо?
        — Я всегда осторожна.
        Но на этот раз ей придется быть гораздо более осторожной.
        Глава 6
        Иона внимательно оглядела Люка. Он выглядел слегка помятым, по-домашнему расслабленным, и этот непринужденный вид усиливала темная щетина на его подбородке. В низу живота у Ионы томительно и сладко заныло. Она хотела Люка — и желание ее возросло после того, что она узнала о нем.
        Как мог отец выставить его из дома? Это не укладывалось в ее голове.
        Хотя, по всей видимости, Аристо Микелакис имел такую привычку — отвергать своих детей. Теперь Иона поняла, почему Люк удочерил сводную сестру, и уважала его за это.
        — Ты хорошо провела вечер? — спросил он.
        — О да, спасибо.
        — Замечательно. — Он довел ее до спальни, затем предложил: — Я собираюсь немного выпить. Не хочешь ко мне присоединиться?
        Соблазн боролся с предосторожностью. Предосторожность победила. Иона сказала:
        — Честно говоря, я устала. Пойду к себе.
        — Возможно, это разумно, — небрежно произнес Люк, нисколько не расстроенный.
        — В котором часу мы завтра выезжаем?
        — Около девяти. Ты катаешься на лыжах?
        — Да.
        — Тогда ты получишь удовольствие. Мы возьмем для тебя лыжные ботинки напрокат, когда приедем на горнолыжную базу.
        — Но ведь я буду присматривать за Хлоей, — возразила Иона.
        — Конечно, ты будешь присматривать за ней, но у тебя все равно будет возможность покататься, если ты захочешь.
        После секса с Люком Иона поняла, что до этого она и не догадывалась о том, что такое — настоящая любовь. Отношения с Кевином начались с дружбы, которая постепенно переросла в нечто более глубокое. Он был ее единственным мужчиной до Люка, терпеливый и нежный, бережно пробуждавший в ней женщину.
        Люк требовал от своей партнерши такой же сексуальной энергии, какой обладал он сам. Он научил ее отдаваться своим порывам, пока она окончательно не потеряла голову…
        Судорожно глотнув воздух, она произнесла:
        — Я пойду собирать вещи.
        Иона прошла мимо него, но была остановлена ленивым движением мускулистой руки. По коже ее пробежали мурашки.
        Уронив руку, Люк неспешно произнес:
        — Я собрался выпить по поводу удачного контракта, который подписал сегодня с вашим премьер-министром, окруженным кучей чиновников и советников. Польза для меня, польза для Новой Зеландии. Я не пью один, поэтому приглашаю тебя выпить со мной.
        — Это приказ? — поинтересовалась она. А соблазн тем временем снова охватил ее.
        Пожав плечами, Люк невозмутимо произнес:
        — Конечно нет.
        «Откажись. Откажись немедленно!»
        Но что плохого случится, если она выпьет с ним?
        — Если этот контракт принесет пользу Новой Зеландии, я выпью с тобой, — степенно ответила Иона.
        В гостиной, протянув ей бокал с искрящимся напитком, Люк спросил:
        — Ты с детства была прямолинейной? — В его львиных глазах заиграли веселые огоньки.
        — К сожалению, да. Тактичность и осмотрительность дались мне нелегко. Наверное, я расстраивала своих родителей, пока не научилась сдерживаться.
        — В детстве человек исследует жизнь, а также учится, совершая ошибки. — Неожиданно Люк грустно улыбнулся. — И родители тоже учатся. Представь себе, я допустил массу промахов в первый год жизни Хлои, когда ухаживал за ней.
        Иона потрясенно взглянула на него:
        — Ты сам за ней ухаживал?
        Люк кивнул.
        — Почему?
        Он непринужденно пожал плечами:
        — Я прочитал несколько книг и понял, что для малыша очень важно привязаться к кому-нибудь. И мне захотелось, чтобы этим человеком стал я, а не няня, которая, возможно, в будущем уйдет. Поэтому я увез Хлою на остров — туда, где находится мой дом. Благодаря современным средствам связи я мог оттуда руководить бизнесом. — Он улыбнулся, вспоминая это непростое время. — Ухаживать за младенцем было нелегко, но мне помогали опытные местные жительницы. И у нас с Хлоей все получилось.
        Потрясенная, Иона сказала:
        — Ты блестяще выполнил эту работу.
        Люк приподнял бокал:
        — Давай выпьем за Хлою. А еще за… Ну а что касается контракта, я не хочу предвосхищать завтрашнее заявление премьер-министра, поэтому провозглашаю тост за возможность оказать значительное влияние на человека или ситуацию.
        Вздрогнув, Иона, словно эхо, повторила его слова и отпила шампанское, которое было необыкновенно вкусным. «За Люка Микелакиса», — мысленно произнесла она, стараясь обуздать свои чувства, грозившие превратиться в неконтролируемый бурный поток. После шампанского этот мужчина, смотревший на нее из-под опущенных ресниц, казался ей еще более сильным, более могущественным, более ярким.
        Поставив на стол бокал, он протянул:
        — Наверное, нам стоит установить некоторые ограничения.
        «Не прикасаться друг к другу», — мелькнуло в голове Ионы. Она вспыхнула, потому что, конечно, Люк совсем не это имел в виду. Она — его наемный работник.
        Он продолжал:
        — Пока ты находишься на моем попечении, с тобой будут обращаться как с членом семьи.
        — На твоем попечении? — переспросила она и язвительно рассмеялась. — Это весьма старомодный, патриархальный взгляд на ситуацию. Ты — мой работодатель.
        — Я был воспитан в патриархальной семье, — холодно заметил он.
        — Ты считаешь, что в твои обязанности входит забота о каждом, кто работает у тебя?
        — Конечно, — подтвердил Люк. — Ты живешь в моем доме, заботишься о Хлое. Я не только слежу за тем, чтобы нанятые мной люди работали в хороших условиях. Я обеспечиваю им пенсию, а также добиваюсь первоклассного медицинского обслуживания для них.
        Иона живо возразила:
        — Ну, я нахожусь у тебя временно, поэтому не стоит вносить меня в список твоих постоянных работников. В Новой Зеландии прекрасно организованы здравоохранение и пенсионная система.
        Люк не удивился. Иона никогда не вписывалась в его обычные категории. Как любовница она была страстной и чувственной, но сбежала от него, даже не оглянувшись.
        И теперь, пожалуй, наступил подходящий момент спросить ее об этом.
        — Почему ты убежала с Таити? — с ленивым любопытством поинтересовался он.
        Иона искоса взглянула на него и, поколебавшись, медленно произнесла:
        — Я не была готова к чему-либо.
        Внезапно ему захотелось добиться от нее ясного ответа, но он чувствовал, что спешить не стоит.
        — Из-за смерти твоего жениха?
        — Да, — тихо ответила она, — но еще из-за того, что мои родители тоже погибли в том году в автомобильной катастрофе. И Энджи развелась примерно в то же время. Все, кого я любила, все, кто был для меня величайшей ценностью, — все умерли или попали в большую беду. Я не могла остаться с тобой. Я боялась.
        — Понимаю…
        Опустив глаза, Иона с наслаждением отпила шампанское. Люк напрягся всем телом, с трудом сдерживая желание взять бокал из руки женщины, прижать ее к себе и целовать эти сочные упругие губы до тех пор, пока они не приоткроются навстречу ему…
        Нет. Иона воспламенится, конечно… но если он и овладеет ею, все равно ее мысли, ее чувства останутся для него закрытыми.
        Неужели она будет горевать о своем женихе всю оставшуюся жизнь? Разве может живой мужчина соперничать с мертвым героем?
        Люк вспомнил о своем недавнем разговоре с Нелли. Сейчас не время сообщать Ионе о том решении, которое приняла няня.
        Вслух Люк произнес:
        — Я не знал, что твои родители погибли так трагически и так скоро после смерти жениха. Я очень сожалею.
        Иона заморгала и с усилием произнесла:
        — Ты дал мне нечто очень важное на Таити. — На щеках ее вспыхнул румянец, и она поспешно добавила: — Я говорю не только о… наших взаимоотношениях. Я обнаружила, что снова могу чувствовать и наслаждаться жизнью. Спасибо.
        Лед тронулся.
        Иона любовалась видом, открывавшимся из окна гостиной. Туман, окутывающий стволы высоких деревьев, которые окружали дом, придавал саду мистический, почти сверхъестественный вид.
        Служитель, показавший их комнаты, пояснил:
        — Это пар от горячих источников. Здесь есть несколько бассейнов, которые создала сама природа, и мы контролируем их чистоту. Купание в этой воде — прекрасное средство снять усталость после катания на лыжах. Один из бассейнов прекрасно подходит для детей.
        Хлоя с надеждой взглянула на отца, который сказал:
        — Возможно, позже.
        Иона оглядела роскошную гостиную. Дизайнер отделал ее натуральным деревом, и цвет его казался особенно теплым в окружении суровых красок неба и покрытых снегом гор.
        Симпатичный домик предназначался для отдыха нескольких семей, но, кроме них, здесь пока никого не было. Их номер, располагавшийся наверху, имел отдельный вход и фойе, а также несколько спален. Комната Ионы находилась рядом с комнатой Хлои, а спальня Люка — с другой стороны.
        Охранник — серьезный молодой человек, говоривший с легким американским акцентом, — был представлен ей как Джакобо.
        — Просто Джакобо? — спросила Иона с улыбкой, протягивая ему руку.
        Бросив взгляд на Люка, парень очень осторожно пожал ее:
        — Просто Джакобо, мадам.
        Хлоя явно знала и любила его, и охранник склонился к ней:
        — Привет, Хлоя. Ты растешь, молодая леди.
        Затем он отработанным движением словно растворился на заднем плане.
        — Насколько хорошо ты катаешься? — спросил позже Люк, когда Хлоя уснула после обеда.
        — В школьные годы меня учили кататься на лыжах, но практики мне не хватает. — Иона вопросительно взглянула на него и, встретив его взгляд, почувствовала, что нервы ее напряглись, как струны. — Но ведь это не имеет значения, правда? Я могу кататься на детской трассе, вместе с Хлоей.
        — Завтра утром — да, когда Хлоя познакомится с инструктором, — коротко произнес Люк. — А потом ты сможешь покататься сама, на своем уровне, пока с Хлоей побудет Джакобо.
        Оставшуюся часть дня Люк провел в комнате, оборудованной под офис. В какой-то момент Иона услышала, как он разговаривает с кем-то на греческом языке. На секунду ее охватило сострадание — ему приходится работать даже в отпуске! Но вдруг голос его изменился, стал ледяным, и холодок пробежал по ее спине.
        Радуясь тому, что он сейчас не с ней разговаривает, Иона взяла Хлою и спустилась с ней на первый этаж. Джакобо следовал за ними.
        На улице они играли в снежки. Хлоя от души веселилась и озорничала, кидая их в Иону и охранника. Стало понятно, почему девочка любит молодого парня: он с удовольствием отдался игре, дразня Хлою на смеси греческого и английского и заставляя ее смеяться.
        — Ты знаешь, как обращаться с детьми! — воскликнула Иона, когда он бросил маленький снежок в Хлою. Снежок попал ей в живот, обдав ее снежными брызгами, и девочка от неожиданности села прямо в сугроб. Секунду она приходила в себя, а потом заливисто рассмеялась.
        — Я старший ребенок в семье, — объяснил Джакобо, пряча улыбку и наблюдая за тем, как Хлоя набирает пригоршни снега, явно собираясь отомстить ему. — А она — очаровательная девочка, с ней приятно общаться.
        — Мне кажется, тебя сейчас атакуют, — заметила Иона.
        Джакобо улыбнулся, взглянув на малышку. У него была очень хорошая улыбка, и он вообще был красив, но никак не воздействовал на нее. В отличие от Люка…
        — Мисс Гатри…
        — Зови меня Иона, — предложила она.
        Казалось, Джакобо не расслышал.
        — Сейчас Хлоя кинет снежок, целясь в меня, но это значит, что снежок попадет точно в вас, — предупредил он.
        Смех Ионы оборвался, когда позади них раздался ровный голос.
        Люк. Тем же ледяным голосом, который она недавно слышала, он поинтересовался:
        — Вы считаете нормальным, что девочка сидит на холодной земле?
        Иона и охранник разом повернулись.
        Каким образом его удивительные глаза превратились в лед? Лицо Люка было подобно маске, брови угрожающе сдвинулись, однако Хлоя, оставив свой снежок, вскочила на ноги и с радостным криком бросилась к отцу.
        Лицо Люка немедленно смягчилось, он подхватил девочку на руки и совсем другим голосом спросил:
        — Ты замерзла?
        — Только мой нос, — весело сказала Хлоя и прикоснулась пальцем к его носу. — И твой тоже, — добавила она, а затем, рассмеявшись, принялась тараторить что-то на греческом.
        — Говори по-английски, — велел Люк. — Мисс Иона не понимает греческий.
        Хлоя послушно перешла на английский, путая слова:
        — Мы играли. Джакобо кинул в меня снежком и попал мне в живот, а я собиралась ответить ему и стала лепить большой-большой снежок.
        — Ты слепишь такой снежок завтра. А сейчас настало время согреть наши носы, — заявил Люк и широкими шагами направился к дому, держа малышку на руках.
        Ощущая себя виноватой, Иона пошла за ними рядом с Джакобо. Через несколько секунд Люк подозвал охранника.
        Сердито глядя на их спины, Иона твердила себе, что она не сделала ничего такого, за что ее можно было бы отругать. Она не пренебрегала своими обязанностями. Но почему Люк так рассердился? Может быть, он все еще гневается на того несчастного, с которым недавно разговаривал по телефону? В любом случае он продемонстрировал отсутствие самоконтроля, и этого она от него не ожидала.
        Иона споткнулась, когда Люк повернулся к ней.
        — Осторожно, — скомандовал он. — Здесь скользко.
        Да, дорожка была скользкой, но не поэтому она чуть не упала. Чувственное притяжение, которое пульсировало между ними, трансформировалось в нечто новое и мощное. Когда она наблюдала, как он обращается с Хлоей и с мальчиками Энджи, когда читала о том, как отец отверг его, даже когда услышала о том, что он заботится о своих работниках, в душе ее возникали совсем другие чувства.
        На Таити молодая женщина испытывала к Люку чисто физическую страсть.
        А теперь она почти влюбилась в Лукаса Микелакиса — отца, опозоренного сына, уважаемого бизнесмена…
        Подняв глаза, она взглянула на его широкие плечи, узкие бедра. Он шел размеренной твердой походкой, свидетельствовавшей об уверенности и силе, и нес на руках ребенка.
        Почти влюбилась?!
        Вдруг до нее дошло, что совершенно непостижимым образом, игнорируя все предупреждающие знаки, она влюбилась в Люка по уши — всем сердцем, безоглядно. Она хотела любить его, быть его женой и прожить с ним всю оставшуюся жизнь.
        Но Лукас Микелакис так же недосягаем для нее, как звезды на небе.
        Для него она всего лишь бывшая любовница. О, он все еще хочет ее, но совершенно не так, как она хочет его.
        Ее сердце сжалось от холодного предчувствия. Ей снова придется по кусочкам восстанавливать свою жизнь, хотя на этот раз — без мучительного ощущения вины…
        После того как Хлоя была выкупана и накормлена, Люк пришел в детскую поцеловать девочку на ночь. Ионе он лишь коротко кивнул. Когда они вернулись в гостиную, он объявил:
        — Я буду ужинать в ресторане. Тебе доставят еду сюда.
        — Хорошо, сэр, — ответила Иона невозмутимым тоном.
        Люк остановился.
        — Как ты ко мне обратилась? — требовательно поинтересовался он.
        Уже жалея о своей выходке, она ответила:
        — Я заметила, что Джакобо именно так к тебе обращается, и решила, что это обязательно для всех.
        Глаза его сузились.
        — Ты, наверное, многое чего заметила в нем, — бросил Люк и направился к двери. — Не забывай о том, что твоя работа — уход за Хлоей, а не флирт с охранником.
        — Флирт?! — выпалила разозленная Иона. — Бедная Хлоя! Если ты решил, что это был флирт, тебя ждут тяжелые времена, когда Хлоя начнет интересоваться противоположным полом. Ей тоже придется нелегко.
        — Хлоя здесь ни при чем, — бросил Люк. — Я видел, как ты смотрела на этого парня, какой многообещающей была твоя улыбка! Я видел, как ты крутила перед ним бедрами, какие призывные взгляды бросала из-под ресниц.
        Его слова больно жалили ее, и все же Иона распознала их скрытый смысл. Дыхание ее замерло, когда она ощутила жгучее желание в его пристальном взгляде. Сердце ее забилось, и немедленно вспыхнул ответный огонь.
        Люк никогда не любил ее, но хочет по-прежнему.
        Он язвительно улыбнулся:
        — Трудно спрятаться от страсти — наши тела все время выдают нас. — Оторвав взгляд от расширившихся потемневших глаз Ионы, он оглядел ее грудь, гибкую талию.
        Иона почувствовала, что тело ее накрыла горячая волна. Шокированная своей реакцией, она молча смотрела на Люка, и сердце ее трепетало от страха и вожделения.
        Нет!
        Если она отдастся ему, это будет еще более опрометчивым поступком, чем тогда, на Таити. Единственный способ сохранить самоуважение — это подавить страсть, тем более сейчас, когда страсть эта подкреплена любовью, незаметно и коварно прокравшейся в ее сердце.
        И все же ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы, судорожно глотнув воздух, отрицательно покачать головой.
        — Ты не согласна со мной? — тихо спросил Люк, прикоснувшись пальцем к предательской жилке, пульсировавшей на ее шее.
        Словно электрический ток пронзил молодую женщину. Иона не могла оторвать взгляд от его глаз, превратившихся в раскаленное золото. Люк внимательно наблюдал за ней.
        Заметив это, Иона мгновенно отпрянула назад. С трудом сглотнув комок в горле, она безуспешно пыталась отгородиться от мощной мужской энергии, исходившей от Люка. Неистовое желание затмило ее разум и напомнило, как было хорошо, очень хорошо забыть обо всем в его утешительных объятиях.
        Медленно и нерешительно она произнесла:
        — Я не столь опытна в вопросах секса, как ты. — Она помолчала. — Но то, что было, — прошло. И с этим покончено.
        — Ведь мы оба понимаем, что это не так. — Насмешка, прозвучавшая в его голосе, заставила ее сжать зубы. А он добавил: — Влечение, которое мы испытываем друг к другу, слишком явное. Ты не можешь его отрицать.
        Иона покачала головой:
        — Это пустая и глупая трата времени — пытаться возродить прошлое.
        — Но ты не можешь этому воспрепятствовать, — возразил он. — Прошлое всегда с нами. Все, что мы делаем, все, что говорим, каждая наша мысль, каждая эмоция, каждое ощущение несут на себе отпечаток того, что случилось с нами раньше. Ты не веришь мне? Тогда подумай насчет этого…
        Люк наклонился, губы его коснулись губ Ионы, и будто искры прошили ее. Она напряглась, но он мгновенно отступил назад. Женщина трепетала, и губы ее жаждали продолжения.
        Люк улыбнулся с холодной иронией:
        — Если бы ты никогда не лежала в моих объятиях, никогда не целовала бы со страстью, которую тщетно пытаешься скрыть, ты не была бы сейчас такой непокорной, и тело твое не помнило бы о том, какое наслаждение мы дарили друг другу. Нам не дано скрыться от прошлого, Иона.
        — Может быть, нет, — срывающимся голосом произнесла она, — но мы не должны это повторять.
        — Согласен. — Лицо его стало жестким. — У тебя красивое имя. Греки так называют фиалку. Этот цветок олицетворяет скромную красоту и застенчивый нрав.
        Нечто в голосе Люка, в блеске темно-янтарных глаз говорило о том, что имя это, по его мнению, ей совсем не подходит.
        Иона отвернулась. Он ушел. Но даже после этого она не смогла расслабиться. Холодная решимость, с которой Люк говорил о прошлом, заставила ее содрогнуться. Он явно не мог простить своего отца.
        Иона закрыла глаза. Во что бы то ни стало она должна справиться со вспыхнувшей любовью. Это чувство обескураживало ее.
        Даже ужасало.
        Глава 7
        Щеки Ионы вспыхнули.
        — Признайся себе, — сказала она вслух. — Ты реагируешь на него как распутница. Он понял это и отступил, прежде чем ситуация вышла из-под контроля.
        Наверное, следует уступить и позволить событиям идти своим чередом. Искушение слишком велико, оно затуманивает разум, наполняя его соблазнительными образами и воспоминаниями, которые способны парализовать волю.
        Возможно, она справилась бы с собой, если бы не влюбилась в Люка…
        Она предусмотрительно легла спать, не дожидаясь его возвращения. Ей даже удалось уснуть, хотя она слышала, что кто-то прошел мимо ее двери.
        Позже — гораздо позже — Иона проснулась словно от толчка. Сердце ее колотилось, и она никак не могла успокоиться. В голове продолжали крутиться обрывки сна.
        «Кевин», — не веря себе, подумала молодая женщина. После Таити он перестал ей сниться. Иона больше не переживала снова и снова тот момент, когда он из последних сил вытащил ее на скалы. В ту же секунду его унесло в море беспощадной волной.
        Но на сей раз это не был ночной кошмар: Кевин плыл по голубым волнам, ласковое солнце освещало его милое лицо, и он улыбался…
        Таким счастливым он бывал всегда, когда ветер, море и яхта идеально взаимодействовали друг с другом.
        Она тоже хочет быть счастливой. Может быть, любовь к Люку принесет ей освобождение?
        Не в силах больше уснуть, Иона встала с кровати, подошла к окну и отдернула занавески.
        Прошедший ночью снегопад окутал горы белой пеленой и скрыл острые зубцы скал.
        В отдалении из кратера вулкана Руапеху поднимался дым, загадочный и зловещий. Местные жители — маори — считали действующий вулкан священным. Он уже убивал людей и мог сделать это снова.
        Поежившись, Иона взглянула на часы. Лучше принять душ и подготовиться к новому дню.
        Иона с Хлоей завтракали, когда из кабинета вышел Люк. Поцеловав девочку в щеку, он сказал:
        — Доброе утро, Иона. — Выпрямившись, он окинул ее холодным взглядом. — Надеюсь, ты не собираешься надевать в горы джинсы?
        — Нет. — Иона надеялась, что он не заметит ее состояние. — Они холодные и пропускают ветер, словно бумага.
        Люк кивнул:
        — Хорошо. Я собираюсь прокатиться по отдаленным склонам, поэтому меня поднимут на вершину на вертолете. Но сначала мы с тобой покатаемся на трассе для новичков. — Взглянув на часы, он нахмурился. — Вы будете готовы через полчаса?
        — Да, — сказала Иона. На вертолете? Неужели Люк так хорошо знаком с горами, что готов спускаться вне трасс?
        Через полчаса, взглянув на него, она поняла: он знает, что делает. Одежда его была непродуваемой, непромокаемой и очень прочной. Лыжный костюм красиво подчеркивал широкие плечи и длинные ноги, обутые в тяжелые ботинки. На голове была традиционная лыжная шапочка.
        В такой одежде Люк выглядел потрясающе мужественным и сексуальным.
        Иона же в лыжном костюме Энджи чувствовала себя нелепо и скованно.
        Люк поинтересовался:
        — Хлоя готова?
        — Абсолютно.
        Хлоя собиралась надеть ярко-розовый лыжный комбинезон. Девочка надулась, когда Иона предупредила ее, что в этом комбинезоне она замерзнет на ветру, однако послушно надела куртку с теплым капюшоном, в которой выглядела очаровательно.
        Сердце Ионы сжалось. «Осторожно, — предупредила она себя, когда они спускались вниз, — через несколько дней ты помашешь ей ручкой, и больше вы никогда не увидитесь».
        Люк провел с ними на трассе для новичков примерно полчаса, наблюдая за тем, какие успехи делает Хлоя, затем поцеловал ее на прощание. Выпрямившись, он сурово бросил Ионе:
        — Увидимся позже.
        Люк произнес это так, будто отталкивал ее. Иона кивнула. Он отвел в сторону Джакобо, и они поговорили о чем-то. Затем Люк ушел.
        Хлоя проявила большие способности в катании на лыжах. Координация движений была прекрасной для трехлетнего ребенка, и сияющие личико девочки выражало восторг, когда она демонстрировала няне свои успехи.
        Однако, несмотря на все старания, Ионе не удалось избавиться от тревожного чувства. Где-то глубоко в подсознании росло беспокойство.
        Когда занятия были окончены, Иона позавтракала в кафе вместе с Хлоей и Джакобо, а потом отвела зевающую девочку в домик, где уложила ее в кровать.
        Затем она отправила по мобильному телефону сообщение кузине о том, что у нее все хорошо, и с благодарностью за лыжный костюм. Подойдя к окну, молодая женщина взглянула на горы, гадая, где сейчас находится Люк.
        Когда он наконец вернулся, Иона с облегчением вздохнула. Люк холодно поприветствовал ее и удалился в кабинет.
        К разочарованию Хлои, он был все еще там, когда она проснулась. Быстро съев яблоко и выпив стакан молока, девочка решительно направилась к его двери, и Иона с трудом отговорила ее. Ей удалось занять Хлою пазлами.
        Звук распахнувшейся двери заставил девочку вскочить на ноги. Лицо малышки радостно вспыхнуло, она побежала к Люку, что-то быстро тараторя на греческом языке.
        — Говори по-английски, Хлоя, — напомнил он и взглянул на Иону: — О каком зоопарке идет речь?
        — Это зоопарк молодняка. В нем содержатся детеныши, которых можно гладить и рассматривать вблизи.
        — Пожалуйста, пойдем туда, Люк! — умоляла Хлоя. — Там есть овечки, маленькие телята, которые сосут твои пальцы, несколько щенков и малыши… — Она замялась и перешла на греческий.
        — Крольчата, — помог ей Люк и поинтересовался у Ионы: — Где находится этот зоопарк?
        — Достаточно близко. Насколько я поняла, на другом конце деревни.
        — Джакобо отвезет вас туда, — решил Люк. Хлоя нахмурилась, а он пояснил: — Мне надо сделать несколько важных звонков.
        Посещение зоопарка доставило им массу удовольствия. Хлоя блаженно улыбалась, поглаживая маленького черного кролика. В это время за спиной Ионы появилась какая-то женщина:
        — У вас хорошенькая дочь — просто прелесть!
        Прежде чем Иона успела ответить, в разговор вмешался Джакобо.
        — Спасибо. Мы считаем, что она — само совершенство, но, конечно, мы необъективны, — вежливо произнес он.
        Женщина, по-видимому очень разговорчивая, рассмеялась:
        — Все родители необъективны. Вы здесь в отпуске?
        — Да, — сказал Джакобо и тепло улыбнулся Ионе.
        Дружелюбные расспросы продолжались:
        — О, вы американцы, да? Как вам нравится Новая Зеландия?
        — Мы наслаждаемся вашей милой страной. — Акцент Джакобо стал более отчетливым. — Нам пора идти, милая.
        — Желаю вам приятного отдыха, — попрощалась с ними разговорчивая дама.
        Иона протянула Хлое руку, но девочка проигнорировала ее и, опустив голову, шла рядом. Иона спросила:
        — Что случилось?
        Джакобо открыл дверцу автомобиля, посадил их в салон, а сам сел за руль.
        — Ничего, — спокойно сказал он, заводя мотор. — Здесь все люди такие любопытные?
        Иона, приподняв брови, холодно ответила:
        — Новозеландцы известны своим дружелюбием.
        Они ехали молча до самого дома. И Хлоя — нежная, ласковая, счастливая Хлоя — зарыдала, выходя из машины. К удивлению Ионы, плач усилился, когда они пришли в номер, а затем перерос в истерику, которая заставила Люка выйти из кабинета.
        Иона взяла заходившуюся от рыданий девочку на руки и направилась в свою комнату. Игнорируя мрачный взгляд Люка, она сообщила:
        — Хлоя переутомилась. Ей станет лучше, когда она примет ванну и поужинает.
        Девочка закричала:
        — Я не дочка Джакобо! Я — дочка Лукаса!
        Позже, когда Хлоя успокоилась и легла спать, Люк поинтересовался:
        — Что все это значит, черт возьми?
        — Я не думала, что она услышит. — Иона описала сцену с чересчур любопытной женщиной. — Но почему Джакобо так сказал?
        Люк молчал секунду, затем произнес:
        — Ты хорошо с ней обращаешься. У Хлои давно не было подобных истерик.
        Иона ответила, грустно улыбнувшись:
        — Я догадываюсь, почему она расстроилась, но ты не ответил на мой вопрос.
        Люк долго молчал. Наконец он заговорил:
        — У меня есть к тебе предложение.
        — Еще одно?
        — Еще одно, — коротко согласился он. — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
        Иона получила такой шок, что у нее закружилась голова. Она заморгала, а затем уставилась на Люка. Лицо его было решительным и твердым, и женщина убедилась в том, что он действительно произнес слова: «Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж…»
        Что-то раскололось внутри. Возможно, это было ее сердце. Голова шла кругом, и Иона не могла ясно мыслить. Она пролепетала:
        — Почему?
        Люк отвернулся и налил бокал вина для нее — того самого, которое ей понравилось на Таити, — и что-то более крепкое себе.
        — Возьми, — сказал он отрывисто, передавая бокал Ионе. — Для этого есть несколько причин. Нелли не вернется к Хлое в обозримом будущем. Она вынуждена ухаживать за матерью.
        Иона отпила большой глоток, затем поставила бокал — так резко, что он звякнул.
        — Тебе не стоит жениться ради этого. Хорошую няню найти не так сложно, — с трудом выдавила она. — Энджи порекомендует тебе парочку первоклассных нянь.
        Это уже слишком! Черт возьми, он мог просто предложить ей поработать у него няней.
        Хотя слово «предложить» не очень подходило. Люк не предлагал, а приказывал.
        Спрятав глаза за густыми ресницами, Люк произнес:
        — Я получил подтверждение, что мой отец — который, как тебе известно, является биологическим отцом Хлои, — собирается через суд забрать у меня девочку.
        Иона чуть не задохнулась:
        — Зачем он делает это?
        Спокойным и ровным голосом, в котором звучал металл, Люк ответил:
        — До сих пор он был убежден, что из-за козней его жадной и неверной любовницы я удочерил ребенка неизвестных родителей. Только теперь он обнаружил, что Хлоя действительно его дочь.
        Возмущенная, Иона воскликнула:
        — Вот так — будто она игрушка? Ты должен принять решение, которое удовлетворяло бы вас обоих, чтобы вы оба…
        — Нет. Он не хочет этого. И я тоже.
        Иона потрясла головой, пытаясь вникнуть в его слова:
        — Но ведь ты говорил, что твой отец отверг Хлою.
        — Он был убежден, что любовница ему неверна, поэтому отказывался признавать ее ребенка.
        — Люк, любые споры об опекунстве лучше решать мирным путем. Ведь ты и твой отец определенно можете…
        — Это не просто спор об опекунстве, — прервал ее Люк, и она уловила в его взгляде глубокую усталость. Отвернувшись, он посмотрел в окно и странно незнакомым голосом произнес: — Хлоя для моего отца — лишь орудие, с помощью которого он намерен продолжать войну со мной. Эта война началась, когда он поверил лживым наветам моей мачехи и выгнал меня из дома.
        — Я понимаю — тебя возмутила ее ложь…
        Люк повернулся и пронзил ее ледяным взглядом:
        — Она обвинила меня в том, что я пытался соблазнить ее.
        Иона не стала притворяться, что ничего не знает о давнишнем скандале:
        — Твой отец должен был выяснить все обстоятельства, прежде чем поверить ей.
        — Мой отец верит, что он — прямой потомок Тесея, царя Афин, который убил сына за то, что тот якобы изнасиловал свою мачеху. Я думаю, он считает, что события мировой истории повторяются.
        — Почему?
        Люк неохотно объяснил:
        — Мы постоянно ссорились. Отец хотел руководить моим будущим, а я решил идти своей дорогой. Он презирал мои надежды, мои планы и мои амбиции. — Он пожал плечами. — Я был горяч и дерзок. А он, подозреваю, завистлив. Я был молод — он нет. Мне кажется, ты не веришь, что я сделал это.
        — Конечно, не верю. — Иона запнулась. Неужели он сомневался в ней?
        — Почему? — довольно равнодушно поинтересовался он.
        — Потому что я не могу представить себе, что ты способен на такое, — сказала она после нескольких напряженных секунд молчания. Это прозвучало неубедительно, и Иона добавила: — Наверное, я считаю так потому, что ты очень хорошо относишься к Хлое.
        Когда он саркастично приподнял брови, она вспыхнула:
        — Хорошо. Возможно, я преувеличиваю, но именно этот факт, а также интуиция подсказывают мне это. К тому же ты всегда был абсолютно честен со мной.
        Еще до начала их короткого бурного романа Люк ясно дал ей понять, что у них нет никакого будущего, и Иону это удовлетворило, поскольку так ей было легче успокоить свою совесть.
        Иона ощутила жар в теле, когда на нее нахлынули воспоминания — совершенно неуместные в данной ситуации.
        Наконец, высоко подняв голову, она заключила:
        — Я по-прежнему считаю, что ты погорячился. Не надо жениться, чтобы доказать, что Хлоя должна остаться с тобой, а не с человеком, которого она ни разу в жизни не видела.
        Люк взглянул на Иону, глаза ее приобрели непостижимо загадочный зелено-голубой цвет. Интересно, говорит ли она правду?
        Хотя какое это имеет значение!
        Его решимость крепла. Хлоя слишком важна для него. Адвокат настаивает на том, что лучший способ избавиться от притязаний отца — это женитьба на женщине, которая обожает Хлою.
        Если бы он был верующим, то счел бы, что боги проявили милость и послали ему Иону именно по этой причине. Необходимо любой ценой уговорить ее выйти за него замуж.
        — Как ты удочерил Хлою? — тихо спросила Иона.
        Люк пожал плечами:
        — Однажды мне позвонила бывшая любовница моего отца. Взбешенная женщина рассказала о том, что она забеременела от него, а он отказывается признать ребенка. Она не хотела иметь детей, однако сделать аборт не решилась. Женщина рассматривала ребенка как некое средство, которое она могла бы использовать с выгодой для себя. Когда я предложил ей деньги, она с радостью согласилась подписать все бумаги и отдать ребенка мне.
        — Ты хочешь сказать, что она продала тебе Хлою? — уточнила Иона.
        — Да.
        — Зачем ты купил ее?
        — Потому что она — моя сестра, — честно ответил Люк. — К тому же я сделал тест ДНК, и он подтвердил наше родство. Я грек, Иона, и единственный сын. Меня воспитывали как будущего главу семьи, за благоденствие которой я должен отвечать. А это означает, что я обязан заботиться о каждом своем родственнике.
        — А как же твой отец?
        — Я больше не являюсь его сыном.
        — Но как он понял, что Хлоя — его дочь?
        — Женщина, которая родила Хлою, бездумно промотала деньги, которые я ей дал. Она попыталась получить у меня дополнительную помощь, но я ей отказал. Разозлившись, она позвонила моему отцу и рассказала ему обо всем. Возможно, он хорошо заплатил ей за информацию, но меня это не волнует.
        Иона взглянула на него, и в ее загадочных русалочьих глазах блеснула тревога.
        — Но почему он поверил ей на сей раз?
        — Я не знаю, поверил ли он ей, — вздохнул Люк. — Однако бывшей любовнице удалось убедить его в том, что надо раздобыть образец ДНК Хлои, и он сделал это, подкупив горничную в отеле, где мы останавливались.
        Иона наморщила брови:
        — Но ведь ты удочерил Хлою, и по закону именно ты — отец. Он не имеет на нее никаких прав.
        — Во многих странах, в отличие от Новой Зеландии, свирепствует коррупция, и тот факт, что он — биологический отец, дает ему большое преимущество. У него есть власть и связи. И он ни перед чем не остановится, чтобы отобрать у меня то, что, по его мнению, по праву принадлежит ему.
        Возмутившись до предела, Иона выпалила:
        — Хлоя — не игрушка! Ее нельзя покупать и продавать, не заботясь о ее чувствах. Такое нельзя делать даже со щенком, не говоря уже о ребенке.
        — Я все хорошо продумал, — спокойно произнес Люк, — и отдал распоряжение быстро подготовить нашу свадьбу. Для нас забронирован отель на Таити, и мы на три дня полетим туда.
        Возмущение Ионы мгновенно превратилось в невыносимую смесь паники и сладкого предчувствия. Душа ее разрывалась. Вспыхнувшая любовь боролась с трезвым рассудком, предупреждающим об угрозе остаться с разбитым сердцем. Жить в браке без любви, выйти замуж за человека, который видит в ней лишь средство выиграть судебную тяжбу…
        — Я не согласна! Почему тебе необходимо жениться на ком-нибудь?
        — Не на «ком-нибудь», а на тебе. — Он сделал многозначительную паузу. — Если бы тебе пришлось принимать решение, кому отдать ребенка, кого бы ты выбрала: холостяка, постоянно находящегося в разъездах, или счастливого мужа, чья жена обожает ребенка?
        Похолодев, Иона упрямо произнесла:
        — Кем бы ты ни был, это все равно лучше, чем отдавать ее совершенно чужому человеку.
        — Я сделаю все возможное, чтобы оставить Хлою у себя, — заявил Люк. — И у меня будет больше шансов, если я продемонстрирую всем, что ребенок живет в стабильной крепкой семье. Нелли воспитана в старых традициях, не поощряющих открытого проявления любви. А ты всего за несколько дней дала Хлое то, чего не смогла дать Нелли, — веселье, жизнерадостность, молодость. Девочка доверяет тебе и начинает тебя любить. Ты, возможно, еще не любишь ее, но скоро полюбишь всем сердцем.
        Иона открыла рот, затем закрыла его. Она не отваживалась признаться в том, что разлука с Хлоей станет для нее большим ударом.
        Люк приподнял брови, но Иона хранила молчание, поэтому он сказал:
        — Если я докажу в суде, что в нашей семье Хлою ждет стабильная жизнь с двумя людьми, которые любят ее и которых любит она, — в противовес жизни со старым человеком, никогда не видевшим ее, и с новой няней, — у меня появится шанс выиграть это дело, как говорит мой адвокат.
        «А как же я?» — малодушно подумала Иона. Разрываясь между мучительным соблазном и ужасом оттого, что Люк холодно все просчитал, она до боли прикусила нижнюю губу.
        — Не делай этого, — распорядился он. — Оставь свою губу в покое. Кстати, как единственный мужчина в семье, я позабочусь о твоей кузине и ее сыновьях.
        — Даже не пытайся! Ты не сможешь купить Энджи, — вспыхнула Иона. — Или меня, если дойдет до этого.
        — Я никого не собираюсь покупать, — ровным голосом произнес Люк, а глаза его сузились. Пристально взглянув на Иону, он добавил: — И тебя не покупаю, однако соблазнить попробую. — Его улыбка заставила ее затрепетать. — Но не потому, что я этого хочу. Все — для Хлои. Ее будущее зависит от того, насколько мы будем близки и честны друг с другом.
        Иона ощутила облегчение, которое, впрочем, мгновенно сменилось грустью. В глубине души она мечтала, чтобы Люк предложил ей выйти за него замуж просто так, руководствуясь порывами сердца, а не излагал честно, почему он хочет сделать ее своей женой.
        Временной женой, как подозревала Иона. И эта леденящая мысль заставила ее надолго замолчать.
        Глава 8
        —Став моей женой, — продолжал Люк, — ты, а также твоя кузина и ее сыновья перейдете под мою ответственность. — Он презрительно усмехнулся. — Тем более после того, как отец бросил мальчиков, а у них нет никаких родственников, кроме тебя.
        Иона почувствовала, что оказалась в ловушке. В ловушке любви к мужчине и ребенку.
        — Ты выяснил это, когда наводил обо мне справки? — бросила она.
        — Я узнавал о наличии родственников даже тогда, когда подбирал няню для Хлои, — спокойно объяснил Люк. — А теперь я жду ответа.
        Мысли хаотично крутились в ее голове. Иона была загнана в угол. Вместо ответа она поинтересовалась:
        — А если я откажусь, что ты сделаешь?
        — Уговорю тебя. — Люк улыбнулся. Голос его стал низким, лениво-ласковым. — Разве это так трудно, Иона? Нам хорошо вдвоем — ты не можешь отрицать это.
        — Да, — согласилась она.
        Соблазн сладкой дымкой затуманил ее мозг, Иона не отваживалась взглянуть на Люка, потому что боялась утратить власть над собой. А ведь ей следовало бы разозлиться по поводу возмутительного предложения о вступлении в брак. «Нет, не о вступлении в брак», — напомнила себе Иона. То было предложение заключить сделку.
        Но Люк любит девочку, которую удочерил. Если он потеряет Хлою, нечто очень важное уйдет из его жизни. Все сейчас зависит от Ионы. Вот и проверка — насколько она любит его.
        Когда она заговорила, голос ее был отрешенным.
        — Как долго будет длиться наш брак?
        — Так долго, как ты захочешь.
        Иона с отчаянием произнесла:
        — Люк, у нас ничего не получится. Мы даже не знаем друг друга по-настоящему.
        Люк подошел к ней и остановился так близко, что она могла ощущать его едва уловимый, свежий и неповторимый запах. Прилив желания — раскаленного добела, необузданного и бесстыдно возбуждающего — заставил горло Ионы сжаться.
        Тон Люка стал теплым.
        — Ты говоришь ерунду. Мы спали с тобой, обнявшись, каждую ночь, мы страстно занимались любовью, мы вместе смеялись, вместе играли. Я знаю, что ты способна любить, как античная богиня, ты потрясающе чувственная женщина, невероятно искренняя и честная, у тебя горячее сердце и здравый ум. Конечно же мы знаем друг друга. Я уверен, что ты полюбишь Хлою. И ты, без сомнения, не веришь в клевету, которую возвела на меня жена моего отца.
        Иона трепетала от волнения. Едва дыша, она произнесла:
        — У нас был всего лишь курортный роман. И ты не пытался найти меня.
        — Ты надеялась, что я найду тебя?
        — Нет.
        Иона задумалась: как бы она поступила, если бы Люк нашел ее?
        Он сделал глубокий вдох:
        — В тот день, когда ты покинула меня, отец начал новую атаку. Война, которую он постоянно вел со мной, продолжилась. Мне приходилось сражаться на нескольких фронтах, и потребовалось некоторое время, чтобы нейтрализовать его. К тому же тогда Хлоя заболела менингитом. — Иона охнула, и Люк кивнул. — Это было трудное время. Но я не знал, сможешь ли ты оставить в прошлом любовь к своему жениху. Однако я никогда не считал то, что между нами произошло, обычным курортным романом.
        — Ты не имел в виду долгие отношения, — тихо возразила Иона.
        Близость Люка угрожала лишить ее разума, который твердил, что из брака по расчету ничего хорошего не выйдет.
        Но ведь у них был секс. Потрясающий секс. И раз уж их жизненные пути снова переплелись, неужели ее любви будет недостаточно для того, чтобы брак стал удачным?
        — Нет, не имел, — признался Люк. — Но я хотел, чтобы мы получше узнали друг друга — вне постели. — Он рассмеялся и прижал ее к себе.
        — Это не поможет, — превозмогая себя, пробормотала Иона, но Люк крепче обнял ее, и она ощутила неизъяснимое блаженство.
        Его губы нашли ее губы, и он поцеловал ее так чувственно и возбуждающе, что молодая женщина забыла обо всем на свете.
        Не в силах притворяться, Иона судорожно выпалила первое, что пришло ей в голову:
        — Ты вроде бы собрался соблазнить меня.
        Люк опустил взгляд, скрывая свое удовлетворение.
        — С этим, конечно, можно подождать. Но я хочу, чтобы у нас была настоящая свадьба, — сказал он, выпуская ее и отступая назад. — У меня не тот темперамент, чтобы долгое время оставаться без женщины, и, когда я вспоминаю наши дни и ночи на Таити, мне кажется, что и ты согласишься с тем, что нам не стоит отказываться от секса. Кроме того, я хочу еще детей. Хлое нужны братья и сестры.
        Сердце Ионы запрыгало в груди. Ощущения, охватившие женщину, отняли у нее способность мыслить.
        Кроме того, ее мучил страх за Хлою. Девочку собирались отнять у человека, которого она считала своим отцом, и отдать старому незнакомому дяде, пожелавшему использовать ее как орудие. Это тяжелый удар для ребенка.
        Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Нахмурившись, Люк велел:
        — Не обращай внимания.
        — Я пойду к себе. Мне надо подумать, — заявила она.
        Он пристально посмотрел на нее, но возражать не стал. Однако, когда она уже выходила, он скомандовал:
        — Постой. Если это то, о чем я думаю, ты должна знать.
        Удивленная, Иона наблюдала за тем, как Люк взял пакет, доставленный курьером. Подписав квитанцию, он вскрыл конверт.
        Внутри были документы. Люк пробежал их глазами, а затем бросил на ближайший столик, будто грязный хлам.
        — Мой отец, — коротко пояснил он, — твердо решил отобрать у меня дочь.
        Иона была потрясена:
        — Он считает, что ты немедленно отдашь ему Хлою? Она живет с тобой уже три года…
        На каменном лице Люка появилась улыбка — холодная и язвительная. При виде ее у Ионы кровь застыла в жилах.
        — Он знает, что я не отдам ее без борьбы, — усмехнулся Люк. — Мать Хлои, очевидно, теперь клянется, что я силой вырвал у нее ребенка. А это значит, что начнется еще один судебный процесс, который будет длиться годами.
        — Как они могут так поступать? — произнесла Иона. — Разве они не понимают, что будет с Хлоей? Неужели они совсем не думают о малышке?
        Люк покачал головой:
        — Мать Хлои жаждет денег, чтобы ублажать себя, а отец хочет лишь одного — подчинить меня. Хлоя для них — лишь средство достижения цели.
        Закрыв глаза, Иона попыталась подавить дурное предчувствие. У нее нет выбора — она не может так поступить с ребенком. В ее силах спасти Хлою от страшной участи. Но сначала надо решить еще один вопрос.
        Сделав глубокий вдох, она тихо произнесла:
        — Хорошо. Я выйду за тебя замуж. Но я тоже кое-что хочу.
        — Понимаю, — с язвительной усмешкой произнес Люк. — Что именно?
        Высоко держа голову, она встретила взгляд темно-янтарных глаз, пронзительных и непроницаемых.
        — Обещай, что ты не будешь мне изменять.
        Если Люк не согласится на это, она не выйдет за него замуж. Брачный союз, основанный на любви лишь одного из супругов, ни к чему хорошему не приведет.
        Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он ответил:
        — Конечно.
        — Надеюсь, у нас больше не будет об этом речи, — подвела итог Иона. — Я презираю людей, нарушающих свои обещания.
        — Я тоже, — подхватил Люк. — Я сделаю все возможное, чтобы ты никогда не пожалела о своем решении.
        Он был мрачен, однако Иона поверила его обещанию. И в сердце ее забрезжила надежда: может быть, когда-нибудь влечение, которое Люк испытывает к ней, перерастет в настоящую любовь.
        Поэтому, проигнорировав болезненный укол разочарования, молодая женщина спросила:
        — Каковы наши дальнейшие действия?
        Странно напряженным голосом он ответил:
        — Мы полетим на Таити как можно скорее. О нашем романе там наверняка помнят, поэтому, скорее всего, нам удастся убедить судью, что поспешная свадьба никак не связана с попыткой отца отнять у меня Хлою.
        Никаких нежностей, никаких сантиментов. Чувствуя себя опустошенной, словно Люк разбил некую тайную и запретную мечту, Иона заметила:
        — Я по-прежнему считаю, что у Аристо нет шансов на успех.
        Люк пожал плечами:
        — Надеюсь, ты права. Однако я не хочу, чтобы жизнь девочки была омрачена долгой судебной тяжбой. Возможно, когда отец поймет, что ему предстоит бороться с крепкой семьей — любящими друг друга супругами и счастливым ребенком, — он откажется от своих намерений еще до начала суда.
        — Возможно, но вряд ли? — уточнила Иона.
        Люк язвительно улыбнулся:
        — Я вижу, ты все понимаешь. У тебя есть подходящее кольцо?
        — Здесь — нет.
        Обручальное кольцо, которое подарил ей Кевин, все еще лежало дома, в шкафчике, но для данного случая оно не подходило.
        — Тогда нам понадобится тесемка, чтобы определить размер твоего пальца.
        Иона сжала кулаки, затем заставила себя расслабиться. Память о Кевине ушла в прошлое, освободив женщину от постоянной боли, однако ощущение вины на секунду вернулось. Она много раз прощалась с женихом. И это прощание, возможно, последнее.
        — Он мертв, Иона, — напомнил Люк.
        Она побледнела:
        — Как… как ты догадался, о чем я думаю?
        — У тебя глаза стали другими. И тень легла на лицо. Он был хорошим человеком, и ты была счастлива с ним, однако его давно нет. Отпусти его.
        — Я отпустила. Просто в последний раз я измеряла палец как раз для того, чтобы купить обручальное кольцо, — тихо сказала Иона, передавая ему мерку. — Он ушел из моей жизни, Люк. — И добавила с дрогнувшей улыбкой: — Он ушел, когда я встретила тебя.
        — Хорошо. — Он протянул ей руку, и Иона медленно вложила в нее свою.
        Странным образом это простое рукопожатие стало более интимным, чем поцелуй. Длинные мужские пальцы сжали ее руку так крепко, что Иона напряглась, однако хватка ослабла еще до того, как ей стало больно. Этим рукопожатием Люк будто заявлял свои права на нее — и эти права он подтвердил, приподняв ее руку и поцеловав пальцы, а затем — запястье.
        Почувствовав прикосновение его губ, Иона поняла, что отныне между ними установилась связь гораздо более глубокая, чем физическое притяжение.
        Люк взглянул на нее:
        — У тебя изумительные руки — не только изящные, но и умелые. Сегодня вечером мы вернемся в Окленд, и тебе привезут на выбор коллекцию колец. Если тебе ничего не понравится, мы подождем до Таити. У них прекрасный жемчуг, а некоторые жемчужины переливаются разными цветами, как твои глаза…
        Иона выбрала турмалин — ярко-голубой, напомнивший ей лагуну на Таити. Камешек был обрамлен бриллиантами.
        Ювелир с одобрением произнесла:
        — Прекрасный выбор. Этот драгоценный камень был привезен из Бразилии, он настолько редкого цвета, что по ценности превосходит бриллиант того же качества. — Женщина помедлила. — И он подходит к вашим глазам.
        — В этот момент, возможно, да, — улыбнулась Иона. — Цвет моих глаз меняется в зависимости от одежды, которую я надеваю.
        — Глаза ее прекрасны, — вмешался Люк. — И кольцо тоже.
        Он проводил ювелира и вернулся обратно. Иона не шевелилась. Она все еще стояла возле окна, глядя на кольцо так, будто это была змея.
        Люк был доволен. Он будет ей хорошим мужем, к тому же Хлою теперь ждут счастливые детство и юность.
        Он взял кольцо:
        — Я хочу надеть тебе его на палец.
        — Тебя ничто не может остановить.
        Интересно, что скрывается за ее невозмутимым лицом, за загадочным взглядом? Эта женщина оставалась для него загадкой. Единственное, что он знал: она не хотела выходить за него замуж и была потрясающей любовницей. А еще у Ионы было нежное сердце.
        Люк вгляделся и увидел, что щеки ее медленно покрываются румянцем. Желание, как вихрь, охватило его с головой.
        Но сейчас не время предаваться бурному сексу. Иона готова пожертвовать собой ради Хлои, и ему надо убедить ее, что он не только хочет, но и уважает ее. Следует укротить свои порывы и дождаться свадьбы.
        Люк остановился перед Ионой и поднял ее левую руку. Слегка нахмурившись, он стал надевать кольцо ей на палец. Сначала оно шло легко, но потом ему пришлось потрудиться.
        «Поцелуй меня», — настойчиво твердила Иона про себя. Ей даже показалось, что она произнесла это вслух.
        Нет, слава богу!
        Люк не поцеловал ее. Он поцеловал кольцо, затем прижался губами к ладони молодой женщины и тихо сказал:
        — Я никогда не отблагодарю тебя за это.
        «Не надо меня благодарить! — мысленно взмолилась она. — Не надо благодарить, люби меня…»
        Возможно, когда-нибудь она осмелится сказать ему об этом прямо.
        Если будет уверена, что он ответит ей тем же.
        Люк выпрямился:
        — Разница в часовых поясах Таити и Новой Зеландии небольшая, поэтому вам с Хлоей будет нетрудно привыкнуть к местному времени.
        — Надеюсь, — согласилась Иона. — Хлое потребовалось всего несколько дней, чтобы привыкнуть к времени Окленда.
        Люк заметил:
        — Девочка замечательно адаптируется.
        Потому что ей приходится постоянно ездить вместе с ним, сообразила Иона.
        — Ты хочешь, чтобы мы путешествовали с тобой после… с этого момента? — поинтересовалась она.
        — После того как мы поженимся, — жестко поправил он. — Ты должна произнести это, Иона. Неужели мы готовим какое-то грязное дело, о котором не стоит упоминать?
        Иона вспыхнула:
        — Я еще не привыкла к этой мысли. Если уж ты столь напористо вторгаешься в жизнь людей, прими тот факт, что они будут пребывать в шоке несколько дней.
        Его брови сдвинулись, он пристально взглянул на молодую женщину, а затем, к ее удивлению, рассмеялся, запрокинув голову:
        — Мне кажется, нам всем придется привыкать, и не только к различным часовым поясам. Да, по возможности ты будешь путешествовать со мной.
        — Ребенку лучше всего жить на одном месте.
        — Это распространенное мнение. Но я не считаю, что Хлоя будет в чем-то ущемлена.
        — Потому что для нее дом — это ты.
        — Да, — мрачно согласился Люк. — Но теперь, когда решается ее будущее, мы будем как можно меньше странствовать. У меня есть дом в Лондоне, апартаменты в Нью-Йорке и Афинах, а также вилла на Таити, но домом я называю остров на юге Греции. Когда мы поженимся, я собираюсь в основном жить там. Тебе не будет скучно на греческом острове?
        «С тобой — нет», — с трепетом подумала она.
        — Вряд ли. У меня найдутся дела. Я хочу выучить греческий язык, и мне надо защитить диплом, — пояснила Иона.
        — Диплом? Какой?
        — Специалиста по начальному детскому образованию.
        Лицо его смягчилось, на губах заиграла улыбка.
        — Замечательно. Я все время узнаю о тебе что-нибудь новое. И ты сможешь защитить его, находясь на другом конце мира?
        — Да, я выясняла этот вопрос. Не беспокойся обо мне.
        * * *
        Следующие несколько дней прошли как в тумане. Когда Люк принимал какое-то решение, дела шли очень быстро. Ему даже удалось привлечь на свою сторону Энджи, пустив в ход свое знаменитое очарование.
        Частный самолет Люка, взлетев на рассвете, приземлился на Таити в разгар полуденной жары. Воздух был напоен ароматом цветов. Издалека доносился шум прибоя.
        Появление Люка вызвало всеобщее внимание. Женщины с восхищением смотрели на него, а потом переводили завистливые взгляды на Иону. Одетая в банальные вещи, купленные в обычном супермаркете, молодая женщина впервые почувствовала себя неполноценной. Она не могла сравниться с местными жительницами в ярких парео.
        Иона разозлилась. Рядом с Люком она потеряла уверенность в себе, и это очень расстроило ее.
        Они причалили к пляжу, на котором встретились полтора года назад. Прогулявшись под пальмами, все пошли в сад.
        — Какой красивый! — воскликнула Хлоя, дотрагиваясь до шелковистых лепестков ярко-красного гибискуса. Однако, когда девочка понюхала цветок, она разочаровалась.
        — Понюхай это, — предложила Иона, срывая гардению.
        Хлоя вдохнула аромат и просияла.
        — Замечательно! — заявила она и протянула цветок Люку, который тоже понюхал его.
        — Лучше, чем любые духи, — подтвердил он, заткнув цветок девочке за ухо и улыбнувшись. — Он называется «тиара Таити», и таитяне делают из этих цветов венки. Когда мы с Ионой будем играть свадьбу, то наденем гирлянды из, этих белых цветов, потому что они считаются на Таити символом молодоженов.
        — И я надену такую гирлянду? — спросила Хлоя.
        Люк взглянул на Иону, и она кивнула, впервые ощутив свою причастность к грядущей свадьбе.
        — Конечно, если хочешь, — сказал Люк.
        — Хочу! — с жаром произнесла Хлоя, переведя сияющий взгляд на Иону.
        Вложив свою маленькую ручку в большую руку Люка, она пошла рядом с отцом.
        Когда они подошли к дому, их радостно встретили сторож, француз по происхождению, и его жена-таитянка, выполняющая обязанности экономки.
        — Моана и Жак. Ты их помнишь? — обратился Люк к Ионе.
        — Конечно, помню. — Иона улыбнулась и отправилась вместе с экономкой устраивать Хлою.
        Для Ионы этот день был омрачен болью… не зависти и даже не сожаления. Это чувство было каким-то неясным и хрупким.
        В последний раз она была здесь как временная любовница Люка.
        Глава 9
        Теперь все было по-другому, хотя эротические воспоминания наполняли каждую ее клеточку томительным и сладким предчувствием.
        «Прекрати, — приказала Иона своему телу. — Взгляни в лицо реальности, особенно тогда, когда она ужасна».
        Сейчас она полюбила Люка. И обещала выйти замуж за него. Как сможет она жить с человеком, для которого является лишь неизбежным злом?
        «Не надо чересчур драматизировать», — приказала она себе, пытаясь подавить вспышку отчаяния. Эмоции — это хорошо, но их следует обуздывать. Трудно представить, что Люк считает ее «неизбежным злом».
        Чувственная дрожь прошла по телу, когда Иона вспомнила, как Люк смотрел на нее. В его глазах блеснуло жаркое желание. Но многие мужчины готовы заняться с женщиной сексом без всякой любви. Неужели Люк видит в ней пешку, которой легко манипулировать?
        Возможно. Если бы Иона оказалась на его месте, она чувствовала бы то же самое: интересы ребенка были бы для нее на первом месте.
        Она стояла на террасе, глядя на широкую спину Люка, его стройный мускулистый торс, длинные сильные ноги. Он шел размеренной и решительной походкой, грациозно прилаживая свой шаг к маленьким семенящим шажкам Хлои.
        Родной отец отверг Люка. Как это отразилось на нем? Вероятно, Люк вырос бы испорченным избалованным юношей, который, как единственный сын и наследник, получил бы все жизненные блага без всякого труда. Но Аристо Микелакис, отвергнув сына, нанес ему глубокую душевную рану, которую Люк не залечил до сих пор.
        Он поставил себе цель утвердиться в жизни, добиться успеха, и ему это блестяще удалось. Репутация бизнесмена Лукаса Микелакиса была безупречна, а скорость, с которой он стал миллиардером, изумляла всех.
        Он даже создал новую семью и в этом тоже добился успеха. Достаточно было раз взглянуть на Хлою, как становилось ясно: ребенок окружен заботой и любовью.
        Как только Иона узнала о том, что Люк целый год посвятил новорожденной Хлое и сам вынянчил малышку, в ее чувствах к нему произошел перелом. Его нежное отношение к ребенку затронуло в Ионе неизвестную струну, и воздвигнутые ею баррикады рухнули. Сексуальное влечение переросло в любовь.
        Когда-то она пришла прогуляться на пляж, убежденная в том, что впереди ее ждет холодное серое существование за мрачной завесой отчаяния. А Люк разорвал эту завесу на мелкие кусочки, вдохнув в Иону новую жизнь.
        Разве она согласилась бы выйти за него замуж, если бы не любила?
        На этот вопрос Иона не могла ответить.
        Но решение принято, окончательное и бесповоротное. И не только потому, что Иона любила Люка, но и потому, что Хлоя тоже стала дорога ей. Она согласилась на брак не только ради Люка, но и ради девочки.
        — Посмотрите, мисс Иона! — воскликнула Хлоя, подбегая к ней с раковиной в руке. — Я нашла ее на пляже.
        Не глядя на Люка, Иона сказала:
        — Хлоя, ты можешь звать меня просто Иона.
        — Могу? Правда? — Хлоя просияла, затем подняла личико к Люку, ожидая одобрения.
        Он кивнул:
        — Хорошая идея.
        Взгляд его стал теплым, когда он улыбнулся Ионе.
        Сердце ее растаяло.
        — Пойдем и помоем ракушку в ванной, — предложила она.
        И снова ее комната была рядом с комнатой Хлои. Это наглядно свидетельствовало о том, зачем ее привезли сюда, — присматривать за девочкой.
        Пока Иона распаковывала вещи, перед ее мысленным взором предстала картина: одинокая жизнь на каком-то греческом острове, в то время как Люк разъезжает по миру, секс без любви, ради единственной цели — зачать детей, которых он хочет иметь, и в конце концов она надоест мужу…
        Иона взглянула на стеклянные двери. Маленькая терраса примыкала к двум спальным комнатам, там стояли удобные кресла, а запах моря смешивался с ароматом цветов. Сквозь ветки пальм пробивались солнечные лучи, образуя на полу причудливый узор. За деревьями поблескивала лагуна, сливаясь на горизонте с голубым небом.
        По крайней мере, в ее распоряжении — прекрасный пейзаж…
        «Прекрати!» — резко оборвала она себя. Люк хочет ее — и не может это скрыть. Следует радоваться тому, что есть, и надеяться, что его физическое влечение когда-нибудь перерастет в истинную любовь. Сжав зубы, Иона направилась в комнату Хлои и занялась вещами девочки. Это занятие, а также детская болтовня немного успокоили ее.
        Люка позвали к телефону, а Иона пошла купаться с Хлоей. Они плескались в теплой ласковой воде под присмотром местного жителя — такого же бдительного и молчаливого, как Джакобо, оставшегося в Окленде.
        Иона и Хлоя позавтракали вдвоем, а затем Иона уложила малышку вздремнуть. Люк не появлялся до вечера, пока не настало время почитать Хлое сказку на ночь.
        После ужина он сказал:
        — Прости, я целый день работал. Появились неотложные дела, требующие моего внимания.
        Тон его свидетельствовал о том, что дела эти не очень приятные.
        — У тебя все хорошо? — спросила Иона.
        Он пожал плечами:
        — Я сделал все, что мог. — И резко изменил тему разговора: — Свадьбу сыграем здесь, на берегу. Это будет церемония в таитянских традициях. Надеюсь, ты не возражаешь?
        — В чем заключается церемония?
        — Сначала нам дадут таитянские имена, затем мы обменяемся венками из «тиары Таити» как символами нашего союза. После этого нас благословит священник, и мы станем мужем и женой. Конечно, будут песни и танцы. Как и греки, таитяне отмечают песнями и танцами все важные события в своей жизни.
        — Это очень интересно, — осторожно проговорила Иона.
        В улыбке Люка проскользнула ирония.
        — Надеюсь, тебе понравится. Энджи и мальчики, несомненно, придут в восторг.
        — Спасибо, что пригласил их сюда.
        — Но ведь ты хотела этого, — небрежно заметил Люк. Помедлив, он добавил: — Хлоя говорила тебе, что она будет нести цветы перед новобрачными?
        — Нет.
        — Я попросил ее об этом.
        Иона вздохнула:
        — Я должна была сама подумать об этом. Замечательно, что она будет нести цветы, но где мы возьмем для нее платье?
        Молодая женщина купила подвенечное платье еще в Окленде. Покупка эта практически полностью опустошила ее банковский счет. К счастью, у Ионы были босоножки, которые прекрасно подходили к платью.
        Когда она вернулась домой, Люк оторвался от лото, в которое играл с Хлоей, и как бы невзначай поинтересовался состоянием ее банковского счета.
        — Зачем тебе знать? — удивилась молодая женщина.
        — Я назначу тебе месячное содержание. Поверь, это гораздо лучше, чем твои обращения ко мне по всякому поводу. Например, чтобы купить жевательную резинку.
        — Я не жую жвачку, — возразила она.
        — Ну зубную пасту. — Люк улыбнулся, и Иона непроизвольно улыбнулась в ответ. — На первых порах тебе потребуется значительная сумма, чтобы купить одежду и другие вещи. А после мы обсудим расходы на месяц.
        Вроде бы это было разумно. На ее банковском счете появилась большая сумма. На секунду у Ионы возникло ощущение, будто ее купили, но она одернула себя…
        Люк сказал:
        — Завтра утром придет женщина и принесет одежду для Хлои. Должен предупредить тебя, у нашей дочери имеются свои представления о нарядах.
        «Нашей дочери…» От этих слов на сердце Ионы стало тепло.
        Сумерки пришли с моря, превратив остров в магическое волшебное место, окутанное тенями и лунным светом, пронизанное чарующими ароматами, которые усилились после захода солнца.
        Иона ощутила себя в сказочном мире.
        Она хотела… о, она хотела Люка…
        Она жаждала, чтобы он подхватил ее на руки, обжег своей страстью, отогнав все сомнения и страхи, и, занявшись с ней страстной любовью, убедил бы ее в том, что она приняла правильное решение. Неужели он ничего не чувствует?
        Но лицо Люка оставалось бесстрастным, он смотрел на Иону холодными глазами и обращался с ней нейтрально-вежливо.
        Ее ждет просто деловое партнерство. Именно так, судя по всему, Люк рассматривает их брак.
        В то же время Иона знала, что Люк выполнит свое обещание.
        Он холодно произнес:
        — Надеюсь, ты не передумаешь, Иона.
        Вздрогнув, она взглянула на него. Люк улыбнулся, но в улыбке его не было тепла.
        — На сегодня хватит, — резюмировал он, вставая из-за стола. — Это предсвадебное волнение. Я много раз был шафером и знаю, что предсвадебная суета вызывает переживания не только у женщин, но и у мужчин.
        Как он может быть таким рациональным?
        Остановившись возле Ионы, Люк положил руки на ее обнаженные плечи. Прикосновение длинных загорелых пальцев затуманило ее разум. Возбуждение росло, грозило выйти из-под контроля, но Иона не шевелилась. Она наслаждалась близостью Люка и ровным теплом его рук.
        Губы ее приоткрылись, кожа порозовела от прилива крови. Неужели он не чувствует, как она буквально горит?
        — Должно быть, ты устала, — заметил Люк. — А мне, к сожалению, надо разобраться с одной проблемой. Поэтому — спокойной ночи!
        Но прежде чем уйти, Люк наклонился и прикоснулся губами к ее шее. От этой легкой ласки Иона перестала дышать и ее охватил восторг.
        Против своей воли она повернулась и подняла к нему лицо. Люк смотрел на нее невозмутимо, бесстрастно. Иона сглотнула комок в горле. И тогда он хрипло произнес:
        — Я не могу остаться.
        — Я знаю.
        Воздух между ними наэлектризовался. Глаза его потеплели, он пробормотал:
        — Ты такая соблазнительная, а я должен идти…
        Люк прильнул к ее губам, но поцелуй был очень коротким. Подняв голову, он оттолкнул Иону и, не оборачиваясь, удалился.
        Не о таком поцелуе она мечтала, но все-таки он утешил ее, правда, не меньше, чем расстроил.
        На следующее утро Люк долго не выходил из кабинета, разговаривая с кем-то по телефону. Освободился он только к ланчу. Иона сидела на террасе, в тени большого дерева. Когда появился Люк, она оторвала глаза от книги. Лицо его было хмурым, поза выражала напряжение.
        — Все в порядке? — осторожно спросила она.
        Он повел плечами, будто стряхивал с них тяжелый груз.
        — Насколько это возможно. — Помедлив, мужчина добавил: — Семейные дела.
        Иона нахмурилась:
        — Я думала… я думала, ты не контактируешь со своей семьей.
        — Мне позвонила юная кузина. Мы не встречались с тех пор, как я покинул родной дом, но кузина в отчаянии, и я — ее последняя надежда. Родители хотят силой выдать девочку замуж за нелюбимого человека. Бизнес ее отца переживает тяжелые времена, а новоявленный жених готов помочь. Отец мой считает, что это хороший альянс. По правде говоря, Аристо не раз вызволял их из тяжелого положения: мой дядя — не очень хороший бизнесмен. Кузина была вынуждена обратиться ко мне.
        — И что ты сделал?
        Холодно улыбнувшись, он ответил:
        — Мне потребовалось не слишком много времени. Я убедил ее родителей в том, что ради спасения семейного бизнеса не стоит жертвовать счастьем дочери.
        Иона возмутилась. Ведь эти люди вычеркнули Люка из своей жизни. Молодая женщина встала, подошла к нему и взяла за руку:
        — Другими словами, ты им помог.
        — Конечно. Кузина была очаровательным ребенком, она мечтала стать врачом.
        — Они не заслужили твоей помощи.
        Улыбнувшись, Люк погладил ее по щеке. Глаза его потеплели. Сердце Ионы дрогнуло в сладком предчувствии, однако он тотчас же отступил назад:
        — Дядя не пришел в восторг от предложенных мною условий, но у него не было выбора. Бог с ними — они не так уж важны для нас. У меня есть неприятные новости насчет свадьбы.
        — Ты обнаружил, что еще не развелся со своей пятой женой?
        Люк усмехнулся:
        — Не такой уж я беспечный. Будь уверена, ни одна моя бывшая любовница не бросит тень на наш союз. Дело в том, что перед празднованием на морском берегу мы должны зарегистрировать брак в мэрии.
        — Конечно. Ведь Таити — французская территория. Так что же в этом неприятного?
        — Неприятное — то, что соберутся журналисты.
        Нахмурившись, Иона прикусила губу.
        — Не делай этого! — воскликнул он. — Не могу смотреть, как ты мучаешь свой нежный ротик.
        Она заметила:
        — Ты говоришь как моя мать… Я… я никогда не общалась с прессой.
        — Тебе и не придется общаться, — мгновенно отреагировал Люк. — Я выпущу пресс-релиз сразу после нашей свадьбы, но меня не удивит, если мы подвергнемся злобным нападкам. Похоже, в общество просочилась информация о том, что отец собирается оспорить мое опекунство. Мы не возьмем Хлою с собой в мэрию — я не хочу, чтобы кто-то задавал ей вопросы. И число телохранителей будет увеличено.
        Люк что-то произнес на греческом языке. Прищурив глаза, он смотрел на аквамариновые волны лагуны, не потревоженные ничем, кроме одинокого каноэ, направлявшегося к берегу.
        Иона увидела двух мужчин, появившихся из-за кокосовых пальм, обрамлявших берег. Один что-то говорил в переговорное устройство, а другой шел навстречу лодке с тремя пассажирами на борту.
        — Журналисты? — предположила Иона.
        — Возможно, — сурово ответил Люк. — Я сделаю все, чтобы журналистская возня не затронула тебя, даже если мне придется выставить охрану по всему острову.
        Гребец, взмахнув веслами, направил каноэ обратно в открытое море, однако человек в яркой рубашке, подняв камеру, несколько раз сфотографировал их дом.
        «Обратная сторона власти и привилегий», — подумала Иона и похолодела. Именно такая жизнь ждет ее…
        — Не надо переживать, — посоветовал Люк. — Забудь об этом. В Греции у нас будет полная свобода. Все на острове знают меня с рождения, а если интересуются, то не больше, чем другими соседями. Эти люди никогда не вторгались в мою жизнь, и я никогда не вмешивался в их дела.
        Она заявила:
        — Я справлюсь с журналистами, какими бы назойливыми они ни были, но, надеюсь, люди из твоей охраны не допустят их на свадебную церемонию. Я не желаю, чтобы Хлою испугали папарацци.
        — Мои люди будут держать все под контролем, — мрачно обещал Люк.
        — Кстати, каноэ подошло достаточно близко к берегу. — Люк молчал, и Иона добавила: — Ах да, конечно. Им разрешили это сделать.
        — Ты слишком много видишь. — Он улыбнулся. — И все-таки мы, наверное, чересчур переживаем. Ведь мы не звезды кинематографа, которые женятся по третьему разу, и не члены королевской семьи, демонстрирующие свои фамильные драгоценности.
        «А я вообще никто», — устало подумала Иона.
        — По-моему, Хлоя проснулась, — бросил он.
        — Не думаю. — Но она пошла в детскую комнату.
        Хлоя мирно спала в кроватке, прижав к груди игрушечного львенка, щеки ее раскраснелись.
        Гадая, намеренно ли Люк сменил тему разговора, она собралась уйти, но почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Хлоя сонно улыбнулась, протянув к Ионе ручки.
        Сердце Ионы растаяло.
        — Привет, милая, — нежно сказала она и подошла к кроватке, чтобы взять малышку на руки. — Хорошо спала?
        Хлоя зарылась лицом в плечо Ионы, сладко зевнула и потерла глазки:
        — Можно мне попить? Пожалуйста.
        — Конечно, можно, — ответила Иона и с девочкой на руках отправилась в кухню.
        На полдороге они встретили Люка.
        — Она слишком тяжела для тебя. — Он взял Хлою у Ионы, поцеловал в щечку и поставил на пол. — Не разрешай Ионе носить тебя, — сказал он малышке. — Ты уже большая девочка, а Иона не такая уж сильная. Посмотри, какая она стройная. Как принцесса.
        Хлоя кивнула, но губы ее задрожали, и Иона вмешалась:
        — Послушай, мне совсем не трудно перенести ее на короткое расстояние. Правда.
        Люк выпрямился.
        — Только на короткое расстояние, — строго проговорил он, затем добавил: — А Хлоя умеет прыгать. — Он улыбнулся дочке: — Давай покажем Ионе, как мы умеем прыгать. Раз, два, три — прыгай!
        Хлоя подпрыгнула в воздух и была поймана его сильными руками. Она радостно засмеялась, подставляя личико для поцелуя. Иона смотрела на них с легкой завистью. Что бы ни случилось, она никогда не пожалеет о том, на что пошла ради девочки. Иона полюбила Хлою.
        Глава 10
        Перед ужином Иона надела тонкие брюки цвета морской волны, а сверху — топ того же цвета. Взглянув на себя в зеркало, она нахмурилась и покачала головой.
        Топ нельзя назвать обтягивающим, но ткань плотно облегала ее тонкую талию и упругую грудь. Иона смутилась. Поверх топа она накинула свободную тунику в зелено-голубых тонах и снова критически осмотрела себя в зеркале.
        — Отлично, — решила она.
        Ионе нравилась туника, красиво оттеняющая ее кожу и превращающая глаза в глубокие озерца. Сунув ноги в зеленые сандалии на пробковой подошве, которые немного увеличивали ее рост, молодая женщина расправила плечи.
        Ужин был накрыт на террасе. Они ужинали в романтической обстановке, при зажженных свечах, но потом Иона так и не смогла вспомнить, что они ели. Запомнился только разговор — каждое слово. И запомнились блики от горящих свечей на смуглом и надменном лице Люка, делающие его похожим то на грозного Зевса, то на прекрасного Аполлона. Он казался ей то отстраненным, то близким… И возбуждающе действовал на нее.
        — Хлоя сказала мне, что у нее самое лучшее платье в мире, — сообщил Люк. — Я предложил ей продемонстрировать его, но она заявила, что не покажет мне платье до свадьбы.
        Иона тихо рассмеялась:
        — Девочке очень понравилось платье. И она ждет не дождется приезда Энджи и мальчиков. Я объяснила ей, в каких родственных отношениях мы состоим.
        — Хлоя будет счастлива иметь кузенов, — холодно заметил Люк. — Когда отец решил оставить меня без наследства, он предупредил всех родственников, что, если кто-нибудь, встретив меня, поздоровается, его ждет такая же участь.
        Иона возмутилась:
        — Я не понимаю, как они могли поверить клевете и отвернуться от тебя.
        Его глаза насмешливо блеснули.
        — Их это устраивало, — объяснил он с горечью. — В то время отец обладал огромным богатством и властью.
        Иона продолжала негодовать:
        — И кроме твоей отчаявшейся кузины, никто не попытался связаться с тобой?
        Люк язвительно расхохотался, и от этого смеха холодок пробежал по ее спине.
        — Некоторые делали попытки.
        — И что?
        — Я проигнорировал их, — жестко проговорил Люк. — Я не собирался никому мстить, зато выучил — очень хорошо выучил — урок и теперь доверяю только тем, кто заслужил мое доверие.
        — Или тем, чья биография убедила твою службу безопасности, что это — добропорядочные граждане, — поддразнила Иона.
        — Чувствую, что мне этого никогда не простят, — произнес он с ноткой раскаяния. — Но у меня есть нечто, что, возможно, заставит тебя проявить снисхождение.
        Иона откинулась в кресле и залюбовалась Люком, непринужденной и уверенной походкой покидающим террасу.
        Он вернулся через несколько секунд с маленьким свертком в руке. Иона настороженно взглянула на него.
        — Поверь, совершенный пустяк, — заявил он и протянул ей сверток. — Считай, что это свадебный подарок.
        — Но я не могу тебе ничего подарить, — пробормотала она.
        — Можешь. — Темно-янтарные глаза его потеплели. — Ты подарила мне себя — и это все, чего я хотел.
        Если бы он хотел этого ради нее самой, а не ради дела… Иона склонилась и непослушными пальцами развернула бумагу.
        Она увидела шкатулку для драгоценностей, инкрустированную золотом. Восторженный вздох вырвался из груди Ионы, когда она открыла ее. Внутри лежало жемчужное ожерелье, а к нему был прикреплен кулон — большая жемчужина в форме сердца, обрамленная бриллиантами и платиной.
        — Спасибо, — тихо сказала Иона. — Оно потрясающее.
        — Позволь мне его на тебя надеть.
        Иона колебалась. Чувственное желание, терзавшее молодую женщину, стало более требовательным, настойчивым, подавляющим. Иона молча передала ожерелье Люку и сняла тунику, отбросив ее на спинку стула. Неожиданно застыдившись, молодая женщина повернулась к Люку спиной, продемонстрировав свою нежную шею. Дыхание ее замерло, пока она стояла в ожидании — казалось, целую вечность.
        Наконец она почувствовала шелковистое прикосновение рожденных морем драгоценностей к своей коже и услышала голос Люка:
        — А теперь повернись, чтобы я видел.
        Она повернулась, покорно опустив ресницы.
        Голосом, который вызвал в ней томительную чувственную дрожь, он пробормотал:
        — Ах, я так и думал, что твоя кожа, нежная и полупрозрачная, будет прекрасно сочетаться с жемчугом.
        Когда Иона покраснела, его улыбка стала хищной, почти волчьей, однако Люк отступил назад, чем привел ее в крайнее замешательство. Он внимательно оглядел женщину, прищурив глаза.
        Он хочет ее — это видно. Так что же мешает ему осуществить свое желание?
        Иона чуть не взмолилась: «Возьми меня, я твоя!» Но как признаться, не унизив себя? Прежние страхи снова овладели ею, образовав холодный комок под ребрами.
        — Я рад, что тебе понравилось ожерелье, — сказал Люк.
        — Оно очень красивое. — Иона отвернулась и сдержанно проговорила: — Помоги мне его снять, пожалуйста. Я надену его в день свадьбы.
        Кожа ее покрылась мурашками от легкого прикосновения его пальцев, когда он расстегивал застежку.
        А затем Люк глуховато произнес:
        — Сейчас я думаю лишь о том, чтобы заняться с тобой сексом. Причем чтобы на тебе не было ничего, кроме этого ожерелья.
        Лицо его потемнело от желания.
        Дыхание Ионы участилось, тело вспыхнуло, и стремительный вихрь страсти охватил ее.
        — Иона, — прохрипел Люк.
        Казалось, прошла вечность — и вот наконец он склонил голову и поцеловал женщину, жадно проникнув языком в ее рот, без всяких предварительных ласк. И привел Иону в совершенный экстаз. Она застонала.
        Люк прервал поцелуй, вгляделся в лицо женщины, глубоко вздохнул и рывком притянул ее к себе. Мужчина так крепко прижал Иону к себе, что она ощутила, насколько он возбужден. Иона задрожала, и руки его разжались, но она вцепилась в плечи Люка, прижавшись к нему бедрами и соблазнительно извиваясь.
        Он, прерывисто дыша, что-то сдавленно пробормотал на греческом языке, затем воскликнул:
        — И каким образом, черт возьми, я смогу устоять перед подобным искушением?
        — А зачем? — прошептала она.
        Сердце ее забилось быстрее, а ресницы опустились в невольном и страстном призыве.
        Люк запустил руки в волосы Ионы и, откинув голову назад, заглянул в ее глаза:
        — Я испытываю два желания сразу, и они разрывают меня на части. Мне хочется проявить уважение, доказать, что я ценю тебя, а не просто использую. Может быть, это ошибка, но я собирался подождать с сексом до свадьбы.
        Иона просияла от радости:
        — Ты действительно ошибаешься! Надеюсь, ты не относишься к тем мужчинам, которые считают, что невеста — это чистое создание, не желающее заниматься сексом?
        — Нет! — с горячностью возразил Люк и рассмеялся. В глазах его блеснуло восхищение. — Почему я никогда не угадываю, что ты собираешься сказать?
        — Потому что ты не понимаешь женщин.
        — У меня не было проблем с женщинами, и только ты постоянно удивляешь меня. — Люк наклонился, и его губы почти коснулись ее губ. Он выдохнул: — Я тебя очень, очень хочу. Но если мы займемся любовью сейчас, я лишу тебя брачной ночи, которую ты заслужила…
        — Я не чувствую, что ты меня лишаешь чего-то, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Но если ты будешь вести себя столь благородно, я ужасно расстроюсь.
        Люк рассмеялся глубоким грудным смехом и вдруг подхватил ее на руки.
        — Мне нравится твоя прямота, — заявил он, крепче прижал Иону к себе и понес — сквозь ночь, сквозь серебристый лунный свет — в свою комнату.
        — Ты помнишь? — спросил он.
        Иона огляделась и вспомнила время, проведенное в этом тропическом убежище.
        — А как же Хлоя?
        — Я установил в ее комнате детский монитор — на случай, если она проснется, что бывает редко. — Затем Люк отпустил Иону и прорычал: — Я намерен изнасиловать тебя, а ты будешь издавать сексуальные вопли. Хлоя услышит, если мы займемся этим в твоей спальне.
        Щеки Ионы вспыхнули, когда глаза его потемнели. Иона просунула руки под его рубашку. Кожа Люка была горячей и гладкой. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце под ее ладонями.
        — Помню ли я? — хрипло произнесла она.
        — Неужели не помнишь? — прошептал он и пригнулся, чтобы ей легче было снять с него рубашку.
        Это было потрясающе — снова увидеть то, что навеки запечатлелось в ее голове — мощную грудь с жесткими волосками, которые придавали мужественному облику Люка особое очарование.
        Рядом с ним Иона ощущала себя маленькой и хрупкой.
        — Помню. — Она поцеловала его в плечо. Язык ее быстро и чувственно лизнул гладкую упругую кожу.
        Она была слегка соленой на вкус, а запах был тонкий, восхитительный. Эта простая ласка заставила Люка вздрогнуть, и его мускулы напряглись.
        Волна возбуждения накрыла ее, сладострастная и непреодолимо манящая, пробудив огонь, который невозможно было погасить. Груди Ионы приподнялись в жарком предвкушении, соски терлись о ткань топа.
        — Да… — протянул игриво Люк. — Вижу, что помнишь.
        Прижав Иону к себе, он снова поцеловал ее, и поцелуй этот был изучающим, будто он пытался убрать последний барьер, разделявший их.
        После нескольких потрясающих секунд Люк оторвался от нее и требовательно спросил:
        — На тебе надет корсет? Может, они снова вошли в моду?
        — Нет. — Это было все, что она смогла выговорить, — неизъяснимые волны наслаждения поднимали ее все выше и выше к небесам.
        — Хм… Жалко. Этот топ трудно снять. Корсет, наверное, был бы еще хуже, но в моем воображении ты — в ленточках и кружевах, чертовски соблазнительная и чертовски опасная…
        Пальцы его потянули вверх неохотно поддающуюся ткань.
        — Когда я вновь увидел тебя — твою алебастровую кожу, изгибы упругого тела, — то подумал: какого черта я отпустил тебя?
        — Ты не отпускал. Я сама ушла.
        Его руки на миг прикоснулись к груди Ионы. Топ наконец оказался на полу. Люк неспешно, с наслаждением стал целовать шею Ионы, опуская голову все ниже и ниже, пока не достиг потрясающе чувствительного местечка. Он слегка прикусил нежную кожу. Кровь Ионы вскипела, сладостное предвкушение охватило ее, и она положила голову ему на плечо.
        Поразительно, но еще до того, как его опытные и знающие губы прикоснулись к ее груди, Иона пришла в экстаз. Каждая клеточка, каждый нерв ее тела напряглись.
        — Что с тобой? — шепотом спросил Люк, лаская губами ее кожу. — Ах, я тоже помню… — И продолжил безжалостное соблазнение.
        Напряжение стало невыносимым, оно разрывало Иону изнури. Ее подхватил вихрь, и в ту же секунду она содрогнулась в конвульсиях. Люк не разжимал объятий. Тихо рассмеявшись, он сказал:
        — Знаешь, каким я после этого себя чувствую?
        — Об-б-манутым? — пробормотала Иона. Тело ее словно стало ватным.
        — Совсем нет. Мне нравилось… нет, я наслаждался, поскольку делал это для тебя.
        Люк снова поцеловал Иону — яростно, страстно, — и этот поцелуй сказал ей гораздо больше, чем любые слова. Он опрокинул ее на кровать, быстро и умело раздел, и теперь Иона лежала совершенно обнаженная под его горящим вожделеющим взглядом.
        Более низким, чем обычно, голосом Люк произнес:
        — Боюсь, я не смогу продержаться достаточно долго, чтобы второй раз довести тебя до экстаза.
        — Это не имеет значения, — прошептала Иона, с обожанием взглянув на него. Ресницы ее опустились, не выдержав зрелища потрясающей мужской силы.
        Сорвав с себя одежду, Люк лег рядом с ней. В лунном свете, проникавшем в окно, матово поблескивало его загорелое мускулистое тело. Склонив голову, он поцеловал ее грудь и обхватил ртом напряженный, умоляющий о ласке сосок.
        — Ты пахнешь медом и розами. — Люк повернул голову, и его небритая щека задела сосок. Иона вздрогнула, и он прошептал: — Прости…
        — Нет, — выдохнула она и, открыв глаза, встретила его взгляд. — Это было чудное ощущение. Не останавливайся…
        — У тебя такая нежная кожа. — Люк поцеловал тот сосок, который только что задел щекой, а затем осыпал поцелуями ее тело.
        Острые ощущения опьянили Иону, как вино. Но ее ожидало еще большее наслаждение. Затаив дыхание и напрягшись всем телом, она ждала.
        Люк, подняв голову, спросил:
        — Ты уверена?
        — Уверена настолько, что готова совершить нечто ужасное, если ты будешь медлить. — И Иона выгнула спину, прижимаясь к нему в немой мольбе.
        — Когда-нибудь, в один из таких дней, — пробормотал он, и глаза его порочно блеснули, — я пойму, чем ты мне грозила, но сейчас не могу… не могу…
        Голос его замер, пальцы скользнули к средоточию ее женственности. Иона напряглась от невероятного наслаждения.
        — Я не вынесу, — еле слышно, задыхаясь, проговорила она, зажмурившись.
        — Посмотри на меня, — настойчиво, сдавленным голосом произнес он. — Посмотри на меня.
        Люк погладил ее пальцем, и она прогнулась от непередаваемо сладостного ощущения, которое вызвало в ней это легкое прикосновение.
        Глаза его внезапно потемнели, и Люк сказал:
        — Нет, не сейчас, Иона. Подожди. Подожди меня. — Он накрыл ее своим мощным телом, опершись на локти, чтобы не раздавить ее. — Я весь твой. — И он вошел в нее сильным толчком, одним движением.
        Иона ощутила такой необыкновенный восторг, что чуть не потеряла сознание. Обхватив руками мускулистую, покрытую испариной спину Люка, она подчинилась его яростному напору.
        Любовники забыли обо всем на свете. Глубоко внутри Ионы зарождалось неземное ощущение. Оно становилось все явственнее и явственнее, приближая ее к безумству.
        И вот он наступил, звездный экстаз каждой клеточки тела. Люк откинул голову назад и последним, завершающим толчком привел Иону в их маленький чувственный рай.
        А затем медленно, очень медленно опустился на нее. Иона так давно не лежала на его кровати, в его объятиях…
        Восемнадцать месяцев назад, на этой же самой кровати, он вернул Иону к жизни. Она смогла снова наслаждаться вкусом пищи, вдыхать ароматы, видеть разнообразные цвета и оттенки. Иона вновь услышала смех, музыку и пение птиц…
        Люк поймал на себе ее взгляд.
        — Не надо смотреть на меня так виновато, — заметил он.
        Краска вспыхнула на ее щеках.
        — Я нарушила первое правило наемных работников, — ответила она, стараясь говорить весело и спокойно.
        — Не спать со своим боссом?
        — Вот именно.
        Брови его поднялись.
        — Если спать с боссом запрещено, что можно сказать о браке с ним?
        — Боюсь, в словаре нет подходящих слов. — Рука Люка обхватила ее грудь. Стараясь не замечать легкую ответную дрожь, Иона продолжала: — Мне лучше пойти к себе. Хлоя…
        — Мы услышим ее. — Он показал на детский монитор. Из него донеслось сопение, затем оно затихло.
        — Я хочу вернуться в свою комнату… Мне нужно время.
        — Зачем?
        — Чтобы прийти в себя, — призналась женщина. — Все произошло очень быстро. Ты переполнил меня собой. Возможно, я к этому привыкну, но сейчас чувствую себя так, будто меня подхватил бурлящий поток. То, что произошло, было волшебным, но мне нужно… как бы это сказать… немного свободного пространства.
        — Волшебным? — Его глаза сузились. — Я польщен. — Люк включил лампу. Затем растянулся во весь рост, и сильные мускулы взбугрились под его кожей. Иона увидела на ней красные отметины — следы от ее ногтей и зубов, оставленные в порыве страсти. Она вспыхнула.
        Люк медленно протянул:
        — Не надо смущаться. Это почетные шрамы.
        Вернувшись в свою комнату, Иона приняла душ, надела пижаму, потом заглянула к Хлое.
        Она чувствовала приятное утомление, но заснула не сразу, прислушиваясь к тихому рокоту волн, бьющихся о риф, и жалея о том, что не осталась с Люком.
        Люк дал ей понять, что она прекрасна, что он готов бесконечно наслаждаться ее телом, но он не сказал, что любит ее.
        В то время как Иона несколько раз была готова признаться ему в любви.
        Значит, хотя это больно, ей придется нести бремя безответной любви.
        «Я вынесу», — подумала Иона. Она будет прятать свою любовь, сделает все, чтобы Хлоя была счастлива, и родит Люку детей. Она сделает все, что он хочет, — любой ценой.
        И все же, засыпая, она поняла, что цена эта может быть слишком высока…
        Утром на пляже Хлоя строила замок из песка, украшая его ракушками и водорослями.
        — Иона, кто этот человек? — спросила девочка, посмотрев в сторону кокосовых пальм.
        Иона повернулась и взглянула на мужчину, который стоял неподалеку от них. Она мгновенно поняла, кто это. Он был так же необыкновенно привлекателен, как его сын, но годы наложили на него свой отпечаток, и он тяжело опирался на трость.
        Аристо Микелакис — отец Люка.
        А Люк полчаса назад уехал в город, чтобы завершить последние приготовления к свадьбе…
        Где же охрана?!
        Глава 11
        Иону охватил ужас — ей захотелось схватить Хлою и убежать. Но отец Люка был один. Как он пробрался сюда?
        Она увидела бы его гораздо раньше, если бы он шел по пляжу, однако Аристо появился со стороны дороги, которая была оборудована новейшей охранной сигнализацией.
        Насчет сигнализации она выяснит потом, а сейчас надо заговорить первой, чтобы установить контроль над ситуацией.
        — Здравствуйте, мистер Микелакис, — учтиво произнесла Иона. — К сожалению, Люка сейчас нет дома.
        Хлоя, оставив свой песчаный замок, подошла к Ионе и взяла ее за руку. Взгляд девочки остановился на человеке, который был ее отцом.
        Иона, наклонившись, сказала ей:
        — Хлоя, иди в дом, к Моане. Скажи, что я велела тебе побыть с ней, пока Люк не вернется.
        Аристо Микелакис не сделал попытки схватить ребенка. Иона молча провожала Хлою взглядом, пока экономка, взяв девочку за руку, не увела ее в дом.
        — Не стоит беспокоиться, — бросил Аристо. — Я не собираюсь ее похищать, я предпочитаю действовать законным образом. — Подождав секунду, он добавил: — В отличие от своего сына. Передайте ему, что фиктивный брак не поможет, но вызовет насмешки в обществе.
        К облегчению Ионы, наконец появился один из охранников и направился к ним.
        — К сожалению, вы находитесь на территории, куда вход запрещен, — спокойно сказала Иона. — Мне придется попросить вас удалиться.
        — А если я не уйду?
        — Тогда охранник проводит вас. Полагаю, вы все-таки предпочтете уйти достойно.
        Аристо презрительно скривился, повернулся и зашагал к пальмам. Иона глядела ему вслед, пока он не исчез из виду, затем сделала судорожный вдох, наполняя опустевшие легкие свежим морским воздухом. Заморгав, она бросилась к дому.
        Хлоя спокойно сидела на кухне, пила кокосовое молоко и весело болтала с экономкой на смеси английского и французского языка.
        Лицо ее озарилось улыбкой при виде Ионы, но затем она покосилась на дверь и с опаской спросила:
        — А этот плохой дядя уже ушел?
        — Он не плохой дядя, — поправила ее Иона. — Он просто сердитый, потому что у него болит нога.
        — Лукас вернулся! — закричала Хлоя и побежала навстречу отцу.
        Поблагодарив Моану за то, что та присмотрела за ребенком, Иона последовала за Хлоей. Люк подхватил девочку на руки, потом опустил на пол и распорядился:
        — А теперь иди к Моане и помоги ей приготовить кофе. Нам с Ионой надо поговорить.
        Никакой нежности в голосе. Ничего, кроме холодной властности. Иона тихо спросила:
        — Это приказ?
        На секунду брови его грозно сдвинулись, но тотчас же лицо смягчилось, и Люк неохотно улыбнулся:
        — Просьба, конечно.
        Боже мой, чего она ждала?!
        — Что ты думаешь о моем отце? — поинтересовался он.
        — Мне жаль его.
        — Что ты имеешь в виду?
        Нисколько не смутившись, Иона пожала плечами, и тонкая ткань блузки натянулась на ее упругой груди. Лукас немедленно почувствовал возбуждение, однако сейчас не время для любовных утех. Он постарался сосредоточиться на внезапном — и столь нежелательном — появлении отца.
        — Именно это и имею в виду, — твердо ответила Иона. — Он одинок, у него никого нет, и он страдает от этого.
        — Это его вина.
        Иона возразила:
        — Не думаю, что древнегреческий царь был счастлив после того, как приказал убить своего сына, а затем обнаружил, что тот невиновен. — Удивившись, Люк поднял брови, а она продолжала: — Когда я смотрела ему вслед, он казался старым, потерянным, печальным.
        — Ирония судьбы, не так ли? — усмехнулся Люк. — Мой отец считал, что история его семьи повторяет античный миф. Правда, мачеха Ипполита покончила с собой после того, как он отверг ее, а вторая жена моего отца лишь притворилась, что хочет совершить самоубийство. Она тщательно рассчитала дозу, чтобы перепугать всех насмерть, но самой при этом не умереть.
        — Что с ней стало потом?
        Не пытаясь скрыть презрение, Люк ответил:
        — Она исчезла после того, как отец развелся с ней.
        — Если твой отец считает, что в вашей семье повторилась древняя история, почему же миф ничему его не научил?
        — Вероятно, по той же причине, по которой Тесей поверил Федре, своей жене. Он возненавидел своего сына.
        — Аристо должен был гордиться тобой.
        — Он и гордился, пока не бросил мне в лицо это обвинение.
        — Один альфа-самец ощутил, что его силы убывают, а у другого альфа-самца, его сына, увеличиваются, — с горькой иронией произнесла Иона, сочувственно глядя на Люка. — Ах вы, мужчины!
        — Думаю, у женщин такое тоже случается, — холодно возразил Лукас. — Стареющие красавицы порой начинают ненавидеть своих хорошеньких дочерей.
        — Даже если такие поступки свойственны людям, это не оправдывает твоего отца. Он должен был верить тебе. — Иона понимала, что этими словами она ничего не добьется, но ей хотелось заставить Люка рассказать все о том, что произошло в их семье.
        — Отец был совершенно уверен, что без его поддержки я окажусь на дне. — Голос Люка стал утомленным.
        — Он плохо знал тебя.
        Люк улыбнулся:
        — Зато теперь знает. Я стал бороться с ним — и победил. — Он помолчал. — Теперь отец отлично понимает, что никто не сможет отнять у меня Хлою.
        — Он понимает и то, что наш брак — фикция, — подавленно произнесла Иона.
        Люк подошел к ней:
        — Тогда мы докажем ему и всем остальным, что это неправда, не так ли?
        Иона, приподняв голову, взглянула в его сверкнувшие темно-янтарные глаза и ощутила странный холодок в сердце. Она храбро улыбнулась:
        — Да, — и позволила Люку привлечь ее к себе.
        Властный и глубокий поцелуй Люка вскружил ей голову, завлек в пучину эротических предвкушений.
        — Я с радостью женюсь на тебе, — сказал он проникновенно.
        Она спросила:
        — Помнишь, чем закончился миф? Тесей помирился с Ипполитом, увидев его мертвым.
        Отпустив ее, Люк произнес с холодной непреклонностью:
        — Этого не произойдет. Если в мифе и есть доля правды, то столь сентиментальная Сцена у смертного ложа вряд ли реальна. А теперь я хочу тебе кое-что сказать. Гражданская церемония состоится утром, перед традиционным празднованием на пляже, и будет чисто формальной. Сегодня днем сюда доставят платья, и ты выберешь то, что тебе понравится.
        Иона сочла это разумным. Имевшееся у нее платье годилось для романтической свадьбы на пляже, но не для регистрации брака в мэрии.
        — Какая одежда подойдет? — поинтересовалась она.
        — Я буду в сером шелковом костюме. — Люк ободряюще улыбнулся ей. — Не волнуйся, ты выглядишь прекрасно, что бы ни надела, а владелец бутика поможет тебе. Праздновать мы будем здесь. Накроем столы в беседке, но если ты предпочитаешь другое место — скажи Моане.
        — Я думала, мы устроим праздник на пляже.
        — Приехали корреспонденты, — коротко бросил Люк. — Я принял необходимые меры, чтобы они нам не помешали, и заручился поддержкой местных властей, но, возможно, за нами все-таки будут подсматривать. Ты хочешь этого?
        — Нет! — воскликнула Иона, ужаснувшись перспективе увидеть вспышки фотокамер папарацци. — Конечно нет.
        Люк кивнул:
        — У тебя есть какие-нибудь пожелания? Предложения? Может быть, я что-то упустил?
        Несмотря на страстный поцелуй, он снова стал холодным и деловым, что заставило Иону напрячься.
        — Вроде бы ничего.
        — Мне хотелось бы, чтобы мы были откровенны друг с другом, — заметил он.
        Но как может она быть до конца откровенной, если Люк не должен знать самого главного — что она любит его?
        Он почувствовал ее неуверенность, хотя, к счастью, объяснил ее совсем другой причиной:
        — Ты все еще переживаешь за моего отца?
        — Боюсь, что да.
        Взяв руку Ионы, Люк поднес ее к губам.
        — У тебя доброе сердце, — сказал он с удовлетворением. Затем добавил совершенно другим голосом, таким решительным и бескомпромиссным, что Иона вздрогнула: — Отец выбрал свой собственный путь. Возможно, он жалеет об этом, но теперь поздно. Он произнес слишком много резких слов, проявил слишком много злобы и слишком долго пытался сокрушить меня. Примирение исключено. Пусть все остается как прежде.
        — Как он проник на пляж?
        Люк нахмурился:
        — Достаточно легко — сказал привратнику, что его ждут. Я не отдавал распоряжений не впускать его, а мое сходство с ним означало, что он имеет право войти.
        — Ты знал, что он следит за тобой?
        — Конечно, — безразлично бросил он.
        Иона была потрясена: возможно, Аристо Микелакис выяснил, что они с Люком этой ночью занимались любовью.
        Люк угадал, о чем она думает:
        — Все в порядке. У меня надежные охранники, и никакой возможности узнать, что здесь происходит, нет. Мы не находимся под его постоянным наблюдением. Он следит за мной издалека. Сегодняшнее вторжение — первое и последнее.
        Бессознательно Иона начала покусывать нижнюю губу, но тотчас же виновато замерла, когда Люк с улыбкой заявил:
        — Каждый раз, когда ты это делаешь, мне приходится страстно целовать ее. Поэтому помни: когда ты примешься жевать свою губу, это будет означать, что ты просишь поцелуя.
        Иона рассмеялась и не стала возражать, но мысль о том, что Аристо следит за ними, ледяной рукой сжимала ее сердце. Позже ей пришло в голову, что, возможно, одинокий пожилой человек пытается таким способом установить связь с сыном и дочерью, которых он отверг.
        Немного успокоенная, Иона стала выбирать платье, радуясь, что на одежде отсутствуют ценники. Таити, конечно, далеко от Парижа, но платья ей доставили роскошные, и цены, без сомнения, вызвали бы у нее легкий шок.
        Бледно-голубое платье подчеркнуло ее фигуру, а туфли на высоких каблуках того же цвета означали, что Иона не будет выглядеть рядом с Люком слишком маленькой. Гармонирующий по цвету шарф придал наряду оттенок фривольности и фантазии.
        — Вы умеете укладывать волосы в пучок? — спросила Иону хозяйка бутика, дотронувшись до ее блестящих густых волос. — Тогда будут лучше видны ваша стройная шея и прекрасная кожа.
        Иона, попробовав разные прически, решила последовать совету пожилой женщины.
        В ту ночь Иона спала плохо. Слово «свадьба» эхом отдавалось в ее голове, вызывая мысли о другой свадьбе, которую она и Кевин планировали сыграть в Новой Зеландии, пригласив родственников и близких друзей. Молодая женщина ощущала тоскливую пустоту, лежа в роскошной комнате и прислушиваясь к шелесту ветра в кронах пальм.
        Появление отца Люка расстроило ее. Ионе было очень жаль и старика, и сына, которого тот отверг.
        Слишком поздно, решила Иона и отмела все горестные мысли. Через два дня она выйдет замуж за человека, которого любит, станет матерью чудесной девочки.
        Но достаточно ли этого? Нет…
        «Значит, ты очень жадная», — отругала себя Иона, поднялась с кровати и подошла к балконным дверям. Отдернув занавески, она увидела тропическую сказку: залитый лунным светом пляж, окруженный темными силуэтами пальм, и смутные тени, колышущиеся на молочно-белом песке.
        Почему бы Люку не прийти к ней сегодня ночью? Ей необходимо подтверждение его страсти.
        Уголком глаза Иона заметила какое-то движение вдалеке и замерла. На секунду она перестала дышать. Наконец Иона узнала Люка. Он шел по пляжу, склонив голову, будто о чем-то глубоко задумался.
        Или о чем-то глубоко жалел?
        Она, опустив занавески, отступила во мрак комнаты, прислушиваясь к биению сердца, которое, казалось, перекрывало собой непрерывный шепот волн.
        Наступивший день был так перегружен делами, что Иона с Люком едва обменялись двумя словами. Рано утром он уехал встречать Энджи с мальчиками, и как только они появились, дом наполнился смехом и шумом. Мальчики принялись исследовать дом и пляж, Хлоя семенила рядом с ними под присмотром Люка.
        Ко второй половине дня собралось большинство гостей. Люк представил Иону красивому испанцу, у которого было такое длинное имя, что для его написания потребовалось бы несколько страниц, и не менее длинная родословная. Испанец был приглашен в качестве шафера, и хотя он приветствовал Иону с очаровательной учтивостью, у нее возникло подозрение, что шафер удивлен, как невзрачная и простенькая женщина могла заинтересовать Люка.
        Через некоторое время приехали две пары — близкие друзья Люка.
        Люди прибывали и прибывали. У Ионы совсем не было времени поговорить с Люком, а вечером он отбыл вместе со всеми гостями, за исключением Энджи и ее сыновей, потому что, по обычаю, жених и невеста не должны видеть друг друга до брачной церемонии.
        Ощущая себя покинутой, Иона приняла душ, надела пижаму и хотела уже лечь в постель. Но вдруг взгляд ее остановился на каком-то свертке, лежавшем на столе.
        На нем четким почерком было написано ее имя, а также имелась приписка: «Лично в руки».
        Люк? Иона открыла сверток с нетерпеливым трепетом.
        И каково же было ее разочарование, когда она увидела журнал — один из тех, которые распространяют слухи о знаменитостях и размещают их фотографии в самых изысканных и дорогих нарядах.
        — Интересно, кто мне это прислал? — пробормотала молодая женщина, листая страницы. Не Люк, конечно, — трудно представить, что он интересуется подобными изданиями…
        Взгляд ее остановился на фотографии. Люк. И какая-то женщина.
        Руки Ионы задрожали. Она снова посмотрела на обложку и увидела на ней ту же женщину с соблазнительной, загадочной и слегка насмешливой улыбкой.
        Спутница Люка была необыкновенно красива, с потрясающе изящной фигурой, и она показалась Ионе очень знакомой. Ах да, конечно, это восходящая голливудская звезда, снявшаяся во многих фильмах.
        Медленно, со сжимающимся сердцем Иона поинтересовалась датой выпуска журнала. Это был свежий номер.
        Ей очень хотелось проигнорировать отравленный дар Аристо Микелакиса — она не сомневалась, что именно он прислал журнал, — и все же Иона не могла отложить его в сторону. Что-то в ее душе разрушилось и умерло, когда она изучала фотографию. Сьюзен Мэйнваринг призывно смотрела на Люка, а он галантно поддерживал красотку под руку.
        В подписи под снимком говорилось, что они присутствовали на церемонии открытия нового театра в Лондоне. Затем восхвалялось платье кинозвезды и читателей приглашали почитать интервью с актрисой на следующей странице.
        Собрав остатки воли, Иона заставила себя прочитать интервью, затем закрыла журнал. Отчаяние охватило ее.
        Сьюзен Мэйнваринг ясно дала понять, что она собирается замуж за Люка, а когда ее спросили, как она будет сочетать семейную жизнь с блестящей карьерой, девушка рассмеялась и заявила: «О, будущее покажет. Сейчас в моей жизни нет места для детей, и я пока не слышу, как тикают мои биологические часы».
        Это был тонкий намек на то, что она очень молода по сравнению со своими соперницами.
        Судя по интервью, у Сьюзен ни на что не было времени — даже на Люка, — причем на несколько лет вперед. Следовательно, выйди она замуж, материнской любви Хлоя не дождется.
        Сьюзен отвечала на вопросы журналиста весьма осмотрительно, однако несколько слов, вырвавшихся у нее, свидетельствовали о том, что они с Люком — любовники.
        Жгучая ревность буквально разрывала Иону на части. Молодая женщина металась по комнате, сердце ее бешено колотилось. Она не может выйти замуж за Люка, не узнав, какие обещания — если они были — он дал этой кинозвезде.
        Первым делом она хотела позвонить ему, но этот порыв сразу же угас, поскольку Ионе не был известен номер его телефона. Люк не счел нужным дать его ей. Моана ушла к себе домой, и Иона не знала, как позвонить в отель, где остановился Люк. Она даже не была уверена, что запомнила его название и место, где он расположен. Возможно, на берегу бухты, неподалеку от них, а может, на другом конце острова.
        Надо постараться найти его — но поймут ли сотрудники отеля, кто она такая? Они могут решить, что это — назойливая журналистка. И все же следует попытаться.
        Через несколько минут Иона положила телефонную трубку. Администратор гостиницы вежливо сообщила, что в номере Люка никто не отвечает.
        Иона возненавидела Аристо Микелакиса — он дал ей понять, что она не может конкурировать со Сьюзен Мэйнваринг.
        Молодая женщина сердито бросила:
        — Ужасный старик! Чтоб он… — И замолчала, потому что желать смерти кому-либо нельзя.
        Она всего лишь хотела, чтобы Аристо исчез из ее жизни — и из жизни Люка. И Хлои тоже.
        Вскочив на ноги, Иона распахнула дверь и вышла из дома. Где же Люк, когда он так отчаянно нужен ей?
        Романтичная луна, подруга любовников, выплыв из-за легких облачков, осветила все вокруг.
        Иона стояла на террасе и дрожала, несмотря на теплый воздух. Ей было легче думать о трагедии, которая произошла более двух тысяч лет назад, чем об интервью кинозвезды. Она вновь стала размышлять о несчастном Ипполите и его мачехе, Федре, которая полюбила юношу, а потом предала.
        Вернувшись в дом, Иона вошла в комнату и взяла журнал. Она стала внимательно просматривать статью — в надежде понять, когда было взято это интервью.
        Ключ к разгадке так и не нашелся. Но, судя по всему, интервью было взято перед тем, как Нелли, няня Хлои, уехала к матери. В таком случае Люк действительно планировал жениться на кинозвезде, поскольку постоянное отсутствие мачехи — при наличии заботливой няни и любящего отца — не принесет девочке вреда.
        Но как Аристо обнаружил это интервью? Впрочем, какое это имеет значение? Возможно, ему кто-то сказал, поработала его пресс-служба, отслеживающая все сообщения в прессе, касавшиеся Люка. Но Аристо может использовать интервью в своих грязных целях — отобрать у Люка Хлою. Любой адвокат сочтет удачной находкой небрежное высказывание Сьюзен о том, что ее не интересуют дети.
        Аристо Микелакис, вероятно, был совершенно уверен: статья настолько потрясет Иону, что она немедленно бросит его сына.
        Иона бессильно опустилась на край кровати. И все же ей необходимо знать, давал ли Люк какое-либо обещание Сьюзен Мэйнваринг.
        А если давал?..
        Иона стиснула зубы. Она решит эту проблему, когда столкнется с ней. Прежде надо все выяснить.
        Глава 12
        Поздно вечером она в конце концов дозвонилась до Люка.
        — В чем дело? — спросил он с тревогой. — Что-то случилось?
        — Мне надо видеть тебя, — заявила Иона.
        — Я буду через десять минут.
        Положив телефонную трубку, Иона взглянула на занавески, которые колыхал морской ветерок, и с отчаянием подумала: «Он, наверное, решил, что я сошла с ума. А это интервью в журнале лишь ухудшит его отношения с отцом».
        Но он уже едет сюда.
        Ей не пришло в голову надеть на себя какую-нибудь приличную одежду. Иона подумала об этом лишь тогда, когда Люк бесшумно вошел в комнату — большой, смуглый, волнующий. Только теперь она сообразила, что на ней — видавшая виды пижама.
        Он холодно поинтересовался:
        — Хочешь меня соблазнить?
        Но глаза его при этом блеснули, и глубокая чувственная нотка прозвучала в голосе. Иона внезапно ощутила облегчение.
        — Нет, — с трудом выдавила она и указала на открытый журнал, лежавший на кровати. — Прочитай это.
        Черные брови мужчины сдвинулись. Люк взял журнал, взглянул на обложку и удивленно посмотрел на Иону:
        — Откуда ты его взяла?
        — Не имеет значения, — спокойно сказала она. — Пожалуйста, прочитай.
        Нахмурившись, Люк внимательно всмотрелся в фото, затем бросил журнал на пол.
        — Полагаю, ты хочешь знать, были ли мы любовниками.
        — Не совсем так. — Она внутренне сжалась, словно ожидая удара. — Я хочу знать, имеет ли она право намекать на возможный брак между вами.
        — Нет.
        Всего одно слово, такое простое, короткое — но такое важное. Глаза их встретились. Иона чисто инстинктивно поняла, что Люк говорит правду.
        — Прекрасно, — вздохнула она.
        — Это все, что ты хотела выяснить? — спросил Люк.
        — Да.
        — Я не знаю, почему Сьюзен так сказала — и сказала ли. Журналисты умеют искажать факты. Но Сьюзен в самом начале нашего романа заявила мне, что замужество не входит в ее планы. Кстати, пока мы были любовниками, она совсем не интересовалась Хлоей.
        Иона почувствовала, будто ей нанесли удар в самое сердце, но, взяв себя в руки, она произнесла:
        — Продолжай.
        — Я прекратил нашу любовную связь, когда обнаружил, что отец хочет забрать у меня Хлою. Это произошло как раз накануне нашего приезда в Новую Зеландию.
        — Ты любил ее? — Иона тут же пожалела о сказанном. Любовь не входит в их соглашение, она не имеет права задавать Люку подобные вопросы.
        Он пожал плечами:
        — Нет. — Помедлив, добавил с горькой иронией: — Это был очень удобный роман для нас обоих. Но интересы Хлои — превыше всего.
        — Конечно.
        С ноткой раздражения Люк произнес:
        — Ты забыла, что меня воспитывали как главу семьи, который должен заботиться обо всех родных и близких. Я должен был вести себя так, как мой отец, а до этого — его отец.
        — Но не повторять того, что сделал Аристо, — вспыхнув от гнева, заявила Иона. — Он разрушил семью, потому что не поверил тебе. Он отверг тебя.
        На лице Люка отразилась усталость.
        — Сейчас он меня нисколько не интересует. Пока не затрагивает интересы Хлои… И твои, — сурово заключил он.
        — Я все еще испытываю к нему жалость, — заметила молодая женщина. — Но не настолько сильную, чтобы запрещать тебе сражаться с ним.
        — До победы. А теперь скажи, почему для тебя так важно знать, что я не собирался жениться на Сьюзен?
        Иона не смела признаться, что любит его. Люк ждал, но она продолжала молчать, и он выжидательно приподнял брови:
        — Хорошо. Тогда объясни, почему ты выбрала меня в любовники полтора года назад?
        Слабая искра надежды вспыхнула в ее сердце. Иона прерывисто вдохнула воздух, а затем с безрассудством, которое испугало ее саму, рискнула всем:
        — Ты был таким уверенным, сильным… таким живым. Сначала именно это привлекло меня. А когда ты подчеркнул, что наша связь не более чем курортный роман, всего лишь развлечение, удовольствие и замечательный секс, я подумала, что это хорошо. Мне необходимо было исцелиться.
        Люк не шевелился. Он был похож на статую. Когда он заговорил, сердце Ионы подпрыгнуло.
        — Я был дураком.
        — Нет, это я была дурой. Когда ты предложил мне продолжить наши отношения, я испугалась, что снова буду страдать.
        Люк повернулся к ней, лицо его было суровым.
        — Почему, скажи на милость?
        — Я боялась признаться в этом самой себе, но я опять влюбилась, и на этот раз совсем не так, как в Кевина. Это была не прежняя любовь, непорочная и чистая, но жгучая и пугающая, терзающая сердце. И я знала… — Голос ее сорвался.
        — Что ты знала? — поторопил он.
        Внутренне содрогнувшись, Иона продолжила:
        — В ту ночь, когда ты предложил мне остаться с тобой, я увидела сон: будто я вышла замуж за Кевина, но вдруг появился ты и сказал: «Пойдем». Я оставила его и бросилась к тебе с радостью, переполненная счастьем.
        — Ты ушла от меня потому, что тебе приснился сон? — с недоверием воскликнул он.
        — Нет, не поэтому.
        — Тогда почему? — Иона колебалась, и Люк безжалостно приказал: — Говори.
        Иона ужаснулась, обнаружив, что судорожно ломает собственные пальцы. Она поспешно спрятала руки за спину:
        — О, наверное, это прозвучит ужасно глупо. Я ушла от тебя, потому что была трусихой.
        Люк направился к ней — и остановился в одном шаге. Иона не смела взглянуть ему в глаза.
        Тихим глубоким голосом он произнес:
        — Ты, как и я, получила тяжелый жизненный урок: любовь может закончиться несчастьем. Почему же ты поверила мне, когда я сказал, что не спал с женой отца?
        — Я… я уже говорила об этом. Не могу назвать конкретную причину, это всего лишь ощущение, — взволнованно ответила она. — Я просто знала, что ты не делал этого.
        — Тебе известно, что у меня было несколько любовниц, и ни на одной из них я не собирался жениться. Такие мужчины, как я, легко завлекают женщин, используют, а затем бросают. Почему же ты решила, что я не соврал?
        — Потому что ты не можешь вести себя так.
        — Я вынудил тебя заботиться о Хлое, заставил согласиться на брак со мной. — Люк смотрел в ее глаза — напряженно, властно. — Но почему ты подумала, что я не заставлял жену своего отца переспать со мной? Почему ты не поверила клевете? Потому что я заставил тебя рыдать от экстаза в постели? Потому что я гораздо богаче, чем мой отец?
        — Нет, — тихо ответила Иона. — Потому что я видела тебя с Хлоей. И… — Она запнулась, подыскивая подходящее слово.
        — Говори, Иона.
        — Я просто знала, — повторила она в смятении.
        — Точно так же, как знала, что со мной ты снова обретешь жизнь и счастье?
        — Да. — И она добавила, уже гораздо смелее: — Да. Я жалею, что не могу выразиться более ясно. Ты носишь свою честь, свое достоинство, свою силу, как флаг. — Люк молчал, поэтому Иона закончила упавшим голосом: — Это звучит глупо, я понимаю…
        — Это звучит волшебно, — прервал он ее и улыбнулся. Душа Ионы воспарила на небо.
        О, конечно, между ними осталось много недосказанного. Люк ни разу не произнес слово, которое Иона жаждала услышать, но, возможно, со временем он научится любить ее…
        Люк задумчиво произнес:
        — Древние греки придумали Эроса, бога любви. Этот шаловливый мальчишка пронзает стрелами сердца людей только ради озорства. Я думаю, этот миф имеет гораздо больший смысл… Должен признаться, я влюбился в тебя в тот момент, когда увидел тебя идущей по пляжу, с прекрасными длинными волосами, развевающимися на ветру. Ты была похожа на ангела кисти Боттичелли, который сошел на землю. Тоскующего ангела, жаждущего утешения.
        Безмолвно, не веря своим ушам, Иона подняла глаза и увидела тепло в его взоре, переполненном страстью и — еще больше — любовью.
        — Повтори, — прошептала она.
        Люк рассмеялся глубоким грудным смехом:
        — Если только я услышу ответное признание. Ведь я — грек, и я наслаждаюсь, когда мне клянутся в любви, если ты, конечно, испытываешь ко мне это чувство.
        — О, Люк, — проговорила Иона, прерывисто переведя дыхание, — ты знаешь, что да.
        — Что «да»?
        — Я люблю тебя, идиот. Конечно, я люблю тебя — и, думаю, с первого же взгляда, когда ты велел мне убираться с твоего пляжа, а потом предложил присесть и выпить чего-нибудь.
        — Не потому ли ты сбежала от меня, как только я попросил тебя остаться со мной? — спросил он строго, но, когда Иона открыла рот, поднял руку. — Нет, я понял. Я все понял. Любить кого-то, а потом потерять — это трагедия, да еще вскоре погибли твои родители… — Люк едва заметно вздрогнул. — Смерть моей матери была для меня трагедией. — Затем, помедлив, мрачно добавил: — И для отца — тоже. — Бросив взгляд на наручные часы, он посмотрел на Иону, и во взгляде его горело желание. — Признание в любви должно быть закреплено поцелуем, но я не смею притронуться к тебе.
        Впервые Люк открыто и искренне выразил свои чувства к ней. Иона так хотела этого! Нет, подумала она, ощущая безмерное счастье, не просто хотела, а страстно желала.
        — Почему? — поинтересовалась она.
        — Сейчас уже поздно для того, что я жажду с тобой сделать, — долго-долго ласкать тебя. Кроме того, Энджи считает, что это плохая примета — заниматься любовью накануне свадьбы.
        Иона сдержала смех:
        — Я готова рискнуть. А ты?
        — Я могу подождать, — стоически произнес он. — После того как мы впервые признались друг другу в любви, нам не надо торопиться. Завтра нас ждет брачная ночь, и мы сможем заниматься любовью до утра — если я выдержу.
        — Я люблю тебя.
        Люк напрягся, и на секунду Ионе показалось, что сейчас он обнимет ее. Однако Люк отступил назад:
        — Я слишком слаб, по-человечески слаб, когда дело касается тебя! Теперь я пойду. Но завтра в это же время, завтра…
        И хотя он не договорил, его улыбка и золотистые искорки, вспыхнувшие в глазах, вызвали радостный трепет в теле Ионы.
        — Люк…
        Люк скользнул рукой по ее бедру, затем погладил упругие груди:
        — Что такое, дорогая?
        — Вчера утром, когда мы готовились к свадьбе на пляже, Хлоя спросила, может ли она называть меня мамой.
        Рука его застыла.
        — И что ты ответила?..
        — Сказала, что может.
        Приподнявшись на локте, Люк прильнул к губам Ионы в долгом и нежном поцелуе, а затем положил ее голову себе на плечо.
        — Мне в голову не приходило, что она испытывает потребность в матери. — Он снова поцеловал жену. — Ты дала ей то, что не смогла дать Нелли.
        — Я думала о Нелли, — вздохнула Иона. — Возможно, она и не проявляла к Хлое материнских чувств, но искренне любила ее. Как ты думаешь, захочет ли она стать для Хлои бабушкой? — Поскольку Люк промолчал, она продолжила: — У нашей дочери нет бабушек.
        Он тихо сказал:
        — Своей добротой ты смягчила мое сердце. Мы сделаем все, чтобы Нелли стала членом нашей семьи. — Помедлив, он добавил: — У меня есть новость. Сегодня утром — до брачной церемонии — ко мне приходил отец.
        Иона напряглась.
        — Зачем? — выдохнула она.
        — Он сообщил, что прекращает дело об опекунстве Хлои.
        Онемев, Иона неотрывно смотрела на мужа.
        — Мне кажется, ты впервые не нашла что сказать, — улыбнулся он.
        — Почему? Зачем?.. Что заставило его изменить решение?
        — Девочка очень похожа на свою бабушку, мою мать. А отец очень любил ее.
        Люк потянулся, и Иона подвинулась, освобождая ему место, но он только крепче прижал ее к Себе.
        — Я люблю, когда твои волосы падают на меня, — расслабленно пробормотал он. — Такие теплые, шелковистые.
        Иона осторожно спросила:
        — Ты думаешь, он сдался именно по этой причине?
        — Странно, но нет. Вероятно, ты тоже напомнила ему мою мать, хотя и не похожа на нее.
        Потрясенная, Иона спросила:
        — Почему?
        — Моя мать была искренней, любящей женщиной, не боявшейся высказывать свое мнение. Отец сказал, что она полюбила бы тебя. И он прав.
        Иона прикоснулась рукой к его подбородку, ощущая легкую щетину и тепло кожи:
        — Я чувствую, что тяжелая ноша упала с моих плеч. Ты думаешь, это конец?
        — Скорее начало конца, — предположил он.
        Приподнявшись на локте, Иона взглянула на мужа, лаская взглядом любимое лицо:
        — Что ты думаешь насчет всего этого?
        — Я пока еще не начал думать. — Он попытался пожать плечами. — Я никогда не нападал на отца, просто отражал его удары, когда он хотел сбить меня с ног. Если когда-нибудь он придет ко мне и объявит, что готов покончить с прошлым, я буду этому рад.
        — А сейчас?
        Люк подумал секунду, затем медленно произнес:
        — Надеюсь, со временем мы с ним построим новые отношения на руинах старой вражды. Думаю, отец понял: не я, а он сам страдает оттого, что отверг меня.
        Иона кивнула:
        — Ты хочешь сказать мне что-то еще?
        Нахмурившись, Люк с иронией улыбнулся:
        — Я ревновал тебя к Джакобо.
        — Что?!
        — Да. Мне показалось, что вы нравитесь друг другу, и я так тебя приревновал, что уволил парня.
        — Я не давала тебе никакого повода!
        — Знаю, — весело подтвердил он. — Ревность, наверное, у меня в крови. Это был шок для меня — но целительный шок. Кстати, Джакобо без работы не остался.
        Руки его сжались, и Люк легко, одним движением уложил Иону на себя. Понизив голос, он сказал:
        — Я всегда буду беречь тебя, холить и лелеять и говорить правду. И всегда, моя радость, я буду любить тебя — всем своим сердцем, всем своим существом. — Слезы ее закапали на грудь Люка, и голос его задрожал: — Что же заставляет тебя плакать?
        — Я плачу, потому что счастлива. — Вытерев слезы, Иона склонилась и поцеловала мужа. — Я тоже всегда буду любить тебя и говорить тебе только правду, даже когда ты не захочешь этого, — добавила она.
        Люк рассмеялся.
        — Я знаю, — с удовлетворением заметил он, вновь целуя ее.
        Иона почувствовала трепет и разгорающееся желание, которое она наконец могла свободно выражать.
        Приподняв голову, она поцеловала его грудь, медленно и сладострастно облизав языком выпуклые мышцы, и стук сердца Люка показался ей сладкой музыкой.
        — М-м-м… как ты замечательно пахнешь, — прошептала она.
        — И ты тоже.
        Люк всегда отдавал приказы, организовывал чужие жизни, непреклонно и жестко управлял своим бизнесом, но Иона с самого начала поняла, что с близкими людьми он совсем другой. Она, Хлоя, а также дети, которые родятся, будут жить спокойно и счастливо в окружении его любви.
        Рука Люка коснулась ее груди… ямки на животе… округлых бедер… Иона, вздохнув, прошептала:
        — Теперь научи меня, как сказать по-гречески «Я люблю тебя».
        — Потом, — взмолился Люк. — Потом, потом…
        А затем они вознеслись к небесам, которые обрели в объятиях друг друга.