Холодное сердце, горячие поцелуи Элли Даркинс
        Поцелуй — Harlequin #113
        Майя Хартни, шеф-повар, занимающийся поставкой угощения на самые разные мероприятия — от детских праздников до корпоративных гала-церемоний, очень любит свою работу, вкладывая в нее всю душу. И нежелание молодого руководителя Уилла Томаса попробовать ее блюда на дегустации для благотворительного обеда расценивает как пренебрежение к ней самой и отказывается от заказа. Однако через несколько дней Уилл появляется на пороге ее дома с целью уговорить изменить свое решение, так как ему крайне важен благотворительный проект, и даже записывается к Майе на кулинарные курсы. Приглядываясь к молодому человеку, Майя замечает, что временами на его лице проскальзывает тень глубокого страдания, и в ее душе зарождается сочувствие. Со своей стороны Уилл видит, что девушка отчаянно боится одиночества, и у него возникает желание защитить ее. Но, сделав шаг, он тут же замыкается в себе. Стараясь изменить друг друга, молодые люди меняются сами, но им предстоит разобраться в себе, преодолеть свои страхи и комплексы, чтобы обрести друг друга и стать счастливыми…
        Элли Даркинс
        Холодное сердце, горячие поцелуи
        Ellie Darkins
        FROZEN HEART, MELTING KISS
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
                        
* * *
        Глава 1
        —Может быть, попробуете это?
        Майя Хартни растянула губы в заученной улыбке, ожидая, пока Уилл Томас попробует, и стиснула руки за спиной, с трудом сдерживая волнение.
        Для этой дегустации она перепробовала десятки вариантов различных блюд, невзирая на то, что дополнительная работа в следующем месяце осложняла положение. Помощница Уилла Рейчел слезно умоляла ее взять на себя поставку еды для гала-обеда «Эпплби энд Эссошиейтс». Майя не смогла отказать.
        В ожидании, пока клиенты попробуют блюдо, она всегда нервничала. Когда они наконец клали в рот кусок, она испытывала истинное удовольствие. Ей нравилось видеть, как люди наслаждаются ее едой. Много лет назад, впервые приготовив угощение для соседей по университетскому общежитию, она ощутила настоящий восторг, когда те с улыбками, закрыв глаза, смаковали вкус блюда. Теперь, годы спустя, она жила и работала ради таких моментов. У нее никогда не было причин сомневаться в том, что ее еда доставляет удовольствие. До сегодняшнего дня.
        Уилл Томас отказался пробовать закуски, и, возможно, не станет дегустировать основное блюдо. Казалось, ее нервы свернулись в холодный комок. Она напряженно думала, что не так. Работая вчера допоздна, полагала, что блюдо стоит того, чтобы как следует расстараться. Похоже, где-то просчиталась. На секунду прикусив губу, Майя стала перебирать в уме возможные ошибки, пульс застучал чаще. Может быть, соус слишком кислый? Но Уилл даже не пробовал его. Должно быть, стоило лучше поработать над сервировкой. Ну, ничего. Остальные блюда настолько хороши, что компенсируют небольшую оплошность.
        С первой же секунды, когда Майя увидела Уилла, у нее чуть не потекли слюнки. Одновременно она ощутила исходивший от него холод и отчаянно пыталась сопротивляться ему. Хотелось наполнить комнату светом и цветом, чтобы холод не завладел ею. За свою жизнь она потратила немало сил, чтобы избавиться от этого, не собиралась отступать и теперь.
        В кабинете не было ни единого намека на цвет. Серые стены, серый ковер, стеклянный стол, черные кожаные кресла. Уже десять лет Майя не чувствовала такого ледяного холода и считала бы себя счастливым человеком, больше никогда не ощутив его. Теперь каждый день ее жизни был наполнен цветом и теплом, оттеснившими холодные серые воспоминания.
        Когда Уилл вошел в офис, все сразу стало понятно. Темно-серый костюм, белая рубашка, черные волосы с проблесками серебра на висках. И серые глаза с выражением холодной скуки. Под стать окружающему пространству. И все же, несмотря на это, по телу Майи пробежала тревожная дрожь возбуждения, пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.
        Ненадолго оторвав взгляд от смартфона, он скользнул глазами по ее лицу и фигуре. Она заметила слабую вспышку в стальной глубине. Свет задержался на долю секунды, потом Уилл погасил его и снова взглянул в телефон.
        Ощутив его потребность держать дистанцию, Майя подавила невольное желание пойти за ним. Однако ее глаза неотступно и пристально вглядывались в черты лица и ниже, где ворот белоснежной рубашки открывал шею.
        Она предложила ему закуску: салат из обжаренных морских гребешков с рукколой и прошутто с соусом. На его усовершенствование ушло два вечера. Бросив насмешливый взгляд на салат, Томас попросил показать следующее блюдо, нетерпеливо постукивая по экрану телефона. Майе показалось, что он просматривает почту. Она достаточно часто поставляла угощение для деловых обедов, чтобы разбираться в симптомах, выдающих впечатление клиентов от ее еды. Он предпочел заниматься почтой, а не дегустировать, — это вызывало ощущение беспомощности. Ее блюда говорили сами за себя, но что сделаешь с человеком, отказывавшимся слушать, чье лицо, включая загадочные серебристо-серые глаза, выражало сплошное сопротивление?
        Майя закрыла рот и прикусила щеку, сдерживая всплеск возмущения, недостойного профессионала.
        Он должен попробовать блюдо. Она не сомневалась, что это единственный выход, поскольку у нее появится шанс взять над ним верх. Она раздобыла эту нежнейшую утку на ближайшей ферме, выбрала у местного зеленщика самые лучшие овощи. Травы с ее собственного огорода в Котсуолде, а соус в последнем идеальном варианте состоял из тщательно сбалансированной смеси красного вина, малины и апельсина. Она очень старалась довести блюдо до совершенства. А что еще она могла предложить миру? Сделав шаг к Уиллу, она угрожающе, с отчаянной решимостью взмахнула вилкой.
        —Так вы будете пробовать?
        Чтобы смягчить резкость, Майя снова изобразила на лице улыбку, хотя слова прозвучали как приказание. Уилл уставился на нее, казалось, изучая. Его глаза, сузившись, скользили по ее лицу, словно оценивая противника. В конце концов он сунул мобильник в карман и взял вилку.
        —А у меня есть выбор?
        Ей показалось, или в уголках его губ мелькнул призрак улыбки. Взгляд Уилла снова скользнул по ее лицу; он воткнул вилку в кусочек мяса и обмакнул его в соус. Она снова ощутила легкий прилив жара под безжалостным испытующим взглядом, вспомнила, как впервые его увидела. Тогда он вытаращил глаза, застав ее в кабинете. Будто не понимал, кто перед ним. Майе не хотелось выглядеть загадочной. Сейчас нужно, чтобы ему понравилось блюдо. Это вернуло бы ей веру в себя.
        Пока он жевал, ей на мгновение показалось, что она пробила его ледяную броню. Уилл на секунду закрыл глаза, явно наслаждаясь вкусом, над которым она тщательно трудилась, доводя до совершенства. Он замер, затаив дыхание, пальцы перестали бегать по экрану смартфона. На лице наметилась улыбка. А потом все вмиг исчезло. Глаза резко открылись. Майя увидела в них полное равнодушие.
        —Недурно.
        Недурно? Недурно? Может, она ослышалась? Секунду назад ей показалось, что он сдался. Неужели она ошиблась? Его равнодушие бесило. Как он мог с таким упорством отказываться насладиться тем, во что она вложила столько тепла и радости? Майя поняла, что иного не дождется. Оставалось перетерпеть все это, как-то довести дело до конца. Выдержать колючую холодность. Она оставила попытки подавить злость, вооружившись ею, как щитом против ледяного равнодушия.
        —Десерт? — осведомилась она, опасаясь снова услышать отказ.
        —Не сомневаюсь, что с этим у вас полный порядок.
        —Ежевичный мусс? — Надо бы дать понять, как обиден его отказ, возможно, станет немного легче.
        Он уставился на нее. Жар, отхлынув от ее лица, опустился в низ живота. Она неловко поежилась под пристальным взглядом, стараясь не задаваться вопросом, о чем он думает, почему так разглядывает ее. Такое впечатление, что ее злость находила в нем отклик успешней, чем еда.
        —Мне кажется, вы сами все знаете, мисс.
        —Можете звать меня Майя.
        —Майя.
        Он глубоко вздохнул, спрятав лицо под маской равнодушия, окончательно скрывая то, что мелькнуло в последние несколько секунд. Майя поняла, что это его манера поведения. Несколько секунд его черты выражали удовольствие, радость, но потом он замкнулся, а когда снова заговорил, слова прозвучали сухо, твердо и по-деловому.
        —Спасибо, что пришли, Майя. Оставьте расценки моей помощнице, с вами свяжутся.
        Злость боролась с грустью и болью, преследовавшими ее с самого детства. Уиллу понадобилась доля секунды, чтобы отделаться от нее. Всего мгновение, и он забыл о том, что совсем недавно внимательно ее рассматривал. Майя вспомнила, с какой легкостью то же самое проделывали родители. Все, что она создала, он свел к столбику цифр в таблице. К обычному расчету, не принимавшему во внимание ни любовь, ни страсть. Пожимая руку, она не могла смотреть ему в глаза и даже не знала, пытался ли он сделать это. Когда он ушел, она дала волю обиде, швыряя посуду и приборы в пакеты и коробки, упаковывая почти нетронутую еду. В надежде, что станет легче, она попыталась осмыслить случившееся. Дело не в том, что ему не понравилась ее стряпня, просто его интересовали только цифры. Надо было сразу догадаться, что для него это всего лишь очередная деловая встреча.
        Направляясь к машине, Майя думала, что никогда в жизни никому не удавалось так сильно ее разозлить. И не столько равнодушием к блюдам, сколько тем, что он упорно не хотел получать удовольствие, желая видеть в жизни лишь столбцы и строчки. Попробовал только одно блюдо из трех, не позволив ей произвести впечатление, потому что с самого начала не собирался давать такого шанса. От этой мысли гнев поутих, напряжение в мышцах спало. Майя вспомнила последний случай, когда ее страсть натолкнулась на полнейшее равнодушие.
        Она понимала: даже если предложат эту работу, ей не захочется снова встречаться с Уиллом Томасом. Хорошо приготовить для такого человека, все равно что зря потратить время и выбросить в помойку отличную еду. А заодно всколыхнуть плохие воспоминания. Нет, она не могла на это пойти.
        Уилл посмотрел на часы, оглянулся, ожидая, пока Майя уйдет. Как же ему не хотелось приезжать. Он пытался убедить Рейчел сделать все за него, но она сказала, что не пойдет против сэра Куберта Эпплби, рискуя потерять работу; пришлось смириться и ехать самому. Ему пришлось потратить полдня, колеся по деревням Котсуолда, на что действительно совершенно не было времени и желания.
        Уилл с отвращением посмотрел на фасад коттеджа. Подобно Майе, это было сплошное буйство цвета. Плетистые розы, выползая из каменных вазонов, поднимались над дверью до самой крыши, из кашпо под окнами выплескивались фейерверки ярких цветов. Когда два дня назад она выходила из кабинета, Уилл надеялся больше никогда ее не увидеть. От одной мысли об этом у него возникал зуд. Было в ней что-то вызывавшее беспокойство, от чего он при всем желании никак не мог отделаться. В те мгновения, когда он позволял себе смотреть ей прямо в глаза, на ее лице отражались все эмоции и трепетное отношение к собственной стряпне. До неприличия открыто. Уилла пугало подобное проявление чувств, и он спешил отвести взгляд, опасаясь эффекта, который оно могло произвести на его тщательно оберегаемый самоконтроль.
        Будь у него выбор, он предпочел бы держаться как можно дальше от Майи Хартни. Какое ему дело до того, кому отдадут заказ? Он бы даже не стал дегустировать, если бы Рейчел тайком не внесла это в его календарь. Кроме того, сэр Куберт — старший партнер фирмы, человек, от которого зависела карьера, — успел заметить Майю, выходившую из офиса, без предупреждения явился в его кабинет, и Уилл оказался загнанным в угол.
        —Что ты сделал с Майей Хартни?
        Ни «здрасте», ни прочих светских любезностей.
        —Что я сделал? Ничего. А в чем дело? Что она сказала?
        Он признался, что не попробовал и половины блюд. В глазах Куберта появилось угрожающее выражение. Уиллу не хотелось слышать продолжение.
        —Ты меня тревожишь, Уилл.
        Неожиданно. Похоже, беспокоиться не о чем.
        —Не стоит, сэр Куберт. — Вылететь с работы ему не грозит. — Признаюсь, был несколько рассеян на встрече. Если надо, я готов извиниться.
        Надо попросить Рейчел написать Майе что-нибудь по электронной почте.
        —Дело не в этом. Ты не берешь отпуск, всегда уходишь из офиса последним. Иногда по утрам мне кажется, что ты вообще не был дома. Ни на минуту не расстаешься с этой штуковиной, — он взглянул на смартфон. — В жизни и в бизнесе существуют не только цифры, но и люди. Тебе надо отдохнуть, иначе выгоришь.
        Уилл с трудом сдержал стон. Не терпелось вернуться к работе, и не хотелось выслушивать дурацкие психологические сентенции.
        —Я искренне благодарен вам за заботу, сэр Куберт. У меня нет проблем. И отдых мне не нужен.
        —Это не пожелание, Уилл. — Старик скрестил руки на груди, приосанился, и до Уилла наконец дошло, что тот не шутит. — Если не возьмешь отпуск, поставишь меня перед непростым выбором насчет того, чем ты здесь занимаешься. Например, насчет работы в благотворительных целях.
        —Куберт, вы не можете заставить меня бросить проект «Дом Джулии». — Неприятный холодок испуга кольнул Уилла в живот. Единственное, что имело смысл, — обеспечить успешное продвижение проекта «Дом Джулии». Он должен закончить его во что бы то ни стало, и поэтому решительно настроился на преодоление препятствий.
        —Я не хочу, Уилл. Знаю, что это хорошее дело и много для тебя значит. Но ты устал, находишься в состоянии постоянного стресса. Сегодня выместил его на Майе Хартни и должен все исправить. Реши проблему и возьми несколько дней, чтобы прийти в себя. В противном случае придется избавить тебя от всей работы, кроме основной.
        Как объяснить Куберту, что был невежлив вовсе не из-за стресса или усталости? Уилл давно приучил себя вообще ничего не чувствовать, сдерживать эмоции. С Майей Хартни он вел себя грубо, потому что она тревожила и пугала, и казалось, самое безопасное — держаться от нее подальше. Теперь, стоя на пороге ее дома, он надеялся, что она не откроет дверь. А если откроет?
        Уилл не понимал, что в ней такого, почему она так требовательно притягивает его внимание. В крови поднимался странный жар. Чтобы сохранить ясность мысли во время прошлой встречи, ему пришлось, почти не отрываясь, пялиться в смартфон. Впервые за долгие годы хладнокровие давалось с таким трудом.
        Уилл привык встречаться с красивыми женщинами. И даже укладывать их в постель. Но яркое многоцветие Майи, непослушные рыжие волосы, гнев и обида ослепили его. Он не хотел думать о ней, снова испытать тревожное томительное ощущение внизу живота, так раздражавшее его при первой встрече. Уилл привык все контролировать. Получать и давать желаемое, расставаться, не создавая проблем ни себе, ни другим. Так почему он должен отказаться от этого теперь? Она просто немного необычна. Вот и все. Ему придется чуть больше поломать голову, чтобы держать дистанцию, как он делал всегда.
        Майя открыла. Тогда в кабинете Уилл не позволил себе по-настоящему ее рассмотреть. Там было проще остановиться, глядя в смартфон или на безопасную серость стен. Теперь он смотрел на нее, широко открыв глаза. Такое впечатление, что в ее одежде присутствовали все цвета. Уилл не считал себя экспертом в подобных вещах, но разве розовый носят в сочетании с оранжевым? Да еще и с добавлением желтого?
        Да и помимо цвета было на что посмотреть. Глаза скользнули по ее фигуре, подметив, как юбка облегает роскошные бедра, изящно покачиваясь, когда Майя переминалась с ноги на ногу в ожидании, что он посмотрит ей в глаза. Он знал, что лучше отвести взгляд, не позволяя себе утратить бдительность. Но она действовала завораживающе. Само ее присутствие несло свет, тепло и энергию. И как бы сильно ни хотелось избавиться от этих ощущений, он не мог сдержать любопытство.
        Когда взгляд добрался до лица, Майя подняла бровь. Его экспертиза не осталась незамеченной. И похоже, не вызвала одобрения. Ладно. Он попытался переключиться на работу. Думать о «Доме Джулии». Майя — это бизнес и ничего более. Нельзя допустить, чтобы Куберт забрал проект. Он дал слово, что обеспечит бесперебойное финансирование. Если для этого нужно вернуть сбежавшую повариху, Уилл это сделает, несмотря на беспокойство, которое она внушала. Он сделает все как надо.
        Майя распахнула дверь шире. Ее лицо помрачнело. Руки уперлись в бока, она не ожидала его, и этот сюрприз явно не обрадовал. Ну ладно. Он тоже приехал без особого восторга.
        У него вдруг возникло жуткое предчувствие, что миссия закончится полным провалом. Такого еще не случалось. Никогда. Уилл всегда вел дела спокойно и рассудительно, справлялся лучше других. Только так он мог обрести душевный комфорт. У этой женщины такой вид, словно она намеревалась заставить его пасть перед ней ниц. В противном случае завтра утром в офисе ему предстоит иметь дело с неодобрительным молчанием Рейчел. Стоило ей услышать, как Куберт потребовал, чтобы он взял отпуск, она тут же появилась с рекламным флаером Майи и картой местности, где она жила.
        —Мистер Томас? Я вас не ждала.
        —Вы не ответили на письма, а нам надо поговорить. — Его голос звучал сухо, даже резко, но нельзя расслабляться, надо думать только о деле, ни на что не отвлекаться.
        Майя расправила плечи, копируя его воинственную позу; из глубины дома донесся звук сработавшего таймера. Она секунду сердито смотрела на него, потом пошла в дом, бросив через плечо:
        —Мы можем поговорить, если вы настаиваете, но я не изменю решения. К тому же на плите соус, а он не станет ждать.
        —Ладно, ладно.
        Столь недружелюбная реакция заставила Уилла пойти на попятный. После ее вежливых улыбок в офисе он такого не ожидал. Хотя, возможно, недооценил обиду, которую нанес Майе своим равнодушием, и вежливые улыбки стоили ей гораздо большего труда, чем он думал. Уилл чуть не улыбнулся. Теперь она отвечает ему тем же, значит, гораздо проще держать дистанцию. Однако мысль о том, что он обидел Майю, отнюдь не радовала.
        Уиллу стало противно, что это его беспокоит, ведь она могла заметить проявление слабости. Это означало бы, что между ними возникло нечто общее, некая связь. Что-то, от чего нельзя просто отмахнуться.
        Он прошел на кухню, взгляд снова привлекло покачивание юбки, плотно облегавшей аппетитные изгибы бедер. Уилл тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Опять. Нет, это не он. Он занят делом, и ничто не может его отвлечь. Однако то, что он увидел, не просто досадная отвлекающая мелочь, — это угрожает самоконтролю и отстраненности. Он едва успел отвести взгляд, прежде чем она обернулась.
        —Итак, чем могу помочь, мистер Томас?
        Голос звучал холодно, выражение лица не светилось дружелюбием. Это радовало, поскольку давало повод ответить так же холодно, сохраняя безопасную дистанцию.
        Уилл произнес заранее подготовленную фразу.
        —Со слов Рейчел я понял, что вы не намерены поставлять угощение для нашего мероприятия.
        —Не намерена.
        Теперь они стояли лицом к лицу. Едва заметное дрожание сжатых в кулаки рук выдавало ее нервозность, однако плечи она держала твердо. Да, так просто она не сдастся. А он и не предполагал, что его слова и действия могут возыметь такие последствия. Однако иных причин для такого недружелюбия он не видел.
        —Могу я спросить, почему?
        Где-то внутри возникло грызущее чувство вины. Уилл начинал понимать, почему. Он причинил ей боль, чего совсем не хотел. Его сухая официальность всего лишь защитный механизм.
        Майя вздохнула, и он догадался, что конфронтация не доставляет ей удовольствия. Отчасти это обрадовало, теперь он видел способ добиться желаемого. Если как следует поднажмет, она отступит.
        —Я объясняла Рейчел, что считаю свою еду неподходящей для вашего обеда. Полагаю, вы сможете найти поставщика, который в большей степени удовлетворит ваши пожелания.
        Слова звучали как заученные, хотя Уилл не сомневался, что ей хотелось говорить равнодушным тоном. Высокие нотки и отчаянное помешивание соуса выдавали ее. Он ощутил очередной приступ вины, смешанной со страхом, поняв, в какой опасности его благотворительный проект.
        —Я понимаю, что не уделил вашей кухне должного внимания, был несколько рассеян во время прошлой встречи. Приношу свои извинения. Нам бы очень хотелось с вами сотрудничать. — «Надо вернуться в исходное положение».
        —Что ж, спасибо за извинения. Однако мой ответ — нет.
        —Почему? — Его голос как-то сам собой смягчился. Вероятно, это просто смена тактики, попытка добиться желаемого иным путем. И это не означает, что он не готов надавить на нее, если понадобится.
        —Думаю, я не подхожу вам. Сомневаюсь, что мы сможем сотрудничать плодотворно.
        Майя намеренно продолжала стоять к нему спиной. Ее голос звучал твердо. Уилл провел рукой по волосам, прокручивая возможные сценарии развития событий и пытаясь объективно оценить их. Подыскивал разумные аргументы, способные переубедить ее.
        —Ваша еда совсем недурна. К тому же я прошу готовить не для меня, а взять на себя поставку угощения к праздничному обеду.
        —Это подтверждает мою правоту. Вы считаете мою еду недурной.
        В каком-то смысле его это даже порадовало. Наконец-то она повернулась лицом. Но главным образом его взволновало, что могла означать вспышка гнева для проекта «Дом Джулии». Он привел вполне разумный аргумент, который мог бы поправить дело, а в результате еще больше все испортил.
        Майя снова набросилась на соус, гипнотизируя своей юбкой, покачивавшейся при каждом движении. Уиллу потребовалось несколько секунд, чтобы мозг смог совладать с глазами. Что плохого в определении недурна? Ничего. У него нет причин не пользоваться ее услугами. И почему бы ей не согласиться? Но как ни старалась сдерживаться Майя, он видел, что на ее лице мелькнули обида и злость. Уилл ничего не понимал. Почему она так трепетно относится к своей еде? Ему не понравилось, что он снова ее расстроил.
        —Майя!
        Хотелось уйти, не втягиваться в разбирательство, почему эта женщина отказывалась от работы. Неужели из-за «недурной» еды? Не добившись согласия, Уилл рисковал тем, что Куберт свернет благотворительный проект. Он остался. Майя повернулась к нему, изобразив улыбку, которую он видел у себя в кабинете.
        —Извините, но я не могу готовить для людей, считающих, что моя еда «недурна», и они не получат от нее удовольствия. Я не смогу получить удовольствие от готовки. А тогда зачем этим заниматься? Еда не получится вкусной, я не буду чувствовать себя счастливой.
        —И это правило не терпит исключений? — Уилл постарался добавить голосу шутливых ноток, надеясь разрядить звенящую от напряжения атмосферу. Он видел, что Майя вот-вот взорвется и поставит жирный крест на его миссии. Не хотелось доводить дело до взрыва. Он ощущал, как собственные эмоции, пробудившись, с силой рвутся наружу из клетки, куда он их запер.
        —Вы всегда отказываетесь от выгодной работы, если люди не восторгаются вашей едой? — Он попытался выдать некое подобие смеха, но дрогнул при виде обиженного лица Майи.
        —Не знаю, как насчет правил, но раньше со мной никогда не случалось ничего подобного.
        Уилл отчаянно искал выход из ситуации, в которую его загнали Рейчел и Куберт. Надо что-то придумать. Он чувствовал тяжесть в груди и начинал задыхаться.
        —Послушайте, я понимаю, что мы по-разному смотрим на еду. Я не умею ценить ее, как вы, но готов попробовать научиться.
        Уилл тут же пожалел, что сказал это. Сколько бы ни старался избавиться от воспоминаний, осаждавших его, как только он оказывался на кухне, все эти ахи и охи по поводу изысканных блюд становились настоящей пыткой.
        —Что вы имеете в виду?
        —Когда приезжали в офис, вы сказали Рейчел, что на следующей неделе будете вести кулинарные курсы, и у вас осталось свободное место. Если я запишусь, вы не передумаете?
        —Я не знаю. — Теперь в ее позе не было напряжения и злости, она с интересом всматривалась в его лицо. Он почувствовал, как отлегло от сердца. — Кроме того, место уже занято. Мне позвонила клиентка, ей удалось найти желающего.
        —Возможно, вы согласитесь взять меня сверх плана?
        Майя покачала головой и вернулась к соусу, помешивая его более нежно. Однако Уилл не спешил уходить. Он должен добиться согласия, а она выглядит так, словно это возможно.
        —Я не смогу. На кухне слишком мало места, и это несправедливо по отношению к другим ученикам. Однако если вы действительно хотите научиться, у меня есть немного времени на следующей неделе. Нужно закончить работу над новыми блюдами, и если готовы поработать со мной, я могла бы дать вам несколько уроков.
        Уилл безмолвно ахнул.
        —Один на один?
        —Один на один.
        Глава 2
        Услышав, как хлопнула дверь машины, Майя поправила колье и постаралась твердо стать на полу, решив, что не должна ждать у двери. Плохая идея. Она ни разу не чувствовала себя такой подавленной с тех пор, как последний раз встречалась с родителями. Но после часового пребывания в обществе этого человека ее беспрерывно терзала неуверенность в себе. Если бы не боль и страх, мелькнувшие в глазах Уилла, тщательно скрываемые, хотя и заметные, она бы отказала. Но перед лицом его отчаяния и собственного любопытства Майя почувствовала, что должна помочь. Возможно, если удастся привлечь его к своим занятиям, научить получать удовольствие от еды, ее сомнения исчезнут, и уверенность в том, что вместе с едой она дарит людям радость, расцветет вновь.
        Майя окинула взглядом кухню, всегда блиставшую чистотой. Этим утром в воздухе пахло летом, и она сияла, как никогда. Интерьер был тщательно продуман, чтобы как можно лучше сочетать очарование старины с достижениями современности. Блеск профессионального гриля из нержавеющей стали оттеняло тепло котсуолдского камня и старинных дубовых балок. Стараясь справиться с нервозностью, Майя подумала, что, возможно, очарование строгого коттеджа смягчит его, и напряглась оттого, что предстоит остаться наедине с мужчиной, который раздражал и расстраивал ее. Она понимала, что ставит на карту чувства, уверенность в себе и счастливую жизнь, которую построила для себя сама. Просто, когда Уилл уговаривал ее передумать, она заметила в его глазах то, что заставило задуматься. Всего на секунду он показался беззащитным и совсем непохожим на холодного бизнесмена, которым был в своем кабинете, и это пробудило любопытство. И еще Майя заметила, как он старался скрыть то, что она ему нужна. Он отчаянно нуждался в ее помощи. Она поняла, что не сможет сказать «нет», чего бы это ни стоило.
        А потом Майя вспомнила, как он на нее смотрел, его взгляд скользил по ее фигуре, будто он не верил собственным глазам. И как ее рот наполнился слюной от его вида. Да, похоже, у нее есть другой, скрытый мотив.
        С первой встречи Майя не могла заставить себя не думать о нем. Сначала ей удавалось с легкостью игнорировать свое влечение, сосредоточившись на обиде и злости. Но когда Уилл появился у нее и стал упрашивать передумать, она не могла изгнать из сознания серебристо-серые глаза и мысли о том, что скрывается за ними.
        В дверь позвонили. Майя поняла, что для волнений и сомнений уже слишком поздно. Это ее работа, и она должна с ней справиться.
        —Уилл, добро пожаловать в Роуз-коттедж. — Она инстинктивно потянулась вперед и успокаивающим жестом коснулась его руки. Если кто-то расстраивался, ей всегда до боли хотелось это исправить.
        Уилл резко отшатнулся от нее с выражением ужаса и раздражения. Майя съежилась. Ей просто хотелось помочь, а он отверг помощь. Отверг ее. Опять.
        Остро встал вопрос, правильно ли она поступила, пригласив его сюда. Но это шанс заставить холодного, равнодушного человека влюбиться в еду, сделать его жизнь ярче и радостней. Как можно устоять? Кроме того, она считала, что в данной ситуации есть еще одно достоинство. Сегодня Уилл выглядел очень симпатично, надел другой серый костюм и хрустящую белоснежную рубашку с расстегнутым воротом. Интересно, есть ли в его гардеробе костюмы другого цвета. Она догадывалась, что, несмотря на воскресный день, он приехал из офиса, и буквально видела, как шевелятся винтики в его мозгу, пытаясь повернуть ситуацию в свою пользу. Она пристально вгляделась в него в поисках подтверждения своих опасений: приподнятые плечи, хмурое лицо, равнодушный голос. Если неделя пройдет в таком духе, ей ни за что не убедить его в том, что кулинария способна дарить радость. Кто-то из них должен приложить усилие, чтобы разрядить атмосферу. Ей достаточно часто приходилось делать счастливое лицо, справится она и сейчас.
        При этом невозможно отмахнуться от того, насколько потрясающе хорош собой этот Уилл. Однако, несмотря на резко очерченные скулы, легкий намек на щетину и губы, манившие попробовать их на вкус, был в нем изъян, которого нельзя не заметить. Он просто отсутствовал. Всякий раз, когда казалось, что она вот-вот увидит его настоящего, а разговор отклонялся от рациональных тем, он мгновенно уходил в себя.
        Временами Майя чувствовала себя так, словно перед ней закрыли дверь. В других случаях эта дверь оставалась открытой достаточно долго, и ей удавалось кое-что заметить. Возможно, след былых обид, сделавших его таким. Однако она понимала, что знание не сулит ничего хорошего.
        Первые восемнадцать лет своей жизни она прожила без тепла и любви. Став неприятным сюрпризом для стареющих родителей, Майя переходила из рук нянь в школу-интернат и обратно. Она никогда не оставляла попыток произвести на родителей впечатление, не переставала надеяться, что в один прекрасный день заставит их гордиться собой. Следуя по их стопам, поступила в престижный университет и получила диплом историка, чего им, как она считала, хотелось. Но этого оказалось мало. Они воспринимали ее как сплошное разочарование. И только когда открыла в себе страсть к кулинарии и поняла, что стряпня может дарить радость друзьям по университету, Майя вдруг почувствовала, что способна сама создавать вокруг себя тепло. Она нуждалась в том, чтобы жить среди счастливых, довольных людей, и делала все возможное, чтобы окружающие ее люди чувствовали себя именно так. Все деньги, которые дали ей родители и которые она, не задумываясь, обменяла бы на их любовь, вложила в курс по кулинарии и свое дело. Она не могла допустить и не допустила бы чувства к человеку, не способному испытывать никаких чувств в ответ.
        —Итак, вы готовы?
        Майя бросила взгляд на ножи. Казалось, она подготовила их к какой-то изощренной средневековой пытке и, судя по стоическому выражению лица, Уилл ждал чего-то подобного. Ей не нравилось, что его это пугает, она снова засомневалась в правильности своего решения. Впрочем, Уилл пришел сюда с желанием научиться, и она полна решимости помочь ему. Научить радоваться.
        —Думаю, нам стоит начать с чего-то простого. Поэтому будем делать филе из рыбы, а потом приготовим масло с травами. Будет очень вкусно.
        Майя с неуверенной улыбкой взмахнула рукой в сторону миски со льдом, где лежали две блестящие свежие рыбины. Она надеялась, что хотя бы часть энтузиазма передастся ему, но, похоже, Уилла ее слова не убедили. Его пальцы сжались в кулаки, от них напряжение поднялось до плеч. Глаза пробежали по кухне, прежде чем остановиться в одной точке. Глядя в его лицо, она старалась понять реакцию на свое предложение. Никаких изменений. Однако выбора нет, надо идти вперед и надеяться, что игра стоит свеч.
        —Держите. — Сунув ему рыбу, она показала, как ее чистить и потрошить. Объясняя, что делать дальше, Майя перехватила его взгляд. Уилл внимательно наблюдал за ней. Ладно. Возможно, еда его не слишком увлекает, но он решительно настроен чему-то учиться. Не так уж плохо для начала. — Дальше надо сквозь мякоть нащупать хребет и разрезать вдоль этой линии. — Уилл так вцепился в нож, что она занервничала. — Просто расслабьте руку. Нож очень острый, вам достаточно правильно его держать, он сам сделает свою работу.
        Уилл поморщился, стараясь воткнуть нож куда надо, вместо того чтобы прислушаться к своим ощущениям.
        —Подождите. — Ей не хотелось, чтобы нож соскользнул и Уилл порезался. — Немного терпения. Не спешите. — Она подвинулась ближе и, накрыв ладонью его руку, заставила немного ослабить хватку. — Не надо с такой силой сжимать нож.
        Уилл сделал то, что она велела. Майя вдруг осознала, насколько близко к нему стоит. Глубокий вырез блузки неприлично оттопырился. Она увидела, что он тоже это заметил, и мгновенно вспыхнула. Только этого не хватало!
        Не хотелось, чтобы Уилл догадался о чувствах, которые она старалась подавить. Майя знала, что, пойдя на поводу влечения, непременно нарвется на боль и обиду, а это ни к чему. Нож соскользнул, и прежде, чем это случилось, она поняла, что он движется прямо на ее указательный палец.
        —Ой! — воскликнула она, когда лезвие коснулось пальца, и попыталась убрать руку, но сделала только хуже — нож зацепил еще и костяшку.
        На лице Уилла отразилось смятение.
        —Что с вами?
        Майя отпрянула. Стоять так близко к нему слишком приятно, а значит, небезопасно. Он осторожно потянул к себе ее руку, чтобы осмотреть порез.
        —Ничего страшного. Правда.
        Она вырвала руку и попыталась сосредоточиться. Однако от его близости в голове возник сумбур. Нужно отойти немного дальше. Уилл продолжал надвигаться. На лице появилось выражение мрачной решимости. И объектом его внимания стала именно она. Он намеревался помочь во что бы то ни стало, подошел вплотную, озабоченно глядя на небольшой порез. Майя напомнила себе, что нельзя давать волю трепету, который возникал в груди всякий раз, когда она смотрела на Уилла. Ничто не могло так причинить боль, как равнодушие. Она знала, что это первая и главная его черта.
        —Хорошо, что я не закапала кровью рыбу. — В голосе слышалась легкая дрожь. Майя вдруг осознала, как сильно чувство, которое вызывал в ней Уилл, и насколько она уязвима. — К вечеру все заживет. А у вас отлично получалось, я сама виновата.
        —Это у вас отлично получалось.
        Удивленная его внезапно охрипшим голосом, она посмотрела на него, впервые увидев таким расстроенным, и не могла понять, в чем причина. Держа руку под струей воды, другой она попыталась открыть аптечку.
        —Дайте, я открою.
        Майя попыталась настоять, что справится сама. Уилл достал марлевую салфетку, бактерицидный пластырь и бинт.
        —Уилл, мне кажется, одного пластыря достаточно.
        —Помолчите. Почему вы так не хотите, чтобы я вам помог? Нет необходимости делать это самой.
        А как иначе? Она всегда делала все сама. А когда повзрослела, делала все, что могла, чтобы помочь другим. Но никогда прежде никто не пытался помочь ей. Она подняла глаза и тут же забыла о том, как опасно подпускать его близко. Инстинкт самосохранения, который она тщательно лелеяла с той минуты, когда переступила порог его кабинета, вдруг бесследно исчез. Уилл перешагнул через барьеры, которыми она пыталась отгородиться от него, заставив забыть обещания. Она думала, почему до сих пор не замечала, какой он высокий. Еще шаг, и он мог бы положить подбородок ей на макушку. Теперь, глядя на него, она заново изучала черты его лица.
        Он закрыл кран, не сводя с нее глаз, наморщив лоб, вытер палец Майи марлевой салфеткой, с силой нажимая на нее, и взял бумажное полотенце. Тщательно изучил порез, глядя, как вокруг раны растекается красное пятно, и туго забинтовал палец. Майя слегка охнула от боли.
        —Простите. Тугая повязка нужна, чтобы остановить кровь.
        Конечно, она это знала, но не могла не задуматься, почему никто из них не отступит. Убеждала себя, что Уилл делает это только из желания помочь. Хотя понимала, что это самообман. С первой минуты ее потянуло к этому человеку, и только твердая решимость защититься не позволяла мечтать о близости. Теперь Майя не была уверена, что у нее хватит сил отойти в сторону. Она поборола головокружение, от которого уже начинало шатать.
        Уилл увидел, что кровотечение прекратилось, осторожно отмотал кусочек пластыря и обернул палец, украдкой бросая на Майю косые взгляды, следя за ее реакцией. Пригладив края, он осмотрел объект своих трудов со всех сторон, проверяя, плотно ли прилегает повязка, и поднял ее руку, ожидая одобрения.
        —Спасибо. — Услышав собственный голос, Майя поняла, что пора действовать. Надо уберечь себя и свои чувства. Она и без того зашла слишком далеко. — Теперь все в порядке.
        Уилл, продолжая крепко сжимать ее руку, тянул Майю все ближе и ближе к себе, пока она не уперлась в него грудью. Что он делает? Резко выпустив ее руку, он отвернулся, и она заметила, что его лицо исказила недовольная гримаса. Облегчение смешивалось с разочарованием. Внезапное отторжение со стороны Уилла больно кольнуло. Майя уставилась в пол и не поднимала глаз до тех пор, пока не почувствовала, что может смотреть на него равнодушно.
        —Давайте продолжим.
        Уилл снова стал нарезать филе. После недолгих колебаний Майя больше не пыталась ему помогать. Глядя, как он держит нож, она поняла: если вмешается теперь, останется совсем без руки. Впервые в жизни она почувствовала, что предпочла бы уйти, убежать, спрятаться от человека, оказывавшего на нее столь опасное влияние. Но она пообещала научить его и не могла взять свое слово назад.
        Попытка объяснить, как готовить соус, ситуацию не исправила. Майя надеялась, что масло с зеленью — хороший повод познакомить Уилла с ароматами трав. Однако в ответ на предложение понюхать их и попробовать на вкус он повторял «мило» и «недурно». Нараставшее равнодушие демонстрировало то, что с каждой попыткой он все больше отстранялся от нее и все сильнее уходил в себя.
        Майя решила быстрее с этим покончить и оставила попытки достучаться до него. Чем скорее они завершат урок и поедят, тем скорее она избавится от удушающей атмосферы, вторгшейся в дом.
        Она любила делиться своим увлечением с другими людьми, помогала открывать в себе новые таланты, приобретать полезные навыки или просто до отвала кормить шоколадным пудингом. Эта комната существовала для того, чтобы делать людей счастливыми, создавать атмосферу радости, без которой она не могла бы изгнать воспоминания детства. Так было до того, как вошел Уилл, холодный и угрюмый, а вместе с ним вернулась прежняя неуверенность в себе.
        Добавив щепотку соли и перца, Майя решила, что блюдо получается вкусным ровно настолько, насколько позволяет настроение поваров, и разложила его по заранее подогретым тарелкам. Они отнесли тарелки и бутылку охлажденного белого вина на стол, стоявший на улице. Майя с тоской думала, как бы пережить этот обед. Уилл не произнес и пяти слов, и если бы не она, тишина сделалась бы совсем невыносимой. Но о чем им говорить? Она пожалела, что не подумала об этом заранее.
        Майя любила говорить о еде. Когда люди узнавали, что она повар, всегда начинали задавать вопросы о работе, и она с радостью отвечала. Видимо, еда не относится к излюбленным темам Уилла; случалось ли ему вообще говорить об этом без существенной выгоды?
        Молчание было неловким, раздражающим, вносило в злополучную трапезу финальную порцию обиды.
        Майя бросила взгляд на луг, простиравшийся за ее садом, надеясь, что его вид, обычно всегда радовавший, окажет благотворное действие и теперь. По земле плыли тени облаков, дикие цветы то вспыхивали на солнце, то гасли. Наконец она нашла в себе силы улыбнуться, чувствуя, как при виде этой красоты улучшается настроение.
        В этот пейзаж и дом Майя влюбилась с первой минуты, как увидела. И сбежала сюда от выхолощенных городских кухонь, где приходилось работать, от нескончаемого потока клиентов, осаждавших сетевые рестораны. Она создала свой рай здесь, и могла погрузиться в буйство цвета и свежих запахов, присущих природе, дать волю креативности. Майя стала частью этого естественного мира, поняла, чем надо заниматься, как делать людей счастливыми.
        Когда отдавала деньги за этот старый каменный дом с красивым садом, казалось, она знала, что приобретает, однако это место преподнесло сюрприз.
        Кулинарные курсы возникли случайно. Впервые Майя пригласила своих самых преданных клиентов приехать в выходные, чтобы оценить новое меню. Это случилось вскоре после того, как она оборудовала в доме профессиональную кухню, безусловно понимая, что никто, кроме нее, не в состоянии испытать восторга при виде новой духовки, но ей хотелось показать все.
        Гости приняли приглашение, а когда приехали, выяснилось, что им мало просто смотреть, как она готовит. Все рвались что-нибудь делать, несмотря на то, что никто не умел даже нарезать лук. Они настояли, чтобы Майя разрешила помогать, и она вдруг поняла, что не только готовка способна подарить радость и существует еще один способ поделиться своим увлечением. К вечеру гости практически разработали бизнес-план. Так наряду с поставкой еды возникли кулинарные курсы.
        И вот теперь Уилл угрожал этой ее страсти. Всякий раз, когда совал нос в еду, он ставил под сомнение не только блюдо, но и ее способность обучать.
        Тем не менее красивый вид ее успокаивал. Возвращаясь из города, Майя расцветала. Наконец она обрела свой мир. Возможно, Уиллу просто не хватало именно этой магии. Оглядываясь назад, она понимала, что постоянное желание держать дистанцию, не подпускать его близко к себе, отравляло эксперимент с самого начала. Как она могла ждать, что он раскроется и полюбит то, что его окружает, если сама пыталась делать вид, будто его здесь нет?
        Оторвавшись от пейзажа, Майя остановилась на сосредоточенном лице Уилла. Глаза смотрели серьезно, и это интриговало. Какие мысли таились в серебристо-серой глубине? Куда он уносился, замыкаясь в себе? Взгляд скользнул к губам, слишком полным и чувственным на фоне худощавого лица с резкими чертами. Она с трудом подавила разочарование, когда поняла, что не дождется проявления удовольствия. Ладно, это только начало. Она еще надеялась. Всего несколько искренних слов, и он избавит ее от страхов, даст понять, что она на правильном пути. Заставит забыть обиду первой встречи. Уилл, видимо, почувствовал ее пристальный взгляд. Он поднял глаза и на мгновение остановил их на ней, прежде чем вспомнил, чего от него ждут.
        —Спасибо, это очень вкусно.
        Майя вздохнула. Впереди еще много работы, необходимо стать куда более толстокожей. Надо с чего-то начинать. Если хочет, чтобы он открыл радости еды, она должна указать дорогу. Каждую обиду воспринимать как возможность помочь.
        Бросив взгляд на луг, Майя почувствовала, как яркость природы и великолепие заката зализывают последнюю рану; посмотрела на Уилла, будто хотела передать свет закатного солнца.
        —Уилл, почему вы не расскажете о своей работе?
        Он снова встретился с ней взглядом. Майя попыталась отыскать в его лице признаки хоть какого-то успеха. Однако он, казалось, лишь еще больше погрузился в себя, глаза остекленели, лицо не выражало ровным счетом ничего. Неужели от необходимости вести легкую застольную беседу? Какая же боль должна скрываться за этим фасадом, чтобы вызвать столь отчаянное сопротивление?
        —Наша компания предоставляет различные финансовые услуги. В настоящее время я веду проект по сбору средств на строительство центра здоровья. — Между бровей залегла морщинка; Уилл выглядел озадаченным, усталым. — Но, боюсь, подробности покажутся вам скучными.
        —Отчего же. Мне интересно, иначе не стала бы спрашивать. Хотелось бы больше узнать о вашей работе. Обед, обслуживание которого вы хотите мне поручить, благотворительный, верно? И часто вы занимаетесь благотворительными проектами?
        —Нет.
        Глядя на него, она понимала, что он пытается еще больше отстраниться от нее. Отвел взгляд, устремив его куда-то поверх ее плеча, достал мобильник. Майя подозревала, что он даже не отдает себе отчета в том, что делает. Легкая беседа, в которой участвовала только одна сторона, превращалась в настоящую пытку. Как перевести ее в безопасное русло? Она мучительно искала слова, не желая, чтобы вечер закончился неловким молчанием, мечтала продвинуться вперед, хотя бы немного.
        —Значит, вам интересно работать над благотворительными проектами? Что они собой представляют?
        Возможно, если бы она и дальше продолжала задавать вопросы, один из них попал в цель. Но когда она задала последний, Уилл опустил голову на руку. Он выглядел убитым. В глазах было столько боли, сколько не мог бы вынести ни один человек. Майя почувствовала себя ужасно. Не знала, куда деваться от осознания того, что могла так страшно кого-то расстроить. А ведь хотела сделать приятное, научить ценить красоту своего искусства. Но, судя по его позе, совершила огромную ошибку. Инстинктивно тянуло придвинуться ближе, но его тело сигнализировало: «Не приближайся». Майя положила руки на стол, сдерживая желание. Она и раньше замечала его беспокойство, но даже представить не могла, что он носит в себе такую боль.
        —Уилл?
        —Это хоспис. Это связано с моей семьей.
        —О!
        Майя понимала, что ее ответ нелеп. За словами, которые он произнес сквозь зубы, скрывалось море боли. Она по-прежнему почти ничего не знала о нем, но теперь начинала понимать. Неудивительно, что он держался отстраненно, если скрывал в себе такое, с недоверием смотрел на ее желание заставить его проявить свои эмоции.
        —Извините. Это не мое дело.
        —Ничего страшного.
        Майя догадалась, что он борется с воспоминаниями.
        —Моя приемная мать Джулия умерла пятнадцать лет назад. Одна из ее сиделок основала благотворительный хоспис и обратилась ко мне за консультацией по финансовым вопросам.
        —О!
        —Не хочу об этом говорить. Ни сейчас. Ни потом.
        Майя легла в кровать и посмотрела на часы. Всего пять утра. Рановато, чтобы шуметь, особенно если в доме гость. После неудачной попытки застольной беседы, Уилл собрал тарелки и начал с грохотом наводить порядок на кухне. Майя пошла за ним, чтобы помочь. Увидев ее в дверях, он нахмурился и сказал, что справится сам. Она возражала, настаивая, что он не обязан это делать, но сердитый взгляд в ее сторону заставил развернуться и уйти. Убирая со стола, она заглянула на кухню через окно. Размеренными точными движениями Уилл вытирал столешницу рабочего стола. Майя догадалась, что это занятие его успокаивает.
        Она ничуть не сомневалась, что ее присутствие еще больше его расстроит. И не важно, что ей хотелось извиниться и все исправить. Уиллу надо побыть одному. Когда он наконец пошел наверх, Майя пожелала ему доброй ночи, сказав, что увидится с ним завтра утром. Навела окончательный порядок и пошла за ним. Поднявшись, услышала лихорадочный стук пальцев по клавиатуре и тяжело вздохнула. Неделя грозила стать гораздо тяжелее, чем она могла предположить, а это всего лишь первый день.
        Этим утром лежание в постели не шло на пользу. Ночью она много раз просыпалась, вспоминая события ужасного вечера, ей не удалось поспать больше одного часа кряду. Никогда мысль о том, что неделя закончится успешно, не казалась столь несбыточной, как в это утро. Уилл бросил вызов, Майя приняла его. Он приехал, и это уже кое-что. Человек нуждался в том, чтобы в его жизни появилось счастье, радость, способная уравновесить печаль.
        Майя не могла ускорить события, заставить кого-нибудь испытывать радость. Она могла только вкусно приготовить, чтобы доставить удовольствие. В эту бессонную ночь у нее было достаточно времени подумать о том, как этого добиться. Утром она окружит его изысканными ароматами и вкусами, постарается улучшить настроение, поможет расслабиться.
        Устало выкарабкавшись из постели, Майя направилась в душ, строя планы, как достучаться до Уилла, сделать так, чтобы ему стало хоть немного легче. Может, приготовить что-нибудь из свежих фруктов? А заодно показать свой сад. Или что-то острое, притягательное и по вкусу, и по запаху?
        Высушив волосы феном, она достала свое самое розовое, самое цветастое летнее платье. Сегодня ей хотелось излучать солнечный свет и радость. Уилл пробыл у нее всего день, а к ночи выглядел еще менее счастливым, чем когда приехал. Майя не могла позволить себе отступить. Надо справиться с задачей, использовать все доступные средства.
        В поисках вдохновения она принялась подыскивать ингредиенты, зашла в холодильную камеру, взяла фрукты, сливочное масло, молоко и яйца. Майя сыпала и смешивала, взбивала, обминала, и каждый раз после того, как очередной противень отправлялся в духовку, тянулась за следующей миской. Когда привычные действия прогнали из кухни призрак вчерашнего вечера, дышать стало легче. На рабочем столе один за другим появлялись результаты ее труда. Это должно сработать. Не может быть, чтобы не нашлось хоть что-нибудь такое, перед чем Уилл не устоит.
        Майя включила миксер, установила нужную температуру в духовке и поставила на полку кексы. Простенький бисквит, песочное печенье, булочки и основа для пиццы. Пряный крем, домашний джем и свежие ягоды. Идеальное сочетание для создания разных ароматных начинок.
        Прожевав бисквит, она взялась за фрукты. После бессонной ночи и пережитого стресса, она боялась накликать мигрень. К счастью, готовка — отменное средство уберечься от этой напасти.
        Когда огромная банка муки опустела, Майя прислонилась спиной к рабочему столу и окинула взглядом свою работу. Ложки, венчики и лопаточки покоились в раковине, из набора мисок не осталось ни одной неиспользованной, каждый сантиметр рабочего стола был заставлен плодами ее трудов.
        Майя даже не могла вспомнить, как готовила, просто дала волю рукам и сердцу. Вспомнив, как пальцы Уилла скользили по экрану смартфона, стучали по клавиатуре, она не могла не заметить сходства и пыталась успокоиться тем же способом.
        Еды получилось столько, что они не смогли бы съесть ее и за месяц, не говоря уже о неделе. Когда остынет, ее можно будет поставить в холодильную камеру. Майя мысленно пробежалась по ежедневнику на ближайшую пару недель и припомнила два запланированных чаепития с гостями, где прекрасно могли пригодиться пироги и бисквиты.
        Стрелки часов показывали больше десяти утра, но Уилл так и не появился. Что ж, он не первый городской трудоголик, который не смог справиться с воздействием деревенского воздуха. Майя намеревалась начать урок в одиннадцать, и если к тому времени он не появится, придется постучать к нему, просто чтобы убедиться, что все в порядке. «Если, конечно, он не исчез из комнаты», — вдруг подумала она и со звоном уронила ложку.
        А если уехал? От мысли, что она не справилась, где-то в животе возникла резкая боль. Вспомнились одинокие выходные в пустом доме. У родителей всегда находились более важные дела. Вспомнились летние каникулы, проведенные в школе, потому что дома она была никому не нужна. Майя считала, что эти чувства давно в прошлом. Пока не встретила Уилла. Она годами не вспоминала то время. Однажды он уже пренебрег ею. И мог с легкостью сделать это снова.
        От страха возникло ощущение пустоты. Майя бросилась к входной двери и с облегчением увидела, что машина Уилла по-прежнему стоит на подъездной дорожке. Он здесь. Уже кое-что. Значит, у нее еще есть шанс.
        Она не смогла бы объяснить, почему испытала такое облегчение, учитывая, каким расстроенным он выглядел вчера. Но при виде человека, испытывавшего боль и нуждавшегося в помощи, она не могла сидеть сложа руки. Вдруг вспомнилось, с какой нежной заботой Уилл перевязывал ей палец, и странное чувство, вспыхнувшее между ними в тот момент. Он почти сразу же отстранился, но это не значит, что было бы лучше, если бы он уехал.
        —Все в порядке? — Уилл появился на верхней ступеньке.
        —Да, все хорошо. — Майя не желала, чтобы он догадался, о чем она подумала. — Мне показалось, кто-то позвонил в дверь. Деревенский воздух сразил вас наповал?
        —Нет, нет. Я уже давно проснулся. И по правде сказать, уже собирался вас искать.
        Он хотел ее видеть? Все существо наполнилось теплом от этой мысли, прогоняя ледяной холод, который она чувствовала минуту назад, думая, что он сбежал. Майя обрадовалась тому, что он не пренебрег ею, и не отошла от нижней ступеньки. Даже когда он, спустившись, оказался в нескольких дюймах от нее. Вместо этого она наслаждалась ощущением его близости, той возбуждающей атмосферой, которая возникла между ними. Похожее чувство она испытала вчера, когда он разволновался из-за небольшого пореза у нее на пальце, и это стало единственным светлым моментом ужасного дня.
        Даже воспоминание о его холодности ничего не меняло. Ее упрямо тянуло к нему.
        —Искать меня?
        —Да. Дело в том, что у меня вот-вот сядет батарейка, а зарядное устройство я забыл. Через десять минут жду важного звонка. У вас не найдется запасного?
        Майя шумно втянула воздух, пытаясь скрыть злость. Он работал. Возможно даже, как и она, встал с рассветом. Но она провела все это время на кухне, стараясь придумать, как исправить ситуацию, а он преспокойно занимался своими обычными делами. Даже не потрудился рассказать, чем собирается заниматься утром. Похоже, вообще о ней не вспоминал.
        От этих мыслей ее снова пронзил ледяной холод. Все утро она старалась, чтобы день прошел хоть немного лучше, чем вечер, пусть даже это будет всего лишь свежий пирог. Майя понимала, что, скорее всего, это не избавит его от боли. Но она пыталась сделать все, что умела, чтобы помочь ему. А он вообще о ней не думал и не мог бы найти более явного способа показать, как мало она для него значит со всей своей стряпней.
        Она отступила, обхватила себя за поникшие плечи, будто хотела защититься от последующих ударов.
        —Что-то не так?
        Майя заметила, что Уилл напрягся, почувствовал, что расстроил ее, и теперь искал способ выкрутиться.
        —Извините. Я думал, что не понадоблюсь вам до вечера.
        На самом деле вчера она сказала ему об этом, но он, очевидно, не услышал. Ей не хотелось на него давить. В конце концов, записаться к ней на курсы его идея. Сам хотел научиться. Или хотя бы попытаться. Поэтому должен быть готов работать. Прилагать какие-то усилия, не отсиживаться в стороне. Майя стиснула кулак, будто хотела зажать нараставшую злость на него и на себя. Разочарование достигло высшей точки. Дальше так продолжаться не может. Каждый день, проведенный в обществе Уилла, свидетельствовал о том, что у нее ничего не получается. Если еда не способна сделать свое дело, значит, Майя не достойна его внимания. Ничьего внимания. Она не может ему помочь. Все ее старания лишь причиняют боль обоим. Ему лучше уехать.
        Она постаралась, чтобы голос не выдал волнения, напомнив себе, что это всего лишь бизнес.
        —Я думаю, нам надо поговорить. Жду вас на кухне.
        Она не стала дожидаться реакции Уилла, ушла, хлопнув дверью. Чувствуя, что потерпела неудачу, намеренно выбрала резкие, рубленые слова, чтобы голос не дрожал, понимая, однако, что ей не удалось его обмануть по поводу своих эмоций. Уилл, очевидно, волновался, что упустил шанс поладить с ней. И не напрасно. Майя больше не собиралась терпеть его обиды, независимо от того, понимал ли он, что обижает ее.
        —Простите, я не знал, что вы уже начали. Могли бы позвать меня, если нужна помощь.
        Краска, вспыхнувшая на шее Майи, поползла вверх, пока она старалась обуздать смятение и разочарование. Все чувства открыто лежали перед ним на рабочих столешницах. В формы для кексов, ровными рядами стоявшие на противнях, она вложила столько любви и надежды, что было бы бессмысленно пытаться скрыть страсть, сквозившую в каждом блюде.
        —Мне не нужна ваша помощь. — Будто ему мало того, что она так открыто демонстрировала, насколько он для нее важен. Она до сих пор не осознавала, что он ничего не замечал. — Я сама в состоянии прекрасно справиться. Не понимаю, почему вы не пришли. Эти уроки — ваша идея. Однако с вашей стороны я вижу какие-то полумеры. Вы напрасно тратите свое и мое время, думаю, вам нужно собрать вещи и удалиться.
        Он явно не ждал ничего подобного. На какое-то мгновение совершенно растерялся, прислонился к рабочему столу и уставился на нее широко открытыми глазами. Она понимала причину. Хотелось бы увидеть себя со стороны; она не узнавала женщину, которая сказала все это. Майя всегда была доброй и не могла припомнить, чтобы хоть раз в жизни так разозлилась и говорила подобным тоном.
        Странно, но чувствовала она себя прекрасно. Казалось, эта вспышка освежила ее. Майя никогда не испытывала такой свободы. Если ее еда ничего для него не значит, ей больше нечего предложить. Он не мог сделать хуже, чем уже сделал. Ну, и что ей терять?
        Майя уверенно смотрела на Уилла, не отводя взгляда. Она догадалась, что он взвешивает возможные варианты действий. Не сомневалась, что ему хочется уехать, ведь приехал не по своей воле и явно не получал удовольствия. Да, это неспроста. И дело не только в том, что он хотел уговорить ее обслуживать благотворительный обед. Существует что-то еще, о чем он не рассказал. Но могла ли эта причина перевесить его желание убраться отсюда?
        —Извините, я приехал учиться, и намерен это сделать.
        Возможно, так оно и есть. Но если он полагает, что извинения достаточно, ошибается. Майя сильнее сжала руки и наклонила голову, ожидая дальнейших объяснений.
        —Я не мог уснуть после нашего вчерашнего разговора, не должен был допускать, чтобы это отразилось на вас. Для меня это очень важно.
        Слушая, как тщательно он контролирует голос, видимо опасаясь, что тот дрогнет, она подумала, что изобразить такое намеренно невозможно. Можно злиться на него. И она действительно злилась. Но это не оставляло ее равнодушной к его чувствам. Уилл страдал.
        —Мне нужно, чтобы вы старались по-настоящему. Вы должны решить, готовы ли отнестись к урокам серьезно. Если нет, лучше уезжайте.
        Уилл устало посмотрел на нее, но Майя не собиралась отступать. Продолжала ждать, какой эффект произведут ее слова теперь, когда ей все равно, что он о ней подумает. Когда нечего терять.
        —Я не думал, что это окажется настолько личным, но с этой минуты буду работать в полную силу, все делать, как положено.
        Очевидно, грубая откровенность позволила добиться того, чего она хотела. Уилл заставил себя улыбнуться. Майя предпочла бы видеть на его лице искреннюю улыбку, но даже эта слабая попытка ей понравилась. Возможно, у нее еще есть шанс помочь ему, как он того хочет.
        —Ладно. Начнем сначала. Может быть, вам лучше переодеться во что-нибудь попроще, что не придется отдавать в химчистку. — Она даст ему второй шанс. Даже если ничего не получится, ей интересно попытаться научить человека, совсем не похожего на обычных клиентов. По крайней мере, так она себя убеждала. Это не имело отношения ни к тому, что промелькнуло между ними, ни к желанию испытать вновь обретенную храбрость и откровенность. Ни к тому, что ее тело так жадно тянулось к нему.
        Глава 3
        Спустя три минуты Уилл появился в дверях в джинсах и черной футболке.
        «Уже прогресс», — отметила Майя, скользнув взглядом по его плечам. Она решила отбросить разногласия и свою обиду. Уилл держал руки в карманах, но уверенная линия плеч придавала ему видимость спокойствия. Челюсти напряжены, губы сжаты в тонкую линию. Майя заставила себя отвести взгляд и улыбнуться в надежде, что он ответит ей тем же.
        —Вы готовы?
        —Конечно.
        Она оценила его старания. Заставив себя еще раз улыбнуться, положила на поднос несколько кексов и печенье.
        —Я думаю, в такой хороший день нам лучше устроиться на улице.
        Майя вышла на террасу, залитую пробивавшимся сквозь ветви деревьев солнцем. Лучи рисовали причудливые узоры на скатерти, заставляя блестеть посыпанные сахаром бисквиты. Майя поставила поднос на стол рядом с чайником и вазой с фруктами. Наконец, когда все, что надо, оказалось на своих местах, уселась напротив Уилла.
        —Будем считать, что это второй завтрак. Сейчас почти одиннадцать. Наверное, вам будет приятно услышать, что он не подразумевает свежие блюда. — Она заранее заготовила эти слова, пока он переодевался, но заметила его отсутствующий взгляд. Поняла, что он уже не слушает ее.
        —Второй завтрак?
        —Второй завтрак. Чай с выпечкой, который обычно подают в одиннадцать утра. Это прерогатива бабушек.
        —Но вы не бабушка, — заметил Уилл, и она с удивлением увидела, что он немного расслабился. В глазах даже появился намек на удовольствие.
        Майя не могла отвести от него взгляд. Обрадованная тем, что напряжение между ними таяло, улыбнулась ему в ответ и невольно подумала, что в этих глазах кроется что-то еще. Возможно, отблеск влечения, с которым она боролась с тех пор, как впервые увидела Уилла. От этой мысли дрогнуло сердце. Майя и без того с трудом сдерживала чувства, и, если бы узнала, что он чувствует то же, что и она, ситуация бы сильно осложнилась.
        —Вы правы. У меня даже нет бабушки. Но я люблю чай с кексами.
        —Ладно. Хорошо. Второй завтрак.
        —Сегодня утром мы будем не готовить, а только есть, — продолжила Майя, стараясь говорить непринужденно. Она понимала: одно неверное слово, и легкость, едва успевшая возникнуть между ними, исчезнет. Теперь, когда он решил остаться, ей стало чуть легче дышать и улыбаться. Она отвела от него взгляд, потянулась за чайником, чтобы как-то занять руки и подавить нелепое желание прикоснуться к нему.
        —Значит, я должен просто есть? Вы больше не хотите доверять мне нож?
        Майя расплылась в улыбке. Уилл пытался шутить. Большой шаг вперед по сравнению с вчерашним вечером. Правда, его слегка зажатые плечи предупреждали, что до полной раскованности еще далеко.
        —Не рассчитывайте, что вам удастся так легко отделаться.
        Если они способны только сидеть за столом и говорить любезности, они не смогут нормально сотрудничать. Нет, надо воспользоваться этой едва наметившейся нитью понимания, чтобы осуществить задуманное. Пробудить у Уилла вкус к еде.
        —Мы будем есть и разговаривать. Начнем с чего-нибудь легкого. Не беспокойтесь.
        Разливая чай, она попыталась выстроить тактику. Стоит ли давить на него, если он скован? Майя уже поняла, что за неумением получать удовольствие от еды стоит нечто большее, а еда связана с болезненными воспоминаниями, о которых она могла только догадываться. Уилл сам попросил ее помочь ему обрести вкус к еде. Сам напросился приехать, решил остаться. Можно сколько угодно сочувствовать ему, но не отступать.
        Она протянула ему миску с ягодами.
        —Попробуйте это.
        Уилл взял ягоду, сунул в рот и проглотил целиком.
        Майя вытаращила глаза и рассмеялась.
        —Сделайте еще одну попытку. На этот раз попытайтесь распробовать.
        Он повиновался. Взял ягоду, положил в рот и тщательно прожевал, прежде чем проглотить.
        —И как вам вкус?
        —Недурно.
        Уилл уверенно произнес это. Майя догадалась, что это не специально, не для того, чтобы ее разозлить. Он просто не позволял себе более сильных чувств. Привык сдерживать их. «Недурно» казалось самым подходящим ответом. Она с этим не согласна, и он должен это понять.
        —Вы говорили, что намерены попытаться. С этой минуты считайте, что в вашем словаре нет слова «недурно». Я хочу, чтобы вы подумали, поняли, какие вкусы и ароматы вам нравятся, научились определять это. Никто не смог бы этого сделать, если бы все на свете существовало только «недурно». — Майя ждала ответа, но встретила молчание, становившееся все более неловким. Она не выдержала первой. — Вы говорили, что попытаетесь.
        Все ее существо рвалось ему помочь, но она решила не давать воли инстинкту, если Уилл не готов содействовать. Хочет сидеть молча — ладно. Захочет встать и уйти — хорошо. Но первой она не заговорит. Майя откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и пристально уставилась на Уилла, надеясь, что он попытается. Это шанс.
        —Она кислая.
        Прошло много времени, и она почти забыла, почему они здесь, но, услышав его голос, мгновенно расплылась в улыбке.
        —Отлично! — воскликнула она, будто никогда в жизни не слышала более точного комментария по поводу малины. В его устах это действительно было самым точным определением малины, как, впрочем, и любой другой съедобной субстанции, и доказывало, что он готов работать. — А что по поводу текстуры?
        На этот раз ждать не пришлось.
        —Мягкая.
        —Замечательно. — Майя радостно раскинула руки, улыбнулась еще шире и, намазав кремом песочное печенье, положила сверху немного протертой малины.
        —Попробуйте это. — Ей хотелось угостить его чем-то очень вкусным, чтобы он не смог отговориться своим «недурно». После его первого успеха было бы жаль упустить момент.
        Уилл откусил печенье. Она видела, как он задумался, пытаясь подобрать слова, сдвинул брови и потер рукой загривок. Теперь, когда он так старался, небольшая помощь, несколько подсказок пошли бы на пользу.
        —Итак. — Майя потянулась к нему, давая шанс что-нибудь придумать.
        —Печенье сладкое. Хрустящее.
        Первое свидетельство будущей победы привело Майю в восторг. Она не знала, с чем они борются, но это не умаляло успеха. Наконец-то Уилл дал ей шанс показать, какое удовольствие можно находить в еде. В ее еде. В ней. Она поднесла руку ко лбу, словно хотела смахнуть эту мысль. «Это здесь совершенно ни при чем. Это для Уилла».
        Ему это нужно.
        —А с малиной? — Она отчаянно желала, чтобы он продолжил думать в том же направлении, укрепил возникшее между ними понимание, доверие, прозвучавшее в его простых словах.
        Уилл откусил еще, медленно прожевал и слизнул капельку крема с нижней губы. Майя затаила дыхание. Казалось, ее влечение к нему притихло, но одно движение языка, скользнувшего по губе, и оно вскипело с новой силой. Она откинулась на спинку стула в надежде, что, отдалившись от него на несколько дюймов, сможет успокоиться и вернуться к мыслям о еде.
        Уилл проглотил печенье, закрыл глаза и глубоко задумался. Потом, открыв глаза, наклонился вперед и произнес точно выверенные слова.
        —Мне нравится контраст.
        Ему нравился контраст. Он съел ее печенье, подумал о его вкусе и выразил то, что почувствовал. Это давало надежду. Свет в конце тоннеля. При первой встрече Майю обидело его пренебрежительное отношение к ее еде и к ней самой, от такого поворота перехватило дыхание. Она с трудом сдерживалась. Но, возможно, не стоило прятаться от растущих чувств к Уиллу. Возможно, их надо холить и лелеять. Если он открывался по отношению к еде, может, что-то менялось и в его сердце?
        —Это просто замечательно. — Майя наклонилась к нему.
        На ее лице расцвела улыбка. Уилл не смог не ответить взаимностью. «Это не так уж страшно», — сказал он себе, с удовольствием глядя на ее улыбающиеся розовые губы и одобрительный блеск ясных зеленых глаз. И все же то, о чем она просила, оказалось трудней, чем он себе представлял. Уилл знал, что кухня непременно всколыхнет воспоминания о тех счастливых временах, которые он не мог забыть. И станет больно. Но он не представлял, что под ударом окажутся все органы чувств. Каждый запах будет вызывать воспоминания, каждый вкус причинять боль и напоминать о том, что он потерял. Он не сможет избавиться от этого, как бы ни хотел победить.
        Каждое слово, сказанное этим утром, казалось очередным шагом по натянутому канату. Если он упадет и Майя выйдет из игры, он лишится возможности работать над проектом «Дом Джулии», а это не вариант. Лучше бы они не давали хоспису ее имя. Если бы не это, он сейчас не сидел бы здесь. Но провалить проект означало подвести ее, а после всего, что она для него сделала, Уилл не мог этого допустить.
        Майя сильно осложняла ему жизнь. Не по своей вине. Она не могла знать, почему столь простые вещи так трудны для него, а думать о еде означало вспоминать воскресные обеды за грубым дубовым столом в кухне, дышавшей ароматными парами. Вспоминать о сэндвичах с рыбными палочками, которые Джулия ставила перед Нейлом, его приемным отцом, когда тот приходил с работы. Это означало вспоминать торт с кремом и тринадцатью свечками.
        Если сейчас позволит себе сплоховать, допустит малейшую оплошность, ему никогда не видать покоя, который он старался обрести столько лет. Майя просила, чтобы он дал волю своим чувствам, радовался еде, жизни. Для нее это совершенно естественно. Но совершенно невозможно для него.
        Уилл взял еще одно печенье, откусил немного. Майя снова с интересом уставилась на него. Ждала. Ему хотелось, чтобы у него получилось, чтобы она видела, что он старается, относится к этому серьезно. Он должен заставить ее увидеть это, если хочет, чтобы она согласилась обслуживать обед. И сколько бы ни говорил себе, что ему все равно, Уиллу нравилось, когда она улыбалась. Казалось, ее улыбка перескакивает к нему на лицо, а вместе с ней передается ее радость. Всякий раз, когда это происходило, ему хотелось, чтобы это случилось вновь. Уилл старался подавить это чувство, спрятать в самом удаленном уголке своего существа, чтобы не могло больше выбраться оттуда, чтобы он больше об этом не думал. Чувства, способные в один прекрасный день обернуться привязанностью, страстью, любовью, несут боль.
        —Опишите печенье, — прервав его размышления, велела Майя, будто ничего проще нельзя придумать. — Скажите слово, которое первым придет вам в голову.
        Всего одно простое слово. Локти упирались в стол, от этой мысли Уилл опустил лоб на руку. Чтобы не смотреть ей в глаза. Отрешиться от всего. Под напором воспоминаний закрыл глаза. Дом. Место, где он последний раз ел свежеиспеченное печенье. Не его теперешняя дорогая квартира с видом на город с высоты птичьего полета, а скромный одноквартирный домик в пригороде. Единственное место, которое Уилл называл своим домом и куда больше не мог вернуться.
        —Не отвлекайтесь, думайте.
        Возможно, она считала, что ему нечего сказать, он отчаянно ищет слова. Он же пытался не сойти с ума.
        —Просто говорите, что бы это ни было.
        Уилл поднял голову и встретился с ней глазами. Неужели она делает это нарочно? Неужели, обнаружив его слабое место, нарочно тычет туда? Однако ее улыбка, теперь несколько потухшая, говорила об искренности. Майя думала, что помогает. В конце концов, она всего лишь делает то, о чем он просил.
        В тот день, когда они впервые привезли его к себе домой, Джулия испекла печенье. Уилл не мог противиться этому воспоминанию. Он помнил, как с наушниками в ушах уселся на кухне за стол и поставил перед собой учебник с домашним заданием по математике, прячась за ним. Джулия не пыталась с ним заговорить, выманить из этой добровольной изоляции. Она просто продолжала заниматься своими делами. А когда поставила на стол еще неостывшее печенье и села рядом, он снял наушники и осторожно улыбнулся.
        —Не говорите, нравится оно вам или нет, — ободряюще настаивала Майя. — Не надо объяснять, хорошее оно или плохое. Скажите хоть что-нибудь про это печенье.
        —Майя, какой в этом смысл? — Уилл понимал, что его голос звучит резко и он жесток. Но выносить это более было невозможно.
        Он не мог терпеть эту боль, справиться с воспоминаниями. В обществе Майи все время чувствовал себя на пределе. Казалось, чтобы выдержать ее радостный энтузиазм, требовалось так много энергии, что сопротивляться напору воспоминаний не оставалось сил. В этом не было ее вины, она не нарочно. Правда, это ничего не меняло. Уиллу не хотелось смотреть на нее, когда он говорил эти слова, видеть на ее лице удивление, разочарование и обиду. Но он должен был что-то сделать. Ее доброжелательные слова грозили пустить насмарку пятнадцать лет усилий. Уилл не мог этого допустить.
        —Я не вижу никакой пользы в том, чем мы занимаемся. Вы просите, чтобы я описал печенье. Невелика наука, мне кажется.
        —Нет. — Первый шок прошел, и теперь ее лицо выглядело хмурым и сердитым. Не без причины.
        —Наука действительно невелика. Пару недель назад я даже представить себе не могла, чтобы взрослый мужчина не справился с таким простым заданием. Но когда побывала в вашем кабинете, моя уверенность заметно пошатнулась.
        Слова вылетали, как пули, и Уилл невольно поразился этому проявлению стойкости, несмотря на обиду, о которой он уже сожалел. Справившись с эмоциями, он постепенно начал осознавать, что натворил. Если Майя его выгонит, откажется обслуживать благотворительный обед, у него возникнут серьезные проблемы, и под удар попадет «Дом Джулии». Надо все исправить. Быстро.
        —Извините. — Он понизил голос, стараясь говорить как можно спокойнее. Хватит срывов и неосторожных слов. — Я не должен был так говорить.
        По ее обиженному лицу он понял: извинения недостаточно. Где-то в глубине шевельнулся ужас. Ему придется честно объяснить свое поведение.
        —Майя, дело в том, что эти разговоры… Для меня это… это трудно.
        —Конечно, трудно.
        По голосу и напряженной позе было видно, что Майя не готова смягчиться. Она по-прежнему крепко прижимала к груди скрещенные руки, брови сошлись в сердитую обиженную линию.
        —Такое чувство, будто я бьюсь головой об стену. Всякий раз, когда мне начинает казаться, что мы начали продвигаться вперед, вы говорите что-нибудь такое, из чего следует, что мы топчемся на месте. Вы сказали, что будете относиться к этому серьезно, и я по собственной глупости вам поверила. Чем вы здесь занимаетесь, Уилл? У вас нет никакого интереса к тому, чему я пытаюсь вас научить. Вы считаете, что все, чем я занимаюсь, полнейшая ерунда.
        Он покачал головой, судорожно пытаясь что-нибудь придумать.
        —Вы не правы. Я знаю, что для вас это очень важно, но не могу… — Его голос замер, когда он поднял глаза. Лицо Майи выражало откровенную боль и разочарование; стало ясно, что зашел он слишком далеко. По той радости, которую она излучала, говоря о еде, он не мог не догадаться, как много души Майя в нее вкладывает. Своим пренебрежением он ее оскорбил, ранил.
        Оставалось рассказать ей правду.
        Уилл потер рукой загривок, пытаясь взять себя в руки и собраться с силами. Представить, как сможет справиться с этим, подобрать нужные слова, чтобы открыть Майе свою боль. В конце концов, поднял на нее глаза.
        —Подростком, — начал он, стараясь делать вид, что рассказывает о чьей-то чужой жизни, — я проводил много времени на кухне с моей приемной матерью Джулией, поэтому пребывание здесь пробудило множество воспоминаний. Тех, о которых я хотел бы забыть.
        Майя собиралась что-то сказать, Уилл увидел, как ее гнев сменяется сочувствием. С удивлением подумал, с какой легкостью она может отбросить собственные обиды при виде страданий другого человека. На миг показалось, что она хочет прикоснуться к нему. Уилл замер. Но Майя, похоже, заметила его движение или догадалась, о чем он подумал, и осталась на месте, сохраняя дистанцию.
        —Уилл, я…
        Ее перебил звонок в дверь. Уилл, почувствовав, как расслабляются напряженные мышцы, понял, что ему дана передышка на несколько минут.
        Майя встала из-за стола и, бросив на него быстрый взгляд, вышла.
        Глава 4
        Заметив на лице Уилла облегчение, Майя обрадовалась неизвестному гостю. Судя по всему, несколько минут в одиночестве ему не помешают, да и ее избавят от необходимости придумывать подходящий ответ.
        Когда она открыла дверь, то сначала подумала, что звонок ей почудился. Но потом она посмотрела вниз и увидела головку в золотых ангельских кудряшках.
        —Кэрис, что ты здесь делаешь? Где твоя мама? Трехлетняя малышка протянула к ней ручонки. Майя подняла ее на руки и увидела, как из-за припаркованной на лужайке машины вышла мать девочки, державшая за руку ее четырехлетнего брата Дилана.
        —Майя, извини, что привезла их без предупреждения, — извиняющимся тоном начала Гвен, ее соседка, — но мне очень срочно нужно съездить в офис. Не могла бы ты присмотреть за детьми пару часов?
        На несколько секунд Майя задумалась. От мысли, что она откажет человеку, которому нужна помощь, ее бросало в дрожь.
        Правда, она пообещала помочь Уиллу, и подсунуть ему чьих-то детишек едва ли справедливо. Впрочем, возможно, она могла бы помочь и ему, и Гвен, не рискуя вызвать неодобрение одного из них. Если бы Уилл согласился, присутствие детей могло бы даже пойти на пользу. Необходимость следить за ними заставила бы обоих мыслить более трезво. Минуту назад он обрадовался появлению посторонних, возможно, не станет возражать и против их дальнейшего присутствия?
        —Подожди минутку. Я правда хочу тебе помочь, но на этой неделе у меня клиент, записавшийся на курсы. Если он согласится, я с удовольствием возьму детей.
        Уилл, слегка нахмурив брови, смотрел на луг.
        —Уилл? — Услышав свое имя, он чуть не подпрыгнул на месте и перевел взгляд на Майю.
        —Какие-то проблемы?
        —Не совсем. Проблемы у моей соседки. Она просит, чтобы я присмотрела за ее детьми. Я могла бы взять их на пару часов, и это не помешало нам заниматься, но я должна быть уверена, что вы не возражаете.
        —Вы уже согласились? — Голос Уилла звучал немного резко, и в его глазах Майя заметила настороженность.
        —Еще нет. Хотя у нее действительно безвыходное положение, и я хотела бы ей помочь.
        —Почему?
        Вопрос, заданный более мягким тоном, и искреннее любопытство, отражавшееся на его лице, сбили Майю с толку.
        —Почему?
        Она почувствовала, как под его взглядом по телу разливается тепло, чувства обострились. С каждым вздохом поднималась и опускалась грудь. Легкий ветерок шевелил волосы.
        —Я хочу этого. Полагаю, это совершенно естественное желание. Быть хорошей соседкой, добрым другом. А значит, помогать тому, кто в этом нуждается.
        Уилл медленно кивнул, продолжая испытующе смотреть на нее.
        —О’кей. Хорошо.
        Майя пошла назад, хотя не могла отделаться от ощущения, что ошиблась, позволив Уиллу увидеть то, что не хотелось бы показывать. Но когда она увидела Кэрис и Дилана, ее лицо расплылось в улыбке. Кэрис потянулась к ней. Майя, взяв ее на руки, повернулась к Гвен.
        —Я обо всем договорилась. С удовольствием возьму их. Может, мне их покормить?
        —О, это было бы замечательно. Они еще не ели. Сама не знаю, как я могла об этом не подумать. Ты уверена, что тебя это не затруднит? Спасибо, Майя, ты просто прелесть. Я приеду, как только смогу, обещаю.
        Когда Майя вернулась на террасу с малышкой на руках и ее братом, державшимся за ее юбку, Уилл стоял у стола с таким видом, будто собрался на электрический стул. Она вдруг засомневалась в разумности своего поступка. Это могло оттолкнуть Уилла, и тогда все ее усилия пропали бы даром. Он молчал. Дилан, стоявший позади нее, сделал еще полшага вперед и на всякий случай уцепился за ее ногу.
        —Кэрис, Дилан, поздоровайтесь с мистером Томасом. — Майя старалась, чтобы голос звучал весело и дружелюбно, надеясь разрядить атмосферу отчужденности между Уиллом и детьми, но, похоже, ей не удалось никого обхитрить.
        Она призывала его сделать над собой усилие. Он мог бы отказаться, но согласился, чтобы дети остались здесь, и не должен так себя вести. Однако, пристально вглядевшись в него, она вдруг поняла, что он вовсе не собирался капризничать или грубить. Ну, уж точно не делал этого намеренно. Он словно окаменел. Только губы были слегка приоткрыты, будто хотел что-то сказать.
        Майя кожей чувствовала его испуг и страдание. С улицы донесся звук отъезжавшей машины Гвен. Обратной дороги нет. Какое-то время им придется провести вместе.
        —Уилл, может быть, хотите вернуться в дом, пойти наверх?
        Казалось, звук ее голоса вернул его к реальности.
        —Нет, останусь здесь. Привет Дилан. Привет Кэрис.
        Майя с трудом расслышала, как дети пролепетали ответное приветствие. Она еще никогда не видела их такими притихшими и понимала, что они чувствовали напряжение между ней и Уиллом.
        Еще стоя в коридоре, она решила не обращать внимания на его резкие слова, ранившие ее. Его честность и открытость не были добровольным шагом и не означали, что он никогда не скажет ей ничего подобного. Но зато верный признак того, что может добиться своего, достучаться до него. Майя не хотела отступать.
        Они оба понимали, что до конца сегодняшнего дня должны принять решение, как дальше будут развиваться их отношения. Уиллу предстояло согласиться с тем, что, если хочет успешно пройти курс, придется дать волю своим эмоциям. Майя должна была понять, где границы, за которые не стоит переходить. Когда можно надавить, когда оставить в покое. Если они не смогут этого сделать, Уиллу придется уехать.
        —Не знаю, как вы, а я хочу есть. Кто хочет пиццу? Майя так и не дождалась восторженной реакции, на которую очень рассчитывала, но ее слова, по крайней мере, заставили Дилана перестать прятаться за ее юбкой и выйти вперед. Она повела детей на кухню. Уилл, собрав тарелки, поплелся за ней и встал в дверях, глядя, как она завязывает детям фартуки, закатывает рукава и моет им руки. Майя подошла к нему.
        —Спасибо за помощь. И за то, что остались с нами. Урок пройдет не совсем так, как планировалось, но я постараюсь, чтобы мы сделали все, что надо.
        —Да, конечно.
        Воодушевление, прозвучавшее в его голосе, так поразило Майю, что она выронила полотенце. Уилл стоял совсем близко, всего в каких-нибудь тридцати сантиметрах от нее. Она подняла на него глаза. Он выглядел искренним, и на несколько секунд она замерла, не в силах отвести взгляд. Уилл тоже, не отрываясь, смотрел на нее. Потребность прикоснуться к нему стала почти непреодолимой, но Майя знала, что ему это не нужно. Да и хочет ли она этого? Сегодня Уилл уже доказал, с какой легкостью может причинить ей боль.
        —Ничего, если я на секунду оставлю вас с этими двумя? — Понимая, что испытывает судьбу, она пошла в кладовку.
        Закрыв за собой дверь, Майя прислонилась спиной к полке и сделала глубокий вдох, чтобы успеть успокоить колотившееся сердце, прежде чем вернется назад.
        Она совсем не понимала, что происходит с Уиллом. Он боролся не с ней, а со своим прошлым, со своими воспоминаниями. Казалось, это могло ее порадовать, но то, что не позволяло ему быть счастливым, одновременно отдаляло их друг от друга. Она заставила его открыться, но он обидел ее, ее чувства к нему еще никогда не были столь противоречивыми. Как она могла вообразить, что между ней и этим человеком может что-то возникнуть, если он с такой легкостью ранил ее? Но как она могла отступиться, если чувствовала, что после каждого разговора связь между ними крепнет?
        В конце концов, немного успокоившись, Майя взяла основу и начинку для пиццы, которые приготовила заранее, и вернулась на кухню. Уилл встретил ее с облегчением. Она развела детей, успевших поссориться, усадила их на высокие стулья, положила перед каждым по кружку теста и выставила посередине соус и остальные ингредиенты. Она с благодарностью воспринимала царивший на кухне шум и хаос и обрадовалась, когда увидела, что Уилл наблюдает за детьми, с яростью набросившимися на свои пиццы. Однажды она уже делала пиццу с ними, и они знали, что должны намазать соус на поверхность теста. Кэрис делала это ложкой, Дилан предпочел пустить в ход руки.
        —Надеюсь, вас это не смущает. Я думала, мы будем делать это сами, но не совсем в таких условиях.
        —Ничего страшного, но пицца не дает ощущения настоящей готовки. Мне даже не пришлось делать тесто для основы.
        —Здесь главное начинка, — пояснила Майя, указав взглядом на миски, обляпанные следами рук, испачканных в томатной пасте. Я собиралась поговорить с вами о разных начинках и вкусах.
        Она поняла, что совершает ошибку. Не хотелось подгонять Уилла, во всяком случае, сейчас. Подняв на него глаза, Майя увидела, что он задумчиво смотрит на нее. Неужели тоже почувствовал это?
        Их определенно что-то связывало. Толкало друг к другу, хотя оба отчаянно сопротивлялись этому. Майя гадала, нравится ли Уиллу то, что он видит. На несколько мгновений все вокруг замерло, она видела, слышала, чувствовала только его. Вдруг вспомнилось, как он прижал ее к себе, когда перевязывал палец, как она его хотела. Лицо бросило в жар.
        Маленькая красная ладошка, шлепнув по руке, вернула Майю к действительности.
        —Я все! — крикнул Дилан.
        Она заставила себя отбросить мысли об Уилле, надеясь, что он не смог прочитать их по ее лицу, и опустила взгляд на три пиццы, лежавшие на рабочем столе. Две были покрыты соусом, сыром и разными начинками. Третья, лежавшая с краю, представляла собой идеально ровный круг, густо намазанный ярко-красным соусом.
        —Дилан, Кэрис, почему вы не сказали Уиллу, какая начинка вам больше всего нравится? По-моему, он не может решить, что лучше взять. — Идея привлечь детей, чтобы помочь научить Уилла, оказалась очень удачной. Сегодня они и без того до предела обострили ситуацию, и эти маленькие посредники придали уроку ощущение большей свободы и легкости.
        Майя сунула пиццы в духовку и принялась вытирать томатный соус, которым дети закапали все вокруг, включая самих себя. Протянула Уиллу чистую тряпку. Пятна на его руках и футболке свидетельствовали о том, что Дилан с успехом преодолел первоначальную робость.
        Через двадцать минут Майя поставила пиццы на середину стола и посмотрела на Уилла. Они решили, что поделят каждую пиццу на всех, и Уилл игривым жестом потянулся взять кусок шедевра Дилана в виде необычной комбинации анчоусов, яиц и ананаса. Майя подумала, представляет ли он, какой у нее ужасный вкус. Вполне возможно, да, но, похоже, ему все равно. Уилл откусил от пиццы, и она не смогла удержаться от смеха, увидев, как его лицо перекосилось от отвращения. Что ж, может, сегодняшний урок пойдет ему на пользу. Утром они охватили гамму разнообразных хороших вкусов, зато вечером он почувствовал, что значит невкусное.
        Заметив, что Дилан заглядывает ему в лицо, Уилл изобразил улыбку.
        —М-м-м, вкусно! — Он откусил еще.
        Когда с пиццами было покончено, Майя спросила:
        —Кто хочет пудинг?
        Дети ответили радостными воплями. Уилл пошел помочь ей принести на кухню тарелки и чуть не споткнулся с увязавшейся за ними Кэрис. Когда он передавал стопку тарелок Майе, их пальцы соприкоснулись. Она ждала, что он поспешит отдернуть руки. Однако Уилл стоял неподвижно, хотя она почувствовала, как он напрягся. Первой отпрянула она. Это было опасно. Потворство таким чувствам могло закончиться очередной обидой и сердечными ранами. Она даже пожалела, что они больше не ссорятся, так проще держать в узде влечение. «Возьми себя в руки», — приказала себе Майя и, отвернувшись, сосредоточилась на десерте.
        —Итак. — Майя снова вернулась к роли преподавателя. Присутствие детей — прекрасный повод для этого. — Сейчас из того, что лежит на столе, мы будем делать разные вкусные вещи, а потом их пробовать. Как вам такое?
        Не стоит забывать, что Уилл приехал учиться, просто после того, что произошло утром, урок нужно провести мягко и ненавязчиво. К счастью, ждать каких-то больших неприятностей не придется. Ее охватило невольное любопытство к тому, как Уилл справится, послужат ли утренние события дополнительным толчком. Он потянулся за песочным печеньем. Майя испугалась, что он повторит то, что они делали утром. Конечно, повторение не самый плохой способ чему-то научиться, но оно не дает движения вперед.
        Уилл выбрал сухой крекер. Взяв ложку, попробовал немного взбитых сливок, пряный крем и несколько видов фруктов. Потом, не говоря ни слова, зачерпнул крема и старательно намазал на крекер ровным слоем, а сверху аккуратными рядами разложил кусочки ананаса.
        Он передал крекер Майе и, наклонившись ближе к столу, взволнованно заглянул ей в лицо. Она почувствовала необычное возбуждение, понимая, сколько стараний он приложил ради нее.
        Она откусила печенье. Сладковатый вкус ананаса прекрасно сочетался с пряным кремом, а хрустящий на зубах крекер приятно контрастировал с его нежностью. Чудесно. Конечно, это могло оказаться просто случайностью, но Майе больше нравилось считать это еще одним маленьким шажком в правильном направлении. Такими темпами к концу недели они смогут сделать настоящий взрослый шаг вперед. И что тогда? Если Уилл даст волю эмоциям, вместо того чтобы бороться с ними, что это будет означать для их отношений?
        —Вас не затруднит несколько минут побыть здесь с Диланом? Я думаю, Кэрис пора спать.
        А ей на несколько минут оставить Уилла.
        —И что я должен делать?
        —Придумайте, как развлечь его. — Неужели это так трудно? — Почитайте книжку. Думаю, в пакете, который оставила Гвен, что-нибудь найдется. Постройте какую-нибудь башню или поиграйте в футбол во дворе. Мне надо всего минут десять.
        Майя поднялась наверх с Кэрис, сонно лежавшей у нее на плече, уложила ее в постель и погладила кудрявую светлую головку. Когда малышка заснула, она еще немного посидела, наслаждаясь тишиной и покоем. Ее прервали крики, доносившиеся из сада.
        Волнуясь за Дилана, Майя поспешила к окну, но когда посмотрела вниз, увидела, что два цветочных горшка превращены в ворота, а крики знаменуют восторг по поводу забитого гола. Она взглянула на кровать, чтобы убедиться, что Кэрис не проснулась, оперлась на оконную раму и стала наблюдать за игравшими в саду мальчишками.
        Уилл, улыбаясь, бежал с мячом, двигаясь свободно и расслабленно. Он сделал хитрый маневр, но потом, намеренно совершив ошибку, отдал его Дилану, который решительно двинулся к воротам. Когда до ворот оставалось чуть более метра, Уилл притворился, что вот-вот догонит его. Нога Дилана попала на мяч, и он поскользнулся. Майя бросилась к двери, понимая, что он сейчас упадет. Ей надо было успеть выскочить, прежде чем появятся неизбежные синяки и слезы.
        Спустившись вниз, она вдруг поняла, что не слышит ни криков, ни плача, и ее охватила настоящая паника. Если ребенок молчит, дело совсем плохо.
        Пробежав через кухню, Майя в ужасе выскочила через заднюю дверь. С красным лицом, задыхаясь, побежала в сад, увидела Дилана, который пробежал мимо нее целый и невредимый. В то же время она заметила на левом боку Уилла большое пятно от травы, локоть и джинсы были испачканы кровью.
        —Все в порядке? Я видела, что Дилан…
        —Уилл меня поймал! — выкрикнул мальчик. — Но потом упал сам.
        Уилл пожал плечами.
        —Пустяки. У нас все нормально. Но нам нужен вратарь. Вы будете играть? — В его голосе слышалась некоторая неуверенность, будто он, как и Майя, не совсем понимал, как себя вести.
        Она посмотрела на него долгим задумчивым взглядом, пытаясь совместить веселого бесстрашного человека, гонявшего мяч, с тем, который недовольно огрызался сегодня утром. Не может быть. Однако к его словам она отнеслась как к оливковой ветви мира.
        —Майя, вставай на ворота!
        Взглянув на Уилла еще раз, она сбросила сандалии и встала между двумя цветочными горшками в то самый момент, когда мальчик затолкал туда мяч.
        Уилл засмеялся каким-то словам, сказанным Диланом, и Майю поразило беззаботное, счастливое выражение его лица. Никогда прежде она не видела его таким. Контраст с обычным выражением был просто поразителен. Теперь она увидела всю глубину его печали и понимала, сколько сил ему требовалось, чтобы постоянно держать эмоции под контролем. Несколько часов назад она была готова указать ему на дверь. Но проблеск того Уилла, которым он мог бы стать, если бы позволил себе быть счастливым, изменил все.
        —Еще раз огромное спасибо, Майя, — говорила Гвен, когда ближе к вечеру вела детей к выходу.
        —Мне это не трудно. — Майя старалась не выказывать усталости.
        Она всегда с легкостью соглашалась помогать другим, если у них возникали проблемы. Трудно сказать «нет», особенно если помощь требовалась немедленно. Иногда ради того, чтобы оказать кому-то любезность, ей приходилось менять свои планы, и Майя задавалась вопросом, что будет, если сказать «нет». С другой стороны, почему бы не помочь соседям и друзьям? Временное неудобство определенно не препятствие.
        Уилл подошел попрощаться с Гвен, да так и остался стоять совсем близко, хотя и не прикасался к Майе. Ей отчаянно хотелось прислониться к нему, но она понимала, что это недопустимо.
        —Все хорошо. Мы отлично повеселились, — заверил он Гвен.
        Майя осталась у двери, чтобы на прощание помахать детям, кричавшим им «до свидания» сзаднего сиденья машины. Чтобы закрыть дверь, ей пришлось сделать небольшой шаг назад, и она на секунду прижалась к Уиллу. Затаила дыхание и замерла, не зная, что делать дальше. Когда он отодвинется? Уилл тоже не пошевелился.
        Наконец он сделал шаг назад, и Майя последний раз взглянула на улицу, отчаянно надеясь, что удастся спрятать от него покрасневшее лицо. Она злилась и на себя, и на него. Как обидно! Она же не хотела этого. Ей просто нужно было чуть-чуть отойти и закрыть дверь. Но в тот момент, когда их тела соприкоснулись, она подумала, что это могло означать, если вообще что-нибудь означало. Сделав решительной шаг в сторону, Уилл сказал все, что ей полагалось знать, и не мог бы сделать этого яснее. «Меня это не интересует», «это лишнее», «отойдите».
        —Ну вот, наконец наступил покой. — Майя пыталась за притворной улыбкой скрыть боль от его пренебрежения. Вернулась на кухню и начала убирать. — Вы не обязаны этим заниматься, — пояснила она, когда Уилл вошел за ней и принялся помогать.
        —Мне не трудно. В отношении сегодняшнего утра…
        Меньше всего ей хотелось вспоминать его резкие слова. Они так старательно восстанавливали мир, и у них получилось. Во всяком случае, до последнего момента у двери.
        Она хотела его остановить.
        —Послушайте, я думаю, мы оба наговорили лишнего. Если возможно, нам стоит забыть об этом и двигаться вперед. Если, конечно, вы по-прежнему хотите остаться.
        —Да, хочу. И буду стараться. Я действительно стараюсь.
        —Я рада. Сейчас у нас по плану пара часов отдыха перед обедом, так что вы свободны. Можете прогуляться, — он уже полез в карман за своим телефоном, — или заняться своими делами. Жду вас здесь в шесть часов.
        —Хорошо.
        Майю больно задело выражение облегчения на его лице при мысли, что он может провести два часа без нее. Впрочем, она тут же подумала, что ей не помешает лишнее напоминание о том, что растущее влечение к Уиллу ни к чему хорошему не приведет.
        В шесть часов она появилась на кухне с ощущением, что отдохнула совсем не так хорошо, как надеялась. Она планировала принять душ и переодеться, но так увлеклась составлением меню для вечеринки в саду, которую запланировала на конец месяца, что не заметила, как пролетели два часа.
        Подойдя к кухонной двери, Майя вдруг осознала, до чего ей хотелось выглядеть в глазах Уилла как можно лучше. Конечно, он мог даже не замечать этого или не придавать значения, потому что не умел ценить чувственную сторону жизни. Но он наверняка достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать, что ему нравится. Возможно, так даже лучше. Держать его на расстоянии с помощью мятой юбки и непричесанных волос проще, чем сдерживать собственные чувства.
        Майя увидела Уилла, который ждал ее, повязав поварской фартук. Он продолжал стараться, и она непроизвольно улыбнулась ему.
        —Итак, Уилл, чем вы занимаетесь в свободное от работы время?
        Зная его обычную реакцию на любую попытку вынудить рассказать о себе, Майя понимала, что словесный гамбит потребует от нее определенной смелости. Но с чего-то надо начать. Она откусила кусочек пирожного. Нельзя же постоянно есть в тишине.
        —Я много работаю, — ответил он, и она заметила в нем неловкость, хотя и не слишком большую. — У меня не остается времени для чего-то еще.
        Никаких тревожных сигналов. Она мысленно вернулась к тому моменту у двери, когда он отошел от нее. Она не должна об этом забывать, это защитит в минуту слабости.
        —А что насчет вас? — Уилл ловко увел разговор от себя, очевидно, проделывая такое не впервые. — Как давно вы занимаетесь кулинарией?
        —Я? — Она понимала, что он просто повторяет ее вопросы, но все равно улыбнулась. Мысль о любимом деле всегда оказывала на нее подобное действие. Она с радостью думала, скольким людям доставила удовольствие своей едой, научив их готовить. И пусть он перевел разговор на нее, главное, что они продолжали общаться, а это гораздо лучше, чем вчерашнее молчание. — Скоро четыре года.
        —Удивительно, что за столь короткий срок вам удалось заслужить такую репутацию. Я знаю, как тяжело первые годы приходится многим из тех, кто занимается этим бизнесом.
        Судя по виду, он действительно впечатлился. Майя представила, как его деловой мозг подсчитывает ее оборотные средства, совокупную прибыль и среднюю стоимость услуг в расчете на одного клиента. Наверное, он не представлял иного подхода к бизнесу, кроме его стоимостной оценки. Она почувствовала себя почти оскорбленной, хотя понимала, что это неразумно. Однако изменить его взгляд на мир невозможно. Разве что попытаться найти в нем немного места для того, чему она хотела его научить. И тогда, возможно, к концу недели он смог бы увидеть ту сторону ее бизнеса, которую она по-настоящему любила. Удовлетворение на лице клиентки, снимавшей с плиты идеально приготовленный соус беарнез, удовольствие на лице клиента, положившего в рот кусок утиной грудки, поджаренной до идеально розового цвета, радостную вспышку чьих-то глаз, пробегавших по яйцу пашот, растекшемуся поверх нежно подрумяненного лосося.
        —А этот дом? — Уилл указал на дом, к радости Майи, и глядя на нее с неподдельным интересом. — Он у вас с самого начала?
        —Нет. Раньше моя кухня размещалась в Лондоне, ближе к клиентам. Но потом я купила этот дом. Хотелось жить где-нибудь подальше от всего этого. Лондон кажется мне таким холодным, неприветливым. Захотелось иметь место, где я могла бы расслабиться, почувствовать себя частью общины.
        —И что вам это дает? Помимо необходимости возиться с чужими детьми.
        Майя встретилась с суровым взглядом, устремленным прямо ей в глаза. Она не могла избавиться от чувства, что он ее осуждает, хотя не понимала, за что именно.
        —Мне нравится жить там, где все друг друга знают. В больших городах чувствуешь себя такой обезличенной. Такой одинокой.
        —Но там столько людей, с которыми можно познакомиться.
        —Я предпочитаю делать это там, где есть ощущение общности. Это как…
        —Как семья?
        Майя тряхнула головой, будто отмахиваясь от тревожной мысли.
        —А что в этом плохого?
        —Ничего. Хотя мне, наверное, не хватало бы разнообразия. В городе всегда можно завести новые знакомства.
        «И нарваться на очередное разочарование», — подумала она. Новое знакомство, очередная попытка понравиться и постоянные сомнения в том, правильно ли ты поступаешь. Нет, уж лучше здесь, где знаешь всех соседей, окружение и где клиенты находят ее с помощью сарафанного радио.
        —Может быть, вам стоит чаще устраивать себе отдых за городом.
        Она увидела, как в уголках губ Уилла начала зарождаться улыбка, а вокруг глаз появились тоненькие лучики. Он оттаивал. Но потом все вдруг исчезло, так же неожиданно, как появилось. И его лицо приняло спокойный деловой вид.
        —Не думаю, что это возможно. Значит, вы всегда занимались кулинарией? — Уилл снова перевел стрелки на нее. Явно не воспринял ее слова как приглашение снова приехать к ней, и она не могла понять, что чувствует: облегчение или разочарование. Да она и не имела это в виду, когда говорила. Просто сорвалось с языка прежде, чем она успела сообразить, что это опасно.
        —Нет. У нас дома кухня всегда была уделом мамы.
        —Разве вы никогда не готовили с ней вместе? — Несколько секунд ему удавалось сохранять полную непроницаемость, потом Майя заметила, как по его лицу пробежала тень глубокого страдания.
        —Нет. Я бы только помешала ей. — Она старалась, но так и не смогла сдержать печаль в голосе. Последние дни Майя не могла избавиться от ощущения почти такого же ледяного холода, которым были пронизаны воспоминания о родителях. Она десять лет пыталась изгнать их из своего сознания и жизни, создавая везде, где возможно, атмосферу тепла и счастья. Но, похоже, сегодня они снова одолели ее.
        —Что привело вас к решению заняться этим бизнесом?
        Он, видимо, заметил, что она расстроилась, и теперь хотел вернуться на более безопасную почву. Майя не могла позволить ему бегство. Рано или поздно он должен испытать эмоции, которых так боится. Нельзя разделять жизнь на бизнес и чувства, и Майя не могла отделить свое дело от денег, которые дали ей возможность начать его. Нельзя требовать от Уилла встретиться со своей болью лицом к лицу, если сама не сделала этого, придать ему уверенности, если сама пыталась убежать от проблем.
        —Родители дали мне денег, чтобы я могла начать собственное дело. Они свалились на меня неожиданно, и их хватило на воплощение мечты.
        Майя не сомневалась, что Уилл чувствует себя неловко из-за того, что беседа приняла слишком личный оборот.
        —Уверен, что они гордятся вами, — сказал он, будто читал по бумажке.
        Майя невольно фыркнула от мысли, что ее родители могли гордиться хоть чем-нибудь из того, что она делала. Уилл это заметил.
        —Вы не были близки с родителями? Майя тяжело вздохнула.
        —За последние десять лет мы виделись считаное число раз. Они живут на Карибах, насколько мне известно. Время от времени присылают деньги, но это все. — Тяжесть, возникшая в груди, потянула плечи вниз, заставляя ссутулиться. — Мне так хотелось, чтобы они мной гордились, но, как бы я ни старалась, ничего не получалось.
        Майя заставила себя улыбнуться, решив, что не позволит родителям испортить этот вечер. В воздухе повисла угрюмая тишина.
        —Ладно. — Пора покончить с хмурым настроением. — Хватит об этом. Вы не посмотрите, как там десерт, или мне пойти?
        Уилл слегка вздохнул. «С облегчением», — догадалась она. Ему даже удалось улыбнуться.
        Прихватив пустые тарелки, он исчез на кухне. Майя услышала, как открылась и закрылась духовка. Она радовалась этим нескольким минутам, чтобы собраться с мыслями. Никогда и ни с кем она не говорила о родителях, и щемящая тоска, завладевшая сердцем при упоминании об их безрадостных взаимоотношениях, заставила ее понять, чего стоило Уиллу время, проведенное здесь. Ее охватил прилив сочувствия.
        Через пару минут он вернулся с двумя тарелками чудесного золотистого пирога и вазочкой заварного крема, над которым еще поднимался пар. Майя облегченно вздохнула. Она съела бы пирог в любом случае, но то, что увидела, выглядело даже лучше, чем она могла надеяться.
        —Ну как? — Уилл поставил тарелки на стол.
        —Прекрасно.
        Остаток вечера прошел достаточно приятно; легкость, которую, наконец, обрела их беседа, позволила Майе избавиться от навязчивых воспоминаний о черствости родителей. Но позже, когда собралась ложиться в постель, ей пришло в голову, что она по-прежнему почти ничего не знает о человеке, гостившем у нее в доме. Как это странно. Даже после того, как они проговорили весь обед, он оставался для нее незнакомцем.
        Глава 5
        —Фермерский рынок. Звучит отлично. И мы пойдем туда, чтобы… что?
        Майя улыбнулась. Возможно, его энтузиазм притворный или вынужденный, но он, по крайней мере, старался. Этим утром она приготовилась увидеть Уилла в дурном расположении духа, потому что вчера, поднимаясь наверх, слышала, как он стучит по клавиатуре, и сегодня, спускаясь, снова уловила этот звук. Однако, несмотря на темные круги под глазами, он сделал над собой усилие.
        Она подумала, что даже усталым он выглядит потрясающе. Слегка помятый, не совсем собранный по сравнению с тем, к чему она привыкла, он казался более человечным и совершенно неотразимым.
        —Никакой особой причины нет. — Чтобы отвлечься, Майя взяла кофейник и налила в чашки кофе. — Мы пойдем просто так и постараемся получить удовольствие, а в конце дня посмотрим, что получится.
        —Но ведь это рынок.
        Майя видела, что он пытается понять ее.
        —Значит, купим какой-нибудь еды, идет?
        Она сделала глоток кофе и медленно сосчитала до десяти.
        —На самом деле еды у нас хватит на неделю вперед и даже больше. Я хочу, чтобы вы просто пошли со мной и посмотрели на все это без предвзятости. Поход на рынок не обязан заканчиваться набитыми сумками.
        Уилл медленно кивнул. Майю смутило выражение напряженной сосредоточенности на его лице. Они еще не вышли из дома, а он уже впадал в задумчивость. Тем не менее она велела себе сохранять позитивный настрой. Они частенько спотыкались, и все же Уилл двигался вперед. Учился. Майя подняла глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее. Почувствовала, как краснеют щеки, но не смогла отвести взгляд.
        Уже несколько дней не покидало ощущение, что она бежит от этого, но сейчас, когда сидела за завтраком с этим человеком, чувство близости полностью завладело ею.
        Майя слишком хорошо знала, как может повлиять на настроение тот, кто рядом. За ее одиноким детством последовала несчастливая юность, теперь она понимала то, что не могла понять тогда. Одно несчастье вскармливает другое. Только пережив тот волшебный день, когда она впервые приготовила еду для соседей по университетскому кампусу, Майя поняла, что улыбка тоже может быть заразительной.
        Она выпрямилась. Сегодня у нее в планах только радоваться. Даже если это ее убьет.
        Пока они пили кофе, мысли Майи рассеянно перескакивали с одного на другое и в конце концов сосредоточились на том, что мог подумать о ней Уилл. Он более чем ясно дал понять, что не понимает ее, никогда раньше не встречал таких, как она. А нравилась ли она ему? В тот день, когда Майя впервые встретилась с ним, он осмотрел ее с головы до ног. Наверняка сравнивал с лощеными женщинами, работавшими у него в компании. Она успела увидеть некоторых из них сквозь стеклянные стены и перегородки. Самым показательным экземпляром оказалась элегантная помощница Уилла Рейчел.
        Однако с тех пор она не раз замечала, что, когда ходит по кухне, он следит за ней. Если случалось повернуться к нему неожиданно, она видела его смущение, будто его застали за каким-то недозволенным занятием. Теперь, сидя с ним за завтраком и чувствуя на себе его взгляд, Майя думала, что ему, похоже, нравится это. Ей стало страшно. Да и как не бояться, если эти серые глаза цвета зимнего неба уже не казались ей такими холодными, как раньше? Кто-то из них должен был заговорить. Кто-то должен был нарушить молчание. Маленькая чашка, выскользнув из рук Майи, упала на холодный плиточный пол террасы, а она даже не заметила, как разжала пальцы.
        Опустившись на колени, она принялась собирать осколки и внезапно замерла как вкопанная, почувствовав, что рука Уилла сжала ее запястье.
        —Позвольте мне. Вашим рукам и так достается. Он забрал у нее осколок фарфора. Она села на пятки, не зная, что делать от удивления. Тряхнув головой, попыталась отделаться от легкого помутнения в голове от его взгляда, и выпрямившись, отправилась за щеткой и совком. Она сказала себе, что, скорее всего, это просто странное проявление повышенной возбудимости от долгого пребывания в одиночестве. Но ее испугало то, что мог означать этот взгляд. Куда проще не придавать значения своим зарождавшимся чувствам к Уиллу, не позволять себе потворствовать им, пока она считала, что никакие отношения между ними невозможны. А что, если все изменилось и он на самом деле способен на большее? Майя могла понять это, только открыв ему свои чувства. Но вдруг, узнав о них, он оттолкнет ее? Она не знала, сможет ли это вынести.
        Уилл с трудом сдержал усмешку, когда увидел ее старую, потрепанную колымагу, выкрашенную в веселенький розовый цвет, однако без единого слова забрался на переднее сиденье. Подобное отсутствие тщеславия заставило Майю улыбнуться.
        Когда они подъехали к фермерскому рынку и вышли из машины, она увидела, что Уилл с любопытством смотрит по сторонам, и стала исподтишка наблюдать за его реакцией. По его слегка прищуренным глазам Майя поняла, что он чувствует себя немного неловко, но он здесь, и это самое главное. В то же время она не могла сдержать восторг и, сделав глубокий вдох, попыталась разобрать, чем пахнет от соседних прилавков.
        Как ни странно, на лице Уилла тоже появился намек на улыбку. Майя так редко видела его улыбку, что уже не помнила, как та меняет его лицо, как зажигает его глаза, и теперь это показалось ей еще одним подарком вдобавок к тем, что ждали на рыночных прилавках.
        —Похоже, вам здесь очень нравится, — сказал он, и она с радостью заметила, как легко и беззаботно звучит его голос.
        —А как же иначе? Я знаю, чем тут можно поживиться, раз уж мы приехали.
        —И что же это?
        —Ну, не знаю, как вы, а я думаю про сыр, хлеб, фрукты и, возможно, консервированное мясо. Это и будет наш ланч. А потом пирог. — Уилл начал догадываться, что она затевает, и Майя, поняв это, погладила его по руке. — Не надо так волноваться.
        Убрав руку, она услышала в ушах стук собственного сердца и испугалась, что, позволив себе этот жест, слишком откровенно выдала свое влечение.
        —Похоже, рынок для вас как парк аттракционов. У вас такой же вид, как у Дилана вчера, когда вы принесли пудинг.
        —Ничего не могу с собой поделать, — смеясь, согласилась Майя, испытав облегчение оттого, что он не придал значения ее жесту. — Вы только принюхайтесь, как пахнет. Это же просто невероятно.
        Она чуть не разинула рот от удивления, увидев, что Уилл смеется вместе с ней.
        —Итак, хотите разделиться или пойдем вместе? — Она чувствовала, что такое обилие еды со всех сторон может показаться ему несколько навязчивым и он захочет сделать передышку.
        —Пойдем вместе, — ответил Уилл, и Майя почувствовала, как в груди разливается тепло. — Так я смогу больше узнать. — Ну конечно. Он здесь, потому что хочет научиться. И ничего больше. Ему нужно кое-что от нее, а не она сама.
        Они переходили от одного прилавка к другому, нюхая и пробуя. Майя никогда с такой остротой не ощущала присутствия рядом с собой другого человека. Когда они остановились, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не прислониться к нему, сдержать желание вдохнуть его запах. Когда их руки соприкоснулись, потянувшись за одним и тем же крекером с густой пикантной индийской приправой, она невольно ойкнула, и чтобы скрыть эту непроизвольную реакцию, пришлось сделать вид, что готова биться с ним за этот крекер. Она не могла показать ему, что чувствует, не могла даже намекнуть, ведь если бы он понял и снова отвернулся от нее, она не выдержала бы.
        —Вы когда-нибудь раньше бывали на таком рынке? — пытаясь отвлечься, спросила Майя, когда они шли по рядам.
        Внезапная боль в глазах Уилла предупредила, что она вторгается на опасную территорию. Опять. Майя запнулась. На миг возненавидела себя за то, что расстраивает его. Но она понимала, что это неизбежная и необходимая часть того, чему он просил его научить. Казалось, каждая ее попытка поговорить о нем задевает какой-то больной нерв, затрагивает то, что заставляет его замкнуться и уйти в себя.
        —Один раз.
        —Вам понравилось? — Она не могла пугливо обходить стороной эти темы, и боль, которую она ему причиняла, была частью обучения. К удивлению Майи, он остановился и пристально посмотрел на нее.
        —Да. Я почти совсем забыл. Мы ездили на рынок с родителями, когда мне было тринадцать, нет, четырнадцать. Как раз перед тем… — Он остановился. — Я так объелся сыром, что чуть не заболел. — Страдальческое выражение лица сменилось меланхолической улыбкой. — Я не вспоминал об этом дне уже много лет.
        Майя с трудом сдержала улыбку. Она видела его печаль, но его откровенность стала еще одним маленьким признаком прогресса.
        Они двинулись дальше, и когда подошли к прилавку с сыром, Уилл снова улыбнулся.
        —Не пора ли мне вас остановить? — пошутила Майя, после того как он попробовал пару видов сыра.
        —Джулия пыталась, но я ее не слушал. Когда мне стало плохо, она меня не пожалела.
        —И я ее не виню. Похоже, она была очень разумной женщиной. — Майя постаралась произнести это легко, не показывая, как ее обрадовало, что он стал рассказывать о своем прошлом, о еде, о себе.
        —Да, вы правы. Зато Нейл был мягким человеком. Он принес мне чай с тостом и разрешил вечером смотреть телевизор. — Уилл помрачнел и поспешно отвернулся.
        Майя подумала, что за этим стоит боль. Что-то еще, чего она не знала.
        —Что у нас дальше по плану? — спросил он более твердым, почти резким голосом.
        Майя моргнула, пораженная столь внезапной сменой его настроения.
        —Я хочу зайти в кондитерскую.
        —Хорошо. Встретимся там. Я забыл в машине мобильник. Вы не могли бы дать мне ключи, чтобы я его забрал?
        Она протянула ему ключи. Он быстрыми шагами отправился на парковку. Майя смотрела, как он уходит, и с болью думала о том, как легко Уилл ушел от нее, с какой легкостью пренебрег ее обществом.
        —И кто твой парень?
        Услышав неожиданный вопрос, она обернулась и увидела Гвен.
        —О нет. Это Уилл, — напомнила Майя, стараясь взять себя в руки. — Он записался на курсы и сейчас живет у меня в коттедже. Разве ты не помнишь?
        Гвен кивнула, но ее глаза по-прежнему следили за Уиллом.
        —Хм. Он сейчас так на тебя посмотрел, что мне с трудом в это верится.
        —Ты серьезно? — Вопрос сорвался с губ, прежде чем Майя успела остановиться. — Хочешь сказать, он до сих пор на меня смотрит?
        —Можешь убедиться сама.
        Она рискнула бросить быстрый взгляд через плечо и поняла, что Гвен права. Уилл смотрел на нее. Майя вздохнула. Если она действительно ему нравилась… Большую часть своей жизни она прожила с людьми, которые относились к ней холодно и равнодушно, с которыми она чувствовала себя несчастной. И именно эти слова как нельзя лучше могли описать человека, переступившего порог ее дома в воскресенье. Даже самый привлекательный мужчина на свете не мог бы заставить ее повторить этот опыт.
        Но она видела, что за последние несколько дней Уилл изменился, видела свет в конце тоннеля, дававший надежду, что его холодность не навсегда. И все же ей было чего опасаться. Потому что, даже если бы оказалось, что Уилл открыт для отношений, возникал другой вопрос: хочет ли он отношений с ней?
        —Итак, ты ему нравишься и, судя по твоим покрасневшим щекам, он тебе тоже. Тогда что вас останавливает?
        —Гвен. — Майя понимала, что должна перенаправить мысли Гвен, да и свои собственные, в иное русло. — Между нами совершенно ничего не происходит. Как твои дети?
        —О, у них все прекрасно. Собственно, о них я и хотела с тобой поговорить. Ты помнишь, что в эти выходные мы отмечаем день рождения Дилана? Я была уверена, что обо всем позаботилась, заказала праздничные пирожные. Но только что я встретила Элейн из кондитерской, она сказала, что я ничего не заказывала. В эти выходные она обслуживает свадьбу, и ей некогда заниматься моими пирожными. Я на кухне полнейший профан, поэтому подумала, может быть, ты…
        Гвен все больше волновалась, повышала голос и все сильнее размахивала руками. Майя не могла видеть, когда кто-то расстраивался, особенно если могла помочь. Она предчувствовала, чем все закончится, и даже не зная, сможет ли справиться, понимала, что ответит «да». А что еще она могла сделать? Если хочет, чтобы Гвен и дальше оставалась ее подругой, надо найти способ ей помочь.
        —Конечно, я могу испечь пирожные, Гвен. Если ты это имеешь в виду.
        —О, Майя, я так тебе благодарна. Дети любят твою выпечку, они будут очень довольны. Ты моя спасительница. Не знаю, что бы я без тебя делала.
        Майя продолжала улыбаться, пока Гвен не умчалась в сторону парковки, и старалась не думать о том, что будет, если она вставит в свое расписание еще сотню пирожных. Оно и без того достаточно напряженное из-за плановых занятий с клиентами и необходимости подготовиться к частным визитам, ожидавшимся на следующей неделе. Оставался еще благотворительный обед Уилла, если его обучение завершится успешно. А что оставалось делать? Сказать «нет»? От этой мысли она поморщилась.
        —Что-то случилось?
        Уилл появился у нее из-за спины. Его лицо выглядело спокойней, чем когда он уходил. Майя подавила вздох разочарования. В очередной раз, как только он столкнулся с тем, о чем не хотелось думать и что чувствовать, он, вместо того, чтобы поделиться с ней, уходил и возвращался спокойным и отстраненным.
        —Ничего. — Она размышляла о том, как изменить расписание, чтобы выкроить время для пирожных.
        —Это мама Дилана и Кэрис? Она вас чем-то расстроила?
        В его голосе звучала искренняя озабоченность, а когда рука легла ей на плечо, Майя так удивилась, что в недоумении уставилась на него. Как он это делал? То превращался в бесчувственный автомат, то снова становился человеком. И так без конца. Это совершенно сбивало с толку. Невозможно понять, с каким Уиллом столкнешься в следующий момент.
        —Я вовсе не расстроена. — Она почувствовала тепло, волнами растекавшееся от его пальцев по всему телу.
        —Тогда почему у вас такой серьезный вид?
        Эти слова вернули ее к реальности. Майя взглянула туда, где его рука касалась ее плеча, и с удивлением увидела, что кожа выглядит как обычно. Она уже была готова увидеть пробегающие по ней волны.
        —Она хочет, чтобы я испекла пирожные ко дню рождения Дилана в следующее воскресенье. — Ей не удалось скрыть легкую дрожь в голосе. Интересно, заметил ли ее Уилл. И, если да, понял ли причину.
        —Но у вас наверняка нет на это времени. Вы говорили, что у вас очень напряженное расписание. Как я понимаю, пришлось ей отказать.
        —Видите ли, я не могу отказывать, если в состоянии помочь.
        —Но мне вы отказали.
        Слова Уилла удивили ее. Она посмотрела ему в глаза. Он произнес их тихо и мягко, без тени злости, но Майя почувствовала обиду.
        —Это совсем другое дело.
        К тому времени он уже успел обидеть ее так, что дальше некуда. Отказался пробовать еду, отказался дать ей шанс. Уилл посмотрел на нее долгим взглядом, будто пытался понять, что значат ее слова.
        —Ладно. Интересно, как часто такое случается? Непредвиденные обстоятельства. Спешка. Чужие дети, которых не с кем оставить. Пирожные. И вы никогда не отказываете?
        Майя скрестила руки на груди, чувствуя себя неловко от того, какой оборот принимал разговор. Конечно, не отказывает. Не может же она всю жизнь провести в одиночестве. Она готова помогать людям и терпеть некоторые неудобства ради того, чтобы иметь друзей. Людей, которым она небезразлична. На этой неделе ее помощь понадобилась ему, а не ей, и он не имеет права ее судить.
        —А что в этом такого, Уилл? Просто я помогаю друзьям, если могу.
        Видимо, такого объяснения оказалось недостаточно, потому что он приблизился еще на полшага и, не сводя с нее взгляда, провел рукой по волосам. Его рука замерла на шее.
        —И она этим пользуется.
        Конечно, он не прав. Гвен нуждалась в помощи. Майя не понимала, что его так раздражает.
        —Это никак не отразится на ваших занятиях, если вас беспокоит, что…
        —Меня беспокоите вы.
        Уилл снова шагнул вперед и попытался взять ее за руки, но на этот раз отшатнулась Майя. Ее поразило чувство в его голосе.
        —Я просто стараюсь быть хорошим другом. — Его слова так потрясли ее, что голос дрогнул. Она невольно задумалась о дружбе с Гвен в поисках доказательств, которые могли бы переубедить его.
        —Дело не в ней. Дело в вас. В том, что вы готовы услужить ей, услужить каждому. Вы действительно считаете ее хорошей подругой? Или она просто использует вас, зная, что вы не можете отказать?
        Майя судорожно пыталась вспомнить случай, доказывающий, что он ошибается. Неужели Гвен действительно использовала ее? Майя никогда не рассматривала их дружбу под таким углом, никогда не задавалась вопросом, что плохого, если соседка просит оказать ей любезность. Считала, что каждый из ее друзей сделал бы то же самое, если она попросила. Просто ей никогда не хотелось доставлять людям лишние хлопоты.
        —Это не так. — Теперь ее голос звучал тихо и неуверенно. Зачем он пытается все испортить? Какое ему дело? — И не надо делать вид, будто она поступает нехорошо.
        —Я не говорю, что она поступает нехорошо, просто вы ведете себя неправильно.
        —Это смешно. Зачем вы пытаетесь выворачивать все наизнанку?
        —Майя, проблема не в том, что вы делаете, а в том, почему вы это делаете. Докажите, что я не прав. Почему вам так трудно сказать «нет»? Почему вы так отчаянно стараетесь ублажить соседку?
        Мои родители… Она отмахнулась от этой мысли, не позволив ей сформулироваться окончательно. Какое отношение имели родители к пирожным? Если не считать рождественских открыток и пары чеков, Майя уже много лет с ними не общалась, почти не думала о них, хотя и не оставляла попыток произвести на них впечатление, заставить полюбить ее. Спокойное лицо Уилла никак не соответствовало той боли, которую причинил его вопрос.
        —Хватит. — Бросив это слово, она выхватила у него ключ от машины и пошла в сторону парковки. Напрасно он пытался звать ее. Слезы застилали ей глаза, она старалась сдержать их. Понимала, что слезы ничего не решают. Единственное, что она могла сделать, чтобы не расстроиться окончательно, — продолжать вести себя так, словно у нее все хорошо и она счастлива. Именно так она поступала уже многие годы, пытаясь отогнать мрачные тени детства. Однако ему удалось увидеть ее насквозь.
        Уилл стоял посреди рынка и смотрел, как она уходит. Он разрывался, не зная, что делать, бежать за ней или дать время побыть одной. Шевельнувшееся в груди чувство вины говорило о том, что он зашел слишком далеко. И никуда не спрятаться от той боли, которую увидел на лице Майи. Понимание того, что он с ней сделал — и не впервые, — было просто убийственным.
        Он вовсе не собирался критиковать ее, не думал причинять боль. Он искренне забеспокоился, увидев, как она разволновалась после встречи с Гвен. Ему захотелось объяснить, что она не обязана соглашаться всякий раз, когда ее о чем-нибудь просят. И только начав говорить, понял, что снова наступил на те же грабли. Майя озабочена вовсе не тем, чтобы чему-то его научить. Она просто не может вынести, что ему не понравилась ее еда, и хочет заставить изменить свое мнение.
        Уиллу вспомнился ее взгляд в тот день, когда они встретились впервые. Впрочем, тогда он еще не знал ее настолько, чтобы понимать, как сильно ее задело его равнодушие, что он не сказал ни слова похвалы. Но теперь он видел, ее очень волнует чужое мнение. И совсем не так, как волновало людей, с которыми он привык общаться, которые ждали одобрения от начальника или хотели, чтобы их похвалили в прессе.
        Когда Майя не чувствовала одобрения со стороны других людей, или ей казалось, что они разочарованы в ней, она испытывала настоящую боль. Эта мысль заставила Уилла поморщиться. Он уже давно знал, что нет смысла пытаться всем угодить. Пройдя через череду детских домов и приемных семей, он понял: как бы ни старался хорошо себя вести или понравиться, — это не важно. Не важно даже, любили его люди, с которыми он жил, или нет. Ему всегда доставалась боль.
        А Майя… Дело даже не в том, что она наверняка пыталась ему понравиться. Один ее вид, запах вызывали у него улыбку, хотел он того или нет.
        И даже если прав, критикуя ее, он чувствовал себя виноватым за то, как говорил с ней. На душе скребли кошки.
        Уилл медленно пошел к машине, понимая, что на его слова повлияли собственные воспоминания. Увидев машину, по-прежнему стоявшую на парковке, он облегченно вздохнул и постучал в окошко. Майя открыла дверь.
        —Извините. Меня занесло.
        Она медленно кивнула. Уилл поспешил забраться на пассажирское сиденье, пока она не передумала, повернулся к ней, не зная, чего ждать дальше.
        —Занесло, да, хотя, возможно, вы в чем-то правы. Он хотел помочь, показать, что она не должна постоянно пытаться угождать всем и каждому. Дружба — это улица с двухсторонним движением, но рикошетом задел ее. Уилл почувствовал странный зуд в руках и понял, что избавиться от него можно только одним способом: обнять ее, прижать к себе и постараться успокоить. Но как? К чему бы это привело? Одним прикосновением это никогда не ограничивается, он знает. Желание, которое уже несколько раз вспыхивало в нем, когда они касались друг друга, подсказывало, чего ему опасаться. Стоит обнять Майю, и он больше не захочет ее отпускать. А это большой риск.
        Уилл открыл рот, но она покачала головой.
        —Не надо, Уилл. Не сейчас. Давайте просто поедем домой.
        Они вернулись в коттедж. Майя прошла на кухню, чтобы отнести пакеты с едой, которую они купили. Уилл следовал за ней на некотором расстоянии. Понимал, что лучше уйти; он наговорил лишнего и слишком взволнован. Но ему не хотелось. Теперь страх остаться наедине со своими воспоминаниями соперничал с опасениями, что Майя его прогонит и он больше никогда ее не увидит.
        Уилл слегка передернулся. Пятнадцать лет назад он поклялся, что больше не подпустит к себе никого, чья потеря могла бы причинить боль, но за последние несколько дней Майе каким-то образом удалось преодолеть защитные барьеры, которые он выстроил вокруг себя.
        Он подумал, как вернется к прежней жизни, серой, холодной, унылой. И вдруг понял, что без Майи, яркой, теплой, страстной, больше не представляет свое существование. Не хочет жить, как раньше, до нее. Он даже готов рискнуть и подумать о жизни с ней.
        Наконец Майя вернулась из кладовки и увидела, что он стоит, прислонившись к рабочему столу.
        —Что теперь? — спросила она.
        —Извините. Я не должен был говорить того, что сказал. Можно, я сделаю чай?
        Она рассмеялась. В этом странном нервном звуке слышались слезы. Чай? Это выглядело немного смешно. Но именно так поступала Джулия, и Уилл не мог придумать ничего другого.
        —Значит, чай? Именно это порекомендовала бы Джулия?
        Уилл понял, что она упомянула имя его приемной матери в качестве вызова. Если он хочет остаться, они не могут от этого уклониться. Он не мог уклониться от нее. В конце концов, им придется поговорить. Именно он довел дело до этого, затронул личное. Заставил Майю вспомнить о родителях. Хотя вряд ли она испытывала большее желание говорить о них, чем он о своих. Но если они хотят дотянуть до конца недели, он должен перестать избегать этой темы.
        —Может быть, она считала, что иное можно исправить даже чашкой чая.
        —Как я уже сказала, она, видимо, была очень разумной женщиной. Расскажите о ней.
        При любом упоминании о Джулии сердце Уилла непроизвольно сжималось. Он отчаянно боролся с этим ощущением, пытаясь изгнать ее из груди. Научился этому еще в пятнадцать лет и с тех пор постоянно практиковался. Но что он мог сделать с тем, о чем просила Майя? Если откажется, она бросит с ним возиться и попросту выставит. А если он вернется в город, не договорившись с ней, это будет означать крах карьеры и конец проекта «Дома Джулии». Так, по крайней мере, Уилл объяснил себе, почему намерен это сделать, почему, перебирая слова и воспоминания, ищет, с чего начать. Почему так отчаянно хочет остаться и не может даже думать о том, чтобы уйти.
        —Я оказался в приюте, когда только начал ходить.
        С этими словами Уилл сел за стол и принялся теребить ручки чашек и чайника. Сосредоточенно смотрел на них, не решаясь взглянуть в глаза Майе. Она сама потянулась вперед и кончиками пальцев коснулась его руки. Сначала он подумал, что это случайное прикосновение, возможно, она хотела взять чайник. Но ее пальцы сплелись с его пальцами, и он ощутил нежное пожатие.
        —Я так никогда и не узнал причину, по которой меня забрала социальная служба, но тогда для меня не нашлось приемной семьи, и следующие несколько лет я жил в приюте. Думаю, чем дольше я находился там, тем сложнее становилось найти желающих меня забрать. Когда мне исполнилось двенадцать, в приют приехала Джулия со своим мужем Нейлом. Они хотели стать приемными родителями и искали для себя подходящего ребенка. Не знаю, что она во мне нашла.
        Майя чуть сильнее сжала его пальцы и провела подушечкой большого пальца по его ладони, Уиллу показалось, что он тонет в ощущениях. Это прикосновение давало все: поддержку, сочувствие, смелость, силу. В конце концов он поднял глаза и встретился с ней взглядом. В ее лице не было ни капли злости, ни следа от обиды, которую он нанес ей. Глаза смотрели печально, но он почему-то знал, что это его печаль отражается в них. С самой первой встречи она побуждала его открыться, довериться ей, дать волю своим чувствам. И теперь, когда он это сделал, не собиралась уклоняться. Протянула ему руку, словно якорь, и слушала.
        —Я не прилагал никаких усилий, чтобы понравиться Джулии. К тому времени я старался не поднимать головы и считал дни до того, когда смогу выйти из приюта, бросить школу и стать независимым. Она заговорила со мной, но я не придал этому особого значения. А через несколько месяцев мне сказали, что они хотят меня забрать.
        Уилл вздохнул и пожал руку Майи, будто хотел занять у нее силы. Он понимал, что должен выложить все про ошибки, неуверенность и страхи, которые заставили его сказать слова, так ее обидевшие, и надеялся, что Майя сможет его простить.
        —Возможно, в них было что-то особенное, что заставило меня сделать еще одну попытку. Или я просто решил, что это мой последний шанс иметь семью. Я прожил с ними два года, а потом Джулия заболела. Нам потребовалось много времени, чтобы почувствовать себя семьей, и, да, сам не знаю как, у нас получилось. Я гулял с Нейлом в парке и помогал Джулии на кухне. По воскресеньям мы ездили по магазинам и делали самые обычные дела, о которых я многие годы даже не имел понятия.
        Наконец-то у него есть семья, место, где его будут любить и где он в безопасности. Он даже имел смелость полюбить их в ответ. И это самая большая ошибка.
        —Когда Джулия заболела, никто из нас не предполагал, что все обернется так плохо. Опухоль обнаружили достаточно рано, и нам сказали, что прогноз положительный. А потом оказалось, что это означает долгие мучительные годы страданий для нее и всех нас.
        Сначала Уилл стал замечать, что приемная мать становится все худее и бледнее. Потом у нее стали выпадать волосы. А потом, когда последний раз попрощался с ней, Уилл обнаружил, что его приемный отец тоже ушел… ушел в темное страшное одиночество, где не было места для приемного сына. И тогда он снова оказался в приюте.
        В тот день, когда Уилл вернулся туда, он принял два важных решения. Первое — воспоминания не могут дать ничего, кроме боли, поэтому лучше спрятать их как можно дальше. Второе — он больше никогда не допустит, чтобы тот, кого он любит, мог от него уйти. Единственный способ, гарантирующий это, — больше никогда никого не любить.
        Свое первое обещание он целиком и полностью нарушил сейчас и не видел способа это исправить. Однако второе еще возможно сдержать. Он просто должен снова взять себя в руки и держать Майю на безопасном расстоянии. Если удастся дотянуть до конца недели и уговорить ее взять на себя благотворительный обед, больше никогда не придется встречаться с ней.
        —Уилл, мне очень жаль, — сказала Майя, и по слезам, дрожавшим у нее в глазах, он увидел, что каждую каплю его боли она чувствует, как свою. — А что случилось с вашим приемным отцом, с Нейлом?
        —Нейл — это другая история. — Уиллу не терпелось закончить разговор, он надеялся, что рассказал достаточно, чтобы она его простила. — Давайте оставим это для другого случая? На сегодня мне…
        —Уже хватит. Понимаю.
        —Скажите, что вы запланировали для нас на вечер? — Уилл быстрым движением высвободил пальцы из руки Майи и крепко обхватил чашку. Даже обжигающий жар фарфора не смог скрыть от него ощущение странной пустоты.
        —Э-э-э, я хотела, чтобы мы занялись выпечкой. И смутилась, когда поняла, что держала его за руку, пока он сам не убрал ее. Уилл постарался не замечать, как она покраснела.
        —Выпечка, хорошо.
        —Думаю, мы могли бы попробовать испечь несколько разных видов хлеба. У меня появились кое-какие идеи, когда мы были на рынке, очень бы хотелось их опробовать.
        —Хорошо. — Уилл еще крепче сжал чашку и заметил, как ее взгляд скользнул по его побелевшим костяшкам. Она не могла не заметить напряжения, повисшего в воздухе, но он отказывался признаваться себе в этом. Не мог поступить иначе, желая уцелеть.
        Майя принялась рассказывать о различных видах хлеба. Ее голос звучал беспокойно и неуверенно. Когда казалось, что он не замечает, она бросала на него косые взгляды. С каждым словом Уилл все дальше и дальше отталкивал ее от себя в своем сознании. И, как он предполагал, его мир становился все более унылым и холодным. Но он привык жить в этой серости. Если бы не сделал этого сейчас, не защитил себя, позволил чувствам взять верх, он бы не выжил.
        К тому времени, когда все необходимые ингредиенты превратились в мягкое тесто, он решил, что ему удалось восстановить некоторое равновесие.
        —Теперь вы можете вволю поиздеваться над ним, — объявила Майя.
        Резкие слова заставили его поднять голову и посмотреть ей в глаза. Она заметила его смущение, но он собрался и не желал отступать.
        —Вы должны вымесить тесто, как будете это делать, решайте сами, мне все равно. Складывайте его, сворачивайте, раскатывайте, растягивайте, бросайте на стол. Все, что хотите.
        Это он мог и начал методично складывать тесто, давить на него кулаком, в точности повторяя движения Майи, с каждым движением все больше отгораживаясь от мира, пока полностью не замкнулся там, где не было места ни воспоминаниям, ни боли. Ни Майе. «Сложи, надави, переверни. Сложи, надави, переверни», — твердил он про себя новую мантру.
        —Уилл, хватит. — Слова звучали сердито и резко. Ему было все равно.
        —Мы закончили?
        —Закончили. Теперь ему надо дать немного подойти.
        Они закончили. Это все, что ему нужно знать.
        —Уилл! — крикнула Майя, прежде чем он успел исчезнуть на лестнице. Ее голос дрожал от волнения. — Не забудьте, вечером мы обедаем в пабе. У нас заказан столик.
        Обед сегодня вечером. Он смутно припомнил, да, она что-то говорила об этом. Что-то по поводу разных вкусов и поддержки местного бизнеса. Обед был составной частью ее недельного кулинарного курса. Уилл сел на кровать и, упершись локтями в колени, наклонился вперед. Он не знал, сможет ли это вынести. Ему понадобилось десять минут непрерывной сосредоточенной монотонной работы, чтобы достичь хотя бы некоторого подобия покоя.
        А потом она одной фразой свела на нет все его усилия.
        Уилл потер лоб и вытащил мобильный телефон. Скользнув большим пальцем по гладкому стеклу, прокрутил электронную почту. Набросал пару ответов и перечитал письмо от одного из членов правления «Дома Джулии». Ему передали контактные данные Нейла и сообщили, что они будут рады, если Уилл с ним свяжется.
        Палец завис над иконкой «Удалить», тем не менее он просто закрыл сообщение. Ответил еще на несколько срочных писем, надеясь, что эти привычные действия помогут снять напряжение, сковавшее плечи, и боль в груди. Но облегчение не наступало. Даже после того, как он включил ноутбук и провел целый час, занимаясь финансовыми делами «Дома Джулии», разочарованное лицо Майи продолжало стоять перед глазами.
        Уилл пошел в душ и пустил воду. И только когда ледяные струи упали на плечи, до него дошло, что он инстинктивно установил холодную температуру. Но даже это вызвало поток совершенно нежелательных образов. Вспомнился свет, озаривший лицо Майи, когда она откусила кусок коржика. Тепло ее кожи, когда сплела свои пальцы с его пальцами, молчаливо предлагая поддержку. Радость, блеснувшая в глазах, когда он с удовольствием жевал ее печенье.
        Уилл сделал шаг вперед, чтобы холодная вода, стучавшая по голове, остудила огонь желания, вызванного этими воспоминаниями. Наклонился, уперся руками в стену, позволив тяжелым струям бить по напряженным мышцам. Он тщательно вымылся, будто хотел смыть все эмоции, которые принес с собой этот день. Не выходил из душа до тех пор, пока не почувствовал, что обида на лице Майи перестала его волновать. Пока не убедился, что в состоянии думать о ней совершенно бесстрастно. Лишь когда шея и плечи онемели от холода, он выключил воду и взял полотенце.
        Облачившись в костюм угольно-серого цвета, пригладил волосы и посмотрел в зеркало. Результат его удовлетворил. Лицо ничем не выдавало внутренней борьбы. Чтобы проверить свою твердость, Уилл представил себе лицо Майи в первый день, когда вместо того, чтобы пробовать салат, отвечал на электронную почту. Плечи напряглись, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы окончательно избавиться от чувства вины. Но он справился. Теперь все будет хорошо, он выдержит. И все же Уилл не питал иллюзий, что этот вечер дастся ему легко. Майя снова попытается пробиться сквозь его оборону. Будет улыбаться, смеяться, очаровывать и внимательно слушать, пока он не откроет двери своей души, приглашая ее войти. Надо быть очень осторожным.
        Глава 6
        Майя стояла на кухне и ждала, когда сверху раздадутся шаги Уилла. Она расстегнула пояс яркого цветастого платья и задумалась, хватит ли времени, чтобы переодеться. Платье было одним из самых любимых, и ей казалось, что сегодня вечером эти бирюзовые цветы и юбка солнце в стиле пятидесятых как раз то, что нужно. Правда, сейчас чувствовала, что это перебор. Она видела, как Уилл мысленно отступил назад, снова превратившись в бездушный автомат, и бирюзовый в сочетании с розовым и оранжевым перестали соответствовать ее настроению.
        Майя всегда водила своих учеников в местный паб. Отличный способ проверить, сумеют ли они распознать ингредиенты блюд и способ их приготовления, а кроме того, познакомить с другой кухней, отличавшейся от ее собственной. Обычно это выливалось в шумный радостный вечер с большим количеством еды, хорошим вином и приятной беседой. Что ж, по идее, они с Уиллом должны были справиться, если, конечно, в пабе не произойдет чего-то чрезвычайного. Однако теперь это казалось почти невозможным. После того, что показалось Майе настоящим прорывом, когда Уилл рассказал о своем детстве, его последующее молчание выглядело как желание компенсировать прорыв, отступив назад.
        Уилл уставился на страницу меню, где значился десерт, и преисполнился решимости не поднимать глаза, пока не найдет способ сохранить над собой контроль. Он уже облазил все меню, но каждый раз, когда ему казалось, что обрел его и держит безопасную дистанцию, что-то замечал, чувствовал запах или вкус, и понимал, что все напрасно. Пока они были дома, он полагал, что пережить этот вечер будет пусть и не совсем просто, но без особого труда. От него требовалось лишь держаться от Майи на безопасном расстоянии, отгородиться, как он в течение пятнадцати лет успешно отгораживался от всех остальных. Это единственный способ избежать неприятностей.
        —О чем вы думаете? О десерте?
        И тут возникала проблема. Всякий раз, когда Уилл думал, что взял себя в руки, Майя находила очередной способ вывести его из равновесия и, похоже, делала это непреднамеренно. И дело не в том, что она находила его слабые места и пользовалась этим. Она умудрялась так действовать на его органы чувств, что ее невозможно было игнорировать.
        На этот раз она задала простой вопрос о десерте, но перед этим он видел, как ее палец с розовым ногтем исчез в густых рыжих волосах, а еще раньше она резко повернулась и мягкая ткань ее юбки коснулась его ноги.
        Уилл положил меню и, подняв глаза, увидел, что Майя смотрит на него. Ее лицо выглядело расстроенным.
        —Да, если вам так хочется. — Он тщательно старался держать нейтральный тон.
        Ее вздох, не такой незаметный, как ей, видимо, хотелось, подлил масла в огонь. Уилл снова посмотрел на нее и тут же пожалел об этом. Майя, поставив локти на стол, наклонилась вперед и углубилась в изучение меню. Застежка на груди платья натянулась, верхняя пуговица выскочила из петли.
        Когда попытка отвести взгляд не увенчалась успехом, Уилл сделал большой глоток красного вина в надежде, что это его успокоит. Но вкус вина, его букет оказался таким чувственным, что мысли унеслись куда не положено, туда, где он не мог позволить им остаться.
        Его так и манило поддаться. Широко открыть глаза и смотреть на нее, перестать сопротивляться и позволить ее притягательности взять верх. Но что будет, когда он снова упадет на землю? Он не выдержит еще одной потери. Не сможет еще раз построить свою жизнь.
        Когда Майя задала очередной вопрос, он твердо решил, что не будет опускать глаза. Они остановились на изгибе ее полной нижней губы. Но и это не помогло.
        —Я буду шоколадный пудинг, — к своему удивлению, вдруг заявил Уилл. Потому что больше всего соответствовал ситуации именно он, жирный, липкий, вредный для здоровья шоколадный пудинг.
        Майя приоткрыла губы и облизнула нижнюю губу, и он понял, что должен действовать радикально.
        Мысленно оторвался от нее, от паба, от всего, о чем думал до этого. Сосредоточив все силы на том, чтобы защититься, представил колонки цифр. Методично прокручивал в голове таблицы, хранившиеся у него в ноутбуке, подсчитывал валовую прибыль, чистую прибыль, налоговые отчисления и возможные риски. И только завершив процесс, он позволил себе вернуться к реальности и взглянуть на Майю, не испытывая острой потребности прикоснуться к ней. Это был успех. Пусть даже временный.
        Опустив глаза, Уилл с ужасом увидел шоколадный пудинг. Он даже не заметил, как его принесли.
        Когда официант поставил перед ней тарелку с десертом, Майя вздохнула с облегчением. Она уже была готова все бросить. Сказать Уиллу, чтобы уезжал, что она согласна обслуживать его чертов обед. Что угодно, лишь бы положить конец этим мучениям. Но каждый раз, вспоминая то, что он ей рассказал, как крепко сжимал ее руку, открывая секреты своего прошлого, она понимала, что зашла слишком далеко, чтобы отступиться. Надо просто съесть свой чизкейк, а потом она отправится домой. Довольно недомолвок, односложных ответов, хватит сидеть, уткнувшись глазами в стол, лишь бы не встречаться с ней взглядом. Она, наконец, окажется дома, снимет это платье и ляжет спать. И на несколько часов получит передышку от душераздирающего зрелища, означавшего, что Уилл поставил жирный крест на всех своих стараниях.
        Чтобы проверить свою догадку, Майя спросила:
        —Как вам шоколадный пудинг?
        —Недурно.
        Она вздрогнула, взяла ложку и, с удивлением подумав, неужели настолько спятила, что решится на такое, произнесла:
        —А можно мне?
        И уже потянулась к его тарелке, как вдруг прямо у себя перед носом увидела ложку Уилла, наполненную пудингом. Он перехватил ее взгляд и с вызовом уставился ей прямо в глаза. Майя не отвела глаз. Уилл тоже.
        Пудинг оказался божественным. Жирным, сочным. Она не могла сдержать удовлетворенной улыбки, он был не таким вкусным, как у нее. Майя облизнула губы, не желая потерять ни капли густого шоколадного крема, а может быть, упустить случай понаблюдать за реакцией Уилла. Момент самой большей близости с тех пор, как они пили чай и пекли хлеб. Несколько часов назад она видела, как холодный, как камень, Уилл вытеснил другого Уилла, того, у которого живое сердце и человеческие чувства. Она видела, как он изменился физически, как напряглись его плечи, застыла челюсть, взгляд сделался рассеянным, будто он смотрел сквозь нее, а не на нее.
        Как обидно сознавать, что он сделал это намеренно. Позволил ей подойти совсем близко, открылся, а потом пожалел об этом. Заставил себя вернуться в свою холодную серую мглу и оставил ее одну. У Майи разрывалось сердце от мысли, что после всех откровений, после того, как она почувствовала возникшую между ними связь, он с такой легкостью ушел от нее.
        Но в эту секунду Уилл определенно находился здесь. Его взгляд, скользнув по ее губам, устремился в глаза.
        В этом взгляде Майя прочла откровенное, ничем не прикрытое желание и ощутила странное жжение в животе, опустившееся ниже, беспокойное, жгучее. И хотя помнила, сколько раз за последние несколько дней он успел причинить ей боль, она не могла противиться этому пронзительному взгляду. Не могла спрятаться от мысли, что он борется со своими демонами и сможет победить, только если она будет с ним. Но если она решится на это, рискнет своим сердцем, все может обернуться новой болью. А если не сделает этого, отойдет в сторону, боль неизбежна.
        А потом — бам. Майе показалось, что она слышала грохот закрывшихся ворот, ее руки, сердце, все тело хрустнуло, раздавленное ими. И только одно смягчало боль: ей показалось, что сейчас ему было тяжелее заставить себя сделать это. Но тяжелее или нет, не имело значения. Он снова это сделал, и она поняла, что будет делать и дальше.
        Пытаясь заглушить боль в груди, Майя затолкала в рот чизкейк. Возможно, надо просто пролистнуть страницу в книге под названием «Уилл». Она закрыла глаза. Захотелось хотя бы на мгновение исчезнуть отсюда, пусть ненадолго обрести покой. Она попробовала угадать ингредиенты своего пирога: рикотта, сливки, ваниль, немного лимона. Обычный набор. Однако было там и что-то еще. Неожиданное. Майя не открывала глаза, не хотела, чтобы отвлекал внешний мир, хотела полностью сосредоточиться на этой простой задаче.
        —Майя?
        От звука его голоса глаза распахнулись сами собой, и она мысленно обругала себя за эту неосторожность.
        —Что с вами?
        —Ничего. — Она не старалась скрыть обиду. Почему надо разделять его чувства, если ему нет никакого дела до того, что у нее на душе. — Я попрошу, чтобы принесли счет.
        Когда они вышли на улицу, Майя вздохнула с облегчением. Наконец-то этот вечер, который никак нельзя было назвать приятным, подходил к концу.
        Бросив косой взгляд на Уилла, она подумала, что многим женщинам могли показаться привлекательными его высокие скулы и намек на крепкие мышцы, скрывавшиеся под рубашкой. А ей больше всего нравилась мягкость, появлявшаяся в его лице, когда он улыбался, напоминание о том, что, несмотря на отчаянное сопротивление, он все еще оставался человеком.
        За обедом он почти не разговаривал. Каждый раз, когда казалось, что он вот-вот заговорит, а в глазах вспыхивал свет, момент проходил, и ничего не происходило. Хотя, возможно, этот отрезвляющий вечер именно то, что ей нужно. Напоминание о том, каким кошмаром могло обернуться сближение с Уиллом. Она не смогла бы жить в постоянном ожидании перемен настроения, постоянно всматриваться в него, стараясь уловить намек на нечто большее, чем холодная толерантность.
        Такое уже было в ее жизни. Постоянные попытки добиться отклика от людей, которым полагалось ее любить. Майя больше не желала к этому возвращаться. Знала, что ей нравится делать людей счастливыми. После его слов она стала понимать, что слишком усердствует, но при этом не готова тратить время на человека, которому никогда не сможет угодить.
        —Ну что ж, спокойной ночи.
        —Вы не идете наверх?
        —Нет, мне надо на кухню.
        Это была чистая правда. Майе нужен ее мир. Отстраниться от него и порадовать себя так, как могло радовать только ее призвание.
        —У вас усталый вид.
        Она почувствовала, что он имел в виду совсем другое, и прикусила губу. Она не допустит, чтобы ее задели его слова. Тем более что он наверняка вообще не придавал им — ей — никакого значения. Просто вырвались под влиянием момента. К тому же ей нет дела до того, что ему кажется, будто она выглядит усталой. Она и была усталой. Нет смысла обижаться еще сильнее. Даже если Уилл хотел бы завести с кем-то отношения, он не посмотрел бы на такую, как она. Надо окончательно сойти с ума, чтобы на это надеяться.
        —Ладно, спасибо. До завтра.
        Услышав, как открылась дверь на кухню, Майя поняла, что Уилл пошел за ней. Лучше бы он этого не делал. Ей хотелось остаться одной, зализать раны. Она не желала, чтобы он видел, как сильно задел ее. В каком-то смысле обида защищала ее. Если бы он догадался о ее чувствах к нему, решил бы, что должен как-то отреагировать. Дать понять, что не разделяет их. Открывшись ему, Майя оказалась бы беззащитной перед его равнодушием. Этого она бы не выдержала.
        —Майя, я только хотел, чтобы вы поняли…
        Она сердито уставилась на него, жестом велела замолчать. Какое он имел право заставлять ее что-то понимать? Это из-за него она чувствовала себя усталой, смущенной, неуверенной в себе. Из-за его манеры, сделав шаг вперед, тут же отступать назад, из-за его нескончаемой переменчивости. А теперь он вдруг забеспокоился?
        Майя посмотрела ему в глаза, и у нее екнуло сердце. Еще ни разу его взгляд не был таким напряженным и пристальным. Даже когда Уилл говорил о своем прошлом. Она сразу все поняла. Любой шеф-повар безошибочно распознал бы голод, если бы увидел его. Уилл сделал к ней еще один шаг, Майе пришлось отступить на полшага назад, чтобы сохранить дистанцию. Пытаясь уберечь свое сердце.
        —Ладно, Уилл. Все нормально. — Ее голос дрогнул. Она и раньше подозревала, что его тянет к ней, видела вспышки интереса в его глазах, чувствовала возникшую между ними химию. Но ничего похожего на это, столь мощного и откровенного. — Я действительно устала, но у меня есть еще дела на сегодня.
        Ее слова казались несущественными и легковесными по сравнению с его пристальным взглядом, страстью, гневом и страхом, висевшими в воздухе.
        —Вы торчите здесь только потому, что взяли дополнительную работу. Пирожные для детского дня рождения.
        Так вот о чем он хотел поговорить и смотрел на нее, как на стакан холодной воды в жаркий день. Поэтому его голос стал низким и хриплым.
        —Да, и мне надо торопиться. Так что доброй ночи.
        Сколько можно! За обедом ей приходилось клещами вытягивать из него каждое слово, а теперь заявился на кухню поспорить по поводу того, как она планирует работу. Сколько раз за последние несколько дней, часов у него менялось настроение. Как разобраться в том, что она чувствует. Уилл вел себя так, словно ее вообще нет в комнате, а в следующий момент смотрел так, словно во всем мире ему не нужно ничего, кроме нее.
        —Уже поздно, вы устали, а собираетесь провести здесь всю ночь, опасаясь расстроить соседку. Почему вы так поступаете?
        Какого черта!
        Но, по крайней мере, стало легче понять, что она чувствует. Злость. Хватит с нее. В лицо бросился жар. Она не понимала, зачем он это делает, но не собиралась этого терпеть.
        —Вас это не касается. Думаю, вам лучше пойти наверх.
        —А я думаю, что касается. Я здесь по той же причине, по которой вы это делаете. Вы не хотите готовить для человека, которому не нравится ваша еда, вот почему я здесь. Вовсе не для того, чтобы чему-то научиться. Я здесь для того, чтобы вы могли убедить меня в том, что нравитесь мне.
        Глаза Майи наполнились слезами, но гнев помогал сдерживаться. Она не позволит этому человеку довести ее до слез. Слова Уилла тем более жестоки, что он говорит правду. Он бросил всего один взгляд на ее жизнь и сразу понял, что ею движет. Почему так болит сердце всякий раз, когда она думает о родителях. Почему ей так отчаянно хочется, чтобы все, кто окружает, любили ее.
        А что еще остается? Вернуться к прежней жизни, без любви, привязанностей, тепла? Она нашла способ сделать свою жизнь богаче, окружить себя людьми, которые делали ее счастливой. Разве можно отказаться от этого из-за нескольких бессонных ночей и напряженных дней?
        Однако слова Уилла попали в цель. Возможно, что-то складывалось не так, как надо. Она действительно делала для людей все, что могла, а в ответ получала лишь шаткое подобие дружбы.
        Но в одном Уилл ошибался.
        —Вы говорите так, будто я вас заманила, заставила приехать. — Майя не желала спорить. Ей хотелось, чтобы он ушел и оставил ее одну. Но, если он действительно так думал, она не могла не возразить.
        —Вы считаете, я сделал это по необходимости?
        —Да, именно так. — Майя так разозлилась, что забыла о своем решении не втягиваться в спор. — Я уехала, а вы примчались за мной. И не надо перекладывать с больной головы на здоровую.
        —У меня не было выбора.
        —Неужели? И чем же таким важным вы рискуете, что не можете нанять другого повара? Мы оба знаем, вам все равно, что есть, так в чем дело? Зачем вы устроили мне все это?
        —Сэр Куберт Эпплби угрожает уволить меня и закрыть проект «Дома Джулии», если я вас не уговорю. Вот зачем. — Его голос дрогнул.
        Майя резко отшатнулась. Так вот почему он приехал. Ему угрожали. И это не имело никакого отношения ни к еде, ни к чувствам, ни к чему, во что он заставил ее поверить. Шок обернулся болью. Она думала, что прошлое не дает ему сблизиться с ней, воспоминания заставляют отгораживаться. А он просто не хотел находиться с ней. Никогда. Конечно, его интересовали только деньги. А она тешила себя надеждой, что он хочет чему-то научиться.
        —Майя, послушайте…
        —Уходите! С меня хватит, Уилл. — Майя не желала слушать ни объяснений, ни извинений. Довольно взлетов и падений его настроения, метаний вперед и назад. Она столько раз видела, как он менял направление, что теперь голова шла кругом. Хотелось успокоиться, остаться одной на своей кухне. Она надеялась, что осторожные, разумные слова заставят его уйти. — Я понимаю, вам тяжело здесь находиться, но это не моя вина. Я не просила вас приезжать. — Она отвернулась и начала мыть руки. Может быть, он, наконец, поймет и оставит ее в покое.
        —Не просили, — раздался голос Уилла прямо у нее над ухом, так близко, что она чувствовала кожей его теплое дыхание. — Но я здесь.
        Майя вздрогнула, почувствовав, как сильные руки тяжело легли ей на талию, и попыталась подавить инстинктивное желание тела с наслаждением отдаться ему на волю. Ей так этого хотелось. Хотелось, чтобы его руки обнимали ее, хотелось чувствовать на губах его губы. Но она не могла избавиться от сомнений. А если он снова исчезнет?
        —Я не знаю, что это такое, Майя. — Он повернул ее к себе.
        Она не решалась поднять голову, посмотреть ему в глаза. Понимала, если сделает это, уже не сможет сопротивляться. Но он нежно взял ее за подбородок и приподнял вверх. Майя закрыла глаза.
        —Я ничего не понимаю. Даже не уверен, что хотел бы этого, если бы у меня был выбор. Но вы пришли и…
        —Я ничего не сделала. — Вспышка гнева придала ей сил.
        —Нет, сделали, — возразил Уилл низким, хриплым и невероятно сексуальным голосом, погладив ее щеку. В его взгляде она уловила намек на укор. — Я не знаю, что и как. Но я этого не ожидал, никогда не думал, что мне будет так трудно справиться.
        Он не договорил, взглянув на ее губы. Во всех его чертах сквозило желание. Ее руки скользнули к его плечам, еще не ведая, оттолкнуть или прижать к себе. Сердце отчаянно забилось.
        Если она коснется его губ, обратной дороги не будет. Они не смогут спрятаться от страсти. Его руки обвились вокруг ее талии, крепко прижимая к себе, и она поняла, что пропала. Поднявшись на цыпочки, Майя прижалась к нему жгучим поцелуем.
        Она боролась с собой, сколько могла. Это давалось нелегко, даже тогда, когда он был угрюмым и задумчивым. Но сейчас, когда прижимался к ней голодным ртом, когда его руки творили над ней волшебство, это было невозможно. И все же, когда первый шок от поцелуя прошел, здравые мысли снова пробились в сознание. Майя застонала, подумав о том, что ей больше никогда не испытать такого наслаждения, хотя с абсолютной ясностью понимала, что это надо остановить.
        Уилл, неправильно расценив стон, прижал Майю к рабочему столу и приподнял.
        Надо было действовать, иначе еще минута, и она забыла бы обо всем. Положив руки ему на грудь, она позволила себе едва заметную ласку, а потом оттолкнула его. На какое-то мгновение они замерли неподвижно, как статуи, только быстрое прерывистое дыхание нарушало тишину. Майя подняла на него глаза и прикусила губу от сожаления, смешанного с облегчением.
        —Я… — начал он, но она не хотела услышать, что он сожалеет о поцелуе, даже зная, что это чистое безумие. Но если бы она услышало это от него, у нее разорвалось бы сердце.
        —Давайте…
        Майя заговорила, сама не понимая, что хочет сказать. Разве мало того, что они уже сказали? Ничего не изменилось. Чуда не произошло. Там, где дело касалось Уилла, не могло быть легко. За сегодняшний день у нее накопилось слишком много того, о чем стоило подумать. И только два слова могли уберечь их от того, чтобы не усложнять все еще больше.
        —Спокойной ночи, Уилл.
        Он стоял, прислонившись к рабочему столу, тяжело дышал, сердце колотилось как безумное, в душе царили отчаяние и пустота. Что это? Он не собирался прикасаться к ней, просто не смог вынести, когда она отвернулась. А когда его руки коснулись ее, он уже не смог уйти. Его будто током ударило, устоять невозможно. Он должен был ее поцеловать. Все мысли, воспоминания, страхи и сомнения вмиг исчезли, когда ее руки скользнули по его волосам и он ощутил ее нежные губы, тело. Забыл обо всем. Осталась Майя.
        Поцелуй потряс Уилла до глубины души, какая-то часть его существа отчаянно рвалась броситься за ней, чтобы снова целовать. Когда она его оттолкнула, ему показалось, что из тела вырвали кусок.
        Теперь к нему постепенно приходило осознание того, что это не должно повториться. Один-единственный поцелуй, и он почти потерял рассудок, открыв сердце и оставив его незащищенным.
        Инстинкт подсказывал бежать. Последние несколько дней с Майей причинили ему столько боли, сколько он не испытывал со времени отрочества. Вместе с болью она дарила радость. Один ее поцелуй таил в себе ни с чем не сравнимое наслаждение, чего он не знал прежде.
        Уилл медленно разжал пальцы, вцепившиеся в край столешницы. Надо справиться с этим, как справилась Майя. Взять себя в руки, вернуться к здравому смыслу. Какими бы ни были чувства к ней, надо думать о «Доме Джулии».
        Поначалу Уилл не хотел ввязываться в этот проект, но сиделка, ухаживавшая за Джулией, увидела его фотографию в «Файнэншел таймс» иуговорила войти в попечительский совет. Куберт дал согласие на то, чтобы компания оказывала проекту бесплатные финансовые услуги.
        Вскоре Уилл перестал воспринимать «Дом Джулии» как набор цифр, став постоянным напоминанием о последних днях жизни Джулии и людях, которые о ней заботились. Разве эту заботу можно оценить в цифрах, которыми он заполнял свои таблицы? Именно поэтому мысль о том, что сэр Куберт отберет у него проект, так ужасала. Это не просто бизнес, не просто деньги, за ним стоят жизни людей, их семьи, воспоминания. Последние дни, которые он провел с Майей, как никогда ясно дали понять, насколько все это важно.
        Глава 7
        На ночном столике запищал будильник. Майя выключила его. Шесть часов. Она добралась до постели только под утро и остаток ночи провела в раздумье, как вести себя днем. Должна ли она просить Уилла уехать? Майя понимала, что должна. Вчерашний вечер доказал, что в горячке она не может поручиться за свою способность принимать правильные решения и при первой же возможности здравый смысл отступит перед страстью. Нет, она должна поговорить с Уиллом. Сказать, что сделает все, что ему нужно, и он может уезжать. Да, рано или поздно он все равно уедет. Но лучше уж отправить его сейчас, чем дожидаться, когда он исчезнет сам. А может, и не придется ничего говорить. Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Может быть, он спустится с уже уложенным чемоданом и уедет, даже не дождавшись завтрака. У Майи заныло сердце.
        Несмотря на то что временами Уилл заставлял ее чувствовать себя ужасно, его пребывание в доме действовало на нее опьяняюще. Ему она рассказывала такие вещи, которые даже не мечтала рассказать кому-нибудь еще. Не взвешивала каждое слово, не беспокоилась о том, что он ее осудит. Его честность и прямота действовали на нее как дуновение свежего ветра. Раньше она никогда не была собой до такой степени.
        Уилл стал единственным человеком в мире, с которым она стала по-настоящему искренней. Она могла сказать, чтобы он ушел, если бы захотела. Но Майя не хотела. По крайней мере, пока поцелуй продолжал сжигать ее изнутри.
        Она решила спуститься пораньше и, заняв место на кухне, ждать его появления. Включила радио и пошла в кладовку за фруктами и йогуртом к завтраку. Надо было чем-то заняться. Совсем не улыбалась мысль о том, что он спустится и, увидев ее тупо уставившейся в пространство, догадается, что она думает о нем. Майя сделала радио громче, надеясь, что музыка не позволит прислушиваться, пытаясь уловить звук его шагов или отъезжающей машины.
        Вернувшись на кухню, она обнаружила Уилла за столом, с притворной непринужденностью листающего газету. Майя чуть не выронила миски. В его волосах играло яркое летнее солнце, и она невольно вспомнила свое ощущение, когда вечером перебирала их пальцами, и кончики пальцев прикасались к тому самому месту на лбу, куда сейчас падал солнечный луч. Уилл не успел поднять глаза, а Майя уже почувствовала, как кровь бросилась в лицо.
        —Здравствуйте.
        —Доброе утро.
        Она не без тайного удовольствия заметила, как он беспокойно мнет угол газеты, и не смогла удержаться от улыбки при виде доказательства того, что Уилл не так равнодушен к ней, как хочет показать. Несмотря на все старания выглядеть спокойно, он не забыл, как накануне потерял из-за нее голову. Темные круги под глазами подсказали, что не только у нее ночью были проблемы со сном.
        Майя все еще сомневалась, надо ли просить его уехать. Но, выходя из комнаты, уже утвердилась в своем решении, хотя неуверенность на лице Уилла и незащищенность, похожая на ее собственную, заставляли ее колебаться. И то, что они не говорили о вчерашнем поцелуе, не означало, что все в этой комнате не напоминало о нем. Это ощущалось почти физически, так сильно, что она чувствовала это каждой клеточкой своего существа.
        Когда она подошла ближе, Уилл, тщательно контролируя лицо, изобразил осторожную улыбку. Их руки случайно соприкоснулись. Майя подняла глаза, перехватила его взгляд и почувствовала исходившее от него тепло. Оба замерли, глядя друг другу в глаза. В ее груди влечение соперничало с недоверием, толкая к Уиллу и одновременно с той же силой оттаскивая. Однако тело оставалось неподвижным, скрывая внутреннюю борьбу.
        Майя вглядывалась в его глаза, пытаясь угадать, с каким Уиллом предстоит иметь дело сегодня. Но она не видела ни холодных каменных баррикад, ни горячего страстного темперамента, который — теперь она это знала — скрывался в глубине его существа. Лишь неуверенность и смущение. Она отвела взгляд в надежде, что это позволит унять мощную силу притяжения к нему. Но это не помогало. Она впервые задумалась: что, если это чувство останется с ней навсегда? И даже если она скажет ему уезжать, а он уедет, они не смогут разорвать эту связь.
        Майя села напротив него и положила себе йогурт, фрукты и мюсли. Подняв глаза, увидела, что Уилл смотрит на нее задумчивым взглядом. Она поспешила снова отвести глаза. Неужели они так и будут делать вид, что ничего не случилось? До окончания курса оставалось два дня. Кого она пытается обмануть? Она больше не могла игнорировать чувство, поселившееся в груди, как не могла бы перестать готовить.
        Майя опустила ложку, и в этот миг ее внезапно ослепила яркая вспышка в голове. Она застыла от ужаса. О нет. Только не это. Организм не мог так подвести ее сейчас, когда в доме гостил Уилл. Только не сегодня. Не в эти дни. Однако вторая вспышка подтвердила худшие опасения. Вслед за этим закрутило живот. Майя поняла, что нельзя терять ни минуты. Мигрень определенно не предполагала присутствия гостей. Она знала, что у нее есть несколько минут, чтобы успеть добраться до ванной, а потом, когда закончится рвота, понадобится тихая темная комната, где можно переждать, пока головная боль не ослабит хватку.
        Бросив ложку, Майя вскочила.
        —Майя? Что с вами?
        Тревога, вспыхнувшая в глазах Уилла, говорила о том, что выглядит она соответственно. Она попыталась отойти от стола, но споткнулась. Ей было бы гораздо легче удалиться с достоинством, если бы не мутная пелена перед глазами. Майя ударилась бедром об угол стола и согнулась от боли.
        —Майя, скажите, что происходит.
        Уилл подошел к ней и ладонью, большой и теплой, потер ее больную ногу. Другой рукой взял ее за подбородок, как прошлым вечером. На глазах Майи выступили слезы. Убрав за ухо упавшие на лицо волосы, он приподнял его так, что ей пришлось посмотреть ему в глаза. Она застонала. Почему это должно было случиться именно сейчас?
        Всю ночь она пыталась убедить себя в том, что чувство к Уиллу можно забыть, не обращать внимания, уничтожить.
        —Ничего страшного. Это просто мигрень. — Просто мигрень. Мигрень, которая заставит ее торчать головой вниз над унитазом, а потом все утро, а может быть, и весь вечер чувствовать себя так, словно мозги перемешивают раскаленной докрасна кочергой. Просто мигрень.
        —Чем вам помочь?
        Даже своим расстроенным зрением Майя увидела, как он взволнован.
        —Ничем. Мне просто надо подняться наверх. Я справлюсь. — Желудок скрутило в тугой узел. — Но я не вижу.
        Она попыталась оттолкнуться от него, но его рука обхватила ее за талию, и они помчались к лестнице. У Майи мелькнула смутная мысль оттолкнуть его, убедить в том, что она все сделает сама. Но ванная требовалась срочно, а с помощью Уилла сделать это казалось проще.
        Махнув в сторону своей спальни, она позволила отвести ее. Желудок предупреждал, что времени почти не осталось. К тому времени, когда они добрались до ванной, Уилл практически тащил ее на себе. Усевшись на край ванны, она оперлась на раковину, чтобы не потерять равновесия.
        —Спасибо вам, но я…
        Слова прервал первый приступ тошноты. Упав на колени, Майя поползла к унитазу и застонала, когда поняла, что Уилл стоит позади нее. Ей удалось выдавить: «Ничего страшного», — но он не уходил, несмотря на звуки и слезы. Когда рвота, наконец, позволила Майе перевести дух, он намочил холодной водой мягкое полотенце и положил ей на лоб. Она прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Но это не удалось. Ей никак не верилось, что он остался с ней. Она понимала, чего это ему стоило. Вчера поцелуй, а сегодня это. Она не может полагаться на то, что думала о нем до сегодняшнего дня.
        —Уилл, вам не обязательно оставаться здесь.
        —Майя, могу только повторить, я не оставлю вас одну в таком состоянии. Мне известно, как вы привыкли вести себя с людьми, и я понимаю, что вы не хотите причинять мне неудобств. Но позвольте мне вам помочь.
        Майя на секунду открыла глаза и поморщилась от яркого света. Уилл погасил свет.
        «Мне известно, как вы привыкли вести себя с людьми…» Его слова не шли у нее из головы. И похоже, он действительно это знал. Ни один человек не был ей настолько близок, чтобы это знать. Никто не считал, что она стоит того, чтобы с ней возиться. Никто не замечал ее одиночества и боли, которые отбрасывали тень на все, что она делала. Но он остался и помогал ей. И не потому, что у него не было выбора. Не по обязанности. Она дала бы ему возможность уйти, но он остался с ней.
        —Спасибо.
        —Не за что. Что я могу сделать?
        Майя никогда не слышала, чтобы его голос звучал так мягко, нежно и заботливо. Что он мог сделать? Остаться с ней таким, как сейчас. Навсегда.
        А кроме этого? Она сморщила нос и на секунду задумалась, пытаясь оценить состояние желудка. Кочерга начала уверенно тыкаться в левое полушарие.
        —Мне надо лечь в постель.
        Уилл сунул полотенце под кран и, несмотря на ее слабые протесты, обтер ей лицо. Потом протянул ей зубную щетку и стакан воды, а когда она закончила, сильная рука скользнула ей под колени, другая под спину.
        —Уилл, не надо. Я сама.
        Он шикнул, призывая ее помолчать, и понес в спальню. В открытую дверь хлынул поток яркого света, и она, крепко обхватив его руками, спрятала лицо у него на груди. Его тело укрывало ее от света, гладкая теплая кожа приятно пахла. Даже мигрень не могла притупить наслаждение, которое она чувствовала, лежа в его объятиях, а стук его сердца подсказал, что и он не остался равнодушен к ее близости. Уилл осторожно положил ее на кровать и подошел к окну, чтобы опустить жалюзи и задернуть шторы.
        —Может, вам что-нибудь нужно?
        Майя попросила принести таблетки из ящика комода, хотя на самом деле единственное, что ей было нужно, — снова оказаться в его объятиях.
        Резкая боль заставила ее закрыть глаза, теперь ей поможет только сон. И все же она еще несколько секунд боролась, не желая прерывать очарование момента, которое дарила ей близость Уилла. И только потом, когда усталость окончательно сломила ее, уснула.
        Когда она проснулась, ей понадобилось несколько секунд, чтобы разобраться, как себя чувствует. Тошнота прошла, голова, казалось, тоже была в порядке, если не считать странного звона в ушах. Преодолев первоначальный испуг, Майя поняла, что звенит не в голове, а извне. Пожарная сигнализация! Она вскочила и слегка пошатнулась. Это напомнило, что не следует слишком напрягаться. Но звон не прекращался.
        —Не надо вставать! Все под контролем! — заглушая звон, крикнул Уилл, судя по всему, из кухни.
        Звон прекратился, и Майя остановилась в сомнении. И что теперь делать? Весь день лежать просто так? Нет, у нее слишком много дел. «А что он делает внизу?» — гадала она, надевая чистую одежду и направляясь к двери. Понимание пришло, когда Майя почувствовала запах и со всех ног бросилась вниз.
        Распахнув дверь на кухню, она увидела Уилла, который выбрасывал в мусорное ведро какой-то обуглившийся кусок. На плите отчаянно надрывался чайник. Майя сняла его с конфорки и, пока Уилл боролся с педалью мусорного ведра, вытащила из гриля второй обуглившийся кусок.
        —Вам не надо было спускаться. Вы сегодня ничего не ели и не пили, а я прочитал…
        Она заглянула в его ноутбук. Браузер был открыт на сайте Национальной службы здоровья.
        —Все нормально. Я просто хотела посмотреть, осталось ли что-нибудь от моей кухни. — Она тихонько засмеялась, проверяя его реакцию на ее слова. Пока все шло хорошо. Тем не менее она опустилась на стул, не желая слишком напрягаться. Попыталась убедить себя, что нетвердые колени не имеют никакого отношения к тому, что она смотрит на Уилла Томаса, который делает ей тост, хотя знала, что это ложь. В воздухе до сих пор витал призрак вчерашнего поцелуя, но теперь она ощущала его несколько иначе. Он стал будто теплее и уже казался менее опасным.
        —Все шло хорошо. — Уилл прервал ее размышления. — Я только на секунду отвернулся, чтобы поставить чайник, и тут сработала сигнализация.
        Майя подошла к нему, проверяя, каким будет эффект от его близости.
        —У меня все в порядке. Я проспала несколько часов и больше не хочу.
        Она уже не хотела, чтобы он носился с ней как с писаной торбой после того, что уже сделал. Теперь все казалось ей иным, даже собственная кухня. Майя попыталась убедить себя в том, что это все Уилл, который разбросал ножи и засорил стол крошками. Но дело не только в этом. Она стала другой. Они оба стали другими.
        —Вам надо отдохнуть, — мягко сказал он, поворачиваясь к ней и останавливая ее руку, потянувшуюся к чайнику.
        —Думаю, сегодня вам не стоит здесь суетиться. Давайте я этим займусь.
        В его голосе звучали тепло и нежность, напряженность и страх исчезли, как и вчерашняя отстраненность. Голос был низким, глубоким, наполненным… чем? Счастьем? Или удовлетворением? Пальцы продолжали поглаживать ее руку, ей не хотелось ему возражать.
        Обхватив Майю за талию, Уилл медленно повернул ее к себе лицом.
        —Возвращайтесь в постель. Я все принесу через минуту. — Он убрал с ее лица прядь волос и нежно подтолкнул к двери.
        Майя не могла поверить, что человек может так сильно измениться за столь короткое время. Но он это сделал. Рядом с ней был не тот пугливый Уилл, который бежал от одной мысли, что она может к нему приблизиться. И не тот потерявший голову от страсти, который целовал ее вечером на этой кухне. Теперь рядом с ней оказался надежный и нежный мужчина. Заботливый. Внимательный. И все же Майя знала, что болезненные воспоминания о прошлом нельзя вылечить шоколадным пудингом и поцелуем.
        Надежность и забота — это хорошо, но мысль о том, что вчерашняя страсть, вспыхнувшая между ними, уступила место чему-то более спокойному, тоже не радовала. Все это прекрасно после чего-то более острого и жгучего.
        Майя тоже изменилась. Раньше она не смогла бы сидеть и ждать, что кто-то приготовит ей поесть. Прибежала бы на кухню и настояла, что сделает все сама. Ночью она уверяла себя в том, что Уилл больше никогда не поцелует ее, потому что не способен решиться на отношения, о которых мечтает она. Но наступил новый день, и он остался здесь ради нее. Да, она видела темные тени в его глазах, печаль на лице, но он здесь. Не сбежал, не отстранился от нее ни телом, ни душой.
        Может быть, Уилл на самом деле способен на большее. Но это еще не значит, что хочет этого. Или хочет этого с ней.
        Глава 8
        Майя забралась в постель, зевнула и, утонув в подушках, закрыла глаза. Ее тело расслабилось, обмякло. Казалось, под легким летним одеялом она тает, растекаясь по матрасу. Теперь ее чувствительность к свету вернулась в норму, и она отдернула шторы. Но она была слишком сонной, чтобы наслаждаться видом. Мигрени лишали сил, хотя она привыкла справляться с ними сама, и делала это так долго, что не представляла, как может быть по-другому. В дверях появился Уилл с подносом, огляделся, куда бы его поставить. Вариантов было немного. Эту спальню агент по недвижимости описал как «миниатюрную», но даже такое определение делало ей честь. Комната напоминала обувную коробку. Открыв кулинарные курсы, Майя выбрала для себя самую маленькую комнатку, оставив более просторные спальни для гостей, которые ей платили. Она убрала с прикроватного столика пару журналов, и Уилл, поставив туда поднос, с неловким видом встал рядом.
        —О… — Майя немного подвинулась, освобождая место на кровати. Посмотрела на него и вдруг смутилась. — Здесь нет другого места.
        «Это всего лишь предложение присесть, — подумала она. — Он не может подумать ничего другого». Едва ли Уилл усмотрит в ее словах скрытый смысл, она сама не уверена в том, что он есть. Разве что пригласить его в свою постель?
        Уилл с несколько скованным видом сел рядом с ней и потянулся к подносу. Подал Майе чай с подгоревшими тостами и улыбнулся, будто предлагал настоящее пиршество.
        Она улыбнулась в ответ. Возможно, это и впрямь пиршество, ведь после утренних неприятностей едва ли можно было съесть что-нибудь другое. Новое ощущение, что о ней заботятся, придавало всему этому трогательную прелесть и дополнительный блеск. Она вдруг почувствовала, как легко принимать его помощь. Его улыбка говорила, что чувство собственной нужности притягивает, а не отталкивает. Уилл наблюдал, как Майя жует тост.
        —Вы ничего себе не взяли?
        —Я не знал, стоит ли рисковать делать еще один тост. Во всяком случае, пока.
        —Я могу вам что-нибудь приготовить.
        Она уже наполовину вылезла из постели, Уилл нежно взял ее за руку. Майя поняла, о чем он думает и, с сомнением посмотрев на него, снова легла. Его теплая рука продолжала удерживать ее, прогоняя неуверенность и страхи. С ним она могла не стараться постоянно что-то делать, не обязательно было все время угождать ему, чтобы чувствовать себя достойной его общества. Он хотел, чтобы она просто была. Волна тепла, зародившаяся в животе, поднялась к груди и затопила лицо.
        —Возьмите хотя бы один из моих. — Она пыталась нащупать дорогу в новом мире, где не надо делать все самой. — Если нравится, разрешаю вам сделать потом еще для нас обоих.
        —Хорошо. — Откусив кусок подгоревшего хлеба, он скорчил гримасу. — Это ужасно. Как вы это едите?
        —Да нет, они вполне приличные, — соврала Майя, сдерживая смех, и, увидев поникшее выражение на лице Уилла, решительно засунула в рот оставшийся кусок. Сделала большой глоток чая и слегка поморщилась от горечи. — Вот, возьмите. Выпейте. Будет лучше.
        —Спасибо. — Он слегка коснулся ее пальцев. Когда он сделал глоток, Майя с удивлением обнаружила, что это простое действие вызвало у нее всплеск желания. Подумала, не лучше ли им избежать повторения вчерашнего. Не навсегда, хотя бы на несколько часов. Чтобы перевести дух и просто порадоваться общению друг с другом. Но это не так просто.
        —Вид отсюда просто потрясающий. — Уилл подвинулся немного глубже на кровати и глянул в окно.
        А может, это будет совсем просто, по крайней мере сейчас. Сразу за садом почти на полмили простирался луг, усеянный дикими цветами. В реке, петлявшей по долине, отражалось вечернее солнце. Майя почти каждый день ходила туда прогуляться. Там придумывала новые рецепты, дышала чистым сельским воздухом и делала снимки, которые могли бы вдохновлять в будущем.
        —Да, красиво. Мне здесь нравится гораздо больше, чем в Лондоне. В городе я никогда не смогла бы вести кулинарные курсы.
        —Да, действительно красиво. Можете гордиться своим бизнесом. А вы уверены, что это именно то, чего вы хотите? Разве не жаль упускать то, что может предложить большой город? Энергию? Ощущение полноты жизни? Мне кажется, вы могли бы любить и это место, и Лондон. Ваш коттедж прекрасное место для уединения, но не стоит превращать его в тюрьму.
        Он продолжал смотреть в окно, чтобы не смущать ее. Майя вгляделась в его черты, удивляясь тому, как ему удавалось так хорошо понимать ее, заставлять с такой ясностью видеть себя.
        —Вам всегда было тяжело с родителями?
        Она вздохнула. Неужели он намерен снова наступать на больное место? Но потом поняла, что он пытался помочь ей рассказать о самом больном. Как и она пыталась помочь ему. Уилл не всегда деликатен, не всегда прав, но всегда хотел помочь. И конечно, это не могло не отбросить их в прошлое. Он помог ей понять, как несбывшееся желание заслужить любовь родителей отравило отношения с людьми.
        —На самом деле это вовсе не было тяжело. По крайней мере, для них.
        —Что вы имеете в виду?
        —Ну, они просто не хотели, чтобы я была рядом. Так и получилось. Сначала мной занимались няни. Потом меня отправили в школу. А когда я поступила в университет, они купили мне квартиру, чтобы не пришлось приезжать домой на каникулы. — Майя подняла глаза и заметила его слегка приподнятые брови. — Я понимаю, что имела массу материальных преимуществ. Мне повезло, на их деньги я смогла начать свое дело. Но если бы могла, вернула бы им эти деньги.
        —Понимаю. — Уилл сочувственно улыбнулся и пожал ей руку. — А как они отнеслись к вашему увлечению кулинарией?
        Он действительно понимал ее. Майю растрогало то, как точно он угадал вопрос, который надо задать, чтобы вникнуть в суть. Ту часть ее истории, которая ранила сильнее всего.
        —Однажды я попыталась рассказать им об этом. Ее голос сделался глухим, когда она вспомнила тот вечер. Как тщательно готовила то, что будет говорить, снова и снова повторяла это в машине, пока ехала домой. Придумывала аргументы и контраргументы. Была готова отстаивать свой выбор при любом повороте событий.
        —Мне не нравилось учиться в университете, я успешно сдавала экзамены только потому, что много занималась. Но хотелось все бросить и поступить в кулинарный колледж. Я все спланировала и ехала к ним, чтобы рассказать, что хочу сделать. Думаю, даже если бы они сказали, что я не должна этого делать, было бы лучше.
        —Что же они сказали?
        —Они сказали, что я могу делать все, что угодно. Главное, убраться из дома до семи, потому что они идут обедать в ресторан.
        Уилл взял Майю за руку и пожал ее. Но она не чувствовала печали и отчаяния, которые обычно вызывали эти воспоминания. Она впервые рассказала об этом вслух и теперь ясно видела, сколь вопиющим было поведение родителей, вдруг осознала, что причина отсутствия интереса к собственному ребенку вовсе не в том, что она делала или не делала. Просто двух этих крайне эгоистичных людей интересовала лишь собственная жизнь.
        —И вы остались в университете?
        —Последние два года я трудилась изо всех сил. Но они даже не приехали на вручение диплома.
        —Знаете что, я думаю, они могли бы гордиться вашими достижениями. Я с ними не знаком, и мне трудно предполагать, что они чувствуют. Но знаю точно, что вы можете гордиться собой. И вам решать, как жить дальше, сможете ли вы оставить в прошлом их жестокость и начать получать удовольствие от жизни.
        Он прав. Что бы она ни делала, чего бы ни добилась, пока будет оценивать свою жизнь глазами родителей, никогда не станет счастливой. Майя подняла глаза, удивленная и тронутая и его словами, и тем, что он их сказал. Она говорила себе, что пока окончательно не оправится от мигрени, не станет думать о том, что происходит между ними. Но стремительное изменение в отношениях так поражало, что она не могла не задуматься, к чему все идет.
        —Не важно, что они думают. Важно, что думаете вы.
        Майя задумалась над его словами и, с трудом сдерживая зевоту, посмотрела в окно на свой маленький кусочек английской деревни. Она думала о тех людях, для которых готовила, которых учила все эти годы. О радости, которую дарила им, и о счастье, которое испытывала от этого сама. Майя почувствовала тепло и удовлетворение и поняла, что не испытывает горечи, печали и злости к прошлому, которое привело ее сюда.
        —На самом деле я считаю, что у меня все хорошо. А вы?
        А он? Что она имела в виду, думает ли он о ней, или о том, как дела у него? Уилл задумался. Если бы месяц назад он знал, где будет сейчас, оценил бы теперешнюю ситуацию как совсем не хорошую. Он никогда не сближался с другими людьми. Никогда не говорил о своей семье. Не думал о ней. У него небольшой, но очень строгий свод принципов, которые позволяли держать свою жизнь под контролем. А за последнюю неделю он нарушил их все.
        Было больно. Временами казалось, что такой боли он не чувствовал с тех пор, как умерла Джулия. Но когда попытался вспомнить, что хорошего произошло с ним за последний год, последние десять лет, Уилл вспомнил только, как хорошо было, когда он целовал Майю.
        Он хотел ответить, но услышал тихое сопение. Майя уснула. А когда повернулся, чтобы посмотреть на нее, ее голова упала ему на плечо. Уилл попытался высвободить руку так, чтобы не разбудить ее, но она перевернулась и придавила обе их руки. Он не знал, что делать. Остаться — неправильно, но так соблазнительно. После бессонной ночи и тяжелого дня вид любой кровати — даже если там не было Майи — соблазн сверх всякой меры. Но эта кровать и женщина на ней… Как он мог уйти? Майя выглядела такой спокойной, что Уилл невольно улыбнулся. Он боялся, что разговор о родителях ее расстроит, но, похоже, ей стало легче, и она, наконец, успокоилась.
        «Слишком успокоилась», — невольно подумал он.
        Однако лечь в постель с женщиной в бессознательном состоянии не в его правилах. Уилл медленно вытащил из-под нее руку, стараясь не потревожить Майю. Она открыла глаза и с удивлением посмотрела на него.
        —Я уже ухожу.
        —Нет, — прошептала она и, снова закрыв глаза, сплела свои пальцы с его. — Останься.
        Уилл снова откинулся на подушки и невольно ощутил наслаждение от ее близости. Еще пять, десять минут, чтобы она крепче уснула, и он уйдет. Однако прошло полчаса, а он так и не двинулся с места. Он чувствовал себя настолько спокойным и довольным, что не мог заставить себя уйти. Ему казалось, что еще до Майи он знал, что такое покой. Но теперь понял, что это было тогда. Пустота. День за днем он жил, не чувствуя ни злости, ни печали, но платил за это тем, что не чувствовал ни радости, ни душевного подъема, ни любви. А сейчас покой наполнял каждую клетку жизнью. В конце концов, его веки начали тяжелеть. Уилл закрыл глаза.
        Ночью он ненадолго проснулся и обнаружил Майю, тесно прижавшуюся к нему. Ее рука раскинулась у него на животе, ноги переплелись с его ногами. Уилл обхватил ее за талию с отчаянным желанием прижать к себе. Где-то под утро, когда сквозь открытое окно начал просачиваться свет, Майя проснулась. Он видел, как она, очнувшись от сна, слабо улыбнулась и подняла на него глаза.
        Отпрянув назад, слегка наклонила голову, в уголках губ появилась сонная чувственная улыбка. Уилл посмотрел ей в глаза. Убрав ладонь с ее талии, медленно скользнул вверх по руке Майи.
        Он хотел ее. Она такая красивая. Немного сонная и помятая, но вся такая светлая, чистая. Она не играла ни в какие игры. Ее лицо озарилось радостью, когда она увидела его рядом, и Уиллу отчаянно захотелось поцеловать ее. Но он не мог сделать ничего такого, пока не убедится в том, что она тоже этого хочет. Он хотел ее. Всю. Уилл никогда не представлял себе, что может чувствовать подобное, и теперь его переполняла радость. Он не мог отказаться от этого, не мог пожертвовать радостью в угоду своим страхам.
        —Вы проснулись? — шепотом спросил он. От его дыхания волосы, упавшие Майе на лицо шевельнулись, и он нежным движением убрал их назад.
        —Да.
        Ее пальцы сжали рубашку Уилла. Его взгляд упал ей на руку, вернулся к ее лицу. Это было похоже на сон, слишком хорошо, чтобы быть реальностью.
        Рука Уилла скользнула по ее плечу и выше, пока не остановилась на щеке, нежно лаская. Он потянул ее к себе, переводя взгляд с глаз на губы и обратно. У Майи вырвался стон, Уилл стал ее целовать.
        Его губы двигались медленно, осторожно, нежно. Но даже сквозь вихрь эмоций он чувствовал, что Майя ускользает от него. Она снова засыпала, и он понимал, что должен ее отпустить, по крайней мере сейчас. Успокаивала только мысль о том, что через несколько часов они снова проснутся здесь вместе и продолжат то, что не успели.
        —Ты устала. Поспи еще. — Он нежно поцеловал ее в лоб и крепко обхватил за талию.

* * *
        В постели что-то пищало.
        Майя в ужасе открыла глаза, пытаясь сообразить, откуда идет звук. Перед глазами было темно, и она вдруг поняла, что прижимается лицом к чему-то теплому и твердому. Уперлась в это руками и попыталась приподняться, но оно не отпускало и тянуло ее вниз к кровати. Майю охватил страх, она стала бороться, пытаясь сесть, и, только посмотрев вниз, вдруг поняла. Уилл. В ее постели. Какого…
        —Доброе утро, — неуверенно сказала она.
        —Доброе утро.
        Когда он увидел ее, с его лица сбежало сонное мечтательное выражение, сменившись удивлением и смущением.
        —Извините, забыл, что у меня включен будильник. Сегодня выглядите гораздо лучше. Как вы себя чувствуете?
        —Честно? Мне немного неловко.
        Уилл спал с лица, а она вспомнила каждую секунду их поцелуя сегодня утром. Или вчера вечером. Когда это было? Прежде чем ей удалось подобрать нужные слова, у нее заурчало в животе.
        —Вы голодны.
        Майя села и потерла глаза.
        —Дайте мне минуту, чтобы окончательно проснуться, и я приготовлю что-нибудь на завтрак.
        —Не приготовите.
        Его властный тон заставил ее напрячься.
        —Я в порядке. Идите вниз, я спущусь через минуту. — Она пригладила волосы, стараясь выглядеть спокойно, будто проснуться в одной постели с мужчиной, в которого с каждым днем все больше влюблялась, для нее обычное дело.
        —Майя, завтраком займусь я. И не спорьте. Спускайтесь, когда будете готовы.
        Уилл вышел, не дав ей возможности возразить. Когда дверь за ним закрылась, Майя уронила голову на руки, не зная, куда деваться от стыда. Во сне она вцепилась в него как безумная, и теперь он наверняка сбежит при первой же возможности. Это какая-то бессмыслица. Ее воспоминания о поцелуе были наполнены теплом, радостью и наслаждением. Но она не видела того Уилла в человеке, с которым проснулась сегодня утром. Хотя стоит ли удивляться. Она вспомнила, как вела себя спросонья. Пытаясь вырваться, практически колотила его кулаками в грудь. Будто мало того, что ее вырвало у него на глазах.
        Майя застонала, быстро накинула чистую одежду и направилась на кухню.
        Уилл нашел зерновые хлопья и фрукты, накрыл стол к завтраку. На рабочем столе стоял чайник с заваркой и две чашки. Ему даже удалось найти молочник. Этот парень быстро учился. Он вышел из кладовки, и Майя осторожно улыбнулась ему, не зная, стоит ли упоминать о ночном поцелуе. С чего начать? Нет, она еще не успела разобраться в том, что чувствует, и уж тем более не хотела обсуждать это с ним.
        —Очень мило с вашей стороны, — нашлась она.
        —Ничего особенного. Садитесь. Ешьте.
        Она повиновалась, пытаясь получить удовольствие от своего нового положения, поскольку никогда не была объектом чьей-то заботы. Однако резкость Уилла заставляла ее нервничать.
        —Так что вы намерены сегодня делать? Ощущение тепла рассеяло ее сомнения. Он старался. Просто поразительно, как изменились их отношения. Теперь у нее даже не возникало вопроса о том, что он может уехать до конца недели.
        —Даже не знаю. Вчерашний день немного выбил меня из колеи. Надо посмотреть записи, там указано, что мы должны готовить сегодня.
        —Я имел в виду не то, чему вы собирались учить меня сегодня, а то, как вы намерены вылечиться.
        Майя подняла на него глаза, и хотя голос его звучал резко, черты выражали не злость, а тревогу. Ее улыбка расплылась шире. Он по-прежнему старался ее оберегать.
        —Я уже здорова. — Она с радостью готовилась начать новый день теперь, когда стало ясно, что Уилл остается. — И сегодня научу вас готовить курицу в вине! А потом собираюсь испечь сотню пирожных.
        По его лицу она видела, что он не мог решить, стоит ли читать ей очередную лекцию. В конце концов, его встревоженное выражение сменилось подобием улыбки, и она поняла, что он согласился. «Вот и хорошо», — подумала она. Не могло быть и речи о том, что она проведет вне кухни два дня подряд, и ее обрадовало, что Уилл это понял.
        —Может быть, научите меня печь пирожные. Хотя к девяносто девятому я, пожалуй, повешусь.
        —А у меня есть выбор?
        —Пожалуй, нет.
        Он улыбнулся, и Майя растрогалась до глубины души. Она думала обо всем, что Уилл сделал для нее вчера, что видел и слышал. Согласиться с ним — самое меньшее, что она могла сделать.
        Он, видимо, почувствовал ее волнение.
        —Если вам будет легче, могу сделать вид, что есть.
        Глава 9
        Зачем он вызвался печь пирожные? Почему намертво застрял здесь? Ответ прост. Майя.
        Еще несколько дней назад его мозг взывал: «Уезжай». А теперь, даже сознавая, что рискует и однажды все может обернуться болью, Уилл этого не сделал. Рядом с Майей чувствовал себя таким счастливым, как никогда. Внутренний голос утих, хотя и не окончательно.
        Уилл испугался вчера, подумав, что Майя серьезно больна. Боль от потери Джулии ожила в сердце с новой силой, а мысль снова пройти через это приводила в ужас. И чем ближе становилась Майя, тем больше пугала.
        Она снова его потеряла. Майя внимательно вглядывалась в лицо Уилла, пытаясь заглушить разочарование, пока не убедится полностью. Когда это случилось и что из сказанного ею могло стать причиной, неизвестно. Пристально наблюдая за ним, она заметила, что он снова мысленно отсутствовал. Майя твердо решила не паниковать. Возможно, ему нужно побыть одному, осмыслить то, что произошло вчера вечером и сегодня утром. В течение дня он все больше отдалялся, но, даже молча, говорил больше, чем думал. Майя дала ему список ингредиентов с указанием их количества.
        Уилл не раз поднимал на нее глаза, и у нее замирало сердце в надежде, что вот-вот он к ней вернется, снова откроется и даст им шанс. Но он отводил взгляд, оставаясь напряженным, в глазах читалось сожаление.
        Все, что открылось им с момента поцелуя, бесследно исчезло. Майя печалилась в разочаровании. Конечно, она не знала, какую боль испытал Уилл, лишившись семьи, но он не единственный, кому пришлось пережить это, а потому не мог убежать от мира потому, что временами существовать в нем тяжело.
        Если захочет, он станет счастливым, и они могут быть счастливы вместе. Майя в этом не сомневалась. Но с одним условием: если он перестанет убегать, наберется храбрости и попробует.
        —Вы уже делали это раньше.
        Поняв, что попался, Уилл бросил на нее красноречивый взгляд.
        —Нейл очень любил сладкое.
        Майя попыталась улыбнуться. Он мог проигнорировать ее вопрос, мог солгать, но не стал увиливать и сказал правду. Боясь спугнуть удачу, она сдержала желание заговорить. После того, что он рассказал о Джулии, о боли, которую пережил, она не представляла, что еще могло ранить его в прошлом. Нейл «любил» сладкое. Неужели его приемный отец тоже умер?
        Прошел почти час, они оба молчали. Майя смотрела, как Уилл украшает пирожные идеально ровными завитками холодного крема. Теперь она знала его достаточно хорошо и понимала, когда можно надавить, а когда оставить в покое. Но заметила и еще кое-что: он вернется к ней. С тех пор как встретились, они сделали два шага вперед и только один назад. Непросто, да. Но они двигались правильно.
        Ей хотелось взять его за руку, успокоить, но она знала, что ему нужно подумать. Неделю назад она думала, что недостаточно хороша для него. Теперь поняла, что ошибалась. У него проблемы, с которыми предстояло справиться.
        —Я не видел его пятнадцать лет.
        Майя поняла, что внутренняя борьба завершена и он возвращается. Тщательно подбирая слова, она постаралась помочь ему, приободрить его, не давить.
        —Это было ваше желание?
        —Нет. — Уилл не мог скрыть волнения. — Он не захотел меня видеть. Не оставил выбора.
        У Майи зудели руки от желания обнять его, но она знала, что это невозможно. Они не до конца разобрались с проблемами прошлого. Он снова занялся украшением пирожных, на его лице появилось выражение, которого Майя никогда не видела. Она окинула взглядом кухню. Пирожные занимали почти все поверхности, и их было не меньше сотни. Вдруг в дверь постучали.
        —Гвен! — удивилась Майя. Опять.
        —Майя, я так рада, что ты дома. Извини, я все понимаю, но у меня снова возникли непредвиденные обстоятельства. — Она что-то объясняла, но, увидев Уилла, резко умолкла. — О, вы еще здесь. — Она многозначительно улыбнулась. — Я слышала, во вторник вы были в пабе. — Она толкнула Майю бедром.
        —Ты хотела о чем-то попросить?
        —О да. Мне совершенно необходимо отъехать в офис, и если придется взять с собой детей, будет полный кошмар. Ты не могла бы присмотреть за ними?
        Майя изобразила улыбку, припоминая свои планы на оставшуюся часть дня. Они практически закончили с пирожными, и она еще не решила, стоит ли затевать что-нибудь еще.
        —М-м-м.
        Совсем не хотелось сидеть с детьми. Кроме того, сейчас самый подходящий момент, чтобы проявить характер. У Майи все основания отказать Гвен. Несмотря на то что голова почти пришла в норму, она чувствовала себя как выжатый лимон. Не самое подходящее состояние, чтобы возиться с двумя малышами. И хотелось побыть наедине с Уиллом, посмотреть, что из этого получится.
        —Они в машине, — продолжала Гвен. — Я велела им подождать, пока не договорюсь с тобой, но я их сейчас приведу. Спасибо тебе, Майя. Ты моя спасительница.
        Майя поежилась, понимая, что надо ответить. Лихорадочно прокручивая в уме варианты «да — нет», она чувствовала, как все внутри сжимается в комок тревоги. Исчезнет ли Гвен из ее жизни, если она откажет, не последуют ли за ней остальные друзья, узнав об этом? Чувствуя рядом призрак одиночества, она переминалась с ноги на ногу, не решаясь заговорить. Но тут Уилл кашлянул и бросил на нее многозначительный взгляд. Гвен обернулась, и у Майи не осталось выбора. Надо что-то сказать.
        —Гвен, честно говоря… — начала она, но замялась, не зная, как объяснить. Теплая рука Уилла легла ей на талию, слегка подталкивая вперед. Майя набрала больше воздуха. — Боюсь, сегодня я не смогу тебе помочь. Понимаешь, у меня была мигрень, и я еще не совсем пришла в себя. Извини.
        —О! — Гвен была немного ошарашена. — Я не знала. У тебя все нормально?
        Майя быстро кивнула, чувствуя, что краснеет.
        —Да, сегодня лучше.
        —Ладно, ты, главное, не волнуйся. Береги себя. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится.
        —Подожди. Мы почти закончили пирожные. Если хочешь, можешь их забрать прямо сейчас.
        —Вы уже все сделали? Майя, ты просто ангел.
        —Видите, это не так трудно, — одобрил Уилл, когда Гвен уехала и они одновременно сделали шаг вперед, чтобы закрыть дверь.
        Майя резко повернулась и, уперев руки в бока, сердито уставилась на него.
        —Вы не должны были этого делать. Я сама в состоянии решить, как себя вести. — Весь день она старалась не трогать его, не давить, а он так грубо вмешался и практически заставил ее отказать Гвен, не дав ей возможности подумать.
        —Но разве вы хотели сидеть с ее детьми? — Голос Уилла был раздражающе спокойным.
        Он прислонился к двери и смотрел на нее.
        —Меня бы это не затруднило, — соврала Майя.
        —Неужели? Неужели после вчерашнего вам хочется возиться с чужими детьми? Снова?
        Майя подумала, что дело совсем не в этом. Хотя неизвестно, кого она хотела в этом убедить. Потому что дело было именно в этом. В том, что с самого начала пытался показать ей Уилл. В том, как она жила и что на самом деле двигало ее поступками. Но она должна была сама принять решение и, в конце концов, сказать Гвен «нет»… может быть.
        —Майя, я не понимаю, почему вы сердитесь. — Его спокойный голос просто выводил из себя.
        У Майи все тело зудело от злости, но она понимала, что должна злиться только на себя. Потому что при первой же возможности она снова не смогла за себя постоять. Однако Уилл смотрел на нее с таким самодовольным видом, как будто не было ничего проще, чем справиться с этим.
        —Я только хотел напомнить вам то, о чем мы говорили. А вы опять собирались сказать «да», когда хотелось сказать «нет».
        Как ему удавалось видеть насквозь боль десятилетней давности? Как он так быстро нащупал ее страхи, понял, насколько она беззащитна? У Майи застучало сердце. В порыве ярости она набросилась на Уилла, отчаянно пытаясь сорвать на нем злость, предназначавшуюся ей самой.
        —Какое вы имеете право вмешиваться? Кто дал вам право указывать мне, как жить?
        —Вы сами знаете.
        Уилл тоже повысил голос. Майя догадалась, что он не ожидал такого поворота.
        —Потому… потому что я…
        —Потому что вы что?
        Уилл внезапно смягчился и с улыбкой пожал плечами.
        —Потому что вы мне небезразличны. Когда я вижу, что вас кто-то обижает, ничего не могу с собой поделать, волнуюсь. Вы это хотели услышать?
        Майя уставилась на него, замерев от неожиданности. От злости не осталось и следа.
        —Вы что-нибудь скажете?
        —Спасибо за откровенность.
        Она понимала, что после столь откровенного признания этих слов недостаточно, но не представляла, что ответить. Что он тоже ей небезразличен? Да, конечно, и он должен это знать. Внезапно она поняла, что не в силах ни о чем думать, пока не будет знать точно, что произошло прошлой ночью. Воспоминания казались такими реальными. А вдруг это всего лишь ее фантазии, сон? Она должна узнать правду во что бы то ни стало.
        —Уилл, вчера ночью…
        Он внимательно смотрел на нее, не торопясь восполнить пробелы.
        —Я проснулась, и там были вы, и… — Майя вспомнила, как сладко в его объятиях. Это было наяву. — Я все думаю, мне это не приснилось?
        Уилл улыбнулся, шагнул к Майе.
        —Не приснилось. Все было наяву. По-настоящему. — Он наклонился и коснулся ее губами. Даже от такой легкой ласки по ее телу пробежали искры. — Я так боялся, что ты ничего не помнишь.
        —Я и проснулась не сразу. Утро для меня не лучшее время.
        —Тогда мне придется тебе напомнить.
        От соблазнительного блеска его глаз Майя покраснела, а от мысли и первого намека на то, что у них будут и другие утра и настоящие отношения, которые не закончатся через несколько дней, потеплело на сердце.
        —Что мы будем делать вечером? — Майя не переставала удивляться, что все это правда и он действительно с ней.
        —Я приготовлю тебе обед, а ты будешь сидеть и смотреть.
        Майя поняла, что выбора нет, на минуту задумалась и попыталась представить, как могла бы чувствовать себя в такой ситуации.
        —Я что, буду просто смотреть, как ты горбатишься у плиты? И мне совсем нельзя будет тебе помогать?
        —Тебе ничего нельзя будет делать. Когда тебе последний раз готовили обед? — Ее лицо сказало все, что он хотел знать. — Вот именно. И не спорь.
        —О-о-о’кей.
        Пусть делает как хочет, попытается осуществить свою идею, тем более что на этой неделе он столько раз делал, как хотела она. Этому спокойному счастливому Уиллу невозможно было ни в чем отказать. Майе нравилось видеть его таким беззаботным. Но она знала, как ему тяжело находиться на кухне, а они уже провели там несколько часов.
        —Еще рано. Как насчет того, чтобы сначала прогуляться?
        Пройдя по саду, они двинулись через луг к реке. Уилл шел совсем рядом, и случайное прикосновение его плеча или руки усиливало ощущение близости. В ожидании прикосновений Майя чувствовала легкое покалывание на коже, будто внутри требовала подзарядки батарейка. Иногда их взгляды встречались, взгляд Уилла, проникая ей в самое сердце, заставлял задыхаться и хватать ртом воздух.
        Они дошли до дорожки, скрывавшейся под сенью больших деревьев, и Майя, как всегда, остановилась, чтобы посмотреть на свой коттедж. Яркое летнее солнце играло на его стенах, вдыхая жизнь в старые камни, а разноцветное море луговых цветов менялось с каждым дуновением ветерка. Она закрыла глаза и подняла лицо навстречу солнечному теплу. И подумала, как думала каждый день, какое счастье, что она нашла это место, дарившее радость и мир ее душе. Но Уилл прав, она может быть счастлива не только здесь.
        Подойдя сзади, он положил руки ей на плечи, она прислонилась к нему, радуясь тому, что может это сделать. Он предлагал ей все, что мог дать, ей оставалось только брать. Его руки скользнули вокруг ее талии, он прижал ее спиной к себе и поцеловал в шею.
        —Здесь в самом деле очень красиво, — прошептал он.
        Майя слегка приподнялась, прижимаясь макушкой к его подбородку. Он поцеловал ее в висок, она не смогла сдержать стона наслаждения. Уилл гладил ее бедра и живот, губы скользили по шее. Майя затаила дыхание и, прикусив губу, отдалась переполнявшим чувствам.
        Уилл решительно повернул ее лицом к себе и крепко обхватил, наконец прижавшись губами к ее губам. Это прикосновение заставило Майю резко очнуться. Какой бы счастливой ни была, она не забыла, что у них еще остались нерешенные вопросы, обиды, которые надо преодолеть, прежде чем Уилл решится на это, как бы оно ни называлось. Утренний поцелуй был не менее сладким, чем сейчас, но это не помешало ему через несколько часов спрятаться в свою раковину.
        Майя уперлась руками ему в грудь и отступила, тяжело дыша, борясь с желанием обнять его за шею. Она понимала, что не может дать себе воли. Если Уилл ее любит, пусть перестанет отстраняться. Майя не хотела отказывать Гвен, по крайней мере сегодня. Но с его помощью сделала это и почувствовала себя лучше и свободнее, поняла, что поступила правильно. Теперь она хотела того же от Уилла и знала, что он утаил часть своей истории, и если он не готов сделать шаг вперед, как она, им лучше расстаться.
        —Майя? — Уилл удивился внезапной смене ее настроения.
        —Извини. — Майя пошла вниз к реке.
        —В чем дело? Что-то не так?
        Если они хотят дать волю влечению, продолжать связь, с каждым часом обретавшую все большую реальность, ей нужно знать, что Уилл до конца откровенен с ней.
        —Ты упоминал приемного отца. Мне хотелось бы узнать, что с ним случилось?
        —Сейчас? Ты сейчас об этом думаешь? Хочешь поговорить о моих родителях?
        —Я хочу узнать тебя. — Она погладила его щеку и с тихой улыбкой заглянула ему в глаза, гадая, услышит ли он за этими словами то, что она хотела знать на самом деле. «Готов ли ты к этому»?
        Глава 10
        Он и не думал отгораживаться от нее, возвращаться к тихой, застывшей, холодной ипостаси своего существа. Но реакция Майи его поразила. С утра она, похоже, не хотела близости, и он оставил ее в покое. А когда начал возиться с пирожными, весь мир отступил на второй план. Его руки сами делали работу, не требуя от него почти никакого участия, будто вспомнили долгие часы, проведенные на кухне с Джулией. Когда появилась Гвен, он понял, что должен помочь Майе постоять за себя. Не смог бы вынести, если бы она сдалась и оставила надежду изменить свою жизнь. Оставалось лишь немного поддержать ее. Но оказалось, этого мало. И всегда будет мало. Он был неравнодушен к Майе. И вот теперь от него требовали большего. Опять. Она хотела узнать про Нейла. Проникнуть в последнюю часть его души, которую он не хотел открывать, слишком уж больно. Уилл понимал, что выбора нет. Оттолкнуть ее после того, что случилось прошлой ночью, было бы жестоко. Это был бы конец. Если он не хочет ее потерять, должен сделать шаг вперед.
        Но Уилл не знал, чего хочет от нее, как далеко готов зайти. Знал только, если сегодня Майя решит, что больше не хочет иметь с ним ничего общего, это будет ужасно. А если этот разговор ее удержит, даст ему время еще раз обо всем подумать, понять, что происходит между ними, он готов рассказать.
        Опустившись на ствол поваленного дерева, Уилл заговорил:
        —После смерти Джулии мы с Нейлом попытались жить дальше. — Он, как обычно, пытался отстраниться от того, о чем говорил, будто рассказывал о ком-то другом. Но стоило начать говорить, как он увидел себя пятнадцатилетнего, одинокого и испуганного, с разбитым сердцем. Теперь он вкладывал в свои слова все, что чувствовал, ничего не скрывая и никого не пытаясь обмануть. Слова причиняли боль, но Уилл смотрел сквозь нее и видел только Майю. — Когда я смотрел на Нейла, он казался каким-то отсутствующим. В то время я не мог понять, что с ним происходит. Я никогда никого не любил так, как он любил Джулию. Мне показалось, что ему на меня наплевать.
        Майя прислонилась к нему, Уилл ощутил исходивший от нее покой и вдруг понял, что его воспоминания в прошлом. А Майя здесь. Сейчас.
        —О, Уилл, я уверена, что он тебя любил. — Вчера, когда ей стало плохо, ему приоткрылось то, что мог чувствовать Нейл, и он впервые осознал глубину горя своего приемного отца.
        Теперь Уилл все чаще думал про Нейла. Как просто и одновременно трудно было бы увидеться с ним снова, поговорить. Отчасти он хотел попытаться вернуть себе хоть что-то из недолгих счастливых лет своего детства. А вдруг Нейл не захочет его видеть и от него снова откажутся?
        Уилл потер шею, снимая напряжение, посмотрел, как солнечный свет, просачиваясь сквозь ветви деревьев, играет на покрытой рябью поверхности реки.
        —И что случилось потом? — в конце концов спросила Майя.
        Неделю назад Уилл пришел бы в ярость, если кто-нибудь попытался сунуть нос в его личную жизнь. Но он понимал, что Майя спрашивает не из пустого любопытства.
        —Ну, так мы протянули еще немного. — Он с тяжелым сердцем вспоминал те ужасные недели. — Но однажды к нам явился соцработник. Сначала задал мне кучу вопросов, а потом надолго заперся с Нейлом. И я снова оказался в приюте. — Уилл старался говорить легко, но воспоминание, ударив прямо в сердце, вызвало такую боль, что его голос сломался.
        —Мне так жаль.
        Нежность и забота в голосе Майи придали ему сил.
        —Смерть Джулии научила меня, как больно терять тех, кого любишь. — Уилл старался держать себя в руках. — Когда она покинула меня, я находил утешение в том, что она этого не хотела, как я не хотел терять ее. Но Нейл? В то время мне казалось, что я стал ему безразличен и он меня не любит. Тогда я понял, что больше не смогу дать кому-то такую власть надо мной.
        —И поэтому…
        —И поэтому, встретив тебя, я испугался. В жизни не встречал человека, которому так трудно противиться.
        —Я не нарочно.
        Уилл сжал ее руку и приложил к своей щеке.
        —Я знаю, знаю.
        Он поднял на нее глаза, и от вида рыжих волос, пурпурного платья и ярких зеленых глаз ему вдруг сразу стало легче. А когда коснулся губами ее рта, тяжесть окончательно исчезла. Он обхватил ее за плечи.
        —Теперь мы квиты. — Странно, что он мог улыбаться, когда болезненные воспоминания были так близки. — Думаю, теперь между нами все ясно.
        Майя улыбнулась и, положив голову ему на плечо, уставилась на воду. Теперь у него не осталось секретов от нее. Он совершенно беззащитен перед ней, и если бы она захотела, могла бы с легкостью разбить его сердце, как сделал когда-то Нейл. Но Уилла это больше не пугало. Сознавая ее власть над собой, он чувствовал лишь радостное возбуждение. Надо бы бояться, но он ни о чем не жалел.
        —На самом деле я должна еще кое о чем тебе рассказать.
        —Да? — встревожился Уилл.
        —Ничего плохого. Просто ты ведь уже понял, что я согласна обслуживать ваш благотворительный обед, верно? Даже если не захочешь заканчивать курс.
        По лицу Уилла промелькнуло выражение безудержного облегчения и счастья, и у Майи упало сердце.
        —Спасибо, Майя. Ты даже не представляешь, что это для меня значит. Спасибо тебе.
        Она прикусила губу, никак не ожидая, что перспектива уехать приведет его в такой восторг. Конечно, у нее мелькали мысли, что он может не захотеть остаться, но то, что он так обрадовался, просто убивало.
        Уилл, должно быть, заметил этот взгляд и взял ее лицо в ладони.
        —Что не так?
        —Ничего. — Она пыталась не показать, насколько расстроена. — Ничего. Я же понимаю, если бы не сэр Куберт, тебя бы здесь не было.
        Конечно, обидно сознавать, что это единственная причина его приезда, но теперь между ними возникло что-то настоящее. Остальное уже не имело значения. Майе хотелось оказаться дома и побыть одной.
        —Ты думаешь, я уеду?
        —А разве нет?
        —Нет. Я останусь. Обещаю.
        Майя встретилась с его пристальным взглядом и уже не могла отвести глаза, пока не почувствовала на своих губах его губы и не утонула в этом наслаждении, закрыв глаза. Он остается. Она пока не до конца верила в это.
        Они пошли в сторону дома. Сердце готово было петь от счастья, но Майя сдержала себя. Уилл не давал никаких обещаний, не клялся в вечной любви. Он всего лишь обещал остаться до конца недели.
        —Какие кулинарные удовольствия меня ждут сегодня вечером?
        —А-а… Понимаешь, я еще не придумал, но уверен, что смогу.
        —Неважно. Я сама могу что-нибудь приготовить. Или сделаем это вместе.
        —Нет. Я хотел, чтобы ты отдохнула, если помнишь. Я готовлю, а ты не вмешиваешься.
        Она с трудом удержалась от того, чтобы не начать спорить, настаивать, но твердо решила довериться ему, воспользоваться шансом, жить по-другому.
        —О’кей. Где холодильная камера, ты знаешь, на комоде кулинарные книги, если понадобится что-нибудь вдохновляющее.
        —Мне надо выбрать что-нибудь простое. Однажды я готовил коттедж пай. На день рождения Джулии. Это был мой первый самостоятельный кулинарный опыт. Как ты думаешь, у меня получится еще раз?
        Майя улыбнулась, тронутая тем, что он выбрал блюдо, так много для него значащее.
        —Я в тебя верю.
        Три часа, семь сковородок и три подхода к аптечке, и она с облегчением вздохнула.
        —Уилл, ты меня поразил. Серьезно. — Свою тарелку она опустошила дочиста.
        —Я знаю. Ты уже это говорила. Дважды. — Он старался сохранить самодовольный вид, но был слишком рад, что у него получилось сделать это для нее. И для себя.
        —Я подумала про тот первый день.
        —Я понимаю, что сделал тебе больно.
        —Не нарочно.
        —Нет, но, честно говоря, я не старался этого избежать.
        —Давай забудем. — Майя улыбнулась и встала помыть тарелки, но сильные руки, обхватив ее за талию, усадили на место. — Уилл, я просто хотела помыть эти…
        —Я знаю, тебе трудно. Со мной.
        —Ты остался. И это все, что мне надо знать. Крепче обняв, Уилл потянул ее к себе на колени.
        Майя закрыла глаза и, наклонившись к нему, облизнула нижнюю губу. Затаила дыхание, охваченная внезапным волнением и неуверенностью. Действительно ли этот человек сможет дать то, что ей нужно, готов ли он к этому?
        Прикосновение его губ было медленным, нежным и сладким. Она инстинктивно ответила на поцелуй, а когда они прижались друг к другу, волна жара мгновенно затопила ее с головы до ног.
        После всего, что рассказал Уилл, у нее не должно было остаться никаких сомнений. Он доверил ей свои секреты, не утаив ничего. Но она не психолог. Она его любимая. Во всяком случае, должна ею стать. Однако оставалось то, о чем она не знала. Что он к ней чувствует? Да, он сказал, что ему трудно ей противиться. Но уже продержался почти неделю. Кто поручится, что он не передумает? От людей, которых пускала в свою жизнь, Майя ждала понимания, искренности и любви. Без фальши и утайки. Теперь она знала, что заслуживает этого. Уилл показал ей это. Почувствовав ее неуверенность, он отодвинулся и открыл глаза.
        —Майя, что такое?
        От этой ласки по ее телу пробежала легкая дрожь.
        —Ничего. Нет, не так. Я не знаю, просто не уверена, что это хорошая идея.
        —Почему?
        Его близость мешала думать, тем более что тело так и тянулось к нему. Но она не могла позволить себе поддаться, не зная, правильно ли это.
        —Я не знаю, как ты ко мне относишься, и не тороплю тебя с ответом. Я не уверена, что смогу делать это, не получив его.
        Уилл выглядел озадаченным, и она поняла, что он не ждал этого вопроса.
        —Я не знаю, что сказать, как объяснить. — В каждом его слове Майя слышала разочарование в себе самом. — Я никогда… я просто не знаю… Ты такая… — Уилл умолк, выдохся, лихорадочно подыскивая слова, попытался снова. — Я думаю, что… я пытаюсь… просто я… люблю тебя.
        У Майи вырвался короткий возглас. До него дошел смысл собственных слов. Уилл широко распахнул глаза, открыл рот, на его лице появилась неуверенная улыбка.
        —Я… — Она понимала, что должна ответить, но что?
        Конечно, она в него влюблена. Но после его шокирующего признания ответить тем же казалось неловко. Шокировало его признание. Майя поняла, что он еще никогда и никому не говорил таких слов, на какой риск пошел, говоря их ей.
        —Уилл… — Она попыталась еще раз, но почувствовала, что не надо ничего говорить, можно показать, как она относится к нему, как много значат для нее его слова.
        Майя прижалась к нему губами. Уилл крепко обхватил ее.
        —Мне весь вечер хотелось это сделать, — признался он между поцелуями, посадил ее к себе на колени, его руки скользнули ей на бедра.
        У Майи вырвался тихий стон. Казалось, сердце стучит прямо в ушах, дыхание перехватило.
        —Мне тоже. Но я не думала…
        —Знаю. Я идиот.
        Ей хотелось смеяться от радости. Человек, который всего несколько дней назад был так решительно настроен держать дистанцию, теперь обнимал ее и смеялся. Любил ее. Его пальцы, скользнув по вырезу ее сарафана, остановились на верхней пуговице, и Майя выгнулась к нему навстречу. Теперь она была уверена в том, что хочет заняться с ним любовью. Возможно, в этом деле Уилл мог преподать ей пару уроков. Оставив след из поцелуев на ее шее, его губы нетерпеливо шепнули:
        —Наверх? — Затаив дыхание, она кивнула, удивленно пискнув. — Ты уверена?
        —Конечно. Я всю неделю только об этом и думала, представляешь?
        —О, ты будешь удивлена.
        Майя шевельнулась под одеялом и потянулась, пытаясь сбросить сладкую боль, сковавшую мышцы. Место рядом с ней еще хранило тепло, но определенно было пустым. Она приподнялась на локте и ощутила, как внутри холодной змейкой шевельнулся страх. На миг охватило сомнение, не приснилось ли ей то, что происходило ночью. Несомненно, Уилл здесь. Вопрос в том, где он сейчас?
        Возникло неприятное ощущение пустоты, инстинкт подсказывал ответ. Майя лежала неподвижно и, навострив уши, старалась уловить свист чайника или скрип половицы. До нее донесся звук шагов, уверенный стук ботинок. Она понимала, что должна встать, и все равно колебалась. Как только она встретится с Уиллом лицом к лицу, больше не удастся себя обманывать.
        Чуда не произошло, он не появился в спальне. Майя вылезла из постели. Спустившись, увидела прислонившийся к входной двери чемодан и поняла, какую ошибку совершила. Колени ослабели, плечи поникли, она почувствовала, что ее мутит. Уилл обещал не уезжать, и она имела глупость ему поверить, полагая, что у него есть веская причина, чтобы остаться. Он показал, как люди ее используют, чтобы получить желаемое. Она не ожидала, что он способен поступить с ней так же. Как ни прискорбно, доказательства налицо.
        Он вышел из кухни и чуть не вздрогнул, увидев на нижней ступеньке Майю.
        —Майя, мне очень жаль.
        Она поняла, что ее лицо выдавало гнев и обиду. Впрочем, разве ей когда-нибудь удавалось скрыть что-то от Уилла? А его предательство… едва ли он мог бы обидеть ее сильнее. У Майи закружилась голова, пришлось ухватиться за лестничную балясину, чтобы не упасть. В какой-то момент между тем, когда заснула в его объятиях, и тем, когда проснулась одна, она потеряла его. Точнее, он ее бросил. Собрался уехать, будто ни эта неделя, ни эта ночь ничего не значили. Она попыталась вздохнуть, посмотреть ему в глаза.
        —Но ты уезжаешь.
        —Я должен.
        Майя хотела возразить, но не смогла подобрать слов. Все гораздо хуже, чем можно себе представить. Она позволила ему проникнуть в свое сердце, и теперь он разрывал его на части. Оно горело, словно обожженное кислотой, и это жжение, вырываясь из груди, заполняло ее существо до последнего атома. Даже если бы Майя знала, что сказать, не смогла бы произнести ни слова, ее душило горе.
        В конце концов ей удалось выдавить одно-единственное слово:
        —Объясни.
        —Майя, мне некогда объяснять. — Его плечи напряженно приподнялись, глаза непрерывно метались между ней, входной дверью и часами на стене. — Только что звонили из больницы. Туда привезли Нейла. У него боли в груди. Я должен ехать. Сейчас же.
        Ком в горле мгновенно исчез, уступив частому неровному дыханию, все ее существо наполнилось сочувствием. Это не то, чего она боялась. Уилл просто спешил и нуждался в ее поддержке.
        —О, Уилл, прости меня. Дай мне пару минут, я сейчас что-нибудь накину и поеду с тобой.
        —Нет.
        —Клянусь, я тебя не задержу. Через три минуты мы будем в машине. Я только возьму какие-нибудь джинсы и…
        —Майя, я сказал «нет».
        Она запнулась и тяжело опустилась на ступеньку. Его жестокость поражала, Майя чуть не заплакала.
        —Я уезжаю прямо сейчас и не хочу, чтобы ты ехала со мной.
        Она старалась не терять надежду, напоминая себе о том, какие новости он получил. Уилл просто переволновался и не сдержался. Надо помочь ему пережить все это. Протянув руку, Майя нежно коснулась его плеча.
        —Я понимаю, ты волнуешься. Но все будет хорошо. Ты справишься, что бы ни случилось. Мы справимся с этим вместе.
        —Нет! — Он бросил это ей в лицо, и она съежилась, как от удара.
        —Уилл, я люблю тебя и хочу помочь. Скажи, что мне сделать?
        Он подошел к двери и вдруг бросил на нее взгляд через плечо.
        —Мне очень жаль, Майя, это была ошибка.
        И она поняла, что он ее бросил. Когда дверь за ним закрылась, Майя прислонилась спиной к лестничному столбу и медленно сползла на пол. Горе затуманило глаза, она крепко обхватила себя руками, пытаясь сдержаться и понять, что произошло, почему все кончилось именно так. С первой минуты, когда Уилл Томас вошел в свой кабинет, она точно знала, чем закончится, если не быть начеку. Хотелось накричать на женщину, которой она была неделю назад. Обругать, сказать, чтобы не позволяла проникнуть ни в свой дом, ни в свою душу. Он ушел, не оглянувшись назад, она осталась одна с разбитым сердцем. Он говорил, что любит ее, обещал остаться. Масштаб его предательства был так велик, что у Майи перехватило дыхание. Она была готова отдать ему всю себя, а когда сказала, что любит его, он отмахнулся, будто это ничего не значит. Будто она ничего не значит.
        Теперь Майя усвоила этот урок. Это последний раз, когда она позволила кому-то третировать себя, вытирать об нее ноги, использовать. Уилл твердил, что она должна уметь за себя постоять. Усилием воли Майя превратила сердечную боль в холодную злость, отчаяние сменилось решимостью. Хватит. Кончено.
        Глава 11
        Уилл поднял руки и потянулся, надеясь, что это успокоит боль в сердце. На кровати, опутанной проводами и трубками, лежал Нейл и хрипло дышал во сне. Так продолжалось с самого утра, когда Уилл сюда приехал. Глядя на Нейла, он испытывал смешанное чувство облегчения и надежды, но его радовало, что Нейл должен поправиться. С самого первого момента, когда переступил порог больницы, Уилл ощутил дежавю. Спертый воздух, запах антисептика, облезлая краска на стенах. Казалось, ничего не изменилось с тех пор, как пятнадцать лет назад здесь умерла Джулия. Шагая по коридорам, он сжал кулаки, стараясь справиться с адреналином, от которого сердце пустилось в галоп, а руки и ног нервно подергивались.
        Когда ему сказали, что у Нейла все будет хорошо, панический страх растаял, как туман теплым утром. Всплеск адреналина утих, сознание прояснилось. Уилл впервые по-настоящему понял, что натворил. Потерял Майю. Нет, не потерял. Оттолкнул. Желчь подкатила к горлу, когда он все вспомнил. Он был груб и жесток. Бессердечен. Да, он не думал, что так получится, не хотел этого. Его пронзило чувство вины, сердце разрывалось. А вдруг он больше никогда не увидит ее? В последние минуты перед отъездом Уилл думал только о том, чтобы как можно скорее добраться до больницы. Страх парализовал мысли и чувства. Когда подумал о том, что может окончательно потерять Нейла, он с особенной ясностью вспомнил, откуда правила, которых он должен был придерживаться. Вот почему он не подпускал никого близко к себе. Вот в чем причина его ночных кошмаров. Любовь к Майе обрушилась на него с невероятной силой, но он помнил, почему так боялся этого. Знал, какую огромную цену платит тот, кто любит другого человека, и его это ужасало. И все же ему не удалось избежать боли. Мысль о том, что он больше никогда не увидит Майю — а если и
увидит, разве она позволит ему приблизиться к ней, — приводила в отчаяние. Теперь он не видел в будущем ничего, кроме бесконечной темной пустоты.
        Но ирония судьбы в том, что если бы звонок из больницы поступил до встречи с Майей, он, скорее всего, не помчался бы сюда. А тут он, не раздумывая, вскочил с кровати и стал собираться, зная, что никогда не простит себе, если не попытается снова увидеть приемного отца. Разобраться в том, что между ними произошло. И примириться с этим. Все это время в груди бушевала буря эмоций. А потом появилась Майя и сказала, что любит его. Напомнила, что теперь есть еще один человек, которого ему страшно потерять. А его охватила паника. Сердце лихорадочно забилось, кровь застучала в ушах. И тогда он подумал, что так лучше, чем впустить ее в свою жизнь, а потом столкнуться с тем, что придется отрывать от себя.
        К тому времени, когда он приехал в больницу, жизни Нейла уже ничего не угрожало. Он спал. Доктор объяснил, что он перенес тяжелую ангину, но сейчас все под контролем. Уилл не мог уехать, не поговорив с Нейлом. Понадобилась чуть ли не трагедия, чтобы понять, что Нейл его единственная семья и он не может уйти. Это произошло благодаря Майе. Он научился любить и понял, что значит жить с другим человеком.
        Ему хотелось чем-то занять голову. Он снова задумался о Майе. Вспомнил, как она любила сидеть в коттедже и смотреть на луг. Уилл подумал, что рядом с ней тоже мог обрести покой. Страх и паника вмиг лишили его всех шансов. За последние мучительные десять часов он понял, что без Майи ему не видать счастья. Любая мысль о будущем без нее — как это вынести?
        За спиной раздалось шуршание простыней и звук сигнала тревоги. Он повернул голову. Сердце забилось в испуге. Нейл повернулся и зажал рукой одну из трубок. Уилл мгновенно бросился к нему, действуя инстинктивно, движимый одной лишь любовью. Нажав кнопку вызова сиделки, он встретился глазами с Нейлом. Тот сразу перестал ерзать. Уилл, взяв его за руку, отвел трубку в сторону.
        —Все в порядке. Ты в больнице, все будет хорошо.
        Взгляд Нейла скользнул по его лицу, в глазах отразилось узнавание, надежда и радость. Окончательно поняв, что это Уилл, Нейл заулыбался еще шире.
        —Ты приехал.
        Появившаяся медсестра отогнала Уилла от кровати. В ожидании он вертел телефон. Его немного удивила легкость, с которой произошла эта встреча. Будто все сразу стало как тогда. Когда медсестра ушла, Нейл выглядел если и не совсем здоровым, то несравнимо лучше, чем полчаса назад. Уилл вспомнил этот знакомый ироничный взгляд. Последний раз он видел Нейла таким задолго до смерти Джулии. Уилл был потрясен. Его тревожило, что разговор получится неловким. Да и как иначе. Сколько воды утекло с тех пор. Нейл начать извиняться за то, что случилось, Уилл его остановил. В том, что с ним произошло, тот виноват не больше, чем Джулия в своей болезни. Теперь Уилл это понимал. Теперь важно не копаться в прошлом, а подумать о будущем.
        Позже Уилл вдруг обнаружил, что снова держит в руках телефон, автоматически проверяя, нет ли новых сообщений, хотя прекрасно знал, что это пустая надежда. Он даже не помнил, как вытащил его из кармана, но ему отчаянно хотелось услышать Майю, он не мог ничего с собой поделать.
        —Говорю же тебе, Уилл, мне лучше. Если тебе надо на работу, я знаю, ты очень занят…
        —Нет, это не по работе.
        —А-а, понимаю. И кто она?
        Уилл неловко заерзал на стуле. Он и забыл, что Нейл всегда видел его насквозь. Понимал секреты, которые Уилл пытался утаить. Он потер лоб рукой, не зная, может ли рассказать Нейлу обо всем, что случилось, не станет ли тот осуждать его за то, как он ужасно обошелся с Майей.
        —Да ладно, Уилл. Давай выкладывай.
        Уилл вдруг почувствовал себя пятнадцатилетним мальчишкой, которого выспрашивали, почему явился домой так поздно и почему от него пахнет духами.
        —Раньше тебе никогда не удавалось ничего от меня скрыть, сынок.
        Сынок. Давно его так не называли. Сквозь черный туман Уилл почувствовал теплое сияние надежды.
        Он снова обрел семью. Но это стоило ему Майи и разбитого сердца.
        —Я сделал нечто ужасное.
        И взглянул на часы. Восемь вечера. Весь день его телефон не подавал признаков жизни. Уилл снова посмотрел на экран, так, на всякий случай. Он даже не пытался надеяться, не думал ни о чем, кроме того, как все исправить. Снова позвонил ей, не ожидая ответа. Уилл не знал, куда деваться от волнения. Он должен ее увидеть, попытаться все исправить. Сегодня он мог потерять Нейла, и мысль о том, что может потерять ее, была нестерпима. Надо извиниться, дать понять, как он корит себя за то, что сказал.
        Уилл пообещал Нейлу вскоре его навестить. Тот обнял его. Спускаясь на парковку, Уилл с трудом сдерживался, чтобы не побежать. Он добрался до дома Майи, попытался собраться с мыслями, унять эмоции. Что он скажет, если случится чудо, она откроет дверь и позволит ему говорить? Одного извинения недостаточно. Он подыскивал волшебные слова, которые могли бы заставить понять, что она для него значит, а он ее любит и раскаивается. Уилл не мог ничего придумать в свое оправдание.
        Звук ее шагов привел его в крайнее возбуждение, ладони вспотели, сердце застучало молотом. Долгая пауза. Майя знала, что это он, и не радовалась встрече. Широко распахнула дверь. На ее лице застыло выражение обиды, глаза припухли от слез. Из-за него. Боль кольнула его в грудь. Он готов на все, лишь бы ей снова было хорошо и она стала счастливой. Он хотел этого даже больше, чем вернуть ее.
        —Что тебе нужно?
        —Майя, я так виноват перед тобой.
        —Я не отвечала на твои звонки, потому что не хотела с тобой говорить, а вовсе не для того, чтобы ты вернулся. По-моему, все очевидно. — Уилл уловил в ее глазах нерешительность. — Как Нейл? — Он возблагодарил небеса, что она задала этот вопрос, и в который раз поразился ее невероятной способности к сочувствию.
        —Он скоро поправится. Это была ангина, а не сердечный приступ. Все обойдется. Я должен был увидеть тебя. Объяснить.
        Ее самообладание только усилило его волнение. Казалось, он теряет почву под ногами.
        —У тебя было достаточно времени для этого. А теперь мне неинтересно. Лучше, если ты уйдешь.
        —Майя, я люблю тебя, но не могу изменить того, что сделал утром. Позволь мне…
        —Нет.
        Уилл застыл как вкопанный, сраженный ее силой и уверенностью. Он себе противен. Конечно, Майя права. Хотелось повернуть время вспять, заново прожить этот день. В его жизни так давно не было других людей, что он забыл, что может ранить их так же больно, как они его.
        —Я заслуживаю, чтобы со мной обращались лучше, чем ты сегодня. Сам показал, что я не должна позволять людям использовать меня и ничего не давать взамен. Ты не можешь ждать прощения только потому, что я полюбила тебя. Уходи.
        Она права. И она прислушалась к нему. Он гордился этим. Теперь она знала, что заслуживает самого лучшего отношения. Однако его ужасало, что он причинил ей боль.
        Уилл чувствовал, как силы покидают его. Да, он должен уйти, отпустить ее. Не хотеть ее, не убеждать, не соблазнять. Он лучше всех понимал, чего ей стоит настоять на своем.
        Майя пила чай и с подозрением смотрела на пакет, прислоненный к вазе с фруктами.
        По адресу — это посылка от Уилла. Когда она ее увидела, у нее зачастил пульс и закружилась голова. Она снова вспомнила то мучительное утро. Теперь оно казалось не таким, как раньше. Сначала она видела только его предательство, пренебрежение к ее любви. Сейчас, когда первый шок начал проходить, она заметила его боль, страдание и поняла, что уже не уверена, сможет ли злиться бесконечно.
        Добрых полчаса Майя сидела, уставившись на посылку. Невозможно изгладить обиду, но соблазн узнать, что произошло, попытаться понять его был слишком велик. Она протянула руку к конверту, прикрепленному к посылке.
        «Дорогая Майя,
        В этой книге подборка рецептов, собранная Джулией. Я надеюсь, ты примешь подарок от нас с Нейлом. Мы просматривали оставшиеся после нее вещи, и нам захотелось отдать ее тебе».
        Майя достала потрепанный, слегка пожелтевший от времени блокнот в твердом переплете. Медленно перелистывая страницы, исписанные аккуратным мелким почерком, она улыбнулась, заметив многочисленные исправления. Джулия тщательно подбирала соотношения ингредиентов, температуру духовки, время приготовления. От рождественского пирога до мясных фрикаделек, яблочного пая и мусаки. Майя догадывалась, что потребовались годы, чтобы накопить все эти знания и премудрости. В самом конце она обнаружила листик, исписанный неуверенными каракулями, и замерла. Это не Джулия. Она взглянула на заголовок и поняла. Почерк несмелой детской руки.
        Коттедж пай. Уилл рассказывал о первом блюде, которое приготовил самостоятельно. Тогда он впервые в жизни чувствовал себя защищенным и счастливым.
        Майя сглотнула ком и вернулась к недочитанному письму.
        «Тем утром я вел себя ужасно. Наговорил непростительных вещей. Ты сказала, что любишь меня, а я вместо того, чтобы сказать, что мое сердце поет от счастья, которого я недостоин, — именно так я чувствую себя теперь, вспоминая твои слова, — сорвался и обидел тебя.
        Понимаю, это непростительно. Я предал тебя. Но хочу, чтобы ты знала, как я жалею об этом, виню себя. И если ты когда-нибудь меня простишь, дашь еще один шанс, я никогда тебя не предам, не оставлю тебя и не обижу.
        И еще, мне хотелось бы, чтобы ты всегда помнила одну вещь.
        Я люблю тебя.
        И, где бы ты ни была, что бы ни делала, говорила, думала, я буду тебя любить.
Уилл».
        Майя сложила листок и глубоко вздохнула. Как разобраться в вихре чувств? Уилл ее знает и понимает так хорошо, как ей и не снилось. Майя почувствовала, что теперь больше никогда не будет одна. Уилл всегда будет ее любить. И не придется делать ничего, чтобы завоевать его любовь. Она просто есть. Навсегда. Он никогда не отрицал этого, даже когда разбивал ей сердце. Но это еще не значит, что она простила.
        Глава 12
        Уилл взглянул на телефон. По-прежнему ничего. Прошло уже больше недели после того, как он отправил письмо, где постарался все объяснить. И до сих пор ни слова. Он не имел права злиться и расстраиваться, а надежда иссякла еще несколько дней назад, оставив после себя тупую ноющую боль.
        Он понимал, что не заслуживает Майю после того, что наговорил, обидел ее. Этому нет прощения. Но ему хотелось объясниться с ней, убедиться в том, что она поняла: дело не в ней, во всем этом виноват только он. Уилл чувствовал ее присутствие во всем. И днем и ночью. В каждом блюде и напитке, которые он ел или пил, в мягкой нежности постели, в тепле солнечных лучей, касавшихся его лица, во всем, что доставляло удовольствие, заставляло его чувствовать.
        Этим утром он закрыл дверь кабинета, не в силах больше выносить взгляды, которые каждые десять минут бросала Рейчел и в которых сочетались разочарование, жалость и «я же вам говорила».
        По крайней мере, на работе все хорошо. Только это и заставляло двигаться дальше. Проект «Дом Джулии» продвигался, слава богу, здесь он ничего не испортил. Хотя даже в этом Майя осталась верной своему обещанию поставить еду для благотворительного обеда, несмотря на то что имела все основания передумать. Внезапно тишину разорвал пронзительный звонок. Уилл, торопливо потянувшись за телефоном, опрокинул на стол чашку с кофе.
        Нейл.
        —Привет, Нейл. Подожди минутку. — Он открыл, впустил Рейчел, попросив помочь убрать кофейную лужу. — Извини. Я тебе перезвоню.
        —Кто это?
        —Мой приемный отец. — Нет причин скрывать свое прошлое.
        —О! Почему бы вам не позвонить ему с моего места? А с этим я разберусь.
        —Спасибо, он немного приболел.
        Уилл до сих пор не мог поверить, как просто Нейл снова вошел в его жизнь и с какой легкостью он теперь мог открыть другим эту часть своей души.
        —Нейл, извини. Я опрокинул кофе на стол.
        —Дай угадаю. Ты решил, что звонит она.
        Уилл улыбнулся. Семья, которую он считал навсегда потерянной, снова с ним. Стало чуть-чуть легче, светлее.
        —Значит, она не звонила?
        —Нет.
        Рейчел передвинула рекламный флаер Майи, который он прислонил к настольному органайзеру, чтобы спасти от потопа. Он объяснил, что хочет иметь под рукой ее номер на случай, если возникнут проблемы с благотворительным обедом. Рейчел вытаращила глаза, даже не потрудившись скрыть удивление.
        Когда после недельного пребывания в коттедже Майи Уилл вошел в кабинет, серый цвет стен показался ему тяжелым и гнетущим, и он подумал, что буйство красок на флаере сделает атмосферу немного легче и приятней.
        —А ты отправил письмо? — спросил Нейл.
        —Неделю назад.
        —Может быть, она хочет поговорить лично. Это не телефонные разговоры.
        —Возможно, она думает, что мы переживем сегодняшний день, вообще не разговаривая друг с другом?
        —И ты намерен дать ей такой шанс?
        —Придется. Она знает, что я чувствую. Все зависит от нее.
        Он не жалеет, что встретил ее, и она была в его жизни, пусть даже встреча оставит еще один шрам на его сердце.
        —Ты ведь придешь на обед?
        —А ты уверен, что это нужно? Ты же знаешь, такие вещи не для меня. Но если считаешь, что мое присутствие поможет собрать деньги…
        —Твое присутствие поможет мне.
        —Тогда я приду.
        Уилл проверил запонки и еще раз похлопал по карманам пиджака. Бумажник, ключи, телефон — все на месте. Он волновался и, прежде чем идти в зал, мысленно припомнил, все ли сделал. Пока все хорошо. Рейчел сообщила, что в зале все готово, и дважды подчеркнула, что угощение для гостей прибыло. При упоминании о Майе сердце Уилла бешено заколотилось. Он не мог усидеть на месте, расхаживая по кабинету взад-вперед.
        В ожидании выхода он чувствовал отчаянный стук в груди. Наконец вздохнул и распахнул дверь.
        И налетел на Рейчел.
        —Я думал, вы уже наслаждаетесь шампанским. — Она держала в руке два бокала, один из которых был наполовину пуст. — Кажется, вам не помешает немного выпить для храбрости.
        —Спасибо.
        —Теперь вперед.
        —Ладно, ладно, уже иду. — Похоже, сегодня придется нелегко даже на трезвую голову.
        Он решил спуститься пешком. Это позволяло немного отсрочить момент, когда он увидит Майю, посмотрит ей в глаза, поймет, что она прочитала его письмо. Но это ничего не изменило. Надо подготовиться к худшему.
        Зазвонил телефон. Нейл. Слава богу, он здесь. Уилла в который раз поразило, как много дала ему Майя. Он снова обрел семью и теперь в неоплатном долгу перед ней за это немыслимое счастье. Он сказал Нейлу, что встретится с ним у входа в зал.
        Что бы ни случилось, сегодня он должен встретиться с Майей.
        Подошел Нейл и похлопал его по плечу.
        —Ну как, сынок, готов?
        —К чему?
        —Ко всему.
        Уилл попытался сделать суровое лицо, чтобы не показать своего отчаянного волнения.
        —Нет.
        —Ну и ладно.
        Майя попятилась на кухню и задержала дыхание, гадая, успел ли он ее увидеть. Весь день она провела в ожидании Уилла. Зачем? Если бы хотела с ним увидеться, сделала бы это раньше. Утром она проснулась с ощущением предвкушения чего-то важного, и в течение дня это ощущение росло. Казалось, оно толкается в ребра и не дает вздохнуть. Даже если бы она захотела поговорить с Уиллом, у нее нет времени, надо было успеть к сроку. Закончить с уткой, украсить тарелки для основного блюда и перед самой подачей сделать соте из овощей. Непростая задача, даже если не отвлекаться на любимого мужчину, который выглядел так, что дух захватывало. Мощная волна чувств накрыла Майю с головой. Ноги ослабели, пришлось прислониться к стене. Хотелось прикоснуться к нему. Но она не могла. Вопрос в том, сможет ли она его простить, доверять ему? Есть ли у них будущее? Эти мысли вертелись в голове. Не слишком ли велик риск? Не останется ли она снова с разбитым сердцем?
        Прогнав Уилла, Майя сделала лишь первый шаг в новую жизнь. Теперь она ясно видела, какой неравноправной была ее дружба с другими людьми, фальшивой и ненадежной. Если что-то менять, начинать надо было с себя.
        Майя отправилась на день рождения Дилана, где своим появлением привела Гвен в легкое замешательство. Запинаясь, сказала, что с удовольствием и дальше готова время от времени присматривать за детьми, но хотела бы, чтобы Гвен предупреждала заранее. И еще, не согласится ли та помочь полить огород и получить заказанные продукты, в случае если Майя будет в Лондоне.
        Она, краснея, с трудом заставила себя озвучить просьбу, даже стало жарко. Однако Гвен быстро согласилась, после чего подруги выпили вина, и Майя осталась у нее до вечера. Она не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь удавалось так хорошо провести время за пределами собственной кухни. Освободившись от необходимости следить за каждым словом, она много смеялась и шутила.
        Но даже это не помогло понять, что делать с Уиллом, с чувствами к нему. А потом посылка с письмом. Доказательство того, что он тоже изменился. В сознание проникла назойливая мысль, не сделать ли им еще одну попытку. Теперь она знает, что он ее любит, это согревало душу, пока не затмило обиду и злость. Майя ему поверила. Да, он ее любит. Но отношения требовали чего-то большего, чем любовь. Смелости и ответственности.
        Майя вернулась к закускам, аккуратно разложила гребешки и, украсив тарелки зеленью, подозвала официантов. В зал унесли последнюю тарелку, и она торопливо подошла к двери, быстрым взглядом окинув зал. Не сразу сообразила, что делает, а потом увидела его. Словно почувствовав на себе ее взгляд, Уилл смотрел на нее сквозь толпу гостей. Она попыталась отвести взгляд, но не смогла. Глядя в его глаза, видела все, что было между ними, каждую улыбку, каждое прикосновение. Вспомнила свои ощущения в его объятиях, его лицо, когда он сказал, что любит ее.
        Возглас одного из официантов прервал воспоминания, мысли вернулись к шипящей утиной грудке. Надо вернуться к работе, а она по-прежнему не могла отвести глаз, разорвать эту связь. Даже на таком расстоянии, несмотря на сотню гостей, эта связь казалась почти осязаемой.
        Уилл шевельнулся, и Майя вышла из транса. Он не подойдет к ней. Она инстинктивно схватилась за горло при мысли, что он может попытаться это сделать и это выбьет ее из колеи.
        Надо, чтобы он сосредоточился. Если сегодня Уилл не сможет собрать нужное количество денег, все окажется бессмысленным, будто и не было недели в коттедже. Будто и не было их.
        Майя вернулась к плите, а когда снова взглянула через стекло, отделявшее кухню от зала, Уилл увлеченно беседовал с пожилым мужчиной. Хорошо. Надо продержаться еще час или два. Потом они смогут поговорить.
        Когда унесли последнюю тарелку с десертом, Майя взялась за уборку кухни. По мере приближения момента, когда сможет увидеть Уилла и поговорить, она все сильнее возбуждалась.
        Майя увидела, что он направляется к кафедре в дальнем конце, и замерла. Его лицо отражало целую гамму эмоций: волнение, гордость, напряжение, чувство вины. Майя по-прежнему ощущала связь, которая возникла между ними в коттедже, чувствовала силу, притягивавшую их друг к другу, и гадала, чувствует ли Уилл. Она не знала, что ему предстоит, но видела, как это трудно, и хотела оказаться рядом. Майя прислонилась к дверному проему и толкнула дверь ногой, чтобы слышать, что он говорит.
        Сначала Уилл поблагодарил присутствующих за поддержку и щедрость.
        —Мне хотелось бы сказать несколько слов о Джулии Уилсон и благотворительном фонде ее имени.
        У Майи защемило сердце. Несмотря на обиды, она любит его, и его боль стала ее болью.
        Уилл крепко вцепился руками в край стола.
        —Я встретил Джулию, когда мне было двенадцать лет, она и ее муж Нейл стали моими приемными родителями. Джулия щедро делилась со мной всем: временем, домом, семейным уютом, увлечением кулинарией. — Он слегка улыбнулся, блеснув глазами. Майя ни на минуту не сомневалась, что этот взгляд предназначался ей. — И своей любовью. Но когда мне исполнилось пятнадцать, Джулии не стало.
        Майе до боли захотелось обнять его, поддержать, успокоить. Но она не двинулась с места. Однажды она предложила помощь, а он оттолкнул ее и разбил ей сердце. Уилл подвинул к себе стакан воды, сделал большой глоток и, окинув взглядом столики, снова заговорил:
        —Работа по подготовке обеда была непростой и временами болезненной, но очень полезной. Но участие в благотворительном проекте помогло мне заново вспомнить многие счастливые и радостные моменты жизни с Джулией, показало, что потеря любимого человека, какой бы мучительной ни была, не означает конец того хорошего, что с ним связано. Даже в самые мрачные моменты находятся люди, способные поддержать, подарить надежду, помочь снова обрести счастливые воспоминания. Еще до открытия «Дом Джулии» помог первому пациенту. А если сможет помочь хотя бы еще одному человеку обрести покой и счастье, особенно когда кажется, что тьма накрывает с головой, я буду невероятно горд, что мы это сделали.
        Уилл бросил взгляд на дверь в кухню. Майя поняла, что он ее видит. Хотелось отвести взгляд, но глаза отказывались это сделать. Она боялась упустить этот момент. Его слова обращены к ней, Майя это знала и снова чувствовала живую пульсирующую связь между ними. Теперь Уилл сказал ей все. Извинился, объяснил. Теперь только от нее зависит, сможет ли она снова ему поверить. Заметив, что по залу стремительно шагает Рейчел, Майя отвела взгляд и попятилась назад в кухню, охваченная внезапным страхом. Время пришло.
        —Майя, идемте. — Рейчел распахнула дверь. — Все жаждут выразить благодарность шеф-повару.
        И, схватив ее за руку, потащила к выходу. Майе хотелось упереться пятками в пол, сесть на корточки, попросить разрешения спрятаться здесь на весь вечер. Но это невозможно. Она профессионал, и это часть работы. К тому же, несмотря на страх, она хотела увидеться с Уиллом. От того, что произойдет в следующие несколько минут, зависит жизнь.
        —Подождите. Я не могу выйти в таком виде. Дайте мне пару минут.
        И выхватила из сумочки расческу, пудру и губную помаду, уставившись в зеркало. Накрасив губы под бдительным оком Рейчел, она покраснела, поняв, что та все знает. Или догадывается.
        —Ладно. Я готова.
        Когда Майя вышла из кухни, зал разразился громкими аплодисментами. Жар хлынул в лицо, мозг переполнился мыслями об Уилле. Она обвела взглядом гостей и на мгновение замерла. Она смогла по-настоящему оценить размеры помещения и роскошные драпировки, закрывавшие высокие окна от потолка до пола. По периметру зал украшали колонны, на хрустальных бокалах и столовом серебре играл свет. Как же красиво! Роскошно одетая пожилая дама, сидевшая за ближайшим к ней столиком, потянулась пожать ей руку:
        —Все очень вкусно, дорогая. Мне просто необходимо расспросить вас про соус для утки.
        Майя с благодарностью ухватилась за возможность отсрочить момент, когда придется принять решение раз и навсегда. Она переходила от столика к столику, любезно отвечая на комплименты и кратко поясняя рецепты своих блюд тем, кто ими интересовался. Майя будто играла в какую-то странную игру. Двигалась в сторону Уилла с противоположного конца зала. Ее влекло к нему, но чем ближе подходила, тем медленнее становилось движение. Майя понимала, что это неизбежно. Рано или поздно им придется поговорить. Она все сильнее нервничала. Затягивала общение и старалась постоянно держаться спиной к столику Уилла, хотя думала только о нем. Пыталась выкинуть его из головы, сосредоточиться на чем угодно, кроме решения, которое предстояло принять. Но в конце концов игра закончилась. Ей больше негде было прятаться. Майя повернулась к Уиллу лицом.
        Его глаза неотступно следили за ней, выражение лица было напряженным и полным любви. Она остановилась как вкопанная. Все поблекло и отошло на второй план.
        —Майя. — Голос оборвался. Ей захотелось убежать от обнаженной нежности и надежды, которую он источал. У нее закружилась голова. — Майя, думаю, с сэром Кубертом и леди Маржори ты уже знакома. А это Нейл.
        Она кивнула Куберту, улыбнулась его жене. Потом повернулась к Нейлу, пожала ему руку, глядя то на него, то на Уилла и радуясь вновь обретенным отношениям, мужеству и умению прощать, без которых они не смогли бы оказаться вместе.
        —Очень рад познакомиться с вами, Майя. Уилл так много рассказывал о вас.
        Майя побледнела. Оставалось надеяться, что рассказал не слишком много.
        —Я тоже рада познакомиться с вами. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
        —Да, как нельзя лучше. Спасибо. Садитесь, прошу вас.
        Увидев в этом еще одну возможность отсрочить неизбежное, Майя продолжила разговор с Нейлом.
        —Спасибо вам за книгу рецептов. Вы очень внимательны. Надеюсь, смогу по достоинству оценить эти рецепты.
        —Не сомневаюсь в этом. Хотя не уверен, что можно превзойти то, что нам подавали сегодня. Шоколадный пудинг — это что-то невероятное.
        Майе удалось улыбнуться от всего сердца.
        —Я рад, что книга вам понравилась. Это идея Уилла. Должен поблагодарить вас, Майя. Со слов Уилла я понял, что, если бы не вы, мы бы с ним по-прежнему не общались.
        Она медленно покачала головой, не зная, что ответить. Нейл и Уилл смогли восстановить отношения, и ее это искренне радовало. Хотя и не приглушало боль.
        Майя вдруг поняла, что больше не в состоянии беседовать с Нейлом, не обмолвившись ни словом с Уиллом. Да, она сама создала эту ситуацию, откладывая разговор, но это ничего не меняло. Она чувствовала, что не сможет заговорить с ним. По крайней мере, сейчас.
        —Надеюсь, угощение вам понравилось. — В ушах раздавался оглушительный стук собственного сердца. — Я должна вернуться на кухню. Желаю приятного вечера.
        Торопясь как можно быстрее отойти от столика, она ударилась бедром о спинку стула, но сделала вид, что ничего не заметила, и ушла не оглядываясь, потом резко повернула голову. На секунду ей показалось, что начинается очередной приступ мигрени. В последнюю минуту она сообразила, что безопаснее укрыться в вестибюле, чем на кухне, где по-прежнему царит суета. Проскользнув через дверь в фойе, Майя прислонилась спиной к стене, закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание.
        Ей нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями и понять, что, черт возьми, делать дальше. Утром она не знала, что произойдет между ними, надеялась и верила, что в какой-то момент правильное решение придет само собой и ей останется только принять его. Майя в буре эмоций испытывала страстное желание поговорить с Уиллом, которое отчаянно пугало. Сердце стучало, стук отдавался в ладони.
        Сегодня она многое поняла про Уилла. Он больше не боялся воспоминаний, не пытался отгородиться от всего хорошего из страха, что за ним последует боль. Это не иллюзия. Неделя, проведенная в ее доме, действительно изменила его. Тогда почему он так обошелся с ней?
        И Майя вдруг все поняла. Как и она, Уилл поддался страху, тем более сильному, что обстоятельства вынуждали его принять решение безотлагательно. Он сбежал, потому что был в смятении, как и она.
        Звук резко открывшейся двери заставил ее открыть глаза.
        —Уилл. — Она прошептала его имя, и казалось, что вместе с ним выдохнула всю злость, тоску и одиночество, мучившие ее всю неделю. Затаила дыхание.
        —Здравствуй.
        Еще несколько неловких минут они простояли молча. Майя, как ни старалась, не могла придумать, что говорить.
        —Могу я сказать тебе несколько слов?
        Она нервно кивнула, по-прежнему сомневаясь в том, что у них получится снова обрести друг друга.
        Уилл вздохнул и потер шею. При виде знакомого жеста Майя прикусила губу.
        —Если сегодня вижу тебя последний раз, хочу, чтобы ты знала, как я жалею о том, что случилось в то утро. Это самая большая ошибка за всю мою жизнь, я всегда буду об этом жалеть.
        Он взглянул на нее и на мгновение задержал взгляд. Майя слышала стук собственного сердца. Раз. Два. Он моргнул и отвел глаза. Она похолодела, его слова отдавались в душе мучительной болью.
        «Последний раз». Майя безошибочно почувствовала, что не может этого допустить, иначе не простит этого и себе, и ему. При виде отчаяния на лице Уилла она ощутила новый прилив любви. Он уже ничего от нее не ждет, не хочет. Только извиниться.
        —Мне надо идти.
        —Уилл, подожди!
        Эти слова вырвались, прежде чем она успела задуматься. А о чем еще думать? Она любит его, он любит ее. Но отношения требуют смелости и доверия, и если сейчас она не проявит хотя бы первого, о каком шансе может идти речь?
        —Ты сделал мне больно.
        —Знаю. Смогу ли я когда-нибудь показать тебе, как сильно об этом жалею? Я люблю тебя.
        —Я понимаю. — Она действительно поняла.
        —Я больше никогда… — Уилл осекся.
        —Говори.
        —Нет. Я просто хотел извиниться лично. Не давить на тебя или заставлять принять меня снова.
        —Я уже большая девочка, Уилл. И мы оба знаем, что прошло время, когда меня можно было заставить что-то сделать. — Майя вспомнила вечер, когда он помог ей найти в себе силы впервые настоять на своем. — Я могу сама принимать решения. Тебе остается решить за себя.
        Уилл в сомнении бросил на нее проницательный взгляд.
        —Если ты дразнишь меня, лучше прекрати. — Она не верила, что произносит эти спокойные уверенные слова.
        —Я хотел сказать, что люблю тебя и больше никогда в жизни не обижу. Единственное, чего я хочу, — чтобы ты была счастлива.
        Он повернулся к двери и одной ногой уже шагнул в проход. В этот момент Майя кашлянула. Он оглянулся, и она впервые увидела в его глазах проблеск надежды.
        —А можно мне что-нибудь сказать? Я очень хорошо помню, что недавно кто-то потратил кучу времени, убеждая меня в том, как важно делать то, что хочется. Я все решила и теперь знаю, что мне нужно, чтобы быть счастливой. — Она шагнула к нему и взяла за руку.
        —Мне нужен ты. Ты потерял самообладание, испугался и все испортил. Но можешь не волноваться, я уже придумала тысячи способов, как все исправить. Сегодня я услышала твою речь, увидела тебя с Нейлом. И поняла, как чувствуешь себя, когда знаешь, что делать, и панически боишься этого. Я видела, что ты боялся, но сделал это. И подумала, что тоже смогу.
        —Майя!
        Лицо Уилла по-прежнему выражало боль, и ей хотелось дать понять, что они могут преодолеть это и стать счастливыми. Вместе.
        —Нет, Уилл. Ты хочешь, чтобы я сама приняла решение. Я и приняла. И хочу дать нам шанс. — Она коснулась его щеки. — Я хочу тебя. Есть возражения?
        Поднявшись на цыпочки, Майя дотянулась до него губами. Уилл поцеловал ее. Сначала неуверенно, будто не веря, потом с голодной жадностью. Крепко обхватил ее за талию, прижал спиной к стене, почти подняв в воздух.
        Ее тело загорелось, прикосновение его рук и губ сильнее разжигало это пламя. В жарких поцелуях, в этой страсти она по-прежнему чувствовала отчаяние, и это печалило. Оторвавшись от его губ, она заглянула ему в глаза.
        —Уилл, может быть…
        —Это слишком? Я просто не могу до конца поверить, что ты даешь мне еще один шанс. Больше никогда тебя не отпущу.
        Майя погладила его по щеке и, нежно поцеловав в губы, заставила замолчать.
        —Это было… просто невероятно…
        —Я не собираюсь никуда уходить. И не важно, будешь ты держать меня, или нежно целовать, или смотреть на меня, я твоя, люблю тебя и никуда не уйду. Никогда.
        Уилл закрыл глаза. Майя наконец почувствовала, что он успокоился.
        —Я люблю тебя, — выдохнул он.
        Она улыбнулась и закрыла глаза, вбирая в себя эти слова.
        —И что теперь?
        Что за вопрос? Майя представила годы и десятилетия, ждущие их впереди. Вдруг стало ясно, чего она хочет от жизни. Его, и только его. Навсегда. Ее губы изогнулись в улыбке, лицо сияло.
        —Женись на мне.
        Уилл невольно уронил руки, но она не переставала улыбаться. А как иначе, если она уверена в его любви? Просто надо немного подождать.
        —А разве не я должен это говорить?
        —Нет. Этого хочу я, мне и говорить.
        —Ты неподражаема.
        Уилл снова поцеловал ее. Майя остановила его, упершись рукой ему в грудь.
        —Ты будешь отвечать?
        —Да, — со смехом ответил он. — Да, да, и только да.
        Майя сжала в руке его рубашку и, потянув к себе, прижалась к нему губами.