Запоздалое раскаяние Вера и Марина Воробей
        Первый роман
        Люся Черепахина тяжело пережила крах своей первой любви. Справиться с сердечным кризисом ей помогла работа на телевидении в молодежной музыкальной программе. Неожиданно для себя она стала популярной ведущей, и теперь ее даже узнают на улице. Казалось, она уже забыла свою несчастную любовь. И вдруг неожиданный звонок Гены Ясеновского…
        Вера Воробей, Марина Воробей
        Запоздалое раскаяние
        1
        В комнате было темно. Черепашка вернулась со съемок поздно, около одиннадцати часов. Лелика дома не было: тоже, наверное, задерживалась на работе. Отчего-то Люсе не хотелось включать свет. И вообще ничего не хотелось делать. Только спать. Безумно хотелось спать. И если бы не этот звонок, она бы так и уснула, сидя на диване в темной комнате в джинсовом костюме и модных ботинках «Доктор Мартинс». Сумасшедшая популярность и слава, внезапно обрушившиеся на ви-джея Черепашку, почему-то совсем не радовали ее. И Люсе было странно осознавать этот факт.
        Телефон продолжал звонить, а она почему-то не спешила взять трубку. Наконец, медленно поднявшись с дивана, она нехотя подошла к телефону:
        - Алло!
        - Люся, это я- Гена!
        - Кто?
        Хотя в комнате не было света, Черепашка почувствовала, как в глазах потемнело и закружилась голова. Не в силах устоять на ногах, она опустилась на стул.
        - Гена, Гена Ясеновский,- пояснили между тем на другом конце провода.
        - Здравствуй, Гена Ясеновский,- произнесла она, приходя в себя.
        - Здравствуй!- радостно крикнула трубка.- Если б ты знала, как я рад слышать твой голос! И вообще, ты- супер! Я твою программу «Уроки рока» не разу еще не пропустил! Просто класс!
        - Спасибо,- тихо отозвалась Черепашка.- Я рада, что тебе нравится.
        - Не то слово!- захлебывался от переполнявших его эмоций Геша.- Слушай, а мы не могли бы с тобой встретиться?
        - Могли бы,- неожиданно для себя ответила Люся.
        - А когда?
        - Не знаю, мне нужно в блокноте посмотреть. У меня теперь график...
        - Понятное дело...
        - Подожди минутку, хорошо?
        - Да хоть всю жизнь!
        Эта фраза, произнесенная с характерной интонацией, от которой Черепашка давно отвыкла, отозвалась в ее душе легкой горечью. Она словно бы неловкость за него почувствовала. Люся аккуратно положила трубку на журнальный столик, включила свет и достала из рюкзака блокнот.
        Если бы полгода назад ей сказали, что она вот так спокойно будет выбирать время для встречи с Геной Ясеновским, сосредоточенно изучая график съемок, она, конечно, ни за что не поверила бы. Однако именно так все сейчас и происходило. Черепашка, наблюдая за собой как бы со стороны, пристально вглядывалась в слова и цифры, написанные мелким почерком на узенькой страничке записной книжки. Трубка по-прежнему лежала на журнальном столике, а на том конце провода в нее дышал тот, кто полгода назад растоптал ее первую любовь.
        - Завтра у нас что, воскресенье?- За то время, пока Люся изучала график съемок, она уже совсем успокоилась и говорила теперь своим обычным тихим, немного низким и глубоким голосом.
        - Воскресенье!- радостно подтвердил Гена.
        - С четырех часов я свободна. Можем встретиться где-нибудь в половине пятого...
        - Давай, а где?
        - Можно на «Чистых прудах» в центре зала,- предложила Черепашка: ведь именно на этой станции она переходила на свою ветку.
        - Я буду ждать. Ты правда придешь?
        - Да.
        Черепашка резко опустила трубку. Ее рука еще долго лежала на телефонном аппарате, даже пальцы побелели от напряжения, сжимая трубку. Что же она наделала? Зачем согласилась на эту встречу? Не по его ли вине не так давно она стояла на самом краю пропасти? Не из-за него ли угодила в больницу на целых два месяца? И что же? Все забыто? Так быстро?
        «Вот именно.- Черепашка медленно приводила свои мысли и чувства в порядок.- Вот именно- все забыто. И слава богу! Теперь я спокойно могу встретиться с ним и поболтать... А почему бы и нет, собственно говоря? Что от меня, от прежней, осталось? Да ничего! Разве что очки, которые вопреки всем маминым стараниям мне все-таки удалось отстоять!»
        Пока первая программа еще только готовилась, Черепашкина мама, которую все называли Леликом, упорно настаивала, чтобы дочь поменяла оправу. Елене Юрьевне казалось, что Люсе пойдет круглая, тонкая и позолоченная. Или черная, в крайнем случае, но непременно тонкая и круглая. Черепашкина мама искренне желала, чтобы ее дочь выглядела в кадре современной и модной. Сколько денег она, бедная, угробила на эти дурацкие очки! Однако всегда покладистая и сговорчивая, Черепашка в этом вопросе проявила неожиданную твердость и принципиальность. Менять оправу Люся отказалась наотрез. И теперь, спустя полгода, Лелик понимала, что дочь была права. Огромные, в толстой пластмассовой оправе очки были, пожалуй, самой запоминающейся деталью Люсиной внешности- ее «фишкой», как теперь принято выражаться. Именно они, эти несуразные и старомодные очки, стали изюминкой Черепашкиного экранного образа. И именно они придавали ее лицу трогательное обаяние и делали Люсю непохожей на всех остальных ви-джеев.
        2
        Всю ночь Люсе снились светлые и радостные сны. Наутро она, правда, даже не вспомнила их содержания, но осталось ощущение, а вернее, предчувствие чего-то хорошего и нового. «Нужно рассказать Лу о Генином звонке»,- подумала было Черепашка и даже набрала первые цифры телефона подруги, но неожиданно для себя самой вдруг опустила трубку. Внезапно ее одолели сомнения. А правильно ли она поступила, согласившись на эту встречу? Во всяком случае, Лу точно не одобрит ее решения.
        Что же это получается? У Черепашки совсем нет гордости? Гордость... Но ведь, вспоминая о Гене, она не чувствовала ничего похожего на обиду или злость. За все эти полгода, прошедшие со дня их последней встречи, она вообще очень редко вспоминала о нем. А если это и происходило, в Люсиной душе всегда возникало одно и то же щемящее чувство, названия которому она не знала. Но никакого, как принято говорить, отрицательного оттенка это чувство не имело. А может, она все еще любит Гену? Да нет! Конечно же нет! Тогда зачем она согласилась встретиться с ним? Ответить на этот вопрос Черепашка не могла.
        Теперь знакомству с ней были рады тысячи молодых людей. Именно так, безо всякого преувеличения. Ведь ее популярность превзошла самые оптимистические прогнозы продюсеров программы «Уроки рока». Ее поклонники, если не сказать фанаты, создали в Интернете сайт, на котором можно было прочитать все новости Черепашкиной жизни, а при желании зайти на чат и пообщаться друг с другом. Правда, очень часто это были либо сплетни, либо какие-то придуманные случаи, которые не имели ничего общего с тем, что с Люсей происходило в реальности.
        Редакция молодежной телекомпании была завалена письмами, адресованными ви-джею Черепашке, и почти в каждом содержалась просьба о личной встрече. Конечно, Люся просто не могла читать все эти письма, не говоря уже о свиданиях- на них у нее вообще не было времени. Однако редакторы программы письма читали и, отбирая самые интересные, передавали Черепашке. Еще существовал официальный сайт, который назывался www. urokirocka.ru . Туда Люся заглядывала почти каждый вечер. Это входило в ее обязанности. Она, разумеется, выборочно отвечала на вопросы поклонников, и только лишь на те из них, которые касались непосредственно музыки и ее встреч со звездами отечественного рока.
        Черепашка делилась своим отношением к разным музыкальным альбомам, а также к самим исполнителям. По сути, ее впечатления представляли собой короткие очерки.
        Поначалу Елена Юрьевна помогала дочери в этом непростом деле, ведь она была профессиональным журналистом и работала редактором в телекомпании «Драйв». А потом Люся научилась сама составлять вопросы для интервью и делилась со зрителями своими впечатлениями с такой легкостью и знанием дела, что Лелик только удивлялась и радовалась за дочь. И если раньше Елена Юрьевна жалела и опекала свою не от мира сего Черепашку, с грустью называя ее инопланетянкой, то теперь по-настоящему ею гордилась.
        А может быть, в Люсе, когда она соглашалась на свидание с человеком, принесшим ей столько боли, говорило неосознанное желание отомстить ему? Вернее, не отомстить, а доказать, что у нее все нормально и даже отлично, несмотря на то, что полгода назад он ее бросил. Пусть посмотрит, какой она стала! Ей теперь плевать и на него, и на тысячи таких, как он! И пусть кусает локти- вот кого он потерял! Не тихую, застенчивую и невзрачную девушку в огромных очках, по прозвищу Черепашка, а настоящую звезду, ви-джея Черепашку. Да за одну только возможность встречи с ней любой парень нашей необъятной Родины отдал бы все!
        Но даже если что-то похожее и зародилось в Черепашкиной душе, то лишь на миг, потому что главной и, наверное, единственной причиной, по которой она согласилась встретиться с Геной, было желание просто увидеть его. Желание, в котором Люся ни за что не призналась бы даже самой себе. А еще ей было любопытно посмотреть, изменился ли Гена за эти полгода. По-прежнему ли ясен взгляд его синих глаз, так же ли, как раньше, торчат шапкой вокруг головы его густые темно-русые волосы, или теперь он носит другую прическу? Изменилась ли его улыбка, порывистость жестов, голос? Впрочем, вчера она его голос слышала, и он остался прежним, во всяком случае по телефону. Разве что никогда раньше Гена не разговаривал с ней таким просительным, заискивающим голосом.
        «Нет,- решила Черепашка,- лучше я вечером позвоню Лу. Уже после этого... свидания». Слишком хорошо Люся знала свою подругу. И сейчас ей не хотелось тратить время на пререкания с ней. Ведь та непременно начнет ее отговаривать, будет приводить веские и разумные доводы. И в общем-то будет права. Когда в следующую секунду зазвонил телефон, Люся знала почти наверняка- это Лу. Во-первых, она вообще часто угадывала человека по звонку, а во-вторых, между Черепашкой и Лу существовала некая тонкая связь. Очень часто подруги принимались звонить друг другу одновременно, в одну и ту же секунду. А потом осыпали друг дружку упреками: «Полчаса уже до тебя дозвониться не могу!- А я- до тебя!»
        - Алло!- крикнула Черепашка в трубку.
        - Привет! Слушай, ты сегодня занята?- в голосе Лу слышалось нетерпение.
        Вообще-то нетерпение являлось одним из самых отличительных качеств ее характера. И говорила Лу тоже всегда торопливо и эмоционально, словно боялась, что вот сейчас ее оборвут и не дадут досказать самого главного.
        - Вообще-то мне к одиннадцати в Останкино, а что?- Черепашка твердо решила не посвящать Лу в свои планы на вечер.
        - Жаль! Хотела пригласить тебя в одно место. А может, ты ближе к вечеру уже освободишься?
        Люся не умела врать. Совершенно. Последовала пауза, она прокашлялась, чтобы потянуть время, а потом сказала:
        - Нет, Лу, с утра у меня съемка, а потом одна встреча...
        - С кем?- моментально оживилась Лу.
        - Я тебе потом расскажу...
        - Та-ак,- недовольно протянула Лу.- Секреты, значит? Ну, ясное дело, ты же у нас теперь знаменитость! А мы- люди простые, скромные...
        - Прекрати!- обрушилась на подругу Черепашка.
        Она терпеть не могла, когда Лу даже в шутку заводила такие разговоры, упрекая ее в звездной болезни. На самом деле Люся осталась совершенно прежней и вела себя точно так же, как раньше. Правда, времени свободного у нее теперь действительно почти не было. Поэтому все обвинения в том, что Черепашка якобы зазналась, загордилась и «зазвездилась», были совершенно беспочвенны. Впрочем, Лу, как никто, понимала это. Но иногда она все-таки позволяла себе подколоть Черепашку- без злости, конечно, просто так, в шутку. В отличие от большинства девчонок в классе, Лу ни капельки не завидовала Люсиному головокружительному успеху. Она совершенно искренне радовалась за подругу. И это обстоятельство, как ничто другое, доказывало, что дружба их была настоящей.
        - Ну, ладно, ты же знаешь, я шучу,- сказала Лу примирительным тоном.- Не хочешь говорить- не надо. Я просто за тебя беспокоюсь... Какое-то предчувствие нехорошее с самого утра...
        - Какое предчувствие?- насторожилась Черепашка.
        Дело в том, что Лу обладала очень тонкой интуицией, умела разгадывать сны, гадать на картах, а иногда даже предсказывать. Черепашка уже не раз имела возможность убедиться в необыкновенных способностях подруги, поэтому, когда Лу сказала о своем нехорошем предчувствии, у Люси на секунду сжалось сердце.
        - Не знаю,- уклончиво ответила Лу.- Ты скажи, у тебя точно все в порядке?
        - Да вроде бы,- как-то не слишком уверенно отозвалась Черепашка.
        - Ну, тогда ладно, иди на свою тайную встречу. А то смотри, могли бы втроем на «Чикаго» сходить. Костик три контрамарки достал.
        - Тем более...- вздохнула Люся.- Идите вдвоем. Я от музыки уже устала.
        В словах Черепашки не было ни капли позы. За время работы на телевидении Люся действительно немного устала от современных ритмов, да и вообще от звуков, и, если выдавался свободный час, она предпочитала проводить его в полной тишине, читая любимых поэтов серебряного века.
        «Хорошо, что я ничего ей не сказала!- с облегчением вздохнула Черепашка, вешая трубку.- А то бы сейчас такое началось! А это ее предчувствие... Ну, мало ли...- пыталась уговорить себя Люся.- Я же ничего, собственно, не планирую такого. Ну, встретимся, поболтаем минут пятнадцать и разбежимся в разные стороны!»
        Так или примерно так думала Черепашка, надевая свою любимую толстовку из плотного трикотажа, черную с красными полосами. Люся теперь круто поменяла свой стиль. Раньше она предпочитала расклешенные юбки ниже колена, неброские свитера и обувь на невысоком каблуке. Теперь же в ее гардеробе почти все вещи были яркие, исключительно спортивного стиля. К этому ее обязывала все та же работа на телевидении. Ведь программа «Уроки рока» была рассчитана на подростков или, как их теперь называют, тинэйджеров, а значит, ведущая должна быть для них своей в доску, иначе ни о каком доверии с их стороны и речи быть не могло. И если прежде, каких-нибудь полгода назад, Черепашке было, откровенно говоря, вообще все равно, в чем ходить, то теперь в этом смысле ситуация кардинально поменялась. Черепашка получала за съемки вполне достаточно, чтобы позаботиться о своем гардеробе, а иногда даже и о мамином. Люся очень любила свою маму и с удовольствием делала ей подарки.
        Гену Черепашка заметила издалека. И хотя народу на «Чистых прудах», по обыкновению, было много, он почему-то выделялся из толпы. Люся давно обнаружила в нем эту способность- выделяться среди других людей. И причина этого крылась не только в его высоком росте и густой шевелюре. Было в нем что-то такое, что невозможно выразить словами. От Гены исходили некие энергетические импульсы или волны, которые иногда, как казалось Черепашке, можно было даже увидеть, настолько они были мощными. И хотя они не встречались целых полгода, Люся вспомнила, какое сильное волнение испытывала всякий раз, когда видела его издалека. Почему-то почти всегда получалось так, что Люся первой замечала его. Однако сейчас, невзирая на огромное количество снующих туда-сюда людей, они увидели друг друга одновременно.
        - Привет!- кинулся навстречу Гена.
        - Привет!- Черепашка достала из кармана рюкзака темно-синий футляр и надела очки.
        Теперь ей приходилось ездить в метро без очков- иначе ее узнавали, подходили, просили автограф. А Люся была не из тех, кому такие навязчивые знаки внимания доставляли удовольствие. Как правило, в такой ситуации Черепашка испытывала жгучее чувство неловкости. А может быть, она просто еще не успела привыкнуть к столь внезапно обрушившейся на нее славе? Во всяком случае, очки так сильно меняли внешность Черепашки, что без них она могла спокойно, не пряча лицо в воротник или шарф, ездить в автобусе и в метро, не опасаясь, что какой-нибудь разбитной парень заставит ее краснеть и врать, что, мол, он ошибся и никакая она не Черепашка и даже не ее сестра.
        И тут, как нарочно, едва она успела поправить на носу очки своим привычным, но с некоторых пор ставшим фирменным, жестом, около них возник неизвестно откуда взявшийся, словно выросший из-под земли молодой человек, одетый во все кожаное и черное.
        - Вот прикол!- как ненормальный заорал он, протягивая Люсе потрепанную тетрадку.- Черепашка!! Черкни пару слов на память!
        - Вы обознались,- опуская голову, выдавила из себя Люся и тут же почувствовала, как густая, горячая краска заливает ее щеки. И одновременно возникла мысль: «Не дай бог, Гена еще подумает, будто я нарочно подговорила этого парня попросить у меня автограф!»
        - Да ты чего!- не унимался ее поклонник.- Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! Я же не слепой, блин! Это ж ты «Уроки рока» ведешь?
        - Пойдем скорей!- Люся взяла Гену под руку, и они быстро зашагали прочь.
        - Круто!- восхищенно протянул Гена, когда они уже поднимались на эскалаторе.- С тобой теперь и ходить-то опасно!
        - Это почему же?- Черепашка пристально вглядывалась в почти забытые, когда-то так любимые ею черты лица.
        - Фанаты твои убьют!
        - Не убьют,- обнадежила Люся.
        Похоже, Гена был далек от мысли, что она подстроила эту встречу с поклонником. «Вот и отлично!»- с облегчением подумала Черепашка, а вслух сказала:- Ген, ты извини, но сегодня не получится поболтать...
        - Почему?- в его голосе прозвучало разочарование.
        - Я должна ехать сейчас в одно место. Когда мы с тобой договаривались о встрече, я еще не знала об этом.
        - А что за место?- Гена наморщил лоб.
        - Клуб «Форпост». Знаешь такой?
        - Конечно,- обрадовался Гена.- А что там будет?
        - Концерт одного рок-музыканта. Но ты его вряд ли знаешь... Ник Рок-н-ролл.
        - Не, даже не слышал. А что он играет?
        - Он не играет, а поет. Психоделический рок. Довольно сложная музыка. Как говорится, кино не для всех. И тексты непростые. А после концерта мне нужно с ним пообщаться и договориться о съемке.
        - А мне с тобой можно?- Гена пристально посмотрел на нее, но тут же отвел взгляд в сторону.
        Черепашка не спешила с ответом. Она будто бы чувствовала: от того, согласится ли она взять его с собой на концерт или нет, зависит сейчас очень многое. Какое-то время они ехали молча, держась за поручни эскалатора. Он ползл вверх, как никогда, медленно. Или Люсе только так казалось? Она уставилась на свой рюкзак, а Гена внимательно изучал рекламные щиты на стенах. Вернее, он, конечно, только делал вид, что они его интересуют. Пауза затянулась. Внезапно Черепашка почувствовала, как его горячие пальцы коснулись ее руки.
        - Ну так как?- услышала она его тихий, вкрадчивый голос.
        Испуганно отдернув руку, Черепашка подняла голову. Его синие глаза, брови, нос, губы были сейчас так близко, что невольно Люся отпрянула назад и в следующую секунду чуть было не потеряла равновесие. Гена рывком притянул ее к себе, и Черепашка почувствовала, как предательская краска бросилась в лицо. Сердце под легкой ветровкой стучало учащенно и гулко. Высвободившись из его объятий, Люся сказала:
        - Спасибо.
        Ведь если бы Гена вовремя не придержал ее за талию, она бы точно упала- три нижние ступеньки эскалатора были свободны.
        - Да не за что,- пожал плечами Гена.- Ты чего от меня, как от прокаженного, шарахаешься?
        Черепашка почувствовала в его голосе обиду. Они шагнули к турникетам. Люся испытывала необыкновенное смятение. Мысли и чувства вихрем проносились в ее душе. «Что происходит? Ведь больше всего на свете я хочу, чтобы он пошел со мной! Но этого нельзя допустить, ни в коем случае! Вспомни, как тебе было плохо! Вспомни слезы, больницу, уколы, капельницу!»- пыталась приказать себе Черепашка. Но снова, неожиданно для самой себя, Люся произнесла чуть дрогнувшим голосом:
        - Ну ладно, пойдем, если ты так хочешь... Только вряд ли тебе там будет интересно.
        - Я потерплю,- сказал Гена, улыбнулся и почему-то покраснел.
        3
        - Слушай, а зачем мы из метро вышли?- смущенно улыбнулась Черепашка.- Нам же на «Спортивную» нужно!
        Гена смотрел на нее каким-то странным, пристальным взглядом. Казалось, он не слышал ее слов.
        - Ты чего?- удивилась Люся и машинально поправила волосы. Теперь она носила короткую, под мальчика, стрижку.
        - Да так...- вздохнул Гена.- Не верится просто, что это- ты, а это- я. Я думал, ты ни за что не согласишься со мной встретиться... После всего, что было.
        - Давай договоримся,- теперь ее голос звучал твердо, почти резко,- о прошлом- ни слова. Той Черепашки, которую ты знал, уже нет на свете, ясно? Считай, что она умерла, и ты видишь перед собой другого человека. И вообще, если я согласилась взять тебя на концерт, это еще ни о чем не говорит, ясно?
        - Ясно.- Гена опустил глаза.- Но я все равно должен сказать... Пусть даже ты меня потом прогонишь, и мы никогда больше не увидимся...
        - Мы и так никогда больше не увидимся,- перебила Черепашка.- И вообще, я не знаю, зачем согласилась...
        - Ты только не думай, что я позвонил из-за того, что тебя теперь по телевизору показывают... Я все время тебя вспоминал. И думал о тебе каждый день.
        - Да?- Глаза Черепашки округлились и стали почти такими же огромными, как стекла очков.- А мне казалось, что ты о Лу думал, а не обо мне...
        - Перестань!- Он осторожно коснулся ее рукава, но тут же отдернул руку, словно дотронулся до раскаленного железа.- Это было как затмение, понимаешь? Я имею в виду Лу. А как только мы переехали, я просто... ну, как будто рассудка лишился... Даже стихи сочинять начал. Но позвонить тебе не решался...
        - И правильно делал!- Черепашка посмотрела на часы.- Из-за тебя я опоздаю на важную встречу.
        - Еще пять минут, Люсь. Ну правда!- взмолился Гена.
        Черепашка сунула руки в карманы и с вызовом, дерзко посмотрела прямо ему в глаза. Смутившись от ее взгляда, он опустил голову и после паузы тихо заговорил:
        - А потом, когда первый раз увидел тебя в «Уроках рока», сначала даже не поверил, что это ты. Ты сейчас правду сказала - про другого человека. Ты действительно очень изменилась, Люсь.
        Раньше Гена никогда не называл ее по имени. Малыш- вот как он называл ее раньше. И, по правде говоря, Люсю всегда коробило от такого обращения, но попросить не называть ее так она тогда не решалась. Слишком любила Гену. Теперь же это произошло само собой.
        - Ты все сказал?- Черепашка нервно посмотрела на часы.
        - Пять минут еще не прошло.- Гена слегка наклонил голову.- И знаешь, я уверен, что на самом деле ты осталась прежней, а ви-джей Черепашка- это имидж. Образ, над которым ты старательно работаешь и по телевизору и в жизни. У меня такое ощущение, что ты немного заигралась. Просто не можешь остановиться.
        - Так!- ухмыльнулась Черепашка.- Ты для чего попросил меня о встрече? Решил заняться моим воспитанием?
        - Да при чем тут это!- Гена вскинул свои густые, четко очерченные брови.- Ты мне всякая нравишься... Просто я говорю, что ты ни капельки на самом деле не изменилась!
        - Тебе так хочется?
        - Мне все равно... Лишь бы ты была рядом.
        Услышав эти слова, Черепашка демонстративно развернулась и зашагала к входу в метро.
        Гена подошел к ней уже в вагоне. Люся не сразу даже заметила его, так тихо он подошел и опустился на свободное место рядом с ней. И потом она так глубоко ушла в воспоминания, что даже если б к ней подсел не Гена, а инопланетянин, она тоже едва ли обратила бы на него внимание. А вспоминала Люся тот самый злосчастный поход в рок-клуб «Нулевой цикл».
        Они пришли на концерт «Ночных снайперов». Но по техническим причинам концерт не состоялся. «Снайперы» успели тогда спеть всего три песни. А потом они вчетвером- Люся, Гена, Лу и Шурик Апарин- пошли в кабинет отца Шурика, который был директором, а вернее, хозяином клуба. Вот тогда-то Черепашка окончательно поняла, что Гене нравится не она, а Лу. Тогда Черепашка ушла из клуба раньше, потому что к ним с мамой приехал Сева- Черепашкин дядя. Сева оказался в Москве проездом. Утром ему нужно было лететь на фестиваль кукольников в Бельгию. Гена не проводил ее тогда, он остался с Лу... И когда Черепашка ехала в троллейбусе домой, она уже знала: это конец.
        Больше они с Геной не виделись. Лишь когда она уже лежала в больнице, он передал через Юрку Ермолаева записку, в которой называл себя подлецом и говорил, что даже не просит Черепашку о прощении, потому что не достоин его. Вот и все. А потом Гена переехал в другой район, Люся стала телеведущей, а Лу влюбилась в Костю.
        - А спорим, я знаю, о чем ты сейчас думаешь!
        Черепашка вздрогнула:
        - Я думала, ты домой поехал!
        - Нет, я шел за тобой следом.
        - А зачем?
        - Ну ты же сказала, что берешь меня на концерт.
        - При одном условии.- Черепашка строго посмотрела ему в глаза. Черты его лица казались размытыми. Ведь очки, по уже известным нам причинам, ей пришлось опять снять. Гена молча и терпеливо ждал.- Ты не произнесешь больше ни одного слова о своих ко мне чувствах.
        - Согласен. Только скажу, о чем ты думала, когда я к тебе подсел, и замолчу навек.
        - Ну хорошо, говори...- Люся устало вздохнула.
        - Ты вспоминала наш поход в «Нулевой цикл».
        - Откуда ты знаешь?- искренне удивилась Люся.
        - Лицо у тебя очень грустное было... Кстати, а зачем ты сняла очки?
        Черепашке не хотелось называть истинную причину, поэтому, подумав секунду, она соврала:
        - Глаза устают.
        Сказав это, Люся сама почувствовала, как фальшиво прозвучал ее голос. Нет, Черепашка совершенно не умела врать, даже в таких мелочах. Однако Гена поверил.
        - Странно,- пожал он плечами,- раньше ты их никогда не снимала. Может, тебе надо зрение проверить? Вдруг они тебе не подходят?
        Люся почувствовала в его голосе искреннее беспокойство, и от этого на душе у нее стало как-то непривычно тепло. Поймав себя на том, что ей это нравится, она резко передернула плечами, будто хотела что-то сбросить со спины. Гена, заметив это движение, встревожился, по-своему истолковав его:
        - Тебе холодно? Наденешь мою куртку?
        И прежде чем Черепашка успела отказаться, он торопливо стянул с себя куртку и накинул ее на Люсины плечи. Этот нехитрый и такой, казалось бы, естественный для молодого человека порыв отозвался в ее душе новой волной тепла. К горлу подступил комок. Раньше, если Гена и проявлял о ней заботу, то делал это как бы по велению долга, из желания показаться воспитанным.
        Теперь же все было иначе. Все! И взгляд его изменился, и голос... и этот трепет, с которым он касался ее руки. Нет, так играть невозможно. Да и зачем ему играть? Стоп! А может, он хочет заново влюбить в себя Черепашку, чтобы вызвать зависть своих друзей, одноклассников? Ведь она теперь знаменитость! Придет в свою школу и скажет: «А я теперь с ви-джеем Черепашкой дружу!» И возможно, из-за неосознанного желания проверить внезапно возникшую догадку, Люся вдруг, сама от себя этого не ожидая, сказала:
        - А знаешь, я ведь решила бросить телевидение.
        Гена молчал, и по его лицу невозможно было понять, какое впечатление произвела на него эта новость. А Черепашка, с удивлением отметив про себя, что на этот раз даже не покраснела, продолжила как ни в чем ни бывало:
        - Во-первых, устаю ужасно, а во-вторых, учебу запустила. Мама волнуется. Часто приходится школу пропускать, понимаешь?
        - Вообще-то ты, наверное, права...- задумчиво протянул Гена.- Сейчас пропустишь материал, потом трудно будет догнать. Телевидениетелевидением, а образование получить все равно надо!
        «Значит, дело не в моей звездности,- подумала Черепашка.- А в чем же тогда? Что ему вообще от меня нужно?»
        - Я пошутила!- Люся улыбнулась.- Никуда я не собираюсь уходить. Мне моя работа очень даже нравится. И со звездами нравится общаться, и музыка их нравится, и в школе у меня все в порядке!
        - Пошутила? А зачем?
        Внезапно Люсе стало стыдно, что она так нелепо ведет себя. И потом, Гена с таким простодушным изумлением смотрел сейчас на нее, что Черепашка почувствовала к нему что-то похожее на жалость. Она вообще всегда и всех жалела.
        - Не сердись.- Люся опустила свою руку на его.- Это я так, дурака валяю. Нужно же о чем-то говорить!
        - Необязательно,- обиженно пожал плечами Гена.- Можно и помолчать...
        4
        Обычно творчество Ника Рок-н-ролла производило неизгладимое впечатление на новичков. И Гена не явился исключением из этого правила. На сцене творилось нечто невообразимое! Представьте себе крепкого, высокого, черноволосого человека, все тело которого казалось лишенным костей. Выражение «извиваться, как змея» в данном случае не казалось преувеличением, а было всего лишь объективным описанием его телодвижений. При этом Ник умудрялся еще и петь. Если те нечеловеческие звуки, которые вырывались из его глотки, можно было назвать пением. Ник прыгал, кувыркался, дрожал мелкой дрожью, рвал тексты песен, написанные на больших листах бумаги и разбрасывал затем клочки у себя над головой. Тяжелые капли пота струились по его искаженному гримасами лицу, а красная футболка промокла насквозь и приобрела кроваво-зловещий вид. При этом певец обладал какой-то невероятной, нечеловеческой энергетикой, и его столь диковинная манера держаться на сцене рождала зрелище яркое, завораживающее, незабываемое. Усидеть на месте было практически невозможно. Словом, ничего подобного Гене, хотя он и считал себя знатоком русского
рок-н-ролла, видеть в жизни еще не доводилось. Но, в отличие от большинства присутствующих на концерте зрителей, он впал в какое-то странное оцепенение, граничащее со ступором.
        В довершение всей этой сюрреалистической феерии на сцену выбежала неизвестно откуда взявшаяся маленькая, черная гладкошерстая собачонка. Больше всего она была похожа на таксу, но ее туловище и морда были значительно короче, чем у настоящих такс, а лапы, наоборот, длиннее. Скорее всего, это была какая-то помесь таксы. Ник, завидев собачку, подлетел к ней со зверским выражением лица, схватил на руки (причем проделывал он все это, не прерывая пения), а затем с такой силой прижал ее к себе, что Черепашка всерьез забеспокоилась, как бы с собачкой не случилось беды. Однако такса, судя по всему, чувствовала себя превосходно и приветливо виляла хвостом. Она не проявляла ни малейших признаков беспокойства. Люся с облегчением подумала, что Ник всего лишь имитирует бурю эмоций. И словно в подтверждение ее догадки, собачка несколько раз восторженно взвизгнула и лизнула Ника прямо в нос, чем, казалось, привела его в дикую ярость. По залу пронесся тревожный ропот. Видимо, не только Черепашку беспокоила судьба собаки. А между тем Ник, опустил ее на пол, подхватил под передние лапы и начал подпрыгивать вместе с
ней. Вопреки ожиданиям, собачка была в полном восторге от всего происходящего.
        - И вот это ты собираешься показывать по телевизору?- прошептал Гена, нагнувшись к самому уху Черепашки.
        - Ну, не именно это,- так же шепотом ответила она.- У Ника есть парочка очень даже приличных клипов. И кстати, очень многие от него «тащатся».
        - Раньше ты таких слов не употребляла,- с едва уловимым упреком произнес Гена.
        - Раньше!- многозначительно хмыкнула Черепашка.- Раньше мне бы и в голову не пришло пойти на концерт Ника Рок-н-ролла! Я раньше только Баха и Чайковского слушала. Между прочим, Ник - очень интересный собеседник. Вот увидишь!
        И тут Люся поймала на себе его взгляд. Нет, никогда Гена не смотрел на нее с такой откровенной злостью и вместе с тем с обожанием. Или это была не злость, а что-то другое? Черепашке стало не по себе.
        - Что ты на меня так смотришь?
        - Интересно, что же такого тебе этот Ник сказал?- ушел от ответа Гена.
        - Да так,- пожала плечами Люся,- ничего особенного.
        Они сидели в баре клуба «Форпост». Черепашка, Ник Рок-н-ролл и Гена. Успевший умыться и переодеться, Ник держался спокойно и вполне адекватно отвечал на журналистские вопросы Черепашки. Гена смотрел на его открытое, хотя и сильно уставшее лицо и не мог поверить, что это тот же самый человек, который всего лишь четверть часа назад выделывал на сцене нечто невообразимое. Беседа уже подходила к концу, были оговорены день и время студийной съемки. Ник с радостью, без тени кокетства и жеманства откликнулся на предложение Люси стать героем одной из ближайших программ «Уроки рока». Теперь Черепашка пыталась разгладить один из текстов его песен, который Ник безжалостно смял во время концерта и бросил в зал. Случилось так, что бумажный комок угодил прямо Черепашке в руки, и, как истинный журналист, она просто не могла не использовать эту случайность в корыстных целях. Тем более, что в творчестве Ника именно тексты песен интересовали ее больше всего. Наконец ей удалось справиться с измятым листом, и слова, старательно выведенные явно не рукой Ника, стали теперь вполне различимы.
        - Эта песня называется «Они ни о чем не мечтают».- Черепашка пристально вглядывалась в текст.
        - Именно так,- подтвердил Ник.
        - Старые седые официантки отказались от него.
        И когда я иду по освещенным тротуарам
        и заглядываю в окна богаделен,
        я вижу, что они его потеряли, —
        медленно прочитала Черепашка и подняла глаза на Ника.- В этой песне постоянно звучит этот рефрен: «Его у них больше нет. Они его потеряли. Они от него отказались...» Ник, вы в самом деле считаете, что ни у кого из тех, кто вас окружает, в душе нет Бога?
        - Ну почему же ни у кого? Кое у кого есть. Понимаешь, может, я, конечно, слишком много на себя беру, но мне кажется, что я с первого взгляда научился распознавать, кто с Богом живет, а кто- без. По глазам.
        И прежде чем Черепашка успела осмыслить его ответ, Ник вскочил со стула, дико вращая глазами, обвел всех присутствующих быстрым взглядом и, остановив его наконец на Черепашке, изрек, понизив голос:
        - У тебя- есть, а вот у него,- Ник указал пальцем на Гену,- у него- точно нет! Сто процентов!
        Услышав это, Гена резко встал и, коротко кивнув, покинул помещение бара.
        - Ну, зачем вы так?- с упреком спросила Черепашка.
        - Да я же пошутил,- принялся оправдываться Ник.- Просто не надо так буквально понимать тексты песен!- Он виновато улыбнулся.
        Черепашка поднялась, попрощалась с Ником, еще раз уточнила время съемки и поспешила к выходу. Все-таки это она привела сюда Гену, а значит, в какой-то степени чувствовала свою ответственность за него.
        - Извини меня, пожалуйста!- крикнул ей вслед Ник.- И парню своему передай мои извинения! Хочешь, я ему сам позвоню?
        Люся обернулась, замотала головой и, помахав Нику рукой, скрылась в темном проходе.
        Гена ждал ее на улице. За все время, пока они шли до метро, он не произнес ни слова. Несколько раз Люся пыталась объяснить ему, что это была шутка, продолжение того, что они видели на сцене, и все такое. Но Гена оставался нем, и тогда Черепашка, передав ему извинения Ника, тоже замолчала.
        - Вот видишь, как все получилось,- грустно улыбнулась Черепашка, когда они с Геной остановились около ее подъезда.- Я же говорила, тебе не стоит идти на Ника...
        - Да при чем тут Ник!- Казалось, Гену прорвало- с такой неожиданной горячностью прозвучала эта фраза.- Дело не в Нике, а в тебе!
        - Как это?- не поняла Черепашка.
        Гена сделал брови домиком, отчего его лицо приобрело совсем детское выражение, набрал полные легкие воздуха, видимо, он хотел сказать что-то еще, но потом резко выдохнул, махнул рукой и зашагал прочь. Люся провожала взглядом его в миг осунувшуюся и даже как будто бы усохшую фигуру.
        5
        - Вот видишь! Что я тебе говорила?! Ведь чуяло мое сердце неладное!- Лу была вне себя от возмущения. Они сидели на скамеечке в сквере. Погода стояла теплая и ясная, хотя был уже октябрь. Уроки кончились, и теперь ничто не могло помешать разговору подруг.
        - Ты бы видела, Лу, как он изменился!- лепетала в свое оправдание Черепашка.- Мне даже жалко его стало!
        - А он тебя не пожалел, когда...- Лу осеклась, оборвав себя на полуслове.
        Еще секунда - и она бы проболталась! Ведь Люся до сих пор не знала, что полгода назад Геша и Шурик Апарин поспорили на нее. А Лу поклялась тогда, что сделает все, чтобы Черепашка никогда не узнала об этом. Да, Лу частенько становилась жертвой своих собственных, бьющих через край эмоций. Впрочем, на этот раз она вовремя спохватилась. А может быть, если б Черепашка знала всю правду, то не повела бы себя так безрассудно и не согласилась бы на встречу с Геной?
        - Да чего ты паникуешь, Лу? Скорее всего, мы с Геной никогда больше не увидимся.- Люся искренне верила в то, что говорила сейчас.
        - Как же, жди!- скептически протянула Лу.- Отвяжется он от тебя теперь, когда ты стала знаменитостью! Да он в доску расшибется, чтобы ты снова в него влюбилась! Вот увидишь, через неделю...
        - А от меня, по-твоему, ничего не зависит?- перебила Черепашка разошедшуюся не на шутку подругу.- Я что, вещь, которой каждый может распоряжаться по своему усмотрению?
        Тут с ветки старого клена, росшего прямо за скамейкой, с шумом взлетела ворона. На девочек посыпались красные с желтыми подпалинами листья. Один- особенно яркий и большой- опустился прямо Черепашке на колени. Кленовый лист так отчетливо выделялся на фоне ее черных брюк, что невольно девочки залюбовались им. Люся взяла лист за черенок и поднесла к лицу. Сухой и едва уловимый запах осени показался ей тревожным и грустным. Люся подняла руку над головой и разжала пальцы. Медленно кружась в воздухе, лист стал падать на землю.
        «Если он коснется земли прежде, чем Лу успеет что-то сказать, Гена сегодня позвонит!»- загадала про себя Черепашка. Откуда-то сверху послышалось зловещее «ка-а-ар!». В ту же секунду красный лист опустился на землю. Потом наступила тишина, а через несколько секунд снова одно за другим: «Ка-а-ар! Ка-а-ар!»
        Лу со значением посмотрела на Черепашку:
        - Не хотела бы я оказаться в роли этой вороны, но попомни мое слово, подруга: этот Геша от тебя просто так не отстанет!
        - Да уже два дня прошло, а он ни разу не позвонил... А его нового телефона я не знаю,- тихо отозвалась Черепашка, и Лу услышала в ее голосе плохо скрываемую грусть.
        - Молодец этот твой Ник!- с неожиданной экспрессией заметила Лу.- Ведь он сущую правду сказал: Геша- форменный подлец!
        - Ник этого не говорил,- возразила Черепашка.- Он сказал, что у Гены в душе нет Бога.
        - Это одно и то же,- махнула рукой Лу.
        - И потом, это была просто неудачная шутка...- Черепашка, склонив голову набок, заглядывала под козырек клетчатой кепки Лу.
        - Как знать,- покачала головой Лу и привычно изящным жестом руки перекинула через плечо свои необыкновенно густые черные волосы.- Ладно, пойдем. Холодно что-то стало.
        Она зябко передернула плечами и поднялась, решительно одергивая кожаную светло-зеленую куртку.
        - Ничего у нас ним не будет!- казалось, уговаривала себя Черепашка, поднимаясь со скамейки.- Вот увидишь!
        - Мне-то что?- Огромные черные глаза Лу превратились в щелочки, и она с сомнением покачала головой. Так она делала всегда, когда считала, что дальнейшее выяснение отношений- пустая трата времени. В конце концов, Черепашка- самостоятельный и умный человек. Вон, вся программа на ней держится! Не каждой такое по силам! «Пусть сама решает, как ей поступить с этим подлецом»,- мысленно рассуждала Лу, ни секунды при этом не сомневаясь, что Геша Ясеновский- самый настоящий подлец.
        «А честно ли я поступаю, скрывая от Черепашки такую важную, хоть и страшную вещь? Может, нужно рассказать ей о том споре?»- Сомнения терзали Лу, но она решила до поры до времени оставить все, как есть. Кто знает, как сложится жизнь? А вдруг окажется, что Люся права, и у этой истории не будет продолжения, зачем же тогда Лу будет ее травмировать? И потом, она ведь пообещала тогда Гене, что никогда не расскажет Черепашке об их с Шуриком споре...
        Она дала ему слово! А если нарушаешь слово, успокаивая себя тем, что дала его непорядочному человеку, чем ты тогда сама от этого человека отличаешься?
        6
        Вот уже два дня, как Геша в буквальном смысле не находил себе места. Аппетит и сон покинули его, казалось, навсегда. На уроках он сидел с совершенно отсутствующим видом, ничего не запоминая, попросту не слыша объяснений учителей. На вопросы одноклассников, что с ним творится, Гена уклончиво отвечал, что всему виной осенняя депрессия.
        От неусыпного ока родителей тоже не ускользнули явные перемены в поведении сына. Всегда такой жизнерадостный и беззаботный, он слонялся теперь из угла в угол и был мрачнее тучи. Геша не слушал музыку, не выходил на улицу и даже к телефону подходить отказывался. По телевизору он смотрел теперь одну-единственную передачу- «Уроки рока». Впрочем, еще Гешу интересовал компьютер. Однако теперь его интерес сводился лишь к проверке почты. Убедившись, что никаких сообщений нет, Геша, не скрывая разочарования и досады, выключал компьютер и надолго уходил в свои тревожные мысли.
        Никогда раньше Гена Ясеновский не испытывал ничего подобного. Даже тогда, полгода назад, когда ему показалось, что он безумно влюбился в Лу, это было совсем другое! То чувство прошло так же стремительно, как и возникло, не оставив в его душе почти никакого следа. Теперь же он то и дело ловил себя на том, что, как последний безумец, повторяет вслух на разные лады ее имя: Люся, Люсенька, Черепашка! Как какое-то магическое заклинание, способное изменить его ставшую с некоторых пор почти невыносимой жизнь.
        С самых первых секунд их встречи Гена понял, что Люся ничего не знает о том их дурацком споре с Шуриком Апариным. Значит, Лу сдержала слово и ничего ей не сказала. С самим же Шуриком Геша уже полгода как не поддерживал никаких отношений. С того самого дня, как вернул ему совсем уже было выигранный снегоход. Правда, Шурик несколько раз звонил ему сюда, уже на новую квартиру (узнал откуда-то телефон!), но Геша недвусмысленно дал ему понять, что не желает возобновления их дружбы. И вскоре звонки прекратились. Чего бы только не отдал теперь Геша, чтобы вернуть время вспять! Случись это, он ни за что на свете не стал бы заключать того циничного пари! Посули ему Шурик хоть сто таких снегоходов и весь мир в придачу!
        «Какой же я был осел!- в бессильной злобе корил себя Геша.- Как же я не разглядел, какое со мной рядом находилось чудо! И ведь она любила меня! По-настоящему любила! И даже если Лу ничего ей не рассказала, она ведь может это сделать в любую минуту!»
        Нет, Геша не врал Черепашке, что начал вспоминать о ней задолго до выхода в эфир первой программы «Уроки рока». И не просто вспоминать! Он словно бы влюблялся в свои воспоминания с каждым днем все сильней и сильней. На какое-то время Геше даже удалось стереть из памяти все, что было связано с его вероломным предательством- всю эту историю с нелепым пари, снегоходом и Шуриковой повестью, которую тот писал, используя Гешины циничные откровения. И когда ему удалось забыть всю неприглядную сторону этой истории, чувство вины перестало его мучить, уступив место светлым воспоминаниям. Он помнил все, о чем они говорили с Черепашкой, каждое, казалось, слово ее помнил, и то, как строго она иногда смотрела на него, ее тихий смех, плавные жесты, неторопливую манеру говорить... Это было похоже на наваждение. Но позвонить Люсе Геша не решался, хотя это было именно то, что ему хотелось сделать больше всего на свете. А уж когда он первый раз увидел ее по телевизору, то тут у него и вовсе крышу снесло. Подобно какому-нибудь желторотому фанату, Геша записывал на видео каждую программу с участием Черепашки и потом
просматривал ее бесконечное количество раз. Геша находил какие-то новые, не замеченные им раньше интонации ее голоса, жесты, улыбки и радовался своим открытиям, бережно храня в памяти каждое Люсино слово.
        Как же все-таки он решился на этот звонок? Вернее, решился заговорить с ней, потому что звонил-то он чуть ли не каждый день, звонил и молчал. Геша и сам не смог бы сказать определенно, что он почувствовал в тот миг, когда, услышав в трубке Люсин голос, вопреки обыкновению, не нажал на рычаг, а вымолвил дрогнувшим голосом: «Здравствуй, Люся!»
        «Нет, так невозможно! Я должен сам ей обо всем рассказать!»- эта мысль, а вернее, порыв возникал в его душе уже в тысячный раз. Но не так-то просто сознаться в собственной низости, тем более человеку, которого любишь.
        Гена щелкнул мышкой. Он снова решил проверить электронную почту. Вчера утром он отправил Люсе письмо и теперь ждал ответа на него. В этом письме Геша признавался в собственной глупости, просил прощения за то, что повел себя на концерте, вернее, после него как последний дурак. Письмо получилось сбивчивым, переполненным эмоциями, но искренним и пронзительным. Всего этого по телефону не скажешь. Да и боялся Геша звонить Черепашке по телефону. Боялся, что она пошлет его куда подальше и рассмеется в трубку...
        Люся ждала его звонка. Уже второй день. Почему она не окликнула его тогда, не побежала за ним и не спросила, о чем он хотел сказать? Что имел в виду Гена, когда говорил, что дело не в Нике, а в ней? Какой же она все-таки стала черствой! Неужели и вправду телевидение так изменило ее? Видела же, что человеку плохо! Как ссутулилась его спина, как дрожал голос! А этот последний, полный отчаяния взгляд! Он смотрел так, будто умолял о помощи! А она даже телефон его не спросила. Даже мысли у нее такой не возникло!
        - Чего такая кислая сидишь?- заглянула в Черепашкину комнату Елена Юрьевна.- На работе неприятности?
        - Нет, мам... С работой все в порядке. Просто грустно как-то... Может, потому что осень?- Люся попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жалкой, вымученной.
        Во взгляде Елены Юрьевны читалась тревога. Она постояла еще немного на пороге, потом вздохнула и, так ничего и не сказав больше, вышла. С дочерью у них сложились искренние и доверительные отношения. Лелик и Черепашка были настоящими подругами и секретов друг от друга не держали. Во всяком случае, Люсиной маме очень хотелось, чтобы это было так. Впрочем, Елена Юрьевна знала: в те редкие минуты, когда Люся замыкалась и уходила в себя, ее лучше не трогать. Пройдет немного времени, и дочь сама обо всем расскажет.
        Нужно было проверить почту. Ведь она целых два дня не делала этого. Черепашка включила компьютер, вошла в Интернет, а потом в свой почтовый ящик. Непрочитанных сообщений была целая куча, но его письмо Люся увидела сразу. Признаться, она совсем не ожидала, что Гена решит воспользоваться электронной почтой. Ведь он не спросил ее электронный адрес. Впрочем, узнать его не составляло никакого труда. На то и существовал сайт, созданный ее поклонниками. В графе сообщений было написано лишь несколько слов: «Люся, очень тебя прошу, прочитай мое письмо!» Само же письмо было отправлено прикрепленным файлом.
        Внезапно пальцы перестали ее слушаться, и прошло несколько долгих секунд, прежде чем Черепашке удалось открыть текст письма.
        Люся! В «Форпосте» я повел себя как дурак. Прости меня. Но этот Ник - он так смотрел! Он буквально пожирал тебя взглядом. Мне просто противно стало... Я еле сдержался, чтобы не врезать ему! Подумал, что, если я полезу драться, у тебя могут быть на работе серьезные неприятности. Только это меня и остановило. Звонить тебе не могу. Боюсь. И стыдно. Больше всего на свете я бы хотел оберегать тебя, защищать, заботиться о тебе! Ты ведь такая маленькая, хрупкая! И ничего ты не изменилась! Ты осталась такой же беззащитной и простодушной, как раньше, а все эти рок-звезды... они же настоящие монстры... Плевать они хотели на всех! Я боюсь за тебя! Помнишь, я сказал, что дело не в Нике? Понимаешь, мне показалось, что тебе самой нравится, как он на тебя смотрит! Ты улыбалась, когда он нес всю эту чушь... Понимаю, что работа есть работа... И кто я такой вообще, чтобы упрекать тебя? Какое я имею на это право? Никакого! Люся! Я жить без тебя не могу... Но я не стану надоедать тебе звонками и письмами, не буду добиваться твоей любви. Я понимаю, что не заслуживаю ее, понимаю, что упустил свой шанс... Мой поезд
ушел. И ни о чем я тебя не прошу. Только знай: если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь... или даже жизнь... И то, что ты теперь звезда и у тебя куча поклонников, здесь ни при чем. Это- правда. Когда ты сказала в метро, что собираешься уйти с телевидения, я даже обрадовался. Уверен, ты заметила это. Я люблю тебя, Люся. Тебя люблю, а не ви-джея Черепашку! Пишу об этом потому, что говорить о чувствах ты мне запретила. И правильно сделала. А теперь «убей» мое письмо и живи дальше. А я буду делать вид, что тоже живу. Спасибо, что ты по-прежнему называешь меня Гена, а не Геша, как все.
        Твой Гена.
        Черепашка три раза перечитала письмо, потом пошла на кухню, выпила воды, не видя ничего вокруг и натыкаясь на мебель, вернулась в комнату, села за компьютер.
        «Я думала, ты позвонишь. Ждала. Спасибо за письмо».- Люся задумалась, перевела взгляд на окно. Она не знала, как писать о своих чувствах. Как написать, что никто и никогда не говорил ей, что хочет заботиться о ней, защищать, оберегать ее? Что, прямо вот так взять и написать, что его письмо сделало ее счастливой? Что она не помнит никаких обид, не держит на него зла и верит каждому его слову? Как написать, что все эти полгода она только тем и занималась, что обманывала себя, пытаясь убедиться в том, что забыла его? Что и на телевидении стала работать для того лишь только, чтобы перестать о нем думать и вспоминать. И ведь в какой-то момент Черепашке вдруг искренне показалось, что она добилась-таки цели, что Гена ее больше ни капельки не волнует и что даже самый след воспоминаний о нем ей удалось стереть из памяти. Но стоило Люсе лишь услышать снова по телефону его голос, увидеть его, как мир вокруг словно перевернулся! Как сказать, что теперь ей ничего уже не важно: кто кого бросил и что произошло тогда, полгода назад?! Лишь бы теперь Гена снова был рядом! Может быть, рассказать ему, сколько парней
тщетно пытались добиться ее расположения, а она даже и думать ни о чем таком не могла, будто бы знала, чувствовала, что вернется Гена, а вместе с ним вернется их любовь! И пусть говорят, что ничто никогда не возвращается. Случаются же в жизни чудеса!
        Но ничего этого Черепашка писать не стала. Все же, чтобы ни говорил Гена, но изменилась она за эти полгода. И было бы странно, если б этого не случилось! Прерывисто вздохнув, словно решившись на что-то важное, Люся стерла все, что написала и быстро-быстро застучала по клавишам.
        Привет! Конечно, приятно, что ты обо мне такого высокого мнения, но не признаться не могу: я нарочно кокетничала с Ником. Считай, что назло тебе. Ты разозлился, и я этому очень рада. Видишь, какой я теперь стала? Спасибо, что не устроил в клубе драку. А рок-звезды- тоже люди. Они бывают разные! Защищать меня не от кого, но за заботу опять же спасибо. Очень рада, что ты теперь читаешь не только про Гарри Поттера, но и русскую классику...
        Тут Люся хотела указать на то место его письма, которое являлось почти что цитатой из чеховской «Чайки»: «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее...», но, подумав, не стала этого делать. Она снова перечитала все, что написала, выделила весь текст черным полем и... удалила его. Лишь с третьей попытки Черепашке удалось написать ответ. И получился он вот каким.
        Гена! Я очень рада, что ты мне написал. Давай больше не вспоминать эту глупую историю с Ником. И вообще, давай не вспоминать прошлого! Во вторник, после школы, я свободна. Если тебе до сих пор по каким-то причинам страшно и стыдно мне позвонить, сообщи свой номер. Ведь я его не знаю! Буду ждать.
        Люся.
        7
        Нет, Лу не стала рассказывать Черепашке о том споре. Но сидеть сложа руки и спокойно наблюдать, как ее лучшая подруга второй раз падает в одну и ту же пропасть, она просто не могла. Лу решила действовать через Лелика. Предварительно выведав у Люси о времени очередной съемки, она позвонила Елене Юрьевне. Лу заявила, что речь пойдет о жизненно важных вещах. Не на шутку встревоженная женщина без лишних вопросов согласилась на встречу. Тем более, что ей и самой все эти дни было как-то не по себе: поведение дочери настораживало.
        - То-то я смотрю- два дня ходила как в воду опущенная, а потом веселой такой стала- шутит, смеется...- Елена Юрьевна вздохнула.- И молчит, главное, как партизан!
        - Вот и поговорите с ней сами!- Лу подула на дымящийся в чашке кофе.
        Они сидели на кухне. За окном шел дождь. И хотя на часах было три часа дня, Елена Юрьевна включила верхний свет.
        - Не люблю такую погоду. На душе сразу неуютно делается... Вот и зажигаю свет во всех комнатах.- Лелик нервно накручивала на палец льняную клетчатую салфетку.- «Поговорите!»- передразнила она Лу, с неожиданной злостью отбросив салфетку в сторону, будто в том, что происходило с ее дочерью, виноват был именно этот клетчатый лоскут.- Легко сказать! Во-первых, Люся-то мне ничего не рассказывала, а во-вторых, даже если расскажет, что я могу сделать? Она ведь уже взрослая!
        - Она-то взрослая, зато вы- как маленькая!- возмутилась Лу.- Чья Черепашка дочь, ваша или моя?
        - Моя,- не стала возражать Лелик.
        - Тогда скажите, что не позволите какому-то подонку калечить ей жизнь, скажите, что в одну реку дважды не входят! Про больницу напомните, в конце концов!
        - Ну, про реку, пожалуй, еще, куда ни шло...- с сомнением в голосе протянула Елена Юрьевна.- А про подонка…- Она запнулась, будто само это слово было труднопроизносимым.- И про больницу ни за что не стану говорить! Это жестоко,- закончила фразу Люсина мама и тряхнула волосами.
        - А по-вашему, лучше будет, если Черепашка снова туда угодит?- продолжала наступать Лу.- Или вы верите, что этот негодяй ни с того ни с сего воспылал к Черепашке неземной любовью? Полгода назад бросил, а сейчас вдруг воспылал? С чего бы это?- Лу возмущенно вскинула брови. Ее черные глаза округлились. Казалось, еще секунда- и из них посыплются искры.
        - Ну, мало ли...- нерешительно пожала плечами Елена Юрьевна.
        - Да просто перед друзьями порисоваться захотелось! Еще бы! Сама ви-джей Черепашка за ручку с ним ходит!
        - Ну хорошо,- уступила наконец Лелик.- Только ты позволишь сказать Люсе... о нашем разговоре?
        - Разумеется,- решительно кивнула Лу.- Если хотите, я могу сама это сделать! Что тут такого?
        - Нет, нет, не нужно.- Елена Юрьевна энергично замотала головой.- Лучше уж я.
        По дороге домой Лу очень гордилась собой и чувствовала себя почти героем. Ведь одному Богу было известно, каких усилий стоило ей сдержаться и не рассказать Лелику всей правды об этом негодяе! Хотя несколько раз ее прямо-таки подмывало это сделать.
        - Ты же говорила, что во вторник у тебя нет съемки,- начала издалека Елена Юрьевна, глядя, с каким усердием Черепашка занимается своим макияжем. Вот уже сорок минут она крутилась перед зеркалом, подбирая румяна в тон губной помаде.
        - А ее и нет!- небрежно бросила Люся и улыбнулась своему отражению.
        Сегодня она очень нравилась себе. Особенную же свежесть лицу придавали, как казалось Люсе, две соломенного цвета пряди, которые она высветлила вчера вечером, без спросу воспользовавшись маминым осветлителем.
        - Куда же ты собираешься?- В голосе Елены Юрьевны проступили совершенно не свойственные ей интонации. Сейчас ее голос звучал требовательно и несколько даже раздраженно.
        Черепашка с удивлением посмотрела на маму:
        - А почему ты спрашиваешь? Да еще таким тоном?..
        - А каким же тоном прикажешь спрашивать, если я вижу, что моя дочь вот-вот совершит непоправимую ошибку?
        - Что с тобой, мам?- Черепашка резко развернулась на крутящемся, от пианино, стуле.- Ты это о чем?
        - Не о чем, а о ком!- Елена Юрьевна чувствовала, как учащенно забилось вдруг ее сердце. Она понимала, что делает сейчас что-то не то или не так, но давать задний ход было уже поздно.- Я говорю о Гене Ясеновском,- произнесла Елена Юрьевна, понизив голос.- Ведь ты сейчас идешь к нему, или нет?- с робкой надеждой в голосе спросила она. А потом вдруг выкрикнула неожиданно для самой себя:- Я не позволю! Слышишь, не позволю этому мерзавцу ломать твою жизнь второй раз!
        Люся молчала. Она смотрела на маму невидящим взглядом. Как будто бы сквозь нее смотрела. Никогда раньше Елена Юрьевна не позволяла себе разговаривать с дочерью в подобном тоне. Но ведь и Люся никогда не вела себя так скрытно! Она всегда делилась с мамой, просила у нее совета, прислушивалась к ее мнению...
        - Пойми, Люсенька!- Теперь в голосе Лелика слышались отчаяние и с трудом сдерживаемые слезы.- В одну реку дважды не входят! Вспомни, как он поступил с тобой! Неужели ты все забыла? Так быстро? Ну подумай, чего это он вдруг вспомнил о тебе? По телевизору увидел- вот и вспомнил!
        - Неправда!- одними губами прошептала Черепашка.- Замолчи, я тебя очень прошу!
        - Не буду я молчать! Твоя беда в том, что у тебя нет гордости! Такое не прощают! Ведь он опять бросит тебя! Позабавится и бросит!- Слова эти прозвучали хлестко, как удары кнута.
        Черепашка вздрогнула и отвернулась. Спустя несколько секунд она медленно поднялась со стула и, глядя матери прямо в глаза, спросила:
        - Ты читала мою почту?
        - Еще чего!- вскинулась Елена Юрьевна.
        - Тогда откуда ты узнала про Гену?
        - Ко мне приходила Лу...
        - Что вам всем от меня нужно? Оставьте нас в покое, слышите, вы?! Это моя жизнь! Не лезьте в нее своими…- Черепашка не смогла договорить, захлебнувшись слезами,- они покатились из глаз неожиданно, и Люся, размазывая по щекам горячие слезы, а вместе с ними и румяна, которые минуту назад так тщательно наносила, кинулась в прихожую. Рывком сорвала она с вешалки ветровку, схватила рюкзак и, хлопнув дверью, выскочила на лестничную площадку.
        По ее неуверенным и в тоже время порывистым движениям Гена понял: у Черепашки что-то произошло. Теперь он стал необыкновенно чутким к каждому ее жесту, к каждому вздоху. Ему даже казалось, что иногда он слышит Люсины мысли.
        Они гуляли по аллеям Парка культуры. Больше всего ему хотелось сейчас обнять Черепашку, прижать к себе и тихо спросить: «Кто тебя обидел, маленькая моя? Расскажи!» Но Гена шел молча, а сжатые в кулаки руки он спрятал в карманы куртки.
        Люся подняла воротник ветровки, перекинула рюкзак с правого плеча на левое, чтобы быть поближе к Гене.
        - Давай сюда!- Он забрал у нее рюкзак.
        - Слушай, а у тебя, случайно, нет знакомых, у которых можно было бы немного пожить?- Каждое слово давалось Люсе с трудом.
        - Кому пожить?- после паузы спросил Гена.
        - Мне. Я с мамой поссорилась... Они все против нас! И мама моя, и Лу! Никого не хочу видеть! Ну скажи, чего они лезут?!
        Не в силах более сдерживать себя, Гена протянул Черепашке обе руки, нежно привлек ее к себе и замер на несколько секунд, чувствуя, как гулко и совсем близко бьется ее сердце. Теперь у него получилось будто бы два сердца сразу. И оба бились в одном ритме. Только одно было чуть пониже и справа... Люся запрокинула назад голову и в ту же секунду ощутила у себя на виске его прохладные, сухие губы.
        Гена целовал Черепашку робко, неуверенно, словно боялся обидеть ее неосторожным, слишком порывистым и откровенным проявлением чувств. Все происходило как во сне. В какой-то миг Черепашке даже показалось, что она действительно спит. И она украдкой ущипнула себя. Голова так сильно закружилась, что Люся испугалась, что вот-вот упадет. Теперь она знала, почему точку, которая находится там, где у людей заканчивается (или начинается?) грудная клетка, называют солнечным сплетением. Сейчас у Люси именно в этом месте будто бы сплелись между собой тысячи обжигающих солнечных лучиков! Черепашке было трудно дышать, не хватало воздуха. От солнца, палящего внутри, стало нестерпимо жарко, она закрыла глаза. И в этот миг их губы встретились...
        - Слушай, Черепашка, а давай я пойду к твоей маме и все объясню!
        - Нет!- Люся испуганно замахала на Гену руками.- Ни в коем случае! Она и слышать о тебе ничего не хочет! После того, что было...- добавила она, виновато опустив голову.
        - Вообще-то твою маму можно понять. Я бы на ее месте вообще под замком тебя держал! И все-таки я должен с ней встретиться!
        - И не думай даже!- Черепашка шутливо погрозила Гене кулаком.
        Они сидели в маленьком уютном кафе. Пили кофе со сливками и ели любимое Люсино пирожное «Наполеон».
        - Люся!- Гена осторожно коснулся ее руки.- Ну, давай я хотя бы с Лу поговорю!
        - Не надо ни с кем разговаривать!- Черепашка нервно поправила сползшие на кончик носа очки.- Мы с тобой ни в чем не виноваты, а значит, не должны ни перед кем оправдываться! Ты лучше подумай, куда будем меня сегодня девать?- Люся улыбнулась, и столько нежности было в ее улыбке, что Гена не выдержал и, перегнувшись через стол, дотянулся до нее и поцеловал в губы.
        - А пойдем ко мне?- он робко заглянул Черепашке в глаза.
        - У тебя родители... Начнут вопросы разные задавать... Не хочу!- она решительно замотала головой.
        - Во-первых, у меня одна мама. Отец куда-то в область укатил по делам, а во-вторых, у нас есть специальная комната. Называется «гостевая». Только мне кажется, твою маму все равно надо как-то предупредить...
        - А я и так собиралась ей позвонить.- Черепашка достала из рюкзака мобильный телефон, выданный ей на работе, и принялась быстро нажимать на кнопки.
        Услышав, что в трубке ответили, Гена весь как-то напрягся и выпрямил спину. Чувствовалось, как сильно и искренне переживает он за Люсю.
        - Алло, мама?- прижимая трубку к уху, напряженным голосом проговорила Черепашка.- Я сегодня не приду ночевать...
        Последовала короткая пауза, до Гены доносились тревожные и резкие интонации голоса Люсиной мамы. Однако слов разобрать он не мог. Впрочем, этого и не требовалось.
        - Не важно. Извини, я спешу,- отрезала Люся, отключила телефон и перевела дыхание.
        - Круто!- прокомментировал Гена.- Раньше ты никогда с мамой так не разговаривала!
        - Сама себе удивляюсь!- печально улыбнулась Черепашка и провела рукой по его щеке.
        8
        Виктория Михайловна, конечно, помнила Люсю. Но, увидев ее на пороге своей квартиры, удивилась. И даже не смогла этого скрыть. Она не знала, по какой причине так внезапно окончился полгода назад роман сына с этой хрупкой девчушкой (так Виктория Михайловна называла про себя Люсю), но чувствовала, что произошло это по инициативе Геши. И все же основной сюрприз ждал ее впереди.
        Пока Черепашка мыла руки и приводила себя в порядок, Гена, вызвав маму на кухню, шепотом сообщил ей, что Люся останется у них на ночь.
        - То есть как?- изумилась Виктория Михайловна.
        - Я тебе потом все объясню! Все нормально, мам... Главное- не дергайся. Ты постели ей в гостевой,- поспешно уточнил он, желая как можно скорее расставить все точки над «i».
        Виктория Михайловна с облегчением вздохнула:
        - Конечно, конечно... А Люсины родители не будут волноваться?
        - Не будут,- последовал резкий ответ. В эту секунду Гена услышал, как в ванной перестала литься вода.- Она мне очень дорога!- успел сказать он, прежде чем дверь ванной комнаты открылась.
        Люся выглядела смущенной и немного даже испуганной, хотя изо всех сил старалась этого не показывать.
        - Проходите в комнату!- приветливо улыбнулась Виктория Михайловна.
        Признание, которое сделал ее сын секунду назад, поразило ее. Она всю жизнь считала Гену скрытным и замкнутым мальчиком. Никогда он не рассказывал ей о своих чувствах, не посвящал в подробности своих отношений с девушками. Впрочем, в их семье вообще не принято было откровенничать друг с другом. А тут вдруг- такое!
        - А хотите посмотреть семейный альбом, пока я ужин буду готовить?- предложила Виктория Михайловна, чтобы только не молчать.
        - Сейчас же твой сериал начинается!- напомнил Гена.- Давай лучше так: ты смотри свой сериал, а мы с Люсей приготовим ужин. А семейный альбом на закуску оставим!
        Улыбнувшись, Виктория Михайловна согласилась, хотя и понимала, что сейчас ей не до сериалов. Она посмотрела на сына с интересом, так, будто увидела его впервые. Иногда ее посещали грустные мысли. Казалось, что сын вырос эгоистом, что он вообще не способен влюбиться по-настоящему, так, чтобы потерять голову, забыть о себе хоть на время. Теперь, видя, с какой неописуемой нежностью смотрит Гена на Люсю, она поняла, что ошибалась в нем. И словно тяжелый груз свалился с души Виктории Михайловны.
        Люся и предположить не могла, что Гена умеет так хорошо готовить! Причем видно было, что этот процесс доставляет ему удовольствие.
        - Так!- потер руки Гена.- Ты моешь и режешь овощи для салата, а я займусь мясом!- распорядился он, доставая из холодильника помидоры, огурцы и зелень.
        - А как резать, крупно или мелко?- растерялась Люся.
        Последнее время она привыкла командовать, а не подчиняться.
        - Чем мельче, тем лучше!- ответил Гена и поцеловал Черепашку в самую макушку.
        Люсе казалось, что ничего вкуснее приготовленных Геной отбивных она в жизни не ела! Искренне выражала Черепашка свое восхищение его кулинарным талантом.
        - Вот выйдешь за меня замуж…- Гена выдержал паузу, внимательно посмотрел на Люсю и продолжил:- Я тебе каждый день такие буду готовить, пока ты там на своем телевидении...
        Он не успел договорить, потому что зазвонил телефон.
        - Это тебя!- Виктория Михайловна протянула сыну радиотелефон.
        От Люсиного внимательного взгляда не ускользнуло, как внезапно изменилось его лицо и как побледнели его щеки. Гена порывисто встал и вышел из комнаты. Откуда-то из прихожей до Черепашки доносился его взволнованный голос. Виктория Михайловна как-то странно покосилась на Люсю и виновато предложила:
        - Еще чаю?
        Всегда вежливая и учтивая Черепашка, на этот раз лишь молча кивнула.
        Виктория Михайловна терялась в догадках: что же такое творится с ее сыном? Привел в дом девушку, сказал, что она останется на ночь. И тут же ему другая звонит... И видно же по его реакции, что это не одноклассница, забывшая записать домашнее задание!
        Гена вернулся минуты через три. Он был по-прежнему бледен. Глаза беспокойно бегали из стороны в сторону. Он словно бы избегал встречаться с Черепашкой взглядом.
        - Люсь,- сказал он наконец упавшим и каким-то бесцветным голосом,- вы пока тут посидите с мамой, а я скоро вернусь...
        Черепашка не стала его ни о чем расспрашивать, хотя ей ужасно хотелось узнать, чей же это звонок так резко изменил их планы на вечер, начало которого было похоже на сказку? Где-то внутри остро засосало уже знакомое ей чувство ревности. Можно было, конечно, подняться и уйти... Но Люся твердо решила домой сегодня не возвращаться. И еще она должна была его дождаться.
        Между тем Гена наспех оделся, как-то рассеянно поцеловал ее в щеку, и пробормотав: «Не волнуйся, все будет хорошо»,- ушел.
        9
        - Тебе взять что-нибудь?- Гена заметно волновался: то и дело запускал пальцы в свою густую, шапкой, шевелюру, теребил блестящую застежку кожаной куртки.
        Ответом был преисполненный презрения взгляд его спутницы. Лу назначила Геше встречу в «Двух клонах».
        Дизайн и вся обстановка кафе были весьма своеобразными и вполне соответствовали его названию. Стеклянные стены, квадратные на высоких ножках столики, сделанные из блестящего люминисцентного металла, высокие стулья в форме металлического круга, укрепленного на ножке. И столы, и стулья были прикручены к серебристому пластику, который покрывал весь пол кафе. И сколько бы посетителей ни находилось тут, всегда оставалось ощущение какой-то гулкости, необжитости и пустоты пространства. Эффект этот был запланирован и достигался за счет непривычно больших расстояний между столиками.
        За стойкой, имевшей столь же лаконичный и холодный вид, как и все остальное убранство этого странного заведения, стояли всегда совершенно лысые братья-близнецы Макс и Дэн. Может быть, на самом деле их звали совсем иначе, но посетители кафе обращались к ним только так. Причем никто, похоже, не отличал, кто из них Макс, а кто Дэн. Обритые под ноль близнецы были похожи друг на друга как две капли воды и одевались тоже совершенно одинаково: широченные штаны-трубы, пестрые маечки и серебристые широкие галстуки, нелепо болтавшиеся на их голых и длинных шеях. И даже татуировки, которые щедро украшали руки и плечи братьев-близнецов, тоже были абсолютно одинаковые. Макс и Дэн никогда не улыбались, говорили мало, в основном лишь односложно отвечая на вопросы посетителей. Но, вероятно, им просто было велено так держаться: отстраненно и сурово. Так было задумано хозяином кафе. В жизни они, скорее всего, вели себя как обычные люди, а здесь создавали образы, как на сцене. Близнецы Макс и Дэн олицетворяли собой тех самых клонов, которых должно было быть двое.
        - Дэн, принеси мне, пожалуйста, апельсиновый сок!- обратилась Лу к подошедшему к их столику бармену, демонстративно игнорируя вопрос Геши.
        Скупо кивнув, бармен удалился.
        - Ну чего ты смотришь на меня, как на врага?!- не выдержал тот.- Пойми, я люблю Люсю! И она меня, кажется, тоже,- не слишком уверенно добавил он.
        - Да что ты говоришь!- с презрением фыркнула Лу.
        Он залпом опустошил свой бокал. Это была уже вторая порция коктейля со странным для напитка названием «Собака». Учитывая специфику заведения, в котором они находились, можно было предположить, что имеется в виду международный значок @, который, кстати, в некоторых странах называют «котенком», а в некоторых- «кроликом». Коктейль «Собака» содержал в себе совсем неслабый процент алкоголя, благодаря чему Гена чувствовал сейчас необыкновенную решимость сказать Лу все, что уже давно рвалось наружу.
        - Вот мы с тобой сидим сейчас тут, а она там- у меня дома! И у меня крыша едет! Думаю: а вдруг она уйдет? Не дождется меня, обидится?
        Лу с недоверием посмотрела на Гешу. Но уже в следующий миг взгляд ее черных глаз изменился. С таким неподдельным отчаянием смотрел он сейчас на нее, что у Лу сжалось сердце. Ей даже почудилось, что у него выступили слезы. А Геша, не видя, казалось, никого и ничего вокруг, продолжал свою пламенную речь:
        - Ты думаешь, я не понимаю, что поступил тогда как последний подлец? Думаешь, не понимаю, из-за кого Люся попала в больницу? Но ведь теперь-то все по-другому! Пойми же ты, наконец!- Он замолчал и перевел дух:- Клянусь тебе, Лу: я никогда в жизни ничего подобного не чувствовал!.. И точно знаю: если Люся бросит меня... или с ней что-то случится...- Тут он снова запнулся и набрал в легкие побольше воздуха:- Я никогда уже не смогу полюбить... Никого. Ну хочешь, я сам ей все расскажу? Хочешь? Расскажу, что был дурак, что поспорил на снегоход, что потом показалось, что в тебя влюбился? Хочешь?
        - Не надо,- глухо отозвалась Лу, глядя куда-то в сторону.
        В эту секунду она внезапно ощутила жгучий стыд. И если бы не смуглый от природы цвет кожи, то наверняка ее щеки залились бы сейчас краской. Как же она может вот так бесцеремонно вторгаться в чужую жизнь? В чужие чувства? Кто ей дал такое право?
        - Послушай, Геш... Не знаю, почему, но я тебе верю,- тихим голосом призналась Лу.- Верю, что ты любишь Черепашку. И знаю точно, что она тебя тоже любит... С тех самых пор... Ты извини меня, ладно?..- От ее прежней решимости, казалось, и следа не осталось.- Только, знаешь, мне кажется, ты должен объясниться с Леликом... Ну, в смысле, с Черепашкиной мамой,- поспешно пояснила Лу.- Ведь это она мне позвонила... Она очень волнуется за Люсю, и во многом это моя вина.- Лу подняла на Гешу виноватый взгляд:- Если б я ей не сказала, она бы ничего и не знала и Черепашка не ушла бы из дому...
        - Перестань,- попросил он и, словно внезапно вспомнив о чем-то, спросил:- Кстати, а откуда у тебя мой телефон?
        - Шурик Апарин дал.- Лу тряхнула копной черных волос и рукой откинула их назад. Так она делала всегда, когда волновалась и хотела это скрыть.
        - Шу-ри-ик...- медленно и как-то печально повторил Гена.- А разве он... Хотя да. Кажется, он звонил мне пару раз.
        - Наверное, я поступила опрометчиво, позвонив ему,- резко вскинула голову Лу.- Ведь мне пришлось объяснять, зачем мне понадобился твой телефон... И когда Шурик услышал, что ты и Черепашка снова вместе...- Тут Лу запнулась, потерла пальцами виски, будто ее мучила головная боль, а потом посмотрела на Гену страдальческим взглядом и заговорила снова:- Он так оживился... Начал выпытывать у меня подробности, что да как... А ведь я и сама толком ничего не знаю. Но что же мне было делать? Я ведь пообещала Лелику, что узнаю, где Люся... А вы сами, между прочим, виноваты!- с вызовом выкрикнула вдруг Лу.- Ты должен был убедить Люсю вернуться домой!
        - Наверное, ты права,- совершенно серьезно проговорил Геша, поднимаясь из-за стола.
        - Ты сейчас домой?- Лу смотрела на Гешу исподлобья, как нашкодивший ребенок.
        - Нет.- Он медленно покачал головой.- Пойду к Люсиной маме...
        - А хочешь, я с тобой?- с готовностью вскочила Лу.
        - Нет,- последовал твердый ответ.- Я сам.
        Кафе «Два клона» находилось совсем неподалеку от Люсиного дома. Всю дорогу Гена думал о Шурике. Ведь даже Лу не знала того, что было известно Шурику... Все подробности их с Черепашкой отношений Гена подло пересказывал Шурику, а тот, используя его откровения, писал свою повесть... И хотя повесть эта так и осталась недописанной (Гена вернул снегоход, когда до окончания срока их пари оставалось две недели), рукопись Шурик наверняка сохранил.
        Терзаемый муками совести, Гена шел по тускло освещенной улице. На душе было муторно. Ощущение зыбкости их с Люсей отношений, предчувствие неотвратимой беды, нависшей над ними, не давало ему покоя. Гене казалось сейчас, что весь мир ополчился против них. Утешало одно: хоть Лу поверила в искренность его чувств! Но, зная подлый характер своего бывшего друга, Геша понимал: Шурик не упустит возможности ему отомстить. Усилием воли Гена заставил себя не думать об этом. Тем более, что изменить или как-то повлиять на ситуацию он уже не мог. Даже если представить, что он позвонит Шурику и станет умолять его не рассказывать ни о чем Черепашке, то этим он только навредит и ускорит казавшийся ему неизбежным конец их с Люсей отношений. Какое страшное слово- «конец»... Впрочем, существовал и другой выход: самому во всем признаться Люсе. И тогда конец наступил бы тотчас, немедленно... Но зато это было бы честно. Однако при одной только мысли о том, чтобы самому рассказать Люсе обо всем, у Гены потемнело в глазах и по спине побежали крупные, холодные мурашки.
        Елена Юрьевна встретила Гену спокойно, будто его приход не явился для нее неожиданностью. Впрочем, так оно и было. Как только они расстались, Лу позвонила Елене Юрьевне и предупредила о Гешином визите. Еще Лу попыталась объяснить Лелику все, что поняла сама несколько минут назад.
        Геша не готовился к этому разговору, не прокручивал в уме аргументы в свою защиту и не обдумывал возможные возражения. Все произошло спонтанно. Не успел он переступить порог Люсиной квартиры, как его будто бы прорвало. Нужные слова возникали сами собой. Неизвестно откуда взявшаяся уверенность в собственной правоте придавала ему сил, хотя он и волновался порядком. Понятно, что речь его была сбивчивой, возможно излишне эмоциональной (ведь ему за сегодняшний день приходилось уже во второй раз доказывать, что он не верблюд). И когда, вопреки всем его ожиданиям, Елена Юрьевна, глядя ему прямо в глаза, сказала, что признает свою ошибку и готова попросить у Люси прощения, удивлению и радости Геши не было предела. Но остановиться он уже не мог:
        - Обещаю: я никогда не обижу вашу дочь! И сотру в порошок всякого, кто попытается это сделать! А о том, что случилось полгода назад, я все равно буду помнить всегда, хотя Люся и запретила мне говорить об этом...
        Елена Юрьевна поправила упавшую на глаза прядь, подперла рукой подбородок и произнесла задумчиво, так, будто кроме нее в комнате никого не было:
        - Как все-таки изменилась жизнь! Невероятно... Чтобы моя мама вот так вот запросто обсуждала с моим молодым человеком такие вещи! Но ведь ты помнишь, что Люсе только четырнадцать...- Она отвела было взгляд в сторону, но тут же снова посмотрела ему в глаза:- Ведь ты на целых два года ее старше... А в таком возрасте это много, поверь мне... Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
        - Понимаю, конечно.- Он сцепил в замок кисти рук.- Но и в этом смысле вы можете полностью на меня положиться!
        - А вот сегодня как же?..- Было заметно, каких усилий стоил Елене Юрьевне этот вопрос:- Где Люся будет сегодня спать?
        - Люся будет спать в отдельной комнате,- тихим голосом отозвался Гена.
        Елена Юрьевна совсем не хотела обижать этого парня. Тем более, что его искренность не вызывала никаких сомнений. Поэтому она поспешила сгладить возникшую было неловкость:
        - Ты извини меня, что я об этом заговорила...- С каждой минутой ей становилось все труднее скрыть свое волнение.- Но ведь не могу же я запретить себе думать и переживать... И с моей стороны было бы лицемерием...
        - Елена Юрьевна,- осторожно перебил Гена,- это я у вас должен просить прощения за все, что натворил полгода назад...
        - Давай об этом не вспоминать!- дружелюбно предложила Елена Юрьевна и, улыбнувшись, перевела разговор на другую тему.- Я слышала, вы переехали в другой район... Как же Черепашка завтра в школу пойдет?
        - Поставим будильник на полчаса раньше, и все дела! А после школы, в три, у Люси съемка. Я ее встречу, а потом мы вместе к вам приедем... Если вы, конечно, не против,- добавил Гена, смутившись.
        10
        Не передать словами, что творилось в душе у Черепашки! Ведь прошло уже три часа с тех пор, как Гена ушел из дома. Однако Люся как ни в чем не бывало, с выражением неподдельного интереса на лице рассматривала семейный фотоальбом. Все-таки работа на телевидении кое-чему ее научила. Например, умению скрывать свои истинные чувства, когда этого требуют обстоятельства...
        - Ух ты!- На глаза Люсе попался очень живописный снимок: Гена в желтом с черными полосами шлеме, сиреневой спортивной куртке сидит за рулем ярко-желтого снегохода.
        Снимок получился просто выдающимся, так как фотографу (а им, как выяснилось, была сама Виктория Михайловна) удалось поймать Гену в движении- как раз на крутом повороте. От этого, правда, все очертания вышли немного размытыми, как бы смазанными, что, впрочем, фотографию ничуть не портило.
        - А Гена не говорил, что у него есть снегоход,- удивленно пожала плечами Люся.
        - Да…- Виктория Михайловна махнула рукой и, как показалось Черепашке, излишне поспешно перевернула толстую глянцевую страницу.- Я и сама ничего с этим снегоходом не поняла... Вначале он сказал, что якобы Шурик Апарин ему его подарил. Помню, мы с Гришей еще удивились- вещь-то, сама понимаешь, не дешевая! Но у Шурика, правда, родители очень состоятельные люди... И только я собралась было позвонить им, чтобы разузнать, в чем дело, как снегоход этот пропал.
        - Как это пропал?- вскинула брови Черепашка.
        - А вот так! Стоял в гараже на даче и вдруг исчез. Я испугалась вначале- украли, думаю. У Гешки спрашиваю: куда, дескать, снегоход подевался? А он отвечает: вернул Шурику. А потом я узнала, что они поссорились вроде бы... Он не любит, когда я лезу в его дела.- Женщина смущенно улыбнулась.- Ну я и не стала дальше выспрашивать. Вернул и вернул...
        Непонятно почему, у Люси вдруг защемило сердце. Она перевернула назад страницу и рассеянно взглянула на эффектный снимок. Но как ни вглядывалась Черепашка в смазанные черты Гениного лица, ничего такого, что могло бы вызвать тревогу, в нем не было. И в этот момент они услышали, что в замке поворачивается ключ.
        - Геша вернулся,- с облегчением выдохнула Виктория Михайловна.
        Все же, как ни силилась Черепашка скрыть свое волнение, оно каким-то образом передалось Гениной маме.
        - Чем занимаетесь?- Похоже, Гена был в отличном расположении духа. Но уже в следующий миг, когда он подошел поближе и бросил быстрый взгляд на снимок в альбоме, лицо его изменилось. Он взял его в руки, резко захлопнул и обратился к Люсе:- Пойдем в мою комнату. Мне нужно тебе кое-что рассказать.
        - Если б ты знал, как я горжусь тобой!- С невыразимой нежностью Люся провела рукой по его непокорным, жестким волосам. Нет, она никогда бы так не смогла! За несколько часов уладить все проблемы- с Лу, а главное, с Леликом!
        - Все-таки ты у меня гений!- Черепашка смотрела на Гену с неподдельным восхищением.- И как тебе это удалось?
        В ответ он порывисто обнял Черепашку за плечи и поцеловал. А потом его горячая ладонь стала медленно и робко гладить ее спину.
        - Неудобно,- шепнула Люся, высвобождаясь из его объятий.- Там твоя мама...- Она кивком указала на плотно закрытую дверь.- И потом, уже поздно, а нам завтра в школу. Или ты забыл, что мы с тобой школьники?- С этими словами Люся застегнула пуговку на вороте его темно-зеленой вельветовой рубашки.
        - Ну, пойдем, школьница!- Гена покрутил головой из стороны в сторону- ворот немного сдавливал шею.
        Вообще-то он собирался рассказать Люсе не только о своих подвигах. По дороге домой Гена твердо решил сегодня вечером во всем ей признаться. И пусть решает сама, что им дальше делать. Но сейчас, глядя в ее серые, с восхищением и нежностью смотревшие на него из-за толстых стекол очков глаза, он вдруг почувствовал, что совершенно не готов сделать такое страшное признание. Гена просто не мог разочаровывать ее сейчас. Почему-то ему казалось, что если он сделает это в такую минуту, то поступит как предатель...
        Люсе снилось, будто они с Геной оказались в чужом городе и что им негде ночевать. Люся знала, что всю ночь они должны бродить по улицам. А улицы были удивительно хороши. Дома все расписные, яркие, будто бы игрушечные, а деревья просто сказочные: листья прозрачные, стволы и ветки точно из пластика сделаны: блестящие, разноцветные и удивительно гладкие. Люсю тянуло к этим деревьям, хотелось дотронуться до каждого рукой.
        Машин в этом городе не было совсем, а люди встречались на их пути чрезвычайно редко. Да и те, что встречались, сплошь были влюбленными парочками. Но больше всего поражало в этом городе просто невероятное количество памятников. Казалось, они стояли здесь возле каждого дома. Были тут памятники кошкам, собакам, даже комару! И под каждым имелась поясняющая табличка. Так, под комаром было написано: «Этот комар спас жизнь трем милиционерам и одной билетерше из цирка». Проснувшись, Черепашка вспомнила эту странную надпись. Впрочем, во сне она показалась ей вполне нормальной.
        Они долго гуляли с Геной, пока не набрели на странный памятник из металлических свай, торчавших в разные стороны, раскуроченных капотов автомобилей, сплющенных в гармошку стиральных машин, холодильников, сломанных игрушек. А на самом верху этой груды хлама красовался тот самый ярко-желтый снегоход, который Черепашка видела на фотоснимке. Черепашка не могла понять, как эта свалка оказалась в таком сказочно красивом городе. Но тут ей на глаза попалась табличка: «Это памятник человеческой подлости и трусости». Она посмотрела на Гену, вернее, туда, где он стоял еще секунду назад. Теперь же возле нее никого не было. В отчаянии начала Люся озираться по сторонам и звать его по имени. Но ответом была пугающая, леденящая душу тишина. И тут она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо. Люся открыла глаза и увидела склонившегося над ней Гену.
        - Что тебе снилось? Ты плакала во сне!- Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке.- Даже слезы настоящие, смотри!
        - Это ты?!- тихо спросила Люся.
        Она заморгала часто-часто, улыбнулась, а потом обвила руками его шею. Ей захотелось вдруг прижаться к нему всем телом, крепко-крепко, чтобы убедиться в том, что Гена настоящий и никуда не исчезнет.
        - Что с тобой, маленькая моя? Кто тебя испугал?
        - Ты! Мне сон приснился страшный... То есть вначале он был совсем не страшный, а под конец ты исчез, как будто в воздухе растаял... Скажи, мы ведь больше не будем расставаться?- Она сощурилась, будто в глаза ей ударил яркий свет, и, отстранившись на секунду, посмотрела на Гену.
        Ему нравилось, когда Черепашка была без очков: без них Люся казалась ему еще трогательнее и беззащитнее.
        - Успокойся, маленькая!- Гена обнял ее хрупкие, худенькие плечи.- Я всегда буду рядом! Слышишь?
        Черепашка уткнулась носом в его плечо. От Гены пахло зубной пастой вперемешку с цитрусовой туалетной водой. Странная мысль посетила вдруг Люсю: «Интересно, он уже бреется или нет?» Но, подумав секунду, она постеснялась задать ему этот вопрос.
        11
        На работе Черепашку ждал приятный сюрприз. Программа «Уроки рока» получила престижный диплом на конкурсе детских телевизионных программ, и Люсю как ведущую наградили поездкой в Питер. Причем на два лица. Все осенние каникулы ей предстояло провести в городе, побывать в котором она мечтала всю сознательную жизнь!
        - Можешь маму с собой взять,- улыбнулся режиссер программы, вручая Люсе два ярких глянцевых листочка.- Или подружку...
        - А друга можно?- как бы в шутку спросила Люся.
        - Если таковой имеется, то почему бы и нет?- на полном серьезе ответил режиссер.- Тебе положено два одноместных номера «Люкс», а там уж сами решайте, как вам жить- вместе или отдельно...
        Щеки ее вспыхнули. Заметив это, режиссер нахмурил брови и шутливо погрозил Черепашке пальцем.
        - А как же съемки?- спросила Люся, отводя взгляд в сторону. Она рывком стянула с лица очки и принялась протирать их краешком толстовки.
        - Ничего страшного. Отснимем четыре программы вперед. Так что настройся на рабочий лад.
        Полторы недели перед каникулами Гена страшно переживал. После школы Черепашка ездила в Останкино каждый день, а потом, после съемки, ее привозили домой на служебной машине, так как заканчивали они порой очень поздно- случалось, что и за полночь. И в результате за полторы недели они виделись всего два раза. Да и то выпили наспех по чашечке кофе, после чего Гена проводил Черепашку домой. Уж больно уставшей она выглядела: бледная, под глазами темные круги.
        - Чем ты там занимаешься, интересно?- как бы в шутку спросил однажды Гена.
        - Не ревнуй!- Ее глаза сверкнули за стеклами очков.- Привыкай к тому, что твоя девушка не такая, как все!
        Предстоящую поездку в Питер Люся пока держала в тайне- хотела сделать Гене сюрприз. И потом, мама хоть и не сказала прямо, что не пустит ее с Геной, выразила по этому поводу беспокойство.
        - Ты знаешь, как я отношусь к Гене,- сказала она как-то за обедом.- Но все-таки целую неделю вдвоем! Пойми и ты меня! Может быть, ты все-таки пригласишь Лу? Мне кажется, она обрадуется... Ведь ты еще не сказала Гене о путевке?- Елена Юрьевна с надеждой посмотрела на дочь.
        - Лу вместе с мамой на все каникулы уезжает на какие-то острова,- отмахнулась Черепашка.
        - Вот видишь, Лу с мамой едет...- с обидой в голосе заметила Елена Юрьевна.
        - Ну, мам!- вскинула голову Люся.- Опять ты начинаешь! Все-таки меня этой путевкой наградили! Скажи, ну почему ты не хочешь, чтобы я поехала с Геной?
        - Не надо делать вид, что ты сама этого не понимаешь! Тебе только четырнадцать лет!
        - Ой, мам... Там будет целая группа, ты же знаешь. И двое воспитателей...
        - Конечно, я не могу тебе этого запретить.- Елена Юрьевна потупила взгляд.- Но знай, что я буду очень сильно переживать за тебя.
        - А вот этого не надо!- улыбнулась Черепашка.- Знаешь, как Гена ко мне относится! Да он прямо дрожит надо мной, пылинки сдувает!- мечтательно глядя в потолок, сообщила Люся.
        - Я знаю... Вижу... И звонит по двадцать раз, спрашивает, не привезли ли тебя еще со съемки... Я вижу, как он любит тебя... Но от этого мне, если честно, только страшнее становится...
        О совместной поездке Черепашка сообщила Гене буквально за два дня.
        - Ты не шутишь? Вдвоем? В Питер? На целую неделю?!- Он смотрел на нее округлившимися от изумления и счастья глазами.
        - А ты думал, зачем я на телевидении сутками торчу? Поездку нашу отрабатываю!
        - Чудо ты мое! Да ты же просто...- Гена оборвал себя на полуслове, не зная, как выразить переполнявшие его эмоции, подскочил к Черепашке и, прежде чем она успела что-либо сообразить, легко, как пушинку, поднял ее на руки и быстро-быстро закружился.
        - Ой! Упадем же! Поставь меня на место, ненормальный!- не своим голосом кричала Черепашка, чувствуя себя самой счастливой на свете.
        - Возьми мою заколку!- Лу достала из шкатулки усеянную блестящими камешками заколку для волос и протянула ее Черепашке.
        - Да куда мне ее?- засмеялась Люся, проводя рукой по своим коротким волосам.
        - Ой,- с досадой покачала головой Лу,- все время забываю, что ты теперь стриженая! Тогда возьми мой голубой свитер!- моментально сориентировалась она, распахивая настежь дверцы платяного шкафа.
        - Спасибо, Лу... Я вообще-то собираюсь самый минимум с собой взять,- сказала Черепашка, но, чтобы не обидеть подругу, взяла из ее рук нежно-голубой свитер.
        Он оказался таким приятным на ощупь, что Черепашка не удержалась и тут же напялила его поверх своей черной водолазки.
        - Высший класс! Посмотри!- Лу жестом пригласила подругу подойти к зеркалу.- А то ходишь непонятно в чем, как хиппи какая-то!
        - При чем тут хиппи!- возмутилась Черепашка, но к зеркалу все-таки подошла.
        Свитер и вправду был ей удивительно к лицу.
        - Слушай, Черепашка...- Лу тряхнула густыми черными, даже с каким-то синеватым отливом волосами.- Это, конечно, здорово... Питер и все такое... Только вот я одного не понимаю: вы с Гешей что, в одном номере будете жить или как?
        - Или как!- огрызнулась Люся.- Вы что, сговорились все, что ли? Ладно, мама! Ну ты-то чего паришься?
        С некоторых пор Люсина речь изобиловала всякими сленговыми словечками, а Лу никак не могла к этому привыкнуть.
        - Сама ты паришься!- обиженно фыркнула она.- Уж и спросить тебя ни о чем нельзя. А еще лучшая подруга, называется!
        - Мы с Геной будем жить в разных номерах, если тебя это так волнует!
        - Ладно, не обижайся!- сказала Лу примирительным тоном.- Пойдем, я тебе лучше покажу, что мне папаша прислал!
        Отец Лу был арабом. Мама познакомилась с ним в университете, на первом курсе. Тогда же они поженились, а через год родилась Лу. По настоянию отца девочку назвали Луизой. С таким не очень привычным для русского слуха именем ее мама смирилась, но когда речь зашла о том, чью фамилию будет носить ребенок, матери- Сорокина или отца- Геранмае, она всеми силами пыталась этому воспрепятствовать. Но гордый и своенравный Мухамед Геранмае и слушать ничего не желал: дочь должна носить фамилию его благородных предков, в чьих жилах течет исключительно королевская кровь. И мама Лу смирилась, потому что очень любила тогда своего мужа. Однако родители прожили вместе недолго. Они развелись, когда Лу и двух лет не было. Понятно, что она не могла помнить своего отца. Но в семейном фотоальбоме во множестве имелись его фотографии, и, глядя на них, Лу не без удовольствия отмечала, что ее отец- настоящий красавец, а стало быть, она тоже красавица, потому что была как две капли воды похожа на него. Мухамед Геранмае жил в Арабских Эмиратах и занимался каким-то бизнесом. Лу не знала точно каким, но знала, что отец- человек
совсем не бедный. В последнее время, благодаря Интернету и стараниям Лу, между отцом и дочерью наладилась связь. И теперь Мухамед Геранмае буквально заваливал дочь дорогими подарками. На этот раз он прислал ей карманный компьютер размером не больше обычного футляра для очков. Черепашка смотрела на это чудо техники с нескрываемой завистью: ведь ей такая штука для работы ох как пригодилась бы! Интересно, что с ним будет делать Лу?
        - Нравится?- Лу будто бы прочитала ее мысли.
        - Очень.
        - Дарю!
        - Да ты с ума сошла!- Черепашка округлила глаза и поправила сползшие на нос очки.
        - Мне он все равно ни к чему, а тебе пригодится!
        - Нет, я не могу его взять.- Люся, едва касаясь, провела пальцами по матовой крышечке компьютера, будто вещь эта была исключительно хрупкой и могла рассыпаться от любого неосторожного прикосновения.- Он же дико дорогой!
        - Так, или ты немедленно уберешь его в свой рюкзак, или я выброшу его в форточку!- тоном, не терпящим возражений, произнесла Лу и уже потянулась было к компьютеру, как Черепашка перехватила ее руку.
        - Ненормальная!- выдохнула Люся, прижимая к груди маленькую серебристую коробочку.
        Она очень хорошо знала свою подругу и понимала: та запросто может привести свою угрозу в исполнение.
        - Вот и славно!- подытожила Лу.- Считай, что это подарок на день рождения.
        - Так у меня же летом!- растерянно улыбнулась Люся, открывая компьютер.
        - Значит, на Новый год.
        - Все равно, не скоро еще,- не сдавалась Черепашка.
        - Тогда прими этот компьютер в качестве компенсации за нанесение морального ущерба,- произнесла Лу и загадочно улыбнулась.
        - В смысле?- Люся осторожно прикрыла крышечку. Раздался слабый сухой щелчок.
        - Шутка!- улыбнулась Лу.- Хотя, если серьезно, я и вправду чувствую себя виноватой.
        Черепашка по-прежнему смотрела на нее с недоумением, и Лу сочла необходимым пояснить:
        - Получилось, что я тебя заложила Лелику, понимаешь? Но ведь я действительно переживала за тебя, вот и поперлась к ней... Меня ты слушать не хотела, и я подумала, может быть, маму послушаешь.- Лу виновато опустила голову.
        - Да ты что, серьезно?- Черепашка взяла подругу за руку.- А ну-ка посмотри мне в глаза!
        Лу как бы через силу взглянула на нее.
        - Но ведь я же не знала тогда, что он по-настоящему тебя любит...
        - Прекрати!- Люсе хотелось быстрее положить конец этому тягостному объяснению.- Я совершенно на тебя не обижаюсь. Позлилась первые пять минут - и все!
        Черепашка говорила сейчас совершенно искренне, и Лу, почувствовав это, с облегчением вздохнула.
        Вообще-то этот маленький компьютер пришелся Люсе как нельзя более кстати. Не так давно мама спросила ее о планах на будущее, в смысле, куда она собирается поступать.
        - На журналистику,- не задумываясь, как будто разговор шел о чем-то само собой разумеющемся, ответила Черепашка.
        - Тогда тебе понадобятся публикации в газетах и журналах,- со знанием дела пояснила Лелик, так как сама закончила факультет журналистики МГУ.- На одних телепередачах и интервью с рок-звездами далеко не уедешь. Попробуй написать очерк или эссе.
        Весь вечер Елена Юрьевна объясняла дочери особенности этих жанров, приводила разные примеры, перерыв кучу журналов. А на следующий день Черепашка написала первое в жизни эссе. Вернее, это было не эссе, а скорее этюд, лирическая зарисовка. Черепашка написала про сгорбленную старушку, получавшую в сберкассе пенсию и обронившую на ее глазах сто рублей. Люся делилась своими совсем недетскими мыслями об одинокой старости и вообще об одиночестве. Елена Юрьевна прочитала этот этюд и поразилась. Настолько пронзительными и глубокими показались ей чувства и рассуждения Черепашки. Но самым, пожалуй, удивительным и обнадеживающим было то, что Люся сумела передать свои чувства точно найденными словами. И ведь никто ее этому не учил!
        - Тебе нужно писать!- вынесла свой приговор Елена Юрьевна.- Обязательно!
        Черепашке и самой понравилось это совершенно новое ощущение, когда мысли проносятся в голове так быстро, обгоняя одна другую, что пальцы, бегающие по клавишам, едва поспевают за ними. И так хочется успеть написать все и ничего не упустить! А потом вычитывать текст, решая, что можно безболезненно выкинуть, а чего, наоборот, не хватает, менять местами целые куски, выстраивать композицию. Но, к сожалению, Люся отлично понимала, что превратить эти упражнения в систему ей не позволит элементарная нехватка времени. Ведь первую половину дня занимала школа, а вторую- съемки программы.
        - Спасибо тебе!- Черепашка все никак не могла налюбоваться подарком Лу.- Я теперь и в поезде смогу писать, и в гостинице, и даже в метро!- Люся была совершенно счастлива.
        - Пиши на здоровье!- Лу была рада не меньше Черепашки. Она вообще обожала делать подарки.
        12
        Погода на улице стояла совсем не питерская. Будто бы по заказу- ни одного дождичка за всю неделю! Облака висели низко, но совсем как-то не давили. И сквозь них то и дело пробивались боязливые лучи ноябрьского солнца. И тогда очертания домов и лица прохожих словно бы проявлялись, как на старых переводных картинках.
        Ни на какие групповые экскурсии Черепашка и Гена не ездили. Целыми днями бродили они по улицам, а почувствовав усталость, заворачивали в кафе, которых в Питере оказалось гораздо больше, чем в Москве. И стоило здесь все дешевле, чем в Москве. Согревшись и подкрепившись, они снова шли гулять. До самой темноты. По вечерам Гена смотрел телевизор или слушал музыку (он захватил с собой плеер), а Черепашка открывала свой маленький чудо-компьютер и принималась описывать свои впечатления за день. По сути, это был дневник. Только когда пишешь дневник, совсем не думаешь над словами, потому что знаешь: никто, кроме тебя, этого читать не будет. А Люся думала теперь над каждым словом и над тем, в каком порядке они стоят. Она придирчиво правила свои записи и иногда даже читала их Гене. Особенно ему понравился Черепашкин очерк о питерских прохожих, которые, по мнению Люси, очень отличались от московских. На другой день Гена начал присматриваться к прохожим и с удивлением отметил про себя, как точно сумела уловить Черепашка нюансы их облика и поведения. Например, редко можно было встретить спешащего человека или
уткнувшегося себе под ноги, тогда как для Москвы- это обычное дело. Здесь же создавалось впечатление, что уличная толпа сплошь состоит из праздно гуляющих по городу людей. Таких же точно, как они. Лица питерских прохожих были, как это ни банально звучит, открытыми и приветливыми. В Москве даже если человек посмотрел на тебя, это вовсе не означало, что он тебя видел! Скорее всего, он в эту минуту был озабочен своими проблемами, и, случись вам повстречаться снова, человек этот ни за что не вспомнил бы ваше лицо. В Питере же, если кто-то поднимал на тебя взгляд, то взгляд этот почти всегда был осмысленным. Человек смотрел на тебя и видел тебя!
        Это произошло в предпоследнюю ночь их питерских каникул. Было уже около двух часов ночи, когда Гена неожиданно (ведь до этого они мирно болтали, смеялись, пили чай и ели трубочки с заварным кремом) вдруг вскочил из-за стола, наклонился к Черепашке, поцеловал ее в губы и, не сказав ни слова, вышел из номера. Поцелуй получился каким-то чересчур порывистым, даже отчаянным. Так целуют последний раз в жизни или перед долгой разлукой, когда не знаешь, доведется ли тебе еще когда-нибудь увидеть любимого человека или нет. Какое-то время Люся сидела неподвижно. Нужно было расстилать постель, идти умываться, чистить зубы и ложиться спать. Но почему-то Черепашка медлила. Погрузившись в какое-то странное оцепенение, она сидела на широченной кровати, уставившись в одну точку. Неожиданно для самой себя Люся вдруг рухнула на пушистое клетчатое покрывало, перевернулась на живот, уткнулась лицом в подушку и заплакала. Первый раз в жизни Черепашка плакала от счастья, которое было таким огромным, что не могло уместиться в ее пока еще неопытной и неокрепшей душе. Раньше, когда Люся видела в кино, как люди плачут от
радости, или встречала в книгах словосочетания типа «слезы радости» или « слезы счастья», то была уверена- это художественное преувеличение, просто красивые слова или даже штампы, а в обычной в жизни с людьми такого не бывает. Люся плакала, судорожно всхлипывая, вытирала ладонями слезы и думала: какая же она все-таки глупая! И что, наверное, много чего ей еще предстоит пережить, чего, как ей сейчас кажется, в жизни не бывает.
        Спустя несколько мгновений Черепашка, будто неожиданно решившись на какой-то отчаянный шаг, вскочила на ноги, руками взъерошила волосы, наскоро умылась ледяной водой и, бросив быстрый взгляд в зеркало, покинула свой номер. Гена жил прямо за стеной. Люся подумала, что вряд ли он успел заснуть. Ведь с момента его ухода прошло минут пятнадцать, не больше. Так ей казалось, хотя на самом деле они расстались почти час назад.
        Она тихонько постучала, потопталась в нерешительности несколько секунд и, так и не дождавшись ответа, повернула круглую металлическую ручку вправо и плечом толкнула дверь. В комнате было темно. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем ее глаза привыкли к темноте. Теперь Люся могла различать очертания предметов. Она старалась ступать осторожно. Комната была довольно большой, метров двадцать. Оба номера, и ее и Генин, были двухкомнатными- гостиная и спальня («люкс» все-таки!),- и расположение комнат тоже совпадало. Ей предстояло дойти до середины гостиной, а затем справа нащупать дверь спальни.
        Широкая кровать стояла у стены. Можно было, конечно, зажечь свет, но Люсе делать этого не хотелось.
        - Я тебя вижу!- раздался вдруг тихий голос.
        И хотя Гена сказал это действительно очень тихо, почти прошептал, но Черепашка вздрогнула.
        - Хочешь, я включу свет?- переведя дыхание, спросила Люся.
        - Не надо.
        Послышался слабый скрип, потом какая-то возня, шуршание одежды. Черепашка замерла посередине комнаты.
        Здесь, в спальне, было совсем темно. Видимо, шторы, закрывающие огромные окна, Гена задернул наглухо. Он сделал два шага ей навстречу и протянул вперед руки. Повинуясь внутреннему импульсу, Черепашка уже в следующий миг оказалась в его объятиях. Сейчас ей хотелось, чтобы Гена прижал ее к себе крепко-крепко, коснулся рукой ее волос, провел бы по ним нежно рукой и сказал что-нибудь такое, от чего ей стало бы спокойно и хорошо. Внезапно Люся показалась сама себе совсем крошечной, еще меньше, чем была на самом деле. Отчего-то, совсем казалось бы некстати, вспомнилось вдруг, как однажды, когда ей было лет пять, она потерялась в большом, многолюдном магазине, и чувство панического ужаса, испытанное много лет назад, Люся ощутила сейчас почти с той же остротой. Слезы подступили к горлу и сдавили его. Стало трудно дышать. Хватая воздух ртом, Черепашка громко всхлипнула.
        - Что с тобой?- испугался Гена.
        - Не знаю... Сейчас пройдет. Можно я останусь? Мне страшно...- прошептала Люся одними губами, чувствуя, как щекочут их его жесткие волосы.
        И тут она ощутила, как все его тело словно бы окаменело. А руки, всегда такие крепкие и сильные, сейчас показались ей совершенно безвольными. Гена дышал глубоко и учащенно:
        - Послушай...
        - Что?
        - Пойдем, я тебя провожу...
        - Почему?- Люся еще крепче прижалась к нему.
        Словно испугавшись чего-то, Гена резко отпрянул:
        - Ну, хочешь, я всю ночь возле тебя просижу, если тебе страшно? Пойдем.- Он осторожно потянул Люсю за руку.
        - Я хочу...- Черепашка запнулась, не зная, как сказать, какими словами признаться в том, в чем девушкам признаваться никогда нельзя. Вернее, считается так, что нельзя. Люся набрала полную грудь воздуха и выпалила неожиданно для самой себя:- Я хочу лечь вместе с тобой, а утром проснуться... чтобы тоже вместе.
        И тут Люсе стало вдруг так стыдно, что захотелось в буквальном смысле слова провалиться сквозь землю, или раствориться в воздухе, или... проснуться. Она зябко поежилась.
        «Боже! Что же он обо мне подумает? Кошмар какой-то!»- Люся спрятала лицо в ладонях.
        Гена, мгновенно почувствовав ее состояние, бережно и на этот раз совершенно нескованно приобнял ее за плечи и спросил:
        - Хочешь сока?
        - А какой у тебя?
        - Томатный.
        - Апельсинового хочу,- закапризничала вдруг Черепашка.
        - Я мигом!- Гена поцеловал ее в висок, включил настольную лампу, натянул свитер и выбежал из комнаты.
        В следующее мгновение она услышала, как хлопнула входная дверь.
        Люся сидела и прислушивалась к себе. Сейчас она с удивлением ощущала в своем сердце совершенно новое, не испытываемое никогда прежде чувство. Это была благодарность вперемешку с острой, пронзительной нежностью. И чего было больше- нежности или благодарности,- Люся понять не могла. Почему-то ей снова захотелось плакать. Но вместо того чтобы заплакать, она поднялась, подошла к журнальному столику, взяла Генин плеер и надела наушники:
        В этой безумной любви мы,
        Конечно, утопим друг друга
        И будем вечно лежать,
        Как две морские звезды...
        Песня называлась «Эльдорадо», а группа- «Ва-банк». Не так давно, примерно месяц назад, Александр Скляр- лидер этой группы- принимал участие в программе «Уроки рока». На Черепашку он произвел приятное впечатление: держался спокойно, говорил вполне разумные вещи...
        И тут Люся услышала, как открылась дверь, а в следующий миг перед ней с совершенно счастливой улыбкой стоял Гена. В руках у него был пакет апельсинового сока.
        - Вот! Последний купил!- с гордостью сообщил он.
        Черепашка стянула с головы наушники и взяла из его рук сок.
        Остаток ночи они болтали о всяких пустяках, а когда сок кончился, перешли на чай. В свой номер Люся вернулась уже в восьмом часу утра.
        13
        - Ой, совсем забыла!- Виктория Михайловна очень обрадовалась возвращению сына и теперь кружилась вокруг него, как наседка.- Тебе же Шурик Апарин звонил! Раз пять, наверное... Cказал, что у него какое-то срочное дело.
        - Шурик?- Геша перевел на маму рассеянный взгляд.
        За эти дни он так привык к тому, что Черепашка все время рядом, что сейчас остро переживал ее отсутствие.
        - Он просил, чтобы ты ему обязательно позвонил... И очень, кстати, удивился, когда я сказала, что ты уехал на каникулы вместе с Люсей.
        - Ну кто тебя просил?!- В его голосе слышались досада и раздражение.
        - А что тут такого?- Виктория Михайловна удивленно вскинула тонкие брови.- Ты же меня не предупредил...
        Шурик позвонил в тот же вечер. Гена уже стоял в прихожей, полностью готовый к выходу. Люся ждала его дома. Они договорились встретиться и куда-нибудь сходить. В кафе или просто погулять.
        - Алло!- В Гешином голосе не было и тени радушия: трубку взяла Виктория Михайловна и успела шепнуть сыну, кто звонит.
        - Привет! Что-то ты, брат Гешмарат, совсем старого друга позабыл, а как гласит пословица...- начал было в своей обычной манере Шурик, но Геша перебил его:
        - Короче, Склифосовский!
        - Спешишь?
        - Угу,- угрюмо подтвердил Гена.
        - Уж не на свидание ли с ви-джеем Черепашкой?
        - Не твое дело!
        - Ошибаешься, Гешмуфтий!- нагло усмехнулся Шурик.- Ты как, снова поспорил с кем-нибудь или на этот раз по доброй воле?
        Гена молчал. Больше всего ему хотелось сейчас выругаться и бросить трубку, но что-то внутри подсказывало, что этого делать не надо.
        - По доброй!- уверенно заключил Шурик, отвечая на свой же вопрос.- Ну, еще бы! Теперь же это совсем не та Черепашка! Я тут на днях от нечего делать залез на ее сайт... Ну, доложу я тебе, Гешуня: поклонников у нашей девочки- целое море, оказывается! Кто бы мог подумать?! Как же мы с тобой не разглядели ее тогда?
        - Что тебе от меня надо?- не выдержал Гена.
        - Да так, пустяки... Всего лишь совета...- Шурик немного помолчал и, не услышав в трубке никакой реакции, продолжил:- Я тут подумал на досуге: а не просветить ли мне нашу звездочку? У тебя-то, наверное, есть дела поважнее... А мне все равно нечем себя занять: девушки нет, был друг, да и тот теперь даже разговаривать со мной не желает...- Шурик, конечно, имел сейчас в виду Гешу, но тот сделал вид, что не понял намека.
        - Ты можешь как-нибудь покороче?- Гена уже не пытался сдерживать раздражение.
        - Легко!- c напускной веселостью отозвался Шурик.- Жалко мне девушку. Ведь она, бедная, даже не представляет себе, с кем имеет дело. Вот я и решил подкинуть ей информацию для размышления. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
        Гена молчал. До Шурика лишь доносилось его тяжелое дыхание.
        - Как ты на это посмотришь?- спросил Шурик так, будто речь шла о пустяках.
        - Если ты это сделаешь, я тебя убью!- сказал Гена охрипшим от волнения голосом.
        - Ой, да навряд ли!- прокомментировал это неожиданное заявление Шурик.- Кишка, как говорится, тонка! Если ты даже не смог найти в себе силы во всем признаться- а ты, как я понимаю, не сделал этого,- куда уж тебе человека убить!- Сейчас Шурик говорил серьезно, обычные для его голоса шутовские интонации исчезли.- Просто с моей стороны было бы непорядочно молчать. Я как Лев Толстой: не могу молчать! Особенно когда невинных девушек обманывают.
        - Она тебе все равно не поверит.- Казалось, каждое слово стоило Гене огромных усилий.
        - Я уже думал об этом,- медленно проговорил Шурик.- И решил использовать документ, чтобы не быть голословным.
        - Какой документ?- В глазах у Гены потемнело, голова закружилась, он с силой сжал в руке телефонную трубку.
        - Повесть мою недописанную... Или ты о ней забыл? Так я напомню: повесть называется «Черепашкина любовь» и в основе лежит совершенно реальная история. Напомнить, какая? А может быть, ты забыл, как все это происходило? И кто бегал ко мне и передавал в подробностях все разговоры, поцелуйчики, сю-сю-му-сю и так далее? Такое не выдумаешь! Во всяком случае, наша звездочка- девушка умная, образованная... Я думаю, она сама разберется, что к чему и кто есть кто!
        - Все сказал?
        - Да вроде бы... Конечно, я мог и не предупреждать тебя... Но это как-то нехорошо... Изпод- тишка... Нет, я привык действовать открыто, тем более в таком благородном деле, как восстановление справедливости. Ну ладно, ты же, кажется, куда-то спешил? Или уже не спешишь?
        В бессильной злобе Гена бросил трубку. Виктория Михайловна, которая по голосу и некоторым обрывкам фраз поняла, что происходит что-то неладное, смотрела на сына с тревогой и немым вопросом в глазах. Но Гена не стал ничего объяснять маме. Вместо этого он набрал Люсин номер и упавшим голосом сообщил, что прийти сегодня не сможет- у него внезапно подскочила температура.
        - Это тебя в поезде продуло!- заволновалась Черепашка.- Говорила же тебе: не ложись головой к окну! Слушай, а давай я сама к тебе приду? У нас есть варенье малиновое...
        - Лучше завтра... Люсь, ты только не обижайся, но у меня голова на куски раскалывается,- соврал Гена и неожиданно добавил:- Я тебя очень люблю, слышишь?
        Возникла пауза. Это признание показалось Черепашке тем более неожиданным, что никогда раньше ни она Гене, ни Гена ей так открыто в любви не признавались. О своих чувствах Гена говорил лишь однажды, да и то в письме, том самом, которое он прислал ей по электронной почте. Но с тех пор прошла целая жизнь. Так, во всяком случае, казалось сейчас Люсе. А теперь между ними и так все было понятно. Поэтому слова, которых обычно ждут, отозвались в ее душе беспокойством и предчувствием беды. Возможно, этому способствовал и голос, которым Гена их произнес. В нем слышались обреченность и отчаяние...
        - Что-нибудь случилось?- дрогнувшим голосом спросила она.
        - Нет... Все в порядке. Я тебе позвоню завтра.
        14
        Шурик не стал звонить Черепашке. Он подошел к Люсе в школе, спросил, как у нее дела, сделал пару дежурных комплиментов, а затем протянул какую-то папку:
        - Прочитай на досуге. Думаю, тебя это заинтересует. Кстати, а как себя чувствует наш общий друг?
        - Гена заболел,- буркнула Люся.
        Она всегда недолюбливала Шурика, считая его циничным и пустым человеком.
        - Надеюсь, ничего серьезного?- скроил озабоченную мину Шурик.
        - Обычная простуда,- ответила Черепашка и поспешила распрощаться с ним:- Мне нужно идти, извини...
        - Конечно, конечно,- понимающе закивал Шурик, но все-таки не преминул напомнить:- Прочитай обязательно!
        На столе лежало двадцать станиц напечатанного крупным шрифтом текста. Почти с первых слов Черепашка поняла, зачем Шурик ей это дал. И чем дальше она читала, тем очевиднее становилась: все это написано со слов Гены. Некоторые диалоги были воспроизведены почти дословно. А ведь Шурика( фамилия и имя автора гордо значились на титульном листе) с ними не было! Прочитала она и про спор: суть его состояла в том, что Геша должен был закрутить роман с той девочкой, которая сумеет забросить мяч в кольцо три раза подряд. Вспомнился и тот урок физкультуры... Оказывается, Шурик и Геша стояли за дверью и подсматривали. Далее шло подробное описание Шурикова (кстати, в повести его звали Владом) снегохода, которым, оказывается, бредил Геша. Но самым ужасным было другое! Поражали подробности, детали, которые использовал Шурик при описании ее с Геной свиданий... Главы повести так и назывались: «Свидание первое», «Свидание второе» и так далее. В одной из глав содержалось детальное описание ее комнаты, и оно, как, впрочем, и все другие описания, полностью соответствовало действительности. А ведь Шурик никогда у нее
дома не был! Черепашка представила себе, как Гена пристально изучает более чем скромную обстановку их квартиры, стараясь запомнить все с фотографической точностью, и при этом умудряется делать вид, что без памяти в нее влюблен и ловит каждое ее слово! Бр-р-р! Люся брезгливо передернула плечами.
        Раз пять или шесть ходила она умываться- слезы, катившиеся из глаз почти безостановочно, мешали различать буквы, очки приходилось протирать чуть ли не каждую минуту. Все это было противно, омерзительно, больно и обидно. Несколько раз она порывалась отбросить в сторону исписанные страницы, но, повинуясь странному чувству, названия которому Черепашка не знала, дрожащими пальцами хватала рукопись и читала дальше, заново переживая все события.
        Повесть, как она уже успела понять, была незаконченной. Глава, на которой она обрывалась, называлась «Чего-то не хватает!» Повесть была написана от лица героя, которого так и звали- Гешей. Себя же Шурик, как уже говорилось, почему-то окрестил Владом.
        ЧЕГО-ТО НЕ ХВАТАЕТ!
        Если честно, я тоже не понимал, какая муха укусила Влада и почему он настаивал, чтобы Черепашка взяла на концерт свою подружку. Ту самую, черненькую Лу, которая тогда в спортзале чуть не попала в кольцо три раза подряд. Но Влад вообще был таким человеком: если уж он чего-то задумывал, всегда добивался цели.
        Я так прямо и спросил его:
        - Ты что-то задумал?
        Влад сощурился. Была у него такая манера, хитро прищуриваться, когда он хотел уйти от ответа.
        - Да ничего особенного.- Влад положил руку мне на плечо.- Просто у меня возникло такое ощущение, что в нашей с тобой истории чего-то не хватает... Как-то все чересчур пресно, что ли...- Он скривился.- Вот я и подумал, а не ввести ли нам дополнительную интригу, для остроты повествования? Как ты на это смотришь, друг Гешмуарий?
        - Не понял...- Я действительно не понимал, каким образом Люсина подруга может внести в наше, как он выражался, повествование, остроту или чего-то там еще.
        - Да я и сам пока ничего не знаю,- улыбнулся Влад.- Только что-то внутри меня подсказывает, то, что принято называть художественным чутьем, что за всем этим может последовать неожиданный поворот сюжета. Впрочем, я могу и ошибаться. Вот и проверим.
        Я не стал упираться, не стал убеждать Влада, что не стоит впутывать сюда Люсину подругу. Понимал, что это бесполезное дело, хотя все внутри меня сопротивлялось его новой идее, а интуиция подсказывала- добром эта история не кончится.
        На этом повесть начинающего сочинителя обрывалась. Невольно Черепашке припомнился их поход в ночной клуб. Да, Шурик как в воду глядел: неожиданный поворот сюжета последовал тогда незамедлительно. И уж какое там добро! Все кончилось более чем трагично: Геша бросил Люсю, не на шутку заинтересовавшись Лу. Черепашка заболела, и ее положили в больницу. Лу ответила Геше решительным отказом, о причине которого Люся только теперь начинала догадываться. Потом все это перестало быть важным, поскольку Лу влюбилась в Костю, у Люси появилось настоящее дело- ее программа на телевидении. Гена, как мы уже знаем, переехал с родителями в другой район Москвы. И каким бы сильным ни было Люсино чувство, рано или поздно она бы все равно его забыла. Так уж устроены люди... Забыла бы, если б не тот звонок... Однако как ни трудно в это поверить, но и теперь никакой злости в душе Черепашки не было. И даже обиду она чувствовала, лишь читая Шурикову повесть. Очень скоро обида уступила место смятению и... жалости к Гене.
        «Я должна сама ему позвонить!- думала Черепашка.- Ведь ему сейчас хуже, чем мне. Конечно же Шурик поделился с ним своими намерениями. Этим и вызвана внезапная болезнь Гены! А решиться самому на такое признание не так-то просто! Не каждый человек на это способен!»- мысленно оправдывала Гену Черепашка. За это время она успела достаточно хорошо изучить не только его положительные качества, но и слабости. «Я люблю тебя, слышишь?»- вспомнила Черепашка последние слова Гены, сказанные по телефону.
        15
        - Скажи, ведь ты знала и об их с Шуриком споре, и о снегоходе тоже знала!- Ее глаза колко блеснули за стеклами очков.
        - Знала,- не стала отпираться Лу.- Гена сам мне все рассказал.
        - Как же ты могла так со мной поступить?!- сокрушенно воскликнула Люся.- Просто в голове не укладывается!
        - Сейчас уложим!- Лу решительно выставила вперед ладонь правой руки.- Во-первых, я дала ему слово. Но это не главное... Тебе и без того было тогда тяжело! Я подумала: а что изменится, если я расскажу? И поняла, что только доставлю тебе лишнюю боль...- Лу говорила горячо и убежденно.- А потом, ну, уже после всего...- Она запнулась, пытаясь найти подходящее слово:- Когда вы с Гешей опять... начали встречаться... Я ведь поверила в его любовь! Да и сейчас уверена: он тебя по-настоящему любил... и, должно быть, любит... И зачем бы я стала ворошить прошлое? Да ты бы и не поверила!- запальчиво добавила Лу и замолчала.
        - А про повесть обо мне и Гене ты знала?- спросила Черепашка после паузы.
        - Клянусь: нет!- аж подпрыгнула на своем стуле Лу.- Да в такой подлости вообще, по-моему, невозможно признаться! Никому, даже самому близкому человеку, а не то что мне!
        - Вот он и не смог признаться,- с грустью сказала Черепашка.
        - Знаешь, если б я своими глазами не увидела, то не поверила бы! Это ж подумать только: встречаешься с девушкой, говоришь ей о любви, а потом бежишь к какому-то Шурику и все докладываешь! Жуть! И что же ты теперь собираешься делать?
        - Не знаю,- пожала плечами Черепашка.
        - Надеюсь, ты хотя бы не станешь ему звонить?
        - Я уже позвонила,- призналась Люся.
        - Ну как так можно?!- искренне возмутилась Лу.- У тебя что, совсем нет гордости? И что же он тебе сказал?
        - Сказал, что не сможет теперь смотреть мне в глаза...
        - Еще бы!- фыркнула Лу.
        - А вчера я, представляешь, совершенно случайно выглянула в окно, а он там! Стоит весь такой скукоженный, с ноги на ногу переминается... Я выскакиваю на улицу, а он увидел меня и убежал...
        - Бред какой-то!- прокомментировала Лу, а после спросила изменившимся голосом:- Значит, ты его все-таки любишь?
        В ответ Черепашка замотала головой:
        - Нет, мне просто его безумно жаль... И его, и себя, и вообще всех людей...- Она готова была разрыдаться.
        И Лу, почувствовав это, крепко сжала узкую ладонь подруги в своей:
        - Ничего, Че, прорвемся! Вот увидишь!
        Так Лу называла ее только в самые ответственные минуты их жизни.
        И Черепашка подумала: «Как хорошо, что у меня есть Лу... Что бы я без нее делала?!»
        - Ну, я ведь ходила с Мотей, теперь твоя очередь!
        Катя стояла посреди комнаты с раскрасневшимся от возмущения лицом и настойчиво протягивала старшему брату поводок.
        - Я занят, не видишь, что ли?
        Артем сидел за компьютером, откинувшись на спинку стула, и лениво щелкал мышкой.
        - Ну конечно, занят, а то я не вижу, что ты опять пасьянс свой раскладываешь, не можешь, что ли оторваться, с собакой погулять?
        - Пусть твоя собака потерпит десять минут! Так ей и передай.
        - Да ну тебя на фиг! Пошли, Моть!- Она пристегнула поводок к ошейнику. Собака принялась прыгать и скулить как ненормальная.- Да идем, идем, не суетись! Дверь закрой!- крикнула Катя, обращаясь на этот раз к брату, потом повернула замок несколько раз и, вся взъерошенная, выскочила на лестничную площадку.
        Собака с неожиданной силой рванулась к выходу. Видимо, ей действительно было уже невмоготу. Несмотря на свои довольно скромные габариты, Мотя была мощной и сильной собакой. Почувствовав, что падает, Катя ухватилась за перила. Но тут, непонятно каким образом, нога ее соскользнула со ступеньки и оказалась зажатой между двумя железными перекладинами. Мотя сделала еще одну попытку вырваться из рук хозяйки, но та держала поводок крепко, и в следующую секунду девочка почувствовала острую боль под коленом. Она выпустила из рук поводок, в последний миг выдернула ногу и кубарем покатилась вниз по лестнице...
        - Катя, Кать! Ты слышишь меня? Ну, открой глаза, Катенька! Господи, что же я наделал!- Его красивые глаза были полны неподдельного ужаса.- Ну что смотрите? Вызовите «скорую»! Она не дышит!- крикнул Артем высунувшейся из двери соседке.
        Он сидел на коленях, наклонившись над своей младшей сестрой и шлепал ее по щекам. Но та ничего не чувствовала и не слышала.
        «Бедная Мотя! Кто же ей откроет дверь?»- Это была последняя мысль Кати, перед тем как она потеряла сознание.
        Но это уже другая история.