Любовь под запретом. Дом одиноких теней Даома Винстон
        Глубокие личные переживания, захватывающие события в жизни героинь этих романов тесно переплетаются с увлекательным детективным сюжетом.
        Даома Винстон
        Любовь под запретом
        Глава 1.
        Они все совершенно успокоились, едва отъехали от коттеджа в Стоунлей Вилледж, и цифры на столбиках, отсчитывающих мили, начали обратный отсчет.
        Машина ехала медленно, за окном тянулись бесконечные унылые пустоши, укутываемые серой завесой дождя. Урчание мерно работающего автомобильного мотора всегда успокаивало Меган. Но сейчас сквозь эти звуки прорывались всплески ветра, каплями дождя бьющие в стекло, и тогда Меган Бенсон чудилось имя…
        Она обхватила колени руками и съежилась под голубым пледом. Ее волосы цвета светлой бронзы были коротко подстрижены. Большие, широко расставленные, темно-карие глаза казались сейчас еще больше и делали тоньше прямой нос и узкие губы. Ей было двадцать четыре года, но в минуты оцепенения она казалась старше. Тени под глазами, впалые щеки — прибавляли ей лет. И ей никак не удавалось унять дрожь тонких, без единого кольца, пальцев.
        В напевах ветра то громче, то тише отзывалось имя —Рори. Рори Форд. Он был такой счастливый, такой везучий, ему все удавалось, как она думала. Яркий и жизнерадостный. Полная противоположность ее более спокойной и серьезной натуре. И своим легким смехом он всегда умел закрыть темные глубины ее тревог и мучительных воспоминаний, которые никак не хотели оставлять ее. Она не могла поверить, что все это кончилось… Но его смерть была реальностью.
        Еще три недели назад она строила счастливые планы, ожидая свадьбы, назначенной на осень. Она мечтала, как одной морозной ночью станет миссис Рори Форд и проведет медовый месяц под ярким солнцем далеких Бермудских островов. Вместо этого она осталась Меган Бенсон, которая ныне тащилась в неуютной машине через холодные холмы Коннектикута. Одна, хотя и окруженная теми, кто остался от ее семьи. Но все-таки одна, лишь со своей любовью, отнятой у нее.
        Она знала, что нет пользы искать смысл в том, что бессмысленно, нет пользы стараться объяснить то, чему нет объяснений. Но она упрямо спрашивала себя, была ли смерть Рори такой, как ей рассказали? Никто не мог полностью ответить на ее вопросы. Никто не слушал ее тихих протестов. Неверующих нельзя сделать верующими. И она опять спрашивала себя, что могло заставить его отказаться от любви, от свадьбы, от жизни.
        Она была не в состоянии даже заплакать. Ни тогда, когда ей только сообщили о том, что произошло, ни сейчас, несколько дней спустя. Она оцепенела в своем молчании. Лишь глаза ее были полны тревоги.
        Она издала долгий, тяжелый вздох. Мгновенно ее сестра Кристин обернулась к ней.
        —Ты думаешь о нем, Меган. — В легком голосе семнадцатилетней девушки звучали нотки упрека.
        Меган тряхнула головой.
        —Но ты должна забыть… Ведь ты обещала.
        —Для этого нужно время. — Слабая улыбка тронула губы Меган.
        Глаза Кристин были цвета яркого янтаря, большие, выразительные, пылкие. Ее волосы светлого каштанового цвета с перемежающимися прядями чистого золота мягко опускались на плечи. Ее рот был маленьким, но очень твердым. Она была выше Меган на несколько дюймов, но в ней еще осталась трогательная детская угловатость.
        Меган знала, что скоро наступит день, когда Кристин влюбится. Тогда она сможет понять, в какой счастливый, наполненный мир увело ее обручальное кольцо Рори, и как тяжело отказаться от этих мечтаний, какая боль появляется при этом в сердце. Меган также знала — когда это происходит, никто в семьях — ни матери, ни отцы, ни сестры — не может больше быть центром жизни для таких девушек, как Кристин. Но пока этого не случилось.
        —Прости, Меган, — произнесла Кристин покорно.
        —Все, глупышка.
        —Забыто?
        —Забыто. — Меган отвернулась к окну.
        Машина въезжала в туннель, и его тьма накрывала их. Порыв ветра пронес мимо сорвавшийся с дерева лист, который опустился на землю прежде, чем Меган потеряла его из вида.
        Она откинулась назад и закрыла глаза. Она знала дорогу так хорошо, что могла не смотреть по сторонам. Справа возвышались гранитные уступы, прозванные Столбами Сатаны. Слева уже должно было показаться озеро, прозванное Сатанинской Лужей. Но ей не хотелось смотреть и в ту сторону, хотя когда-то она любила карабкаться по гранитным скалам, громоздящимся вокруг озера.
        Боль старых воспоминаний пронзила ее.
        Повсюду был лишь ветер и голые, клонившиеся под дождем деревья. Миля или две по знакомому ландшафту, и она будет в Карнэби Хаусе.
        Она вспомнила клятву, которую дала, когда уезжала. Клятва девушки, обращенной к счастливому будущему. Она сказала тогда, что никогда не вернется. Сейчас, три года спустя, ей приходится возвращаться. Сейчас, после смерти Рори, она знала, что проклятие Карнэби не может быть заперто в Карнэби Хаусе, оно всегда будет следовать за ней.
        Она поплотнее запахнула черное кашемировое пальто. Кристин прижалась к ней.
        —Меган?
        Она открыла глаза.
        —Тебе тепло? — Заботливые юные руки укутали Меган пледом.
        —Все хорошо, Кристин. Спасибо.
        Меган знала, что Кристин очень напугана событиями последних недель, она чувствовала изменения, происшедшие с сестрой. Прелестная, привлекательная, очаровательная Кристин тоже потеряла опору, тот центр, вокруг которого вращался ее хрупкий, в любую минуту готовый рассыпаться на кусочки мир.
        Рори говорил, что Меган слишком балует Кристин, но, любя Меган, покровительствовал и Кристин. Он решил быть братом для младшей сестры, поскольку собирался быть мужем старшей.
        Меган особенно хорошо понимала это сейчас, хотя все было в прошлом. Она взяла Кристин за руку.
        —Не беспокойся, дорогая, я с тобой, и мы вместе. Все хорошо. — Она хотела, чтобы ее голос звучал тепло и мягко, она старалась говорить привычные для Кристин фразы, слова, полные надежды и любви, слова, которые бывали прежде переполнены чувством. Но она знала, что Кристин все равно почувствует ту пустоту, которая возникала теперь за этими утешениями.
        Кристин прошептала:
        —Меган, пожалуйста, я хочу, чтобы все стало, как должно быть.
        Силия Парр обернулась к ним с переднего сидения. Ее светлые волосы, казалось, делали ее бледное лицо еще бледнее, а узкие голубые глаза щурились от струйки сигаретного дыма.
        —Не волнуйся из-за пустяков, Кристин, Меган придет в себя, как только окажется дома.
        —Да, — согласилась Меган. Но это слово — домой, так обыденно произнесенное Силией, эхом отозвалось в сознании Меган.
        Для ее кузины Силии и Терренса Парра, брата Силии, который вез их сейчас из коттеджа в Стоунлей Вилледж, даже для Кристин, Карнэби Хаус был домом. Но не для Меган. Для нее — никогда.
        Силия потребовала:
        —Терренс, ты не мог бы ехать быстрее? В таком темпе наше путешествие займет годы.
        —Может, ты хочешь сесть за руль? Если так, я сейчас остановлюсь, и давай пересядем. Но если тебя не устраивает такая езда, купи новый автомобиль. Только, прошу, вспомни, что мы не может этого себе позволить.
        —Неужели нельзя не говорить все время о деньгах, — огрызнулась Силия.
        Они были похожи друг на друга, как близнецы. Оба высокие, тонкие, светловолосые, с высокими скулами. И очень часто казалось, что двадцатишестилетний Терренс, всего на год опередивший Силию по возрасту, лишь ради шутки изображает из себя старшего брата.
        —Мы уже почти на месте, — произнесла Меган поспешно.
        Терренс засмеялся.
        —О, как всегда, это твое — почти. Меган — великий миротворец. Кристин — следующая в этом списке. А что касается Силии…
        —Заткнись, Терренс, — проворчала Силия.
        Меган почувствовала себя так, будто время повернуло вспять. И она снова возвращается в те ненавистные года, проведенные в Карнэби Хаусе.

* * *
        Она представила, когда они подъедут к каменному крыльцу, ее, как раньше, могла бы встретить тетушка Вивиан. Высокая женщина, всегда одетая в шуршащий шелк, с цветущим лицом, на котором, тем не менее, застыла гримаса недоброжелательности, от чего ее узкие голубые глаза сужались еще больше. Говорили, что она похожа на отца Меган, своего брата. Меган почти услышала ее голос: “Ну что же, пришло время вернуться в дом, которому ты принадлежишь”. А потом она будет буравить ее взглядом, как восемь лет назад, и Кристин как бы съежится от этого, и даже постарается стать меньше. Возможно, Вивиан добавит: “О, теперь я вижу, вы, действительно, ЕЕ дочери”. А за спиной Вивиан будет возвышаться лестница, которая уведет Меган в ужасные воспоминания.
        —Это лучшее, что можно было придумать. Я знаю, — сказала Силия. — Ты должна была вернуться домой, Меган, к своей семье. Ты опять с нами.
        Меган кивнула. Но Силия не унималась. Она повернулась к Терренсу и добавила:
        —Вообще-то, будет совсем неплохо. Постоянно будет огонь в камине и чай. Можно найти и что-нибудь выпить, если ты захочешь. Баджи и Клайд все приготовили.
        По телу Меган прошла дрожь. Силия, Кристин, Терренс — каждый вспоминал Карнэби Хаус по-своему. Но это были их воспоминания, а не ее. Кристин вдруг спросила:
        —А почему вы жили в Стоунлей Вилледж, а не здесь, если так привязаны к этому месту?
        —Были причины, — после паузы ответил Терренс и рассмеялся.
        —Причины, — произнесла Силия язвительно. — Одна причина — деньги, — продолжала она. — Но, конечно, никто из нас не хочет признаваться в этом.
        И опять Меган показалось, она слышит голос тетушки Вивиан, матери Силии и Терренса, произносивших принятые в их семье фразы знакомыми с детства голосами.
        Вивиан, младшая сестра отца Меган, после смерти родителей унаследовала Карнэби Хаус, в то время как отец Меган получил лишь пакет акций, которые почти ничего не стоили в то время, но спустя годы неожиданно приобрели огромную цену. Вивиан вышла замуж рано, но скоро овдовела, будто судьба наказала ее за раннее счастье. За шесть лет до своей неожиданной смерти ее брат привез к ней в Карнэби Хаус своих девочек — Меган и Кристин — и сделал ее опекуншей, а также распорядительницей их неожиданного богатства. И тогда Вивиан суждено было проявить всю свою неукротимую натуру.
        Кристин была еще слишком мала, чтобы это понять, но Меган поняла очень быстро, и ей навсегда пришлось стать буфером между Кристин и завистью Вивиан к богатству девочек. Впрочем, она никогда не обижала их, но и никогда не дарила им ни любви, ни радости. Таков был мир в Карнэби Хаусе.
        Силия, не очень-то похожая характером на Вивиан, вдруг рассмеялась:
        —Я знаю, как мы будем проводить время. Я все устрою.
        Меган всегда удивлялась, когда начинала думать о деньгах кузенов, оставленных им матерью после ее смерти, случившейся всего два года назад. Конечно, Вивиан всегда вела достаточно экстравагантный образ жизни, и Силия с Терренсом научились от нее тому же. Но все-таки трудно было представить, что за такое короткое время от их наследства ничего не осталось. Меган решила, что, по всей вероятности, они только рисуются, расписывая свою бедность, а на самом деле продолжают вести фешенебельный образ жизни, присущий самой верхушке местного общества.
        Но на всякий случай она громко сказала:
        —Да, это стоит обсудить. Естественно, все расходы, пока мы с Кристин будем здесь жить, я возьму на себя.
        —Ох, это ерунда, Меган, — запротестовал Терренс. — Мы не позволим тебе сделать это.
        —Но вы приехали в Карнэби Хаус только из-за меня, — сказала Меган.
        —Баджи и Клайд боготворят тебя. Они терпеть не могут жить в двух крошечных комнатах, когда весь остальной дом заперт. И, конечно, мы тоже счастливы тебя видеть, — добавила Силия. — Только ты должна кое за что извинить нас.
        Она улыбнулась Меган, и ее узкие глаза вдруг блеснули.
        Меган пыталась подавить дрожь, вызванную этими словами Силии. Если бы Рори не умер, она была бы на Бермудах и никогда не вернулась в Карнэби Хаус.
        Слова Силии вызвали протест и у Кристин, которая как бы прочитала мысли Меган или услышала, как забилось ее сердце.
        Тогда и Силия вдруг сообразила, что сказала что-то не то, и попыталась оправдаться:
        —О, Меган, ты знаешь, что ты значишь для меня, я только… Ты никогда не позволяла сделать нам что-нибудь для тебя. А вот сейчас…
        —Сестрица, — произнес Терренс, — сейчас же замолчи.
        —Но Меган все понимает.
        —Конечно, она слишком давно знает нас.
        Вдруг из тумана выплыл каменный портал.
        Терренс свернул направо. Они остановились перед низким, длинным строением, окна которого были ярко освещены. Это были конюшни, которые Вивиан перестроила в коттедж для прислуги, которую раньше в Карнэби Хаусе содержала в большом количестве. Разумеется, все было в прошлом.
        —Посмотрите, — вдруг прошептал Терренс, и сдерживаемый благоговейный страх зазвучал в его голосе.
        Слабый, мерцающий из-за набегающих туч свет луны освещал Сатанинскую Лужу и часть обрыва перед ней. А дальше, казалось, раскинулась пустота. Меган содрогнулась при виде знакомого пейзажа. Они почти приехали…
        Глава 2.
        Двумя днями ранее она сидела в кресле, зябко кутаясь в плед. Кристин, Силия и Терренс вошли все вместе, и их лица были похожи на лица дипломатов, пытающихся не выдать военные секреты.
        Силия расположилась в кресле-качалке, Терренс занял председательствующее место за письменным столом, а Кристин села на пол рядом с Меган.
        Меган знала, чего они ждут — чтобы она взглянула на них. Она также знала, что волосы у нее не причесаны, глаза выглядят заспанными, а черное платье висит, как мешок. В общем, вид она представляла, должно быть, самый жалкий.
        —Меган, — начала Силия, — мы хотим поговорить с тобой. Мы беспокоимся. Это все ужасно, но ты должна жить дальше. Я уверена, Рори сказал бы то же самое.
        Меган удивило такое соображение — она была жива, а Рори мертв. Как же она могла быть прежней?
        —Послушай, Меган, — продолжала Силия, — мы должны перебраться отсюда. Тебе нужна смена впечатлений, тебе нужен отдых, время, чтобы прийти в себя. Поэтому мы решили открыть Карнэби Хаус, и все переберемся туда. Баджи и Клайд позаботятся обо всем.
        —Вы делаете это для меня? — сна обернулась к Кристин, смотрящей на нее сквозь пряди волос, сверкающих на солнце. — Для меня?
        Меган вспомнила о Рори, о его теплой улыбке, теплом смехе. О Рори, которому она принадлежала полностью.
        В тот день, когда это произошло, Меган была раздражена. Кристин, обещавшая пойти с ней к портнихе на последнюю примерку свадебного платья, вдруг передумала, отправилась в кино и должна была встретить Меган уже дома. Кроме того, шлейф подвенечного платья оказался слишком длинен. Каким-то образом это вызывало эмоциональное напряжение, и она ничего не могла с собой поделать. Когда же она, наконец, начала понемногу успокаиваться и вернулась домой, ее встретил полисмен, который и сообщил ей ужасную весть — Рори не было в живых.
        В тот день, когда Кристин сидела в кино, а Меган была занята последними свадебными приготовлениями, Рори зарядил один из своих пистолетов, направил себе в грудь и выстрелил.
        Его семья пришла и забрала тело, чтобы похоронить. А она им была не нужна. Старший брат Рори, с которым она никогда не встречалась прежде, должен был приехать из-за океана. Он мог больше помочь своим родителям, чем она. И ей осталось только запереться в мрачной, пустой квартире и целыми днями думать, почему Рори это сделал.
        —Пожалуйста, — сказала Кристин, — сделай это ради меня, Меган. Там будет чудесно, а?
        Меган кивнула.
        —Хорошо, если тебе хочется.
        Они почти не дали ей времени на раздумья.
        Силия тотчас позвонила в коттедж Карнэби Хауса, переговорила с Баджи и Клайдом и приказала им приготовить для жилья комнаты большого дома.
        Кристин немедленно, щебеча что-то, стала собирать свой проигрыватель с пластинками, книги и одежду.

* * *
        Они провели два беспокойных дня в коттедже Стоунлей Вилледжа, приводя его в порядок перед отъездом и упаковывая вещи.
        Машина провезла ее сквозь бесконечный туман, и Меган оставалось только наблюдать за приближающимся потоком рассеянного желтого света, когда Терренс поехал дальше, мимо каменных столбов на въезде. Когда-то она сказала, что больше ничего не должно случиться, потому что она отсюда уехала. Но Рори, как и все, кого она любила, умер. Злой рок не остался запертым в Карнэби Хаус.
        Когда машина подъехала к каменному крыльцу, она почувствовала как пересохли у нее губы, как учащенно начинает биться сердце и как холодная волна страха подступила к горлу. Губы сами прошептали — нет, нет…
        Глава 3.
        Дом, высокий, квадратный, довольно оригинальной архитектуры, был построен одним из Бенсонов в XIX столетии. Позже его не раз перестраивали наследники, к нему добавляли пристройки, порталы, каждый действовал по своему вкусу. В итоге Карнэби украшали баллюстрады, карнизы, арки, зато его самые первые каменные стены посерели от времени, а деревянные украшения от многочисленных слоев старой белой краски стали казаться посеребренными. Сейчас он медленно выплывал из тумана, открывая ступени, ведущие к главному входу.
        Одной ледяной ночью, когда Меган было четырнадцать, а Кристин — восемь, их отец погиб. Он был без сознания, когда Клайд нашел его среди черепков тяжелого лепного вазона, который свалился с карниза второго этажа. Он умер на следующее утро от травмы черепа. Перед смертью он хотел увидеть Кристин.
        —Он хочет видеть Кристин, — сказала Вивиан Меган, и в ее сладком голосе слышалось удовлетворение, — но, конечно, я не могу позвать ее к нему, она слишком мала, такие волнения ей не к чему.
        Он планировал совершить путешествие с Меган. Слетать в Лондон на два дня. Это был его подарок ей ко дню рождения. Кристин он сказал, что она еще недостаточно взрослая, и ее черед путешествовать наступит через пару лет. Но путешествием оказалась длинная дорога на кладбище.
        —Мы — дома, — сказала Силия.
        —Мы привыкли возвращаться, — прошептала Кристин, застегивая пальто Меган. Она готовилась к тому, чтобы выйти в холодные, промозглые сумерки.
        —Пойдемте. Клайд возьмет вещи, — сказал Терренс.
        Они вышли из машины и стали подниматься, но Меган медлила. Она замедляла шаг на каждой ступени.
        —Ну, пойдем же, — поторопила ее Кристин.
        —Входите.
        —Путешествие тебя утомило? — спросил Терренс, беря ее за локоть.
        Меган покачала головой, она была не в состоянии разговаривать. Боль воспоминаний не оставляла ее. Между потерей отца и потерей Рори у нее случилась еще одна потеря.
        Поддерживаемая Терренсом с одной стороны и Кристин с другой, Меган поднималась по ступеням, навстречу холодному ветру. Но когда-то было по-другому — ласковое теплое солнце, голубое небо, летний полдень, и ей опять было семнадцать. Семнадцать, время первой любви, которая, конечно, очень быстро должна была кануть в небытие. Дом, полный дорогого антиквариата, был для нее тюрьмой, из которой она мечтала вырваться. Вместе с Бобом они радостно перешептывались о предстоящем походе, обсуждали, как будут карабкаться на Столбы Сатаны, потом плыть по Сатанинской Луже…
        Она стояла на этих же ступенях и ждала Боба, когда мимо дома прошел Клайд с посеревшим от горя лицом, не сказав ей ни слова. А несколько мгновений спустя она услышала крик Баджи и узнала, что Боб мертв.
        —Проклятье, — кричала Баджи, — проклятье над этим домом!
        Это было правдой, Меган и сама это знала. Проклятье Карнэби отмечало смерть всех, кого она любила. Когда она это осознала, то стала думать только о том, чтобы как можно скорей покинуть Карнэби Хаус. Едва ей исполнился двадцать один год, она вышла из-под опеки и сама могла распоряжаться собой и своими деньгами, она забрала Кристин и уехала в город. Вивиан не возражала. Она дала Меган подробные инструкции, как надлежит вести себя девушке из их семьи, но Меган не обратила на это внимания. Тогда Вивиан почти с заметной радостью сказала, что умывает руки, избавляясь от девочек. Как будто не было тех тринадцати лет, которые они прожили с ней.
        Силия ушла далеко вперед, и когда они поднялись, двери были широко распахнуты. Баджи ждала их, светясь от радости.
        Меган тяжело перевела дыхание. Она пыталась внушить себе, что ей больше нечего бояться в Карнэби Хаусе.
        Когда она попала в объятия Баджи, страх все еще жил в ней, как жил он в тумане, окутывающем дом, в его серых каменных стенах. Страх был реальностью Карнэби Хауса.
        —Меган, моя бедная девочка, мы так печалились о вас, — сказала Баджи.
        Баджи не имела возраста. Она была так же стара, как и в тот день, когда Меган увидела ее впервые, не изменилась она и за то время, пока Меган росла. Сейчас в ней тоже не было заметно никаких перемен. Большая, умеющая все сделать уютно, по-домашнему, с неизменным родным голосом. Ее седые волосы все так же аккуратно уложены, а шелковое черное платье по-прежнему слегка напоминает униформу. Ее глаза были такими же серыми, как вода в Сатанинской Луже в ненастную погоду.
        Клайд, ее муж, стоял позади и, казалось, тоже не имел возраста. Иногда он нервно подергивал головой, и Меган поняла, что все его странности остались с ним. Он был огромным, даже больше Баджи. Глубокие морщины бороздили его лицо, а под глазами залегли тени… Глаза были черными, как уголь.
        Они были союзниками Меган в доме, который никогда не был ее домом.
        Она подошла к Клайду и прижалась к его щеке.
        —Примите наши соболезнования, мисс, — проговорил он.
        —Хватит! — закричала откуда-то издалека Силия. — Она вернулась домой, чтобы все забыть.
        Меган отошла от него и, оказавшись в центре холла, с любопытством осмотрелась. Все было по-прежнему. Блестели висюльки хрустальной люстры, со стен на нее смотрели все те же картины, потемневшие от времени, а лестница, погруженная в полумрак, уходила на второй этаж.
        —Обед через час, — объявил Клайд.
        —Ваши комнаты там же, мисс. Вы, может быть, захотите подняться к себе. В гостиной есть все для чая. Сейчас мы принесем багаж, — сказал Терренс.
        —Это было бы неплохо, — сказала Кристин, а затем поспешно повернулась к Клайду: — Поосторожней с проигрывателем, пожалуйста. Знаешь, лучше я сама посмотрю.
        Она спустилась вниз по ступеням.
        Внезапно Баджи повернула выключатель, люстра рассыпалась светом. Розоватый полумрак остался только в самых дальних углах. Она повернулась к Меган.
        —Мне нужно присмотреть за обедом, мисс.
        Меган осталась одна.
        Она пошла в гостиную, а страх, ставший ее вторым Я, вошел туда вместе с ней. Она посмотрела на стены, обитые знакомыми панелями, старые, потемневшие от времени, нерушимо хранящие свои секреты. На стене висел огромный медный поднос — сувенир, привезенный кем-то из Бенсонов после путешествия по Северной Африке. Под ним стояла знакомая софа. Небольшие столики были заставлены сувенирами. Как и прежде, за ними стояли легкие глубокие стулья.
        Баджи и Клайд справились со своей работой очень быстро. Камин был разожжен, как и обещала Силия.
        Комнаты сверкали чистотой и теплом. В вазах стояли медноголовые хризантемы. Вода для чая закипала. Ведерко для льда было полно.
        Меган вздохнула, глядя в огонь. Пламя строило и тут же разрушало едва уловимые образы. Она видела в его отблесках лица отца, Рори, Боба.
        Почему-то ей стало недоставать воздуха, и она вернулась к двери. Баджи оказалась у нее на пути.
        —Мисс Меган?
        —Я сейчас приду в себя, хочу немного передохнуть, — сказала Меган слабым голосом.
        Чего она хотела в действительности, так это, чтобы ее оставили в покое, чтобы она осталась одна. За последние три недели она не оставалась наедине с собой ни на минуту. Кристин не отходила от нее с того момента, как узнала о смерти Рори. Силия и Терренс приезжали и оставались с ней очень часто, чего не делали в былые времена. А когда перевезли в Стоунлей Вилледж, стали следовать за ней неотлучно.
        Баджи повела ее к лестнице. Кристин встретила ее в холле и спросила с тревогой:
        —Тебе нехорошо, Меган?
        —Ничего, дорогая, все в порядке, я просто немного разволновалась, сейчас приду в себя.
        Кристин быстро подошла, обеспокоено заглядывая ей в глаза. Тогда Меган попыталась улыбнуться и добавила:
        —Я просто немного устала, вот и все.
        Меган прошла мимо них в Розовый Холл — огромный зал, вытянутый, казалось, в бесконечность. Это был путь в ее старую комнату.
        Ее комната оставалась нетронутой за те годы, пока Меган там не было. Тяжелые бархатные шторы цвета спелых каштанов чуть закрывали огромные окна. Темно-каштановый балдахин отбрасывал густую тень на кровать.
        Кристин и Баджи, войдя следом за ней, смотрели, как она переходила от лампы к лампе, включая их одну за другой. Комнату затопил розовый свет.
        Баджи обратилась к Кристин.
        —Мисс, может лучше сходить вниз и попросить Клайда принести обед сюда на подносе?
        —Я не голодна, не беспокойтесь.
        —Но ты должна поесть, Меган. Ради меня, — попросила Кристин, — пожалуйста.
        —Мисс, передайте Клайду мою просьбу, — сказала Баджи тем голосом, который в детстве заставлял их без пререканий выполнять все требования.
        Кристин усмехнулась.
        —Я помню этот тон, Меган. Тебе лучше послушаться.
        Меган дождалась, пока Кристин выйдет, и повернулась к Баджи:
        —Я уже не девочка, как прежде.
        —Двадцать четыре? — Баджи улыбнулась. — Вы смеетесь над моим возрастом, мисс.
        —Может быть, я не должна была возвращаться сюда.
        —Почему?
        —Ты знаешь, почему, Баджи.
        Меган помнила тот день, когда на ступенях дома Баджи сказала ей, что Боб мертв. Сначала отец, потом Боб, сейчас Рори…
        Она поймала осторожный взгляд, который бросила на нее Баджи.
        —Тогда ты обещала рассказать мне все, когда я вырасту.
        Меган подошла к постели, откинула стеганое розовое одеяло, взбила подушки.
        —Может, будет лучше, если я немного вздремну.
        Дверь со скрипом открылась. Меган быстро обернулась.
        Это был Клайд, он принес вещи.
        —Я подумал, они вам пригодятся, мисс. Обед будет чуть позже.
        Меган кивнула с благодарностью. Когда он ушел, Баджи стала распаковывать чемодан.
        Меган надела зеленый халат и легла на прохладные простыни.
        —Вы очень похудели, мисс, — сказала Баджи. — Если я все понимаю верно, — она подержала в руках черное платье Меган, которое она только что сняла, — вы в трауре.
        Меган кивнула.
        —Вряд ли это необходимо, мисс. Это не принесет добра ни вам, ни Кристин. Вы должны понять, это ничего не изменит.
        —Я должна, — сказала Меган.
        Она носила черное для себя. Это был траур, не предназначенный для посторонних глаз. Она не нуждалась в утешениях, которые ей высказывали бы другие люди, это была только ее потеря, только ее.
        —Спасибо тебе за все, Баджи.
        Баджи улыбнулась, но взгляд ее черных глаз оставался настороженным.
        —В самом деле, вздремните немного.
        Когда она вышла, Меган постаралась расслабиться, откинувшись на подушки. Она оставила весь свет и стала прислушиваться к мягким звукам старого дома. Казалось, он нашептывал ей что-то, и в его звуках слышалось удовлетворение. Она вернулась. Его жертва снова была здесь.
        Глава 4.
        В комнате было холодно. Она попыталась потеплее укутаться в одеяло, но знала, что это бесполезно, это ей не поможет. Холод был частью Карнэби Хауса…
        Кристин было десять в то лето. Всего десять. Она не отходила от Меган ни на шаг и, если бы не ее слепая преданность, она была бы для Меган в тягость, но Меган все терпела, потому что обожала Кристин. Но даже с Кристин Меган чувствовала себя одинокой, в свои мятежные семнадцать лет. Терренс и Силия уезжали в свой колледж, а каникулы проводили с друзьями в другом штате. Вивиан почему-то решила, что Меган должна остаться дома и ходить в школу поблизости. Может быть, потому что Кристин не могла подолгу оставаться без нее, начинала грустить и капризничать. Боб катал ее на парусной лодке по Сатанинской Луже, наполняя ее пустые дни своим смехом и любовью. Он и Меган карабкались по Столбам Сатаны, конвоируемые Кристин, плавали в озере, а Кристин следовала за ними, как маленький тюлень. Было несколько ночей, когда им удавалось улизнуть от уснувшей Кристин и побыть одним под летними звездами.
        Мечты семнадцатилетних сладки, пока не превращаются в ночной кошмар. Ее кошмар явился к ней ярким днем. Как-то так получилось, что в тот день Боб взял только Кристин и повез на лодке достать раковины, которые они видели сквозь толщу воды на дне Сатанинской Лужи. Может, он хотел устроить ей сюрприз?
        Как потом Кристин рассказала Меган, он поплыл в сторону от лодки и вдруг пропал. А несколькими часами позже вернулся Клайд, и Баджи, прижав Меган к себе, стояла с ней на каменных ступенях и бормотала, утирая слезы, градом катившиеся по ее морщинистым щекам:
        —Над этим домом висит проклятье!
        Баджи хотела сказать что-то еще, но Меган прервала ее:
        —Я знаю это, знаю. Каждый, в ком я нуждаюсь, каждый, кого я полюблю, должен умереть.
        Тогда даже Баджи посмотрела на нее с негодованием и сказала:
        —Что за странные и дикие слова, Меган? Не надо, чтобы тетушка Вивиан слышала их.
        Меган больше никогда не заговаривала об этом снова. Но при первой же возможности забрала Кристин и убежала из Карнэби Хауса.
        Но Рори тоже умер. И она убедилась, что проклятье осталось с ней. Это были не просто странные и дикие слова, как тогда сказала Баджи.
        Меган сжала лицо ладонями. Может быть, она сходит с ума? Или всегда была сумасшедшей? Было ли проклятье на самом деле, или оно существует лишь до той поры, пока в него веришь? Или Рори убил себя из-за того, что в ней самой что-то было не так?
        Она снова закрыла глаза, раздираемая сомнениями. Холодные стены Карнэби Хауса давили на нее. Она столкнулась с тем, чего никогда не знала прежде. Ее любовь к Рори была потребностью принадлежать кому-нибудь, потребностью в ком-нибудь, кто бы заполнил для нее этот пустой мир. Мог ли он знать или догадываться, что был для нее отчаянным средством вырваться из плена? Может быть, он убил себя, потому что не хотел строить их жизнь на таких условиях?
        Эта мысль пришла ей в голову, когда Терренс и Силия как-то попытались поговорить с ней о случившемся, а Кристин, защищая ее, вдруг сказала, что для Меган, собственно говоря, ничего ужасного не произошло. Но это была неправда, все-таки произошло, и это было связано с Карнэби Хаусом.
        Она ничего не ответила тогда спорщикам. Она решила оставаться в своих иллюзиях, носить траур и сидеть в оцепенении часами, чем знать, что Рори умер из-за ничего…
        —У тебя болит голова? — спросила Кристин мягко.
        Она стояла за кроватью, и ее длинные волосы сияли под светом ламп. В больших янтарных глазах было беспокойство.
        —Меган, зачем ты это делаешь?
        Она перестала сжимать голову руками. Она не слышала, как Кристин вошла.
        —Нет, — сказала она, — все в порядке.
        —Но ты так выглядишь…
        —Дорогая, не беспокойся обо мне.
        —Я составлю тебе компанию. — Она прыгнула на кровать и устроилась рядом с Меган.
        —Я больше не оставлю тебя одну. Я ходила на разведку. Здесь все по-прежнему. Ты не возражаешь, если я побуду здесь?
        —Подожди, дай мне подумать.
        —О чем?
        Меган попыталась улыбнуться.
        В дверь постучали, и она открылась. На пороге стоял Клайд с подносом в руках.
        —Мисс Меган, будет лучше, если вы перекусите.
        —Я составлю ей компанию, — сказала Кристин Клайду.
        Клайд кивнул. Он поставил поднос перед Меган.
        —Баджи сказала, вы должны все это съесть.
        —Да, будет лучше, если ты поможешь, — сказала она Кристин.
        —Я умираю от голода, — Кристин протянула руку, но тут же отвела, заметив неодобрительный взгляд Клайда. — Нет, я пошутила, спасибо.
        Морщины на его серых щеках, казалось, стали еще глубже.
        Меган процарапала вилкой ложбинку в горке картофельного пюре, поковыряла жареного цыпленка и выплеснула немного кофе на блюдечко.
        Клайд забрал у нее поднос.
        Скоро вошла Силия. Она переоделась в бледно-голубой костюм, который удивительно гармонировал с ее глазами. На светлых, красиво причесанных волосах играли блики света.
        —Почему вы здесь сидите? — спросила она, и ее голубые глаза сверкнули. — Я не могла даже представить себе, что ты в постели, Меган. Терренс предположил, что ты растворилась в тумане. Такой ужасной ночи давно не было.
        —Баджи велела мне отдыхать, — сказала Меган.
        —Совсем неплохая идея. — Силия обернулась к Кристин.
        —Ну, а ты, моя прелесть, не приставай к ней. Меган действительно должна отдохнуть. Пойдем, сейчас будем обедать. Стол уже накрыт.
        —У вас девичник? — спросил Терренс, просовывая голову в дверь. — Вход только для куриц, или одинокий мужчина может к вам присоединиться?
        —Входи, раз уж пришел, — сказала Кристин.
        Он ухмыльнулся.
        —Значит, все в порядке. Меган, тебе удобно? Я могу что-нибудь для тебя сделать?
        —Все прекрасно, — ответила она ему.
        —Ты подготовил столик для карт? — спросила Силия.
        —Почему я, а не ты? — отозвался он.
        —Я слишком устала, — произнесла она слабым голосом.
        —Не говори глупостей, у меня в голове и своих достаточно.
        Похоже, они опять готовы ссориться, — подумала Меган, слушая их шутки, в которых, тем не менее, чувствовалось напряжение.
        Они увели Кристин.
        —Я загляну к тебе позже, — пообещала она, обернувшись в дверях.
        —А если захочешь, загляни потом ко мне — следующая дверь направо, Меган, — крикнул ей уже из коридора Терренс.
        Меган с облегчением вздохнула, когда дверь за ними закрылась.
        Все эти разговоры, даже когда она была в нормальном состоянии, утомляли ее. Ей было легче, когда она оставалась одна. Вслушиваясь в тихие звуки, которые прокатывались по дому, звуки, знакомые с детства, она медленно погрузилась в сон. Розоватый свет ламп постепенно удалялся от ее закрытых век…
        Воспоминания наплывали медленно. Солнце вперемежку с легкими тенями от листьев в саду, полном роз. Солнце и тени на знакомом побережье. Кристин машет ей своей маленькой рукой. Волны накатываются на берег… И вдруг надвигается темнота, полностью затопившая все вокруг. Откуда-то доносится тонкий неприятный звук, который постепенно становится все ближе, ближе…
        Меган просыпается, сердце ее стучит так, что готово вырваться из груди, горло перехвачено судорогой. Звук, отдающий ощутимым эхом, надвигается, и это уже не сон, а реальность.
        Это Баджи, она вошла, чтобы выключить лампы.
        —Оставь. Я не хочу оставаться в темноте, — попросила Меган.
        —Вы уверены, что вам двадцать четыре-то года? — улыбка на морщинистых губах не сделала шутку веселее.
        —Знаешь, я собираюсь завтра уехать отсюда, — сказала Меган. Она решила в этот момент, что поступит именно так.
        Баджи, стараясь понять, что стоит за этими словами, пристально посмотрела на нее.
        —Вы не можете убежать от прошлого, мисс.
        Пока Меган собиралась ответить, Баджи уже выплыла из комнаты, сказав на прощанье:
        —Знаете, после сна все выглядит по-другому.
        Когда она ушла, Меган задремала, но через некоторое время снова была разбужена скрипом двери.
        Кристин прошептала:
        —Ты спишь, Меган?
        Меган лежала, не двигаясь.
        Терренс произнес:
        —Тише, не тревожь ее.
        —Но я не сказала ей, “спокойной ночи”, — запротестовала Кристин. — Я всегда прощаюсь с ней на ночь.
        —Отвыкай, ты уже взрослая, нельзя все время преследовать ее, — рассудительно произнес Терренс.
        —Ты сам лучше говори потише, — твердо сказала Кристин. — Это в конце концов — моя сестра.
        Сквозь полузакрытые веки Меган увидела, как гаснет розовый свет ламп, и услышала тихий голос Терренса:
        —И все-таки, Кристин, учись обходиться без нее.
        Глава 5.
        Меган медленно и с трудом приходила в себя после сна. На какие-то моменты она просыпалась, но потом снова погружалась в сон.
        Дом застыл в молчании. И казалось, зло притаилось в нем и ждало ее пробуждения.
        Наконец, она выбралась из постели и подошла к окну. Отдернув тяжелые занавеси, она посмотрела широко раскрытыми глазами в плотную, белесую пустоту, окутавшую дом, как саван.
        Туман не рассеялся, но Сатанинская Лужа была видна, как и вчера вечером. Озеро лежало, окаймленное обрывистыми скалами, а остальной мир, казалось, исчез.
        Карнэби Хаус плыл в тумане уже много лет и никак не мог пристать к берегу.
        Меган вспомнила, что собиралась сегодня уехать домой. Закрытые комнаты можно будет снова открыть, и тогда она сможет остаться одна. Возможно, если не слушать никаких возражений, Терренс отвезет ее назад.
        Раздался стук, дверь открылась, и вошла Баджи.
        —У вас будет насморк. Ну-ка, прыгайте в постель, мисс Меган, я принесла кофе.
        —Я хочу уехать пораньше.
        —Но кофе вы можете выпить, не так ли?
        —Я попробую, — сказала Меган, забираясь в постель. Она решила, что чем скорее сделает то, о чем просит Баджи, тем скорее освободится.
        Баджи наблюдала, как она пьет крепкий, горячий кофе.
        Тут ворвалась Кристин.
        —Я услышала ваши голоса и подумала, не останется ли кофе и на мою долю, Баджи?
        —Вы можете спуститься вниз и позавтракать со всеми, — произнесла Баджи.
        —Но я хочу завтракать с Меган.
        —Возможно, ты слишком многого требуешь от Баджи и Клайда, — сказала Меган поспешно.
        Но Баджи уже миролюбиво согласилась принести Кристин завтрак сюда, раз ей так хочется, и удалилась.
        Кристин забралась на кровать и смотрела, не отрываясь, на Меган.
        —Тебе сегодня лучше, — удовлетворенная созерцанием сестры, заявила она.
        —Я хочу домой, — сказала ей Меган. — Тут нам будет не очень-то хорошо.
        —Нам хорошо везде, но только, когда мы с тобой вдвоем, в своем маленьком мире, — промурлыкала Кристин.
        Меган уныло сказала:
        —Прости, дорогая, это верно, но…
        —Нам никто не нужен, когда мы с тобой вдвоем. Да, Меган? — в янтарных глазах Кристин, очень ярких, появилась тревога.
        Меган сказала мягко:
        —Кристин, детка, я на самом деле хочу домой.
        —Это не из-за меня, нет?
        —Из-за тебя?
        —Ты здесь все ненавидишь!
        —Нет, это не имеет к тебе никакого отношения, дорогая.
        —Тогда почему, Меган, почему?
        Но Меган не знала, как это объяснить. Она всегда была буфером между Кристин и их тетушкой, между Кристин и Карнэби Хаусом. Она всегда старалась оградить Кристин, дать ей почувствовать себя в безопасности, комфорте и радости. Она всегда старалась не дать своим страхам завладеть душой Кристин.
        —Это моя вина, — вздохнула Кристин. — Я заставила тебя приехать.
        И она опять начала этот бесконечный любовный шантаж, продолжить который успели Силия и Терренс. Кузены вошли к Меган после завтрака, оба высокие, светловолосые, похожие друг на друга, как близнецы.
        Терренсе принес вазу, полную хризантем. Он усмехался.
        —Баджи сказала, что ты сегодня останешься в постели, поэтому я принес тебе цветы сюда.
        —Она не сказала, что я хочу вернуться домой? — спросила Меган.
        —Это правда? — Его светлые брови поползли вверх от удивления.
        —Ты не шутишь? — Некоторые вопросы Силия задавала совершенно тем же тоном, что и брат. Только она шла дальше. — Но это глупо! Ты уже не ребенок, Меган.
        —Что мы такое сделали? — потребовал ответа Терренс. — Или чего мы не сделали?
        —Пожалуйста, скажи нам? — настаивала Силия. — Мы хотим тебе помочь.
        Их бледно-голубые глаза смотрели на Меган с беспокойством. Кристин тоже напряженно ждала ответа.
        Легче было с ними согласиться, чем спорить, что Меган и сделала. Она не стала спорить и с Баджи, когда та велела ей остаться в постели.
        Она подремала, помечтала и немного почитала. В таком медленном ритме прошли два ближайших дня. Все это время Кристин не отходила от нее, словно боялась, что Меган исчезнет, раствориться в тумане, если оставить ее одну.
        Но Меган все время видела, что веселая улыбка не сходила с губ Кристин, что в глазах ее постоянно сверкали яркие искорки смеха. Наконец, она решила, что Кристин наслаждается свободной жизнью, что было, конечно, куда лучше, чем нудные занятия в школе.
        Впрочем, когда Меган слишком явно не разделяла эти приступы радости, Кристин хмурилась.
        —Ты слишком много думаешь о нем, — говорила она Меган.
        Терренс тоже не оставался в стороне. Он приносил ей букеты цветов, коробки с конфетами, книги и частенько засиживался, чтобы поболтать. Силия куда как часто вплывала в комнату Меган, но оставалась не надолго и довольно быстро удалялась, оставляя после себя сладковатый запах духов и раскаты смеха, которые иногда возникали после ее перебранок с Терренсом.
        Баджи и Клайд старались уделять ей как можно больше внимания, но она ощущала странную осторожность, с которой они обращались с ней. Она знала, что они наблюдают за ней, и не могла понять, почему?
        Меган сказала Баджи, что возьмет все расходы на себя, пока они с Кристин здесь живут.
        —Вы не должны это делать. Вы ведь сейчас гости.
        —Но я предпочла бы оплачивать свою жизнь здесь.
        Особенно Баджи хмурилась, когда пришла пора выписать чек. Заметив это, Меган спросила:
        —Ну что в этом плохого? Баджи, эти деньги пригодятся Силии и Терренсу.
        —Спросите лучше ее, как она их потратит. Если не верите мне, спросите мистера Терренса. — Баджи неодобрительно поджала губы.
        —А что вы с Клайдом делаете, когда дом закрыт? — спросила Меган, чтобы как-то отвлечь ее внимание.
        —Мы делаем, что можем, мисс Меган, Ведь у нас нет другого места.
        —Но почему, Баджи, они не отправят вас куда-нибудь еще?
        —Когда они уезжают, они не очень-то помнят о нас.
        —Я вижу, — сказала Меган задумчиво.
        —Но не думайте об этом, это все не важно.
        А как об этом можно не думать, когда два родных мне человека остаются забытыми, — подумала Меган.
        —Ты снова думала о нем, — произнесла Кристин, внезапно появившись в дверном проеме.
        Меган ответила ей слабой улыбкой:
        —На этот раз нет, дорогая.
        Бедная Кристин. Она даже не решалась больше произносить имя Рори. Она очень хотела забыть о нем, будто его никогда не существовало.
        —Тебе ведь лучше? — требовала утвердительного ответа Кристин.
        Меган соглашалась, хотя мысли ее носились по замкнутому кругу, из которого она мечтала вырваться, как хотела вырваться и из Карнэби Хауса. Лишь тогда, надеялась она, ослабеет этот страх, который поглощал ее, как только она ложилась в постель.
        —Дай мне время, дорогая, — ответила Меган, зная, что произносила эти слова уже много раз.
        Вечером второго дня в комнату вошла Силия.
        —Я выходила из дома. Там так красиво. Все бело, будто выпал снег. Но не холодно. — Она обошла вокруг кровати и остановилась перед Меган. — Моя бесценная, но почему ты не причешешься? Кристин, прелесть моя, дай сестре гребенку и зеркало.
        —Не нужно, — запротестовала Меган.
        —То есть ты специально хочешь быть похожей на драную кошку?
        —Здесь меня никто не видит.
        —Никто? Да неужели? — Силия изобразила на лице недовольную гримасу. — Я здесь, Кристин тоже здесь, и мы смотрим на тебя. К тому же есть еще и Терренс. Хотя он и обожает тебя, но…
        —Терренс видел меня и в более скверном состоянии.
        —Это не значит, что ему по вкусу то, что приходится видеть сейчас. Знаешь, он ведь мужчина, или ты этого не заметила?
        В эту минуту дверь опять открылась, и на пороге возник Терренс.
        —Кто тут произносит мое имя? — спросил он.
        —Мы только что говорили о тебе, и Силия объявила всем, что ты мужчина, — усмехнулась Кристин.
        —Не могу не согласиться с этим заявлением, — он подмигнул Меган. — Вообще-то я предлагаю подумать о чем-нибудь неожиданном. — Он повернулся к Силии и Кристин: — Девушки, давайте съездим в Стоунлей Вилледж?
        —Я останусь здесь, — ответила Кристин.
        —Ни за что. Тебе необходим воздух.
        —Это вся неожиданность, которую ты сумел изобрести?
        —Погоди, все в свое время.
        —Если ты собираешься тратить деньги, Терренс, то лучше трать свои собственные, — сказала Силия.
        —Мы поговорим об этом позднее, — рассмеялся он.
        Когда они вышли, Меган встала. Она включила все лампы. Розовый свет наполнил комнату. Серые тени исчезли. В отражении на оконном стекле она увидела, как вошла Баджи.
        —Вы должны быть осторожной, мисс Меган. Не нужно так уходить в себя, сожалея о том, чего все равно не вернуть, чего…
        Меган ждала. Баджи неуверенно добавила:
        —Иначе можно очень серьезно заболеть.
        —Но ведь прошло меньше трех недель.
        —Я знаю, но вам нужно поберечься, мисс. И вы должны простить себя. — У Баджи печально опустились уголки рта. — А что будет с мисс Кристин? Вы должны приложить усилия, мисс Меган, должна снова стать сильной. Для этого надо поменьше думать и побольше отдыхать.
        Меган опять вернулась в постель.
        Баджи немного успокоилась, она поправила одеяло. Ее большие руки были мягкими, гораздо мягче, чем Меган воображала по своим воспоминаниям, которые насчитывали уже много-много лет.
        —Когда вы чересчур уходите в себя, вы теряете над собой контроль. — Баджи опять тревожно посмотрела на нее.
        —Что толку об этом говорить? Я все равно ничего не могу поделать с собой, — Меган пожала плечами.
        Меган знала, что никто не сумеет изменить ее сознание, и понимала, что все уговоры Баджи напрасны. Меган видела, как шевелятся бесцветные губы Баджи, видела линию ее квадратных плеч, туго обтянутых платьем, но сознание не впускало в себя слова, произносимые ею.
        Меган вздохнула и закрыла глаза.
        Баджи снова сказала:
        —Вам будет лучше, если вы сегодня спуститесь к обеду вниз. Пожалуй, вы слишком долго оставались здесь.
        —Но ты только что говорила мне об отдыхе.
        —Необходимость отдыха вовсе не значит, что вы должны оставаться здесь навсегда.
        —Два дня — еще не навсегда, Баджи.
        —Это может стать обыденностью. Вы можете отвыкнуть от людей. — Баджи обняла ее за плечи и встряхнула. — Ну-ка, посмотрите на меня.
        —Ты — как Силия. Вы обе не хотите оставить меня в покое!
        —Но кто-то должен взять вас в руки, раз вы не можете справиться с этим в одиночку, — заявила Баджи.
        Баджи и все остальные, конечно, правы, подумала Меган и решила переодеться к обеду. В ее жизни потери и смерть встречались слишком часто, и слишком часто она поддавалась печали, взваливая непомерную ношу горя. Да, она научилась переносить свою печаль в одиночку. Но теперь требовалось научиться преодолевать ее, не подчиняться ей до конца. Не будет печали, не будет страха, — неожиданно решила для себя Меган.
        Она надела голубое платье с пышной юбкой и узкой талией. Она заколола свои бронзовые волосы в мягкий пучок и нанесла пару мазков грима. Ее большие карие глаза смотрели на нее из зеркала, и в них появился блеск, как в маленьких сапфировых серьгах, принадлежавших ее матери, которые она вдела в уши.
        Кристин как-то сказала:
        —Это несправедливо, я тоже хочу ее помнить. Почему воспоминания о маме только у тебя одной?
        —Тут уж никто ничего не может сделать, — ответила тогда Меган, привыкшая исполнять все желания Кристин, даже те, которые казались невыполнимыми. Но на этот раз она была права.
        Меган помнила маму. Маленькую женщину с короткими бронзовыми кудрями, с большими карими глазами и веселым смехом. Она вернулась из клиники с Кристин и, положив ее Меган на колени, сказала:
        —Это твоя сестренка, дорогая, береги ее.
        Меган посмотрела на розовое, крошечное личико и прошептала:
        —Разве она не прекрасна?
        Она помнила и то, как их мать начала таять через несколько месяцев после рождения Кристин, как в доме перестал звучать ее смех, и как, в конце концов, она исчезла. Кристин был всего год, когда их мать умерла.
        Тем не менее, Кристин очень часто повторяла:
        —Но я тоже хочу иметь хоть какие-то воспоминания…
        Внезапно Меган обнаружила, что два дня, проведенные в постели, сделали ее очень вялой. Ей пришлось собраться с силами, чтобы спуститься по лестнице. Она даже остановилась передохнуть.
        В Розовом Холле Кристин бросилась ей навстречу.
        —Как замечательно, что ты спустилась. Но почему ты так хмуришься? Тебе нехорошо?
        —Ничего, дорогая, — попыталась улыбнуться Меган. — Просто я устала от отдыха.
        —Но у тебя ничего не изменилось внутри?
        —Боюсь, что нет.
        Позднее она захотела, чтобы это произошло.
        Они все собрались в гостиной. Снова огонь танцевал в камине, рисуя для нее привычные образы: отец, Рори, снова отец, Боб. Она закрыла было глаза, но тут же услышала голос Баджи:
        —Мисс Меган, что с вами?
        Терренс сделал великое дело, открыв бутылку шампанского.
        —Это и есть та неожиданность, о которой я говорил! Мы выпьем за твое здоровье, Меган. И за твое счастливое будущее!
        —Да, за твое счастье! — поддержала его Силия, неожиданно мягко рассмеявшись.
        Меган благодарила всех, улыбалась, пила игристое вино и желала быть за много миль отсюда.
        Кристин, наклонившись к самому ее уху, прошептала:
        —Вот так все и должно быть, Меган. Всегда. Всегда.
        Меган подумала, что она все же очень благодарна им за попытки помочь ей, даже если они иногда и переходят за ту грань, куда никого не нужно пускать. Это их внимание подчас мешало ей забыть то, что она хотела забыть. Но она тотчас устыдилась своей мысли.
        Вино возымело свое действие, стены приблизились, сердце забилось медленнее, она почти задремала перед огнем, но Баджи позвала всех обедать.
        Потом, когда Терренс включил телевизор, она выбралась из комнаты, разыскала свое пальто, натянула его на себя и выскользнула никем не замеченная из дому.
        Туман плотным одеялом закрывал гряду Сатанинских Столбов. Даже деревья парка с трудом были видны в его наплывах. Вглядываясь в мглистую темноту, Меган заметила свет, падавший из бывших конюшен. Она понаблюдала за ним, удивляясь, зачем понадобилось Клайду идти туда, но скоро, забыв о Клайде и свете в коттедже, пошла по широким каменным ступеням вниз.
        Она запомнила тост Силии и Терренса. Они хотели, чтобы ей было хорошо. Но без Рори у нее не было будущего. Ее жизнь была такой же пустой, как и этот туман, окутавший мир.
        Она остановилась и подумала, как сама себя поймала в ловушку. Она думала о Рори, а ноги несли ее к обрыву над озером. Она замерла у темного края, съежившись под тяжелым пальто.
        Снизу доносился плеск волн, разбивавшихся о камни в том месте, где семь лет назад нашли тело Боба.
        Тот день был необыкновенно ярким — сияющее солнце в ярко-голубом небе, буйная зелень деревьев, достигшая апогея в расцвете лета. Кристин неожиданно появилась тогда на краю обрыва. На ней был розовый купальный костюм. Ее длинные волосы растрепались под легким ветром.
        —Это была замечательная раковина, — кричала она. — Боб пообещал мне ее достать. Он сказал “пока” и поплыл за ней, но все не возвращается.
        А несколько часов спустя Клайд нашел его тело, выброшенное на скалы.
        Сейчас здесь не было ничего, кроме плотных, тяжелых волн тумана, да голых деревьев, клонящихся под порывами ветра. Меган присела над обрывом, наклонила голову и зарыдала. Наконец поток горячих слез иссяк, и она опять всмотрелась в туман, который превратился в разорванные клочья, которые плыли по воздуху, создавая силуэты призрачных фигур.
        Под ней, на большой глубине, поблескивала вода в Сатанинской Луже. Вдоль берега Меган различила очертания сваленных бревен. Неожиданно она почувствовала, что здесь есть еще кто-то, кто наблюдает за ней сзади или сбоку, из-за ближайшей скалы. Кто-то, чья темная тень прорезала туман, как скалы. Неподвижная фигура, с непонятными намерениями, и в таком месте, где никого не должно быть. Меган вскочила на ноги.
        Темная фигура стала приближаться, как если бы превратилась в одно из ее видений, ставших реальностью.
        Здравый смысл оставил ее. Она стала марионеткой в какой-то ужасной, колдовской игре. Она шагнула в сторону, поскользнувшись на мокрой траве, едва не повалившись в сторону бездонного обрыва, и побежала.
        Глава 6.
        Она бежала, преследуемая звуками хриплого голоса, звавшего ее, и грохотом гальки под ее ногами.
        Угрюмая, плотная тень настигала ее.
        Впереди, высоко на склоне, был виден желтый рассеянный свет, льющийся из окон дома. Казалось, там отступят все опасности. Ветки деревьев цепляли ее, задерживая шаг. Она оступилась и упала, и прежде, чем успела подняться на ноги, преследовавшие ее шаги настигли ее, стали громкими, как налетевшая с неистовым вихрем гроза. Чьи-то пальцы схватили ее за волосы. Она неуклюже перекатилась на бок, пытаясь вырваться из крепких и горячих ладоней, державших ее. Она боролась из последних сил, но это было бесполезно. Наконец, она сдалась, ощутив себя зажатой, как стальными тисками, кольцом чьих-то рук, и широко раскрытыми глазами вгляделась в лицо незнакомца.
        Он заговорил низким и совершенно спокойным голосом:
        —Сожалею, что напугал вас, мисс. Почему вы бросились бежать?
        На мгновение она почувствовала необычайную радость, смешанную с благодарностью, чего никогда прежде не испытывала. Но, опомнившись, она вновь стала бороться с этими руками, державшими ее, и закричала:
        —Пустите меня!
        —Вы уверены, что с вами все в порядке?
        —Да, да. Только отпустите меня.
        Руки отпустили ее.
        Она поднялась на ноги.
        —Вы не поранились?
        —Вы кто? Чего вы хотите? Что вы здесь делаете? — выпалила она, пытаясь убрать с глаз мешающую прядь волос.
        Его смех прозвучал мягко.
        —Все сразу? Или по очереди?
        Она повернулась к дому и хотела было подниматься, но он взял ее за руку.
        —Дайте-ка я вам помогу.
        —Так кто вы?
        Он протянул ей носовой платок.
        —Вы здорово испачкались, мисс. Вот, можете воспользоваться этим.
        Она взяла платок и пробормотала слова благодарности. Стереть грязь с лица было делом почти безнадежным, потому что она не чувствовала, где испачкалась. И все-таки ситуацию нужно было прояснить:
        —Чего вы от меня хотите?
        —Я Лиам Джуд. И я абсолютно ничего от вас не хочу. Просто я шел к себе в коттедж, когда заметил вашу фигуру там, у озера.
        —В коттедж? — она вспомнила свет, который видела раньше.
        —Неужели Парр ничего не сказал вам? Я новый арендатор. Джонстоны рекомендовал мне это место. Они не сказали мне, что здесь будет кто-то еще.
        —Мы приехали сюда пару дней назад. Хотим пробыть неделю или чуть подольше, — начала вдруг оправдываться Меган.
        Он был намного выше нее, и ему приходилось наклонять голову, разговаривая с нею.
        —Понятно. — Он кивнул, и она поняла, что он улыбается в темноте. — А я обычно гуляю по вечерам. Вот и сегодня решил пройтись, посмотреть окрестности, но… Я увидел вас. Я знал, что там обрыв и…
        —Вы остановились и следили за мной?
        —Я не мог понять, чего вы хотите. У вас был такой вид, что можно было подумать, что угодно. Я только надеялся, что ничего серьезного не произойдет. — Он медленно шел рядом с ней, поддерживая ее под локоть. Она почувствовала, что он старается не прилагать всей своей медвежьей силищи.
        —Это очень неприятно, когда за тобой наблюдают. Вы меня так напугали этим.
        —Я раздумывал, уместно ли предупредить вас об обрыве, или вы знаете эти места и обойдетесь без подсказок. Я раздумывал, как помочь вам.
        —Кажется, все это выглядело довольно смешно, — но холодный тон не оставлял сомнения, что она действительно думает о происшедшем.
        —Знаете, по-моему, все это не имеет никакого значения.
        Она споткнулась и потеряла равновесие. Молниеносно он подхватил ее под руку и легко, как пичужку, поднял в воздух, так что ее каблуки почти оторвались от земли.
        —Нет никакой необходимости провожать меня, — сказала она, резко вырвавшись из его лап.
        —Но я предпочел бы все-таки сделать это.
        Сопротивление выглядело уже как-то бессмысленно, как будто это действительно что-то значило, и она смирилась. Она позволила ему даже помочь ей подняться по каменным ступеням. Наверху они остановились.
        —Простите, мистер Джуд, кажется, я не представилась. Я Меган Бенсон.
        —Вы? — В его низком голосе послышалось изумление.
        Она удивилась.
        —Да, — произнесла она, — это мое имя.
        Он поклонился ей с улыбкой, которая теперь была видна из-за света, который лился из окон.
        Еще она сумела рассмотреть форму его головы, его фигуру. Что-то неожиданно знакомое было во всем этом облике. Это удивило ее, даже привело в замешательство, едва ли не более сильное, чем то, что охватило ее в первые минуты встречи. Он кого-то ей определенно напоминал, эти черты были ей очень хорошо знакомы. Но на кого он был похож — она не могла вспомнить.
        Его глубоко посаженные глаза были темными, узкими и серьезными. Они смотрели на нее вопросительно. Темные волосы были коротко подстрижены. Его квадратный подбородок четко выделялся под узким сжатым ртом. На нем были не очень наглаженные фланелевые брюки и мягкая куртка, плотно облегавшая его крупное, сильное тело.
        Выдержав паузу, он спросил:
        —Ну, при ближайшем рассмотрении я уже не кажусь вам таким монстром?
        Она тряхнула головой и повернулась, чтобы войти внутрь дома.
        —Подождите, пожалуйста.
        Его большие руки коснулись ее волос. Кажется, он пытался пригладили ее бронзовые вихры.
        На миг ее наполнила радость, но она отпрянула. Снова она испытала ощущение, возникшее в тот момент, когда она увидела его, идущего к ней сквозь туманную мглу.
        —Что вы делаете? Нет, нет…
        —Если бы вы себя видели, вы бы не сопротивлялись, — сказал он весело, но глаза его оставались серьезны. Он продолжал внимательно наблюдать за ней.
        —Ничего страшного, — сказала она, но ее взгляд непроизвольно скользнул вниз по ее пальто. Оно было перепачкано грязью, грязные, сухие листья налипли на темную шерсть. Она повернулась, чтобы уйти.
        Он сказал:
        —Я, к сожалению, не одет для визита, но все же хотел бы представиться Паррам сейчас.
        —Если хотите, — она пожала плечами.
        —Но с другой стороны, мне не хотелось бы показаться навязчивым.
        Она очень тихо произнесла:
        —Тогда не делайте этого.
        Но ей очень захотелось, чтобы время остановилось. Она почувствовала, что он это понял. Она читала это в его серьезных, едва ли не печальных глазах.
        —Тогда рискну быть надоедливым.
        Когда она открыла тяжелую дверь и вошла в холл, Кристин выбежала к ней из гостиной.
        —Меган, мы перепугались до смерти! Где ты была? Почему никого не предупредила?
        Она бурно перевела дыхание и тут заметила Лиама. Внезапно краска залила лицо Кристин, а ее янтарные глаза распахнулись еще шире.
        —О, прости, я не знала, что ты не одна. К тому же, когда вы вошли, мне показалось… — она замолчала.
        За ее спиной выросла Баджи. Затем из гостиной показался Клайд, его серое лицо излучало серьезность.
        Меган постаралась побыстрее представить своего спутника.
        Клайд произнес:
        —Силия говорила мне о вас. Надеюсь, вы устроились удобно?
        —Все прекрасно, — ответил Лиам.
        Меган высвободилась из пальто, и Баджи унесла его, сокрушенно вздыхая.
        А Лиам, вместо того, чтобы распрощаться, стал расстегивать молнию на куртке.
        —Проходите, познакомьтесь еще и с Силией, — довольно решительно предложила Кристин.
        Пока они шли через холл, Лиам с интересом осматривался по сторонам. Но в дверях, ведущих в гостиную, обернулся и посмотрел на Меган. Она торопливо отвернулась.
        Силия сидела на пуфике перед огнем и торопливо закручивала волосы. Она покраснела, когда увидела Лиама, который поспешил ей представиться.
        —Я догадалась, кто вы. Рада видеть вас в Карнэби Хаусе, — сказала Силия.
        —Меня никто не предупредил, и я не знал, что вы здесь. Боюсь, что я напугал вашу кузину. Хотя никак не ожидал, что так получится.
        —Вы напугали Меган? — спросила Силия. — Но слава Богу, Меган, ты нашлась. Только почему ты вся в грязи, что ты делала? Где твоя вторая сережка?
        —Там туман, и ничего не видно, — поспешно ответила Меган, не очень понимая, что это объясняет. — Я не могла ничего хорошенько разглядеть даже перед собой. И уж никак не ожидала, что встречу здесь кого-нибудь еще.
        Еще во время знакомства она удивилась, услышав, что Лиам знает о том, что она кузина Силии Парр. Может он не просто знакомый? Рядом с Силией он смотрелся бы совсем неплохо, неожиданно пришло ей в голову.
        —Но твоя сережка? — спросила Кристин. — Мамина сережка?
        —Я отыщу ее, мисс Меган, — вмешался Лиам.
        —Ничего страшного. Не беспокойтесь, — возразила Меган, стараясь сохранять дистанцию.
        —Ну, тогда у нас есть шампанское, — сказала Кристин.
        Силия рассмеялась.
        —Да, я совсем забыла о своих обязанностях хозяйки. У всех прошу прощения. Лиам, может быть, присоединитесь к нам? Мы празднуем наше возвращение в этот дом. — Она посмотрела на Кристин. — Кристин, пригласи Терренса. Я думаю, он в игровой комнате. Она снова обратилась к Лиаму: — Итак, вы остаетесь?
        Когда он кивнул, она улыбнулась.
        Он повернулся к Меган. У нее перехватило дыхание. Каким-то образом ей до боли были знакомы его черты, его выражение глаз… Она была абсолютно уверена, что знала его прежде, что где-то уже видела его и не раз… Но впечатление это быстро ускользнуло.
        Силия снова опустилась на свой пуф, и тогда Лиам уселся в одно из больших кожаных кресел, откуда рассматривать комнату было удобнее, чем смотреть в огонь. Между ними завязался какой-то разговор. Когда Силия обращалась к Лиаму, ее голос становился хрипловатым, томным, обольщающим. Меган видела ее такой только однажды, когда впервые познакомила с Рори. Должно быть, это означало, что Силия находит этого человека привлекательным.
        Меган искоса взглянула на Лиама и обнаружила, что он, не отрываясь, смотрит на нее. Его взгляд, хотя он поддерживал обычный разговор, был задумчивым и внимательным.
        Вошел Терренс с Кристин.
        —С тобой все в порядке? — спросил он Меган прежде, чем повернуться к Лиаму.
        Она кивнула, и тогда Терренс произнес:
        —Как вы находите ваше пристанище? Все ли вас устраивает, мистер Джуд?
        —Все прекрасно, благодарю.
        —И как долго вы планируете здесь пробыть? — спросил Терренс.
        —Еще не решил, — он опять задумчиво посмотрел на Меган.
        Она поймала его взгляд, ей стало неловко. Захотелось спросить, кто же он все-таки такой и что делает в Карнэби Хаусе? Но остальные ничего не замечали, к тому же, это ее никак не касалось.
        Терренс наполнил бокалы, и Силия грациозно стала обходить гостей с подносом. Мужчины поговорили об усиливающемся тумане, который захватывает все большие площади, о Джонстонах — их общих знакомых, которые порекомендовали Лиаму обратиться к Паррам.
        Кристин уселась на свое обычное место рядом и чуть позади Меган и не сводила глаз с лица Лиама.
        С появлением Лиама Кристин просто не спускает с него глаз, подумала Меган и поморщилась от этой мысли. Что это, новая забава? Или ей тоже захотелось, чтобы он не уходил?
        Во время паузы в разговоре Лиам повернулся к ней.
        —Мисс Меган, я хотел бы знать — я прощен?
        Она почувствовала насмешку в его голосе и холодно ответила:
        —Пожалуй, да.
        —Но вы так и не рассказали мне, что случилось? — требовательно сказала Кристин.
        —Ничего, — ответила Меган.
        Лиам вдруг расплылся в улыбке. Впечатление очень знакомого лица вновь внезапно возникло у Меган и, как прежде, быстро исчезло.
        —Все это непохоже на совсем “ничего”, не так ли? — подала голос Кристин.
        Меган мягко, как всегда, погладила ее по плечу, успокаивая.
        —Кто же тогда был весь перепачкан землей? — спросила Силия.
        —Ты всегда полна фантазий, не правда ли, Меган? — Терренс рассмеялся.
        —Фантазии? — переспросил Лиам мягко.
        Меган не ответила ему. Возникло неловкое молчание. Терренс встал, подошел к ней с улыбкой и наполнил пустой бокал.
        —Выпей, дорогая. Это тебе поможет, я знаю.
        В его голосе было столько тепла, что Меган не выдержала и улыбнулась.
        —Кристин, — сказала Силия, — будь умницей, попроси Баджи подавать кофе и пирог.
        Кристин вскочила и умчалась так стремительно, что ее пушистые волосы разметались по плечам, а розовая юбка волной взлетела вокруг ног. Когда она вернулась, Меган заметила, она успела подкрасить губы и напудрить нос.
        Впервые за эти недели Меган рассмеялась про себя. У Кристин намечались перемены, хотя еще и незаметные никому, кроме старшей сестры. По какой-то странной логике сестринского чувства Меган подумала о матери, которой не суждено было увидеть, как ее дочь выросла и расцвела.
        Лиам, казалось, не заметил сияния, исходящего от Кристин, и пересел на софу, сосредоточенно разговаривая с Силией.
        Баджи внесла кофе и пирог. Силия накрыла стол, очаровательно улыбаясь Лиаму. Кристин немедленно тоже уселась на софу, и ее глаза засияли еще ярче.
        —Чем вы занимаетесь, Лиам? — спросил Терренс.
        —Пока боюсь затевать что-то серьезное, — легкомысленно ответил Лиам. — Я только что вернулся из Вьетнама, хочу отдохнуть и осмотреться.
        —Вам там, наверное, пришлось трудно? — спросил Терренс.
        —Дома пришлось труднее, — ответил ему Лиам.
        —В цивилизованных условиях вы быстро придете в себя, и вам станет лучше, — рассмеялась Силия.
        Но Лиам, помрачнев, ответил:
        —Знаете, условия не имеют для меня большого значения.
        —Но здесь вам в любом случае будет спокойно, — сказал Терренс после минутного молчания. — Может быть, даже слишком спокойно для вас. Ведь это всего лишь Стоунлей Вилледж.
        —Мы хотели бы показать вам Стоунлей, — начала Силия с энтузиазмом. — Это прелестный маленький городок, и довольно старинный…
        —А Сатанинские Столбы и Сатанинскую Лужу, — прервала ее Кристин, — вам покажу я.
        —Сатанинские Столбы, Сатанинская Лужа? — повторил Лиам задумчиво.
        —Это гранитные утесы ниже по дороге, — объяснила Кристин. — И наше озеро, конечно. Я одна могу быть вашим гидом. Силия — не спортсменка, а Терренс слишком ленивый. Меган много лазила по скалам, но она здесь давно не была. И больше не собирается там путешествовать. А озеро…
        —Я хотел бы посмотреть озеро сегодня.
        Меган почувствовала, как у нее все сжалось внутри. Ей захотелось выбежать из комнаты, вырваться отсюда, чтобы этого не было, чтобы это никогда больше не вспоминать. Она почувствовала, что дрожит.
        Лиам заметил это и спросил:
        —Вам нехорошо?
        Силия начала объяснять мягким голосом:
        —Меган недавно потеряла любимого человека…
        —Простите, — произнес Лиам.
        У Меган ноги стали ватными, кофейная чашка танцевала на блюдце. Терренс взял посуду у нее из рук.
        —Ты, наверное, устала, дорогая?
        Она кивнула, почувствовав искреннее участие в его легком голосе.
        Не глядя ни на кого и пробормотав извинения, она вышла из гостиной.
        Глава 7.
        Звуки музыки, наконец, утихли, в комнате воцарилась долгожданная тишина. Кристин выключила свой проигрыватель.
        Меган вздохнула. Большую часть дня Кристин не выходила из ее комнаты, отлучаясь лишь ненадолго и возвращаясь назад, чтобы обсудить, что ей надеть к сегодняшнему вечеру.
        Меган не могла понять внезапного интереса Кристин к нарядам до тех пор, пока та не сказала, что Силия пригласила к обеду Лиама, и он согласился прийти.
        Тишина стала основательной и нерушимой. Кристин больше не занимал проигрыватель, она погрузилась в размышления о предстоящей вечеринке.
        Меган надела розовое шерстяное платье, которое подчеркивало стройность ее тонкой фигурки. Ее бронзовые волосы блестели в свете розовых ламп. Она чуть припудрила щеки, подкрасила губы, и ее лицо приобрело знакомые черты. Усталость и измождение исчезли. Слабости как не бывало. Лишь карие глаза казались слишком большими на похудевшем лице и чуть затуманенными.
        Меган пожала плечами и отвернулась от зеркала.
        Кристин, все еще прихорашиваясь, крикнула Меган через дверь:
        —Не жди меня, Меган, иди одна, я сейчас спущусь.
        Меган пошла в гостиную. Терренс готовил коктейли. Он встрепенулся, увидев ее.
        —Ты прекрасно выглядишь сегодня.
        Она поблагодарила его, затем уселась на свое обычное место перед огнем на софе.
        —Как насчет того, чтобы немного подкрепиться?
        —Я подожду остальных, Терренс, — ответила она.
        —Знаешь, Силия пригласила Лиама к обеду, — со смехом сказал Терренс. — Кристин тебе этого не говорила? Представляю, что за схватка тут разыграется между Силией и Кристин.
        —Кажется, им обеим хочется немного развлечься.
        Терренс протянул Меган бокал, но она отказалась и от коктейля.
        —Давай, выпей, — предложил он. — Я хочу увидеть сияние твоих глаз. — Он помолчал, а затем добавил мягко: — Немного любви или хотя бы размышлений об этом было бы тебе очень полезно, Меган.
        Она посмотрела на него немного рассеянным, долгим взглядом.
        —Кстати, это то, что было бы полезно всем нам.
        Он сел рядом и взял ее за руку.
        —Прости, Меган, но у тебя странное, ненормальное отношение к себе. Ты еще слишком молода, чтобы для тебя все было в прошлом. Ты должна смотреть вперед.
        Она спросила себя с холодной дрожью, что может быть у нее впереди? Любовь, которая закончится еще одним поцелуем смерти, который вызовет еще одну жертву? Как это случилось с отцом, Бобом, Рори…
        Терренс и остальные хотят отвлечь ее от печали, в которую она погружается. Правда же заключалась в том, что это была не печаль — ее опутывает страх. Слепой, непреодолимый страх, который преследовал ее с того момента, когда она поняла, что проклятье лежит на ней, даже если она покидает Карнэби Хаус. Этот же страх заставил ее вернуться назад. И вчера ночью Лиам Джуд, выросший перед ней из мглы, как тень прошлого, большой, сильный, с избытком наделенный мужественной, пылкой энергией, подвел ее к самому краю, за которым следовала бездна ее страха.
        Кем же он был на самом деле? Чего хотел? Почему он так смотрел на нее? Она задавала себе эти и другие вопросы, потому что читала бесчисленные, немые вопросы в его темных глазах.
        Терренс вновь заговорил, прервав ее мрачные раздумья.
        —Как ни банально это звучит, но никому еще не удалось изменить прошлое.
        —Может быть, никто и не старался по-настоящему, — мягко ответила Меган.
        Внезапно она почувствовала дуновение ветра и услышала голоса в холле — сначала Баджи, потом низкий, глубокий голос Лиама.
        Он вошел, улыбаясь. На нем был темный твидовый пиджак и темные брюки. Его коротко стриженные волосы были аккуратно причесаны.
        Терренс встал, чтобы приветствовать его. Меган тут же обратила внимание, что хозяин выглядел существенно ниже и тоньше своего гостя.
        —Туман усиливается, — сказал Лиам, подходя к Меган. — Вы мне говорили, что это неважно, но так уж получилось, что мне нечем было заняться, и… Сегодня днем я нашел это.
        Он протянул руку, и Меган увидела, как блеснул на его ладони голубой сапфир. Он играл своими гранями на свету, а в ее глазах заблестели слезы. Серьга значила для нее больше, чем она призналась ему. Она уже подумала, что эта вещица ее матери исчезла навсегда, унесенная осенью вместе со старыми листьями.
        —О, Лиам, — пробормотала она, — я и не надеялась увидеть ее снова. Как вы?..
        —Я помнил, как вы бежали в ту ночь, и… Конечно, нам повезло.
        Она протянула руку, чтобы взять сережку, и ее дрогнувшие пальцы коснулись его ладони. Ей не хотелось дотрагиваться до него, и она отвела руку в сторону. Должно быть, он догадался об этом, и тогда твердым и уверенным жестом опустил сережку ей в ладонь, а потом сжал ее пальцы. Она ощутила это пожатие, как сильный, горячий толчок, словно ее коснулись крепкие, твердые камни, согретые полуденным солнцем.
        Она подняла взгляд.
        Его темные глаза смотрели на нее все с тем же невысказанным вопросом.
        Силия вплыла в комнату, облаченная в алый шифон, разрушив своим появлением затянувшееся молчание. Через несколько мгновений появилась и Кристин.
        Атмосфера стала более непринужденной, когда Терренс занялся напитками, а затем Баджи и Клайд пригласили их к старательно сервированному столу.
        Силия сияла. Кристин, не сводя янтарных глаз с Лиама, изо всех сил развлекала его.
        Зато Меган казалась рассеянной. Она пыталась избежать его вопросительного взгляда, которым он провожал ее, когда она выходила или возвращалась в комнату. Несмотря на все попытки вовлечь ее в общий разговор, она предпочитала молчать.
        Она замерла в этом своем молчании, опасаясь его, опасаясь его интереса к ней.
        Затем, когда они переместились в гостиную со стаканами, Терренс подсел к ней.
        —Все хорошо? Ты успокоилась?
        —Все как всегда, как ты любишь устраивать? — улыбнулась она. При этом она вспоминала Вивиан, ее прищуренные серые глазки, шуршащие шелковые платья, цветущее лицо.
        —Вот только ты спокойна, как тень, — медленно произнес Терренс.
        Тогда Меган подумала, что тень, преследующая ее в Карнэби Хаусе, могла бы вести себя и потише, хотелось бы не слышать ее шагов за своей спиной.
        Силия воскликнула:
        —Пожалуй, пора перейти в игровую комнату. Там послушаем музыку и там вдоволь места для танцев.
        —В самом деле, — обрадовалась Кристин. — Вы ведь танцуете, Лиам?
        —Ну, в общем, да. Хотя и не очень хорошо, — ответил он, не сводя глаз с Меган.
        Терренс взял Меган за руку.
        —По выражению твоего лица, дорогая, даже слепой догадается, что ты намереваешься сбежать. Поэтому я попробую предотвратить это.
        И она покорно пошла вместе с остальными.
        Силия поставила одну из своих любимых пластинок и произнесла обворожительно:
        —Лиам, я надеюсь, вы любите вальс, — она протянула ему руки.
        Они были прекрасной парой. Она — в алом шифоне, развивающемся вокруг ее тонкой фигуры и он — в темном, отлично сшитом костюме, высокий и подтянутый.
        Он потанцевал с Силией, затем с Кристин. А Меган все время оставалась рядом с Терренсом.
        Когда Лиам подошел к ней, чтобы пригласить на танец, она поспешно отказалась.
        —Нет, нет, благодарю, мне на сегодня достаточно просто музыки.
        Конечно, это было не очень удачное обоснование отказа, и он все же уговорил ее потанцевать. Она двигалась с ним под музыку, удивляясь внезапной радости, родившейся в ней. Время остановилось, когда Меган поддалась ритму музыки и власти его сильных рук. Но неожиданно она ощутила, с каким вниманием Силия и Кристин наблюдают за ней, и ей стало не по себе. Но Лиам все кружил ее в своих объятиях, и это было так хорошо, что она вновь забыла обо всех и погрузилась в магию вальса.
        Неожиданно музыка прервалась, Кристин выключила проигрыватель и крикнула:
        —Надоело. Почему бы нам не сыграть в карты. Ведь вы играете, Лиам?
        —Да, и даже люблю, — он улыбнулся. — Но как раз сегодня танцевать мне нравится больше, чем я думал прежде.
        Меган отстранилась от него. Радость исчезла, она вновь почувствовала оцепенение от близкого, непонятного страха.
        Терренс взял ее за руку.
        —Я сейчас поставлю новую пластинку, только, чур — последний танец за мной!
        Она отказалась, а когда все собрались за столом, потихоньку вышла. Она медленно поднималась, думая о том, как ее взволновало присутствие Лиама. Она вспомнила его взгляд и поняла, что ей не удастся надолго ускользнуть от него.
        В самом деле, на следующее утро он пришел снова.
        Она сидела одна за завтраком, потому что встала раньше всех, и вслушивалась в звуки ветра, посвистывающего и нашептывающего что-то на баллюстраде, и наблюдала за тем, как бледные солнечные лучи крадутся по стенам.
        Внезапно где-то далеко прозвучал смех Кристин и низкий глубокий голос Лиама. Она откинулась на спинку стула. Сбоку появилась Баджи, ее глаза метали молнии.
        —Вам не удастся удрать сегодня, не закончив завтрак, мисс Меган. Доедайте все.
        —Я не голодна, Баджи, — оправдывалась Меган.
        —Я не спрашиваю вас об аппетите, мисс. Я знаю, что должна нарастить хоть немного мяса на ваших костях, и я сделаю это, хочется вам этого или нет. — Потом она добавила уже более задумчиво: — И вот еще что, убегая все время от Лиама Джуда, вы себе не поможете. Мой вам совет — остановитесь и выясните все начистоту.
        —Убегать от Лиама? — повторила Меган.
        —Да, я так сказала. И будет лучше, если вы прислушаетесь к моим словам.
        Меган не успела ничего ответить. Дверь распахнулась.
        —Какое сегодня солнце! — прокричала Кристин.
        Меган взглянула в окно. Бледные лучи солнца, прокравшись по выцветшим обоям, превратились в лимонно-желтые, попав на тяжелые занавеси. С тех пор, как они приехали в Карнэби Хаус, солнце заглянуло в дом впервые.
        —И посмотри, кош я привела с собой, — Кристин вошла в комнату, за ней появился Лиам. Он поклонился Меган.
        —Надеюсь, я не очень побеспокою вас, мисс Меган. Кристин настояла, чтобы я с вами поздоровался.
        —Меган встает рано, — сказала Кристин. Она держала Лиама под руку. — А сейчас садитесь. — Она посмотрела сияющими глазами на старую служанку. — Ну, как? В этом доме кормят или нет?
        —Может быть, вы дождетесь остальных? Мисс Силия и мистер Терренс еще, наверное, спят, — проговорила Баджи.
        —Не беспокойтесь обо мне, — сказал Лиам. — Кристин обещала прогуляться со мной вдоль Сатанинской Лужи. Может быть, вы составите нам компанию, Меган?
        —Меган не пойдет туда, я же говорила, — сказала поспешно Кристин.
        —Но почему?
        —Она не любит это место.
        Меган слушала их, старательно разглядывая дно своей кофейной чашки.
        Нет, подумала она, меня ничто не заставит идти к Сатанинской Луже.
        Кристин нетерпеливо поерзала на своем стуле.
        —Нет, — сказала Меган, — я не пойду. Но благодарю вас за приглашение.
        Она обернулась к Кристин с улыбкой. Было время, подумала Меган, когда она боялась, что Кристин слишком боится мужчин, что все ее интересы будут направлены только на нее, а сейчас она забыла обо всем на свете и рвется к этому человеку.
        —Тогда вам только и остается, что сидеть здесь и думать, — сказал Лиам ласково, и его темные глаза вновь задержались на лице Меган.
        Она не ответила. Она старалась проглотить невесть откуда взявшийся комок в пересохшем горле.
        Кого же он ей так напоминает? Почему он так пристально смотрит на нее? Почему в его темных глазах постоянно читается непонятный вопрос? Откуда он узнал, что она приходится кузиной Паррам?
        —Так что думайте, — добавил он решительно.
        Напряженная пауза повисла в комнате.
        —Что это значит, Лиам? — спросила Кристин.
        Кривая усмешка исказила его красивое лицо, и он ответил:
        —Я думаю, Меган догадывается, что я имею в виду.
        Бледные, осенние лучи погасли, и за окном снова повисла серая, непробиваемая никакой радостью мгла. Комната погрузилась в серую, холодную промозглость.
        Меган поднялась.
        —До встречи.
        Баджи крикнула:
        —Погодите минуту, мисс.
        Но Меган уже вышла из комнаты. В ней было слишком много теней.
        Она пошла к себе в комнату, чтобы передохнуть, чтобы почувствовать себя свободной хоть на время и знать, что Лиам Джуд за ней не наблюдает.
        Она опустила занавеси, и комната погрузилась во мрак. Включила лампы, и розовый мягкий свет разогнал все опасности, таившиеся в темноте.
        Но что это!.. Там было движение. Что-то такое, что быстро пересекло комнату.
        Ее сердце тяжело забилось. Она быстро обернулась, впившись взглядом в это существо. Белая блузка, черная юбка, большие глаза, полные ужаса смотрели на нее из зеркала… Ее отражение.
        Еще она увидела свой широко раскрытый рот, услышала смех и поняла, что с ней начинается истерика. Она зажала губы обеими руками, пытаясь удержать рвущийся наружу смех, но не смогла.
        Вдруг она почувствовала, как руки Баджи обхватили ее. Они трясли ее. Когда эти ужасные звуки, вырывающиеся из ее горла прекратились, Баджи усадила ее в легкое кресло. Меган еще трясло, она продолжала всхлипывать.
        —Ну, все, прекратите, мисс Меган, пора остановиться.
        Клайд тоже подошел к ней и нервно кивнул.
        —Мы стучали, но вы не слышали нас, мисс Меган.
        —Простите, что напугала вас. Мне уже лучше, правда.
        —Да, пожалуй, если вы смогли остановить это, — серые глаза Баджи все еще смотрели на нее с беспокойством.
        —Ну, а теперь расскажите мне, что случилось?
        Меган попыталась улыбнуться.
        —Ничего, на самом деле ничего. Просто я испугалась своего отражения.
        —Но зачем тогда смеяться? — спросил Клайд, и морщины на его щеках стали еще глубже. — Да еще так странно?
        —Когда я поняла, что это я… — Меган запнулась. В общем, когда я сообразила, то…
        —Все, что бы вы тут ни выдумали — всего лишь ваши выдумки, — произнес Клайд со вздохом. Его темные глаза печально смотрели на нее из-под набрякших век. — Вы всегда были выдумщицей, мисс Меган, но так, как сейчас… Это становится уже опасно.
        Баджи снова наклонилась над ней.
        —С вами может случиться что-то ужасное, мисс.
        —Я могу… — прошептала Меган.
        —Да, — ответила Баджи хрипло. — Это может случиться с вами. Может.
        —Это может когда-нибудь случиться снова, — повторила Меган. — Это была судьба, рок. Но не я, все равно это сделала не я, Баджи. Не я! — ее голос дрожал. Она попыталась взять себя в руки: — Ты помнишь тот день на ступенях?
        Баджи прошептала:
        —Так вы думаете, это произошло из-за вас? — она погладила Меган по голове. — Мисс Меган, что за ужасный разговор мы ведем. Нет никакого рока вовсе. Кроме… Господь спасет вас.
        —Значит, ты тоже думаешь, что проклятье во мне? — спросила Меган. — Во мне, да?
        —Я не верю в это и никогда не верила. Но вам лучше быть поосторожней.
        Клайд кивнул своей большой головой, а затем спросил:
        —Мисс Меган, вы знаете, почему ваш отец отдал вас и Кристин в Карнэби Хаус?
        —Мама умерла, — прошептала Меган. — Вы оба об этом знаете. Вы знаете, что мама умерла и…
        —Но где? — спросил Клайд. — Как? Почему?
        Меган попыталась забраться как можно глубже в кресло, так страшно ей еще никогда не было. Она не хотела слышать их ответов. Она не хотела ничего знать. Но она ждала ответа, сдерживая от волнения дыхание.
        —Это случилось через год после того, как родилась Кристин, — сказала Баджи спокойно. — В тот год ваша мать сошла с ума, мисс. Она была совершенно сумасшедшей, ее увезли в другое место, и она умерла там. Она была несчастная, бедная девочка, как говорил ваш отец. И, когда она стала безнадежной, он привез тебя и Кристин сюда, чтобы тетушка Вивиан и я заботились о вас.
        —Она была совершенно сумасшедшей, — прошептала Меган.
        —Вивиан обещала твоему отцу не рассказывать вам об этом. И она сдержала слово. Но она наблюдала за вами, мисс Меган. И ждала. Господь простил, наверное, ее душу, но она надеялась, — Баджи вздохнула. — Она ненавидела твою мать, которая была очень бедной девушкой, официанткой в Стоунлей Вилледж до того, как твой отец женился на ней. Но все остальные любили ее. Маленькая, стройная, как тростинка, с яркими кудрями — она была очень добра к нам. Да, Вивиан ждала и надеялась. Она рассчитывала взять под контроль все ваше состояние после того, как отца не стало. Но вы были такой сильной, Меган, что эти ее мысли сами собой исчезли. И вы должны оставаться такой же сильной сейчас.
        Значит, вот почему Баджи и Клайд всегда смотрели на ней с такой печалью в глазах. Они боялись не ее, они боялись за нее, не хотели, чтобы это произошло и с ней.
        —Вы сказали… — она произнесла дрожащим голосом, — вы сказали, что я тоже могу стать сумасшедшей?
        Клайд возразил.
        —Нет, мисс. Но вы должны беречь себя, и в любом случае похоронить прошлое.
        —Оно умерло, — сказала она спокойно.
        Но она думала о проклятье Карнэби. Ее отец, Боб, Рори. Все они погибли. Она пыталась найти связь между их смертями.
        Была ли она сумасшедшей, такой же как ее мать, когда ей было семнадцать? Была ли она сумасшедшей, когда думала, что рок вместе с ней обитает в Карнэби Хаусе?
        Баджи коснулась ее щеки.
        —Все будет хорошо, не так ли?
        Меган спросила, еле шевеля пересохшими губами:
        —Ничего не говорите Кристин. Обещайте мне — ни слова Кристин.
        Баджи и Клайд пообещали молчать и, тяжело ступая, вышли из комнаты.
        Глава 8.
        Прошло два дня, затем три. Время тянулось медленно. Она перебирала в голове факты, связанные со смертью матери, которые могли бы объяснить ее сегодняшнее состояние.
        Лиам приходил и уходил, но она избегала его, насколько могла не выходить за грань вежливости. Кристин следовала за ним, как щенок, без приглашения, как за новым хозяином.
        Наконец, наступил момент, когда Меган вздумала решительно поговорить с ней. Кристин пристально посмотрела на Меган, когда поняла, что разговор будет серьезным:
        —Кристин, то, как ты ведешь себя, сразу делает мужчину победителем. Это очень нехорошо, хотя сразу этого и не видно. К тому же, ему, должно быть, уже тридцать, он намного старше тебя.
        —Ну и что? — парировала Кристин. — Ты ведь не хочешь его, не так ли?
        У Меган перехватило дыхание.
        —Кристин!
        Но Кристин лишь усмехнулась, глядя на смущенную и встревоженную Меган.
        —Ты просто не знаешь, что я чувствую. Я всегда любила тебя больше всех на свете, но Лиам… Ох, Меган, Лиам дал мне понять, что я — женщина.
        Меган улыбнулась, хотя ей одновременно хотелось и заплакать, и ласково ответила:
        —Я не хочу причинить тебе боль, Кристин. Но мы на самом деле даже не знаем Лиама.
        Глаза Кристин разгорелись огнем возмущения.
        —И это все твои доводы?
        Меган смешалась. Ведь даже Силия, самая опытная и взрослая из них, делает все, чтобы привлечь внимание Лиама. Как же должна вести себя семнадцатилетняя Кристин, живая, непосредственная, переполненная чувствами?
        Еще Меган знала, просто чувствовала, что Лиам приходит в большой дом ежедневно, чтобы увидеть ее, что он только ради нее безропотно сносит приставания Кристин и Силии. Следовательно, всему этому она должна положить конец.
        Конечно, чтобы положить этому конец, была еще одна причина, самая важная. Она боялась его, боялась его пристального взгляда, боялась, когда он неотрывно смотрел на нее, куда бы она не пошла.
        И это было неспроста. Каким-то образом она знала, что у него были свои причины, чтобы поселиться в коттедже поблизости и ежедневно приходить в Карнэби Хаус. И еще она была уверена, пройдет немного времени и она узнает, что это была за причина. Терренс тоже начинал нервничать, когда появлялся Лиам. Его уже изрядно раздражало постоянное присутствие Лиама в доме, и, наконец, он сказал ей однажды, когда встретил в Розовом Холле:
        —В один из таких дней мне хочется сказать ему, что он арендует только коттедж, а не наш дом.
        —А зачем ты его сдал? — спросила она.
        —Это была идея Силии. Нам нужны деньги. Иначе с какой стати мы бы это сделали, Меган?
        —Я удивлена твоим отношением к Лиаму, — сказала Меган, улыбаясь, — ведь Кристин и Силия так рады ему.
        —Ну, а ты? — спросил Терренс осторожно.
        —Для меня, — Меган нахмурилась, — это не имеет значения.
        —Боюсь, не все так просто, Меган, и ты это знаешь. Я наблюдал за ним и видел, что он не сводит с тебя глаз. Это не может не волновать тебя.
        Но Меган не сразу ответила Терренсу. Она лишний раз убедилась, что присутствие Лиама не зря тяготит ее, если даже Терренс чувствует его внимание к ней.
        —Он мне не интересен, — наконец ответила она. — И его внимание скорее беспокоит меня, а не волнует.
        Лицо Терренса разгладилось, и он усмехнулся.
        —Вот и хорошо, а то я уже начал бояться, что он отобьет у меня всех женщин разом. Впрочем, все женщины — это еще ничего. Но если бы он завоевал тебя — вот это было бы ужасно.
        Она сказала ласково:
        —По-моему, Терренс, все это довольно глупо.
        —Глупо? Неужели ты так и не поняла, как я к тебе отношусь? — он плотно сжал губы.
        —Я знаю, что ты всегда был добр ко мне, — сказала она мягко.
        —Добр? — его светлые брови поползли вверх, — и это все, что ты обо мне думала? — После паузы он продолжил: — Послушай, Меган, я хотел дать тебе время. Но сейчас… Вот что, я не буду больше ждать. Я хочу, чтобы ты знала. Я всегда был влюблен в тебя. И я…
        Она сказала поспешно:
        —Терренс, я думала, что наши отношения…
        Но он перебил ее:
        —Мы бы с тобой замечательно зажили вместе. Подумай, ты и я, подумай об этом, Меган. Я знаю, я смогу сделать тебя счастливой. Намного более счастливой, чем ты была раньше.
        Его руки обняли ее. Его губы коснулись ее губ. Она была так ошеломлена, что даже не сопротивлялась. Он приподнял ее голову за подбородок:
        —Ты согласна, дорогая?
        —Но мы же кузены, — наконец выговорила она. — Это невозможно, Терренс…
        Он усмехнулся.
        —Многие двоюродные женились и нарожали кучу детей, мы будем не первыми. В странах старой Европы это вообще самая обычная вещь, так что не смотри на меня так, будто я предлагаю инцест.
        Она отстранила его руки.
        —Я не думаю о женитьбе сейчас, Терренс. И вообще не знаю, смогу ли я когда-нибудь выйти замуж за тебя или кого-нибудь еще.
        —Давай не будем об этом сейчас говорить. У тебя впереди достаточно времени, чтобы привыкнуть к этой идее. Ты уже почти созрела для нее, Меган.
        Лиам неожиданно появился в дверном проеме за спиной Терренса. Меган подумала, как долго он мог быть там, и все ли он слышал? Она сказала быстро:
        —Увидимся позже, Терренс.
        И стала поспешно подниматься по лестнице к себе.

* * *
        Она плохо спала в эту ночь. Ей снилось, будто пустые рыцарские доспехи, стоящие у них в холле Карнэби Хауса, вдруг превратились в рыцаря, и он ищет ее, поднимается наверх и открывает дверь в ее комнату. У рыцаря, возможно, было лицо Лиама Джуда, в прорези забрала горели его глаза, над кольцевым латным воротом выдавался его тяжелый подбородок. Человек с лицом Лиама входил к ней, его руки в железных перчатках раздвигали полотнища балдахина, и он начинал безудержно, дико хохотать… Но смех его был женским, в нем Меган с дрожью узнавала голос матери.
        Она проснулась с тяжело и часто бьющимся сердцем, чувствуя, что ночная рубашка прилипла к телу из-за холодного пота. Комната была огромной и пустой. Рассвет только приближался. Меган полежала в темноте, потом включила одну из ламп, свернулась калачиком, пытаясь согреться, и незаметно для себя снова крепко уснула.
        Глава 9.
        Это произошло на следующий вечер.
        Дом был пуст. У Баджи и Клайда был выходной, и они куда-то ушли. Меган даже представить себе не могла, куда им можно было пойти. Терренс и Силия, вздумавшие развлечься, уехали в Стоунлей Вилледж. Они звали Кристин и Меган с собой, но Меган отказалась. Кристин заявила, что останется с сестрой, но через некоторое время ей надоело в пустом доме, и она вышла побродить у озера. Ее не было так долго, что Меган заподозрила, что она зашла к Лиаму в гости.
        Меган неспешно бродила из комнаты в комнату, прислушиваясь к шорохам. В памяти ее возникали обрывки прошлого. Ветер гулял по баллюстраде, и его шуршание становилось все громче.
        Она думала, что все моменты ее жизни, когда она нуждалась в любви и заботе, теперь остались в прошлом. Проклятье Карнэби не даст ей больше привязаться к кому-нибудь еще. Не даст зародиться новой любви.
        Возможно, ее сумасшествие заключалось именно в том, что она так думала. Тогда у Баджи и Клайда были все причины так пристально следить за ней.
        Но она знала, инстинктивно чувствовала, что большую часть ее жизни кто-то или что-то страшно и люто ненавидит и хочет лишить ее любви, даже когда она была еще ребенком. Это оставило на ней свою метку, может быть, даже шрамы на всю жизнь.
        Сумерки становились гуще, пока она спускалась вниз по ступеням. Рыцарь из-под шлема, казалось, следил за ней из глубокого прошлого. Слабый свет угасающего дня едва освещал комнату.
        В гостиной она разожгла камин. Подошла к окну, задернула тяжелые зеленые портьеры. Сумерки, как толстое рыхлое покрывало, ложились на землю. Она увидела свет в коттедже и вздохнула, ей захотелось, чтобы Кристин поскорей вернулась. Затем она отогнала эту мысль, решив, что Кристин сейчас лучше побыть там, чем быть с ней здесь. И вообще, было совсем неплохо, что она проводила столько времени с Лиамом. Без сомнения, он являлся джентльменом и вел себя по отношению к Кристин как старший брат. Лишь когда он смотрел на Меган, в его глазах читался все тот же невысказанный вопрос.
        Поленья в очаге разгорались все ярче и давали ровное тепло.
        Меган взяла книгу и уселась на свое обычное место на софе. Пламя начало согревать ее. Написанные кем-то слова на странице, которые она видела перед собой, стали терять для нее смысл. Она отдалась течению собственных мыслей.
        Внезапно холодный сквозняк коснулся ее. Она обернулась и посмотрела в холл. Ни звука. Ни движения. Только пламя в камине заколебалось чуть сильнее обычного. Она смотрела в огонь, вспоминая, как ей виделись в нем лица отца, Боба, Рори. Она закрыла глаза и унеслась в мыслях в далекое далеко.
        Вдруг поблизости прозвучал какой-то странный звук. Прежде чем она успела понять, как он появился, нечто с огромной силой швырнуло ее вперед. От нахлынувшей боли в глазах у нее потемнело, и она инстинктивно попыталась сжаться, подтянув колени к подбородку.
        Сквозь эту боль она услышала величественный и грозный звук, похожий на удар могучего колокола. Когда звук этот смолк, наступила непродолжительная тишина. Потом по едва заметному дрожанию пола под собой она поняла, что кто-то на цыпочках осторожно отходит к двери.
        Спустя мгновение из холла послышался звук удаляющихся шагов, и тогда она застонала, прося о помощи. Какое-то время она слышала эти удаляющиеся шаги сквозь волны накатывающей на нее дурноты. Потом она слышала лишь их легкое эхо, потом лишь вспоминала этот звук, когда он прекратился наяву. Она осталась одна в совершенно беспомощном состоянии.
        Тогда что-то тяжелое навалилось на нее и вжало в ковер. Казалось, шея у нее перерезана сзади огромным прохладным ножом. От этого ощущения, этой боли она почти потеряла сознание. Внезапно холодный воздух коснулся ее щек, пробежал по волосам. Послышались шаги. Сначала медленные, затем переходящие в бег. Тяжесть сковала ее. Она не могла двинуться. От ужаса она боялась вздохнуть.
        Она услышала низкий, глубокий голос, кричавший:
        —Нет, нет, Меган! Нет!
        Лиам. Она не могла ни кричать, ни бороться. Его большие, теплые руки коснулись ее лица и головы.
        Тяжесть внезапно исчезла, и холодный, острый нож вытащили из ее шеи. Она открыла глаза.
        Он стоял на коленях позади нее, и на вытянутых руках держал тяжелый медный поднос. Резким движением он попытался положить его на чайный столик. Удар получился таким сильным, что дерево треснуло. Лиам ругнулся и повернулся к Меган.
        —Пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста…
        В ее широко раскрытых глазах застыл страх.
        —Не смотри на меня так, Меган. Я не причиню тебе вреда.
        С выражением одновременно решительным и очень внимательным он наклонился над ней. Его пальцы касались ее легко, не причиняя новой боли.
        Смущенная, она наблюдала за ним. Она видела, как мрачное выражение постепенно исчезает и уступает место улыбке.
        —Не двигайся, Меган. Я должен убедиться…
        Его слова были ласковыми и успокаивающими, но она не вникала в их смысл.
        Вместо этого она вспоминала, как прислушивалась к шагам, которые приближались к ней. Она вспоминала ощущение сквозняка на лице, и как потом в полубессознательном состоянии слышала удаляющиеся шаги.
        Лиам легонько похлопал ее по плечу.
        —Ну же, Меган, приди в себя. Расскажи, что с тобой случилось?
        —Я не знаю, не знаю… — она постаралась вспомнить, представить… Но почувствовала лишь биение своего сердца.
        —Жаль. Ну, тогда не двигайся и жди.
        Она знала, что Лиам слева от нее. Довольно скоро он вернулся и сказал:
        —Я положу тебе на шею холодное полотенце. Меган, ты слышишь меня?
        Она попыталась кивнуть и вскрикнула от боли.
        —Я же сказал тебе — не двигайся!
        Она почувствовала сзади легкое прикосновение. Сначала холодный озноб прошил все ее тело, но затем ей стало легче. Лиам сказал:
        —Я собираюсь повернуть тебя, ты сможешь удержать полотенце?
        Она больше не пыталась кивать, только слабо мяукнула и подняла руку к голове. Он помог ей нащупать свою руку и прижать холодное полотенце.
        —Держи, — сказал он, вдруг рассмеявшись.
        В голове у нее стало проясняться, боль отступала.
        —Я могу встать, — сказала она ему.
        —Только очень осторожно!
        Он поднял ее легко, как ребенка, и бережно уложил на софу. Под голову подоткнул одну из подушек. Это вызвало приступ боли, и она вскрикнула.
        Он снял с себя куртку, укрыл ее и сел рядом на пол, чтобы их лица были почти на одном уровне. Она не протестовала, даже когда он слегка обнял ее. Сейчас она только чувствовала безопасность и тепло его огромного тела. Она подумала, как он отреагирует, если она на самом деле окажется вдруг сумасшедшей? Она пристально взглянула на него, испытывая стыд и смущение.
        Он произнес:
        —Прежде чем я отправлюсь в Стоунлей за доктором, я хочу знать, что здесь произошло?
        —Вы же сами видели, — ответила она, — поднос… Он упал со стены. А я сидела под ним, здесь же, где и лежу… — Ее голос задрожал. Она вспомнила сквознячок и удаляющиеся шаги, но не могла рассказать ему об этом. Она боялась. Она не знала его, не знала, чего он от нее хочет. Она не доверяла ему.
        —Я вижу поднос. Но что случилось? Почему он упал?
        —В самом деле, почему он упал?
        Он спросил ласково:
        —Меган, вы все еще боитесь меня?
        —Нет.
        Это была совсем неубедительная ложь, она сама заметила это. Лиам улыбнулся.
        —Да, вы все такая же. — Он погладил ее по голове. — Но никогда не думайте так, как подумали сейчас. Кого вы еще боитесь?
        —Я? — она попыталась придать голосу твердость.
        —Да, именно вы. Так как я разговариваю, в общем-то, с вами.
        —Знаете, перестаньте допрашивать меня. У меня болит голова. Этот дурацкий поднос чуть не сломал мне шею. Я не знаю, смогу ли теперь ворочать головой, а вы…
        —Вы восстанавливаетесь, — сказал он сухо, но все еще улыбаясь. — Но убедительно заговорить мне зубы еще в силах.
        И это было правдой. Боль стала утихать, но ей еще было трудно думать. А придумать что-то было необходимо. Лиам спрашивал ее, чего она боится. Но откуда он знал о ее страхах? О чем подозревал?
        —Знаете, пусть лучше вас осмотрит доктор.
        —Я думаю, в этом нет необходимости, Лиам.
        —Я думаю, есть.
        —Довольно. Я не хочу, и этого достаточно.
        —Меган, вы всегда со всеми спорите?
        —Я никогда не спорю.
        Он усмехнулся.
        —В самом деле?
        Она растерянно улыбнулась. Разговор и вправду получался каким-то странным, подумала она.
        —Но мне действительно не нужен врач.
        —Вам виднее. Вы ведь одна в доме, не так ли?
        —Силия и Терренс уехали в Стоунлей Вилледж. Они звали меня с собой, но я отказался. Но почему вы только что спросили…
        —Чтобы уточнить. Я видел Кристин не так давно. Она гуляла по парку. А Баджи и Клайд ушли сразу после полудня, — он подумал и добавил: — Я думаю, Кристин уже должна бы вернуться назад.
        —Не обязательно, она может пропадать в парке часами, — Меган пристально посмотрела на него. — Вы знали, что я одна, так?
        —Я не был уверен. Я же сказал, что Кристин уже могла вернуться. Все же я воспользовался случаем и вошел…
        Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
        —Почему вы опять думаете, что я хочу причинить вам вред? — потребовал он ответа.
        Она не знала, что отвечать. Она не могла это объяснить ни ему, ни себе.
        —Есть кто-нибудь еще, кого вы опасаетесь, Меган? Можете мне рассказать об этом?
        —Это был несчастный случай, — сказала она. — Это должно быть так.
        —Эта штука уже очень давно висит здесь? — Он подождал, но ответа так и не получил. — Я думаю, поднос провисел здесь долгие-долгие годы, ведь так, Меган?
        Она опять ничего не ответила. Он вздохнул.
        —Скажите, чем вы так напуганы?
        —Мне кажется, вы все-таки говорите не про меня.
        Его голос стал очень ласковым.
        —Я понял это с той минуты, когда впервые вас увидел.
        Она закрыла глаза, ей показалось, он читает по ним ее мысли.
        Она видела второе лицо Карнэби Хауса. Она знала о том, чего он не знал. Кто-то был в холле и стоял рядом с дверью, когда она сидела на своем обычном месте на софе под подносом. Кто-то видел, как поднос упал, слышал ее крик и, тем не менее, ушел.
        —Что произошло с Рори? — спросил Лиам. — Почему вы не говорите мне всей правды? Расскажите мне все.
        —Что вы знаете о Рори?
        —Вы были помолвлены с ним, — голос Лиама стал жестким и очень глубоким от волнения, как тогда, когда он вошел и увидел ее на полу.
        —Он покончил жизнь самоубийством за два дня до свадьбы. Откуда вы все узнали обо мне?
        —От Кристин, — ответил он быстро.
        —Кристин? — Это могло быть правдой, подумала Меган. Но она все еще не верила ему. Он говорил слишком ласково, умело, будто заранее приготовил ответы на все ее вопросы. — Кто вы, Лиам, чего вы хотите?
        —Я расскажу вам об этом позже, Меган.
        —Позже? Возможно, позже это будет уже никому не нужно.
        Он наклонился к ней.
        —Послушайте, неужели вы не видите? Не понимаете, почему я вас расспрашиваю. Вы боитесь этого дома? Разве можно так жить?
        Она снова ничего не ответила, он отошел от нее в задумчивости.
        —Я чувствую, что здесь что-то не так, что-то, чего я не могу понять. Я чувствую…
        —Это не ваше дело, — резко произнесла она.
        —Не мое?
        —Вы сказали, что подошли к двери, Лиам. Вы думали, что я одна. Вы хотели видеть меня. Зачем?
        —Чтобы задать вам те же вопросы, которые уже задал, — сказал он с улыбкой, но глаза его хранили суровое выражение. — Я надеялся, вы не рассердитесь, если я приглашу вас прогуляться и поговорить. Потом я увидел, что дверь открыта, услышал грохот и вошел, чтобы узнать, что произошло.
        —Возможно, если бы я была в другом состоянии, я бы согласилась и на прогулку, и на разговор.
        —Я так не думаю. Мне кажется, вам хотелось бы, чтобы я был за много миль от этого места и от вас.
        Вдруг она спросила:
        —Скажите, а мы могли видеться с вами раньше? Возможно я знала вас где-нибудь в другом месте, при других обстоятельствах?
        —Я не видел вас раньше, Меган.
        —Но бывают моменты, когда меня одолевает… — она хотела произнести слово — наваждение, — но не смогла. — Я знаю, это странно, но иногда я уверена, что…
        —Понимаю, — сказал он ровно. — Понимаю, Меган.
        —Может быть, это было очень давно и с кем-то, кто был на вас очень похож, Лиам?
        —Вряд ли это возможно, — сказал Лиам после паузы. — Меган, вы уверены, что некоторые, может быть, довольно неопределенные ощущения, не подсказывают вам причину смерти Рори?
        Она пристально посмотрела на него и медленно покачала головой.
        —А Боба?
        Она переспросила:
        —Боба? Почему вы спрашиваете? Вы и о нем знаете?
        —Кристин рассказала мне, конечно. Она объяснила мне, почему вы так испугались, встретив меня у Сатанинской Лужи. Она сказала, вы могли подумать, что это Боб. Что вы всегда думаете об этом. И о Рори тоже.
        Меган произнесла холодно:
        —Думаю, Кристин не стоило обсуждать мои страхи с посторонним.
        —Я уже не посторонний, вернее, уже не совсем. По крайней мере, мне хотелось бы так думать.
        Она спустила ноги с софы и скинула его куртку.
        —Я хочу встать.
        —Подождите, вам сейчас нужно двигаться очень осторожно, — сказал он.
        Она попыталась подняться на ноги, но ее скрутила такая боль, что он помог ей опять лечь. Она запустила руки в свои бронзовые локоны, сжимая голову, желая унять боль.
        Лиам положил руку ей на плечо.
        —Ну, что, плохо?
        —Нет, только на минуту…
        —Меган, послушайте, я хочу объяснить вам причину, по которой задаю все эти вопросы. — Он говорил спокойно, но глаза его безотрывно наблюдали за ней.
        —Какую причину? — Она заставила себя отвлечься от боли.
        —Только вы должны ответить на мои вопросы очень честно.
        —Я жду, Лиам.
        —Я знаю. — Он глубоко вздохнул. — Меган, когда Боб умер… нет, не то. Постарайтесь подумать и вспомнить. Вы удивились, когда это случилось?
        Удивилась ли она? Она не знала. Это было ее проклятье, рок. Но она не могла рассказать Лиаму об этом. Она начала говорить ему то, что повторяла всегда:
        —Это был несчастный случай, Лиам.
        Слова прозвучали обыденно. Она знала, что скажет те же слова и на вопрос о подносе, когда ее спросят, как все получилось.
        —Да, всего лишь несчастный случай, — повторила она, утопая в своих мыслях.
        —Да, конечно, Меган. Но почему все так происходит? Почему? — Он помолчал. — И почему именно с вами?
        Она не могла больше его слушать. Превозмогая боль, она поднялась на ноги.
        —Благодарю вас за помощь, Лиам. Я пришла в себя.
        Изо всех сил она старалась придать голосу твердость. Еще она изо всех сил старалась стоять прямо, но ковер уплывал у нее из-под ног. Голова раскалывалась. Шея болела.
        Тяжело вздохнув, Лиам произнес:
        —Подождите минуту, Меган.
        Но она уже шла вперед, к выходу, с ужасом представляя, каково ей придется подниматься по лестнице. Разумеется, она не ответила ему, она не хотела, чтобы он узнал о страхе, охватившем ее.
        Она была уже возле двери, когда он схватил ее за руку.
        —Я прошу вас поговорить со мной еще минуту, Меган.
        —Я иду в свою комнату, — ее голос звучал отрешенно. — Нет необходимости меня провожать, благодарю вас.
        Но он все равно пошел за ней. Еле переставляя ноги, она двигалась по Розовому Холлу, залитому теплым, розовым светом, а он также медленно шел за ней. И между ними также медленно скользил страх.
        —Вы вся дрожите, — сказал он с тревогой.
        —Пожалуйста, Лиам, пожалуйста, уходите, — взмолилась она.
        Глава 10.
        Он стоял посреди ее комнаты, с интересом осматриваясь по сторонам, прищурив глаза.
        —Место, превосходно оборудованное для ночных кошмаров, — сказал он наконец. — Почему вы поселились именно в этой комнате?
        —Пожалуйста, — повторила она, — уходите.
        —Вы опять за свое? — Он бросил на нее быстрый взгляд и включил все розовые лампы. — Так-то лучше, не правда ли?
        Она опустилась в одно из легких кресел, с трудом переводя дыхание.
        —Что скажите насчет огня, Меган?
        Она осторожно помотала головой, но он уже взял спички, и через мгновение в камине вспыхнуло яркое пламя. Он поднялся и с одобрением сказал:
        —Клайд в самом деле знает, как надо складывать поленья.
        Она не ответила.
        —А сейчас о Бобе, Меган, — попросил Лиам.
        Боль у нее в голове начала пульсировать. Ее знобило, и она пробормотала:
        —Я ни о чем сейчас не могу думать.
        Лиам остановился прямо перед ней, пристально глядя ей в глаза. Она вспомнила ту радость, которую ощутила от его прикосновения, и вздрогнула. Он сказал:
        —Вы же все равно думаете об этом все время, о Бобе и о Рори.
        Она опять помотала головой из стороны в сторону.
        —И вы боялись сюда идти.
        Внезапно она вспомнила о том солнечном дне, когда Боб погиб. Они строили с ним планы о предстоящем ночном походе.
        —Ответьте мне, — потребовал от нее Лиам. Его голос стал жестким, почти таким же жестким, как взгляд его сузившихся глаз, как жесткая складка его губ.
        Она даже стала забывать, сколько раз он спрашивал об этом. Она прошептала:
        —Чего вы хотите? Кто вы, Лиам?
        —Я ваш друг, и пока этого достаточно.
        —Мой друг? — почти с удивлением она обнаружила, что в состоянии улыбнуться. — Вы?
        —Вы мне все еще не верите?
        —Нет, конечно. Я не могу.
        —Это даже хорошо. Возможно, вы так же постараетесь не верить и никому другому. То есть, я хочу сказать, совсем никому, Меган.
        —Почему вы так заинтересованы смертью Боба и Рори? И почему именно сейчас? — слабым голосом спросила Меган.
        —Для этого у меня есть собственные причины. И, пока вы не поверите мне, я не смогу вам все объяснить, — сказал он.
        —А по-моему, вы должны очень многое мне объяснить, Лиам.
        —Возможно, — сказал он задумчиво. — Я друг Джонстонов, они-то и порекомендовали мне обратиться к брату и сестре Парр, когда услышали, что я хочу пожить в этой местности.
        —Почему именно здесь?
        —Мне здесь понравилось, здесь очень непохоже на то, что я видел несколько последних лет, — сказал он со смехом, в котором чувствовалась горечь. — Я же сейчас выздоравливаю. Я говорил вам, если вы помните, у меня была своя болезнь, и имя ей — Вьетнам.
        —Все-таки, это ничего не объясняет.
        —Это объясняет, как минимум, усталость, — усмехнулся он. — Вот я и захотел пожить в одиночестве, слегка изолироваться от мира. Но после вашего приезда это оказалось невозможно. Сначала я встретил вас, затем познакомился с остальными, а потом и вовсе меня заело любопытство. Я ведь очень любознательный, мне интересно все, что происходит вокруг. А согласитесь, что Карнэби Хаус и люди, живущие в нем — чрезвычайно любопытны.
        Он подошел к ней еще ближе и наклонился вперед, чтобы видеть ее лицо. Это было уже на грани с приличием, она постаралась отвернуться от него.
        —Вы все-таки боитесь меня, — сказал он. — Возможно, вам хочется поверить мне, но вы просто не решаетесь. Попробуйте, это легче, чем кажется вначале.
        —Я устала, Лиам.
        —Или мои вопросы пугают вас?
        —Я устала, — повторила она.
        —А знаете, я очень хорошо понимаю вас. Я испытал это на собственной шкуре и видел на лицах очень многих людей. Страх утомляет, не так ли?
        На этот раз она не ответила. Он вздохнул.
        —Меган, прошу вас, расскажите мне о Рори. Почему он мог это сделать? Почему такой человек, как Рори Форд?..
        Ее большие карие глаза сузились, когда она посмотрела на Лиама.
        —Мне кажется, вы знаете о Рори куда больше, чем хотите показать.
        Лиам сказал:
        —А если я в этом признаюсь, вы мне что-нибудь расскажите о Рори?
        Она не выдержала и закричала:
        —Неужели вы думаете, я не задавала себе эти вопросы уже тысячу раз? Вы думаете, я не хочу знать, почему он это сделал? Рори? Это невероятно! Он был всегда счастливым, легким, солнечным! У него в мыслях не могло быть ничего подобного! Но это случилось, и никто не в силах понять, почему?.. Зачем?.. — Она захлебнулась в собственном крике и замолчала, бурно переводя дыхание.
        —Случилось — что?
        —В том-то и дело, что ничего не случилось. Я хотела бы понять. Я… даже если он узнал… ох, он же мог узнать, сейчас я понимаю… Но не думаю, что он знал об этом тогда, я и сама этого не знала. Тогда все становится совсем непонятно.
        —Погодите, Меган, что все эти слова значат? Что вы хотите сказать?
        Она услышала тревожные нотки в голосе Лиама. Отвернувшись от него, она стала смотреть на огненные языки в камине. Она не могла говорить вслух, но слова, как эхо, отзывались у нее в мозгу, разъедая его, как кислота. Она не любила Рори. Она нуждалась в нем, как ребенок нуждается в родителях. Ей был необходим его смех, его радостное мироощущение, которым он заражал окружающих. Он заполнял пустоту, окружавшую ее с детства, был ее связью с будущем. Он не должен был умереть.
        Она склонила голову. Слезы полились у нее из глаз. Лиам сказал:
        —Не надо, Меган. Пожалуйста, будьте осторожны!
        Она почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своим волосам. Но она быстро отдернулась.
        Через минуту дверь тихонько, почти бесшумно закрылась. Она была осталась одна. В комнате стало очень тихо, лишь поленья потрескивали в камине.
        Лиам советовал ей быть осторожной. Но он ведь не знал о тихих шагах в холле и о внезапном сквозняке, коснувшемся ее лица.
        Лиам спрашивал о Рори и о Бобе. Но он не знал о проклятье, нависшем над ней в Карнэби Хаусе, да и вне его тоже.
        Прошло немало времени, пока она сидела вот так, без движения, ни о чем толком не думая, не ощущая даже особой боли в травмированной шее. Она сидела в глубоком кресле, и ее остановившийся взгляд, ее пересохшие губы выражали бесконечное горе и отчаяние.
        Потом она встала, дошла до двери, открыла ее и прислушалась. Дом был совершенно пуст. Но каким-то внутренним чутьем она слышала, что проклятье притаилось в этих тусклых, осенних сумерках, в этих стенах, в самом этом воздухе.
        Она должна была узнать тайну этого дома, тайну проклятья, висевшего над ней.
        Осторожно, держась за стену, Меган начала спускаться в длинный холл. Ступеньки скрипели под ее ногами. С замирающим от страха сердцем она прошла мимо средневекового стража в латах. Наконец, она добралась до гостиной. Здесь было все так же, как и в тот момент, когда они с Лиамом вышли из нее.
        Медный поднос лежал там, где Лиам положил его, освобождая ее из-под его убийственной тяжести, на игральном столике, рядом с софой. На стене, где он висел, осталось светлое пятно, как раз над тем местом, где она так любила сидеть. Крюк на стене, на котором столько лет провисел поднос, выглядел очень надежным.
        Она посмотрела на догорающее пламя в камине, которое еще недавно так спокойно и убедительно рисовало перед ней любимые образы. Она сидела здесь, смотрела на огонь, затем, когда наклонилась вперед, блестящий край падающего подноса ударил ее.
        Она собралась с силами и переступила порог гостиной. Меган обошла вокруг столика с подносом и медленно провела пальцами по его грани, металл был обжигающе холодным. Края ей показались очень острыми. Она наклонилась пониже, чтобы рассмотреть получше, и увидела, что кольцо, державшее весь вес подноса, было подпилено. Широко раскрытыми глазами она смотрела на свою находку. Откуда-то снаружи раздался слабый звук. Она ждала и прислушивалась. Но ничего не происходило.
        Меган снова повернулась к подносу — их старой фамильной достопримечательности, ставшей чьим-то оружием против нее.
        Теперь она знала это наверняка — так и было, именно чьим-то оружием, чьим-то смертельно опасным инструментом, который едва не погубил ее. Если бы она случайно не наклонилась вперед, если бы она оставалась в той же позе, в которой обычно сидела перед камином, то Лиам нашел бы ее уже мертвой.
        Еще она подумала, что звуки шагов могли ей и померещиться. Но надпиленные края кольца, светлые, блестящие заусенцы, о которые она чуть не поранила пальцы, не могли быть ее выдумкой. Она их не придумала, они были перед ней, и она их видела, как их мог увидеть и всякий другой.
        Она представила себе картину. Кто-то, кого она видела очень смутно, залез на тахту сегодня утром или ночью? Осторожно, стараясь не шуметь, подпилил кольцо, и снова продел тесьму таким образом, чтобы легкий рывок освободил поднос и позволил ему упасть. Но как быть с точным временем? Меган осмотрелась. Так и есть, черная, едва заметная нить, достаточно прочная, чтобы выдержать сильный рывок, легко, невидимо лежала на софе, опустившись туда сразу после того, как выскочила из кольца, подобно и тесьме, удерживающей вес подноса.
        Меган поднялась на ноги, прошла вдоль нити и нашла противоположный конец, уходивший за дальний по той же стене, где стояла софа, оконный занавес. Любой, даже очень крупный человек мог стоять за этим занавесом, оставаясь вне поля зрения, и в то же время, наблюдая за всем, что происходило в комнате.
        Да, это была ловушка, умная и жестокая, как удар тяжелым, чеканным краем почти почерневшего от наслоившихся лет подноса. Человек, что соорудил ее, знал, что делал. Приготовив ловушку, он спустился с софы, осторожно завел пусковую нить за занавес и ушел. Его тень исчезла в холле.
        Впрочем, нет, нужно было еще нанести удар. Но теперь это было несложно. Этот призрак подождал, пока Меган погрузится в свое любимое полуотрешенное состояние, в котором она не замечает никого и ничего, вошел через парадную дверь, на цыпочках прошел через холл, нырнул за занавес, дернул черную тесьму и, убедившись, что ловушка сработала, убежал легким, неслышным шагом. Сейчас Меган была уверена, если бы она не лежала на полу, она бы никогда в жизни не услышала этих убегающих шагов.
        Итак, кто-то пытался ее убить.
        Но кто? Кто ненавидел ее до такой степени, что решился на убийство? Кто хотел видеть ее мертвой? Кто скрывал под обычными улыбками и дружескими словами черную ненависть и холодную злобу?
        Все люди, которые жили в этом доме, были ее семьей. Силия. Терренс. Кристин. И Баджи с Клайдом тоже были ее семьей. Каждого из них она знала с детства. Каждому из них она доверяла, может быть, даже больше, чем доверяла себе, по крайней мере, в последнее время, после того, как Баджи рассказала ей правду о матери. Что теперь должна была предположить Меган, и как она теперь должна была жить?
        Она стиснула руками голову. Может быть, это то, о чем Баджи и Клайд предупреждали ее? Может быть, ее настигло сумасшествие, так же как и ее мать?
        Уж лучше согласиться на сумасшествие, чем признать атаку на нее реальной. Но права выбора у нее не было, так как она не была сумасшедшей. Упавший поднос должен был убить ее.
        И кто-то на это очень рассчитывал. Но кто?
        Она медленно оглядела комнату, всматриваясь в знакомые предметы, которые, кажется, могли ей подсказать, кто был ее врагом.
        Куртка Лиама так и лежала на софе так, как она ее сбросила. Она подошла и дотронулась до нее, вспоминая внезапно охватившую ее радость от его близости, радость, которая сразу превратилась в жаркий страх.
        Лиам?
        Он был здесь и мог оказаться в Карнэби Хаусе чуть раньше. Он мог, вероятно, даже зайти в дом ночью и устроить ловушку с подносом. Он признался, что знал о том, что она осталась одна в доме. Он мог спрятаться в холле и, увидев, что замысел его не удался и она осталась жива, подбежать к ней и предложить помощь, чтобы отвести от себя подозрения.
        Но почему? Почему он пришел в Карнэби Хаус? Почему он расспрашивал ее о Бобе, о Рори?
        Она хотела узнать это, понять, что происходит. Теперь она хотела расспросить его, хотела заглянуть в его темные глаза и самой убедиться, что он говорит правду, или с разочарованием увидеть, что он лжет… Она уже не могла остановить поток этих мыслей. Накинув его куртку на плечи, она вышла наружу.
        Было холодно, темно. Сквозь стволы деревьев она увидела свет в окнах коттеджа. Через незанавешенное окно она даже смогла разглядеть Лиама. Он сидел за столом, положив голову на скрещенные руки, его могучие, широкие плечи опустились.
        У нее перехватило дыхание. Холодок пробежал по спине. Она решила положить куртку на крыльцо и вернуться домой. Почему-то ей расхотелось задавать ему вопросы.
        Но, когда она ступила на крыльцо, и старые дощатые ступени заскрипели под ней, Лиам встал, прошел через комнату и распахнул дверь. Она оказалась на две ступеньки ниже его.
        —Меган?
        Она медленно повернула к нему дрожащее лицо.
        —Что это?
        Она протянула ему куртку.
        —Я принесла вам это.
        Он спустился к ней и взял куртку из ее рук.
        —Заходите.
        Она вошла за ним.
        Внутри, за закрытой дверью, когда она уже не могла убежать, он сказал:
        —Так, да, конечно. Вы принесли мне это, хотя в этом вовсе не было необходимости. — Он кинул куртку на стул. — Ну, и что теперь?..
        Он наклонился к ней. Его огромная фигура нависала над ней, темные глаза, не отрываясь, смотрели ей в лицо.
        —Лиам, — спросила она. — Лиам, это были вы?
        Она подумала, что сейчас она узнает правду, увидит все в его глазах и по его ответу поймет, что это был именно он и никто другой.
        Но, когда он отвечал ей, голос его стал хриплым, а глаза смотрели без блеска, не мигая.
        —Нет, — сказал он твердо. — Это был не я. И вам нечего бояться меня, Меган. Но есть кто-то еще, кто…
        Его руки были удивительно горячими, когда он коснулся ее щеки. Она отпрянула, разум подсказывал ей искать у него защиту. Но инстинкт был сильнее, даже сейчас, когда ее жизни угрожала опасность, она не могла попросить его защитить ее от своих родных, от своей семьи.
        —Нет, Лиам, — закричала она, распахивая дверь.
        Он шагнул за ней.
        —Меган, Меган, подождите!
        Но она уже спустилась по ступенькам и, спотыкаясь в темноте о корни деревьев, бежала к Карнэби Хаусу.
        Глава 11.
        Ее разбудил звук рок-музыки. Она немного полежала, позволяя боли завладеть ее сознанием. Но потом боль постепенно исчезла. Она села, посмотрела на круги розового света, лежащие на ковре, и спросила себя, что принесет ей сегодняшний день? Одна атака провалилась, будет ли другая?
        Грохот барабанов перешел в довольно неожиданный и красивый пассаж. Установилась тишина, которая показалась удивительно приятной. Меган всегда удивляло пристрастие Кристин именно к этой музыке. Затем дверь со стуком распахнулась. На пороге возникла сама Кристин.
        —Меган, ты проснулась? Как твоя голова?
        —Со мной все в порядке. Не волнуйся, Кристин.
        —С ума сойти, почему поднос упал со стены? Клайд говорил, он не упадет и через миллион лет. Но он упал. И у стола тоже отбит кусок. Клайд повесит его на место, но все же это удивительно, — Кристин раздвинула тяжелые занавеси и посмотрела в парк. — Туман. С востока идут черные облака, — она обернулась к Меган. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?
        —Конечно, я уверена, — Меган посмотрела на нее с улыбкой, но это была не лучшая улыбка, которую она смогла изобразить. — Несчастные случаи, как этот, у нас уже случались, ты же знаешь.
        —Ты оказалась счастливее остальных, — янтарные глаза Кристин весело блеснули.
        —Клайд говорил, если он когда-нибудь свалится, то…
        —Ничего страшного не произошло.
        —Клайд сказал, что Лиам был здесь, когда это случилось, да?
        —Он был около двери и собирался постучать, но услышал грохот и вошел, — устало объяснила Меган.
        —Я должна была остаться с тобой. Но мне захотелось немного пройтись, я… я надеялась увидеться с Лиамом.
        —Он знал, что ты гуляешь по саду, он мне сказал об этом.
        Кристин выглянула из-под волны золотистых волос, упавших ей на лицо.
        —Странно, как я его пропустила? Я спустилась к озеру и пожалела, что не согласилась поехать с Терренсом и Силией в Стоунлей.
        —Они уже встали? — спросила Меган, надевая красную блузку и поправляя юбку. — Они вернулись так поздно.
        Потом Меган умылась, причесалась и немного подкрасилась. Ее большие глаза сегодня казались больше, чем обычно, и ярко выделялись на побледневшем лице.
        Кристин наблюдала за ней и вдруг спросила:
        —Ты ведь не любишь Терренса, правда? Хотя он и влюблен в тебя.
        —Конечно, нет, ведь мы двоюродные, из одной семьи. Я думаю, было ребячеством с его стороны сказать такую вещь.
        —Возможно, но Терренс сказал это впервые, — пожала плечами Кристин.
        Меган обернулась и пристально посмотрела на нее.
        —Что это значит?
        —Я слышала, Силия говорила ему, что у него не много шансов, по крайней мере, до тех пор, пока здесь живет Лиам и пока она не найдет способ, как удалить его.
        Меган задумчиво повторила.
        —А было ли ребячеством то, что сказал Терренс?
        —Значит, это правда, Меган? — спросила Кристин. — Лиам тебе нравится больше всех?
        Сердце у Меган заколотилось, но она постаралась ответить как можно равнодушнее: — Мне никто не нравится больше всех. Она поднялась, чтобы идти в гостиную, но задержалась на пороге. — И если мы уж об этом заговорили, Кристин, прошу тебя, когда Лиам задаст вопросы обо мне, не отвечай ему. Я не люблю, когда меня обсуждают незнакомые люди.
        —Лиам не незнакомец, а я — тем более, — ответила Кристин холодно. Но потом она улыбнулась, выражение ее маленького рта смягчилось. — Кроме того, он не задавал вопросов. Я сама рассказала ему о Бобе. Потому что он не мог понять, чего ты так испугалась в ту ночь. А о Рори я рассказала уже по инерции.
        —Я вижу. Но только они — не одно и то же.
        —А какая между ними разница?
        —Возможно, никакой, — устало согласилась Меган. — Я иду вниз.
        Когда она вошла в столовую, ей пришла мысль, что в словах Терренса был заложен какой-то особый смысл. Кристин увидела в них лишь ревность к Лиаму. Но Меган нашла им другое объяснение. Может быть, это Терренс, скрываясь под маской влюбленности, на самом деле пытался убить ее? Может быть, присутствие Лиама было для Терренса помехой? Но почему? Зачем?
        Ее еще тогда удивил столь неожиданный романтический интерес Терренса к ее персоне. И конечно, Силия частично права. Она отвергла предложение Терренса, потому что все ее внимание было поглощено другим… Хотя, конечно, и не совсем Лиамом, но и их сосед не был здесь совсем не при чем.
        Она замерла перед дверями в столовую, пораженная догадкой. Силия и Терренс не раз говорили о бедности. Так может быть, они хотели получить ее деньги?
        Деньги… Терренс попросил ее выйти за него, чтобы потом убить и завладеть деньгами, как просто и ужасно. Или они задумали сделать Кристин наследницей, а затем избавиться и от нее? Меган задрожала от этой мысли и не решалась войти.
        —Но она знает? — услышала Меган голос Баджи.
        —Нет, я не говорил ей, — пробурчал Клайд. — Я только наблюдаю за ней.
        Что еще могло случиться? От тяжелого ожидания у Меган похолодели пальцы, когда она открыла дверь и вошла.
        Баджи улыбнулась ей, но ее лицо было взволнованным.
        —Ну как, вам получше сегодня? С шеей все в порядке, мисс Меган?
        Меган кивнула и села за стол.
        —Я принесу кофе, — пробасил Клайд и вышел.
        Баджи начала ей что-то говорить, но Меган не понимала ни слова. Неожиданно раздался стук во входную дверь. С беспокойством посмотрев на Меган, Баджи пошла открывать. Она вернулась с Лиамом.
        Он остановился в дверном проеме и поспешно сказал:
        —Извините, я на минуту. Только хотел узнать, как вы себя чувствуете, Меган.
        —Я поправилась, — ровно ответила она.
        Он поколебался, посмотрел на Баджи, затем на возвращающегося с кофейником Клайда.
        —Ну, хорошо, — сказал он наконец Меган. — Я буду поблизости, и если вам что-нибудь понадобится…
        Она его поблагодарила, и после недолгого колебания, он ушел.
        Подождав, для верности, еще с полминуты, Меган принялась за кофе, приготовленный Клайдом, и посмотрела, как за окном проплывают белесые клочья тумана.
        Но тут примчалась Кристин.
        —Мне показалось, я видела Лиама на крыльце.
        —Он был здесь минуту назад, — ответила ей Баджи.
        —Он был? — воскликнула она. — А я пропустила его! — Она повернулась к Меган и спросила: — Надеюсь, ты пригласила его к обеду?
        Меган покачала головой.
        —Но почему нет? Честно, Меган, почему?
        —Я не подумала об этом, Кристин.
        —Силия подумала бы, — сказала Кристин мрачно.
        —Силия подумала бы о чем? — спросила Силия, вырастая на пороге комнаты, ее личико хранило полную серьезность. На ней была черная блузка, черные брюки и тяжелый ремень с серебряным позументом, подчеркивающий изящную талию.
        —Ты бы попросила Лиама к обеду, — ответила Кристин.
        —Обязательно, — сказала Силия с улыбкой, усаживаясь рядом с Меган. — И не сердись, моя прелесть, я сделаю это, но только немного позже.
        —А я сбегаю и посмотрю, что мне сегодня надеть, — обрадовалась Кристин и умчалась.
        Силия обратилась к Меган:
        —Ну и огонь он в ней разжег!
        —Я даже боюсь этого, — согласилась Меган. Она встала, стараясь говорить небрежно. — И еще, Силия, как это все-таки случилось, что вы сдали Лиаму коттедж?
        —Как случилось? — голос Силии довольно натурально стал немного раздраженным. — Мы нуждались в деньгах, как нуждаемся постоянно. Какой же еще может быть причина, почему мы сдали коттедж?
        —Лиама в самом деле рекомендовали Джонстоны?
        —Конечно. Кажется, я рассказывала тебе об этом. Ева краем уха слышала, что я говорила о поиске хорошего и платежеспособного съемщика, вот она и посоветовала ему обратиться к нам, как только Лиам появился на горизонте.
        —А откуда она знала, что мы приедем сюда?
        —Я говорила ей об этом. Но, Меган, сейчас гораздо важнее подумать о том, как могло случиться, что поднос упал тебе на голову. Вот уж действительно…
        Но Меган не отреагировала на ее слова. Она продолжала спрашивать:
        —Лиам говорил, что никого не знает в Карнэби Хаусе, ведь так, Силия?
        Силия удивленно приподняла светлые брови.
        —Ну и что из того? Ева вряд ли ему что-нибудь рассказала. Она, наверное, подумала, ему хочется побыть здесь в одиночестве из-за этих его ужасных переживаний во Вьетнаме. У нее не было причины не доверять ему, иначе она бы мне сразу сказала.
        —И ты никогда не видела его раньше?
        —Конечно, нет. Мы договаривались обо всем по телефону, — она усмехнулась. — Правда, после разговора с ним я сразу подумала, что он очень привлекательный мужчина. И решила, что такой постоялец может оказаться превосходным развлечением в нашей глуши…
        —У него были рекомендации?
        Силия пристально посмотрела на нее, потом на Баджи, а затем снова на Меган:
        —Ну почему ты все время об этом спрашиваешь? Я же объяснила, его рекомендовали Джонстоны, — ее светлые голубые глаза прищурились, — Меган, согласись, твои расспросы звучат как-то уж очень эксцентрично.
        —Мы ничего о нем не знаем, — настаивала Меган. — Почему он здесь? Как он тут оказался?..
        —Он возвратился из Вьетнама, помнишь? Это все, что нам нужно знать, не так ли? Он превосходно поддерживает компанию, он всегда прекрасно выглядит, и он довольно интересный собеседник, — Силия отпила свой кофе и со звоном поставила чашку на стол. — А сейчас, прости меня, Меган, я отправляюсь приглашать его к обеду.
        Кристин, положив руки на бедра, возникла в дверном проеме.
        —Когда девушка влюблена, — сказала она резко, — она хочет знать все, абсолютно все о предмете своей любви. Вот почему Меган задает бесконечные вопросы о Лиаме.
        Меган только вздохнула:
        —Кристин.
        Силия рассмеялась. Тогда Кристин усмехнулась.
        —Видела бы ты свое лицо, Меган! Ты выглядишь как человек, которого застали на месте преступления! И только потому, что я подразнила тебя. Ну и ну! — Она встала на цыпочки. — Я решила быть в этом. Ну, как я вам?
        Она надела платье из бледно-зеленого шифона, с широкой юбкой и узкой талией. Волосы она собрала в конский хвост, перевязав его золотистой лентой, очень гармонирующей с цветом ее волос.
        —Ты замечательно выглядишь, — сказала ей Меган.
        —Раз у нас будет какой-то особый обед, может быть, вы дадите мне какие-нибудь распоряжения? — спросила их Баджи.
        Силия усмехнулась.
        —Я лучше пройдусь, а вот Кристин позаботится об остальном.
        Кристин захихикала. Меган представила, с каким наслаждением Кристин сыграет в новую для нее игру.

* * *
        Клайд подошел к Меган сзади, чтобы наполнить ее бокал. Отсветы свечей танцевали на лице этого гиганта. Но его глаза из-под полуопущенных век смотрели на Меган встревоженно. Затем он переместился к Кристин.
        Меган внимательно смотрела на каждого, сидящего за столом, стараясь, чтобы это было незаметно для всех.
        Терренс поймал ее взгляд и усмехнулся. Сегодня днем он вторично сделал ей предложение. Она уже не могла сделать вид, что совершенно не готова к его словам. Нужно было как-то отреагировать, и довольно неприятным было то, что она не знала, как.
        Но самым кошмарным было то, что она сидела здесь и пила вино, когда рядом с ней находился некто, кто пытался ее убить. Это мог быть лишь кто-то из тех, кто был сейчас в этой комнате, за этим столом, хотя здесь собралась ее семья и лишь единственный незнакомец.
        Она осторожно поставила бокал. Ее глаза остановились на Силии. В ее светлых волосах переливались блики янтарного свечного света.
        Силия повернулась к Лиаму, очаровательно ему улыбаясь. Меган заметила, как она обращается к этому высокому человеку с выразительным загорелым лицом и темными глазами. Силия хотела заполучить его для себя. Она, как и Терренс, имела привычку к роскоши. И, возможно, деньги Меган были второй вещью, которую она не менее страстно желала заполучить.
        Вот и Кристин, очаровательная Кристин, — подумала Меган, — еще недавно такая любящая, такая покорная, сейчас тоже изо всех сил завлекает Лиама. Со смертью Меган Кристин разом освободится от опеки. И тогда она будет одной из самых завидных невест не только их довольно медвежьего угла, но и, возможно, всего штата.
        Баджи, стоящая у буфета, за ней Клайд, были ее союзниками со старых времен, когда Вивиан, в ее шуршащих шелках, каждую минуту готова была обдать ее холодом. Но со смертью Меган Силия и Терренс до совершеннолетия контролируют состояние Кристин, и Баджи с Клайдом больше не будут занимать две крохотные комнаты, охраняя все время пустующий Карнэби Хаус. Кузены просто не позволят, чтобы он пустовал. Оживший и вновь роскошный Карнэби Хаус — мечта Баджи и Клайда. Но этого не может быть, чтобы они, такие близкие, такие родные, могли ценой ее жизни…
        Меган перевела взгляд на Лиама и обнаружила, что он опять не спускает с нее глаз. Он даже не отвел взгляд, когда она посмотрела на него, он так же внимательно и уверенно продолжал наблюдать за ней.
        Его глаза встретились с ее. В них была тревога. Затем он все-таки вынужден был повернуть голову, чтобы что-то ответить Силии.
        И опять, уже в который раз Меган увидела что-то очень знакомое в его профиле, что-то такое, что поражало ее почти все время, как она видела его. Она вспомнила, как в ту ночь, когда он возник из тумана, он прокричал ей:
        —Подождите, не бойтесь! Я хочу вам помочь!
        Вспомнила, как потом он бережно вел ее, дрожащую и перепуганную, к дому. Она отставила бокал с вином.
        Кто же он такой? Чего он хочет? Прежние загадки вновь зароились в ее сознании. Но ответа на них по-прежнему не было.
        Глава 12.
        Она незаметно встала, когда все были увлечены общим разговором, и пошла к себе. Хотя было уже поздно, музыка и смех отдавались громким эхом в туннеле Розового Холла.
        В своей комнате она села в кресло и стала смотреть на огонь. Кто-то хотел убить ее. Кто-то, наверное, попытается сделать это еще раз. И довольно скоро. Прямо здесь, в Карнэби Хаусе. Она не могла никому доверять. Никому, ни одному человеку.
        Несколько раз в течение дня ей хотелось упаковать свои вещи, спуститься вниз, взять ключи от машины и исчезнуть, исчезнуть навсегда. Умчаться прочь из этого проклятого дома! Забыть о прошлом, начать все сначала, может быть даже сменить имя… Но однажды она уже сделала это, и рок вернул ее обратно. Только возвращение это произошло на еще более страшном, чем прежде, витке судьбы. Если она вот так исчезнет на этот раз, кто знает, каково ей придется вернуться сюда в будущем?
        Теперь она знала, это не спасет ее. Ей не уйти от проклятья, как бы она не старалась. Ей оставалось только ждать, ждать здесь, в Карнэби Хаусе, ждать окончания этой необычной, ужасной игры, где ей могла выпасть либо жизнь, либо смерть.
        Послышался осторожный стук в дверь. Она медленно повернула голову.
        —Да?
        Клайд вошел с подносом в руках и сказал:
        —Мисс Меган, здесь есть кое-что для вас.
        —Да, Клайд, поставь, пожалуйста.
        Он поставил серебряный поднос с кофейником и посудой мейсоновского фарфора, среди которой выделялась вазочка с единственной хризантемой бронзового цвета.
        —Внизу спрашивали, устраиваетесь ли вы на ночь, мисс Меган, или ушли, чтобы просто передохнуть?
        Она кивнула, боясь встретить взгляд его угольночерных глаз.
        —Да, я сейчас лягу. Но если никто не спросит специально, не говори ничего.
        —Мы так и подумали с Баджи. Она еще сказала, что вам, может быть, захочется выпить чего-нибудь горячего. — Внезапно Клайд улыбнулся, указывая на цветок. — А это вам прислал мистер Терренс. Он сказал, эта хризантема очень подходит под цвет ваших волос, мисс.
        —Скажи, что я благодарна ему, — сухо ответила Меган.
        Морщины на щеках Клайда стали еще глубже.
        —Вам не понравился подарок?
        —Ох, ты же знаешь Терренса, — пробормотала Меган. — Он молчит-молчит, но вдруг становится довольно надоедливым.
        —Другим девушкам иногда приходится еще хуже, мисс Меган, — неловко попытался утешить ее Клайд.
        —Некоторым другим — пожалуй, — согласилась она. — Но не мне.
        Осанистый и строгий Клайд сумел стать еще прямее и довольно чопорно кивнул:
        —В самом деле, лучше отдохните, мисс.
        Она поблагодарила и пожелала ему спокойной ночи.
        Когда он вышел, она налила кофе. Отпив глоток, она поставила чашку на поднос. Кофе был горьким. Очень горьким. Таким, какого она никогда не пила. Он был горьким!
        Она отодвинула поднос подальше, словно могла этим защититься от чьих-то злых замыслов.
        Нет, все-таки это было слишком невероятно. Бросив на него взгляд, она подумала, что стоит попробовать его еще раз. Может быть, ей только показалось, что у него необычный вкус. Значит, Клайд? Или Баджи? Или оба? Но, возможно, и Терренс. У него вполне могло это получиться, когда он делал вид, что ставит рядом с кофейником вазу с цветком.
        Она задала себе эти вопросы еще несколько раз, не зная ответа ни на один из них. Если бы нашелся хоть кто-то, кто мог бы на них ответить.
        Меган опять взяла чашку с кофе и села в кресло перед огнем. Поленья уже догорали, рассыпая искры.
        Может быть, она в самом деле потеряла рассудок? Могла ли она этого не заметить? Догадывалась ли ее мать, когда сходила с ума, что с ней происходит? Или даже в сумасшедшем доме она считала, что все идет по-прежнему? Или ее воспаленное воображение рисовало ей еще более ужасные картины, чем те, которые видела в окружающей ее наяву реальности?
        Что она вообще чувствовала, когда ее, привыкшую к любви и роскоши, швырнули в пропахшие дезинфекцией палаты, когда грубые санитары стали смеяться над ее требованиями и заставляли делать то, чего она, возможно, боялась, чего не понимала, чего не может понять ни один человек, кроме лечащего врача?
        Меган задрожала. Она вспомнила звуки легких, удаляющихся шагов, черную нить и надрез на медном кольце, державшем поднос. Она уже не была уверена, что видела это. Она также вполне могла выдумать, что принесенный Клайдом кофе чересчур горек.
        Но ее отец погиб, как Боб и как Рори… Это ведь не могло ей почудится. Это и был подлинный рок Карнэби!
        Она больше никогда не узнает любви. Никогда не узнает радости, никогда не решиться на счастье…
        Внезапно она почувствовала, что хочет спать. Веки слипались, дыхание становилось мерным, помимо ее воли…
        Внезапный шорох разбудил ее. Она вскрикнула:
        —Кто? Кто здесь?
        Кристин стояла за ее креслом, поправляя подушку, которую старалась подложить ей под голову.
        —Что такое, Меган? Что ты так кричишь? Я хотела пожелать тебе спокойной ночи, у тебя горел свет, вот я и подумала, может ты еще читаешь… А когда увидела, как тебе неудобно, то вздумала… Впрочем, теперь это неважно. Ты перейдешь на кровать и уснешь, как куколка в своем кукольном доме.
        Меган улыбнулась, внутренне извиняясь.
        —Уже поздно, правда?
        —Нет, не очень, — Кристин уселась на пол возле ног Меган, расправив свою зеленую шифоновую юбку. — Я хотела спросить тебя вот о чем. Тринадцать лет — очень большая разница между мужчиной и женщиной?
        —Это зависит от того, каков этот мужчина и какова женщина, — ответила Меган, пряча улыбку.
        —Но ты же все знаешь. Это я и Лиам, — простодушно ответила Кристин и внимательно посмотрела на Меган.
        Меган вздохнула.
        —Кристин, я не хочу причинять тебе боль, но это невозможно. Когда-нибудь ты поймешь, что…
        Кристин отпрянула от нее.
        —Ты хочешь заполучить его себе?!
        Меган холодно ответила:
        —Когда ты говоришь такие вещи, то становишься совсем как ребенок, который еще не дорос до любви.
        —Но ты поступаешь еще хуже!
        —Тебе лучше знать об этом. Потому что ты спросила, а я ответила. Больше я никак не поступаю и надеюсь, в этом не может быть двусмысленностей.
        —Хорошо, ты никак не поступаешь. Но тогда почему… Почему ты так говоришь?
        Меган колебалась.
        —Возможно, у Лиама были свои причины, чтобы оказаться здесь. Когда он догадается, что теперь его присутствие здесь нежелательно, он уедет. И мы его больше не увидим. Никто из нас его больше никогда не увидит.
        —О каких причинах ты говоришь?
        —Я не знаю их. Могу только предполагать, что они все-таки существуют.
        Кристин вскочила на ноги.
        —Ты все это выдумала, Меган. Ты просто хочешь, чтобы я не виделась с ним, но…
        —Как тебе ни жаль, я сказала правду.
        Кристин выскочила за дверь и крикнула:
        —Я тебе не верю, Меган.
        Она исчезла, чтобы через несколько минут появиться снова. На этот раз она бросилась лицом в руки Меган, она плакала.
        —Прости, прости меня, — всхлипывала она. — Я, действительно, ничего не знаю. Наверно, то, что ты говоришь, правда. И так будет лучше всем нам.
        Когда она все же ушла, Меган встала и, превозмогая внезапно появившуюся боль в шее, напомнившую разом о всех ее подозрениях, подошла к окну. Она хотела бы найти лучший, более добрый способ рассказать Кристин то, что было правдой, чтобы их обеих защитить от нависшей угрозы. Она хотела бы, но пока не могла.
        На стекле от ее дыхания образовалось пятно. Она механически стерла его и отвернулась. Лишь после этого она поняла, что внизу, на каменных ступенях Карнэби Хауса, очень слабо освещенных светом, падавшим из окон гостиной, стоял Лиам. Сверху его фигура казалась приземистей и еще сильнее. Он спрятал руки в карманы своей куртки и задумчиво, нахохлившись, как птица под дождем, смотрел на дом.
        Глава 13.
        —Вы вообще перестали что-либо есть. Даже не попробовали кофе, который прошлым вечером принес Клайд, — выговаривала ей Баджи сердитым голосом.
        У Меган очень сильно забилось сердце, но она спокойно ответила:
        —Он был горьким.
        — “Экспрессо” и должен таким быть, — в глазах Баджи по-прежнему было только обвинение. Ни тени смущения или желания оправдаться.
        Меган внутренне очень обрадовалась. “Экспрессо”! Значит, все-таки не яд!
        —Ой, Баджи… Прости меня, мне просто не захотелось.
        —Но почему, если вам он не пришелся по душе, вы не отправили его вниз с Клайдом? Я бы приготовила другой кофейник.
        Меган удивилась. Чем Баджи так недовольна? Может быть, во всем этом был еще какой-то смысл?
        —Кофе был отличный, — сказала Баджи, поняв, что Меган не собирается отвечать. — Я знаю, потому что сама его готовила. — Она повернулась и замаршировала вниз. Ее широкие плечи, обтянутые черным шелком, выражали негодование.
        Меган ничего не ответила, она просто не знала, что сказать. Не могла же она сказать, что подозревает всех в доме — всех без исключения — в попытке убить ее.
        Все еще рассерженная Баджи встретила несколько минут спустя Меган в холле и сказала:
        —Кристин уже завтракает.
        В самом деле, Кристин в голубых джинсах и толстом вязаном свитере пила кофе. Рядом с ней сидел Лиам.
        Меган поняла, что ночная сцена не забыта, когда Кристин окинула ее хмурым взглядом и пробурчала:
        —Доброе утро. — Затем она быстро отвернулась к Лиаму. — Лиам, вы собираетесь сегодня в Стоунлей? Можно я проедусь с вами?
        —Когда соберусь, то непременно возьму вас. Но сегодня я планировал остаться здесь, — он отвечал ей терпеливо, ласково, будто она была ребенком, требующим слишком много леденцов.
        Кристин тоже заметила этот тон. Ее янтарные глаза блеснули, щеки порозовели.
        —Может быть, я не должна была просить вас об этом.
        Он ответил рассеянно, не сводя глаз с Меган.
        —Почему же, Кристин? В этом не было ничего необычного, ведь мы соседи и, смею надеяться, друзья. — Потом, прежде чем она успела ответить, он обратился к Меган: — Как вы себя чувствуете, Меган?
        Она старалась не замечать его взгляда, делая вид, что полностью поглощена намазыванием масла на тост.
        Терренс и Силия, спустившиеся вниз раньше, чем они обычно приходили, застали всю компанию в напряженном молчании.
        —Ну, как твой ушиб сегодня, дорогая? — произнес Терренс вместо приветствия.
        Меган ответила, что лучше, желая, чтобы он прекратил называть ее “дорогой”, и тем более, чтобы он прекратил бросать на нее любовные взгляды.
        Но Терренс, казалось, был настроен очень дружелюбно и благодушно.
        —Ну, а как вы, Лиам?
        Меган показалось, что тон Терренса какой-то странный. Возможно, ей это только послышалось, потому что вчера вечером ничего подобного не было. Да и Лиам, казалось, не заметил ничего особенного.
        А может быть, почувствовал то же самое, но решил сохранить мир. Он улыбнулся и ответил:
        —Все прекрасно. Я пришел сюда в надежде, что мне здесь не откажут в чашке кофе. Хотя и рискую тем, что скоро мне придется искать другой коттедж. Я начинаю действовать на нервы своим присутствием, не так ли? — он улыбнулся, надеясь смягчить свой затянувшийся монолог.
        Но Силия мигом стала сплошным очарованием и ответила:
        —Ну что вы, мы получаем такое удовольствие от вашего общества, Лиам, поверьте. — Она повернулась к Меган и спросила: — Не так ли, Меган?
        Терренс. Силия. Лиам. И Кристин. Меган была далеко от них в этот момент. Но хотела бы быть еще дальше. Но тут раздался требовательный голос:
        —Меган, не задумывайся! — Силия рассмеялась. — Ох, Лиам, вы знаете, у нас возникла в доме такая странная обстановка…
        Меган сказала мягко:
        —Я думаю, он понимает.
        —Ну, зачем же так, дорогая? — воскликнула Силия. — Ты говоришь так, будто не старше нашей очаровательной Кристин. Ты не должна грубить гостям.
        Кристин сердито заворчала.
        Но Меган сохраняла молчание. Ей казалось, что Вивиан говорит с ней через Силию. Вивиан, которая ненавидела мать Меган, ненавидела ее. И всегда мечтала получить деньги, которые унаследовала Меган, считая, что они должны принадлежать ей и ее детям.
        Карнэби Хаус был громадным пауком, который плел свою сеть. Меган сидела и все еще чего-то ждала.
        Лиам сказал:
        —Должно быть, в прежние дни это был очень веселый дом, когда в нем росли вместе четверо ребятишек.
        Меган допила кофе, извинилась перед остальными и вышла. Дав всем возможность вдоволь поговорить о прежних днях с Лиамом. Она не хотела слышать их и даже думать об этом не хотела.
        Она взглянула на медный поднос. Клайд снова повесил его, прикрыв пятно на стене. Разломанный чайный столик убрали. Не осталось никаких свидетельств покушения на нее, свидетельств ее страха.
        —Могу я чем-нибудь быть вам полезным, мисс Меган, — обратился к ней Клайд, внезапно появляясь в дверном проеме.
        —Ничего не нужно, Клайд, спасибо.
        —Можете больше не беспокоиться об этой вещи. Все сделано на славу.
        —Я только посмотрела на поднос, — сказала Меган быстро.
        —Как долго вы собираетесь здесь оставаться, мисс? — неожиданно спросил Клайд.
        —Как долго? — переспросила она. В самом деле, сколько это будет длиться?
        Она ждала, ждала, что с ней должно что-то произойти. Неожиданно она поняла, что это значит. Она ждала смерти.
        —Я не знаю, Клайд, — сказала она наконец.
        Клайд подождал еще немного, а потом ушел вглубь дома, бросив на Меган печальный, внимательный взгляд.
        Глава 14.
        Прошло еще два пасмурных дня, туман висел над Сатанинской Лужей. Меган почти ни на минуту не оставалась одна. Когда Баджи оставляла ее, приходил Клайд. Когда исчезал Клайд, появлялась Баджи.
        Остальные, Кристин, Терренс, Силия и Лиам, тоже перемещались около нее. Делая небольшую паузу между разговорами, они как бы расходились, но тут же появлялись снова.
        Меган находилась под постоянным наблюдением. Вдобавок к ее заточению, ей приходилось смириться еще и с этим. К тому же, как она чувствовала, опасность, грозящая ей, не стала меньше.
        Паук продолжал ткать свою паутину.
        Однажды поздним вечером, после обеда, Меган наблюдала за облаками, стоя у окна в гостиной. Плотные, тяжелые облака тянулись по небу, как караван бесконечных барж. Поднимался мягкий туман, освещенный молодым месяцем, то и дело прорывающимся в облачных разрывах.
        Силия вдруг сказала:
        —Меган, дорогая, мне кажется, ты обидела Лиама. Я просила его сегодня прийти к обеду, а он ответил: Нет, благодарю, я думаю, в этом нет надобности.
        Меган посмотрела на нее, отвернулась и пожала плечами.
        На треугольном личике Силии расцвела широкая улыбка:
        —Если мы хотим оставаться в его обществе, мы должны просить тебя быть с ним повежливей.
        —Что касается меня, то я не горю желанием видеть его здесь, — отрезала Меган.
        Кристин взорвалась:
        —А обо мне ты подумала?
        —Не так темпераментно, — попробовал урезонить ее Терренс. — Пока еще не твой черед.
        —Но ее черед уже был, — громко заявила Кристин. — Иначе, как считать Боба, Рори?
        —Что у вас за шум, господа? — раздался знакомый голос Баджи, звучавший почти так же, будто они все были пятилетними детьми и играли на ковре в игрушечный городок.
        Меган почувствовала, что готова расхохотаться, но смеха в ней не было. Она сказала:
        —Я пойду пройдусь.
        Кристин вдруг заплакала:
        —Прости меня, Меган, я не соображала, что говорила!
        —Все в порядке, — ответила Меган коротко.
        Она выскочила в холл, натянула пальто и вышла на каменные ступени, с удовольствием вдыхая холодный густой воздух. Облака бежали по небу еще быстрее, лунный свет непрерывным светом серебрил стены Карнэби Хауса и верхушки обнаженных деревьев.
        Дул сильный ветер. Он налетал на дом, на Меган, развевал ей волосы, проникал под пальто. И он все время тащил за собой все новые клубы тумана.
        В комнате Кристин, расположенной рядом с ее комнатой, вспыхнул свет. Тяжелый, тугой ритм рока вырвался из приоткрытого окна и разрушил молчание ночи.
        Меган спустилась по ступеням. Сейчас свет луны стал ослепительным. Ей стало даже трудно смотреть на него, почти так же, как от холода стало трудно дышать.
        Она пошла по дорожке вокруг дома. Она обошла его один раз, прошла еще немного, но облегчения это ей не приносило. Разгулявшиеся нервы требовали какой-то разрядки движением, она повторила круг, за ним последовал еще и еще.
        Неожиданно ветер стих. Туман улегся на землю и застыл толстой, белой, слепящей массой.
        Горячий, раздражающий бой ударных стал глуше, вероятно, Баджи или сама Кристин прикрыла окно. Да и туман поглощал почти все звуки. Свет в комнате Кристин тоже пригас, вероятно, включенным осталось только небольшое бра. Карнэби Хаус сделался выше, строже и величественнее, как бывает и с людьми.
        Меган ждала чего-то, замерев. Совсем близко в темноте ей почудилось какое-то движение. Потом с другой стороны донесся легкий, едва ощутимый звук, который совершенно невозможно было распознать под льющиеся из дома там-тамы ударника.
        Меган вгляделась в плотную стену тумана.
        —Кто здесь?
        Никто не ответил, но шорох повторился.
        Она сошла с тропинки и попробовала затаиться в кустах. Но движение рядом возникло вновь. Сейчас она была уверена в этом.
        —Кто здесь? — прошептала она снова.
        Вновь не последовало никакого ответа.
        Каким-то внутренним, внезапно обострившимся чутьем Меган почувствовала, что чьи-то глаза наблюдают за ней, чьи-то руки тянутся к ней. Она сделала несколько торопливых шагов в сторону. Ее сердце бешено стучало. Она напряженно прислушивалась к едва уловимым шорохам. Глаза вглядывались в белесую пелену, окружающую ее. Она замерзла, пальцы окоченели. Меган постаралась сдерживать дыхание и снова стала прислушиваться к тому, что творилось вокруг.
        Издалека вновь донеслись звуки ударных, дробью рассыпавшиеся в холодном воздухе.
        Она вгляделась в очертания дома, в его смутный свет и удивилась, как глубоко в парке она оказалась. Внезапно единый долгий вздох ветра принес новую волну тумана, еще гуще прежнего, и дом, казалось, растаял в белой пустоте.
        Когда и этот порыв ветра стих, наступила тишина, отрезавшая где-то вдали даже тяжелые звуки музыки Кристин. Меган пошла в сторону озера. Высоких деревьев здесь уже не было, и ей снова стало холодно. Кругом было тихо.
        Неожиданно она услышала шаги, еще далекие, но уверенно приближающиеся. Кто-то прятался в тумане, отрезав ей дорогу к дому.
        —Кто вы? — прошептала она, зная, что не получит ответа. — Лиам? — спросила она хрипло. — Лиам, это вы? — Она подумала. Нет, наверное, он не стал бы таиться. — Силия? Терренс? Вы здесь? — А затем она закричала в отчаянии: — Баджи? Клайд? Кристин? Ответьте мне, кто-нибудь, ответьте мне!
        Ее сердце стучало в унисон с далекими, почти погасшими звуками барабанов.
        Воздух с трудом вырывался из горла. Ее тонкое, слабое тело стало ватным. Но, чтобы выжить, нужно было бежать. Она знала, что должна двигаться, как тень. Да, словно та лунная тень, которая скользила по пожухлой траве и камням перед ней. Она должна вырваться из тумана, выйти на свет, к людям, к безопасности, к жизни…
        Медный поднос упал, но не убил ее.
        Но наступил вот этот момент. Она была готова к нему, недаром столько думала о нем все эти дни и ночи напролет. Она должна бороться, должна выжить!
        Повернувшись, она стала спускаться по склону. Медленно, осторожно она переступала с камня на камень.
        Те далекие, уверенные шаги стихли. Она не знала, остались они позади или в стороне, но она их не слышала. Внезапно она почувствовала мимолетное движение прямо перед собой.
        Это всегда оказывалось перед ней. Это всегда опережало ее, хоть на несколько футов, но опережало. Вот и теперь это неизвестное что-то подкрадывалось к ней спереди, уверенное, что всегда успеет отрезать ей путь к дому, не позволяя вернуться.
        Меган изменила направление, прошла по широкому кругу, но как она ни старалась, это едва заметное движение оставалось перед ней. Оно давило на нее, без труда оставляя сзади, делало все ее попытки ребяческими и нелепыми. Она почувствовала свою незащищенность и неотвратимое приближение охотника.
        Вдруг петля паники удушливой волной захватила горло. Она уже не пыталась идти бесшумно, она спотыкалась, пытаясь вырваться из кольца этого странного преследования, где преследователь оказывался впереди.
        Наконец она не выдержала и побежала. Побежала, не разбирая направления, а кто-то бежал за ней…
        Внезапно начался, а потом так же резко кончился гладкий газон, любовно подстриженный руками Клайда. Теперь под ногами у нее будет только неровная каменистая земля, ведущая, она знала это, к обрыву.
        Скалы медленно, но неотвратимо становились все ближе. Она споткнулась, тяжело упала на руки и на колени и замерла в этой позе, отдыхая и переводя дыхание. Неожиданно она почувствовала, что паника, захлестнувшая ее, ослабела.
        Не обращая внимания на расцарапанные и саднившие ладони и колени, она поднялась. Легкий ветерок коснулся ее разгоряченных щек, разбросал ее светлые локоны.
        Она подняла голову. Свет Карнэби все еще слабо виднелся сквозь туманную мглу. Облака все так же неслись по ночному небу, освещенные яркой, остающейся все время в стороне луной.
        Она снова услышала неумолимый упорный ритм рок-музыки. Она слушала ее, и Карнэби Хаус тоже, казалось, прислушивался к чему-то. Переводя дыхание, она опять ощутила чье-то присутствие во мгле, рядом с ней. Пытаясь понять, что же это, она прислушивалась, напрягая слух. Но она различила лишь близкий, куда ближе, чем барабаны, сонный шепот воды.
        Она запахнула пальто, попыталась унять дрожь и поняла, что это упорное преследование было тщательно обдуманно. Ее намеренно привели, пригнали к обрыву, нависшему над бездной тумана, покрывающего Сатанинскую Лужу.
        Она стояла на краю обрыва и ждала. Ждала того, кто должен был прийти.
        Тянулись бесконечные, томительные минуты. Широко раскрытыми глазами она вглядывалась в белесую пустоту тумана. Затем она услышала тихий, как свист ветра в ветках деревьев, шелест гальки под чьими-то ногами. Она прижалась к скале, нависавшей над обрывом. Перед глазами поплыли красные круги, в ушах появился шум, во рту возник сладкосоленый вкус крови. Она стала опускаться на землю, но преодолела слабость, возникшую в ногах, и выпрямилась.
        Внезапно она почувствовала, что радом с ней кто-то есть, она узнала его, прикоснувшись к его куртке.
        —Лиам? Только не ты, Лиам! — прошептала она.
        —Тихо, Меган, пожалуйста, тише, — прошептали его губы рядом с ее ухом. Его рука, теплая и твердая, зажала ей рот. Его тело прикрыло ее, а широкие плечи загородили от всего света, руки удерживали голову. — Тише! — выдохнул он.
        Меган задрожала от волнения, ощущая тяжесть его тела. Их сердца бились совсем радом, казалось, в унисон друг с другом, едва ли не заглушая звуки катящихся под чьими-то шагами камней.
        Тяжелый, холодный страх, парализовавший ее, вдруг оставил ее, и она почувствовала радость. Впрочем, у нее не было времени, чтобы понять это. Падение камней прекратилось, и наступила тишина.
        Меган старалась дышать одновременно с Лиамом и слушала, слушала, слушала… Наконец, в тишине раздался какой-то слабый звук.
        Тело Лиама, прикрывавшего ее, напряглось. Он разжал руки, обнимавшие ее.
        Она подняла голову и почувствовала на пылающих щеках холодный ветер. Она посмотрела в стелющийся над землей, колеблющийся туман.
        Глава 15.
        Тихие, но быстрые звуки уверенно приближались. Порывы ветра внезапно стали более упругими и сильными, туман стал расползаться на длинные белые ленты, которые полетели над землей в призрачном лунном свете. Стало светлее, серебристый свет упал на длинные сверкающие волосы и большие янтарные глаза Кристин. Он также гротескно увеличил тонкие пальцы рук, превратив их в когти.
        Кристин. Значит, это была она.
        Кристин, медленно и упорно увлекающая Меган к краю пропасти над Сатанинской Лужей.
        Кристин, медленно идущая, подобно подползающей змее, сквозь туман. Широко раскрытыми глазами она всматривалась, словно слепая, вдаль, и упавшие ей на лицо сияющие волосы делали этот взгляд еще более ужасным.
        Момент узнавания, казалось, длился всю жизнь.
        Но когда он миновал, Меган поняла, что стала свободной.
        Внезапно Кристин вздрогнула и повернулась, чтобы убежать. Но откуда-то сверху на нее спикировал Лиам, а когда она упала, он крепко схватил ее и резко поставил на ноги.
        У нее вырвался полувсхлип-полукрик, но ветер унес его вдаль. Меган стояла в океане молчания, смотрела на белесые косы тающего тумана и ждала.
        Тогда Кристин оттолкнула Лиама и выкрикнула:
        —Меган, что тут происходит? Я услышала, как ты бежала, позвала тебя, попробовала догнать, но ты даже не отозвалась. Ты меня слышала? Потом возник какой-то шум, я не могла разобрать, что это. Что с тобой случилось, Меган?
        Губы Меган окоченели, она не могла отвечать. Пережитый ужас держал ее почти так же крепко, как Лиам держал Кристин.
        Тогда Лиам произнес:
        —Кристин, Кристин, не надо, мы все знаем.
        —Вы знаете? — удивленный взгляд Кристин скользнул по фигуре Меган, потом остановился на лице Лиама. — Что именно? Что я бежала за Меган, чтобы извиниться за свои слова? Да, я поступила нехорошо и хотела еще раз сказать тебе об этом. Попросить извинения, сказать, прости меня, Меган, я, действительно виновата перед тобой.
        —Ты извиняешься за то, что сделала? — спросил Лиам мягко. — И больше не помышляешь об этом?
        Меган, глядя в глаза Кристин, сделала шаг вперед. Лиам замотал головой. Она остановилась, а Кристин закричала:
        —Ну тогда поясните, в чем я еще виновата? Что я замыслила такого, что превращает вас в деревянных, бесчувственных истуканов?
        Темные глаза Лиама на мгновение поднялись на Меган. И он медленно и четко произнес:
        —Знаешь, Кристин, я собираюсь жениться на твоей сестре.
        Пораженная Меган выдохнула почти беззвучно:
        —Нет, нет!
        Кристин с неожиданной силой вывернулась из рук Лиама.
        —Это невозможно, ты не посмеешь, — завопила она. — Ты принадлежишь мне!
        —Это же ты говорила Рори, Кристин, не так ли? И он посмеялся над тобой? Именно по этой причине ты застрелила его?
        Она бросила на Лиама хитрый взгляд.
        —Видишь, я знаю об этом. Ну, отвечай, так это было, или нет?
        Кристин отвернулась на мгновение, посмотрела на Сатанинскую Лужу, потом ее глаза стали такими же неподвижными, какими они были, когда она только вышла из тумана, какими их увидела Меган. И ответила механическим, бездушным голосом, как сомнамбула.
        —Нет. Я сделала это ради Меган.
        —Ей ты доставила этим только горе. Я уже не говорю о других людях. Ну, ладно. Как это было. Если ты призналась, может быть, ты расскажешь об этом подробнее?
        Кристин напряженно выпрямилась и сжала кулачки.
        —Мы собирались к портнихе на примерку, но я отказалась и сказала, что пойду в кино, а вместо этого осталась с Рори. Он чистил какое-то глупое ружье, разложив его на столе. Я попросила его показать, как оно заряжается. И он сделал это. Я обняла его. Потом взяла ружье, приставила к его груди, а затем нажала на курок. Оно выстрелило, и он упал. Потом я пошла в кино. — И она добавила, обращаясь к Меган: Рори был мне не нужен. Я не хотела его. Я хотела тебя. Для себя. Чтобы между нами никого не было.
        Меган зашаталась, зажав руками рот. Кристин, очаровательная, послушная, почти безвольная Кристин…
        —А Боб, Кристин? — спросил Лиам. — Тебе было тогда всего десять, и это было давно. Ты помнишь Боба?
        Она отвечала, и голос ее стал легким, юным, но оставался все таким же вялым, тусклым, будто она была под гипнозом.
        —Конечно, я помню Боба. Вы хотели убежать с ним, Меган? Я подслушала о ваших планах. Потом спустилась вниз. Мы как раз собрались с ним кататься на лодке, чтобы взглянуть на раковины, которые он увидел на дне. Он взял запасное весло и положил на носу. Когда он греб, я взяла весло и ударила его по голове очень сильно. Он тут же упал из лодки в озеро. А я стала грести к берегу. Течение унесло его тело к скалам.
        Она не понимает, о чем говорит, подумала Меган. Она просто не может осознать, какие ужасные, сумасшедшие слова срываются с ее губ. Больше вынести Меган не могла. Она прошептала:
        —Довольно, Кристин.
        Но Кристин уже отпустила тормоза и была не в состоянии остановиться.
        —Ты ведь не забыла папу, Меган? И то путешествие, в которое вы не захотели взять меня с собой? Он собирался забрать тебя у меня, помнишь? Мы тогда еще собирались на прогулку вечером, помнишь? Он ждал меня снаружи. Я уже давно заметила, что один лепной вазон сбоку от моего окна качается. Я подождала, пока он подойдет прямо под мое окно, уперлась изо всех сил и столкнула его. Папа упал, как подкошенный. Я спустилась, подняла самый большой осколок и… Тогда он позвал меня, выкрикнул мое имя. Но я ударила его снова, он замолчал, и я ушла. Помнишь, Меган, он все так же звал меня, пока не умер на следующий день?
        Меган помнила. Он действительно звал Кристин. Не Меган, которую любил больше, а младшую дочь. А может быть, и не звал, а называл по имени свою убийцу? Но правда оказалась настолько невероятной, что никто не подумал об этом, а объяснить папа уже не успел, у него было слишком мало сил, чтобы выговорить несколько слов подряд. Да, она помнила это очень хорошо.
        —Ты принадлежала мне, — продолжала Кристин. — Но я не знала, как будет, когда я вырасту. Я не подозревала, что я узнаю Лиама и захочу его. Но он любит тебя. Не Силию. Не меня. Только тебя, Меган…
        —Поднос, — произнес Лиам мягко.
        Кристин кивнула:
        —Ах, да, поднос… Это в самом деле было ошибкой. Но я слишком много ждала, и ждала, и ждала… И вот сегодня ночью у меня появился шанс, настоящий шанс. Меган разозлилась на меня и ушла из дому. Я поднялась в свою комнату, поставила самую долгую пластинку. Эти ударные… Они создают столько шума.
        —Ох, Кристин, Кристин, — с трудом выговорила Меган.
        Парализовавший ее ужас, казалось, вытек из нее, оставалась только жалость и изумление тем, что они жили так долго, не расставаясь, а ни она, ни кто другой не видел, не понимал… Лиам кивнул, и она подошла к ним поближе.
        Кристин закричала:
        —Прости, Меган. Прости меня. — У нее вдруг потекли слезы. — Ради того, что я так любила тебя… И, пожалуйста, забудь меня, Меган.
        Меган подошла к ней, не раздумывая, как делала уже много-много раз за всю свою жизнь, обняла Кристин и прижала к себе.
        На мгновение Кристин прижалась к ней… Но вдруг с недюжинной силой вырвалась из ее рук. И мимолетная, как ветер, казалось, подхваченная его потоком, она проскользнула между ней и Лиамом.
        Всего в нескольких дюймах она миновала Меган, проскользнула под протянутыми руками Лиама и оказалась на краю обрыва. Несколько ударов сердца, показавшихся Меган вечностью, она стояла над пропастью, а затем сделал шаг вперед и исчезла.

* * *
        Позже, Баджи с посеревшим лицом рассказывала, что Клайд обнаружил обрывок нити на подносе, увидел надпиленное кольцо и понял, что кто-то хотел убить Меган. Они следили за ней, желая предотвратить неизбежное нападение. Силия, потеряв свою ослепительную улыбку, кричала:
        —Но она ушла в свою комнату. И эта ее дикая музыка…
        А Клайд, нервно подергивая головой, ответил ей:
        —Она всех нас оставила в дураках, мисс Силия. Музыка была только маскировкой.
        Терренс ничего не говорил, только качал своей белокурой головой, как китайский болванчик.
        Но это было позже.
        А в тот момент, стоя на краю обрыва, за которым исчезла Кристин, и эхо падающих камешков еще не умолкло, Меган решила последовать за ней в Сатанинскую Лужу. Она не могла больше жить, не могла больше выносить весь этот кошмар…
        Но Лиам поймал ее за руку.
        —Прости меня, Меган!
        Она даже не понимала, о чем он говорит.
        Он тряс ее за плечи, пытаясь передать ей часть своей силы. И она, как однажды это уже было, ощутила радость от того, что он был так близко. Сейчас она лучше понимала, что это значит.
        Но помимо этого, ее губы безотчетно шептали:
        —Бедная Кристин. Проклятье Карнэби… Все эти годы, Лиам, я думала, что каждый, кого я люблю, должен умереть.
        —Все кончено, Меган. Кристин была последней, кто умер от проклятья Карнэби Хауса. Да и проклятья, как выяснилось, никакого нет. Его нет, Меган, понимаешь?
        Она посмотрела на него. Ее страх перед ним был страхом перед любовью, страхом перед несуществующим теперь роком Карнэби. Это была боязнь себя, а не Лиама. Его — никогда, ни на одно мгновение.
        Лиам наклонил голову. Лунный свет упал ему на лицо. Она увидела знакомый абрис лица и неожиданно узнала его. Она выдохнула:
        —Рори?
        —Нет, Лиам, брат Рори. Брат, которого ты никогда прежде не видела. — Лиам усмехнулся. — Я никогда не обманывал тебя. Я был во Вьетнаме корреспондентом. Когда услышал о том, что произошло, то сначала не мог поверить. Это было не в правилах Рори. Я пошел в полицию, чтобы все проверить, но они уже закрыли дело, решив, что это самоубийство. Я не поверил, ты его знала, и понимаешь, насколько этого не могло быть. Я решил провести собственное расследование. Копаясь в подшивках газет, я узнал, как погиб твой отец. А через несколько дней совершенно случайно нашел материал и о Бобе — твоей первой любви.
        —И ты думал, что я… Я?
        —Я решил, что должен узнать тебя. Все получилось очень удачно, Парры предложили мне снять у них коттедж, едва Джонстоны по моей просьбе отрекомендовали им меня. Парры выслали мне ключ, и я приехал сразу после вас. И в самый первый раз, едва я увидел тебя, я понял, что… Ты не способна на убийство, так же, как Рори не способен был застрелиться. Потом я стал свидетелем этой истории с подносом. Она напугала и озадачила меня. Я начал подозревать всех — Парров, Баджи, Клайда. Наконец, я начал подозревать Кристин. Я наблюдал за тобой и наблюдал за ней. Я был в саду сегодня, как и каждую предыдущую ночь. Я ждал, знал, что что-то должно произойти, лишь не знал когда. Ты вышла из дома, и я пошел за тобой. Я был рядом с тобой все время и надеялся, что Кристин чем-нибудь выдаст себя, — его голос стал приглушенным. — И она это сделала.
        Меган все еще стояла в кольце его рук, не сводя глаз с Сатанинской Лужи. Заметив это, он развернул ее спиной к воде.
        —Нет, — сказал он. — Не оглядывайся. Смотри вперед. Смотри в будущее. Помни, Меган. Я уже сказал, что собираюсь жениться на тебе.
        —Смотри вперед, — повторила она и улыбнулась ему.
        Вместе они стали подниматься по склону к свету Карнэби Хауса, ставшему неожиданно очень ярким.
        Даома Винстон
        Дом одиноких теней
        Глава 1.
        Стейси не знала, почему надежда оставила ее, почему мечта о долгой и счастливой любви развеялась в одно мгновение.
        Все было так привычно и спокойно. Как и все, входившие и покидающие Каса де Сомбра, они с Дереком подъехали к высоким кедровым воротам три недели назад. И он, удивленный ее радостью, на вопрос: “И это твой дом?”, ответил будничным голосом:
        —Да.
        Это его “да” прозвучало так странно, будто с ней говорил незнакомец. И тут же веселый, безоблачный смех, который звучал в ней всю жизнь с самого рождения, оборвался и умер.
        Даже орхидеи, которые он купил ей в Хуаресе, казалось, сразу поникли и начали вянуть. Сквозь теплый полуденный воздух пробежал холодный ветерок. Стейси, очень чуткая по своей природе, тогда впервые ощутила его отчужденность, а затем уже ощущала ее постоянно. Она была чужой и для него, и для его семьи.
        Стейси вдруг осталась одна. Но даже изумленная своим неожиданным одиночеством, она все еще надеялась, что это пройдет, как плохой сон, и она проснется вновь всеми любимая и счастливая. Она продолжала надеяться, что Дерек, за которого она вышла замуж всего два месяца назад, обаятельный, любящий, предупредительный Дерек, вернувшийся в родной дом и превратившийся вдруг в саркастичного, безразличного незнакомца, едва они прошли в кедровые ворота, вновь станет прежним, каким она его полюбила с первой встречи в тот, уже далекий, знойный полдень в Мексике.
        Это место сразу стало вызывать в ней только самые тяжелые переживания, которые, наслаиваясь, разъедали ей душу, как кислота. Она больше не старалась найти оправдание чему бы то ни было. Стейси просто стала слепо пробиваться сквозь эти воспоминания, надеясь натолкнуться хоть на какое-то объяснение того ужасного изменения, которое произошло с ним.
        Дерек полюбил ее, женился на ней и привез ее в свой дом.
        И вдруг все кончилось, мечты о любви оказались туманом, рассеявшимся под лучами солнца. Она не понимала, почему это произошло так резко, в одно мгновение. Она знала только, что с того же момента к ней в душу проник страх.
        Они собрались в огромной гостиной. Люстра ярко освещала полированную поверхность стола, на которой островками белели салфетки, огни света играли на старинных хрустальных бокалах, матово поблескивал китайский фарфор чашек, торжественно лежали серебряные приборы. Помимо нее с Дереком за столом присутствовало еще четверо, и каждый из них прекрасно управлялся с этой роскошной сервировкой, как бы сливаясь с ней. В окружении дорогой мебели, толстых, элегантных ковров они, казалось, всегда были частью изысканной обстановки этого старинного дома. Они были не просто семьей, а воплощенным символом благополучия. На какое-то мгновение Стейси даже показалась себе воробышком среди лебедей. Она не принадлежала к их семье, к их дому. С самого начала ей было здесь неуютно.
        Она взглянула на Елену, сидевшую справа от нее, затем на Дерека, сидевшего слева. О, он с его строгим, красивым, загорелым лицом и смеющимися глазами прекрасно подходил к этой непонятной компании. Да и каждый в ней был похож на другого, как люди, с рождения принадлежащие к одному клану.
        Некоторые из них что-то говорили тихими голосами, не замечая Стейси, не обращаясь к ней. Тогда она, сидя за столом, еще продолжала ждать. Но ничего не происходило. Елена и Дерек, брат и сестра, близнецы, просто улыбались друг другу. Вот и все.
        Елена была великолепна. Ее черные волосы были уложены на голове в сияющую корону. Темные глаза блестели над высокими скулами. Под мягким светом лампы ее кожа отливала розовым перламутром, прекрасно подчеркнутым красным бархатным костюмом. Вначале Стейси показалось, они совсем одинаковые, эти брат и сестра, но потом она заметила и некоторые различия между ними. Оба были высокими, тонкими, и как бы выполненными в одной цветовой гамме. Обоих как будто не коснулось время, хотя им было уже по двадцать семь. Но рот Елены, даже когда она улыбалась, был более жестким, подбородок более квадратным, чем у Дерека. Так что они были не совсем уж одинаковыми, что в глубине души порадовало Стейси, как будто вселяло надежду, что Дерек не такой как Елена.
        Но, когда они сидели, глядя друг на друга и заговорщически улыбаясь, Стейси вдруг поняла, что стала жертвой, и даже те маленькие различия, которые в них можно было найти, не обещали слишком многого. Они были заодно и смотрели на нее одинаковыми глазами.
        Стейси не хотела больше играть роль наблюдателя, который лишь вежливо следит, как остальные отнесутся к выбору Дерека, и надеется, что они все же одобрят его решение жениться на ней. Раньше ей казалось, что Дерек стоит на мостике их семейного корабля и ведет его по морю радости и взаимного узнавания. Будущее представлялось ей самым безоблачным.
        Но, если он любил ее тогда, почему его любовь так внезапно умерла? А если не любил, то зачем было все это? Зачем поцелуи, объятия, обещания? Зачем он привез ее к себе в дом? Она не могла этого понять. Но настойчивый внутренний голос говорил ей, что у него были для этого свои причины.
        Из этих мозаичных воспоминаний никак не составлялась цельная картина. Кажется, тогда она неожиданно выронила тяжелую серебряную ложку, которую по рассеянности вертела в пальцах, и этот неприятный звук нарушил повисшую над ними всеми тишину. Она испуганно подняла глаза, ожидая довольно бурной реакции. Но все осталось по-прежнему.
        Наконец, на Стейси обратили внимание. Александеры повернулись и посмотрели на нее. Единственным ее желанием в этот момент было стать невидимой или исчезнуть.
        —Простите, — пробормотала она, надеясь, что страх, поднявшийся в ней в этот момент, не очень отразится на ее лице.
        —Что-нибудь не так? — спросила Елена. — Может быть, я позвоню Генри?
        Стейси покачала головой. Ее волосы песочного цвета, очень коротко подстриженные, немного волнистые, казалось, излучали живой солнечный свет. Голубые глаза, огромные, с длинными черными ресницами и черными бровями создавали необычный контраст со светлыми волосами, придавая лицу особую прелесть. Но сама Стейси не очень-то заботилась о своей внешности. Ее кожа была очень светлой, но на ней все же были заметны веснушки, выступавшие под солнцем на носу и на скулах. Ее остро очерченный рот всегда был розовым. Она была очень хорошенькой, даже не подозревавшей об этом, двадцатидвухлетней девушкой. И собственное почти равнодушное отношение к своей внешности придавало ей необыкновенную искренность и очарование.
        Дерек, как всегда подчиняющийся Елене, спросил холодно:
        —В чем дело, дорогая? Что тебе не нравится?
        —Нет, ничего, все в порядке, — поспешно ответила Стейси, испугавшись неожиданного внимания к себе, хотя еще несколько мгновений назад ей очень хотелось, чтобы ее заметили.
        Ослепительная улыбка вернулась на лицо Елены.
        —Не обращайте на него внимания, Стейси. Просто у него не все в порядке с нервами, предстоит слишком много работы.
        Она посмотрела на Дерека, а он на нее. А с другой стороны стола два других Александера продолжали пристально наблюдать за Стейси.
        Интересно, подумала она, удивились бы они, если бы мои веснушки стали вдруг зелеными, но тут же отбросила эти свои мысли. Она встретилась взглядом с серыми холодными глазами Ричарда и внутренне поежилась от этого пронизывающего, сурового внимания. Он был средним братом, лет тридцати, совершенно непохожим на близнецов.
        Его глубоко посаженные глаза, напоминавшие по цвету свежий цемент, ярко выделялись на бледном лице. Черные волосы не покорялись никакой стрижке. На лбу и в уголках глаз уже проглядывали первые морщины. Они поставили свои метки и на впалых щеках. Улыбка на его лице была таким редким гостем, что это сразу становилось ясно даже постороннему человеку. Стейси часто ловила на себе его испытующий, серьезный взгляд. А когда она выронила серебряную ложку, он подал ее Стейси со словами:
        —Возьмите, она вам еще пригодится, — но лицо его оставалось серьезным, без улыбки.
        Она вежливо поблагодарила. Холодными пальцами аккуратно положила ложку на место, старательно выровняла ее в линию с другими предметами на столе.
        Ричард не прореагировал на ее благодарность.
        Самый старший из Александеров, сорокалетний Джон, с трудом помещавший свое крупное тело на стуле, сидел рядом с Ричардом и хрипловато пробасил:
        —Стейси, дорогая, вы так очаровательны, что можете позволить себе швырять на пол все, что вам заблагорассудиться. Но вы не до такой степени прекрасны, чтобы изображать привидение, сидя за столом с нами.
        Она почувствовала, что обуревавшие ее чувства вот-вот прорвутся наружу, и все поймут, что творится у нее внутри. Она побыстрее изобразила на лице улыбку и поблагодарила Джона за комплимент. Но она уже знала из своего печального опыта других таких вечеров, что после еды непременно последует сцена ежевечернего галантного инквизиторского допроса. Так бывало каждый вечер со дня ее приезда в Каса де Сомбра…
        Дом Теней…
        Подходящее название, подумала она. Даже в столовой, при ярком свете лампы, она чувствовала тень, лежащую на ней.
        —Вы сказали, что родились в Балтиморе? — спросил Джон, допив вино и поставив бокал на стол.
        —Да, в Балтиморе, Джон.
        —И вы жили там всю свою жизнь?
        —Да.
        —А в Балтиморе много моряков, не так ли?
        Сконфуженная и удивленная таким вопросом, она ответила:
        —Я не знаю.
        —Вы не знаете? — он поправил красный шелковый галстук, разгладил пиджак, собравшийся складками на животе, и невозмутимо продолжил: — Если вы действительно жили там, то как вы можете не знать такой очевидной вещи?
        Она ничем не могла себе помочь. Зная наверняка, что это бесполезно, она все же повернулась к Дереку, по-прежнему хранящему молчание.
        Но Дерек, как всегда, сделал вид, что не замечает ее просящего взгляда.
        —Ну, Стейси, признайтесь, вы наверняка знали много моряков, — продолжал допытываться Джон.
        Она не отвечала ему. В этом не было необходимости. Проходя по одним и тем же местам изо дня в день и так много раз, она вполне могла и не заметить, были там моряки или нет. Его странные, бессвязные вопросы всегда пугали ее, но сейчас она посмотрела в черные щелки его глаз, и ее страх почему-то испарился.
        Она сидела совершенно одна на своей стороне длинного стола. Александеры, как одно целое, не сводили глаз с ее лица. Они подозревали ее в каком-то скрытом преступлении. А сорокалетний краснолицый толстяк Джон был главным инквизитором.
        —Моряки приходят и уходят, — сказал он. — У них есть девушки в каждом порту.
        —Я никогда не знала ни одного из них, — выдавила она из себя наконец.
        —Ах, нет? И из Балтимора вы приезжали в Мехико?
        —Я говорила вам, туристические туры. С прошлого года я стала работать в туристическом агентстве. Мне кажется, это вполне естественная вещь.
        —Вы любите острые ощущения, Стейси?
        —Иногда, — она смутилась, как будто стремление к развлечению было пороком.
        Но он продолжал с улыбкой:
        —И как часто вы приезжали в Мехико?
        —Я говорила вам. Три раза, — ее голос задрожал. — Я жила там с Марсией Беллоу.
        Джон одобрительно кивнул.
        —Уж очень быстро вы догадываетесь, о чем я собираюсь вас спросить.
        И, хотя его голос звучал по-доброму, хотя он ласково улыбался ей, она знала, знала с первого мгновения их встречи, что Джон Александер, увидев ее, был чем-то страшно раздосадован и сразу возненавидел ее. А еще больше, чем Джон, ее ненавидела Елена. Их фальшивое дружелюбие, интерес к ней, эта их отдающая затхлостью вежливость — ничто не могло замаскировать их ненависти.
        Но Ричард, Ричард, который так редко говорил и редко улыбался, который постоянно наблюдал за ней — был для нее загадкой. Она не могла прочесть его мыслей. Правда, она не была уверена, что ей это хочется.
        Генри, слуга-индеец, внес в комнату серебряный кофейный сервиз и поставил его перед Еленой.
        Он был низкого роста, широколицый, плотный. Его длинные черные волосы были перехвачены тесемкой на затылке и спадали на спину. На смуглом лице не отражался ни возраст, ни эмоции. Он носил длинную полотняную рубашку, голубые выцветший джинсы и мокасины из оленей кожи. Генри перевел взгляд своих черных, без блеска, глаз с Джона на Ричарда, а потом молча поклонился и вышел.
        Передышка в допросе Стейси закончилась. Джон снова спросил:
        —В прошлом году вы были в Мехико три раза?
        —Да. Я была ассистентом директора туров, Марии Беллоу. Три раза я приезжала в Мексику. Я думаю, все правильно, я ничего не путаю.
        —Вы думаете, что ответили правильно, или вы уверены в этом?
        —Я, я… Но ведь это не имеет значения… Да, то есть, нет. Я уверена, Джон.
        —Как вы встретились с мисс Беллоу? — спросил Ричард.
        Стейси посмотрела на него с удивлением. Он впервые присоединился к Джону, решив задать свою часть вопросов.
        Елена спросила очень вежливо:
        —Вы ведь помните это, Стейси, не так ли?
        —Ну, — спросил Дерек, — почему ты им не отвечаешь?
        Стейси неожиданно вспомнила котенка, которого однажды видела на улице. Он был жалким, тощим и определенно нуждался в помощи. Бронзового цвета, с забавной такой мордочкой, пушистый, очаровательный… Он попался своре голодных собак, которые, окружив его, готовились к последней атаке.
        Тогда она воскликнула в негодовании:
        —Я уже говорила об этом много раз, Дерек!
        —А почему бы не рассказать об этом еще раз? — вежливо осведомился Джон. — Вам не нравится рассказывать о своем прошлом? Вы хотите что-нибудь забыть?
        Она не ответила.
        Елена, прелестная в свете розовой лампы, наклонилась и прошептала:
        —Я думаю, вы скоро все поймете. Мы — семья Дерека. И мы имеем право знать о вас и вашем прошлом абсолютно все.
        Она налила кофе и протянула Стейси первой чашку, а затем налила кофе мужчинам, подчеркивая свою грацию, свою выучку, свои хорошие манеры. Проделав это, она снова улыбнулась Стейси:
        —Пока что вы не все понимаете, милая. Мы — Александеры. Мы одна из самых известных семей в штате. Мы — то, что мы есть.
        —И это должно объяснить… — слова едва не застряли у Стейси в горле, но она заставила себя продолжать. — Поэтому вы без конца задаете мне вопросы?
        —Конечно, — ответил Джон. — А почему бы еще?
        Взгляд ее больших голубых глаз встретился с его прищуренным и привычно настороженным взглядом.
        Сначала она верила этому объяснению ее ежевечерних допросов, верила до сегодняшнего вечера. Но сегодня вдруг поняла, что это была ложь. Своими вопросами Джон загонял ее в ловушку, хотел уличить в чем-то, о чем она не имела представления. Но зачем это было им нужно?
        —Какие причины, кроме семейных интересов, могут у нас быть? — спросил ее тогда Джон.
        Она посмотрела в свою чашку с кофе и прошептала:
        —Я не знаю.
        —Милое дитя, — сказал вдруг Джон с заметным облегчением, словно незнание защищало ее от чего-то лучше, чем самые изощренные доводы, — постарайтесь забыть обиды, которые я вам, возможно, причинил. Если сможете, конечно. Александеры — довольно суровая семья…
        Неожиданно Ричард прервал его:
        —Ты уже говорил об этом тысячу раз, Джон. Не знаю, как другим, а мне стало надоедать. Не перегибай палку.
        Команчи, как ее все здесь называли, как будто у нее никогда не было имени, вошла и стала убирать со стола, не обращая внимания на разговоры. Ее волосы были черными, но в них кое-где уже виднелись седые пряди. Вокруг головы она носила неширокую цветную повязку, украшенную стеклярусовыми нитями, прикрывавшими ей уши. Глаза были маленькими, угольно-черными и утопали в пухлых складках век. Рот, почти безгубый, частенько бывал открыт, и в узкой щели виднелись редкие зубы. Она была женой Генри и матерью их восемнадцатилетней дочери Марии, носившейся по всему дому и нигде, казалось, не остававшейся надолго. Стейси часто удивлялась, насколько ловко эта троица управлялась с огромным домом. До сих пор так получалось, что Команчи всегда исчезала, как только Стейси входила в комнату.
        Дерек сказал:
        —Стейси, можешь идти к себе.
        Конечно, так бывало и раньше. Всегда таким же отсутствующим голосом, этими же самыми словами он просил ее уйти, чтобы она не мешала им… В чем? Этого она не знала. Еще недавно это ее оскорбляло. Даже сейчас, когда надежда уступила место страху, эти слова все еще причиняли ей боль.
        Даже сейчас Стейси покраснела. Ее щеки залила краска. Джон рассмеялся.
        —Дорогая моя, если вам одиноко, только скажите мне. Я тут же присоединюсь к вам, и мы прекрасно проведем пару часов.
        Она знала, что они не должны видеть ее слез.
        Как-то, смеясь, Дерек сказал ей, что у Джона прекрасно развит вкус к хорошей еде, хорошему вину и к скверным женщинам. Так как Стейси не относила себя ни к одной из этих трех категорий, ей хотелось, чтобы Джон оставил ее в покое.
        Сейчас его шутки были столь же нелепы, как заигрывания судьи, собирающегося вынести обвинительный приговор.
        —Выбирай по своему возрасту, Джон, — обрезал его Ричард, не сводя серых глаз со Стейси.
        Она пробормотала:
        —Спокойной ночи. Простите меня, — и вышла из комнаты, как хорошо воспитанный ребенок, послушно исполняющий требования родителей.
        Стейси быстро прошла по огромному прямоугольному патио.
        Ночной ветер шелестел в высоких мальвах, а длинные тени странно пробегали по гладко оштукатуренным стенам. Ее шаги эхом прокатились по замкнутому помещению, и ей показалось, что кто-то идет за ней следом.
        Она стала ускорять шаг и пока дошла до комнаты, которую Дерек выбрал для нее, перешла почти на бег. Потянувшись к двери, она рассчитывала, что наконец-то окажется в недосягаемом ни для кого убежище, но замерла на пороге. Из-за двери вырывался луч золотистого света и падал у ее ног.
        Глава 2.
        Мария, яркая и очень красивая индейская девушка, стояла перед зеркалом. Казалось, она была полностью поглощена созерцанием своего отражения и не услышала ни звука открывающейся двери, ни удивленного возгласа Стейси.
        Мария была миниатюрна и очень хорошо сложена. Она носила свободную полотняную белую блузку и пышную юбку, как правило, сшитую из материи самых радужных тонов. Черный ремень подчеркивал ее узкую талию и высокую грудь. Черные вьющиеся волосы были перехвачены тонкой красной лентой. Сейчас на голове ее сидела, кокетливо надвинутая на правый глаз, белая кепочка с надписью ДИРЕКТОР ТУРА.
        Кепка Стейси, которую она носила, когда встретила Дерека!
        Мария с улыбкой любовалась собой. Стейси медленно и глубоко вздохнула.
        —Мария, — сказала она мягко, — я бы попросила тебя не трогать мои вещи без спросу.
        Мария внимательно посмотрела на нее через зеркало. Она медленно повернулась и так же медленно сняла кепку. Когда она столкнулась лицом к лицу со Стейси, ее круглые щеки вновь приобрели обычную невыразительную форму, а черные глаза стали пустыми.
        —Очень хорошенькая шляпка, мисс, я не испортила ее. Не беспокойтесь.
        —Я вижу, — сказала Стейси. Она беспомощно отошла в сторону, пропуская Марию к двери. — Но в последнее время ты стала такой… невежливой. Хотя я просила тебя…
        —Я не испортила ее, — повторила Мария, сняв кепку и вдруг вытерев ею лицо. Затем она небрежно положила кепку на шкаф и прошла мимо Стейси легкой скользящей походкой. При этом она прошептала так тихо, что Стейси даже не сразу разобрала эти слова: — Не ты, а я… Я одна должна быть здесь.
        Затем Мария вышла, прикрыв за собой дверь.
        Стейси осталась одна в потоке желтого света, и слова Марии эхом отозвались в ее сознании.
        Безмолвие огромной комнаты, казалось, делало их еще ощутимей. Эти слова Марии, ушедшей в темноту… Стейси чудилось, что они продолжают звучать в каждом предмете старинной обстановки ее комнаты, исполненной в испанском колониальном стиле, который так понравился ей сначала.
        —Я не испортила тут ничего, мисс… Если что-то не так, то это не вы… А я одна должна быть тут, — так говорила Мария, и в ее черных глазах пылала ненависть.
        Мария ненавидела Стейси, боялась ее, но и выказывала ей полное пренебрежение. И в ее словах звучала ущемленная гордость, словно ей, а не Стейси была причинена невыносимая боль.
        Что же именно, спрашивала Стейси себя, что она сделала Марии? И что все это значит?
        До этого вечера, до того как она наблюдала за улыбающимися друг другу Дереком и Еленой, Стейси задавала себе множество и других вопросов. Совсем других вопросов.
        Ее удивляло, почему Дерек так изменился всего через два месяца после их свадьбы. Ее удивляло, почему все Александеры решили, что она не достойна войти в их семью? Почему трое слуг-индейцев так возненавидели ее?
        Конечно, было легче жалеть себя, чем признавать собственные ошибки. Как ребенок, выросший в любящей семье, она не могла допустить, что все дело в ней, а не во внешних обстоятельствах. Но сегодня она решила взглянуть на себя со стороны, и у нее возникли новые вопросы.
        Почему Дерек так изменился, как только они вошли в кедровые ворота Каса де Сомбра?
        Почему он все время оставляет ее одну и даже поселил в полном одиночестве в этой комнате?
        Почему Елена, Джон и Ричард из вечера в вечер с таким пристрастием расспрашивают ее о прошлом?
        Широко раскрытыми глазами она огляделась, словно могла найти ответы на свои вопросы в этой комнате.
        Внезапно она заметила маленькую белую кепку. Улыбка коснулась ее губ. Когда-то она думала, что это ее путь к свободе, путь в приключения. Вспомнив об этом, она сразу перестала улыбаться. Да, эта кепка могла быть пропуском в захватывающие приключения, но также была и приманкой в некоторой опасной ловушке, имени которой она пока не знала.
        Она обернулась. Огонь плясал на поленьях в камине, но не согревал ее. Холод был у нее внутри. Она прилегла на диван, обитый голубым бархатом, на котором она уже пролежала столько пустых и печальных часов, на котором столько передумала, столько событий перебрала в памяти…
        Ко времени третьего тура ее пыл к путешествиям немного поугас. Но все же она была благодарна Марсии Беллоу, которая опять предложила ей эту работу.
        Марсия была говорливой сорокапятилетней толстушкой, с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет и теплыми карими глазами.
        Она знала Испанию, знала Мексику, которую изъездила из конца в конец, постоянно сопровождая туристов и развлекая их шутками, историческими анекдотами и последними новостями.
        Стейси, как ее ассистент, пересчитывала по носам всех экскурсантов, чаще всего учителей старших классов, усаживала их в автобус, идущий в Мериду, а затем вновь пересчитывала, когда они возвращались. Она возила с собой таблетки соды, магнезию и крем от ожогов, когда они ехали в Акапулько, находила забытые сумки, зонты и очки в Мехико-сити.
        Она встретила Дерека в Теотухукане на ступенях пирамиды древних ацтеков. Она старалась помочь нескольким леди преклонных лет вскарабкаться на верхнюю площадку пирамиды. Наверху она заметила высокого привлекательного молодого человека, который прогуливался по площадке, больше обращая внимания на людей, чем на пирамиды. И когда он попросил ее сфотографировать его, она очень удивилась. А затем они начали болтать, и она призналась ему, что очень скучает по дому. Он помог спуститься престарелым леди и, наконец, с удивительным простодушием, и в то же время апломбом, присоединился к их туру. Он просто поехал на машине за их автобусом по всему маршруту до Мехико. Он любезно ухаживал за престарелыми леди, исчезал, когда они отправлялись на ночлег, а когда Стейси освобождалась, пил с ней текилу при серебристом лунном свете в маленьких кабачках, танцевал с ней румбу под звездами и гулял по улицам, воздух которых был напоен сладким ароматом орхидей.
        Он был высокий, стройный, гибкий. Его темные ухоженные волосы украшали голову, как блестящий шлем. Темные глаза искрились от смеха, улыбка была такой теплой и располагающей к откровенности.
        Для Стейси, еще никогда никого не любившей, он был воплощением девичьих грез. Они провели вместе десять дней, наполненных смехом и поцелуями. Марсия, которой вначале понравился Дерек, вдруг почему-то начала беспокоиться, видя серьезность увлечения Стейси этим человеком, и попыталась предостеречь ее от поспешных решений. Но Стейси, которую переполняла радость, тут же забывала о ее предостережениях.
        В тот день, когда закончился тур и Марсия вернулась в Балтимор, Дерек и Стейси поженились. Кроме нескольких фраз о своей семье, в которых он признался, что они богаты, владеют землей и довольно большим домом, он ничего не рассказывал о себе.
        Да этого и не требовалось. Они провели два безоблачных медовых месяца, путешествуя на машине, которую взяли напрокат в Мехико. Она была слишком поглощена своей любовью, чтобы думать о чем-нибудь еще. Тогда она не задумывалась, почему они так бесцельно путешествуют, часто пересекая одни и те же места, почему внезапно меняют направление поездок, почему он так часто оставляет ее одну, заставляя ждать его возвращения. К концу этих двух месяцев они повернули на север и вернулись в Соединенные Штаты, сразу отправившись к нему домой. На границе Эль Пасо он последний раз поцеловал ее, вручив целую охапку орхидей.
        Они продолжали двигаться на север под сверкающим солнцем, пока не достигли гор в северной части Нью-Мехико, где на рыжей земле росли кедры и шалфей, украшая ее серыми и зелеными тонами. Они доехали до крошечного городка, почти деревни, под названием Педрас и, проехав через него по вьющейся дороге, спустились в небольшое ущелье.
        Там внутри ровной квадратной площадки стоял, окруженный высокими стенами, кирпичный особняк. Над ним, на фоне голубого безоблачного неба сияли, покрытые снегом, вершины гор. Сам дом, казалось, был погружен в тень этих гор, но тень, как потом оказалось, висела над ним всегда. Тень, которая и дала имя этому дому — Каса де Сомбра.
        Дерек остановил машину перед высокими кедровыми воротами, просигналил долгим, протяжным гудком, и тогда ворота медленно открылись. Когда они въезжали во двор, Стейси, никогда раньше не бывавшая в подобных местах, радостно оглядывалась вокруг. И она спросила с волнением:
        —Дерек, неужели это твой дом?
        —Да, — ответил он ей холодным бесстрастным голосом незнакомца.
        И неожиданно она почувствовала одиночество, как будто он уже оставил ее. Она коснулась его руки, надеясь вновь обрести поддержку. Но он оттолкнул ее руку. Это было началом конца их любви.
        Позади них ворота закрылись на тяжелый железный запор.
        Особняк был разбит на три крыла: длинное центральное и два более коротких, боковых. Кирпичные стены были удивительно гладкими, в них невозможно было увидеть даже самой маленькой трещины. Во многих местах поверх кирпичной кладки были пущены кедровые панели. Высокая коричневая крыша торжественно возвышалась над домом. Вдоль многочисленных дорожек, окружавших дом, росли высокие мальвы. Стейси видела похожие дома в Мехико, но этот был гораздо больше и более ухоженный.
        Патио было просто огромным. По его бокам были посажены цветы и аккуратно подстриженные кусты, защищавшие двор от красной пыли. В центре была разбита клумба, полная красных, белых и розовых мальв. Вокруг стояли скамейки.
        —Здесь прекрасно! — сказала Стейси.
        Не отвечая, он вышел из машины. Через мгновение она последовала за ним.
        Генри встретил их у дверей, и его морщинистое лицо было неподвижно.
        Она видела много индейцев в Мексике, но никогда не встречала их в Соединенных Штатах. Она была удивлена тем, с какой легкостью он говорит по-английски.
        Через минуту появилась Команчи и встала позади Генри.
        Это была странная сцена. Стейси радостно улыбалась, когда Дерек представлял ее, а Генри и Команчи просто стояли с непроницаемыми, неподвижными лицами.
        Затем Дерек повел ее через главный вход и по левому крылу, минуя длинную вереницу дверей. Вдруг одна из них распахнулась, и появилась сияющая Мария с ямочками на щеках. Она остановилась и широкая юбка обвилась вокруг ее ног.
        —Вот ты и вернулся, — сказала она.
        —Да. И привез с собой мою жену, — ответил Дерек.
        Он прошел в комнату. За ним, с улыбкой глядя на Марию, вошла Стейси, удивленная тем, что радость мгновенно погасла на лице Марии.
        Индейцы — люди другой культуры, думала тогда Стейси, наверное, поэтому они кажутся такими странными. Но Мария-то говорила по-английски, значит, она не могла совсем ничего не понимать в окружающем ее мире. И еще Стейси подумала, что хорошо бы подружиться с ней, да и с остальными тоже.
        Дерек остановился перед тяжелой, украшенной резьбой дверью.
        —Это главная комната в доме. Гостиная и столовая, все вместе. Остальные комнаты соединены друг с другом. Комнаты в двух других частях дома открываются только в патио.
        Она улыбнулась ему.
        —Сейчас ты говоришь, как директор тура.
        Он распахнул перед ней дверь, и она вошла в гостиную.
        Тогда она была сконфужена присутствием новых лиц и мало что запомнила. Кажется, там сидели Джон и Елена, погруженные в разговор, который Дерек прервал словами:
        —Я вернулся!
        Елена вскочила. На ней были черные брюки для верховой езды, черные ботинки, белая шелковая блуза, перехваченная у горла алым шарфом. Она была так прекрасна и так похожа на Дерека, что Стейси была ошеломлена.
        Елена своим мягким музыкальным голосом воскликнула:
        —Дерек, почему ты не дал нам знать с дороги, что возвращаешься?
        Она продолжала говорить, скользнув взглядом по Стейси:
        —Это не очень-то разумно.
        Он протестующе протянул руку, чтобы прервать эту нотацию, и произнес бесстрастным тоном:
        —Познакомьтесь, это Стейси, моя жена.
        Наступило молчание, такое тяжелое, что Стейси подумала, что ей это только кажется.
        Затем Елена улыбнулась, протянув ей руку.
        —Вот так сюрприз! Приветствуем вас в Каса де Сомбра.
        Джон с трудом поднялся из глубокого кресла и пристально посмотрел на Стейси.
        —У старшего брата есть привилегия первому поцеловать новобрачную!
        Он поцеловал ее своими влажными губами и потрепал по руке. Она отпрянула от него, подумав, что поцелуй был не совсем братским.
        —Где вы встретились? — защебетала Елена. — Когда? Вы должны нам обо всем рассказать.
        —Я хочу поговорить с тобой, — сказал Дерек. Он взял маленький колокольчик и позвонил. — Извини, Стейси.
        Через несколько мгновений появилась Мария. Дерек сказал:
        —Проводи Стейси в ее комнату, — и вопросительно взглянул на Елену. — В голубую?
        —Да, в голубую. Это самое лучшее, — согласилась Елена.
        —Мария, устрой все, пожалуйста, — ласково произнес Дерек.
        Стейси послушно кивнула. Она последовала за Марией, которая повела ее снаружи, вдоль патио.
        Комната, куда ее привела Мария, оказалась огромной, прекрасно меблированной. Старинная мебель, голубые драпировки, широкая постель, на которой поместились бы и четыре человека, обитый голубой тканью диван. Шерстяной ковер с индейским рисунком в тон обивке мебели покрывал пол.
        Мария ничего не ответила на восторженные замечания Стейси по поводу комнаты и через несколько минут, когда Генри принес багаж из машины, принялась молча распаковывать его.
        Стейси, наблюдая за тем, как она развешивает ее вещи в шкафу, заметила:
        —Может быть, лучше сразу принести сюда и вещи Дерека?
        Мария сжала в руках платье, которое собиралась повесить, и пробормотала:
        —Они останутся в его комнате. Она находится в другом крыле дома, через патио.
        У Стейси вспыхнули щеки. Она ничего не ответила Марии. Но, когда Мария стояла на пороге, собираясь уйти, она вдруг сказала каким-то тусклым голосом:
        —Вы не будете счастливы здесь. Это плохой дом. Вы должны уехать.
        Это были те же слова, которые потом Стейси часто говорила себе сама, вспоминая предостережение Марии.
        Но тогда она ответила ей, улыбаясь:
        —Но я замужем за Дереком. И сейчас это мой дом. Я должна быть здесь с ним.
        —Я должна быть здесь, а не ты, — прокричала Мария.
        Стейси сдержалась, подумав, что просто еще многого не понимает, и сказала ровным голосом:
        —Надеюсь, мы все же будем с тобой друзьями.
        Мария отвернулась и вышла из комнаты.
        Оставшись одна, Стейси продолжала удивляться, почему Дерек поселил ее так далеко от себя. И, наконец, решила, что это какая-то ошибка. Возможно, позднее все станет на свои места.
        Глава 3.
        Ей показалось, что она ждала бесконечно долго, пока он придет к ней. Но когда он так и не появился, она решила переодеться, сняла дорожное платье и переменила его на голубую блузку и узкую черную юбку. Она причесалась, подкрасила розовой помадой губы и отправилась на поиски Дерека.
        Когда Стейси, наконец, нашла гостиную, та оказалась пустой. Она вышла в широкий холл и в нерешительности остановилась, нервно покрутила кольцо на безымянном пальце, бывшее единственным доказательством того, что ее замужество ей не приснилось. Она прошла в следующую комнату, стены которой были увешены оружием. Ножи, шпаги, клинки с затейливыми рукоятками самых странных конструкций. Ружья, инкрустированные деревом и металлом. Стейси рассматривала их, думая о том, что Марсии, большой любительнице антиквариата, здесь бы понравилось. Она неслышно передвигалась по пушистому ковру, заглушавшему ее шаги, и подошла к двери, ведущей в соседнюю комнату. Неожиданно Стейси услышала низкий музыкальный голос Елены и голос Дерека, что-то тихо ей отвечавшего.
        —Хорошо еще, что все обошлось, кажется, благополучно, — проговорила Елена. — А сейчас, ради Бога, объясни мне, зачем все это?
        —Я говорил, как все было. Я должен был что-то сделать, не так ли?
        —Но упустить такой шанс!
        —У меня не было шанса, — сухо рассмеялся Дерек.
        —Ты не можешь быть в этом уверен, — возразила Елена раздраженно. — Мы узнаем это позже.
        —Я тебе уже сказал, что здесь не о чем беспокоиться, — Дерек начинал злиться. Стейси отчетливо слышала раздражение в его голосе.
        —Но сейчас такое время, дорогой братец, что мы должны быть абсолютно во всем уверены.
        Их голоса звучали все громче и напряженнее.
        Стейси стояла на месте, все так же крутя кольцо на пальце, не в силах сдвинуться с места. Неожиданно на пороге выросли Елена и Дерек.
        —Что это еще? — взвизгнула Елена, и ее сузившиеся темные глаза злобно сверкнули.
        Дерек нахмурил брови:
        —Что ты тут делаешь?
        Она пробормотала, опустив голову, не сводя взгляда с кольца:
        —Я пошла искать тебя, и…
        —Чего ты хочешь? — спросил он.
        Она с испугом посмотрела на Елену.
        —Ну? — настаивал Дерек.
        Наконец Стейси, собравшись с духом, прошептала:
        —Я удивлена. Возможно, Мария ошиблась… Или ты не хочешь жить со мной в одной комнате?
        —Здесь нет никакой ошибки. У нас будут отдельные комнаты. Мне так больше нравится, — холодно произнес Дерек.
        Стейси почувствовала, что ее начинает бить дрожь. У нее запылали щеки. Но рядом стояла Елена и внимательно слушала их разговор. Стейси не могла объясняться при ней.
        Дерек повернулся и вышел.
        Стейси хотела пойти за ним, но Елена удержала ее, коснувшись ее руки.
        —Останьтесь, мы сейчас вместе попьем чаю, хорошо?
        На это Стейси нечего было возразить, и она согласилась. Они уселись вдвоем на обитой бархатом софе.
        Елена позвонила в медный колокольчик, и появилась Команчи, которой Елена отдала распоряжения.
        Команчи скользнула по Стейси пустым взглядом, поклонилась Елене и вышла. Через несколько мгновений появилась Мария, неся на медном подносе медный чайник. Она разлила чай в тонкие китайские чашки и, когда Елена поблагодарила ее, исчезла.
        —Ну, а теперь, — сказала ласково Елена и улыбнулась, — давайте поболтаем. — Немного помолчав, она спросила: — Скажите, Стейси, где вы родились?
        Это было началом последующих долгих инквизиторских допросов. В тот раз Елена прекратила спрашивать только тогда, когда Стейси, рассказав ей обо всем очень подробно, наконец, вспылила:
        —Я не понимаю, какое это все имеет значение, Елена?
        Вместо ответа Елена устремила взгляд своих темных глаз на дно чайной чашки. Наконец, она произнесла:
        —Конечно, для вас это не имеет значения. Но, видите ли, Стейси, мы принадлежим к одному из стариннейших родов, мы очень богаты и пользуемся большим влиянием в нашем штате. А Дерек… — Елена вдруг улыбнулась. — Надеюсь, вы уже разобрались, насколько он импульсивен в своих поступках?
        —Да, это я поняла, — ответила Стейси и подумала, что она и сама теперь видит все в несколько ином свете. Для Александеров она была мисс никто родом неоткуда. Она была недостаточно хороша для Дерека Александера. Это объясняло весь тот странный прием, который ей устроили Елена и Джон. А еще она подумала, что даже слуги-индейцы смотрят на нее свысока.
        Тем же вечером, после долгого безмолвного обеда, Джон опять задавал ей бесчисленные вопросы, а когда он наконец закончил, Дерек попросил ее уйти в свою комнату.
        Она боялась изменений, происшедших в нем. От прежнего Дерека осталось только тело, в остальном перед ней был незнакомец. Ей хотелось оказаться снова в Мехико с прежним Дереком и забыть все, как страшный сон. Но ночью она внезапно проснулась от детского плача.
        Она спросила об этом, когда они все вчетвером сидели за столом, а Команчи подавала завтрак. Елена ответила, вежливо улыбаясь:
        —Вы слышали плач ребенка? Это невозможно. Здесь нет детей.
        —Это твое чрезмерно богатое воображение, — поддержал Елену Дерек.
        А Джон, изображая любезность, сказал:
        —Или, может быть, это желанная фантазия?
        Стейси не ответила. Она уже поняла, что никогда не сможет разобраться в этих странных людях, в их отношениях, не поймет таинственных переглядываний и их желания унизить ее. Но она решила, что обязательно поговорит с Дереком наедине и как можно скорей. Такой возможности утром ей не представилось. Покончив с едой, Дерек поднялся и ушел вместе с Джоном.
        А Елена, оставшись со Стейси и наливая по второй чашке кофе, объяснила:
        —Понимаете ли, Дерек и Джон очень заняты. Вы должны научиться забывать о нем.
        Позже, днем, наблюдая из окна за тем, как Дерек откуда-то возвращается, и увидев, как он прошел через патио в свою комнату, Стейси поспешила за ним. Она постучала и, услышав его ответ, тихонько вошла.
        Это была большая комната, впрочем, как и остальные комнаты в этом строгом доме, обставленная почти такой же мебелью, как и в ее комнате, но обитая не голубым, а зеленым бархатом.
        Дерек сидел за письменным столом. Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, потом равнодушно спросил:
        —Ну что, Стейси?
        Она провела маленькой рукой по лбу, собираясь с мыслями. Она не знала, с чего начать. Наконец, глубоко вздохнув, спросила:
        —Дерек, что я такое сделала?
        —Ничего. Почему ты спрашиваешь?
        Она увидела холодный блеск в его глазах и поняла, что он рассержен.
        —Почему? — повторила она. — Потому что это нелепо. Вот я и хочу тебя спросить. Почему я должна жить отдельно от тебя? Почему ты высылаешь меня из гостиной, как сделал прошлым вечером? Почему, Дерек?
        —Стейси, пожалуйста, — Дерек нахмурился. — У меня столько работы, и я тебе уже все объяснял.
        —Дерек, ты ничего не объяснял мне…
        —Ты попала в прекрасный дом. Скоро у тебя будет много новых нарядов, много красивых вещей…
        —Я приехала сюда ни ради дома и ни ради нарядов. Я приехала сюда, чтобы быть с тобой, — возмутилась Стейси.
        —Может случиться так, что я буду еще долгое время очень занят, Стейси.
        Наступила пауза.
        —И я хочу повторить тебе еще раз, я хотел бы, чтобы ты находилась в своем крыле и без приглашения не приходила в мою комнату, если у тебя не будет для этого очень серьезной причины.
        Горячие слезы выступили у нее на глазах. Она оглянулась на дверь и увидела Елену, которая наблюдала за ними через полуоткрытую дверь. Почувствовав, что ее заметили, она вошла в комнату.
        Елена заговорила мягко, обращаясь к Дереку:
        —Ты не должен так говорить. Стейси не понимает, чем мы занимаемся, Дерек.
        Она взяла Стейси за руку.
        —Не обращайте внимание, милая, это все пустое раздражение, — и она вывела Стейси в патио, а затем усадила на железную скамью у стены.
        Стейси пробормотала скорее для себя, чем для Елены:
        —И что я такого сделала?
        Елена ответила:
        —Со временем все будет в порядке, я уверена. А пока смотрите на это, как на дурное настроение.
        Ночью, лежа без сна, Стейси думала, отчего Дерек так переменился к ней. Почему богатство и происхождение заставляют Александеров так презирать ее.
        Вдруг она услышала, как безмолвие ночи нарушил звук далекой машины. Скоро Стейси услышала этот звук совсем близко.
        Она встала и подошла к окну. Патио было погружено в темноту, ворота быстро открылись и также быстро закрылись, блеснул и погас свет фар.
        Стейси решила научиться не задавать вопросы.
        Еще она решила не замечать того, что происходило вокруг. Это просто была еще одна из странных вещей, которые здесь происходили, одна в ряду многих.
        На следующее утро, выйдя из комнаты, она увидела Дерека и Марию, стоявших вместе в патио. Дерек обнимал Марию за плечи. Он говорил громко, и до Стейси донеслись его слова:
        —Все, Мария, хватит об этом. Я обещаю тебе.
        Джон тихо подошел к ней сзади по тропинке. Он взял Стейси за руку.
        —Ну, пойдемте завтракать? — Он улыбался ей, но в его глазах застыла настороженность.
        Стейси хотелось, чтобы он оставил ее в покое и чтобы она могла понаблюдать за Дереком и Марией, посмотреть, как они ведут себя друг с другом, может быть, даже послушать их разговор.
        Но делать было нечего, пришлось идти с Джоном. По дороге к главному входу Джон сказал:
        —Она еще совсем ребенок, моя дорогая. Дерек пообещал купить ей кое-какие безделушки в городе, в Педрасе, вот и все. Но он вчера был слишком занят. Поэтому сейчас… — Джон пожал плечами. — Сейчас Мария опять просит его не забыть о своем обещании.
        Его большая рука, жестикулируя, коснулась Стейси. Она невольно отпрянула.
        Дерек отошел от Марии и направился к главному входу. Стейси поспешила за ним, стараясь догнать его по боковой дорожке. Он остановился, дожидаясь ее, как она по наивности подумала в первый момент, но потом поняла, что он просто прислушивается к звуку приближающегося автомобиля.
        Звук мотора стал тише. Ворота открылись. Машина въехала в патио, из машины вышел высокий человек и пошел к ним.
        —Ричард, — пробурчал Джон хрипло, и в голосе его почувствовалось облегчение.
        Дерек кивнул им:
        —Пошли, Джон. — А затем, обращаясь к Стейси: — Иди в гостиную, мы скоро придем.
        Но она наблюдала за Ричардом, не двигаясь с места.
        Он шел с чемоданом в одной руке и с портативной пишущей машинкой в другой. Она увидела его в первый раз в жизни.
        Стейси повернулась и медленно пошла вдоль патио, остановилась у стены полюбоваться разноцветными, колышущимися на ветру мальвами. Внезапно она почувствовала, насколько устала от изнуряющего нервного напряжения, в котором ее держали последние дни, села на железную скамью у стены, подставила лицо солнцу, закрыла глаза и попыталась расслабиться, ни о чем не думая. Но хоровод воспоминаний не прекращался, и он опять унес ее в безоблачность свадебного путешествия, когда все было по-другому.
        Когда она открыла глаза, перед ней стоял Ричард. Он вежливо поклонился и сказал:
        —Вы жена Дерека. И мне кажется, что вы унеслись довольно далеко в своих мыслях.
        Ей очень хотелось сказать ему, что она желала бы быть на самом деле еще дальше, но вместо этого она спросила:
        —А вы Ричард, брат Дерека, не так ли?
        Он кивнул. Он был тоньше и выше Дерека, с твердым, неулыбающимся ртом и холодными серыми глазами, он совсем не был похож на близнецов. Не сводя с нее заинтересованного взгляда, он, наконец, решил сесть рядом. Помолчав, спросил:
        —Когда вы приехали сюда, Стейси?
        Она задумалась. Так трудно было это вспомнить, казалось, прошло столько времени. Наконец, она ответила:
        —Кажется, это было позавчера.
        —Прямо из Мехико?
        —Да. Через Джарез, затем Эль-Пасо.
        —Приятное путешествие?
        Она кивнула, разглаживая розовую юбку на коленях. Глубоко вздохнув, она сказала:
        —Вы хотите просто поддержать разговор или, как остальные, завалите меня миллионом вопросов?
        Его низкий, твердый голос прозвучал глухо, без интонаций:
        —Вопросы — моя профессия. Я журналист, Стейси.
        Она облегченно вздохнула. И улыбнулась ему:
        —Простите, я уже так устала от этих бесконечных расспросов, которые устроили мне Елена и Джон. Постоянно допрашивают, будто прогоняют мое прошлое на детекторе лжи. Я решила, вы хотите к ним присоединиться.
        —Они допрашивают вас? — спросил он и неожиданно резко и быстро встал. — Увидимся позже, Стейси.
        Она наблюдала, как он уходит от нее. Глупо вышло, решила она. Просто на какое-то мгновение ей показалось, что Ричард будет ей другом.
        Мария вышла из комнаты в дальнем конце противоположного крыла, и Ричард встретился с ней.
        Стейси услышала радостный возглас Марии:
        —О, Ричард! Ты вернулся!
        Ричард ласково обнял Марию.
        За обедом поздно вечером Стейси заметила, что в присутствии Ричарда Елена и Джон обращаются с ней более осторожно.
        —Долго планируешь здесь пробыть? — обратился Джон к Ричарду.
        —Не знаю, еще не решил, — ответил Ричард.
        —Как работа, Ричард? — спросила Елена, ослепительно улыбаясь. — Наш Ричард — самый известный из Александеров. Пока некоторые из нас бездельничают, он весь в трудах, — пояснила она.
        —Я сейчас тружусь над серией репортажей. Материал уже собрал, поэтому, думаю, смогу поработать и здесь, — ответил ей Ричард.
        —Надеюсь, тебе это удастся, — добродушно пробурчал Джон.
        —А почему бы нет? Я могу работать где угодно, — холодно отозвался Ричард.
        Но Стейси заметила, что Ричард очень внимательно прислушивается к словам Елены и Джона. И все время следит за Дереком. Потом он, правда, перевел взгляд своих холодных серых глаз на нее, но затем опять стал разглядывать Дерека и, казалось, вовсе перестал замечать ее присутствие. Неожиданно Ричард нахмурился.
        За столом стала разыгрываться привычная сцена допроса, как две капли воды похожая на то, что происходило в предыдущие дни, и которая повторялась в течение последующих трех недель.
        Как-то, когда Стейси вернулась в свою комнату, она застала Марию, примерявшую перед зеркалом ее свитер и юбку.
        Стейси постаралась остаться спокойной и произнесла равнодушно:
        —Мария, опять вы берете без спроса мою одежду.
        —А почему бы нет? — пробурчала она угрюмо.
        —Потому что это мои вещи. И вас должны были научить, что чужое брать нехорошо.
        —Человек не всегда может удержать то, что ему принадлежит, — отрезала Мария. Она скинула свитер и юбку на руки Стейси и бросилась к двери, но остановилась, потому что на пороге стояла Елена.
        —Что здесь происходит? — потребовала ответа Елена.
        —Все в порядке, — поспешно ответила Стейси.
        —Я только хотела посмотреть, как буду выглядеть в ее одежде, — пробурчала Мария, не глядя на Елену.
        —Больше этого никогда не делай, — очень спокойно произнесла Елена. — А теперь иди. — Она посторонилась, пропуская Марию, подождала, пока она скроется за дверью и подошла к Стейси. — Извините ее, она еще такой ребенок, не так ли?
        —Возможно, — согласилась Стейси, печально вздохнув.
        —Но впредь, если это повториться, обязательно скажите мне. Я приму меры. — Немного помолчав, Елена спросила: — Может быть, вам что-нибудь нужно? Скажите, и вам принесут все необходимое.
        Но та единственная вещь, которую Стейси действительно хотела, не имела названия. Не могла же она сказать Елене, что хочет, чтобы Дерек снова любил ее. И она ничего не ответила.
        На следующий день она услышала, как Елена говорила Дереку:
        —Ты должен быть с ней поласковей. Неужели ты не замечаешь, что с ней происходит?
        Дерек произнес совершенно равнодушно:
        —А что собственно случилось? Я же обещал, с ней все будет в порядке. Или ты что-нибудь заметила?
        Слышать тон, которым Дерек обсуждал ее с Еленой, было выше ее сил, и Стейси поспешила уйти.
        Но днем того же дня Ричард неожиданно предложил ей пройтись по магазинам Педраса. На что Стейси с радостью согласилась. Когда они выехали за ворота, она спросила, что это за кирпичная кладка около стены.
        —Ремонт, — ответил он, нахмурившись. — Но, надеюсь, он не повредит цветам. Гвоздики сейчас в самой красе.
        Над ущельем солнце светило так ярко, что напомнило Стейси о Мексике. И она сказала, улыбаясь:
        —Какой замечательный сегодня день!
        Он скользнул по ней взглядом:
        —Вы выглядите, как ребенок, сбежавший из школы.
        Она не ответила. Он снова посмотрел на нее.
        —Скажите, Стейси, как долго вы были знакомы с Дереком до замужества?
        Она вздохнула:
        —Ричард, не надо сейчас об этом, пожалуйста.
        —Хорошо. Пусть будет антракт. — Он усмехнулся, и белые зубы сверкнули в улыбке, осветившей и украсившей его лицо.
        —Антракт, — согласилась она, вздохнув с облегчением.
        Педрас был крохотным, пыльным городком, полным бензоколонок и складов. А в центре его стояла почта и маленький отель.
        Ричард сделал несколько покупок для Елены. Купил пару цветных лент разной длины для Марии, сделал несколько телефонных звонков, затем купил шоколад и содовую для Стейси и для себя, правда, в таком количестве, что Стейси была поражена. Они грызли шоколад, болтали, и Стейси вдруг обнаружила, что смеется, позабыв о Каса де Сомбра. Но тут же с беспокойством отметила, что Ричард наблюдает за ней даже здесь. На обратном пути она даже не удивилась, когда он спросил:
        —Стейси, а что, собственно, произошло между вами и Дереком?
        —Антракт закончился, да, Ричард? Что вы хотите знать обо мне и Дереке? Наши отношения нельзя назвать любовными, верно?
        —Я догадался об этом, — он положил большую теплую руку на ее руки. — Расскажи мне, что произошло между вами?
        От этого прикосновения она почувствовала, как дрожь пробежала у нее по телу и, отбросив его руку, сказала:
        —Спросите Дерека.
        —Я хотел услышать это от вас.
        Но они уже въехали в долину, под тень гор, окружавших Каса де Сомбра.
        —Я не знаю. Я уже ничего не понимаю, — пробормотала она, когда они въехали через кедровые ворота во двор дома.
        Сцены ее допроса продолжались с той же настойчивостью, что и в первые дни. Дерек избегал ее с дипломатической изобретательностью.
        Команчи, Генри и Мария наблюдали за ней пустыми черными глазами.
        Елена, Джон, Ричард соблюдали безупречную вежливость по отношению к ней. А Ричард еще и наблюдал за ней.
        Много раз ночью Стейси просыпалась от звуков приближающейся машины, слышала тягучий скрип открывающихся ворот. Так же часто, лежа в темноте, она слышала плач ребенка, а затем, довольно быстро, опять наступала тишина.

* * *
        Эти образы проносились перед ней, пока она лежала на голубом диване. Она села, пытаясь сбросить с себя эти воспоминания, как старую одежду.
        Она поняла, что у Дерека больше нет любви к ней, что его женитьба на ней была всего лишь необходимостью, причину которой она не могла понять.
        Вот почему он стал незнакомцем, как только они въехали в Каса де Сомбра. Он больше не нуждался в ней.
        Но зачем тогда он держал ее здесь?
        Зачем он претендовал на ее любовь? Зачем женился на ней? Почему провел два чудесных месяца, путешествуя с ней? Зачем привез ее в Каса де Сомбра?
        Она говорила себе, что пока еще ничего не произошло. Но ее внутренний страх, который стал как бы вторым ее голосом, подсказывал ей ответ.
        Ему была необходима девушка, любая девушка для путешествия по Мексике, и она встретилась ему на пути, и он с легкостью очаровал ее. Но зачем? Она вспоминала себя, счастливую, влюбленную, украшенную орхидеями, которые он ей ежедневно покупал, вспомнила, как он целовал ее, вспомнила безоблачные дни их медового месяца…
        Дерек, наверное, занимался контрабандой, но что именно он провозил, она не знала. Елена и Джон знали об этом. Вот почему они были так удивлены, когда увидели ее.
        Она медленно села. Да, теперь она была уверена, уверена.
        Дерек не любил ее ни тогда, ни сейчас.
        А она? Она даже удивилась, до какой степени она была влюблена в него на самом деле.
        Она вскочила с постели, быстро привела ее в порядок, причесалась, подкрасила губы. В ее больших голубых глазах стояли слезы. Сердце сильно стучало, она едва сдерживала рыдания.
        Она знала, что должна теперь делать.
        Она найдет Дерека и скажет ему, что уходит от него, уходит из Дома Теней навсегда.
        Глава 4.
        Стейси выключила в комнате свет. Подошла к двери и прислушалась. Она старалась не думать о многих вещах, которые ее ожидали. Она пыталась представить реакцию на свое появление у Елены, Джона, Ричарда, Дерека. И еще подумала, если они поймут, что она догадалась о тайне их дома, они могут никогда не выпустить ее отсюда.
        Снаружи не доносилось ни звука. Она открыла тяжелую дверь и вышла в темноту. Ей пришлось немного постоять и подождать, пока успокоится дыхание, чтобы она смогла различить звуки в темноте, которая здесь, снаружи, была густой, непроницаемой и ничем не нарушалась.
        Она заспешила по тропинке, бегущей по патио, боясь кого-нибудь встретить на пути, боясь, что тогда потеряет всю свою решимость.
        Окно комнаты Дерека было темным. Не было света и за полуоткрытой дверью. Она открыла ее пошире и позвала Дерека, но комната оказалась пустой.
        Вдруг позади нее раздался какой-то звук. Она обернулась. В патио, возле своей комнаты, она заметила какую-то тень, которая мелькнула и сразу исчезла.
        Она бросилась бегом назад, к своей комнате.
        Дверь ее комнаты была открыта, хотя она хорошо помнила, что плотно прикрыла ее.
        Она боялась двинуться с места, хотя знала, что должна войти, узнать, увидеть, что ждало ее внутри…
        Она собралась с силами и вошла в комнату. В темноте не было никакого движения. Она нашла выключатель и зажгла свет.
        Мария лежала на ее кровати, худенькая, маленькая, раздавленная, ее руки были широко раскинуты, а на спине между лопатками расползлось ярко-красное пятно.
        Стейси подошла и дотронулась до нее, ощутив теплую кровь, и поняла, что увидела смерть…
        Судорога перехватила Стейси горло, она попятилась к двери и столкнулась с Еленой, которая стояла на пороге и спрашивала:
        —Стейси, что случилось, скажите мне?
        —Мария на кровати… она… Боюсь, она мертва.
        Чуть позже в комнате собрались Джон, Дерек, Ричард. Все они задавали вопросы.
        Стейси прислонилась к стене, она никак не могла прийти в себя.
        Ричард склонился над Марией и прошептал:
        —Бедное дитя, что с тобой случилось? — коснулся ее щеки, а затем, посмотрев на пол, глухо произнес: — Ее убили ножом.
        Каким-то образом после этого замечания в комнате мигом установилась тишина. Глаза всех присутствующих обратились на Стейси.
        Она сказала:
        —Я вышла. Только на минуту, думала, что сейчас же вернусь. Когда вошла в комнату, увидела ее. Все осталось так, как было. Я только подошла поближе, чтобы посмотреть, что с ней случилось…
        —Значит, вы нашли ее здесь? — холодно спросила Елена.
        Стейси посмотрела на свои дрожащие пальцы. Они были красными от крови. Она попыталась вытереть их об юбку, на которой остались длинные красные следы.
        Джон сказал спокойно:
        —Я верю, что все так и было, как рассказала Стейси. Ведь в ее комнате зажжен камин, и она не могла уйти надолго.
        —Верно, Джон, — сказал Ричард и встал за спиной Стейси. — Надо позвонить Биллу Абелю в Педрас и попросить его приехать сюда. — Ричард пояснил Стейси: — Это наш шериф.
        —Стейси, — опять стала допытываться Елена, — вы говорили, что выходили. Куда же вы направлялись?
        —Я была в комнате Дерека. Но его там не оказалось, — она вопросительно посмотрела на Дерека. Но он демонстративно отвернулся, не ответив на ее взгляд.
        Елена сказала мягко:
        —Вы нашли Марию, примеряющую вашу одежду, не так ли? А незадолго до этого застали ее, примеряющей вашу белую кепку. Вы хотели прогнать ее, Стейси, да?
        Стейси пробормотала:
        —Нет, нет, Елена. Я ничего не… Я не причиняла зла Марии. Я… — у нее вдруг пропал голос. Она пристально посмотрела на Елену, затем на Дерека. И страшная догадка осенила ее.
        Она подумала, что должна была догадаться раньше, что между Марией и Дереком что-то было. Но сейчас, после слов Елены, ей все стало ясно. Мария старалась изгнать Стейси, и она недаром тогда сказала:
        —Это плохой дом. Вы не будете здесь счастливы, — и она добавила: — Это вы причиняете боль. Не я!
        Мария и Дерек были любовниками и, возможно, оставались даже тогда, когда здесь появилась Стейси.
        —Я вызову Билла, — сказал Джон.
        —Скажи Генри и Команчи, — попросил Ричард, и Джон выплыл из комнаты.
        Елена вновь обратилась к Стейси:
        —Значит, вы ревновали к ней?
        —Нет! — закричала Стейси. — У меня не было причины, я ничего не знала…
        Но никто ей не ответил… Внезапно в комнату вошел Генри. Он поддерживал Команчи, которая прижимала к губам платок. Вероятно, Джон нашел в себе силы сказать им, что произошло.
        Генри и Команчи подошли к кровати Стейси и склонились над телом Марии. Тишина в комнате стала душной, как полуденный зной на июльском солнцепеке.
        Внезапно Команчи издала какой-то тягучий, протяжный звук, напоминающий музыкальную ноту, одновременно печальный и ужасный.
        Ричард попросил:
        —Не дотрагивайтесь до нее, Генри!
        Дерек и Елена обменялись взглядами.
        —Все-таки пора вызвать полицию, — сказала Елена. — Будет лучше, если ты позаботишься об этом, Дерек.
        Он кивнул и вышел.
        Команчи подняла голову и спросила безжизненным голосом:
        —Почему она умерла? Восемнадцать… Восемнадцать слишком рано для смерти.
        —Успокойся, — сказала Елена, обняв ее за плечи. Ей ты уже ничего не сможешь помочь. Лучше оставить ее здесь.
        Стейси прошептала:
        —Я только на минуту выходила на воздух. Я не убивала.
        Но Елена остановила ее:
        —Нет, нет. Я думаю вам ничего не стоит сейчас говорить.
        —Но я не делала этого! — закричала Стейси. — Вы же знаете, я этого не делала!
        —Я знаю? — усмехнулась Елена. — Я думаю, мы должны немного подождать. — Затем добавила: — Кроме вас никто из нас ничего не имел против Марии, не так ли?
        Команчи и Генри вдруг разом подняли головы. Их помертвевшие лица были полны ненависти.
        —Мы пока еще ничего не знаем, — быстро сказал Ричард.
        Тогда Стейси спросила себя, кто же действительно хотел видеть Марию мертвой? Кто, кроме Дерека? Дерек, чья комната оказалась пустой, когда она пошла к нему, мог находиться и здесь? Она видела тень около свой двери. Мог ли это быть Дерек? Она не была уверена. Она не знала. Но зачем Дереку убивать Марию? Если они были любовниками, тогда скорее Стейси мешала им. Но не она оказалась жертвой, а Мария. Почему, почему она убита?
        Стейси задрожала. Могла ли она быть женой предполагаемого убийцы восемнадцатилетней девочки? И если нет, то что она знала в оправдание этого человека?
        Совершенно опустошенная, она прошептала:
        —Это какой-то кошмарный сон!
        —Кто бы мог подумать, что такое может случиться в нашей семье, — пробормотала Елена.
        —Ужасный сон. Все это. От начала до конца, — повторила опять Стейси. — С того момента, как я вошла через кедровые ворота, с того момента, как мы приехали… — ее голос прервался. — И я никак не могу проснуться.
        —Достаточно, прекратите! Возьмите себя в руки, — приказала Елена.
        Ричард сказал хриплым голосом:
        —Почему-то мне кажется, это должно было произойти, Елена.
        Неожиданно комната наполнилась мужчинами в форме, с оружием, с грубыми, незнакомыми голосами.
        Стейси прижалась к стене, одна, ожидая чего-то.
        Хотя все самое ужасное, что она только могла вообразить — жертва, опасность, кровь — уже стало реальностью.
        Глава 5.
        Гостиная было теплой, ярко освещенной. На стенах висели разрисованные блюда и эстампы. На подоконниках в причудливых горшках стояли кактусы. Бархатные драпировки мягкими складками обрамляли широкие окна.
        Стейси прислушивалась к разговорам, которые велись в комнате при ней, но каким-то образом скользили мимо, не затрагивали ее сознание. Ей осталось только забиться в большое кресло и наблюдать за тем, как опасность сгущается над ней.
        Остальные — Билл Абель, шериф, Джед Линкольн, его заместитель и все Александеры — были старыми друзьями. Это стало совершенно ясно, когда шериф спросил Ричарда:
        —Ну, какие дела сейчас творятся в Албукерке?
        А затем принялся расспрашивать Елену о ее новой высокоскоростной модели автомобиля и поблагодарил Дерека за открытку, присланную из Мексики.
        Только Стейси была для них чужой.
        Билл Абель был крупным мужчиной, с очень светлыми волосами, загорелым лицом и прищуренными голубыми глазами. Говорил он тихим голосом, почти шепотом. Наконец он кивнул и сказал:
        —Ну, надеюсь, мои мальчики уже справились с заданием, и коронер обо всем позаботился. Теперь приступим к главному. — Он посмотрел на Стейси. — Вы хотите мне рассказать, что произошло?
        Она провела языком по пересохшим губам и попыталась обхватить колени дрожащими руками:
        —Я уже говорила все Дереку. Я прошла через патио в его комнату.
        —У вас отдельная комната? Женаты два месяца и три недели и у вас уже отдельная комната? — перебил ее Билл Абель.
        У нее запылали щеки. Она продолжила:
        —Да, видите ли…
        —Уверен, что все увижу и со временем во всем разберусь.
        Но на самом деле он не знал, что делать со Стейси. Билл думал, что в разрыве с Дереком была только ее вина.
        —Продолжайте, — обратился он к ней снова. И его тихо звучащий голос пугал ее больше, чем если бы он кричал.
        —Было темно. Дверь была приоткрыта, там никого не было.
        —Почему вы захотели его увидеть?
        —Я хотела с ним поговорить.
        —Посреди ночи? Случилось что-нибудь ужасное?
        —Было еще не очень поздно.
        —О чем же вы хотели поговорить?
        —Я хотела…
        Но Ричард оборвал ее:
        —Какое это имеет значение?
        Билл бросил на него острый взгляд своих прищуренных глаз, а затем опять повернулся к Стейси:
        —Все в порядке. Ну, что было потом?
        —Я вернулась обратно в свою комнату. Когда я уходила, дверь была плотно закрыта, а когда вернулась, она была приоткрыта. Я вошла и зажгла свет. Там была Мария, на кровати…
        —Вы были вся в крови.
        —Я дотронулась до нее. Я хотела посмотреть, может быть, помочь… — Стейси смешалась. — Я закричала. Елена и остальные пришли довольно скоро.
        —Стейси, — устало произнесла Елена, — зачем ты повторяешь одно и то же? Лучше расскажи, что произошло?
        Стейси затрясла головой:
        —Нет, больше ничего не было. Я больше ничего не знаю.
        —Вы хотели осмотреть ее раны? — спросил Билл.
        Дерек отошел от стены, его темные глаза были задумчивы.
        —Я не убивала Марию! — прокричала Стейси. — Я только хотела сказать Дереку, что я…
        —Да, — прошептал Билл.
        —Что я… собираюсь уйти от него.
        В комнате повисло молчание.
        Стейси поняла, что совершила ошибку. Она не должна была этого говорить, не сказав сначала об этом Дереку. Она должна была подождать. Но у нее не было другого, правдивого, ответа на все эти неумолимые вопросы. Их женитьба была ложью. И Стейси не хотела дальше это скрывать.
        Он использовал ее, чтобы прикрыться ею, скрыть что-то содеянное. Но она не знала, как это все связать воедино, и запнулась.
        Елена воскликнула, шокированная:
        —Но, Стейси, неужели ты думаешь, что между Дереком и Марией…
        Это была явная уловка с ее стороны, слова, сказанные, чтобы заронить нужную мысль у Билла, решила Стейси.
        —Вы думали, что между Дереком и Марией была связь? — сразу спросил шериф, взяв, как ему показалось, указанный Еленой след.
        Джед Линкольн работал без отдыха, записывая каждый вопрос, звучащий в этой комнате, и каждый ответ, который давала Стейси. Он был круглый, коротенький. Его пистолет выглядел игрушечным на его внушающей доверие, сдобной, мирной фигуре. Ему больше подходили стенографический блокнот и ручка.
        —Ну, отвечайте же, — потребовал неутомимый Билл.
        —Я не знаю. Не знаю, что произошло, — со слезами в голосе бормотала Стейси.
        Джон, хранивший до сих пор молчание, вдруг спросил:
        —А что с ножом, Билл?
        —Там не было ни ножа, ни чего-то подобного, — ответил Билл. Это был, наверное, один из тех, что висят в гостиной. Я разберусь с ним сам.
        Генри внес поднос с кофе.
        Мужчины подошли к столу, не выпуская сигарет.
        Это был короткий перерыв для Стейси. Полицейские перестали смотреть на нее. Но вдруг Билл вновь обратился к ней:
        —А вы знакомы с коллекцией ножей, которые висят в кабинете, не правда ли?
        Она вспомнила, как рассматривала их в день своего приезда, и кивнула:
        —Но я не дотрагивалась до них. Честное слово. — Стейси немного помолчала, потом опять стала оправдываться: — Меня не было в комнате. Неужели вы не понимаете? Я не могла этого сделать!
        —А до того, как вы вышли? — не отставал Билл.
        —Нет! — закричала Стейси.
        —Вы нашли ее там, не так ли? И у вас был нож. А после того, как вы зарезали ее, вы потеряли голову от ужаса и побежали в комнату Дерека, надеясь на его помощь.
        Тени сгущалась над Стейси. Рассчитывая на поддержку, она беспомощно, скорее по привычке, взглянула на Дерека.
        Ричард покраснел, увидев, как этот жалкий взгляд остался без ответа. Он поставил чашку с кофе на стол. И сказал холодно:
        —Вы еще слишком далеки от истины, Билл. Стейси — всего лишь очаровательная маленькая девочка и случайно попала в эту историю. — Он бросил на нее твердый, быстрый и теплый взгляд. — Она не решилась сказать вам, а я скажу. Мы были вместе. Я был с ней. Я был там, а не Мария. Когда Стейси пошла поговорить с Дереком, я видел ее, идущей по патио, и видел, как она остановилась у двери Дерека. Тогда я ушел в мою комнату. Мария пришла в комнату Стейси и была убита в тот момент, когда Стейси шла по патио. Ищите кого-то другого, Билл. — Он окинул шерифа твердым взглядом. — Простите, что не сказал об этом сразу.
        Вновь наступило молчание. Но теперь оно было уже совсем другим — оценивающим, как показалось Стейси.
        —Да, но, когда она вернулась обратно, возможно Мария была уже там. И Стейси могла сделать это, — настаивал на своей версии шериф.
        —Нож, — холодно опроверг его довод Ричард, — у нее не было времени взять нож.
        —Она могла это сделать раньше, — все еще не сдавался Билл.
        —Простите еще раз, — голос Ричарда стал еще тверже. — Раньше я видел, что все ножи были на месте в кабинете. Это случилось после того, как Стейси вышла из столовой. Трое из нас оставались там, и она не могла вернуться незамеченной, чтобы взять нож.
        —Но, Ричард, — запротестовала Стейси. — Что ты говоришь? Ты же знаешь, что…
        —Спокойно, Стейси, я говорю то, что нужно. Все это очень важно.
        Тогда Билл Абель вздохнул и поднялся:
        —Я думал, дело будет полегче.
        —И что вы теперь собираетесь предпринять? — спросила Елена.
        —Что-то, что полагается в таких случаях. Да вы сами все узнаете. И довольно скоро, скажем, когда я вернусь. — Билл бросил на Стейси настороженный взгляд узких голубых глаз. — И, если в этом есть хоть капля вашей вины, будет лучше, если вы останетесь здесь и не попытаетесь бежать, — властно предостерег он Стейси.
        —Почему это должна быть она? — опять возмутился Ричард.
        —Вы галантный кавалер, Ричард. Я этого раньше за вами не замечал. — Билл взял свою большую шляпу и кивнул Джеду Линкольну. — Мы постараемся все расследовать наилучшим образом.
        Когда полицейские ушли, Дерек сказал мягко:
        —Бедная Стейси, зачем ты это сделала?
        —Я не делала этого, — безучастно прошептала Стейси. — Ты знаешь, что я этого не делала!
        И она вспомнила его пустую комнату, тень, скользнувшую вдоль ее комнаты, когда она возвращалась обратно. Она не убивала Марию. Но Дерек… Дерек мог это сделать.
        Глава 6.
        Стол, как и все в этом доме, был большим, тем не менее он весь был завален бумагами и всякими письменными принадлежностями. Там, где оставалось несколько дюймов свободной площади, его довольно густо покрывал сигаретный пепел. С одного края, поближе к креслу, стояла пишущая машинка. Очевидно, это было его рабочее место. Но здесь же он и жил.
        —Я думал, мне здесь будет хорошо работаться, — сказал Ричард. — Впрочем, до сегодняшнего дня так и было.
        Стейси сказала поспешно:
        —Спасибо, Ричард. Я рада, что вы изменили свое мнение обо мне.
        —Вы плохо выглядите, вам надо бы отдохнуть.
        —И спасибо, Ричард, за то, что вы солгали, что были со мной. Я не знаю, почему вы это сделали, но все равно спасибо. Я не знаю, как это назвать…
        —Это называется дымовая завеса.
        —Что?
        —Билла Абеля не назовешь дураком, но все же большим умом он не блещет. Поэтому маленькая диверсия пойдет ему на пользу, заставит повнимательней осмотреться по сторонам.
        —Но почему, Ричард? Почему он думает, что это сделала я?
        Она, к сожалению, и сама знала ответ на этот вопрос. Она была аутсайдером. Она собиралась оставить Дерека. Елена прямо сказала об этом, когда подбросила Биллу возможный мотив преступления.
        —Да, почему все сразу обвинили в происшедшем меня? — настаивала Стейси.
        Ричард устало отмахнулся от этого вопроса.
        —Лучше скажите, вы правда не притрагивались к ножам?
        —Ричард! Нет, конечно же, нет!
        —Остальные — Елена, Дерек, Джон — они все хотят верить, что это сделали вы, — подтвердил он. Стейси пристально посмотрела на Ричарда:
        —Но вы солгали ради меня!
        —Просто я понял, что у них на уме.
        —Но, если шериф узнает, что это ложь?
        —Он не сможет ничего доказать. Я был здесь, но никто не видел меня. Если я сказал, что был с вами, пока вы не вышли из комнаты, значит, так и было, — сказал он внезапно севшим голосом. — Помните это, хорошо?
        —То есть, это наше общее алиби, — сказала она неуверенно.
        Он кивнул:
        —Возможно.
        Почему он помогает ей, спросила она себя неожиданно. Что все это значит? Она вспомнила, как обрадовалась ему Мария при встрече, вспомнила, как он покупал ей ленты в Педрасе. Может быть, между ним и Марией когда-то что-нибудь да было? И он, а не Дерек, был любовником Марии?
        Она предположила самое ужасное. Но он, казалось, прочитал ее мысли и сказал:
        —Стейси, даже если вы не все сейчас понимаете, вы должны довериться мне.
        Она ничего не ответила. Только опять представила свою комнату — с мертвой Марией на своей постели, истекающей кровью.
        Как только полиция уехала, Ричард предложил, чтобы она на ночь перебралась в его комнату. А он переночует в какой-нибудь нежилой комнате.
        Таков был финал этого вечера. Никто: ни Дерек, ни Ричард, ни Стейси — не могли ночевать в комнате, где испустила свой последний вздох Мария.
        Он лгал, чтобы защитить ее, и надеялся, что такой же ложью она защитит его, подумала Стейси.
        —Стейси, — спросил он, стоя уже на пороге, — когда вы встретились с Дереком?
        —Я же говорила вам, в Мехико-сити, два месяца и три недели тому назад.
        —Это правда?
        —Да.
        —И вы вышли за него замуж? Практически сразу же, как только познакомились? Согласитесь, это довольно странно для девушки вашего типа. Если только у вас не было другой причины.
        —У меня были причины, вернее, всего одна причина. Тогда она была.
        —Какая? — спросил он резко.
        —Этой причиной, я думаю, была его и моя любовь.
        —Вы думали?
        Его серые глаза изучали ее, проникая, казалось, в глубину ее сознания. Он пытался убедиться в искренности ее ответов.
        Но она не собиралась отвечать ему. Вместо этого она прошептала:
        —Ричард, вы знаете, почему Дерек женился на мне?
        —Я тоже думаю об этом все время, Стейси.
        Она не поверила ему. Слишком уверенно он вел себя, словно знал ответы на большинство вопросов, которые крутились в ее голове. Она подумала, стоит ли рассказать Ричарду о тех странных маленьких городках, где они побывали с Дереком, о тех таинственных людях, с которыми они встречались, о тех долгих, тревожных ночах, когда Дерек оставлял ее одну, о ее долгих прогулках в одиночестве… И еще, может быть, стоило рассказать Ричарду о том, как они пересекали границу, как волновался тогда Дерек, всеми силами маскируя это волнение нежностью и чрезмерной внимательностью к ней. Быть может, причина, из-за которой Дерек женился, была связана со смертью Марии? Но все эти воспоминания так и остались невысказанными, она не решилась поделиться ими с Ричардом.
        —Мария была добрым ребенком, — произнес печально Ричард. — Ее жизнь не должна была так ужасно оборваться. — Он грустно взглянул на Стейси. — Пора ложиться спать, — со вздохом произнес он и вышел.
        Оставшись одна, она печально опустилась на кровать. Уставшие глаза слипались.
        Но в голове продолжал прокручиваться сегодняшний день, она пыталась восстановить в голове сцену, когда она объявила Дереку, что уходит от него. Прошло лишь несколько часов с тех пор, как она решила, что ее любовь умерла, а теперь ей кажется, что ее никогда и не было, и новой любви уже не будет. То, как она ошиблась, приняв чей-то четко рассчитанный план за любовь, то, что эта страшная ошибка привела ее в Дом Теней, дом обманов и страха, доставляло ей сейчас невыносимую боль.
        Комната Ричарда казалась необыкновенно холодной и пугающе пустой.
        Она разделась и легла в постель. Закрыла глаза, поплотнее закуталась в одеяло и попыталась заснуть, но сон не приходил, несмотря на страшную усталость.
        Кто-то убил Марию. Кто? Кто так ненавидел ее, что попытался свалить это преступление на нее? И почему?
        Как это было связано с решением Дерека жениться на ней?
        Может быть, Елена и Джон обманом вовлекли Дерека в этот чудовищный план? Из разрозненных кусочков и обрывков воспоминаний в голове Стейси сложилась картина, по которой получалось, что Елена и Джон тоже были участниками этого плана. Частички разговоров, настороженные взгляды, все говорило об этом. А Елена уж очень явно привлекала внимание Билла Абеля к Стейси.
        Как сможет она узнать правду? Как?
        Когда за окном забрезжил рассвет, она, наконец, заснула.
        Глава 7.
        За завтраком Стейси столкнулась лицом к лицу со всеми Александерами, и все события минувшей ночи всплыли у нее в памяти. Но самих Александеров, казалось, эти события не коснулись. Их лица оставались такими же безмятежными, как всегда. Любой посторонний наблюдатель решил бы, что ничего не произошло.
        Джон с аппетитом слизывал мармелад с кончиков усов и просил Команчи налить ему еще кофе.
        Ричард равнодушно дожевывал тост.
        Елена аккуратно смаковала апельсиновый сок.
        Дерек, казалось, больше всего на свете был поглощен тем, чтобы идеально очистить яйцо, сваренное специально для него вкрутую.
        Стейси показалось, что убийство Марии было ужасным сном, приснившимся ей одной. Она была изолирована от всех стеной страха, барьером своих воспоминаний.
        Убийство было совершено, но его никто не замечал. Смерть была в доме, но она никого не коснулась.
        Она вновь взглянула на Ричарда. Ничего нельзя было прочесть ни на его окаменевшем лице, ни в его серых глазах. Возможно, это была всего лишь маска, под которой скрывались его истинные чувства. Он любил Марию, был всегда добр к ней. Стейси подумала, что алиби, которое он придумал для них обоих, действительно действовало неплохо.
        Вдруг Джон сказал:
        —Стейси, дорогая, за несколько минут до вашего появления звонил Билл. Он едет сюда. Он хотел бы задать несколько вопросов.
        Она кивнула.
        —Он просил предупредить вас, чтобы вы никуда не уезжали, — невозмутимо басил Джон, будто речь шла о приезде гостей.
        —Но я и не могу никуда уехать. Ведь мы же до сих пор не знаем… не знаем, кто убил Марию.
        Елена посмотрела на Джона и спросила:
        —Ты обо всем позаботился?
        —Да, я все сделал.
        —Все? — переспросил Дерек.
        —Конечно.
        —Я тоже дал кое-какие распоряжения Генри и Команчи, — сказал Ричард.
        —Да, — проворковала Елена, скользнув по нему взглядом. — Я хотела просить тебя об этом. — Она повернулась к Стейси и небрежно проговорила: — Они собираются съездить в Педрас после завтрака. Билл сказал, что ему это необходимо.
        Стейси не знала, как на это реагировать, и просто опустила голову, углубившись в изучение своей тарелки.
        —Хорошо, — кивнула Елена. — Жизнь продолжается. Только я хотела бы, чтобы Билл поскорее предоставил нам возможность отдохнуть от этого напряжения.
        —Он сделает все, что в его силах, — подбодрил ее Джон. — Мы хорошо знаем Билла.
        Итак, это был не сон. Мария была убита. И Стейси была заложницей Каса де Сомбра. И не могла выбраться отсюда.
        Билл Абель с Джедом уже ждали их в гостиной. Билл наблюдал, как Александеры один за другим входили в комнату. Стейси позвали в гостиную последней. Она вошла и села на стул, предложенный ей Биллом.
        Ричард хотел остаться с ней, но Билл не разрешил.
        —Должен же кто-то защищать ее права, — сказал Ричард.
        —Ее права? — в голосе Билла прозвучал гнев. — Никто и не посягает на ее права. Я всего лишь собираюсь задать ей несколько вопросов. Я первый признаю, что у нее не меньше прав, чем у любого другого.
        Но даже после такой тирады Ричард не решился оставить ее с Биллом. Повернувшись к Стейси, он спросил:
        —Вы тоже не обеспокоены соблюдением ваших прав?
        —Я могу сказать только то, что было на самом деле, могу говорить правду. — Но она помнила о лжи, которую придумал Ричард, и сейчас это тяготило ее. Настолько, что ее щекам стало горячо. Она сжала свои маленькие кулачки и произнесла: — Шериф, я не убивала Марию.
        —Если вы — нет, то кто же? — его голос был тусклым, переходящим в шепот. — К тому же, если вы готовы говорить правду, отвечайте — вы ревновали мужа к Марии, не так ли? И не она ли была причиной, по которой вы хотели оставить Дерека? И не будете же вы отрицать, что у вас единственной был мотив для этого преступления? Только у вас, и ни у кого больше.
        Да, идея Елены пустила глубокие корни в представлении этого тугодума, решила Стейси. Но все же она решила бороться за себя, и сказала:
        —Есть еще одно объяснение. И я его знаю.
        Но Билл проигнорировал ее слова и начал задавать уже следующие вопросы:
        —Назовите ваше полное имя? Где вы родились? Когда?
        Она старательно ответила на все вопросы, медленно, тщательно, правдиво. Правдиво до тех пор, пока Билл не начал задавать вопросы, касающиеся того момента, когда она пошла в комнату Дерека. Тут ей пришлось трудно, и не потому, что она боялась, нет. Просто ей не хотелось выдавать Ричарда. К тому же ее не оставляла страшная мысль, что это Ричард зарезал Марию и использует ее, чтобы скрыться от правосудия. И нужно было еще хорошенько подумать о Дереке.
        Или это было уже неважно?
        Билл наблюдал за ней, задавая вопросы, которые накатывали лавиной. Вопросы, вопросы, еще вопросы… Старые и новые. Новые и старые.
        У Стейси разболелась голова.
        В глазах появилась резь.
        Неожиданно все прекратилось. Билл спросил:
        —Вы хотите сказать мне что-нибудь еще? Вы и Ричард были вместе. Вы оставили его и пошли к Дереку. Когда вы вернулись в свою комнату, то увидели мертвую Марию, так?
        —Да, так все и было.
        Билл взглянул на Джеда:
        —Позови их всех сюда.
        Когда остальные присоединились к ним, Билл объявил:
        —Все было так. Мария, по всей видимости, была убита незадолго до того, как Стейси обнаружила ее в своей комнате, в то время, когда она была в комнате у Дерека. До этого момента Ричард и Стейси были вместе. У Стейси не было возможности сходить за ножом. Верно?
        —Только если они действительно были вместе, — произнес задумчиво Дерек.
        —Ты мне не веришь? — спросил Ричард.
        —А почему я должен верить, — огрызнулся Дерек. — Я вообще уходил из дома. — Он посмотрел на Билла. — Ходил на прогулку в одиночестве. Я уже говорил вам об этом.
        Его голос был полон такой неприкрытой злости, что Елена поспешила вмешаться:
        —Ну, Билл, зачем столько вопросов? Разве мог кто-нибудь из нас сделать это?
        —Я только спрашиваю, не так ли? — шериф посмотрел на Стейси.
        —Вы уверены, что закричали, когда увидели ее?
        Глава 8.
        —Она закричала во второй раз, когда увидела ее, а в первый, когда обнаружила, что дверь открыта, я слышал это через окно, — подтвердил Ричард.
        —Ты не говорил об этом вчера ночью, — вмешался Дерек.
        —Билл не спрашивал меня об этом, — отрезал Ричард.
        Билл вздохнул:
        —Хорошо. Пожалуйста, никуда не уезжайте, пока я не вернусь. — Он посмотрел на Стейси. — А вернусь я довольно скоро.
        Она подождала, пока все уедут.
        Прошло несколько минут, прежде чем она смогла перевести дух, собраться с силами и отпустить внутри себя пружину, которую все время держала туго сжатой.
        Когда она пришла в себя и смогла более спокойно оценить свои чувства, она отправилась на поиски Дерека. Стейси нашла его в патио сидящим рядом с кирпичной кладкой, среди гвоздик.
        Она остановилась перед ним. Ее руки были спрятаны в карманы жакета, светлые волосы сияли на солнце.
        —Дерек, скажи, зачем ты на мне женился? Что ты хотел получить от этого?
        —Получить? — он усмехнулся. — Что за странные вопросы ты задаешь?
        —Ты никогда не любил меня, Дерек.
        —Мы поженились. Ты моя жена, — он усмехнулся, но взгляд его оставался печальным. — И мне не нравится, что ты навещаешь Ричарда в его спальне.
        —Я не была там, потому что… — начала она с жаром, но замолчала.
        —Не знаю, что и думать, — усмехнулся Дерек. — Я не подозрительный и не ревнивый, ведь ты знаешь.
        —Меня там не было, Дерек.
        —Билл Абель будет думать, что вы солгали по очень важной причине.
        Она вытащила руку из кармана и коснулась его плеча:
        —Дерек, скажи мне, чего ты хочешь? Зачем ты привез меня сюда? Это как-то связано со смертью Марии?
        —Я привез тебя сюда, потому что тогда это показалось мне довольно хорошей идеей. — После паузы он добавил: — Пока я был с тобой, я не беспокоился о своей шкуре. И не задавай мне больше глупых вопросов.
        —Тебя не было в твоей комнате, Дерек. Ты был с Марией?
        —Я уже говорил Биллу. Я отправился на прогулку.
        —Она любила тебя, да, Дерек? Вот почему она так ненавидела меня, все время надевала мою одежду, чтобы показать, что она не хуже. Ей хотелось быть мной, хотелось быть твоей женой.
        —У тебя какое-то вывихнутое воображение!
        Пыльца с розовых гвоздик упала на его брюки, и, стряхнув ее, он неожиданно резко поднялся и пошел прочь, не обернувшись и не сказав больше ни слова.
        Она вернулась в свою комнату и там в одиночестве снова перебрала в памяти все события.
        —Вывихнутое воображение? — переспросила она себя. Примерно так же он реагировал, когда она рассказала ему о детском плаче по ночам.
        А был еще скрип песка под колесами подъезжающей в темноте машины, которая останавливается в самом темном уголке сразу за воротами. Потом следовала короткая пауза, и снова раздавался шелест колес, а потом возникала уже долгая и очень тревожная тишина… Сколько раз в ночи она слышала эти звуки? Сколько еще самых разных звуков довелось ей услышать, кроме детского плача? А Дерек говорит, что у нее вывихнутое воображение.
        Команчи с каменным лицом позвала ее обедать.
        Подходя снаружи к гостиной, Стейси услышала возбужденные голоса и остановилась, прислушиваясь.
        —Это ты во всем виноват, Дерек! — раздавался крик Елены, ее всегда такой музыкальный голос вдруг стал грубым и визгливым. — Мы все продумали и сейчас могли бы уже путешествовать по Востоку, а не торчать здесь, если бы не твоя глупость.
        —Я ничем не могу помочь тебе, Елена. Все произошло так, как произошло. Я должен был что-то сделать, и я сделал.
        —Но разве ты не видишь, что сейчас…
        В этот момент кто-то дотронулся до ее плеча. Стейси вздрогнула, и, помимо ее воли, краска залила ее щеки. Она встретилась взглядом с холодными серыми глазами Ричарда. Он сказал:
        —Настало время войти, не так ли?

* * *
        Она ожидала, что полиция скоро вернется.
        Она ждала их после завтрака, прокручивая в голове предполагаемые ответы на их вопросы. В ее ответах должна была звучать искренность. А вопросы обязательно должны были появиться после того, как она расскажет Биллу Абелю все, что знала, надеясь, что это поможет ему найти настоящего убийцу Марии, позволит объяснить ее странную женитьбу с Дереком и все ее непонятные отношения с остальными членами этого загадочного семейства.
        Она должна объяснить, что женитьба Дерека на ней была всего лишь прикрытием чего-то, о чем она не знала. Может быть, он занимался торговлей наркотиками или еще чем-то в этом роде. Она должна описать свое двухмесячное путешествие со всеми его странностями, а затем объяснить все те изменения, которые произошли с Дереком, как только они вернулись в Каса де Сомбра. Она должна передать Биллу Абелю разговор между Еленой и Дереком, который случайно подслушала у открытого окна. Должна была высказать предположение, что Александеры не желали видеть ее в Каса де Сомбра, но и боялись, что она покинет его. Ведь она могла рассказать о ночных звуках, о крике ребенка и могла признаться, что Ричард солгал шерифу. Когда Билл узнает всю правду, он должен поверить, что она ничего, абсолютно ничего не знает о смерти Марии.
        Стейси ждала, волнуясь, что ее в любую минуту могут позвать в гостиную. Но было уже далеко за полдень, а шериф все не появлялся. Она вышла в патио. Ричард сидел на скамье у стены. Он увидел и позвал ее.
        Стейси подошла и села рядом, сообразив, что Ричарду следует знать о ее разговоре с мужем. Она глубоко вздохнула.
        —Сегодня утром, Ричард, я сказала Дереку, что я не была у тебя.
        Ричард бросил на нее уничтожающий взгляд:
        —Ты не хотела позволить ему подумать о тебе что-нибудь плохое?
        —Но ведь этого не было на самом деле, а я ненавижу лгать, — сказала она. — К тому же, я хочу как-то объяснить все, что здесь происходит. Я даже собираюсь все рассказать Биллу Абелю. Надеюсь, он разберется в этом лучше меня.
        —Ты хочешь рассказать?
        —Да, Ричард.
        —Тебе лучше бы запереть рот на замок, а ключ вышвырнуть подальше в пустыню, Стейси.
        —Лучше для меня или для твоей безопасности? — спросила она.
        —А ты как думаешь?
        —Я не знаю.
        —Вот это мудро, — произнес он твердым голосом. — Не знать, что лучше, но действовать так, словно тебе ничего не грозит. Вероятно, ты веришь в чистоту и непорочность человеческой природы, или у тебя полностью отсутствует инстинкт самосохранения. Впрочем, в тебе может говорить и отголосок стерильного воспитания… Неважно. А важно лишь вот что — не говори никому ни о чем. Ну и конечно, не нужно думать обо всем этом так много, — он посмотрел на нее, но на его лице ничего нельзя было прочитать. Он погладил ее по щеке. Его пальцы были теплыми и очень нежными. Она внезапно вспомнила, как он точно так же погладил по щеке Марию. Стейси отпрянула. Он встал и ушел, больше не добавив ни слова.
        Она решила, что, как ни жаль, он тоже оставил ее. Ветер раскачивал большое железное ведро, висевшее на веревке, перекинутой через стену. Оно с негромким клацаньем ударялось о кладку.
        Внезапно перед ней вырос Дерек и, наклонившись, сказал:
        —Ты в своих мыслях за много миль отсюда, не так ли, дорогая?
        Она ничего не ответила, только пристально посмотрела на него. Тогда он добавил:
        —Но ты здесь, в Каса де Сомбра, со мной.
        —Только до тех пор, пока полиция не узнает правду, — отрезала она.
        —Ты навсегда здесь, Стейси.
        —Не говори ерунды, Дерек. Этого никто не сможет вынести.
        —Не уверен, что ты это помнишь, но ты приходишься мне женой, — последнее слово он произнес так, словно выплюнул изо рта что-то очень невкусное.
        —Это можно изменить.
        —Бедняжка, ты не всегда понимаешь мужчин, верно?
        Взгляд темных глаз Дерека вдруг смягчился, и он ласково произнес:
        —Знаешь, я хочу попросить у тебя прощения за то, что был не очень внимателен к тебе все последнее время. Разом навалилось так много забот… Но теперь все прошло. Я сегодня же переберусь в твою комнату, и все будет как раньше, да?
        —Можешь не беспокоиться, Дерек, — ответила она холодно. — Уже ничего не будет как раньше. Я не собираюсь начинать все сначала. Ты для меня уже не имеешь значения.
        Лишь выпалив эту тираду, она поняла, насколько это было правдой. Она сама удивилась глубине своего равнодушия к нему. Ведь совсем недавно она мучилась вопросом, почему он разлюбил ее, мечтала вернуть его любовь, со сладкой дрожью вспоминала его прикосновения, его нежность… А теперь она едва сдерживалась, чтобы не ответить откровенной грубостью на его попытку охмурить ее как деревенскую дурочку.
        Возможно, дело было в том, что она научилась понимать ход его мыслей, и ей стало легче с ним. Это была просто новая комбинация, часть того кошмарного представления, которое разыгрывалось перед ней и, к сожалению, не без ее участия. Возможно даже, что новая роль образумившегося мужа была придумана Дереку кем-то другим из Александеров. Почему-то им необходимо было удержать Стейси в Каса де Сомбра, по крайней мере, сейчас. Хотя она не все могла объяснить, она знала многие их секреты, и они отдавали себе отчет в том, что не в ее интересах молчать о них. Следовательно, их игра заключалась в том, что она должна оставаться в Каса де Сомбра до тех пор, пока…
        Казалось, сильная, безжалостная, ледяная, как дыхание смерти, рука сжала ей сердце. Она взглянула мимо все еще улыбающегося Дерека на острые вершины гор.
        Дерек сказал просительно:
        —Если ты достаточно разумна, останься здесь хотя бы еще на некоторое время. К тому же, ты обещала шерифу. Будет нечестно, если после своего обещания ты вдруг исчезнешь…
        Все было и так ясно. Она не стала ему ничего отвечать.
        Раздался шум автомобиля. Ворота открылись. Стейси вглядывалась в промелькнувшие в машине силуэты. Она ожидала, что это будут Билл Абель и Джуд Линкольн. Но вместо этого в патио въехал старый автомобильчик. Когда он остановился, из него вышел Генри. Он вернулся к воротам и закрыл их. Команчи подождала, пока он вернется и присоединиться к ней. Затем их фигурки, согнувшиеся от тяжести постигшего их горя, направились в дом.
        —Похороны закончились, — тусклым голосом произнес Дерек.
        —Похороны? Марию уже похоронили?
        —Да, здесь, как на всем Юге, стараются хоронить как можно быстрее.
        —Но Дерек, разве никого из вашей семьи не было на похоронах Марии?
        Дерек равнодушно ответил:
        —У нас свои заботы. К тому же, я побоялся… — он не договорил начатую фразу.
        —Ты побоялся, что вас, Александеров, увяжут с этим преступлением. Как же, вы не можете позволить себе быть как все, вы же — столпы общества! Дерек, вот что я хочу сказать тебе и всем твоим родным, вы — бессердечны!
        —Лучше подумай о том, что ты собиралась рассказать Биллу Абелю, — ответил он раздраженно.
        —О да, ты хотел бы, чтобы он арестовал меня, не так ли? Тогда ты будешь в полной безопасности, избавишься от угрозы, которую я представляю, верно?
        —Ты умнее, чем я полагал, — он вздохнул с сожалением. — Елена и Джон оценили тебя более верно.
        —А ты этого не хотел видеть? — с вызовом спросила Стейси. — Да, я в самом деле ничего не понимала из того, что здесь происходит. Наверное потому, что я ни о чем не беспокоилась. Я просто верила тебе и собиралась здесь жить. Но вы с вашим бессердечием, с вашей холодностью… Вы все разрушили.
        Дерек сказал:
        —Все, что ты можешь сказать о нас, оставь при себе. И помалкивай обо всем, что знаешь. Если не будешь молчать, то очень скоро пожалеешь, что вообще оказалась здесь.
        И он ушел.
        Она подождала, пока он не скроется в своей комнате, думая о том, что за причина крылась в желании Дерека и остальных Александеров видеть ее арестованной? Еще она задавалась вопросом, почему он так откровенно говорил с ней сегодня? Или у него исчезли какие-либо причины скрывать свои чувства после того, как она призналась ему в равнодушии к нему? Но хотя бы из приличия, он мог не говорить, что, кроме расчета, его ничего не привязывало к ней. Или ему в самом деле надоела эта игра?
        Она не могла понять всего, что происходило в нем. Наконец, устав от этих мыслей, она стала собираться с духом, чтобы сделать еще одно важное дело. Она посидела, встала и направилась к крылу, где находились комнаты Генри и Команчи. Когда она вошла, Генри встал, тщательно прикрыл за ней дверь и застыл в ожидании.
        —Я сожалею о том, что произошло с Марией, — сказала она.
        Он кивнул.
        —Я не умею приносить соболезнования, как это принято, мне просто никогда не приходилось этого делать. Но я очень сожалею. Объясните это, пожалуйста, Команчи вместо меня. Мария — она не должна была, вот так, неожиданно и нелепо…
        Он снова кивнул. Тогда Стейси сжала за спиной кулачки и прошептала:
        —Генри, я не убивала Марию. Пожалуйста, пожалуйста, поверьте мне.
        По его всегда неподвижному лицу прошла зыбь, а затем он сказал очень спокойным голосом:
        —Мы знаем.
        —Да? Но тогда вы знаете, кто это сделал?
        Не меняя позы, он передвинулся к окну и устремил взгляд на вершины гор, которые сверкали на солнце.
        —А вот этого мы не знаем, — сказал он наконец.
        Дверь в комнату внезапно распахнулась. Вошла Команчи. Она быстро заговорила по-испански. Генри посмотрел на Стейси, а затем подошел к Команчи. Они о чем-то пошептались, поглядывая на Стейси пустыми черными глазами, а затем просто исчезли в глубине следующей комнаты, где находилась их квартира.
        Стейси ничего не оставалось делать, как вернуться к себе.
        Почему Мария была убита, спрашивала она себя. Кто мог это сделать? Как она могла доказать Биллу Абелю свою невиновность? Как ей удастся покинуть Каса де Сомбра, этот Дом Теней, которые окружают его снаружи, но которых еще больше внутри?
        Она ждала и надеялась, что шериф все-таки приедет. Но его не было.
        Семья вновь собралась за обедом, как всегда молчаливая, отрешенная. Но теперь эта отрешенность коснулась и самих Александеров, они каким-то образом сумели отгородиться друг от друга. Это было так тяжело, что Стейси вздохнула с облегчением, когда Дерек произнес как обычно:
        —Ты можешь идти в свою комнату, если закончила.
        Вечер никак не кончался. Она опять была одна, наедине со своими мыслями. Наконец, она уснула.
        Глава 9.
        Она дремала. Сквозь дрему она услышала удары церковного колокола. Печальный, долгий, тающий звук неожиданно изменился и стал очень пронзительным и неприятным, будоража, казалось, самый утренний воздух. Она окончательно проснулась и села в постели.
        Серый рассвет проник в комнату. Она зияла пустотой и одиночеством. Ничего, кроме серого сумрака.
        Она выбралась из постели и накинула халат.
        Холодный порыв ветра ударил ей в лицо, когда она открыла дверь. Она вышла в патио. Оно было пустынным, ничто не нарушало тишину утра, кроме шелеста цветастых мальв, да скрипа веревки, трущейся о кирпичную стену.
        Вдруг она увидела, что на веревке что-то висит, что-то большое, тяжелое, раскачивающееся с нею в такт.
        Она наблюдала, оцепенев, за этим методичным движением.
        Наконец, она решилась. На негнущихся ногах она приблизилась к стене и поняла, что снова вернулась в ночной кошмар.
        Перед ней был Дерек, он ждал ее. Он ждал, и его темноволосая голова была выгнута под неестественным углом к плечу. А ноги в нескольких дюймах висели над землей. Он ждал, повешенный на старой веревке. Распухшее лицо, перекрученная шея, глаза, вылезшие из орбит…
        Она закричала, и кричала, не переставая, пока сумрак патио не прорвал яркий свет. Молчание было нарушено.
        Позади нее раздались торопливые шаги. И она бросилась по направлению к ним.
        Ричард выкрикнул, казалось, из самого сердца:
        —Стейси… Стейси…
        И распахнул руки ей навстречу. Спасаясь от того, что было сзади, она кинулась к нему.

* * *
        Первая — Мария. Затем — Дерек. Это было все, о чем Стейси могла думать.
        Елена, наконец, перестала плакать. С бледным, опухшим лицом она стояла позади Джона, держа его за руку.
        Ричард сидел на полу перед камином. Он странно, как цветок за солнцем, следил за огнем, и на его сером виске билась нежная, тонкая жилка.
        Билл Абель сидел, откинувшись на спинку стула, положив нога на ногу. Его голубые глаза были устремлены на серебряную кофейную чашку:
        —Произошло нечто такое, чего я даже не мог предположить.
        Ричард очнулся от своей задумчивости, поднялся и налил чашку кофе себе, а затем Джеду Линкольну и шерифу. Билл поблагодарил его кивком и вздохнул.
        —Такое тихое утро…
        —Для оставшихся в живых, — сказал Джон с печальной усмешкой.
        —Да, — согласился Билл, взглянув на Стейси.
        Она сидела в оцепенении.
        —Я должен рассказать вам, чем располагает следствие, — Билл поднялся. — Дерека ударили по голове. У него остался след. По всей видимости, кирпичом, одним из тех, что лежат у ворот. — Билл выпил крошечную сервизную чашечку кофе одним глотком. — Это произошло правее ворот, у самой стены. Затем ему вокруг шеи затянули веревку, и… А старое ведро, болтавшееся на ней раньше, отвязали и выбросили.
        Его слова повисли в воздухе. Елена задохнулась от боли.
        Стейси прошептала:
        —Ведро висело там очень надежно и стучало о стену. Мне кажется, я слышала его скрип всю ночь.
        —А больше вы ничего не слышали? — быстро спросил Билл. — Может быть, вы слышали, как он выкрикнул что-то или сказал, или еще что-нибудь? Особенно если стоять близко, совсем близко, у стены, с правой стороны от ворот?
        —Нет! — в отчаянии закричала Стейси.
        Елена вдруг заговорила, и ее голос зазвучал очень жестко:
        —Если все было сделано так, как вы предполагаете, то это могла сделать и женщина.
        Бой был начат. Елена больше не могла скрывать свою враждебность к ней.
        —Нет! Я не делала этого! Я никого не убивала! Почему вы мне не верите? — снова закричала Стейси.
        Елена обернулась к ней, у нее в глазах пылала ненависть:
        —Стейси, вы же нам говорили, что собираетесь оставить Дерека. Он возражал, не так ли? Александеры никогда и никому не позволяют себя бросать. И Дерек не позволил бы вам этого.
        Билл невозмутимо спросил:
        —Так вы собирались оставить Дерека?
        Это был тот момент, когда она могла рассказать ему всю правду обо всем, что случилось. Она глубоко вздохнула и приготовилась начать. Но Ричард, как сверхчувствительная мембрана, почувствовал это и не позволил ей, он повернулся к Елене:
        —Дорогая, боюсь, ты сейчас не владеешь собой и можешь наговорить много лишнего.
        —Пожалуй, он прав. Ты должна отдохнуть, Елена, — поддержал его Джон, покусывая усы.
        Но все Александеры, как один, все еще не сводили глаз со Стейси. И вдруг она обнаружила, что не может сказать ни слова, пока все так пристально на нее смотрят. Ее парализовал страх.
        Билл потряс головой:
        —Никогда не сталкивался ни с чем подобным на моей территории.
        —Да, боюсь, такая ситуация вам не по плечу, — сказал Ричард. — Вызывайте полицию штата.
        Билл поднялся:
        —Наша газетенка поднимет вой, если я это сделаю. Им это не понравится, ведь прошло всего несколько часов, а я уже должен бежать за помощью. А с другой стороны, что тут еще можно поделать? Вопросы, вопросы… Я задаю множество вопросов, но не получаю ответов, — пробурчал он.
        Елена неожиданно пришла в себя после приступа отчаяния и попробовала все с начала.
        —Мы слишком мало знаем о Стейси, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал мягко. — Возможно… Вы меня простите, Стейси, но возможно, все дело именно в вас. Может, она сама не отдает себе отчет, что…
        Все глаза были обращены на Стейси. Не выдержав тяжести этих взглядов, она отвернулась.
        —Неплохая мысль, — хмыкнул Билл. — Но у вас нет доказательств. А мне необходимы доказательства.
        Джон с улыбкой повернулся к Стейси:
        —Только вы ни о чем не беспокойтесь, дорогая, мы, как было все это время, одна семья. И мы отстоим вас, чтобы вы там не натворили.
        —Ну что же, — Билл посмотрел на Джеда Линкольна и встал. — Пошли. У нас еще много дел в городе.
        —А как насчет дел здесь, в этом доме? — спросил Джон.
        —Все равно нужно дождаться результатов вскрытия, — ответил Билл. — А потом, — он взглянул на Ричарда, — потом этим займется полиция штата.
        Стейси вскочила на ноги.
        —Возьмите меня с собой, пожалуйста, — взмолилась она, схватив Билла Абеля за рукав куртки и не сводя с него умоляющего взгляда.
        —Что? — Билл остолбенел. — Вы хотите сделать признание?
        —Мне не в чем признаваться, — твердо ответила Стейси и отпрянула от шерифа.
        —Успокойся, — сказал Ричард, вставая у нее за спиной.
        —Я не могу оставаться здесь, — сказала она Биллу. — Если вам хочется, арестуйте меня. Держите в тюрьме, пока не узнаете правду, но увезите.
        Джон закудахтал:
        —Но почему, Стейси? Ведь я сказал, мы — одна семья. Елена просто погорячилась… Вы должны понять, она не в себе после всех этих событий. Если вы невиновны, то зачем отправляться в тюрьму?
        —Я боюсь, боюсь оставаться здесь! — прокричала она.
        Елена выпрямилась и произнесла:
        —Уж вам-то нечего и некого бояться здесь.
        Билл властно спросил:
        —О чем это вы?
        Елена истерически захохотала:
        —Ну, вы же все видите, Билл. Преступникам не имеет смысла бояться, потому что вся угроза исходит от них.
        —Что-то еще должно случиться, — бормотала, как во сне, Стейси. — Я знаю это, чувствую…
        Шериф вздохнул.
        —Я не могу арестовать вас без серьезных улик, миссис Александер. Понимаете? Вот если вы собираетесь сознаться, тогда все выглядит законно. А без признания… — Он пожал плечами.
        Ей хотелось выкрикнуть: — пусть считается, что она сделала это, что она убила Марию и Дерека, — только пусть заберет ее отсюда. Хотелось сказать что-нибудь еще, все что угодно, лишь бы ей позволили убраться из Каса де Сомбра… Но она не сделала ничего. Она знала, если произнесет эти слова, то никто и никогда уже ни в чем не поверит ей, какие бы доказательства она ни предъявляла в свое оправдание.
        —Ну? — спросил Билл. Оказывается, он ждал.
        Стейси покачала головой.
        —Ладно, пусть будет так. Мы вернемся, — сказал ей Билл. — И тогда разберемся во всем.
        Она чувствовала, он почти уверен в ее виновности. Помимо тона, каким эти слова были сказаны, она поняла это по взгляду, который он бросил на нее, уходя с Джедом Линкольном.
        Когда полицейские ушли, Елена печально опустилась на софу.
        —Я не могу в это поверить, — прошептала она. — Дерека нет, его убили…
        —У нас много дел, — сказал ей Джон, пытаясь отвлечь ее от нового всплеска отчаяния.
        —Да, да, я сейчас возьму себя в руки. Я знаю, все надо сделать быстро. — Она повернула голову и изучающе взглянула на Стейси. — Простите меня. Надеюсь, вы забудете мои слова. Я потеряла голову, потому что… Дерека нет больше с нами.
        —Вот, видите, Стейси, все так, как я вам говорил. — Джон помолчал и продолжил: — Мы одна семья. Вам нечего бояться нас, вы должны это понимать.
        Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
        —Это правда, — повторил он.
        Елена прошептала:
        —Я не хотела обидеть вас, Стейси. Только… мы всегда так тихо жили. А с тех пор, как здесь появились вы…
        Стейси пристально посмотрела на Елену, на Джона.
        Елена первая пыталась обвинить ее в убийстве Марии, а затем в убийстве Дерека. А сейчас они вдруг пытаются помириться и высказывают ей свое расположение.
        Они все-таки хотели, чтобы она осталась в Каса де Сомбра. Они не могли позволить, чтобы она уехала, по крайней мере, сейчас. А быть может, и никогда в будущем.
        Она встала.
        —Куда вы собрались? — быстро спросила Елена.
        —В свою комнату, — ответила Стейси.
        Когда она вышла, за ней поднялся Ричард.
        —Вы все еще собираетесь сунуть голову в пасть льва? — спросил он.
        —Я не понимаю, что это значит.
        Он взял ее за руку:
        —Стейси, вы должны понять, вы находитесь в очень серьезной опасности.
        —Да, я знаю, — прошептала она.
        —Знаете? Тогда зачем вы просили Билла Абеля, чтобы он забрал вас? Он же сразу обвинит вас во всем, неужели это не понятно?
        —Просто я очень боюсь, — она улыбнулась ему вымученной улыбкой. — И из двух опасностей, которые представляют шериф и моя так называемая семья, я выбираю Билла.
        —Возможно, это не самое правильное решение.
        —Я ничего не могу придумать, чтобы защититься.
        Он отпустил ее руку:
        —Я думаю, вы знаете больше, просто делаете вид, играете роль…
        —Что это значит, Ричард?
        Он не ответил на ее вопрос, только спросил:
        —Так почему вы не рассказали Биллу все, как собирались?
        —Все?
        —Ну, хотя бы о вашем фальшивом алиби, которое я придумал? — спросил Ричард мягко.
        —Не знаю. Возможно, я не могла думать.
        Его голос стал неожиданно нежным:
        —Стейси, будем друзьями, будем помогать друг другу, а?
        —Я совершенно одна.
        —Но вы можете подружиться со всеми.
        —Если только через пару дней еще останется с кем, — сказала она печально. — Когда я выходила замуж, я так рассчитывала, что сумею подружиться со всеми, была в этом просто уверена. А потом…
        Она не могла продолжать, не могла не только говорить, но даже думать о своих прежних мечтах о счастливой жизни в этом огромном и величественном доме, в Каса де Сомбра.
        —Вы не рассказывали Биллу о ночи, когда умерла Мария, и я прошу вас вообще не делать этого. По крайней мере, сейчас. Это самое лучшее, что я могу предложить вам, Стейси.
        Она не отвечала ему. Они стояли у двери ее комнаты. Наступила пауза.
        —Знаете, я хотел бы, чтобы вы никогда не приезжала сюда, Стейси, — сказал он тихо.
        —Я тоже, — прошептала она.
        Затем вошла в комнату и плотно-плотно закрыла дверь.
        Глава 10.
        День тянулся бесконечно долго.
        Стейси была одна в своей комнате, смотрела на пустые стены, задавала себе все те же неразрешимые вопросы.
        В чем заключался план, в котором участвовали все Александеры, включая Дерека? В чем Елена и Джон обвиняли Дерека? Что именно хотел замаскировать Дерек, женившись на ней? Когда Дерек был самим собой, когда был с ней или когда вернулся в Каса де Сомбра?
        Могла ли что-нибудь знать Мария? Могли ли Дерек, Елена, Джон и даже Ричард заставить ее молчать о тех тайнах, о которых она поневоле узнала здесь? Почему Дерек стал следующей жертвой?
        Мысли Стейси были прерваны появлением Елены. Высокая, темноволосая, подтянутая, она вошла вместе с Команчи, которая несла поднос.
        Команчи бросила на нее ничего не выражающий взгляд черных глаз, повернулась и вышла. Елена села на краешек кровати и разгладила складку на черных брюках:
        —Похороны будут завтра. В десять часов, Стейси.
        Стейси кивнула.
        —У тебя есть черное?
        —Да, юбка и блузка.
        —Хорошо. — А затем: — Не знаю, чувствуешь ли ты хоть какую-нибудь печаль, но он был…
        —Я все чувствую, Елена, — сказала Стейси мягко. — У меня есть воспоминания, которые… — Дальше она не смогла говорить.
        —Да, я понимаю. И потому должна тебе сказать, — Елена опять помолчала некоторое время. — Мы — одна семья. Я думаю и говорю, как Джон. Я рада, что ты остаешься с нами.
        —Конечно, я пойду с вами на похороны Дерека. У меня нет причины не делать этого.
        —Это хорошо, — сказала Елена и пошла к двери. — Прости меня.
        С этими словами она ушла, оставив за собой лишь слабое эхо шагов.
        Стейси подумала, что у Елены была только одна причина вести себя с ней так дружески. Елена хотела узнать, что знает или что думает Стейси о тайнах Каса де Сомбра, о Дереке, об Александерах.
        Дерек женился на ней по непонятной корыстной причине и по этой же причине привез ее домой. Возможно, он занимался контрабандой. Но у нее не было доказательств. Все, чем она располагала — домыслы, только слабые догадки, основанные на странностях их путешествия, на тех изменениях, которые произошли с ним дома, на звуках в ночи, которые не давали ей спать.
        Почему Елена, Джон и даже Ричард были так удивлены, увидев ее? Ведь у них тогда не было причин подозревать ее в нечестности. Она старалась об этом больше не думать, но мысли носились по замкнутому кругу, вокруг одних и тех же вопросов, которые мучили ее. Почему убита Мария? Почему убит Дерек? Чьим планам они помешали? Стейси не удивилась бы, узнав, что в Каса де Сомбра кто-то сошел с ума и стал убивать по непостижимой для нормального человека причине. Елена предполагает, что все убийства совершила Стейси, но она была невиновна. Может, кто-то в самом деле болен и испытывает муки, которые и заставляют его убивать?
        Может, это Джон? Или Елена? Может быть, убийцей был Ричард? Последнюю идею она нашла довольно сложной, но вполне допустимой.
        Она подумала о Генри и Команчи, но тут же отвергла эту догадку. Никто из них не стал бы убивать Марию. Значит, они не могли убить и Дерека. Тогда кто?
        В который раз она принялась прокручивать в сознании все, что случилось, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение случившемуся.
        Стены комнаты давили на нее. Тишина казалась невыносимой. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь, услышать голос, услышать простые слова, развеивающие ее мрачные мысли.
        Она открыла дверь. Патио было пустым. Она увидела свет в окне Ричарда.
        Не задумываясь, она пошла на свет. Он сразу открыл дверь, едва она постучала.
        —Стейси? Опять что-нибудь случилось? — в его голосе звучала тревога.
        Она вошла.
        —Нет, кажется, ничего. Я только хотела задать вам пару вопросов.
        Комната показалась ей теплой, уютной. На столе довольно деловито стояла раскрытая пишущая машинка.
        —Вы работали? Я не слышала стука.
        Ричард кивнул. Он казался еще выше, чем всегда. Рубашка стала ему явно великовата, должно быть, он сильно похудел за последние несколько дней.
        —Ну? Что вы собирались мне сказать, Стейси?
        Она подошла к стулу.
        —Садитесь, — сказал он очень мягко.
        Импульс, пригнавший ее сюда, погас, и она уже не могла объяснить, зачем пришла к нему. Но беспокойство не оставляло ее. Хотя она ничего не могла ему сказать, ей очень не хотелось возвращаться в свою комнату.
        Он подождал немного.
        —Стейси, что вы хотели сказать?
        Она подняла на него глаза и, собравшись с духом, спросила:
        —Ричард, между вами и Марией было что-нибудь?
        Улыбка засветилась в его глазах.
        —Это и есть ваша проблема, ради которой вы пришли ко мне?
        —Должно быть, да, — прошептала она. — Ну так как?
        —Нет. Я могу твердо и решительно ответить, что ничего не было в том духе, в каком вы, кажется, думаете. А сейчас, Стейси, послушайте меня. Вероятно, вы не понимаете отношений в семье, в которую попали. Мы все росли вместе: Дерек, Елена, Джон, Мария и я. У нас, конечно, была разница в возрасте. Но мы все жили одной жизнью, всегда бок о бок, всегда изолированные от других детей, как и принято в семьях нашего круга. Для всех других мы были совершенно закрыты. В своей семье я был аутсайдером. Не спрашивайте, почему. У меня есть гипотезы, но наверняка я этого не знаю. Дерек, Елена и Джон были настоящими Александерами, а я — изгоем. Поэтому я и убрался отсюда при первой же возможности. А потом, когда Мария… — он нахмурился. — В общем, я виноват перед Марией. Знал, что она не найдет здесь счастья, но не сумел ей этого объяснить. Почему-то она не поверила мне, не захотела уезжать отсюда, а может быть, и не смогла.
        —Я понимаю, — сказала Стейси. — Но, если ты вырвался отсюда, зачем вернулся обратно? И почему через два дня после моего с Дереком приезда?
        —Хотел посмотреть, что тут происходит.
        Она пристально посмотрела на него огромными голубыми глазами.
        —А как ты узнал, что здесь что-то происходит?
        —У меня свой источник информации. Не забывай, я ведь журналист.
        На стуле образовался тонкий слой розоватой пыли. Стейси смахнула ее, посмотрела на свои пальцы.
        —Кирпич, — сказала она.
        Она подняла на Ричарда глаза:
        —Ты мог бы мне помочь?
        —В чем?
        —В гостиной есть телефон, — Стейси глубоко вздохнула. — Ричард, позвони Биллу Абелю и попроси его приехать сюда. Я хочу поговорить с ним.
        —Я не сделаю этого, Стейси. Не сделаю ради твоей безопасности.
        Она почувствовала, как волна безнадежности вновь захлестывает ее. Ей не удастся спастись, не удастся вырваться из этого кошмара. Она с усилием поднялась со стула.
        —Разве мы стали на “ты”.
        Он криво улыбнулся:
        —Мне кажется, ты первая подала пример, — увидев отчаяние, в котором утонули ее глаза, он посерьезнел. — Стейси, я еще раз прошу тебя не говорить правду никому. Слышишь, никому?
        —Я помню, — произнесла она, глядя в сторону. — Я все помню.
        Подойдя к двери, она посмотрела на свой стул. Тонкий, прозрачный слой розоватой кирпичной пыли лежал на зеленой обивке.
        В этом доме везде и на всем лежал слой розовой пыли. Она покрывала предметы, словно должна была скрыть все следы.

* * *
        Фигура была маленькой, одетой во что-то черное, и, когда она повернула голову, мгновенно исчезла.
        Стейси оцепенела от страха.
        Прошло несколько мгновений, прежде чем она краешком глаза вновь увидела эту загадочную персону. И лишь тогда она поняла, что это ее отражение. Переведя дыхание, она повернулась к зеркалу лицом. Белое лицо, глаза, ставшие огромными, песочные пряди волос, спутанных в беспорядке. Черная юбка, черная блузка — ее траурный наряд.
        Траур по Дереку, которого она по-настоящему так и не узнала. По Дереку, которого она когда-то так любила.
        Стейси отвернулась от зеркала. Она должна забыть Дерека, забыть все, что случилось.
        Похороны были очень короткими. Джон, Елена и Ричард окружали ее тесным кольцом во время печальной церемонии, казалось, что они стараются не дать ей бежать. Как ей хотелось хотя бы попытаться! Но пока шериф Билл Абель не скажет ей, что она свободна, она должна оставаться в Каса де Сомбра.
        Позднее, когда траурная церемония закончилась, она опять прошла процедуру дознания вместе с семьей. Процедура была достаточно милосердной, так же, как и похороны. Ей показалось, что она и остальные просто отвечали на вопросы, которые задавал коронер твердым голосом и так же твердо и вежливо выслушивал их ответы. Но прежде, чем уйти, он объявил:
        —Как я понял, Мария Сантистебан была заколота ножом неизвестным лицом, не так ли? Также по неизвестным причинам кем-то был убит Дерек Александер? — Он взглянул на Билла Абеля. Тот утвердительно кивнул, бросив взгляд на Стейси. Окруженная Александерами, дрожащая, она села в машину и вернулась обратно в Каса де Сомбра.
        Сейчас, когда день был позади, а ночная тишина таила угрозу, она заперлась в своей комнате, думая о том, как долго ей еще предстоит находиться в этом убежище.
        Вдруг, в полной тишине ей что-то почудилось. Снаружи раздался какой-то звук, он шел как бы издалека. Прислушиваясь, она затаила дыхание. Звук повторился снова.
        Она подумала, что это может быть шуршанье шин о песок возле ворот, но в неподвижном, ночном воздухе четко раздалось клацанье металлической задвижки. С того самого дня, когда была убита Мария, машины больше не подъезжали по ночам. И ворота не открывались.
        А сейчас можно было подумать, что ночной посетитель появился снова. Стейси бросилась к окну, но изнутри ничего нельзя было разглядеть, кроме теней, бесшумно перекатывающихся по клумбам с мальвами.
        Она на цыпочках подошла к двери и открыла ее. Тишина нерушимо царила в патио огромного дома, в самом доме, во всей долине, окружающей дом.
        Стейси пошла к воротам. Она была уже недалеко от них, у самой кирпичной стены, когда снова услышала этот звук. Но на этот раз он раздался сзади. Он был не громче шороха, но он заставил ее замереть в неподвижности.
        Прежде, чем она успела обернуться и перевести дыхание, что-то мягкое, душное, неумолимое упало ей на лицо, толкнуло ее, опрокинуло на спину, не давая ни двигаться, ни дышать. Она попыталась бороться, но ее руки повисли в пустоте. Несколькими мгновениями позже она почувствовала, как перед ее глазами поплыл красный туман, и острая боль перерезала горло. Она стала проваливаться все глубже и глубже в темноту.

* * *
        Когда она пришла в сознание, первое, что она почувствовала, была боль. Страшная боль в горле. Красный туман по-прежнему плыл перед глазами, так что она не могла видеть ничего другого. Но она уже могла различать голоса. Они звучали как бы издалека, но постепенно приближались к ней.
        Она попробовала собраться с силами и, наконец, сумела приоткрыть глаза.
        Над ней склонился Ричард. Губы его были белыми, а лицо посерело так, что казалось высеченным из камня. Он очень мало походил на прежнего Ричарда, с которым она отправилась в ту веселую поездку в Педрас — единственное радостное воспоминание за все эти недели.
        За его плечами она увидела синее небо, бледнеющие звезды и темные вершины гор, замыкавшие долину в кольцо.
        —Лучше? — спросил он мягко, осторожно поддерживая ей голову.
        Она прошептала:
        —Да, думаю, что да, — ее голос прозвучал хрипло, как заржавленный. Она почти ощутила, как эти слова, словно твердые рыбные кости, вываливаются из ее горла, но, в отличие от костей, облегчения это не доставляло. К тому же ее спина, плечи, поясница — все нестерпимо болело.
        Тогда она услышала голос Елены:
        —Стейси, что случилось? Что вы тут делали?
        —Не сейчас, — остановил ее Ричард.
        Он обнял Стейси за плечи и приподнял, пытаясь усадить на твердых камнях дорожки. Она почувствовала силу и тепло, исходящие от его рук, и снова, как прежде, почувствовала себя в безопасности. Затем увидела оторванную с одного конца веревку, брошенную на землю в нескольких шагах, и ей стало страшно.
        На другом конце веревки была петля. Еще неподалеку валялась подушка, Стейси узнала ее, это была подушка из гостиной. Теперь она лежала, придавив стебли цветастых мальв.
        Стейси вдруг ясно поняла, что должно было случиться. Звук открывающихся ворот должен был привлечь внимание и заманить ее сюда. Кто-то наблюдал за ней, когда она открыла дверь своей комнаты и пошла через патио. Здесь, вдали от дома, ей закрыли лицо подушкой и принялись душить, пока у нее перед глазами не поплыл красный туман. А затем, когда она потеряла сознание, подтащили к стене, накинули петлю на шею. Когда-то здесь строители забыли ведро. Потом…
        На мгновение она отказалась думать об этом. Но это нужно было додумать до конца, и она сказала себе: ее должны были найти, как Дерека, безвольно раскачивающуюся на веревке.
        Она содрогнулась. Ее огромные голубые глаза медленно скользнули по лицам людей, окружавших ее. Елена, с осунувшимся лицом, одетая в белую пижаму, Джон, теребящий свои усы, в расстегнутом на груди халате, Ричард — без рубашки, в черных брюках. За Александерами стояли Генри и Команчи, с каменными лицами наблюдавшие за происходившим, одетые так же, как всегда.
        Стейси попыталась вспомнить, что она чувствовала, когда с кем-то боролась, попыталась вспомнить руки, державшие ее, вспомнить, что она чувствовала, прежде чем погрузилась в темноту. Мертвая хватка, не дававшая ей шевельнуться, духота подушки, перекрывшей воздух… Беспомощность в страшной борьбе.
        —Осторожно, — сказал Ричард. Он начал ее медленно и плавно поднимать на руки. — Джон, позвони доктору в Педрас.
        Стейси прошептала:
        —Не нужно. Мне не нужен доктор. — А когда он поднял ее и легко понес прочь от этого места, она попросила: — Подожди, Ричард. Я хочу посмотреть.
        —Посмотреть что? — спросила Елена. — Что ты хочешь увидеть, Стейси?
        —Ворота. Где я была.
        Но Ричард, не остановившись и даже не ответив ей, отнес ее в комнату.
        А потом, когда он положил ее на кровать и, прикрыв голубым одеялом, держал ее за руку, она снова ощутила волну безопасности, исходившую от него, и с наслаждением прислушивалась к биению его сердца. Внезапно она вспомнила лицо Дерека, висевшего в петле у стены.
        Дерек умер после того, как она рассказала ему о том, что Ричард солгал Биллу Абелю. Дерек умер после того, как она рассказала Ричарду, что Дерек знает о его лжи и что она собирается рассказать обо всем Биллу Абелю. А сейчас она подверглась нападению. Может быть, это все-таки Ричард? Под маской доброжелательности скрывается враг? Это он убил Марию, а затем своего брата?
        Ричард изучающе посмотрел на нее. Она, не выдержав его взгляда, отвернулась. Он спросил:
        —Так что же ты там все-таки делала, Стейси?
        —Кто-то подкрался сзади и прижал подушку к лицу. И когда я теряла сознание, мне казалось, что меня тащили к стене, чтобы…
        —Стейси, — сказала Елена, — не нужно ничего выдумывать, это не для нас.
        —Но все случилось так, как я рассказала, — прошептала Стейси. — Посмотрите сюда. На мне пыль. Посмотрите на одежду. Вы видите? — опять ощущая свою беспомощность, настаивала Стейси.
        Ей никто не ответил.
        —Мария первая, затем Дерек, а следующая я, — бормотала Стейси, — неужели вы не понимаете?
        Елена бросила на нее тревожный взгляд и произнесла:
        —Ты не в себе, Стейси. Мы все понимаем, поверь нам. Но этих преступлений слишком много даже для нас, не говоря уже об этом дураке Билле Абеле.
        Вот ведь как странно, подумала Стейси, на ее слова первой всегда реагирует Елена. Но она ничего не произнесла вслух.
        Джон кивнул. Как ни странно, но этот всегда улыбающийся человек на этот раз не улыбался. Заметив взгляд Стейси, он произнес своим басом:
        —Если бы на тебя напали, как ты утверждаешь, мы бы услышали. Тем более, была борьба, какой-то шум. А я ничего не слышал, Елена тоже… По крайней мере до тех пор, пока нас не позвал Ричард.
        —Это ты нашел меня? — спросила она Ричарда.
        Он кивнул.
        —Как?
        —Услышал шум, не мог понять, что это, и вышел посмотреть. А потом нашел тебя, с петлей на шее, без сознания…
        —Ты снял меня с веревки?
        —Нет, она была не очень прочной, я просто дернул посильнее, и она оборвалась.
        Она спрашивала себя, если он хотел убить ее, то почему решил спасти? Или это было лишь предупреждением?
        —Тогда, боюсь, придется все-таки рассказать обо всем Биллу Абелю, — пробормотала Елена. — Хотя это и не улучшит твоего положения, Стейси, не так ли? Я уверена, ты понимаешь, что это необходимо. Даже если это осложнит и нашу ситуацию, мы должны пойти на это.
        —Вот с чего опять приходится начинать день, — сказал Джон.
        Внезапно Стейси стала понимать смысл их слов. Они давали ей понять, что если бы ее нашли мертвой, все подумали, что она совершила самоубийство. Она вздохнула.
        —Я не пыталась убить себя, — сказала она.
        Ей никто не ответил.
        Они отказывались ей верить, просто не хотели этого. Тем более, что ее самоубийство означало бы признание вины. И даже попытка самоубийства теперь была признанием вины. Петля неизвестной опасности все сильнее сжималась вокруг нее. Стейси повернулась к стене, говорить больше было не о чем. Все вышли из комнаты, тихо прикрыв дверь.
        Глава 11.
        Билл Абель осмотрел следы на ее шее, ссадины, исследовал юбку и блузку, которые были на ней той ночью. Он терпеливо выслушал ее, пока она описывала случившееся.
        Она надеялась, что сможет прекратить этот страх, висящий над ней, разорвать пелену обмана. Но шериф, посмотрев на нее узкими голубыми глазами, произнес:
        —Слишком много всего, чтобы это могло быть правдой.
        И Стейси поняла, что шериф думает так же, как и остальные. Прежде, чем они с Ричардом пришли к ней, шериф уже был убежден, что здесь состоялась неудачная попытка самоубийства. И все-таки она сделала еще одну попытку:
        —Попробуйте найти следы на земле, которые остались, когда меня тащили на веревке. Они там должны быть.
        —Их нет, миссис Александер.
        —Значит нужно искать следы того, как их затаптывали или заметали, — сказала она слабым голосом.
        Он посмотрел на нее, затем произнес:
        —Кто же хотел убить вас, миссис Александер? И зачем?
        Любой из Александеров, любой из двух индейцев, быстро промелькнуло у нее в сознании. Но у нее не было, как всегда, доказательств. И она не могла объяснить мотивы… Она тяжело вздохнула. Она должна рассказать Биллу Абелю все. Сейчас, сейчас…
        Но Ричард сказал:
        —Не беспокойте ее пока, Билл. Ей больше нечего вам рассказать.
        Она скользнула взглядом по Ричарду. Его холодные серые глаза пристально смотрели на нее, предостерегая. Он не хотел, чтобы она рассказывала Биллу Абелю о его лжи. Наверное, это алиби было очень важно для Ричарда. Мог ли Ричард быть тенью, мелькнувшей перед ней в ту ночь?
        Билл сказал:
        —Вы знаете так же хорошо, как и я, что никто не мог надеть вам на шею веревку. Зачем вам нужна эта ложь? Может быть, вы обо всем расскажете, и мы, наконец, покончим с этим.
        Ричард прервал его снова:
        —Хватит, Билл!
        Тот вздохнул и поднялся.
        —Ну тогда хоть скажите, почему вы хотели повеситься?
        Она увидела, что все бесполезно, и отвернулась от него к стене.
        —Я вернусь, — сказал он ей. — Мы еще с вами поговорим.
        Он по-прежнему считал ее убийцей Марии и Дерека, но у него нет доказательств ее вины. Александеры были вне подозрений. Он знал их всю жизнь, а она была чужой. И единственной, по его убеждению, кто в этом семействе мог совершить преступление.
        —Подождите, — попросила она.
        Шериф остановился у двери. Ричард спросил:
        —Что еще, Стейси?
        Она, не обращая внимания на Ричарда, спросила:
        —Я должна оставаться здесь? Или я, наконец-то, могу переехать в город?
        Билл Абель посмотрел на нее в замешательстве, его голубые глаза еще больше сузились.
        —Я могу разрешить вам проехаться в город, но вам ведь нужно что-то другое?
        Она больше ничего не говорила. Он сказал со вздохом:
        —Послушайте, я только хочу, чтобы вы оставались в Штатах. Если вы ничего не совершали, как вы утверждаете, то вам нечего беспокоиться.
        —Значит можно? — оживилась она.
        —Недавно вы просили, чтобы я посадил вас в тюрьму. Не скажите ли мне, зачем?
        Ричард распахнул дверь.
        —Пойдем, Билл, — и он пропустил Билла вперед. Обернувшись, он сказал Стейси: — Тебе скоро будет лучше, я уверен.

* * *
        К вечеру синяки на шее приобрели багрово-голубой цвет. Она надела блузку, закрывающую горло, такого же цвета, как ее глаза. И юбку ей в тон. Сегодня она одевалась особенно тщательно. Ей нужно быть уверенной в себе, убеждала она себя.
        Но ее безопасность лежит только за пределами Каса де Сомбра. Прочь отсюда, прочь от следящих за ней серых глаз Ричарда. Она расскажет Биллу Абелю все, что знает, и сумеет убедить его, что в ее словах нет ничего, кроме правды. Она убедит ею в своей невиновности.
        Ей будет трудно уговорить Александеров отвезти ее в Педрас, она знала. Но у нее нет другого выхода, она должна постараться.
        Во время обеда она села рядом с Еленой. В гостиной, как всегда, висела тишина.
        Люстра по-прежнему сверкала великолепием. Сервировка, изысканные цветы в вазе, сам обед — все было безукоризненным.
        Елена с мрачным видом вертела в пальцах вилку и не притрагивалась к еде. Джон накачивался вином. Ричард не спускал со Стейси серых, внимательных глаз.
        Наконец Елена нарушила молчание:
        —Билл говорил, что вы не должны сейчас уезжать, Стейси? Я понимаю, вам хотелось бы поскорее вырваться отсюда, но придется еще немного потерпеть наше общество.
        —Пока я собираюсь остановиться в городе.
        —Но зачем? Ваш дом здесь, Стейси, — Джон величественно выпрямился в кресле. — Вы — вдова Дерека Александера. То, что произошло, изменить нельзя. К тому же, к вам перешла часть имущества Дерека. И как глава семьи, я хотел бы, чтобы вы приняли ее. Вы — полноправный член семьи, и мы не хотим с вами расставаться.
        Она почувствовала в его словах легкое пренебрежение, будто он давал ей взятку, и сказала:
        —Я ничего не хочу, Джон. Мне не нужно никакого наследства. Дайте мне только уехать, пожалуйста.
        —Моя дорогая, глупо так поступать. Вы не можете вот так с бухты-барахты отказаться от того, что вам принадлежит по праву.
        —Это не имеет значения. Я предпочитаю уехать, — твердо ответила Стейси.
        —Почему вы думаете, что там вам будет лучше, чем здесь? — спросил Ричард.
        —Там я буду в безопасности, — сказала она резко.
        —Ох, моя бедная Стейси, — проворковала Елена, бросив осторожный взгляд на Джона.
        Все бесполезно. Стейси уже знала это. Они не позволят ей покинуть Каса де Сомбра. С самого начала они боялись ее присутствия здесь, а сейчас еще больше боялись, что она уедет отсюда.
        Она вспомнила разговор между Дереком и Еленой, который слышала однажды. Елена сказала: “Ты должен быть поласковей с ней, а то она уедет”. Дерек ответил: “Не беспокойся. Я могу справиться с ней”. А Елена еще добавила: “Мы должны быть осторожными”.
        Стейси вспомнила обрывки других разговоров, вспомнила, как Джон увел ее, когда она наблюдала за Дереком и Марией.
        Они все очень боялись, что она узнает правду о Дереке, узнает, почему он женился на ней, узнает тайну Каса де Сомбра.
        —С нами вы в большей безопасности, чем где бы то ни было, если останетесь в одиночестве, — продолжал давить на нее Джон.
        Она решила не спорить.
        Александеры не разрешат ей уйти. На самом деле она и не рассчитывала на это. Она собиралась найти собственный способ выбраться отсюда, не рассчитывая на их помощь.
        Когда обед, наконец, закончился, она вздохнула с облегчением, избавившись от трех пар следивших за ней глаз. Она извинилась и ушла в свою комнату.
        Но, против всех ее ожиданий, за ней пошел Ричард. В патио, когда никто не мог их слышать, он сказал:
        —Не пытайтесь сделать это, Стейси.
        Она не ответила. Тогда он добавил:
        —Я могу наблюдать за вами только здесь, а не в Педрасе.
        —Наблюдать за мной? — Она остановилась, посмотрев в его каменное лицо. — Вы надеетесь, что в следующий раз лучше справитесь со своей задачей?
        Она не стала ждать ответа, повернулась и быстро пошла к себе, стараясь не смотреть на кирпичную стену. Но возле двери в свою комнату все-таки остановилась и прислушалась.
        Да, теперь она ясно слышала. Это не могло быть фантазией или плодом расстроенного, “вывихнутого” воображения.
        И она пошла, крадучись, туда, откуда исходил этот звук, к жилищу Генри и Команчи.
        Глава 12.
        Она постучала и открыла дверь. Плач послышался громче. Она вошла на цыпочках в комнату.
        Большая резная колыбель стояла в углу рядом с узкой кушеткой.
        Стейси наклонилась над колыбелью. Огромные черные глаза смотрели на нее. Маленький, похожий на бутон розы, ротик закрылся на мгновение, а потом крик раздался с новой силой. Крошечное личико цвета меди ясно указывало на смешение двух рас. Внезапно малыш перестал плакать и улыбнулся ей. У Стейси сжалось сердце. Она поняла, что перед ней ребенок Марии. Марии и Дерека. Или, от этой мысли Стейси стало совсем тяжело, Марии и Ричарда.
        Вот кто плакал по ночам, вот почему Дерек и Джон говорили, что у Стейси слишком богатое воображение. И вот почему она должна была ходить в свою комнату через патио, вот почему Мария так ненавидела ее. Она ненавидела ее из-за Дерека, это был ребенок Дерека.
        Сзади послышался шорох, и Стейси обернулась. На пороге стояли Генри и Команчи.
        —Да, — сказала Команчи. — Теперь вы знаете правду, миссис. Это сын Марии и Дерека Александера.
        Стейси не могла сдвинуться с места. Дыхание ее стала медленным и тяжелым.
        Два лица, обычно ничего не выражавшие, смотрели на нее с ненавистью, теперь она отчетливо читала это в их глазах.
        —Ты со своими голубыми глазами пришла и… — Генри опустил взгляд на пол. — Он обещал жениться на Марии, когда вернется из своей поездки в Мексику. Последней поездки, как он говорил. А вместо этого он привез тебя. И в доме, где она должна была стать хозяйкой, Мария осталась служанкой. Служанкой, которая к тому же должна скрывать своего ребенка.
        —А сейчас Мария умерла, — сказала печально Команчи.
        —И мистер Дерек… он тоже умер, — ответил Генри.
        Стейси двинулась по направлению к двери.
        —Я не знала, — прошептала она. — Я действительно ничего не знала об этом.
        Двое индейцев молча смотрели на нее. Стейси была слишком растеряна, чтобы разговаривать с ними сейчас.
        И только когда она вернулась в свою комнату, она стала думать о возможных новых мотивах всего происшедшего здесь.
        Могли они убить Марию, свою собственную дочь, которая опозорила их? Вряд ли. Но может быть, они убили Дерека? И покушались на Стейси, поскольку часть вины за все происшедшее лежала все-таки на ней?
        Тени над Каса де Сомбра стали еще темнее. А фиолетовые тучи так плотно укутали небо, что даже горы, казалось, стали ниже, придавленные этой тяжестью.
        Стейси знала, что должна попытаться именно сегодня. Джон прогуливался по патио, дымя сигарой. Она отпрянула от окна.

* * *
        Прошло несколько часов. День угас. В патио стало совсем темно.
        Стейси стояла у окна и, чуть приподняв штору, всматривалась в темноту, пытаясь убедиться, что из дворика за ней никто не наблюдает.
        Ссадина от веревки еще причиняла ей сильную боль, напоминая о событиях прошлой ночи. Она ясно восстановила в памяти то нападение из темноты.
        Она боялась покинуть хрупкую безопасность своей комнаты, но осознавала, что больше здесь оставаться невозможно. Она не знала, кто, как и откуда нападет на нее следующий раз, но не сомневалась, что следующее нападение будет более удачным. И оно должно произойти довольно скоро, в этом она была уверена.
        Она подстегнула опасность нападения, попросив Билла Абеля взять ее в Педрас. Но пока еще ничего не рассказала Биллу, и у нее оставался шанс.
        Ее безопасность лежит за пределами Каса де Сомбра, в это она верила твердо.
        Поэтому она представила себе дорогу в Педрас, длинную, извилистую, погруженную в темноту, незнакомую. Но она должна преодолеть эти мили, должна дойти до выхода из долины и оказаться на скоростной автостраде. Там ее кто-нибудь обязательно подвезет до города.
        Она надела плащ. Взяла сумку. Постояла у двери, прислушалась, но ничего не услышала, кроме биения своего сердца. Затем, тихо приоткрыв дверь, на цыпочках выскользнула в темноту пыльного патио. Сейчас она ясно представляла свой маршрут. Ей нужно пройти мимо стены, мимо одной из огромных клумб с мальвами, миновать кирпичную кладку. Затаив дыхание, ощущая неприятную дрожь в ногах, она подошла к воротам.
        Осторожно отодвинув железный засов, открыла ворота. Так же медленно и аккуратно она прикрыла их за собой.
        Она побежала прочь от этого проклятого дома по узкой дороге, спотыкаясь и скользя. Иногда ей казалось, что ноги едва успевали за ней.
        Небо было глубокое, темное, звезды слабо проблескивали через серую дымку, висевшую над горными вершинами. В этих полупрозрачных облаках тонул иногда даже серп луны. Но все-таки его света хватало, чтобы не сбиться с дороги.
        Потом ей вдруг захотелось смеяться и петь от радости. Каса де Сомбра остался позади. И теперь ничто не могло заставить ее вернуться туда.
        Тишина ночи стала торжественной, как молчание в католическом соборе. Даже огромные тени, изредка пересекавшие ущелье, больше не пугали ее. И хотя до Педраса оставалось еще немало миль, и она даже не знала точно, сколько ей предстояло пройти, ее переполняло чувство свободы.
        Неужели прошел только месяц с того момента, как она с Дереком въехала в ворота Каса де Сомбра? Только один месяц? Теперь ей казалось, в этом кошмаре прошла вся ее жизнь.
        Она бежала прочь от прошлого, от этого проклятья, которое подстерегало ее в Доме Теней.
        Она вспомнила поездку в город с Ричардом, когда они смеялись, сидя в потоках солнечного света, болтая, потягивая содовую с шоколадом. Это был хороший день, единственный светлый день за все время, которое она провела в Каса де Сомбра. Единственный после того дня, как они въехали с Дереком через кедровые ворота в Каса де Сомбра. Ричард…
        Она вспомнила удовольствие от прикосновений его рук, радость и чувство безопасности, когда он нес ее в комнату. Но она вспомнила и угрозу, которая светилась в его серых глазах, звучала в твердом голосе. И ложь, которую он заставил ее говорить.
        Боль в боку заставила ее идти медленнее. Но даже после этого дыхание у нее не восстанавливалось. Она остановилась, вдыхая прохладный пряный воздух, потом снова решительно зашагала в темноте.
        Наконец, Стейси дошла до края долины. Вдали уже стала видна часть дороги, выходящая на трассу. Впереди была свобода…
        Но вдруг что-то большое и темное преградило ей путь. Она остановилась, вглядываясь. Внезапно два луча ярких автомобильных фар выхватили ее из темноты.
        Бросив сумку, она бросилась в сторону от дороги. Но эти яркие, белые лучи света уже успели осветить ее. Два острых, как ножи, луча.
        Кто-то поджидал ее. Кто-то опередил ее. Но кто? Кто?
        Она скатилась с дороги, стараясь укрыться в спасительной темноте, которая раньше так ее пугала. Прочь с дороги, прочь, чтобы укрыться в высокой траве, среди ночных, непроницаемых теней…
        Еле переводя дыхание, она услышала сзади звуки преследования — чьи-то уверенные, твердые шаги, громкое дыхание.
        Чьи-то руки схватили ее сзади. Она попыталась вырваться, но теперь ее держали крепко. Внезапно обессилев, она вдруг начала понимать слова, которые произносил ее преследователь.
        —Стейси, Стейси, не надо. Не бойся меня.
        Это был Ричард. Он склонился над ней, прижимая ее, обнимая ее.
        —Ты?! — закричала она в отчаянии.
        —Успокойся. Пожалуйста.
        Она вырвалась из его рук.
        —Так это был ты, все время ты, — прошептала она. — Я не хочу в это верить. Хотя, нет… Теперь мне кажется, я могла догадаться.
        —Стейси.
        —Ну, чего ты ждешь?
        Гримаса исказила его лицо.
        —Знаешь, давай лучше поговорим. Только успокойся и выслушай меня внимательно.
        —Поговорить со мной, — сказала она нервно, — ты мог бы и дома.
        —Возможно. Но сейчас у нас мало времени. Ты можешь выслушать меня, Стейси?
        —Мне нечего слушать, Ричард. Я иду в Педрас. Я собираюсь рассказать Биллу Абелю обо всем. Обо всем, что произошло и, возможно, что происходит там, у вас, понимаешь меня?
        —Обо всем? — Ричард взял ее за руку. — Ну тогда пошли.
        —Куда?
        —В машину.
        —Зачем, Ричард?
        Он легонько подтолкнул ее.
        —Если бы я собирался убить тебя, то уже давно сделал бы это. У меня была не одна возможность, не так ли?
        Она молча пошла за ним к машине.
        Он нашел ее сумку, потом усадил на переднее сиденье, а потом вытащил у нее из волос траву и ласково провел рукой по ее песочным волосам.
        —Я не хотел пугать тебя. Собирался только предупредить, что это я и что тебе ничто не угрожает.
        —Тогда нужно было закурить сигарету, я увидела бы огонек…
        —И упрыгала бы в траву, как кролик. — Он сел за руль и устроился поудобнее. — Нет уж, в конце концов, и так, как случилось, вышло неплохо.
        —А что сейчас? — спросила она, все еще не очень надеясь, что ей ничто не угрожает.
        —Я хочу, чтобы ты вернулась в Каса де Сомбра вместе со мной.
        —Я не хочу этого, Ричард. — И она добавила мягко: — Не уговаривай меня. Я должна увидеть Билла Абеля. Сейчас. Сегодня.
        —Чтобы рассказать ему… Да, что ты, собственно, собираешься рассказать ему, что, Стейси?
        —Все, — сказала она, глубоко вздохнув и внезапно успокоившись. Страх пропал, и к ней вернулась способность рассуждать. — Все, что я знаю, но не понимаю. Например то, что Дерек женился на мне не по любви. Ему была нужна женщина, с которой он мог бы путешествовать по Мексике. Я оказалась там… и он выбрал меня. Я была… прикрытием для него. Не знаю точно, зачем это было нужно и чем он там занимался, но думаю, это могли быть наркотики или что-нибудь еще. А когда мы приехали сюда, я стала ему больше не нужна. И он прекратил этот маскарад.
        —Я знал об этом, — сказал Ричард. — Я еще надеялся…
        —Вот это я и собираюсь рассказать Биллу Абелю.
        —Нет, Стейси, нет! — его сильные руки обняли ее за плечи. — Прошу тебя, не делай этого. Я знаю Билла всю жизнь. Если ты наговоришь ему что-нибудь в этом роде, он вернется в Каса де Сомбра и заявит: “Послушайте, какую дикую вещь я только что узнал о вас”. И выложит все Елене с Джоном. Тогда уж мы никогда не узнаем правду!
        —Хорошо, но чего тогда хочешь ты? — спросила она отчужденно. — Что, по-твоему, нужно делать?
        —Все не так, как ты думаешь, Стейси. — Он помолчал. — Даже не знаю, как ты посмотришь на это. Боюсь, можешь понять все совершенно неправильно.
        Он положил свою руку ей на плечо. Она попыталась высвободиться.
        —Отпусти меня, Ричард.
        Он убрал руку.
        —Простите, Стейси.
        Краем сознания она заметила, что он опять стал официальным и более сухим. Ей стало жаль, что так получилось. Но, на всякий случай, она тоже решила быть суховатой.
        —Ты отвезешь меня в Педрас?
        Он покачал головой.
        —Тогда расхлебывай все без меня.
        Он повернулся и посмотрел на нее. Темные волосы упали ему на лоб. Он сказал мягко:
        —Стейси, ты не будешь там в безопасности, неужели это не понятно? До тех пор, пока мы не выясним, кто убил Марию и Дерека. Ты знаешь об Александерах слишком много. И все знают это. Или ты забыла, что произошло прошлой ночью?
        —Помню, — прошептала она.
        —И Дерек, каким бы ни был, все-таки приходился мне братом, Стейси.
        —Значит, не для моей безопасности ты собираешься отвести меня обратно, а чтобы распутать убийство Дерека?
        Ричард пристально посмотрел на нее:
        —Откуда ты знаешь?
        —Знаю что? — спросила она.
        Он улыбнулся, но улыбка быстро погасла у него на лице.
        —Никогда не думай так обо мне, как сейчас. Я надеялся, ты понимаешь, что я делаю, но раз нет, то лучше объясниться сейчас. — Он задумался, закурил сигарету и продолжил: — По долгу службы, работая в газете, я слышу разные вещи. Понимаешь, о чем я говорю? Обрывки разговоров, сплетни, недомолвки. Но я никогда не придавал этому большого значения, такие разговоры почти всегда не бывают правдивыми. Но недавно я узнал из достоверного источника, от человека, который никогда не стал бы врать, что кто-то покупает героин в Каса де Сомбра. Героин попадал туда из Мексики. Естественно, я сделал вид, что не верю ему. Да он и не пытался доказать, что это правда. Возможно, он и сам не хотел, чтобы это оказалось правдой. Но слухи подтверждались снова и снова. Наконец, я услышал, что Дерек вернулся из какой-то довольно странной поездки, и бросился сюда, чтобы разобраться во всем самому.
        —Героин, — прошептала Стейси.
        Он кивнул.
        —Вот откуда машины, подъезжающие по ночам, и ворота, распахнутые в темноте, — как во сне бормотала Стейси.
        Он кивнул снова.
        —Эти слухи указывали на дом, на продукт, но не на источник. Сначала я подозревал Генри и Команчи. Но ни один из них не ездил в Мексику. Тогда… так стало ясно, что это делал кто-то из семьи. Или, возможно, все вместе.
        —Ты вернулся домой, прослышав про возвращение Дерека.
        —Я бросился сюда, как только освободился. Хотел узнать, что здесь происходит, хотел остановить это. До того, как я увидел тебя, я думал, что ты — его сообщница. Но увидев тебя… увидев тебя, Стейси, я понял, насколько глубоко я заблуждался. Вернее, только тогда все немного и прояснилось. Ты была так влюблена в него, так светилась счастьем, ожиданием того, что все разрешиться, что никак не подходила на роль злодейки, которая во время медового месяца налаживает провоз героина в страну. Значит, он в какой-то момент заметил, что за ним следят правительственные службы или полиция, и изобрел причину, действенную и убедительную причину, для всего, что он там наметил. А потом… Потом ему ничего не оставалось, как привезти тебя сюда. Я довольно скоро понял, что Дерек, холодный и расчетливый, как настоящий делец, не доверяющий никому Дерек был абсолютно в тебе уверен. Пожалуй, не меньше, чем он был уверен в себе, уверен в том, что сможет заставить тебя делать все, что угодно.
        Ричард замолчал, попробовал затянуться сигаретой, но она погасла, и он выбросил ее в окно. Потом повернулся к Стейси.
        —Естественно, Елена и Джон не обрадовались новому члену семьи. Они не хотели, чтобы в Каса де Сомбра появился кто-то, кто мог бы оттуда уехать. По крайней мере до тех пор, пока они не распродадут весь героин, отдадут долг наркодельцам и не отправятся в какое-нибудь невероятно долгое путешествие.
        —Сначала отправив меня на тот свет?
        —Возможно.
        —Но ведь после убийства Марии… Ни один автомобиль с той ночи не приезжал. Значит, они затаились, да?
        Он кивнул.
        —У Марии был ребенок. Ты знал об этом?
        —Да. Ты думала, это мой?
        —Сначала. Но потом вспомнила, как Мария ненавидела меня. А это было бы бессмысленным, если ребенок был не от Дерека. Впрочем, Генри и Команчи рассказали мне правду.
        —Мария… — сказал он печально. — Бедная маленькая девочка. Она слишком любила его. И была совершенно удручена, когда увидела тебя. Кроме того, она очень много знала, много видела. Она-то не могла не понять, что происходит, зная о машине, приезжающей по ночам.
        —Кто убил ее? Кто из них, Ричард?
        —Не знаю. Но, возможно, я знаю, кто убил Дерека. Вот почему мне необходима твоя помощь, Стейси.
        Она поняла и задумчиво спросила:
        —Как приманка, Ричард?
        —Да, хотя я очень боюсь этого. Боюсь и, тем не менее, очень прошу об этом. — Он грустно улыбнулся, глядя Стейси в глаза. — Обещаю, что буду следить за всем, что там произойдет.
        И она поверила ему.
        —Почему ты не рассказал мне обо всем раньше? Почему не объяснил все тогда, в первый раз?
        —Не думай, что я не хотел, Стейси. Я… ну, понимаешь, следовало все-таки убедиться, что ты тут действительно не при чем. Вот я и наблюдал за всем почти месяц. Конечно, еще я все время думал, как их остановить… В общем, я решил, чем меньше ты знаешь, тем в большей безопасности находишься.
        —А почему тогда, прошлой ночью… Кто мог это сделать?
        —Они торопятся, Стейси. Я осматривал некоторые комнаты и патио несколько раз и хотя ничего не нашел, возможно, они заметили это и решили как можно скорее все кончить и удрать из Каса де Сомбра. Но я не думал, что они ударят по тебе. Когда я увидел тебя… — голос его прервался. Но он все-таки продолжил: — Когда я увидел эти следы веревки на твоей шее, Стейси…
        Он покачал головой и отвернулся. Она положила руку ему на плечо.
        —Значит, ты придумал алиби, чтобы защитить меня от Билла, да, Ричард?
        —Конечно, — сказал он. Потом усмехнулся. — Хотя алиби — такая штука, что в этом доме и мне не может помешать.
        —Значит так, я рассказала Дереку о своих подозрениях, — она помолчала, подумав. — Он должен был передать это остальным. — На этот раз она молчала дольше. — И наконец, они решили, что… Но ведь это ужасно, Ричард. Все так ужасно!
        —Вот я и должен положить этому конец. Вот почему ты должна помочь мне докопаться до правды.
        Она провела рукой по лицу, стараясь стряхнуть ужас последнего месяца и взглянуть на все так, как могла бы взглянуть прежняя, спокойная, уверенная, в меру рассудительная Стейси. Наконец, она произнесла:
        —Со мной все в порядке, Ричард. Едем назад. Сделаем то, что должны сделать.
        Хотя она произносила эти слова твердым голосом, в глубине души она дрожала от нервного напряжения. И он, должно быть, понял это.
        Он вдруг наклонился к ней и коснулся губами ее губ. И она перестала бояться. Не сразу, уж очень все это было неожиданно, но все-таки перестала.
        И тогда ей захотелось прижаться к нему, захотелось зарядиться его силой…
        Но осознав это, она оцепенела. Она вспомнила о Дереке, который тоже завоевал ее поцелуями, вспомнила о своей уязвимости, мечтах о любви, которые привели ее в Каса де Сомбра. Она спросила себя, не произойдет ли с ней то же самое? И не знала ответа.
        —Все в порядке, Стейси, — голос Ричарда звучал тепло, как может звучать только голос друга. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Но доверься мне, я знаю свою семью и смогу защитить тебя.
        Глава 13.
        Он был с ней весь следующий день, тянувшийся бесконечно долго.
        За завтраком Елена сказала:
        —Вы неважно выглядите сегодня, Стейси. Вам надо бы отдохнуть днем.
        И Джон, поглаживая усы, хмыкнул:
        —И ни о чем не беспокойтесь, Стейси. Все будет в порядке.
        Команчи и Генри бесшумно передвигались в своих мокасинах, сервируя стол для кофе с непроницаемыми лицами.
        Ричард улыбнулся ей через стол.
        Она забыла, сидя в этой спокойной обстановке, что была приманкой в смертельно опасной игре. На несколько мгновений к ней вернулась способность улыбаться. Но ощущение покоя быстро прошло.
        Постоянное присутствие Ричарда, медленно тянущееся время… Казалось, день не собирался кончаться.
        Наконец, Каса де Сомбра медленно погрузился в темноту.
        Стейси ушла в свою комнату. Легла на широкую, застеленную голубым покрывалом постель, одетая, ожидая, что ее присутствие заставит убийцу торопиться, что проклятый узел вот-вот будет развязан. У нее не было больше сил выносить этот страх… Часы медленно проходили, ночь все больше захватывала дом, и, наконец, глаза у нее закрылись. Ее уставшее тело расслабилось. Она слышала шепот ветра в мальвах и медленно погружалась в убаюкивающую мелодию сна.
        На мгновение сквозь сон ей показалось, что она слышит какой-то посторонний звук, но она так устала от всей этой нервотрепки, от несбывшихся надежд и разочарований, что у нее не хватило воли прервать сон, и она решила, что звук этот можно не заметить…
        Неожиданно она проснулась, холодный металл скользнул по ее щеке. Она откинула голову назад, стараясь быть как можно дальше от этого прикосновения. Она даже вскрикнула.
        —Тихо! — прошептала Елена. — Веди себя тихо, Стейси!
        Елена с черными сверкающими глазами стояла рядом с ее кроватью. Ствол револьвера был приставлен к горлу Стейси.
        Она знала, что это должно было случиться. Что Джон или Елена должны к ней прийти. Но она до конца не могла поверить, что это действительно произойдет. Стейси безнадежно посмотрела на дверь.
        —Если ты ждешь Ричарда, — усмехнулась Елена, — то можешь забыть о нем, его нет в доме.
        Стейси дышала с трудом, она чувствовала, что смерть на этот раз слишком близко подступила к ней.
        —Ты убила его? — прошептала она.
        —Зачем? Конечно, нет. Достаточно было придумать маленькую диверсию, превосходно продуманную Джоном, и все решилось, как надо. — Ее голос звучал жестко, из него совершенно исчезла какая бы то ни была музыкальность.
        —Вставай, Стейси. Я жду.
        Стейси медленно поднялась. Теперь ствол пистолета упирался ей в спину.
        —Ты ждала меня в одежде, но это мало помогло, не так ли? — Елена рассмеялась.
        —Да, — согласилась Стейси. — Я ждала тебя.
        Ну где же Ричард, который обещал спасти меня, задавала себе вопрос Стейси. Что Джон мог с ним сделать?
        Она спросила у Елены внезапно дрогнувшим голосом:
        —С Ричардом все в порядке?
        —Конечно, — снова Елена нервно рассмеялась. — А почему бы нет?
        Слова вырвались у Стейси прежде, чем она успела подумать, что, возможно, оказывает Ричарду дурную услугу. Она сказала:
        —Он знает правду, Елена.
        —Конечно, — сказала Елена. — Ведь он так старательно охотился за тобой, чтобы вернуть домой. Но как бы там ни было, у него не будет доказательств. Абсолютно никаких. А подозрения его никому не нужны. Боюсь, ему только и остается, что убраться отсюда. А когда он догадается сделать это, все будет кончено. Раз и навсегда.
        Стейси все время прислушивалась, пытаясь хотя бы представить твердый низкий голос Ричарда, но это было бесполезно. И она вдруг сжалась от ужасной мысли, что и с ним что-то могло случиться.
        —Пошли, — поторопила ее Елена. — Знаешь ли, нас кое-что ждет.
        Стейси потянулась за пальто, которое она положила слева, в футе от кровати.
        —Оно тебе не понадобиться. Торопись, у нас нет времени.
        —Что вы задумали?
        Елена толкнула ее револьвером.
        —Вначале пройдемся в комнату Дерека. Хорошая идея, не так ли? Утром тебя там и найдут. Разумеется, это будет расценено, как самоубийство бедняжки, не выдержавшей мук совести.
        Время, подумала Стейси. Она должна оттягивать все, как только можно, давая Ричарду возможность все-таки вмешаться.
        Она двинулась по направлению к двери, за ней шла Елена, держа револьвер наготове. Стейси прошептала пересохшими губами:
        —Но Елена, зачем это? Почему?
        —По многим причинам. Во-первых, ты знаешь слишком много, конечно. И ты убила его. Ты убила его, Стейси.
        —Нет, Елена. Я не делала этого. Неужели ты не понимаешь, что я не могла убить Дерека?
        —Наверняка это сделала ты. Ты ревновала его к Марии. Ты понимала, что он уйдет от тебя, даже если бы у них и не было ребенка. Поэтому как только Дерек перестал притворяться, что он может быть твоим настоящим мужем, он… Знаешь ли, дорогая, вы поставили его в очень неприятное положение. Он даже не мог толком работать, все время думал только о том, как избежать той ловушки, которую вы с Марией расставили ему. Бедный Дерек, он не хотел слушать меня. Ни когда это касалось тебя, ни тогда, когда я говорила ему о Марии. А ведь я предупреждала его, что Мария собирается все испортить.
        —Что Мария хотела сделать, Елена?
        —Собиралась уйти и рассказать все Биллу Абелю. Она была в курсе многих наших дел. Куда больше, чем ты.
        —Ты имеешь в виду наркотики?
        —Да. Поэтому я ее и убила.
        —Ты?
        —Ты отправилась в комнату Дерека. Я проследила за тобой, потом позвала Марию в твою комнату и зарезала ее. Я хотела, чтобы в преступлении обвинили тебя. Так и получилось. Ты была игрушкой в моих руках с той самой минуты, как только появилась здесь. Ричард солгал ради тебя, конечно, но это уже не имело значения. Билл подозревает тебя, и только тебя. То, что он не арестовал тебя сразу, было для нас большой удачей, это давало возможность использовать тебя до конца… Мне только оставалось просить тебя остаться здесь. Ну вот, а теперь…
        —Так значит, это ты, Елена? — спросила Стейси с удивлением. — Это ты была тогда с подушкой?
        —Конечно. Но я тогда не успела закончить дело, к моему стыду. Ричард был настороже и подоспел вовремя.
        Дуло пистолета уткнулось Стейси в шею. Стейси двигалась, словно во сне. Выйдя за дверь, они шли с Еленой так, будто собрались прогуляться.
        Миновали ворота. Запор был откинут, створки распахнуты. Где-то далеко блеснул свет. Большая, невидимая в темноте машина почти беззвучно исчезла в ночи.
        —Ни звука, — прошипела Елена. — Ни звука, или…
        Она сильно толкала Стейси перед собой, заставляя идти через тени в комнату Дерека.
        Стейси изо всех сил старалась идти медленно, шаг за шагом, едва переставляя ноги по каменным плитам, каждое мгновение ожидая вспышки, боли, конца.
        Но вот и эта дорожка кончилась. Елена втолкнула ее внутрь и закрыла дверь. Они остались вдвоем в темной комнате.
        —Наша маленькая диверсия сработала, — сказала Елена с удовлетворением.
        Револьвер находился всего в нескольких дюймах от шеи Стейси. Теперь Елена попыталась подтолкнуть ее к кровати.
        —Мария… Все из-за нее, — шепот Елены вдруг наполнился ненавистью. — Из-за нее и ее ребенка. Мы с самого начала были правы, когда предостерегали его. На пару месяцев дело удалось замять, потому что мы вытянули у него обещание жениться на ней, но… Он, как последний дурень, привез сюда тебя. Он полагал, что ты не представляешь опасности, что ты ничего никогда не поймешь. Когда он привез тебя, мы подумали, что ты из тех, из других. Стали проверять, но ты не имела к конкурентам никакого отношения. А после того, как ты стала рассуждать о ребенке, все и подавно стало ясно. Ты не была из тех, с кем можно и нужно договариваться. Так же и Мария… Тем более, она собиралась рассказать все Биллу Абелю.
        На крохотную долю мгновения Стейси показалось, она заметила слабый, ночной блеск сразу за оконным стеклом. Чтобы не выдать его, она отвернулась, подошла к постели:
        —Но я не убивала Дерека, — твердо произнесла она. — Если не я, то кто же это сделал?
        —Все равно, ты должна получить свое. — Голос Елены задрожал. Но она взяла себя в руки и уже гораздо тверже продолжила: — Теперь его нет. И мы с Джоном должны закончить начатое.
        —Героин? — спросила Стейси, даже не надеясь на ответ.
        —Конечно.
        —И все ради денег, да?
        —Конечно, ради денег. Из-за чего же еще? Нам нужны деньги. У нас ничего не осталось, совсем ничего. И для такой богатой семьи, одной из самых известных в нашем штате, это тяжелая катастрофа. Конечно, для Ричарда это ровным счетом ничего не значило. Он не привык обращать на это внимания. Но для нас, остальных членов семьи…
        —Знаешь, ты прекрасно притворялась.
        —Завтра мне тоже придется притворяться, — сказала Елена со злобным смехом.
        Стейси мельком взглянула в окно, ночь была полна теней, которые метались по двору в каком-то диком танце, двигались, как живое пламя… Но может быть, это и в самом деле был пожар? Она всмотрелась. Так и есть! Багровые, затеняемые дымом отсветы огня кружились по стене. Где-то очень близко был пожар!
        Стейси легла на постель, вцепившись пальцами в подушку: Ричард, — позвала она мысленно, — Ричард, пожалуйста…
        —Ну вот, — пробормотала Елена, наклоняясь вперед. — Сейчас…
        Но Стейси подняла подушку и изо всех сил швырнула ее Елене в лицо. В тот же миг она увидела, что дверь распахнулась. Вместе с ощутимым уже дымным запахом в комнате появился Ричард. Он мгновенно прыгнул вперед и попытался схватить Елену за руку.
        Но Елена оказалась гораздо сильнее и проворнее, чем можно было предположить. Она вырвалась из рук Ричарда и направила на него револьвер. При этом она закричала:
        —Тебе не стоило совать нос в чужие дела! Сейчас придет Джон и разберется с тобой!
        —И это все, что ты можешь мне сказать, Елена? — спросил он ровным голосом. — Ну что же, тогда можешь стрелять. Стреляй, и покончим с этим.
        —Покончим? — голос Елены дрогнул. — Со всем, что было? Ты все-таки хочешь остаться на той стороне, Ричард?
        Но у Ричарда уже не было времени, чтобы ответить ей. Внезапно в комнату вбежал Джон:
        —Елена! Дом горит. Все кончено, Елена!
        —Нет! — закричала она.
        Револьвер в ее руке описал дугу. Ричард бросился вперед. Но выстрел последовал раньше, чем она упала от толчка Ричарда.
        Стейси ощутила резкую боль в плече, и ее отбросило к стене. В то же мгновение Джон быстро наклонился и… Стейси попыталась крикнуть, чтобы предупредить Ричарда, но было поздно.
        Джон выпрямился, в его руке был револьвер.
        —Мы уходим, — сказал он. — Вы не сможете нас остановить.
        Револьвер в его руке был направлен на Ричарда. Елена поднялась. Ее глаза горели как уголья черные волосы разметались. Она встала рядом с Джоном.
        —Мексика? Ну, что же, мы можем начать все сначала. Пойдем, Джон!
        Они вышли вместе и зашагали через патио, в котором дым уже клубился над самыми мальвами. Ричард подхватил Стейси на руки и вынес наружу.
        —Дай им уйти, — шептала она. — Пожалуйста, Ричард, дай им уйти.
        —Да, — сказал он, прижимая ее к себе.
        Джон и Елена остановились перед выходом из Каса де Сомбра. Они стояли, освещенные неярким красным пламенем, и искры с горящей крыши падали, казалось, прямо на них. Неожиданно из темноты перед ними выросла невысокая, но широкая фигура Генри.
        —Нет, — это слово прозвучало негромко, но отчетливо, так что даже Ричард и Стейси услышали его. — Вы не уйдете отсюда.
        —С дороги, Генри, — прорычал Джон.
        —Это сделали вы, — сказал Генри. — Ты, Елена, убила Марию. Не Дерек, как я думал сначала. Команчи как-то слышала, что он говорил Марии, что убьет ее, если она расскажет кому-нибудь о том, чем он тут занимался. Поэтому, когда Мария была убита, он должен был умереть. Он и умер с веревкой на шее, как того заслуживал. И увидел свою смерть в моих глазах. Но это была ты, Елена. Ты боялась, что Мария расскажет в полиции о свежей кирпичной кладке.
        —Твои слова ничего не изменят, Генри. Лучше уйди с дороги! — опять заорал Джон.
        —Это не только слова, — ответил Генри. — Я устроил пожар, и я остановил Ричарда, когда вы чуть было не выманили его отсюда. Теперь Каса де Сомбра исчезнет, — он неумело улыбнулся. — И ваше имя будет опозорено после того, как полиция найдет зелье, спрятанное за кирпичи.
        Внезапно ночной ветер подхватил языки пламени и швырнул их на крышу портала. Крыша стала крениться, Елена пронзительно закричала.
        Джон поднял револьвер. Раздался тяжелый и ужасный звук выстрела. Почти одновременно с ним крыша портала обломилась.
        Генри упал, красное пятно расцвело на его рубашке. Но почти в тот же миг на них троих рухнула горящая крыша.
        Стейси, прижавшись к Ричарду, смотрела на весь этот ужас и не могла поверить своим глазам. На мгновение Джон и Елена превратились в четкие, темные силуэты, нарисованные на фоне красного огня. Но уже в следующее мгновение они исчезли, растворились в пламени. Огонь захватил все то место, где они только что стояли.
        Эпилог.
        Билл Абель приехал и уехал, забрав с собой Команчи, сына Марии и героин, который, как и сказал Генри, был спрятан в кирпичной кладке.
        —Никогда бы не поверил этому, — растерянно качал он своей большой головой.
        Первые лучи солнца показались из-за вершин гор и упали в долину. Но дымящиеся руины все еще оставались в тени.
        От Каса де Сомбра не осталось ровным счетом ничего.
        Когда Ричард и Стейси уезжали оттуда, они остановились перед выездом на шоссе и оглянулись:
        —Они хотели сохранить дом, сохранить прежнюю жизнь, хотя все было в прошлом, — сказал Ричард. — Поэтому все получилось правильно, Каса де Сомбра больше нет. Забудь их, Стейси. Забудь, что когда-то знала их.
        Он наклонился и поцеловал ее. Затем они вместе поехали навстречу восходящему солнцу.
        ВНИМАНИЕ!
        ТЕКСТ ПРЕДНАЗНАЧЕН ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ.
        ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С СОДЕРЖАНИЕМ ДАННОЙ КНИГИ ВАМ СЛЕДУЕТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ЕЕ УДАЛИТЬ. СОХРАНЯЯ ДАННЫЙ ТЕКСТ ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ. ЛЮБОЕ КОММЕРЧЕСКОЕ И ИНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРОМЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. ПУБЛИКАЦИЯ ДАННЫХ МАТЕРИАЛОВ НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ ЗА СОБОЙ НИКАКОЙ КОММЕРЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ. ЭТА КНИГА СПОСОБСТВУЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ РОСТУ ЧИТАТЕЛЕЙ И ЯВЛЯЕТСЯ РЕКЛАМОЙ БУМАЖНЫХ ИЗДАНИЙ.
        ВСЕ ПРАВА НА ИСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПРИНАДЛЕЖАТ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ И ЧАСТНЫМ ЛИЦАМ.