Госпожа его сердца Дженнифер Деламир
        Лиззи Пул навеки погубила свою репутацию, совершив в юности легкомысленный проступок, и, опозоренная, скрывается в добровольном изгнании. Теперь она, выполняя последнюю волю своей лучшей подруги Риа, с которой необычайно похожа, вынуждена вернуться в Лондон, чтобы начать все сначала - уже под чужим именем…
        Отныне перед Лиззи открыты все пути, ее благосклонности ищут самые знатные и элегантные холостяки столичного света. Но, увы, счастливец, завладевший ее сердцем и пробудивший пламя страстной любви, - человек, который не может стать ей мужем, ведь это не кто иной, как суровый, целомудренный, религиозный Джеффри Саммервил, младший брат покойного супруга Риа…
        Дженнифер Деламир
        Госпожа его сердца
        Как далеко восток от запада,
        так удалил Он от нас беззакония наши.
        Благослови, душа моя, Господа!
    Псалом 102
        Jennifer Delamere
        AN HEIRESS AT HEART
        Перевод с английского И.А. Франк-Каменецкой
        Компьютерный дизайн Г.В. Смирновой
        В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.
        Печатается с разрешения автора, издательства Grand Central Publishing и литературного агентства Andrew Nurnberg.
        Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
        Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
        
        Пролог
        Австралия, Новый Южный Уэльс
        Февраль 1846 года
        - Друзья мои, за этим перевалом раскинулась великая равнина Батерст!
        Эту краткую, но прочувствованную речь произнес всадник, возглавлявший караван из четырех воловьих упряжек - больших двухколесных телег, тяжело груженных разнообразными припасами.
        Лиззи Пул привстала со своего места в одной из повозок, чтобы впервые взглянуть на долину у подножия Голубых гор.
        Долгое путешествие из Сиднея близилось к концу. Три дня они ехали по узкой извилистой дороге, проложенной между глубокими ущельями. Крутые подъемы сменялись не менее крутыми спусками, поворот следовал за поворотом, а леса местами были настолько густыми, что кроны деревьев заслоняли небо. Лиззи уже почти потеряла надежду когда-нибудь выбраться из этих зарослей. Кроме того, ей совсем не нравилась птица под названием кукабара, чьи истошные крики очень напоминали хохот безумца.
        И вот наконец-то яркое солнце! Возчики остановили телеги на гребне горы, откуда открывался захватывающий вид на долину. Сменяя могучие скалистые уступы, на многие мили к западу расстилался зеленовато-бурый ковер, сотканный из деревьев и трав, с яркими вкраплениями полевых цветов и синими отблесками далекой реки. Лиззи провела четыре месяца, глядя на бескрайние океанские просторы, и все же мир никогда не казался ей таким огромным, как сейчас.
        Она повернулась к своему брату, шедшему рядом с повозкой:
        - Том, какое великолепие, правда?
        - Да, - согласился он. - Кажется, тут легко уместится вся Англия.
        Судя по выражениям лиц, восторженное благоговение Лиззи и Тома вполне разделяли и все остальные новые поселенцы. Их было семеро - трое мужчин, нанятых в работники на овцефермы прямо у трапа корабля, прибывшего в Сидней, и священник с женой и двумя детьми. Преподобному Грину предстояло окормлять паству в скромной церкви Батерста.
        Проводнику, мистеру Эдварду Смиту, очевидно, понравилась их реакция на происходящее. Он распростер руки в стороны и с воодушевлением продекламировал:
        Долина дивная предстала перед нами,
        Как пред Израиля сынами
        Благословенный Ханаан.
        Лиззи улыбнулась. Стихи вполне соответствовали моменту, а красивый темноволосый мистер Смит с его выразительными карими глазами мог бы с успехом выступать на театральных подмостках. К тому же в нем бурлила молодость. На вид ему, как и Лиззи с Томом, было лет двадцать с небольшим. Но вот что удивительно - безупречное произношение выдавало в нем английского джентльмена, и тем не менее он явно чувствовал себя совсем как дома в этих диких суровых краях.
        - Ханаан, - мечтательно повторила миссис Грин, сидевшая в повозке и прижимавшая к груди младенца. - Да, наверное, Земля обетованная была столь же прекрасна.
        Волы медленно тронулись с места, а Лиззи под скрип колес погрузилась в глубокие раздумья. Покидая Англию, они с братом стремились оставить позади прошлую жизнь. Том уверял, что здесь у них появится возможность начать все заново и обрести счастье. Только бы он оказался прав!
        Примерно через час они увидели с десяток мужчин, копавших канаву вдоль обочины дороги. На этих несчастных невозможно было смотреть без содрогания. Грязные и одетые в лохмотья, они с мрачным упорством работали под надзором трех конвоиров - всадника, отдававшего приказания, высокого загорелого молодца с дробовиком и огромного детины, орудовавшего плетью.
        Заметив караван, командир поспешил ему навстречу, обменялся приветствиями с мистером Смитом и несколько минут ехал с ним рядом. Но остальные конвоиры продолжали покрикивать на жалких оборванцев, заставляя их трудиться без передышки.
        - Перед вами капитан Маккэн, - объявил мистер Смит, повернувшись к своим спутникам. - Он отвечает за порядок и безопасность на этой дороге.
        - Добро пожаловать, - сказал капитан, направляя лошадь вдоль каравана, чтобы поздороваться с каждым из путешественников. - Рад видеть новых желающих поселиться в нашей долине. - Он увидел Лиззи, с удивлением приподнял брови и обернулся: - В чем дело, Смит? Неужели вы возили с собой жену в Сидней и обратно?
        В глазах мистера Смита вспыхнули веселые огоньки.
        - Нет, сэр, - ответил он. - Позвольте представить вам мисс Пул и ее брата. Они на днях прибыли из Англии.
        Капитан на несколько секунд застыл в недоумении. Потом кашлянул, смущенно улыбнулся и приподнял шляпу.
        - Прошу прощения, мисс.
        - Скажите, вон те люди это… ссыльные? - нерешительно осведомилась жена священника, указывая на работников.
        - Они самые, мэм, - подтвердил капитан. - Мы привели их сюда чинить водостоки.
        Двое ссыльных отвлеклись, чтобы посмотреть на повозки, но здоровенный конвоир тотчас пустил в ход плеть и вынудил их вернуться к работе.
        - Бедняги, - вздохнула миссис Грин, вторя мыслям Лиззи.
        - Не слишком жалейте их, мэм, - возразил капитан. - Им некого винить, кроме самих себя. Они причинили много зла и теперь всего-навсего получают по заслугам.
        - Что же такого они натворили?
        - Тут в основном воры, - ответил капитан. - Хотя некоторые - еще и убийцы. Мой вам совет: держитесь от них подальше.
        Двоим ссыльным - уже другим - все-таки удалось проводить повозки угрюмым взглядом, и надсмотрщики этого не заметили.
        Сын преподобного Грина повернулся к отцу:
        - Папа, а Бог уже простил этих людей?
        - Да, если они раскаялись и попросили Его о прощении.
        - Вы в самом деле верите, что все так просто? - спросил Том. - Разве Господь не карает за грехи?
        Священник пристально посмотрел на него, но Том оставался спокоен и невозмутим. Однако Лиззи тотчас догадалась, о чем он думал. Четыре месяца назад Том убил на дуэли Фредди Хайтауэра. Не дожидаясь, пока это сделает Господь, он сам покарал человека, который соблазнил его сестру, увез ее в Европу, а потом бросил. Вспоминая то злосчастное промозглое утро, когда Том, весь в крови, вернулся домой и рассказал ей о поединке, Лиззи до сих пор дрожала от ужаса. Конечно, Фредди поступил с ней очень жестоко, но она не желала его смерти, тем более - от руки ее брата.
        - Когда мы обустроимся на новом месте, может, вы придете ко мне в церковь? - предложил Тому священник. - Тогда мы спокойно и подробно все обсудим.
        - Благодарю вас, сэр, - кивнул Том.
        Лиззи сильно сомневалась в возможности такого разговора. Том не раз объяснял ей, что должен был отомстить за нее, и никто не заставит его думать иначе. Она не решалась с ним спорить, хотя знала: роковая дуэль, оставившая шрам в его душе, не давала ему покоя. Лиззи испытывала те же чувства - терзалась горькими сожалениями и не находила для себя оправданий. Ведь именно ее легкомыслие стало источником всех бед.
        Как выяснилось, капитан тоже не оставил без внимания вопрос, заданный Томом.
        - Одно могу сказать наверняка: закон неумолим и карает беспощадно. Эти люди, - он пренебрежительно указал на ссыльных, - будут расплачиваться за содеянное до конца своих дней. Такая участь хуже смерти. Радуйтесь, что приплыли в Австралию свободным человеком.
        Сам того не ведая, капитан попал в самую точку. По закону дуэль приравнивалась к убийству. Если бы Тома арестовали, то вполне вероятно, что ему пришлось бы плыть в Австралию в кандалах. Однако он избежал ареста. Дуэль и отплытие в Сидней состоялись в один и тот же день, и это не было случайным совпадением. Том все продумал заранее, но посвятил Лиззи в свой замысел только после поединка. А через несколько часов брат и сестра, не оставив следов для возможных преследователей, покинули Англию и отправились туда, где никто не знал о неприглядной истории, вынудившей их распрощаться с родиной.
        И вот теперь они ехали по залитой солнцем долине. Прошлое казалось сном, но в настоящее тоже верилось с трудом. Сейчас, в феврале, здесь царило цветущее лето, и все вокруг было чужим и незнакомым.
        Смогут ли они освоиться в этом новом, непривычном для них мире?
        Мистер Смит уверял, что именно так и будет. Они познакомились с ним, как только сошли на берег в сиднейском порту. Энергично протиснувшись сквозь толпу, он представился и сразу предложил им работу на одном из самых больших ранчо в долине Батерст. Хозяин ранчо поручил мистеру Смиту встретить долгожданный корабль с новыми переселенцами и нанять тех, кто потолковее и покрепче. В последнее время ссыльных направляли в другие районы Австралии, и Новый Южный Уэльс испытывал острую нехватку рабочих рук.
        - Моя жена будет необыкновенно счастлива познакомиться с вами, мисс Пул, - сказал мистер Смит, когда они согласились ехать с ним.
        С тех пор прошло всего три дня, но он успел повторить эту фразу столько раз, что Лиззи сбилась со счета.
        - Очевидно, миссис Смит не хватает женского общества? - однажды поинтересовалась она.
        - Ей не хватает настоящей подруги. Но с вашим приездом она у нее появится, вот увидите.
        Лиззи пыталась расспросить проводника более подробно, однако решительно ничего не добилась. Она уже не знала, что и думать об этой таинственной миссис Смит.
        Ближе к вечеру они наконец добрались до Батерста и остановились у порога дома, в котором им предстояло разместиться на ночлег. Вывеска над входом утверждала, что перед ними - «Королевский отель». Не слишком ли громкое название для деревянного двухэтажного здания? Впрочем, после трех ночей, проведенных на голой земле, любое сооружение, где имелась кровать, можно считать дворцом.
        Том помог Лиззи выбраться из повозки. Мистер Смит, как обычно державшийся впереди каравана, спрыгнул с лошади. И тут раздался ликующий женский возглас:
        - Эдди, ты вернулся!
        Изящная юная леди устремилась ему навстречу, заключила в объятия и с жаром поцеловала. Ее шляпка сбилась на затылок, что позволило Лиззи и Тому рассмотреть лицо незнакомки.
        - Ну и ну! - изумился Том. - Лиззи, вы с ней похожи как две капли воды.
        Он не преувеличивал. Сходство действительно поражало воображение - тот же оттенок белокурых волос, те же черты лица, та же фигура. Цвет глаз с такого расстояния определить было трудно, но Лиззи почти не сомневалась, что они голубые. Она словно смотрела на свое отражение в зеркале.
        Том широко улыбнулся.
        - Теперь понятно, почему Смит первым делом засыпал нас вопросами о нашей семье.
        - Да, верно. И он как будто расстроился, узнав, что у меня нет сестры, - вспомнила Лиззи. - Должно быть, в первый момент он принял нас за родственников.
        Мистер Смит, ласково удерживая жену за руки, отступил на шаг.
        - Дай-ка я на тебя посмотрю. Неужели ты приехала в город только для того, чтобы встретить меня?
        Но, дорогая, боюсь, твое поведение шокировало моих добрых спутников, - произнес он с укоризной, которая никого не могла обмануть. На самом деле ему очень понравилось столь пылкое приветствие.
        - Ах, Эдди, я больше не могла ждать! Тебя не было целую вечность!
        Они смотрели друг на друга с такой нежностью, что Лиззи почувствовала острый укол зависти. Ей тоже довелось испытать любовь - не менее сильную, но куда менее счастливую. Любовь принесла ей только позор и страдания. Жестоко обманувшись, она больше никогда не осмелится любить так открыто и простодушно.
        - Рия, милая моя, не хочешь ли ты поинтересоваться, что я привез тебе из Сиднея? - спросил мистер Смит.
        - У тебя есть для меня подарок?! - обрадовалась она. - Какой же?
        - Сейчас увидишь, - ответил он, увлекая жену за собой.
        Сделав несколько шагов, Рия увидела Лиззи и замерла. Ее глаза - разумеется, голубые! - расширились от удивления и восторженно засияли.
        - Вот мой подарок, - произнес Эдвард с улыбкой. - Я привез тебе сестру.
        Глава 1
        Лондон
        Июнь 1851 года
        - Джеффри, если ты ее прикончил, леди Торнборо устроит нам веселую жизнь.
        Джеффри Сомервилл сердито взглянул на своего спутника. Легкомыслие Джеймса Симпсона порой выглядело совершенно неуместным, однако он оставался верен себе в любой ситуации. Даже тогда, когда перед ним лежала молодая женщина, только что сбитая их экипажем, точнее - экипажем Джеффри, в котором ехали они оба. Эта девушка шла через улицу, не глядя по сторонам. Кучер в последний момент успел совершить крутой маневр, и она не попала под тяжелые копыта лошадей, но переднее колесо экипажа задело ее и швырнуло на пешеходную дорожку словно пустую корзину из ивовых прутьев.
        Джеффри опустился на колени, осторожно приподнял голову женщины и убрал волосы с ее лба. Кровь, струившаяся из раны на левом виске, заливала бледное миловидное лицо и алела в белокурых прядях.
        Ее глаза были закрыты, но грудь едва уловимо поднималась и опускалась в такт прерывистому дыханию.
        - Она жива, - с облегчением сказал Джеффри. - Но рана очень серьезная. Надо немедленно послать за доктором.
        Джеймс взбежал по ступеням ближайшего особняка и постучал в дверь тростью. Обернувшись, сказал:
        - Прежде всего надо немедленно перенести ее в дом. Мы привлекаем внимание публики, а моя тетушка не выносит даже намека на скандал.
        И правда, прохожие смотрели на них с нескрываемым любопытством. Кто-то останавливался, кто-то - нет, но никто не предлагал помощи. А одна нарядная молодая особа брезгливо поморщилась, отвернулась и, поторопив своего спутника, устремилась прочь - словно увидела посреди фешенебельного района Мейфэр не жертву несчастного случая, а чумной барак. Печально, но факт: обитатели столицы Англии мало напоминали добрых самаритян. Джеффри провел в Лондоне шесть месяцев и каждый день сталкивался с полным равнодушием к человеческим страданиям. Он перестал этому удивляться, но по-прежнему испытывал огорчение и возмущение.
        Кажется, только кучер проявлял искреннее сочувствие. Хотя, может быть, это было чувство вины. Придерживая лошадей, он с тревогой наблюдал за Джеффри и, перехватив его взгляд, сказал:
        - Прямо не знаю, как так получилось, милорд. Она словно из-под земли выросла.
        - Вы ни в чем не виноваты, - успокоил его Джеффри и, достав носовой платок, осторожно промокнул кровь, сочившуюся из раны на виске. - Срочно отправляйтесь на Харли-стрит и привезите доктора Лейтона.
        - Да, милорд. - Кучер заметно повеселел и живо взобрался на козлы. - Я мигом.
        Джеффри пытался понять, не получила ли девушка еще каких-нибудь повреждений. Его сдерживала необходимость держаться в рамках приличий, но он все-таки решился на беглый осмотр и, слава Богу, не обнаружил переломов.
        Джеймс снова постучал. Внушительная черная дверь наконец приоткрылась, и на пороге возникла худощавая фигура дворецкого леди Торнборо.
        - Хардинг, дайте пройти, - потребовал Джеймс. - У нас дорожное происшествие.
        Увидев женщину, истекающую кровью у безупречно чистых ступеней особняка, Хардинг не стал задавать лишних вопросов. Быстро оценив ситуацию, он отступил в сторону и широко распахнул дверь.
        Джеффри же осторожно взял девушку на руки. Она была очень худой и почти ничего не весила. Ее золотистые волосы резко выделялись на фоне его черного сюртука. А почему она без шляпы? Джеффри огляделся по сторонам и увидел на мостовой жалкие остатки соломенной шляпки. Когда голова девушки безвольно качнулась и упала ему на грудь, у него сжалось сердце. Что это было? Сострадание? Да, конечно. Однако к состраданию примешивалось еще какое-то чувство, которое не поддавалось определению.
        - Кровотечение не останавливается, - заметил Джеймс. - Передай-ка ее кому-нибудь из слуг, иначе твой сюртук будет безнадежно испорчен.
        - Меня это не волнует, - ответил Джеффри. Он испытывал странную потребность заботиться об этой женщине, хотя понятия не имел, кто она такая. В конце концов, ее сбил именно его экипаж, пусть даже виновницей происшествия была она сама. И он просто не мог передать ее кому-нибудь другому. Нет, ни за что на свете.
        Стиснув зубы, Джеффри перешагнул через кровавые пятна и понес девушку в дом.
        В просторном холле Джеймс обратился к дворецкому:
        - Хардинг, леди Торнборо дома?
        - Нет, сэр. Но мы ожидаем ее с минуты на минуту.
        Джеффри давно знал семейство Торнборо и считал здешнего дворецкого человеком весьма разумным.
        Кроме того, Хардинг сохранял завидное спокойствие при любых обстоятельствах. Это ценное качество годами выковывалось детскими эскападами Рии, внучки леди Торнборо, а затем было отшлифовано до блеска подвигами до сих пор не повзрослевшего Джеймса.
        Вот и сейчас Хардинг вел себя так, словно в этот дом каждый день приносили полумертвых незнакомых женщин. Кивнув в сторону лестницы, он бесстрастно осведомился:
        - Вас устроит диван в розовой гостиной, сэр?
        - Более чем, - заверил Джеймс.
        Провожая их наверх, дворецкий окликнул стоявшую в холле молоденькую горничную и распорядился:
        - Мэри, принеси нам воду и полотенце. И передай Джейн, чтобы она немедленно вымыла ступени перед парадным входом.
        На пороге гостиной их встретила еще одна горничная. Следуя указаниям Хардинга, она быстро расстелила на диване покрывало, чтобы защитить дорогую обивку.
        Джеффри бережно опустил свою хрупкую ношу на диван, а сам сел рядом на низенькую скамейку для ног и снова промокнул кровь носовым платком.
        Вокруг глубокой раны разрасталась багровая припухлость. Дело принимало все более угрожающий оборот.
        - Черт знает что такое… И как ее угораздило шагнуть прямо под колеса экипажа? - сокрушенно качая головой, пробормотал Джеффри, совершенно не отдавая себе отчета в том, что произнес эти слова вслух.
        Джеймс, разумеется, не мог промолчать.
        - Друг мой, выбирай выражения, - призвал он с напускной строгостью. - Тут присутствует дама.
        - Она без сознания и вряд ли слышит меня.
        Дама?.. Джеффри с сомнением посмотрел на девушку. Строгое черное платье явно не подходило ей по размеру - оно выглядело мешковатым, а слишком длинные рукава были подвернуты. Добротные кожаные туфли основательно истрепались. Служанка, донашивающая старую одежду хозяйки? Молодая женщина из хорошей, но обедневшей семьи? И вообще, ее наряд наводил на мысли о трауре. Получается, она испытывала нужду, недавно потеряла кого-то из близких, а теперь и сама находилась между жизнью и смертью.
        - Дама она или не дама, но судьба явно не балует ее, - сказал Джеффри, и у него вновь болезненно сжалось сердце. Уж он-то знал не понаслышке, каково это, когда трагедии следуют одна за другой.
        В гостиную вошла младшая горничная. Поставив миску с водой на стол, она намочила полотенце, робко приблизилась к дивану, взглянула на Джеффри и сделала книксен.
        - С вашего разрешения, милорд…
        Джеффри поморщился. Его величали милордом уже несколько месяцев, но он так и не привык к этому. Все вокруг полагали необходимым отметить его нынешнее высокое положением, а он при обращении «милорд» всякий раз вспоминал о том, чего лишился. Могут ли подобные почести возместить потерю двух братьев? Но в любом случае принадлежность к сословию пэров не освобождала человека от необходимости помогать ближнему всеми доступными способами.
        Он протянул руку:
        - Дайте мне полотенце, я все сделаю сам.
        Горничная медлила в нерешительности.
        - Послушай, так не годится, - вмешался Джеймс. - Позволь ей заняться делом. На то и существует прислуга.
        - У меня больше опыта. Я часто ухаживал за больными в своем приходе.
        - Но тогда ты был обыкновенным священником, а теперь ты барон.
        Джеффри ненавидел титул, которой перешел к нему после смерти старших братьев. С другой стороны, глупо отрицать тот факт, что высокое общественное положение имеет свои преимущества. Так почему бы ими не воспользоваться?
        - Раз я барон, извольте мне подчиняться, - заявил Джеффри и вновь протянул руку за полотенцем.
        Джеймс рассмеялся и склонил голову в почтительном поклоне:
        - Превосходный аргумент, милорд.
        Расставшись с пресловутым полотенцем, служанка снова сделала книксен и отступила на несколько шагов, по-прежнему не сводя глаз с Джеффри. Скорее всего ее занимали не сиюминутные обстоятельства и не он сам, а именно его новый статус. Вот она, разница между бароном и обыкновенным священником. Сейчас решительно все, от младших горничных до герцогинь, относились к нему с чрезвычайным вниманием, но в те годы, которые он посвятил служению и помощи беднякам, едва сводившим концы с концами, им совершенно никто не интересовался.
        Впрочем, Бог с ними, с горничными и герцогинями. В данный момент его интересовала совсем другая женщина.
        Он приложил ладонь к ее лбу и нахмурился:
        - Боюсь, кроме раны на виске, у нее еще и жар.
        Джеймс тотчас достал носовой платок и демонстративно прикрыл нос и рот.
        - О Боже, надеюсь, она не заразит нас какой-нибудь ужасной болезнью. Это было бы весьма некстати.
        В гостиной появился Хардинг со старой дорожной сумкой в руках. Он держал ее перед собой на солидном расстоянии, чтобы ни одна пылинка не попала на его безукоризненно чистый сюртук.
        - Мы обнаружили сей предмет на улице рядом с парадной лестницей. Полагаю, он принадлежит этой… - он сделал паузу и смерил скептическим взглядом неподвижную фигуру на диване, - хм, даме.
        - Спасибо, Хардинг, - ответил Джеймс и пренебрежительно кивнул в сторону дальнего угла комнаты: - Положите пока туда.
        Возможно, у несчастной женщины не было ничего, кроме того немногого, что умещалось в этой сумке. Но неистребимое легкомыслие Джеймса не позволяло ему задумываться о людях менее удачливых, чем он сам.
        Девушка пошевелилась и негромко застонала.
        - Тише, тише, - ласково пробормотал Джеффри. Ему хотелось успокоить и ободрить ее, хотя он сомневался в том, что она его слышала. - Все будет хорошо.
        Он принялся смывать кровь с ее лица. Джеймс обогнул диван и занял позицию наблюдателя.
        - Очень удачный экземпляр, - произнес он и наклонился, чтобы получше рассмотреть ее. - Взгляни, какие высокие скулы, изящный изгиб бровей, чувственные губы…
        - Джеймс, это женщина! - возмутился Джеффри. - А не диковинная зверюшка в зоопарке.
        - Ясное дело, женщина, - с безмятежной улыбкой отозвался Джеймс. - Отрадно, что ты это заметил. Никак не ожидал от тебя подобной наблюдательности.
        Джеффри заметил. Даже слишком много заметил. Его поразила ее красота. Вот только губы, действительно чувственные, побелели и растрескались от жажды. Ему захотелось провести по ним влажной тканью и…
        - Силы небесные! - воскликнул Джеймс и выронил носовой платок. - Это Рия.
        Джеффри остолбенел.
        - Что ты сказал?..
        - Я сказал, что молодая леди, орошающая кровью диван моей тетушки, является Викторией Торнборо.
        Нет, это невыносимо. Иногда Джеффри казалось, что Джеймс специально пытался довести его до белого каления.
        - Джеймс, что за ребячество? Ты выбрал неудачное время для шуток.
        Джеймс покачал головой:
        - Нет-нет, я серьезен как никогда.
        - Но этого не может быть.
        - Полагаю, я в состоянии узнать собственную кузину. Даже если не видел ее десять лет. - Он наклонился пониже, а девушка пролепетала что-то невнятное. - Видишь? Она слышала меня и узнала свое имя.
        В гостиной все замерло. Даже слуги оторвались от своих дел. Все взоры обратились к дивану, на котором лежала… Кто? Неужели это и в самом деле Рия? Пока приходилось верить Джеймсу на слово. Джеффри никогда не видел ее. Он путешествовал по Европе, когда между Рией и его братом возник бурный стремительный роман. Если это она - стоит ли удивляться, что Эдвард влюбился в нее? Разве сейчас он не очарован ее красотой? Разве его не тянуло к ней с первого мгновения, несмотря на ее убогую одежду, грязь и кровь? Нет, конечно, нет. Это просто сочувствие, и ничего больше. И все-таки совершенно непостижимо, что он, возможно, впервые видит жену своего родного брата при таких необъяснимых обстоятельствах.
        Джеффри попытался собраться с мыслями.
        - Если это Рия, то с ней вместе должен был появиться Эдвард.
        - По идее да, - согласился Джеймс. Пожав плечами, добавил: - Да, действительно, все это выглядит весьма необычно.
        - Верно, необычно, - кивнул Джеффри.
        Похоже, это слово лучше всего подходило для описания взаимоотношений Рии и Эдварда. Их тайное бегство оказалось для всех полной неожиданностью и могло вызвать громкий скандал. Но скандал получился не просто громким, а оглушительным, потому что как раз тогда Рия была помолвлена с Уильямом, старшим братом Эдварда и Джеффри.
        - По крайней мере теперь понятно, что их не было на борту злополучного «Морского странника», - рассудил Джеффри.
        - В таком случае… куда же они отправились?
        - Я тоже хотел бы это знать, - сказал Джеффри и тут же добавил: - И не только это.
        Он испробовал все мыслимые и немыслимые способы, чтобы отыскать Рию и Эдварда, но они исчезли бесследно. Единственная ниточка вела на корабль, затонувший по пути в Америку. Вроде бы похожая пара заказывала места на этом корабле, но все сводилось лишь к слухам и предположениям. В сущности, розыски закончились ничем.
        Джеффри принялся стягивать потертую перчатку с левой руки женщины. Он слышал, как у него за спиной ахнула горничная, но его не волновало мнение окружающих. Если это - Рия, то он хотел убедиться в том, что его брат поступил как должно и женился на ней. Конечно, Эдвард не мог намеренно обмануть ее, но его безрассудство часто граничило с безответственностью, а порой переходило эту границу.
        Перчатка наконец поддалась, и обнажилась мозолистая, натруженная рука. Сколько же надо работать, чтобы образовались такие мозоли? И все-таки на ней было одно украшение. Нет, не обручальное кольцо, а золотой перстень с ониксом. Перстень Эдварда. У Джеффри перехватило дыхание.
        - Почему? - прохрипел он, с трудом проглотив подкативший к горлу ком. - Если они оказались в отчаянном положении, почему не вернулись? Почему не попросили нас о помощи?
        - Если бы ты был на их месте, - ответил Джеймс, - ты бы решился что-то просить у оскорбленного Уильяма или у леди Торнборо? - Он помолчал и продолжил: - Кроме того, возможно, они не всегда бедствовали. Посмотри на нее, Джеффри. Посмотри, как она одета.
        Джеффри заставил себя еще раз посмотреть на хрупкую фигуру в скромном черном платье, похожем на траурное. Траур по Эдварду?
        Джеффри встал, отдал полотенце и перчатку горничной и подошел к окну. Сквозь кружевные занавески хорошо просматривалась улица. По ней в обе стороны мчались самые разные экипажи - какие угодно, но только не его собственный. Где же доктор Лейтон? Джеффри понимал, что прошло слишком мало времени и надо просто немного подождать, но это было совсем непросто.
        Но что хуже - томиться в неизвестности или узнать правду, какой бы страшной она ни была? Раньше он, возможно, предпочел бы остаться в неведении, но сейчас…
        Рия должна выздороветь. И должна ответить на все его вопросы.
        Глава 2
        Она услышала неясные голоса и почувствовала прохладное прикосновение влажной ткани к разгоряченному лицу.
        Нежный аромат роз витал в воздухе, выманивая ее из вязкого забытья. Но каждый вдох вызывал острую боль в боку, а мучительная тяжесть в левом виске не позволяла открыть глаза и пошевелиться.
        Голоса затихли, уступив место шуршанию юбок. Затем другой голос, на сей раз определенно женский, строго спросил:
        - Что сделано для того, чтобы привести ее в чувство?
        - Мы послали за доктором Лейтоном, - ответил мужчина.
        - И только? Ты такой же никчемный, как твой покойный отец.
        - Дорогая тетушка, вы меня недооцениваете. Я куда более никчемный, чем он.
        За неодобрительным фырканьем последовал жесткий приказ:
        - Быстро, Мэри. Принеси мою нюхательную соль.
        Снова шуршание и… резкий запах ударил ей в ноздри. Она громко чихнула, вздрогнула от пронзительной боли и открыла глаза.
        Перед ней стояла пожилая дама в темно-зеленом шелковом платье. И эта дама как-то странно смотрела на нее.
        И тут она вспомнила.
        Стоя на противоположной стороне улицы, она смотрела на особняк леди Торнборо и пыталась понять, имеет ли смысл идти в этот дом. Даже теперь, когда отступать было некуда, ее все еще терзали сомнения. Осуществим ли ее план? Поверят ли ей?
        Но на самом деле у нее не было выбора. Она дала слово той, кого больше нет в живых, и не могла его нарушить. Это обещание вынуждало ее двигаться вперед, когда она шла сюда от морского причала, преодолевая жар и озноб.
        «Ты должна справиться, - звучал у нее в ушах голос Рии. - Я на тебя надеюсь».
        Собравшись с духом, она шагнула на мостовую. Головная боль, шумная суета оживленной улицы и слепящие лучи послеполуденного солнца помешали ей вовремя заметить несущийся прямо на нее экипаж.
        И вот она, Лиззи Пул, лежала пластом и смотрела на сероглазую даму с седыми волосами, собранными в тугой узел на затылке. Судя по облику и манере держаться, это была хозяйка дома леди Торнборо, строгая властная женщина, вырастившая Рию.
        Поверит ли леди Торнборо, что перед ней - ее внучка, которую она в последний раз видела десять лет назад, когда той было всего семнадцать? Или немедленно разоблачит самозванку? Не совсем самозванку, напомнила себе Лиззи. Рия убедила ее в том, что у них - общий отец, и сказала, где искать доказательства. Таким образом, она, Лиззи, тоже приходилась леди Торнборо внучкой, хотя пожилая дама не подозревала о ее существовании. А раз так, почему бы ей не назваться Рией? Рия умерла. Ее отношения с леди Торнборо были весьма непростыми, и перед смертью она просила Лиззи помочь ей загладить вину. Но Лиззи могла выполнить эту просьбу только одним способом - занять место Рии и стать почтительной внучкой, такой, какую всегда желала иметь леди Торнборо. Рия благословила ее на обман; более того, сама идея принадлежала именно ей.
        Несколько секунд, показавшихся Лиззи вечностью, леди Торнборо пристально смотрела на нее. Потом нахмурилась и покачала головой.
        «Вот и все», - горестно подумала Лиззи и закрыла глаза. Рия весьма красочно и в мельчайших подробностях описывала своих родственников, обстановку и слуг, так что Лиззи в конце концов поверила, что сможет переступить порог этого дома и зажить той жизнью, которую сестра оставила в прошлом. Не получилось. Как с ней теперь поступят? Поинтересуются, кто она, или сразу вышвырнут на улицу, не дав и рта раскрыть?
        Лиззи со страхом ждала, что будет дальше. И тут леди Торнборо наконец нарушила молчание:
        - Рия, где ты была?
        Эти слова, произнесенные пусть резким, но не злым тоном, показались Лиззи сущим ангельским пением. Даже боль, терзавшая ее, на мгновение отступила. Леди Торнборо приняла ее за Рию. Значит, ей можно остаться. Убрав со лба влажную ткань, Лиззи села, и на нее тут же накатил приступ мучительного головокружения. Она собиралась сказать так много, но едва сумела ответить на вопрос леди Торнборо.
        - Где я была? В Австралии, конечно… - пробормотала она и умолкла.
        - В Австралии? - с ужасом переспросила леди Торнборо и, опустившись на диван, заключила Лиззи в объятия. - О, бедная моя девочка…
        Лиззи никак не ожидала такого порыва. Прижимаясь горячей щекой к складкам прохладного темно-зеленого шелка, она испытывала благодарность… и стыд. Прежде чем решиться на обман, ей следовало бы подумать о том, как уберечь от страданий эту немолодую женщину, чьей любовью так дорожила Рия. Однако усталость, боль и лихорадка заглушили угрызения совести. Что сделано, то сделано. В любом случае ей больше некуда податься.
        А неподалеку сидел на стуле какой-то мужчина, он с любопытством разглядывал ее, опустив подбородок на золотой набалдашник трости.
        - Ты изменилась, Рия, - заметил он. - Раньше я называл твои глаза голубыми, а теперь они, скорее, фиалковые. Ты очень похудела, а загар делает тебя похожей на деревенскую девчонку. Но ты меня помнишь, правда, детка?
        Мужчина дружелюбно ей улыбнулся. А «детка» принялась усиленно соображать. Кто же он такой?.. Итак, ему слегка за тридцать. У него вьющиеся каштановые волосы и васильковые глаза. Хорошо сложен и прекрасно одет. На нем золотистый жилет и белоснежная накрахмаленная рубашка. Синий сюртук безупречного покроя выгодно подчеркивает ширину плеч, а шейный платок подобран под цвет жилета и повязан причудливым узлом. Черты красивого лица вполне правильные, хотя их немного портит небольшая горбинка на носу - «напоминание о давнем падении с дерева», как говорила Рия.
        Все это, вместе взятое, явно указывало на то, что перед ней - Джеймс Симпсон, любимый кузен Рии. Она называла его «светским денди» и «отчаянным прожигателем жизни», вечно попадавшим в сомнительные истории. Судя по одежде, он оставался франтом, а уж как там с прожиганием жизни - время покажет.
        Тщательно взвесив все «за» и «против», Лиззи наконец решилась ответить ему.
        - Зато ты совсем не изменился, Джеймс.
        - Точно! - Он рассмеялся и хлопнул себя по колену. - Видишь, Джеффри, это действительно Рия.
        Последняя фраза предназначалась мужчине, стоявшему у камина. Лиззи не сразу заметила его, потому что между ними был большой круглый стол, а на столе стояла высокая ваза с желтыми розами.
        Джеффри?
        Рия упоминала только одного Джеффри. Так звали младшего брата ее мужа. Сама Рия с ним никогда не встречалась, но Эдвард говорил, что Джеффри с детства отличался уравновешенностью и вдумчивостью и усердно готовился к церковному служению. Соответственно Лиззи представляла себе этакого книжного червя - подслеповатого, возможно, даже в очках, не слишком опрятного, сутулого и малоприметного.
        Однако человеку камина выглядел совсем иначе. Его росту мог бы позавидовать любой мужчина, и он ничуть не сутулился. Густые каштановые волосы выглядели вполне ухоженными и были превосходно подстрижены, а короткие бакенбарды добавляли выразительности и без того интересному лицу. Темные глаза вовсе не скрывались за стеклами очков, а пристально смотрели на Лиззи. Что касается одежды, то его черный сюртук смотрелся куда скромнее лазоревого облачения Джеймса, но явно стоил недешево и отлично на нем сидел.
        Нет, он никак не мог быть братом Эдварда. Но ведь Джеймс без церемоний назвал его по имени… Значит, в этом семействе есть еще какой-то Джеффри? Неужели она ошибалась, когда думала, что хорошо подготовлена?
        Лиззи попыталась взять себя в руки и не поддаваться панике. В конце концов, таинственный Джеффри мог не состоять в родстве с Торнборо. По словам Рии, у ее кузена был очень широкий круг знакомств. Принимая во внимание непринужденное поведение Джеймса, вполне можно было допустить, что он общался с близкими друзьями в свободной манере. Но тогда все еще хуже. С кем из многочисленных приятелей Джеймса была знакома Рия? Сколько их, тех, кого Лиззи придется «вспоминать»?
        Леди Торнборо с ласковой улыбкой убрала прядь волос с ее лица.
        - Рия, что же ты со мной делаешь? - вздохнула она. - Все эти переживания определенно сведут меня в могилу лет на десять раньше срока.
        - На десять лет раньше? - отозвался Джеймс. - Полно, тетушка. Бьюсь об заклад, что вы доживете до ста.
        Леди Торнборо нахмурилась и проворчала:
        - Никаких «закладов» в этом доме. Я не потерплю здесь подобных выражений.
        Джеймс покорно склонил голову, но как только тетушка отвернулась, широко улыбнулся и подмигнул Джеффри.
        Человек у камина не ответил на улыбку Джеймса. Не сводя глаз с Лиззи, он наблюдал за ней с явным любопытством.
        Кто же он?
        Лиззи чувствовала, как пылает ее лицо, и она уже не знала, что тому виной - лихорадка или пристальное внимание неизвестного мужчины. Его темные глаза, казалось, прожигали ее насквозь. В комнате вдруг стало невыносимо душно.
        Тут леди Торнборо осторожно осмотрела рану на виске Лиззи.
        - Значит, Джеймс умудрился сбить тебя, как бродячую собаку?
        - Я тут ни при чем! - возмутился Джеймс.
        Леди Торнборо не удостоила его ответом.
        - Почему ты одна, почему шла пешком, как простая служанка? И почему столько лет не давала о себе знать? Неужели ты ни разу не подумала о том, что мы чувствуем?
        - Бабушка, я все объясню, - сказала Лиззи.
        Слово «бабушка» неожиданно легко слетело с ее губ, и это показалось ей хорошим предзнаменованием. Пожалуй, скоро она освоится со своей ролью, проникнет в тайны семейства Торнборо и раскроет секрет своего происхождения, о котором понятия не имела до тех пор, пока не встретила Рию.
        Добрая, милая бедняжка Рия… Порывистая и при этом страшно упрямая. Да, они с Лиззи были похожи во всем - не только внешне, но и по характеру. Там, в Австралии, она легко поддалась на уговоры Рии и только здесь поняла всю сложность стоявшей перед ней задачи. Малейшая оплошность могла привести к провалу всего замысла. Теперь ей надо было следить за каждым своим взглядом, словом, шагом. А у нее смертельно болела голова, и все плыло перед глазами…
        Лиззи внезапно покачнулась и упала на подушки дивана.
        - Рия! - вскрикнула леди Торнборо.
        - Мне очень жаль… Я не хотела появляться вот так… - пробормотала Лиззи.
        Ее бил озноб, а к горлу подступала тошнота. Но вскоре тошнота отступила, и Лиззи немного приободрилась. Пока все шло более или менее неплохо. Правда, по дороге она чуть не погибла. А сейчас ее сверлит взглядом загадочный незнакомец у камина.
        О нет, он уже не у камина.
        Джеффри стремительно приблизился к ней и опустился на колени.
        - Простите меня. Я понимаю, что вы нездоровы, но мне надо расспросить вас. Десять лет я не получал никаких известий о брате. Почему вы упомянули Австралию? Где Эдвард?
        Лиззи попыталась связать воедино обрывки мыслей.
        - Вы брат моего мужа? - спросила она наконец.
        Боже, какой он высокий! И какой… необыкновенный. Совсем не такой, как она ожидала. И еще… Как он похож на Эдварда! Та же уверенность в каждом жесте. Та же манера вести разговор, пристально глядя на собеседника. Сейчас ей казалось странным, что она сразу не догадалась, кто он.
        - Где Эдвард? - с пугающей настойчивостью повторил Джеффри. - Скажите, что с ним?
        - Он… - Лиззи осеклась и отвела взгляд. Теперь, когда его сходство с Эдвардом стало столь очевидным для нее, ей было больно смотреть на этого человека. Слишком много воспоминаний… Она чувствовала, что сознание покидает ее, но из последних сил пробормотала: - Он… он… описывал вас совсем другим.
        Перед тем как снова погрузиться во тьму, она успела увидеть в его глазах разочарование и гнев.
        Глава 3
        Джеффри быстро шагал по улице, радуясь, что никто не мешает ему просто идти и думать. Он жил неподалеку и отправился домой пешком, предоставив свой экипаж в распоряжение доктора Лейтона, который пока еще находился рядом с Рией.
        Рия!..
        Джеффри ускорил шаг, давая выход накопившемуся раздражению. Он умолял ее ответить, и она, кажется, поняла, о чем ее спрашивают. Но пролепетала что-то невразумительное и потеряла сознание.
        Доктор Лейтон нашел рану на виске не слишком тяжелой, но лихорадка вызвала у него серьезные опасения. Настолько серьезные, что леди Торнборо пришла в неописуемое волнение. Обычно рассудительная и невозмутимая, она совершенно потеряла самообладание и развернула бурную деятельность, требуя от прислуги всего сразу и немедленно. За поручениями подготовить комнату, согреть воды, подать еду, принести одно и унести другое тотчас следовала команда не трогаться с места и ждать, не понадобится ли доктору Лейтону какая-нибудь помощь. Бедные горничные сбились с ног, пытаясь исполнить столь противоречивые указания.
        Джеффри счел за лучшее хотя бы на несколько часов покинуть этот хаос. Ему надо было оправиться от потрясения и собраться с мыслями.
        Прошлым летом, после смерти Уильяма, Джеффри оказался в крайне сложном положении. Обстоятельства потребовали от него оставить скромный церковный приход, принять титул и вступить во владение семейным имуществом. Но в соответствии с законом ему пришлось официально объявить Эдварда умершим. Эта болезненная процедура далась ему очень нелегко. Он чувствовал себя так, словно совершил предательство. Ведь в душе его еще теплилась безумная надежда на то, что Эдвард жив.
        Он задержал дыхание и зажмурился. Австралия! Уму непостижимо! Почему Эдвард выбрал такое дикое и опасное место? И где он сейчас?
        Джеффри открыл глаза и сделал глубокий вдох. Какая горькая ирония судьбы! Ведь срок установленного траура по обоим братьям минул всего две недели назад… И если сейчас смерть Эдварда подтвердится, то никому и в голову не придет требовать, чтобы Джеффри начал все сызнова. Но именно так и будет - просто потому, что он не сможет иначе.
        Ближе к дому Джеффри встретил кое-кого из знакомых, вежливо раскланялся с ними, но не остановился. Потом свернул за угол, быстро взбежал по ступеням своего особняка, открыл дверь и вошел в пустой холл.
        Он положил шляпу на столик рядом с серебряным подносом, на котором красовались две внушительные стопки, одна - из визитных карточек, другая - из писем и записок. Джеффри едва сдержал стон. Теперь, когда срок траура истек, светское общество жаждало принять в свои объятия нового лорда Сомервилла.
        Джеффри взял верхнюю карточку, чтобы прочитать напечатанное на ней имя, но тут же поморщился и положил карточку обратно. Насыщенный аромат духов недвусмысленно свидетельствовал о том, что на барона объявлена охота. Дамы, прежде не обращавшие на него никакого внимания, теперь совершенно переменились в надежде занять вакантное место баронессы.
        Стоит ли искать среди этих изысканно оформленных карточек имя той, которая поймет его устремления и разделит его мечты? Нет, вряд ли. Ведь таковой не нашлось среди немногих претенденток на звание супруги скромного приходского священника. И хотя ряды дам, желавших выйти за барона, были куда более многочисленны, он не питал особых иллюзий на их счет.
        Джеффри нахмурился и покачал головой. Нет, он не станет жениться лишь ради продолжения рода. В конце концов, браки совершаются на небесах. Надо надеяться, Всевышний рано или поздно пошлет ему спутницу, с которой он будет жить в любви и согласии, как учит Библия.
        Он обернулся на звук шагов. По лестнице спускалась его экономка миссис Кларидж.
        - О, ваше преподобие, я не слышала, как вы вернулись. Простите, что не открыла вам дверь.
        Миссис Кларидж, женщина добрая и разумная, знала Джеффри с пятилетнего возраста. Сейчас ей следовало бы называть его лордом Сомервиллом, но она предпочитала «ваше преподобие», и ему это нравилось. Он ценил, что экономка обращалась к нему так, как принято обращаться к священнику, - ведь тем самым она как бы напоминала ему о его истинном призвании.
        - Ничего страшного, миссис Кларидж. Очевидно, вы думали, что услышите, как подъезжает экипаж. Но я пришел пешком.
        Джеффри взглянул на часы. Шесть. Часа два назад Рия - прямо-таки буквально! - перешла ему дорогу и совершенно выбила его из колеи.
        Миссис Кларидж всегда безошибочно угадывала его настроение.
        - Вы чем-то расстроены, сэр? - спросила она и, заметив пятна крови на его рубашке, воскликнула: - Что случилось?! Вы ранены?!
        - Цел и невредим, - заверил он. - Это не моя кровь. Я пытался помочь… раненому человеку.
        - Как это похоже на вас, сэр, - с гордостью проговорила экономка и добавила: - Если позволите, я распоряжусь, чтобы подали чай. Мне кажется, вам не помешает немного подкрепиться.
        Джеффри не сомневался: новость о возвращении Рии быстро разнесется по всему Лондону, поэтому он хотел, чтобы миссис Кларидж узнала об этом одной из первых. Она больше двадцати лет верой и правдой служила Сомервиллам, и ей можно и нужно было сообщить о таком важном событии.
        - Будьте добры, принесите чай через полчаса. Только, пожалуйста, именно вы, а не горничная. Я должен вам кое-что рассказать. Но прежде мне надо побыть одному.
        Экономка сочувственно улыбнулась:
        - Конечно, сэр. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.
        Миссис Кларидж поспешила на кухню, а Джеффри поднялся в кабинет и сел в свое любимое кожаное кресло у камина.
        Его мысли тотчас обратились к прошлому; он вспомнил детство, братьев, мальчишеские игры, споры и потасовки. Бывало, двое из них объединялись против одного, но чаще ссорились Эдвард с Уильямом, а он, Джеффри, выступал в роли миротворца.
        С годами Уильям отдалился от братьев. Его образ жизни вполне соответствовал образу жизни старшего отпрыска родовитого семейства. Он подолгу беседовал с отцом о делах и ездил с визитами к соседям-землевладельцам, наслаждаясь почестями и привилегиями наследника титула.
        Эдвард первым из братьев стал проявлять живой интерес к прекрасному полу. Он научился отменно танцевать, вести себя в обществе, поддерживать светскую беседу - и все для того, чтобы нравиться дамам. И он им действительно нравился. Более того, они находили его неотразимым и щедро одаривали своей благосклонностью.
        Джеффри хорошо помнил, как они с Эдвардом перешептывались по ночам. Из этих бесед он почерпнул массу любопытнейших сведений о женщинах. Понятное дело, отец никогда не рассказывал ничего подобного.
        На Эдварда с надеждой взирали в высшей степени достойные девицы. Но ему понадобилась невеста Уильяма. Их скороспелый роман и тайное бегство доказывали, что Рия была такой же легкомысленной, своевольной и упрямой, как Эдвард.
        Уильям, конечно, пришел в бешенство. Но Джеффри вскоре понял, что гнев старшего брата вызван не утратой любви, а уязвленным самолюбием и заботой о репутации семьи. Всего через несколько месяцев Уильям осчастливил своим вниманием другую молодую особу. Ее семейство занимало высокое положение в свете, и она готова была играть по правилам светского общества. Собственно, ничего другого Уильяму и не требовалось.
        Джеффри уселся поудобнее, поставил ногу на кованую каминную решетку и вздохнул. Женщины все еще оставались для него загадкой. Опыт обаятельного, безоглядно влюбчивого Эдварда и холодного, расчетливого Уильяма ничем ему не помог. В сердечных делах каждый идет своим путем, и ему, Джеффри, только предстояло его найти.
        Он вновь вспомнил о Рие. Почему она объявилась в таком жалком состоянии? Если Эдвард - не дай Бог - умер, чего она ждет от его семьи? Потребует выделения вдовьей доли? Интересно, на что они с Эдвардом жили все эти годы?
        Когда Рия выздоровеет, то, возможно, сможет ответить на все его вопросы. Ему оставалось только ждать - ничего более. Решительно ничего.
        Джеффри встал и принялся расхаживать по кабинету. Да, ожидание грозило обернуться подлинным испытанием.
        Глава 4
        Лиззи отчаянно прорывалась сквозь толщу холодной воды навстречу солнцу, блеснувшему в сумрачных глубинах. Только бы выплыть, только бы глотнуть воздуха…
        Она вздрогнула и очнулась. Солнце и впрямь щекотало ей веки. Оно проникало сквозь неплотно задернутые шторы и заливало теплом и светом ее кровать. В комнате царил безмятежный покой.
        Жуткие видения постепенно рассеялись, но Лиззи знала, что они вернутся. Кошмары преследовали ее с тех пор, как Том погиб при кораблекрушении. Из ночи в ночь ей снилось, что она тонет, словно какая-то часть ее существа вновь и вновь пыталась вообразить невообразимое и представить, какими были последние минуты жизни брата.
        Судно, на котором плыл Том, потерпело бедствие по пути из Сиднея в Мельбурн. После этого Лиззи пришлось собрать все свое мужество, чтобы решиться на многомесячное путешествие в Англию. Ее страхи отчасти подтвердились. Погода была ужасная, океан бурлил, и ей не раз казалось, что ее вот-вот постигнет трагическая участь брата.
        Вдобавок ко всему на борту свирепствовала лихорадка, и число пассажиров, которых хоронили по морскому обычаю, множилось день ото дня.
        Слава Богу, корабль в конце концов добрался до Англии, и Лиззи благополучно сошла на берег. Но болезнь все-таки настигла ее по дороге из порта. Едва живая от жара и ломоты во всем теле, Лиззи в полуобморочном состоянии брела по улицам Лондона, пока ее не сбил экипаж…
        Она поднесла руку к виску и осторожно надавила на повязку. Рана все еще чувствовалась, но уже почти не болела. Лиззи попыталась восстановить в памяти все, что случилось после дорожного происшествия.
        Она смутно помнила, как ее подняли чьи-то сильные заботливые руки. Потом до нее донеслись обрывки разговора, и она услышала имя Рии. Затем ее привели в чувство, и она оказалась лицом к лицу с леди Торнборо.
        Удивительно, но, несмотря на жар, боль и замешательство, Лиззи сразу узнала ее. Конечно, Рия очень подробно описала внешность бабушки, однако Лиззи скорее не увидела, а почувствовала, кто перед ней. Это походило на озарение, внезапно высветившее человека, всегда незримо присутствовавшего в ее жизни.
        Почти то же самое произошло при первом знакомстве с Джеймсом. Он оказался именно таким, каким она его представляла.
        Но с Джеффри все вышло совсем иначе. Он не имел решительно ничего общего со скромным, неприметным священником, которого она рисовала в своем воображении.
        Лиззи вспоминала выразительные черты его лица, властные манеры, настойчивые вопросы - и вдруг явственно вспомнила нечто такое, отчего у нее замерло сердце.
        Кровь на его рубашке!
        Ее кровь!
        Это он нес ее на руках, и от его рук исходила теплота, которой позже не было у него в глазах.
        Что он подумал о ней? Нетрудно догадаться. В его взгляде сквозило откровенное презрение к женщине, которая когда-то сбежала с его братом, а теперь вернулась домой в таком жалком состоянии.
        «И все-таки, - напомнила она себе, - главное - не то, как он отнесся ко мне, а то, что он принял меня за Рию». И действительно, несмотря на плохое начало, она уже достигла немалого успеха: все видели в ней Викторию Торнборо. Кажется, ей удалось шагнуть в жизнь, которую Рия оставила позади.
        А если нет? Вдруг она чем-нибудь выдала себя, пока лежала тут без сознания? Сейчас она была одна, но стул у кровати явно указывал на то, что за ней присматривали. Для чего? Чтобы позаботиться о больной - или чтобы потребовать объяснений, как только она придет в себя?
        Лиззи приподняла голову и в испуге осмотрелась. Полог широкой кровати украшали венки из роз, а просвет между шторами позволял рассмотреть в оконной нише уютный диванчик с темно-красными подушками. У противоположной стены находился туалетный столик, а на нем - разнообразные флаконы с духами и деревянная шкатулка с инкрустацией из слоновой кости.
        Именно так Рия описывала свою спальню. Надо полагать, леди Торнборо целых десять лет сохраняла эту комнату не для того, чтобы теперь поместить здесь первую встречную.
        Лиззи вновь опустилась на подушки и облегченно вздохнула. Нет, если бы ей не поверили, ее ни за что не принесли бы сюда. Значит, вопреки лихорадке и прочим злоключениям она не совершила никаких ошибок. По крайней мере пока.
        Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошла невысокая полная женщина. Она была одета как служанка, но тем не менее весьма бесцеремонно уселась на стул рядом с кроватью.
        - Ну наконец-то вы очнулись. - Она улыбнулась, обнажив щербинку между передними зубами. - Прямо скажем, заставили вы нас поволноваться…
        Лиззи окинула ее быстрым взглядом. Седые волосы, аккуратно заправленные под белоснежный чепец. Пухлые розовые щеки и… маленький шрам под левым глазом - точно такой, какой описывала Рия, когда вспоминала свою няню. Всякий раз, когда Рия выводила Марту из себя - а такое случалось нередко, - давний шрам становился более заметным.
        Лиззи охватило волнение, похожее на то, что она испытала перед тем, как рискнула назвать Джеймса по имени. Она словно готовилась шагнуть с обрыва, не видя моста, но зная, что он там окажется. Это было упоительное ощущение.
        - Видишь, Марта, твоя Рия вернулась, и тебе снова приходится ее нянчить, - сказала она, подражая звонкому голосу и интонациям Рии. Лиззи с детства умела копировать разнообразные говоры и акценты жителей Лондона. Когда-то они с Томом часами забавлялись подобным образом, а теперь от этого умения зависело ее будущее.
        Служанка просияла и стиснула руку Лиззи в своих больших шершавых ладонях.
        - Господь услышал наши молитвы! Уж как мы боялись, что вас заберет проклятая лихорадка. - Она смахнула слезу. - Прошу прощения, мисс. Это я от радости. Мы уже не чаяли снова увидеть вас дома.
        - Ты правда рада, Марта? А леди Торнборо… бабушка… она тоже довольна?
        - Да, она просто счастлива, - без колебаний ответила Марта. - Понятное дело, она очень сердилась, когда вы уехали тайком, не помирившись с ней и не сказав ни слова. Но не зря говорят, что время лечит. Сколько раз я видела, как она сидит в саду, такая одинокая и грустная, и я знала, что она думает о вас.
        Значит, леди Торнборо скучала по Рие и желала примирения. А на другом конце света Рия мечтала о том же самом. В последние недели болезни, посвящая Лиззи во все подробности своей жизни, она с тоской говорила о том, что дома, наверное, давно забыли о ней. Как она ошибалась! Оказывается, здесь все - и в первую очередь леди Торнборо - не теряли надежды когда-нибудь снова увидеть ее. Но Рия этого уже не узнает. Никогда. При мысли о такой страшной несправедливости Лиззи чуть не заплакала.
        Марта ласково улыбнулась, приложила ладонь к ее лбу и удовлетворенно кивнула.
        - Доктор Лейтон вчера сказал нам, что худшее позади и вы скоро поправитесь. Это всего лишь вопрос времени - так он выразился.
        - Марта, долго ли я была без сознания?
        - Пять дней, мисс.
        - Пять дней?! - Лиззи попыталась сесть, но Марта удержала ее.
        - Не спешите, мисс, - сказал она. - Вы еще недостаточно окрепли.
        Лиззи только сейчас обратила внимание на то, что лежит не в своей сорочке, а в широкой фланелевой ночной рубашке.
        - Марта, где моя одежда?
        - Не о чем беспокоиться. Ее милость заказала для вас четыре новых платья. Ваши слишком поношенные и не соответствуют последней моде - так она выразилась.
        Не о чем беспокоиться? А как же драгоценная семейная реликвия, которую Лиззи обещала беречь как зеницу ока и везла через океан зашитой в корсаж нижней юбки? Если ее вещи уже успели отправить на распродажу для бедных, то можно считать, что браслет с бриллиантами и сапфирами потерян навсегда.
        Лиззи в панике схватила Марту за руку.
        - Кто раздевал меня?
        - Я, мисс. Совсем как в старые добрые времена. - Марта немного помолчала и с улыбкой добавила: - Не тревожьтесь понапрасну. Я нашла браслет.
        У Лиззи отлегло от сердца.
        - Думаю, ты узнала его?
        - Конечно, мисс.
        - Я непременно должна была вернуть его бабушке.
        Марта похлопала ее по руке.
        - Знаю, знаю. Моя Рия - честная девочка и могла взять чужое только по ошибке. Ее милость очень обрадуется, когда вы отдадите ей браслет.
        - Разве ты этого еще не сделала?
        Марта покачала головой.
        - Нет, мисс. - Она понизила голос до заговорщического шепота: - Но я не хотела, чтобы браслет увидели другие слуги, и припрятала его на всякий случай. Он лежит в вашем тайнике.
        Лиззи озадаченно заморгала.
        Рия рассказывала только об одном тайнике - в Роузвуде, загородном поместье в Кенте. Там якобы хранилась давняя любовная переписка между матерью Лиззи и отцом Рии. И эти письма будто бы прямо указывали на то, что Лиззи - внебрачная дочь сэра Герберта Торнборо. Однако про тайник в лондонском доме Рия ничего не говорила.
        Марта нахмурилась.
        - Ну же, мисс… Да, конечно, с той поры много воды утекло, но вы должны помнить, где хранили свои секреты.
        Неужели старая няня устраивает ей проверку?
        Лиззи изобразила сладчайшую улыбку, ту самую, какой пользовалась Рия, когда ей надо было чего-нибудь добиться от Эдварда.
        - Марта, ты такая умница… Но у меня нет сил встать с постели, а я хочу поскорее вернуть браслет бабушке. Прошу тебя, пожалуйста, принеси его мне.
        Марта не двинулась с места.
        - Ее милость была очень подавлена вашим побегом, мисс. Она слишком горда, чтобы признаться в этом, но на самом деле только и ждала, когда ее ненаглядная Рия вернется к ней. - Марта пристально посмотрела в глаза Лиззи и многозначительно добавила: - Надеюсь, вы постараетесь вести себя так, чтобы ей больше не пришлось страдать.
        Лиззи в испуге замерла. У нее никогда не было слуг, но она твердо знала, что им не полагалось говорить с хозяевами в подобном тоне. Вдруг Марта обо всем догадалась?
        Нет, лучше найти какое-нибудь другое объяснение. Вот хотя бы такое: Марта много лет служит в этом доме, понимает, что ее позиции достаточно крепки, поэтому может позволить себе некоторые вольности. Особенно по отношению к Рие, которую она выпестовала.
        - Марта, хватит напоминать мне о моих ошибках. Я намерена их исправить. - Лиззи капризно надула губы. - Не будь такой кошмарной занудой.
        Излюбленное выражение Рии, кажется, подействовало. Взгляд Марты заметно потеплел.
        - Сейчас я принесу вам браслет, мисс.
        Марта направилась в соседнюю комнату. По словам Рии, рядом с ее спальней была расположена бывшая детская. В самом деле, очень подходящее место для тайника. Лиззи вздохнула. Ее не покидало ощущение, что она перебиралась через бурный поток, ступая по скользким камням. Один неверный шаг - и ее смоет течением.
        Дверь из коридора распахнулась, и вошла леди Торнборо. Да, она, Лиззи, выбрала очень скользкий путь.
        - Ты очнулась. Слава Богу! - Леди Торнборо взглянула на пустой стул. - Где Марта? Я поручила ей ухаживать за тобой.
        - Не сердитесь, бабушка. Она на минутку отлучилась по моей просьбе, только и всего.
        Марта вернулась из детской.
        - Я здесь, миледи.
        Няня сделала вид, что поправляет простыни, и незаметно вложила в руку Лиззи белый носовой платок. Судя по весу, в него был завернут браслет.
        - Как ты себя чувствуешь?
        Ладонь леди Торнборо - сухая и прохладная словно лист пергаментной бумаги - легла на лоб Лиззи. И ей понравилось это прикосновение. Она сделала глубокий вдох и прислушалась к своим легким. Несколько дней назад они взвыли бы от боли, а сейчас только тихонько ахнули.
        - Мне кажется, я только что вынырнула.
        Пожилая дама с озадаченным видом пробормотала:
        - Боюсь, я тебя не поняла.
        - Мне снился океан. Я плыла, плыла… и никак не могла вырваться на поверхность.
        - Никаких разговоров про океаны! - отрезала леди Торнборо. - Они только и делают, что разделяют людей, которые должны быть вместе.
        Резкий тон и суровый облик леди Торнборо - все это, казалось, подтверждало слова Рии о том, что у ее бабушки властный и неуступчивый характер. Однажды Рия восстала и бежала от этого характера за те самые океаны. Но давние страсти отгорели, уступив место раскаянию. Рия сошла в могилу с неосуществленной мечтой о примирении. Если верить Марте, леди Торнборо долгие годы жила той же мечтой. А раз так, то она, Лиззи, надеялась вскоре отыскать чувствительные струны в душе этой женщины. И сыграть на них.
        Лиззи едва заметно улыбнулась.
        - Попробую сказать по-другому. Я чувствую себя гораздо лучше. И пожалуй, немного проголодалась.
        - Марта, передай кухарке, что теперь нам очень пригодится ее знаменитый бульон, - распорядилась леди Торнборо.
        - Уже иду, миледи. - Марта торопливо вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
        Леди Торнборо села на стул рядом с кроватью.
        - Мы все с нетерпением ждем, когда ты нам обо всем расскажешь. Лорд Сомервилл каждый день приезжал, чтобы справиться о твоем здоровье.
        Лиззи насторожилась. Лорд Сомервилл? Это, конечно, Уильям! Как глава семьи, он должен был интересоваться судьбой Эдварда. Надо полагать, Джеффри уже посвятил старшего брата во все подробности ее бесславного возвращения. Откровенно говоря, Лиззи очень хотелось, чтобы о ее здоровье справлялся именно Джеффри. Она испытывала потребность снова увидеть его - хотя бы для того, чтобы все объяснить и поблагодарить. Ведь он позаботился о ней и перенес в дом… Правда, потом от его доброты не осталось и следа. Что, если он не желает иметь с ней ничего общего? Эта мысль не давала ей покоя.
        - Наверное, оба брата моего мужа ждут возможности расспросить меня? - осведомилась Лиззи, пытаясь выведать у леди Торнборо, наведывался ли сюда Джеффри.
        - Оба?.. - в растерянности пробормотала леди Торнборо, и на ее лице появилось какое-то странное выражение. - Э-э-э… да, разумеется, - нерешительно кивнула она и в смущении отвела глаза.
        Все понятно. Значит, Джеффри не объявлялся. Это грустно, но вполне естественно. В конце концов, у него достаточно оснований не любить Рию. И Лиззи должна с этим смириться. Теперь ей придется отвечать и за себя, и за Рию, и за Эдварда. В жизни каждого из них было много хорошего и много плохого. Выдержит ли она такую ношу?
        Лиззи опустила глаза. На ее руке блеснуло кольцо. Кольцо Эдварда. Которое передала ей Рия.
        Леди Торнборо осторожно дотронулась до кольца.
        - Вы с Эдвардом поженились, правда?
        - Да, конечно.
        - А Эдвард… он… где?
        Лиззи не сразу нашла в себе силы ответить. Перед ее мысленным взором возникли две могильные плиты - одна рядом с другой - в маленькой церкви Батерста.
        - Он умер, - наконец вымолвила она и судорожно вздохнула.
        Глядя на кольцо, Лиззи думала о людях, которые носили его до нее, и она знала, что никто и никогда не заменит их в ее сердце.
        После недолгого молчания леди Торнборо тихо сказала:
        - Твое черное платье навело нас на мысли о трауре, и мы очень встревожились. Но я отказывалась верить в худшее. Мне очень жаль, что наши опасения подтвердились. Как бы я раньше ни относилась к Эдварду, поверь, сейчас я глубоко опечалена. Я знаю, как больно потерять мужа.
        Ее простые, но искренние слова дорогого стоили. В них заключались прощение и утешение.
        - Бабушка… - Лиззи отметила про себя, что это слово с каждым разом нравится ей все больше. - Бабушка, я понимаю, мой побег принес вам много огорчений. Но я поступила так только из любви к Эдварду. Я не хотела скандала.
        - Хотела или не хотела, но скандал был, - нахмурилась леди Торнборо. - И с этим уже ничего не поделаешь.
        Лиззи осторожно сжала в руке браслет. Она знала, в чем заключалась истинная ценность этого украшения. Леди Торнборо получила его в подарок от мужа в день свадьбы.
        - Может быть, я смогу хотя бы отчасти искупить свою вину, возвратив вам это. - Лиззи протянула ей маленький сверток.
        Леди Торнборо дрожащими руками развернула платок, и солнечный луч победно отразился в бесчисленных гранях бриллиантов и сапфиров.
        - Мой браслет, - пробормотала она, растроганная, и покачала головой. - Не могу поверить. Я не сомневалась, что ты давным-давно продала его.
        Лиззи вспомнила, что говорила ей Рия, и просто повторила ее слова:
        - Прошу вас, пожалуйста, постарайтесь простить меня. Я взяла браслет, потому что очень боялась бедности. Но Эдвард запретил мне продавать его. Он обещал сделать все для того, чтобы мы не испытывали нужды, и сдержал свое слово.
        Лиззи подумала о Томе. О нем можно было сказать то же самое. Он защищал ее и без устали трудился, чтобы обеспечить ей достойную жизнь. И роль безутешной вдовы как нельзя более соответствовала сейчас ее настроению. Она потеряла того, в ком всегда находила поддержку и опору. И если он был ей не мужем, а братом, - разве от этого легче?
        - Он был такой хороший… - совсем по-детски произнесла Лиззи и разрыдалась.
        Леди Торнборо обняла ее и прижала к груди.
        - Не печалься, дитя мое, все пройдет. Теперь ты дома, мы вместе, и, даст Бог, как-нибудь справимся.
        Лиззи уже не помнила, когда в последний раз давала волю слезам. В Австралии от нее требовались мужество и стойкость. Эдвард, Том и Рия ушли друг за другом, оставив ее одну в холодном, безжалостном мире.
        Лиззи прижалась к женщине, так искренне сочувствовавшей ей.
        Отныне здесь ее дом. И здесь ее семья.
        Глава 5
        Джеффри сидел за письменным столом и пытался сосредоточиться. Как член правления Общества по улучшению положения рабочих, он отвечал за организацию передачи жильцам нового многоквартирного дома в Спитафилдс.
        Обычно он охотно брался за подобные поручения и целиком погружался в работу. Ему претило бессмысленное прожигание жизни, процветавшее в высшем свете. Примкнув к сословию пэров, он не изменил своим привычкам и по-прежнему предпочитал по мере сил творить добро.
        Однако сегодня, несмотря на его благие намерения, дело не двигалось с мертвой точки.
        Ему не давали покоя мысли о Рие. Он постоянно вспоминал ее бледное лицо и завораживающие фиалковые глаза, но убеждал себя в том, что это наваждение закончится, когда она ответит на мучившие его вопросы. Где Эдвард? Что с ним? Только Рия знает об этом. Но прошло уже пять дней, а она все еще не очнулась. Все это время Джеффри не находил себе места. Если она умрет, так и не рассказав ему об Эдварде…
        Нет! Господь милостив, и Он этого не допустит. Джеффри покачал головой, взглянул на стопку документов и поморщился. На верхнем листе красовалась жирная клякса - единственный плод его сегодняшней деятельности. Он поставил перо в письменный прибор и отодвинул от себя бумаги.
        В дверях кабинета появилась миссис Кларидж.
        - Прошу прощения, сэр, вас хочет видеть леди Торнборо.
        Если леди Торнборо решила приехать лично, значит, произошло что-то очень важное. Хорошее или плохое?
        - Пожалуйста, проводите ее сюда.
        Он встал из-за стола и принялся нервно расхаживать по кабинету, моля Бога о том, чтобы вести оказались добрыми.
        Леди Торнборо, буквально влетевшая в комнату, устремилась к Джеффри и, взяв его за руки, сказала:
        - Кризис миновал. Она пришла в себя.
        Джеффри перевел дыхание.
        - Вы говорили с ней?
        На лице леди Торнборо отразилась печаль.
        - Да. Очень недолго.
        - И что же?..
        Пожилая дама выпустила его руки и осмотрелась. С опозданием вспомнив про обязанности хозяина, Джеффри указал на кресло у окна.
        - Прошу вас, располагайтесь.
        Она села, расправила складки на юбке и вопросительно посмотрела на него:
        - А вы, лорд Сомервилл?
        Джеффри предпочел бы стоять, а еще лучше - ходить по комнате. Движение всегда помогало ему успокоиться и собраться с мыслями в сложных ситуациях. Однако леди Торнборо явно не собиралась говорить, пока он не сядет, и ему пришлось подчиниться. Нехотя опустившись в соседнее кресло, он спросил:
        - Итак, леди Торнборо, что же она сообщила? - К чему понапрасну тратить слова, если гостья и без того прекрасно знала, что он ждал известий об Эдварде.
        - Боюсь, вы уже все поняли, - последовал ответ.
        Вопреки обыкновению леди Торнборо изъяснялась чрезвычайно уклончиво - видимо, пыталась смягчить удар. Но Джеффри чувствовал себя так, словно она пронзила его кинжалом. Да-да, она убила его последнюю надежду.
        - Но как… - У него внезапно пересохло в горле, и язык отказывался повиноваться. - Когда?
        - Почти два года назад.
        - Два года?! - Силы небесные! Когда он терзался, не решаясь объявить Эдварда умершим, тот уже давно покоился под могильной плитой. Какая жестокая насмешка судьбы.
        - Рия не сообщила мне, как это произошло, - продолжала леди Торнборо. - Она просит нас собраться вместе, чтобы ей не пришлось лишний раз повторять свой рассказ.
        - Значит, нас ждут какие-то ужасные подробности?
        - Полагаю, что да. Я не стала расспрашивать ее, но для меня очевидно, что она все еще глубоко страдает.
        Вероятно, Джеффри следовало бы посочувствовать переживаниям Рии, но сейчас они занимали его в последнюю очередь. У него все расплывалось перед глазами. Ему хотелось бежать сломя голову, и в то же время он не мог пошевелиться. Невыносимая боль завладела всем его существом.
        - О, Эдвард… - простонал он.
        Леди Торнборо достала из ридикюля платок, от которого исходил тонкий аромат лаванды, и деликатно приложила его к носу.
        Джеффри судорожно пытался представить себе, отчего мог умереть его брат. Несчастный случай? Неизлечимая болезнь?..
        - Она даже не намекнула?
        - К сожалению, нет.
        - Они действительно были в Австралии? Или она бредила?
        - Они были в Австралии. И мне тоже не терпится узнать, как и почему они оказались в таком ужасном месте. - Леди Торнборо убрала носовой платок в ридикюль. - Доктор Лейтон утверждает, что через несколько дней ей станет значительно лучше. Как только она сможет принимать посетителей, я сообщу вам об этом.
        Еще несколько невыносимо долгих дней, наполненных мучительным ожиданием… Джеффри казалось, что его поджаривали на медленном огне. Кончится ли когда-нибудь эта пытка?
        - Лорд Сомервилл, поверьте, я понимаю, как вам тяжело, - проникновенно произнесла леди Торнборо. - Меня бесконечно радует возвращение Рии, но вместе с тем я глубоко опечалена кончиной вашего брата.
        Джеффри молча кивнул, не в силах произнести ни слова.
        - Сейчас вам кажется, что вы остались один в целом мире. Но вы ошибаетесь. - В голосе леди Торнборо зазвучали знакомые металлические нотки. - Смерть Эдварда никоим образом не повлияет на наши отношения. Вы навсегда останетесь членом нашей семьи. На сей счет у вас не должно быть никаких сомнений, - закончила она тоном, не терпящим возражений.
        Леди Торнборо вновь стала самой собой - властной, решительной дамой, в устах которой любое пожелание приобретало форму приказа. Джеффри понял, что на этот раз он уже не отделается молчаливым кивком, поэтому пробормотал:
        - Вы очень добры.
        Кажется, леди Торнборо осталась довольна его ответом. А может быть, просто сочла за лучшее пока не давить на него. Она встала, и Джеффри тотчас последовал ее примеру - скорее не из вежливости, а потому, что ему очень этого хотелось.
        - Не стану дольше обременять вас своим присутствием. - Она взглянула в зеркало над каминной полкой, поправила шляпку и повернулась к двери. - Мне пора идти.
        - Очевидно, вы торопитесь вернуться к Рие.
        - Разумеется. Однако сначала я поеду на Риджент-стрит.
        Это заявление озадачило Джеффри. На Риджент-стрит - сплошные модные лавки. Неужели леди Торнборо не могла найти более подходящего времени для покупок?
        - Я должна заказать новые платья для Рии. То немногое, что она привезла с собой, не соответствует последней моде и ее положению.
        Джеффри подумал, что ослышался.
        - Ее положению?..
        - Да. Она молодая вдова в полутрауре. Этот жизненный этап требует тщательно подобранного гардероба.
        Еще раз заверив Джеффри в том, что будет держать его в курсе событий, леди Торнборо вышла из кабинета так же стремительно, как вошла.
        Джеффри оставалось только гадать, в каком «положении» и на каком «жизненном этапе» оказался он сам после возвращения Рии.
        Глава 6
        Сидя перед туалетным столиком, Лиззи ждала, когда Марта закончит причесывать ее, и придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале.
        Ее щеки заметно круглились, и на лице почти не осталось следов болезни и долгих месяцев лишений. Отдых в тишине и покое явно пошел ей на пользу. Не говоря уже о знаменитом бульоне, которым ее поили в неимоверных количествах.
        Через несколько минут ей предстояло впервые спуститься в гостиную в качестве Виктории Сомервилл.
        Темно-серое шелковое платье в тончайшую жемчужную полоску как нельзя более соответствовало ее нынешним обстоятельствам. Оно выглядело дорого, изысканно и очень шло ей.
        Ее волосы были убраны вверх и завиты в тугие локоны. Страшно нудная процедура, но Рие наверняка понравилась бы такая прическа, поэтому Лиззи пришлось потерпеть.
        С того дня как лихорадка отступила, прошла ровно неделя. До сих пор Лиззи без особого труда справлялась со своей ролью, но не спешила радоваться. За это время она ни разу не покидала спальни и не видела никого, кроме леди Торнборо, Марты, доктора Лейтона и молоденькой горничной, которая убирала комнату. Все самое трудное только начиналось. Впереди ее ждали настоящие испытания, и главным из них должна была стать встреча с Сомервиллами. Возможно, Лиззи удалось обмануть леди Торнборо и Марту лишь потому, что им очень хотелось верить в возвращение Рии. С Уильямом и Джеффри дело обстояло куда сложнее.
        В рассказах Рии Уильям представал человеком совершенно чуждым сантиментам и весьма проницательным. Даже слишком. Еще не ступив на землю Англии, Лиззи знала, что он вполне мог разоблачить ее, если она проведет слишком много времени в его обществе. Теперь у нее появились точно такие же опасения в отношении Джеффри. Ей не давало покоя воспоминание о том, как он смотрел на нее в день приезда - не отрываясь, пристально, с недоверием и подозрением. С ним определенно следовало быть очень и очень осторожной.
        Пока Марта втыкала в прическу последние шпильки, Лиззи лихорадочно вспоминала все, что помнила из рассказов Рии об устройстве дома и о прислуге. Марта подтвердила, что дворецким по-прежнему служил мистер Хардинг, а экономкой являлась миссис Траверс. И кухарка была все та же милейшая женщина, к которой маленькая Рия постоянно бегала за сладостями.
        Конечно, были еще слуги и горничные. Лиззи понятия не имела, сколько их и кого как зовут, но не особенно беспокоилась по этому поводу. Взбалмошная и легкомысленная Рия вполне могла позабыть такие мелочи. Тем более что прошло целых десять лет.
        Лиззи встала со стула.
        - Достаточно, Марта, - сказала она, старательно подражая звонкому голосу Рии. - Думаю, я совершенно готова.
        - С вашего позволения, вы и впрямь чудесно выглядите, мисс Рия. - Марта тут же прикрыла рот ладонью. - О, прошу прощения, миледи. Признаться, мне трудно думать о вас как о миссис Сомервилл. Для меня вы навсегда останетесь мисс Рией.
        Лиззи на секунду задумалась. Марта, кажется, приняла ее, и в дальнейшем няня могла стать неоценимой помощницей.
        - Меня радует, что ты так ко мне относишься. Обещаю не ругать тебя за это.
        Марта почтительно поклонилась, но в ее глазах мелькнули веселые огоньки.
        - Премного благодарна, мадам.
        Лиззи еще раз взглянула в зеркало и направилась к двери. Марта хотела двинуться следом, но Лиззи остановила ее:
        - Не надо. Я спущусь сама.
        Няня кивнула:
        - Как прикажете, мадам.
        Лиззи вышла в коридор. Настала пора по-настоящему познакомиться с домом и воочию увидеть все то, о чем так подробно рассказывала Рия. Слева располагались комнаты леди Торнборо и гостевые спальни. Лиззи же повернула направо, к лестнице.
        Орнаменты из роз на шерстяном ковре и обоях в точности совпадали с описанием Рии. Лиззи медленно шла по коридору, легонько проводя пальцами по полированным дубовым панелям. Она не совсем выздоровела, но, к счастью, довольно сносно держалась на ногах.
        Почти в конце коридора Лиззи обнаружила еще один предмет из воспоминаний Рии - живописный летний пейзаж в золоченой раме. Для Рии он представлял особую ценность, потому что его нарисовала ее мать, которую она потеряла в трехлетием возрасте. Картина, написанная сочными уверенными мазками, изображала величественное старинное здание в окружении пышных кустов роз и сирени на фоне убегающих вдаль пологих холмов. Лиззи с замиранием сердца смотрела на мастерски исполненное полотно. Вот он, Роузвуд, - родовое гнездо Торнборо, где должны храниться письма, проливающие свет на тайну ее происхождения.
        Лиззи оглянулась. Марта наблюдала за ней, стоя в дверях спальни.
        - О, Марта, до чего же прекрасен наш Роузвуд! Мне не терпится скорее уехать туда.
        Марта приподняла брови:
        - Раньше вам больше нравилось жить в городе.
        Этого Лиззи никак не ожидала. Описывая Роузвуд, Рия не жалела восторженных эпитетов. Вероятно, она пересмотрела свои оценки под влиянием тоски по родине. Хотя Рия вообще не отличалась постоянством суждений. Причем, меняя свое мнение на прямо противоположное, она всякий раз категорически отрицала, что когда-либо думала иначе. Лиззи решила применить такую же тактику.
        - Какой вздор, Марта, - бодро заявила она. - Я всегда считала Роузвуд лучшим местом в мире.
        Ее уловка вызвала у Марты добродушную улыбку.
        - Ну разумеется, мадам.
        Лиззи отправилась дальше и спустилась по лестнице на второй этаж. Здесь находились библиотека и гостиная. А на стенах коридора висели фамильные портреты. Перед одним из них она не могла не остановиться.
        С портрета на нее смотрел представительный, богато одетый мужчина со светлыми волосами и ярко-синими, почти фиалковыми, глазами. В его облике чувствовалось сознание собственного превосходства, а также нерушимое спокойствие. Однажды, давным-давно, Лиззи видела этого человека. Тогда он выглядел куда менее достойно, и она даже не догадывалась, кто он такой.
        Сэр Герберт Торнборо. Ее отец.
        Тот эпизод, приключившийся с Лиззи, когда ей было всего пять лет, быстро забылся и вновь ожил в ее памяти лишь многие годы спустя, во время разговора с Рией. И это происшествие оказалось их единственным общим воспоминанием о детстве.
        В тот вечер Лиззи стояла у дверей бакалейной лавки, принадлежавшей Сэму Пулу, которого она считала своим отцом. Дожидаясь, когда он закончит работу и они смогут вместе пойти домой, она от нечего делать смотрела по сторонам. Из аптеки напротив вышла маленькая девочка, на вид тоже примерно лет пяти. Заметив Лиззи, она подбежала к ней и бойко спросила, как ее зовут. Но Лиззи не успела ответить. Герберт Торнборо выскочил из аптеки, устремился к Рие и, взяв ее за локоть, сказал, что ей не следует тратить время на пустопорожнюю болтовню с незнакомыми людьми.
        Тут появился Сэм и заслонил собой Лиззи - словно боялся, что сэр Торнборо обидит ее.
        С тех пор как Рия напомнила ей этот случай, Лиззи часто думала о нем и всякий раз испытывала противоречивые чувства. По словам Рии, ее отец часто приезжал в аптеку напротив лавки Сэма Пула - якобы за какой-то чудодейственной мазью от подагры. Рия уверяла, что мазь - всего-навсего предлог, а на самом деле он бывал там только для того, чтобы хоть мельком взглянуть на Лиззи. Уж он-то наверняка знал, кто она такая.
        Тогда почему же он повел себя так странно, когда они столкнулись лицом к лицу?
        И можно ли поверить, что он всерьез увлекся другой женщиной, если в это самое время его жена ждала ребенка?
        Лиззи едва сдерживала слезы. Человек на портрете казался надменным и самодовольным. Однако она видела, что похожа на него. Ее брат Том был точной копией смуглого черноволосого Сэма Пула. А Лиззи внешне ничем не напоминала ни Сэма, ни свою мать Эмму - замкнутую молчаливую женщину с мягкими каштановыми волосами и карими глазами.
        - Все собрались в розовой гостиной, миледи, - раздался у нее над ухом чей-то скрипучий голос.
        Вздрогнув от неожиданности, Лиззи повернулась и увидела Хардинга, стоявшего совсем рядом. Как ему удалось приблизиться к ней совершенно бесшумно? Недаром Рия боялась его. Дворецкий держался вполне почтительно, однако Лиззи не сомневалась, что он исподтишка наблюдал за ней, пока она рассматривала портрет.
        - Спасибо, Хардинг, - сухо произнесла она. - Я именно туда и направляюсь.
        Возможно, она говорила излишне высокомерным тоном, но внезапное появление Хардинга вывело ее из равновесия. Если она - Рия, значит, следовало обращаться со слугами как подобает. С Мартой у нее сложились более или менее доверительные отношения, но всех остальных это не касалось. Дворецкий обязан усвоить, что впредь ему следует соблюдать должную дистанцию.
        Он молча кивнул и удалился.
        Пройдя еще несколько шагов по коридору, Лиззи остановилась у дверей гостиной и прислушалась к тихому журчанию голосов. Несмотря на показную браваду перед Хардингом, она чувствовала себя очень неуверенно. Лиззи закрыла глаза и тяжело вздохнула. Люди, собравшиеся в гостиной, имели право знать о том, что произошло в Австралии. Она обещала дать исчерпывающие ответы на их вопросы и готова была рассказать почти все - за исключением нескольких весьма существенных деталей.
        Пока она успешно справлялась со своей ролью благодаря внешнему сходству с Рией и сведениям, полученным от нее. Но, как известно, дьявол кроется в мелочах. Любой пустяк мог вызвать подозрения. Она неизбежно ошибется - раз, другой, третий… И что потом? Не лучше ли прямо сейчас повернуться и убежать? Вот только куда?
        Она мысленно призвала на помощь Рию. После того как провидение свело их вместе, они были неразлучны - в будни и праздники, за тяжелой работой и в часы отдыха. Между ними не было тайн, они делились друг с другом планами на будущее и воспоминаниями о прошлом. Их связывали особые отношения, и Лиззи доводилось слышать, что такое родство душ часто встречается у близнецов. Они с Рией были не близнецами, но - сестрами. Лиззи тоже дочь Герберта Торнборо. И она докажет это.
        Ее страхи исчезли без следа, уступив место нетерпению. Она знала, что надо делать, и верила в свои силы.
        «Вперед!» - приказала она себе и, набрав в грудь побольше воздуха, распахнула дверь.
        Глава 7
        Уильяма в гостиной не было. Из Сомервиллов присутствовал только Джеффри, одиноко стоявший у камина - точно там же, где Лиззи впервые увидела его. Тогда его глаза прожигали ее насквозь, теперь же напоминали тлеющие угли, готовые в любую секунду вспыхнуть ярким пламенем. Она с усилием отвела взгляд и осмотрелась.
        В тот день, когда ее принесли сюда, Лиззи было не до того, чтобы рассматривать детали интерьера. А сегодня, несмотря на волнение, она смогла оценить, насколько здесь красиво и уютно. В центре комнаты на круглом столе стояла большая ваза с розами. Лиззи вспомнила, как сладкий аромат роз первым проник в ее сознание, когда она, едва живая, лежала на диване. Сейчас на том самом диване сидела леди Торнборо. Рядом, в кресле, вальяжно расположился Джеймс. У Лиззи потеплело на сердце. Кажется, она и в самом деле начинала привыкать к тому, что они - ее близкие родственники.
        И все-таки, где же Уильям?
        - Рия, - сказала леди Торнборо, - вот и ты, наконец.
        - Простите, что заставила вас ждать, бабушка.
        Джеймс подошел к ней и поцеловал в щеку.
        - Право, кузина, мы ничуть не удивлены. Ты никогда не отличалась пунктуальностью.
        - Ты не догадываешься, с кого я брала пример? - с веселой улыбкой поинтересовалась Лиззи.
        Джеймс широко улыбнулся.
        - Понятия не имею.
        Джеффри покинул свой пост у камина, приблизился к ней и сдержанно, словно нехотя, поклонился.
        - Рад видеть вас в добром здравии… Рия. - У Лиззи вновь возникло ощущение, что он с трудом сохраняет самообладание. - Признаться, мне весьма неловко называть вас по имени при первом знакомстве.
        - Ну, на самом деле оно уже не первое, - заметил Джеймс.
        Нет, не первое. Более того, Джеффри помог ей, больной и окровавленной, когда еще не знал, кто она такая. То есть не знал, что она - Рия. То есть как бы Рия…
        - Конечно, вы должны называть меня по имени. Ведь все мы - одна семья, не правда ли?
        Ей очень хотелось добиться его расположения, но она понимала, что это будет непросто. Но как иначе выполнить обещание, данное Рие, как наладить отношения с ее родственниками? Преодолев приступ робости, Лиззи улыбнулась Джеффри и протянула ему руку.
        Его мягкое прикосновение тотчас отозвалось в ней воспоминанием о том, как он нес ее на руках. Кровь прилила к ее щекам и тут же отхлынула под действием ледяного взгляда Джеффри. Лиззи начала подозревать, что рядом с ним ее всегда будет бросать то в жар, то в холод.
        Джеффри был очень похож на Эдварда - и в то же время разительно отличался от него. Мысленно сравнивая двух братьев, Лиззи никак не могла поверить, что Джеффри - младший. Он казался куда более взрослым и серьезным.
        Эдвард до конца оставался неукротимым искателем приключений. Как человек истинно светский, он с легкостью заводил знакомства. Однако в нем не было ни капли снобизма. Он умел видеть в людях хорошее и не придавал значения сословным и прочим предрассудкам. Доказательством тому служило его отношение к Лиззи. Он знал о ее прошлом, но это не помешало им стать близкими друзьями.
        Джеффри же, напротив, держался с ней крайне холодно, хотя верил, что она - вдова его родного брата. Да, конечно, из-за Рии Эдвард покинул Англию. Но на совести Лиззи были куда более тяжкие прегрешения… Страшно подумать, как повел бы себя Джеффри, если бы узнал, кто она на самом деле. Уж тогда он точно перестал бы сдерживаться и просто-напросто уничтожил ее презрением.
        У нее не было иного пути, кроме окончательного и бесповоротного перевоплощения в Рию. Со временем она найдет способ помириться с этим человеком. А потом попробует завоевать его уважение. И пусть имя Рии поможет ей добиться успеха.
        «Она прелестна, - подумал Джеффри. - Глупо отрицать очевидное». Серое платье «молодой вдовы в полутрауре» - кажется, именно так выразилась леди Торнборо - выгодно подчеркивало фиалковый оттенок глаз. Синяк на левом виске еще не рассосался, но ничуть не умалял ее красоты. А нежная смуглость лица напоминала о том, что Рие приходилось подолгу бывать на солнце.
        Джеффри опустил глаза. Прохладная рука, лежавшая у него на ладони, уже не выглядела грубой и натруженной. Застарелые мозоли почти исчезли, и кожа стала гораздо мягче.
        Отдых и заботливый уход совершенно преобразили Рию. Две недели назад Джеффри принес сюда жалкое измученное существо. Теперь же перед ним стояла в высшей степени любезная дама с прекрасными манерами. Судя по всему, она очень старалась произвести на него хорошее впечатление.
        - Я должна поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня. - Она снова улыбнулась, очевидно, рассчитывая покорить его своей красотой.
        Мало ей Эдварда? Нет уж, он, Джеффри, не собирался идти по стопам брата и поддаваться на ее ухищрения.
        - Вы желаете поблагодарить меня за то, что я сбил вас на мостовой? - осведомился он.
        - Это случилось по моей вине, - спокойно ответила она. - Я от души благодарю вас за помощь, которую вы мне оказали.
        Джеффри на мгновение забылся - и утонул в ее фиалковых глазах. Кажется, позови она, и он, как Эдвард, без колебаний отправился бы за ней на край света.
        Он тотчас отбросил эти мысли, напомнив себе о суровой действительности. Эдвард пошел на поводу у страсти, а Рия потворствовала этому. Вероятно, им казалось, что «истинная любовь» окупит любые жертвы. В итоге оба лишились доброго имени и достойной жизни, но ничего взамен не приобрели, кроме невзгод и страданий. У него, Джеффри, немало недостатков, но в его характере не было безрассудства и склонности к романтическим фантазиям. И не будет.
        Он выпустил ее руку и отступил на шаг.
        Рию явно задела его холодность. Она повела плечами и вскинула подбородок. А потом произнесла нечто совершенно неожиданное:
        - Насколько я понимаю, Уильям все еще сердится.
        Джеффри показалось, что он ослышался.
        - Простите, вы о чем?..
        - Вряд ли его сильно опечалил наш разрыв, - продолжала Рия. - В глубине души мы оба всегда знали, что не подходим друг другу. Надеюсь, он вполне счастлив с Аннабел Харрис.
        Джеффри молчал, и она, по-своему истолковав его замешательство, добавила:
        - Мне известно, что они поженились. Я прочла сообщение об их свадьбе в разделе светской хроники.
        Джеффри в недоумении повернулся к леди Торнборо:
        - Неужели вы до сих пор ничего не сказали ей?
        - Я сочла за лучшее не торопиться, - ответила леди Торнборо. - Рия была так слаба… Я решила подождать и рассказать обо всем, когда мы соберемся все вместе.
        - Вы что-то от меня скрываете? - спросила Лиззи.
        Леди Торнборо деликатно промокнула слезу носовым платком. Джеймс в смущении откашлялся и отвел глаза.
        Джеффри понял: придется говорить самому.
        - Рия, Уильяма больше нет. Прошлым летом он умер от скарлатины. Очевидно, эта новость из раздела светской хроники ускользнула от вашего внимания.
        Рия тихо ахнула и прижала руку к груди. Джеффри никак не ожидал столь бурного проявления скорби от женщины, которая без зазрения совести бросила Уильяма много лет назад. Вероятно, она горевала о том, что они с Эдвардом не успели вовремя вернуться в Англию и упустили возможность унаследовать титул и состояние.
        Рия чуть покачнулась. Опасаясь, что она упадет в обморок, Джеффри шагнул вперед, взял ее за локоть и тотчас пожалел об этом. Ни в коем случае нельзя было подходить к ней так близко. Тепло ее тела проникло сквозь тонкий шелк платья… и поразило Джеффри словно удар молнии. Глядя сверху вниз на ее склоненную голову, он не мог оторвать глаз от белокурых локонов. От нее пахло свежими розами. Дивный аромат, который никогда раньше не казался ему таким пьянящим.
        - Рия, иди ко мне, - позвала леди Торнборо. - Тебе надо сесть. Подумай о своем здоровье.
        Джеффри понимал, что должен проводить ее к дивану, но решительно не мог сдвинуться с места.
        Джеймс приблизился к Рие, взял ее за руку и кивнул Джеффри:
        - Пожалуйста, позволь мне.
        Рия отстранилась, и Джеффри тотчас же почувствовал себя одиноким и покинутым. Зато к нему вернулась способность соображать.
        И все-таки его взгляд устремился следом за Рией. Даже сейчас, в подавленном состоянии, она держалась прямо и двигалась грациозно, но без суеты и жеманства. В ней чувствовалось достоинство, и это не укладывалось у Джеффри в голове. Он привык думать о Рие как о легкомысленной взбалмошной девице. В конце концов, она пренебрегла возможностью стать баронессой и сбежала с мужчиной, чьи виды на будущее представлялись весьма туманными. Вероятно, тяготы жизни вынудили ее повзрослеть и образумиться.
        А впрочем… Обстоятельства ее неожиданного появления у этого дома внушали немалые опасения. Возможно, она ничуть не изменилась и в любую минуту может выкинуть какой-нибудь фортель.
        Рия села на диван рядом с леди Торнборо и спросила:
        - А как поживает Аннабел?
        - Мой брат и его супруга умерли в один день с разницей в двенадцать часов, - жестко произнес Джеффри. Он тяжело переживал трагический уход близких людей и не считал нужным щадить чувства Рии.
        - Ваш брат и его супруга… - Ошеломленная, она пробормотала: - Уильям и Аннабел… они оба умерли?
        Леди Торнборо погладила ее по руке.
        - Дорогая моя, я предвидела, что ты примешь это известие близко к сердцу. Потому и решила подождать.
        - Уильям и Аннабел умерли, - тихо повторила Рия, словно пыталась убедить себя в том, что это - правда. Она посмотрела на Джеффри. - Значит, - в ее глазах забрезжила догадка, - вы теперь лорд Сомервилл?
        - Так и есть, кузина, - подтвердил Джеймс. - Причем уже несколько месяцев.
        - Несколько месяцев? - Она прищурилась. - Как такое может быть? Ведь вы тогда еще не знали, что с Эдвардом.
        - Действительно, головоломная задача. - Джеффри не удержался от сарказма. - В семье, где титул передается по наследству, три брата. Старший умер, не оставив потомства. Средний пропал без вести десять лет назад и по всем законам считается умершим. Что прикажете делать младшему?
        - Неужели вы даже не попытались найти Эдварда… То есть нас?
        - Вы желаете получить подробный письменный отчет о том, сколько времени и средств мы потратили на поиски, сколько людей расспросили, сколько городов и деревень объехали, сколько судовых списков проверили? Или все-таки соизволите поверить мне на слово?
        - Но мы ничего не знали, - сказала Рия с досадой и сожалением.
        - Вы знали бы куда больше, если бы мы знали, где вы находились, - отчеканил Джеффри.
        Рия опустила глаза.
        - Да, наверное, вы правы, - с сомнением в голосе промолвила она.
        Джеффри возмутил ее тон. Как она смеет?! Ему пришлось пережить муки ада, и не ей судить его.
        - Наверное? Вы полагаете, я мечтал получить наследство и теперь наслаждаюсь титулом? Вот уж нет, будьте уверены.
        - Что правда, то правда, - вмешался Джеймс. - Ты совершенно не торопишься воспользоваться всеми выгодами своего положения.
        Джеймс пытался разрядить обстановку, но Джеффри оставил его слова без внимания. Он не сводил глаз с Рии.
        - Повторяю: по закону Эдвард уже считался умершим, а я - последний, кто признал это. Видит Бог, мне было нелегко. Но после кончины Уильяма у меня не оставалось иного выхода. Я должен был принять на себя ответственность за дела семьи. Долг превыше всего. Советую вам запомнить это на будущее.
        Рия сдвинула брови:
        - Я здесь именно для того, чтобы исполнить свой долг.
        - Ну так за чем же дело? - поинтересовался Джеффри. Десять лет он терзался, не зная, что стало с Эдвардом, и теперь не хотел ждать ни минуты. - Довольно медлить. Расскажите нам наконец, где вы были и как умер Эдвард. И почему за все эти годы вы ни разу не удосужились написать нам ни единой строчки.
        Глава 8
        Пристально глядя на барона, Рия больше не расточала любезных улыбок.
        - Джеффри, я уверен, кузина готова рассказать нам все, если мы предоставим ей такую возможность, - заметил Джеймс. Он с удобством расположился в кресле напротив Рии - словно завзятый театрал перед началом увлекательного спектакля.
        Леди Торнборо указала Джеффри на соседнее кресло.
        - Лорд Сомервилл, позвольте предложить вам сесть. Давайте не будем горячиться и спокойно во всем разберемся.
        За вежливой просьбой скрывался приказ. Леди Торнборо привыкла повелевать всегда и везде, а в собственном доме и подавно. Джеффри сел и попытался успокоиться. Он досадовал на себя из-за того, что потерял самообладание и вспылил. Однако две недели мучительной неопределенности истощили запасы его терпения. В конце концов, всему есть предел.
        - Я начну с вашего последнего вопроса, Джеффри, - проговорила Рия. - Вы спросили, почему мы не написали ни строчки. Но это не так. Перед отъездом из Шотландии мы с Эдвардом сообщили, что поженились и отправляемся в Сидней.
        - Никто из нас не получал никаких сообщений, - возразил барон.
        Рия нахмурилась.
        - Понятно. Значит, письма затерялись или вовсе не были отправлены.
        - Разве вы не сами их отправили?
        - Нет. Мы боялись опоздать на корабль и очень спешили. Уже на пристани нам согласился помочь матрос с другого судна. Откровенно говоря, его внешность не внушила мне особого доверия, но Эдвард со мной не согласился. Он дал ему денег и попросил отослать письма. Судя по всему, обещания этого субъекта ничего не стоили, и он попросту выкинул пакет с письмами, а деньги оставил себе.
        - Эдвард лишний раз продемонстрировал поразительную способность принимать неверные решения, - проворчал Джеффри. - Вы больше не пробовали связаться с нами?
        - Нет. Нас потрясло ваше молчание. Мы оставили свой новый адрес в почтовом отделении Сиднея, но так и не получили от вас ответа. Вспомнив того сомнительного матроса, я заподозрила неладное и предложила Эдварду написать снова. Однако он был слишком гордым и сказал, что мы дадим о себе знать, когда твердо встанем на ноги. Он хотел доказать всем, в первую очередь братьям, что не нуждается ни в чьей помощи и способен самостоятельно добиться успеха.
        - Но каким ветром вас занесло в Австралию? - спросил Джеймс. - Пожалуйста, расскажи все по порядку.
        - Да, конечно… - Лиззи тяжко вздохнула. - Как вы уже поняли, мы с Эдвардом сбежали в Шотландию.
        Джеймс усмехнулся.
        - И обвенчались у наковальни в Гретна-Грин?
        Леди Торнборо поморщилась и строго сказала:
        - Джеймс, будь добр, уймись хотя бы на час.
        - Простите, если оскорбил ваш слух. - Джеймс спрятал улыбку. - Однако, по моему скромному мнению, юмор иной раз помогает обсудить самые щекотливые вопросы.
        Словно подтверждая его правоту, Рия негромко засмеялась.
        - Мой слух ничуть не пострадал. - Она одарила Джеймса ласковым взглядом, который отчего-то раздосадовал Джеффри. - В Шотландии союз, скрепленный ударом молота по наковальне, признается законным и нерушимым. Но мы с Эдвардом обвенчались как должно - в церкви, по специальному разрешению. - Рия многозначительно посмотрела на Джеффри.
        - Слава Богу, - промолвила леди Торнборо.
        - Продолжайте, пожалуйста, - попросил Джеффри, желая быстрее перейти к главным событиям. - По нашим сведениям, вы ненадолго останавливались в Эдинбурге.
        Рия кивнула:
        - Да, верно. Сначала мы собирались выехать в Ливерпуль и оттуда в Америку. Но Эдвард неожиданно передумал. Один человек - мы познакомились с ним в Шотландии - убедил Эдварда в том, что Австралия предоставляет куда более широкие возможности для процветания. Поэтому из Эдинбурга мы морем добрались до Плимута, а потом отправились в Сидней.
        - Скажи, вы должны были отплыть из Ливерпуля на «Морском страннике»? - с живейшим интересом осведомился Джеймс. - Представляешь, он затонул по пути в Америку. Никто не спасся. Вы бесследно исчезли как раз в это время, и такое совпадение наводило на самые печальные мысли. Мы не нашли вас в списках пассажиров, но подумали, что вы могли использовать вымышленные имена.
        - Какое счастье, что мы не сели на этот злополучный корабль, - с дрожью в голосе произнесла Рия. - А могли бы, если бы придерживались первоначального плана. - Она вновь посмотрела на Джеффри. - Надо полагать, в данном случае Эдвард принял верное решение.
        Джеффри пропустил мимо ушей ее язвительное замечание. Его интересовали факты, и только факты.
        - Но вы все же взяли вымышленные имена, верно?
        - Да, это правда. Мы назвались мистером и миссис Смит.
        - Смит? - ухмыльнулся Джеймс. - Как оригинально! - Он собирался что-то добавить, но осекся под суровым взглядом леди Торнборо.
        - В Австралии мы познакомились с мистером Маккреем - владельцем большой овцеводческой фермы в Новом Южном Уэльсе, у подножия Голубых гор, - продолжала Рия. - Мистер Маккрей сразу предложил Эдварду работу. В Австралии отчаянно нуждаются в притоке свободных поселенцев.
        - Еще бы! - воскликнул Джеймс. - Насколько я понимаю, там обитают в основном каторжники. Или бывшие каторжники. Словом, страна преступников.
        Леди Торнборо сокрушенно покачала головой.
        - Надо же такому случиться… Внучке рыцаря и сыну барона вздумалось жить бок о бок с отбросами общества.
        Высказывания подобного рода безумно раздражали Джеффри. За годы служения в провинциальном приходе он убедился в том, что бедняков толкает на преступление не порочная натура, а беспросветная нищета и безысходность. В обществе было бы куда меньше «отбросов», если бы сытые и богатые соизволили повернуться лицом к сирым и убогим.
        - Ты хочешь сказать, что вам пришлось работать на ферме? - недоверчиво спросил Джеймс. - Не понимаю, как вы такое выдержали.
        - На первых порах было очень нелегко, - призналась Рия. - Правда, скорее мне, чем Эдварду. Он трудился как одержимый. - Она с вызовом взглянула на Джеффри. - Им владело желание добиться успеха.
        - Чего-чего, а желаний у Эдварда всегда было хоть отбавляй, - заметил барон.
        Он любил брата и не считал его ленивым или слабым. Но Эдвард воспитывался в роскоши и не имел привычки работать, тем более - на ферме.
        - Вскоре Эдди стал одним из ближайших помощников мистера Маккрея. Он часто ездил в Сидней - отвозил туда шерсть и возвращался обратно с деньгами и всевозможными припасами. Это была очень ответственная работа. - Рия на секунду прикрыла глаза. На ее лице появилось страдальческое выражение. - И очень опасная. Однажды он столкнулся в горах с шайкой беглых каторжников. В Австралии они называются бушрейнджеры, а…
        - А у нас - разбойники с большой дороги, - подхватил Джеймс.
        Она кивнула.
        - На Эдварда напали бушрейнджеры? - растерялся Джеффри. Гадая, от чего мог умереть его брат, он думал о болезни или несчастном случае, но никак не о разбойниках.
        - Их было трое. - Она судорожно сглотнула. - Эта поездка оказалась для Эдварда последней.
        На несколько мгновений все затаили дыхание. Казалось, даже уличный шум, проникавший в раскрытое окно, отступил перед гнетущей, почти осязаемой тишиной, воцарившейся в гостиной.
        Джеффри впился глазами в лицо Лиззи.
        - Значит, Эдвард умер не своей смертью? Его убили?
        - Думаю, они не собирались никого убивать. Бушрейнджеры обычно забирают деньги и скрываются, оставляя жертв ограбления связанными посреди дороги, чтобы их нашли и освободили другие путники. Но Эдвард с Томом оказали сопротивление и…
        - Минуточку, - перебил Джеймс. - Кто такой Том?
        - Еще один работник с фермы, - ответила Лиззи. Ее брат был лучшим другом Эдварда, но ради собственной безопасности она не стала вдаваться в подробности. - Бушрейнджеры рассчитывали на легкую добычу. У них были лошади, а у Эдди с Томом - воловья упряжка.
        Леди Торнборо нахмурилась и пробормотала:
        - Какая связь между легкой добычей и воловьей упряжкой?
        - Повозка с волами двигается очень медленно, и на ней нельзя спастись бегством. Но Эдди и Том не пожелали так просто расстаться с деньгами. Завязалась перестрелка, и дело кончилось тем, что Эдвард был…
        - Убит, - глухо вымолвил Джеффри.
        Лиззи покачала головой:
        - Нет, не убит, но тяжело ранен.
        Она умолкла, зная, что перед глазами каждого из слушателей возникла одна и та же страшная картина - Эдвард, истекающий кровью на голой земле.
        Лицо Джеффри исказилось от горя. Леди Торнборо прижала руку к сердцу. Джеймс опустил голову. И все замерли. Только старинные часы мерно тикали, продолжая отсчитывать ход времени.
        Наконец Джеймс решился нарушить молчание.
        - Что было дальше? - тихо спросил он.
        - Увидев, что двое из шайки мертвы, третий бушрейнджер вскочил на лошадь и умчался прочь.
        - Эдвард и его спутник прикончили двоих бандитов? - Глаза Джеймса засияли от восторга. - Потрясающе!
        Руки Джеффри сжались в кулаки.
        - А что произошло с Томом? - спросил он.
        - Его ранили в ногу, однако он воспользовался лошадьми убитых грабителей и повез Эдварда на ферму. С каждой минутой Эдди становилось все хуже. Рана в левом боку страшно кровоточила. Том тоже ослабел от потери крови. Он едва держался в седле, но думал только о том, как помочь Эдварду.
        - Почему Том повез его на ферму?! - возмутился Джеффри. - Надо было ехать в город, к доктору.
        - Том тоже так считал, но Эдвард не согласился.
        - Глупец! - Джеффри встал с кресла. - Его могли спасти. - Он гневно взглянул на Лиззи. - А этот Том? О чем он думал? Почему не проявил настойчивость?
        - Я уверена, что он поступил правильно, - решительно возразила Лиззи.
        Барон пренебрежительно фыркнул и принялся мерить шагами комнату.
        - На ферме работал человек, который разбирался в медицине. Уверяю вас, он сделал все необходимое. Но рана Эдварда была смертельной. Ни один медик не смог бы спасти его. - Лиззи хотела, чтобы Джеффри понял, какое благородство отличало его брата. - Эдвард стремился домой, чтобы сказать последнее прости. Нет и не будет мужчины, столь преданного своей жене. - Ее глаза наполнились слезами.
        - Да, дорогая, мы видим, что ты очень любила его, - проговорила леди Торнборо.
        Джеффри резко остановился.
        - Мы все любили его, - произнес он. - И сегодня Эдвард был бы с нами, живой и здоровый, если бы не покинул Англию. Из-за вас.
        Лиззи предвидела вероятность такого обвинения, но от этого оно не стало менее болезненным.
        Она поднялась с дивана.
        - Скажите, лорд Сомервилл, - она умышленно сделала ударение на слове «лорд», - отчего вы так уверены, что Эдвард сейчас был бы жив, если бы остался здесь? Ведь Уильям никуда не уезжал. О нем наверняка заботились самые лучшие доктора. Тем не менее он умер.
        Лиззи почувствовала, что задыхается - она не привыкла носить тугой корсет.
        - Рия, немедленно сядь, - распорядилась леди Торнборо. - Тебе опять станет дурно.
        Лиззи не пожелала садиться и подошла ближе к Джеффри.
        - Эдвард сам принял решение отправиться в Австралию. Его не пугали опасности и тяжелая работа. Он верил в себя, в собственные силы, в новую жизнь, которую создаст своими руками. Часто ли вы встречали мужчин, готовых преодолеть любые преграды и отправиться на край света во имя любви?
        - Лично я определенно не готов, - сообщил Джеймс.
        - На край света? - презрительно повторил Джеффри. - Во имя любви? Какая глупость!
        В это мгновение Рия и Эдвард возникли перед Лиззи словно живые. Она вспомнила, как они смотрели друг на друга, как держались за руки, как тихо, одними губами, шептали слова, понятные только им одним. Каждый их поступок был продиктован любовью - той самой, что даруется лишь избранным.
        - Много ли на свете по-настоящему счастливых людей? Много ли союзов, заключенных по любви - страстной и беззаветной? Много ли мужей, которые боготворят своих жен? Да, боготворят. - Лиззи сознательно употребила это слово и достигла цели - на лице Джеффри появилась гримаса. - Вам хорошо рассуждать и осуждать. Вас ведь там не было. Вы сидели здесь, в Англии, со своими книгами. Что вы понимаете в настоящей любви?
        Тут Джеффри шагнул к ней, взял ее за плечи и стиснул так, что она едва не вскрикнула от боли.
        - Я вижу, вы знаете обо мне решительно все, - произнес он с усмешкой. - С такой же легкостью вы заявили, что имеете представление о долге. Позвольте мне усомниться в этом. Тот, в ком живо понятие о чести и долге, не станет пренебрегать ими ради столь эфемерного чувства, как романтическая влюбленность.
        - Лорд Сомервилл, - нахмурилась леди Торнборо, - вы делаете ей больно.
        Джеффри разжал пальцы. Лиззи непроизвольно поежилась и потерла ладонью плечо.
        - Сожалею, если причинил вам боль, - сказал барон. - Но не отказываюсь ни от одного своего слова.
        - Я тоже, - отрезала Лиззи.
        Она шла сюда с самыми добрыми намерениями. Ей хотелось, чтобы он гордился Эдвардом и примирился с прошлым. Но все ее попытки кончились ничем. Более того, этот человек позволил себе оскорбительные высказывания в адрес Тома.
        Нет, она больше не станет говорить с ним.
        И никогда не расскажет ему, что ее брат погиб, когда преследовал возможного убийцу Эдварда.
        Глава 9
        И снова, как и две недели назад, Джеффри вышел из дома леди Торнборо и зашагал по улице в полном смятении чувств после встречи с Рией. Его переполняло желание прийти в себя и собраться с мыслями.
        Он откланялся, как только позволили приличия, пообещав леди Торнборо непременно заехать в ближайшее время. Но, ей-богу, все и так было яснее ясного. Эдвард умер, а Рия, хотя и оплакивала его, не испытывала ни малейшего раскаяния. За эти годы она ничего не поняла и ничему не научилась.
        После ожесточенного спора о любви и долге Джеффри еще острее почувствовал собственное одиночество. Братья ушли навсегда. Из всей семьи остались только он и эта женщина. Формально их связывали родственные отношения, - но как простить ей все, что произошло по ее вине?
        Вспоминая подробности неприятного разговора, Джеффри остановился на оживленном перекрестке. Его вывел из задумчивости чумазый мальчуган лет двенадцати, не больше. В одной руке он держал потрепанную метлу, а другую протянул за деньгами.
        - Всего лишь пенни за чистую дорогу, сэр.
        Джеффри спокойно мог перебраться через улицу без посторонней помощи, но как тут откажешь? Он пошарил в кармане, положил в грязную ладошку вдвое больше запрошенного и, не желая, чтобы это выглядело подаянием, строго сказал:
        - Быстрее, пожалуйста.
        Черная от пыли физиономия расплылась в широкой улыбке.
        - Слушаюсь, сэр! - Мальчишка по-военному вытянулся, отдал честь и добавил: - Вдвое быстрее, сэр!
        Он бесстрашно ринулся в поток экипажей и, мастерски орудуя метлой, принялся прокладывать тропинку среди мусора и конского навоза.
        Джеффри уже собирался ступить на мостовую, когда рядом с ним остановилась карета и пронзительный женский голос заверещал:
        - Лорд Сомервилл! Какая встреча!
        О, этот голос, громкий до изумления. Он принадлежал леди Кардингтон - одной из тех напористых мамаш, что имели дочерей на выданье и вот уже несколько месяцев охотились за Джеффри.
        Леди Кардингтон неутомимо устраивала будущее своей старшей дочери Люсинды. Неброская, но вполне приятная, Люсинда Кардингтон отличалась болезненной застенчивостью и во всем подчинялась матушке. Полная противоположность Рие.
        Джеффри отогнал неуместное сравнение и учтиво поклонился, от души надеясь, что леди Кардингтон удовлетворится стандартным обменом любезностями и отправится восвояси.
        Его надежды на скорое избавление не сбылись - дама приказала слуге, чтобы помог ей выйти из экипажа. Джеффри смирился с неизбежным. Долг джентльмена требовал набраться терпения и беседовать с ней столько, сколько ей будет угодно.
        Извлечь из экипажа такую дородную и вместе с тем суетливую даму, как леди Кардингтон, было делом нелегким. Однако ее слуга явно обладал немалым опытом; он виртуозно справился со своей задачей, прикрыл дверцу опустевшей кареты и удалился.
        Леди Кардингтон улыбнулась Джеффри, и тот мысленно вздохнул, зная, что последует за этой улыбкой.
        - Какая удача, что мы с вами встретились, лорд Сомервилл! Я послала вам приглашение на благотворительный бал, но до сих пор не получила ответа. Надеюсь, вы сочтете возможным присутствовать, не так ли? - Она энергично кивнула, и все ее многочисленные подбородки заколыхались.
        Джеффри входил в совет директоров той организации, в пользу которой устраивался бал. Скорее всего именно это обстоятельство заставило леди Кардингтон вспомнить о нуждах бедняков. Прикрываясь христианским милосердием, она желала лишний раз продемонстрировать барону свою дочь.
        - Прошу простить, что задержался с ответом, - сказал он. - В последнее время у меня возникли кое-какие сложности.
        Кое-какие сложности?.. Сложность была одна только. И не «кое-какая», а очень существенная и вполне определенная. Рия!
        - Да, я слышала… - Леди Кардингтон понизила голос. - Скажите, правда ли, что вдова вашего брата Эдварда - упокой, Господи, его душу - недавно возвратилась из Австралии?
        Джеффри на секунду опешил. Конечно, он понимал, что возникнут пересуды, но никак не ожидал, что слухи распространятся с такой скоростью. Рия еще ни разу не выходила из дома, а всем уже известно, откуда она приехала.
        - Да, это правда, - нехотя подтвердил он.
        - Примите мои самые искренние соболезнования по поводу постигшей вас тяжелой утраты.
        Джеффри покоробила ее скорбная мина. Сплошное лицемерие! На самом деле леди Кардингтон ужасно довольна. Смерть Эдварда подтвердилась, и последние сомнения в том, что он, Джеффри, останется бароном, исчезли. Теперь эта дама примется с удвоенным усердием навязывать ему свою дочь. Джеффри прямо-таки тошнило от ярмарки невест под названием «лондонский светский сезон».
        - Благодарю вас, леди Кардингтон. Вы очень добры.
        - Большое утешение, что миссис Сомервилл удалось благополучно добраться до Англии.
        Джеффри внутренне поежился. Час от часу не легче! Ему придется привыкать к тому, что Рию называют «миссис Сомервилл».
        Он кашлянул и сдержанно произнес:
        - Да, благодарение Богу, она вернулась домой.
        - Сколько испытаний, должно быть, выпало на ее долю в таком ужасном диком месте! - Леди Кардингтон покачала головой, и ее подбородки снова пришли в движение. - Особенно после кончины супруга. Но кажется, это случилось довольно давно. Если не ошибаюсь, срок траура близится к концу, не так ли?
        - Да. Прошло почти два года с тех пор, как… - Джеффри замолчал, не в силах договорить.
        В лице леди Кардингтон неожиданно промелькнуло нечто человеческое; ее глаза увлажнились, и она посмотрела на собеседника с искренним сочувствием. Впрочем, это длилось недолго.
        - Разумеется, я включила миссис Сомервилл в список приглашенных на бал, - поведала она так, словно ожидала, что он обрадуется.
        Рия на балу? В свете?
        - Ей не здоровится, - сказал Джеффри. - Она тяжело переживает смерть мужа.
        Что правда, то правда. Рия убита горем. Достаточно вспомнить, как она говорила об Эдварде.
        - Нельзя замыкаться в четырех стенах. Она еще молода. Выход в свет поможет ей отвлечься, - заявила матрона.
        И вновь Джеффри заподозрил, что леди Кардингтон прикрывает добрыми намерениями корыстный интерес. Ей наверняка не терпелось самым беззастенчивым образом расспросить Рию о жизни в Австралии.
        - Так думаю не только я, - добавила леди Кардингтон. - Мне говорили, что она приглашена на бал к лорду Бошану в конце месяца.
        Все ясно. Светское общество почуяло добычу и готово задушить ее в своих цепких объятиях. Джеффри невольно пожалел Рию. Ему ли не знать, каково ей придется.
        Он сам оказался в похожей ситуации, когда покинул свой тихий приход и стал объектом пристального внимания лондонских «доброжелателей».
        Он просто обязан был поговорить с Рией до того, как в нее вопьются леди Кардингтон и ей подобные. Конечно, леди Торнборо подскажет Рие, как себя вести. Однако его советы тоже не будут лишними. Он должен поддержать ее, хотя бы на первых порах. Если Рия приглашена на бал к леди Кардингтон, значит, и он там появится.
        Отчасти удовлетворив свое любопытство и заручившись согласием барона присутствовать на балу, леди Кардингтон сочла свою миссию выполненной. Глядя вслед удаляющейся карете, Джеффри вновь попытался привести в порядок свои мысли. Рия… Странное дело, но в ней словно жили две разные женщины, одна - дерзкая и самоуверенная, другая - уязвимая и беззащитная.
        Ее слова и поступки по-прежнему возмущали Джеффри. Но может ли христианин быть таким непримиримым? Тем более что речь шла о вдове родного брата… Не зря говорят: «Кто думает о родных, не забудет о чужих».
        Всего несколько минут назад он был вне себя от гнева и не желал иметь с Рией ничего общего.
        Сейчас ему очень хотелось увидеть ее снова. И как можно скорее.
        Глава 10
        - Рия, дорогая, как ты себя чувствуешь? - Леди Торнборо с тревогой посмотрела на нее через стол. - Может быть, послать за доктором?
        Лиззи отложила вилку, так и не притронувшись к завтраку. Вчерашняя встреча с Джеффри выбила ее из колеи. Апатия, которую леди Торнборо приняла за физическое недомогание, была проявлением душевного смятения.
        - Не надо доктора, бабушка. Я совершенно здорова.
        Дворецкий поставил перед леди Торнборо серебряный поднос с письмами. По-прежнему с беспокойством поглядывая на Лиззи, она выбрала одно из писем и вскрыла печать. Надеясь успокоить леди Торнборо и избежать дальнейших расспросов, Лиззи снова взяла вилку и предприняла очередную попытку поесть.
        Ей не давал покоя вчерашний разговор. Она защищала Эдварда и Рию с таким жаром, словно отстаивала не их правоту, а свою собственную. Кажется, она и впрямь постепенно теряла себя и превращалась в Рию. Что ж, в этом ведь и состоял ее план. Все шло хорошо, и надо бы радоваться. Но ей было очень тревожно и неуютно.
        Единственный кусочек яичницы, который ей удалось проглотить, просился обратно, и Лиззи решила запить его чаем и больше не мучиться. Она бы с удовольствием выпила чашечку бодрящего кофе, но, к сожалению, Рия терпеть не могла этот напиток.
        Ее вялые движения не укрылись от внимания Джеймса, сидевшего рядом с ней.
        - У тебя весьма удрученный вид, кузина. Мне уже случалось замечать, что после беседы с Джеффри люди впадают в уныние.
        Лиззи поморщилась, хотя понимала, что сегодня утром Джеймс и леди Торнборо непременно захотят обсудить эту тему. Вчера у них не было такой возможности. Сославшись на усталость, Лиззи поднялась к себе в комнату сразу после того, как ушел Джеффри.
        Леди Торнборо оторвалась от чтения письма.
        - Полагаю, Джеймс прав. Тебя огорчает, что вы с лордом Сомервиллом наговорили друг другу резкостей.
        Резкостей? Слишком мягкое определение для бессердечных высказываний барона.
        - Вы ведь слышали, как он отзывался об Эдварде! - воскликнула Лиззи. - Разве я могла оставить его возмутительные замечания без ответа?
        - Не забывай, он только что узнал о гибели своего брата, - возразила леди Торнборо. - Его горе еще слишком свежо. Уверяю тебя, со временем он успокоится и пожалеет о своих резких словах. И ты тоже. - Она привстала и погладила Рию по руке. - Вы должны наладить отношения. В конце концов, он твой родственник и очень значительный человек.
        - Значительный? Вы имеете в виду знатный?
        - Да. Твой муж принадлежал к титулованному семейству. И даже теперь, когда ты овдовела, это поможет тебе вернуться в общество. - Леди Торнборо указала на письмо, которое держала в руке. - Тебе уже присылают приглашения.
        - Мне присылают приглашения? - изумилась Лиззи. - Как такое возможно?
        - Слухи о твоем возвращении уже разнеслись по всему городу. - Леди Торнборо выразительно посмотрела на Джеймса, но он - сама невинность - безмятежно добавил еще кусочек сахара в свой кофе. - Надо действовать, дорогая. Ты говоришь, что вполне здорова? Превосходно. Я хочу, чтобы сегодня мы вместе отправились с утренними визитами.
        Утренние визиты? Рия вспоминала о них с удовольствием, но Лиззи не видела никакого смысла в том, чтобы ездить из дома в дом и вступать в короткие пустые беседы с напыщенными светскими дамами. Конечно, она предполагала, что ей придется в этом поучаствовать, но когда-нибудь потом, не так скоро.
        - Что я буду там делать? Ведь я практически ни с кем не знакома.
        - Вот именно. Пора восполнить этот пробел. Тогда ты будешь чувствовать себя более уверенно на балу у лорда Бошана. А до него осталось всего две недели.
        Лиззи не на шутку встревожилась. Будничные утренние визиты - это еще терпимо, но бал?! Она рассчитывала, что статус вдовы убережет ее от необходимости присутствовать на пышных балах и раутах. Ей требовалось время, чтобы освоиться и разобраться во всех тонкостях жизни представителей высшего сословия. Чем раньше она выйдет в свет, тем скорее совершит какой-нибудь промах и выдаст себя.
        - Но, бабушка, мне рано ездить на балы, - воспротивилась она.
        - Я понимаю, о чем ты говоришь, - сказала леди Торнборо. - Тебя беспокоит, что твое появление в свете сочтут преждевременным. Однако после смерти Эдварда прошло почти два года. - Леди Торнборо посмотрела на Лиззи с сочувствием, но строго добавила: - Два года - срок более чем достаточный для того, чтобы молодая вдова сняла траур и вернулась в общество.
        - Не такая уж молодая, тетушка, - вставил Джеймс. - Ей двадцать восемь лет.
        - Она еще успеет устроить свое будущее, - возразила пожилая дама.
        Лиззи чуть не выронила чашку. Устроить будущее? В смысле выйти замуж? Но зачем? Брак по расчету ей не нужен - она проживет на средства Рии. А о браке по любви не могло быть и речи. Ее сердце навсегда закрыто для этого чувства.
        Нет, лучше оставаться безутешной вдовой. Так спокойнее.
        - Бабушка, я не предам память Эдварда и больше не выйду замуж.
        Но леди Торнборо, судя по выражению ее лица, не собиралась отступать.
        - Ты должна здраво оценить положение дел и позаботиться о завтрашнем дне. Ты знаешь, что Роузвуд принадлежит Джеймсу? Рано или поздно тебе придется уехать оттуда.
        - Пусть живет там сколько угодно, - вмешался Джеймс. - Я не против.
        - Вот видите? Нет никакой необходимости форсировать события, - обрадовалась Лиззи.
        - Кто говорит о форсировании? Сделай хотя бы первый шаг. Тебе понадобится время на то, чтобы восстановить свою репутацию. И репутацию наших семейств. Десять лет назад твои поступки вызвали скандал. Теперь ты должна доказать, что стала ответственной женщиной, достойной своего благородного происхождения.
        Благородное происхождение? У Лиззи екнуло сердце.
        - Я подумаю об этом, - тихо сказала она.
        Ее уклончивость явно не понравилась леди Торнборо.
        - Думать уже некогда, - решительно заявила она. - Осталась всего половина сезона. Если успеешь хорошо зарекомендовать себя сейчас, тебе будет легче составить хорошую партию в будущем.
        Лиззи взглянула на Джеймса в надежде найти в нем единомышленника. Он ответил ей улыбкой и повернулся к тетушке:
        - Не сменить ли нам тему? Признаться, беседы о браке кажутся мне безумно скучными.
        - Надо полагать, именно поэтому в тридцать пять ты еще не женат? - сухо осведомилась леди Торнборо.
        - Нет, на то есть куда более возвышенная причина. Все эти годы я изнывал от тоски по Рие. - Он склонился к Лиззи и галантно поцеловал ей руку.
        Лиззи невольно улыбнулась, а леди Торнборо сердито фыркнула:
        - Джеймс, оставь свое фиглярство. Ты никого не обманешь.
        - Вы, как всегда, правы, тетушка, - весело согласился Джеймс. - Однако из ваших слов следует, что я почти наверняка не женюсь. Так вот, по моим наблюдениям, чтобы «устроить будущее», нужно непременно кого-нибудь обмануть. Не так ли, Рия? - Он посмотрел на нее с нескрываемым интересом, словно ждал ответа на свой вопрос.
        Лиззи похолодела от страха. Джеймс намекал на то, что она - обманщица? Неужели он обо всем догадался?
        Нет-нет, даже Джеймс не стал бы шутить по такому серьезному поводу. Копируя один из жестов Рии, Лиззи прикоснулась пальцем к подбородку.
        - Ума не приложу, о чем ты толкуешь, Джеймс. У нас с Эдди никогда не было секретов друг от друга.
        Несколько бесконечных мгновений Джеймс удерживал ее взгляд, затем в уголках его глаз собрались лучистые морщинки.
        - Да, разумеется. - Он широко улыбнулся и откинулся на спинку стула. - В любом случае я надеюсь остаться холостяком. Зачем связывать свою жизнь с одной дамой, когда можно наслаждаться обществом многих?
        Радуясь, что перестала быть «темой беседы», Лиззи потянулась за чаем. К сожалению, передышка оказалась недолгой.
        - Что касается нашей дорогой Рии, - продолжил Джеймс, - думаю, я не гожусь ей в мужья. Ей нужен человек богатый, знатный, а главное - тот, кто сумеет держать ее в узде… Кто-нибудь, похожий на Джеффри. Собственно, ей сам Бог велел выйти за лорда Сомервилла.
        Лиззи поперхнулась чаем и закашлялась. Джеймс заботливо похлопал ее по спине.
        Выйти замуж за Джеффри?! За этого холодного, сурового проповедника, со всеми его рассуждениями о «чести и долге»? Он обвинил ее в смерти Эдварда. Хуже того, он посмел обвинить в этом еще и Тома.
        Хотя…
        Может быть, леди Торнборо права и Джеффри был вне себя от горя? Может, не стоило торопиться с выводами? Может быть, он лучше, чем кажется?
        Она вспомнила тот день, когда впервые увидела Джеффри. Вспомнила, как он нес ее на руках, вспомнила пятна крови на его рубашке…
        Лиззи почувствовала, что у нее горят щеки. Кашель пришелся очень кстати. Ни у кого не возникнет вопросов, почему она покраснела.
        - Джеймс, прекрати молоть чепуху, - проворчала леди Торнборо. - Она не может выйти замуж за лорда Сомервилла. Это противозаконно.
        - Противозаконно? - в растерянности пробормотала Лиззи. - Почему?
        Леди Торнборо строго посмотрела на нее.
        - Ты же знаешь, что закон запрещает брак между вдовой и братом ее покойного супруга.
        - Ах да, конечно. Я просто… забыла, - пробормотала Лиззи.
        Забыла, что она - Рия, что Джеффри - брат ее мужа. Какая непозволительная глупость!
        - Тетушка, по-моему, этот закон прямо противоречит библейским предписаниям, - заметил Джеймс.
        Не будь леди Торнборо дамой в высшей степени невозмутимой, у нее бы, наверное, глаза вылезли из орбит от такого заявления племянника.
        - Что, скажи на милость, ты можешь знать о библейских предписаниях?!
        - Я, конечно, не такой знаток, как Джеффри, - признал Джеймс. - Но он каждую неделю приглашает меня на обед и пытается наставить на путь истинный. А я упорно толкаю его на путь греха. - Он взял нож и принялся намазывать тост апельсиновым мармеладом. - Нельзя сказать, чтобы кто-нибудь из нас особенно преуспел. Тем не менее кое-что я усвоил. И отчетливо помню предписание войти к вдове брата своего, жениться на ней и продолжить род.
        - Джеймс, не будь вульгарным.
        Он ехидно усмехнулся:
        - Я цитирую Библию, тетушка. Что же в этом вульгарного?
        Леди Торнборо не нашлась с ответом. А Джеймс, вдохнув аромат мармелада, отправил тост в рот и прожевал его прямо-таки с чувственным наслаждением.
        Глядя на него, Лиззи понимала, почему Рия обожала своего кузена. Он ко всему относился с юмором и умел радоваться жизни. Азартный, беспечный и неотразимо обаятельный человек-праздник. Рия была точно такой же. Лиззи от души пожалела, что никогда не сможет быть с ним до конца откровенной. Ей очень хотелось рассказать ему, как они с Рией встретились в Австралии. Он бы наверняка оценил эту невероятную историю.
        - Должно быть, страшно скучно жениться по предписанию. Даже на нашей дорогой Рие, - сообщил Джеймс, покончив с тостом. - Я лучше подожду, когда на меня снизойдет великая любовь. Или обрушится.
        - Не слишком увлекайся ожиданием, - посоветовала леди Торнборо. - Твой долг произвести на свете законного наследника.
        - Очевидно, когда-нибудь мне придется пойти к алтарю. - Джеймс театрально вздохнул и поднял чашку словно бокал с вином. - А пока предлагаю жить сегодняшним днем и наслаждаться настоящим вместо того, чтобы тревожиться об устройстве будущего.
        Он залпом осушил свою чашку. Молоденькая служанка тотчас наполнила ее снова. Джеймс улыбнулся ей. Девушка вспыхнула, поклонилась и поспешно ретировалась под суровым взглядом леди Торнборо.
        Видимо, Джеймс решил больше не испытывать терпения тетушки. Одарив ее улыбкой, он обратился к Лиззи:
        - Кузина, боюсь, круг замкнулся, и мы вернулись к тому, с чего начали. Тетушка права, ты должна присутствовать на балу у лорда Бошана.
        Леди Торнборо с подозрением взглянула на племянника:
        - Ты согласен со мной?
        - Целиком и полностью. - Джеймс кивнул Лиззи, словно подтверждая, что на сей раз не шутит. - Я понимаю, тебе очень тяжело, но ты должна преодолеть себя и идти вперед. Поверь, так будет лучше.
        - Значит, и ты против меня, Джеймс?
        - Нет, я на твоей стороне. - Он пристально посмотрел ей в глаза: - И я постараюсь помочь тебе, чем смогу.
        Лиззи снова показалось, что в его словах содержался какой-то скрытый намек.
        - И как же ты собираешься ей помогать? - поинтересовалась леди Торнборо.
        - Для начала я приглашу ее на прогулку в парк. Прямо сейчас. Думаю, свежий воздух пойдет ей на пользу.
        - Откуда в тебе столько бодрости? Ты лег так поздно…
        - Ничего подобного, - возразил Джеймс. - Я лег совсем не поздно. Скорее рано. Рано утром. Когда я возвращался домой, торговцы спешили на рынок Ковент-Гарден.
        Леди Торнборо со вздохом покачала головой:
        - Ох, молодость проходит… Однажды последствия разгульной жизни настигнут тебя.
        - Никогда. Я буду бежать изо всех сил и оставлю их позади. - Он снова взглянул на Лиззи. - Итак, детка, ты согласна прогуляться со мной по Гайд-парку?
        Его воодушевление передалось Лиззи.
        - Да, с удовольствием!.. Но хватит ли у нас времени? Ведь если мы с бабушкой поедем с утренними визитами…
        Леди Торнборо рассмеялась.
        - Дорогая, ты слишком долго не была в обществе. Мы отправимся не раньше двух.
        Лиззи закусила губу. Очередной промах. Наверняка не последний.
        Она встала из-за стола и сказала Джеймсу:
        - Я буду готова через четверть часа.
        Глава 11
        Джеффри прогуливался по Гайд-парку. Дорожка повторяла изгибы искусственного озера под названием Серпентайн. Утренний воздух был на удивление чистым и бодрящим. Накануне сильный ветер разогнал лондонский смог. Конечно, ненадолго, но и это благо.
        Джеффри с грустью вспомнил тихий приморский городок на севере Девоншира, где он провел пять лет, заботясь о нуждах прихожан. Каждое утро он выходил на крутой скалистый берег, откуда открывался изумительный вид на морские просторы. Там ему особенно хорошо думалось. Шагая по каменистым тропинкам, он готовился к проповеди и размышлял над тем, как помочь людям, которые обращались к нему со своими заботами, большими или малыми.
        Родовое поместье, где отныне он собирался жить большую часть года, находилось далеко на юго-востоке, в графстве Кент. Джеймс любил этот старинный особняк, любил ухоженные лужайки, пологие холмы вокруг и густые рощи. И все-таки он знал, что будет скучать по первозданной красоте диких девонширских пейзажей.
        Его обогнала группа гуляющих. Примерно два десятка мужчин и женщин шли по трое в ряд. Они оживленно переговаривались, и произношение выдавало в них приезжих. Обычно в этот ранний час в парке можно было увидеть только садовников и нянь с маленькими детьми. Представители же высшего сословия появлялись во второй половине дня, чтобы погарцевать на знаменитой аллее Роттенроу, щеголяя нарядами и породистыми лошадьми.
        После недавнего открытия Всемирной промышленной выставки все изменилось. Лондон превратился в новый Вавилон. Сюда стекались люди со всей Англии и из самых разных стран. Каждый стремился побывать в грандиозном выставочном павильоне из стекла и металла. Газеты окрестили это доселе невиданное сооружение Хрустальным дворцом.
        Сегодня там, на противоположном берегу Серпентайна, было особенно многолюдно. По средам вход стоил очень дешево - всего шиллинг.
        Всего шиллинг…
        Джеффри улыбнулся при этой мысли. Совсем недавно ему приходилось считать каждый пенни, но многим из его прихожан жилось куда труднее. Они работали на фермах и на фабриках - как и те люди, которые сейчас торопились в Хрустальный дворец. Шиллинг составлял солидную часть их недельного жалованья.
        Сливки общества опасались, что наплыв простого народа приведет к беспорядкам и росту преступности. Однако ничего подобного не происходило. Публика вела себя превосходно. Мужчины, женщины и дети, одетые в лучшие воскресные наряды, шли на выставку как на праздник. Многие несли с собой корзинки с едой и питьем, рассчитывая провести в огромном павильоне целый день.
        Джеффри задумался о собственных делах. Сегодня утром он должен увидеться с лордом Эшли, председателем Общества по улучшению положения рабочих. На вторую половину дня была запланирована встреча с потенциальными попечителями следующего благотворительного проекта.
        А еще надо непременно заехать к Рие. Вчера в нем говорили гнев и боль, и он вышел за рамки дозволенного. Последней каплей стали безответственные заявления Рии о том, что любовь выше долга и доброго имени семьи.
        Разумеется, его мнение на сей счет не изменилось, но он клятвенно пообещал себе, что сегодня будет держать свои эмоции под контролем. Он обязан заключить с Рией если не мир, то хотя бы перемирие.
        Лиззи и Джеймс рука об руку шли по дорожке вдоль берега Серпентайна.
        - Должен сказать, несмотря на недавнюю болезнь, ты шагаешь куда энергичнее, чем в прежние времена.
        - Разве? - Лиззи тотчас замедлила шаг.
        - Нет-нет, это очень хорошо! - со смехом заверил ее Джеймс. - Раньше, когда мы гуляли по парку, ты застревала на каждой кочке и постоянно жаловалась, что твои туфли не выдержат такого испытания.
        Лиззи приподняла ногу на несколько дюймов над землей. Потертые кожаные башмаки совсем не сочетались с блестящими шелковыми юбками.
        - Наверное, дело в том, что я научилась выбирать для пеших прогулок более практичную обувь, чем атласные туфли.
        - Понятно, - кивнул Джеймс. - Ты стала старше и мудрее.
        - Старше - да. А вот насчет мудрее… - Лиззи пожала плечами.
        Джеймс улыбнулся:
        - И все же у меня просто в голове не укладывается, как ты отважилась появиться на публике в таких отвратительных башмаках.
        - Бабушка сказала, что завтра мы займемся моей обувью.
        Свернув за поворот, они увидели медленно идущую им навстречу пожилую пару Джентльмен тяжело опирался на трость и поддерживал под руку свою спутницу Они были одеты со всей тщательностью, но очень старомодно.
        - Смотри-ка, древний мистер Уолбертон и его не менее древняя жена. Ты помнишь их, Рия? - спросил Джеймс.
        Лиззи пробурчала что-то невнятное и следом за Джеймсом вежливо поклонилась старикам. Морщинистые лица озарились неопределенными улыбками. Почтенные супруги доброжелательно кивнули Лиззи и Джеймсу и, кажется, так и не узнав их, неторопливо продолжили свой путь.
        - Эти двое состарились еще до начала времен, - усмехнулся Джеймс. - Ты дала им прозвище «мистер и миссис Сморчок», помнишь?
        - Мало ли какие глупости я говорила давным-давно.
        - Но это были восхитительные глупости. Если ты и впрямь стала взрослой и мудрой, я буду крайне разочарован.
        Лиззи решила воспользоваться благоприятным моментом. Раз Джеймс настроен обсуждать прежние времена, - почему бы не задать ему несколько вопросов? Ведь Рия задним числом пришла к выводу, что разговор, однажды переданный ей Джеймсом, мог касаться отношений между ее, Лиззи, матерью и сэром Гербертом.
        Не желая возбуждать лишних подозрений, она начала издалека:
        - Скажи, Джеймс, какие картинки из нашего детства чаще всего приходят тебе на память?
        Джеймс на секунду задумался.
        - Ты страшно забавно надувала губы, когда тетушка не позволяла тебе съесть все поданные к чаю пирожные. - Он повернулся, с видом знатока оглядел ее прическу и, не снимая перчаток, притронулся к одному из локонов. - А еще для тебя было жизненно важно, чтобы каждый завиток твоих белокурых волос выглядел безупречно.
        Описание маленькой Рии настолько напоминало Рию взрослую, что сердце Лиззи сжалось от нежности и печали.
        - Неужели я и правда была такой капризной?
        - О да, чистая правда, - заверил Джеймс. - Но, глядя на твое прелестное личико, все быстро прощали тебе любые капризы.
        Они поравнялись с садовой скамейкой, на которой сидели две няни. Одна - солидного возраста - наверняка вырастила нескольких питомцев. Другая же была совсем юная, гораздо моложе Лиззи. Перед каждой из них стояла детская коляска. Младенцы не проявляли признаков беспокойства, и молодая няня на досуге украдкой поглядывала на Лиззи, изучая фасон ее шляпки и платья.
        Джеймс приподнял цилиндр:
        - Доброе утро, леди.
        Удостоившись такого приветствия от джентльмена, молоденькая няня робко улыбнулась и густо покраснела. Она опустила глаза, когда ее более опытная товарка что-то прошептала ей на ухо - видимо, упрекнула в непозволительном проявлении чувств.
        Джеймс тут же отвернулся и, не позаботившись понизить голос, обратился к Лиззи:
        - Помнишь, мы с тобой сочиняли всякие истории о том, чем занимаются слуги, когда им дают выходной? И обсуждали, способны ли они испытывать настоящие чувства?
        Последняя фраза Джеймса задела Лиззи и послужила болезненным напоминанием об одной из самых неприятных черт ее любимой подруги. В Австралии в поведении Рии время от времени проскальзывали намеки на то, что она не лишена сословных предрассудков. И вероятно, они были весьма глубоки.
        А Джеймса с его добродушными остротами и прекрасными манерами судьбы низших классов волновали не больше, чем они волновали всех прочих людей его положения. Сейчас он относился к ней по-дружески, но как бы он поступил, если бы узнал, что ее происхождение ничуть не выше, чем у слуг, о чувствах которых он только что отозвался с таким пренебрежением. Лиззи поежилась при этой мысли.
        - Тебе холодно? - заботливо поинтересовался Джеймс.
        Она снова поежилась, на сей раз - намеренно.
        - Меня просто дрожь пробирает, когда я думаю, что придется вместе с бабушкой ехать с утренними визитами.
        Он усмехнулся:
        - Ничего удивительного. Я бы тоже не обрадовался, если бы мне предстояло несколько часов кряду выслушивать пустые дамские разговоры.
        Лиззи напомнила себе, что переживания по поводу достоинств и недостатков Рии следовало отложить до лучших времен, а пока перед ней стояли более насущные задачи.
        - Раньше тебе нравилось спускаться в помещения для прислуги. Ты говорил, что там можно услышать куда больше интересного, чем в светских гостиных.
        Джеймс искоса взглянул на нее.
        - Да, верно. Я и сейчас так считаю.
        - Не опасаешься навлечь на себя неприятности? Как в тот раз, когда ты повторил то, что услышал про камердинера моего отца, помнишь?
        - Надо порыться в памяти… Я прямо-таки неисчерпаемый кладезь кухонных сплетен… - Джеймс изобразил напряженную работу мысли. - Вспомнил, - кивнул он наконец. - По слухам, камердинер сбежал в Лондон с модисткой, которая ждала ребенка. Слуги обвиняли их в «преступной связи». Разумеется, я подумал, что они связались с преступниками, и решил расспросить тетушку. А она заставила меня вымыть рот с мылом и запретила произносить такие слова.
        - Правильно сделала, - одобрила Лиззи словно бы в шутку, а на самом деле - более чем серьезно. Когда-то эти жестокие слова были безжалостно брошены ей в лицо. - А мой отец знал ту женщину?
        - Понятия не имею. Эти события случились лет за семь или восемь до его смерти, но я услышал о них вскоре после его похорон.
        - Почему такая давняя история всплыла спустя столько лет именно после его смерти? Может быть, это - не простое совпадение? Обычно, когда человек умирает, люди перебирают в памяти подробности его жизни.
        - Очень любопытно… - пробормотал Джеймс. - Ты полагаешь, сплетни прислуги не во всем соответствовали действительности и твой отец… хм-м… лично поучаствовал в тех событиях? Тебя это тревожит?
        - Не то чтобы тревожит, но… - Лиззи очень старалась говорить спокойно и тщательно подбирала слова. - Мне было всего семь лет, когда он умер. Как тебе кажется, он мог быть замешан в такого рода истории?
        Джеймс взял ее за руки и мило улыбнулся.
        - Ты напрасно волнуешься. Никто и никогда не усомнился в том, что твой отец - в высшей степени достойный член общества.
        Лиззи едва заметно нахмурилась.
        - Насколько я понимаю, ты решил уклониться от ответа на мой вопрос.
        Джеймс рассмеялся.
        - Ты стала куда более проницательной, чем раньше, кузина. Но почему ты так упорно пытаешься отыскать что-то дурное в прошлом своего отца? Разве ты не сохранила о нем множество самых светлых воспоминаний?
        Чего не было, того не было. У нее сохранилось всего одно воспоминание о сэре Герберте Торнборо, да и то - отнюдь не светлое. А вот Рия обожала своего отца.
        Ярко-синие глаза Джеймса весело поблескивали. Казалось, очевидное замешательство Лиззи доставляло ему удовольствие. Что ж, это вполне соответствовало его легкомысленной натуре.
        - Давай сменим тему, - предложил он. - Здесь и сейчас мы можем обсудить нечто более интересное.
        Он провел Лиззи чуть дальше по извилистой дорожке и указал на противоположный берег озера Серпентайн.
        Лиззи повернулась - и на мгновение забыла о своих тревогах; она никогда в жизни не видела ничего подобного.
        Посреди парка раскинулось огромное сооружение из стекла, состоявшее из двух частей; одна из них, короткая, была увенчана округлым куполом, а другая, длинная, простиралась чуть ли не на целую милю. Возвышаясь над окружающими деревьями, здание сияло в лучах солнца, а на крыше развевались сотни разноцветных флагов.
        - Как волшебный замок из сказки, - благоговейно вымолвила Лиззи. - Неужели он правда стеклянный?
        - Именно так, - с улыбкой подтвердил Джеймс, радуясь ее изумлению. - Газетчики нарекли его Хрустальным дворцом.
        - На чем же все это держится?
        - На стальном каркасе. А внутри - деревянные полы, галереи и даже настоящие живые деревья. Почтенная публика так боролась за сохранение в неприкосновенности наших вековых вязов, что павильон попросту возвели вокруг них.
        - Ты уже побывал внутри? - Лиззи вытянула шею, чтобы получше рассмотреть Хрустальный дворец.
        - Конечно. Там великое множество разнообразных экспонатов - от самых современных станков до изысканных ювелирных украшений. Имеются и два самых крупных в мире алмаза. Но почему ты смотришь на меня с таким недоумением? Разве известие об организации Всемирной промышленной выставки не разнеслось по диким просторам Австралии?
        - Я не помню, когда в последний раз держала в руках газету. Должно быть, полгода назад, не меньше. Хотя, кажется, мне попадалась на глаза заметка о том, что вокруг некой выставки под патронатом принца Альберта развернулась ожесточенная полемика.
        - Полемику вызвало решение построить выставочный павильон в Гайд-парке. Общество шумно протестовало, опасаясь, что парк будет вырублен, вытоптан и уничтожен на корню. Однако, как видишь, мрачные пророчества не сбылись, и получилось…
        - Ослепительно! - восторженно закончила Лиззи, не сводя глаз с павильона. - Когда ты туда ходил?
        - Я был там несколько раз. Пришлось приобрести абонемент, иначе мне не удалось бы попасть на торжественную церемонию открытия в прошлом месяце.
        - Мы можем пойти на выставку вместе прямо сейчас? - с надеждой спросила Лиззи.
        Джеймс засмеялся.
        - Боюсь, что нет. Более или менее подробный осмотр займет целый день, а тетушка ждет тебя к ленчу. И потом, я не знаю, достаточно ли ты окрепла для такого утомительного предприятия.
        - Достаточно. Вполне достаточно, уверяю тебя.
        - Как хорошо, что ты вернулась в Лондон, - сказал Джеймс. - Мы повеселимся от души.
        Лиззи попыталась представить настоящие деревья в наполненном всякими диковинными предметами стеклянном здании. Сколько интересного ее ждет! И как жаль, что Тома нет рядом. И никогда уже не будет… А он так любил Лондон: его толчею, шумные оживленные улицы, дома, памятники - решительно все, даже пыль, грязь и лондонский смог. С каким восторгом он смотрел бы сейчас на это бесподобное строение. При мысли о брате Лиззи едва не заплакала. Хрустальный дворец расплылся у нее перед глазами. Она несколько раз моргнула и прошептала:
        - Если бы он был здесь…
        - Я допустил страшную бестактность. - Джеймс сокрушенно покачал головой. - Радуясь твоему возвращению, я совсем упустил из виду печальные обстоятельства, которые привели тебя в Лондон. - Он нагнулся, сорвал розу с ближайшего куста и добавил: - Конечно, мое общество не может сравниться с обществом Эдварда. - Джеймс протянул Лиззи цветок: - Ты прощаешь меня?
        Она приняла алую розу, вдохнула ее нежный аромат и молча улыбнулась дрожащими губами.
        - Бог ты мой… - пробормотал Джеймс, взглянув на дорогу. - Мне только-только удалось кое-как поправить тебе настроение - и вот, полюбуйся, кто идет нам навстречу.
        Лиззи подняла глаза и увидела за камышами, ярдах в пятидесяти, высокую фигуру Джеффри. Заметив Джеймса и Лиззи, он ускорил шаг, и ее сердце забилось быстрее. Надо думать, от гнева, потому как вчерашние события и резкие слова Джеффри еще не изгладились из ее памяти.
        И все-таки она не могла отказать ему в безусловной внешней привлекательности. Его одежда могла показаться чрезмерно строгой, но черный цвет как нельзя лучше гармонировал с темными глазами и волосами. Джеффри не нуждался в дополнительных украшениях. Более того, Лиззи было бы куда спокойнее, если бы он был не таким красивым.
        Барон подходил все ближе и ближе, а она стояла как вкопанная и, глядя в его выразительные глаза, испытывала какую-то странную растерянность и легкое головокружение.
        Глава 12
        Джеффри заметил их в тот момент, когда Джеймс с улыбкой протягивал ей цветок.
        Даже издали эта сцена выглядела весьма эффектно. Галантный кавалер преподносит алую розу грациозной даме.
        С какой стати Джеймс так расстарался? Уж не вздумал ли он всерьез ухаживать за ней? Она слишком хороша для него. Поймав себя на этой мысли, Джеффри поморщился и, справедливости ради, изменил формулировку: «Рия слишком хороша для Джеймса, несмотря на ее многочисленные недостатки и прегрешения».
        Джеймс отъявленный ловелас, бездельник и мот. Деньги словно вода текут у него между пальцами. По слухам, он основательно поиздержался и сможет вести привычный образ жизни, только если найдет богатую невесту. Рия к таковым не относится. Она вернулась из Австралии ни с чем. Правда, ей полагалось отцовское наследство, но оно не настолько велико, чтобы жить беззаботно.
        Барон зашагал быстрее, а Рия застыла словно изваяние. Стройная фигура в темно-сером платье, в руке - ярко-красный цветок, за спиной сверкающий на солнце Хрустальный дворец, а на лице - настороженное и сосредоточенное выражение. Секунду назад она улыбалась Джеймсу, но, едва встретившись взглядом с Джеффри, тотчас переменилась и как будто окружила себя незримой стеной.
        Когда Джеффри подошел к ним, Джеймс протянул ему руку:
        - Зная тебя, я мог бы догадаться, что ты встанешь на рассвете и отправишься бродить по парку.
        - Признаться, я никак не ожидал встретить тебя в такой час, - ответил Джеффри. - Не рановато ли для того, кто причисляет себя к сливкам общества?
        Джеймса ничуть не смутило это язвительное замечание.
        - Выставка нарушила обычный порядок вещей, - благодушно объяснил он. - Здешнее столпотворение поставило крест на светских прогулках по Роттенроу. Но я готов на любые жертвы ради нашей дорогой Рии. Мы сочли, что утренний моцион пойдет на пользу ее здоровью.
        Джеффри повернулся к Рие, поклонился, но не нашел в себе сил произнести хотя бы самое банальное приветствие. Стоило ему взглянуть на нее - и все его душевные раны снова обострились и заныли. А она стояла перед ним такая тихая, такая прекрасная… Ее облик решительно не вязался с обликом женщины, способной вызвать скандал и причинить столько горя двум почтенным семействам.
        Она молча кивнула ему в ответ.
        Их взаимная холодность не укрылась от внимания Джеймса, и он воскликнул:
        - Полно, перестаньте! Неужели вам не надоело сердиться? Пожмите друг другу руки, и дело с концом. - С этими словами он вложил ладонь Лиззи в ладонь Джеффри.
        Рия подчинилась, хотя и с явной неохотой.
        - Друзья мои!.. - торжественно объявил Джеймс. - Отныне мы будем вспоминать наших почивших близких с любовью и уважением. И не позволим прошлому омрачать наше земное существование. Жизнь продолжается.
        Не решаясь взглянуть Рие в лицо, Джеффри изучал ее руку, затянутую в новую черную перчатку. Даже сквозь собственную перчатку он чувствовал, из какой мягкой и эластичной кожи она сшита. Очевидно, леди Торнборо не зря ездила за покупками на Риджент-стрит.
        Отогнав эту совершенно неуместную мысль, Джеффри наконец поднял голову и заставил себя посмотреть в чарующие фиалковые глаза.
        - Да, - тихо вымолвил он. - Жизнь продолжается.
        Рия, кажется, слегка оттаяла.
        Джеймс одобрительно улыбнулся.
        - Слава Богу, первый шаг сделан. Теперь, Джеффри, становись рядом с Рией, - распорядился он и мягко подтолкнул кузину. - А ты, Рия, возьми его под руку. Вот так. Очень мило. Можем двигаться дальше.
        И они втроем - Рия и двое мужчин по обе стороны от нее - пошли по берегу озера Серпентайн.
        - Приятно прогуляться в хорошей компании, - сообщил Джеймс. - Вы согласны со мной?
        Джеффри пытался разобраться в своих ощущениях. Каждая клеточка его тела пронзительно остро реагировала на близость Рии - как и вчера, когда он поддержал ее за локоть в гостиной леди Торнборо. К счастью, на сей раз он хотя бы сохранил способность шевелить конечностями. И на том спасибо.
        Джеймс и Рия обменивались замечаниями по поводу Всемирной выставки и толчеи в Гайд-парке, а Джеффри молча радовался тому, что беседа протекает вполне оживленно без его участия.
        Так продолжалось до тех пор, пока Джеймс не поинтересовался:
        - Джеффри, далеко до твоего экипажа?
        - Нет. Я приказал кучеру ждать меня у ворот Кенсингтонских садов.
        - Превосходно… - Джеймс подавил зевок. - Мои силы на исходе. Я падаю с ног от усталости и должен как можно скорее добраться до постели. Однако Рия еще полна бодрости. Думаю, она с удовольствием прогуляется с тобой по Кенсингтонским садам. А потом ты доставишь ее домой в целости и сохранности.
        - Джеймс, так нельзя! - возмутилась Рия. Она явно не желала оставаться в обществе Джеффри.
        «Что ж, ничего удивительного, если вспомнить, что случилось накануне», - сказал себе барон.
        Джеймс отступил в сторону.
        - Вам надо о многом поговорить, и я не хочу быть третьим лишним.
        - Но…
        - Не волнуйся, дорогая, - с улыбкой перебил Джеймс. - Ты в надежных руках. Джеффри защитит тебя от всех возможных напастей.
        «Да, верно, - подумал Джеффри. - Но кто защитит меня от нее?»
        Джеймс повернулся и, помахивая тростью, направился к западному выходу из парка.
        - Я бы не сказал, что он похож на человека, который падает с ног от усталости, - заметил Джеффри, глядя ему вслед.
        - Мне так неловко… - пробормотала Рия. - Джеймс очень милый, но он как падающая звезда - застает врасплох, очаровывает и исчезает.
        Обстоятельства вовсе не располагали к веселью, но Джеффри позабавили ее слова.
        - Я хорошо знаю характер Джеймса, но вы дали ему необыкновенно яркое и красочное определение, - сказал он, подумав о том, что ему, возможно, следовало бы поучиться у Джеймса легкому и радостному восприятию жизни. Вероятно, такой подход очень пригодился бы ему сейчас, когда он оказался в весьма затруднительной ситуации.
        Джеффри хотел серьезно поговорить с Рией, но не успел толком подготовиться. Хотя, с другой стороны, неожиданная встреча в парке давала им возможность пообщаться наедине, без вмешательства леди Торнборо и Джеймса.
        Только «наедине» - не обязательно почти вплотную. Ему было бы куда спокойнее, если бы они беседовали, сидя в гостиной на безопасном расстоянии друг от друга.
        И вообще, одно дело, не видя Рии, представлять, как он вразумит эту своенравную особу, и совсем другое - идти с ней под руку, теряя голову от дурманящего аромата ее духов.
        - Рия, - начал он, - нам действительно нужно поговорить. Я собирался заехать к вам сегодня.
        Она на несколько секунд застыла в напряженном молчании, сосредоточенно разглядывая людей, толпившихся у входа в Хрустальный дворец. Потом тихо сказала:
        - Да, конечно. Вы хотите подробно расспросить меня, и я готова ответить на ваши вопросы. Но сначала позвольте мне извиниться за свое вчерашнее поведение.
        Джеффри изрядно удивился. Если так пойдет и дальше, разговор окажется не таким трудным, как он ожидал.
        - Поймите меня правильно, - добавила она. - Я не намерена просить прощения за то, что мы уехали в Австралию.
        Ну разумеется. Кто бы сомневался.
        - Да, понимаю.
        - Но я не должна была говорить с вами в таком тоне. Я знаю, вы глубоко переживаете гибель брата. - Она повернулась и посмотрела ему в лицо: - Мне очень жаль, что наше знакомство началось с резких слов. Эдвард так хотел, чтобы мы с вами подружились…
        - Охотно верю. Эдвард всегда стремился подружиться решительно со всеми.
        - По-моему, это скорее достоинство, чем недостаток.
        - Наверное, вы правы, - признал Джеффри.
        Сам же он выбирал друзей куда более осторожно, чем Эдвард, однако порой завидовал той легкости, с какой брат сходился с людьми.
        - Эдвард часто вспоминал вас и Уильяма, - сказала Рия. - Он гордился вами и мечтал найти свое место в жизни, чтобы заслужить вашу любовь и восхищение.
        - Я всегда любил его.
        - Но не восхищались, верно?
        Он не ответил. Замечание Рии в общем-то соответствовало действительности, хотя в характере Эдварда присутствовали некоторые черты, которых недоставало ему самому.
        - Эдвард хотел доказать, что может добиться успеха самостоятельно, без помощи семьи, - продолжала Рия. - Он хотел, чтобы вы им гордились.
        - И выбрал для этого крайне неудачный способ, - заметил Джеффри. - Я гордился бы им гораздо больше, если бы он…
        - Не надо, прошу вас. - Рия взяла его за руки. - Не будем спорить о прошлом. Нам не дано изменить его.
        Она смотрела ему в глаза с такой обезоруживающей искренностью, что Джеффри мигом забыл резкие слова, уже готовые сорваться с его языка. Может, и в самом деле пришло время прощения и примирения?
        Пауза затянулась. В тишине раздавался только тихий шелест листвы в кронах деревьев.
        Барон вздохнул и пробормотал:
        - Вы правы. Надеюсь, вы простите мне, что вчера я не сдержался и дал волю гневу.
        Она улыбнулась. Белокурый локон на ее шее затрепетал от легкого дуновения свежего ветра. Джеффри вновь посетила шальная мысль, что ради такой женщины можно пожертвовать чем угодно.
        Он вдруг отступил от нее на шаг - но не от гнева, как вчера. На этот раз он отошел в надежде, что на расстоянии к нему вернется благоразумие.
        Однако правила приличия требовали, чтобы он предложил даме руку. И он предложил, а Рия не возражала. После чего они вместе пошли по берегу Серпентайна. Ну хоть так… Все же лучше, чем стоять столбом, глядя в ее обворожительное лицо.
        Движение подействовало на Джеффри самым благотворным образом и помогло ему прийти в себя.
        - Рия, вы сказали, что нам не стоит говорить о прошлом. Целиком с вами согласен. Я как раз собирался обсудить настоящее и ближайшее будущее. Каковы ваши планы теперь, когда вы вернулись в Англию?
        Глава 13
        Лиззи споткнулась о корень дерева, и Джеффри тотчас поддержал ее. Она кивнула и молча улыбнулась ему. При этом Лиззи пыталась придумать подходящий ответ. Рия часто повторяла: «Не торопись лгать. Старайся говорить правду - ее не надо запоминать. А ложь придется постоянно держать в голове». Дельный совет.
        - Пока я хотела бы жить как можно тише и спокойнее, - сказала она наконец, ничуть не погрешив против правды. - Мне нужно время, чтобы оправиться от болезни.
        - А потом? - поинтересовался Джеффри.
        - Я мечтаю отправиться в Роузвуд.
        - Но вы пробудете в Лондоне до конца сезона, не так ли?
        - К сожалению, да, - вздохнула Лиззи. - Я бы с радостью уехала в поместье прямо сейчас. Уверена, это помогло бы мне быстрее восстановить силы. - «И укрыться от любопытных глаз и настойчивых расспросов», - добавила она про себя.
        - А леди Торнборо придерживается иного мнения?
        - Доктор Лейтон считает, что мое здоровье вне опасности, и бабушка намерена остаться в городе.
        - Боюсь, что в таком случае вам придется расстаться с надеждой на тихую, спокойную жизнь. Весь Лондон знает о вашем возвращении. Вас станут засыпать приглашениями.
        Лиззи вспомнила неприятный разговор, состоявшийся сегодня за завтраком.
        - Я пыталась объяснить бабушке, что не имею ни малейшего желания выходить в свет.
        - Вот как? - удивился Джеффри. - Я думал, вы соскучились по званым обедам, танцам и прочим увеселениям. Уильям говорил, что вы находили в них немалое удовольствие.
        Лиззи нахмурилась:
        - Поверьте, я вовсе не та легкомысленная светская девица, которая покинула Англию десять лет назад.
        Она вновь сказала чистую правду. Во-первых, той светской девицей была не она, а Рия. А во-вторых, сама Лиззи уже очень отличалась от наивной влюбленной беглянки, поддавшейся на уговоры холеного красавца Фредди Хайтауэра. С тех пор она многому научилась и хорошо усвоила, что не все то золото, что блестит.
        - Надеюсь, вы готовы к тому, что вас ждет. Обществу не терпится услышать подробности вашего пребывания в Австралии. Где бы вы ни появились, вас будут беспардонно расспрашивать, разглядывать и обсуждать - словно диковинную зверюшку в зоологическом саду.
        Лиззи слушала своего спутника с нарастающим беспокойством. Неужели высший свет и впрямь проявит такое пристальное внимание к ее особе? Да, конечно, рядом с Фредди она приобрела некий внешний лоск и хорошие манеры. Кроме того, Рия учила ее, как себя вести. Но все же ей следовало набраться опыта, а для этого требовалось время. Увы, леди Торнборо не собиралась ждать, и переубедить ее она не могла.
        - Вам надо быть крайне осмотрительной, - продолжал Джеффри. - Ваши слова и поступки не должны отразиться на репутации наших семей.
        - Ах вот в чем дело… Вы боитесь, что мое поведение вызовет новый скандал? - Она сама этого боялась, но все-таки не смогла сдержать негодование.
        Джеффри покачал головой:
        - Нет-нет, не стоит сгущать краски. Я всего лишь напоминаю вам об осмотрительности.
        Лиззи и без того ни на секунду не забывала, что должна следить за каждым своим шагом.
        - Мне кажется, я достаточно ясно дала понять, что вы можете не волноваться на сей счет. Мне, как и вам, глубоко небезразлично доброе имя вашей семьи.
        Барон на мгновение задумался.
        - Я верю, вы говорите вполне искренне.
        Просто «искренне» - еще куда ни шло, но «вполне»… Лучше бы он не употреблял это слово. Лиззи мысленно вздохнула, от души желая перевести разговор в более безопасное русло. Ее внимание вновь привлекли толпы людей на противоположном берегу Серпентайна.
        - Вы уже побывали на Всемирной выставке?
        Ответ Джеффри продемонстрировал, что она угадала с выбором темы.
        - Скажу больше: я принимал участие в ее организации.
        - Неужели? Значит, вы знакомы с принцем Альбертом?
        - Совершенно верно.
        - Как интересно… - Лиззи понизила голос, хотя рядом с ними никого не было. - А он правда такой чопорный немецкий сухарь, как пишут в газетах?
        Джеффри рассмеялся - на удивление весело.
        - Уверяю вас, принц Альберт отнюдь не лишен чувства юмора. Он замечательный человек, и я говорю это не из-за того, что он супруг нашей королевы. Ему присущи возвышенные идеалы и подлинная забота о людях, как богатых, так и бедных.
        Лиззи с сомнением покачала головой.
        - Хотела бы я посмотреть на принца, который заботится о благополучии бедняков, а не о том, как нагрузить их работой и обложить налогами.
        Джеффри склонил голову к плечу.
        - Хм… весьма циничное замечание, особенно для представительницы привилегированного сословия.
        Допустив оплошность, Лиззи на миг растерялась, но тотчас вспомнила мудрый совет Рии и не стала ничего выдумывать.
        - Моя жизнь на австралийской ферме, мягко выражаясь, не изобиловала привилегиями. Я не понаслышке знаю, что такое изнурительная борьба за существование.
        Джеффри явно счел ее объяснение разумным и достаточным.
        - Вероятно, теперь вы на многое смотрите по-другому, - произнес он с одобрением. - И ваше мнение о венценосных особах, пожалуй, соответствует действительности. Однако Альберт - своего рода исключение из правил. Принц - муж королевы, но не король. Он располагает временем и широкими возможностями, и его деятельный ум стремится употребить их во благо. Кстати, чтобы не быть голословным… - У него загорелись глаза. - Не хотите ли прямо сейчас посмотреть на воплощение одного из замыслов принца? Это совсем недалеко, на том берегу Серпентайна.
        Воодушевление барона передалось Лиззи.
        - С превеликим удовольствием! - ответила она.
        Они прошли по каменному мосту с изящными круглыми арками и свернули на дорожку, ведущую к Кенсингтонскому дворцу. Джеффри ускорил шаг, но Лиззи без труда поспевала за ним.
        В таком бодром темпе они быстро добрались до казарм гвардейского полка. Лиззи «встретилась» с этими невзрачными деревянными постройками словно со старыми знакомыми. Она видела их много лет назад, когда приходила в парк, чтобы поглазеть на блестящих леди и джентльменов, фланирующих по Роттенроу.
        Однако теперь рядом с темными приземистыми казармами сиял белизной двухэтажный каменный дом. Его главной архитектурной особенностью была симметрия. Две двери снизу, две - сверху. А по обеим сторонам от каждой двери - по два больших окна. Единственный непарный элемент - кованая железная лестница с открытой площадкой на втором этаже.
        - Любопытно, зачем столько дверей? - поинтересовалась Лиззи.
        - В доме четыре отдельные квартиры, - ответил Джеффри. - А называется он «Коттедж принца».
        - Принц Альберт собирается здесь жить? - изумилась Лиззи.
        - Нет, конечно, нет, - улыбнулся Джеффри.
        Теплая обаятельная улыбка смягчила его суровое лицо и очень понравилась Лиззи.
        - Квартиры предназначены для рабочего сословия, - пояснил он. - Они недостаточно хороши для принца, но обычный человек найдет в них все необходимое, и даже больше.
        - Однако не странно ли селить рабочих в Гайд-парке? - спросила Лиззи. Дом стоял практически под окнами Кенсингтонского дворца. Конечно, дворец не являлся официальной королевской резиденцией, но в нем родилась и выросла королева Виктория. - Видимо, у принца Альберта весьма своеобразное чувство юмора.
        - Здание простоит здесь всего несколько месяцев, - отозвался Джеффри. - Когда закроется Всемирная выставка, его разберут и выстроят заново на южном берегу реки.
        Между тем вокруг дома для рабочих собралась толпа - по меньшей мере человек двадцать с любопытством рассматривали строение со всех сторон. А дородный джентльмен при полном параде - включая крахмальный шейный платок и высокий цилиндр - стоял рядом с лестницей, раздавал публике буклеты и предлагал всем желающим ознакомиться с внутренним устройством здания. Заметив Джеффри, он кивнул ему и улыбнулся.
        - Доброе утро, милорд. Лорд Эшли предупредил, что ждет вас сегодня.
        Джеффри обменялся с ним дружеским рукопожатием.
        - Я вижу, вы тут не скучаете, мистер Лэнг.
        Пухлое лицо джентльмена расплылось в широкой улыбке.
        - Сорок пять посетителей за сегодняшнее утро, сэр. По моим подсчетам, благородных господ и простого народа примерно поровну, - с гордостью сообщил он и, очевидно, уважая в Джеффри не только лорда, но и священника, добавил: - Как сказано в Книге Притчей: «Богатый и бедный встречаются друг с другом: того и другого создал Господь».
        Джеффри улыбнулся:
        - Совершенно справедливо, мистер Лэнг. Не сомневаюсь, наши усилия в конечном итоге принесут пользу всем слоям общества. - Он осмотрелся: - Лорд Эшли еще здесь?
        - Так точно, сэр, - ответил мистер Лэнг. - Он сейчас наверху. Лорд проводит экскурсию для двух джентльменов из «Иллюстрейтед Лондон ньюс».
        - Лорд Эшли, граф Шафтсбери, - председатель Общества по улучшению положения рабочих, - пояснил Джеффри, обращаясь к Лиззи. - Вот увидите, он вам понравится.
        Едва барон договорил, как сверху донесся шум и на площадку второго этажа вышли несколько человек.
        - Итак, джентльмены, - пророкотал густой бас, - мы имеем чистые, надежные, благоустроенные квартиры и арендную плату не выше той, что выкладывают рабочие за жалкие лачуги, в которых они ютятся сейчас.
        На кованой лестнице появился высокий седовласый джентльмен с орлиным носом и волевым квадратным подбородком. Джентльмен решительно зашагал вниз, и каблуки его начищенных до блеска сапог гулко застучали по металлическим ступеням.
        Двое мужчин, вооруженных блокнотами и карандашами, следовали за ним по пятам. Один из них на ходу что-то записывал. А другой вдруг спросил:
        - Вы говорили о пяти процентах прибыли, не так ли? А эта цифра не кажется вам завышенной?
        - Вы подвергаете сомнению мои слова?
        - Но, милорд, - не унимался настойчивый репортер, - можно ли всерьез надеяться, что люди из самых низов будут регулярно вносить арендную плату? Вы считаете такое вложение капитала надежным?
        Лорд Эшли остановился, смерил взглядом газетчиков и нацелил свою трость на того, кто задавал вопросы.
        - Я опираюсь на факты. В Уайтчепеле точно такой же дом функционирует уже не первый год. Жильцов - больше сотни, суммарная арендная плата - две с лишним тысячи фунтов, а задолженность - несколько шиллингов.
        Властный голос графа привлек внимание публики. Кое-кто подошел поближе, а несколько мужчин и женщин с любопытством следили за разговором, перегнувшись через перила площадки второго этажа.
        - Мы имеем дело с честными тружениками и не рискуем капиталом. Платежи поступают вовремя, и наши инвесторы не остаются внакладе. - Граф повернулся к репортеру, делавшему пометки в блокноте. - Однако следует подчеркнуть, что мы ставим во главу угла не деньги, а строительство добротного жилья для простого народа.
        По рядам публики пробежал одобрительный шепот.
        Лорд Эшли увидел Джеффри и тотчас обратился к нему:
        - А, лорд Сомервилл… наконец-то!
        - Прошу простить за опоздание. Меня задержали непредвиденные обстоятельства.
        Джеффри явно не хотел обидеть Лиззи, но она все равно почувствовала себя виноватой. Джеймс мог бы поинтересоваться планами Джеффри, прежде чем навязывать ему ее общество.
        Лорд Эшли перевел взгляд на спутницу барона.
        - Непредвиденные обстоятельства? Да, понимаю. Трудно уследить за временем, гуляя по парку с очаровательной молодой леди.
        Лиззи смутилась, а Джеффри с невозмутимым видом произнес:
        - Лорд Эшли, позвольте вам представить мою невестку миссис Сомервилл.
        - Миссис Сомервилл? - Граф приподнял густые седые брови. - Ах да, конечно… - В его глазах промелькнуло сочувствие. - Лорд Сомервилл посвятил меня в некоторые подробности того, что произошло с его братом. Чрезвычайно прискорбная история. Слава Богу, вам самой удалось вернуться в Англию целой и невредимой. - Граф покосился на Джеффри и добавил: - Возможно, вместе вам будет легче справиться с горем. - Приблизившись к Лиззи, он взял ее за руку. - Уверен, лорд Сомервилл окружит вас заботой и вниманием.
        Конечно, речь шла всего лишь о родственной поддержке. Тем не менее сердце Лиззи забилось быстрее.
        - В настоящий момент миссис Сомервилл решительно ни в чем не нуждается, - сказал Джеффри. - Она поселилась у своей бабушки леди Торнборо.
        Пока они беседовали, репортеры «Иллюстрейтед Лондон ньюс» держались на почтительном расстоянии и только мельком взглянули на Лиззи. Однако один из них по-прежнему что-то записывал в блокнот. Лиззи насторожилась. Ей вовсе не хотелось, чтобы подробности этого разговора появились в свежем выпуске газеты и стали всеобщим достоянием.
        Ее беспокойство не укрылось от внимания лорда Эшли.
        - Джентльмены, - пророкотал он, обращаясь к газетчикам, - вы уже все осмотрели?
        Репортеры, как по команде, закрыли блокноты, поблагодарили графа за подробную экскурсию, почтительно приподняли шляпы и откланялись.
        Лорд Эшли проводил их взглядом.
        - Скажите, Сомервилл, вы слышали, как этот господин усомнился в том, что рабочие будут регулярно вносить арендную плату?
        - Да, сэр.
        - Ему не внушают доверия так называемые низы. А сам-то он кто, спрашивается? Возмутительно, вы не находите?
        Джеффри кивнул:
        - Да, разумеется. По моим наблюдениям, простые труженики зачастую куда более обязательны в оплате счетов, чем многие безответственные представители высших слоев общества.
        - Тонко подмечено, - одобрительно отозвался граф и с благожелательной улыбкой посмотрел на Лиззи. - Коль скоро лорд Сомервилл привел вас сюда, не желаете ли ознакомиться с нашими скромными достижениями?
        Джеффри не ошибся - Лиззи определенно понравился лорд Эшли. Он держался властно и самоуверенно, но при этом не был высокомерным.
        - Благодарю вас, милорд. - Она улыбнулась ему в ответ. - С большим удовольствием.
        - Превосходно, превосходно… - Граф вновь направился к лестнице. - Вам непременно надо побывать наверху, чтобы оценить исключительную продуманность устройств для подачи угля и отвода мусора.
        Джеффри крепко поддерживал Лиззи под локоть. Однако лестница была настолько узкой, что они шли скорее не рука об руку, а бок о бок, причем - почти вплотную.
        К тому времени, когда они добрались до верхней ступени, Лиззи едва дышала.
        - Вы хорошо себя чувствуете? - негромко спросил Джеффри.
        - Да, спасибо, - с трудом вымолвила Лиззи.
        Она совершенно забыла о том, что на площадке находились другие посетители. Те самые, которые отсюда следили за разговором лорда Эшли и газетчиков.
        Ей пришлось о них вспомнить, когда совсем рядом словно гром среди ясного неба раздалось:
        - Господи помилуй! Да это же Лиззи Пул!
        Глава 14
        Лиззи обернулась.
        В нескольких шагах от нее стоял дряхлый сгорбленный человек в латаной-перелатаной одежде. На его морщинистом лице сияла широкая беззубая улыбка.
        - Лиззи Пул! Мы-то думали, что потеряли тебя навсегда. А ты - вот она, живая и здоровая! Да еще такая нарядная! Жаль, твоего отца нет с нами. Ох и обрадовался бы он!
        Надтреснутый старческий голос дребезжал и срывался, но слова - все до единого - звучали невыносимо отчетливо.
        Лиззи похолодела от страха. Конечно, в Лондоне оставались люди, которые могли бы ее узнать. Но она думала, что ни с кем из них не столкнется, поскольку будет вращаться в совершенно иных кругах. Кто же знал, что Всемирная выставка приведет к такому тесному соприкосновению всех слоев общества?
        «Богатый и бедный встречаются друг с другом…»
        Лиззи молчала. Джеффри смотрел на старика с нескрываемым изумлением. Даже громогласный граф, казалось, лишился дара речи.
        - Это же я! - Старик подошел на шаг ближе. - Бен Уэзерс! Не может быть, чтобы ты забыла меня.
        Лиззи вгляделась в добродушное лицо с мясистым красным носом и бледно-голубыми выцветшими глазами. Это действительно был Бен Уэзерс, один из лучших друзей ее отца. Годы согнули его спину, отняли зубы и добавили морщин, но это был именно он. Конечно же, он!
        Она приложила все силы, чтобы преодолеть желание немедленно расспросить его об отце. Сэм Пул умер, когда она была в Австралии, и кто, как не его близкий друг, мог рассказать ей о последних днях отца.
        Понял ли Бен Уэзерс, что она узнала его? Он по-прежнему улыбался и даже немного развел руки в стороны, словно приготовился обнять ее. Лиззи всей душой стремилась в эти объятия, но не сдвинулась с места и только крепче сжала руку Джеффри. Она выбрала свой путь и должна была отречься от знакомства с человеком, которого когда-то любила как близкого родственника.
        - К кому вы обращаетесь… сэр? - произнесла она, воспользовавшись надменным тоном, опробованным на Хардинге, и насмешливо выделив слово «сэр».
        Бен Уэзерс отшатнулся - как будто получил пощечину.
        - Но, Лиззи!.. Неужели ты… - Он на секунду умолк, потом недоверчиво спросил: - Вы хотите сказать, что вы не Лиззи Пул?
        Всякую уважающую себя леди возмутило бы такое поведение простолюдина.
        - Я хочу сказать, что не могу быть решительно никем из ваших знакомых, - с холодным презрением процедила Лиззи и тотчас устыдилась своих слов, увидев, как бедный старик вздрогнул от унижения.
        Слава Богу, в разговор вмешался Джеффри.
        - Вы просто ошиблись, - благожелательно обратился он к старику. - На самом деле перед вами миссис Сомервилл.
        Уэзерс в задумчивости прищурился, словно решая, чему верить - словам барона или собственным глазам. Лиззи же замерла, не смея пошевелиться под его пристальным взглядом.
        Кажется, прошла целая вечность, прежде чем старик опустил глаза и смиренно, как и подобает бедняку, поклонился и пробормотал:
        - Прошу прощения, мэм. У меня и в мыслях не было вас обидеть.
        Лиззи не проронила ни звука. Ее сердце разрывалось на части.
        - Ничего страшного, - мягко сказал Джеффри. - В преклонном возрасте многих подводит зрение.
        Лиззи побилась бы об заклад, что у Бена Уэзерса нет проблем со зрением. Однако тот покорно кивнул:
        - Благодарю вас, сэр. Конечно, вы правы. Извините, что по ошибке побеспокоил леди.
        Джеффри слегка подтолкнул свою спутницу и увел ее от лестницы, чтобы освободить дорогу Уэзерсу. Лиззи отвернулась и с деланным любопытством заглянула в ближайшее окно. Пусть все вокруг думают, что она уже забыла пустячное происшествие со стариком.
        Даже стоя к нему спиной, Лиззи почувствовала, как Уэзерс еще раз внимательно посмотрел на нее, проходя мимо. Затем он невыносимо медленно спускался по ступеням. И только когда звуки его шагов стихли, она вздохнула с облегчением.
        - Поразительно! - воскликнул лорд Эшли. - Что бы это значило?
        - Не имею ни малейшего представления, - небрежно бросила Лиззи.
        То есть она хотела изобразить небрежность, но у нее это получилось не слишком убедительно.
        - Он был уверен, что знает вас, - заметил Джеффри.
        - Да, но… - Лиззи нервно сглотнула. - Как вы и сказали, его подвело зрение.
        Джеффри покачал головой:
        - Я так сказал только для того, чтобы помочь старику выйти из неловкого положения.
        - Зачем ему помогать? Он вел себя дерзко и навязчиво.
        - Вероятно, вы очень похожи на дочь того человека, у которого он когда-то работал, - рассудил лорд Эшли. - Он определенно упомянул ее отца.
        - Резонное предположение, - согласился Джеффри.
        Казалось, мужчины отнеслись к происшествию слишком серьезно. Лиззи надо было срочно настроить их на иной лад. Что в такой ситуации сказала бы Рия?
        - Джентльмены, все это крайне удручает меня, - жеманно произнесла она и для полноты картины капризно надула губы.
        Джеффри оторопел. Лорд Эшли тоже изрядно удивился.
        - Удручает? Каким образом? - спросил граф.
        - Я отказываюсь верить, что на свете есть дама, похожая на меня. - Она гордо вскинула голову: - Я предпочитаю быть единственной и неповторимой.
        - Вы правы, миледи, - с улыбкой отозвался лорд Эшли. - Не понимаю, как мы могли подвергнуть сомнению сей очевидный факт.
        - Я вас прощаю. - Лиззи лучезарно улыбнулась и вновь заглянула в окно. - Когда же мы наконец войдем в эти чудесные маленькие апартаменты? Я просто сгораю от любопытства.
        - Оно будет удовлетворено, не сомневайтесь, - заверил лорд Эшли и гостеприимно распахнул дверь.
        Следуя за графом, Лиззи старательно изображала живейший интерес к современным удобствам и планировке квартиры. Там было три спальни, одна побольше - для супругов, а две маленькие - для детей.
        - Раздельные спальни! - с воодушевлением провозгласил граф. - Для воспитания в духе скромности и высокой морали.
        Его просто распирало от удовольствия. А в крошечном чулане он и вовсе радовался как дитя, демонстрируя все преимущества устройств для подъема угля и сброса мусора.
        Лиззи на каждом шагу кивала и улыбалась. Ей даже удалось задать несколько вполне уместных вопросов, хотя ее мысли постоянно возвращались к Бену Уэзерсу.
        Она обидела и унизила его, но ее терзали не только угрызения совести. Он не видел ее больше десяти лет, но все-таки сразу узнал. Значит, могли узнать и другие знакомые, довелись им случайно столкнуться с ней.
        Всего час назад Лиззи мечтала посетить Всемирную выставку, теперь же с тревогой думала о том, что придется провести несколько часов в огромном павильоне, наполненном сотнями - а то и тысячами - людей из самых разных уголков Лондона. «Богатый и бедный встречаются друг с другом…»
        Она должна быть предельно внимательной и осторожной.
        Экипаж проехал вдоль южной части Гайд-парка и повернул на запад, к Мейфэру. Джеффри в очередной раз посмотрел на Рию. Откинувшись на подушки, она сидела с закрытыми глазами и, казалось, не могла пошевелиться от усталости.
        Джеффри почувствовал себя виноватым. Она еще недостаточно окрепла, и вести ее в «Коттедж принца» никак не следовало. Поначалу она держалась очень бодро - с интересом осматривала квартиру и оживленно беседовала с лордом Эшли. Ее усталость проявилась уже после того, как они попрощались с графом. Рия перестала улыбаться, почти ничего не говорила и по пути к экипажу напряженно вглядывалась в лица прохожих. Может быть, искала среди них того бедного старика?
        Странная история… Этот человек был твердо уверен, что знает Рию, хотя называл ее другим именем.
        Она решительно отказалась обсуждать неприятное происшествие и попыталась представить его незначительным курьезом. Но Джеффри догадывался: она расстроилась куда больше, чем казалось.
        Рия, должно быть, почувствовала, что он смотрит на нее. Она открыла глаза, растерянно моргнула и сдвинула брови, как будто изо всех сил старалась вспомнить что-то очень важное. Джеффри захотелось взять ее за руку и утешить, словно заблудившегося ребенка.
        Через мгновение он от души порадовался, что не совершил такой глупости. Выражение лица Рии разительно переменилось. Теперь она ничуть не походила на печальную беззащитную девочку. На ее губах заиграла лукавая улыбка.
        - Неужели у меня на лице грязь?
        Джеффри принужденно улыбнулся и покачал головой:
        - Нет, я просто пытался понять, хорошо ли вы себя чувствуете.
        - О, превосходно. - Она поправила шляпку и убрала со лба выбившийся из прически локон. - Признаться, я немного устала, но это пустяки. Во всем остальном утро получилось чрезвычайно интересным.
        Экипаж остановился на оживленном перекрестке. Джеффри выглянул в окно и увидел, что улица, ведущая к дому леди Торнборо, забита каретами, повозками и телегами. Очевидно, кучер ждал возможности влиться в этот поток.
        - Хрустальный дворец - настоящее чудо! - восторженно произнесла Рия. - Мне не терпится поскорее попасть на выставку.
        - Когда вы туда собираетесь? Завтра?
        - Ах нет. Джеймс говорит, что надо подождать до субботы. В будние дни в павильоне ужасная толчея, а по субботам входная плата выше, поэтому посетителей не так много.
        Джеффри раздосадовал ее тон. Она уверяла, что за десять лет сильно изменилась, но порой рассуждала как легкомысленная светская дама.
        - Вы решили осмотреть выставку в окружении отборной публики, - саркастически заметил он. - Весьма предусмотрительно. В самом деле, а вдруг повторится сегодняшнее происшествие, вдруг какой-нибудь бедолага примет вас за простолюдинку.
        Рия густо покраснела и, к величайшему удивлению Джеффри, утвердительно кивнула:
        - Да, вы правы. Я не хотела бы вновь оказаться в подобном положении. Это было бы крайне…
        Экипаж резко тронулся с места, и Рия, покачнувшись, соскользнула с подушек сиденья на пол.
        - Да-да, крайне неприятно, - пробормотала она.
        Пытаясь ей помочь, Джеффри обхватил ее за талию и тотчас же испытал прилив непозволительно острых ощущений.
        - Вы не ушиблись? - спросил он с нарочитым спокойствием.
        Их лица почти соприкасались.
        - Я?.. Кажется, нет, - запинаясь вымолвила Рия.
        Он поддерживал ее, пока она вставала на ноги, затем помог ей сесть и, наконец, сел сам. Экипаж быстро катил по булыжной мостовой, и Джеффри это очень радовало. Еще немного - и он доставит Рию домой, а затем спокойно займется своими делами. На сегодня с него хватит, присутствие Рии слишком уж будоражило его.
        Они подъехали к особняку леди Торнборо. Рия выпрямилась, поправила на плечах накидку и подтянула перчатки. На ее щеках играл легкий румянец. Слава Богу, несмотря на усталость, она выглядела гораздо лучше, чем в тот день, когда без сознания лежала у этих белых мраморных ступеней.
        Кучер открыл дверцу. Джеффри вышел из экипажа и повернулся, чтобы помочь своей спутнице.
        Она спустилась на тротуар и встала рядом с ним. Всякий раз, когда Рия находилась так близко, все вокруг словно исчезало. Оставалась лишь она и нежный аромат ее духов. Аромат роз.
        - Благодарю вас, Джеффри. Мне очень неловко, что я нарушила ваши планы, - тихо сказала она.
        У него вновь возникло странное желание утешить ее.
        - Думаю, мы можем смело обвинить во всем Джеймса.
        - Тогда нам придется признать, что именно по его «вине» у нас появилась возможность чуть лучше понять друг друга. - Она улыбнулась. - Полагаю, сегодня я дала вам достаточно оснований для того, чтобы считать меня пустоголовой светской девицей. Но я очень рада, что мы провели это утро вместе.
        - Я тоже, - вполне искренне ответил Джеффри. Они действительно начали понимать друг друга чуть лучше, - но только начали. - Вы позволите мне заехать к вам завтра? - спросил он и счел нужным пояснить: - Надеюсь, вы расскажете мне как можно больше об Эдварде.
        В Лондоне нашлось бы множество желающих подробно расспросить ее о жизни в Австралии, но в отличие от всех остальных Джеффри имел на это право.
        - Да, разумеется. Я буду счастлива рассказать вам о нем.
        Двери особняка открылись, и появился Хардинг, застывший на пороге в позе ожидания.
        Барон поднялся по ступеням вместе с Рией.
        - Значит, до завтра, - сказала она и вошла в дом.
        А Джеффри еще с минуту стоял у двери, забыв о своем недавнем желании поскорее заняться своими делами.
        Глава 15
        В гостиную вошла Лиззи, и леди Торнборо, сидевшая за бюро, подняла глаза:
        - Боже, дитя мое, где ты была? Я уже начала беспокоиться.
        - Простите, что я опоздала. - Лиззи поцеловала ее в щеку. На бюро лежали приглашения. Леди Торнборо, вероятно, устраивала званый обед. - Я беседовала с Джеффри. Разве Джеймс ничего вам не сказал?
        - Нет. Это так на него похоже! Наверное, опять отправился в свой клуб и даже не подумал мне ничего сказать. - Пожилая дама отложила перо. - Ты была с лордом Сомервиллом?
        - Да, - кивнула Лиззи. Увидев в глазах леди Торнборо вопрос, она отвернулась; ей не хотелось сейчас о чем-то рассказывать. Слишком свежо еще было воспоминание о том, что произошло между ней и Джеффри в карете. Удовольствие, которое она с удивлением почувствовала при его прикосновении, когда он помогал ей подняться, до сих пор оставалось с ней.
        Лиззи краем глаза увидела свое отражение в зеркале - щеки ее явно порозовели. И леди Торнборо это заметила.
        - С тобой все хорошо, моя дорогая? - Дама поднялась с кресла и позвонила, вызывая дворецкого.
        - Я немного устала, - признала Лиззи и медленно опустилась в кресло. Колени ее угрожающе подгибались.
        - Я распорядилась приготовить на обед замечательный бульон. Он поможет тебе оправиться.
        Лиззи всеми силами сдерживалась, чтобы не скривиться. «Хорошего тоже должно быть понемножку, - решила она. - И бульон - лучшее тому доказательство».
        Наконец появился Хардинг. Его взгляд лишь на мгновение задержался на Лиззи, но и этого ему определенно хватило, чтобы уяснить ситуацию. Он слышал, как она прощалась с Джеффри на пороге, и видел ее лицо. Лиззи никогда не умела блефовать - у нее не было «покерного лица», как говорил Том (это выражение он перенял у американцев, бывавших в Сиднее).
        - Хардинг, передайте кухарке, что пора подавать обед, - распорядилась леди Торнборо.
        - Будет исполнено, миледи.
        Хардинг вышел и закрыл за собой дверь. Лиззи облегченно вздохнула. В присутствии дворецкого она чувствовала себя провинившейся школьницей - как когда-то Рия.
        Леди Торнборо опять обратилась к «внучке».
        - Итак, хорошо ли вы с лордом Сомервиллом провели сегодня время?
        Лиззи аккуратно разгладила платье.
        - Конечно.
        - Значит, вы нашли общий язык?
        - Можно сказать и так. - Лиззи не хотелось отвечать столь уклончиво, но не могла же она рассказать о том, какое впечатление произвел на нее Джеффри…
        - Как чудесно! - обрадовалась леди Торнборо. - Я рада, что ты послушалась моего совета. В конце концов, мы все - одна семья.
        Семья… Что ж, пожалуй, она нашла ее в лице леди Торнборо и Джеймса. Но вот Джеффри… В какой-то момент она едва не забыла, что являлась его «невесткой».
        - Он обещал приехать завтра, - сказала Лиззи. Джеффри хотел снова увидеться с ней, и она была этому очень рада.
        - Замечательно, - удовлетворенно кивнула леди Торнборо. - Думаю, вам обоим не повредит проводить больше времени вместе. - Она дотронулась холодной рукой до горячей щеки Лиззи. - Ты уверена, что готова сопровождать меня сегодня?
        Лиззи сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить гулко стучавшее сердце.
        - Да, конечно. Бульон нашей кухарки придаст мне сил.
        - Просто чудесно! - провозгласила леди Кардингтон; голос ее громко разносился по богато обставленной гостиной. Остальные дамы кивнули в знак согласия.
        Дом леди Кардингтон был последним в списке Лиззи и леди Торнборо на сегодня, и Лиззи с нетерпением считала минуты до того, как они наконец его покинут. Весьма утомительно постоянно залезать и вылезать из кареты и заходить в разные гостиные всего лишь ради пятнадцатиминутной беседы.
        Единственным облегчением для Лиззи было то, что она не являлась главной темой разговоров - этой чести удостоился Джеффри. Куда бы они ни пришли, везде говорили об одном: дамы высшего света и их дочери обсуждали лорда Сомервилла, неожиданный подарок сезона. Немного чудаковатый, не без этого, но без всякого сомнения - самая выгодная партия.
        И каждый раз, когда Джеффри представляли призом, который можно выиграть, Лиззи испытывала раздражение. Ведь он больше чем приз! Сегодня утром она наконец разглядела человека за всеми ярлыками, которые на него вешали. И оказалось, что она была столь же склонна к поверхностным суждениям, как и все остальные. Он не был фанатичным священнослужителем, за которого Лиззи поначалу его приняла; но не был и всего лишь лучшим кандидатом в мужья этого сезона. Лиззи подозревала, что он действительно будет хорошим мужем, но вовсе не по тем причинам, которые так широко обсуждались.
        Джеффри еще при первой встрече сказал ей, что не черпает радости в титулах. Теперь она ему поверила.
        Он был вынужден полностью поменять свои жизненные планы и исполнять роль, к которой не был подготовлен. Вероятно, ему было тяжело справляться с такой ношей. И возможно, они действительно могли помочь друг другу, как предположил лорд Эшли. Ее положение как невестки позволяло им проводить сколько угодно времени вместе, и Лиззи обнаружила, что рада этому. Но возможно, ей не следовало слишком уж к нему привязываться.
        - Мой муж считает, что лорд Сомервилл намеревается жениться как можно скорее, - поведала одна из дам, которую представили Лиззи как миссис Паддингтон, высокая стройная женщина, одетая в пестрое платье в красную и зеленую клетку. Лиззи уже знала, что платья в клетку в моде в этом сезоне, и у нее уже в глазах рябило от многообразия этого рисунка, представшего перед ней за этот день.
        - Мой муж на прошлой неделе беседовал с лордом Сомервиллом в клубе, - продолжала миссис Паддингтон со снисходительной улыбкой. - Конечно, он совершенно измучил несчастного барона вопросами - вы же знаете, мой муж неисправимый сплетник! - Несколько женщин хихикнули. - Но даже мой Стэнли не смог ничего из него вытянуть.
        - Лорд Сомервилл весьма осторожен и старается не выказывать пристрастия ни к одной из дам, - глубокомысленно заметила леди Кардингтон. - Но я могу сказать вам, куда он смотрит… - Она выразительно взглянула на свою дочь Люсинду.
        Леди Кардингтон имела возможность говорить откровенно. Все присутствовавшие дамы, кроме ее двух дочерей, были или в возрасте, или уже замужем. «Или же только что вернулись после долгого отсутствия», - подумала Лиззи о себе самой. Она вспомнила предыдущие визиты. В других гостиных также были дамы, твердо знающие, кому Джеффри окажет предпочтение - и это почему-то была вовсе не старшая мисс Кардингтон.
        - Мы ждем предложения со дня на день, - вновь заговорила леди Кардингтон. - Я вся дрожу, как будто сижу на иголках. - И она несколько раз чуть подпрыгнула на стуле для убедительности.
        «Леди Кардингтон трудно представить дрожащей», - подумала Лиззи и, отвернувшись от этой дамы, встретилась взглядом с Люсиндой Кардингтон, обладательницей больших карих глаз.
        - Может, чаю, миссис Сомервилл? - предложила Люсинда.
        Лиззи, никогда не бывшей замужем, каждый раз становилось неудобно, когда ее называли «миссис Сомервилл». Впрочем, она надеялась, что со временем привыкнет - так на истертой коже постепенно образуется мозоль. Она протянула девушке чашку:
        - Да, спасибо.
        Люсинда тотчас же сосредоточилась на чайнике. Наполнив чашку, она постаралась аккуратно поставить чайник на столик, однако, несмотря на все ее усилия, фарфор звонко ударился о серебряный поднос, и бедняжка вздрогнула от смущения. Похоже, ей сложно было контролировать свои движения.
        Лиззи так и не поняла, была ли Люсинда такой всегда, или неловкость проявлялась только в присутствии гостей. Возможно, сама Лиззи пугала Люсинду. Ведь, в конце концов, она невестка самого видного жениха в Лондоне. Возможно, Люсинда пыталась произвести на нее благоприятное впечатление в надежде на то, что она замолвит за нее словечко перед Джеффри. Но Лиззи предпочла об этом не думать.
        Однако Люсинда казалась хорошей девушкой - честной, доброй и довольно образованной. Она даже поддерживала интересную беседу - несмотря на церемонии с чайником. Лиззи могла ее понять: как и Люсинда, она чувствовала себя неуютно, сталкиваясь с бесчисленными условностями высшего света. К сожалению, она никак не могла признаться в этом Люсинде. Да, они обе чувствовали себя не в своей тарелке, но причины на то были совершенно разные.
        С другой стороны от Лиззи сидела Эмили, юная сестра Люсинды. Эмили было не больше шестнадцати лет, но она так много говорила о брачных перспективах, будто уже покинула школьный класс и вышла в свет. Возможно, так оно и было. Лиззи слышала о девушках, которых родители представляли обществу в столь раннем возрасте.
        Эмили с пристальным любопытством изучала Лиззи - как будто та была каким-то загадочным и непонятным существом. Не самое вежливое поведение.
        - Эмили, где твои манеры? - резко произнесла леди Кардингтон. - Я уверена, миссис Сомервилл не нравится, когда ее так пристально разглядывают.
        Эмили улыбнулась Лиззи - улыбка вышла слишком уж слащавой - и притворно извинилась:
        - Простите меня, миссис Сомервилл.
        - Так-то лучше, - удовлетворенно заметила мать девушки.
        - Я хочу узнать как можно больше о лорде Сомервилле, - бойко продолжала Эмили, ничуть не смутившись. - Люсинда считает, было бы божественно заполучить такого мужчину в семью. - Она лукаво улыбнулась. - Но возможно, «божественно» - не самое подходящее слово… Ведь теперь у него уже нет прихода. - Эмили рассмеялась собственной шутке.
        От легкомысленных слов девушки у Лиззи холодок пробежал по спине. Дамы обсуждали свадьбу Люсинды и Джеффри как уже решенное дело. Но что думает сам Джеффри? Лиззи не сомневалась, он исполнит долг перед своим родом и женится. Но как скоро? Случится ли это столь быстро, как предполагала леди Кардингтон?
        В отличие от окружающих ее дам Лиззи больше беспокоила судьба самого Джеффри, его счастье, а не просто свадьба, развлечение для высшего света.
        Лиззи сделала глоток чаю и украдкой глянула на часы. Еще несколько минут, и они смогут уйти. Она будет очень рада снова оказаться дома. «А завтра, - улыбнулась про себя Лиззи, - я снова увижу Джеффри».
        Глава 16
        Лондон купался в ярких лучах летнего солнца. Джеффри предпочел бы дойти до особняка леди Торнборо пешком, но поехал в открытом экипаже, рассчитывая пригласить Рию покататься по городу. Наверное, ей будет приятно заново познакомиться с Лондоном после долгого отсутствия.
        Мысли барона постоянно возвращались к Рие, но у него по-прежнему было больше вопросов, чем ответов. Он отдавал должное ее искреннему стремлению наладить с ним добрые отношения. Однако его глубоко разочаровало ее поведение во время и после происшествия с бедным стариком.
        А что творилось с ним самим, когда в экипаже он помогал ей подняться на ноги? Сколько раз он обнимал женщин за талию - например, танцуя на балах, и не только, - но никогда не испытывал таких острых ощущений. Впрочем, об этом лучше было не думать. Бог знает куда могли завести подобные размышления.
        Сегодня он собирался расспросить ее об Эдварде. То немногое, что она рассказала при первой встрече, запало ему в душу, и теперь он хотел знать все подробности. Эдвард выбрал свой путь и шел по нему до конца. Оставалось надеяться, что его короткая жизнь была достойной и счастливой. Кажется, Рия в этом нисколько не сомневалась.
        Экипаж остановился у дома леди Торнборо.
        «Господи, будь милостив, - молился Джеффри, поднимаясь по ступеням. - Помоги мне понять Рию. Помоги нам обоим понять, как жить дальше».
        Дворецкий провел его в гостиную. Рия стояла у окна - в ореоле солнечного света. Темно-вишневое платье выгодно оттеняло нежную белизну изящной шеи и сияние пшеничных локонов, аккуратно уложенных на затылке.
        Джеффри замер, не в силах отвести от нее глаз. Всего несколько дней назад он видел в ней только источник бед и страданий. Конечно, у него были на то основания. Но прошлое уже не изменишь, и лучше сосредоточиться на том, чтобы избежать ошибок в настоящем и будущем.
        Рия подошла к нему, протянула руку и сердечно улыбнулась.
        - Я очень рада вас видеть.
        Джеффри не думал, что застанет ее одну, но отсутствие леди Торнборо и Джеймса вовсе не расстроило его.
        - Ваши близкие здоровы?
        - Да, благодарю вас. Бабушка отправилась по неотложным делам. Она надеется, что вы примете ее извинения.
        - Разумеется, - кивнул барон.
        Они оба замолчали, и возникла неловкая пауза.
        Заставив себя преодолеть смущение, Джеффри сказал:
        - Позвольте пригласить вас на прогулку. Сегодня прекрасная погода, и я приехал в открытом экипаже.
        Рия улыбнулась.
        - Не могу отказаться от столь заманчивого предложения.
        Через несколько минут они вышли из дома. Помогая Рие подняться в экипаж, Джеффри прислушался к своим внутренним ощущениям и с облегчением отметил, что на сей раз все прошло более или менее гладко. Похоже, он начал привыкать к Рие, и ее присутствие уже не так сильно будоражило его. Впрочем, усевшись рядом с ней, он понял, что до привычки еще очень и очень далеко.
        - Куда прикажете, милорд? - спросил кучер.
        Джеффри повернулся к своей спутнице:
        - Что вы желаете увидеть в первую очередь? Отправимся на север, к Риджентс-парку, или вниз, к реке? А может быть - к собору Святого Павла?
        Рия явно оживилась при упоминании собора, расположенного в историческом центре Лондона.
        - Я мечтаю вновь увидеть Сити! - воскликнула она.
        - Превосходно, - кивнул Джеффри. И, обращаясь к кучеру, распорядился: - Поезжайте мимо Букингемского дворца.
        По улицам, как всегда, двигался нескончаемый поток разнообразных экипажей - от карет до самых примитивных повозок. Пешеходов было даже больше, чем обычно, - их ряды пополнились желающими посетить Всемирную выставку.
        Рия с любопытством смотрела по сторонам.
        - Поразительное столпотворение, - сказала она. - Что за город! Он напоминает гудящий улей.
        - Должно быть, по части шума и суеты австралийское ранчо не идет ни в какое сравнение с Лондоном, - заметил Джеффри.
        Она кивнула:
        - Да, конечно. Наверное, то же самое можно сказать о вашем бывшем приходе.
        Джеффри необыкновенно тронуло, что она вспомнила о его недавнем прошлом.
        - Да, верно, - согласился он. - Не знаю, смогу ли когда-нибудь по-настоящему освоиться здесь.
        - Я вас понимаю, - со вздохом отозвалась Рия.
        При всех различиях, в одном они были похожи - им обоим пришлось приспосабливаться к совершенно новым жизненным обстоятельствам.
        - Очевидно, с тех пор как вы в последний раз были в Лондоне, многое изменилось.
        - Да, очень многое. - Она усмехнулась и лукаво прищурилась. - По-моему, к вам это тоже относится. Признаться, вы вовсе не такой, как я думала.
        Ничего удивительного. В конце концов, он тоже представлял Рию совсем другой. Тем не менее ее слова слегка уязвили его.
        - Судя по всему, Эдвард отзывался обо мне не особенно лестно, - заметил барон.
        - Эдди не рассказывал о вас ничего дурного, - возразила она. - Он просто говорил, что у вас троих очень разные характеры. Он считал себя слишком беззаботным и легкомысленным, Уильяма - слишком упрямым и самоуверенным, а вас - слишком серьезным и нетерпимым к ним обоим.
        - Пожалуй, так и было, - кивнул Джеффри.
        И все-таки он мог бы посоветоваться со мной, прежде чем покидать Англию.
        - Наверное, Эдвард опасался, что вы станете отговаривать его.
        - Разумеется. Он знал, что я напомню ему о чести и долге и потребую поступить правильно.
        - Но разве остаться в Англии было бы правильно? Ведь это значило бы отказаться от любимой женщины. И он не хотел обрекать ее на несчастливый брак.
        - Почему вы говорите о себе в третьем лице? - поинтересовался Джеффри.
        - Я… - Лиззи замялась. - Я всего лишь стараюсь рассуждать логически.
        Слово «логика» менее всего подходило для описания поступков Эдварда и Рии, но Джеффри счел за лучшее умолчать об этом. Упреки и язвительные замечания сейчас пришлись бы не ко времени.
        Экипаж остановился - какой-то человек перегонял через дорогу домашний скот. Джеффри попытался представить Эдварда в роли погонщика. Неужели такое могло быть?
        - Рия, вы сказали, что Эдвард пользовался особым доверием хозяина фермы. В чем именно заключались его обязанности? Он правда получал удовольствие от своей работы?
        И тут словно прорвало плотину - Рия заговорила о том, как они с Эдвардом жили в Австралии. Ее рассказ был необыкновенно искренним, красочным и эмоциональным. Джеффри невольно залюбовался ею, когда она с воодушевлением описывала ферму, горячую пору летней стрижки овец и ответственную роль Эдварда, перевозившего шерсть, деньги и припасы через Голубые горы. Во-первых, ему не было равных в искусстве верховой езды (отличительная черта всех Сомервиллов), а во-вторых, в нем обнаружились незаурядные лидерские качества.
        - Признаться, я не узнаю Эдварда в портрете, который вы нарисовали, - сказал Джеффри.
        - Ничего удивительного. В Англии он не мог проявить свои способности. Здесь он был всего-навсего вторым сыном, а в Австралии как будто распрямился и стал самим собой. - Она улыбнулась сквозь слезы. - Вы бы гордились им…
        Он порывисто взял ее за руки.
        - Если бы я увидел его таким и если бы… - Джеффри умолк, не в силах выразить словами боль утраты и горькие сожаления о том, что ему не довелось разделить с братом лучшие годы его жизни.
        Рия крепко сжала его руки.
        - Ему этого очень хотелось.
        - А вы тоже были счастливы в Австралии? И поэтому так долго оставались там после его смерти?
        Рия отвела взгляд и немного помедлила с ответом.
        - У меня был Эдвард… и наши близкие друзья. А когда он умер… - Она поднесла к глазам носовой платок. - Сначала я не могла себе представить, что уеду от него, от его могилы. Я хотела быть рядом с ним.
        - Но потом что-то подтолкнуло вас к отъезду?
        - Просто я… - Она виновато потупилась. - Я поняла, что должна вернуться в Англию. Вы осуждаете меня?
        - Напротив, я благодарю вас, - ответил Джеффри. - Я понимаю, как тяжело вам было решиться на такой шаг.
        - Мне пришлось снова ехать через эти проклятые горы! - с чувством произнесла она. - Проводник нашего каравана знал, где напали на Эдварда, но я специально попросила не показывать мне это ужасное место.
        Рия снова поднесла платок к глазам, и Джеффри захотелось отвлечь ее от горестных воспоминаний.
        - Попробуем сегодня не думать о смерти Эдварда, - предложил он. - Будем радоваться тому, что он жил и был счастлив.
        - Да, конечно, вы правы, - согласилась Рия.
        С минуту оба молчали, потом Джеффри указал на Букингемский дворец:
        - Смотрите, королевский штандарт. Его поднимают, когда ее величество находится в резиденции.
        Лиззи не ожидала, что Джеффри настолько благожелательно воспримет ее рассказ об Эдварде. Ей удалось изменить его отношение к брату, и у нее стало немного легче на сердце. Она смогла хотя бы отчасти выполнить обещание, данное Рие.
        - Спасибо, что пригласили меня на прогулку.
        - Спасибо вам, - с улыбкой ответил барон.
        Джеффри улыбался куда реже, чем Эдвард, но его улыбка была ничуть не менее привлекательной. Знал ли он, какое впечатление производила его улыбка на представительниц слабого пола? Вряд ли. Лиззи подставила лицо солнцу. Чудесное утро, теплое во всех отношениях.
        Они миновали Букингемский дворец и проехали через Сент-Джеймсский парк. Лиззи радовалась возможности как следует осмотреть город. После возвращения она успела побывать только в Гайд-парке и - вместе с леди Торнборо - в нескольких роскошных особняках Мейфэра и Белгрейвии. Да и раньше, до Австралии, она передвигалась не в удобном экипаже, а пешком, поэтому редко выбиралась так далеко на запад.
        И вот наконец сердце города - Сити. Они остановились у собора Святого Павла. Десятки людей стояли задрав головы и с восхищением разглядывали величественный храм с огромным куполом, двумя башнями-звонницами и двухъярусным портиком со сдвоенными колоннами. Лиззи была здесь много лет назад и теперь словно встретила старого друга.
        - Войдем? - предложил Джеффри.
        Она тотчас согласилась.
        Оставив позади шумную суету жаркого летнего дня, они ступили в прохладную тишину собора и медленно пошли по центральному нефу.
        Дойдя до середины, Лиззи остановилась и взглянула вверх. Оттуда на нее смотрели несколько человек. Это были энтузиасты, которые решились взобраться по крутой лестнице на Галерею шепота, опоясывавшую основание купола.
        Лиззи повернулась к барону и с надеждой спросила:
        - Может быть, мы тоже поднимемся?
        - Вы желаете подняться на галерею? - удивился Джеффри. - Вас не смущают двести с лишним ступеней?
        - Двести пятьдесят семь - и ни одной штукой меньше, - уточнил проходивший мимо человек средних лет, судя по выговору - американец. - Мы только что спустились, я и моя хозяйка. - Он указал на свою спутницу. Они оба раскраснелись и запыхались - как после тяжелой работы. - То еще предприятие, доложу я вам, - сообщил американец. - Я весь вымотался и думал, совсем выйду из строя, но работа того стоила - вид первоклассный.
        Лиззи с трудом сдерживала улыбку, наблюдая за лицом Джеффри. Интересно, от чего он пришел в такое изумление - от яркой речи незнакомца или от того, что к нему так фамильярно обращались?
        Ее любопытство было удовлетворено, когда они расстались с четой американцев и начали подниматься на галерею.
        - Вы поняли, о чем говорил этот джентльмен? - с озадаченным видом спросил барон.
        - О да, - ответила Лиззи. - В Сиднее мне случалось общаться с американцами. Они иногда употребляют весьма сочные выражения. - И она перевела с английского на английский.
        Подъем по узкой крутой лестнице и впрямь оказался делом нелегким. Наверху было уже не так прохладно, а Лиззи еще не привыкла к «многослойной» одежде, которую ей теперь приходилось носить. В Австралии одевались куда проще и свободнее.
        Немного передохнув на маленькой площадке, они преодолели вторую половину пути и наконец открыли дверь, ведущую на Галерею шепота.
        Лиззи подошла к железным перилам. Много лет назад, в детстве, она была здесь вместе с Томом. Он тогда обогнул галерею и стал очень далеко от нее. Тихо переговариваясь друг с другом, они слышали каждое слово, несмотря на разделявшее их расстояние. Именно за этот поразительный эффект галерея получила свое название.
        - Джеффри, вы бывали здесь раньше?
        - Да, конечно, - кивнул он. - В первый раз - в детстве, с братьями. И мы были чрезвычайно заинтригованы тем, как причудливо распространяется здесь звук.
        В детстве. С братьями. Как она - с Томом. Лиззи вздохнула и посмотрела на росписи, украшавшие купол.
        - Что на них изображено?
        - Сцены из жизни апостола Павла. Как видите, тут их восемь. На первой, - барон указал на фреску, расположенную прямо над ними, - обращение Павла на пути в Дамаск. Павел стоит на коленях в сиянии божественного озарения, снизошедшего на него.
        Джеффри продолжил описывать фрески и, дойдя до последней, сказал:
        - А это - кораблекрушение. Павел и его спутники попали в жестокий шторм.
        - Кораблекрушение? - переспросила Лиззи, едва сдерживая дрожь в голосе.
        - Как написано в Книге Деяний: «Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам. Наконец исчезла всякая надежда к нашему спасению».
        Лиззи взглянула на противоположную сторону галереи и похолодела. Тогда, много лет назад, Том стоял прямо под изображением кораблекрушения.
        - Исчезла всякая надежда… - тихо повторила она.
        - Не печальтесь. В Библии говорится, что все двести семьдесят шесть человек, которые были на корабле, благополучно добрались до острова. Господь уберег их от гибели.
        «Интересно, где был Господь, когда погибал Том?» - подумала Лиззи и с притворной радостью воскликнула:
        - Какая чудесная история!
        Она отвернулась, опасаясь, что выражение лица выдаст ее греховные мысли. Потом посмотрела вниз, на центральный неф, и улыбнулась. После чего, обмахиваясь веером, произнесла в точности так, как недавно американский джентльмен:
        - Я вся вымоталась, но работа того стоила - вид первоклассный.
        Глава 17
        Джеффри в задумчивости стоял перед большим портретом. С холста на него смотрели три подростка - надменный Уильям, улыбчивый Эдвард в обнимку со своим любимым псом Баком и он сам, Джеффри, серьезный и сосредоточенный. Долгое время этот портрет причинял ему почти физическую боль, однако сейчас вызывал светлые воспоминания.
        - Вы прекрасно выглядите, сэр.
        Он обернулся и увидел в дверях библиотеки миссис Кларидж.
        - Вы находите?
        Она кивнула.
        - Должно быть, утренняя прогулка с миссис Сомервилл пошла вам на пользу.
        Вопреки собственным опасениям, Джеффри обнаружил, что ему вовсе не режет слух такое именование Рии.
        - Да, - подтвердил он. - Утро и в самом деле было добрым.
        - Сэр, сдается мне, у вас немного отлегло от сердца, - заметила экономка.
        Джеффри не переставал удивляться ее проницательности.
        - Вам не кажется странным, что у меня, как вы выразились, отлегло от сердца после того, как я узнал о произошедшем?
        - Вовсе нет, - ответила миссис Кларидж. - По-моему, даже самая ужасная правда лучше неизвестности.
        - В определенном смысле правда оказалась одновременно и ужасной, и прекрасной. Многое из того, о чем сегодня говорила миссис Сомервилл, обрадовало меня. Я увидел Эдварда в совершенно новом свете.
        «Рию тоже», - добавил про себя Джеффри.
        - Наверное, поэтому ее возвращение так хорошо повлияло на вас.
        Совсем недавно Джеффри и мысли не допускал, что Рия способна хорошо повлиять на кого бы то ни было. Однако теперь он не исключал такой возможности.
        - Я намерен в ближайшее время пригласить миссис Сомервилл сюда. Мне хочется, чтобы вы с ней познакомились.
        - Вы очень добры, сэр. Это было бы замечательно.
        - Вы будете поражены, когда услышите ее рассказы об Эдварде. - Джеффри вновь повернулся к портрету. - В Австралии он многого достиг. Мы все явно недооценивали его.
        - Только не я, - улыбнулась миссис Кларидж. - Я всегда считала мистера Эдварда очень способным и толковым молодым человеком.
        - Неужели? - удивился Джеффри. - А мы, члены его семьи, не замечали за ним ничего подобного.
        - Порой со стороны виднее, сэр.
        - Очевидно, вы правы, - в задумчивости пробормотал Джеффри. - Теперь я понимаю, что Эдвард был прирожденным лидером. Если бы он унаследовал титул, то превосходно справился бы со всеми обязанностями пэра. Возможно, даже лучше, чем Уильям. ОНвздохнул. - И лучше, чем я.
        Во всяком случае, со светскими обязанностями Эдвард определенно справился бы куда лучше, чем он, его младший брат. А если добавить к этому те качества, которые в нем проявились в Австралии…
        - Вы все трое лидеры, - заверила миссис Кларидж. - Только каждый по-своему. И вы, сэр, будете достойным бароном Сомервиллом. В вас есть для этого решительно все, и даже больше.
        Джеффри с благодарностью улыбнулся пожилой женщине.
        - Вы всегда поддерживаете меня. - Он взглянул в зеркало над камином. - Миссис Кларидж, вы не находите, что этот сюртук слишком мрачный?
        - Мрачный? - с озадаченным видом переспросила экономка. - В каком смысле?
        - Понятия не имею, - честно признался барон. - Так говорит мистер Симпсон.
        - Ох уж этот мистер Симпсон! - фыркнула экономка. - Такого франта еще поискать!
        Вечерний костюм Джеффри был точно таким же «мрачным». Может быть, заказать что-нибудь более модное для бала у Бошанов? Обычно он не придавал значения подобным вещам, но сейчас вспомнил, как элегантно одевался Эдвард, и подумал: не последовать ли его примеру? Наверное, Рие это понравится.
        - По-моему, проблема не в сюртуке, сэр, - заметила миссис Кларидж. - Все зависит от вашего настроения и выражения лица. Ни один портной с этим не справится. Только вы сами. И мне кажется, дело идет на лад.
        Джеффри очень хотелось в это верить.
        - Миссис Додд, нам необходимо продумать каждую деталь. Моя внучка должна выглядеть безукоризненно. Она молодая вдова в полутрауре. Нельзя забывать об этом при выборе цвета и фасона.
        Леди Торнборо пригласила свою модистку, чтобы заказать Лиззи платье для грандиозного бала у лорда Бошана.
        Миссис Додд, миниатюрная миловидная женщина, деловито кивнула.
        - Совершенно с вами согласна, леди Торнборо. Такое важное событие требует выверенного сочетания моды и протокола. - Она излучала уверенность в своем мастерстве и, очевидно, имела на то основания, поскольку сама была одета безупречно. - Но мы с этим справимся, я вам обещаю.
        Миссис Додд и ее помощницы трудились на совесть. Для начала они сняли с Лиззи множество мерок, а затем принялись живописно драпировать ее образцами шелка, выясняя, какой из них ей больше к лицу. Лиззи же растерялась от такого изобилия. Все цвета - от насыщенного бордового до глубокого синего - были великолепны. Даже темно-серый поражал воображение, напоминая мерцающую водную гладь.
        Предстоящий бал уже не так пугал Лиззи. Она постепенно привыкала к светскому обществу. Утренние визиты прошли вполне успешно, так же как и званый обед у баронета. Леди Торнборо «повторила» с ней все правила этикета, что выглядело вполне естественно, поскольку Рия сбежала из Англии накануне своего первого сезона и не принимала участия в значительных светских мероприятиях. Кроме того, Джеффри тоже собирался к Бошанам, и это обнадеживало.
        Лиззи с увлечением погрузилась в процесс подготовки к балу. Она всегда мечтала о красивой одежде и, бывало, часами простаивала в Гайд-парке, глядя как завороженная на нарядных дам, совершающих променад по Роттенроу и берегу Серпентайна.
        Пристрастие к нарядам стало одной из причин ее падения. Фредди Хайтауэр обещал ей шелка, бархат и драгоценности. Он выполнял свое обещание - на первых порах. Но когда кончились деньги, все продал и вернулся в Англию. А Лиззи осталась в Вене и перебивалась с хлеба на воду, штопая и перелицовывая чужие вещи, пока Том не приехал за ней через несколько месяцев.
        - Рия, не хмурься, - сказала леди Торнборо. - У тебя раньше времени появятся морщины. В чем дело? Ты чем-то расстроена?
        Лиззи отогнала от себя мрачные мысли и улыбнулась. Что было, то прошло. Ей больше не надо браться за шитье, это сделают за нее и для нее.
        - Просто мне нравятся решительно все ткани, и я никак не могу понять, какую выбрать.
        - Предоставь это миссис Додд, у нее одеваются придворные дамы. Я всецело полагаюсь на ее вкус.
        - Мне чрезвычайно лестно слышать от вас такую высокую оценку, миледи, - просияла миссис Додд.
        - Прекрасно, - улыбнулась леди Торнборо. - Итак, мы ждем вашего решения. Какой цвет больше к лицу моей внучке?
        - Темно-синий, - без колебаний ответила модистка. - В нем миссис Сомервилл будет неотразима.
        Одна из помощниц миссис Додд тотчас сняла со спинки стула синий шелк и вновь накинула его на плечи Лиззи.
        Леди Торнборо поднялась с дивана, подошла к «внучке» и стала рядом с ней перед зеркалом.
        - Синий цвет изумительно подходит к твоим глазам. Они точно такие же, как у твоего отца… - растрогалась пожилая дама. - Как он сейчас гордился бы тобой!
        - Правда? - с замиранием сердца вымолвила Лиззи.
        Когда-то Фредди Хайтауэр втоптал ее в грязь. Но она выжила. И теперь, словно Золушка из волшебной сказки, получила все, что казалось недостижимым. Все, кроме прекрасного принца.
        Глава 18
        Марта вновь проявила чудеса парикмахерского мастерства, а Лиззи - чудеса терпения. И результат превзошел все ожидания. Из замысловатого узла на затылке не выбивался ни один волосок, а каждый из локонов, обрамлявших лицо, выглядел отдельным произведением искусства.
        Глядя в зеркало, Лиззи дотронулась до одного из завитков и залюбовалась игрой сапфиров и бриллиантов на своем запястье. Леди Торнборо настояла на том, чтобы сегодня она надела именно этот браслет - он превосходно сочетался с темно-синим бальным платьем.
        Стараниями миссис Додд платье получилось в высшей степени изысканным и модным. Правда, в угоду условностям пришлось пожертвовать размерами декольте. Но вырез, хотя и не слишком низкий, все-таки оставлял открытыми шею и плечи.
        Слава Богу, за те несколько недель, что Лиззи провела в Лондоне, ее кожа сильно побелела. Она уже не напоминала «смуглую деревенскую девчонку», как выразился Джеймс при их первой встрече.
        Она посмотрела на свои руки. Теперь, когда ей не надо было колоть дрова, стирать и готовить, мозоли и царапины сошли на нет, а ногти стали гладкими и блестящими, чему немало способствовало специальное средство, которым снабдила ее леди Торнборо. Две горничные ежедневно втирали в ее руки маслянистый бальзам с таким усердием, что к концу «лечения» у Лиззи появлялось ощущение, что она - отполированный до зеркального блеска серебряный кубок.
        Раздался короткий стук в дверь, и в комнату вошла леди Торнборо. Ее темное муаровое платье переливалось на свету и очень шло к серым глазам пожилой дамы.
        - Дай-ка мне посмотреть на тебя. Просто не верится, что эта прекрасная леди - моя внучка. Ты повзрослела, приобрела жизненный опыт, и ты все еще очень красива - завидное сочетание качеств для любой женщины. - Внимательно глядя на Лиззи, она чуть развернула ее в профиль. - Я бы не сказала, что ты многое взяла от матери. Пожалуй, тебе досталась ее изящная фигура, но ты куда меньше ростом.
        Разумеется, искать в Лиззи черты матери Рии было делом вполне безнадежным. Скрывая смущение, она отступила на несколько шагов, выпрямилась, расправила плечи и воскликнула:
        - Я высокая, даже очень высокая! Вот увидите, на балу у Бошанов каждый второй джентльмен будет ниже меня.
        - Ну это вряд ли, - улыбнулась леди Торнборо. - Зато прямо сейчас я вижу, что ты - копия своего отца не только внешне, но и по характеру. Такая же самоуверенная.
        - Я действительно похожа на него? - спросила Лиззи. В последние несколько недель она задавала себе этот вопрос всякий раз, когда проходила мимо портрета сэра Герберта.
        - Безусловно, - заверила леди Торнборо.
        - Милая, милая бабушка… - с волнением произнесла Лиззи. У нее больше не осталось сомнений в том, что она - Торнборо. Пусть не та, за которую себя выдавала, но все равно Торнборо.
        Она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на себя в зеркало. Леди Торнборо покачала головой и проговорила:
        - Довольно, дорогая. Пора ехать. Карета давным-давно подана.
        - Я тут ни при чем. Во всем виновата Марта, - с шутливым негодованием возразила Лиззи. - Она причесывала меня целую вечность.
        Марта едва заметно улыбнулась.
        - Миледи, я бы справилась куда быстрее, если бы вы не вертелись и сидели спокойно.
        - Как несправедливо устроена жизнь! Чем больше я хочу покинуть этот стул, тем дольше мне приходится на нем оставаться. - Лиззи вздохнула и следом за «бабушкой» вышла из комнаты. Пройдя несколько шагов, вдруг остановилась.
        - В чем дело, дорогая? - осведомилась леди Торнборо.
        - Мне надо взять веер. Я догоню вас через секунду.
        Когда Лиззи вошла в спальню, Марта сидела за туалетным столиком и внимательно смотрела на заключенный в рамку силуэт Рии. О чем она думала? И почему вскочила с таким испугом, как только открылась дверь? Вскочила так, словно ее застали на месте преступления…
        - Я вернулась за веером, - объяснила Лиззи.
        - Простите, миледи, это моя оплошность, - сказала Марта и, не поднимая глаз, протянула ей веер.
        - Мне всегда казалось, что этот силуэт сильно отличается от оригинала, - с безмятежным видом сообщила Лиззи. - Взять хотя бы нос. Он куда лучше моего. - У них с Рией и впрямь были разные носы. И очаровательный вздернутый носик Рии нравился Лиззи гораздо больше, чем ее собственный, прямой и чуть длинноватый. - Очевидно, художник решил, что ему больше заплатят, если он слегка приукрасит меня.
        Марта в растерянности молчала. Что ж, оно и понятно. Согласиться с Лиззи - значило бы признать, что во внешности госпожи имелись изъяны.
        Из коридора донесся голос леди Торнборо:
        - Марта, ступай в гостиную и принеси мне нюхательную соль!
        - Бабушка тоже явно переоценивает мою привлекательность, - лукаво улыбнулась Лиззи. - Она уверена, что на балу при моем появлении все дамы дружно попадают в обморок от зависти.
        Марта добродушно усмехнулась, но перед тем, как выйти из спальни, еще раз украдкой взглянула на силуэт в рамке. Видимо, несмотря на все старания, Лиззи пока не удалось до конца развеять сомнения старой верной служанки.
        Сидя напротив Джеймса в библиотеке Торнборо, Джеффри в который уже раз достал из кармана часы.
        - Дамы определенно запаздывают, - пробурчал барон.
        Ему не терпелось поскорее увидеть Рию. В последнее время его постоянно посещало такое желание, и оно напоминало неутолимую жажду - когда с каждым глотком все больше хочется пить.
        - Ничего удивительного. Видишь ли, Рия необыкновенно трепетно относится к своей внешности, - сказал Джеймс, после чего поправил лацканы фрака и смахнул пылинку с рукава, наглядно продемонстрировав тот самый трепет, о котором только что упомянул.
        Джеффри заметил на столе под стопкой газет какую-то книгу. От нечего делать он достал ее, взглянул на название и спросил:
        - Тебе нравятся стихи лорда Теннисона?
        Джеймс покачал головой:
        - Нет-нет, поэзия наводит на меня скуку. Когда-то я выучил несколько сонетов и пользуюсь ими от случая к случаю, чтобы настроить даму на романтический лад.
        «От случая к случаю?» Джеффри подозревал, что таких случаев, как и дам, у Джеймса было предостаточно.
        - Эту книгу читает Рия, - добавил Джеймс.
        - Неужели? - удивился барон. - Я не знал, что Рия увлекается поэзией.
        - Раньше за ней не водилось ничего подобного. Видимо, этот недуг поразил ее в Австралии.
        - Недуг? - переспросил Джеффри. - Ты считаешь любовь к поэзии болезнью?
        - Конечно, недуг. Вдобавок - неизлечимый.
        - В таком случае я тоже болен, - улыбнулся Джеффри.
        - Вот именно, - многозначительно произнес Джеймс. - Кто бы мог подумать, что у вас с Рией найдется столько общих интересов?
        - Да, кто бы мог подумать… - пробормотал Джеффри, перелистывая страницы книги.
        Одно из стихотворений называлось «Аделин»:
        О, таинственное чудо,
        Улыбнись мне, Аделин!
        Точно вышла из богинь,
        Не печалься, не грусти,
        Мне прекрасней не найти:
        Белокура, синеока,
        Губы - розы розовей…[1 - Пер. П.А. Лытаева.]
        Джеффри вдруг понял, что читает вслух, потому что Джеймс заметил:
        - Неплохо. Вполне может пригодиться для ухаживаний за блондинкой.
        Мне прекрасней не найти:
        Белокура, синеока,
        Губы - розы розовей…
        «С тем же успехом Теннисон мог бы назвать это стихотворение “Виктория”», - подумал Джеффри и тотчас услышал:
        Подойди ко мне скорее,
        Вырви сердце из груди.
        В дверях библиотеки стояла Рия - ослепительная, как бриллианты, сверкавшие у нее на шее и запястье. Ее темно-синее платье оттеняло светлые локоны и подчеркивало глубину фиалковых глаз, а голос звучал… почти страстно.
        Джеффри встал и закрыл книгу. Кажется, у него дрожали руки. «Вырви сердце из груди…»
        - Я вижу, вы знаете это стихотворение.
        Рия кивнула:
        - Да, Эдвард часто читал его наизусть, только менял «Аделин» на «моя Рия». Он говорил, что муза Теннисона, должно быть, выглядела в точности, как… я. Конечно, от этого страдала рифма, и стихотворение немного проигрывало, но я отдала бы все на свете - только бы снова услышать, как Эдвард читает его.
        В глазах Рии блеснули слезы, но даже в печали она осталась невыразимо прекрасной.
        И желанной.
        «Приди в себя, - мысленно спохватился Джеффри. - Ведь она - вдова твоего родного брата».
        Но, как известно, сердцу не прикажешь.
        - Рия, дорогая, - с неподдельным сочувствием произнес Джеймс, - ты не одинока. У тебя есть мы.
        Рия благодарно улыбнулась кузену, затем устремила взгляд своих изумительных глаз на Джеффри.
        - По меткому выражению Эдварда, я всего лишь на вторых ролях, однако вы всегда и во всем можете рассчитывать на меня, - проговорил барон.
        Она с улыбкой ответила:
        - Вы цельный и самодостаточный человек. Вторые роли не для вас.
        Если бы сама королева удостоила Джеффри награды, ему было бы не так приятно, как сейчас, после этих слов Рии.
        Тут в библиотеку вошла леди Торнборо.
        - Кто тут на вторых ролях? - поинтересовалась она.
        - Я, конечно, - без промедления ответил Джеймс. - Рия поет дифирамбы Джеффри, а на меня не обращает никакого внимания. - Он театрально вздохнул. - Дождусь ли я когда-нибудь хоть малой толики того уважения, на которое имею право как глава семьи?
        - Ты?.. - Леди Торнборо в изумлении приподняла брови. - Ты… глава семьи?
        - Извольте видеть. - Джеймс указал на тетушку. - Именно об этом я и говорю.
        Рия рассмеялась, а леди Торнборо строго посмотрела на мужчин:
        - Джентльмены, не пора ли нам ехать?
        Спускаясь по залитым лунным светом ступеням, Джеффри немного замедлил шаг, наклонился к Рие и тихо сказал:
        - Вы великолепно выглядите.
        - Благодарю вас. - Она улыбнулась, затем спросила: - Вам не кажется, что я слишком тороплюсь с выходом в свет?
        Он отрицательно покачал головой.
        - Думаю, Эдварду не хотелось бы, чтобы вы оставались затворницей.
        - Бабушка тоже так говорит, но я рада слышать это от вас.
        - Вам в самом деле так важно знать мое мнение? - При первой встрече Рия вела себя дерзко и независимо, но теперь совершенно переменилась. Значит, ее отношение к нему стало другим и он ей не безразличен?
        «Нет, - одернул себя Джеффри. - Возможно, она действительно испытывает ко мне добрые чувства, но только - как к брату Эдварда».
        - Джеффри, - сказала Рия, и в ее устах его имя прозвучало как музыка, - вы правда считаете, что мое присутствие на балу не повредит репутации наших семейств?
        - Поверьте, вы не совершаете ничего предосудительного.
        К сожалению, этого никак нельзя было сказать о том, что творилось с ним самим. Помогая Рие подняться в экипаж, он не мог надышаться дурманящим ароматом ее духов.
        Удастся ли ему соблюсти правила приличий и на балу отойти от нее хотя бы на несколько минут? Впрочем, по тем же правилам, он непременно должен танцевать с ней.
        Что ж, на сей раз он исполнит свой долг с превеликим удовольствием.
        Глава 19
        - Его преподобие достопочтенный лорд Сомервилл!
        Зычный голос слуги разнесся по залу, перекрывая звуки музыки и гул голосов. От волнения Лиззи буквально вцепилась в рукав Джеймса. Тот осторожно разжал ее пальцы, подмигнул и прошептал ей на ухо:
        - Успокойся, кузина. Ты всегда всем нравилась. Понравишься и сегодня.
        - Мистер Джеймс Симпсон! Миссис Сомервилл! - провозгласил слуга.
        Лиззи и Джеймс последовали за Джеффри и леди Торнборо и вышли на верхнюю площадку парадной лестницы. Широкие мраморные ступени спускались в огромный бальный зал. Под потолком сияли хрустальные люстры. Вдоль стен стояли ряды обитых бархатом стульев, а распахнутые двери вели в соседние комнаты, где красовались уставленные яствами столы. Но главное - здесь присутствовало множество гостей. Джентльмены были в черных фраках и красных армейских мундирах, а дамы - в роскошных платьях самых разных цветов и оттенков. И все эти люди сейчас смотрели на Лиззи с интересом и восхищением.
        - Какое столпотворение… - пробормотала леди Торнборо.
        Джеймс окинул бальный зал взглядом короля.
        - Ты не желаешь поприветствовать своих подданных? - съехидничала Лиззи.
        Джеймс усмехнулся.
        - Позже. Если сочту их достойными.
        Торжественно и неторопливо спускаясь по ступеням следом за Джеффри и леди Торнборо, Лиззи заметила внизу с полдюжины молоденьких мисс, которых она встречала во время утренних визитов. При виде Джеффри юные леди принялись оживленно перешептываться и наперебой посылать ему лучезарные улыбки. Лиззи это совсем не понравилось, тем более что девицы выглядели весьма привлекательно. Только мисс Люсинда Кардингтон изрядно покраснела, явно испытывая неловкость.
        Мисс Эмили Кардингтон тоже явилась своего рода исключением - она с большим интересом смотрела вовсе не на Джеффри, а на Джеймса. Разумеется, это не укрылось от его внимания. Он улыбнулся ей и благосклонно кивнул. Сияющие глаза Эмили указывали на то, что она станет для него легкой добычей. Возможно, младшую мисс Кардингтон следовало бы предостеречь, но пока у Лиззи хватало своих забот.
        Хозяева дома встречали гостей у подножия лестницы.
        - Лорд Бошан, леди Бошан, я счастлива что сегодня имею возможность представить вам мою внучку, - с нескрываемой гордостью произнесла леди Торнборо.
        Леди Бошан, высокая стройная дама в летах, взяла Лиззи за руку и сердечно ей улыбнулась.
        - Как приятно снова встретиться с вами, - сказала она.
        Снова? Значит, предполагается, что они уже встречались? Когда, где, при каких обстоятельствах?
        - Очевидно, вы не помните меня, - добавила леди Бошан, заметив растерянность Лиззи. - В последний раз мы виделись, когда вы были еще ребенком. Ваш отец привез вас в наше линкольнширское поместье. Мы собирались вместе покататься верхом.
        Лиззи растерялась еще больше. Рия терпеть не могла лошадей и никогда не ездила верхом. Эдвард снова и снова уговаривал ее попробовать, но она упорно отказывалась.
        - Прогулка не удалась, - продолжала леди Бошан. - Вероятно, эта неприятная история изгладилась из вашей памяти. Мы выбрали для вас Голубую Луну, самую смирную лошадь в конюшне. Однако она отчего-то взбрыкнула и едва не сбросила вас на землю. Вы расплакались и намертво вцепились в седло. К счастью, все закончилось благополучно, но вы так испугались, что мы целый час не могли вас успокоить.
        Лиззи ничего не знала об этом происшествии, но вспомнила, как Рия однажды сказала: «Лошади - ужасные создания. Стоит им взглянуть на меня, и они тут же начинают замышлять какую-нибудь злодейскую выходку. Я предпочитаю держаться от них подальше».
        Сейчас высказывание Рии пришлось бы как нельзя более кстати, однако Лиззи решила не повторять его. При всем их внешнем сходстве кое в чем они с Рией существенно различались. Лиззи была прирожденной наездницей. В Австралии ей пришлось пережить много горя, но именно там она впервые села в седло. Верховая езда доставляла ей огромное удовольствие и давала ощущение полной свободы. Нет, она не могла отказаться от верховой езды. Ни за какие сокровища. Настало время объявить, что «Рия» больше не боится лошадей.
        - Да, раньше я и лошади… гм-м-м… В общем, мы недолюбливали друг друга, однако…
        - Недолюбливали?! - перебил Джеймс. - Да вы были злейшими врагами!
        - Да, пожалуй. Но в Австралии нам удалось заключить перемирие. Как ни странно, я действительно ездила там верхом.
        Лиззи сильно рисковала. Леди Торнборо и Джеймс смотрели на нее с нескрываемым удивлением.
        - Кузина, - улыбнулся Джеймс, - я поверю в это не раньше, чем увижу собственными глазами.
        Зато Джеффри, кажется, нисколько не удивился и даже обрадовался.
        - В моем поместье превосходная конюшня и весьма живописные окрестности. Надеюсь, в скором времени я смогу пригласить вас на верховую прогулку.
        Лиззи поняла, что не зря рисковала. Подумать только! Вдвоем с Джеффри - на лошадях, по аллеям парка, холмам и лугам!..
        - Чудесно! - воскликнула она. - Я принимаю ваше приглашение. Когда мы едем?
        Эти слова сами собой сорвались с ее языка и прозвучали настолько искренне и простодушно, что леди Торнборо улыбнулась.
        - Моя дорогая Рия верна себе. Всегда порывистая и непредсказуемая.
        Окрыленная этой победой, Лиззи вздохнула с облегчением. Вечер определенно обещал быть удачным.
        Лорд и леди Бошан продолжили приветствовать гостей. У Джеффри тоже обнаружились дела, и он с извинениями удалился, объяснив, что такое собрание «денежных мешков» предоставляет прекрасную возможность раздобыть средства на благотворительность.
        Лиззи в сопровождении Джеймса и леди Торнборо погрузилась в бесконечный круговорот знакомств, приветствий и обмена любезностями.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросила леди Торнборо примерно час спустя, когда они сели, чтобы немного отдохнуть и посмотреть на танцующие пары. - Тебе здесь нравится?
        - Очень нравится, - без колебаний ответила Лиззи. - Все очень добры ко мне.
        Вопреки мрачным предсказаниям Джеффри никто не рассматривал ее «как диковинную зверюшку в зоологическом саду». Все говорили с ней в высшей степени уважительно, сочувственно вспоминали Эдварда и ограничивались самыми общими вопросами об Австралии.
        Джеймс, танцевавший с очаровательной юной дебютанткой, после танца подошел к Лиззи вместе со своей партнершей.
        - Кузина, ты помнишь мисс Фицрой, маленькую негодницу, которая вечно пряталась за диваном и подслушивала, как вы с ее старшей сестрой секретничаете?
        Мисс Фицрой, отрекомендованная столь экзотическим образом, прыснула со смеху.
        - Конечно, помню, - кивнула Лиззи. - Однако нахожу, что ты мог бы представить юную леди более подобающим способом. - На самом деле ей следовало бы поблагодарить Джеймса. Он невольно помог ей восстановить в памяти нужный эпизод из рассказов Рии. - Как поживает ваша сестра? Она сегодня здесь? - Лиззи изобразила живейший интерес - ведь Хелена Фицрой и Рия когда-то были близкими подругами.
        - Она давно замужем и сейчас не выезжает в свет, поскольку ждет четвертого ребенка.
        - Четвертого?! - воскликнула Лиззи. - Как я рада за нее!
        Еще бы не радоваться - плодовитость Хелены избавила Лиззи от необходимости возобновлять «старую дружбу».
        Оркестр заиграл вальс.
        - Прошу прощения, - извинилась мисс Фицрой, - мне надо идти. Я обещала этот танец мистеру Спенсеру.
        - Позвольте мне проводить вас, - предложил Джеймс. - Скорее всего мы найдем мистера Спенсера у стола с напитками.
        Глядя им вслед, леди Торнборо с озабоченным видом пробормотала:
        - Рия, тебе тоже не мешало бы потанцевать. С подходящим партнером, разумеется.
        - Да, пожалуй, - мечтательно улыбнулась Лиззи.
        И тотчас послышался голос Джеффри:
        - Вы удостоите меня такой чести?
        Лиззи обернулась. Неужели она почти целый час не вспоминала об этом мужчине? Но теперь, когда он, красивый до умопомрачения, стоял перед ней, она могла думать только о нем. Конечно, она будет танцевать! Непременно, обязательно, сейчас же! И пусть он держит ее в объятиях - хотя бы пока длится вальс.
        Пройдя сквозь толпу гостей, они остановились в центре зала, и - да! - Джеффри обнял ее за талию, а Лиззи положила руку на его восхитительно широкое плечо.
        Они начали танцевать. И не было ничего проще и приятнее, чем скользить по паркету в паре с таким партнером, как Джеффри. Он оказался великолепным танцором.
        Лиззи заметила, что публика смотрит на них с возрастающим интересом, и тихо сказала:
        - Кажется, мы привлекаем всеобщее внимание.
        - Вас это смущает? Вы хотите остановиться?
        - Нет, - выдохнула она. - Ни за что на свете.
        Он рассмеялся, закружил ее, и Лиззи совершенно растворилась в его смехе, в звуках музыки, в вальсе. Она чувствовала себя бесконечно счастливой…
        Пока не увидела Фредди.
        Лиззи вздрогнула и покачнулась.
        Не может быть! Фредди Хайтауэр мертв! Его убил Том!
        Ей стало невыносимо душно, перед глазами поплыли отвратительные серые круги. Она крепко зажмурилась.
        - Рия, что с вами? - с тревогой спросил Джеффри.
        Нет, это невозможно. Ей просто почудилось. Лиззи заставила себя открыть глаза. Сейчас она стояла лицом к оркестру, а тот, кого она приняла за Фредди, находился в противоположном конце зала. Чтобы убедиться в своей ошибке, ей надо было всего лишь оглянуться.
        Но она посмотрела на Джеффри:
        - У меня немного кружится голова. Наверное, мне лучше сесть.
        - Конечно. Я провожу вас.
        Глядя прямо перед собой, Лиззи подошла к стулу, села и, обмахиваясь веером, в смущении пробормотала:
        - Мне так неловко… Думаю, через минуту все пройдет.
        Джеффри молча кивнул.
        Лиззи наконец собралась с силами и отважилась взглянуть туда, где…
        Да, это был он. И он смотрел на нее!
        О Боже, Фредди Хайтауэр! Целый и невредимый.
        Глава 20
        Лиззи в ужасе похолодела.
        Фредди Хайтауэр… Как такое возможно?
        А он смотрел на нее не мигая. Она хорошо помнила этот его хищный взгляд. Такое не забывается.
        - Позвольте, я принесу вам бокал пунша, - предложил Джеффри.
        - Нет! - крикнула Лиззи и, увидев, как ее вопль озадачил Джеффри, сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. - Прошу вас, не уходите. Побудьте со мной еще немного.
        - Сколько пожелаете, - кивнул барон.
        И тут Фредди направился к ним. Лавируя среди гостей, он по-прежнему не спускал глаз с Лиззи. Она судорожно пыталась связать воедино беспорядочные обрывки мыслей. Итак, он выжил. Каким образом? Впрочем - не важно. Важно, что он здесь и узнал ее. Сумеет ли она в его присутствии выдавать себя за Рию? Да, возможно. Если успеет произнести хоть слово до того, как он разоблачит ее.
        Лиззи сделала еще один глубокий вдох, выпрямилась и повернулась к Джеффри:
        - Пожалуй, вы правы. Думаю, глоток пунша пойдет мне на пользу.
        Джеффри встал со стула.
        - Я не заставлю вас долго ждать.
        Он скрылся в толпе, и Лиззи осталась одна - беззащитная словно утлая лодка в бурном море. Вот-вот нахлынет девятый вал и разнесет ее в щепки.
        Дамы, стоявшие неподалеку, расступились, чтобы пропустить леди Торнборо. Та поспешила к Лиззи, села рядом и с беспокойством спросила:
        - Рия, дорогая, тебе нездоровится? Ты замечательно вальсировала, а потом вдруг покачнулась и побледнела - как будто увидела привидение.
        Привидение? Лучше не скажешь. Продолжая обмахиваться веером, Лиззи натянуто улыбнулась.
        - Ничего страшного. Я просто немного устала.
        Она не смотрела на Фредди, но буквально кожей чувствовала, что он уже совсем рядом.
        Так и оказалось.
        - Тысяча извинений за беспокойство, леди Торнборо. Разрешите пожелать вам доброго вечера, - вкрадчиво произнес Фредди до боли знакомым баритоном. - Мы с вами встречались прошлой весной на званом обеде у Гаррисонов, помните?
        Леди Торнборо помолчала, но потом все же холодно вымолвила:
        - Мистер Хайтауэр, если не ошибаюсь?
        Фредди кивнул и улыбнулся так, словно ему оказали самый радушный прием.
        - Совершенно верно. Я к вашим услугам, миледи.
        Лиззи изо всех сил сдерживала дрожь и усердно притворялась, что с увлечением наблюдает за танцующими парами.
        Разумеется, это ничуть не смутило Фредди. Покончив с формальностями, он перешел к делу.
        - Леди Торнборо, надеюсь, вы не сочтете меня излишне навязчивым, если я попрошу вас представить меня вашей очаровательной собеседнице.
        Леди Торнборо повернулась к Лиззи:
        - Вы раньше не встречались?
        С трудом преодолевая отвращение, Лиззи посмотрела в глаза Фредди. Он наверняка узнал ее. Не мог не узнать. Но решил позабавиться и затеял этот дешевый балаган с представлениями.
        - Встречались? Нет, я не имела такого удовольствия.
        - Что ж, тогда познакомьтесь, - сухо сказала леди Торнборо. - Мистер Хайтауэр, это моя внучка, миссис Сомервилл.
        Фредди остолбенел от неожиданности, но, к сожалению, быстро пришел в себя и любезно поклонился:
        - Рад, душевно рад… миссис Сомервилл.
        Лиззи пришлось протянуть ему руку и терпеливо ждать, когда он соизволит выпустить ее из своих гнусных лап. Какое счастье, что этикет предписывал дамам появляться на балу в шелковых перчатках.
        Тот же этикет вынудил Фредди наконец расстаться с ее рукой.
        - До меня доходили слухи, что внучка леди Торнборо недавно вернулась в Лондон. Кажется, из Австралии?
        - Совершенно верно.
        - Долго ли вы там пробыли?
        Он пристально посмотрел ей в глаза - как в прежние времена, когда за партией в вист давал ей знать, какие карты у него на руках, и хотел, чтобы она подыграла ему.
        - Мы с мужем, - сказала она, сделав ударение на слове «муж», - уехали в Австралию десять лет назад.
        Леди Торнборо кивком подтвердила ее слова. Лиззи же с удовольствием наблюдала за физиономией Хайтауэра - он явно растерялся, и было отчего; ведь Рия уехала в Австралию за пять лет до завершения злополучного романа Лиззи и Фредди.
        - К несчастью, миссис Сомервилл теперь вдова, - сообщила леди Торнборо. - Ее супруг скончался два года назад.
        Леди Торнборо желала подчеркнуть, что траур миновал и присутствие ее внучки на балу нельзя считать предосудительным. При этом она, сама того не ведая, помогла Лиззи и ослабила позиции Фредди.
        Он изобразил должную меру сочувствия. Фредди всегда все просчитывал.
        - Примите мои соболезнования, миссис Сомервилл. От души надеюсь, что возвращение в Лондон послужит началом светлой полосы в вашей жизни.
        - Вы очень добры, - вымолвила Лиззи, и ее тело вдруг заныло, словно вспомнило синяки, полученные от «доброго» Фредди.
        - Спасибо, что уделили нам время, мистер Хайтауэр. Мы были рады побеседовать с вами, - сказала леди Торнборо, недвусмысленно намекая на то, что разговор окончен.
        Но Фредди не двинулся с места - стоял как вкопанный и буквально обшаривал Лиззи глазами. Чувствуя, что краснеет, она демонстративно отвернулась.
        - Миссис Сомервилл, очевидно, вы находите мое поведение вызывающим, - проговорил Фредди. - Но видите ли, дело в том, что я в некотором замешательстве. Вы поразительно похожи на одну мою, - он усмехнулся, - знакомую.
        Неужели он заговорит об их постыдной связи прямо сейчас, не смущаясь присутствием леди Торнборо? Его надо остановить. Немедленно!
        Подражая Рие, Лиззи издала звонкий смешок, не имевший ничего общего с ее собственным гортанным смехом, и с удовлетворением понаблюдала, как Фредди слегка передернуло.
        - Право, мистер Хайтауэр, вы меня удивляете. Неужели вы рассчитываете снискать мое расположение, сообщив мне, что я похожа на какую-то другую даму? - Лиззи приподняла брови: - И кто же она?
        Фредди едва заметно переменился в лице.
        - В сущности - никто. Так, пустое место…
        Боже, какой мерзавец!
        Подавив ярость, Лиззи повернулась к леди Торнборо и с шутливым негодованием сказала:
        - Бабушка, я отказываюсь понимать этого джентльмена. Он говорит, что я похожа на пустое место.
        Леди Торнборо была настроена куда более серьезно. Ее гневный взгляд вынудил Фредди если не отступить, то по крайней мере сменить тактику.
        Он сокрушенно покачал головой:
        - Миссис Сомервилл, покорнейше прошу простить меня. Теперь я вижу, что ошибся. На свете нет, не было и не будет такой дамы, которая могла бы сравниться с вами.
        Лиззи кокетливо хихикнула.
        - Вам повезло, мистер Хайтауэр. Сегодня вечером у меня превосходное настроение. К тому же мы с вами только что познакомились. Так и быть, я вас прощаю.
        Лиззи сама не знала, каким чудом ей удавалось изображать легкомыслие, стоя на краю пропасти. Между тем Фредди предпринял новую попытку столкнуть ее в эту пропасть.
        - Коль скоро я прощен, - сказал он, - не удостоите ли вы меня великой чести танцевать с вами?
        На это Лиззи никак не могла согласиться. Танцуя с ним, она неизбежно выдаст себя.
        - Вы очень любезны, мистер Хайтауэр, однако… - Она замялась, лихорадочно придумывая благовидный предлог для отказа.
        Ее выручила леди Торнборо:
        - Моя внучка не совсем здорова. Сегодня вечером она больше не будет танцевать.
        Фредди тотчас сменил фальшивую галантность на столь же фальшивое дружеское участие.
        - Чем я могу вам помочь? Здесь так душно. Позвольте принести вам что-нибудь освежающее?
        - Не утруждайтесь, - отозвалась леди Торнборо. - Об этом уже позаботился лорд Сомервилл.
        И действительно, Джеффри - с бокалом в руке - прокладывал себе путь сквозь толпу гостей. Увидев Фредди, он нахмурился и ускорил шаг. Встреча с Джеффри явно не входила в намерения Фредди.
        - Что ж, тогда не смею долее злоупотреблять вашим терпением. - Он откланялся и поспешил удалиться.
        Подойдя к Лиззи, Джеффри протянул ей бокал и с откровенной неприязнью проводил глазами Фредди.
        - Я вижу, вы познакомились с мистером Хайтауэром.
        - Да, но мы не собираемся поощрять это знакомство, - ответила леди Торнборо.
        - Рад слышать, - буркнул Джеффри.
        Лиззи понятия не имела, почему ее «родственники» не жаловали Фредди. Хотя стоило ли удивляться? Он всегда с одинаковой легкостью заводил друзей и наживал врагов.
        - У вас есть причины не одобрять мое общение с мистером Хайтауэром? - поинтересовалась Лиззи.
        - Вероятно, ему удалось произвести на вас благоприятное впечатление. Он умеет показать себя с лучшей стороны. Но есть и другая, весьма неприглядная и опасная. - Джеффри помрачнел. - Особенно - для молодых и доверчивых представительниц слабого пола.
        - Вот именно, - подтвердила леди Торнборо. - Полное отсутствие моральных принципов. - Она понизила голос. - Несколько лет назад он увез в Европу некую девицу, кажется, дочь мелкого лавочника.
        - О… неужели? - пролепетала Лиззи.
        Леди Торнборо кивнула:
        - Он жил с ней около года. То есть даже не просто жил, а открыто появлялся с ней на публике. Конечно, мы, англичане, не потерпели бы такого поведения. Но европейцы, похоже, давно забыли о приличиях.
        - Наверное… - Голос Лиззи прозвучал так хрипло, что ей пришлось сделать паузу и выпить изрядный глоток пунша. - Наверное, та девушка думала, что он на ней женится.
        - Понятия не имею, о чем думают дочери лавочников, - заявила леди Торнборо. - В любом случае она должна была понимать, что такой брак невозможен.
        Лиззи словно получила пощечину. Леди Торнборо, такая заботливая и внимательная, вмиг стала для нее чужой и неприятной.
        - Разумеется, в конце концов он ее бросил, - продолжала леди Торнборо. - По настоянию родителей. Они пригрозили, что лишат его наследства. Он сразу пришел в чувство, вернулся в Англию и через три месяца женился на Хелене Грэм, дочери богатого фабриканта.
        - Женился? - переспросила Лиззи. - Так быстро?
        - Родители надеялись, что женитьба благотворно повлияет на него, - сказал Джеффри и, отыскав глазами Фредди, поморщился. - Их надежды не оправдались.
        - Я склоняюсь к мысли, что они напрасно вмешались и заставили его вернуться, - сказала леди Торнборо. - Лучше бы он оставался в Европе и развлекался в обществе себе подобных. Этот человек только и делает, что напрашивается на скандал. - Она на секунду умолкла. - О, я вижу миссис Паддингтон. Рия, тебе легче? Мне хотелось бы отлучиться на несколько минут.
        - Мне гораздо лучше.
        - Я побуду здесь, - сообщил Джеффри.
        - Благодарю вас, лорд Сомервилл. Я скоро вернусь, - сказала пожилая леди.
        «Можете не торопиться», - мрачно подумала Лиззи, глядя ей вслед.
        Вечер, обещавший стать добрым, оборачивался… едва ли не катастрофой. Она лицом к лицу столкнулась с человеком, который однажды едва не разрушил ее жизнь. И услышала, с каким холодным презрением леди Торнборо говорила о «дочери лавочника».
        И если обман раскроется… О, ее ждали куда более страшные последствия, чем бесславное возвращение домой из Вены.
        Лиззи вдохнула и допила остатки пунша.
        Глава 21
        Джеффри остановил слугу, взял у Лиззи пустой бокал и поставил его на поднос.
        - Принести вам еще пунша?
        - Нет, спасибо, - ответила она.
        С бодрящими напитками, танцами и прочими радостями на сегодня было покончено. Ей следовало сосредоточиться и трезво все обдумать. Пока ясно одно: с появлением Фредди новая жизнь, которую она так тщательно выстраивала, могла рассыпаться как карточный домик.
        Лиззи подняла на барона глаза.
        - Джеффри, вы позволите задать вам вопрос?
        Он сел рядом с ней.
        - Да, конечно.
        - Что вы можете сказать о миссис Хайтауэр?
        - О миссис Хайтауэр? - удивился он. - Почему вы спрашиваете?
        - Просто из любопытства. - Она улыбнулась. - Каюсь, за мной водится такой грех.
        - Я знаю о ней совсем не много. В девичестве она жила в Манчестере. А в замужестве… - Джеффри сокрушенно покачал головой. - Хайтауэр обращался с ней ужасно. Насколько я понимаю, поначалу она любила его, но скоро поняла, что он женился на ней единственно ради денег. Все это очень печально. Остается только оплакивать ее и утешаться тем, что она отмучилась и больше не страдает от его жестокости.
        - Оплакивать? - с дрожью в голосе переспросила Лиззи. - Значит, миссис Хайтауэр…
        Джеффри кивнул:
        - Да, она скончалась, и обстоятельства ее смерти представляются весьма подозрительными.
        - Что же с ней произошло?
        - Она ждала ребенка, но за несколько дней до предполагаемого срока родов ее нашли мертвой у подножия лестницы. Коронер пришел к выводу, что имел место несчастный случай, хотя многие вопросы так и остались без ответа.
        Стороннему наблюдателю, вероятно, никогда не пришло бы в голову, что Фредди мог убить свою жену. Однако Лиззи не была сторонним наблюдателем.
        - Вы полагаете, мистер Хайтауэр причастен к ее смерти?
        - Не знаю. Но после женитьбы он не изменил своих привычек, вел разгульную жизнь и порой неделями не появлялся дома. Миссис Хайтауэр была глубоко несчастна. От постоянных переживаний у нее часто случались приступы головокружения и истерические припадки. Говорят, она могла покончить с собой. Так или иначе, Фредди Хайтауэр виновен в том, что, оказавшись в его власти, она не видела ничего, кроме страданий.
        Лиззи набралась храбрости и спросила:
        - А что стало с той женщиной, которую он увез в Европу?
        Барон пожал плечами:
        - Неизвестно. По слухам, она то ли осталась там, где он ее бросил, то ли вернулась в Лондон и занялась проституцией.
        - Проституцией?! - «Да я бы скорее умерла!» - чуть не выпалила Лиззи, но вовремя придержала язык.
        - Подобного рода истории чаще всего именно так и заканчиваются, - невозмутимо произнес Джеффри и с неожиданным сочувствием добавил: - Бедняжка…
        - Вас в самом деле волнует ее судьба? - Лиззи отчаянно надеялась, что он действительно сострадал трагедии бедной заблудшей души - пусть даже и дочери «мелкого лавочника».
        - Конечно, волнует, - без колебаний ответил Джеффри. - Хайтауэр воспользовался ею и отшвырнул как надоевшую игрушку. Она никогда не сможет вернуться к прежней жизни. - Он обвел взглядом огромный зал, прекрасно одетых людей, танцевавших под дивную музыку, и столы с изысканными яствами. - А если бы и смогла, то разве была бы счастлива после того, как вкусила богатства и роскоши?
        - Думаю, если бы я оказалась в такой ситуации, - проговорила Лиззи, - то для меня было бы самым страшным узнать, что он всего лишь забавлялся и совсем не любил меня.
        - Разумеется, - согласился Джеффри. - Вы всегда ставите во главу угла любовь, не так ли? - Его слова прозвучали как обвинение.
        - Джеффри, прошу вас, не надо, - взмолилась Лиззи. - Неужели мы снова вернемся к спорам и взаимным упрекам?
        Однако он опять удивил ее.
        - Вы меня не так поняли. Я не собирался… - Джеффри запнулся и покачал головой. - Я был не прав. Вам с Эдвардом выпало редкое счастье. - Он взял ее за руку. - Хотел бы я знать, каково это - любить и быть любимым по-настоящему.
        Сколько раз, глядя на Рию и Эдварда, Лиззи говорила себе то же самое. Но она не могла сказать об этом Джеффри и молча смотрела на него, чувствуя, как слезы застилают ей глаза, и предоставляя ему по-своему истолковать ее молчание.
        - Возможно, когда-нибудь вы полюбите вновь, - сказал он тихо.
        В этот момент возник краткий перерыв между танцами. Музыка смолкла, и Лиззи показалось, что в зале не было никого, кроме нее и Джеффри, связанных невидимой нитью.
        Но вскоре оркестр заиграл снова, и они оба словно очнулись. Джеффри выпустил ее руку, на мгновение прикрыл глаза и вздохнул - как будто пытался восстановить душевное равновесие.
        Лиззи же заморгала, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы. «Хватит, - сказала она себе, - пора вспомнить, что я - Рия Сомервилл».
        - Боюсь, мое время прошло, - проговорила она с улыбкой. - Однако я слышала, что вы готовитесь предстать перед алтарем.
        Джеффри покачал головой:
        - Не слишком доверяйте светским сплетням.
        - Разве вы не собираетесь сделать предложение мисс… некой достойной юной леди?
        - Нет, - произнес он. И не то в шутку, не то всерьез добавил: - Я подожду, когда во главу угла станет любовь.
        Значит, он пока не торопился жениться? Опасаясь выдать свою радость, Лиззи отвернулась и принялась наблюдать за танцующими.
        Среди них был и Фредди, и она заметила, что он двигался несколько скованно и как-то странно держал левую руку.
        - У мистера Хайтауэра что-то с рукой?
        - Последствия ранения, которое он получил пять лет назад, незадолго до свадьбы.
        - Он был ранен? Как это произошло? - спросила Лиззи, заранее зная ответ.
        Джеффри пожал плечами:
        - Понятия не имею. Кто-то говорит, что он неудачно сходил на охоту, а кто-то - что дрался на дуэли. По мне, второе больше похоже на правду. Вероятно, он скомпрометировал очередную юную особу и навлек на себя гнев ее отца или мужа. По одной из версий, на дуэли присутствовал Джеймс. Впрочем, до сих пор никому не удалось вытянуть из него ни слова.
        Внезапно у Лиззи в ушах зазвучал голос Тома: «С ним был секундант, изнеженный светский щеголь. Увидев, как Хайтауэр, истекая кровью, рухнул на землю, он принялся истерически вопить и, кажется, сам едва не потерял сознание от страха».
        Неужели Том говорил про Джеймса? Господи, как тесен мир!
        - Что с вами? У вас опять закружилась голова? - встревожился Джеффри.
        Лиззи вдруг захотелось признаться ему во всем прямо здесь и сейчас, но она подавила это безумное желание.
        - Я просто пыталась вообразить, как Джеймс целых пять лет что-то держал в секрете. Такое никак не укладывается в моей бедной голове…
        Джеффри улыбнулся.
        - Может быть, не стоит подвергать ее дальнейшим испытаниям? Позвольте, я отвезу вас домой.
        Уехать? Или остаться? Лиззи посмотрела в зал, наткнулась на пристальный взгляд Фредди и тут же отвела глаза.
        - Благодарю вас, - ответила она. - Я с радостью воспользуюсь вашим предложением. Только сначала мне надо предупредить бабушку.
        Джеффри встал:
        - Хорошо. Я распоряжусь, чтобы подали экипаж, и буду ждать вас в холле.
        Леди Торнборо увлеченно беседовала с миссис Паддингтон. Увидев Лиззи, обе дамы повернулись к ней.
        - Рия, дорогая, как ты себя чувствуешь? - спросила леди Торнборо. - Меня беспокоит твоя бледность.
        - У меня опять закружилась голова. Если вы не возражаете, я хотела бы уехать.
        - Как же так?! - воскликнула миссис Паддингтон. - Ведь бал в самом разгаре…
        - Я не стану рисковать твоим здоровьем, - решительно заявила леди Торнборо. - Мы немедленно отправимся домой.
        - Бабушка, прошу вас, останьтесь. Мне не хочется доставлять вам лишние хлопоты. Джеффри любезно предложил отвезти меня.
        Леди Торнборо на секунду задумалась и согласилась.
        Уходя, Лиззи услышала, как миссис Паддингтон сказала:
        - Если бы она в свое время обвенчалась со старшим сыном, то сейчас была бы богатой вдовой.
        Лиззи остановилась - будто бы для того, чтобы поправить перчатки. Ей очень хотелось услышать ответ леди Торнборо.
        - Моя Рия ни в чем не будет нуждаться. Я позабочусь об этом.
        - Она еще молода. Вы не думаете подобрать для нее подходящую партию? - осведомилась миссис Паддингтон.
        - Мы не должны торопиться. Ее супруг скончался два года назад, но она по-прежнему оплакивает его, - сообщила леди Торнборо.
        - Сегодня они с лордом Сомервиллом так хорошо танцевали… Какая жалость, что она не может выйти за него замуж.
        Лиззи нашла на перчатке еще одну пуговицу, которую «требовалось» застегнуть. Интересно, что на сей раз ответит леди Торнборо? Несколько дней назад Джеймс сказал то же самое, и она резко одернула его. Но Джеймс шутил, а миссис Паддингтон говорила вполне серьезно.
        - В самом деле, жаль, - согласилась леди Торнборо. - Лорд Сомервилл в высшей степени достойный человек. Куда более вдумчивый и ответственный, чем его братья, упокой Господи их души.
        Вполне разделяя мнение леди Торнборо, Лиззи мысленно вздохнула, оставила в покое перчатки и быстро направилась к выходу.
        Глава 22
        Из бального зала доносилась мелодия вальса. Лиззи закрыла глаза и, чуть покачиваясь в такт музыке, невольно вспомнила, как в Вене впервые в жизни услышала настоящий оркестр. Это было божественно.
        - Миссис Сомервилл, позвольте еще раз выразить вам мое восхищение, - раздался у нее над ухом вкрадчивый голос Фредди.
        Лиззи распахнула глаза.
        - Ах, мистер Хайтауэр, вы напугали меня! - Она изобразила звонкий смешок Рии. - Кажется, мои глупые мысли витали Бог знает где.
        - Хотел бы я знать, где именно, - отозвался Фредди. - Но как же они посмели покинуть вашу прелестную головку?
        На Лиззи Пул его комплименты уже не действовали, но Рия Сомервилл не могла остаться к ним равнодушной.
        Она снова хихикнула.
        - О, мистер Хайтауэр, вы всерьез полагаете, что мои мысли могут представлять для вас интерес?
        - Мне чрезвычайно интересно все, что связано с вами. Не могу передать, как я счастлив возможности наконец познакомиться с обворожительной кузиной моего доброго друга Джеймса Симпсона.
        - Доброго друга? - Лиззи слегка пожала плечами. - Я не помню, чтобы Джеймс когда-нибудь упоминал ваше имя.
        - Зато я превосходно помню все, что он говорил мне о вас. - Фредди в упор посмотрел на нее. - Должен заметить, его описание лишь бледная копия действительности. Очевидно, как родственник, он не в состоянии в полной мере оценить вашу исключительную привлекательность.
        Лиззи кокетливо улыбнулась:
        - Мистер Хайтауэр, мне сообщили, что вы пользуетесь репутацией покорителя женских сердец. Уж не пытаетесь ли вы теперь покорить и меня?
        - Я бы с радостью отдал жизнь за такую победу.
        Спору нет - Фредди был и оставался очень красивым мужчиной. От его улыбки могла растаять даже самая неприступная женщина. Когда-то Лиззи довелось испытать на себе силу этого безотказного оружия.
        А Фредди между тем продолжал:
        - Однако с моей стороны было бы неуместно докучать вам своими любезностями. Ведь вы - скорбящая вдова.
        Он был и оставался не только красавцем, но и хитрецом. На что он намекал? На то, что подлинная вдова не стала бы так флиртовать?
        - Вы знаете, смерть мужа была для меня страшным ударом, - доверительно сказала Лиззи. - Но прошло два года и… - Она тяжело вздохнула. - Я смирилась. Моя бабушка уговаривает меня жить не прошлым, а будущим.
        - Мудрый совет, - одобрил Фредди. - Отныне я тоже буду смотреть в будущее с надеждой на то, что в один прекрасный день вы согласитесь танцевать со мной. Я только что видел, как вы покачивались в такт мелодии. Завораживающее зрелище. Очевидно, вы большая поклонница музыки.
        - Да, мелодия и в самом деле довольно приятная, - с напускным равнодушием произнесла Лиззи. - Однако я, как вы изволили выразиться, «покачивалась» совсем по другой причине. У меня весь вечер кружится голова.
        - И вы стоите здесь одна? Так не годится. Прикажите принести вам стул? А может, отвезти вас домой? Я приехал в собственном экипаже.
        Лиззи слишком хорошо знала, что именно происходит с женщинами, которых Фредди подвозит в своем экипаже.
        К счастью, в этот момент появился Джеффри.
        - Не беспокойтесь, Хайтауэр, - сказал он. - Я позабочусь о миссис Сомервилл. Мой экипаж уже у подъезда.
        - Лорд Сомервилл, вы подоспели необыкновенно кстати, - с фальшивым облегчением произнес Фредди. - Миссис Сомервилл очень нуждается в вашей поддержке.
        Мужчины смотрели друг на друга с откровенной неприязнью. Фредди первым отвел глаза и поклонился Лиззи:
        - Всего наилучшего, миссис Сомервилл. Надеюсь, мы с вами скоро встретимся вновь.
        - Благодарю вас, мистер Хайтауэр. Я тоже на это надеюсь.
        Джеффри поморщился, а Фредди кивнул, самодовольно улыбнулся и отправился восвояси.
        Спустившись по лестнице особняка Бошанов, Лиззи с наслаждением подставила лицо свежему ветру. Она чувствовала себя так, словно вырвалась на свободу. Надолго ли?
        Джеффри помог ей забраться в экипаж, сел напротив и подал знак кучеру. Лошади тронулись с места.
        За окном экипажа промелькнула бедно одетая девушка, зябко кутавшаяся в шаль. Лиззи словно увидела саму себя - прежнюю. Когда-то она тоже ходила пешком по улицам Лондона, с завистью глядя на тех, кто ехал в роскошных экипажах. Они казались ей небожителями, не ведавшими земных забот и тревог. Как она ошибалась.
        Джеффри прервал ее раздумья:
        - Рия, вам лучше?
        Она кивнула:
        - Мне стало легче дышать.
        - Вас смутило навязчивое внимание Хайтауэра? Он позволил себе что-то лишнее?
        - Просто весь сегодняшний вечер был слишком утомительным, - уклончиво ответила Лиззи.
        Джеффри нахмурился.
        - Постарайтесь в дальнейшем избегать Хайтауэра. Я не советую вам поддерживать знакомство с ним.
        - Может быть, мы забудем о мистере Хайтауэре? - резко произнесла Лиззи.
        - С радостью, - согласился Джеффри. - Мне показалось, что вы получали удовольствие от бала до того, как я пригласил вас на вальс. - Он улыбнулся: - Неужели я настолько плохой партнер?
        - Напротив, - возразила Лиззи, - вы превосходный партнер. Я не ожидала, что вы так хорошо танцуете.
        - Очевидно, Эдвард не говорил вам, что нас с ранних лет самым тщательным образом обучали танцам и светскому этикету. Нельзя сказать, чтобы я часто пользовался этими навыками. По крайней мере - до недавних пор.
        Лиззи увидела, как Джеффри опечалился, и поняла, что он думал о братьях.
        - Рия, я хотел бы спросить вас… - начал он нерешительно. - Надеюсь, вы не сочтете меня бестактным. - Он покачал головой: - Нет, наверное, я не имею права задавать такие вопросы.
        - Вы можете спрашивать меня о чем угодно, - заверила Лиззи, скрывая тревогу.
        - Не знаю, как объяснить, но все эти разговоры о браке… Я хочу понять, как вышло, что вы полюбили Эдварда. Почему вы выбрали именно его? - Он смотрел на нее почти с мольбой.
        - О, Джеффри… - вздохнула Лиззи и постаралась слово в слово повторить то, что однажды слышала от Рии. - Сначала я искренне верила, что люблю Уильяма. Он так горделиво нес свой титул, был таким солидным и значительным. Потом я познакомилась с Эдвардом, и он принялся настойчиво расспрашивать, действительно ли мы с Уильямом любим друг друга. Я, разумеется, возмутилась, но все-таки задала этот вопрос Уильяму. А тот равнодушно ответил, что я очень мила и вполне подхожу ему в жены. И все кончилось. Разве я могла отдать свое сердце человеку, который считал меня всего-навсего «подходящей»?
        Несколько недель назад Джеффри наверняка обрушил бы на нее суровую проповедь о чести и долге. Но теперь…
        Теперь он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
        Лиззи невольно подалась ему навстречу, и они оба на мгновение застыли в неподвижности.
        Если б это мгновение могло длиться вечно!
        Слуга открыл дверцу, и прохладный ночной воздух ворвался в экипаж. Лиззи вздрогнула и отстранилась от Джеффри. Барон тотчас выпрямился и выпустил ее руку. Слуга же отвел глаза и отступил в сторону.
        Покинув экипаж, Лиззи и Джеффри поднялись по ступеням особняка леди Торнборо и вошли в ярко освещенный холл.
        - Большое спасибо за то, что привезли меня домой, - тихо сказала Лиззи.
        - Счастлив быть вам полезным, - ответил он, и она почувствовала, что за этими словами скрывается нечто большее, чем простая вежливость. - Рия…
        - Да, слушаю, - отозвалась она с замиранием сердца.
        - Доброй ночи. - Он посмотрел ей в глаза, едва заметно улыбнулся и направился к двери.
        Лиззи поднялась в спальню. Марта помогла ей раздеться и приготовиться ко сну.
        - Готова биться об заклад, что на балу вы были первейшей красавицей и имели самый большой успех, - сказала она, расчесывая волосы Лиззи.
        - Не знаю. Не уверена.
        - Давно ли вы стали такой скромницей? - добродушно усмехнулась Марта.
        - Я боюсь, Марта. Боюсь всех разочаровать.
        - Вот уж не думала, что моя Рия может чего-то бояться после того, как у нее хватило смелости уехать на край света, а потом вернуться обратно.
        На край света. И обратно. Причем оба раза она бежала от прошлого и пыталась начать все заново. И оба раза потерпела поражение.
        Из этого следовал до ужаса ясный вывод: от себя не убежишь. Она должна покончить с ложью и во всем признаться. Сама. Иначе Фредди и угрызения совести превратят ее жизнь в ад.
        Но сначала ей нужно добраться до Роузвуда и найти письма, доказывающие, что сэр Герберт - ее отец. После этого она немедленно пойдет к леди Торнборо и скажет ей правду. Может быть, леди Торнборо простит ее и не отвергнет.
        Как отнесется к ее истории Джеффри, Лиззи боялась даже думать. И все-таки в душе ее теплилась робкая надежда на то, что честным признанием она заслужит хотя бы каплю его уважения. Для нее эта капля перевесит все остальное.
        Потому что сегодня она окончательно и бесповоротно поняла, что любит его.
        Глава 23
        - Тетушка, если не ошибаюсь, на будущей неделе вы устраиваете званый обед? - спросил Джеймс, протягивая руку за приглянувшимся ему бутербродом.
        - Именно так. И на сей раз тебе не удастся увильнуть. Я обещала леди Шоу, что ты будешь присутствовать.
        Джеймс закатил глаза:
        - Умоляю, только не говорите мне, что она придет со своей дочерью.
        - Как ни странно, мисс Шоу относится к тебе с пристальным интересом. И что еще более удивительно, этот интерес не вызывает возражений у ее родителей.
        Джеймс театрально вздохнул.
        - Мисс Шоу непростительно чопорная, скучная и…
        - И за ней дают большое приданое, - перебила леди Торнборо. - Она из достойной семьи, в меру образованная и очень богатая. Джеймс, я устала ждать, когда ты возьмешься за ум. Тебе давно пора остепениться.
        Джеймс изобразил смирение.
        - Хорошо, тетушка, я приложу все силы к тому, чтобы развлечь мисс Шоу. Но знаете, у меня есть идея. Не пригласить ли вам на обед мистера Хайтауэра?
        Лиззи с трудом удержала в руке чашку с чаем. Было ясно: Фредди приступил к своим гнусным маневрам.
        - С какой стати мне приглашать мистера Хайтауэра? - холодно осведомилась леди Торнборо.
        - Он хочет поближе познакомиться с Рией.
        - Со мной? - притворно удивилась Лиззи.
        - Вчера на балу, после того как ты уехала, он расспрашивал меня о тебе в таких подробностях, что мне - извини, милая кузина - изрядно наскучил сей предмет.
        Леди Торнборо прищурилась и проворчала:
        - Какого рода подробности его интересовали?
        Джеймс пожал плечами:
        - Ну, например, точная дата отъезда Эдварда и Рии, обстоятельства их побега, обстоятельства ее возвращения. Представь, кузина, он даже спросил, уверен ли я, что ты действительно была в Австралии.
        - Неужели? И как ты на это ответил?
        - Да так и ответил: ты говоришь, что была в Австралии, и у нас есть все основания тебе верить. - Джеймс взял с подноса очередной бутерброд. - По-моему, столь неуемная любознательность мистера Хайтауэра предполагает только одно объяснение.
        - Какое именно? - осведомилась леди Торнборо.
        - Он собирается поухаживать за Рией.
        У Лиззи по спине пробежали мурашки. Нет, Фредди собирается не ухаживать за ней, а играть - как кот с мышью.
        Леди Торнборо нахмурилась.
        - Мистер Хайтауэр отличается крайней распущенностью. Рие нечем ответить на его ухаживания.
        - Тетушка, люди меняются, - сказал Джеймс.
        Он уверяет, что больше не ищет приключений и нуждается в хорошей жене.
        - Я не стала бы для него хорошей женой, - решительно возразила Лиззи.
        - Куда важнее, смог бы он стать хорошим мужем для Рии, - сухо заметила леди Торнборо.
        - То есть соответствует ли он общепринятым критериям? Что ж, давайте посмотрим. - Джеймс принялся загибать пальцы. - Итак, он из достойной семьи, в меру образован и очень богат. Я ничего не забыл, тетушка?
        Леди Торнборо, разумеется, узнала в его словах собственные доводы, но не спешила сдаваться.
        - Ты забыл самое главное. Речь идет о человеке, которого обвиняют в убийстве.
        - Кто обвиняет? Власти признали его невиновным. А все остальное - не более чем сплетни и домыслы.
        Леди Торнборо немного подумала и кивнула:
        - Хорошо, я приглашу на обед мистера Хайтауэра. Но не спущу с него глаз. И с тебя. Мисс Шоу не должна остаться без твоего внимания. - Сказав это, пожилая дама встала и вышла из гостиной.
        Джеймс с улыбкой повернулся к Лиззи:
        - Ты и Фредди - это уже кое-что. По крайней мере у меня появляется шанс пережить обед и не умереть от скуки, развлекая мисс Шоу.
        Лиззи вовсе не разделяла его радости, но, конечно, не могла сказать об этом.
        - Джеймс, коль скоро ты настоял на приглашении мистера Хайтауэра, расскажи мне, что он собой представляет. Вы с ним давно знакомы?
        - Целую вечность. Мы вместе учились в школе. Я не раз говорил тебе о нем. Неужели ты не помнишь?
        - Помилуй, Джеймс, у тебя столько друзей и знакомых, что всех их решительно невозможно удержать в памяти.
        Джеймс рассмеялся.
        - Отчего же? Я без труда справляюсь с этой задачей.
        - Джеффри рассказал мне, что мистер Хайтауэр некоторое время жил в Европе. Причем - не один.
        - Разумеется, преподобный лорд Сомервилл осуждает такое бесстыдство.
        - Это все осуждают, - заявила Лиззи.
        К ее удивлению, Джеймс утвердительно кивнул.
        - Положа руку на сердце, мне тоже очень не нравилась эта его затея. Я пытался отговорить Хайтауэра, но он ничего не хотел слушать и утверждал, что влюблен.
        - Вот как? - удивилась Лиззи. - Ты полагаешь, он и правда любил ту женщину?
        - Вероятно, ему так казалось. Но он в конце концов бросил ее и вернулся в Англию.
        «Когда родители пригрозили лишить его наследства, если он не женится на Хелене и ее миллионах», - подумала Лиззи, нахмурившись.
        - Ты чем-то огорчена? - спросил Джеймс.
        Лиззи поняла, что не уследила за выражением своего лица, и поспешила скорчить одну из гримас Рии.
        - Надеюсь, на бабушкином приеме не будет танцев. По-моему, мистер Хайтауэр - большой любитель потанцевать. Как я смогу произвести на него впечатление, если у меня вдруг опять закружится голова?
        - Не беспокойся, кузина. Вы составите прекрасную пару, поскольку ты уже вскружила ему голову! - со смехом ответил Джеймс.
        Щеки мисс Люсинды Кардингтон полыхали таким ярким румянцем, что Джеффри уже начал всерьез опасаться за ее здоровье.
        Что с ней такое, в самом деле? Неужели ее настолько взбудоражило упоминание о его близком знакомстве с принцем Альбертом? Конечно, немало людей, впадающих в священный трепет при одной только мысли о возможном общении с королевскими особами. Однако вряд ли мисс Кардингтон принадлежала к их числу.
        Вероятно, она могла бы покраснеть от быстрой ходьбы, но они шли по Гайд-парку очень медленно и степенно. Худая рука мисс Кардингтон острым локтем упиралась в бок Джеффри.
        Он поймал себя на мысли о том, какими мягкими и нежными были прикосновения Рии на такой же прогулке по Гайд-парку, а тонкий запах роз, исходивший от нее, нравился ему куда больше, чем лавандовые духи мисс Кардингтон…
        - Не правда ли, лорд Сомервилл?
        - Простите, что вы сказали? - смутившись, спросил Джеффри. Он настолько углубился в воспоминания о Рие, что не сразу услышал робкий голос мисс Кардингтон.
        Его спутница указала рукой на Хрустальный дворец.
        - Вы так сосредоточенно смотрели на павильон… Я хотела сказать, что качество экспонатов на выставке, безусловно, говорит о статусе Англии как мировой державы. Не правда ли? - С лица девушки на него смотрели карие глаза - такие не похожие на искрящиеся фиалковые глаза Рии.
        Он не видел Рию после бала у Бошанов, так как у него накопилось множество дел. И все это время Джеффри очень беспокоило то, что произошло между ними в экипаже. Тогда он почти забыл, что она - вдова его брата.
        - Да, Англия вправе гордиться выставкой, - сказал барон, с усилием отвлекаясь от своих мыслей.
        - Ваша благотворительная деятельность представляется мне очень важной, - отметила мисс Кардингтон. - Как это, должно быть, прекрасно - обеспечивать честных и работящих людей жильем. В то же время инвесторы получают надежный доход, и в результате все выигрывают.
        Уже не первый раз мисс Кардингтон демонстрировала свою осведомленность о работе Общества по улучшению положения рабочих, и это давало им общую тему для разговора.
        - Я вижу, вы говорите об этом с неподдельным интересом, - заметил барон.
        - О да. Я думаю, что очень важно тем из нас, кому посчастливилось жить в достатке, помогать менее удачливым.
        - Совершенно верно, - согласился Джеффри. - Если бы все люди думали и действовали так же, как вы, мир был бы гораздо лучше.
        - Благодарю вас за комплимент, лорд Сомервилл.
        Девушка снова покраснела, и Джеффри наконец понял, что главная причина - именно он. Мисс Кардингтон была очень робкой, а ее родители твердо решили женить его на ней. Причем леди Кардингтон действовала с большим напором. Один только благотворительный бал чего стоил - явная попытка завоевать его, Джеффри, расположение. Зато ему удалось изрядно пополнить копилку благотворительного общества.
        Впрочем, с мисс Кардингтон можно было побеседовать на разные темы - даже о научных достижениях и их практическом применении. Однажды она увлеченно рассуждала о том, как повлияют новые очистные сооружения на здоровье жителей Лондона. Кроме того, она хорошо знала Библию. Джеффри был впечатлен.
        - Не правда ли, лорд Сомервилл? - Девушка взглянула на него с улыбкой.
        Барон виновато улыбнулся.
        - Боюсь, я снова должен просить у вас прощения.
        Ее улыбка померкла. Мисс Кардингтон была очень чувствительна к проявлениям невнимания.
        - Я только сейчас вспомнил, что недавно, с большим опозданием, приехала новая экспозиция из Франции. Хотите взглянуть? - спросил Джеффри.
        Мисс Кардингтон тотчас просияла.
        - С превеликим удовольствием!
        Переходя вместе с ней через мост к Хрустальному дворцу, Джеффри подумал, что порой любовь приходит со временем и подлинная привязанность возникает после свадьбы. Пожалуй, ему все-таки следовало повнимательнее присмотреться к мисс Кардингтон.
        Глава 24
        Лиззи с восхищением смотрела на огромное чучело слона. Он возвышался на целых десять футов, но выглядел еще громаднее благодаря богато украшенному креслу - хауде - на спине.
        Лиззи и Джеймс уже несколько часов наслаждались Всемирной выставкой. Сейчас они находились в секции, посвященной Индии. Лиззи пожирала глазами хауду, сделанную из разноцветной ткани и отполированного серебра.
        - Прогулка в таком экипаже, должно быть, незабываема! - воскликнул Джеймс. - Однажды я отправлюсь в Индию и обязательно прокачусь там на слоне.
        Лиззи рассмеялась:
        - Это очень легко представить. Ты будешь выглядеть настоящим раджой.
        - Особенно если со мной будет прелестная индийская принцесса. Она будет закутана в шелк с ног до головы, и только тонкая вуаль будет прикрывать нижнюю половину ее лица… - Джеймс вытащил носовой платок и продемонстрировал. - Кроме того, будут видны таинственные темные глаза, заставляющие меня отринуть все - только бы исполнить ее волю.
        Лиззи недоверчиво усмехнулась:
        - Не могу представить тебя рабом какой-либо женщины, пусть даже самой прекрасной.
        Джеймс подмигнул ей.
        - Потому что я раб всех прекрасных женщин.
        Они двинулись к следующим экспонатам. Размер выставки поражал.
        Лиззи боялась поначалу, что кто-нибудь ее узнает - как старый Бен Уэзерс. Но все утро они без происшествий ходили по залам, и Лиззи расслабилась. Сегодня, когда цены на билеты были самыми высокими, очень немногие из рабочего класса посещали выставку.
        Но потом, когда они поднялись по широкой лестнице на верхние галереи и посмотрели вниз, Лиззи показалось, что она кого-то узнала. Какая-то юная леди в поношенном платье смотрела на нее. Девушке, вероятно, было немногим больше двадцати, и она была очень похожа на Молли, внучку Бена Уэзерса.
        Встретившись с девушкой взглядом, Лиззи быстро отвернулась. Конечно, нельзя быть уверенной… Ведь прошли годы с тех пор, как она в последний раз видела девочку. Лиззи сделала глубокий вдох. Должно быть, ей показалось. Она слишком много думала о Бене Уэзерсе.
        Минуту спустя Лиззи опять посмотрела туда, где стояла девушка. Солнце светило через стеклянную крышу, так что сотни экспонатов и пестрая одежда посетителей купались в ярком свете. Но девушки в скромном коричневом платье там не было - она исчезла.
        - Прекрасно, не правда ли? - спросил Джеймс, ошибочно принимая действия Лиззи за восхищение открывающимся видом.
        - Да, - шепнула она и снова посмотрела вниз. Ей показалось, что за статуей виднелось что-то коричневое… - Но невозможно все охватить взглядом.
        - Очень интересно, что ты так сказала, - заметил Джеймс. - Позволь показать тебе мой самый любимый экспонат.
        Он провел Лиззи туда, где, судя по скоплению людей, находилось что-то очень любопытное. На черном бархатном покрывале лежали какие-то миниатюрные картины. Когда же они подошли поближе, Лиззи увидела, что это весьма необычные картины. Она пригляделась к ним. Картинки поразили ее. На одной была изображена женщина, сидящая на стуле как будто живая.
        - Что это? - в изумлении прошептала Лиззи.
        Джеймс широко улыбнулся.
        - Многое произошло, пока ты была в Австралии, кузина. Это фотографии. - Он подвел ее к предмету, который казался просто деревянной коробкой. - Вот это устройство оставляет отпечаток объекта на так называемом негативе, который потом можно скопировать несколько раз.
        Джеймс был очень возбужден. Вернувшись к фотографиям, он продолжал:
        - А вот - дагерротипы, у них стеклянные негативы. - Он показал на первый ряд картинок. - А это - калотипы, у них негативы бумажные.
        Лиззи кивнула, хотя и не поняла, что он сказал. Она как зачарованная смотрела на фотографии. Здесь было множество пейзажей с деревьями, строениями или улицами, но больше всего ее захватили фотографии людей.
        - Они в точности как настоящие… - с восхищением сказала Лиззи. - Совсем не похоже на картину художника, - добавила она, глядя на женщину на картинке. - Однако фотография не красит женщину так, как талантливая кисть…
        Джеймс рассмеялся.
        - В том-то и дело, дорогая. Эти картинки - все равно что зеркало. Они показывают человека таким, какой он есть.
        - Какая опасная идея, - раздался голос у них за спиной.
        - Фредди! - с радостью воскликнул Джеймс.
        Рассматривая фотографии, Лиззи на мгновение забылась. Но появление Фредди снова повергло ее в беспокойство. Может быть, девушка, которой она испугалась, - действительно Молли? Похоже, день все же не обошелся без происшествий.
        Она продолжала рассматривать фотографии еще некоторое время, чтобы собраться с силами.
        - Я подозревал, что встречусь с тобой сегодня, - обратился Фредди к Джеймсу. - И я очень рад видеть твою очаровательную кузину.
        Лиззи знала, что рано или поздно снова встретит Фредди. И пусть получилось скорее «рано» - она готова. Она сохранит маску. Тихонько вздохнув, Лиззи с улыбкой повернулась к нему.
        Фредди оглядел ее с головы до ног, обратив особое внимание на ее шляпку. А ей ужасно захотелось дать ему пощечину. Как он отваживается смотреть на нее так - после всего, что он сделал с ней? Но она не позволит ему вывести ее из равновесия.
        Лиззи кивнула.
        - Мистер Хайтауэр, как приятно снова встретить вас.
        Фредди пожал руку Джеймсу и спросил:
        - Нашел что-нибудь… интересное?
        - Нет, за сегодня ничего, - ответил Джеймс. - В конце концов, я ведь сопровождаю Рию…
        - Да, конечно. - Фредди снова повернулся к Лиззи. - Ваш кузен обнаружил, что эта выставка - отличное место для встречи с некоторыми из красивейших леди Англии.
        - Как и ты, - заметил Джеймс с усмешкой.
        - Да, верно, - согласился Фредди. - Дамы собрались сюда со всех уголков нашего благословенного острова. И пока они любуются восхитительными экспонатами, с ними поразительно легко завязать знакомство.
        Лиззи нахмурилась; она отчасти разочаровалась в Джеймсе. Конечно, она знала, что Джеймс - неисправимый дамский угодник, но ей не хотелось думать, что он - такой же, как Фредди. А тот между тем продолжал:
        - Конечно, легко понять, почему Джеймс никого больше не заметил, кроме своей прелестной кузины.
        - Мистер Хайтауэр, ваши комплименты льстят мне. - Лиззи перевела взгляд на Джеймса. - Мой кузен мог бы многому научиться у вас и чаще восхищаться мной.
        - В этом нет нужды, - ответил Джеймс. - За меня это сделают добровольцы вроде Фредди.
        Фредди же по-прежнему рассматривал ее.
        - Я слышал ваше замечание о том, что калотипы не льстят. Они действительно дают очень точное изображение. Но подумайте вот о чем… - Он наклонился к Лиззи. - Изображение ведь сохраняется навсегда. Как жаль, что фотографию изобрели после вашего отбытия из Англии. Хотел бы я знать, как вы выглядели до отъезда.
        Он явно испытывал ее.
        - Какая неудача, не правда ли? - ответила Лиззи. - Десять лет назад я была в расцвете юности. А сейчас я - бедная старая вдова.
        - Неправда, - возразил Джеймс. - Ты даже красивее, чем прежде. И мне не нужна фотография, чтобы убедиться в этом.
        - Джеймс, ты очень мил. - Лиззи взяла его под руку. - Что ты говорил о калотипах и негативах? Я такая глупая. Все твои слова выветрились у меня из головы, когда к нам присоединился мистер Хайтауэр. - Она улыбнулась Фредди.
        Фредди едва заметно кивнул - как бы признавая, что первый раунд остался за противником. А Джеймс тут же начал распространяться о преимуществах калотипов перед дагерротипами. Он удивительно много знал о фотографии, и в любой другой день Лиззи порадовалась бы тому, что Джеймс нашел себе такое увлечение.
        Но сегодня все внимание ее было сосредоточено на Фредди. Она видела, как тот украдкой изучал ее, притворяясь, будто смотрит на фотографии. Время от времени Лиззи оглядывала толпу, боясь снова увидеть девушку в коричневом платье. Хорошо, хоть Джеймс продолжал читать им лекцию, так что пока не нужно было поддерживать беседу.
        Наконец они дошли до последней фотографии.
        - Может, нам освежиться? - предложил Фредди. - Думаю, вы все утро ходите по этому огромному парнику. Миссис Сомервилл, возможно, не против отдохнуть и немного выпить.
        - Ах, я все о фотографии, а моя кузина умирает от жажды, - пробормотал Джеймс.
        - Мне не настолько плохо, - успокоила его Лиззи, - но я действительно не возражала бы присесть на несколько минут.
        Они спустились по лестнице и направились к стойкам с напитками.
        - Здесь невероятно вкусный лимонад, - сказал Джеймс. - Подождите, сейчас принесу.
        - Нет! - вырвалось у Лиззи. Джеймс с удивлением посмотрел на нее, а Фредди ухмыльнулся. - У тебя на это уйдет целая вечность, - пояснила она, указывая на длинную очередь у киоска с лимонадом.
        - Нет, - заявил Джеймс, - я не задержусь надолго. Я весьма дружен с юной леди, работающей там.
        Джеймс оставил их и направился к киоску, минуя длинную очередь. Фредди подвел Лиззи к столику возле большого вяза. Крыша здесь выгибалась высокой аркой, оставляя место для крон деревьев. Солнечный свет проникал сквозь стекло и играл на листьях - как будто это происходило не в помещении.
        Фредди пододвинул ей стул. Когда Лиззи села, он налег на спинку стула позади нее. Несколько долгих секунд она чувствовала спиной тепло его тела. То же самое он сделал в первый раз, когда повел ее на ужин в ресторан много лет назад. Так началась их ужасная связь. Тогда его близость казалась возбуждающей, теперь же Лиззи чувствовала только опасность. Она вздрогнула, притворившись, будто закашлялась.
        Он сел на стул напротив.
        - Надеюсь, вы здоровы?
        - Просто першит в горле, - ответила Лиззи. - Уверена, лимонад все исправит.
        Со своего места Лиззи видела огромный фонтан пятнадцати футов высотой. Она сосредоточилась на нем, надеясь успокоиться. Вода мирно текла с вершины фонтана, переливаясь в солнечном свете.
        А рядом с фонтаном стояла Молли Уэзерс. Теперь Лиззи была уверена - это она.
        Молли стояла среди других расположившихся у фонтана посетителей выставки. Она достала из сумки яблоко, но при этом продолжала с интересом смотреть на Лиззи. Это не могло быть совпадением. Может быть, Молли и ее дед следят за ней? Подойдут ли они к ней? Станут ли настаивать, что знают ее? А может, попытаются шантажировать ее? Лиззи не верила, что они могли так поступить, но мысль эта не оставляла ее.
        - Скажите, какие из экспонатов вам понравились больше всего? - спросил Фредди.
        Лиззи повернулась и посмотрела в его темные глаза.
        - Драгоценные камни, - ответила она первое, что пришло в голову.
        - Разумеется, драгоценные камни, - улыбнулся Фредди удовлетворенно - как будто выиграл в лотерею. - Алмаз Надежды особенно красив, не правда ли? Он много лет находился во Франции, но пропал во время революции. Несколько лет спустя алмаз всплыл в Англии. Неудивительно, что вам он нравится, миссис Сомервилл. У вас с алмазом очень похожие истории.
        Он снова пристально посмотрел на нее. И ей вдруг вспомнилась их с Фредди поездка во Францию. Они провели две недели в Париже, прежде чем отправиться в Вену. Именно там, в Париже, она совершила непоправимый поступок. Это произошло в дорогом отеле, возле Оперы. Но она тогда так любила этого человека…
        Лиззи тихонько вздохнула и проговорила:
        - Надеюсь, я как-нибудь побываю в Европе. Возможно, мы с бабушкой туда отправимся.
        - Я уверен, вы найдете Париж чудесным. Во всяком случае, я остался доволен. - Он взял ее за руку. - Возможно, однажды вы расскажете мне, чем вы на самом деле занимались после того, как покинули Лондон.
        Жилка у нее на запястье пульсировала под давлением его ладони.
        - На самом деле? - переспросила она.
        - Эта игра, несомненно… интересна. Но мы оба знаем: вы были во Франции.
        Лиззи выдернула свою руку и надменно фыркнула:
        - Вы называете меня лгуньей, сэр?
        В его глазах блеснуло веселье.
        - Я никогда не осмелюсь обвинить леди во лжи. Но хочу заметить, что дамы порой забывают те моменты своего прошлого, которые предпочли бы не помнить. - Фредди откинулся на спинку стула. - Ну же, моя дорогая. Давайте поговорим откровенно.
        Она спокойно оглядела его.
        - Говоря откровенно, сэр, вы слишком дерзко себя ведете. Но поскольку вы друг Джеймса, я не могу игнорировать вас. И все же я должна попросить вас разговаривать со мной в манере, более подобающей джентльмену.
        Он склонил голову.
        - Прошу пощады, миледи, если я обидел вас. У меня не было такого намерения. Я надеюсь, вы забудете об этом, и мы останемся друзьями.
        Его быстрое отступление застало Лиззи врасплох. Фредди был всегда хитер и осторожен. Что же его сейчас смутило?
        Ей не пришлось долго ждать ответа на этот вопрос. Фредди посмотрел через ее плечо и сухо заметил:
        - Какой приятный сюрприз. Похоже, к нам присоединится лорд Сомервилл.
        Глава 25
        - Кажется, я вижу миссис Сомервилл. Она сидит под вязом, - сказала Люсинда. Они с Джеффри только что закончили осматривать новую экспозицию из Франции.
        Радость Джеффри от новой встречи с Рией тут же была омрачена, когда он увидел за ее столиком Фредди Хайтауэра. Рия говорила, что Джеймс собирался повести ее на выставку, но его самого нигде не было видно. Что ж, придется серьезно отчитать его - не следовало оставлять Рию наедине с таким человеком, как Фредди. Но Джеймс, конечно, не оставил бы Рию надолго, если бы знал, как быстро она попадет под прицел Хайтауэра. У этого мерзавца талант находить уязвимых женщин. Вдова с высоким статусом, Рия должна быть для него привлекательной добычей. Джеффри думал, что достаточно предостерег ее против Хайтауэра, - и вот он опять рядом с ней. Неужели у нее совершенно нет здравого смысла?
        Нет-нет, ведь с первого взгляда понятно, что Рие не нравилось происходящее. Ей явно не по себе. И ему, Джеффри, следовало вмешаться.
        - Может, нам стоит пойти и поговорить с ними? - предположила Люсинда.
        - Да, - ответил барон решительно. - Обязательно.
        Пока они пробирались сквозь толпу, Люсинда добавила:
        - Я бы с удовольствием побеседовала с миссис Сомервилл еще раз. Она была у нас на прошлой неделе. Добрая женщина и весьма разумная.
        Это была действительно высокая похвала - Люсинда нелегко открывалась незнакомым людям. Должно быть, Рия действительно понравилась ей. Джеффри невольно почувствовал гордость за Рию.
        Было бы очень хорошо, если бы Рия с Люсиндой подружились. В конце концов, они могут стать родственницами, если он женится на Люсинде. Мысль о женитьбе должна была доставить ему удовольствие, но он почувствовал только пустоту внутри. Рия всегда вызывала у него странные чувства, стоило ему оказаться с ней рядом. Почему-то она всегда оказывалась прекраснее образа, хранимого им в памяти.
        Рия тепло поприветствовала его и протянула руку Люсинде:
        - Мисс Кардингтон, как приятно увидеть вас снова.
        Теперь она казалась спокойнее, лишь красные пятна на щеках выдавали волнение, которое Джеффри видел минуту назад. Только поэтому он не поинтересовался немедленно намерениями Хайтауэра.
        Хайтауэр же поднялся со стула и вежливо приветствовал их с Люсиндой. Но Джеффри видел, что его раздражало их появление. И это было приятно.
        Рия протянула руку Джеффри, и он, наклонившись к ее руке, почувствовал аромат роз. Ему хотелось закрыть глаза и сделать глубокий вдох, но, почувствовав на себе взгляд Хайтауэра, он быстро выпустил руку Рии и придал лицу суровое выражение.
        - Где Джеймс? - спросил барон. - Это он привел тебя сюда?
        - Да, - ответила Рия. - Он пошел искать для нас лимонад.
        Что ж, по крайней мере Джеймс не бросил ее на растерзание волкам, вернее - волку.
        Хайтауэр предложил свой стул Люсинде. Когда она садилась, платье ее зацепилось за ножку стула. Джеффри видел, как девушка смутилась, когда обнажилась ее щиколотка. Но лукавое очарование Хайтауэра сгладило неловкость. Он даже прошептал ей несколько слов, которые вызвали у нее улыбку.
        - Я скажу Джеймсу, что нам нужно еще два лимонада, - предложил Хайтауэр. - Думаю, я могу оставить леди на ваше попечение, лорд Сомервилл.
        - Вам не следует беспокоиться по этому поводу, - ответил Джеффри. Он не хотел скрывать, что ему не нравился Хайтауэр.
        Тот насмешливо ухмыльнулся и отправился искать Джеймса.
        За столом тотчас завязалась беседа; они заговорили о выставке; при этом Рия с любопытством поглядывала то на Джеффри, то на Люсинду.
        «Значит, до нее уже дошли слухи», - подумал барон. Неужели Рия уже смотрела на них как на будущую пару? Как же она к этому относилась? Джеффри хотелось, чтобы ей такой вариант не нравился.
        Тут он вдруг заметил, что Рия иногда бросала взгляд на фонтан. Дважды Джеффри попытался проследить за ее взглядом, но не увидел ничего необычного. Возможно, ей просто нравилось смотреть на водные струи.
        Вернулись Джеймс и Хайтауэр с лимонадом.
        - А вот и мы! - провозгласил Джеймс. Он передал один бокал Рие, а Хайтауэр вручил бокалы Люсинде и Джеффри.
        - Но, мистер Хайтауэр, - сказала Люсинда, - вы не взяли напиток для себя.
        - Не беспокойтесь, мисс Кардингтон, - ответил Фредди. - Похоже, сегодня я не могу посидеть с вами. Мне надо идти. У меня назначена встреча.
        - Уверен, она может подождать, - предположил Джеймс.
        - Боюсь, что нет. - Фредди взял Рию за руку. - Буду очень рад видеть вас на ужине у леди Торнборо на следующей неделе.
        - И я вас тоже, - ответила Рия.
        Они с Хайтауэром встретились взглядами, и у Джеффри возникло ощущение, что между ними что-то проскользнуло. Он не думал, что это влечение; что-то во внешнем облике Рии убеждало его в этом. Однако же… Какими бы посланиями они ни обменивались, Джеффри это не нравилось. Он не удержался и сказал:
        - Похоже, нам всем следует быть на ужине.
        Хайтауэр повернулся и оценивающе взглянул на него. Кивнув Люсинде, он сказал:
        - Полагаю, вы будете с мисс Кардингтон.
        Люсинда покраснела, а Джеффри произнес:
        - Вся семья мисс Кардингтон будет там.
        - Правда? Какая удача, - без всякого энтузиазма ответил Хайтауэр. Поклонившись, он покинул их.
        Проводив Фредди взглядом, Лиззи с облегчением вздохнула. Удачное появление Джеффри, казалось, ускорило его уход. Хотя вскоре ей вновь придется увидеться с Фредди на ужине, она все равно была рада передышке.
        Лиззи пыталась придумать какой-нибудь комплимент мисс Кардингтон, но в голову ничего не приходило. Джеффри ни разу не приложил усилий, чтобы встретиться с ней после той ночи на балу. Она знала, как он занят, но все же ее задевало, что он все-таки нашел время проводить мисс Кардингтон на выставку.
        Как много раз Лиззи возвращалась мыслями к той ночи! Его облик, слова и прикосновения - воспоминания обо всем этом утешали ее, когда она пыталась убедить себя в том, что действовала правильно. Она очень хотела проводить как можно больше времени с Джеффри, ведь рано или поздно ей все равно придется предпринять шаги, которые изменят все.
        Думал ли он вообще о той ночи? Она не могла сказать. Неужели ей только почудилось то мгновение взаимопонимания?
        Тут Джеффри вдруг пристально посмотрел на нее и тут же перевел взгляд на Джеймса и Люсинду, по-прежнему увлеченно беседовавших. Он раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут появились лорд и леди Кардингтон.
        - Вот вы где! - воскликнула леди Кардингтон. Мы ищем вас уже больше получаса! - Она взмахнула веером. - Такие толпы! Я думала, что столько народу во всем Лондоне не наберется.
        Джеймс помог Люсинде встать, и та с улыбкой проговорила:
        - Мне очень понравилась сегодняшняя прогулка. Возможно, нам с вами удастся побеседовать еще на ужине у леди Торнборо.
        Джеймс с сожалением улыбнулся ей - словно ребенку, которому он вынужден был отказать в сладостях.
        - Я бы тоже очень хотел продолжить нашу беседу, но боюсь, мисс Эмили пожелает вести разговор совсем о других вещах.
        Упоминание о сестре, которой Джеймс был нужен «совсем для других вещей», вызвало у Люсинды гримасу раздражения.
        - Эмили будет весьма огорчена, узнав, что упустила возможность встретить вас сегодня.
        Джеймс наклонился к девушке и громко прошептал, как будто делясь секретом:
        - Или, возможно, вам просто не следует ей об этом говорить.
        - Совершенно верно, - согласилась леди Кардингтон. - Эмили от этого только расстроится и потом несколько дней будет совершенно невыносимой.
        Джеффри подал Лиззи руку:
        - В таком случае… до следующей недели.
        Лиззи кивнула, стараясь не обращать внимания на тепло, исходившее от его руки, и подавить странную грусть, возникшую, когда он отстранился.
        Джеффри взял Люсинду под руку, и они вместе с лордом и леди Кардингтон направились сквозь толпу к выходу. Лиззи почувствовала укол ревности, когда Джеффри наклонился к Люсинде - так же, как наклонялся к ней.
        - Какая очаровательная интерлюдия, - заметил Джеймс.
        - Да, - согласилась Лиззи, не в силах сдержать вздох. - Действительно.
        Не так уж много таких «интерлюдий» осталось ей самой.
        Она взглянула на фонтан. Молли все еще была там. Она улыбнулась Лиззи, но не приблизилась. Казалось, ей просто было любопытно. Лиззи почувствовала облегчение. Когда же они с Джеймсом поднялись и снова направились к экспонатам, она незаметно кивнула Молли, решив, что, возможно, ей удастся укрыться у Уэзерсов, если после разоблачения она окажется на улице.
        Конечно, если она не окажется в тюрьме… или на виселице.
        Глава 26
        - Миссис Сомервилл, Джеймс говорил мне, что вы превосходно музицируете. - Голос Фредди Хайтауэра перекрыл негромкое журчание голосов остальных гостей. - Надеюсь, после обеда мы приобщимся к высокому искусству в вашем исполнении.
        Джеффри посмотрел на Рию и заметил, что она как будто слегка смутилась - уже не в первый раз за сегодняшний вечер. Леди Торнборо посадила Хайтауэра в противоположном конце стола, но это не мешало ему постоянно бомбардировать Рию вопросами. Если он привык таким способом покорять женщин, то в данном случае явно просчитался. Рия отвечала ему весьма сдержанно.
        - Вынуждена вас разочаровать, мистер Хайтауэр. - Она взяла бокал и сделала глоток вина. - Сегодня вечером я не смогу играть. Я слишком долго не садилась за фортепьяно. В Австралии у меня не было такой возможности.
        - Уверен, как только вы прикоснетесь к инструменту, к вам тотчас вернется прежнее мастерство, - не унимался Хайтауэр.
        Рия опустила бокал и звонко хихикнула - эти ее жеманные смешки изрядно озадачивали Джеффри. В них была некая странная закономерность - они прорывались наружу только в присутствии Джеймса или Хайтауэра.
        - Я буду усердно упражняться, чтобы восстановить форму, но сегодня пожалею слух гостей моей бабушки.
        - Мудрое решение, - сказала леди Торнборо. - Музыка хороша только в безупречном исполнении.
        - Очень жаль, миссис Сомервилл, - вздохнул Хайтауэр. - Но я не теряю надежды в самом скором будущем услышать вашу игру.
        Джеффри с трудом удержался от того, чтобы приказать Хайтауэру заткнуться. Собственно, с самого начала обеда он только и делал, что преодолевал это желание.
        - Может быть, лорд Сомервилл нам почитает? - предложила Люсинда Кардингтон и, глядя на него с робким восторгом, добавила: - У вас замечательный голос.
        - Благодарю вас, - ответил Джеффри. - Вы очень добры.
        Леди Кардингтон энергично закивала:
        - Да-да, великолепная идея! Я убеждена, что чтение лорда Сомервилла возвысит наши души.
        - Прошу вас, не уговаривайте Джеффри читать нам духоподьемные проповеди, - сказал Джеймс и улыбнулся своей соседке справа, мисс Эмили Кларидж. - По-моему, званый обед предполагает земные увеселения.
        Мисс Шоу, сидевшая напротив Джеймса, хихикнула и с надеждой посмотрела на него своими огромными глазами.
        - Чем же мы тогда займемся? - спросила она.
        Джеффри заметил, что между мисс Эмили и мисс Шоу весь вечер шла нешуточная борьба за внимание Джеймса. Но Джеймсу пока удавалось виртуозно соблюдать баланс.
        - Я предлагаю сыграть в вист, - сказал он.
        - В вист? - без особого энтузиазма переспросила Рия.
        - Конечно, кузина! Помнишь, как мы увлекались этой игрой и какое наказание для нас придумал наш учитель?
        Рия в задумчивости пожала плечами. Хайтауэр же впился в нее взглядом так, словно от ее ответа зависели судьбы мира.
        - Ты говоришь о том, как мы целый час простояли в углу? - спросила она наконец. - Или же о том, как мы пять раз переписывали задание по географии?
        - У тебя отменная память, кузина. - Джеймс рассмеялся. - Да, мы с тобой не отличались особым прилежанием, и нас часто наказывали за наши проделки.
        Рия улыбнулась и взглянула на Хайтауэра. Теперь на его лице отражалось недоумение.
        - Слава Богу, суровые учителя остались в прошлом, и мы можем развлекаться в свое удовольствие. - Джеймс подмигнул мисс Эмили и одарил улыбкой мисс Шоу. - Итак, решено! После обеда переходим к висту.
        - С одним условием, - строго сказала леди Торнборо. - В моем доме не играют на деньги.
        - Конечно, тетушка, - согласился Джеймс. - Никаких денег, только бескорыстное дружеское общение за карточным столом.
        Трапеза подошла к концу, и леди Торнборо, поднявшись со своего места, проговорила:
        - Джентльмены, вам подадут бренди и сигары, а мы ненадолго оставим вас.
        Дамы во главе с леди Торнборо направились к двери. Джеффри проводил глазами Рию. Хайтауэр, проследив за его взглядом, воскликнул:
        - Она обворожительна, не правда ли?! Я вижу, все вы благосклонно приняли ее, хотя она привезла трагическое известие о кончине вашего брата, Сомервилл.
        - Я рад, что она вернулась, - ответил Джеффри. - Прошлое уже не исправить. Сейчас я желаю ей только добра.
        - Если не ошибаюсь, вы с ней раньше не встречались и познакомились совсем недавно, верно?
        - Да, недавно, - коротко подтвердил Джеффри.
        - Уверен, что теперь вы быстро наверстаете упущенное. Она явно относится к вам с большим интересом.
        - Нас связывает Эдвард. Она очень любила его.
        - Вот как? - произнес Хайтауэр, закуривая сигару.
        - Послушай, Фредди, - с улыбкой вмешался Джеймс, - по-моему, ты злишься из-за того, что Рия не торопится отвечать на твои ухаживания.
        Хайтауэр затянулся сигарой.
        - Я свое возьму.
        - Потрудитесь немедленно объяснить, что означают ваши слова, - потребовал барон.
        Хайтауэр пожал плечами.
        - По-моему, сама судьба свела меня с миссис Сомервилл. Она - молодая скорбящая вдова. Я - молодой скорбящий вдовец. Мы родственные души. - Он усмехнулся. - А как насчет вас, лорд Сомервилл? Кажется, вы тоже скоро обретете спутницу жизни? Говорят, этой счастливицей станет старшая мисс Кларидж. Она соответствует вашим представлениям о прекрасном?
        - Время покажет, - холодно ответил Джеффри и отвернулся.
        Джеффри играл в паре с Люсиндой против Джеймса и мисс Шоу. Хайтауэр настоял, чтобы Рия играла в паре с ним за другим столом. Джеффри не мог настаивать на другой комбинации из страха обидеть Люсинду, однако краем глаза наблюдал за соседним столом.
        Каждый раз, разыгрывая карту, Хайтауэр пристально смотрел на Рию, а та, похоже, не отличалась опытностью - если и играла когда-то с Джеймсом по многу часов, то все уже забыла и словно с удивлением смотрела на свои карты.
        - О Боже, напомните мне, какие у нас козыри? - пробормотала она как-то раз.
        Джеффри с Люсиндой проигрывали почти каждый раз, хотя оппоненты их и не отличались умением. Мисс Шоу постоянно ходила не в масть, а сидевшая неподалеку мисс Эмили то и дело посматривала на нее - как будто присматриваясь к сопернице.
        Рия в очередной раз неправильно сыграла, и Хайтауэр с отвращением швырнул карты на стол.
        - Хорошо, что мы играем не на деньги, - прокомментировал он. - Иначе бы я уже дважды проиграл все состояние.
        - Я никогда не утверждала, что хорошо играю, - натужно рассмеялась Рия.
        - Как и я, - заметила Эмили, которая, похоже, обрадовалась завершению игры даже больше Рии.
        Она встала и бросила взгляд в сторону Джеймса. - Люсинда замечательно играет на фортепьяно. Возможно, пришло время потанцевать.
        Потанцевать? Лиззи с ужасом подумала, что на смену Фредди - партнеру по висту вот-вот придет Фредди - партнер по танцам.
        - Танцев не будет, здесь мало места, - сказала леди Торнборо. - Однако мы с удовольствием послушаем игру мисс Кардингтон.
        Люсинда порозовела от смущения.
        - Эмили преувеличивает мои способности.
        - Чепуха! - решительно заявила леди Кардингтон. - Ты превосходно музицируешь.
        Щеки Люсинды из розовых стали пунцовыми.
        - Но у меня нет нот.
        - Ноты на фортепьяно. Выбирайте любые на ваш вкус, - отозвалась леди Торнборо. - А Рия поможет вам переворачивать страницы.
        Переворачивать страницы? Но она не умела читать ноты! Лиззи в растерянности отвела глаза и тотчас встретилась взглядом с Фредди. Он все слышал, все видел и только и ждал, когда она ошибется и выдаст себя.
        Лиззи отвернулась от Фредди и взглянула на Джеффри. Тот в задумчивости посмотрел на нее и сказал:
        - Мисс Кардингтон, вы позволите мне помочь вам переворачивать ноты?
        Люсинда дрожащими руками открыла крышку фортепьяно.
        - Благодарю вас, лорд Сомервилл.
        Гости одобрительно закивали, а леди Кардингтон и ее супруг обменялись многозначительными взглядами. Все сочли предложение Джеффри предвестником другого предложения - руки и сердца.
        Пока расставляли стулья, Фредди подошел к Лиззи.
        - Вряд ли мы услышим что-нибудь стоящее. Бедняжка боится собственной тени.
        - Не каждому нравится находиться в центре внимания, - ответила Лиззи.
        Гости заняли свои места, и Фредди, конечно, уселся рядом с Лиззи.
        - Возможно, мисс Кардингтон трепещет от того, что рядом с ней стоит лорд Сомервилл. Она, должно быть, влюблена, - игриво сообщил Фредди. - Из них получится прекрасная пара.
        Лиззи попыталась унять ревность, но все же возразила:
        - Не стоит опережать события. Пока дело не дошло даже до помолвки.
        - Очевидно, это всего лишь вопрос времени. - Фредди наклонился и прошептал на ухо Лиззи: - Хотя в ней нет и тысячной доли вашей привлекательности. Какая жалость, что закон запрещает ему жениться на вас.
        - На мне? Боже, что за нелепость?! Давайте лучше слушать музыку. Мисс Кардингтон определенно очень талантлива. Я играю куда хуже.
        - Напротив, - саркастически улыбнулся Фредди. - Думаю, по части игры вам нет равных.
        Глава 27
        До поздней ночи Джеффри бродил по улицам города, обдумывая случившееся вечером. Было тихо, и в ночной прохладе он надеялся найти ответы на мучившие его вопросы.
        Он слышал о прежней репутации Рии - легкомысленная светская девушка, кружившая голову джентльменам, но не очень отягощавшая себя размышлениями. Но Рия, которую узнал он, оказалась куда более здравомыслящей и взрослой.
        Вернется ли она к прежним привычкам теперь, вновь оказавшись в Лондоне? Предпочтет ли проводить время с людьми вроде Джеймса? Джеффри считал, что его кузен - человек с добрым сердцем, но совершенно безответственный. И образ жизни у него был соответствующий. Возможно ли, что Рия захочет жить так же? Возможно ли, что после многолетних испытаний она жаждет вернуться к прежней беззаботной жизни?
        И возможно ли, что она уже позабыла то мгновение в экипаже - мгновение, значившее так много для него, Джеффри? Его удивило и даже обескуражило, что она ни слова не сказала ему за весь вечер. Почти все время она проводила с этим омерзительным Хайтауэром. И самое ужасное: временами она почти флиртовала с ним. Джеффри видел, как Рия смеялась над своей глупостью во время игры в карты и как шепталась с Хайтауэром, когда Люсинда играла на фортепьяно. Но почему же тогда ему кажется, что Рие неприятен Хайтауэр? Он определенно несколько раз видел выражение крайнего беспокойства и даже отвращения у нее на лице. Но ее же никто не заставлял проводить время с этим человеком…
        И почему Рия замялась, когда Люсинда попросила ее переворачивать ноты?
        Джеффри вздохнул и опять вернулся к первоначальному вопросу: Хайтауэр докучал ей весь вечер, а она не противилась ему, - но почему?
        Джеффри испытывал большое искушение объяснить события вечера непонятными ему играми, принятыми в высшем свете. Конечно, ему не хватало опыта общения с женщинами. Но интуиция подсказывала ему, что дело не только в этом.
        Возможно, проблема в нем самом. Он слишком много думал о Рие. Как такое возможно? Он ведь всегда держал себя в узде и умел подавлять свои эмоции. Что же изменилось? Ему хотелось бы любить Рию как сестру, но она определенно вызывала у него чувства совсем другого рода. Ох, наверное, ему нужно восстановить душевное спокойствие…
        Он медленным шагом дошел до дома. Миссис Кларидж, очевидно, дожидалась его - она тотчас открыла ему парадную дверь.
        - Боже мой, сэр, почему вы так поздно? Это совершенно на вас не похоже. Вы насмерть простудитесь. Разве вы не знаете, как вреден ночной воздух?
        Он еще раз вдохнул полной грудью, прежде чем экономка закрыла дверь.
        - И чем же, позвольте спросить, «ночной» воздух отличается от «дневного», миссис Кларидж? Какую такую опасную субстанцию он содержит?
        - Вы задаете престранные вопросы, сэр, - в раздражении проговорила миссис Кларидж.
        - Неужели? Уверяю вас, меня мучают вопросы куда более странные… - Он потер пальцами виски, все еще пытаясь привести мысли в порядок. - Вопросы, на которые, похоже, нет ответов.
        Миссис Кларидж скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на него.
        - В таком случае хорошо, что вы знаете Его, который может дать ответы на все вопросы, - заметила она. - Если вас что-то беспокоит, вам достаточно будет попросить о помощи Его.
        Простая мудрость - и верная.
        - Вы совершенно правы, миссис Кларидж. Как всегда.
        - Вот уж такого я никогда не говорила. Но могу ли я посоветовать вам отправиться в постель, сэр? Никого еще не приводило в хорошее расположение духа ночное бдение. При свете дня многое кажется лучше.
        - Спасибо, миссис Кларидж. Я скоро пойду спать.
        Но Джеффри знал, что заснуть ему удастся не скоро. Он направился в библиотеку, все еще думая о Рие. Она оставалась неразгаданной загадкой. Почему в обществе и наедине с ним она ведет себя по-разному?
        Он вздохнул, вспомнил совет миссис Кларидж и начал молиться.
        Церемония открытия привлекла множество любопытных.
        Лиззи стояла среди других гостей около небольшой сцены, установленной перед новым домом, а все пространство позади них заполонили зеваки, которые, толкаясь, пытались подобраться поближе. И большинство из них таращились на элегантно одетых леди и джентльменов. Леди Торнборо долго ворчала, но все же, пусть и с неохотой, разрешила Лиззи пойти сюда, если она возьмет с собой Марту и слугу, дабы соблюсти приличия. Ей очень хотелось подойти к Джеффри и поговорить с ним. Она видела его рядом со сценой, но не смогла пробиться сквозь толпу.
        Сердце Лиззи от ревности болезненно сжалось, когда она увидела улыбающуюся Люсинду, разговаривавшую с Джеффри. А лорд Эшли тем временем во всех подробностях распространялся о том, какое значение такие дома будут иметь для рабочих и их семей. Солнце продвигалось к зениту, и по шее Лиззи катились капельки пота.
        - Он любит поговорить, не так ли? - прошептала Марта, вызвав у Лиззи улыбку.
        Но речь графа уже близилась к завершению.
        - А теперь я попрошу преподобного лорда Сомервилла дать свое благословение.
        Лиззи с восхищением смотрела, как Джеффри красиво и величаво поднимался по ступеням. Он оглядел толпу - и тут их взгляды встретились. Он успел только улыбнуться ей, но Лиззи почувствовала искренность в его улыбке. Джеффри был рад, что она здесь. И она радостно улыбнулась ему в ответ.
        - Во имя Господа Бога нашего… - начал он сильным красивым голосом.
        Все склонили головы, в том числе и Лиззи. Она, однако же, не удержалась и несколько раз украдкой взглянула на него. На третий раз кое-что еще привлекло ее внимание. Далеко справа, прямо за барьером, отгораживающим зевак от приглашенных гостей, стояла Молли Уэзерс, смотревшая прямо на нее.
        - Пожалуйста, - произнесла Молли одними губами, с мольбой глядя на нее, и приподняла повыше корзину с яблоками. Лиззи поняла. Молли хотела поговорить с ней, не ставя ее в неловкое положение.
        Джеффри закончил молитву, и Лиззи снова склонила голову. Впервые за долгое время она тоже молилась. «Пожалуйста, Господи, скажи, что мне делать?» - вопрошала она про себя. Лиззи сомневалась, что услышит ответ. Но ей нужно было узнать, чего хотела Молли.
        Она постаралась набраться терпения и выслушать заключительные слова лорда Эшли. Наконец все закончилось. Раздались аплодисменты, и толпа начала расходиться.
        - Подождите здесь, - обратилась Лиззи к Марте, - я хочу купить яблоко у той девушки.
        - Я могу сделать это за вас, мадам, - удивилась Марта.
        - Нет, я сама. Пожалуйста, подождите здесь. Это не займет много времени.
        - Да, хорошо, - неохотно подчинилась Марта. - Но следите за своим ридикюлем, я видела там весьма подозрительных личностей.
        Лиззи начала пробираться сквозь толпу, стараясь избегать тех, кто знал ее. Она не могла позволить, чтобы кто-то услышал ее разговор с девушкой.
        - Хотите яблоко, миледи? - почтительно обратилась к ней Молли.
        - Да, спасибо. - Лиззи вложила в руку Молли столько монет, что хватило бы на дюжину яблок.
        Девушка с удивлением взглянула на нее.
        - Спасибо, миледи.
        Она смотрела в глаза Лиззи несколько долгих секунд, а та не отваживалась заговорить. Она хотела извиниться перед Молли за то, как повела себя с ее дедушкой. Искушение было велико, но она пока не могла выдать себя. Лиззи надеялась, ее взгляд сказал все, что она хотела сказать. Когда же она наконец повернулась, чтобы уйти, Молли шепнула:
        - Погодите, мадам.
        - Да-да, конечно… - Лиззи поняла, что не взяла яблоко, и снова повернулась к девушке.
        В руках Молли, кроме яблока, был сложенный лист бумаги.
        - Это письмо от Тома, - тихо произнесла она.
        Ее слова повергли Лиззи в смятение. Письмо от Тома?! Она знала, что должна изобразить недоумение, но не сумела.
        - Том мертв, - прошептала она, глядя на письмо и надеясь на невозможное.
        - Нет! - радостно ответила Молли. - Это письмо было вложено в другое, отправленное моей семье. Том сообщил, что выжил в ужасном кораблекрушении и сейчас пытается найти вас. Он подозревает, что вы в Лондоне, и просит нас, как старых друзей, помочь ему в поисках. Как только мы получили письмо, дедушка сразу понял, что в Гайд-парке действительно были вы.
        Молли вложила ей в руку гладкое яблоко и шершавый лист бумаги. Ощущение чуда наполнило Лиззи. Неужели Том выжил?
        - Я больше не побеспокою вас, миледи. Я вижу, что вы устроились в жизни, и желаю вам только хорошего. Но моя семья и я… Мы хотели убедиться, что вы знаете…
        - Спасибо, - прошептала Лиззи. «Спасибо за то, что вернули мне брата», - мысленно добавила она.
        Молли улыбнулась ей и присела в реверансе. С трудом овладев собой, Лиззи положила письмо в ридикюль. На онемевших ногах она повернулась и направилась туда, где оставила Марту. Джеффри тоже там стоял. И там же стояли Джеймс и Фредди. Все они смотрели на нее, но каждый - по-своему.
        Как будто жар тысячи солнц обрушился на нее - она не могла даже вздохнуть.
        - Жара совершенно невыносимая, - заметил Джеймс. - Я никогда не прощу Джеффри, что он притащил нас в Спитлфилдз, когда мы могли бы нежиться в тени деревьев Гайд-парка. - Увидев в ее руке яблоко, он добавил: - Вижу, ты тоже решила освежиться.
        - Давно ли вы стоите здесь? - спросила Лиззи. Они, должно быть, видели ее с Молли. Может, что-то заподозрили?
        - Мы только что пришли, - ответил Фредди. - К сожалению, мы пропустили все веселье. - И он кинул взгляд в сторону угла, за которым скрылась Молли.
        Лиззи почувствовала, как по спине ее пробежали холодные мурашки. Она словно оказалась в ночном кошмаре. В странном перевернутом мире, где нет ничего прочного - все постоянно меняется и образует незнакомые фигуры и очертания, рассыпающиеся, как только она прикасается к ним.
        - Возможно, визит сюда слишком утомителен для вас после прошлого вечера, - обратился к ней Джеффри.
        - Нет-нет, - успокоила его Лиззи с дрожащей улыбкой на губах. - Я рада, что пришла.
        Если, конечно, счастье пополам с ужасом можно назвать радостью.
        Следующий час оказался самым долгим в ее жизни. Когда же она наконец вернулась домой, Марта помогла ей переодеться в домашнее платье и оставила ее одну.
        Дрожащими руками она развернула письмо и начала читать.
        «Моя дорогая Лиззи,
        представляю твое удивление, если до тебя когда-нибудь дойдет это письмо. Да, я жив. Мне удалось добраться до берега, до одинокого уголка земли, где меня, полумертвого, подобрали аборигены. Когда я выздоровел и вернулся в Батерст, ты уже уехала. Преподобный Грин говорит, что ты вернулась в Англию, поэтому я вверяю это письмо Бену Уэзерсу в надежде, что он найдет тебя.
        Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти. Я не виню тебя за продажу моих вещей, ты ведь думала, что я мертв. Но почему ты уехала? Я боюсь, тебя слишком увлекли истории Рии. Не верь им. Возвращение в прошлое ни к чему хорошему не приведет.
        Как только наберу денег на путешествие, начну искать тебя. Пока же я посылаю это письмо на самой быстрой лодке, какую смогу найти, и молюсь Богу (несмотря на все, что я сделал), чтобы оно нашло тебя. Если такое вдруг случится, немедленно напиши мне, где найти тебя. Я не могу быть спокоен, пока не знаю, что ты в безопасности.
        Твой Том».
        Лиззи плакала. Плакала от всего сердца, долго и отчаянно. Она плакала от радости, что Том жив, и от грусти, что никогда его не увидит.
        Как она может открыться ему? Ведь Фредди, несомненно, попытается ему отомстить. Она многим может рискнуть, - но готова ли она рисковать жизнью брата после всего, что он для нее сделал? Ей придется оборвать все связи с Томом ради него самого. Пусть он жив, но для нее он все равно что мертв. Теперь Лиззи понимала, что испытывал Джеффри в день, когда они встретились; как и он, она только что во второй раз потеряла брата.
        Глава 28
        Мисс Эмили Кардингтон настигла Лиззи у столика с напитками. Щеки Эмили раскраснелись, а глаза радостно сияли.
        - Изумительный бал! - воскликнула она.
        Благотворительный вечер в доме Кардингтонов был в самом разгаре. Это мероприятие стояло последним в списке леди Торнборо перед отъездом из Лондона. Сейчас Лиззи прилагала все возможные усилия, пытаясь поддерживать глупую болтовню Эмили, и в то же время думала о своем… Она была счастлива, узнав о чудесном спасении брата, но как никогда опасалась за его жизнь. Эти переполнявшие Лиззи эмоции наводили ее на мысль о побеге. Сейчас же бежать отсюда - как можно дальше от Фредди, от его пристального внимания и бесконечных пересудов светского общества. Ей требовалось время, чтобы поразмыслить и решить, как действовать дальше. Оставалось продержаться всего один вечер. Еще несколько часов - и она будет свободна.
        - Я только что танцевала с Джеймсом, - сказала Эмили, возвращая Лиззи к реальности. - Он великолепен.
        Эмили взяла Лиззи под руку, отвела ее в сторону от других дам и продолжила беседу в более доверительном тоне.
        - А после танца мы вышли на террасу подышать свежим воздухом. Ведь в зале ужасно жарко…
        Щеки Эмили залил такой густой румянец, что Лиззи сразу поняла: один лишь свежий ночной воздух не мог произвести такого эффекта на юную леди. Испугавшись, что Эмили может потерять голову и броситься в тот же омут, что когда-то поглотил и ее саму, Лиззи решила предупредить девушку.
        - Эмили, я не думаю, что вам с Джеймсом следовало оставаться наедине. Вас ведь могли заметить и бог знает что подумать.
        - Правда? - улыбнулась Эмили. - Так я вам сейчас расскажу, кого видели мы, когда были на террасе.
        Посмотрев по сторонам и убедившись, что их не могли подслушать, Эмили продолжила:
        - Мы видели, как Люсинда и лорд Сомервилл сидели на скамейке в дальнем углу, и там было так темно, что их почти не было видно.
        Услышав это, Лиззи оцепенела.
        - И что же?..
        - О, больше ничего не случилось. Они только разговаривали, но сидели так близко друг к другу… Мы с Джеймсом сразу поняли, что у них очень серьезный разговор. Неужели вы не догадываетесь? Лорд Сомервилл, должно быть, делал ей предложение!
        Лиззи не могла в это поверить. Нет, такого не может быть! Нет, только не сегодня. Она почувствовала, как гулко забилось ее сердце.
        Эмили же была в таком восторге, что даже тихонько взвизгнула, чем обратила на себя неодобрительные взгляды нескольких дам в возрасте. Она раскрыла веер и начала обмахиваться, чтобы скрыть свое возбуждение. Потом сделала несколько глубоких вдохов и, понизив голос, проговорила:
        - Вероятно, они объявят о помолвке сегодня же.
        Лиззи и раньше понимала, что такое может случиться. Но сейчас эта новость показалась ей такой неожиданной, что сердце болезненно сжалось.
        - Возможно, вы ошибаетесь. То, что они разговаривали, еще не означает…
        - Джеймс уверен, что так и есть, - перебила Эмили. - И совсем странной мне показалась его реакция. Кажется, он расстроен.
        - Неужели? Что Джеймс может иметь против этой партии?
        - Я задаю себе тот же вопрос, - сказала Эмили.
        И кажется, я догадываюсь, каков ответ. Если Джеймс попросит моей руки… - Эмили сжала пальцы Лиззи. - Я надеюсь, он это сделает. Как вы полагаете?
        Лиззи с трудом сосредоточилась на вопросе Эмили, так как ее мысли были заняты совсем другим. Она неуверенно кивнула:
        - Да, конечно.
        - Какая вы милая! - Эмили сжала ее руку так сильно, что Лиззи чуть было не пролила пунш.
        - И если Джеймс попросит вашей руки - то что же?.. - возобновила разговор Лиззи.
        Эмили улыбнулась:
        - Джеймс всегда шутит, что лорд Сомервилл - редкостный зануда. Возможно, он не хочет, чтобы Люсинда дала согласие. Ведь после того как мы с Джеймсом поженимся, получится, что лорд Сомервилл будет с ним в родстве.
        - Мисс Эмили, дорогая… Но почему Джеймса это должно беспокоить? Существуют вещи намного хуже, чем родство с лордом Сомервиллом.
        - О, вам, должно быть, лучше знать, ведь он - ваш родственник, - напомнила Эмили и, попросив ее извинить, поспешила навстречу группе юных особ, очевидно, намереваясь поделиться с ними последней новостью о предстоящей свадьбе сестры.
        Лиззи пересекла бальный зал и увидела свободное место у стены. Опустившись в кресло и глядя невидящими глазами на кружившиеся пары, она погрузилась в размышления. Действительно ли Джеффри собирается взять в жены Люсинду Кардингтон? Да, конечно. Ведь он всем дал понять, что ухаживает за ней. И объявление о помолвке не было бы неожиданностью. Но тогда откуда в ее душе такая печаль, такое горькое разочарование? Ей не следовало давать волю этим чувствам. Сама она не могла притязать на Джеффри, по крайней мере не сейчас. И уж конечно, не тогда, когда откроется правда. Почему же надежда упрямо не желала покидать ее сердце?
        - Дорогая миссис Сомервилл, от кого вы пытаетесь спрятаться в этом углу?
        Обернувшись, Лиззи увидела Фредди, человека, чье присутствие не внушало ей ничего, кроме страха и отчаяния.
        - Вы избегали меня весь вечер. Я начинаю чувствовать, что вы мной пренебрегаете.
        Он протянул ей руку:
        - Позволите? Играют вальс. Я знаю, что вы прекрасно его танцуете.
        - Интересно, как вы могли об этом узнать?
        - Я видел, как вы танцевали на балу у лорда Бошана. Помнится, вы тогда обещали мне один танец.
        Теперь она попалась. Ей не выкрутиться. Придется танцевать и быть как можно убедительнее. Она должна справиться, ведь остался всего один вечер.
        Лиззи поднялась со своего места и звонко рассмеялась - так всегда смеялась Рия.
        - Вы не оставляете мне выбора, сэр. Не пристало леди нарушать свои обещания.
        - Никто не сможет упрекнуть вас в том, что вы не являетесь истинной леди. - Фредди одарил ее своей лисьей улыбкой.
        Едва подав ему руку, Лиззи вздрогнула, почувствовав прикосновение его пальцев. Когда-то она была влюблена в этого человека и каждый раз вздрагивала от радостного волнения, когда он касался ее руки. Теперь она тоже вздрогнула, но совсем по другой причине. Сердце ей подсказывало, что перед ней опасный хищник и с ним следует быть предельно осторожной.
        Фредди вывел ее в центр бального зала, как когда-то во время их балов в Европе, и они начали танцевать. Но Лиззи постоянно отставала от музыки на полшага и дважды, якобы случайно, выбивалась из ритма - в первый раз наступила Фредди на ногу, а во второй - столкнулась с другой парой. Каждый раз она смеялась и извинялась, в то время как Фредди из вежливости ободрял ее и начинал фигуру заново.
        Сначала Лиззи боялась, что ее замысел не удастся и она волей-неволей, повинуясь музыке и темпу партнера, плавно закружится по залу - точь-в-точь как раньше. Но сознание того, что каждое па было борьбой за выживание, придавало ей сил.
        Фредди вел себя как настоящий джентльмен и старался произвести на нее благоприятное впечатление - будто и впрямь танцевал с Викторией Торнборо. Но все же Лиззи чувствовала его недоверие.
        Когда музыка стихла, Фредди поклонился ей и с некоторым раздражением произнес:
        - Никогда еще мне так не везло с партнершей. Вы очаровательны.
        - Ах, мистер Хайтауэр, вы слишком любезны. Такими комплиментами у вас есть все шансы меня завоевать.
        - Не думаю, что вас так просто завоевать. Вы подобны крепости, которую нужно брать приступом, и я собираюсь начать осаду.
        Он поднес ее руку к губам, и их глаза встретились. От Фредди веяло холодом и опасностью, хотя на первый взгляд и казалось иначе. Наблюдая за этой сценой, люди вокруг начали перешептываться.
        - Я нахожу осаду чрезвычайно приятным занятием, - кокетливо улыбнулась Лиззи; в этот момент они уже отошли к стене.
        Флирт с Фредди был ей на руку. Люди будут судачить и переглядываться, они узнают прежнюю беззаботную Рию и поверят ей. Фредди так просто у нее не выиграть.
        Тут Лиззи заметила, что среди группы джентльменов, наблюдавших за ними, был и Джеффри. Она удивилась, не увидев рядом с ним Люсинды, и почувствовала облегчение. А потом она вдруг увидела, что Джеффри идет к ним с Фредди уверенно и быстро.
        - Могу я рассчитывать на следующий танец? - спросил барон; его тон был предельно вежлив, но взгляд, брошенный на Фредди, был полон холодной ярости.
        Фредди тотчас же выпустил руку Лиззи.
        - В таком случае - в другой раз. - Коротко кивнув Джеффри, он покинул их.
        Но барон не повел Лиззи в центр зала. Взяв ее под руку и открыв стеклянную дверь, вывел свою спутницу на террасу.
        После душного и жаркого зала, танцев и опасной игры с Фредди прохладный ветерок приносил облегчение и приятно освежал.
        - Так мы не идем танцевать? - Лиззи довольно удачно изобразила нетерпение. В груди же у нее бушевал ураган эмоций - ведь Джеффри сейчас находился так близко… Неужели он хотел сообщить ей о своей помолвке? Нет, ее сердце не сможет стойко выдержать еще и этот разговор.
        - Рия, вы хоть понимаете, что делаете?
        Лиззи посмотрела в лицо барона и с удивлением поняла, что он злился не на Фредди, а на нее. Да, несомненно, она вела себя неподобающим образом. Леди Сомервилл не могла позволить себе флиртовать с таким человеком, как Фредди, и теперь ее ждала очередная лекция о семейном долге и поведении в обществе.
        Или Джеффри не чужда ревность? К Лиззи на секунду вернулась глупая надежда. В конце концов, возможно, чувства Джеффри глубже, чем казалось…
        Он смотрел на нее, ожидая ответа, и она проговорила:
        - Сначала я танцевала с Фредди, а теперь стою на террасе в вашем обществе. Вы удовлетворены?
        Джеффри пытался унять свой гнев. Он был уверен, что Рия нуждалась в нем и в его помощи. И он искренне хотел помочь ей. Но как помочь человеку, который полон решимости поступать себе во вред? Он взял Рию за руку и крепко сжал, подавляя желание грубо встряхнуть ее за плечи.
        - Я видел вас вместе. Я ведь предупреждал вас, что этот человек опасен. Он охотится на уязвимых и легкоранимых женщин. Очевидно, сейчас он наметил своей целью вас.
        - Я хорошо знаю подобных людей, - сказала Лиззи с вызовом во взгляде. - Благодарю вас за заботу, но я способна постоять за себя. Возможно, вам следует вернуться в общество мисс Кардингтон. Кажется, она имеет на вас виды.
        - Если у кого-то и есть подобные мысли, так это у леди Кардингтон, но никак не у Люсинды. Она…
        Тут Джеффри прервал свою речь, с тревогой отметив про себя, что он допустил бестактность, назвав мисс Кардингтон по имени, что могло быть превратно истолковано как признак их близости. Лиззи также не оставила без внимания его оплошность.
        - У Люсинды?.. - переспросила она вопросительно.
        - Я хотел сказать, что мисс Кардингтон… Она являет собой пример прекрасной юной леди, покорной желаниям своей матери.
        Лиззи внимательно посмотрела на барона; в ее фиалковых глазах отражались огни свечей, горевших на террасе.
        - Этого вы хотите от супруги? Покорности?
        - Нет! Я даже склоняюсь к мысли, что она не совсем мне подходит.
        - В этом не может быть сомнения, - сказала Лиззи с болью в голосе.
        Ее слова потрясли Джеффри. И Рия выглядела так, будто только что сама потеряла близкого человека.
        - Простите, я не должна была так говорить, - пробормотала она.
        Внезапно Джеффри понял, что все еще держит ее за руку. Странно, но он никак не мог заставить себя выпустить ее руку. А она почему-то опустила голову и вздохнула. Джеффри не мог противиться желанию склониться к ее волосам и вдохнуть их запах, чарующий его аромат роз. И в этот самый момент она подняла голову, и ее щека коснулась его щеки. А затем их взгляды встретились. И он понял, что бессилен перед ее чарами, как морской прилив бессилен под влиянием Луны.
        Губы ее чуть приоткрылись, и Джеффри не мог больше бороться с доводящим до исступления желанием. Он наклонился и поцеловал Рию.
        Миг первого соприкосновения их губ был таким трепетным и пьянящим, что они были не в силах остановиться. Джеффри понял, что хотел этого с самого первого момента их встречи; когда он увидел ее, такую уязвимую и израненную, лежащую без сознания на мостовой, он инстинктивно почувствовал необходимость заботиться о ней - такого он не испытывал раньше по отношению к другим женщинам.
        Рия тихо застонала, возможно - в знак протеста, но Джеффри не мог остановиться, а она не пыталась высвободиться. И тут руки ее обвили его шею, и она поцеловала его со всей страстью, крепко прижимаясь к нему.
        Но правильно ли это? Ведь он целовал вдову своего брата! И все же Джеффри не мог сдержаться и принялся осыпать поцелуями лицо Рии, зная, что сладость этих поцелуев будет преследовать его вечно.
        Наконец он нашел в себе силы остановиться и пробормотал:
        - Мы не должны. - Но в его голосе не было уверенности.
        Она сделала попытку удержать его:
        - Джеффри, умоляю…
        - Нет, Рия, - сказал он так отрывисто, что она вздрогнула. Прохладный бриз унес последнее тепло, оставшееся на губах после их поцелуев; самообладание медленно возвращалось к нему. - Вы же знаете, почему мы не можем так поступать.
        - Да, понимаю, - сказала она дрожащим голосом, опустив руки. - Представляю, что вы теперь будете думать обо мне.
        В эту секунду ему захотелось снова обнять ее и поцеловать так, чтобы выражение раскаяния сменилось желанием, которое он видел минуту назад на ее лице. Ему пришлось собрать все свои силы, чтобы стоять неподвижно и сохранять между ними дистанцию.
        Рия отвернулась и подошла к каменным перилам на неосвещенной части террасы. Джеффри же посмотрел в сторону двери в зал и запоздало подумал о том, что их могли увидеть. Слава Богу, у двери никого не было.
        Он последовал за ней к перилам. Они стояли молча, глядя на пейзаж внизу. Полная луна серебряным светом заливала сад, который сегодня был необычайно красив и обманчиво спокоен. Тем временем из бального зала доносились музыка и смех.
        Рия дрожала, но Джеффри, не доверяя самому себе, боялся подойти к ней ближе. Он хотел утешить ее, но понимал, что сейчас это невозможно. Они должны держать дистанцию, насколько это возможно.
        Его захлестнуло чувство вины. Как же это произошло? Он ведь только попытался предостеречь ее по поводу Фредди Хайтауэра… Но желание прикоснуться к ней стало непреодолимым. Как легко грех находит дорогу в людские души…
        - Рия, - ему было больно даже произносить ее имя, - я очень виноват перед вами. Так воспользоваться вашей ранимостью было совершенно непростительно.
        - Нет, - ее голос был едва различим, - вы не виноваты. - Она повернулась к нему лицом: - Я сама хотела поцеловать вас. Я хотела…
        Она хотела его. И ей не нужно было ничего произносить вслух, ее выразительные глаза были красноречивее любых слов.
        Осознав сказанное ею, Джеффри был потрясен до глубины души. Многие женщины мечтали о нем из-за его денег, его титула, его хорошей репутации. Но никогда ранее он не верил, что женщина может хотеть… его самого. Джеффри корил себя, вспоминая прежние слова Рии. «Что вы знаете о любви?» Не так много, по-видимому, если он смог влюбиться в неподходящую женщину в неподходящий момент.
        - Рия, мы не можем допустить, чтобы это произошло снова.
        Он сам был удивлен резкостью своего голоса, но подумал, что так даже к лучшему, это скорее вернет их к реальности.
        Ее голова поникла, лицо помрачнело.
        - Это больше не повторится. Завтра я уезжаю в Роузвуд, - и кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем мы встретимся вновь?
        Неожиданно на террасу вышли две весело переговаривающиеся пары, уничтожившие все шансы на продолжение разговора.
        - Нам нужно возвращаться, - сказал Джеффри.
        Лиззи кивнула.
        Они вошли в ярко освещенный бальный зал, не глядя друг на друга. Лиззи думала о том, что барон, вероятно, был рад ее готовности принять единственно верное решение. Он должен был гордиться ее благопристойностью и желанием забыть об этом инциденте. И он, наверное…
        - Джеффри, вот ты где!
        Барон повернулся и увидел, что к нему приближался Джеймс в сопровождении Фредди Хайтауэра.
        - Пойдем с нами, - громко сказал Джеймс. Его лицо раскраснелось от пунша. - Мы хотели выйти на свежий воздух и покурить.
        - Похоже, Джеффри только что пришел с террасы, - заметил Хайтауэр с ухмылкой.
        Джеффри с трудом сдержал проклятие. Должно быть, Хайтауэр видел их с Рией. Только бы Хайтауэр не видел всего, что произошло на террасе…
        - Ну тогда, - безапелляционно заявил Джеймс, - ему придется вернуться туда вместе с нами!
        Джеймс явно находился под воздействием выпитого пунша. Он схватил барона за плечо и потащил обратно к стеклянной двери. Джеффри понял, что в данной ситуации сопротивление было бы бесполезным, и подчинился.
        Тем временем Хайтауэр вытащил из кармана три сигары.
        - Сегодня я угощаю.
        Джеффри сначала хотел отказаться, но потом решил поступить вопреки ожиданиям Фредди и взял сигару.
        - Что вы с миссис Торнборо делали на террасе? - спросил его Хайтауэр.
        - Я предупреждал ее насчет вас, как обычно.
        - Какая трогательная братская забота. Однако я думаю, что вы опоздали.
        - Как вас понять?
        - Джентльмены, я думаю, пришло время рассказать вам одну историю, - сказал Хайтауэр. Он раскурил сигару и сделал затяжку. - Так вот, Рия и Эдвард сбежали из Англии десять лет назад. Никто не видел их с тех пор, и никто ничего о них не слышал.
        - Мы это прекрасно знаем, - сказал Джеффри.
        - Да, но это только начало моего рассказа. Джентльмены, перед вами очень простая и понятная история… Лет семь назад меня очаровала одна прекрасная юная девушка. Она была белокурым ангелом с удивительными фиалково-голубыми глазами, которые было видно за милю.
        Джеффри кивнул. Намек был ясен, - но как это связано с Рией? Семь лет назад она была в Австралии, не так ли? Каждый раз, когда он видел ее с Фредди, он был уверен, что между ними что-то происходило. Но что именно?
        - И где же вы познакомились с этой леди? - спросил барон.
        - Я увидел ее на прогулке в Гайд-парке одним прекрасным воскресным утром. Она была так красива, что я не мог упустить возможность познакомиться с ней.
        - И что же, вы просто подошли к незнакомой девушке?..
        - Фредди, это совершенно бестактно, - усмехнулся Джеймс.
        - Дама была не против знакомства со мной, - ответил Фредди. - А когда дама не против… - Он еще раз затянулся сигарой и выпустил струю дыма сквозь зубы. - Словом, у нас завязалось знакомство. Когда я сказал, что уезжаю в Европу, она стала умолять меня взять ее с собой.
        Джеймс улыбнулся.
        - Неужели умоляла?
        - Да, умоляла. - Фредди облокотился о перила и уставился на танцующих в зале; казалось, он погрузился в воспоминания о своей поездке. - Мы с ней прекрасно проводили время, разумеется.
        Джеффри крепко сжал сигару, не пытаясь скрыть раздражения. Фредди вновь позволял себе говорить пошлости…
        - Какое отношение все это имеет к Рие?
        - Спокойно, дружище, - с усмешкой сказал Хайтауэр. - Так вот, Рии не было в Англии десять лет. А я провел почти год с женщиной, которая была ее точной копией. С того дня, как мы расстались, я больше не видел ни эту женщину, ни ее так называемого брата, который, кстати, на нее ни капли не похож. А теперь Рия возвращается и говорит вам, что все это время она жила в Австралии. Она сказала, что Эдвард умер два года назад, но, похоже, не сильно скорбит по нему. Я думаю, что он умер значительно раньше, а наша прекрасная Рия занималась не только разведением овец в Австралии.
        Джеффри резко отбросил сигару.
        - Как вы смеете оскорблять ее! - воскликнул он с нарастающим гневом. Каждый нерв и каждый мускул его тела были напряжены.
        Хайтауэр встретил эту вспышку гнева с дерзким самодовольством.
        - Я полагаю, вы считаете своим долгом защитить ее честь. И что же вы сделаете? Вызовете меня на дуэль? - насмешливо спросил он. - Так я вам сообщу, что это средство уже было испробовано.
        Джеффри схватил Хайтауэра за лацканы сюртука, оттащив его от перил. На лице Фредди промелькнуло выражение испуга, но он тем не менее продолжал:
        - Не могу поверить, что вы опустились до насилия, Сомервилл. Или вы уже забыли все, о чем проповедовали, будучи священником?
        - Священник, - в ярости ответил Джеффри, - всегда защищает невиновных, защищает то, что правильно.
        - Неужели? - спросил Хайтауэр. - Ну тогда, может быть, вам лучше покаяться? Я предполагаю, что черту между правильным и неправильным вы уже переступили.
        Джеффри был на волосок от того, чтобы ударить Хайтауэра, когда Джеймс вмешался и стал между ними; по-видимому, их ссора протрезвила его. Он воскликнул:
        - Джентльмены, успокойтесь! Вы же не хотите, чтобы здесь собралось все общество…
        Джеффри отпустил Хайтауэра и сделал шаг назад, упрекая себя за потерю самообладания и мысленно проклиная Фредди.
        Хайтауэр одернул сюртук и поправил галстук.
        - Я думал, вы будете более разумны, - сказал он с самодовольной усмешкой.
        Джеффри держал себя в руках.
        - Я просто хотел дать вам понять, что ваше предположение нелепо, - спокойно ответил он. - Зачем Рие возвращаться в Лондон, никому об этом не сообщив? Должно быть, вы семь лет назад встретили очень похожую на нее леди.
        - Очень интересная гипотеза, - кивнул Хайтауэр. - Но если на свете существует девушка, как две капли воды похожая на Рию, то которая же из них эта леди здесь на балу? - Он повернулся к Джеймсу: - Рия - твоя кузина, вы росли вместе. И ты - единственный из нас, кто хорошо ее знал. Скажи, кто эта леди?
        Джеймс казался озадаченным.
        - Что за странный вопрос?.. Уж наверное, я знаю собственную кузину. Она говорит как Рия, помнит наши глупые детские игры, знает имена всех старых слуг, которые нянчили нас с младенчества.
        - А выглядит она также, как Рия? - спросил Хайтауэр.
        - Рия была почти девочкой, когда уехала. А сейчас она взрослая женщина.
        - То есть она изменилась? - допытывался Хайтауэр.
        - Фредди, я не позволю тебе публично намекать, что моя кузина - не та, за кого себя выдает. Это погубит ее репутацию и совершенно уничтожит тетю Торнборо.
        - Мне нет никакого дела до вашей всемогущей тетушки, - язвительно проговорил Хайтауэр. - Тем не менее я не собираюсь никому ничего рассказывать. Я выжду некоторое время. И если найду доказательства, что эта девушка - не Рия, то у нас с ней найдется одно незавершенное дело, требующее особого внимания.
        В голосе Фредди отчетливо прозвучали зловещие нотки. Сейчас Джеффри вполне мог поверить в истории про смерть жены Хайтауэра и в его причастность к этому ужасному событию.
        Мысль о том, что подобный субъект мог как-то угрожать Рие, была гораздо тревожнее предыдущих скабрезных предположений. Никто не имел права угрожать Рие.
        Джеффри вышел с террасы, не проронив более ни слова. В поисках Рии он обошел бальный зал и все комнаты. Он должен был поговорить с ней, увидеть ее еще раз. После слов Хайтауэра в голове его роились тревожные мысли, и он должен был успокоить себя, вернуть себе почву под ногами, поговорив с ней.
        Но Рии нигде не оказалось.
        Глава 29
        Карета замедлила ход, съехав на дорогу, ведущую к поместью Роузвуд. Тем временем Лиззи пыталась разобраться в своей жизни, которая сейчас представлялась ей запутанной паутиной. Всего несколько месяцев назад она с нетерпением ждала того дня, когда роль Рии Торнборо позволит ей открыть тайну рождения Лиззи. И вот цель близка как никогда, но грядущая победа уже не сулила радости.
        Лиззи стояла перед сложным выбором. Теперь, когда она знала, что Том жив, ей нужно было заново продумать свой план, а возможно, и вовсе отказаться от него. Другого выхода она не видела. Среди всех терзавших ее тревог - по поводу Тома, Фредди и писем о ее рождении - самой сложной и запутанной проблемой были ее отношения с Джеффри. Во время долгой дороги из Лондона в Роузвуд Лиззи могла спокойно предаться размышлениям и сейчас оживляла в памяти все моменты прошедшего вечера и их с Джеффри последней встречи - вспоминала тепло его рук, его объятия, его чувственные и нежные поцелуи.
        Он влюблен в нее - теперь она в этом не сомневалась. Должно быть, он испытывал чувство вины, считая ее вдовой брата. То, что произошло между ними, не должно повториться снова. Он так сказал. И Лиззи с готовностью согласилась, чтобы не отпугнуть его. Боже, как же ей хотелось увидеть его снова.
        - Рия, - прервала ее размышления леди Торнборо. - Кажется, ты не слышала ни слова из того, что я тебе сказала.
        Лиззи была так погружена в свои мысли, что действительно ничего не слышала. Она в смущении посмотрела на пожилую даму.
        - Вечно ты витаешь в облаках, - упрекнула ее леди Торнборо. - Спускайся-ка на землю. Мы уже почти приехали.
        - Простите меня, бабушка. - Лиззи виновато улыбнулась и напомнила себе, что счастье леди Торнборо должно стоять на первом месте - ведь именно в этом она поклялась Рие. Интересно, насколько она преуспела?
        - Бабушка, вы мной довольны?
        Вопрос прозвучал неожиданно и застал леди Торнборо врасплох.
        - Господь всемогущий! Дитя мое, почему ты вдруг об этом спросила?
        - Я хочу быть вам хорошей внучкой.
        - Конечно, я довольна. Что за странный вопрос, - проворчала леди Торнборо.
        Лиззи уже успела понять, что ее «бабушка» не часто показывала свои истинные чувства на людях.
        - Хотя надо признать, что с тобой стало меньше хлопот, чем раньше, - добавила пожилая дама, едва заметно улыбнувшись.
        Лиззи коснулась ее плеча.
        - Бабушка, вы говорите так, будто это плохо.
        - К сожалению, ты уже не та беззаботная девчонка. Но я понимаю, что с тобой произошло. Возможно, со временем… - Она вздохнула и сжала руку Лиззи.
        - Да, возможно, - кивнула Лиззи с улыбкой.
        Она перевела взгляд на окно кареты. Теперь они ехали вдоль дубовой аллеи, ведущей к величественному особняку, возвышавшемуся вдали. Поместье Роузвуд выглядело в точности так, как его изображала на своих картинах мать Рии. Огромное каменное здание, обрамленное розовыми кустами и увитое виноградными лозами, обладало особой атмосферой элегантной старины; оно воплощало в себе очарование и спокойствие. О, как же повезло Рие, росшей в таком месте!
        - Нравится ли тебе вид, дорогая? - спросила леди Торнборо.
        - Он прекрасен, - вымолвила Лиззи. Забыв наконец про свои проблемы, она любовалась живописным пейзажем.
        - Стало быть, верно говорят, что чувства крепчают на расстоянии. Бывало, в детстве ты называла поместье «старым скучным местом». Ведь тут все твое общество состояло из нашей собаки.
        - Неужели я могла так говорить? - удивилась Лиззи.
        Карета проехала мимо густых розовых кустов, за которыми виднелась калитка в сад. Воображение Лиззи уже нарисовало розарий с цветами всех мыслимых оттенков.
        - Как же я была глупа… - пробормотала она.
        Тут карета въехала на дорожку из гравия и замедлила ход. И почти тотчас же из дверей особняка выбежали слуги и выстроились в два ряда по обе стороны от парадного входа; с одной стороны стали мужчины, с другой - женщины.
        - Думаю, ты увидишь несколько знакомых лиц, - произнесла леди Торнборо.
        Перед входом в дом высокая женщина лет шестидесяти осматривала выстроившихся слуг. Худая, с угловатым лицом и большим носом, в строгом черном платье, она держала в руках связку ключей. «Должно быть, это экономка Роузвуда», - подумала Лиззи.
        Она сделала глубокий вдох. Ей следовало что-то сказать еще сейчас, в карете, и если она ошибется, то леди Торнборо поправит ее и она не окажется в глупом положении, встретившись со слугами.
        Собравшись с духом, Лиззи проговорила:
        - Миссис Картер заметно постарела, но, как и прежде, худа как жердь.
        - В точности так, - сказала леди Торнборо, позволив себе короткий смешок.
        Лиззи тоже рассмеялась, хотя игра в угадывания имен уже порядком ей поднадоела и превратилась в неизбежную проверку ее памяти.
        Карета остановилась, и слуга открыл дверцу. Леди Торнборо величественно спустилась с подножки под аплодисменты слуг, радовавшихся приезду миледи. После того как аплодисменты стихли, слуга помог сойти Лиззи, и она заняла свое место рядом с «бабушкой».
        Воцарилось молчание.
        Лиззи тихо стояла на гравийной дорожке у входа в дом, а тридцать пар глаз внимательно ее изучали.
        Наконец слуги зааплодировали, и послышались приветствия в ее адрес. Лиззи кивала им так же, как это только что делала леди Торнборо. Потом ее взгляд остановился на экономке.
        - Миссис Картер, как приятно снова вас видеть, - сказала Лиззи.
        Женщина сделала шаг вперед и поклонилась:
        - Добро пожаловать домой, миледи.
        Лиззи и леди Торнборо медленно шли вдоль рядов прислуги, а мужчины кланялись им, женщины же делали реверансы. С благосклонной улыбкой на губах Лиззи перебирала в памяти описания Рии и пыталась соединить их с людьми, сейчас стоявшими перед ней.
        Особенно ее заинтересовал один мужчина. Он был невысокого роста, жилистый, в твидовом костюме и крепких ботинках, а в мозолистых руках держал старую поношенную кепку. Если не считать нескольких пучков рыжих, подернутых сединой волос на затылке, его голова была абсолютно лысой. От него сильно пахло табаком, и запах этот перебивал даже исходивший от него запах лошадей.
        - Здравствуйте, мистер Джарвис, - сказала Лиззи.
        Мужчина широко улыбнулся, показав коричневые зубы, испорченные годами курения.
        - Приятно видеть вас дома, миледи, - ответил он.
        Лиззи подумала, что верховая езда сейчас весьма кстати; в ней можно было найти спасение от насущных забот, и это развлечение позволило бы ей хоть ненадолго отложить важное решение, которое ей следовало принять. Она уже предвкушала свободу конных прогулок в полях и окрестностях поместья.
        - Спешу вам сообщить, мистер Джарвис, что я избавилась от страха перед лошадьми и жажду научиться ездить верхом. Возможно, в скором времени вы сможете познакомить меня с кем-нибудь из ваших подопечных.
        Желтозубая улыбка мистера Джарвиса стала еще шире.
        - Есть у меня красивая гнедая, задорная, но покладистая.
        Леди Торнборо взяла Лиззи под руку:
        - Дорогая, я устала с дороги.
        В холле они постояли несколько минут, чтобы после яркого дневного солнца глаза привыкли к царившему здесь полумраку. Потом Лиззи стала озираться, стараясь рассмотреть все в деталях. В первую очередь она обратила внимание на великолепный кафельный пол из контрастных черно-белых плит. Справа от входа тянулась вверх широкая парадная лестница, а в каждом дверном проеме красовалась массивная дубовая дверь, ведущая в какую-нибудь комнату. Сам же холл был такой огромный, что напоминал бальный зал.
        Лиззи трудно было все это «узнать» - Рия в своих описаниях не смогла отдать должного такому великолепию.
        - Бабушка, я хотела бы прямо сейчас осмотреть весь дом, каждый его дюйм! - воскликнула Лиззи.
        - Сначала поднимись к себе наверх и приведи себя в порядок, - распорядилась леди Торнборо. - У тебя будет достаточно времени, чтобы осмотреться после чая.
        - Я должна вам заметить, бабушка, если бы вы согласились ехать на поезде, то мы оказались бы здесь на несколько часов ранее.
        - Чтобы я путешествовала в этих дымящих, смертельно опасных машинах? - возмутилась леди Торнборо. - Некоторые полагают, что я уже и так прожила долгую жизнь. Тем не менее я сделаю все, что в моих силах, чтобы прожить как можно дольше.
        Лиззи невольно улыбнулась. В те моменты, когда холодная и черствая леди Торнборо все же проявляла чувство юмора, Лиззи испытывала к ней приливы нежности, так что казалось, она действительно по-настоящему ее любила.
        Леди Торнборо спросила у экономки, прибыл ли их багаж. Миссис Картер кивнула:
        - Да, ваша милость. Гортензия проследила за вашим гардеробом. Платья отглажены и приготовлены к вечеру.
        Гортензия, личная горничная леди Торнборо, ехала на поезде вместе с другими слугами и багажом.
        - Вот еще что… - вспомнила пожилая дама. - Марта плохо себя чувствовала из-за смены погоды, поэтому задержалась в Лондоне и сможет приехать только через несколько дней. А до тех пор нам понадобится горничная для миссис Сомервилл.
        - Разумеется, - снова кивнула миссис Картер. Она указала на молодую служанку, стоявшую в коридоре. - Мэри искусно делает прически и сможет содержать гардероб в надлежащем порядке. Она часто помогает нашим гостям. Надеюсь, она подойдет.
        Мэри робко улыбнулась хозяйкам.
        - Я уверена, что она прекрасно справится, - сказала леди Торнборо и тут же добавила: - Пожалуйста, Мэри, поднимитесь с нами. Думаю, миссис Сомервилл не откажется от вашей помощи.
        Когда дамы поднялись на второй этаж в крыло спален, леди Торнборо повернулась к Лиззи и сказала:
        - Я распорядилась, чтобы для тебя приготовили твои старые комнаты.
        - Комнаты? - переспросила Лиззи, не в силах скрыть удивление.
        - Я говорю и о детской тоже. Возможно, ты найдешь ей новое применение - в качестве библиотеки или гостиной. Мы переделаем эту комнату по твоему усмотрению. Я же знаю, как ты всегда любила вид из ее окон.
        Мэри прошла вперед, чтобы открыть дверь, и Лиззи перешагнула порог той комнаты, в которой Рия провела большую часть детства. Высокий потолок и два больших окна создавали дополнительное ощущение пространства. Два шкафа стояли у стены, а туалетный столик - возле одного из открытых окон. Как и сказала миссис Картер, на кровати лежало одно из платьев Лиззи, уже отглаженное и готовое для нее.
        Лиззи ходила по комнате, рассматривая мебель и прочие детали обстановки. Ее пальцы осторожно скользнули по покрывалу в изножье кровати, стоящей рядом с открытым окном. Неудивительно, что Рия любила этот вид из окна. Открывающаяся взору картина была потрясающей. На сколько хватает глаз, всюду виднелись зеленые холмы, усеянные рощицами и исчерченные линиями дорожек и тропинок. А на пастбище четыре лошади жевали траву, лениво греясь на солнце. Одна из лошадей, гнедая кобыла с белым пятном на носу, подняла голову, принюхиваясь к ветру. Лиззи могла поклясться, что кобыла смотрела прямо на нее.
        - Как тебя зовут? - спросила она у лошади, как будто та могла ее слышать. Впрочем, Лиззи адресовала этот вопрос не столько кобыле, сколько самой себе.
        Мэри вопросительно подняла голову:
        - Прошу прощения, миледи, вы что-то сказали?
        Лиззи повернулась к окну спиной:
        - Нет, ничего.
        Пока Мэри раскладывала на туалетном столике гребни и щетки для волос, Лиззи открыла боковую дверь и заглянула в бывшую детскую Рии, такую же светлую и просторную, как и спальня. Стены были выкрашены в теплые тона, пол же из отполированных досок придавал комнате особый уют. Возле огромного камина стояли маленькие столы и стулья. Возможно, Рия и жаловалась на Роузвуд, но ее присутствие здесь ощущалось даже больше, чем в лондонском доме.
        Лиззи подошла к книжному шкафу, заставленному множеством детских книг, и прочитала некоторые названия на корешках с золотым тиснением. Здесь было так много книг!.. И все это - для одного ребенка. Рие очень повезло, она росла в роскоши… Лиззи подумала, что многое бы отдала за такое детство.
        Она тотчас же упрекнула себя за эту мысль, вспомнив о том, в какой любящей семье выросла. А вот Рия была этого лишена. Лиззи вспомнила о своих родителях и о той любви, что была между ними. Сэм Пул, должно быть, очень любил свою жену, если смог найти в себе силы простить ее за такой большой грех…
        И тут Лиззи поразила новая и совершенно неожиданная мысль. Раньше ей казалось, что Джеффри не сможет любить ее, если узнает о ее прошлом. Но ведь Сэм простил Эмму за ее ошибку и даже воспитал ее, Лиззи, как родную дочь… Может, и любовь Джеффри выдержит ужасное испытание? Ведь если Сэм смог простить… Смог же?..
        Впрочем, все это было справедливо лишь в том случае, если их с Рией догадки верны.
        Лиззи решила тотчас же заняться поисками тайника с письмами, о котором говорила Рия. Он должен был находиться в детской за панелью стены, около окна. Она начала осматривать обшивочные панели, совершенно гладкие и плотно подогнанные одна к другой, - так что невозможно было догадаться о существовании тайника.
        - Не так-то легко будет его найти, но ведь на то он и тайник, - прошептала Лиззи себе под нос.
        Неожиданно в дверях появилась Мэри с гребнем в руке.
        - Миледи, я могу начать укладывать вам волосы? Леди Торнборо не терпит, когда ее заставляют ждать.
        - Да-да, конечно… - кивнула Лиззи. Пытаясь скрыть разочарование, она прошла в спальню и закрыла за собой дверь детской комнаты. Ей придется дождаться благоприятного момента - когда она останется одна и сможет тщательнее обыскать комнату.
        Мэри занялась ее прической, а Лиззи вернулась к мыслям о Джеффри. Сможет ли она открыть ему правду о своем рождении и признаться в своих чувствах? У нее перед глазами представали сцены, в которых благородный Джеффри прощал ее и с радостью принимал в свои объятия.
        Она попыталась образумиться и вытеснить эти иллюзорные картины другими, беспощадными и гораздо более реалистичными. Фредди все еще представлял серьезную угрозу, и, желая защитить Тома и леди Торнборо, она, Лиззи, наверное, навсегда останется в ловушке своего обмана. Ее жизнь с Джеффри была мечтой, которой можно предаваться наедине с самой собой, но которой никогда не суждено стать реальностью.
        Глава 30
        Лиззи поднялась еще до рассвета. Этой ночью она почти не сомкнула глаз в ожидании того момента, когда наконец сможет приступить к поискам тайника. Ей нужно было успеть с обыском детской до того, как поднимутся слуги.
        За весь предыдущий день ей ни разу не удалось отойти от леди Торнборо ни на шаг. Сначала они вместе отправились осматривать дом, а вечером Лиззи пришлось составить компанию «бабушке» - казалось, ту вовсе не утомило долгое путешествие из Лондона. Но сегодня Лиззи могла провести какое-то время в одиночестве, без слуг.
        Лиззи надела пеньюар и домашние туфли, затем открыла дверь в детскую, подошла к первому оконному проему и выглянула наружу. Окна детской выходили также и на дивные зеленые пастбища, накрытые в этот ранний час мерцающим от росы предрассветным туманом.
        Лиззи опустилась на колени и начала ощупывать обшивку. Она осторожно надавливала на каждую панель - в точности так, как говорила ей Рия. Но ни одна из панелей не сдвинулась с места.
        Лиззи проверила все панели у первого окна и перешла ко второму. Ее нетерпение росло. Она должна была узнать правду о своем рождении. И возможно, у нее появятся основания считать себя одной из Торнборо. Но если у ее матери действительно был роман с сэром Гербертом, то простил ли ее Сэм за это? Лиззи хотелось верить, что простил, что такая любовь все же существует.
        Она продолжала поиски, изо всех сил пытаясь раскачать или хотя бы сдвинуть какую-то из панелей обшивки, и с каждой минутой ее разочарование росло. А что, если кто-то уже обнаружил расшатавшуюся панель? Что, если доску крепко прибили? Тогда тайник с его бесценным содержимым навсегда остался запечатанным где-то в стенах этой комнаты.
        Шаги в коридоре вынудили ее приостановить поиски. Возможно, это горничная шла разжечь огонь в камине. И служанка начнет беспокоиться, если не найдет хозяйку в постели.
        Лиззи побежала в спальню. Распахнув дверь, она нос к носу столкнулась с удивленной горничной. Лиззи приложила палец к губам и прошептала:
        - Все хорошо, просто я не могла заснуть. Я хотела найти какую-нибудь книгу из моей детской библиотеки и немного почитать.
        - Затопить вам камин в той комнате, миледи? - спросила горничная тоже шепотом.
        - В этом нет необходимости. Вы можете затопить в спальне. Я сейчас вернусь.
        - Как прикажете, миледи.
        Горничная сделала реверанс и начала разжигать огонь в камине. Лиззи же вернулась в детскую и, закрыв за собой дверь, возобновила поиски.
        - Он должен быть здесь, - повторяла она шепотом. - Должен…
        Она уже приближалась к последней панели, когда наконец нащупала шаткую доску. Ликуя, Лиззи потянула доску на себя, и та отошла. За панелью находился небольшой шов - как и говорила Рия. Значит, письма все еще здесь, должны быть здесь!
        Ей пришлось опуститься на пол, чтобы рассмотреть проем за оторванной доской. Внутри было очень темно, и она не могла разглядеть ничегошеньки. Лиззи просунула руку внутрь и начала ощупывать стенку, надеясь, что не наткнется на какое-нибудь насекомое или мышь, поселившуюся в стене.
        Но ей не удавалось нащупать ничего, кроме пыли и песка, и она засунула руку в проем по локоть, чтобы продвинуться как можно глубже.
        - Пожалуйста, - прошептала она. - Пожалуйста, будьте здесь…
        Наконец ее пальцы коснулись чего-то. Это был небольшой предмет, мягкий, похожий на ткань, присыпанную песком и пылью. Задыхаясь от нетерпения, Лиззи схватила его за краешек. Ей пришлось потрудиться, чтобы вытащить предмет через проем целиком. Теперь Лиззи могла хорошенько рассмотреть то, что держала в руках.
        Квадратный пакет размером с небольшую книгу, завернутый в хлопчатую ткань и перевязанный коричневой бечевкой, был покрыт толстым слоем пыли, и это свидетельствовало о том, что он пролежал в тайнике долгие годы. Наверное, это те самые письма! Наконец-то она получит ответы на мучившие ее вопросы.
        Лиззи в спешке распутала бечевку, подняв вокруг себя облако пыли. Развернув тканевый мешочек, она вытащила на свет тонкий дневник в кожаном переплете. Но где же письма?
        - О нет… - простонала она.
        Не в силах поверить, что тайник пуст, Лиззи легла на спину и снова просунула руку в проем между панелями. Она ощупала каждый миллиметр застенка, но нашла только пыль.
        Тут послышалось тихое позвякивание каминных щипцов - это горничная ворошила угли. А потом металлический стук кочерги о подставку дал знать, что служанка закончила работу. А вдруг она решится зайти в детскую и обнаружит ее, Лиззи, в таком странном положении? Со вздохом она вытащила руку из тайника и выпрямилась. Ладонью аккуратно смела пыль и песок обратно в проем и поставила доску на место. Убедившись, что не оставила заметных глазу следов на полу, Лиззи встала и отряхнула пыль с пеньюара.
        Направившись к двери, Лиззи тихонько приоткрыла ее и увидела, как выполнившая поручение горничная выходит в коридор.
        Тогда Лиззи зашла в спальню, опустилась в кресло у камина и положила ноги на подставку возле каминной решетки, наслаждаясь живым теплом огня, таким приятным после холода детской комнаты. Она принялась рассматривать дневник. Но что же могло случиться с письмами? А может, ключ к разгадке в дневнике? Она раскрыла его и начала перелистывать страницы. Большинство записей датированы примерно тем временем, когда Рия познакомилась с Эдвардом. Лиззи с грустью и радостью прочитала несколько строчек, узнав в них свою дорогую Рию, еще совсем юную и без ума влюбленную.
        Наконец она заметила, что в форзаце дневника есть кармашек, в котором лежали два маленьких конвертика. Могли это быть те самые письма, о которых говорила Рия? По ее рассказам, Лиззи всегда представляла себе целую связку писем, а никак не два тонких листа. Она вытащила их и внимательно изучила. Адресат был одним и тем же.
        «Г-ну Б. У.
        Почтовое отделение Сеннок.
        Хранить до востребования».
        Ее сердце подпрыгнуло в груди. Это был почерк ее матери - в том не могло возникнуть сомнений. У матери была особая манера написания букв «в» и «б», и по сравнению с остальными наклонными буквами эти две казались диковинно прямыми.
        Дрожащими руками Лиззи развернула хрупкие листы и принялась читать первое письмо.
        «18 марта 1823
        Мой дорогой Берти!
        Я могу лишь догадываться о причинах Вашего отсутствия, вероятно, Вам помешали некие непредвиденные обстоятельства. Я молюсь, чтобы эти обстоятельства были лишь временными, и надеюсь вскоре оказаться в Ваших объятиях. Последние несколько недель мне нездоровилось, в том числе и тем утром, когда мы встречались в последний раз. Но я уже поправилась.
        Не могли бы Вы дать знать о себе? П. говорит, что Вы больше не передавали ему писем для меня.
        Он пытается оправдываться за Вас, но его извинения мало похожи на правду и вовсе не в Вашем духе. Мне необходимо увидеть Вас и сообщить крайне важные новости.
        Буду ждать Вас каждый день на нашем месте в обычное время.
        Ваша навеки,
        Роуз».
        Рия говорила, что письма были помечены «Берти» от «Роуз», потому что «Берти» было одним из прозвищ ее отца, а «У» в строке адреса обозначало его второе имя - Уилсон. Правда, мать Лиззи звали Эммой, но сэр Герберт якобы называл ее «Роуз». Все фамильное поместье Торнборо усажено розами, и он, очевидно, имел к ним некую слабость.
        Узнав почерк своей матери, Лиззи окончательно поверила, что их с Рией догадки были верны. Немного помедлив, Лиззи начала читать второе письмо.
        «28 марта 1823
        Мой дорогой Берти!
        Мое сердце предательски шепчет, что Вы не имели планов поступить со мной по чести. Ради собственного спокойствия я гоню эти мысли прочь. Однако если это правда, я прошу Вас сжечь все мои письма, чтобы никто, кроме нас двоих, никогда не узнал, как я была наивна и глупа.
        «.
        Лист выпал из рук Лиззи. В этих двух письмах содержалось больше, чем могло бы содержаться в дюжине. Было совершенно ясно, что произошло с несчастной Роуз.
        На глаза Лиззи навернулись слезы. Она по себе знала, через что прошла ее мать. И она также испытала разрушительную силу безответной любви, горькое разочарование и ужас отчаяния, когда поняла, что наивная вера во всепобеждающую любовь погибает под натиском реальности.
        - Бедная мама, мне так жаль…
        Лиззи пыталась утереть слезы, струившиеся по ее щекам. Эти письма стали еще одним подтверждением несправедливости жизни - так же, как и Лиззи, ее бедная мать была жестоко обманута человеком, которого любила. Как глупо искать истинную любовь только для того, чтобы потом сгореть в ее пламени.
        Единственная разница в их историях - только то, что она, Лиззи, слава Богу, не забеременела. И сейчас Лиззи припоминала: когда она была маленькой, мама иногда называла ее «моя розочка». Если она - незаконная дочь сэра Герберта, то это все объясняло.
        Эмма умерла во время страшной эпидемии холеры, когда Лиззи было двенадцать лет. Если бы мать прожила дольше, она бы предупредила свою дочь об опасностях безоговорочного доверия мужчинам.
        Лиззи утерла слезы и перечитала оба письма, на этот раз - как доказательства своего происхождения. Но, увы, эти письма ничего не доказывали и могли лишь нанести удар по репутации семьи Торнборо - и то едва ли. Лиззи не видела никакой возможности доказать, что «Берти» был Гербертом Торнборо, а «Роуз» являлась Эммой Пул, от него забеременевшей, - пусть даже в первом письме упоминались «крайне важные новости».
        Почему Рия была так уверена, что эти письма являлись доказательством их родства? Лиззи упрекнула себя за этот вопрос, ведь она прекрасно знала, что Рия любила делать поспешные выводы, не имея никаких логических доказательств. А она так глупо и наивно поверила, что ради этих писем стоило возвращаться в Англию. Хотя, с другой стороны, покидая Австралию, она ничего не теряла - после смерти всех близких ей людей ничего не держало ее в этой стране. Она ведь не знала, что ее брат выживет в страшном кораблекрушении…
        Лиззи посмотрела на пожелтевшие от времени листы писем. Она искала неопровержимое доказательство, которое сможет защитить от грозящей ей опасности. Но эти письма имели ценность только для нее самой - ни для кого более. Только она одна могла узнать почерк своей матери, а в самих письмах никаких доказательств не было.
        Лиззи подошла к окну. Рассвет озарил яркое многообразие пейзажа; осень своим дыханием потихоньку превращала зеленый цвет лугов и дубовых листьев в насыщенный золотой. Как лето сменялось осенью, так и изменились ее планы. Она останется в Роузвуде, как можно дальше от Лондона, и будет вести жизнь Рии Торнборо, отнимая тем самым у Фредди малейшую возможность навредить Тому. Она сделает все возможное, чтобы защитить своего брата. Выполняя обещание, которое дала Рие, она будет относиться к леди Торнборо с любовью и почтением.
        И она забудет, что когда-то надеялась полюбить снова. Джеффри никогда не узнает о ее истинных чувствах.
        С этого момента ее жизнь окончательно превратится в ложь. И только сейчас, приняв такое решение, Лиззи поняла, как тяжело оно ей далось.
        - Умоляю, прости меня, - прошептала она, не зная, к кому обращены эти слова.
        Глава 31
        - Как вы думаете, долго ли Джеймс будет мучиться с фотографией, - спросила Люсинда.
        Прогуливаясь по холму, Джеффри и Люсинда могли отчетливо видеть у реки Джеймса и Эмили. Джеймс уже долго выбирал место для того, чтобы сфотографировать Эмили, и с каждой минутой она все больше напрягалась.
        - У меня подозрение, что ему это не удастся вовсе, - ответил барон. - Я не верю, что мисс Эмили сможет стоять неподвижно все время, необходимое для создания экспозиции.
        Джеффри был рад, что они находились далеко от этой пары и не могли слышать, о чем те говорили - болтовня Джеймса и жеманный смех Эмили уже начинали его нервировать.
        - Я так счастлива, что вы смогли сюда приехать, - сказала Люсинда. - Здесь было до крайности тоскливо, пока не появились вы с мистером Симпсоном.
        Люсинда, прежде всегда молчаливая, сегодня очень нервничала и любую паузу в разговоре стремилась заполнить беседой о пустяках.
        Но Джеффри знал, что ему пора сменить тему. Пришло время для разговора, который он откладывал слишком долго.
        - Мисс Кардингтон… - начал он.
        Она повернулась к нему:
        - Да, слушаю.
        Джеффри готовился к этому моменту уже несколько недель - с тех пор как принял решение. Но теперь, глядя в глаза Люсинды, он вдруг лишился дара речи.
        Это будет нелегко.
        - Да, я слушаю вас, - повторила девушка, лицо которой, казалось, светилось в лучах послеполуденного солнца.
        Джеффри и Джеймс гостили в Стэнфорд-Парке, загородном доме Кардингтонов, уже почти неделю. Джеффри понимал, что от него со дня на день ожидали предложения руки и сердца Люсинде. И он понял, что пришло время сказать правду - сказать, что он не мог жениться на ней.
        Вздохнув, барон взял девушку за руку и проговорил:
        - В последние несколько месяцев мы с вами провели много времени вместе.
        Люсинда трепетно улыбнулась.
        - О, это было очень приятное времяпрепровождение.
        Конечно, она мыслила в неправильном направлении, и Джеффри знал: ему лучше говорить быстро - иначе он может навсегда связать себя с не подходящей ему женщиной. Но при этом следовало быть тактичным - ведь он не мог предсказать ее реакцию. Люсинда казалась тихой и разумной. Но что, если разочарование доведет ее до истерики? Эта неприятная мысль постоянно преследовала его.
        Сделав глубокий вдох и мысленно вверившись высшим силам, барон продолжал:
        - Мисс Кардингтон, я восхищаюсь вами. Вы добросердечны и одарены многими талантами, а ваш отец весьма щедр в своей поддержке Обществу.
        Улыбка Люсинды чуть померкла при упоминании о ее отце.
        - Приятно слышать, что вы такого высокого мнения о нашей семье.
        - Да, и я хочу, чтобы вы знали: я всегда буду относиться к вам с величайшим уважением. Надеюсь, что мы навсегда останемся добрыми друзьями.
        Улыбка окончательно покинула лицо девушки.
        - Друзьями?.. - переспросила она. - Я чем-то вызвала ваше недовольство?
        - Вовсе нет.
        - Значит, кто-то из моей семьи, не так ли?
        Должно быть, она подумала о своей матери. Но Джеффри не хотел, чтобы Люсинда во всем винила леди Кардингтон.
        - Пожалуйста, не поймите меня неправильно, - попытался начать он снова. - Вы девушка удивительной доброты и честности…
        - Вы хотите сказать, что доброта и честность - не те качества, которые вы ищете в супруге? - перебила Люсинда.
        - Конечно же те. Но мне…
        - Вам нужно нечто большее, - произнесла она с таким горьким разочарованием, что Джеффри почувствовал себя чудовищем, причинившим боль бедной девушке.
        Он уже готов был сделать ей предложение, чтобы искупить свою вину, но тут Люсинда со вздохом проговорила:
        - Какое облегчение, если быть откровенной. Я думаю, что… - Она нервно кашлянула. - Я бы предпочла не выходить замуж.
        Она посмотрела на него так виновато, будто призналась в каком-то ужасном и шокирующем поступке. У Джеффри не было ни малейшего сомнения в ее откровенности, но все же он был сбит с толку.
        На протяжении многих месяцев все светское общество живо обсуждало вопрос: кто же выиграет главный приз - лорда Сомервилла? Поэтому Джеффри просто-напросто не приходило в голову, что Люсинда могла не желать этого союза. Как же быстро возросло его самомнение… Жизнь преподала ему хороший урок - погибели предшествует гордыня.
        Барон с улыбкой спросил:
        - В таком случае брак со мной был бы обманутой надеждой?
        Люсинда тоже улыбнулась:
        - Но виновата была бы только я сама, и я отдаю себе в этом отчет. Видите ли, дело в том, что моя дорогая матушка грезит о моем браке с пэром, хотя меня эта идея пугает.
        - А она знает о вашем мнении на сей счет?
        - Конечно же нет! - Она произнесла это с такой мелодраматичностью в голосе, что Джеффри заподозрил в ее словах иронию. - Но мне не хватило бы духу противоречить матушке. Думаю, вы меня понимаете.
        Люсинда бросила взгляд на Джеймса и Эмили, по-прежнему флиртовавших у реки.
        - Боюсь, если я не найду подходящую партию в этом году, больше всего это ударит по моей сестре. Согласно папиному пожеланию, первой выйти замуж должна я, и только потом Эмили.
        - Но ведь ей всего шестнадцать. У нее еще все впереди.
        - Я надеюсь, что смогу ее в этом убедить, - вздохнула Люсинда. - Но сейчас родители рассчитывают на меня, а я никак не могу оправдать их надежд.
        - Вам рано печалиться, - подбодрил девушку Джеффри. - Вы еще можете найти подходящего человека, за которого вам действительно захочется выйти замуж. К тому же я не думаю, что было бы правильно строить свою жизнь, полностью основываясь на чужих ожиданиях.
        Произнося эти слова, Джеффри неожиданно для себя понял, что в последнее время он только и делал, что пытался оправдать чьи-то ожидания.
        - Я полагаю, что жизнь по такому принципу требует большой силы духа, - размышляла вслух Люсинда. - Идти против течения, против мнения окружающих - это всегда нелегко.
        - Так оно и есть. Тем не менее вы сильнее, чем думаете.
        Люсинда внимательно посмотрела на собеседника.
        - Должно быть, вы считаете, что больше всего нас должна заботить дорога, уготованная нам Господом, и только Его ожидания имеют вес.
        Джеффри сделал вид, что удивлен этой мыслью.
        - Нет, я вовсе об этом не думал.
        Они оба весело рассмеялись. И в этот момент Джеффри понял, что открыл для себя новую мисс Кардингтон, ту, которую он уважал гораздо больше. Но в тот же миг он сообразил, что вокруг вдруг стало неожиданно тихо - не было слышно голосов Джеймса и Эмили, до того все же доносившихся от реки время от времени. Барон повернул голову в сторону реки, и Люсинда проследила за его взглядом. Ни Джеймса, ни Эмили нигде не было видно.
        - О Боже… Похоже, я должна бежать спасать свою сестру, иначе они могут ввязаться в неприятности, - сказала Люсинда.
        Когда они начали спускаться с холма, Джеффри дотронулся до ее руки.
        - Люсинда, я искренне надеюсь, что вы вскоре найдете свое счастье.
        Она с улыбкой ответила:
        - А я надеюсь, что вы найдете свое.
        Рука об руку, как верные друзья, они спускались с холма.
        Глава 32
        Вон там, в глуши лесной, на ветку ветер дышит,
        Из почки вышел нежный лист,
        И ветер, проносясь, едва его колышет,
        И он прозрачен и душист.
        Под солнцем он горит игрою позолоты,
        Росой мерцает под луной,
        Желтеет, падает, не ведая заботы,
        И спит, объятый тишиной.
        Вон там, согрет огнем любви, тепла и света,
        Растет медовый сочный плод,
        Созреет - и с концом зиждительного лета
        На землю мирно упадет.
        Всему есть мера дней: взлелеянный весною,
        Цветок не ведает труда,
        Он вянет, он цветет, с землей своей родною
        Не разлучаясь никогда.
        Лиззи сидела под старым раскидистым дубом, читая томик стихов Теннисона и думая о Рие.
        Природа, окружавшая ее, точь-в-точь как в стихах Теннисона, была исполнена гармонии, отчасти состоявшей в том, что времена года неустанно сменяли друг друга, невзирая на ход человеческой жизни.
        Глаза полузакрыв, как сладко слушать шепот
        Едва звенящего ручья
        И в вечном полусне внимать невнятный ропот
        Изжитой сказки бытия.
        И видеть в памяти утраченные лица,
        Как сон, как образ неживой, —
        Навек поблекшие, как стертая гробница,
        Полузаросшая травой[2 - Альфред Теннисон. Вкушающие лотос. ПЕР. К. БАЛЬМОНТА.].
        Лиззи подняла глаза от строчек, которые знала наизусть, и взглянула на бескрайний, неподвластный времени пейзаж, раскинувшийся перед ней. Хотя Рии и Эдварда больше не было, она бережно хранила в памяти их лица, воскрешенные сейчас в ее сознании безупречной красотой и гармонией природы.
        Она посмотрела на гнедую кобылу, привязанную всего в нескольких ярдах от нее. Это прекрасное добронравное существо стало постоянным ее спутником. Леди Торнборо наняла для Лиззи учителя верховой езды, который несколько раз в неделю приходил давать ей уроки. Всех поражала быстрота, с которой она схватывала все новое в верховой езде. Учитель уже разрешал ей предпринимать небольшие прогулки по территории поместья. Чаще всего для большей безопасности ее сопровождали мистер Джарвис или конюх, но иногда ей удавалось уезжать в одиночестве, хотя и не слишком далеко. Она никому не говорила, что в Австралии ей приходилось преодолевать верхом куда большие расстояния. Также никто не знал, что однажды на прошлой неделе она, воспользовавшись отсутствием сопровождающих, приехала на почту соседнего городка Сеннок и отправила письмо в Австралию.
        Написание этого письма было для Лиззи настоящим испытанием, но после нескольких попыток и океана пролитых слез ей удалось его завершить. Она не могла не сообщить Тому, что теперь живет в Англии под именем Рии. Она знала, что он будет страшно зол, но поступить иначе не могла. Она написала Тому, что начала здесь новую жизнь и что очень счастлива. Лиззи умоляла его оставаться в Австралии, потому что его возвращение сулило бы им обоим гибель. После долгих сомнений она решила не сообщать Тому, что Фредди жив. Это наверняка заставило бы ее брата вернуться в Англию для выяснения отношений с Фредди, что поставило бы под угрозу его жизнь и свободу.
        В своем письме Лиззи решила уклониться еще от одной важной темы. Она знала, что если приложит некоторые усилия, то ей, возможно, удастся найти способ тайно покинуть Англию и вернуться в Австралию. Она также знала, Тому бы этого хотелось. В Англии ее держала вовсе не новая жизнь и даже не растущая с каждым днем привязанность к леди Торнборо.
        Истинной причиной был Джеффри.
        Джеффри целиком заполнял ее мысли и мечты днем, а по ночам преследовал в каждом сновидении. Хотя Том был любящим и преданным братом, а их друзья-поселенцы в Австралии - простыми и добрыми людьми, никто из них не наполнял ее сердце такой осязаемой тоской. И даже если она навсегда останется для Джеффри лишь вдовой его брата, она примет эту участь охотнее, нежели жизнь вдали от него.
        Кобыла вдруг подняла голову и заржала, заметив что-то на холме.
        - Что такое, Белла?
        Лиззи обернулась посмотреть, что привлекло внимание лошади. Она почувствовала, как дрогнуло ее сердце, и она уже знала, кого сейчас увидит. Да, Лиззи точно знала, что там, на вершине холма, как будто призванный ее мыслями и мольбами, стоял Джеффри.
        Как только Джеффри увидел ее, он понял, что совершил ошибку. Сидевшая под деревом с книгой в руках, погруженная в размышления, Рия казалась воплощением красоты и очарования. Солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева, и кружевной узор света и тени, танцуя, играл на ее лице и на золотистых локонах. В эту секунду он мог думать только о том, как хорошо было чувствовать тепло ее тела в своих объятиях, танцевать с ней, целовать ее губы…
        Он слишком часто вспоминал все подробности того вечера, при этом тщетно пытаясь забыть все произошедшее - забыть ради них обоих. Но в то же время ему хотелось знать, почему она так страстно отвечала на его поцелуи. Могла ли она на самом деле полюбить его? Ох, даже думать об этом было дерзостью с его стороны.
        Тут Рия встала и поспешно отряхнула с платья травинки. Издали она казалась такой умиротворенной… Но, подойдя к ней поближе, Джеффри заметил следы глубокой печали на ее лице.
        Он нерешительно остановился в нескольких футах от нее и учтиво поклонился, что было всего лишь формальностью.
        - О, Джеффри… - промолвила Рия с удивлением. - Что вы здесь делаете?
        Он пытался по выражению ее лица угадать, рада ли она его видеть. Она улыбалась и казалась счастливой, но он заметил слезы у нее на щеках.
        Джеффри не ответил на ее вопрос и с беспокойством спросил:
        - Вы плачете? - Он предложил ей платок, который она с благодарностью приняла. - Должно быть, вы думали об Эдварде?
        Казалось, что своим вопросом он причинил ей физическую боль. Кивнув, она смахнула платком слезы.
        - Да, должно быть…
        Джеффри упрекнул себя в самонадеянности. Как мог он предположить, что Рия полюбила его? Вероятно, должны пройти годы, прежде чем она оправится от горя после смерти Эдварда. А быть может, она никогда не найдет в себе силы полюбить снова. От него, Джеффри, ей требовалась забота и утешение, не более того. Их единственный поцелуй был лишь отчаянным криком о помощи. И ему нельзя об этом забывать.
        - Я должна быть счастлива здесь, - произнесла Рия, окинув взглядом окружающий их прекрасный ландшафт. - Я должна радоваться возвращению домой. - Она вздохнула так глубоко, что на слове «домой» ее голос дрогнул. - Однако именно здесь я как никогда остро чувствую боль утраты. Я так по ним тоскую…
        - По ним? - переспросил Джеффри.
        На ее лице вновь отразилась печать скорби.
        - Я имею в виду Эдварда… и конечно же моих родителей.
        Он сделал шаг назад.
        - Прошу прощения, что посмел потревожить вас. Вероятно, вы предпочли бы побыть в одиночестве.
        - Нет, прошу вас, не покидайте меня. Я рада вам.
        Показав ему книгу, она добавила:
        - Стихи лорда Теннисона настраивают меня на меланхолический лад.
        - Да, у нашего увенчанного лаврами поэта действительно есть такое свойство, - согласился Джеффри.
        Она улыбнулась.
        - Бабушка сказала, что пригласила вас. Она будет счастлива узнать, что вы здесь. Или вы уже ее видели?
        - Да, я только что был у нее. Сейчас она с Джеймсом.
        - Джеймс приехал! - Ее лицо озарила улыбка, а Джеффри опять поддался ревности, видя ее благосклонность к другому мужчине. - Но скажите, как вам удалось заманить его сюда? Обычно Джеймс крайне неохотно исполняет свой долг по отношению к семье и поместью.
        Ее слова о долге напомнили Джеффри о том, как сильно изменилось его понимание этого слова со времени первой встречи с Рией.
        - Джеймс выразил желание приехать. Мы оба хотели.
        - Я так рада, - сказала она, отвязывая поводья лошади от столба изгороди. - Вы приехали надолго?
        - Я должен буду уехать послезавтра.
        - Так скоро?
        Его сердце подпрыгнуло в груди.
        - А вы бы хотели, чтобы я оставался дольше?
        - Конечно, - ответила она с широкой улыбкой, дававшей ему новую надежду. Думала ли она об их поцелуе? На мгновение ему показалось, что он уловил во взгляде Рии то же выражение, которое видел в ее глазах в тот вечер при лунном свете.
        Но Рия тут же отвернулась, взяла лошадь под уздцы и повела ее шагом.
        - Возможно, мы могли бы отправиться на верховую прогулку, - сказала она. - Моя Белла замечательная, и я делаю успехи.
        Возможно, она и думала о том, что произошло между ними, однако держала слово - не давала ему поводов для повторения ошибки. Или тот вечер вовсе выпал из ее памяти?
        - Это было бы прекрасно, - сказал Джеффри.
        Они шли рядом, по разные стороны от лошади.
        - Я знаю отличное место для верховой езды. Вот то поле, - указала она рукой. - А в дальнем конце его есть очень милая полянка для пикника.
        Она явно делала все возможное, чтобы поддерживать нейтральный разговор. Джеффри напомнил себе, что ему следовало поступать так же. Даже если она сможет оправиться после смерти Эдварда и полюбит его, их любовь все равно будет запретной, ведь Рия была и навсегда останется вдовой его брата. Но все-таки он еще не был готов отступить.
        - Рия, я чувствую, что должен извиниться перед вами за свое поведение в нашу последнюю встречу.
        Сначала она молчала, затем проговорила с дрожью в голосе:
        - То была моя вина. Если кто и должен извиняться, так это я. Ваш брат был мне мужем, а я… бросилась вам в объятия. Обещаю, что подобное не повторится.
        Джеффри подошел к ней почти вплотную.
        - Я хотел бы задать вам один вопрос. Обещаю, что это останется между нами. Я не позволю подобному произойти… То есть… - Он помолчал. - Рия, я знаю, это было бы неправильно. Той ночью вы сказали, что сами захотели меня поцеловать. Но почему?
        Она попыталась отвернуться, но Джеффри наклонился и взял ее за руку.
        - Пожалуйста, ответьте. Мне нужно знать.
        Рия стояла неподвижно. Ее губы дрожали, и она несколько раз судорожно вздохнула. Джеффри ужасно хотелось прижать ее к себе и целовать, хотелось ощущать тепло ее тела.
        Тут лошадь вдруг заржала, нарушив тишину, и Рия отступила на шаг.
        - Это было ошибкой, - прошептала она. - Вы сами так сказали.
        - Да, - согласился он. - И все же вы не ответили на мой вопрос.
        Рия с виноватой улыбкой проговорила:
        - Возможно, некоторым вопросам лучше оставаться без ответов.
        За ужином Лиззи не могла ни думать, ни говорить - до того была рада приезду Джеффри. Она просто молча смотрела на него - его аккуратно подстриженные бакенбарды, прядь волос на левой стороне высокого лба и даже самые обычные движения рук - все в нем завораживало ее, и она не могла отвести от него взгляда. Но больше всего ее будоражили моменты, когда он пронзительно смотрел прямо ей в глаза - будто они находились в комнате одни.
        А Джеймс тем временем рассказывал о своей поездке по стране. Он посетил несколько загородных домов друзей их семьи и на неделю заезжал погостить в поместье Кардингтонов. Вдохновленная выставкой в Хрустальном дворце, мисс Люсинда Кардингтон приобрела фотокамеру, и Джеймс решил составить обеим сестрам компанию в поисках интересных объектов для съемки.
        - Поначалу мисс Эмили не была увлечена фотографией, - усмехнулся Джеймс. - Но было так весело, что она решила простить нам утомительную поездку в Гемпшир.
        Леди Торнборо в ответ на это заметила:
        - Не могу поверить, что мистер и миссис Кардингтон одобрили подобную выходку.
        - Миссис Кардингтон и не одобряла, - признался Джеймс. - Но появление лорда Сомервилла придало веса нашей задумке, и грозная дама уступила.
        Лиззи не предполагала, что Джеффри мог по собственной воле посетить Кардингтонов. Неужели он действительно рассматривал Люсинду в качестве супруги? После его заверений на балу это казалось Лиззи маловероятным, но, видимо, она снова жестоко ошиблась.
        Джеффри же пояснил:
        - Мистер Кардингтон работает вместе со мной над проектом жилья для бедных. У меня были некоторые планы по сбору средств, которые я хотел с ним обсудить, поэтому я и счел возможным принять его приглашение.
        - Это лишь официальный предлог. Правды мы, к сожалению, не узнаем, - пошутил Джеймс. - И даже старшая мисс Кардингтон нам тут не помощница.
        Все промолчали, и Джеймс, скопировав интонации леди Торнборо, заявил:
        - Лондонское светское общество было подавлено, когда стало ясно, что объявление о помолвке самого знатного пэра в королевстве не состоится.
        - Джеймс, в нашем доме мы не опускаемся до сплетен, - пожурила племянника леди Торнборо.
        - Право же, тетушка, это не может считаться сплетней, если сам пэр находится в одной с нами комнате.
        - О, Джеймс, ты невозможен… - вздохнула леди Торнборо, тщетно пытаясь скрыть свое любопытство.
        - Меня не так-то легко задеть, - сказал Джеффри. - Лондонский высший свет уже успел преподать мне полезный урок. Теперь-то я знаю, как противостоять бесконечному потоку сплетен.
        Лиззи не могла не спросить:
        - То есть вы с мисс Кардингтон так и не… не смогли прийти к взаимопониманию?
        Джеффри взглянул на нее с едва заметной улыбкой.
        - Вы использовали весьма любопытный оборот речи. На самом деле мы достигли взаимопонимания и хорошо поняли друг друга. Тем не менее обручаться мы не будем.
        Эта новость - вкупе с адресованным ей взглядом - привела Лиззи в восторг. Хотя Джеффри и дал понять, что та ночь не будет иметь продолжения, он все же отказался от женитьбы и нашел время для визита в Роузвуд. Все это свидетельствовало о том, что их поцелуй значил не так уж мало. Лиззи вернула себе право на глупую надежду Леди Торнборо обратилась к Джеффри:
        - Мы рады подобному стечению обстоятельств. Ведь поехав в поместье Кардингтонов, вы смогли уговорить Джеймса вернуться в Роузвуд. Многие дела здесь требуют его внимания.
        - Полагаю, вы отлично справляетесь и без меня, - заявил Джеймс.
        Леди Торнборо не соизволила ответить на его замечание и снова обратилась к Джеффри:
        - Однако жаль, что вы не можете остаться дольше, чем на два дня. Я надеялась, что вы пробудете хотя бы до воскресенья. Наш преподобный мистер Холлис весьма образованный человек, и его проповеди всегда очень познавательны. Кроме того, его звучный голос не идет ни в какое сравнение с шепотом нашего предыдущего викария, которого и слышно-то не было на задних рядах. Я уверена, вам он придется по душе.
        Лиззи попыталась вообразить бархатистый голос Джеффри-проповедника. Интересно, о чем были его проповеди? Был ли он строгим обличителем, осуждавшим пороки ближних? Нет, пожалуй. Прежде она знала его только по описаниям Эдварда, но теперь ей казалось, что он наверняка был милосердным и добрым.
        - Было бы обидно упускать такую возможность, - сказал Джеффри. - Возможно, я приеду в другой раз. В конце концов, между нашими поместьями всего полдня пути.
        - Вы же знаете, что мы рады вам в любое время, - заверила его леди Торнборо.
        - Что мы будем делать сегодня вечером? - спросил Джеймс. - Рия, тебе удалось попрактиковаться в игре на фортепьяно? Может быть, ты сыграешь нам что-нибудь?
        Лиззи попыталась скрыть тревогу.
        - Признаюсь, у меня не было желания.
        - Непослушная девчонка, - шутливо отчитал ее Джеймс. - Тетушка говорит, что ты каждый день берешь уроки верховой езды. Я рад, что ты наладила отношения с лошадьми. Но не следует ли тебе больше времени уделять изящным искусствам?
        - Мне нравится находиться на открытом воздухе, - запротестовала Лиззи. - Вскоре погода испортится, и у меня будет много времени для других занятий.
        Подумав о том, что вскоре ей придется тайно овладеть искусством музицирования, Лиззи со смехом добавила:
        - А вы, сэр, сейчас не в том положении, чтобы учить меня!
        - Да, в самом деле!.. - Джеймс тоже рассмеялся. - Кузина, я вижу, за время своего отсутствия вы научились выигрывать словесные дуэли.
        - Благодарю за комплимент, - улыбнулась Лиззи.
        Но леди Торнборо нахмурилась и проворчала:
        - Я и не знала, что порядочные леди должны владеть искусством словесных дуэлей.
        - Не должны, бабушка, вы правы, - скромно потупившись, сказала Лиззи и украдкой снова улыбнулась Джеймсу.
        - Лорд Сомервилл, возможно, вы любезно согласитесь рассказать нам о своей поездке в Девоншир? - спросила леди Торнборо. - Насколько я понимаю, вы ратуете за просвещение детей и постройку там медицинской клиники.
        Джеймс театрально закатил глаза:
        - А нет темы более увлекательной, чем бедные больные люди.
        - Я хотела бы послушать про работу Джеффри, - сказала Лиззи.
        - Вам это действительно интересно? - спросил барон.
        Он был приятно удивлен, когда Лиззи кивнула.
        - Вы могли бы рассказать нам о своих планах и о том, как помочь несчастным, живущим в наших окрестностях. Возможно, мы могли бы даже предпринять поездки по некоторым домам, пока вы здесь. Я давно хотела встретиться с нашими арендаторами.
        - Я как раз подумал, - сказал Джеффри, - что в таком случае я мог бы и остаться до воскресенья.
        - Восхитительно! - одобрила его решение леди Торнборо.
        А Джеймс заявил:
        - Вот и еще одно отличие нашей Рии от прежней. Теперь ей по душе благотворительность. - Он склонил к плечу голову и прищурился, глядя на нее. - Она забросила игру на фортепьяно ради благотворительности и верховой езды. Как это все странно…
        Глава 33
        Лиззи лежала в темноте, мучаясь бессонницей и вспоминая все события минувшего дня. Приезд Джеффри воскресил в ее душе надежду, которую она так и не смогла заглушить.
        За ужином Джеффри рассказывал о своей работе в Девоншире - об обучении детей из бедных семей и об открывающихся для них новых возможностях. В эти моменты его лицо озарялось таким теплом и светом, что Лиззи замирала от волнения. Она и сама с радостью посвятила бы себя подобному служению, если бы ей представилась такая возможность.
        Она живо представляла себе долгие прогулки на лоне природы, которые могла бы совершать вместе с Джеффри. Они вдвоем смогли бы сбежать от светского общества, заполучить желанную свободу и наслаждаться общением друг с другом. Если бы они встретились при других обстоятельствах, это было бы возможно, но сейчас… Лиззи мысленно одернула себя: «Нечего фантазировать, все равно уже ничего не изменишь».
        Любопытно, чем в эти минуты занят Джеффри? Она представила, как он лежит в постели и его непокорные волосы слегка взъерошены. Это волнующее видение заставило ее затрепетать.
        Ее мысли снова и снова возвращались к их встрече на склоне холма. Джеффри был так близок к тому, чтобы снова ее поцеловать, и наверняка бы поцеловал, если бы она сделала шаг навстречу. Но она отдавала себе отчет в том, что такие отношения между родственниками недопустимы, пусть даже он всего лишь брат мужа Рии. К тому же искушение было слишком велико, и Лиззи знала, что если она снова поцелует его, то ее уже ничто не остановит.
        Подобные мысли не давали ей покоя, и Лиззи скоро поняла, что не сможет заснуть. Она встала с постели и приблизилась к окну. Потянув задвижку, немного приоткрыла ставни - настолько, чтобы впустить в спальню легкую ночную прохладу и освежить разгоряченное тело. В течение нескольких минут она стояла перед окном, любуясь игрой лунного света на безмятежных пастбищах вдали. Покой глубокой ночи словно окутал ее, и теперь она почувствовала сожаление о несбывшемся поцелуе.
        На протяжении всего вечера Лиззи следила за поведением Джеффри, и у нее не было никаких сомнений: он тоже жалел об упущенной возможности. За ужином его выдавали быстрые взгляды украдкой и мимолетное выражение глаз - он как бы говорил ей о своем желании вернуться на тот склон, чтобы все исправить. Слава Богу, леди Торнборо не заметила, как отчаянно они с Джеффри пытались скрыть свои чувства. Но он-то понял все.
        Когда они желали друг другу спокойной ночи, Джеффри удержал ее руку на мгновение дольше обычного, посмотрел ей в глаза с такой нежностью, что она едва не проговорилась о своих мыслях. Лиззи хотела сказать, как она счастлива, что он приехал в Роузвуд. Но она, дрожа от волнения, лишь пробормотала пожелание доброй ночи и заставила себя развернуться и проследовать в свою комнату.
        А теперь она стояла у окна и ждала того момента, когда сможет вновь увидеть Джеффри. Все знали о его привычке подниматься рано утром и совершать долгие прогулки. С рассветом она будет готова к выходу в парк, чтобы застать его там одного. Лиззи знала, что этим могла повредить своей репутации, но она не могла поступить иначе, ей было необходимо увидеться с ним наедине.
        А сейчас чтение как нельзя лучше помогло бы ей отвлечься от навязчивых мыслей. На этот случай на столике были приготовлены свечи - роскошь, которой она никогда раньше не знала. Всю свою жизнь она бережно хранила свечи для использования только в случаях крайней необходимости. Но чаще всего в ее распоряжении были лишь дешевые вощеные фитили, которые быстро сгорали и не давали достаточно света для чтения. Здесь же она постоянно пользовалась специальными яркими восковыми свечами.
        Лиззи подошла к столику, зажгла свечу и принялась искать томик стихов. Но его нигде не было видно. Она попыталась припомнить, где могла оставить книгу, и тут вдруг поняла, что в последний раз держала ее раскрытой, когда увидела Джеффри на холме. А потом… Что же было потом? Наверное, войдя в дом, она положила сборник стихов вместе с капором и шалью на тумбу у двери. Она была так занята мыслями о Джеффри, что не обратила на это внимания. Поскольку слуги не вернули томик в ее комнату, то он, вероятно, остался на своем месте у двери или же был отнесен в библиотеку. После некоторых колебаний Лиззи решила спуститься поискать книгу на первом этаже. В этот час там никого не будет. Она лишь быстро заберет стихи, и никто не застанет ее в коридоре в халате.
        Лиззи надела мягкие туфли и накинула халат. Затем прокралась к двери и осторожно повернула задвижку. Дверь распахнулась беззвучно. Выглянув в коридор, Лиззи убедилась, что поблизости нигде не горел свет. Весь дом был погружен в безмолвную тьму. Она услышала, как большие часы в гостиной пробили два часа. Лиззи осторожно прикрыла за собой дверь и на цыпочках пошла по коридору.
        Джеффри изучал один из многочисленных рядов книг на полках библиотеки. Выбор был большой, но его взгляд зацепил потертый томик стихов Теннисона, который он уже видел в руках у Рии. Эта книга лежала в дальнем конце полки, определенно не вписываясь в ряд искусно переплетенных солидных томов. Рука Джеффри уже потянулась к томику, когда он вдруг услышал, как открылась дверь у него за спиной. Он тотчас обернулся и совершенно растерялся, увидев то, что никак не ожидал увидеть. Он даже поднял свечу повыше, чтобы удостовериться, что это не обман зрения.
        - Рия, вы?..
        - Джеффри? - сорвалось с ее губ. - Я думала, что свет в библиотеке мне почудился.
        Она задержалась у двери - как будто не решалась войти. Ее волосы были распущены и свободно ниспадали по плечам. Высокий кружевной воротник сорочки виднелся из-под плотно облегающего халата. Из-за сквозняка от открытой двери его свеча замерцала и бросила на прекрасное лицо Рии трепещущую тень, что только добавило ей загадочности.
        - Я не мог заснуть, - сказал Джеффри, как бы отвечая на ее немой вопрос. - Он указал на книжные полки. - Я думал, что чтение поможет справиться с бессонницей.
        - Кажется, я оказалась в такой же ситуации, - сказала Рия с печальной улыбкой.
        - Любопытно, что же нарушило ваш покой и лишило сна? - спросил Джеффри, надеясь, что она не спала по той же причине, что и он; ему никак не удавалось не думать о Рие.
        - Моя голова так переполнена мыслями после нашего вечернего разговора, что о сне не могло быть и речи, - ответила она.
        - Неужели? - удивился Джеффри. - Должно быть, за ужином я утомил вас всеми этими… ужасными подробностями.
        - Прошу вас, не извиняйтесь. Мне было очень интересно. - Она шагнула к нему. - Я хочу, чтобы вы знали, как меня осчастливило ваше присутствие в Роузвуде, - добавила Рия, смутившись.
        - Рад это слышать, - ответил барон.
        - Не странно ли, что мы сейчас встретились именно здесь?
        - Поистине, - кивнул Джеффри. Он поставил свой подсвечник на журнальный столик, так как знал, что если будет держать его на весу, дрожащая рука обязательно выдаст его волнение. Находиться наедине с Рией среди ночи… Ему казалось, что все это сон, мечта, но никак не реальность.
        Сделав глубокий вдох, Джеффри проговорил:
        - Что ж, мы сейчас просто возьмем свои книги и пройдем каждый в свои комнаты…
        Рия тихо рассмеялась.
        - Вы так беспокоитесь о моей репутации?
        - Конечно.
        Он заметил, как уголки ее губ приподнялись в улыбке.
        - Может быть, нам стоит больше беспокоиться о вашей репутации, - сказала она, поддразнивая его. - Не пристало вам, сэр, появляться перед дамой без сюртука и галстука. Что бы сказал Джеймс?
        И тут барон осознал, что, наверное, выглядел довольно нелепо только в брюках и рубашке. К тому же он был в одних носках, так как оставил ботинки в своей комнате - хотел ступать как можно тише. Он потянулся к воротничку, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу, и в смущении пробормотал:
        - Я определенно должен принести вам свои извинения за…
        Слова замерли у него на губах, как только он встретил ее взгляд, полный такой неизбывной любви, что в сердце его мгновенно возродилась надежда.
        Всю свою жизнь Джеффри поступал правильно, как должно; особенно это касалось отношения к женщинам - его попытки ухаживать за Люсиндой были тому доказательством. Но душа его всегда требовала глубокой, верной и истинной любви, той, которая сплавляет воедино сердца и мысли двух людей. Правда, он никогда не позволял себе надеяться на такую любовь и даже не был уверен, что узнает ее, если встретит. И сейчас, когда он смотрел на Рию, он был абсолютно уверен, что это случилось.
        Их разделяли всего два шага, и Джеффри сделал их - подошел к Рие и обнял ее. Она посмотрела на него со страхом и одновременно с мольбой и томлением. Не в силах выдержать этот взгляд чудесных фиалковых глаз, он сделал то единственное, что мог, - поцеловал ее.
        Ее губы были чувственными и мягкими, точь-в-точь такими, как в прошлый раз. И она ответила на поцелуй столь же страстно, как и тогда, что немного его смутило. Но вскоре он отдался охватившему его чувству и крепко сжал Рию в объятиях. А она, обвивая руками его шею, перебирала пальцами волосы у него на затылке. Когда же поцелуй их прервался, она стала ласкать губами его щеки и подбородок, а затем положила голову ему на плечо и вздохнула, удовлетворенная. Они стояли так, сжимая друг друга в объятиях, казалось, целую вечность. И было ясно, теперь совершенно не важно, что им предписано законом. Они были вместе - остальное не имело значения.
        Опасная мысль начала зарождаться у Джеффри - мысль, захватившая его, поглотившая его целиком.
        - Рия, - прошептал он, - милая Рия, вы должны стать моей женой.
        Глава 34
        Имя Рии вернуло Лиззи к действительности, и ее охватил жгучий стыд. Она не имела права оставаться в объятиях Джеффри ни секундой дольше - независимо от того, что ей этого ужасно хотелось. Она попыталась отстраниться от него, но он продолжал крепко ее обнимать.
        - Любовь моя, останься в моих объятиях, - тихо прошептал он. - Останься навсегда.
        - Джеффри, мы не можем…
        Он прервал ее протест коротким нежным поцелуем.
        - Нет, можем. И мы это сделаем. Мы можем пожениться в Европе. Там брак будет считаться законным.
        - Но твой титул… твои обязанности… - пробормотала Лиззи; страшное осознание возможных последствий начало терзать ее. - Джеффри, ты ведь погубишь себя.
        Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Его же темные глаза, казалось, жгли огнем.
        - Рия, ты меня любишь? - спросил он.
        Ей хотелось сказать «да», признаться, что она любит его всем сердцем и может легко вверить себя ему - полностью. И такой ответ был бы чистейшей правдой. Но как она могла так с ним поступить?
        Отчаянная мысль пришла ей в голову. Что, если она действительно выйдет замуж за Джеффри и они уедут в Европу? По крайней мере там они будут далеко от Англии, далеко от Фредди. Этот выход казался ей сейчас таким заманчивым, таким простым… Но в действительности все было иначе.
        Она не могла выйти за него замуж как Рия - и не только из-за стыда и скандала, который это на него навлечет. И вообще, немыслимо вступать в брак под чужим именем. Ей пришлось бы лгать перед лицом церкви, дать ложный обет во время святого таинства заключения брака… Нет, она уже совершила ужасные поступки и не могла взять на себя еще и эту вину. Они с Джеффри не были бы женаты по-настоящему. Она не могла так низко поступить с ним.
        Но и признаться ему во всем она также не могла, ведь над ней по-прежнему дамокловым мечом висел призрак прошлого, то есть Фредди…
        Ей ужасно хотелось снова прильнуть к Джеффри, но она заставила себя отстраниться от него. И, сделав несколько шагов назад, тихо сказала:
        - Любовь не может играть решающую роль сейчас. - Лиззи грустно улыбнулась и добавила: - Должно быть, вы поражены. Наверное, странно слышать от меня подобные слова.
        - Я не хочу начинать дискуссию о борьбе любви и долга, - заявил Джеффри. - Я хочу говорить о чувствах, о нашем долге перед своими сердцами.
        Лиззи с горькой усмешкой подумала о том, какой жестокой иронией судьбы был их нынешний разговор. Ведь сейчас она жертвовала всем ради долга - она должна была спасти Тома и уберечь леди Торнборо от очередного скандала и позора.
        Находиться в библиотеке дольше было слишком опасно, хотя в мягком свете свечей казалось, что они могли спокойно говорить о любви и своем будущем - как будто у них оно было… О, если бы она действительно была Рией, то могла бы на это пойти. Лиззи знала, что закон о запрете на брак для людей, состоявших в родстве, многие не одобряли. Но она не была Рией и могла только всю жизнь ею притворяться.
        Одно воспоминание острой иглой вонзилось в ее сердце - горькая память о прошлом, когда другой мужчина обещал увезти ее в Европу и жениться на ней там.
        - Вероятно, завтра утром вы будете сожалеть о своей горячности, - сказала она убежденно.
        Она знала, что Джеффри был искренним в эти минуты, наедине с ней, в полутемной библиотеке. Сейчас их любовь казалась ему единственно важной. Но при ярком свете дня все представится ему совсем иначе.
        - Я должна идти, - промолвила она. - Кто-нибудь может застать нас здесь, и это с нашей стороны было бы непростительной оплошностью.
        Она направилась к двери.
        - Подождите, - попытался остановить ее Джеффри. - Вы не можете уйти сейчас, Рия.
        - Уже слишком поздно.
        И с этими словами она выбежала из комнаты.
        Джеффри еще несколько часов мерил шагами библиотеку, думая о том, что произошло между ним и Рией. Он знал, что должен был сделать. Да, он увезет Рию в Европу и женится на ней. Скандала в Англии не избежать, но люди из высшего света уже долгие годы требовали отменить закон, стоявший сейчас между ними. Джеффри решил, что непременно вступит в ряды противников традиции и использует все свое влияние в борьбе за отмену этого закона. Если же он не преуспеет, то им с Рией, возможно, придется остаться в Европе на неопределенный срок. Но зато они будут вместе.
        Он будет настаивать на своем, пока она не согласится - ведь он ничуть не сомневался в своей правоте. И он очень надеялся, что Рия, такая ответственная теперь, все же сохранила еще достаточно былой импульсивности, чтобы пойти на подобный шаг.
        Она определенно хотела того же - несмотря на ее возражения, Джеффри был в этом уверен. При каждой встрече с ней он чувствовал, что между ними существовала крепкая связь, и она не могла ее игнорировать. Могла ли она поцеловать его, если бы не любила?
        Его свеча давно уже догорела, и теперь в комнате стало еще темнее. Он подошел к одному из окон и отдернул занавеску. Луна ярко светила в небе. А ночь укрыла поля и холмы одеялом густой тьмы - такая бывает перед рассветом. С приходом дня дом начнет оживать. Слуги примутся ходить по комнатам и разжигать камины. С каждой минутой вероятность встречи с горничными первого этажа росла. Стоит ему наткнуться на одну из них - и весь дом будет задаваться вопросом: что он делал в библиотеке в такое время и в таком виде?
        Джеффри нашел еще одну свечу у камина и зажег ее, собираясь отправиться к себе. Когда свеча осветила комнату, его внимание вновь привлек томик стихов. Своим неожиданным приходом Рия отвлекла его, и он забыл о книге. Теперь же взял ее с намерением вернуть Рие за завтраком и отправился к себе.
        Барон вздохнул с облегчением, закрыв за собой дверь спальни. Вскоре явился слуга и затопил камин.
        Как только Джеффри снова остался один, он встал с постели и в ожидании прихода камердинера сел у камина с книгой в руках. Открыв томик наугад, он задумался… «Чем же Рие так нравились эти стихи?» - спрашивал он себя.
        Когда же Джеффри начал листать страницы, что-то выпало из середины книги и упало на пол. Он наклонился и увидел на темном ворсе ковра белый квадратик письма. Он поднял конверт и заметил, что почерк на нем был мужским, а адрес… Не веря своим глазам, Джеффри перечитал строчку адреса еще раз. Письмо было адресовано Лиззи Пул. И этим же именем Рию назвал старик в Гайд-парке. Джеффри отложил книгу в сторону и развернул письмо. Почерк был корявым, а пятна чернил по всему письму выдавали неопытность писавшего. Но при этом все слова были предельно отчетливы.
        «Моя дорогая Лиззи…
        …ты не представляешь, через что мне пришлось пройти…
        …боюсь, что тебя слишком увлекли истории Рии…
        Твой Том».
        Джеффри так крепко сжал пальцами листок, что нечаянно смял его. Он пытался придумать убедительное объяснение… Почему у Рии хранилось письмо, адресованное Лиззи Пул. Но одна строчка все объясняла: «Тебя слишком увлекли истории Рии…»
        Неужели эта женщина каким-то образом узнала все детали жизни Рии Торнборо и досконально запомнила их, так что смогла выдать себя за Рию? Сама эта мысль казалась слишком уж фантастической. Но если все же поверить в это… Тогда кто же такая эта Лиззи Пул? И что она еще скрывала?
        Джеффри едва сдержал порыв сжечь письмо в камине. Если бы все было так просто… Если бы, уничтожив письмо, он мог стереть содержавшуюся в нем правду. Джеффри знал, что сделал бы это не задумываясь. Сделал бы для нее все. И в том состояло его падение. Он был пойман в ловушку этой женщиной как последний глупец.
        Да, он был пленен ее чарами в самый первый момент их встречи. Она манила его своей красотой, теплом, своей дерзкой независимостью. Он мог сколько угодно сравнивать ее с другими женщинами, но всякий раз, когда она была рядом с ним, когда он обнимал ее…
        Джеффри поднялся и начал расхаживать по комнате, задавая себе вопросы, на которые не было ответов.
        Что она здесь делает? Что именно ей нужно? Очевидным мотивом могли быть деньги, ведь она заняла место Рии. Она даже могла бы претендовать на вдовью часть наследства. И все же накануне она отказалась от его предложения о браке, который бы, несомненно, ее озолотил. Хотя, конечно, их «брак» был бы фарсом, поскольку она только выдавала себя за Рию.
        А может, она хотела навлечь позор на семью? Но если это было ее мотивом - то что же она могла иметь против них? Если бы она сбежала с ним в Европу, то разразился бы ужасный скандал, куда хуже того, что обрушился на них после бегства Рии с Эдвардом. Но она отказалась от этого. Имелись ли у нее другие причины оставаться в Англии?
        И кто такой этот Том? Ее любовник? Ее муж? Сколько мужчин у нее было?
        О Боже, кому он, Джеффри, открыл свое сердце и душу?
        И тут ему вспомнились слова Хайтауэра, от чего кровь застыла в жилах. «Она была белокурым ангелом с удивительными фиалково-голубыми глазами, которые видно за милю… А когда дама не против…»
        Джеффри с негодованием швырнул письмо на стол. В мире не может быть двух женщин, так удивительно похожих на Рию. Значит ли это, что она была любовницей Хайтауэра? Мысль была так отвратительна, что он испытывал сильнейшие физические страдания, от которых кружилась голова и темнело в глазах.
        Сейчас ему хотелось ринуться в ее комнату, выбить дверь и потребовать объяснений. Но он пытался держать себя в руках. Ведь все равно он увидит ее за завтраком. А до этого еще достаточно времени для недолгой прогулки. Свежий воздух пойдет ему сейчас на пользу и вернет самообладание. Ревность и ярость сводили его с ума, и ему требовалось успокоиться.
        А уж потом он поговорит с Рией. Или с Лиззи?
        Глава 35
        Когда она спустилась в столовую к завтраку, Джеффри встретил ее ледяной вежливостью. Ее худшие опасения подтвердились, пыл прошедшей ночи остыл так быстро, что она даже насторожилась: не было ли иной причины такого его настроения? Она ответила ему подчеркнуто вежливо, втайне надеясь, что все дело в присутствии слуг. Лиззи не смела смотреть ему прямо в глаза, боясь увидеть в них подтверждение своих опасений. Конечно, он уже пожалел о своем предложении. Краем глаза она заметила слабый румянец на его щеках, едва заметный на линии бакенбард. Очевидно, он был чем-то взволнован.
        Они сидели за столом в одиночестве.
        - Странно, что бабушка не спустилась к завтраку, - сказала Лиззи, стараясь скрыть дрожь в голосе. Присутствие леди Торнборо сейчас было бы весьма кстати.
        - Она просила передать, что утро проведет в своих комнатах.
        Голос Джеффри, равно как и его жесты, был чрезвычайно сдержанным.
        - Боже мой! - воскликнула Лиззи. - Надеюсь, она не больна.
        На самом деле Лиззи не думала, что леди Торнборо вообще в состоянии заболеть, но сейчас она так нервничала, что сказала первое, что пришло в голову:
        - Полагаю, виной всему раннее похолодание. Джеймс как-то обмолвился, что ваша бабушка частенько болеет во время первых заморозков.
        Барон отложил вилку и впервые за утро посмотрел ей прямо в лицо.
        - Но вы должны об этом помнить, ведь у вас исключительная память, - добавил он с усмешкой.
        Лиззи в растерянности посмотрела ему в глаза. Она ожидала увидеть в них нежность, сожаление, быть может, чувство вины, но сейчас его глаза застилала пелена гнева. У нее пересохло в горле, и ей, чтобы ответить, пришлось откашляться.
        - Да, конечно, ранние заморозки всегда так влияли на бабушку. А я совсем об этом забыла…
        Глядя на нее пристально, барон прищурился, и смятение Лиззи еще больше возросло. Ее, казалось бы, безобидные слова вызвали новую волну негодования.
        Дворецкий поставил перед Лиззи другую тарелку и наполнил ее чашку чаем. Она сделала глоток, в тысячный раз жалея, что Рия по утрам предпочитала чай, а не кофе. Сейчас ей бы не помешало взбодриться, чтобы взять себя в руки.
        Завтрак превратился в мучение; притворная вежливость перед слугами, приносившими и уносившими тарелки, не могла скрыть от нее холодной ярости Джеффри.
        Когда они наконец покончили с едой, он спросил:
        - Не соизволите ли прогуляться со мной по парку?
        - Конечно, - ответила Лиззи с деланой беззаботностью. - Я буду рада составить вам компанию.
        Сердце ее болезненно сжалось; она понимала, какой нелегкий разговор ее ожидал. О, она так много хотела ему сказать, но по-прежнему не могла. И ее ужасно тяготила ложь, с которой ей предстояло жить.
        Утренний туман был таким густым, что пастбища, живые изгороди и деревья были полностью укрыты непроглядной белой пеленой. Когда они с Джеффри вышли на ведущую в парк дорожку, Лиззи показалось, что они находятся в непроницаемом белом коконе - совершенно скрытые от посторонних глаз.
        Джеффри молчал. Он шел рядом с ней, и его губы были плотно сжаты. Вот так-то его чувства и намерения выглядели теперь - как она и предполагала. Но даже понимая, что так будет лучше для всех, Лиззи с трудом могла выдержать его душераздирающее безразличие. Втайне она все же надеялась, что Джеффри, несмотря на невозможность их брака, будет продолжать настаивать. Выходит, что на самом деле он ее не любил. Возможно, вчерашняя искра была лишь безумным мигом несдержанности, и теперь он отчаянно в этом раскаивался.
        Они продолжали идти молча еще какое-то время. Лиззи показалось, что Джеффри не намерен начинать разговор первым, поэтому она рискнула заговорить:
        - Я думаю, нам следует обсудить то, что произошло. Вы сердитесь, и у вас есть на это полное право. Вероятно, вам кажется, что своим вчерашним поступком я предала Эдварда.
        Джеффри язвительно усмехнулся:
        - Вы предали многих, не только Эдварда.
        Он вдруг повернулся и схватил ее за руки. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, как и несколькими часами ранее, но теперь в его выражении не было ни капли нежности, только гнев и отвращение. Джеффри позволил всем эмоциям, кипевшим за завтраком, выплеснуться наружу.
        - Что вам здесь нужно? - спросил он.
        Лиззи вздрогнула и пробормотала:
        - О чем вы говорите?..
        Ее ответ, казалось, привел его в еще большую ярость.
        - Хотя бы сейчас будьте честны. Что вам тут нужно? Вы охотитесь за деньгами?
        - Нет! - вырвалось у нее. Как он мог такое подумать?! Какую ужасную картину он нарисовал в своем воображении?
        Джеффри сжал ее руки еще сильнее.
        - Вы хотите погубить меня, хотите навлечь позор на мое имя, устроить скандал, который уничтожит моих близких?
        Лиззи в недоумении покачала головой.
        - Нет, - повторила она, стараясь сохранить спокойствие. - Никто никогда не должен узнать о том, что произошло прошедшей ночью. Это навечно останется между нами. Я не виню вас за ненависть ко мне, и вы можете сейчас уйти - будто ничего не случилось.
        - Вы действительно этого хотите? Чтобы я просто ушел?
        Он держал ее все так же крепко, а его темные глаза смотрели прямо ей в душу. В какой-то миг Лиззи показалось, что Джеффри хотел прижать ее к себе. Но он вдруг разжал руки и сделал шаг назад.
        Лиззи замерла в ожидании; кончики ее пальцев нервно дрожали. И тут он вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул ей.
        - Не соблаговолите ли объяснить, от кого именно я ухожу?
        Лиззи взяла бумагу. Это было письмо Тома. Разумеется, Джеффри его прочел.
        Она покачнулась, и все поплыло у нее перед глазами. Мир словно перевернулся, земля уходила из-под ног. Кое-как ей удалось опереться о низкую каменную ограду, и она спрятала письмо в кармашек платья. Было бессмысленно спрашивать, где Джеффри нашел его и как посмел прочесть. Ведь ничего уже не изменить… Стало быть, вот оно и пришло - время полной откровенности.
        Лиззи сделала глубокий вдох и, глядя прямо в глаза барону, произнесла:
        - Меня зовут Элизабет Роуз Пул.
        Боже, какое облегчение! Наконец-то она смогла это сказать. Как долго она была лишена такого простого удовольствия - звучания собственного имени.
        Джеффри стоял неподвижно. Он по-прежнему смотрел на нее в упор, но во взгляде его уже не было ярости. Он принял ее слова стоически, как человек, ожидавший только плохих новостей.
        - Вы не Рия? - спросил он так, словно не в состоянии был в это поверить. - Но как вам это удалось? Как вы всех обманули? Неужели вы думали, что это так просто сойдет вам с рук? Как…
        - Я все объясню, - перебила Лиззи. - Объясню, если вы позволите…
        Он коротко кивнул и с усилием произнес:
        - Я вас слушаю.
        - Моя мать Эмма выросла всего в нескольких милях от этого поместья, в городке Сеннок. Моим отцом, то есть признанным законом отцом, был Сэм Пул. До того как вступить в брак, он пять лет работал камердинером сэра Герберта Торнборо.
        Казалось, Джеффри все понял, потому что на миг его лицо прояснилось. Однако затем он сурово спросил:
        - Вы считаете, что раз косвенно связаны с семьей Торнборо, то это дает вам право присвоить имя другой женщины?
        Лиззи невольно вздохнула. Ведь еще секунду назад - она могла в этом поклясться - он вроде бы смягчился. Она вскинула подбородок и заявила:
        - Да, я так считаю, потому что между нами существует прямая связь.
        - А как же последствия?..
        У Лиззи вырвался нервный смешок.
        - Я отдаю себе отчет, что возможны последствия.
        - Знает ли Рия, что вы заняли ее место? Где она?
        - Рия мертва.
        Беспощадность ее ответа на несколько секунд лишила Джеффри дара речи. Но, собравшись с силами, он спросил:
        - Как именно она умерла?
        Неужели он станет обвинять ее в убийстве любимой подруги?
        - Не от моей руки, если вы на это намекаете. Видит Бог, я сделала все, что в моих силах, чтобы сохранить ей жизнь.
        - Вот как? И почему я должен в это верить?
        - Потому что это правда!
        - В таком случае, если вам надоела ложь, может быть, вы скажете правду об Эдварде? Он жив?
        И в тот же миг Лиззи увидела в глазах барона огоньки надежды - ему хотелось верить, что его брат все-таки жив. Она знала, как больно ей будет гасить эту надежду, но она не могла сейчас солгать.
        - Все, что я рассказала вам об Эдварде, - правда, хотя я всем сердцем желала бы увидеть его живым. Эдвард был хорошим, добрым человеком.
        Ее попытка успокоить Джеффри оказала на него противоположное действие и еще больше разожгла его гнев.
        - Как смеете вы судить о чьей бы то ни было добродетели?!
        - Прошу вас, Джеффри, - она протянула руку и дотронулась до его плеча, - выслушайте меня, прежде чем судить. Дослушайте до конца, а потом можете поступить так, как посчитаете нужным. Но поверьте, мои помыслы в отношении обеих наших семей были чисты.
        - Наших семей? - переспросил он.
        - Посмотрите на меня, Джеффри. Посмотрите на мои глаза, мое лицо. Как может кто-то чужой так походить на Рию? Как могли самые близкие ей люди принять меня за нее? Я дочь сэра Торнборо. Это глупо отрицать.
        Он попытался отвернуться, но Лиззи заставила его посмотреть на нее, признать очевидную правду. И наконец-то она почувствовала, что он немного успокоился.
        - Я выслушаю вас, но ничего не могу обещать. И с полученной информацией я поступлю по своему усмотрению.
        Она покорно кивнула, опустив руки. А он прислонился к стене, глядя на нее настороженно.
        - Шесть лет назад я уехала из Лондона в Австралию вместе с моим братом Томом.
        - С братом?!
        Лиззи посмотрела на него с удивлением:
        - Да, Том мой брат.
        Джеффри покачал головой, словно не решаясь поверить ей.
        - Так это - письмо от вашего брата?
        - А вы думали… - Лиззи умолкла в замешательстве.
        Она читала послание Тома тысячу раз и знала наизусть каждое слово, так что, возможно… Возможно, Джеффри, прочитав это послание, сделал неправильный вывод, решил, что Том - ее любовник, а она, Лиззи, - развратная женщина. Но разве можно его за это винить?
        Она постаралась взять себя в руки.
        - Мы с Томом встретили Эдварда вскоре после прибытия в Сидней. Естественно, он был заинтригован моей внешностью, ведь я - почти Рия. В Сиднее Эдвард должен был нанять новых работников, и он тут же предложил нам места. А после моей встречи с Рией… - Лиззи снова замолчала, ей никак не удавалось унять дрожь в голосе. - В общем, с того самого момента мы с ней стали лучшими подругами и вскоре поняли, что являемся сестрами. Казалось, наша встреча была предопределена судьбой. - Она вздохнула. - Все остальное из моих рассказов о нашей жизни в Австралии было правдой, в том числе…
        - Ограбление и стрельба? Все так и случилось, как вы описывали?
        - Да.
        Лицо Джеффри исказила гримаса боли, и он, отвернувшись, спросил:
        - А Рия? Что стало с ней?
        - После смерти Эдварда, несколько недель спустя, Рия поняла, что беременна.
        Джеффри простонал - как будто точно знал окончание этой истории.
        - Мы волновались, потому что у Рии уже случилось два выкидыша. Доктор настойчиво рекомендовал ей оставаться в постели. Это огорчало ее еще больше, потому что обыкновенно она была очень энергичной. Чтобы хоть как-то занять ее, я просила ее рассказывать о жизни в Англии. Мы с ней разговаривали часами, и она делилась со мной воспоминаниями.
        - Поэтому вы так легко вошли в роль?
        - Да. Она описывала все в таких подробностях, что я временами чувствовала себя Рией.
        Лиззи ожидала, что Джеффри начнет возражать, но он ничего не сказал.
        - Как вы догадываетесь, беременность Рии была очень сложной. Она еще не оправилась после смерти Эдварда и отчаянно скучала по своей семье в Англии. Она заставила меня пообещать, что если с ней что-нибудь случится, то я вернусь и попытаюсь все исправить - ради нее. Я уверяла ее, что с ней и ребенком все будет хорошо и она сможет вернуться в Лондон сама. Но этому не суждено было случиться.
        Лиззи опять умолкла, собираясь с силами. Наконец вымолвила надрывно:
        - Ребенок родился мертвым.
        Джеффри провел ладонью по лицу:
        - Господь всемогущий…
        - Это стало последней каплей. Бедная Рия… Ей выпало так много несчастий, но потерять ребенка - этого она уже не смогла вынести. Я видела, как она чахнет, день за днем, несмотря на все мои попытки вернуть ее к жизни. Доктор сказал, что ее убили послеродовые осложнения, но я-то знаю: она умерла от разбитого сердца.
        Нескольких мгновений оба молчали. Тишину нарушал только щебет птиц.
        - Почему вы не рассказали нам все это с самого начала? - спросил наконец Джеффри. - Что вы надеялись получить со своего обмана?
        - Я сдержала обещание, которое дала Рие.
        - Что? Уж не хотите ли вы сказать, что она сама просила вас занять ее место?
        - Именно так! - заявила Лиззи. И тут же пояснила: - Я тогда думала, что Том погиб при кораблекрушении. Я пыталась скрыть от Рии столь ужасную новость, не желая ее расстраивать, но она все же вытянула из меня правду. Ох, я совсем не умею хранить секреты… - добавила она с грустной улыбкой.
        Немного помолчав, Джеффри спросил:
        - Но как все это связано с вашим обманом?
        - Потеряв двух самых дорогих нам мужчин, мы с Рией остались совсем одни, и она настаивала на том, чтобы я взяла ее имя. Она верила, что дарит мне свою семью, вашу семью.
        - Какое безумие! - вспыхнул Джеффри.
        Лиззи вздрогнула, но ничего не ответила. На ее стороне была правда.
        - Выходит, Рия была так же легкомысленна, как я считал ранее, - пробормотал барон. - Но как вы могли пойти на такое?
        - Если бы вы оказались на другом конце света, без любимых людей, без средств к существованию, с разбитым на мелкие осколки сердцем и истерзанной душой, то, возможно, вы бы смогли меня понять. Я не говорю, что я никогда не чувствовала вины. Но я должна была сдержать обещание, что я и сделала. Кроме того, мне было крайне важно попасть в Роузвуд.
        Джеффри с удивлением спросил:
        - Сюда?.. Но зачем?
        - Рия рассказала мне о скрытом здесь тайнике, в котором хранились письма, доказывающие, что я действительно являюсь внебрачной дочерью Герберта Торнборо. Я хотела получить эти доказательства.
        - И теперь они у вас?
        - Нет. То есть я нашла два письма, но они… недостаточно убедительны.
        Джеффри хмыкнул и проговорил:
        - Вы не можете продолжать этот спектакль. Вы должны сказать леди Торнборо правду.
        - Да, - согласилась Лиззи. - Я должна.
        Открыться леди Торнборо - это было бы для нее огромное облегчение. Все ее попытки превратиться в Рию не принесли ничего хорошего, она только вредила самой себе и другим людям. Да, она была готова рассказать всем правду, чтобы наконец вернуть себе свою жизнь, пусть и жалкую, но все-таки - свою собственную.
        Единственный терзавший ее вопрос - что делать с Томом? Ей придется убедить его уехать из Австралии в Америку или куда-нибудь в другое место, но главное - держаться подальше от Фредди. Да, ему в очередной раз придется бросить ради нее все. Но согласится ли он? Во всяком случае, Лиззи надеялась, что Том не намеревался возвращаться в Англию.
        - Думаю, нам уже пора возвращаться, - сказала она, повернув к дорожке, ведущей к дому.
        Но Джеффри ее задержал:
        - Я должен еще кое о чем спросить.
        Лиззи кивнула:
        - Да, слушаю.
        Джеффри помедлил, наконец в нерешительности проговорил:
        - А что вы делали до того, как отправились в Австралию?
        По спине Лиззи пробежал холодок, и она поежилась.
        - Сэр, моя жизнь до отъезда из Лондона не имеет никакого отношения к этой истории.
        - Уверен, что имеет, - заявил Джеффри, скрестив на груди руки. - Перед тем как отправиться в Австралию, вы знали Фредди Хайтауэра?
        Лиззи тяжело вздохнула. Конечно, она должна была предугадать, что Джеффри узнает о Фредди. Рано или поздно он узнал бы. Тем не менее она не могла заставить себя ответить на этот вопрос. И - о ужас! - она видела отвращение в глазах барона.
        - А я предлагал вам руку и сердце… - пробормотал он. - Я был готов погубить свою репутацию…
        - Не смейте так говорить, - перебила Лиззи. - Если вы помните, я отказалась от вашего предложения. Я никогда не намеревалась выходить за вас замуж.
        - Вы никогда не намеревались?.. То есть вы хотели лишь помучить меня?
        - Я не просила вас приезжать в Роузвуд. Вы явились по собственной воле. И я, безусловно, не думала найти вас в библиотеке прошлой ночью, где, смею вам напомнить, вы были готовы ради меня отказаться от своей чести. А я… Я отказала вам, потому что люблю вас. Вы можете осуждать многие мои прегрешения, но позвольте напомнить вам, преподобный Сомервилл. «Тот из вас, кто без греха, пусть первый кинет в нее камень».
        Лиззи умолкла в ожидании ответа. Наконец-то она сказала всю правду - правду о том, что она - падшая женщина и лгунья к тому же.
        Но Джеффри молчал. Лишь вздохнул и отвернулся.
        Тут солнечные лучи рассеяли остатки тумана, и взору открылись бесконечные поля за каменной оградой. «Что ж, все случилось именно так, как я и предполагала с самого начала, - подумала Лиззи. - Несмотря на все мои надежды и мечты, мы с Джеффри так и не смогли найти общий язык». И прошедшей ночью она бросилась в его объятия именно потому, что в глубине души знала: это будет в последний раз.
        При мысли об этом по щекам ее заструились слезы.
        Лиззи не помнила, как они с Джеффри добрались до дома. Сначала они молча стояли на месте, но в какой-то момент, словно по взаимному согласию, направились к особняку, сохраняя безопасную дистанцию друг от друга. Они вышли на широкую гравийную дорожку как раз вовремя, чтобы увидеть экипаж леди Торнборо, исчезающий за поворотом дороги, ведущей в город.
        Лиззи подошла к мистеру Джарвису, стоявшему у входа в дом, и поинтересовалась:
        - Леди Торнборо уехала?
        - Да, миледи.
        - Вы знаете, куда она отправилась?
        - Экипаж должен отвезти ее на станцию, миледи.
        - На железную дорогу? Но ведь ездить на поездах не в ее правилах.
        - Это и впрямь необычно, - согласился Джарвис. - Но она была в большой спешке.
        Лиззи и Джеффри вошли в холл и увидели Джеймса, спускающегося по широкой лестнице.
        - Приветствую! - улыбнулся он. - Вы уже ходили на прогулку? Выглядите так, будто очень утомились.
        - Джеймс, ты не знаешь, зачем бабушке вздумалось ехать в Лондон? - спросила Лиззи.
        Он пожал плечами:
        - Ни малейшего представления. Но тетя оставила тебе записку. - Он указал на лист бумаги на столике.
        Лиззи тотчас же взяла записку.
        «Мой ангел,
        я уезжаю в Лондон по срочному делу, требующему моего незамедлительного внимания. Вернусь через несколько дней. Поговорим сразу же после моего возвращения».
        В записке не было ничего конкретного, и в конце даже не стояла подпись. Но что же могло произойти? Почему леди Торнборо уехала в такой спешке?
        Джеймс с явным беспокойством спросил:
        - Ну что? Что она написала?
        Лиззи пожала плечами:
        - Что уехала в Лондон, вот и все.
        Джеймс хлопнул в ладоши и улыбнулся.
        - В таком случае мы должны устроить веселую вечеринку, пока тетушка не вернулась. Ты, Рия, будешь в роли хозяйки вечера. Как тебе нравится эта мысль, дорогая кузина?
        - Нет, мы не можем тут остаться, - заявил Джеффри. - Это было бы неподобающе… У леди нет компаньонки.
        Лиззи посчитала это излишней предосторожностью со стороны Джеффри, ведь после их последнего разговора не могло даже и возникнуть мысли о «неподобающем» поведении.
        - К чему ей компаньонка? - удивился Джеймс. - Мы же одна семья, не так ли?
        Джеффри невольно поморщился при упоминании о родственных узах. Лиззи предположила, что он все еще сомневался в ее причастности к фамилии Торнборо. А что, если Джеффри сейчас расскажет Джеймсу все, что он думал об их «семье»? К ее величайшему облегчению, барон только заметил:
        - Но закон не воспрещает вам жениться на своей кузине, не так ли?
        Джеймс презрительно фыркнул.
        - Ерунда! Рия мне как сестра. А вы брат ее покойного мужа, так что все приличия соблюдены.
        Джеймс с любопытством посмотрел на своих собеседников. Должно быть, сейчас они казались ему странной парой. Глаза Лиззи припухли от слез, а Джеффри казался слишком уж мрачным. Кто знает, что Джеймс мог вообразить, заметив, что они оба изрядно взбудоражены? При одной мысли об очередном неуместном замечании со стороны «кузена» лицо Лиззи начал заливать лихорадочный румянец.
        Но Джеймс сдержанно произнес:
        - Я вижу, вас не переубедить. Однако это мое поместье, и я намереваюсь остаться здесь. Марта сопровождает леди Торнборо в город, но я попрошу горничную оставаться с Рией день и ночь, если это так необходимо. Полагаю, этого будет достаточно, чтобы не дать пищи злым языкам.
        - Вы можете поступать так, как считаете правильным, - заявил барон.
        - Рия, может быть, ты убедишь его остаться? - спросил Джеймс.
        Но Лиззи не могла вымолвить ни слова. Она отвернулась, чтобы скрыть от мужчин слезы, подступившие к глазам.
        - Джеймс, вас не затруднит отправить наверх моего камердинера? - спросил Джеффри. - Мне понадобится его помощь, чтобы упаковать одежду.
        - Как вам будет угодно. - Джеймс покорно вздохнул. Он позвал слугу, чтобы отдать необходимые распоряжения.
        Пока Джеймс был занят инструктажем прислуги, Джеффри тихо обратился к Лиззи:
        - Надеюсь, вы найдете время поговорить с леди Торнборо после ее возвращения. И вы ведь сообщите мне об исходе вашей беседы?
        Лиззи кивнула:
        - Да, конечно.
        - Наверное, мне не нужно говорить вам, что если вы не сделаете этого в кратчайшие сроки, то я возьму дело в свои руки и не премину привлечь к вопросу внимание властей.
        Невыразимая грусть охватила Лиззи при сознании того, какая пропасть разделяла их сейчас, когда открылась правда. Реакция Джеффри была предсказуемой, но от того не менее ужасной.
        И все же Лиззи не собиралась отступать.
        - Поверьте, я сдержу свое слово, - заявила она.
        Молча кивнув, Джеффри развернулся и направился к лестнице.
        - Секунду, сэр, - остановила его Лиззи.
        Барон замер.
        Лиззи медленно сняла с пальца обручальное кольцо, которое когда-то преподнес Рие Эдвард. Затем подошла к Джеффри и протянула ему кольцо:
        - Полагаю, оно по праву принадлежит вам.
        Джеффри взял кольцо. И, ни слова не сказав, стал подниматься по лестнице.
        Час спустя из окна верхнего этажа Лиззи наблюдала за его отъездом. Джеймс же прощался с Джеффри у главного входа. Мужчины обменялись несколькими словами и пожали друг другу руки.
        Даже после всего произошедшего Лиззи готова была отдать все на свете, только бы Джеффри поднял глаза и посмотрел на нее. О, неужели их любовь была столь эфемерна? Последние несколько недель Лиззи готовила себя к такому исходу, но сейчас не могла принять такой удар.
        - Умоляю, посмотри наверх, - шептала она, - посмотри на меня, прошу.
        Но он, не поднимая глаз, сел в экипаж и скрылся из виду.
        Глава 36
        Лиззи сидела за фортепьяно, поглаживая пальцами клавиши из слоновой кости, к которым когда-то прикасались руки Рии. Находясь сейчас здесь, Лиззи чувствовала удивительное спокойствие и близость к подруге.
        Она изучала лежавший перед ней нотный лист. Набор странных значков и линий казался ей загадочным, непостижимым языком. Так, должно быть, чувствуют себя неграмотные люди, когда раскрывают книгу. Их восхищает тайное знание, доступное другим, но не им самим.
        И Лиззи подумалось, что эти нестройные ряды значков напоминают ее собственную жизнь, такую же непонятную и запутанную. Она не понимала, как очутилась в таком нелегком положении, как стала заложницей собственных решений. Теперь ей было ясно только одно: следовало сказать правду леди Торнборо и очистить свою совесть, чтобы наконец-то избавиться от тяготившей ее лжи. Но все же ее страшила эта задача, ибо она влекла за собой тяжелые испытания, через которые ей придется пройти одной.
        Сильнейшим искушением было спешное бегство из Роузвуда. Лиззи казалось, что она не сможет взглянуть в лицо леди Торнборо, что ей проще сбежать сразу и затеряться в Лондоне, а потом вернуться к Тому. Но это был бы поступок малодушного человека, а Лиззи твердо решила сдержать слово, данное Джеффри. Хотя она не могла надеяться вернуть его любовь, она и впредь будет держаться пути добродетели и порядочности.
        - Милая кузина, когда ты начнешь практиковаться?
        Слова Джеймса прервали ее размышления. Она обернулась и увидела, что тот стоял у открытой двери, пристально за ней наблюдая.
        Она выпрямилась и моргнула, чтобы скрыть слезы.
        - Ты меня напугал. Я думала, ты отправился на весь день в деревню.
        - Так и было, - сказал Джеймс, переступив порог. - Только день уже подошел к концу.
        - Да? - Лиззи взглянула на большие напольные часы с маятником и удивилась, обнаружив, что они показывали пять.
        - И долго ты сидишь над этим несчастным нотным листом, ничего не играя? - с улыбкой спросил Джеймс.
        - Кажется, слишком долго, - ответила Лиззи со вздохом.
        - У меня для тебя радостная новость. Я получил весточку от тети. Она вернется послезавтра на трехчасовом поезде, если, цитирую, «поезд не взорвется и не полетит под откос из-за какой-нибудь коровы».
        Джеймс усмехнулся, а Лиззи попыталась изобразить подобие улыбки.
        - Понятно, от кого ты унаследовал свое чувство юмора, Джеймс.
        - Я рад, что наконец-то вижу твою улыбку, - сказал он с облегчением. - В последнее время ты чересчур меланхолична, и мне это не по душе. Никак не возьму в толк, что случилось. Не можешь же ты так страдать из-за Джеффри - он того не стоит.
        Как всегда, случайная догадка Джеймса попала прямо в цель. От одного лишь упоминания о Джеффри сердце Лиззи внезапно сжалось с такой тоской и мучительной болью, что Лиззи невольно зарыдала. Это было очень глупо, но она не смогла сдержать слезы.
        Джеймс сел рядом с ней на банкетку рядом с фортепьяно и обнял ее за плечи.
        - Все хорошо, - прошептал он, подавая ей носовой платок. - Все хорошо, Рия.
        Когда Лиззи немного успокоилась, он спросил:
        - Вы с Джеффри рассорились? Что бы ни произошло между вами, я уверен, что это можно исправить. Мы пригласим его приехать и…
        - Нет! - вскрикнула Лиззи. - Он больше не вернется.
        - Что за чепуха? Никогда в это не поверю. Надо быть слепым, чтобы не заметить, как трепетно вы друг к другу относитесь. Он не сможет от тебя отказаться.
        Эти слова Джеймса вызвали новый поток слез, который Лиззи безуспешно пыталась унять с помощью платка.
        - Мне так жаль, Джеймс, но я не могу тебе все объяснить. Сперва мне нужно поговорить с… - Лиззи уже не знала, как ей следует называть пожилую леди Торнборо.
        Джеймс похлопал ее по плечу:
        - Ничего, я подожду. А пока, может быть, сыграем что-нибудь дуэтом?
        Лиззи бросила мрачный взгляд на клавиши из слоновой кости, которые недавно так ее утешали.
        - Не начинай снова свои лекции об этом проклятом фортепьяно, - пробормотала она.
        - Ну только один дуэт, - продолжал уговаривать ее Джеймс. - Один из тех простеньких дуэтов, что мы играли всякий раз, когда нам было грустно.
        - Дуэты? - Лиззи понятия не имела, о чем он говорил. Рия ни разу не упоминала об их с Джеймсом игре на фортепьяно. Она всхлипнула и снова утерла глаза платком, пытаясь избавиться от пелены горя, мешавшей думать.
        - Помнишь нашу любимую - одну из колыбельных Брамса?
        Джеймс казался таким искренним и немного разочарованным из-за того, что она списала все на свою забывчивость.
        - Да, конечно, - пробормотала Лиззи. - Но сейчас у меня совсем нет настроения.
        Несмотря на отказ, ее ответ вполне удовлетворил Джеймса.
        - Все хорошо, милая, - сказал он с улыбкой. - Как-нибудь в другой раз.
        До дома оставалась всего четверть мили, и остаток пути Джеффри пустил лошадь галопом. Животное радостно поскакало вперед, почуяв полную свободу и предвкушая скорый отдых в родном стойле.
        Джеффри с удовольствием отдался скачке, сосредоточившись на ритмичных движениях лошади и пролетавших мимо деревьях, сливавшихся в сплошную полосу.
        Он использовал любые средства - лишь бы отвлечься от мыслей о Лиззи. До сих пор ему это не удавалось - она незримо присутствовала рядом с ним и днем и ночью тупой болью в сердце, которую невозможно было унять.
        «Но хуже всего то, что она никогда не исчезнет из моей жизни», - говорил себе Джеффри. За время маскарада в роли Рии Лиззи удалось завоевать любовь и привязанность леди Торнборо. И если пожилая дама захочет, то она вполне может признать Лиззи наследницей семьи Торнборо. После того как правда о смерти Рии откроется, леди, вероятно, будет в таком отчаянии, что пожелает сохранить новую внучку под своим крылом и простит ей обман.
        Если все случится именно так, то ему, Джеффри, все-таки придется время от времени видеться с Лиззи. Особенно сложно будет избегать ее во время лондонского сезона. Уже сейчас он знал, что каждая встреча будет для него мукой, воспоминанием о былой любви. Он доверял ей, а она предала его своей ложью. Почему она не призналась во всем сразу же? Почему не доверилась ему со своей историей, почему не сказала правду?
        Увидит ли он ее еще или нет, в одном он был уверен: его сердце закрыто для нее навеки, и он мог только надеяться, что со временем боль притупится и шрам в его сердце затянется.
        А леди Торнборо, вероятно, все еще находилась в Лондоне, и Лиззи не имела возможности с ней поговорить. Но он не сомневался: как только пожилая леди узнает о настоящем положении вещей, поднимется ужасный шум, который услышит вся Англия.
        Его кобыла медленно перешла на рысь и остановилась у парадного входа в усадьбу, где барона уже поджидал конюх. Джеффри спешился и передал ему поводья.
        - У вас посетитель, сэр, - доложил конюх.
        При слове «посетитель» Джеффри невольно вздрогнул. Если бы только это была Лиззи… Однако у дома не было чужих экипажей. Следовательно, гость прибыл верхом, и, стало быть, это мужчина.
        - Кто? - спросил барон.
        - Мистер Джеймс Симпсон, сэр.
        Джеффри нахмурился и выругался вполголоса. Он увидел, как конюх уставился на него в изумлении, но его это не заботило. Если не считать Элизабет Роуз Пул, Джеймс был последним человеком, которого Джеффри хотел сейчас видеть. Хотя нет, он обманывал себя! Конечно, он хотел увидеть Лиззи.
        Утирая пот со лба, барон вошел в дом. В ожидании друга Джеймс комфортно расположился в кабинете. Джеффри вошел в комнату и увидел его в одном из мягких кресел; пыльные же сапоги гость водрузил на бархатную подставку для ног. Джеймс также позволил себе угоститься бренди. Он поднял приветственно бокал, когда барон вошел в кабинет.
        - Наконец-то! Я жду целую вечность.
        Джеффри бросил плащ на стул, достал из буфета графин и налил себе стакан воды. Кивнув в сторону бокала Джеймса, он заметил:
        - Надеюсь, бренди скрасил тебе ожидание.
        Джеймс влил последние капли янтарной жидкости себе в рот и поставил бокал на стол.
        - Да, несомненно. Без бренди было бы намного скучнее.
        - Зачем ты приехал? - Джеффри со вздохом опустился в кресло напротив.
        С ноткой удивления в голосе Джеймс пробормотал:
        - Вижу, ты решил обойтись без формальностей.
        Джеффри откинул голову назад и потер пальцами виски. Бессонная ночь утомила его, а долгая езда верхом и вовсе приблизила к нервному истощению. Он был не в настроении отвечать на колкости.
        - Ты же всегда говорил, что ненавидишь церемонии.
        - И церемонии на меня за это не обижаются, - усмехнулся Джеймс.
        Джеффри повернул голову ровно настолько, чтобы показать гостю свою нерасположенность к шуткам в данный момент.
        Джеймс вскинул руки в знак капитуляции.
        - Хорошо, я сразу перейду к делу. Я приехал, чтобы поговорить с тобой о Рие.
        Услышав имя Рии - несчастной женщины, чья жизнь трагически оборвалась, что позволило Лиззи обманом занять ее место, Джеффри вышел из себя от нахлынувшего гнева. Он твердо решил, что не будет пособничать ей в этом гнусном обмане.
        - Рия умерла. - Он произнес эти слова с надрывом, ожидая от Джеймса соответствующей реакции, но на лице собеседника отразилась лишь бесконечная печаль - и никакого удивления.
        - Этого я и опасался, - ответил он.
        - Почему? - Джеффри выпрямился в кресле. - Что ты знаешь об этой истории?
        - Не знаю ничего, но у меня были кое-какие подозрения. Возможно, тебе следует все мне рассказать.
        Джеффри хотел было запротестовать, но под пристальным взглядом друга промолчал.
        - Давай начнем с утверждения, что Рия умерла, - продолжал Джеймс. - Я надеялся на другой ответ, но, очевидно, девушка, которую я зову Рией уже несколько месяцев, ею лишь притворяется.
        - Ты не просто догадывался, ты обо всем знал! - Джеффри вскочил с кресла и угрожающе навис над Джеймсом. - Не отрицай. Когда ты понял? В ту ночь, когда негодяй Хайтауэр высказывал свои грязные инсинуации?
        Джеймс поднял руки, как бы защищаясь:
        - Не горячись. Давай обсудим все спокойно. Крики тут не помогут.
        Джеффри сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки.
        - Ладно, хорошо, - кивнул он.
        Джеймс откинулся на спинку кресла.
        - По правде говоря, у меня появились подозрения еще до разговора с Фредди. Я ведь вырос вместе с Рией, мы были друг другу как брат и сестра. Эта девушка, приехавшая из Австралии, знает много того, что известно одной лишь Рие. И все же что-то в ней не то… Она какая-то другая.
        - Почему ты сразу же не уличил ее в обмане? - спросил Джеффри. - Почему позволил ей продолжать этот нелепый спектакль?
        - У меня не было реальных доказательств, - возразил Джеймс. - Я не мог беспокоить тетушку, не имея конкретных фактов, тем более что у меня не было ответа на главный вопрос, то есть я не знал, где же настоящая Рия. Я хотел разобраться во всем по порядку. Приехав в Роузвуд, я намеревался конфиденциально допросить девушку и узнать, кто она такая, но, похоже, ты меня опередил. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло.
        Доводы друга отчасти удовлетворили Джеффри. Он сел на свое место, немного успокоился и через несколько минут начал свой рассказ:
        - Когда я был в Роузвуде, мне в руки попала ее книга.
        Джеффри благоразумно решил умолчать о том, при каких обстоятельствах эта книга попала к нему. В любом случае Джеймс уже о чем-то догадывался и сделал свои выводы. Он только жалел, что Джеймс ничего не рассказал раньше. В итоге он, Джеффри, выставил себя идиотом.
        - Продолжай, - кивнул гость.
        Джеффри рассказал о письме Тома, о разговоре с Лиззи на следующий день, а также о ее объяснениях всех событий и причинах этого обмана.
        - Разумеется, это все более чем нелепо, - закончил он.
        - Почему ты так считаешь?
        - Это же очевидно! - возмутился Джеффри. - Помимо всего прочего, она утверждала, что искала письма, обличающие сэра Герберта и доказывающие, что она - его незаконнорожденная дочь. О, это ведь такой удобный предлог! Она якобы нашла некие письма. Но они совершенно ничего не доказывают.
        - И что ты сделал тогда? - спросил Джеймс.
        - Я настоял на том, чтобы она сказала леди Торнборо, кто она такая. И дал ей понять, что если она этого не сделает, то я разоблачу ее и, возможно, даже привлеку к делу власти.
        - И она согласилась?
        - Я не оставил ей выбора!
        - Насчет этого я не уверен, - возразил Джеймс. - К тому же, учитывая ее сходство с Рией… В общем, я считаю, что она действительно наша родственница. Кроме того, гордость и воинственность - наши семейные черты, так что я ожидаю от нее борьбы или как минимум протеста.
        - О, воинственности ей не занимать, - в раздражении заметил Джеффри. - И она даже… - Он со вздохом умолк.
        - Она… что? - поинтересовался Джеймс.
        - В пику мне она цитировала Священное Писание, - в растерянности пробормотал Джеффри.
        Решив приободрить друга, Джеймс сказал:
        - Не переживай, я знаю, что ты расстроен. Позволь, угадаю… Наверное, она сказала что-то про «первый бросит камень», верно?
        Джеффри недоверчиво посмотрел на собеседника:
        - Как ты догадался?
        - Мой дорогой друг, это моя любимая строчка.
        Видя, что Джеффри теряет самообладание, Джеймс подошел к буфету и налил два стакана бренди. Протянув один из них другу, сказал:
        - Все мы понесем большие потери, мой друг. Однако я проникся искренней симпатией к этой Лиззи Пул, хотя и скорблю по моей дорогой Рие. Тетя примет эти известия очень тяжело. А ты, должно быть, чувствуешь себя обманутым женщиной, к которой начал испытывать серьезные чувства.
        Джеффри хотел это отрицать, но Джеймс, опередив его, проговорил:
        - Я думаю, нам нужно хорошенько обсудить наш дальнейший план действий.
        Глава 37
        Стрелки часов упрямо отказывались ускорить свой ход, сколько бы раз Лиззи на них ни смотрела. До возвращения леди Торнборо оставались еще целые сутки, и ожидание казалось нескончаемым.
        Лиззи тяжко вздохнула. Когда же она наконец сможет открыть леди Торнборо всю правду? Лиззи чувствовала себя как осужденный на смерть заключенный, желающий как можно скорее встретиться лицом к лицу с палачом, нежели трепетать от страха.
        Даже Джеймс не мог отвлечь ее от тягостных раздумий. Сегодня он выехал из поместья необычайно рано, оставив ей записку о неотложном деле и обещая вернуться к пятичасовому чаю.
        Лиззи была настолько погружена в свои мысли, что не услышала стука копыт у парадного входа. Она чрезвычайно удивилась появлению горничной с сообщением о прибытии гостя, просящего аудиенции.
        - Кто это? - спросила Лиззи.
        Горничная подала ей серебряный поднос, на котором лежала визитная карточка с именем гостя - мистера Фредерика Хайтауэра.
        Лиззи в панике вскочила с кресла. Она не могла видеться с ним наедине, ибо прекрасно знала, на что был способен этот человек. Следовало избежать общения с ним любой ценой.
        - Я не могу принять его в отсутствие Джеймса или леди Торнборо, - сказала она. - Это не подобает леди. Пожалуйста, скажите джентльмену, что дома никого нет.
        - Слишком поздно, - заявил Фредди с порога. - Я позволил себе дерзость нарушить правила приличий и сам проводил себя в комнаты.
        Он важно кивнул, рассчитывая произвести должное впечатление на горничную.
        - Надеюсь, миссис Сомервилл, вы простите мою бестактность, ибо мне совершенно необходимо с вами поговорить.
        После их первой встречи на балу у Бошана Фредди всегда ставил особое ударение на ее фамилии, и сегодняшний его визит не стал исключением. Как и прежде, это только усилило ее раздражение.
        - Не могу представить, что у вас за срочное дело, - проговорила Лиззи.
        Бросив выразительный взгляд на горничную, Фредди заявил:
        - Это весьма деликатное дело.
        - Прекрасно, - кивнула Лиззи.
        Что ж, она играла роль Рии уже несколько месяцев, так что еще один час не имел значения. Тем не менее следовало сделать так, чтобы они с Фредди не оставались наедине.
        - Джейн, подайте, пожалуйста, чай, - обратилась Лиззи к горничной.
        Для чая было слишком рано, но присутствие слуг обеспечивало бы ей безопасность. Стоило придумать несколько предлогов, чтобы слуги заходили в комнату как можно чаще.
        - Слушаюсь, миледи. - Джейн присела в реверансе и направилась к двери.
        Гость передал ей свою шляпу и трость, и она, еще раз присев в реверансе, вышла из комнаты.
        Фредди же сделал несколько шагов к Лиззи, но она не могла позволить ему подходить так близко, поэтому тотчас вернулась к своему креслу у камина и указала на другое кресло, стоявшее чуть поодаль.
        - Прошу вас, присаживайтесь, мистер Хайтауэр.
        Вытащив платок, Лиззи поднесла его к носу.
        - Я не вполне здорова, поэтому попросила Джейн сказать, что меня нет. Я не собиралась сегодня принимать гостей.
        Фредди сел на краешек кресла; его холодные глаза пристально смотрели на нее.
        - Вам вовсе не обязательно притворяться больной. Ведь вы хотели попросить меня изложить свое дело и убираться ко всем чертям, верно?
        - Мистер Хайтауэр! - вспыхнула Лиззи, без труда изобразив возмущение. - Следите за своими выражениями!
        Но гость, проигнорировав ее вспышку, заявил:
        - Думаю, что пришло время вывести тебя на чистую воду, Лиззи.
        Она снова дотронулась платком до носа, пытаясь выиграть еще немного времени.
        - Сэр, я вас не понимаю… Почему вы называете меня именем другой женщины? - проговорила Лиззи ледяным тоном.
        - Не понимаешь? Неужели? Что ж, миледи, тогда позвольте мне прояснить ситуацию. Как вам известно, я с первой же секунды, как только увидел вас на приеме у сэра Бошана, был поражен вашим удивительным сходством с одной знакомой мне женщиной. - На его губах заиграла улыбка. - С очень близко знакомой мне женщиной.
        Лиззи театрально вздохнула.
        - Ох, кажется, мы с вами уже это обсуждали… Разве вам не достаточно моего слова и слова моих ближайших родственников? Почему вы не можете смириться наконец с тем, что обознались?
        Фредди откинулся на спинку кресла и устроился поудобнее, явно не намереваясь сдаваться.
        - Я просто никак не могу избавиться от сомнений. Я должен быть абсолютно уверен. Видите ли, та женщина и ее предполагаемый брат… Кстати, меня гложут сомнения касательно их родства. Так вот, они хотели меня убить. Разумеется, такое не скоро забудешь.
        Лиззи надела маску бесстрастия и проговорила:
        - Сэр, вы рассказываете мне о событиях, которые произошли во время моего отсутствия.
        - Джеймс и леди Торнборо поверили рассказанной вами истории, - упрямо продолжал гость. - И этот идиот Сомервилл тоже. Впрочем, я подозреваю, что они это делают, дабы сохранить свою драгоценную репутацию. Конечно же легче поверить вам на слово, нежели отправить человека разузнать все хорошенько и проверить факты. А вот я не видел причин не заняться расследованием. - С этими словами Фредди вытащил из кармана какой-то листок.
        Лиззи пристально посмотрела на гостя, пытаясь понять, не блефует ли он. Наверняка блефовал, ведь она видела в его руках всего лишь вырезку из газеты, даже не письмо.
        - Вы впустую тратите свое время и деньги, - заявила она. - К тому же вы не могли получить ответ из Австралии так скоро. Письмо идет туда три-четыре месяца.
        - Вы правы, - согласился Фредди. - Я был готов к ожиданию. Занятно, что в это время я обнаружил поразительную информацию.
        Он сделал паузу для нагнетания атмосферы. На памяти Лиззи Фредди всегда любил драматические эффекты. Она должна была найти способ разрядить обстановку. Джейн скоро вернется с чаем, что даст ей небольшую передышку. Лиззи напрягла слух, надеясь услышать шаги горничной на лестнице. Но они с Фредди по-прежнему оставались в комнате одни.
        Он помахал вырезкой и заявил:
        - На прошлой неделе я заметил небольшую, но крайне увлекательную статью в «Таймс» о недавнем кораблекрушении у берегов Австралии.
        Лиззи была ошеломлена и, казалось, потеряла дар речи.
        А Фредди между тем продолжал:
        - О, это поразительная история… Погибли все, кроме одного мужчины и скаковой лошади. Им удалось выплыть к пустынной части береговой линии, где они попали к местным аборигенам. Только после нескольких недель заточения им удалось с боем вырваться. Тогда эти области были охвачены большим пожаром, опустошавшим все вокруг, и бедняги угодили в самый его центр. Чтобы укрыться от пламени, им пришлось какое-то время провести на середине реки.
        Лиззи слышала об ужасном пожаре, уничтожившем обширные земельные угодья недалеко от Мельбурна. Это произошло примерно за одну-две недели до ее отъезда. Выходит, ее брат прошел через все эти испытания! Но ей никак нельзя было выдать себя, поэтому она совершенно бесстрастно проговорила:
        - Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
        - Я еще не добрался до главной части истории, - осклабился Фредди. - Посмотрите на строчку, что привлекла мое внимание. «Этим мужчиной был некто Том Пул из Батерста». - Самодовольно улыбнувшись, Фредди сообщил: - Сдается, что вскоре я отправлюсь в Австралию.
        Лиззи захотелось кричать, плакать, отговаривать его. Но вместо этого она прикрылась платком и кашлянула, чтобы Фредди не мог увидеть ее лицо.
        - Поступайте так, как считаете нужным, мистер Хайтауэр, - сказала она. - Уж конечно, я не буду отговаривать вас от поездки. Наоборот, я надеюсь, что вы уедете в Австралию как можно скорее.
        Фредди отмахнулся от нее как от надоедливой мухи.
        - Вы знаете, что в «Таймсе» хранятся копии всех австралийских газет? Иногда они берут оттуда интересные статьи и перепечатывают их - как и в данном случае. Остальная информация лежит в архиве. Лично я этого не знал, пока меня не просветил один знакомый, который там работает. Имея некоторую сумму, достаточно просто поднять старые архивы, чем я и занялся. Довольно скоро я обнаружил, что Рия - настоящая Рия - умерла.
        Лиззи встала.
        - Вы болтаете глупости! - заявила она, стараясь говорить погромче, чтобы придать голосу силу и убедительность.
        - Тогда что же это? - продолжил Фредди. - Вот выдержка из некрологов газеты «Батерст пресс». «В Батерсте, тридцатого декабря, в возрасте двадцати семи лет, скончалась Виктория, любимая жена покойного Эдварда Смита, убитого бушрейнджерами ранее тем же летом. Глубокая скорбь…» и так далее. - Он отбросил вырезки в сторону и поднялся с кресла. - Думаю, вы сами прекрасно знаете остальное.
        Лиззи стала позади кресла, крепко вцепившись в его спинку и надеясь найти в нем хоть какую-то защиту. Фредди обошел кресло и угрожающе приблизился к ней.
        - Только в одном я ошибся. Поначалу я был уверен, что драгоценная Виктория Торнборо несколько лет промышляла в Европе блудом, прежде чем бежать в Австралию. Но оказалось, она мертва, а ее роль досталась обычной шлюхе.
        - Достаточно! - закричала Лиззи. - Как вы смеете оскорблять меня в моем собственном доме?
        Она попыталась обойти кресло и направиться к двери, но Фредди схватил ее за руки.
        - Твой дом?! Да у тебя не больше прав на этот дом, чем у бродячих собак!
        - Отпустите меня! - Лиззи тщетно пыталась вырваться, но Фредди сжал ее запястья еще сильнее - будто сковал их железными обручами.
        - Успокойся, - приказал он и приблизил лицо к ее лицу.
        Лиззи вздрогнула, почувствовав запах спиртного. О Боже, как она могла когда-то любить этого человека?! Как можно было так обмануться?!
        Фредди приблизил губы к ее уху, и Лиззи подумала, что он хотел поцеловать ее в шею. Она отшатнулась и тут же услышала его голос.
        - Ты в своем стиле, Лиззи. Аромат розовой воды - как всегда. Поверь, я бы узнал тебя даже с завязанными глазами.
        Парализованная страхом, она была не в состоянии двигаться. Фредди же хрипло прошептал:
        - Что, девочка, не повторить ли кое-что по старой памяти? Тебе это нравилось, помнишь?
        Его губы впились в ее губы, требуя поцелуя. Лиззи отчаянно сопротивлялась, но Фредди крепко держал ее.
        - Все такая же шлюха… Как и раньше. - Он одобрительно причмокнул. - Твоя драчливость всегда меня возбуждала.
        Он снова ухитрился ее поцеловать, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Лиззи снова содрогнулась. Вкус табака и дешевого спиртного был омерзителен.
        Внезапно Фредди с силой оттолкнул ее, и она от неожиданности споткнулась и упала на пол. А Фредди, глядя на нее сверху вниз, проговорил:
        - Тебе удалось обмануть всех, но только не меня.
        Он протянул ей руку, но она отползла от него в сторону, молча проклиная ворох тяжелых юбок, мешавших двигаться. Схватившись за подлокотник кресла, Лиззи кое-как поднялась на ноги и, оправив складки платья, заявила:
        - В вас нет ни капли джентльменства, сэр.
        Фредди покачал головой:
        - Я бы принял такое обвинение от настоящей леди, но не от тебя.
        Лиззи в страхе смотрела на него в ожидании следующей атаки. Но он стоял не двигаясь.
        - Не бойтесь, моя госпожа. Ваш спектакль может продолжаться сколько угодно, я никогда никому не раскрою ваш секрет.
        Лиззи в тревоге отметила, что он стал между ней и дверью.
        - Какой вам резон молчать, если вы считаете, что я не Рия? - спросила она.
        - Продолжаешь свою игру? Что ж… - Он оправил сюртук и галстук. - Если задуматься, то от тебя нет никакого вреда. Джеймс по-прежнему является наследником Роузвуда. И если «Рия» жива, то она ничего у него не отнимет. Разве что немного денег, которые парень все равно потерял бы в азартных играх. А старушка будет звать тебя внучкой. Может, и помрет счастливой.
        - Тогда что же нужно вам?
        Фредди рассмеялся.
        - Узнаю твою прямоту. Переходишь сразу к делу. - Он окинул ее взглядом. - Я скучал по тебе, Лиззи, по твоему обаянию. Я подумал, ты захочешь хорошенько отплатить мне за сокрытие твоей тайны.
        Лиззи в ужасе пробормотала:
        - Вы думаете, я вам сейчас исповедуюсь и отдамся? Должна вас разочаровать.
        - Боишься испортить свою репутацию? - насмешливо спросил он. - Не волнуйся, есть способ решения и этой проблемы. Тебе придется выйти за меня замуж.
        - Этого, - выпалила она, - никогда не будет!
        Он с угрожающим видом шагнул к ней.
        - Будешь категорически отрицать, что ты Лиззи Пул? Несмотря на явные доказательства, которые у меня есть против тебя? Ты предпочтешь попасть в тюрьму? Хотя, возможно, тебя решат отправить в сумасшедший дом, - с ухмылкой добавил Фредди. - Но скорее всего тебя в кандалах отправят в Австралию, где ты сможешь воссоединиться со своим братом - каторжником.
        Лиззи решительно вскинула подбородок. Она найдет выход - несмотря ни на что. Шагнув к двери, она сквозь зубы процедила:
        - Выпустите меня, Фредди. Или я буду кричать, пока не сбегутся все слуги.
        Он потянулся к ней, когда она прошла к двери, но Лиззи оттолкнула его с удивительной силой, отбросив к дверному косяку, и стремительно выбежала из комнаты. Она уже была у самой лестницы, когда Фредди догнал ее, крепко обхватив за талию.
        - Если ты не вернешься в комнату прямо сейчас, - пригрозил он, - я тебя разоблачу.
        Лиззи, пылая от ненависти, не двигалась с места.
        - Отпусти ее, Хайтауэр, - послышался вдруг спокойный мужской голос.
        Лиззи вздохнула с облегчением, однако хватка Фредди не ослабела.
        - Это вас не касается, Сомервилл.
        - Позволю себе не согласиться.
        В эту секунду Лиззи увидела Джейн, стоявшую у подножия лестницы. До смерти напуганная, служанка была не в состоянии пошевелиться. В руках у нее были шляпа и перчатки Джеффри. Вероятно, он только что вошел в дом и передал их ей, увидев Лиззи у лестницы.
        Джеффри начал подниматься по ступеням.
        - Я сказал, отпустите ее.
        - О да, милорд, - язвительно усмехнулся Фредди.
        Он сделал вид, что отступает, но как только Джеффри поднялся на последнюю ступеньку, оттолкнул Лиззи к стене, развернулся и изо всех сил ударил барона в челюсть.
        От неожиданного удара Джеффри потерял равновесие и, упав вниз, пролетел с полдюжины ступенек, пока не ухватился за перила. Вскочив на ноги, он помчался вверх по лестнице с такой быстротой, что Фредди оказался к этому не готов. В следующую секунду мужчины сблизились и стали осыпать друг друга ожесточенными ударами.
        - Джейн! - закричала Лиззи. - Позови на помощь!
        Но горничная в ужасе смотрела на дерущихся, не воспринимая слова Лиззи.
        - Нам нужна помощь! - выкрикнула Лиззи. - Зови слуг!
        Ее слова наконец-то дошли до сознания горничной, и Джейн, бросив шляпу и перчатки Джеффри, выбежала из холла.
        А Фредди, казалось, одерживал верх. Он ухитрился ударить Джеффри в живот, затем начал избивать его окровавленное лицо. Лиззи бросилась к Фредди и схватила его за руку в отчаянной попытке остановить страшные удары.
        Но Фредди сейчас был настоящим зверем, ничем не лучше животного. Он перестал избивать Джеффри только для того, чтобы схватить Лиззи, приподнять ее и отбросить в сторону - будто она ничего не весила.
        Лиззи сильно ударилась о большое тяжелое зеркало, обрушившееся на нее с ужасным грохотом. Рухнув на пол, она больно ударилась головой и замерла. Она была не в состоянии двигаться, как будто какая-то невидимая сила прибила ее к полу, а все предметы вокруг, казалось, потеряли очертания.
        Лиззи все еще слышала крики дравшихся мужчин и иногда - их стоны. А потом послышался голос Джеймса, после чего вдруг все стихло, и Лиззи подумала, что потеряла слух.
        Однако минуту спустя она услышала глухой удар - как будто кто-то упал на пол.
        Глава 38
        Уже во второй раз Лиззи думала о том, как странно просыпаться в незнакомой комнате. Все ее тело ныло от боли; к тому же она не понимала, где оказалась. Чуть приоткрыв глаза, она увидела косые полоски солнечного света, пробивающиеся сквозь тяжелые шторы, и ей вспомнилось первое утро в комнате Рии.
        Медленно к Лиззи приходило осознание того, что окружавшие ее вещи ей знакомы - она лежала в кровати в своей комнате в Роузвуде. Объятие перины было таким мягким и уютным, что Лиззи боялась пошевелиться и нарушить комфорт, дающий отдых ее избитому телу. Но вдруг в ее память яркой молнией ворвалось воспоминание, окончательно рассеявшее туман в голове. Она вспомнила о страшной драке Джеффри и Фредди.
        Лиззи попыталась сесть, невольно вскрикнув от боли, и увидела в дальнем углу комнаты Марту.
        - Где он?! - воскликнула она охрипшим голосом. - Где Джеффри?
        Марта поспешила подойти к ней.
        - Не волнуйтесь, мисс. Лорда Сомервилла здесь нет, но с ним все в порядке. Он отправился в Лондон с леди Торнборо.
        От мысли, что с Джеффри все в порядке, сердце Лиззи чуть было не выскочило из груди от радости. Но она знала, что ей не послышался ужасный звук чьего-то падения с лестницы, и она нерешительно спросила:
        - А что случилось с мистером Хайтауэром?
        По мрачному выражению лица Марты уже был понятен ее ответ.
        - Мистер Хайтауэр мертв, мисс.
        Душу Лиззи переполнила странная смесь облегчения и тоски. Она была рада избавиться от Фредди и от той угрозы, что он представлял для Тома. Но какой ценой? У нее возникла страшная мысль: неужели Джеффри нес ответственность за смерть Фредди, неужели его в Лондоне из-за обвинения в убийстве арестовала полиция?
        - Марта, это был несчастный случай! - воскликнула Лиззи - как будто Марта была судьей и присяжными в одном лице. - Лорд Сомервилл не хотел, он никогда бы не…
        Марта ласково похлопала ее по руке:
        - Тише-тише, мисс Лиззи, вам нельзя беспокоиться. Никто ни в чем не обвинял лорда Сомервилла. Всем было ясно, что он лишь пытался защитить вас.
        Мисс Лиззи - так теперь называла ее Марта. Значит, и она уже знала ее настоящее имя.
        - Лорд Сомервилл сказал вам, кто я?
        - Да, мисс. Но только в этом не было никакой необходимости.
        Лиззи в изумлении уставилась на пожилую женщину.
        - Так ты знала?..
        - Конечно, я не знала, кто вы, но была готова поклясться, что вы - не мисс Рия. - Марта внимательно посмотрела на Лиззи. - Когда вы только прибыли в Лондон и попали под карету, вас так лихорадило, что вы, должно быть, не помните, но именно я сняла с вас грязное старое платье, помыла и протерла ушибы.
        Лиззи кивнула, вспомнив, как она проснулась в чистой ночной рубашке, озабоченная тем, что исчез драгоценный браслет с бриллиантами и сапфирами.
        - Осматривая ваши раны, я заметила кое-что необычное, - продолжала Марта. - Большой шрам на правом колене, полученный еще в детстве от лазанья по деревьям, чудесным образом исчез.
        Лиззи знала этот шрам; она видела его, когда помогала принимать роды у Рии.
        - И ты запомнила такую мелочь, Марта?
        Служанка кивнула:
        - Да, конечно. И я сказала себе, что Австралия должна быть воистину благодатным местом, если там можно полностью излечить такой страшный шрам.
        - Но ты же не подумала так всерьез?
        - Во всяком случае, это заставило меня задуматься…
        Лиззи тихо вздохнула.
        - Значит, ты что-то подозревала, да?
        - Я внимательно наблюдала за вами, - призналась Марта. - Но я не хотела совать нос не в свое дело. Время шло, леди Торнборо была очень вами довольна, и я была только рада, что придержала язык. На земле, как и на небе, происходят удивительные вещи. Так что шрам мог действительно исцелиться сам собой.
        Лиззи улыбнулась с благодарностью, и из ее глаз брызнули слезы.
        - Рия всегда говорила, что ты, Марта, самая замечательная женщина на всем белом свете.
        Служанка показала свою щербатую улыбку.
        - Хорошо, что ее светлости здесь нет. Не хотела б я, чтобы она такое слышала.
        Упоминание о леди Торнборо быстро отрезвило Лиззи.
        - Ты не знаешь, зачем она отправилась в Лондон?
        - Она сказала мне, что ей следует позаботиться о подробностях смерти мистера Хайтауэра, а также о других юридических вопросах.
        Фраза про «другие юридические вопросы» звучала зловеще.
        - Должно быть, она в ярости из-за всего произошедшего. Она наверняка хочет привлечь власти.
        В душе Лиззи ждала от Марты слов о добром расположении леди Торнборо, но выражение лица служанки стало неожиданно суровым.
        - Я не знаю, что она намерена делать. Уж конечно, ее милость не будет откровенничать со мной про свои планы.
        - Она не оставила мне никакой записки? - с надеждой спросила Лиззи.
        Марта покачала головой:
        - А лорд Сомервилл?
        Марта сочувственно улыбнулась.
        - Им пришлось уехать очень спешно, на письма времени не было. Я уверена, что мы получим весточку в ближайшее время.
        Однако предсказание Марты не сбылось, письмо от Джеффри не появлялось, и с каждым днем беспокойство Лиззи росло.
        Она продолжала напоминать себе, что Джеффри вернулся в Роузвуд ради встречи с ней, что из-за нее он дрался с Фредди, но эта уверенность таяла с каждой минутой.
        Отсутствие же вестей от леди Торнборо пугало не меньше. Возможно, она собиралась не только вышвырнуть ее из своего дома, но еще и привлечь к суду. Каждая минута приближала Лиззи к часу расплаты - так ей это виделось теперь.
        Она напоминала себе, что сейчас должна сосредоточиться на своем здоровье, которое понадобится ей в ближайшее время - независимо от того, что произойдет дальше. Но, увы, сейчас она могла только час за часом обвинять себя в совершенных ошибках. Как могла она согласиться на просьбу Рии? И она ведь ни разу не призналась самой себе в том, что этот план был чистой воды безумием.
        После недели самобичевания Лиззи наконец вспомнила о своей клятве жить честно и добродетельно. Она отыскала в памяти слова проповеди преподобного Грина о том, что Господь прощает тех грешников, которые искали Его прощения. Лиззи отчаянно желала, чтобы Бог сделал то же и для нее.
        - Господи, Ты читаешь в наших сердцах, исцеляешь их. Я доверяюсь Тебе, - прошептала она.
        Ей показалось, что после молитвы бремя, отягощавшее душу, стало немного легче.
        Едва она произнесла «аминь», как за окном раздался стук колес подъезжавшей к дому кареты. Лиззи подбежала к окну с горячим желанием совершить правильный поступок - чистосердечно признать свою вину и раскаяться.
        Она открыла окно как раз вовремя, чтобы заметить, как Джеймс помогает леди Торнборо выйти из кареты. Он поднял голову и, увидев ее в окне, жестом приказал ей оставаться на месте. Лиззи затаила дыхание, ожидая увидеть сходящего со ступеньки экипажа Джеффри. Но слуга закрыл дверь кареты и направил лошадей в конюшню. Других пассажиров не было, и Лиззи, разочарованная, тяжко вздохнула.
        Когда Джеймс наконец появился в дверях гостиной, она сразу подбежала к нему, задыхаясь от тысячи вопросов.
        - Джеймс, что происходит? Леди Торнборо будет говорить со мной?
        - Успокойся, милая, - радостно улыбнулся ей Джеймс. - Тетушка устала с дороги, и ей нужно время на отдых, вот и все. Поездка на поезде оказалась серьезным ударом по ее нервам и скрипучим старым суставам.
        - А где Джеффри? Он в порядке? Что с ним?..
        - Ах, сколько вопросов! - воскликнул Джеймс, скорчив гримасу. - Ты что, совсем не рада видеть меня?
        Лиззи снова вздохнула:
        - Ты, безусловно, прав, Джеймс. Я должна извиниться перед тобой за свое ужасное поведение. Я воспользовалась твоей добросердечностью.
        - Полагаю, извиняться следует мне, - с грустью заметил Джеймс. - Если бы я поговорил с тобой раньше - поговорил по-настоящему, начистоту, - ты могла бы избежать этой отвратительной сцены с Фредди.
        От его слов у Лиззи перехватило дыхание.
        - Ты знал, что я не Рия? Когда ты догадался?
        - Почему бы нам не присесть, - предложил Джеймс, подводя ее к креслу. - Ты очень бледна. Я понимаю, что у современных леди это считается модным, но все же должен сказать, что тебе бледность вовсе не идет.
        Она опустилась в кресло. Джеймс сел подле нее.
        - Теперь мы можем говорить открыто, - сказал он. - Ты не единственная, кто может пустить пыль в глаза, мисс Лиззи Пул. Когда я сказал, что уезжаю по делам, то на самом деле отправился прямиком в поместье Джеффри. Видишь ли, к тому времени я уже пришел к выводу, что ты не Рия.
        Но как он догадался? Что именно подтвердило его опасения? Лиззи перебирала в памяти их разговоры - и вдруг нашла разгадку.
        - Дуэты! - выдохнула она.
        Джеймс усмехнулся:
        - Точно. Я сочинил историю про колыбельную, чтобы посмотреть, попадешь ли ты в мою ловушку. И ты угодила прямехонько в нее. Я же не в состоянии сыграть ни строчки, что уж говорить о дуэтах.
        Лиззи покачала головой:
        - Тем не менее ты промолчал.
        - Я решил, что лучше привезти Джеффри в Роузвуд, сесть вместе и обсудить все спокойно. Я не знал, что в это время Фредди подстраивал вашу с ним встречу наедине.
        - Подстраивал?
        - Да. Он думал, что я еще в Гемпшире, у Кардингтонов, поэтому договорился с тетушкой о встрече неподалеку от поместья, чтобы выманить ее из дома. Само собой разумеется, на назначенную встречу он не явился.
        - Я с трудом могу поверить, что она согласилась встретиться с ним, - пробормотала Лиззи. - Как он ее уговорил?
        Джеймс пожал плечами:
        - Эти подробности я оставлю для вашего разговора с тетей.
        - Ты имеешь в виду… Она хочет поговорить со мной?
        - Ну конечно! И буду честен с тобой. Она была очень огорчена правдой, открытой ей Джеффри. Правдой о тебе и о том, какая судьба постигла Рию.
        - Я сама хотела рассказать ей все, - с сожалением произнесла Лиззи. - Я действительно собиралась…
        - Я верю тебе. У вас еще будет время на этот разговор, не переживай. Тетушка пока не собирается отправлять тебя в тюрьму, - добавил Джеймс с улыбкой.
        Его улыбка успокоила Лиззи и придала ей уверенности. Но она все еще беспокоилась за Джеффри.
        - Джеффри ведь не попал в беду из-за смерти Фредди? Я слышала разговоры о расследовании…
        - Да, вскрытие проводили, - подтвердил Джеймс. - Но дело закрыли.
        - Почему?
        - Вскрытие выявило информацию, изменившую взгляд на вероятную причину смерти. Фредди якобы страдал от какой-то внутренней болезни. Его здоровье было далеко не безупречным, как можно было понять при одном только взгляде на него. Падение лишь усугубило и без того смертельную болезнь. Коронер высказал мнение, что даже без падения печень Фредди убила бы его в течение полугода.
        - Его печень? - в задумчивости проговорила Лиззи, вспомнив исходивший от него запах. Несомненно, запах этот был признаком тяжелого затяжного пьянства. Когда они с Фредди жили вместе в Европе, он лишь изредка злоупотреблял спиртным. По всей видимости, с тех пор положение усугубилось. Она вспомнила недавние встречи с Фредди в Лондоне. Он ни разу не был трезвым. Судя по всему, пьянство убило его, и Лиззи заметила: - Я не могу сказать, что удивлена. Хотя это кажется жестоким теперь, когда он мертв.
        - Сущая правда, - согласился Джеймс. - Должен признаться, это послужит для меня важным уроком. Мы долгие годы были друзьями. Он не всегда был таким дурным и циничным.
        - Да, я знаю, - кивнула Лиззи.
        Джеймс приподнял бровь:
        - Так ты знала его прежде? Значит, ты была той девушкой, которую он увез в Европу?
        - Да. - Лиззи не собиралась больше уклоняться от правды. - И теперь ты знаешь обо мне самое худшее. Эта поездка - позорное пятно на моей репутации. Я была лишь игрушкой в руках богатого мужчины. Как моя мать до меня.
        Ее слова были наполнены горечью самобичевания, но Джеймс не стал ни упрекать ее, ни жалеть. Поразмыслив немного, он сказал:
        - Знаешь, я считаю, что лучшие качества Фредди покинули его примерно во время его вынужденного возвращения домой и вступления в нежеланный брак. Сложившаяся ситуация лишь ускорила перемену, произошедшую в нем.
        Последние слова Джеймса озадачили Лиззи. Возможно ли, что Фредди когда-то действительно любил ее? Если поверить в версию Джеймса, то Фредди не хотел бросать ее, но и не желал рисковать своим финансовым благополучием. Лиззи понимала, что такое решение могло вызвать в человеке недовольство жизнью. Его озлобленность росла, как раковая опухоль, и в конечном итоге уничтожила в нем остатки былой порядочности.
        - Любовь всегда уступает деньгам, не так ли? - с грустью вымолвила она.
        - В этом случае - да. - Желая приободрить Лиззи, Джеймс добавил: - Только не вздумай замкнуться на этой мысли, юная леди. Я уверен, что жизнь готовит для тебя самый лучший подарок.
        - Ты всегда видишь во всем хорошее?
        Джеймс с улыбкой кивнул:
        - Конечно. Ведь это - самое разумное. Все остальное - бессмысленная трата сил.
        Лиззи выдавила улыбку и задала вопрос, который давно ее мучил:
        - Скажи, ты был с Фредди в ночь дуэли?
        - Значит, все-таки была дуэль… - в задумчивости произнес Джеймс. - Я всегда это подозревал. Боже, как чертовски старомодно…
        - Но тебя там не было?
        - Нет. К тому времени сезон уже окончился, и тетушка настояла на моем присутствии в Роузвуде, я должен был следить за работами по обновлению поместья. Полагаю, с ним был Ричард Спенсер. Но происшествие быстро замяли, поэтому я не был уверен в том, что состоялась дуэль.
        - Я так рада, что ты не был с ним.
        - Я тоже, милая, я тоже. Какое поразительное совпадение… Ты сбежала в Европу с Фредди… - вслух размышлял Джеймс. - Если бы я встретил тебя первый, то сразу бы заметил ваше невероятное сходство с Рией. И тогда все могло бы сложиться совсем по-другому.
        - Спасибо, Джеймс. Ты вернул мне частичку самоуважения. Независимо от последних событий, я всегда буду тебе за это безмерно благодарна.
        - Ловлю тебя на слове, - усмехнулся Джеймс.
        Глава 39
        Джеймс помог Лиззи спуститься в гостиную. Леди Торнборо сидела в своем кресле; ее спина была прямой, а поза - царственной. На Лиззи же она посмотрела, как если бы была королевой. Она долго молчала, потом без лишних предисловий вымолвила:
        - Ты лгала мне, Лиззи Пул.
        Лиззи кивнула:
        - Да, миледи. И я смиренно прошу прощения. Моему поступку нет никакого оправдания, но я…
        - Ты думаешь, что можешь просто попросить прощения - и дело с концом?
        Лиззи тяжело вздохнула и потупилась.
        - Наверное, я не имею права просить прощения, но я хочу, чтобы вы знали: я сделала это только ради Рии.
        Увидев гримасу боли на лице леди Торнборо, Лиззи поспешно добавила:
        - Рия попросила меня приехать сюда и стать вам хорошей внучкой - такой, какой не сумела быть сама. Я убеждала себя в том, что поступила правильно, но теперь вижу, что заблуждалась.
        - Ты действительно раскаиваешься? - спросила леди Торнборо. - Или просто жалеешь, что тебя поймали?
        Лиззи подняла голову. На этот вопрос она могла ответить со всей искренностью, какая была в ее сердце.
        - Я не жалею, что открылась правда. Я этому только рада. Единственное, за что я себя упрекаю, - это за причиненные вам страдания. Я ведь успела вас полюбить.
        - Лорд Сомервилл сообщил мне, что ты была непреклонна в своем убеждении относительно связи с нашей семьей.
        - Да, я до сих пор так считаю. Но я ни на что не претендую после того, как потеряла ваше доверие.
        После этих слов Лиззи воцарилась гробовая тишина.
        Наконец леди Торнборо сказала:
        - Ты не пытаешься оправдать свои поступки?
        - Очевидно, я сильно отклонилась от правильного пути и от своих лучших намерений. Однако с этого дня и впредь я решила жить честно и добропорядочно, в том числе - принять полную ответственность за свои поступки. Я не прошу вашей снисходительности, ибо не заслуживаю ее.
        - Ты права, не заслуживаешь. - Леди Торнборо нахмурилась.
        Лиззи приготовилась к худшему. Возможно, ее могли прямо сейчас заковать в цепи и отправить на каторгу. Но по крайней мере она была счастлива, что успела принести свои извинения - пусть даже они и не были приняты.
        - Думаю, ты могла бы заслужить прощение, - продолжала пожилая леди столь же строгим, но уже не таким безжалостным тоном. Лиззи никак не ожидала такого поворота. Неужели ей действительно представится шанс загладить свою вину? С проблеском надежды в сердце она взмолилась:
        - Прошу вас, скажите, что мне сделать? Я готова на все.
        На лице леди Торнборо появился намек на улыбку.
        - Я скажу тебе, что сделать. Иди сюда и поцелуй свою бабушку.
        Лиззи казалось, что она ослышалась. От волнения она едва держалась на ногах и в поисках опоры схватила Джеймса за руку.
        - Ты же слышала, - сказал ей Джеймс. - Не надо заставлять тетушку ждать.
        Лиззи выпустила его руку и кинулась к леди Торнборо в объятия, чуть не опрокинув ее кресло.
        - Во имя всего святого… - пробормотала, задыхаясь, пожилая дама.
        - Мне так жаль! - воскликнула Лиззи, осыпая ее щеки поцелуями. - Бабушка, я так вас люблю. Я очень сильно любила Рию, она была мне больше чем сестра. Я сделаю все, что в моих силах, буду правильной, послушной и…
        - Возможно, - прохрипела леди Торнборо. - Но для начала ты могла бы перестать меня душить.
        Эта просьба заставила Лиззи образумиться и умерить свой пыл. Она ослабила свои объятия и сделала шаг назад.
        - Так-то лучше, - сказала леди Торнборо, поправляя шаль и указывая на кресло рядом. - Присядь, дитя. Нам есть о чем поговорить.
        Все еще ошеломленная, Лиззи села. А леди Торнборо взяла листок бумаги, лежащий на столике рядом с ней. Она поправила очки и внимательно перечитала текст, затем устремила на Лиззи строгий взгляд серых глаз.
        - У меня есть письмо, Элизабет. Письмо твоего отца.
        - Моего отца?..
        - Да, твоего отца - Герберта Торнборо. - Леди Торнборо подняла руку, не давая Лиззи возможности задать вопрос. - Ты думала, что переписка между Гербертом и твоей матерью, доказывающая истинность твоего происхождения, была утеряна. Это не так. Она хранится у меня.
        Не может быть! Как долго леди Торнборо знала правду о ее, Лиззи, рождении? Неужели все знали правду, но позволяли ей играть роль Рии?
        - Эти письма, - продолжила леди Торнборо, - находились на хранении у моего поверенного в Лондоне.
        - Я не понимаю… - пробормотала Лиззи. - Ведь Рия говорила, что письма были в Роузвуде. Она сама их видела.
        - Я нашел их после бегства Рии с Эдвардом, - объяснил Джеймс. - И я знал, где Рия прятала свой дневник, поэтому там искал в первую очередь.
        - Значит, она не хранила от тебя секретов, Джеймс? - спросила Лиззи.
        Он с улыбкой кивнул:
        - Ни единого.
        - Но ты не нашел ее дневник. Я обнаружила его в самом дальнем углу застенка.
        - Верно, не нашел. Зато я нашел кипу писем. Прочитав их, я решил передать все тетушке.
        - Что было необычно мудро с твоей стороны, - добавила леди Торнборо и тут же заметила: - Я сказала Джеймсу тогда, что его открытие не ко времени, ведь оно не имело никакого отношения к бегству Рии. Письма отражали лишь один печальный момент семейной истории, который нужно было оставить в прошлом.
        - Так вы знали?.. - Несмотря на раскаяние, сейчас в Лиззи вспыхнуло чувство горькой обиды. - Вы знали о моем существовании и все же сочли за лучшее просто забыть об этом?
        - Именно так я сказала Джеймсу, - заявила леди Торнборо. - Впрочем, письма были лишь доказательством связи между Гербертом и твоей матерью. В них ничего не говорилось напрямую о ребенке. Я поступила мудро, не просветив Джеймса насчет всей правды, поскольку он не смог бы держать это при себе.
        Джеймс тяжело вздохнул:
        - Хотел бы я отрицать, но боюсь, что в этом - весь я. Да, тетушка была права.
        Лиззи вопросительно посмотрела на пожилую даму:
        - Но вы знали обо мне?
        Леди Торнборо показала ей бумагу, которую держала в руке.
        - Этот документ твой отец оставил своим адвокатам, прежде чем скончался. В нем с неоспоримой ясностью описываются обстоятельства его романа с Эммой Пул, а также положение, в котором она оказалась. Пишет он и о том, что позволил своему камердинеру взять на себя вину за сложившуюся ситуацию. Он также объясняет, что камердинеру была передана определенная сумма денежных средств для обустройства в Лондоне. А еще Герберт пишет о том, что всегда проявлял к тебе живой интерес, хотя и издалека.
        «Издалека…» - мысленно повторила Лиззи.
        - В этом документе, - продолжала леди Торнборо, - он указывает, что после смерти Сэма Пула тебя должны уведомить о выделенном для тебя ежегодном доходе. Проблема заключалась в том, что в момент его кончины тебя не было в Англии.
        Это соответствовало действительности. Одним из самых горьких сожалений Лиззи было то, что ее отец умер, когда она находилась в Австралии.
        - Деньги хранились в специальном фонде - на случай если тебя смогут отыскать.
        - Он откладывал для меня деньги? - недоверчиво спросила Лиззи.
        - Да. Несмотря на то, как все это выглядело, он очень заботился о тебе.
        Сердце Лиззи в волнении подпрыгнуло - ее отец и в самом деле о ней заботился! Возможно, его мрачный вид в тот день, когда они случайно столкнулись, говорил не об отвращении, а скорее о тоске по невозможности растить свою дочь самому, о горечи вынужденного решения отдать ребенка на воспитание чужому человеку.
        Леди Торнборо пристально посмотрела на нее:
        - Полагаю, ты потребуешь деньги, не так ли?
        Лиззи с трудом удалось сформулировать ответ. Все это время она притворялась наследницей чужого состояния, не зная, что имела право претендовать на свое собственное. Мысль о ежегодной ренте казалась заманчивой, но ее беспокоило и кое-что еще…
        - Как я могу пойти на это сейчас, после всего произошедшего? Мне пришлось бы всем раскрыть правду о том, как я обманывала вас и лондонское общество.
        - Конечно же ты боишься последствий.
        - Нет. Я готова принять позор и осуждение, я его заслуживаю. Но как при этом можно избежать скандала для вас? Вот моя главная забота.
        Леди Торнборо улыбнулась.
        - Нам весьма на руку твои травмы, моя дорогая. В медицинском заключении доктора Лейтона будет написано, что после дорожного происшествия ты страдала редкой формой амнезии. Все вокруг принимали тебя за Рию, и ты сама поверила в это. Но после второго удара по голове к тебе благополучно вернулась память.
        - Ей-богу, тетушка!.. - воскликнул Джеймс, хлопнув себя по колену. - Я в восторге от вашей изобретательности!
        Лиззи с сомнением посмотрела на леди Торнборо:
        - Думаете, кто-нибудь в это поверит?
        Леди Торнборо с улыбкой кивнула:
        - Мне - поверят. За моими плечами почти семьдесят лет, прожитых безукоризненно честно. Кроме того, у нас есть официальный диагноз доктора Лейтона. Никто не посмеет нам противоречить.
        Джеймс щелкнул пальцами - будто продумывал стратегию какой-то игры.
        - Мы должны также сказать, что после обнаружения ошибки нельзя было сразу открывать тебе правду - по крайней мере до тех пор, пока ты не встанешь на ноги и не окрепнешь. Мы боялись еще сильнее навредить твоей и так уже измученной психике.
        - Замечательная идея, - весело сказала леди Торнборо.
        - Но мы все равно навлечем позор на имя Торнборо, - настаивала Лиззи. - Ведь придется публично признать, что ваш сын, сэр Герберт…
        - Очевидно, Герберт сам желал это признать, - со вздохом перебила леди Торнборо. - Я не могу сказать, что мне приятно давать обществу пищу для злословия, но сплетни возникнут неизбежно. Горькая правда в том, что скандал для нашей семьи не в новинку. Добавлю также, что все стороны, чья репутация задета этими обстоятельствами, уже мертвы. - Она протянула Лиззи руки и улыбнулась. - За исключением нас с тобой, разумеется.
        Лиззи опустилась на колени возле кресла бабушки и взяла ее за руки.
        - Я вижу только один выход, - вновь заговорила леди Торнборо. - Я хочу официально признать тебя своей внучкой, и тогда мы сможем получить твою годовую ренту. - Глядя на Джеймса, она добавила: - Но Роузвуд по-прежнему достается наследнику мужского пола. Этого я не могу изменить.
        - Я приложу все усилия, чтобы позаботиться о поместье, тетушка, - заявил Джеймс. - Я знаю, вы не считаете меня вполне пригодным для этого, но я искренне желаю исправиться.
        Леди Торнборо решительно проговорила:
        - Будем надеяться, твои благие намерения не выветрятся со сменой погоды. Тебе есть чему у меня поучиться, но тебе лучше с этим поспешить, потому что я буду не вечно выполнять за тебя твои обязанности.
        - Пожалуйста, не говорите так! - воскликнула Лиззи. - У нас впереди еще долгие годы вместе, я знаю!
        Пожилая дама похлопала Лиззи по руке.
        - Так вот, как я уже говорила, Роузвуд и доход с земель перейдет Джеймсу. А мои личные средства я планирую завещать тебе, дорогая.
        Так неожиданно Лиззи стала наследницей огромного состояния. Она потянулась, чтобы крепко обнять свою бабушку, и от избытка чувств они обе еще долго не могли говорить.
        - Любопытно, почему женщины всегда плачут, когда они счастливы? - подал голос Джеймс.
        Лиззи выпрямилась и принялась утирать слезы. Теперь, когда первая волна радости прошла, ее мысли переключились на Джеффри.
        - Это горькая радость, - сказала она. - Я безмерно благодарна вам за готовность сделать для меня так много. Но, конечно, лорд Сомервилл никогда не одобрит подобный план.
        - Быть может, тебе стоит самой спросить у него, прежде чем делать выводы, - мудро заметила леди Торнборо.
        Лиззи недоверчиво на нее посмотрела:
        - Как же я могу это сделать? Он не выказывал никаких признаков желания общаться со мной.
        Губы леди Торнборо расплылись в добродушной улыбке.
        - На самом деле нет ничего проще. Он ждет тебя под старым дубом.
        Осеннее небо было ярким и ясным. Лиззи почти бежала по дорожке, то есть шла так быстро, как только могли позволить ее многочисленные юбки и обувь, не пригодная для таких прогулок.
        Она замедлила шаг и затаила дыхание, остановившись на вершине холма. Осмотревшись, увидела Джеффри, стоявшего у изгороди. Глядя в ее сторону, он улыбнулся и распахнул ей объятия.
        Лиззи подбежала к нему, и он крепко обнял ее и прижал к груди.
        Джеффри сейчас чувствовал себя по-настоящему счастливым. Просто держать ее в объятиях, без лжи и без барьеров между ними - это казалось величайшим чудом. Ведь он был так близок к тому, чтобы ее потерять…
        - Лиззи, - прошептал он, - моя любимая Лиззи.
        Она вздохнула у него на груди.
        - Как прекрасно слышать, что ты зовешь меня моим настоящим именем. Я так долго была Рией, что уже не надеялась обрести собственное имя.
        - Лиззи… - Он коснулся губами ее волос и тихо засмеялся.
        - У меня такое смешное имя? - спросила она.
        - Вовсе нет, милая. Я просто думал про себя, что роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет[3 - Шекспир. Ромео и Джульетта. II, 2. Пер. Б. Пастернака.].
        Она тоже рассмеялась.
        - Знаешь, я люблю, когда мужчина немного поэт.
        - Кроме того, - добавил Джеффри, - есть еще одна очень важная причина, по которой я так рад называть тебя Лиззи Пул. Это значит, что я могу просить тебя выйти за меня замуж. Выйдешь?
        Лиззи замерла, потом попыталась отстраниться, покачивая головой, не веря в происходящее. Но Джеффри прижал ее к себе и повторил слова, которые преследовали его с того дня, когда Лиззи произнесла их в гостиной леди Торнборо.
        - Много ли на свете по-настоящему счастливых людей? Много ли союзов, заключенных по любви - страстной и беззаветной? Много ли мужей, которые боготворят своих жен? - Он осторожно смахнул слезинку, капнувшую на ее щеку. - Милая, я надеюсь, ты любишь меня страстно и беззаветно.
        Лиззи всхлипнула и пробормотала:
        - А ты… боготворишь меня?
        Барон усмехнулся:
        - Конечно, я отношусь к тебе не совсем так, как к нашему Господу, однако я верю, что Он не покарает меня за то, что я лишь повторил слова своей возлюбленной.
        - Я - твоя возлюбленная? - Она не смела поверить этим словам.
        - Милая, ты так и не ответила на мой вопрос.
        - Но… после всего, что я сделала…
        Он вытащил из кармана носовой платок и начал утирать ее слезы.
        - Лиззи, мы оба совершали поступки, за которые нам должно быть стыдно. Но это лишь доказательство нашей человеческой природы.
        - А как же… мое прошлое и мое весьма сомнительное происхождение? - Она посмотрела на него взглядом, полным боли и неизбывного страдания.
        И этот ее взгляд отозвался болью в сердце Джеффри, ведь он знал, что ее печаль родилась от его слов.
        - Лиззи, у меня было много времени подумать о тех ужасных словах, которые я тебе говорил.
        - Я их заслужила, Джеффри.
        - Нет! - Он прикоснулся пальцем к ее губам. - Выслушай меня до конца. Столкнувшись лицом к лицу с жестокой истиной, я понял, что только одно стояло между мной и женщиной, которую я люблю больше всего на свете.
        В ответ на ее немой вопрос Джеффри добавил:
        - Это был я сам. Я ненавидел себя за то, что пал, как мне казалось, настолько низко, что предал те идеалы, которые отстаивал раньше с такой гордостью. И эта ненависть к самому себе ослепила меня.
        - Ты самый достойный человек, которого я знаю, - возразила Лиззи.
        Он со вздохом покачал головой:
        - Увы, это не так. Мне надо получить прощение - как и тебе.
        - Не все в нашем мире готовы прощать правду, узнав ее, - заметила Лиззи.
        - Хайтауэр умер, - продолжал Джеффри. - Теперь никто, кроме нашей семьи, не знает темных деталей твоей истории. Ты жила честно в Австралии со своим братом до того, как приехала в Англию. Это все, что следует знать посторонним.
        Он прикоснулся к ее щеке своей теплой ладонью и смахнул слезинку большим пальцем.
        - Что же касается твоего происхождения, то для меня ты - внучка леди Торнборо. Этого должно быть достаточно и для всех остальных.
        Джеффри немного помолчал, потом вновь заговорил:
        - А если этого все же недостаточно, то тебе нужно только согласиться стать моей женой. Тогда ты станешь баронессой, а это уж наверняка заставит молчать всех сплетников.
        Она всхлипнула, и ее глаза вспыхнули от счастья.
        - Лиззи, ты поступила очень смело, решив приехать в Лондон.
        Она снова всхлипнула:
        - Смело - или глупо?
        - Пересечь океан, как это сделала ты, не зная, что ждет тебя здесь… Ты очень рисковала. Благодаря тебе я узнал о смерти Эдварда. Ты ответила на вопросы, терзавшие меня долгие годы, и дала мне шанс мысленно воссоединиться с братом. Ты сильная женщина, Лиззи Пул. Твердолобая, упрямая, но совсем не глупая.
        Лиззи засмеялась, коснувшись своего шрама на виске.
        - Да, кажется, моя твердолобость спасла меня уже не раз.
        Он сжал ее руку:
        - Но сердце твое - нежное. В нем живет добродетель и благородство.
        - Добродетель? - переспросила Лиззи с недоверием. - Уже долгие годы никто не говорил мне, что я добродетельна.
        - Любовь моя, однажды я уже был к тебе слишком строг и осудил тебя. Поверь, больше я не повторю такой ошибки. Я буду защищать твою честь и достоинство от любых нападок.
        Она поднесла к губам его руки.
        - Ты уже это сделал.
        Прикосновение ее губ к его рукам было таким трогательным, что у него вырвался глубокий вздох. Он тотчас привлек ее к себе, прижал к своему сердцу и нежно поцеловал.
        notes
        Примечания
        1
        Пер. П.А. Лытаева.
        2
        Альфред Теннисон. Вкушающие лотос. ПЕР. К. БАЛЬМОНТА.
        3
        Шекспир. Ромео и Джульетта. II, 2. Пер. Б. Пастернака.