Заблудшая душа Вера и Марина Воробей
        Первый роман
        Катя Андреева, по прозвищу Каркуша, случайно познакомилась в метро с бездомной девушкой Вероникой и привела ее к себе домой. Та рассказала Кате душещипательную историю о том, что ее маме- знаменитому врачу - совсем нет дела до родной дочери, и поэтому Вероника ушла из дома. А потом оказалось, что Вероника - вовсе не Вероника, а Клава и что вся ее история - просто «легенда»…
        Вера иМарина Воробей
        Заблудшая душа
        1
        Наконец-то за родителями захлопнулась дверь. Если честно, то Каркуше даже не верилось, что это все-таки случилось. Не верилось ей в свое счастье. Слишком долго она ждала, слишком уж затянулись сборы. Бесконечные наставления, поучения: не забудь то, не вздумай делать это, вода, газ, окна, балкон… Как будто на год уезжают! А сами-то всего лишь на каких-то несчастных десять дней отчалили. Все было превосходно, просто замечательно. Приподнятое, какое-то нереальное состояние духа омрачало лишь одно обстоятельство: Артем, старший брат Каркуши, остался дома. Вначале они собирались ехать втроем, даже три путевки в турагентстве заказали, но потом Артем заявил, что не может никуда поехать, так как ему предложили нечто такое, от чего он просто не может отказаться.
        - От таких предложений не отказываются,- заявил он тоном бывалой кинозвезды.- Если меня заметят, а меня наверняка кто-нибудь заметит,- самоуверенно добавил он,- предложения сниматься градом посыпятся!
        А речь-то всего-навсего шла о съемках очередного рекламного ролика. Но Артем, который учился на последнем курсе ВГИКа на актерском отделении, уверял, что работа предстоит серьезная и роль у него не такая, как была в прошлый раз, когда он рекламировал мыло «Цветы России», а со словами. Причем их, в смысле слов, довольно много.
        Да и что толку сейчас сожалеть о случившемся? Факт, как говорится, оставался фактом: Артем никуда не поехал. Впрочем, сегодняшний вечер был в полном Каркушином распоряжении, потому что Артема пригласил с ночевкой однокурсник, имени которого брат ей не сообщил.
        «Кстати, замечательная идея!- подумала вдруг Катя.- А почему бы и мне не организовать вечеринку? Или, как теперь все выражаются, вечерину? И как это мне раньше не пришло в голову?»
        Первым делом она позвонила Незнакомке, но та не смогла принять ее предложение.
        - Что же ты раньше не позвонила?- не скрывая сожаления, спросила Ольга.- Сережка билеты в кино купил, обидится, если я откажусь.
        Но первая неудача Каркушу не остановила, и она позвонила Люсе Черепахиной. По закону подлости той дома, естественно, не оказалось. Катя сделала еще одну попытку, на этот раз уже почти не веря в успех своей затеи. Галя Снегирева вначале будто бы обрадовалась, но потом вспомнила, что обещала маме сделать в квартире генеральную уборку, поскольку к ним приезжает родственница из другого города.
        Больше звонить было некому. Но не сидеть же дома в такой день? Отъезд родителей Каркуша приравнивала к празднику.
        Одевшись, девушка решила отправиться погулять. Обычно в такое время, а стрелки часов подползали уже к половине десятого, ей не разрешалось выходить из дому. Но теперь ведь она сама себе хозяйка, и спрашивать разрешения не у кого!
        В метро было душно и, как всегда, как-то по-особенному пахло. Оказавшись на платформе, Катя вдруг поняла всю нелепость своего поведения, ведь ехать ей было совершенно некуда. Так чего ради она здесь торчит, в грохоте и сутолоке? Не кататься же, в самом деле, по кольцевой без всякой цели! Нет, такая перспектива ей совсем не улыбалась.
        Девушка вздохнула и хотела уже было направиться к эскалатору, как тут кто-то осторожно потянул ее за рукав.
        - Девочка, дай, пожалуйста, рубль,- услышала Катя и резко обернулась.
        С невыразимой печалью в глазах на нее смотрела девчонка. Одета она была довольно аккуратно, никаких лохмотьев, какие обычно натягивают на себя попрошайки, да и лицо как будто чистое… Причем чистое не только в смысле грязи, но и в смысле выражения. Взгляд хоть и печальный, но в то же время ясный, открытый, светлые волосы собраны на затылке в «хвостик». Лет девчонке на вид было примерно столько же, сколько и Каркуше.
        - Тебя как звать?- неожиданно спросила Катя, причем неожиданно не только для нищенки, но и для себя самой.
        - Вероника,- не сразу ответила девчонка и улыбнулась.
        - А что ты тут стоишь? Ты где вообще живешь?- продолжала проявлять странный интерес Катя.
        - А я из дому убежала,- последовал бесхитростный ответ и столь же бесхитростное добавление:- Нечего там делать.
        - Понятно,- сказала Каркуша.- Давай бери свою сумку и пойдем.
        - Куда?- Девчонка распахнула свои без того большие, василькового цвета глаза.
        - Ко мне домой.
        В первый же день Каркуша забыла все родительские наставления, ведь ей строго-настрого запрещено было открывать дверь незнакомым людям. Родителям бы и в голову не пришло, что их дочь приведет домой нищенку. Это тебе не дверь незнакомцу открыть! Вообще-то Каркуша и сама не могла бы ответить, зачем она это сделала. Особенно потом, когда по прошествии времени вспоминала об этом странном знакомстве и о тех печальных событиях, к которым оно привело…
        - Чего к стене жмешься?- улыбнулась Катя, включая в прихожей свет.- Раздевайся.
        Вероника будто бы только и ждала этого приглашения. Она быстро и как-то даже судорожно стянула с себя куртку, потом расшнуровала и сняла ботинки, аккуратно поставив их в сторонку. Девушка исподлобья взглянула на Каркушу. В ее взгляде читался испуг. Словно Вероника (если ее и вправду так звали) боялась, что в любую секунду ее спасительница передумает и выставит ее за дверь.
        - Проходи,- изображая из себя радушную хозяйку, сказала Катя.- Вон тапочки,- указала она рукой на розовые с помпоном, так называемые «гостевые» тапочки.
        Гостья послушно сунула в них ноги и неуверенно, робко, словно передвигалась не по мягкому ковровому покрытию, а скользила по кромке тонкого весеннего льда, не отрывая от пола ног, прошаркала за Катей в кухню.
        - Ты, наверное, голодная?- все с той же преувеличенной доброжелательностью поинтересовалась Каркуша.
        Гостья поспешно и, как показалось Кате, затравленно кивнула. Вообще-то там, в метро, и потом, когда они шли к дому, Вероника держалась гораздо свободней, уверенней. А сейчас, оказавшись в незнакомой квартире, девушка резко переменилась. Все ее движения, мимика и даже молчание несли на себе печать какой-то привычной, заскорузлой, будто бы въевшейся в ее существо, как порой въедается в человека запах, униженности.
        С этим надо было что-то делать, но Каркуша не знала что. Расспросить ее о семье, о причинах, заставивших ее выйти в метро и просить подаяния? Нет, ни в коем случае! Этими расспросами, как подумалось Кате, она добьется лишь одного: Вероника окончательно замкнется в себе. Но что же тогда делать? Как отогреть, размягчить душу этой несчастной, доведенной до отчаяния девушки? Ведь не стала бы она просто так уходить из дому, если б не крайние обстоятельства! Да и где он, этот ее дом? Вряд ли девушка живет в Москве. Скорее всего она приехала сюда на заработки из какого-нибудь богом забытого городишка или села, где невозможно, как ни старайся, найти работу… Да и учиться там, конечно, негде, если не считать среднюю школу… И ее мать тоже, по всей видимости, существо отчаявшееся, потерявшее надежду на лучшую жизнь, наверное, горькая пьяница. Отца у Вероники скорее всего нет. Но младшие братья и сестры имеются, неблагополучные семьи часто бывают многодетными.
        Такие предположения строила про себя Каркуша, насмотревшаяся телевизионных репортажей о незавидной доле людей, в силу разных причин оказавшихся на улицах мегаполиса. Между тем Вероника, вжавшись в стену, сидела на табуретке и не сводила своих удивительно синих глаз с Кати.
        - Короче, выбирай.- Катя села на табуретку. Ей подумалось, что так будет лучше, чем разговаривать сверху вниз с девушкой, которая и без того до крайности принижена обстоятельствами своей нелегкой жизни. Кате всячески хотелось вселить в душу Вероники ощущение, что они с ней на равных.- Выбирай, что будешь есть: куриный суп, котлеты с макаронами, ну, бутерброды с колбасой и сыром- это понятно,- принялась по-деловому перечислять она.- Или тушеное мясо с грибами?
        Готовясь к отъезду, мама наготовила прорву еды, а также набила холодильник всяческими консервами: рыбными, мясными, овощными, сгущенным молоком, какао и соками.
        Вероника смотрела на Каркушу растерянно. Ей явно не хватало смелости сделать выбор.
        - Я не знаю…- с понурым видом отозвалась наконец она.- Суп, наверное…
        - Суп- это понятно,- воодушевившись первым, хоть и незначительным сдвигом, принялась за дело Катя.- Суп- это у нас обязательная программа… Ну хорошо,- вздохнула она, заметив, что Вероника снова опустила голову. Видимо, ситуация и впрямь оказалась для нее мучительной.- На второе я тебе подогрею тушеное мясо с грибами. Мама очень вкусно его готовит. А на закуску откроем «Донской» салатик и бутерброды с томатным соком. Договорились?
        И снова робкий кивок вместо ответа.
        «Ну ничего,- мысленно успокаивала себя Катя, доставая тарелки.- Сейчас поедим, выпьем кофейку, я могу даже за тортиком в гастроном сбегать по такому случаю… А там, глядишь, и сама разговорится. Не будет же она молчать всю дорогу!»
        - Ты куда столько режешь?- подала голос из своего угла Вероника, напряженно наблюдая за тем, как лихо Каркуша расправляется с батоном «Докторской» колбасы.- Мы же столько не съедим, засохнет ведь,- с едва уловимым укором проговорила она.
        Ела Вероника хоть и с аппетитом, но без той жадности, которую ожидала увидеть Катя. Дети, которых показывают в остросоциальных телерепортажах, обычно набрасываются на еду, как голодные волчата, нимало не заботясь о том, как это выглядит со стороны. В каждом же движении Вероники- в том, как она тянулась за бутербродом, какими маленькими глоточками отпивала из стакана сок,- ощущалось если не достоинство, то уж по крайней мере сдержанность и явное нежелание показаться невоспитанной. Каркушу это удивило, но вслух она, естественно, ничего говорить не стала.
        2
        От кофе с печеньем Вероника отказалась наотрез. За все время ужина- хотя для нее это наверняка было все вместе: и обед, и завтрак, и ужин- девушка едва ли обмолвилась парой фраз. Преимущественно то были однозначные, скупые ответы на Каркушины вопросы. Да и вопросы Кати касались в основном все той же еды. Например, она то и дело с беспокойной услужливостью в голосе интересовалась у Вероники, не хочет ли та еще мяса, подрезать ли хлеба, достаточно ли на ее вкус соли, перца, и все в таком же духе. Вероника отвечала сдержанно, изо всех сил пытаясь изобразить на лице благодарность, но, похоже, девушка предпочла бы, чтобы ее не дергали каждую минуту и просто дали спокойно поесть. А когда Каркуша поняла это, было уже слишком поздно- еды на столе почти не осталось.
        Внезапно откуда-то из глубины квартиры послышалось тихое, жалобное завывание. Вероника резко вскинула голову:
        - Кто там?
        - Да это Мотя,- улыбнувшись, беззаботно махнула рукой Каркуша.- Обычно она выбегает, стоит только входной двери хлопнуть, а сегодня чего-то не выбежала. Тоскует, наверное,- предположила девушка и вышла из кухни.- Предки-то мои уехали.
        Через мгновение она снова вернулась, но уже не одна. Впереди нее, радостно повиливая хвостом, трусила небольшая черная собачонка.
        - Мотя, Мотя!- оживилась Вероника и принялась хлопать себя по ноге, подзывая собаку.- Ой, какая она у тебя толстая! Старенькая, наверное, уже?
        - Семь лет,- ответила Катя, с удивлением наблюдая за переменой, которую произвело на ее новую знакомую появление собаки. Лаская ее, Вероника улыбалась, глаза ее светились неподдельной радостью, а от былой настороженности, казалось, не осталось и следа. Вся она словно преобразилась и показалась теперь Каркуше настоящей красавицей.
        - А моему Снежку десять,- сказала Вероника, продолжая гладить Мотю по жесткой, лоснящейся шерстке.- А что это за порода?
        - Полутакса-полупинчер, в смысле карликовый,- привычно ответила Катя.
        Ей частенько приходилось отвечать на этот вопрос.
        - Ну ты ее и раскормила!- заметила Вероника с легким укором в голосе.- Мой Снежок поджарый, шустрый, с виду ему никогда десять лет не дашь, носится как ненормальный…
        Снежок, о котором Вероника упомянула уже дважды, чрезвычайно заинтересовал Каркушу, и она, решив, что собака- отличный повод для установления более тесных отношений, желая разговорить Веронику, осторожно поинтересовалась:
        - А твой Снежок какой породы?
        - Да никакой,- тряхнула «хвостиком» Вероника, не отрываясь от Моти. Казалось, собачонка полностью поглотила ее внимание.- Двортерьер. Мы с Пашей его на помойке подобрали. Только тогда он был примерно, как твоя Мотя, а потом так вымахал, чуть ли не до пояса мне сейчас достает!- Теперь голос Вероники был наполнен нежностью, и Катя поняла, что находится на верном пути.
        - А он беленький и пушистый, да?- заискивающе-умильным голоском поинтересовалась она.
        Наконец-таки Вероника оставила Мотю в покое, но та тут же водрузила ей на колени свои передние лапы и, заглядывая в глаза, начала скулить и подпрыгивать.
        - На руки просится,- прокомментировала Катя и повторила вопрос:- Снежок твой беленький?
        - Не-а,- покрутила головой Вероника, помогая Моте забраться на колени.- Ух, тяжелая какая!
        - А какой же?- не отставала Каркуша.
        - Черный, как смола,- последовал неожиданный ответ. И, немного помолчав, девушка добавила:- Даже пятнышка ни одного нет.
        - А почему же ты его тогда так назвала?- удивленно округлила глаза Катя.
        - Да это Паша,- будто бы нехотя отмахнулась Вероника.- Прикол такой…
        - Понятно…- протянула Каркуша, лихорадочно соображая, сейчас ли ей начать расспрашивать Веронику об этом Паше, имя которого тоже прозвучало уже во второй раз, или лучше с этим не спешить.
        «Наверное, брат,- мысленно предположила Катя.- А может, и парень?» И, поколебавшись мгновение, решила пойти не прямым путем, а окольным:
        - А с кем сейчас Снежок остался, с Пашей?- В ответ Вероника лишь скупо кивнула.- Вообще-то теперь редко это имя можно встретить,- как бы размышляла вслух Каркуша.- Хотя у меня тоже есть один знакомый Паша… Вернее, даже не знакомый, а друг. Он с моим братом в одном институте учится. А твой Паша, он кто тебе? Брат?- задала наконец интересующий ее вопрос Каркуша и тут же ужасно смутилась, услышав, как неловко, почти грубо он прозвучал.
        Она ожидала какой угодно реакции, но только не той, что последовала. Как-то странно покосившись на Катю, Вероника вдруг звонко и, как показалось Каркуше, совершенно искренне рассмеялась. Смех у нее был настолько заливистым и заразительным, что невольно Каркуша улыбнулась. Вероника же вытерла выступившие на глазах слезы и, все еще продолжая тихонько смеяться, сказала:
        - Паша- это девушка, вернее женщина.
        И снова Каркуша не могла не поразиться перемене, произошедшей в лице Вероники после этих слов. Будто вспомнив о чем-то, она вся снова скукожилась, прижала к себе притихшую Мотю, и прежняя отчужденность повисла в воздухе.
        Какое-то время в комнате стояла напряженная тишина. Катя понимала, что про Пашу, неожиданно оказавшуюся женщиной, воспоминания о которой Веронике явно неприятны, спрашивать больше нельзя, и лихорадочно пыталась найти новую тему для разговора. А Вероника окончательно замкнулась, полностью погрузившись в свои, неведомые Каркуше мысли. Впрочем, фраза, прозвучавшая в следующую секунду, окончательно сбила Каркушу с толку.
        - Вообще-то я тебе наврала. Меня Клавой зовут, в смысле, Клавдией,- тусклым, безжизненным голосом сообщила Вероника.
        3
        Катя решительно не знала, как реагировать на столь неожиданное признание. Чтобы хоть как-то сгладить возникшую неловкость, она начала убирать со стола тарелки. Вероника, которая на самом деле оказалась Клавой, осторожно опустила Мотю на пол и кинулась помогать хозяйке. В полном молчании они сложили посуду в мойку. Повернувшись к гостье спиной, Каркуша включила кран. Тугая струя воды ударила о металлическое дно раковины.
        - Давай я вымою,- с готовностью предложила Клава.
        - Отдыхай,- не поворачиваясь, бросила Катя.
        - Обиделась?- Клава решительно повернула ручку крана и в наступившей тишине пристально посмотрела на Каркушу.
        - Да нет,- дернула плечом та,- просто странно как-то… Зачем было врать? Ну и как же мне теперь тебя называть? Клава или Вероника?
        - Называй как хочешь,- вяло махнула рукой Вероника-Клава.- Только я свое имя ненавижу, потому и придумываю каждый раз новое…
        Каркуша молчала. Промокнув руки кухонным полотенцем, она подошла к окну, присела на край подоконника.
        - Это все Паша,- тихо сказала ее гостья.- Вот как бы ты себя чувствовала, если б тебя назвали Клавой? А Пашутке плевать! Да ей на все плевать, кроме своей работы…- С каждой фразой девушка все больше распалялась, теперь в ее голосе слышалось все нарастающее ожесточение:- Она у меня вообще большая оригиналка, «неформатный» человек, как она сама себя называет. Вот и имечко придумала для меня тоже неформатное. Видите ли, мою прабабку так звали!
        - А кто она тебе, эта Паша?- робко вклинилась Каркуша, от ее былой обиды и следа не осталось.
        - Не догадалась еще?- подняла на нее свои небесно-голубые глаза Клава.
        - Мама?- предположила Катя, решив, что имена детям обычно придумывают самые близкие люди.
        - Угу,- недовольно буркнула Клава и процедила нараспев:- Ма-ма.
        - А почему ее саму так странно зовут? Паша же это мужское имя?- спросила Катя.
        - На самом деле ее зовут Прасковьей, но все почему-то называют ее Пашей. В смысле, родственники, друзья, знакомые.
        - Понятно…- протянула Каркуша и после паузы спросила:- И ты тоже маму называешь Пашей?
        - Ну да,- кивнула Клава.- С детства так привыкла. А ей приятно было. Очень даже. Нас всегда все за сестер принимали…
        - Ну, вообще-то Прасковья тоже необычное имя,- как бы вскользь заметила Каркуша.
        - Ей нравится,- пожала плечами Клава.- Но даже если б и не нравилось, это же не я ее так назвала! Разве я в чем-то виновата? За что она со мной так поступила?
        Каркуша посмотрела на Клаву. Глаза той были на мокром месте.
        - Да не расстраивайся ты так из-за ерунды! Очень даже красивое имя и редкое- Клав-ди-я… Нет, серьезно!
        Но, посмотрев на гостью, тут же осеклась:
        - Ну хорошо, не надо нам никаких Клав. Буду называть тебя Вероникой, договорились?
        - Не обязательно Вероникой,- сквозь слезы улыбнулась девушка.- Можешь любое другое имя придумать… Только не Клава.
        - Слушай, а зачем же ты тогда призналась? Зачем назвала свое настоящее имя?
        - Не знаю,- опустила голову Клава.- Просто почувствовала, что не могу тебя обманывать… Ты ко мне со всей душой… В квартиру привела, накормила, а я…
        - Ладно.- Каркуша отделилась от подоконника и подошла к девушке почти вплотную.- Для меня ты останешься Вероникой, и давай считать, что ты мне ни в чем не признавалась.
        - Давай,- благодарно улыбнулась Клава, которую мы теперь тоже станем называть Вероникой.
        - Вот скотина!- в сердцах воскликнула Каркуша, заглянув под раковину. Там, за деревянной с резной ручкой дверцей стояло мусорное ведро.
        - Ты это о ком?- вскинула голову Вероника.
        Сейчас девушка снова выглядела потерянной.
        - Да братец мой старший, Артем,- раздраженно объяснила Каркуша.- Сегодня была его очередь мусор выбрасывать… Вон, посмотри, ведро переполненное, а мусоропровод у нас сломан… Блин…- Девушка шумно втянула воздух.- То-то я чую вонь какая-то стоит… Чувствуешь?
        - Есть немного,- кивнула Вероника.- Теперь чувствую, после того как ты туда заглянула.
        - Еще бы!- Каркуша с силой хлопнула дверцей.- Мотина каша протухла. Это все из-за тебя!- принялась она отчитывать ничего не понимающую собаку.- Постоянно выбрасывать приходится! А сухой корм она, видите ли, на дух не переносит… Ну, Артем! Ну, я ему устрою завтра!
        - Чего ты так из-за какого-то мусора разволновалась?- искренне удивилась Вероника и предложила:- Давай ведро, я выброшу. Ты только скажи, куда идти…
        - Ну вот еще!- обиженно фыркнула Катя.- Не хватало еще, чтобы гости ведра на помойку таскали!
        - Да ерунда,- вскочила Вероника и кинулась к раковине. В следующую секунду она уже держала в руках белое пластмассовое ведро.- Куда идти?
        - Никуда!- Каркуша попыталась вырвать у Вероники ведро, но девушка с неожиданной силой дернула ручку:
        - Я вынесу. Должна же я хоть чем-то отблагодарить тебя за ужин.
        - Глупости!- замахала на нее руками Катя.- Тогда вместе пойдем,- сказала она, но, посмотрев на часы, вдруг сокрушенно воскликнула:- Ни фига себе! Мне же еще реферат по истории писать нужно… Как же я забыла? Придется из Нета скачивать,- горестно вздохнула она.
        - Вот и занимайся своими делами,- улыбнулась Вероника.- А я прогуляюсь.
        - Ну ладно,- сдалась наконец Каркуша.- Короче, выйдешь из подъезда и направо, пройдешь один квартал, снова свернешь направо и там во дворе увидишь баки такие здоровые… Это и будет ближайшая помойка. Только ты ведро-то оставь, не бойся, это прочные пакеты.
        Вероника послушно вытащила из ведра черный пакет, узлом связала его края. Целая стайка мелких мушек взвилась над ведром.
        - Блин, ну, Артем!- взялась за прежнее Катя, сокрушенно покачивая головой.- Прямо мухоедство настоящее развел, это ж надо!
        - Мухоедство?- От удивления Вероника даже пакет из рук выронила. К счастью, тот не порвался, падая.- Это же из «Бесов» Достоевского!
        - Ну да…- подтвердила Катя и процитировала:- «Жил на свете таракан, таракан от детства, и попал он вдруг в стакан…»
        - «…полный мухоедства!»- радостно закончила фразу Вероника.- А потом капитан Лебядкин объясняет, что мухоедство, это когда летом вонь, мухи, и все такое… Здорово!- Вероника с каким-то даже восхищением смотрела на Каркушу.- Значит, ты тоже любишь Достоевского?
        - Не все,- после небольшой паузы отозвалась Катя. С каждой секундой Вероника казалась ей все загадочней.- Но «Бесы» три раза перечитывала…
        Девушки помолчали немного, удивленно глядя друг на друга, а потом Вероника нерешительно попросила:
        - Кать, а ты не могла бы сказать свой адрес? Так, на всякий случай, а то я страдаю этим, как его… топографическим кретинизмом, еще заблужусь…
        Каркуша с сомнением покосилась на Веронику, но адрес все-таки назвала, хотя и заметила, что заблудиться тут мудрено.
        - Я дверь закрывать не буду!- перегнувшись через перила, крикнула она вслед легко сбегавшей по лестнице Веронике.
        4
        «Неужели и впрямь заблудилась?- с тревогой подумала Каркуша, взглянув на часы.- Полчаса уже прошло…»
        За это время Катя успела найти в Интернете реферат на нужную тему, вымыть посуду, которая так и осталась в раковине, и даже заварить свежий чай.
        Беспокойство нарастало с каждой секундой. Больше всего Каркуша боялась, что Вероника и вовсе не вернется. Ведь где-то же она ночевала раньше. Многое в поведении и в словах Вероники казалось Каркуше странным и необъяснимым. Одно было ясно наверняка- Вероника не обычная нищенка, за которую Катя приняла ее сначала. Конечно, за всем этим скрывалась какая-то тайна. Мама с таким необычным именем, которую все называют Пашей и которая, кроме работы, если верить Веронике, ничем не интересуется… Большая черная собака с неожиданной кличкой Снежок… Вероника его очень любит, это чувствуется. Когда она говорила о своем Снежке, то аж светилась вся изнутри. И потом, если Снежок остался с Пашей, значит, у Вероники все-таки есть дом! Конечно, есть. Только она почему-то не хочет там жить. А где этот дом? В Москве или в каком-нибудь другом городе? И что заставило Веронику покинуть любимого пса, маму и отправиться в метро за подаянием? Судя по одежде и по тому, с каким аппетитом Вероника ела, хоть и пыталась всячески скрыть, что она голодная, девушка бродяжничает уже не день и не два. А ее одежда хоть и поношенная
изрядно, но, когда Вероника стояла у дверей с мусорным пакетом в руках, Каркуша успела разглядеть, что она вовсе не выглядит дешевой: коротенькая дубленочка на пуговицах с длинными плетеными кожаными петлями, очень даже симпатичная вещь, и сразу видно, что покупалась не на вещевом рынке. Да и черные ботинки на толстой ребристой подошве с металлическими пряжками по бокам… Похожие Каркуша видела как-то раз, когда от нечего делать заглянула в фирменный магазин «Доктор Мартинс». Нет, Катя сама, конечно, вряд ли стала бы носить такие. Во-первых, они ужасно тяжелые, а во-вторых, просто, как говорится, не ее стиль… Но то, что обувь эта, как и куртка Вероники, сделана добротно и явно куплена в дорогом магазине, не оставляло никаких сомнений. Уж в чем-чем, а в шмотках Каркуша разбиралась неплохо, хотя и никогда не питала к ним особой слабости. И потом, этот разговор про Достоевского… Когда Катя, в сердцах ругая Артема, произнесла это словечко «мухоедство», она никак не ожидала, что Веронике оно окажется знакомым. А та не только знала, из какого романа Каркуша его подцепила, но даже подхватила и проговорила
вместе с Катей кусочек этой так называемой басни, сочиненной капитаном Лебядкиным. Да уж! Такое и представить себе трудно, чтобы нищенка из метро шпарила направо и налево цитатами из Достоевского…
        «А вдруг на вокзал сбежала? Или куда-нибудь еще?- снова подумала Катя и, почувствовав, как ёкнуло сердце, вскочила со стула.- Или все-таки заблудилась? А что, если на нее, не дай бог, напали? На дворе-то уже почти ночь! А мало ли по району отморозков всяких шатается! И как я могла отпустить ее одну?!»
        Прождав еще минут пять, Каркуша накинула на плечи куртку, влезла в полусапожки и, щелкнув выключателем, выскользнула на лестничную площадку.
        Очутившись на улице, Каркуша с тревогой огляделась по сторонам. Двор был освещен парой фонарей. В их тусклых, неверных лучах девушка разглядела силуэт. Кто-то, сгорбившись, сидел на бортике песочницы в глубине двора, на детской площадке. Что-то подсказывало Каркуше, что это Вероника. Но что она там делает в то время, как Катя ждет ее дома, места себе от волнения не находя?
        - Вероника!- тихонько позвала Каркуша. И, услышав, как робко дрожит в темноте ее собственный голос, повторила уверенней и громче:- Вероника!
        Силуэт дрогнул, затем как бы нехотя отлепился от песочницы и, выпрямившись в полный рост, замер. Теперь Каркуша уже не сомневалась: это была Вероника. Катя шагнула навстречу своей новой знакомой и, когда их разделяло всего несколько шагов, обратила внимание на объемный предмет, болтавшийся где-то внизу.
        «Не выбросила, что ли, мусор?»- подумала было Каркуша, но тут же поняла, что ошиблась. То, что болталось у самых ног Вероники, нисколько не напоминало даже мусорный пакет. Это нечто имело неправильную и довольно странную форму. Приглядевшись, Каркуша различила большую голову, круглые уши и лапы, торчавшие в разные стороны.
        - Ну ты чего?!- с ходу набросилась на девушку Катя.- Я же волнуюсь все-таки! Думаю, мало ли, может, заблудилась или хулиганы к тебе привязались, а ты сидишь тут… Чего домой-то не идешь?
        - Да вот… из-за него,- ответила Вероника и подняла то, что было у нее в руке.
        - Что это?- опешила Каркуша, вглядываясь в непонятный предмет.
        - Медведь плюшевый,- как-то виновато произнесла Вероника.- Выбросил кто-то, представляешь?
        - Ну и что?- совершенно искренне недоумевала Каркуша.
        - Вот и тебе кажется, что в этом ничего такого нет,- вздохнула Вероника, и Каркуше послышался в ее голосе легкий упрек.- А я, как только подумаю, что он многие годы кому-то служил… верой и правдой служил, понимаешь? Какой-нибудь мальчик или девочка укладывал его каждый день в свою кровать, укрывал одеялом, а потом засыпал, прижавшись к нему щекой…- С каждым новым словом голос Вероники все больше дрожал. Девушка будто бы боролась со слезами.- А потом, когда эта девочка или мальчик вырос, мишку выбросили на помойку… Из верного друга мишка превратился в совершенно ненужный и бесполезный хлам… Так и с людьми иногда случается…
        Сказав это, Вероника прижала к груди игрушку и уткнулась в нее лицом.
        - Ну ты чего делаешь?- возмутилась Каркуша, отрывая медведя от ее лица.- Он же грязный! Где ты его нашла? Там, возле баков подобрала, что ли?
        - Не-а,- замотала головой Вероника.- Прямо из бака вытащила. Он сверху лежал.- Девушка помолчала немного, а потом добавила зачем-то:- На боку.
        - Ну ты даешь…- только и сказала Катя.
        Но Веронике в этих словах, наверное, послышался то ли упрек, то ли осуждение, потому что в следующую секунду она произнесла:
        - Вот поэтому я тут и сижу. Мало того, что ты меня к себе позвала, так я еще медведя грязного в дом притащу…
        - А ты не можешь его тут оставить? Утром мамаши поведут детей в садик… Может, он кому-то и приглянется?- предположила Каркуша, с надеждой заглядывая Веронике в глаза.
        - Никому такое чудище приглянуться не может,- резко возразила Вероника.- Ты посмотри на него, он же старый, мех весь свалялся, грязный…
        Только теперь Каркуша увидела, что цвет у этого злополучного медведя тоже странный- то ли розовый, то ли выцветший красный. Впрочем, игрушка была настолько грязная, что определить ее цвет просто не представлялось возможным.
        - Нет, он теперь никому не нужен, никому,- с обреченной грустью проговорила Вероника и опустила голову.
        - Кроме тебя,- не удержалась от колкости Каркуша, но Веронику ее слова, похоже, нисколько не тронули, во всяком случае, девушка по-прежнему стояла с опущенной головой, прижимая к груди игрушку.- Ну и на фиг тебе сдался этот мишка? Что ты с ним собираешься делать?- спросила Каркуша, чувствуя, как внутри нарастает раздражение.
        - Выстираю как следует, а потом высушу,- спокойно ответила Вероника.- Ты не бойся, я не у тебя собираюсь его стирать…
        - А где?- уставилась на нее Каркуша.
        - Пойду на вокзал. Там туалеты классные, мыло жидкое есть и горячая вода. Я заплачу теханше полтинник, она мне и слона разрешит вымыть, не то что медведя плюшевого…
        - Значит, ты так бы и ушла на вокзал, ничего мне не сказав? Из-за какого-то медведя помоечного?- нажимая на каждое слово, злобно поинтересовалась Катя.
        - Нет, что ты!- горячо возразила Вероника, пропустив последнее замечание мимо ушей.- Я бы обязательно поднялась к тебе. Попрощаться и поблагодарить за все. Мишку бы в песочнице пока оставила, а сама поднялась бы, честное слово…
        - А потом?
        - Что потом?- Вероника смотрела на Каркушу широко распахнутыми глазами.
        - Ну, потом куда бы медведя дела? Так бы и таскалась с ним по метро?- безжалостно спросила Каркуша.
        - Нет, я бы мишку к отцу отнесла,- ответила Вероника.- На хранение. Он бы не стал возражать, я знаю…
        - Ладно,- устало махнула рукой Катя.- Бери свое сокровище и пойдем. Стирального порошка у нас- завались! Целую фуру таких мишек выстирать можно. Мама постаралась перед отъездом, чтобы мы с Артемкой грязью не заросли. Ну пойдем, чего стоишь?- Катя нетерпеливо потянула Веронику за рукав куртки.
        Нерешительно Вероника тронулась с места.
        «Значит, у нас еще и отец имеется!- с каким-то непонятным, совершенно необъяснимым злорадством думала Каркуша, поднимаясь по лестнице.- И мама есть, и папа, и даже собака! Но почему-то мы стоим в метро, побираемся… Похоже, родители живут отдельно, а отец так вообще в Москве, раз она собралась подкинуть ему мишку…»
        - Я знаю, о чем ты сейчас подумала,- подала голос Вероника откуда-то сзади.
        - И о чем же, интересно?- Каркуша резко развернулась на каблуках.
        - Ты думаешь, наверное, как же так могло получиться, что у меня и мама есть, и отец, а я стою в метро милостыню прошу, да?
        - Глупости!- выдохнула Каркуша и, повернувшись к Веронике спиной, перепрыгивая через две ступеньки, кинулась вверх.- В конце концов, это твое личное дело!- не поворачиваясь, выкрикнула она.
        5
        После того как девушки вылили в ванну три тазика грязной мыльной воды, а затем тщательно, прямо под тугими струями открытого на всю мощь душа смыли с игрушки остатки стирального порошка, они увидели, что на самом деле «шерсть» медведя не розовая и не красная, как они думали раньше, а ярко-алая. И даже время не смогло приглушить огненного оттенка его искусственной шубки. Ушки его были двойными- снаружи, как и все остальное, алыми, а изнутри белыми. Такие же белые кружочки были на лапах и на носу медведя, кончик которого украшал черный пластмассовый треугольник.
        - Представляю, сколько он сохнуть будет… Ну и тяжеленный же!- заметила Катя.
        Она держала медведя над ванной, а Вероника пыталась отжать его голову, туловище и лапы. Потоки прозрачной воды стекали вниз.
        - Хочешь, давай поменяемся,- предложила Вероника.
        - Давай уж быстрей повесим его куда-нибудь,- потребовала Каркуша.- Кстати, как мы его подвешивать будем - за уши или за лапы?
        - Может, сначала пусть в тазике посидит, пока вода стечет?- внесла предложение Вероника, и Каркуша с радостью согласилась:
        - Точно! Пусть стекает, а потом решим, что с этим ублюдком дальше делать.
        - Пожалуйста, не называй его так,- тихо попросила Вероника.
        - Да я же в шутку, любя,- успокоила ее Катя и как бы в подтверждение своих слов чмокнула медведя в мокрую макушку.- Давай тазик!- скомандовала она и быстрым, незаметным для Вероники движением вытерла губы тыльной стороной ладони.
        - Слушай, а может, тазик на балкон поставить? Все-таки на свежем воздухе мишке лучше будет…- робко предложила Вероника.
        - Ты о нем так говоришь, будто он живой!- вскинулась Каркуша, но тут же сбавила обороты:- Ну давай, если хочешь. Только у нас не балкон, а лоджия застекленная.
        - Ну все равно…
        - Тогда потащили!
        Разлив по чашкам чай, Каркуша устало опустилась на табуретку.
        - Легче ворох постельного белья выстирать, чем одного плюшевого медведя,- сказала она, запихивая в рот печенье.
        - Ты, наверное, думаешь, что я ненормальная,- тихим голосом отозвалась Вероника, глядя куда-то в сторону.- Сбежала и2з дому, тусуюсь в метро, всякий хлам на помойках собираю, когда могла бы жить как все?
        - Да ничего такого я не думаю,- немного слукавила Катя. Там, во дворе, когда они стояли с Вероникой возле песочницы и та со слезами на глазах прижимала к щеке грязного мишку, Катя поймала себя на мысли, что у этой девочки, похоже, «не все дома». Но потом это предположение как-то улетучилось, и, помогая стирать Веронике медведя, она делала это так, будто и впрямь занималась каким-то полезным и совершенно необходимым делом.- Раз сбежала, значит, были на то причины, а насчет метро… Что ж, к сожалению, в наше время это не такая уж и редкость…- после небольшой паузы произнесла Каркуша и продолжила, поправив упавшую на глаза челку:- Что же касается медведя, то, как говорится, у каждого свои тараканы.
        - А знаешь, Кать,- начала Вероника, подперев щеку кулаком.- Ведь моя Паша не всегда была такой, ну, на работе своей повернутой…
        - А кстати,- вклинилась Каркуша, решив, что, приняв участие в стирке медведя, она заслужила право задавать прямые вопросы:- Кем она работает?
        - Давай не будем об этом,- изменившимся голосом, довольно жестко попросила Вероника.- Я тебе потом как-нибудь скажу…- Но, увидев, как Каркуша обиженно надула губы, Вероника вздохнула:- Ну хорошо, не обижайся… Паша- врач. Нейрохирург. Очень талантливый. Делает операции на сосудах головного мозга.
        Каркуша почувствовала, с каким трудом дается Веронике каждое слово. Фразы получились какими-то резкими, отрывистыми.
        - Надо же, какая редкая специальность!- не смогла сдержать восхищения Каркуша.- Понятно теперь, почему она всю себя работе отдает…
        - Да ничего тебе не понятно,- нахмурилась Вероника.- Нет на свете такой работы, ради которой можно забыть самых близких людей! Нет и быть не может! А если уж ты такой работоголик и фанатик, то нечего было детей рожать. Согласна?
        - Нет, не согласна,- замотала головой Каркуша. Она привыкла всегда говорить только то, что думает. И потом, почему-то сейчас ей стало вдруг ужасно жаль Вероникину маму, которая посвятила себя такому благородному делу, как служение людям.- Твоя мать спасает людям жизни, она, наверное, вообще света белого не видит… Потому что такая работа требует невероятной концентрации сил… Я смотрела недавно по телевизору репортаж о нейрохирургах. Да ты гордиться должна, что у тебя такая мама… Представляю, как ей должно быть обидно, что родная дочь ее не понимает!
        - Кать…- Вероника подняла на Каркушу заблестевшие от слез глаза.- Пожалуйста, не суди о том, чего не знаешь. Я вообще о другом хотела тебе рассказать.
        - Рассказывай,- пожала плечами Каркуша. В эту секунду она поняла вдруг, что в замечании Вероники, в котором сквозил упрек, есть определенная доля справедливости. Ведь она, Каркуша, действительно ничего не знает об их взаимоотношениях, а если будет и дальше лезть в бутылку, то никогда и не узнает ничего.- Извини,- пробубнила она себе под нос и повторила:- Рассказывай.
        - Я потому хочу тебе об этом рассказать, чтобы ты не думала, что я ненормальная… Это все по поводу мишки… В общем, Паша моя не всегда была такой, какой стала. Было время, когда она вообще месяцами без работы сидела, уборщицей в продуктовом магазине работала, подъезды мыла, я помогала ей…
        - Как такое может быть?- округлила глаза Каркуша.- С такой-то профессией!
        - Не перебивай,- мягко попросила Вероника и добавила тихо:- В жизни еще и не такое случается. Так вот… В то время мы с ней подолгу гуляли. Бывало, приду из школы, она меня покормит на скорую руку и говорит: «Лавочка, пойдем побродим». А мы тогда в коммуналке жили на Мойке…
        - Так ты из Питера?- так и подпрыгнула на табуретке Каркуша.
        - Ну да,- кивнула Вероника.- Из Питера. Короче, жили мы с Пашей и Снежком в огромной коммуналке. Семеро соседей, представляешь, общая кухня, один туалет, у каждого свой выключатель, туалетную бумагу в комнате отматывали… Ну ладно, не об этом речь…
        - А теперь у вас что, другая квартира?- снова влезла с вопросом Катя.
        - Что ты!- всплеснула руками Вероника.- Сто пятьдесят квадратных метров, на Васильевском, джакузи, все дела, в кухне пол с подогревом, евроремонт…
        - Неужели нейрохирурги так много зарабатывают?- уже в который раз перебила Каркуша.
        - Я же тебе говорю,- раздраженно махнула рукой Вероника,- дела у моей Пашутки резко в гору пошли. Нет, похоже, я не смогу до сути добраться,- сказала она, хлопнув ладошкой по столу.
        - Ну все, все, молчу!- поспешила заверить ее Катя.- Больше ни разу не перебью, вот увидишь. Ты остановилась на коммуналке.
        - Ну да… Но рассказать-то я тебе хотела про наши прогулки. Короче, в Питере можно часами по улицам бродить, и скучно не будет. А Паша, она еще так интересно обо всем рассказывает. Мне казалось тогда, нет такой улицы в городе, которой бы она не знала. А Питер- это же вообще огромный музей под открытым небом.
        - Еще бы!- восхищенно протянула Каркуша, но, спохватившись, прикрыла рот рукой.
        - Но я больше всего любила гулять в тех районах, где дома старые-старые,- продолжала Вероника.- А как раз возле нас был целый квартал таких домов. Они уже настолько ветхие были, что стены начали рушиться. Целый квартал под снос. Жильцов оттуда спешно выселяли, всем новые квартиры давали… И возле каждого такого дома жильцы образовывали стихийную свалку. Не тащить же в новую квартиру всякую рухлядь! Чего там только не было!- восхищенно сказала Вероника, устремив в окно мечтательный взгляд.- Один раз кто-то выволок на улицу книжный шкаф, доверху набитый книгами! И как только тяжесть такую по лестнице тащили, до сих пор понять не могу. Паша как увидала этот шкаф, так даже рот от удивления открыла и кинулась к нему. Помню, в тот день мы еле дотащили до дома два чемодана книжек. Чемоданы там же подобрали. Я тоже тащила,- похвалилась Вероника и, помолчав немного, продолжила рассказ:- Там разные книги были, очень много дореволюционных изданий, по истории, астрономии, даже Брема «Жизнь животных» три тома откопали. Представляешь? Вообще нас с Пашей интересовали только книги и игрушки. Вернее, Пашу- книги, а
меня- игрушки. Игрушек там тоже навалом было. И Паша, хоть и жили мы с ней в небольшой, метров пятнадцать, комнатенке, никогда не запрещала мне подбирать игрушки. Наоборот даже, она всегда вместе со мной фантазировала и представляла, кем был прежний хозяин какого-нибудь одноухого зайчика, сколько ему сейчас лет, чем он занимается… А дома мы тщательно мыли принесенные трофеи. Нет, книжки мы, конечно, не мыли, а только пылесосили соседским пылесосом. Многие спасенные нами игрушки нуждались в ремонте, и Паша учила меня зашивать и штопать дыры, ставить аккуратные, подходящие по тону и фактуре заплатки. Попадались нам и особо тяжелые «пациенты». Таким приходилось делать серьезные «операции». Иногда мы полностью меняли медведям, собакам и зайцам все «внутренности», заменяя старую, насквозь прогнившую вату на поролоновую стружку. И всем им, уже подлеченным, подновленным и возвращенным к жизни, находилось место в нашей крохотной, но такой уютной и живой комнатке. А знаешь, чего я никогда не смогу простить Паше?- Вероника устремила на Катю горящий гневом взгляд.
        - Ну ты, кажется, говорила уже,- слегка охрипшим от долгого молчания голосом сказала Каркуша.- Того, что она дала тебе такое имя.
        - Имя!- в сердцах воскликнула Вероника.- Да если хочешь знать, раньше я к своему имени вполне терпимо относилась. Мне даже нравилось, когда Паша называла меня Лавочкой. Это уже потом, когда она при ком-то из моих одноклассников так ко мне обратилась, в классе стали меня Скамейкой дразнить, а потом и вовсе на Табуретку перешли… Так и прилипла ко мне эта кличка…
        - А чего же тогда ты ей не сможешь простить?- спросила Каркуша, взглянув Веронике прямо в глаза.
        С каждой минутой она все больше проникалась симпатией к этой необычной девушке.
        - Этих игрушек. Ведь мы вместе с ней воскрешали их с такой заботой и любовью. Я чувствовала себя настоящим доктором Айболитом. Нет, правда… И Снежок всегда спал возле них, будто охранял. Знаешь, ведь я их и в самом деле очень любила и жалела. Даже уже после того как мы с Пашей возвращали старым игрушкам жизнь, они все равно казались мне какими-то бедненькими, покинутыми, неприкаянными. И у каждой была своя история, своя тайна, трагедия, если хочешь… Не то, что у тех, что красуются на витринах «Детского мира». Новые игрушки я и по сей день терпеть не могу.
        - И что же сделала Паша?- по своему обыкновению, торопила события Каркуша.
        - Она не взяла их на новую квартиру,- трагическим голосом изрекла Вероника.
        Какое-то время царила тишина. Каркуша просто не знала, как отнестись к словам Вероники, и боялась обидеть ее неосторожным замечанием, хотя в душе полностью была на стороне Паши. Ведь одно дело маленькая девочка, всей душой привязанная к выброшенным кем-то старым игрушкам, а другое- взрослая девушка. Наверное, когда мама Вероники оставляла на старой квартире эти игрушки, ей и в голову не могло прийти, какую реакцию ее поступок вызовет в душе дочери.
        Так рассуждала про себя Каркуша. Вероника же, казалось, глубоко погрузилась в свои мысли: опущенные, слегка подрагивающие веки, отстраненно-грустная улыбка на губах. Возможно, девушка вспоминала сейчас о том счастливом времени, маленькой комнате, в которой, по ее собственному выражению, находилось место всем- и старым игрушкам, и огромному Снежку, и ей с мамой.
        6
        - Ну, коль уж эти игрушки были тебе так дороги,- решилась наконец нарушить молчание Каркуша,- могла бы съездить и забрать их.
        - Я ездила,- глухо отозвалась Вероника.- Вначале Паша мне наврала, сказала, что отвезла игрушки в детский дом. Я стала спрашивать в какой, требовала, чтобы она назвала мне адрес, и тогда она призналась, что выбросила их на помойку. Сложила в большой голубой чемодан, который, сколько я себя помню, лежал у нас под диваном, и отнесла к мусорным контейнерам. Ты понимаешь хоть, что это предательство?- всем корпусом подалась вперед Вероника.- Она поступила с игрушками точно так же, как когда-то с ними поступили прежние хозяева. Только на этот раз еще циничней. Понимаешь?
        Каркуша молча опустила голову. Хоть ей и были понятны переживания и чувства Вероники, но в душе она по-прежнему разделяла позицию Паши.
        - Ну, я, короче, подхватилась и помчалась на старую квартиру. Но, если честно, надежды на то, что чемодан окажется там, где его оставила Паша, не было почти никакой. Во-первых, я не сразу поняла, что игрушек нет. Сама знаешь, что такое переезд- гора сумок, чемоданов, свертков, тюков. А когда обнаружила пропажу, Паша мне еще два дня голову этим детским домом морочила. В общем, никакого чемодана у контейнеров я, конечно, не нашла и двинула на городскую свалку. А когда оказалась там, стало ясно, что шансы найти голубой чемодан на такой огромной территории, заваленной горами мусора и разного хлама, равны нулю. В тот день я до самой ночи бродила по свалке, но от слез не видела ничего.
        Девушка помолчала немного, потом вздохнула и тихо сказала:
        - Да и в новой школе у меня все как-то сразу не заладилось… Я и в старую-то скрепя сердце ходила, а тут вообще караул…
        - А ты в каком классе учишься?- решилась задать вопрос Катя.
        - Училась,- поправила ее Вероника.- Переехали мы как раз после зимних каникул, и училась я тогда в десятом классе.
        - Так ты что, бросила школу?- продолжала допытываться Каркуша.
        Вероника коротко кивнула:
        - Я Паше еще после девятого класса говорила, что не могу больше туда ходить. Каждый день, засыпая, с ужасом думала, что утром снова на пытку идти… Хотела в училище художественное поступить, но Паша и слышать ничего не желала, заладила одно: «Нужно получить среднее образование». Так я бы и в училище его получила… Но тогда я еще не была такой самостоятельной, привыкла во всем Пашу слушаться… А потом ей так резко не до меня стало, что, когда я перестала ходить в школу, она узнала об этом лишь тогда, когда к нам домой явился директор с моими документами под мышкой.
        - А сколько ты к тому времени уже прогуляла?- участливо поинтересовалась Каркуша.
        - Где-то около двух месяцев.
        - С нашей бы Люстрой- так мы классную руководительницу называем,- сказала Катя,- такой номер не прошел бы. Тут же зараза трезвонить начинает, стоит только один день пропустить. А твоя классная что, ни разу даже не позвонила?
        - Звонила,- вяло отозвалась Вероника.- Только Пашу мою к тому времени застать дома было уже практически невозможно. И, наверное, у администрации школы сложилось впечатление, что ребенок сам себе предоставлен. Да так оно, собственно говоря, и было,- невесело улыбнулась девушка.
        - А как Паша отнеслась к тому, что тебя из школы исключили?- продолжала проявлять интерес Каркуша.
        - Спокойно,- последовал резкий ответ.- Я-то, когда прогуливала, втайне надеялась на ее бурную реакцию. Хотела, наверное, таким образом привлечь к себе внимание. Это помимо того, что мне и вправду невыносимо было в эту школу ходить… Но не тут-то было. Пашутка спокойно сложила мои документы в тумбочку и сказала с невозмутимым видом: «Что ж, в конце концов, ты уже взрослый человек. Решай сама, чем дальше будешь заниматься».
        - И что же ты решила?- осторожно поинтересовалась Катя.
        - Как видишь,- с деланным безразличием пожала плечами Вероника.
        - Но ведь ты хотела в училище какое-то поступать…- Теперь в голосе Каркуши звучало недоумение.- Ты пробовала?
        - Не-а,- покрутила головой Вероника.- Расхотелось что-то. Нет, вообще-то я как приехала в Москву, сунулась было в одно художественное училище, но там тетенька такая суровая посмотрела на мои работы и сказала, что у меня очень слабая подготовка. И вообще, им, оказывается, нужны только крынки на фоне драпировки, геометрические предметы и все такое, а у меня одни портреты.
        - Портреты?- удивленно вскинула брови Каркуша.- Ты рисуешь?- Сейчас ею руководило уже не праздное любопытство, а желание хоть чем-то помочь Веронике.
        - Ну да,- как бы нехотя отозвалась Вероника.- Пыталась когда-то.
        - А Паша…- Каркуша осеклась, но потом набрала полные легкие воздуха и выпалила:- Она знает, чем ты тут занимаешься?
        - Нет, конечно,- как-то странно улыбнулась Вероника.- Впрочем, не думаю, что ее это слишком волнует.
        - Да она наверняка разыскивает тебя с милицией!- предположила Катя.- Как ты можешь так?
        - Никого она не разыскивает,- махнула рукой Вероника.- Я же сказала ей, что поехала к отцу, готовиться к поступлению.
        - Значит, папа твой в Москве живет?- зачем-то спросила Каркуша, хотя это и так было ясно.
        - Ну да,- кивнула Вероника.
        - А почему ты не живешь у отца?- Решаясь на этот вопрос, Каркуша понимала, что рискует потерять возникшее было между ними доверие.
        - Не хочу,- отрезала Вероника, но, взглянув на Каркушу, решила объяснить подробнее:- Понимаешь, мы с ним совершенно чужие люди. Родители развелись, когда мне три года было. И с тех пор мы с отцом виделись всего несколько раз. У него своя жизнь, бизнес какой-то крутой, новая семья, сынишка маленький… Нет, я к нему, конечно, заехала. Нужно же было предупредить, что если Паша позвонит, чтоб он сказал, что я живу у него и у меня все о’кей…
        - А он что?- удивленно округлила глаза Каркуша.- Даже не предложил тебе пожить у него?
        - Нет, почему же…- хмыкнула Вероника.- Он предлагал. Даже настаивал. Сказал, что, если я не хочу жить у него, он может снять мне квартиру, и все такое… Пачку долларов всучить пытался…
        - А ты?
        - От всего отказалась вежливо и денег не взяла.
        - Но почему? Неужели, по-твоему, лучше в метро побираться?- Эти слова вырвались у Каркуши сами собой.
        С ней часто такое случалось- сначала ляпнет что-то, а потом уже начинает думать. Но Веронику они, похоже, не задели. Во всяком случае, она спокойно допила остывший чай и сказала тихим, но каким-то необыкновенно твердым голосом:
        - Раньше надо было помогать, когда мы с Пашей подъезды драили. Между прочим, я тогда втайне от Паши позвонила ему и попросила денег. В первый раз в жизни обратилась к нему с просьбой. И знаешь, что мне мой папочка ответил?
        - Неужели отказал?- Каркуша, не мигая, уставилась на Веронику.
        - Сказал, что его бизнес едва оправился после дефолта, что сейчас у него, к сожалению, свободных денег нет, но что у его фирмы есть филиал в Питере и он может устроить туда Пашу курьером или секретаршей. Вот так-то… Но я знала, что Паша ни за что не пойдет к нему работать, поэтому даже предлагать ей это не стала.
        - Понятно…- протянула Каркуша.- А Паша звонила ему, с тех пор как ты уехала, не знаешь?
        - Знаю,- утвердительно кивнула Вероника.- Звонила в самом начале пару раз. Я тоже ему иногда позваниваю. Ну, папаша сказал ей все, как я его научила: мол, живет у меня, готовится к поступлению, ходит к преподавателю по живописи. Попробовал бы он у меня что-нибудь другое вякнуть,- сжав кулаки, сквозь зубы процедила Вероника.
        - А Паша твоя…- все никак не могла успокоиться Каркуша.- У нее что, даже сомнений никаких не возникло? Она же знает, что вы с отцом столько лет почти не общались, а значит, совершенно чужие люди… Неужели она в это поверила? В конце концов, она же может попросить позвать тебя к телефону!
        - Я же говорю тебе, ей сейчас не до меня. У Паши карьерный взлет. У нее крыша от успеха поехала. Понимаешь? Такое с людьми иногда случается. Она практически живет на своей работе. Позвонила пару раз для очистки совести и успокоилась.
        - А сколько ты уже так скитаешься?- Каркуша настолько осмелела, что уже даже не задумывалась над своими вопросами.
        - Три месяца с лишним,- констатировала факт Вероника.
        - Ни фига себе! А где же ты моешься, вещи стираешь?
        - При желании всегда можно найти такое место,- туманно отозвалась девушка. И больше Каркуша не стала ее донимать.- Ты не думай.- Вероника встала, медленно подошла к окну, отодвинула занавеску. В темном окне сразу обозначился ее силуэт.- Паша мне дала с собой денег. Довольно приличную сумму. Пятьсот долларов. На них я и жила все это время, а когда кончились, пошла в метро.
        - А на работу куда-нибудь устроиться не пробовала?- спросила Каркуша, вспомнив, что некоторые ее одноклассники подрабатывают в свободное от школы время.
        - Без прописки?- Вероника снова зашторила занавеску и повернулась к Каркуше лицом.- Да и потом, я же еще несовершеннолетняя.
        - Это ерунда,- горячо заверила ее Катя.- У нас многие ребята из класса подрабатывают. Там всего по несколько часов в день, кто сколько может.
        - А что надо делать?- На лице Вероники появилась заинтересованность.
        - Я точно не знаю… Но кажется, какие-то объявления расклеивать, флаеры возле метро раздавать… Если хочешь, я завтра же могу все разузнать.
        - Было бы неплохо,- ответила Вероника и снова отвернулась к окну.
        7
        Веронике Каркуша постелила в своей комнате, а сама устроилась на диване в гостиной. Девушки разошлись спать, когда на часах уже было половина четвертого утра.
        История Вероники показалась Каркуше настолько странной, что многие факты никак не укладывались в голове. Например, Катя не могла понять, почему Вероника так ни разу и не позвонила маме? Впрочем, Каркуша допускала, что Вероника рассказала ей далеко не все. Наверняка многие детали и тонкости их с мамой отношений остались для Каркуши неизвестными. А ведь именно из мелочей и складывается жизнь, и именно нюансы, кажущиеся незначительными детали, какие-то ненароком оброненные фразы в конечном счете и формируют отношения между людьми. Перечисление событий и фактов биографии, какими бы красноречивыми они ни были, никогда не отражает картину и не дает ощущения объемности и подлинности. Словом, Каркушу, когда она крутилась с боку на бок на неудобном диване, никак не покидало ощущение, что Вероника все-таки не была с ней до конца откровенной. Каркуше казалось, что ее новая подруга утаила от нее что-то очень важное, быть может, даже какую-нибудь самую главную деталь или черточку, без знания которой вся рассказанная ею история выглядела как-то по-киношному.
        Да, в каком-нибудь телесериале запросто могла возникнуть такая ситуация: маме- известному нейрохирургу, полностью погруженной в работу, не хватает времени и сил на воспитание дочери. У той же не складываются отношения со сверстниками… Кстати, Каркуша так и не поняла, почему Вероника не смогла найти общего языка со своими новыми одноклассниками. Да и со старыми, по ее собственному признанию, дела обстояли не намного лучше. В чем же крылась причина конфликта? Может, в самой Веронике?
        Каркуша легко могла допустить, что такой человек, как ее новая подруга, могла поставить себя над всеми остальными, противопоставить себя большинству, всем своим поведением давая понять, что она особенная, не такая, как все, слепленная из другого теста. Впрочем, нередко случается, что иного человека коллектив как бы сам отторгает, без каких-либо видимых причин и усилий со стороны этого человека. Такое Каркуше доводилось наблюдать, и не раз. Это все равно, как организм отторгает чужеродное тело. Бывает, что человек даже из кожи вон лезет в тщетных попытках быть, а вернее, казаться таким, как все, но коллектив каким-то неведомым образом мгновенно распознает фальшь и тут же отталкивает чужака. Но сколько Каркуша ни предпринимала попыток выведать у Вероники причину, по которой у той не сложились отношения в классе, девушка упорно не желала говорить на эту тему. А именно тут и крылась, как казалось теперь Каркуше, разгадка всей ее тайны.
        Конечно, встречаются на свете люди, которые ни с кем вообще не в состоянии наладить контакт, да и не стремятся к этому. Просто дефект такой личностный. Их еще называют интровертами, то есть людьми, закрытыми в себе, но Вероника к их числу явно не относилась. Ведь с Каркушей-то ей удалось найти общий язык, причем довольно быстро.
        Итак, Катя размышляла над тем, что история, рассказанная Вероникой, вполне сгодилась бы для мыльной оперы, где все отношения между людьми построены по заранее заданной схеме, а вот для того чтобы выглядеть правдивой, этой истории явно не доставало чего-то крайне существенного. Заснула Катя уже утром. Стрелки часов подползали к половине седьмого. Проваливаясь в сон, она подумала, что хорошо бы завести будильник, ведь через час, максимум через полтора нужно было вставать. Но так неохота было подниматься, тащиться в комнату за будильником… «Нет, не просплю… Да я и заснуть-то как следует за это время не успею»,- подумала девушка перед тем, как ее сознание окончательно отключилось.
        - Чего это ты тут разлеглась?- прозвучало откуда-то сверху.
        Открыв глаза, Катя увидела недовольное лицо старшего брата.
        - Мы с Киром хотели тут посидеть, пивка попить,- продолжал тот, кивнув куда-то в сторону. Каркуша села, подтянула одеяло к самому подбородку. На пороге застыл в нерешительности какой-то парень. Катя видела его впервые.- Давай, уматывай к себе в комнату,- пренебрежительным тоном скомандовал Артем.- А ты, Кир, проходи, не стесняйся.
        - Можно я хотя бы оденусь?- подала голос Каркуша.- Чем вам на кухне-то плохо?
        - В натуре, Темик, погнали на кухню,- с готовностью отозвался Кир.- Девушке, может, поваляться охота…
        - Плевать я хотел на эту девушку,- с непередаваемым сарказмом в голосе заметил Артем, сделав упор на последнем слове. Видимо, ему показалось очень смешным, что кто-то называет его младшую сестру девушкой.- Давай живенько сворачивай свои манатки и дуй к себе.
        Каркуша продолжала сидеть, тупо уставившись на Кира. «Наверное, его Кириллом зовут»,- отстраненно подумала она. Похоже, парень тоже чувствовал себя не очень ловко, потому что в следующую секунду он развернулся и, шагнув в прихожую, исчез из поля зрения Каркуши.
        - Ну вот,- сквозь зубы процедил Артем.- Из-за тебя я даже в гости никого не могу позвать. Обязательно надо все изгадить.
        - Кончай, Тема,- подал уже из кухни голос Кир.- Отцепись от девчонки.
        - Между прочим,- никак не унимался Артем,- уже половина двенадцатого. Все нормальные детки давно сидят за партами.
        Вскочив как ошпаренная, Каркуша уставилась на часы. Для верности она даже приблизилась к ним на пару шагов, но картина от этого, к сожалению, не изменилась. Артем сказал почти правду: стрелки показывали двадцать пять минут двенадцатого. Каркуша проспала.
        - Блин,- выдохнула она, все еще продолжая недоуменно пялиться на часы, будто желая взглядом повернуть стрелки вспять.- Мне историк пару в журнал влепит… Реферат…- глухо простонала она, вцепившись пальцами в свои коротко остриженные волосы.
        - А как ты думала!- победно хмыкнул Артем. Теперь он казался чрезвычайно довольным.- За все в этой жизни надо платить, крошка,- философски-саркастическим тоном заметил он.
        - Да заткнись ты!- взорвалась Каркуша.- И без тебя тошно!- Она и сама не ожидала, что ее голос прозвучит так громко.
        В следующую секунду произошло нечто, что заставило удивиться даже ее обычно невозмутимого братца. Тихонько скрипнув, дверь Каркушиной комнаты приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулось заспанное, удивленное лицо голубоглазой и совершенно незнакомой Артему девушки.
        - Ты чего кричишь, Кать?- зевнув, спросила она, но, увидев, что в комнате кроме Каркуши находится еще и какой-то парень, испуганно ойкнула и тут же скрылась за дверью.
        - Это что за привидение в лаптях?- скорчив брезгливую мину, осведомился Артем, опасливо тыча пальцем в закрытую дверь Каркушиной комнаты.
        - Подруга из Питера приехала,- отмахнулась Катя.
        Сейчас ее мысли были полностью поглощены досадным происшествием и возможными его последствиями.
        - Какая еще подруга?- поднял свои красивые, словно нарисованные брови Артем.- Что-то я раньше не слышал, что у тебя в Питере подружка имеется.
        - Ты много о чем еще не слышал,- огрызнулась Катя.
        Она по-прежнему лихорадочно соображала, можно ли как-то исправить положение. Может, одеться по-быстрому и побежать в школу? Наверняка историк еще там. Он всегда позже всех домой уходит… Катя найдет его, придумает какую-нибудь отмазку в свое оправдание, экстренный поход к стоматологу, например, извинится и всучит реферат. Если же она этого не сделает, историк наверняка решит, что Катя потому и прогуляла урок, что не написала реферат. Времени на раздумья у нее совсем не оставалось. Наплевав на присутствие в доме постороннего парня и на то, что была в пижаме, Каркуша опрометью кинулась в ванную.
        - Я скоро,- заверила Каркуша Веронику.- Это Артем, мой старший брат… Ну тот, который мусор вчера не выбросил, помнишь?- Уже полностью готовая к выходу, Катя стояла возле кровати, на которой, поджав под себя ноги, как испуганный зверек, сидела Вероника.- Ты не бойся, он сюда не сунется. Они с другом на кухне посидят… Короче, жди меня тут. Понимаешь, если я не сдам сегодня этот долбаный реферат, у меня по истории в четверти тройка выйдет.
        Вероника протерла кулаками глаза, потом кивнула и, уже окончательно придя в себя, сказала:
        - Иди, конечно… Я и не думала никого бояться.
        - Можешь музыку включить,- предложила напоследок Катя.- Тогда тебе вообще не будет их слышно. Включить?
        - Да ты беги,- совсем по-детски махнула рукой Вероника.- Я разберусь.
        8
        Вероника в нерешительности озиралась по сторонам. Прежде всего нужно было натянуть джинсы, футболку и отправиться в ванную. Даже ночуя на вокзале, девушка никогда не пренебрегала правилами личной гигиены, каждое утро она тщательно умывалась, чистила зубы, расчесывалась… Все необходимые принадлежности она привыкла всегда носить с собой. Сейчас ее рюкзачок, в котором помимо разных мелочей лежали мыло, расческа и футляр с зубной щеткой, висел в прихожей, на дверной ручке. Ну и что, если на кухне сидит Катин брат с другом? Тем более он ее уже видел, а значит, ее появление в прихожей, которая из кухни отлично просматривается, не должно вызвать у парня особого удивления.
        Рассудив так, Вероника оделась, убрала в тумбочку постельные принадлежности, застелила кровать оранжевым покрывалом, тихонько приоткрыла дверь и выскользнула в гостиную. На диване горой дыбилось одеяло, подушка почему-то валялась рядом, на полу. Вероника подняла ее, встряхнула одеяло, аккуратно сложила его вдвое и тут услышала за спиной голос:
        - Да брось! Пусть сама за собой убирает! Погнали лучше, пивка с нами выпьешь…
        - Здравствуйте.- Вероника обернулась.
        - Привет!- Артем открыто изучал ее с наглой усмешкой на лице.- Че-то мне твой фэйс дико знаком. Мы, случайно, не встречались раньше? Ты во ВГИКе, часом, никогда не училась?- не преминул похвастаться своей принадлежностью к миру искусства он.
        - Нет.- Вероника покачала головой.
        Катя не обманула ее, когда говорила, что брат- настоящий красавец. Но, если честно, Веронику никогда не привлекали слишком правильные и красивые черты, особенно когда речь шла о мужских лицах.
        - И все-таки где-то я тебя уже видел, определенно…- Артем сосредоточенно наморщил лоб и слегка картинно сощурил свои небесно-синие, почти такого же оттенка, как у Вероники, глаза.
        - Не знаю,- пожала плечами Вероника.- Наверное, вы ошиблись…
        - Вообще-то у меня феноменальная память на лица,- самодовольно сообщил Артем и добавил:- Как у художника. Хотя художник у нас вообще-то Кир, а я актер.
        - Кто меня звал?- послышалось из кухни, и спустя мгновение в дверном проеме нарисовалась широкоплечая, излучающая надежность и основательность фигура. Лицо Кира оказалось улыбчивым и добродушным. Сдвинув брови «домиком», он воскликнул:- Тема, что же ты меня не предупредил, что в доме полно дам?
        - Это Катюха моя, что ли, дама?- скривил губы Артем, хотя друг явно намекал на Веронику.
        - А как вас зовут?- просто спросил у Вероники Кир, проигнорировав замечание Артема.- Я Кирилл.
        - Очень приятно,- улыбнулась Вероника и, явно смутившись, представилась:- Вероника.
        - Кир, а Кир,- обратился к другу Артем,- тебе не кажется знакомым лицо этой куколки? Хотя черт его знает, может, просто типаж такой распространенный,- вслух размышлял он, как бы походя произнося довольно обидные для любой девушки слова.
        Но Вероника никак не отреагировала на эту бестактность. Во всяком случае, если слова Артема и задели ее самолюбие, то девушка умело это скрыла. Зато Кирилл тут же ринулся в бой:
        - Ты думай, наверное, что говоришь!- прикрикнул на Артема он.- «Типаж распространенный»! Это ж надо такую чушь сморозить! Да если хочешь знать, у Вероники редкостное лицо, уникальное, я бы сказал… Оно несет на себе печать ярко выраженной индивидуальности! Ты только взгляни на ее глаза, брови! А линия профиля!- чуть наклонил голову набок Кирилл.- Это я тебе как художник заявляю.
        Щеки Вероники вспыхнули, она потупила взгляд, потом подняла его и тут же опустила снова. По всему было видно, что ей жутко неловко.
        - Вероника, извините меня ради бога,- молитвенно сложил на груди руки Кирилл.- Я вовсе не хотел вас смущать… Многим девушкам нравится, когда им говорят комплименты…
        - Так, значит, это были комплименты?- В считанные секунды Веронике удалось совладать со своими чувствами.
        От ее былого смущения и следа не осталось. Теперь девушка смотрела парню прямо в глаза. В них читался вызов, а ее голос звучал уверенно и звонко.
        Подивившись столь резкой перемене, Кирилл, однако, не растерялся:
        - Комплименты далеко не всегда подразумевают ложь или даже преувеличение. В моем понимании сделать женщине или девушке комплимент означает подчеркнуть ее достоинства в адекватной форме.
        - И всегда вам удается найти эту адекватную форму?- Теперь Вероника была настроена чуть ли не воинственно.
        Наступая на Кирилла, она скользила внимательным и чуть насмешливым взглядом по его лицу: глаза карие, довольно большие… Выражение у них забавное. Не понятно, то ли шутит Кирилл, то ли говорит серьезно. Во всяком случае, в глазах его постоянно какие-то огоньки пляшут… И губы… Кажется, будто бы он все время пытается сдержать улыбку. Волосы русые, густые… Ему бы, наверное, очень пошла бейсболка… Кожа смуглая, а в уголках глаз собрались лучики, и возле губ, с обеих сторон, тоже две тонкие линии обозначились. Это так называемые мимические морщины… Наверное, Кирилл часто улыбается…
        И тут Вероника поймала на себе взгляд Кирилла. Он смотрел на нее с удивлением или даже с тревогой.
        - Вы меня не слышите?- прочитала Вероника по его губам.
        Мотнув своим светло-русым хвостиком, девушка улыбнулась:
        - Вообще-то за мной такое водится,- сконфуженно проговорила она.- Когда задумаюсь о чем-то, слух будто бы отключается.
        Вот опять с ней произошло это. Вероника настолько увлеклась изучением лица Кирилла, что не услышала ответа на свой же вопрос про комплименты. Но сейчас она уже с трудом могла вспомнить, о чем шел разговор минуту назад. И если Артем хвалился своей якобы феноменальной памятью, то у Вероники память была просто фотографической. Раз сконцентрировавшись на чьем-либо лице, она запоминала его на всю жизнь. Причем запоминала в мельчайших деталях, все морщинки помнила даже спустя несколько лет. Именно это качество позволяло Веронике рисовать по памяти портреты близких или просто знакомых, а зачастую и совершенно случайных людей.
        Но вот что удивительно- далеко не каждое лицо притягивало к себе ее взгляд. И это ни в коей мере не зависело от того, красивым или нет было лицо, на котором Вероника концентрировала свое внимание. Вот, например, Артем был явно красивей Кирилла, ну, если судить по общепринятым меркам. Однако по его лицу Вероника лишь скользнула безразличным взглядом, ни на секунду на нем не задержавшись. Но когда чье-то лицо приковывало к себе внимание девушки, она настолько концентрировала на нем свое зрение, что все остальные органы чувств на несколько секунд просто отключались. Эту особенность Вероника заметила в себе уже давно, года три назад. И происходило это всегда помимо ее воли, подчас в самых неожиданных местах и ситуациях. А потом, когда все остальные органы чувств «включались», Вероника неизменно начинала ощущать сильнейшее напряжение, каждая клеточка ее существа словно начинала мелко вибрировать. И в этом странном состоянии девушка пребывала обычно до тех пор, пока не изображала на бумаге портрет того, чье лицо привлекло к себе ее внимание, будто запечатленный, «сфотографированный» за несколько секунд
образ подзуживал ее изнутри.
        Вот и сейчас девушка наверняка знала, что не успокоится до тех пор, пока не найдет подходящий лист бумаги. Небольшой набор акварельных красок и кисти, а также несколько простых карандашей разной мягкости всегда лежали в ее рюкзаке, а вот бумагу по понятным причинам Вероника с собой не носила. В поисках чего-нибудь подходящего девушка принялась озираться по сторонам.
        - Скажите, может, вам что-нибудь нужно?- участливо спросил Кирилл.
        - Нет, нет,- поспешно отказалась Вероника, ругая себя последними словами.- Я просто забыла, куда повесила вчера свой рюкзак,- нашлась наконец она, решив, что с портретом придется подождать, по крайней мере до возвращения Кати.
        - А это не ваш?- Кирилл сдернул с дверной ручки темно-зеленый с бордовыми вставками холщовый рюкзак фирмы «татоnка».
        - Спасибо, мой,- улыбнулась Вероника.
        Она очень любила свой удобный, надежный, служивший ей уже целых четыре года рюкзак. Расставание со старой, проверенной, испытанной годами вещью всегда было для Вероники чем-то требующим от нее немалого напряжения душевных сил. Утверждение, что любая вещь носит в себе частичку души хозяина, являлось для нее непреложным фактом, а не красивой фразой.
        - Я пойду умоюсь?- Вероника приняла из рук Кирилла рюкзак и неуверенно шагнула к двери.
        - Туалет и ванная комната направо,- не преминул вклиниться Артем.
        - Спасибо, я уже в курсе,- обернулась Вероника, посмотрев почему-то не на Артема, а на его приятеля.
        9
        Услышав, что хлопнула входная дверь, Вероника отложила карандаш, быстро свернула вчетверо тетрадный листок и сунула его в задний карман джинсов. Ей не хотелось объяснять Каркуше, с чего это вдруг она решила сделать эскиз портрета Кирилла. Девушка уже усвоила, что ее новая подруга очень любопытна и наверняка, застав Веронику за столь странным занятием, потребует объяснений, а если тотчас же не получит их, то истолкует ситуацию неверно.
        Конечно же Каркуша решит, что Вероника влюбилась в Кирилла с первого взгляда. Какое еще предположение может прийти в голову нормальному человеку? Естественно, если Вероника расскажет ей о своей странной особенности- впиваться в лица одним взглядом, мгновенно запоминать их в мельчайших деталях, а затем не находить себе места вплоть до того момента, пока запомнившийся образ не будет отображен на бумаге,- Катя вряд ли усомнится в правдивости ее слов. Но о странностях своей натуры Вероника предпочитала умалчивать, хотя бы о тех, которые сами не бросались в глаза.
        Вероника совершенно не реагировала на то, что окружающие, как правило, относили ее к числу людей, которых принято называть «не от мира сего» или еще прямей- «с большими тараканами в голове». Чем тут было гордиться или бравировать? Вероника, анализируя свое поведение и поступки, часто склонялась к мысли, что в общепринятые рамки она вписывается далеко не всегда, и была постоянно озабочена этим, пытаясь как-то корректировать свои реакции, подлаживаясь под то, что в обществе было принято считать нормой.
        - Привет!- Каркуша с трудом перевела дыхание.- Я так волновалась за тебя, ты не представляешь!- зачастила она, уставившись на Веронику своими темными, почти черными глазами.- Думаю, мало ли что… Ты человек робкий, а мой Артемка, если честно, тот еще типчик! За словом в карман не полезет. Ему кого-то обидеть- все равно что два пальца… в смысле, он от этого даже кайф ловит. Артемку медом не корми, дай только свое превосходство над кем-нибудь почувствовать. Я боялась, что он может тебя до слез довести,- призналась Катя.- Он тебя не трогал?
        - Да нет,- покрутила головой Вероника.
        Она не успела набросать эскиз. А если говорить точней, едва наметила его, проведя на бумаге две размашистые линии, обозначив ими контуры лица Кирилла. Обычные в таких случаях напряжение и нервозность требовали выхода. Только теперь Каркуша, приглядевшись, поняла, что с подругой творится что-то странное.
        - А ну, признавайся живо!- потребовала Катя.- Артем к тебе приставал? Не скажешь, я сама у него спрошу,- пригрозила она.
        - Да ничего подобного,- заверила ее Вероника. Она постаралась взять себя в руки. Через секунду взгляд девушки прояснился, теперь он казался более осмысленным. Она боялась выдать свое состояние особой, свойственной ей в таких ситуациях дрожью в голосе, поэтому старалась говорить тихо, приглушенно, чтобы не давить на голосовые связки:- Мы очень мило поболтали. Я с его другом познакомилась, его Кириллом зовут. Ребята меня приглашали пиво с ними выпить, только я отказалась… Я пиво терпеть не могу…
        - Я тоже,- поддержала ее Каркуша и для пущей убедительности брезгливо передернула плечами:- Ну а дальше что?
        - Дальше ничего. Я в ванную пошла, умываться, а Кирилл с твоим братом на кухню отправились.
        - А чем ты сейчас занимаешься?- Каркушу по-прежнему не оставляло ощущение, что Вероника ведет себя как-то необычно.
        Виной тому был особый блеск в глазах девушки, о котором она сама, наверное, даже и не догадывалась.
        - Просто сижу за столом…- неумело соврала Вероника.- Хотела вот книжку какую-нибудь почитать, а тут как раз ты вернулась… Кстати, как у тебя дела в школе? Отдала свой реферат?
        - Успела, слава богу,- удовлетворенно кивнула Каркуша.- Мы с историком уже в дверях столкнулись, прикинь! Еще минута, и разминулись бы, он уже домой уходить намылился.
        И тут дверь в комнату с грохотом распахнулась. Будто бы кто-то пнул ее со всей силы ногой. Да так оно и было, скорее всего. А когда девушки, как по команде, испуганно обернулись, они увидели стоящего на пороге Артема. На его красиво очерченных губах играла загадочная улыбка. В руках Артем держал какой-то тоненький, в пестрой обложке журнал.
        - Вспомнил!- победно провозгласил он, потрясая в воздухе журналом.- Вспомнил, где я тебя видел, куколка! Вернее, тебя-то я не запомнил, а вот твою маму… По телеку! Ну и в журналах разных, конечно…
        Если бы Каркуша посмотрела сейчас на Веронику, она бы поразилась, увидев, как побледнела и моментально вся как-то осунулась та. Но Катя во все глаза смотрела на своего старшего брата. А он между тем продолжал:
        - Ну ты прямо вылитая Прасковья Крик! Одно лицо! Просто поразительное сходство! Что же ты сразу не сказала, что она твоя мать?!
        - С каких это пор ты заинтересовался медициной?- удивилась Каркуша.
        Ничего странного в том, что известного врача показывают по телевизору и печатают его снимки в журналах, Катя не усмотрела, но вот факт, что Артем, которого, кроме кино, телесериалов и еще дурацких рекламных роликов, ничего по-настоящему не интересовало, каким-то образом узнал о Вероникиной маме, казался Каркуше просто невероятным.
        - Ты чего, с дуба рухнула?- в своей обычной пренебрежительно-грубоватой манере отозвался тот.- Какая еще медицина?! Вот темное царство! Не знаешь, кто такая Прасковья Крик? Никогда не слышала, что ли?
        И тут Катя взглянула на Веронику.
        - Что с тобой?- испуганно спросила Каркуша, дотрагиваясь до ее бескровных холодных пальцев.- Тебе плохо?
        Вместо ответа Вероника резко выбросила вперед правую руку и потребовала надтреснутым голосом:
        - Дай сюда!
        Артем даже не подумал подчиниться. Вместо этого он быстро пролистал журнал- краем глаза Катя успела отметить его название: «7 дней»- и, открыв его на нужной странице, сунул прямо Каркуше под нос:
        - Читай! «Прасковья Крик с дочерью и собакой». Ништяк у вас квартирка,- обратился он уже к Веронике.- Или это в каком-нибудь павильоне снимали?
        Вероника не стала отвечать на его вопрос. С невероятной тоской она взирала на ненавистный- она ненавидела его всеми фибрами души- снимок: шикарная гостиная их новой питерской квартиры. В камине горят березовые поленья (это в июле-то месяце!), по одну сторону камина, прямо на полу, сидя на шелковом, ручной работы ковре, поджав под себя ноги, расположилась Паша. На ней черные обтягивающие брючки и ярко-розовая, с короткими рукавами футболка. Ее соломенного цвета волосы небрежно падают на плечи; точно такого же василькового, как у Вероники, цвета глаза смотрят лукаво и будто бы дразняще; уголки губ чуть приподняты в улыбке… Возле Паши, задрав кверху морду, сидит угольно-черный Снежок, а справа, по другую сторону камина, привалившись к стене, стоит она, Вероника.
        Господи! Как же она не хотела тогда фотографироваться! Как чувствовала, что эта затея непременно обернется для нее чем-то ужасным… Это уже не говоря о реакции ее тогдашних одноклассников, которую непременно вызовет появление ее снимка на страницах популярного журнала, да еще в обществе знаменитой мамочки! Но ведь Паша если вобьет себе что-то в голову, по трупам пойдет, а своего добьется. Вероника помнила, как она вначале со слезами на глазах- самыми настоящими слезами!- уговаривала ее: «Лавочка, милая, ну что тебе стоит?! Это же совсем не больно! Мне так хочется, чтобы все увидели, какие мы с тобой обе красавицы!» А когда слезы не подействовали, Паша, резко сменив тактику, заявила: «Твое дело, не хочешь, не снимайся, но учти, я тебе этого никогда не прощу!»
        Но на Вероникино решение не повлияли угрозы, не повлияли на него и уговоры фотографа и гримера, которые, казалось, пустили в ход все свое обаяние и красноречие. Просто в какой-то момент ей вдруг стало жутко неловко: трое взрослых, очень занятых людей чуть ли не на коленях перед ней ползают… Как, должно быть, отвратительно это выглядит со стороны! В эту секунду Вероника прониклась к себе такой жгучей ненавистью! Такой омерзительной дрянью показалась она сама себе, что к горлу даже тошнота подступила. Ведь и Паша, и гример, и фотограф наверняка думают, что ей доставляет удовольствие чувствовать себя в центре внимания, что она потому и кочевряжится, строит из себя непонятно кого, чтобы продлить свое сомнительное удовольствие, а сама-то втайне наверняка завидует славе матери, завидует и злится… Нет чтобы греться и нежиться в лучах ее славы и воспользоваться с благодарностью таким шансом, о котором любая девчонка мечтает, эта пигалица, которая собой-то пока еще ничего не представляет, решила поизмываться над матерью, нервы ей потрепать… Но это было не так! Вероника просто хотела избежать последствий,
не хотела лишний раз давать повод для ненависти и злословия. Ее и так все в классе презирали, считали «звездной» девочкой, которой открыты все пути на том лишь основании, что она дочь Прасковьи Крик. И когда Вероника, махнув рукой, рухнула в кресло, в котором пять минут назад гримировали Пашу, она мечтала лишь об одном: только бы эта пытка поскорей закончилась.
        - «Известная актриса Прасковья Крик дала согласие на участие в съемках нового телесериала…»- вслух прочитала Каркуша подпись под другой уже фотографией.
        На этом снимке Паша стояла в обнимку с каким-то неизвестным Кате молодым режиссером, открыто демонстрируя многочисленным поклонникам свою «голливудскую» улыбку.
        - Ну что, вспомнила?- наморщил лоб Артем и, глядя на сестру, принялся перечислять сериалы, в которых снималась Вероникина мама:- «Свободная тема», «За гранью понимания», «Любовь красивой женщины», «Любовь красивой женщины- 2», «Месть красивой женщины», да куча еще, сейчас просто не могу вспомнить… Неужели не видела никогда?
        Каркуша отвела в сторону руку с журналом и почти вплотную приблизилась к Веронике, которая все еще продолжала сидеть за ее письменным столом.
        - Нейрохирург, значит? Ну-ну… Операции на сосудах головного мозга делает? Людям спасает жизни, да?- Все это было произнесено тихо, но с таким нажимом, что невольно Вероника отпрянула назад.
        - Ты чего, Катька?- опешил Артем и, поскольку их гостья оказалась дочерью знаменитости, решил за нее заступиться:- Чего ты на человека наезжаешь? Совсем крышу снесло, да? Иди проспись!
        Воспользовавшись возникшей паузой, Вероника вскочила со стула- да так резко, что тот с грохотом свалился на пол,- и кинулась вон из комнаты. В прихожей она сунула ноги в ботинки, сдернула с вешалки куртку и, распахнув дверь, выскочила на лестничную площадку.
        - А где Вероника?- спросил Кирилл, переводя встревоженный взгляд с Артема на Каркушу. Услышав в прихожей какой-то шум, он выглянул из кухни как раз в тот момент, когда за Вероникой захлопнулась дверь.- Куда вы ее дели?
        - Сама убежала,- дернула плечом Каркуша.- Нечего было врать.
        Ни слова не сказав, Кирилл рванул в прихожую. Спустя несколько секунд брат и сестра услышали, как снова хлопнула входная дверь.
        - Чего это с ними?- Артем казался совершенно сбитым с толку.
        Вообще-то он никогда особой сообразительностью и быстротой реакции не отличался.
        - С ним что, я не знаю,- глядя в окно, процедила Каркуша.- А вот ей, должно быть, стыдно стало.
        - Стыдно?- Артем по-прежнему ничего не понимал.- Ты чего ни с того ни с сего на девчонку напала?
        - Она мне соврала,- тоном палача изрекла Каркуша.- Сказала, что ее мать работает нейрохирургом.
        - Дура ты, Катька!- с чувством выдохнул Артем.- Какая разница, что там она тебе сказала! Такими знакомствами надо дорожить! Я на днях прочитал, что Прасковья Крик снялась в голливудской картине… Ты хоть понимаешь, что это значит? Да ни черта ты не понимаешь! Одного слова матушки твоей подруги достаточно было бы, чтоб меня взяли в сериал! Я, конечно, не претендую сразу на Голливуд, но и в отечественный сериал не так-то просто пробиться. В наше время связи решают все! Хоть это ты понимаешь?
        Но Каркуша не слушала его. Взгляд ее застилали слезы. Почему Вероника ее обманула? Как она могла плюнуть ей в душу, за что? Зачем ей понадобилась эта глупая ложь? В конце концов, Вероника могла бы сказать, что не хочет говорить, кем работает ее мама. Каркуша бы не стала настаивать. Это было бы в сто раз честней и благородней… Но наплести с три короба, и ради чего? Почему-то сейчас Каркуша чувствовала себя оскорбленной до глубины души. Возможно, обида воспринималась ею так остро еще и оттого, что сама Катя просто органически не переваривала ложь и никогда, вернее, почти никогда к ней не прибегала. Слова «вранье» и «предательство» являлись в понимании Каркуши синонимами.
        10
        Кирилл догнал Веронику, когда та уже готова была запрыгнуть на подножку автобуса, и только громкий, полный отчаяния крик заставил девушку остановиться.
        - Куда ты собралась?- Кирилл схватил ее за руку.
        - Пусти!- потребовала Вероника, почувствовав в запястье острую боль.
        Кирилл разжал пальцы.
        - Что там у вас случилось? Ты так резко убежала… А с этими,- он кивнул головой в сторону оставшегося у них за спиной дома Кати и Артема,- бесполезно разговаривать. Вы что, поссорились?
        - Ни с кем я не ссорилась. Тебе Артем что, не рассказал про журнал?- Вероника пытливо вглядывалась в лицо Кирилла, пытаясь понять, правду он говорит или нет.
        - Какой журнал?- совершенно искренне удивился Кирилл, пускаясь в торопливые объяснения:- Короче, мы сидели на кухне, пиво пили, потом Артем вдруг вскочил как ужаленный и заорал: «Вспомнил!»- и умчался куда-то. Я один остался. Сижу думаю, надо пойти посмотреть, что там произошло, потом слышу, дверь входная хлопнула, я выбегаю в прихожую- пусто, бегу к ним. «Где Вероника?»- спрашиваю. «Убежала»,- отвечают… Ну, больше я ничего выяснять не стал… Помню только, сестра Артема что-то такое выкрикнула, что ты ее будто бы обманула. Вот я и решил, что вы поссорились…- И тут, совершенно не к месту, расплывшись в радостной улыбке, Кирилл спросил:- Хорошо, что ты не успела уехать, верно?
        Вероника опустила смущенный взгляд. В эту секунду она снова ощутила почти непреодолимое желание нарисовать его портрет. Безотчетно девушка сунула руку в задний карман джинсов: листок был на месте. Понимая, что в ближайшие часы ей вряд ли представится возможность осуществить задуманное, Вероника тяжело вздохнула.
        - Значит, и правда поссорились?- неверно истолковал ее вздох Кирилл.
        - Ну, вроде того,- печально улыбнулась Вероника.- Я сама во всем виновата. Понимаешь, Катя меня пригласила… Мы ведь с ней только вчера познакомились… Она мне доверяла, а я повела себя как последняя сволочь.
        - Может, сходим куда-нибудь?- робко предложил Кирилл, когда понял, что Вероника не собирается продолжать. По крайней мере, сейчас. Девушка, казалось, надолго замкнулась в себе.- Чего тут торчать?
        - У меня нет денег. Совсем,- призналась Вероника и виновато покосилась на своего спутника.
        - Подумаешь!- беззаботно махнул рукой Кирилл.- У меня есть. Я знаю тут недалеко одну кафешку… Там такую вкусную солянку готовят, объедение. Ты любишь солянку?
        - Это первое или второе?- подняла на Кирилла свои васильковые глаза Вероника.
        - Первое,- ответил он.- А что, бывает солянка и на второе?
        - Конечно. Капуста тушеная с томатами и колбасой.
        Какое-то время они шагали молча. Кирилл то и дело поглядывал на Веронику, не решаясь заговорить первым. Наконец, вздохнув, девушка нарушила молчание:
        - Ты хочешь, наверное, узнать, что это за история с журналом?
        - Не скажу, что умираю от любопытства, но, если бы ты рассказала, уши бы затыкать не стал. Я вообще хочу о тебе побольше узнать. Мне кажется, ты очень интересный человек.
        - Ошибаешься,- нервно дернула плечом Вероника и, чтобы только перевести разговор на другую тему, заговорила быстро и оживленно:- С журналом этим очень глупо получилось. Дело в том, что я, как бы это выразиться помягче… стесняюсь профессии своей матери… Вернее, не то что даже стесняюсь, а просто ненавижу то, чем она занимается. Нет, и это неправильно!- Девушка энергично замотала головой. Кирилл молчал, предоставив ей возможность подбирать нужные слова столько времени, сколько на это потребуется. Он вообще никогда никого не торопил и не любил, когда подгоняли его.- Правильнее всего будет выразиться так: окружающие меня люди, вернее окружавшие раньше, ненавидели и презирали меня за то, чем занимается моя мама,- вывела определение Вероника и вздохнула так, будто сбросила с плеч тяжелый груз.
        - А она у тебя что, проститутка?- борясь с неловкостью, спросил Кирилл, глядя куда-то поверх Вероникиной головы.
        - Да ты что?!- замахала на него руками Вероника и засмеялась.- Она у меня актриса, очень известная… Вернее, совсем недавно известной стала. Да ты наверняка видел ее в каком-нибудь фильме. Ты сериалы российские смотришь хоть иногда?
        - Не-а,- покрутил головой Кирилл, изобразив на лице подобие сожаления.- Мне некогда,- в свое оправдание добавил он.
        - Вот и молодец, что не смотришь,- поддержала его Вероника и неожиданно надолго замолчала.
        Какое-то время Кирилл ждал, что она заговорит снова, но когда понял, что в ближайшее время это вряд ли случится, решил, что девушка, должно быть, обиделась на него из-за того, что он не смотрит сериалы, в которых снимается ее мама. Хотя причина ее обиды могла крыться и в другом: предположение, что мама Вероники- проститутка и вправду прозвучало нелепо и ужасно грубо.
        «Вот кретин! Идиот! Недоумок!- ругал себя на чем свет стоит Кирилл.- Лучше бы уж молчал в тряпочку! Это ж надо было ляпнуть такое!»
        - Ну… ты назови фамилию,- предпринял он робкую попытку исправить положение.- Я наверняка вспомню.
        - Чью фамилию?- подняла на него непонимающий взгляд Вероника, а Кирилл в этот миг подумал: «Все-таки она ужасно странная».
        - Ну, мамы твоей,- сказал он вслух.
        - А…- махнула рукой Вероника. Она-то и правда уже успела подумать о другом: на нее внезапно накатил новый приступ угрызений совести.- Ее зовут Прасковья Крик, можно просто Паша.
        - Прасковья Крик!- обрадовался Кирилл.- Конечно, знаю! На вскидку, конечно, не смогу назвать фильмы, в которых она снималась, но лицо прекрасно помню… Разве такое лицо забудешь!- восхищенно протянул он и заметил как бы вскользь:- Кстати, вы с мамой очень похожи. То-то Артем никак не мог вспомнить, где он тебя видел…
        - Ну да,- горестно кивнула Вероника.- С этого как раз все и началось. Но потом-то он вспомнил. Ты же сам рассказывал, как он вскочил и закричал: «Вспомнил!»
        - Ну да,- подтвердил Кирилл.- Так оно и было. Только не понимаю, почему ты из-за этого должна была убегать.
        - Потому что Артем в доказательство журнал притащил, «7 дней», а в нем наша с Пашей фотка напечатана.
        - Ну и что?- никак не мог взять в толк Кирилл.
        - А то, что я Каркуше весь вечер лапшу на уши вешала, что Паша моя нейрохирургом работает.
        - А зачем?- Глаза Кирилла от удивления округлились.
        - Ну я же объясняла тебе,- с некоторым раздражением заметила Вероника.
        - Не помню,- развел руками Кирилл. Этот жест сделал его похожим на большого, добродушного медвежонка.- Ты мне ничего такого не говорила.
        - Я боялась, что, если Катя узнает, что я дочка Прасковьи Крик, она тоже начнет меня ненавидеть,- с ноткой обреченности в голосе произнесла Вероника.- Меня все начинают презирать, когда узнают про Пашу. Все.
        - Глупость какая!- в сердцах воскликнул Кирилл.- Просто бред! Что это ты себе в голову вбила? С какой стати тебя должны из-за этого ненавидеть? Наоборот… Это же клево!
        - Побыл бы ты хоть день в моей шкуре,- глухо отозвалась Вероника,- узнал бы тогда, как это клево, когда одноклассники на тебя смотрят как на пустое место, а учителя с такой презрительной ухмылочкой твою фамилию произносят, будто она- матерное слово.
        - А твоя фамилия тоже Крик?
        Вероника обреченно кивнула.
        - Я думал, это псевдоним такой. Актеры же часто придумывают себе звучные фамилии…
        - Нет,- сказала Вероника.- Это наша настоящая фамилия.
        - И все равно,- упрямо возразил Кирилл,- не бывает такого, чтобы человека презирали только из-за того, что его мама- известная актриса.
        - Вообще-то ты, наверное, прав,- неожиданно сдала позиции Вероника.- Потому что раньше, когда я еще в старой школе училась, а Паша без работы сидела и никто ее на улице не узнавал, дети даже тогда ко мне настороженно относились и не принимали в свой коллектив… Ты прав,- снова повторила девушка, и Кирилл услышал, что ее голос задрожал от слез.- Все дело во мне самой. Просто, когда Паша стала знаменитой, мои собственные изъяны, я имею в виду изъяны души, стали более очевидны, что ли…
        - Какие такие изъяны?- возмутился Кирилл.- Ты нормальная девчонка, только забила голову всякой ерундой… Кто тебе сказал такую глупость?
        - Есть вещи, которые и так понятны, без слов,- тихо проговорила Вероника и украдкой вытерла щеки.
        - Мы пришли,- объявил ее спутник, указывая рукой на цветную вывеску.
        На ней была нарисована расписная деревянная поварешка и стилизованными под старину буквами написано: «СУПЕРХАРЧЕВНЯ».
        - Странное название.- Вероника посмотрела на Кирилла, и он с облегчением вздохнул: слез в глазах девушки не было.
        - Ну да,- улыбнулся он.- Не знают уже, как выпендриться. Хотя такое название трудно забыть, согласна?
        - Да, но этого, мне кажется, недостаточно,- возразила Вероника, а Кирилл лихорадочно подыскивал какой-нибудь контраргумент, чтобы увлечь Веронику спором, и тогда бы та окончательно отвлеклась от своих мыслей. Но в голову ничего стоящего, как назло, не приходило. Вероника же продолжала развивать тему:- Можно вообще придумать неприличное, грубое название, например, «Толстая задница». Тогда уж точно всем запомнится, но не думаю, что у кафе с таким названием не будет от клиентов отбою. Все-таки, мне кажется, название должно содержать в себе нечто такое, что хоть как-то отражало бы и внутреннее содержание заведения, и в то же время было бы индивидуальным и броским…
        - Ну да…- согласился Кирилл.- Ты салат какой-нибудь будешь?
        Вероника кивнула. Не успели они занять столик, как к ним тут же подбежал одетый в красную косоворотку и подпоясанный кушаком официант. Народу в кафе было немного. Кирилл сделал заказ.
        - Вероника Крик…- нараспев протянул он, когда официант удалился.- Красиво звучит! А у меня самая обыкновенная фамилия,- скорчив трагическую мину, объявил Кирилл и добавил со вздохом:- Даже банальная- Иванов.
        - Не грусти,- звонко рассмеялась Вероника.- Сейчас я тебе скажу что-то такое, что должно тебя успокоить. Я-то тоже никакая не Вероника, а Клава.
        - Нет, в самом деле?- сощурился Кирилл.- Или опять врешь?
        - Чистая правда. Клава Крик. Ну и как тебе?
        - Здорово!- широко улыбнулся Кирилл.- Я помню, фильм был такой… «В моей смерти прошу винить Клаву К.». Это про меня,- заявил он и уронил голову на грудь.
        - Ты что, умирать уже собрался?- состроила печальное лицо девушка.
        - Да, если ты не разрешишь мне одну вещь.- Кирилл заглянул ей в глаза.
        - А если разрешу?- лукаво улыбнулась Вероника, заранее готовясь к тому, что Кирилл попросит разрешения ее поцеловать.
        - Тогда не умру,- последовал обнадеживающий ответ.
        - Разрешаю.
        - Нет, ты поклянись!
        - Клянусь, что разрешу, о чем бы ты меня ни попросил.
        - Тогда с этой секунды я буду называть тебя Клавой. Можно?
        И девушка, которую мы вслед за Кириллом тоже станем теперь называть ее настоящим именем, покорно склонила голову.
        11
        - Тогда и я тебя сейчас кое о чем попрошу,- сказала Клава, вытирая губы салфеткой. Кирилл не обманул- солянка и впрямь оказалась очень вкусной.- И поклянись, что не подумаешь обо мне ничего такого и смеяться надо мной тоже не будешь.
        - Клянусь, что не подумаю о тебе ничего такого. Клянусь, что не буду смеяться, даже если ты защекочешь меня до смерти,- торжественно произнес Кирилл, накрыв ладонью правой руки пустую тарелку, в которой раньше лежал хлеб.
        - Тогда отвернись и не поворачивайся, пока я не позову.
        - Хорошо, Клава,- сказал Кирилл и вместе со стулом развернулся спиной к столу.
        Девушка схватила с пола рюкзак, на ощупь отыскала в нем карандаш: 2М- было обозначено на нем золотистой краской. Решив, что карандаш ей подойдет, Клава вытащила из заднего кармана листок, развернула его, на миг закрыла глаза, чуть запрокинув голову, потом положила листок перед собой и начала быстро рисовать. Все это время- пока они шли с Кириллом к кафе, не смотря на болезненную для нее тему их беседы, Клаву не покидало ощущение, что она не завершила какое-то очень важное дело. А когда они сели за столик, девушка с внезапной остротой и ясностью осознала, что именно сейчас должна дорисовать эскиз к портрету Кирилла.
        Желание приступить к работе возрастало с каждой секундой, а когда оно достигло наконец высшей точки, Клава решилась на отчаянный шаг. Сейчас, полностью поглощенная процессом рисования, она не думала, какие чувства и предположения возникнут у ее спутника, когда он увидит набросок своего портрета. Она вообще ни о чем не думала в такие минуты. Блаженное, не поддающееся никакому описанию, совершенно непередаваемое состояние, когда ничего, кроме бумаги, карандаша, образа, запечатленного в памяти, и необходимости отобразить его, просто не существует!
        Клава не знала, сколько прошло времени с того момента, когда она попросила Кирилла отвернуться. Даже приблизительно не знала. Рисуя, она всегда теряла ощущение времени. И лишь голос, прозвучавший вдруг словно бы издалека, заставил ее вздрогнуть и вернуться к действительности:
        - Ну что, можно уже?- спросил Кирилл. Он был явно заинтригован. А звучавшая из динамиков музыка, хоть и была негромкой, полностью поглощала чирканье карандаша о бумагу.
        - Пять секунд еще! Ну, пожалуйста…- взмолилась Клава.
        - Только ровно пять,- буквально понял ее слова Кирилл и начал обратный отсчет:- Пять, четыре, три…
        - Так нечестно!- запротестовала Клава.- Ты слишком быстро считаешь.
        Эскиз был уже почти готов, оставалось провести лишь две-три линии, обозначающие морщинки возле глаз.
        - Три с половиной,- монотонно вещал Кирилл,- три с четвертью, три с ниточкой, три с иголочкой, иголочка ломается, ниточка обрывается… Два. Два с половиной…
        - Поворачивайся!- весело выкрикнула Клава.
        Странно, но почему-то она совершенно не испытывала смущения, показывая кому-то свои рисунки. Возможно, потому, что никогда не относилась к своему увлечению серьезно, воспринимая его как некую, пусть не совсем обычную потребность организма.
        Кирилл не заставил себя долго ждать. Вскочив на ноги, он, не меняя положения стула, так что спинка его оставалась повернутой к столу, оседлал его и с выражением крайней заинтересованности на лице протянул:
        - Итак?
        - Вот.- Клава положила перед ним листок.
        Несколько секунд царила напряженная тишина, если, конечно, не считать музыки, продолжавшей плавно литься из колонок. И тут Клава, будто вспомнив о чем-то, вскрикнула, испуганно прикрыв ладошкой рот:
        - Кошмар! Артем же говорил, что ты художник! Вот дуреха! Нашла кому каракули свои показывать!
        С этими словами девушка схватила со стола листок и, прежде чем Кирилл успел что-либо сообразить, начала ожесточенно комкать его в руках.
        - Ты чего?! Не смей!- ошарашено выкрикнул он.- Дай сюда!
        Вырвав из рук Клавы уже изрядно помятый рисунок, он стал осторожно разглаживать его.- Во-первых, я еще не художник, а только учусь… Ненормальная!- сокрушенно покрутил головой Кирилл.- Такую работу чуть не испортила!
        - Тебе что, понравилось?- робко поинтересовалась Клава.
        Впервые, если не считать того неудачного просмотра в художественном училище, она испытывала сильнейшее волнение, будто от мнения Кирилла зависела сейчас вся ее дальнейшая судьба.
        - Потрясающе…- почти одними губами проговорил он, неотрывно глядя на рисунок.- Где ты училась?
        - Нигде,- пожала плечами Клава.- Это у меня года три как появилось. Ну, желание рисовать… И сразу как-то получаться стало. Правда, я, кроме портретов, ничего больше не умею…
        - Что, правда нигде не училась?- недоверчиво уставился на нее Кирилл.- Даже в художественной школе?
        - Правда…
        - Значит, ты гений,- уверенно заключил он, то и дело переводя недоуменный взгляд с рисунка на Клаву.- Несколькими линиями суметь передать характер! Не всякий профессионал так сумеет! А у тебя есть еще какие-нибудь работы?- Кирилл с неподдельным интересом посмотрел на Клаву.
        - Есть, у отца где-то валяются,- небрежно махнула рукой девушка.
        - Тебе надо поступать в художественное училище,- сказал Кирилл, сдвинув брови.- Ты очень талантливый человек. Просто исключительно.
        - Ага,- иронично выдохнула Клава.- То-то, когда я притащила рисунки в «Девятьсот пятого года», консультант сказала, что портреты там никому не нужны. А крынки, кубы и шары я ни разу в жизни не рисовала…
        - Да…- Кирилл досадливо поморщился,- они там все ужасные консерваторы… Особенно в «Девятьсот пятого года»… Но живопись, рисунок и композиция, это, конечно, везде от тебя потребуют… Даже если, как я, на сценографию будешь поступать. Портреты при поступлении не рисуют… Но это ерунда,- уверенно заявил он.- К вступительным экзаменам я тебя за несколько месяцев подготовлю… Если ты, конечно, захочешь…
        На минуту Кирилл задумался, а потом спросил вдруг совершенно некстати:
        - А ты Катю откуда знаешь?
        Клава с удивлением подумала, что Кириллу каким-то образом удалось прочитать ее мысли, потому что за секунду до этого она поняла, что именно сейчас должна рассказать ему свою историю: как она оказалась в Москве, чем занималась тут все это время и при каких обстоятельствах, наконец, произошло их знакомство с Катей.
        12
        Как это обычно бывало с Каркушей, ее обида на Клаву длилась недолго. Очень скоро Катя поняла, что вполне возможно, у той имелись какие-то веские причины. Иначе она не стала бы ее обманывать. Теперь, вспоминая ночные посиделки, Катя прокручивала в памяти все, что Клава говорила ей о своей маме, и постепенно приходила к выводу: лишь ее собственная невнимательность помешала ей увидеть некоторые несоответствия в рассказах ее новой подруги, которые сейчас казались Каркуше очевидными. Нет, Катя не должна была отпускать Клаву. Где теперь ее искать? Внезапно ей в голову пришла неожиданная идея.
        - Послушай,- обратилась Каркуша к Артему.- А как ты думаешь, Крик- это настоящая фамилия или псевдоним?
        - Настоящая,- уверенно ответил тот.- Я в каком-то интервью читал, сейчас уже не помню где. А что?
        - Понимаешь, у Вероники… вернее, у Клавы- она же мне еще вчера призналась, что ее Клавдией зовут. Так вот, ее отец живет в Москве. Что, если им, в смысле Клаве и Прасковье, эта фамилия досталась от него?
        - Допустим.- Артем еще не понимал, к чему клонит сестра.- И что с того?
        - Фамилия-то редкая,- рассуждала Каркуша.- Не думаю, что в Москве людей с такой фамилией окажется много. Давай попробуем через Интернет поискать. Вдруг она к отцу пошла?
        - Можно,- с готовностью отозвался Артем, направляясь к компьютеру.
        Конечно, Каркуша понимала, что ее братом движет исключительно корыстный интерес. Ведь он совершенно искренне полагал, что Вероника, то есть Клава, сможет при желании помочь его продвижению по карьерной лестнице. Каркуша же не собиралась его переубеждать. Ведь его рвение во что бы то ни стало найти Клаву было ей сейчас на руку. Они уже пробовали несколько раз звонить на мобильный Кириллу в надежде, что тому удалось догнать девушку. Но телефон Кирилла был выключен. Разумеется, надежда на то, что Клава и в самом деле отправится к отцу, была ничтожной, но лучше уж попытаться хоть что-то сделать, чем сидеть сложа руки.
        Не прошло и получаса, как перед братом с сестрой лежал листок с выписанными на нем номерами телефонов. Катя не ошиблась- Криков по всей Москве оказалось не так уж и много: пять человек. Два номера не отвечало. По третьему отозвалась какая-то девочка. Но Катя, предположив, что это мог быть и мальчик (Клава же рассказывала, что у ее отца есть сын), попросила:
        - Позови, пожалуйста, к телефону папу.
        - А он на работе,- ответил то ли мальчик, то ли девочка.
        - Постой! Не вешай трубку,- забеспокоилась Каркуша, почувствовав, что ребенок уже был готов это сделать.- Я ищу одного человека, девушку,- принялась поспешно объяснять она.- Я предполагаю, что это твоя старшая сестра… Ее зовут Клава, ей шестнадцать лет…
        - У меня есть старшая сестра,- перебили ее.- Только ее не Клава зовут, а Аня. Ей тоже шестнадцать лет. Только она сейчас в школе.
        - Понятно,- упавшим голосом протянула Каркуша.- Скажи, а ты кто, мальчик или девочка?- спросила она уже для очистки совести.
        - Девочка…- последовал удивленный ответ.- Ну ладно, пока…
        Как будто чего-то испугавшись, девочка поспешно повесила трубку.
        - Только напугали ребенка,- грустно прокомментировала Каркуша.
        - Это третий был,- деловито сказал Артем, вычеркивая номер из списка.- Звони дальше.
        По негласному соглашению, Артем взял на себя роль руководителя операции, тем самым всю основную, самую неприятную часть работы взвалив на плечи младшей сестры.
        - А чего это я должна все время звонить?- с некоторым опозданием возмутилась она.- Давай по очереди.
        Каркуша терпеть не могла несправедливость и любое ее проявление воспринимала остро и болезненно.
        - У тебя отлично получается,- улещал ее хитрый Артем.
        Но Катя не поддалась на его удочку:
        - Нет уж, дорогой,- сказала она, протягивая брату трубку.- Ты же у нас артист? Вот и работай!
        Всем своим видом изображая крайнее неудовольствие, Артем вынужден был сдаться. Каркуша набрала номер.
        - Алло,- услышала она спустя несколько секунд.- Я звоню вам по просьбе Клавдии, дочери Прасковьи Крик…
        Это была импровизация и, на взгляд Каркуши, не слишком удачная. Какое-то время Артем напряженно слушал. До Каркуши долетали из трубки звуки мужского голоса. Наконец ее брат проговорил:
        - Так значит, это вы и есть?
        Не выдержав, Катя выхватила у Артема трубку:
        - Алло! Вы меня слышите?- возбужденно выкрикнула она.- Клава… Она… Короче говоря, она была у меня…
        - Девушка!- оборвал ее требовательный мужской голос:- Мы все тут с ума сходим… Вы себе не представляете! Всю милицию на ноги подняли! Паша частного детектива наняла месяц назад… Скажите, что с Клавой? Ради бога, скажите, что с ней? Когда вы ее видели?
        - Сегодня утром. Простите, а как вас зовут?- спросила Каркуша и быстро представилась:- Я Катя.
        - Сергей Сергеевич,- ответил отец Клавы и продолжил в прежнем тоне:- Катенька, я вас умоляю, оставьте мне ваши координаты! Значит, Лавочка у вас живет?
        - Не совсем так…- замялась было Каркуша, но тут же поправилась:- Живет… Только ее сейчас нет дома…
        - С ней все в порядке?- продолжал проявлять беспокойство Сергей Сергеевич.- Она здорова?
        - Здорова,- поспешила заверить Катя.- Только я не знаю, когда она придет… Понимаете, мы… не то чтобы поссорились… В общем, возможно, что она у вас скорее объявится.
        - Не думаю,- сказал отец Клавы.- Она мне последний раз два месяца назад звонила. Послушайте, Катя,- сменил тон мужчина,- запишите номер ее матери, Паши! Это мобильный телефон… Кстати, Паша сейчас в Москве, на съемках. Утром звонила. Она каждый день мне звонит…
        - Так, значит, мама ищет ее?- зачем-то вклинилась Каркуша.
        - Вас это удивляет?- отозвался Сергей Сергеевич.- Не знаю, что там Лавочка вам наговорила… У них с Пашей, конечно, сложные отношения… Но мать есть мать. И потом, Паша безумно любит Лавочку… Мы уже, если честно, надежду потеряли… В общем, как только Лавочка объявится или вы узнаете, где она находится, позвоните Паше и мне… Я вас очень прошу! Сейчас-то я сам ей позвоню… Скажу, что Лавка наша жива-здорова… Катя,- внезапно в голосе мужчины появилось сомнение,- а вы меня не обманываете? Вы правда видели сегодня Лавочку?
        - Что вы!- обиделась Каркуша.- Разве такими вещами шутят?
        - Простите меня,- тихо попросил Сергей Сергеевич.- Просто мы уже не надеялись увидеть ее… Пишите!
        А когда Каркуша записала номер, он еще раз попросил:
        - Сразу, как только появится, обещаете?
        - Если она вернется ко мне,- вздохнула Каркуша, но, вспомнив о чем-то, радостно предположила:- Вернется! Наверняка вернется! Она у меня мишку своего оставила…
        Сергей Сергеевич не стал уточнять, какого мишку оставила у Кати его дочь и почему должна непременно вернуться за ним. Он только сердечно поблагодарил Каркушу, записал ее телефон, адрес и, попрощавшись, повесил трубку.
        - Вот!- Каркуша помахала перед носом Артема листочком.- Мобильный телефон Прасковьи Крик.
        - Дай сюда!- потребовал Артем, но Катя успела отдернуть руку.
        13
        По выражению глаз, с каким Кирилл смотрел на нее, Клава почувствовала, что ее рассказ его удивил, если не сказать потряс.
        - Можешь у меня пока пожить,- подал он наконец голос.- У нас три комнаты. Матери я все объясню… Она у меня хорошая… Я тебя буду готовить к поступлению, устроишься на работу, а потом…
        - Нет,- тихо перебила Клава.- Я домой поеду, в Питер. Там и комнату снять подешевле можно, и вообще… Я по Снежку ужасно соскучилась.
        - Кто это, кот?- предположил Кирилл.
        - Собака,- ответила Клава.
        - А по матери, по матери ты совсем не соскучилась?
        Клава не ответила, а лишь помолчав немного, попросила:
        - Дай мне денег на билет,- и поспешно добавила:- Взаймы, конечно…
        - Не вопрос,- пожал плечами Кирилл.- А к Кате ты зайдешь попрощаться?
        - Обязательно нужно,- последовал негромкий ответ.- Там же миша…
        - Какой Миша?- зыркнул на нее Кирилл.
        - Его фамилия Плюшевый,- засмеялась Клава.
        - А-а-а,- удовлетворенно протянул Кирилл,- тогда ладно.
        - Только вот не знаю…- с сомнением произнесла Клава,- может, все-таки позвонить вначале?
        - Звони,- сказал Кирилл и, вытащив из кармана трубку, с готовностью протянул ее Клаве.
        - Ой!- Девушка подняла на него растерянный взгляд.- А он, кажется, не работает.
        - Опять отключился,- покрутил головой Кирилл, нажимая какую-то кнопку.- Что с этим телефоном дурацким делать? Постоянно сам собой отключается.
        - А ты заблокируй кнопки,- со знанием дела посоветовала Клава и попросила:- Набери номер, пожалуйста.
        - Ты где?- услышала Клава в следующую секунду. В голосе Кати звучало неподдельное волнение.- Приезжай, слышишь?! Немедленно приезжай!
        - Да, конечно,- неуверенно откликнулась Клава.- Мы тут с Кириллом в кафе сидим, это близко…
        - Ты не думай, я на тебя не обижаюсь,- заверила Клаву Каркуша.- Ни капельки даже… Мы вам звоним, звоним…
        - Телефон отключился,- объяснила Клава.- Так ты правда на меня не сердишься?
        - Говорю же, нет! А в каком кафе вы сидите?
        - «Суперхарчевня»,- вспомнила название Клава.
        - Понятно.- Теперь голос Каркуши звучал по-деловому сдержанно:- Значит, если пешком идти, минут двадцать… Но ты садись на троллейбус. Через две остановки, на третьей выходи. Поняла? Только не задерживайся…
        - А Кирилл?- спросила Клава.
        Ее очень обрадовали заверения Каркуши, что та больше не обижается на нее, но расставаться с Кириллом девушке не хотелось, и она даже не сочла нужным это скрыть.
        - Кирилл?- переспросила Каркуша так, будто впервые услышала это имя.- Ну приходите вместе,- как-то не слишком уверенно согласилась она.
        - Тогда до встречи,- сказала Клава и отключилась.- Пойдем,- обратилась она к своему спутнику,- Катя нас ждет.
        - Мне показалось,- попытался внести ясность Кирилл,- что она одну тебя ждет.
        - Без тебя я никуда не пойду,- упрямо заявила Клава, и Кирилл не стал возражать: настолько приятно было ему услышать эти слова.
        14
        Буквально за несколько минут до звонка Клавы Каркуша поговорила с Прасковьей Крик. Женщина не удержалась и сама позвонила Кате, желая удостовериться, что бывший муж сказал ей правду. Разговор вышел сумбурным, чересчур эмоциональным, но когда он закончился, Каркуша с удивлением отметила про себя, что Прасковья Крик никаких отрицательных эмоций в ее душе не вызвала. Эта женщина- а по ходу беседы у Каркуши создалось ощущение, что она разговаривает с ровесницей,- оказалась совершенно не такой, какой Каркуша ее себе представляла по рассказам Клавы и глядя на фотографии. Во-первых, никаких признаков звездной болезни Катя у нее не обнаружила. Напротив, несмотря на сильнейшую и, несомненно, искреннюю взволнованность, Прасковья Крик показалась ей человеком простым и даже робким. Она долго извинялась за беспокойство, до тех пор, пока Катя не заверила ее, что только что собиралась позвонить ей сама. Как и отец Клавы, ее бывший муж, Прасковья Крик все никак не могла поверить, что ее дочь действительно жива и здорова и что Каркуша своими глазами видела ее не далее, как сегодня утром. Чтобы убедиться в том, что
это была именно она, ее Лавочка, Прасковья Крик даже попросила Каркушу описать ее внешность. Бедняжка, наверное, забыла о фото, на днях опубликованном в популярном журнале. Катя конечно же описала. Что ей, трудно? И снова счастливая мать пустилась в бесконечные извинения: дескать, она верит Кате, просто мало ли что, а вдруг какая-нибудь чужая девочка вздумала выдавать себя за ее Лавочку. Но когда Каркуша иронично заметила, что чужая девочка вряд ли стала бы называть свою маму Пашей, женщина окончательно успокоилась. Вернее, не успокоилась, а, наоборот, расплакалась. Только то были слезы радости и счастья, поверить в которое Паша все еще никак не могла.
        Потом позвонила Клава. И тут от Каркуши потребовалось немало усилий, чтобы сдержаться и не закричать в трубку: «Где тебя черти носят? Тут твоя мама с ума от горя сходит! Она тебя любит, любит!» Стараясь дрожащим голосом не выдать истинных чувств, Катя видела свою задачу в том, чтобы убедить Клаву немедленно приехать. А когда поняла, что с Клавой все в порядке и что через полчаса она будет у нее, начала мучиться сомнениями: позвонить ли Паше или все-таки дождаться прихода Клавы. С одной стороны, Каркуша пообещала Прасковье Крик, что позвонит ей в ту же секунду, как объявится Клава. Но с другой… А вдруг Клава не хочет встречаться с матерью. Если, не спросив, Каркуша возьмет на себя смелость и устроит матери с дочерью встречу у себя в квартире, не сочтет ли потом Клава ее поступок предательством? Проблема казалась Каркуше неразрешимой лишь несколько секунд.
        «Плевать я хотела на то, что она обо мне подумает!- приняла решение Каркуша.- Пусть скажет спасибо, что я простила ее за вранье!»
        На самом деле Каркуша совсем не была злопамятной и, зажав в руке телефонную трубку, всей душой желала лишь одного: чтобы Лавочка и Паша помирились, чтобы у Клавы снова появился дом. Каркуша вовсе даже не была уверена, что, рассказывая ей о причинах ссоры с матерью, Клава сказала правду. Возможно, старые игрушки, от которых Паша решила избавиться, как это часто случается, послужили лишь поводом к ссоре. Впрочем, Катя не исключала, что даже формальная причина могла оказаться другой. Может быть, между Пашей и ее дочкой случилось нечто такое, о чем Клава не может вспоминать без боли, и потому не стала рассказывать об этом Каркуше…
        - Алло, это опять я,- сказала Катя, едва на том конце провода сняли трубку.- Узнали? Короче, через двадцать минут Клава будет у меня. Вы сейчас где находитесь?
        - На съемке, на «Мосфильме»,- ответила Прасковья Крик.- Но я возьму такси… Вы же на Фрунзенской живете? А точный адрес можно?
        Катя продиктовала адрес и, перед тем как положить трубку, предупредила:
        - Только вы поторопитесь… Вы же свою Лавочку знаете, она человек непредсказуемый, а я не смогу не предупредить ее, что вы с минуты на минуту должны подъехать.
        - Уже лечу!- заверила ее Паша.- Умоляю вас,- закричала она,- задержите ее! Заприте дверь, а ключ в окошко выкиньте! Я вам новый замок вставлю! Что угодно сделайте! Если не увижу сегодня Лавочку, то сойду с ума!
        - Приезжайте,- отрезала Каркуша и отключилась.
        Теперь Катя уже не сказала бы с прежней уверенностью, что Прасковья Крик- такой уж простой в доску человек! Ничего себе замашки! Выброси ключ, а она, видите ли, новый замок вставит! Да и голос женщины, как показалось Каркуше, звучал на этот раз по-другому. В нем явно проступали властные, нетерпеливые нотки.
        «А меня, может, старый замок вполне устраивает!- злилась больше на саму себя, чем на Пашу, Каркуша.- С ума она, видите ли сойдет… Нашли крайнюю! Не надо было мне горячку пороть! Как всегда, вначале наломаю дров, а после думаю… Вот приехала бы Лавочка,- Каркуша уже не в первый раз называла про себя Клаву именно так,- вместе бы посидели, подумали, как поступить… Может, перезвонить, сказать, что встреча отменяется?»
        Но, подумав так, Каркуша по-хозяйски строгим взглядом окинула гостиную и решила, что к приходу гостей надо хотя бы пыль вытереть. Катя понимала, что присутствие Кирилла, как, впрочем, и Артема при встрече Паши и Лавочки нежелательно. Да, собственно, и Каркуша-то им тоже ни к чему… Но что касается Кирилла, то Лавочка сама на этом настояла. Конечно, она не знала, что к Каркуше явится Паша…
        «Ой, и так башка уже пухнет от чужих проблем!- подумала Каркуша, нервно елозя тряпкой по запыленному экрану телевизора.- Будь что будет!»
        Катя вытряхивала на лоджии тряпку, когда в гостиную при полном параде заглянул старший брат.
        - Куда собрался?- с надеждой в голосе спросила она.
        Дело в том, что Артем был совершенно не в курсе ее планов. Все переговоры с Прасковьей Крик Каркуша вела в своей комнате за плотно закрытой дверью.
        - Дела,- едва взглянул на нее Артем.- Закрой дверь.
        «Неужели?!- радостно думала Каркуша.- Хоть в чем-то повезло. Уж он бы точно не упустил случая и накинулся бы на Пашу со своими дурацкими просьбами составить ему протекцию. Вот уж карьерист несчастный, только и думает, как бы ему рожу свою смазливую перед миллионами телезрителей засветить!»
        - Ты когда будешь?- с деланным безразличием поинтересовалась она.
        - Поздно,- последовал нелюбезный ответ.
        «Только бы они с Лавочкой не встретились!»- сжимала кулаки Каркуша, глядя в окно.
        15
        Когда раздался звонок, Каркуша насыпала в чайник заварку. Поставив на стол жестяную коробочку, девушка кинулась в прихожую.
        «Только бы не Паша!»- думала она, поворачивая ручку замка.
        По ее ощущениям, времени уже прошло достаточно. На такси Паша вполне могла доехать. Не понятно только, почему Клава и Кирилл так долго шагают?
        - Привет!- облегченно вздохнула Катя, увидев на пороге смущенных молодых людей.- Проходите… Вероник, надевай тапочки…
        - Никаких больше Вероник!- весело заявила девушка, расшнуровывая ботинки.- Отныне и навеки я- Клава.
        - Здорово,- одобрила ее Каркуша.- Ну а тебя как называть прикажешь, по-прежнему?- с улыбкой обратилась она к парню.- Или тоже успел имя сменить?
        - Артем дома?- проигнорировал Катину шутку Кирилл.
        - Умотал куда-то,- небрежно махнула рукой она.- Но вы не расстраивайтесь, сейчас к нам кое-кто покруче нагрянет…
        Произнеся эту фразу, Каркуша пожалела: надо было как-то иначе подготовить почву, более деликатно, что ли. Но особой деликатностью Каркуша никогда не отличалась. Как ни боролась с собой девушка, ее нетерпение, привычка всегда действовать не окольными путями, а, как говорится, «утюгом в грудь», давно уже стала ее второй натурой.
        - Кого ты имеешь в виду?- сразу напряглась Клава, совсем как в первые минуты их знакомства.
        - Может, чайку или кофе?- запоздало спохватилась Катя.- Вы есть хотите?
        - Мы только что из кафе, спасибо,- вежливо отклонила ее предложение Клава. Казалось, девушка почувствовала что-то неладное, потому что в следующую секунду она спросила:- Кать, кого ты ждешь? Может, мы с Кириллом не вовремя?
        - Как раз таки вовремя,- стараясь придать своему голосу беззаботности, возразила Каркуша. А потом набрала полную грудь воздуха и выпалила:- Клав… В общем, сейчас ко мне приедет Паша.
        Кирилл, который все это время молча стоял у окна, так и вскинулся:
        - Паша? Ты имеешь в виду Прасковью Крик? Ее маму?
        - А откуда она… И как ты… Что вообще здесь происходит?- одними губами прошептала Клава, и Каркуша увидела, как кровь моментально отхлынула от ее лица. Щеки девушки стали мертвенно-бледными.- Зачем? Ты не должна была… Нет, я не верю тебе… Ты шутишь?- со слабой надеждой взглянула она Каркуше прямо в глаза.
        - Я сейчас все объясню,- запричитала Каркуша.- Только ты сядь, сядь и успокойся… Все будет хорошо, вот увидишь…
        - Нет!- вскочила на ноги Клава.- Я не хочу этого! Не хочу! Как ты могла, за моей спиной…
        - Постой!- Каркуша ухватила Клаву за руку.- Ты не можешь сейчас уйти! Паша… она весь город на уши из-за тебя поставила, в розыск подала, частного детектива наняла… Она без слез о тебе говорить не может! Отец тоже с ума сходит!
        - Так ты, значит, и с отцом успела познакомиться?- глухо отозвалась Клава.
        - По телефону только,- мелко затрясла головой Катя.- Ты же убежала… Я не знала, где тебя искать… Телефон у вас отключился… Я подумала почему-то, что ты можешь пойти к отцу…
        - А телефон откуда узнала?- Во взгляде Клавы читалась явная враждебность.
        - По Интернету,- жалко улыбнулась Катя.- Всех Криков выписала вначале, а потом…
        - Ясно,- перебила Клава.- Пусти!- Она резко отдернула руку, и в эту секунду кто-то настойчиво позвонил в дверь.
        В первый миг Каркуша подумала, что жгучая брюнетка, позвонившая в ее дверь, ошиблась адресом- так не похожа она была на женщину из журнала «7 дней». Только спустя минуту, когда та произнесла первое слово, Катя поняла, что это и есть Прасковья Крик.
        - Ты Катя?- спросила она, без приглашения проходя в квартиру.- А где Лавочка? Она здесь?
        Каркуша обернулась. Видимо, услышав звонок, Клава успела куда-то улизнуть, возможно, она скрылась в Катиной комнате. Кирилл же, по всей видимости, остался в кухне.
        - Проходите,- отступила в сторону Каркуша.- Клава у меня… Только…
        Но женщина уже не слушала ее объяснений. Подобно урагану, она понеслась вначале на кухню, потом, споткнувшись о кроссовки Кирилла, кинулась в комнату, затем в другую. Каркуша, будто во сне, медленно следовала по пятам. Клавы не оказалось ни в одной из комнат.
        - Где она?- Женщина схватила Каркушу за руку. Про себя та отметила машинально, что пальцы у Прасковьи Крик ледяные.- Ты меня обманула?!
        Они стояли в довольно узком проходе между кухней и ванной комнатой. Каркуша вопросительно взглянула на Кирилла. Тот молча кивнул на дверь ванной.
        - Лавочка, миленькая!- запричитала Прасковья Крик, схватившись за круглую металлическую ручку.- Прости меня! Умоляю, открой! Ты слышишь меня?- Она изо всех сил дергала ручку, но из-за двери не доносилось ни звука. Каркуша с широко раскрытыми глазами стояла чуть поодаль, спиной привалившись к холодной стене.- Тащи инструменты!- обернулась к ней Паша.
        - Инструменты?- недоуменно переспросила Каркуша. Ей представился хромированный лоток, в котором, накрытые куском стерильной марли, лежат скальпель, всевозможные кривые зажимы и пинцет.
        - Инструменты!- нетерпеливо повторила женщина.- Стамеску, отвертку, молоток…
        - Но они там, под ванной, в чемоданчике лежат…- наконец сообразила Каркуша.
        - Черт!- в сердцах воскликнула Прасковья Крик.- Тогда давай нож!
        - Но если вы испортите замок, мои родители…- попыталась возразить она, но известная на всю страну актриса перебила:- Я заплачу! Давай нож!- Но поскольку Катя продолжала стоять не шелохнувшись, добавила, сменив тон:- Пожалуйста, я тебя очень прошу…
        - Катя, не слушай ее!- впервые подала из-за двери голос Клава.- Зачем ты пришла?- обратилась она к матери.
        - Если бы ты знала, как я счастлива!- внезапно воскликнула та и в следующую секунду залилась слезами.- Я ведь думала, что никогда уже не услышу твой голос! Лавочка! Я так виновата перед тобой! Девочка моя! А ведь я тогда не забыла про твой день рождения! Не забыла, слышишь?
        - Мне это безразлично,- угрюмо отозвалась Клава.
        - Неправда!- в необыкновенном ажиотаже воскликнула Паша.- Ты потому и убежала, что подумала, будто я забыла про твой день рождения… А я… Я даже подарок купила! Дай мне две минуты, умоляю! Я уложусь… Только выслушай, не перебивая…
        - Время пошло,- услышали все в следующий миг, а Прасковья Крик как-то вся сразу подтянулась, напряглась и заговорила вдруг быстро, но в то же время четко выговаривая каждый звук:
        - Евгений… Ну, ты, конечно, помнишь, о ком я говорю… Он приехал за мной утром с билетами на самолет. Сказал, что этот день мы проведем в Праге, а вечером вернемся в Питер… У меня как раз был выходной, ты помнишь… Он так на меня смотрел… И потом, я была влюблена, как девчонка… Словом, у меня не хватило духу сказать ему «нет».
        - Могла хотя бы записку оставить…- снова послышалось из-за двери.
        - Не могла!- Прасковья Крик привалилась спиной к двери, картинно запрокинув голову назад.- У меня словно разум помутился от любви… Лавочка… Я ничего не соображала тогда… В ушах звон, в глазах темно, ты не поверишь, я была безумно увлечена этим человеком…
        - Почему же ты не позвонила из Праги?
        - Я виновата!- выдержав паузу, изрекла актриса, после чего безвольно уронила голову на грудь. Пряди ее тяжелых смоляных волос упали на лицо.- Я виновата,- тихо повторила она.- Прости.
        - Ты исчезла на целую неделю. Я все больницы обзвонила, морги…- Теперь голос Клавы звучал чуть помягче.
        - Я знаю.- Паша резко вскинула голову, развернулась, прильнув к двери грудью.- Он меня избил,- заявила в следующую секунду женщина.- Лавочка, я не могла выйти из отеля. В тот же вечер Евгений начал требовать, чтобы я бросила все: работу, тебя- и переехала жить к нему, а когда я отказалась, он ударил меня, а потом еще раз, и еще…- Она снова повернулась спиной к двери и, медленно сползая, опустилась на корточки, потом закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
        - Я тебе сразу говорила, что этот твой Евгений- псих,- раздалось из-за двери, а в следующую секунду щелкнул замок, и дверь открылась.
        Паша, которая упиралась спиной в дверь, упала.
        - Вставай.- Клава протягивала ей руку.- Я на этого придурка Снежка натравлю, если он к нам еще раз сунется,- пообещала Клава и опустилась на корточки, рядом с матерью.
        Теперь они обе сидели в ванной.
        Каркуша, стараясь передвигаться бесшумно, просочилась в кухню. Она посмотрела на Кирилла, и тот, приложив к губам палец, кивнул.
        - Ты всегда умела распознавать людей с первого взгляда,- всхлипывая, говорила Паша.- Ты вообще у меня очень умная… И всегда понимала меня и прощала… Прости и сейчас, а? Я больше не буду, честное слово, не буду… Прости меня, Лавочка, я так несчастна…
        Судя по звукам, доносившимся до Кати и Кирилла, женщина снова плакала, уткнувшись в колени носом.
        - А говорила, что счастлива…- тяжко вздохнула Клава.
        - Конечно, счастлива… Счастлива, потому что ты у меня есть… А в остальном…
        - А кино? Разве ты не любишь свою работу?- теперь уговаривала ее дочь.- Ну, напоролось на психа, подумаешь! Со всяким может случиться. Пообещай, что в следующий раз будешь меня слушаться, прежде чем вступать с кем-то… в близкие отношения.
        - Обещаю, Лавочка… Чем хочешь поклясться могу…
        - И вообще, тебе нужно замуж выйти.
        - Ты считаешь?
        - А то совсем от рук отбилась…
        - Отбилась…- горестно вздохнула Паша.
        - А с кем ты Снежка оставила?- спросила Клава.
        - С тетей Люсей,- последовал виноватый ответ.- Ты же уехала, а у меня тут съемки…
        - Когда домой поедешь?- строго, совсем по-взрослому поинтересовалась Клава.
        - Завтра,- поспешно заверила ее Паша и в следующую секунду робко спросила:- Ты поедешь со мной?
        Но ответа Кирилл и Каркуша не услышали, зато через секунду Клава, держа Пашу за руку, появилась на кухне.
        - Вы нас извините,- попросила она.- Вообще-то Паша у меня хорошая, просто ей в личной жизни не везет. Познакомься, Паша, это мои друзья- Катя и Кирилл.
        Паша молча кивнула. Глядя на эту парочку, создавалось впечатление, что мама на самом деле Клава, а Паша- ее непутевая дочь.
        - Кать, спасибо тебе за все,- сквозь слезы улыбнулась Клава.- Мы, наверное, пойдем…
        И она легонько потянула Пашу за руку.
        - Спасибо вам, Катенька!- словно очнулась та.- Я вам так благодарна… Если бы не вы…
        - Пойдем!- настойчиво повторила Клава.- Я позвоню тебе, можно?- посмотрела она на Кирилла.
        - Вы когда уезжаете, завтра?- шагнул к ним навстречу Кирилл.- Каким поездом?
        - Это очень серьезно.- Кирилл осторожно дотронулся до руки Прасковьи Крик. Сегодня ее голову венчал огненно-рыжий, весь в мелких завитушках парик.- Клава… она у вас очень талантлива. Ей обязательно нужно заниматься.
        - Не волнуйтесь, Кирилл,- улыбнулась Паша.- Я найду самых лучших педагогов. А вы обязательно, слышите, обязательно приезжайте к нам на выходные. О дороге не беспокойтесь, я все оплачу…
        - Да прекрати ты!- одернула мать Клава.- Заладила как попугай: оплачу, оплачу!
        - Извини, Лавочка,- виновато опустила накладные ресницы Паша.- Просто мне очень хочется, чтобы у тебя были друзья. И вы, Катенька, приезжайте к нам!- обратилась она к стоящей чуть поодаль Каркуше.- Квартира у нас огромная, места хватит…
        В эту минуту по радио прозвучало объявление об отправлении питерского поезда.
        - Ну все,- вздохнула Клава.- Пора прощаться.
        Паша тактично скрылась в вагоне, помахав на прощанье рукой.
        Каркуша сказала:
        - Кирилл, я тебя возле табло подожду,- и, наспех обнявшись с Клавой, побежала по перрону в сторону вокзала.
        - Можно я правда приеду?- Кирилл сжимал прохладные ладони Клавы.
        - А когда?- Девушка заглянула ему в глаза.
        - В субботу.
        - Лучше в пятницу вечером.
        - Тогда в пятницу.
        - Только ты позвони, я хочу тебя на вокзале встретить. Я с детства люблю поезда встречать.
        - Конечно, позвоню…
        - Лавочка!- послышался откуда-то из-за спины хорошо поставленный голос:- Поезд трогается!
        - Значит, в пятницу?
        - В пятницу!
        - А может, в четверг?
        - А сегодня что?
        - Вторник…
        - Лавочка!- Паша высунула из окна вагона голову:- Еще секунда, и я сорву стоп-кран!
        - Все, пока!- Клава быстро провела рукой по колючей щеке Кирилла.- А то она у меня без тормозов… Плати потом штраф!
        Пробежав по перрону несколько метров, Клава легко впрыгнула на подножку медленно набирающего скорость состава.
        - Значит, в четверг!- весело крикнула она, зацепившись одной рукой за поручень.
        - Или в пятницу!- донеслось до нее сквозь все нарастающий грохот колес…
        Девушки, а их было пятеро, сидели за круглым обеденным столом. Их лица казались торжественными, глаза лучились тайной. Посередине стола, накрытого розовой, с бахромой скатертью, стоял старинный бронзовый подсвечник на три свечи. Еще тут находилась ваза с яблоками и виноградом, а около подсвечника лежал коробок каминных спичек. Свечи не горели, помещение освещали вмонтированные в стену круглые бра. В комнате царил полумрак, отчего лица девушек казались еще более загадочными. Прочистив горло, хозяйка квартиры поднялась со стула, протянула руку к подсвечнику. Ее движения были подчеркнуто плавными, какими-то даже тягучими.
        - Итак,- тихо, почти шепотом произнесла девушка,- давайте начнем. Условие одно: все должны говорить правду, каким бы откровенным ни казался заданный вопрос. Спрашивать можно о чем угодно. Хотя, если кто-то соврет, свеча обязательно погаснет.
        - Что-то мне в это не верится,- подала голос Ира Наумлинская.
        Она сидела между Галей Снегиревой и Каркушей.
        - Проверено,- возразила ей Тополян, чиркнув спичкой. Она-то и была хозяйкой вечера.- Можете считать это мистикой, но я вам правду говорю: когда кто-то врет, пламя тут же гаснет.
        Луиза Геранмае тихонько присвистнула:
        - Знаете, на кого мы сейчас похожи? На этих, как их… Ну, которые блюдечко по столу двигают и задают вопросы духам умерших.
        - Ты имеешь в виду спиритические сеансы?- строго посмотрела на нее Тополян.- Мы будем задавать вопросы друг другу, и блюдечки тут ни при чем. И еще…- Девушка выдержала приличную паузу и заговорила, понизив голос до полушепота:- Прежде чем мы начнем Вечер Открытых Сердец, каждая из нас должна поклясться на пламени свечи.
        - Хорошо хоть не на Библии,- хихикнула Каркуша.
        - Не смешно,- фыркнула Тополян, взглянув на Катю уничтожающим взглядом.
        - Так в чем клясться-то надо?- спросила серьезно, сдвинув на переносице брови, Галя Снегирева.
        - В том, что каждая из нас будет говорить правду,- ответила Тополян и, помолчав немного, добавила:- И еще мы должны поклясться, что никто и никогда не узнает о том, что здесь будет происходить. Ни единого слова.
        Но это уже, как вы догадались, совсем другая история.