Цена соблазна Оксана Гринберга
        Она вернулась в родной город после шестилетнего отсутствия, решив встретиться лицом к лицу со своим прошлым. Все еще надеялась, что взгляд серых глаз Артёма Спасского перестанет преследовать ее во сне и наяву… Но старые узы держат крепко, а расплата за былые соблазны может оказаться слишком высока.
        Оксана Гринберга
        Цена соблазна
        Глава 1
        Стоило Майе выйти из лайнера в аэропорту Н-ска, как у нее тут же появилось навязчивое предчувствие, что они обязательно встретятся - столкнутся с ним в толпе, или за очередным поворотом вот-вот покажется его крепкая фигура.
        Это ощущение было настолько сильным и всеобъемлющим, что не помогали ни мысленные уговоры, ни чашка крепкого кофе, который Майя выпила на ходу в стеклянных переходах аэропорта. Отделаться от странного чувства не получилось ни в такси по дороге к ее квартире, ни позже, когда Майя решала тысячу и один организационный вопрос перед началом выставки.
        Этот город, пусть и миллионник, казалось, был пропитан его присутствием.
        Если бы она знала, что так будет, то, возможно, не поддалась бы уговорам своего менеджера и не приняла бы решение вернуться в Н-ск! До этого Майя долго - несколько месяцев - взвешивала все «за» и «против», пока количество плюсов не перевесило подсознательное желание держаться Артема Спасского как можно дальше.
        Желательно, за несколько тысяч километров.
        С другой стороны, с чего бы ей так волноваться? С их последней встречи прошло более шести лет. Ее имя он, наверное, все-таки вспомнит, но узнает ли в толпе, столкнись они нечаянно на улице или же окажись возле одной кассы в супермаркете?
        Майя этого не знала и надеялась, что узнавать не придется.
        В то, что Артем узнает о ее возвращении из СМИ и станет искать встречи с бывшей одноклассницей, - в такие сказки Майя не верила. Он всегда был к ней более чем равнодушен! Но, несмотря на длительные нравоучительные беседы с самой собой и пару глотков шампанского сразу же после открытия, ее все еще продолжало потряхивать.
        Это нервы, сказала она строго. Это все проклятые нервы!
        Что ему делать здесь, в большой и модной галерее «Пегас», на шестом этаже торгового центра, расположенного в исторической части города? В месте, где приглушен свет, играет негромкая музыка и проходит ее персональная выставка?
        Именно из-за этого она и приехала в Н-ск, привезя с собой из Испании около двадцати последних работ. Ее давно уже звали на родину, и, после нескольких месяцев размышлений и душевных терзаний «ехать или нет», Майя все-таки дала согласие. Не прогадала - результаты первого дня обещали превзойти самые смелые ее ожидания. Но, вместо того, чтобы насладиться собственным триумфом, она продолжала думать об Артеме, рассматривая расхаживающих по залу гостей.
        …Уж ему-то здесь точно не место! Что делать такому, как он, среди местной богемы? Среди ее картин на светлых стенах, в мире негромких разговоров и приглушенных смешков, среди толпы, в которой ловко снуют официантки в белой униформе, предлагая с серебряных подносов шампанское и небольшие закуски? Среди журналистов, критиков, да и просто зевак, забредших на персональную выставку Майи Самойловой?
        Maya Samoylova, ее личный, раскрученный и благосклонно принятый в высших художественных кругах бренд.
        Ее работы хватили. Их любили. Их покупали.
        Последние три года оказались особенно для нее успешными - Майя участвовала в международных выставках в Лондоне и Нью-Йорке, была завсегдатаем «Венецианского Биеннале» и канадского «Торонто Арт Экспо». Персональные выставки проходили в Брюсселе и Мадриде, ее работы можно было найти в галерее «Мирабелла» в Барселоне, неподалеку от которой Майя обзавелась собственной квартиркой-студией.
        Она рисовала, как жила, и радовалась тому, что картины пришлись по душе многим. Но ее талант в полной мере раскрылся лишь после того, как ей удалось вырваться из мертвой хватки родного города.
        Долгие шесть лет Майя думала, что уехала из Н-ска навсегда, но…
        Она все-таки вернулась. Ненадолго - ровно на неделю, пока длится ее персональная выставка. Впрочем, врать себе Майя не собиралась. Дело было не только в выставке - она наконец-таки нашла в себе силы взглянуть в глаза своему прошлому после шестилетнего отсутствия.
        Улыбнувшись официантке, разносившей бокалы с шампанским, подошла к большому панорамному окну, из которого открывался чудесный вид на вечерний Н-ск. Улочки Старого Города были запружены разодетыми людьми, горели разноцветные фонари и пестрела яркая реклама. Летние кафе были переполнены, и даже до шестого этажа, где находилась галерея, долетали отзвуки громкой музыки.
        Странными образом родной город показался на этот раз Майе невероятно прекрасным, хотя шесть лет назад она покидала его без сожаления.
        Наверное, потому что в нем не оставалось никого, о ком ей жалеть?.. Лишь могилы родителей, горстка приятных людей, единственная школьная подруга, с которой они иногда перезванивались, да бывшие одноклассники.
        А еще Артем Спасский, ее старая школьная любовь, встречаться с которым она не собиралась, старательно уговаривая себя, что этого никогда не произойдет. Они не столкнутся с ним в очереди к кассам переполненного супермаркета, потому что это против любых законов природы.
        Сделав еще глоток шампанского, Майя строго-настрого приказала себе вернуться в реальность и начать, наконец, наслаждаться происходящим. Потому что это был ее день! Официальная часть уже закончилась - до этого она долго и старательно улыбалась на камеру, давая интервью местным журналистам, радуясь, что можно говорить на родном русском. Теперь вход в галерею был свободным, раздвижные двери постоянно открывались, впуская новых и новых гостей.
        Майя ждала тех, кому позвонила по приезду. Тех, кого она хотела видеть.
        Первой появилась ее старая начальница, принесшая ей охапку сиреневых хризантем. Цветы чудно пахлии, несмотря нато, что надворе стоялоначалоавгуста, напоминалиМайе опрохладной прибалтийской осени. Даисама МаринаВикторовнабыла ходячимнапоминаниемотех временах, когдаМайе приходилось совсемнепросто.
        Онараноосталась сиротой. Отец, в прошломизвестный художник, быстроспился, не дотянув идо сорокапяти. Мамапосле егосмерти угаслабуквальнозанесколькомесяцев, потеряв смысл жизни - ей больше не было закогобороться, лечить, уговаривать, возить кодироваться, к знахарямибабкам-шептуньям… А дочь свою онидавноуже не замечали.
        В восемнадцать летМайя осталась одна.
        Родственники, с которымиони не поддерживалисвязь, былидалеко, разъехались ктокудачуть лине по всему миру. К нимМайя запомощью обращаться не стала - онине явились напохороны ниотца, ниматери, несмотря на разосланные уведомления.
        Решила, чтосправится совсемсама. Онасильная, онасможет.
        Отродителей Майе досталась трехкомнатная квартирав центре. Непростая - в престижном квартале неподалеку отцентра, с папиной небольшой мастерской на мансарде, накоторую веласкрипучая винтовая лестница. Добрые люди тутже посоветовалипродать наследство - занегоможнобылобы выручить приличную сумму.
        НоМайя ничегопродавать не стала.
        Вместоэтогос легкостью поступила в Художественную Академию и принялась зарабатывать, как могла. Устроилась уборщицей в роддомна полставки, хваталась залюбую возможность подзаработать наоформлениивитрин, расписываластены в кафе и ресторанах, радуясь, когдаудавалось за бесценок продать хоть что-тоиз своих картин.
        Этобылосложное время, ноона справилась.
        - Хороша! - заявилаей Мария Викторовна, старшая акушерка ПервогоГородскогоРоддома, в которомМайя многолетподряд самозабвеннонатиралаполы.
        Пожилая женщинаотстранилась, разглядывая Майю с ног доголовы. Мазнулавзглядомпозакругленным носамтуфель навысоких каблуках, закрытому спереди, нос открытой спиной черному платью, которое Майя долгоипридирчивовыбирала перед зеркалом. Дошладообманчиво-простой прически, насоздание которой ушлоболее часа - распущенным, вытянутымдосередины иподкрученнымнаконцах белокурымлоконам, спадавшим почтидобедер.
        - Красавица! - вынеславердиктбывшая начальница.
        Обнялись, иМайя наклонилась - каблукибыливнушительных размеров, - чтобы коснуться губами морщинистой щекиМарины Викторовны. Затемта подхватилаМайю под руку, иони прошлись погалерее. Марина Викторовнаоценила «Домино», возле которого толпился народ; надолго остановилась возле «Заката».
        - Значит, выбилась в люди, - кивнула одобрительно. - Молодец, девочка! Настоящий борец.
        НаэтоМайя хотелаответить, чтоу нее простоне былодругого выхода.
        Нопромолчала.
        Ей казалось, чтожизненные трудностидостаточноее закалили. Перетерли, перемололина своих жерновах, отсекая все лишнее. Остался лишь титановый стержень, накоторый она«насадила» то, чтопосчиталанужнымвзять в новую жизнь - уверенность в своих силах, любовь к сыну ижелание выжить любой ценой.
        - А где же Никитка? - спохватилась Мария Викторовна, закрутила головой. - Где мой крестник?
        Онаипринималароды. Не сказать, чтопростые, нов конце концов все обошлось.
        Иногдастарая акушеркахвалилась, чтодержаланаруках почти половину Н-ска.
        - Во-онтам, сосвоей няней! - Ее сын чуть в стороне набойком испанскомдосказывал Орелии, чтов маминых картинах явночего-тоне хватает. Майя частенько рисовалаприбалтийские пейзажи, накоторые онбы добавил Трансформеров иливысадку монстров напустынный морской пляж. - Привезла, чтобы показать родину.
        - Хороший мальчонка, - улыбнулась акушерка. - Похоже, в папу пошел! - иМайя поймаланасебе очередной цепкий, оценивающий взгляд.
        Майя быласветленькой ихуденькой, с большимисинимиглазами, ростасреднего, еслискинуть высоченные каблуки. Никиткаже в свои пять с половиной летобещал стать высокимикрепким. Был онсмугл, черноволос исероглаз, с резкими, увереннымичертамилица - совсемв другую породу.
        - Познакомить? - спросилаМайя. Собиралась былоподозвать няню, которую захватилаиз Испании, ноМаринаВикторовна покачалаголовой.
        - Не стоит, Майечка! Пойду-кая… Пройдусь еще немного, апотомна работу. Поздноуже, сменау меня в ночь. Ноты забегай, чайку попьем, поболтаемонашем, одевичьем. В среду ичетверг буду днем, так что заходи!
        - Обязательно, - пообещалаМайя.
        Попрощались.
        ТолькопроводилаМарину Викторовну, как к ней беззвучно подошел Пабло - ее менеджер, друг и наставник, без которогожизнь Майипошлабы совсемне так. Коснулся локтя, поманив засобой в небольшой закуток, подальше от людских глаз. И тутже зашептал наухо, чтоделаскладываются очень хорошо. Тотсамый покупатель, которого ондолгоипланомерноокучивал еще в Барселоне, готов внестикруглую сумму.
        Этоозначало, чтопо окончаниивыставкибольшая часть из картинукраситроскошные стены пятизвездочных отелей повсему Прибалтийскому побережью.
        Майя довольнокивнула. Все складывалось даже лучше, чемона предполагала. Насколько - станет яснок концу выставки, ноэтасделка не толькопокроетрасходы на поездку, ноипозволитей отложить приятную сумму на банковский счет. Кредитзастудию в Барселоне онадавноуже выплатила, теперь можноподумать ио Никиткиномбудущем.
        Сынрастетбыстро, не успеешь оглянуться, как придется подыскивать ему университет. Возможно, он даже пойдетпоее стопам, потому чторисовать любил чуть лине с рождения. Нокудабольше Никите нравились машины - совсемкак его отцу - иих небольшая квартирав центре Барселоны былазавалена четырехколеснымиигрушками.
        Ноотмыслей оНиките иего, несомненно, блестящембудущем пришлось отвлечься, потому что сновараспахнулись стеклянные, с вензелями«Пегаса», двери, впуская в галерею ее единственную Н-скую подругу, с которой ониобщались еще сошколы.
        Элькасразу же ее заприметила. Помахав, двинулась навстречу по ковровой дорожке, переставляя длиннющие ногинавысоченных каблуках. Покачивалаузкими бедрами, как магнитпритягивая взгляды окружающих.
        В школе ЭльвираВетлицкая была признанной королевой красоты - даже выигралаэтотконкурс в выпускномклассе, - ис той поры ничего не изменилось. Вотисейчас, по прошествиипочтидесятилетия после их выпуска, онавсе так же оставалась сокрушительнохороша. Точеную фигурку облегалокороткое, полупрозрачное черное платье, которое кудабольше подошлобы для ночногоклуба, чемдля посещения картинной галереи. Иссиня-черные волосы спадалидо лопаток, темные стрелкивыделялиярко-синие глаза, кроваво-красная помаданагубах казалась ударом ножаубийцы.
        Глядя нанее, тараканы, откоторых Майя почтиизбавилась в Испании, зашевелились, выползая из своих щелей.
        Вотеще! - сказалаонасебе строго. Я и не подумаю нас сравнивать - слишкомуж мы разные! Эльке всегда нравилось привлекать к себе внимание - подругашлапожизнис уверенной раскованностью той, ктознаетсебе цену.
        Майя же себе цену не знала - кроме той, которую былиготовы платить заее картины, - ивсе школьные годы увереннопребывалав Элькиной тени. Впрочем, в товремя этоее мало волновало - онапривычно виталав облаках, рисуя тов своем заветномблокноте, который всегда был приней, тов тетрадях, адаже, случалось, ив учебниках, зачтоей серьезнопопадалоотпреподавателей. Ноприэтомстарательноучилась, иЭлькатаскалаее засобой, словно вещь, у которой в любой момент можносписать домашнюю работу.
        - Давноне виделись!
        Не виделись оникак раз те самые шесть лет.
        Подругаокинулаее оценивающим взглядом. Красивое Элькинолицо вытянулось, когдаонауставилась наМайиночерное платье с открытой спиной.
        - Диор илиВалентино? - спросила ревниво.
        - Диор, - призналась Майя.
        - Туфли?! - еще одиниспытующий взгляд.
        - МанолоБланик.
        - Неплохо, Самойлова! Тебе явнопошел напользу испанский берег, - усмехнулась Элька.
        Нервнопотянулась к сумке, выловила пачку сигаретс тонкимфильтром. Хищные, накрашенные губы приоткрылись, ноМайя все же успелаее остановить.
        - Эль, здесь же не курят! Этовсе-такигалерея…
        - Вотгадство! - в сердцах отозвалась подруга, прячасигареты в сумку. - Значит, прикатилав наш дождливый Н-ск сосвоегоиспанского берега? Возвращение блудной дочери, ну-ну! И насколькоже блудной? - спросила хитро, затембезошибочно повернулась в сторону Пабло, выцепив еговзглядомиз толпы зевак.
        Майинменеджер даже в своипятьдесят восемь производил сокрушительное впечатление наженский пол благородной сединой и пронзительнымвзглядомчерных, словноиспанские маслины, глаз.
        - Этотс тобой? - кивнулаЭлькав сторону Пабло. - Твой мужик?
        - Он?! - удивилась Майя. - Эль, ну чтоты, онже мне как отец! К тому же…
        Осеклась, решив, чтоподруге не стоит знать, чтоПаблобыл совсемподругой части - женщины в качестве сексуальных партнеров егоне привлекали.
        - Тогдакто?
        Майя пожалаплечами.
        - Никто.
        - Ну дураты, Самойлова! - с явным удовольствиемпроизнеслаЭлька, и Майя подумала, чтовступительный экзаменв женский клуб неудачниц ею успешнопройден.
        Будь у нее еще имуж, Элькабы такогоей не простила. А так - пусть иизвестная художница, которой испанский берег пошел напользу, новсе равномать-одиночкаиникакой личной жизни!
        Потому чтоу самой Элькитоже не сказать, чтоособоскладывалось - два разводаиработаменеджеромна побегушках в полиграфической компании, которую - иработу, и компанию - таоткровенно ненавиделаичастенько жаловалась насвою жизнь, когда онисозванивались.
        Впрочем, Элькавсе еще не оставляла надежды устроиться.
        - Родькатоже приехал, - неожиданносообщилаподруга. Затемс недоумениемуставилась наодну из картин. - И что, заэто платят? - ткнула наманикюреннымпальчикомв сторону «Рассвета».
        Наней солнечные лучипронзали морской берег, и, казалось, невозможнобылонайтиту самую точку горизонта, в которой вода переходилав небо.
        - Платят, - пожалаплечамиМайя.
        - Я тоже такое могу нарисовать. Да хоть с десяток! - заявилас насмешкой. - Плюнуть ирастереть.
        - Плюнь инарисуй, - согласилась Майя. - Так чтос Родькой?
        Онибылидружны в школьные годы, иМайя поймаласебя намысли, чтос радостью встретится сосвоим одноклассником.
        - Тоже наднях вернулся в Н-ск, - сообщила Элька. - Звонил, спрашивал отебе. Сказал, чтозайдетнавыставку.
        - А откудаонприехал? - Майя даже не знала, чтоонуезжал.
        - Из Цюриха, кажется! - подругапожала худымиплечами, затемпризывно улыбнулась мужчине в деловом костюме, устремившему наних заинтересованный взгляд. - Илиже из Осло, какая разница?.. Кстати, наш Резиновый Утенок стал важным бизнесменом, руководитсвоей компанией, что-тов сфере Ай-Ти. Мотается теперь повсему миру. Наверное, денег гребетнемерено, - и Элькамечтательновздохнула.
        Майя невольноулыбнулась, вспоминая смешное прозвище, которое далиее однокласснику. В школьные годы Родькабыл заправским шутом, правда, с отличными способностямик физике и математике. Помогал ей в старших классах, когдаее вгонялив ступор гигантские формулы, тогда как Майя подтягивалаегопо гуманитарнымпредметам.
        Теперь же стал важнымбизнесменом толив Цюрихе, толив Осло - их Резиновый Утенок расправил крылья...
        Впрочем, онатоже не жаловалась насудьбу итоже смоглапробиться, несмотря нато, чтов школе ее прозвалиМарусей.
        Придумал этопрозвище АртемСпасский в первый же день, когдапоявился в их классе. Перевелся из другой школы чуть лине в середине учебногогода, вошел в кабинет - имбылолетпо двенадцать-тринадцать, - после чего увереннодвинулся в сторону последней парты, где Майя давноисчастливо пребывалав одиночестве.
        Рисовалав своемблокнотике, предаваясь радужныммечтам.
        Новенький совершеннобесцеремонно уселся рядомс ней, потеснив разноцветные восковые мелки, раскатившиеся попарте, иМайя уставилась нанегос изумлением.
        Чтоонзабыл рядомс ней, которую в классе считаличуть лине блаженной?..
        Ноновый мальчик был настолько красив, чтоу нее перехватилодух, и Майя сразу же забыла, очемсобиралась у негоспросить. Вместоэтого потянулась к блокнотику, решив зарисовать, носпохватилась.
        В егоприсутствиией почему-тосразу расхотелось выглядеть блаженной.
        - Тебя как зовут? - спросил у нее.
        - Майя… Майя Самойлова.
        - Марусей будешь, - вынес онсвой вердикт. - Меня Артемзовут.
        И Майя поняла, чтопропала.
        «Это» - свою влюбленность в Спасского Майя привыкланазывать «это» - растянулось не тольконавсе школьные годы, ноеще изахватило многолетпосле выпуска.
        Спас Майю толькоиспанский берег, который ее иизлечил.
        И онанадеялась, чтоуже окончательно - последние пару лет Майя практическине вспоминала об Артеме. Вотисейчас, в Н-ске, уговориласебя, чтоонине могут пересечься, потому чтоэто противоречитвсемзаконам физики... Дачтотамговорить, всем законамприроды!
        Таких совпадений попросту не бывает, сказалаонасебе строго.
        Тутсновараспахнулись стеклянные входные двери. Полноватый охранник, накоторого напялилиглупую ливрею чуть лине до пола, из-зачеговид тотимел довольножалкий, кивнул, пропуская Родьку, имыслиоб Артеме вылетелииз ее головы окончательно.
        РодионРоданов, их Резиновый Утенок, изменился, возмужал. Стал уверенным, холеным, улыбчивым, прячущимтемные глазазадорогущей оправой модных очков. Ростаонбыл среднего, так чтоМайя на здоровенных каблуках, откоторых у нее уже начиналосводить голени, оказалась с нимнаравне. Подошел, с явнымудовольствиемприложился к ее щеке, затемвсучил огромный букет кроваво-красный роз.
        - Родь, ну зачем?.. - спросилаона растерянно, мысленноохнув под весомцветов.
        СпаслаМайю официантка, предложив забрать букетипоставить егов вазу.
        - Ты прекрасна! - заявил Родька совершенноискренне, начтоЭлька, накоторую одноклассник не обратил внимания, скривилась.
        - Ну вы тутпообщайтесь, голубки, - заявилаимкисло, - ая выйду покурить.
        Правда, «покурить» Элькатак ине ушла. Вместоэтогонаправилась, покачивая стройнымибедрами, обтянутымиполупрозрачной материей, в сторону Пабло, разговаривавшегос темноволосым мужчиной в строгомделовом костюме. Темсамым, ктоне забывал время отвремениодаривать их оценивающимивзглядами.
        АнглийскимЭлькавладеланатаком же уровне, как ииспанским - тоесть, не владеласовсем, - ноподобные мелочиподругу никогдане волновали.
        - Итак, Ветлицкая покинулародные пенаты ивышланаохоту, - прокомментировал Родька, проводив бывшую одноклассницу взглядом. - Мужику знатноне повезло!
        - Зря ты так, Родь! - покачалаМайя головой. - Не понимаю, почему ты ее так не любишь?
        - А я малокоголюблю, - жизнерадостносообщил он, - потому чтовижу таких людей насквозь. Суть Ветлицкой в том, чтобы как можнолучше устроиться в этом мире. Причемзасчетдругих, Марусь, потому чтосамаонаслишком лениваиглупа. - И тутже добавил, не дав ей возможностивозразить: - Но Ветлицкая у нас не хищница, нет! Скорее, она - половая тряпка, которую отбрасываютпосле использования.
        - Родь, сейчас же прекрати! - возмутилась Майя. - Ты ведь знаешь, Элькамоя подруга, ия не позволю...
        Онсноваусмехнулся.
        - Как скажешь, Марусь!
        Затемпоследовалидифирамбы ее красоте иуспеху, откоторых кровь сразу же прилилак щекам. Майя всегда смущалась, когдаее хвалили.
        - Все, хватит, Родь, этоуже перебор! - наконец, не выдержалаона. - Ты меня так совсемзахвалишь. Лучше расскажи, как твоидела. Знаешь, я чертовскирадатебя видеть!
        - Знаю, - кивнул он. - Я эточувствую. Ты как маленькое солнце, Марусь, еще со школы… Помнишь, как приходил к тебе греться, когдамне былосовсемплохо? - онпопытался взять ее заруку, ноМайя не далась.
        - Чтоты несешь, Родь?
        - Тоинесу, - усмехнулся он. - Ничегоне изменилось, Марусь! - произнес многозначительно.
        - Мы изменились, - покачалаона головой. - Каждый пошел своей дорогой, и некоторые из этих дорог завелинас довольнодалекоотдома.
        Сказанное заставилоРодьку призадуматься.
        - Знаешь, я рад, чтоты уехалаиз Н-ска, - неожиданнопроизнес он. - И тебе удалось всегоэтогоизбежать.
        - О чемты? - растерялась Майя, почему-то подумав, чтосейчас онзаведет разговоры окризисе иотом, что хорошотам, где нас нет.
        НоРодькамолчал, размышляя очем-то таком, чтоегоявнотревожило. Наконец, заявил:
        - Ты в курсе того, чтопроисходитс нашимиодноклассниками?
        - Нет, не в курсе, - Майя пожалаплечами. - А разве с нимичто-топроисходит?
        Элькав редких телефонных разговорах быласкупанаподробности, так чтоМайя не слишком-тознала, ктоиз их бывшегоклассаженился, развелся илиобзавелся детьми.
        - Я не так давновернулся в Н-ск, ноуже успел кое с кемпообщаться и проанализировать услышанное. Знаешь, к какому выводу я пришел? - Майя, конечноже, этогоне знала. - За последние годы с нашими одноклассникамипроизошло слишкоммноготрагических и совершеннонелепых случайностей. Целая череда, - заявил ей Родька. Подхватил бокал с шампанскимс подноса проходящей мимоофициантки, носампить не стал, сунул Майе в руки, - откоторой оказались застрахованы толькоте, ктоуспел вовремя свалить из Н-ска. Например, мы с тобой, Марусь! Еще Трубина, Гиззе и сестры Балаян.
        - Погоди, Родь, очемты говоришь? Какая еще… целая чередатрагических случайностей? - нахмурилась она.
        - Твоикартины застрахованы? - спросил одноклассник насмешливо, иМайя поспешнокивнула.
        - Да, застрахованы. К чему ты клонишь? Родь, прекратименя разыгрывать! - Ей сталотревожно. - Сейчас же расскажи, в чемдело!
        - Заинтриговал? - усмехнулся он. - Но, как уважающая себя Шахерезада, я расскажу тебе обовсемзавтра. Завтра, Марусь!.. И не морщисвой красивый носик, я не собираюсь портить тебе вечер. Кстати, где ты остановилась? В гостинице?
        - Нет, - покачалаМайя головой, понимая, чтоиз упрямогоРодькией ничегоне вытянуть, покаонсам не захочетрассказать. - В квартире родителей.
        Вернее, этодавноуже былаее квартира.
        - В той самой, чтос каморкой Карлсонанакрыше?
        Родькачастенькобывал у нее в школьные годы, иМайя водилаегоповинтовой лестнице в папину мастерскую на мансарде, с которой открывался чудесный вид накрасные черепичные крыши СтарогоГорода. Наверное, именно поэтому онатак не смогла продать квартиру, когдапереезжалав Испанию. Собиралась, нов последний моментпередумала - слишкомуж многовоспоминаний, державших ее цепко.
        Вместоэтогопару летназад Майя нашластроительную компанию и дизайнера, решив привестисвое наследствов порядок. Прилетев в Н-ск, Паблоснял номер в отеле, аМайя с Никитой иОрелией, егоняней, устроились в отремонтированной квартире, в которой малочто напоминалоее не слишком счастливое детство.
        - Заскочу к тебе завтраутром, - сообщил ей Родька. - Часов в девять, подойдет? И мы обовсемпоговорим. Привезу тебе кофе икруассаны, как и положеноназавтрак модной художнице.
        - Родь, ну чтоты несешь?!
        - Дай-камне свой телефон! - онуже вытаскивал здоровенный позолоченный мобильник.
        Уставился нанее вопросительно, и Майя, обреченновздохнув, продиктовалаему свой номер, понимая, чтотеперь отРодькией так простоне отвязаться.
        В череду... гм... нелепых итрагичных случайностей онане верила. Решила, чтоРодькавсе придумал, чтобы найтиповод для еще одной встречи.
        Майя быларадаеговидеть, нознала, чтоРодькак ней неровнодышитеще со школьных времен, даисейчас чувствовалаегоособый интерес. Поэтому утреннее свидание порядкомее смущало. Впрочем, онвсегда был слишкомделикатен, чтобы у нее возникликакие-либопроблемы в случае отказа...
        С другой стороны, может, ине стоитему отказывать? Новый Родькаей нравился, ау нее давноуже не былоникаких серьезных отношений...
        Как, впрочем, инесерьезных тоже. Вернее, так толкомникогоине былос тогосамогопервогои единственногораза.
        Быть может, поравпустить в свою жизнь что-тоновое? Нового мужчину, с которымонибыли дружны еще сошколы, атеперь онпроизвел нанее самое приятное впечатление, ипроменять постоянночленствов клубе неудачниц насерьезные изрелые отношения?
        Ей уже двадцать семь и… Прочасики, которые тикают, додумать Майя так ине успела.
        - Смотрите-ка, ктотуту нас?! - разнесся погалерее зычный голос, иРодька негромковыругался.
        В дверях показалась знакомая фигура, привиде которой Майя мысленно чертыхнулась. Уж кого-кого, аэтого человекаонаточноне ожидала увидеть насвоей выставке!
        - А вотиДубовский пожаловал! - поморщился Родька. - Кудауж без него?! Знаешь, Марусь, я, пожалуй, пойду... - У них был затяжной конфликтеще сошколы, причемчастенькос применением грубой физической силы, в которой у его оппонентабыл значительный перевес. - Не буду портить тебе вечер. Увидимся завтра!
        - Дозавтра, - машинально отозвалась она, готовясь к встрече с ураганомпод названием «МаксимДубовский» исправедливо полагая, чтобез жертв иразрушений уже не обойтись.
        Не ошиблась - жалобнозвякнулибокалы наподносе у официантки, которую Макс пошкольной привычке попытался ущипнуть зазад, иодин из гостей, надолго остановившийся рядомс Майиным «Одиночеством», недовольно поморщился.
        - Ведите себя цивилизованно, молодой человек!
        НоМайя знала, чтоэтотмолодой человек не в состояниивестисебя цивилизованно. Потому что Макс Дубовский настопроцентов состоял из жеребячьегоэнтузиазма, щедроприправленноголошадиным упрямством. Грозаучителей, с вечным «неудом» поповедению и «отлично» пофизкультуре, ондолгое время был школьнымкапитаномна всех спортивных состязаниях, вечно споря заэтосомнительное звание с АртемомСпасским.
        Майя их стремления быть вовсем первымине понимала, даи физкультуру не слишком-тожаловала - опасалась прыжков через козлаив грязную песочную яму.
        С тех пор Макс почтине изменился - здоровенный, словношкаф, широкоплечий, с белозубой улыбкой на румяномлице ивихрамисветло-рыжих волос. Шел к ней, почему-то прихрамывая иопираясь натрость, авокруг негобегал крайне активный рыжеволосый мальчишкалетпяти, изнывая отнетерпения.
        «Яблокоотяблони», - сосмешком подумалаона, размышляя, что моглослучиться с Максомзагоды ее отсутствия, кроме… счастливого брака, потому чторядомс ним, рукаоб руку, шлакрасивая худенькая девушка. Синяя туникаибелые брючкидля беременных подчеркивалиее аккуратный животик.
        Месяц шестой-седьмой, уверенно определилаМайя.
        …Шесть летназад у нее тоже долгоне рос живот, почтидосередины второготриместра. Наработе онастарательноделалавид, что не беременна - таскала тяжеленные ведрас водой ишвабры, - покаее не подловилаМарина Викторовна. Отвелав свой кабинет иустроиладопрос с пристрастием.
        Пришлось вовсемпризнаваться.
        Майя даже расплакалась, сказав, что еслиее уволят, онане сможет заплатить заквартиру ией не на чтобудетпокупать еду. Быть может, онаможетпоработать еще хотя бы пару месяцев?.. Ведь онаже не нарушила никакой... трудовой кодекс?
        В последнее время с заказамина оформление ее не слишком баловали, даикартины почти не продавались.
        - И где же счастливый отец? - хмуро поинтересовалась старшая акушерка, которая всегдак ней была слишкомдобра. - Ну же, не плачь, деточка, мы что-нибудь придумаем!
        - Отцанет, МаринаВикторовна, ине надонаменя так смотреть! - Майя понимала, что этозвучитдоужасабанально, как ився ее история. - Так уж вышло! Вы можете осуждать меня сколько угодно, ноя… Я самаэтогохотела, имне одной завсе отвечать. Вот увидите, я справлюсь! Мне бы толькодо родов продержаться, апотомуже…
        Потомонауедетв Испанию. К ПаблоКармино, который давноуже звал ее к себе, ноонавсе откладывала. Не хотеласваливать нанегоеще и эту проблему.
        Онаникому не хотела причинять проблем.
        Солнышко, звал ее Родька.
        Дура, заявилаей Элька, прознав о беременности. Наказаласразу же топать нааборт, ноМайя не пошла, решив оставить ребенка.
        Этобылошесть с половиной лет назад, асейчас…
        - Этотасамая тетя-художница? - спросил мальчишка, дернув Максаза руку. - Красивая! - итутже потерял к Майе какой-либоинтерес. - Па-ап, мне скучно!.. А можноя с тем мальчикомпоиграю?
        Еще одинмальчик примерно такогоже возрастасходил с ума отскуки, дергая заруку уже няню - молоденькую исмуглую испанку, с круглымиочкамиизачесанными назад чернымиволнистыми волосами, - давноуговаривая ее прогуляться поэтажам.
        С Никитой Майя договорилась еще с утра - онавозьметегонавыставку с условием, чтототбудетвестисебя тихо. Слушать Орелию ине доводить ее донервногосрыва, ав восемь вечера онис няней отправятся домой - здесь всеголишь двакварталапо освещеннымцентральнымулицам. Тамонпосмотритсвой вечерний мультфильми, еслимамак этому времениеще не вернется, почистит зубы иляжетспать без нее.
        - Иди, Павлуша, познакомься! - разрешил Макс.
        - И чтобы ничегоне разрушить! - быстродобавилаегожена. - Все должностоять так же, как стоит.
        - Обещаю, мама! - торжественно произнес мальчик, хотя поеговиду былопонятно, чтоисполнить обещание ему будеткрайне икрайне сложно.
        ТутМакс уже заключил ее в крепкие объятия, перед этимловкосунув в рукижене свою трость. Сжал так, чтоМайя потеряла возможность дышать. Отпустил, затемторжественновручил цветы - здоровенный букетбелоснежных лилий.
        - Так вот, значит, ктоу нас нашаименинница! - подмигнул ей.
        - Какая я тебе именинница, Макс?! - улыбнулась Майя, подумав, чтовсе же радаеговидеть.
        ОтМаксазаверсту неслоуверенностью имужской силой. Майя знала - Элькаей рассказывала, - чтоонстал вполне успешен. Вернее, онис Артемомчуть ли не с окончания школы работали вместе имногочегодобились. Пусть ине сталикоролямигорода, но определеннобыливерховнымиего правителямив автомобильной сфере.
        Начиналис нуля, пригонялииз-за рубежамашины напродажу, затем сталиторговать автозапчастями, открыв несколько магазинов иавтосервисов. Нескольколетназад выбили региональное дилерствотоли«Ниссана», толикакой-тодругой автомарки, аможет, идвух сразу - Майя плохоразбиралась в подобных вещах, - после чегоделадаже не пошли, а взлетелив гору.
        - И ктоже ты у нас? - продолжал допытываться Макс после того, как Майя отдалацветы официантке. - Знаешь, услышал порадиопротвою выставку ипонял, чтоне могу пропустить такое мероприятие!
        - Художница, - призналась Майя, не прячаулыбку. - Я теперь у вас художница. Поговаривают, с мировым именемиизвестностью, но, конечноже, врут! Познакомишь? - онас любопытствомуставилась наегоспутницу.
        - Вероника, моя жена, - с явным удовольствиемпроизнес первый бабник школы. - ТамбегаетПавлик, аждеммы Софью, - ионлюбовнопогладил жену покруглому аккуратному животику.
        Майя пожаларуку молодой приятной женщине.
        - Мы с нимучились вместе, - сказалаей. - Тотеще был хулиган! Думаю, учителя перекрестились, когдавыпустилинаш класс.
        - И нискольконе изменился, - добавилаВероника. - Ваш? - онас улыбкой уставилась наНикиту, который гонялся заПавликом, мешая любителямживописи.
        - Мой, - призналась Майя.
        Затемвздохнула - мальчишкиедва не снеслиодну из журналисток, а потом, смеясь, пробежалимимо официантки, ибокалы наее подносе жалобнозвякнули. За нимиспешиларастерянная Орелия, не справлявшаяся с расшалившейся детворой.
        - Никита, подойдикомне! - позвалаМайя наиспанском. - Мы ведь с тобой договаривались!..
        - Павел… - началаотчитывать сынаВероника, нотутМайя внезапнозаметила, как вытянулось лицоМакса.
        - Что-тоне так? - спросилау него, гадая опричине подобного изменения.
        - Ну ты, Самойлова, даешь! - ошеломленнопроизнес тот. - Да ты, Самойлова, простогений мыслительной науки!
        И Майя занервничала. Носталоеще хуже, когдабывший одноклассник внезапнодвинулся нанее, прихрамывая, опираясь насвою трость, заставив ее попятиться.
        - И почему оноб этомеще не знает?! - произнес угрожающе.
        - Кто?! Макс, дачтос тобой? - нахмурилась Майя.
        - Егоотец! - рявкнул тот.
        Вероникасхватиламужазаруку.
        - Максим, успокойся! Ты что, уже успел где-товыпить?! Сейчас же прекрати, люди смотрят!
        - Смотрят?! Вотиотлично! - произнес Дубовский зловещимголосом. - Вотия посмотрел, имне все сразу же сталоясно. Самойлова, ну ты и учудила!
        - Макс, я ничегоне понимаю!.. - растеряннопроизнеслаМайя.
        Врала.
        - Затоя понимаю! - заявил он. - Любому идиоту понятно, аона, значит, не понимает... С первого взглядасталоясно, ктоегоотец. Я могу толькодогадываться ореакции Артема, когдаонузнает, чтоу него есть сын.
        Майя растерялась. Да, Никиткапохож наотца, ноонаине подозревала, чтоэтонастолько заметно. Ее сынбыл смуглыми темноволосым, иглазау негосерые, как иу Артема, новедь этововсе ничегоне означает!..
        В Барселоне онадолгораздумывала, брать лис собой сына. Уж очень ей хотелось показать ему родину, поэтому Майя решила, чтосходство не имеетособогозначения. Смуглый итемноволосый Никиткавполне мог быть отиспанцас горячей кровью.
        - Нетже, Макс! - покачалаголовой Майя, постаравшись, чтобы голос прозвучал как можноболее спокойно. - Артем тутвообще нипричем. С чеготы взял?! Мы с Пабло…
        Услышав свое имя, ее менеджер повернулся в их сторону, выдав улыбку в тридцать два отбеленных зуба. Паблостарательно следил засобой идля своих летбыл вполне бодр, поэтому Майя ирешила…
        - Хочешь сказать, чтородилаотгея? - ухмыльнулся Макс, невероятным образомдогадавшись об ориентацииПабло. - Самойлова, ты хоть мозг мне не крути, у меня своих извилинхватает! Не представляю, чтос тобой сделаетАртем, когдаузнает…
        Озвучить свою версию Дубовский не успел, потому чтоМайя егоувидела. Это былонастольконеожиданно, что онадаже потеряладар речи.
        Потому чтопоняла: прошлое ее все же настигло.
        В Барселоне Майя самонадеянно думала, чтоспособнавыдержать любые удары, ноэтотоказался такой силы, что, несмотря навесь свой титановый стержень, онавсе-такипокачнулась наогромных каблуках дорогущих туфель.
        Потому что, миновав охранниканавходе, в просторном зале появился АртемСпасский. Нашел ее взглядомиувереннодвинулся в их сторону. Лицоу негобылотакое, чтоМайе намиг захотелось повернуться к Спасскому оголенной спиной в дивномДиоровском платье, предмете Элькиной зависти, и сбежать с собственной персональной выставки.
        Куда - Майя еще не знала; дахоть в окно!
        Егопоявление былонастолько невероятным - аведь онапочти уговориласебя, чтоониникогдане пересекутся в городе-миллионнике! - чтоМайя вначале отказывалась верить своимглазам.
        Нозатемвсе-такиповерилаи решила, чтоникудаонане побежит. Трудностидостаточноее закалили, ионасможетбез страха взглянуть в темно-серые глазаАртема Спасского.
        Ноонбыл здесь, ией все-такипришлось смириться с неизбежностью.
        Стоялаиждала, когдаонподойдет, не слушая, очемтвердитей Макс.
        Смотрела.
        Артемпроизводил такое же завораживающее впечатление, как ив тотсамый день, когдас ней случилось «это» - в седьмомиливосьмомклассе, стоилоему занять соседнее место назадней парте. Движения были уверенными, отточенными - словноу вышедшегонаохоту хищника - похоже, сказывались многолетние тренировки. Одет стильно, дорого - блейзер, светлая рубашкапод ним, темные джинсы.
        Впрочем, наодежду Майя не смотрела, впилась нервнымвзглядомв красивое, с мужественнымичертамилицо. Увидела, как онуставился наее сына - иеготоже! - после чегопосмотрел ей в глаза.
        И Майя поняла, чтоАртемвсе знает. Самдогадался иликто-торассказал - этобылоуже неважно.
        И оназамерла, размышляя - чтооней сделает?!
        В том, чтосоСпасскимбудут проблемы, онане сомневалась. Но чтоонможетсделать, еслиМайя не… крутилаему мозг, как выразился Макс? Наорет? Окатитледянымпрезрением? Илиже попытается отнять у нее сына?
        Нет, строгосказаласебе Майя, этогоне произойдет. Пусть толькопопробует! Первобытные времена, когдавсе решала грубая сила, канулив лету. У нее тоже водились деньгиинайдутся отличные адвокаты, еслиделодойдет досуда.
        Иногдаонауже размышлялао подобных нерадужных перспективах и решила, подобное ей не страшно. Онвсе равноничегоне сможетсделать.
        Даизачемему что-тоделать?
        Быть может, онипросто поговорят, как цивилизованные люди? Выяснятвсе раз инавсегда, раз уж не получилось тогда, шесть летназад?
        Тольковот, как оказалось, налет цивилизацииу АртемаСпасскогобыл слишкомтонок, потому что вместоприветствия онсхватил ее за руку. Серые глазанедобросузились.
        - Ты что?! - выдохнулаМайя неверяще, когда мужские пальцы доболисжалиее запястье. - Отпустисейчас же! Синяки останутся…
        - Переживешь! - заявил онледяным тоном, начтоегокомпаньон жизнерадостноухмыльнулся.
        ЗатемАртемразвернулся и, не говоря нислова, повел ее к выходу. Вернее, потащил.
        Отподобногообращения Майя порядкомопешила.
        - Кудаты меня тащишь? Спасский, да чтос тобой?! Ты с умасошел?
        Пабло, стоявший неподалеку, занервничал. Двинулся былок ним, ноМайя покачалаголовой. Артембыл ее проблемой, ей с нимиразбираться.
        - Сомной все в порядке, - голос у Артема был холодным, под стать выражению еголица. - А у тебя, Самойлова, как я погляжу, провалы в памяти. Значит, забыламне сказать? Так ине вспомнилазацелых шесть лет? Хорошо, хоть добрые людинашептали...
        Все былосовсемне так, хотела возразить ему Майя, новместо этогоспросила:
        - Какие еще добрые люди?! Черт, Спасский, я сейчас навернусь с каблуков, имоя смерть будетнатвоей совести!
        Скорость онвсе-такисбавил, но продолжал увереннодвигаться к выходу.
        - Прогуляемся, - наконец, сообщил ей. - Побеседуемс тобой осмысле жизнии омоемсыне.
        Ниовысших материях, нио Никите говорить с нимМайя не собиралась.
        - С чеготы вообще решил, чтоу тебя есть сын?! Вернее, чтоу тебя есть ребенок от меня?
        - Потому чтоу меня есть ребенок от тебя, - заявил онуверенно.
        - Спасский, не кажется литебе, чтоты слишкомуж высокогоосебе мнения?!
        ВместоответаАртеммолча дотащил ее довыхода. Флегматичный охранник в дурацкой ливрее распахнул перед нимидвери, аМайя подумала: одноее слово, иониуже никудане пойдут.
        Нозатемрешила, чтопоговорить имвсе-такистоит. Раз уж прошлое ее настигло, придется этокак-то разруливать.
        Глава 2
        ШЕСТЬ С ЛИШНИМ ЛЕТ НАЗАД
        Эльке даже не пришлось ее долго уговаривать. Вернее, слишком долго.
        Майя сперва протестовала, заявив подруге, что у нее как раз смена в роддоме, да и надеть ей нечего. Не может она поехать, и все тут! Так что на этот раз без нее.
        Но затем услышала волшебное «Артем Спасский тоже будет», после чего все сразу как-то быстро сложилось. Майя придумала, кто сможет ее подменить - на днях она брала Ниночкину смену, когда у той подошла очередь в поликлинике, и коллега была готова отдать долг в любое время. К тому же заветное платье на одной из витрин модного магазина после вырученных за последнюю картину денег больше не казалось Майе запредельно дорогим.
        И она решила - поедет!.. Купит чертово платье и отправится на дачу к депутатскому сынку Игорехе Зимину, где соберутся ее одноклассники после четырехлетнего расставания.
        Кстати, их выпуск, несмотря на то, что их ругали почти все учителя, оказался хорошим, сильным. Почти все поступили в ВУЗы, кроме сестер Бабаян, отбывших на историческую родину в жаркую и загадочную Армению, и еще парочки, уехавших вслед за родителями в поисках лучшей жизни в противоположные части света.
        Одна лишь Элька через год после окончания школы выскочила замуж, после чего радостно осела на шее у обеспеченного мужа, забросив экономический, куда поступила по маминой протекции. Муж оказался старше ее лет на двадцать пять и вызывал у Майи искреннее недоумение своей лысиной, пивным животом, обрюзгшими щеками и занудным голосом.
        Зато у него за душой водился целый колбасный завод… Вернее, мясообрабатывающий комбинат, и Элька уверяла, что ее страстной любви хватит на всех - и на мужа, и на комбинат.
        Правда, семейное счастье продлилось недолго. Через полтора года они уже принялись разводиться, что сопровождалось страшными скандалами, Элькиными истериками и испорченными нервами. Майе, терпеливо служившей подушкой для слез и внештатным психотерапевтом для подруги, тоже порядком досталось.
        Наконец, развелись.
        Элька отсудила у бывшего мужа однокомнатную квартиру в центре и приличную сумму, осевшую на ее банковском счету. «На первое время хватит, - заявляла подруга, когда забегала к Майе - веселая, беззаботная и свободная, - принося безумно дорогие пирожные из модной кондитерской. - А на второе снова кого-нибудь подцеплю!»
        В университет Элька возвращаться не собиралась, вместо этого направила свою неуемную энергию на поиски новой жертвы, способной обеспечить достойный, по ее меркам, уровень жизнь.
        Мясокомбинат она считала пройденным этапом, на этот раз нацелившись значительно выше. Встречалась с бывшим одноклассником, Игорехой Зиминым - ленивым и флегматичным парнем, от которого Майя в школьные годы частенько получала портфелем по голове за то, что не давала списать домашку, а в старших классах - сомнительные комплименты из разряда: «А ничего такая жопень! И сиськи, Самойлова, у тебя тоже зачетные!»
        Впрочем, у других они были намного зачетнее, поэтому Зимина - как только его отец дорвался до власти - быстро пристроили в правильные руки.
        Майе, заработков и мизерной стипендии которой хватало лишь на то, чтобы заплатить за квартиру и более-менее регулярно питаться, Зимин с его деньгами и связями казался инопланетянином. Из другой галактики, которая, по законам мироздания, с ее уж никак не пересекается.
        Поэтому на дачу к Зимину ехать она не собиралась, но, услышав, что Артем тоже будет, передумала. И не только потому, что жутко соскучилась - она не видела Спасского четыре года.
        У нее тоже была радость.
        В Художественной Академии ее работы считали талантливыми и прочили большое будущее. Но Майя не стала ждать завершения учебы. Собравшись с духом, написала Пабло Кармильо, бывшему папиному другу, с которым отец общался до того, как стал регулярно «употреблять», и послала испанцу снимки своих работ.
        А дальше все так закрутилось…
        Настолько, что сулило невероятный, сказочный поворот в жизни. Пабло предсказывал ей большое будущее, настаивая на том, чтобы Майя переезжала в Барселону и заканчивала обучение уже в Испании.
        Она пока еще не до конца решила, но собиралась согласиться.
        Именно по этому поводу - а еще потому, что скоро увидит Артема, - Майя и купила то самое платье - мягкое и пушистое, голубого цвета, идущее к ее золотистым волосам, спадавшим почти до пояса, и обтягивающее худенькую, хрупкую фигурку. Сапоги тоже были, причем, почти новые - приобрела на сезонной распродаже еще весной, получив деньги за одну из картин.
        Добиралась до приморского городка Майя на электричке. Именно там, в дюнной зоне, засыпанная октябрьскими листьями, стояла дача Зиминых, обнесенная железным забором, с охраной и сторожевыми собаками - трехэтажная ода богатству и власти, с каминным, танцевальным и бильярдным залами, крытым бассейном и джакузи.
        И, конечно же, полным баром, щедро открытым для гостей депутатского сына.
        Об этих и других чудесах Майя уже была наслышана от Эльки, многократно «зависавшей» на даче у Игорехи, пока там не было его родителей. Вот и сейчас те уехали то ли в Бангкок, то ли в Пхукет, оставив дом на откуп сыну.
        По словам Эльки, встреча одноклассников обещала быть знатной.
        Только вот, как оказалось, не для всех.
        ...На дачу в тот вечер Артем приехал не сразу - Майя уже успела многократно пожалеть, что согласилась на сомнительную затею. Потому что вместо обещанного Элькой целого 11 «А» класса в особняке Зимина собрались лишь самые его «сливки». Элита, к которой Майя не имела никакого отношения.
        Шестеро, если считать вместе с ней.
        Игореша Зимин, в отсутствие родителей барином встречавший гостей на парадной лестнице.
        КристинкаБаранова - единственная из их класса, кто соревновался с Элькой зазвание королевы красоты. В школе Майя даже мечталанаписать ее портрет - Барановабылачудокак хороша. Высокая, стройная, тонкая, словнотростинка, льняные волнистые волосы доспины, голубые «кукольные» глаза, умелоподчеркнутые дорогой косметикой.
        Нопередумала - невзлюбила Баранову в тотсамый момент, когдаАртемсерьезноею увлекся. Настолько, чтодаже пригласил ту навыпускной. Майя тогдапошлас Родькой, нонадачу к Зимину Роданов приехать не смог: заболел, ангина…
        Былиеще КаролинаМанская, Серега Гучаров иПашкаВоронов - дети обеспеченных родителей, в школьные годы воротившие отнее нос. Даи сейчас ничегоне изменилось.
        - Развлекайся, Самойлова! - хозяин домасунул ей в рукибокал с виски.
        - Ничеготак платье! - усмехнулась подошедшая Кристинка, когдаМайя обозревалагостиную, кудаболее походящую намузей, - дубовая антикварная мебель, картины, статуи, ковры, старинные часы с кукушкой, толькочтоотбившие семь часов вечера. - Украла, наверное? Кстати, Ветлицкая говорила, ты моешь полы в роддоме. Можешь иу меня помыть заодно, уборщицакак раз заболела.
        Наней был дорогущий наряд - серебристое ультракороткое платье и дизайнерские сапогис пайетками доколен.
        - Украла, конечно! - вяло отозвалась Майя. - Где бы мне егоеще взять? А полы, Кристин, я покапомыть не могу... График у меня слишком плотный. Туттакое дело, все нагод вперед занято! В городе оказалось слишкоммногогрязных полов.
        И слишкоммногогрязных ртов, хотеладобавить Майя, но промолчала. Решила, чтонет смысласвязываться. Покрутилав руках бокал, раздумывая, не отправиться лией сейчас настанцию.
        Артемтак ине появился, иесли онатихонечкоуйдет, этоговсе равнониктоне заметит.
        Нотутк дому подъехаламашина, ав ней - Макс Дубовский иАртем. И Майя решила, чтоеще немногопобудет.
        …Потомонамногораз себя спрашивала, чтоименно произошлонатой вечеринке. Чтос ней случилось после пары глотков виски, откоторых запершилов горле - последний раз Майя пилана похоронах мамы; этобыло церковное вино, смешанное с ее слезами, - из-зачеговнутрисразу же сталотеплоивесело, амир заиграл новымикрасками.
        Настолькояркими, чтохоть сейчас берив рукикистиирисуй…
        Ноонане сталадаже доставать свой извечный блокнот - наоборот, наслаждалась тем, чтовсе изменилось ичто внезапновсе стали… почтиее друзьями. И шуткиЗимина, которогоонас первогокласса считалапустоголовым идиотом, неожиданно показались ей смешными, а темноволосая иманерная Каролина - таеще зазнайкаиз семьивладельцабензоколонок - вполне приятной в общении.
        И даже КристинаБарановабольше ее нискольконе раздражала.
        Наверное, потому чтоне заинтересовалась прибывшим Артемом. Вместоэтогопринялась обхаживать Игореху, из-зачегоЭлька порядкомбесилась. А еще ее единственная подругапочему-то двоилась, появляясь тотам, тосям.
        НоМайя знала, у Барановой ничегоне выйдет - Элькакрепко вцепилась в Игореху наманикюренными пальчикамиине собиралась его упускать. Через пару дней ониулетали толинаМаврикий, нолина Бали - инопланетные для Майи названия! - причемнацелый месяц, спускать деньгипапы-депутата.
        Нокудабольше Майю радовалаее собственная смелость.
        Потому чтоонанашлав себе силы подойтик Артему иустроиться рядомс нимв большомкресле, к чему тототнесся вполне благосклонно. Положил ей руку на плечо, как никогдане делал раньше. Прижал к своему крепкому, теплому боку, иМайя сидела, замерев отсчастья, боясь пошевелиться.
        Вскоре все разбрелись ктокуда - разделились попарочкам, кто-то играл в бильярд, кто-тоотправился плескаться в бассейне - иони остались с Артемомодни. Он долгорассказывал, крутя в руках бокал с темсамымвиски, аМайя внимательнослушала, как онис Максомделаютбизнес.
        Начиналионис машин. Денег не былосовсем, поэтому часть занялиу родителей, часть - под грабительские проценты. Новсе вернули, после чегосталиеще иторговать запчастями, обзавелись автосервисами, апару дней назад подписаливажный контракт, открывавший перед ниминебывалые возможности. В скоромвремени онис Максомпланировали построить свой первый дилерский центр, азатемобязательнобудети второй!
        Артемснованазывал ее Марусей, и Майиносердце сладкозамирало, когдаонапредставляла, чтоэто будетдлиться всегда. Онвоттак станетприходить с работы и рассказывать ей, как идутделав их с Максомкомпании, аона…
        Майя тоже ему что-нибудь расскажет. Например, чтоее картины Пабло находил очень иочень перспективными, ионатоже получилакрайне заманчивое предложение. Путевку в новую жизнь, потому чтомногие считалиее по-настоящему талантливой.
        Но, кажется, Майя так ничегоАртему ине рассказала.
        Лишь то, чтоуезжаетв Испанию. Скорее всего, на совсем.
        …Позже уже Майя решила, чтов том виски, который щедроразливал гостямЗимин, былиподмешаны наркотики. Иначе бы онани зачтоне сталацеловаться с Артемом… Вернее, сталабы, ноне потерялаголову дотакой степени, чтов мире не осталось ничего более важного... Кроме егоумелых, ласкающих ее рук, егопоцелуев и заверений, чтоонаневероятно красиваивсегда, всегдаему нравилась.
        Правда, противный внутренний голос попытался разрушить волшебство, намекая, чтопрошлоуже четыре годас их последней встречи. Так уж лисильно онанравилась Спасскому, если онниразу ей не позвонил, ана выпускномвсе время уделял только Барановой?
        НоМайя не хотеласлушать глупый внутренний голос, потому что Артемговорил, чтовсегда понимал - с ней можнотолько всерьез - ине был к этомготов. Зато сейчас вполне…
        Настолько, чтоегопоцелуи становились все более иболее настойчивыми, рукидавноуже хозяйничалипод ее платьем, аона попыталась стянуть с негорубашку, чтобы добраться доегокрепкоготела.
        Все же опомнились, потому чтоиз соседнегокреслананих с усмешкой поглядывал Воронов идаже пытался давать советы. Затембылакакая-то комната, которую уже заняладругая парочка. Майя так ине поняла, кто тамбыл. Подумала, чтоИгореха, ноуж точноне с Элькой - ту онавидела налестнице.
        Быть может, Макс Дубовский... Нос кем? С Каролиной илиже Кристинкой Барановой?
        Ноэтопересталоее волновать, потому чтоонинашлипустую спальню. И все взорвалось - мир вспыхнул сверхновой, наполняя ее светом…
        Майя толкомине помнила, как прошел ее первый раз ибылолией физически хорошо. Осознание того, Артем наконец-такипринадлежал ей - толькоей! - приносилос собой невероятноострое чувство моральногоудовольствия.
        Настолькосильное, чтоонов разы превосходилофизическое.
        …Затемонвсе же заснул, расслабленный испокойный, прижимая ее к себе. НоМайя осторожновыпуталась из его объятий - ей хотелось еговидеть.
        Онадолгосидела, упиваясь ощущением всеобъемлющегосчастья, разглядывая его умиротворенное, красивое лицо, длинную руку с сильнымипальцами, смугловатую кожу, узкие бедраи мускулистую спину. Захотеласнова прикоснуться к рельефныммышцам, но побоялась потревожить егосон.
        Мечтала, чтооднажды нарисуетего портрет.
        Так долго, покане протрезвела.
        Осознание того, чтонатворила - переспаласоСпасским! - ударило больнее, чемнож врага. Потому что, еслибы онине перебрали, ничего подобногоне случилось. Артем никогдабы не стал с нею заниматься любовью - с Марусей-то Самойловой…
        Ноонане собиралась ниочем жалеть!
        А еще Майе не хотелось разрушать волшебство. Не хотелось егоутреннего недоуменноговзгляда, скомканногоприветствия и озадаченноговида, поэтому онакое-как натянуланасебя одежду, радуясь тому, чтоАртембыл пьянине смог «подостоинству» оценить ее заношенное белье - нетерпеливо стащил, расстегнул, отбросил в сторону, стараясь поскорее добраться доее тела.
        Даионатоже... Тоже хотелапоскорее донегодобраться, прикасаться, целовать, ощущать теплоегокожи. Получить егов полное, пусть и короткое, новсецельное владение!
        Поэтому Майя ине чувствоваласебя отброшенной в сторону. Все правильно, сказалаонасебе. Я давно уже об этоммечтала. Он - мой соблазн, ия наконец-такиего получила. Гештальтзакрыт, итеперь можнососпокойной душой улетать в Испанию.
        Правда, доэтогоеще былодалеко.
        Сперваонатихонечковыбралась из особняка, сообщив безликому охраннику у ворот, чтодо станциидоберется сама. Тот окинул ее изучающимвзглядом, после чеговыпустил из калиткив прибалтийскую ночь, видимо, решив, чтоонавряд лиунесетиз домачто-либоценное.
        НоМайя еще не знала, чтовсе-таки кое-чтоонаунесла. Узналаоб этомчерез две с половиной недели, когдадержалав трясущихся руках тестна беременность, увереннопоказавший ей две полоски.
        Затембыл второй тест. Еще одиниеще... Полоскистановились все жирнее, ис каждымднемМайя все больше скатывалась в отчаяние.
        Артем, конечноже, ей так ине позвонил, нотакой милостиот негоонаине ждала. Этобыл ее соблазн, ей занегоиплатить! Вернее, рожать ивоспитывать, потому чтоМайя решилаоставить ребенка. Мысль отом, чтобы убить маленькое существо, поселившееся у нее в животе, вводила в такой ступор, чтоона отбросилаее сразу же инавсегда.
        Правда, деньгиу нее привычноне водились, нодородов былоеще целых… Еще уймавремени, строгосказаласебе Майя, ионазаработаетстолько, сколько нужно. В Испанию онатоже пока не полетит. Сделаетэтопозже, когда сынишкаокрепнет.
        В том, чтоу нее будетмальчик, она не сомневалась.
        Засомневалась лишь однажды, когда все-такирешила, чтоАртему стоит узнать. Тольковотегостарый номер был отключен, ановогоу нее не было. Сталазвонить Эльке - тавсегдаивсе обовсех знала, - нопереадресация включалась так долго, покаМайя не вспомнила, чтоподругаукатилас инопланетяниномЗиминым толинаБали, толинаМаврикий. Причемнацелый месяц.
        Родькатоже уехал - выздоровел иукатил в Швецию постуденческому обмену до концаучебногогода, иу негоуже было не спросить.
        Помыкавшись, обзвониласвоих бывших одноклассниц, чьиконтакты нашлав старой записной книжке, ноновогономераАртема никтоне знал. Ниего, ниМакса Дубовского. Майя даже почему-то вспомнилаомаме Эльки. Позвонилатой надомашний, решив, малоли… Дарья Владимировна всегдабылакрайне строгой и ответственной женщиной. Руководилаогромнымзаводоми попривычке продолжала контролировать Элькину жизнь, хотя тадавноуже выросла. И телефоны Элькиных друзей тоже записывала.
        НоиДарья Владимировнане знала новогономераСпасского!..
        Майя уже сталаподумывать, ане навестить родителей Артема - как-тобылау тогонадне рождения, еще в школе, в классе так девятомили десятом. Ноехать ей никудане понадобилось, потому что неожиданнопришлоСМС от неизвестногоабонента. В сообщениибыл номер телефонас короткой припиской: «АртемСпасский».
        И все.
        Решив, чтокто-тоиз одноклассниц над ней все же сжалился, Майя набрала заветный номер. Ответил ей звонкий женский голос.
        - Можнопоговорить с Артемом Спасским? - растерянноспросила она, подумав, чтовсе-такиномер оказался неправильным.
        - А ктоегоспрашивает? - поинтересовались натомконце. - Артемасейчас нетдома.
        - Егоодноклассница, Майя Самойлова, - убитопроизнеслаМайя. - Можете ему передать... - нотутона осеклась.
        ...Зачемей что-топередавать, если чудане случилось иномеромона не ошиблась?! Зачем, еслиу той, ктоей ответил, оказался слишкомуж хозяйский тон, словноона имелаполное наАртемаправо?!
        И пусть у негонапальце в тотвечер не былообручальногокольцаиосвоей невесте Артемс ней ниразу не заговорил... Толькооработе ио том, какой Майя сталакрасивой.
        Затов телефоне онауслышала совсемдругое.
        - Слушай меня, шалава! Никогдасюда больше не звонииегоне ищи, - проникновенносообщилией в трубке. - Он - мой! Еще одинзвонок, тварь, ия тебя прикончу! Найду и придушу собственнымируками. Тебе все понятно? Вразумела?
        - Вразумела. Мне все понятно. Большое спасибо! - машинально отозвалась Майя, после чегонажала на«Отбой».
        Больше Артему онане звонила.
        Глава 3
        ...Случившееся на даче у Зимина давно уже было ею выстрадано, пережито, оплакано и похоронено. Майя привыкла к тому, что Никита - только ее сын, у которого никогда не было отца. Существовали лишь ее соблазн, который она и получила; быстрое зачатие, чьи детали давно стерлись из памяти, покрытые алкогольно-наркотической дымкой.
        Зато Майя отлично помнила бессонные ночи, лезущие зубы, детские болячки и памперсы по цене золота на фоне полнейшего отсутствия денег. И не было никого, кто бы мог прийти ей на помощь.
        Но во всех своих трудностях она винила только себя одну.
        И Майя выкарабкалась, выжила, вырастила, выбилась в люди и... теперь не понимала, что делает Спасский в ее размеренной и налаженной жизни. Откуда он появился? Что ему надо?! Куда он ее тащит, в конце-то концов?! Да и зачем?
        Ведь она никогда ему не была нужна - ни в школьные годы, ни после их короткой, но бурной встречи на вечеринке у Зимина. Тогда к чему это его рассерженное, такое красивое лицо?
        Потому что сейчас он тоже не был нужен.
        Ни ей, ни ее сыну.
        ...Артем тем временем уверенно вел ее к лифтам. Шагал так быстро, что она едва поспевала на высоченных каблуках. Стальные пальцы все так же впивались в ее локоть, и напрасно Майя уверяла Спасского, что никуда не сбежит - отпускать Артем ее не собирался. Ткнул в светящуюся кнопку вызова, буркнув, что они немного прокатятся. На верхний этаж, где под открытым небом находился летний ресторан.
        - Зачем?! - в который раз спросила она, когда лифт покорно распахнул двери и Артем затащил ее внутрь.
        - Обсудим дела минувших лет, отозвался он коротко.
        Тут прибыл еще один лифт, из которого высыпали ее гости, и Майя окончательно заскучала. На миг даже промелькнула шальная мысль позвать на помощь, но она себя одернула.
        Они просто-напросто поговорят, пообещала себе, и она что-нибудь придумает. Наврет с три короба, чтобы Спасский окончательно от нее отстал, после чего вернется к своим гостям.
        Он ведь… не варвар?!
        Тут Майя покосилась на Артема и, поймав ледяной взгляд его серых глаз, серьезно в этом засомневалась.
        Железные створки лифта сомкнулись, и она осталась с варваром-Спасским наедине. Лифт тронулся, и ей окончательно стало не по себе. Майя, за долгие годы изучившая все оттенки его настроения, знала: Артем вне себя от злости.
        Но что он от нее хочет? Неужели предъявит свои права на ее ребенка?!
        От этой мысли стало настолько дурно, и она даже покачнулась на высоченных каблуках. Крепкие пальцы Спасского сильнее сдавили ее запястье, не давая упасть. Впрочем, Майя быстро пришла в себя.
        Никто его у меня не заберет, сказала себе строго. Никита - только ее сын, а не этого… дикаря!
        Двери снова распахнулись, и они вышли из стальной коробки в вечерний мир негромкой музыки, перезвона хрустальных бокалов и пятизвездочного вида на древние соборы и черепичные крыши Старого Города. Угодливый официант поманил их за собой к единственному свободному столику в дальнем углу.
        - Предложить вам выпить? - поинтересовался любезно, как только они расселись и Майя нервно расправила подол черного платья.
        - Черный кофе и мартини с водкой, - ответил за двоих Артем. - Меню не нужно.
        Майя пожала плечами. Кофе без молока она терпеть не могла, а насчет мартини…
        - Не рановато ли для алкоголя? - спросила у него. - Как там твои… тренировки?
        - Мартини для тебя, - мрачно сообщил ей Спасский. - Пригодится.
        Она собиралась было ответить, что совсем не пьет - если только пару глотков шампанского на открытии своих выставок. Того раза у Зимина за глаза хватило, да и боится она дурной наследственности... Но промолчала.
        Решила, что на этот раз и в самом деле не помешает.
        - Итак, я внимательно тебя слушаю! Можешь уже начинать рассказывать, - разрешил ей Артем.
        - Что именно ты хочешь от меня услышать?
        - Твою версию того, что случилось шесть лет назад, - заявил он, и Майя посмотрела ему в глаза.
        Шесть лет не прошли для Спасского бесследно. Он возмужал, если можно так сказать. Стал куда более уверенным, спокойным, и от этой его уверенности по спине расползался противный, нервный холодок.
        Он был опасен. От него следовало держаться подальше, и чем скорее Майя начнет, тем будет только лучше для нее и для Никиты.
        - Мы с тобой переспали, Спасский, если вдруг тебе изменяет память, - пожала она плечами. - Иногда такое случается между мужчиной и женщиной. Затем… - запнулась, не зная, стоит ли упоминать о том злосчастном звонке, когда она премило пообщалась с его любовницей.
        - Затем ты уехала, - подсказал он.
        - Уехала, - согласилась Майя. - А ты хотел, чтобы я с тобой попрощалась? Оросила слезами твое мужественное плечо? Может, мне стоило еще и извиниться за то, что я тебя соблазнила?
        От тяжелого взгляда ей захотелось закурить, хотя Майя никогда не курила.
        - Не стой из себя дуру, Самойлова! Хотя, что ее строить, если ты и так уже…
        - Что тебя от меня надо, Спасский? - спросила Майя устало. - Говори уже быстрее! У меня полная галерея гостей. Заметь, среди них есть и покупатели. Так что не порти мне бизнес!
        - К черту твой бизнес, - отозвался он безразлично. - Я хочу понять, почему ты скрыла от меня факт рождения моего ребенка.
        - С чего ты решил, что у тебя вообще есть сын? - нервно пожала она плечами. - Вернее, может, он у тебя и есть, но я-то тут при чем?
        - Не строй из себя дуру... - начал он, но Майя его перебила.
        - Мы уже выяснили, что для этого мне не надо ничего из себя строить. Блондинка от рождения, - Майя потянула себя за длинный белокурый локон. - Спасский, ты несешь полнейший бред, и с меня, пожалуй, на этом хватит! Пойду-ка я, а кофе и водку ты уж как-нибудь сам…
        Собиралась былоподняться иуйти, нохолодный голос заставил ее остаться наместе.
        - НикитаСамойлов. Дата рождения - двенадцатое июля 2016 года. Второе отделение Н-ского ГородскогоРоддома. Мать - Майя Самойлова. В графе «отец» прочерк. А теперь, Самойлова, будь добра, вспомни, какая оценкау меня была поматематике? - Кажется, по точнымнаукаму неговсегдабыло «отлично». - Илиже ты думала, что я не в состояниивзять очевидные девять месяцев, прибавить их к даче Зиминаинашему с тобой сексу, после чегосвязать этос рождением сына?!
        Майе сталонехорошо.
        - Откудаты вообще об этомзнаешь?!
        - Выяснил через своиканалы, - отрезал он. - И теперь я хочу услышать хотя бы одноразумное объяснение произошедшему.
        Онапожалаплечами, потому что объяснять ничегоне собиралась.
        - Тебе не приходилов голову, чтоэто не твой сын? Да, надаче Зиминау нас с тобой случился… гм… незапланированный секс, но Никиту я родилаотдругого. С чегобы мне быловообще тебе что-то сообщать? Может, я идура, ноне настолькосволочь, чтобы шантажировать тебя чужим ребенком!
        - Не приходило, - отозвался он холодно. - Нодля окончательного прояснения ситуациимы все дружносделаеманализ ДНК.
        НаэтоМайя украдкой вздохнула. Никаких анализов можнобыло ине делать. То, чей этосын, видно невооруженнымвзглядом - Майя ине предполагала, чтоонис Никитой окажутся настолькопохожими!
        - Этовсе равноничегоне даст, - покачалаголовой. - Можешь попробовать, но...
        - Я попробую, - заявил он.
        - Попробуй, - разрешилаона, после чего собиралась уже былоуйти, ноне тут-тобыло!
        - Еще рано, Самойлова, сядь! Я так и не услышал оттебя ниодного вменяемогообъяснения твоим действиям.
        И Майя подумала...
        Еслиуж онхочетобъяснений, быть может, озвучить ему томесто, куда послалаеголюбовницаили невеста, когдаонапопыталась до негодозвониться? Илиже рассказать, как долгоонапонему страдалаикак сильноранилоего безразличие, когдав школьные годы Артемпостоянносмотрел на других, ане нанее? Рассказать, что онанастолькопривыклак его невниманию, что, узнав о беременности, сразу же поняла: у нее все так же нетниединогошанса…
        Потому чтоМайя всегдахотелаего любви, ане жалости.
        Ноигордость у нее тоже была, поэтому онаирешила, что ребенок будеттолькоее.
        Майя молчала, иСпасскому этоне слишкомпришлось подуше.
        - Я все еще хочу понять, - произнес он угрожающе, - почему осуществовании своегосыная узнаю из анонимногозвонка, ане отегоматери?
        - И ктоже это... такой заботливый тебе позвонил? - спросилаМайя вместоответа.
        О том, чтоонотец ее ребенка, зналатолькоМарина Викторовна, ностарой акушерке рассказывать Спасскому оНиките не былоникакогорезона. Если толькоЭлькапроболталась, нота поклялась чуть лине накрови, что Артемникогдаиниочемне узнает...
        Но, как оказалось, онвсе же узнал.
        - Самойлова, меня не оставляет впечатление, чтонемногоне догоняешь! - заявил грубо. - Речь сейчас идетне отом, ктомне звонил, апочему не позвонилаты.
        Майя возмущеннооткрыларот, но тутвозле из столикапоявился официантс подносом, взглянул наних встревоженно.
        - У вас все в порядке? - спросил дрогнувшим голосом.
        Уставился наМайю, ноталишь пожалаплечами. Потому чтоу нее больше ничегоне былов порядке. Ее размеренная иустроенная жизнь катилась под откос, ивиноват вовсемв этомбыл АртемСпасский, с вальяжнымвидомзаявивший, чтоу них все отлично.
        Официантпоставил наих столик мартиниикофе, и, бросив наМайю извиняющийся взгляд, удалился.
        - Артем… - снованачалаона, но Спасский ее перебил:
        - Неужелибылотак сложноподнять трубку ипозвонить мне перед отъездомв свою гребаную Испанию?! Неужелибылосложнопозвонить мне оттуда? Неужелиты так ине нашланиодной свободной минуты заэтишесть лет, чтобы сообщить мне, чтоу меня есть сын?
        - Я пыталась... - произнеслаона, но тутвспомнила, как ее отшила девица - толилюбовница, толи бывшая невеста, потому что обручальногокольцау Спасскогоне было, изамолчала.
        - Чтоименноты пыталась?
        Под егодавящимвзглядомговорить ей ивовсе расхотелось. Онне имел никакогоправананее так смотреть итемболее что-тоот нее требовать!
        - Ничего, - глухоотозвалась Майя. - Наш разговор окончен.
        Собиралась былоподняться, но Артемсновасхватил ее заруку.
        - Никудаты не пойдешь, - заявил холодно. - Будешь сидеть здесь идумать над своимиошибками. Затем мы дружноотправимся в лабораторию исделаеманализ ДНК.
        Поеговзгляду Майя поняла, чтоСпасский не шутит. Онведь потащитих с Никитой в лабораторию, аэто... Этосовершенноне входилов ее планы, потому чтоонане собиралась впутывать в их дрязгиеще и ребенка!
        И чтоей теперь совсемэтимделать?
        - Хорошо, - прикусилаМайя губу. - Допустим, у тебя есть сын, ноэто совершенноничегоне меняет...
        - Еще как меняет! - заявил Артем удовлетворенно. - У меня нанего такие же права, как иу тебя.
        - Толькопопробуй!.. - началаона.
        - Попробую, - пообещал он. - И денег у меня хватит - пробовать и пробовать дотех пор, покая не получу то, чтохочу.
        - Ты егоу меня не отберешь! Никита - мой сын, к тому же, он - гражданинИспании, так же, как и я, поэтому… Все закончится тем, чтомы погрязнемв судебных проволочках.
        Майя уже консультировалась с юристамиизнала, что отобрать у нее ребенка теоретическиневозможно, но подозревала, чтоотСпасского можноожидать чегоугодно.
        - Погрязнем, - согласился Артем. - Но этодоставитмне огромное, невообразимое удовольствие… Наконец-тоувидеть, чтопризнаешь своиошибки!
        - Я не знала, чтоу тебя такие сложные сексуальные предпочтения! - рявкнулананегоМайя, нискольконе заботясь отом, чтоих могут услышать засоседними столиками.
        И тутже поймалаеговзгляд… Таким образомСпасский никогдаеще на нее не смотрел - беззастенчиво разглядывал ее грудь, подчеркнутую черной материей, скользнул вверх повысокой шее, затемуставился наее губы.
        И с ней что-топроизошло. Странное, неконтролируемое чувство, горячая поземка, взявшая стартгде-тов центре грудии стремительнорасползавшаяся по всему телу, неся с собой тепло.
        НоМайя тутже все прекратила. Уничтожила, задушилав зародыше непростительную слабость.
        «Это», сказаласебе строго, давноуже закончилось. Я переболелалюбовью к Спасскому, ииспанский берег меня окончательноизлечил. Я не стану входить в одну иту же мутную реку дважды ине позволю ему взять надомной верх! Спасский - мой враг, имне нельзя расслабляться, покане выясню, чтоименноондобивается.
        - О моих сексуальных предпочтениях мы поговоримпозже, - заявил он. - Пока чторечь идетомоемсыне. Я не собираюсь егоотнимать, - на этоМайя облегченновздохнула, - но я хочу еговидеть. Все время, покавы будете в Н-ске.
        - А... не слишкомлиты многохочешь?!
        Подобногозаявления онане ожидала, но, покрайней мере, это былоне настолькоужасно, как те картины, которые Майя успела нарисовать в голове. Все онибылио бесконечной судебной тяжбе и перетягиванииНикиты друг у друга.
        - Не перебивай меня, Самойлова! - Артемвсе еще злился. - Я заеду к тебе завтра утром. В десять утра, имой сын проведетсомной весь день. Вернее, все шесть дней, покабудетдлиться твоя выставка.
        И Майя в очередной раз поразилась его осведомленности, аеще тому, чточья-тонаглость не имела пределов.
        - Еслиты думаешь, чтоя отдамтебе Никиту наэтовремя, ты сошел с ума!
        - Шесть дней, - произнес он, - как компенсация зате шесть лет общения с сыном, которые ты у меня отняла.
        Ониуставились друг другу в глаза.
        - Нет!
        - Еще как да, Самойлова! Но, так и быть, ты сможешь присутствовать принаших встречах.
        Майя хмыкнула, затемпотянулась к бокалу.
        - А тебе не будетслишкомжирно, Спасский?
        - Еще по-божески, - усмехнулся он. - Ноесли ты не хочешь по-хорошему, томы будеммеряться юристами. Я в любом случае получу возможность видеться со своимсыном, даже еслиэтобудетчерез суд.
        Судя поегоуверенному виду, Артем думал, чтотак ибудет. Но, самое страшное, Майя не очень-то хотелаэтопроверять.
        Молчадопиласвой мартини, хотя повкусу коктейль состоял почтииз одной водки. Подумала отстраненно, что, если посмотреть наэту ситуацию с Марса, атоис Юпитераилиже с границ их Солнечной Системы, у Спасскогобыласерьезная причинаее ненавидеть. Есликто-тоне давал бы ей видеться с сыномцелых шесть лет, онабы порвалаэтогочеловекана мелкие кусочки!..
        Водка, почтимоментально ударившая в голову, согласно зашумела, итараканы, выползшие из своих щелей еще привстрече с Элькой, громко зааплодировали.
        Браво, Самойлова, сказалаонасебе, еще не хваталоначать егожалеть!
        Но, с другой стороны, у Никитки появится отец, ионперестанет задавать ей неудобные вопросы. Например, почему у егодрузей полная семья игде егопапа.
        Мальчику ведь нуженотец?.. Водка совместнос тараканами дружноподтвердили, чтода, мальчику оннужен.
        - Мне нужнохорошенькообовсем подумать, - произнеслаМайя туманно. - Обещаю, Спасский, я очень иочень хорошообовсемподумаю!
        - Думай, - согласился Артем. - Завтрав десять утрабуду у твоегоподъезда.
        - В одиннадцать. - Майю нисколько не удивил тотфакт, чтоАртем знает, где ониживут. - Дай нам время передохнуть после первогодня выставки. И вотеще, с Никитой ты будешь видеться исключительнов моем присутствииине больше пары часов в день. И еслимне что-тоне понравится, общаться мы будем толькочерез юристов.
        - Договорились, - неожиданно пошел оннапопятную. Затем спросил: - Чтоты ему сказала?
        - Кому?
        - Моему сыну.
        - О чем?
        - Обомне, Самойлова, обомне! Наплела, чтоегоотец - полярник и погиб наСеверномПолюсе? Илиже я у тебя утонул наподводной лодке, выполняя ответственное задание правительства?
        - Слишкомуж романтичная для тебя смерть, Спасский! - усмехнулась Майя. - Я сказалаему, чтоу негонетотца. Появился, потому чтоя очень-очень егозахотела. Можносказать, силой моей мысли.
        Судя полицу Артема, ответне пришелся ему подуше, нов кои-товекиМайе было все равно.
        Онаподнялась, затемнетвердо покачнулась навысоких каблуках.
        - Можешь не провожать, - сообщила Артему, хотя тотине собирался.
        Пошлак лифту, чувствуя насебе его внимательный взгляд. И онамогла не толькопоклясться, нои поставить наконвсе свои сбережения - Спасский откровенно пялился наее зад иоголенную спину в дивномплатье отДиор.
        Глава 4
        Родька приехал сразу же после девяти утра. Позвонил, сказал, что стоит возле подъезда, и Майя разрешила ему подниматься. Вошел, в темной одежде, непривычно изменившийся, но все тот же Резиновый Утенок - немного нескладный и смешной - и заявил мультяшно:
        - Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! - после чего деловито сунул Майе в руки бумажный стаканчик с кофе и пакет с круассанами.
        - Мудро, очень мудро, - согласилась она, пытаясь вернуться в реальный мир из того, в который давно и привычно убегала.
        Два часа в мастерской пролетели практически незаметно.
        - Проходи, - сказала Родьке после того, как тот скинул обувь в прихожей, - будем с тобой пить кофе с круассанами, раз уж принес. - И тут же спохватилась: - А хочешь, я приготовлю тебе нормальный завтрак?
        Родька от завтрака отказываться не стал, и поэтому, проведя гостя через большую комнату с черно-белыми диванами и стеклянным дизайнерским столиком, а затем усадив за барную стойку, Майя принялась хлопотать на кухне. При этом думала о том, что где-то через полчаса ей следовало уже поднимать Никиту, чтобы успеть его одеть и покормить, приготовив к встрече с отцом.
        Майе бы тоже не помешало собраться, но…
        Она до последнего оттягивала этот момент, чувствуя себя совершенно разбитой. Не спала полночи - сначала звонила Эльке, но телефон у подруги был все время отключен. Затем долго разговаривала с Пабло, сойдясь с ним во мнении, что со Спасским стоит договориться полюбовно. Отсудить ребенка он у нее вряд ли сможет, но получить законное право с ним видеться - очень даже...
        Ей же не нужны неприятности и лишняя шумиха в прессе, зато ребенку нужен отец, поэтому лучше согласиться на его требования.
        Это означало то, что Артем будет видеться с Никитой все шесть дней, пока продлится персональная выставка - ей придется пойти на уступки. Потом они вернутся в Барселону, а дальше уже будет видно!.. В галерее ее представителем останется Пабло, Майя же проследит, чтобы встречи отца с сыном проходили спокойно и не травматично для Никиты.
        В свободное время она собиралась рисовать - уже начала! - потому что выставка в Берлине ровно через три месяца, а у нее раскупили почти все картины... Дело шло к тому, что раскупят все до последней.
        - Работала? - спросил Родька, уставившись на ее руки, все еще хранившие следы краски.
        Майя кивнула.
        - Есть немного! Но вчера ты мне так ничего и не рассказал... Как твоя компания? Где именно ты живешь в Цюрихе? Я бывала там пару раз, красивый город... Есть жена, детки?
        Вместо ответа он с явным удовольствием следил, как Майя готовила ему завтрак. Родькин взгляд был более чем одобрительным, и Майя внезапно осознала, что в своем темно-синем рабочем комбинезоне с вечно спадающей лямкой и простецкой майке, любимой, но заляпанной краской, и с "конским хвостом" на голове - она ему очень и очень нравится.
        И это ее порядком смущало.
        Настолько, что она с головой погрузилась в кухонные хлопоты. Выложила круассаны в хрустальное блюдо, поставив на блестящую столешницу в новенькой кухне, совсем не похожей на ту, к которой привыкла с детства. Порезала сыр, овощи, затем поджарила Родьке бекон и яичницу-глазунью, добавив еще несколько бутербродов.
        - Нет у меня жены, - заявил он, получив тарелку с завтраком и с явным удовольствием взявшись за вилку. - Но ты, Марусь, вполне можешь за нее сойти. Что думаешь по этому поводу?
        - Ничего, - пожала она плечами. - Ничего я не думаю!
        Уселась напротив него, отхлебнула принесенный Родькой кофе. Он был вкусный, горячий.
        Еще вчера, в прошлой жизни, которую она вела до прихода Спасского, Майя размышляла о том, что, может, им стоит и попробовать. Родька ей всегда нравился, так что, глядишь, у них что-то могло и выйти. Затем появился Артем и перевернул все с ног на голову.
        Сейчас ей было не до новых отношений, тут бы со старыми разобраться!
        - И что же тебя останавливает? - начал Родька, похоже, заметив ее колебания. - Давай-ка я угадаю? Гм... Неужели Спасский явился и не запылился?!
        Майя покачала головой.
        - Не надо, Родь, не начинай! Из этого ничего не выйдет, так что давай замнем до того, как все испортилось. - Она стойко выдержала внимательный взгляд светлых глаз через стекла дорогущих очков. - Лучше расскажи мне, на чем вчера остановилась Шахерезада... Что это за теория всеобщего заговора? Или же это был злой рок, преследующий наших одноклассников? - протянула шутливо.
        Родька взялся за очередной бутерброд с сыром, и по безмятежному виду одноклассника Майя так и не поняла, расстроил ли его отказ.
        - Тут такое дело, Марусь... - начал он. - Ты ведь знаешь, что Зимин и Баранова разбились?
        - Слышала, Элька говорила.
        Произошло это лет пять назад. Наркотики, сказала ей подруга. Зимин давно уже употреблял, вот и не справился с управлением на обледенелой трассе. Слишком большая скорость, от его спортивной машины ничего не осталось. Так же, как от водителя с его спутницей.
        Элька рассказывала об этом с явным удовольствием, смакуя подробности, потому что женой Зимина ей стать так и не удалось. Кристинка Баранова подсуетилась, увела депутатского сынка прямо из-под ее носа как раз после возвращения то ли с Маврикия, то ли с Бали. За что и поплатилась жизнью.
        - Родь, но ведь это старая история, - Майя пожала плечами. - И что из этого?
        - О, это только самое начало! - с явным удовольствием протянул он. - Слушай же, Марусь, что было дальше. Каролина Манская покончила жизнь самоубийством три года назад. Причины неизвестны. Возможно, тоже наркотики, и она тоже употребляла. Сережку Гучарова застелили. Он был то ли аудитором, то ли банковским ликвидатором. Вращался в очень высоких кругах и, поговаривают, кому-то перешел дорогу. Возможно, не сошлись в цене, и его расстреляли из автомата среди белого дня. Убийц, конечно же, не поймали.
        - Еще бы! - выдохнулаМайя.
        - Затембыл СашкаВоронов. Еще одна мутная история - егонашли убитымнасвалке. Делодосих пор не раскрыто.
        Майя сделалаочередной глоток. Странно, ноРодькаперечислил почтивсех, ктобыл с ней натой злополучной встрече одноклассников, иявноне собирался останавливаться на достигнутом. К горлу внезапно подкатил горький ком - даже кофе ее не спас.
        - Как понимаешь, этоеще не все, - безжалостнопродолжал Родька. - Дальше был Макс Дубовский. Егоизбили отморозкис арматурой. Онвыжил, нов баскетбол играть уже не сможет. Ногу собиралибуквальнопо кусочкам.
        Майе сталонехорошо.
        - Родь, погоди! Тавстречау Зимина… Ты ведь наэтонамекаешь?! Чтовсе, ктотамприсутствовал, закончилиплохо?.. Новедь в тотраз еще былиАртем, Элькаия. Не знаю, к чему ты клонишь, нос нами-товсе в порядке!
        - Так уж ив порядке? Так уж исовсеми? - усмехнулся Родька. - Ветлицкая разведена, еле-еле сводитконцы с концами. Бросается накаждого мужикас деньгами. Поругалась со своей богатой мамашей, ита больше не даетей денег. Влиплав какие-тонеприятности, потому что пыталась занять у меня. Причем приличную сумму. Думаю, будет просить иу тебя. Илиуже просила? - На этоМайя покачалаголовой. - Подозреваю, тот, ктоэтоделает, решил, чтоонауже получилапо заслугам.
        - Родь, чтоты несешь?! - поморщилась она. - Ктоэтоделает? Что именноделает?! Зачем?!
        ВместоответаРодькапродолжал называть имена одноклассников, опровергнув теорию отом, чтонебесная кара настигалатолькотех, кто присутствовал навечеринке в особняке Зимина. Еще три автоаварии, правда, две из них без летальногоисхода, нос множествомтравмипереломов. Кто-тоиз бывших одноклассников стал наркоманом, кто-то спился, кто-топропал без вести...
        - Не понимаю! - пробормотала Майя. - Этопростокакое-то дичайшее совпадение! Все этисмерти, убийства, аварии, загубленные карьеры, самоубийства… Родь, новедь этоже бред, подумай сам! Кто-то стал алкоголиком, кого-то расстреляликонкуренты, кто-то сошел с ума... Ах, сумасшествий не было? И натомспасибо! С чеготы решил, чтозавсемэтимстоитодин человек?!
        - Потому чтоонстоит, Марусь! - усмехнулся Родька. - Существуеттот, ктохочет, чтобы мы страдали. Весь наш 11 «А» класс. Ну, кроме тех, кто удачносбежал зарубеж. Не укладывается в мою теорию толькоСпасский…
        - Вотвидишь! - быстропроизнесла Майя. - Артемне укладывается, аэто значит, чтотеория в корне не верна!
        Неожиданнодверь в спальню, которую Майя делилас сыном, распахнулась, и появился сонный Никитка - в пижаме с лосенком, прижимающий к себе плюшевую пятнистую собачонку с кленовымлистомв передних лапах - ее привезлаМайя с прошлой выставкив Торонто.
        - Доброе утро, соня! - улыбнулась она сыну. - Поздоровайся с дядей, апотом самое время почистить зубы и одеваться. Будемс тобой завтракать.
        Никиткаподошел - все еще сонный, позевывающий, - иуткнулся ей в колени. Майя погладилаегопоголове.
        - Доброе утро, - пробормотал сын откуда-тоиз штанинее комбинезона. Затем, перестав смущаться, посмотрел наРодьку яснымвзглядом: - Меня Никита зовут. НикитаСамойлов, - и протянул ему ручку.
        - Родион, - отозвался одноклассник, с самымсерьезным видомответив нарукопожатие. - РодионРоданов. Приятно познакомиться!
        Тутиз соседней комнаты выглянула Орелия в домашнемцветастом платье, сталазвать Никиту умываться. Сынушел, иРодькауставился наМайю многозначительно.
        - Я такиоказался прав, - заявил онсо смешком. - Спасскому тоже досталось. Похоже, тот, ктоэто делает, посчитал, чтоион достаточнопострадал.
        - Поясни, - попросилаМайя, - для умственноотсталых. Как именнодосталось Спасскому?
        - Сколькотвоему сыну?
        - Пять с небольшим. И чтоиз этого?
        - Спасский онемне знает?
        НаэтоМайя вздохнула. Похоже, для Родькитоже не сталосекретом, кто был отцомНикиты. Проклятое сходствослишкомуж бросалось в глаза!
        - Не знал довчерашнегодня, покакто-тоему не разболтал, - призналась она. - Ноэтоничегоне означает! И я не верю, чтоу нас завелся общий враг. Родь, этопросто-напросточередатрагических случайностей, каждому звену в которой существуетсобственное объяснение...
        - И каковоже объяснение тому, что Спасский стольколетне знал освоем сыне? - спросил Родьканасмешливо.
        Майя промолчала, потому чтов их с Артемомслучае не былонизлого умысла, низлогорока. Просто… так сложилось. Онаслишкомуж в него втрескалась - давноеще, в классе так седьмомиливосьмом. Поддалась соблазну, аАртемоказался несвободен.
        Даине былаонаему нужна - никогда!
        - Кто-тозаставляетнас страдать, - продолжал гнуть свою линию Родька. - Выбираетсебе жертву за жертвой, после чегоих уничтожает. Моральноилифизически, тутуж как у негополучится. Затем наслаждается своимтриумфом.
        - Наслаждается нашими страданиями? - переспросилаМайя. - Родь, ну чтоты такое несешь?! Даи зачемкому-тоэтоделать?
        - Покаеще не знаю, - признался он, - ноочень скороэтовыясню. Есть у меня однатеория... И вотеще, Марусь… Я смогу тебя защитить. Тебя итвоего сына. Мне совершенновсе равно, от коготы егородила. Будетмоим.
        - Родь…
        Не договорила - неожиданноон потянулся к ней через узкую барную стойку. Широкая мужская ладонь скользнулак ней назатылок, иегогубы накрылиее. У них был привкус кофе…
        А больше ничегоМайя не почувствовала, потому чтотутже отстранилась.
        - Не надо! - покачалаголовой. - Говорилаже, не стоитпортить…
        - Марусь, ая ведь люблю тебя, - сообщил оней как нив чемне бывало. - Давно, еще со школы. Думал, чтоэтопройдетисо временемотпустит. Нокак увидел тебя вчера, понял - ничегоне прошлоине отпустило. Так чтоты тоже об этомподумай… И подумай хорошенько! ОтЦюрихадоБарселоны не так уж идалеко.
        Майя открылабылорот, чтобы возразить, нотутраздался возмущенный голос сына:
        - Мама! Орелия опять заставляет меня чистить зубы! - после чегоон появился накухне. Оказалось, Никитауже оделся - нанембыли голубые шортики, футболкасоСпанч Бобомипочему-торазногоцвета носки.
        Зубы чистить перед едой сынне хотел. У неготоже быласвоя теория, которую онстарательноотстаивал, вбив себе в голову, чточистить их надопосле еды, ане перед ней. НиМайя, ниОрелия не моглиегов этом переубедить.
        - В общем, ты думай, ая пойду, - усмехнулся Родька. - Позвоню тебе вечеромпосле встречи. Расскажу, чемдело закончилось.
        - Погоди, какое дело? С кемты встречаешься?
        Наэтоонлучезарноулыбнулся.
        - Будь осторожной, Марусь, идовечера.
        - Ты тоже будь осторожнее, - неуверенноотозвалась Майя, проводив егодоприхожей.
        Потому чтоонане знала, как отнестись к Родькиному рассказу. Этотянулонацелый заговор - сложный, многоходовый, с вовлечениемнешуточных людских и денежных ресурсов. Нозачем? Кому это нужно? Ктоэтотнеизвестный мститель, решивший известибывший 11 «А» класс 40-й средней школы Н-ска?
        Майя усмехнулась - еслитолькокто-тоиз учителей, которымони старательноотравлялижизнь в старших классах. Другие мыслив голову не приходили.
        Вернее, былаеще одна, наиболее разумная - этопросто-напросто совпадение. Жуткое, носовпадение.
        Наконец, Родькаушел, аМайя, накормив Никитку иОрелию оладьямис земляничнымвареньем, сталасобираться навстречу с Артемом. Тотеще раноутром прислал сообщение - ипочему она не удивилась тому, чтоу Спасского оказался ее новый номер телефона? - чтоотвезетих в детский парк развлечений, находящийся в приморскомгородке в тридцати километрах отН-ска.
        НаэтоМайя ему написала, чтобы не вздумал говорить Никите о том, ктоегоотец. Столь сногсшибательную новость сыну онасобиралась преподнести сама, когдапридетнужное время.
        Взглянуланасебя в зеркале - немного нервную ибледную, - затем решительнодосталаиз шкафа светлую юбку доколениподобралак ней тонкую блузку с длиннымипышными рукавами. Назапястье ивозле локтя после вчерашнегоостались едва заметные синяки, аМайя не хотелаявлять миру следы нецивилизованногоповедения Спасского.
        Шесть дней, сказаласебе, разглядывая свое растерянное выражение. Всеголишь шесть дней, после чегоонис Никиткой уедутв Барселону, ионазабудет посещение Н-скакак страшный сон. Там, наиспанскомберегу, Спасскому будетсложнее доних добраться.
        Майя едвауспелананестилегкий макияж ирасчесать волосы, как зазвонил телефон. Артемждал их внизу.
        ***
        - Ктоэтотдядя? - спросил у нее Никита, когдаониспускались по лестнице.
        Квартиранаходилась напятом этаже, домбыл старым, лифтов в нем отродясь не водилось.
        - Одинмой знакомый. Когда-томы с нимучились в одномклассе и… очень дружили. Вчерамы снова встретились, итеперь онхочетс тобой познакомиться. - Майя украдкой вздохнула. - В следующемгоду ты тоже пойдешь в школу - помнишь, мы ходилизаписываться? - иу тебя тоже появятся новые друзья...
        НаэтоНикитасамымсерьезным тономзаявил, чтоему исо старымихорошо. Онне собирается менять их надругих!
        Наконец, толкнув подъездную дверь, вышли наулицу.
        Разыгравшийся день был ярким, ясным. На газонах с пышнымиклумбами деловитокопошились скворцы. Ленивый котдремал насолнцепеке, ленивокосясь нагалдящую стаю. Единственную дисгармонию в мирный пейзаж вносил огромный черный джип, замерший возле подъезда - предметнегромких обсуждений старушек, уже с раннегоутразанявших наблюдательный постналавочке.
        Ее, кстати, онине признали, здоровались преувеличенновежливо, затемшушукались заспиной, гадая, ктоже поселился в квартире Самойловых. Вотисейчас местным старожиламдобавилось поводов для разговоров - Артем, выглядевший бодрымисокрушительно-мужественнымв обманчиво-простых дизайнерских джинсах и темной футболке, шел на встречу.
        Поздоровался, распахнул перед ними дверив свой… Танк, решилаМайя, заглянув в темное кожаное нутро. Это настоящий танк!.. Хотел было подсадить Никиту, нотот важнозаявил, чтозалезетсам. И залез!..
        Майя отчужой помощитоже отказалась. Спередисадиться не стала, вместоэтогоустроилась назаднемсидениирядомс сыном. Помоглапристегнуться - Артемгде-топредусмотрительно раздобыл детское кресло. Наконец, мотор джипавзревел, итанк Спасскогорванул с местатак резво, чтораспугал иголубей, истарушек.
        НаэтоМайя поморщилась, потому чторемень безопасностиврезался в плечо. ЗатоНикитавосторженно взвизгнул.
        - Зачемже так быстро? - пробормоталаона. - Мы что, куда-тоопаздываем?
        ВместоответаАртем жизнерадостнозаявил:
        - Приветствую пассажиров наборту лайнера, выполняющегорейс "Улица Свободы, 33 - развлекательный центр «Немо». Температуразабортом+23 градуса, день ожидается солнечный, нос обильнымиосадкамив виде мороженогоилимонада.
        Никитасчастливорассмеялся, а Майя подумала, чтоу кого-то подозрительнохорошее настроение.
        - Мы с тобой еще не знакомы, - обратился Спасский к Никите. - Меня зовутАртем.
        - Вы мой папа? - неожиданно спросил у негоНикита, иМайя раскрыларот.
        Потому чтоонарешиланичего ему не говорить… Подождать, пока сынпривыкнет, осторожно настраивая Никитку нанужный лад, щадя хрупкую детскую психику.
        - Никита… - беспомощно пробормоталаМайя. - С чеготы взял?!
        Как оказалось, ее нервную систему Спасский щадить не собирался.
        - Да, я твой отец, - сообщил он Никите, поглядывая наМайю в зеркало. - Мы с твоей мамой долгое время былив разлуке, ия узнал отебе тольковчера. Но теперь я больше никудане пропаду. У нас с тобой будетмноговремени, чтобы познакомиться иподружиться.
        - Хорошо, - важнымголосом отозвался сын. - Давайте знакомиться! Меня Никитазовут. Мне уже пять лет. Вернее, почтипять с половиной.
        И Майя закрылаглаза, прислонившись лбомк холодному стеклу, не мешая мужчинамразговаривать. Иногда прислушивалась к их обсуждениям - говорилиопроезжавших спортивных машинах, омультфильмах, о том, ктокакое мороженое любит ичтолучше из «Лего» - трансформеры илиже Ниндзяго.
        НеожиданноМайя подумалао том, чтоиз Артемавышел бы неплохой отец, еслибы шесть летназад все получилось совсемпо-другому. Но прошлогоуже не изменить, иона надеялась, чтоНикитане успеет слишкомпривязаться к Спасскому ине станетскучать, когдаонивернутся в Барселону.
        Думалаоб этом, когдаАртемс сыномбегалипопарку развлечений, катались нааттракционах и поднимались на перегонкина смотровую башню. Попытались вовлечь иее в совместную игру, ноМайя лишь отнекиваясь, заявляя, чтов юбке неудобно, даивысоту онас детства не уважает. Потомбез спросакупилией мороженое - двашарикав вафельномстаканчике, - после чего Артемотвел их в ресторан, где они вполне милобеседовалио…
        О чемугодно, нотольконе о личном.
        Подороге в Н-ск Никитазаснул в детскомкресле, прислонившись головой к ее плечу, аАртемсноваслишкомдолго ислишкомуж пристальноразглядывал ее в зеркале.
        - Поговоримспокойно? - неожиданноспросил он. - О том, чтопроизошлошесть летназад и чтомы станемс этимделать.
        - Не стоит! - отозвалась Майя. - Мы не станемс тобой ниочем разговаривать, потому чтоя собираюсь спать.
        И закрылаглаза.
        - Не притворяйся, Марусь! - неожиданно произнес Артем. - Скажимне лучше, почему ты мне не позвонила? Неужели былотак сложнонабрать мой номер?
        Глазавсе же пришлось открыть.
        - Я тоже не понимаю, - Майя уставилась насинюю пульсирующую жилку насмугломвиске сына. Затем посмотрелав окно, закоторым мелькалиприбалтийские сосны илес тоиделосменялся вересковыми прогалинами. - Почему ты не позвонил мне шесть летназад. Неужели так сложнобылонабрать мой номер?
        - Я егоне знал. Твоегономераниу когоне было, потому чтоты у нас, Марусь, девушкаскрытная, нис кемне общалась. Толькос Эльвирой Ветлицкой, нотаукатилас Зиминымна Бали. Когдая все-такинашел твой телефон, оказалось, ты уже укатилав Испанию.
        - Не вримне, Спасский! - поморщилась Майя. - В Испанию я укатилатолько после рождения сына. Похоже, тебе потребовался год, чтобы собраться с духомимне позвонить.
        - Маруся…
        - Не смей меня так называть! - не выдержалаона.
        Произнесласлишкомуж громко, и Никиткасоннозавозился.
        Потому чтопрозвище принадлежало ее прошлому, когдавсе еще существовало «это» - тяжелая ибессмысленная влюбленность в АртемаСпасского. Но онадавноуже прошла, Майя окончательноизлечилась, поэтому звать ее такимобразомимел право только... Ну да, толькоРодька.
        - Марусь, - продолжил Артемкак нив чем не бывало, словноине былоее вспышки гнева, - я начал искать тебя сразу же, как толькопроснулся иобнаружил, чтоты сбежала, забыв меня разбудить. Обзвонил всех, коготолькомог. Наконец, нашел твой номер. Не помню точно - навторой или третий день после нашей встречи. Позвонил понему, номне сказали, чтоты уже улетела.
        - Кто?! - растерялась Майя. - Ктомог тебе сказать, чтоя улетела?!
        Артемэтогоне помнил, как итого, ктодал ему номер. Знал толькоодно - ответилаему женщина, назвавшаяся квартиросъемщицей. Заявила, что Майя давным-давноуже в Испании. Сдалаей квартиру нанескольколет, потому чтобольше не собиралась возвращаться.
        Уехаланавсегда.
        - Артем, ноу меня не былоникаких... квартиросъемщиц, - растерянно произнеслаМайя. - Я никому и ничегоне сдавала!
        Шесть летназад Артемэтогоне знал ирешил, чтоискать ее дальше не стоит.
        Глава 5
        Разбудило ее равномерное гудение.
        Майя с трудом разлепила глаза, неверяще уставившись на трезвонящий телефон. Оказалось, заработал будильник, который она еще вчера лично и крайне предусмотрительно завела на полдевятого утра.
        К тому же за окном уже вовсю было ясно и светло, хотя, по ее ощущениям, утро наступило как-то слишком уж быстро.
        Отключив сигнал, Майя поднялась с узкой софы - она и не заметила, как заснула в мастерской, подложив под голову старый свитер и натянув на себя клетчатый плед. Пригладила выбившиеся из растрепанного пучка волосы, потерла лицо, бросив быстрый взгляд на блестящие после дождя черепичные крыши соседних домов. Похоже, ночью прошел дождь, но солнце уже пробивалось сквозь разрывы в темных облаках, и город стоял свежий, умытый.
        Вот и ей бы тоже не помешало!..
        Насчет свежести Майя серьезно сомневалась, но решила, что душ пойдет ей на пользу и поможет окончательно проснуться. Вчера она работала допоздна - вечером ей позвонил Пабло, заявив, что зарезервированы все до единой картины, после чего долго поздравлял с успешной выставкой. Затем перешел к интересующему его вопросу - это означало еще и то, что в Берлин им попросту нечего везти!
        Три картины можно будет забрать из «Мирабеллы», галереи Пабло, расположенной на одной из центральных улиц Барселоны, но проблему это нисколько не решало.
        Берлинская выставка накатывала товарным поездом, который уже не остановить, и Майе нужно было срочно браться за кисти. Поэтому, уложив Никитку, она поднялась в мастерскую. Долго работала - часов до двух ночи, - пытаясь отыскать вдохновение, которое явно где-то загуляло.
        Ей мешали мысли.
        Она много думала о словах Артема, пытаясь понять, кто мог сыграть с ней злую шутку шесть лет назад, представившись в разговоре ее квартиросъемщицей. Ничего путного в голову не приходило, если только...
        Нет, это не могла быть Элька!.. Майя не верила в то, что ее подруга способна на такую подлость.
        А если и способна... В то время Элька была с Зиминым то ли на Маврикии, то ли на Бали и провернуть подобное все равно бы не смогла!
        Размышляла Майя и о том, что рассказал ей Родька. Не хотела ему верить, но не могла избавиться от ощущения, что, если он прав, им с Никитой в Н-ске грозит опасность.
        Наконец, устав себя терзать, еще раз проверила, заперта ли входная дверь, повесила вдобавок еще и стальную цепочку, после чего вернулась в мастерскую. Решила немного повозиться с фоном, а потом уже отправиться в спальню, где на маленькой кроватке давно и сладко сопел ее сын.
        Но вместо этого прилегла на софу в мастерской и… заснула.
        Правда до этого Майя, не выдержав, снова позвонила Эльке. К удивлению, телефон на этот раз был включен, но подруга долго не отвечала. Майя уже решила, что трубку Элька так и не возьмет, пока неожиданно не услышала ее хрипловатый голос, время от времени заглушаемый ритмичной музыкой.
        Оказалось, та уже второй день "зависает" с Майклом, решив провести американца по всем злачным барам и дискотекам города. С каким еще Майклом?.. Да с тем самым архитектором, которого Элька подцепила на персональной выставке художницы Майи Самойловой!
        Разве она не помнит?!
        Майя ничего не знала ни про подцепленного архитектора, ни про злачные места Н-ска.
        - Эль, это ты сказала Артему, что Никита его сын?
        - С ума сошла, Самойлова?! - настолько искренне изумилась подруга, что Майе стало стыдно за свои подозрения. - Если бы я хотела ему рассказать, то сделала бы это еще лет шесть назад. А что, Спасский тоже приходил? - полюбопытствовала Элька. Оказалось, на выставке она вовсю «окучивала» Майкла, и до одноклассников ей не было никакого дела. - И что было?! Буйствовал?
        - Буйствовал, - призналась Майя, потерев запястье с почти полностью сошедшими синяками. - Но все более-менее уладилось, и мы с ним договорились. Я разрешила ему встречаться с Никитой, пока мы будем в Н-ске. До конца выставки еще пять дней, затем мы улетаем в Барселону... А там уже будет видно!
        - Думаешь, он тебя отпустит? - усмехнулась Элька.
        - Отпустит, - уверенно произнесла Майя, - потому что я ему никогда не была нужна. Никита нужен, а вот я…
        - Такая, как раньше, - возможно, и нет, - заявили ей в трубке. - А такая, как сейчас… Да ты же ходячая бомба, Самойлова!
        - Не говори глупостей! - отмахнулась Майя. - И, Эль, смотри там… Будь поосторожнее с новыми знакомыми.
        И Майя попыталась пересказать подруге то, что узнала от Родьки. Только сейчас, когда одноклассника не было рядом, теория о проклятии 11 «А» смахивала на горячечный бред.
        Кто-то решил извести их бывший класс и начал воплощать свои зловещие планы еще шесть лет назад?! Наплел Артему, что она уехала в Испанию, приревновав к нему невзрачную Марусю Самойлову? «Помог» разбиться Зимину и Барановой, стрелял из автомата в Гучарова, избил Макса Дубовского, стал причиной самоубийства Каролины Манской и еще тысячи и одного несчастья, свалившихся на их одноклассников?..
        Выходила полнейшая ерунда, и Элька ей нисколько не поверила. Рассмеялась в трубку, заявив, что у Родьки разыгралось воображение, а Майя и поверила.
        Что же касается самой Эльки... Она уже большая девочка, и у нее есть мать, готовая ежедневно ее поучать, с которой подруга не слишком-то и ладила. Так что она обойдется без советов!
        Затем отключилась, перед этим сообщив, что ее ждет Майкл, горячая ночка и очередной прогул на работе. Возможно, ее даже уволят, но Эльке было все равно. Майя же ушла рисовать, заснув глубоко за полночь.
        Пробуждение тоже было так себе, да и из душа пришлось выбираться намного быстрее, чем она планировала.
        Телефонтрезвонил беспрерывно.
        Сперваонараздраженноподумала, чтоей звонитАртем - вотчтоему надов такую рань?! Ониведь договаривались встретиться в двенадцать ипоехать нашашлыкик Дубовскому… Может, Спасский решил отменить встречу?
        Илиже этоПабло? Неужеличто-то случилось навыставке?! В голову тутже полезлидурные мысли - она вспомнила, как Родькаспрашивал, застрахованы ликартины.
        Не выдержав, Майя отодвинула занавеску, дотянулась ивзяламокрой рукой аппарат, после чегоуставилась нанезнакомый номер.
        - Слушаю вас, - произнеслав трубку.
        Затемвыключилаводу, опустилась на край ванной и, роняя каплис длинных волос надизайнерскую плитку, долго-долгослушалато, чтоей говорили.
        ***
        - Артем, мне надов больницу! - сказалаонав трубку, кусая губы. - Нет, мы не едемк Максу. Я не могу, аНикиту одногос тобой не отпущу... Да, мы договаривались, нокакие еще шашлыки, еслис Родькой плохо?! - Слезы давноуже теклипоее щекам, проложив наних, казалось, даже не дорожки, а две междугородные трассы. И Майя, не выдержав, всхлипнула. - Не надокомне приезжать! И замной тоже не надо. Я сама… Вызову такси, аНикита покапогуляетс Орелией…
        НоотАртема, как оказалось, так простоне отделаться. Вернее, вообще не отделаться.
        Сказав - точнее, приказав имсидеть дома, - онприехал как-тослишком быстро, хотя жил… Майя понятия не имела, где онсейчас жил. Знала только, чтораньше у егородителей была«трешка» в одномиз спальных районов, идорогадопрестижной центральной школы с языковым уклоному Артемазанимала почтичас, тогдакак она доходилазанесколькоминут.
        Ноэтобылодавно, асейчас Артем поднялся в ее квартиру, хотя егоникто не приглашал. Дверь открылаОрелия, потому чтоМайя сидела, совершенноразбитая, словно оцепеневшая, затой самой барной стойкой, где еще вчерапилакофе с Родькой.
        Онговорил ей, чтоу негонетжены, ноМайя вполне занее сойдет...
        Теперь наее кухне хозяйничал совсем другой мужчина - в обманчиво выцветшей футболке с логотипом"Дольче" итемных джинсах, облегающих крепкие бедра. Сунул ей в руки бумажный стаканчик с кофе - капучино, как онаилюбила, - и наказал сейчас же выпить, атоона начеловекане похожа. Бесцеремоннополез в посудный шкаф, достал расписное блюдо, выложил на негокакие-тосладости - кексы, орешки, посыпанное шоколадной крошкой печенье - ипоставил перед ее носом.
        Затемобратил свой взор наОрелию исына, все еще расхаживающегопо квартире в пижаме. Сказал няне на английском, чтобы таодевала Никиту. Нет, в ее услугах онине нуждаются, так чтосегодня у нее свободный день. Порывался былодать денег, нотутМайя решила, чтопора выходить из ступора.
        - Артем, сейчас же прекрати! - заявилаему, уставившись накупюры в руках Спасского инарастерянное лицоОрелии. - По какому праву ты распоряжаешься в моей квартире ив моей жизни? Не надо никому иничегоплатить! - Она давноуже рассчиталась с няней, выдав той приличную сумму нарасходы. - И вообще... Тебя кто-тосюдазвал?! Чтоты здесь забыл?
        - Сейчас мы все вместе поедемв больницу. - Артемнаее вспышку гневавнимания попривычке не обратил, но преследовать Орелию с целью дать той денег перестал. - В какой он, в Первой?
        - Да, Первой Городской, в хирургическом, - отозвалась Майя машинально. - Операция закончилась, ноонвсе еще в реанимации. Не знаю, пустятли меня к нему илинет, ноя поеду… Мне сказали, чтоонпокаеще без сознания, - ТутМайя замотала головой, потому чтослезы снова подступалик глазам, хотя она твердосказалаим"нет!"
        Артемуселся напротив нее - на вчерашнее Родькиноместо! - и посмотрел Майе в глаза.
        - Марусь, ну все... Все, хватитуже плакать! Онжив, иэтосамое главное.
        - Жив, - всхлипнулаона. - И он поправится, обязательно!
        Артемкивнул.
        - Чтопроизошло? Ты так толком ничегомне не рассказала.
        Потому чтоонатак толком ничегоине знала.
        - Мне позвонилииз полиции, сказали, чтонаРодьку напалии избили. Ночью, когдаонвозвращался домой... - В Н-ске Родькавсегда останавливался у своих родителей. - В еготелефоне был мой номер. Вернее, я оказалась последней, кому онвчера звонил. Полиция спрашивала, не знаю лия что-то... Ноя ничего знаю! Ничего, ничегошенькине знаю!
        - Марусь, прекратиистерику. Все будет хорошо, - заявил ей Артем. - Мы сейчас поедемисориентируемся наместе. Нотебе все же не помешаетпереодеться, - онкивнул наее рабочий комбинезон, который Майя, поговорив с полицией, бездумно натянулапосле ванной.
        И онапокорнопоплелась в свою комнату. Вытащилаиз шкафа джинсы, какую-тоблузку, мазнула расческой поволосам, собирая их в хвост. Уставилась в зеркалонасвое бледное отражение с покрасневшимиглазамии помоталаголовой.
        Это… Этонискольконе свидание, ией совершенновсе равно, как она выглядит!
        Когдавернулась, Артемподсыпал Никите, сменившему пижаму намайку и шорты, в тарелку с молокомкукурузные хлопья, аОрелия с независимым видомзавариваласебе кофе.
        - ВчераутромРодьказабегал комне, и мы тоже пилис нимкофе... - началаМайя, нотутосеклась, потому чтов голову пришлакрайне странная мысль.
        Ровнодень назад Родькавоттак же сидел наее кухне иувлеченно разглагольствовал отеории заговора. О том, чтокто-то сознательнообрекаетих одноклассников настрадания.
        Онутверждал, чтоимс Майей удалось вырваться, избежать этой череды трагических случайностей, уехав из Н-ска. Но, стоилоРодьке вернуться в родной город, как проклятье 11 «А» еговсе же настигло.
        Моглолиэтобыть простым совпадениемилиже ночное нападение - очередное звенов заколдованной цепи?
        - Чтотакое, Марусь? - спросил у нее Артем.
        - Мне надоподумать, - отозвалась онатусклымголосом, опускаясь на высокий стул возле барной стойки. - Мне надообовсемхорошенько подумать ивовсемразобраться!..
        ВотиРодькасобирался вовсем разобраться. Кажется, договорился о встрече с кем-то, ктомог пролить свет напроисходящее, - нотак ей ине признался, с кемименно.
        - Хорошо, подумай! - согласился Спасский. - Будешь завтракать? - и потряс перед ней пачкой кукурузных хлопьев.
        Майя покачалаголовой, удивившись тому, насколькобыстробразды правления наее собственной кухне уплылив чужие руки. Носейчас былоне до сопротивления - ей нужнобылообо всемпоразмыслить. Попытаться вспомнить - быть может, в их беседе проскользнулотосамое имя?.. Может, Родькаупоминал, с кем именноондоговорился овстрече? И еслине у нее дома, тонавыставке?
        Вскоре их сындоел своихлопья, ноМайя так ничегоине вспомнила.
        Спустились к машине. Артем застегнул ремнина Никиткиномкресле, после чего подсадил Майю, ита, пребывавшая в задумчивости, забыла оттолкнуть чужую руку.
        - Марусь, так в чемже дело? - спросил Спасский, заводя машину. - Расскажешь?
        Онаоткрылабылорот, но рассказать ничегоне успела. Джип рванул с местакак угорелый, заставив соседскую «Шкоду», решившую быловыехать из аркидомапервой, попятиться от грехаподальше иблагоразумно пропустить черное Артемово чудовище. Никитасчастливо засмеялся, аМайя сноваповислана ремне безопасности - Спасский резко затормозил перед выездомна оживленную улицу.
        - Прости, - покаяннопроизнес Артем. - Забыл!
        - Ты дебил, Спасский! - констатировалаонаибольше разговаривать с нимне стала, погрузившись в размышления.
        И мыслиее нискольконе были добрымиилисветлыми.
        ***
        Носталоеще хуже, когдаонаувидела Родьку - сначалаих не хотели пускать, ноАртемкак-тобыстрообо всемдоговорился, - которого, по словамегозаплаканной матери, после операцииввелив состояние искусственной комы, чтобы уменьшить отек головного мозга…
        Илиеще из-зачего-то, Майя так толкомине поняла. Кроме одного - делабылидовольно паршивыми, номоглобыть значительнохуже.
        Родькинамамавсе говорилаи говорила, хотя Майя давноуже потеряланить разговора, заблудившись в медицинских терминах. Правда, Артемоказался кудаболее вменяемымсобеседником - Майя же смотрелаине могла оторваться отвида забинтованной Родькиной головы, егобледноголицас кровоподтекомнаправой щеке и трубок, торчавших изорта, ведущих к каким-тоневедомымей аппаратам.
        Отказывалась верить, чтоэтобыл их Резиновый Утенок.
        ТемвременемАртем, пообещав маме Родькиподключить лучших докторов, не стал ходить вокруг даоколо. Тутже полез замобильнымтелефономи принялся кого-товызванивать. Дозвонился, как оказалось, через знакомых доместного медицинскогосветилы, итот пообещал помочь, из-зачего Родькинамамаболее-менее успокоилась.
        - Папа, я хочу есть! - безапелляционно заявил Никита, когдаонишлиподлинному, блеклому больничному коридору к выходу из больницы.
        И Майя удивилась. Обычнос такими вопросамисынобращался к ней, но сегодня, похоже, даже у Никиткиее растерянный вид вызвал сомнения в маминой адекватности.
        - Сейчас что-тонайдем, - пообещал ему Артемине соврал - довольно быстрообнаружил больничное кафе в фойе приемногоотделения. Усадил их застолик, итутже перед Майей и Никитой возниклидве порции блинчиков с вареньем, кружкакофе и стаканкомпота.
        - Ешьте! - приказал им, иМайя покорнопотянулась завилкой с ножом.
        Не толькопотому, чтотак толкомине позавтракала, - онарешила, чтоедапоможетей справиться с головокружениеми приступомтошноты, подкрадывающимися сразу же, стоило ей вспомнить… И онапокачала головой, отгоняя непрошенные образы.
        - С нимвсе будетхорошо, - пообещал Артемуже ей. - Родькаобязательно встанетнаноги, аполиция найдеттех сволочей, ктоэтосделал. А еслине найдет, этимзаймется моя службабезопасности.
        - Ниони, нивы никогоне обнаружите! - пробормоталаМайя. - Ниполиция, нитвоя… служба безопасности. Родькаговорил, что этотянется уже шестой год, атои больше.
        - Ты очемэто, Марусь? - нахмурился Спасский. - Никит, пойди-ка немногопоиграй! - Артемкивнул в сторону детскогогородкаи бассейнас шарикаминеподалеку откафе, потому чтосынуже поел - вернее, буквальнозасунул в себя блин, после чегозалпомвыпил стакан компота. - Нотак, чтобы я тебя видел.
        - Да, папа! - серьезноотозвался тот, затемвприпрыжку ускакал в сторону разноцветных лесенок игорок.
        - Я внимательнотебя слушаю, - повернулся к ней Артем.
        И Майя, понимая, чтонесет полнейший бред, рассказалаему все, что услышалаотРодьки. Словов слово, постаравшись ниокомне забыть - ниоб одномиз перечисленных именв егосписке. ЗатемАртемдолго размышлял, покаонадопивалакофе, поглядывая, как ее - их! - сынкатался с горкинаперегонкис другими мальчишками.
        - Ерунда! - наконец, заявил Артем уверенно. - Не сходится, Марусь! Макса избилинаркоманы. Мы их нашлиипокарали. Серегасвязался не с теми. Давноуже увяз в банковских махинациях, иегобы либо посадили, либозастрелили. Ветлицкая всегдабыладурой, нотутуж никтов этомне виноват. Каролину, кажется, изнасиловали. Темная история, после этогоонадолго сиделанаантидепрессантах, но все-такине выдержала… Поцкой слишкомувлекался мотоциклами, ноприэтомлюбил выпить. Смесь оказалась убойной в прямомсмысле этогослова. Ктоеще был в Родькином списке?
        - Воронов.
        - Тотдавноуже кололся, чуть лине сразу после школы начал. Пустил свою жизнь по… Гм… Похоже, не поделил с кем-тодозу.
        - Зимин…
        - Зимину я набил морду, - с удовольствиемпроизнес Артем, - за то, чтоподсыпал намнаркоту в выпивку. Ноонтак ничегоине понял. Угробил исебя, иКарину.
        - Тамеще был кто-то, - растерянно произнеслаМайя. Сослов Артема выходило, чтоне былоникакого заговораилипроклятия. - В Родькиномсписке...
        И онапринялась старательно вспоминать, начтоСпасский раз заразомнаходил веские объяснения без какого-либоучастия злогоумысла.
        - Марусь, ты в этоверишь? - наконец, серьезноспросил у нее Артем. Майя уставилась в егосерые глаза, затем, не выдержав, отвелавзгляд. - В то, чтокто-топланомерноуничтожает11 «А» класс?
        Майя не хотелав этоверить, не собиралась... Доводы Артемаи здравогосмыслаподсказывали, чтоэтоне так. Тогдапочему же перед ее глазамипостоянновставали забинтованная Родькина головаижуткие трубки, торчащие из егорта?
        Полиция погорячимследам никогоне задержала. К тому же Родьку даже не ограбили - кошелек, дорогие часы имобильный телефон остались принем.
        НословаАртемавсе же заставили Майю засомневаться.
        - Тоесть никакогоскрытоговрага не существует? - переспросилаона. - Никтоне заставляетнас страдать?
        - Нет, Марусь, не заставляет! Толькомы сами. Мы самивовсемвиноваты...
        Онпочтиее убедил. Тольковотчто делать с темсамымроковым звонкомшесть летназад, когда Спасскому ответиланесуществующая квартиросьемщица?
        - Я тоже тебе звонила, - произнесла Майя, уставившись в кофейную гущу на дне чашки. Еслипоней гадать, но впередиее ждал черный, жирный круг. - Шесть летназад, когдаузнала, что беременна.
        - Звонила? - не поверил он.
        - Да. Долгоискалатвой новый номер. Нашла, номне ответила твоя любовница. Послалав синие дали.
        - Какая еще любовница? - удивился Артем. - У меня никогоне было! Марусь, клянусь!..
        Егоклятвы ей былине нужны, поэтому Майя егоперебила.
        - Возможно, таже самая, кто наплел тебе, чтоя улетелав Испанию. Воттакие вотдела, Спасский! И онивполне вписываются в Родькину теорию заговора.
        Артемнадолгозадумался. После чего заявил, чтововсемразберется, асейчас онивсе дружнопоедутк Максу на шашлыки. Ему надопереговорить с компаньоном, аей не помешает развеяться. ДаиНикитке будет намноголучше насвежемвоздухе возле моря, чемв городской квартире.
        Майя принялась протестовать, заявив, чтоу нее нетникакого настроения, ноАртембыл неумолим.
        Жизнь продолжается, заявил он, ией нужноотвлечься.
        ***
        Онаотвлеклась, отдохнула, старательноотгоняя воспоминания обледном Родькиномлице ибольничных белесых коридорах. Даже повеселела, выпив пару глотков красноговина, когда помогалаВеронике накрывать на стол в беседке в саду, покамужчины жарилинагриле мясо, очем-то негромкоразговаривая.
        День выдался солнечным, ясным. Неподалеку шумеломоре, иМайя чувствовалаегорезковато-горький запах, к которому привыклас детства. Неожиданноподумала, насколькосильноонаскучалав ИспаниипоБалтике, так до концаине приняв чужое, слишком теплое море.
        Илиже этоононе принималоее?
        Правда, довзморья так ине дошли. Вместоэтогоснялибрезентовую крышку с круглогобассейна, идети постоянносиделив воде, не забывая в промежутках, когдаих все же заставляливыйти, чтобы обсохнуть, носиться поухоженному двору тонасамокатах, тона велосипедах.
        Майя даже немногоопасалась, как бы онине подавилироскошные клумбы с цветами.
        - У вас очень красиво, - сказалаона Веронике, одетой в простенький сарафанчик, подчеркивающий ее аккуратный животик. - Цветы просто великолепные.
        Вдоль новенькогодвухэтажного домаво всю цвеливсевозможных оттенков розы, георгины распушили яркие, солидные соцветия, тянулись к солнцу.
        - Красиво, - согласилась женаМакса Дубовского, - нонемногоскучно. Мы недавнопереехали, домвесной купили, чтобы детямвсе время насвежем воздухе... Я еще толкомине обжилась, толькоиуспела, чтоцветы посадить. Наследующий год хочу кусты смородины инебольшую теплицу… А подруг здесь у меня нет, - иВероникавздохнула. - Летомеще более-менее оживленно, дачников много, к морю переезжают. Затоосенью изимой… Подозреваю, тосказеленая! Может, вамс Никитой пожить надаче у родителей Артема? - неожиданно сменилаонатему. - Их домкак раз насоседней улице. Мальчишкамбудет веселее, даидоморя отсюдавсего минутпять.
        И Майя удивилась, потому что ничегоподобногоне приходилоей в голову. Переехать надачу к родителям Спасского? Зачем?! С чегобы ей этоделать? Онане собиралась пускать Артемав свою жизнь, вместоэтогодумала держать егонарасстоянии вытянутой рукидотех пор, пока онис Никитой не уедутв Испанию.
        А тамуже будетвидно.
        Нообъяснять Веронике очевидные вещиМайя не стала.
        - Мне рисовать надо, - сказалаей уклончиво, раскладывая разноцветные салфетки. Прижималаих тарелками, чтобы не унеслопорывамиветра. - В городской квартире мастерская, мне тамудобно. Берлинская выставка через тримесяца, авсе картины раскупили…
        Тутвернулись мужчины.
        - Потому чтодефицит! - многозначительнопроизнес Макс, в товремя как Артемводрузил на большой стол блюдос шашлыками. - Может, инамс тобой, Котик, - Дубовский обнял жену, - тоже приобрестикартину известной художницы Самойловой с ее автографом? Потомзагоним запару миллионов, как раннего Шагала.
        Верониказаулыбалась, потянулась за поцелуемк мужу.
        - Я вамитак подарю, - отозвалась Майя, когдате пересталицеловаться. - Сразу же, как толькорешу проблему с дефицитом.
        - Кстати, очень хорошая идея, - подал голос Артем. - Почему бы вамс Никиткой не переехать надачу? Второй этаж пустует, будетполностью в вашемраспоряжении. А веранду я переоборудую под твою мастерскую.
        - Не надо! - испугалась Майя, поняв, что Спасский не шутит. - Не надоничего переоборудовать! Артем, ты ведь знаешь…
        Неужелионне понимает, что онас сыномне будетперебираться нинакакую дачу, потому что - день уже клонился к вечеру - доих отъездаиз Н-скаоставалось всеголишь четыре дня? Очень скороониулетятв Испанию, к теплому, радостному морю, к привычной иразмеренной жизни, в которой ей все так же будетне хватать суровой, нотакой родной Балтики...
        Потому чтоничегоне изменилось с тогосамогодня, когдаонсхватил ее заруку на выставке, заявив, чтоимстоит поговорить. Майя не собиралась входить в мутную реку, имя которой - АртемСпасский, - дважды.
        - Марусь… - начал Артем, ноонане сталаегослушать.
        Настроение резкоиспортилось, особеннокогдаМайя поймалана себе любопытный взгляд Вероники. Онаподнялась, заявив, чтонемного прогуляется, ичтобы обедали - вернее, этоуже тянулонаранний ужин - без нее. Увернулась отмальчишек, гнавшихся засчастливой - улыбкадо ушей, овчаркой. Занимибежала болонкав смешных бантиках, быстро-быстроперебирая коротенькиминожками.
        Подумав, чтоможетненадолго оставить сына, Майя решилавсе-такидойтидоморя.
        - Марусь, погоди… - Артемпоймал ее за руку, когдаоназавернулазаугол дома, направляясь к калитке. - Чтос тобой? Я что-тоне тосказал?
        - Отпусти! - заявилаему. - Ну сколько можноменя хватать?! У меня и так оттебя уже все рукив синяках.
        Отпустил.
        - Сомной все в порядке, Спасский, - негромкодобавилаМайя. - А вотты, похоже, забываешься.
        - Ты бы подумала, Марусь, насчетдачи... - миролюбивопроизнес он. - Вамс Никитой тамбудетхорошо.
        - Зачем? - спросилау него, уставившись в серые глазаАртема. - Скажимне, зачемнамкуда-топереезжать? Поверь, намидомаочень хорошо! К тому же мы улетаемчерез четыре дня, ия не собираюсь ничегоусложнять.
        И так уже все усложнилось настолько, чтодальше некуда.
        - Возможно, вы улетаете через четыре дня, - согласился Артем. - А может, инет.
        - Что?!
        - Не стоитисключать возможность того, чтовы никудане полетите, - пояснил он.
        - Чтоеще зановости?! - возмутилась Майя итутже отшатнулась, потому чтов следующую секунду Артемоказался близко.
        Слишкомблизко. Опасноблизко.
        - Чтоты делаешь?.. - растерялась она.
        - Марусь, намстоитвсе же попробовать то, чтодолжны были. Тогда, еще шесть летназад.
        - Шесть летназад мы с тобой перепились, Спасский! - она отшагнула, прижавшись спиной к шершавой стене дома. - Хочешь попробовать еще раз? Дапожалуйста, тольконаэтотраз без меня. Хорошо, хоть наНикитке не отразилось…
        - Затоэтоотразилось нанас. На тебе имне, Марусь, потому что ничегоподобногоне должнобыло случиться. Я сказал тебе правду в тотраз, надаче у Зимина. О том, чтос тобой у меня можетбыть только серьезно… И я хочу все исправить.
        Онпротянул руку к ее лицу, ноона уклонилась, прикусилагубу.
        - Не надоничегоисправить, Артем! Все давным-давноуже закончилось. У каждогоиз нас своя жизнь, инас с тобой ничегоне связывает…
        Кажется, еслионасейчас же не сбежит, их будетсвязывать поцелуй.
        - Марусь, погоди! Поговорисомной. Назовимне хоть одну причину, почему мы не можемпопробовать?..
        Оназналапричину. И этапричина былав нем.
        Вернее, в ней.
        Черт, даонасовсемзапуталась!..
        Затозналанаверняка, чтобольше не хотела«этого» - той многолетней болезненной влюбленности, которая истерзалаее душу ителоиоткоторой оказалось так сложноизбавиться. Майя боялась очередногораза, не хотелаповторения той самой ошибки, не уверенная, чтосможет оправиться вовторой раз, есличто-топойдетне так.
        Нообъяснять Артему ничегоонане стала, вместоэтогорешив пойти поболее простому пути, избавившись отСпасскогораз инавсегда.
        - У меня есть другой… Другой, Артем! - и онас вызовомпосмотрелаему в глаза. - Я собираюсь замуж. В Испании, иочень скоро.
        Этоегоотрезвило. Только, как оказалось, ненадолго.
        - Почему-тоя тебе не верю, - произнес он, затемвсе же прикоснулся к ее подбородку. - Ты всегдабыламоей, Марусь!.. Предназначенатолькодля меня. Жаль, я понял этодовольнопоздно.
        - Слишкомпоздно, - дернулаона головой. - Поэтому оставь меня наконец-такив покое! Я итак уже...
        Онаитак уже согласилась нашесть дней в егоприсутствииине препятствовать еговстречамс сыном. Ноему иэтогобылослишкоммало, потому чтоСпасский вознамерился получить еще иее.
        - Новсе еще исправимо, - заявил он, после чеговсе-такирешил ее поцеловать.
        Майя не далась, отстранилась, окатив еголедянымвзглядом.
        - Хватит, Артем, я не шучу! Отвезинас домой, - попросилау него, на мгновение представив, что произойдет, еслионвсе же коснется ее губ.
        Отэтой мыслибросилов жар, кровь прилилак щекам, асердце заколотилось так быстро, чтоМайя поняла: нет, онавсе-такине излечилась доконца. Болезнь ушлав ремиссию, ией сновагрозит обострение, еслионане станет держаться отСпасскогокак можно дальше.
        Артемкивнул, ноуходить не спешил. Стоял рядом, иМайя зачарованно уставилась накрепкую руку, которой онупирался в стену возле нее. На темные волоскинаегокоже ина выпирающую из-под светлой футболки мускулатуру.
        Этобылостранно - воттак стоять исмотреть наАртема. Ноей сталоивовсе не посебе, когдаон произнес:
        - Марусь, неужелиты не понимаешь, чтоя тебя уже никудане отпущу?
        Глава 6
        В город они возвращались уж затемно - все не могли уехать, запутавшись в сетях гостеприимства семейства Дубовских. Но наконец-таки вырвались, сбежали из светлого, новенького дома в небольшом приморском поселке, нагруженные пакетами с едой - зачем все это? кому все это?! - и подарками для Никитки.
        До центра Н-ска было около часа езды, по дороге стремительно стемнело, словно кто-то большой и всесильный выключил дневной свет, отдав их на откуп ночи, правда, не забыв расцветить путь фонарями. Молчали. Артем вел машину ровно, не лихачил, и Майя была ему за это благодарна. Никитка сладко сопел на заднем сидении, заснув сразу же, стоило джипу выехать за забор.
        По дороге Спасский сделал пару попыток ее разговорить, на что Майя лишь отмахнулась. Разглядывала вечерний поселок, затем спящий лес, довольно быстро сменившийся пригородами Н-ска. Лишь один раз коротко кивнула, сказав, что очень красиво и они молодцы, когда Артем показал ей огромный, светящийся дилерский центр на въезде в город, заявив, что это одно из их с Максом «детищ».
        Стеклянное здание «Аура-Авто», заполненное новенькими блестящими машинами, производило солидное впечатление.
        ...А затем уже начались светофоры, мосты и перекрестки родного города. И Майя смотрела на него, прижавшись лбом к прохладному стеклу, удивлялась, что тот, другой Н-ск, который она помнила из своей прошлой жизни, выглядел совсем по-другому.
        Шесть лет назад он казался Майе большим и опасным, способным поглотить ее, сделай она хоть один неверный шаг.
        Сейчас же ничего подобного Майя не ощущала.
        Наоборот, город почему-то походил на мирно мурлыкавшего кота, разлегшегося у ее ног, и Майя внезапно поняла, как сильно по нему скучала. По широким знакомым с детства улицам, по зелени спальных районов, по расписным трамваям, обклеенным лицами депутатов и рекламой Н-ской шоколадной фабрики, по уютным скверам и вымощенным булыжником улицам исторической части города.
        Неожиданно в голову забралась преступная мысль - а что, если она не вернется в Испанию, переедет сюда навсегда? Променяет шумную и жаркую Барселону на зелень родного города? Сможет ли она так же успешно рисовать, но уже не на испанском берегу, а в прохладной и туманной Балтике?
        Вместо ответа сердце застучало куда быстрее, словно спрашивало: зачем, зачем, зачем?..
        Зачем ей менять свою привычную и налаженную жизнь? Если только…
        Майя бросила быстрый взгляд на Артема. Но нет, она не собиралась совершать одну и ту же ошибку дважды. Ей на всю жизнь хватило его изматывающего невнимания в школьные годы, а затем того единственного раза, когда Артем снизошел до нее на даче у Зимина, перебрав виски с наркотой.
        Она едва выжила тогда, шесть лет назад… Но справилась, выстояла, вырастила сына и больше не собиралась испытывать судьбу.
        - Что-то не так, Марусь? - спросил у нее Артем, словно почувствовав, что она думает о нем.
        На это она лишь привычно покачала головой.
        Все, все в Н-ске пошло не так... Но это скоро закончится. До завершения выставки всего ничего, затем они с Никитой улетят в Испанию, а Родька обязательно выкарабкается...
        Наконец, утробно рыча на пониженных оборотах, распугав местных котов, джип свернул в нужную арку, после чего замер возле дверей в ее подъезд. Завсегдатаи лавочки давно уже переместились к телевизорам, и двор выглядел пустынным и темным. Прошел одинокий «собачник» в капюшоне, свернул за угол дома. Задул ветер, понес по пустому тротуару какие-то белые куски бумаги, раскачивая одинокий и хиленький фонарь, и Майе почему-то стало не по себе.
        Тут еще не к месту вспомнилось, что свет на третьем и четвертом этаже так и не починили, напрасно она звонила в домоуправление, с трудом отыскав их изменившийся за шесть лет номер!
        Но затем подумала о скучающей Орелии, которой оказалось совершенно нечем заняться в этой поездке. Испанка дожидалась их в квартире на пятом этаже и, конечно же, накинется с расспросами. И Майя решила - она выпьет кофе, затем передаст заботу о Никитке няне, после чего отправится в мастерскую и хорошенько поработает.
        Берлинская выставка не за горами, а везти на нее все так же нечего.
        Правда, Никитка раскапризничался, когда Майя попыталась его разбудить. Заявил, что хочет спать. Идти в кровать ему еще было рано, но, похоже, он набегался так, что оставалось только его уложить.
        - Я отнесу, - предложил Артем и раньше, чем Майя стала протестовать, подхватил сына на руки.
        - Он, наверное, тяжелый…
        - Разберемся! - уверенно заявил Артем.
        Она придержала двери в подъезд, затем поспешила за ним по ступеням, удивляясь тому, что Артем даже не запыхался, поднявшись с Никитой на пятый этаж и остановившись у… приоткрытой двери в ее квартиру. Взглянул на нее вопросительно, на что Майя, уставившись на черную щель, нервно пожала плечами.
        Это было довольно странно.
        - Наверное, Орелия забыла закрыть, - выдавила она из себя, и заглушенные прежде плохие предчувствия тут же полезли наружу, завопили дурными голосами.
        Она хотела было войти, но Артем ей не позволил.
        - Подержи-ка его! - он переложил Никитку ей на руки, и Майя мысленно охнула под весом спящего сына. - Постой здесь. Я взгляну, что там и как.
        - Я с тобой, - начала было Майя, но тут же осеклась.
        Куда она пойдет с ребенком на руках?!
        - Жди здесь, - приказал Артем, и она в кои-то веки послушала.
        Спасский бесшумно исчез за дверью, а Майя осталась. Прислонилась к стене, старательно себя уговаривая, что это недоразумение и сейчас разрешится. Вот-вот раздастся звонкий голос Орелии, гневно интересующейся, что делает посторонний мужчина в оставленной на ее попечение квартире. Наверное, перепугается до чертиков и начнет визжать, утверждая, что сейчас же вызовет полицию. И поделом ей - Майя столько раз говорила, что это не Барселона и в Н-ске они закрывают входные двери!
        Нобылотихо.
        Подозрительнотихо.
        Никиткадавноуже оттянул ей руки, аМайя искусалаотволнения губы. Артемвсе не возвращался, хотя давно уже долженбыл занимиприйти. И Орелия досих пор не возмущалась, хотя давнодолжнабыла…
        Секунды бежали, складываясь в минуты, и Майя обреченнопоняла, чтодело плохо. Но… насколькоплохо? И чтоей делать соспящимсыномнаруках? Искать Артема? Звонить в полицию?
        - Сынок, порапросыпаться! - Майя попробовалапоставить егона ноги. - Ты очень иочень тяжелый…
        - Мы уже приехали? - пробормотал он. - Ма-ам, я спать хочу!
        Заныл, обнимая ее зашею.
        - Скоро… Ты очень скоропойдешь в кроватку! - пообещалаему Майя, понимая, чтоэтогоне произойдет.
        Покрайней мере, в ближайшее время.
        Внезапнодверь распахнулась, ипоявился Артем. Бесшумновынырнул из темногопроема, илицоу него былостранное, застывшее. Молча подхватил Никиту наруки, исын доверчивоприльнул к егоплечу.
        - Плоходело, - заявил ей. - Я уже вызвал полицию и«Скорую».
        - Орелия… - ужаснулась Майя. - Чтос ней?!
        - Жива, ноей порядкомдосталось. Пойдем! - Спасский распахнул перед ней дверь, перед этимбросив быстрый взгляд на замок.
        Полумрак - горел толькоторшер в гостиной, ибеззвучноработал телевизор - действовал угнетающе. ДрожащимипальцамиМайя нашарилавключатель, итутже вспыхнулилампы наподвесном потолке, осветив ультрамодную прихожую.
        Раньше онабы скинулаобувь, ноне сейчас...
        - В квартире никогонет, я все проверил, - темвременемговорил ей Артем. - Ктобы этонибыл, онуже ушел. Ноперед этимвзломал дверь иударил твою няню поголове.
        - О Боже! - Майя в ужасе приложиларукик полыхнувшимжаромщекам.
        - Позже будешь ужасаться. Покачто ничегострашногоне произошло, - произнес Артемизлишне жизнерадостно. - Из квартиры, кажется, тоже ничегоне забрали.
        - Тогдазачем… Зачемони приходили?!
        Зачемкому-товламываться в ее дом, еслиу нее не былоничего, что моглобы заинтересовать грабителей? Еслитольконовенький телевизор, кое-какая бытовая техникадапаразолотых цепочек с браслетамив шкатулке на прикроватномстолике. Деньгив квартире онатоже не хранила - пользовалась пластиковыми карточками.
        - Потомпокажу, - отозвался Артем.
        - Папа, мамая больше не хочу спать! - неожиданновстрял в разговор Никита. - Как можноспать, когда Орелию убили?!
        - О Боже! - сновавыдохнулаМайя. - Ты ведь слышал, чтотебе сказал отец? Твоя няня жива, никогоне убили... И никогоне убьют, я обещаю! - иона кинулась в гостиную.
        Орелия сиделаперед включеннымна беззвучный режимтелевизором. Испанкасострадальческой гримасой прижималаколбу полотенце, поее смуглымщекамтеклислезы. Наспинке полосатогодиванавиднелось уродливое темно-бордовое пятно.
        - С ней все будетхорошо, - произнес Артем. - Кровь тоже уже не течет. Я не врач, но, думаю, ей максимум грозитпарашвов исотрясение мозга.
        - Я ничегоне знаю, - забормотала Орелия наиспанском, когдаМайя села рядоминерешительнопогладилаее поруке, поразившись тому, каким страннымбыл ее взгляд. СловноОрелия смотрелананее иничегоне видела. - Ничегоне помню… Я нив чем не виновата! Смотрела телевизор, апотомменя ударили поголове… Онивошлисами… Сами, сами!.. Наверное, у них был ключ…
        - Других ключей ниу когонет, - негромкосказалаМайя Артему. - Как толькомы приехали, я сразу же поменялазамки. Мастеразнаю с детства, онв этомдоме живетуже леттридцать… Покажимне, - попросилаонаОрелию, - чтос твоей головой.
        Та, всхлипнув, убралаполотенце. Повернулась к ней затылком, иМайя уставилась нарваную рану с засохшимикраями, видневшуюся среди спутанных черных волос. Ей стало нехорошо. Настолько, чтоледяное дыхание обморокаоказалось слишкомуж близко, иМайя чуть былоне прилегларядомс Орелией натом самомдиване.
        - Никита, пойдиипоиграй немногов своей комнате… - сказалаонаслабымголосомсыну, застывшему рядомс ней. - Твоей няне сталоплохо, ноочень скоро приедутврачи.
        Главное, чтобы маме тоже не сталоплохо…
        - Я посижу с ней, - заявил подошедший Артем, сунув Майе в рукистаканс водой. Орелиитоже протянул, но тапить не стала, заявив, чтоее мутит. - Проверь, пожалуйста, не пропалоличто-тоиз квартиры.
        Майя быладаже радапокинуть негостеприимный диван. Кинулась в спальню, нонебольшая шкатулкас украшениямистояла нетронутой.
        - Ничегоне взяли, - сказалаона Артему, пришедшему следомс Никитой наруках.
        Спасский с явныминтересом уставился наразбросанные по кровативещи. Майя покраснела, увидев, чтоонсмотритнаее сиреневый кружевной бюстгальтер. Подхватив, сунулаегов шкаф.
        Это... Этовообще егоне касается!..
        - Так я идумал. Сюдаприходилине радиэтого. Пойдем! - Артем неожиданновзял ее заруку, ау нее попросту не осталось сил сопротивляться.
        - Нотамже моя мастерская! - пробормоталаМайя, поняв, что Спасский ведетее к лестнице на второй этаж. - Тамничегонет! Толькокартина, которую я началапару дней назад.
        НоАртемувереннотянул ее засобой намансарду с видомначерный ночной Н-ск идалекие фонарина проспекте, в мастерскую, в которой творил ее когда-тознаменитый отец, апотомсталарисовать она. Сейчас тамстоял мольбертс набросками - выброшенная наберег рыбацкая лодказапеленой дождя.
        Майя собиралась назвать работу «Слезы моря». Нокак толькоона вошла, топоняла, чтоне в этот раз.
        Откартины ничегоне осталось.
        Холстбыл буквальнорастерзан - изрезанв клочья, словноегокололи ножомв припадке дикой, безудержной ярости.
        - Этоведь не ты сделалав порыве самокритики? - спросил внимательнозаней наблюдавший Артем. - Марусь, не стоиттак убиваться! Обещаю, мы обязательново всемразберемся.
        - Нет, - покачалаголовой Майя, потому чтов этоне слишком-то верила. - Этоне я. Ничегоподобногоя не делала. Нозачем?! Кому так сильно помешаламоя картина, чторади этогоондаже забрался в квартиру? Взломал замок, ударил Орелию и... уничтожил «Слезы моря»?!
        - У тебя есть враги? Завистники? Навязчивые фанаты? - принялся допытываться Артем. - Преследующие тебя маньяки?
        - Прекрати! - не выдержалаМайя. - Ничего подобногосомной не случалось - нифанатов, ниманьяков… Я жилаобычной испокойной жизнью. Никогоне трогала, никому не переходиладорогу. Ровнодотех пор, покане приехалав Н-ск.
        - Чтопроизошлов Н-ске?
        - Ничегоне произошло! - отозвалась онарезко. Еслине считать того, чтоАртемворвался в ее жизнь и чувствовал в ней себя так, словноему тутсамое место. - Вернее, кое-что произошло. Сперватебе позвонил анонимисообщил оНикитке…
        - Обомне?! - не поверил сын, иМайя схватилась заголову.
        Онаизабыла, чтоНикитасидиту Артеманаруках ивнимательно слушает.
        - И я готов щедроеговознаградить, - усмехнулся Артем. - Ноонзабыл оставить номер счета, кудаперевести гонорар.
        - Затембыл Родька, - продолжилаМайя, - который сейчас в больнице. Навыставке онпочему-тоспросил, застрахованы лимоикартины. Помню, я тогдаеще удивилась… Картины, конечно, застрахованы, ноэто... - онакивнулана истерзанный холст. - Этобыл всеголишь набросок.
        Тутраздался звонок в дверь, иМайя дернулась. Нотутже опомнилась и побежалавниз, решив, чтоприехали либоврачи, либополиция.
        Приэтомонаразмышляла, как жить дальше, еслив ее жизнь вторглась грубая, разрушительная сила.
        Сила, природу которой онане понимала.
        В том, как изрезалиее картину, Майе чудилась слепая ненависть ижелание уничтожить ее любой ценой. И того, ктоэтосделал, не остановилани закрытая дверь, нито, чтов квартире находились люди.
        Чтобылобы, останься онис Никиткой дома?!
        Отэтой мыслисталонастольконе посебе, что, проводив бригаду «Скорой Помощи» с Орелией, увезшей няню в Первую Городскую больницу, она отправилась в спальню.
        Складывать чемоданы.
        - И кудаэтоты собралась? - спросил у нее Артем, возникший в дверномпроеме.
        Никитавсе так же сидел у негона руках, прилепившись к отцу, словно морская звезда. Раньше Майя сталабы переживать, чтобы сынне привязался к Спасскому слишкомсильно, носейчас этоее малобеспокоило.
        Жизнь увереннокатилась под откос.
        - Орелию забралив больницу, - сказала онаАртему. - Не знаю, сколькоее продержат... Сказали, чтоспервасделают томограмму, атамуже будет видно. Возможнозавтрауже отпустят... Иличерез пару-тройку дней. Но мы с Никитой здесь не останемся. - И Майя вздрогнула, отгоняя чудовищные картинки, угодливо нарисованные воображением. О том, чтобылобы, не задержись они надаче у Дубовских. - Этослишком опасно. Что, еслипреступник придет еще раз?
        - Правильное решение, - одобрил Артем. - Вы здесь не останетесь, потому что переезжаете надачу к моим родителям. - Затем, похоже, оценив ее ошарашенный вид, добавил со смешком: - Заметь, я не говорю, что комне домой! Хотя этобылобы самымлогичнымрешениемв сложившихся обстоятельствах.
        Шутить в такой ситуациимог толькоСпасский.
        - Тоесть ты намекаешь, чтоя должна быть тебе заэтоеще иблагодарна? - Майя вытащилаиз шкафастопку с Никиткинымифутболками.
        - Былобы неплохо, - заявил он, - но покачтоначнемс малого. Вы поживете надаче, адальше уже будет видно.
        - Мы переезжаемв отель, - возразилаему Майя, положив сверху еще исвою одежду. Надобылобы заняться нижним бельем, ноне приСпасскомже!.. - Нина какую дачу я не поеду.
        Ониостановятся там, где сейчас живетПабло. Хорошая гостиницав самомцентре города, в которой, Майя былауверена, водится круглосуточная охрана. Свободные номератоже были, ионауспела забронировать через Интернет. Пока чтонапервую ночь, апотом... Дальше уже будетвидно, как сказал Артем.
        - Нет, Марусь! - покачал головой Спасский. - Одних я вас никудане отпущу, потому чтонетникакой гарантии, чтос вамитамне случится тогоже самого.
        - Артем...
        Ноонзнал, начтонужно надавить, чтобы она засомневалась в своих решениях.
        - Этомой сын, ия хочу быть уверен, что с нимвсе будетв порядке. Я уже позвонил отцу, онис мамой все приготовят ипобудутс вами, покая вовсемне разберусь. К тому же я озадачил свою охрану, изадомомбудут наблюдать. Круглосуточно, Марусь!.. Этотебе не постоянный проходной двор в отелях.
        Майя пыталась ему возражать, но Спасский уперся, иегоуже былоне переспорить. И главнымего аргументомсталоопасение за жизнь сына.
        Наконец, онасдалась.
        Через полторачаса, подписав бесконечные ибессмысленные полицейские протоколы, - хотя Майя былауверена, чтополиция никого не найдет, - ониспустилась с излишне возбужденнымНикиткой к джипу Артема. Спасский снес чемоданс одеждой, после чегосбегал наверх еще раз и взял то, чтонужнобылоМайе.
        Хотя онаговорилаему, чтоне будетрисовать!..
        Не сможетв чужомместе, не получится после того, чтопроизошло, - истерзанный холстпостоянно вставал у нее перед глазами. Попыталась объяснить Артему, чтоей нужно душевное равновесие, аегоонавряд лисможетобрестиначужой даче под присмотромслужбы безопасности «Аура-Авто».
        Ноонпривычноне стал ее слушать. Аккуратносложил в багажник ее мольбертикраски, заявив, чтоона обязательнодолжнапопробовать.
        Подороге в тотсамый дачный поселок Майя долгоразговаривалапо телефону с Пабло. Говорилина испанском, ионанадеялась, что Артемих не понимает. Обрисоваламенеджеру ситуацию и попросиласовета. Паблопринялся настаивать натом, чтобы Майя с Никитой как можноскорее возвращалась в Барселону, заявив, со всемиН-скимиделамионразберется сам.
        - НоОрелия покаеще в больнице, - возразилаему Майя. - Разве я могу ее бросить? Мы улетимсразу же, как толькоее выпишут. Возможно, это будетзавтравечером. Наэту ночь мы остановимся у Никитиного отца.
        Паблонадолгозадумался.
        - Ну чтоже, - наконец, заявил он. - Может, ик лучшему! Тебе не помешает небольшая встряска. Как твой менеджер искренне тебе ее рекомендую - пойдет напользу не толькотебе, нои твоему творчеству. Даитвоему сыну не помешаетотец.
        Майя издалапротестующий возглас - такогоотПаблоонане ожидала.
        - Разбирайся сосвоимиделами, а насчетгалереине беспокойся - твое присутствие тамнеобязательно, - добавил Пабло, после чегоперешел на деловой тон. - Ты ведь помнишь о берлинской выставке?
        - Я покаеще не получилапоголове ине страдаю проваламив памяти, - отозвалась Майя мрачнои, отключив телефон, уставилась на темную дорогу.
        К этому времениониуже вырвались из объятий города, иджип понесся по шоссе, сжирая пространство протекторамиогромных колес. ЗатемМайя принялась отвечать навопросы Артема, в очередной раз словов словопересказав ему то, что услышалаотРодькиотеории заговораипроисках тайного врага, задавшегося целью извести11 «А» класс.
        И, как всегда, никаких ответов!.. Никаких решений, ниодной догадки, ктобы этомог быть. Лишь то, чтовсе происходящее смахивало набред сумасшедшего. Нов их классе не былониодного, страдающего психическимизаболеваниями!
        - Жаль, чтомы не знаем, когоРодька собирался навестить темвечером, - наконец, произнеслаМайя. - Полицейский мне сказал, чтодругих звонков с еготелефонане было.
        Артемв свою очередь признался, что отследить анонима, который сообщил ему оНиките, егослужба безопасностине смогла. Сим-картаоказалась нинакогоне зарегистрирована, и, похоже, ее уничтожилисразу же после звонка.
        Также онне помнил, кто именноприслал ее телефоншесть лет назад.
        - Может, получится восстановить историю звонков?
        - Шестилетней давности? - усмехнулся Артем. - Нет, Марусь, серьезнов этом сомневаюсь! К тому же этовсе равно ничегоне даст. Тотномер вряд либыл зарегистрированна конкретногочеловека.
        Потому чтотот, ктоэтоделал - Спасский наконец-такиуверовал, чтоу них появился общий враг, - был крайне икрайне осторожен.
        ***
        Дому родителей Артемаоказался большим, добротным - двухэтажный, выстроенный из красногокирпича иобнесенный деревяннымв рост человеказабором, с выглядывавшими из-занеготемнымимакушками разросшихся туй.
        ГалинаМихайловна - моложавая ибодрая, с короткой модной стрижкой - Майя уже была знакомас мамой Артема, однажды совсемклассомбылау него надне рождения, - встречалаих возле ворот. ТутМайя вспомнила, что ГалинаМихайловнаработала врачомв неврологическом отделениитой самой Первой Городской Больнице, где лежал Родька, а теперь увезлиеще инемного взбалмошную, номилую Орелию.
        ОтцаАртемаонадоэтого временине видела, номногоо немслышала - онбыл своегорода местной знаменитостью. ВладимираВладимировича Спасскогов городе называлиБатей. В Н-ске онслыл однимиз лучших тренеров покарате, имел плеяду знаменитых воспитанников, время от временипобеждавших на международных соревнованиях.
        Артембыл срединих, покане пошел совсемдругимпутем.
        Батя был высок иширокоплеч. Кряжистый, алицо… Стоилолишь нанего взглянуть, как Майя сразу же поняла, в когопошел Артеминакогопохож Никита.
        Однаитаже порода - Спасские, со слишкомуж сильнымигенами.
        Внезапнооназанервничала - со всемиэтимиразговорамио тайных врагах, размышлениямии переживаниямиоРодьке иОрелии Майя забылапоинтересоваться, что именносказал Артемсвоим родителям. Как онобъяснил их приезд?
        К тому же, ее сын - точная копия своегоотцаидеда, иони, наверное, подумают...
        Нобылоуже слишкомпоздноочем-то спрашивать иличто-томенять, потому чток Галине Михайловне присоединился еще иБатя, тутже принявшийся помогать Артему припарковаться. Под навесомводворе стоялималенькая серебристая «Хонда» итакой же черный здоровенный джип. Второй удалось приткнуть возле забора, в опасной близостик туям, тогдакак с другой стороны вымощенной декоративнымиплитками дорожкиначиналась бесконечная теплицаиеще какие-тотемные заросли - толисирени, толи акации.
        Наконец, припарковались. После небольшогонеловкогоприветствия Артемпонес их чемоданы в дом. Никиткавеселопрыгал вокруг него, а Майя шласледомиразмышляла, не было лиэтоошибкой приехать надачу к незнакомымлюдям, тоидело бросавших наних излишне внимательные взгляды.
        Носталоеще хуже, когдав большой гостиной, объединенной с кухней, Майя заметила, какими глазамиуставилась Галина МихайловнанаНикитку. Зато сыннискольконе смущался столь повышенноговнимания чужих людей.
        Наверное, подсознательно чувствовал, чтоониему... родные.
        Уверенноуселся настул закруглым столоми, болтая ногами, стал увлеченнорассказывать, как у его нянизаболелаголова, иее забрали врачи. Затеммаматак встревожилась, что, когдаони уезжалииз квартиры, забылапроего машинку, которую онзагнал под кровать.
        - Извините, чтотак получилось! - произнеслаМайя виновато. - Мы не хотели, ноАртем… Вы, наверное, меня не помните? Меня Майя зовут.
        - Майя Самойлова, - кивнула ГалинаМихайловна. Улыбнулась - искренне, сердечно. - Ну проходиже, садись к столу. Конечноже, я тебя помню! Знаменитая художница…
        - Художница, - кивнулаМайя, остановившись рядомс Никитой, - ноне сказать, чтоособо знаменитая.
        - Не скромничай! - заявил ей Артем, нагруженный мольбертом, с которымтутже затопал по ступенямнавторой этаж. - Бать, я егонаверанде поставлю. Мне нужен свет… Марусь, тебе ведь надомного света? - НаэтоМайе захотелось схватиться наголову. - Мама, их спальня уже готова?
        - Готова, - отозвалась Галина Михайловна, после чегос явным трудомотвелавзгляд отНикиты, затемуставилась наАртема.
        И Майя украдкой вздохнула - чертово сходство!..
        Наконец, словноочнувшись, Галина Михайловназасуетилась, забегала покухне, заявив, чтоимвсемследует хорошенькопоужинать. Они дожидались сынас гостями, специальноне сталиесть, ноу нее уже почтивсе готово.
        - Простите забеспокойство, - расстроеннопроизнеслаМайя. - Если не возражаете, мы с Никитой немногоу вас побудем. Возможно, дозавтра, апотом уже улетимв Испанию. Артем настоял…
        - Значит, Артемнастоял! - произнес Батя многозначительно, вернувшись из гаражас двумя настольнымилампамив руках, ионис Галиной Михайловной переглянулись. - Этоонправильно сделал, чтонастоял.
        - Можномне попить? - важно заявил Никита. - Очень хочется, а мамазабыламое молоков холодильнике, - наябедничал сын. - Когдамаманервничает, онавсе насвете забывает!
        ГалинаМихайловнаснова засуетилась - напоилаНикиту теплыммолоком, затем принялась накрывать настол, заявив, чтомужчины должны поторапливаться сосвоими осветительнымиработами. И тутже славноиз ниоткуда возниклиеще теплые котлеты, отварной картофель, какие-то салаты, нарезка, сыр - аГалина Михайловнавсе доставалаи доставалаеду из холодильника, из шкафов - даже сбегалав погреб! - видимо, решив закормить всех насмерть.
        Вернулся Батя. Уселся застол и, получив отГалины Михайловны бокал с пивом, принялся расспрашивать Майю ожизнив Испании. Что, как, зачем переехали… Пришел Артем. Вымыл рукии уселся застоломрядомс Майей и зевающимНикитой, итотсразу же полез к нему наруки.
        И Майя вздохнула.
        Артемсмотрел нанее, молчал и улыбался.
        Родителитоже смотрели… на Артемас Никитой наруках, иМайя поняла, чтоонидавноуже сделали правильные выводы, ноиз деликатностимолчат.
        Как долгоониеще не будутзадавать вопросов, Майя не знала.
        Наконец, кое-как поужинали, разговаривая наотвлеченные темы илишь немногоотом, что произошлов ее квартире. Затем ГалинаМихайловна, запретив Майе мыть посуду, отправилаих наверх, отдыхать. Никитазаснул почти моментально - онаедвауспела открыть еголюбимую книгу про Винни-Пуха, как тотуже сладкосопел под чужимодеяломв цветочках.
        Майя долгосмотреланаспящего сына, затемвсе же решиласпуститься - имотвелицелый второй этаж, состоявший из пары комнати огромной веранды с окнамив пол, - чтобы еще раз поблагодарить родителей Артемаза гостеприимствоивовсем признаться.
        Нозастыланалестнице, услышав голос Галины Михайловны.
        - Тебе не кажется, чтонаш сындебил? - вопрошалаонау Виктора Владимировича. - Я давноуже подозревала, чтоону нас не задался. Эдакий олигофренотрождения.
        НаэтоБатя согласнобуркнул.
        - Мам, ну чтоты завелась? - раздался недовольный голос Артема.
        - А я еще не завелась, - сообщилаему ГалинаМихайловна, - нока-ак сейчас заведусь... Еслиты мне внятноис расстановкой не объяснишь, почему осуществованиивнукая узнаю через пять летпосле егорождения?!
        - Гм… - многозначительно хмыкнул Батя. - Тут, сын, ты, конечно, был не прав!
        - Я исамнедавноузнал оего существовании, - отозвался Артем. - Так чтопривыкайте.
        ГалинаМихайловнане унималась.
        - Тоесть шесть летназад ты сделал ребенкаиразрешил девочке уехать? Ты что, не видел, чтоонаеще в школе былав тебя поушивлюблена?
        Майя прижалаладоник вспыхнувшим пожаромщекам. Онис Галиной Михайловной виделись всеголишь раз, иэтобыломного-многолет назад. Неужелитогдаее болезненное увлечение Артемомнастолько бросалось в глаза?!
        - Мама, не начинай! - раздался раздраженный голос Артем. - За помощь вамсердечное спасибо, нов деланашине лезьте! Мы уж как-то самивовсемразберемся.
        - А я еще ине начинала! - заявилаему ГалинаМихайловка. - Ноеслиты сейчас же все не исправишь, тоя выдам тебе справку об умственной отсталости. Совсемипечатями иподписями! Потому чтоя, видишь ли, хочу видеть своеговнукане тольконаНовый Год иего испанские каникулы. Я хочу видеть его всегда.
        - Гм… - сновапрочистил горлоБатя. - И как же ты собираешься поступить в сложившейся ситуации?
        - Уж как-нибудь поступлю. Причембез вашей помощи, - рявкнул наних Артем.
        И Майя не сталаслушать, как именноАртемрешил вовсем разбираться. Спускаться онатоже передумала. Вместоэтого тихонечкозакрыладверь налестницу ипрокралась в отведенную имс Никитой спальню. Взглянуланаспящего сына, так сильнопохожегона Артема.
        Вторая кровать манила, но вместотого, чтобы лечь спать, Майя пошланаверанду. Там, включив свет - егооказалось вполне достаточно, - взялакистиикраскив руки, решив, чтоновым«Слезамморя» все же быть.
        …Заснулаонауже после полуночи. Опустилась насофу в импровизированной мастерской, решив, чтовсеголишь насекунду закроет усталые глаза, после чегообязательно встанетипойдетв спальню. Переоденется в пижаму, залезетв кровать, обниметсынаизаснет, как ониспаливсегда, когдаонбыл еще маленьким.
        ТольковоткогдаМайя их открыла, оказалось, чтопроснулась онавовсе не в одной кроватис Никиткой и даже не наузкомдиване в мастерской. Быложарко, словноМайя очутилась рядомс натопленной печкой. И этапечкасопелаей в ухо, акогда онасобиралась былоотодвинуться, протестующе утянулаМайю к себе, под одеяло.
        И оназамерла, прижатая к горячему мужскому телу.
        Мыслитоже исчезли. Кроме одной - неужелиопять?!
        Новедь не былоникакой выпивки... Вместонее - мятный чай с медом, который ей заварилаизлишне заботливая ГалинаМихайловна. Затемонадолгорисовалаи заснула, после чегоАртем, похоже, унес ее в свою комнату - онибылив большой кровати, ане нагостевых диванах.
        Раздел и…
        В том, чтопосле «и» был исключительно глубокий сон, Майя не сомневалась. Еслибы онперешел к активным действиям, онабы уж точно проснулась!
        Но, конечноже, радоваться было нечему. И чтоей теперь совсемэтим делать? Как отреагировать наего поступок? Неужелионрешил таким образомвсе «исправить»?
        Еслитак, тоонбыл наверномпути, потому чтоее собственное тело, почувствовавшее близость обнаженногомужчины, стало играть не поправилам.
        Вернее, не поее правилам, подыгрывая Артему.
        Майе казалось, чтоподобное случается толькос героинямилюбовных романов - когдателоих предает, среагировав наблизость к мужчине, - ауж она-то - зрелая исерьезная женщина, ис ней таких фокусов не произойдет!..
        Оказалось, произошло - ей нравилось ощущать крепкое мужское телорядом. Внезапноонапоняла, чтохочется ей намногобольшего.
        Потому чтопосле Артемау нее так и не былотолкомникого. Пару раз пробовала… Встречалась с теми, кого посчиталахорошими кандидатамив отцы для Никиты. Одинраз даже дошлодосекса, после чего Майя резкооборвалаотношения. Посчиталасебя фригидной, потому чтоничегоне почувствовала, кроме глубокогонедоумения от происходящего.
        Сейчас же, рядомс Артемом, отмыслей о фригидностине осталось иследа.
        Новсе этонеправильно, заявила онасебе, потому чтоониуезжают через четыре дня! Вернее, как тольковыпишут из больницы Орелию... И все это томление, иэтигорячие волны, от которых совсеммозгинабекрень, и картинки, которые рисовалоее бесстыдное воображение, - из этоговсе равноничегоне выйдет.
        Лишь украденное удовольствие, о которомонасерьезнопожалеет, вернувшись в свою Испанию. А еще, ей нужно держаться отнегокак можнодальше, чтобы сноване заразиться «этим» - тяжелой формой влюбленностив Спасского!
        Поэтому Майя решительно отодвинулась, выпутавшись из кольца егорук. Села, порадовавшись тому, что наней оказалась чужая длинная футболкаповерх ее собственного нижнегобелья. Повернулась, уставившись напроснувшегося Артема. Черные волосы разметались поподушке, черты лицасталине такимиуж и резкими…
        Онсмотрел наее. Молчал иулыбался.
        - Совсемсовесть потерял, Спасский? - спросилаонараздраженно. - То, чтоя согласилась остаться в доме твоих родителей, вовсе не означает, чтомы…
        - Марусь, так ничегоже не было! - заявил онс улыбкой.
        - Тогдапочему я оказалась в твоей кровати, еслиничегоне было?!
        - Сейчас исправим, ивсе будет! - с готовностью отозвался он, на чтоМайя, взвизгнув, запустилав него подушкой.
        Подскочила.
        - Даже ине думай! У нас ничегоне будет! И больше никогда… Никогда…
        Осеклась. Потому чтоонтоже поднялся ипотянулся к аккуратно сложенной настуле футболке, иМайя уставилась наегомускулистое тело. Затемперевелавзгляд ниже, наегобедра - хорошохоть, спал в трусах! - ноона все равнозаметилакрасноречивое доказательствотого, чтоонбыл готов все исправить в любой момент…
        Отэтоговидаее почему-то покачнуло. Ногиослабели, иМайя тут же отвелавзгляд. Схватилааккуратно сложенные настуле джинсы - надоже, какой заботливый! - натянулаих, после чеговыскочилазадверь. Остановилась посрединезнакомой комнаты - диваны, полки, комоды, - не совсемпонимая, кудаидти.
        Нотутуслышалаголоса, срединих - отчетливый Никиткин. Майя пошла нанего, пока, наконец, не миновалаеще одну длинную комнату с книжнымиполками вдоль стены икруглымдубовымстолом, ине вышланакухню, сосредоточение жизни.
        Ее сын, одетый ипричесанный, уже сидел за столомис важнымвидомучил новообретенных бабушку идедушку испанскому языку.
        - Здравствуйте! - смущенно пробормоталаМайя, нервно поправив чужую футболку.
        Повернулась - заней уже шел зевающий Артемв футболке ишортах.
        - Не такой уж онидебил! - многозначительнозаявил Батя, попивающий кофе, прислушиваясь к Никитке иразглядывая утреннюю газету. - Доброе утро! - повернулся к Майе.
        - Майечка, присаживайся! - засуетилась ГалинаМихайловна. - А мы с Никитой уже сходилик соседям, они корову держатихозяйство, молочка вотпарногопринесли. Правда, за намивсе время слежка… Артем, твои гаврики?
        - Мои, - зевнул тот. - Пару дней придется пожить наосадномположении.
        Галину Михайловну осадное положение нискольконе пугало, потому чтоу нее был внук иотпуск.
        - Я сейчас вамблинчиков испеку. Илиже ты оладышек хочешь? - повернулась онак Никите, итотзадумался с самым серьезнымвидом.
        - Доброе утро, сын! - жизнерадостно заявил Артем, после чегопоцеловал Никитку в макушку.
        - Как спалось? - спросил Батя, иМайя не сразу поняла, чтоэтотвопрос обращенк ней.
        И онапочувствоваласебя крайне, крайне глупо.
        - Я долгорисовала. У меня Берлинская выставка, новсе раскупили… А потом почему-тозаснула.
        - Мамавсегдатак, - наябедничал Никита. - Рисуетвсю ночь, апотом засыпаетнепонятногде!
        «И непонятнос кем», - мысленно добавилаМайя, взглянув на развалившегося насоседнемстуле Артема.
        - Мне… Мне надопрогуляться, - заявила всем. - Знаете, вы, наверное, позавтракайте без меня!..
        И онапошла. Нетже, кинулась прочь. Чуть не заделаголовой тяжелую балку дверногопроема, новсе-таки выскочиланаружу, где уже была изумрудная зелень утра, умытая холодной росой, иптичий перезвон, ияркое солнце.
        А еще Артем, догнавший ее возле куста отцветшей сирени.
        - Погоди, Марусь, ну чтонатебя нашло?.. Ты из-зачегорасстроилась?
        Из-затебя, хотеласказать она. Из-за того, чтотебя слишкоммного, а у меня никак не получается держаться оттебя подальше, хотя я очень этого хочу.
        Потому чтоты не только захватил все моидни, заполнив их собою, ноеще ипокушаешься на моиночи…
        А я не готова! Не готовак такому, потому чтоне хочу повторения того, чтобылошесть летназад! Да чтотам, этодлилось почти… десятилетие!
        Ноговорить ему не стала, потому что... Все равноже не поймет, лишь отмахнется в привычной самоуверенной манере!
        - Какая я тебе Маруся? - произнеслас досадой. - Меня Майя зовут, еслитебе вдруг память отшибло. И я не сплю непонятнос кем, так ипередай своимродителям!
        - Я ничегоподобногоне говорил.
        - И еще, ты меня не понял, Спасский! Я уже многораз тебе говорила, но повторю еще раз. Я не сплю с кемпопало… Однажды получилось с тобой, но этогобольше не повторится. И тебе не стоитпитать каких-либонадежд относительноменя, потому чтомы с Никитой возвращаемся в Испанию. Я знаю, чтомы договаривались нашесть дней, - напомнилаему, - но обстоятельстваизменились. Мы уедем, как тольковыпишутОрелию.
        - Я помню оправиле шестидней, - произнес он, наступая. Майя попыталась уклониться, ноСпасский сновабыл везде. Обнял ее, не давая вырваться, вжимая в свое тело. - Ничего я не забыл! Ниотом, чтобылошесть летназад, ниотом, какая ты… Когдаты спаларядомсомной, такая нежная ибеззащитная. Моя, Марусь!.. И мне никогодругогоне нужно, толькотебя. Тебя иНикитки…
        …Егогубы былитеплымиимягкими, с едвазаметнымпривкусомкофе.
        Глава 7
        Майя вернулась в дом, чувствуя, как горят - вернее, полыхают губы после поцелуя Артема. Осторожно прикоснулась к ним, боясь обжечься. Но нет, показалось… Мельком взглянула на свое отражение в овальном зеркале в прихожей, отметив странный, не от мира сего вид. Да и чувствовала себя она странно - словно этот поцелуй разбудил в ней нечто, что давно уже спало. И куда больший пожар теперь полыхал даже не на губах, а брал начало в груди, сладкой истомой растекаясь по всему телу, принося с собой ожидание большего.
        А ведь она точно знала, большего не будет - после того, как залепила Артему пощечину и сказала… Она много всего ему сказала, и, надо признать, это тянуло на целую истерику. Правда, голос не повышала - еще с детства, когда ее родители ругались безостановочно, крича друг на друга и обвиняя во всех смертных грехах, а Майя закрывалась в своей комнате, прячась под подушкой, внутри у нее словно появился предохранитель.
        Она физически не могла поднимать голос на других людей - к горлу подкатывалась тошнота, и начиналось головокружение. Хотя некоторые очень даже этого заслужили!..
        Например, тот же самый Спасский.
        Разве кто-то позволял ему лезть к ней с поцелуями?! Она уже устала ему говорить, что из этого ничего не выйдет. Их ничего не связывает - кроме совместного ребенка. Очень скоро они с Никитой уедут домой, поэтому Артему следовало наслаждаться обществом сына, которого он увидит еще не скоро. Вместо этого он решил заодно насладиться и ее обществом - поцеловал Майю возле отцветшего куста сирени, а она не сразу нашла в себе силы его оттолкнуть…
        Но все-таки нашла, затем залепила ему пощечину, высказав все, что думает о его поведении.
        На это он лишь пожал плечами, затем как ни в чем не бывало заявил, что им не помешает позавтракать - судя по запаху, его мама уже напекла то ли блинов, то ли оладий...
        Майя возмущенно засопела, но потом все-таки резко развернулась и отправилась в дом, решив, что до отлета им придется как-то, да уживаться. К тому же, благодаря заботам Артема, она чувствовала себя в безопасности - в доме его родителей, за высоким забором которого стояла серая неприметная машина. Из нее, Майя уже знала, за домом круглосуточно наблюдали двое из службы безопасности «Аура-Авто».
        Впрочем, ни этот поцелуй, ни глупая слабость не изменили ее намерений. Майя планировала попасть в город, проведать Родьку и Орелию и, если няню выпишут, попытаться поменять билеты, чтобы как можно скорее улететь в Барселону. Если Орелию еще оставят в больнице, тогда... Майя по любому собиралась поговорить с Элькой. Ей казалось, что подруга могла что-то знать. А если и не знать, то хотя бы пролить свет на происходящее, побольше рассказав об их одноклассниках.
        Но сперва Майе надо вырваться из приморского поселка. Никитку брать с собой она не хотела, решив оставить сына под бдительным надзором Галины Михайловны. С родителями Артема тоже не мешало бы обо всем поговорить...
        По крайней мере, озвучить свою версию произошедшего шесть лет назад.
        В доме пахло свежеиспеченными блинами и парным молоком, а Никитка, заявив с полным ртом, что не дождался мамы с папой, уплетал вторую порцию. И Майя устало опустилась на стул. Кажется, и говорить не придется - Никита сам все рассказал.
        Заметив внимательный взгляд Галины Михайловны, вздохнула:
        - Так уж вышло! Обстоятельства сложились подобным образом. Шесть лет назад нам с Артемом пришлось расстаться, да и сейчас…
        Как бы деликатнее объяснить маме Артема, что воссоединения семьи не произойдет?
        Оказалось, что объяснять ничего не надо.
        - Вы уж сами разбирайтесь! - негромко сказала ей Галина Михайловна, положив на ее тарелку горячий блин. - Мы в ваши дела вмешиваться не станем, но с внуком я бы хотела видеться.
        На это Майя обреченно кивнула - Спасские стремительно ворвались в ее жизнь и уходить из нее не собиралась. И в этой поездке, выходило, Никита обрел не только отца, но и бабушку с дедушкой.
        Тут пришел Артем, хотел что-то сказать - Майя подозревала, жизнеутверждающее и не соответствующее действительности, - но неожиданно завибрировал его телефон. Он, дотянувшись, подхватил мобильный с буфетной полки. Сперва слушал, после чего вышел из кухни, но Майя успела заметить, как изменилось его лицо. Словно невидимые силы за миг выкачали из него все человеческие эмоции.
        В груди похолодело, когда Майя поняла, что новости вряд ли были хорошими.
        Артема не было его довольно долго - так долго, что Майя успела сжиться с мыслью, что его родители, как и обещали, деликатно не станут задавать неудобных вопросов. А еще, как оказалось, ей не придется просить Артема, чтобы тот отвез ее в город, или ехать на общественном транспорте. Галина Михайловна пообещала дать ей свою машину и с энтузиазмом согласилась посидеть с Никитой.
        Они собиралась разбирать чердак, где хранились оставленные с детства Артема игрушки. Батя же за ним присмотрит, в то время как дом будут охранять невидимые силы службы безопасности.
        Вернулся Артем. Молча сел за стол, потянул к себе тарелку, на который Галина Михайловна положила горячий блин, только что со сковородки.
        - Что-то случилось? - спросила у него Майя, подвигая вишневое варенье.
        Понялась, сходила к буфету, вытащив оттуда вилку и нож под одобрительным взглядом Галины Михайловны. Молчание Артема тревожило ее куда больше, чем недавний поцелуй.
        - Случилось, - нехотя признался он. - Но я разберусь.
        - Что?! С кем?!
        - Это по работе и не имеет отношения к нашим делам.
        - Артем… - выдохнула Майя. - Скажи мне, что произошло?!
        Он довольно долго молчал, о чем-то старательно размышляя, и Майе нестерпимо захотелось, чтобы он сейчас же ей все рассказал. Потому что, несмотря на его слова, она была уверена: это как-то связано с проклятием 11 «А» класса! Тот, кто это делает, - их невидимый враг - разобрался с Родькой, а теперь вплотную взялся за Спасского и за нее.
          Онне остановится, покаих не уничтожит. Причемлюбыми способами.
        Илиже... покаониегоне поймают.
        - К намзаявились с обыском. Криминальная полиция, - нехотя признался Артем. - Изъяликассовые аппараты вовсех магазинах, торгующих автозапчастями. Пришлось навремя их закрыть, покая не разберусь в том, чтопроисходит.
        - И чтоименнопроисходит? - подал голос Батя.
        - Кто-тоочень старался, - усмехнулся Артем. - Писал анонимный донос, проявив приэтом недюжинную фантазию. Так просто, - добавил он многозначительно, - с обысками не приходят.
        Майя совсемрастерялась. Анонимный донос икриминальная полиция не вязались с истерзанной картиной в ее мастерской.
        - И чтоже теперь делать?! - спросила онанеуверенно.
        - Говорю же, разберусь, - пожал плечами Артем. - Нашиюристы уже работают, скрывать намнечего. А еслиибыло что, - еще одинсмешок, - тоэто давноуже в прошлом, похороненов бухгалтериитак глубоко, чтоне раскопают. Как забрали, так и вернут. - Затем, отодвинув тарелку, повернулся к встревоженной Майе. - Сидите с Никиткой здесь, с дачини ногой.
        - Артем, новедь ты же ничегоне съел! - воскликнулаМайя, апотом подумала - ей-токакая разница, позавтракал онилинет?
        - Позже, - туманнопообещал.
        Ушел, вернулся уже в джинсах ирубашке. Неожиданношагнул к Майе и, прежде чемонауспелавозразить, поцеловал ее в губы. Тутже отстранился, после чего, взъерошив темные волосы сына, направился к выходу, пообещав, что обязательноей позвонит.
        Зарычал мотор егочерного монстра. Раздался скрип открываемых ворот, иАртемуехал.
        А ониостались. Позавтракали, ломая голову над тем, как такое моглоприключиться, после чегоМайя сталасобираться в город, клятвеннопообещав Бате иГалине Михайловне, чтотолькосъездитв больницу исразу же обратно…
        И не надослушать те глупости, которые наговорил Артем. Она будетосторожной иничего, ничегос ней не случится!
        ***
        После больницы, где онапоговорилас лечащимврачом, аОрелию так ине выписали - сказали, чтособираются понаблюдать ее еще несколькодней, - да Родькавсе так же пребывал в бессознательномсостоянии, Майя усталоопустилась на пластмассовый стул в томсамом кафе, где совсемнедавноонисиделис АртемомиНикитой.
        Помешивалаложечкой кофе и думала, чтоей делать дальше.
        Да, онапообещалаГалине Михайловне иБате вернуться надачу, как толькозакончитсвоидела. Но онаих не закончила.
        Оставалось еще одно.
        Конечно, этошловразрез с тем, что наказал ей Артем, но... Пусть Майя и не былагениемсыска, ноонасразу же заметиласерую машину, которая пристроилась ей «в хвост» еще навыезде из поселкаиследовалазаней как приклеенная, апотом припарковалась неподалеку на больничной парковке.
        Двое в той самой машине даже не собирались делать вид, чтоих тут нет. Ее демонстративно охраняли, иМайя не сомневалась, ктоотдал соответствующий приказ.
        Собиралась былопозвонить Артему, поинтересоваться, нозатем решила: ну ипусть!.. Пусть заней наблюдают, ей толькоспокойнее будет!
        ВместоСпасскогоМайя позвонила Галине Михайловне ивыслушала жизнерадостный отчетотом, чтоу них с Никитой делаидут отлично. Батя - вернее, дед - озадачился установкой бассейна, раз уж наморе желательноне ходить, дожидаясь лучших времен. Вместоэтогоонисобираются сходить в гостик Веронике.
        Быть может, Майечкаскоровернется, и ониотправятся вместе?
        И она, подивившись тому, как быстростала«Майечкой», пообещала, чтоскоробудет. Оставалась одна единственная встреча, после которой онасразу же поедетна дачу.
        Майя собиралась заглянуть к Эльке. Есть же у той обеденный перерыв?
        Оказалось, перерыв есть, ноне в этотраз.
        - Туттакое дело, - вздохнулаподругав трубку. - Завалилименя работой по самые ушки. Загулялая слегка, покаМайкл был в Н-ске, иначальству моему не сказать, чтоэтосильно понравилось.
        - И как Майкл? - осторожноспросилаМайя.
        - А онкак Карлсон, - усмехнулась Элька. - Улетел в свой Нью-Йорк, нообещал вернуться.
        - Ясно, - пробормоталаМайя. - Ты тольконе расстраивайся!
        - И не подумаю! Сдался онмне, новогонайду, получше некоторых, - преувеличенножизнерадостно отозвалась Элька, иМайе сталоее жаль.
        - Можноя к тебе наработу заеду? Поговорим, я кофе привезу...
        Перед глазамипочему-товстал Родька, который воттак же… привез ей кофе, после чегоМайя увиделаегоуже в больнице.
        - Приезжай, - разрешилаЭлькаи продиктовалаадрес.
        Оказалось, работалаонанедалеко отцентра, иочень скороМайя уже шлаподлинному безликому коридору офисногоздания, где каждая дверь - новая фирмаиновая жизнь, - разыскивая ООО «Гранит-Печать». Чтоименноони печаталиик чему тутгранит, затруднялась ответить даже Элька, нокаждый рабочий день подруга терпеливовыписываланакладные и вводиладанные в учетную программу, ругая разработчиков нехорошимисловами.
        Работу свою Элькаоткровенно ненавидела. Нодругой у нее не былои покачтоне предвиделось - без образования нахорошую должность не устроиться, даи «трудовогорвения» у Элькиотродясь не водилось. Хорошохоть задержалась в ООО «Граните», хотя иоттудаее время отвременигрозились выгнать запрогулы.
        Наконец, Майя обнаружиланужную дверь с золотистой табличкой. Постучалась, вошла, окинув взглядом полупустую комнату с парой офисных столов иразвешеннымина стенах календарямизаэтотгод. Худосочный мужчинас очками-окулярамиокинул Майю - в джинсах итемной футболке - безразличным взглядом, после чегопотерял к ней какой-либоинтерес, явноне классифицировав ее как возможногозаказчика.
        ТутЭлькаей помахала, иМайя отправилась к захламленному папкамиибумагамирабочему месту подруги. Настене заее спиной висел календарь, гласивший, чтоздесь «местодля вашей рекламы». Второй призывал остановить выбор наООО «Гранит-Печать» - надежном партнере в мире полиграфии.
        Самаже Элька, в черномсвитере под горло, сиделазастоломвозле окна, закрытогосерымижалюзи, ивид имеластрадающий. Яркий макияж не скрывал кругов под глазами.
        - Привет, - Майя протянулакофе, опустившись настул рядомс Элькинымстолом, с любопытством оглядывая ее местоработы.
        Средиворохабумаг вперемешку с грязнымикружкамиона заметилафотографию в деревянной рамке. Ее мама, Дарья ВладимировнаВетлицкая, в строгомсеромкостюме обнималаЭльку, авид у подругибыл немногочудаковатый. Майя ине помнила, чтобы тав школе или после нее носилачелку.
        - Как видишь, завалилиработой, - пожаловалась Элька. - Такой бардак у меня...
        Покосилась наразбросанные папки, нонаводить порядок не стала. Вместоэтого, зевнув, потянулась к кофе.
        - Эль, послушай…
        - Еслиты оМайкле, тодаже ине начинай! - Онавытянуларуку, продемонстрировав Майе золотой браслетпод чернымрукавомсвитера. - Вот, подарил… Еще дорогущие очки, кое-чтоиз шмоток, даиденьжатна первое время подкинул. Так чтоя не в накладе, - заявилаподругас вызовом.
        Майя пожалаплечами.
        - Этотвое личное дело, с кемты проводишь время. Я даже ине думала тебя в чем-тоупрекать.
        - Угу, - мрачноотозвалась подруга. - Мне для этогомамы заглаза хватает. Лучше расскажи, как ис кемты проводишь время. Переспалауже со Спасским? Виделавас в галерее, искры так илетели. Думала, вот-вот сработаетпожарная сигнализация.
        - Нет, конечноже! - отозвалась Майя, а самаподумала…
        Еслипродолжится в подобномдухе, то Элькаокажется права. После того самогопоцелуя возле сиренионавсе не моглауспокоиться, имыслиее посещалисамые разнообразные.
        Слишкомразнообразные.
        Совсемуж разнообразные…
        - И чтоже тебя останавливает? - полюбопытствовалаподруга. - Илиты решиласебя похоронить еще при жизни? Хочешь, памятник организуем? - Еще одинзевок. - Мы тут переквалифицироваться собрались - из полиграфиив надгробия…
        - Родькав больнице, - отозвалась Майя, решив уйтисоскользкой темы.
        - Ты мне говорила, - безразлично отозвалась Элька. - Ничего, поправится! Этоже наш Резиновый Утенок... Помнишь, как онис Максомподрались, итотегооб стену головой приложил?
        - Онв коме, - глухоотозвалась Майя. - Все намногосерьезнее, чемшкольная глупая драка. Эль, ноперед этимон рассказывал странные вещи. Помнишь, я звонилатебе?..
        - Звонилаинеслачушь, - быстро отозвалась подруга. - Прото, что кто-тохочетзаставить вас страдать.
        - Нас, - поправилаее Майя, подумав, какая все же странная оговорка. - Кто-тохочетзаставить нас страдать. Всех, ктоучился в бывшем11 «А» классе, иотэтогониктоне застрахован. Ниты, ния, ни Артем… Нипогибшие Карина Баранова, Каролина, Воронов… А сколькоеще из нашегокласса?! Аварии, смерти, самоубийства…
        - Чтоты несешь? - поморщилась подруга.
        - Кажется, накакое-товремя было затишье, ностоиломне вернуться, как сновавсе началось, - продолжила Майя. - Спервавзялись заРодьку, затем кто-топроник в мой доми изрезал картину, апотому Артема случились проблемы наработе.
        Майе почудилось, чтов темных глазах Элькичто-топромелькнуло, но подругатак ничегоей ине сказала. Пожав плечами, заявила, чтоэто явнокто-тоиз навязчивых поклонников… Не выдержал холодностиМарусиСамойловой, из-зачегов порыве гневаизрезал картину, апотомпошел и самоубился.
        - Не говориглупостей! - теперь уже поморщилась Майя. - Родька-тотут причем? Даиу Артематоже неприятности.
        - ПроРодановая ничегоне знаю, ауж Спасский-тососвоими проблемамиразберется! - ядовито заявилаподруга. Настроение у нее стремительнопортилось, иМайя не моглапонять причину столь разительных перемен. - А еслине разберется, - продолжалаЭлька, - так откупится! Денег у негокуры не клюют. А вотмои - клюют! И мне надо работать, Самойлова, потому чтоптичек ицветочкия рисовать не умею.
        - Я не рисую птичек ицветочки…
        - Черные квадраты тоже не могу! - рявкнулананее Элька.
        - Ты ведь занималаденьгиу Родьки, - неожиданновспомнилаМайя. - Эль, скажи, у тебя какие-то неприятности?
        Норассказывать ей Эльканичегоне стала - вместоэтоговытолкала взашей, заявив, чтоу нее рабочий день в разгаре. Закофе спасибо, новремени сидеть ипрохлаждаться нет!
        И Майя пошлаподлиннющему коридору, размышляя, кому так срочнособиралась звонить Ветлицкая, схватившаяся зателефон ярко-накрашеннымигелевыми ногтямисразу же, стоилоей очутиться возле дверей. ЭтогоМайя не знала, аразузнать не представлялось никакой возможности. Если толькопопросить Артема подключить егоканалы…
        Тутв недрах ее желтой сумки завибрировал телефон. Оказалось, звонил Артем. Надоже, словно прочитал ее мысли!
        - И почему ты не там, где я тебя оставил? - раздался знакомый голос, иМайя вздохнулас облегчением. За школьные годы онанастолько привыклаулавливать оттенкиего настроения - в голосе, вовзгляде, в жестах, чтос легкостью могла определить, чтоименнос ним происходит.
        Артемявнобыл недоволен, ното напряжение, которое ониспытывал утром, отступило.
        - Разобрался сосвоимиделами? - вместоответаспросилау него.
        - Не доконца, - признался он, - но мы пришлик консенсусу.
        - Тоесть вы с Максомотделались легким испугом?
        - Можносказать итак. С завтрашнегодня все вернется насвои круги.
        - Из-зачеговсе это, Артем? - спросила Майя. - Чтоэтобыло?
        - Анонимка. Забавное письмецо, в которомнас обвиняливовсех грехах, так чтокриминальной полициипришлось отреагировать. Нонашиюристы уже разобрались.
        - Известно, ктоэтосделал?
        К этому временионауже сбежалапо ступенямк стоянке иуселась в машину. Кинулавзгляд насерую «Мазду», сопровождающую ее отсамого поселка, затемпосмотрелана офисное здание, где натретьем этаже вотуже который год трудилась ЭлькаВетлицкая.
        Ее не покидалоощущение, чтоона наверномпути. Оставалось совсем немного, ионаобязательно поймет, ктоизачтоих так сильноненавидит. Кусочкипаззла совпадут, иМайя увидитвсю картину целиком.
        Толькодосих пор не хватало некоторых деталей.
        - Натоонаианонимка, Марусь! - усмехнулся Артем. - Отправитель как-тозабыл представиться.
        - Может, проискиконкурентов?
        - Слишкомуж топорнодля конкурентов, - заявил он, - потому чтосовершеннобессмысленно. Но мне все этоне нравится, Марусь!.. И я не понимаю, почему я оставил тебя надаче, аты шатаешься непонятногде!
        - Я тоже многогоне понимаю, - мирноотозвалась Майя. - Например, как работаетмобильный телефон, почему не падают самолеты икудаделась жизнь с Марса. Артем, погоди! - произнеслаона раньше, чемтотпринялся возражать. - Мне кажется, Элькачто-тознает. Не думаю, чтооназамешана, потому чтоонабы не смогла... Но онаявночто-тоскрывает. У тебя хватитлюдей, чтобы заней присмотреть?
        - Тоесть ты хочешь заней проследить? - уточнил он.
        - Угу. Примернотак же, как твоилюди следятзамной, нокудаболее незаметно, - усмехнулась Майя, размышляя, моглалиона предположить в самых страшных своих снах, что, приехав в Н-ск, будетсвоего просить бывшеголюбовника проследить засвоей подругой?
        - Хорошо, - отозвался Артем. - Нос однимусловием - ты сейчас же возвращаешься домой.
        - Домой?
        - Надачу. Чтотаму тебя? Берлинская выставка? Езжай домой изаймись.
        - Вотпоеду изаймусь, - согласилась Майя. - А ты… Ты тоже приедешь?
        - Скоро, - пообещал Артем. - Еще пара часов, ипоеду. Вернусь, иты мне все расскажешь.
        Онотключился, аМайя завела машину, после чеговырулилас парковки, сворачивая надорогу, ведущую к выезду из города.
        Потому чтоу нее Берлинская выставка, иею надозаниматься… Потому чтоНикитас бабушкой раскладываютстарые Артемовы игрушки, адед, котороговсе называютБатя, наливаетее сыну бассейн, даиАртемчерез пару часов поедетдомой.
        Вернется, ионаему все-все расскажет.
        ВнезапноМайя ощутила, что, несмотря наРодьку иОрелию в больнице, онапочтичто счастлива. Этобылосовершенно новое, необъяснимое чувство - ее жизнь становилась намного более наполненной, чемраньше.
        Глава 8
        Майя даже не особо и удивилась, когда следующим утром проснулась в одной кровати с Артемом, на время их «осадного положения» перебравшимся на дачу. В полудреме чувствовала, что ее куда-то несут, но сил открыть глаза, чтобы проверить - сон ли это или реальность, - попросту не оставалось.
        Потому что все слишком уж затянулось… Сперва они с Галиной Михайловной и Никиткой пошли к Дубовским, где отлично провели время, а затем, не удержавшись, пригласили тех на ужин, но уже к себе.
        Вернее, к родителям Артема, с которыми Майя с легкостью нашла общий язык. И Дубовские не стали отказываться.
        …Давно уже вернулся Артем, и Майя ему все-все рассказала. Батя достал из гаража гриль, после чего мужчины с толком и расстановкой жарили шашлыки. Дети носились как угорелые чуть ли не до одиннадцати ночи, Майя помогала Галине Михайловне накрывать стол, а потом с уборкой, время от времени ловя на себе одобрительные взгляды.
        Артем с Максом долго разговаривали - нашлось, о чем, особенно в свете последних событий. Батя старательно зазывал охрану - новую бригаду, дежурившую за забором, - на шашлыки. Но в дом те не шли, тогда он отправился к ним с пивом и шампурами, на что охранники смущенно отнекивались. В конце концов, получив согласие Артема, сдались под безудержным натиском Спасского-старшего.
        Майя и Вероника тоже разговаривали под навесом в саду. Подошла Галина Михайловна, но в их беседу не вмешивалась, приглядывала за детьми.
        Говорили обо всем. О том, как Майя с Никиткой живут в Барселоне, и как она оказалась рада вернуться в родной город после шестилетнего отсутствия. Впрочем, некоторые темы Майя старательно обходила стороной - рассказывать Веронике о бедах, преследующих ее одноклассников, и почему она уехала в Барселону одна, не стала. Зато с интересом слушала о том, как Артем и Макс строили свою корпорацию, в которой первый был серым кардиналом, а Макс - жизнерадостной публичной фигурой «Аура-Авто».
        Позже, когда Дубовские засобирались домой, Артем отправился их провожать, а Галина Михайловна - укладывать Никитку, Майя, потягивая вино, всматривалась в звездное небо, прислушивалась к трескотне сверчков и думала… Вернее, пытаясь свыкнуться с тем, что происходит в ее жизни, и решить, что со всем этим делать.
        Как ей быть, если паззл из разрозненных событий совпадет, и она - или они с Артемом вместе - увидят картинку в целом? Поймут, кто их враг, и им удастся его устранить - вернее, сдать в руки правосудия, чтобы те поступили по закону.
        Что тогда?..
        Или же, что ей делать, если этот самый паззл так и не совпадет? Как поступить, если Орелию вот-вот выпишут, а билеты на рейс «Н-ск - Барселона» давно уже лежат в заветном отделении чемодана?
        Впервые за все время пребывания в Н-ске мысль об отлете в Испанию вводила ее в ступор.
        До этого она уверенно собиралась вернуться в свою привычную жизнь, в которой на первом месте была забота о сыне, затем долгие вечера в мастерской, перелеты, выставки, галереи. Там, в жаркой Барселоне, она давно уже поставила крест на собственной личной жизни.
        Но сейчас...
        Выходило, что испанский берег не слишком-то ее и излечил! Потому что Артем, словно гигантский магнит, постоянно притягивал ее взгляд.
        Она не знала, что ей делать, кроме как… отправиться в кровать и подумать обо всем завтра, на свежую голову.
        Но передумала.
        Никитка давно уже спал без задних ног, но Майя все же к нему не присоединилась. Вместо этого долго рисовала, сбежав в мир красок от смятения, царившего у нее внутри. Почти закончила новые «Слезы моря» - никогда работа над картиной не проходила так быстро, как сейчас, - и наконец уговорила себя пойти и по-человечески лечь в кровать.
        И она пошла. И легла.
        Но снова проснулась не там. И не с тем.
        Или же там и с тем?..
        Долго лежала, опасаясь выдать себя неосторожным движением и разбудить Артема. Прислушивалась к его размеренному дыханию, чувствуя тепло мощного тела и тяжеловесную руку на своем животе, понимая, что снова вляпывается… К ней снова возвращается та самая болезнь, которую почти удалось победить - вернее, задвинуть в дальний угол сознания, уговорив себя, что любовь к Спасскому - это лишь помешательство, без которого она вполне может обойтись.
        И обходилась Майя довольно долго. Несколько лет прожила без этого чувства, избавившись от него почти сразу после рождения Никиты. Ей было совсем не до своей влюбленности и душевных терзаний - приходилось много работать, таская сына с собой; рисовать по ночам, хоть как-то заработать на жизнь.
        Выспалась она впервые только тогда, когда уехала в Испанию. И то, частенько просыпалась от мучивших ее кошмаров - раз за разом снилось, что снова нечем заплатить за квартиру и не на что купить еду.
        Но потом успокоилась. Привыкла к чужой стране, выбилась в люди, и в ее жизни установилось в равновесие.
        И вот теперь опять… Опять?!
        Снова все грозило стать мучительно тяжело, потому что старые чувства оживали, прорываясь через подзажившие коросты, пытаясь захватить ее с новыми силами. Но на этот раз все оказалось значительно хуже, потому что Майя больше не хотела любить Артема издалека.
        Ей было этого мало - ей хотелось заполучить его целиком, и чтобы уже навсегда.
        И она застыла на краю. Балансировала, не готовая упасть в эту пропасть.
        …Но, быть может, все, что с ней происходит, - это просто-напросто зов тела? Они переспят, и все пройдет? Майя закроет свой гештальт, как сделала в прошлый раз, после чего спокойно улетит в Барселону? Будут встречаться иногда - она станет привозить Никиту в Н-ск или же принимать Артема с родителями в Барселоне, потому что бабушка с дедом хотели видеть внука чаще, чем на Новый Год или испанские каникулы?
        Илипосле этогоуже не сможет, не оправится окончательно? Сновапотеряетсебя, апосле того, как Спасский ее бросит, так ине сумеетподняться?
        - Проснулась? - неожиданноспросил Артем. Потянул ее к себе ираньше, чем Майя началапротестовать, поцеловал куда-тов макушку. - Соня, уже почтидесять утра. - И тутже заявил: - Предупреждая твоивопросы, признаю: я виноват! Да, этоя принес тебя в свою комнату.
        - Зачем, Артем? - спросилау него, выпутавшись из егообъятий. Отодвинулась набезопасное расстояние, втайне радуясь, чтоу нее хватиломозгов заснуть в ночной сорочке. Как знала, как знала… - Зачемвсе усложнять? Мы с тобой обовсемдоговорились, ия не стану препятствовать встречамс Никитой. У тебя есть сын, ты сможешь видеться с ним, когдазахочешь.
        - Затем, Марусь, - отозвался он, уставившись нанее, - чтоя хочу тебя целикомиполностью.
        - Этоя уже поняла, - отозвалась онасосмешком. Вернее, почувствовалаеговполне естественную реакцию на собственную близость.
        Навсякий случай отодвинулась еще дальше - насамый край постели, потому чтоей казалось, что Артемвот-вотперейдетк решительнымдействиям, аонаеще не доконцарешила.
        Точнее, не доконцарешилась, не уверенная, чтоеслиее гештальт закроется-захлопнется, тоонане попадетв мышеловку собственных чувств.
        - Нет, ты покаеще не поняла, - усмехнулся уже он. - Я собираюсь совершить то, чтодолженбыл сделать еще шесть летназад. Жениться на тебе, Марусь.
        - Что?! - растерялась Майя. - Чтоты собираешься сделать?!
        - Ты выйдешь заменя замуж?
        - Я?!
        - А здесь есть кто-тоеще? - преувеличенно веселопоинтересовался он.
        ВместоответаМайя решительно спустиланогис кровати, затем поднялась, изадравшаяся ночная сорочкаупаладоколен. Ноуйтине успела - Артемкак-тослишкомловко поймал ее заруку иутащил к себе на кровать.
        - Отпусти! - рявкнулаона. - Дурак!..
        - Марусь, ты что? Ты расстроилась? Из-зачего? Я что-тоне тосказал? - принялся допытываться Артем.
        Онбыл слишкомблизко, иего оказалось... слишкоммного. Его взгляд, жар, идущий отеготела, мешалиразумномыслить. Но онавсе же вырвалась.
        - Рукиубери! - заявилаему. - Отпусти меня сейчас же!
        - И не подумаю! Не отпущу, покане пойму, чтопроисходиту тебя в голове. И почему столь непредсказуемая реакция намое вполне предсказуемое предложение?
        - А я должнабылаобрадоваться?!
        - Былобы неплохо, - отозвался он. - Вернее, я был бы рад. Нораз уж ты не обрадовалась, тохотя бы объясни причину. Тольконе говори, чтоты выходишь замуж в Испании. Потому чтозамуж ты выходишь здесь. И заменя.
        Онапокачалаголовой.
        - Нет, Артем, я не выхожу затебя замуж! Мой ответ - «нет», ипрекратиуже наменя давить!
        - Я еще ине начинал, - заявил он, кажется, не слишком-тои расстроенный отказом. Словнов негоне поверил. - Покачтоя просто пытаюсь тебя понять.
        - А чтотутпонимать, Спасский! Все довольнопросто. Мне не нужна твоя жалость! Так что…
        Настроение испортилось окончательно. И из-затого, что онасказалаему «нет», ииз-за того, чтоонпредложил ей выйти замуж, чегоонаникак не ожидала. Все думала - переспать с нимилинет, чтобы успокоиться, атут - замуж!
        Ноонтоже хорош!.. Ему-тозачем этонадо? Из той самой жалости, потому чтоонабыла так сильнов неговлюблена, что этобросалось в глазавсемподряд? То лииз-затого, чтобы привязать к себе ине дать увезтисынав Испанию?
        - Марусь, с чеготы решила-то, чтоиз жалости?
        - С того, Спасский! Тольконе начинай сейчас прочувства, - поморщилась она. - К тому же ты меня никогдане хотел.
        Наэтоонвздернул бровь, иМайя поняла, чтосморозилаявную глупость ичтоАртемсейчас же докажетобратное. Нодоказать онничегоне успел, потому что зазвонил еготелефон, иониоба вздрогнули.
        - Кому надо?! - пробормотал он, новсе же, кинув извиняющийся взгляд наМайю, потянулся к аппарату.
        Онапрекрасноегопонимала. В свете, так сказать, последних событий ответить назвонок все же стоило.
        - Надеюсь, ничегострашногоне случилось! - пробормоталаМайя.
        Собиралась былоуйти, ноАртем жестомпопросил ее остаться.
        - Погоди, Марусь, этокасается итебя. Тетя Зина, Родькинамама... Говорит, чтоонпришел в себя. До концане оправился, нопрогнозы хорошие. - Услышав это, Майя приложилаладоник полыхнувшим щекам. - Онхочетвидеть тебя, Марусь!.. Этоочень важно.
        А потомонипоехали.
        ***
        Оказалось, Родьку уже перевелииз реанимациив отдельную, «повышенногокомфорта» палату - светлую, с видомназеленеющий лес, синюю гладь далекогоозераинабок недавно отремонтированногокорпуса Первой Больницы.
        И это, несомненно, былиперемены к лучшему. Обнадеживающие перемены.
        Аппаратискусственногодыхания снялиеще ночью - онуже больше суток дышал самостоятельно, иврачи решили, чторискабольше нет. Оставалась лишь трубказонда, уходящая в нос из-запроблемс глотанием.
        Новсе равно...
        Подороге в больницу Майя почему-то думала, чтоувидитпрежнего, уверенногоиулыбающегося Родьку, пусть ив больничных реалиях. Ошиблась - его головадосих пор была перебинтована, делая похожим намумию. Темные кругипод закрытымиглазами, впалые щеки, заострившийся подбородок - Майе показалось, чтоее друг досих пор пребывал награни, размышляя, вернуться лив этотмир или отправиться назад…
        Тутеговекишевельнулись. Родькаоткрыл глаза, посмотрев нанее затуманеннымвзглядом.
        Ужасно, подумалаМайя. Все это ужасно!..
        То, чтопроизошлос ним. То, что этоделорук человека, чья злая воля заставилаРодьку очутиться на больничной койке в таком состоянии!..
        Но, улыбнувшись, селарядомс нимна стул, покаАртемпристраивал на тумбочку букетс цветами, а Родькинамамахватала Спасскогозарукииблагодарилаза помощь икаких-тотамврачей, которые творятчудеса. Покаеще было раноговорить ополном выздоровлении, нопрогнозы, пусть и осторожные, внушалией надежду.
        Онуже реагируетналюдей, ис ним можнообщаться…
        Майя сжалаРодькину руку ичуть былоне расплакалась отсчастья, почувствовав легкое ответное пожатие. А ведь ей казалось, чтоон смотрел сквозь нее…
        - Родь, все будетхорошо, - уверенно произнеслаона, - вотувидишь! Тебя очень быстропоставятнаноги. Ты слышал - прогнозы все как один хорошие!
        - Онпокаеще не говорит, ноочень скоровсе наладится, - снова принялась твердить тетя Зина. - Все, все наладится! Мне сказали, чтовсе будетхорошо… Пусть не сразу, но обязательнобудет!
        Родькасновапожал Майину руку. Однопожатие, словнознак согласия.
        - Конечноже, все наладится! - улыбнулась ему Майя.
        - Онхотел с вамипоговорить, - неожиданнодобавилатетя Зина. И тутже засомневалась. - Не знаю, стоитли... Докторасказали не слишком-тоегоутомлять, но Родионнастаивал!
        - Поговорить? - переспросилаМайя.
        Когдаонис Артемомехалив больницу, онадумала, чтовсе будет немногопо-другому. Нотеперь… Она посмотреланаРодьку, затем перевеланедоуменный взгляд натетю Зину. Значит, онхотел с ней поговорить… Нокак?
        - Онморгает, - пояснилатетя Зина. - Еслизакрываетглазаодин раз - этоозначает«да», еслидва раза - «нет». Онпостоянно пытается мне что-тосообщить, все никак не успокоится... Я даже взялась закарандаш ибумагу, ноне до концапонимаю… В конце концов вышловаше имя, Майечка! Вот… - и тетя Зинапоспешилак окну, на которомлежалиисписанные листы с перечеркнутымибуквами.
        И Майя кивнула, потому что догадывалась, очемхотел поговорить Родькаипочему этого не понималатетя Зина. Только вотвряд лиэтотразговор предназначендля чужих ушей! И она кинулакрасноречивый взгляд наАртема.
        - Думаю, вамвсе же стоитпрогуляться, теть Зин! - Спасский заботливо подхватил Родькину маму под локоть. - Вы уже завтракалисегодня? Напервомэтаже есть неплохое кафе…
        Покаонзаговаривал ей зубы, Майя повернулась к Родьке. Не удержавшись, погладилаегопоруке, затем прикоснулась к егопрохладным пальцам.
        - Ты хотел поговорить сомной?
        Однопожатие.
        - Хорошо. Очень, очень хорошо! Родь, как же я рада, чтоты пришел в себя!.. - тут Майя понизилаголос, потому что Артемдовел тетю Зину додверей, но уходить тане спешила. Остановилась в дверномпроеме, зайдя наочередной круг, расхваливая врачей, с которымипомог ей Спасский. - Ты хочешь поговорить опроклятьи11 «А»?
        Еще однопожатие, иМайя прикусила губу.
        Онибылинаверномпути.
        - Отлично!
        Майя покосилась наисписанные теть-Зинины листы, затемполезла в сумку ивыловиласвой заветный блокнотикарандаш.
        Онадавноуже пересталарисовать везде, дочеготолькодобирались руки, нопопривычке носилас собой письменные принадлежности. Кинулабыстрый взгляд наАртема, и тотудвоил усилия иочень скоро выставил тетю Зину из Родькиной палаты.
        - Значит, мы будемразговаривать, - констатировалаМайя. - Я стану задавать вопросы, аты отвечать мне «да» или«нет». Нодля начала сузимтему… Ты знаешь тех, ктона тебя напал?
        Родькаморгнул двараза.
        - Нет, - расстроеннопроизнесла Майя. - Этонезнакомые тебе люди?
        «Нет».
        - Родь, кажется, я тебя запутала, и самазапуталась... Этозначит, чтоты их не видел?
        «Нет».
        - Тогда… - онавзглянуланаАртема, который остановился у нее за спиной. - Но, наверное, ты догадываешься, кток этому причастен?
        «Да».
        - Отлично! - Майя прикусилагубу. - Дело продвигается. Но… Родь, погоди! Я многодумалапосле нашего разговора. Постоянно вспоминалатвоислова. Ты говорил, чтособираешься навстречу с человеком, который что-тознает об этомделе. К тому, ктосможет пролить светнапроисходящее. Ты был наэтой встрече?
        «Да».
        Майя шумновыдохнула.
        - И ты сможешь назвать мне имя этогочеловека?
        «Да».
        Оставалось придумать, как это сделать.
        - Я егознаю?
        «Да».
        Сердце заполошнозастучало, кровь прилилак голове, ив ушах зашумело. Майе захотелось подскочить, забегать попалате отнетерпения, нооназаставиласебя остаться наместе
        - Прекрасно! - пробормоталаона. - Нодавай не будемгадать... Я стану записывать буквы, аты подашь мне знак.
        «Да».
        Майя написала«А», показав ее Родьке. Наэтоон«ответил», чтоникто набукву «А» к происходящему не причастен. Не понравилась ему и буква«Б», затона«В» она почувствовалаеголегкое пожатие.
        - Значит, «В»! - удовлетворенно произнес Артем, когдаМайя трясущимися рукамитрижды подчеркнулабукву. - Продолжайте… Марусь, чтос тобой?
        - Сейчас!.. - прохрипелаона. Горло сжалиледяные тиски, не давая ей нормальновздохнуть. - Погоди…
        Майя не ожидала, чторазволнуется дотакой степени. Чувствуя, как трясутся руки, онавывелав блокноте «Ветлицкая».
        Неужели Элькав этомзамешана?! Да, онаподозревала, чтос ее подругой что-тоне так. Элькаявночто-то скрывала, ноонане могла… Она физическине моглавсегоэтого провернуть! Не могласыграть с ней и Артемомзлую шутку шесть летназад, потому чтов товремя былас ЗиминымтолинаМаврикии, толинаБали... Вернулась, демонстрируя шикарный тропический загар, привезлаМайе подарочный магнитик нахолодильник и ворох рассказов отом, как вот-вотпоймаетЗиминав свои сетиивыйдетзамуж засына депутата.
        Даипотом, все этисмерти, покушения, избиения… Разве Элька моглабыть к этому причастна?! РодькаиАртемсчиталиее подругу недалекой, не скупясь приэтомв выражениях. ДаиМайя не слишком-топиталанасчетнее иллюзий.
        Эльку всегдаинтересовалалишь собственная выгода.
        Какие еще убийства, авариии покушения? Радичего? Ради призрачной мести?! Нет, Элькабы на такое не пошла, какие в этом материальные блага?
        Затотеперь выходило...
        - Родь, этоЭлькаВетлицкая? - спросила Майя обреченно, все еще не веря…
        Однопожатие. И онтутже дважды моргнул.
        - И да, инет… - растерянно протянулаМайя. Кинулавзгляд на Артема, скалой стоявшегопозадинее, итотответил ей недоуменным взглядом. - Нокак так?! Погоди, ты меня совсемзапутал! Тоесть, это Ветлицкая, нов тоже время не она?
        «Да».
        - ЭльвираВетлицкая к этому непричастна? - спросил Артем, и Майя почувствовалаРодькино пожатие.
        «Да».
        - Этоне Элька! - выдохнулаМайя с облегчением. - Ноктоже тогда?! Я ничегоне понимаю!
        Родькасмотрел нанее излишне внимательно, словнопобуждал думать. «Думай, Маруся, думай, - иногдаговорил он, когда приходил заниматься с ней физикой. - Шевелиизвилинами…»
        И онаочень постаралась.
        - Еслиэтоне ЭльвираВетлицкая, то… Однофамилицы?
        «Нет».
        - Значит, этокто-тоиз известных мне Ветлицких?
        «Да».
        - Хорошо... Хорошо! Нотогда остается толькоее мать, Дарья Ветлицкая, потому чтодругих я не знаю.
        Майя вспомниластрогую, серьезную женщину, совсегдазачесанными назад, уложеннымив строгую «гульку» назатылке чернымиволосами. Дарья Владимировназанимала какую-токрайне важную руководящую должность. Завод, точно! Большой завод - в Н-ске их несколько, ноэтотбыл особенным, с правительственными заказами…
        Правда, одной руководящей работой Дарья Владимировнане ограничивалась, продолжала командовать еще идома. Держала в строгостиединственную дочь, и порой Элькасбегалаиз домак старой учительнице помузыке, жалуясь Майе по телефону нато, чтоее мама попросту невыносима.
        Не даетей вздохнуть спокойно, потому чтопомешанана тотальномконтроле.
        Элькабылау ДарьиВладимировны позднимребенком, вырослабез отца. Вернее, тоткогда-тобыл, нобросил семью сразу же после рождения ребенка. Женился надругой, помоложе и покрасивее, без ответственной должности, после чего иммигрировал к черту накулички - толив Австралию, толив Новую Зеландию.
        «Сбежал отмамы так далеко, чтобы онаегобольше никогдане достала. Как бы я тоже хотела сбежать!» - иногдаговорилаЭлька, когдаониучились в школе.
        Ноэтобылодавно - Дарья Владимировнак этому времениуже вышланапенсию, оселадома, лечилаболячки - кажется, у нее были проблемы с сердцем, - попривычке пытаясь контролировать непокорную дочь. А теперь Родькаутверждал, чтоДарья ВладимировнаВетлицкая причастнак происходящему!..
        - Родь, ты уверен? - протянулаМайя жалобно. - Ты серьезнодумаешь к этому причастнаее мать? Старая Ветлицкая?!
        Егопожатие былокак удар набата.
        Ноэтогопопросту не можетбыть, подумалаМайя. Невозможно. Идетв разрез совсемизаконамиприроды!
        ...Настолькоже невозможно, как Родькиназабинтованная голова, ее изрезанная картина, звонкианонимаичереда трагический событий, преследующих бывший 11 «А» класс 40 школы городаН-ска.
        - ЭтоДарья Ветлицкая, Элькина мама, - произнеслаМайя, повернувшись к Артему. - Оналибо причастна, либочто-тознает.
        Ответомей стал егоизумленный взгляд. Спасский был удивлентак же сильно, как иона. Но… Можноливерить Родьке, толькочтовышедшему из комы?!
        Майя хотеларасспросить егодальше, нотутвернулась тетя Зина, аза ней следовалите самые чудо-врачис суровымилицами, иимс Артемом пришлось покинуть Родькину палату, отложив разговор надругой раз.
        Глава 9
        Майя все-таки решила позвонить Дарье Владимировне и напроситься на чай. Соврать, что вернулась ненадолго в Н-ск, и вот… Ностальгия замучила, решила навестить бывших одноклассников, поэтому и вспомнила об Элькиной маме, которая очень ее привечала в школьные годы.
        По правде сказать, Дарья Владимировна не слишком-то ее и привечала, но, по крайней мере, из дома не гнала и дружить своей Эльвире с дочкой бедного художника не запрещала.
        Зато Артему Майина идея нисколько не понравилась. Он заупрямился, заявив, что это тухлое дело, в которое ей не стоит вмешиваться.
        Он сам во всем разберется.
        Сначала Ветлицкую пробьют по его каналам, выяснят, что она за птица и какого полета. Если понадобится, к подозрительной пенсионерке можно приставить слежку, людей у них хватит. Правда, Артем еще до конца не решил, потому что к Родькиным словам отнесся с подозрительностью и верить бывшему однокласснику не спешил. Заявил, что, по большому счету, стоит дождаться, когда Родьке станет получше, и детально его обо всем расспросить. Выяснить, с чего это Роданов взял, что все ниточки ведут к Элькиной маме.
        По его мнению, Старая Ветлицкая не слишком-то тянула на преступницу. Она давно уже на пенсии, осела дома и, наверное, завела себе с десяток новых кошек к тем трем котам, которые жили в огромной квартире Ветлицких в школьные годы.
        Артем тоже бывал у Эльки дома - класс у них оказался дружный, часто ходили друг к другу в гости, приглашали всех на дни рождения.
        На это Майя упрямо заявила, что они должны побыстрее во всем разобраться, пока не случилось новой беды. Не появилось очередное звено в той самой цепи трагических совпадений, преследующих бывших учеников 11 «А» класса. Включая Артема и ее.
        К тому же Родька настойчиво хотел ее видеть. Быть может, потому что планируется новое покушение?..
        - И ты хочешь сказать, что его планирует Дарья Ветлицкая? - усмехнулся Артем, сворачивая в арку, ведущую к Майиному дому.
        В ее сейфе лежали старые бумаги, в которых, Майя была уверена, сохранился номер Дарьи Владимировны. Спрашивать у Эльки номер мамы она не хотела - чувствовала, что это будет неправильно в сложившейся ситуации.
        - Надо все проверить, Артем! - заявила она. - К тому же не факт, что она согласится нас видеть.
        - Допустим, Ветлицкая согласится. - Артем заглушил двигатель. Повернулся к ней, уставился сумрачным взглядом. - Мы придем к ней домой, и что дальше, Марусь?.. Спросим, не она ли подкарауливала Роданова в темном переулке с ломиком в руках? И не она ли развлекалась с телефонными звонками шесть лет назад?
        На это Майя вздохнула.
        - Я не знаю, - призналась ему. - Артем, правда, я не знаю! Но Родька ясно дал понять, что она причастна. Это вовсе не означает, что именно Элькина мама все организовала. Но, может быть, снова что-то затевается и Дарья Ветлицкая в курсе...
        Но станет ли она им рассказывать?
        Майя этого тоже не знала. Зато знала другое - ни полиция, ни всезнающие…гм… каналы Спасского так ничего и не обнаружили. Ни единой зацепки. А это был след - настоящий, жирный след, который мог привести к разгадке.
        - Ладно, Марусь! - неожиданно сдался Артем. - Звони своей Ветлицкой, будем разбираться на месте.
        На это Майя обреченно кивнула. Завела Артема в свою квартиру, затем долго перебирала старые бумаги, лежавшие в сейфе нетронутыми уже много-много лет. В душе царил хаос. Перед глазами постоянно вставало строгое лицо Дарьи Владимировны, которое она запомнила по выпускному классу - десять лет назад! - начавшая увядать кожа, строгие карие глаза, широкий лоб, тронутый морщинами, и аккуратно зачесанные волосы - волосок к волоску!
        От этих воспоминаний пальцы становились непослушными, но Майя упрямо переворачивала пожелтевшие страницы записных книжек. Вместо нужного номера ей все время попадались телефоны и адреса дальних родственников, которые, как Майя подозревала, так навсегда и останутся для нее дальними.
        Наконец, нашла.
        Пару раз вздохнув под внимательным взглядом Артема, набрала номер Дарьи Ветлицкой. Через три гудка раздался вежливый голос:
        - Слушаю вас.
        - Дарья Владимировна, это Майя… Майя Самойлова. Не знаю, помните ли вы меня... - произнесла она в трубку, чувствуя себя полнейшей дурой. Оказалось, в трубке ее помнили. - Я недавно вернулась в Н-ск, привезла свои картины. Ах, Элька вам рассказывала?.. Спасибо, мне очень приятно! - Она приложила ладонь к щеке - сначала к одной, затем другой, - чувствуя, как к ним прилила горячая кровь. Ей давно уже стоило избавиться от дурной привычки краснеть, когда ее хвалят! - Я здесь ненадолго, Дарья Владимировна, - продолжала Майя, - всего на несколько дней. Обзваниваю бывших одноклассников, хочу со всеми повидаться. Кто-то в Н-ске, кто-то пропал, кто-то уехал... Вот, вспомнила о вас. А можно я к вам в гости приеду? Нет, это не Элька меня надоумила… Нет, Дарья Владимировна, она ничего не знает о моем звонке!
        Затем Майя долго выслушивала недовольство пожилой женщины по поводу поведения единственной дочери, которая ни в грош ее не ставит. И даже не звонит! А вдруг у нее сердце прихватит?.. Вырастила на свою голову эгоистку!
        После этого последовало и желаемое приглашение - да, Майя может приехать. Ах, вместе с Артемом Спасским? Ну что же, конечно, она его помнит и будет рада их увидеть!
        - Ну ты даешь, Марусь! - заявил ей Артем. Затем почему-то прижал к себе, уткнулся ей в волосы, и Майя долго слушала, как размеренно бьется его сердце. - Переживаешь? - спросил у нее. - Все будет хорошо, вот увидишь. Я не дам вас в обиду. Ни тебя, ни Никиту. У нас все-все будет хорошо! - добавил он уверенно.
        Кудаболее уверенно, чемне так давно прозвучалисловатетиЗины.
        Отогнав возникшую перед глазами картинку - Родьканабольничной койке, - Майя отстранилась.
        - Поедем? - спросилау Артема.
        - Еще как поедем! - согласился он. - Там уже будемсмотреть по обстоятельствам. Импровизировать, еслипридется.
        ***
        В квартире ДарьиВладимировны - когда-точетырехкомнатной, но перепланированной в «трешку», из-за чегопожертвовалиодной из спаленв угоду огромной гостиной, - ничегоне изменилось с памятных Майе школьных времен. Уже тогдаона думала, чтовремя в этомдоме давным-давноостановилось. Сейчас же добавилось ощущение, что онис Артемомпопалив музей эпохиразвалаСоветскогоСоюза.
        Музей, в которомвсе былонастолько стерильно, чтоМайе показалось, будтохозяйка, вышедшая их встречать в шерстяномдомашнемплатье, поверх которогобыланакинутатеплая жилетка«отбольной спины», толькоизанималась тем, что сдувалас громоздкой темной мебели редкие пылинки, посмевшие просочиться в этоурочище чистоты.
        - Проходите накухню, молодые люди! - произнеслаДарья Владимировна.
        Затемкинулаукоризненный взгляд наАртема, неаккуратно пристроившегосвоикроссовкипо соседству с коричневыми старомоднымитуфлямис закрытыминосамии Майинымилегкомысленными босоножками. И тот, страдальческизакатив глаза, выровнял имносы, чтобы быликак по струнке.
        - Спасибо, Майечка! Сейчас будемпить чай, - возвестилаСтарая Ветлицкая, получив отМайикоробочку с логотипомпопулярной в Н-ске кондитерской. - Толькорукине забудьте помыть!
        Ониотправились вглубь квартиры следомзаДарьей Владимировной - такой же строгой, как Майя запомнилаее десять летназад, с прической волосок к волоску, прямой спиной игордой шеей.
        Новсе же Элькинамамане справилась с неумолимымходомвремени. Сединаупрямопробивалась сквозь темно-каштановую краску, лоб и уголкиглаз избороздилиглубокие морщины. РукиСтарой Ветлицкой, когдахозяйканаливалавскипевшую воду в фарфоровый заварник, тряслись, иМайя просебя подумала, насколько сильносдалаЭлькинамамаза последние годы. В сегодняшнемоблике ДарьиВладимировны почти ничегоне осталось отвластной женщины, умелоуправлявшей огромнымзаводомс правительственнымизаказами, которую онавиделапоследний раз...
        Сейчас перед ней сидел совсемдругой человек!..
        И Майя внезапноосознала абсурдность происходящего. Она напросилась начай, соврав пожилой женщине - иАртемас собой притащила! - решив провести собственное расследование и вывестиСтарую Ветлицкую начистую воду раньше, чемСпасский пробьетее через какие-тотамсвои«каналы» и приставитзаней слежку.
        ...Подороге в элитный жилой квартал, где находилась квартираДарьи Владимировны, Майя, не справившись с волнением, постарой привычке принялась рисовать в блокноте. И у нее постоянновыходили гигантские спруты, опутывающие щупальцамибеззащитные жертвы...
        Новместоисчадия адав пустой квартире состарой мебелью их ждала одинокая скучающая пенсионерка, обрадовавшаяся незванымгостям; прожившая своилучшие годы женщинас больнымсердцем, пребывающая в конфликте с единственной дочерью.
        ПословамСтарой Ветлицкой, Элька совсемотрук отбилась. Сторонится мать, не звонит неделямиине заезжаетв гости.
        ТутМайе сталонастолькостыдно засвоиподозрения, чтоона мысленнопопросилау Дарьи Владимировны прощения - завсе то, чтоуспелаоней подумать. Кажется, Артемтоже серьезносомневался в адекватностипроисходящего, на еголице застылозадумчивое выражение.
        - Ну чтоже, рассказывайте, молодые люди, как вы, где вы!.. Кушай, Майечка, кушай! - Дарья Владимировнапринялась подкладывать наее тарелку крохотные пирожные, произведение кулинарногоискусства. - Ты совсем худенькая!
        - Спасибо, Дарья Владимировна! У нас… гм… все хорошо, - произнеслаМайя нерешительно. - Мы… У нас… - запнулась, не привыкшая думать в категориях «мы» касательносебя иАртема.
        - А мы собираемся пожениться! - неожиданнозаявил Артем, иего рукаскользнуланаее плечо.
        Майя вскинулаголову, уставившись наДарью Владимировну. Нолибо Старая Ветлицкая былагениальной актрисой, либо… Губы пожилой женщины тронулаулыбка, иона заявила, чтодавноуже пора!.. Странно, чтоонине поженились сразу же после школы, - она моментальнопоняла, как сильноМайечкавлюбленав Артема.
        И тутже принялись их поздравлять.
        - Спасибо, Дарья Владимировна! - сердечнопоблагодарил Артем, взяв Майю заруку. Их пальцы переплелись. - Вот, решили наверстать упущенное. Не так ли, Марусь?
        И Майя слабоподтвердила, чтода, так оноиесть.
        Дарья Владимировнаснова заулыбалась, принялась расспрашивать обудущей свадьбе. Отвечал ей преимущественноАртем. Увлеченно врал, чтоонидавноуже живутна две страны, нотеперь решили, что пораперебраться в Н-ск навсегда.
        НаэтоМайя сновапокивала, рассматривая свою бледную, казавшуюся маленькой ихрупкой руку в уверенной ладониСпасского. Инь иЯнь, почему-топодумалаона.
        Замкнутый круг, из которогоникак не выбраться. Сколькобы онани пыталась, все время возвращается назад.
        Кудаей отэтогодеться?.. Как избежать?..
        - А детки? - продолжаладопрос Дарья Владимировна. - Вамуже пора! Пора, пора, ине отнекивайтесь! - добавиластрого. - Вон, Эльвирамоя совсемниочемне думает, все скачет, как кузнечик, авозраст-тоуже поджимает…
        И Майя обреченнопоняла, чтоДарья Владимировнаничегоне знала ниоее беременностишесть лет назад, ниоНикитке. Не могла онабыть темсамым анонимом - в голове Старой Ветлицкой не прозвучалониединой фальшивой нотки.
        - Так у нас уже есть сын! - жизнерадостноотозвался Артем. - И скоробудетеще… Давай признаемся, Марусь?! Намуже второй месяц… Или третий? - спросил у нее.
        Наморщил лоб, словно старательнопытался вспомнить срок несуществующей беременности, из-зачегоМайя окончательно растерялась. Какой еще... второй или третий месяц, еслиу них секс-тобыл одинраз, шесть летназад?!
        Тутонавспомнила, чтоАртем собирался импровизировать, и решилаему подыграть.
        - Восьмая неделя… Токсикоз как раз в самомразгаре.
        Импровизация удалась наславу - ей неожиданносталонехорошо. Настолько, чток горлу подкатила тошнота, словноМайя ив самомделе страдалаот токсикозаприполном отсутствиибеременности.
        Головазакружилась, иона прислонилась к плечу Артема.
        - Как-томне нехорошо… - произнеслажалобно, уже не играя. - А можно… можномне в ванную комнату?
        Оказалось, чтоможно. Удобства находились в конце коридора, и Дарья Владимировнадаже взялась ее проводить, хотя Майя прекрасно знала, кудаидти.
        - Первые месяцы самые сложные, - произнес имвслед Артем, наверное, решив добить ее окончательно. - Потом станетполучше.
        Закрывшись в выложенной голубой плиткой комнате, Майя тяжело опустилась накрай керамической ванной. «Импровизируем, Марусь!..» - вспомниласловаСпасского. Тогда почему же онатак разволновалась, когдаподумалао... еще одной беременностиотАртема?!
        Глупости, сказалаМайя себе строго. Все это - сплошная импровизация! Игра. Онипришлисюда, чтобы проверить Родькину теорию заговора, авовсе не для того, чтобы пить чай, фантазировать онесуществующем будущемребенке исвадьбе, по переменно жалея Дарью Владимировну зато, чтоЭлькане звонитматериуже какую неделю.
        Вздохнув, Майя поплескаласебе в лицо водой, затем, чувствуя себя преступницей, открылазеркальные створкишкафчика над раковиной. Онане совсем понимала, чтоименно нужноискать, но… К ее облегчению, внутриничегоне оказалось. Вернее, ничеготакого, чтохоть как-то моглопролить светнатотфакт, почему Дарья Владимировна оказалась в Родькиномсписке.
        Причемне жертвой, аподозреваемой.
        Продолжая чувствовать себя злоумышленницей, Майя заглянулапод ванну. Тамее встретила стерильная чистота - нитрупов, ниорудий убийств.
        - Прекрасно! - пробормоталаМайя. - Простовеликолепно! И чтоже теперь?!
        Тутв дверь постучали.
        - Марусь, с тобой все в порядке? - встревоженнопоинтересовался Артем.
        - Не очень-то!.. - честнопризналась ему, нодверь все же открыла.
        НаэтоСпасский заявил, чтоона выглядитдаже не бледной, а, скорее, с интригующимзеленоватым оттенком.
        - Идикомне, лягушечкамоя! - произнес заботливо, подхватив Майю на рукираньше, чемей удалось избежать подобной участи.
        И онаохнула, оказавшись в непосредственной близостик крепкой грудиСпасского. Тотже как нив чемне бывалозаявил встревоженной Дарье Владимировне, чтотакое у них иногдаслучается.
        Слабый организм, измученный токсикозом, поэтому Майе не помешаетнемногоприлечь.
        - Артем, ты бы уже меня отпустил!.. - началабылоМайя. - Мне намного лучше, сейчас все пойдет.
        Попыталась высвободиться, потому чтонаруках у Спасскогобыло… странно. Ноонне стал ее слушать.
        - Прилечь, Марусь! - заявил с нажимом. - Тебе стоитненадолгоприлечь.
        Кажется, онивсе еще продолжали импровизировать, иМайя сдалась.
        - Простите, Дарья Владимировна! - произнеслаизвиняющимся тоном. - Я не хотела… Артемправ, со мной постоянночто-то случается...
        Тонезапланированная беременность шесть летназад, то болезненная влюбленность, которую так доконцаине излечил испанский берег, тоощущение безопасностив крепких руках Спасского…
        - Ничегострашного! - засуетилась хозяйка. - Этосовершенно, совершенноестественно… Артем, несите ее сюда! - распахнуладвери комнаты, в которой Майя доэтого бываламногораз. - Майечка, кстати, у меня есть имбирный чай. Помню, когдая былабеременной…
        И Майя обреченносогласилась на имбирный чай.
        Очень скороее уложилив бывшую Элькину кровать, накрыв теплымпушистым пледом. Комната, как и остальной интерьер квартиры Старой Ветлицкой, совершенноне изменилась сошкольной поры, даи убранаонабылатак, словновот-вотждалапоявления бывшей хозяйки.
        У изголовья кроватибыли расставлены мягкие игрушки - лохматый котенок иплюшевый медведь с огромнымсердцемв лапах, по стенамразвешаны вырезкииз журналов ипостеры с киногероями. Натрюмостоялифотографиив деревянных рамках - очень много.
        Впрочем, кудабольше Майю заинтересовалисвежие белоснежные хризантемы в хрустальной вазе.
        Странно, подумалаона, уставившись нацветы. Элька хризантемы терпеть не могла, называлаих презрительно цветамиплебеев. Уважалатолькорозы иеще немногоорхидеи.
        Даизачемдержать в комнате свежесрезанные цветы, еслиона… Дарья Владимировнажаловалась, что дочь давноуже не звонила. Неужели Старая Ветлицкая все еще надеется на чудо?.. Терпеливождет, чтоЭлькавот-вотодумается ивернется? Переедетиз квартиры, которую давноуже отсудилау мужа - владельца мясокомбината - ис тех пор жиласвободноивольготно, сбежав из-под давящей опекивластной матери?!
        ТутДарья Владимировнаих оставила, поспешив накухню за обещаннымчаем.
        - Артем, чтопроисходит?! - спросила Майя, поднимаясь налоктях.
        - Ничегоособенного, - жизнерадостноотозвался он.
        Затемзаявил, чтоей надолежать и изображать беременную. А еслиона забыла, как этоделается, тоон быстропоможетвспомнить. Закроетдверь нащеколду исразу же начнет.
        - Ты дурак, Спасский! - констатировала Майя, нообижаться не стала.
        Вотеще, на идиота-то!..
        Выпутавшись из теплогопледа, подошла к трюмоипринялась рассматривать фотографии, пока Артемпроизводил спешный обыск комнаты - заглянул под кровать, затемрешительнораспахнул дверцы пустующегоплатяногошкафа.
        - Кстати, покаты боролась с токсикозом, я расспросил Ветлицкую о Роданове. Да, Родькак ней приходил. Нанес визитвежливости, они долговспоминалибывших одноклассниках, ией былоочень приятноеговнимание. Вотивсе, Марусь!..
        - Вотивсе! - вздохнулаона, понимая, чтошпионская вылазка полностью провалилась.
        - Покачтояснолишь то, что ничегоне ясно, - добавил Артем.
        Майя кивнула, разглядывая Элькины фотографиив деревянных рамках. Некоторые из них былией знакомы. Например, вотта, с выпускного, на которомее подругабылав «бомбическомплатье» с огромными разрезамиивырезамив нужных местах. С ней соседствовалаеще одна сошкольногоконкурсакрасоты, где ЭльвираВетлицкая занялапервое место. Затембылапара фотографий в свадебномплатье, но все без мужа. Еще несколькоснимков с отдыха, где Элька - улыбающаяся, загорелая инаслаждающаяся жизнью.
        Нобылитрифотографии, которых Майя никогдане видела. Наних Элька былазаснятас дурацкой челкой, которая ей совершенноне шла, и, надопризнать, не слишком-то насебя похожая. Похудевшая, со странным, словнозагнанным, взглядом, без привычного надменноговыражения королевы красоты.
        Похожий снимок Майя виделаиу Элькинарабочемстоле.
        Тутподошел Артем, оставивший в покое шкаф икнижные полки. Кинул быстрый взгляд наснимки, после чего принялся выдвигать ящикитрюмо.
        Открыл нижний иприсвистнул.
        - Эточто? - растерялась Майя, уставившись наровные ряды белых картонных коробочек с неизвестныминадписями.
        - Лекарства, - заявил Спасский. - Как видишь, многолекарств. И, еслимне не изменяетпамять, онибольше по маминой части.
        Онвсе же успел сделать пару снимков и задвинуть ящик щеколду прежде, чем появилась Дарья Владимировна. ПринеслаМайе имбирный чай на серебряномподносе, авместе с ним - тысячу иодинсовет, как легче переносить беременность.
        Наконец-такионивырвались из цепких рук ДарьиВладимировны и спустились к машине.
        - Ну ишуткиу тебя, Спасский! - заявила ему Майя, устраиваясь напереднем сиденииджипа.
        Ее все еще потряхивалоотпереизбытка адреналина. К тому же онадосих пор ощущалаподсознательную вину зато, чтотак откровенноврала Дарье Владимировне.
        Ладно, Артем - выражение лица довольное, даже умиротворенное, словнопроисходящее пришлось ему по душе. Ага, такую комедию разыграли - с ложной беременностью ифальшивой свадьбой!..
        НоСпасскому хоть бы хны. Он - победитель пожизни, абсолютнои бесповоротноуверенный в собственной правоте. Даже еслине прав.
        А с ней… Онатак не может - с невозмутимымлицомлгать о подобных вещах!..
        - И где же ты заметилашутки? - усмехнулся Артем.
        Машину заводить не стал, смотрел наМайю. Молчал, улыбался, думая очем-тосвоем. Несомненно, приятном.
        - Насчетмоей беременности, - ответилаонанервно. - Мне кажется, этоуже переходитвсе границы разумного. Ты не видишь берегов, Артем! Можноже былопридумать что-то менее… Менее…
        Хотеласказать «интимное», но смутилась.
        - А я ине шутил, - отозвался он, но егоглазасмеялись. - Чистейшая правда, Марусь! И просвадьбу, ипробеременность. Я лишь немногозабежал вперед...
        - Ну уж нет, ты явноубежал не в ту степь! - заявилаонаупрямо.
        Отвечать Артемне спешил. Молчал, разглядывал ее, иотэтоговзглядаМайе с каждой секундой все больше становилось не посебе. Даже показалось, будтобы Артемвидитее насквозь ивзгляд егосерых глаз проникаетсквозь защитные барьеры, которые онатак долгои старательновозводила, загоняя свою чертову влюбленность в самый дальний угол подсознания.
        Пыталась задушить, нонет... Так с ней ине справилась!
        И теперь Майя боялась, чтоонвот-вотпоймет… Догадается, чтоу нее почтине осталось сил сопротивляться, иэтотсамый злой рок, который случился с ней толив седьмом, толив восьмомклассе, снованастигнет...
        ТутАртемвзял ее заподбородок, не давая отвернуться.
        Не надобыломне приезжать, тоскливоподумалаМайя, дожидаясь, покаегогубы коснутся ее. Онаведь сразу же почувствовала… Стоилоступить в стеклянный холл аэропортаН-ска, как поняла, чтоАртемгде-торядом.
        И этотгород пропитанего присутствием.
        Вотисейчас… Егоприсутствие пронзалонасквозь, лишая ее связных мыслей. Былая болезнь захватила целиком, не оставляя шансана излечение. И Майя потянулась к его губам, решив: как будет, так будет!..
        Нотут, как назло, завибрировал телефон, ночтоАртемнегромко выругался.
        - Посмотри! - попросилаегоМайя. - Может, тамчто-товажное.
        Хотя ей казалось, чтонацеломсвете нетничегоболее важного, чемих поцелуй. И еще благополучие их сына.
        - Мамаопозналатаблетки, - произнес он, прочитав сообщение. - Их используютдля лечения биполярного расстройства.
        - Биполярное расстройство? - озадаченноспросилаМайя. - Этоведь какое-то… психическое заболевание? Что-товроде раздвоения личности?
        Артемподтвердил, что, кажется, так оноиесть, ноГалина Михайловнаобъяснитимвсе подробнее.
        - Не понимаю... - пробормотала Майя. - Нокто?! Думаешь, у Дарьи Владимировны раздвоение личности? Онаслетелас катушек и уничтожилаполовину нашего класса? - Майя совершеннорастерялась. - Нет, не клеится. Еще можнопритянуть заушиисторию шестилетней давности, ноне сегодняшние дни!.. - Представить Дарью Ветлицкую, нападающую наРодьку иОрелию, а потомв порыве неконтролируемогогнева уничтожающую «Слезы моря», у Майине получалось. Еслитольконаписать анонимку в полицию - натакое пенсионеркавполне способна. - Нет, Артем, этоне она!
        - Не она, - согласился он. - Но, возможно, ее дочь.
        - И не Элька, - покачалаголовой Майя. Те, другие фотографии, не давалией покоя. - Мы с ней стольколетобщаемся, почтис первогокласса. Не былоу нее никаких психических заболеваний, наоборот!.. Знаешь, у Эльвиры Ветлицкой довольноустойчивая психика… вовсех жизненных ситуациях. Конечно, без истерик и депрессий не обходилось, нотаблетки онаникогдане употребляла. - Тут Майе захотелось схватиться заголову. - Артем, я не знаю… Не знаю, кто страдаетбиполярным расстройствомв семье Ветлицких!
        Онтоже этогоне знал.
        - Затоя знаю другое, - неожиданно добавил Спасский, вновь посмотрев ей в глаза. - Ты - мое психическое заболевание, Марусь! И мне жаль, чтоя упустил тебя шесть летназад. Не должен был, ноповелся... Поверил тому звонку. Решил, чтоя тебе не нужениты улетела, даже не захотев сомной попрощаться. Нокудасильнее я жалею, чтоне понял сразу… Потому чтодолженбыл жениться натебе сразу же после школы.
        Онапокачалаголовой.
        - Нет, Артем! Не нужно… Зачемнам ворошить прошлое? Лучше уж прекратить, покаэтоне зашлослишкомдалеко.
        - Этоневозможно, Марусь! - констатировал он. - Я уже ничего не могу прекратить. Не могу остановиться, потому чтоты мне нужна. Без тебя уже никак…
        Затемоннаконец-такиее поцеловал, иМайе сталосовершенновсе равно - ктолечит, коголечит, зачем иотчего.
        Глава 10
        Оторваться друг от друга вышло далеко не сразу. Да и как тут можно оторваться, когда настолько сладко, настолько нежно, но в то же время напористо!.. Когда по всему телу - раскаленные волны, и каждая клеточка трепещет от предвкушения, от ожидания большего, а Майины подозрения о собственной фригидности давно уже растворились в горячечной лаве желаний...
        Но все же очнулись.
        Первым пришел в себя Артем, которому Майя давным-давно вручила бразды правления над своим телом, заблудившись в мире желаний.
        Потому что она так долго… Так сильно и так истово его любила, желала, надеялась, мечтала. И это собиралось, копилось, откладывалось в течение многих-многих лет. В школе, после нее и за все те годы, когда Майя была вдали от Артема, старательно борясь со своим казавшимся ненужным чувством.
        Пыталась от него излечиться, но так и не смогла.
        Оборона рухнула, а последние защитники бастиона с пылкой страстью сдавались в плен. И эта страсть, эта вырвавшаяся из заточения волна желания была столь сильна, что Майе давно уже стало неважно, что они до сих пор находятся в подворотне рядом с домом Старой Ветлицкой. Сидят в машине, где она непостижимым образом очутилась коленях Артема, таким же непостижимым образом оставшегося без футболки - она и не помнила, как это вышло, - а тот почти стянул с нее узкую шелковую блузку, ловко справившись с застежкой бюстгальтера.
        Тут Артем выпутался из омута ее рук, из плена их поцелуев и посмотрел на Майю осоловевшим взглядом.
        - Нет, не тут… - покачал головой. - Не тут, Марусь! Доедем до дома, здесь недалеко!
        Казалось, решение далось ему так же сложно, как и ей.
        Но Артем был прав, прав!.. Она отдала бы все, чтобы как можно скорее получить вожделенное, но не здесь же, не в машине под окнами квартиры Старой Ветлицкой!..
        Майя покивала, переползая на свое сидение, и Спасский завел мотор. Джип рванул, понесся по вечернему Н-ску.
        Опять стремительно темнело, словно силы Ночи одержали победу над легионами Света и теперь властвовали над сдавшимся на милость победителя городом. Нет, не мародерствовали, накрывали его мягким полумраком, смягченным светом фонарей.
        Вот и Майя… Сдалась на милость победителя, и в ее душе воцарился покой. Словно кто-то внутри - тот, кто намного умнее ее и знает все наперед, - согласился с тем, что она наконец-то поступает правильно.
        Теперь все будет так, как нужно.
        И они летели по вечереющему городу, спеша к дому Спасского, а он держал ее за руку. Сжимал так сильно, словно боялся, что Майя снова может исчезнуть, улететь. Вспорхнуть в ночное небо, раствориться в красноватой дымке заката, окончательно променяв Артема на испанский берег.
        Она молчала, хотя понимала, что на запястье скорее всего снова останутся синяки, но на этот раз ей было все равно. Все равно!.. Потому что улетать Майя никуда не собиралась. Да и куда ей улетать? К кому? Зачем?
        К тому же ее мысли занимало лишь одно желание - добраться до его квартиры, после чего стащить с Артема одежду и наконец-таки получить вожделенное.
        Доехали - занырнули в черный переулок, затем притормозили возле шлагбаума, распугав местных котов. Джип, рыча, въехал на пустую стоянку, и Артем припарковался рядом с темной многоэтажкой. Это был новый проект - огромные окна, длиннющие вереницы балконов, ухоженные газоны с белеющими в сумраке бетонными квадратами клумб. Но дом выглядел малообжитым - свет горел лишь в паре окон на третьем и пятом этажах.
        - Недавно купил квартиру, - пояснил Артем, хотя Майя у него ни о чем не спрашивала. - Новостройка, соседи еще толком не въехали. Так что, Марусь, можешь считать, это все наше…
        Притянул ее к себе, поцеловал - властно, напористо. Затем вышел из машины, а Майя осталась. Сидела и дожидалась, когда он распахнет перед ней дверь - галантность, которой в далекой Испании почти никто не страдал. Почему-то вспомнила, как еще в школе мечтала, что сбежит-слетит к нему по ступеням и Артем заключит ее в свои объятия. Поднимет, закружит на глазах у всех, и она познает все оттенки счастья.
        Вот и сейчас ей захотелось прыгнуть Артему на руки, но…
        Она передумала.
        Потому что заметила, как от черной стены неподалеку отделились тени - две, нет же, три плечистые мужские фигуры в темных одеждах с капюшонами на головах. Еще одна тень отлипла от разлапистого дерева рядом с минималистической детской площадкой - качели, песочница и одинокая пластмассовая горка. В руках тени держали то ли биты, то ли…
        И Майя с ужасом поняла, что история повторяется. То же самое произошло с Максом Дубовским, избитым перед домом, после чего его ногу врачи собирали по кусочкам. Похожая участь ждала Родьку, возвращавшегося после встречи с Дарьей Владимировной.
        Следующей жертвой должен был стать Артем.
        Возможно, его поджидали здесь уже несколько дней, потому что последние две ночи Спасский ночевал на даче у родителей. Или же стали караулить только сегодня, получив соответствующее распоряжение после того, как они с Артемом навестили Старую Ветлицкую. Потому что они задержались возле дома Дарьи Владимировны - слишком долго, слишком сладко целовались, дав тем самым время врагу подготовиться...
        И Майя не стала ждать, что будет дальше. Не захотела смотреть, как примутся избивать Артема. Не собиралась проверять, справится ли бывший многократный чемпион города и области по карате с четырьмя отморозками с битами.
        Ужас, до этого лишивший ее дыхания, сковав ледяными пальцами горло, пропал. Распахнув двери, Майя закричала:
        - Артем, беги! Скорее!..
        Но убегать он не собирался. Резко отклонился, уходя от удара первой тени, оказавшейся возле него слишком быстро, и бита просвистела рядом с головой. Нырнул под руку второго нападавшего, сделав что-то невероятное - Майя так до конца и не поняла, почему здоровенный мужик по-поросячьи взвизгнул, затем рухнул на колени, уткнувшись головой в землю.
        НонаАртемауже напирал первый, еще одинбыл рядом, даитретий почтидобежал…
        - Сидив машине! Дверизакрой! - рявкнул наМайю Спасский, итапослушно закрылась в джипе, трясущимися руками нажав кнопку центрального замка.
        Ночтоже ей делать? Как ему помочь? Пусть одногоАртемуже вырубил, но нападавших все еще слишкоммного! Онавряд лисможетучаствовать в этомбою наравне, зато…
        Телефон, ну конечноже!
        Подвывая отстрахаиразглядывая черную кучу-малу, из которой из-за закрытых окондонее не доносилось низвука - словнов немомфильме ужасов, - ругая дурнымисловамитусклый фонарь рядомс единственнымподъездом многоэтажки, не дававшим ничегонормальноразглядеть, Майя выловилаиз сумкителефон.
        И неожиданнопересталатрястись. Спокойнонабраланомер полиции, быстроназвав адрес и сказав, чтонаних напали. Да, четверос битами. Пожалуйста, приезжайте по быстрее!.. Затем отложилателефон, открыла машину и, скинув обувь, решительно ступилабосыминогамина прохладный асфальт.
        Дотянувшись, сжалав руке босоножку нанебольшомкаблуке - единственное ее оружие.
        Нападавших к этому времени осталось двое. Тотпервый так ине поднялся - лежал начерной траве и стонал, прижимая ногик животу. Еще одинбаюкал переломанную руку, нозатемвсе-такивстал и… припустил в темноту в сторону шлагбаума, бросив своих подельников.
        Затооставшиеся сдаваться не спешили. Первый, размахивая битой, словнообзавелся собственными крыльямиответряной мельницы, наступал наАртема. Второй, кажется, чуток поумнее, стоял в стороне, дожидаясь нужного момента.
        …Майя бесшумноприближалась, чувствуя, как ночная росахолодитноги, инадеясь, чтоее не выдаст заполошный стук сердца.
        Первый ринулся в атаку, ив эту же секунду онанакинулась навторого - подкралась незамеченная и, откинув ненужную босоножку, запрыгнуламужчине наспину, впившись ногтямиему в лицо. Затемеще ивцепилась зубамиему в ухо, чувствуя себя начинающим вампиром, немного промахнувшимся мимошеи жертвы.
        Подобногооборотатотне ожидал. Грязновыругался, пытаясь ее скинуть, ноМайя держалась крепко. Правда, ее чуть былоне стошнило - в нос ударил запах давноне мытого тела, засаленных волос иеще чего-то… Какой-тонеустроенностив жизни, толкавшей егонапоступки, которымонвряд лиотдавал отчет.
        Впрочем, иМайя тоже не сказать, чтобыласильноадекватна.
        Мужик ударил ее локтемв бок, начто онабеззвучноохнула, но разжимать рукине спешила. Постарался зацепить ее битой, но не достал. НаэтоМайя с удвоенной силой вгрызалась в чужое ухо. Понимала, чтодолгоне продержится - ее вот-вотсбросят, а потомпристукнутэтой самой палкой…
        Ноонтак ничегоине успел сделать.
        Вернее, соспины Майю все-такисбросил, крутанувшись слишкомуж резко, и она, не удержавшись, грохнулась на землю. Болине почувствовала, тутже подскочилананоги, готовясь… Майя еще не знала, чтостанет делать - толибежать, толи защищаться.
        Ноповезло, в драку ввязываться не пришлось. К этому времениАртемуже уложил своегосоперника, затемс разворотазаехал покусанному ногой в висок. Тот, хрюкнув, упал рядомс битой, выскользнувшей из ослабевших рук, и, кажется, потерял сознание.
        Этовыгляделонастолько... эффектно, словноперед ее глазамиразыгрывалась сценаиз голливудскогобоевика. И Майя застылас раскрытымртом, с восхищениемглядя наАртема, одолевшеговсех их врагов!..
        Нопочивать налаврах киногероя Спасский не собирался.
        - Самойлова, ты дура?! - рявкнул нанее. Налетел, схватил. Встряхнул так, чтоу Майиклацнулизубы. - Скажимне, ты психованная, да?! Этотебя лечить надо, ане Ветлицкую! Нейролептикамиипрочей ерундой, чтобы…
        - Чтобы превратить меня в овощ, - согласилась с нимМайя. Очнулась, вытерларот, казалось, досих пор наполненный чужиммерзким вкусом.
        А еще тряслотак, чтоонаедва могластоять наногах.
        - Затоя буду знать, чтоты всегда рядом! - наседал нанее Артем. - Что уже никудане сбежишь, как шесть лет назад, ине примешься меня спасать, еслитебя об этомне просят!
        - А я тебя спасла? - спросилаонас надеждой, иАртемотчетливо застонал:
        - Чтомне с тобой делать?!
        - Поцеловать, - подсказалаему Майя. - Былобы неплохо, раз уж я тебя спасла.
        Волнаадреналинаспадала, ией сталобезудержновесело. КогдаАртем прильнул к ее губам, Майю тряслоотедва сдерживаемогохохота.
        - Совершенносумасшедшая, - пробормотал он. - Марусь, даты спятила…
        - Как тутс тобой не спятить? - и тутже вспомнила. - Ты их всех, всех одолел! Ты мой герой, - отозвалась она, отвечая наегопоцелуй… с привкусомкрови.
        Испугалась. Отстранилась, заглядывая ему в лицо. Кажется, все-такикровь, стекаетс рассеченной брови... Дурацкий фонарь, ну почему ничегоне видно?!
        - Артем, ты ранен?
        - Все хорошо, Марусь…
        - Этотвоя кровь?!
        Вместоответаонпринялся ее ощупывать, затемсновавстряхнул, поставил наземлю исклонился над стонущиммужиком, которого Майя укусилав грязное, давноуже не мытое ухо.
        Тотуспел прийтив себя. Попытался уползти, ноАртемему не позволил.
        - Ктоже ты такой, гнида? - спросил у него. - Ктотебя послал?
        Тотвыругался, послал Артемагрязно, матерно. Этобыл неправильный ответ, потому чтов следующий моментмужик засопел, вжатый лицомв сухую августовскую траву новенькогогазона. Попытался вырваться, ноАртемумеловыкручивал ему запястье.
        И Майя поняла - тотуже больше ничегоне сможетсделать, не вырвется с болевогоприема.
        - А ведь я сломаю тебе руку, - произнес Спасский спокойно. - Затемвторую, после чегозаймусь ногами. Ты у меня всю оставшуюся жизнь, гнида, будешь ползать иходить под себя!
        Мужик хрюкнул, азатемзаголосил - жалобно, подвывая отболии царапая рукамиземлю свободной рукой, - умоляя егоотпустить.
        Потому чтоочень больно.
        НоМайе нискольконе былоегожаль, наоборот. Онасловноочерствела в тотсамый момент, когда увидала, как наАртеманапали четверо. Былолишь немного страшно… Страшноуслышать, как ломаются кости. Онабоялась, что вот-вотраздастся тотсамый хруст, который будетпреследовать ее в кошмарах намногодольше, чем нападение возле домаимерзкий запах немытоготела.
        Нодожуткогохрустане дошло, потому чтомужик неожиданнозаговорил.
        - Полтинник, - прохрипел он. - Полтинник меня послал!.. Меня, Геку, иДлинного, иТорчка… Дал нам… Давнодавал дозы в долг, атеперь заставил отрабатывать. - И он захлюпал, захрипел, заявив, чтовсе сказал итеперь егонадоотпустить. Больноже!..
        ВместоэтогоАртемсновавыкрутил ему руку, хорошенькопровозив лицом потраве.
        - Ты направильномпути, - подсказал он. - Продолжай!
        - Полтинник сказал, чтобы мы хорошенькоотделали... Тебя итвою телку. А есливы сдохнете, тотак даже лучше!
        И Майя с отстраненным интересомпоняла, чторечь, вообще-то, идетоней. Вернее, оних с Артемом. Тоесть онаиесть та самая «телка», иеслиони сдохнут, избитые наркоманамирядомс темнымбокомпустующей многоэтажки, тоэтобудетдаже лучше.
        - Зачеммы Полтиннику? Ктонас ему «заказал»? - продолжал допытываться Артем.
        - Не знаю… Я не знаю, мужик! Отпусти, говорю же! У меня к тебе ничего личного, просто... Простобизнес… Деньгия торчу задозы, а Полтинник обещал списать.
        - Где обитаеттвой Полтинник?
        - Ы-ы-ы… - неожиданнозавыл наркоман. - Давы же сдохнете, ты ителкатвоя! И сдохнете быстро… Если Полтинник взялся, товы уже мертвяки. Потому чтодевкау него бешеная... Этоонавас «заказала», аонделаетвсе, чтооназахочет!..
        - Чтоеще задевка?!
        Нонаркомантак толком ничегоине рассказал. Лишь упомянул, чтодевкау Полтинникасовсемуж безбашенная. Сам-тоонее не видел, нослышал тамисям. Любовь у них, и, поговаривают, Полтинник радинее готов на все.
        Затемназвал, завывая изаливаясь слезами, перемешаннымис ругательствами, адрес притона, где онизависаютс Гекой, ДлиннымиТорчкомигде иногдапоявлялся Полтинник. Приноситдозы и заставляетдолжников отрабатывать.
        После чегоскатился совсемуж в дикий матизавывания.
        Наэтомс допросомпришлось заканчивать, потому чтоводвор, резвоминовав распахнувшийся шлагбаум, расцвечивая стены многоэтажкиидетскую площадку синимисполохами, въехала полицейская машина.
        Спасский такогоповоротаявно не ожидал. Отпустил наркомана, уставился наМайю озадаченно. И она, вздохнув, покаялась, чтоее рук дело.
        Да, онавызвалаполицию. Навсякий случай.
        Потому чтослучаи, как известно, бываютразные.
        ***
        В квартиру ониподнялись еще очень иочень не скоро. Полиция долгоне выпускалаих из своих цепких объятий, несмотря нато, чтоу Артема оказались какие-товажные и правильные «каналы».
        Новсе равнопришлось давать показания, дожидаться, пока составятдлиннющие протоколы и зададутсвои, как оказалось, не слишком-топриятные вопросы.
        Затемприехал полицейских «бобик», забрал плененных наркоманов. Майя ожидала, чтонаэтомвсе закончится, ноошиблась. Расспросы зашлинаочередной виток, и очень скороей сталоказаться, что их с Артемомв чем-топодозревают. Не удержавшись, спросила - ане думают лигосподаполицейские, чтоэто онинапалинамирных граждан, вооруженных битами, которые дожидались их под покровомночиисключительнодля того, чтобы спросить дорогу в библиотеку?!
        Наэтостражипорядканикак не отреагировали, затоАртем, усмехнувшись, покачал головой.
        - Крепись, Марусь! - произнес сочувственно. Сжал ее руку, затем поцеловал в висок. - Очень скороэто закончится.
        Ноионоказался не прав, потому что«это» заканчиваться никак не собиралось. Количество подписанных бумаг стремилось к бесконечности, Майя сноваи сноварассказывалаодну иту же историю. Ей начиналоказаться, чтоонисидятв полицейской машине несколькочасов ив ней же встретятрассвет.
        Артемтемвременемпозвонил Галине Михайловне, что-толовко ей соврал, попросив уложить Никитку, потому чтоонизаночуютв городе. В этовремя Майя тоскливо повторяладесятый, атоисотый раз одну иту же историю.
        Да, наних напали, иони отбились. У Артемачерный пояс по карате, навыков своих онне растерял ипивное брюшконе отрастил. Да, оназапрыгнула одному из злоумышленников на спину, чтобы отвлечь внимание. Грабителей развелось столько, что нападаютчуть лине средибелого дня - кудатолькосмотрит доблестная полиция?! Воти приходится все самим...
        Наконец, отних отстали, напоследок посоветовав Спасскому все же съездить в больницу и наложить швы нарассеченную бровь. НоАртемотмедицинской помощинаотрез отказался. Кровь давноуже остановилась, ион увереннозаявил, чтовсе этоерунда.
        Новедь былане толькобровь!.. Майя заприметила, как онедва заметноморщился, подписывая протоколы, исталаподозревать, чтос рукой у негоне слишком-тов порядке. Попыталась намекнуть, что все-такистоитпоказаться медикам, новместобольницы Спасский повел ее в квартиру.
        Распахнул перед ней стеклянную дверь подъезда, иониостановились в просторномсветломвестибюле, дожидаясь лифта. Прижал ее к себе, и Майя доверчивоприльнулак егоплечу. Обнял, начтотеперь поморщилась уже она - наспине, натом самомместе, где лежалаегорука, завтра, наверное, будет здоровенный синячище! Но промолчала, мечтая поскорее забыть опроизошедшемивернуться к тому самому месту, накотором ониостановились... несколько часов назад.
        Носначалаимбы не помешало обовсемпоговорить без бдительногоокаполиции.
        - Полтинник, - произнеслаМайя задумчиво, шагнув заСпасскимв гостеприимнораспахнувшиеся дверилифта, - иеще какая-тобешеная девица... Артем, я не представляю, кто этоможетбыть! Неужеликто-тоиз наших одноклассников? Сделал карьеру в наркобизнесе, атеперь планомерноуничтожаеттех, ктоему не нравился еще в школе? А заправляетвсемеговозлюбленная Элька Ветлицкая, которая ведетдвойную жизнь...
        Днемоначахнетза компьютеромв ООО «Гранит-Печать», страдая над складской программой, аповечерампреображается. Превращается в подругу криминальногоавторитета, потому чтонапрочь забывает принимать таблеткиот… биполярногорасстройства?!
        Лифттронулся, иМайя украдкой вздохнула. Этотянулонасюжет зубодробительногоблокбастера. Если бы онаписалакниги, то обязательновоспользовалась.
        Норазве такое бываетв реальной жизни?
        - Разберемся! - в который раз уверенно произнес Артем. - Выясним, чтоэто заПолтинник, Четвертак ииже с нимиичтозадевицазавсем этимстоит. Я уже позвонил ребятам, онисъездятивзглянутна тотпритон.
        Артемдолгоговорил потелефону, покаМайя давалапоказания.
        - А онитебе… позвонятпосле того, как проверят? Ты мне потом расскажешь?
        Онивышлииз лифта. Вспыхнул свет, вырывая из полумракалестничную площадку с тремя новенькими дверями.
        - Обязательно, Марусь! Ноне думаю, что Полтинник кто-тоиз наших. Я бы об этомзнал, - уверенно произнес Артем. - Тутявночто-то другое... Ноу меня покаеще не складывается полная картина. Не хватаетинформации, Марусь! Придется немногоподождать.
        Ткнул ключомв замочную скважину, иочень скороМайя шагнулаза нимв полутемную прихожую. Артем включил свет. Дверь в гостиную была открыта, ионаоценила обстановку, над которой явно поработал неплохой дизайнер. Все былов минималистическом стиле - темное дерево, стеклои металл - четкие линии, лаконичноифункционально.
        Очень ему подходит, подумалаМайя, пристраивая своибосоножкив одинряд с обувью Артема. Полюбовалась натемные туфлииспортивные кроссовкиинасвоизолотистые ремешкирядомс ними, подумав… Онаомногомуспелаподумать - например, чтов этой композицииявноне хватает Никиткиных разноцветных ботинок исандалий со Спайдерменом.
        И тутже испугалась собственных мыслей.
        Нет-нет, сказаласебе строго. Не сейчас, покаеще слишкомраноотаком думать! Потому чтоэтимысли принадлежалик какому-то слишкомуж светлому будущему, о которомонавсегдазапрещаласебе мечтать.
        - Покажу тебе, как я живу, - заявил ее Артем. Взял ее заруку ипровел в гостиную, ионауставилась начерный кожаный диванитемные кресла. - Хотя что тутпоказывать? - пожал он плечами. - И так все ясно. - Притянул ее к себе, иМайя почувствовала, как быстро-быстробьется егосердце.
        Затемзаметилаполуприкрытую дверь в спальню ивиднеющийся край заправленной светлымпостельным бельемкровати. НотудаАртемее не повел. Отстранил, заявив назидательно:
        - Сейчас мы будемосматривать твоираны. Чтотаму тебя со спиной? Марусь, ты что-тоотменя скрываешь!
        - Ерунда! - легкомысленно отмахнулась Майя. - И вообще, Спасский, ты как всегдавсе перепутал. Вообще-тоэтомоислова. Как твоя боевая подруга, этоя должна залечить твоираны.... Аптечкав доме есть? Перекись ипластырь найдется? - онауставилась назасохшую корку кровинад егобровью. - Надобы обработать...
        Артемповел ее в ванную комнату, заявив, чтовсе у негоесть. Новместо того, чтобы промыть и продезинфицировать егорану, Майе первой пришлось скинуть с себя блузку, продемонстрировав… Онатак и не поняла, чтоименно продемонстрировала - ну, кроме бюстгальтера, с которымСпасский уже успел детальноознакомиться рядомс домомСтарой Ветлицкой.
        - Неплохоже тебя приложили, Марусь! - присвистнул Артем, осторожно прикоснувшись к болящему месту.
        Носвою спину с синякомона толкомине увидела, хотя покрутилась так исяк рядомс маленькимзеркалом, возле которогостоялиилежали незнакомые ей мужские вещи - бритвы, дезодоранты, темные флаконы парфюма.
        Тут«доктор» потребовал, чтобы Майя прекратилавертеться, ипринялся ее детальноосматривать. Правда, к ушибу оноказался не слишком-то внимателен. Кудабольше его занималосовсемдругое. Например, ее грудь под тонкими итальянскимикружевами, светлая юбка, которая, оказалось, испачкалась отсоприкосновения с землей иее нужносейчас же, срочно снять!..
        А потомМайя повернулась к нему и потянулась засвоимпоцелуем - ведь Артемсамсказал, чтоегоспасла!..
        ...Онитак ничегоине залечили - ниее синяк, ниегорассеченную бровь, нипострадавшее в битве Артемовоплечо, потому чтоим сталосовсемне доэтого. Все началось с поцелуя - требовательного, горячего, моментально лишившегоее связных мыслей, стремительноканувших в горячей бездне вспыхнувшегос новой силой желания.
        Затемонакак-тобыстро осталась без одежды, иАртем, снова заявив: «Не здесь, Марусь!..», подхватил, понес свою несопротивляющуюся добычу в спальню.
        …А тамуже был чувственный мир прикосновений исмелых ласк, на которые онаотвечалатак же уверено, потому чтобольше не собиралась, не хотеластесняться. Наоборот, каждое мгновение рядомс Артемомнаполнялоее тело, ее жизнь ярчайшими красками, которых, как оказалось, ей так не хватало. А ведь онадаже ине подозревала! Не думала, чтоможет быть так сладко, сильно, безумно... Настолько, чтоу нее не хватилобы слов пересказать, даже еслибы очень захотела.
        И Майя серьезносомневалась, что смоглабы выразить этокрасками нахолсте.
        Быть может, потому чтовсе наконец-тосовпало - онабылас тем, коголюбилацелых пятнадцать лет, не считая временина испанскомберегу, когдавдалиот Артемаонавпалав спячку.
        Нотеперь проснулась, очнулась окончательно. Ее оборонапала, и Майя вырвалась из заточения.
        И теперь каждое прикосновение, каждая еголаска, каждый еговздох, каждое его уверенное движение, каждое егослово рождалов ней миллиарды разноцветных искр, которые уносилиее ввысь, в вечность, имя которой - любовь.
        Майя знала, ощущалавсемсвоим существом, чтоочень скорос ней случится то, чегоеще онаникогдане испытывала. То, чтоне получилось у них с Артемомв их «первый раз» надаче Зимина; то, чегоне удалось ощутить в ее одну единственную попытку с другим…
        И онапересталасопротивляться, сдавшись умелому натиску единственногомужчины, котороголюбила. Очень скоромир взорвался, наполняя ее феерией чувств.
        Глава 11
        Пробуждение было таким, что лучше и не бывает. Хотя Майя толком и не поняла, спали ли они с Артемом этой ночью или все-таки нет, восполняя на широкой кровати в спальне с зашторенными окнами те самые пробелы, что образовались за шесть лет ее отсутствия.
        Зевнув, все же попыталась выбраться из кольца мужских рук, чувствуя в теле приятную истому. Но, оказалось, Спасский тоже проснулся и снова утянул ее к себе под оделяло.
        В очередной раз восполнять те самые пробелы.
        Наконец, Майя все же сбежала. Ушла в ванную, побрызгала водой в лицо, затем уставилась на собственное отражение. Улыбнулась - ей почему-то показалось, будто на нее смотрела новая она. Все то же самое - тот же нос, те же губы, немного припухшие от поцелуев Артема, те же светлые глаза, но этим утром она выглядела немного по-другому.
        Другой взгляд, уверенный поворот головы, улыбка, которая не сходила ее лица, хотя Майя попыталась придать себе строгое выражение. Но так и не смогла, словно ночь с Артемом вернула в ее жизнь полноценную палитру красок и они рвались наружу, воплощаясь в этой самой улыбке.
        Наконец, привела себя в порядок, затем, все так же улыбаясь и даже тихонько напевая, отправилась на кухню. Там, в нетронутом царстве хрома и стекла дизайнерской встроенной мебели, открыв холодильник, Майя констатировала, что даже у нее, умевшей делать завтрак из сущей ерунды, на этот раз ничего не получится.
        Потому что холодильник оказался пуст. Лишь на боковой полке скучала одинокая бутылка минералки.
        - У тебя там мышка повесилась, - весело сказала она подошедшему Артему.
        На нем были только джинсы, и солнечный свет, пробивавшийся сквозь прорехи в серебристо-серых шторы, кидал яркие блики на его идеальное тело и немного припухшую бровь. Спасский тоже заглянул в холодильник, после чего констатировал, что как бы да.
        Повесилась.
        Но это не означает, что завтрака не будет. Рядом с домом отличное кафе, там они и поедят. Затем, поцеловав Майю в висок, выловил из кармана телефон и принялся звонить маме. Потому что, оказалось, уже почти десять часов утра, и надо бы проверить, как дела у родителей и сына.
        И Майя втихаря ужаснулась тому, что не сделала это сама. Вот же... мать-ехидна! Но у Никиты все было отлично, и Галина Михайловна наказала им не беспокоиться. День снова выдался теплым и солнечным, они уже позавтракали и собиралась отправиться в гости к Дубовским. Конечно же, под охраной Артемовых головорезов.
        - Отвезу тебя на дачу, - заявил ей Спасский, снова поцеловав Майю в губы. Прижал к себе и задумался, словно размышляя, а не отправиться ли им в постель, чтобы в очередной раз наверстать упущенное, или все-таки стоит вернуться в реальную жизнь.
        Но чувство долга одержало победу.
        - Сначала заедем ко мне на работу, - сказал ей. - Подождешь немного, я быстро все утрясу.
        - Мне надо в больницу, - отозвалась Майя. - И еще я бы хотела заехать в роддом.
        Порывшись в памяти, она все-таки вспомнила, что сегодня среда и у Марины Викторовны как раз должна быть дневная смена. Пожилая акушерка наказала ей заглядывать в любое время, чем Майя и собиралась воспользоваться, решив расспросить ее о старых делах.
        - Как бы еще рано в роддом, - усмехнулся Артем. - Или думаешь, нам уже пора занимать место?
        - Спасский - ты дебил! - по привычке отозвалась Майя, но затем ахнула, ужаснулась. - Я тебя прибью, если ты снова… - пробормотала неверяще. - Если я снова… - приложила руки к вспыхнувшим щекам, пытаясь вспомнить хоть что-то об «опасных» и «безопасных» днях женского цикла.
        Выходило… Как раз и выходило, что сегодня и есть тот самый, «опасный». Неужели и второй ее ребенок тоже будет по «залету»?!
        - Мог бы подумать головой, - накинулась она на Артема, - а не чем-то другим! Я не пью таблетки, никакие контрацептивы…
        Да и зачем было это делать, если в ее планы на оставшуюся жизнь секс не входил? Хотя что уж тут его ругать, сама хороша!
        - А как же замуж за своего испанского жениха? - напомнил он.
        - Да какой там жених!.. - вздохнула Майя, прислушиваясь к своему организму. Но разве что-то услышишь, если прошло всего ничего?! - Нет у меня никого... Только не говори «я так и думал».
        - Не стану, хоть я так и думал. - И он шутливо уклонился, когда Майя засобиралась шлепнуть его по руке. - Марусь, ну что ты так расстроилась? Это же хорошо, если будет еще один ребенок. Шесть лет - отличная разница, а потом подумаем, захотим ли мы третьего.
        - То есть, ты все уже решил?! Сам все запланировал и ничего мне не сказал?
        На это он с довольным видом кивнул, и Майя почему-то нисколько не удивилась.
        ***
        В Первой Городской больнице никаких изменений не наблюдалось. Вместе с Артемом они повидали Родьку, но тот спал, а будить его не разрешили. Отловленный ими лечащий врач сообщил, что дела идут на поправку, но пока еще рано говорить об окончательном выздоровлении.
        Зато Орелия не спала. Ее поместили в отдельную палату, но пылкая испанка рвалась на свободу, рвалась к Никите, рвалась домой - куда угодно, лишь бы прочь из больницы!.. На это Майя клятвенно ей пообещала, что поговорит с доктором и попросит выписать как можно скорее.
        Но соврала, потому что понимала: Орелии лучше пока побыть под присмотром врачей. Хотя бы пару-тройку дней, пока все окончательно не разрешится.
        Потому что они были очень близко к разгадке. Оставалось всего ничего - понять, что происходит, а потом принять меры.
        Наконец, позавтракали в том самом кафе, где Никита не так давно катался с разноцветных горок. С того момента прошло всего лишь три дня, и это время пролетело так стремительно, что Майя едва за ним поспевала... Затем Артем отвез ее к роддому, перед этим купив коробку конфет, наказав оттуда на улицу ни ногой.
        Онзаберетее через час, азатемони вернутся надачу.
        И нет, ответил он, потому адресу, который назвал наркоман, Полтинникане обнаружили. Но приставилик притону слежку, и, если наркодилер объявится, Артемузнает об этомпервым.
        ЗатемМайя шлаподлинным, светлымкоридорамфойе городского роддома, подивившись изменениям, произошедшимиза последние шесть лет. Сообщив милой девушке в регистратуре, чтонет, она покаеще не наконсультацию поведению беременности, позвонила Марине Викторовне. У той как раз быласменаи - повезло! - затишье между роженицами.
        Натянув бахилы, Майя поднялась на третий этаж в знакомое доболи отделение - именноздесь родился Никита, иименноздесь она многолетподряд драилаполы, пытаясь свестиконцы с концами.
        Не тольковестибюль роддома, нои Третье отделение настигли разительные перемены. Старый линолеум, не без Майиной помощи затертый додыр, сменил более солидный, под сосновый паркет. Стены покрасилив нейтрально-бежевый, на них появились разноцветные плакаты опользе грудного вскармливания. Нановеньких подоконниках красовались яркие горшкис цветами.
        Майя прошлась вдоль дверей, ведущих в палаты, где отдыхалимамочкис малышами. Улыбнувшись нескольким, прохаживающимся сосвоими крохамипокоридору, и, наконец, постучалась в комнату Старшей Сестры.
        - Проходи, Майечка, садись! - Марина Викторовнав докторскомхалате деловитоналилаей кофе в кружку, пока Майя открывалаконфеты, пристроив их назаваленномбумагами столе. - Ну же, рассказывай, как твои дела? Как выставка? Вижу, чтовсе хорошо.
        - Неужелитак заметно? - удивилась Майя.
        - Еще как! - улыбнулась пожилая акушерка. - Заверсту видносчастливую женщину. Неужелипомирилась с Никиткиным отцом?
        Майя кивнула.
        - Помирилась, Марина Викторовна! Нопокавсе еще очень сложно. У нас не быловремени поговорить одальнейших планах. - Онималоразговаривализа последние двенадцать часов, потому чтооказалось стольковсего наверстывать!.. - Даипотом, он живетздесь, ая - в Испании, имы покаеще ничегоне решили...
        Переехать в Н-ск - ей, с Никитой? Сюда, к Артему? Нов качестве кого?
        Однажды онуже заговорил о замужестве, ноМайя егооборвала. Больше Артемк этой теме не возвращался, аонарешила, чтоне будетспрашивать. Пусть все идетсвоим чередом.
        Тольковотдень отлета стремительноприближался, иона не понимала, чтоей делать. Собиралась уехать, носейчас уже не хотела. Потому чтопосле сегодняшней ночимысль отом, чтобы остаться соСпасским навсегда, показалась ей настолько сладкой, чтоМайя почувствовала, как краснеет.
        Неужелионисмогутбыть вместе, спать вместе, любить друг друга… каждый день, ане раз в шесть лет?
        - Думаю, у тебя хватитумасделать все правильно, - добавилаМарина Викторовна. - Главное, чтобы было желание.
        - Оноу меня есть, - пробормотала Майя, подумав: еще какое!..
        Воспоминания оночных безумствах всколыхнулигорячечную волну, кровь сноваприлилак щекам, пульс участился, исталожарко-жарко.
        - А как же мой крестник? - спросилау нее улыбнувшаяся акушерка. - Онуже знаетоб отце?
        - Никиткапростов восторге, - отозвалась Майя. - У негоздесь не толькоотец, ноеще ибабушкас дедушкой появились. Можносказать, полный комплект. Онизаними присматривают, потому что нашаняня в больнице. Туткакое дело, МаринаВикторовна!..
        Майя решила, чтоуже пора, покастарую акушерку, поее собственнымсловам державшую наруках половину Н-ска, не вызвалипосрочному и безотлагательному делу - потому чтонасветсобирался появиться еще одинмаленький человечек.
        И, зажмурившись, решительно вывалиланаМарину Викторовну все, чтознала. То, очемрассказывала Артему многораз, аондолгоне верил, покане убедился сам. Теперь к этому добавились еще ипоказания Родьки - непонятно, конечно, можнолибрать их в голову, потому чтоРоданов едвавышел из комы.
        Но, покрайней мере, у них былипервые имена.
        Дарья ВладимировнаВетлицкая, Полтинник ибешеная девка Полтинника.
        Не слишком-тогусто, нохоть что-то!
        Мария Викторовнавыглядела порядкомозадаченной.
        - ПроПолтинниканичеготебе не скажу, - покачалаголовой. - Никогда отакомне слышала. Бывает, у нас рожаютнаркоманки. Затем оставляютребятишек, ноэтодаже к лучшему. Пусть уж государствооних позаботится, чемнепутевые мамашки. А вотДарья Ветлицкая… - оназадумчивоотхлебнулакофе.
        Подороге Майя долготыкалась в Интернете, разыскивая информацию оСтарой Ветлицкой. О заводе, который онакогда-то возглавляла, в Сетиобнаружилось многовсего, авотобывшеммуже и первомбраке так ничегоине узнала.
        Может, все делов новой семье? Старую Ветлицкую настолькосильно подкосил развод, чтоонаслетелас катушек, докатившись донервного заболевания?
        Нозачеммстить бывшему классу ее дочери? Илиже людямс расстроенной психикой не нужны причины?
        - Я ее помню, - произнеслапожилая акушерка. - Велабеременность на последних сроках. Там, Майечка, был очень сложный случай! Была постоянная угрозапреждевременных родов. Думали, не доходит. Готовили, кололи… Все же двойня, да исамамамочканервная попалась, с характером. Все меня заводомсвоимупрекала. Говорила, чтоне можетлежать месяцами, ей наработу надо. В палате у нее постоянносовещания проходили…
        - Погодите, какая еще двойня? - растерялась Майя. - Новедь у нее только однадочь, ЭльвираВетлицкая. Неужели?..
        - Долежала, - удовлетворенно произнеслаМаринаВикторовна. - И родила. У меня все рожают, Майечка, даже те, ктосильносопротивляется! Я еще тогдаей сказала, чтобы прекращала всю эту… трудовую деятельность и думалаосвоих детях. Нотогдамуж молодой к ней зачастил. Еще тот плебей…
        - Плейбой, наверное, - машинально поправилаМайя.
        - Не сказалабы, чтоплейбой, - усмехнулся акушерка, - нознатный моральный урод! Ониотговорил ее брать двух девчушек. Сказал, чтоимис одним ребенкомжизнине будет. Ей тогдауже намногобольше тридцатибыло, ближе к сорока, вотонаицеплялась за своегомужика...
        - Ноониведь потомвсе равно расстались!
        - Этогоя уже не знала, - с сожалениемотозвалась пожилая акушерка, - номуж сделал свое дело. Вторую девочку, по слабее ипоменьше, онивсе же оставили. Роды были сложными...
        МаринаВикторовнарассказывала ей подробноститридцатилетней давности, иМайя поражалась ее памяти.
        - А чтопотом?..
        - Потом? - пожалаакушеркаплечами под медицинскимхалатом. - Дальше я уже иничегоне знаю, Майечка! Не в моей компетенции. Даже ине вспомню, как их назвали… Одна - Эльвира. Вторая - толиСвета, толи Катя... Нет, не помню, - покачала головой. - Пыталась ее отговорить, ноВетлицкая уперлась. Сказала, чтоне хочетвоспитывать уродца.
        - Уродца? - выдохнулаМайя.
        - Пятно, - отозвалась акушерка. - Небольшое родимое пятноналбу. Ничегострашного, почти незаметно.
        И Майя уставилась нанее с открытымртом. Но - ненадолго, потому чтораздался стук, и сунувшаяся в дверь сестричкасообщила, чтоначалось. Чтоименно, так ине сказала, ноМарина Викторовназалпомдопилакофе, затемзаявила, чтобы Майечка обязательнозабегала, асейчас ей надоспешить.
        Майя прошлась покоридору Третьего отделения к лифтам, затем спустилась в фойе, где успелаприсмотреть вполне симпатичное кафе. Там, устроившись задальним столикомизаказав себе кофе, принялась размышлять отом, что услышала.
        Наконец, не выдержав, набрала знакомый номер.
        - Эль... - произнеслав трубку, в которой невежливопоинтересовались, кому ичтонужнов разгар рабочегодня, когдаонавот-вотпогибнетпод заваламидокументации. - Элька, почему ты мне никогдане рассказывала, чтоу тебя есть сестра? СветланаВетлицкая…
        Майя удариланаугад и, кажется, не прогадала. Потому чтонатом конце установилась гробовая тишина.
        - Ты… Ты с чегоэтовзяла?! - после нескольких секунд замешательствавзвизгнула подруга. - У меня никогдане было никакой сестры!
        - Была, - уверенозаявилаМайя, - ноты почему-тоэтовсегдаотменя скрывала. Я виделаее фотографию на твоемрабочемстоле, в обнимку с твоей мамой. Почтисразу поняла, чтоэтоне ты, Эль, атвоя сестра-близнец. Различить вас можно толькопородимому пятну налбу.
        - Ты… - прохрипелатрубка. - Ты… Никогда мне больше не звони! Слышишь, больше никогда! Забудь этотномер! - в голосе ЭлькиМайе почудилась не столькоистерика, сколькострах.
        Раздались долгие гудки.
        Майя попробовалаповторить вызов, ноаппаратбыл отключен. Страннымобразомэтодаже ее обрадовало. Кажется, онабылана верномпути!
        Попивая кофе, размышляла… Выходило, двадцать восемь летназад Дарья Ветлицкая родиладвойню, нов угоду своему молодому мужу решила отказаться отодногоребенка, выбрав из двух девочек самую сильную и красивую.
        Без дефектов.
        Вторую воспиталогосударство. СветаВетлицкая вырослав детдоме, но, похоже, зановообреласемью - раз уж Майя виделаее фотографию с Дарьей Владимировной нарабочемстоле у Эльки - улыбающихся ибеззаботных.
        Тогдапочему?.. Чтоименнопошло не так, после тогокак Старая Ветлицкая попыталась все исправить? Почему в голосе ЭлькиМайе почудился страх? Почему онатак никогдаи не рассказалаосвоей сестре, хотя с явнымудовольствиемвыбалтывала Майе освоих мужчинах, не стесняясь интимных подробностей? Почему бросилатрубку, стоилотолько заговорить оСветлане Ветлицкой?
        Понятно, семейные тайны и скелеты в шкафу… Ноу Майиих было предостаточно, иЭлькавполне спокойнок нимотносилась. Деловитопринималаучастие в ее жизни, посылая нааборт, а потомдаже пару раз привозила упаковкис памперсами, темсамым спасая Майю отполнейшего разорения.
        Тогдапочему?..
        Уж не потому ли, чтоее сестраибыла темсамымкатализатором, ктопородил эту самую цепь зловещих событий?!
        Майя отхлебнулагорький кофе из чашки - молокаявнопожалели.
        Уж не СветланалиВетлицкая та самая бешеная девка, которая руководитнеким Полтинником - наркобароном Н-ска? Уж не поее ли приказу избилиРодьку, азатем напалинаних с Артемом? Уж не ее лизасланные «казачки» искромсали «Слезы Моря», перед этимударив бедную Орелию поголове?
        ЭтогоМайя не знала, но собиралась выяснить. Вернее, доверить своидогадкиАртему, азатем, с его согласия, рассказать все полиции, давноуже блуждающей в потемках. Это бы помоглоимсвязать воедино…
        Многое.
        Доказательстватоже найдутся. Родькаскоропридетв себя - их Резиновый Утенок обязательнопоправится! Онвсе расскажетуже нормальным языком, ане жестами. Полтинникатоже выследят, когда онпоявится в притоне, апотом допросятс пристрастием.
        Не толькоего, ноиЭльку с Дарьей Владимировной, ивсе-все встанет насвоиместа.
        Потому чтов ее жизнитоже… все началостановиться насвои места. Или, быть может, это стоилоназвать «направильные рельсы»? После ночис АртемомМайя чувствоваласебя наэтих самых рельсах - стабильно, уверенно, ну ипусть кругомтворилась всяко-разная чертовщина!..
        Потянулась к телефону, решив позвонить Артему иобрадовать, чтоонаочень даже продвинулась в поисках разгадки. Ноаппарат завибрировал у нее в руке, иМайя с удивлениемуставилась на незнакомый номер.
        Подобные звонкив последнее время ничемхорошимдля нее не заканчивались.
        Глубоковздохнув, Майя решительно нажаланакнопку вызова.
        - Слушаю, - спокойнопроизнеслав трубку, порадовавшись тому, что выбраластолик подальше от компаниибудущих мамочек, с воодушевлениемобсуждавших плюсы и минусы пеленальных столиков.
        Потому чтозаговорилис ней грубо, резко.
        - Вотислушай меня, сучка! - голос в трубке прозвучал хрипло, иМайя не сразу поняла, говоритлис ней женщинаилимужчина. Наконец, догадалась - ее собеседницас трудом сдерживалаярость. - Зря ты все это сделала!..
        - Чтоименноя сделалазря? - спросилаМайя.
        Осторожновзялась захрупкую ручку чашки. Сделаламаленький глоток, радуясь тому, чторукине дрожат.
        Вернее, почтине дрожат.
        Доэтогоонаредкосталкивалась с неприкрытой людской агрессией, ав последние годы так ивовсе пребывалав радужноммире красок, картини персональных выставок, когдавсе вокруг - приятные люди, почитателиее талантаилиже утонченные знатокиискусства.
        Нототсамый титановый стержень, который онауспела вырастить изакалить в жизненных трудностях, теперь позволил ей спокойнослушать неведомого, нокрайне грубого абонента.
        - Ты все сделалане так, тварь! И тебе не нужнобылосюдавозвращаться… Не надобылосовать нос туда, куда не следовало. Не стоило…
        - Не стоиловорошить прошлое, не так ли, Свет?.. - перебилаМайя. - А ведь я знаю, ктоты! Знаю, чтоэтоделаешь именноты. Нодосих пор не понимаю одного - зачтоты так сильнонас ненавидишь?
        Ответомей послужилагробовая тишина.
        - Скажимне, из-зачего? - продолжала допытываться Майя. - Почему именно11 «А»? Чтоты отнас хочешь? Когдаэтопрекратится?
        Майя понимала, чтоступилана тонкий лед, иговориласейчас именнос той ненавистницей, которая из годав год изводилаее бывших одноклассников.
        Онапочтиполностью былав этом уверена.
        В том, чтоте самые таблетки, скопище которых онис Артемом нашлиу ДарьиВладимировны, предназначались вовсе не Старой Ветлицкой. Онибылидля ее дочери. В том, чтостарательно убранная комнатас живыми хризантемамидожидалась совсем не Элькиноговозвращения.
        Потому чтоЭльвираине думала переезжать к матери.
        Этакомнатабыла приготовленадля Светланы, второй дочериДарьиВетлицкой, которую тав угоду молодому мужу оставилана попечение государствадвадцать восемь летназад, атеперь, похоже, пыталась замолить былые грехи.
        - Ты будешь страдать, - пообещалией в трубке после длительногомолчания. - Изодня в день, Самойлова! Страдать ипроклинать тотдень, когда приехалав этотгород!
        - Зачто? - вновь спросилаМайя. - Почему я должнастрадать? Чтоя тебе такогосделала?! Чтомы все тебе сделали?!
        Ответомбылидлинные гудки - абонентположил трубку.
        ЗатемМайя долгопилакофе, стараясь прийтив себя иутихомирить бурю, поднявшуюся в грудипосле разговорасо Светланой Ветлицкой.
        Думала, чтоей теперь делать.
        Размышлялаотом, чтосейчас у нее вполне хваталоинформации, чтобы пойтив полицию. Доказательств, правда, особо никаких не было, нотех фактов, которые онасобрала, вполне хватилобы, чтобы навестинаслед изаставить Ветлицкую остановиться. Оставалось лишь дождаться Артемаивсе-все ему рассказать.
        ТутМайя спохватилась. Прошлоуже больше часа, аАртемей так ине позвонил.
        Этобылонанегоне похоже. Но, быть может, закрутился наработе, в которую тоже вмешалась Светлана Ветлицкая, прислав злосчастную анонимку в полицию?
        И Майя решила, чтопозвонитему сама.
        Трубку онподнял почтисразу же.
        - Марусь… - начал Артем, иголос прозвучал тускло, словно… Словно что-тоив самомделе произошло. Тосамое, очемпредупреждала сумасшедшая девица, пообещавшая, что Майя будетстрадать.
        И Майя сразу поняла, очем… Вернее, о комшларечь. Из-закогоонамогла страдать денноинощно.
        - Чтос ним? - спросилахрипло. - Чтос Никитой?
        - Не знаю, - безликоотозвался он. - Ониушлик Дубовским, ия не могу дозвониться. Нидокого, Марусь! - Ложкавыпалаиз ее рук. - Я скоробуду, - пообещал Артем.
        Онаслушала, нов тоже время не слышалато, чтоей говорил Спасский.
        О том, чтоеголюди, которые были оставлены приглядывать задомом, не отвечают. Вернее, отвечаеттот охранник, чтобыл возле дома Спасских, в товремя как второй, отправившийся следомзаГалиной Михайловной иНикитой, молчит.
        НоАртемсейчас заней приедет, Майе не стоитволноваться раньше времени. Вернее, ей вовсе не стоит волноваться, потому чтоонво всемразберется.
        - Да, - выдавилаонаиз себя. - Не буду. Но ты уже разберись… Артем, я очень прошу тебя!.. Умоляю тебя, ты толькоразберись!
        Надобылорассказать ему о близняшках-Ветлицких, ноМайя не смогла. Потеряладар речи. Смотрела напочтидопитую чашку кофе, на лежащую настолешнице ложку, которой доэтогоона механическипомешивалагущу.
        Смотрелаине понимала, чтоей теперь делать. Потому что СветланаВетлицкая их опередила, нанеся новый удар. Носамое ужасное, в жестокую ибессмысленную игру оказался втянутее сын.
        Их с Артемомсын.
        Глава 12
        Они хотели полмиллиона долларов.
        Пятьсот тысяч...
        Это пять и еще столько же нулей.
        Майя рисовала в воображении эту сумму, раскладывала ее на составляющие, но проклятые нули все никак не укладывались у нее в голове.
        С ними оставалось лишь смириться. Как и с мыслью, что ее сын вместе с Павликом Дубовским похищены неизвестными, и те хотят ровно полмиллиона долларов. Только получив желаемое, они вернут детей живыми и невредимыми.
        Эта сумма для нее звучала столь же фантастически, как если бы похитители захотели миллион, и два, и даже же пятнадцать. К тому же, собрать ее надо было до вечера этого самого дня, иначе… Что именно будет в противном случае, Артем, взявший трубку и разговаривавший с похитителями, ей не сказал.
        Поберег слабые нервы, хотя Майя, обливаясь слезами, требовала, чтобы он держал ее в курсе. Она сильная, она сможет выдержать любые удары судьбы.
        И деньги она тоже соберет! Спросит у Пабло, сколько у нее есть на счетах... Майя этого не знала, потому что менеджер всегда занимался рабочими вопросами, пока она привычно витала в облаках. Но обязательно должно быть что-то, приличная сумма!..
        Правда, за выставку еще не до конца перечислили… Но ведь Пабло сможет дать ей в долг! Он не откажет, он всегда ее любил - ее и Никиту, словно они были его семьей.
        - Пабло мне займет, - твердила она, бездумно расхаживая по кухне на даче Спасских. - Еще у меня есть квартира в Барселоне… Но я не знаю, можно ли ее так быстро продать… - За несколько часов! - И деньги за выставку…
        - Марусь, сядь и не отсвечивай, - поморщившись, приказал ей Артем.
        И она послушалась. Опустилась на стул, обхватила голову руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону, не понимая почему не только Артем, но и собравшиеся на кухне мужчины не обращали на нее никакого внимания.
        Их было четверо, они держали совет, потому что в полицию похитители обращаться им запретили.
        Артем с посеревшим лицом, Батя, растерявший все свое благодушие. Макс, выглядевший настолько непривычно-серьезным, каким Майя его еще никогда не видела… И еще четвертый, незнакомый ей персонаж - начальник охраны «Аура-Авто», жилистый, здоровенного роста мужчина средних лет, которого почему-то слушали все, стоило ему открыть рот.
        Включая Майю.
        Впрочем, начальник охраны сейчас молчал. Остальные тоже помалкивали, дожидаясь очередного звонка на Майин телефон - похитители должны были назвать место и время обмена.
        Подошел Макс, тронул ее за плечо, сказав, что все будет хорошо. Наверное, хотел успокоить, как и свою жену. Правда, с Вероникой дела обстояли значительно хуже, чем с Майей. Ей, по-хорошему, надо было отправляться в больницу, но ехать она наотрез отказалась, заявив, что останется.
        Она никуда не поедет. Будет сидеть, стоять или лежать здесь, пока все не прояснится!.. Потому что те твари похитили не только Никиту, но забрали еще и Павлика! Видимо, решили, что Спасский и Дубовский недостаточно страдали. Украли детей, оценив жизнь каждого из мальчиков в четверть миллиона долларов. Иначе, если они не получат всю сумму или же появится полиция, то…
        Дальше Майя начинала глотать слезы, не в состоянии представить, что будет дальше. Этого… Этого не могло происходить с ее ребенком! Ни с ней, ни с Артемом, ни с Вероникой и Максом Дубовскими…
        Потому что это просто не укладывалось у нее в голове!
        - Марусь, перестань уже трястись! - строго произнес сидевший рядом Артем.
        Повернулся, положил руки по обе стороны ее лица, чтобы Майя не отводила взгляд, и уставился ей в глаза. И она в который раз поразилась его спокойному виду.
        - Я тебе уже много раз обещал, но пообещаю еще один. Все будет хорошо, Марусь!.. Детей нам вернут, потому что деньги я достану.
        - Но я…
        Запнулась. Выпуталась из его хрук,затем дотянулась до своего телефона, лежавшего в центре стола, и молча принялась тыкать в виртуальные клавиши. Наконец, держа трясущимися руками экран, показала Артему фотографию улыбающегося Пабло и его длинный испанский номер.
        - Он нам поможет, - произнесла охрипшим голосом.
        - Нет, Марусь! - покачал головой Артем. Отобрал у нее телефон и снова положил его на стол. - Не надо никому звонить. Деньги скоро привезут. Через час, может, полтора. Уже все собрали, так что мы успеваем.
        - Но в полицию…
        - Мы не будем звонить в полицию, - продал голос Батя. - Решим своими силами.
        И Василий Федоров, здоровенный бугай с потускневшим лицом, начальник охраны «Аура-Авто», под носом чьих бойцов произошло похищение, произнес что-то совсем уж невнятное, но явно жизнеутверждающее. О том, что все будет хорошо.
        Майя хотела им верить - и Артему, и его отцу, и Максу, и Василию Федорову, но внутри неевсе постоянно скручивало от тревоги, анезримые ледяные пальцы сжимали горло. Иеще, она и не подозревала, что окажется так невыносимо сидеть и ждать звонка!
        Вместо этогоона порывалась что-то делать - бежать, лететь, ездить по городу, обойти все дома, подъезды, квартиры.Все известные и неизвестные ей притоны, и найти детей. Потому что они - маленькие, и им страшно.
        На это Артем приказал ей сидеть и не отсвечивать.
        Слезы снова покатились из ее глаз. Тут подошла Галина Михайловна, сунула Майе в руку чашку с травяным настоем. Кажется, внутрь она накапала что-то из своего медицинского запаса, потому что пахнуло аптекой, и после пары глотков стало значительно спокойнее.
        Словно… Словно с помощью этой самой настойки Майя нашла в себе силы поверить в то, что все вот-вот разрешится. Деньги привезут через час или полтора, похитители к этому времени уже позвонят, и они обменяют шуршащие бумажки с зелеными лицами американских президентов на Никиту и Павлушу.
        А после этогоонасхватитсвоего сынаиулетит… Убежитс нимна тридевять земель, спрячетот Полтинникаисумасшедшей девки, по совместительству сестры Эльки Ветлицкой, иэтоткошмар закончится.
        Раз инавсегда.
        Нодоэтогонадоеще дожить. И чтобы остальные тоже… дожили.
        - Вы бы прилегли, ГалинаМихайловна! - произнеслаМайя нерешительно. - Вам все же не стоиловставать. Вернее, вам надобы в больницу. Съездить на рентген...
        Головау мамы Артемабыла перебинтована, но, чтобы не смущать остальных повязкой, ГалинаМихайловнаводрузила поверх кокетливую панамку с бантомнабоку. Этовыглядело настолькоже странно, как ився… сложившаяся ситуация.
        Отмедицинской помощиГалина Михайловнатоже решительно отказалась. Заявила, чтоона сама - медик, ипрекраснознает, чтонужноделать в таких случаях. И онаникудане поедет, покавсе не закончится.
        И ониждали.
        Мужчины негромкопереговаривались, Майя дергалась прикаждом незнакомомзвуке, нозвониливсе телефоны кроме нужного. Накухне в доме Спасских былаустроена «координаторская», потому что напоискиПолтинникабыли брошены все силы. Егоискалане только охрана«Аура-Авто», ноистарые знакомые Бати, причем, из полиции, которые пытались обнаружить наркобаронапо своимканалам.
        И не толькоего, потому чтоМайя все-все рассказала.
        Искалитакже пропавшую без следаЭльвиру Ветлицкую. К Дарье Владимировны давноуже выехали«правильные» люди, чтобы выяснить у пожилой женщины, где могласкрываться ее вторая дочь.
        Тольконичегоу них не получилось, потому чтопожилую женщину к тому времениуже увезла«Скорая». В больницу, толис обширным инфарктом, толис инсультом, так чтопоговорить с ней не было никакой возможности.
        И оЭльвиры Ветлицкой досих пор никаких новостей!
        Тутиз соседней комнаты раздались громкие всхлипывания, иМайя, подхватив свою кружку, сказав Максу, что самаразберется, отправилась к Веронике. Талежаланадиване, одетая в светлый веселый сарафанчик, спавшая лямкакоторогооголила бледное, беззащитное плечо. По красивому, осунувшемуся лицу текли слезы.
        Майя укрылаВеронику пушистымпледом, приселарядомнакрай.
        - Все будетхорошо, - ионапогладила ее поруке. - Вотувидишь, Артемс Максом вовсемразберутся! Ты ведь знаешь, этобыла убойная командаеще сошколы... Пока онивраждовали, ничегоне выходило. Нокак только объединились…
        - Умисила, - Вероникапопыталась улыбнуться сквозь слезы. - Мой Макс - грубая сила, атвой Артем- серый кардинал.
        НаэтоМайя покивала, согласная нато, чтобы Артембыл «ее», лишь бы Вероникапересталаплакать и прикладывать руку к животу, признаваясь, чтототкаменеет слишкомуж часто.
        - Я не знала… Не моглапредставить!.. - Вероникаповернулаголову и уставилась Майе в глаза. - Ушлав доми собак с собой увела. Решилаих запереть, потому чтосовсемуж разбесились. Мальчишкиих постоянно дразнили, вотия… Еслибы я только знала!.. Когдавышла, Галина Михайловналежит, амальчиков уже нет…
        Похитителипрошлисостороны стройки - научастке, примыкавшемк дому Дубовских, уже который год тянулось вялотекущее строительство. Попринципу - появились деньги, поставилистену. Деньги, похоже, давноуже не появлялись, поэтому стенвсегобылотри.
        Именнотамизатаились похитители. Долгоипристально наблюдализадомомидетьми, дожидаясь нужногомомента. Воспользовались им, когдаВероника увелав домсобак. Давноуже расшаталидоскизабора, напали наГалину Михайловну, ударив ту по голове, изабралимальчишек, утащив их через ту же дыру.
        Охранник, сидевший в машине у заборасостороны улицы, так ничегоине заметил. А потомне отвечал назвонки, потому что бегал постройке, разыскивая малышей. Но похитителибылиподготовлены, и все произошлослишкомбыстро.
        И зашлонастолькодалеко, что… дальше простонекуда!
        Вероникаснованегромко заплакала, иМайя опять погладилаее поруке, пытаясь подобрать слова утешения. И делалаэтотак долго, покане зазвонил телефон. Трубку взял Артем, нонакухню ринулись все, кто был в доме.
        Даже Вероникаподнялась с кровати.
        Спасский с сосредоточеннымлицом долговыслушивал неизвестного абонента. Записывал что-тов подсунутомему Батей блокноте - несколькоцифр, суть которых Майя не понимала. Затемспросил, где именноонизаберутдетей, и положил трубку.
        - ЭлектричкадоЛипаевки, - сообщил всем. - Отходитс центрального вокзалав 19.41. Мне нужносесть в третий вагонв правыйряд. Когда позвонят, выкинуть в окносумку с деньгами. После чегосидеть до Липаевкиине подавать признаков жизни.
        - Неплохопридумали, - согласился Макс. - А дети?
        - Позже сообщат, откудазабрать, когдаполучатвсю сумму.
        Майя подошлак Артему, положилаему рукинаплечи, ионприкоснулся к ее ладонигубами.Затемонадолго смотрела, как мужчины разглядывали карты окрестностей Липаевкина планшетах. Обсуждалидорогии подъездные пути, ведущие вдоль железнодорожногополотна, прикидывая, где, будь онинаместе похитителей, заставилибы Артема выкинуть сумку с деньгами.
        Местодолжнобыть пустынным, но недалекоотдороги, где будет припрятанамашина, чтобы можнобылокак можноскорее уехать с выкупом.
        Слушалаоб их планах ине вмешивалась. Артемсобирался везти нужную сумму - голос в трубке наказал сесть в поезд именноему. Макс с ребятаминадвух машинах незаметнобудутследовать за электричкой поподъезднымдорогам. Постараются взять похитителей на месте. Несколькочеловек из службы безопасностиотправятся темже самымпоездом. Займутместав ближайших вагонах, чтобы вычислить звонившего.
        Скрутить изаставить признаться, где онидержатдетей.
        И Майя думалаотом, чтодело можетвыгореть, но… Слишкомуж опасно! А что, еслипохитители будутвооружены? А что, еслионине отдадутдетей, так ине получив деньги, потому чтослужба безопасностиих спугнет?
        А что, еслионине отдадутдетей, получив все деньги?
        А еще, онадумалаотом, чтоДарья Владимировна, наверное,многое знает. Вряд липожилая женщина замешанав похищении, но моглабы рассказать побольше освоей дочери,иэтопомоглобы им обнаружить детей. НоСтарая Ветлицкая слишкомуж… упертая. Прошла через огонь, воду имедные трубы. И даже сломалась вовремя, поддавшись своему инфаркту илиже инсульту - что тамс ней случилось?! - итеперь у нее ничегоуже не спросишь.
        ЗатоЭлька… Элька - совсемдругой случай! В ней неттогосамогостержня, как у ее матери, ионаобязательнобы все рассказала.
        Да, онавсе бы рассказалаМайе!
        Тольковотгде ее сейчас искать? Наверное, сбежала, дожутииспугавшись той, кого ее мать оставилав роддоме двадцать восемь летназад.Причем, сбежалакрайне умело, иэтобыл очередной провал службы безопасности «Аура-Авто». Пришланаработу, но когдаАртем, узнав опохищении, приказал своимребятампосадить Эльвиру Ветлицкую в машину, чтобы обо всемрасспросить, в зданииее уже не оказалось.
        РаботникиООО «Гранит-Печать» пребывалив такомже недоумении. Вышла, сказалиони, помыть кружку до ближайших удобств, ибольше ни Ветлицкой, никружкиниктоне видел.
        Ан-нет, кружканашлись, затоЭлька пропалабез следа.
        Майя никак не моглаизбавиться отмысли, чтоподругамогла пролить светнапроисходящее. Элька держалаНикитку наруках, когда забиралаМайю из роддома. Привозилапамперсы, даже где-то раздобыластаренькую, нокрепкую коляску, зачтоМайя былаее слезноблагодарна.
        Быть может, еслионау нее спросит - нет, не надавит, аслезностанет умолять, - тавсе ей расскажет?! О своей сестре, ипочему онатак всех ненавидит, пугая Эльку доужаса. И, самое главное, кудаПолтинник и СветланаВетлицкая моглиувезти мальчиков…
        Нодля этогосперванужнобылоее найти.
        Потому чтоЭльвиру Ветлицкую уже искали. Старательно, бросив на поискинескольких оперативников. Ноее не оказалось нинаработе, нидома, нив тренажерномзале, где Элькастарательноделаласебе «пресс» и«ягодицы». Подруг у нее не водилось, ноуже обзвониливсех ее знакомых. Постоянногомужчины тоже не было, нодобрались даже того самогоархитектораМайкла, который в полнейшемнедоумении ответил, чтоон, вообще-то, в Нью-Йорке.
        Домой к маме Элькане возвращалась. Тогда… где?!
        НеожиданноМайя вспомнила. Да-да,былотакое место! Конечноже, и как онараньше не догадалась?!
        Ночтобы проверить свою теорию, а потом, еслиЭлькабудетименно там, ее расспросить, Майе нужнабыла машина. И полное отсутствие компании. Рассказывать Артему и службе безопасности«Аура-Авто» о своих догадках онане спешила.
        К тому же, мужчины заняты, онаже собиралась поговорить с Элькой наедине.
        Нокак этосделать?! Артемей не позволит, у МаксаДубовского спрашивать нетсмысла. Батя уж точноне будетнаее стороне. Оставалось…
        Майя поднялась, затемотправилась в соседнюю комнату. Уселась рядомс лежавшей надиване Вероникой, натянувшей плед досамого подбородка.
        - Вероник, - Майя коснулась ее руки. - Кажется, я знаю, где ЭльвираВетлицкая… Тихо! Толькотихо… Онавряд ли связанас похищением, номногое можетнамрассказать. И она обязательнорасскажет, еслия поговорю с ней без свидетелей. Мы былиподругами, оналюбилаНикиту. Нодля этого мне нужнатвоя машина, и... чтобы никтоне знал.
        Вероникапосмотрелананее сумрачнымвзглядом. Губы шевельнулись:
        - Хорошо. Ноя поеду с тобой.
        - Не стоит! - Майя покачалаголовой. - Я не знаю, чтонас тамждет. Это можетбыть опасно.
        Вероникаусмехнулась.
        - О да, опасно!.. Этоя сейчас крайне опаснаибуду еще опаснее, еслимне не вернутсына! Не обсуждается, я еду с тобой.
        Майя обреченнокивнула.
        - Макс, - тутже позвалаВероника мужа. - Макс, идисюда! Мне плохо, животпостояннокрутит. Нет, не надопадать в обморок, я не собираюсь еще рожать. И в «Скорую» тоже звонить не надо. Я поеду к своему лечащему врачу, уже договорилась. Сама. Вернее, Майя меня отвезет, авы уж тут занимайтесь тем, чемдолжны. Макс, не смей возражать! - онаповысила голос, иМайе сталоясно, ктозаправляетв их семье. - Твое дело - вернуть детей домой. Живымии невредимыми.
        ПодошлаГалинаМихайловна. Уставилась наМайю, затемна Веронику и, кажется, обовсем догадалась, так ине задав ни единоговопроса. Тутже заявила, что ионапоедетк врачу вместе с ними. Нет, к гинекологу ей не надо, рожать в ближайшее время онане собирается, потому чтонемного старовата. Норентгенвсе-таки стоитсделать.
        - Вы что-тозамышляете! - растерялся Макс, почесав затылок.
        Подошел Артем.
        - Марусь, толькобез фокусов! - произнес устало. - У меня ибез этогополно проблем.
        - У меня тоже полнопроблем, - отозвалась онамрачно. - Еслия отвезу Веронику к врачу, одной их них станетменьше.
        - Не хватало, чтобы ис тобой что-то случилось, - произнес Артем. Затем прижал к себе, негромкопризнавшись, чтоэтогоонне переживет.
        - Спасский, - отозвалась Майя, - верни нашегосынадомой! И постарайся, чтобы тебя не подстрелилив ходе операции.
        - Я люблю тебя, Марусь! - ответил он. - Давнонадобылосказать. И давно надобылонатебе жениться.
        - Я тоже люблю тебя, - согласилась Майя, - и ты прекраснооб этомзнаешь. А пожениться мы всегдауспеем. Воткогда Никиткавернется!..
        - Позже будете целоваться, - заявила воспрянувшая духомВероника, выглядевшая намноголучше, чемдоэтого, на чтоМакс уставился наних совсемуж подозрительно.
        Батя тоже попытался вставить свое веское слово, ноонипопросту сбежали.
        ЗатемМайя пыталась приноровиться к управлению новеньким«НиссанДжуки», подаркомМаксаВеронике на «двухполосный» тест, ирассказывалао том, чтоЭлькав детстве частенько пряталась отсвоей слишкомуж властной мамы у старенькой няни.
        Ну да, икак толькоМайя моглаоней забыть?! Совершенновылетелоиз головы!
        После окончания школы Эльвира продолжалаее навещать. Няню звали толиВладлена, толиОлимпиада - что-тосвязанное с Советским СоюзомиОктябрьской революцией, - и жилаонав одномиз спальных районов Н-ска. Ее квартиравсегда служиладля Элькиубежищемотгнусных времен, иМайя не сомневалась, что сейчас, померкамЭльвиры Ветлицкой, насталиименноони.
        Но, самое главное, Майя знала, где находится тасамая квартира. Вернее, очень надеялась вспомнить.
        Направлялись онитуданасвой риск, потому чтоне былоникакой гарантии, чтостарая няня не перебралась в другое место. Например, на городское кладбище, потомчтоеще в школьные годы Майя затруднялась сказать, сколькоей лет. Ноочень и очень много.
        Илиже чтоЭльвираВетлицкая не сбежалаиз города, отправившись на поискилучшей жизникудаподальше. Даже в другую страну.
        Глава 13
        Эта была обшарпанная пятиэтажка сталинской постройки - темно-серый камень, окна с деревянными рамами, словно владельцы квартир никогда и ничего не слышали о пластиковых стеклопакетах. Выщербленный асфальт возле подъездов, вкривь и вкось припаркованные машины, пожухлое деревцо на затоптанном газоне, которое деловито обнюхивала толстая такса на шлейке.
        На входной двери с облезлой краской - Майя удивилась тому, что до сих пор не нашлись активисты, кто бы регулярно выносил мозг домоуправлению, - обнаружился домофон. Но, похоже, он не работал еще с тех самых времен, когда Майя приходила сюда с Элькой, чтобы сделать с ней уроки в квартире няни.
        Зато кодовый замок присутствовал, но Майя потыкала в стертые кнопки и с пятого раза попала в нужную комбинацию. Толкнула дверь и вошла в подъезд, сопровождаемая молчаливой Вероникой и Галиной Михайловной. Замерла в пропахшем котами коридоре, с надписями на стенах, гласившими, что Тамара из пятой квартиры шлюха. Закрыла глаза, пытаясь вспомнить, на какой же они поднимались этаж…
        Ей казалось, что это был либо третий, либо четвертый. А квартира находилась справа... Да, именно так - обитая коричневым дермантином дверь, исписанная фломастером, с заедающим звонком на стене.
        И она пошла, легко касаясь пальцами выцветшей зеленой краски на стенах. За ней молча следовала Галина Михайловна с забинтованной головой и в глупой панамке, и бледная, но крайне решительная Вероника.
        Нет, все же не третий, еще выше…
        На четвертом этаже Майя остановились рядом с той самой обитой дермантином дверью. Позвонила. Сердце замерло, после чего она, так и не наученная молиться, но сделавшая сегодня несколько робких попыток начать, снова попросила Того, Кто все знает, чтобы хозяйка оказалась дома.
        И тут же послышались шаркающие шаги, а затем и старческий голос, которому вторил, казалось, такой же старческий лай. Значит, болонка Матильда, которой они с Элькой, веселясь, заплетали бантики и косички, все еще жива.
        - Кто там? - спросили за дверью.
        - Это я, Майя! Вы, наверное, меня не помните… Майя Самойлова, Эльвирина подруга. Вы… Я…
        Тут она поймала напряженный взгляд Вероники, придерживающей одной рукой живот, и произнесла намного увереннее:
        - Я знаю, что Эля у вас! Мне очень надо с ней поговорить. Скажите ей… Передайте, что я никуда отсюда не уйду, пока она не откроет мне дверь. Вернее, пока не выслушает то, что я собираюсь ей сказать. Потому что это очень важно!Дело касается жизни и здоровья моего сына. И я буду стоять здесь, дожидаясь, пока она… Пока вы мне не откроете!
        Ответом ей было молчание. Старческие шаги стали удаляться. Одна лишь неугомонная Матильда гавкнула несколько раз, но затем затихла и она. Майя в отчаянии уставилась на дряхлый дермантин, размышляя…
        Что делать, если няня Олимпиада или же Владлена больше не вернется? Затеряется навсегда в лабиринте своей квартиры, а они так и останутся стоять на лестничном пролете?
        Как быть, еслиим так никто и не откроет?
        Быть может, все же стоило рассказать обо всем Артему? Он бы прислал сюда свою бригаду, а те бы вынесли дверь вместе с няней Олимпиадой - или же Владленой? - и тявкающей старой Матильдой, и Элькой, которая, Майя почти была в этом уверена, прячется где-то внутри…
        Неожиданно шаги стали возвращаться, причем, звучали они куда увереннее. Дверь наконец-таки распахнулась, и Майя увидела заплаканную подругу в домашнем плюшевом костюме с зайцем на груди. За ней стояла аккуратная старушка в белоснежном передничке.
        - Как ты меня нашла?! - выдохнула Элька, но тут уставилась на… еще одну мать и бабушку, чьи мужчины отправились спасать тех, кто им дорог.
        - Кто это с тобой? - поинтересовалась она нервно, отступая в коридор.
        - Я сейчас все тебе расскажу, - Майя решительно шагнула в квартиру, не позволив Эльке захлопнуть дверь перед ее носом.
        - Проходите на кухню!- растерянно произнесла то ли Владлена, то ли Олимпиада, не совсем понимая, что происходит. - Элюсечка, я же не знала, что к тебе гости… Я бы пирогов напекла.
        - Мы уж как-то обойдемся без пирогов, - резко произнесла Майя, наступая на Эльку.
        На даче у Артема она думала, что будет просить. Станет ее умолять, если придется. Но сейчас… Сейчас ей хотелось схватить стоящую перед ней девицу и потрясти... Хорошенько потрясти, а еще, для верности, приложить несколько раз об стенку, чтобы стереть жалобное выражение с заплаканного Элькиного лица.
        Потому что ей нисколько не было ее жаль. Жалеть, вообще-то, надо было Никиту и Павлика,которые сейчас были непонятно где и непонятно с кем. В руках помешанной на мести психопатки и наркобарона.
        - Подруга, ты что?.. - растерялась Элька, похоже, прочитав свой приговор на Майином лице.
        - Сейчас узнаешь, что я, - сухо ответила ей Майя. - И кто я.
        Ей хотелось добраться до сына как можно быстрее, а Элька стояла у нее на пути. И она явно что-то знала... Знала и молчала! Сбежала, так ничего ей и не рассказав, а сейчас строит из себя обиженную невинность!
        Но Майя собиралась вытрясти из нее всю правду. Выцарапать вместе с глазами, вырвать вместе… Нет, язык Эльке еще пригодится, чтобы обо всем ей рассказать!
        - Где он, Эль? - глухо спросила она. - Где мой сын?
        - Какой еще сын?!
        - А что, у меня их много?
        - Твоя сестра и ее подельник-наркоман забрали наших детей, - подала голос Вероника из-за Майиной спины. - Похитили из моего дома и теперь требуют выкуп.
        На это Элька неверяще покачала головой. Попятилась, уткнулась бедром в приоткрытую дверь в гостиную.
        - Они похитили Никиту и Павлика, - добавила Майя. - Хотят за них полмиллиона долларов. Причем, этим же вечером. Ах, ты не в курсе?!То есть, ты не знаешь, что нам дали три часа, чтобы собрать всю сумму? Тебе никто об этом не рассказал? А ты случайно не слышала, что нас с Артемом вчера вечером чутьне убили? Четверо отморозков с битами… Это тоже прошло мимо твоих ушей? Ну что же, тогда послушай меня! Я не уйду отсюда, пока ты мне четко и ясно не скажешь, где мой ребенок!
        - Где нашидети?! - Вероника наступалас другой стороны, тоже не собираясь никудауходить.
        Наее лице читалась жаждарасправы.
        ЗатоГалинаМихайловна толпиться сзадине стала.Подхватилапод локоть и увела, вернее, утащиланакухню толиОлимпиаду, толиВладлену, заявив, чтодевушкиразберутся сами.
        - Я не знаю! - наконец, выдавилаиз себя Элька, плюхнувшись надиван посредиобставленной в духе СоветскогоСоюзагостиной.
        Одну из стензанимала застекленная секция, посредикоторой темнел тяжеленный квадрат староготелевизора. Потертую обшивку разлапистых кресел скрывалине менее старые пледы. И везде виселиковры с турецкими«огурцами».
        - Я ничегоне знаю! - вновь повторилаЭлька, закрывая лицо руками. - Не знаю, где она! Я не знала, чтоонапохитиладетей. Она… Онапередомной не отчитывается, толькопугаетдо ужаса! Потому что онапсихованная!.. Совсем сумасшедшая… И зачемтолькоее мамазабралаиз детдома?!
        - И зачемже онаее забрала? - спросилаМайя. - Расскажимне, я хочу знать.
        Онадолжнавсе знать, потому что любая информация, даже напервый взгляд малозначительная, сейчас навес золота.
        Все, чторасскажетЭлька, могло вывестинаслед похищенных детей.
        - Я былапротив этого. Говорила маме, чтоне надо… - покачала головой Элька. Поее щекамтеклислезы. - Намне нужноникогоиз детдома, мы итак хорошоживем! Ноонаменя не послушаламеня. Привелаее домой… Я тогдаеще в школе училась, не помню в какомклассе…
        - Ты уж вспомни!
        - Наверное, в десятом… Или, может, в одиннадцатом. Тогдана маменьку инапалозапоздалое раскаянье. Наработе тоже все стало не слишком-тохорошо, вотонаи с дуру ударилась в религию… Стала ходить поцерквям, грехисвои замаливать.Там, наверное, ее и надоумили...Вотонаи притащилаэту дрянь домой! Сказала, чтотеперь у меня есть сестра, ионабудетс намижить. Ночтобы я покаеще молчала, покаэта… Пока этадевкау нас не приживется. И сразу же сталаее обхаживать - Светочкато, Светочкасе… Воттебе, Светочка, новые шмоткииновый компьютер. Ах, ты хочешь еще иновый телефон?! Конечно же, Эльвире ничегоне нужно, лучше мы тебе купим!Я сначалатерпела... Думала, ну ладно, хорошо! Присмотрюсь к ней, разберусь, чтоэтоза сестра, ис чемее едят. А когда присмотрелась, поняла, что мамапривелав наш домчудовище.
        - Почему ты мне ничегоне сказала?
        - Потому что… Потому чтоне захотела! - произнеслаЭлькас вызовом. - Думала, чтомама скоропоймет, чтоиз себя представляет моя сестричка, иэтоттеатр абсурдазакончится. Онавернетее туда, откудавзяла. Ноничегоне заканчивалось. Этатварь оказалась слишкомуж умной. Умела закрасться в доверие, азатембила побольному. Постоянно выставляламеня перед мамой в черномсвете. Наслаждалась, делая мне плохо. Помню, ятогдаеще у нее спросила, зачто… Почему онаменя так ненавидит? И онамне ответила… Сказала, чтоя укралау нее ее жизнь, итеперь онамне мстит. Зато, чтоя - красивая и успешная, аона - уродинас пятномналбу, забытая мамой в роддоме. - ТутЭлькавсхлипнула. - Нона этоммоя ужасная сестренкане остановилась. Затемона сталакрасть уже мою жизнь.
        - Эль, я не понимаю! Как онамогла украсть твою жизнь?!
        - А воттак… Надеваламою одежду имою обувь. Красилась, как я. Научилась копировать мою походку ижесты, аголосау нас похожие… Сталаизображать меня. Отвечала намоизвонкиидаже ходила вместоменя насвидания. Я пыталась что-тосделать, ноона так умеловрала, настраивая маму против меня, выставляя меня лгуньей… А потомеще исталамне угрожать. Сказала, чтоменя убьет, еслия проболтаюсь. Задушитвосне, ией все этосойдетс рук. Потому что мамалюбитее больше меня. Она меня прикончитинавсегда станетмною, иэтогониктоне заметит. Никогдаине было Светланы Ветлицкой… И воттогдая испугалась по-настоящему. Ноэто былотольконачало. Затем началась тасамая игра…
        - Игра? - выдохнулаМайя.
        - Да. Этатварь сказаламне, что теперь мы будемиграть. Двав одном, так онаэтоназывала. Онабудет становиться мною, когдазахочет иделать чтозахочет, ая должнаее прикрывать. У меня не оставалось другоговыхода, как толькосбежать из дома. Я выскочилазамуж, ты ведь знаешь…
        - Знаю, - кивнулаМайя.
        - Накакое-товремя сталополегче. Я даже подумала, чтовсе закончилось, ичтоСветканавсегдаоставила меня в покое. К тому же, мама началаподозревать, чтоонане такой уж иангелочек. Ей даже удалось запихнуть ее в психушку… Нозатеммоя сестричкаоттудавышла. Первое время быладаже ничего, адекватная, пила своитаблетки… Нопотом пересталаисновапринялась засвое. В томдоме Зиминых тоже была она, иэтотоже былаее игра!
        - Две в одном?
        - Да. Нопотомей сталоскучно… Видимо, сумасшествие прогрессировало, атаблеткине пила… И онасталаиграть совсемв другие игры. Решила, чтоей все дозволено ипринялась распоряжаться жизнями других людей.
        - Этоонаубиваланаших одноклассников?
        ТутЭльказарыдала.
        - Я не знаю!.. Не знаю, не знаю!..
        - Все ты знаешь!Носкажимне, как?!
        Элькапожалаплечами.
        - Онавырослав детдоме, иу нее остались связи. Кто-тоиз ее бывших детдомовских стал наркоманом, кто-то преступником… Не все, ноСветка поддерживалас нимиконтакт. Говорила, чтоэтоиесть ее настоящая семья. К тому же, ей нравилось опускаться насамое дно. Там, средиворов и отморозков, оначувствоваласебя королевой. И она…
        Оказывается, Элькадолгоничегоне подозревала. Не знала, чтоСвета сыгралазлую шутку с Майей иАртемом, потому чтобылас предателем-ЗиминымнаБали. Затемсын депутатаее бросил, после чего довольнобыстроразбился на машине. Где-точерез год Светка похвасталась, чторешилаее проблему, отомстив засестру. Затемкакие-тоотморозкиизнасиловали Каролину, начтоСветкасказала, чтотак той инадо. Только Ветлицкие могутбыть королевами красоты.
        ИменнотогдаЭлькасталачто-топодозревать.
        - Поцокой тоже ее рук дело? - просевшим голосомспросилаМайя
        Элькапокачалаголовой.
        - Нет, онсам… Самразбился! Вороноватоже застрелилите, кому онперешел дорогу. Многие самивырылисебе могилы, имоя сестратутне причем. НоМакс, - она виноватовзглянуланаВеронику, - кажется, ее рук дело. Затембылиидругие, онавошлавовкус… Ноона… Она мне не отчитывалась. Потом маме сноваудалось уговорить ее пить таблетки, иСветканакакое-товремя успокоилась. Затемв город вернулись ты иРодька, иона, похоже, сноварешилавзяться за старое.
        - Чтобылодальше?
        - Мне сталострашнозатебя и Никиту, ия упросиласвою сестричку вас не трогать. Умолялаее, даже заплатилаей деньги, которые занялау Родьки, чтобы она…
        - Ноонапродолжила, не так ли?
        - Да, - отозвалась Элька. - Взяладеньги исоврала, чтоне прикоснется к вамипальцем, есливы с Артемом будете держаться отнее подальше. Но Роданов как-тообовсемузнал... Поехал к маме, иСветкасорвалась. Я пыталась сделать вид, чтоничегоне происходит, ноиты мне не поверила. Затемкаким-то образомвсе раскопала, имне сталосовсемстрашно… Страшно, чтововсемобвинятименно меня, аСветкаисчезнет, словноее никогдаине было!Поэтому я рассказалаей отвоемзвонке. На этоонаприказаламне сейчас же уходить с работы. Исчезнуть из городанавсегда, иначе онапоможетмне… исчезнуть. Ноя не смогла… У меня нетденег, кудая поеду?! Тогдая вспомнилапроняню, прокоторую онане знала. Ноя понятия не имела, чтоона заберетНикитку... Я бы никогда…
        - Вотихорошо! - пробормотала Майя. - Потому чтоты уже больше никогда… Ты поможешь мне ее остановить, после чегобольше никогдаее не увидишь. Эль, мы должны этопрекратить! Ты ее боишься, твоя мать ее боится, я тоже ее боюсь.Но еслимы сейчас ее не остановим, онаразрушитне толькомою жизнь ижизнь Вероники, нои твою. Окончательнои бесповоротно. Ты все еще можешь это исправить.
        НаэтоЭлькакивнула.
        - Я дамтебе адрес, кудаотвозила деньги. Онаснимаетквартиру с каким-томужиком. У них там что-товроде притона.
        И Элькапродиктоваланазвание улицы в пригороде Н-ска, заявив, что больше ничегоне знает. Уже выйдя из квартиры, Майя потянулась за телефоном. Нет, Артему звонить онане стала. Онкак раз садился в электричку, аМакс долженбыл следовать запоездомв одной из машин, и имбылоне донее.
        Поэтому Майя позвонилаБате.
        ***
        Штурмоваликвартиру полицейские. В притоне обнаружили шестерыхнаркоманов изакрытых в дальней комнате Никиту иПашку. Детибылиперепуганы иголодны, нос нимивсе былов полномпорядке.
        …В ходе операции, которую провернула службабезопасности«Аура-Авто», былипойманы организаторы похищения. СветланаВетлицкая, прятавшаяся в соседнемвагоне, позвонилаАртему инаказала выкинуть деньгинатридцать второмкилометре.
        Через несколькосекунд к ней подошли рослые парни.
        Заэлектричкой следовалидве машины, иПолтинникас подельником задержалив тотмомент, когда те разыскивалисумку с деньгамив овраге возле железнодорожных путей натомсамомтридцать второмкилометре.
        Онипытались сопротивляться, но все закончилось очень иочень быстро.
        ЭПИЛОГ
        С неба возле застекленных дверей роскошного отеля лил проливной дождь, и Майе, даже вооруженной огромным зонтом, все равно порядком равно досталось от промозглой берлинской осени. Холодные капли, подхваченные порывом ветра, хлестнули в лицо. Ноги в дорогущих туфлях моментально промокли - слишком уж неудачно она вышла из такси, угодив прямиком лужу. Зато внутри огромного мраморного вестибюля, залитого ярким светом, царило ощущение праздника.
        Пусть до Нового года оставалось еще больше месяца, но Майе казалось, что он совсем рядом. Так близко, стоит лишь рукой подать.
        И дело было вовсе не в гигантской серебряной елке, щедро усыпанной блестками и с синими шарами на каждой ветке. И не в груде обернутых в подарочную бумагу фальшивых коробок у ее подножия.
        Дело в том, что ощущение праздника давно уже поселилось у нее внутри.
        Прошло ровно три месяца и семь дней с того самого момента, когда она прижимала к себе хнычущего Никитку, Вероника обнимала Павлушу, а позади них слышались крики и ругань, перемежаемые женскими рыданиями. Полицейские с обитателями притона церемониться не стали, и очень скоро те дружно отбыли в полицейском «бобике» по направлению к следственному изолятору.
        Майя же так долго и так старательно прижимала к груди Никиту, что сын запросил у нее пощады. Сказал, что он уже совсем большой и нисколько не испугался. Если только совсем немножко… Но знал, что папа, дед или же мама его обязательно спасут.
        И они его спасли.
        С тех пор Майя старательно гнала от себя воспоминания о том жутком дне. Решила, что навсегда вычеркнет его из памяти. Больше не будет жить прошлым, а станет настоящим.
        Это время пролетело, промелькнуло как в сказке - сначала летней, затем осенней, а теперь настало время новогодней. Но впереди, Майя надеялась, их ждало нечто чудесное - наполненная любовью и праздником жизнь.
        … В конце августа состояласьих с Артемом свадьба, приготовления к которой заняли всего лишь пару недель. Нет же, все началось с предложения!.. Артем заявил, что и так уже совершил много ошибок, но теперь хочет, чтобы было по нормальному - преподнес ей здоровенное обручальное кольцо, встав на колено и спросив, выйдет ли она за него замуж. Этим он знатно смутил не только ее, но и посетителей ресторана с видом на Балтийское море.
        Но тут на него запрыгнул счастливый Никитка, которого после похищения они везде таскали с собой, и Майя так толком ничего и не успела ответить. Но зачем что-то отвечать, если и так все ясно?
        На берегу с этого самого моря они и поженились. Была увитая и цветами арка, и важная дама из ЗАГСа, хорошо поставленным голосом произносившая заученные слова о «семейной лодке в бурном море будней», и обмен кольцами, и шампанское, и гости, и их первый вальс…
        А после они улетели далеко-далеко. Туда, где всегда тепло. Взяли с собой Никиту, потому что Майя не могла представить, что сможет надолго оставить одного. По крайней мере, до тех пор, пока не утихнет, не уляжется та самая тревога...
        Быть может, через пару-тройку лет.
        Кстати, на свадьбе было много народа, чуть ли не сотня человек. Даже ее испанские подруги прилетели, и Родька пришел - сам! - чтобы их поздравить. Еще немного прихрамывал, опираясь на трость, дав повод Максу Дубовскому позубоскалить. Но Майя знала, что Родька полностью выздоровеет. Подарил огромный букет, пожелав ей счастья. Затем пожал Артему руку, сунув тому золоченый конверт с «подарком», хмуро заявив, что Спасский снова его обскакал, воспользовавшись тем, что он валялся в коме.
        - Родь, ну ты ведь знаешь! - покачала Майя головой, расправив подол чудесного платья, которое в кратчайшие сроки сшили известные испанские модельеры. Это был свадебный подарок Пабло. - Я всегда его любила. Только его, все эти годы. Ничего не изменилось и ничего уже не изменится. Так что, будь другом, ты уж подыщи себе кого-нибудь более подходящего... Только замечательную, другой я тебя не отдам!
        Потому что для нее уже все было давно решено - Тем, Кто все знает. Как началось в том самом седьмом или же восьмом классе, так и будет продолжаться до конца дней. Было лишь немного жаль тех шести лет, когда они с Артемом были разлучены по сумасшедшей воле Светланы Ветлицкой, мстившей всему миру за то, что родная мать обошлась с ней настолько жестоко.
        Вернее - «весь мир» оказался слишком размытым понятием, поэтому она решила довольствоваться малым. Стала мстить тем, до кого смогла дотянуться. Изводила мать, терроризировала сестру, примеряя на себя ту жизнь, которой была лишена. Вольготно чувствовала себя в роли Эльки, сперва устраняя ее обидчиков, а затем настолько увлеклась, что стала играть с жизнями одноклассников.
        Но им все же удалось ее остановить.
        Дарья Ветлицкая, кстати, тоже выздоровела. Ее выписали из больницы, и теперь она обивала пороги государственных учреждений, пытаясь добиться признания Светланы невменяемой, тем самым заменить тюрьму психиатрической лечебницей.
        Элька, пришедшая на свадьбу с Майклом - повеселевшая, красивая до невозможности, - заявила, что сестру уже не выпустят. Несмотря на старания мамы, Светлана Ветлицкая никогда не выйдет на свободу. Но будет ли это тюрьма или психушка, решать следствию. Потому что Светлана Ветлицкая созналась во всем, что совершила, и список ее жутких и кровавых деяний оказался до ужаса внушительным.
        Но Майя решила, что эту страницу они уже перевернули, и она больше не будет об этом думать.
        Никогда.
        К тому же, ей было чем заняться.Она много рисовала, затем подыскивала дом, потому что они с Никитой окончательно перебрались в Н-ск, а в холостяцкой квартире Артема оказалось слишком мало места. Решили поселиться поближе к Веронике - имбудет чем заняться в длинными вечерами. Например, катать коляски вдоль моря, обсуждая преимущества того или иного сорта подгузников, пеленальных столиков и делясь способами борьбы газиками у младенцев, потому что…
        Через пару недель после похищения она сноваувиделадве полоскинатесте, нонисколькоэтому не удивилась. Обрадовалась, затемпобежала вприпрыжку к будущему отцу. Решила исправить старую ошибку - рассказалаАртему обовсемсразу же, не став ждать шесть лет, как в прошлый раз.
        - У нас будетдевочка, - заявила опешившему будущему мужу иотцу. - Мне даже УЗИ не надо, я итак все знаю!
        - Ты уверена? - кажется, онстал приходить в себя иподавать первые признакирадости.
        - Еще как! - заявилаона, потянувшись к нему засвоимпоцелуем, изавсем остальным- как без этого? - при этомпонимая, чтоберлинскую выставку все равнониктоне отменял.
        Ниих свадьба, ниих беременность, нипокупкадома, который она присмотрела.
        И Майя все успела.
        ***
        Ее персональная выставкаимела большой успех. Пословамкритиков, это былановая, доселе невиданная Maya Samoylova-Spasskaya, перемены в личной жизни для которой пошлитольконапользу. Онавернулась в мир живописи - тут Майя удивлялась, потому что, по большому счету, никудане уходила- с новымвидениеммира, ив ее уверенных мазках царствовало глубинное понимание реальности. Работы произвелистоль сокрушительное впечатление на критиков ипокупателей, чтоПабло сразу же взвинтил цены.
        Онипродалибольшую часть ее картин в первый же день. Заостальные два раскупилиоставшиеся.
        Все, доединой.
        - Этоуспех, Marysya! - заявил ей Пабло, копируя Артема. С мужемее менеджер пребывал в дружеских отношениях. Затем недовольноуставившись набокал шампанского, который Майя давно уже крутилав руках, так ине сделав ни одногоглотка. - Отдай егомне, - произнес тономстрогого папочки. - Не стоиттак рисковать, ребенку этоне пойдетнапользу!
        Насвадьбе ониграл роль отцаневесты, атеперь вел себя как заботливый дедушка, с нетерпениемждущий появления внучки. Даже подаркиприготовил. Майя знала, чтоих ждетчудо-колыбелька, последний писк современной техникив укачиваниимладенцев.
        Розовогоцвета.
        То, чтоу Майибудетдевочка, ей уже успели подтвердить наУЗИ, иродные бабушкас дедушкой с энтузиазмомзакупали розовую одежду, пеленкиибанты. Она тоже порывалась хоть что-токупить, нопокаеще не доходилируки. Работы былостолько, чтоиногдаона забывалаотом, чтобеременна.
        Затоокружающие не забывалией об этомнапоминать.
        - Ты ведь знаешь, чтоя не пью, - сказала онаПабло.
        - Знаю, новсе же… Да, ивотеще, не забудь оРиме! - как нив чемне бывало напомнил он. - Я все прекрасно понимаю… Семейное счастье и ожидание наследницы, нопосле НовогоГоданас ждутв Италии. Как раз успеемдотвоих родов.
        После чегоотсалютовал ей уже двумя бокаламишампанского.
        Затемофициальная часть выставкизакончилась, Пабловызвал ей такси, иМайя отправилась в отель, кудаАртемдавноуже увез сонного Никиту. Бедной Орелииснова оказалось нечемзаняться!
        Впрочем, Майя подумываларасстаться с испанкой - прибалтийский климат оказывал нанее плохое действие. Она все время кашлялаисморкалась, жалуясь нахолод иотвратительные затяжные дожди. К тому же, заНикиту с ней соревновалась Галина Михайловна, ставшая слишком частопоговаривать опенсиииеще отом, чтоейхочется возиться со внуками, ане бороться с неврозами, инсультамии медицинской системой в их стране в целом.
        К тому же, Никите скоров школу - кто будетеговозить из пригородаи делать с нимуроки, еслиМайечка - к ней ГалинаМихайловнаотносилась трепетно, чуть лине сдувалапылинки, - вот-вотродит?
        Батя, давноуже отчаявшийся уговорить свою неугомонную жену уйтис нервной работы, иАртемомее горячоподдерживали.
        Нобабушкас дедушкой остались в Н-ске, а муж - Майя все никак не моглак этому привыкнуть, каждый раз счастливожмурясь, - встречал ее в холле. Обнял, поцеловал, рукискользнулинаее живот, словнопроверяя, все лив порядке. Удостоверился, чтоих дочь растет, но покане буянит - еще рано! - после чего полез щупать Майю платьем.
        И егоне останавливалото, что вокруг полнонароду.
        Впрочем, Спасский всегдаумел что-то сделать с ней так, чтоочень скоро Майе тоже сталовсе равно, что онистрастноцелуются посреди огромногохоллав одномиз фешенебельных отелей Берлина. Она поняла - сегодня ей будетне до размышлений оримской выставке.
        Имнайдется чемзаняться ибез нее.
        О картинах - вернее, отом, что везтив Италию через тримесяца, есливсе-все продалось, ановые «Слезы моря» так ивовсе позапредельной цене, - она подумаеткак-нибудь в другой раз!
        КОНЕЦ