Морской змей Татьяна Воронцова
        # Они договорились не задавать друг другу вопросов. Закрыть глаза и повернуться к прошлому спиной! Прекрасная мечта, на деле она неосуществима - в этом очень скоро убедились и Лиза, и Джемма, и Венсан. Молодые, красивые, страстные, эти трое встретились на маленьком греческом острове Корфу, чтобы пережить самое невероятное, безумное, восхитительное, убийственное, лучшее самое фантастическое лето в своей жизни. Лето, когда тщательно скрываемое прошлое напомнило о себе чередой событий, предвидеть которые не мог ни один из них
        Татьяна ВОРОНЦОВА
        МОРСКОЙ ЗМЕЙ
        Когда, закрыв глаза, я в душный вечер лета
        Вдыхаю аромат твоих нагих грудей,
        Я вижу пред собой прибрежия морей,
        Залитых яркостью однообразной света;
        Ленивый остров, где природой рождены
        Деревья странные с мясистыми плодами;
        Мужчин с могучими и стройными телами
        И женщин, чьи глаза беспечностью полны.

Шарль Бодлер. «Экзотический аромат».
Перевод В. Брюсова
        Глава 1
        Еще одна ночь в двухэтажном каменном доме с высокими потолками и огромными полупустыми комнатами, насквозь продуваемыми утренним бризом, окончательно убедила ее в том, что принятое неделю назад решение было правильным. Открыть глаза, потянуться всем телом под тонким тканевым одеялом, вдохнуть полной грудью, впитывая запахи кипарисовой рощи и блещущей в просветах между стволами мор-ской воды... Прогнать все мысли. Застыть прозрачным кристаллом в самой сердцевине текущего мгновения.
        Застыть, да. Она лежит неподвижно, не открывая глаз, слушая свое легкое дыхание, звон цикад в листве да нескончаемые сладостные стоны за стеной. Семь утра, а эта безумная итальянка и этот абсолютно безумный француз уже вовсю предаются пороку. Все двери распахнуты настежь (фобия Джеммы сформировалась в подростковом возрасте, когда за малейшую провинность ее запирали в комнате наедине с молитвенником и набором для рукоделия и держали там по нескольку дней, подавая пищу в строго определенный час - в то время ее родители еще надеялись вырастить из нее «скромную девушку, пригодную для замужества»), так что при желании можно уловить ритмичное поскрипывание кушетки (фобия Венсана иного рода - он навсегда потерял способность заниматься любовью в постели, с тех пор как перебрал спирт-ного на вечеринке в доме своего школьного друга, а наутро обнаружил у себя под боком роскошную блондинку с перерезанным горлом), шепот Венсана и его же гортанные смешки, которыми он реагирует на выкрутасы партнерши. Иногда он нашептывает свои непристойности по-английски, чтобы все могли его понять, а иногда, забывшись,
по-французски. В этом случае Джемма кричит возмущенно: «Sfacciato! Libertino!»
[Наглец! Развратник! (ит.)] - тем самым давая понять, что безоговорочно одобряет его действия.
        Пойти присоединиться к ним? О нет, слишком рано. Семь утра, господи боже мой! Эти двое совсем спятили. Лиза переворачивается на другой бок и закрывает глаза. Заснуть, конечно, не удастся, но хотя бы просто понежиться в постели, предвкушая еще один солнечный, упоительно беззаботный день.
        С Джеммой она познакомилась в Керкире, в ювелирной лавочке, где выбирала серьги из черненого серебра с традиционным греческим орнаментом. Выбор был невелик, но один из вариантов ее вполне устраивал. Она уже готова была сказать «да», как вдруг стоящая рядом молодая черноволосая женщина ослепила ее улыбкой и молча протянула ей серьги, которые только что примеряла сама. Изящные серебряные серпы со вставками из голубой эмали. Лиза примерила их, и ее светлые глаза наполнились аквамариновым блеском.
        - Magnifico! [Великолепно! (ит.)] - прошептала восхищенная итальянка (в том, что она итальянка, можно было не сомневаться) и добавила на прекрасном английском: - Забирайте их. Эти серьги ваши. Их сделали для вас.
        - Но ведь вам они тоже понравились,- возразила Лиза, в глубине души разделяя уверенность незнакомки в том, что эти серьги сделаны специально для нее.
        Та пожала плечами - жест, исполненный бессознательной грации.
        - Не имеет значения. Мне подойдут любые.
        Пока Лиза расплачивалась и выслушивала благодарственную речь хозяйки магазина, итальянка вышла под яркое июньское солнце и растворилась в лабиринте узких улочек Старого города.
        Они снова встретились спустя два часа на стенах Фортезы - знаменитой византийской крепости XVI века. Далеко выступающий в море мыс с отполированными водой и ветром крутыми каменистыми склонами был будто изначально предназначен для строительства неприступной крепости, отделенной от остальной части города глубокими рвами и толстыми каменными стенами. По мосту Лиза перешла через первый ров, постояла немного под сводами крепостных ворот (сорок градусов в тени - это вам не шутка!), перешла через второй ров, по лест-нице спустилась в длинный, извилистый тоннель и, пройдя его до самого конца, свернула на дорожку, ведущую к заброшенным казармам. Другая тропа привела ее на следующий уровень, так называемую вторую линию обороны. Там ее внимание привлекла церковь Агиос-Георгиос - внушительных размеров храм, сложенный из массивных каменных блоков, с портиком и шестью приземистыми колоннами дорического ордера. Лиза отошла подальше, навела объектив фотоаппарата на освещенный солнцем фасад и вдруг увидела (да-да, прямо через объектив), что из храма выходит та самая итальянка. Выходит, достает из сумки
солнцезащитные очки, сбегает по ступеням и, заметив одиноко стоящую посреди площади Лизу, радостно машет ей, точно старой знакомой. Под палящими лучами полуденного солнца они еще раз взглянули друг другу в глаза и поняли, что расстаться уже не смогут.
        Что не смогут расстаться никогда.
        Нет, заснуть определенно не удастся. Слышно, как по грунтовой дороге, петляющей по склону горы, взбирается какая-то развалюха с кашляющим мотором. Ну конечно... Никос, фермер из Лаконеса, привез молоко, козий сыр и творог. И поскольку эти сластолюбцы за стеной в ближайшее время навряд ли обнаружат желание подпрыгнуть и устремиться к воротам, встречать прибывший точно по расписанию завтрак сегодня придется ей, бедной русской девушке.
        - Лиз!- доносится из соседней спальни хриплый голос Венсана.- Никос приехал.
        - Слышу.
        Еще бы не слышать! Чертов грек сигналил так, что все цикады в саду попадали в обморок от страха.
        - Пожалуйста, детка,- умоляет Венсан.- Я знаю, сегодня моя очередь, но во имя человеколюбия...
        - Я известна как неисправимый мизантроп.
        - ...и после этого делай со мной что захочешь.
        Она уже на полпути к лестнице (халат на голое тело, в руке расшитый бисером кошелек), но его последние слова заставляют ее обернуться.
        - Уж я взыщу с тебя, грязный галл! Ты у меня наплачешься!
        В ответ раздается дружный стон. Джемма стонет от восторга, Венсан - от ужаса. Лиза смеется, представляя себе их лица, тщательно застегивает халат и сбегает по лестнице вниз.
        - Хэретэ, мадам!- кричит Никос, пока она пересекает затененную веранду.
        Шелковый подол халата с шелестом струится вокруг коленей, каменные плиты веранды холодят босые ступни.
        - Хэретэ,- отвечает Лиза, подходя ближе. И без передышки выдает заранее отрепетированную фразу: - Пос панэ та прагмата? [Как дела? (гр.)]
        Смуглый грек, напоминающий пирата из команды капитана Кидда, улыбается до ушей. Он уже не молод, но пышные усы и шляпа набекрень придают ему бравый и даже разухабистый вид.
        - Эндакси,- отвечает он, энергично кивая головой, чтобы до нее как следует дошло. - Эндакси [В порядке (гр.).] .
        Древний, как ящер, «форд-пикап» каким-то немыслимым образом разворачивается на узкой дороге (надсадный рев мотора, клубы пыли, камни из-под колес - все по полной программе) и начинает спуск вниз. Стоя у калитки, Лиза еще некоторое время провожает его глазами, а когда он скрывается за поворотом, не спеша поворачивается и идет через сад к дому. Босые ноги осторожно ступают по нагретым солнцем щербатым плиткам с проросшей сквозь стыки травой. Корзинка с завтраком тихонько поскрипывает в руке.
        Джемма уже на кухне, мерной ложкой засыпает в кофейник молотый кофе. На ней черный кружевной бюстгальтер и короткие джинсовые шортики с разрезами по бокам. Услышав шаги, она поднимает голову, и лицо ее озаряется улыбкой.
        - Прости, любовь моя. Этот парень выпил всю мою кровь. Ты ведь не сердишься?
        От ее жгучей красоты Лиза, как обычно, на мгновение слепнет. Длинные загорелые ноги, наливные груди... Неудивительно, что Венсана, до глубокой ночи резвившегося в спальне с двумя ненасытными тигрицами, под утро опять разобрало.
        - Сержусь.
        Она ставит корзинку на стол и приподнимает салфетку. Свежий творог, сыр, баночка меда (о, как это кстати!), домашний хлеб, пирожки... Побросав чашки-ложки, Джемма подбегает к ней, двумя руками поворачивает к себе ее лицо, целует в нос, в глаза, в щеки. Лиза со смехом отбивается.
        - Кончай, глупая корова! Мы перевернем стол!
        - Не смей называть меня коровой, ты... вешалка для шляп!
        Когда Венсан наконец-то находит в себе силы покинуть ложе и спуститься к завтраку, взору его предстает чудная картина: две интеллигентные девушки, блондинка и брюнетка, которые накануне с восторженным блеском в глазах рассматривали экспонаты Археологического музея, катаются по полу, как похотливые кошки, и с истерическим хохотом щиплют друг друга за мягкие места. Их оголенные бедра и раскрасневшиеся лица вызывают у него некое смутное томление, но усилием воли он это превозмогает. Сколько можно, в конце-то концов!
        Так, заново отмеряем ложечкой кофе, наливаем холодной воды, ставим кофеварку на газ. Пепельница... где пепельница? Подчеркнуто игнорируя повизгивания за спиной, Венсан закуривает сигарету и занимает стратегическую позицию у плиты, время от времени мечтательно поглядывая в окно, но не забывая про медленно закипающий кофе.
        Постепенно девочки успокаиваются и начинают приводить себя в порядок. Поправляют одежду, приглаживают волосы. Лиза вспоминает, что еще не умывалась, и бежит в ванную. Остальные накрывают на стол и строят планы на сегодняшний день.
        Их дом - один из немногих на Корфу, где есть настоящая ванная в современном смысле этого слова. К тому моменту, когда мечта снять дом на все лето и забыть про городские отели наконец осуществилась, Венсан уже успел пересмотреть кучу домов вблизи от деревень и в отдалении, на побережье и на склонах гор - но ванна была далеко не во всех. Между тем Венсану, как и всякому цивилизованному европейцу, было свойственно мыться. Мыться часто и всерьез, используя мыло, мочалку и более-менее пресную воду. Он продолжил поиски. А когда они увенчались успехом, хозяин особняка заломил такую цену, что чистоплотный француз крякнул и пошел полоскаться в морской водичке. А через несколько дней познакомился с Лизой и Джеммой. Вернее, они познакомились с ним.
        С влажными после душа волосами Лиза садится к столу и протягивает руку за куском хлеба.
        - Bonjour, ma petite [Доброе утро, малышка (фр.).] ,- приветствует ее Венсан, как будто они еще не виделись. В руке у него кофейник.- Тебе с сахаром и со сливками?
        Он прост и приятен в обхождении, как может быть приятен только настоящий француз. Находчив, покладист и открыт для любых экспериментов. Возможно, у него и есть какие-то недостатки, но пока что ни Лизе, ни Джемме не удалось обнаружить ни одного.
        - Non, chеrе [Нет, дорогой (фр.).] ,- отвечает Лиза, призвав на помощь свои школьные знания.- С сахаром, но без сливок.
        - А может, поехать в залив Сидари и посмотреть на эти знаменитые, подточенные водой скалы?- рассуждает Джемма, листая путеводитель.- Судя по картинкам, там красиво.
        Она уже полностью пришла в себя после утренних баталий и сидит за столом свежая и опрятная. Густые кудри собраны в хвост, свисающий до середины спины.
        - На картинках все красиво,- пожимает плечами Лиза, хотя серьезных возражений против поездки на север у нее нет.
        - А ты что предлагаешь? Лежать с утра до вечера на пляже, нагуливая жирок? Впрочем, тебе это не повредит.
        - Да и тебе тоже.
        - О нет, с меня хватит. На мне и так уже все штаны трещат по швам.- Джемма со смехом похлопывает себя по бедрам.- Если я буду и дальше такими темпами наращивать задницу, боюсь, наш мальчик не совладает с этаким изобилием плоти.
        - Ну, жалоб мы пока не слышали,- замечает Лиза, одобрительно разглядывая ее аппетитные формы.- И вообще, как мне кажется, французы предпочитают женщин в теле. Что скажешь, Венсан?
        Венсан молча уплетает творог, смешанный с изюмом и политый тимьяновым медом. Подливает себе еще кофе, намазывает маслом рогалик. Все это - с видом человека, абсолютно довольного собой. Управившись с завтраком, он блаженно откидывается на спинку стула и закуривает сигарету. Между тем девушки выжидательно смотрят на него, явно ожидая ответа на какой-то недавно прозвучавший вопрос.
        - Что?- переспрашивает он с невинной улыбкой.
        Лиза и Джемма обмениваются многозначительными взглядами, точно две медсестры, только что получившие возможность убедиться в правильности поставленного доктором диагноза. Ох уж эти его грезы наяву!
        Приходится начинать все сначала. Они смеются и болтают, упиваясь ощущением безоблачности своего счастья. Огромный дом в кипарисовой роще и трое безумцев, едва знакомых друг с другом, но готовых удовлетвориться тем, что есть. Никаких скелетов в шкафу. Никаких проблем. Никаких обязательств.
        Прислушиваясь к звучанию трех разных голосов (медлительному, хрипловатому - Венсана; звонкому, жизнерадостному - Джеммы; и своему - неестественно ровному, чересчур старательно выговаривающему английские слова), Лиза впервые задумывается о том, что, общаясь друг с другом, ни один из них не говорит на своем родном языке. Забавно. И символично. Сойтись на нейтральной территории, как представители различных видов, рас, племен. Сойтись и попытаться достичь взаимопонимания.
        - Ну что? Ну что?- тормошит всех Джемма.- Мы едем или нет? O mamma mia! С вами можно всю жизнь просидеть на одном месте! Или как же это... - Повернувшись к Лизе, она нетерпеливо щелкает пальцами.- Напомни мне... ну, то русское выражение...
        - Остаться у разбитого корыта.
        - Да, точно!
        - Корыто?- переспрашивает Венсан.- Что еще за корыто?
        Пока происходит мытье посуды и смахивание крошек со стола, Лиза рассказывает им
«Сказку о рыбаке и рыбке». Венсан морщится, ему не нравятся истории, в которых есть мораль. Хотя определенное удовольствие все равно получает, подтрунивая над Джеммой, способной извлечь мораль даже из забытой на столе пачки сигарет. Сам он редко снисходит до продолжительных монологов, но когда снисходит, послушать его одно удовольствие. Правда, его интерес простирается в основном в сферы магии, демонологии и алхимии. Он - мифотворец, день за днем творящий свой собственный миф, измышляющий собственную космогонию.
        - Ну все, пошли,- торопится Джемма.- Венсан, ты убрал постель?
        - Зачем? Вечером все равно разбирать.
        - Бездельник! Лоботряс!
        - Бездельник, да?- Возмущенный, он хватает ее обеими руками за бедра, что приводит Джемму в неописуемый восторг.- А мне казалось, что сегодняшний день начался с одного очень важного дела, требующего терпения, сноровки и элементарной физической выносливости. Забыла? Придется тебе напомнить...
        - Вечером, сладкий мой! Напомнишь мне вечером!
        Лиза чувствует, что пришло время вмешаться.
        - Вечером? Ну нет! Сегодня вечером он мой.- И, подойдя, обвивает шею Венсана обеими руками.- К тому же он сам сказал, что я могу делать с ним все, что захочу.
        По пути в Сидари торг продолжается. Сидящая на перед-нем сиденье Джемма грациозно перекидывает голую ногу через колено Венсана. Пальчики Лизы щекочут сзади его шею, забираются за ворот рубашки.
        - Знаешь что? Мы должны беречь его. Хорошо кормить, ну и так далее...
        - По-твоему, мы его не бережем? Я, например, вчера стирала его майку, которую он спьяну залил «Метаксой».
        - Ты стирала СВОЮ майку,- вносит поправку Венсан,- а я просто проходил мимо и подумал...
        - ...в любом случае я ее выстирала!
        Дорога петляет по крутым горным склонам. Обшарпанный, но резвый «судзуки-самурай» с откидным верхом подпрыгивает на кочках, заставляя пассажиров задуматься о судьбе недавно съеденного завтрака. Под кронами деревьев воздух жаркий, насыщенный запахом трав. Солнечный свет сочится сквозь темно-зеленую листву, пронизывая буквально все, наполняя сиянием каждый уголок этого сказочного мира. Библейская лучезарность... Кто это сказал? Сразу не вспомнишь, но кем бы он ни был, он попал в самую точку.
        - А я,- припоминает Лиза,- зашивала его шорты. Он порвал их, когда съехал на заднице с той скалы неподалеку от Ангелокастро... Но я не о том!
        - Знаю, знаю!- смеется Джемма.- Не переживай, сестренка, ничего ему не сделается. Да ты посмотри на него: не парень, а загляденье просто. Молодой, здоровый... Его хватит на десятерых таких, как мы.
        На все эти провокации Венсан реагирует лишь слабым подрагиванием рта. Это не улыбка, а отражение каких-то празд-ных мыслей, мимолетных, точно солнечные блики на стеклах его темных очков.
        - Хотя, на мой взгляд,- продолжает Джемма,- это было весьма опрометчиво с его стороны: заявить, что ты можешь делать с ним все, что заблагорассудится. А вдруг ты окажешься такой изобретательной, что уже через пять минут он пожалеет о своих словах?
        - Сделаю для этого все возможное и невозможное.
        - Бедный мальчик! Будет ли мне позволено присутствовать при жертвоприношении?
        С отсутствующим видом, как будто речь вовсе не о нем, Венсан кидает в рот одну из лакричных конфеток, при помощи которых рассчитывает сократить количество потребляемых за день сигарет. С необходимыми предосторожностями выруливает с грунтовой дороги на асфальтированную, внимательно изучает дорожный указатель и, поскольку выбирать особо не из чего, сворачивает налево, на Дукадес.
        - И все же не забывай, дорогая, что он нужен нам не только в качестве жертвенного животного, но и...
        Часть слов тонет в грохоте промчавшегося по встречной полосе фермерского грузовичка. И как только греки умудряются развивать подобную скорость на этих козьих тропах, которые они называют дорогами?
        - ...сейчас еще только начало июля, впереди все лето, так что если мы, боже упаси, угробим нашего Адониса, нам придется искать себе нового.
        Венсан тяжело вздыхает. Выплевывает конфетку и лезет в карман за сигаретами. Эти ужасные женщины угомонятся когда-нибудь или нет?
        - Смотри-ка, похоже, нам удалось его напугать... Венсан, голубчик, не принимай это близко к сердцу. Подумай сам, что может случиться? Ну, полежишь денек-другой в постели. Мы будем хорошо за тобой ухаживать: поить, кормить...
        - Ах, chеrе , ну не молчи же так сурово. Скажи что-нибудь. Скажи, что любишь нас.
        - Бесстыжие шлюхи,- произносит он вместе с зевком.- Вампирши.
        На третий день знакомства Джемма спросила:
        - А что ты вообще здесь делаешь? Просто отдыхаешь?
        - Ну... да,- с запинкой ответила Лиза. Ей страсть как не хотелось отвечать на все эти неизбежные вопросы.- А что тут такого?
        Джемма пристально разглядывала ее, потягивая через соломинку апельсиновый сок. Они сидели за столиком в одном из кафе Листона - длинной, сводчатой галереи, напоминающей парижскую Риволи. Было семь часов вечера, жара поне-многу спадала, и узкие улочки и засаженные деревьями площади Керкиры заполнили толпы туристов, жаждущих развлечений. Рестораны, сувенирные лавочки, эстрада под открытым небом, аллеи, фонтаны... И две женщины за столиком, испытывающие непреодолимое влечение друг к другу. Словно дети одной матери, разлученные в младенческом возрасте: узнаешь меня, сестра? узнаешь?.. Это таинственное нечто, так похожее на зов крови, но не являющееся им, пленяло и ароматом сексуальности, и первобытным, интуитивным ощущением богоугодности их нелепой на первый взгляд связи. Да-да, древние боги улыбались, глядя на них сквозь пелену и муть источаемой всем родом человеческим безнадежной суетности, и от этой улыбки им становилось легко и спокойно.
        - Молодая, красивая женщина приезжает на пару недель на маленький греческий остров и внезапно решает остаться на все лето. Хм-м... - Глаза Джеммы сощурились.- Ловишь рыбку в мутной воде?
        - Мутной воды я пока что не видела, да и остров не такой уж маленький.
        - Но ты здесь совсем одна!
        - А ты разве не одна?
        - У меня есть спонсор,- насмешливо улыбнулась Джемма.- Шестидесятилетний промышленный магнат. Сейчас он в Майами.
        - Ничего себе,- пробормотала Лиза, толком не понимая, восхитило ее это или обескуражило.
        - Думаю, у него в активе еще дюжина таких, как я, но пока он не потерял ко мне интерес...
        - А когда потеряет?
        - Найдется другой промышленный магнат. Или банкир. Или просто какой-нибудь престарелый мафиози, готовый платить за то, чтобы ему ежедневно массировали его дряблую задницу.
        Лиза почувствовала, что должна что-то сказать в ответ. Поделиться чем-то из сокровищницы своего прошлого, где каждый камешек, не закапанный кровью, полит горючими слезами и забрызган блевотиной.
        - У меня нет спонсора. Весной я продала квартиру, которую отсудила у бывшего мужа. Жить в ней я все равно бы не смогла, ну и на эти деньги...
        Она увидела лицо Джеммы и замолчала. Взгляд мгновенно увлажнившихся глаз взывал о милости: «Бога ради, избавь меня... эти семейные драмы...» Действительно, выслушивать такое не очень приятно. С другой стороны, она ведь сама спросила. Спросила и тут же испугалась. Что ж, так бывает.
        - Забудь об этом, Элиза,- прошептала Джемма, ласково касаясь ее руки.- Всем нам приходится что-то забывать. Это нелегко, но... надо же как-то жить дальше. Забудь, расслабься, разреши себе снова быть счастливой.
        - А ты?- спросила Лиза, проглотив комок.- Ты сможешь снова быть счастливой?
        - Я помогу тебе, а ты поможешь мне. И никаких жалоб и причитаний, договорились?
        Прекрасное правило, и следовать ему оказалось легко и просто. Сбрасывая с себя короткий пляжный халатик, сбросить заодно и кожу. Всю эту мерзкую чешую с налипшей со всех сторон слизью и грязью, что наросла за последние несколько лет. Шесть? Семь? Какая разница... Главное, что теперь все это следовало счистить, соскрести, соскоблить. Умереть и родиться заново, как в древних мистериях. Омыть в этих божественных водах тело и душу, а потом выйти из пены морской и промолвить с безмятежной улыбкой: «Вот я!»
        Отплывая на порядочное расстояние от берега и оттуда оглядываясь на лесистые склоны гор, на острые верхушки кипарисов, белые стены и оранжевые черепичные крыши домиков, тонущих в этом изумрудном великолепии, Лиза буквально задыхалась от счастья. А зрелище повторяющихся изо дня в день восходов и закатов, которые они с Джеммой наблюдали с узкого моста, соединяющего Канони с Перамой, или со смотровой площадки напротив острова Понтикониси, неизменно погружало ее в мистический экстаз. Прошлое отваливалось от нее кусками, оставляя на память астральные струпья и шрамы, и если им суждено когда-нибудь затянуться, то только здесь. Только здесь.
        Крит прекрасен, но суров. Место, где начинаешь задумываться о смысле жизни, о парадоксах времени, о божественном провидении, об истоках бытия. Корфу - это царство тропической зелени, пронизывающего все и вся волшебного света. Эдемский сад. Летняя резиденция Диониса. На Крите слышна музыка сфер, на Корфу - флейты Пана.
        Ей вспоминались строки из книги - лучшей книги о Греции, которую она когда-либо читала: «Здешний свет обладает сверхъестественным свойством: это не просто свет Средиземноморья, но нечто большее, нечто непостижимое, нечто священное. Здесь свет проникает прямо в душу, распахивает двери и окна сердца, и ты, нагим, незащищенным, отрешенным от всего, погружаешься в метафизическое блаженство, в котором все становится ясным без всякого знания. В этом свете невозможен никакой анализ: невротик здесь или окончательно исцелится, или сойдет с ума» [Миллер Г. Колосс Маруссийский / Пер. В. Минушина.] .
        Однажды их занесло в район Палеокастрицы на западном побережье острова, и там, в маленькой гавани, расположенной в заливе Антипас, они наконец-то поняли, что нашли свой чертог блаженства, свой Асгард, свой Авалон. Песчаные бухточки, разделенные крутыми утесами; тропинки, змейками спускающиеся к уединенным пляжам... Бросив на песок свою полотняную с бахромой сумку, Джемма объявила, что собирается провести здесь ближайшие лет пятьдесят.
        В гавани швартовались прогулочные катера и яхты. Кому приедались красоты Афионеса и Арилласа, могли отправиться дальше, к островам Диапонтиа, что тоже гарантировало массу впечатлений. Кроме того, здешний подводный мир привлекал любителей дайвинга - их моторные лодки зависали на якоре вблизи каменистых островков у подножия скалы, на вершине которой белели высокие стены монастыря Палеокастрица.
        Они заметили этого парня одновременно. Лизу пленила неторопливая грация его движений, свойственная аборигенам какого-нибудь богом забытого архипелага, чье основное занятие - ритуальные танцы и сбор кокосовых орехов. Некуда спешить, незачем напрягаться. Привстав на локте, она наблюдала за тем, как он выбирается из лодки, закидывает на плечо брезентовую сумку со всем своим водолазным снаряжением, расхлябанной походочкой довольного жизнью бездельника шествует по пирсу, а когда повернулась, чтобы обратить на него внимание Джеммы, увидела, что та уже напряглась, словно пума на охоте, и разве что не бьет по циновке хвостом.
        - Интересный парень, правда?
        - Интересный?- удивилась Лиза.- Мы же его совсем не знаем.
        - А я считаю, что мы знаем достаточно. Он молод, здоров, состоятелен...
        - С чего ты взяла?
        - Дайвинг - развлечение не для бедных. Маска с трубкой, акваланг, гидрокостюм... ты заметила, что у него все свое? И он приехал на машине.
        - Ну и что? Здесь полно прокатных контор.
        - У него вид... - Джемма покусала нижнюю губу,- не как у туриста, живущего в отеле. Он прошелся по пирсу, потом по пляжу, мимо зонтиков, мимо кафе... ни с кем не здороваясь, ни на кого не глядя... взобрался на горочку и двинул прямиком к стоянке. Он никого здесь не знает, как и мы. Он приехал просто понырять.
        - А завтра, интересно, приедет?
        Он приехал. С тем же независимым видом пронес свою сумку мимо любителей пива и солнечных ванн, забрался в лодку, что-то там поперекладывал с места на место, завел мотор, лихо развернулся... Лиза и Джемма, ради такого случая не поленившиеся сняться с насиженного места и перебраться поближе к пирсу, дружно застонали от отчаяния. Им даже не удалось разглядеть его лица. Вспенивая морскую гладь, белая с красной полосой лодка на хорошей скорости вышла из гавани и скрылась за ближайшим мысом.
        - Похоже, лодка его собственная,- пробормотала Джемма, прикладываясь к бутылке с минеральной водой.- Или он арендовал ее на какой-то срок. Сумка у него, конечно, здоровенная, но навряд ли он таскает с собой кислородные баллоны. Скорее всего оставляет в лодке, зная, что за ней присматривают. Говорю тебе, это мужик с деньгами.
        - Даже если и так, зачем он тебе здесь, на Корфу? Ты же приехала отдохнуть.
        - Вот именно. И я хочу сделать свой отдых, а заодно и твой, как можно более комфортным. Скажи честно, тебе нравится тот задрипанный городской отельчик, в котором ты остановилась? Вот и мне не особенно... Что делать? Давай подумаем вместе. Сейчас начало июня, туристов с каждым днем становится все больше и больше, приличные отели предпочитают иметь дело с туроператорами, бронирующими номера задолго до начала курортного сезона. Но быть может, отель не единственное жилье, пригодное для обитания? Что скажешь, к примеру, о небольшом особнячке?
        - Особнячке?- оторопела Лиза.
        Джемма рассмеялась своим мелодичным смехом.
        - Да-да, о скромном двухэтажном особнячке среди олив. Не понимаешь? Сейчас поймешь.
        И она поделилась тем, что было у нее на уме.
        Остров Керкира, или Корфу, представляет собой серп, длина которого всего-навсего шестьдесят километров, а ширина колеблется от четырех километров до тридцати. Долины и отдельные возвышенности на юге, теснящие друг друга горные хребты на севере, разбросанные по склонам гор бесчисленные деревушки... и практически в каждой, а если не в самой деревне, то поблизости - величественные старинные особняки. Большинство из них закрыты и необитаемы. Нынешние владельцы особняков - потомки низложенной Наполеоном Бонапартом венецианской знати - большую часть времени проживают в Керкире. Возможно, кто-то из них согласится сдать свой особнячок в аренду до конца сезона, а кто-то наверняка делает это уже не первый год.
        - И сколько за это могут запросить?- поинтересовалась Лиза.
        - Понятия не имею. Надо разговаривать.
        - А... ясно.
        - Я знаю, о чем ты думаешь, Элиза,- терпеливо произнесла Джемма,- но это не так, поверь. Я не хочу, чтобы этот парень нас содержал. Я хочу, чтобы он стал нашим компаньоном.
        - Почему именно он?
        - Не знаю.- Смеясь, она пожала плечами.- Просто он единственный мужчина на этом острове, при виде которого у меня не возникает рвотный рефлекс.
        - Мужененавистница,- фыркнула Лиза, подталкивая ее в бок.
        Джемма скорчила гримаску.
        - От такой же и слышу.
        День прошел бездарно. Короткие заплывы, сладкая дрема под пляжными зонтиками, обед в ближайшей таверне, снова дрема... Отлежав себе все места, Лиза решила сплавать за мыс, посмотреть, что там. Джемма осталась читать книжку.
        Она обогнула мыс и оказалась в бухте чуть меньшего размера, чем предыдущая, с узкой полосой пляжа и большим количеством торчащих из воды скользких каменных глыб. Там-то, среди этого скопления камней, и отыскался занимающий их мысли нелюдимый дайвер. Его белая лодка с красной полосой на борту одиноко покачивалась на волнах. Не волны даже, а так, дыхание моря: лизнуть подножие черного камня, поколебать лохматые ленты водорослей, поднимающиеся из глубины...
        Ухватившись за правый борт лодки, Лиза оглянулась по сторонам. Нигде никого. «А что ты высматриваешь, интересно знать? Перископ, что ли?»
        Некоторое время она висела в пронизанной солнцем толще воды, лениво перебирая ногами, и уже думала убираться восвояси, как вдруг вода по левому борту заволновалась, забурлила и выпустила на поверхность пучеглазое чудовище. Вернее, человека, причем довольно привлекательного, как выяснилось впоследствии. Чудовищем его делали маска, трубка и акваланг.
        Он вытащил изо рта загубник, снял маску и вежливо проговорил:
        - Il fait beau aujourd’hui [Славная погодка сегодня (фр.).] .
        Голос хриплый после погружения, но дыхание ровное. Где-то она читала, что такая вот болезненная хрипотца в голосе мужчины завораживает женщину. Может, и так. Но сейчас преобладающим чувством ее была растерянность.
        - Извините,- сказала она, продолжая цепляться за борт.- Я просто устала.- И добавила жалобным голосом: - Пожалуйста, говорите по-английски.
        - Нет проблем. Вы англичанка? А как вас зовут?
        - Лиза. Элизабет. Не англичанка, нет. Я здесь с подругой. Ее зовут Джемма.- (К чему этот поток слов? Он спросил просто из вежливости...) - Она осталась там, на пляже. А вы?..
        - Венсан.- Он сделал паузу.- Этого достаточно?
        - Вполне.
        Разделенные корпусом лодки, они с любопытством разглядывали друг друга.
        Этого достаточно?.. «Смотря для чего, мой принц. Смотря для чего». Джемма права, в нем что-то есть. Даже сейчас, когда он болтается за бортом мокрый, как тюлень, с покрасневшими от морской соли глазами. Смуглая от загара шея охвачена золотой цепочкой, горящей на солнце. Длинные волосы зачесаны назад и собраны в хвост.
        - А вам не страшно там, внизу?- спросила Лиза.
        И тут же обругала себя за глупость. Страшно - не страшно... Что за детский сад?
        - Страшно только в первый раз,- ответил он без улыбки.- Потом это проходит.
        - Там темно?
        - На больших глубинах. Но я стараюсь не уходить на большие глубины, там мало интересного. Мой личный рекорд - шестьдесят метров.
        - Ого!
        - Да нет, это немного.
        Лиза спросила себя, что делать дальше, и поняла, что не знает. Парень ей совершенно не помогал.
        - Извините,- сказала она еще раз.- Мне пора.
        Он слегка наклонил голову.
        - Приятно было познакомиться.
        - Мне тоже.
        Когда она уже оттолкнулась от лодки и легла на воду, он бросил ей вслед несколько слов на французском языке. Часть из них она не расслышала, а те, что расслышала, не поняла. Ладно, не возвращаться же из-за этого. К тому же она вроде бы намекнула, что предпочитает английский. Будем считать, что он разговаривал сам с собой. И вообще этот Ихтиандр слишком много о себе воображает. Пора уже, в самом деле, выкинуть его из головы. Этого достаточно? Вот подлец!
        Однако выкинуть подлеца из головы оказалось не так-то просто, и когда она подплывала к берегу, его гортанная француз-ская речь с раскатистым «r» продолжала звучать у нее в ушах.
        Джемма с интересом выслушала ее рассказ и воскликнула радостно:
        - Дело идет на лад!
        - Ты так думаешь?
        - Уверена.
        - Вот бы мне немного твоей уверенности...
        В седьмом часу вечера Мистер Совершенство засобирался домой. Увидев, как он швартуется к причалу, Лиза подпрыгнула и потянула за руку сонно моргающую Джемму.
        - Пошли!
        - Куда?
        - Подойдем поближе к воде.
        Ей хотелось, чтобы он увидел их вместе.
        И он увидел. Прошелся по пирсу до песчаного берега, повернул голову на звонкий женский смех и наконец-то увидел их у самой кромки воды: высокую, коротко стриженную блондинку с мальчишеской фигурой, а рядом с ней... ох, ну просто сногсшибательную знойную брюнетку с агатовыми глазами и телом Анадиомены.
        Лиза помахала ему рукой. Он узнал ее и кивнул. Помедлил, очарованный соблазнительным контрастом представших перед ним практически обнаженных тел. Вздохнул, с усмешкой покачал головой, перекинул сумку с правого плеча на левое и направился к стоянке. Он уже не был мокрым и прошел буквально в двух шагах, так что им наконец удалось его разглядеть. Выгоревшие на солнце мелированные волосы, правильные черты лица...
        - Он похож на этого футболиста,- сказала Джемма,- ну, как его... Бэкхем!
        - Брось!- фыркнула Лиза, мысленно соглашаясь с ее резолюцией.
        - Правда-правда.
        Вечер они провели в мечтах о прекрасном ныряльщике, а в десять утра были уже в заливе Антипас. Сидели под зонтиком, не спуская глаз с каменистой тропы, ведущей от автомобильной стоянки к пляжу, и даже не лезли в воду, боясь пропустить его появление.
        В конце концов Джемма не выдержала и опрометью кинулась к полосе прибоя, пообещав окунуться по-быстрому и сразу назад. Тут-то он и появился. Тень его легла на песок рядом с Лизиной циновкой, туда же брякнулась сумка, а за сумкой он сам.
        - Bonjour, - зазвучал знакомый хрипловатый голос.- Comment ?a va? [Здравствуйте. Как дела? Как поживаете? (фр.)]
        - Спасибо, неплохо,- откликнулась Лиза, мужественно встретив его взгляд.- Кажется, я просила вас говорить по-английски.
        Берилловая зелень его глаз, обрамленных черными загнутыми ресницами, поразила ее даже в большей степени, чем сходство со звездой британского футбола, подмеченное Джеммой. Необыкновенные глаза! Накануне, перебрасываясь с ним дурацкими фразами в живописной бухте, где он играл в Жака-Ива Кусто, она этого не оценила.
        - И все же вы меня понимаете.
        - Я изучала французский в школе. Но это было так давно!
        Его глаза продолжали внимательно, без тени смущения изучать ее: грудь, плечи, бедра... И хотя Лиза отлично знала, что стесняться ей нечего, она чувствовала себя охваченной странным трепетом. Как юная барышня на первом балу.
        - Давно?- переспросил он, не спуская глаз с ее лица.- Не может быть.
        - Увы.
        - В таком случае вы неплохо сохранились.
        Она натянуто улыбнулась.
        Этот первый момент, фактически предопределяющий развитие ваших дальнейших взаимоотношений... Когда он вроде бы нравится тебе, но ты ничегошеньки о нем не знаешь. Быть может, он способен на убийство. Быть может, на обман. Не исключено, что где-то на материке у него осталась брошенная жена с ребенком, и он уклоняется от уплаты алиментов. Он мог ограбить ювелирный магазин, изнасиловать малолетку... да мало ли что еще!
        - Soit [Ладно (фр.).] . - Он встал, отряхнул джинсы и потянулся за сумкой.- Пойду проведаю своих подруг-русалок. Удачного дня!
        Выходящая из воды Джемма едва успела крикнуть: «Привет!» (Венсан услышал и помахал в ответ, но даже не подумал вернуться), после чего осталось только стоять и смотреть ему вслед, цедя сквозь зубы смачные итальянские ругательства.
        - Не переживай ты так,- сказала ей Лиза.- Он же сам подошел. Значит, подойдет еще раз.
        Джемма вздохнула:
        - У мерзавца правильная походка.- Взгляд ее был прикован к его мускулистой заднице, обтянутой джинсовой тканью.- Думаю, он неплохо танцует.
        Лиза вздохнула тоже, любуясь уже не Венсаном, а самой Джеммой. Рассерженная, возбужденная, та была чудо как хороша. Капли воды блестели на округлых загорелых плечах. Мокрый купальник облепил тело, уже не прикрывая, а подчеркивая то, что по идее должен был прикрывать.
        - Поцелуй меня, Элиза,- вдруг торопливо прошептала Джемма и заключила Лизу в объятия.- Он смотрит на нас.
        - Но...
        - Давай же!
        Стоя по щиколотку в воде, они целовались, шокируя отдыхающих, а потом услышали, как взревел мотор, и повернули головы, чтобы еще раз взглянуть на знакомую лодку, ракетой уходящую в открытое море.
        Пообедать решили в таверне на берегу. То есть не совсем на берегу, чуть выше по склону горы, но береговая линия с веранды просматривалась отлично, так что, уписывая свиную отбивную и салат по-гречески, можно было спокойно наблюдать за перемещением по заливу лодок, катамаранов, надувных матрасов и пловцов. Под потолком жужжали огромные вентиляторы, но в три часа дня это не спасало от жары. Чтобы чувствовать себя человеком, а не выброшенной на берег рыбой, приходилось то и дело промакивать салфеткой лицо и поминутно прикладываться к запотевшей бутылке с ледяной (только что из холодильника) минеральной водой. Лазурное, без единого облачка небо, ласковый шепот волн, головокружительный аромат растущих повсюду островерхих великанов-кипарисов... покой, забвение, безмятежность - о, дивный остров, благословенная Керкира, рай на земле!
        - Ой,- вдруг сказала Джемма. И уткнулась в свою тарелку.- Не оглядывайся. Он за твоей спиной.
        Лиза замерла с вилкой в руке. Салат вдруг показался ей безвкусным.
        - Сел за столик... - вполголоса докладывала Джемма.- Читает меню... ага, заказывает что-то... увидел нас... - Она расплылась в улыбке, всем видом изображая безумный восторг.- Нет, он не собирается присоединиться к нам... полез в карман за сигаретами... сидит и курит, как будто нас здесь нет... вот сволочь!
        Покончив со свининой и всем прочим, они малость передохнули и только начали размышлять о десерте, когда отобедавший в гордом одиночестве Венсан подошел и спросил, может ли он предложить дамам кофе. Джемма тотчас оживилась, глаза ее заблестели. Ну да, разумеется, кофе с ликером - это как раз то, что нужно в такую жару...
        С почти забытым за последнее время чувством смятения, какое охватывало ее всякий раз при виде интересного мужчины, Лиза следила за тем, как этот клон Дэвида Бэкхема подсаживается к столику, пробегает глазами меню, обращается с вопросом сначала к Джемме, потом к ней (она молча кивает), подзывает официанта... «А дальше, что же дальше?» - спрашивала она себя, с бьющимся сердцем глядя на лица этих двоих. Двусмысленные шуточки, тихий смех, быстрые взгляды из-под ресниц. «Что будет, если сейчас мы примем решение остаться вместе?»
        Очнувшись, Лиза услышала, что они говорят об отелях, частных домах и прочем жилье, доступном среднему туристу. Джемма все-таки умудрилась направить беседу в нужное ей русло. Выяснилось, что Венсан снимает комнаты у знакомого фермера из Лиападеса. До моря далековато, но у него есть машина, которую он взял в одной из прокатных контор на побережье, и, поскольку он заранее знал, что она понадобится ему до конца сентября, получилось фантастически дешево. Да, он намерен пожить здесь некоторое время. У него был чертовски трудный год, и теперь ему требуется передышка.
        Пока он говорил, Лиза все пыталась разглядеть, что же у него на цепочке. Крест? Амулет от сглаза? Наконец он опустил руку с сигаретой, откинулся на спинку стула, ворот его гавайской рубашки распахнулся, и она увидела - нет, это просто невозможно!- настоящую гностическую гемму с изображенным на ней змеем. Забыв про кофе, Лиза подалась вперед. Да, точно, сомнений быть не может. Змей с двенадцатилучевой короной на львиной голове. Агатодемон средневековых алхимиков.
        - Знаете, что это?- спокойно спросил Венсан.
        С трудом Лиза заставила себя отвести взгляд.
        - Змеевидный демон хтонического плодородия. Демон, дающий силы и здоровье.- Она заметила, что капелька кофе угодила ей на майку и тут же впиталась, оставив коричневое пятнышко.- Дух - покровитель магической процедуры.
        На минуту воцарилось молчание. Озадаченная Джемма хмурила брови и нетерпеливо покусывала нижнюю губу. Ей хотелось продолжить разговор об аренде недвижимости, но она боялась спугнуть птичку.
        Венсан вернулся к этому вопросу без каких-либо намеков с ее стороны. Комнаты в хозяйском доме - это, конечно, хорошо, но если собираешься провести здесь больше чем две недели, есть смысл поискать более уютное и комфортабельное жилище. Да-да, эти старые особняки на склонах гор... вот бы поселиться в одном из них. Последнее время он только об этом и думает, своего рода idеe fixe [Навязчивая идея (фр.).] .
        - О!- сказала Джемма, уже не скрывая своего интереса.- Так вы об этом думали... И что же?
        - Слишком дорого.
        - Для одного - пожалуй.- Она сделала паузу.- А если разделить расходы на троих..
        Настал его черед умолкнуть и окинуть испытующим взглядом сначала брюнетку, потом блондинку - что у них на уме?
        - Не обязательно давать ответ прямо сейчас,- улыбнулась Джемма.- Мы готовы подождать до завтра.
        Венсан побарабанил пальцами по столу. Прищурил глаза, исполненный готовности разоблачить любую ложь, какой безнравственные красотки рискнут попотчевать его.
        - А кто вы такие? Чем занимаетесь?
        С очаровательной гримаской Джемма пожала плечами:
        - Да, в сущности, ничем. Я любовница богатого человека. А это,- она кивком указала на Лизу,- просто мелкая авантюристка, которая развела на деньги своего бывшего мужа.
        Плечи Лизы задрожали от сдерживаемого смеха, и она поспешила поставить чашку на стол, чтобы окончательно не погубить свою новую маечку от «Moschino».
        - Почему вы смеетесь?- удивился Венсан.- Это неправда?
        - Правда, правда... - всхлипнула Лиза, утирая глаза.- Истинная правда.
        - В таком случае незачем ждать до завтра. Я согласен.
        - Браво!- воскликнула Джемма, выпрямляясь на стуле.- Когда мы начнем?
        - Смотреть дома? Да хоть сейчас.- Венсан достал из кармана сотовый телефон.- Я только созвонюсь с одним своим знакомым...
        С самого начала они поставили перед собой совершенно конкретную задачу: отыскать не слишком ветхий дом с водопроводом и канализацией, как можно ближе к Палеокастрице. И с помощью агента, которого привлек Венсан, им это вскоре удалось. Собственно, дом, в котором они в итоге поселились, был первым среди предложенных шустрым Костасом, и они моментально поняли, что он им подходит, но для очистки совести осмотрели еще пару домов неподалеку от Крини.
        Все эти дома венецианского типа, распространенные практически повсеместно в Греции и на островах, были сложены из камня и покрыты черепичной кровлей. Простая планировка, минимум декора. В большинстве случаев на второй этаж можно было попасть только пройдя через первый, однако некоторые дома имели более поздние пристройки в виде каменных лестниц, оканчивающихся крытыми площадками «бонтзо», которые вели в жилые помещения верхнего этажа, а также сообщались с верхними и нижними типично греческими верандами «лиакото» или «илиакос». Эти «илиакос», или
«солнечные комнаты», при грамотной планировке позволяли зимнему солнцу беспрепятственно проникать в дом, а летом, когда солнце стоит высоко, образовывали уютные тенистые оазисы.
        Ступая по щербатым каменным плитам, дотрагиваясь до нагретых солнцем деревянных перил, Лиза не могла избавиться от грустных мыслей. Она думала о хозяевах этих прекрасных особняков. Когда-то все они числились в списках Libro d’Oro [Перечень проживающих на острове знатных венецианских семей, сожженный республиканцами Наполеона Бонапарта.] , а теперь их родовые гербы можно встретить только в архивах музейных библиотек.
        - О’кей,- сказал Венсан агенту.- Нам это подходит. Мы готовы внести арендную плату... когда, девочки? Завтра утром.
        Так началось их mеnage а trois [Любовный треугольник, жить втроем (фр.).] .
        Совместные походы по музеям, рынкам и магазинам; обеды и ужины в самых разных тавернах по всему острову; общий быт с неизбежной стиркой, уборкой, мытьем посуды и прочими радостями жизни (раз в три дня из ближайшей деревни приходила молодая гречанка Афродита, которая мыла полы во всех комнатах, выбивала половики и так далее, но кто-то же должен был ликвидировать бардак, образующийся в промежутках между ее визитами) - все это не то чтобы напрягало, но требовало определенных навыков общения. Скрытной, недоверчивой Лизе, у которой и в Москве-то было не слишком много друзей, пришлось убеждать себя в том, что Корфу - необыкновенный остров, с людьми здесь происходят самые невероятные вещи, и у нее тоже все будет по-другому. Как ни странно, это сработало.
        Глава 2
        Лежа на плоской, как ладонь, вершине скалы, образующей мыс, Лиза прикрывает лицо соломенной шляпкой и слушает, как внизу, в воде, плещутся и вопят Джемма с Венсаном. Что ж, все получилось. Самый продолжительный отпуск в ее жизни оказался и самым удачным. Итальянская подруга нежна и внимательна, без примеси назойливости. Французский приятель неистов в постели и уравновешен в быту. Интересно, как долго продлится это счастье au bord de la mer [У берега моря (фр.).
        -
        - Знаете, что нас спасает?- спросила Джемма в один из теплых, благоуханных вечеров, когда они все вместе сидели на веранде, потягивая «Метаксу».- То, что мы ничего не знаем друг о друге. Мы не лгуны, не воры, не тупицы, не интриганы, не трусы, не мошенники... о нет, ни в коем случае, ведь доказательства отсутствуют! Здесь, на Корфу, мы можем быть какими угодно. Мы можем начать все с чистого листа. У нас нет прошлого. Мы невинны.
        Тогда Лиза не придала этому особого значения, однако слова не забылись. Невиновны, невинны... есть разница или нет? Невинны - это что-то ветхозаветное, состояние до грехопадения. А невиновны - скорее термин судопроизводства. Если некто, совершив преступление, умудрился уйти от ответственности и суд присяжных объявил его невиновным... Господи, да при чем тут преступление? Что за мысли лезут в голову средь бела дня на берегу Ионического моря?
        Чихая и отфыркиваясь, на мыс забирается Джемма, несколько минут отплясывает на горячих камнях, давая солнцу подсушить купальник, а потом с блаженным вздохом вытягивается на циновке рядом с Лизой.
        - Ну как?- спрашивает та, не открывая глаз.
        - Класс! Хотя мне больше понравилось в Сидари.
        - Мы были там уже три раза.
        - Ну и что? В Антипасе мы вообще были раз сто или двести.
        - Мы же там живем, глупая курица!
        - Это я-то глупая курица?- Кипя от негодования, большей частью притворного, Джемма наклоняется над простертой на циновке Лизой и кусает ее за грудь.- У-у, ведьма!
        Та испускает пронзительный вопль. Отшвыривает в сторону шляпу и хватает обидчицу за горло.
        - Ведьма, да? Ну так не приходи больше к ведьме в постель!
        - Ишь какие мы обидчивые!
        - Значит, ночью я твоя сладкая девочка, а днем - ведьма?
        - Ты же не брезгуешь глупой курицей. Почему я должна брезговать ведьмой?
        Взобравшийся на скалу Венсан застает их за обычной возней со всякими там шлепками, повизгиваниями и поцелуйчиками, но поскольку здесь нет ничего такого, чего бы он не видел раньше, не обращает на это ровным счетом никакого внимания. Преспокойно раскладывает на полотенце свои трофеи (две витые раковины асфальтово-серого цвета с розовой изнанкой и небольшой кусок рыхлой губки), подбирает с земли отброшенную Лизой шляпу, надвигает на глаза и не спеша подходит к выступающему краю мыса.
        Он стоит, поджарый и гибкий, как акробат, с мускулатурой, развитой чуть больше, чем это необходимо для манипуляций с кислородными баллонами. С его длинных волос, собранных в хвост, капает вода. Крепкие ягодицы, обтянутые черной эластичной тканью плавок, заставляют женщин на пляже смотреть ему вслед. Он неразговорчив, но и не угрюм. Любит спонтанный секс в любое время суток, симфоническую музыку, сухое красное вино, легкие завтраки, удобную одежду из натуральных тканей, дорогие сигареты и ни к чему не обязывающие отношения. Хорош он или плох? Отзывчив или равнодушен? Можно ли на него положиться? Стоит ли ему доверять?..
        Они договорились не задавать друг другу вопросов, надеясь, что отношения, выстроенные на основе слепого доверия, не омраченные ни подозрениями, ни взаимными обязательствами, окажутся более жизнеспособными, нежели их традиционные аналоги. Закрыть глаза и повернуться к прошлому спиной - ведь если его невозможно изменить, следует его попросту игнорировать! В каком-то смысле эта политика себя оправдала. Они все еще вместе. Им не в чем упрекнуть друг друга. Их ничто не связывает - ничто, кроме удовольствий. Райская жизнь.
        Однако где есть табу, там будут и попытки его нарушить. Это общеизвестно. И первым нарушителем оказался Венсан, хотя его-то уж никак нельзя было обвинить в чрезмерной болт-ливости. Однажды вечером он набрался и рассказал о том, как несколько лет назад чуть не угодил на скамью подсудимых по обвинению в убийстве, которого не совершал. К сча-стью, убийца оказался клиническим идиотом (в полном смысле этого слова), так что его быстро разоблачили и закатали в психушку.
        Джемма пришла в ярость: «Мы что, собрались тут рассказывать друг другу страшные истории в духе старины Хичкока?» - но быстро успокоилась и поведала о своем не очень счастливом детстве на Сицилии. Вот, собственно, и все. Один эпизод из жизни женщины, один эпизод из жизни мужчины. Больше воспоминаниям никто не предавался. Невинность... Что ж, похоже, это и в самом деле неплохая идея.
        Перегревшись на солнце, Лиза идет купаться. Венсан догоняет ее, на ходу как бы невзначай касается ладонью ягодиц. Легонько стискивает и тут же отпускает. Это намек. Улыбаясь уголками рта, Лиза замедляет шаг, косит на него краем глаза: «Не шутишь, ковбой?»
        Нет, он не шутит. В его глазах плещется жидкий огонь, белые зубы обнажены в злодейской усмешке. Он хочет одну из своих женщин и хочет немедленно. Вот только где? Стоя на каменистой тропинке, в том месте, где мыс примыкает к склону горы, они беспомощно озираются, изнемогая от нетерпения. Наконец Венсан хватает ее за руку и тащит по тропе вниз. Теперь и она припоминает: там, среди громадных каменных глыб, есть более-менее укромное местечко.
        Его губы... его горячие пальцы, проникающие в самую серд-цевину цветка... Она чувствует дрожь своих бедер, когда он входит в нее с легким стоном, и наклоняется еще ниже, цепляясь руками за камни, чтобы не упасть. Оба сгорают от похоти. С обоих ручьями струится пот. В ослепительном свете дня одинокие пловцы имеют возможность издали полюбоваться змеиным танцем их гибких, загорелых тел, в то время как пешим странникам, передвигающимся по берегу, это зрелище недоступно.
        Яркий солнечный свет, ленивый плеск волн почти у самых ног, поблескивание слюдяных крапинок в трещинах камней... тяжелое дыхание, ритмичное движение бедер, невнятные возгласы, свидетельствующие о нарастающем возбуждении...
        - C’est un vrai paradis! [Это настоящий рай! (фр.)] - со стоном выдыхает Венсан, добросовестно отвешивая своей подруге несколько шлепков по разгоряченным ягодицам. Для остроты ощущений.- Ты согласна, любовь моя?
        - О боже, да,- отвечает Лиза слабым голосом, пробуя представить себя со стороны. Задница смотрит в небо, волосы метут побелевший от морской соли камень.- Да, мой герой. Ты - лучшее, что есть в моей жизни. Не считая той италь-янской шлюхи, которая балдеет сейчас на солнышке.
        Ночь, как всегда, наступила внезапно, как будто кто-то дернул за волшебный шнурок и выключил свет. Цикады по-прежнему стрекотали, но уже без дневного надрыва. Голово-кружительный кипарисовый аромат разливался по саду, погружая расположившихся на веранде людей в идиотски-блаженное состояние без единой мысли.
        Откинувшись на высокую спинку стула (одного из тех старых деревянных стульев, которые раньше стояли в обеденном зале и при виде которых прослезился бы любой антиквар), Лиза сонно смотрела в кромешную тьму сада, изредка делая маленький глоток из стоящего на столе стакана. «Метакса», купленная в московском супермаркете, таком как «Перекресток» или «Седьмой континент»,- это не та
«Метакса», которую рассеянно снимаешь с полки в маленьком греческом магазинчике, запихиваешь в пакет вместе с солнцезащитным кремом и картой автомобильных дорог, а потом в течение нескольких дней пропускаешь по глоточку на сон грядущий, пока бутылка не покажет дно и не придет время отправляться за следующей. Лиза улыбнулась и закрыла глаза. Ей, как и остальным, тоже не хотелось ни двигаться, ни думать, ни говорить.
        Хотя, может, и стоило бы. Разогнать эту странную эйфорию и подумать о каких-нибудь важных и серьезных вещах, например, о возвращении домой (рано или поздно придется же это сделать, правда?), о предстоящей покупке скромной однокомнатной квартиры где-нибудь в Южном Бутово (не все же сидеть на голове у родителей), об устройстве на работу, об этом новом, нарисовавшемся перед самым отъездом, поклоннике с непонятным социальным статусом. Об ОЧЕНЬ серьезных вещах - о да!..
        Или уж не морочить себе голову, сделать еще глоточек, посмотреть на заласканную средиземноморским солнцем женщину с медовой кожей и волосами цвета ночи, на мужчину, стройного и элегантного, чей взгляд способен растопить даже самое ледяное сердце... Посмотреть повнимательнее и запомнить их навсегда. Вот такими - прекрасными и безмятежными, как боги.
        Венсан сидит, повернувшись боком к круглому пластиковому столику, положив ногу на ногу, левой рукой небрежно придерживая стоящий на колене стакан. Он выглядит счастливым и умиротворенным, как праведник, чьи молитвы были услышаны. В правой руке, локоть которой лежит на краю стола, дымится сигарета.
        Джемма отрешенно смотрит на книгу, лежащую перед ней просто в качестве предмета, дополняющего натюрморт. Бутылка бренди, стакан, пепельница, книга. Досуг богемы. Впрочем, богемную жизнь, как правило, сопровождает нищета...
        - Джемма, любовь моя!- Венсан потянулся к бутылке.- Еще глоточек?
        Та глубоко вздохнула, как человек, пробуждающийся от сна.
        - Да, пожалуй.- И повернулась к Лизе: - Тебе тоже?.. О господи, Венсан, ты только посмотри: эта швабра уже пьяная в стельку!
        - Я не пьяная!- запротестовала Лиза.- Я не...
        И тут в кармане у нее зазвонил телефон. При тусклом свете садового фонаря, вокруг которого плясали мошки, Лиза взглянула на дисплей, и ей стало худо. «Вот опять... Что ему нужно? Прошло два года. За два года можно было уже десять раз жениться или хотя бы найти себе подходящую даму сердца... новую дуру, которая согласилась бы терпеть все его закидоны... После того как я оказалась самой жуткой стервой из всех, каких ему когда-либо доводилось встречать, КАКОГО ЧЕРТА ЕМУ ОТ МЕНЯ НУЖНО?»
        Прищурившись, Джемма внимательно наблюдала за тем, как Лиза борется с желанием расколотить трубку своего мобильника о каменную стену дома. Венсан как ни в чем не бывало разливал напитки. Наконец трезвон прекратился.
        - Почему двенадцать?- шепотом спросила Лиза, глядя на свой наполненный на четверть стакан.
        - Что?- удивился Венсан.
        - Почему голова змея на гностических геммах увенчана двенадцатилучевой короной?
        - Ну, это своего рода традиция,- ответил он неторопливо, краем глаза поглядывая на лежащую перед Лизой трубку,- двенадцать апостолов, двенадцать знаков Зодиака..
        В манихейской религиозной системе Спаситель создает космическое колесо с двенадцатью бадьями для подъема душ на небеса. Речь идет о Зодиаке.- Он смолк на мгновение, чтобы прикурить, после чего продолжил: - По словам Герхарда Дорна, ученика Парацельса, «колесо творения начинает свой подъем из prima materia
[Первичная материя (лат.).] , откуда оно переходит к простым элементам». Сэр Джордж Рипли, каноник Бридлингтонский, говорит, что колесо должны приводить в движение четыре времени года и четыре четверти, таким образом связывая этот символ с peregrinatio [Странствие, путешествие (лат.).] и божественной четвертичностью. Колесо напоминает о круговом движении Солнца по небу и по этой причине отождествляется с солнцем-богом или солнцем-героем, который претерпевает тяжкие труды и муки самосожжения, подобно Гераклу, или заточение и расчленение со стороны злого начала, подобно Осирису.
        Телефонный звонок заставил всех троих вздрогнуть, хотя если вдуматься, что ужасного в телефонном звонке? У каждого может зазвонить телефон. Телефоны для того и существуют, чтоб звонить... Чушь! Все трое уже знали, что ЭТОТ звонок не предвещает ничего хорошего.
        - Черт!- простонала Лиза, кусая губы, когда проклятая штуковина наконец заткнулась.
        - В следующий раз я могу поговорить с ним, если хочешь,- предложила Джемма.
        Лиза уставилась на нее, не веря своим ушам. А как же неписаное правило? Нет прошлого - нет проблем...
        - Ты знаешь, кто это?
        - Твой бывший муж.- Джемма нервно усмехнулась.- Разве нет?
        Ответить она не успела. Сидящий вполоборота Венсан бросил на нее быстрый, предостерегающий взгляд, и охота язвить пропала сама собой. Предостерегающий - не совсем точно. Во взгляде этом было столько всего, что невольно возникал вопрос: почему незначительное и в общем-то не затрагивающее его впрямую происшествие вызвало у него такой всплеск эмоций? Сочувствие, любопытство, тревога... Чего он опасался? Того, что в сердцах Лиза позволит себе какое-нибудь презрительное высказывание в адрес своего бывшего мужа, и это будет как плевок в сторону всех на свете бывших мужей? Это наводит на размышления. Ему тридцать пять лет, и теоретически он вполне может быть чьим-то бывшим мужем. А дети? Может, у него и дети есть?
        - Круг, описываемый Солнцем,- говорил между тем Венсан,- это, по словам Михаэля Майера, «линия, возвращающаяся к самой себе, подобно змее, которая кусает свой хвост, в чем можно распознать Бога».
        Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Лиза встала и медленно спустилась по ступеням в сад. Ее окутал бархатистый мрак. Мелкие камешки поскрипывали под резиновыми подошвами спортивных тапочек, ветви олив тянулись к горящему от волнения лицу.
        - Не вздумай заявиться сюда, козел!- процедила она сквозь зубы, обращая взгляд на восток, в сторону материка.- Держись от меня подальше, понял?
        В траве копошились мыши и прочая мелкая живность. Из чащи леса доносилось уханье сов. Постояв у калитки, Лиза двинулась в обратную сторону. «Спокойствие, только спокойствие. Навряд ли после стольких лет непрерывной борьбы... сколько, кстати? Четыре года в браке, да еще два после развода... а целый год ухаживаний, когда от звонков и незапланированных визитов было просто некуда деваться - его считать или не считать?.. так вот, после всех этих лет, когда по будням вы пытались установить, кто из вас лучший специалист по части мелких пакостей и необоснованных придирок, а по праздникам не упускали случая порадовать друг друга импровизированным скандалом, очередной грязной выходкой, особо утонченной местью и так далее, неужели ему придет в голову тащиться через всю Европу, только чтобы сообщить тебе, что, несмотря на все эти мелкие житейские неурядицы, ты была и остаешься женщиной его мечты?..»
        - Тебе пришла эсэмэска,- сказал Венсан, кивком указывая на ее трубку, сиротливо лежащую на краю стола.
        Лиза взяла трубку в руки, повернулась к свету и прочла: «Скоро увидимся». Ее бросило в жар. По всему телу разбежались мурашки.

«Господи, да когда же я от тебя избавлюсь, сукин ты сын?!»
        - Там есть что-то такое, о чем нам следует знать?- мягко осведомился Венсан.
        Что ж, имеет право. Ведь если этот паразит действительно объявится (речь не о том, насколько это правдоподобно), он испортит жизнь всем троим.
        Она принужденно улыбнулась:
        - Кажется, мой бывший муж собирается навестить меня в солнечной Греции.
        Кашлянув, Венсан покосился на Джемму. А та в это же самое время - на него. По тому, какими взглядами они обменялись, Лиза догадалась, что в ее отсутствие они говорили о ней.
        - Что он пишет?
        - «Скоро увидимся». Больше ничего.
        - Возможно, он имеет в виду вашу скорую встречу в Москве. Он же не может знать, что ты вернешься только в октябре. До недавнего времени ты сама этого не знала.
        - Недавно мне позвонила подруга и предупредила, что он собирается в Афины на пару недель. Я подумала: ну и что? Он будет на материке, а я здесь...
        - А он знает, что ты здесь?
        - Понятия не имею. Может, и знает.
        - Откуда?
        - Мы прожили в браке четыре года. У нас остались общие знакомые. Да и вообще, как ни шифруйся, какая-то утечка информации всегда имеет место.
        - Он на это способен?- поинтересовался Венсан.- Явиться сюда без приглашения?
        - Еще как способен. Он большой любитель подобных сюрпризов. В особенности когда дело касается меня.
        Они опять переглянулись. Джемма еле заметно пожала плечами: «Я же тебе говорила...
        - А он собирался в Афины по работе или так, в отпуск?
        - Конечно, в отпуск. Его работа не имеет к Греции никакого отношения.
        - Ага... Значит, ожидать его появления можно в любой день, не только в выходные. Сел на паром, и через несколько часов ты уже в Керкире. Что может быть проще?
        - Хоть бы он затонул, этот паром!- в запальчивости воскликнула Лиза, совершенно не думая о своем желании как о чем-то реально осуществимом.- И Макс вместе с ним.
        - Ты правда этого хочешь?- Венсан заинтересованно смотрел на нее из клубов табачного дыма.
        - Да, хочу!- повторила она упрямо.- Правда, жаль тех ни в чем не повинных людей, которые окажутся в тот же день на том же самом пароме... И все равно хочу. Это плохо? Хочу, чтобы он отправился на корм рыбам.
        - Ни в чем не повинных... - задумчиво повторил Венсан. И машинально стряхнул пепел с сигареты.- Таких же невинных, как мы?
        После этого некоторое время было тихо.

«Что там с ним снова стряслось, с этим несчастным кретином?- недоумевала Лиза.- Что заставило его вспомнить обо мне?.. Расстался со своей Галочкой?» Лиза видела ее один раз уже после развода. Крашеная блондинка (ну разумеется!) с плоской, невыразительной задницей и блеклым, хотя и не безнадежным, лицом. Неужели она его бросила? Нет, это невозможно, женщина с такой внешностью не способна ни за-владеть мужчиной, ни отделаться от него. Полный пассив. Так, значит, он бросил ее? В таком случае чего же он ждет от женщины? Уж эта-то в отличие от предыдущей (то есть от нее, Лизы) буквально по струнке ходила, в рот ему смотрела - и что? Ох, да какая разница? Плевать на эту Галочку, модницу мытищинскую с вечной ниткой дешевого китайского жемчуга вокруг шеи... плевать на все на свете теории психологической совместимости... Главное, что он снова вступил в маниакальную стадию своего хронического заболевания. А музой его чудовищной мании на протяжении долгих-долгих лет являлась она, Лиза. Господь, помилуй наши души!
        Она потянулась за стаканом и заметила, что Венсан украдкой следит за ней.
        - Расслабься, chеrе. Никто пока не покушается на твой гарем.
        Тот усмехнулся краем рта, и усмешка получилась довольно-таки зловещей. В который раз Лиза подумала о том, что ни ей, ни Джемме, в сущности, ничего не известно об этом парне. Кроме того, что он знает толк в наслаждении и не считает плотские утехи чем-то грязным, чем-то недостойным. Чем-то, что нужно делать второпях, под покровом тьмы. До сегодняшнего дня этого было вполне достаточно.
        До сегодняшнего дня. А что случилось сегодня?
        - Что он собой представляет, твой Макс?
        Лиза передернула плечами:
        - Настырный зануда.
        - Только и всего?- Он зевнул, смял окурок в пепельнице.- Soit, mes petites
[Ладно, мои крошки (фр.).] , не пора ли нам в постельку?
        - Пора, пора,- радостно закивала Джемма.
        - А кто из вас сегодня будет рассказывать мне вечернюю сказку?
        - Мы обе, разумеется!
        Венсан выпрямился во весь рост, закинул руки за голову и потянулся с грацией балетного танцора. Рубашка, которую он застегивал только за обедом, распахнулась, обнажив загорелую грудь и плоские мышцы живота.
        - Quelle vie! C’est fantastique! [Какая жизнь! Фантастика! (фр.)]
        Привстав со стула, Джемма со смехом подергала его за пояс джинсов.
        - Элиза, тебе не кажется, что он похудел? Штаны-то, того и гляди, свалятся. Бедняжка! Мы с тобой совсем его заездили.
        - Ремешок потуже затянуть, и все дела.
        - Худой или не худой, заезженный или не заезженный,- одним глотком Венсан прикончил содержимое своего стакана и сделал шаг назад, не забыв подхватить штаны, - но в ванную я иду первым.
        - Можно ли зайти потереть тебе спинку?- промурлыкала Джемма.
        - Ни в коем случае!- ответил он сурово.- Есть места, где человеку следует пребывать в одиночестве. Наедине с господом богом, если ты понимаешь, что я имею в виду.
        - Свинья,- удрученно заметила Джемма.- Ну погоди, ты за это заплатишь!
        Он одарил ее лучезарной улыбкой:
        - Аминь!
        - Эй, ну сколько можно?- кричит, потеряв терпение, Джемма.- За то время, что ты проводишь в ванной, мы с Элизой успеваем подарить друг другу по три оргазма!
        - Так это же хорошо!- отзывается из-за двери Венсан.
        Воду он уже выключил и, кажется, приступил к процедуре растирания своего тощего тела махровым полотенцем.
        - Чем ты там вообще занимаешься?
        - А ты как думаешь?
        - Ей-богу, я начинаю подозревать самое худшее.
        Лиза слушает их, закрыв глаза, расслабленно лежа на разбросанных по полу подушках. Эта вечерняя перебранка доставляет ей ни с чем не сравнимое удовольствие, потому что, повторяясь изо дня в день (точнее, из ночи в ночь), служит своеобразной прелюдией к сексу.
        Пол застелен толстым джутовым ковром ручной работы. Он преимущественно бордовый, но толстые, похожие на валики нити окрашены неравномерно, и в их окраске, помимо основного цвета, присутствуют также бежевый и коричневый. Очень красивый ковер.
«Когда-нибудь, вот увидишь, он снова сможет заниматься этим в постели,- сказала однажды Джемма, после того как Венсан повторил все двенадцать подвигов Геракла и удалился в душ.- Мы ему поможем». Ну а пока... пока приходилось довольствоваться креслами, кушетками, столами и всевозможными укромными местечками на лоне природы, куда обаятельный хулиган мог увлечь одну из них или обеих сразу в любое время суток.
        Прошлепав босыми ногами по коридору, Венсан переступает порог спальни, сбрасывает полотенце, которым зачем-то обернул свои стройные бедра, и заползает на ковер.
        - Princesse, а vos ordres [Принцесса, я к вашим услугам (фр.).] .
        - Ну наконец-то,- вздыхает Джемма, протягивая к нему обе руки.
        Волосы ее распущены, губки полураскрыты, на лбу горит неоновая вывеска: «ВОЗЬМИ МЕНЯ!» И вот в то время как она томится и благоухает, как целый розарий, этот негодяй решает выкурить сигаретку. Джемма вне себя. Ее острые ноготки рвут в клочья кожу на его мускулистом плече, заставляя его щурить уголки глаз и тихонько шипеть сквозь стиснутые зубы.
        - Вы обе просто фурии какие-то, честное слово. С кем вы раньше-то имели дело? Ну, раньше, в прошлой жизни... Кто вас так рассердил?
        - Известно кто. Твои братья-мужчины.
        - О нет, не продолжай.- Наморщив нос, он умышленно выдыхает дым прямо Джемме в лицо.- Вся эта чушь про войну полов... Я это ненавижу. Merde! [Дерьмо! (фр.)]
        - Ах так?
        В ярости Джемма выхватывает у него сигарету, несколько секунд пристально смотрит ему в глаза, после чего вдавливает горящий, дымящийся кончик в его запястье. С коротким стоном Венсан падает лицом в подушку и замирает, почти бездыханный. На его руке, которую он даже не попытался отдернуть, расцветает багровое пятно ожога.
        - Бог ты мой!- слышит Лиза свой собственный голос, охрипший от возбуждения.- Тебе не кажется, что это чересчур?
        Отбросив погасшую, изломанную сигарету, Джемма склоняется над сжатой в кулак рукой Венсана и, что-то нашептывая себе под нос, дует на больное место. Потом осторожно целует. Сейчас она - само раскаяние. Готова на любые жертвы, лишь бы господин и повелитель не лишал ее своей благосклонности. Смиренная, покорная... И только когда она на минутку приподнимает голову и подмигивает Лизе, та убеждается, что ничего случайного в ее поступках не было и нет.
        Наконец Венсан отрывается от подушки, и обе видят, что он не злится, а смеется.
        - Чертовы шлюхи! Но я, наверное, тоже малость dеtraques [Тронутый (фр.).] , раз играю тут с вами в ваши дурацкие игры.
        С тем же разбойничьим смехом он хватает за шею и целует с жадностью захватчика сначала Лизу, а потом, pour еviter des jalousies [Во избежание ревности (фр.).] , Джемму. Опрокидывает их на измятые подушки, а сам устраивается между ними, чтоб было удобно тискать обеих сразу. Он отличный любовник, неутомимый и изобретательный. А чтобы какая-то выходка, чужая или собственная, привела его в смущение - об этом можно даже и не мечтать. Смущение? Робость? Боже упаси!.. Все свои сексуальные фантазии он немедленно воплощает в жизнь, сожалея только об одном: не всегда удается придумать что-то новенькое. Все-таки этому полезному искусству уже не одна тысяча лет.
        - О боже, боже... - стонет Джемма, сплетая свои горячие пальцы с пальцами Лизы.- Что он со мной делает, мерзавец... он сводит меня с ума... боже...
        Любуясь ее извивающимся по-кошачьи телом, Лиза вспоминает тот день, когда Венсан впервые был допущен к нему (к этому роскошному, щедрому телу, созданному специально для любви), досыта насладился им, а заодно и телом Лизы. Он только хотел спросить, куда они засунули его пляжное полотенце, вошел без стука и застыл как вкопанный. Его ввела в заблуждение распахнутая настежь дверь. Ему и в голову не могло прийти, что две женщины способны ласкать друг друга с такой головокружительной страстью, да еще при сорокаградусной жаре, да еще при открытых дверях.
        Какое-то время он просто стоял столбом, не в силах отвести глаз. Да и что он мог поделать? Кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание? Пробормотать «извините»? Черт, ну и дела!.. После мучительных колебаний он принял решение бесшумно удалиться, как поступил бы на его месте всякий порядочный человек, но его собственные ноги отказывались ему повиноваться. Он стоял на пороге, почти не дыша. Стоял и смотрел, как мальчишка, как школьник, пока одна из прекрасных обнаженных женщин не повернула голову и не встретила его взгляд.
        Минуту они молча смотрели друг на друга. Затем стройная, как топ-модель, блондинка улыбнулась призывно, провела язычком по верхней губе и чуть заметно кивнула: можно... Во всяком случае, так рассказывал об этом сам Венсан. Вторая, полногрудая брюнетка, тоже увидела его и приподнялась на постели. Переглянулась с блондинкой. Слегка изменила позу: повернулась боком, чтобы стоящему в дверях Венсану стали видны ее тяжелые ягодицы, все в красных пятнах от щипков и шлепков, которыми награждала ее разыгравшаяся подруга. Почему-то это особенно подействовало на него. Почти не соображая, он шагнул вперед... потом еще...
        Шаг за шагом он приближался к кровати, на ходу стаскивая с себя одежду. Они поджидали его, продолжая лениво играть друг с другом. В их взглядах сквозило презрение. Да-да! Эти наглые молодые сучки взирали на него с чувством превосходства, точно две могущественные богини на жалкого смертного. Неужто он всерьез намерен присоединиться к ним? Неслыханная дерзость!
        - Вижу, ты уже готов, mon chеrе, - промолвила блондинка с гортанным смешком (до ужаса вульгарным, от которого его затрясло).- Ты в самом деле этого хочешь? Уверен? Смотри, как бы тебе не пожалеть о своем легкомыслии. Мы вовсе не добрые девочки, как ты, возможно, полагаешь. Мы можем замучить тебя до смерти.
        Он ответил ей пристальным взглядом:
        - On verra [Посмотрим (фр.).] .
        И начал сбрасывать на пол подушки и одеяла.
        - В чем дело?- изумились богини.
        - Я не могу заниматься любовью в постели. В постели я могу только спать.
        К этому моменту его манеры потомственного аристократа уже начали понемногу раздражать и Лизу, и Джемму. Эта неизменная вежливость, эта неприступность... Они прожили под одной крышей уже целых четыре дня, и он ни разу (подумать только!) не попытался забраться к ним в постель. Ни к одной, ни к другой, не говоря уж про обеих сразу. А еще француз! Соотечественник Руссо, Бальзака, Мопассана и маркиза де Сада. Им захотелось поразить его своим распутством. За-ставить его осознать, каким он был дураком. Уязвить, заинтриговать.
        Все получилось. Парень был сражен, заинтригован... и обрадован. Оказывается, он давно мечтал о подруге (а тут целых две - вот уж повезло так повезло!), с которой можно на время забыть о том, что ты цивилизованный человек, обремененный всякими там правилами и нормами морали.
        Единственное правило - не задавать вопросов. Он и не задавал. До поры до времени.
        Глава 3
        Сидя на одной из скамеек в тенистом саду Ахиллеона, Лиза в бешенстве смотрела на телефонную трубку, которую держала в руке, и мысленно спрашивала себя, когда же ему надоест. Когда, когда наконец этому паразиту надоест названивать ей каждые полчаса, заранее зная, что она не ответит?
        Джемма с Венсаном осматривали перистиль муз. Бродили от одной статуи к другой, обменивались впечатлениями и старались не обращать внимания на мрачную как туча Лизу. С самого утра она капризничала. Венсан прозевал кофе, и он получился с горчинкой. Творог был слишком жирным, да и вообще сколько можно, творог да творог, не пора ли перейти на яичницу?.. Наконец с завтраком было покончено, и после непродолжительной дискуссии вся компания, включая недовольную Лизу, двинулась на юго-восток. В машине она вела себя ничуть не лучше. Ей было жарко, неудобно, болела голова. К тому же она не выспалась, что тоже не лучшим образом сказывалось на ее настроении.
        Сворачивая на горную дорогу, ведущую к Ахиллеону, Венсан даже рявкнул на нее, за что немедленно получил подзатыльник от сидящей рядом Джеммы.
        - Слушай, у нее что, месячные?
        - Как будто сам не знаешь!
        - Не знаю. Еще вчера ничего не было. Но вас разве разберешь...
        - Заткнись и следи за дорогой,- посоветовала Джемма.
        - Да мы уже на месте.
        - Вот и славно.
        Налюбовавшись на интерьеры дворца, они вышли на улицу, повернули налево, совершили короткое восхождение по лестнице, украшенной мраморными изваяниями Афродиты и Артемиды (внизу), Гермеса и Аполлона (наверху), и оказались в знаменитых садах Ахиллеона, планировкой которых, как принято считать, занималась сама владелица, королева Австро-Венгрии Елизавета. Божественная Сиси, убитая в Женеве чокнутым Луиджи Лукени, убежденным, что именно так должен поступать всякий настоящий патриот. Жалкий глупец! Учинив расправу над прекрасной женщиной, он не спас ни себя, ни свою страну.
        Тут-то и раздался первый звонок. Первый за сегодняшний день. Лиза выхватила из сумочки мобильник, злобно уставилась на дисплей. Ну точно, он. Интересно, он уже в Афинах или еще в Москве? Когда звонила Наташка? Неделю назад?.. Две?.. Вот бы вспомнить. Господи боже, но если он действительно в отпуске, если у него есть время и деньги, неужели же он не может найти себе более интересное занятие, чем без конца названивать бывшей жене? Афины - чудесный город. Парфенон и все такое...
        - Опять он?- спросил Венсан, глядя на нее в упор.
        Джемма отошла в сторону, чтобы не слышать, как он в который раз нарушает запрет.
        - Кто «он»?- Лиза изобразила непонимание.
        - Настырный зануда.
        Она посмотрела в сторону. Туда, где на фоне темной зелени кипарисов и пальм мерцала мраморной белизной статуя Раненого Ахилла. Раньше она находилась в верхнем ярусе садово-паркового комплекса, доминирующего над всей окружающей местностью, но германский кайзер Вильгельм II, который стал следующим после Елизаветы владельцем поместья, приказал перенести статую в глубь сада, а на ее месте установил другую, больше соответствующую его тогдашнему мировосприятию. Так на месте Раненого Ахилла появился Ахилл Победоносный.
        О чем это мы?.. Ах да. Настырный зануда, который вдруг ни с того ни с сего решил напомнить о себе. Настырный зануда - и только. Раньше она находила для него больше слов.
        Лиза мельком глянула на застывшего в ожидании Венсана. Ему-то какое дело? Благополучный сынок благополучных родителей. Подумаешь, попал разок в переделку. Теперь в кровати только спит, а трахается где попало: на полу, под кустом... Но по большому счету у него все в порядке, в этом можно не сомневаться.
        - Он самый.
        - Почему ты не хочешь поговорить с ним? Может быть, он просто хочет что-то уточнить. Чей-то номер телефона или e-mail...
        - Слушай, смени пластинку.
        Он подошел, встал рядом, облокотился на каменный парапет. Сверху, со склона холма, открывался сказочный вид на побережье и синеющую вдалеке вершину горы Пантократор.
        - Тебе понравился дворец? Ее звали так же, как и тебя, эту милейшую королеву,- Элизабет.
        Повернув голову, Венсан разглядывал ее сквозь стекла солн-цезащитных очков. Их лица были совсем рядом, но из-за того, что Лиза не видела его глаз, ей было трудно понять, о чем он думает.
        - Надеюсь, меня не зарежет никакой сумасшедший италь-янец,- сказала она наконец, чтобы сказать хоть что-то.
        - Сейчас тебя может зарезать только сумасшедший француз.
        - Заранее трепещу.
        - И все же,- повторил он с нажимом,- почему ты отказываешься говорить с ним?
        - О господи, Венсан... - поморщилась Лиза.- Ты ничего не знаешь.
        - Так расскажи мне.
        - А ты уверен, что хочешь знать?
        Он издал короткий стон и полез в карман за сигаретами. Лиза уже решила, что после этих слов у него пропало всякое желание разговаривать с ней, но нет! Прикурив, он снял очки, зацепил за ворот своей хлопчатобумажной футболки и снова уставился на нее, щурясь от солнца. С тем непередаваемым выражением насмешливого сочувствия, которое вечно заставляло ее чувствовать себя дурочкой.
        - Бедняжка! Как же тебя, должно быть, достали эти грязные скоты мужчины, если ты уже не способна общаться по-человечески ни с одним из них! Даже со мной! А ведь я не сделал тебе ничего плохого. Более того, до сегодняшнего дня я не сделал ничего такого, что бы тебе не понравилось. Скажешь, я не прав?
        Лиза вздохнула:
        - Прав, конечно. И я вовсе не хотела тебя обидеть. Но мы же договаривались...
        - Я помню, о чем мы договаривались,- сердито перебил Венсан.- Долой проблемы, долой прошлое! Поверь, меня это тоже вполне устраивало, и, может быть, даже больше, чем вас обеих. Но теперь, когда твое прошлое то и дело заявляет о себе и даже в каком-то смысле представляет угрозу для нашего спокойствия...
        - Вот оно что!- холодно усмехнулась Лиза.
        Венсан посмотрел ей прямо в глаза.
        - Ты нарочно стараешься меня разозлить, да? Чтобы я плюнул и отстал от тебя?- Он улыбнулся, скрипнув зубами.- Но я не отстану.
        - Что же ты сделаешь?
        - Скажи наконец, почему ты не отвечаешь на звонки? Пусть этот человек тебе неприятен, пусть вы расстались не по-хорошему, а по-плохому, но не укусит же он тебя, в конце концов! Во всяком случае, по телефону. Почему ты ведешь себя, как... - он развел руками, демонстрируя полнейшее замешательство,- как испуганный ребенок?
        Ее передернуло. Проклятый француз попал в самую точку.
        - Послушай, Элизабет.- Венсан взял ее за руку.- Послушай меня.
        - Почему?- Она вырвалась и отступила на шаг, чувствуя дрожь и сухость во рту.- Почему я должна тебя слушать?
        - Потому что я сплю с тобой уже целый месяц,- вспылил Венсан,- вот почему! По-твоему, это ничего не значит?
        На них уже оглядывались. Лиза поспешила отойти в сторону. Венсан шел за ней по пятам. Они вернулись к перистилю муз, немного покружили там, делая вид, что высматривают Джемму, потом углубились в сад и остановились перед статуей Фрины. Здесь было сумрачно из-за густой растительности и совершенно безлюдно.
        - A quoi bon continuer? [Итак, продолжим? (фр.)] - процедил Венсан.
        Было во всем этом что-то до боли знакомое. Что-то, о чем она изо всех сил старалась забыть.
        - Чего ты хочешь?
        - Чтобы ты перестала валять дурака и объяснила мне, что происходит.
        Глядя на мраморную Фрину, Лиза припомнила историю о том, как знаменитая куртизанка, чья несравненная красота на долгие годы сделала ее любимой моделью скульптора Праксителя, однажды предстала перед судом и в ожидании приговора внезапно сбросила с себя все одежды. Этот поступок спас ей жизнь. Пораженным судьям, которые, несмотря ни на что, все же продолжали оставаться мужчинами, не хватило духу огласить приговор.
        Объяснить ему, что происходит... Слишком многое пришлось бы объяснять. А если учесть, что некоторые вещи она до сих пор не в состоянии объяснить даже себе самой... нет, это безнадежная затея. Абсолютно безнадежная. Лучше всего отключить телефон на несколько дней. Расслабиться. Вести себя нормально. Даже если этот ублюдок появится на острове, навряд ли ему удастся ее разыскать. Официально дом снимает Венсан, все документы оформлены на его имя. Как он будет действовать? А если все же...
        Задумавшись, Лиза перестала следить за Венсаном, и он воспользовался этим, чтобы заключить ее в объятия. У нее аж в глазах потемнело. Ничего себе хрупкий интеллигент! Уворачиваясь от его жарких губ, шепчущих какие-то бестолковые, успокоительные слова, она почувствовала, что впадает в панику, и пронзительно завизжала.
        Венсан оторопел.
        - Что с тобой?
        Глядя на него со страхом и отвращением, Лиза сделала шаг назад. Оступилась. Выронила пластиковую бутылку с остатками минеральной воды.
        - Что случилось?- повторил Венсан. Неподдельный ужас в ее глазах совершенно обескуражил его. Он не понимал, что на нее нашло, и потому не мог придумать, что же делать дальше.- Я напугал тебя? Но я не хотел, правда.- Он всмотрелся в ее лицо.- Эй, ты меня узнаешь? Я только хотел...
        - Не прикасайся к ней!- Вынырнувшая невесть откуда Джемма налетела на него, как обезумевшая наседка.- Ты, животное!
        Оттолкнула его обеими руками, вынудив попятиться. Ударила кулаком в грудь.
        - Черт, да вы что, взбесились, что ли?- воскликнул он, приходя в отчаяние.- Вы обе!
        - Отойди!- вопила разъяренная итальянка.- Отстань от нее, понял?
        - Уже отстал!
        - Что ты с ней сделал?
        - Да ничего! Мы просто разговаривали!
        - Разговаривали? Тогда почему она плачет?
        - А она плачет?
        Прекратив орать, они повернулись и дружно уставились на Лизу.
        Действительно, по щекам ее текли слезы. Жгучие слезы, от которых, как в детстве, краснеют глаза и хлюпает в носу.
        - Ох... не обращайте внимания.- Ей стало неловко. Трясущейся рукой она полезла в сумочку за носовым платком.- Это... просто нервы. Сейчас пройдет.
        Минут пять было тихо. Все понемногу приходили в себя. Лиза сосредоточенно терла глаза углом платочка, изредка шмыгая носом. Венсан курил сигарету, стараясь не смотреть в ее сторону. Джемма дожидалась момента, когда можно будет подойти и окружить ее вниманием и заботой.
        Наконец ей удалось справиться с собой. Засунув мокрый насквозь платок обратно в сумку, она посмотрела на своих друзей и жалобно улыбнулась:
        - Извините.
        Джемма тут же кинулась к ней с распростертыми объятиями.
        - Элиза, милая... Все в порядке?
        - Да-да... все прошло.
        - Что бы ни случилось, ты не должна так себя изводить.
        - Все в порядке,- повторила Лиза устало. Теперь ей приходилось оправдываться.- Думаю, это от жары. Хорошо бы найти лавочку где-нибудь под деревом и посидеть немного.
        - Сейчас найдем,- радостно согласилась Джемма.- Здесь полным-полно лавочек под деревьями.- И добавила, бросив уничтожающий взгляд на Венсана: - Господи, до чего я ненавижу мужчин!
        - Я заметил,- отозвался тот с сарказмом.- Вот бы узнать за что.
        - За что? Ты еще спрашиваешь! Вы все ведете себя так, будто женщина - это товар!
        - Может быть. Но ты упускаешь из виду одну маленькую деталь: некоторым женщинам нравится быть товаром.
        Чтобы пламя пожара не вспыхнуло с новой силой, Лиза поспешно расцеловала обоих, подхватила под руки и увлекла к лестнице, ведущей в нижние ярусы сада.
        Этой ночью Венсан к ним не пришел. Звонков тоже больше не было. Лежа под тонкой простыней рядом со свернувшейся калачиком Джеммой, Лиза смотрела в потолок и старалась не прислушиваться к звукам, время от времени доносящимся из соседней спальни. Поскрипывание пружин матраса (каркас кровати сменили, но спинки остались прежними: тяжелыми, резными, из потемневшего от времени полированного дерева) - вертится с боку на бок? Осторожные шаги по брошенному на каменные плитки пола ковру - решил выйти на балкон покурить? Хриплый кашель - господи, не хватало только, чтобы он простудился!
        А с чего бы ей переживать по этому поводу? Да и по любому другому тоже. Парень хорош в постели, это факт, но... Секс - не повод для знакомства. Так, кажется, рассуждает современная молодежь. Правда, в тридцать два года мыслить подобными штампами уже несколько смешно, и все же, когда начинаешь думать о мужчине больше двух минут кряду, это что-нибудь да значит, не так ли?
        Как он смотрел на нее в садах Ахиллеона... Неотрывный, щемящий взгляд, как у того актера из фильма «Английский пациент». А лавина вопросов вечером на веранде: «Ведь ты его больше не любишь, нет?» - «Я никогда его не любила».- «Зачем же ты вышла за него замуж?» - «По разным причинам».- «Но ты по крайней мере получала удовольствие в постели?» - «Конечно. В эти минуты я всегда представляла, что со мной не он, а кто-то другой. Для женщины, знаешь ли, это не проблема».
        Потом к ним присоединилась Джемма, и тему пришлось сменить. На этот раз Лиза и сама до конца не разобралась, обрадовало ее это или огорчило. С кем ей доводилось обсуждать подобные дела? С подругой? Да, пожалуй. С женщиной, но не с мужчиной. С мужчиной - никогда.
        - Если бы тебе предложили исполнение любого желания, вплоть до самого невероятного, что бы ты пожелал?- спросила Джемма, когда Венсан уже не ждал от них никакого подвоха.
        Вино было выпито, пепельница полна окурков.
        - Ну-у... - протянул он, тщетно пытаясь заставить свою голову соображать.
        Джемма решила сформулировать вопрос иначе:
        - Какую участь ты бы для себя избрал? Преуспевающего бизнесмена?
        - О нет!
        - Знаменитого артиста? Видного политического деятеля?
        - Ты с ума сошла!- расхохотался Венсан.
        - Тогда скажи сам.
        Он немного подумал.
        - Участь Тиресия, быть может.
        - Тиресий?- Джемма нахмурилась.- Кто это?
        Венсан посмотрел на Лизу:
        - А ты знаешь?
        - Ну, примерно... Сын какой-то греческой нимфы. Не помню, чем она знаменита.
        - Сын нимфы Харикло. Миф о Тиресии - один из самых древних греческих мифов. Согласно одной из его версий, Тиресий, увидев спаривающихся змей, ударил их палкой, за что был превращен в женщину. Он стал мужчиной лишь спустя семь лет, когда вновь увидел спаривающихся змей и вновь ударил их.
        - Зачем же он это сделал?
        Венсан пожал плечами:
        - Разве человек способен объяснить свои поступки? Иногда действуешь просто на уровне интуиции... Позже Тиресий, которому были ведомы ощущения обоих полов, был призван разрешить спор между Зевсом и Герой. Боги желали знать, кто из любовников получает большее наслаждение при соитии. Тиресий поведал им, а заодно и всему миру, что наслаждение женщины в девять раз больше, чем наслаждение мужчины. За помощь в разрешении столь деликатного вопроса Зевс даровал ему дар прорицания и продолжительность жизни в девять раз больше обычной.
        - И ты не против повторить его судьбу,- пробормотала Лиза, слишком поздно осознав, что говорит это вслух.- Как мило...
        Джемма же только вздохнула украдкой, глядя на него с немым обожанием. Мужчина, который мечтает стать женщиной! Или по крайней мере побыть ею какое-то время. Браво!
        Таким образом мир был восстановлен, однако он не пришел к ним в постель. Не пришел, хотя точно знал, что они не против.
        Конечно, такое бывало и раньше. Наплававшись и нанырявшись до одури, он шел после ужина к себе и заваливался с журналом на кровать. Спал до рассвета, а с первым лучом солн-ца подскакивал и снова бежал к морю. Он любил одиночество и, случалось, пропадал целыми днями. Уплывал на лодке к островам Эрикуса, Мафраки и Офони. Нырял с аквалангом. Бродил пешком по лесистым холмам. Часами валялся на пустынных пляжах. Особенно ему нравился Офони - знаменитый остров Огигия Гомера, где коварная нимфа Калипсо семь лет держала в плену Одиссея. Но отправиться туда вместе с Лизой и Джеммой ему почему-то в голову не приходило. Впрочем, они не настаивали. У каждого человека время от времени возникает потребность побыть наедине с самим собой.
        Ладно, это понятно, но почему только теперь она начала обращать внимание на то, как идет ему его любимая травянисто-зеленая рубашка? К его серо-зеленым глазам и бронзовой от загара коже... к выгоревшим от постоянного пребывания на солнце, отросшим до плеч волосам... Сколько ленивой грации в его походке. С каким непревзойденным красноречием он отстаивает свое право на сигарету в постели, чтение в туалете американских порнографических журналов, раскладывание на обеденном столе раковин моллюсков, разноцветных камешков для украшения несуществующего аквариума (он-то, конечно, уверял, что дома, в Париже, у него есть самый настоящий аквариум с рыбками, но ему почему-то ни-кто не верил) и прочих даров моря. И хотя все это, вместе взятое, придает ему вид отнюдь не мужественный, а, наоборот, легкомысленный и уязвимый (одним словом, неформальный), все недостатки компенсирует сексуальное обаяние, которого у него не отнять.
        - Элиза,- слышится шепот в темноте.- Ты не спишь?
        - Нет.
        - О чем ты думаешь?
        - О нас.
        - О нас с тобой?
        - Ну... обо всех. О тебе, о Венсане, о... - Она споткнулась об это имя, как об заросшую мхом корягу, но все же заставила себя договорить: - О Максе.
        Джемма шевельнулась с ней рядом.
        - Как тебе удалось отсудить у него квартиру? У твоего бывшего.
        - Хороший адвокат.
        - Понятно.
        Лиза почувствовала ласковое пожатие ее пальцев и ответила тем же.
        Вообще-то она не надеялась получить эту квартиру, тем более что Макс тоже пригласил какого-то знаменитого адвоката, но Константин просто сровнял эту знаменитость с землей. «Наконец-то,- сказала мать,- ты встретила настоящего мужчину». Но отношения с настоящим мужчиной не сложились. Она сама все испортила, а позже, осознав этот факт, даже не попыталась исправить. Как будто кто-то извне (а скорее всего изнутри) навязывал ей ту же модель поведения, что и с Максом. «Ты так ненавидишь мужчин,- с горечью сказал ей Константин при расставании,- что нужен какой-то волшебник или царевич из сказки, который явился бы из-за моря, из-за гор, полюбил тебя такой, какая ты есть, и расколдовал поцелуем или еще чем..
        потому что обыкновенный человек тут бессилен».
        - Я не позволю этому недоноску испортить тебе отпуск,- вновь зазвучал в темноте тихий, проникновенный голос Джеммы.- Ты можешь верить мне. Обещаю.
        - Почему?- задумчиво спросила Лиза, теребя колечко на ее среднем пальце.
        - Почему мы вместе?
        - Да.
        - Потому что разрешили себе это. Думаю, так.
        - Тебе нелегко со мной, правда, подружка?
        - Когда как,- помедлив, отозвалась Джемма.- Но вот кому точно нелегко, так это Венсану.
        От удивления, а может, от одного звука этого имени Лиза слегка вздрогнула.
        - Неужели?
        - О да! Ему приходится постоянно напоминать себе о том, что он не должен считать нас своей собственностью.
        Лиза молчала, глядя в темноту. Ей вспомнился запах волос Венсана - запах, который при желании можно ощутить уже через пять минут, стоит зайти в соседнюю комнату. Его тонкие ключицы и мускулистые плечи. Мокрый блеск загорелой кожи и гладко зачесанных назад, собранных в хвост волос, когда он выныривает из темно-бирюзовой воды и хватается обеими руками за борт лодки.
        В тщетных попытках отгадать, кто он, чем зарабатывает на жизнь, Лиза частенько давала волю воображению и представляла его танцующим стриптиз или стоящим за стойкой бара где-нибудь в Ницце или Сен-Тропе... Мальчик-мужчина, какие ей никогда не нравились. Прожигатель жизни. А может, его содержит богатая старуха, владелица каких-нибудь алмазных копей, или вдовствующая герцогиня? Глядя на него, сидящего на веранде со стаканом бренди в одной руке и дымящейся сигаретой в другой, в это было нетрудно поверить. Ноги закинуты на перила, томный взгляд полузакрытых глаз устремлен в никуда. О чем он думает в такие минуты?
        Однажды она не выдержала и спросила:
        - О чем ты думаешь?
        Ответ был неожиданным:
        - О боге.
        - О каком-то конкретном боге или о боге в общем?
        Венсан внимательно посмотрел на нее.
        - А бывает бог в общем?
        От этого простого вопроса она впала в ступор.
        - Ну... под конкретным богом я подразумевала кого-нибудь из языческих богов. Греческих, например, поскольку мы сейчас в Греции. А бог в общем...
        - Бог Авраама, Исаака и Иакова,- пробормотал Венсан.- Иегова... или Иисус... короче, бог одной из монотеистических религий.
        Он рассуждал об этом, налакавшись бренди, после затянувшейся сиесты, которая прошла довольно бурно на широкой тахте, недавно переехавшей из курительной комнаты в гостиную. Лиза указала ему на это, однако не заставила устыдиться.
        - Не вижу в этом ничего противоестественного. Сексуальность не исключает ни духовности, ни духовной сексуальности, ибо в боге все противоположности аннулируются [Юнг К.Г. Таинство воссоединения / Пер. А.А. Спектор.] .
        - Похоже, ты начитался Юнга, chеrе.
        - Рад, что ты догадалась.
        Он немного изменил позу, чтобы окинуть ее сонным, ничего не выражающим взглядом. Ноги его по-прежнему лежали на перилах: скрещенные лодыжки, торчащие из голубого денима подтянутых вверх штанин... босые ступни, аккуратные и ухоженные, какие нечасто встретишь у мужчин... Не без труда Лиза заставила себя отвернуться. Женщина, заглядывающаяся на мужские ножки! Просто анекдот.
        - Амулет у тебя на груди - это что-то значит? Я имею в виду - для тебя лично. Или просто способ привлечь к себе внимание?
        - Для того чтобы привлечь к себе внимание, мне не обязательно обвешивать себя безделушками, как рождественскую елку,- сдержанно ответил Венсан.- И ты отлично это знаешь. Даже когда я иду по улице, застегнутый на все пуговицы, я все равно привлекаю внимание.- Он пожал плечами.- Хорошие гены... как и в твоем случае, кстати.
        - На меня не оглядываются на улице.
        - Просто потому, что боятся.- Он тихо усмехнулся.- Только не говори, что это не так. С тобой же заговорить страшно, Снежная королева. У тебя же на лбу написано:
«Не подходи, убью».
        - Ты преувеличиваешь.
        - Ты так замкнута, что это уже граничит с аутизмом,- продолжал Венсан с обычной своей беспощадной прямолинейностью.- Откуда в тебе это? Высокая, стройная, светлая... Такие девушки ходят по подиуму под восторженные аплодисменты публики, а не сидят часами на одном месте, уставясь в пространство.
        Но об этом ей говорить не хотелось.
        Она сходила на кухню, отыскала чистый стакан и подошла с ним к Венсану, чтобы он плеснул ей «Метаксы». Он проделал это с неторопливой грацией абсолютно уравновешенного существа.
        - Хотелось бы мне посмотреть на твою подружку!- вырвалось у нее ни с того ни с сего.
        - Поди посмотри в зеркало,- невозмутимо откликнулся Венсан.
        - Что?- Лиза испытующе разглядывала его точеное лицо, одновременно страстное и холодное.- Ты хочешь сказать...
        - Сейчас я с тобой. Здесь больше никого нет. Мы занимаемся любовью практически ежедневно. Значит, ты моя подружка, не так ли?
        - А Джемма?
        - Ну и она тоже. Bien entendu [Разумеется (фр.).] .
        В этих доводах, несмотря на кажущуюся неоспоримость, присутствовал какой-то изъян. Вот только какой? Лиза лихорадочно подыскивала слова.
        - В определенном смысле ты прав. Но на моем месте могла быть любая другая. Понимаешь? Мы вместе не потому, что встретились и полюбили друг друга, а потому...
        - Потому что вам нужен был мужчина, который взял бы на себя большую часть расходов.- Он кивнул. Сделал глоток из стакана. Поставил стакан на край стола.- C’est assez vrai [Пожалуй, это так (фр.).] . Но если ты немного подумаешь, любовь моя, то согласишься, что все на свете встречи происходят именно так. На моем месте мог оказаться любой другой симпатичный парень, на твоем - любая другая симпатичная девчонка. Все встречи более или менее случайны, потому-то только часть из них перерастает в серьезные отношения. Но в этом нет ничего сверхъестественного. Это нормальный ход вещей.
        - Но ведь ты не влюблен в меня?- спросила Лиза с тревогой.
        Он негромко рассмеялся:
        - Нет-нет, успокойся. Я в тебя не влюблен. Я вообще никогда не влюбляюсь. Инстинкт самосохранения.
        Несколько минут протекли в безмолвии. Было слышно, как в гостиной работает телевизор. Джемма смотрела какой-то полицейский боевик. Венсан окончательно закрыл глаза и казался спящим. Его правая рука, мускулистая и тонкая в запястье, безвольно свисала вдоль спинки стула. Выступающая круглая косточка, узкая ладонь, длинные пальцы... и темное пятнышко на смуглой коже в том месте, куда Джемма ткнула горящей сигаретой.
        Воспоминания об этом вызвали у Лизы непонятное ожесточение. Правильно, так и надо, и нечего рассуждать тут о боге и чувствах... Кто он такой, в самом деле? Глянцевый красавчик. Достаточно начитанный, чтобы вести всякие умные беседы. Тактичный, чистоплотный. Немного развратный - но и это скорее достоинство, чем недостаток... М-да, опорочить его даже в собственных глазах оказалось не так-то просто.
        - Я спросила про амулет,- заговорила она после паузы.- А ты ушел от ответа.
        - Что?- Венсан шевельнулся, расправляя затекшие плечи.- Ах да, амулет...
        Лиза повторила вопрос:
        - Ты носишь его просто для красоты или исповедуешь какой-то экзотический культ?
        - Культ? О господи, нет.- Он все-таки соизволил проснуться.- Я ношу этот амулет, потому что он мне нравится. Такое объяснение тебя устраивает? К тому же это подарок.- Он снял ноги с перил и выпрямился на стуле, устремив на Лизу насмешливый взгляд.- Да-да, никакой мистики, мне его просто подарили.
        - Женщина?
        - Девушка. Моя юношеская le grand amour [Большая любовь (фр.).] . Ее отец коллекционировал такие штуки, и она выпросила одну для меня. К тому времени я уже полгода ходил в женихах, дело считалось решенным, поэтому никто не предполагал, что бесценный артефакт уплывет из семьи.
        - Почему же все разладилось?
        Задавая вопрос, Лиза непроизвольно бросила взгляд в сторону гостиной, словно извиняясь перед ничего не подозревающей Джеммой за свое неуместное любопытство, фактически вынуждающее Венсана к столь же неуместной откровенности. Забавно, что и Венсан сделал то же самое. Как будто Джемма была стражем и тюремщиком их преступного прошлого, которое при каждом удобном случае норовило вырваться на свободу.
        - Они оказались ревностными католиками. Вся семейка, включая прапрабабушку, прикованную к инвалидному креслу.
        - А ты об этом не знал?
        - Знал. Но не считал это серьезным препятствием - пока они не потребовали того же от меня.
        - О!- сочувственно промолвила Лиза.
        Венсан вяло усмехнулся:
        - Да уж, приятного мало. Они чуть не довели меня до истерики. Но самое ужасное, что и Жозе, которая до этого не обнаруживала никаких признаков помешательства, неожиданно присоединилась к общему хору.
        - И ты сбежал.
        - Ничего подобного,- негодующе возразил Венсан.- Я просто заявил, что это невозможно. Тогда они заставили Жозе расторгнуть помолвку.
        - А выйти замуж без родительского благословения ей было слабо?
        Он ответил не сразу:
        - Видишь ли, у ее родителей всегда были деньги. А я, хоть и располагал кое-какими средствами, без их помощи все равно не смог бы дать ей то, к чему она привыкла.
        - Понятно,- пробормотала Лиза.- А она не потребовала назад свой подарок?
        - Потребовала.
        - Но ты...
        - Но я не отдал.
        Лиза придвинулась к нему вместе со стулом, протянула руку и положила на ладонь молочно-белый овальный камешек с изображением коронованного змея.
        - Так, значит, эта гемма подлинная? И она стоит денег?
        - Вроде того.
        Некоторое время она размышляла. Задать вопрос или не задать? Ладно, навряд ли это что-нибудь изменит.
        - А почему ты не захотел стать католиком?
        - Ну, поскольку до знакомства с Жозе я спокойно без этого обходился, что-то подсказывало мне, что смогу обходиться и впредь.
        - То есть в принципе ты ничего против католиков не имеешь?
        - Ничего. Я же сказал. Я и против православных ничего не имею. И против иудеев, и протестантов, и мусульман, и парсов, и Свидетелей Иеговы, и приверженцев культа Ктулху... до тех пор, пока они не начинают свои игры в спасение за-блудших душ.
        - Правда? Значит ли это, что сам ты не мусульманин, не иудей, не парс, не Свидетель Иеговы...
        - ...и не приверженец культа Ктулху,- закончил он со снисходительной улыбкой.- Ты правильно поняла, дорогая. И кто сказал, что все блондинки - дуры?
        Лиза поджала губы.
        - Судя по интонациям твоего голоса, ты считаешь все религии одинаково бесполезными.
        - Бесполезными? О нет, они в высшей степени полезны. Можно еще из Юнга? Великие религии являются психотерапевтическими системами, дающими опору для тех, кто не может стоять самостоятельно, а таких людей подавляющее большинство [Юнг К.Г. Таинство воссоединения / Пер. А.А. Спектор.] .
        И тут до нее дошло.
        - Так ты из тех, кто может стоять самостоятельно.
        - Я из тех, кто учится стоять самостоятельно,- поправил Венсан.- И по-моему, это главное. Падать... подниматься... - свои слова он сопровождал жестами,- никогда не оставлять попыток.
        Разговор становился каким-то бредовым. Неестественные реакции, притянутые за уши аргументы... Интересно, так всегда бывает, когда подолгу говоришь с иностранцем?
        И все же его слова вызвали у нее некое смутное беспокойство. Человек, избегающий проторенных дорог, способен на многое. Он непредсказуем и в своих действиях, как правило, руководствуется не принципом, а прихотью.
        - Ты отказался пожертвовать своими амбициями ради любви,- произнесла она чуть резче, чем собиралась.- Мог бы просто притвориться. Тысячи людей называют себя католиками, переступая порог церкви не больше четырех раз за всю жизнь: во время крещения, конфирмации, венчания и похорон. А некоторые умудряются обойтись и без венчания.
        - На похороны же им по большому счету наплевать,- подхватил Венсан. И мягко улыбнулся, глядя на Лизу, как на неразумного ребенка.- Нет, кажется, ты все-таки не поняла.
        - А ты? Ты уверен, что понял этих людей? Быть может, если бы ты внимательно слушал, им удалось бы кое-что тебе объяснить.
        - Я слушал внимательно - пока мне не надоело ходить по кругу. Видишь ли, ma petite, никто не способен доказать бесспорность своей идеи. Он может лишь отстаивать ее, и по этой причине примирение между различными суждениями невозможно. То же христианство, религия братской любви, веками разыгрывает перед нами прискорбный спектакль с участием многочисленных расколов, причем каждая группировка усердно и безнадежно настаивает на своей собственной правде.
        - Но христианская религия - это не только расколы и распри. В ней есть много всякого разного. Все эти прекрасные ритуалы, имеющие глубокий смысл...
        - Да, ритуалы. И их история уходит довольно далеко - гораздо дальше начала христианства. Так, например, Тело Христово, важнейший атрибут мессы, принадлежит культу Митры. В этом древнем культе использовался хлеб с оттиснутым на нем крестом, который делился на четыре части. Хлеб, колокольчики, крестильная вода - все это определенно до-христианское. Что же касается ритуала освящения воды и превращения ее в aqua permanens , «вечную воду», то это уже алхимическое понятие, гораздо более древнее, чем его христианский аналог. И когда ты наблюдаешь benedictio fontis , «действительное приготовление воды», то сознаешь, что это алхимическая процедура и существует текст первого века, текст псевдо-Демокрита, поясняющий, для чего делается подобное благословение.
        - Чернокнижник, вот ты кто,- сказала Лиза, вставая.
        Венсан удержал ее за руку. Тусклый свет садового фонаря и тени, лежащие в его глазницах и впадинах щек, придавали его облику нечто вампирское.
        - Даже если и так, ты не вправе меня осуждать, потому что в глубине души ты такая же безбожница, как я.
        Услышав эти слова, произнесенные зловещим шепотом, Лиза вздрогнула и попыталась высвободить свою руку, но это привело лишь к тому, что Венсан сжал ее еще крепче.
        - Я не говорила «безбожник». Я сказала «чернокнижник». Это разные вещи.
        - И одно не обязательно влечет за собой другое, ведь правда?
        - Да.
        Он отпустил ее и вновь откинулся на спинку стула. В его глазах дрожали искорки смеха.
        - Ладно, иди. Иди к своей сестрице, которая в любом случае утешит тебя лучше, чем я.
        - Ты не человек,- прошептала Лиза, дрожа неизвестно отчего.- Ты... ты ядовитая змея!
        Глава 4
        На этот раз телефон зазвонил среди ночи.
        - Господи боже,- застонала, переворачиваясь на спину, Джемма.- Да выключи его наконец!..
        Лиза дотянулась до тумбочки, в темноте нащупала трубку, уронила, выругалась вполголоса и, нагнувшись, принялась шарить руками по полу. Трезвон не прекращался.
        - Ох!..- Джемма села в постели.- Тебе помочь?
        - Не надо. Я нашла.
        - Ну так выключи его к чертовой матери! Зачем ты вообще оставляешь телефон включенным на всю ночь? Тем более когда этот козел...
        - Эй, что тут у вас происходит?
        На пороге возникла долговязая фигура Венсана. Он был в пляжных шортах, в зубах дымилась сигарета.
        - Ничего,- после короткой паузы отозвалась Лиза. Ей наконец удалось отыскать и отключить чертов телефон.- А ты что подумал?
        - Честно говоря, я уже не знал, что и думать.
        - Знаешь что? Ложись-ка лучше в постель. Ночь на дворе. Ты не заметил?
        - Ночь?- Усмехнувшись, он шагнул в комнату.- Не может быть. По ночам все нормальные люди спят, а не скачут по комнате в чем мать родила под душераздирающие трели взбесившегося мобильника.
        - Курить у нас в спальне?- взвизгнула Джемма, запуская в него подушкой.- Пошел вон, наглец!
        Лиза тоже повысила голос, умоляя их прекратить балаган, и, учитывая, что свет в комнате никто так и не включил, все происходящее стало напоминать ночное побоище в палате психиатрической клиники.
        - Diable! [Дьявол! (фр.)] Ты сломала мне сигарету!
        - Скажи спасибо, что я тебе челюсть не сломала!
        - Чертова идиотка!
        - Подонок! Сын шлюхи!
        - Un peu trop fort, -a! [Ну, это уж чересчур! (фр.)]
        Наконец все улеглось. Венсан удалился на свою половину. Джемма задремала, уютно уткнувшись в плечо лежащей рядом Лизы. И завертелась привычная карусель мыслей:
«Господи, что же надо сделать, чтобы он наконец оставил меня в покое... До каких пор это будет продолжаться? Неужто до самой моей смерти... моей или его... Нет, кроме шуток, пора уже положить этому конец!»
        В сущности, это были даже не мысли, а так, бессвязные восклицания, нескончаемый внутренний монолог. С удивлением Лиза обнаружила, что почти смирилась с неизбежностью приезда Макса на Корфу. А ведь он еще ни разу не заявил о своем намерении, ему попросту не дали такой возможности. Не исключено, что это вообще не входит в его планы (пока не входит), а слова «скоро увидимся» и в самом деле означают только то, что он рассчитывает на встречу в Москве. Но скоро все изменится. То есть буквально все. Макс приедет, и они встретятся на набережной Керкиры. О чем пойдет разговор? Об ошибках молодости? Фи, как это мелко...
        Лиза еще не чувствовала себя готовой услышать его голос, сказать ему «приезжай», но мысль об этом уже не приводила ее в ужас. Приятного мало, да. Но надо же в конце концов научиться смотреть в глаза своим страхам. Она не присутствовала при процедуре развода, предоставив все профессионалам, с безоговорочного одобрения мамочки, да и других родственников тоже. К чему излишняя нервотрепка? Макс никогда не умел вести себя ПРИЛИЧНО. В результате осталось ощущение недосказанности и собственной неполноценности. Как если бы она разбила стекло в школьном классе, а разбираться отправила родителей. Макс был вне себя. Его электронные послания прямо-таки сочились ядом. Она не отвечала (так было проще), и это молчаливое презрение распаляло его еще больше.
        Что ж, поиграли и хватит. В какой-то момент и он, и она настолько увлеклись, что начали принимать игру за настоящую жизнь. Но настоящая жизнь - это река, и сделать ее полноводной может любая страсть, за исключением ненависти. Любовь, сострадание, как это ни банально... А ненависть порождает только ненависть. Ничего другого, замкнутый круг. И беготня по этому кругу рано или поздно приводит ослика прямиком в ад.
        Впитывая благоухание спящего сада, слушая уханье сов в рощах, расположенных выше по склону, Лиза совсем было расслабилась, но неожиданно вздрогнула. Ее охватило предчувствие, что именно здесь и сейчас, на этом месте и в самое ближайшее время, все разрешится каким-то образом. Так или иначе.
        Хрустнула сухая ветка. Внизу, под окном, кто-то не то за-хрюкал, не то заворчал. Дикий вепрь? Медведь? Лиза улыбнулась с закрытыми глазами. На всем белом свете нет более безопасного места, чем Керкира.

* * *
        - Вставай, сонная тетеря! На завтрак круассаны и творог с джемом. Опять будешь капризничать?
        Как же не хочется просыпаться! Но за окном уже светит солнце, и орут цикады, и от запаха раскрывшихся на рассвете цветов можно потерять сознание.
        - Mamma mia! Сколько можно валяться?- Джемма тянет с нее одеяло.- Кофе остынет!
        Лиза протестующе мычит. Сон, приснившийся под утро, не желает выпускать ее из объятий. В этом сне она перешла вброд неглубокую быструю речку и оказалась на травяной пустоши, простирающейся до самого горизонта. Долго шла без цели и без мыслей, а когда почувствовала усталость, присела на большой серый валун. Реки уже видно не было. Куда идти дальше, она совершенно не представляла. Повсюду, насколько хватало глаз, колыхалось зеленое море травы, и только далеко на западе (почему-то она была уверена в том, что это запад) темнела стена деревьев, за которой (опять-таки она знала это совершенно точно) начинался густой, опасный, непроходимый лес.
        Неожиданно трава у нее под ногами зашевелилась, и из-под валуна с угрожающим шипением выползла большая змея. Солнце играло на ее золотисто-изумрудной чешуе, а на голове красовался гребень, напоминающий корону. Лиза отпрянула и уже хотела бежать, но вовремя вспомнила, что спасаться бегством от змеи ни в коем случае нельзя - наверное, во сне она перепутала змею с собакой. Так или иначе, она испуганно вскрикнула. В мгновение ока плоская, хищная голова оказалась вровень с ее лицом.
        - Ты заблудилась?- спросила змея. Взгляд ее холодных, блестящих глаз парализовал Лизу.- Не бойся. Я дам тебе камень, с которым ты пройдешь по самым непроходимым тропам, и поднимешься на самые высокие горы, и опустишься на дно самых глубоких морей. Но ты отдашь мне кое-что взамен...
        - Что же?
        - Узнаешь, когда придет время.
        И как только змея произнесла эти слова, Лиза почувствовала у себя на ладони что-то твердое и холодное. Зеленоватый шарик, идеальный по форме, выточенный из камня, похожего на хризопраз. Она поднялась на ноги и, продолжая разглядывать камень, направилась через поле к лесу. Один раз она оглянулась, но ни змеи, ни валуна на прежнем месте уже не было.
        Когда она углубилась в чащу леса, в голове у нее внезапно зазвучали голоса. Два голоса, не мужские и не женские - какие-то неопределенные. И один из них взмолился: «Спаси меня, о боже, ибо я стою между двумя величественными светочами, известными своей греховностью, и между двумя тусклыми светильниками; они настигают меня, и я не знаю, как спастись от них». А второй отвечал: «Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него, и знай...»
        Ступая по мягкому ковру из мха и опавших листьев, Лиза спрашивала себя: что это значит? кто-то еще сбился с пути? кто-то более смиренный и мудрый, чем она, кому хватило мужества воззвать к всесильному божеству?.. Снедаемая любопытством, она уже совсем было решила вернуться и хорошенько рассмотреть обладателей таинственных голосов, но тут появилась Джемма со своими итальянскими воплями и разрушила все волшебство. Что за ужасная женщина!
        Они завтракают вдвоем, под неумолчный стрекот цикад. Горячий кофе, хрустящие круассаны, вкуснейший творог, сливовый и апельсиновый джем...
        Венсан с утра пораньше умотал на своей лодке в Палеокастрицу и сейчас, наверное, уже ползал по дну с аквалангом в поисках бог знает каких пиратских сокровищ. Лизу всегда восхищала его способность улавливать энергетические вибрации этой стихии. В воде он чувствовал себя как рыба. Он СТАНОВИЛСЯ рыбой. Человеком-амфибией.
        Телефонный звонок раздается в самый неподходящий момент. Джемма держит на весу дымящийся кофейник, намереваясь налить еще по чашечке кофе себе и Лизе, Лиза дожевывает круассан. Тирлим-бом-бом - девочки, а вот и я! В результате изрядное количество кофе оказывается на скатерти, а Лизе приходится долго кашлять, чтобы угодившая не в то горло крошка переместилась в положенное место.
        Томительная пауза, во время которой испускающая жалобные трели трубка медленно плавится под неотрывными взглядами двух злющих ведьм. Кофейная лужица на скатерти. Недоеденный завтрак. Безнадежно испорченный аппетит.
        - Слушай,- шепчет Джемма, целиком сосредоточившись на созерцании трубки.- Послушай меня.
        Лиза вопросительно поднимает глаза. Дыхание ее отчего-то тяжелеет, во рту появляется привкус металла. Она уже знает, что услышит.
        - Ответь ему.
        - Зачем?- пробует она возразить, хотя внутренне давно уже подготовилась с такому развитию событий.- Он начнет напрашиваться в гости.
        - Пусть приезжает.
        - Что?
        - Пусть приезжает,- повторяет Джемма чуть слышно.- Ведь он сделает это в любом случае, правда? Так пусть уж лучше приедет с нашего ведома и согласия.
        Лиза мучительно размышляет, телефон тем временем продолжает звонить.
        - Мы встретим его, привезем в наш дом, а там... там видно будет. Его приезд останется незамеченным. А если он приедет просто так и примется разыскивать тебя по всему острову, задавать вопросы, обращаться во всякие учреждения... в полицию или департамент по туризму... - Джемма пожимает плечами, при этом не забывая следить за выражением Лизиного лица.- Зачем привлекать к себе ненужное внимание? Все равно чье.
        - Ох-х... - выдыхает Лиза со стоном.
        Ей страшно, потому что в глазах Джеммы - в этих черных, как вода на дне колодца, томных и диких итальянских глазах - можно с легкостью прочесть сценарий всех событий, которые могут (или должны?) произойти в ближайшие дни.
        Мы встретим его...
        Господи, да она сама не знает, что говорит!
        ...а там видно будет.
        Просто старается разрядить обстановку, а сделать это чаще всего удается самым неожиданным, нелепым и неподходящим способом. Шоковая терапия: «Слушай, парень, ну ты достал! Хочешь приехать? Валяй. Посмотри на нас, убедись, что ты никому здесь на хрен не нужен, и убирайся к чертовой матери».
        - Ответь ему, Элиза.

«Подумай хорошенько. Пока еще не стало слишком поздно.
        Что значит «слишком поздно»? Бога ради, что? Даже если он переступит порог этого дома, ничто не помешает нам в любую минуту выставить его вон. И может быть, это будет даже забавно...»
        - Ответь, слышишь?
        Voilб, как сказал бы Венсан, она ответила.
        - Слава богу!- произнес Макс со смешком.- Я уж думал, ты никогда этого не сделаешь.
        Как ни странно, звук его голоса не вызвал у нее никаких эмоций. Ни злости, ни раздражения - ничего.
        - Что тебе надо?
        - Господи, Лиза! Могла бы по крайней мере поздороваться.
        Она промолчала.
        - Ну ладно... - Макс вздохнул.- Ладно. Я только хотел узнать, как твои дела.
        - Мои дела? А с каких это пор тебя стали интересовать мои дела?
        - Ох, да хватит уже! Я не хочу ссориться, Лиза.
        - А тебе никто и не предлагает. Я вообще не понимаю, какого черта мой номер делает в твоей записной книжке. Мы расстались, Колесников. Ты забыл?
        - Нет, не забыл. И мне очень жаль, что так случилось.

«Так, только не заводись. Он еще много чего может наговорить, и весь его репертуар тебе давным-давно известен. Ах, если бы можно было начать все сначала... всего один шанс, ну что тебе стоит... последний шанс...»
        Протянув руку, Лиза вытряхнула из пачки сигарету. Сидящая рядом Джемма напряженно прислушивалась к ее словам, не понимая ни слова, но догадываясь, что разговорчик получается не из приятных.
        - Послушай,- сказала Лиза миролюбиво.- Мы расстались два года назад. И на протяжении этих двух лет месяца не проходило без того, чтобы ты так или иначе не напомнил о себе. Скажи честно, тебе не надоело?
        - Я скучаю, Лиза.
        - Боже милостивый! Тебе что, больше делать нечего? Ну начни ходить в спортзал...
        - Афины - чудесный город,- помолчав, сообщил Макс.- А еще я думаю съездить на экскурсию в Эпидавр.
        - Очень интересно,- произнесла Лиза ледяным тоном.
        - А как тебе Корфу?
        - Неплохо.
        - Ты там одна?
        - С друзьями.
        - С друзьями? Откуда у тебя друзья?
        Она засмеялась.
        - Прости,- спохватился он.- Я не то хотел сказать.
        - Ты сказал именно то, что хотел. Впрочем, не важно.- Лиза сморщилась от дыма и неловким движением загасила сигарету в пепельнице.- Поезжай на экскурсию в Эпидавр. Желаю удачи. И постарайся не беспокоить меня, договорились?
        - Нет-нет, Лиза, погоди! Еще минутку, ладно? Я только хотел сказать... ну... - Кажется, словарный запас у него неожиданно иссяк.- Мы не очень хорошо расстались, и я подумал...
        - Мы не очень хорошо встретились - это точнее.
        - Черт!- выкрикнул он в отчаянии.- Ты дашь мне сказать или нет? Если бы я мог приехать к тебе на денек...
        Нажатием кнопки она прервала его излияния, положила трубку на стол и посмотрела на Джемму.
        - Ну?- спросила та нетерпеливо.
        - Что «ну»? Все как обычно. Трам-пам-пам... мы не очень хорошо расстались... ти-ра-рам... я скучаю... пум-пу-рум... мне жаль, что так случилось... трам-пам-пам.
        - Черт возьми!- Джемма недоверчиво рассмеялась.- Все так плохо?
        - Много хуже, любовь моя. Много хуже.
        - Сварить еще кофе?
        Лиза подумала.
        - Пожалуй.- Вновь подняла глаза и застыла, очарованная красотой подруги.- О дочь греха, как же я люблю тебя... это просто уму непостижимо.
        Та печально улыбнулась:
        - Не болтай глупости, Элиза. Слова любви ничего не значат для тебя. Так же, впрочем, как и для меня.
        Во второй половине дня Макс прислал эсэмэску, в которой сообщил, что прибудет в Керкиру послезавтра в 14.00. Осознав это в полной мере, Лиза издала вопль, достойный подмостков древнегреческого театра. Ну все, маховик завертелся. Что теперь можно поделать? По всей видимости, ничего.
        Когда Венсан выспался и, позевывая, спустился вниз посмотреть, не осталось ли в холодильнике немного сыра, пиццы и пирожков с мясом, первым делом ему пришлось выслушать сенсационную новость: бывший муж одной из его легкомысленных подруг едет сюда с целью отравить им жизнь. Ну и как ему это нравится? Готов ли он встретиться лицом к лицу с вышеупомянутым гнусным типом (без сомнения, хамом, обладающим кучей самых отвратительных недостатков), или им, двум слабым женщинам, придется взять все на себя?
        Вопреки их ожиданиям Венсан отнесся к известию довольно-таки равнодушно. Выслушал, не меняясь в лице, сначала монолог Джеммы, потом монолог Лизы, при этом не забывая отдавать должное пирожкам и сыру, затем откинулся на спинку стула, закурил сигарету и рассеянно произнес:
        - Ну что ж... Может, это и к лучшему.
        - Что?- вскричали они в один голос.
        Венсан чуть усмехнулся:
        - Я должен сделать вид, что потрясен? Или подавлен? Бросьте. На самом деле никто из присутствующих не чувствует себя ни потрясенным, ни подавленным, ни даже просто огорченным. Что, не так? Regardez-moi ?a! [Посмотрите-ка на меня! (фр.)] Вы предвкушаете грандиозное развлечение, и по большому счету я вас понимаю.
        - Какой же ты противный,- сказала, помолчав, Лиза.
        - На этот счет могут быть разные мнения.
        Успокоившись, они расположились вокруг стола. Венсан переставил пепельницу на массивный буфет из мореного дуба, за стеклянными дверцами которого виднелась всевозможная посуда, закупленная в керамических лавках Керкиры. Немного отодвинулся, чтобы вытянуть ноги, и приготовился к неторопливой вечерней беседе. Джемма достала из холодильника бутылку белого вина.

«А может, это и есть счастье?- вдруг подумала Лиза.- Сидеть вот так в компании друзей-любовников, которые никогда и ни в чем тебя не упрекнут. Потягивать белое вино. Смотреть в бархатную греческую ночь и чувствовать себя свободной».
        - ...смерть вообще часто ассоциируется со змеями,- рассуждает Венсан в ответ на какой-то вопрос Джеммы,- так же, впрочем, как и libido. Что?.. Вожделение, страстное влечение... кому как нравится. Нет-нет, это не одно и то же... Миф о герое, продолжающем жить и почитаться в образе змея, когда свет его жизни угасает, очень стар. Например, Трофоний в своей пещере и Эрехтей в крипте Эрехтейона. Ну и, разумеется, во все времена змея считалась символом мудрости. Это общеизвестно.
        Его слова наводят Лизу на размышления. Она вспоминает свой сон, в котором змея говорит с ней и даже преподносит ей талисман. Змея - символ смерти, символ libido, символ мудрости.
        Чуть заметно хмурясь, она разглядывает резные орнаменты на деревянных дверцах буфета; раздвинутые черно-бело-красные шторы из домотканого полотна, которое до сих пор изготавливают в некоторых деревнях на севере острова. Облупленный подоконник, горшок с цветущей геранью, буйные заросли бугенвиллеи за окном. Потом переводит взгляд на Венсана. С гладко выбритой кожей, с промытыми и просушенными волосами, свободно рассыпавшимися по плечам, он выглядит чрезвычайно романтично. Мужчина со змеем на шее. Мужчина-змей. Минуточку... Ты ли змей?
        Внезапно до нее доходит, что он обращается к ней:
        - ...этому должно быть какое-то объяснение. Давай же расскажи нам, ma petite. Мы твоя семья, и мы имеем право знать...
        - О господи, да я уже все рассказала. Сюда едет мой бывший муж. Мы прожили в браке четыре года. Два года назад развелись. И только после этого он понял, что жить без меня не может. Я же поняла обратное: что только без него-то и могу жить. Сюжетец в духе Анаис Нин. Что еще тебе нужно знать?
        - Почему вы не захотели жить вместе?
        - Почему, почему... - Лиза жестко усмехнулась и посмотрела ему прямо в глаза.- Потому что не ставили перед собой такой задачи. Мы вступили в брак не для того, чтобы жить вместе, а для того, чтобы свести друг с другом счеты. Мне это удалось, а ему, как видно, не вполне. Вот он и бесится.
        - Свести счеты?- переспросил Венсан. Кажется, он ожидал чего угодно, только не этого.- Интересный способ... Что же он тебе сделал, этот мерзавец, что ты не пожалела четыре года своей жизни, чтобы рассчитаться с ним?
        - Ничего особенного.
        - Да? В таком случае не сводила ли ты счеты со всей мужской половиной человечества в его лице?
        - Возможно.
        - Тогда скажи, бога ради, чем провинилась перед тобой мужская половина человечества?
        Слыша этот вопрос, Лиза неизменно покрывалась мурашками. Так было и на этот раз. Кожа отреагировала быстрее, чем сознание. Параллельно что-то изменилось в ее лице, и, должно быть, это выглядело впечатляюще, потому что Венсан торопливо подался вперед и похлопал ее по руке.
        - Ладно, Лиз, извини. Можешь не рассказывать.
        - Нет, почему же,- произнесла она механическим голосом.- Я расскажу.- Выпрямилась на стуле, как будто ей предстояло отчитываться перед какой-то авторитетной комиссией, окинула взглядом напряженные лица своих слушателей и продолжила так же сухо и отчетливо: - Когда мне было шест-надцать лет, меня изнасиловал на вечеринке незнакомый парень. То есть незнакомым он был только для меня, его пригласила одна из моих подруг. Я сразу же позвонила родителям, они приехали, забрали меня и отвезли к врачу, который засвидетельствовал факт избиения, а также потери девственности в результате изнасилования. Через месяц состоялся суд. Парень получил год условно. Почему условно? Ну, его адвокат оказался более красноречивым, чем мой. Он просил высокий суд принять во внимание то обстоятельство, что все произошло на школьной вечеринке. Пиво, вино и шампан-ское лились рекой. Подвыпившие девушки, одетые в декольте и мини-юбки, вели себя нескромно, смеялись и кокетничали, таким образом невольно провоцируя сексуально возбужденных юношей на соответствующие действия. То, что я отбивалась и звала на помощь (это подтвердили
несколько человек), особого впечатления не произвело. Девушки ведь часто говорят «нет», когда на самом деле хотят совсем другого, правда?- Губы ее изогнулись в горькой усмешке.- Одним словом, парнишку пожурили по-отечески и отпустили домой, на всякий случай предупредив, чтобы больше он так не делал.
        Она умолкла, уставившись на кружку с недопитым кофе.
        В воцарившейся тишине Венсан не то вздрогнул, не то поежился на скрипнувшем стуле.
        - C’est emmerdant! [Вот дерьмо! (фр.)]
        Джемма застыла в оцепенении, глядя на Лизу полными слез глазами.
        - Не могу сказать, что в результате этой трагедии у меня выработалось стойкое отвращение ко всему мужскому полу,- заговорила Лиза чуть погодя, уже более живым и естественным тоном.- Вовсе нет. Я встречалась с парнями, ложилась с ними в постель - все как полагается. Но длительных и серьезных отношений почему-то не получалось. То ли я не умела дорожить чужими чувствами, то ли парни попадались какие-то непутевые, трудно сказать. Да я уж всего и не припомню. Давно дело было.
        - Как давно?
        - Порядочно... А когда мне стукнуло двадцать шесть, на моем горизонте неожиданно появился тот самый парень с вечеринки. Насильник. И заявил, что влюблен в меня по уши. Что за все эти годы так и не смог меня забыть. Страдал, не смел напомнить о своем существовании... мечтал искупить свою вину... Что я - воплощение всех его идеалов, и так далее, и тому подобное.
        Теперь оба сидели очень тихо и слушали ее не перебивая. В какой-то момент, бросив взгляд на Венсана, Лиза заметила капли пота у него на висках. С чего бы? Так сильно разволновался? Вечер вроде не душный.
        - К тому времени он уже достиг некоторых высот (с учетом своей судимости, разумеется, которая, как ни крути, в некотором смысле все же подпортила ему биографию), обзавелся квартирой, машиной и прочими атрибутами успеха. Но в личной жизни ему тоже не везло. Меня это порадовало. Не скажу, что все эти годы я жила ожиданием того дня, когда мне наконец представится случай осуществить над ним свое мщение, или как там сказано в Ветхом Завете, но когда он завел эту песню про неземную любовь, я задумалась. Он выглядел интеллигентным, благополучным, надежным, и я... ну, одним словом, я...
        Тут она как-то странно замешкалась. Протянула руку за кружкой, но рука предательски задрожала, и пришлось тут же поставить кружку обратно на стол.
        - Ты вышла за него замуж,- шепотом договорил Венсан.
        Лиза кивнула.
        Джемма тихонько ахнула и в ужасе прикрыла рот ладонью.
        - Я думала, это все изменит,- с трудом проговорила Лиза, справившись с собой,- и можно будет уже не возвращаться к прошлому. Я думала...
        - Ты думала, что если вы узаконите то изнасилование десятилетней давности, оно перестанет быть изнасилованием,- так же тихо закончил Венсан.- Но оно не перестало.
        - Нет. Не перестало.
        - Et puis?.. [А потом?.. (фр.)]
        - Поняв, что мне не удастся научить себя смотреть на него как на друга сердечного, я начала смотреть на него как на врага. Я объявила ему войну, и он, как мне кажется, с радостью принял вызов. Бедняга, он не учел одного: женского коварства. Дождаться подходящего момента, грамотно рассчитать силу удара - этим умением я овладела в совершенстве. За четыре года нашей совместной жизни он потерял кучу денег, а взамен приобрел только язву желудка, перессорился со всеми своими родственниками... всего не перечислишь. Да и надо ли? Все это в прошлом, мои дорогие. По крайней мере для меня.
        - Ты разорила его?
        - Ну, не совсем... и не сразу... - Она почувствовала на себе пристальный взгляд Венсана и ответила ему тем же.- Что, не надо было?
        - Вопрос неуместен. Насколько я понимаю, для тебя это было point d’honneur [Дело чести (фр.).] . Что касается его... ему, по всей видимости, оставалось только восседать, точно Иов, на руинах своей безнадежно загубленной жизни, проклиная тот день, когда на глаза ему попалась эта очаровательная блондинка.
        - Ты осуждаешь меня?
        - Боже упаси!
        Он отвернулся, чтобы стряхнуть пепел с сигареты. Лиза обратила внимание на нарочитую медлительность его движений. Медлительность, свойственную человеку, изо всех сил сдерживающему свой гнев.
        - Ты изменяла ему?- спросила Джемма.
        - Постоянно. С его друзьями, сослуживцами, родственниками, случайными знакомыми... со всеми подряд.
        - Он знал?
        - Разумеется. Я и не пыталась что-либо скрывать. С какой стати?- Лиза тоже, неизвестно зачем, потянулась за сигаретами. Курить она не любила и делала это крайне редко, просто чтобы занять руки.- Считаете, я была не права?- Никто не отозвался.- Я была честна, только и всего. В конце концов, никто не заставлял его жениться, правда?
        - Он не пытался поднять на тебя руку?- поинтересовалась Джемма.
        - О нет. Учитывая имеющуюся судимость, это было бы крайне опрометчиво с его стороны.
        - Mon Dieu [Боже мой (фр.).] , каким же он был идиотом!- пробормотал Венсан.- Ему следовало бежать от тебя, бежать сломя голову.
        Джемма мрачно взглянула на него исподлобья и вновь повернулась к Лизе:
        - Зачем же все-таки ты вышла за него замуж?
        - Он этого хотел, он это получил.- Лиза брезгливо передернула плечами.- Знала бы ты, сколько времени и сил он потратил на ухаживания. Он в полном смысле слова преследовал меня, проходу мне не давал. Названивал по телефону, засорял мой почтовый ящик всякими бездарными любовными посланиями, поджидал после работы... Это был какой-то кошмар!
        - Как ты его называла?
        - Никак. Я не называла его по имени. Я не готовила обедов и ужинов, просто покупала полуфабрикаты. Я не убиралась в квартире, он сам вытирал пыль и пылесосил по выходным. А его родители... - Лиза перевела дыхание.- Представляете, они даже не поняли, что я и есть та девчонка из зала суда, которую они во всеуслышание называли проституткой и которой названивали с дурацкими угрозами, требуя, чтобы она отозвала свой иск... Он ничего им не сказал. Я сама сказала - после развода. То-то была потеха. Маменьку чуть не хватил удар. Черт, и они еще обижались на то, что я не бываю у них в гостях! Новый год, юбилей, годовщина и прочее, прочее... Как я могла сесть с ними за праздничный стол?
        - Но вы бывали где-то вместе?- продолжал расспрашивать Венсан.- В театре, в ресторане... Ты сопровождала его на каких-то светских мероприятиях?
        - Никогда.
        Венсан скорбно покачал головой:
        - Ты превратила его жизнь в ад.
        - Я старалась,- скромно подтвердила Лиза.
        - Он получил по заслугам!- выкрикнула Джемма, гневно сверкнув глазами.
        - Bien entendu... [Разумеется... (фр.)]
        - Он должен был усвоить одну простую вещь,- попыталась объяснить Лиза.- Если женщина говорит «нет» - это значит «нет».
        - Но вы и правда часто говорите «нет», когда хотите совсем другого.
        - А вы должны чувствовать разницу!- отрезала Джемма.
        - Ну вот,- печально улыбнулся Венсан,- опять это вечное «а вы», «а мы»...
        Он встал, ополоснул кофейник, снял с полки жестянку с кофе. Потряс ею над головой, вопросительно глядя на обеих подруг.
        - Кроме меня, есть желающие?
        Они машинально кивнули.
        - Он женился на мне, чтобы отомстить за то, что я отдала его под суд, за свою испорченную биографию,- после недол-гого молчания добавила Лиза.- А вышло наоборот.
        Вскочив со своего места, Джемма порывисто обняла ее за плечи.
        - Не думай об этом, милая. Все позади.
        - Я знаю.
        - Пока мы вместе, с тобой ничего не случится.
        - Знаю, знаю... - Лиза улыбнулась сквозь слезы и, в свою очередь, тесно прижалась к ней, ощутив под платьем дрожь ее горячего тела.- Не волнуйся за меня.
        - Так, значит, ты всерьез полагала, что вся эта интрига длиной в жизнь закончится после развода и раздела имущества,- подал голос Венсан.- Между тем у твоего мужа было собственное мнение на этот счет. Даже напоследок вы не сумели договориться. И вот теперь этот тип едет сюда безо всякой надежды на примирение, без особой цели и без особого смысла, а просто потому, что последнее слово должно остаться за ним.
        - Похоже на то.
        - C’est fou [Какое-то безумие (фр.).] .
        Он снял кофейник с плиты и переставил на стол. Приподнял крышку, подул на ароматную коричневую пену, вдохнул с наслаждением кофейный аромат и, удовлетворенно кивнув, уселся на прежнее место.
        - Ну вот... две минуты ждем, затем приступаем. А есть ли у нас, скажем, шоколад? Джемма, я помню, ты заходила в кондитерский магазин в Керкире. Что ты там делала? Покупала сладкие булочки? И где же они?.. Хм... Знаешь, по-моему, это неразумно. Я слышал о том, что сладости повышают тонус и все такое, но когда любимые джинсы удается застегнуть только в положении лежа... Нет-нет, не возражай. Потому что я же тебе их и застегивал. Я был не пьян. Нет. Ну ладно, что с тобой делать, давай сюда свои сухарики...
        Лиза сидела неподвижно, сложив руки на коленях, прислушиваясь к тяжелому стуку своего сердца. «Ну и что? Вот ты выложила все как есть. А смысл? Все равно никто никогда не узнает, чего тебе стоил тот или иной поступок, то или иное решение... Никто и никогда».
        Она с болью сознавала, что рассказала совсем не то, что надо было рассказать, да и не так, как надо. Может, стоило отделаться общими фразами - это было бы как легкий насморк и прошло безо всяких осложнений, тогда как сейчас... Сейчас она даже не знала, как пережить наступающую ночь. Бессонница - еще наименьшее из зол. Левое веко уже подергивалось от тика, с которым, как ей казалось, она распрощалась навсегда. А эта чертова нервная анорексия... вот что будет уж совершенно некстати. Мое прошлое вскрыло свои могилы, проснулось много страдания, заживо погребенного..
        [Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Пер. М.Ю. Антонов-ского.]
        - Даже если он приедет,- тихонько говорила Джемма, не переставая поглаживать Лизу по плечу,- не думаю, что тебе стоит переживать по этому поводу.
        - Я не хочу его видеть.
        - Понимаю. Но если ты откажешься встретиться с ним сейчас, он будет искать встречи позже, в Москве. И еще неизвестно, что хуже. Здесь-то по крайней мере рядом будем мы. Мы не дадим тебя в обиду. Правда, Венсан?
        - Давайте сменим тему,- предложил Венсан и полез в буфет за «Метаксой».- Лиз, прекрати.
        - Прекратить что?- спросила Лиза, шмыгая носом.
        - Вот это самое.- Обернувшись, он погрозил ей пальцем.- Прекрати немедленно.
        Стоя на веранде босиком, в халате на голое тело, она смотрела в ночь и дышала глубоко и медленно, полной грудью, как учил ее психотерапевт. Небо казалось черным, но если посмотреть туда, где на его фоне прорисовываются острые пики кипарисов, станет ясно, что оно не черное, а темно-синее. Далеко внизу, на побережье, в ресторанах играла музыка, и слабые отголоски ее доносились до затерянного в чаще леса венецианского особняка. Ночная прохлада, ночной покой, ночные страхи, обоснованные и необоснованные...
        Через некоторое время по наружной лестнице спустился Венсан. Молча встал рядом. Лиза испугалась, что сейчас по-следуют новые вопросы, но ничего подобного не произошло. Видимо, за ужином он успел выяснить все, что хотел, и теперь выглядел серьезным и сосредоточенным, как человек, обдумывающий план дальнейших действий.
        - Значит, послезавтра,- услышала Лиза его бормотание.- Вернее, уже завтра. Знаешь что? Когда он позвонит и спросит, как тебя найти, назначь ему встречу в гавани, где-нибудь неподалеку от Фортеза Нуово. Как сойдет с парома, пусть сразу идет туда. Мы будем ждать его в машине. Скажи ему номер и все остальное, чтоб не перепутал. Нечего ему шляться по городу...
        Потом она почувствовала его руки на своей груди. Чуть задыхаясь, шепча какие-то грязные словечки, он ласкал ее сквозь шелковую ткань халата и понемногу теснил к лестнице.
        - Пошли наверх, ma petite... Что? Прямо здесь? Я не против, но ты вся дрожишь. Ладно, ладно... минутку терпения...
        Еще немного потеребив зубами через шелк ее отвердевшие соски, Венсан подтолкнул ее к балюстраде, рывком повернул - к лесу передом, к себе задом. Его ладони скользнули под подол ее халата. Лиза сама подалась вперед и, усмехнувшись, перегнулась через перила.
        - Соображаешь... - одобрительно прошептал Венсан.
        Фригидная шлюха - так назвал ее однажды Макс. Что ж, он был прав. Фригидные женщины, у которых пресловутая фригидность является формой невроза, особенно склонны к измене, поскольку половой акт как таковой ничего для них не значит. Они изменяют, чтобы уязвить, чтобы причинить боль.
        Венсан, со вкусом и знанием дела сношающий обеих подруг (не из любви к ним, а из любви к искусству), своим великолепным равнодушием, своей распущенностью, своим нарциссизмом запустил какой-то скрытый механизм, пробудил в ней изначально присущее роду человеческому животное начало. И, последовав его примеру, перестав задумываться о том, что делает, просто принимая, просто отдаваясь, Лиза обнаружила в себе похотливейшую самку - куницу, ласку, крысу. «Укуси меня!- бывало, требовал Венсан, чудесным образом уловив ее состояние: ярость, смешанную с сексуальным возбуждением.- Давай же, укуси». Укусить, расцарапать до крови, хлестнуть пальцами по худой небритой щеке... Джемме он такого не предлагал. Здоровый секс с темпераментной, полной жизни сицилийской крестьянкой Джеммой был такой же обязательной частью программы, как легкие девиации, к которым он время от времени склонял белокурую неврастеничку Лизу.
        Как он раскован, как самоуверен. Не потому ли, что ему безразлично, что она скажет? Ему наплевать, он думает только о себе - и у него все получается. Он следует за своими желаниями. А женщина? А ее желания? О ее желаниях ему говорит ее тело. Он слушает голос ее тела, а не голос ее раздутого, гипертрофированного
«эго».
        - Господи, что же я делаю... - прошептала Лиза по-русски. И добавила чуть громче, зная, что он все равно не поймет: - Какой-то испорченный мальчишка, строящий из себя независимого, взрослого мужчину... какой-то фетишист...
        На самом деле она так не думает - нет, конечно. В таком случае зачем она это говорит?
        С присущим ему восхитительным эгоизмом Венсан доводит дело до победного конца и только после этого спохватывается:
        - Эй, Лиз, как ты там?
        - А ты как думаешь?
        - Думаю, в полном порядке. И даже не прочь повторить.
        - Ох, да заткнись же ты, бога ради! И помоги мне выпрямиться.
        Морщась, она разгибается и некоторое время стоит, держась за перила, делая вид, что готова рухнуть без сил. Затем поворачивает голову и, глядя ему в глаза, мурлычет вполголоса:
        - Но вообще-то ты прав. Я в полном порядке и не прочь повторить. Правда, не сейчас.
        Венсан со смехом массирует ей поясницу.
        - Да, этот номер мы с тобой всегда выполняем на «отлично».
        - Джемма уже спит?
        - Да.- Он оборвал смех и снова сделался непривычно серьезным.- Знаешь, вообще-то я шел сюда не за этим.
        - Зачем же?
        - Я хотел спросить, нельзя ли мне переночевать сегодня с тобой.
        - Нет, нельзя.
        - Просто переночевать. Крепкий, здоровый сон, compris ? [Понятно? (фр.)] Ты же знаешь, я не могу заниматься любовью в постели.
        - Нет, Венсан.- Подавшись вперед, Лиза коснулась поцелуем его непреклонно сжатых губ. С нежностью погладила по щеке.- Все, что пожелаешь, любовь моя, но спать я буду одна. Одна.
        Она повернулась и взбежала по лестнице вверх, на «бонтзо», а оттуда - на второй этаж.
        Оставшись один, Венсан постоял, прислонившись плечом к опорному столбу веранды, полюбовался усыпанным звездами небом, послушал тихий шелест листвы в уснувшем саду. Он не ожидал, что Лиза скажет «нет». В конце концов, в его просьбе не было ничего оскорбительного. Да, она не привыкла спать с мужчиной. И с мужем у нее были раздельные спальные места. Но надо же когда-то начинать! Или она уже настолько свыклась со своей ролью жертвы изнасилования, что ей даже не приходит в голову попытаться что-либо изменить?
        Все, что пожелаешь, любовь моя, но спать я буду одна.
        Он просто хотел полежать с ней рядом, своим присутствием сообщая ей чувство уверенности, спокойствия, защищенности. Да, именно защищенности. Защитить ее от ее же собственных детских страхов и комплексов. Черт, ведь ее же показывали специалистам! Неужели во всей Москве не нашлось ни одного грамотного психолога или психотерапевта, который помог бы девочке пережить этот кошмар? А может, она сама не захотела расстаться со своим кошмаром? «Ах, боже мой, надо мной надругались, и от этого позора мне теперь не избавиться до конца своих дней!..» Такая вот судьба для красавицы блондинки. Судьба, достойная жалости и отвращения.
        Отказ, как ни странно, причинил ему боль. Этого он тоже не ожидал. Теперь надо было как-то справиться с досадой и разочарованием. Венсан начал с того, что одним махом взлетел на широкие деревянные перила. Выпрямился во весь рост, подпрыгнул, ухватился за каменный выступ, служащий обрамлением балкона второго этажа. Подтянулся без видимых усилий и, держась уже не за выступ, а за каменные стойки верхней балюстрады, ловко перебирая руками, начал продвигаться вдоль стены.
        Он и не догадывался, что у него есть зрители. Точнее, зрительница. За приоткрытой створкой двери, ведущей из кухни прямо на веранду, стояла Джемма и с разинутым ртом наблюдала этот акробатический трюк. Забраться на такую высоту, висеть на руках как обезьяна, да еще перемещаться туда-сюда - ну, знаете ли!.. Она сильно сомневалась, что такому можно научиться в дайвинг-клубе и что подобные навыки необходимы для получения международного сертификата, дающего право осваивать морские глубины всех предназначенных для этого курортных зон. Нет-нет, за этим явно стоит что-то большее!
        Глава 5
        - Что значила змея для алхимиков? О, тут можно многое сказать... - Венсан сидит в своей любимой позе, положив ногу на ногу, и, вяло жестикулируя левой рукой, в которой у него дымится сигарета, отвечает на вопрос Макса о змеях и геммах: - Священные змеи фигурируют во всех великих религиях человечества. В египетском Нижнем мире, обитает семиглавый змей Апоп, которого можно сравнить с вавилонским чудовищем Тиамат. В Книге апостола Варфоломея упоминаются Гайос, Трифон, Офиат, Фтинион, Сотомис и Комфион - шесть сыновей Аваддона, то есть ангела смерти,- которые проникают в гробницу Сына Божьего в виде змеев. Уоллис Бадж трактует это так: «У коптов Аментет - это смерть, покровительница умерших. Со своими шестерыми сыновьями она принимает вид или семиглавого змея, или семи змей, и в таком виде они проникают в гробницу Господа, чтобы узнать, когда его тело перенесется в Аментет. Семиглавый змей гностиков - это лишь форма змея Нау, и вера в это чудовище восходит по крайней мере к шестой династии»... Христиане? Безусловно. В христианском Нижнем мире правит самый знаменитый из всех змеев - дьявол, «старый
змей», «семиглавый дракон», «князь тьмы». Вообще-то в аду от начала времен пребывают два брата: смерть и дьявол. Причем символом дьявола является змей, а символом смерти - черви. В римской и старогерманской традициях червь, змей и дракон сливаются воедино...
        Макс слушает молча, с неослабевающим вниманием, как подобает культурному человеку. Три часа назад его встретили на набережной, посадили в автомобиль и доставили прямиком сюда, в старый венецианский особняк на склоне горы, возвышающейся над заливом Палеокастрица. Он был учтив и дружелюбен. Правда, его английский оставлял желать лучшего, но серьезных проблем в общении из-за этого не возникало.
        Улыбчивый, хорошо одетый, Макс всегда производил благоприятное впечатление на женщин, в особенности почему-то на пожилых. Он умел слушать, умел вставить к месту какую-нибудь шуточку или вежливый комментарий. Молоденьким же девушкам нравились его великосветские замашки, за которыми не сразу удавалось разглядеть мелочность, хамство и эгоизм, а также комплименты, которые он расточал с небывалой щедростью. Следует признать, временами он бывал необычайно красноречив. Однако Джемма невзлюбила его с первого взгляда. Макс это чувствовал, но не понимал, в чем дело. Должно быть, ему в голову не приходило, что Лиза могла рассказать ей о том событии шестнадцатилетней давности, ведь после того, как страсти улеглись, она не рассказывала об этом ни одной живой душе. Ни подругам, ни любовникам... а тут всего лишь случайная знакомая, к тому же итальянка!
        - Подобно духам смерти и героям различных эпосов,- продолжает Венсан,- боги, например Гермес и Асклепий, тоже часто ассоциируются со змеями. Впрочем, если вдуматься, греческий бог исцеления после появления из яйца и должен быть змеевидным... - Он старается говорить медленно, чтобы Макс успевал за его мыслью. - Если учесть, что христианство многое позаимствовало у греческой и египетской религий, неудивительно, что символ змея нашел себе место в мире христианских идей и получил дальнейшее развитие в алхимии...
        Едва они переступили порог, Венсан резко обернулся и, глядя Максу прямо в глаза, негромко и членораздельно произнес: «Чтобы в дальнейшем между нами не возникало никаких недоразумений, хочу сразу же прояснить один момент. Это мой дом. Я его хозяин. А девочки у меня в гостях. Так же, как и ты». Макс ничего не ответил, но идущая следом Лиза заметила, как он, выдержав паузу, украдкой окинул соперника с ног до головы презрительным взглядом и что-то пробурчал ему в спину.
        Это был единственный эпизод, свидетельствующий о некоторой напряженности в атмосфере. О неприязни Джеммы можно было догадаться только по ее нежеланию вступать с гостем в продолжительные дебаты, на обращенные же к ней вопросы она отвечала безо всяких гримас. Вежливо и односложно.
        Лиза почти все время молчала. Так что Венсану, взявшему на себя обязанности хозяина дома, приходилось отдуваться за всех. Следует признать, он не ударил в грязь лицом. Показал гостю его комнату, ванную, сад. Поделился впечатлениями об острове, охотно поведал о разнообразных комичных ситуациях, время от времени возникающих при общении с местными жителями.
        Макс бродил по дому, как по какому-нибудь дворцовому комплексу эпохи Ренессанса - с тем же выражением благоговения на лице. Он был поражен прохладой просторных сквозных помещений, обставленных добротной деревянной мебелью; высотой потолков; белизной стен; формой и расцветкой ковров, застилающих каменные полы; протяженностью лестниц, балконов и галерей, опоясывающих здание по периметру.
        - Обалдеть можно!- воскликнул он, завершив осмотр.- Я-то считал свой номер в афинском отеле не самым худшим вариантом, но тут... тут у вас настоящая Греция.- И повернулся к Венсану: - Этот дом твой? Ты купил его?
        - Взял в аренду на длительный срок.
        - Да? И во сколько тебе это обошлось?
        Венсан пропустил вопрос мимо ушей.
        Мало-помалу беседа за столом замирает. Гость утомился, хозяева тоже. Лиза уже откровенно зевает. Ну что? Пора на боковую? Все в принципе согласны, но никто не хочет уходить первым. Макса, безусловно, интересует, где и с кем проведет эту ночь Лиза, к тому же он еще не сказал ей того, что собирался. Джемма полна решимости помешать ему, так как давным-давно раскусила проходимца и отлично знает, чего от него можно ожидать. Ну а Венсан, гостеприимный хозяин, чувствует себя просто обязанным быть au courant [В курсе дела (фр.).] , дабы свое-временно предотвратить возможные беспорядки.
        - Лиза,- голос Макса слаще меда,- я должен тебе кое-что сказать. Пожалуйста, выслушай меня.
        Он говорит по-русски при всей компании, хотя это, строго говоря, дурной тон. Лиза удостаивает его беглым взглядом.
        - Говори.
        Макс ерзает на стуле, и Венсан, поняв, в чем причина его затруднений, решает избавить его от своего общества. Надо все-таки дать парню последний шанс. Кто знает, может, он и впрямь перековался.
        - Дамы, с вашего позволения я вас покину.- Поклончик, улыбочка, ленивый взмах руки... Отдельный кивок в сторону Макса.- Soit, mon vieux [Ладно, старина (фр.).] , до завтра.- И всем: - Доброй ночи!
        Макс многозначительно косится на Джемму, но та и ухом не ведет. Сидит, подперев щеку ладонью, и, позевывая, листает журнал.
        - Слушай, а нельзя ли попросить ее уйти?- не выдерживает Макс, и в голосе его впервые появляются сварливые нотки.
        - Зачем?- пожимает плечами Лиза.- Разве она мешает?
        - Ее присутствие меня нервирует.
        - Это твоя проблема, а не ее.
        Несколько минут он сидит молча, пробуя совладать с нарастающим раздражением, но у него плохо получается. Со времени их расставания в этом смысле мало что изменилось.
        - Неужели до нее не доходит, что она здесь лишняя?
        - Это ты здесь лишний, а не она.
        - Да, за словом в карман ты никогда не лезла... Так она при тебе что-то вроде дуэньи, да? Считает своим долгом тебя опекать? А если я вздумаю распускать руки, она позовет француза, и он набьет мне морду?
        Лиза тихонько вздыхает: безнадежен... Но Макса это почему-то приводит в ярость.
        - Я понимаю, он ваш герой, к тому же довольно смазлив - что да, то да,- и все же навряд ли стоит так рисковать. Мы с ним в разных весовых категориях.
        Что ж, с этим трудно спорить. Сидя напротив, Лиза рассеянно окидывает взглядом его торс. Они не виделись год или около того. За это время он заметно поправился. Не растолстел, а как-то заматерел, раздался в плечах.
        - Он не смазлив. Он красив. Это разные вещи.
        - Ага!- произносит Макс с видом прокурора, которому наконец-то удалось вырвать у преступника признание.- Так ты влюблена в него.
        - Нет, но у меня есть глаза. Когда я вижу красивого мужчину, я говорю: он красив.
        - А твоя подруга что думает по этому поводу? Она с тобой согласна?
        - Вполне.
        - С ума сойти!- Он рассмеялся, отрывисто и зло.- Кстати, у него военная выправка, вы заметили? Черт, да что вы только замечаете? Только то, что у него в штанах?
        - Военная выправка?- переспрашивает Лиза в замешательстве.- Что ты имеешь в виду?
        - Да все! Эта спина, эти плечи... Конечно, он кривляется изо всех сил: принимает соблазнительные позы, задирает ноги выше головы.- Макс говорит об этом с таким неподражаемым презрением, как будто все перечисленное Венсан проделывает исключительно ради него.- Только это ничего не меняет. От такой осанки не избавишься - слишком долго ее вырабатывают. Так ты и правда не знаешь, кто он? Случайно, не кадровый офицер?
        - Даже если и так, тебя это не касается.
        - Хо-хо! Похоже, у вас тут казарменная дисциплина. Своего главнокомандующего не смеете обсуждать даже в его отсутствие. А он неплохо поет про змей, драконов, духов тьмы и прочую нечисть. И где только нахватался! В воинской части такому точно не научат.
        Теперь он насмешничает. Господи, до чего же ему хочется ее уязвить! Укусить побольнее, заставить вновь испытать эти забытые чувства: смятение, отчаяние, стыд. . Красавчик француз потому и сделался мишенью этих злобных насмешек, что ей не удалось скрыть своего расположения к нему.
        - Ты здесь до тех пор, пока он не возражает, compris ?- говорит она очень тихо, в свою очередь, глядя на него со всем презрением, на какое способна.- Одна ошибка и...
        Однако его слова о военной выправке запали ей в душу. Она и сама втайне восхищалась осанкой Венсана: его прямой спиной, развернутыми плечами, слегка приподнятым подбородком, как будто он привык смотреть на мир свысока. Но когда рассекаешь целыми днями толщу воды как дельфин, в то время как плечи тебе оттягивает баллон с дыхательной смесью, поневоле начнешь дышать и двигаться не как все. Кадровый офицер?.. Что за чушь! Военные - они же совсем другие.
        - Лиза... - Протянув руку, Макс робко касается ее пальцев, которые она тотчас отдергивает.- Ты прекрасно выглядишь.
        - Да, но твоей заслуги в этом нет.
        - Тебе идет загар.
        - Мне идет свобода,- с улыбкой поправляет Лиза.- Это тебя больше всего и бесит, не так ли?
        - Ох, ну до чего же ты все-таки стервозная баба!- взрывается Макс вопреки своему намерению немного побыть славным парнем.- До чего же стервозная!
        - Oui, je le sais [Да, я знаю (фр.).] .
        - Ты что, разучилась говорить по-русски?
        - Я научилась говорить по-французски.
        Загорелая и светловолосая, похожая на богиню Артемиду, она выходит из-за стола и, глядя на него с доброжелательной улыбкой, роняет небрежно:
        - Доброй ночи... Пойдем, любовь моя.
        Последние слова адресованы Джемме. Та тотчас же встает, засовывает под мышку журнал и, пожелав Максу доброй ночи, направляется к двери.
        - Постой!- восклицает он с поистине гамлетовскими интонациями.- Лиза, ну зачем ты так? Ведь я люблю тебя, правда! Я специально приехал, чтобы сказать тебе об этом. Согласен, было много ошибок, но ведь любую ошибку можно исправить, если только постараться. Я люблю тебя и хочу быть с тобой!
        Она замедляет шаг, чтобы уронить через плечо:
        - Не в этой жизни.
        После чего обнимает Джемму за талию и вместе с ней рас-творяется во мраке коридора.

* * *
        В половине второго ночи Венсан проснулся, потому что ему послышались крадущиеся шаги по коридору. Он сел и навострил уши. Ну, так и есть. Похоже, этот комедиант решил прогуляться до спальни своей партнерши по играм. Да уж, в искусстве изводить друг друга этим двоим воистину нет равных! Остается решить, что делать. Дать жестокой красавице проломить ему череп или пойти размяться самому?
        Стараясь не производить лишнего шума, он слез с кровати, натянул джинсы, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Макс, тоже в джинсах и босиком, крался вдоль стены, чувствуя себя, должно быть, настоящим агентом 007. Бочком, на полусогнутых...
        - Alors, vous pensez! [Нет, вы подумайте! (фр.)] - пробормотал Венсан, обращаясь к воображаемой публике.
        Подобное упорство всегда вызывало у него двойственные чувства. С одной стороны, мужика можно понять. Она хороша в постели так, как может быть хороша только истеричка: поначалу сопротивляется или изображает холодность, а потом визжит, кусается и разве что на стену не лезет от страсти. Но с другой стороны, его ведь предупреждали...
        - Эй!- услышал Макс, уже потянувшийся к ручке двери. Двери, за которой мирно спала (а может, не спала) ничего не подозревающая Лиза.- Ты далеко собрался?
        Вздрогнув, тот шарахнулся в сторону. «Эге, дружок, да у тебя тоже нервы ни к черту!..» Уставился на стоящего в непринужденной позе Венсана со злобой, никак не вяжущейся с недавним дружелюбием.
        - Решил подышать свежим воздухом?- С тем же беззаботным видом Венсан вышел на середину коридора и остановился, делая вид, что шарит по карманам в поисках сигарет.- Хорошая идея.
        Макс попятился, продолжая таращиться на него с той же злобной ухмылкой, которую не успел или позабыл стереть с лица.
        Двустворчатая дверь, ведущая на балкон, а оттуда на лестницу, была распахнута настежь, и свет полной луны, заливающий коридор, позволял им хорошо видеть друг друга. Худощавый Венсан - ни грамма лишнего веса - со своей прямой спиной и нарочито развязной манерой держаться. И Макс - грузноватый, хотя довольно быстрый, готовый в любую минуту перейти на грубость, если хитрость почему-то не удалась.
        - Послушай, - заговорил Венсан после паузы,- кажется, я знаю, как выйти из положения. То есть на самом деле существует несколько возможных вариантов, но этот самый простой и бескровный. Мне продолжать?
        Макс облизнул губы.
        - Да.
        - Сейчас мы с тобой выходим на балкон, выкуриваем по сигаретке... у меня «Gaulois Bleu», ты ничего не имеешь против?.. После чего говорим друг другу «доброй ночи» и расползаемся по своим кроватям. Заметь, я сказал ПО СВОИМ - это понятно, да? А утром... ты, помнится, мечтал о маленькой симпатичной бухточке, где не было бы таверн, туалетов, кабинок для переодевания и где туристы не сидели бы друг у друга на головах... так вот, утром мы встаем и отправляемся именно в такую бухточку. Купаемся, загораем, славно проводим время, потом снова грузимся в машину, за полчаса доезжаем до Керкиры, обедаем в ресторане, ты смотришь город... поверь, это не займет много времени... en marge [Между делом (фр.).] покупаешь билет на паром. . - Губы Макса сжались в прямую линию, и Венсан поспешил поднять руку, призывая его дослушать до конца.- Итак, ты садишься на паром, мы машем тебе на прощание, кричим «Bon voyage!» [Счастливого пути! (фр.)] , потом возвращаемся домой и забываем о тебе. А ты забываешь о нас. Все просто. Никаких проблем. Как тебе мой план, дорогой?
        - Насколько я понимаю, дорогой,- с усмешкой передразнил Макс,- у меня нет выбора.- Он посмотрел в сторону, потому что смотреть все время на Венсана, который ни на минуту не отводил глаз, было нелегко.- Это называется «указать на дверь». Что ж, я понял.
        Медленно он повернулся и побрел по коридору в обратном направлении. Предложение выкурить по сигаретке, по всей видимости, не показалось ему заманчивым. Проходя мимо Венсана, он демонстративно замедлил шаг, окинул его цепким, неприязненным взглядом. «Ага... так вот ты каков. Ладно, учтем». Толкнул дверь своей спальни. Нехотя вошел внутрь.
        Венсан с нарочитым вниманием следил за его перемещениями и, только убедившись, что дверь за ним плотно закрылась, пробормотал себе под нос:
        - Le couillon! [Засранец! (фр.)]
        Дверь! Уже начиная засыпать, он вдруг осознал, что дверь в комнату Лизы тоже была закрыта. Он-то пребывал в полной уверенности, что с ней там Джемма. Но если бы Джемма была вместе с ней, дверь пришлось бы оставить открытой, ведь у Джеммы...
«Mon Dieu! Полон дом психов! Куда деваться?»
        Он вторично выбрался из постели и пошел проверять, кто где. Проще всего было обойти дом снаружи, по балкону. Венсан так и поступил. Заглянул в спальню Джеммы, обнаружил пустую кровать, немного успокоился и перешел к спальне Лизы. Балконная дверь тоже была на запоре. Бедная дурочка, как же ее прихватило!.. Хмуря брови, он подошел поближе и вплотную приблизил лицо к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь щель между неплотно задернутыми шторами.
        Они спали в обнимку, две сладкие цыпочки. Одеяло сполз-ло на пол, и их переплетенные тела мерцали в темноте, точно изваянные из мрамора. А на свету кажутся смуглыми, как креолки... Ладно, пусть спят. Навряд ли этот Казанова недоделанный решится на повторную вылазку - нет, он не из таких. Как там она сказала? Настырный зануда. Венсан усмехнулся. Он сказал бы иначе: зацикленный инфантил. Из тех, что в детстве кидаются на пол прямо в универмаге и орут во все горло, если не получают по первому требованию приглянувшуюся игрушку. И бизнес-то, как позже призналась Лиза, был на самом деле папочкин, потому ей и не удалось потопить его окончательно.
        Черт, ну и дела. Может, не стоило привозить его сюда? Ну приехал он в Керкиру - ну и что? Поболтался бы денек-другой по острову и, не найдя никого, убрался бы восвояси. Да нет, пожалуй, все-таки стоило. По крайней мере Лиза лишний раз убедилась в том, что их развод не был ошибкой. Что ошибкой был брак. Ведь с тех самых пор, как начались эти звонки, она ни о чем другом и думать не могла. Бродила по дому как лунатик. Какие чувства у нее к нему остались по завершении эпопеи, вот что хотелось бы знать. И вообще, может ли она испытывать хоть какие-то чувства к мужчине?
        Глава 6
        За завтраком все единогласно проголосовали за бухту неподалеку от Лиападеса, с двух сторон окруженную высокими скалистыми мысами и лежащую у самого подножия гор, так что попасть туда можно было только с моря. Они и наткнулись-то на нее случайно, проплывая мимо в лодке Венсана.
        - Ни туалетов, ни кабинок для переодевания,- соблазнял Макса Венсан.- Как в первый день творения!
        О ночи полнолуния, полной дурных предчувствий, двусмысленных намеков и невысказанных угроз, никто не вспоминал. Однако по ряду признаков можно было догадаться, что девушки все же что-то слышали. Лиза держалась еще более отчужденно - прямо-таки существо с другой планеты!- зато выглядела ослепительно. Нервное напряжение придавало блеск ее глазам и бледность щекам. Венсан едва удерживался от того, чтобы не начать тискать ее прямо на глазах у бывшего мужа, тоже исходящего слюной. Видя, к чему идет дело, Джемма бросила притворяться воспитанной девочкой и после завтрака уже ни на шаг не отходила от подруги, поглядывая на обоих мужчин с нескрываемой враждебностью. Словом, обстановку, в которой проходили дебаты и последующие сборы на пляж, трудно было назвать непринужденной.
        Уже перед посадкой в машину, пока Венсан бегал за позабытыми на веранде сигаретами, Макс подошел к Лизе и ни с того ни с сего начал превозносить до небес ее достоинства (ангель-ский характер, несравненную красоту и прочее), однако вся эта патетика не произвела на нее никакого впечатления. Он опять говорил по-русски. Джемма снова торчала поблизости. Так оно и продолжалось - слова, в которые он сам не верил, Лизины пустые глаза... пока у него не вырвалось совершенно случайно:
        - Если бы у нас были дети...
        Тут Лиза посмотрела на него в упор. Впервые за все утро.
        - Их нет и быть не могло. Так что оставим это.
        - Что значит «не могло быть»?- нахмурился Макс.
        - То и значит. Я об этом позаботилась.- По-прежнему не сводя с него глаз, она отрывисто рассмеялась, и от этого смеха у него мурашки побежали по спине.- Я принимала противозачаточные таблетки. Все время, пока мы жили вместе.
        - Но... я же просил тебя не делать этого! Ты что, забыла? Мы обсуждали это, и я не раз говорил, что нормальная семья - это семья, где есть дети.
        - Да, говорил. Ну и что? Не думал же ты, в самом деле, что твое мнение что-то значит для меня?
        Макс вдруг побледнел под жарким тропическим солнцем. На верхней губе у него выступил пот.
        - Ты обрекла наш брак с самого начала.
        - А ты чего хотел?- усмехнулась Лиза, отворачиваясь, чтобы сесть в машину. Венсан уже спешил к ним с блоком сигарет под мышкой.- Чтобы я сделала тебя счастливым мужем и отцом?
        На машине до гавани, там с вещичками в лодку - и вот, пожалуйста, они уже на месте, в крохотной бухточке, надежно укрытой от посторонних глаз золотистыми скалами из песчаника. Макс пришел в неописуемый восторг. Поблизости от Афин такой красоты точно не найдешь!
        В момент они побросали на песок циновки и полотенца, скинули с себя все лишнее и полезли в воду. Лиза и Джемма плескались у самого берега, а мужчины, само собой, наперегонки устремились к побережью Италии. Вернулись и затеяли игры в утопленников и спасателей. Рев, кашель, смех, брызги до самого неба... Глядя, как они кувыркаются и хватают друг друга за плечи, Джемма заметила с неудовольствием:
        - А он неплохо плавает, твой Макс.
        - Да,- безучастно подтвердила Лиза.- Неплохо.
        - Но до Венсана ему далеко.
        Венсан уже карабкался на мыс, подбадривая менее проворного Макса:
        - Du courage, mon vieux! [Смелее, старина! (фр.)] Это не труднее, чем прыгнуть с вышки!
        - А ты прыгал с вышки?- пропыхтел снизу Макс.
        - Да сколько раз! А ты?
        - Ни разу.
        - Ну вот, теперь у тебя есть шанс наверстать упущенное.- Венсан забрался на самый верх, подошел к краю обрыва и замер с поднятыми руками.- Attention! [Внимание! (фр.)] Смертельный аттракцион! Слабонервным просьба удалиться!
        Они сорвались со скалы одновременно и почти одновременно достигли воды. Только Макс плюхнулся, точно кашалот, подняв целый фонтан брызг, а Венсан вошел, как могла бы войти игла - без всплеска.
        - Здорово у тебя получается,- одобрительно проронил Макс, когда они уже подплывали к берегу.- Долго тренировался?
        - Ну, в общем, да,- отозвался тот, помедлив.- Приблизительно полжизни.
        Потом была долгая пауза, во время которой все четверо валялись на раскаленном песке, грели кости и отдыхали от всех волнений этого суматошного утра. Солнце пекло нещадно. Почувствовав, что начинает плавиться, как сырок, Джемма взяла свою циновку и перебралась в тень от склона горы. Чуть погодя к ней присоединилась Лиза. Они открыли бутылку минеральной воды, съели по конфетке и решили пойти искупаться.
        Услышав их голоса, Венсан перевернулся и сел, скрестив ноги по-турецки. Макс тоже привстал, опираясь на локоть. Теперь они оба смотрели на Лизу и Джемму, стоящих рядом в полосе прибоя.
        - Ну и которая твоя?- полюбопытствовал Макс.- Или ты дерешь их обеих?
        Венсан сидел неподвижно, с отсутствующим выражением лица. Понять, что у него на уме, в такие минуты было совершенно невозможно.
        Не дождавшись ответа, Макс кривовато усмехнулся и уже собирался смягчить свою бестактность какой-нибудь шуточкой, как вдруг взгляд его упал на странное белое уплотнение на спине Венсана. Справа, где ребра. Он озадаченно хмыкнул, припомнив, что точно такое же уплотнение видел на его груди, пониже правого соска. Сзади - входное отверстие, спереди - выходное. Или наоборот.
        От этого предположения ему стало не по себе. Он сел рывком, коснулся круглого шрама согнутым указательным пальцем.
        - Это что, огнестрельное ранение?
        Венсан молча наклонил голову. Ни «да», ни «нет». Понимай как знаешь.
        - Ничего себе! Ты что, воевал?
        Никакого ответа.
        - Черт, где ты нашел войну?
        Тут только Венсан шевельнулся и глянул на него краем глаза.
        - В наше время, к сожалению, войну найти легче, чем мир.

* * *
        Скорчившись на большом валуне, у подножия которого колыхались лохматые водоросли, Лиза смотрела вперед - туда, где ярко-синее небо встречалось с темно-синей водой, образуя линию горизонта, и думала о змее из своего сна. Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него... Наваждение! Сумасшествие! В двух шагах от нее на песке сидел Макс.
        Она уже заявила, что не хочет с ним разговаривать. Не хочет и не будет («Все уже сказано, Колесников»), но сидеть на песке ему не запрещалось. Песок - он для всех. Туристиче-ская зона.
        - Но теперь-то, когда я уже заплатил за все сполна, может быть, ты перестанешь обращаться со мной как с преступником?
        - Все уже сказано.
        В постепенно растущей тени от скалистого мыса расположились Джемма с Венсаном. Они грызли соленые орешки, запивали их пивом «Мифос» и с каким-то тоскливым отчаянием наблюдали за парочкой у воды. Если бы не надежда на то, что вечером Макс уберется ко всем чертям с острова, выносить весь этот идиотизм не было бы никаких сил.
        Что его привело? Любовь? Хм...
        Любовь к девочке, изнасилованной им шестнадцать лет назад? Или любовь к женщине, сумевшей достойно отомстить? Достойно - в ее понимании...
        - Какой же он нелепый с этими своими признаниями,- задумчиво протянула Джемма.- Смех, да и только. Даже не верится, что он способен на насилие.
        Венсан кинул в рот орешек.
        - Ну, когда девушка первый раз с мужчиной, это всегда в какой-то степени насилие.
        Джемму так и подбросило на циновке.
        - Ты говоришь это как знаток?
        - Не переводи стрелки.
        - Почему нет? Мне интересно.
        - Что тебе интересно?
        - Ты имел дело с девственницами?
        Повернув голову, Венсан уставился на нее своими посветлевшими от закипающего гнева глазами. В ярком свете дня они были особенно хороши на его смуглом лице - точно зеленоватые льдинки.
        - А ты как думаешь? Каждая женщина рождается девственницей, и рано или поздно кто-то должен это исправить.
        - Хочешь сказать, девственниц хватает на всех?
        - Именно.
        - Еще немного,- возмутилась Джемма,- и ты скажешь, что он ни в чем не виноват.
        - Только в том, что не позаботился об обстановке. Понимаешь, о чем я? Он не водил ее по ресторанам и концертным залам, не заваливал букетами, не клялся в вечной любви... Скорее всего он и не был готов ни к каким серьезным отношениям. Ему просто приспичило, а тут подвернулась она.
        - Бедолага! Вот уж действительно не повезло! Я о Максе. Ведь, как выяснилось, настоящая жертва - он.
        - Этого я не говорил.
        - Значит, я не так поняла?
        Он молчал, глядя на нее с непоколебимым спокойствием властелина, солнце-героя, для которого не существует никаких преград, так что в какой-то момент она даже оробела. Это властное выражение на лице мужчины всегда повергало ее в некий бессознательный трепет. Но Венсан впервые показал себя таким.
        - Хочешь знать мое мнение? Ладно, слушай. Я, как и ты, как вы обе, нахожу ситуацию прискорбной, но по другой причине. Парень повел себя неправильно. Назовем его поведение неприличным, нецивилизованным, не соответствующим общепризнанным нормам морали, поскольку мораль есть побочный продукт цивилизации, не имеющий непосредственного отношения к природе человека.
        - Бог мой!
        - Однако девушка повела себя еще хуже. Ее поведение можно смело назвать ненормальным, истеричным, противоречащим не только здравому смыслу, но и всем человеческим инстинктам, доставшимся нам от наших далеких предков. Инстинкту размножения, например. Она превратила себя в ходячую коллекцию тяжелейших неврозов. И кому это пошло на пользу?
        - Он оскорбил ее, причинил ей боль! Думаешь, это легко позабыть?
        - Нет, не легко. Но за шестнадцать лет вполне возможно.- Он еще немного помолчал, обдумывая слова, которые собирался произнести.- Экспертиза, судебное разбирательство - все это было по-своему необходимо. Мы являемся членами человеческого сообщества, человеческое сообщество имеет свои законы, и если каждый ублюдок в состоянии полового возбуждения будет эти законы преступать... короче, я уже сказал: это было необходимо. Но ПОСЛЕ этого ей следовало обо всем забыть. Забыть навсегда, compris ? Вырвать эту страницу из книги жизни.
        - Но он же сам появился спустя столько лет...
        - Ну да. Он появился, обозначил интерес, и у нее возникло искушение накормить парня его же собственным дерьмом.- Он усмехнулся.- Понимаю... Но она не должна была поддаваться этому искушению, вот в чем дело. Она должна была дать ему понять, что дело закрыто. Навсегда.
        - Кто же тогда заплатил бы за нанесенное ей оскорбление?
        - Кто? Да какая, к чертям собачьим, разница? Ей следовало забыть и о парне, и об оскорблении. Этим она помогла бы прежде всего себе самой.
        - Знаешь что? Ты просто... просто... - Джемма не находила слов от негодования.
        - Salaud [Скотина (фр.).] ,- подсказал Венсан,- как и все мужчины.
        - Все вы думаете только о собственном удовольствии, а на женщину вам наплевать. Вас интересует только то, что у нее под юбкой.
        - Свой итальянский пафос прибереги для другого случая.
        - Почему это? Ты не любишь правду?
        - Не люблю, когда кто-то, все равно кто, делает из мухи слона.
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что потеря девственности ничего не значит для женщины?
        Он закатил глаза.
        - Хватит с меня этого дерьма! Девственность! Я читал Фрейда и других ученых маньяков, но не собираюсь вслед за ними воспевать эту ошибку природы!
        - Vigliacco! [Подлец! (ит.)]
        - Я понял,- кивнул Венсан.- Перевод не требуется.
        Джемма вскочила на ноги. Волосы взлетают от ветра, ноздри раздуваются - настоящая фурия!
        - По-твоему, переживания девушки - это ерунда?
        - Сядь.- Он похлопал ладонью по циновке.- Я расскажу тебе одну историю.
        Заинтригованная, она послушно села на прежнее место.
        - Подруга моей сестры... - начал Венсан.
        - У тебя есть сестра?- удивленно переспросила Джемма.- Первый раз слышу.
        - Да, Франсуаза. Она моложе меня на три года... Так вот, ее подруга Ирэн долгое время встречалась с очень приличным молодым человеком (этот роман подробно обсуждался женщинами нашей семьи на протяжении года или полутора, точно не помню) и наконец вышла за него замуж. Первая брачная ночь прошла на удивление спокойно. Жених и невеста так нагрузились шампанским, что могли только мирно посапывать под одеялом, как птенчики в гнездышке. Следующая ночь ознаменовалась приходом месячных. Пришлось подождать, пока они закончатся (хотя, убей меня бог, не пойму, чем одно может помешать другому). Ладно... Потом была мигрень. Потом растяжение каких-то связок. Потом еще длинная вереница обстоятельств, из-за которых было совершенно невозможно приступить к исполнению супружеских обязанностей. Короче, эта коза не подпускала к себе законного мужа месяца три, если не больше. И знаешь, чем кончилось дело?
        - Чем?
        - Он собрал ее манатки, погрузил в машину, туда же запихнул самое Ирэн и отбуксировал назад, в дом ее престарелых родителей. Чтобы они, прежде чем выдавать дочку замуж, объяснили ей, в чем заключается смысл этого мероприятия, откуда берутся дети и все такое.
        - Вот свинья!
        - Ты думаешь? Но он же не стал ее насиловать. Он честно ждал, пока она договорится со своей скромностью, преодолеет свои страхи и прочее. Но ей, судя по всему, больше нравилось втихомолку упиваться своим новым статусом замужней дамы, наслаждаясь завистью менее шустрых подруг.
        - Что же было дальше?- помолчав, спросила Джемма.
        - Дальше? Дальше она день за днем безутешно рыдала у нас на кухне, а мать с сестрой вторили ей, проклиная всех на свете мужчин, а после ее ухода потешались над ней самым немилосердным образом. В итоге они не придумали ничего лучшего (теперь я говорю уже не о матери и сестре, а о сестре и ее подруге), чем прийти ко мне и попросить, чтобы я лишил Ирэн ее пресловутой девственности. Не потому, что она считала меня более опытным любовником, чем ее несчастный Жерар, а просто потому, что я оказался под рукой.
        Джемма недоверчиво рассмеялась.
        - Серьезно? Ты не выдумываешь?
        - Нет, дорогая. ТАКОе я не сумел бы выдумать при всем своем желании.
        - И что ты ответил?
        - Ну, учитывая, что ее девственность уже перешла в разряд хронических заболеваний, я посоветовал ей обратиться к врачу. Чуть погодя она так и поступила. Ей удалили девственную плеву под наркозом. Недурно, да? Только муж и после этого почему-то отказался иметь с ней дело. Наверное, он был законченным кретином и эгоистом.
        - А чего она боялась, она не сказала? Почему предпочла не мужа, а врача?
        - Она боялась,- отозвался Венсан с усмешкой,- что «этот грубиян» причинит ей боль. Черт возьми, прохождение через родовые пути - тоже боль. И смена молочных зубов - боль. И укус соседской болонки, и падение с велосипеда... Кроули вообще утверждал, что наша жизнь - одна сплошная, нескончаемая боль, и облегчить свои страдания нам удается, только безостановочно переходя из одной болезненной позы в другую.
        - Ты находишь это забавным? Лично я - нет.
        Джемму опять понесло. Пять минут назад она настолько самозабвенно защищала свою подругу Лизу, что теперь автоматически бросилась защищать неизвестную Ирэн. Венсан уже жалел, что дал втянуть себя в этот бессмысленный спор.
        - Жизнь действительно непростая штука, но это значит только то, что люди должны всеми силами помогать друг другу. Помогать, а не наоборот! Что же касается боли, то, сталкиваясь с ней, мужчины иной раз ведут себя хуже самой капризной из женщин!
        - Знаю,- кивнул Венсан.- Я видел.
        - Но сам ты, конечно, не из таких.
        - Я?- Он помолчал.- Не знаю. Не думал об этом.
        Заболтавшись, они чуть не прозевали момент, когда Лиза полезла в воду. Макс провожал ее глазами, а когда она отплыла на порядочное расстояние, устремился за ней.
        - Венсан,- тихо проговорила Джемма.
        Без единого слова тот вскочил, незаметно перебрался на другую сторону скалистого мыса, выбрал подходящее место и нырнул. Глубже, глубже... Под водой обогнул скалу и вскоре увидел пловцов. Как всегда, это выглядело немного комично. Движения ног - как будто смыкаются и размыкаются створки ножниц. Движения рук - как работа веслами, но неуклюжая, неумелая работа. Движения... слишком много лишних движений.
        Мужчина и женщина - головы над поверхностью воды. Женщина плавать не умеет. То есть умеет, но не так хорошо, как ее спутник. Держатся вместе, не расходятся. Черт, кажется, начинают чудить. Вот она изменила направление. Задергала ногами, завертелась волчком... Что за игру они затеяли? Его руки легли ей на плечи и с силой надавили, заставив ее глотнуть воды. Ее лицо с зажмуренными глазами...
        О Вельзевул, князь погибели и вождь разрушения, заблуждение ангелов Божиих, омерзение для праведных,- что ты хотел совершить! [Евангелие от Никодима.]
        Оставшаяся на берегу Джемма увидела, как голова Лизы скрылась под водой, и вскочила на ноги, испустив пронзительный крик. Забегала взад-вперед по берегу, пытаясь сообразить, чем же можно помочь, и понимая, что скорее всего ничем. Вода в самой середине бухты бурлила и пенилась. Там происходило что-то ужасное. УЖАСНОЕ!
        Лиза показалась на мгновение... до Джеммы донесся ее кашель... и вновь скрылась из виду. Скрылся и Макс. Нелепо взмахнув руками, как будто проплывающая мимо русалка взяла да и утащила его на дно. Минуту водная гладь оставалась ровной и безмятежной (позже Джемма говорила, что это была самая страшная минута в ее жизни), затем Лизу вытолкнули на поверх-ность, как резиновую куклу... опять послышался кашель, стон..
        - Мать Пресвятая Богородица... - лепетала Джемма, осеняя себя крестным знамением. - Благодетельница, заступница... под твою защиту прибегаем...
        Лиза судорожно кашляла, извергая из себя потоки соленой воды. В глазах у нее мерцало и двоилось, но это было лучше, чем чернота, которая накатила в тот миг (последний, как ей показалось), когда воздух и свет исчезли и осталась только вода. Справа и слева, сверху и снизу. Одна только вода, вода повсюду. Она помнила свои мысли - простые, как у ребенка. «Нет, только не я, только не так, только не сейчас... Помогите! Кто же поможет? Кого позвать? Венсан!.. Джемма!.. Мама!.. Боже!..»
        Потом чьи-то сильные руки подхватили ее и повлекли вверх. Потом появился свет, потом воздух и голос. Голос возле самого уха: «Дыши, Лиз, дыши!» Она задышала, почувствовала рядом с собой мускулистое тело Венсана и изо всех сил вцепилась в него, боясь снова остаться наедине с сине-зеленой бездной. К горлу подкатили рыдания. Рыдания, сопровождаемые тошнотой.
        - Венсан,- пролепетала она, давясь водой и слезами.- Помоги мне... пожалуйста...
        - Именно это я и делаю,- отозвался он, поддерживая ее затылок.- Спокойно, Лиз. Дыши глубже. Все уже позади.
        - Держи меня крепче. Ты сможешь?- взволнованно спрашивала она.- Справишься?
        Ей пришло в голову, что спасение утопающего - не такая уж легкая работа.
        - Да, да, не бойся. Держись крепче. Порядок... Можешь больше ничего не делать. Нет, не надо мне помогать. Расслабься.
        Лиза легла на воду, как он велел, закрыла глаза, а когда открыла, глубина под ними не превышала полутора метров.
        - Еще немного... Ну, вот и все. Вставай, здесь мелко. Держись за меня. Вперед, вперед!
        Потом она долго сидела на циновке, борясь с головокружением. Джемма суетилась вокруг: растирала ей руки и ноги, обнимала, баюкала, как младенца. Поблагодарить ее Лизе мешал мучительный кашель, который почему-то никак не желал прекращаться, хотя от него уже болела диафрагма. Зубы стучали.
        - Сейчас поедем домой,- приговаривала Джемма.- Сейчас, любовь моя. Потерпи.
        Венсан уже грузил вещи в лодку. За ним по пятам впри-прыжку следовал Макс, что-то объясняя на ходу, не умолкая ни на мгновение. Губы его шевелились, руки описывали в воздухе дуги и кренделя... Вот он остановился, просительно тронул Венсана за плечо. Тот, не глядя, отодвинул его с дороги и направился к сидящим в обнимку подругам.
        - Дамы! Прошу на борт.

* * *
        Тишина, тишина во всем доме, если не считать проклятых цикад. Не слышно даже, как внизу, в кухне, Джемма гремит кастрюлями и сковородками, пробуя в одиночку приготовить обед. Собирались пообедать в Керкире, но из-за Лизиной мигрени (еще бы - пережить такой стресс!) пришлось остаться дома, довольствуясь тем, что есть в холодильнике. А что там есть? Замороженные куриные грудки, козий сыр, паштет... помидоры, немного зелени... домашний хлеб (спасибо Никосу), бананы, кумкуат, шоколадные конфеты...
        Да, тишина практически полная. Полумрак зашторенной комнаты действует отнюдь не успокаивающе, поэтому приходится встать и впустить в помещение солнечный свет. Полумрак - не совсем то, что нужно без пяти минут утопленнице для того, чтобы вновь почувствовать себя живой. Слишком напоминает темные глубины, которые чуть было не поглотили ее вместе со всеми мечтами, амбициями, за-блуждениями и прочим бесполезным хламом, которым заполнена обычная человеческая жизнь.
        Раздвинув шторы, Лиза еще некоторое время стоит у окна. Отсюда, со второго этажа, сад кажется розовым. Тому виной - цветущая бугенвиллея. Ярко-розовые граммофоны с мягкими лепестками свисают буквально отовсюду. Раскрываются, вянут и опадают, опережая друг друга, стремясь заполнить все доступное пространство, как какой-нибудь фантастический клон.

«Ну вот, голубушка, впервые ты взглянула смерти в лицо. Не понарошку - всерьез. И что чувствуешь в связи с этим?» Все это слишком сложно... слишком сложно, чтобы выразить словами. Мужчина попытался утопить свою бывшую жену. Этот факт не подлежит сомнению, хотя никто об этом не говорит. Какой смысл? Во-первых, теперь это уже не докажешь. Во-вторых, Макс еще здесь, и если начать его дожимать... Известно же, что загнанный в угол зверь нападает еще более свирепо. Все правильно. Если путь к отступлению отрезан, остается только нападать.
        Пока что он держится как случайный свидетель едва не случившегося несчастья. Изображает тревогу, озабоченность, испуг... Но она-то знает. И знает Венсан, который в буквальном смысле слова вытащил ее за волосы. И ему пришлось потрудиться, потому что Макс отнюдь не обрадовался появлению третьего лица! Венсан чувствовал, как сукин сын борется, пытаясь завершить начатое. Но конечно, впустую. В воде против француза у него не было никаких шансов, и он очень быстро это осознал. Потом суетился, заглядывал в глаза: «Ты как, Лиза?.. Все в порядке?..» -
«А как же! Жаль разочаровывать тебя, Колесников, но все в полном порядке, не считая воды в ушах».
        Там, на берегу, когда она слегка отогрелась в ласковых объятиях Джеммы, Венсан спросил ее:
        - Что случилось?
        Лиза с трудом проглотила слюну.
        - Сама не знаю. Вдруг ни с того ни с сего свело ногу. Вроде бы и вода не холодная. . Я испугалась - и больше ничего не помню.
        - Вот видишь!- торжествующе вскричал Макс.- Это была просто судорога! Судорога, и ничего больше. Я пытался помочь ей, но ты меня опередил. Кстати, откуда ты взялся? Только что никого не было, и вдруг...
        - Ага,- сказал Венсан, пристально глядя на Лизу.- Значит, судорога.
        - Ты что, не веришь мне?- обиделся Макс.
        - С чего ты взял?
        Но Лиза видела его глаза. В них было понимание, настоящее понимание. Судорога... ничего не помню... Да уж, признаться (даже себе самой) в том, что твой бывший муж задумал тебя убить,- это, друзья мои, совсем не просто.
        Тень на балконе, легкое поскрипывание резиновых подошв - и Лиза уже знает, кого там принесло. Первая мысль: бежать. Но это уже смахивает на паранойю, поэтому она остается и спокойно поджидает посетителя, стоя в проеме балконной двери.
        - Привет,- произносит Макс с неуверенной улыбкой.- Ну как твоя голова?
        - Уже лучше.
        - Ты это... будь поосторожнее, ладно? Далеко не заплывай. Во всяком случае, одна.
        Лиза чувствует, как каменеет лицо. Каменная улыбка, как у индийской Тары.
        - Я была не одна.
        - Послушай... - Он шумно переводит дыхание.- Вечером я уеду. Но прежде чем я уеду, нам надо поговорить.
        - Как, опять?
        - Что значит «опять»? Ты ни разу не выслушала меня как следует!
        - Слишком длинные предисловия. Тебе следовало говорить покороче.
        - Лиза, посмотри на меня.- Он попытался взять ее за плечи.- Я же не какой-нибудь...
        - Убери руки!
        Они не сразу замечают Венсана, который вошел обычным путем, через дверь. В широких льняных брюках и рубашке нараспашку он выглядит потрясающе. Ходячая реклама зубной пасты, пены для бритья, мужской туалетной воды и бог знает чего еще. Быстрый взгляд на обоих участников представления (оценить ситуацию), отдельная улыбка Лизе.
        - ?a va, la santе? [Здоровье как, в порядке? (фр.)]
        - Bien , mon cherе ,- отозвалась Лиза.- Tre?s bien [Хорошо, дорогой. Очень хорошо (фр.).] .
        - Я вас понял,- бормочет Макс, краснея от досады.- И все же нельзя ли говорить по-английски?
        Венсан готов на все ради гостя.
        - Обед готов. Хозяйка приглашает к столу.
        Спокойствие. Главное - сохранять спокойствие. До вечера каких-нибудь три-четыре часа. Даже если опоздает на паром, всегда сможет заночевать в городском отеле. Придумает что-нибудь. В худшем случае посидит до закрытия в каком-нибудь кабаке, а потом - на скамеечке в парке. Ничего ему, голубчику, не сделается.
        Обед прошел в теплой, дружественной обстановке. Все рас-точали похвалы шеф-повару, то есть Джемме, а она горделиво улыбалась, не забывая подкладывать Лизе лучшие куски. Жареная курица, салат, отварной картофель с зеленью и оливковым маслом - все было так вкусно, что в течение часа непримиримые враги вели себя как лучшие друзья. За столом - никаких разборок!
        Венсан, как всегда, был на высоте. «Еще капельку бренди, mon vieux ?.. Сигарету?..
        Этакое несокрушимое добродушие, свойственное сытым, самодовольным европейцам и доводящее до исступления русских. В исполнении Венсана это выглядело на редкость правдоподобно. Надо было знать его, чтобы заподозрить, что это всего лишь игра.
        Все просто классно, только вдруг Лиза почувствовала, что обед просится обратно. Извинившись, она выскочила из-за стола и опрометью кинулась в ванную.
        Буквально через минуту раздался стук в дверь. Она опрометчиво открыла.
        - В чем дело, Лиза? Тебе плохо?
        Она покосилась на себя в зеркало. Белое лицо, испарина на лбу...
        - Ерунда. Немного тошнит, вот и все.
        Очередной позыв заставил ее резко повернуться и присесть на корточки.
        Макс все изображал обеспокоенного родственника:
        - Что, опять? Ведь прошло же...
        - Уйди, бога ради,- выдавила она, склоняясь над унитазом.
        Макс убрался.
        Лиза представила, как он разглагольствует там сейчас в ее отсутствие. Да-да, старый недуг. Думали, все прошло, и на тебе... Нервная анорексия. Бедняжка не могла есть. Сколько докторов пытались помочь! А главное, с чего бы? Спокойная, обеспеченная жизнь, любящий муж...
        Отдышавшись, она прополоскала рот, умылась, тщательно промокнула лицо полотенцем. Взглянула на себя еще раз. Ладно, наплевать. Вышла на веранду и присела на широкие деревянные перила. Солнце, просвечивающее сквозь зелень ветвей... одуряющий аромат кипарисов и сосен...
        - Сегодня он уедет.- Венсан щелкнул зажигалкой, прикурил и уселся напротив, прислонившись спиной к опорному столбу.- Обещаю.
        Она тихонько вздохнула.
        - Это была не очень хорошая идея, правда? Привезти его сюда.
        - Гораздо худшей была идея выйти за него замуж.
        - Но...
        - Вам нужно было расстаться еще шестнадцать лет назад.
        - Мы и расстались, а потом...
        - Нет.- Венсан покачал головой.- Нужно было расстаться навсегда. Навсегда.
        Не сразу после этого Лиза рискнула заговорить. Но Венсан молчал, никак не обнаруживая своего раздражения, и это придало ей решимости.
        - Знаешь, недавно мне приснился сон...
        - Сон?- Он зорко глянул на нее из-под черных ресниц.- Расскажи.
        Рассказывая, она не переставала следить за его лицом. И вот что ее удивило: странная трансоподобная сосредоточенность. Казалось, он разгадывает сложный ребус. А когда она повторила слова, прозвучавшие у нее за спиной уже после расставания со змеем, Венсан чуть не упал с перил.
        - Что?
        - Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него... - послушно повторила Лиза.- И что, по-твоему, это значит?
        - Я не большой специалист по толкованию сновидений, но эти слова... Это же цитата из Останеса у Абу-аль-Касима. Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него, и знай, что в тебе есть нечто от его природы, что никогда не будет извращено... Таким образом Гермес указывает Останесу, что в его природе есть нечто нетленное, что он делит с Агатовым демоном. Нечто божественное, evidemment
[Очевидно (фр.).] , зачаток единства.
        - И где же я могла это услышать?
        - Ты могла прочесть, забыть, а потом вспомнить во сне. Такое бывает.
        - Прочесть? Где?
        - У Юнга, например. Он много писал об алхимии.
        Лиза задумалась. Пока она перебирала в уме все прочитанные за последнее время книги, у Венсана тоже возник вопрос:
        - С чего это он психанул? Ты разозлила его? Сказала что-то обидное?
        - Не помню. Мы наговорили друг другу столько всего...
        - Постарайся вспомнить. Сегодня утром, у машины, и потом, на пляже... о чем вы говорили?
        Старательно, как будто отвечала урок, Лиза воспроизвела чуть ли не дословно все мало-мальски значимые диалоги.
        Венсан насторожился.
        - Ты сказала ему, что принимала противозачаточные таблетки?
        - Ну да. Я правда их принимала.
        - А сейчас?
        - Сейчас - нет.
        - Сколько уже прошло?
        - Чего?- не поняла Лиза.
        - Сколько времени прошло с тех пор, как ты перестала их принимать?
        Она прикинула.
        - Года полтора. Может, чуть больше.
        - Как же ты обходилась все это время?
        - У меня никого не было,- нехотя призналась Лиза.- Я имею в виду постоянных партнеров. А непостоянных я просила пользоваться презервативами.
        Венсан молча смотрел на нее, потихоньку сцеживая дым сквозь зубы. Она догадывалась, о чем он думает.
        - Мы занимались сексом почти ежедневно на протяжении двух месяцев.
        Лиза отвернулась со скучающим выражением лица. Взгляд в сторону, как будто и вопросы, которые он собирался задать, и ее уклончивые ответы уже прозвучали.
        Венсан смотрел на нее в упор.
        - Ты беременна?
        - Не знаю.
        - Впервые слышу такой ответ.
        - А вопрос? Вопрос, выходит, задаешь не впервые?
        - Нет.
        - Какими же были предыдущие ответы?- В ее голосе появились насмешливые нотки.
        - Разными,- тихо ответил Венсан.
        - Вот как?
        - Да.
        Теперь уже и ей стало интересно.
        - У тебя есть ребенок?
        - Нет. Но мог быть.- Венсан помолчал, разглядывая кончик сигареты.- Она сделала аборт раньше, чем я узнал.
        - Имела право.
        - Конечно.
        - И после этого ты ее бросил.
        - Как ты догадалась?
        - Типично мужская реакция. Поступок человека, отказывающегося признать, что аборт - личное дело женщины.
        - Мое тело - мое дело. Я слышал этот лозунг. Но ты не похожа на феминистку.
        - Я не очень хорошо представляю, кто такие феминистки,- пробормотала Лиза.
        - Я тоже.
        Они одновременно рассмеялись. Хором, но совсем не весело.
        - А если ты поймешь, что беременна, ты скажешь мне?
        - Нет.
        - Так я и думал.
        В шестом часу вечера Макс начал собирать вещички. Чтобы его напоследок не пробило на разговоры, Джемма и Лиза вышли на веранду с початой за обедом бутылкой вина и расположились в плетеных креслах. Венсан крикнул, что будет на кухне. Он устал и хотел побыть один.
        - Знаешь, о чем я думаю?- внезапно сказала Лиза.- О том, что ведь он был прав, этот подонок. Рядом с нами никого не было. Венсан появился просто из ниоткуда, из-под воды, причем без акваланга.
        - Он зашел за мыс, нырнул и подплыл к вам под водой,- пояснила Джемма.
        - Как же ему удалось столько времени обходиться без воздуха?
        - Он тренированный ныряльщик. Я слышала, некоторые из них могут находиться под водой без дыхательного аппарата больше пяти минут. К тому же он очень быстро плавает. Знаешь, как он плыл вместе с тобой?
        - Ну и как?
        - Как ракета. Вжик - и уже на берегу. В жизни не видела, чтобы кто-нибудь так плавал.
        Предмет их обсуждения тем временем колдовал над кофеваркой, в спешном порядке решая вопрос: добавить ли в кофе корицу и ложечку сахара или уж не экспериментировать и сварить так, без всего? За этим занятием и застал его Макс. Лиза отказалась говорить с ним, а высказаться между тем хотелось. И у кого же еще искать сочувствия, как не у своего брата-мужика?
        - Не помешаю?- Макс застенчиво улыбнулся.
        Венсан решил не нагнетать обстановку.
        - Заходи. Чашечку кофе?
        - Можно.
        За последующие полчаса он успел изложить всю историю своей неудачной женитьбы с последующим скандальным разводом и разделом имущества. Венсан слушал с вежливым интересом, без эмоций и комментариев. Кому нужна эта исповедь? Через пару часов они распрощаются и забудут друг о друге. Выкопать ямку в земле и излить душу... м-да.
        Пользуясь случаем, он разглядывал этого русского Казанову. Странный персонаж. Самоуверенный и в то же время трусоватый. Чуть что - и за чью-нибудь спину. Это всегда чувствуется, даже если имеют место видимые доказательства преуспеяния: дорогие часы, дизайнерская одежда, модная стрижка... Легкая небритость - тоже дань моде. Черты лица мужественные (глянцевая мужественность, от которой млеют официантки), разве что подбородок мелковат. Но с ямочкой, как и положено кумиру всех женщин.
        - Господи, если б я только знал, что она будет мусолить это всю оставшуюся жизнь!.
- причитал Макс, упиваясь своими страданиями.- Зачем ей это понадобилось? Ума не приложу.
        - Понадобилось что?- приподнял брови Венсан.
        Они сидели друг против друга, как старые приятели. Между ними на столе стояли кружки, кофейник, вазочка с печеньем, два стакана и бутылка «Метаксы».
        - Да вся эта чертова канитель с судом, экспертизой... Какая-то глупость, ей-богу! Ведь по большому счету с ней ничего не случилось.
        - А с тобой? С тобой ничего не случилось?
        - Да я так нажрался, что наутро ничего не помнил! Как и она, кстати. Мы все нагрузились под завязку. Так нет же, ей надо было испоганить мне всю жизнь... Черт, но ты-то по крайней мере должен меня понять!
        - Почему?
        - Ну... - протянул Макс, словно бы растерявшись от необходимости объяснять очевидное.- Ты тоже мужчина.
        - Мужчина.- Венсан сделал паузу, чтобы глотнуть из стакана.- Но не насильник.
        Макс громко застонал, дурея от его тупости.
        - Она была пьяная, понимаешь? Просто пьяная девка на вечеринке. Откуда мне было знать, что она девственница?
        - Она разве не сказала?
        - Да кто слушает пьяную стерву? Она весь вечер передо мной вертелась, сиськами трясла... Постой!- Макс неожиданно умолк и уставился на Венсана с таким искренним недоумением, что тот чуть не расхохотался.- Так ты считаешь, что я не прав? Что она правильно сделала, смешав меня с дерьмом?
        - Ну... в общем, да.
        - Ну и ну!- Макс не верил своим ушам.- Ты единственный мужчина, который встал на ее сторону.
        Венсан глубоко вздохнул:
        - Я не вставал ни на чью сторону. Ты спросил, я ответил: да, ты не прав. А знаешь, в чем ты не прав? Я тебе объясню.- Интонации его голоса неожиданно изменились. Теперь он говорил жестко и внятно, не сводя с собеседника прищуренных светлых глаз.- Не в том, что был таким засранцем в молодости - взбалмошным юнцом, не привыкшим отвечать за свои поступки,- в этом скорее всего повинны твои папочка с мамочкой. И даже не в том, что по пьяни не удержал в штанах свой la bite [Член, пенис (фр. жарг.).] , чем испортил девчонке платье и вообще весь вечер. А в том, что не оставил ее в покое после. За это-то она и смешала тебя с дерьмом.
        - Ну, ты... - медленно проговорил Макс.
        Глаза его уже измеряли расстояние, отделяющее его от обидчика.
        Венсан встал и вышел из-за стола. Макс последовал его примеру. Сохраняя дистанцию, они переместились на более-менее свободное пространство кухни и замерли, точно канатоходцы над бездной. Состояние неустойчивого равновесия. Ну и сколько это будет продолжаться? Одна секунда, две, три...
        Венсан сдержанно улыбнулся:
        - Не делай резких движений, mon vieux. Ты можешь случайно остаться без головы, и я никогда себе этого не прощу.
        Макс продолжал оглядывать его с ног до головы. Разница в весе у них была килограммов десять, если не больше.
        - Плаваешь ты, конечно, здорово. Но у меня разряд по вольной борьбе.
        - Рад за тебя.- Венсан, не глядя, отодвинул подальше стул.- И все же это не повод для самоубийства.
        - Ты такой крутой?
        - Иногда.
        С шумом выпустив из себя воздух, Макс расслабился и сразу стал похож на полного инфантила и неудачника. Понуро опущенные плечи, срывающийся голос, бегающий взгляд...
        - Ты ни черта не понимаешь! Никто ни черта не понимает! Я хотел жить с ней. Хотел, чтобы все было по-человечески. Я заботился о ней, покупал самые модные шмотки, самые дорогие украшения, но она... - Он сжал кулаки. Жест бессилия, который никого не напугал. Губы у него дрожали, как у ребенка, готового расплакаться от стыда и злости.- Неужели она никогда не простит меня? Господи, ну что за стерва! А я, дурак... - Он скорбно покачал головой.- Я так хотел сделать ее счастливой! Я полюбил ее...
        - Tant pis [Тем хуже (фр.).] ,- пробормотал Венсан.
        Отошел в сторону и присел на край стола. Смотреть на этот спектакль ему было противно. К тому же он был уверен, что все это сплошное притворство. Понты и враки, как у школьников младших классов. Разряд по вольной борьбе... Да какой там разряд! Хорошо, если у него хватает силы воли раз в неделю заглянуть в тренажерный зал. Артист!
        - Какая гадина, господи!- С каждой минутой Макс все больше входил в роль.- Права была моя мать, когда говорила...
        Тут Венсан не выдержал и оглушительно расхохотался.
        - Твоя мать? Ну конечно... А ты вообще хоть что-то в жизни сделал без подачи своей мамочки? Только одно и сделал, да? То, о чем успел уже тысячу раз пожалеть. Dеmerde-toi! [Ты говнюк! (фр.)] И ты еще имел наглость претендовать на любовь такой женщины, как Лиз!
        - Да уж! Худшей стервы я в жизни не встречал!
        - И я тоже,- пробормотал Венсан, неожиданно почувствовав прилив крови к лицу.- В жизни не встречал женщины, более достойной любви и восхищения.
        - Восхищения? Да ты, верно, рехнулся. Она же не видит никого, кроме себя! Делает что хочет, гуляет где хочет... Пожил бы ты с ней год-другой, вот тогда бы я послушал про твое восхищение!
        Венсан улыбнулся. Терпеливо, чуть ли не сочувственно, что привело Макса в совершеннейшее неистовство.
        - Мы говорим о разных женщинах, mon vieux.
        - Как так?
        - Очень просто. Ты никогда не видел моей Лиз. А я никогда не видел твоей. Меняя партнера, женщина меняется сама.
        - Чушь!
        - Нет.- С той же соболезнующей улыбкой Венсан покачал головой.- Она бросает тебя и уходит. И вскоре находит себе другого. С другим мужчиной это будет уже совсем другая женщина. Не та, которую знал ты.
        - Вот пусть она и скажет мне об этом сама,- произнес Макс, слегка задыхаясь.- Я хочу услышать это от нее. От нее, а не от тебя!
        - Это лишнее.
        - Я приехал поговорить с ней, и я с ней поговорю, хочет она этого или не хочет. Хватит делать из меня идиота!- Макс перевел дыхание. Резко крутанулся на пятках и направил на стоящего в той же позе Венсана свой указательный палец, как ствол пистолета.- И не суйся между нами, понял? Иначе я разобью твою смазливую рожу.
        - Quai! Tu parles! [Да что ты говоришь! (фр.)] - насмешливо протянул Венсан.
        И тут, конечно, Макс свалял дурака. Как бы ни был он хитер и расчетлив, малая доля первозданной дикости, скрыто присутствующей во всех мужчинах, неожиданно заявила о себе - и он набросился на противника с кулаками.
        То есть задумал наброситься. И даже сделал несколько движений. Но потом что-то случилось (он и сам толком не понял чтo), и он обнаружил себя на полу, лежащим ничком и не способным ни на какие решительные действия. Перед самым его носом возвышалась ножка обеденного стола. По ней снизу вверх ползла большая черная муха.
        Никакой боли он не чувствовал, да и откуда ей было взяться? Венсан его ни разу не ударил. Просто взял и аккуратно уложил.
        - Надеюсь, продолжения не требуется?- спокойно спросил Венсан, глядя на него сверху вниз.
        Макс взвесил свои шансы и ответил коротко:
        - Нет.
        Удовлетворенный его ответом, тот отошел к окну и закурил. В следующую минуту Макс был уже на ногах. Он по-прежнему кипел от злобы, но теперь к ней примешивалось необъяснимое ликование. Как будто сама собой вдруг разрешилась нудная и чрезвычайно мучительная дилемма. Все моментально прояснилось, оставалось только одно маленькое дельце... совсем простое... и на этот раз, черт подери, ему никто не помешает! Рефлекторно он поддернул штаны и пулей вылетел вон.
        Пробормотав ему в спину нечто нечленораздельное, Венсан вернулся к столу. Налил себе еще кофе. Его внимание привлекли громкие голоса, доносящиеся с улицы. Черт, неужели этот засранец так и не понял, что шутки кончились? Или он хочет уехать отсюда с переломанными костями?
        Ого, здорово же его колбасит. Голос сел от ярости, каркает как ворона. Лиза отвечает - громко, истерично... тоже начинает кричать... Несчастные безумцы. Надо же так изводить друг друга - год за годом, год за годом... А это еще что такое? Топот, беготня, шарканье подошв. Джемма орет во все горло. Что-то падает с грохотом. Что-то?.. О, черт!
        Смяв сигарету в пепельнице, Венсан устремился к двери. Но когда он покинул кухню, в три прыжка одолел коридор и выскочил на веранду, непоправимое уже случилось.
        Глава 7
        Макс схватил Лизу за горло. Та двинула ему коленом в пах, потом с силой ударила каблуком по своду стопы. Он не отпускал. Не в силах справиться с ним, озверевшим от злости, Лиза задергалась, судорожно хватая ртом воздух, глаза у нее полезли на лоб. Видя такое дело, Джемма схватила первое, что попалось под руку - пустую бутылку,- и с диким воплем огрела его по голове. Он разжал руки. Лиза отскочила в сторону, но почти сразу вернулась и, пока он хлопал глазами, ощупывая затылок, дала ему здоровенного пинка под зад. Он отлетел к лестнице, машинально ухватился за перила. Но Джемма, уже поджидавшая его у верхней ступеньки, не стала церемониться, хорошенько размахнулась и еще разок смачно наварила ему по черепу.
        Удар получился что надо. Макс кувырком скатился по каменным ступеням, ударился головой о бордюрный камень и остался лежать на садовой дорожке с нелепо раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Абсолютно неподвижно, так что даже неопытный глаз мог усмотреть в этой неподвижности что-то противоестественное. Само собой напрашивалось сравнение со сломанной куклой. С механической куклой, у которой кончился завод.
        - Боже!- произнесла Лиза низким дрожащим голосом.
        И поднесла руку ко рту. Прикусила зубами согнутый указательный палец.
        - Подожди, я посмотрю, что с ним,- шепотом сказала Джемма, удерживая ее на месте.
        И тут раздался крик:
        - Стоять!
        Вздрогнув, они обернулись. Замерли, вцепившись друг в друга. После схватки с Максом обе тряслись в ознобе, а когда увидели лицо примчавшегося на шум Венсана, то и вовсе чуть не лишились чувств. Он выглядел как человек, внезапно настигнутый стихийным бедствием. Пожар, наводнение, извержение вулкана - как это кстати, мать вашу! Приехал на Корфу поправить здоровье... Отличный отпуск, черт побери! Лучше не бывает!
        - Надо посмотреть, что с ним,- повторила Джемма срывающимся голосом.- Кажется, ему нужен врач. Я толкнула его, он оступился...
        - Нет, я!- с необъяснимым ожесточением заспорила Лиза.- Я толкнула его!
        - Черт, да какая разница? Пошли посмотрим...
        - Он первый начал! Мы просто защищались! А что нам оставалось делать? Он набросился на меня, как...
        - ...может, он просто просто потерял сознание...
        - ...как Джек Потрошитель какой-то, я думала, мне конец...
        - Ни с места, я сказал!- рявкнул Венсан, парализуя их взглядом.- И заткнитесь.
        Стоя на верхней ступеньке злосчастной лестницы, они молча смотрели вниз, на мужчин. Не зная точно, но уже предвидя. На двух совершенно разных мужчин, которые перед лицом непоправимой беды из врагов неожиданно превратились в союзников. «Ну что, суки паршивые, угробили мужика?» Этих или похожих слов они подсознательно ждали от своего эмоционального любовника. Их била неукротимая дрожь. Как происходят подобные вещи? Кто решает, чем все должно закончиться?
        Легкой, крадущейся походкой Венсан приблизился к лежащему без движения Максу (из-под его головы на плитку садовой дорожки натекла целая лужа густой черной крови), опустился на одно колено, внимательно осмотрел шею, затылок, землю вокруг. . Осторожно протянул руку, пробуя нащупать сонную артерию. Потом выпрямился и, продолжая смотреть на тело, произнес бесцветным голосом:
        - Он мертв.
        Кратко и сухо. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.
        Ласковое вечернее солнце заливало янтарным светом узкие извилистые дорожки сада; западное крыло дома вместе с лестницей, увитой стеблями дикого винограда; угол веранды с двумя плетеными креслами и круглым пластиковым столиком, какие можно увидеть в летних кафе. Столиком, за которым еще час назад пили греческое вино. Белое сухое из Тессалии. А до этого было красное из Патры...
        Джемма взвыла, как может взвыть только итальянка, причем не всякая итальянка, а истинная дочь мафии. Этот вопль - вибрирующий, надрывный, протяжный - пронесся над садом, как, должно быть, некогда разносился над торфяными болотами Дартмура вой собаки Баскервилей. Она, может быть, вопила бы еще долго (не каждый же день удается совершить непреднамеренное убийство), если бы не Венсан, который подошел и закатил ей такую оплеуху, что она тут же заткнулась.
        - Так лучше?- Он пристально смотрел ей в глаза, готовый повторить процедуру.
        Джемма сглотнула.
        - Да.
        Он повернулся к Лизе:
        - А ты как? В порядке? Помощь не требуется?
        - Нет. То есть не требуется. Я в порядке.
        Взгляд его уперся ей в шею, на которой выступили красные пятна. Пятна от пальцев, едва не задушивших ее. Едва не сделавших ЕЕ жертвой убийства - на этот раз преднамеренного.
        Не думая о том, уместно ли это сейчас, своевременно ли это, Лиза всхлипнула и по-детски припала к его груди. Как маленькая девочка, которая чуть было не попала под трамвай. Спасибо случайным прохожим.
        - Прости. Это только на минутку... прости.
        - Даю тебе ровно одну минуту.
        Обнимая его, она поневоле обратила внимание на то, что сердце его бьется ровно, а дрожи нет и в помине. Вот это выдержка! А как же фобии, как же ночные кошмары?
        - Ну все,- сказал Венсан.- Успокойся. Его больше нет. Ты победила, а он проиграл. Теперь можно успокоиться.
        Его больше нет... Странное дело, при мысли об этом она не испытала ни жалости, ни злорадства. Мозг автоматически обработал информацию и выдал результат, который вкратце сводился к двум пунктам. Первый: ей больше ничто не угрожает. И второй: кроме тюрьмы.
        - Эй, вы обе! Очнитесь!- Голос - точно удар хлыста.- Мне нужна ваша помощь.
        - Что нам делать?- жалобно спросила Джемма, и никто не понял, касается ее вопрос настоящей минуты или ситуации в целом.
        - Живо несите сюда клеенку с кухонного стола и шторку из ванной,- распорядился Венсан.
        - Ты что, собираешься...
        - Без разговоров, ясно? У нас мало времени.
        Сам он по-быстрому сбегал к машине и достал из багажника моток веревки. Стоя над безжизненным телом бывшего мужа со скомканной кухонной клеенкой в руках (Джемма уже спешила к ним с непромокаемой шторой), Лиза чувствовала себя на грани помешательства и в то же время периодически возвращалась мыслями то к стопке неглаженого белья на кушетке в гостиной, то к предполагаемой дате прихода ближайших месячных, то к необычайно оригинальному ожерелью из перламутровых пластин, которое недавно присмотрела в своем любимом ювелирном магазинчике в Керкире. Из этих маечек, полотенец и ожерелий она возводила преграду - преграду между собой и событием, грозящим разрушить ее привычный мир.
        - Давай сюда. Помоги расстелить.
        Прежде чем отправиться за дорожной сумкой Макса (слава богу, успел собраться перед отъездом), она проследила за тем, как Венсан запеленал его сначала в штору, потом в клеенку, а после этого еще обмотал веревкой и навязал кучу узлов. Взвалил на спину, точно куль с мукой, и понес к машине. Машину подогнал заранее. Все в темпе, все по плану. Без колебаний и лишних слов.
        Какой-то наблюдатель внутри ее, какой-то регистратор внешних факторов отметил, что начиная с определенного момента все трое действовали четко и слаженно, как будто успели все обсудить и обо всем договориться. Один делает одно, другой другое, и каждый - именно то, что нужно. Ни разу за все это время не прозвучали такие слова, как «телефон» или «полиция». Ни разу никто не заявил, что предпочитает выйти из игры.
        Распахнутая калитка. Открытый багажник, готовый принять страшный груз.
        - Ты собираешься утопить его?
        Венсан окинул ее сумрачным взором.
        - Я собираюсь похоронить его в море.
        Она хотела добавить что-то, но промолчала. Он подождал еще чуть-чуть.
        - Есть другие предложения?
        - Нет.
        Внезапно наступившая эмоциональная атрофия уже не пугала ее, а, наоборот, обнадеживала. Так, пожалуй, они сумеют пережить этот день. Если только не думать ни о чем дольше одной минуты. Скользить по поверхности сознания. Белье, ожерелье..
        штору и клеенку надо будет купить потом в хозяйственном магазине...
        - Здесь все?- спросил Венсан, принимая у нее сумку.- Он ничего не забыл?
        - Вроде бы.
        - Проверь еще раз.
        - Ладно... Там кровь на дорожке. Что с ней делать?
        Некоторое время Венсан внимательно изучал паспорт Макса, извлеченный из бумажника, потом засунул то и другое в боковой карман сумки, поставил ее в багажник и за-хлопнул дверцу.
        - У вас есть гигиенические прокладки? Что я спрашиваю, конечно же, есть...
        Лиза представила себя и Джемму, устилающих место преступления женскими прокладками, и почувствовала, что над ней вновь нависла угроза помешательства. «Не поддавайся... держись на плаву...»
        - Ты хочешь, чтобы мы... А потом их куда?
        - Да куда угодно! Хоть в пластиковый пакет из супермаркета. Его я тоже заберу вместе с сумкой и остальным... Вперед, вперед, за дело! Соберите всю кровь, какую сможете, остальное смоем из шланга. Что?.. Противно? А мне, по-вашему, приятно нянчиться с этой мумией египетского фараона? Вы за кого меня принимаете? За некрофила? Выполнять без разговоров!
        В конце концов он, конечно, сжалился и даже помог им немного, чтобы поддержать их боевой дух. Ни с того ни с сего рассказал пошлый анекдот, над которым они хохотали до упаду... Вот это уже и вправду была полнейшая психушка. Но когда дело было сделано, всем заметно полегчало.
        Втроем они еще раз обошли весь дом. Прочесали все углы и закоулки в поисках забытых или потерянных гостем вещей. Промыли огромным количеством воды каждую плитку на дорожке, а камень, к которому Макс так неудачно приложился головой, вывернули из земли и тоже погрузили в багажник. Предварительно упаковав в пакет, разумеется. За последние полтора часа они столько всего упаковали в пакеты, что чувствовали себя мусорщиками, космическими ассенизаторами.
        - Интересно, когда все это высохнет, здесь еще можно будет обнаружить следы крови? - спрашивает Джемма, задумчиво глядя на мокрую дорожку.
        Через час стемнеет окончательно, но даже утром, когда взойдет солнце, ответить на этот вопрос будет так же сложно, как и сейчас.
        - Если знать, ЧТО искать... - пожимает плечами Венсан.- Если знать, ГДЕ искать... Будем надеяться, до экспертизы дело не дойдет. Нет тела - нет преступления.
        - Пока что тело есть.
        - Через несколько часов его не будет.
        - Венсан,- Лиза произносит это почти неслышно,- ты знаешь, что делаешь? Ведь это не так просто - избавиться от тела. Оно может...
        - Не думай об этом, ma petite. Верь мне.
        - Почему? Почему я должна тебе верить?
        В его глазах ей чудится нездоровый блеск, но не такой, какой можно увидеть у чрезмерно возбужденного человека.
        - Потому что у тебя нет выбора.
        - Но ведь его начнут искать.
        - Да, причем очень скоро.
        - Как скоро?
        - Там, в сумке, помимо паспорта, еще билет на самолет.- Венсан произносит это со вздохом, но без особого огорчения.- Он должен вылететь из Афин двадцать пятого августа. Через три дня.
        - Боже милостивый!- восклицает Джемма.- Это хорошо или плохо?
        - Без разницы.
        - Значит ли это, что он выехал из афинского отеля?
        - Может, да. А может, нет. Мы же не знаем, сколько времени он планировал провести на Корфу.
        - Если он выехал из отеля, значит, его хватятся только в аэропорту. А если не выехал...
        - Будем считать,- подводит черту Венсан,- что у нас в запасе три дня.
        В своем примороженном состоянии Лиза тоже не вполне понимает, хорошо это или плохо - что в запасе три дня.
        Всего три дня? Или целых три дня?
        Что им предстоит сделать за эти дни? К чему подготовиться?
        - Кто будет заниматься поисками?- спрашивает она устало. Поспать бы, но сейчас не до сна... - Греческая полиция?
        - Думаю, да. Но и российское консульство тоже поставят в известность.
        - Рано или поздно им станет известно о том, что на Корфу проводит отпуск его бывшая жена, а заодно и о том, что он собирался ее навестить. Он мог упомянуть об этом в телефонном разговоре с матерью... Хотя нет. Ей он никогда бы в этом не признался. Зная ее отношение ко мне...
        - Не важно, Лиз. Все это не важно.
        - Он звонил мне несколько раз. Должна ли я сказать об этом полиции? Может, просто очистить память телефона, а потом заявить, что мы расстались два года назад и с тех пор я ничего не слышала об этом человеке?..
        Минуту Венсан размышляет.
        - Звонил он тебе или не звонил - это нетрудно выяснить, обратившись к оператору сотовой связи. Так что лучше не настраивай их против себя на первом же этапе расследования. Не усложняй положение, ясно?
        - Что же я должна сказать?
        - Что он звонил тебе, просил разрешения приехать. Ты его отговаривала, сердилась, говорила, что все кончено, но он настаивал, и тебе пришлось согласиться. В назначенный день и час мы все вместе приехали в Керкиру, проторчали там до самого вечера, но он так и не появился. Не появился и не позвонил. Ты вздохнула с облегчением, потому что на самом деле совсем не радовалась предстоящей встрече. Наоборот, тебя порадовало то, что он не приехал, что в конце концов у него все же хватило ума понять, что здесь ему не будут рады. Мысль о том, что с ним могло что-то случиться, попросту не приходила тебе в голову. Он же взрослый человек, вполне самостоятельный. Да и вообще тебе нет до него никакого дела. Ты вычеркнула его из своей жизни. Конец.
        - Какая разница, хотела Элиза видеться с ним или не хотела, расстались они по-хорошему или по-плохому... - встревает Джемма.- Все равно они не оставят ее в покое. Где он исчез? Здесь или на материке? Добрался ли он вообще до Корфу? Вот что будет интересовать их в первую очередь. А чувства... Что бы она ни сказала о своих чувствах к этому человеку, это не убедит их в ее невиновности.
        - Да, но в желании встретиться с бывшим мужем легче заподозрить злой умысел, чем в нежелании.
        Пауза, во время которой все трое усиленно шевелят мозгами.
        - И ты думаешь, они это съедят?- уныло спрашивает Лиза.
        - Скорее они съедят это, чем что-то другое. Кто вообще видел его здесь?
        - Люди на пляже. Когда мы шли от стоянки к причалу. И на обратном пути - от причала к стоянке.
        - Туристы, которые и внимания-то не обращают ни на кого, кроме себя. Половина из них к тому времени разъедется по домам, а другая половина уже и не вспомнит, где была и что делала в какой-то из этих абсолютно одинаковых дней.
        - Может быть, стоит сказать, что он гостил у нас, а потом уехал?
        - Это сразу же сделает тебя подозреваемой номер один. Для чего ты пригласила его сюда, если вы расстались врагами? Не для того ли, чтобы разделаться с ним, прибегнув к помощи своих друзей? Даже не друзей - любовников. Навряд ли кто-то поверит, что, проживая втроем в этом доме, мы соблюдаем целомудрие.
        - Об этом я не подумала.
        - Понимаю.
        В темноте Лиза ощупью находит его руку и ласково сжимает.
        - А тебе не нужна наша помощь?
        - Нет. Я все сделаю сам.
        Когда через два часа она заглянула спросить, не хочет ли он чаю или еще чего-нибудь, он сидел за столом и, судя по всему, был занят каким-то очень важным делом. Он не курил. Пустая пепельница, зажигалка и пачка сигарет «Gaulois Bleu» лежали рядышком на подоконнике.
        - Что это?
        - Карты подводных течений.
        Лиза подошла поближе, взглянула на развернутые на столе - одна поверх другой - карты. Непонятные значки, отметки, символы, стрелочки, сноски... Она прочла названия: Ионическое море, Адриатическое море, Эгейское море.
        - Откуда они у тебя?
        - Остались с прежних времен.
        - Ты работал в этих морях?
        - Приходилось.
        Ей хотелось спросить, что же, во имя всего святого, он там делал. Но внезапный, беспричинный мороз по коже вынудил ее придержать язык.
        Из распахнутого настежь окна ей были видны часть садовой дорожки, чугунная калитка на скрипучих петлях и обшарпанный джип «тойота фан-круизер», стоящий на обочине дороги. Джип, в багажнике которого лежало мертвое тело.
        Венсан притянул ее к себе, потерся щекой о ее затылок.
        - Как я люблю запах твоих волос.
        - А от тебя всегда пахнет морской водой.
        - Что делает Джемма?
        - Чистит картошку.
        - Иди помоги ей.
        - Гонишь?
        - Не обижайся.- Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку.- На рассвете я должен быть уже далеко отсюда. А у меня еще есть дела.
        Спустившись вниз, она обнаружила, что Джемма уже начистила целую кастрюлю картошки, навела порядок в буфете, а теперь была занята поисками стеариновых свечей, которые всегда водились у них в хозяйстве по причине всеобщего пристрастия к вечерним посиделкам на веранде.
        - В последний раз же купили целый мешок... Куда ты их засунула?
        - Я?.. Ты сама же и засунула.
        - Элиза, не зли меня. Давай подумай хорошенько.
        - Да тут и думать нечего! Они в каком пакете лежали? Вместе с хлебом и бананами? Так ты его и таскала. А у меня были сосиски, салями и курица-гриль. И вообще я не понимаю, на что они тебе сдались?
        - Вот он уедет, тогда я тебе скажу.
        Джемма вынырнула из нижнего шкафчика буфета, сердито дунула на прилипшую ко лбу прядь волос, набрала побольше воздуха для очередной гневной тирады, взглянула на Лизу... и вдруг расплылась в улыбке.
        - Вот эта твоя кофточка мне очень нравится. Ты в ней такая беззащитная.
        Лиза сардонически хмыкнула. «Ах, ты такая беззащитная!» - говорила одна убийца другой... Но кофточка - с этим она была полностью согласна - выглядела очень даже свежо и сексуально. Бледно-розовый трикотаж, шелк с вискозой плюс немного синтетики. Верхнюю пуговку можно не застегивать. Рукавчик три четверти, благородный матовый блеск... словом, на все деньги.

«Что за черт? О чем я вообще думаю?..» Спохватившись, она попробовала заставить себя подумать о чем-нибудь другом, а еще лучше выбросить из головы все мысли, но это оказалось не так-то просто.
        - Посмотри в кладовке,- распорядилась Джемма.
        И Лиза покорно двинулась в кладовку. Там-то и обнаружился искомый пакет со свечами. Еще какое-то время ушло на взаимные обвинения («Я же говорила - ты!.. Кроме тебя, некому!..»), после чего обе поднялись наверх и улеглись в постель. Не для того, чтобы спать, и не для того, чтобы заниматься любовью,- просто ноги их уже не держали. Венсан не показывался, но, проходя мимо его спальни, они увидели под закрытой дверью полоску света. Ему-то уж точно было не до сна.
        В начале второго ночи Лиза услышала слабый стук отворяемой двери и выглянула в коридор. Венсан оглянулся, нетерпеливо махнул рукой, приказывая ей убираться. Лиза, вздохнув, попятилась. Она хотела проводить его, но теперь, увидев его лицо и баллон с дыхательной смесью, который он держал под мышкой, подумала, что, пожалуй, не стоит. Джемма была того же мнения.
        С балкона они проследили за тем, как он прошел быстрым шагом по дорожке, пристроил баллон на пол под задним сиденьем, сел за руль, включил габаритные огни... Ни разу он не обернулся. Ни разу не поднял головы, чтобы бросить прощальный взгляд на две неподвижные фигуры, смутно угадывающиеся на фоне оштукатуренной стены. Джип выехал на дорогу и вскоре скрылся за поворотом. Теперь оставалось только ждать.
        Хотя нет, не только. Было еще одно дело, которым они поспешили заняться, как только остались одни. Вытащив и разложив на столе всевозможные блюдца, плошки, розетки для варенья, крышки от банок с консервированными томатами и собственноручно вырезанные из картона кружочки подходящего диаметра, они трижды пересчитали их и, убедившись, что количество подставок соответствует количеству свечей, приступили к делу. Лиза несла два пластиковых пакета, Джемма - зажигалку. С торжественной неторопливостью они обошли весь дом, не пропустив ни одной комнаты, жилой или нежилой. И в каждой из комнат повторялось одно и то же. Из одного пакета Джемма извлекала подставку, из другого свечу. Бормоча себе под нос не то молитву, не то заклинание, зажигала свечу, укрепляла ее на подставке и, горящую, оставляла на подоконнике. В каждой комнате. На каждом окне.
        Лиза не спрашивала, для чего это нужно. Какая-то часть ее мозга, древняя, как сама земля, ПОМНИЛА для чего.
        Цивилизованный человек в своем ближайшем окружении функ-ционирует в подходящей и адекватной манере, то есть рационально. Но если из-за какой-то явно неразрешимой дилеммы он выходит за пределы цивилизации, то снова становится примитивным; он пользуется иррациональными идеями и действует интуитивно; тогда уже не он думает, но «оно» думает за него; и тогда, чтобы обрести чувство безопасности, он нуждается в магических действиях; тогда скрытая ранее автономия бессознательного становится активной и начинает проявляться, как это всегда происходило в прошлом [Юнг К.Г. Таинство воссоединения.] .
        В завершение ритуала они приблизились к входной двери и перед самым порогом установили в ряд двенадцать свечей. Вот так, в одну линию. Теперь всякому, кто захочет войти в дом, неминуемо придется перешагнуть через огонь.
        - Он будет и так чист, когда вернется, поскольку его омоют воды трех священных морей,- произнесла Джемма с легкой дрожью в голосе.- Но теперь мы можем быть уверены в том, что никто не войдет за ним следом.
        Она проснулась, как от внезапного толчка в бок, и тогда только осознала, что спала. Спала, ну надо же!.. Кто бы мог подумать!
        Лиза осторожно перевернулась на правый бок (лежащая рядом Джемма даже не шелохнулась) и попыталась понять, что же ее разбудило. Шум двигателя, который теперь уже смолк. Хлопнувшая дверца автомобиля... похрустывание гравия на садовой дорожке... господи, это же он! Он вернулся!
        Глаза Лизы широко раскрылись. Почти не дыша, она напряженно прислушивалась к происходящему на улице. На несколько секунд шаги замерли - она с легкостью представила, как стоящий на дорожке Венсан с изумлением переводит взгляд с одного окна на другое. По идее свечи должны гореть там до сих пор. На каждом подоконнике. И как это прикажете понимать?
        Шаги - размеренные, легкие. Еле слышный скрип отворяемой двери... Не в силах совладать с охватившей ее нервной дрожью, Лиза села, спустив ноги на джутовый ковер.
        Через некоторое время в ванной зашумела вода. Венсан смывал с себя соль, пот и ужас пережитого. Он перешагнул через огонь.
        Было уже совсем светло, часов шесть или семь. В саду надрывались полоумные цикады, их не смолкающий ни на минуту звон заглушал даже щебет птиц. Что принесет наступающий день? Будут ли их дни на этом дивном острове такими же светлыми и беззаботными, как раньше?
        Шаги на лестнице, шаги в коридоре... Лиза знала, что заснуть уже не удастся, но не спешила вставать. Что-то подсказывало ей, что Венсан сейчас не очень хочет видеть ее (да и вообще кого бы то ни было), тем более вступать в разговор. Пусть он войдет в свою комнату, пусть разденется и ляжет... закроет глаза, даст отдохнуть мышцам и мозгам... Видит бог, он это заслужил.
        В шестом часу вечера он еще спал. То Лиза, то Джемма поочередно заглядывали к нему с балкона и всякий раз убеждались, что он действительно спит. Расслабленное тело, ровное дыхание... Он лежал на спине, чуть запрокинув голову, по пояс укрытый тонким тканевым одеялом. Осветленные волосы, уже потемневшие у корней, рассыпались по подушке, как у девушки. Возможно, он казался немного бледным, но никакого напряжения ни в его позе, ни в выражении лица не было и в помине. Крепкий, здоровый сон человека, уставшего от трудов праведных. Просто сон, безо всяких кошмаров.
        - Конечно, он устал,- рассуждала Джемма, сидя на кухне и нервно поглощая шоколад. - А кто бы не устал на его месте? Господи, я как подумаю об этом... Кто он такой, вот что хотелось бы знать.
        Лиза положила обратно на блюдце кусок сыра, который только-только успела поднести ко рту.
        - Кто он такой? Что ты хочешь сказать - «кто он такой»?..
        - Не будь наивной, Элиза. Ты же не думаешь, что простой человек, пусть даже дайвер со стажем, способен на такое? Спуститься под воду вместе с мертвецом и его пожитками... уж не знаю, за один заход он их уволок или за два... позаботиться о том, чтобы позже они не всплыли на поверхность... Ты только представь себе все это, Элиза! Нет, ты только представь!
        Лиза представила, и на нее вновь накатила тошнота. Да что же это за напасть такая, в самом деле!
        - А до этого, подумай, ведь ему надо было каким-то образом перетащить все это из машины в лодку. Наверное, он оставил джип где-нибудь в кустиках неподалеку от берега, бегом добежал до пристани, пересел в лодку, на веслах добрался до нужного места, все погрузил, отчалил... Ну а потом, разумеется, все наоборот: пришвартовался, сошел на берег, быст-ренько допрыгал до машины... Нет, это развлечение не для слабонервных, скажу я тебе.
        Лиза слушала, тупо глядя на сыр. Сердце у нее билось часто-часто, как будто она внезапно проснулась среди ночи или была напугана громким звуком. Очень неприятные ощущения. Опасность, угроза - и неизвестно, с какой стороны.
        - А как он плавает, ты заметила? Это не спортивный стиль. Это что-то... - Джемма зябко передернула плечами,- нечеловеческое. А ныряет? Вот он есть - и вот его нет. Иногда он всплывает совсем без всплеска, и только заметив, что тебя напугало его неожиданное появление, начинает дурачиться и нарочно баламутить воду.
        - И что это значит?
        - Что он обучен уходить под воду и появляться НЕСЛЫШНО.
        Несколько минут протекли в безмолвии. Лиза втолкнула-таки в себя кусок сыра, который, несмотря на то что был тщательно пережеван, встал внутри колом. Видя ее мучения, Джемма долго не могла решить, стоит ли тревожить ее этими домыслами и необоснованными подозрениями, но все же продолжила:
        - Помнишь, мы ездили в Перуладес, и Венсан брал с собой акваланг? Там вместе с ним погружался один пожилой англичанин, довольно приятный с виду, ну и потом они разговорились на берегу. Я так поняла, что его заинтересовало водолазное снаряжение Венсана, все эти регуляторы и прочая дребедень... Он все задавал какие-то вопросы, Венсан ему отвечал, а потом слышу, этот тип говорит: я-то, мол, всю жизнь считал, что аппараты замкнутого цикла используют только военные ныряльщики. Венсану это почему-то очень не понравилось, и он почти сразу под каким-то предлогом закруглил разговор.
        У него военная выправка... Неужели даже Макс, совершенно случайный в жизни Венсана человек, оказался более проницательным, чем она - любовница? Даже Джемма, такая же в принципе женщина, весьма далекая от военного дела. Даже какой-то англичанин пенсионного возраста... Нет, это невозможно. Все, что угодно, только не это.
        - Черт, да кто он такой?- повторила она вслед за Джеммой.
        Вот она - обратная сторона невинности. Люди без прошлого. Люди-невидимки.
        - Не знаю. Может, коп?
        - Этого только не хватало...
        Так ты и правда не знаешь, кто он? Случайно, не кадровый офицер ?.. Тогда она посчитала, что он говорит это просто со зла. Да и как он может судить? От армии откосил, помогли родительские денежки. Ни к вооруженным силам, ни к правоохранительным органам никогда не имел никакого отношения... Впрочем, что теперь... Теперь его сожрут рыбы, как она того и хотела.
        - Он не похож на копа,- заметила Лиза, думая уже не о Максе, а о Венсане.
        Джемма насмешливо фыркнула.
        - А кто похож? Комиссар Жюв?
        - Он даже не очень-то здоровый... я имею в виду мускулы и все такое.
        - А профессионалы никогда и не выглядят здоровенными. Если только это не боксеры и не борцы сумо.- Она отрезала еще кусок сыра, положила на крекер и протянула Лизе. - Вот, съешь... Нет, милая, с мускулатурой у него все в порядке, ты уж мне поверь. И с быстротой реакции. Я давно заметила.
        - Что же заставило тебя обратить внимание?
        - Сама не знаю. Просто обратила, вот и все. Понимаешь, один мой приятель был... а-а, ладно. Сейчас речь не о том.
        - Что еще ты заметила?
        - Помнишь его первые слова, когда... ну, когда все это случилось. Помнишь?
        - Нет. Честно говоря, я...
        - Он заорал «Стоять!», а чуть погодя - «Ни с места!». Тебе это ни о чем не говорит?
        Лиза молчала.
        Душка-француз, чьим взглядам свойственна largeur [Широта (фр.).] , а сердцу - щедрость... Она помнила, как быстро ему удалось взять ситуацию под контроль. Не дать им удариться в панику и при этом самому не пасть жертвой каких-либо разрушительных эмоций. Вот именно: не пасть жертвой эмоций. Как будто за считанные минуты Макс перестал быть человеком, с которым он только сегодня обедал, и превратился в проблему, которую предстояло решить.
        И не будь его рядом...
        - Знаешь что?- Джемма встала из-за стола.- Пошли к нему.
        - Зачем?- испугалась Лиза.- Ты собираешься спросить его, кто он такой?
        - Дурочка! Ни о чем я не собираюсь спрашивать Я собираюсь доставить ему удовольствие.
        Друг за другом они вошли на цыпочках в его комнату, побросали на пол одежду и, хихикая и переглядываясь, быстренько шмыгнули в постель. Венсан заморгал. Сейчас же с двух сторон его принялись поглаживать и пощипывать шаловливые женские ручки..
        по лицу, по груди заскользили горячие язычки... Потом Джемма нырнула с головой под одеяло, и глаза у него полезли на лоб.
        - Pas trop vite, сhеrе! [Не спеши так, дорогой! (фр.)] - взмолилась Лиза, когда он крепко ухватил ее за бедра и распластал на кровати.
        Какое там! С фанатизмом опоенного зельем миста, совершающего ежегодное ритуальное совокупление на пашне ради плодородия своей земли, он насиловал ее, рвал на части, вскрывал, рассверливал, распинал - и никак не мог остановиться. Не мог насытиться, не мог вырваться из-под власти охватившего его сексуального безумия. Джемма распаляла его все более и более изощренными ласками, чередуя их с нежными укусами и обжигающими щелчками ремня по его загорелым плечам.
        В конце концов и она получила свое. Теперь уже Лиза, наоравшаяся до хрипоты, с восторгом подначивала невменяемого насильника. Джемма визжала - и было от чего. Ее взбивали, как масло, ее мяли, как пластилин...
        Неизвестно, сколько времени они пролежали безжизненной грудой тел на влажных простынях. Венсан зашевелился первым.
        - Вот это да!- В его голосе звучало почти благоговейное изумление.- Такого со мной еще не бывало.
        Он сел, ощупал себя со всех сторон. Оглянулся на простертых на постели подруг. Обе выглядели так, как будто несколько часов подряд переходили из рук в руки. Бедра и ягодицы в синяках, на искусанных губах застыли бессмысленные улыбки.
        - Ну что? Еще по разу и в душ?
        Они хором застонали.
        Пока он плескался в душе и ходил по дому, собирая отгоревшие свечи, они даже не переговаривались. Так и лежали, как две тряпичные куклы, но чувствовали себя при этом превосходно. Ровный, несмолкающий стрекот цикад, вечернее благоухание цветущего сада... Полутемная комната, как безопасная утроба великой праматери Реи, куда при желании можно вернуться, а затем снова выйти на свет. Восстать обновленной. Сбросить с кожей старую, никуда не годную жизнь, как это делает змея.
        Стоя на балконе, Венсан курил сигарету. Он даже не подумал одеться, и, глядя на него, было просто невозможно удержаться от какой-нибудь хулиганской выходки. Первой не выдержала Джемма, как и следовало ожидать. Прикрытая только собственными распущенными волосами, она подкралась и шлепнула его по заднице. Очень оригинально!
        Венсан осуждающе покачал головой.
        - Эй!- понизив голос, произнесла она тоном заговорщицы.- Ты ничего не заметил?
        - Кроме твоей неописуемой красоты? Ничего.
        - Кажется, в нашей маленькой компании стало одним невротиком меньше.
        - Что?- удивился Венсан.
        - Ты занимался любовью в постели.
        Он озадаченно нахмурился:
        - Действительно... - Еще немного подумал и добавил с хитроватой улыбкой: - Если уж на то пошло, не одним невротиком меньше, а двумя. Ты ведь тоже с некоторых пор преспокойно спишь с закрытой дверью.
        - Я... - пробормотала Джемма.- Ну... А что было делать?
        Венсан понимающе кивнул.
        - Выходит дело, я одна среди вас осталась уродцем со своей анорексией и с неустойчивой психикой,- подала голос из комнаты Лиза.
        - Кто знает,- ответил, не оборачиваясь, Венсан,- быть может, в ближайшее время тебе тоже представится случай corriger la fortune [Исправить судьбу (фр.).] .
        Глава 8
        Ментальная анестезия действовала до вечера следующего дня. Лиза старалась заполнить все время стиркой накопившихся маечек (добрейшая Джемма, видя, как ее разбирает, подсунула заодно и свои); тщательным осмотром помещений, где мог
«наследить» Макс во время своего краткого пребывания в доме; мытьем и проветриванием всего, к чему он мог прикасаться, и прочими столь же бестолковыми и нескончаемыми делами. Единственное, чего ей не доверили, так это приготовление пищи. Джемма заявила, что в своем патологическом состоянии (гиперактивность - это, согласитесь, тоже своего рода патология) она непременно пересолит что-нибудь, или пережарит, или просто заразит нездоровым флюидом.
        После завтрака Венсан повез их в Керкиру за новой клеенкой для кухонного стола и новой шторкой для ванной. Операция была проведена блестяще, в лучших традициях детективного жанра. На одной окраине города Джемма купила клеенку, на другой окраине Лиза купила шторку. Затем все вместе они вернулись к Спинаде, расчитывая пообедать в одной из местных таверн, припарковались на платной стоянке, пешком прогулялись вдоль галереи Листон, свернули на одну из сводчатых улочек «волтас» и вскоре оказались перед церковью Агиос-Спиридонас.
        Нежданно-негаданно Лизу потянуло зайти. Джемма решила составить ей компанию. Во-первых, внутри было значительно прохладнее, чем снаружи; во-вторых, ей захотелось взглянуть на мощи святого Спиридона, хранящиеся там в серебряном саркофаге уже более пятисот лет. Пока она разглядывала мумию святого, пытаясь представить его в облике призрачного монаха со свечой в руке, преграждающего путь кровожадным туркам (а именно это, согласно традиции, он и сделал, чем спас город и весь остров от турецкой экспансии), Лиза зажгла перед иконами две свечи - одну за Макса, другую просто так. Она и сама не знала, что заставило ее сделать это. Макс погиб по глупости, по неосторожности... Так ли это? Можно ли назвать происшедшее несчастным случаем? Джемма треснула его по черепу - что да, то да. Но ведь не так же просто она его треснула! Ей пришлось, потому что в противном случае... Лиза машинально коснулась пальцами шеи. А до этого в бухте... Она сглотнула, борясь с тошнотой, перевела дыхание и исподтишка бросила взгляд на сидящего на деревянной скамье Венсана.
        Он наблюдал за ней и ничуть этого не стыдился. Человек, взявший на себя труд уничтожить все следы преступления. Соучастник. Ему-то что за счастье быть замешанным в такой грязной истории? Почему с самого начала он ни разу не заговорил о полиции?
        По дороге в Керкиру она уже задала ему этот вопрос. Не то чтобы ей этого хотелось - расследования, суда и прочего,- скорее «нет», чем «да». Но ОН-ТО почему об этом не заговорил?
        Он пожал плечами:
        - Какой смысл? Мужика все равно уже не вернешь, а ты за пятнадцать лет тюремной жизни точно не стала бы лучше.
        - Господи, да я до сих пор не уверена, что мне удастся этого избежать! Мне кажется, я грохнусь в обморок, стоит только самому учтивому полицейскому задать мне самый невинный вопрос. Alors, que faire? [Ну, что делать? (фр.)]
        - Ты можешь выйти за меня замуж,- подумав, сказал Венсан.- И тогда на все вопросы полиции вместо тебя буду отвечать я.
        - Ты шутишь!
        - Au contraire [Напротив (фр.).] . Никогда в жизни я не был так серьезен.
        - Ты шутишь,- в отчаянии повторила Лиза.
        И больше они к этому не возвращались. Во всяком случае, в течение дня.
        К вечеру маразм стал крепчать. Подобно призраку какого-нибудь средневекового замка, Лиза слонялась по дому, не находя себе места, и разве что не гремела цепями, испуская душераздирающие стоны. В конце концов Джемме удалось заманить ее в кухню и напоить «Метаксой».
        - Любовь моя, ты меня пугаешь.
        - Да я сама уже собственной тени пугаюсь. Боже!- Лиза горестно закатила глаза.- Какая же я все-таки дура! Где он, там всегда неприятности. Почему я об этом не подумала? Почему дала себя уговорить?
        - О каких неприятностях ты говоришь?- невинно поинтересовалась Джемма.- Все твои неприятности позади, разве нет?
        - А то, что мы сделали? Это, по-твоему...
        Джемма смотрела на нее с ласковой укоризной.
        - А что мы сделали?
        - Мы совершили преступление,- хрипло сказала Лиза.- Пусть не умышленно, но... Мы поступили неправильно.
        - Неправильно?- с хмурой улыбкой переспросил Венсан, появляясь на пороге.- Кто это тут рассуждает о правильном и неправильном?
        Лиза подняла глаза.
        - Ну, допустим, я.
        - Смотрите-ка!- Он сел за стол и уставился на нее с веселым любопытством.- У нашей девочки проснулась совесть.
        Сказано безо всякой иронии. Простая констатация факта.
        - Тебе это кажется странным?
        - Мне это кажется неуместным.
        Ее прямо-таки подбросило на стуле.
        - Ты думаешь, что говоришь? Мы убили человека. А после этого упаковали, как мусор, как пищевые отходы, и выбросили в море. Его родственники до сих пор не в курсе. Никто не оплакивал его, никто о нем не сожалел... Он лишился жизни, а взамен не получил ничего, даже человече-ских похорон!
        Венсан медленно поднялся с места. Глядя на его искаженное гневом лицо, Лиза мгновенно пожалела о своих неразумных словах.
        - Я не выбросил его в море, как мешок с мусором,- заговорил он очень тихо, и спокойствие его голоса представляло разительный контраст с выражением лица.- Я нашел для него лучшее место, какое можно было найти в здешних водах, и обошелся с ним со всем почтением, на какое вообще способен. Я даже прочел молитву за упокой его души... правда, я сделал это на французском языке, но, думаю, это не так важно. И после этого ты будешь говорить, что с ним обошлись не по-человечески? Знала бы ты, сколько достойных людей находят смерть в море и остаются там навсегда. Море - колыбель жизни - становится их могилой. Оно дает им покой и свободу от вечной суеты земной, от суеты человеческой... - Голос его прервался, но только на мгновение.- Быть погребенным в море - да я не желал бы для себя лучшей участи! Лечь в море, а не в землю. Поближе к рыбам, а не к червям.
        Со стыдом опуская глаза, Лиза заметила, как смотрит на него Джемма - раскрыв глаза и разинув рот. Побледневший под своим чудесным загаром, с горящими от ярости глазами, он был чертовски хорош собой. Неотразимый преступник. Впервые Лиза подумала о том, что в словах Макса о его возможной принадлежности к касте воинов есть крупица правды.
        - Пойми, я просто не могу разобраться,- проговорила она жалобным голосом и, услышав себя, сама скривилась от отвращения.- Может быть, он и пытался меня убить... может быть. Сейчас я уже ни в чем не уверена. В любом случае ему это не удалось. А нам - нам удалось, хотя мы вроде бы и не пытались... Как такое могло случиться?
        - Никто не убивал его, ясно? Он сам оступился. Это был несчастный случай.
        - Ты уверен?- шепотом спросила Лиза.
        Почему-то она нуждалась в подтверждении этого факта и обращалась за этим к Венсану, как будто он был не соучастником преступления, а специально приглашенным экспертом. Незаинтересованной стороной.
        - Уверен,- сказал он жестко.- Я в этом уверен. И хочу, чтобы вы обе тоже были уверены. Иначе нам крышка.
        В мрачном отупении Лиза разглядывала новую клеенку, которую Джемма уже успела постелить на обеденный стол. Веселенькая такая клееночка, с клеточками и цветочками, настолько похожая на предыдущую, что заподозрить подмену можно только по отсутствию пятен и царапин от ножа. Но это дело наживное. Пару раз поставить на край стола горячую сковородку... пару раз отрезать хлеб, не пользуясь разделочной доской... Лиза сжала пальцы в кулаки.
        - Можете не верить, но мне его жаль. Мне стало жаль его только теперь. Наверное, я очень дурная женщина. Но разве он заслужил другую?
        - Заблудшие души,- проронил Венсан, прежде чем выйти из кухни.- Вы оба - заблудшие души. И ни один не лучше другого.
        Наутро концепция изменилась, и Лиза принялась с яро-стью отстаивать свою правоту, несмотря на отсутствие обвинителей. Макс сам целиком повинен в случившемся. Он получил то, чего добивался. Любой, у кого есть голова на плечах, не то чтобы приблизиться не посмел к жертве своих низменных инстинктов, а обходил бы ее за тысячу верст! Бежал бы от нее куда глаза глядят. Сменил бы гражданство. Эмигрировал в Австралию.
        - Вероятно, он недооценил масштабы катастрофы,- заметил Венсан.
        - Еще бы, ведь для него это не было катастрофой.
        - Да и для тебя тоже, откровенно говоря. Ты не потеряла ничего, чем стоило бы дорожить. В конце концов, девственность - это всего лишь...
        Он сделал неопределенный жест, обозначающий что-то призрачное, что-то обманчивое, что-то нематериальное.
        - ...дурацкая пленка,- договорила Лиза.- Я знаю. Дело не в этом, не в самом факте ее потери, а в том, что это произошло помимо моего желания. Я была не готова. Я сказала «нет».
        - Выходит, этот мужчина умер только из-за того, что шестнадцать лет назад ты сказала ему «нет», а он не послушал?
        - Именно!- подтвердила Лиза с каким-то злобным торжеством.
        Он смотрел на нее, вне себя от удивления.
        Джемма, которой надоело выслушивать весь этот бред, встала и пошла купаться. Немного погодя за ней последовал Венсан. Сквозь темные очки Лиза следила за тем, как он держится на воде, как прыгает с пирса и выбирается на пирс... Какая-то молодежь цепляется к нему, до Лизы доносятся их шуточки и смех. Он хватает одну из девиц и увлекает за собой в воду. Девица визжит, ее приятель поспешает на подмогу, и вот уже все трое крутятся колесом, обдавая друг друга фонтанами брызг и хохоча до истерики.
        Молоденькие французы радуются встрече с соотечественником. Наигравшись, они всей компанией вылезают на пирс и сидят там, болтая ногами, передавая друг другу банки с кока-колой. Девушка в желтом купальнике собирается сфотографировать своих друзей, и тут Венсан, видя, что рискует попасть в кадр, быстро отворачивается и выбрасывает перед собой согнутую в локте левую руку. Отработанный стремительный жест, каким обычно отмахиваются от назойливых папарацци кинозвезды и политические деятели.
        - Ого!- негромко произносит растирающаяся полотенцем Джемма. Оказывается, она тоже следила за этой сценой.- Ты видела?
        - Да.
        Девушка в желтом не унимается. Ей хочется запечатлеть этот миг навсегда. И этот, и тот... фотографии, много фотографий... Чтобы было что разглядывать долгими зимними вечерами, вспоминая этот восхитительный отпуск и мечтая о следующем.
        Спасаясь от объектива, Венсан ныряет с пирса, и вскоре его уже можно видеть у противоположного края бухты. Он лежит на воде и позволяет ей мягко колыхать себя, как какую-нибудь водоросль.
        - Вчера,- заговорила Джемма, присаживаясь на циновку,- после обеда, помнишь, вы с Венсаном рванули на мыс купаться, а я сказала, что хочу пройтись по магазинам.
        Так оно и было. Все время, пока они купались и загорали, Джемма оставалась одна в Керкире, и на обратном пути из Канони они подобрали ее на набережной.
        - Помню. Ты даже купила вазочку и колечко.
        - Для отвода глаз.- Джемма выдержала многозначительную паузу, после чего объявила, не скрывая своего торжества: - Я была в интернет-кафе.
        - Да?- отозвалась Лиза с принужденным смешком.- И чем же ты там занималась? Пыталась выйти на след нашего секретного агента?
        - Примерно.
        - И как успехи?
        - Суди сама. Его фамилия Торанс, я видела на договоре об аренде. Конечно, это может быть чистой случайностью, но некто по фамилии Торанс с тысяча девятьсот девяносто пятого по две тысячи четвертый год возглавлял GIGN. Майор Филипп Торанс
[Хотя эта информация не является секретной, имя и фамилия командующего GIGN изменены из этических соображений.] , если уж совсем точно. Эти сведения общедоступны.
        - Родственник?
        - Почти наверняка. А учитывая свойственную таким профессиям династическую преемственность, возможно, даже отец.
        Лиза почувствовала, что в ней пробуждается интерес. Невинные, да? Как же им всем хотелось сохранить эту свою псевдоневинность! Но, как известно, благими намерениями...
        - А что собой представляет эта GIGN? Морская разведка? Я слышала о боевых пловцах Commando HUBERT...
        - Это не одно и то же,- терпеливо объясняла Джемма,- хотя у них общая тренировочная база на острове Сан-Мандри. Commando HUBERT относится к Военно-Морскому флоту Франции, а GIGN - это Группа вмешательства национальной жандармерии.
        - Так ты думаешь...
        - Он может быть одним из бывших аквалангистов GIGN.
        - Почему бывших?
        - Потому что, если бы он был действующим, он бы здесь не сидел.
        - Ему тридцать пять лет,- задумчиво проговорила Лиза.
        - Ну правильно. Средний возраст бойцов этих подразделений - тридцать два года. Предварительно они должны не менее пяти лет отслужить в Национальной жандармерии, затем, уже в качестве кандидатов, пройти довольно-таки жесткий многоступенчатый отбор, ну и те, кому это удалось, на следующие три года становятся курсантами Учебного центра GIGN. Это элитное подразделение антитеррора, одно из лучших в мире. За пределами страны оно часто сотрудничает с Французской внешней разведкой.
        Непроизвольно Лиза бросила взгляд туда, где несколько минут назад видела Венсана. Он еще немного покачался на волнах, потом перевернулся, помахал им рукой и поплыл к берегу.
        - Что же могло послужить причиной его ухода? Неужели история с мертвой девушкой в постели?
        - Он уточнил, когда это произошло?- осведомилась Джемма.
        - Не помню. Нет.
        - История скорее всего вымышленная. Потому он ее и рассказал.
        - Что же тогда?
        - Ранение. Травма. Или какой-то прокол на задании. Не знаю, может быть все, что угодно.
        - Так вот почему он... - начала Лиза и умолкла. Ей хотелось плакать, оттого что она чувствовала себя и обманутой, и спасенной одновременно, и хотелось смеяться, оттого что этот гнусный тип оказался именно тем, кем она упорно отказывалась его признавать.- Вот откуда эта уверенность. Он знал, что справится. Сумка, мертвое тело... и он - совсем один в темноте, в глубине. Но он знал, что справится.
        - Еще бы!- хмыкнула Джемма.- Знаешь, какая у них там подготовка? Это не люди, а киборги.
        Киборги... А вроде и не скажешь. Ей вспомнился день, когда они впервые увидели его у причала. Положили на него глаз. Просто парень с развязной походочкой, складный и стройный. Подразделение антитеррора? Что бы они тогда ответили, если бы услышали от кого-то подобную чушь? ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ПОТОМУ ЧТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКОГДА!
        - Главное, будь внимательна и не спеши,- бормотала Джемма, выволакивая на середину комнаты его большую спортивную сумку.- Если ты взяла что-то с полки, постарайся положить на то же самое место. Помни: этот гад замечает каждую мелочь.
        - Не называй его гадом,- сердито сказала Лиза, распахивая платяной шкаф и окидывая взглядом его содержимое.- Он не гад.
        - Нет? А кого он на шее носит?
        - Это не рептилия. Это... хтоническое божество, великий покровитель.
        В ответ на это Джемма коротко хмыкнула, чем привела Лизу в еще большее негодование, и принялась обшаривать карманы сумки: два боковых, передний на длинной металлической молнии, все внутренние...
        Что они искали? Да хоть что-нибудь! Хоть что-то, что могло бы опровергнуть или подтвердить их предположения. Документ. Фотографию. Глупо, конечно, ожидать от бойца спецназа такой сентиментальности (фотография - ха-ха!..), но чего в жизни не бывает.
        Венсан проснулся в семь утра, ответил на два телефонных звонка, наспех побрился, прыгнул в машину и безо всяких объяснений укатил в Керкиру. Отказался даже от чашки кофе. Это заставило Лизу слегка встревожиться, однако Джемма успокоила ее, напомнив, что, во-первых, в случае чего ему всегда можно позвонить; а во-вторых, пока еще нет никаких признаков приближения этого самого «в случае чего». Так что самым разумным будет прекратить панику и воспользоваться его отсутствием, чтобы поискать ответы на некоторые свои вопросы.
        Они перерыли все ящики письменного стола и прикроватной тумбочки, все отделения платяного шкафа, все футлярчики, коробочки и прочие потайные местечки. Нигде ничего. Самые обыкновенные вещи самого обыкновенного человека.
        Уже перед уходом Джемма еще раз открыла филенчатую дверцу громадного платяного шкафа, просто чтобы удостовериться, что там не осталось никаких следов шмона. Помедлила, скользя глазами по рукавам висящей на плечиках одежды. И потянула с вешалки куртку, которую Венсан при них ни разу не надевал. Просто не было необходимости: в это время года температура воздуха ни днем, ни ночью не опускалась ниже двадцати пяти градусов.
        - А вот это уже интересно...
        С трудом сдерживая волнение, они уселись рядом на кровать и, разложив куртку на коленях, принялись внимательно ее рассматривать. Плотная темно-синяя ткань, порядком полинявшая от времени и стирок, но до сих пор пленяющая своим глубоким ультрамарином. Перфорация от машинной строчки на левом рукаве, в том месте, где был нашит, а затем спорот какой-то шеврон. Похожие следы на клапанах нагрудных карманов.
        Джемма запустила нетерпеливые пальцы в один карман, в другой... и извлекла на свет божий овальную нашивку, которая, однако, не совпадала по форме с той, что когда-то красовалась на рукаве.
        - Ну-ка, ну-ка...
        Обе с любопытством склонились над своей находкой.
        Изображение на шевроне внушало невольный трепет. Свернувшийся змеевидный монстр, изготовившийся к прыжку. Широко разинутая пасть с длинными золотыми клыками, удлиненные яростные глаза... Да, именно яростные. Ужасающие и своим разрезом, и холодной угрозой, которая в силу некоего странного оптического эффекта ясно читалась в них... Очень впечатляющее изображение!
        Лизу даже дрожь пробрала.
        - Что это?
        По контуру овала была пущена надпись: «Le Dragon Maritime».
        - Морской Змей,- задумчиво проговорила Джемма, держа шеврон на повлажневшей ладони.- Это не эмблема GIGN. Та совсем другая, я видела на сайте.
        - Что же тогда?
        - Давай подумаем. Всего в Группе два отряда аквалангистов и два отряда десантников, не считая подразделений обеспечения и специального «собачьего» подразделения. Каждый отряд состоит из пятнадцати бойцов плюс офицер. Это,- Джемма любовно погладила оскалившееся чудовище,- может быть эмблемой отряда.
        Змей со ступенчатым наростом на голове, напоминающим не то гребень, не то корону. Змей со сверкающей чешуей, которая должна тихо и жутко шелестеть при молниеносных бросках. Змей преисподней, восставший из глубин ради мести. Ибо что есть антитеррор, если не месть? Возмездие...
        К обеду он вернулся, веселый и беззаботный, и привез им два брикета ванильного мороженого и две бутылки белого критского вина. Прошел в кухню, заглянул в булькающую на плите кастрюльку, достал из буфета жестянку с кофе... тут-то Джемма и выложила перед ним на стол шеврон с изображением Морского Змея.
        - Прости, дорогой. Мы были плохими девочками, ОЧЕНЬ плохими. Ты вправе нас наказать. Последние несколько дней, сам знаешь, были не самыми удачными в нашей жизни, так что... - Она прикусила губу и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.- Скажешь что-нибудь?
        Некоторое время он молчал, глядя на шеврон. Грудь его тяжело вздымалась под белой льняной тканью рубашки. Сощуренные зеленоватые глаза выглядели точь-в-точь как глаза змея на плотном тканевом овале.
        - И кто же вас надоумил?- Он взглянул на Лизу.- Наш бедный почивший друг?
        Та открыла рот, но ответить не успела.
        Ее опередила Джемма:
        - С чего ты взял? Он задавал тебе какие-то вопросы?
        - Да. Про ранение.- Венсан тронул пальцами правый бок.- Но я не думал, что он станет обсуждать это с вами.
        - Он и не обсуждал.- Это сказала Лиза, и Венсан тут же повернулся к ней.- Он просто высказал предположение. И спросил, что мы знаем о тебе.
        Очень медленно Венсан вытянул из пачки сигарету. Прикурил от своей серебристой зажигалки. Бросил зажигалку на стол.
        - Что же ты ответила?
        - Ничего. Я ответила, что мы не знаем о тебе ничего.
        Он кивнул. Выдвинул стул, развалился на нем, положив ногу на ногу,- одна из тех артистических поз, которые так бесили Макса.
        - GIGN?- в лоб спросила Джемма.- Или Commando HUBERT?
        - GIGN, разумеется,- ответил он с легкой усмешкой.- Ведь я аквалангист, а не глубоководный водолаз.
        - Не боевой пловец, а легкий водолаз-интервент, как пишут о вас в прессе.
        - Ну, курс подготовки легких водолазов GIGN мало чем отличается от курса подготовки боевых пловцов ВМФ.
        - Ты бывал там?- спросила с интересом Лиза.- На базе Commando HUBERT в Сан-Мандри?
        - А как же. Три месяца в Школе подводного плавания Национальной жандармерии в Антибе, потом еще четыре в Школе боевых пловцов Национального флота в Сан-Мандри. - Венсан снова усмехнулся, только более жестко.- Так герой становится супергероем. И в один прекрасный день его умение, возможно, пригодится кому-то из генералов.
        - Какой цинизм!- воскликнула Джемма.- А простые люди? Те, что становятся заложниками в мирное время?
        - Да, заложники... которым иногда удается помочь.- По лицу его пробежала тень, но в целом выражение не изменилось.- Только это и спасает от безумия, когда оно уже у твоих дверей.- Он постучал указательным пальцем по виску.- Только это.
        - Почему ты оставил службу?
        Услышав вопрос, Лиза подумала: слишком рано. Он не ответит.
        Он ответил, но с равным успехом мог бы и промолчать.
        - Так сложилось.
        - Та девушка с перерезанным горлом?
        - Почти.
        - Почти, но не совсем?
        - Не совсем.
        - Или совсем «не»?..
        На этот раз ответа не последовало.
        Лучше бы она спросила, КАК ДАВНО он оставил службу. Лиза не совсем четко представляла, какое это имеет значение, но отчего-то ей хотелось знать, и, набравшись храбрости, она спросила об этом сама.
        - Семь месяцев,- ответил Венсан и прикинул в уме.- Да... семь месяцев назад.
        О чем еще можно было поговорить? Никто не знал, поэтому следующие полчаса протекли в безмолвии.
        Вспомнив про вино, Венсан достал из холодильника одну из бутылок, обтер полотенцем (она мгновенно запотела от жары), разлил по бокалам. Джемма и Лиза молчали, держа свои бокалы за стеклянные ножки. У обеих глаза были на мокром месте.
        - Итак,- промолвил Венсан с невеселой улыбкой,- что же нам отметить на этот раз? Конец невинности?
        В тишине все трое подняли бокалы и выпили, испытывая странное облегчение при мысли, что все маски сорваны и больше не нужно опасаться, что люди, разделяющие с тобой стол и кров, сочтут тебя лучшим, чем ты есть на самом деле.
        В двенадцатом часу ночи они снова сидели на веранде, попивая «Метаксу», покуривая
«Gaulois Bleu», разговаривая о том, о сем... совсем как раньше. Венсан наконец расслабился, и ему уже можно было задавать вопросы. Некоторые из них он, конечно, игнорировал с присущей ему очаровательной бесцеремонностью, объясняя это нежеланием montrer ses plaies [Демонстрировать свои раны (фр.).] , но на некоторые отвечал - пусть не очень охотно, но честно.
        - И все же из-за чего ты оставил службу?
        Несносная Джемма опять коснулась больного.
        Он долго молчал.
        - Неудачная операция. Один из моих пловцов не вышел на поверхность. Я был командиром отряда. Моя вина.
        - Ты командовал отрядом из пятнадцати человек?- Джемма уважительно посмотрела на него.- Ну и ну! А мы-то, дуры, разглядывали твою задницу на пляже... лейтенант Торанс.
        - Капитан,- поправил он скромно.
        Джемма чуть не свалилась со стула.
        - Ох... прошу прощения, сэр.
        - Но почему ты решил, что должен уйти?- подала голос Лиза.- Ведь если это была боевая операция, кто угодно мог...
        Он покачал головой:
        - Ты не понимаешь. За тридцать лет борьбы с терроризмом GIGN потеряла всего десять бойцов. И один из них - мой.
        - Тебе предъявили официальное обвинение?
        - Обвинение? О нет. Наоборот, меня дружно заверяли, что в этой непростой ситуации я сделал все от меня зависящее. Со мной беседовали аж целых три психолога. Но у меня как раз заканчивался очередной контракт...
        - И ты решил нести свой крест в одиночку.
        - Да.
        Еще глоточек «Метаксы». Еще крупица правды, процеженная сквозь кровавый пот воспоминаний.
        - А та блондинка с перерезанным горлом в твоей постели? Из-за которой ты чуть не угодил за решетку. Которая стала причиной твоей фобии. Это было или не было?
        - Было, но очень давно. Примерно тогда же, когда случилось твое изнасилование. Мне едва исполнилось девятнадцать. И причина моей фобии не в этом.
        - В чем же?
        - Я расскажу, но не сейчас. Позже.
        - Как же с этой самой фобией тебя зачислили в GIGN?- подумав, спросила Лиза.
        - А я никому о ней не рассказывал.
        - И никто не вывел тебя на чистую воду? Ни один психолог? Впрочем, твой отец... хм... понятно.
        - Отец?- Венсан неприязненно поежился в кресле.- Мы никогда с ним не ладили. Он не верил, что из меня выйдет что-нибудь путное. Мальчишка, который только и знал, что бегать на танцы по выходным да щупать девчонок на заднем сиденье автомобиля...
        - На танцы?- переспросила Джемма.
        И быстро взглянула на Лизу. Они обменялись улыбками.
        - Даже через несколько лет, когда я, уже далеко не мальчик, объявил о своем решении вступить в GIGN, он был решительно против. И сделал все, чтобы этому помешать. Сломать меня, загасить. Заставить сойти с дистанции. Мать и сестра тоже были не в восторге от моей идеи. Мама, как обычно, беспокоилась о моем здоровье. Франсуаза просто терпеть не могла людей в форме. Когда мне случалось оказываться дома, со мной почти не разговаривали. Быть может, это прозвучит странно, но я был очень одинок в то время. При других обстоятельствах я мог бы даже впасть в депрессию - правда, правда!- но, к счастью, в Учебном центре нас гоняли так, что времени на дурные мысли уже не оставалось.
        - А потом, после окончания спецкурса? Быстро ты до-служился до капитана?
        - Довольно быстро.
        - И где же ты совершал свои подвиги? В каких точках земного шара?
        - В самых разных.
        - А кошмары тебя не мучают? Сейчас, после всего.
        Венсан глубоко вздохнул. Смиренно-обреченно, как монах, которому случилось задуматься о превратностях семейной жизни.
        - Кошмары, бессонница... Все, кто воевал на Балканах, или на Ближнем Востоке, или на Кавказе, могут рассказать об этом побольше меня. Я же, собственно, не воевал, а выполнял спецзадания. Нас забрасывали туда, где требовалось немедленное вмешательство. Так что это была скорее работа. Работа, а не война.
        - Ты владеешь каким-нибудь языком, помимо англий-ского?
        - Да. Немецким. За время моей службы GIGN провела несколько операций совместно с немецкими спецподразделениями.
        - Три языка, боже мой... - Джемма смотрела на него как на Зорро, Бэтмена и графа Калиостро, вместе взятых.- Мне прямо хочется встать по стойке «смирно».
        - Встань,- милостиво произнес Венсан.- А потом повернись и чуть-чуть наклонись..
        Джемма со смехом растрепала ему волосы.
        - Tu sei pazzo! [Ты сумасшедший! (ит.)]
        Поставив стакан, он расцеловал ее ладони - сначала одну, потом другую.
        - Сумасшедший? Это почему же?
        - Сидишь тут с какими-то глупыми шлюхами... Постой, постой, так ты и по-итальянски понимаешь?
        Он усадил ее к себе на колени и запустил руку ей под юбку.
        - Ну разве что самую малость.
        - О-о!- Джемма прильнула к его плечу, запрокинула голову, изображая сладостное забытье.- Ты сводишь меня с ума, мой капитан!..
        Было уже далеко за полночь, когда все трое начали зевать, вздыхать и намекать друг другу, что пора закругляться. Джемма отнесла в кухню бокалы, ополоснула их, расставила на салфетке и, чтобы вознаградить себя за труды, на целых полчаса оккупировала ванную.
        Лиза подошла к перилам веранды и остановилась, глядя в темный сад. Это действовало на нее успокаивающе - стоять вот так, практически без движения, и, затаив дыхание, смотреть на острые верхушки кипарисов и россыпи звезд над ними. Смотреть и не думать ни о чем. Но сегодня не думать не получалось.
        Успокойся. Его больше нет.

«Поверить в это оказалось труднее, чем ты предполагала, правда? Не будет больше неожиданных звонков, вгоняющих в пот, не будет язвительных монологов, выслушивая которые ты неизменно чувствовала себя извалявшейся в грязи...»
        Ты победила, а он проиграл. Теперь можно успокоиться.
        Это ли победа? Если так, то она поразительно похожа на поражение. Увидеть разницу можно только с очень близкого расстояния - с такого, какое позволяет разглядеть каждую капельку крови, забрызгавшей камень и траву...
        - Знаешь, это так странно,- обратилась она к подошедшему сзади Венсану.- Вроде был человек - и вот его нет.
        - Я видел и более странные вещи.
        Он стоял очень близко. Не оборачиваясь, Лиза улавливала аромат его туалетной воды. Как тщательно он следит за своей внешностью... Тоже разновидность борьбы? Борьбы с мучительными воспоминаниями.
        Слезы хлынули так внезапно, что она совершенно не успела подготовиться. Просто половодье какое-то! Всхлипывая, Лиза стремительно обернулась и уткнулась носом в услужливо подставленное плечо.
        Венсан обнял ее, но не так, как обнимают женщину, к которой испытывают вожделение, а как друга. Она тут же почувствовала разницу.
        - Я понимаю, тебе тяжело. Ты потеряла врага.- Он помолчал, крепко прижимая ее к себе.- Но и это пройдет.
        Отстранившись, Лиза посмотрела ему в глаза.
        - Венсан, я хочу спросить... - Собственный голос показался ей незнакомым, непривычно низким и грудным.- Ты когда-нибудь... ты...
        - Ты хочешь спросить, приходилось ли мне убивать? Этот вопрос я слышал уже сотни раз.
        - Нет, не то.- Она улыбнулась сквозь слезы.- Черт, я и сама забыла, о чем собиралась спросить.
        Медленно он склонился к ее лицу и кончиком языка очертил контур ее губ. Лиза задрожала. Нежно, но настойчиво он вынудил ее приоткрыть рот для поцелуя. И тут только она поняла, что ведь он еще ни разу не целовал ее по-настоящему. Его нахальный язык побывал уже, кажется, во всех закоулках ее тела (доводя ее до истерики, до дрожи, до потери пульса!), но настоящий любовный поцелуй... такого в их отношениях до сих пор не было.
        Руки его нырнули под тонкую трикотажную кофточку, которая так нравилась Джемме, но не стали подбираться к грудям, а остановились на талии.
        - Ты не думала над моим предложением?
        - Над каким пред... - Лиза запнулась и почувствовала, что краснеет. К счастью, было темно.- Ну, вообще-то...
        Он тихонько усмехнулся:
        - Понятно.
        - Мы все равно не смогли бы жить вместе. Венсан, ты должен меня понять.
        Он пристально смотрел на нее в темноте.
        - В самом деле?
        - Я только-только избавилась от первого мужа...
        - Ты избавилась от него два года назад.
        - Да, но...
        - Ладно, ладно.- Он отпустил ее и встал рядом, прислонившись плечом к опорному столбу.- Ты абсолютно права. Мы все равно не смогли бы жить вместе. А избавиться от меня тебе бы не удалось.
        Лиза слегка вздрогнула. Он смотрел на нее как-то уж чересчур мрачно, даже сурово. И она вдруг осознала (вообще-то не впервые, но впервые с такой пронзительной, ошеломляющей ясностью), что руки, только что лежавшие на ее талии, на самом деле умеют не только ласкать.
        - Со мной,- продолжал он негромко,- тебе пришлось бы забыть о многих своих милых привычках. И прежде всего о привычке de faire le mal pour le plaisir de le faire
[Делать зло из удовольствия его делать (фр.).] .
        Она слушала его, тяжело дыша. И вдруг... ну, о таком часто говорят «бес попутал». Ей всего-навсего захотелось посмотреть, что будет. Сыграть с ним в игру.
        Рука ее взметнулась, как хлыст, и уже приготовилась ощутить гладкость и тепло его щеки, как вдруг натолкнулась на некое препятствие, в результате чего удар так и не достиг цели. Потрясенная до глубины души, Лиза молча смотрела на свое запястье, стиснутое крепкими мужскими пальцами,- оно находилось как раз на уровне ее глаз. Венсан перехватил его прямо в полете, причем, судя по всему, это не стоило ему абсолютно никакого труда.
        - Спокойно,- предупредил он, усмехаясь ей в лицо.- Я знаю, что ты хотела сделать. И знаю зачем. В принципе женщине свойственно провоцировать мужчину, просто чтобы убедиться в том, что ее дерзость не останется безнаказанной. Если он претендует на какое-то главенство, он должен уметь и казнить, и миловать, не так ли? Муж, который позволяет жене охаживать себя скалкой, достоин куда большего презрения, чем муж, который охаживает ее сам. Эти парадоксы женской психологии подробно описаны в специальной литературе. Но я не думал, что мы уже подошли к этому этапу. Может, все же объяснишь, что на тебя нашло? Кстати, не пытайся ударить меня коленом, иначе я действительно рассержусь.
        - Я хотела посмотреть... посмотреть, как ты себя поведешь... - промямлила Лиза, даже не пытаясь сделать то, от чего он ее предостерегал.
        - Bien, ты посмотрела... Это все?
        Она молчала, уставившись в пространство.
        - Имей в виду,- проговорил он очень мягко, но мягкость была нанизана на раскаленный стержень,- я могу излечить тебя от твоей болезни за десять минут. И не делаю этого только потому, что ты не моя женщина... Ну что?- Пальцы его нащупали косточки на ее запястье.- Ты довольна, или впрыснуть тебе еще одну дозу адреналина?
        Лиза услышала стук собственного сердца. Ей стало жарко. Господи, как же она ненавидела его в эту минуту! За его проницательность, заставляющую ее чувствовать себя чуть ли не извращенкой; за боль, растекающуюся по нервам и сухожилиям правой руки; за мучительное унижение от сознания того, что все равно придется просить его не быть таким жестоким.
        - Ты и твоя подруга, вы считаете всех без исключения мужчин жалкими ничтожествами. А я видел мужчин, которые выносили из огня таких дур, как вы. Тебя изнасиловали... Бедняжка! Сказать тебе, что чувствует человек, когда проходящая навылет пуля крошит его ребра?
        - При чем здесь это, идиот?- прошипела Лиза. У нее даже волосы встали дыбом, как у рассерженной кошки.- Как раз боли-то я, можно сказать, и не чувствовала, потому что была пьяная.
        - Нет? В таком случае немного боли тебе не повредит.
        Она еще помнила вкус его поцелуя, а он уже заставил ее покрыться холодным потом, всего лишь покрепче обхватив ее запястье. Кроме этого, он ничего не сделал. Да, и еще зажал ей рот ладонью правой руки, чтобы принимающая ванну Джемма не услышала поросячьего визга, который, несомненно, прозвучал бы в ночной (цикады не в счет) тишине.
        Вырываться было бесполезно, потому что он прижал ее спиной к опорному столбу. Заехать коленом в пах? Тоже проблематично, к тому же насчет этого он ее предупредил. Единственное, что оставалось,- это привести в боевую готовность отточенные ногти и пробороздить ими кисть его правой руки - той самой, что зажимала ей рот.
        Ногти у нее всегда были крепкие и здоровые, на зависть всем девчонкам. А здесь, на отдыхе, они дополнительно окрепли от морской соли. Одним словом, кровь французского интервента из-под них брызнула сразу же. Он вздрогнул, судорожно прижимаясь к ней всем своим жарким, сильным телом. Что-то пробормотал сквозь зубы. Кем бы он ни был, этот негодяй с крашеными волосами, чувствовал он точно так же, как и всякий живой человек.
        Лишенная возможности спастись бегством, Лиза кромсала его руку с почти маниакальным наслаждением, досадуя только на то, что не может оценить размеров причиненного ущерба. Венсан шептал что-то по-французски, так быстро, что она не могла разобрать ни слова. Изредка шипел сквозь зубы, ненадолго закрывая глаза. Почему-то это казалось ей ужасно сексуальным. Мысли о сексе в такую минуту - что за выверт в сознании? Хватка постепенно ослабевала, и наконец Лизе удалось перевести дух и облизнуть пересохшие губы.
        Но совсем он ее не отпустил. Его шепчущие и подрагивающие губы скользили по ее щеке... его кровь струилась по ее пальцам и пачкала одежду...
        - Что ты говоришь?- спросила она, потеряв терпение.- Я ничего не понимаю.
        Он отнял губы от ее шеи и посмотрел ей в глаза. Покосился на свою расцарапанную кисть, глубоко вздохнул и начал переводить:
        Рука в руке, давай с тобою
        Уйдем скорей
        Туда, где утро голубое
        Среди полей
        Своею свежестью пьянящей
        Омоет нас,
        Когда дрожат лесные чащи
        В безмолвный час;
        И ветви, в каплях отражая
        Игру луча,
        Трепещут,- словно плоть живая
        Кровоточа...
        - Кто это?- потрясенно спросила Лиза.
        Пальцы ее были липкими от крови. Вонзая ногти чуть глубже, она могла добиться той потрясающей хрипотцы в его голосе, которая так волновала ее во время секса.
        - Рембо. Давным-давно я прочитал томик его стихотворений и почти все запомнил. Я был очень романтичным юношей. Позже это прошло.
        Лиза слушала, не веря своим ушам. Рембо... алхимия... что еще можно отыскать в этой безумной голове?
        ...И там шампанским будет литься
        Твой звонкий смех,
        Смех надо мной, от хмеля грубым,
        Чью силу рук
        Ты вдруг почувствуешь, чьи губы
        Узнают вдруг
        Вкус ягод, что в тебе таится;
        Над ветром смех,
        Коль ветер перейдет границы
        Приличий всех...
        Языком он собрал слезы с ее ресниц, провел по чуть дрожащим прикрытым векам. Никто никогда не целовал ее так... Даже не поцелуи - изысканные касания, от которых кружится голова и вскипает кровь.
        ...И над шиповником, что может
        Быть злым порой,
        А главное, над тем, кто все же
        Любовник твой...[Рембо А. Ответы Нины / Пер. М. Кудинова.]
        Почувствовав, что он ее больше не держит, Лиза опустила руки. Венсан тут же поцеловал ее. В который раз за этот вечер... А раньше, все эти два месяца, что они были вместе, он не целовал ее. В губы - никогда! Пристраивал поудобнее, доводил до кипения и... то есть целовал, конечно,- груди, шею, руки... но не губы.
        - Венсан,- прошептала она в полузабытьи,- ты мог бы полюбить женщину, которая всех мужчин считает жалкими ничтожествами?
        Он ничего не ответил.
        Глава 9
        Позвонила не бывшая свекровь, а ее собственная мать. Макс там, случайно, не объявлялся? Хм, странно... Должен был прилететь двадцать пятого, но не прилетел. Звонил последний раз дней за пять до предполагаемого возвращения из Афин, и с тех пор от него ни слуху ни духу. Борисовна (его мамаша) уже весь телефон оборвала: спроси ее да спроси («ее» - то есть Лизу). Может, он ей звонил? Может, у него поменялись планы?
        - Мама,- сказала Лиза, искусно имитируя беспредельную усталость,- ты же знаешь, что на планы этого человека мне глубоко наплевать, да и на него самого тоже. Даже если бы сейчас, вот в эту самую минуту, он провалился сквозь землю, я бы ничуть не расстроилась.
        Это был именно тот ответ, которого от нее ожидали. Еще две минуты легкомысленной болтовни о том о сем - и они распрощались.
        - Ну?- взволнованно спросила сидящая за рулем Джемма.
        Они ехали в Керкиру, оставив Венсана отсыпаться после утренних подвигов.
        - Они хватились его. Но кто и как его ищет, я не совсем поняла. А расспрашивать не хочу. Не должна я этим интересоваться, понимаешь? Это покажется подозрительным.
        - Ты права. Не спрашивай ни о чем.
        Через час они уже сидели в интернет-кафе. Светящиеся экраны мониторов, гудение кондиционера в полумраке. Народу немного: кто-то выходит, кто-то заходит... Джемма оплатила три часа работы на компьютере, с вежливой улыбкой выслушала все рекомендации для пользователей и увлекла Лизу в самый дальний угол, где можно было спокойно просидеть и два часа, и три, и двадцать три, не опасаясь, что кто-то станет заглядывать тебе через плечо.
        - Что мы ищем?
        - Информацию, любовь моя. Любую информацию, какая может оказаться полезной.
        - Ты ведь уже просмотрела все доступные сайты, посвященные Группе вмешательства.
        - Группе вмешательства - да. Но не капитану Торансу.
        Информации о личном составе GIGN было ничтожно мало. Так же мало, как и об их операциях. Устаревшие данные, которые уже не имело смысла скрывать. Домыслы газетчиков. Эхо старых скандалов.
        - Да ничего мы здесь не найдем! Чудачка ты, ей-богу... Кому придет в голову разместить в Интернете сведения о бойцах спецназа?
        Но Джемма не сдавалась. Поочередно она набирала в поисковой строке: «Венсан Торанс», «капитан Торанс», «Мор-ской Змей»... методично открывала одну интернет-страничку за другой... Зачастую они имели весьма отдаленное отношение к предмету поиска, и приходилось затрачивать колоссальные усилия, чтобы отделить котлеты от мух. Адреса, целые списки адресов... Как назло, это были по большей части французские сайты, разобраться в которых было не под силу ни Лизе, ни Джемме.
        - Ага, вот какое-то периодическое издание на англий-ском языке... «На днях стало известно, что некоторые специалисты, такие как Клод Делижар, Мишель Сорбье и Венсан Торанс, согласились принять участие в новом проекте Фонда Кусто, главная цель которого - исследование и охрана Мирового океана...» Бла-бла-бла... «По словам директора французского отделения Фонда...» Так, это неинтересно... Ага, вот еще кое-что... «Безусловной гарантией успеха служит участие в проекте капитана Торанса, имеющего колоссальный опыт погружения на большие и малые глубины, в том числе в экстремальных погодных условиях... Венсан Торанс, в недавнем прошлом возглавлявший одно из боевых подразделений GIGN, входит в десятку лучших ныряльщиков планеты... (Ого!..) ...на его счету многочисленные рекорды по продолжительности пребывания под водой без дыхательного аппарата, по скорости передвижения в легком водолазном снаряжении и без... (Боже правый!..) ...мы счастливы, что капитан Торанс, легендарный Морской Змей, выразил согласие присоединиться к нам»... Уф-ф! Здесь, кажется, все.- Джемма выпрямилась на стуле. Победно улыбнулась,
как будто капитан Торанс со всеми своими секретами был уже у нее в кармане.- Давай-ка вернемся в поисковик. Черт, снова все на француз-ском! Так... вот это похоже на статью из какой-то газеты трехлетней давности...
«Французская GIGN, как всегда, не отрицает и не подтверждает своего участия в работах по оказанию помощи экипажу затонувшей субмарины, однако присутствие на палубе спасательного судна капитана Торанса в граждан-ской одежде, которого один из наших сотрудников случайно узнал в лицо, делает это предположение не таким уж невероятным... наш корреспондент попытался задать ему несколько вопросов, но Морской Змей Торанс, так же как и его начальство несколькими часами раньше, произнес только два слова: „Без комментариев“ - и поспешил укрыться от фотокамер». . Все! Вот теперь действительно все. Больше ни словечка ни в одной паршивой газетенке.
        Джемма обернулась и посмотрела на подругу. Та сидела с абсолютно убитым видом, и даже обе лямки ее голубого топа сползли с плеч, подчиняясь общей тенденции к упадку. Сказать, что она была подавлена, значило не сказать ничего.
        - Блин, во что я ввязалась?
        Наконец-то она четко и ясно сформулировала свои проблемы.
        - Выходи за него замуж,- посоветовала Джемма.
        Лиза подняла брови.
        - Шутишь?
        - А что? Он сам предложил. Красивый мужчина без вредных привычек... На руку, правда, скор, ну так ты повода не давай.
        - И за каким чертом, по-твоему, мне это нужно?
        Джемма взглянула на нее, как на слабоумную.
        - Он настоящий мужчина, Элиза. Он сумеет тебя защитить.
        - От чего?
        - От того, что может быть. А может и не быть.
        Настоящий мужчина... Вечно этот итальянский максимализм!
        - И потом, ты любишь его.
        Лиза как раз решила глотнуть воды из бутылки, но, услышав эти слова, поперхнулась и ошарашенно уставилась на Джемму:
        - С чего ты взяла?
        Та продолжала смотреть на нее повлажневшими от избытка чувств глазами.
        - Я давно заметила. Ты любишь его, сестренка.
        Они вернулись к этой теме на обратном пути из Керкиры.
        - Прошла неделя,- вздохнула Лиза, глядя на мелькающие по обе стороны дороги оливковые рощи, обнесенные металлической сеткой.- Интересно, как далеко они продвинулись в своем расследовании? Полиция или кто там... Знают они, что он собирался на Корфу? И если да, то как скоро следует ожидать их появления?
        - Раньше, позже - какая разница? Главное, хорошо сыграть свою роль.
        - С какой стати им подозревать меня? Он мог просто утонуть.
        - А вещи?
        - Черт...
        Джемма искоса взглянула на нее, не переставая следить за дорогой.
        - Думаю, когда они выяснят, что он исчез после того, как решил повидаться со своей бывшей женой, которая проводит отпуск в компании специально подготовленного подводного диверсанта, это наведет их на размышления.
        - Они не посмеют тронуть ветерана GIGN.
        - Его-то не посмеют, а вот тебя... В этой ситуации тебе лучше быть его женой, а не любовницей.
        - Но так не делают, понимаешь ты это?- возмутилась Лиза.- Нельзя выйти замуж только потому, что нуждаешься в стенке, за которую можно спрятаться!
        - Зато можно выйти замуж, потому что любишь мужчину, который сделал тебе предложение.
        - А ты слышала, КАК он это сделал?
        - А тебе не все равно как?
        Выйти замуж за француза. С одной стороны, звучит заманчиво. Некоторые из девчонок, с которыми Лиза училась в институте, вышли за иностранцев. Одна жила в Штатах, другая - в Австрии, третья - в Германии. А тут Париж, не что-нибудь... сады Тюильри, Монмартр, Монпарнас... А с другой стороны, сумеют ли они ужиться друг с другом? Даже если будут очень стараться. Сможет ли его l’ame francise [Французская душа (фр.).] смириться со всеми порывами и причудами ее русской души? Ой, вряд ли.
        Его произношение, тембр голоса... Можно возбудиться до крайности, просто слушая, как он разговаривает по сотовому телефону. А по ночам... Мужчина, многократно усиливающий твой оргазм при помощи французских вульгарных выражений,- да, это высший класс. И кажется, он еще не исчерпал себя как любовник. Все время выдумывает что-то новенькое. Много у него было женщин? Может быть по-всякому.
        Ни с того ни с сего Лиза задумалась о его родителях. Кажется, между ними отнюдь не безоблачные отношения. Что они скажут о его русской жене? Мать, которая ни дня в своей жизни не работала, образцовая французская домохозяйка. И отец - большая шишка в Национальной жандармерии. Жандармерия - это ведь военная полиция, так? Джемма сказала, есть еще и сестра. Сестренка Франсуаза, которую старший брат неустанно оберегал от всех жизненных потрясений. Провожал до школы, когда она была совсем маленькой. Гонял назойливых ухажеров, когда она подросла. Всяко выгораживал перед родителями, брал на себя вину за ее промахи и проступки. Она же со своей стороны посвящала его во все подробности своей личной жизни и сама была преданной хранительницей доверенных ей тайн. Трогательная картина родственной любви. Брат и сестра, объединившие усилия в тщетной молчаливой борьбе против отцовской тирании и материн-ской moralite larmoyantе [Плаксивая мораль (фр.).] .
        Франсуаза звонила приблизительно раз в неделю, и Венсан подолгу беседовал с ней, часто повторяя ее имя. Поначалу Лиза даже считала ее одной из его прежних любовниц, и только теперь выяснилось, что это не любовница, а сестра.
        Ладно, допустим. А что делать там, в этой Франции, после того, как налюбуешься на ее красоты? Придется учить язык, искать работу. Можно ли там найти работу по специальности?
        Размышляя таким образом, Лиза рассеянно поглаживала правое запястье, прихваченное Морским Змеем. Синяки получились такие, что мама не горюй. На шее рассосались, на руке появились. «Да, милочка моя, ты определенно пользуешься успехом у сильного пола».
        - Ты что, выкручивал девушке руку?- распиналась Джемма за завтраком, не забывая подливать обвиняемому кофе и подкладывать на тарелку кусочки колбасы.- Сволочь, да как ты посмел?!
        - Я еще не такое делал с девушками,- невозмутимо отвечал Венсан.
        - Ты только посмотри на ее запястье! Кошмар!
        - Извиняться я не собираюсь, поскольку уже расплатился кровью.
        Джемма всплеснула руками:
        - Расплатился? Ладно, погоди, вот мы вернемся из города...
        Приткнув джип у калитки и уже направляясь к дому, они видят его на веранде с книгой и бутылкой белого вина. Он сидит в плетеном кресле, положив ноги на стол, и на полном серьезе что-то читает, лишь изредка приподнимая голову, чтобы припасть к источнику. Делает глоток и опять возвращается к чтению. Хмурится на страницу. На лице - смесь брезгливости и изумления.
        - Привет!- радостно машет Джемма.- А вот и мы!- Взбегает по ступенькам, подходит к нему, расслабленному и чуть-чуть пьяненькому, целует его в угол рта.- Соскучился, Змей?
        Он потрясает книгой.
        - Что ты мне подсунула?
        - Ну,- смущенно оправдывается Джемма, и Лиза торопится подойти поближе, чтобы не пропустить этот спектакль.- Ты просил что-нибудь почитать, а у меня с собой только Библия, «Анналы» Тацита и «История О»...
        - И что же заставило тебя сделать выбор в пользу мадам Реаж? Лично я с удовольствием почитал бы Библию.
        Лиза уже корчится от смеха, одной рукой держась за живот, а другой утирая слезы. Белая кожаная сумочка сползает с плеча и остается лежать на каменной плитке пола.
        - Тебе не понравилось?- озадаченно спрашивает Джемма, забирая у него книгу.
        - А что тут может понравиться? Это же просто кукольный театр, как в «Жюльетте» де Сада. К этому нельзя относиться как к литературе.
        - А к Библии? К Библии можно?
        Губы его раздвигает мечтательная улыбка.
        - ...но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру; смерть одна разлучит меня с тобою [Книга Руфи 1:16.] .- Говоря, он смотрит почему-то на Лизу. Выдерживает многозначительную паузу и вновь поворачивается к Джемме: - Ну? Это литература или нет?
        - О... - бормочет та, не зная, куда девать глаза от стыда.- Это из Библии? Серьезно? Я и не подозревала, что там можно найти что-то...
        Роняет шедевр Полин Реаж на пол, приседает на корточки, чтобы его подобрать, и тут же становится пленницей коварного злодея. Венсан опрокидывает ее к себе на колени и сердито тормошит, невзирая на громкий визг.
        - Зачем, я спрашиваю, ты подсунула мне эту инструкцию для начинающих мазохисток? Чтобы я уяснил, что с сегодняшнего дня у меня появились новые обязанности: дрессировать вас обеих, как это описано в книге, и при этом следить, чтобы вы получали изысканное удовольствие?..
        Визжа и задыхаясь от смеха, Джемма бьется в его руках, но это, строго говоря, бесполезно. За какие-то две минуты он умудрился завязать ее таким узлом, что уже непонятно, где руки, где ноги.
        - Значит, здоровый секс вам наскучил, захотелось острых ощущений... Так вот, я отказываюсь! Ясно вам или нет? Я решительно против!
        - Почему? Почему ты отказываешься?- стонет Джемма в изнеможении. Вопить и смеяться у нее уже нет сил. Она вы-глядит как живой трофей, добытый в результате вылазки на вражескую территорию и предназначенный для общего пользо-вания. Глазки закатились, ротик приоткрылся, черные вьющиеся волосы свесились до самого пола.- Венсан, голубчик, ты хотя бы попробуй! Уверена, из тебя получится отличный дрессировщик.
        - Не зли меня, женщина!
        - Но я хочу! Хочу увидеть тебя в гневе! Давай же, рассердись на меня, мой тигр!..
        Оскалив зубы, она рычит на него. Потом тявкает, как лисица. Дразнит языком, не спуская с него похотливо горящих глаз.
        Венсан наклоняется и легонько кусает ее за мочку уха.
        - Ты даже не представляешь, до чего у меня тяжелая рука.
        - Почему же?- хихикает она.- Представляю.
        Минуту он сосредоточенно вглядывается в ее запрокинутое лицо, потом сталкивает с колен и, легонько наподдав ей ладонью по заднице, напутствует словами:
        - Иди-ка лучше приготовь своему тигру пожрать... Или поедем в таверну?
        Но ехать никуда им не хочется, потому что они только что из города, к тому же сейчас самое жаркое время суток. Часа через два или через три уже можно выбраться на пляж, а пока...
        Джемма убежала в душ, а Лиза, глотнув вина из бутылки, присела в кресло напротив Венсана. Довольно долго они просто сидели и смотрели друг на друга. Без единого слова.
        - Здесь нет ничего особенного.- Лиза указала на книжку.- Мелкое женское хулиганство.
        Он кивнул:
        - Такое объяснение я могу принять.
        - Она пишет о том, о чем понятия не имеет. Это просто фантазии.
        - Не сомневаюсь.
        Еще несколько минут тишины.
        Протянув руку, Венсан взял бутылку и тоже глотнул прямо из горлышка, как недавно Лиза.
        - Тебя пригласили в один из проектов Фонда Кусто?
        Движения его рук замедлились. Очень аккуратно он поставил бутылку на стол и откинулся на спинку кресла.
        - Да.
        - Когда думаешь приступить к работе?
        - Ближе к концу октября.
        - Кажется, они довольны, что заполучили тебя.
        - Еще бы!
        То же самое, что недавно заставляло Джемму выкрикивать в экстазе «Рассердись на меня, мой тигр!», побудило ее спросить:
        - Тебя это не шокирует?
        - То, что вы шарили по моим карманам, а потом собирали сплетни по всей Сети? Нет.
        Он хотел закурить, но передумал. Хотел сделать еще глоточек вина, но передумал опять. Что-то не давало ему покоя. То, что его стараниями перекочевало с садовой дорожки на дно Ионического моря? Или то, что сидело напротив и упрямо пыталось вывести его из себя?
        Лиза смотрела на него с легким прищуром. Красивый. Прядь волос, слишком длинная, чтобы иметь право называться челкой, упала ему на лоб, занавесив левую бровь. Мелированные волосы, мелированные и слегка осветленные. Уже отросли у корней. Зачем он это сделал? Чтобы меньше походить на капитана Торанса? Отрастить волосы, изменить их цвет... придать своей внешности что-то богемное, что-то порочное...
        После того как они пролистали все интернет-страницы, где в том или ином контексте упоминалось имя капитана Торанса, Джемма посмотрела на часы, обнаружила, что в запасе еще целых двадцать минут, и открыла специально для Лизы файл, целиком посвященный GIGN. История создания, структура, основные задачи... требования к кандидатам, обязательные тесты, этапы обучения, возможные специализации... самые значительные успехи, самые громкие операции... символика, фотогалерея: люди в форме цвета ультрамарин, в тускло поблескивающих шлемах, лица прикрыты забралом. Это не люди, а киборги ... И Венсан - один из них? Думая об этом, Лиза чувствовала, что сходит с ума.
        В самом деле, разве можно поверить, что сидящий здесь расхристанный, подвыпивший парень однажды проделал то, что предлагают проделать всякому кандидату еще на отборочном этапе. Бег, подтягивание на канате, плавание под водой со связанными руками и ногами... работа на крышах зданий и в отравленных газом помещениях... атака специально натасканной на человека собаки... стрельба из винтовки и пистолета, когда требуется за определенное время набрать определенное количество очков, при этом находясь в непрерывном движении, приближаясь к цели или преодолевая полосу препятствий... На протяжении следующих десяти месяцев - специально для тех, кому повезло,- тактика боя в городе, тактика боя в закрытых помещениях, городской альпинизм, способы проникновения на захваченные террористами объекты, обязательный для всех курс воздушно-десантной подготовки... при этом, разумеется, никто не отменяет ежедневной огневой подготовки, бега и плавания на выносливость, рукопашного боя и прочих прелестей жизни. Заключительный этап - разделение по специальностям. На выбор: боевой пловец, парашютист, кинолог, сапер. . Десять из
ста - такова официальная статистика. Из ста кандидатов профессионалами, то есть собственно бойцами GIGN, становятся только десять.
        Вспомнив об утреннем звонке, Лиза поделилась своими соображениями на этот счет, умолчав лишь о сумбурных мыслях, касающихся возможного замужества.
        - Ну,- произнес Венсан без особых эмоций,- все идет своим чередом.
        - А тебя не беспокоит, что ты оказался в этом дерьме вместе с двумя женщинами?
        - В некоторых случаях разумнее положиться на женщин, чем на мужчин.- Он слегка улыбнулся в ответ на улыбку Лизы.- Нет, не беспокоит. Ни одной из вас не хочется оказаться на скамье подсудимых, поэтому вы будете делать то, что я скажу.
        - А если у кого-то не выдержат нервы? Джемма-то держится молодцом, а вот я...
        И тут он ее удивил.
        - Как раз в тебе я уверен больше, чем в ней. У нее... м-м... не слишком обнадеживающая биография. Думаешь, я со своей стороны не потрудился навести справки? Магазинные кражи, вождение автомобиля в нетрезвом состоянии... Давно, правда, и тем не менее. Уверен, если спросить ее a? point [Как надо (фр.).] , она расколется вдвое быстрее, чем ты.
        - Обо мне ты тоже наводил справки?- осторожно поинтересовалась Лиза, отлично зная, что у него для этого куда больше возможностей, чем у них с Джеммой.
        - Нет. Я ничего не хочу о тебе знать.
        Она почувствовала себя уязвленной.
        - Я тебе настолько неинтересна?
        Этот вопрос он оставил без ответа.
        Из кухни донеслись призывные вопли Джеммы. Обед на столе. Вроде бы надо вставать и идти. Но Лизе страсть как хотелось вытянуть из парня хоть самую крохотную подробность его пребывания среди смертных в качестве офицера GIGN.
        - Трудно было? Ну, все эти пятидесятиметровки под водой со связанными руками и ногами, прыжки с парашютом, атаки собак...
        - Да,- сказал он просто.- Особенно когда знаешь, что все это закончится очень и очень не скоро.
        - Зачем же тебе это понадобилось?
        Он ответил не сразу:
        - Трудно сказать. Возможно, мне захотелось почувствовать себя в большей степени мужчиной, чем раньше.
        - Удалось?
        Он промолчал.
        Соперничество с отцом, излюбленный Фрейдов мотивчик. Стремление превзойти его во всем. Догнать и перегнать. Стать вожаком стаи.
        - Плавать я научился еще в младенческом возрасте, спасибо кузине моего отца. У нее домик на юге Франции (неплохой такой домик, в три этажа), и долгое время мы с матерью жили там, а отец наезжал по выходным. Катрин учила плавать своего сына и меня. Мы с ним ровесники. Разница в девять дней.
        Она затаила дыхание, боясь спугнуть счастливую минуту его откровенности.
        - К двенадцати годам,- продолжал Венсан,- я уже плавал и нырял как дельфин. Я мог прыгнуть в воду с самой высокой скалы и пробыть под водой так долго, что меня уже начинали считать утопленником. Я никогда не боялся глубины. Никогда не думал о том, что могу захлебнуться.- Он говорил негромко и монотонно, как бредящий на кушетке пациент психоаналитика.- В четырнадцать лет я освоил легкое водолазное снаряжение, а когда мне исполнилось шестнадцать, отец начал обучать меня плаванию в экстремальных условиях: в холодной воде, в штормовую погоду, со связанными за спиной руками... Он просто подводил меня к краю причала, крепко-накрепко стягивал мне веревкой запястья, показывал, где я должен вынырнуть, а потом сталкивал вниз. Ни мать, ни сестра никогда не ходили вместе с нами. Они не могли на это смотреть.
        - Господи!- не сдержалась Лиза.- Это просто... чудовищно!
        Венсан безразлично пожал плечами.
        - Ты шел на это добровольно? Тебе действительно хотелось научиться?
        - Сложный вопрос. А что я мог поделать? Сказать свое решительное «нет»? Устроить истерику?- Он покачал головой.- Это не мой стиль.
        - Ты не мог отказаться, поэтому решил научиться делать все как можно лучше?
        - Да.
        - Интересная форма протеста... - Ей пришлось передох-нуть, прежде чем она смогла задать следующий вопрос.- Но вот чего я не пойму... Он сам учил тебя, а потом, когда на определенном этапе карьеры ты задумался о вступлении в GIGN, стал чинить тебе препятствия?
        - Ну, в какой-то момент ему показалось, что я слишком много о себе воображаю.- Венсан усмехнулся.- Я в самом деле много о себе воображал. А почему бы нет, черт возьми? К двадцати годам я уже успел привыкнуть к мысли, что лучше всех плаваю, лучше всех танцую и любая понравившаяся мне девчонка мгновенно прыгает в мою постель. Когда мне было страшно, я старался этого не показывать. Когда было больно, терпел сколько мог. Строптивый сын. Заноза в заднице власт-ного отца.
        - А как ты управился с собакой?
        - О, это отдельная история... Понимаешь, собаки боятся меня. Все без исключения собаки.
        - А эти, специально натасканные? Они что же, не нападали на тебя?
        - Нападали, конечно. Но мне всегда удавалось отразить атаку.
        - С ума сойти...
        Еще одно пожатие кажущихся худощавыми плеч.
        - Так было всегда, сколько я себя помню.
        - И в чем причина?
        - У моей матери были кое-какие соображения на этот счет, но она никогда ими не делилась. Только однажды, в день моего совершеннолетия, рассказала мне один из своих снов. Сон, который приснился ей во время беременности.- Он посмотрел в сторону, как будто собирался сказать что-то не совсем приличное.- Ей приснилось, что она качает колыбель с младенцем, со мной. Качает, качает, напевает какую-то песенку... потом наклоняется проверить, уснул ли я, и видит в колыбели змею.
        - Змею?
        По телу Лизы пробежала быстрая дрожь.
        - Да.- Венсан тронул пальцами гемму.- Змею с короной на голове.
        Некоторое время они молчали. Джемма снова позвала их к столу, но они уже привыкли к мысли, что сегодняшнему обеду суждено быть съеденным в холодном виде.
        - Что-то еще?- тихо спросила Лиза.
        - Одна из моих подруг - как раз та, на которой я собирался жениться,- однажды сказала, что не может выдержать мой взгляд. Что у меня глаза змеи.
        - Да, смотреть ты умеешь...
        - Знаю.
        - Потому она и подарила тебе это?- Лиза кивнула на гемму.
        - Точно. В то время я как раз начал интересоваться происхождением и значением этого символа.
        Остановившимся взглядом Лиза смотрела на белую пластиковую поверхность стола, видя и не видя мелкие царапины на ней, липкие пятнышки от пролитых и уже успевших высохнуть капель вина, разлетевшиеся от ветерка хлопья табачного пепла...
        ...но Морской Змей Торанс, так же как и его начальство ...
        Змея - один из символов Гекаты, мифической «страшной матери». Фаллический символ страха. Отождествление со змеей - это погружение в водные глубины, в бездну, в материнскую стихию, «вхождение в страшную мать». Зачем? С целью обновления и воскресения, разумеется. Но нужно быть богом или героем, чтобы отважиться на такое.
        Герой является сам для себя змеей, жертвующим и пожерт-вованным. Он сам обладает природой змеи, поэтому и Христос сравнивает себя со змеей, поэтому же змея была освобождающим мировым принципом для гностических сект, называвшихся офитами...
        Мальчик стоит на причале со связанными за спиной руками. Светлые глаза сощурены, губы плотно сжаты. Через минуту отцовская рука столкнет его в воду, и стройное тело иглой вонзится в изумрудную глубину. Был ли он таким же бесподобным красавцем в юности? Танцы... девчонки на заднем сиденье автомобиля... очевидно, да.
        Герои, подобно царям, имеют змеиные глаза: «ormr i auga». Сигурдр носил это имя - Ormr i Auga...
        Тот же мальчик, врывающийся с автоматом наперевес в задымленное помещение, мгновенно, на подсознательном уровне распознающий своих и чужих, переговаривающийся на языке жестов с другими мальчиками, точными копиями его самого, в ультрамариновых брюках и куртках с эмблемой GIGN на рукаве... Он заметно старше того, первого, но у него те же дымчато-зеленоватые глаза и та же одержимость во взгляде.
        На некоторых средневековых картинах чаша содержит вместо Господа - дракона с переливчатым змеиным взглядом, стерегущего божественную тайну в материнских недрах (пещере), где совершается обновляющее таинство возрождения [Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы / Пер. Э. Метнера.] .
        - Почитай мне еще из Рембо,- шепотом попросила Лиза, глядя на его расцарапанную руку.
        Кровь запеклась на тыльной стороне ладони коричневой корочкой.
        Венсан тоже посмотрел туда.
        - Могу почитать Малларме, если хочешь. Или Китса. Рембо - для особых случаев.
        - Таких, как этот?- Она сама удивилась подобному предположению, однако оно оказалось верным.- Ты применяешь его в качестве анальгетика?
        - Только когда под рукой не оказывается ничего другого.
        Лиза недоверчиво рассмеялась.
        - Ты просто кладезь безумных идей! И что же, действует?
        - Безотказно!
        - Я думала, что боец спецназа - это такое особое существо без нервов, запрограммированное на убийство.
        Венсан кивнул, усмехнувшись:
        - Это распространенное заблуждение.
        - Так ты самый обычный человек?
        - Смеешься, да?- Он укоризненно покачал головой и отпил еще вина.- Я, конечно, не падаю в обморок от вида и запаха крови, но одна проблема у меня все же есть.
        - Что за проблема?
        - Второй ноцицептивный тип,- сообщил он со вздохом и, видя ее озадаченное лицо, пояснил: - От латинского «nocere» - повреждение, причиняющее страдание. Я не сам это придумал. Таков официальный приговор.
        - И что же это значит?
        - Низкий порог болевой чувствительности. Высокий интервал болевой переносимости. Фишка в том, что ответ нервной системы на раздражитель регистрируется специальным прибором, который невозможно обмануть.
        - Иными словами,- заключила Лиза злорадно,- ты слишком чувствителен для мужчины.
        - Ну, если сравнивать мужчину и женщину, то у женщины болевой порог по определению выше, чем у мужчины. Догадываешься, почему? Да потому что женщина (я имею в виду женщину как представителя биологического вида, а не современного мутанта в джинсах, с короткой стрижкой и упаковкой противозачаточных пилюль в кармане) вынашивает, рожает и кормит. Природа заботится о своих дочерях!
        - Ах ты, чертов шовинист!.. А как ты выбираешь стихо-творения? Годится любое?
        - Для легких случаев - любовная лирика. Для тех, что потяжелее,- что-нибудь философское. Ну а для самых убойных - «Бал повешенных». Последнее средство. После этого остается только лечь и умереть.
        Эта классификация ее сразила. Нет, у парня явно не все дома. Интересно, это у него профессиональное, или он родился с такими вывихнутыми мозгами? «А сама-то, сама!- тут же проснулся и зашептал ехидный голосок внутри.- Твои вывихи - это вообще туши свет. Он-то хотя бы функционирует по жизни как положено, а у тебя, лапуля, вечно какие-то сбои в системе».
        - Тебе уже приходилось пускать в ход это последнее средство?
        - Да,- ответил он после паузы. И она увидела, как потемнели его глаза.- Один раз.
        Потерявшая терпение Джемма появилась на веранде, воинственно размахивая половником.
        - Ну? У кого здесь плохо со слухом?
        - Спокойно, детка.- Венсан проворно выбрался из кресла, умиротворяюще подняв вверх обе руки.- Только не по голове... только не... О, черт! Я же просил!..
        Уже на пороге кухни он резко обернулся, так что идущая следом Лиза поневоле наткнулась на него.
        - Я рассказал тебе многое из того, чего не рассказывал никому. Заслужил ли я ответную откровенность?
        Она смешалась.
        - Откровенность за откровенность? Мы так не договаривались.
        - Тем не менее,- произнес он с нажимом,- я рассчитываю на нее.
        Глава 10
        Он вошел так тихо, что Лиза не услышала ни шагов, ни дыхания. Настоящий индеец... Сегодня она спала одна, потому что у Джеммы начались месячные, а в этом состоянии каждая женщина нуждается в покое и уединении.
        Во сне она почувствовала, что кто-то целует ее плечи, и заморгала.
        - Венсан? O chere , я так устала...
        - Просыпайся, Элизабет.- Он ласково потрепал ее по волосам - Есть разговор.
        Перепугавшись, она села рывком. Уставилась на него в темноте:
        - Что-то случилось?
        Голос хриплый со сна. Хотя сна уже ни в одном глазу.
        Он покачал головой:
        - Ничего из того, о чем ты подумала.
        - Господи... - Она шумно перевела дыхание.- Как ты меня напугал! Так в чем же дело?
        Венсан не торопясь подтащил к кровати тяжелый деревянный стул с высокой спинкой, какие стояли повсюду в доме, и уселся, положив ногу на ногу. Он был в джинсах и черной майке без рукавов. Волосы распущены по плечам. Агрессивная сексуальность.
        Кое-что ей не понравилось. Он назвал ее «Элизабет», а она уже знала, что это значит. Лиз - когда он доволен и не прочь порезвиться; Элизабет - когда у него есть претензии к миру в общем и к ней в частности.
        - Если ты помнишь, я уже дважды задавал тебе вопросы, касающиеся той знаменитой вечеринки. Но ответа так и не получил.
        - О-о!- застонала Лиза, в изнеможении закрывая глаза.- Какой же ты гадкий! Какой же ты...
        Он предостерегающе поднял руку:
        - А вот этого не надо.
        Тон, которым он это произнес, заставил ее умолкнуть и испытующе посмотреть ему в лицо. Оно не выражало ровным счетом ничего - ни сочувствия, ни симпатии, ни раздражения. Одно только зловещее спокойствие человека, намеренного довести дело до конца.
        Не совсем понимая, что от нее требуется, Лиза медленно села. На всякий случай отползла подальше к стеночке и осталась сидеть там, поджав ноги, завернувшись в одеяло до подбородка. Собственная нагота отчего-то смущала ее, тем более что Венсан был полностью одет.
        - Что сказали твои родители, когда узнали об изнасиловании? Какова была их реакция?
        - Господи, да зачем тебе это?
        Сидя на стуле так прямо, как будто его привязали, Венсан почти незаметно играл не заправленным в шлевку кончиком ремня. В голову Лизе полезло черт знает что.
        - Хочу понять, по какой причине эта история застряла в твоих мозгах.
        Она ожидала услышать что-то подобное.
        - Какая разница, бог ты мой? Что копаться в дерьме шест-надцатилетней давности?
        - Как известно, чтобы победить невроз, нужно вернуться к его истокам.
        - Мой невроз,- взвилась Лиза,- это только мой невроз и ничей больше! Я не собираюсь с ним расставаться. А твое мнение меня не интересует, ясно?
        - Как вели себя твои одноклассники?- спросил Венсан, пропустив эту тираду мимо ушей.- Перешептывались за твоей спиной? Хихикали? Откровенно злорадствовали?
        Она не отвечала. Щеки у нее горели, сердце колотилось, и, глядя в лицо сидящего напротив негодяя, она втихомолку радовалась тому, что, явившись без приглашения в ее спальню, он включил только маленькое настенное бра. Верхнего света она бы просто не вынесла. Не случайно в полиции применяют этот трюк - слепящий свет лампы в лицо. Полиция, жандармерия... садисты чертовы. Привыкли распоряжаться, драть глотку, идти по головам. Как будто, кроме них, никто не имеет права голоса.
«Победить невроз... А с чего ты взял, что я нуждаюсь в твоей помощи?»
        - Элизабет,- окликнул он вполголоса.- Я задал тебе вопрос. И даже не один.
        - Да пошел ты...
        Она обронила это чуть слышно, сквозь зубы, и получилось эффектно, как в американском кино. Fuck you, shithead ... И никаких тебе «хи-хи» и «мур-мур».
        Венсан чуть поморщился, словно получил пощечину. Но даже не шелохнулся. Продолжал сидеть, теребя пальцами кончик ремня.
        Ну да, мальчики на такое реагируют. А нечего было напрашиваться.
        - В чем дело?- усмехнулась Лиза.- Я позволила себе что-то ужасное?
        - Ничего ужасного. Обычный кураж человека, не привыкшего отвечать за свои слова.
        - Меня достали твои дурацкие вопросы, понял? Убирайся отсюда! Я хочу спать.
        Несколько секунд он смотрел на нее, не говоря ни слова.
        - А ты не думала о том, что я могу применить силу?
        - Силу?- Она смерила его уничтожающим взглядом.- Ты что, бить меня собрался?
        Его голос остался ровным.
        - Бить не обязательно.
        Поняв, ЧТО стоит за этим лаконичным ответом, Лиза задохнулась от возмущения.
        - Это... это низко!
        - А кто сказал тебе, что я благородный человек?
        Вот она, эта минута. Опять, как в тот раз... как он тогда сказал? В принципе женщине свойственно провоцировать мужчину, просто чтобы убедиться в том, что ее дерзость не останется безнаказанной... И вот пожалуйста! Все повторяется снова. Интересно, есть ли на белом свете женщина, способная устоять перед таким соблазном?
        - Ладно,- кивнула Лиза, стараясь не делать мысленных предположений относительно того, что будет дальше.
        - Что «ладно»?
        - Применяй силу.
        Если она думала удивить его, то зря. Не теряя времени на дальнейшие уговоры, Венсан встал со стула и извлек из заднего кармана джинсов моток веревки. Из одного кармана веревку, из другого складной нож. Улыбнулся онемевшей от изумления Лизе.
        - Я знал, что ты это скажешь.
        И шагнул к кровати.
        - Нет!- Кутаясь в одеяло, она забилась в самый дальний угол, как будто это имело какой-то смысл.- Не прикасайся ко мне! Зачем тебе веревка? Ты с ума сошел! Я... я позову Джемму!
        Не брезгуя театральными эффектами, он размотал веревку и на весу отхватил пару кусков, каждый сантиметров по восемьдесят.
        - Она не придет.
        - Придет!
        Он сложил нож, засунул обратно в карман. Подергал за веревку, проверяя ее прочность.
        - Ну, значит, здесь будут две связанных женщины вместо одной.
        - Подонок,- прошептала Лиза, вся дрожа.
        Когда, в какой момент началась эта дрожь, она уже не помнила. Это была чисто рефлекторная реакция. Тело протестовало против реальной перспективы оказаться связанным. Если ты связан, то о каком сопротивлении может идти речь? Связать, лишить подвижности - это верный путь к тому, чтобы сломить волю и смутить разум.
        Одним движением Венсан сдернул с нее одеяло и отшвырнул в сторону. Лиза с трудом поборола желание обхватить себя руками за плечи. Это выглядело бы как безоговорочная капитуляция, а она не хотела доставлять ему такого удовольствия. Нет-нет, ни за что!
        - Ложись,- приказал он тем же тихим голосом, в котором звенел металл.- Руки в стороны.- И, видя, что она медлит: - Не заставляй меня делать тебе больно прямо сейчас.
        Тяжело дыша, она вытянулась на кровати. Прижалась щекой к подушке.
        Петля на запястье... второй оборот, третий... Ему пришлось немного отодвинуть кровать от стены, чтобы пропустить веревку через металлические ребра каркаса и затянуть узлы. Руки, потом ноги... Лодыжки он связал вместе, а уж потом зафиксировал, чтобы лишить ее возможности брыкаться. Быст-ро, ловко, надежно - вот умелец!.. Лиза попробовала поизвиваться на сбитой простыне и тут же убедилась в абсолютной бессмысленности этого занятия. «Все, крошка. Теперь ты у него в руках».
        Венсан уже сидел в прежней позе, положив ногу на ногу. Только придвинул стул поближе к кровати. Глаза его внимательно следили за тем, как Лиза привыкает к своему новому состоянию. Как пытается убедить себя в том, что все в порядке. Как попеременно оказывается то во власти страха, то во власти возмущения.
        - Когда твои родители впервые решили показать тебя психотерапевту? В чем заключалась его помощь?
        - Что ты собираешься со мной делать?- спросила она вместо ответа.- Я не боюсь. Я просто хочу знать.
        - Это будет зависеть от твоего поведения.
        Они немного помолчали. Лиза обдумывала его слова. Венсан терпеливо ждал. Приливы отчаянной храбрости чередовались с приступами паники, сродни той, что охватывает детей в темной комнате, и он отлично это знал. Он видел ее насквозь. Природный дар или безупречная выучка? Офицер должен быть в какой-то степени психологом. Во всяком случае, офицер спецвойск.
        - Но выбор у тебя невелик,- заметила она, вновь поддаваясь соблазну.
        Одна сторона рта у него слегка дрогнула, но это нельзя было назвать усмешкой.
        - Вот тут ты ошибаешься. Нет ничего более уязвимого, чем человеческое тело.- С этими словами он поднялся, сделал шаг вперед и склонился над беспомощно распростертой на кровати Лизой, которая тут же задергалась в своих путах, предчувствуя недоброе.- Не бойся. Я только покажу.
        Его горячие пальцы проворно пробежались по ее рукам, нащупали известные своей чувствительностью точки повыше локтя, где бицепс, и мягко надавили. Мягко?.. Это было похоже на электрический разряд. Правда, моментальный. Лиза даже мяукнуть не успела, а пальцы Венсана уже переместились во впадинки под ее ключицами.
        - Я сказал, не бойся. То, что я делаю, настолько элементарно, что взрослый человек не имеет права ни на какие судороги страха.
        - Но я же все-таки женщина, черт тебя подери!- прошипела она сквозь зубы, когда его милостью снова обрела возможность дышать.- И что бы ты там ни заливал про болевые пороги, женщина остается женщиной, слабым существом!
        - Ах вот когда мы об этом вспомнили!- рассмеялся Венсан, и его руки вернулись на прежнее место, откуда он убрал их минуту назад.- Ты еще помнишь мой последний вопрос?
        Да уж, настойчивости ему не занимать.
        - Через две недели после судебного заседания... - Она торопливо сглотнула.- Они заметили, что я похудела и стала плохо спать. Ни на какие вечеринки я больше не ходила. С подругами почти не общалась. Ну и кто-то их надоумил...
        Венсан отпустил ее и потихоньку перебрался на стул.
        - Продолжай.
        - Психотерапевт оказался толстой теткой неопределенного возраста, в бесформенном костюме, без макияжа. Это меня окончательно добило. Даже ресницы не накрашены, представляешь? Не говоря уж про волосы и губы. Да разве с этаким чучелом можно о чем-то говорить? Я и не стала, разумеется. Два раза в неделю меня привозили к ней, чтобы я отсидела положенный час в кабинете, уставясь в стену и не говоря ни слова. Один только раз я очень вежливо сообщила, что не собираюсь обсуждать с ней свои проблемы, но, кажется, она не приняла мои слова всерьез. Чтобы до нее наконец дошло, потребовалось довольно много времени. Мои родители были в отчаянии. Но что я могла поделать? Эта женщина мне не нравилась, и я не желала иметь с ней ничего общего.
        - Вы обращались к другим специалистам?
        - Да. Правда, уже позже. Мне порекомендовали одного... вернее, одну. Но и с ней вышла та же история, хотя не в точности. К тому времени я уже начиталась Фрейда, Юнга, Райха, Лоуэна, и ее попытки вернуть мне душевное здоровье не вызывали у меня ничего, кроме скептических улыбок. Я была тем, о ком принято говорить
«пациент-интеллектуал». Самый непробиваемый тип пациентов. Кошмар любого психоаналитика.
        - Какие у тебя были отношения с матерью? Доверительные? Или не очень?
        - Не знаю. Мне казалось, что она меня понимает. Хотя я всегда была скрытным ребенком. Но потом, когда это случилось... Она стала относиться ко мне как к больной. Доктора, лекарства... на ночь успокоительный сбор... Не знаю. Она даже перестала ругать меня за неуспеваемость. Уж лучше бы ругала.
        - А твой отец? Ты любила его? Извини, что задаю этот вопрос в прошедшем времени, но меня интересует не то, как обстоит дело сейчас, а то, как обстояло оно в то время. Итак?
        Лиза ответила не сразу. В другое время и при других обстоятельствах она бы и вовсе не стала отвечать, но лежать и перебирать в уме все инквизиторские методы, какие он надумает пустить в ход... Хотя рано или поздно он все равно задаст вопрос, который покажется ей слишком интимным, и они вернутся к тому, с чего начали.
        - Да, любила. Особенно любила, когда он заглядывал вечером пожелать мне доброй ночи и мы еще болтали минут пятнадцать или двадцать. Это было здорово. Я очень любила своего отца.
        - После этого скандала что-то изменилось?
        - Да,- коротко ответила Лиза.
        - Он перестал заглядывать к тебе перед сном?
        - Не сразу, но... в конце концов перестал.
        - Может, он просто решил, что дочка выросла?
        - Ну и что?- удивилась Лиза.- Разве я перестала быть его дочерью? Или перестала быть человеком?
        - А он стал относиться к тебе так, как будто ты перестала быть человеком?
        Ну вот, запретный вопрос прозвучал даже раньше, чем она ожидала.
        - Не совсем,- выдавила она через силу,- но... как будто я стала грязной, понимаешь? Я перестала быть его принцессой, его сокровищем и стала обыкновенной шлюхой. Я разделила участь всех женщин от начала времен. Стала подстилкой. Отверстием для чьего-то члена.
        - Он сам так сказал, или это твои фантазии?
        - Как будто это так трудно понять,- с горечью отозвалась Лиза.
        Венсан кивнул:
        - Значит, фантазии. О, как же ты любишь себя, принцесса!
        - А ты себя не любишь?
        - Люблю, но не так фанатично.
        - Засранец!- выкрикнула она с неожиданной злобой. В эту минуту ей было плевать на то, что он сделает, как отомстит за повторное оскорбление.- Да подавись ты своими вопросами! Можешь засунуть их себе в задницу! Тьфу на тебя!
        О-хо-хо! Весь репертуар Голливуда.
        Венсан сидел, прикрыв ладонью глаза, легонько поглаживая указательным пальцем левую бровь. Уткнувшись в подушку, Лиза обеспокоенно следила за ним краем глаза.

«Кажется, на этот раз ты малость того... перегнула палку. Можно было обойтись без засранца. Удастся ли ему переварить эту порцию нечистот?»
        - Знаешь, чего мне сейчас хочется?- Венсан убрал руку от лица и устремил на нее мечтательный взгляд.
        - Чего же?
        - Дать тебе хорошего ремня.
        - В самом деле?
        Он продолжал смотреть на нее, не отрываясь и не мигая. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать этот взгляд.
        ...что у меня глаза змеи.
        - Ладно.- Он вздохнул.- Возможно, мы к этому вернемся. А пока я хочу повторить вопрос. Отразилось ли это печальное происшествие на твоих отношениях с одноклассниками? С учителями?
        Лиза демонстративно отвернулась. Ей опять надоело быть хорошей девочкой. Какого черта, в самом деле? Где-то в области солнечного сплетения уже шевельнулся крошечный зародыш страха, но не липкого и противного, какой испытываешь перед визитом к стоматологу, а томительно-интригующего, сладко щекочущего нервы.
        Стул скрипнул - Венсан был снова на ногах. Лиза затаила дыхание. Что он задумал? Как далеко он осмелится зайти в своем необъяснимом стремлении добиться от нее связного изложения этих никому не нужных, поросших плесенью фактов?
        Он вышел и вскоре вернулся. Услышав его шаги, Лиза стремительно обернулась и, к ужасу своему, увидела, как, остановившись в двух шагах от кровати, он медленно развернул и пропустил сквозь пальцы что-то длинное, черное, опасное, лоснящееся, как старый шелк. Похожее на гибкий кожаный шнур с мелкими проблесками металла. Металличе-ские колечки? Звенья цепи? Вплетенная металлическая нить? В полумраке спальни ей ничего не удавалось разглядеть, как она ни старалась. Но мурашки по коже побежали сразу же. Штучка что надо. Господи боже! Уж не собирается ли он...
        - Венсан!- промолвила она дрогнувшим голосом.
        Улыбнувшись, он встряхнул кистью, заставив кожаную змею сухо прошелестеть по ковру. Потом перевесил через вытянутую руку и показал Лизе.
        - Нравится?
        - Да ты совсем больной на голову, Торанс! Где ты это взял? В секс-шопе?
        - Не угадала.
        - Ты ненормальный!- Ее уже трясло.- Ты... Чудовище! Маньяк! Только попробуй ударить меня! Думаешь, я буду молчать? Или читать Рембо? Черта с два! Предупреждаю, я буду орать во все горло! Я поставлю на ноги всю округу! Я... Эй-эй, погоди!.. Ты слышал, что я сказала? Я буду кричать!
        - В соседней комнате спит твоя подруга. Ты хочешь ее разбудить? Ай-ай-ай... - Венсан погрозил ей пальцем, как ребенку.- Она больна. Я сам разводил для нее таблетку аспирина. Но если сейчас она примчится сюда и попробует мне помешать, я буду вынужден начать с нее, а не с тебя. Ты в самом деле этого хочешь?
        Не отвечая, Лиза смерила его ненавидящим взглядом.
        - Alors [Тогда, далее (фр.).] , перейдем к делу.
        Опять этот шелест, вдвойне нестерпимый из-за сопровождающего его позвякивания... Нарочно медлит, подлец. Дает время хорошенько испугаться. Свивает эту гадину кольцами. Распускает. Складывает вдвое. Что, уже сейчас?..
        Она отпрянула, натягивая веревки.
        - Нет, подожди! Венсан, пожалуйста, нет!
        - Ты готова отвечать?
        - Венсан,- повторила она почти без голоса.
        Как будто звук его имени должен был разомкнуть какую-то цепочку у него в голове и предотвратить насилие.
        - Да или нет?
        Лиза молча смотрела на него полными слез глазами. Вот теперь ей было действительно страшно. Она поверила в то, что он не блефует.
        Но заговорить из страха?..
        Венсан понял, в чем причина ее колебаний.
        - Не вздумай кричать,- предупредил он очень серьезно.- Иначе мне придется сделать вот так,- на мгновение он прижал ее лицо к подушке, надавив на затылок,- и тебе будет трудно дышать.
        - Что мне делать?- спросила она жалобным шепотом.
        - Чтобы не было больно? Или чтобы не было стыдно?
        - Чтобы не было стыдно.
        Впервые в его голосе прозвучал слабый намек на сочувствие.
        - Попробуй прикусить зубами угол подушки.
        Так она и сделала. Но стоило ему отступить на шаг и примериться для удара, разжала зубы, облизнулась и быстро заговорила:
        - Конечно, они шептались за моей спиной. Как могло быть иначе? Часто бывало, что я входила в класс, и все разговоры моментально стихали. Как если бы вошел какой-то генетический урод... или ВИЧ-инфицированный...
        Она говорила и говорила. Что на нее нашло? Трудно сказать. Вдруг отказал стоп-кран, и локомотив со страшной скоростью понесло по рельсам. Сбиваясь, без конца перескакивая с предмета на предмет, даже не пытаясь как-то упорядочить свои воспоминания, Лиза торопилась поделиться ими, пока неизвестный враг внутри ее самой не очнулся от обморока и не заткнул ей рот.
        Венсан сидел, подавшись вперед, и напряженно ловил каждое ее слово. Изредка задавал какой-нибудь вопрос и снова надолго умолкал, предоставляя ей беспрепятственно вы-сказывать все свои претензии, жаловаться, возмущаться, злиться, хвастаться, злорадствовать, ликовать... Как ему удавалось ориентироваться в этом хаотичном нагромождении фактов? Но как-то, видимо, удавалось, иначе он не был бы до такой степени потрясен услышанным. Широко раскрытые глаза, судорожно сжатые зубы... Он сидел тихо, как неживой. Черная кожаная змеюка, посверкивающая металлическими зубьями, свободно свисала с его колена.
        Стараясь убедить себя в том, что говорит не под давлением, а просто из желания высказаться, Лиза разворачивала и разворачивала перед ним картины давно пережитых драм, как вдруг до нее дошло, что половину слов она произносит по-русски. Она принялась извиняться и услышала снисходительное:
        - Ничего, ничего.
        Ее это задело.
        - Тебе что же, безразлично, о чем я говорю? Лишь бы говорила? Для кого я вообще это делаю: для себя или для тебя?
        - Для нас обоих.
        - Для нас?.. Черт бы тебя побрал, Венсан! Ты просто изверг!
        - Элизабет!- одернул он строго.- Не отвлекайся. Продолжай.
        - А надо?
        Во избежание новых демонстраций протеста он взял свою удавку (или плеть без рукоятки, или чем там она являлась на самом деле), сложил и бросил на Лизину обнаженную спину. Этакое неназойливое напоминание. Чувствуя ее тяжесть, было уже трудновато делать вид, что отвечаешь на все вопросы исключительно из любви к истине, однако выбирать не приходилось.
        - Позже, когда он стал твоим мужем, вы когда-нибудь возвращались к этому эпизоду?
        - Один раз. Он нажрался как свинья и полез ко мне под юбку. Я дала ему по мозгам. Тогда он начал припоминать все свои обиды, а под конец вдруг заявил, что вот в такие минуты ничуть не жалеет о том, что вставил мне на той вечеринке, и если бы можно было все вернуть назад, он сделал бы это снова...
        От этой нескончаемой говорильни у нее уже саднило в горле. Кроме того, от долгого пребывания в неудобном положении начали затекать мышцы рук и ног. А также спины и живота. А если вдуматься, то еще и шеи. Стянутые веревками запястья тихо пульсировали от боли. Венсан же всего этого как будто и не замечал. Сказать ему? Но он же знает, стервец. Он отлично это знает! А раз так, то нечего тешить его смехотворными жалобами. Лежать спокойно, смотреть на его ноги, обутые в черные кроссовки, и не думать ни о чем. Позволить потоку сознания уносить себя... кружить себя... переворачивать так и эдак, изредка ударяя о рифы и айсберги. Не слушать своих собственных сигналов SOS. Просто дрейфовать. Как щепка. Как шлюпка с затонувшего корабля.
        Наконец она почувствовала себя выжатой досуха. Не осталось больше ни сил, ни слов, ни дыхания. Нечто подобное, наверное, испытывает морская раковина, выброшенная волной на берег, под палящее солнце. Раковина без моллюска. Пустота снаружи, пустота внутри... приоткрытые створки заносит белой пылью... Вместе с ощущением пустоты пришла горечь. Но не горечь поражения, а горечь от сознания того, что даже поражение уже не кажется таким важным.
        - Ну вот и все,- произнесла она безжизненным голосом. Не произнесла, проскрипела. - Теперь бей меня, если хочешь. Хотя вообще-то я заслуживаю гораздо худшего... Но все случилось так, как случилось. Из-за меня Макс лежит сейчас на дне морском, а я здесь, привязанная к кровати. Ну валяй, накажи скверную девчонку, чтобы избавить ее от чувства вины. Ты ведь, кажется, знаком с теорией психоанализа.
        Неторопливым движением Венсан потянул свою опасную игрушку за один из увенчанных металлическим конусом концов, и она плавно соскользнула с Лизиной спины, перекочевав обратно на колено своего владельца.
        - Вообще-то я не собирался этого делать.
        Лиза приподняла голову.
        - Нет?- На лице ее отразилось замешательство.- Зачем же тогда все это?
        Она шевельнула пальцами рук. Пальцы слегка онемели.
        - Чтобы развязать тебе язык,- невозмутимо пояснил Венсан.- Ритуал очищения, compris ?
        - Ну так заверши этот ритуал!
        - Нет.- Он покачал головой.- Я пообещал себе, что не сделаю этого, даже если мне очень захочется...
        - Значит, ты просто запугивал меня?- Она начинала понимать, и понимание постепенно наполняло ее свежей кровью пополам с ядом.- Ах ты, дрянь!
        - ...даже если ты будешь провоцировать меня...
        - Дерьмо! Пустозвон!
        - ...даже если будешь упрашивать...
        - Ненавижу тебя!- хрипела Лиза, выгибаясь на постели.- Ненавижу!
        Черная злоба исказила ее черты, сделав лицо некрасивым, даже жутким, точно лик горгоны. Оказывается, бояться не стоило. Он поступил с ней как с малым ребенком. Припугнул, пригрозил расправой. И она повелась!
        То, что при всем своем коварстве Венсан выглядел таким немыслимо привлекательным - черная майка, подчеркивающая рельеф мускулов, угрожающий блеск глаз,- только добавляло масла в огонь.
        - Ты хотел, чтобы я вышла за тебя замуж? О’кей, я согласна. Но только учти: тебе придется жить с женщиной, которая тебя презирает. О, в этом деле мне нет равных! Сровнять с землей, извести медленным ядом...
        - Стоп!- крикнул Венсан. И хлопнул ладонью по краю кровати.- Помолчи-ка минутку. Позволь задать тебе вопрос.
        - Как, опять?
        - Ты понимаешь, на что напрашиваешься?
        - Еще бы!
        - Тогда объясни, бога ради, зачем ты это делаешь?

«Зачем? Проще объяснить почему. Потому что чувствую себя дурой. Обманутой дурой. Бояться не стоило. Но как сказать об этом вслух?..»
        - Мой страх... - начала она, от отчаяния забывая английские слова.
        Черт, как же это сказать?
        - Ну-ну,- подбодрил Венсан.
        - Мой страх был настоящим, непритворным. И значит, угроза тоже должна быть настоящей. Иначе получится, что ты просто жалкий шут, фигляр. Распускаешь хвост и делаешь страшные глаза, а сам в это время думаешь только о том, как бы побыстрее закончить спектакль, смыть грим, повесить костюм на крючок и посидеть с банкой пива перед телевизором. Ты ведешь себя так со всеми или только со мной?
        - Ты несешь ахинею, ну да ладно... Еще вопрос. Ты сказала «мой страх был». Он что, куда-то делся?
        - Представь себе!
        - Почему же ты продолжаешь считать себя униженной?
        - Униженной? Да ничего подобного! Поступив так со мной, ты унизил себя, а не меня. В сущности, ты дал мне понять, что ты всего-навсего понтовщик. Жить с тобой... - Лиза издевательски засмеялась.- Да, это будет весело!
        - Твоя взяла,- тихо сказал Венсан.
        Его лицо, только что такое бледное, окаменевшее от гнева, вдруг стало очень спокойным, даже самодовольным. Как будто он долго искал выход из положения и в последний момент нашел.
        - Но сначала взгляни на это.
        Точно загипнотизированная, Лиза следила за движениями его рук. За тем, как не спеша, явно рисуясь, он складывает вдвое свое орудие устрашения, вытягивает перед собой полусогнутую левую руку... медлит, наблюдая за постепенно изменяющимся лицом женщины на кровати, предвкушая ее протест, замешательство, испуг... а потом очень резко, со всей имеющейся силой наносит себе удар по предплечью.
        Лиза вздрогнула, покрывшись мурашками с головы до ног. Ее бросило в пот и сразу же после этого - в дрожь. Боже правый! Не хватало еще наделать под себя с перепугу. Но этот звук, это плотоядное «вззз!», за которым следует влажное вхлипывание рассеченной плоти... Неужели этот псих вспорол себе руку до крови? Так оно и есть.
        Пересекающий предплечье жуткий багровый рубец продолжал набухать и наливаться кровью, с каждой минутой становясь все более жутким и более багровым. Несколько темных капелек крови упали на ковер. Как же он должен гореть! У Лизы вырвался сдавленный стон. Ей уже ни к чему было задавать себе вопрос, представляет она, что ее ждет, или не представляет, поскольку оно в буквальном смысле слова находилось у нее перед носом. Венсан присел на корточки и поднес свою кровоточащую руку прямо к ее лицу.
        Именно в эту минуту ей вновь захотелось говорить. Выложить ему все от начала до конца, безо всяких угроз и понуканий. Крикнуть: «Да, я такая, какая есть! Тебе попадались женщины получше? Да ради бога! Пусть они ходят своими ровными дорожками, пусть лелеют свою чистую совесть - я не завидую! Пусть хоть испражняются розами, мне и дела нет. Я просто хочу сказать тебе... хочу сказать, что ты...»
        Ненавистное прошлое опять поднялось и забурлило в ней, как вулканическая лава, но если раньше ей приходилось выдавливать его из себя по капле, то теперь оно изливалось широким потоком, сметая все на своем пути. Прочь стыдливость, прочь детские страхи... Ей казалось, что она может проговорить до утра, но пока получалось только плакать. Плакать навзрыд, мучительно и некрасиво, как плачут простолюдинки и обиженные дети. Всхлипывая, постанывая, вздрагивая плечами. В этом не было никакой театральщины, никакой драматургии, одно только обнаженное страдание с первыми признаками неминуемого облегчения. Еще немного, и боль отступит. Еще чуть-чуть, и ты сможешь отдохнуть...
        Она почувствовала, что веревки на лодыжках ослабевают, и встретила это долгожданное событие опять-таки фонтаном слез, но уже счастливых. Да-да, вопреки первоначальному намерению быть надменной и гордой она испытала колоссальное облегчение и чуть ли не благодарность за то, что он простил ей и глупость, и высокомерие, и хамство, и бог знает что еще. Простил, хотя при желании мог взыскать с нее за каждое неразумное слово.
        - Ну все, все... - шепотом говорил Венсан, массируя ее покрасневшие запястья.- Не бойся, детка, я тебя не обижу. Никогда, слышишь? Никогда.
        Он лежал с ней рядом (полностью одетый, что придавало ситуации восхитительный оттенок абсурда), обнимал ее вздрагивающее тело, гладил как кошку, нашептывал одни и те же ласковые слова - и эти объятия, эти поглаживания и это повторяющееся
«jamais» [Никогда (фр.).] в конце концов успокоили Лизу и прекратили ее судороги. Временами она еще беззвучно всхлипывала, крепче прижимаясь к Венсану, но то были последние отзвуки уходящей грозы.
        Мало-помалу тело Лизы ожило и затрепетало. Руки потянулись к пояснице Венсана, нетерпеливым движением выдернули майку из-за пояса джинсов. Он улыбнулся, почувствовав, что она расстегивает пряжку его ремня. Впервые не он ее раздевал, а она его, и это понравилось ему даже больше, чем он предполагал.
        Если прежние их любовные схватки можно было назвать дикими, страстными, то эта получилась необычайно нежной, возможно, из-за своей продолжительности. То есть сама продолжительность располагала к нежности - в противном случае они бы просто не выдержали накала. Впервые эта хрупкая женщина казалась Венсану такой шелковистой и податливой, способной откликнуться на тончайший - не намек даже, а самый зачаток намека, знаменующего какую-то перемену в желаниях. Впервые этот уравновешенный мужчина казался Лизе таким чутким, на грани ясновидения, таким щедрым на ласки и неожиданные признания. Она уже не вспоминала о том, что волшебство началось с насилия: он вошел к ней среди ночи и связал. Теперь все происходящее виделось ей совершенно иначе. Венсан был рыцарем, который сразился с драконом, и в память об этом сражении у него осталась рана, алеющая на предплечье левой руки. Драконом была та часть Лизы, которая не хотела расставаться со своим прошлым, которой нравилось чувствовать себя жертвой обстоятельств. Жертва обстоятельств! Ведь на это можно списать практически все. Можно не задумываться о том, что в
твоей жизни так, а что не так. Однажды с тобой обошлись по-свински - что ж, теперь ты имеешь право на пожизненную компенсацию.
        Но Венсан вытащил эту тварь на свет божий и отсек ей голову. Интересно - зачем? Что его побудило? Случайная подружка, иностранка - провести с ней лето и забыть. Никто до него не отваживался принять в ее жизни такое активное участие, даже бывший муж. Мертвый и похороненный муж... карикатура на мужа.
        Уже светало, когда Венсан спустился по центральной лест-нице вниз и, пошатываясь от усталости, вошел в кухню. Джемма была там, в одиночестве раскладывала пасьянс.
        - Привет,- сказал он хрипло и посмотрел на стоящий на плите кофейник.- Кофе есть?
        - Ну что?- спросила она, приподнимаясь со своего места и начисто игнорируя кофейный вопрос.
        - Порядок.
        - Тебе удалось ее разговорить?
        - Да. Но это было нелегко.
        Джемма раскрыла объятия.
        - Спасибо, милый. Представляю, что тебе пришлось пережить. Но другого выхода не было. Она бы так и сидела со своими неврозами, пока окончательно не превратилась бы в сумасшедший дом для себя самой.
        - Ладно, ладно... Говорю же, все в порядке.
        Некоторое время они стояли, крепко обнявшись, посреди кухни.
        Наконец Джемма отстранилась. Заправила за ухо прядь черных кудрявых волос.
        - И что дальше?
        - Будем варить кофе.
        - Нет, я имею в виду...
        - Я знаю, что ты имеешь в виду.
        Венсан взял кофейник, выплеснул гущу в раковину, ополоснул и поставил обратно на плиту. Джемма уже протягивала ему жестянку и мерную ложку.
        - Ага... одна, две, три... - Он отмерил нужное количество молотого кофе, залил водой и продолжил: - Утром она будет чувствовать себя неловко, но скоро это пройдет. Не дави на нее, она должна научиться принимать решения самостоятельно. Возможно, нам придется сгонять на пару дней на материк... не знаю, не уверен, но кое-что мне не нравится. Справишься тут одна?
        - Без проблем, капитан.- Она смотрела на борозду запекшейся крови у него на руке. - Ох, боюсь спросить. Надеюсь, тебе не пришлось...
        - Нет,- мрачно произнес Венсан, не спуская глаз с кофейника.- Хотя искушение было велико.
        Джемма по-кошачьи потерлась головой о его плечо.
        - Я знала, что тебе можно доверять.
        - Да? Ну так ты в меньшинстве, сестренка. Почти все, кому приходилось иметь со мной дело, считают меня безжалостным, вероломным и злопамятным. Знаешь, кто дал мне это прозвище - Морской Змей? Думаешь, друзья? Совсем наоборот. Люди, которым довелось стать объектом ярости змея и почувствовать укус его ядовитых зубов.
        - И все же почему ты решил действовать так, а не иначе?
        - Потому что понял, что она этого ждет.
        - Что?- в изумлении пробормотала Джемма.
        - Видишь ли, некоторые люди просто не способны говорить о своих проблемах - о своих НАСТОЯЩИХ проблемах - иначе как под принуждением. В них слишком силен страх. Страх показаться смешными, глупыми, малодушными... И тогда, чтобы добиться правды, на них приходится давить.
        - Ты думаешь, Элиза...
        - Она неврастеничка. Ей хотелось поговорить, но она боялась, что, доверив мне все свои ужасные тайны, она окажется недостойной моей любви.
        - А ты считаешь ее достойной?- с волнением спросила Джемма.
        Венсан повернулся и окинул ее внимательным взглядом.
        - При чем здесь это? Разве мы выбираем по достоинству?
        - По чему же?
        Он пожал плечами.
        Глава 11
        Лиза прополоскала рот минеральной водой, сплюнула через открытую дверцу джипа и обессиленно откинулась на спинку сиденья. После того как ее вывернуло наизнанку в третий раз за последние полчаса, в машине воцарилось напряженное молчание.
        - Да что же это такое, а?- воскликнула Джемма в полном отчаянии.- Я-то думала, уже все прошло... ну, эта твоя распроклятая анорексия.
        Лиза тихонько кашлянула, проверяя, нет ли на подходе новых спазмов. Вроде бы нет.
        - Да какая, к дьяволу, анорексия?!- рявкнул Венсан, яростно раздавливая окурок в пепельнице.- Банальный токсикоз!
        - Что?- Глаза у Джеммы сделались круглыми, как глаза светофора.
        - Токсикоз,- повторил он мрачно.- Думаю, она беременна.
        - От тебя?
        - Ну если не от тебя, то скорее всего от меня,- съязвил он в ответ.- Больше-то ведь она ни с кем не трахается.
        Джемма посмотрела на Лизу. Та сидела, отвернувшись, погруженная в какие-то свои мысли. Бледный лоб, покрытый испариной, нездоровая худоба - что ж, у некоторых благородных дам первая половина беременности именно так и протекает!
        - Элиза,- ласково спросила Джемма, тронув ее запястье,- на сколько дней у тебя задержка?
        Лиза нехотя разжала губы:
        - На три недели.
        Венсан присвистнул.
        - Что же теперь делать?- задала Джемма идиотский, но в общем-то вполне закономерный вопрос.
        - Что-что... Известно что. Слетаем на несколько дней в Париж, я отведу ее к врачу. Врач сделает укол, произойдет выкидыш... Или обычная операция. Ее проводят под общим наркозом, и длится она, если не ошибаюсь, пять минут.- Он обернулся и посмотрел через плечо на Лизу.- Что скажешь?
        Несколько секунд она молчала, удивляясь тому, что не испытывает никаких чувств. Ни тревоги, ни беспокойства, ни сожаления. Под общим наркозом... пять минут... А потом можно будет снова вернуться сюда, уже с запасом противозачаточных пилюль, и до глубокой осени нежиться на солнышке, зная, что за этим летом будет следующее. Прекрасные мечты!
        Она вздохнула:
        - Думаю, именно так и следует поступить.
        - Не волнуйся, любовь моя,- сказала Джемма, неверно истолковавшая ее вздох.- Все будет хорошо. Он отвезет тебя в самую лучшую клинику. Правда, Венсан?
        - Ну еще бы.
        Вот какая цепочка обстоятельств привела к тому, что в один из солнечных сентябрьских дней она сошла с трапа самолета в парижском аэропорту имени Шарля де Голля. Париж! Оказаться бы здесь чуть раньше или чуть позже, без этого груза сомнений и тяжких дум. Побегать по магазинам и по музеям. Посидеть в этих знаменитых кафе на бульварах... Забеременеть от француза - очень умно! Еще неизвестно, как это отразится на здоровье. Впрочем, мы ведь в Европе - не в Конго каком-нибудь и не в джунглях Вьетнама. Медицина здесь, уж наверное, на уровне.
        Венсан шел впереди, на его плече болталась Лизина ручная кладь, в боковой карман которой он подпихнул свой журнал по дайвингу. Решительный молодой мужчина, на лице которого время от времени появляется гримаска недовольства. Что его беспокоит? Он почти не разговаривал с ней во время перелета, сидел, уткнувшись в журнал. А когда ей стало страшно при посадке, молча взял ее за руку. Не слишком обнадеживающий жест.
        - Куда мы едем?- спросила Лиза, когда они получили багаж и уселись в такси.- В отель?
        Венсан окинул ее долгим взглядом, значения которого она не поняла.
        - Ко мне домой.
        Поудобнее устроившись на заднем сиденье, Лиза расстегнула пуговицу джинсов, привычно приложилась к маленькой пластиковой бутылочке с минералкой и вновь погрузилась в свои мысли, глядя через окно на город, в котором всю жизнь мечтала побывать.

«Веди себя как полагается,- наставляла ее перед отъездом Джемма.- Слушайся его, поняла?» Как раз сегодня это было нетрудно, потому что Венсан не отдавал ей никаких распоряжений. Без лишних слов проводил ее в квартиру (деликатное пощелкивание новенького дверного замка, а также внешний вид обивки и наличников навели ее на мысль о недавнем ремонте, впоследствии подтвердившуюся), внес в отведенную ей комнату ее коричневый с металлическими уголками чемодан, показал, где что лежит, и отбыл на встречу с каким-то человеком, чей телефонный звонок застал его в такси.
        Он жил в одном из старых кварталов недалеко от центра. Чтобы попасть в чистенький квадратный внутренний дворик, напоминающий цветник, нужно было отдельным ключом отпереть створку громадных железных ворот, достойных какого-нибудь средневекового замка. Контраст между шумом и суетой оживленной парижской улицы и эдемской тишиной дворика, нарушаемой лишь заливистыми трелями птиц в подвесных клетках на одном из балконов второго этажа, был столь разительным, что захватывало дух. «Как чудесно», - помнится, пробормотала Лиза, чем заслужила беглую улыбку Венсана. Первую улыбку с того дня, когда ему стало известно о ее беременности.
        Третий час ночи, а сна ни в одном глазу. Лежа на широкой, почти квадратной кровати с гнутыми деревянными спинками, Лиза смотрит в потолок и поочередно то считает овец (вариант: кенгуру, опоссумов, хнакр, снарков), то перебирает в памяти все происшедшее за сегодняшний день. Перелет (слава богу, не слишком долгий), мелькание залитых солнцем парижских улиц за окнами такси, враждебное молчание Венсана... Неужели причиной его переживаний служит ее решение прервать беременность? Но разве есть другие варианты? Любая женщина на ее месте поступила бы точно так же. Ребенок - это не игрушка на полчаса. А ребенок от малознакомого мужчины... Надо быть законченной идиоткой, чтобы решиться на такое. Здесь можно возразить, что мужчина, который помог тебе замести следы преступления, в общем-то уже не является абсолютно чужим человеком, и все же между смертью (убийством!) и рождением имеется существенная разница.
        Однажды он уже потерял ребенка. Его подруга сделала аборт, даже не посчитав нужным довести до его сведения. Почему-то его это огорчило, хотя в большинстве случаев мужчинам наплевать. Разновидность мании величия? Мое драгоценное семя и прочая смехотворная дребедень... И вот еще одна беременная женщина, и еще один аборт. Что ж, капитан, наверное, ты просто не умеешь выбирать себе подруг.
        Квартира ей понравилась. Большая двусветная гостиная, современная кухня. На втором этаже - две спальни и санузел с ванной. Дубовый паркет на полу, стены выкрашены белой краской с чуть заметным лимонным оттенком. На полу в гостиной квадратный темно-синий ковер. Мебели немного, только самое необходимое, но вся новая и, кажется, не самая дешевая. Светильники из цветного стекла, двери с прямоугольными витражами.
        Пока хозяина не было дома, Лиза не торопясь обследовала все ящички, шкафчики, полочки и даже антресоль в прихожей. Почти все оказалось пустым. Венсан еще не нажил столько добра, чтобы заполнить все имеющиеся пространства. В одной из комнат она обнаружила застекленный книжный шкаф и нетерпеливо распахнула дверцы. Пробежала глазами по корешкам книг. Весь Юнг (о боже!), почти весь Ницше (святители небесные!), Мильтон Эриксон (куда же без него?)... древнегреческие философы и историки, веданта, упанишады, библейские сказания, ветхозаветные и новозаветные апокрифы, Каббала, книга Зогар... уф-ф! Рука ее потянулась к томику Артюра Рембо. Он стоял на самой верхней полке, между Киньяром и Майринком. Так, ну и где же он, этот «Бал повешенных»?
        ...За галстук дергает их Вельзевул и хлещет
        По лбам изношенной туфлею, чтоб опять
        Заставить плясунов смиренных и зловещих
        Под звон рождественский кривляться и плясать.
        Глаза ее торопливо пробегали строчку за строчкой. Спину щекотала холодная дрожь. Буквально от каждого четверостишия ее охватывала странная жуть, как будто надвигалось что-то ужасное - неизбежное, неотвратимое, и единственное, что можно было сделать,- это забиться в самый дальний угол и втянуть голову в плечи.
        Эй, ветер, закружи загробных фанфаронов,
        Чьи пальцы сломаны и к четкам позвонков
        То устремляются, то прочь летят, их тронув:
        Здесь вам не монастырь и нет здесь простаков!
        Здесь пляшет смерть сама... И вот среди разгула
        Подпрыгнул к небесам взбесившийся скелет:
        Порывом вихревым его с подмостков сдуло,
        Но не избавился он от веревки, нет!
        И, чувствуя ее на шее, он схватился
        Рукою за бедро и, заскрипев сильней,
        Как шут, вернувшийся в свой балаган, ввалился
        На бал повешенных, на бал под стук костей...[Рембо А. Бал повешенных / Пер. М. Кудинова.]
        Поеживаясь, Лиза поставила книгу на место. Ей опять показалось, что она совсем не знает Венсана. Не представляет, как он думает, чем живет. Сила его характера была потрясающей - так же как проницательность и гибкость ума. Мужчина, которого невозможно дурачить. Кельтская кровь. Ну что тут скажешь?
        Вдыхая запах свежего постельного белья, она крутится с боку на бок, злясь и негодуя из-за того, что он обрек ее на это ночное одиночество. Ясно, что он наказывает ее за что-то... вот только за что? Даже если она и знала, то упорно не желала себе в этом признаваться. Искупление, наказание... Лиза чувствовала себя ребенком, которого поставили в угол. Лучше бы он решил проблему как-то иначе. Еще немного, и она опустится до горьких сожалений о том, что он так и не ударил ее тогда, в ночь признаний и откровений, а ведь она ждала этого - боялась и ждала. Дикий иррациональный ужас накатывал волна за волной, заставляя кожу покрываться мурашками, но какой-то бес внутри требовал еще более сильных ощущений. Таких, какие смогли бы воистину разрушить все ее бастионы. А Венсан всего лишь рассадил себе руку у нее на глазах. Они помирились, разумеется, и такого бесподобного секса у них не было ни до, ни после той ночи. Но... Но... Оба знали, что война не окончена. И это придавало их отношениям привкус горечи и - увы!- извечной, неизлечимой ненависти к противоположному полу.
        Они накинулись на него спящего, и Джемма, будучи инициатором нападения, предложила связать его точно так же, как была связана Лиза. Сонный, он не оказал ни малейшего сопротивления. Да и потом - когда Лиза уже взгромоздилась на его твердую от мускулов задницу (он дремал после купания на неразобранной постели, в одних только джинсах, надетых прямо на голое тело), а Джемма опять, как в самом начале их любовной эпопеи, свирепо прижгла его запястье горящей сигаретой - даже не попытался их остановить, хотя привязаны у него были только руки. Не удержавшись, Лиза спросила, почему он не сопротивляется. От боли у него участилось дыхание и глаза приобрели тот пленительный оттенок дымчато-зеленого, который делал его красоту поистине неземной.
        - Странный вопрос,- отозвался он после паузы.- Мужская фантазия о муках, которым подвергнут его неистовые женщины, стара как мир.
        - Не думала, что тобой владеют подобные фантазии,- заметила Лиза, любуясь его загорелой спиной.
        - Вообще-то нет, но не упускать же такой случай.
        Джемма топнула ногой:
        - Ненавижу умников!- Сделала очередную затяжку и с милой улыбкой вдавила раскаленный кончик сигареты в его плечо.- Ну-ка посмотри мне в глаза.
        Он посмотрел, но почти сразу спрятал лицо в подушку. Его глухой стон ранил Лизу в самое сердце. Неистовые женщины, пожирательницы мужчин... действительно волнующая фантазия! Раз за разом раскуривая гаснущую сигарету, Джемма вынуждала лежащего ничком мужчину - существо по определению более сильное и выносливое, чем она сама, - корчиться со стиснутыми зубами, натягивая веревки.
        - Как же я буду драть вас после этого, мои красотки... - прошептал он с каплями пота на лбу, когда она особенно долго не отнимала сигарету.
        И, внезапно рассердившись, отвернулся, наотрез отказавшись разговаривать с ними. Таким дьявольски привлекательным они его еще не видели. Ярость и азарт словно бы подсветили изнутри его лицо, сделав его похожим на одного из инфернальных богов, Гермеса или Осириса.
        Отыскав среди его вещей ту кожаную гадину с металлическими зубами, Джемма сначала осмотрела ее с гримасой отвращения, а затем приблизилась с ней к кровати.
        - Что это за пакость?
        Он помедлил.
        - Так... сувенир.
        - Из твоего героического прошлого?
        - Можно и так сказать.
        - И ты смог бы ударить Элизу? Или меня?
        - T’es bien cale?! [Да запросто! (фр.)]
        В ярости Джемма зашвырнула смертоносную (ведь при желании ею вполне можно было убить) штучку под кровать и выжгла на мускулистом плече Венсана еще одно клеймо - выходка, на которую он отреагировал лишь презрительной гримасой. К тому моменту все трое были взвинчены и озлоблены до предела, так что оргия, которую они учинили в его спальне, могла бы сравниться с печально известными оргиями императора Тиберия. Мужчина был издевательски нетороплив и неиссякаем в своих фантазиях, женщины - восхитительно покорны. Их рты, влагалища и прочие части тела были в полном его распоряжении, и в запале он вытворял такое, что было стыдно вспоминать. На все его предложения, даже самые шокирующие, они отвечали немедленным согласием. И никогда еще их трио не звучало так мощно, так гармонично. Им точно впрыснули в кровь дозу знаменитого дионисийского безумия, на котором был помешан гениальный Ницше.
        Отдавая Венсану свое дрожащее от похоти тело, Лиза умудрилась выпросить у него поцелуй. Он не хотел целовать наложницу, ему нравилось насиловать прекрасную рабыню, но она так искусно двигалась под ним, так медленно и неотвратимо повышала градус этого волшебного соития, что в конце концов он не выдержал и сам потянулся к ее губам. Соленый поцелуй. Закусывал губы до крови. Джемма наблюдала за ними, не скрывая слез, а когда их обоих пронзили острые стрелы наслаждения, вцепилась им в волосы и дернула что было сил.
        Здесь, в его городе, все изменилось. Французские названия, французская речь... Как жаль, что ей пришлось приехать сюда с такой дурацкой целью - прервать беременность. Интересно, после того как все будет уже позади, Венсан покажет ей Париж или сразу доставит обратно на Корфу? Предусмотрительная Джемма взяла с него слово, что он не бросит их на произвол судьбы и не станет требовать пересмотра условий их своеобразного контракта, несмотря на удар, который нанесла по его мужскому самолюбию Лиза. Он постарался рассеять ее сомнения. Да, они уедут вдвоем и вернутся вдвоем. Да, все останется по-прежнему.
        Нужно постараться заснуть. Поспать хоть немного. Завтра он отвезет ее к врачу, врач выдаст направление на экспресс-анализы... Российская гражданка приехала в Париж, чтобы сделать аборт. Ну, супер! Интересно, может это вызвать какие-то затруднения или нет? Ладно, будем надеяться, Венсан решит все проблемы.
        Он настоящий мужчина, Элиза. Он сумеет тебя защитить.

«Милая Джемма! Как все просто в твоем мире, полном иллюзий! Лучше помоги мне угадать, спит он сейчас или нет? А если не спит, то думает ли обо мне? А если думает, то что именно?..»
        В соседней спальне Венсан, отчаявшись заснуть, взбивает повыше подушки и закуривает спасительную сигарету. В постели - фу! К счастью, рядом нет никого, кто мог бы вы-сказать свое неудовольствие. Лиза, Лиза... меланхоличная блондиночка, обладающая редкостным даром, не прилагая особых усилий, доводить человека буквально до белого каления. Не привыкший к отказам юный мажор удовлетворил с ней свою похоть, и после этого даже самые близкие люди - ее собственные родители - уже никогда не относились к ней как к здоровому человеку. Для одноклассников она тоже стала изгоем. Не потому что была изнасилована, а потому что сделала из этого историю. Из такого не принято делать истории. А она сделала. Выставила свой позор на всеобщее обозрение, нарушила табу - и племя от нее отвернулось. О, эти архаичные установки! Мужчина - завоеватель, женщина - трофей. Таким образом, сама человеческая природа словно бы оправдывает насилие. Но нужно же когда-то выбираться из пещер. Цивилизация - это не только полеты на Луну, антибиотики и Интернет в каждом доме, но прежде всего смена парадигмы. Мозги, ау!..
        Положив руку на живот, Лиза прислушивается к себе, пытаясь уловить в своем сознании хоть какой-то отклик на присутствие в организме нового существа, отличного от нее самой. Но сознание не желает мириться с фактом его присутствия. Сознание его подчеркнуто игнорирует. Эмбрион, зародыш. Черт, и кто только выдумал всю эту чудовищную глупость с выращиванием плода в животе, с утренней тошнотой, с нестерпимым набуханием груди, из-за которого к соскам невозможно прикоснуться... Чувствуешь себя самкой бабуина. До чего же это мерзко, сестры! Вздохнув, она переворачивается на другой бок и закрывает глаза.
        В ванной, по размером не уступающей спальне, она обнаружила чистые махровые полотенца, душистую пену, шампунь и вообще все, что может понадобиться современному человеку. Она привезла с собой шампунь, но в последний момент решила воспользоваться тем, что стоял на полочке под зеркалом. Квартира Венсана, ванна Венсана... того самого парня, который прошел по пляжу мимо двух праздных женщин и своей походкой, своей чувственной гибкостью привлек их внимание и заставил желать себя. Как давно это было... Да и было ли вообще?
        После душа она позволила себе немного помечтать о том, что было бы, если бы этот дом стал ее домом. Эти люстры с изящными конусовидными плафонами из матового стекла, бесспорно, хороши. Однако стены выглядят пустоватыми, не хватает фотографий в аккуратных деревянных рамках или абстрактных картин. На балконе можно устроить цветник, посадить китайские розы, бегонии, петунии... Размечтавшись, она вышла, расчесывая волосы, на пустой балкон, и с ней тут же приветливо позоровалась соседка, назвав ее «мадемуазель». Лиза растерялась и едва сумела выдавить из себя ответное «bonjour» , сбивчиво пояснив, что она ОЧЕНЬ ПЛОХО говорит по-французски. Аккуратненькая старушка понимающе закивала. Оглядываясь по сторонам, Лиза с испугом встречала устремленные на нее отовсюду заинтересованные взгляды - с балконов, из-за занавесок,- так что в конце концов не выдержала и юркнула обратно в квартиру. Венсан сказал, что прожил здесь всего месяц до отъезда на Корфу, а перед этим в квартире три месяца шел ремонт. Неудивительно, что его личная жизнь все еще возбуждает любопытство соседей.

«Но ты-то, ты!..- вопило все ее смятенное существо.- Какой же дурой надо быть, чтобы настолько пренебречь элементарными правилами предосторожности! Что, трудно было перед отпуском запастись противозачаточными таблетками? Да и потом, уже после знакомства с интересным мужчиной, вполне можно было что-нибудь придумать. Разве что... ну-ну, договаривай... разве что подсознательно ты уже тогда хотела забеременеть от него».
        Глава 12
        Придерживая ватку на сгибе локтя, Лиза сидела на кожаной банкетке, терпеливо ожидая, когда молодой симпатичный доктор пригласит ее в кабинет. Венсан бродил по длинному коридору, глубоко засунув руки в карманы и безучастно поглядывая по сторонам. Что ж, осталось недолго. Последний разговор с обаятельным доктором, улыбки, заверения в абсолютной безопасности предстоящей операции, после чего останется только оплатить услуги и отправляться с картой на пятый этаж.
        В девять утра они позавтракали в кафе недалеко от дома - черный кофе, круассаны с джемом, маленькие пирожные с сахарной глазурью,- и Лиза уже начала вставать со своего места, когда Венсан просительно произнес:
        - Нет-нет. Не спеши. Посиди еще немного.
        - Зачем?- нахмурилась Лиза, которой не терпелось покончить со всеми неприятностями.- Ты хочешь еще кофе?
        - Нет,- ответил он почти шепотом, не сводя с нее умоляющего взгляда.- Но пока ты сидишь тут, он продолжает жить.
        - Кто?
        - Наш ребенок.
        Лиза онемела. Сидя за столиком с прямой спиной и отвисшей челюстью, она смотрела на Венсана во все глаза и не могла вымолвить ни слова.
        Дрожащей рукой он поднес зажигалку к кончику зажатой в зубах сигареты. Этот будничный жест отрезвил ее.
        - Черт тебя подери, Венсан, да объясни же наконец, что происходит?- воскликнула она раздраженно, с грохотом отодвигая стул.- Что с тобой? Мужчины так себя не ведут!
        Он окинул ее презрительным взглядом.
        - Много ты знаешь о мужчинах!
        Исполненные взаимной неприязни, они вышли на улицу, поймали такси и через двадцать минут были уже в клинике. Потом начались утомительные хождения из кабинета в кабинет... анализы того-сего... ультразвуковая диагностика... Оказалось, что эти чертовы французы пускают мужей и любовников ну просто куда угодно. Муж мог присутствовать при родах, мог присутствовать при всех без исключения обследованиях и операциях. Какое грубое вмешательство в сферу интимного! Роды еще ладно, при условии что женщина не возражает, но аборт!.. Венсану следовало сидеть в коридоре и читать газету. Лизу покоробило даже то, что он ответил согласием на предложение доктора взглянуть на экран монитора, неопровержимо свидетельствующего о наличии беременности. Стиснув зубы от злости, Лиза лежала на кушетке, а в двух шагах от нее смертельно побледневший Венсан не мог отвести глаз от светящегося сине-серого экрана. Доктор показал ему карандашом, куда смотреть. Лицо его так страшно закаменело, что Лизе стало не по себе. Она попыталась привлечь его внимание тихим покашливанием, но куда там! Он был целиком захвачен собственной драмой.
        - Ваш муж, мадам, слишком сильно нервничает,- заметил доктор, после того как Венсан, не говоря ни слова, повернулся и вышел в коридор.- Может быть, предложить ему успокоительное?
        - Пусть понервничает,- мстительно ответила Лиза.
        Никакого паспорта у нее не спросили, Венсан показал только свои документы, так что теперь к ней обращались не иначе как «мадам Торанс». Это бесило ее и смущало. Какого черта! Венсан же вел себя так, как будто все это в порядке вещей.
        Наконец из кабинета пулей вылетела заплаканная черноволосая француженка, и медсестра пригласила Лизу. Та прошла, присела к столу. Обычные вопросы: год рождения, семейное положение, перенесенные заболевания, есть ли хронические, чувствительность к антибиотикам, чувствительность к анестезирующим препаратам, первая ли беременность, нормально ли протекают месячные... Вообще-то они с доктором уже обсудили все эти вопросы, но теперь он заполнял медицинскую карту, и все началось сначала. Вопросы, ответы... И тут случилось непредвиденное. Какая-то сила, порожденная отчаянием, чувством вины, общим отвращением к происходящему, подбросила ее, прямо-таки сорвала со стула, и Лиза услышала свой голос, произносящий хрипло, но отчетливо: «Знаете что? Оставьте-ка меня в покое!»
        Прижимая к груди свою белую кожаную сумочку, она вы-скочила в коридор. В точности как та француженка с размазанной по щекам черной тушью. Венсан молча уставился на нее, не понимая, что происходит.
        - Я ухожу!- крикнула она на бегу.
        Крикнула по-русски, но он все понял, поскольку она сопровождала свои слова действием.
        - Элизабет, постой!.. Подожди меня!
        Лиза неслась как олень. По коридору, по лестнице... еще один пролет, еще... Венсан догнал ее уже на первом этаже. Схватил за плечи и грубо затряс, глядя ей в лицо с такой беспредельной ненавистью, что она зажмурилась от страха.
        - Что ты устраиваешь, черт тебя подери?! Истеричка!
        - Пусти!- прохрипела она, задыхаясь от бега.- Убери руки, скотина!
        - Ты хотела, чтобы я отвел тебя к врачу? Voilа , ты здесь! Какого черта тебе не хватает?
        - Я передумала.
        - Что?- Размахнувшись, он влепил ей такую пощечину, что она упала бы, если он ее не поддержал.- Так тебе надо было измываться надо мной две недели, чтобы потом передумать?.. Male?diction! [Проклятие! (фр.)] Я убью тебя!
        Выкрикивая ругательства, он тряс ее как грушу, до тех пор пока она не сообщила, что ее сейчас стошнит. Тогда только он прислонил ее к стенке и отступил на шаг, освобождая ей, так сказать, место для посадки. Постояв две минуты спокойно, Лиза отдышалась, ощупала горящую щеку и с облегчением убедилась в том, что тошнота прошла. Тошнота, но не злость.
        - Все?- мрачно спросил Венсан. И протянул руку.- Пошли.
        - Куда?
        - Обратно. Наверх.
        Она бесстрашно встретила его взгляд.
        - Никуда я не пойду! Это мой ребенок, и я хочу оставить его. Мое тело - мое дело. Слыхал о таком?
        - Ах ты, стерва!- простонал он с невыразимой мукой.
        Повернувшись, Лиза шагнула с лестничной площадки в вестибюль. Прошла мимо регистратуры, мимо гардероба. Тут Венсан опять настиг ее, схватил за руку и толкнул в стоящее рядом с декоративной пальмой кресло.
        - Сиди здесь, вздорная баба! Я вернусь через пять минут. Если ты попробуешь смыться, я найду тебя и сверну тебе шею, поняла?
        - Куда ты?- поинтересовалась Лиза как ни в чем не бывало.
        - К твоему доктору, конечно! Надо же сообщить ему о том, что ты внезапно сошла с ума.
        Согласно кивнув, Лиза поймала на себе изумленный взгляд молоденькой медсестры, которая случайно проходила мимо и имела счастье наблюдать всю сцену от начала до конца. Обессиленно улыбнувшись, Лиза развела руками: мол, что поделаешь с этими животными... Девушка в белом халате сочувственно кивнула, пряча ответную улыбку в уголках ненакрашенного рта.
        Через полчаса они уже сидели в кафе на другой стороне улицы.
        - Пойми наконец,- говорила Лиза, прикладывая к щеке пакетик со льдом, который принес ей невозмутимый официант,- мне тридцать два года. Это моя первая беременность. Я хочу иметь ребенка, я к этому готова. И... - она немного помедлила,- я хочу иметь его от тебя.
        - Повтори,- велел он грозно.
        - Ну, ты довольно привлекателен внешне... и у тебя есть характер... Хорошие гены, как ты сам однажды сказал.
        В зале было сумрачно из-за плотных портьер, и этот сумрак подчеркивал бледность Венсана. Никогда еще Лиза не видела его таким взбешенным... и таким ранимым. Он подозвал официанта и заказал рюмку коньяку. Откинулся на спинку стула, дыша тяжело и медленно, как человек, преодолевающий смертельный недуг.
        - Ладно, допустим. Ты оставишь этого ребенка. Но ведь это и мой ребенок тоже. Ты увезешь его в Москву, а я буду вынужден без конца мотаться через весь континент, чтобы повидаться с ним?- Он покачал головой.- Нет, дорогая, это не вариант. Придумай что-нибудь получше.
        - Тебе надо, ты и думай!- огрызнулась Лиза.
        - Ах вот как? Тогда вставай и пошли обратно в больницу.
        - Я сказала: нет.
        - А я сказал: да.
        - Да кто ты такой, чтобы указывать мне?
        - Кто я такой?- Венсан подался вперед, бледный и окутанный клубами табачного дыма, как какой-нибудь джинн.- Кто я?.. Человек, похоронивший твоего врага. Твоего обидчика.
        Лиза судорожно сглотнула.
        - Прости.
        Он вздохнул и одним махом прикончил свой коньяк.
        - С тобой никакого терпения не хватит.
        Довольно долго они сидели молча. Официанты старались держаться подальше, спинным мозгом чуя, что здесь происходит нечто из ряда вон выходящее.
        Венсан был в своей любимой рубашке блеклого зеленоватого цвета с закатанными рукавами, которая чудесно оттеняла глаза и подчеркивала загар. Красивая шея в распахнутом вороте, красивые руки. На левом предплечье темнеет подсохший рубец. Поздно вечером, когда он вернулся со своего свидания, снял куртку и обнял Лизу на пороге гостиной, она погладила этот жуткий шершавый рубец и спросила невинно:
        - Почему ты ударил себя, а не меня?
        Он тихонько рассмеялся:
        - Ударить тебя? О нет, я слишком хорошо представляю себе последствия этого поступка. Не улыбайся... Ударить тебя! Чтобы потом ты ежедневно вытворяла черт знает что в надежде, что твои выкрутасы заставят меня снова взяться за ремень? В таких случаях все невротики ведут себя одинаково. Нет-нет, дорогая, подобная схема любовных отношений меня не устраивает. Это слишком просто. Просто и предсказуемо.
        Выбрав момент, она умыкнула из книжного шкафа «Либидо» Юнга и после долгих блужданий в дебрях мифов и сновидений отыскала абзац, который не давал ей покоя. Так может мучить лишь давно прочитанное, но не забытое.
        ...Митра изображается держащим плечевую лопатку барана над сыном своим Sol, царящим над городом. Эту сцену можно сравнить с неким посвящением, с рыцарским ударом по плечу или с обычным при конфирмации обрядовым ударом. Удары, вызывающие зачатие (оплодотворение, вдохновение), относятся к древней народной традиции и практикуются повсеместно в виде ударов животворящей розгой, имеющих значение оплодотворяющего колдовства. При неврозах наказание розгами или плетью приобретает выраженную сексуальную окраску; у многих детей подобное наказание может вызвать оргазм.
        Не сдержавшись, Лиза истерически расхохоталась, чем вызвала недоумение Венсана, появившегося в дверях с куском сыра в одной руке и бокалом вина в другой. Вдохновение! Оплодотворение! Продолжая хохотать как полоумная, она швырнула в него Юнгом. Он успел поймать книгу, но облился вином.
        - Будь ты проклят!- стонала Лиза.- Я шагу не могу ступить без того, чтобы ты не пристроил это на какую-нибудь полочку и не снабдил бирочкой. Ты солдафон или психоаналитик?
        - Смотри, что ты сделала,- укоризненно сказал Венсан, разглядывая пятно на своей футболке.- Между прочим, красное вино не отстирывается.
        Она посмеялась от души - что да, то да. Но не согласиться с утверждением «черного принца темных закоулков», как назвал его Робертсон Дэвис, конечно же, не могла. Мэтр, как всегда, попал в самую точку. Ритуальная магия... обряды, пробуждающие самые древние слои коры головного мозга...
        Венсан вновь подозвал официанта. «Еще кофе, месье?» - «Да, два кофе и лед для дамы. Она была так неосторожна... досадное недоразумение, да».
        - А ты?- спросила Лиза чуть погодя, когда суета с кофе и льдом наконец улеглась. - Разве ты не хотел, чтобы я родила этого ребенка? Или мне показалось?
        - Все эти дни... - проговорил он и умолк. Помолчал, собираясь с силами. Алкоголь не оказывал на него абсолютно никакого воздействия.- Все эти дни я только и думал, как спасти его. Что можно сделать? Запереть тебя где-нибудь в глухой провинции, посадить под замок, кормить, поить и выгуливать, как собачонку, до тех пор, пока не придет время родить. Потом найти ребенку кормилицу, а тебе - камень на шею и в воду. Но ведь ты такая стерва, нарочно доведешь себя до истерики, произойдет выкидыш... В общем, я все думал и думал, все прикидывал так и эдак и наконец понял, что ничем не могу помочь своему ребенку, пока он находится внутри тебя. Он должен родиться, чтобы я начал ему помогать. Это открытие чуть меня не убило. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным.
        Лиза молча слушала эту исповедь, и по спине у нее струился холодный пот. Не зря ей казалось, что он способен на многое. Да, парни с такими глазами...
        - Только благодаря тебе я по-настоящему возненавидел современных женщин, с их феноменальной безответственностью, стремлением к легкой жизни и всей этой чудовищной bric-?-brac [Мешанина (фр.).] в голове. Эмансипация... - Венсан брезгливо передернул плечами.- Все равно что дать в руки идиоту гранатомет.
        - Прекрати!- взмолилась Лиза.- Я начинаю тебя бояться.
        - Наконец-то!- Он мрачно усмехнулся.- Но только ты врешь. Ни черта ты не боишься, тебе попросту не хватает ума. Ты не веришь, что мужчина способен объявить тебе войну и выйти из нее победителем. Как же, ведь мы живем в двадцать первом веке! А победительницей могла бы стать ты... да, могла. Но твоя беспросветная тупость помешала тебе понять, когда и как. Женщина в принципе создана доминировать в браке. Умная женщина, которая не восстает против своей природы, а принимает ее и намывает из грязи золотой песок.
        - Где ты этого нахватался?
        - Ну вот, начинается... Откуда этот менторский тон? Мне что, в самом деле взять ремень и поучить тебя, как малолетку?
        - Оплодотворяющее колдовство,- пробормотала Лиза. И опять затряслась от смеха, как тогда, во время чтения книги.- Но ты уже сделал это. Оплодотворил меня. Можно ли сделать больше?
        - Пошли отсюда,- проговорил он шепотом, глядя на нее своими дымчато-зелеными глазами, горящими от ярости и вожделения.- Пойдем домой.
        - Ты хочешь разобраться со мной без свидетелей?
        - Да.- Он встал и взял ее за руку.- Пошли.
        Почувствовав, что он входит в нее снова, она застонала, но это был не стон-протест, а стон-призыв. Ласковые руки Венсана легли на ее бедра, приподняли, повернули. Уже зная, чего он ждет от нее, она послушно расслабилась, раскрылась и, отбросив последние остатки робости, или скромности, или черт знает чего еще, позволила ему ворваться в ее лоно, как в ворота осажденного города. Низложить, покорить. Научить получать удовольствие от своей рабской доли. А чуть погодя - смена ролей. Господин становится рабом и позволяет распинать себя на кресте, доводить до беспамятства долгими любовными пытками. Умело согласовывая ритмы своего и ее дыхания, он дарил ей оргазмы такой невиданной силы, что ее выбрасывало прямиком в астрал, а потом рассеивало звездной пылью по необозримым просторам Вселенной. Это был его собственный путь левой руки, его собственная тантрическая йога.
        Акт сексуального соединения как фактор развития духа и вынашивания идей есть источник всех наук, всех искусств, всех знаний, которые нужны духу как пища
[Даррелл Л. Месье, или Князь Тьмы / Пер. Л. Володар-ской.] . Есть вещи, которые начинаешь понимать, только применяя их на практике, пробуя на собственной шкуре.
        Но как же трудно переступить через хладные трупы своих привычных убеждений! Даже если понимаешь, что они уже окончательно дискредитировали себя, доказали свою полную несостоятельность. Даже тогда...
        - О, я не могу!- воскликнула она, зная, что это неправда.- Я больше не могу...
        - Можешь. Не может только твоя глупая голова. А тело не только может, но и хочет. Я чувствую.
        - Мучитель,- прошептала Лиза.
        Он выхватил у нее из-под головы подушку и подсунул ей под ягодицы.
        - Уж не знаю, сколько мужчин побывало здесь до меня, но ни один, похоже, не договорился с начальником стражи.
        - Должен был прийти ты, сэр Галахад.
        Потом они заснули, не разжимая объятий, и проспали до самого вечера. Когда Лиза открыла глаза, за окном было уже темным-темно. Венсан лежал на спине, похожий на божественного юношу Диониса, пресытившегося любовью пьяных менад. Покусывая зубами его соски, Лиза нетерпеливо дожидалась его пробуждения, чтобы опять оказаться растерзанной, обезличенной, стертой в порошок.
        Он опрокинул ее на спину, держа за горло. «Что будет,- спросила она себя,- если я вздумаю сопротивляться?» Хотелось бы ему овладеть сопротивляющейся женщиной? Герой приходит и добывает в бою корону и королеву в придачу. Королева как символ захваченных земель.
        - Fais-moi mal, Wensan ... [Сделай мне больно, Венсан... (фр.)] - шепчет она чуть слышно.
        Несколько секунд он пристально всматривается в ее лицо, желая убедиться в том, что она отдает себе отчет в своих словах. Что она не шутит и не поддразнивает его, как бывало. Но нет, на лице ее написано только смиренное ожидание, без намека на коварство. Зависнув над ней ненадолго, он касается поцелуем ее лба в «точке белого света» между бровей, затем раздвигает коленом ее бедра, медленно входит в нее, причем напор возрастает по мере погружения, и одновременно с силой сжимает ее пальцы.
        - Non, non... Arrete! [Нет, нет... Перестань! (фр.)]
        Венсан пощадил ее, чтобы дать ей возможность попросить о том же еще раз.
        - Когда тебе становится больно, ты пугаешься, а через минуту хочешь этого снова. Я понимаю. Так и должно быть. В этом и заключается соблазн.
        Позволять все. Не отказываться ни от чего. Чтобы ни страх, ни ханжеские предрассудки уже не нашли для себя свободного пространства. Чтобы триумф плотского наслаждения стал полным и беспредельным, как сама жизнь.
        В середине дня он отлучился ненадолго, а вернувшись, застал ее за чтением книги. Когда же она попыталась изложить ему суть проблемы, удивленно вскинул брови:
        - Зачем ты баламутишь эту грязную лужу?
        - Чтобы понять почему.
        - Почему жестокость и сладострастие ходят вместе?
        - Да.- Она открыла книгу на заложенной странице и прочла: - «...в половом аффекте, до известной степени в качестве психического движения, может возникнуть влечение к воздействию на предмет желаний возможно более интенсивным способом, причем у лиц, страдающих половой гиперестезией, влечение это может усилиться до такой степени, что появляется потребность в причинении боли...» И дальше: «... естокость вообще представляет самое сильное воздействие, которое может оказать один человек на другого одновременно с половым актом или вне его» [Крафт-Эбинг Р. Половая психопатия / Пер. Н.А. Вигдорчика, Г.И. Григорьева.] . Иначе говоря, мы слишком сильно друг друга хотим, так?- Она еще раз заглянула в книжку.- Половая гиперестезия. Звучит как диагноз.
        Венсан отобрал у нее книгу, взглянул на обложку.
        - Старый маразматик Крафт-Эбинг, ну-ну... - Бросил книгу на подоконник и посоветовал: - Не лезь в эти дебри, крошка, не то вообще ум за разум зайдет. Этот труд был написан больше ста лет назад. Что ты хочешь от бедных немцев конца позапрошлого века?
        Это ее убедило. В самом деле, времена меняются. То, что считалось патологией сто лет назад, сегодня является нормой и даже поощряется. То, что сегодня считается патологией, станет нормой еще лет через сто. Все правильно. Так уж устроен человек. Но теперь, несколько часов спустя, научный интерес сменился чем-то более личным - любопытством к тому, что происходит между этой конкретной женщиной и этим конкретным мужчиной.
        - А я? Что я могу сделать с тобой?
        - Все, что хочешь,- ответил он, зная, что она ждет именно этих слов.
        - Но почему я этого хочу? Почему?
        - Потому что это запретно и предосудительно с точки зрения общественной морали. Как, скажем, мастурбация или анальный секс. Все это мы уже перепробовали, n’est-ce pas ? [Не так ли? (фр.)] И все же нам кажется, что на нашей карте еще слишком много белых пятен. Это нормально. Опасение прослыть l’homme en marge [Человек маргинальный (фр.).] не должно удерживать нас от попыток исследовать собственные неисчерпаемые недра.
        - Или возместить потери, которых могло бы не быть.
        - D’accord [Верно (фр.).] . Твоя вина в том, что ты потратила шестнадцать лет жизни на сведение счетов с каким-то болваном, который сдуру потоптал твой огород, а моя - в том, что я почти столько же занимался не своим делом. То есть со стороны-то казалось, что своим. У меня, знаешь ли, неплохо получалось. Я овладел всеми навыками своей профессии и научился ладить с людьми, хоть это было нелегко. Когда я подал в отставку, они ходили за мной табуном и ревели, как лоси в брачный период. Некоторые до сих пор мне звонят. Тот тип, с которым я встречался накануне, - это один из моих «змеенышей». Зачем я ему понадобился? А черт его знает. «Просто повидаться с вами, сэр...» Он до сих пор говорит мне «сэр», представляешь? С ума сойти. Но мое место не с ними, это я знаю точно. Я сделал все, что мог, а теперь хочу пожить своей жизнью. Что заставило меня пройти через этот ад? Упрямство, черт возьми! Бедняжка Фрейд, должно быть, уже сто раз перевернулся в гробу... А в результате я уже несколько лет не общаюсь со своим отцом, когда же на Рождество мы все собираемся в родительском доме - я, Франсуаза, ее муж, ее
дочь,- стараюсь держаться подальше и не обращать внимания на его подначки.
        Венсан рассердился и ощутил потребность выкурить сигарету.
        - Так что оба мы - ущербные дети своего времени,- заключил он, вставая.- Жертвы неправильного воспитания и извращенных понятий о хорошем и дурном.
        Перевернувшись на бок, чтобы удобнее было наблюдать за ним, стоящим перед распахнутой настежь балконной дверью в набедренной повязке из махрового полотенца, Лиза некоторое время собиралась с духом, а потом окликнула вполголоса:
        - Le Dragon Maritime ...
        Он повернул голову. Блеск глаз под сведенными в прямую линию бровями. Мгновенное окоченение, свидетельствующее о напряжении на грани срыва.
        Она встала. Облизнула пересохшие губы.
        - Я принимаю твое предложение... если оно еще в силе.
        Дрогнувшей рукой он смял сигарету в пепельнице и шагнул к ней, второпях роняя полотенце. Привлек ее к себе, осыпая жадными поцелуями.
        - Умная девочка.
        - Но только... Подожди, дай мне сказать!- Он норовил уложить ее в постель, а она отбивалась обеими руками.- Ты женишься на убийце!
        - Niaiserie! [Глупость, вздор! (фр.)]
        - Значит, на истеричке.
        - Это не страшно.
        - Но все равно...
        - Послушай.- Он усадил ее на край кровати, сам присел на корточки и взял ее за руки, требовательно глядя ей в глаза.- Ты хочешь знать, чтo я о тебе думаю? Слушай... Ты не простила обидчика. Ты осуществила над ним свою месть, и я уважаю тебя за это. Ты осуществила ее осознанно, доступными тебе средствами, и за это я уважаю тебя еще больше.- Это было совсем не то, что он думал, а всего лишь то, что следовало сказать, тем не менее оба продолжали притворяться, что верят в этот высокопарный вздор.- Твоя жизненная позиция - это не позиция лягушонка, который тонет в молоке, а позиция лягушонка, который барахтается до тех пор, пока молоко не станет маслом. За это тебе пришлось расплачиваться неврозом, поскольку навязанная модель поведения вступила в противоречие с индивидуальной философией, и все же ты победила.- Он опустился на колени.- Позволь мне быть твоим мужем, Лиз. Никто никогда не обидит тебя, пока я жив. Никто и никогда.
        Она всхлипнула, но разреветься в такую минуту было бы слишком банально.
        - Я даже не знаю, что для этого нужно,- растерянно проговорила она.- Какие документы или справки...
        - Прежде всего брак должен быть зарегистрирован гражданскими властями. Для этого потребуются только паспорта, твой и мой. Потом, полагаю, тебе нужно будет подумать о двойном гражданстве. Но это уже потом. Я все выясню. Ne t’en fais pas [Не бери в голову (фр.).] .
        С глубоким вздохом она вытянулась на постели, а Венсан, сидя рядом, завороженно смотрел на нее, как будто видел впервые. Глаза его казались то темными, то светлыми попеременно. Медленные глаза, которые редко любят. Но если они полюбят, в них зажигается блеск, подобный блеску золотых россыпей, где дракон сторожит клад любви [Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Пер. Ю.М. Антонов-ского.] .
        - Венсан,- промолвила она чуть слышно, мысленно приказывая ему лечь и вновь предъявить права на ее тело, как он делал неоднократно.
        - Что?
        - Так ты любишь меня?
        Он издал отрывистый смешок.
        - А что, по-твоему, заставляет меня делать все эти глупости, которые я делаю уже без малого три месяца?- Вздохнул, забрался на кровать, перевернул ее как куклу и по-хозяйски шлепнул по ягодицам, готовясь атаковать ее с тыла.- Нет, блондинки все-таки дуры...
        - Так ты решилась? Решилась?- кричала по телефону Джемма.- Молодец, умница... - Лиза услышала, что она плачет.- Как я рада, Пресвятая Дева Мария, как я рада!..
        - На это уйдет еще пара дней, а потом мы вернемся.
        - Я так соскучилась, Элиза!- заливалась слезами Джемма.- Скажи Венсану, что если он будет обижать тебя, я подсыплю ему крысиного яду в суп!
        - Он не ест суп,- улыбнулась Лиза.- И ты отлично это знаешь.
        Лежащий рядом Венсан вопросительно ткнул себя пальцем в грудь. Лиза кивнула. Он закатил глаза.
        - А потом ты родишь ему ребеночка, и я стану вам больше не нужна,- причитала Джемма.- О горе мне!
        - Глупая корова, ты будешь нужна мне всегда. Кто, спрашивается, будет нянчить младенца? Уж не я ли? Нет, мне этого доверять нельзя. Я нервная, еще уроню его или...
        - Тьфу, тьфу! Умолкни, гадкая женщина! Говорить такое о собственном ребенке! У тебя нет сердца... Так, значит, еще пара дней?
        - Да, да, успокойся. Не грусти, любовь моя. Скоро мы будем вместе. Венсан отбирает у меня трубку... Целую!
        - Привет, мой пупсик,- сказал Венсан голосом людоеда из сказки.- Тебя никто не беспокоил?
        Безутешная Джемма тут же высказала ему все, что думает о грязных самцах, похищающих у девушек их невинных подруг, чтобы предаться с ними разврату. Из этого он сделал вывод, что никаких неприятных неожиданностей в их отсутствие не произошло. Что ж, это позволяло им без помех заниматься своими делами. Джемма держалась молодцом, хотя и разыгрывала по телефону шекспировские драмы. А чего вы ждали от итальянки?
        Венсан уронил трубку на ковер и улегся, обняв руками подушку. Этот вечерний марафон выжал из него все соки. Доблестный воин, обессилевший от секса. Прелестная картина! Кончиками пальцев Лиза очертила маленькие окружности вокруг сморщенных шрамчиков, оставшихся на месте сигаретных ожогов.
        - Она зашла гораздо дальше, чем следовало, но ты не возражал. Почему?
        Он слегка улыбнулся, как будто припомнил их с Джеммой страшный секрет, относительно которого Лиза пребывала в полном неведении.
        - Это была та форма расплаты, которая ее удовлетворила. Что я мог возразить?
        - Расплаты?- нахмурилась Лиза.- За что?
        - За то, что я выбрал тебя. Разве непонятно?
        - Надо же,- пробормотала Лиза, испытывая неприятное чувство, сильно напоминающее ревность.- А я-то думала, она расплачивается с тобой за жестокость, которую ты проявил по отношению ко мне.
        Он не сразу понял, о чем речь, а когда она пояснила, от души рассмеялся.
        - И это ты называешь жестокостью! Я тебя умоляю... Ты даже не представляешь, сколько неписаных правил я нарушил, пытаясь учинить тебе допрос и при этом не сделаться объектом твоей ненависти.
        - Например?
        - Я не должен был разговаривать с тобой, только задавать вопросы. Но я разговаривал. Мне следовало завязать тебе глаза, чтобы ты не знала, чего ждать. Но я не завязал. В сущности, добиться правды от человека, к которому ты неравнодушен, практически невозможно. Симпатия к подследственному делает следователя сентиментальным.
        Не стоило предоставлять ей такой подробный отчет. Его прошлое и без того вызывало у нее нездоровый интерес, а стоило ему обнаружить пусть не желание, но хотя бы готовность дать ответы на некоторые вопросы, как сами эти ответы тотчас начинали порождать новые вопросы, и чем дальше, тем труднее на них становилось отвечать.
        - А тебе приходилось оказываться в положении... подследственного?
        Венсан долго молчал. Поняв, что вторглась в некую запретную зону, Лиза пробормотала «извини» и закрыла глаза, и тут он заговорил:
        - Да, но это была... игровая ситуация, разновидность учений. Правда, поняли мы это далеко не сразу, только после того, как снова оказались на базе. Если попадаешь по-настоящему, живым, как правило, уже не возвращаешься. В лучшем случае инвалидом с поврежденным рассудком. Мы оставили Средневековье далеко позади, понимаешь? Химия творит чудеса, и в этом случае можно вести речь лишь о нескольких часах, в течение которых люди, чьи имена ты не назовешь, успеют сделать дело, о котором ты умолчишь, и благополучно унести ноги. В несколько лучшем положении оказываются группы заложников или отдельные лица, за жизнь которых похитители надеются получить приличный выкуп, но и тут в общем-то как повезет. Трагические ошибки порой совершают обе стороны.
        - Сколько вас было?
        - Шестеро бойцов плюс офицер. Один из них, или, правильнее сказать, из нас, по итогам этого тестирования с треском вылетел из GIGN - считай, уже после того, как был зачислен в одно из действующих подразделений. Случай сам по себе уникальный. Долгое время я подозревал, что к этому приложил руку мой отец. Но выяснить наверняка мне так и не удалось.
        - Ты разозлился?
        - Не то слово! Я был просто вне себя. Хотя с чего бы? Ни-кто, включая самого парня, не считал, что с ним поступили несправедливо. Справедливость - еще одна абстрактная категория... Я пробовал добиться отмены приказа, обращался куда только можно, но в таких случаях никакие связи не помогают. Если ты облажался, можешь распрощаться с карьерой.
        Он глубоко вздохнул, пробуя успокоиться, и повыше подтянул одеяло. Было ясно, что у него нет ни малейшего желания продолжать разговор. Женское любопытство - ну что за повод для признаний? Сегодня ты изливаешь перед ней душу, а завтра она ткнет тебя носом в твое же собственное дерьмо. О, черная Лилит [В иудейской демонологии - злой дух в образе прекрасной женщины, первая жена Адама. Согласно книге «Зогар», покинув Адама, Лилит стала женой Самаэля и матерью демонов.] !
        Лиза потянула его за волосы.
        - Тебе нужно постричься.
        - На этот раз ты права. Увы! Я так долго отращивал эту гриву. Бедняга Морис чуть не упал в обморок, когда увидел меня.
        - Кто это - Морис?
        - Вчерашний парень. Думаю, он будет свидетелем со стороны жениха.
        - Да, но нужна же еще свидетельница со стороны невесты. Жаль, что с нами нет Джеммы! Надо было взять ее с собой.
        - Ну нет, это слишком смахивало бы на заговор. Узкий круг друзей, скоропалительная свадьба... Все должно выглядеть как можно естественнее.
        - Ну и что же мы будем делать? Со свидетельницей?
        - Решение этого вопроса я поручил Франсуазе. У нее полно подруг, приведет самую толстую и страшную.
        - Фу! А родителям ты сказал?
        - Нет. А ты?
        Лиза покачала головой.
        - Скажу позже.
        - Вот и я,- невесело улыбнулся Венсан,- скажу позже.
        На самом деле это была проблема. Как им сказать? «Мама и папа, я тут между делом вышла замуж за француза. Возвращаться домой пока не собираюсь, во всяком случае, до тех пор, пока не уляжется вся эта кутерьма, связанная с исчезновением моего первого мужа. Да, кстати, я беременна...» После этого, наверное, уже можно будет вызывать санитаров.
        - А платье?- пробормотала Лиза, прежде чем провалиться в сон.- Мне совершенно нечего надеть.
        Но Венсан уже не слушал. Он крепко спал.
        Глава 13
        Платье купили в «Galeries Lafayette», причем очень быстро и без пререканий. Лиза выбрала его, примерила, радостно повернулась к Венсану и увидела, что он уже протягивает продавщице кредитную карточку.
        - Ты можешь не выходить в таком виде замуж, но это платье быть у тебя должно.
        - Оно не слишком короткое?- спросила Лиза, продолжая вертеться перед зеркалом, чтобы получить от примерки все сто процентов удовольствия.
        - Нет.
        - А цвет? Тебе не кажется, что я должна быть в белом?
        - В белом?- Взгляд его был так красноречив, что девушка за кассой не сдержала улыбки.- Послушай, это же смешно. А мне что прикажешь надеть? Цилиндр и фрак?
        - Вам очень идет этот сапфировый голубой, мадемуазель,- заметила другая девушка, доставая из коробки туфли.- Если понадобится сумочка...
        Венсана одели в соседнем магазине. Он выбрал светлую, почти белую рубашку холодного, зеленоватого оттенка и темные брюки прямого покроя, которые еще больше подчеркивали его стройность. Попытавшись посмотреть на него посторонним взглядом, Лиза с трудом заставила себя поверить в то, что вот этого красивого, щегольски одетого мужчину завтра она уже сможет называть своим мужем. Муж - кажется, это слово вскоре обретет новый смысл.
        - А галстук?- спохватилась она уже на выходе.
        В результате чего был куплен еще и галстук. И ремень. И ботинки. Затем Венсан издал тяжкий стон и напомнил ей, что в этом году он планировал купить новую машину, поскольку старая, как она уже убедилась, годится разве что в металлолом. Душечка Франсуаза протаранила на ней затормозивший на светофоре мебельный фургон.
        День прошел в нескончаемой суете. Одно только посещение салона красоты заняло почти шесть часов, не считая дороги. Окрашивание, стрижка, укладка... косметические процедуры для лица и тела... маникюр, педикюр... Лизе вдруг захотелось выглядеть на все сто. Кого бы в итоге Венсан ни решил пригласить на их скромное торжество, все они должны поумирать от зависти при виде его русской жены. До недавнего времени она и не подозревала в себе такого тщеславия!
        Венсан чуть не заснул, дожидаясь ее в гостиной на первом этаже, несмотря на то что там работал телевизор и девушки в ОЧЕНЬ коротких юбках наперебой предлагали ему кофе. Его тоже постригли и вдобавок оттонировали выгоревшие волосы, сделав их темнее, что придало ему дополнительный шарм. Темные волосы к светлым глазам - что может быть сексуальнее?
        Собой Лиза тоже осталась довольна. Короткие стрижки всегда были ей к лицу, к тому же стилист предложил такую форму, какую было нетрудно восстановить даже после ночи, проведенной в объятиях пылкого возлюбленного. Но усталость!
        Когда в девять вечера они, пошатываясь, вышли на улицу, Венсан простонал:
        - Кольца!
        У Лизы подкосились ноги.
        - Может, утром?- спросила она жалобно.- Успеем же...
        Но он с непреклонным видом подхватил ее под руку и взял курс на ювелирный салон, сияющий огнями на противоположной стороне улицы.
        - Никогда, больше никогда в жизни я не буду выходить замуж!- хныкала Лиза, с трудом переставляя заплетающиеся ноги.- Боже, ты меня слышишь!.. Это последний раз, клянусь!
        - Ainsi soit-il! [Да будет так! (фр.)] - провозгласил Венсан и втолкнул ее внутрь, навстречу улыбающимся продавцам.- Обручальные кольца. Самые лучшие, какие у вас есть. Я тоже не собираюсь жениться больше одного раза, это слишком хлопотно.
        Регистрация прошла столь стремительно, что Лиза испугаться не успела. Вот тут поставьте подпись... Согласны?.. Не согласны?.. И вот они уже стоят на тротуаре перед зданием мэрии и пробуют отдышаться, веря и не веря в то, что все оказалось так просто. Лиза выглядела на миллион долларов и сама это знала, хотя нервничала, как перед первым экзаменом. Венсан запретил ей курить, причем запрет распространялся не только на сегодняшний день, но и на весь период беременности, так что теперь она совершенно не представляла, куда девать руки, и без конца теребила ремешок своей крошечной, размером с кошелек, сумочки. Зато прекратились доводившие ее до изнеможения приступы рвоты. Решив сохранить беременность, она вновь почувствовала себя в ладу со своим телом. И тело перестало мстить ей за упрямство.
        Венсан тоже был малость не в себе, хотя об этом можно было судить только по количеству сигарет, которые он выкуривал, не получая от этого никакого удовольствия.
        - Тебе нельзя так много курить,- заметила его сестра Франсуаза.- Кому нужен аквалангист с дырявыми легкими?
        Он выбросил сигарету, но через пять минут закурил новую. Жениться впервые, да еще в тридцать пять лет, да еще на русской девушке... нет, все же это не так просто, как кажется.
        Франсуаза оказалась восхитительным эльфом с вечно рас-трепанными волосами и усыпанным мелкими веснушками лицом. Если бы не эти веснушки, они с Венсаном были бы похожи друг на друга как две капли воды. Одни и те же глаза, меняющие цвет от бледно-зеленого на свету до сероватого в полумраке. Один и тот же овал лица. Даже манера говорить! Своим хрипловатым голосом Франсуаза то и дело восклицала: «Mon Dieu!», «С’est fantastique!» - в точности как это делал ее братец. Чем-то она неуловимо напоминала актрису Эммануэль Беар, «женщину с лицом ангела и телом шлюхи». Возможно, их сближало то, что обе каким-то образом сумели воплотить в себе идеальный тип француженки, каковой она всегда была в представлении иностранцев. Неуловимая, изменчивая, элегант-ная без усилий... стихийный дух, дитя ветра и воды.
        Верная обещанию, она привела подругу, которой доверили роль свидетельницы. Конечно, она была страшна, как божий гнев,- какая еще подруга может быть у красавицы? Немыслимо кривые зубы, немыслимо длинный нос... Нагнувшись к Лизиному уху, Венсан шепотом сообщил, что она лесбиянка.
        Лиза окинула его намешливым взглядом.
        - Все должно выглядеть как можно естественнее!..
        Второй свидетель, Морис, ей сразу понравился. Его сдержанность, такт и скромное достоинство произвели на нее должное впечатление. Несмотря на всю сложность ситуации (они ведь, собственно, не были друзьями - рядовой боец и командир), он держался так просто и мило, что хотелось обнять его и расцеловать. Только однажды, обращаясь к Венсану, он назвал его «сэр», но этого не слышал никто, кроме них двоих. Ну и Лизы, разумеется, поскольку она специально прислушивалась к разговору. Улыбалась Франсуазе и ее мужу, а сама держала ушки на макушке. Ну и кто бы посмел ее за это осудить?
        - Можете убить меня на месте, сэр, но я сказал Леграну. Он звонил вчера вечером.
        - Я убью тебя, если ты еще раз скажешь мне «сэр»,- ответил Венсан.
        Но голос его изменился. Кто такой Легран?
        Встречаясь взглядом с Лизой, Морис всякий раз одаривал ее скромной улыбкой, в которой, помимо всего прочего, читалось откровенное восхищение. Она нравилась ему, нравилась как женщина, и ей было приятно от мысли, что, возможно, разглядывая ее ноги в тончайших колготках, он пытается представить, какова она в постели.
        Было еще совсем светло, однако часы показывали начало восьмого. Два громадных автомобиля стояли у кромки тротуара, готовые доставить всю компанию в небольшой пригородный ресторан, хорошо известный и Венсану, и его сестре, и мужу его сестры (странно, что обошлось без лесбиянки!), которые пользовались там репутацией завсегдатаев. Как доверительно сообщила Франсуаза, в этом ресторане они отмечали буквально все: именины, рождение ребенка, свадьбы, разводы (американец Кевин был вторым мужем Франсуазы, их дочери Диане недавно исполнилось четыре года), устройство на работу, увольнение с работы - так что заказать пару столиков даже накануне вечеринки не составило никакого труда. Достаточно было взять трубку телефона.
        Как только с официальной частью церемонии было покончено, Венсан снял галстук, расстегнул ворот рубашки и закатал до локтей рукава.
        - Разрази меня гром!- задумчиво промолвил американец.- Я даже не знаю, кто мне нравится больше - брат или сестра.
        - Не заводи эту песню, Кевин,- предупредил Венсан.- Однажды ты уже пробовал признаться мне в любви, и вспомни, чем кончилось дело.
        - Дело кончилось тем,- смеясь, сказала Франсуаза,- что они наклюкались вдвоем до потери сознания и заснули в обнимку под кухонным столом. Папе пришлось на полном серьезе разливать их водой.
        Ее муж и брат шипели друг на друга с самого утра, но ее это ничуть не тревожило. Наблюдая за ними, она только посмеивалась и при первом же удобном случае дала понять Лизе, что это в порядке вещей.
        - Кстати, он в курсе дела?- спохватился Кевин.- Я имею в виду старину Фила.
        Венсан промолчал.
        - Чтоб мне провалиться! Уж не хочешь ли ты сказать, что не только не пригласил своих родителей на свадьбу, но даже не удосужился им об этом сообщить?
        - Кевин, прекрати,- вмешалась Франсуаза.- Ты же знаешь, они не разговаривают. Папа сам виноват. Он вырастил такого сына, какого хотел, а потом обнаружил, что с точной копией самого себя не так-то просто ладить.
        - Все равно это ненормально,- буркнул Кевин, преисполненный решимости отстаивать свою точку зрения.- Мужчины вашей семьи - это ЧТО-ТО...
        - Ты хотел сказать «нашей семьи»?- вкрадчиво переспросил Венсан, бросая на него исподлобья не слишком ласковый взгляд.- Ведь это и твоя семья тоже. Или нет?
        - Не смотри на меня так!- ощетинился Кевин.- Я знаю, ты крутой чувак, ты можешь любого уделать в говно, но я всегда говорю то, что думаю, и мне плевать, нравится тебе это или не нравится.
        - Отличная речь, Кевин.
        Стоящий позади Морис тронул Венсана за рукав.
        - Да не дергай ты меня,- отмахнулся тот.- Он не говорил бы так, если б не был уверен, что все сойдет ему с рук.
        - Так это тебе я обязан своим благополучием?- воскликнул Кевин.- Кто бы мог подумать!
        Венсан в изнеможении закрыл глаза и несколько секунд стоял, беззвучно шевеля губами. Наверное, считал до десяти.
        - Садись в машину, трепло.
        - И ты не дашь мне в морду? Ну разочек!
        - Кевин, заткнись,- сказала Франсуаза.
        Венсан посмотрел на Лизу, кусающую губы от смеха.
        - И как у меня до сих пор не выросли крылья? Я же просто ангел, если вдуматься. Терпеть такого родственника!
        В числе приглашенных была еще одна супружеская пара - маленькая рыжеволосая женщина и мужчина с внешностью лорд-канцлера. Венсан объяснил, кто они такие, но это моментально вылетело у Лизы из головы. Они держались особняком и почти не принимали участия в общем разговоре, тем не менее выглядели довольными и, стоило Лизе покоситься на них, сразу же начинали улыбаться. Сама она тоже постепенно расслабилась. Все, кроме лесбиянки Клодетт, свободно говорили по-английски, а если и перекидывались какими-то французскими словечками, то их почти всегда можно было понять. Отличная компания!
        За окнами автомобиля сменяли друг друга живописные пейзажи, характерные для парижских пригородов. Домики с черепичной кровлей, свежевыкрашенные заборы, ровные темно-зеленые кроны деревьев. Чистые дороги и тротуары, чего никогда не увидишь в подмосковных городах-спутниках, за исключением разве что Зеленограда. Чистый воздух. Чистые машины и обувь. Так и хочется спросить: «Господа, а куда вы дели уличную грязь?.. А мусор?.. А осадки?..»
        Словом, Лиза блаженствовала и собиралась пробыть в этом состоянии как можно дольше. Венсан надел ей кольцо по-европейски, на безымянный палец левой руки, и она периодически поглядывала на него, наслаждаясь давно забытым ощущением покоя и безопасности. Как будто кольцо было заколдованным. Изящное колечко из белого золота с дорожкой горящих холодным пламенем бриллиантов.
        Сидящий рядом Венсан положил руку ей на колено и легонько сжал. Лиза всмотрелась в его лицо. Нет, все-таки он чем-то обеспокоен. Не верит, что все пройдет гладко. Ждет сюрприза от родственников? Он не сказал отцу, не сказал матери. А Франсуаза? Интересно, она не проговорилась?
        Ресторан был расположен в глубине парка, и пока они ехали по длинной асфальтированной аллее, Лиза успела вдоволь налюбоваться на милые ее сердцу аккуратно постриженные газоны, цветочные клумбы и высокие деревья, чьи смыкающиеся кроны местами образовали сплошной зеленый свод. В траве горели фонарики, из-за чего аллея казалась взлетно-посадочной полосой. Друг за другом оба автомобиля зарулили на стоянку, и как только все вышли и направились к госте-приимно распахнутым дверям, полукруглая веранда внезапно озарилась ярким светом и высыпавшие на улицу с радостными криками мужчины и женщины буквально засыпали Венсана и Лизу букетами цветов. В воздухе, подобно крыльям бабочек, мягко порхали розовые лепестки и оседали у них в волосах. Нескончаемый дождь из розовых лепестков...
        - Боже!- воскликнула Лиза, сжимая руку ошеломленного Венсана, для которого все это тоже оказалось полной неожиданностью.- Я думала, такое бывает только в кино!
        Вскоре выяснилось, что «пара столиков» оказалась целым банкетным залом, просторным и со вкусом обставленным. В дверях, улыбаясь, стояли официанты. Маленький оркестр наигрывал какую-то импровизацию на тему марша Мендельсона.
        Венсан схватился за сердце. С кошачьим мурлыканьем Франсуаза повисла у него на шее.
        - Прости, милый. Мне хотелось, чтобы ты запомнил этот день.
        Нескончаемая вереница людей, жаждущих заключить их в объятия и произнести несколько слов, которые было не сложно понять даже при полном незнании языка. Удивленные и обрадованные мужчины, не скрывающие своих чувств... болтающие без умолку женщины... все новые и новые лица, десятки лиц - и со всеми Венсан был знаком! Разноцветные наряды, волны ароматов... Диор, Шанель, Герлен... у Лизы уже рябило в глазах и щипало в носу. Некоторые из гостей, вероятно, предупрежденные Франсуазой, обращались к ней по-английски, и тогда приходилось не только кивать с несчастной улыбкой, но еще и выдавливать из себя какую-то ответную речь.
        Одним словом, все было прекрасно! Смирившись с положением вещей, Венсан расслабился и повеселел. А все остальные и не думали напрягаться. Стараниями Кевина и Франсуазы получилась не какая-то чопорная свадьба голливудского образца, а просто шумная вечеринка с танцами и морем шампанского. Все присутствующие были приблизительно одного возраста (чуть больше или чуть меньше тридцати), хорошо воспитаны, хорошо одеты (модно, но не дорого), а главное, не обременены никакими дурацкими комплексами. Делали что хотели, говорили что хотели и при этом пребывали в превосходном расположении духа.
        - Кто все эти люди?- шепотом спросила Лиза у присевшей наконец к столу Франсуазы, в то время как Венсан продолжал обниматься с высоким, широкоплечим блондином, обсуждая с ним что-то на чистом немецком языке.
        Та пожала плечами:
        - Друзья.
        - Как тебе удалось собрать их всех за такой короткий срок?
        - Я не собирала всех,- засмеялась Франсуаза.- Но ты же знаешь, как бывает: достаточно позвонить двоим или троим, а дальше уже включается африканское радио.
        Лиза попыталась пересчитать собравшихся. Не меньше тридцати человек. И машины продолжали подъезжать! Друзья... Похоже, капитан Торанс не так нелюдим, как кажется. Но почему его свидетелем стал один из бойцов, один из «змеенышей»? Почему не один из друзей?
        Все больше и больше гостей выходили из-за столиков, чтобы присоединиться к танцующим. Покинув кружок курящих и пьющих виски мужчин, Венсан подошел к Лизе и протянул руку.
        - Я должен был спросить раньше, но... ты танцуешь?
        Стараясь побороть нарастающий ужас, Лиза прислушалась к музыке.
        - Это же вальс!
        - Ну да.
        - Только его и танцую!- С облегченным вздохом она встала и одернула платье.
        - Просто вальс и все?- уточнил он, с улыбкой глядя ей в глаза.- Безо всякого модерна?
        - Ох, да!- испугалась Лиза.- То есть нет. Просто вальс.
        - Для модерна ты еще недостаточно выпил,- заметила Франсуаза, одобрительно разглядывая распахнутый воротничок его рубашки и закатанные рукава.
        - О чем ты говоришь? Я не собираюсь напиваться на собственной свадьбе!
        - Тогда тем более держи себя в руках. Твой модерн заставляет кончать всех женщин и мужчин в радиусе полумили.
        Это испытание Лиза выдержала с честью. Конечно, на них смотрели абсолютно все. Конечно, аплодировали и издавали поощрительные возгласы. Венсан вел ее так искусно и непринужденно, что казалось, у них обоих выросли крылья. От него попахивало табаком и совсем слегка - туалетной водой, и эти запахи плюс близость разгоряченного мужского тела возбуждали ее, как это всегда бывало в постели. Просто присутствие, просто объятия... Раньше, когда они только познакомились, ничего подобного не было.
        Постепенно к ним присоединялись другие пары. Франсуаза вытащила из-за стола своего болтливого мужа и теперь пыталась убедить его помолчать хоть минуту, чтобы у нее появилась возможность объяснить ему, что делать. Кевин уже прилично набрался, но, к счастью, это не сделало его агрессивным.
        Успех Лизу воодушевил, и она исполнила вместе с Венсаном еще какой-то импровизированный танец, но когда объявили танго, моментально стушевалась.
        - Нет, нет, только не это! Бога ради, Венсан, я буду вы-глядеть глупо. К тому же мне нужно передохнуть.
        Возникший из ниоткуда официант протянул ей бокал шампанского. Машинально она взяла бокал за ножку и попятилась, всем видом демонстрируя испуг, изнеможение и полную неспособность составить пару со столь блестящим партнером.
        - Возьми меня, дорогой,- мурлыкнула Франсуаза.
        Венсан кивнул, подал ей руку, и вместе они вышли на середину - брат и сестра. Оба высокие, гибкие, чуть мрачноватые. Они уже понемногу входили в роль. Последние мгновения... тишина в зале...
        - Какой мужчина!- шепнула соседке одна из незамужних подруг Франсуазы.
        Лиза заметила, как у Венсана чуть дернулся уголок рта - он услышал. И уже в следующую минуту позволил музыке превратить себя в некое демоническое существо, в Асмодея [Иначе - Айшме-дева (перс.), «демон ранящего копья». Демон страсти, гнева, похоти и ярости.] .
        Где-то Лиза слышала, что нет танца сексуальнее, чем танго. Теперь она в этом убедилась. То, что вытворяли на паркете эти двое, было как доза наркотика в кровь, как электрический разряд. Горящие глаза мужчины... лицо без улыбки... зловещая грация, заставляющая трепетать каждый нерв. Сладострастная покорность женщины... скрытый вызов в каждом жесте, в каждом повороте головы... непоколебимая уверенность в собственной неотразимости.
        Глядя на них, Лиза чувствовала ревность, зависть, восторг. Ей хотелось вцепиться им в волосы, приказать верным вассалам (каким? да хоть каким-нибудь!) растащить их в разные стороны, швырнуть на землю, исхлестать до крови. Увидеть их извивающимися, молящими о пощаде... Или нет - повалить их на постель. Закусать, заласкать, зацеловать до смерти... Вид Венсана, падающего на колени, склоняющего голову к ногам партнерши, так что темные волосы касались паркета, вызывал у нее такую бурю противоречивых чувств, что она боялась потерять сознание.
        - Вот сукин сын,- процедил сквозь зубы Кевин.
        И Лиза поняла, что он испытывает те же чувства, что и она.
        Оставив на минуту партнершу, Венсан шагнул к Лизе, привлек ее к себе.
        - Сердишься, милая?
        Она услышала тяжелый стук его сердца, учащенное дыхание.
        - Ты спал с ней?- Почти неслышный шепот в самое ухо.- С Франсуазой?
        - Нет.- Такой же неслышный ответ - Но в детстве... точнее, в подростковом возрасте... мы часто ласкали друг друга - это было.
        - Ласкали? Как долго?
        - До взаимного оргазма.
        - Родители ни разу не застали вас за этим занятием?
        - Нет. Но мысль о том, что это может произойти в любую минуту, придавала нашим ощущениям дополнительную остроту.
        - Так вот почему Кевин так бесится!- фыркнула Лиза.
        Венсан сокрушенно вздохнул:
        - Она разболтала ему, дрянная девчонка. Так ты сердишься?
        Лиза не успела ничего ответить. Вынырнувший откуда-то худой и долговязый парень с внешностью завсегдатая столичных гей-клубов кинулся к Венсану и распластался у его ног. Впрочем, Лиза точно знала, что так оно и есть - про гей-клубы. Об этом ей успела сообщить лесбиянка Клодетт. «Он артист,- говорила Клодетт, мешая французские слова с английскими.- Играет в театре. Там, где Кевин делает декорации. Образованный человек, очень интересный собеседник, но иногда его заносит... ты понимаешь?» «Ну да, теперь понимаю»,- мысленно соглашалась Лиза, глядя на то, как образованный человек ползает по полу вокруг Венсана, цепляясь за его колени.
        - Дружище, я от тебя балдею! Всю жизнь мечтал принадлежать такому мужчине, как ты.
        - Не в этой жизни, Гуго,- смеясь, отвечал Венсан.
        Сияющая как солнце Франсуаза потянула его за рукав:
        - Давай еще разочек. Латину, да? Я уже договорилась.
        - Какую латину?- осведомился Венсан, поворачиваясь к ней всем телом.
        Удивительно, она совсем не выглядела усталой, несмотря на высоченные каблуки.
        - НАШУ латину? Ты что, забыл?
        - Нашу?- Венсан театрально приложил руку ко лбу.- Mon Dieu! Ты что, моей смерти хочешь?
        - Еще нет. Заставь меня захотеть.
        Медленно они вышли на середину зала, немного постояли, глядя друг другу в глаза. Потом разжали руки и разошлись. Венсан расправил плечи, уперся руками в бедра и чуть опустил подбородок, сразу сделавшись похожим на латиноамериканского танцора с безупречной фигурой и грацией молодого льва. Длинная челка упала ему на глаза, все тело напряглось - и... плавно, уверенно, горделиво, подчиняя каждое движение зажигательному ритму не то румбы, не то самбы (в этом Лиза плохо разбиралась), он устремился к партнерше. А та, в свою очередь, устремилась к нему. Их гибкие, жаркие тела встретились в танце, точно в любовном сражении. Венсан усмехнулся, показав зубы, и опалил двигающуюся в такт женщину темным пламенем своего взгляда. Господи боже! Потрясенная до глубины души, Лиза наблюдала за этим превращением европейского мужчины в мавра. Красотка Франсуаза казалась игрушкой в его руках. Чеканя шаг, чуть покачивая бедрами, точно тореадор, он дразнил и укрощал ее, соблазнял и покорял... Оставалось только стоять разинув рот и спрашивать себя, откуда у француза эта страсть латиноса.
        Теперь уже никто не рискнул присоединиться к ним. Все стояли в сторонке - кто с бокалом, кто с сигаретой, кто просто так - и следили затаив дыхание за одной-единственной парой, творящей для притихших зрителей свое неистовое волшебство.
        Совершенно случайно Лиза обратила взгляд в сторону распахнутых дверей зала и там, на пороге, увидела мужчину и женщину, очевидно, только что вошедших и оцепеневших от изумления. Женщина казалась приятной, но отвернувшись буквально на минуту, вы бы уже не смогли вспомнить ее лица. А взглянуть на нее вторично вам бы просто не пришло в голову. Смотреть хотелось только на мужчину.
        Ни к чему было спрашивать, кто это. Стоящий у входа под руку с женой человек мог быть только отцом того, кто кружил свою сестру по паркету. Те же слишком правильные для мужчины черты лица, та же дымка во взгляде зеленоватых глаз. Впрочем, он пленял не столько красотой лица, сколько богатырской статью и совершенно несвойственным современному человеку вельможным достоинством. Король Артур, не хватает только меча... Глядя на него, можно было уже не задаваться вопросом, в кого пошли дети.
        Франсуаза тоже заметила родителей и что-то шепнула Венсану. Он ничего не ответил. Ни разу не сбился с такта, ни разу не посмотрел на дверь. Рубашка у него была расстегнута чуть ли не до пупа, влажные кончики волос прилипли к вискам, взгляд затуманился, точно в преддверии оргазма. В этом состоянии, экстатическом и сосредоточенном одновременно, он вел Франсуазу по огненным лабиринтам румбы - все дальше и дальше, до победного конца.
        Аплодисменты взорвали зал, как пороховую бочку. Гости выли и визжали от восторга, и каждый норовил запечатлеть поцелуй хоть на какой-нибудь части тела опьяневших от ритма танцоров.
        - Пошли отсюда!- в притворном ужасе вскричала Франсуаза.- Иначе нас порвут на сувениры.
        Неугомонный Гуго опять уже был тут как тут.
        - Malеdiction! - простонал Венсан.- Уберите от меня этого парня, или, клянусь богом, я вставлю ему прямо здесь.
        - Дружище, я только этого и жду!..
        К ним протолкался взъерошенный Кевин.
        - Ты не собираешься подойти и поздороваться с родителями, Венсан?
        Тот, не отвечая, расчленял его взглядом. Оба - и брат, и сестра - уже поняли, кого следует благодарить за этот сюрприз.
        - Будь ты неладен!- шепотом проговорил Кевин, из по-следних сил стараясь выдержать и не моргнуть.- Ты не человек, а какая-то рептилия, Торанс. У тебя не сердце, а батарея с подзарядкой.
        - Я уже пять лет терплю твои фокусы, Роджерс. Бог свидетель, когда-нибудь мое терпение лопнет.
        Кевин решил обратить все в шутку.
        - Франсуаза, твой брат мне угрожает.
        - Господи,- вздохнула та, качая головой,- да я удивляюсь, как он тебя до сих пор не убил.
        По-английски она говорила с тем же очаровательным акцентом, что и Венсан.
        Между тем надо было что-то делать. Минуту Венсан размышлял, затем взял Лизу под руку и, даже не попытавшись привести в порядок свою внешность, повел через зал к родителям. Те уже готовились сесть за стол, накрытый для них рас-торопными официантами.
        Кевин и Франсуаза шли следом. Франсуаза была очень взволнована и даже пару раз споткнулась, хотя в этом могли быть повинны шампанское и высокие каблуки.
        Филипп Торанс позволил жене расцеловать сына и его избранницу, усадил за стол, но сам остался стоять. Его тяжелый взгляд неторопливо перемещался с Венсана на Лизу и обратно. Венсан, надо отдать ему должное, первым протянул руку.
        - Рад видеть тебя, Фил.
        - Я тоже, Венсан,- промолвил тот, отвечая на пожатие.
        Судя по тому, что Франсуаза по-прежнему обнаруживала признаки паники, это временное перемирие не значило ровным счетом ничего. Но в чем причина вражды?
        Просматривая книги Венсана, она наткнулась на Эриха Фромма, которого почти не читала. Между страниц торчала закладка, и Лиза из любопытства заглянула туда.
        Связь ребенка с отцом не так сильна, как его связь с матерью, потому что отец никогда не играет той роли, которую играет мать в первые годы его жизни, объемля все и вся своей защитой и любовью. Напротив, во всех патриархальных обществах отношение сына к отцу - это, с одной стороны, отношение подчинения, с другой стороны - бунта, что постоянно несет в себе элемент разрушения. Подчинение отцу отличается от фиксации на матери. Последняя является продолжением естественных связей, продолжением фиксации на природе. Подчинение отцу порождено человеком, оно искусственно, основано на силе и законе и потому не так сильно и непреодолимо, как связь с матерью. Отец воплощает в себе абстракции, совесть, долг, закон и иерархию, в то время как мать олицетворяет собой природу и безусловную любовь. Отцовская любовь к сыну не похожа на безусловную любовь матери, которая любит своих детей просто потому, что они ее дети: это - чувство к сыну, которого отец любит больше всех, так как он в наибольшей мере оправдывает отцов-ские ожидания и больше других подходит для того, чтобы стать наследником собственности и земных
дел своего отца [Фромм Э. Мужчина и женщина / Перевод П.С. Гуревича.] .
        Тогда она подумала: вот оно. То, что гложет обоих, не позволяя их отношениям оставаться гармоничными и непринужденными. Оба так хороши, что ревность неизбежна. Глядя на сына, отец думает: «Он вырос и превзошел меня». Глядя на отца, сын думает: «Мне никогда не превзойти его, пусть я взрослею, а он стареет». Шах и мат.
        Филипп Торанс сдержанно поздравил ее, приложился к ручке. Она что-то ответила невпопад. Исходящий от него магнетический флюид не давал ей вникнуть в смысл его слов, и она заранее смирилась с тем, что в этой семье ее будут считать идиоткой. Ну и пусть. Русская жена имеет право быть какой угодно. Минутку... он задал вопрос? Спросил ее о чем-то? Да, точно. Вопрос, да такой, что выразительное лицо Венсана окаменело в гримасе презрения.
        - И как вам такой вариант мужчины?
        Обращаясь к Лизе, он продолжал разглядывать Венсана. Взлохмаченные волосы, золотая цепочка в распахнутом вороте рубашки, закатанные рукава...
        - Вариант?- медленно повторила Лиза.- Это вы о своем сыне - «вариант»? Знаете, сэр, вообще-то у меня был выбор, но конкретно этот вариант,- накрашенным ногтем она указала на побледневшего Венсана,- в настоящее время устраивает меня больше других.
        Она умолкла и отвернулась, переводя дыхание.
        - Браво, детка,- вполголоса промолвил Венсан.
        Лиза почувствовала его руку на своем плече.
        - Что ж,- кивнул его отец,- достойный ответ, мадам.
        - А ты что хотел услышать?- поинтересовался Венсан.
        - Ничего,- ответила ему Франсуаза.- Он хотел, чтобы она промолчала. Как молчала всю жизнь его жена.
        - Франсуаза,- страдальчески поморщилась мать семейства.
        - Извини, мама,- буркнула та. И тут же снова вспылила, правда, на этот раз ее гнев был адресован Кевину и Венсану: - Да прекратите оттирать меня плечами! Это мой отец, и я могу сказать ему все, что угодно!
        - Вот за это спасибо,- слегка поклонился в ее сторону Филипп Торанс.
        Лизу не оставляло ощущение, что все происходящее ему страшно нравится. Он появился, как Зевс Громовержец, и без особого труда посеял панику в рядах смутьянов. Так и должно быть. Трепещите, несчастные!
        Во время одной из бесед, крайне неприятных для Венсана, Лиза спросила: «Твой низкий болевой порог не являлся препятствием для зачисления в GIGN?» - «В известной степени. Но мне удалось продемонстрировать кое-какие качества, компенсирующие этот врожденный изъян. К тому же я принадлежу к норадреналиновому типу - в конечном итоге это и решило все дело».- «Я заметила. В стрессовой ситуации ты не краснеешь, а бледнеешь». Венсан кивнул: «Преобладание норадреналина в крови определяет умственную и физическую устойчивость организма. Этому не научишься. Всему остальному - можно».
        И вот перед ней сразу два таких человека. Оба бесстрастные, как ирокезы. Оба бледные от бушующего внутри пламени. Типичная норадреналиновая реакция. И как с этим быть? Господи, да их следует поместить на разные полюса Земли! Какой дурак мог всерьез надеяться на то, что они встретятся сегодня в этом зале, пожмут друг другу руки и забудут о своей горькой любви, любви-вражде?..
        - Идешь?- спросил Морис, щелчком отправляя окурок в урну.
        - Да, сейчас,- помедлив, отозвался Венсан.- Иди, я догоню.
        Оставшись в одиночестве, он облегченно вздохнул и прислонился лбом к прохладному камню колонны. Кошмарное напряжение последних недель беспрестанно напоминало о себе целым рядом неприятных симптомов: бессонница, внезапная мышечная дрожь, блокада в области солнечного сплетения... Нерегулярные занятия йогой помогали, но не так, как хотелось бы. А теперь еще и это... Ведь он не уедет просто так, черт возьми. Он потребует морального удовлетворения.
        Венсан закурил вторую сигарету, и тут на веранде появились Кевин и Франсуаза.
        - Ты что здесь делаешь?- спросила Франсуаза, хотя это было очевидно.
        - А ты? Где Лиз? Почему ты бросила ее?
        - Это ты бросил ее, негодяй. С ней все в порядке. Она там, за столом, разговаривает с мамой и Клодетт. Признайся, где ты откопал такую обалденно красивую девчонку?
        - Это длинная история. Она нормально себя чувствует?
        - Кажется, да,- растерянно сказала Франсуаза. И быстро взглянула на Венсана: - А почему ты спрашиваешь? Она беременна?
        - Да.
        - Здорово! Надеюсь, это ты ее зарядил?
        - На этот счет,- усмехнулся Венсан,- у меня нет никаких сомнений.
        - Потому ты и женился на ней? Боже, как ты старомоден!
        - Я женился, потому что хотел жениться,- отрывисто произнес Венсан.- Тебе ясно?
        - Да,- кивнула Франсуаза.- Не сердись.- И передернулась всем телом, бросив взгляд на освещенный дверной проем.- Ох... сюда идет Фил.
        - Ни слова больше!- воззвал Кевин драматическим шепотом.
        Они взялись за руки и отошли в сторонку. Но совсем не ушли. Сам тон, в котором с самого начала протекала беседа между отцом и сыном, заставлял их подозревать, что для сохранения атмосферы праздника может потребоваться постороннее вмешательство.
        - Все смолишь?- Это было первое, что сказал Филипп Торанс, подойдя к Венсану.- Еще не превратил свои легкие в труху?
        Тот медленно выпустил дым из ноздрей.
        - Я уже большой мальчик, Фил.
        После этого оба повернулись друг к другу и понизили голос, так что Кевину и Франсуазе пришлось подойти поближе, чтобы ничего не упустить.
        - Ну и куда завел тебя твой нонконформизм?- Услышав эти слова, произнесенные требовательным тоном, Франсуаза только вздохнула. Фил мог найти общий язык с кем угодно, только не с собственными детьми.- Ты был боевым офицером. А теперь ты кто? Фигляр с крашеными волосами.
        - Пусть фигляр,- весело согласился Венсан.- Зато впервые в жизни я делаю то, что хочу.
        - И чего же ты хочешь?
        - Жить, не выполняя ничьих приказов.
        - Выполнять приказы? Ты никогда этого не умел.
        Это Венсан предпочел оставить без комментариев. Постоял, щурясь во мрак шелестящего листвой парка. Улыбнулся своим мыслям.
        - Когда мне было девятнадцать лет, я впервые закурил в твоем присутствии. Помнишь, что ты сделал?
        Тяжелый взгляд Филиппа Торанса уперся ему в переносицу.
        - Дал тебе пощечину. Ничего другого ты не заслуживал. Ежедневно погружаясь на глубину до пятидесяти метров, ты не имел права даже думать о курении.
        - Ты мог сказать мне, правда? Но ты ударил.
        - Первый и единственный раз в твоей жизни!
        - Так вот что не дает тебе покоя!- фыркнул Венсан.
        Того, что случилось в следующую минуту, не ожидал никто, включая самого виновника происшествия. Вероятно, после нескольких порций виски со льдом Торансу-старшему стало трудно держать себя в руках. А может, он попросту не захотел лишать себя удовольствия отдаться аффекту. Так или иначе, он перехватил руку Венсана - ту, в которой дымилась сигарета,- и тыльной стороной ладони с силой ударил о закругленный край перил. Глаза Венсана расширились. Машинально он попытался освободиться, не применяя силу, просто выдернув ушибленную руку из отцовских пальцев, но тот держал крепко, а столкнувшись со столь неэффективным сопротивлением, завелся еще больше и ударил опять.
        Пронзительно вскрикнув, Франсуаза кинулась к брату. Бережно взяла в ладони его руку, осмотрела. Дрожащими пальцами расстегнула замочек своей замшевой сумочки.
        - Подожди, у меня есть салфетки с антисептиком...
        Вскрыла ногтями упаковку, развернула салфетку, осторожно приложила к сбитым до крови костяшкам Венсана и, сердито сверкая глазами, закричала на отца:
        - Что ты наделал? Что ты наделал? Нашел время!
        В эту захватывающую минуту на веранду вышла Лиза в сопровождении Мориса. Мигом оценив обстановку, она прошептала по-русски «...твою мать!», чем заслужила одобрительную ухмылку своего спутника, и решительно оттеснила его к стене. У нее хватило ума понять, что вмешиваться нетактично, а удалиться - значит пропустить самое интересное.
        - Извини,- пробормотал Филипп Торанс, глядя на сына и не обращая внимания на дочь.- Я не сдержался.
        - Вот здорово! Ты не сдержался, а у него рука в крови!- кричала Франсуаза, захлебываясь слезами.- Да что ты за человек такой, я не понимаю! Зачем ты вообще приехал?
        Мужчины продолжали смотреть друг на друга поверх ее головы. Венсан хранил упорное молчание.
        - Почему ты никогда не был добр к своему сыну? Ты спрашивал и спрашивал с него, но ни разу не дал ему понять, что он тебе дорог! И это, по-твоему, мужское воспитание? Несчастный глупец!
        Все они говорили по-французски, причем довольно быстро, так что Лиза понимала их с пятого на десятое. Время от времени ей приходилось обращаться к стоящему рядом Морису, чтобы он перевел ей слово или фразу. Бедняга Морис страшно страдал из-за того, что стал свидетелем семейной сцены, но уйти не решался. Во-первых, в нем нуждалась Лиза. Вызвавшись проводить прекрасную блондинку на воздух (она устала от яркого света и назойливого внимания новоиспеченной свекрови), не мог же он просто взять и бросить ее! Если бы она сама предложила вернуться в зал, он бы с радостью согласился, но ей хотелось знать, какого рода отношения связывают членов ее новой семьи, и, строго говоря, она имела на это полное право. Во-вторых, несмотря на вполне понятную неловкость, в глубине души он все же понимал, что лучше ему остаться, потому что если по ходу дела возникнет необходимость вправить кому-то мозги, от Кевина в этом смысле будет мало толку.
        - Знаешь, чему я радовалась больше всего?- продолжала Франсуаза.- Тому, что не родилась мальчиком. Потому что, будь у тебя два сына вместо одного, младший возненавидел бы тебя еще в раннем детстве!
        - А будучи дочерью, ты разве любила меня?- спокойно поинтересовался Филипп Торанс.
        - Видя, как ты обращаешься с Венсаном? Хороший вопрос! Но знай: он никогда тебя не боялся.
        - А кто тебе сказал, что я хотел видеть страх?
        На минуту Франсуаза умолкла. На ее подвижном лице отразилась целая гамма чувств: от недоверия до смутной надежды.
        - Что же ты хотел видеть?
        - Бесстрашие,- прозвучал лаконичный ответ.
        - Прости, что разочаровал тебя,- съязвил Венсан.
        - Разочаровал? Ну почему же... - Из внутреннего кармана пиджака Филипп Торанс извлек мини-диск в плоской прозрачной коробочке и, держа его перед собой, вполголоса продекламировал:
        На черной виселице сгинув,
        Висят и пляшут плясуны,
        Скелеты пляшут Саладинов
        И паладинов сатаны[Рембо А. Бал повешенных / Пер. М. Кудинова.] .
        Улыбнулся краешками рта.
        - Признаю, это впечатляет.
        Венсан, не отрываясь, молча смотрел на диск.
        - Это то, что я думаю?
        Филипп Торанс кивнул:
        - Да. Помнится, ты хотел кое-что выяснить для себя. Тебя интересовало, знал ли я, - это первое. И второе - одобрял ли я планы Сенье относительно захвата группы. В обоих случаях ответ «да».
        Венсан слегка побледнел. Перевел взгляд с диска на лицо своего отца.
        - Ты одобрил план захвата группы, заранее зная ее состав. Я правильно понял?
        - Да.
        Протянув кровоточащую руку, Венсан осторожно взял диск двумя пальцами, как будто тот был вымазан ядом. Лицо его так страшно застыло, что Морис не выдержал и дважды окликнул его по имени:
        - Венсан! Венсан!..
        Лизу охватила дрожь. Поведение Венсана, Мориса и даже Франсуазы красноречиво свидетельствовало о том, что им все известно. Кевин стоял отвернувшись, и насчет него ничего нельзя было сказать наверняка. Но она-то, она! Она была единственной, кто ничего не понимал. Объяснит ли ей кто-нибудь, что происходит?
        - Венсан,- робко окликнула она, глядя на диск, как и все остальные.- Что это?
        Он повернул голову. В остекленевшем взгляде вспыхнуло узнавание. Лиза. Элизабет. Женщина с сапфировыми глазами. Русская жена.
        - Все в порядке, Лиз. Не волнуйся.
        Морис уже стоял рядом, готовый выполнить любое его приказание. Немного подумав, Венсан протянул ему диск:
        - Возьми. Подержи пока у себя.
        В кармане у Мориса зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, он нахмурился, но все же ответил. Это был очень странный разговор. Морис молча слушал своего собеседника, а стоящие рядом люди внимательно следили за выражением его лица. Было ясно, что и на этот раз все имеют четкое представление о происходящем и только Лиза, как всегда, вынуждена строить догадки. Нет, это невыносимо! На прощание Морис произнес одно только слово: «Soit», после чего вернул трубку обратно в карман и посмотрел на Венсана:
        - Это Легран. Он едет сюда.
        Филипп Торанс издал отрывистый смешок, что-то вроде низкого «Хо!», и взглянул на сына с насмешливым сочувствием:
        - Сегодня у тебя тяжелый день.
        - Только не нервничай, ладно?- сказал Морис, тоже начиная выглядеть виноватым, как незадолго до этого Кевин.- Я сам его встречу.
        - Что ему нужно?- раздраженно спросила Франсуаза, отбрасывая волосы со лба.
        Ей никто не ответил.
        Не зная, как привлечь внимание Венсана, Лиза подошла и обняла его прямо при всех. Сейчас он отнюдь не производил впечатление человека, способного сдвинуть горы, наоборот, его хотелось пустить под крыло, где он смог бы хоть немного отдохнуть от грязи и жестокости этого мира. Что-то мягко толкнуло ее изнутри, и она прошептала по-русски:
        - Я люблю тебя.
        - Скажи еще раз,- попросил он, заглядывая ей в глаза.
        Она сказала. Сказала раз, другой... Морис удалился вслед за Филиппом Торансом, но вскоре опять вышел на веранду и остался стоять в стороне.
        - Эти мужчины!- с улыбкой произнесла Франсуаза, широко раскрывая объятия, чтобы поместить туда всех сразу.- Не знаю, поумнеют они когда-нибудь или нам придется до старости терпеть их тщеславие, эгоизм, высокомерие и упрямство.
        - Ну-ну, дорогуша, не стоит принимать так близко к сердцу.
        - Я думала, это уже в прошлом!
        - Это и было в прошлом. Но я неожиданно вернулся из добровольного изгнания, и прошлое вернулось тоже, чтобы корчить свои привычные гримасы. Ничего, скоро я уеду, и все образуется.
        - Думаешь, это выход? Вон Кевин хочет что-то сказать...
        Венсан прикусил зубами сигарету и, шаря по карманам в поисках зажигалки, мрачно посмотрел на своего родственника.
        - Извини, старик,- начал тот, испытывая неловкость от необходимости произносить все эти слова, которые все равно не помогут делу.- Кажется, я свалял дурака. Черт, я должен был догадаться, что все так и будет!
        Венсан молча цедил дым сквозь зубы.
        - Ну что ты молчишь?- воскликнул Кевин, стоя перед ним с несчастным видом.- Скажи что-нибудь. Скажи, что я чертов ублюдок...
        - А смысл?
        - Ну врежь мне, что ли!
        - Что за навязчивая идея?- пожал плечами Венсан.- Я, конечно, могу врезать тебе, но поверь, ты этому не обрадуешься.
        - Я-то нет, но если это доставит тебе удовольствие...
        - Я не получаю удовольствия, избивая людей, Кевин.- Для описания теперешнего настроения Венсана лучше всего подходили слова «яростное веселье».- Я получаю удовольствие, укладывая их в постель. Так что, сговоримся?
        - Держи карман шире! Довольно того, что ты трахал мою жену.
        - Франсуаза!- повысил голос Венсан.
        - Что?
        - Я тебя трахал?
        Она скорчила недовольную гримаску:
        - Что за чушь! Нет, конечно.
        - Итак,- произнес Венсан, не спуская глаз с лица Кевина,- будем считать вопрос закрытым.
        Но того уже понесло.
        - Так я тебе и поверил! Вы ежедневно вылизывали друг друга, как две кошки, и ты ни разу ей не засунул? Брехня!
        Бросив сигарету, Венсан повернулся в его сторону:
        - Ты что, плохо слушал? Ты плохо слушал, мать твою?
        Они сшиблись, как два бизона, с ревом и рычанием. Несколько секунд пребывали в состоянии неустойчивого равновесия, держа друг друга за горло и издавая всевозможные звуки джунглей, после чего обнялись, с хохотом сползли вниз по стеночке и уселись прямо на каменный пол.
        - Ну вот,- удовлетворенно заметил Венсан,- теперь у меня опять хорошее настроение.
        Услышав шум подъезжающего автомобиля, Лиза обернулась, и вместе с ней обернулись Морис с Франсуазой. Шикарный черный «порше», описав полукруг, плавно затормозил у крыльца. Венсан подглядывал за ним через просвет между стойками балюстрады.
        - Не пойдешь?- глядя на него сверху вниз, спросил Морис.
        Он чуть помедлил.
        - Может, попозже.
        Кивнув, Морис направился к лестнице. Оставшиеся на веранде в молчании следили за тем, как он спускается по ступеням навстречу стройному молодому мужчине в отлично сшитом льняном, с легкой помятостью, костюме, обменивается с ним приветствиями, пожимает протянутую руку. Вежливо здоровается с выбравшейся из салона яркой женщиной с медно-красными волосами и ведет обоих к распахнутым дверям ресторана. Где-то на полпути незнакомец внезапно замедлил шаг и бросил пристальный взгляд в сторону маленькой компании, напоминающей коллекцию фигур из музея мадам Тюссо. Даже издалека было видно, до чего он хорош: густые темные волосы, темные брови, синие глаза. Правда, выражение лица у него было какое-то затравленное, словно он опасался, что его с минуты на минуту с позором вышвырнут вон.
        - Смотри-ка, у него новая подружка,- заметила Франсуаза.
        Венсан разжал губы:
        - Это не подружка, это жена. Морис говорил, он женился в июне. Дочка какого-то продюсера или режиссера... я плохо слушал и ничего не помню.
        - Какой ты злой!
        Он улыбнулся одними губами.
        - Неужели?
        - Не злой, но... беспощадный.
        - Еще скажи, что это смешно по прошествии стольких лет.
        - Нет, это не смешно,- промолвила Франсуаза с глубокой печалью.- Это страшно.- И ни с того ни с сего добавила: - Бедное человечество!
        Невольно Лиза почувствовала жалость к этому элегантному, ухоженному мужчине, по неизвестной причине утратившему благосклонность Венсана. Что он мог натворить? Увести подружку? Или... Чуть раньше, за столиком Франсуаза сказала ей: «Он может сделать тебя счастливой, но не вздумай играть его чувствами. Я говорю это не как его сестра, а как женщина. Он любит тебя, это очевидно. Постарайся не утратить его любовь. Сейчас он нежен, не так ли? Знаю, знаю... Но помни: он умеет быть жестоким. Очень жестоким».- «Я в курсе».- «В сущности, от тебя требуется только одно - верность. Он способен простить все, но не преступление против любви. Такой уж он человек».
        Стоя перед зеркалом в выложенной бежевым кафелем дамской комнате, Франсуаза расчесывала свои длинные волосы и болтала, не выпуская изо рта сигарету:
        - ...и тогда я подумала: какого черта я должна это терпеть? Позвонила Венсану, он приехал, помог мне собрать вещички и отвез обратно к родителям. Мама очень обрадовалась, она этого пройдоху терпеть не могла, к счастью, у нас не было детей. . так я снова стала свободной женщиной.
        Лиза рассеянно слушала ее, думая о своем. Кое-что ускользало от ее понимания. Странное поведение Венсана во время передачи диска (это то, что я думаю?)... строчки из Рембо (признаю, это впечатляет)... страдальческое выражение лица Франсуазы при упоминании о неких событиях, повлекших за собой окончательный разрыв отношений между сыном и отцом (я думала, это в прошлом!)... А теперь еще этот тип на «порше» и его эффектная медноволосая жена. Морис позаботился о том, чтобы их столик оказался как можно дальше от столика молодоженов, но оба они постоянно шарили глазами по залу, и вид у них при этом был довольно жалкий. Темноволосый красавец был знаком с большинством из гостей, некоторые даже специально подходили перекинуться с ним словечком, что вызывало еле заметный румянец на его бледном лице, но потом он опять оставался наедине со своей законной половиной и вновь принимался страдать, как какой-нибудь Тристан.
        - Послушай,- заговорила она, глядя на отражение Франсуазы в висящем перед ними зеркале,- что за диск месье Торанс передал Венсану? Ты знаешь?
        Серо-зеленые глаза подернулись пеленой непрошеных слез.
        - Догадываюсь.
        - Кажется, речь шла о захвате какой-то группы.
        - Да,- нехотя сказала Франсуаза, убирая расческу в сумочку.- Но это дела давно минувших лет.
        - А почему Венсан отдал диск Морису?
        - Чтобы ты не нашла его и не посмотрела без разрешения, я полагаю.
        Лиза растерялась. Даже так?..
        - А ты видела эту запись?
        - Нет, что ты.- Франсуаза казалась шокированной.- Мне вполне хватило того, что я узнала от Венсана. Еще тогда... сразу после...
        - Ну ладно, расскажи хотя бы вкратце, в чем там дело.
        Франсуаза в нерешительности покусывала нижнюю губу. Эта тема была ей неприятна, а может, она считала, что не имеет права болтать в туалете о делах своего брата, но с другой стороны, Лиза была той самой женщиной, на которой он женился, а это кое-что да значит!
        - Ты видела парня, который приехал позже всех, Анри Леграна?
        ...Можете убить меня на месте, сэр, но я сказал Леграну.
        - Да. Приятный мужчина. А что?
        - Они были близкими друзьями, Анри и Венсан. Вот с таких лет.- Ладонью Франсуаза отмерила от пола расстояние, соответствующее росту трехлетнего ребенка.- Вместе учились, вместе работали, вместе получили рекомендации в GIGN... Нет, не вместе. Венсан - на год раньше. Он всегда был чуть-чуть впереди, но это им не мешало. Когда Анри пришел в Группу...
        В дверь осторожно постучали. Удивленная Франсуаза вы-глянула наружу. Нарушителем спокойствия оказался Кевин, который сообщил, что Венсану столь продолжительное отсутствие его жены и сестры кажется подозрительным и, коль скоро обе они живы и здоровы, он требует их немедленного возвращения.
        - Ну вот, я же тебе говорила,- вздохнула Франсуаза, прикрывая дверь.- Этот дьявол просто задницей чувствует, когда ему начинают перемывать кости. Он хочет, чтобы мы все время были у него на глазах, потому что только в этом случае он может быть уверен в том, что я не скажу тебе ничего лишнего.
        - Тогда говори побыстрее,- прошептала Лиза.- Друг детства, верный оруженосец, отличник боевой и политической подготовки... Что он натворил? За какую вину его предали анафеме?
        На этот раз им помешал телефонный звонок. Ясное дело, Венсан.
        - Лиз, чем вы там занимаетесь?
        - А ты как думаешь?
        - Думаю, ты по примеру своей подруги Джеммы решила поиграть в частного детектива.
        - Правильно.
        - И как успехи?
        - Никак. Твоя сестра - просто могила.
        Франсуаза прыснула со смеху, и он это услышал.
        - Так, сюда живо! Бегом! Иначе я за себя не ручаюсь.
        Лиза прервала разговор, повернулась лицом к Франсуазе и, задыхаясь от нетерпения, велела:
        - Говори!
        - Учти, он надерет тебе задницу. Да и мне тоже.
        - Плевать!
        Телефон звонил не умолкая, но Лиза не обращала внимания.
        - Они работали где-то на побережье Северной Африки, и на обратном пути их взяли прямо с катера как диверсантов. Всех семерых. Для них это была полнейшая неожиданность, понимаешь? Венсан точно знал, что они нигде не прокололись, не допустили ни одной ошибки, поэтому у него сразу возникли подозрения, что с этой операцией не все чисто. Они даже успели переодеться в гражданскую одежду...
        - Они что же, были там все вместе? Венсан, Анри, Морис...
        ...Ты только не нервничай. Я сам его встречу.
        - Да. Но Морис в то время еще не был другом.
        - Ну и что? Что дальше?
        Франсуаза бросила взгляд на дверь.
        - Ну и в течение суток с ними обращались... не как с военнопленными, нет. Именно как с диверсантами. Это разные вещи. А потом анализировали поведение каждого. Такой свое-образный тест на стрессоустойчивость.
        - Тест?..
        Лиза обнаружила, что вся взмокла под платьем. Даже корни волос стали влажными. Даже кончики ногтей. По всем признакам у нее начинался жар, потому что только жар может сопровождаться ознобом. Если в помещении душно, человек потеет, но не дрожит. Она же дрожала так, что постукивали зубы.
        ...Сегодня у тебя тяжелый день.
        Дверь широко распахнулась, и на пороге возник Венсан с трубкой около уха.
        - Ага... И почему это, интересно знать, мы не отвечаем на звонки?
        Протянув руки, Лиза обняла его за шею. Заткнула ему рот долгим поцелуем. Он покачнулся. Попятился, прислонился спиной к стене. Франсуаза незаметно улизнула.
        - Я люблю тебя,- опять сказала она. И опять по-русски.
        Он уже знал, что это значит, и вполголоса повторил.
        - Теперь ты,- прошептала Лиза, наслаждаясь теплом и силой обнимающих ее рук.- Давай, скажи мне. Твоя очередь.
        - Я же сказал,- возразил он со смехом.
        - Господи, ну почему мужчинам это так трудно? Скажи на своем языке, как сказал бы француженке!
        Он чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. Этот дымчато-зеленый взгляд... зелень в обрамлении черных ресниц... С нежностью провел пальцами по ее щекам, повторяя очертания скул.
        - Ты мой ангел, Лиз. Je t’aime.
        Счастливо улыбнувшись, она спрятала лицо у него на груди.
        - И я тебя люблю, Венсан.
        Так они стояли довольно долго. А может, и нет. Оба совершенно потеряли счет времени. Руки сплетались с руками, щека прижималась к щеке... Наконец Венсан заговорил:
        - Я искал тебя, потому что Фил и Конни собрались уезжать. Надо бы проводить их, как думаешь?
        - Конечно,- тут же ответила Лиза.- Обязательно.
        Он благодарно сжал ее руку. Вместе они вышли в маленький квадратный холл, откуда можно было попасть в узкий коридорчик и дальше в зал, и неожиданно столкнулись с темноволосым Анри Леграном. Без сомнения, он искал встречи с Венсаном, а не просто направлялся в туалет. За спиной у него маячил рассерженный Морис, который поначалу собирался предотвратить нежелательную встречу, а когда ему это не удалось, решил по крайней мере проследить за мирным исходом переговоров.
        Опальный фаворит начал с того, что поднес к губам руку оторопевшей Лизы.
        - Извините, мадам. Ради бога, извините.- Он говорил горячо и быстро, умоляюще глядя ей в глаза.- Знаю, я выгляжу как идиот, но мне необходимо поговорить с вашим мужем. Он избегает встреч со мной. Он ведет себя так, как будто меня нет. Если я не поговорю с ним здесь и сейчас, возможно, мне не удастся сделать это еще очень долго. Je m’excuse [Я извиняюсь (фр.).] .
        В первое мгновение его горячность показалась Лизе глупой и неуместной, не говоря уж о том, что для этой судьбоносной встречи можно было выбрать и более подходящее место, чем холл между туалетами. Но, приглядевшись повнимательнее, она поняла, что говорить так может только человек, достигший последней глубины отчаяния.
        Постаравшись придать своему голосу максимум теплоты, она ободряюще улыбнулась:
        - Конечно, Анри. Все в порядке.
        Она уже собиралась вместе с Морисом покинуть холл, оставив бывших друзей без помех выяснять отношения, и даже потянула его за рукав, но он отрицательно покачал головой:
        - Прости, Лиз. Меня это тоже касается.
        И она не посмела настаивать, подумав, что он, возможно, прав. Он знал, из-за чего произошел разрыв. Он видел все собственными глазами.
        Анри повернулся к Венсану. Уперся левой рукой в стену рядом с его головой. Они стояли так близко друг к другу, что распахнутый борт пиджака Анри касался рубашки Венсана.
        - Венсан, ты меня помнишь?
        Смотреть в глаза они умели оба. О-о, еще как! Любой из этих взглядов мог прожечь дыру в черепе.
        - Я помню тебя, Анри.
        - Что я должен сделать, чтобы ты меня простил?
        - Я простил тебя давным-давно, брат.
        - Нет.- Анри покачал головой. Лицо его исказилось от нестерпимой внутренней боли. - Так не прощают. Ты не отвечаешь, когда я звоню. Обо всех мало-мальски значимых событиях твоей жизни я узнаю от чужих людей. Если это ты называешь прощением, то, черт подери, не хотел бы я стать объектом твоей ненависти.
        - А ты думал, все будет по-прежнему?
        - Я спрашиваю, что мне делать,- простонал Анри.- Пойти и удавиться?
        - Дело твое.
        - А тебе что, наплевать?
        Венсан еле заметно пожал плечами:
        - Разве я сторож брату моему?
        Слушая их и понимая все до последнего слова (вот чудо!), Лиза с грустью думала: как же должен страдать этот блестящий с виду молодой человек, если присутствие Мориса и незнакомой женщины не мешает ему с таким отчаянием взывать к тому, перед кем он считает себя виноватым.
        - Ладно. Ладно. Говоришь, ты меня простил? Тогда... - Прикусив губу, Анри протянул ему руку.- Так простил или нет?
        Какое-то время Венсан стоял не шевелясь. Потом тяжело вздохнул, отодвинул его с дороги, обеими руками на минуту сжав его плечи, и, уже направляясь к Лизе, пробормотал на ходу:
        - Vaya con Dios, amigo [Иди с богом, друг (исп.).] .
        Анри ничего не ответил. Бросив на него прощальный взгляд через плечо, Лиза подумала, что именно в таком состоянии, в каком оставляет его Венсан, люди и совершают самоубийство.
        ...он умеет быть жестоким. Очень жестоким.
        Что же произошло?
        Глава 14
        Радуясь тому, что Венсан крепко спит, она прислушивается к утренним трелям канареек и прочих мелких птах на соседском балконе и перебирает в уме все события вчерашнего дня. Такого прекрасного праздника в ее жизни не было ни разу. Да, эти досадные стычки между Филиппом и Венсаном (любящим и любимым), между Венсаном и Анри (преданным и предавшим) и прочие, имевшие место посреди всеобщего ликования, заставили Лизу призадуматься о потрясающей способности сынов человеческих запутывать самые простые вещи, тем самым превращая свою жизнь в кошмар, но общее впечатление было таким ярким, что она до сих пор чувствовала эмоциональный подъем. Со вчерашнего дня ее окружал какой-то энергетический кокон, теплый и золотистый. Любовь мужчины, быть может? Мужчины, мирно спящего рядом.
        Лиза чувствует непреодолимое желание прикоснуться к нему, но не делает этого из боязни разбудить. Он спит тихо, как кошка. Под сомкнутыми веками залегли темные тени - слишком много переживаний, слишком много сигарет. Одна загорелая рука закинута за голову, другая лежит поверх одеяла, сверкая обручальным кольцом. Воспоминания о том, как эти руки обнимали и уверенно поддерживали ее в танце, наполняли сердце Лизы сладкой истомой. Проводив родителей, они вернулись в зал, выпили еще вина и целиком отдались музыке, своим странным звучанием (эти музыканты оказались действительно талант-ливыми импровизаторами) погружавшей их в мир полубожественных-полуинфернальных грез. Выяснилось, что она еще не совсем разучилась танцевать. Тело припомнило все движения, какие она отрабатывала еще в годы далекой юности, а тем, что не припомнились, ее обучил Венсан.
        Они так увлеклись, что не заметили, как уехал Анри Легран. Провожал его только Морис - не из симпатии, а из чувства долга. Так случилось, что Кевин в это время курил на улице, поэтому ему удалось подсмотреть и подслушать практически все. Хотя это «все» длилось не больше пяти минут.
        - Он меня за человека не считает,- произнес Анри, нервно закуривая сигарету.
        - Дай ему время.
        - Можно подумать, я этого не сделал. Сколько, по-твоему, требуется времени, чтобы забыть о том, о чем я прошу его забыть?
        - Забыть?- Морис посмотрел в сторону.- Забыть, я думаю, ему не удастся никогда. Так что проси о чем-нибудь другом.- И добавил после паузы: - Ты сам-то забыл?
        Анри молчал, раз за разом лихорадочно затягиваясь сигаретой.
        - Знаешь что?- Запустив руку в карман, Морис вытащил мини-диск в коробочке и протянул удивленному Анри.- В следующий раз, amigo , прежде чем прийти к нему со своей просьбой, посмотри вот это.
        Кевин стоял, прижавшись всем телом к фонарному столбу (к счастью, лампочка перегорела) и почти не дыша. С большим трудом он дождался, пока действующие лица пьесы разойдутся, после чего помчался сломя голову к жене и все ей рассказал. А та, в свою очередь, рассказала Лизе.
        - Значит, тогда-то все и случилось. В один из этих пяти или шести часов, запечатленных на записи.- Лиза украдкой бросила взгляд на Венсана, обсуждающего с Гуго достоинства его нового авто.- Ох... кажется, я уже не очень хочу об этом знать.
        - А ты и не узнаешь, Лиз,- ответила Франсуаза печально.- Я сама ничего не знаю. Так, в общих чертах... Дня через три после этих событий он появился дома. Принял душ, посмотрел телевизор и пошел спать. Я сидела в кухне и читала журнал, интервью с какой-то голливудской звездой, знаешь, все эти идиотские вопросы: как вы представляете себе идеал мужчины? Что такое счастье? Дверь в его комнату была приоткрыта, и я крикнула: «Венсан, что такое счастье?» И знаешь, что он ответил?
«Счастье - это когда ты лежишь на диване и у тебя ничего не болит». Я бросила журнал и пошла посмотреть, что там с ним. Он лежал на неразобранной постели, в шортах, без рубашки. И когда я увидела... Нет, Лиз, не спрашивай. Пожалуйста.
        Она и не собиралась. Того, что она узнала, ей было вполне достаточно.
        Солнце уже встало, за окном полноценное утро. Венсан начинает шевелиться. Зевает, потягивается, сонно моргает. Приподнявшись на локте, Лиза с улыбкой следит за его пробуждением.
        - Какой ты красивый... Тебе известно, что ты очень красивый мужчина?
        - Quelle rigolade! [Какой вздор! (фр.)]
        Мурлыча и перешептываясь, они почти не отдают себе отчета в том, что их тела вновь, как бы сами по себе пустились в плавание по волнам любви, которые мало-помалу вынесли их в темные и бурные воды неконтролируемой страсти. Полностью подчиняясь ритму движений Венсана, ритму его дыхания, Лиза впадает в состояние эйфории, напоминающее наркотическое опьянение. И настигший ее на вершине этого блаженства оргазм - это уже не просто банальное сокращение мышц, а энергетический вихрь, образовавшийся в точке слияния двух силовых полей, двух вселенных. О боги!.
        Отбросив одеяло, впитывая молчаливые восторги друг друга, сконцентрированные в обжигающем дыхании и медовом поту, они лежат, как выброшенные на берег рыбы, и не смеют нарушить трепетность этого мгновения. Вот оно как... Явился царский сын из-за моря, из-за гор, полюбил ее такой, какая есть,- и стала ведьма Элизабет обычной счастливой женщиной, каких тысячи.
        Смуглая рука Венсана ложится на ее живот, кажущийся белым, хотя и она тоже загорала все лето.
        - Кто это, мальчик или девочка?
        - Не знаю.
        - Подумай. Ты должна знать.
        Перед ее мысленным взором вновь проплывает лицо шестнадцатилетнего Венсана, каким она его представляет.
        - Мальчик.
        Он горделиво улыбается. Мужское тщеславие... Но в данном случае это простительно.
        - Надеюсь, ты не будешь сталкивать его в воду со связанными руками.
        - Может, и буду. Как раз это, мне кажется, дает неплохие результаты.
        Некоторое время она размышляет, но потом все-таки говорит, рискуя вызвать его недовольство:
        - Мне понравился твой отец.
        Венсан неуловимо напрягается.
        - Правда-правда. Он любит тебя. А ты любишь его. Почему бы вам не перестать мучить друг друга?
        - Почему бы тебе не встать и не заняться завтраком?
        Что ж, именно этим она и собиралась заняться. На часах половина двенадцатого, соседские птицы уже пропели все песни, где-то за стенами добротного кирпичного дома уже вовсю кипит жизнь, жизнь большого города, а здесь, в затемненной спальне, продолжаются каникулы, начатые на маленьком греческом островке. Сбежать вниз по лестнице, пересечь гостиную, по пути перешагивая через многочисленные коробки, свертки и корзинки с подарками. В очередной раз ужаснуться количеству живых цветов, занимающих каждую свободную банку и кастрюльку в доме. Зарядить электрическую кофеварку и только после этого набрать номер и услышать голос Джеммы. Ее слезы, ее жалобы покинутой женщины... боже милостивый!
        - Говоришь, зачахла с горя? Ах ты, мой ангелочек... Ладно, не хнычь, раскрою тебе один маленький секрет. Мы пригласили в гости самого шикарного мужчину, какого ты только можешь себе вообразить. Куда, куда... На Корфу, разумеется! Он приедет через пару недель. Не знаю, надолго ли. Ты просто умрешь, когда его увидишь... Ох, да не голоси же так, я сейчас оглохну! Стресс?.. Ничего, тебе это полезно, может, наконец похудеешь.
        Пока она нарезает на тарелочку сыр и ветчину, Венсан расхаживает по дому в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Он только что принял душ, кончики волос потемнели от воды. Заметив, что он раздвинул все шторы, Лиза украдкой улыбается. Им обоим известно, что из окна напротив за ним постоянно подглядывает девчонка лет двенадцати. Лиза уже предложила послать ей в подарок бинокль, но Венсан возразил, что в этом случае удовольствие станет слишком доступным.
        Звонит телефон. Это Гуго. Ему интересно, как прошла первая брачная ночь, оказалась ли новобрачная честной девушкой и где, если не секрет, они собираются провести медовый месяц. Каким-то чудом Венсану удается отделаться от него, но только он садится за стол, собираясь сделать глоток кофе, телефон начинает трезвонить опять. Это невыносимо! Человек имеет право позавтракать в спокойной обстановке? Да, соглашается Морис. Более того, он имеет право в спокойной обстановке и поужинать, так почему бы им не закатиться сегодня вечером в какой-нибудь тихий ресторанчик на бульваре Сен-Мишель?
        - Bien sur [Конечно (фр.).] ,- говорит Венсан обреченно. И поднимает глаза на Лизу: - Ужин в ресторане. Как ты на это смотришь?
        После Мориса звонит Франсуаза. Венсан уже успел проглотить пару тостов с сыром и зеленью, поэтому находит в себе силы выслушивать ее восторженный щебет и даже более-менее внятно отвечать на вопросы. Из их разговора Лизе становится ясно, что сейчас, ВОТ ПРЯМО СЕЙЧАС, Венсану следует бросить все и выйти на улицу, потому что она, Франсуаза, собственно говоря, уже здесь и сгорает от желания вручить ему еще один, на этот раз действительно САМЫЙ ПОСЛЕД-НИЙ подарок. Он никак не может взять в толк. Здесь, на улице? В таком случае почему бы ей не подняться наверх? Нет-нет. По какой-то таинственной причине это абсолютно невозможно.
        Что ж, он надевает штаны и идет. Лиза, естественно, тоже. Вместе они спускаются по лестнице на первый этаж, здороваются с консьержкой, пересекают залитый солнцем внутренний дворик и выходят на улицу, то есть фактически на проезжую часть. У кромки тротуара припаркованы два автомобиля. Один - старенький «шевроле» Кевина, другой же... при виде него глаза у Венсана загораются, как у женщины в торговом центре во время рождественских распродаж. Он не успевает вымолвить ни словечка, как из салона выпархивает Франсуаза и, улыбаясь до ушей, вручает ему ключи.
        - Держи. Теперь она твоя.- Обернувшись, прищелкивает языком.- Ах ты, ласточка, жаль с тобой расставаться... Одно радует: отдаю в хорошие руки.- И снова Венсану: - Ну вот, братец, теперь у тебя есть реальный шанс начать новую жизнь. Ну что ты молчишь? Тебе нравится?
        Он пробует откашляться. Минуту стоит неподвижно, глядя на Франсуазу во все глаза. Потом опять переводит взгляд на большую темно-синюю машину и снова кашляет.
        - Дать водички?- заботливо спрашивает Кевин, протягивая ему бутылку колы. В глазах у него дрожат смешинки.
        - Mon Dieu! - выдавливает из себя Венсан.- Это же четыреста седьмой «пежо»! Вы с ума сошли.
        - Ну, вообще-то не столько мы, сколько папа с мамой,- сознается Франсуаза.- А мы примазались в последний момент. Это была папина идея. Он сказал, в скором времени ты начнешь зарабатывать столько, что самому тошно станет, но пока мы еще можем хоть чем-то тебя удивить...
        Объятия и поцелуи длятся целую вечность. Потом наступает время тщательного и сладострастного осмотра, вернее, обнюхивания, облизывания и оглаживания новой игрушки. И вот наконец приятно возбужденный и малость обалдевший от счастья Венсан сажает всю компанию в автомобиль и везет кататься по городу. День просто сказочный - солнечный, но не жаркий. Шествующие по тротуарам яркие, точно птички колибри, одетые с продуманной небрежностью француженки кажутся Лизе образцом стиля. Фасады старых зданий вдоль берегов Сены поражают глубоким золотистым цветом, в тени приобретающим оттенки жженого сахара. И хотя вода, как обычно, мутная, до предела насыщенная илом и песком, играющие на поверхности солнечные блики делают панораму поистине бесподобной.
        - Ты еще увидишь все это, Лиз,- говорит Венсан, заметив, как жадно она приникла к окну.- Теперь вам с Джеммой здесь жить, ты забыла?
        - Кто это - Джемма?- интересуется с заднего сиденья Франсуаза.
        - Образцовая няня всех наших будущих детей,- отвечает он с великолепной невозмутимостью.- Девушка с устойчивой психикой и здоровыми инстинктами, выросшая на Сицилии и имеющая представление о том, что значит по-настоящему большая семья.
        Лиза молчит, потому что он прав - у нее уже было время об этом подумать. В конце октября Венсану скорее всего придется покинуть Корфу, а затем и Париж и следующие несколько месяцев провести на исследовательском судне Фонда Кусто, раз уж теперь он работает на них, а не Национальную жандармерию Франции. Она же останется здесь, в доме своего мужа, и по причине ее беременности ей потребуется помощь близкого человека. Венсан, конечно, приедет, чтобы присутствовать при родах, он уже обещал, но до того, а главное, после... Так что Джемма переедет к ним. Это можно считать делом решенным.
        Прямо из машины Венсан звонит родителям. Голос у него довольный - еще бы! Глядя на башни и шпили Нотр-Дам, Лиза особо не прислушивается к разговору и только под конец замечает, что практически все поняла. Этот город, этот язык и этот мужчина покорили ее окончательно и бесповоротно. Вычеркнуть из своей жизни все предыдущие главы - да, она готова. Действительно готова. На этот раз без всяких «не могу».
        В семь вечера они подъехали к ресторану, где уже ждал их Морис,- все вчетвером. Кевин, правда, заикнулся о какой-то там назначенной неделю назад встрече, на которую он все равно уже опоздал, но Франсуаза так посмотрела на него, что он предпочел об этом забыть.
        Менеджер проводил их к столу, отгороженному ширмой, за которым с большим комфортом расположился Морис, а рядом с ним - совершенно незнакомый молодой человек. Очень смуглый и очень черноволосый, с глазами, похожими на шлифованные агаты.
        - Это мой старый друг,- объяснил Морис, поздоровавшись со всеми по очереди.- Он приехал сегодня утром, а завтра уже уезжает, так что я позволил себе...
        - ...пригласить его на наш семейный ужин,- весело закончила Франсуза.- Отлично!
        Венсан зорко глянул на незнакомца.
        - Эй, а ведь мы встречались.
        - Да.- Тот широко улыбнулся, давая ему время вспомнить.- На базе «Ла Специя». В позапрошлом году.
        - Минутку. Ты тот парень, который...
        - ...который боялся идти в нефтяную скважину.
        - И зовут тебя... Рикардо, точно? Рикардо Виларди.
        - Я же говорил,- усмехнулся Морис,- наш капитан ничего не забывает.
        - Но в конце-то концов,- уточнил Венсан,- ты ведь пошел туда, правда?
        - Так точно, сэр,- с улыбкой кивнул итальянец.- В конце концов пошел.
        - Черт!- Венсан досадливо поморщился, и эта гримаса была в равной степени предназначена как Рикардо, так и Морису.- Когда вы все без конца говорите мне
«сэр», я начинаю чувствовать себя как на работе.
        Изучив меню, Лиза решила остановиться на легких салатах и филе осетра с гарниром. С ее легкой руки мужчин тоже потянуло на рыбу. И только Морис и, как ни странно, Франсуаза предпочли какие-то там особенные фаршированные баклажаны и медальоны из телятины. Помимо всего прочего, на столе появилось блюдо с двенадцатью сортами сыра (Лиза попыталась запомнить названия, но очень скоро оставила эту затею), несколько видов соусов и тьма-тьмущая всевозможных рачков и моллюсков, приготовленных таким образом, что налицо был каждый присосок и каждая клешня.
        Пока Морис и Венсан выбирали вино, Лиза исподтишка разглядывала итальянца. База
«Ла Специя», еще один привет из прошлого. Может, выбросить все это из головы и начать жить сегодняшним днем? «Отличный план, детка, но в этой семье все замкнуто на профессиональной деятельности ее мужчин, и если не свыкнешься с этим, можешь забыть о покое». Бунтовщик Венсан предпринял попытку улизнуть в родственную специальность, но до тех пор, пока не потускнеют воспоминания и не ослабнут прежние привязанности, он тоже будет меняться в лице при виде каждого пустяка вроде маленького электронного носителя информации и замирать в скорбной неподвижности, услышав обращенный к себе не-осторожный вопрос.
        Время шло, сомелье едва успевал подносить бутылки. Смуглый Рикардо рассказывал Лизе о Южной Италии, где он вырос, она рассказывала ему о России, время от времени Кевин умудрялся разбавлять беседу пошлыми анекдотами, основным собирателем которых, как выяснилось, был милашка Гуго. Франсуаза вспоминала о том, как Венсан учил плавать ее дочь Диану (и научил-таки, хотя девчонка ужасно боялась воды!), как у нее качался один из молочных зубов, и выдернуть его она опять-таки доверила только Венсану.
        - Забралась к нему на колени и сама открыла рот,- поделился обидой Кевин.- Моя дочь, вы можете в это поверить? А меня укусила, паршивка.
        - Потому что ты орал на нее, урод. Напугал ребенка.
        - А ты не орал?
        - Эй, эй!..- примирительно произнес Морис и поднял свой бокал.- Почему бы вам двоим не заткнуться и не выпить, как все нормальные люди?
        Заткнулись. Выпили. Но уже через минуту все пошло по-новой.
        - Господи, и как только ты можешь есть их, этих гадов морских?- передернулась Франсуаза, глядя на брата, налегающего на морепродукты.
        Венсан пожал плечами. И поскольку рот у него был набит крабами, креветками и щупальцами осьминогов, за него ответил Кевин:
        - Пусть ест, пока может. Когда-нибудь они съедят его. А что? Я считаю, в этом есть некая высшая справедливость.
        Венсан пнул его под столом.
        - Успокойся, дорогой,- сказала Лиза.- Скушай мидию.
        Кевин поспешил прикрыть рот ладонью.
        Сомелье открыл бутылку «Pouilly Fumе». Чувствуя приятное опьянение, Лиза смотрела на симпатичные, оживленные лица вокруг себя и думала: «Вот я сижу тут, в центре Парижа, со всеми этими иностранцами, и мне хорошо. Почему у себя на родине я не смогла найти всего этого? Найти семью, подругу...» К ее великому огорчению, ей совершенно не хотелось домой. Московские улицы, серое небо - все это было таким далеким, почти нереальным.
        Почувствовав, что в помещении становится жарко, Морис снял пиджак и, продолжая болтать с Рикардо, повесил на спинку стула. Скорее всего он сделал это машинально, не задумываясь о том, какое впечатление произведет тем самым на окружающих. Лиза как раз собиралась задать Франсуазе какой-то вопрос о молочных зубах, но увидела ее лицо и запнулась. Молча проследила за ее взглядом.
        - О!- спохватился Морис.- Прошу прощения.
        И через минуту был уже снова в пиджаке. Но короткий рукав рубашки позволил всем, и Лизе в том числе, хорошо рассмотреть побелевшие от времени глянцевитые ленты шрамов, уродующих его руки от запястий до локтей.
        В первую очередь Лиза подумала о черной - кожа с металлом - змее, с которой чуть было не познакомилась по собственной глупости на Корфу. Но тут же поняла: нет. Эта штука не могла оставить таких следов. Вон Венсан полоснул себя по руке - и что же? Еще пара недель, и об этом можно будет забыть навсегда. И в следующую минуту пришло новое понимание: ожоги, вот что это такое. Следы прикосновения к коже раскаленного металла... боже, боже! Как там сказала Франсуаза: бедное человечество!
        Что-то подтолкнуло ее изнутри, и, преодолевая смущение, она взглянула на Мориса. Увы! Догадка оказалась верной. Позабыв обо всех присутствующих, эти двое - боец и его командир - неотрывно смотрели друг другу в глаза, заново переживая трагедию N-летней давности.
        Чтобы прервать эту немую сцену, Франсуаза встала и объявила во всеуслышание, что ей совершенно необходимо пойти напудрить нос.
        - Лиз, ты составишь мне компанию?
        Бдительный Венсан мгновенно вышел из транса и сдержанно напомнил, что Лиза пудрила нос десять минут назад, и если сейчас выяснится, что он снова не в порядке, то вечером за его причуды придется расплачиваться прямо противоположной части тела.
        - Ну надо же!- фыркнула Лиза, поворачиваясь, чтобы заглянуть в его серо-зеленые глаза.- Так ты тиран?
        - Да, ну и что? Подкаблучник у тебя уже был. Поживи теперь с тираном.
        Она уже решила, что гроза пронеслась, но тут Венсан кое-что вспомнил.
        - Диск, дружище.- Он обращался к Морису.- Ну тот, вчерашний. Давай-ка его сюда.
        Тот глубоко вздохнул. Минуту или две сидел, молча уставившись в свой бокал, после чего поднял глаза на Венсана и очень тихо проговорил:
        - Извини, дружище.
        - Не понял... - Венсан выпрямился на стуле.- Что значит «извини»?
        - У меня его нет.
        Венсан молча ждал объяснений.
        - Вы про диск?- спросил Кевин, жуя кусок сыра.- Так его правда нет. Он отдал его Леграну. Я видел.
        Лицо Венсана залила смертельная бледность. Не восковая, не меловая, а именно смертельная. Линия челюсти окаменела так, что казалось, ему уже вовек не разжать намертво стиснутых зубов. «Зачем?» - горело в расширенных зрачках.
        - Я подумал, ни к чему тебе на это смотреть,- пояснил Морис, глядя в сторону.
        - А ему? Ему, значит, можно?
        - Ему не повредит.
        - А вдруг?
        Морис заставил себя посмотреть Венсану в глаза.
        - Ты намекаешь на возможные попытки суицида? Брось. Он никогда не решится ни на что подобное. Слишком любит себя. Слишком жалеет.
        - Возможно,- тихо сказал Венсан и закрыл глаза.- Возможно. И все же ты не прав, брат. Жаль, я не подумал о том... - пальцы его потянулись к вороту рубашки, как будто ему вдруг стало не хватать воздуха,- что это может прийти тебе в голову.
        - Извини,- повторил Морис.
        Рикардо сказал, что отлучится на пару минут. Франсуаза еще не вернулась. За столом остались трое мужчин и Лиза. Она чувствовала себя очень неуютно, но не посмела в такую минуту снова заводить разговор о необходимости напудрить нос.
        Венсан достал из кармана мобильный телефон.
        - Говорю тебе, с ним все в порядке,- пробурчал Морис.
        Он явно считал, что Венсан роняет себя, обнаруживая даже самую крошечную заинтересованность в благополучии Анри Леграна. Но сам-то между тем не брезговал обществом этого изгоя, пожимал ему руку, отвечал на его звонки. Получается, что в его отношении к Анри тоже присутствует некая двойственность, как и в отношении Венсана. А еще говорят, что мужчины - примитивные существа. Хорош примитив - сам черт ногу сломит!
        - Черт тебя подери, Морис,- бормотал Венсан, слушая длинные гудки в трубке.- Мы вместе ходили в Мена-эль-Ахмади, и в Бейрут, и в Танжер... Он всегда стоял за моей спиной. И пока он стоял там, я был спокоен.
        - Я знаю.- Морис улыбнулся, и улыбка была острой, как лезвие. Он ревновал.- Дарси рассказывал мне, как еще в учебке кто-то позволил себе пройтись насчет того, какая у парня славная мордашка, а попка-то наверняка еще лучше, и в тот же день в казарме появился ты и очень доходчиво всем объяснил, что все языки, которые посмеют обсуждать достоинства этой попки и этой мордашки, будут вырваны, а руки, которые посмеют потянуться к ним, будут переломаны. Так что ты верно сказал, капитан: Анри Легран всегда стоял за твоей спиной. Он понимал, что это самое безопасное место.
        Не отвечая, Венсан одним глотком прикончил содержимое своего бокала, как будто там была водка, а не вино. Нехотя убрал трубку в карман. Все знали, сейчас он думает только о том, что же означают длинные гудки. Что Анри принимает ванну и не слышит звонка? Что Анри занимается любовью со своей медноволосой женой и на остальное ему наплевать? Что Анри меланхолично покачивается в петле и уже в принципе не способен отозваться?
        - Я могу съездить к нему, если хочешь,- сказал, пожимая плечами, Морис.- Он живет недалеко отсюда, на рю де Ренне. Пешком можно дойти.
        - Я и сам могу съездить.
        - Нет!- тут же вскинулся Морис.- Ты не можешь!
        - Выйдем?- предложил Венсан без улыбки.
        Они уперлись друг в друга взглядами, как рогами. Кевин обеспокоенно поглядывал то на одного, то на другого, не зная, что можно предпринять. В этот момент очень кстати вернулись Франсуаза и Рикардо. Рикардо подозвал сомелье.
        - Ну что, еще раз по белому, а потом переходим на коньяк? Что значит «слишком»? Кому-то завтра на работу?
        Кевин пискнул, что да, кое-кому определенно завтра на работу, но Франсуаза наступила ему на ногу, и он сдался, закусив свою капитуляцию еще одним кусочком кальмара.
        Понемногу беседа вернулась в безопасное русло.
        - Ты думаешь, из него получится хороший муж?- вопрошал Кевин, указывая вилкой на Венсана.- Не знаю, не знаю... Я как-то раз попытался выяснить, хороший ли он любовник, но этот сукин сын сделал вид, что ничего не понимает, а когда я плюнул на приличия и сказал ему en clair [Открытым текстом (фр.).] , он вообще прикинулся мертвым... ну, знаете, как делают лисы... не спорю, в тот день мы накурились до одури, и трава была типа «крыша, прощай», но я-то ведь кое-как держался на поверхности. А этот хрен брык - и делай с ним что хочешь.
        - Что ж ты не сделал с ним что хотел?- с усмешкой поинтересовался Рикардо.
        - С бесчувственным?- оскорбился Кевин.- Ты за кого меня принимаешь? Я, конечно, американец, человек без роду, без племени, но и у меня есть кодекс чести!
        - А ты по правде вырубился?- спросила с интересом Лиза, глядя на невозмутимого Венсана.
        - Ну... - протянул тот, сознавая, что привлек всеобщее внимание,- я подумал, что если уступлю красавчику ковбою, то это будет инцест. А если начну сопротивляться, то могу ненароком прикончить, и тогда моя бедная племянница останется сиротой. Так что фактически выбирать было не из чего.
        - Бедняжка!- лицемерно вздохнула Франсуаза.- Представляю, каково тебе было!- И подмигнула Лизе.- Заметь, что даже будучи укуренным в хлам, он нашел в себе силы позаботиться о чистоте моего брачного ложа. Ну как не любить такого брата?
        - Вообще-то,- заговорила Лиза,- я никогда не задумывалась над тем, будет ли он хорошим мужем или я - хорошей женой... - Все так внимательно слушали ее, что она вдруг почувствовала себя круглой дурой.- Честно говоря, я толком и не представляю, что это значит.- Она виновато улыбнулась.- Иногда я говорю себе:
«Ты ужасная женщина, тебе надо все бросить и начать бороться со своими недостатками». И тут же задаю себе вопрос: «А надо ли?» Я такая, какая есть. И Венсан такой, какой есть. Навряд ли аутотренинг или какая-то другая разновидность дрессуры сделают нас лучше.
        Кевин поднял бокал, с улыбкой глядя на них обоих.
        - Как сказал Сальвадор Дали, не бойтесь совершенства. Вам его не достичь. Тем более что в совершенстве нет ничего хорошего.
        Откинувшись на спинку сиденья, Лиза смотрела на проплывающие за окном огни бульваров и думала о том, что заставляет Венсана уже третий раз подряд вызывать на дисплей номер Анри Леграна. И что мешает тому ответить. Венсан старался ехать не быстро и не медленно, чтобы не привлекать внимание полиции, а потом и вовсе остановился. Хмуро уставился на панель приборов.
        Лиза и жалела его, и злилась в одно и то же время. Многие годы ей внушали мысль, что мужчины в отличие от женщин - это абсолютно здравомыслящие существа, не склонные к мело-драме. По определению здравомыслящие. И вот, на ее глазах двое таких существ высшего порядка разыгрывали худшую из виденных ею в жизни мелодрам.
        Она шевельнулась, потерла пальцами висок.
        Венсан искоса глянул в ее сторону:
        - Голова болит?
        - Нет.
        - А что тогда? Ты выглядишь усталой.
        Лиза подняла голову и встретила его взгляд. Он тоже вы-глядел не слишком бодрым, хотя вечер в компании друзей - не самое плохое времяпрепровождение, правда?
        - Анри Легран. В чем его вина?
        Венсан чуть заметно вздрогнул. Несколько минут сидел неподвижно, глядя в окно со своей стороны, потом опять повернулся к Лизе. Глаза его под нахмуренными бровями горели недобрым, сумрачным огнем.
        - Я пытаюсь забыть об этом,- сказал он сквозь зубы, с силой сжимая рулевое колесо.- Неужели непонятно?
        Она обиделась.
        - Послушай, Венсан, когда тебе приспичило узнать то, что я пыталась забыть, ты связал меня по рукам и ногам и... сам знаешь. Я не могу поступить так с тобой, потому что ты сильнее физически. Это нечестно, черт возьми! Я задала тебе вопрос, но ты отказываешься отвечать. И что мне делать? Позвать Мориса?
        Он кашлянул, но кашель был всего лишь замаскированным смехом.
        - Ладно, на этот раз ты права.- Достал из кармана пачку сигарет, зажигалку.- Так что тебя интересует?
        - В чем провинился Анри? Твой ближайший друг. Любовь всей твоей жизни.
        - Ты в самом деле хочешь знать?
        - Oui. Raconte [Да. Расскажи (фр.).] .
        Венсан опять посмотрел в сторону. Свет в салоне был вы-ключен, двигатель тоже. Они сидели в тишине и темноте, если не считать тусклого света фонарей на бульваре.
        - Он сдал своего офицера.
        У Лизы вытянулось лицо.
        - Что?
        Прежде чем ответить, Венсан щелкнул зажигалкой и сделал подряд несколько глубоких затяжек. Извивающиеся клубы табачного дыма медленно выплыли через открытое окно.
        - Когда отряд из нескольких человек попадает в переплет, первый вопрос, который они слышат: есть ли среди вас офицеры? Понятно почему, да? Рядовой боец знает, сколько яблок в корзинке. Офицер знает, где стоит корзинка, кому она принадлежит и сколько поблизости еще таких же корзинок.- Он умолк, чтобы сделать очередную затяжку. Пепел, сгорая, затрещал. Красный огонек на конце сигареты вспыхнул, отчего в прищуренных глазах Венсана заплясали яркие блики.- И вот налицо семеро нарушителей. Все в гражданской одежде, все молчат, все смотрят в пол. Что делать? Правильно, допросить всех по очереди. Позже выяснилось, что на это ушло не так уж много времени. Эти люди знали свое дело. Они выбирали парня, выводили из-за решетки и работали с ним на глазах у всех остальных. Анри был третьим по счету. И он облажался. Сдал своего офицера.
        - Этим офицером был ты?
        Венсан кивнул:
        - Всего лишь лейтенант, но какая, к чертям собачьим, разница?..
        Лиза облизнула губы, почувствовав, что становится прохладно.
        - И... что же было дальше?
        - Дальше?- Он равнодушно пожал плечами.- Думаю, ты догадалась. После того как была установлена личность офицера, рядовые уже никого не интересовали.
        Довольно долго они сидели молча. Лиза не знала, что сказать. В ушах ее звучали то признания Франсуазы: «Он способен простить все, но не преступление против любви», то дрогнувший голос Анри Леграна: «Венсан, ты меня помнишь ?»... Как прилежный адвокат, она старалась отыскать хоть что-то, что могло бы послужить оправданием его поступка, но, как назло, в голову ничего не приходило. Ничего, кроме созданных ее воображением картин запредельных кошмаров, через которые пришлось пройти одному мужчине из-за малодушия другого.
        - И все же он тебе небезразличен.
        - А ты думала,- усмехнулся Венсан,- я тридцать лет дружил с человеком, который мне безразличен?
        - Но послушай, ты же сам говорил, что в наше время речь может идти лишь о нескольких часах...
        - Да. Если ты действительно в руках врага.
        ...один из нас по итогам этого тестирования с треском вылетел из GIGN.
        - Но вы же не знали! Не могли знать.
        - Нет. Но мы все время видели друг друга. Никто из нас не получил серьезных увечий. Вообще никаких травм, представляющих угрозу для жизни. И Легран, черт бы его побрал, мог обратить на это внимание, если бы отвлекся на минуту от своих несчастий. Да, конечно, ему вкатили какой-то коктейль из барбитуратов, но, во-первых, доза была не так велика, об этом можно было судить по его реакции, а во-вторых, под действием этого препарата с ним не произошло ничего такого, чего бы он не испытывал раньше. Чего не ждал, к чему не был готов...
        - Как так?- удивилась она.
        - Очень просто. Все мы, будучи еще курсантами Учебного центра GIGN, прошли через это. Все без исключения. Нам вводили в вену скополамин, натрий-амитал, натрий-пентотал, чтобы мы получили представление о том, как эти вещества действуют на человеческий организм.
        - А как они действуют?
        - Стимулируют речевой центр. Отключают «цензуру сознания». Конечно, не все реагируют на них одинаково. Кто-то продолжает молчать, кто-то несет ахинею, кто-то действительно начинает отвечать на вопросы... В полицейских протоколах эта процедура фигурирует под названием «наркоанализ». Пакостная штука. Но бывает хуже.
        - Тебе трудно об этом говорить?
        - Мне? Нет.- Он внимательно посмотрел на нее.- А тебе?
        - Мне трудно, да,- призналась Лиза.- Но я хочу это знать. Я хочу узнать о тебе как можно больше.
        - Ты не узнаешь меня, задавая все эти вопросы о моей прежней работе.
        - Почему?
        - L’homme que j’etais, je ne le suis plus [Тот, кем я был, это больше не я (фр.).] .
        Осторожно протянув руку, Лиза коснулась пальцами его щеки. Избыточное воображение невротика вмиг нарисовало ей это лицо, все в ссадинах и кровоподтеках. Разбитые губы, из угла рта ручейком струится кровь... Единственным источником освещения по-прежнему оставались уличные фонари, но теперь ее это радовало. Сколько лет он носит в сердце эту боль? Три года? Четыре? Он возражал против изгнания Леграна. Хотел, чтобы тот по-прежнему стоял за его спиной. Но сердце... сердце продолжало болеть, и даже время его не исцелило.
        Она вспомнила красивое, немного тяжеловатое лицо Филиппа Торанса. Скептическую улыбку, изогнувшую его губы при упоминании имени Анри Леграна. Ему не нравился парень, которого сын с детства называл своим другом? Но даже если и так...
        В рассеянности Лиза потянулась за сигаретами, но вспомнила про запрет и быстро отдернула руку. Венсан благодарно погладил ее по колену.
        - Не следовало ему так поступать с тобой.
        - Кому?
        - Твоему отцу. Вы с Анри могли бы по-прежнему оставаться друзьями.
        Венсан терпеливо улыбнулся:
        - Ты не поняла, Лиз. Он не сделал ничего особенного. Я даже не могу сказать, что он нас подставил. То, что произошло с нашей группой,- это обычная практика. Обычная не только для GIGN, но и для всех Special Forces Command по всему миру: немецкой GSG-9, британских SAS и SBS, итальянских NOCS, GIS, и COMSUBIN... не говоря уж об этих пресловутых американских «Альфе», «Дельте» и «Морских котиках». За последние годы Голливуд наклепал о них столько бредовых блокбастеров, что я просто не представляю, как эти парни выносят бремя собственной славы... Но суть не в этом. Физическая и психическая устойчивость личного состава подвергается проверке на всех этапах обучения и последующей профессиональной деятельности.
        - Но среди них был офицер. Ты...
        - Элементарное невезение. Это могло случиться с кем угодно, но случилось со мной. Выбранная для эксперимента группа входила в состав моего подразделения, и именно мне в тот день предстояло руководить операцией. Это не значит, что я был мишенью. Позже я узнал, что меня даже собирались предупредить... но не предупредили.
        - На самом деле ты так не думаешь, Венсан. Иначе ты бы не рассорился с отцом и не отверг дружбу Леграна.
        - Я рассорился с ним еще раньше. С отцом. И не слишком переживал по этому поводу. Что касается Леграна... Я не отвергал его. Но и носиться с ним, как курица с яйцом, тоже не собираюсь. Кто мешает ему жить нормальной жизнью? Да, у него не сложилось со службой в GIGN, но ведь это не единственное дело, которым стоит заниматься. В конце концов, есть же какие-то мирные профессии, не связанные ни с диверсионной, ни с антитеррористической деятельностью. Если хочешь знать, между нами никогда не происходило никаких душераздирающих сцен, никогда не было произнесено таких слов, как «предательство»... мы обошлись без этой высокопарной дребедени. Так что не я, а он вынес себе приговор и сам обрек себя на эти никому не нужные, нескончаемые страдания. Скорее всего ему просто нравится чувствовать себя несчастным. Как и тебе до недавнего времени.- Зевнув, Венсан энергично встряхнулся, как человек, пробудившийся от сна, устроился поудобнее и повернул ключ в замке зажигания.- Сегодня был длинный день, ma petite. Поехали домой.
        Автомобиль плавно катил по дороге. Ночной Париж был прекрасен и полон тайн. Но Лиза чувствовала себя так, как будто это она предала кого-то по глупости и осталась непрощенной. Лицо Анри, темная синева его глаз преследовали ее, как убийцу преследует призрак жертвы. «Жертва... убийца... если будешь продолжать в том же духе, голубушка, опять до утра глаз не сомкнешь».
        Морис сказал, он слишком жалел себя - боец с внешностью кинозвезды. Наверное, все же не очень, раз сумел добиться зачисления в одно из лучших подразделений антитеррора, признанных во всем мире. А потом дал слабину. В результате продуманных действий псевдонеприятеля в его душе оказалась задетой какая-то тонкая струна, ожили какие-то инфантильные страхи - только это и может так грубо и безвозвратно выбросить взрослого человека в мир полузабытых кошмаров, где он опять почувствует себя ребенком, жалким и беззащитным.
        - А ты не спрашивал, почему он это сделал?- поинтересовалась она, несмотря на то что Венсан ясно дал понять, что разговор окончен.- Что именно оказалось выше его сил?
        - Мне незачем было спрашивать,- сухо ответил Венсан.- Я все видел.
        И ей открылась еще одна жуткая подробность этой трагедии. Она представила, каково это: сидеть и ждать, когда же с чьих-нибудь губ сорвется твое имя. Наблюдать за ними - за теми, кто доверял тебе, кто беспрекословно выполнял твои приказы,- и ждать, ждать, что вот сейчас кто-то не устоит...
        - Страшно было?
        - Страшнее, чем ты думаешь.
        ...ждать, а потом услышать, как его произносит знакомый голос. Твое имя.
        - Бедняга Анри. Видимо, это оказалось для него чересчур.
        - Он был не один, Лиз. Но только его я считал своим другом.
        Вот оно что. Наконец она поняла. Бедняга Анри имел право сто раз подряд продать родину, но друга... друга он должен был уберечь, пусть даже ценой собственной жизни.
        - Да, он виноват,- признала она.- Виноват. Я даже не знаю, кто смог бы простить такое, разве что бог на небесах. Но неужели с тех пор вы ни разу не поговорили откровенно? Неужели ни тебе, ни ему...
        - Угомонитесь, мадам психоаналитик,- посоветовал Венсан.- Лично у меня нет никакого желания копаться в этом засохшем дерьме.
        - Но ты копаешься в нем, Венсан,- печально возразила она.- Копаешься, хотя и не признаешься в этом.
        - Я тебя умоляю!- Он нарочно смотрел прямо перед собой, чтобы Лиза не заметила слабого тика, подергивающего уголок его рта.- Меня вполне устраивает существующее положение вещей... впрочем, даже если и нет, я все равно не вижу способа его изменить. Легран не так уж стремится к примирению, как тебе, возможно, показалось. К настоящему времени он уже осознал, что в положении отверженного есть некое скорбное величие, и научился извлекать из этого выгоду.
        - Опомнись! О какой выгоде ты говоришь? Это просто бред какой-то...
        - Лиз!- Он покачал головой, упорно глядя вперед.- Ты многого не знаешь.
        Машина затормозила напротив знакомых ворот. Приехали. Дрожа не то от холода, не то от волнения, Лиза выбралась из салона и остановилась на тротуаре, поджидая Венсана. Он рылся в «бардачке», что-то бормоча себе под нос.
        Неожиданно у одного из автомобилей, припаркованного чуть дальше по улице, вспыхнули фары. Вспыхнули раз, другой... Кто бы это ни был, ему удалось привлечь внимание Венсана, который наконец-то вышел из машины и встал рядом с Лизой. В настороженном молчании они следили за тем, как блестящий черный «порше» выползает из кромешной тьмы под свет уличного фонаря. Останавливается, чтобы выпустить наружу высокого, стройного мужчину в черных джинсах и черной рубашке навыпуск. Хлопнула дверца. Быстрым, легким шагом мужчина двинулся по тротуару. Взгляд его лихорадочно горящих глаз был прикован к Венсану, к нему одному.
        Венсан сделал шаг навстречу, жестом приказав Лизе отойти к стене.
        - Ты звонил мне,- негромко произнес Анри Легран. Он выглядел как человек, готовый потерять сознание.- Ты хотел сказать, что хочешь меня видеть? Или что не хочешь видеть меня больше никогда?
        - Я хотел получить обратно свой диск,- ответил Венсан.- Только и всего.
        - Только и всего... - повторил Анри.
        На Лизу он по-прежнему не обращал никакого внимания. В настоящий момент для него ее попросту не существовало.
        - Он у тебя с собой?- спросил Венсан.
        - Конечно.
        - Морис не должен был отдавать его тебе. Он сделал это без моего ведома и согласия.
        - Морис?- переспросил Анри.- Так он для тебя уже просто Морис?
        Злобными взглядами они безжалостно полосовали друг друга по лицу.
        А потом что-то неладное стало твориться со временем. Оно как будто остановилось. Стоя у стены жилого дома, посреди удивительно безлюдной даже для такого времени суток улицы Парижа, Лиза в изумлении наблюдала спектакль, действие которого разворачивалось прямо у нее на глазах, но как будто в другой системе координат - во сне или на экране телевизора...
        Правая рука Анри потянулась к заднему карману. Лиза хорошо видела его лицо, покрытое каплями пота, со сжатыми зубами и улыбкой, от которой стыла кровь. Потом он сделал сразу три вещи: упал на колени, правой рукой протянул Венсану диск, а левой... в левой у него буквально ниоткуда, словно сгустившись из воздуха, появилось что-то черное, страшное, тускло поблескивающее в свете уличного фонаря. Отвлекающих маневров было предостаточно, однако Венсан, не теряя ни секунды, стал в стойку и молниеносным ударом ноги выбил у Анри пистолет, который тот уже успел поднести к виску. Он не забыл, что его друг - левша. Это было делом нескольких... не мгновений, нет. Каких-то бесконечно малых единиц времени, которые при других обстоятельствах могли бы показаться большими. Громадными, равными по продолжительности векам, эонам... Впрочем, какая разница?.. Время-то все равно остановилось.
        Пистолет пролетел по воздуху метра три и, ударившись об стену, с глухим стуком приземлился на тротуар. Венсан проследил за ним глазами, вероятно, опасаясь шального выстрела. Грудь его чуть заметно приподнялась и опустилась - он облегченно вздохнул. Потом снова перевел взгляд на стоящего на коленях Анри. Рука его взметнулась под углом вверх, к плечу и обратным движением нанесла удар по запрокинутому лицу гнусного шантажиста.
        До Лизы донеслись незнакомые французские ругательства. Издевательский смех Анри, а затем его же слова:
        - Ну наконец-то! Долгожданное прикосновение твоей руки!
        Но когда Венсан отошел в сторону, стало видно, что его бьет нервная дрожь, а черная ткань рубашки ходит ходуном от тяжелого, прерывистого дыхания. Анри не притворялся. Он был действительно на грани срыва.
        Опустившись на одно колено, Венсан подобрал пистолет, бегло оглядел. Движениями, отточенными до автоматизма, извлек магазин и распихал все по разным карманам. Затем вернулся к Анри. Грубым рывком приподнял его голову за подбородок, всмотрелся в дерзкие, широко раскрытые глаза.
        - Дьявол... так я и знал. Что ты принял? Экстази [MDMA - 3, -метиленодиоксиметамфеамин, препарат из группы психоделиков.] ? Витамин К [Кетамин - наркотик, используемый в анестезиологии под названием «Калипсол».] ?..
        - Тебе-то что? Ты сам чего только не перепробовал.
        - Но я не подсел.
        - О-хо-хо! Не смеши меня, брат. Кто и когда подсел на экстази?
        Подхватив под мышки, Венсан поставил его на ноги, как будто Анри был пьяным дебоширом, задержанным полицией. Швырнул грудью на капот автомобиля.
        - Где ты отовариваешься? У этого араба, Насира?
        - Ты что, с луны свалился? Да в любом ночном клубе...
        - Я не спрашиваю про ночные клубы!- рычал Венсан, всем весом налегая на его вывернутую руку.- Я спрашиваю про тебя, мать твою! Про тебя!
        - Ты не спрашивал про меня, когда я влетел на мотоцикле в бензовоз и четыре недели провалялся в больнице!- орал в ответ Анри.- Ты не спрашивал про меня все эти годы!
        - Я знал, что ты в порядке. Франсуаза каждый день звонила твоей матери.
        - Правда?
        - К тому же я читал протокол с места происшествия. Бензовоз стоял, ты летел на хорошей скорости. Мокрая дорога, крутой поворот... Что там росло, на дне этого оврага, в который ты ввалился, распугав всех местных алкашей?
        - Какой-то кустарник,- задумчиво протянул Анри.- Шиповник или терновник. Колючий, зараза. Помню, поднял голову, посмотрел на себя - мать честная!- весь в кровище, рубашка в клочья...
        - Эти колючки тебя и спасли.
        Венсан рванул его за ворот рубашки, вынудив распрямиться. Протащил вдоль машины и прижал теперь к задней дверце, по-видимому, все еще ожидая ответа на свой вопрос. Лиза отвернулась. Она боялась, что Анри наскучит ловить кайф всего лишь от
«прикосновения руки», его взвинченные нервы потребуют большей дозы адреналина, и начнется драка. Боялась, что Венсан потеряет контроль над своими эмоциями и сломает ему руку. Или - что еще хуже - внезапно вспомнив о своем намерении держаться холодно и неприступно, опять пошлет его куда подальше и тем самым отнимет у него и у себя последний шанс. Любой вариант развития событий казался ей катастрофическим.
        Они продолжали переговариваться, но так тихо, что не было слышно слов. Только голоса. Ровный голос Венсана и отрывистый, хриплый - Анри. Потом стали доноситься и слова. «Va te faire foutre!» [Пошел на хрен! (фр.)] Кто это сказал? Анри, конечно. Его язвительные интонации, его смешки. Венсан отреагировал каким-то коротким междометием. Приглядевшись повнимательнее, Лиза поняла, что драки опасаться не стоит. Такой жесткий захват мог лишить подвижности и более крупного мужчину, чем Анри.
        Наконец Венсану надоело. Он разжал руки и позволил Анри повернуться. Минуту стоял, ожидая каких-то слов, исступленно вглядываясь в его лицо, потом отступил на шаг, но стоило Анри сделать одно слабое движение, вновь сгреб его за воротник и подтолкнул к дому.
        - Шагай! Живо.
        С трудом удержавшись от падения, тот выпрямился и встретился глазами с Лизой. Широко улыбнулся, показав все свои идеальные зубы.
        - Еще раз простите, мадам.
        Лицо его блестело от пота, длинные пряди темных волос свисали до самых бровей.
        Она разлепила пересохшие губы:
        - Еще раз прощаю.- И неожиданно для себя добавила: - Хватит, Анри. Дайте себе жить.
        Подошедший Венсан грубо толкнул его в спину.
        - Двигайся, любовь моя. У меня ствол в кармане, и я не горю желанием объясняться по этому поводу с нашей доблестной полицией. Вперед!
        Пока Лиза переодевалась и варила кофе, Анри бродил по квартире, озираясь с любопытством дикаря или инопланетянина. Его внимание привлекало буквально все: книги, компьютер, дверные ручки, выключатели... Венсан наблюдал за ним из кресла.
        Ее не очень-то интересовало, о чем они там говорят. Они говорили - это главное. Со стыдом Лиза признавалась себе, что присутствие сексапильного, одетого в черное Анри Леграна волнует ее. Она умышленно надела к джинсам короткую голубую маечку, которая подчеркивала все достоинства ее фигуры, и, украдкой окидывая взглядом его стройные бедра, в который раз мысленно задавала себе вопрос: «А согласилась бы ты с ним переспать?»
        ...в положении отверженного есть некое скорбное величие. Ореол мученика. Да, женщины на это падки.
        - Я слышал о том, что русские девушки очень красивы,- сказал ей Анри, переходя на английский.- Но не предполагал, что до такой степени.
        - В самом деле?- пробормотала Лиза, краснея.
        Она заметила, что когда ему приходилось действовать правой рукой, лицо его едва уловимо напрягалось, но поскольку он был стопроцентный левша, это происходило не часто. Обручального кольца он не носил.
        Улучив мгновение, Венсан прижал ее к стене.
        - И думать не смей. Убью обоих.
        - Господь с тобой! Я и не...
        - Ладно, ладно... послушай. Я не могу отпустить его сейчас. Он наглотался химии.
        - Что же делать?
        - Ложись спать, Лиз. Не думай ни о чем.
        - А вы?
        - Немного посидим в гостиной... а там видно будет.
        - Отвези его домой и возвращайся.
        Но, предлагая это, она уже знала, что он не согласится. После столь долгой разлуки и в преддверии следующей им было необходимо хоть сколько-то побыть вдвоем.
        - А его жена? Она же будет беспокоиться.
        - Не будет,- помедлив, отозвался Венсан.- Она ушла от него. Совсем ушла.
        Лиза оторопела.
        - Ушла? Когда?
        - Сегодня утром. После того как посмотрела одно интересное кино.
        - Черт,- шепотом сказала Лиза, чувствуя холодок в спине.- Как же ей удалось добраться до диска? И от кого она могла узнать, что на нем?
        - Она и не знала. Когда Анри взял у Мориса этот чертов диск и сунул в карман, она сидела в машине. Ему и в голову не пришло, что такая мелочь может привлечь ее внимание. Подумаешь, диск... Она ни о чем не спросила, вообще никак не обнаружила своего интереса, а ночью, пока Анри спал, отыскала его и посмотрела на их домашнем компьютере. Не все, конечно. Но все и не обязательно.
        - Вот болван!- в сердцах воскликнула Лиза.- Он должен был позаботиться о том, чтобы она до него не добралась. До диска. Она ведь женщина. Ясно было, что она не устоит.
        - Ты так думаешь?- Венсан посмотрел на нее долгим взглядом.
        - Он не пытался ее удержать?
        - Нет. Он просто закрыл за ней дверь.
        Все правильно. И если эта женщина ожидала чего-то другого, то она безнадежная идиотка. Можно было предвидеть, что его раненая гордость не позволит ему сказать ни слова в свое оправдание. Итак: либо она умственно отсталая, либо в их отношениях с самого начала не было главного - любви. Сексуальное влечение, привязанность, тщеславие собственника... но не любовь.
        Лиза проснулась и сразу поняла, что она в доме одна. На всякий случай обошла все комнаты, облачившись в длинный махровый халат, спустилась в гостиную и со вздохом растянулась в кресле. Положила руку на живот. Никакого намека на недомогание, никакой депрессии.
        - Какой же ты была дурой, Елизавета,- вслух сказала она себе по-русски.- Впрочем, дурой и осталась.
        Следуя привычке последних дней, насыщенных событиями и переживаниями, интеллектуальный аппарат услужливо продублировал эти фразы на всех известных ей языках. Это было так нелепо, что она расхохоталась.
        Пепельница на журнальном столе была полна окурков. Надо бы вытряхнуть. Лиза подалась вперед, протянула руку... Взгляд ее упал на маленький плоский предмет. Мини-диск в прозрачной коробочке. Тот самый. Почему Венсан не убрал его? Убрал... да его следует вообще уничтожить! Взять молоток, плоскогубцы и разломать на мелкие кусочки. Он всплыл в самый неподходящий момент и всего за сутки наделал столько дел...
        Лиза выбросила окурки в мусорный контейнер, вымыла пепельницу, тщательно вытерла полотенцем. Взглянула на часы. Пять утра. Ну и что делать дальше? Выпить кофе и заняться уборкой или снова лечь спать? Лечь-то она ляжет, да только вряд ли уснет. . Позвонить ему? Наверняка они у Леграна. Где же им быть в пять утра? Ох, да где угодно: в полицейском участке, в борделе, на набережной Сены... Подумав о полицейском участке, она вспомнила про пистолет и медленно обвела глазами гостиную. Интересно, где здесь можно спрятать пистолет?
        Плоская коробочка соблазнительно поблескивала на матовой поверхности стола. Лиза протянула руку. Сердце почему-то зачастило, как бывает в минуты опасности, во рту появилась горечь.
        Она ведь женщина. Ясно было, что она не устоит.
        Компьютер стоял в той же комнате, что и книжный шкаф. Нажать на пару кнопок, увидеть светящийся экран, вставить диск в дисковод, поудобнее устроиться в кресле. . «Ну и что потом? Ты уверена, что хочешь увидеть то, что увидела медноволосая жена Анри Леграна?» Да, любопытство - страшная вещь. А что скажет Венсан? Стоп, минутку. Вот это действительно свежая мысль: оставил ли он диск на столе просто потому, что забыл, или таким образом намекал, что Лиза может, если захочет, ознакомиться с его содержимым?
        Соблазн был мучительным, непреодолимым. Не в силах принять решение, Лиза кружила по комнате, то преисполняясь твердого намерения сесть и посмотреть-таки этот фильм ужасов, чтобы составить собственное мнение обо всех его персонажах, то пасуя перед перспективой своей бес-тактностью разочаровать или даже глубоко оскорбить Венсана. В итоге она не придумала ничего лучшего, чем пойти и забраться под одеяло. Поплотнее задернуть шторы, свернуться калачиком и забыться сладким сном под трели соседских канареек.
        Когда Венсан потихоньку запер за собой входную дверь, прошел в гостиную и внимательно осмотрел угол стола, где, уходя, оставил пепельницу и диск в коробочке, а вернувшись, нашел только диск, она все еще спала. К диску она даже не прикоснулась.
        - Лиз, проснись, уже двенадцатый час... я здесь, с тобой, и я страшно проголодался...
        Его шепот и настойчивые ласки будят ее, хотя ей кажется, что она только-только закрыла глаза. Вот эгоист!
        - Проголодался?- спрашивает она сонно.- В смысле - хочешь есть? Или хочешь меня?
        - И то и другое. Но тебя в первую очередь.
        Улыбаясь, Лиза перекатывается на спину, сгибает ноги в коленях и, все еще пребывая в сладкой дреме, с готовностью принимает его - сразу и до конца. Вскрикивает, изумленная его напором. Это несколько обескураживает. Она ждала долгого, нарастающего наслаждения, а он с первых мгновений впал в такое неистовство, что ей стало страшно.
        Прижимая ее руки к кровати, он овладевал ею, как супругой плененного царя - не любя, но вожделея; не пользуясь своим правом, но утверждая новую власть. Он безумствовал, он бился насмерть, он почти рыдал...
        - Ты правда любишь меня?- спросила она чуть слышно, когда он уже лежал, без сил откинувшись на подушки.
        Он повернул голову, и она увидела, что черты его лица смягчились, а глаза посветлели. Что бы его ни мучило, теперь уже отлегло.
        - Не то слово. Я по тебе с ума схожу, Лиз. Я влюбился в тебя сразу, как только увидел. Tu me fais toujours confiance, j’espe?re? [Надеюсь, ты мне веришь? (фр.)]
        - Ты не говорил так раньше. И вообще раньше ты был другим.
        - Я был таким же. Просто я не показывал себя тебе. Да ты и не хотела на меня смотреть. Во всех зеркалах ты видела только свое лицо, а я был мальчиком для любовных утех.
        Лиза ущипнула его за руку.
        - Ты будешь припоминать мне это до конца жизни?
        Какое-то время они лежали молча, после чего она позволила себе нескромный вопрос:
        - Ну и как это было?
        - Что?- недовольно шевельнулся Венсан, хотя отлично знал «что».
        - У вас с Анри.
        - Ты думаешь, у нас был секс?
        - А разве нет?
        Он затормошил ее, вынудив обороняться когтями и зубами.
        - Гадкая, испорченная девчонка! Не кусайся... Не кусайся, я сказал!
        - Только не говори, что этого никогда не было! Достаточно один раз увидеть, как вы смотрите друг на друга...
        - Ничего я не собираюсь говорить! Думай что хочешь.
        Скомкав все простыни и одеяла, они затихли. Прижались друг к другу, как две ленивые кошки.
        - Я обещал Филу, что мы сегодня приедем.
        - Он звонил тебе?
        - Нет. Я звонил ему.
        - О, Венсан... ты просто молодец.
        - А что было делать? Да, кстати... я заказал билеты. Послезавтра мы улетаем.
        - Обратно на Корфу?
        - Ну а куда же?
        - Господи, как я рада!
        В порыве благодарности Лиза заключила его в объятия и тут же почувствовала внутри себя... о нет, это уж слишком! Этого просто не может быть!
        - Когда же ты угомонишься? Ты... сексуальный маньяк!
        Движения его бедер - мощные, ритмичные, чувственные, грациозные - напомнили ей тот зажигательный танец, которым он поразил всех в зале ресторана.
        - Твоя беременность меня дико заводит.
        - Ты никогда не спал с беременными женщинами?
        - До тебя - нет. Боюсь, теперь я буду стремиться сделать это снова и снова.
        - Сделать меня беременной?
        - Да.
        - Ну что ж, если в первый раз все пройдет успешно, потом я смогу родить еще раз. Или два. Но не больше, ты слышишь, не больше!..
        Глава 15
        И вот они снова здесь, на этом купающемся в золотистом солнечном сиянии зеленом острове, обрамленном в лазурный и кобальтовый блеск трех морей. Лиза никак не может поверить своему счастью. Удивительное дело: когда они были в Париже, все события минувшего лета казались ей сном - временами страшным, временами чудесным, - теперь же, когда они вновь оказались на Корфу, сном стал казаться Париж.
        - Боже, какая прелесть!- восклицает похудевшая и похорошевшая Джемма, разглядывая фотографии.- В этом платье ты как фотомодель. Как Наоми Уоттс. Дорогое? Ух ты... А кольцо-то, кольцо!..
        Кольца у Лизы и Венсана совершенно одинаковые, с мелкими камешками, и Джемма уже вдоволь похихикала над ним, убеждая в срочном порядке обзавестись бриллиантовыми серьгами и тем самым завершить образ звезды мадридского «Реала».
        За неделю ничего не изменилось, разве что дни стали короче, а ночи соответственно длиннее. Сумерки наступали чуть ли не на час раньше, принося с собой прохладный ветерок, от которого по коже разбегались мурашки, а в восемь вечера уже хотелось накинуть на плечи шерстяной кардиган. Народу заметно поубавилось, пляжи выглядели пустынными, а в Керкире даже по вечерам не было никакой толкотни. Но остров от этого не стал менее прекрасным. Даже наоборот!
        Лежа на циновке, брошенной на песок в двух шагах от воды, Лиза рассказывает Джемме о старом многоквартирном доме в центре Парижа, о канарейках на балконе, о мутных водах Сены, о высоких шпилях Сен-Жермен-де-Пре, о танце брата и сестры, о мини-диске в прозрачной коробочке, о пистолете на тротуаре... обо всем понемногу. Венсан ушел на лодке к острову Пакси и обещал вернуться часам к восьми или девяти. Ему было необходимо подзарядиться от стихии воды. Смыть боль и ярость. Осмыслить перемены.
        Первую ночь после недельной разлуки они провели все вместе. Джемма боялась, что отныне (по какой-либо из вымышленных причин) это станет невозможным, но страхи ее оказались напрасными. После того как она перемерила и перещупала все привезенные ей подарки и в полной мере выразила свой восторг, все трое отправились в постель и безотлагательно занялись попранием прав, пересмотром норм и нарушением запретов. Пьяные и шальные, они услаждали друг друга так щедро, что к утру уже были не способны ни на какие формы сексуальной близости. Оставьте, не троньте... Все, что они чувствовали,- это предельное пресыщение, при котором даже простое касание пальца исторгает болезненный стон.
        Джемма успокоилась. Теперь она верила в то, что терять любимых не обязательно. Можно найти более мудрое решение.
        - Расскажи мне еще про этого Иуду... Анри Леграна.
        - Да я уже все рассказала,- отвечает Лиза с легким зевком.- Его мозг не выдержал перегрузки и включил программу самоуничтожения. Не знаю, сколько ему удастся протянуть. Все зависит от того, до чего они договорились с Венсаном. Думаю, он был довольно высокого мнения о себе, и вдруг...
        - Ничего себе «вдруг»,- качает головой Джемма.
        Она лежит на боку, опираясь на локоть, и проворно кидает в рот то печенье, то орешек, рискуя в скором времени вновь набрать потерянный вес.
        - Венсан сказал, это выглядело как спонтанная активизация одной из программ, лежащих ниже уровня сознания. Программы, встроенной в микроструктуру мозга и недоступной для классического психоанализа.
        - Ты говоришь так, будто он - компьютер.
        - Эти термины применяют военные психологи.
        - А еще что он сказал, наш душка-капитан?
        - Больше ничего. Только то, что если Анри в самое ближайшее время не разберется со своими проблемами, ему крышка.
        На своем «порше» Анри отвез Венсана и Лизу в аэропорт и оставался там до тех пор, пока на их рейс не объявили посадку. Пришла пора прощаться. Мужчины обнялись. Из деликатности Лиза отвернулась, но прямо перед ней торчала какая-то стойка с зеркальными панелями, что позволило ей проследить, как губы Анри потянулись к губам Венсана, а тот не возражал. Вот вам и крепкая мужская дружба. «Ne m’oublie pas» [Не забывай меня (фр.).] ,- шепнул Анри. Ответа Венсана она не расслышала.

* * *
        Он был довольно вежлив, этот полицейский инспектор. Задавал только те вопросы, какие уместно было задавать человеку, не подозреваемому ни в каких противоправных действиях, и безропотно мирился с тем, что на них вместо Лизы в большинстве случаев отвечал Венсан: «Да, Максим Колесников звонил бывшей жене. Мы знали, что он в Афинах, он не делал из этого секрета. Приехать? Да, одно время у него были такие намерения, но дальше разговоров дело не пошло. Его встречали, но он так и не появился. И позже, к счастью, уже не докучал Элизабет своими звонками».
        Опять к Лизе обращались как к мадам Торанс, но теперь это не вызывало у нее ни удивления, ни протеста. Напоследок грузноватый, не первой молодости инспектор позволил себе поинтересоваться, как долго продолжалось их знакомство, прежде чем было принято решение о вступлении в брак.
        Венсан прикинул:
        - Месяца два, если не ошибаюсь. Или два с половиной.
        - Не слишком долгий срок. Хотя...
        - Наш поступок кажется вам необдуманным?
        - Необдуманным?- Инспектор помолчал, глядя на Венсана из-под полуприкрытых век.- Я бы так не сказал, сэр.
        - Чересчур поспешным?- предположил Венсан.
        Они сидели друг против друга за кухонным столом. У распахнутого окна, скрестив руки на груди, стояла со скучающим видом Лиза. Джемма мыла посуду.
        - Бывает,- задумчиво промолвил инспектор,- люди проверяют свои чувства годами.
        - За них можно только порадоваться,- пожала плечами Лиза. И пояснила: - Ведь это значит, что они молоды, что у них есть время. А мне тридцать два года. Я беременна и хочу родить своего ребенка в браке. Это что, наказуемо? Впрочем, кого я спрашиваю... - Она махнула рукой и улыбнулась мечтательной и отрешенной улыбкой оплодотворенной богини.- Вам, мужчинам, этого не понять.
        - О, так вы... Мои поздравления, мадам.- Инспектор смущенно привстал, как будто собирался не то поклониться, не то удариться в бега. Бросил взгляд на Венсана.- С учетом этого деликатного обстоятельства, сэр, ваше решение выглядит вполне обоснованным.
        К этому времени уже стало ясно, что задерживаться ему здесь нет никакого резона. С Джеммой Гальяно он уже побеседовал, причем она показала себя этакой экзальтированной простушкой, занятой только своим загаром, своим маникюром и мыслями о том, как бы поскорее выскочить замуж. С Лизой Шадриной тоже, насколько это оказалось возможным в присутствии ее новоиспеченного мужа. А после того как Морской Змей Торанс продемонстрировал свое умение отвечать на вопросы - минимум информации при кажущейся готовности к сотрудничеству, сжатые формулировки, ноль эмоций,- окончательно убедился в невозможности сделать какие-либо выводы, не прибегая к дополнительному расследованию.
        Все трое держатся молодцом, но кое-что в их показаниях явно противоречит здравому смыслу. К этому еще предстоит вернуться. Немного погодя. При условии, что дело не будет закрыто. Хуже всех этот военный ныряльщик, Торанс. Обе кошечки чувствуют себя за ним как за каменной стеной, и, признаться, у них есть для этого все основания. Хладнокровие, наблюдательность, трезвость рассудка - все это плюс неистребимый пафос военного делали его практически неуязвимым для обвинений. К тому же по поводу бывшего - это еще как посмотреть. Элитные подразделения, подобные французской Группе вмешательства, никого из своих людей не считают
«бывшими», а этот конкретный специалист до сих пор представляет для них значительный интерес. Они даже не считают, что он вышел в отставку. Для них его нынешнее бездействие - всего лишь долгосрочный отпуск. И они уже однозначно дали понять, что готовы пресечь на корню любые попытки опорочить доброе имя кого-либо из их ветеранов или действующих сотрудников.
        - Нам известна ваша репутация, капитан Торанс.- С этого инспектор Стефанидес начал свою речь, этим же теперь и закончил.- И потому мы надеемся, что никакие причины личного характера не помешают вам оказать необходимое содействие правосудию.
        - Если вам действительно известна моя репутация,- возразил Венсан с тонкой улыбкой, сделав ударение на слове «действительно»,- то вы должны понимать, что мои представления о правосудии в ряде случаев могут существенно отличаться от ваших.
        Вместе они дошли до калитки.
        - Извините, что пришлось побеспокоить вас, сэр,- вежливо сказал инспектор, пожимая ему руку на прощание.- Всего наилучшего.
        - Bon courage [Желаю удачи (фр.).] ,- пробормотал Венсан.- Боюсь, я не очень-то помог вам, инспектор. Но я всего лишь военный. Человек, который привык выполнять приказы.
        - О нет, сэр. Вы человек, который привык отдавать приказы.
        Стоя на обочине, Венсан провожал глазами полицейский «пассат» до тех пор, пока он не скрылся за поворотом, потом повернулся и не торопясь пошел по тропинке к дому. Взгляд его непроизвольно устремился туда, где когда-то в землю был врыт бордюрный камень, раскроивший череп Максима Колесникова. Теперь на этом месте не осталось даже углубления, которое могло бы привлечь внимание посторонних. Ровный участок земли, зеленая травка... Как будто старый, растрескавшийся камень исчез бог знает куда еще при венецианцах.
        Покачав головой, он шепнул «jobard» [Простофиля, дурачок (фр.).] , взбежал по ступеням и вошел в кухню. Навстречу ему кинулись две перепуганные женщины.
        - Венсан, что теперь будет? Мы не сказали ничего лишнего? Мы правильно себя вели? Господи, этот инспектор... такой зануда!
        - Дорогая, ты была великолепна!- Он подхватил Лизу на руки и закружил по кухне, напевая голосом фрекен Бок: - Вам, мужчинам, этого не понять!..
        - Ты, псих ненормальный!- хохотала Лиза.- Прекрати! Поставь меня на место! Слышишь? Прекрати немедленно!
        - Прекратите оба!- взвизгнула Джемма. И дрожащей рукой налила себе «Метаксы».- Лично я испугалась.
        - Я тоже,- призналась Лиза.
        - И я,- вздохнул Венсан.
        - Ты?- Джемма скептически улыбнулась.- Да ты был как удав. Чтоб я так боялась!
        Немного успокоившись, они уселись за стол и выпили по рюмочке.
        - Так, значит, мы прошли испытание?- без конца повторяла Джемма, на нервной почве опять начиная поглощать шоколад.
        Ей вторила Лиза:
        - Мы молодцы, да?
        По губам Венсана скользнула слабая улыбка, больше похожая на гримасу боли.
        - Глупые, глупые зайчишки... Le plus dur reste ? faire [Самое трудное впереди (фр. .] .
        Через неделю Венсан объявил о скором приезде друга, причем настолько скором, что пришлось в тот же день ехать в аэропорт встречать его. Джемма сердилась: мог бы предупредить заранее! Но Лиза все эти дни подсознательно ждала какого-нибудь сюрприза и потому не очень удивилась, увидев, что из машины вслед за Венсаном выходит не Морис Лантьери, а Анри Легран. Когда она сказала об этом Джемме, та бросила в раковину недомытую тарелку и прилипла к окну. Анри опять был весь в черном, несмотря на то что приехал на курорт. Видимо, тот костюмчик, в котором он щеголял на вечеринке в честь свадьбы своего друга, был единственной приличной вещью в его гардеробе.
        Пока он разбирал чемодан и осваивался на новом месте, Лиза и Джемма накрывали на стол. Ужинать было решено в таверне на берегу, а сейчас перекусить на скорую руку - и на пляж.
        - Он действительно хотел пустить себе пулю в лоб?- шепотом спросила Джемма, выкладывая на разделочную доску зелень для салата.
        - Не знаю. Венсан отказался это обсуждать.
        - А тебе как показалось?
        - Не знаю,- повторила Лиза.- Он был на взводе, это факт. Но с другой стороны, наглотавшись амфетаминов, всякий почувствует себя на взводе...
        Оказавшись на берегу, в бухте у подножия горы Палеокастрица, Анри долго стоял, не снимая с себя одежду, молча глядя на горизонт, жадно вдыхая морской воздух, насыщенный йодом и солью. Венсану пришлось подойти и без церемоний сорвать с него рубашку. После этого Анри очнулся, бросил на песок свои черные джинсы и, искоса глянув на затаивших дыхание девушек, легко взобрался по отвесному склону на каменистый мыс. Безупречная осанка, прекрасно развитая мускулатура... Когда они стояли рядом, то казались близнецами-братьями, только Анри чуть шире в кости. Если он и загорал этим летом, то немного. Венсан по сравнению с ним казался бронзовым, как абориген.
        Лиза потянулась за бутылкой воды и тут только заметила, что с Джеммой творится что-то неладное. Она кусала губы, кусала ногти и вообще была сама не своя.
        - Эй!- встревоженно окликнула Лиза, дотрагиваясь до ее руки.- Ты в порядке?
        - Черт, я пропала,- выпалила та.- Я так хочу этого мужика! Ты представить себе не можешь.
        Лиза кашлянула, пряча улыбку. О, этот прекрасный мученик мог заставить женское сердце биться сильнее!
        - Ну так скажи ему об этом. Думаю, он будет польщен.
        - Сказать? Да он и не смотрит в мою сторону. И молчит, точно воды в рот набрал. Ты говорила, он бегал за Венсаном как собачонка и то и дело порывался объясниться ему в любви? Вот бы послушать! Серьезно, я согласна отдать мизинец... нет, ноготь с мизинца левой ноги за счастье услышать хоть одну его речь продолжительностью больше минуты.
        Анри и правда был на удивление молчалив. За весь день, да и за следующий, он произнес от силы десяток слов. «Спасибо... я рад... неужели?..» Вот и весь репертуар.
        - Да что с ним такое?- недоумевала Джемма.- Ведь они помирились. Венсан простил его. Разве нет?
        Что можно было ответить? Ничего вразумительного.
        - Венсан его, быть может, и простил. Но он не простил себя.
        Поздно вечером, когда Венсан тайком пробрался к ней в спальню (они по-прежнему спали порознь, как и до поездки в Париж), Лиза спросила его:
        - Он так и собирается строить из себя великомученика Сильвестра... или Сильвана... ну, того парня, которого отдали на съедение диким зверям?
        - Он сам грызет себя так, что все звери отдыхают,- пробормотал Венсан.
        - И долго это будет продолжаться? Я думала, все дело в тебе. В твоей злости на него. И стоит тебе перестать злиться и вернуть ему свое расположение, как все образуется.
        - Я тоже так думал. До недавнего времени.
        - А сейчас?
        - Сейчас я понял, что все эти годы он безуспешно пытался не только вернуть себе мое расположение, но и разобраться в том, что же все-таки случилось в тот день. Что случилось с ним, Анри Леграном.
        - И что же? Он разобрался?
        Венсан покачал головой:
        - Не он.- Ткнул себя пальцем в грудь.- Я.
        Лиза пристально взглянула на него в темноте.
        - Каким образом?
        Она видела, что Венсан готов поделиться с ней, что он ей доверяет - теперь уже доверяет - и, возможно, нуждается в ней как в советчике. В отличие от Мориса и Франсуазы она симпатизировала Анри, и эта возникшая с первого взгляда безотчетная симпатия служила гарантией того, что она отнесется к его проблемам с должным вниманием.
        - Я говорил с его матерью.
        - Ты что, рассказал ей?- ужаснулась Лиза.
        - Нет, что ты. Я просто спросил, не было ли в его детстве какого-нибудь неприятного эпизода, который сам он не в состоянии вспомнить... эпизода, связанного с электричеством.
        - Ну и?..
        - Да.- Венсан кивнул, хмуря брови.- Когда Анри было три года, его ударило током от неисправной электрической розетки. Позже он все успешно забыл, как это обычно бывает, но в результате несчастного случая сформировался импринт
[Психоаналитический термин, означает жесткую доминантную программу, при активизации которой происходит мгновенное отключение всех прочих, более мягких, гибких и подвижных, программ мозга.] .
        - Мне это знакомо...
        - Он до сих пор не способен заменить лампочку в туалете, и никакая сила в мире не заставит его воспользоваться электробритвой.
        - Ну и ну!- Лиза обессиленно откинулась на подушку.- Да у нас здесь просто клуб невротиков!
        - Вся наша планета - это клуб невротиков.
        - Ты знаешь, как с этим справиться?
        - Знаю.- Он вздохнул.- Но ты скажешь, что я рехнулся.
        - Попробуй.
        - К примеру, принять психоделик и заняться ремонтом неисправного электроприбора, тостера или утюга... Или на худой конец взяться руками за оголенный провод. Провод, само собой, должен находиться под напряжением.
        - Ты рехнулся,- жалобно проговорила Лиза.
        - Не совсем. Чтобы перепрограммировать мозг взрослого человека, следует вернуть его в момент импринтной уязвимости.
        - Иными словами, он должен пережить шок?
        - Вроде того. Снова встретиться с тем же самым драконом и одолеть его.
        - А зачем психоделик?
        - Чтобы отключить систему защиты.
        - Надеюсь, ты не собираешься... - заговорила Лиза. И умолкла, поняв, что это уже лишнее.- Ладно, только не угробьте друг друга, я вас умоляю. Эти эксперименты с психикой... я их боюсь.
        - Какие эксперименты? О чем ты говоришь?- Перевернувшись, Венсан склонился над ее округлившимися за время беременности грудями, и Лиза почувствовала, что его жесткое колено опять раздвигает ей ноги.- Это же просто треп, ничего более.
        Венсан и Лиза лениво переругивались в кухне, и чтобы не портить им удовольствие, Анри вышел на веранду и уселся в плетеное кресло. Немного погодя к нему присоединилась Джемма. Весь день она обдумывала свое жалкое положение и к вечеру окончательно пала духом. Анри к ней совершенно равнодушен. Это не человек, а глыба льда. Он приехал к Венсану и только на Венсана и смотрит. Остальные для него ноль, пустое место. А что, если так и будет продолжаться? День за днем, день за днем... А потом он уедет, и она больше никогда не увидит этих чувственных губ, как у героя-любовника из телевизионных сериалов... дерзкого, мрачноватого взгляда синих глаз, заставляющего предполагать наличие у их обладателя запретных желаний и нетрадиционных сексуальных пристрастий... длинных загорелых пальцев, небрежно подносящих к губам сигарету... о-о, в это невозможно поверить!
        Нафантазировав себе бог знает что, взвинтив до предела свои нервы, Джемма опрометью выскочила на веранду, где медитировал с рюмкой «Метаксы» Анри, и, наплевав на жен-скую гордость, мягко провела рукой по его волосам. О, как давно ей хотелось это сделать! Густые, блестящие волосы... не черные, как у грека или итальянца, но очень темные, цвета спелых ягод черной рябины.
        Он принял ласку спокойно. Не дернулся, не отпрянул. Но и не сделал никакого встречного движения. Молча повернул голову и испытующе взглянул ей в лицо.
        - Не возражаешь против моего присутствия?- улыбнулась Джемма, располагаясь в кресле напротив.
        - Нет. Почему я должен возражать?
        - Мало ли... Я спросила, потому что не знала, с чего начать разговор.
        Он продолжал гипнотизировать ее взглядом. В сумерках его бледное лицо обретало еще большую привлекательность, в нем появлялось нечто потустороннее, как у романтичных вампиров из романов Энн Райс.
        - Начни прямо с того, о чем хотела поговорить.
        Джемма помялась.
        - А почему ты не спрашиваешь, кто я такая? И что я делаю в этом доме?
        - Я догадываюсь,- с легкой иронией отозвался Анри.- Кстати, мы можем говорить по-итальянски.
        - Правда?
        Она выглядела такой растерянной, что Анри не выдержал и улыбнулся. Улыбка безумно красила его. У Джеммы прямо руки чесались от желания надавать ему пощечин. Надо же быть таким мерзавцем!
        Он действительно говорил по-итальянски, причем и живость речи, и знание всевозможных идиом свидетельствовали о наличии у него хорошей разговорной практики. Вот только темы, одинаково интересной и ему, и ей, найти так и не удалось. Паузы становились все более продолжительными. Почувствовав, что Анри уже просто ждет, когда же она уберется восвояси, чтобы тоже уйти в дом, посмотреть телевизор, поболтать с Венсаном или почитать книжку на сон грядущий, Джемма встала и взяла со стола его пустую рюмку.
        - Спокойной ночи.
        В глазах уже копились слезы. Слава богу, в кухне никого не было. Подойдя к раковине, она пустила воду, и прежде чем вымыть рюмку, вытереть и поставить в буфет, медленно обвела языком ее верхний контур. Поочередно приложилась губами ко всем местам, которых могли касаться его губы. Потом обернулась и увидела, что он смотрит на нее из коридора. На этот раз в его выразительных глазах нельзя было прочесть ровным счетом ничего.
        Когда в половине двенадцатого ночи Лиза спустилась в кухню налить себе чашечку чая, она была все еще там. Сидела за столом и тупо разглядывала цветочки и клеточки на клеенке.
        - Ты что здесь делаешь?
        - Думаю, броситься со скалы, как Сафо, или лечь на рельсы, как Анна Каренина? Или уж попросту удавиться?- Джемма говорила серьезно.- Я больше не могу, Элиза. Этот сукин сын сводит меня с ума.
        Лиза впервые видела ее в таком состоянии. Побледневшее личико, страдальчески закушенная нижняя губа...
        - А потом ты будешь появляться каждое полнолуние в белом саване и с веревкой на шее и оглашать коридоры жалобными стонами... Этого нам только не хватало!
        - Что же делать?
        - А что ты сделала, когда тебе приглянулся смазливый ныряльщик в гавани залива Антипас?
        И вот проснувшийся среди ночи Анри с несказанным изумлением обнаружил, что дверь в его комнату распахнута настежь, а возле кровати стоит длинноволосое привидение в коротком халатике и шлепанцах на босу ногу.
        - Можно?- спросило привидение голосом Джеммы.
        Голос был тихим и дрожащим.
        Анри откинул одеяло.
        - Иди сюда.
        Не двигаясь с места, Джемма распахнула халат, и полная луна, висящая за окном наподобие начищенной до блеска серебряной тарелки, осветила ее полные груди, слегка провисшие под собственной тяжестью, тонкую талию и округлые бедра. Анри приподнялся в постели. Облитое лунным светом женское тело завораживало его, как сундук с драгоценностями завораживает расхитителя гробниц.
        - Я тебе нравлюсь?
        Взглядом он указал на низ своего живота.
        - Посмотри сама.
        Джемма смущенно хихикнула и, довольная, нырнула в постель. Впервые у мужчины возникла эрекция от одного взгляда на ее обнаженное тело.
        Ночи стояли по-осеннему прохладные, к тому же Анри распахнул все окна, впустив в помещение свежий ветерок и зловещие звуки ночного леса: уханье сов, поскрипывание древесных стволов, вздохи мучимых бессонницей элементалей. Но ничего этого Джемма не замечала. Анри согревал ее («Почему ты дрожишь? Мерзнешь или боишься?»), а она жадно вдыхала аромат его кожи, уже пропитавшейся морской солью, и тихо бормотала:
        - Я не верю, не верю... это не может быть правдой...
        Но это была правда - хочешь верь, хочешь не верь.
        Он хотел быть нежным и неторопливым, но в какой-то момент попросту перестал себя контролировать, а Джемма ни о каком контроле и не помышляла, так что их первый за эту ночь любовный акт воистину напоминал битву не на жизнь, а на смерть. «Ты меня убиваешь!» - воскликнула Джемма, крепко зажмуривая глаза, потому что нависшее над ней лицо было слишком красивым, чтобы смотреть на него в упор, не теряя сознания.
«Давай же умри...» - выдохнул Анри сквозь зубы и поддал жару. Боже!.. Умирая, она испустила крик, перебудивший всех в доме, и вонзила ногти в плечи своего любовника. В отместку он прикусил зубами мочку ее уха. Она опять за-кричала.
        - Джемма, любовь моя!- послышался с другого конца коридора голос Венсана.- Что он с тобой делает?
        - Угадай!- крикнул в ответ Анри.
        Лиза в своей постели перевернулась с боку на бок, потом открыла глаза. Похоже, в ближайшее время поспать не удастся. Но она была счастлива. Господи, до чего здорово, что этот недоумок Анри в конце концов сообразил, что может спасти его от неминуемой потери рассудка! Сейчас, конечно, рановато строить какие-то планы, но если все пойдет как надо, быть может, не придется опутывать его высоковольтными проводами и вынуждать к ремонту ненавистных электроприборов, чтобы для пользы дела его хорошенько тряхнуло током и вышибло последние мозги... Быть может, любви простой итальянской девушки окажется достаточно?
        - Мне уйти?- робко спросила Джемма, когда они уже начинали задремывать, бессильно распластавшись на влажных от пота простынях.
        Тяжелая рука Анри, лежащая на ее животе, скользнула вниз и втиснулась между горячих бедер.
        - Останься.
        С блаженным вздохом она закрыла глаза. От проститутки, которая годится только для одного дела, после этого самого дела ожидают молниеносного исчезновения. А если мужчина говорит «останься», значит, ты для него чуть больше, чем пара сисек и задница.
        Она задремала, но через какое-то время проснулась от того, что он снова был внутри ее - так глубоко, что проникновение сопровождалось болью. И снова двигался в том же идеально подходящем для нее, интуитивно выбранном ритме, и страстно терзал ее груди, и сам тихонько стонал от нестерпимого наслаждения. Ей пришло в голову, что, овладевая ею так властно, так ненасытно, он словно клеймил ее, как клеймят домашний скот, в безотчетном стремлении изгладить из памяти ее тела всех предыдущих партнеров. Всех до единого.
        - Ты собственник!- воскликнула она возмущенно, пережив еще один вулканический оргазм.
        - Только до тех пор, пока ты этого хочешь.
        Его руки и губы ни на минуту не отрывались от ее груди. Джемма чувствовала себя размягченной глиной, из которой пальцы скульптора упорно и вдохновенно лепят совершеннейшую из женщин. Женщину-мечту.
        - Ты мой первый... нет, второй французский любовник,- сказала она больше себе, чем ему.- Первым был Венсан.
        - Я всю жизнь дышал ему в затылок,- отозвался Анри со смешком.
        Джемма поняла, что сморозила глупость.
        - Извини.- Повернула к себе его лицо.- Не стоило этого говорить, правда же?
        - Да.- Он заставил себя улыбнуться.- Не стоило.
        Утром она проснулась первая и, осторожно сняв с себя его руку, встала с кровати. Подобрала с пола халат. Окинула взглядом комнату. Черные джинсы на спинке стула. На столе - книга на французском языке, мерцающий зеленым глазком мобильник, открытый и подключенный к сети ноутбук. Некоторые мужчины даже в отпуске продолжают думать о работе. Ноутбук... Джемма не сводила с него глаз. Наверняка имеется и DVD-привод. А тот диск, о котором говорила Лиза, он, интересно, остался в парижской квартире Венсана или приехал с ним вместе на Корфу?
        Когда вся компания - кто сонный, только с постели, кто бодренький после холодного душа - собралась в кухне, завтрак был уже готов. Джемма и Анри изо всех сил старались делать вид, что ничего особенного не происходит, но в какой-то момент одновременно потянулись за сахарницей, соприкоснулись пальцами, взглянули друг на друга и разразились хохотом. Одного взгляда на роскошное декольте, которым Джемма всегда так гордилась, было довольно, чтобы поверить в существование вампиров. Плечи Анри выглядели так, как будто он провел ночь в клетке с тиграми.
        - Ну вот, теперь мы будем вынуждены до конца недели лицезреть эти слащавые рожи,- лицемерно вздохнул Венсан.- Quelle horreur! [Какой кошмар! (фр.)]
        Сидя на циновках в тени горного склона, в то время как мужчины играли в бойскаутов, то преследуя друг друга на мелководье, то с рычанием катаясь по песку, Лиза и Джемма задумчиво смотрели на горизонт и даже не разговаривали - таким глубоким был покой, снизошедший на них этим прозрачным осенним утром.
        - Слушай,- пробормотала Джемма спустя о-о-очень долгое время.
        - Ну?
        - А правда же, мы хорошо сделали, что заарканили этого парня?
        Что-то невнятно пробурчав, Лиза улеглась на спину и накрыла лицо соломенной шляпой. И, лежа, все продолжала гадать, о ком говорила ее подруга: об Анри или о Венсане?
        Глава 16
        Лежа на диване в гостиной, Лиза пыталась читать книгу. Получалось плохо. Она непрерывно зевала, то и дело начинала думать о посторонних вещах и в конце концов уронила книгу на ковер. Ужасно! Просто ужасно! Весь ужас заключался в том, что книга была на французском языке.
        Анри и Венсан ушли на лодке к островам Диапонтиа. Джемма все утро хлопотала по хозяйству, а после поднялась наверх покопаться в своем тряпье на предмет стирки-глажки. Прошла целая неделя с тех пор, как она осуществила свой un tour de force [Ловкий трюк, силовой прием (фр.).] , по меткому выражению Венсана. Темпераментная итальянка и романтичный француз (хо-хо!) провели восхитительную неделю в объятиях друг друга, и послезавтра ему уезжать. У него работа. Лиза пробовала выяснить, чем же он занимается, но Венсан отвечал уклончиво:
        - Ну, существует довольно много организаций, которые приглашают профессиональных ныряльщиков для выполнения определенного вида работ и платят за это неплохие деньги.
        - Он говорит по-итальянски.
        - Ничего удивительного. Он целый год работал с COMSUBIN.
        - Уже после увольнения из GIGN? И его приняли?
        - Да.- Венсан помедлил.- По моей рекомендации.
        - Но...
        - Причины увольнения никогда не разглашаются. Если ты об этом.
        - Но ему-то зачем это понадобилось? Не проще ли было устроиться куда-нибудь... ну, не знаю... Инструктором в дайвинг-клуб.
        - Ты, наверное, уже убедилась, что люди нашей профессии на редкость амбициозны. Он хотел доказать самому себе, что годится для этой работы.
        Уронив книжку на пол, Лиза сонно смотрит на часы. Без четверти три. Самое жаркое время. Надо было напроситься с ними вместе на острова. Но Джемма заныла: голова с утра раскалывается, в ванной полный таз грязного белья, нужно зашить дыру в пододеяльнике, нужно то, нужно се... Интересно, что это она там примолкла? Может, уснула? Зевнув, Лиза отворачивается к спинке дивана и, по-детски подложив под щеку сложенные ладони, засыпает тоже, несмотря на бьющий в окна солнечный свет.
        Она-то спит, а вот Джемма - нет. Напротив, она полна энергии и активна как никогда. Пользуясь отсутствием мужчин, она хозяйничает в комнате Венсана: обшаривает карманы всех его курток и пиджаков, сосредоточенно роется в сумке. Однажды она уже проделала этот номер, причем небезуспешно, разница состояла в том, что в тот раз она совершенно не представляла, что ищет, а сейчас... сейчас знала это даже очень хорошо.
        Накануне вечером Венсан сунулся к ней в комнату, чтобы выяснить, куда, черт возьми, подевался его любимый фонарик, и застал ее в слезах. Фонарик был тут же, лежал как ни в чем не бывало на подоконнике (надо же было убедиться в том, что таинственное существо, шуршащее и фыркающее у нее под окнами,- это еж, а не саблезубый тигр), а Джемма сидела на кровати и терла платочком глаза.
        - Ага... - проворчал Венсан, усаживаясь рядом.- Пойти набить ему морду?
        - А смысл?- Джемма шмыгнула носом.- Все равно он уедет... Черт, лучше бы он не приезжал!
        - Ты сама не знаешь, чего хочешь.
        - Знаю. И в этом-то весь ужас.
        - Да? И чего же?
        - Того же, чего хочет большинство женщин, я полагаю. Выйти замуж, нарожать детей..
        Что смотришь? Тебе это кажется странным? О господи, две недели назад мне и самой это казалось странным, а теперь... я люблю Анри и не представляю, как буду жить без него.
        - Ну и почему же ты этого стыдишься?
        - О, ну... я думала... мне было так хорошо все это время с вами, и я хотела... я хотела...
        Убедившись в своей полной неспособности выразить мучившие ее мысли словами, Джемма опять расплакалась. Венсан потянул ее за руку, усадил к себе на колени.
        - Не расстраивайся, детка. То, что с тобой происходит,- это нормально.
        - Если бы то же самое происходило и с ним! Как тебе кажется, он все еще думает о ней? О своей жене?
        - Понятия не имею.
        - А ты ее видел? Она красивая? Красивее меня?
        - Никто не может быть красивее тебя.
        - Может,- возразила Джемма.- Одна дистрофичная особа с невозможным характером.
        - Я никогда не говорил, что она красивее тебя. Просто она мне подходит. А я подхожу ей. Это как складывать фигурки из паззлов. Tu comprend, hein? [Ты меня понимаешь? (фр.)]
        Этой же ночью она спросила Анри:
        - Как думаешь, ты смог бы жениться на итальянке?
        - Но я женат, Джемма,- ответил он, помолчав.- Пока еще женат.
        - Но ты же разведешься, правда?
        - Рано или поздно - конечно. Сейчас этим занимается мой адвокат.
        Вздохнув, она прижалась к его твердому от мускулов плечу.
        - Я согласна ждать.
        Однако ожидание не должно быть пассивным. Следуя этому принципу, она методично обследовала каждый квадратный сантиметр площади. Постель - надо быть полнейшим параноиком, и все же... Коробка с какими-то приблудами и примочками к водолазному снаряжению, вроде шкатулки с безделушками у девушки на выданье,- местечко подходящее, однако и здесь ничего похожего. Стопка книг на подоконнике - есть!.. Похоже, и не прятал особо. Так, теперь прочь отсюда... быстренько, быстренько... присаживаемся к столу, включаем ноутбук... PLAY!
        Когда Венсан и Анри подъехали к дому, уже почти стемнело. Сад был полон теней, ветер переменился и налетал порывами, взлохмачивая кроны деревьев и заставляя скрипеть стволы. За последние полтора часа дважды начинал накрапывать дождичек - еще одна примета осени. Весь второй этаж был погружен во мрак, на первом горели только люстры в гостиной, да еще пара садовых фонарей, при свете которых растрепанная, напоминающая фурию Джемма яростно крушила булыжником верхнюю ступеньку крыльца. Мужчины молча переглянулись. Судя по всему, она находилась в шоковом состоянии. Но что, черт возьми... и через минуту оба поняли что. На самом деле Джемма крушила не ступеньку, а то, что лежало на ступеньке. Мини-диск. Изрядно покореженный, он все еще был узнаваем.
        Не говоря ни слова, Венсан сделал шаг вперед и схватил ее за обе руки. Крепко сжал, заставив выронить булыжник. Затем потихоньку, как полупарализованную, довел до плетеного кресла и усадил, без конца повторяя: «Тише, тише...» Анри тем временем подобрал булыжник и отшвырнул подальше в кусты. Теперь следовало взять диск, вернее, то, что от него осталось, и отправить в мусорный контейнер. Однако он этого не сделал. Он просто стоял столбом, пока его друг пробовал привести в чувство его возлюбленную, и тупо смотрел на маленький блестящий кружок. Можно было не задавать себе вопрос, как он здесь оказался. Эта его женщина поступила так же, как предыдущая. Любопытно, каков будет результат?
        Результат не заставил себя ждать. Быстрая как молния, Джемма выпрыгнула из кресла, кинулась к Анри и повисла у него на шее. Он едва устоял на ногах. Машинально обнял ее, чтобы она не упала, потому что со стороны казалось, что ноги ее совсем не держат. Неуверенно прижал к себе. А она все осыпала его нескончаемыми, сумасшедшими поцелуями и шептала, дрожа с головы до ног:
        - Я люблю тебя, слышишь?.. Люблю, люблю, люблю... - Потом оставила его и подбежала к Венсану: - Пожалуйста, обещай мне... ты не должен...
        - Для начала успокойся. Хватит с меня психованных женщин!
        В этот момент появилась заспанная Лиза.
        - Я что-то пропустила?
        Ей никто не ответил. Впрочем, приглядевшись повнимательнее, она и сама все поняла. Эта итальянка... ах, шельма! Нельзя отвернуться ни на минуту. И Венсан тоже хорош, не мог проследить за сохранностью своего имущества. Если только... ладно, проехали. Лиза тяжело вздохнула и перевела взгляд на ступени крыльца. Самое лучшее, что можно было сделать,- это подобрать с пыльных камней безнадежно загубленный электронный носитель и добавить к остальному хламу, предназначенному на выброс. Прах к праху - так, кажется, говорят?
        Вздрагивая от слез, Джемма льнула к Венсану, как испуганный ребенок.
        - Ты сердишься?
        - Сержусь,- мрачно ответил тот.- Опять ты рылась в моих вещах, чертова кукла!
        - Я должна была.
        - Неужели?
        Подойдя, Лиза заключила их в объятия. Шепнула Венсану:
        - Ne te fache pas [Не сердись (фр.).] .
        Анри тоже наконец перестал изображать мраморную статую и внес самое дельное предложение из всех возможных:
        - А не пропустить ли нам по стаканчику? Если не ошибаюсь, с утра в холодильнике оставались еще целых две бутылки того чудесного белого вина.
        - Критского?
        - Кажется.
        Джемма оторвалась от Венсана и, приподняв голову, несмело заглянула ему в глаза:
        - Мир, капитан?
        - Ладно уж. Но имей в виду: если еще хоть раз я застану тебя за этим занятием...
        - Comme tu es fеrocel! [Как ты суров! (фр.)] - насмешливо протянул Анри.
        Венсан испепелил его взглядом.
        - Кошмар!- пожаловалась Джемма.- Я начинаю чувствовать себя ученицей женской школы, которая на уроке Закона Божьего занималась онанизмом.
        - Мы пойдем пить вино или нет?
        - Ты не жил с ней в одном доме. Это не женщина, а стихийное бедствие...
        - Я приготовила курицу с шампиньонами.
        - Опять курицу? Черт подери, мы же в Греции, а не в Америке!
        - Мальчики, мальчики!.. Soyons raisonnables! [Будем благоразумны! (фр.)]
        Венсан и Лиза еще не спали, лежали в постели, болтая о всякой ерунде, когда с другого конца коридора до них донеслись гортанные смешки, хрипловатые стоны и прочие звуки, изобличающие разгул животных страстей. Они затихли и некоторое время слушали, невольно представляя себе эту волнующую сцену. Потом переглянулись, обменялись понимающими улыбками, выскользнули из-под одеяла, за считанные секунды добежали нагишом до спальни грязных развратников и присоединились к ним.
        Волшебный час перед закатом. Море напоминает палитру сумасшедшего художника, в которой без всякой системы перемешаны оттенки синего, зеленого, багрового и оранжевого. Блеск воды подобен блеску полированного металла. И в этом жидком металле увязли большая белая яхта и пара рыболовных катеров. Вершины гор уже тонут во мраке, лишь на склонах кое-где светятся огоньки отелей, частных вилл и таверн.
        Народу никого, только четыре фигуры на пирсе.
        Мужчины сидят, подпирая друг друга спинами, глядя в разные стороны. Оба лениво курят, оба молчат, и это затянувшееся молчание их нисколько не тяготит. Что нужно было сказать, давно уже сказано, а что не сказано, то суета и томление духа. Вот так.
        Женщины, расположившись поодаль, изредка перешептываются, не слишком заботясь о том, услышат их или нет. Но и это нельзя назвать связной беседой. Так, спонтанное перескакивание с предмета на предмет.
        - На днях я спросила его: «А тебя это не мучает?» - тихонько говорит Джемма, очевидно, подразумевая Венсана.- «То, что ты сделал. Не то, что сделали мы с Лизой, не важно, вольно или невольно, а то, что сделал ты. Именно ты. Быть соучастником преступления - это тоже преступление. Это зло». А он ответил: «Все, что делается из любви, совершается всегда по ту сторону добра и зла» [Ницше Ф. «По ту сторону добра и зла» / Пер. Н. Полилова.] .
        - Ницшеанская философия. Это в его духе.
        - А ты никогда не заговаривала с ним на эту тему?
        Заговаривала, разумеется. Не так давно, когда они сидели вдвоем на вершине скалистого мыса, окаймляющего бухту залива Антипас.
        - Ты ни разу не возвращался... ну, туда, к нему?
        - Нет!- отрезал Венсан.- И не хочу, чтобы ты думала об этом.
        - Не думать? Хм... Забавная рекомендация. Напоминает ту суфийскую притчу, в которой Ходжа Насреддин велел ростовщику Джафару не думать об обезьяне.- Она вздохнула.- Неужели мы никогда не сможем просто жить как все? Не думая о прошлом, не мучая себя вопросами, что и когда было сделано не так...
        - Что значит «все»? Каждый человек - это вселенная со своими собственными законами гравитации. Существуют, конечно, некие универсальные законы, по большей части искусственные, к которым каждый приноравливается как может, но apres tout [В конце концов (фр.).] начинаешь понимать, что лучше делать, как подсказывает тебе сердце, чем делать как все.
        Вспоминая об этом, Лиза снова вздыхает и молча сжимает руку своей подруги. Через пару недель они с Венсаном возвращаются в Париж, и Джемма едет с ними. Независимо от того, как там сложится у нее с Анри, Лизу она не покинет. Теперь уже никогда. Она больше не обсуждала со своим ненаглядным перспективы совместной жизни, однако в разговоре с Венсаном тот вскользь обронил, что «уж лучше быть мужем, чем французским любовником номер два», и это вселило в Джемму смутную надежду.
        Не выпуская ее руки, Лиза косится на Венсана. Жить в его доме, греметь кастрюлями на его кухне... «Я сплю или как?»
        Три недели назад ее ужасала мысль, что придется каким-то образом налаживать отношения с его родственниками, хотя бы на самом примитивном уровне. Теперь она была спокойна. Конни, несмотря на свою показную готовность во всем повиноваться мужу, на деле оказалась вполне внятной дамочкой, найти с ней общий язык не составит никакого труда. Филипп... тут все сложнее, но рано или поздно и у него отыщется какая-нибудь ахиллесова пята. К примеру, маленькие дети. Внучку он просто обожает и позволяет ей многое из того, чего наверняка не позволял ни Венсану, ни Франсуазе.
        Венсан... Он тоже устал от борьбы с несуществующим врагом. Потихоньку наводит порядок в своей неспокойной жизни. Когда, приняв приглашение родителей, он впервые привез Лизу в их весьма и весьма солидный особнячок в Иль-де-Франс, поначалу все испытывали неловкость. Все, кроме крошки Дианы, которая весь вечер не слезала с дедовой головы. Позже это прошло. Лиза заставила себя улыбаться и разговаривать. Венсан заставил себя не реагировать на отцовские подначки, а главное, не выкурил в его присутствии ни одной сигареты. Все выглядело как в старом кино: большая дружная семья за общим столом, преемственность поколений. Поклонники Джона Голсуорси, плачьте!
        Венсан. Просто парень с пляжа. Ей-богу, до чего странно устроен этот мир! Порой все зависит от какой-то ерунды: случайный взгляд, шальная мысль... Вроде и не планируешь ничего такого, но кости, падая, выбрасывают заветное количество очков, ситуация выходит из-под контроля - и вот ты уже называешь этого мужчину своим мужем и сидишь на нагретом солнцем бетоне причала с его ребенком в животе, без единой мысли о прошлом и будущем. Сидишь, смотришь на воду, изредка трогая пальцами рельефную поверхность амулета на своей груди, имеющего форму неправильного овала. Теперь он твой, потому что внутри тебя - нерожденное дитя, которое нуждается в небесном покровительстве. Будущий царь с глазами змеи.
        Поднимись к Великому Агатовому демону и проси помощи у него... Иной раз помощь приходит оттуда, откуда не ждешь. А потом ломаешь голову: помогла ли ты себе сама, или кто-то помог тебе? Тоже вопрос... На Востоке говорят: когда ученик готов, учитель найдется. Так же и здесь: когда остро нуждаешься в помощи, помощь придет.
        Что ж, значит, так тому и быть. Как сказал Норман Мейлер, моя теперешняя психическая уравновешенность покоится на прочной основе тяжкого преступления
[Мейлер Н. Крутые парни не танцуют / Пер. В.О. Бабкова.] . Звучит ужасно, не так ли? Фокус в том, что правда всегда звучит ужасно, если только это не правда о внезапно скончавшемся родственнике из Америки, который завещал вам все свое состояние. Правда - ложь. Добро - зло. Свет - тьма. Неразрывные пары противоположностей. Две стороны одной монеты, которая выпадает из дыры в божественном кармане и летит, летит, переворочиваясь в воздухе бессчетное множество раз, пока не долетит до воды и не ляжет, пройдя сквозь толщу, на каменистое дно, откуда однажды ее поднимет праздный ныряльщик.
        Порывшись в кармане джинсовых шорт, Лиза достает монетку (пять рублей - ничего себе!) и бросает в море. И долго сидит с закрытыми глазами, пытаясь представить ее путь ко дну сквозь толщу воды.
        notes
        Примечания

1
        Наглец! Развратник! (ит.)

2
        Великолепно! (ит.)

3
        Как дела? (гр.)

4
        В порядке (гр.).

5
        Доброе утро, малышка (фр.).

6
        Нет, дорогой (фр.).

7
        Миллер Г. Колосс Маруссийский / Пер. В. Минушина.

8
        Славная погодка сегодня (фр.).

9
        Здравствуйте. Как дела? Как поживаете? (фр.)

10
        Ладно (фр.).

11
        Навязчивая идея (фр.).

12
        Перечень проживающих на острове знатных венецианских семей, сожженный республиканцами Наполеона Бонапарта.

13
        Любовный треугольник, жить втроем (фр.).

14
        У берега моря (фр.).

15
        Это настоящий рай! (фр.)

16
        Первичная материя (лат.).

17
        Странствие, путешествие (лат.).

18
        Ладно, мои крошки (фр.).

19
        Какая жизнь! Фантастика! (фр.)

20
        Принцесса, я к вашим услугам (фр.).

21
        Дерьмо! (фр.)

22
        Тронутый (фр.).

23
        Во избежание ревности (фр.).

24
        Посмотрим (фр.).

25
        Итак, продолжим? (фр.)

26
        Юнг К.Г. Таинство воссоединения / Пер. А.А. Спектор.

27
        Разумеется (фр.).

28
        Пожалуй, это так (фр.).

29
        Большая любовь (фр.).

30
        Юнг К.Г. Таинство воссоединения / Пер. А.А. Спектор.

31
        Дьявол! (фр.)

32
        Ну, это уж чересчур! (фр.)

33
        Посмотрите-ка на меня! (фр.)

34
        Вот дерьмо! (фр.)

35
        А потом?.. (фр.)

36
        Дело чести (фр.).

37
        Боже мой (фр.).

38
        Разумеется... (фр.)

39
        Какое-то безумие (фр.).

40
        Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Пер. М.Ю. Антонов-ского.

41
        Понятно? (фр.)

42
        В курсе дела (фр.).

43
        Ладно, старина (фр.).

44
        Да, я знаю (фр.).

45
        Нет, вы подумайте! (фр.)

46
        Между делом (фр.).

47
        Счастливого пути! (фр.)

48
        Засранец! (фр.)

49
        Смелее, старина! (фр.)

50
        Внимание! (фр.)

51
        Скотина (фр.).

52
        Подлец! (ит.)

53
        Евангелие от Никодима.

54
        Здоровье как, в порядке? (фр.)

55
        Хорошо, дорогой. Очень хорошо (фр.).

56
        Очевидно (фр.).

57
        Член, пенис (фр. жарг.).

58
        Тем хуже (фр.).

59
        Ты говнюк! (фр.)

60
        Да что ты говоришь! (фр.)

61
        Юнг К.Г. Таинство воссоединения.

62
        Широта (фр.).

63
        Не спеши так, дорогой! (фр.)

64
        Исправить судьбу (фр.).

65
        Ну, что делать? (фр.)

66
        Напротив (фр.).

67
        Хотя эта информация не является секретной, имя и фамилия командующего GIGN изменены из этических соображений.

68
        Демонстрировать свои раны (фр.).

69
        Ты сумасшедший! (ит.)

70
        Делать зло из удовольствия его делать (фр.).

71
        Рембо А. Ответы Нины / Пер. М. Кудинова.

72
        Французская душа (фр.).

73
        Плаксивая мораль (фр.).

74
        Книга Руфи 1:16.

75
        Как надо (фр.).

76
        Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы / Пер. Э. Метнера.

77
        Тогда, далее (фр.).

78
        Никогда (фр.).

79
        Рембо А. Бал повешенных / Пер. М. Кудинова.

80
        Да запросто! (фр.)

81
        Проклятие! (фр.)

82
        Мешанина (фр.).

83
        Даррелл Л. Месье, или Князь Тьмы / Пер. Л. Володар-ской.

84
        Сделай мне больно, Венсан... (фр.)

85
        Нет, нет... Перестань! (фр.)

86
        Крафт-Эбинг Р. Половая психопатия / Пер. Н.А. Вигдорчика, Г.И. Григорьева.

87
        Не так ли? (фр.)

88
        Человек маргинальный (фр.).

89
        Верно (фр.).

90
        Глупость, вздор! (фр.)

91
        Не бери в голову (фр.).

92
        Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Пер. Ю.М. Антонов-ского.

93
        В иудейской демонологии - злой дух в образе прекрасной женщины, первая жена Адама. Согласно книге «Зогар», покинув Адама, Лилит стала женой Самаэля и матерью демонов.

94
        Да будет так! (фр.)

95
        Иначе - Айшме-дева (перс.), «демон ранящего копья». Демон страсти, гнева, похоти и ярости.

96
        Фромм Э. Мужчина и женщина / Перевод П.С. Гуревича.

97
        Рембо А. Бал повешенных / Пер. М. Кудинова.

98
        Я извиняюсь (фр.).

99
        Иди с богом, друг (исп.).

100
        Какой вздор! (фр.)

101
        Конечно (фр.).

102
        Открытым текстом (фр.).

103
        Да. Расскажи (фр.).

104
        Тот, кем я был, это больше не я (фр.).

105
        MDMA - 3,4-метиленодиоксиметамфеамин, препарат из группы психоделиков.

106
        Кетамин - наркотик, используемый в анестезиологии под названием «Калипсол».

107
        Пошел на хрен! (фр.)

108
        Надеюсь, ты мне веришь? (фр.)

109
        Не забывай меня (фр.).

110
        Желаю удачи (фр.).

111
        Простофиля, дурачок (фр.).

112
        Самое трудное впереди (фр.).

113
        Психоаналитический термин, означает жесткую доминантную программу, при активизации которой происходит мгновенное отключение всех прочих, более мягких, гибких и подвижных, программ мозга.

114
        Какой кошмар! (фр.)

115
        Ловкий трюк, силовой прием (фр.).

116
        Ты меня понимаешь? (фр.)

117
        Не сердись (фр.).

118
        Как ты суров! (фр.)

119
        Будем благоразумны! (фр.)

120
        Ницше Ф. «По ту сторону добра и зла» / Пер. Н. Полилова.

121
        В конце концов (фр.).

122
        Мейлер Н. Крутые парни не танцуют / Пер. В.О. Бабкова.