Акива и Рахель. История великой любви Герцель Давыдов
        Книга, представленная вниманию читателей, основана на истории высокой любви между раби Акивой и Рахель, описанной в Талмуде. Именно благодаря своей жене Акива сумел преодолеть путь от неграмотного пастуха до одного из величайших мудрецов в истории Иудеи. В этом произведении рассказывается о родившемся в бедной семье и не получившем никакого образования в молодости Акиве. Он был простым пастухом и, перебираясь с места на место, везде выполнял тяжелую работу. Но однажды судьба преподнесла ему удивительный подарок, послав встречу с прекрасной девушкой. Молодая, образованная Рахель была единственной дочерью Кальбы Савуа, богатейшего человека Иерусалима. Эта встреча в корне изменила жизнь Акивы, который влюбился в девушку с первого взгляда. Понимая, что между ними большая разница в возрасте и, тем более, в социальном положении, он старался не думать о Рахель, но ничего не мог с собой поделать. Девушка, видя скромность и добродетельность пастуха, согласилась выйти за него замуж — при условии, что тот начнет изучать премудрости Торы. Однако Кальба Савуа, отец Рахель, всячески противился их браку. Рахель
же, прекрасно понимая, что будет сложно перевоспитать и обучить грамоте тридцатипятилетнего мужчину, тем не менее была настроена решительно. Кальба Савуа, узнав о решении дочери, выгнал ее из дома, лишив наследства. Эта история, произошедшая около 2000 лет назад, на протяжении веков передавалась из поколения в поколение как эталон высоких отношений между мужчиной и женщиной. По мере развития сюжета в книге поднимаются важные вопросы о необходимости молитв, об иллюзорности мира, о том, что все в этом мире предрешено и случайностей не бывает, и так далее. «Все предопределено, но свобода дана» раби Акива (Мишна, трактат Авот, 3:15).
        Глава 1
        ИЕРУСАЛИМ! ИЕРУСАЛИМ!
        Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть за-
        будет меня десница моя.
        Пусть прилипнет язык мой к нёбу мо-
        ему, если не вспомню о тебе, если я не
        вознесу Иерусалим на вершину веселья
        моего.
        Тэилим, 137:5-6
        После падения Иерусалима в 3830* году, когда Второй Храм был сожжен,
        мудрецы Иудеи всеми силами стремились сохранить центры изучения
        Торы. Часть из них выступали против иудейского восстания и счи-
        тали, что возможность продолжать изучать Тору важнее, чем поли-
        тическая независимость. Но решительно настроенные отдельные от-
        ряды выступили против римской армии, и это привело к катастрофе.
        Город был практически разрушен, а оставшиеся в живых жители ока-
        зались в невероятно сложных условиях.
        В городе стояла изнуряющая жара, несмотря на то что солн-
        це уже совершало свой обратный путь и садилось за гори-
        зонтом. Обозревая окрестности Иерусалима, путник не соби-
        рался останавливаться и хотел во что бы то ни стало попасть
        на рыночную площадь до темноты. Он долго блуждал меж-
        ду узкими улочками, похожими друг на друга как две кап-
        ли воды, пока, отчаявшись добраться до рынка к вечеру, не

* По иудейскому летоисчислению; 70 г. н.?э.
        решил укрыться в тени высокого дерева, чтобы переждать
        жару. Немного отдохнув в тени раскидистого дерева, мужчи-
        на, разглядел неподалеку лавку торговца пряностями и устре-
        мился к ней.
        На скамье у входа в лавку сидел пожилой иудей в кипе.
        —Мир тебе*, господин! — обратился к нему путник.
        —Мир и тебе, — ответил седой иудей.
        —Эта дорога приведет меня к рынку?
        —Иди прямо и придешь на рынок.
        Странник попросил разрешения постоять в тени и немного
        отдышаться. Торговец охотно позволил и предложил путнику
        воды. Незнакомец быстро осушил сосуд.
        —Благодарю тебя, господин.
        —В Иерусалиме в это время года всегда очень жарко, хо-
        чешь еще воды?
        —Нет, я уже напился.
        —У тебя усталый вид, ты идешь издалека? — поинтересо-
        вался хозяин лавки, приняв кувшин.
        —Да, я проделал долгий путь.
        —За многие годы я научился с первого взгляда определять,
        кто есть кто. Увидев тебя, я сразу догадался, что ты не здеш-
        ний житель. Кого ты ищешь в Иерусалиме?
        —Я здесь никого не знаю и пришел в Иерусалим из Га-
        лилеи** в поисках заработка, — ответил мужчина. — Мое имя
        Акива бен Йосеф***, я происхожу из геров****.
        —Я Шэтия, торгую пряностями в Иерусалиме вот уже

60 лет. — Старик с достоинством произнес свое имя.

* В иврите нет обращения на «вы» кодному человеку.

** Галилея — историческая область на севере Израиля.

*** Акива бен Йосеф — букв. «Акива сын Йосефа».

**** Гер — потомок нееврея, перешедшего в иудаизм.
        —Не найдется ли у тебя какой-нибудь работы для меня?
        —спросил Акива. — Ты пожилой человек, а я готов выполнять
        любую, даже тяжелую работу за небольшую плату.
        —Какая может быть работа у торговца в разграбленном и ра-
        зоренном городе? Раньше дела шли хорошо, но теперь слава Б-гу,
        если хватает денег купить еду и питье. Ты, наверное, голоден?
        —Да, но у меня есть немного денег, и я куплю себе еду
        на рынке.
        —Деньги тебе еще пригодятся, и рынок уже скоро закро-
        ется, а торговцы будут спешить домой. Если у тебя нет знако-
        мых в Иерусалиме, то отужинай со мной и моей женой Охели-
        ей, нам будет приятно.
        Акива удивился, он не ожидал такого гостеприимства.
        —Я готов отработать свой ужин. Ты меня совсем не зна-
        ешь, и я думаю, это будет справедливо.
        —Ничего отрабатывать не нужно, мы почтем за честь, если
        ты разделишь с нами трапезу.
        —Чем почетно присутствие такого простого человека, как
        я, для вас, жителей Иерусалима? — еще более удивился Акива.
        —Если ты поужинаешь в нашем доме, мы хоть в чем-то смо-
        жем уподобиться праотцу нашему Аврааму, который разбил
        свой шатер посреди пустыни и приглашал в свой дом путников.
        Он не брал с них денег, все, что он просил, это чтобы они проч-
        ли благословение после еды и поблагодарили Единого Б-га.
        —Авраам ваш родственник?
        —Авраам всем нам родственник, так как он является отцом
        множества народов. Мы с женой всегда стараемся приглашать
        в свой дом гостей, следуя примеру праотца нашего Авраама,
        особенно по большим праздникам.
        —Я никогда не слышал о нем, — признался Акива.

«Да, — покачав головой, подумал Шэтия, — встречаются
        еще невежды в Иудее, которые не знают Авраама».
        —Ну что ж, преломи с нами хлеб. Ты расскажешь о себе,
        а я о Иерусалиме и Аврааме, — сказал вслух хозяин лавки.
        Его жена отправилась в амбар за продуктами, чтобы приго-
        товить еду на долю гостя. Мужчины вошли в дом, разулись, и
        хозяин дома предложил Акиве воды, чтобы он смог умыться
        после долгого пути. Затем и сам Шэтия умылся, и они прошли
        с Акивой к уже накрытому столу.
        Гостя усадили около хозяина дома. Прежде чем приступить
        к трапезе, Шэтия произнес благословение, и все принялись за
        еду. Акива ел с большим аппетитом, но пытался сдерживать
        себя, чтобы не показаться невоспитанным. Он уже съел боль-
        шой кусок мяса, когда хозяин дома поинтересовался:
        —Акива, чем ты раньше зарабатывал себе на жизнь?
        —Зарабатывал чем придется: пас скот, колол дрова или со-
        бирал хворост в лесу, а затем продавал их на рынке. — Акиве
        пришлось оторваться от тарелки с вкусной пищей.
        —Шэтия, позволь, пожалуйста, гостю спокойно доесть
        ужин, потом поговорите, — вмешалась жена хозяина. Шэтия
        прислушался к совету жены.
        Тарелка Акивы быстро опустела, и когда хозяин предложил
        добавки, он охотно согласился. Манеры Акивы смущали сто-
        личных жителей, но гостеприимные хозяева пытались не по-
        давать виду. По завершении трапезы Шэтия призвал Акиву
        вместе с ним прочесть благословение, но тот признался, что не
        владеет грамотой и не умеет ни читать, ни писать, а про бла-
        гословение после еды слышит впервые. Шэтии было странно
        слышать это. Он один прочел благословение после еды, и хо-
        зяйка дома принялась убирать со стола.
        —Разве ты в детстве не ходил учиться грамоте, что не уме-
        ешь в зрелом возрасте писать и читать? — вернулся Шэтия
        к не дающему ему покоя вопросу.
        —Я рано начал работать, и хотя мне уже тридцать пять лет,
        у меня никогда не было ни денег, ни времени, чтобы учить-
        ся, — грустно произнес Акива.
        —Да, Акива, нелегко тебе придется в Иерусалиме, таких
        здесь называют ам-аарец*.
        —В моем возрасте поздно что-либо менять.
        —Священное Писание свидетельствует, что никогда ниче-
        го не поздно, запомни это. Ты сказал, что у тебя нет родствен-
        ников в Иерусалиме.
        —Да, я здесь никого не знаю.
        —Сейчас уже поздно, оставайся у нас, а завтра с утра мы
        подумаем, что тебе делать и чем заняться в нашем городе.
        Акива обычно просыпался чуть свет, но в этот раз проспал
        до обеда. Палящие лучи августовского солнца наконец разбу-
        дили его. За накрытым столом Акиву уже дожидались хозяе-
        ва дома.
        —Давно так не спал, ведь я обычно встаю с рассветом и ло-
        жусь спать поздно ночью, но, видимо, из-за долгого пути, кото-
        рый мне пришлось вчера пройти, я проспал до позднего часа.
        —Это хорошо, что ты выспался. Мы старались тебя не бу-
        дить, так как силы тебе понадобятся.
        В скором времени супруга господина Шэтии накрыла на
        стол и пригласила своего мужа и гостя завтракать. Жареные
        лепешки, свежий козий сыр и ароматный кофе взбодрили
        Акиву. Он, как и накануне, ел с большим аппетитом, но потом
        вдруг резко остановился. Он подумал, что и так злоупотребля-
        ет гостеприимством и если съест все, что стоит на столе, это
        будет неправильно.
        —Что случилось, Акива, почему ты не ешь? — обеспоко-
        илась хозяйка.

* Ам-аарец — букв. «народ земли», так называли невежд и простолюдинов.
        —Благодарю, я уже сыт, и мне нужно идти, я и так у вас
        задержался.
        —Не спеши, поешь и попей хорошенько, силы тебе пригодят-
        ся. Куда ты собираешься идти, Акива? — остановил его Шэтия.
        —Пойду на рынок и поспрашиваю у торговцев, не требу-
        ются ли им работники. Мне очень нужна работа, чтобы купить
        еду и оплатить ночлег.
        —Возможно, Кальбе Савуа нужны работники.
        —Кто такой Кальба Савуа?
        —Кальба Савуа — один из трех самых богатых людей
        в Иерусалиме, — ответил хозяин. — Я раз в неделю отвожу
        пряности для его семьи, и мы уже много лет хорошие знако-
        мые. Его дом всегда полон гостей, и за это он носит прозви-
        ще Кальба Савуа*.
        —Почему у него такое странное прозвище? — удивился
        Акива.
        —Потому что, если даже собака входит в его дом голод-
        ной, она выходит оттуда сытой. Двери его дома всегда откры-
        ты для гостей, и он тоже стремится походить в этом на праот-
        ца нашего Авраама. — Шэтия немного помолчал и с грустью
        добавил: — Но сейчас, после неудавшегося восстания, римля-
        не обложили его высокими налогами.
        —Он принимал участие в восстании? — удивился Акива.
        —Он не только уважаемый и богатый человек, он верный
        сын своего отечества. Трое самых богатых иерусалимских жи-
        телей помогали восставшим.
        —Кто же другие двое?
        —Накдимон бен Гурион и Бен Цицит Акесет. О богатстве
        этих людей складываются легенды. Они втроем могли бы про-
        кормить весь Иерусалим.

* Кальба Савуа — букв. «сытая собака».
        —Почему тогда римлянам удалось захватить Иерусалим и
        разрушить город?
        —Узнав о приближении римской армии, Кальба Савуа,
        Накдимон бен Гурион и Бен Цицит Акесет наполнили свои
        склады продовольствием, которого в случае осады города
        должно было хватить на двадцать один год. Они были увере-
        ны, что у римлян не хватит сил и продовольствия для долгой
        осады и они отступят. Но некоторые жители Иудеи не желали
        следовать этому плану и жаждали сразиться с римлянами ли-
        цом к лицу. Они подожгли склады в надежде на то, что, когда
        в городе не останется еды и воды, не будет и возможности вы-
        жидать и тогда сограждане вместе с ними бросятся в бой. Чем
        это закончилось, всем известно.
        —Я почел бы за честь работать у столь уважаемого челове-
        ка. Если он примет меня, я буду, господин Шэтия, тебе очень
        благодарен.
        —Не нужно мне никаких благодарностей, доедай свой за-
        втрак, и мы отправимся к Кальбе Савуа — как раз сегодня по-
        везу ему пряности, — произнес торговец и затем, будто раз-
        глядев в глазах Акивы вопрос, пояснил: — Евреи должны
        помогать друг другу и держаться вместе, особенно в столь тя-
        желые для нашего народа дни.
        Акива был очень взволнован: если удастся устроиться к
        этому богачу, то он получит хорошее жалованье, крышу над
        головой и сможет пережить сложные времена.
        Взвалив тяжелую сумку с пряностями на спину осла, они
        отправились в путь. Дорога, по которой они должны были
        идти, проходила мимо рынка.
        —Если ничего не получится, я хочу вернуться сюда до за-
        хода солнца и поискать работу у торговцев. Может, кому-то
        понадобится моя помощь, — сказал Акива.
        Старик его остановил:
        —На рынок ты всегда успеешь прийти и найдешь здесь
        разную работу, но если тебе удастся устроиться у Кальбы Са-
        вуа, это будет надежнее.
        —Да, уважаемый Шэтия, ты прав. Мне уже за тридцать,
        и я хочу добрую работу, чтобы спокойно встретить ста-
        рость, — согласился Акива.
        Вдали, за городским рынком виднелись руины когда-то
        многочисленных строений и среди них одна-единственная со-
        хранившаяся стена.
        Шэтия, поймав взгляд спутника, брошенный на городские
        развалины, пояснил:
        —Это Храмовая гора — на ней и возвышался Храм! Ты-
        сячу лет наши предки чтили это место и приходили сюда мо-
        литься. Римляне разграбили и разрушили наш Второй храм
        всего через шесть лет после окончания его строительства. Это
        произошло 9 ава* 3830 года (2 августа 70 г. н.?э.). Это не един-
        ственное печальное событие, приходящееся на эту дату. Пер-
        вый храм — храм царя Шломо**, построенный около тыся-
        чи лет назад, — тоже был разрушен именно 9 ава.
        —Ты можешь считать меня глупым, господин, но я не верю
        во все эти совпадения.
        —Акива, какое я имею право думать о тебе так? Все мы рав-
        ны перед Вс-вышним, благословенным, и можем иметь свою
        точку зрения на происходящие события. Если бы Он, мило-
        сердный, хотел, чтобы у всех людей были одинаковые взгля-
        ды на разные события, то Он бы так и сделал. Но раз мы все

* Месяц ав — пятый месяц еврейского календаря, если отсчитывать месяцы
        от исхода из Египта. Соответствует приблизительно июлю —августу.

** Царь Шломо (на рус. яз. — Соломон) — сын царя Давида от Бат-Шевы,
        третий еврейский царь. Царь Шломо оставил после себя три книги: «Шир
        а ширим» (Песнь песней), «Мишлей » (Притчи царя Соломона) и «Коэлет»
        (Экклезиаст).
        разные, то, значит, так и должно быть. Но я часто думаю, по-
        чему недавние печальные события и разрушение храма Шло-
        мо произошли в один и тот же день. Может, это знак?
        —Я не могу дать тебе ответ на этот вопрос, уважаемый
        Шэтия. А почему Первый храм ты называешь храмом Шло-
        мо? Его построил Шломо Мудрый?
        —Да, Первый храм был построен великим царем Шломо,
        которого многие называют Шломо Мудрый, по праву считав-
        шимся умнейшим человеком. Есть и такие, кто именует его
        Шломо Великим, так как время его правления считается эпо-
        хой расцвета монархии и иудейского могущества. Он славил-
        ся необычайным богатством, а самое главное — мудростью
        и справедливостью. Когда я вижу, что творится в Иерусали-
        ме, вспоминаю историю с перстнем Шломо и нахожу некое
        утешение.
        —А что было необычного в его перстне?
        —Говорят, что на его перстне была высечена фраза: «Все
        проходит». И в моменты сильного гнева царь Шломо всегда
        смотрел на эту надпись, и это помогало ему обрести спокой-
        ствие. Но однажды он так разгневался, что не смог совладать
        с собой, даже смотря на эту надпись. В гневе он сорвал кольцо
        с пальца и уже собрался бросить его, как в последний момент
        заметил светящиеся буквы на внутренней стороне кольца. Он
        приблизил кольцо — надпись гласила: «И это тоже пройдет».
        Шломо рассмеялся и снова надел кольцо.
        Торговец тяжело вздохнул:
        —Может, и эти сложные для нашего народа времена
        пройдут…
        —Ты тоже мудрый человек, господин Шэтия. Даже если
        Кальба Савуа не примет меня, я все равно буду тебе очень бла-
        годарен, — отозвался Акива.
        Шэтия не согласился:
        —Я стараюсь учиться, общаться с мудрецами Торы, уче-
        никами ешив*, хожу в синагогу, но все равно до мудрости
        царя Шломо мне ой как далеко. Он великий царь, он удосто-
        ился чести построить Храм, а я простой смертный. Акива,
        если у тебя возникнет желание, можешь посещать синагогу
        со мной.
        —Уважаемый Шэтия, прости, но сейчас я к этому не готов.
        И ты знаешь, за всю мою жизнь у меня сложилось не совсем
        положительное впечатление о религиозных людях.
        —Я не настаиваю! К этому каждый должен прийти сам,
        каждый сам должен проложить свою дорогу к мудрости. Ког-
        да будешь готов, скажи.
        Акива молча согласился, и оставшуюся часть пути они
        прошли без единого слова, думая каждый о своем. Время при-
        ближалось к полудню, и солнце нещадно пекло, когда Шэтия
        сказал:
        —Ну, вот мы и пришли — это владения Кальбы Савуа.
        С возвышенности, на которой стояли Акива и Шэтия, был
        виден огромный особняк с цветущим садом и тучное поле, ко-
        торое пересекала протекающая по нему речка.

* * *
        Путники прошли в ворота имения Кальбы Савуа, и Шэ-
        тия, прихватив сумку с пряностями, направился к огромному
        особняку, поручив Акиве своего осла. Поравнявшись с дере-
        вянным колодцем, стоявшим посреди двора, торговец увидел
        бегущую ему навстречу молодую девушку, лет двадцати, нео-
        быкновенно красивую. Она радушно поприветствовала гостя

* Ешива — букв. «сидение, заседание»; еврейское высшее религиозное учеб-
        ное заведение.
        и поднесла ему кувшин с водой, набранной из колодца. Шэтия
        умылся и, выпив холодной воды, прошел в дом.
        Приняв кувшин из рук Шэтии, девушка наполнила его еще
        раз, чтобы, как обычно, напоить осла, но увидела незнакомца
        и подошла к нему.
        —Пей, пожалуйста, — протянула она кувшин гостю, — на-
        верное, тебе с господином Шэтией пришлось преодолеть дол-
        гий путь.
        Акива скромно принял кувшин из рук девушки, вниматель-
        но посмотрев в ее карие глаза. Он сразу же влюбился в нее, его
        одинокое сердце распахнулось ей навстречу.
        —Ты пей сколько угодно, а я пойду напою и накормлю осла
        господина Шэтии. Наверное, жажда измучила бедное живот-
        ное, ослик выглядит усталым, — продолжала девушка.
        Набрав очередной кувшин, девушка наполнила водой глу-
        бокое корыто и, подведя осла к воде, стала гладить его по шер-
        сти и нежно приговаривать:
        —Пей, ослик, ты сегодня много ходил и, наверное, очень
        устал.
        Когда осел осушил корыто, девушка забрала пустой кув-
        шин у Акивы и, вернув его к колодцу, направилась в дом.
        Кальба Савуа встретил старого знакомого со всеми почестя-
        ми и пригласил отобедать. Трапеза прошла в беседах о Иеруса-
        лиме и будущем иудеев в родной стране. Кальба Савуа пошел
        по обыкновению проводить гостя до двери, когда Шэтия сказал:
        —Я могу обратиться к тебе с просьбой?
        —Если у тебя торговля идет не очень хорошо и тебе нужны
        деньги, буду рад тебе помочь, — с готовностью откликнулся
        Кальба Савуа. — Вернешь, когда сможешь, а если не сможешь,
        то мы оба забудем об этом. Ты мне как старший брат.
        —Вчера к моему дому подошел человек, и я пригласил его
        поужинать. Он издалека, и ему нужна работа. Мне хотелось
        бы помочь ему, но я не знаю как и потому решил обратить-
        ся к тебе.
        —Ты напугал меня, мой дорогой Шэтия, я думал, у тебя
        произошло что-то серьезное. Приведи его, я дам ему работу,
        еду и ночлег. Мне нужны помощники и управляющие, кото-
        рые смогут вести хозяйство. Я один уже ничего не успеваю.
        —Да, Кальба Савуа, мы с тобой не молодеем, и нам нужны
        помощники. Но он не справится со столь ответственной долж-
        ностью. Думаю, вести хозяйство ему не совсем подойдет. Мо-
        жет, у тебя есть более простая работа?
        —Зачем простая? Раз ты просишь, я дам твоему человеку
        хорошую работу.
        —Акива не умеет ни писать, ни читать, и я думаю, ему бу-
        дет сложно работать твоим помощником.
        —Сколько же ему лет?
        —Около сорока, он ам-аарец, но он показался мне очень
        хорошим человеком, несмотря ни на что.
        —Сегодня в Иерусалиме редко встретишь человека, кото-
        рый в таком возрасте не умеет читать и писать. Он правовер-
        ный иудей, посещает синагогу, знает молитвы, читает благо-
        словение после еды? — спросил Кальба Савуа.
        —Нет, он говорит, что всю жизнь занимался тяжелым тру-
        дом и у него не было времени учиться.
        —Что ж, я попрошу своих помощников научить его молит-
        вам… после работы, конечно, — засмеялся Кальба Савуа. -
        Поголовье скота увеличилось, и мне нужен хороший пастух.
        Приводи своего Акиву, и мой помощник Эзра покажет ему
        имение и скот.
        —Он пришел со мной и сейчас ожидает у ворот.
        —Тогда пусть приступает к своим обязанностям прямо се-
        годня, — улыбнувшись, произнес Кальба Савуа.
        —Благодарю тебя, Кальба Савуа, ты столько делаешь для
        нашей общины. Будь благословен!
        —Я уверен, что, если бы у тебя была возможность, ты по-
        ступил бы так же.
        —Я простой торговец, но ты, Кальба Савуа, уважаемый че-
        ловек — цадик*. О тебе люди слагают легенды и, наверное, бу-
        дут говорить даже через тысячу и две тысячи лет как об одном
        из самых богатых людей Иерусалима.
        Шэтия сообщил радостную новость Акиве. Тот сердеч-
        но поблагодарил своего покровителя и направился вместе
        с Эзрой, управляющим хозяйством и помощником Кальбы Са-
        вуа, знакомиться с хозяйством.
        Эзра показал Акиве, как устроено имение, и по поручению
        Кальбы Савуа отвел ему отдельную комнату в доме, где жили
        слуги. Также Кальба Савуа положил ему хорошее жалованье и
        дал даровой стол вместе с другими слугами.
        Акиве нравилась работа, он мог в одиночку подолгу пасти
        у реки скот, за которым должен был присматривать. Он радо-
        вался тому, как всё устроилось, и был готов прожить так всю
        оставшуюся жизнь.

* Слово «цадик» происходит от слова «цедек», что на иврите значит «справедли-
        вость»; человек, который стремится жить по законам Торы и помогать ближнему.
        Глава 2
        ВЕСЕННЯЯ ГРОЗА
        Я принадлежу любимому моему, а лю-
        бимый мой принадлежит мне; он пасет
        между лилиями.
        Шир а-Ширим, 2:16
        Осень выдалась дождливой. Акива по-прежнему пас овец в име-
        нии Кальбы Савуа и получал приличное жалованье. Каждое
        утро он выгонял из загона отару овец и спускался со стадом
        к пастбищу около реки. Животные мирно паслись, а пастух
        любовался природой и наблюдал за тем, как течет река.
        Акива очень заботился о своем стаде и старался, чтобы жи-
        вотные паслись в хорошем месте, где растет сочная трава. Он
        оберегал овец от чрезмерного холода, шума и невыносимой жары.
        В дни, когда гости Кальбы Савуа, желающие пообедать на све-
        жем воздухе, переходили в беседку, с которой открывался пре-
        красный вид на реку, и подолгу спорили о будущем еврейского
        народа, Акива перегонял овец в более спокойное место. Пастух
        считал, что умиротворенные овцы смогут давать больше шерсти,
        а их мясо будет ароматнее и сочнее. Но в дни, когда та юная де-
        вушка в компании служанки подолгу читала в беседке книги, Аки-
        ва не угонял стадо, он изредка бросал взгляд в ее сторону, чтобы
        узнать, не смотрит ли она на него. Девушка, увлеченная чтени-
        ем, не замечала пастуха, а когда ее глаза уставали, она переводила
        взгляд на реку, на ее блестящие под лучами палящего солнца воды.
        По пятницам Акива пригонял овец на пастбище с пер-
        выми лучами солнца, чтобы успеть вернуться обратно до
        наступления темноты. После заката начинался шаббат*, а в
        шаббат в имении Кальбы Савуа иудеи не работали. Иногда
        Акива по приглашению господина Шэтии встречал шаббат
        в его доме. Пожилые супруги радовались его приходу и ра-
        душно встречали гостя.
        Акива давно терялся в догадках, кто та прекрасная незна-
        комка, напоившая его водой, как ее зовут, но ответов на свои
        вопросы не находил. Боясь вызвать гнев управляющего, Аки-
        ва молчал и не обращался к нему за разъяснениями.
        Иногда, возвращаясь в имение после работы, он направлял-
        ся к колодцу в надежде хоть на мгновение увидеть милую де-
        вушку. Наполняя кувшин, Акива подносил его к губам, медлен-
        но пил из него, стараясь рассмотреть, что происходит вокруг.
        Иногда ему удавалось увидеть, как девушка развешивает бе-
        лье вместе со служанкой, кормит лошадей или наполняет ку-
        хонными отходами огромное корыто около дверей дома. Она
        регулярно делала это, чтобы корыто не пустовало и бродячие
        собаки могли поесть из него. Акиве нравилось наблюдать, как
        она трудится, но больше всего ему нравилась ее теплая улыбка.
        Но однажды, в один жаркий летний день, наполняя кувшин
        водой из колодца, Акива услышал громкий лай собак и, обер-
        нувшись, увидел, как бездомная собака, прибежавшая к коры-
        ту, яростно лаяла на девушку, пытавшуюся, как обычно, на-
        полнить его отходами. Собака, увидев кастрюлю в ее руках и
        учуяв запах съестного, продолжала лаять на девушку, вынуж-
        дая бросить кастрюлю с содержимым на землю.
        Акива бросился на помощь, криками пытаясь отогнать оз-
        лобленную псину. Собака неохотно отступила, потом решила

* Шаббат (Суббота) — седьмой день недели в иудаизме. По законам Торы
        в этот день следует воздержаться от работы. Шаббат начинается с вечера пят-
        ницы и считается наиболее значительным из еврейских праздников.
        вернуться и отвоевать кастрюлю. Акива замахнулся на нее ку-
        лаком — посоха с ним не было, и собака, прежде чем убежать,
        укусила его за руку. Девушка бросилась к Акиве, но пастух
        молча повернулся к ней спиной и ушел.
        Она глядела вслед человеку, который быстро удалялся
        в сторону реки, чтобы промыть рану, здоровой рукой одновре-
        менно зажимая кровоточащий покус. Она никогда не видела
        сразу столько крови и поэтому долго не могла уснуть, думая
        о своем пастухе-герое.
        Акива, которого по роду его прежних занятий не раз кусали
        собаки, насекомые и даже змеи, не придал случившемуся осо-
        бого значения. Он промыл руку водой из реки и, крепко пере-
        вязав ее, стал думать о девушке. «Возможно, она дочь служан-
        ки, она повсюду сопровождает ее, или родственница Кальбы
        Савуа», — рассуждал он сам с собой.
        Проходил день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.
        Дела в Иудее обстояли все хуже и хуже. Иерусалим был
        разрушен, жители города с трудом сводили концы с концами.
        Они исправно платили большие налоги римлянам, чтобы не
        повторить судьбу других иудеев и не быть угнанными в раб-
        ство. Жители пытались воссоздать в Иудее духовную жизнь
        в отсутствие Храма и сохранить Священное Писание для ев-
        рейского народа.
        Акива же был далек от всего этого, он не думал ни о Торе, ни
        о разрушении Храма. Каждый день он выводил овец на паст-
        бище и с волнением ждал встречи с прекрасной незнакомкой.

* * *
        Наступающий шаббат Акиве предстояло встретить у Шэтии.
        После обеда он загнал овец и, предупредив управляющего,
        что сегодня не будет присутствовать на праздничной трапезе,
        отправился в дом Шэтии. У главных ворот он снова встретил
        знакомую чтицу с прекрасными длинными волосами. Ее шею
        украшала золотая цепочка, на которой висели три непонятные
        для Акивы буквы. Он не мог отвести от девушки глаз и едва не
        ударился головой о ворота. Направляясь в дом господина Шэ-
        тии, пастух всю дорогу думал о ней.
        После сытного ужина господин Шэтия прочел благослове-
        ние, завершающее шаббатную трапезу. Затем он вкратце рас-
        сказал Акиве и своей жене Охелии об основных моментах
        в недельной главе Торы и, после того как все традиции были
        соблюдены, спросил у гостя:
        —Акива, как тебе работается у Кальбы Савуа?
        —Спасибо, очень хорошо. У меня еще никогда не было та-
        кой работы и такого хорошего заработка. Мне нравится пасти
        овец и целый день быть на свежем воздухе.
        —Ты не устаешь?
        —Я работаю с самого детства и привык к любой работе.
        Работа у Кальбы Савуа легкая по сравнению с тем, что мне
        приходилось делать раньше. Раньше я работал круглый год,
        с утра и до позднего вечера, без отдыха, а сейчас я отдыхаю
        в шаббат и праздники. Господин Шэтия, я хотел узнать, сегод-
        ня какой-то иудейский праздник?
        —Нет! Почему ты спрашиваешь?
        —В имении Кальбы Савуа с самого утра все суетятся.
        —Кальба Савуа сегодня празднует свой шестидесятый
        день рождения. Я был сегодня в его доме, привозил свежие
        пряности и даже успел подарить имениннику серебряную Ме-
        нору*. Он уговаривал меня остаться и разделить это радостное

* Менора — букв. «светильник». Семиствольный светильник (семисвечник), ко-
        торый стоял в Иерусалимском храме. С древнейших времен — символ иудаизма,
        еврейский религиозный атрибут.
        событие с ним и его многочисленными друзьями, среди кото-
        рых был даже раби Йоханан бен Закай* из Явне. Но я, попро-
        сив прощения и подняв за его здоровье бокал красного вина,
        поспешил вернуться домой к шаббату.
        —Кто такой раби Йоханан бен Закай? — поинтересовал-
        ся Акива.
        —О, это один из самых известных и уважаемых раввинов.
        Он глава ешивы в городе Явне и на сегодняшний день духов-
        ный лидер всей Иудеи. Мне посчастливилось несколько раз
        пообщаться с ним, он просто замечательный человек, насто-
        ящий лидер. Глядя на то, как такому пожилому человеку уда-
        ется сохранять ясность ума, мудрость и лидерские качества,
        просто поражаешься.
        Но Акиве, услышавшему в рассказе Шэтии фразу об име-
        нии Кальбы Савуа, сразу вспомнилась девушка, и история
        о раввине отодвинулась на второй план. Акива, слушая хозяи-
        на дома, увлеченно рассказывающего о своей первой встрече
        с раби Йохананом бен Закаем, мысленно подбирал слова, что-
        бы задать давно мучающий его вопрос, и, как только насту-
        пила короткая пауза, он, не дождавшись окончания рассказа
        о раввине, произнес:
        —Господин Шэтия, могу я тебя спросить? Ты часто быва-
        ешь в имении Кальбы Савуа, скажи, как зовут молодую де-
        вушку, живущую в его доме?
        —У него живет много женщин. Одни убирают в доме, дру-
        гие ведут хозяйство, третьи готовят, еще одни стирают одежду.
        Которая из них тебе понравилась? — улыбнулся старик.
        —Очень милая девушка лет двадцати, с красивыми длин-
        ными волосами.

* Раби Йоханан бен Закай — выдающийся раввин и мудрец эпохи разрушения
        Второго Храма. Возглавлял Санедрин в городе Явне.
        —Покажи мне ее при случае, и я, возможно, вас познаком-
        лю. Если хорошая девушка и она работает у Кальбы Савуа, то
        я замолвлю перед ним слово за тебя.
        —Молодая девушка с длинными черными волосами. Пом-
        нишь, когда мы в первый раз переступили порог дома Кальбы
        Савуа, она угостила нас водой из колодца, и еще в прошлый раз,
        когда ты приходил с пряностями, она провожала тебя с Кальбой
        Савуа до ворот. Я в это время возвращался с пастбища с овцами.
        Шэтия силился вспомнить, кто же его провожал в послед-
        нюю среду, когда он выходил от Кальбы Савуа. Вдруг он
        вздрогнул и громко крикнул:
        —Забудь о ней!
        —Что с тобой произошло, Шэтия? — испугалась госпожа
        Охелия.
        —Забудь о ней и даже не смотри на нее, я тебя очень про-
        шу, — настойчиво повторял взволнованный Шэтия. Он повер-
        нулся к обеспокоенной супруге: — Ты знаешь, о ком он гово-
        рит? Он говорит о Рахель, дочери Кальбы Савуа.
        Шэтия сильно встревожился, его лицо побагровело. Но, не-
        смотря на просьбы жены успокоиться, он продолжал волно-
        ваться.
        —Если Кальба Савуа узнает, что она тебе нравится, — об-
        ратился старик к Акиве, — или, того хуже, что ты пытаешься
        с ней познакомиться, он сделает так, что ты больше никогда не
        будешь работать в Иерусалиме. Ты хочешь потерять работу и
        снова каждый день искать заработок?
        Акива опустил голову.
        —Прости, что я тебя заставил волноваться. Мне даже в го-
        лову не могло прийти, что у Кальбы Савуа такая юная дочь.
        —Она поздний ребенок, поэтому он ее так любит и бережет.
        Дочь — все, что у него осталось. Прошу тебя, Акива, выбрось
        ее из головы, — уже более спокойным тоном произнес Шэтия.
        Акива и госпожа Охелия пытались сменить тему разгово-
        ра на более нейтральную, и, когда он немного успокоился, все
        пошли отдыхать.
        Акива долго не мог заснуть и пребывал в грусти. Разве мог
        такой бедняк, как он, жениться на дочери самого Кальбы Са-
        вуа? Он убеждал себя прислушаться к совету господина Шэ-
        тии и больше не думать о ней, но ничего не мог с собой поде-
        лать. Все его мысли были только о ней, о Рахель. Теперь, когда
        ему стало известно ее имя, оно казалось ему самым прекрас-
        ным на свете. Но, взвесив все еще раз, Акива все-таки решил
        взять себя в руки и навсегда забыть о красавице, чтобы не пор-
        тить жизнь себе и не подвергать опасности дружбу господина
        Шэтии с Кальбой Савуа.

* * *
        Жизнь текла, как прежде. Первая зима Акивы в имении Каль-
        бы Савуа выдалась холодной. Ему приходилось много рабо-
        тать, чтобы в таких условиях сохранить поголовье овец. Он
        трогательно заботился об овцах и проводил с ними большую
        часть своего времени, так как работа помогала ему хоть неко-
        торое время не думать о Рахель.
        Весеннее солнце снова начало согревать приходивших
        в себя после холодной зимы жителей Иерусалима. Тропинка,
        ведущая к реке, подсохла, и Акива стал чаше выводить овец
        к реке. Прекрасные солнечные дни время от времени сменя-
        лись дождливыми, но они не могли омрачить жизнь Акивы,
        который получал удовольствие от своей работы. Ближе к Пей-
        саху*, как обычно, в имении Кальбы Савуа было принято про-

* Пейсах — иудейский праздник, который празднуется весной в память Исхо-
        да евреев из Египта.
        водить учет. Акиве, несмотря на холодную зиму, удалось не
        только сохранить, но и увеличить поголовье скота.
        Управляющий был доволен Акивой и пообещал поговорить
        с Кальбой Савуа о прибавке к жалованью.
        Пейсах в имении Кальбы Савуа, как и во всей Иудее, празд-
        новали широко, вопреки всем трудностям. После празднова-
        ния Пейсаха Акива снова начал ежедневно выводить овец
        к реке, но, как только сгущались тучи, грозя дождем, он сразу
        же спешил привести отару обратно в загон.
        Стоял весенний день. Внезапно хлынул сильный дождь.
        Акива никак не мог справиться с отарой, которая, слыша гром
        и пугаясь молнии, с блеянием разбегалась в разные стороны.
        Он весь промок и приложил немало усилий, чтобы загнать всех
        овец в загон. Заперев овец, он и сам хотел укрыться от ливня и
        ураганного ветра, переодеться и согреться, но, бросив напосле-
        док взгляд на пастбище, увидел забытого им ягненка. Сильный
        ветер сдувал его в сторону реки. Ягненок боролся из послед-
        них сил, чтобы не сорваться в реку, но силы его были на исходе.
        Акива поспешил на помощь. Ветер рванул и сбил ягнен-
        ка с ног, сильное течение уже уносило обессиленного малы-
        ша. Акива бросился в воду, быстрыми движениями добрал-
        ся до ягненка и вытащил его на сушу. Ягненок был напуган
        и весь дрожал от холода. Над рекой стояла беседка, и Акива
        устремился к ней в надежде укрыться от непрекращающего-
        ся ливня. Пастух быстро преодолел подъем и подбежал к бе-
        седке, прижимая к груди спасенного ягненка. В беседке сто-
        яла Рахель. Заметив девушку, Акива поспешно вышел из-под
        навеса, но до него донеслись слова девушки:
        —Куда ты бежишь? Прошу, вернись. Тебе нужна сухая оде-
        жда, возьми мою накидку.
        Акива движением головы отказался от накидки, но вернул-
        ся и молча присел на край скамейки, отвернувшись в сторону
        реки, чтобы не смотреть на девушку. От волнения он еще
        крепче обнял дрожащего ягненка.
        —Когда ты спас меня от собаки, я долго молилась, чтобы
        с тобой все было в порядке, чтобы ты не пострадал за меня.
        Я не стала никому рассказывать, так как не хотела, чтобы эта
        история дошла до отца. Если он узнает, он непременно за-
        претит мне кормить собак и лошадей или вообще выходить
        из дома. Но если бы я не увидела, что на следующий день с то-
        бой было все в порядке, я бы обязательно рассказала отцу и он
        бы непременно вызвал лучших лекарей.
        Ты очень храбрый и порядочный человек. Сегодня я име-
        ла возможность еще раз в этом убедиться, когда увидела, как
        ты спас ягненка. Наверное, не многие из пастухов решились
        бы броситься в реку, даже будь это их собственная овца. А ты
        бросился спасать животное, которое тебе не принадлежит.
        Акива не ответил.
        Рахель продолжила:
        —Осенью я часто наблюдала, как ты пас овец у реки, но
        зимой было холодно и я редко приходила сюда. Мне нравится
        смотреть на воду, на ее движение. Я могу сидеть здесь часами,
        погрузившись в свои мысли и раздумья. Я думаю о жизни, не
        о самой жизни, не почему мы родились, а о своей роли в ней.
        Зачем я появилась на этот свет, каково мое предназначение?
        Часто думаю о будущем. О чем ты думаешь, глядя на реку?
        —спросила девушка.
        Грянул гром, и ягненок, испугавшись, жалобно заблеял.
        Рахель сняла с себя накидку и протянула Акиве:
        —Укрой ягненка, ему будет теплее и спокойнее.
        Акива принял у Рахель накидку и укутал маленькую овечку.
        Дождь потихоньку стихал и терял силу. Акива, не попро-
        щавшись, быстро направился к себе, унося с собой спасены-
        ша, а Рахель отправилась домой.
        Весь вечер пролежал Акива, прижимая к себе накидку Ра-
        хель. Он не верил тому, что они встретились и она не насме-
        халась над ним, а беседовала с ним. Это было похоже на сон,
        но накидка, которую Рахель дала для того, чтобы укутать яг-
        ненка, доказывала реальность произошедшего. Он вдыхал
        тонкий аромат, исходивший от накидки, и это снова погру-
        жало его в переживания сегодняшней встречи. Мечты уно-
        сили его далеко, но он пытался успокоиться и заснуть после
        тяжелого дня. Поутру он решил взять с собой накидку и пе-
        редать Эзре или кому-то из служащих, чтобы они вернули ее
        хозяйке.
        День наступил прекрасный, на небе не было ни облачка.
        Акива погнал овец на пастбище, а сам, как обычно, сел на ка-
        мень около реки и стал смотреть на воду. Ягненок, спасенный
        им вчера, пасся рядом, и Акива время от времени поглаживал
        его по шелковистой шерстке. Душа Акивы была в смятении.
        С одной стороны, он с нетерпением ждал появления Рахель,
        а с другой — боялся встречи с ней, так как понимал, что, уви-
        дев ее, услышав ее нежный голос, влюбится с еще большей
        силой и больше не сможет жить без любимой. Беседка пусто-
        вала. Солнце стало опускаться за горизонт, и настала пора воз-
        вращаться в имение. Акива встал с камня, держа в правой руке
        посох, а в левой накидку, готовый гнать овец на ночлег, как
        вдруг услышал голос из беседки:
        —Здравствуй, вижу, ты принес мою накидку. Я сейчас спу-
        щусь за ней.
        Акива растерялся, волнение охватило его. Он не знал, как
        себя вести и что делать. Рахель в это время осторожно спусти-
        лась вниз к реке, и Акива передал ей накидку. Они случайно
        встретились взглядами. «Она прекрасна как никогда», — по-
        думал Акива, но через мгновение снова отвел глаза в сторону.
        Забрав накидку, Рахель произнесла:
        —Я рада видеть тебя в здравии после вчерашнего проис-
        шествия. А где ягненок, которого ты спас?
        Акива указал рукой на ягненка, которого он целый день не
        отпускал от себя.
        —Он такой милый. Если бы отец разрешил, я бы забрала
        его к себе в комнату. Я бы кормила его, купала и даже спала
        с ним. У него такая нежная шерсть, а глаза такие печальные и
        красивые. Ты так не считаешь?
        Акива молчал — то ли из-за слов Шэтии, то ли из-за опасе-
        ния сказать глупость и разочаровать Рахель, он и сам не знал.
        —Ты всегда такой молчун? — Рахель слегка обиделась. -
        А мне нравится разговаривать, особенно в такой прекрасный
        день. Какую ты любишь погоду? Какое твое любимое время
        года? — Девушка засыпала Акиву вопросами.
        Акива ничего ей не ответил.
        —А ты меня хоть слышишь?
        Акива утвердительно качнул головой.
        —Как хорошо, а то я начала уже волноваться. Ты меня по-
        радовал, я уж подумала, что ты глухой. А говорить ты умеешь?
        Акива снова покачал головой, не глядя в сторону прекрас-
        ной собеседницы.
        —Я знаю, что умеешь, — продолжала настойчивая Ра-
        хель, — я слышала, как ты несколько раз разговаривал с Эзрой.
        Акива молчал.
        —Что же ты молчишь? Может, Эзра запретил тебе разгова-
        ривать со мной или ты, увидев меня, потерял дар речи?
        Акива от волнения снова кивнул.
        —Не понимаю, — улыбнулась Рахель. — Ты на все вопро-
        сы отвечаешь «да»?
        Акива отрицательно покачал головой.
        —Вот и первый отказ, — рассмеялась Рахель. Она не соби-
        ралась сдаваться: — Имя у тебя есть?
        Акива продолжал молчать.
        —Вновь превратился в глухонемого? — Рахель было и
        смешно, и немного обидно. — Ты не хочешь назвать своего
        имени, не говоришь со мной, не отвечаешь на вопросы и не
        смотришь на меня. Что такого тебе сказал Эзра? Что если ты
        посмотришь на меня, то превратишься в статую? — шутила
        Рахель.
        Акива действительно как будто превратился в камень, слов-
        но ослеп и оглох.
        —Мне пора идти. Отец, наверное, уже волнуется. — Ра-
        хель на минуту задумалась и вдруг предложила: — Напиши
        мне свое имя на песке.
        Акива наконец решился заговорить и признался, что не уме-
        ет ни писать, ни читать, и после некоторой заминки добавил:
        —Мое имя Акива.
        Рахель задорно рассмеялась:
        —Ты взрослый человек и не умеешь написать даже свое-
        го имени?
        Рахель ушла, а Акива опустил голову и впал в глубокую
        грусть. «Зачем я ей сказал, что не умею писать и читать, — ду-
        мал Акива, — она больше никогда не захочет разговаривать со
        мной. Конечно, она образованная девушка и первый раз видит
        такого невежду, как я. Лучше бы я молчал, тогда хоть изред-
        ка смог бы видеть ее, слышать ее чудесный голос, но теперь…
        Теперь она будет сторониться меня».
        Глава 3
        ОТВЕРСТИЕ
        В БОЛЬШОМ КАМНЕ
        Сильна, как смерть, любовь.
        Большие воды не могут потушить
        любви, и реки не зальют ее.
        Шир а-Ширим, 8:6-7
        Следующие несколько дней Акива не видел Рахель и после
        отдыха в шаббат приступил к своим обязанностям. Он вывел
        овец из загона и погнал их к реке. Сидя на берегу, он погру-
        зился в мысли о Рахель. В этот раз девушка так и не пришла.
        Акива несколько дней не видел Рахель и даже не надеял-
        ся встретить ее, размышляя о предыдущей встрече. Но че-
        рез день после разговора девушка неожиданно пришла в поле.
        Она набралась смелости и произнесла:
        —Мир тебе, Акива. Мне хотелось бы извиниться за свое
        поведение. Я в самом деле никогда не встречала людей, кото-
        рые не умеют читать и писать.
        Акива с грустью улыбнулся:
        —Многие, когда узнают, что я неграмотен, начинают сме-
        яться надо мной. Сначала меня это очень задевало, а сейчас я
        уже привык.
        —Обещаю, что больше никогда не буду смеяться, — заве-
        рила Рахель.
        —Благодарю тебя. — Акива действительно был ей благо-
        дарен за это.
        Рахель выглядела немного усталой, и Акива предложил ей
        присесть на соседний камень. Она с удовольствием приняла
        его предложение и, постелив на камень поданную Акивой на-
        кидку, присела.
        —Тебе удобно? — поинтересовался Акива.
        —Да, спасибо, — с готовностью отозвалась Рахель. -
        В прошлый раз ты назвал свое имя, а я забыла. Это невежли-
        во. Мое имя Рахель, я дочь Кальбы Савуа.
        —Я знаю, — тихо произнес Акива. — У тебя очень краси-
        вое имя, в честь кого тебя назвали?
        —В честь нашей праматери Рахель.
        —Расскажи мне, пожалуйста, о ней, — попросил Акива.
        —Тебе и в самом деле неизвестно, кто такая была Рахель?
        —удивилась девушка. — Она была женой праотца нашего Яа-
        кова. Надеюсь, кто такой праотец Яаков, ты знаешь.
        Акива отрицательно покачал головой.
        —Я тебе расскажу. Яаков был сыном праотца нашего Иц-
        хака и праматери Ривки. Скрываясь от гнева своего брата, он
        отправляется к Лавану, брату своей матери. У Лавана было
        две дочери, старшая Леа и младшая Рахель. Яаков с первого
        взгляда полюбил Рахель и, чтобы жениться на ней, согласил-
        ся служить пастухом в доме Лавана семь долгих лет. Семь лет
        прошли для Яакова как несколько дней, потому что его лю-
        бовь к Рахель была сильна.
        —Семь лет ради права жениться, разве такое возможно?
        —не поверил Акива.
        —Да, Яаков согласился на это, и время пролетело для него
        незаметно, потому что он очень сильно любил Рахель.
        Рахель немного помолчала, собираясь с мыслями, затем
        продолжила:
        —Слушай, что было дальше. Когда срок истек, Яаков при-
        шел к Лавану и попросил отдать ему в жены Рахель. Лаван
        согласился, назначил день свадьбы и пригласил много гостей.
        Яаков не доверял ему и договорился с невестой об условном
        знаке, который она должна была дать ему перед церемони-
        ей. Но, когда пришло время свадьбы, Лаван обманул Яакова и
        подменил Раxель на Лею. Яаков понял это только после свадь-
        бы, когда она сняла фату, но было уже поздно. Позже он узнал
        от Рахель, что та, чтобы не опозорить сестру перед гостями,
        поведала ей об условном знаке.
        Лаван предложил Яакову отработать еще семь лет в его доме,
        чтобы тот все-таки смог получить в жены Рахель. Яаков сразу же
        согласился, так как они с Рахель очень любили друг друга. Поз-
        же у них родился первенец, которого назвали Йосифом. К не-
        счастью, при родах второго сына, Биньямина, Рахель умерла.
        —Да, это очень печальная история, — задумчиво произнес
        Акива. — Думаю, редко кто сегодня смог бы так поступить.
        Я бы никогда не отдал своего. Если она так сильно любила Яа-
        кова, зачем отдала сестре?
        —Наша праматерь Рахель была очень милосердной. Она
        сильно любила Яакова, но уступила его своей сестре, чтобы
        спасти ее от позора. Она плакала днями и ночами, что Яаков
        обнимает не ее, ради кого он служил семь лет, но не жалела
        о своем поступке.
        До сего дня иудеи в трудные минуты приходят молить-
        ся к ее могиле в Бэйт-Лэхэм*, чтобы пробудить милосердие
        Вс-вышнего. А наша праматерь Леа вместе с праотцем Яако-
        вым похоронены в Хевроне**.

* Бэйт-Лэхэм — букв. «Дом хлеба». Русский вариант — Вифлеем.

** Хеврон — один из наиболее древних городов мира. Находится рядом с Ие-
        русалимом (в 30 км к югу). Иудеи считают Хеврон священным городом, на-
        ряду с Иерусалимом, Цфатом и Тверией. На краю Хеврона находится Меарат
        а-Махпела (Пещера Патриархов), где покоятся наши праотцы и праматери -
        Авраам и Сара, Ицхак и Ривка, а также Яаков и Леа.
        —Ты бы смогла поступить как Рахель? — Акива испытую-
        щим взглядом посмотрел в глаза собеседницы.
        —Не знаю, — честно призналась девушка, — я еще никог-
        да никого не любила. Думаю, что в наше время нет таких лю-
        дей, как Рахель и Яаков, которые готовы пожертвовать всем
        ради своих любимых.
        Рахель любовалась течением реки и молчала.
        —Иногда я думаю, — вновь заговорила девушка, — что Ра-
        хель недостаточно любила Яакова, раз так поступила, а ино-
        гда наоборот — до какой степени можно любить человека,
        чтобы пустить соперницу в свой дом.
        —Как же сложилась судьба Яакова? — спросил Акива.
        —История о Яакове и его сыновьях очень длинная, я пове-
        даю ее тебе как-нибудь, но уже темнеет и мне пора идти. Про
        наших праотцев Авраама, Ицхака и Яакова можно долго рас-
        сказывать, — мягко улыбнулась Рахель.
        —О праотце Аврааме я знаю, Шэтия о нем много рассказы-
        вал, — сказал Акива.
        —Хорошо, что ты знаешь о праотце Аврааме, он приходит-
        ся отцом Ицхаку и дедушкой Яакову, — обрадовалась Рахель. -
        Его огромный шатер стоял посреди пустыни. Авраам радушно
        встречал путников, проходящих мимо, и вводил их в свой шатер.
        Он давал им воду, чтобы они могли омыть ноги, а затем кормил
        и поил. Во времена Авраама люди поклонялись деревянным
        статуэткам, погрязли в язычестве. Праотец наш Авраам пер-
        вым публично провозгласил о существовании Единого Б-га. Он
        еще в раннем детстве понял, что у мира есть Творец и что толь-
        ко Ему и нужно служить и поклоняться, — рассказала Рахель.
        —Ты такая юная и так много знаешь! — восхитился Акива.
        —Мой отец говорит, что каждый человек должен хорошо
        знать историю своего народа. Жаль, что ты так мало знаешь
        о жизни наших праотцев.
        —У меня никогда не было возможности учиться, — оправ-
        дывался Акива. — Я всю свою жизнь провел в поле, пася скот,
        или в лесу, собирая сухие ветки, и сейчас уже, наверное, позд-
        но учиться чему-либо.
        —Учиться никогда не поздно, — возразила Рахель. — Если
        найдется время, я буду приходить и рассказывать тебе исто-
        рию нашего народа. Сегодня канун шаббата, и в доме уже пол-
        ным ходом идут приготовления. Мне нужно поспешить, так
        как я тоже должна помочь. Нам предстоит готовить до поздне-
        го вечера, а завтра утром делать работу по дому, а затем, с на-
        ступлением шаббата, я отправлюсь вместе с отцом в синагогу.
        Пастух поблагодарил Рахель, и она, прихватив накидку, от-
        правилась в дом. Акива погнал овец на ночлег. Назавтра пред-
        стояло рано вставать, так как в преддверии шаббата нужно
        было многое успеть. Лежа в постели, он много думал об исто-
        риях, рассказанных Рахель, и не успел оглянуться, как за окна-
        ми начало светать. Акива немного поел и отправился работать.
        В имении Кальбы Савуа утром перед шаббатом всегда было
        много людей. Торговцы овощей привозили лучшие овощи, тор-
        говцы фруктов приносили ему лучшие фрукты, а рыбаки — све-
        жую рыбу. Акива, привыкший к предшаббатной суете, уже спо-
        койно воспринимал эту суматоху. Покормив и напоив овец, Акива
        направился в дом Шэтии, предупредив заранее Эзру об уходе.
        Рыба, пожаренная на углях, и свежие лепешки в доме го-
        сподина Шэтии были отменные.
        —Акива, я положу тебе еще кусок рыбы? — предложила
        госпожа Охелия. — Ты много работаешь, нужны силы, хоро-
        шенько поешь.
        —Возьми еще кусочек, — присоединился к просьбе жены
        старик Шэтия.
        —Благодарю, — сказал, поднося тарелку, Акива. — Нас
        в доме Кальбы Савуа тоже очень хорошо кормят, и работа
        у меня не такая уж и тяжелая. Господин Шэтия, у меня к тебе
        просьба. Я бы тоже хотел произнести благословение после
        еды, научи меня.
        Шэтия обрадовался несказанно:
        —Это замечательно, я с радостью тебе помогу. Если захо-
        чешь изучать Священное Писание, я познакомлю тебя с уче-
        никами ешив из Иерусалима, и они научат тебя основным мо-
        литвам и расскажут историю народа.
        —Пожалуйста, научи меня ты, господин. С учениками
        ешив я не хочу иметь ничего общего.
        —Почему ты к ним так относишься? — продолжая есть
        рыбу, спросил Шэтия.
        —Потому что они смотрят на таких, как я, свысока. Како-
        ва их основная роль: изучать Тору и помогать людям, верно?
        —Да, Акива, так и есть, — подтвердил Шэтия.
        —А что происходит на самом деле? Они думают, что выше
        всех, и совсем потеряли связь с простым народом. Они любез-
        ны только с теми, у кого есть деньги, а над такими, как я, сме-
        ются и относятся к нам с пренебрежением.
        —Ученики ешив тоже разные бывают, — не согласил-
        ся Шэтия, — мало ли что про них рассказывают. Тебе стоит
        с ними познакомиться лично.
        —Досточтимый Шэтия, за свою жизнь я успел с ними до-
        статочно познакомиться, и те ученики ешив, кого я видел, вели
        себя ужасным образом. Как только они слышали, что я негра-
        мотный, что не умею писать и читать, они начинали насме-
        хаться надо мной, вместо того чтобы предложить помощь. Они
        издевались надо мной прилюдно, когда видели торгующим хво-
        ростом на рынке, а другие ученики ешив, вместо того чтобы за-
        ступиться, остановить их, только смеялись. В те моменты мне
        было так стыдно, что я краснел и мне хотелось провалиться
        сквозь землю в ту же секунду, но я опускал голову и продолжал
        работать дальше. Вот поэтому, когда я вижу их на улице, мне
        хочется отомстить им, укусив их так сильно, как кусает осел.
        Госпожа Охелия внимательно слушала откровения Акивы.
        —Акива, если ты их так не любишь, зачем тебе их кусать, и
        если даже кусать, почему ты хотел покусать их, как осел, а не
        как собака? — решил смягчить разговор шуткой Шэтия.
        —Когда собака кусает человека, она не повреждает его
        кость. А осел кусает так, что кость ломается. Теперь вы пред-
        ставляете, как я их ненавижу?
        —Ненависть — это плохо, — посерьезнел Шэтия. — Имен-
        но из-за ненависти между евреями и был разрушен Второй храм.
        —Согласен, что ненависть — это плохо. А разве насме-
        хаться над людьми — хорошо? Разве хорошо унижать людей
        на глазах у других?
        Госпожа Охелия только молча качала головой, сокруша-
        ясь об услышанном. До нее и раньше доходили вести о непри-
        стойном поведении учеников ешив, но никогда не могла она и
        подумать, что это правда и все так ужасно. Она верила расска-
        зу Акивы, который говорил от всего сердца, высказывая все,
        что наболело.
        —Разве им позволено с пренебрежением относиться к та-
        ким простым людям, как я? Разве они имеют право смеяться
        над тем, что я не умею читать и писать? — продолжал Акива.
        —Нет, Акива. — Шэтия по-отечески дотронулся до пле-
        ча гостя. — Конечно, они не имеют права, они должны помо-
        гать всем — и богатым, и бедным — относиться с уважением
        ко всем, невзирая на достаток. Видимо, тебе попадались стран-
        ные ученики ешив, — после небольшой паузы закончил Шэтия.
        —Таких учеников ешив очень много. Если не верите, може-
        те спросить у других простых рабочих. — Акиву уже было не
        остановить. — Может, с вами и другими уважаемыми людьми
        они ведут себя иначе, но с простым народом они не церемонятся.
        Они считают себя выше нас, а сами не работают, не воюют и
        вообще не делают ничего полезного. Я, в отличие от них, всег-
        да сам зарабатываю себе на хлеб, а они живут на пожертво-
        вания таких людей, как Кальба Савуа, и вместо того чтобы
        выполнять свои обязанности, думают лишь о том, как бы раз-
        богатеть и окружить себя роскошью.
        Акива был в гневе.
        —Мне неприятно их общество и их взгляды. Возможно,
        если бы они относились ко мне по-другому, я бы находил вре-
        мя для учебы, но я разочаровался и в религии, и в этих уче-
        ных мужах.
        —Акива, уверяю тебя, по большей части они порядочные
        люди и занимаются очень важным делом — изучением Свя-
        щенного Писания, — пытался переубедить гостя Шэтия, но
        это было не так-то просто.
        Акива продолжал обличать:
        —Они изучают Священное Писание с самого детства, и
        что ты, мой добрый господин, хочешь сказать, что Священное
        Писание учит их унижать, оскорблять, лгать и насмехаться?
        Я не просветленный науками человек, но никогда не обману
        другого, не обижу словом и не пройду мимо человека, кото-
        рый нуждается в помощи, невзирая на то, беден он или богат.
        Случалось, когда после тяжелого рабочего дня мне удавалось
        заработать всего одну монету, я делился и ею, видя на улице
        пожилого бедняка, так как знаю, что у меня сильный организм
        и я смогу прожить, не поужинав один день, а что будет с ним,
        если он сегодня не поест, мне неизвестно. Зато сколько раз мне
        доводилось наблюдать картину, когда ученики ешив с полны-
        ми сумками и гордо поднятой головой проходили мимо нищих
        и не делились с ними даже яблоком.

«Да, — подумал Шэтия, — может, Акива и прав и они пло-
        хо относятся к простому народу. Может, со мной и другими
        состоятельными людьми они ведут себя иначе, а над такими,
        как он, насмехаются и издеваются. Теперь я понимаю, сколь-
        ко унижений пришлось перенести ему и тысячам таких, как
        он. Кто после унижений и оскорблений захочет пойти учить-
        ся грамоте?»
        Акива, не обращая внимания на пребывающих в замеша-
        тельстве супругов, продолжал свою речь:
        —Такие люди должны подавать пример смирения, скром-
        ности, взаимного уважения, а не делить людей на богатых и
        бедных, грамотных и неграмотных. Вот поэтому я ненавидел
        всех религиозных людей, но после встречи с вами моя жизнь
        сильно изменилась, я многому научился и многое понял. Пре-
        жде я никогда не встречал таких людей, как ты и Кальба Са-
        вуа. Вы с уважением относитесь к простым людям и стара-
        етесь помочь каждому, вне зависимости от его положения.
        Ты, увидев меня на улице, предложил мне еду и ночлег, ни-
        чего не ожидая взамен, и я понял: не все так плохо, остались
        и порядочные люди. Извините меня. Во мне накопилось мно-
        го чувств и мыслей, а поделиться не с кем, — закончил Акива.
        Шэтия, немного подумав, сказал:
        —Таких, как мы, в Иудее немало. Ученики ешив, с которы-
        ми я общался в Иерусалиме и других городах, говорили, что
        всегда рады гостям. И я уверен, что многие, следующие зако-
        нам Торы и нашего праотца Авраама, сделали бы то же самое
        и с радостью предложили бы тебе ночлег.
        Но Акива вновь возразил своему благодетелю:
        —Говорить и делать — разные вещи. Я стараюсь почерп-
        нуть знания из всего, что вижу и слышу, и ваше гостеприим-
        ство помогло мне понять, что люди должны своими поступка-
        ми, а не словами показывать пример другим. И когда богатые
        и бедные будут поступать по совести, то народ Иудеи и в са-
        мом деле станет сильным и сплоченным.
        После трапезы Шэтия произносил благословение после еды,
        и Акива в этот раз все повторял за ним. По окончании шаббата
        Акива, как обычно, направился в дом Кальбы Савуа. Он уже за-
        был горячую беседу об учениках ешив, все его мысли были заня-
        ты Рахель. Старый Шэтия и госпожа Охелия долго оставались под
        впечатлением от рассказа Акивы. Они распознали в неграмотном
        пастухе мудрого и чистого сердцем и помыслами человека.

* * *
        Дни сменяли один другой, но Акиве жизнь без встреч с Рахель
        казалась однообразной. В один чудесный весенний день, ког-
        да Акива по обыкновению пас овец и смотрел на реку, раздал-
        ся приятный женский голос:
        —О чем ты задумался, Акива?
        Обернувшись, Акива увидел Рахель, как всегда прекрас-
        ную. Ее длинные волосы переливались на солнце, а глаза…
        Акива слегка замешкался. Он смотрел на Рахель, как будто
        впервые видел ее, и не мог произнести ни слова.
        —Акива, что с тобой? Ты снова разучился говорить? — ве-
        село, как пташка, прощебетала Рахель.
        —Нет, я задумался. С самого утра смотрю, как течет вода, и
        думаю о жизни. — Речь наконец-то вернулась к Акиве.
        —Я тоже могу часами смотреть на воду и костер, это успо-
        каивает, — подхватила разговор девушка.
        —Ты в прошлый раз спешила подготовиться к шаббату, как
        все прошло? — Акива старался справиться с волнением.
        —Шаббат прошел замечательно, было очень весело! Как
        обычно, у нас гостило много родственников и друзей, они
        разъехались по домам только вчера вечером, после исхода
        шаббата. Я помогала работницам прибираться до полуночи,
        а затем, почитав перед сном молитвы в своей комнате, уснула
        и спала сладко-сладко! — Рахель кружилась, подняв грациоз-
        но руки, и ее смех звенел, как колокольчик.
        Акива не мог оторвать от нее взгляд.
        —Рахель, ты еще молодая и должна себя беречь.
        Рахель перестала кружиться и теперь дышала немного
        глубже и чаще. Акива как будто чувствовал ее дыхание.
        —Когда много гостей, ты уже не думаешь о том, как себя
        сберечь, а думаешь лишь о том, как побыстрее все закончить
        и пойти спать. Вот и вчера я так устала, что сегодня просну-
        лась только в полдень. Но я не забыла прочитать молитву, по-
        завтракала и решила погулять, — ответила Рахель и привет-
        ливо улыбнулась.
        —Какие молитвы ты читаешь перед сном и утром?
        —Перед сном я благодарю милосердного Творца за про-
        шедший день, за то, что я его прожила, а утром — за то, что я
        проснулась, а затем читаю утренние благословения.
        Такой ответ был для Акивы откровением.
        —Все люди просыпаются утром, разве за это нужно бла-
        годарить?
        —Да, Акива, мы должны быть признательными и благода-
        рить Творца за все, что Он делает для нас. Мы привыкли, что
        просыпаемся по утрам, что солнце всходит и заходит, что день
        сменяет ночь, что деревья дают плоды, но мы должны пони-
        мать, что это все чудо. Все, что происходит в нашем мире, и
        весь мир существует только по милости Творца.
        —О чем еще говорится в молитвах? — Как ново и удиви-
        тельно было все, что говорила Рахель, и Акива не переставал
        удивляться.
        —Если бы ты умел читать, я бы принесла тебе молитвослов,
        чтобы ты изучил его. Я бы дала тебе и другие книги.
        —Мне уже поздно учиться читать и поздно становиться
        на путь истины, которую открывает Творец. — Акива помолчал
        и неожиданно с горькой усмешкой добавил: — Ответь мне, по-
        жалуйста, за что? За что мне благодарить Творца? За то, что
        в тридцать пять лет не умею ни писать, ни читать?
        Рахель смутилась и ничего не ответила.
        —У тебя есть все, ты молодая, красивая, богатая, умная,
        тебе есть за что благодарить Творца, а мне, у которого ничего
        нет, даже дома нет, за что мне благодарить Творца, ответь мне,
        Рахель? — все более распалялся Акива.
        —В этом мире есть много чего, за что ты можешь быть бла-
        годарным, научись находить доброе во всем. К примеру, ты
        можешь быть благодарным за то, что видишь это прекрасное
        солнце, за то, что слышишь шум реки и трепет листьев на де-
        ревьях, за то, что можешь ходить. Да много за что. За то, что
        у тебя есть работа, за то, что есть крыша над головой. За то,
        что ты заботливый, внимательный и мудрый. Видишь, сколько
        всего, — как ребенку, ласково внушала ему Рахель.
        —Ты называешь меня мудрым, — усмехнулся Акива. -
        Ты же меня совсем не знаешь!
        —Необязательно много лет знать человека, чтобы понять,
        мудр ли он. Есть люди, которые много читают и с умным ви-
        дом рассуждают на разные темы, но даже при большом же-
        лании их нельзя назвать мудрыми. Но есть и такие, кто, воз-
        можно, и неграмотен, но их мудрость видна на расстоянии.
        Мудрость — это дар Творца. Она или есть, или ее нет. Аки-
        ва, если бы ты смог учиться, из тебя получился бы хороший
        раввин.
        —Рахель, мне скоро уже сорок лет, а в школах дети учатся
        с самого детства. — Акива смягчился и уже не сердился.
        Рахель стояла на своем:
        —Учиться никогда не поздно.
        Девушка бросила взгляд на солнце, уже садившееся за реку.
        Пора было прощаться.
        —Завтра ты придешь? — В голосе Акивы звучали одновре-
        менно надежда и отчаяние.
        —Пока не знаю. Акива, постарайся открыть новую стра-
        ницу в своей жизни и подумать над моими словами об учебе.
        Уверена, у тебя все еще впереди. Постарайся помолиться пе-
        ред сном, — убегая, посоветовала Рахель.
        —Я же не знаю молитвы! — вдогонку ей крикнул Акива.
        —Ты просто произноси слова благодарности и говори
        о том, что у тебя на душе, — уже издалека раздался звонкий
        девичий голос.
        После ухода Рахель Акива еще долго сидел у реки и раз-
        мышлял над ее словами. И перед сном он продолжал думать
        о разговоре с Рахель. Поблагодарив Творца за прошедший
        день, за то, что у него есть работа и крыша над головой, Аки-
        ва крепко уснул.

* * *
        Утром Акива снова выгнал овец к реке, мечтая только об од-
        ном — чтобы снова увидеться с Рахель. Он снова и снова ло-
        вил себя на мысли, что не сможет дальше жить, не видя ее. Он
        уже не боялся лишиться работы.
        Когда вдалеке послышались шаги, Акива повернул голову
        и увидел долгожданный силуэт. Девушка подошла и тихо про-
        изнесла, как в прошлый раз:
        —Мир тебе, Акива!
        —Мир тебе, Рахель! — затаив дыхание, ответил Акива.
        —Совершил ли ты вчера молитву перед сном? — поинте-
        ресовалась девушка.
        —Перед сном — да, но утром я забыл это сделать, — как
        бы извиняясь, пастух развел руками.
        Рахель осталась довольна.
        —Это тоже хорошее начало. Научись благодарить за все
        милосердного Творца.
        —Почему ты постоянно повторяешь «милосердного»?
        —спросил Акива.
        —Потому что Создатель милосерден к Своим созданиям.
        —Рахель, если Он милосерден, почему тогда Он позволил
        римлянам разрушить Второй храм? — задал Акива непростой
        вопрос.
        —Римляне только инструмент в Его руках, это не они раз-
        рушили Храм, это мы своими поступками разрушили Храм.
        А римляне просто исполнили приговор Творца. Первый храм,
        храм царя Шломо, — продолжала Рахель свой рассказ, — был
        разрушен в наказание за три греха: кровопролитие, идолопо-
        клонство и отступление евреев от законов, данных им Б-гом*.
        Сейчас, когда нет ни идолопоклонства, ни кровопролития, му-
        дрецы приходят к мысли, что у разрушения были и духовные
        причины. Они склоняются к тому, что Второй храм был раз-
        рушен из-за беспричинной ненависти. Наверное, Ему, мило-
        сердному, не понравилось, как мы относимся к ближним, мы
        разучились прощать.
        —В чем же это проявлялось? — Акива спрашивал и спра-
        шивал свою добровольную учительницу.
        Рахель терпеливо объясняла:
        —Это проявлялось практически везде и во всем. Люди пе-
        реполнили чашу Его безграничного терпения. Незадолго до
        разрушения Храма имел место такой случай. Один состоя-
        тельный человек в Иерусалиме устроил у себя пир и пригла-
        сил много гостей, в том числе и моего отца, но он не смог
        присутствовать, так как был в отъезде. У хозяина, который
        устраивал пир, был близкий друг, его звали Камца, а также

* Талмуд, трактат Йома, 9б.
        заклятый враг, которого звали Бар Камца*. Он послал слугу
        с приглашением к своему другу Камце, но посыльный пере-
        путал адрес и доставил приглашение Бар Камце. Бар Камца не
        понял, в чем дело, и еще раз переспросил посыльного, ему ли
        это приглашение, и посыльный подтвердил.
        Решив, что враг желает помириться с ним, Бар Камца, ни-
        чего не подозревая, надел дорогие одежды и пришел на пир
        в дом врага. Он занял место среди гостей, как вдруг хозяин
        дома его увидел и закричал:
        —Что ты тут делаешь, как ты смеешь являться в мой дом
        без приглашения?
        Бар Камца понял, что посыльный ошибся, и произнес:
        —Я заплачу за свою порцию, только не позорь меня перед
        гостями, среди них много уважаемых людей Иерусалима. Как
        я буду смотреть им в глаза?
        Хозяин ответил ему отказом. Тогда Бар Камца предложил
        оплатить половину всех расходов, но хозяин дома снова не
        согласился.
        —Я готов заплатить за всех! — вскричал Бар Камца. -
        Только не выставляй меня из дома на глазах у людей!
        Но и тогда хозяин дома ответил отказом и настоял, чтобы
        непрошеный гость покинул его дом. Разгневанный Бар Камца
        вынужден был уйти с позором.
        —Что же, гости, наблюдая за происходящим, сидели и мол-
        чали? — спросил Акива.
        —Да, среди них было много уважаемых людей и мудрецов,
        но они предпочли не вступать в конфликт. И тогда Бар Кам-
        ца решил отомстить и хозяину пира, и его гостям, которые не
        вступились за него. Он пришел к императору и сообщил ему,

* История о Камце и Бар Камце приводится в Вавилонском Талмуде, в трак-
        татe Гитин.
        что евреи готовят восстание против Римской империи. В до-
        казательство своих слов он попросил правителя отправить
        в Храм тельца для жертвоприношения. В дороге Бар Камца на-
        нес тельцу небольшое увечье, зная о том, что, по законам Торы,
        животные с таким изъяном не годятся для жертвоприношения.
        Во время обсуждения раввины долго спорили, можно ли
        приносить этого тельца в жертву. Многие понимали, чем гро-
        зит отказ принести жертву римлян, но тем не менее они отка-
        зали римскому императору. Император был в ярости и послал
        в Иудею армию. Римские войска вторглись в Иерусалим, со-
        жгли Храм и разрушили город.
        —Даже и не поймешь, кто прав, а кто виноват, — задумал-
        ся Акива. — Богач, который устраивал пир и поступил с го-
        стем неподобающе? Или мудрецы, которые видели ссору, но
        промолчали? Или Бар Камца, который из-за личной обиды на-
        вел гнев на свой народ?
        —Да, это сложный случай. Но это, наверное, косвенная при-
        чина произошедшего, она четко отображает то отношение людей
        к друг другу, которое царило в Иерусалиме. Теперь мы остались
        без Храма, многих жителей Иерусалима римляне увели в плен,
        и мой отец очень волнуется за будущее нашего города и народа.
        Он утверждает, что без сильного лидера нас не будут восприни-
        мать всерьез и римляне поработят нас, — сказала Рахель.
        —Разве мало мудрых раввинов, которые могут стать лиде-
        рами? — засомневался Акива.
        —Наш народ сложно объединить. Большая часть раввинов
        является лидерами только у горстки своих учеников, но в глазах
        других они себя опорочили, и поэтому нет одной мощной силы.
        Акива, знаешь, о чем я часто думаю с тех пор, как познако-
        милась с тобой? Не знаю, почему, но у меня такое внутреннее
        ощущение, что если бы ты был грамотным, то смог бы стать
        лидером. Ты бы смог всех объединить! — призналась Рахель.
        —Рахель, о чем ты говоришь? Если такие уважаемые люди не
        могут объединить народ, что смогу сделать я, простой пастух?
        —Слова Рахель прозвучали для Акивы как гром с ясного неба.
        —Многие из них больше заняты собой, чем нуждами об-
        щины. Акива, я видела, как ты заботлив с овцами, у тебя до-
        брое сердце, и думаю, из тебя получился бы отличный лидер,
        способный объединить вокруг себя много людей. Почему ты
        не хочешь научиться грамоте и Торе? — убеждала Рахель.
        —Рахель, разве ты забыла, мне тридцать пять лет, мне позд-
        но учиться, — не соглашался Акива.
        —Еще не поздно, — убеждала девушка. — Если ты будешь
        много и усердно заниматься, то слова Торы смогут проник-
        нуть в твое сердце.
        —Рахель, и денег у меня нет, чтобы бросить работу и пой-
        ти учиться. Благодарю тебя за теплые слова, обо мне еще ни-
        кто так высоко не отзывался, — грустно сказал Акива.
        —Мне пора идти, но знай, Акива, что учиться никогда не
        поздно. Мудрецы говорят, что мы должны учиться всегда, до
        самой старости.
        Они давно попрощались, но Акива продолжал думать о Ра-
        хель и о словах, сказанных ею в его адрес.
        Ежедневно Рахель приходила к реке, и они подолгу обща-
        лись и очень подружились. Акива еще никогда не был таким
        счастливым: он мог общаться с самой милой и самой лучшей
        девушкой!
        Акива и в этот шаббат направился в дом старого Шэтии,
        чтобы провести праздничный день с ним и его супругой.
        В доме Шэтии позвякивала посуда, это госпожа Охелия
        убирала со стола после шаббатной трапезы. Шэтия, встрево-
        женный молчанием Акивы, спросил:
        —Почему ты такой молчаливый сегодня, Акива? Что слу-
        чилось?
        Акива не ответил.
        —Акива, мои глаза еще не обманывают меня. Расскажи же,
        что случилось.
        —Я расскажу, только выслушай меня, господин, и не сер-
        дись. Мы с Рахель очень сблизились в последнее время. Мы
        видимся практически каждый день и подолгу беседуем. Ска-
        жи, есть ли у меня хоть крупица надежды стать мужем Рахель,
        дочери Кальбы Савуа?
        —Не послушался ты моего совета, не держался от нее по-
        дальше, — грустно произнес Шэтия. — Теперь жди беды. Аки-
        ва, прошу как старший, забудь о ней, пока не поздно. Так будет
        лучше для тебя и для нее. Найди другую женщину, достойную
        тебя, и создай семью, зачем ты мучаешь и себя, и молодую де-
        вушку? Возможно, ты ошибаешься и принял ее беседы за осо-
        бое внимание.
        —Господин Шэтия, я уверен, это нечто большее, чем про-
        сто беседа. За всю мою жизнь со мной еще никогда такого не
        случалось. Я не могу забыть о ней ни на минуту, я везде ищу
        ее, в каждом звуке пытаюсь услышать ее голос, — объяснял
        Акива.
        —Кальба Савуа выгонит тебя из имения тотчас, как узнает
        о твоих чувствах, и ты снова будешь скитаться по Иудее в по-
        исках заработка, — увещевал подопечного Шэтия.
        —Пусть, мне ничего не страшно. Я хочу быть с ней вме-
        сте, и пусть он выгонит меня, я не могу без нее жить, — твер-
        дил свое Акива.

«Разговоры бесполезны», — подумал господин Шэтия и тя-
        жело вздохнул.
        —Господин Шэтия, ты думаешь, я не понимаю, что она для
        меня несбыточная мечта и мы никогда не сможем быть вме-
        сте? Я все прекрасно понимаю, я даже не вижу дна той пропа-
        сти, которая разделяет нас. Я знаю, что шанс быть нам вместе
        один на миллион. Да, шанс один на миллион, но он все-таки
        есть, — продолжал Акива.
        —Раз ты все сам прекрасно понимаешь, то зачем продол-
        жаешь видеться с ней?
        —Я пытался прислушаться к твоему совету, но ничего не
        могу с собой поделать, это сильнее меня. Я не могу описать,
        что она для меня значит. Я никогда раньше ничего подобно-
        го не испытывал, до встречи с ней я ненавидел эту жизнь и
        все на свете. Пускай у нас ничего не получится, но я мечтаю
        только об одном — чтобы это длилось как можно дольше, так
        как даже за минуту, проведенную с ней, я готов отдать свою
        жизнь. Я прожил серую жизнь, но теперь мне будет хоть что
        вспомнить перед смертью, будет хоть какое-то светлое воспо-
        минание в моей жизни, — грустно произнес Акива.
        Шэтии стало жаль Акиву, он видел любовь и уважение, ко-
        торое пастух испытывал к Рахель, и, немного подумав, произ-
        нес:
        —Акива, я вижу, что ты уже все для себя решил и никаки-
        ми уговорами тебя не остановить, но я прошу тебя, обдумай
        все еще раз.
        —Я уже все обдумал и все решил. Если она предначертана
        мне судьбой, то мы будем вместе.
        —Рахель очень хорошая девушка, может, она и в самом
        деле согласится стать твоей женой и вы проживете достойную
        жизнь. Знай, Акива, в жизни многое зависит от жены. Если ря-
        дом с тобой будет мудрая женщина, которая сможет вызвать
        твое уважение, то и ты будешь стараться стать лучше, чтобы
        не огорчать ее.
        —Благодарю за добрые слова, уважаемый Шэтия. Мне они
        сейчас необходимы.
        —Ох, Акива, не забывай, — вслух сокрушался Шэ-
        тия, — ты почти вдвое старше ее и вы совсем разные люди,
        разного положения и достатка, подобная связь часто заканчи-
        вается трагично.
        —Выходит, что простой человек, как я, не достоин быть
        счастливым и Рахель не может стать женой бедного пастуха?
        —Глаза Акивы блестели. — Но я хочу попытаться: если она
        моя судьба, то мы будем вместе. А если нет, то я так и проживу
        остаток моей жизни в одиночестве, — уныло закончил Акива.
        —Акива, Акива, — тяжело вздохнул Шэтия. — Видимо, уже
        ничего не поделаешь, я с самого начала пытался отговорить и
        всячески запугивал тебя, чтобы ты оставил эту затею. Вижу, на-
        мерения твои серьезны, и я уважаю их.
        Господин Шэтия помолчал и затем уверенно произнес:
        —Если бы я был на твоем месте и мне нравилась девушка,
        знаешь, что бы я сделал? Я бы не стал слушать такого старика,
        как я, а пошел бы и поговорил с ее отцом.
        —Я с тобой согласен, но мне очень страшно, страшно потерять
        Рахель. Ты же понимаешь, уважаемый Шэтия, если Кальба Савуа
        не даст согласия, то мы с Рахель больше не сможем видеться.
        —Я могу сам пойти поговорить с Кальбой Савуа, пусть
        даже испортятся наши с ним отношения, — предложил старик.
        —Нет, это самое главное в моей жизни дело я должен сде-
        лать сам, — твердо отказался от помощи Акива.

* * *
        Акива вернулся в имение Кальбы Савуа и приступил к своим
        обязанностям. Ранним утром он пригнал овец к реке и стал
        ждать прихода Рахель. Он оборачивался на каждый шорох, но
        Рахель все не было. Уже темнело. Акива в надежде увидеть
        любимую захотел задержаться у реки дольше обычного. Но,
        прождав еще некоторое время, решил вернуться обратно и по-
        гнал скот в загон.
        В столовой ужинали рабочие, но Акива направился в свою
        комнату. Зажег свечу и лег. Его мысли были заняты только Ра-
        хель, и они напрочь вытеснили из его головы мысли о еде. Он
        не чувствовал никаких признаков голода, несмотря на то что
        не ел с самого утра. Он задавал себе только один вопрос: по-
        чему Рахель сегодня не пришла, — но не мог найти однознач-
        ного ответа. Акива старательно отгонял от себя грустные мыс-
        ли и мечтал только о новой встрече с ней. В его мечтах они,
        взявшись за руки, прогуливались вдоль реки, беседуя на раз-
        ные темы. И когда солнце начинало свой путь назад, они, уса-
        живаясь на высоком камне, наблюдали за прекрасным закатом.
        В его фантазиях они молча смотрели, как солнце плавно уто-
        пает в реке, а облака медленно движутся вдаль. Вокруг стояла
        упоительная тишина, и только шум листвы и пение птиц из-
        редка нарушали ее.
        Стук в дверь прервал мечты Акивы. Он медленно встал,
        чтобы открыть. В дверях стоял Эзра.
        —Мир тебе, Акива, почему ты не пришел ужинать? — спро-
        сил управляющий.
        —Я немного устал и решил отдохнуть, — ответил пастух,
        несколько удивленный приходом Эзры.
        —Я обеспокоился, не заболел ли ты, и принес тебе ужин.
        Поешь, — и Эзра протянул работнику тарелку.
        Акива поблагодарил за заботу и поставил поданную тарел-
        ку с едой на стол.
        Эзра ушел. Акива, не притронувшись к ужину, снова при-
        лег, продолжая думать о Рахель и мечтать о новой встрече. Он
        хотел заснуть поскорее, чтобы наступил новый день, который
        обязательно принесет ему встречу с любимой Рахель.
        Но и на следующий день надежды не оправдались, и Акива
        вернулся к себе, так и не повидав Рахель. Он метался по комна-
        те, не находя себе места, перебирая в голове разные варианты
        происходящего. Так и не сомкнув глаз до самого утра, пастух
        вышел из комнаты и пошел к загону.
        Гремел гром, и небо было затянуто темными тучами. С са-
        мого утра лил проливной дождь. Но, несмотря на это, Аки-
        ва снова вывел стадо к реке и с нетерпением ждал появления
        Рахель. Прождав несколько часов и поняв, что дождь толь-
        ко набирает силу и от раскатов грома стадо может разбежать-
        ся в разные стороны, Акива был вынужден загнать овец в за-
        гон раньше обычного и возвратиться в свое жилище. Ужин
        и в этот раз не прельстил Акиву. Мысли сменяли одна дру-
        гую, становясь грустнее и грустнее. «Неужели я потерял ее, и
        она будет принадлежать другому? — думал Акива, и скупые
        слезы готовы были заблестеть росинками на его ресницах. -
        Если я ее больше не увижу, то не смогу жить».
        Акива отгонял от себя навязчивые мысли о расставании с Ра-
        хель. «Она не пришла на пастбище, как приходила раньше, мо-
        жет, причиной всему этот непрекращающийся дождь», — уте-
        шал он себя.

«Да, точно! Сегодня из-за дождя мне пришлось и овец
        загнать пораньше», — подумал Акива и немного успокоился.

«Вдруг Рахель все же решила прийти, несмотря на ненаст-
        ную погоду? — посетила Акиву мысль. — Она ждет меня там,
        а я, дурак, сижу здесь, в тепле. Немедленно побегу к реке, Ра-
        хель, наверное, вся промокла и замерзла».
        Акива, ничего не накинув, как был — в тонкой рубашке и
        холщовых штанах — выбежал из комнаты и ринулся к реке.
        На улице было темно, и проливной дождь хлестал Акиву по
        лицу. Он бежал по мокрой, скользкой дороге, падал, но вста-
        вал и продолжал бежать. Его одежда испачкалась в грязи, но
        он не обращал на это внимания и торопился к реке… Подбе-
        жав к беседке и не встретив там Рахель, Акива понял, что ее
        сегодня здесь не было, и почувствовал горькое разочарование.
        Акива предположил самое для него страшное: Рахель уже от-
        ветила согласием на предложение одного из учеников ешив, и
        они уже вместе празднуют это событие. Грустные мысли ов-
        ладевали им все с большей силой. Он был на грани отчаяния,
        мысль, что она уже принадлежит другому и он ее больше не
        увидит, разбивала его сердце.
        Он мок под дождем, но долго не сводил взгляда с пустую-
        щей беседки в призрачной надежде, что Рахель вот-вот поя-
        вится. Он ждал и не терял надежды, но, осознав, что Рахель
        не придет, впал в безумное отчаяние, и слезы соленым ручьем
        потекли по его щекам. Непрекращающийся дождь смывал их
        с лица взрослого мужчины, но они лились с еще большей силой.
        Акива, который в последний раз плакал в раннем детстве, ниче-
        го не мог с собой поделать. Слезы текли все сильнее и сильнее.
        —Ты что плачешь? — упав коленями в грязь и подняв руки
        к небу, обратился Акива к дождю. — Ты же не любишь, как я. Ты
        даже не представляешь, какая она девушка и что такое прожить
        день, не видя ее. Сколько дурных мыслей посещают мою глупую
        голову, и я ничего не могу с этим поделать. Почему мы не виде-
        лись сегодня? Может, из-за тебя она сегодня не пришла? Может,
        ты всему виной? Почему ты льешь и льешь? Почему ты хочешь
        нас разлучить? Разве ты не видишь, как я страдаю, разве ты не
        понимаешь, что я умру без нее? Она — это все, что есть у меня
        в этой жизни, она моя последняя надежда обрести счастье.
        Акива сделал несколько глубоких вдохов и снова заговорил:
        —Дождь, ты когда-то сделал мне самый большой подарок
        в жизни — подарил встречу с Рахель. Ты и в тот незабвенный
        день лил не переставая, и мы с Рахель встретились в беседке,
        которая сейчас передо мной. Этот день был самым счастливым
        в моей жизни, но теперь ты разлучил нас… До встречи с Рахель
        я жил как слепец, который ничего не видит и не знает радостей
        этого мира. Но после встречи с ней я прозрел. Я наконец-то
        понял, что жизнь бывает и прекрасной, понял, что существует
        такой человек, ради которого я готов расстаться с этой жизнью.
        Теперь ты снова хочешь лишить меня зрения? Зачем ты пока-
        зал мне свет, а теперь хочешь ослепить меня? Лучше бы я на-
        всегда остался слепым и никогда не видел ее.
        Знаешь, если человек с детства лишен зрения и не имеет
        никакого представления о видимом мире, ему легче жить. Но
        если когда-то он имел зрение и мог любоваться всеми краска-
        ми мира, но потом ослеп, то ему нестерпимо больно.
        Акива затих и, припоминая голос Рахель, пробормотал:
        —Она называла меня по имени, и из ее уст оно звучало
        сладкой музыкой. А теперь по твоей вине я не только не слы-
        шу ее, даже не вижу…
        Набрав в легкие как можно больше воздуха, Акива, несмо-
        тря на сильный дождь, устремил взгляд в небо и крикнул изо
        всех сил:
        —Дооооооождь! Как я тебя ненавижу! И весь мир ненави-
        жу! — Акива криком разрывал себе грудь, но дождь заглушал
        его слова. — Разве мне совсем отказано в праве быть счастли-
        вым? Разве я виноват в том, что беден и должен зарабатывать
        себе на жизнь тяжелым трудом? Я понял, ты плачешь из-за
        того, что мы оба раньше были одиноки и несчастны, но теперь
        у меня есть Рахель, моя Рахель, и я самый счастливый чело-
        век на свете. Ты мне просто завидуешь, тебя никто не любит,
        как только ты появляешься, люди скрываются от тебя в своих
        домах, а меня наконец-то кто-то полюбил, и тебе не удастся
        все испортить! Знаю, ты тоже думаешь, что я простой пастух
        и принял ее вежливые беседы за внимание к себе, а сострада-
        ние — за любовь. Да, может, оно и так, может, я все выдумал.
        Но я больше не могу ждать и терпеть неизвестность, я сей-
        час же пойду к Кальбе Савуа и поговорю с ним, и будь что бу-
        дет. Может быть, он поймет меня и согласится отдать за меня
        Рахель, а если нет — я готов расстаться с жизнью… Мне не
        нужен мир без нее.
        Акива поднялся и как был — в грязном одеянии — реши-
        тельно направился к дому Кальбы Савуа. Он вытирал слезы
        рукой и мысленно складывал слова, которые скажет отцу Ра-
        хель. Слезы не переставали течь по его щекам, и он смахивал
        их облепленной глиной ладонью. «Откуда они берутся, про-
        клятые слезы, я же с самого детства не плакал, — думал Аки-
        ва, — наверное, после встречи с Рахель моя душа отогрелась
        и в ней проснулось все, что спало так много лет».
        Подойдя к дому, пастух увидел, как преклонных лет слуга
        запирал двери дома на ночь. Акива обратился к нему с прось-
        бой провести его в дом для встречи с Кальбой Савуа. Слуга,
        увидев Акиву в таком неприглядном виде, попытался выяс-
        нить, что произошло, но Акива настаивал, чтобы тот провел
        его в дом. Рахель, чьи окна выходили во двор, услышала спор
        двух мужчин и выглянула в окно.
        Она увидела, что старый слуга не пускал Акиву в дом. Ра-
        хель быстро оделась и спустилась вниз.
        —Что случилось? — обратилась она к слуге.
        —Пастух Акива хочет говорить с твоим отцом, госпожа.
        Я ему говорю, что сейчас неподходящее время и Кальба Савуа
        отдыхает, — объяснил растерянный слуга.
        —Иди в дом, я сама с ним поговорю, — приказала Рахель.
        Рахель подошла к измазанному грязью и дрожащему от хо-
        лода Акиве. Вода стекала с его одежд, а из глаз все еще текли
        слезы, но это уже были слезы счастья, а не печали.
        —Акива, — Рахель с тревогой взглянула в его лицо, — что
        произошло? Почему ты хочешь видеть моего отца, тебя кто-
        то обидел?
        —Нет, — смиренно ответил Акива, низко опустив голову,
        чтобы Рахель не видела его слез.
        —Ты весь промок, ты же заболеешь… Подожди, я принесу
        тебе теплые вещи, — произнесла Рахель.
        Акива, не обращая внимания на слова девушки, задал са-
        мый главный для него вопрос:
        —Рахель, мы не виделись три дня, и я очень волновался,
        думал, что с тобой что-то случилось. Почему ты не пришла
        к реке, я тебя чем-то обидел?
        —О чем ты говоришь, Акива! Чем ты можешь меня оби-
        деть? Я уезжала из Иерусалима с отцом.
        —Куда вы ездили?
        Рахель, обеспокоенная видом Акивы, не ответила на его во-
        прос, но сказала:
        —Подожди здесь, я сейчас принесу тебе одежду, попить и
        поесть.
        —Мне ничего не нужно, — строго проговорил Акива. -
        Ответь мне, куда вы ездили? Твой отец взял тебя с собой, что-
        бы познакомить с будущим мужем? Он уже договорился и
        о вашей свадьбе?
        —Акива, о какой свадьбе ты говоришь? Мы с отцом по при-
        глашению раби Йоханана бен Закая ездили в город Явне, что-
        бы принять участие в торжествах по случаю обрезания* но-
        ворожденного сына одного из раввинов, и вернулись только
        сегодня вечером. Мне не хотелось ехать в Явне, но отец насто-
        ял, чтобы я сопровождала его в этой поездке.
        —Обрезание только повод, он взял тебя, чтобы поскорее
        выдать замуж! — крикнул Акива.
        —Зачем ты так говоришь о моем отце? — Рахель испуган-
        но отпрянула от Акивы. — Ты его совсем не знаешь. Если ты
        будешь говорить о нем в таком тоне, мы больше не увидимся.

* Обрезание (на ивр. — Брит мила), обряд, который, согласно традициям иуде-
        ев, символизирует завет, договор между Б-гом и народом Израиля.
        Рахель хотела уйти.
        —Прости меня, не уходи, Рахель. — Акива осознал, что по-
        зволил себе лишнее. — У меня выдались очень тяжелые дни.
        Я бы никогда не пришел сюда, зная, что с тобой все в поряд-
        ке. Я все это время думал, что ты заболела и тебе нужна по-
        мощь. Мне важно знать, что ты в полном здравии и не нужда-
        ешься в моей помощи.
        —Акива, если ты сейчас же не переоденешься, то помощь
        понадобится тебе. И мне тоже, если отец узнает, что я в позд-
        ний час не в комнате, — улыбнулась Рахель.
        Акива счастливо рассмеялся:
        —Теперь, когда я знаю, что у тебя все в порядке, я пойду
        к себе!
        —Ты уходишь не попрощавшись, — весело произнесла
        Рахель.
        —Я боюсь, что если попрощаюсь с тобой, то больше не
        увижу никогда, — уже серьезно сказал Акива.

«И я не хочу с тобой прощаться», — мысленно сказала Рахель.
        Пожелав Акиве спокойной ночи, Рахель направилась в дом.
        —Я завтра буду целый день у реки, если сможешь, прихо-
        ди, — сказал ей вдогонку Акива и направился к своему жилищу.

* * *
        —Мир тебе, Акива! У меня много дел, но я пришла узнать,
        как ты себя чувствуешь, и пожелать тебе хорошего дня!
        —Благодарю тебя, Рахель! Как видишь, я здоров. Расскажи
        о твоей поездке в Явне, — попросил Акива.
        —На обрезание приехало много уважаемых людей, прак-
        тически со всей Иудеи, и было очень весело. Раввины расска-
        зывали интересные жизненные и философские истории. На
        следующий после обряда день мы с отцом посетили ешиву.
        Я была удивлена, что в ешиве обучают так много людей, всех
        возрастов. Они целыми днями молятся и изучают Тору.
        —Я тоже хочу начать изучать Тору, — прервал рассказ де-
        вушки Акива, — Рахель, я много думал о твоих словах, ска-
        занных в защиту учебы, и пришел к выводу, что ты права.
        —Это замечательно. Тебе нужно обязательно пойти учить-
        ся, — Рахель так обрадовалась, что захлопала в ладоши.
        Акива продолжил:
        —Раньше я считал, что у людей в моем нынешнем возрас-
        те все лучшее уже в прошлом и они просто доживают оста-
        ток своих лет. Но после встречи с тобой все в моей жизни из-
        менилось — я словно очнулся после долгого сна, по-другому
        стал смотреть на мир. Мне открылись вещи, на которые я не
        обращал внимания раньше. Я понял, что мы можем многому
        научиться у всего, что нас окружает. Посмотри, пожалуйста,
        на тот большой камень в реке.
        Рахель бросила взгляд на груду камней, схожую с неболь-
        шой пирамидой.
        —На какой из них? — переспросила девушка.
        —Вон на тот, с глубоким отверстием, видишь? — указывая
        посохом на большой камень, уточнил Акива.
        Убедившись в том, что Рахель устремила взгляд в правиль-
        ном направлении, Акива вновь заговорил:
        —Знаешь, Рахель, я никак не мог понять, откуда в огромном
        камне появилось отверстие. Я начал внимательно наблюдать
        за камнем и понял, что причина этому — капающие на него
        капли воды. Какой же урок я извлек для себя из увиденного?
        Рахель слушала, затаив дыхание.
        —Как капли воды, — тем временем говорил Акива, — па-
        дая одна за другой, день за днем, смогли пробить отверстие
        в большом камне, так и слова Торы смогут проникнуть в мое
        сердце.
        Акива бросил внимательный взгляд на собеседницу, ища
        у нее поддержки.
        —Ты прав, Акива, у тебя получится, главное — на-
        чать, — горячо поддержала Рахель.
        —Если я в этой жизни научусь чему-то, то знай, Рахель,
        это благодаря тебе. — Слезы радости и умиления готовы были
        брызнуть из глаз Акивы.
        —Рано тебе меня благодарить, — лучезарно улыбнулась
        Рахель и, посмотрев на клонившееся за горизонт солнце, до-
        бавила: — Прости, но мне нужно возвращаться обратно.
        —Останься еще немного, — взмолился Акива.
        —Нет, Акива, мне пора, отец будет волноваться. Я пришла
        на минутку, чтобы поприветствовать тебя.
        —Прими мою благодарность, Рахель, за все, за то, что при-
        шла. У меня очень однообразная жизнь: каждый день я про-
        сыпаюсь чуть свет, съедаю кусок хлеба, выгоняю овец, смо-
        трю, чтобы они паслись в хорошем месте, вечером загоняю их
        обратно и иду спать. И только встречи с тобой украшают мое
        жалкое существование.
        Рахель молча слушала Акиву, а он говорил быстро, как буд-
        то боялся, что Рахель уйдет, не услышав самого важного.
        —В те дни, когда ты не приходила, мне было очень страш-
        но, я не мог найти себе места. Я думал, что потерял тебя, и не
        хотел больше жить.
        —У меня много обязанностей по дому, и днем не всегда по-
        лучается выбираться. — Рахель сделала успокаивающий жест
        в сторону Акивы. — В дни, когда у нас гости, я сижу с ними
        до самого вечера.
        —Если бы ты могла каждый день приходить хоть на мину-
        ту! — воскликнул Акива. — Рахель, не знаю, что со мной про-
        исходит, ничего подобного я раньше не испытывал и никогда
        никому не говорил таких слов.
        Акива внезапно замолчал, обмякнув. Ему было трудно при-
        знаваться в собственной слабости, но душа требовала откро-
        вений, и он продолжил:
        —Рахель, я очень одинокий человек, который до встречи
        с тобой ненавидел свою жизнь. Мне много не нужно, и в моем
        положении смешно на что-то рассчитывать, но если бы я толь-
        ко мог видеть тебя, слышать тебя или просто молча смотреть
        на тебя, то в мире не нашлось бы человека счастливее и бога-
        че. Я бы все богатства мира отдал, чтобы хоть иногда видеть
        тебя. Рахель, когда ты рядом, я забываю обо всем на свете.
        Перед сном Рахель долго думала о словах, сказанных Аки-
        вой, а еще больше — о его желании пойти учиться грамоте и
        Торе. Она с каждым разом все больше убеждалась, что никог-
        да не встречала такого необычного человека, как Акива, кото-
        рый, несмотря на свою безграмотность, не был похож на дру-
        гих. В глазах молодой неискушенной девушки он рисовался
        мужественным, добрым и мудрым человеком.
        Акива тоже думал о беседе с Рахель и незаметно заснул.
        С рассветом он поторопился вывести скот к реке и с нетерпе-
        нием ожидал новой встречи с любимой.

* * *
        Рахель спешила к реке.
        —Мир тебе, Акива! Я очень торопилась, но думала, что
        уже не застану тебя здесь. У нас сегодня было много гостей,
        но, как только появилась возможность, я направилась к реке.
        —Мир и тебе, Рахель! — Сердце Акивы радостно заби-
        лось. — Я хотел уйти, но решил подождать еще немного в на-
        дежде, что ты придешь. Я мечтал, чтобы ты пришла. Я знал,
        что ты придешь. Всю ночь я не мог уснуть, размышляя о на-
        шем разговоре.
        —Я тоже долго думала о твоих словах. Ты мог бы повто-
        рить их? — Рахель немного смутилась, но с нетерпением ожи-
        дала ответа.
        —Да, Рахель. Я никогда не встречал такую девушку, как
        ты. — В словах Акивы не было ни доли сомнения. — Я готов
        на все, чтобы видеть тебя хоть иногда.
        —Ты бы смог провести с такой девушкой, как я, всю жизнь?
        —решительно спросила Рахель.
        Акива опустил голову.
        —Ответь, смог бы? — потребовала Рахель.
        Рахель ждала, но у Акивы не было ответа, он пребывал
        в замешательстве. Размышляя о перспективах получения со-
        гласия Кальбы Савуа на замужество Рахель, Акива загрустил.
        —Мысль о том, что я простой пастух, а ты дочь богато-
        го и важного человека, не дает мне покоя, — признался нако-
        нец Акива.
        —Деньги для меня не главное, ответь, хотел бы ты стать
        моим мужем и провести со мной всю жизнь? — снова задала
        главный вопрос Рахель.
        Акива снова опустил голову и загрустил, затем тяжело
        вздохнул и сказал:
        —Рахель, я даже и думать об этом не смею. Для меня ви-
        деть тебя, слышать твой голос — это уже верх мечтаний. Если
        бы ты только знала, что ты значишь для меня. Когда ты ря-
        дом, я забываю о том, что я бедный пастух, который не умеет
        писать и читать. Я чувствую себя самым богатым человеком
        на свете. Когда ты рядом, у меня вырастают крылья и я парю
        над землей, как орел.
        Рахель слушала Акиву не перебивая.
        —Я начал благодарить Вс-вышнего перед сном, как ты
        меня научила, и прошу о здоровье для тебя. — Акива так и
        стоял с опущенной головой: разговор для него был тяжелым.
        —Я просыпаюсь утром и снова благодарю Вс-вышнего за
        то, что я проснулся, и прошу только одного — чтобы я смог
        увидеть тебя. Благодаря тебе я меняюсь, становлюсь лучше.
        Я очень тебя люблю, но не могу забыть, что я простой пастух,
        а ты дочь важного и богатого человека.
        —Акива, я выйду за тебя замуж, но при одном условии, -
        вдруг уверенно сказала Рахель.
        Акива был ошеломлен. Он не мог поверить в свое счастье.
        —Рахель, если ты согласишься стать моей женой, я куплю
        тебе самое дорогое кольцо! — Акиве хотелось сделать для Рахель
        что-нибудь необыкновенное. — Да, я возьму ссуду у ростовщика и
        готов годами расплачиваться с ним, лишь бы купить тебе лучшее
        украшение. Я на все готов, ты будешь самой красивой невестой.
        Рахель громко рассмеялась:
        —Ты возьмешь деньги у ростовщика для того, чтобы ку-
        пить мне украшение? Но мне не нужны украшения, у меня их
        достаточно.
        —Конечно, как же я не догадался! — хлопнул себя по лбу
        Акива. — У нас же нет дома, нам нужен дом — тебе, мне и
        нашим будущим детям. Я возьму деньги у ростовщика и по-
        строю для нас приличный дом, где мы сможем жить и растить
        наших детей. А потом я буду работать днем и ночью и верну
        все взятые у ростовщика деньги. Если прикажешь, я готов ра-
        ботать у твоего отца семь лет без единой монеты, как когда-то
        Яаков работал за свою Рахель. Лишь бы мы были вместе.
        —Акива, выслушай меня. Мне ничего этого не нужно. -
        Девушка стала серьезной. — Если ты хочешь, чтобы я стала
        твоей женой, выполни только одно условие! После свадьбы
        ты должен пойти изучать Тору.
        —Изучать Тору?! Рахель, это самое простое, что ты могла
        попросить. Это и есть твое условие? — радостно переспро-
        сил Акива.
        —Да, но ты в точности выполнишь его, ты бросишь пасти
        скот, рубить дрова и собирать хворост и будешь только учить-
        ся, — твердила Рахель. — Я уверена, что из тебя получит-
        ся хороший раввин. Если бы я смогла отправить тебя учить-
        ся! — с сожалением покачала головой любимая Акивы. — Ты
        так заботлив со своим стадом! Мне думается, ты мог бы стать
        достойным главой общины, и тогда люди со всей Иудеи при-
        ходили бы учиться у тебя. Я буду тебе помогать во всех тво-
        их делах.
        —Я очень хочу учиться, поверь мне, — ответил Аки-
        ва, — но выйдет ли что-нибудь из нашей затеи? Твой отец ни-
        когда не согласится выдать тебя замуж за простого пастуха.
        Самые лучшие женихи Иерусалима желают взять тебя в жены.
        —Я понимаю, осуществить задуманное будет непросто, но
        я что-нибудь придумаю, — уверенно пообещала Рахель.
        —Господин Шэтия может поговорить с твоим отцом
        о нас, — предложил Акива.
        —Не стоит. Я сама поговорю с отцом, но, если я пойду
        на этот шаг, я должна быть уверена, что ты изменишь свою
        жизнь.
        —Но если он не согласится? — беспокоился Акива.
        —Он согласится, я его единственная дочь, и он не захочет
        потерять меня, — успокоила суженого Рахель.
        —Рахель, прошу тебя, поговори с ним поскорее. Я не смогу
        ни есть, ни спать от волнения. Ты же даже не представляешь,
        что ты значишь для меня, — просил Акива.
        —Не стоит спешить. Сегодня у нас гости, они разъедутся
        завтра утром, и как только выдастся удобный случай, я с ним
        поговорю. Я ничего не боюсь, никаких трудностей и препят-
        ствий, так как уверена в правильности принятого мной реше-
        ния. Я стану самой счастливой женщиной, если буду знать,
        что мой муж — уважаемый раввин.

* * *
        Акива всю ночь не мог сомкнуть глаз. Он понимал, что это
        его главное сражение в жизни и следующим утром решится
        его судьба. Он был уверен, что и Рахель сейчас не спит и с не-
        терпением ждет разговора с отцом. Рахель и в самом деле не
        спала и думала о непростом разговоре, ожидающем ее утром.
        С чего начать? Как преподнести неожиданную новость, что-
        бы отец правильно понял свою дочь и не разочаровался в ней?
        Важно сохранить теплые отношения с отцом, который забо-
        тился о ней с самого детства. Рахель предстояло сообщить ро-
        дителю, что она сама нашла себе жениха, а не выбрала одно-
        го из многих уважаемых людей, которые приходили ее сватать.
        Она пыталась отогнать от себя мысль о том, что отец откажет
        ей в желании выйти замуж за Акиву и помочь ему стать обра-
        зованным человеком.

«Я не совершаю ничего плохого, — успокаивала себя Ра-
        хель, — я хочу сделать доброе дело, помочь человеку, которо-
        му никто никогда не помогал, выбиться в люди. Акива должен
        пойти учиться грамоте и Торе и непременно стать раввином.
        Мой отец меня не осудит, а напротив, поймет и поддержит. Он
        же мой отец и любит меня, он примет Акиву, как сына», — с
        надеждой шептала Рахель.

«А если он не согласится или побоится того, что Аки-
        ва меня увезет? — вдруг подумала Рахель. — Он может быть
        уверен, что, отдав меня замуж за Акиву, не потеряет навсег-
        да свою дочь. Отец же знает, как я его люблю и никуда от него
        не уеду. Он меня растил совсем один, и я должна заботить-
        ся о нем до самой старости, это мой дочерний долг, а имение
        большое, и мы будем жить все вместе».
        Этой ночью Акива как никогда нуждался в поддержке близ-
        кого человека. Он никак не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок
        и представляя предстоящий Рахель разговор с отцом. Он мно-
        го размышлял, затем, встав с кровати и походив по комнате, сел
        около деревянного стола и подумал: «Наверное, с самого утра
        Рахель будет из своей комнаты смотреть в окно, ожидая, когда
        от их имения отъедет повозка с гостями. И как только гости по-
        кинут имение и Кальба Савуа зайдет в дом, Рахель быстро спу-
        стится вниз, подбежит к нему и, обняв, радостно произнесет:

«Отец, ты так долго ждал дня, когда я выйду замуж, и вот
        этот день настал. Совсем скоро, как ты всегда и мечтал, у тебя
        появится помощник и сын в лице моего будущего жениха».

«А что она скажет затем? — спрашивал себя Акива. — За-
        тем Рахель, не дав отцу и слова вымолвить, продолжит:
        —Уважаемый отец! Я знаю, ты давно ждешь того дня, ког-
        да я стану женой мудрого человека и твой дом наполнится
        смехом, а иногда и плачем твоих внуков. Я права, отец?
        —Да, я только об этом и мечтаю, — ответит ей Кальба Савуа.
        —И вот этот день настал, я встретила достойного человека,
        с которым хочу прожить свою жизнь, и пришла сообщить тебе
        радостную весть. Да, отец, я готова выйти замуж.
        —Наконец-то, Рахель, кто этот уважаемый человек?
        —спросит Кальба Савуа.
        —Это Акива, пастух, — ответит любящая дочь.
        —Да, он хороший пастух и, наверное, будет для тебя хо-
        рошим мужем. Сам бы я не согласился отдать тебя за него, но
        я знаю, что ты умная и если выбрала именно его, то я согла-
        сен, — разведет руками Кальба Савуа».

«Возможно, все пойдет не так, — подумал Акива. — Каль-
        ба Савуа категорически откажется отдать за меня Рахель. Что
        делать в этом случае?»
        Радостные и печальные мысли сменяли одна другую, пока
        за окном не начало светать. Акива должен был собираться
        на работу.
        Овцы разбрелись по пастбищу, спустились к реке, а Аки-
        ва присел на камень, устремив взгляд за горизонт в ожидании
        прихода Рахель. Рахель же, дождавшись отъезда гостей и по-
        правив на себе одежду, отправилась к отцу. Она, как и задума-
        ла, подбежала к нему, поцеловала и произнесла:
        —Мир тебе, отец!
        —Доброе утро, Рахель. — Отец поцеловал любимую дочь. -
        Почему ты не спустилась завтракать и не попрощалась с гостя-
        ми? У тебя взволнованный вид, что-нибудь произошло?
        —Я не голодна, и мне нужно было побыть одной и поду-
        мать, — как можно нежнее заговорила Рахель. — Отец, я не
        знаю, как тебе сказать. Я выбрала жениха.
        —Наконец-то, как я счастлив за тебя, — радостно произнес
        отец. — И кого из тех уважаемых людей, которые пришли про-
        сить твоей руки, ты выбрала? — поинтересовался он.
        —Они все были достойной партией, но я остановила свой
        выбор не на них, — решительно заявила девушка. — Мой же-
        них не из Иерусалима, он прибыл в город совсем недавно.
        Кальба Савуа с удивлением смотрел на дочь. Потом он
        заговорил:
        —Рахель, даже если этот юноша — ученик ешивы, у ко-
        торого нет дома в Иерусалиме и совсем нет денег, то ничего
        страшного — у меня достаточно денег, чтобы обеспечить вас
        и ваших детей на всю жизнь. Главное, чтобы он был хорошим
        человеком и вы были счастливы.
        —Нет, этот человек не учится в ешиве, он работает в име-
        нии, вы виделись несколько раз, — сказала Рахель.
        —Кто же он, скажи скорее! — воскликнул Кальба Савуа.
        —Это Акива, пастух, — услышал он ответ дочери.
        Гнев овладел Кальбой Савуа.
        —Кто, пастух Акива? — неистово закричал он. — Из всех
        мужей Иерусалима ты выбрала самого недостойного!
        —Не говори так, отец, — возразила Рахель, — он очень хо-
        роший человек. Усмири свой гнев, ты обижаешь достойного
        человека.
        —Ты не выйдешь замуж за этого пастуха. Моя дочь — ум-
        ная девушка и понимает, что он ей не пара.
        Кальба Савуа был категоричен, и Рахель не знала, что пред-
        принять. Она всячески пыталась успокоить отца, но тот был
        непреклонен и продолжал:
        —Он намного старше тебя, неграмотен, не посещает си-
        нагогу и не соблюдает обычаи. Какое будущее может ожидать
        тебя рядом с таким человеком?
        —После нашей свадьбы он обязательно пойдет учиться.
        Акива очень мудрый человек, пожалуйста, поговори с ним
        хоть раз, и ты сам все поймешь, — умоляла Рахель.
        —Шэтия сказал, что он даже благословение на еду не зна-
        ет, о чем можно говорить с таким человеком? Никакой свадь-
        бы не будет. Он уже взрослый мужчина, и все, что ему нуж-
        но, — это устроить свою старость. Я убежден, что ему нужна
        не ты, а мои деньги и хозяйство, — возмущался Кальба Савуа.
        —Ему не нужны деньги, ему нужна я, — настаивала Ра-
        хель. — Я могу ему помочь стать образованным человеком,
        просто ему еще никто не давал этой возможности. Вот и ты
        сейчас, ты даже не хочешь с ним встретиться и поговорить.
        —Я готов с ним встретиться и поговорить, — согласился
        отец, — но как со своим пастухом, а не как с твоим будущим
        мужем.
        —Ты не знаешь, какой он заботливый и ответственный, — от-
        чаянно защищала любимого Рахель. — Если бы ты только ви-
        дел, как бережно он обращается с животными, он волнуется за
        каждую овечку, представляешь, как он будет смотреть за мной?
        —продолжала увещевать отца девушка. — Ты же сам учил меня
        судить о людях по поступкам, а не по словам. Уверена, он сможет
        стать уважаемым раввином и хорошо относиться к окружающим
        его людям, заботиться о них.
        —Я говорил, имея в виду приличного человека, который
        хоть чуточку образован. Который кроме овец и леса еще что-то
        видел в своей жизни, читал, чему-то учился, — объяснял отец.
        Рахель расплакалась:
        —А ты не думал, что у него не было возможности учиться,
        что ему нужно было работать? Думаешь, он в детстве мечтал
        всю свою жизнь пасти овец? Отец, что с тобой? Сколько раз я
        слышала от тебя слова великого раби Илеля*: «Не суди чело-
        века, пока не окажешься на его месте», — а сам ты сейчас по-
        ступаешь именно так.
        —С каких пор изучение Торы стоит денег? — не уступал
        отец.
        —За изучение Торы не берут платы, но ученики ешив всег-
        да насмехались над ним, — не сдавалась и Рахель.
        —Значит, он этого заслуживал, — с уверенностью сказал
        отец.
        —Если он бедный, то это не значит, что он не человек и
        с ним можно обращаться как с животным. Истинны слова ве-
        ликого царя Шломо: «Бедный ненавидим бывает даже близки-
        ми своими, а у богатого много друзей»**.
        —Ты не выйдешь замуж за пастуха, не для того я тебя
        растил. Даже в самом страшном сне невозможно представить,
        что презренный пастух будет сидеть за столом рядом со мной
        и моей дочерью. Ни за что! — отрезал Кальба Савуа.
        —Если бы ты не был богатым и уважаемым человеком,
        думаешь, люди к тебе относились бы с таким же почтением,

* Раби Илель — Великий мудрец и законоучитель эпохи Второго Храма. Воз-
        главлял Санедрин в течение 40 лет.

** Книга Мишлей , 14:20 .
        как сейчас? — спросила Рахель. — Многие из тех, кого ты
        считаешь своими друзьями, всячески избегали бы тебя и на-
        смехались бы над тобой. Акива не вор и не разбойник, он
        честно работает, чтобы заработать себе на хлеб, — плача, об-
        ращалась к отцу Рахель. — Разве не ты всегда говорил, что
        любой труд заслуживает уважения? Разве царь Давид не был
        в молодости пастухом, что, по-твоему, он сразу стал великим
        иудейским царем? А наши праотцы Авраам, Ицхак и Яаков,
        разве они не пасли овец? А Моше рабейну*, он тоже был па-
        стухом. Ты же сам рассказывал, какой тяжелый путь им всем
        пришлось пройти, — взывала дочь к разуму и памяти Каль-
        бы Савуа.
        Но Кальба Савуа не внимал словам своей дочери.
        —Не сравнивай безграмотного пастуха с великими людь-
        ми. Им было предначертано стать великими, а ему предначер-
        тано… — Кальба Савуа замолчал, чтобы не обидеть дочь еще
        больше.
        —Откуда ты знаешь, что ему предначертано? — сквозь
        слезы произнесла Рахель. — Может, и он сможет сыграть важ-
        ную роль в судьбе нашего народа.
        —Я тебе еще раз повторяю, это были великие люди, а тот,
        о ком ты говоришь, невежественный пастух. Единственное,
        что он может, это пасти овец, и все, что его ждет до конца его
        дней, это овцы, пастбище и река.
        —Ты еще услышишь о нем! Тебе будет стыдно за слова,
        произнесенные об Акиве!
        Видя, что дочь не унимается и не хочет выбросить из голо-
        вы глупые мысли, Кальба Савуа сказал:

* Моше рабейну, в буквальном переводе — «Моше, Наш учитель». «Моше»
        по-русски — «Моисей». Моше освободил евреев от египетского рабства и по-
        лучил Тору на Синае.
        —Забудь этого пастуха — вот мое последнее слово. Завтра
        он покинет наш дом, а рядом с тобой будет молодой человек,
        достойный тебя. В будущем ты меня будешь много раз благо-
        дарить за то, что я уберег тебя от необдуманного шага.
        Рахель выпрямилась, как струна, и с достоинством ответила:
        —Отец, благодарю тебя за заботу, но я для себя уже все ре-
        шила. У меня есть Акива, и я хочу стать его женой.
        —Рахель, если ты продолжишь общаться с пастухом, а тем
        более станешь его женой, то я даю обет, что вычеркну тебя
        из наследства и не буду говорить с тобой, пока ты будешь
        с ним. Уверен, что ты ему нужна только из-за богатства, и как
        только он узнает об исключении тебя из наследства, бросит
        тебя.
        —Нет, он не такой. Отец, выслушай меня, пожалуй-
        ста, — вся в слезах, произнесла Рахель. — Я видела, как тебе
        было трудно одному воспитывать меня, и благодарна за то, что
        росла, часто забывая, что у меня нет мамы. Не знаю, как тебе
        одновременно удавалось быть для меня и отцом, и матерью,
        ты самый лучший отец на свете. Я тебя умоляю, доверься мне,
        пожалуйста, позволь мне стать женой Акивы, я не хочу терять
        ни тебя, ни его.
        Кальба Савуа еле сдерживал слезы. Он понимал: если дочь
        уйдет, его сердце перестанет биться и жизнь потеряет всякий
        смысл, так как его маленькая, прекрасная Рахель и была смыс-
        лом его жизни, той, ради которой он жил. Но Кальба Савуа хо-
        тел показать свою решимость, надеясь, что она одумается и
        прислушается к его словам.
        —Рахель, давай забудем об этом неприятном разговоре. Ты
        единственное, что есть у меня в жизни. Я не буду выгонять
        Акиву, пусть работает, пока я ему не подыщу новое место. Да-
        вай решим, что этого разговора никогда не было, а сейчас иди
        в комнату и забудь о нем.
        Рахель, вся в слезах, пошла в комнату и проплакала день
        напролет. Кальба Савуа запретил ей отлучаться из имения, и
        поэтому она несколько дней не могла выйти из дома и пови-
        даться с Акивой, который очень волновался за нее.
        Когда Кальба Савуа уехал в город по делам, а управляю-
        щий, которому было поручено не спускать глаз с Рахель, от-
        правился в столовую, девушка, накинув платок на плечи, от-
        правилась к реке.
        Она все рассказала пастуху, и он задумчиво произнес:
        —Я же тебе говорил, что ничего не получится. Ты молодая,
        богатая, красивая, грамотная, а кто я такой — жалкий пастух?
        Твой отец прав, из меня ничего не выйдет, я до конца своих
        дней буду пасти овец. Раньше мы могли хоть изредка видеть-
        ся, но теперь он запретит тебе появляться около реки. И нам
        придется забыть о женитьбе.
        —Ты быстро опустил руки, какие же вы, мужчины, сла-
        бые, — улыбнулась Рахель. — Ты же пообещал учить Тору по-
        сле нашей свадьбы, или ты уже передумал?
        —Ничего я не передумал, — тихо ответил Акива.
        —Замечательно, если ты не передумал, то и я не передума-
        ла и не собираюсь отступать, пока ты не станешь грамотным
        и уважаемым человеком.
        —Я готов учиться, Рахель, я даже уже нашел раввина, ко-
        торый готов мне в этом помочь. Я рассказал ему, что есть де-
        вушка, на которой я хочу жениться и ради которой готов из-
        менить свою жизнь. Конечно же, я не сказал ему, кто ты и кто
        твой отец. Он оказался любезным человеком и даже пред-
        ложил нам провести обряд в синагоге, в которой он служит
        раввином.
        —Видишь, Акива, не так все раввины и невежливы с то-
        бой, как ты считал раньше, — сказала Рахель. Затем, немно-
        го подумав, она произнесла: — Акива, это хорошо, что ты
        рассказал мне об этом. Знаешь, что мы сделаем? Жди меня на
        рассвете у выхода из имения.
        —Зачем, что ты задумала? — забеспокоился Акива.
        —Мы с тобой отправимся к раввину, и он нас тайно обру-
        чит. И когда у отца будет хорошее настроение, я ему расскажу
        об этом, и ему ничего не останется, как принять тебя, а если
        он откажется и будет стоять на своем, то мы покинем имение
        и начнем самостоятельную жизнь. Не думай, что я ничего не
        умею, я смогу готовить и держать дом в порядке. То, что я рос-
        ла в достатке, не означает, что я не готова к трудностям. Аки-
        ва, я очень сильная и уверена, что у нас с тобой все получится.
        Акива прислушался к совету Рахель, и на рассвете они от-
        правились к раввину и тайно провели обряд бракосочетания.
        Рахель вернулась в имение и ждала подходящего момента,
        чтобы рассказать все своему отцу. Но слухи по Иерусалиму
        распространялись быстро, и когда Кальба Савуа узнал об об-
        ручении своей дочери с Акивой, он был вне себя от ярости и
        приказал им тотчас же покинуть имение. Он решил безогово-
        рочно выполнить данный им обет, вычеркнув дочь из наслед-
        ства и перестав с ней общаться.
        Глава 4
        СВЕТ ТОРЫ
        Повелели мудрецы, чтобы муж любил
        свою жену, как самого себя, и уважал ее
        больше, чем самого себя.
        Рамбам*. Законы супружества 15, 19
        Влюбленным пришлось долго скитаться по городу в поисках
        жилья, но ничего подходящего они не нашли. Поняв, что на на-
        копленные Акивой деньги им не удастся подыскать хорошее
        жилье в Иерусалиме, они приняли решение поселиться в за-
        брошенной конюшне недалеко от города. Купив на рынке самое
        необходимое — еду, свечи и кувшин для воды, — они покинули
        город. Проделав долгий путь, поздней ночью они добрались до
        конюшни. Акива зашел первым, зажег свечу и огляделся вокруг.
        Убедившись, что в конюшне никого нет, он произнес:
        —Рахель, проходи.
        Горящая свеча позволила Рахель разглядеть в дальнем углу
        конюшни маленькие стулья и старый стол, на котором стояла
        свеча, справа был стог сена. Пройдя в конюшню, Рахель сразу
        же присела на стул и с облегчением сказала:
        —Наконец-то пришли.
        —Да, вот та самая конюшня, о которой я тебе говорил. Пер-
        вое время поживем здесь, а потом подыщем более подходящее
        жилище.

* Раби Моше бар Маймон (Рамбам; 4895 —4965 / 1135 —1204 гг.) — один из вели-
        чайших раввинистических авторитетов, выдающийся мыслитель и врач.
        —Мне здесь нравится, — осмотрев еще раз конюшню, про-
        изнесла Рахель.
        —Ты, наверное, очень устала.
        —Да нет. Давай я накрою тебе поесть, мы с самого утра ни-
        чего не ели.
        —Я не голоден, если хочешь, приготовь что-нибудь себе.
        Я боялся, что ты ужаснешься, увидев эту конюшню.
        —Здесь мило, любимый, — пытаясь подбодрить мужа,
        произнесла Рахель. — А где мы будем спать? — потирая опух-
        шие от долгой ходьбы ноги, поинтересовалась девушка.
        —Кровати здесь нет, и пока нам придется спать на стоге
        сена.
        —Хорошо, что не на полу, — весело произнесла Рахель. -
        Завтра я постараюсь встать пораньше и приготовить тебе
        завтрак, а сейчас мне хочется прилечь на наше шикарное
        ложе, — продолжала шутить Рахель.
        —Спасибо, — тихо произнес Акива.
        —Я никогда прежде не спала на сене, но всегда мечтала
        и вот наконец-то попробую, — запрыгнув на стог сена, вос-
        кликнула девушка. — Здесь мягко, почти как на моей кровати.
        Лежа на стоге сена, раскинув широко руки и ноги в наде-
        жде отдохнуть после тяжелого дня и устремив взгляд вверх,
        Рахель произнесла:
        —Акива, милый, только не грусти, поверь мне — я очень
        счастлива с тобой. Пусть это не самое удобное жилище, но
        мне здесь все нравится, главное, есть крыша над головой.
        —Надеюсь, что тебе все это не надоест и ты не сбежишь
        от меня обратно в имение своего отца.
        —Я похожа на глупую девушку, готовую оставить такое
        сокровище без присмотра? — произнесла девушка улыбнув-
        шись. — Я с таким трудом стала твоей женой и так просто
        другим красавицам города тебя не отдам.
        —Рахель, ты когда-нибудь бываешь серьезной?
        —Будь уверен, никуда я от тебя не сбегу, даже и не надей-
        ся. И если когда-нибудь захочешь избавиться от меня и уйти
        к другой, я вцеплюсь в твою ногу, так как обе я ухватить не
        смогу, и буду волочиться по земле за тобой даже на край зем-
        ли. Пойми, если я выбрала тебя, то это навсегда. Тебе ясно,
        уважаемый Акива?
        —Надеюсь, что все так и есть, — улыбаясь, произнес он.
        —А я надеюсь, что ты помнишь данное мне обещание.
        —Да, но ты понимаешь, что сейчас не самое подходящее
        время для учебы. Мне нужно работать, чтобы у нас было что
        есть и пить. А при первой же возможности я пойду учиться и
        надеюсь, что к семидесяти годам уже освою алфавит, — с сар-
        казмом произнес Акива.
        —Хорошо, — ответила Рахель, — но при первой возмож-
        ности я все равно тебя отправлю учиться, даже если тебе бу-
        дет восемьдесят, будь к этому готов.
        —Хорошо, моя госпожа, — шутливо ответил Акива.
        Они рассмеялись, и Рахель произнесла:
        —Акива, пожалуйста, потуши свечу. Сегодня был тяжелый
        день, пойдем ложиться. Я, наверное, за всю свою жизнь столь-
        ко не ходила пешком.
        Акива задул свечу, и они легли спать.

* * *
        Нежные лучи солнца, пробивающиеся сквозь оконные щели,
        разбудили влюбленных.
        —Доброе утро, любимая, — произнес Акива.
        —Доброе утро, любимый, — нежно ответила Рахель.
        —Как спалось?
        —Я спала замечательно, такое ощущение, что проспала це-
        лую вечность. А как тебе спалось?
        —Я привык к таким условиям, я сплю на сене с самого
        рождения — произнес Акива.
        —Хоть я и не привыкла к таким условиям, но после пер-
        вой ночи на сене чувствую себя бодрой как никогда. Может,
        теперь моя осанка станет грациозней, — шутливо произнес-
        ла Рахель.
        —Не знаю, какая у тебя будет осанка, но волосы у тебя
        в ужасном состоянии. Если бы ты только себя видела — твои
        прекрасные черные волосы стали наполовину желтыми.
        —А что с ними? — взволнованно спросила Рахель.
        —Лежи спокойно, не двигайся, и я выберу соломинки
        из твоих волос.
        —А много их там?
        —Да, очень.
        —А они мне идут?
        —Ты и так самая прекрасная на свете, и эти соломинки ни-
        как не могут тебя испортить.
        —Ты мне льстишь, — покраснев, произнесла Рахель.
        —Ты же знаешь, что это так. Почти все парни Иеруса-
        лима мечтали, чтобы ты была рядом с ними, а ты сейчас со
        мной в этой конюшне, — говорил Акива, выбирая соломинки
        из длинных волос Рахель.
        —Ничего страшного, все с чего-то начинали. У нас с тобой
        все еще впереди.
        —Я не верил, что в мире еще остались такие девушки,
        как ты. Ты дала мне надежду, и я буду самым несчастным
        из мужчин, если испорчу тебе жизнь. Ты с самого детства
        росла в роскоши, у тебя были лучшие платья и преподавате-
        ли. Ты красива, умна, образованна — мечта любого мужчи-
        ны, но выбрала почему-то меня. И раз ты пошла на такой шаг,
        чтобы быть со мной, я должен сделать все, чтобы твой выбор
        оказался верным.
        —Я сделала этот шаг, так как уверена, что ты способен
        стать мудрым раввином и изменить наше общество. А день-
        ги — они будут, это не главное.
        Акива, продолжая выбирать соломинки и размышляя над
        словами Рахель, произнес:
        —Рахель, за то, что ты сделала такой шаг, поверила в меня,
        я обещаю тебе, что буду много и упорно учиться. И когда-ни-
        будь я куплю тебе одно очень красивое золотое украшение.
        —Какое украшение? — громко засмеялась Рахель.
        —Я хотел сделать тебе сюрприз, но раз я проговорился, то
        расскажу.
        —Рассказывай, рассказывай — в семье не должно быть се-
        кретов, — продолжала шутить Рахель.
        —Каждый раз, когда я прохожу мимо лавки торговца укра-
        шениями. Там есть много красивых вещей, но для тебя я при-
        смотрел кое-что особенное — «Золотой Иерусалим». Мне ка-
        жется, это украшение было создано специально для тебя. Оно
        будет подчеркивать красоту твоих больших карих глаз, твоих
        густых черных волос. О таком украшении мечтают все жен-
        щины Иерусалима, но я обещаю, что когда-нибудь оно обяза-
        тельно станет твоим.
        —Акива, столько комплиментов не ожидала от тебя услы-
        шать, ты на моих глазах становишься поэтом.
        —Я говорю серьезно, а ты все переводишь в шутку.
        —Извини. Продолжай. И что в нем такого особенного?
        —поинтересовалась Рахель.
        —«Золотой Иерусалим» — это украшение из чистого зо-
        лота с изображением нашего святого города. Каждый раз, ког-
        да я смотрю на него, я представляю, как оно украсит твою
        голову и как твои глаза будут светиться от счастья. Ты даже
        представить себе не можешь, как оно будет на тебе красиво
        смотреться! Когда у нас будут деньги, я обязательно куплю
        тебе золотую диадему с видом Иерусалима. Если бы я мог, я
        подарил бы тебе «Золотой Иерусалим» прямо сегодня, и ты
        хоть ненадолго забыла бы о всех заботах и трудностях.
        —Милый, спасибо, что ты думаешь обо мне. Думаешь, как
        сделать мне приятное, но я же тебе не раз говорила, мне всего
        этого не нужно. Рядом с тобой я чувствую себя любимой и за-
        щищенной. И знаешь, мы с тобой уже сейчас богаче всех лю-
        дей на земле, потому что у нас есть любовь, взаимоуважение
        и стремление стать лучше.
        —Рахель, я все это понимаю, но я решил купить тебе это
        украшение, и я его куплю, как только у нас будут лишние день-
        ги или как только мы разбогатеем, даю тебе слово.
        Когда Акива достал все соломинки из волос Рахель, они
        встали, привели себя в порядок, позавтракали, после чего
        Акива отправился в лес собирать хворост, а Рахель — наво-
        дить порядок в их новом жилище.

* * *
        Постепенно Акива и Рахель начали обживать свое новое
        жилье. Первой задачей Рахель как хранительницы очага
        было создать уют в их скромном жилище перед приходом
        любимого. Она с самого утра была на ногах, чтобы к при-
        ходу Акивы успеть навести порядок и приготовить ему еду.
        Ей было сложно, здесь не было всех тех многочисленных
        помощниц, которые окружали ее в доме отца. Девушке са-
        мой приходилось выполнять все работы по хозяйству, даже
        такие, где требовалась мужская сила. Она никогда не роп-
        тала на судьбу и сложные условия, прекрасно справлялась
        с отведенной ей ролью хозяйки. Она была счастлива и бла-
        годарила Вс-вышнего за каждый день, прожитый вместе
        с Акивой.
        Акива тоже, несмотря на все житейские тяготы, был очень
        счастлив. Он, как и прежде, собирал дрова в лесу и продавал
        их на городском рынке. Денег хватало только на то, чтобы
        прокормиться. Всю неделю они питались скромно, но в суб-
        боту Рахель готовила королевскую шаббатную трапезу. Перед
        наступлением шаббата Рахель надевала праздничную одежду,
        зажигала свечи и приглашала мужа к накрытому столу. Она
        с радостью ухаживала за ним, подавая рыбу, мясо, и наполня-
        ла его бокал красным вином.
        Но в этот шаббат у Рахель была важная новость, она тща-
        тельно готовилась к празднику и с нетерпением ждала прихо-
        да мужа. Она уже надела нарядную одежду, как в двери пока-
        зался Акива.
        —Мир тебе, любимый. Как прошел твой день?
        —Спасибо, Рахель, хорошо. Я купил фрукты к шаббату, и
        у меня еще даже осталось несколько монет.
        —Я так рада тебя видеть, — произнесла Рахель, крепко об-
        нимая Акиву.
        —Что произошло? Ты сегодня не похожа сама на себя.
        —Мне нужно поделиться с тобой радостной новостью.
        —Рассказывай, я тебя внимательно слушаю.
        —Акива, пожалуйста, наберись терпения. Прежде всего,
        иди и приведи себя в порядок, умойся с дороги, надень наряд-
        ную одежду и садись за стол.
        Рахель зажгла шаббатные свечи и, произнеся благослове-
        ние, села за праздничный стол.
        Через некоторое время, когда первые звезды стали появ-
        ляться над их жилищем, Акива, надев нарядные одежды, при-
        соединился к жене.
        Акива произнес благословение на вино и хлеб, и они при-
        ступили к трапезе. Акива ел с большим аппетитом, так как
        сильно проголодался за день, а Рахель, съев кусок рыбы, при-
        нялась ухаживать за мужем.
        —Почему ты не ешь?
        —Я днем ела, поэтому сейчас не очень голодна. Ты ешь, не
        обращай на меня внимания.
        —О чем ты хотела со мной поговорить? — запив хорошо
        приготовленный кусок сочного жареного мяса сухим красным
        вином, спросил Акива.
        —Акива, я хочу тебе сообщить радостную весть. Я узнала
        об этом два дня назад, но специально ждала шаббата, чтобы
        поделиться ею с тобой.
        —Говори уже! — весело произнес Акива.
        —Акива, у нас будет ребенок.
        Акива необычайно обрадовался этой новости и нежно об-
        нял Рахель. Слезы счастья выступили на его глазах — их меч-
        та о ребенке осуществилась… Но потом радость на лице Аки-
        вы сменилась печалью.
        Рахель, заметив это, спросила:
        —Акива, что с тобой, почему ты грустишь?
        —Как же мы будем жить здесь втроем?
        —Возможно, к тому времени у тебя будет больше работы и
        мы сможем переехать в более комфортное жилище.
        —Ребенку нужны хорошие условия, хорошее питание,
        а мы себя еле обеспечиваем, — продолжал Акива.
        —Любимый, ты только не печалься. Мы должны благода-
        рить Вс-вышнего за все то, что мы имеем, а обо всем другом
        Он, милосердный, позаботится. Он лучше знает, что нам нуж-
        но и когда. Если Вс-вышний посылает нам ребенка, значит, Он
        даст нам возможность его и прокормить, разве не так?
        Акива снова обнял Рахель и произнес:
        —Кто мне ответит, что я такого хорошего сделал в про-
        шлой жизни, что Вс-вышний послал мне тебя, самую лучшую
        и мудрую из женщин на земле?
        —А что я сделала такого хорошего в прошлой жизни, что
        Вс-вышний мне послал тебя, такое сокровище?
        —Да, завидное сокровище, которое в таком возрасте не
        умеет ни читать, ни писать.
        —Это ты раньше не умел читать, а сейчас у тебя новый
        этап в жизни. Ты всему научишься, может, именно сейчас
        в твоей жизни все только начинается. Я уверена, Акива, у тебя
        все еще впереди.
        —Будем надеяться, — произнес Акива и снова обнял свою
        жену.

* * *
        Несмотря на все сложности, с каждым днем Акива и Рахель
        все сильнее любили друг друга. И новость о том, что скоро
        у них в семье будет пополнение, скрепила их союз еще больше.
        Рахель понимала, что с ребенком им будет сложно жить
        в конюшне. Она пыталась найти какое-то решение, но все ее
        попытки были тщетны. Она даже много раз собиралась, втай-
        не от Акивы, навестить отца и попросить у него прощения за
        свой поступок в надежде, что он простит их. Рахель надеялась
        убедить отца принять Акиву, дать ему возможность учиться и
        стать уважаемым человеком, но всякий раз ее останавливала
        мысль об обете, данном ее отцом. Без сомнения, для нее была
        важна финансовая поддержка отца, но более всего она нуж-
        далась в его моральной поддержке. Он всегда подбадривал
        ее в трудную минуту добрым и мудрым словом, а сейчас она
        осталась один на один с трудностями. Ей не с кем было по-
        говорить, не с кем поделиться своими переживаниями и опа-
        сениями. Акиве она старалась не показывать, как ей сложно,
        чтобы еще более не расстраивать его, и все свои проблемы
        держала в себе. Она понимала, что Кальба Савуа не нарушит
        данный им обет, и все, что ей оставалось, это сделать выбор и
        остаться рядом только с одним из двух самых дорогих ей лю-
        дей в жизни. Рахель очень скучала по своему отцу. Он был для
        нее самым близким человеком на свете, и сейчас, когда она
        сама должна была стать матерью, он ей был особенно нужен.
        Как только Акива после завтрака отправлялся в лес, она по-
        долгу думала о своем отце и просила Вс-вышнего послать ему
        здоровья. Прежде Кальба Савуа не покидал свою дочь даже
        на неделю, но сейчас, когда после их последнего разговора
        прошел уже целый год, Рахель убедилась, что он настроен ре-
        шительно и ни за что не простит ее и не нарушит свой обет.

«Я не верю тому, что отец забыл меня и даже не вспоминает.
        Я — все, что у него есть, и он по-прежнему любит меня. На-
        верное, он очень переживает за меня и изменился, я так давно
        не видела его, — подумала Рахель и расплакалась. — Каково
        сейчас отцу? Он, наверное, сильно постарел…»

* * *
        Рахель была права. За прошедший год Кальба Савуа в самом
        деле очень изменился. Он заметно постарел и изрядно поху-
        дел. Друзья и знакомые не могли узнать в этом некогда могу-
        щественном человеке прежнего Кальбу Савуа. Он стал зам-
        кнутым, молчаливым и раздражительным. В имение к нему
        приезжало все меньше гостей, а веселые встречи шаббата за
        длинным столом сменились скромной церемонией. С ухо-
        дом Рахель многое изменилось, и некогда гостеприимный дом
        словно опустел.
        Кальба Савуа приказал выбросить из дома все предметы,
        хоть как-то напоминавшие ему о дочери, а всем работникам
        было строго запрещено произносить ее имя. Им были оче-
        видны истинные причины такого поведения хозяина, но они
        всячески пытались поддержать его. Они прекрасно понима-
        ли, что Рахель была и остается смыслом его жизни и никто
        и ничто ему ее не заменит. С уходом Рахель дом словно бы
        осиротел, его покинула та, некогда царившая в нем, чудесная
        атмосфера.
        Кальба Савуа забросил хозяйство и все переложил на пле-
        чи Эзры. Он больше не видел смысла в накоплении богатства,
        так как та, ради кого все это делалось, так хладнокровно по-
        кинула его. Он вдруг осознал, что все его усилия были напрас-
        ны и все, что он делал, все, ради чего он трудился, было пере-
        черкнуто невежественным пастухом. Его былое жизнелюбие
        и задор сменились апатией.
        Бывало, что Кальба Савуа целыми днями не выходил
        из дома. Он уединялся в комнате и, расположившись в крес-
        ле напротив окна, подолгу смотрел в одну точку. Это помо-
        гало ему абстрагироваться от посторонних шумов и пол-
        ностью погрузиться в раздумья о судьбе своей дочери. Что
        подтолкнуло ее на этот поступок? Что она могла в нем най-
        ти? И как долго это будет продолжаться? Перспектива никог-
        да не встретиться со своей дочерью пугала его, и он понимал,
        что без нее не сможет дальше жить. Он размышлял над ло-
        гикой ее поступка и никак не мог понять сделанный ею вы-
        бор. Иногда ему хотелось отказаться от данного им обета, но
        мысль, что с ним за одним столом будет сидеть невежествен-
        ный пастух, ожесточала его сердце. Он с самого утра и до
        позднего вечера думал о своей дочери и ничего не мог с со-
        бой поделать. Садясь завтракать, он не спускал глаз со стула,
        на котором обычно сидела Рахель. Посторонним людям это
        могло показаться странным, но все, кто был свидетелем те-
        плых отношений, которые были между ними, прекрасно его
        понимали. За завтраком он обычно молчал, вспоминая о том
        счастливом времени, когда его Рахель была с ним рядом. Он
        помнил, как с восхищением каждое утро смотрел на нее, как
        они во время завтрака всегда о чем-то весело беседовали. Он
        любил сам ухаживать за дочерью, ему это доставляло громад-
        ное удовольствие. Рахель росла капризным ребенком и была
        очень избирательна в еде. Отцу приходилось идти на всякие
        ухищрения, чтобы уговорить свою дочь съесть хоть что-ни-
        будь. Он объяснял ей, как необходим хороший завтрак, и го-
        ворил ей, что, если она съест этот кусок лепешки с сыром,
        станет выше и красивее. Рахель соглашалась, но каждый раз
        просила отца делать ей маленькие порции. Кальба Савуа был
        рад и этому. Рахель, поедая приготовленную отцом лепешку
        с сыром и запивая ее теплым молоком, рассказывала ему ка-
        кие-то забавные истории, и ему было все равно, что многие
        из них он уже слышал не раз. Кальба Савуа с наслаждением
        смотрел на завтракающую дочь и с упоением снова и снова
        слушал ее рассказы. Видя, как дочь заканчивает есть первую
        порцию, Кальба Савуа незаметно для нее уже готовил вторую,
        чтобы тарелка любимой доченьки не была пустой . После за-
        втрака Рахель снимала обувь и бежала к стене, где Кальба
        Савуа должен был ежедневно измерять ее рост и делать по-
        метки. Но в дни, когда простые аргументы о красоте не сра-
        батывали, он уговаривал ее съесть завтрак, пообещав купить
        подарок или сладости. Этот прием практически безотказно
        действовал на капризного ребенка.
        Кальба Савуа мечтал о том, что так будет продолжаться
        всегда, до самой его старости. Он делился с ней своей меч-
        той о том, что она с мужем и его будущими внуками никог-
        да не покинут стены этого дома, но Рахель каждый раз громко
        смеялась и говорила ему, что никогда не выйдет замуж и всег-
        да будет жить только с ним. А когда он состарится, то уже она
        будет ему делать ее любимую лепешку с сыром, а он будет ей
        рассказывать разные истории.
        Эти воспоминания были тем единственным, что утешало
        Кальбу Савуа. Иногда он мог отказаться от ужина и просидеть
        в своей комнате до самого вечера, вспоминая о тех прекрасных
        днях. А когда приближалась ночь и слуги предлагали ему отпра-
        виться в спальню, чтобы хоть немного поспать, он, по привычке,
        проходя мимо комнаты Рахель, открывал ее дверь в надежде, что
        все это только страшный сон и его Рахель, как и прежде, сидит
        за столом, внимательно читая «Тэилим»* перед сном. Завидев
        отца, Рахель, как всегда, вежливо попросит его подождать, пока
        она закончит читать очередную главу, а затем крепко обнимет
        его, желая спокойной ночи. Но он понимал, что все это в про-
        шлом, и поэтому, закрывая дверь опустевшей комнаты Рахель
        и ложась в свою кровать, желал только одного: чтобы, проснув-
        шись, снова услышать голос своей дочери, которая одумалась
        и решила бросить этого пастуха и вернуться к нему. Но время
        шло, а Рахель так и не появлялась. Кальба Савуа становился все
        молчаливее; ихоть он дал обет не говорить только с дочерью, он
        перестал общаться со всеми сразу. И даже своему давнему дру-
        гу Шэтии Кальба Савуа отказывал во встрече и не хотел с ним
        видеться. Шэтия хорошо понимал, что происходит с его дру-
        гом, и поэтому не раз настойчиво просил управляющего Эзру
        устроить ему встречу с Кальбой Савуа, но всякий раз получал
        отказ, пока однажды Кальба Савуа не согласился его принять.

* * *
        Шэтия вошел и поприветствовал старого друга:
        —Мир тебе, уважаемый Кальба Савуа.

* Тэилим — букв. «Псалмы». Книга была составлена царем Давидом.
        —И тебе мир, Шэтия. С чем пришел? Ты же знаешь, сей-
        час я себя не очень хорошо чувствую и все вопросы по поводу
        пряностей ты можешь обсудить с Эзрой.
        —Я не за этим к тебе пришел.
        —А зачем? — глядя в сторону, безразлично произнес Каль-
        ба Савуа.
        —Надеюсь не вызвать твой гнев, но мне бы хотелось пого-
        ворить о твоей дочери.
        —У меня нет дочери, и я не хочу об этом говорить! — гром-
        ко крикнул Кальба Савуа.
        —Уважаемый Кальба Савуа, пожалуйста, позволь мне ска-
        зать. Я понимаю, что все произошедшее очень мучает тебя, но
        мы с тобой давно знакомы, я прошу тебя выслушать меня.
        Кальба Савуа ничего не ответил.
        —Я слышал от торговцев на рынке, что Рахель с Акивой
        живут очень бедно, может…
        Кальба Савуа не дал закончить Шэтии фразу, крикнув:
        —Не произноси имя этого неграмотного пастуха, а также
        его жены в моем доме!
        —Прости, уважаемый Кальба Савуа, что рассердил тебя.
        —Хорошо, что ты хотел сказать? — спросил он, чувствуя не-
        ловкость за столь резкий тон в разговоре со своим давним другом.
        После паузы Шэтия продолжил:
        —Да, я слышал, что они живут очень бедно, а заработан-
        ных ее мужем денег с трудом хватает на еду.
        —Она сама этого хотела. Этот пастух думал, что он полу-
        чит все мое богатство, но этому не бывать. Прожив еще не-
        много в таких условиях, он убедится, что не добился своей
        цели, и сразу бросит ее. Я убежден, что все это он затеял толь-
        ко из-за моих денег.
        —Думаю, что он не такой, я убежден, что он очень лю-
        бит твою дочь. Я его давно не видел, но люди говорят, что он
        изменился, стал другим человеком. Уважаемый Кальба Савуа,
        ты делаешь столько добрых дел — может, дашь и ему возмож-
        ность приблизиться к Торе?
        —Ни за что. Я дал обет, что не буду общаться с дочерью,
        пока она не бросит этого пастуха. Пускай они даже живут
        в полной нищете и спят на улице.
        —Ты согласился бы, чтобы и твой будущий внук жил в ни-
        щете и спал на улице? Рахель беременна, у нее скоро родит-
        ся ребенок, у тебя будет внук. Ты же так давно мечтал стать
        дедушкой!
        Новость о беременности Рахель растрогала Кальбу Савуа,
        его отцовские чувства уже брали верх, но, вспомнив данный
        им обет, он произнес:
        —У нее будет ребенок от этого пастуха? Шэтия, что ты на-
        делал, сколько горя ты мне причинил! Как ты мог привести
        в мой дом этого человека…
        —Прости меня, Кальба Савуа, я не знал, что все так прои-
        зойдет. Я хотел помочь иудею. Признаться, я до сих пор корю
        себя за это, но прошлого не вернешь. Кальба Савуа, ради на-
        шей давней и доброй дружбы я прошу тебя: прояви милосер-
        дие, прости их и прими в свой дом.
        —Никогда! Я однажды послушался тебя и взял этого па-
        стуха на работу, и вся моя жизнь перевернулась. Ты разбил все
        мои мечты на счастливую старость, разрушил все, ради чего я
        жил и трудился. Ты отнял у меня самое дорогое, мою малень-
        кую Рахель.
        —Прости, — опустив голову, грустно произнес Шэтия.
        —Все происходящее — твоя вина, это ты привел в мой дом
        этого пастуха. Я больше не хочу видеть ни их, ни тебя.
        Шэтия покинул дом Кальбы Савуа в удрученном состоянии.

* * *
        В это время Акива после тяжелого дня возвращался домой
        в мрачном расположении духа. Зимой ему стало труднее добы-
        вать дрова, так как путь в лес был неблизким, а теплой одеж-
        ды у него не было. Вот и в этот зимний вечер ему удалось
        продать только небольшую часть собранных им дров, и полу-
        ченных денег едва хватило на лепешку и яйца. Акива вернулся
        домой в скверном настроении и, отворив дверь конюшни, во-
        шел внутрь.
        —Здравствуй, любимый, — весело поприветствовала мужа
        Рахель.
        —Здравствуй, — сухо ответил Акива.
        —Как прошел день?
        Акива снял верхнюю одежду и ничего не ответил.
        —Я только что все приготовила.
        —Я не голоден, — ответил Акива.
        —Что произошло, почему ты не в духе? — поинтересова-
        лась жена.
        —С наступлением холодов я уже не могу собирать так мно-
        го дров, как летом, и заработанных денег с трудом хватает
        даже на пропитание. Часть собранных дров приходится при-
        носить, чтобы отапливать конюшню, а той небольшой части,
        которая остается для продажи, иногда не хватает даже на то,
        чтобы купить еду.
        —Разве это повод для печали? Слава Б-гу, у нас есть кры-
        ша над головой и эта пища — пусть и скромная, но зато мы не
        голодаем.
        —Разве это «крыша» — заброшенная конюшня? А то, чем
        мы питаемся, ты называешь пищей? Не знаю, как мы прове-
        дем эту зиму, ты же беременна, тебе нужен особый уход. Ра-
        хель, знаешь, о чем я думал на обратном пути?
        —О чем?
        —Может, ты на время вернешься к своему отцу? Я уверен,
        он примет тебя и все простит, а когда я накоплю денег, то при-
        еду и заберу тебя.
        —Вернусь к своему отцу, а ты найдешь себе жену моложе
        меня и забудешь обо мне? Никуда я от тебя не уйду. Я что, по-
        хожа на глупышку, которая сама откажется от такого мудро-
        го мужа? Лепешка с козьим сыром с тобой вкуснее всех яств
        на свете.
        —Рахель, как ты можешь серьезно говорить о том, что
        я смогу себе кого-то найти, тем более моложе тебя? Ты, на-
        верное, издеваешься надо мной — какая молодая взглянет
        на меня?
        —Я не издеваюсь! Я тебя нашла, ты только мой, и мы всег-
        да будем вместе.
        —Пойми, если я буду один, я смогу уехать на север или юг
        Иудеи и там устроиться пастухом. Буду жить в имении, а все
        полученные деньги откладывать для нас.
        —Я все равно не вернусь к отцу. Куда бы ты ни поехал, я
        поеду с тобой.
        —Я сейчас говорю серьезно.
        —И я серьезно. Никуда я от тебя не уеду. Раз я решила стать
        твоей женой, значит, была готова к трудностям.
        Акива опустил голову и замолчал. Рахель немного подо-
        ждала и продолжила:
        —Знаешь, в хорошие времена, когда у тебя все есть, смо-
        жет жить каждый. Мудрость состоит в том, чтобы суметь
        прожить в трудные времена, сохранить семью, взаимоува-
        жение. Этот период времени и есть настоящее испытание.
        Слабые пары распадаются, подобно пламени, которое гаснет
        от первого же дуновения ветра, а настоящие пары становят-
        ся еще крепче, как костер, который от ветра только набира-
        ет силу.
        —Порой я так жалею, что втянул тебя во все это…
        —Может, ты и жалеешь, но я ни о чем не жалею, у нас все
        хорошо. Есть где жить, есть где спать, есть чем питаться, а в
        шаббат мы живем почти как короли. А знаешь, что самое глав-
        ное? То, что у меня есть ты, а у тебя есть я, разве я не права?
        Акива ничего не ответил. И Рахель продолжила:
        —Я думаю, что для этого и нужна человеку жена, чтобы
        помогать и поддерживать его в трудную минуту. Любимый,
        слава Б-гу, у нас все хорошо.
        —Это ты называешь хорошо? Жизнь в конюшне. Ты, дочь
        Кальбы Савуа, одного из самых богатых людей в Иудее, гово-
        ришь, что все хорошо. Мы с трудом питаемся, мы даже кро-
        вать купить не можем, все еще спим на стоге сена, это хоро-
        шо? И за все это ты говоришь: «Слава Б-гу». Наверное, во
        всей Иудее не встретишь людей беднее нас.
        —Акива, не падай духом! Возможно, это испытания, и мы
        расплачиваемся за наши ошибки в этой жизни или за те, что
        совершили в прошлой, — нам этого не дано понять… Мы
        должны просто смириться и постараться их преодолеть.
        —Но за что нам такие испытания, что мы такого совершили?
        —Нам не дано понять волю Его, милосердного. Но равви-
        ны говорят, что испытания дают возможность человеку в этом
        мире искупить свои грехи через страдания. Страдание позво-
        ляет человеку духовно очиститься и стать мудрее. Все это де-
        лается во благо человека, чтобы дать ему возможность стать
        на правильный путь. А иногда испытания посылаются для
        того, чтобы пробудить человека, показать ему, что он свернул
        с верного пути и попусту растрачивает свою жизнь. Поэто-
        му нам нужно всегда спрашивать себя: что Вс-вышний хочет
        от нас? Что мы делаем не так? Как бы Он хотел, чтобы мы по-
        ступили в той или иной ситуации? Что Он этим хотел нам по-
        казать и что нам необходимо осознать?
        —Какое Ему дело до нас, до двух человек, живущих в этом
        забытом месте? Какого Он может ожидать от меня поведения
        и зачем устраивать все эти испытания для такого человека, как
        я, человека, который не владеет грамотой и письмом?
        —Акива, ты себя недооцениваешь.
        —Я оцениваю свои возможности и понимаю, что, кроме
        бедности и скитаний с места на место, нас ничего не ждет.
        Нам нужно разбогатеть, чтобы купить новый дом, достойно
        вырастить детей.
        —Ты думаешь, что все заключается в деньгах?
        —Рахель, деньги играют огромную роль, они дают челове-
        ку свободу, дают человеку возможность распоряжаться своей
        жизнью по своему усмотрению. Ему не нужно работать, как
        ослу, с восхода солнца и до заката, не нужно дорожить каждой
        монетой, он свободен в своих действиях и передвижениях.
        Рахель внимательно посмотрела на Акиву и произнесла:
        —Знай, Акива: деньги — большое испытание, и не каж-
        дый способен его выдержать. Поэтому человек не должен ра-
        доваться деньгам, так как он не знает, с какими намерениями
        они были ему даны. Мудрецы учат, что деньги даются чело-
        веку в трех случаях. В первом случае — если его хотят возна-
        градить за хорошие качества и добрые поступки. Во втором -
        чтобы наказать: Вс-вышний пошлет человеку денег, а тот
        этими деньгами разрушит свою жизнь и жизнь своих близких.
        И в третьем случае деньги даются человеку как испытание, и
        тогда он уже сам решает, какой путь ему избрать — путь сози-
        дания или путь разрушения. Поэтому мы должны довольство-
        ваться тем, что имеем, и за все благодарить Вс-вышнего.
        —Ты еще находишь, за что благодарить Его.
        —Да, Акива, я благодарна за все, и если бы у меня была
        возможность повернуть время назад и снова выбирать, быть
        с тобой или остаться с отцом, я бы выбрала только тебя. Ты
        знаешь, мне отец в детстве постоянно читал притчи царя Шло-
        мо. Он уверен, что царь Шломо — мудрейший из когда-ли-
        бо живших людей, и одна из его притч гласит: «Мудрая жена
        устроит дом свой»*.
        После небольшой паузы Рахель продолжила:
        —Акива, пойми меня правильно, я совсем не утверждаю,
        что мы всю жизнь должны жить в бедности. Напротив, нам
        следует молиться Вс-вышнему, чтобы Он позволил нам стать
        богаче. Так как, став богаче, человек может сам помогать нуж-
        дающимся и вершить немало добрых дел.
        —Мне бы твою силу и уверенность, моя Рахель. Если бы я
        был таким сильным, как ты, то, может, и верил, что у нас что-
        то получится. Надеюсь, что наш ребенок будет похож на тебя,
        а не на такого, как я.
        —А я мечтаю, чтобы наш ребенок был похож на тебя. Ког-
        да ты уходишь, я подолгу разговариваю с нашим будущим ма-
        лышом и рассказываю, какой ты молодец.
        —Прошу тебя, не надо. Что может быть хорошего во мне?
        Будет большой удачей, если он будет походить на тебя. А я
        из себя ничего не представляю, так и умру неучем в полной
        нищете. А ты умна, красива, образованна.
        —Акива, пожалуйста, не говори таких вещей, я уверена:
        ребенок все слышит, — обхватив живот, произнесла Рахель.
        —Скоро он и сам сможет во всем убедиться, подрастет и
        узнает, что собой представляет его отец. Кальба Савуа прав:
        из меня в самом деле ничего не получится. Если останешь-
        ся со мной, то у нас не будет возможности отправить наше-
        го ребенка учиться грамоте, может, и ему придется, как и
        мне, работать с самого детства. И вместо грамотного юноши

* «Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками» (Миш-
        лей, 14:1).
        мы вырастим еще одного неграмотного пастуха. Прошу тебя,
        пока не поздно, вернись к своему отцу.
        —Знай, я никогда этого не позволю, — расплакалась Ра-
        хель. — Я продам последнее платье, последнюю лепешку, но
        выращу грамотных детей. Говори, что хочешь, ругай меня,
        бей, но, умоляю тебя, не ломай мою веру. Вера в лучшее дает
        мне силы бороться со всем этим.
        —Прости меня, Рахель, пожалуйста, не плачь.
        Слезы текли рекой по щекам девушки, но она продолжила:
        —Я готова сама трудиться с самого утра и до поздней ночи,
        но обязательно отправлю учиться и тебя, и наших детей. Ты не
        смотри на то, что я женщина, я со всем справлюсь — я очень
        сильная. Я сама все сделаю, только умоляю тебя — не ломай
        мою веру в лучшее, веру в светлое.
        —Я знаю, что ты сделаешь все, что задумала. Пожалуйста,
        не плачь.
        —Да, я все сделаю, — продолжая плакать, произнесла Ра-
        хель, — но почему ты губишь все мои стремления и надежды?
        Я понимаю, что тебе тяжело и порой мы недоедаем, но разве
        это повод для печали?
        Акива никак не мог успокоить жену — она повернулась
        к окну, продолжая плакать.
        —Рахель, пойми меня, пожалуйста, — тихо сказал Акива,
        обнимая жену.
        —Я только и делаю, что пытаюсь тебя понять. Я ничего не
        требую, стараюсь выполнять все, что ты скажешь, боюсь воз-
        разить тебе, но ты ничего этого не ценишь.
        —Рахель, я все это ценю, но мы не сможем долго жить
        в этой конюшне. Крыша у нее исхудала и при сильных моро-
        зах может рухнуть в каждую минуту. Мы не можем продол-
        жать здесь жить вечно, а чтобы подыскать другое жилье, нам
        нужны деньги.
        В это время они услышали голос и стук снаружи:
        —Откройте, пожалуйста, откройте, моя жена рожает.
        —Акива, иди посмотри, кого принесло в наш дом в эту хо-
        лодную зимнюю ночь.
        Акива, открыв дверь, увидел продрогшего от холода муж-
        чину в рваных одеждах.
        —Мир вам, — с трудом переводя дух, произнес мужчина.
        —Мир тебе, — ответил Акива.
        —Моя жена сейчас родила мне сына, — прерывисто дыша,
        произнес мужчина.
        —Поздравляю, чем мы можем помочь?
        —Нам очень нужно немного соломы, нам некуда уложить
        новорожденного ребенка.
        Акива побежал в дом и быстро вынес мужчине небольшую
        связку соломы. Мужчина, взяв солому и поблагодарив Акиву,
        быстро направился к себе домой.
        —Хоть кому-то мы можем помочь, — заперев дверь, про-
        изнес Акива.
        —Видишь, любимый, не все так плохо. Есть люди, у кото-
        рых нет даже связки соломы, — произнесла Рахель, немного
        успокоившись.
        —Да, я думал, что мы самые бедные люди на земле. А по-
        лучается, что есть те, кому еще сложнее, у кого нет даже соло-
        мы, которой у нас вдоволь.
        —Слава Б-гу, что Он послал нам этого человека и поддер-
        жал в трудную минуту, а то я совсем начала терять надежду.
        Акива поцеловал жену, и они, поужинав, отправились спать.

* * *
        С наступлением весны Акива начал получать больше денег за
        собранный хворост, и они переехали в комфортное жилище
        на окраине Иерусалима. Шло время. Рахель родила ему сына,
        которого они назвали Иошуа. А затем родилась и дочь Шулямит.
        Акива продолжал тяжело трудиться, но, когда Иошуа при-
        шло время идти учиться грамоте, Рахель напомнила Аки-
        ве о его обещании, и он отправился учиться грамоте вместе
        с сыном.
        Первый день учебы Акивы был ужасным. Дети, тыча в его
        сторону пальцами, громко смеялись над ним — они никак не
        могли свыкнуться с мыслью, что с ними вместе занимается
        взрослый дядя. Акива и Иошуа сидели за узкой партой на двух
        низких стульях. Стулья были рассчитаны на детей, поэтому
        ему было очень неудобно. Учителю не раз приходилось пре-
        рываться, так как детский стул скрипел от малейших телодви-
        жений Акивы, чем отвлекал внимание учеников. А в конце за-
        нятия стул под Акивой и вовсе развалился, чем вызвал бурный
        смех учеников и преподавателя. Упав на пол, Акива получил
        незначительные ушибы, на него посыпались насмешки, после
        которых он дал себе слово больше не посещать это учебное
        заведение.
        Досидев до конца занятий, он, забрав сына, направился до-
        мой. На протяжении всего пути он проклинал себя, что пошел
        на поводу у Рахель и согласился сесть за учебники в своем
        возрасте. Он мечтал только об одном — поскорее вернуться
        в свой дом, запереться и забыть о пережитом позоре. Но по-
        дойдя к дому и отворив калитку, Акива услышал голос своего
        пожилого соседа по имени Ишра. Он тоже не упустил возмож-
        ности язвительно подшутить:
        —Акива, как прошел твой первый день в учебном заведе-
        нии? — спросил сосед с ехидством. — Ты уже нашел себе дру-
        зей в новом классе?
        Акива, ничего не ответив и опустив голову, прошел в дом, где
        его ждала сияющая от радости жена. Он пребывал в подавленном
        настроении, но решил не показывать это Рахель, чтобы не огор-
        чать ее.
        —Акива, любимый, как я счастлива! Наверное, я сегодня
        самая счастливая женщина на свете — мой муж и сын начали
        постигать грамоту.
        Акива ничего не ответил и, вымыв руки, сел с сыном за
        стол, где их ждал вкусный ужин. Рахель радостно ухаживала
        за ними, не переставая интересоваться подробностями перво-
        го учебного дня. Но Акива упорно молчал, ссылаясь на уста-
        лость. Поужинав и сказав жене, что идет спать, Акива попро-
        сил разбудить его пораньше.
        Когда Акива лег спать, Рахель, поговорив с Иошуа, узна-
        ла о всех насмешках и унижениях, которые пришлось сегод-
        ня вынести ее мужу. Она до утра не могла сомкнуть глаз и
        была готова лично отомстить каждому, кто обидел Акиву. Ра-
        хель надеялась, что, проснувшись и позавтракав, Акива забу-
        дет о всех обидах и снова пойдет учиться.
        Приготовив завтрак, она с первыми лучами солнца раз-
        будила своего мужа. За завтраком рассказав Рахель, как ему
        трудно дается учеба и что это не для него, он собрался, как
        обычно, отправиться за хворостом. Выйдя провожать Акиву,
        Рахель произнесла:
        —Акива, разве учебное заведение не на другой стороне?
        —Ты права, Рахель, на другой, но я сегодня направляюсь
        не туда, а как обычно, в лес за хворостом.
        —Почему, Акива, что произошло?
        —Ничего, я мужчина и должен всех вас кормить. Я больше
        не пойду ни на какую учебу.
        Рахель, видя решительность мужа, посчитала разумным
        перенести разговор на более подходящее время. Она пожела-
        ла Акиве хорошего дня и прошла в дом, чтобы подготовить
        к учебе сына.
        Проводив сына, она, вернувшись домой, стала думать, как
        убедить Акиву снова пойти учиться. Она перебирала разные
        варианты и решила откровенно поговорить с ним после ужина.
        Накормив вернувшихся Иошуа и Акиву, Рахель произнесла:
        —Акива, может, хоть сейчас мне ответишь, почему ты се-
        годня не пошел вместе с сыном на учебу?
        —Я не хочу об этом говорить. Ноги моей больше не будет
        в этом заведении.
        —Ты же обещал мне пойти учиться, стать грамотным че-
        ловеком. Я ради тебя покинула отцовский дом, тружусь целый
        день, чтобы создать в доме уют, приготовить вкусную трапезу,
        а ты не можешь сделать для меня такую малость.
        —Рахель, попроси меня пройти всю Иудею вдоль и попе-
        рек, пешком с севера на юг или с запада на восток, и я отправ-
        люсь выполнять твое желание беспрекословно. Прикажи мне
        собрать весь сухой хворост в нашем лесу, проси все что хо-
        чешь, только не учиться. Мне уже сорок, и в моем возрасте
        крайне тяжело усваиваются знания, но в то же время край-
        не больно воспринимаются насмешки. Если раньше я мог все
        терпеть и проглатывать, то сейчас мне с трудом удается сдер-
        живать себя и не нападать на обидчиков с кулаками. Все пре-
        подаватели, торговцы на рынке, соседи смеются надо мной.
        Им же нужен только повод, а то, что я пошел учиться с детьми
        грамоте, учиться писать и читать — что может быть лучше?
        Я уже взрослый, и мне поздно что-либо начинать. У нас под-
        растают дети, Иошуа уже учится, через несколько лет и наша
        маленькая Шулямит пойдет учиться грамоте, мы о них долж-
        ны думать, а не обо мне.
        Рахель молча слушала мужа, который предложил ей следу-
        ющее:
        —Давай условимся так. Я буду много работать, и все зара-
        ботанные деньги будем тратить на образование наших детей.
        И я прошу тебя только об одном: не поднимай тему учебы,
        оставь меня в покое, я очень устал от насмешек людей.
        Рахель, выдержав паузу, произнесла:
        —Акива, мне очень обидно от того, что тебя интересует
        мнение людей и совсем не интересует мое мнение, мнение са-
        мого дорогого для тебя человека. Я столько делаю для тебя,
        а ты для меня не можешь сделать даже такую малость. Я про-
        шу тебя только об одном: не бросай учебу, а всю заботу по
        дому я готова взять на себя.
        —Как ты можешь просить меня об этом, ты же понима-
        ешь, что у меня на это нет ни средств, ни желания, ни способ-
        ностей. Грамоте нужно было учиться с самого детства, а не
        в сорок лет. Ты что, хочешь сделать из меня всеобщее посме-
        шище? Ты даже представить себе не можешь всей нелепости
        ситуации: дети все время смотрят не на преподавателя, а на
        меня, как я умещаюсь за этой партой и сижу на детском стуле.
        Я не только сам ничему не учусь, но и мешаю другим.
        —Акива, это же дети, они не ожидали увидеть тебя за пар-
        той. Хочешь, я пойду и поговорю с учителем, чтобы тебя пере-
        садили за отдельный стол и дали высокий стул? Пойми, про-
        изошедшее не повод опускать руки, я хочу, чтобы у меня был
        грамотный и мудрый муж, который сможет стать достойным
        примером своим детям и внукам. Я пошла на все это в наде-
        жде на то, что однажды ты станешь уважаемым человеком.
        Пойди еще раз, попытайся, я тебя прошу. Вспомни данное мне
        обещание.
        —Нет, Рахель. Я для себя все уже решил, я больше не соби-
        раюсь выслушивать насмешки в свой адрес.
        Рахель, подумав немного, предложила:
        —Давай поступим так. Ты сделаешь, о чем я тебя попрошу,
        и если после этого ты не изменишь своего мнения, то можешь
        взять обратно данное мне обещание.
        —Да, я слушаю.
        —Дай мне все деньги, которые у нас есть.
        Акива, достав из укромного места все накопленные ими
        деньги и положив их на стол, произнес:
        —Зачем они тебе, что ты хочешь с ними сделать? Это все,
        что у нас есть.
        Рахель, ничего не сказав, взяла все деньги и пошла спать.
        Проснувшись рано утром, она не стала будить Акиву и на-
        правилась на рынок.
        Вернувшись домой и приготовив завтрак, она разбудила
        мужа и сына. Накормив их, она отправила Иошуа на учебу,
        а Акиву попросила пройти с ней во двор. Там Акива увидел
        осла, привязанного к росшему во дворе дереву.
        —Что это, Рахель? — спросил удивленный Акива.
        —Это осел.
        —Откуда он у тебя? И почему осел такой старый и еще
        с впадиной на спине, как у двугорбого верблюда?
        —Я его сегодня купила на рынке.
        —И сколько ты за него заплатила?
        —Все, что у нас было.
        —Рахель! — громко закричал Акива, схватившись за голо-
        ву. — Ты отдала за этого старого осла все наши деньги? Хо-
        чешь на рынке показывать его людям за деньги? Он же ничего
        не может, кроме как есть и спать.
        —Тебе же нужно на чем-то возить хворост, вот тебе и бу-
        дет помощник.
        —Какой это помощник, ты за эту сумму могла купить нор-
        мального осла! А этот, может, до лесу еще и дойдет, а вот об-
        ратно мне и его, и хворост придется нести на себе. Думаю, со-
        всем скоро и у меня появится на спине такая же впадина.
        —Акива, успокойся, выполни то, что я тебе скажу, а затем
        мы решим, что делать дальше.
        —Что ты придумала на сей раз?
        Рахель взяла землю, заполнила впадину осла землей и по-
        средине поставила цветок. Она прикрыла все это небольшим
        старым ковром и сказала:
        —Ты будешь ходить с этим ослом на рынок целую неде-
        лю, хорошо?
        —Рахель, что с тобой? Ты в своем уме? Зачем тебе все это,
        люди и так ищут всякий повод подшутить надо мной, а здесь
        ты им сама его предоставляешь.
        —Акива, выбирай: или ты делаешь это, или завтра же идешь
        с сыном на учебу.
        —Ладно, я сделаю, но только для того, чтобы покончить
        с этой темой раз и навсегда.
        Акива не понял затею Рахель и в этот раз взял с собой в лес
        осла. Набрав сухого хвороста и погрузив его на спину живот-
        ного, он отправился на рынок. Увидев Акиву с шагающим ря-
        дом ослом, у которого на спине рос цветок, торговцы и прохо-
        дящие мимо люди начинали громко смеяться.
        —Акива, ты нашел себе нового друга? — послышался го-
        лос торговца справа.
        Эта реплика вызвала громкий смех среди торговцев, а ког-
        да Акива, опустив голову, пошел дальше, другой торговец про-
        кричал:
        —Акива, ты что, с сегодняшнего дня торгуешь не хворо-
        стом, а цветами?
        Акива, заняв свое место и бойко распродав собранный хво-
        рост, поспешил домой. Прикрывая своим телом спину осла,
        Акива быстро покинул рынок и прошагал к своему дому в на-
        дежде поскорее укрыться от насмешек прохожих. Но Ишра,
        сосед Акивы, увидев возвращавшегося домой соседа со ста-
        рым ослом, на спине которого рос цветок, прокричал:
        —Акива, наверное, ты с этим ослом ровесник. Вы с ним
        прекрасно смотритесь вместе, гляжу на вас и не могу най-
        ти никаких отличий, — громко засмеялся Ишра. — А нет,
        одно, кажется, нашел: наверное, он, в отличие от тебя, мо-
        жет читать.
        Акива ничего не ответил пожилому соседу, быстро про-
        шел в дом и закрыл калитку. Привязав осла к дереву, он вы-
        мыл руки и прошел внутрь, где его уже ждал ужин. За ужином
        Акива рассказал Рахель о всех насмешках, услышанных за
        день, и наотрез отказался снова отправляться на рынок с ос-
        лом, у которого на спине растет цветок. Но Рахель настояла,
        чтобы он, как они и договаривались, ходил с ним на рынок це-
        лую неделю.
        По окончании последнего дня обещанной жене недели Аки-
        ва вернулся домой, привязал осла, вымыл руки и сел за стол.
        Рахель подала ему вкусный ужин, после которого спросила:
        —Как прошел день?
        —Все как обычно, утром в лес, потом на рынок, а затем
        домой.
        —Где твой осел?
        —Он во дворе, сегодня было жарко, и он еле дошел.
        —А как его цветок, он не завял?
        —Как ты и сказала, я его дважды поливаю.
        —Значит, ты хочешь сказать, что ты целый день проходил
        с ослом с цветком на спине и все прошло хорошо? Странно.
        —А что должно было произойти?
        —И никто не смеялся, что у осла на спине растет цветок?
        —Да нет, — задумчиво ответил Акива. — Первые два-три
        дня смеялись торговцы на рынке, но теперь они почему-то
        утихомирились и даже не обращают на это внимания. Навер-
        ное, уже свыклись с мыслью о том, что есть обычные ослы,
        а есть ослы с цветком на спине.
        —Мой милый Акива, тебе больше не нужно ходить на ры-
        нок с этим ослом.
        —Почему? Я уже к нему привык.
        —Потому что ты уже ответил на свой вопрос.
        —Какой вопрос? — удивился Акива.
        —На свой по поводу учебы.
        —Я думал, что мы все решили. Я походил с ослом с цвет-
        ком на спине неделю, как ты и сказала, и теперь мы можем за-
        быть об этом разговоре и делать все, чтобы наши дети учи-
        лись грамоте.
        —Мой Акива, помнишь причину, по которой ты не хотел
        идти учиться — ты боялся, что люди будут смеяться над то-
        бой, верно?
        —Да, Рахель. Я тебе уже об этом говорил.
        —Я знаю, но ты и с ослом поначалу стеснялся появлять-
        ся на рынке, опасаясь реакции торговцев и прохожих. Да, пу-
        скай они и посмеялись над тобой день-два, но потом, как ты
        говоришь, они привыкли. То же самое произойдет и с учебой:
        учителя, соседи, торговцы и даже дети день, два, может быть,
        неделю, будут смеяться над тобой, но потом привыкнут и бу-
        дут воспринимать это как должное. Поверь мне, если за не-
        делю они привыкли к ослу с цветком на спине, то к тому, что
        ты в сорок лет решил научиться грамоте, они привыкнут еще
        быстрее.
        После этого примера Акиве ничего не оставалось, как со-
        гласиться со своей мудрой женой и продолжить изучать гра-
        моту вместе с сыном. Он быстро все усваивал, и преподава-
        тели были поражены его дотошностью даже в самых мелких
        вопросах. Акива подолгу рассматривал все двадцать две бук-
        вы ивритского алфавита и пытался понять, почему каждая
        буква имеет именно ту форму, а не иную. Его мучили вопро-
        сы: Почему букв в алфавите именно двадцать две? И почему
        первая буква в нем — «алеф», а не «бет»? Что Создатель хо-
        тел всем этим показать?
        Рахель видела стремление мужа к знаниям и была чрез-
        вычайно рада этому. Каждый раз, знакомясь с новой буквой,
        Акива, возвращался домой и подолгу обсуждал ее форму и
        значение со своей супругой. Он часами мог пристально смо-
        треть на одну букву, изучая ее строение до малейших подроб-
        ностей. Акива был убежден, что даже запятая вверху не слу-
        чайна и несет в себе некий тайный смысл.
        Освоив алфавит, он начал изучать премудрости Торы у раби
        Нахума, больше известного в народе как раби Нахум Иш Гам-
        Зу из-за того, что любил всегда повторять одну и ту же фра-
        зу: «Гам зу летова»*. Он был убежден, что все происходящее
        с человеком в этом мире — к лучшему. Из-за римского запрета
        ему приходилось тайно обучать Торе всех желающих. Акиве
        нравилось обучаться у раввина и иметь возможность задавать
        интересующие его вопросы, например: почему первое слово
        в Торе, в главе «Берешит», начинается с буквы «бэт», кото-
        рая занимает в алфавите второе место, а не с «алеф», которая
        первая? И пожилой раввин старался дать ученику объяснения
        на все возникающие у него вопросы.
        Акиве было очень тяжело, но он не сдавался. В моменты
        отчаяния он вспоминал капли воды, проделавшие углубле-
        ние в большом камне, и это придавало ему надежду — наде-
        жду на то, что и слова Торы проникнут в его сердце, если тер-
        пеливо заниматься. Раби Нахум Иш Гам-Зу, видя стремление
        Акивы к знаниям, пытался во всем ему помогать. Акива ста-
        новился все мудрее и мудрее с каждым вопросом и тщатель-
        но подобранным на него ответом. И вскоре раввину ничего
        не оставалось делать, как признать способности ученика и

* «Гам зу летова» — букв. «И это тоже к добру».
        порекомендовать ему продолжить обучение у лучшего равви-
        на современности — раби Элиэзера бен Урканоса*, который
        на данный момент был главой ешивы, основанной раби Йо-
        хананом бен Закаем в городе Явне. Римский император лично
        дал разрешение раби Йоханану бен Закаю основать эту еши-
        ву, все другие ешивот в стране обучали на свой страх и риск.
        И по этой причине все лучшие мудрецы поколения обучались
        тогда в Явне.

* * *
        Рахель, в свою очередь, поддерживала своего мужа как мог-
        ла. Она предоставила Акиве возможность целыми днями изу-
        чать грамоту и основы Торы, взяв на себя все заботы по дому.
        Несмотря на трудности, с которыми ей приходилось стал-
        киваться, она ни на мгновение не жалела о своем решении от-
        править Акиву учиться. На ее глазах осуществлялись все ее
        сокровенные мечты. Старший сын учится грамоте, а муж, уже
        умея читать и писать, начал изучать премудрости Торы.
        Возвращаясь с учебы, отец и сын каждый вечер делились
        с родными успехами, а также последними новостями Иудеи.
        Однажды летним вечером, за ужином Акива рассказал
        жене, что раби Нахум Иш Гам-Зу настойчиво предлагает ему
        продолжить учебу в ешиве в Явне. Он поделился с женой, что
        тоже хотел бы продолжить обучение в ешиве, но из-за финан-
        совых сложностей он намерен завтра же вежливо отклонить
        его предложение и продолжить учебу вместе с раби Нахумом
        Иш Гам-Зу.

* Раби Элиэзер бен Урканос — один из величайших мудрецов Торы, ученик
        раби Йоханана бен Закая. Руководил ешивой в Явне и являлся членом Санедри-
        на. Самым выдающимся из его учеников был раби Акива.
        Рахель, услышав эту новость, попросила Акиву не торо-
        питься отвечать отказом, а напротив, завтра же принять его
        предложение. Она пообещала непременно найти необходи-
        мую сумму и позволить Акиве продолжить обучение. Мысль
        о том, что способность ее мужа к изучению грамоты и Торы
        оценил также и уважаемый раби Нахум Иш Гам-Зу, вооду-
        шевила ее, и она была полна решимости найти необходимые
        средства.

* * *
        Проснувшись, Акива сказал, что сегодня же сообщит о сво-
        ем решении продолжить обучение в Явне. Позавтракав, он
        вместе с сыном отправился на учебу, а Рахель, дождавшись
        их ухода, поспешила на городской рынок. Вернувшись домой
        до захода солнца, она принялась готовить ужин для мужа и
        детей.
        Проучившись до позднего вечера и сообщив преподавате-
        лям радостную весть, Акива и Иошуа вернулись домой.
        Поужинав и обсудив прошедший день, Рахель спросила:
        —Акива, ты помнишь наш вчерашний разговор по пово-
        ду учебы?
        —Да, я сегодня сообщил раввину о том, что готов поехать
        в Явне, и он очень обрадовался.
        —А когда ты хочешь отправиться?
        —Хоть завтра, я не хочу терять драгоценного времени. Мне
        еще многому нужно научиться.
        —Отлично, тогда завтра утром и отправишься в путь.
        —Рахель, ответь, пожалуйста, откуда у тебя завтра появят-
        ся деньги? Ты собираешься занять их у нашей соседки Леи?
        —Я же сказала, что завтра будут деньги, значит, будут, — улыб-
        нулась Рахель.
        —Не знаю, откуда у тебя деньги, где ты их нашла или одол-
        жила, но спасибо тебе, Рахель. После завтрака я отправлюсь
        в Явне, чтобы успеть добраться туда до захода солнца.
        —Пожалуйста, не забывай в Явне о том, что тебя в Иеруса-
        лиме ждут дети и уже немолодая жена, — грустно произнес-
        ла Рахель.
        —Рахель, знай: где бы я ни был, мое сердце всегда будет
        принадлежать только тебе. Зачем мне кто-то нужен, когда
        у меня есть самая прекрасная и мудрейшая из женщин…
        —Акива, прекрати, — смутившись, произнесла Рахель.
        —Обещаю: каждый день я буду вспоминать о тебе и детях.
        Поверь, я даже не знаю, как смогу прожить без тебя и дня. Ты
        даже представить себе не можешь, как я буду скучать по тво-
        им глазам, твоей улыбке и этим прекрасным волосам, — пе-
        ребирая роскошные волосы Рахель, произнес Акива. — Каж-
        дый вечер я буду рисовать твое лицо в своем воображении и
        подолгу беседовать с тобой.
        —Надеюсь, что все так и будет. А сейчас пошли спать, зав-
        тра тебе предстоит долгий путь.

* * *
        Рахель встала раньше Акивы, оделась, тихо вышла из дома и
        направилась в сторону городского рынка. Вернувшись и раз-
        будив мужа с сыном, она принялась готовить завтрак.
        —Акива, любимый, ты скоро? Тебе нужно поторопиться.
        —Да, Рахель, я уже одеваюсь и скоро приду к столу.
        —Поторопи, пожалуйста, Иошуа, ему нужно на учебу,
        а Шулямит пускай пока спит.
        Акива, пройдя на кухню и поприветствовав Рахель, спросил:
        —Рахель, что с тобой, почему ты дома в платке, ты заболе-
        ла? — Он был удивлен внешним видом жены.
        —Акива, ты же знаешь, во сколько я встаю, а с утра очень
        холодно и я боюсь простудить голову.
        —Молодец, ты должна заботиться о себе, сейчас ты будешь
        вынуждена сама вести все хозяйство.
        Прочитав в глазах подоспевшего к завтраку Иошуа вопрос
        о платке на голове, Рахель решила сыграть на опережение и,
        не дав ему произнести и слова, сказала:
        —Иошуа, скорее садись за стол и ешь, ты не должен опаз-
        дывать на учебу.
        —А что у тебя… — пытался спросить ребенок.
        —Не задавай много вопросов, ешь — и бегом на учебу.
        Акива, — обратилась она к мужу, — я зашла на рынок, купила
        тебе лепешек, овощей и фруктов в дорогу, и, кстати, вот тебе
        деньги, на первое время этого должно хватить, а затем я тебе
        отправлю еще.
        —Рахель, почему ты не хочешь ответить, откуда у тебя эти
        деньги? Ты у кого-то одолжила?
        —Акива, пожалуйста, не задавай лишних вопросов.
        —Мы же муж и жена, между нами не должно быть тайн.
        —Если тебе от этого станет легче, я отвечу: яих ни у кого
        не заняла.
        —Спасибо тебе за эту возможность продолжить учебу, я
        буду очень стараться. Но знаешь, о чем я постоянно думаю?
        Как вы здесь будете без меня…
        —Акива, ты разве не веришь в мои силы? — с притворным
        возмущением воскликнула Рахель. — Кто справлялся со всем
        хозяйством, пока ты учился грамоте, а затем и у раби Нахума
        Иш Гам-Зу?
        —Рахель!
        —Кто доил коз, смотрел за курами, приносил хворост, что-
        бы отапливать дом? Снова Рахель.
        —Да, Рахель. Ты у меня умница. Но раньше я хоть вечера-
        ми был дома, а теперь, возможно, я долгие месяцы не смогу
        навещать вас.
        —Акива, знай, что все будет в порядке, ты, главное, зани-
        майся. Я и дальше смогу вести хозяйство, усердно учись и
        помни, что мы все тебя любим.
        Прежде чем отправиться в долгий путь, Акива зашел в ком-
        нату за сумкой, а Иошуа, встав из-за стола и тоже взяв свою
        сумку, направился к выходу. Провожая сына, Рахель резко
        нагнулась, чтобы поцеловать его, но в этот момент косынка,
        прикрывавшая ее голову, соскользнула на пол. Взору подо-
        шедшего Акивы и стоявшего рядом Иошуа предстала шоки-
        рующая картина — волос на голове Рахель не было.
        Акива долго смотрел на нее и никак не мог прийти в себя.
        Он попросил Иошуа подождать его за дверью.
        —Рахель, что произошло с твоими прекрасными волоса-
        ми? Почему ты их постригла? Зачем ты это сделала? — едва
        сдерживая слезы, произнес Акива.
        —Акива, я же тебе говорила, что сейчас лето и мне жарко
        работать, — опустив глаза, произнесла Рахель.
        —Теперь мне понятно, откуда у тебя деньги, — присев
        на стул и опустив сумку на пол, печально произнес Акива. -
        Я никуда не еду. Такой ценой мне этого не нужно.
        —Акива, пожалуйста, не сердись на меня. Все, что я делаю,
        это для нас. Для меня главное, чтобы у тебя была возможность
        учиться, а волосы… они скоро отрастут.
        Акива молчал и смотрел в пол, он никак не мог осознать,
        как Рахель решилась на такой шаг.
        —Если ты меня хоть капельку любишь, то ты возьмешь
        свою сумку и отправишься в путь. Волосы отрастут, а терять
        драгоценное время мы не можем.
        —Как я могу не любить такую, как ты! Каждый человек
        на земле мечтал бы, чтобы рядом с ним была такая жена -
        умная, верная, отважная. И ты после всего этого спрашиваешь,
        люблю ли я тебя хоть капельку?
        —Все, что я делаю, это для нас и наших детей. Мы должны
        обеспечить им достойное будущее. Им надо брать с кого-то
        пример, а если ты не продолжишь обучение, то и они начнут
        с презрением относиться к учебе и в будущем над ними будут
        потешаться окружающие, как когда-то над тобой.
        —Ты права, — тихо произнес Акива, — мне обязательно
        нужно продолжить учебу. Спасибо тебе за все, что ты делаешь
        для меня. Спасибо, что ради меня пошла на такой шаг — про-
        дала свои волосы.
        —Акива, у тебя не должно быть повода для печали, так
        как то, что ты научишься писать и читать, дороже мне, чем то,
        как я выгляжу. И кстати, зачем мне длинные волосы, когда ты
        уезжаешь? Меня интересует только один мужчина на земле, и
        если его нет рядом, то для кого тогда мне их распускать? Ты
        хочешь, чтобы кто-то другой любовался мной, моими длин-
        ными волосами? — улыбаясь, произнесла Рахель.
        —Нет.
        —Вот и мне этого не нужно, у меня есть ты, и я хочу, что-
        бы всю жизнь ими восхищался только ты один.
        Акива был тронут поступком Рахель, он крепко обнял ее,
        пообещав учиться день и ночь и сделать все возможное, чтобы
        ее усилия не были напрасными. Он дал слово, что, когда выу-
        чит грамоту и Тору и вернется домой, то непременно купит ей
        украшение «Золотой Иерусалим», в благодарность за все, что
        она делает для него.
        Рахель, улыбаясь, кивнула и сказала, что к тому времени
        у нее уж точно отрастут волосы и, распустив их, она наденет
        диадему «Золотой Иерусалим».
        Акиве с каждой минутой было все сложнее расстаться с Ра-
        хель, и чтобы не передумать о своем решении поехать учиться,
        он поскорее попрощался с женой. У него было тяжело на душе,
        он никогда прежде не расставался с ней, а теперь ему предсто-
        яло жить вдалеке от своей любимой. Сославшись на долгий
        путь, Акива быстро запрыгнул на осла и отправился в ешиву
        раби Йоханана бен Закая в городе Явне…
        Глава 5
        ЕШИВА В ГОРОДЕ ЯВНЕ
        Открой глаза мои, и увижу чудеса
        Торы Твоей.
        Странник я на земле; не прячь
        от меня Своих заповедей.
        Тэилим, 119:18-19
        Путь до Явне занял у Акивы больше времени, чем он ожидал.
        Из-за жары и палящего солнца ему пришлось сделать несколь-
        ко незапланированных остановок, чтобы осел смог передох-
        нуть в тени и напиться воды.
        Прибыв в город поздним вечером и проходя по узким улоч-
        кам, он натолкнулся на белое здание с высокими вратами,
        на которых было что-то написано. Внимательно прочитав вы-
        веску и убедившись, что он добрался до ешивы, основанной
        раби Йохананом бен Закаем, которой в то время руководил
        раби Элиэзер бен Урканос, Акива постучал в дверь. Не услы-
        шав ответа, Акива постучал еще раз, и с другой стороны по-
        слышался сонный голос:
        —Кто там?
        —Мое имя Акива бен Йосеф.
        —Уже поздняя ночь, что тебе нужно? — поинтересовался
        голос из-за ворот.
        —Прости, уважаемый, я понимаю, что уже поздно, но я
        приехал к вам издалека, из Иерусалима. Это ешива, которой
        сейчас руководит раби Элиэзер бен Урканос?
        —Да, сейчас открою.
        Из-за приоткрывшихся ворот показался седовласый иу-
        дей лет семидесяти. Он внимательно посмотрел на Акиву и
        произнес:
        —Мир тебе. Чем могу помочь? Что привело тебя к нам?
        —Мир и тебе. Мое имя Акива, я хочу заниматься в вашей
        ешиве. Ты раби Элиэзер бен Урканос, который руководит этой
        ешивой?
        —Нет, мое имя Шомер. Раби Элиэзер после вечерней мо-
        литвы, как обычно, отправился к себе домой, я здесь только
        сторож.
        —А когда можно будет с ним поговорить? Мне очень нуж-
        но его увидеть.
        —Думаю, что завтра после утренней молитвы, если у него
        не будет никаких важных дел.
        —Шомер, я приехал издалека, и мне негде переночевать.
        Можешь впустить меня в синагогу? Я готов до утра изучать
        Тору, пока все не соберутся на молитву.
        —Сейчас это невозможно. Свечи в синагоге уже погашены,
        значит, все ученики ешивы, занимающиеся в синагоге, уже
        спят. Но если тебе некуда идти, сегодня ты можешь переноче-
        вать в моей комнате, а дальше будет видно.
        Привязав осла, Акива проследовал во двор ешивы за по-
        жилым человеком. Во дворе находилось два здания. Прохо-
        дя мимо них, Шомер, поочередно указывая на каждое, сказал:
        —Вот в этом здании слева живу я и ученики ешивы, а спра-
        ва — это синагога. В синагоге располагается большой молель-
        ный зал, а также специально предусмотренное место для за-
        нятий, где ученики ешивы занимаются с утра и до поздней
        ночи.
        Увидев прекрасное здание синагоги, Акива пришел в вос-
        торг и произнес про себя: «Здесь я буду учиться и никуда не
        уеду, пока не стану раввином. Рахель заслуживает, чтобы у нее
        был образованный муж, а мои дети — чтобы у них было с кого
        брать пример».
        Пройдя в маленькую комнату, специально выделенную
        сторожу, Акива присел на стул. Немного отдохнув с дороги,
        он достал из сумки купленные Рахель на рынке продукты и,
        разложив их на столе, сказал:
        —Уважаемый Шомер, угощайся.
        —Спасибо, обычно я стараюсь в такое время не есть, но
        с тобой сделаю исключение.
        —А давно ты здесь служишь?
        —Уже десять лет, с самого основания этой ешивы.
        —Эта ешива основана совсем недавно и уже известна
        на всю страну…
        —Ты знаешь, Акива, то, что наша ешива в Явне известна во
        всей Иудее, это заслуга ушедшего совсем недавно в лучший
        мир раби Йоханана бен Закая. Он был учеником самого раби
        Илеля. Когда я впервые встретил в нашем городе раби Йоха-
        нана бен Закая, то был поражен мудростью и скромностью
        этого человека и сразу же предложил свою помощь. Я сказал,
        что денег больших на строительство ешивы у меня нет, так
        как я пожилой человек, но если смогу что-то сделать, то сочту
        за честь. И он предложил мне сторожить синагогу ночью, а я
        с радостью согласился. И с тех пор ночью я нахожусь здесь,
        а утром возвращаюсь к семье. Для меня большая честь быть
        хоть чем-то полезным ешиве, так как чувствую себя причаст-
        ным к этому великому делу.
        —А почему он решил создать ешиву именно в Явне, а не
        в Иерусалиме?
        Сторож, запив стаканом воды поздний ужин, ответил:
        —Раби Йоханан бен Закай, предвидя взятие Иерусалима
        римлянами, был убежден в бессмысленности продолжения во-
        йны и предлагал вступить в переговоры. Он руководствовался
        одной только целью — сохранить Тору, это было для него пре-
        выше всего. Впоследствии за такой подход римляне разреши-
        ли именно ему основать ешиву в городе Явне и возобновить
        в нем работу Санедрина.
        —А что такое Санедрин?
        —Раньше у Санедрина было много важных функций, и он
        располагался в Иерусалиме. Но сейчас, при власти римлян, он
        является, по сути, верховным политическим и религиозным
        органом иудеев. Сегодня именно в нашей ешиве принимаются
        все самые важные религиозные и политические решения, ко-
        торым обязаны следовать все иудеи.
        —А как простые люди отнеслись к решению раби Йохана-
        на бен Закая отказаться от военного сопротивления?
        —Вначале они думали, что он ошибается, но позже, увидев,
        к чему привело вероломство зелотов*, призывавших сражать-
        ся с римлянами до последней капли крови, поняли его право-
        ту. И сейчас, по прошествии десяти лет после тех трагических
        событий, он считается героем, спасителем иудаизма.
        —Хорошо, что в то трагическое время нашелся такой чело-
        век, — задумчиво произнес Акива.
        —Да, ты прав, Акива. Знаешь, вначале многие скептики
        утверждали, что ему не удастся создать крупный центр изуче-
        ния Торы вне Иерусалима, но раби Йоханан бен Закай доказал
        обратное. Он был уникальной личностью, настоящим духов-
        ным лидером поколения, а от лидера многое зависит.
        —Раби Йоханан бен Закай все это построил на свои сред-
        ства? — поинтересовался Акива.
        —Он был инициатором, а все, что здесь построено, это на по-
        жертвования иерусалимских богачей, в основном на средства

* Зелоты были непримиримыми противниками римлян и взяли на себя руковод-
        ство восставшими в Первой иудейской войне 66 —73 гг. н.?э.
        Кальбы Савуа. Если ты из Иерусалима, ты должен был слышать
        о нем.
        Акива ничего не ответил.
        —Кальба Савуа с раби Йохананом бен Закаем очень креп-
        ко дружили. Когда раввин был жив, Кальба Савуа часто при-
        езжал сюда с дочерью на большие праздники и по поводу важ-
        ных событий. Но сейчас, после смерти раввина, Кальба Савуа
        только регулярно отправляет деньги на поддержание ешивы,
        а сам здесь больше не появляется.
        Акива продолжал молчать, устремив взгляд в стол, и жевал
        зелень, чтобы не сказать ничего лишнего.
        Шомер продолжил:
        —Многие говорят, что Кальба Савуа изменился в послед-
        нее время и вообще никуда не выходит. Наверное, это все из-
        за его дочери Рахель. Говорят, она вышла замуж без его одо-
        брения за какого-то пастуха.
        Акива хотел признаться, что это он тот самый пастух, но
        решил промолчать.
        —Если бы ты только знал, какая у него прекрасная дочь -
        красивая, мудрая, скромная. Акива, можешь себе представить,
        дочь такого человека выбрала себе в мужья простого пастуха!
        Акива только глубоко вздохнул, опустил голову и ничего не
        ответил.
        Затем Шомер начал обсуждать с Акивой разрушение рим-
        лянами Иерусалимского храма, но, обратив внимание на то,
        что у Акивы очень усталый вид, сторож предложил ему занять
        маленькую кровать сбоку. Шомер заверил гостя, что разбудит
        его и представит раби Элиэзеру, когда тот завершит утреннюю
        молитву.
        После утренней молитвы Акиву представили раби Элиэзе-
        ру бен Урканосу. Он поведал раввину свою историю и поде-
        лился с ним дальнейшими планами, связанными с изучением
        Торы. Пастух рассказал о своей семье, которая возлагает на него
        большие надежды, а также о том, как много он слышал из уст
        раби Нахума Иш Гам-Зу о том, какие великие раввины совре-
        менности преподают в этой ешиве. Акива выразил уверенность,
        что если раввин даст ему шанс, то он непременно станет мудре-
        цом Торы.
        Раби Элиэзер, который практически был ровесником Аки-
        вы, скептически отнесся к перспективам нового ученика. Он
        пытался намекнуть, что желательно ему быть поближе к се-
        мье, а мудрость Торы он может продолжить изучать у раби На-
        хума Иш Гам-Зу, но Акива был непреклонен в своем решении
        изучать Тору именно в этой ешиве.
        Тогда раби Элиэзер предпринял еще одну попытку отгово-
        рить пастуха. Он рассказал о высоком уровне учащихся, дав
        Акиве понять, что ему будет сложно состязаться с более моло-
        дыми учениками, которые постигают мудрость Торы с самого
        детства. Раби Элиэзер добавил, что у них и тем более у него
        вряд ли найдется свободное время, чтобы уделять его Аки-
        ве. Но Акива был непоколебим. Он сказал, что именно к это-
        му и стремился — учиться с лучшими учениками Иудеи. Аки-
        ва заверил раввина, что это, напротив, будет стимулировать
        его учиться еще больше, чтобы соответствовать их уровню.
        Раввину ничего не оставалось делать, как принять нового уче-
        ника. Дав распоряжение помощнику выделить Акиве место
        для ночлега в ешиве, раввин принялся читать «Тэилим».

* * *
        Покинув красивый зал синагоги, где уже полным ходом шли
        занятия, Акива, следуя за сторожем, направился в комнату. По
        дороге он думал над словами раввина, который предупредил
        об ожидающих его трудностях. Шомер провел его в комнату,
        где жили ученики ешивы, показал кровать и шкаф, где Аки-
        ва мог оставить свои вещи. Затем он вернулся в синагогу, где
        проходили занятия после утренней молитвы. Акива попросил
        разрешения начать занимяться и подсел к ученику лет двадца-
        ти пяти, сидевшему за дальним столом. Молодой человек ста-
        рательно объяснил Акиве недельную главу Торы, а когда при-
        шло время обеда, он произнес:
        —Прости, я не знаю, как к тебе обратиться.
        —Мое имя Акива бен Йосеф, а твое?
        —Мое имя Ишмаэль бен Элиша*, приятно познакомиться.
        Акива, ты, наверное, проделал долгий путь, пойдем обедать?
        —Да, спасибо.
        —Я не хочу тебя обидеть, но ты только недавно начал учить-
        ся? — поинтересовался молодой человек по дороге в столовую.
        —Да, разве это так заметно? — задумчиво ответил Аки-
        ва. — Я специально прибыл сюда из Иерусалима изучать Тору.
        —Ты читаешь медленно, но в этом нет ничего страшного.
        Похвально, что ты решил начать учиться в таком возрасте. Не
        каждый решился бы на столь смелый шаг. Я обещаю помогать
        тебе, как смогу.
        Пройдя в столовую, они заняли свободный стол и присту-
        пили к трапезе. Пообедав запеченной курицей с овощным са-
        латом и произнеся благословение, Акива поинтересовался:
        —Раби Элиэзер всегда такой строгий?
        —У раби Элиэзера много важных дел, он руководит этой
        ешивой и принимает активное участие в работе Санедрина.
        Иногда он бывает строгим и даже резким, но он великий учи-
        тель, и мы все относимся к нему с большим уважением.

* Раби Ишмаэль бен Элиша — один из величайших мудрецов своего времени.
        Учился вместе с раби Акивой в ешиве в городе Явне и был его ближайшим дру-
        гом. Так же, как и раби Акива, был казнен римлянами мучительно смертью.
        Акива промолчал.
        —Понимаешь, здесь обучаются лучшие ученики со всей
        Иудеи, и тебе будет необходимо соответствовать их уровню.
        Практически все здесь начинали учиться с самого детства,
        с четырех-пяти лет. Но ты не отчаивайся — может, у тебя все
        получится, все с чего-то когда-то начинали.
        —Я и не отчаиваюсь, я приехал сюда учиться. Это мой долг
        как мужа и отца, я не могу подвести свою жену, детей и, бро-
        сив все, вернуться назад.
        —Акива, я рад, что ты подходишь к делу с таким опти-
        мизмом. Буду стараться уделять тебе больше времени, чтобы
        ты смог наверстать упущенное. Но ты также обязательно по-
        сещай уроки раби Элиэзера. О его мудрости и знаниях ходят
        легенды. Он был одним из лучших учеников раби Йоханана
        бен Закая, основателя нашей ешивы. Из-за его необыкновен-
        ной памяти он называл раби Элиэзера «колодцем, хранящим
        каждую каплю»*. Понимаешь, сколькому ты сможешь у него
        научиться?
        —Для меня будет почетно обучаться у такого человека.
        А когда проходят его уроки?
        —Ежедневно, после вечерней молитвы. Во время этих уро-
        ков мы стараемся ловить каждое слово, сказанное раввином,
        а затем у нас есть возможность задать несколько вопросов. Но
        когда к нам приезжает раби Иошуа бен Хананья** и дает допол-
        нительные уроки по недельной главе, то все проходит совсем
        по-другому, — засмеялся Ишмаэль бен Элиша.
        —А кто такой раби Иошуа бен Хананья?

* Пиркей Авот, 2:8.

** Раби Иошуа бен Хананья — великий раввин, ученик раби Йоханана бен Закая.
        Ближайший друг и основной оппонент раби Элиэзера бен Урканоса. Самым
        выдающимся из его учеников был раби Акива.
        —Когда-то раби Элиэзер и раби Иошуа были лучшими уче-
        никами раби Йоханана бен Закая. Они и сейчас большие дру-
        зья, но когда речь заходит о трактовке того или иного отрыв-
        ка в Торе, законов шаббата или праздников, то они вступают
        в ожесточенную полемику.
        —Странно слышать, что с главой ешивы, который также
        является членом Санедрина, кто-то осмеливается спорить.
        —Это может себе позволить только раби Иошуа, который
        также является членом Санедрина. Рассказывают, когда раби
        Йоханан бен Закай был жив и возглавлял Санедрин, раби Эли-
        эзер и раби Иошуа, да и не только они, а все жители Иудеи
        принимали безоговорочно его решения и трактовки. Но сей-
        час, когда у нас нет такого авторитетного раввина, как раби
        Йоханан бен Закай, они могут спорить часами по поводу опре-
        деленного закона или поста. Каждый приводит разные аргу-
        менты, иногда это может длиться до самого утра, и итоговое
        решение принимается большинством голосов в Санедрине.
        —А где сейчас раби Иошуа, почему он не преподает здесь?
        —Раби Иошуа руководит небольшой ешивой в Пкиине, де-
        ревне на севере страны. Несмотря на то что они с раби Эли-
        эзером дружат уже очень давно, по характеру они абсолют-
        но разные. При общении с раби Элиэзером, из уважения к его
        статусу главы ешивы и члена Санедрина, мы, как и подоба-
        ет ученикам ешивы, соблюдаем необходимую дистанцию. Но
        в случае с раби Иошуа все иначе. Он не приемлет подобных
        церемоний и предпочитает общаться и проводить уроки в не-
        формальной обстановке.
        —А часто он проводит здесь уроки?
        —Только тогда, когда приезжает сюда на большие празд-
        ники или при необходимости принятия важного закона Сане-
        дрином. Его уроки проходят совсем в другой атмосфере, дис-
        куссии начинаются практически с самого начала. Каждый
        желающий может высказать свою мысль и задать возник-
        ший вопрос раввину, а раби Иошуа, в свою очередь, старает-
        ся разъяснить каждый непонятный момент, приводя весомые
        аргументы из Торы, а также ссылаясь на высказывания своего
        учителя раби Йоханана бен Закая. Он очень мудрый человек,
        владеет многими языками, науками и считается авторитетным
        знатоком Священного Писания. Может, все это потому, что из-
        учает Тору с самого детства. Мать раби Иошуа начала приво-
        дить его в ешиву, когда он был совсем маленьким, чтобы его
        слух с младенчества внимал словам Торы*. Раби Йоханан бен
        Закай говорил о нем: «Счастлива женщина, родившая его!»**.
        Акива внимательно слушал своего нового знакомого, и ему
        было интересно наблюдать, с каким восторгом и уважением
        этот человек отзывается о раби Иошуа.
        —Знаешь, Акива, раби Иошуа для меня как отец, — про-
        должал Ишмаэль. — Если бы не он, я был бы сейчас рабом
        в Риме.
        —Что ты имеешь в виду?
        —Когда я был еще совсем ребенком, меня, как и мно-
        гих других иудеев, взяли в плен и отправили в Рим. Я пом-
        ню эти ужасные дни. Надежда вернуться на родину не поки-
        дала меня ни на минуту. И вот однажды, когда раби Иошуа
        приехал в Рим, как он рассказывает, он узнал, что в тюрьме
        находится еврейский мальчик. Я этот день помню как сей-
        час. В полдень, когда светило яркое солнце, кто-то подошел
        к зарешеченному окну и произнес: «Кто отдал общину Яако-
        ва на разорение?»***. Я сразу вспомнил эту фразу из уроков Та-
        наха в иерусалимской ешиве и продолжил: «Разве не Б-г, про-

* История описана в Иерусалимском Талмуде, Йевамот 1:6.

** Пиркей Авот, 2:8.

*** Йешаяу, 32:34.
        тив которого мы грешили?». Раби Иошуа решил, что из меня
        выйдет хороший ученик, и, выкупив меня, привез в Иудею.
        С тех пор я учусь в этой ешиве.
        Акива был удивлен услышанным и жизнерадостностью
        этого молодого человека, которому в детстве пришлось все
        это пережить.
        —Акива, я уверен, вы с раби Иошуа обязательно подружи-
        тесь, тем более вы практически ровесники. Он такой необык-
        новенный человек, что при одном его появлении забываешь
        обо всех проблемах и получаешь дополнительный заряд энер-
        гии. Знаешь, Акива, иногда я очень жду приезда этого мудро-
        го и уравновешенного человека. Большая редкость встретить
        такого учителя в наши дни.
        Ишмаэль на секунду загрустил и затем произнес:
        —Наверное, я тебя уже утомил своими рассказами. Когда
        он приедет, я вас обязательно познакомлю — уверен, ты при-
        дешь в восторг от общения с ним. Он своим жизнелюбием и
        преданностью Торе вселяет надежду на будущее.
        —Буду благодарен тебе и судьбе, если мне удастся познако-
        миться с таким человеком, — произнес Акива.
        Покинув столовую, они снова вернулись в ешиву и продол-
        жили заниматься.

* * *
        Шли годы. Рахель уже почти пять лет не виделась с Акивой!
        Она продолжала тяжело трудиться, чтобы содержать семью и
        отправлять деньги мужу. Ей приходилось вставать с первыми
        лучами солнца и ложиться поздней ночью, чтобы все успе-
        вать. Забот у Рахель было предостаточно, так как и младшая
        их дочь, Шулямит, начала осваивать грамоту. К тому времени
        их старшему сыну, Иошуа, уже исполнилось десять лет, и он
        стремился помогать матери по хозяйству. Он вставал порань-
        ше, шел в курятник, располагавшийся на заднем дворе, соби-
        рал яйца, снесенные курами, и, надоив свежего молока козы,
        возвращался домой, где в это время Рахель готовила на кухне
        завтрак. Накормив и отправив детей в школу, она продолжала
        трудиться по хозяйству. После полудня ей было необходимо
        приготовить обед и накормить вернувшихся из школы детей.
        Накормив их, она садилась делать с ними уроки. Рахель ис-
        кренне радовалась успехам детей и мечтала видеть их умны-
        ми и образованными. Она была так убеждена в своей правоте,
        что ее даже не посещали мысли об усталости или возможном
        разочаровании. Она понимала, что это именно тот путь, кото-
        рый приведет ее и ее близких к нужной цели. Каждый вечер
        перед сном она рассказывала детям, какой у них отец и на ка-
        кой ответственный шаг он пошел ради них. Она хотела, чтобы
        дети могли гордиться им и брать с него пример.
        Несколько раз она предпринимала попытки примириться
        с отцом, но Кальба Савуа все еще был верен своему обету и не
        собирался разговаривать с дочерью, пока она не бросит мужа.
        Каждое утро, сидя в комнате, он периодически приоткрывал
        дверь, чтобы подслушать разговор горничных, которые после
        посещения городского рынка делились последними сплетнями.
        Они рассказывали о том, что Рахель живет в ужасных услови-
        ях, на грани нищеты. Что, несмотря на все трудности, она от-
        правила учиться и свою младшую дочь, тем самым обременив
        себя новыми расходами. Также они утверждали, что в нынеш-
        ней Рахель, изнуренной тяжелым трудом и бессонными ночами,
        было сложно узнать некогда прекрасную девушку. Посплетни-
        чав, они приходили к мнению, что выбор Рахель был ошибоч-
        ным. Они рассуждали о неблагодарности Рахель по отношению
        к отцу, который растил ее как царевну, и что, выбери она себе
        в мужья другого человека, все в ее жизни было бы по-другому.
        От этих новостей на глаза Кальбы Савуа наворачивались
        слезы. Он не видел свою единственную дочь уже более де-
        сяти лет, но слухи о том, что ее дети ходят учиться в школу и
        стараются ей помогать, согревали его сердце. Он не мог пове-
        рить, что его маленькая Рахель сама ведет хозяйство и забо-
        тится уже о своих детях.
        Он каждый день ждал ее возвращения и был готов принять
        Рахель вместе с детьми, но Рахель не собиралась отступать
        и была полна решимости продолжать обучать детей и Акиву,
        несмотря на упорные слухи о том, что Акива ее бросил. Ра-
        хель старалась не слушать злых разговоров соседей и торгов-
        цев на рынке. Она была убеждена в искренности и преданно-
        сти Акивы.
        И она была права: шло время, а Акива любил свою Рахель
        все больше и больше. Каждый день Акива мечтал о приближе-
        нии того мгновенья, когда он сможет вернуться в семью, крепко
        обнять детей, а затем и свою любимую Рахель, и никогда боль-
        ше с ними не расстанется. Несмотря на то что они были жена-
        ты уже более десяти лет, Рахель все равно оставалась для Аки-
        вы воплощением совершенства, самой прекрасной женщиной
        на свете. Он понимал, что именно ей обязан всем лучшим в сво-
        ей жизни. Прекрасно понимая, какие усилия прилагает Рахель,
        он не позволял себе перерывов и продолжал с особым усерди-
        ем изучать Тору. Со временем он подружился и с другими уче-
        никами ешивы и сумел снискать уважение в их глазах. Как и
        другие ученики, Акива старался не пропускать ни одного уро-
        ка раби Элиэзера, но, в отличие от остальных, не отвечал даже
        в тех случаях, когда догадывался или знал точный ответ на по-
        ставленный вопрос. У Акивы не получалось проявить себя, то
        ли из-за своей робости, то ли из-за строгости раби Элиэзера.
        Иногда его удручало сложившееся положение вещей, но
        он старался не принимать это близко к сердцу. Чтобы лучше
        усвоить пройденный урок, он задавал возникшие вопросы дру-
        гим ученикам и старался разложить все по полочкам. Знания
        Акивы углублялись день ото дня, но это могли оценить только
        его близкие друзья по ешиве. Раби Элиэзер, в свою очередь, не
        видя никаких позитивных сдвигов у ученика даже по проше-
        ствии пяти лет обучения, не улучшил своего отношения к нему.
        Зато Акива смог подружиться с раби Иошуа, который так
        же, как и раби Элиэзер, был его ровесником. Но, в отличие
        от раби Элиэзера, он с большим уважением относился к же-
        ланию Акивы серьезно изучать Тору в таком возрасте и вы-
        разил готовность всячески содействовать этому. Он понимал
        те сложности, с которыми приходилось сталкиваться Акиве,
        и старался всегда поддерживать его советом и добрым сло-
        вом. Но, несмотря на строгое отношение к себе, Акива также
        с большим уважением относился к раби Элиэзеру и старался
        внимать каждому сказанному им слову и комментарию, сде-
        ланному по тому или иному вопросу.
        Раби Иошуа бен Хананья не нравилось поведение раби
        Элиэзера, который основное внимание уделял молодым и пер-
        спективным ученикам, оставляя без должного внимания более
        слабых учеников, в число которых, по мнению раби Элиэзера,
        входил и Акива. Раби Иошуа не говорил на эту тему с Акивой,
        так как считал неэтичным обсуждать поведение главы ешивы
        с учеником, но при личных встречах с раби Элиэзером он не
        раз высказывал свое мнение о его не совсем корректном по-
        ведении в отношении Акивы. Раби Элиэзер внимательно слу-
        шал своего друга, но настаивал на том, что сейчас не самое
        подходящее время, чтобы возиться с каждым учеником, тем
        более с таким, который только в сорок лет овладел алфави-
        том. Он считал, что нужно уделять внимание тем, кто в буду-
        щем потенциально сможет передать мудрость Торы следую-
        щим поколениям.
        Понимая, что раби Элиэзер непреклонен, раби Иошуа просил
        Акиву запастись терпением и больше заниматься самостоятель-
        но или в группе молодых учеников. А если накопятся вопросы,
        оставшиеся без ответа, то он сам непременно ответит на них. За
        время отсутствия раби Иошуа у Акивы накапливалось много во-
        просов, и он с нетерпением ожидал его приезда. И это приносило
        свои плоды. Акива стал мудрым учеником и вызывал восторг и
        уважение других учеников в ешиве, а также раби Иошуа. С ним
        он мог не только обсуждать до поздней ночи вопросы, касающи-
        еся Торы, но и делиться своими душевными переживаниями.
        Вот и этим летним вечером Акива, дождавшись приез-
        да раби Иошуа в ешиву, забросал его множеством вопросов.
        Раби Иошуа с большим удовольствием отвечал на них, несмо-
        тря на то что устал с дороги и на дворе уже было темным-тем-
        но. Он старался поддерживать Акиву в его стремлении про-
        должать изучать мудрость Торы и всячески пытался вселить
        в него надежду на успех. После того как раби Иошуа ответил
        на все вопросы Акивы, последний произнес:
        —Раби Иошуа, знал бы ты, как я тебе благодарен за ту под-
        держку, которую ты мне оказываешь. Я рад, что мне посчаст-
        ливилось встретить такого человека, как ты, не знаю, выдер-
        жал бы я все это без тебя.
        —Мы для того и живем, чтобы поддерживать друг друга,
        помогать ближнему.
        —Знаешь, когда я пришел сюда в первый день, Ишмаэль
        рассказывал мне о тебе с большим уважением. Он рассказы-
        вал о том, как ты его спас из римского плена, и о том, какое
        у тебя доброе сердце. Он относится к тебе как к отцу, востор-
        гается тем, какой ты необычный человек, и с каждой нашей
        встречей я убеждаюсь, как он прав.
        —Дорогой Акива, мы должны осознавать, что помогать лю-
        дям — это не что-то сверхъестественное, это наша обязанность.
        Я понимаю, что мало кому могу помочь в финансовом плане, и
        поэтому стараюсь поддержать людей хоть добрым словом или
        советом.
        —Раби Иошуа, поверь мне, иногда доброе слово стоит на-
        много дороже золотой монеты. Мне тяжело так долго нахо-
        диться далеко от жены и детей, молодым ученикам ешивы я
        не могу это рассказать, и только с тобой я могу так говорить.
        —Я понимаю, как тебе тяжело, но главное — не сдавайся и
        не отступай перед трудностями.
        —Меня не пугают трудности, которые могут возникнуть.
        Знаешь, что меня мучает больше всего?
        —Что?
        —Что Рахель, моей жене, приходится много работать, что-
        бы отправлять мне деньги на расходы, а также вести хозяйство.
        —Акива, тебе очень повезло с женой, не каждая женщина
        смогла бы на такое решиться. Я понимаю, что ей тяжело, но уве-
        рен, что она сделала правильный выбор, и ты должен еще боль-
        ше заниматься, зная, что тебя так любят. Сейчас вся Иудея пере-
        живает нелучшие времена. Храм разрушен, страна под властью
        римлян, и основная цель, стоящая перед еврейским народом, это
        сохранение Торы для последующих поколений. Знаешь, Акива,
        несмотря на то что я глава ешивы в Пкиине и являюсь членом
        Санедрина, я живу почти в нищете. Я обычно редко кому это го-
        ворю. В перерывах между молитвами мне ежедневно приходится
        колоть уголь и продавать его на рынке, чтобы прокормить семью.
        —Раби Иошуа, я все понимаю. Но меня мучает один вопрос.
        —Какой?
        —В книге «Берешит» написано, что Вс-вышний сотворил
        человека по образу Своему, верно?
        Акива собирался продолжить, но раби Иошуа прервал его:
        —Да, в книге «Берешит», в первой главе именно это и напи-
        сано, но ни в коем случае нельзя воспринимать это буквально.
        Вс-вышнего нельзя представлять в каком-то облике, Он бе-
        стелесен и не имеет никаких форм, подобий или границ, Он
        бесконечен.
        —Я это знаю, раби Элиэзер тоже постоянно подчеркивает,
        что наш Создатель бестелесен, но этой цитатой я хотел подве-
        сти тебя к тому вопросу, который не дает мне покоя. Если это
        действительно так и Он создал весь этот мир для людей, то по-
        чему нам так тяжело? Постоянно приходится думать о день-
        гах, еде, крыше над головой и прочем. Я недавно изучал Тору,
        и в той же главе «Берешит» мне кое-что показалось странным.
        Там написано, что Вс-вышний наказал змею и сказал, что она
        будет всегда питаться падалью. Но если вдуматься, то пада-
        ли много и змее никогда не придется думать о еде, крыше над
        головой и заработке. Куда она ни поползет, она всегда будет
        сыта, от дождя сможет укрыться в дереве, ей даже не придет-
        ся стараться или просить Его, милосердного. А человеку по-
        стоянно приходится быть в поиске. Поиске еды, жилья, питья.
        Человек, даже если он сказочно богат и у него есть все, посто-
        янно испытывает голод, жажду, печаль, тревогу, ощущает не-
        кий дискомфорт. Раби Иошуа, можешь мне объяснить, в чем
        здесь наказание? Может, Творец наказал не змею, а людей?
        Может, люди так грешны в Его глазах, что даже змеи для Него,
        милосердного, более важны, чем люди?
        —Акива, ты задал замечательный вопрос. Он мучает не
        только тебя, но, наверное, многих. Да, иногда возникает имен-
        но такое впечатление, но это только поверхностный подход.
        А если посмотреть глубже, то будет ясно совсем другое. Как
        говорили наши мудрецы, Вс-вышний дал змее все только с од-
        ной целью: чтобы она больше ни с какими просьбами к Нему
        не обращалась. А нас, людей, Он создал таким образом, что
        мы постоянно испытываем потребность в еде, питье, любви,
        тепле, детях, продолжении рода. И если у нас чего-то нет, то
        мы будем постоянно взывать к Нему, просить Его, милосерд-
        ного, послать нам это. Для этого Вс-вышний, мудрость кото-
        рого непостижима, и создал молитвы, посредством которых
        нам могут быть открыты любые двери. Человек, который бу-
        дет постоянно в чем-то нуждаться, будет испытывать потреб-
        ность в регулярной молитве, и благодаря молитвам он будет
        чувствовать, что приближается к Нему, благословенному. Че-
        ловек, которому нужна еда, вода и крыша над головой, будет
        в молитве просить об этом, а человек, который все имеет, бу-
        дет обязан постоянно благодарить за то, что имеет, иначе он
        может лишиться всего этого. Все так было задумано изначаль-
        но, и мы не в силах что-то изменить.
        —Значит, без молитвы ничего нельзя получить?
        —Да, ты абсолютно прав. Приведу тебе один пример с на-
        шими праотцами. Как ты знаешь из главы «Берешит», все
        наши праотцы долгое время были бездетны. Но здесь есть па-
        радокс. Если Вс-вышний обещал землю Иудеи потомкам Ав-
        раама, значит, и у Авраама, и у Ицхака, и у Яакова должны
        были быть дети и им не было никакой необходимости мо-
        литься об этом. Но, как мы видим, у всех у них долгое время
        не было детей, пока они не стали усердно молиться об этом
        Вс-вышнему. Написано в двадцать пятой главе книги «Бере-
        шит»: «И молился Ицхак Б-гу о жене своей, так как она была
        бездетна, и Б-г ответил ему, и зачала Ривка, жена его».
        —Получается, что без молитвы мы можем не получить
        даже то, что нам причитается, что обещано? — задумчиво по-
        интересовался Акива.
        —Да, мы должны постоянно молиться и ощущать связь
        с Ним, милосердным. Так устроен этот мир, — произнес раби
        Иошуа улыбаясь.
        Акива продолжал раздумывать над словами раввина, и когда
        раби Иошуа увидел в глазах Акивы понимание, то продолжил:
        —И если мы сейчас вернемся к вопросу о змее, то у нас
        не останется сомнений, кого наказал Вс-вышний. Теперь мы
        ясно понимаем, что Вс-вышний любит людей и желает, чтобы
        именно люди постоянно нуждались в Нем и никогда Его не за-
        бывали. Если бы Он нас не любил и не хотел обратной связи,
        молитвы, то Он, милосердный, дал бы нам все и сразу. А так
        нам нужно работать и постоянно в наших молитвах просить
        обо всем необходимом.
        —Спасибо тебе за объяснение. Получается, что молит-
        ва — это и есть та связующая нить, посредством которой Вс-
        вышний позволяет нам получить желаемое и поблагодарить
        Его за все, что мы имеем.
        —Да, но очень важно не нарушать основные правила молит-
        вы. Мне как раввину приходится часто сталкиваться с вопро-
        сами, касающимися молитвы. Многие говорят: «В молитвах я
        прошу своего дедушку или прадедушку, который ушел в луч-
        ший мир, помочь мне…». Они не понимают, что, совершая это,
        нарушают запрет. Молитва — это то, что соединяет нас со Вс-
        вышним, и поэтому каждому необходимо знать хотя бы основы
        молитвы. Я постоянно стараюсь доводить до людей, что иуде-
        ям запрещено обращаться в молитве к ушедшим в лучший мир
        родственникам, а также к великим праведникам, даже к таким,
        как наш праотец Авраам или Моше рабейну. Я уже не говорю
        о строжайшем запрете обращаться к нечистым силам.
        Акива молчал и внимательно слушал раввина и, когда воз-
        никла пауза, произнес:
        —Получается, что запрещено в молитвах упоминать имена
        наших предков и даже праотцев?
        Раби Иошуа аккуратно подбирал слова, чтобы дать исчер-
        пывающий ответ ученику:
        —Да, это так! Мы можем попросить наших предков или
        праведников, ушедших в лучший мир, только о том, чтобы
        они помолились за нас перед Вс-вышним, милосердным. Так-
        же мы можем обратиться с просьбой к Вс-вышнему, чтобы
        в заслугу праведников, живших до нас и чьими потомками мы
        являемся, Он помог нам. Но, когда человек хочет попросить
        чего-то у наших праведников, он должен делать это с трепе-
        том и уважением. Ни в коем случае нельзя думать, что та-
        кие великие люди, как наши праотцы Авраам, Ицхак и Яаков,
        Моше, царь Давид или царь Шломо, были такими же иудея-
        ми, как и мы, что они так же, как и мы, ели, пили, влюблялись,
        женились… Эти люди обладали такими качествами и мудро-
        стью, до которых далеко всему нашему поколению. Но ино-
        гда мне встречаются люди, у которых наивность соприкаса-
        ется с глупостью, и они думают, что они ничем не хуже их,
        а иногда даже лучше. Скромность, Акива, очень важное каче-
        ство. В скромности познается мудрость человека. И молиться
        мы должны в скромности, и в своих молитвах мы должны об-
        ращаться только к Вс-вышнему, милосердному.
        —Уважаемый раби Иошуа, спасибо тебе за твое терпение и
        подробное объяснение, казалось бы, простых вопросов.
        —Это очень важные вопросы, Акива, и я рад, что ты их за-
        даешь. Значит, ты не стоишь на месте, а движешься вперед.
        —Раби Иошуа, знал бы ты, сколькому я у тебя учусь! По-
        зволь мне продолжить учебу в твоей ешиве, там мне будет ком-
        фортнее. Я смог бы большему научиться, ежедневно общаясь
        с тобой, и к тому же я смогу помогать тебе колоть уголь — мне
        не привыкать к тяжелой работе.
        —Акива, с начала нашего знакомства ты вызываешь у меня
        одно только уважение, и ты для меня больше чем ученик, но
        мы сейчас не должны искать, где проще, мы должны искать,
        где мы можем сделать больше для нашего народа. Здесь у тебя
        есть возможность практически целый день заниматься, так
        как эту ешиву финансово поддерживают многие из иудейских
        богачей. А у меня надо будет работать большую часть дня. По
        моему мнению, тебе лучше продолжить занятия здесь, если
        ты хочешь многому научиться.
        —Я тебя понимаю, ты, как всегда, прав, — тихо произнес
        Акива.
        После чего они распрощались и отправились отдыхать. На
        следующий день, поздним вечером, раби Иошуа снова увидел
        Акиву сидящим за книгами.
        —Акива, как прошел день? Ты был на уроке раби Элиэзера?
        —Да, — тихо ответил Акива.
        —Как прошел урок?
        —Как всегда, очень познавательно, — ответил Акива.
        —Почему же ты не идешь отдыхать? Уже поздний час, кро-
        ме тебя, все уже легли спать.
        —Уважаемый раби Иошуа, я не могу себе этого позволить.
        Мне хотелось бы пойти отдохнуть, но нельзя терять драгоцен-
        ного времени. Моя жена, чтобы содержать дом и отправлять
        мне деньги, наверное, работает день и ночь и совсем не ду-
        мает об отдыхе. С моей стороны, было бы несправедливо по-
        ступать иначе. Чтобы оправдать ее труды, я должен делать все
        возможное. Я стараюсь использовать каждое свободное мгно-
        венье, чтобы узнать что-то новое, но, к сожалению, многое
        из прочитанного мне непонятно. Наверное, возраст уже не тот
        и память не та.
        Пытаясь подбодрить Акиву, раби Иошуа продолжил:
        —Ты молодец. Я восхищаюсь тобой и ставлю тебя в при-
        мер многим жителям в Пкиине. Постарайся собраться и про-
        должать учебу еще усерднее. Акива, ты даже себе не пред-
        ставляешь, какой ты счастливый человек: утебя есть любящая
        семья, которая возлагает на тебя большие надежды, и возмож-
        ность учиться у самого раби Элиэзера! Пусть он пока не мо-
        жет по достоинству оценить твоих знаний, но способен дать
        тебе то, что не сможет никто другой. Несмотря на все наши
        споры, его знания глубже моих. Он великий раввин современ-
        ности, и я рад, что мне посчастливилось быть его самым близ-
        ким другом. Никто его не знает так, как я, и не восхищается
        его знаниями так, как я. Знал бы ты, какой это гениальный че-
        ловек! Если бы он не был столь категоричен и резок, то ему
        удалось бы собрать вокруг себя тысячи учеников. Я не пом-
        ню случая, с самого первого дня нашего знакомства, чтобы
        он шел на компромиссы. Если только подумать, как давно это
        было: япомню нашу с ним первую встречу лет тридцать назад
        в ешиве раби Йоханана бен Закая как сейчас.
        —Вы знакомы всего тридцать лет? Я думал, вы с самого
        детства учились вместе.
        —Мы ровесники, но я изучаю Тору с самого детства, а он
        начал изучать ее гораздо позже меня, в возрасте двадцати
        двух лет. Но благодаря своей памяти быстро догнал, а затем и
        перегнал всех учеников ешивы.
        —Может, он и от меня ждал таких же быстрых результатов,
        но, к сожалению, я не обладаю такой памятью.
        —Его можно понять — он пытается передать Тору моло-
        дым ученикам и все основное время уделяет им.
        —Я понимаю, но не знаю, сколько мне так сидеть молча,
        боясь задать вопрос или высказать свое мнение. Это очень уг-
        нетает меня, унижает и заставляет чувствовать себя лишним.
        Если не рассуждать, спорить и дискутировать, откуда тогда
        у меня появятся знания?
        —Акива, я замечаю раз от раза, что твои знания становятся
        все обширнее, не отчаивайся, и тебе обязательно представит-
        ся шанс. Наверное, еще не пришло твое время. Как у каждого
        цветка или фрукта есть свое время цвести, так и у людей есть
        свое время раскрываться в той или иной области. Если появит-
        ся возможность, то я обязательно постараюсь дать тебе шанс,
        чтобы ты смог в присутствии раби Элиэзера продемонстриро-
        вать свои знания. А пока задайся целью научиться у раби Эли-
        эзера как можно большему, думая, что такого шанса тебе боль-
        ше никогда не представится. Таких людей, как раби Элиэзер,
        с такими удивительными способностями можно пересчитать
        по пальцам одной руки. Представляешь, раньше ему было до-
        статочно услышать или прочитать какой-то отрезок или исто-
        рию — и он с легкостью мог воспроизвести ее дословно, ука-
        зав точную главу, страницу и параграф. Мы никак не могли
        понять, как это ему удается. Наверное, поэтому наш учитель
        раби Йоханан бен Закай передал управление ешивой именно
        ему, а не мне.
        —А как ты это воспринял?
        —Я безоговорочно принял решение раввина, да я и сам убе-
        жден, что в вопросах Торы раби Элиэзер грамотнее меня. Зна-
        ешь, Акива, мы с раби Йохананом бен Закаем были больше
        похожи по характеру и по взглядам на различные жизненные
        вопросы. К примеру, я с самого начала разделял его взгляды по
        поводу бессмысленности вооруженного сопротивления иудеев
        римлянам, а раби Элиэзер был на стороне зелотов и считал, что
        воевать необходимо. Но, несмотря на все это, раби Йоханан бен
        Закай все равно считал раби Элиэзера лучшим своим учеником.
        Он делал ему замечания по поводу его характера и категорич-
        ности, но всегда повторял: «Если всех мудрецов Иудеи поме-
        стить на одну чашу весов, а Элиэзера бен Урканоса — на дру-
        гую, то он перевесил бы их всех»*.
        Акива ничего не смог ответить, осмысливая слова раби Ио-
        шуа, и тот продолжил:
        —Представляешь, какой это человек! Вот поэтому я убе-
        жден, что на данном этапе он может дать тебе больше, чем я,

* Пиркей Авот, 2:8.
        и твоя цель, Акива, не упустить этой возможности. А вопрос
        о том, что твоей семье сложно, или мне сложно, или другим
        ученикам ешивы, не нов, он остро стоял и раньше. Сейчас есть
        богатые люди, которые помогают ешивам, а раньше ученикам
        приходилось платить деньги за учебу в ешиве. Раби Йоханан
        бен Закай нам часто рассказывал историю из жизни своего учи-
        теля раби Илеля. Он был весьма беден и отдавал последние
        деньги, чтобы иметь возможность посещать ешиву, и в итоге
        ему удалось стать великим раввином. Если бы не поздний час,
        я рассказал бы тебе одну интересную историю, произошедшую
        с великим раввином Илелем.
        —Раби Иошуа, для меня каждая минута общения с то-
        бой — большая честь, и если ты не устал, то я с превеликим
        удовольствием готов узнать что-то новое.
        —Хорошо. Как ты знаешь, наш учитель раби Йоханан бен
        Закай, основатель этой ешивы, учился у раби Илеля в Иеруса-
        лиме, его еще называли великий Илель. Раби Илель происхо-
        дил из рода царя Давида, но, несмотря на это, был очень беден.
        Он родился в Вавилоне и, прожив там долгое время, пере-
        брался на Святую землю, чтобы изучать Тору у мудрецов. Ему
        приходилось зарабатывать на жизнь тяжелым ремеслом дро-
        восека, чтобы прокормить себя и близких. И так как раньше
        за учебу в ешиве брали ежедневную плату, то ему надо было
        ежедневно часть заработанных тяжелым трудом денег отда-
        вать сторожу ешивы, чтобы он впускал его послушать урок.
        Но однажды, холодным зимним днем ему не удалось про-
        дать все дрова и денег хватило только на еду для семьи. Придя
        в канун шаббата к дверям ешивы, он попросил сторожа про-
        пустить его внутрь, но тот ему отказал. Не желая пропускать
        лекцию по недельной главе Торы, Илель забрался на крышу и
        расположился около трубы, чтобы прослушать идущие уроки.
        И вот, когда наступило утро и из окна, находящегося на крыше,
        через которое обычно днем солнце освещало комнату, не стал
        проникать свет, раввины и ученики вышли на улицу, чтобы по-
        нять, в чем дело. Бросив взгляд наверх, они увидели на крыше
        человеческий силуэт, покрытый снегом. Поднявшись на кры-
        шу, они обнаружили засыпанного снегом Илеля, который едва
        мог шевелить пальцами рук и ног. Они быстро спустили его
        вниз и, посадив около камина, начали растирать, что позво-
        лило ему прийти в себя. Ученики и раввины синагоги были
        поражены поступком этого уже немолодого ученика и при-
        шли к мнению, что Илель заслуживает того, чтобы ради него
        был нарушен шаббат. Позже раби Илель стал одним из луч-
        ших учеников этой ешивы, выдающимся раввином, который
        ко всему прочему в течение сорока лет возглавлял Санедрин,
        Верховный иерусалимский суд.
        Акива внимательно слушал раби Иошуа. Тот продолжал:
        —Он смог воспитать целую плеяду великих раввинов, сре-
        ди них был и наш учитель, раби Йоханан бен Закай, перед му-
        дростью которого мы преклонялись. Раби Йоханан бен Закай
        рассказывал о том, что он был самым молодым из восьмиде-
        сяти учеников раби Илеля и самым слабым. Акива, ты мо-
        жешь себе представить, какими были другие ученики, если
        наш учитель, основатель этой ешивы, был среди них худшим?
        Мы думали, что он говорит это из скромности, но он много
        раз повторял, что там были люди необычайной мудрости, осо-
        бенно выделялся среди учеников Йонатан бен Узиэль, кото-
        рому удалось составить устные комментарии ко всем книгам
        Пророков. Когда раби Йоханан бен Закай нам рассказывал это
        без всякого смущения, мы не могли поверить, что такой вели-
        кий человек был самым слабым учеником.
        —О мудрости раби Йоханана бен Закая мы часто слы-
        шим на уроках раби Элиэзера, — произнес Акива. — И чтобы
        мы поняли, каким великим человеком был его учитель, раби
        Элиэзер говорит о нем: «Если собака выпьет немного воды
        из моря, разве это будет заметно? Море даже не ощутит это-
        го. И мои знания так же малы перед знаниями моего учителя
        раби Йоханана бен Закая, как глоток, выпитый собакой».
        —Да, раби Йоханан бен Закай был великим раввином, и
        иногда мне его очень не хватает, его мудрости, спокойствия,
        рассудительности. Для нас и всех раввинов Иудеи он был бес-
        спорным авторитетом, его мнение уважали все. А сейчас, бы-
        вает, мы неделями можем спорить в Санедрине по одному во-
        просу, приводить доводы, доказательства и прочее. Наверное,
        один из немногих вопросов, в котором мы с раби Элиэзером
        единодушны, это то, что наши знания и мудрость меркнут пе-
        ред его знаниями.
        Час уже был поздний, раби Иошуа взглянул в окно, осве-
        щенное лунным светом, и произнес:
        —Ладно, Акива, уже совсем поздно. Необходимо поспать
        хоть пару часов, чтобы бодро себя чувствовать на утренней
        молитве.

* * *
        Годы шли один за другим, и Рахель уже долгих двенадцать лет
        не видела своего мужа. Она исправно отправляла ему день-
        ги и воспитывала детей. Иошуа, старший сын Акивы и Ра-
        хель, которому исполнилось уже семнадцать, учился и по-
        могал матери по хозяйству. Также младшая дочь, Шулямит,
        которой исполнилось пятнадцать, помогала Рахель. Рахель
        думала, что со взрослыми детьми ей будет проще, но у нее
        только прибавилось беспокойства. Она пыталась держать Ио-
        шуа рядом с собой, опасаясь, что он может примкнуть к груп-
        пе иудеев, которые все еще продолжали партизанскую борь-
        бу против римлян. Она предупреждала, что в случае пленения
        римляне непременно отправят его рабом в Рим, и ей тогда
        придется бросить все и последовать за ним. Эти доводы ма-
        тери останавливали Иошуа, но после возвращения отца он
        был готов примкнуть к восставшим. Римляне понимали, что
        молодые иудеи, выросшие в разрушенной римлянами стране,
        хотят взять реванш. Они всячески преследовали иудеев, при-
        ветствующих военное сопротивление Римской империи, и
        жестоко карали их. Поэтому Рахель просила Иошуа не сле-
        довать их призывам, пока его отец не окончит учебу и не вер-
        нется в Иерусалим. Жители Иудеи были недовольны больши-
        ми поборами Римской империи, не хотели терпеть унижение
        и предпочитали вооруженное сопротивление. Хотя после взя-
        тия римлянами Иерусалима прошло уже около двадцати лет,
        во всех концах страны продолжали вспыхивать малочислен-
        ные восстания. Римляне подавляли любое сопротивление,
        преследовали и жестоко карали зачинщиков, хотя в целом си-
        туация была еще терпимой. Но когда императором Рима стал
        Домициан, сын Васпасиана, он решил еще больше ужесточить
        политику в отношении иудеев. Он повысил налоги и всячески
        пытался бороться с иудейской религией, считая, что именно
        она сплачивает народ и является причиной локальных восста-
        ний по всей стране. Он даже думал запретить обучение в еши-
        ве в Явне, в которой уже двенадцатый год обучался бывший
        простой пастух Акива.
        Учеба в Явне в это непростое время продолжалась до позд-
        ней ночи. Акива, как и прежде, усердно занимался в еши-
        ве вместе со своими молодыми друзьями и с жадностью ло-
        вил на уроках каждое слово, исходящее из уст раби Элиэзера.
        Каждое утро, проснувшись, позавтракав и прочитав утрен-
        нюю молитву, он садился за изучение Священного Писания.
        Его друзья по ешиве и раби Иошуа бен Хананья восторга-
        лись успехами, сделанных Акивой, но раби Элиэзер все так
        же прохладно относился к нему. Акива ничего не мог с этим
        поделать, несмотря на то что за двенадцать лет уже приобрел
        достаточно знаний.
        Спор по поводу одного религиозного предписания между
        раби Элиэзером и раби Иошуа зашел так далеко, что Санедрин
        не смог решить, чью сторону принять. С наступлением темно-
        ты раби Элиэзер и раби Иошуа покинули зал Санедрина и от-
        правились в синагогу, чтобы продолжить бурное обсуждение.
        В синагоге спор разгорелся с новой силой, и раввины решили
        посвятить в него учеников, дав возможность высказаться ка-
        ждому желающему. Акива, тщательно изучивший многие ре-
        лигиозные предписания за двенадцать лет учебы в ешиве, знал
        ответ, но не решался выступить перед раби Элиэзером. После
        того как высказались все желающие, раби Иошуа обратился
        к Акиве, поинтересовавшись, хочет ли он сказать что-либо по
        этому вопросу. Раби Элиэзер не понимал, почему раби Иошуа
        с такой симпатией и вниманием относится к Акиве. Раввин до
        сих пор был убежден в его некомпетентности в подобных во-
        просах. Но Акива был полон решимости доказать обратное.
        Робко поднявшись со стула и набравшись смелости, он смог
        дать точный ответ на заданный вопрос, наконец-то продемон-
        стрировав накопленные знания. Свой ответ он обосновал ци-
        татой из Торы, вызвав удивление у собравшихся своими глу-
        бокими познаниями в Священном Писании. Затем, ответив
        на несколько встречных вопросов пребывающего в недоуме-
        нии раби Элиэзера, Акива спокойно вздохнул и сел. Раби Эли-
        эзеру не давал покоя один вопрос: как такой ученик, начав об-
        учение в сорок лет, смог в такой степени овладеть мудростью
        Священного Писания? Продолжая сомневаться в глубине зна-
        ний Акивы, он задал ему еще несколько дополнительных во-
        просов и, получив очередные четкие и убедительные ответы
        на них, отступил в недоумении. Ему было не по себе от того,
        что ученик смог дать точный ответ на вопрос, вызвавший спор
        между такими знатоками Священного Писания, как он и раби
        Иошуа бен Хананья.
        Многих учеников также беспокоил вопрос, как ученик,
        раньше все время молчавший, дал ответ на вопрос, который
        не могли решить два лучших раввина Иудеи. Но для раби Ио-
        шуа это не стало неожиданностью. Он был рад, что Акиве на-
        конец-то представился шанс продемонстрировать свои знания.
        Раби Иошуа был счастлив и, глядя на задумчивое выражение
        лица раби Элиэзера, улыбаясь произнес:
        —Раби Элиэзер, ты великий раввин! Видишь, какого уче-
        ника ты воспитал? Несмотря на то что раньше ты недооцени-
        вал его, с сегодняшнего дня тебе придется уважать его и при-
        слушиваться к его мнению.

* * *
        После такого безусловного успеха Акива решил отправиться
        домой, ведь прошло уже целых двенадцать лет с тех пор, как
        он не виделся с женой и детьми.
        Попросив разрешения у раби Элиэзера, Акива отправился
        в путь, предварительно зайдя на рынок и прикупив сладостей
        детям. Всю обратную дорогу он думал о том, как обнимет
        свою любимую жену и детей, которые уже совсем взрослые, и
        поделится с ними своими успехами. Акива собирался расска-
        зать Рахель о высокой оценке, которой он удостоился от са-
        мого раби Элиэзера, и о желании вернуться как можно скорей
        в ешиву, чтобы продолжить занятия.
        Свернув на свою улицу и собираясь пройти в свой дом, он
        услышал громкий голос своего соседа Ишра:
        —Прав был твой отец, что выгнал тебя из дома и лишил на-
        следства! Он знал, что так и будет…
        —Что так и будет? Что ты имеешь в виду? — спросила Ра-
        хель, доя козу.
        —Что ты будешь работать, стараться, трудиться для него,
        а этот пастух бросит тебя.
        —Перестань так говорить о моем муже. Он не пастух, он
        учится в ешиве, — ответила Рахель, привыкшая к его злым
        замечаниям.
        —Несчастная ты женщина! И к тому же наивная. Ты все
        еще веришь, что он где-то учится?
        —Да, я уверена в этом.
        —Он тебе за двенадцать лет даже письма не написал! Убе-
        жден, он тебя забыл и, наверное, сейчас развлекается с другой
        на те деньги, которые ты ему посылаешь.
        По щекам Рахель потекли слезы, она была готова выслу-
        шать всякое, но мысль о том, что Акива ее забыл, ранила ее до
        глубины сердца. Она прекратила доить козу, собралась с сила-
        ми и ответила, вытирая слезы:
        —Не говори так о нем, ты его совсем не знаешь, он самый
        лучший из мужчин.
        —Рахель, пора тебе объективно взглянуть на происходя-
        щее. Ты из молодой, красивой девушки, дочери уважаемого
        всеми Кальбы Савуа превратилась в жену неграмотного па-
        стуха. С другим мужем тебя ждала бы счастливая жизнь. Ты
        же еще молодая, одумайся, пока не поздно, если не хочешь
        всю жизнь прожить вдовой при живом муже.
        Рахель плакала. Несмотря на то что она часто слышала
        обидные слова о муже, ей все равно было больно слышать это
        вновь, и она не могла ничего ответить.
        —Пожалуйста, обо мне говори что хочешь, оскорбляй меня,
        только не смей осуждать Акиву. Он самый лучший на свете,
        если будет необходимо, я не раздумывая готова отдать за него
        свою жизнь.
        Но, несмотря на то что Рахель была в подавленном состоя-
        нии, Ишра продолжал:
        —Вернись к отцу, забудь этого пастуха, пока не поздно, и
        начни новую жизнь. Разве ты еще не поняла, что он бросил
        тебя с детьми?
        Акива все это слышал и только хотел ответить Ишре, чтобы
        вступиться за жену, как услышал голос Рахель:
        —Ты можешь говорить и думать, что хочешь, но так, как я,
        Акиву никто не знает. Я уверена, что придет день и мой муж
        вернется в Иерусалим уважаемым раввином, образованным
        человеком, и тебе станет стыдно за сказанные слова. Если бы
        он меня сейчас слышал, я бы ему сказала: «Иди и учись му-
        дростям Торы еще двенадцать лет — я все равно буду ждать
        тебя».
        Услышав ответ Рахель, Акива повернулся и с тяжелым
        сердцем отправился в обратный путь, так и не повидав род-
        ных. Он понимал, как тяжело приходится жене, сколько на-
        смешек и унижений она вынуждена переносить.
        Полностью разделяя это желание Рахель и осознавая, что
        только так люди поймут сделанный ею выбор, он дал себе сло-
        во заниматься еще усерднее.

* * *
        Вернувшись в ешиву, он незаметно прошел в синагогу, чтобы
        продолжить занятия. Подойдя к книжной полке и выбрав две
        книги для того, чтобы изучать их ночью, он присел за край-
        ний стол. Акива пытался не привлекать внимания, так как ему
        не хотелось ни с кем говорить. Но вдруг послышался голос его
        друга Ишмаэля:
        —Мой дорогой друг, я уже собирался идти домой, как
        увидел свет свечи в синагоге и зашел посмотреть, кто здесь
        занимается. Ты разве не уехал, ты же отпросился у раби Элиэ-
        зера, чтобы провести дома с семьей целую неделю?
        Акива ничего не отвечал.
        —Акива, что случилось, почему на тебе нет лица?
        —Ишмаэль, пожалуйста, не задавай сейчас много вопросов.
        Мне необходимо побыть одному. У меня к тебе одна просьба.
        —Какая? Проси что хочешь, буду рад быть тебе полезным.
        —Ты же сейчас направляешься домой? Возьми эти конфе-
        ты и раздай своим детям.
        —Я не могу их взять, ты купил их для своих детей. Почему
        ты их не передал, что произошло?
        —Ишмаэль, мне нужно усердно учиться, и я не могу терять
        время. Пожалуйста, прислушайся к просьбе старшего товари-
        ща и передай эти сладости детям, так как они при такой жаре
        быстро растают.
        Ишмаэль прислушался к словам друга и, взяв конфеты со
        стола, отправился домой.
        Находившийся в то время в Явне раби Иошуа, узнав от Иш-
        маэля о том, что Акива очень грустный, пришел в синагогу,
        сел рядом с ним и поинтересовался, что произошло.
        Акива ничего не ответил.
        —Ишмаэль сказал, что ты раньше времени вернулся в еши-
        ву и в очень в плохом настроении, — продолжил раби Иошуа.
        —Уважаемый раби Иошуа, пожалуйста, позволь мне по-
        быть одному. Сейчас у меня нет желания говорить, так как я
        очень зол и могу обидеть словом. Пускай все это пройдет, я
        постараюсь пережить это внутри себя, а затем все будет как
        прежде.
        —Акива, что произошло? Кто тебя рассердил?
        —Это долгая история, убежден, у тебя есть более важные
        дела.
        —Я готов тебя выслушать. Рассказывать все как есть.
        —Когда я подходил к дому, то около дверей услышал, как
        один пожилой человек оскорблял мою жену и насмехался над
        ней. Он говорил много всяких обидных вещей обо мне — что
        я бросил и ее, и детей и что сейчас у меня новая семья. Ра-
        хель в слезах пыталась заступиться за меня и убеждала сосе-
        да, что я не бросил ее и детей, а усердно изучаю Священное
        Писание. Мне было больно слышать все это, я хотел набро-
        ситься на него с кулаками, но затем, пытаясь сдержать свой
        гнев, я, даже не поприветствовав своих родных, сразу же вер-
        нулся обратно. Попадись он мне раньше, я б ему так ответил,
        что у него бы отпала охота говорить такие вещи, — в сердцах
        добавил Акива.
        —Уважаемый Акива, ты поступил мудро, что не ответил
        этому человеку. Помнишь, разбирая Книгу притчей царя Шло-
        мо, в двадцать шестой главе мы прочли две фразы: «Не отве-
        чай глупому по глупости его, чтобы и тебе не сделаться подоб-
        ным ему» и «Не отвечай глупому по глупости его, чтобы он не
        стал мудрецом в глазах своих». Если бы ты ему нагрубил, то
        он мог бы казаться умным в своих глазах и добился бы своей
        главной цели, разгневав тебя. Ты прав, что не позволил себе
        опуститься до такого, и мудрость взяла верх.
        —Знаешь, раби Иошуа, царь Шломо по праву считается
        мудрейшим из людей, но иногда сложно строго следовать его
        рекомендациям. Легче советовать, как поступать, чем в самом
        деле это выполнять.
        —Ты абсолютно прав. Читать и разбирать гораздо про-
        ще, чем следовать этому на практике. Но, Акива, если ты хо-
        чешь стать хорошим и уважаемым раввином, тебе необходи-
        мо не только говорить, но и поступать соответственно, чтобы
        люди могли брать с тебя пример. Для людей важен личный
        пример, так как если раввин не будет соответствовать высо-
        ким нормам поведения и морали, которым он обучает, то какое
        он имеет право делать нравоучения и предъявлять требования
        к другим?
        —Какой из меня раввин, я только двенадцать лет назад на-
        учился читать и писать, если это можно назвать «научился».
        Я до сих пор пишу с ошибками.
        —Акива, ты уже смог добиться в учебе больших успехов,
        а ошибки в письме встречаются даже у тех, кто учится дольше
        тебя. Я понимаю, что в нашем возрасте сложно учиться, но ты
        уже проделал большой путь. Главное — не опускай руки. От-
        носись к этому как к очередному испытанию.
        —Я стараюсь, но бывали случаи, что я, помногу раз прочи-
        тав один и тот же отрывок и не поняв сути, впадал в отчаяние.
        Единственным желанием на тот момент было покинуть ешиву
        и вернуться обратно в Иерусалим. Но всякий раз я вспоминал
        камень, в котором капли воды, падая одна за другой день за
        днем, проделали глубокое отверстие. Это придавало мне силы,
        и я читал этот отрывок снова и снова, пока не доходил до сути.
        —Твое усердие принесло плоды, и их ты мог лицезреть,
        дав ответ на вопрос, заведший меня и раби Элиэзера в ту-
        пик, — улыбаясь произнес раби Иошуа. — Иногда ты своей
        любознательностью напоминаешь торговца, который, придя
        на рынок, покупает все подряд и укладывает в большую кор-
        зину, а вернувшись домой, раскладывает все купленное по ме-
        стам. Так и ты: на уроках ты слушаешь, учишься, а затем пы-
        таешься все это разложить по полочкам.
        —У меня уже не та память, уважаемый раби Иошуа, и толь-
        ко упорством мне удается усвоить услышанное.
        —Это похвально. Ты достойно прошел большой и сложный
        путь. Я с самого начала наблюдал за тобой и желал, чтобы ты
        не бросал учебу. А сейчас, слушая, как ты на уроках рассуж-
        даешь о законах и обычаях, я иногда не верю своим глазам и
        ушам, что все это говоришь ты. Не знаю, как это объяснить, но
        я почему-то уверен: именно ты можешь стать настоящим ли-
        дером и сплотить вокруг себя много учеников, главное, про-
        должай так же упорно заниматься. У тебя есть то, чего нет во
        мне и, при всем уважении к раби Элиэзеру, в нем тоже. У тебя
        есть все необходимые качества. Ты скромен, мудр и полон со-
        страдания. Я наблюдал, с каким пониманием ты относишься
        к простым людям, посещающим нашу синагогу, как ты вни-
        мательно их слушаешь и стараешься помочь! Наверное, тебе
        было суждено пройти через все эти трудности и страдания,
        чтобы научиться понимать нужды и чаяния простых людей.
        —Раби Иошуа, мне далеко до тебя и раби Элиэзера. Мне
        еще учиться и учиться.
        —Всем нам еще учиться и учиться. Мы всю свою жизнь
        должны учиться и самосовершенствоваться, даже в старости,
        чтобы иметь возможность трезво рассуждать. Знаешь, Акива,
        человеческий мозг похож на землю, которую нужно все время
        обрабатывать. Если у тебя есть земля и ты ее не используешь,
        а просто говоришь: «У меня есть земля!» — то это неправиль-
        но. Ты должен там сеять, сажать деревья и цветы. Если ты
        ее не используешь, она останется пустой или — еще хуже -
        на ней вырастут колючки, появятся змеи, жуки и т. п. Так же и
        человек: если он не учится Торе в свободное время, в его моз-
        гу может образоваться пустота или, что еще хуже, могут заро-
        ждаться недостойные мысли. Акива, тебе удалось преодолеть
        большую часть пути, даже раби Элиэзер, которого сложно
        чем-то удивить, был поражен твоими знаниями.
        —Может, я и многому научился, но, если бы у меня была
        возможность, как у тебя, раби Иошуа, слышать звуки Торы
        с самого детства, я бы давно стал раввином и мне не пришлось
        бы пережить в жизни столько трудностей. Все эти двенад-
        цать лет, как я начал изучать Тору, я пытался искоренить в себе
        такие качества, как гордость, печаль и гнев, преследующие
        меня с юности. Я ясно понимаю, что они могут сбить меня
        с правильного пути, но вчера мне еле удалось себя сдержать и
        не наброситься на этого пожилого человека.
        —Значит, так и было задумано изначально, и тебе просто
        было необходимо через все это пройти. Мудрецы говорят, что
        мы, люди, для того и приходим в этот мир — чтобы работать
        над собой, исправлять наши греховные наклонности, наши
        пороки.
        В характере каждого человека есть качества, которые очень
        сложно искоренить — у одних это гордость, у других — тяга
        к женщинам, алкоголю, зависть, гнев, неумение прощать. И че-
        ловеку нужно бороться с этими чертами характера, исправляя
        их всю свою жизнь.
        Мудрецы учат: ищи свое назначение в противостоянии
        тому, к чему тебя тянет больше всего и с чем тебе сложнее
        всего бороться. Согласен, что это непросто, но может, вели-
        чие человека — в умении достойно им противостоять? Рабо-
        та над своей душой заключается в стремлении уподобиться
        Вс-вышнему, перенять его свойства.
        —Вполне возможно. Раби Иошуа, я же знаю, что у тебя
        тоже не все так просто и тебе порой приходится очень трудно.
        Ответь мне, пожалуйста, как тебе удается всегда сохранять та-
        кой оптимизм и жизнерадостность?
        —Это все заслуга нашего учителя. Он все время учил нас,
        что нужно всеми возможными способами опасаться печали и
        гнева, так как эти качества могут привести к греху. Даже если
        тебя что-то очень раздражает, нужно быть терпеливым, нельзя
        сердиться и впадать в печаль — нужно владеть собой. А ког-
        да мы спрашивали, как этому противостоять, раби Йоханан
        бен Закай отвечал просто: быть доброжелательным. И в каче-
        стве примера любил рассказывать нам об одном случае, прои-
        зошедшем с раби Илелем, его учителем.
        —Ты мне рассказывал одну историю из жизни раби Илеля,
        когда он, желая послушать урок Торы, забрался на крышу. Она
        была весьма поучительной.
        —Да, но тогда он только начинал учиться, а эта история
        произошла с ним, когда он уже был главой Санедрина и весь-
        ма уважаемым человеком.
        Однажды в пятницу днем, как раз перед началом шаббата, два
        жителя Иерусалима сидели и беседовали. Один из них начал рас-
        сказывать о своем соседе раби Илеле, о котором он весьма лест-
        но отзывался. Он говорил, какой это скромный и миролюбивый
        человек, и выразил уверенность, что в мире нет никого, кто был
        бы способен его рассердить. Но его гость недолго думая сказал,
        что может вывести из себя любого, даже такого терпеливого, как
        раби Илель. И в подтверждение сказанного был готов заключить
        пари на крупную сумму — четыреста зуз. Житель Иерусалима
        охотно согласился, так как много слышал об исключительной
        выдержке своего соседа. Перед самым наступлением шаббата
        гость подошел к дому раби Илеля, бывшего на тот момент главой
        иерусалимской ешивы, а также главой Санедрина, и прокричал:
        —Кто здесь Илель? Кто здесь Илель?
        Раби Илель в это время мылся, но, несмотря на это, оделся
        и, открыв дверь, вежливо произнес:
        —Мир тебе, уважаемый, чем я могу быть полезен?
        —Это ты Илель? — продолжил тот без надлежащего ува-
        жения к раввину.
        —Да, уважаемый. Что я могу для тебя сделать? — спокой-
        но ответил раби Илель.
        —У меня есть вопрос, — произнес споривший в надежде
        на то, что раби Илель, готовясь к шаббату, велит ему прийти
        в другое время.
        —Какой? Задавай, пожалуйста. Буду рад ответить.
        —Ты готов ответить на него сейчас?
        —Да, конечно, наверное, он важен для тебя.
        —Почему голова у жителей Вавилона в форме яйца, а не
        такая, как у обычных людей?
        Раби Илель добродушно улыбнулся и произнес:
        —Ты задал очень важный вопрос! Это потому, что в Вави-
        лоне повивальные бабки, женщины, принимающие роды, об-
        ходятся с новорожденными не совсем аккуратно. Они сильно
        тянут ребенка за голову, чем наносят ему вред.
        Получив ответ от раби Илеля, молодой человек ушел, но
        вскоре снова вернулся и прокричал:
        —Кто здесь Илель? Кто здесь Илель?
        Несмотря на то что до начала шаббата оставалось мало
        времени, раби Илель вытерся, оделся и, открыв дверь, снова
        увидел перед собой этого же молодого человека. Он еще раз
        поприветствовал его и абсолютно спокойно произнес:
        —Илель — это я. Чем могу помочь?
        —У меня есть вопрос.
        —Пожалуйста, спрашивай, и я с удовольствием отвечу
        на твой вопрос, если буду знать ответ.
        —Почему у жителей Тадмора глаза узкие и все время за-
        крыты, почему это так?
        —Ты задал очень важный вопрос! Эти люди живут в такой
        местности, где часто случаются песчаные бури. И чтобы эти
        пески им сильно не навредили, Вс-вышний создал их с узки-
        ми глазами.
        Молодой человек, получив ответ на свой вопрос, ушел,
        даже не поблагодарив раби Илеля. Но перед самым началом
        шаббата снова вернулся и прокричал:
        —Кто здесь Илель? Кто здесь Илель?
        Раби Илель снова открыл дверь и абсолютно спокойно
        произнес:
        —Это я Илель. Чем я могу тебе помочь, уважаемый?
        —У меня есть вопрос.
        —Пожалуйста, задавай, я постараюсь ответить.
        —Почему у жителей Африки широкие ступни?
        —Ты задал очень важный вопрос! Знаешь, африканцы жи-
        вут в болотистой местности. Широкие ступни помогают им
        не утонуть.
        Молодой человек увидел, что раби Илель ответил и на этот
        вопрос и ведет себя все так же спокойно и доброжелательно.
        Но он был полон решимости вывести раби Илеля из равнове-
        сия, поэтому сказал:
        —У меня еще много вопросов, и я хочу получить на них
        ответы.
        —Это замечательно, — спокойно произнес раби Илель. -
        Если у тебя есть много вопросов, то почему ты стоишь в две-
        рях? проходи, присаживайся, и я постараюсь ответить на них.
        —У меня так много вопросов, что я боюсь, что ты на меня
        рассердишься.
        —Ни в коем случае! Проходи и присаживайся, где тебе удобно.
        Раби Илель сел напротив молодого человека и произнес:
        —Какие еще вопросы тебя интересуют?
        Молодой человек увидел полное спокойствие раби Илеля и
        решил, что спор он уже проиграл. Речь шла об огромной сум-
        ме, и мысль о том, что, наверное, ему придется продать свою
        единственную лошадь, мучила его. Вспомнив о своей люби-
        мой лошади, он решил предпринять последнюю попытку ра-
        зозлить старца и произнес:
        —Ты Илель, глава Санедрина?
        —Да, — вежливо ответил раби Илель.
        —Я желаю только одного — чтобы не было больше людей,
        подобных тебе, в Иудее!
        —Почему ты говоришь такие слова? Неужели я тебя чем-то
        обидел? — спокойно произнес раби Илель.
        —Я говорю это, так как из-за тебя я сейчас проиграл в спо-
        ре четыреста зуз.
        —Знаешь, сын мой, может, и к лучшему, что ты сегодня
        проиграл эти деньги. Я надеюсь, что этот случай послужит
        тебе хорошим уроком, удержит в будущем от заключения не-
        разумных пари и научит владеть собой.
        Вот такая история приключилась с раби Илелем. Даже та-
        кие случаи грубости, хамства и неуважения не могли вывести
        его из себя. Ты представляешь себе: незнакомый человек пе-
        ред самым шаббатом тебе грубит, тебя оскорбляет и провоци-
        рует. Наверное, многие бы рассердились и ответили ему тем
        же, но не раби Илель. Именно его выдержка, скромность и
        любовь к ближнему помогли ему через все это пройти достой-
        но и зарекомендовать себя великим раввином на века.
        —Раби Иошуа, спасибо тебе за эту историю. Я каждый раз
        поражаюсь, как тебе удается всегда находить правильные сло-
        ва и поучительные истории — ты великий раввин.
        —Акива, уметь правильно подобрать слова в нужный мо-
        мент — это важная составляющая в деятельности раввина.
        Раввина можно сравнить с лекарем, но он, в отличие от лекаря,
        может залечивать не только физические, но и душевные раны.
        —Ты прав.
        —Я понимаю, что это легче порекомендовать, чем выпол-
        нить, но сердиться нельзя. Запомни раз и навсегда одно важ-
        ное изречение мудрецов: теми, кто злится, управляют силы
        ада. А некоторые мудрецы сравнивают гнев с идолопоклон-
        ством. Остерегайся гнева и печали и пытайся всяческими спо-
        собами избегать этих чувств. Они лишают человека ясного
        ума, могут толкнуть на необдуманные поступки и подтол-
        кнуть к греху. Человек должен стремиться служить Вс-вышне-
        му в радости. Акива, думаешь, мне легко и никогда не возни-
        кает случаев, когда хочется ответить на грубость и насмешки
        других людей? Конечно же, бывает, но, как только у меня воз-
        никает это желание, я вспоминаю эту историю и пытаюсь по-
        ходить на раби Илеля. Нужно нам самим меняться в лучшую
        сторону, тогда и мир вокруг тебя изменится. Иногда люди, ко-
        торых мы случайно встречаем, могут указать нам на наши
        недостатки. В них, как в воде, отражаются наши плохие ка-
        чества, и мы должны не гневаться на них, а напротив, благо-
        дарить за то, что они указали нам на это.
        —Ты прав, теперь я понимаю, что поступил верно, не отве-
        тив этому пожилому человеку. Раньше я был подвержен эмо-
        циям и быстро выходил из себя, но, начав изучать мудрость
        Торы, я стараюсь меняться и не повторять прошлых ошибок.
        —Дорогой Акива, не знаю почему, но ты у меня иногда ас-
        социируешься с великим раби Илелем. Вероятно, из-за того,
        что и он начал изучать Тору в позднем возрасте, будучи про-
        стым рабочим. Тебе нужно продолжать усердно учиться и до-
        полнительно поработать над своими качествами. И думаю,
        скоро я лично дам тебе смиху*, так как имею на это все полно-
        мочия. Получив смиху и став раввином, ты сам будешь обучать
        учеников и иметь дело с разными людьми. И тогда тебе будут
        необходимы такие качества, как терпение и самообладание.
        —Раби Иошуа, я постараюсь прилагать еще больше уси-
        лий. Не знаю, какой из меня получится раввин, но мне хочет-
        ся, чтобы моей жене и детям не было стыдно за меня.
        Попрощавшись, раби Иошуа вернулся в свою ешиву в го-
        роде Пкиин. Акива же продолжил изучать Священное Писа-
        ние в ешиве раби Элиэзера.

* Смиха — посвящение в раввины.
        Глава 6
        ВСЕ К ЛУЧШЕМУ
        Уста свои открывает она с мудростью,
        и кротко наставление на языке ее.
        Она наблюдает за ходом дел в доме
        своем и хлеба леностного не ест.
        Встают дети ее — и восхваляют ее;
        муж ее также превозносит ее:

«Многие дочери (жены) преуспели, но
        ты превзошла всех их!»
        Обманчива прелесть, и сует-
        на красота: жена, боящаяся Господа,
        прославлена.
        Мишлей, 31: 26-30
        Акива продолжал усердно учиться в ешиве раби Элиэзера бен
        Уркануса. Он демонстрировал все более глубокие знания. Раби
        Элиэзер, убедившись в высокой мудрости ученика, начал уде-
        лять ему особое внимание и обучать таким вещам, которым
        прежде никого не обучал. Он начал раскрывать перед Акивой
        и тайные учения, известные только великим мудрецам.
        Раби Иошуа также продолжал относиться к взрослому уче-
        нику с повышенным вниманием и начал обсуждать с ним за-
        коны, принимающиеся в Санедрине.
        Благодаря своей усидчивости Акива постиг многое и уже
        через несколько лет, получив смиху от раби Иошуа, стал
        раввином и основал свою ешиву в городе Бней-Брак, куда на-
        чали съезжаться ученики со всей Иудеи.
        Познав с детства голод, насмешки и нужду, он старался
        с пониманием относиться к каждому ученику. Среди учени-
        ков были разные люди — как по возрасту, так и по знаниям,
        но к каждому из них он проявлял уважение и относился к ним
        как к своим детям.
        Раби Акива всегда старался сохранять жизнелюбие и ни-
        когда не унывать. Что бы ни происходило, он неизменно по-
        вторял фразу, некогда услышанную от своего учителя: «Все,
        что делает Вс-вышний, — к лучшему».
        Раби Иошуа был очень рад успехам своего недавнего уче-
        ника в статусе раввина. У него вызывали восторг проявляе-
        мые им выдержка, терпение, уважение и беззаветная любовь
        к Торе, которую он старался привить и своим ученикам. Раби
        Акива был мягок, но когда речь заходила об учебе, он стано-
        вился очень требователен. Уроки в ешиве проходили с самого
        утра и до позднего вечера, с перерывами на обед и сон. У уче-
        ников ешивы практически не было выходных, они находились
        в ешиве круглый год, кроме нескольких дней в канун больших
        праздников.
        Во время обучения раби Акива большое внимание уделял
        алфавиту и написанию формы букв. Он утверждал, что мож-
        но извлечь много информации из написания каждой буквы и
        даже коронки, венчающей эту букву.
        Раби Акива разработал свой метод толкования Священного
        Писания. Он утверждал, что в тексте Торы нет ни одной лиш-
        ней буквы и ни одного лишнего слова. Каждое слово при вер-
        ной трактовке имеет большое значение и несет определенную
        информацию.
        Год от года популярность Акивы росла, и его ешива, в кото-
        рой уже учились тысячи учеников, стала самой большой в Иу-
        дее, превзойдя по количеству учеников даже ешиву в Явне.
        Однако ситуация в Иудее накалялась, и римляне, опасаясь
        новый волны восстаний, издали декрет, в котором иудеям за-
        прещалось изучать Тору и следовать ее заповедям.
        Узнав об этом, в городе Явне в срочном порядке собрался
        Санедрин и решил незамедлительно отправить делегацию му-
        дрецов в Рим. Им надлежало встретиться с римским импера-
        тором Домицианом и убедить его отменить декрет.
        Было решено отправить четверых мудрецов, которые долж-
        ны будут повлиять на императора. Трое из них входили в со-
        став Санедрина: раби Гамлиэль, раби Эльазар бен Азария и
        раби Иошуа, а четвертым в делегацию было решено включить
        раби Акиву.
        Он не входил в состав Санедрина, но мудрецы решили от-
        править и его — как человека, обладающего мудростью и
        большим авторитетом в Иудее.
        Акива с признательностью принял это предложение и готов
        был сопровождать в Рим столь уважаемых людей.
        Перед долгой дорогой мудрецы решили взобраться на Хра-
        мовую Гору, чтобы взглянуть еще раз на Храм, лежащий в руи-
        нах. Оказавшись на вершине горы, они увидели лису, спокойно
        выходящую с того места, где раньше находилась Святая святых.
        Раби Гамлиэля, раби Эльазар бен Азария и раби Иошуа
        были так потрясены этим, что не смогли сдержать слез, но
        раби Акива, к их удивлению, громко засмеялся.
        Удивленные реакцией раби Акивы, мудрецы спросили:
        —Что с тобой? Почему ты смеешься? Разве ты не видишь,
        что наш храм лежит в развалинах и на месте, где раньше была
        Святая святых, поселилась лиса?
        —Раби Гамлиэль, раби Эльазар бен Азария и раби Иошуа,
        я не вижу причин для печали, нам всем нужно радоваться.
        —Акива, ты сейчас уважаемый раввин, как ты можешь та-
        кое утверждать? — спросил раби Гамлиэль.
        Акива спокойно ответил:
        —Мы с учениками недавно закончили изучать книгу Про-
        роков, и вспомнив некоторые прочитанные там фразы, я рас-
        смеялся. Позвольте мне их процитировать: «Цион будет вспа-
        хан, как поле, и Иерушалаим превратится в груды развалин,
        а Храмовая Гора — в лесные холмы»*.
        —Вот именно поэтому мы и плачем, что вместо храма сей-
        час груда развалин.
        —Но позвольте мне напомнить, что было и второе проро-
        чество: «… еще будут сидеть на площадях Иерусалима стари-
        ки и старухи… и наполнятся улицы города мальчиками и де-
        вочками, играющими [там]…»**.
        —Ну и что ты хочешь этим сказать?
        —Что эти два пророчества взаимосвязаны. Если бы не
        сбылось первое пророчество — то не должно было бы испол-
        ниться в будущем и второе, о возвращении наших потомков
        на свою землю. Но теперь, когда мы видим эту картину, я уве-
        рен, что второе пророчество непременно исполнится.
        —Акива, ты нас утешил, — произнесли мудрецы и отпра-
        вились в Рим.
        Путешествие было не из легких, и когда, проделав долгий
        путь, они вошли в город, их взору предстала вся роскошь Рима,
        где с городских площадей доносились ликующие крики.
        Увидев все это, мудрецы снова заплакали, но Акива начал
        смеяться.
        —Акива, ты снова смеешься, когда мы плачем! Разве ты не
        видишь всего этого? Они разрушили и разграбили наш храм,
        увели многих евреев в плен, поклоняются идолам, а их моло-
        дежь спокойно веселится.

* Ирмийя, 26, 18.

** Захарья, 8:4 —5.
        —Вот поэтому я и смеюсь.
        —Акива, будь так любезен, объясни нам, что на этот раз ты
        имеешь в виду.
        Раби Акива с присущим ему спокойствием ответил:
        —«Если такова участь тех, кто нарушает волю Его, то ка-
        кова будет награда исполняющим Его повеления»*. Мои доро-
        гие учителя, представляете, какое вознаграждение ждет наш
        народ? — подытожил раби Акива.
        Они снова поблагодарили Акиву за добрые слова и напра-
        вились на аудиенцию к императору. Несмотря на долгую бесе-
        ду, им так и не удалось убедить императора изменить свое ре-
        шение и пришлось вернуться в Иудею ни с чем.

* * *
        Вернувшись в Иудею, мудрецы решили продолжать вести об-
        учение в своих ешивах, несмотря на существующий запрет.
        Раби Акиве также было поручено взять на себя обязанно-
        сти габай цдака**. Он упорно отказывался, боясь не соответ-
        ствовать столь почетному посту, но под давлением мудрецов
        принял их предложение. Они были убеждены, что безупреч-
        ная репутация и авторитет раби Акивы позволят собирать
        больше пожертвований, чем прежде. Теперь в его обязанно-
        сти входило не только руководство ешивой и обучение моло-
        дых учеников, но также забота обо всех неимущих гражда-
        нах Иудеи.
        После того как они обсудили и остальные важные вопро-
        сы, раби Акива попрощался со своими друзьями и направил-
        ся в Бней-Брак.

* Талмуд, Макот, 24.

** Габай цдака — сборщик пожертвований для нужд малоимущих.
        Вернувшись в ешиву и немного отдохнув с дороги, раби
        Акива присоединился к своим ученикам. Поинтересовавшись,
        как идут у них дела, он хотел сесть за книги, но ученики попро-
        сили его рассказать о поездке в Рим. Когда Акива поведал о том,
        что римский император непоколебим в своем решении и что им,
        несмотря на все усилия, так и не удалось переубедить его, в си-
        нагогу вошел проходивший мимо житель Бней-Брака по имени
        Папус бен Иуда. Видя, что раввин не собирается следовать рим-
        скому декрету, он спросил раби Акиву в присутствии учеников:
        —Раби Акива, почему ты продолжаешь обучать в своей
        ешиве, почему ты подвергаешь опасности жизнь этих учени-
        ков и свою, неужели ты не боишься римлян?
        Раби Акива, внимательно посмотрев на гостя, спокойно от-
        ветил:
        —Давай я расскажу одну притчу, и тебе все станет ясно.
        Шла как-то одна лиса по берегу реки. Увидев рыбок, испуган-
        но метавшихся в разные стороны, лиса спросила: «Почему вы
        так мечетесь?» — «Мы боимся рыбацких сетей», — отвеча-
        ли рыбы. «Тогда выходите лучше на берег, и мы будем мирно
        жить вместе, как жили когда-то наши предки». — «Хоть и счи-
        тают тебя, лиса, самой хитрой из всех животных, но теперь
        мы видим, что это далеко не так. Если угрозу таит в себе даже
        вода, которая дана нам для жизни, то уж наверняка на суше
        нас ждет верная гибель!»*. И какой же вывод мы можем сде-
        лать из этой история, уважаемый Папус?
        После небольшой паузы раби Акива продолжил:
        —Рыбы в этой притче подобны евреям, а рыбаки, забрасы-
        вающие сети, и лисы, которые искушают рыб выйти из воды,
        подобны римлянам. Но мы должны прекрасно понимать, что
        евреи без Торы, как и рыбы без воды, долго не проживут.

* Талмуд, трактат Берахот, лист 61 (часть 2).
        Запрещая нам изучать Священное Писание, римляне надеют-
        ся уничтожить нас как нацию и народ. И если сейчас при изуче-
        нии Торы, о которой написано: «В этом жизнь твоя и долголе-
        тие твое»*, нам угрожает такая опасность, ты только представь
        себе, что произойдет, если мы откажемся от изучения ее. Поэ-
        тому важно знать: пока мы изучаем Тору, мы как рыбы в воде.
        Папус бен Иуда поблагодарил раби Акиву за ответ и отпра-
        вился домой.
        Ученики раби Акивы тут же начали активно обсуждать ус-
        лышанное. Они спросили раби Акиву, как Вс-вышний позво-
        лил римлянам разрушить Храм.
        —Раз позволил, значит, такова была воля Его, милосерд-
        ного, мудрость которого нам не дано постичь, — ответил
        раввин. — Я много размышлял над этим событием, а также
        над другими победами и поражениями в истории нашего на-
        рода, и пришел к выводу, что все так и должно было произой-
        ти, и никто не мог этому воспрепятствовать. Запомните фразу:

«Все предопределено, но свобода выбора дана»**, — подыто-
        жил раби Акива.
        —Уважаемый раби Акива, пожалуйста, поясни, что ты име-
        ешь в виду, когда говоришь «все предопределено»?
        —Все люди выполняют именно то, что изначально было
        задумано Вс-вышним, благословенным. Он знает не только
        все наши поступки, но также мысли и чувства.
        —В таком случае, если Б-гу все известно, получается, что
        человек лишен всякого выбора? Получается, что от нас ниче-
        го не зависит? — спросил другой ученик.
        —Это кажется противоречивым и странным, но это имен-
        но так. В нашем мире существует только иллюзия выбора, но

* Дварим 30:20.

** Перкей Авот, 3:15.
        выбор уже сделан заранее. Я вижу много вопросов в ваших
        глазах, но позвольте мне привести несколько примеров, и, мо-
        жет, вам станет более понятно. К примеру, вы стоите около
        двух дверей и размышляете, в какую из них войти. В вашей
        голове происходит некий процесс, во время которого вы, взве-
        шивая все за и против, делаете определенный выбор, не пони-
        мая, что выбор давно уже сделан. Вс-вышнему, милосердному,
        изначально было известно, как вы поступите, а выбор — это
        всего-навсего иллюзия. Чтобы стало понятнее, возьмем при-
        мер с первым человеком, Адамом. Все мы знаем, что Вс-
        вышний поселил Адама и Хаву в Райском саду и повелел ему
        не вкушать плодов с древа познания добра и зла. Из слов му-
        дрецов нам известно, что Адам изначально не имел плохого
        начала и пребывал в полной гармонии. Как вы думаете, Адам,
        в душе которого были заложены корни всех душ людей после-
        дующих поколений, мог согрешить?
        Раби Акива окинул взглядом изумленные лица учеников и
        продолжил:
        —Перед Адамом, как можно подумать, стоял выбор — есть
        или не есть яблоко, но на самом деле никакого выбора не было,
        все было предрешено. Сказано, что Вс-вышний повелел не
        есть плодов с древа познания добра и зла, но в то же время Он
        не лишил Адама возможности нарушить запрет. Вс-вышнему,
        благословенно Имя Его, было изначально известно, как имен-
        но поступит Адам. — Дав ученикам время осмыслить приве-
        денный им пример, раввин продолжил: — Возьмем еще при-
        мер с Йосефом, сыном праотца Израиля и праматери Рахель,
        проданным братьями в рабство.
        —Прости, пожалуйста, раби Акива, я обучаюсь в ешиве
        совсем недавно, — произнес юноша. — Разве Йосеф, продан-
        ный в рабство в Египет, не был сыном нашего праотца Яако-
        ва и внуком Ицхака?
        —Да, ты прав, он был сыном нашего праотца Яакова, вну-
        ком нашего праотца Ицхака и правнуком нашего праотца Ав-
        раама. В юности его звали Яаков, но к тому времени, о котором
        идет речь, он получил от Вс-вышнего новое имя — Израиль.
        —Спасибо, сейчас все понятно, — произнес ученик.
        Раби Акива продолжил:
        —Как вы думаете, его братья, сыновья Яакова, от кото-
        рых пошли двенадцать колен Израилевых*, могли такое совер-
        шить? Разве они не отдавали себе отчета, каким ударом будет
        вся эта история для их отца? Конечно же, они никогда бы так
        не поступили. Совершив этот ужасный поступок и не подозре-
        вая о том, что Йосефу суждено занять высокий пост в Егип-
        те, они пребывали в многолетних терзаниях и переживаниях.
        —Они чувствовали вину, думая, что действовали по соб-
        ственной воле?
        —Да, они долгое время не могли простить себе этого по-
        ступка. Но братья, продавая Йосефа в Египет в рабство, даже
        не подозревали, что выполняют Его волю. На первый взгляд
        может показаться, что случайное стечение обстоятельств при-
        водит Яакова с сыновьями в Египет. Но запомните: случайно-
        стей и совпадений не бывает. И если мы внимательно посмо-
        трим на всю картину, будет виден четкий замысел Вс-вышнего,
        который состоял в том, чтобы Йосеф подготовил приход евре-
        ев в Египет. Как мы знаем, именно к Йосефу, который к тому
        времени стал фактическим правителем Египта, переселись
        его отец и братья. И несмотря на то что вначале у них было
        высокое положение, вскоре евреи стали рабами.
        —А зачем иудеям нужно было пройти через все это? Пре-
        бывать в египетском рабстве?

* Именно от двенадцати сыновей Яакова, среди которых был и Йосеф, и пошел
        иудейский народ.
        —Рабство должно было хоть частично исправить ошиб-
        ки первых людей, вкусивших от древа познания добра и зла.
        Познав горечь рабства, иудеи взмолились, и Вс-вышний по-
        слал им избавителя в лице Моше рабейну. Освободив евре-
        ев из египетского рабства, Вс-вышний вручил Моше Тору
        на горе Синай.
        В Торе существует множество примеров этому, но есть
        примеры не из Торы, а из жизни нашего великого царя Шло-
        мо, который считается самым мудрым из людей. Вы знаете, он
        написал замечательную книгу «Шир а-Ширим»*, обязательно
        как можно чаще обращайтесь к ней. Я убежден, что для наро-
        да Израиля не было дня, счастливее того, когда он обрел кни-
        гу Шир а-Ширим, ибо все книги Танаха священны, но Шир
        а-Ширим — Святая святых»**. С царем Шломо приключился
        такой случай. Однажды ему повстречался опечаленный Ан-
        гел смерти, который получил приказ Вс-вышнего забрать двух
        людей, но никак не мог их найти. Как мы знаем, царь Шломо
        обладал исключительными способностями — он владел язы-
        ком животных и птиц. Широкая слава ходила о его величай-
        шей мудрости, а звери, птицы и духи покорялись ему. Узнав
        имена этих людей, царь Шломо, в надежде спасти им жизнь,
        немедленно отправил их в город Луз, куда было запрещено
        входить Ангелу смерти. Но прямо у входа в город Луз они оба
        умерли. На следующий день царь Шломо, удрученный этой
        вестью, увидел веселого Ангела смерти. Ангел сообщил ему,
        что те двое, кого он не мог найти, оказались именно там, где
        ему и поручено было их взять, — у входа в Луз. Ангел пове-
        дал царю Шломо, что вчера он был опечален тем, что никак

* «Шир а-Ширим» — букв. «Песнь Песней», книга царя Соломона. Именно по
        инициативе Раби Акивы Шир а-Ширим был включен в Танах.

** Мишна, трактат Ядаим, 3:5.
        не мог их туда заманить. А царь Шломо, пытаясь спасти этих
        двух людей, сам их туда послал. О чем говорит нам этот при-
        мер? — обратился раби Акива к ученикам.
        —Мы видим, что даже мудрейший царь Шломо не смог
        противостоять судьбе, — ответил ученик, задавший вопрос.
        —Да, ты прав. Думая, что у него есть выбор, царь Шломо,
        пытаясь спасти этих людей, осуществил свой план и отправил
        их в Луз, но в реальности он сам был частью плана. Он стал
        тем, кто помог осуществить этот план. А можно взять пример
        с разрушением второго Храма, которое произошло около три-
        дцати лет назад. Мы могли прочесть об этом в книгах проро-
        ков задолго до самого события. Многие знали о нем, но все
        равно ничего не могли поделать — Храм должен был быть
        разрушен, чтобы отстроиться заново уже в грядущих веках.
        —Раби Акива, могу я задать вопрос, который, возможно,
        позволит мне лучше понять эту важную тему? — произнес
        ученик.
        —Да, конечно. Я еще раз вам всем повторяю: не нужно
        стесняться задавать вопросы. Не спросив, вы не узнаете ответ
        на интересующий вас вопрос, и тогда и сами будете не в силах
        ответить на него простым людям. Мы здесь для того и собра-
        лись, чтобы учиться и дискутировать.
        —Спасибо, — ответил ученик и продолжил: — Из ва-
        ших слов выходит, что выбор отсутствует, верно? Если так, то
        к чему тогда вторая часть фразы: «…но свобода дана»? Уважа-
        емый раби Акива, я прошу прощения за вопрос, но разве эти
        две вещи не взаимоисключающие? Разве эти два утверждения
        не противоречат друг другу?
        —Выбор, конечно же, есть, и даже в Торе об этом сказа-
        но. Но выбор состоит в том, куда направить свой потенци-
        ал — на созидание или разрушение, на добро или зло. Сказа-
        но в Торе: «Жизнь и смерть предложил Я вам, благословение
        и проклятие. Избери жизнь, чтобы жил ты и потомство тво-
        е»*. Здесь мы видим не только свободу выбора, но и указа-
        ние на то, какой выбор стоит сделать, какой выбор является
        верным.
        —Рассмотрим еще один пример, который, возможно, по-
        зволит лучше понять это высказывание. Все мы знаем об Ис-
        ходе из Египта, который произошел полторы тысячи лет назад,
        в 15-й день весеннего месяца нисан.
        —Да, — дружно ответили ученики.
        —Отлично, тогда давайте вкратце вспомним, что этому
        предшествовало.
        Моше рабейну вместе со своим братом Аароном пошли
        к фараону и передали ему требование Вс-вышнего отпустить
        иудеев из Египта. Но фараон отказался последовать требова-
        нию, что повлекло за собой десять казней египетских. После
        десятой казни, казни первенцев, когда все первенцы Египта
        погибли, и даже фараон потерял сына, правитель решил на-
        конец отпустить народ Израиля на ту землю, которую Вс-
        вышний обещал потомкам нашего праотца Авраама. Как мы
        знаем из Торы, в течение первых шести казней у фараона еще
        был выбор, но после шестой казни Вс-вышний ожесточил его
        сердце и решил вывести иудеев из египетского рабства могу-
        чей рукой. В книге Шмот все это описано:

«И сказал Господь Моше: Войди к Паро, ибо Я отягчил его
        сердце и сердце его рабов, чтобы Мне свершить эти Мои зна-
        мения в его среде. И чтобы ты рассказывал во услышание сына
        твоего и сына твоего сына о том, как Я глумился над Египтом,
        и о Моих знамениях, которые Я свершил среди них, — и (что-
        бы) вы знали, что Я — Господь»**.

* Дварим, 30:19.

** Шмот, 10:1-2.

«И будет тебе это знаком на твоей руке и для памяти меж
        глазами твоими — чтобы Учение Господне было в устах тво-
        их, — что могучей рукой вывел тебя Господь из Египта»*.
        Читая эти строки из книги Шмот, мы осознаем, что казни,
        которые сыпались на Египет одна за другой до тех пор, пока
        фараон не отпустил еврейский народ, должны были показать
        всем последующим поколениям могущество и всесилие Б-га.
        Из всей этой истории мы можем сделать вывод, что все было
        предрешено: евреи в любом случае вышли бы из Египта в 15-й
        день весеннего месяца нисан, но свобода выбора у фараона
        была. Если бы он сделал правильный выбор после первых ше-
        сти казней и отпустил бы иудейский народ, то Египет избежал
        бы всех остальных казней и сын фараона остался бы жив.
        Тут мы видим наглядный пример высказывания: «Все
        предрешено, но свобода выбора дана». От правильности этого
        выбора зависит многое.
        Ученики размышляли над примером раби Акивы. Выдер-
        жав паузу, он продолжил:
        —Свобода выбора нам дана, чтобы самосовершенство-
        ваться, чтобы работать над плохими качествами и сделать
        этот мир лучше. Я понимаю сейчас ваше состояние. Конечно,
        все, о чем мы говорили, непросто понять и тем более принять
        грамотному, мыслящему человеку. Мы с рождения убежде-
        ны в том, что сами принимаем все важные решения в жиз-
        ни: стоит учиться или нет, какую специальность выбрать, где
        жить, на ком жениться… А осознание, что все это только ил-
        люзия выбора и все предрешено, меняет наше представление
        о мире, — подытожил раби Акива.
        —Получается, что мы должны жить, понимая, что не в си-
        лах ничего изменить? Что любой наш выбор давно уже сделан

* Шмот, 13:9.
        за нас? — поинтересовался другой ученик, внимательно слу-
        шавший раби Акиву.
        —Да, это так. Мы всего лишь люди, и для нас непостижимы
        планы и воля Творца, благословенного. Наш разум недоста-
        точно развит, чтобы постигать вершины Его мудрости. Хотим
        мы этого или нет, но в конечном счете мы исполним именно
        то, что изначально было задумано, и поэтому самый верный
        вариант — смириться с этим фактом. Это будет самый пра-
        вильный выбор, так как понять это практически невозможно.
        После некоторой паузы один из учеников произнес:
        —Раби Акива, правильно ли я вас понял? Первое: мы
        должны принять то, на что мы не в силах повлиять, то есть
        смириться с тем, что все предопределено. И второе: нам нуж-
        но постараться сделать правильный выбор там, где нам дано
        право выбора.
        —Да, абсолютно верно. Это очень большая и интересная
        тема, которая будоражит умы людей не одно тысячелетие, но
        я рад, что главные моменты нам все-таки удалось обсудить.
        Раби Акива посмотрел в окно и произнес:
        —Я благодарен вам за то внимание, с которым вы меня слу-
        шаете, но уже поздний час и я вынужден вас покинуть. Завтра,
        после утренней молитвы, мне нужно будет отправиться на се-
        вер, чтобы отвезти в Пкиин, где находится ешива раби Иошуа,
        собранные пожертвования, которые он разделит между нуж-
        дающимися. Поэтому с вашего позволения отправлюсь спать.

* * *
        Проснувшись, позавтракав и помолившись, раби Акива сел
        на осла и отправился в дальний путь.
        С собой он взял корзину, куда положил еду и большую
        сумму денег, которую раби Иошуа бен Хананья должен был
        раздать малоимущим жителям севера страны. Также в доро-
        гу он взял петуха, который обычно будил его по утрам, и све-
        чу, чтобы учиться после захода солнца.
        Дорога была долгой, и когда начало темнеть, раби Акива
        решил переночевать в ближайшей деревне.
        Найдя в этой маленькой деревне постоялый двор, раби Аки-
        ва постучался в дверь. Когда хозяин заведения открыл, раби
        Акива произнес:
        —Мир тебе! Могу я остановиться у тебя до утра?
        Но хозяин заведения не признал в этом пожилом человеке
        большого мудреца, а увидев петуха и осла, произнес:
        —Мир тебе! Но я ничем не могу тебе помочь, у меня нет
        свободных комнат.
        —Я готов спать на полу, — произнес раби Акива.
        Хозяин постоялого двора еще раз повторил, что мест нет, и
        захлопнул дверь.
        Но раби Акива не стал отчаиваться и произнес:
        —Все, что делает Вс-вышний, — к лучшему.
        Он покинул деревню и направился в поле, где и решил
        заночевать.
        Немного перекусив, он присел на камень, зажег свечу и
        только начал читать, как вдруг поднялся сильный ветер и по-
        гасил свечу.
        Несмотря на то что он остался в поле в полной темноте,
        раби Акива не стал сердиться и снова произнес:
        —Все, что делает Вс-вышний, — к лучшему, — и положив
        под голову корзину с деньгами, прилег в поле под деревом.
        Только он собирался закрыть глаза, как услышал крики
        осла, который, освободившись от веревки, сбежал.
        Раби Акива подумал: как же я буду без осла, ведь мне
        завтра ранним утром предстоит долгий путь? Но все рав-
        но не стал сердиться и, еще раз произнеся: «Все, что делает
        Вс-вышний, — к лучшему», заснул. Поздней ночью он услы-
        шал еще один крик, но, не придав этому значения, опять заснул.
        Проснувшись от солнечных лучей, а не от крика петуха,
        раби Акива всполошился. Он собирался встать ранним утром,
        но, судя по расположению солнца на небе, уже был обед. Под-
        нявшись, чтобы отправиться в путь, он увидел неподалеку
        растерзанного лисой петуха.
        Но и это не смогло его рассердить. Несмотря на то что ему
        пришлось переночевать в поле под деревом, его осел сбежал,
        а петух не разбудил его рано утром, раби Акива продолжал
        твердить: «Все, что делает Вс-вышний, — к лучшему».
        И с сумкой на плече отправился в путь. Проходя мимо де-
        ревни, в которой ему ночью отказали в ночлеге, раввин услы-
        шал ужасные крики. Войдя в деревню, он спросил у метав-
        шейся в панике женщины:
        —Что произошло?
        —Разве ты не слышал? — воскликнула плачущая женщи-
        на. — Ночью через поле в нашу деревню проникли разбойни-
        ки и забрали у всех жителей деревни и посетителей постояло-
        го двора все самое ценное.
        Услышав это, раби Акива еще раз убедился в правильности
        фразы «Все, что делает Вс-вышний, — к лучшему».
        Хоть он и лишился осла и петуха, зато сохранил вверенные
        ему пожертвования для нужд малоимущих на севере Иудеи.
        Продолжая свой путь в Пкиин, он размышлял о произо-
        шедшем вчера. «Если бы свеча не погасла и я бы продолжал
        учиться до поздней ночи, разбойники обязательно заметили
        бы меня в поле и забрали все деньги. Если бы осел не сбе-
        жал, а петуха не съела лиса, то они бы кричали в темном поле
        и разбойники заметили бы меня и забрали все деньги. Сна-
        чала, не видя полной картины, я не мог понять логику вещей,
        но теперь я понимаю, зачем Вс-вышний создал мне все эти
        трудности — чтобы спасти меня от разбойников. Сегодня я
        еще раз убедился: все, что делает Вс-вышний, — к лучшему»*.
        Прибыв в Пкиин, раби Акива передал деньги раби Иошуа
        бен Хананья, который был ответственен за распределение по-
        жертвований на севере страны. Раби Иошуа поблагодарил
        раби Акиву за его верность возложенным на него обязанно-
        стям и мужество. Он восхищался его энергии и тому, что, не-
        смотря на возраст, он продолжает активно участвовать в об-
        щественной и религиозной жизни Иудеи. Побеседовав с раби
        Иошуа, раби Акива засобирался в Бней-Брак, где его с нетер-
        пением ожидали ученики. На дворе уже начинало темнеть, и
        раби Иошуа не согласился отпустить друга и прежнего уче-
        ника в долгий путь, опасаясь за его жизнь. Он настоял, чтобы
        раби Акива помолился вместе с ним и переночевал в его доме.
        Поужинав, они отправились в ешиву раби Иошуа, где погру-
        зились в изучение Торы.
        По истечении некоторого времени раби Иошуа, кото-
        рый пребывал в раздумье, глядя на святые книги на полке,
        произнес:
        —Акива, как ты думаешь, нам удастся?
        —Что удастся, уважаемый раби Иошуа?
        —Передать мудрость всех этих книг, стоящих на полке,
        устную и письменную Тору следующим поколениям. Римляне
        в любой момент могут изгнать нас из наших домов.
        —То, что они вынесли декрет о запрете на изучение Торы
        и обрезания, еще ни о чем не говорит.
        —Раби Акива, ситуация сейчас непростая, и мы, продол-
        жая обучать учеников, подвергаем их жизнь опасности.
        —Я думал об этом, но убежден, что сейчас они не посмеют
        арестовать всех, кто изучает Тору. Иначе во всей Иудее сразу

* История из Талмуда, трактат Брахот, 60б.
        же вспыхнет восстание, которое может обернуться для рим-
        лян поражением, и прольется много крови. Я много думаю
        над тем, как можно решить все без кровопролития, и на днях
        у меня должна состояться встреча с римским наместником Ти-
        неусом Руфусом. Я постараюсь убедить его не преследовать
        учеников ешив и позволить нам изучать Тору.
        —Ты думаешь, что он послушает тебя? О нем говорят как
        о жутком тиране, который не остановится ни перед чем.
        —Я постараюсь завести с ним разговор на тему о Торе и
        иудаизме. Может, узнав больше об истории нашего народа и
        всей мудрости, которую несет в себе Священное Писание, он
        станет более лояльным к нам.
        —Мы же только недавно вернулись из Рима, где у тебя
        была возможность убедиться во враждебном отношении рим-
        лян к иудаизму. Знаешь, раби Акива, чем больше я думаю
        об этом, тем больше прихожу к выводу, что восстание неиз-
        бежно. Римляне делают все, чтобы унизить наш народ. Они
        хотят уничтожить нас как нацию. Сначала они разрушили
        Храм, но, поняв, что наш дух не сломлен, они решили забрать
        последнее — Тору.
        —Я все понимаю, но пока есть возможность все разрешить
        без кровопролития, я готов встречаться даже с самыми страш-
        ными их тиранами. Я попытаюсь донести до них смысл на-
        шей религии и объяснить им, что эти традиции мы унасле-
        довали от предков и, потеряв их, мы потеряем аутентичность.
        —Вся проблема в том, что они хотят сделать нас таки-
        ми же, как они. Наши законы и правила кажутся им очень
        строгими и бессмысленными. Они пропагандируют вседо-
        зволенность, отказ от каких-либо ограничений, не понимая,
        что тем самым делают свое существование не счастливым,
        как может показаться на первый взгляд, а бессмысленным и
        несчастным.
        —Раби Иошуа, раз наш народ попал в такое тяжелое по-
        ложение, значит, на это была воля Его. Нам неизвестны ис-
        тинные причины, мы можем только догадываться о них, но
        в последнее время я заметил одну странную закономерность.
        Несмотря на то что народ стонет под непосильным бреме-
        нем налогов и многие жители Иудеи остались даже без куска
        хлеба, люди начали в большей степени заботиться о будущем
        своего народа. Раби Иошуа, ты понимаешь, что произошло
        с мышлением людей? Они сплотились перед лицом общего
        врага. Их стала меньше заботить собственная судьба, еда и
        прочее, они готовы пожертвовать собой ради своей родины и
        своей религии. Раньше такое было невозможно, а сейчас, чем
        жестче римляне проводят свою политику, запрещающую нам
        изучать Тору и проводить обряд обрезания, тем больше лю-
        дей возвращается к своим истокам, к Нему, благословенному.
        Они понимают, что бессильны и спасения стоит ожидать толь-
        ко от Него, милосердного. Может, замысел был в том, чтобы
        мы сплотились перед лицом общего врага?
        —Вполне возможно, ведь это присуще нашему народу.
        В тяжелые минуты мы всегда сплачивались вокруг одного ли-
        дера, и мне особенно приятно, что на сегодняшний день этим
        самым лидером являешься именно ты. Это тебе слепо доверя-
        ет свое будущее простой народ. Ты для них в одном лице и де-
        душка, и отец, и брат, и они уверены, что ты их не предашь.
        —Спасибо тебе, раби Иошуа, за теплые слова, но знал бы
        ты, как мне не хочется в это тяжелое время брать на себя та-
        кую высокую ответственность, быть лидером. Не знаю, смо-
        гу ли я оправдать их надежды. Я же в недавнем прошлом про-
        стой пастух и не уверен, что у меня есть достаточно опыта и
        знаний.
        —Раби Акива, раз выбор Вс-вышнего пал на тебя, значит,
        ты самая достойная кандидатура. Тебе удается сплотить вокруг
        себя разных людей. Ученики от тебя в восторге, а бедняки во
        всей Иудее постоянно благословляют тебя за те пожертвования,
        которые ты собираешь, считая своим главным защитником.
        —Пока у меня есть силы, я буду стараться продолжать рас-
        пространять свет Торы. И на сегодняшний день своей главной
        целью я вижу обучение людей Святому Писанию и взаимоу-
        важению. Именно взаимоуважение и взаимовыручка смогут
        спасти нас от уничтожения. Мы должны строго следовать вы-
        ражению в Торе: «Возлюби ближнего твоего, как самого се-
        бя»*. Знаешь, раби Иошуа, я много размышлял над этой фра-
        зой, и по-моему, она является основополагающим законом
        всего Священного Писания. Поэтому я, немного перефрази-
        ровав ее, пытаюсь донести до своих учеников так: «Любить
        каждого еврея, как самого себя»**.
        —Да, Акива, я с тобой в этом согласен. Сегодня нас может
        спасти только общая цель и общие ценности. — Раби Иошуа
        помолчал, затем сказал: — Уже поздно, а тебе утром в путь.
        Мои близкие обрадовались, узнав, что сам раби Акива оста-
        нется у нас ночевать.
        —Давай посидим еще немного, поговорим.
        —Конечно, дорогой друг. Акива, мы с тобой знакомы дав-
        но, и я хочу кое о чем спросить, надеюсь, не обижу тебя.
        —Спрашивай, раби Иошуа.
        —Как твоя семья? Почему ты не возвращаешься домой?
        Ведь ты их не видел уже больше двадцати лет!
        Акива опустил голову, на его лице появилась печаль. Раби
        Иошуа, заметив это, продолжил:
        —Ты все свое время посвящаешь ешиве, своим ученикам и
        общественным делам, но ты же должен подумать и о родных.

* Ваикра, 19:18.

** Пиркей Авот, 3:14.
        —Раби Иошуа, я не забываю о них ни на минуту. Я все сво-
        бодное время думаю о них. Вчера ночью мой осел сбежал, и я
        шел в Пкиин пешком. Когда тебе за шестьдесят, это непросто.
        Но в этом был и положительный момент — у меня была воз-
        можность всю дорогу думать о Рахель, детях, какие они ста-
        ли большие и красивые, и мне эта дорога показалась короткой.
        Это придает мне дополнительные силы, я мечтаю о скорей-
        шей встрече с ними.
        —Если я не ошибаюсь, это твоя жена отправила тебя учить-
        ся? — Да, раби Иошуа. Я знаю, что они любят и ждут меня.
        Прошло уже столько времени, а Рахель до сих пор не разоча-
        ровалась во мне. Представляешь, она все так же, как и двад-
        цать лет назад, посылает мне деньги в ешиву раби Элиэзера.
        Я уже не нуждаюсь в этих деньгах, жалованья главы ешивы
        хватает мне для скромной жизни и даже удается что-то от-
        кладывать. Но все же, когда ученики ешивы из Явне бывают
        в Бней-Браке, они привозят мне деньги. Получая их, я каждый
        раз очень радуюсь тому, что меня не забыли, что меня где-то
        любят и помнят. Знаешь, для человека это очень важно.
        —А почему ты не передашь ей, чтобы она не отправляла
        деньги? Ты же говорил, что она сама ведет все хозяйство.
        —Я думаю, что так ей проще. Она совсем забыла о себе, и
        у нее есть цель вырастить детей и выучить меня, а когда у че-
        ловека есть цель, то силы для их осуществления всегда най-
        дутся. Если я лишу ее одной из целей, то она сможет потерять
        некий стимул. Так она не будет ни болеть, ни скучать — эти
        цели для нее превыше всего, и они придают ей силы и не дают
        возможности думать о грустном.
        —Я убежден: несмотря на все трудности, она счастливый
        человек. У нее есть высокая цель, к которой она идет, несмо-
        тря ни на что, — произнес раби Иошуа.
        —Жители Иерусалима часто насмехались над тем, какой
        у нее муж. И поэтому я все это время не мог вернуться. Я хо-
        тел достичь такого положения, чтобы моей жене и детям не
        было стыдно за меня. Чтобы никто не смог их и словом по-
        прекнуть. Для меня с самого начала были отрезаны все обрат-
        ные пути в Иерусалим, и поэтому я не мог вернуться назад, не
        став раввином. Но теперь я обязательно вернусь домой. Про-
        шло уже более двадцати лет, и я очень соскучился по своим
        близким. Я стал раввином, как и хотела Рахель, и к тому же я
        уже стар и хочу больше времени проводить с семьей.
        —Так будет лучше и для тебя, и для них. Твои дети уже
        взрослые, и им будут необходимы отцовские советы и под-
        держка, — сказал раби Иошуа.
        —Мои дети росли практически без меня, а за то время, что
        я их не видел, я постарел и стал излишне сентиментален. Раби
        Иошуа, представляешь, недавно один ученик застал меня пла-
        чущим в шаббат. Он подбежал ко мне и встревоженно спро-
        сил: «Уважаемый раби Акива, почему ты плачешь? Что-то
        произошло?» Я сказал ему, что ничего не произошло, я про-
        сто плачу. И знаешь, что он мне ответил? — улыбаясь, продол-
        жал раби Акива. — «Ты же, уважаемый раби Акива, постоян-
        но повторяешь нам, что в шаббат нужно отдыхать, цитируя
        фразу из книги Пророков: „И назовешь Субботу удовольстви-
        ем своим“»*. Я ему ответил: «Это и есть мое удовольствие».
        Мое удовольствие состоит в том, чтобы думать о своей семье
        в свободное от изучения Торы время и плакать.
        —Сейчас ты можешь вернуться в Иерусалим с поднятой
        головой. Ты стал раввином, и не просто раввином, а лидером
        всего поколения. Ты знаменит на всю Иудею, и уверен, уже и
        в Иерусалиме все слышали о тебе.

* Йешаяу, 58:13.
        —Может, и слышали, но навряд ли они поверят, что я, быв-
        ший неграмотный пастух, являюсь именно тем самым раби
        Акивой. Они убеждены, что я бросил семью и все еще учу ал-
        фавит. В том, что я стал раввином, есть огромная твоя заслуга,
        раби Иошуа. Не знаю, почему ты поверил в меня тогда и дал
        мне шанс. Я всегда восхищался твоим умением найти общий
        язык с учениками, подобрать правильные слова. Ты воспитал
        многих достойных учеников и, несмотря на декрет, продолжа-
        ешь обучать даже под страхом смерти.
        —Разве они оставили нам выбор?
        —Конечно же, нет. Раби Иошуа, я для себя давно решил,
        несмотря на все римские декреты, что буду обучать всех же-
        лающих до конца жизни.
        —Акива, я с тобой полностью солидарен. Но меня беспо-
        коит вот что: почему мы не можем прийти с римлянами к вза-
        имоприемлемому решению по этому вопросу? почему нам не
        удается донести до них нашу точку зрения?
        —Потому, что они не желают нас слышать.
        —Но моего учителя раби Йоханана бен Закая они же
        услышали! Они позволили ему основать ешиву в городе Явне
        и даже возобновить работу Санедрина. Акива, мне иногда так
        его не хватает. Не хватает его мудрости, самообладания, ре-
        шимости. Я думаю: как бы поступил раби Йоханан бен Закай
        в сложившейся ситуации, какой бы способ он нашел, чтобы
        передать Тору будущему поколению?
        —Раби Иошуа, не стоит отчаиваться. У нас тысячи учеников,
        и даже если римляне схватят нас, меня и тебя, то они смогут
        передать Письменную и Устную Тору следующим поколениям.
        —Надеюсь, мы не позволим римлянам сделать так, чтобы
        все закончилось на нас. Я много думаю об этом. Смогу ли я
        прожить свою жизнь так же достойно, как ее прожили наши
        предшественники? Что я отвечу Вс-вышнему, когда предстану
        перед Ним на суде? Что я постигал Тору у раби Йоханана бен
        Закая, который, в свою очередь, учился у раби Илеля, который,
        в свою очередь, учился у раби Авталиона и раби Шемаи, но я,
        раби Иошуа бен Хананья, не смог передать ее следующим по-
        колениям? Как я после этого в Будущем мире буду смотреть
        в глаза своему великому учителю — раби Йоханану бен Закаю
        и другим мудрецам Иудеи? Что я им скажу? «Извините, но мы
        были вынуждены закрыть свои ешивы и прекратить обуче-
        ние»? Я сейчас стал часто молиться о том, чтобы Вс-вышний
        позволил закончить мне мой путь достойно.
        —Как бы все ни сложилось, все в руках Его, — произнес
        раби Акива.
        —Ты прав, Акива. Мы, как и в прежние времена, засиде-
        лись с тобой допоздна. Пойдем отдыхать, тебе утром предсто-
        ит долгий путь.
        Утром раби Иошуа поручил одному из своих учеников от-
        везти раби Акиву в Бней-Брак на повозке. Раби Акива побла-
        годарил его за прием и отправился в путь.
        Добравшись к вечеру до своей ешивы в Бней-Браке, раби
        Акива поужинал и присоединился к своим ученикам. Они
        были рады видеть своего учителя в здравии и сразу же забро-
        сали его множеством вопросов. Раби Акива терпеливо отве-
        тил на все и сообщил своим ученикам, что скоро они отправ-
        ляются в Иерусалим.

* * *
        На следующее утро раби Акива отправился в Кесарию
        на встречу с римским наместником Тинеусом Руфусом.
        По прибытии в Кесарию Акива направился в резиденцию на-
        местника, который встретил его без особого энтузиазма и почте-
        ния. Тинеус Руфус посмотрел на пожилого человека и произнес:
        —Это ты Акива, о котором все только и говорят?
        —Да, — спокойно ответил раби Акива.
        —Ты знаешь, почему я вызвал тебя? — так же грубо спро-
        сил он.
        —Мне передали, что римский наместник Иудеи хочет со
        мной встретиться, а о причинах не уведомили, — вежливо
        произнес раби Акива.
        —До меня дошли сведения, что ты отказываешься подчи-
        няться декрету римского императора и продолжаешь обучать
        Торе в своей ешиве в Бней-Браке. Еще донесли, что твою еши-
        ву заполняют тысячи учеников со всей Иудеи и вы не только
        демонстративно изучаете Тору, но, пренебрегая и другим за-
        претом, прилюдно совершаете обрезание новорожденным. Ты
        понимаешь, что это прямое нарушение приказа нашего импе-
        ратора и я имею полное право послать одну или две когор-
        ты из находящегося в Иудее римского легиона в Бней-Брак и
        сжечь вас вместе с ешивой? — угрожающим голосом произ-
        нес наместник.
        Раби Акива только слушал, но ничего не отвечал.
        —Мы не хотим нового кровопролития, поэтому я вызвал
        тебя к себе, чтобы еще раз напомнить о запрете на изучение
        Торы и запрете обрезаний.
        —И мы не хотим кровопролития. Но вы должны понимать:
        если вы пойдете на крайние меры и разрушите нашу ешиву,
        то по всей Иудее вспыхнут восстания. Римская империя пере-
        живает сейчас нелучшие времена из-за постоянных волнений
        в разных уголках империи, и новое восстание только усугубит
        ситуацию. Ты же и сам должен понимать, к какому долгому
        и кровопролитному противостоянию приведет любой необду-
        манный шаг с вашей или с нашей стороны.
        —Римская империя не утратила своего боевого духа.
        Наша армия подавила уже один бунт в Иудее, разрушив вашу
        столицу, Иерусалим, и ваш храм, подавит и второй. Я тебе еще
        раз предлагаю прекратить обучение в твоей ешиве.
        Акива снова предпочел промолчать.
        —Что ты молчишь? Может, тебе нужны деньги? — произ-
        нес Тинеус Руфус.
        —Зачем мне деньги, когда у меня не будет чести и смыс-
        ла жизни?
        Рассерженный ответом раби Акивы, Тинеус Руфус снова
        прокричал:
        —Неужели ты не понимаешь, что толкаешь людей на смерть?
        Что их смерть будет на твоей совести?
        Раби Акива сохранял спокойствие.
        Понимая, что на раввина его угрозы не произвели ожидае-
        мого эффекта, наместник решил сменить тон.
        —Ты смелый человек, Акива. Не каждый в твоем возрас-
        те позволил бы себе такое поведение, но ты должен понимать,
        что и нашему терпению есть предел. Хочу дать тебе друже-
        ский совет: поезжай в Бней-Брак и объяви своим ученикам,
        что учеба в ешиве будет временно прекращена. Может, со вре-
        менем император решит изменить свой декрет, и тогда пре-
        подавай на здоровье, а сейчас отправь всех учеников к их се-
        мьям, — сказал наместник уже более спокойным тоном.
        —Я не могу этого обещать, — ответил раби Акива.
        —Если ты не прислушаешься к моему совету, то первым
        делом мы схватим тебя и других авторитетных раввинов и каз-
        ним на глазах у всех.
        —Думаете, схватив меня и других известных раввинов, вы
        решите проблему в Иудее? Смею заверить тебя, что Рим глу-
        боко ошибается.
        —Вижу, ты не понимаешь нормального языка. Люди гово-
        рят, что ты раньше был неграмотным пастухом и много вре-
        мени проводил с овцами. Сейчас постараюсь тебе объяснить
        на более понятном для тебя языке. Ваш народ — овцы, а ты
        сейчас у них главный пастух. Мы схватим тебя и других учи-
        телей, и без пастухов разбредется все стадо.
        —Ты абсолютно прав, это может сработать…
        —Видишь, мы уже стали понимать друг друга, — произ-
        нес наместник улыбаясь.
        —Это может сработать, но только со стадом. В нашем случае
        этот вариант не пройдет, ты глубоко заблуждаешься. Иудеи -
        это не стадо, а избранный Б-гом народ. И казнив меня и других
        мудрецов, вы ничего не добьетесь. Наши ученики и другие жи-
        тели Иудеи даже под страхом смерти не прекратят изучать Тору,
        так как они понимают, что без Торы они точно погибнут.
        —Ты думаешь, принеся себя в жертву, ты превратишься
        у них в героя, мученика, станешь примером для подражания?
        —Я готов пойти на это ради Вс-вышнего, и меня не пуга-
        ют никакие казни.
        Наместник начал терять терпение и, стукнув кулаком по
        столу, произнес:
        —Ты понимаешь, что своим упорством ты ставишь под
        удар жизнь всех своих учеников, которых, по нашим сведени-
        ям, более двадцати тысяч?
        —Мои ученики солидарны со мной, и мы все как один го-
        товы пожертвовать своей жизнью ради нашего Б-га.
        —Объясни мне, кто такой этот ваш Б-г, ради которого вы
        все готовы пожертвовать своей жизнью. Кто такой этот ваш
        Б-г, ради которого вы себя подвергаете такому варварскому
        обряду, как обрезание крайней плоти?
        —Он создал весь этот мир и управляет им. Он дал иудей-
        скому народу Тору, законам которой мы следуем. Иудейский
        народ живет по этим законам уже полторы тысячи лет, с тех
        пор как получил Тору через Моше на горе Синай, — спокойно
        произнес раби Акива.
        —Полторы тысячи лет назад? — рассмеялся наместник. -
        Акива, вызывая тебя, я надеялся встретить мудрого и здраво-
        мыслящего человека, а ты рассуждаешь так примитивно. Ты что,
        всерьез собрался обсуждать со мной законы, которым более ты-
        сячи лет? — Не переставая ухмыляться, он после паузы продол-
        жил: — Акива, мир уже совсем другой, и вам нужно жить в ногу
        со временем, вы очень отстали. Я понимаю, что вам будет слож-
        но, но Римская империя готова вам в этом помочь. Мы готовы
        привить вам правильные ценности, а не те, что давно устарели,
        и если вы согласитесь, то налоги, взимаемые с вас, будут значи-
        тельно снижены и вы получите больше свобод.
        —Может, все это и так, но мы хотим и дальше жить по
        законам, записанным в Торе. Мы готовы смириться с вашим
        присутствием на Святой земле и даже с тем, что вы разру-
        шили наш Храм, но нам жизненно необходимо продолжать
        следовать законам, по которым жили наши предки, ведь они
        прожили достойную жизнь. И поэтому нам ничего не хочет-
        ся менять, и эти законы кажутся нам верными и актуальными
        по сей день. Мы не уверены, что, если что-то изменим, наша
        жизнь станет лучше, поэтому позвольте нам продолжать жить
        по своим законам. Позвольте изучать Тору и совершать обряд
        обрезания.
        —Акива, ответь мне на вопрос: если ваш Б-г так велик,
        то почему тогда вам нужно подвергать себя обрезанию, по-
        чему младенцы не выходят из материнской утробы уже
        обрезанными?*
        —Все дела Вс-вышнего — всё во благо людей. Сейчас я
        вкратце объясню смысл обряда обрезания. Вс-вышний заклю-
        чил союз с нашим праотцем Авраамом: «А ты завет Мой со-
        блюдай, ты и потомство твое после тебя в поколениях ваших.

* Мидраш Танхума, Тазрия, 5.
        Вот Мой завет, который вам соблюдать между Мною и между
        вами и между потомством твоим после тебя: чтобы обрезан был
        у вас всякий мужского пола. И обрезайте вашу крайнюю плоть,
        и будет это знаком завета между Мною и между вами…»*. И от-
        вет, почему ребенок рождается необрезанным, таков: чтобы
        дать человеку возможность с помощью обряда очиститься, са-
        мосовершенствоваться и приблизиться к Вс-вышнему. Выпол-
        нив заповедь обрезания, человек подтверждает союз, заклю-
        ченный между праотцем Авраамом и Вс-вышним.
        —Если ваш Б-г так заботится о вас, то почему в Иудее
        столько нуждающихся?
        —Я тебе уже говорил: все, что делает Вс-вышний, все во
        благо людей. Предоставляя нам возможность помогать бед-
        ным в этом мире, Он, милосердный, тем самым дает нам воз-
        можность спастись от ада и получить удел в Будущем мире.
        —У тебя что, на все вопросы один ответ? У меня сегод-
        ня больше нет времени говорить с тобой, — рассерженно ска-
        зал наместник. — Ступай и подумай над моим предложением.
        Я тебя еще обязательно вызову.
        Раби Акива вернулся в ешиву и начал, как и другие учени-
        ки, готовиться к поездке в Иерусалим.
        Ученики были рады этому событию. Им было интересно
        во главе со своим учителем посетить святой город. Новость
        о том, что раби Акива намеревается на следующей неделе по-
        сетить Иерусалим, облетела всю Иудею.
        Жители начали спешно готовиться к встрече высокого го-
        стя. Люди из других городов стали съезжаться в Иеруса-
        лим, чтобы хоть издалека увидеть знаменитого раби Акиву и,
        если посчастливится, услышать его мнение о происходящем
        в стране.

* Берешит 17, 9:12.
        Раби Акива очень волновался: его ожидал не только те-
        плый прием в Иерусалиме, городе, где над ним когда-то на-
        смехались, но и желанная встреча с семьей.
        И вот, когда настал долгожданный день, раби Акива в со-
        провождении двадцати четырех тысяч учеников отправился
        в Иерусалим.

* * *
        В этот солнечный летний день раби Акиву и его учеников по
        дороге в Иерусалим встречали восторженные жители боль-
        ших и малых деревень. Они приветствовали своего религиоз-
        ного лидера, который во главе двадцати четырех тысяч учени-
        ков продолжал путь в Иерусалим. Через некоторое время они
        увидели стены Святого города.
        Уже на подступах к Иерусалиму толпы ликующих иудеев
        встречали великого раби Акиву, а когда он вошел в город, то уви-
        дел, что все улицы полны людей. Многие хотели принять участие
        в этом историческом событии. Практически все жители города
        вышли на улицы, к ним присоединились друзья и родственники
        учеников ешив из разных городов. В городе царила необыкновен-
        ная атмосфера: ликовали все, от мала до велика. Люди впервые
        после разрушения Храма почувствовали себя сплоченными, уви-
        дев, какое количество людей собралось вокруг этого знаменитого
        человека. Это была первая моральная победа над римлянами за
        долгие годы. Римские легионеры, число которых едва перевали-
        вало за тысячу, были не в силах обеспечить порядок, но ученики
        ешивы по указанию раби Акивы просили людей не провоциро-
        вать римлян и не проявлять агрессии. У народа впервые за долгие
        годы появилось чувство единства и собственного достоинства.
        Среди тех, кто встречал раби Акиву, была подруга Рахель
        Леа. Она не сразу признала в раввине своего бывшего соседа.

179
        Когда же узнала — не могла поверить своим глазам! Убедив-
        шись в своих догадках, побежала к дому подруги.
        Отворив калитку, Леа ничего не смогла объяснить и толь-
        ко прокричала:
        —Рахель, Рахель…
        Работающая в саду Рахель, руки которой по локоть были из-
        мазаны землей, подняв голову, увидела покрасневшую от бега
        подругу. Леа никак не могла перевести дыхание и прийти в себя.
        —Леа, что произошло? — взволнованно спросила Рахель.
        Леа не могла отдышаться, она была не в силах ничего ска-
        зать и только указывала на улицу, полную народа.
        —Леа, да что там такое? Ты о приезде в город учеников
        ешивы из Бней-Брака? Я уже слышала об этом — дети с само-
        го утра пошли их приветствовать.
        —Рахель, пошли скорее, тебе нужно это увидеть, — тяже-
        ло дыша, произнесла Леа.
        —Сейчас я не могу, у меня много неотложных дел по хозяй-
        ству, а приветствовать учеников ешивы раби Акивы из Бней-Бра-
        ка я пойду после обеда.
        —Рахель, бросай все и пошли!
        —Леа, с тобой все в порядке? Почему такая срочность?
        —Ты можешь мне не поверить, но раби Акива — это твой
        муж! Я его видела вблизи, как сейчас тебя, и сразу узнала. Он
        постарел, но это точно он. Бросай все, и идем скорее.
        —Ты же единственная моя подруга… Ты что, теперь с ними
        заодно, решила поиздеваться надо мной? — печально произ-
        несла Рахель.
        —Я тебя не разыгрываю, это точно он, — склоняясь от уста-
        лости, произнесла Леа.
        —Ты не разыгрываешь меня? Ты утверждаешь, что знаме-
        нитый на всю Иудею раби Акива — это мой муж? Не может
        этого быть.
        —Да, клянусь тебе, пошли скорее.
        Рахель, вымыв руки, сняла фартук
        и, бросив его на землю,
        в домашней о
        дежде собралась бежать из дома навстречу мужу.
        Взг лянув на нее, Леа сказала:
        —У меня есть новое п лат
        ье, подожди, я сейчас его принесу,
        а ты пока иди причешись — у тебя растрепанные волосы. Он
        тебя давно не видел, ты должна х
        орошо выгляд
        еть.
        —Что вы так
        расшумелись? — прокричал из своег о сада
        сосед Рахель
        Ишра. — Что, сегодня весь город с ошел с ума?
        Ну и что, что в город пришли ученики ешивы из Бней-Брака,
        что в этом такого? Всю неделю только и слышишь: раби Аки-
        ва, раби Акива…
        —Ишра, ты, наверное, не поверишь, но раби Акива — это
        тот самый Акива, муж Рахель.
        -
        Не может этого быть! Наверное, это кто-то придумал,
        чтобы в очередной раз подшутить над ней. Общее между эти-
        ми лю
        дьми может быть только имя, один из них раби Акива,
        а второй — Акива-пастух.
        —Ишра, твой сосед Акива и есть тот самый раби Акива.
        Можешь поверить мне на слово, я сама его сегодня видела.
        —Леа, сегодня жарко, ты перегрелась и наверняка что-то
        перепутала.
        —Это именно
        он! Сейчас я принесу новое платье для Ра-
        хель, и мы пойдем с ней приветствовать ее мужа раби Акиву.
        —Странно, как этому неграмотному пастуху удалось стать
        таким уважаемым человеком, практически главным раввином
        Иудеи!
        Рахель даже не слышала, о чем гов
        орили Леа и Ишра. Она
        все еще не могла поверить, что ее Акива — тот самый зна-
        менитый раби Акива. Она представляла, как поделится этой
        радо
        стной ново
        стью с детьми, когда услышала голос вернув-
        шейся с платьем в руках подруги:
        —Рахель, ты все еще не причесалась! Вот платье — иди пе-
        реоденься, причешись и сразу же отправляйся приветствовать
        своего мужа. Ты должна хорошо выглядеть, это будет ваша
        первая встреча после столь долгой разлуки.
        —Какого еще мужа? — ухмыляясь, произнес сосед Ра-
        хель. — Они не виделись более двадцати лет, ты думаешь, все
        это время он сидел и думал о ней? Уверяю тебя, он ее даже и
        не вспомнит, — продолжал насмехаться он.
        —Прекрати, — строго сказала Леа.
        —Рахель, он не писал тебе, когда был простым человеком,
        а ты молодой и красивой. А сейчас, когда он известный на всю
        Иудею раввин, он даже не вспомнит тебя! Ты должна смирить-
        ся с тем, что он тебя давно разлюбил, и, скорее всего, рядом
        с ним другая женщина. Другая — молодая и красивая, а твоя
        молодость прошла — тебе скоро уже пятьдесят, и годы взяли
        свое, как ни прискорбно это признавать. От тяжелой каждо-
        дневной работы твоя красота поблекла, на твоем лице уже за-
        метны признаки старости, и, уверяю, платье тебе не поможет.
        —Не слушай его, Рахель, иди переодень платье и причешись.
        Рахель молча слушала Ишру и Лею и, вернув платье сосед-
        ке, произнесла:
        —Он прав, я и в самом деле постарела. Я пойду к нему, ка-
        кая есть, и не стану прихорашиваться. «Знает праведник душу
        своей скотины»*. Думаю, он понимает, как тяжело мне приходи-
        лось, и если захочет принять меня такой, то хорошо, если нет -
        я смирюсь и с этим и никогда его не потревожу… Как бы там ни
        было, я добилась своей главной цели: мой Акива стал раби Аки-
        вой, большим знатоком Торы, а наши дети выросли грамотными.
        —Рахель, никого не слушай, он любит тебя, — попыталась
        поддержать подругу Леа.

* Мишлей, 12:10.
        Но Рахель, даже не дослушав ее, побежала к главной площа-
        ди города, к которой уже приближались раби Акива с учениками.
        Увидев своего мужа, приветствовавшего горожан, запол-
        нивших в этот солнечный день улицы Иерусалима, Рахель
        бросилась к нему. Она яростно пробиралась сквозь толпу,
        расталкивая людей и не обращая внимания на всеобщее лико-
        вание, и вдруг услышала голос одного из преградивших ей до-
        рогу молодых учеников:
        —Прошу прошения, но ближе к раввину подходить нельзя.
        —Пропустите меня… пропустите меня к раби Акиве!
        —Жителям города к раби Акиве приближаться нельзя.
        Можно приветствовать его из толпы, а позже послушать его
        выступление на главной площади.
        —Я хочу услышать его сейчас, прямо сейчас! Пропустите
        меня, пожалуйста, он мой муж. Пропустите меня к раби Аки-
        ве, мое имя Рахель, я его жена, — продолжая идти за толпой и
        тяжело дыша, бормотала Рахель.
        Молодой человек, посмотрев на женщину с подозрением,
        сказал:
        —Одно мгновенье, пожалуйста, я сейчас кое-что уточню и
        сразу же вернусь.
        Подойдя к раби Акиве, ученик произнес:
        —Уважаемый раби Акива, там одна женщина настаивает,
        чтобы ее пропустили. Она в волнении утверждает, что при-
        ходится тебе, уважаемый раби Акива, женой. Звать ее Рахель.
        Услышав это, Акива остановился и обвел взглядом людей.
        —Где эта женщина? — произнес он взволнованно.
        Молодой ученик указал на бедно одетую женщину с растре-
        панными волосами, стоявшую сбоку.
        —Пропустите ее сейчас же. Это моя жена.
        Молодой человек дал знак, и ученик ешивы пропустил жен-
        щину к раввину.
        Подбежав к раби Акиве, Рахель сразу пала ниц, но он нагнул-
        ся и поднял ее.
        Акива внимательно посмотрел на свою Рахель, глаза кото-
        рой были полны слез счастья, и произнес:
        —Дорогие мои ученики, вы знаете, кто эта женщина?
        Те, не понимая, о чем идет речь, внимательно смотрели на
        учителя.
        —Это моя жена Рахель. Все время, что я учился, она ждала
        меня и помогала. Я хочу, чтобы все вы знали, какую огромную
        роль в моей судьбе сыграла эта женщина. Все, чего я достиг
        и кем я являюсь, — это благодаря Рахель. И поэтому вся моя
        Тора и ваша Тора — это ее заслуга*. Она пожертвовала многим,
        чтобы дать мне возможность учиться в ешиве у раби Элиэзера.
        Справившись о том, как ей живется и почему она плачет,
        Акива попросил жену сопровождать его к главной площади.
        Из-за большого шума им было сложно разговаривать, но Аки-
        ва, напрягшись, спросил:
        —Рахель, а где наши дети?
        —Они с раннего утра, надев лучшую одежду, как и другие
        жители Иерусалима, направились приветствовать знаменито-
        го раби Акиву, даже не подозревая, что это их отец.
        Дойдя до главной площади, в центре которой стояла сконстру-
        ированная специально к приходу раби Акивы сцена, он сказал:
        —Рахель, можешь подождать здесь? Мне нужно выступить
        перед собравшимися. Если я буду знать, что ты рядом, это при-
        даст мне уверенности.
        —Я ждала тебя больше двадцати лет, куда я сейчас могу
        от тебя уйти? Я здесь, мой Акива, я рядом, — произнесла жена.
        Рахель чувствовала внутреннее удовлетворение от того, что
        раби Акива не постеснялся представить ее своим ученикам и,

* История описана в Вавилонском Талмуде, трактат Ктубот, 62б.
        несмотря на то что внешне она сильно изменилась, не поме-
        нял к ней своего отношения. Он так же, как и раньше, уважи-
        тельно обращался с ней. Она с восторгом следила за каждым
        движением мужа.

* * *
        Когда люди со всего города до отказа заполнили главную пло-
        щадь и прилегающие улицы Иерусалима, раби Акива поднял-
        ся на сцену и произнес:
        —Мир вам, братья и сестры!
        —Мир тебе, раби Акива! — воскликнула толпа.
        —Для меня большая честь выступать сегодня перед вами.
        Я очень рад, что в такое тяжелое для Иудеи время, когда нам
        под страхом смерти запрещают соблюдать наши традиции, из-
        учать Тору, здесь собралось столько людей. Видя всех вас, я
        понимаю, что дух Иудеи не сломлен и народ Израиля жив!
        Крики, полные воодушевления, неслись со всех сторон.
        —Раби Акива, раби Акива! — скандировали собравшиеся.
        —Я хочу заверить вас, что никогда не предам интере-
        сы простых людей и ни за что не смирюсь с запретом изу-
        чать Тору. Я предпочту смерть в бою жизни на коленях перед
        завоевателями.
        —Раби Акива, ты наш лидер! Мы готовы пойти за тобой! -
        громко крикнул мужчина из толпы.
        —Поведи нас против римлян! — поддержал призыв мо-
        лодой человек с другой части площади, который с восторгом
        был подхвачен десятками тысяч людей.
        Римские легионеры, которые должны были обеспечивать по-
        рядок в Иерусалиме, пребывали в растерянности. Они не могли
        поверить, что приход пожилого раввина может собрать такое ко-
        личество народа. Понимая, что если вся эта толпа доведенных до
        отчаяния людей двинется на них, то никакие сабли и копья их не
        спасут. Поэтому римляне не предпринимали никаких действий.
        Собравшиеся продолжали настаивать на всеобщем восста-
        нии, призыв к которому поддержали и старики, изъявившие
        желание сражаться за свою землю до последней капли крови.
        Раби Акива старался успокоить жителей и гостей Иеруса-
        лима, возмущенных враждебными указами римского импера-
        тора, и попросил дать ему возможность продолжить.
        —Я благодарен вам за столь высокую честь возглавить вос-
        стание, но восстание — это крайняя мера. И если есть воз-
        можность разрешить конфликт мирно, я буду делать все, что-
        бы этим воспользоваться.
        —Раби Акива! Раби Акива! — кричали присутствующие,
        восторгаясь словами своего лидера.
        —Спасибо вам всем. Сегодня очень жарко, а я уже не мо-
        лод — дайте мне, пожалуйста, закончить мою речь.
        Когда установилась тишина, раби Акива продолжил:
        —На прошлой неделе я встречался с римским наместни-
        ком и заверил его, что мы скорее пожертвуем своими жизня-
        ми, чем согласимся выполнять декрет императора. Мы — на-
        род Торы. Иудеи были, есть и всегда будут народом Торы, и
        никто не сможет этому помешать. Империи приходят и уходят,
        но наша Тора вечна! — прокричал раби Акива.
        —Наша Тора вечна! Наша Тора вечна! — поддержала его
        толпа.
        —Они, наверное, не знают, что Иудея уже находилась под
        властью Вавилона, греков и персов. Они ставили перед собой
        цель ассимилировать иудеев, хотели уничтожить нас как народ,
        но потерпели сокрушительное поражение. Думаю, что Рим-
        ской империи не стоит повторять их ошибок. Мы не позволим
        запрещать нам проводить обучение в ешивот, соблюдать шаб-
        бат и исполнять заповедь обрезания. Эти законы — часть нас,
        часть нашей многовековой культуры и истории. По этим зако-
        нам жили наши предки, и мы сделаем все, чтобы наши дети,
        внуки и правнуки следовали им и дальше!
        Его речь прерывалась громкими аплодисментами. Когда
        аплодисменты стихли, раби Акива продолжил:
        —И кто бы ни пытался навязать нам свою культуру и своих
        богов, услышит наше решительное «Нет!». Для нас, для наро-
        да Иудеи, чужды их культура и ценности, пропагандирующие
        разврат и идолопоклонство. И мы им говорим: «Нет!».
        —Нет!!! — подхватили собравшиеся.
        —Пусть они попрекают нас тем, что мы примитивны и сле-
        дуем тому, чему следовали наши предки тысячу лет назад. Ког-
        да видишь все происходящее, на ум невольно приходит фраза на-
        шего великого царя Шломо, мудрейшего из людей: «То, что было,
        то и будет. Нет ничего нового под солнцем»*. Вот и сегодня наше-
        му народу выпало серьезное испытание, как это уже не раз было
        в прошлом. И мы должны с честью выдержать его. Я уверен, что
        и в будущем явятся народы, которые под угрозой смерти захо-
        тят вынудить иудеев отказаться от религии предков. Но зная при-
        мер своего праотца Авраама и других Великих Иудеев и помня
        о нашем нынешнем противостоянии римлянам, потомки сдела-
        ют тот же выбор, что и мы — они сохранят традиции сынов изра-
        илевых до скончания времен. Приведу вам только один блиста-
        тельный пример с нашим праотцем Авраамом, которого грозный
        царь Нимрод под страхом смерти пытался склонить к идолопо-
        клонству. Но, не поддавшись угрозам царя, Авраам первым от-
        крыто заявил, что Вс-вышний — Един и нет никого, кроме Него.
        И чтобы еще раз доказать свою приверженность истории иу-
        дейского народа, я сегодня полностью присоединяюсь к наше-
        му праотцу Аврааму и заявляю: Вс-вышний — Един, и нет нико-

* Коэлет , 1:9.
        го, кроме Него. Давайте докажем им, что так думаю не только я,
        а мы все как один присоединяемся к этой фразе: есть только Он,
        и нет никого, кроме Него! Никого, кроме Него! — поставил точ-
        ку в своей эмоциональной речи раби Акива.
        —Нет никого, кроме Него! Нет никого, кроме Него! — про-
        должали скандировать присутствующие.
        Долгие овации сопровождали речь раби Акивы, и когда
        люди начали покидать главную площадь города, то и Акива,
        убедившись, что у всех его учеников есть где переночевать,
        отправился вместе с Рахель к себе домой.

* * *
        Открыв калитку и войдя следом за Рахель во двор, он услы-
        шал знакомый голос:
        —Мир тебе, раби Акива.
        Акива повернул голову и увидел своего соседа Ишру.
        —Мир тебе, Ишра, как ты поживаешь?
        —Я только хотел сказать, что мне очень приятно соседство
        со столь великим человеком, и хочу попросить у тебя про-
        щения за все обидные слова, сказанные в твой адрес. А так-
        же в твоем присутствии попросить прощения у твоей жены и
        взять обратно все свои слова.
        —Уважаемый Ишра, я не держу на тебя зла. Уверен, что Ра-
        хель тоже.
        Рахель, соглашаясь, кивнула головой.
        —Раби Акива, знаешь, в чем я убедился на твоем примере?
        Священное Писание и впрямь творит чудеса! У меня вызыва-
        ет большое уважение тот путь, который тебе удалось преодо-
        леть в столь зрелом возрасте.
        —Поддержка близких помогала мне, без них я бы всего
        этого не достиг.
        Попрощавшись с соседом и пройдя в дом, раби Акива на-
        конец-то встретился со своими детьми.
        —Идите я вас обниму! Какие вы у меня стали большие и
        красивые! — обнимая детей, произнес Акива.
        —Отец, я узнал тебя, как только услышал твой голос, не-
        смотря на то что в последний раз видел тебя ребенком. Мне
        не верилось, что ты и есть раби Акива! — восторженно про-
        изнес Иошуа.
        —Да, столько времени прошло. Вы повзрослели и выгля-
        дите прекрасно, значит, ваша мать за вами хорошо смотрела.
        Я представляю, как ей было тяжело…
        —Отец, видишь, это стоило того, и хорошо, что все это
        в прошлом. Сегодняшний день жители Иерусалима не забудут
        никогда, — произнесла Шулямит.
        —Наверное, сегодня в Иерусалим съехались люди со всей
        Иудеи, — добавил Иошуа. — Ими движет надежда на свобод-
        ное будущее. Даже рыночные торговцы, которые работают
        круглый год, закрыли свои лавки, чтобы пойти приветство-
        вать тебя и твоих учеников. Все хотели продемонстрировать
        сопричастность этому историческому событию.
        —Как я рад всех вас слышать, — произнес раби Акива. -
        Надеюсь, что мы больше не будем расставаться, я заберу вас
        с собой в Бней-Брак.
        Рахель и дети обрадовались этому предложению. Поужи-
        нав, раби Акива отправился в свою комнату отдыхать.

* * *
        Проснувшись рано утром, он застал Рахель все еще спящей
        и не стал ее тревожить. Позавтракав и помолившись вместе
        со своими учениками, раввин, к удивлению последних, отпра-
        вился на городской рынок, торговля на котором уже шла пол-
        ным ходом.
        Вернувшись домой, раби Акива зашел в комнату жены.
        —Доброе утро, любимый, — произнесла Рахель.
        —Доброе утро, Рахель.
        —Ты давно проснулся? Какая же я плохая жена, даже не
        приготовила завтрак для мужа!
        —Ты вчера очень переутомилась, и я рад, что тебе удалось
        отдохнуть.
        —Все в порядке, идем, я приготовлю тебе завтрак.
        —Рахель, ты же знаешь, что раввины встают рано и завтра-
        кают чуть свет, — улыбнулся раби Акива.
        —Я так счастлива, что ты рядом, — произнесла Рахель,
        глядя на мужа.
        —Рахель, на твоем одеяле лежит сверток, пожалуйста, от-
        крой его.
        —Ты привез мне подарок! Наверное, сладости, — откры-
        вая сверток, радостно произнесла Рахель.
        —Не привез, а купил в Иерусалиме, открывай, пожалуй-
        ста, аккуратно.
        Рахель, открыв сверток, замерла в изумлении… В ее руках
        была диадема «Золотой Иерусалим».
        —Спасибо тебе, любимый. Я не могу поверить своим гла-
        зам… откуда у тебя столько денег?
        —Ты забываешь — я раввин и глава ешивы, а раввины
        тоже получают жалованье. Около десяти лет, после того как
        уже стал раввином, я продолжал жить на отправленные тобой
        деньги. Десятую часть от своего жалованья я отдавал на бла-
        готворительность, а остальное откладывал. Я копил эти день-
        ги только для того, чтобы сделать тебе этот давно обещанный
        подарок.
        —Спасибо! — Рахель заплакала.
        Надев диадему на свои роскошные волосы и подойдя к зер-
        калу, она сразу же сняла ее и поставила аккуратно на стол.
        —Что случилось? Она тебе не понравилась?
        —Я не могу носить ее. Люди правы: яуже совсем старая и
        не такая красивая, как прежде. Если ты выберешь себе в жены
        кого-то красивее и моложе меня, я постараюсь это принять.
        —Рахель, перестань говорить глупости, — спокойно отве-
        тил муж.
        —Акива, я уже не такая красивая, годы взяли свое, и ты, ве-
        роятно, уже не любишь меня, как прежде.
        —Мы сейчас вместе, я вернулся к тебе после двадцати че-
        тырех лет учебы, вернулся именно к тебе и нашим детям, а не
        к другой, разве это тебе ни о чем не говорит?
        —Мне важно понимать, что ты со мной не из жалости, что
        ты вернулся не из-за того, что я ждала тебя и помогла выу-
        читься. Мне, как и каждой женщине, хочется знать, что я еще
        любима.
        —В самом деле, я тебе признателен за все, что ты для меня
        сделала, и не вернуться к тебе после всего этого было бы край-
        ней неблагодарностью, но я здесь не поэтому. Я здесь только
        потому, что ты моя жена и, кроме тебя, в этом мире мне ни-
        кто не нужен.
        —Это хорошо, что ты ответил именно так: если бы ты со-
        гласился, что я старая и некрасивая и ты нашел себе молодую,
        то не знаю, как бы я поступила. Одно дело знать, что ты уе-
        хал учиться, а другое — что принадлежишь другой! Акива, я
        часто думала об этом, но каждый раз понимала, что никогда
        не смогу смириться с тем, что рядом с тобой другая женщина.
        Прости меня, но я ничего не могу с собой поделать.
        —Рядом со мной должна быть моя жена, благодаря кото-
        рой я стал раввином. Та единственная, которая верила в меня
        и ждала, несмотря ни на какие разговоры. Наверное, тебе
        незнакомо это, но, когда находишься далеко от дома, очень
        важно понимать, что тебя кто-то ждет и любит, что все, что ты
        делаешь, не напрасно, что кому-то это очень нужно. Осозна-
        вая, как это важно для тебя, я, стиснув зубы, продолжал кро-
        потливо изучать Священное Писание и в конечном счете стал
        раввином.
        —С самого начала нашего знакомства я была убеждена, что
        у нас все получится. Я верила в тебя — и тебе все удалось! Ты
        проделал огромный путь от простого неграмотного пастуха до
        лидера всего поколения.
        —Это мы с тобой преодолели его с помощью Вс-вышнего.
        —А помнишь, как все начиналось? Помнишь, как мы
        встретились с тобой в первый раз? Я поднесла тебе кувшин
        с водой… Сейчас это кажется смешным и уже таким далеким.
        —Да, помню. Мне кажется, будто это все происходило
        только вчера.
        —А помнишь ту конюшню, в которой мы жили после
        женитьбы?
        —Да. Это были непростые времена. Со временем я по-
        нял, что если бы не твоя жизнерадостная натура, если бы не
        твоя вера в лучшее, мы, наверное, не смогли бы всего этого
        пережить.
        —Рядом со мной был ты, и это придавало мне силы. Та
        конюшня казалась мне самым романтичным местом на земле.
        Это первое наше совместное жилище, твое и мое.
        После некоторой паузы Рахель, предаваясь милым воспо-
        минаниям, произнесла с улыбкой:
        —А помнишь, как ты выбирал соломинки из волос, которые
        украшали мою голову после первой нашей ночи в конюшне?
        —Помню… Я думал, что не управлюсь с этим никогда, -
        улыбнулся и Акива. — Я выбирал и выбирал, но меньше их не
        становилось.
        —А когда родились наши дети — Иошуа, а затем и Шуля-
        мит, мы считали себя счастливейшими из людей!
        —Да, как много приятных воспоминаний! Рахель, а пом-
        нишь, как нам тяжело жилось и иногда не было даже чем поу-
        жинать? Ты всегда сначала старалась накормить меня и только
        потом ела сама. Когда ты отдавала мне свою порцию, утверж-
        дая, что уже сыта или наелась в то время, пока готовила, это
        меня всегда очень сердило. Я понимал, что ты недоедаешь и
        отдаешь свою порцию мне, только чтобы я был сыт.
        —Тебе силы были нужнее, ты целый день был в лесу, соби-
        рал хворост, а я сидела дома в тепле и уюте.
        —Ты многому меня научила. До встречи с тобой я даже не
        знал, что можно так кого-то любить. Я вообще не знал, что та-
        кое любовь и что это чувство может творить чудеса.
        —Любовь способна на многое… Важно направить это чув-
        ство в правильное русло.
        —Да, Рахель, ты, как всегда, права!
        Рахель внимательно смотрела на мужа. Потом произнесла:
        —Акива, как я скучала по тебе! Ты даже себе не представ-
        ляешь… Мысль, что ты меня забыл или постесняешься на-
        звать меня, уже немолодую женщину, своей женой, сводила
        меня с ума…
        После небольшой паузы Рахель продолжала говорить:
        —Иногда думаю: разве можно так любить, разве можно так
        зависеть от одного-единственного человека?! И мне становит-
        ся страшно… Акива, я совсем бессильна перед тобой, и если
        тебя не будет рядом, я не знаю, как буду жить дальше. Без тебя
        моя жизнь остановится. Ты был, есть и будешь единственным
        мужчиной в моей жизни.
        Акива внимательно слушал жену. Она продолжала:
        —Знаешь, Акива, однажды мне приснился сон, что мне сно-
        ва восемнадцать и к нам в имение приезжает молодой раввин,
        за которого мой отец хочет выдать меня замуж. Он просит
        меня пообщаться с ним, расхваливая этого молодого человека.
        Я не смогла отказать отцу, и мы с этим парнем пошли гулять
        по нашему саду. И вдруг во сне я вспомнила, что у меня есть
        ты, и меня охватила паника. Я сразу же попросила прощения
        у молодого раввина, сказав ему, что у меня есть муж, которо-
        го я люблю больше жизни! И, недолго думая, быстро убежала
        от него в дом. Проснувшись, я до утра не могла заснуть, чита-
        ла «Тэилим» ипросила прощения у тебя и Вс-вышнего за то,
        что чуть не изменила тебе во сне!
        Акива молча слушал Рахель, с волнением пересказываю-
        щую свой сон.
        —Знаешь, почему я так рассердилась на себя и просила
        прощения? За то, что во сне я ему сразу не сказала, что за-
        мужем и что у меня есть ты. Акива, я много думала об этом.
        Я тебе честно говорю: ядаже не помню лица того парня и не
        понимаю, почему я согласилась поговорить с ним. Ответь мне,
        пожалуйста: это же не считается, что я тебе изменила?
        —Конечно же, нет.
        —Акива, я так тебя люблю, что не хочу изменять тебе даже
        во сне… Каждое утро, просыпаясь в своей кровати, я хочу ви-
        деть рядом только тебя! Я мечтаю быть только с тобой до по-
        следнего своего вздоха. Акива, я буду с тобой столько, сколько
        Вс-вышний, милосердный, позволит нам быть вместе. Поче-
        му ты молчишь, разве я не права?
        —Конечно же, права.
        —Разве не такой должна быть настоящая любовь, разве не так
        супруги должны относиться друг к другу? Я думаю, что именно
        такая любовь помогла мне преодолеть все трудности. В жизни я
        видела много пар, у каждой из них была своя судьба, но немно-
        гие смогли сохранить любовь и взаимоуважение. Обычно при
        первых же сложностях они переставали бороться за семью и
        расставались, а были и такие, которым удавалось пронести свои
        теплые чувства сквозь годы. И знаешь, что я поняла: если люди
        готовы любить и пережить все трудности и радости вместе, зна-
        чит, их союз был изначально благословлен на небесах. А если
        они расстаются — значит, до сих пор рядом был не тот един-
        ственный и назначенный им Б-гом человек. И тогда нужно про-
        сить у Вс-вышнего, милосердного, чтобы Он помог им встре-
        тить свою половинку со второй попытки. Мне повезло в этом,
        ты мой первый и единственный мужчина в жизни. С тобой мне
        пришлось пережить горькие и приятные моменты, но я ни о чем
        не жалею. Приятно осознавать, что и по прошествии столь-
        ких лет мы с тобой не растеряли уважение друг к другу. Сегод-
        ня я убедилась в этом еще раз: ты столько времени откладывал
        деньги только ради того, чтобы сделать мне приятное. Спаси-
        бо Вс-вышнему, что ты у меня есть, спасибо Ему за то, что наш
        союз изначально был благословлен на небесах.
        —Рахель, пожалуйста, надень снова «Золотой Иерусалим».
        Мне будет очень приятно видеть, как эта диадема украшает
        твою голову.
        Рахель, надев подарок Акивы, любовалась собой в зеркале.
        —Видел бы сейчас меня мой отец… Видел бы он, с каким
        трепетом и уважением мы друг к другу относимся. Видел бы
        он, кем ты стал, как ты изменился, он бы наверняка понял и
        простил меня.
        —А как он? Ты встречалась с ним?
        —Я пыталась несколько раз, но ничего не получилось. Гово-
        рят, отец очень постарел. Плохо видит и тяжело передвигается.
        —Это нехорошо. Нужно собраться всем вместе — я, ты и
        дети — и навестить его.
        —Давай, с удовольствием! Я так по нему соскучилась.
        —Сегодня я буду принимать жителей Иерусалима, а ве-
        чером мы с учениками будем допоздна заниматься. Может,
        завтра или послезавтра — как получится. Но я должен до воз-
        вращения в Бней-Брак непременно встретиться с уважаемым
        Кальбой Савуа и выразить ему свое почтение.
        —Ты сегодня вечером будешь занят? — удивленно спроси-
        ла Рахель. — Мы хотели устроить праздничный ужин в честь
        твоего возвращения, мы так давно тебя не видели.
        —Рахель, сейчас над Иудеей нависла опасность и каждая
        минута на счету. Мне вместе с учениками нужно продолжить
        работу над основными законами Устной Торы.
        —Можешь пригласить их к нам — мы вам не помешаем.
        Так я хоть буду знать, что ты дома, рядом со мной. Сколько их?
        Я постараюсь создать рабочую обстановку.
        —Пятеро.
        —Хорошо, пригласи их к нам. Я приготовлю стол, свечи и
        разложу все необходимые книги, но у меня к тебе будет одна
        просьба.
        —Слушаю.
        —Позволь при них и вообще при посторонних обращаться
        к тебе «раби Акива», я так долго этого ждала…
        Акива не стал возражать и, позавтракав вместе с женой и
        детьми, отправился на встречу с жителями Иерусалима.

* * *
        Люди с раннего утра выстроились в огромную очередь, чтобы
        получить от мудреца благословения и ответы на беспокоящие их
        вопросы. Когда был уже поздний вечер, раби Акива попросил
        учеников передать собравшимся, что он продолжит прием завтра.
        Раввин уже собирался домой, когда ему сообщили, что
        один из самых уважаемых людей Иерусалима по имени Каль-
        ба Савуа желает с ним встретиться. Акива попросил незамед-
        лительно пригласить столь высокого гостя.
        В Кальбе Савуа, которому к тому времени уже исполнилось
        девяносто лет, было сложно признать некогда могущественно-
        го человека. Он с трудом передвигался, опираясь на деревян-
        ную трость. Когда он вошел, хозяин и гость поприветствовали
        друг друга. Расположившись на стуле напротив раби Акивы,
        Кальба Савуа произнес:
        —Мир тебе, уважаемый раби Акива. О тебе говорят как
        о большом мудреце и защитнике нуждающихся. Я, как толь-
        ко узнал, что ты в Иерусалиме, захотел поприветствовать тебя
        лично, а также попросить об одном одолжении.
        Раби Акива понял, что Кальба Савуа не признал в нем сво-
        его бывшего пастуха, с которым они случайно встречались
        пару раз давным-давно, целых тридцать лет назад. Ему было
        больно смотреть на состарившегося отца Рахель, душа кото-
        рого была преисполнена болью и страданием. Он решил пока
        не открываться тестю и, собравшись с силами, произнес:
        —Мир и тебе, уважаемый Кальба Савуа. Для меня большая
        честь встретиться с тобой. Чем я могу быть полезен?
        —Раби Акива, сними с меня обет. Когда-то я дал обет, но
        сейчас сожалею об этом.
        —А какой обет ты дал?
        —Я тебе расскажу всю историю, и ты скажешь, сможешь
        ли мне помочь.
        —Да, внимательно тебя слушаю.
        Кальба Савуа сделал глубокий вдох и начал рассказ:
        —У меня работал пастух, он был невежественным, не-
        грамотным человеком. Но моя дочь Рахель, которая в то вре-
        мя была совсем юная, вместо того чтобы выбрать себе в же-
        нихи достойного человека, выбрала почему-то именно его.
        Я с ней много говорил, пытаясь уберечь ее от опрометчиво-
        го шага, старался донести до нее, что с этим пастухом она за-
        губит свою жизнь и пропадет, но все было тщетно. Рахель по
        своей наивности верила, что сможет изменить его. Она была
        убеждена, что он пойдет учиться и станет раввином, не по-
        дозревая, что этим пастухом движут сугубо корыстные моти-
        вы — ему было нужно только мое имущество. Понимая все
        это, я, дав обет, лишил свою дочь наследства и повелел им по-
        кинуть мой дом.
        —А что произошло потом?
        После небольшой паузы Кальба Савуа продолжил:
        —Покинув мой дом, они перебрались в жалкую хижину и
        жили практически в нищете. Время от времени люди приез-
        жали и рассказывали мне о том тяжелом положении, в кото-
        ром находится моя дочь, но она почему-то продолжала жить
        с ним. Представляешь, уважаемый раввин, из-за этого пастуха
        моей дочери, которая с самого детства жила в роскоши, при-
        шлось жить в полной нищете…
        Раби Акива молча слушал пожилого человека, и когда тот
        остановился, спросил:
        —А где сейчас этот пастух?
        —Не имею никакого понятия, — раздраженно ответил
        Кальба Савуа. — Наверное, уехав куда-то, давно завел себе
        новую семью, а моя дочь продолжает ждать его. Она все
        еще полагает, что он где-то учится, и по-прежнему отправ-
        ляет ему последние деньги, отказывая себе во всем. Гово-
        рят, они уже более двадцати лет не живут вместе, и он даже
        ей не пишет, несмотря на то что у них есть дети. Он, навер-
        ное, давно забыл о них, ему безразлично, как они, что де-
        лают, завтракали ли, обедали… — Кальба Савуа побагро-
        вел от гнева.
        —Уважаемый Кальба Савуа, пожалуйста, не волнуйся.
        —Как здесь можно спокойно рассказывать! Этот пастух их
        бросил и даже не справляется, как они, живы ли, сыты ли, а я
        каждый день, просыпаясь, думаю о них. Есть ли у них чем
        позавтракать, пообедать, а перед тем как идти спать, думаю,
        а поела ли моя дочь и сытыми ли ложатся ее дети спать, не хо-
        лодно ли им? — с волнением в голосе продолжал Кальба Са-
        вуа. — Раби Акива, ответь мне: утебя есть дети?
        —Да, — ответил раввин.
        —Тогда ты меня поймешь. С появлением этого пастуха
        в моей жизни все переменилось. Он забрал у меня дочь и
        вместе с ней — смысл жизни. Именно из-за этого опромет-
        чивого поступка моей дочери я и лишил ее наследства. До
        последнего времени я был верен своему обету и собирался
        все свое состояния завещать на благотворительность, но сей-
        час, когда я чувствую, что скоро покину этот мир, мне не хо-
        чется оставлять Рахель и внуков в таком положении. Ты меня
        понимаешь?
        —Да, — лаконично ответил раввин.
        —Вот именно по этому вопросу я и пришел к тебе, ува-
        жаемый раби Акива. Можешь ли ты снять с меня обет, дан-
        ный мной тридцать лет назад? Мне хочется вновь включить
        свою дочь в наследство, завещав ей половину своего состоя-
        ния. Сделав это, я буду уверен, что она ни в чем не нуждается,
        и смогу спокойно покинуть этот мир.
        —Уважаемый Кальба Савуа, мне необходимо задать тебе
        один вопрос, получив ответ на который, смогу снять данный
        тобой обет.
        —Да, уважаемый раби Акива, спрашивай.
        —Если бы ты знал, что избранник твоей дочери, как она и
        полагала, станет раввином, дал бы ты тот обет?
        —Раби Акива, о чем ты говоришь? Каким раввином смо-
        жет стать тот невежественный пастух? Я не дал бы этого обе-
        та, будучи уверенным, что он в силе выучить всего один закон,
        одну молитву.
        Подумав, раби Акива, потирая лоб, произнес:
        —У тебя очень интересный случай, уважаемый Кальба Са-
        вуа. Ты дал обет, будучи убежденным, что твой зять останется
        неграмотным пастухом?
        —Да, все именно так.
        —Но сейчас твой обет потерял всякую силу.
        —Что ты имеешь в виду?
        —Уважаемый Кальба Савуа, твой обет недействителен, по-
        тому что я и есть тот Акива-пастух, муж твоей дочери Рахель.
        —Не может этого быть! Подойди, я разгляжу тебя побли-
        же, уважаемый раввин.
        Внимательно рассмотрев Акиву и признав в нем своего
        зятя, Кальба Савуа сказал:
        —Это и в самом деле ты. Ты, как она и утверждала, стал ве-
        ликим раввином, — удивленно произнес Кальба Савуа. — По-
        зволь мне тебя обнять. Поразительно, значит, Рахель в тебе не
        ошиблась и все ее труды и страдания были ненапрасны!
        —Все это в прошлом. Спасибо тебе за дочь, которая помог-
        ла мне стать тем, кем я сейчас являюсь.
        —Акива, объясни мне, как тебе удалость пройти весь
        этот путь? Как тебе удалось стать раввином, да еще таким
        знаменитым?
        —В этом большая заслуга моих учителей раби Нахума Иш
        Гам-Зу, раби Иошуа бен Хананья и, конечно же, великого раби
        Элиэзера бен Урканоса, которым удалось сделать из меня, гру-
        бого и неграмотного пастуха, раввина. Я признателен им за то,
        что они поверили в меня и дали шанс.
        —Ты же был уже совсем взрослым, когда вы с Рахель
        поженились…
        —Да, мне тогда было тридцать пять лет, а учиться я на-
        чал в сорок. Тогда я думал, что все в моей жизни в прошлом,
        но сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что в сорок моя
        жизнь только началась. Может, люди на моем примере поймут,
        что никогда нельзя сдаваться и что, продлевая срок жизни че-
        ловеческой, Вс-вышний дает нам возможность исправиться и
        устремить свои силы к исполнению Его воли.
        —Ты абсолютно прав, раби Акива, твой поступок заслужива-
        ет уважения и наверняка будет служить примером последующим
        поколениям. Давать людям надежду на будущее, веру в успех.
        —Это может показаться смешным, но одно время я остро
        ненавидел учеников ешив. Сейчас, вспоминая то время, я гово-
        рю: «Благодарю тебя, Вс-вышний, что Ты определил мне место
        среди сидящих в ешиве, а не среди слоняющихся по рынкам».
        —Раби Акива, я понимаю, как тебе и Рахель с детьми было
        тяжело, через что вам пришлось пройти, но с этого дня, ува-
        жаемый раби Акива, вы никогда не будете знать нужды. Я, как
        и обещал, завещаю вам половину своего состояния и прошу
        вас всех переехать в мое поместье. Мы теперь заживем как
        одна дружная семья!
        —Спасибо, уважаемый Кальба Савуа, но я должен продол-
        жать обучение в своей ешиве в Бней-Браке и предложил семье
        переехать туда. Кстати, мы только сегодня с Рахель говорили
        о тебе, она очень скучает и волнуется. Окажи нам честь и по-
        сети наше скромное жилище.
        —С превеликим удовольствием, — ответил Кальба Савуа,
        и они отправились к дому раввина.

* * *
        Пройдя в дом и увидев на дочери украшение «Золотой Иеру-
        салим», которое она не снимала с самого утра, Кальба Савуа
        растрогался.
        —Рахель, моя Рахель, подойди обними меня, как раньше.
        Мне все-таки посчастливилось снова встретиться со своей
        любимой дочерью, со своей маленькой Рахель.
        Рахель была растеряна, так как не ожидала встретить отца
        в компании своего мужа. Она подбежала к отцу и, крепко об-
        няв его, расплакалась.
        —Отец, как мне тебя не хватало! Я каждый день дума-
        ла о тебе и молилась, чтобы мы снова стали одной дружной
        семьей.
        —Но вот мы, слава Б-гу, и встретились. Как ты жила все это
        время? Ты очень изменилась, стала совсем взрослой, — по-
        смотрев еще раз на дочь, произнес Кальба Савуа.
        —Приходилось много работать, но я со всем справлялась.
        Видишь, как хорошо ты воспитал свою дочь, — улыбнулась
        Рахель.
        —Это по моей вине тебе пришлось пережить такие тяготы…
        —Не вини себя, отец. Я совсем не ощущала трудностей и
        даже не заметила, как пролетело время. Может, в награду за
        все это теперь исполнились мои самые заветные мечты: Аки-
        ва стал раввином, и наши дети владеют грамотой с ранних лет.
        Ну а сегодня для меня особенно важный день — я снова могу
        видеть тебя, общаться с тобой. Я очень счастлива.
        Рахель пригласила отца к столу, но Кальба Савуа сказал,
        что не голоден и предпочел бы продолжить беседу. Обраща-
        ясь к зятю, он спросил:
        —Акива, как ты думаешь, какое будущее ждет Иудею?
        С римлянами удастся договориться?
        —Если мы сможем убедить их отменить этот преслову-
        тый декрет, может, останутся шансы для мирного разрешения
        конфликта. Совсем недавно в составе иудейской делегации я
        встречался с римским императором, а на прошлой неделе -
        с римским наместником в Иудее Тинеусом Руфусом, и по их
        настрою было понятно, что они не собираются идти на ком-
        промисс. Если все останется без изменений, то ситуация толь-
        ко усугубится, и это неизбежно приведет к вооруженному
        противостоянию. И если римляне одержат победу, народ Иу-
        деи наверняка будет изгнан из страны и рассеян по миру.
        —Ты даже рассматриваешь и такое развитие событий?!
        —горестно воскликнул Кальба Савуа.
        —К сожалению, да. И поэтому свою основную задачу как
        религиозного деятеля я вижу в том, чтобы, систематизировав,
        передать Устную Тору своим ученикам. Именно с этой целью
        я приблизил к себе пятерых из них, которые должны будут со-
        хранить все основные законы Устной Торы для будущих поко-
        лений. Если мы этого не сделаем, то та нить, которая связыва-
        ла иудейский народ с их предками, порвется. И если эта нить
        порвется, то римляне добьются своей основной цели: такого
        народа, как иудеи, в будущем существовать не будет.
        Только раби Акива закончил фразу, как послышался стук, и
        хозяин, открыв дверь, сказал:
        —Вот, кстати, и они, проходите.
        Молодые люди, войдя в дом, засмущались, увидев жену раби
        Акивы и пожилого человека.
        —Раби Акива, мы не вовремя, у вас гости? Мы подождем
        снаружи, — произнес один из учеников.
        —Все в порядке, проходите, располагайтесь. Сегодня у нас
        знаменательный день — к нам в гости пожаловал отец моей
        жены, Кальба Савуа.
        Услышав, с кем они находятся рядом, ученики заробели пе-
        ред столь влиятельным и богатым человеком, о котором шла
        слава как о помогающем беднякам и дающем деньги для еши-
        вот в Иудее.
        —Проходите, не стойте в дверях. Я хочу представить вас сво-
        ему тестю Кальбе Савуа… Вот это Меир, — обращаясь к тестю,
        представил он первого ученика. — Он обладает уникальной па-
        мятью и мудростью. Кальба Савуа, этот парень может по памя-
        ти восстановить целые свитки из Танаха! А имя этого молодого
        человека, — представил он второго ученика, — Йеуда бен Илай.
        Это сын известного раввина раби Илая, который с самого дет-
        ства обучал его Торе. Он также был учеником моих близких дру-
        зей — раби Тарафона и раби Ишмаэля бен Элиши… Имя же
        этого ученика — Йосеф бен Халяфта, он сын раби Халяфты и
        также его ученик, — указал он на третьего. — А этот молодой
        человек — Элязар бен Шамуа, — представил раби Акива чет-
        вертого. — Он начал постигать Тору у моего учителя раби Ио-
        шуа бен Хананья, а затем у моего друга раби Тарафона. У этого
        парня очень доброе сердце… А вот этого скромного молодо-
        го человека зовут Шимон бар Йохай. Несмотря на то что он
        очень способный, многие не замечают этого из-за присущей ему
        скромности. Я говорил ему не раз: «Достаточно тебе, что Вс-
        вышний и я знаем о твоих силах! Продолжай усердно занимать-
        ся, и люди оценят твою мудрость!» На этих ребят я возлагаю
        большие надежды — на них ляжет большая ответственность.
        Именно им предстоит проделать огромную работу — отредак-
        тировать и, записав, передать основные законы Устной Торы по-
        следующим поколениям. Я уверен, что мир еще услышит о них!
        Когда раввин представил своих учеников, Кальба Савуа ска-
        зал, что не смеет больше злоупотреблять их вниманием, а зав-
        тра непременно ждет всех в своем имении к ужину. Раби Акива
        ответил согласием и, тепло попрощавшись с тестем, направил-
        ся к ученикам, которые уже расположились за столом и были
        готовы при тусклом свете свечей записывать за учителем.
        В это время, подойдя к отцу и положив голову ему на пле-
        чо, Рахель сказала:
        —Дорогой отец, пусть раби Акива с учениками работа-
        ют — не будем их отвлекать. Пойдем со мной, я хочу позна-
        комить тебя с твоими внуками. Я им много рассказывала, ка-
        кой у них замечательный и заботливый дедушка — они будут
        рады встретиться с тобой…
        Послесловие
        Это художественное произведение повествует о судьбе одного
        из величайших мудрецов Иудеи всех поколений, раби Акивы
        (3800 —3897 / 40 —137 гг. н.?э.).
        В те времена Иудея находилась под властью Римской импе-
        рии и содрогалась от бесконечных раздоров и смут. В народе
        все отчетливее были слышны голоса возмущения против при-
        теснений со стороны Рима — постоянное повышение налогов
        и неуважение римлян к иудейским традициям и святыням пе-
        реполняли чашу терпения граждан. Ситуация продолжала ухуд-
        шаться, непрекращающаяся тирания римлян набирала новые
        обороты, и в разных концах Иудеи стали вспыхивать локальные
        конфликты, которые в конечном счете и привели к первому ве-
        ликому восстанию в 3826 году (66 г. н.?э.). Поначалу восставшие
        отважно сражались и даже заставили римские войска отступить.
        Видя, что ситуация выходит из-под контроля, император Не-
        рон посылает в Иудею Веспасиана, который должен был пода-
        вить восстание. Веспасиан успешно справляется с этой задачей,
        а после того как в 3830 году (70 г. н.?э.) его провозгласили импе-
        ратором, он, покинув Иудею, передает командование войсками
        своему сыну Титу. Римские легионы под командованием Тита
        подошли к стенам Иерусалима, и 9 ава 3830 года (2 августа 70 г.
        н.?э.), после пятимесячной осады и ожесточенных сражений от-
        борным римским войскам удалось взять город. Войдя в Иеруса-
        лим — святой город иудеев, римляне сровняли его с землей и со-
        жгли Второй Храм. Эта катастрофа не остановила народ Иудеи:
        восстание продолжалось вплоть до 3833 года (73 г. н.?э.), пока не
        пал последний очаг сопротивления — крепость Массада.
        Действие книги разворачивается на фоне исторических собы-
        тий той эпохи. Главный герой, Акива, которому к тому време-
        ни исполнилось тридцать пять лет, был далек от иудаизма и не
        принимал никакого участия в восстании.
        Родившийся в семье перешедшего в иудаизм простолюди-
        на Йосефа, предки которого были язычниками, и не получив-
        ший никакого образования, в молодости он был простым па-
        стухом. Перебираясь с места на место, Акива везде выполнял
        тяжелую работу.
        Но однажды судьба преподнесла ему удивительный пода-
        рок, послав встречу с прекрасной девушкой. Молодая, обра-
        зованная Рахель была единственной дочерью Кальбы Савуа,
        богатейшего человека Иерусалима. Эта встреча в корне изме-
        нила жизнь Акивы, который влюбился в девушку с первого
        взгляда. Понимая, что между ними большая разница в возрас-
        те и тем более в социальном положении, он пытается забыть
        Рахель, но ничего не может с собой поделать. Девушка, видя
        скромность и добродетельность пастуха, соглашается выйти
        за него замуж — при условии, что тот начнет изучать прему-
        дрости Торы. Отец противится их браку; Рахель же, прекрас-
        но понимая, что будет сложно перевоспитать и обучить гра-
        моте тридцатипятилетнего мужчину, тем не менее настроена
        решительно. Акива, вне себя от радости, что молодая краси-
        вая девушка из богатой семьи согласилась стать женой негра-
        мотного пастуха, готов ради нее на все, но она просит от него
        только одного — пойти учиться. Кальба Савуа, узнав о реше-
        нии дочери, выгнал ее из дома, лишив наследства. На первый
        взгляд поступок Рахель может показаться нелогичным, но му-
        драя девушки интуитивно чувствовала потенциал, дремлю-
        щий в этом человеке, и была полна решимости добиться своей
        цели. Она верила, что союз с ним долговечен и что они — две
        половинки одного целого.
        В книге повествуется о высоких взаимоотношениях между
        раби Акивой и его женой Рахель. Эти мудрейшие люди осно-
        вывались на высоких ценностях и понимании того, что муж-
        чина и женщина созданы разными не только внешне, но и вну-
        тренне. Несмотря на то что культурный облик человечества
        с тех пор значительно изменился, проблемы, с которыми при-
        ходятся сталкиваться героям книги, по-прежнему стоят и пе-
        ред нами.
        Чтобы понять внутренний мир мужчины и женщины, а так-
        же суть взаимоотношений между ними, давайте вернемся
        к истокам — к тому моменту, когда был создан человек.
        Для тщательного рассмотрения вопроса обратимся к Торе.

«И сотворил Б-г человека в его образе, в образе Б-жьем со-
        творил Он его; мужчиной и женщиной сотворил Он их»*.
        Здесь говорится, что Вс-вышний создал первозданного че-
        ловека, Адама Ришона, с мужским и женским началом. Что-
        бы лучше понять этот момент, обратимся к книге Зоар**, в ко-
        торой написано, что изначально Адам Ришон совмещал в себе
        оба пола, объединенные телом: содной стороны — мужское,
        с другой — женское.
        Поскольку мужчина и женщина изначально жили в одном
        теле и составляли единое целое, то и после заключения бра-
        ка они должны рассматривать себя как единое целое. Из это-
        го следует, что мужчины и женщины должны с уважением
        относиться друг к другу, не отвечать обидой на обиду, оскор-
        блением на оскорбление. Мудрецы по этому поводу проводят

* Берешит, 1:27.

** Книга Зоар — наиболее значительная книга по Каббале, автором которой яв-
        ляется раби Шимон бар Йохай. Раби Шимон бар Йохай на протяжении тринад-
        цати лет был учеником раби Акивы и до сегодняшнего дня считается одним
        из виднейших еврейских законоучителей. Изучение Зоара в каббале рассматри-
        вается как наивысшая ступень в духовном развитии человека.
        замечательную аналогию: если человек, разделывая правой
        рукой яблоко, поранит нечаянно левую, выхватит ли он нож
        левой рукой и в отместку поранит ли правую?.. И ответ: ко-
        нечно же, нет, так как это одно тело. Человек осознает, что,
        поранив и правую руку, он причинит себе еще больший вред.
        Так и мужчина и женщина: когда они вместе представляют со-
        бой одно тело, одно целое, то, причиняя обиду другому, они,
        не осознавая это, делают больно самим себе.
        Несмотря на то что Вс-вышний изначально знал, что впо-
        следствии Адам Ришон будет разделен надвое, Он все же со-
        здал его единым. Мудрецы Талмуда объясняют: то, что муж-
        чина и женщина изначально существовали в одном теле, было
        неспроста — в такой последовательности событий заложен
        глубокий замысел Вс-вышнего. Он хотел, что-бы в памяти лю-
        дей сохранилось сознание того, что когда-то они были еди-
        ным целым, единым организмом.
        Но необходимо было разделить мужчину и женщину, что-
        бы они могли помогать друг другу. «И сказал Господь Б-г: Не-
        хорошо быть человеку одному, сделаю ему подспору соразмер-
        но ему»*. В одном теле они были неспособны одновременно
        выполнять разные функции: мужчина должен был работать,
        а женщина — создавать дома уют, готовить еду, помогать ему.
        Они должны дополнять друг друга, разделив между собой обя-
        занности по хозяйству в зависимости от своих способностей.
        Тора учит: именно потому, что человек был создан как еди-
        ное целое, мужчина должен с уважением относиться к жене и
        любить ее, как себя. И наоборот. И если супруги будут следовать
        такому подходу, их отношения поднимутся на новый уровень.
        В Зоаре написано, что душа человека изначально едина,
        а затем бывает поделена на две части. Перед тем как человек

* Берешит 2:18.
        приходит в этот мир, Вс-вышний берет целую душу и делит
        ее пополам: одну часть получает мужчина, другую — женщи-
        на. И в будущем они должны встретиться, создать семью и
        объединить эти две части души в одну, и только в этом случае
        они смогут называться Адамом, человеком. Об этом сказано
        в Торе: «Мужчиной и женщиной сотворил Он их. И благо-
        словил Он их, и нарек им имя Адам, человек, в день сотворе-
        ния их»*. Зоар говорит, что, пока мужчина и женщина нежена-
        ты, они не могут называться Адамом. И поэтому, по Каббале,
        день свадьбы более важен, чем день появления человека
        на свет, потому что рождается он лишь с половиной тела и
        половиной души и только после женитьбы/замужества обре-
        тает единство.
        Сущность любви — в стремлении вернуться к своим исто-
        кам и стать единым целым. Само слово «аава» («любовь») за-
        ключает в себе этот смысл: числовые значения его букв дают
        сумму, равную тринадцати, а это является гематрией** слова

«эхад» — «один, един». Любовь — это и есть единство.
        Именно о такой любви рассказано в этой книге.
        Эта история, описанная в Талмуде, передавалась из поколе-
        ния в поколение как символ преданности и служения Б-гу. Это
        рассказ о человеке, который произошел из низов, но, усердно
        учась и постигая мудрость Торы, стал величайшим мыслите-
        лем в своем поколении и последующих веках. Рассказ о том,
        как этот человек стал учителем и лидером нации. По мере раз-
        вития главного героя как личности и раввина в книге подни-
        маются и другие важные вопросы: онеобходимости молитв,
        иллюзорности мира, о том, что все предрешено, и т.?п.

* Берешит 5:2.

** Гематрия — один из методов раскрытия тайного смысла слова путем сумми-
        рования значений соответствующих ивритских букв.
        Мало кто знает об истинном вкладе раби Акивы в историю
        иудаизма, о том, что без его участия у иудеев не было бы Уст-
        ной Торы*. О том, каких высот удалось достичь этому скром-
        ному человеку, можно судить хотя бы по тому факту, что он
        был воспитателем таких известных раввинов, как раби Меир
        Бааль а-Нес (раби Меир — чудотворец, который составил и
        записал «черновик» всей Мишны), раби Йосеф бен Халяф-
        та, раби Элязар бен Шамуа, раби Йеуда бен Илай, раби Нехе-
        мия (составили и записали основную часть Мидрашей), а так-
        же раби Шимон бар Йохай (написал книгу Зоар — основную
        книгу каббалистической литературы). Многие мудрецы срав-
        нивают раби Акиву не с кем-нибудь, а с Моше рабейну. О нем
        упоминается практически на каждой странице Вавилонского
        Талмуда; всоответствии с авторитетным мнением раби Аки-
        вы мудрецами были приняты более 350 законов Алахи (еврей-
        ского закона).
        Однако раби Акива был не только великим раввином, ре-
        лигиозным лидером и учителем, но и вдохновителем восста-
        ния Бар-Кохбы против Римской империи, которое вспыхну-
        ло в Иудее в 3892 году (132 г. н. э.). Он отказался следовать
        римскому декрету, запрещающему под угрозой смерти изу-
        чать Тору, и демонстративно обучал учеников на центральных
        улицах и площадях Иудеи. Римляне решили публично казнить
        этого высокого духом человека. В 3897 году (137 г. н.?э.) раби
        Акива принял героическую смерть на глазах своих учеников.

* Моше рабейну (Моисей) получил на горе Синай помимо Письменной Торы
        также и Устную Тору. Законы Устной Торы надо обязательно выполнять, так-
        же как и Письменной. Она передавалась из уст в уста. Нужно указать на сле-
        дующее: Устная Тора дарована нам вместе с Письменной, и не может быть,
        чтобы они хоть на один миг существовали отдельно. Они обе были даны на Си-
        нае и передавались по цепочке поколений изустно, пока не пришло время их
        записать.
        Несмотря на то что палачи долго пытали старца, сдирая с него
        кожу железными крюками, им так и не удалось сломить его
        дух — раби Акива и на последнем издыхании произносил мо-
        литву «Шма», в которой провозглашается единство Б-га.
        Раби Акива похоронен в Тверии — городе на северо-восто-
        ке Израиля. Этот великий человек оставил в истории иудаиз-
        ма такой яркий след, что его именем названы улицы в разных
        городах Израиля, школы, ешивот и даже город — Ор-Акива
        («Свет Акивы»).