Дым. Поиск любви Дмитрий Сергеевич Веряскин
        История поиска любви исебя самого. История человека, бежавшего отопостылевшей жизни, среди закостенелых, лживых людей, нашедшего свою любовь вдалёком Кызыле…
        Дым
        Поиск любви
        Дмитрий Сергеевич Веряскин
        
        Создано винтеллектуальной издательской системе Ridero.ru
        Глава 1. Новыйдень
        Утро…
        Над городом иказалось целым миром, все также нависали серые, гноящиеся тучи, готовые влюбую секунду вылить ядовитые слезы Господни, смыв все то, что нам так дорого илюбимо, смыв боль, ненависть, горе.
        Осень…
        Я смотрел вокно иждал. Вдали громыхнуло. Выпил глоток кофе. Пошёл дождь. Мы остались гадить!!!
        Вванной журчала вода, Ира напевала Билана: «Я просто люблю тебя». Закончились сигареты, изеё сумочки достал гейский «Kent» nanoteк. Закурил. Капли дождя громко стучали постеклу.
        Пропикали часы 8:00. Подобно собаке Павлова, начинаю пережевывать бутерброд, суечусь, тороплю Иру. Она, как обычно, невероятно плавная- крутит голой задницей перед моим носом, номои мысли далеки отее тела, натягиваю брюки, обижается. Сейчас ивесь день я уже невсилах кого-то трахать, весь день будет трахать мой мозг Генеральный- Вася.
        Довожу Иру доЦУМА, целует меня, щипаю её зазадницу, взвизгнув, она радостно уходит.
        Офис. Все как обычно унылые, невыспавшиеся, ступой, силиконовой улыбкой рожи, готовые влюбую минуту содрать её, показав истинное лицо- пасть злющего пса, текущий яд, огромные налитые кровью глаза, азавсем этим ужасом заячья душа. Всё как везде.
        Юля- наша краса игордость! Год крутит задницей перед Васей, ион ей невставил! Именно факт этого заставил усомниться меня инекоторых коллег вего гетеро сексуальности, можно пропустить кого угодно, ноневставить ей просто невозможно- шлюха высочайшего класса, знающая всовершенстве все приёмы обольщения. Юля- стояк, так вшутку мы прозвалиее.
        Вася вообще странный человек, ходячий, жирный, потный шкаф, скучей разного размера ящиков, аккуратно заполненных разноцветными папками, файлами сэкономикой, менеджментом, рекламой, пиаром, отчетностью заквартал, загод. Цифры, буквы, цифры, буквы, вэтом весь Вася.
        Исейчас этот цифробуквенный микс, въедается вменя своими глазами-бусинками.
        - Николай, ты работал с«Тайфуном»?
        - Да,- отвечаюя.
        - Тут такое дело….. Одному измоих сибирских партнёров нужна помощь икак раз франшиза «Тайфуна»- плёвое дело…
        - Можно суть,- спросил я, оборвав его вранье. Чувствуя, что это плевое дело- очередная гроздь геморроя вмоей заднице, которая всё никакая непривыкнет.
        - Вдвух словах. ВРеспублике Тыва она хочет открыть сеть «Тайфун», опыта работы нет вэтой сфере, поэтому она обратилась ко мне. Я хотел отправить вкомандировку Юлю иАндрея Филиппова, ноЮля настаивает натвоей кандидатуре.
        - Во-первых, немогу представить, где это Тыва, во- вторых, с«Тайфуном» невсё так просто.
        - Определенные договоренности уже существуют, вам нужно организовать рекламную компанию иоценить рынок. Да еще итвои добрые отношения сАртуром. Ерунда!
        Сэтой ерундой я вышел изего кабинета, мог отказаться, нокомандировочные вразмере месячной оплаты, халявная еда, проживание, плюс Юля, благодаря которой вскоре я мог пополнить армию онанистов, аглавное- желание уехать изэтого города иневажно куда. Главное, что подальше отвечерних, совместных просмотров сериалов сзакадровым смехом, делающих меня идиотом, подальше отпланирования непланируемых вещей, подальше отзавтра, подальше отвчера. Ближе ксегодня. Ближе кжизни!
        Тыва…
        Далековато, практически трое суток впоезде иполдня наавто. Сегодня четверг, всубботу мы выезжаем, вовторник будем наместе. Весь день я просидел укомпьютера, собирая информацию оТыве, лютые холода, Саянские горы, снежные барсы иморе марихуаны, невероятно красивые места (судя пофотографиям), минимальное проникновение сраной цивилизации, откоторой нескончаемые рвотные рефлексы. Должно понравиться!
        Наэтой мажорной ноте я вышел изофиса. Свинцовые тучи, как ни странно, пропустили несколько лучей солнца, будто освещая мое предстоящее путешествие, щурясь я впустил их. Вдохнул полной грудью смесь кислорода, выхлопных газов, парфюма, человеческой крови, запахи пыток иболи, нищеты ибезысходности, сел вмашину, закурил ипоехал заИрой. НаМ. Горького пробка, наПушкинской всё внорме сообщает dj Радио «Адам», приятным голосом, верю. Ивключаю D’fm, где никогда нет никаких пробок. Вообще, я верю всем. Обмануть меня, что может быть проще? Меня обманывают все без исключения. Коллеги наработе, снаигранным участием спрашивают: «Коля, вид утебя какой-то подавленный, может нужна помощь? Ты знаешь, для тебя что угодно». «Ты знаешь, этот ролик „Для сантехника“- удачный рекламный ход». Обманывает Ира, говоря мне освоей любви, тоже, вероятно, она говорит тому качку изотдела спортивного питания, который трахает её вовремя обеда. Меня обманула собственная мать, уговорив меня покинуть теплое, уютное место вней, уверяя сснаружи гораздо комфортнее. Идаже сейчас этот огромный баннер срекламой автомобиля «Чувствуй
перемены» нагло врет, перемен нет, инебудет!
        Лживыйвек!
        Я остановился уплощади. Несколько таксистов слицами победителей ели семечки, сплёвывая скорлупу наасфальт. Звук захлопнувшейся двери спугнул черных, красноклювых голубей власти, вскормленных вРезиденции президента. Армадой вражеских бомбардировщиков они летели всторону пруда, сбрасывая кассетные бомбы вонючего дерьма. Глупые ноги хотели унести меня, спрятать под кроны деревьев, ноощутили сопротивление. Я стоял поколено вдерьме! Людиже спокойно проходили мимо, отвратительно чавкая исовершенно незамечая, вчем они живут. Они, я, все мы, давным-давно стали частью этой вонючей жижи, превратившись вбезмозглые машины попроизводству дерьма. Мы- то самое образованное, цивилизованное общество, где отребье ивсевозможная нечисть зовут себя Господами.
        ЗвонилаИра.
        - Да,- ответиля.
        - Ну ты где?- резко идаже грубо спросилаона.
        - Я наплощади, поднимайся, наГорького пробка.
        - Всеиду.
        Я сел наскамейку, ожидая ее ипровожая взглядом прохожих. Многие, проходя мимо, нестесняясь, тыкали вменя пальцем, истерически смеясь. Их дико смешили огромные, ветвистые рога, растущие измоей головы. Я- «Вечный муж» Федора Михайловича, единственно без шляпы икрепа наней ибез раздирающей, язвительной ревности внутри.
        Иможноли скорбить поживым мертвецам? Ира восхищается их красотой, растит их, ежедневно сплевывая семя этого напротеиннеого качка мне наголову, будто выращивая «Клубень» Сорокина. Осторожно касается их, расшатывая ржавые гвозди Святого писания, вбитые вее детскую голову. Она любит свои рога, ия их покорно ношу, неявляясь их ревнивой частью, атолько почвой. Уменя никогда небыло чувства собственности кней, небыло ревности, небыло, инет желания разоблачить ее. Уменя нет кней ничего, кроме мертвой эрекции.
        - Привет,- целуя меня вщеку, сказала она,- как утебя день прошел, неустал, ел вобед?
        Она неждала ответа, это протокол.
        - Нормально все,- ответиля.
        - Поехали домой.
        - Поехали.
        Почему я сней? Или наоборот она сомной, потому что уменя член, аунее влагалище. Этого мало?. Может быть потому, что я правдолюб, аона радикальная лгунья, она как ни странно верит вХриста иносик крест, амне симпатичнее Будда, она скупа, ая последнее отдам нищим, я люблю собак, аона кошек. Она восхищается Биланом, аменя тошнит, она любит «Дом- 2», аябы выжег его напалмом…
        - Я купила тебе диск «Tiesto»- доставая изсумки его, сказалаона.
        - Зачем? Уменя уже есть этотset.
        - Ладно, верну обратно,- уставившись вдорогу, обиженно сказалаона.
        - Ненужно, тут есть бонусы, миксы на«Dance for life» я их неслышал, спасибо.
        - Тебе никогда неугодишь, хочется сделать тебе приятно, аты…
        Она незакончила, что я? Это для меня так иостанется загадкой. Правда можно предположить, например, свинья неблагодарная, вечно недовольный, хотьбы раз сказал спасибо (кстати, я говорю всегда) могбы оценить. ЦЕНЮ!
        Уподъезда она сотвращением посмотрела нато, как я пожал часто трясущиеся руки Коли «Черного» иАндрюхи «Хромого». Интересно естьли хоть один человек на«Буммаше», незнающий эту парочку? Все отмала довелика знали «Черного» и«Хромого». Большую часть своей жизни они просидели зарешеткой, их сердца, души, память познали лишь предательства, унижения, голод, произвол, иничего больше, хотя их души требовали другого. Итеперь они, безуспешно пытаются, забыться, смыть алкоголем, все то, чем наполнены их души. Сейчас им известно, что такое счастье, номеста для него вих сердцах нет. Сножем ипистолетом вруках они искали его, сзавистью, жадностью вдушах игрязью всердце. Искали его вмехах, золоте, деньгах, боролись, дрались докрови зато, что борьбы нетребует. Пытались обрести счастье вчем то, ноивчем-то счастья нет. Оно покоиться внас итолько внас. Оно- динамитная шашка, поджигая которую, ты зажмуриваешь глаза, дрожа всем телом, ожидая взрыва. Взрываясь, она порождает колоссальной силы волну, сопоставимую спотенциалом Российского ядерного щита иСША вместе взятых. Эта волна разрушает всё! Разрушает всё то, чем ты
жил прежде, разрушает прошлое, уничтожая приобретенный опыт изнания, выметает изтебя всё то дерьмо, которым насильно кормили тебя сраннего детства. Взрыв слепит тебя, дезориентирует, ты неможешь смотреть, носпустя короткое время, обретая способность ВИДЕТЬ, ты сходишь сума отсчастья. Ты тонешь вмногообразии красок, видишь те цвета, которые немогли присниться всамых абстрактных, фантастических снах, видишь жизнь всвете Господнем.
        Я дал мужикам пятьдесят рублей ипошел вслед заИрой, она готовила ужин, лег надиван, включил купленный ею диск «Tiesto». Изакустической системы полилась музыка. Еле слышный бит, становясь всё отчетливей, смешанный ссотней звуков, сладко раздражал слух. Музыка подобно паузе всумасшедшем потоке бесполезных событий, она- молот, разбивающий склеп, сзаживо погребенной душой, она- глоток воды для умирающего отжажды впустыне, она- луч льющегося, густого, теплого света, пробивший стены глухой темницы, наполняя сердца страждущих надеждой.
        Ира приготовила ужин. Человек, знающий толк иполучающий удовольствие отпищи, былбы приятно удивлен разнообразием кухни. Яже абсолютно равнодушен. Меня вполне устраивает кофе сбутербродами, яичница сбеконом, омлет, пельмени, салат изсупермаркета. Она сдетства усвоила народную истину, которая кажется мне глупостью: «Путь ксердцу мужчины лежит через его желудок». Через мойже желудок этот путь закрыт, как ичерез секс. Именно эти два пункта иих идеальное исполнение она считала залогом счастья. Намой вопрос осчастье, она отвечала какой-то нелепицей, для неё оно неимело какой- то определенной формы, каких-то составляющих. Лишь огромное желание разлагаться вогромном бетонном скворечнике, облачать вдорогие наряды своё гниющее тело, побольше всего икак можно дороже. Иногда мне казалось, что её взгляд просветляется иона видит. Вте моменты я пытался говорить сней, помочь ей. Начиная сэлементарных вещей, тех которые травят её. Я говорил ей, что человек, живущий волжи, неспособен даже коснуться счастья. Втотже миг она облачалась вбоевые латы, обнажала клинок, отражая мои нападки. Я был ненаеё стороне.
        - Счего ты взял?- сама неведая, изобличала она себя,- я честная ипорядочная девочка- уверяла она сулыбкой далеко непорядочной.
        Разве я обэтом? Её жизнь война, война ссобой, вкоторой нет, инеможет быть победителей ипроигравших. Она росла вХристианской семье, где сдетства учили тому, что прелюбодеяние- смертный грех. Сдругой стороны она была слаба, её самооценка нуждалась впостоянной подпитке извне. Ей нравилось быть желанной, моей эрекции ей современем нехватало, ей нравятся восхищающиеся ей взгляды, мужчины стекущими слюнями, эрекцией. Ей нравятся армии онанистов, шныряющих попросторам инета, иначе как объяснить, периодически обновляемые её ню фотосессии на? Mail.ru
        Настоле стояли две парящие чашки сфасолью имясным гуляшом, украшенные листьями салата ипетрушки. Свыжидающей улыбкой она смотрела мне вглаза.
        - Выглядит потрясающе!
        - Я старалась.
        - Спасибо,Ир.
        - Ну, всё, давай кушать, приятного аппетита,- суетливо сказалаона.
        Иэто каждый день! Каждый день, таким образом она искупала придуманную ей вину, замоё молчание, рога, зато, что она невероятно хитрая иковарная, отловила меня такого покладистого, ничего незнающего оленя, которому накинула лассо нарога, затащила встойло, где я счастливо мычу.
        Весь ужин мы молчали, слушая, как пережевывается пища ворту друг друга. Икаждый ковырялся втом дерьме, что представляла наша совместная жизнь.
        Я вымыл посуду под её пристальным взглядом, как обычно она пыталась препятствовать этому. Открыл окно под рассказы бесконечных анекдотов, ежедневно происходившие вЦУМЕ. Закурил. Она рассказывала опьяном мужчине, который купил ДОРОГУЩИЕ серьги двум девушкам изювелирного салона, незная их абсолютно! Вотделе джинс, он получил отказ отпродавца, молодой девушки, дать ему номер телефона иобещания поужинать сним, видимо потому, что он был выпивший, сел напол исказал, что уйдет только сеё номером исогласием отужинать.
        - Коль, там такое началось….
        Я потушил окурок.
        - Пойдем взал.
        Мы сели надиван, она согнем вглазах продолжала рассказ отом, что там началось. Постепенно её болтовня перешла вмонотонный гул, вкотором невозможно выделить слова ифразы, отдаляясь отменя инекасаясь моих перепонок. Я вижу её шевелящиеся красивые, пухлые, немые губы. Её глаза наполненные огнем, неспособным обжечь исогреть кого-то. Я встаю сдивана, впиваюсь веё рот, она мне отвечает, её халат падает напол. Мои пальцы веё узком, влажном, горячем влагалище. Она опускается наколени, быстро справляется сбрюками, сжимает мошонку, лижет головку члена. Берет меня заягодицы ижадно заглатывает член. Я поднимаю её, поворачиваю ксебе спиной, она встает коленями надиван, выгибает спину, подставляя мне сочащееся влагалище. Вхожу иначинаю состервенением трахать её взяв заволосы. Думаю озадней стойке, которая совчерашнего дня застучала, овечно лживом автослесаре, который скажет, что мне придется долго ждать, пока её привезут. Доплачу ему ивопрос решиться моментально. Всем нужны деньги! Ислесарям тоже. Трахаю её долго, сменя бежит пот, она уже нестонет, амычит, жадно хватая воздух, уткнувшись лицом вугол дивана. Её
тонкие, длинные пальцы упираются мне вживот иногу, безуспешно пытаясь контролировать мой натиск. Кончаю, содрогаясь всем телом, отпускаю её, она валится набок, тяжело дыша.
        Сажусь напрохладный пол, через голые ягодицы моё тело наполняется прохладой. Дотягиваюсь достолика, наливаю воды, предлагаю ей, она отказывается, нежно, наверно, даже по-своему любя, смотрит наменя. Выпиваю большой глоток, смотрю наеё поднимающуюся грудь, наеё бедре блестит моё семя, вытекающее изеё мертвого влагалища. Она встает, целует меня влоб, уходит вванную, я иду заней. Она моет меня, моет нежнее изаботливей матери, долго моет член, мошонку, сильно намылив руки, трет пемзой ступни ног. Она любит это тело, доставляющее ей удовольствие. Мы лежим, она прижалась ко мне задницей, моя рука покоиться наеё животе, чувствуя её слабое, мертвое дыхание. Она смотрит ТНТ, проект «Дом 2», она, как имиллионы других следят застроительством медийной любви. Смотрю сквозь неё, сквозь панель, вкоторой Собчак крупным планом, смотрю сквозь стену, закоторой сосед Стас опять пьян, анад ним жена Аня спретензиями, длящимися неодин год. Смотрю сквозь их червивые внутренности, смотрю сквозь стены, стены, стены… Смотрю загоризонт, заатмосферу, запределы солнечной системы, смотрю сквозь поглощающую меня, расщепляющую
меня наатомы, черную дыру. Перемолов всвоей утробе, она являет меня другому, казалосьбы, далекому миру. Миру, где Создатель недевять букв, миру где Создатель вкаждом, где каждый иесть Создатель, где каждый- активный вулкан, где каждый- водопад, ураган, ливень, где каждый- ЖИВОЙ! Там, где Создатель небросил нас, видя, вочто мы превратились, там, где он совсем рядом, лишь протяни руку, ион поглотит тебя всего, без остатка. Там, где сможешь раствориться внем, вечно нежась вего теплом, порой обжигающем лоне. Там нет протоколов, там всё искренне иестественно.
        ТамРАЙ!
        - Я уезжаю вкомандировку.
        - Куда? Коль, подожди, сейчас реклама начнется.
        Уснул.
        Глава 2. Пятница
        Я шел полесу. Кроны деревьев настолько густы, что солнечный свет практически непроникает. Я совершенно нагой, ветки деревьев больно ранят тело. Непытаясь увернуться, иду вперед. Вдалеке слышатся веселые голоса мужчин иженщин, делаю шаг, иэти голоса становятся ближе, еще шаг, сухая ветка впилась мне вгрудь, разорвав кожу. Шаг, голоса уже разрывают мои перепонки. Я сплю. Эти голоса ведущих утреннее шоу «Русские перцы» наРусском радио.
        Наощупь ориентируясь, я отключил его. Ира проснулась. Новый день. Я налил себе кофе. Она поет вванной, вышла сосветящимся лицом. Закинула вмикроволновку круасаны, налила кофе исела рядом.
        - Коль, что там про командировку? Ты уменя вчера устал, зая, рано уснул,- пропелаона.
        - Всубботу я иначальница отдела едем вТыву,- шевеля белыми, пушистыми ушами, ответиля.
        - Это где?- удивилась она, отнезнания этого места.
        - Юг Сибири, довчерашнего дня я исам незнал гдеэто.
        - Ну, это унас, вРоссии.
        - АСибирь есть вштатах?
        - Неумничай.
        - Всё! Туплю!- сказал я, пытаясь изобразить вид заи- дегенерата.
        Она засмеялась:- Ты ведь уменя такой милый исамый умный,- сказала она, поцеловав меня внос.
        - Едем примерно надве недели.
        - Так долго…. Акакже я здесь одна?- недожидаясь ответа, продолжила она,- обещай, что будешь мне часто звонить иписать.
        - Обещаю.
        - Ачто там,зая?
        - Давай завтракать, аподороге расскажу тебе.
        - Хорошо.
        Пока мы ехали доеё работы, я обо всем ей рассказал. Насветофоре она больно сжала мой член имошонку, сказав:- Недай Бог будешь совать куда попало мою конфетку, оторву.
        Поцеловав меня вщеку, она ушла. Вофисе всё как всегда, ипусть исчезнут целые континенты, пусть Африка, Америка, Европа будут охвачены войной, эпидемиями. Мы все также будем создавать сладкую, манящую пилюлю, двигающую торговлю, рынок, прогресс когромной пропасти. Мы будем посыпать экскременты сахарной пудрой, прятать их засчастливыми лицами икрасивыми словами. Прятать вкрасочную упаковку, окропляя все ароматами DG, Lacoste, Boss, Gucci… Ижизнь людей никогда неутратит выдуманного нами счастья, смысла, радости. Пока существует реклама- существует аппетит, азначит, существуеммы!
        Налил чашку кофе ипопытался опять взглянуть чужими глазами наТыву, ноинформация была крайне скудной. Вобед я поехал в«Позимь», там меня ждал друг детства. Серёга- необычный человек. Помню, впятом классе мы записались всекцию бокса, если я недобился чего-то особенного, забросил, он- напротив. Несколько раз выступал вКубе ипобеждал. АКубинская школа очень сильная. Окончив школу, я ушел избокса, Серега уехал вНовосибирск, где продолжил тренироваться, пять лет мы невидели друг друга. Вернулся он совсем другим. Наего сознание оказывали сильное влияние Пелевин, Сорокин, Уэльбек, Рембо. Последним он восхищался, ия считаю, заслуженно. Серега неел мяса, нет, он невегетарианец, он- Солнцев Серега. Человек, живущий всозданном самим микрокосмосе иневпускающий туда никого. Вресторане я сразу заметил его огромную, улыбающуюся голову. Он пожал мне руку изаключил вмедвежьи объятия.
        - Ну, садись, дорогой.
        Я сел, он продолжал говорить, плавя моё сердце теплым, чистым взглядом.
        - Как ты? Две недели невидел тебя, кажется целая вечность.
        - Ия рад видеть тебя, друг.
        - Писал тебе намыло, что незаходишь?
        - Работа Серый, иплюс нежелание смотреть почту, писалбы ты один, нотам столько разной мути.
        - Ладно, ладно, что есть будешь?
        Официант уже стоял устолика.
        - Солянку игранатовыйсок.
        - Иводу без газа,- добавилон.
        - Обедал уже чтоли?
        - Дружище, тебе сколько лет?- спросилон.
        Я удивился вопросу.
        - Тебели незнать? Тридцать один нынче будет.
        - Молодой,- улыбаясь, говорил он,- красивый, аглавное разумный, нострадающий потерей памяти пятница сегодня.
        - Точно! Утебя разгрузочный день.
        - Ты небезнадёжен, как мне показалось минуту назад.
        Заказ принесла очаровательная девушка, солянку исок она ставила пустому месту, клиенту, который только должен подойти, авот воду Солнцеву Сергею- мужчине, респектабельного вида, великану, счистыми, как уребенка, голубыми глазами. Она ушла, вложив всвой уход всю сексуальность иизящество, каким только обладала.
        - Очередной пылесос,- выпив залпом бокал воды, сказалон.
        - Всмысле?- засмеялсяя.
        - Впоследнее время все они, мне представляются именно такими, беспрерывно ижадно всасывающими пылесосами. Вытягивая изнас всё: деньги, время, энергию, аглавное свободу. Я даже реже стал трахать их, они опустошают меня, забирают сексуальную энергию, аккумулируют её как вампиры. Ты устаешь как конь после пашни, аона порхает довольной бабочкой. Тебе хочется восстановить силы, уснуть, побыть втишине, она этим недовольна.
        - Невсе пылесосы, Серега.
        - Все брат! Инеспорь! Ну, если только Ирка твоя нет,- улыбнулсяон.
        - Она немоя, ибыть моей неможет, как илюбая другая. Её потвоей классификации можно отнести ккатегории пылесосов. Она мертвое мясо, как я непытался, несмог воскресить, что там я, сам Господь невзялсябы заэто.
        - Ну икакого хера ты сней живешь?- спросилон.
        - Нестобойже жить мне, хотя ты ничего.
        Всё еще смеясь, он спросил:
        - Гдеже тогда эти непылесосы, окоторых говоришьты?
        - Везде!
        - Это неответ,- возразилон.
        - Дружище, всё дело внас. Ты, я имногие другие, просто члены изстодолларовых купюр. Когда мы будем другими, они появятся, женщины, вжилах которых электрический ток, амежду ног шаровая молния, которая будет дарить часть своей чистой энергии.
        - Нефакт, что я встречу такую. Ноя все-таки непросто хер стодолларовый! Я большой, красивый, стоячий хер изкрупных банкнот!
        - Ая, встречу.
        - Дай Бог, брат,- сказал он, погрустнев.
        Я съел суп, выпил сок, Серега заплатил заобед имы вышли. Прикурил сигарету.
        - Бросить нехочется,- спросилон.
        - Зачем?
        - Разве неочевидно зачем?- изумился он,- прочти, что пишут напачках, для особо одаренных? Курение убивает!
        - Меня убивают люди, ежедневно иежесекундно, асигареты курю ипросто недумаю обэтом.
        - Вэтом вся хитрость, Коля!- он даже поднял палец вверх, говоря это,- производители сигарет тебя ебут, разве неясно?!
        - Предельно ясно,- спокойно отвечал я ему,- дело втом, что я привык быть ****ным, ебут везде ивсюду. Поэтому, если ты хочешь быть не****ным, недостаточно бросить курить, нужно менять всё! Следовать моде наякобы здоровый образ жизни мне нехочется. Я заздоровье души исердца, жаль, что несообщают осмертельных вещах для них, анапротив, пропагандируютяд.
        - Ты как обычно всё слишком накручиваешь.
        - Нисколько, анапротив. Еслибы я смог прикоснуться кцентру того дерьма, что заполнил нашу землю, еслибы смог ощутить его масштабы, моё сердце остановилось илибы я сам ушел изжизни, невсилах жить спониманием этого бедствия.
        Он положил руку мне наплечо, улыбнулся.
        - Колян, я смотрю тебе всё хуже ихуже, куда уходить? Пусть они иварятся вэтом дерьме, попробуй минимизировать его проникновение всвою жизнь. Атам после земли, пустота, нужно жить несмотря ни начто!
        - Я никуда инесобираюсь,- улыбнулсяя.
        - Иправильно,- похлопав меня поплечу, он продолжил,- тенденции ксуициду я втебе невижу, мотивация кжизни- женщина сшаровой молнией.
        Теплый день, солнце приятно греет, мы смеемся, время замедлило свой непрерывный, бешеный ход. Давая насладиться минутами искреннего счастья.
        - Я завтра еду вкомандировку.
        - Куда?
        - НаГОА!- смеясь, ответиля.
        Серега засмеялся.
        - Твоя контора максимум может отправить вМожгу.
        - ВМожгу, невМожгу, нодалеко, вРеспублику Тыва.
        - Нихера!- удивился он,- награницу Монголии, я почти там был, вАбакане. Надолго едешь?
        - Надве недели.
        - Планчику покуришь,- подмигнув, сказал он,- вся Сибирь курит Тувинский гашиш, жесткая вещь!
        Он посмотрел начасы, десять минут третьего.
        - Пойдем, дам тебе кое-что.
        Сел кнему вмашину, открыл подлокотник, достал футляр отсигарет Camel limited edition, вкотором лежали два пакетика скокаином.
        - Кокс хороший, негруби.
        Я убрал его вовнутренний карман пиджака.
        - Спасибо, Серый.
        - Да незачто, отдохнешь, нужно иногда. Ладно, Колян, уменя встреча. Звони.
        Мы пожали друг- другу руки ион уехал, я смотрел вслед его BMW X5. Позвонил Юле, сказал отом, что неприеду вофис, она невозражала, говорила сомной очень любезно имило.
        - Готов кпоездке?- спросилаона.
        - Всегда готов!
        Она засмеялась:- Мне как то страшновато, они там типа китайцев или чурок, я их нелюблю.
        - Акого любишь?
        - Иеще нелюблю неуместных, идиотских вопросов.
        - Прошу прощения.
        - Коля неиздевайся, незабывай, я твой начальник.
        - Только это меня иостанавливает.
        - Отчего это?- как мне показалось, она восприняла всерьез мою последнюю фразу.
        - Юлия Николаевна, я шучу.
        - Ладно, шутник! Дозавтра.
        - Дозавтра.
        Говорила сомной как сбойфрэндом, может быть я обэтом просто незнаю, итолько сейчас она сообщила мне, уверенная втом, что я сочту это как дар судьбы. Безусловно, она красивое мясо. Идеальная, красивая грудь, которую она часто демонстрировала мне, нагибаясь над столом, говоря мне какую-нибудь чушь, ая, совершенно неслушая её, пробирался врасстегнутую блузку, залезал под лиф, исловно альпинист, вскарабкивался насамую вершину её холмов, впивался всоски, замирая отудовольствия. Ивсегда она прерывала мой полет, также неожиданно, как ивозможность летать. Её бедра, карие похотливые глаза, чувственные губы, красивая улыбка, всё казалось вней идеально. Нозаидеальной оболочкой небыло ничего. Лишь деньги, ложь себе ивсему тому, что окружает ее, бренды, золото, черви изапах падали. Она огромная, красивая жаба желающая съесть как можно больше.
        Я насыпал немного кокаина наCD, расчертил дорожку, свернул купюру трубочкой ирезко втянул. Кокаин осел наслизистой, попал вносоглотку, приятно горчил. Я ждал волну игде вглубине меня, уже появилась еле заметная рябь. Набрал номер Иры- Да, Коль,- весело ответилаона.
        - Ир, поедем сегодня куда-нибудь?
        - Куда?
        - Вгопотеку какую-нибудь, другогонет.
        - В«Шувалов»?- радостно предложилаона
        - Хорошо, сейчас домой, всемь заберу тебя.
        - Ты невофисе?
        - Нет, я уресторана, обедал сСерегой.
        - Какон?
        - Как обычно, нормально, гостинцев мнедал.
        - Какие еще?- непонялаона.
        - Такие, откоторых ябы разорвал тебя сейчас, носделаю это ночью.
        - Правда?!
        - Правда.
        - Я тоже хочу.
        - Вечером,- ответиля.
        - Ну всё давай, заберешь меня, много нежри.
        - Хо- ро- шо!
        Я включил Ferry Corsten, издинамиков обрушился наменя его «Radio Crush». Полон сил, я ехал дамой.
        На10лет Октября заехал вИЖТРЕЙДИНГ, купил бутылку «Martell». Народ кишил, тележки, корзинки, наполненные снедью. ПотребительскийРай!
        Дома принял еще дорожку кокаина, вспомнил сегодняшнее, вчерашнее, позавчерашнее утро, вспомнил утро, которое было месяц назад идаже то утро, которое было один год, один месяц иодин день назад! Вырвал издеки домашнего кинотеатра антенну для радио, скрутил отнеё провода ивсё выкинул вмусорное ведро. Сел закомпьютер, зашел вМой Мир на, Mail.ru написал:
        «Спасибо радиостанции Русское радио, продюсерам, редакторам, звукорежиссерам. Огромное спасибо, ведущим утреннего шоу «Русские перцы». Также спасибо, сводящему сума меня Радио Дача, вротации которого вечные хиты, которые очень любит мой генеральный.
        Благодаря всем вам, я выкинул впомойное ведро свой радиоприемник».
        Зашел наBwin, затри часа всадил сто баксов, хотя мог снять пятьсот, нет тормозов. Вспотел, принял душ. Поехал заИрой. Добрался быстро, позвонил ей, она сказала через пятнадцать минут выйдет. Стуча пальцами порулю, слушая радио D’fm, ждал её. Пятница…. Люди радостно плыли мимо, держа пакеты инабитые сумки. Молодежь стекалась наплощадь, беззаботные, спивом вруках, перекрикивающие друг друга, неподозревающие как цепкие щупальцы потребительского мира, затянут их, неоставив надежд вновь обрести то состояние иллюзорного счастья, вкотором они пребывают сейчас. Щупальцы подведут их кстартовой дорожке трека, укоторого нет конца, под названием всепоглощающая жадность. Где, сошедшие сдистанции, закапываются вземлю, съедаются червями, неоставив ималейшего следа после себя.
        Улыбаясь, Ира села вмашину.
        - Привет, зая,- поцеловала она меня вщеку.
        - Привет, малышка.
        - Какой ты уменя сегодня нежный, азрачки то попять копеек!
        - Это я тебя увидел.
        - Страшная сильно, испугался, бедненький,- засмеяласьона.
        - Нет, напротив, слишком красивая, моё зрение исознание небыло готово воспринять подобное, оттого они ирасширились.
        - Может быть,- смеясь, говорила она,- имне этот чудный порошок поможет видеть иначе.
        - Неиначе,- перебил я её,- абез шелухи, реально. Будешь прямо сейчас?!
        - Утебя ссобой чтоли?
        - Иначе, зачембы я спрашивал?
        - Коооля, неумничай. Буду сейчас.
        Я сделал ей дорожку, свернул купюру, прежде чем принять, она пошмыгала маленьким носиком, ноневероятно жадно сосущим кокаин. Тронулся, она шмыгала носом.
        - Зая, я сегодня утебя буду сильно плохой девочкой,- через джинсы гладя мой член, говорила она,- аты меня будешь наказывать, вкиску итвою любимую шоколадно- медовую попочку.
        Её пухлые губы, язык изливали похоть вмои уши. Густым, горячим потоком она протекала вниз живота, заполнив мой член так плотно, что ему стало тесно втрусах иджинсах.
        - Достань его,- попросиля.
        Она расстегнула пуговицы пояса ипрорехи, справилась струсами, высвободив член имошонку.
        - Коль, мы неразобьемся,- оторвав взгляд отчлена, всё также гладя его рукой, спросилаона.
        - Нет, я сейчас припаркуюсь,- сказал я., оторвав правую руку отруля, давая ей поглотить член жадным ртом.
        Я быстро кончил, высосав последние капли семени, она высвободила член, громко чмокнув. Несмотря наменя, достала влажные салфетки, сплюнула внеё семя ивыкинула вокно.
        - Дай салфетку,- попросиля.
        - Я вытру,- ответилаона.
        Нежно вытерла член ибез моей помощи застегнула джинсы.
        Закупил.
        - Коль, поехали домой, уменя там уже потоп,- умоляюще смотрела наменя глазами согромными зрачками.
        - Поехали,- выкинув окурок вокно, я нажал напедаль газа.
        - Я одену то платье, вкотором мы ходили в«Звезду» вСамаре, ивыглядела, как ты тогда сказал, как дорогая шлюха.
        - Я сказал то, что мне виделось.
        - Ты дурак, я его одевала для тебя.
        - Для меня, Ир, ты лучше, когда раздета. Аобнаженная часть задницы ититек впубличном месте, недля меня.
        - Ты ничего непонимаешь,- изобразив обиду, сказалаона.
        - Возможно… Ир, тыже знаешь, меня неволнует мнение социума икаких-то сраных идиотов вотдельности. Их мысли отом, что рядом сомной такая охеренная девочка мне ненужны.
        - Амне нравиться, что ты несмотришь ни накого, кроме меня, аотебе я знаю, многие мои подруги мечтают.
        - Ничего себе, сегодня день откровений, иктожеэто?
        - Нескажу, ато вдруг ты захочешь воспользоваться.
        - Незахочу, инеговори.
        - Платье я одену это! Ибуду сегодня необыкновенно красивая.
        - Ты всегда необыкновенно красивая.
        - Асегодня буду по-особенному.
        - Ну, хорошо,- закончиля.
        Мы подъехали кдому. Закрыв засобой дверь квартиры, я неувидел вприхожей Иры, она заэто время выскочила изтуфель искрылась где-то вквартире. Я прошел вкухню, достал изхолодильника минеральную воду, наполнил стакан изалпом осушил его. Ира кричала иззала:
        - Коля, пошли вдуш.
        Я шел навстречу её голосу.
        - Я нехочу вдуш.
        - Я дам тебе нехочу!- совершенно голая, встретила она меня.
        Быстро стянув сменя одежду, она утащила меня вванную.
        Через час, вкусив её сочного, молодого тела, я вышел изванной, заставляя её задыхаться, истошно стонать глубокими фрикциями ибешеной стимуляцией клитора. Наеё лице я прочел удовлетворение.
        Она осталась вванной.
        Голый я рухнул накожаный диван, наслаждаясь прохладой. Включил Above&Beyond изакрыл глаза. Вголове кружились мысли опредстоящей поездке, почему эта командировка так сильно волновала меня? Возможно, я просто устал, имне необходима смена декораций, аможет быть она мне сулит что-то такое, очем сейчас я инемог представить.
        Ира вышла изванной. Встала надо мной вкоротком, черном, шелковом халате, внем она нереально сексуальная.
        - Что ты развалился здесь сголым хером?
        - Ачто?- засмеялсяя.
        - Сейчас возьму иоторву,- итолько сказав это, она схватила меня замошонку, так сильно, что сгуб моих сорвалось:- Ааааа.
        Онаже угрожающе сморщиланос.
        - Оторвалабы тебеих.
        - Зачемэто?
        - Положилабы вбаночку илюбовалась.
        Я смеялся.
        - Атак, когда они висят между моих ног, нельзя?
        - Да, вбанке они будут стремные, пусть висят.
        - Может, взбодрим тела?- спросиля.
        - Давай.
        Я расчертил две дорожки настолике, пододвинул кресло ипоглотил одну. Ира села мне наколени ипоследовала моему примеру.
        - Надо конины хряпнуть,- сказаля.
        - Унас только виски.
        - Я купил, пойдем,- задергал я ногами, заставляя ее подпрыгивать.
        - Надень хоть трусы, иначе мы никуда сегодня непойдем,- вставая смоих колен, сказалаона.
        Натянув трусы, я пошел вслед заней накухню. Она поставила одну рюмку настол.
        - Ты что небудешь?- спросиля.
        - Акто зарулем будет?
        - Таксист, ктоеще?
        - Я думала….- незакончив мысли, она продолжила,- тогда, конечно, буду.
        Я нарезал лимон иразлил коньяк.
        - Зачто пьем?- спросила она, держа рюмку.
        - Замою командировку!
        - Оригинальнее ничегонет?
        - Есть только затертое додыр, затвою божественную красоту!
        - Это как раз инезатертое.
        Выпили заеё красоту, закусили лимоном, ноуже замою командировку.
        Она надела наменя голубую рубаху, вязаный джемпер, узкие, темные, льняные штаны, туфли которые я терпеть немог, ноеё сводящие сума. Сдобрила всё это ароматом «Gucci».
        - Вот теперь ты будешь сводить сума малолеток.
        - Итолько?- шутиля.
        - Неодну уже свел, недостаточно?
        - Вполне.
        - Вот иумничка!
        Глава 3. Шувалов
        Она надела то блестящее платье, которое нисколько неприкрывало спины ипрактически обнажало задницу. Большое декольте показывало её упругие, красивые, важно чуть задранные вверх груди. Туфли наеё маленьких ступнях я невидел раньше, аможет быть просто непомнил? Они представляли изсебя тоненькие полоски, усыпанные стразами идлинные шпильки. Спросить отуфлях я неотважился, дабы неслышать шквал претензий. «Ничего непомню, ничего невижу». Красивые, особенно её маленькие, покрытые черным лаком ноготочки. Еще короткая норковая шуба, закоторую я досих пор вплену уВТБ.
        Я вызвал такси, заказ приняли тутже, имы вышли наулицу. Одиннадцатый час, наулице темно идостаточно прохладно. Усоседнего подъезда сидела наскамейках молодежь, один изних, вероятно лидер, стоял между лавок, эмоционально рассказывая отом, как вДК «Редуктор» они избили каких-то лохов. Подъехало такси. Мы сели, маршрут был ему известен. Издинамиков намои уши обрушился Женя Белоусов, может быть кто-то идругой, я могу ошибаться. «Что ты делаешь сомной, электрическая мгла. Золотые купола…». Опять радио «Дача». Такое ощущение, что я живу вгороде дачников.
        У«Шувалова» аншлаг, только выйдя изтакси, я услышал доносившийся имощный бит, вызывающий вмоем теле микроскопические электроразряды. Еще непопав внутрь одной измногочисленных Ижевских ярмарок тщеславия, я уже был пропитан энергией клуба.
        - Народу тьма!- радостно сказалаИра.
        - Сегодня Аншлаг!!!
        Мы без проблем попали внутрь. Ира сдала шубу вгардероб, показав свое платье иотличную фигуру под ним. Завистливые взгляды девушек, съедающие мужские, напитывали ее энергией. Левой рукой, которой обнимал ее заталию, я чувствовал, как она надувается изнутри, готовая взорваться, окатив всех мелкой дрожью втеле. Потелу бил бит больше 140ударов вминуту вызывая восторг людей натанцполе. Мы поднялись наверх, прошли забарную стойку, я занял свободный столик.
        - Коль, я пошла танцевать, возьми мне какой-нибудь коктейль.
        - Какой?
        - Любую херню смартини.
        - О'кей.
        Она поцеловала меня вгубы испустилась вниз. Я подошел кбарной стойке, девушка бармен мило мне улыбалась.
        - Слушаю вас- сказалаона.
        - Пожалуйста, текилу икоктейль смартини.
        - Какой коктейль?- уточнялаона
        - Я незнаю, могу передать пожелание дословно.
        - Говорите.
        - Любую херню смартини, это звучало именнотак.
        - Вот есть- иона начала перечислять мне названия, которые мне ни очем неговорили икоторые незаполняли цепочки нейронов, чтобы остаться впамяти.
        - Давайте,- прервал я её,- наваш вкус.
        - Хорошо,- ответила она, налила мне текилы ивзялась заприготовление коктейля.
        После минутных манипуляций он был готов. Украшен красиво, носодержание уверен- бодяга. Сел застолик, сквозь ограждения я видел внизу отжигающую Иру, видел двух парней отплясывающих рядом сней, желая произвести нанее впечатление. Онаже непроявляла кним ни какого интереса.
        Рядом состоликом встали два парня, навалившись наперила. Один изних явный клон Тимати, прокричал своему приятелю такомуже клону Лазарева.
        - Смотри,- показал он пальцем натанцпол,- вон та вблестящем, реально Hot Baby, вот кого Никитос надо снимать.
        - Да, она нихуя,- кричал он ему вответ,- пойдем, может подкатим.
        - Пойдем,- ответил Тимати.
        Мне стало жутко интересно исмешно, они мне напоминали героев нашей раши Славика иДимона. Я провожал их взглядом, несмотря нато, что рядом сИрой уже терлись двое. Они начали как-то особенно двигать телами, напоминая мне брачные танцы пернатых. «Тимати иЛазарев» неизвестно чем напугали тех двух парней, весело отплясывающих рядом сИрой, иони ретировались вдругую часть танцпола. Итот, что Тимати, резко взялся задело, он переместился, двигая бедрами так, будто совершает фрикции, аруками как будто пытается проплыть сквозь тягучую субстанцию. Я немог удержаться отсмеха. Он что-то кричал ей, онаже необращала внимания, он неунимался, продолжая что-то кричать. Вкакой-то момент Ира взорвалась смехом, как будто зная, что я наблюдаю запредставлением, бросила взгляд наверх, увидела меня ипросто впала вистерику, быстро покидая танцпол. Два клона, повсей видимости, были шокированы ее истерическим смехом, встали, разинув рот, провожая ее взглядами.
        - Коль, ну это просто ****ец,- смеясь, она села рядом сомной,- что он мне говорил! Это ужас. Это мне?- она увидела коктейль,- какой красивый? Как называется?
        - Ты знаешькак.
        - Я незнаю,- удивилась она,- скажи.
        - Любая херня смартини.
        - Ты так исказал?!- неверилаона.
        - Именно так как ты желала.
        - Мочите вы Николай Александрович!
        Зажав трубочку между зубов инеотводя отменя своего взгляда, она отпила немного коктейля.
        - Клевый,- удовлетворенно сказалаона.
        - Иназвание унего соответствующее,- шутиля.
        - Коль, ну ты прикинь, он мне говорит: «Детка, ты наверное вырвалась изклетки богатенького папочки, хочешь найти нормального пацика», апотом он начал петь, ну эту песню, поD'FM ее крутят, быстрый секс ивиски, там еще что то, я знаю чем тебя заманить.
        - Я понял,- сказал я, прервавее.
        - Ты видел, какое чучело, под Тимати чтоли косит.
        - Авторой Лазарев несостоявшийся.
        Мы рассмеялись.
        - Коль, пойдем танцевать,- умоляющим голосом просилаона.
        - Ира, опять чтоли. Тыже знаешь, я нелюблю инеумею.
        - Ну как обычно постоишь, подергаешься, ая потрусь обтебя, пожалуйста!
        - Пойдем,- согласился я, зная, что она неотстанет, залпом выпил рюмку текилы, зажевал лайм, жутко сморщившись.
        Поушам бил сильный бит, танцпол полон, качественный свет иловящие мгновения стробоскопы. Полилась тема Armin Van Buuren «Lost» натанцполе раздался одобрительный свист, я поддержал. УАрмина это шедевр, как и«Rain».
        Ира двигалась сногсшибательно, она невероятно пластична, ощущалось, что она выкладывает втанец все то немногое, что унее есть. Следом был трек Ferry Corsten «Made inLove», Paul Van Dyk «For an Angel», Леонид Руденко. После четырех треков мы поднялись наверх, Ира устала. Убарной стойки она встретила знакомую, неостанавливаясь, я прошел кстолику исел, прикурив сигарету. Они поцеловали друг друга вщеки, та восхищенно рассматривала платье Иры, очем-то оживленно поговорив, обе пошли кстолику. Ира села рядом сомной, аее знакомая напротив.
        - Привет!- радостно сказалаона.
        - Привет,- ответиля.
        - Коль, это Яна, мы сней вместе учились,- представила мне ееИра.
        - Очень приятно, Николай,- смотрел я вее, изучающие меня, карие глаза.
        - Значит Коля,- улыбнуласьона.
        - Значит Коля,- вторил яей.
        - Очень приятно, сказала она ипротянула мне руку, напальцах которой были невероятно длинные ногти.
        Я пожал ее, она взглянула наИру, иони рассмеялись. Вчем казус, я так инепонял. Яне я заказал тотже коктейль что иИре, асебе опять текилу.
        Трепались они, окаких-то однокурсницах, которые родили, вышли замуж, попали вавтокатастрофу. Втягивая периодически меня всвой разговор. Минут тридцать они тараторили пока неподошел какой-то парень, повсей видимости Boyfriend Яны иувелее.
        - Ир, уже второй час, может поедем домой?
        - Она наклонилась ко мне исказала наухо:
        - Если ты хочешь наказать свою плохую девочку, тогда поехали.
        - Хочу,- ответил я, имы встали из-за столика. Увхода стояли такси, ожидая клиентов. Я сказал ему адрес, имы поехали. Этот был недачником, слушал D'FM.
        Я думал оИре, отом, как она просила наказание, наверное ее сильно терзали измены, иона бессознательно пыталась всячески искупить вину, которой небыло. Мне жаль ее, жаль потому что, этот внутренний конфликт лишил ее радости жизни, несогласие ссобой тяготит, отравляет жизнь, люди стареют, гнутся под тяжестью созданных имиже грузов. Говорить сней откровенно значит разбить ее хрупкую, внутреннюю сущность. Услышать откого-то, неважно как сформулированную мысль отом, что она непорядочная- для нее подобно смерти.
        Я жду. Может быть, она встретит кого-то ией покажется, что между ними есть чувства итогда она самостоятельно выкинет меня изсвоих жизненных раскладок. Может быть этот качек? Нет, отнадежды нато, что между ними, что-то возникнет ни осталось иследа. Иначе они уже как-тобы себя проявили. Ирабы втянула меня вглупое соперничество. Видимо ее такое положение вещей вполне устраивает, чего нельзя сказать обо мне. Мое сердце жаждет любви, мне хочется всему ибез остатка отдаться этому чувству. Я хочу взрастить всвоей груди семя любви, наслаждаясь ее плодами вечно. Хочу раздавать семена любви, помещать их вплодородные сердца людей. Инехочу жить вбесконечном обмане.
        - Коль,- шепнула она мне наухо,- нужно ваптеку заехать, унас нет смазки.
        - Дружище,- обратился я кводителю,- давай ваптеку заедем.
        - Рядом, только наМайской,- ответилон.
        - Поехали,- ответиля.
        Ира зашла ваптеку под взгляды трех мужчин, двух стоявших уаптеки именя сидящего втакси. Через две минуты она уже сидела сомной, обвивая меня руками иприжимаясь упругим телом.
        - Наулице холодно так,- мурлыкала она,- ноги замерзли.
        - Сейчас я тебя согрею,- ответиля.
        - Ты уменя самая горячая исамая лучшая биологическая грелка насвете,- продолжила она мурлыкать мне вухо.
        - Счастлив быть удостоенным такого высокого звания.
        - Зая, я серьезно.
        - Я тоже Ир, все это только быстротечное иневажное.
        - Ачто важное тогда?- спросилаона.
        - Вданный момент то, что тебе хорошо быть сомной, несравнивая меня скем то. Чтобы утверждать отом, что я лучше всех, тебе как минимум нужно попробовать большую часть мужчин.
        - Я несравниваю тебя, скем я вообще могу тебя сравнивать?
        - Мне откуда знать? Подъезжаем кдому, поговорим потом.
        - Ты дурак! Ивсе равно я люблю тебя.
        Я ничего неответил ичто я мог ей сказать? Этот разговор еще сильнеебы затянул вмерзкое липкое болото лжи, где Ира чувствует себя комфортно.
        - Скинув шубу итуфли, она побежала вванную.
        - Я быстро.
        Я прошел взал, пакетик скокаином лежал настоле ввазочке. Расчертил большую дорожку, поглотил ее, развалившись вкресле. Тело наполнялось силой, давление подскочило, ввисках приятно стучал пульс, я встал, вдыхая через нос, наполнил легкие, что предало мне еще больше сил. Мышцы наполнились кровью.
        Щелкнула дверь вванной, Ира вошла взал вчерном прозрачном пеньюаре.
        - Давай включим музыку.
        - Давай,- беря пульт вруки, ответиля.
        Акустика наполнила зал сетом «Intrance» Armin Van Buuren, Ира протянула мне руки:- иди комне.
        Я встал, она впилась вмои губы, проникая острым языком. Мои руки гладили ее спину, ягодицы. Дыхание ее участилось, животом она сильно прижимала мой эрегированный член, заточенный втрусы.
        - Зая, давай еще подорожке,- предложилаона.
        - Я уже принял, тебе я насыплю впопочку.
        Мое предложение особенно произвело нанее впечатление, иона более страстно впилась вмои губы.
        - Сейчас,- оторвалась она отмоих губ ипобежала вприхожую.
        Вернулась она сдвумя тюбиками смазки «Contex» long love, кинула их надиван, видимо желая чтобы я трахал ее бесконечно.
        Глава 4. Дорога
        Вдесять утра мы вместе приняли душ. Ира приготовила салат ибутерброды ссемгой.
        - Зая,- говорила она, жуя салат,- я буду сильно потебе скучать.
        - Две недели это нетакой уж ибольшой срок.
        - Я уже скучаю, хотя ты еще рядом, пиши мне извони.
        - Ну, если нетебе, то комуеще?
        - Кто тебя знает.
        Действительно кто меня знает, если я исам незнаю себя достаточно хорошо. Позавтракав, она помогла мне собраться вдорогу, мы сходили всупермаркет, купили продуктов. Ктрем я был полностью собран.
        ЗвонилаЮля.
        - Николай, через десять минут мы будем утебя.
        - Я готов.
        - Вот иотлично,- радостно говорила она,- как будто унас совместный отпуск, ивначале шестого мы летим наБалеварские острова.
        Вприхожей Ира устроила шоу, провожая меня, растрогалась идаже пустила слезу, как будто отправляла меня навечную каторгу или впоследний путь. Может быть, он ивпрямь последний? Если это итак, меня это ни сколько нетревожит.
        Выйдя изподъезда, я выкинул своего злейшего врага, убеждавшего меня всю жизнь втом, что он как никто другой самый дорогой иценный вмоей жизни. Он говорил: «Я иесть жизнь!». Издав напоследок слабый, отчаянный писк, схожий свизгом поросенка, мозг упал уконтейнеров смусором. Земля под ногами неизвестно отчего содрогнулась.
        Совсех сторон, обгоняя друг друга, неслись тысячи облезлых, голодных крыс. Мой мертвый, пугливый насос отстраха сжался вгруди, аноги впаре сглазами уже были готовы уносить меня прочь. НонеЯ, как итело, была их цель. Они бросились кнему, вступив вожесточенную борьбу закусочек яда. Мозг ивне МЕНЯ остался прежним, обманув безумных крыс, выдавая себя занеописуемое лакомство.
        Крысы отгрызали ипроглатывали маленькие кусочки мозга, скользя, он проходил попищеводу, попадая вжелудок, моментально всасывался встенки, проникал вкровь, парализуя нервную систему. Их мертвые, бьющиеся вконвульсии ивытянутые всмертельной судороге тела, ненастораживали других, все также состервенением бьющихся заяд.
        Юля инаш программист Олег смотрели наменя. Привет, привет! Имы едем. Проезжая мимо Свято- Михайловского собора, я вынул изгруди мертвый, изъеденный насос ивыкинул его вфорточку. Упав наасфальт, он превратился впрах отлучей солнца ибыл подхвачен осенним ветром. Следом Я выкинул руки, иони, обезумев отнедостающей ранее свободы, принялись загребать все, что только попадалось наих пути. Окурки, фантики конфет, обертки шоколада, монеты, скорлупу семечек, экскременты птиц. Уцирка Я выкинул язык, он упал влужу, обрызгав грязью собравшихся людей. Он захлебывался, булькал, надувая грязные пузыри, но, ни насекунду непереставал изрыгать понос, восхищая публику. Восторженно крича, они требовали «бис». Я выкинул глаза у«Мышеловки». Лживые, подлые глаза! Глаза, которые превращали меня ввечно голодного, безмозглого пса снезакрывающейся слюнявой пастью ивысунутым языком. Глаза радостно закатились внутрь, продолжая смотреть.
        Я- хочу видеть!
        Насенной я выкинул уши, неспособные уловить слова, трогающие душу. Я выкинул легкие, недающие дышать полной грудью, выкинул почки, селезенку, нос, отпрежнего меня неосталось ничего, лишь груда костей ичлен, комфортно чувствующий себя взадницеИры.
        Я оброс новым мясом, наполнился наэлектризованной кровью, выросли новые органы, застучало сердце, способное глухим звуком ломать любые стены. Я стал другим! Вомне умер нормальный человек, и, возродившись, Я предстал этому миру личностью.
        Впереди сидящая Юля, практически всю дорогу неумолкавшая, повернулась ко мне. Невидя моего перерождения.
        - Коля, стобой все нормально?- спросилаона.
        - Более чем, так как мне небыло никогда.
        - Странный ты какой-то.
        ВБалезино мы приехали ксамому поезду. Я, груженный сумками Юли, протиснулся ввагон, она давала какие-то поручения Олегу, которые ему необходимо сделать доее приезда. Вместе мы разложили вещи вкупе, проводник принес нам постельное белье, я незамедлительно расстелил его, разделся илег.
        - Юля, я пару часов вздремну, устал ужасно.
        - Недожидаясь ответа, я опустил голову наподушку ипод стук колес погрузился вцарство Морфея.
        Снилось что-то необычное идаже важное, ноболь впаху лишила возможности удержать созерцания впамяти. Стоило мне промедлить, имой мочевой пузырьбы лопнул. Я подскочил, натянул трико, мельком взглянул насидящую Юлю инезнакомого мне мужчину. Практически бегом я влетел втуалет. Освободив содержимое мочевого пузыря, я наслаждался вновь обретенным внутренним комфортом, долго стоя над унитазом. Умыл лицо, отметив, что физическое состояние мое довольно бодрое. Заокном светло, странно, неужели я спал несколько часов? Сэтой мыслью я зашел вкупе меня очевидно ожидали. Юля, асней мужчина лет сорока, высокого роста, худой, ноего лицо было жирным, как будто эта голова принадлежит другому телу. Коротко стриженые темные волосы, сбеспокойными, мертвыми глазами илицом типичного бандита- отморозка или такогоже мента. Определить сразу невозможно, кто он, первый или второй, отличий, как правило, между ними никаких нет. Снапускной радостью он сказал:
        - Ну, наконец-то, сосед!- улыбнулся он вовесь рот, показывая несколько черных нижних зубов пораженных какой-то болезнью или камнем.- Я Саша,- протянул он руку.
        - Коля,- пожал я ему руку, заметив больные, уродливые ногти наего руках иместами изъеденную кожу экземой.
        Я вытер лицо исел напротив. Настолике стояла бутылка коньяка «Арарат», несколько салатов впластиковых контейнерах, нарезанный лимон, буженина ивино втетрапаке.
        - Сколько времени?- спросил я, одновременно пытаясь найти мобильный вкуртке.
        - Почти сутки спишь!- сявным упреком сказала Юля.- Что ищешь?
        - Трубу,- ответиля.
        - Вот- она протянула мне мобильный- Ира твоя извелась бедная.
        Мне непонравился ее тон, ноя ничего несказав, взял мобильный изее рук. ОтИры было семь смс, она просила позвонить или написать когда я проснусь. Я написал: «я проснулся, все нормально, непереживай, ты как?».
        - Ты как коньячку?- спросил меня Саша.
        - Положительно, если чуть позже, еще недоконца проснулся.
        - Ая вот выпью, вы как Юлия?
        - Я еще-то недопила,- ответилаона.
        - Ваше здоровье!- произнес он тост, моментально осушив рюмку, зажевал лимон,- Коля, я, как иты, могу вечно спать впоезде,- говорил он,- для меня эти тук-тук, тук-тук, словно гипноз, ничего меня так неуспокаивает как стук колес.
        - Может быть инаменя, ноя этого незнал,- отвечаля.
        Юля засмеялась.
        - Именно из-за этого ты ипроспал сутки, поешь,- предложилаона.
        - Я непомню, вкакой изэтой сумок сок?- смотрел я нанее, надеясь получить ответ.
        - Над тобой, посмотри там,- ответилаона.
        Действительно, наверхней полке лежали две коробки персикового сока ибутылка минеральной воды. Я открыл одну изкоробок ипрактически залпом осушил её наполовину. Пришло смс отИры: «Зая, какого хера эта сука берет твой телефон? Я звоню тебе, аговорю сней. Я тоже спала, как убитая, вечером сАней идем вкино. Целую!»
        - Ну что, хряпнем попятьдесят?- опять предложилон.
        - Сейчас можно,- согласилсяя.
        Он наполнил две рюмки.
        - Зазнакомство!
        Я взял рюмку, взглянув наЮлю.
        - Уменя есть, ты покушай.
        Она была права, есть я хотел сильно, коньяк приятно обжог горло и, смешавшись вжелудке ссоком, отозвался теплой волной.
        - Вы знаете,- начал он, неморщась пережевывая дольку лимона,- вТуву, далековато.
        - ВТыву, если быть точным,- жуя салат, неизвестно зачем поправил егоя.
        - Какая нахер разница, ой, прошу прощения,- посмотрел он наЮлю.- Аты знаешь, обращаясь ко мне, говорил он,- там кроме баранов иконопли ничего нет, инародец они очень тяжелый.
        Юля оторвалась оттелефона, вероятно, писала вмесседже, или вочто-то играла.
        - Авы что там бывали?
        - Нет, небыл, ислава Богу,- сказал он так, будто речь идет опреисподние,- приходилось мне породу службы, сталкиваться сними. Я ведь зам поБиОР,- сообщил он, ничего неговорящую мне аббревиатуру, нопотому скаким выражением он говорил, можно решить то, что говоря осебе, он Господь Бог инеменьше,- чтобы вы понимали, я заместитель начальника побезопасности иоперативной работе,- сказав это, он вытянулся.
        Намоих глазах он превратился вкакого-то павлина, изпередач поканалу «Diskoveru», которые смешно вытягивают шею, раскрывают хвосты, пытаясь произвести впечатление насамку.
        - Юля, работаю я висправительной системе иежедневно имею дело сотъявленными негодяями, втом числе исТувинцам, искажу я вам, может выпьем,- взглянул он наменя.
        Взнак согласия я кивнул головой, поглощая буженину. Он быстро наполнил рюмки.
        - Выпьем,- поднял он рюмку,- зато, чтоб унас всё было, инам ничего заэто небыло,- произнося тост, он как-то странно улыбнулся, видимо вспомнив именно то, благодаря чему унего, что-то появилось, номысль отом, что заэто могут наступить негативные последствия, тяготит его. Типичная жизнь Российского чиновника.
        Выпили, я практически смёл всё то, что было настоле иеще нечувствовал себя сытым.
        - Юля, я прервался, прошу прощения,- лебезил он,- ивот тувинцы, такой народ, скажу я вам, неуправляемый инепробиваемый.
        Юля смотрела нанего, неотрывая глаз, судя повсему ей было интересно.
        - Понимаете, что я имею ввиду?
        - Несовсем,- ответилаона.
        - Наша исправительная система, это неЕвропейское сюсюканье, кпреступникам унас особый подход, есть особые учреждения, где кэтим подонкам применяют древние, ноочень эффективные методы. Водном изтаких учреждений работает ваш покорный слуга,- чуть поклонившись, продолжил он,- задача таких учреждений заключается висправлении, или как говориться «вломке», особо отъявленных, воров взаконе, криминальных авторитетов, лидеров ОПГ, радикальных правдолюбов. Скажу вам честно, уменя исправлялись все иотказывались отпринципов, которыми жили долгие годы,- сжав ладонь вкулак, явно зверея отвоспоминания применяемых методов.- Новот тувинцы…… Выпьем?
        - Я пас,- отказался я, радуясь затувинцев всей душой.
        - Вы Юля?- схватил он коробку свином, готовый наполнить ей бокал.
        - Нет, уменя еще есть,- подняла она бокал, наполненный чуть больше половины.
        - Совсем немного,- настаивалон.
        Юля ничего неответила, ион долил вина. Вкупе я находился как неодушевленный предмет, как биологическая камера, ведущая видео иаудио наблюдение. Я несуществовал для него, слившись состеной, что меня вполне устраивало. Такие как он- очевидные звери! Абсолютно неотличающиеся ни чем, апорой напорядок превосходящие тех, кому породу службы они обязаны показать гуманность иВерховенство закона, напротив, уничтожают людей, озлобляют их исоспокойной душой отправляют вобщество. Вероятно, он считает себя настоящим мужчиной, брутальным мужчиной, атакие как я наего фоне считаются офисными серыми мышами. Жаль тех людей, кто находиться под гнетом этого кровожадного создания. Я смотрел вего глаза, видя сияющие небоскребы тщеславия, изего уст лился яд, аизбрюха выпирало надутое, детское, ранимое эго, дыры которого он латал, втаптывая вгрязь всех тех, докого дотягивалась его нога вберцовом ботинке. Он состервенением топтал, стараясь как можно сильнее измарать людей. Он ненавидит людей, он уничтожилбы нас всех доединого ивсе потому, что он неимеет всебе ничего изтого, что присуще людям.
        - Ивот тувинцы,- пьянеющим голосом продолжил он,- особые отморозки, сними приходилось потеть, чтобы они понимали, куда попали игде их вещи,- засмеялся он,- авоспитываем мы так сказать, непоМакаренко,- практически истерически разразился он хохотом.
        Неисключаю, что этот оборотень, Омский подполковник иудостоилсябы большего внимания одной изкрасивых девушек Ижевска, еслибы неего повествования опытках, которые безумно испугалиЮлю.
        Я надел куртку, взглянул вглаза Юли, читая мольбу неоставлять её. Оборотень скапающими слюнями необратил наменя никакого внимания, непредлагая кому- либо изнас выпить. Открыл новую бутылку коньяка, налил рюмку иопрокинул её, всвою мерзкую пасть.
        - Хорошо!- удовлетворенно сказал он, продолжая рассказ окаком-то авторитете попрозвищу «Седой», который, после того как его насильно засунули вунитаз, маршировал вкамере.
        - Пошли вресторан,- сказал яЮле.
        - Пошли, Коля.
        Еслибы нееё ответ, он инеуслышалбы моего предложения кней, для него я давно прекратил существование.
        - Как?…..Куда?- моментально отрезвев, неверя своим ушам, спрашивал он, зло сверкнув наменя глазами. Юля воспользовалась его замешательством, протиснулась между ним истолом, накинула шубу, готовая следовать замной.
        - Меня никто неприглашает,- грустно, еле слышно говорил он.- Ну, хорошо! -подскочил он, голос его превратился вписк щенка,- приятного вам время препровождения!
        Меня ужасно веселила эта сцена, ничего неотвечая, я открыл дверь, пропустил Юлю, вышел вслед заней, раздавив его глаза налитые кровью иприщемил язык дверью купе.
        - Ну ипридурокже он!- быстро шагая вслед замной, сказала она, вызвав уменя истерический смех.
        Еще тридцать минут назад её мнение онем было абсолютно иным. Она словно под гипнозом тонула вего пустых, алчных, кровожадных глазах. Неисключено, её воображение самым наилучшим образом рисовало командировочную интрижку сподполковником, атеперь она как ошпаренная кипятком, бежит замной.
        Ресторан поезда Абакан- Москва практически пуст, только трое молодых парней выпивали, жарко обсуждая какие-то умопомрачительные вещи, связанные савтомобилестроением.
        Восхищаемся чем угодно, нонежизнью, планшетами, мобильными телефонами, сзамиранием сердца следим зазапуском разрушающей ракеты «Булава», нонеследим зажизнью.
        Я заказал две чашки экспрессо.
        - Ты кушать нехочешь?- заботливо спросилаЮля.
        - Нет, яже всё там смёл.
        - Коля, я думаю нам нужно обратиться кначальнику поезда, чтобы его отнас убрали, пусть другим рассказывает освоем бесстрашии изверствах.
        - Вэтом нет необходимости, уверен, он уже осознал глупость допущенную им инаверное мирно спит.
        - Уменя такой уверенностинет.
        - Непереживай, мы неунего вколонии, здесь такие как он беззащитны как дети.
        - Ивсё-таки….- продолжилаона.
        - Может, хватит,- прервал яеё.
        - Ну, хорошо,- сдалась она. Официант поставил настолик кофе.
        - Коля, мы можем посидеть здесь, он через четыре часа сходит.
        - Кто он?- несразу поняв оком идет речь, спросиля.
        - Как кто? Саша!
        - Юлия, вамбы стоило забыть онем давным-давно.
        - Легко тебе говорить,- обиженно сказалаона.
        - Ну да, действительно, я интересовал иинтересую, точнее сказать, я вообще его неинтересую.
        - Что ты хочешь этим сказать?- непонимающе смотрелаона.
        - То, что итебе вполне очевидно, его интересовала ты. Она засмеялась.
        - Его интересовал коньяк, нонея.
        - Юлия Николаевна, недумал что вы такая скромница. Выпивший идаже трезвый мужчина, ввашем присутствии неможет думать ни очем, кромевас.
        - Хватит шутить, Коля.
        - Я вполне серьезно.
        - Значит, ты плохо знаешь мужчин.
        - Донастоящего момента я думал иначе.
        Смс отИры: «Зая, как ты? Я сильно соскучилась. Безумно люблю тебя, твоя малышка!»
        Что ответить? Её признания влюбви- пустой звук, слова, незначащие ничего, полный ноль, они пусты, пустее романов Данцовой, пустее пустоты Пелевина винтервью Esguire, пустее Хашимы. Её чувства нуждаются втакомже расчетливом чувстве, она неспособна любить, нетребуя чего-то взамен. Она нуждается только втом, чтобы любили её. Она лишь освоила привычную систему манипуляционных уловок, полагая, что любовь именно таковой иявляется. Я немогу дать ей то, чего она требует, могу отказаться отвсего, могу отдать ей всё, ноя немогу её любить. Я немогу любить трупы! «Ир, всё впорядке, приеду наместо, позвоню».
        Мы просидели около полутора часа, выпили подве чашки кофе, съели пирожное. Юля рассказывала опредстоящей работе, оочень милой, как ей показалось Оксане Владимировне, которая надве недели наш Босс. Всю свою жизнь я чей-то подчинённый, кто-то уменя Босс, начальник, президент, я постоянный баран, которого пасут. Я всегда часть безрассудного, слабого стада, неспособного жить без пастуха схлыстом.
        - Вернулся?- спросилаЮля.
        - Можно сказать итак.
        - Коля, это немоё дело, номне давно жутко интересно, вы так давно вместе инеженитесь, почему?
        - Почему мы должны жениться?- улыбнулсяя.
        - Как почему? Увас серьезные отношения, логическим завершением которых является свадьба.
        - Логических цепочек вотношениях сженщиной, втом смысле, окоторой ты ведешь речь, я невыстраиваю.
        - Ачто ты строишь, если несекрет?
        - Секретов нет, сней ничего.
        - Какэто?
        - Обыкновенно,- спокойно ответиля.
        - Я тебя непонимаю.
        - Ия себя тоже.
        - Ты когда-нибудь серьезно говорить можешь?
        - Всегда, исейчас я серьезен, я несерьезен кмертвому, аотнас сней пахнет мертвичиной.
        - Вы расстались чтоли?
        - Нет.
        - Я ничего непонимаю, объясни, пожалуйста.
        - По-моему, всё предельно ясно, мы вместе без будущего, без прошлого, без чувств, без надежд наих появление.
        - Какже вы тогда живете?
        - Обыкновенно, как все, ведем совместное хозяйство, вместе спим, едим, моемся, дышим.
        - Ясно, что ничего неясно,- вздохнула она, совершенно непонимая, очем я говорю.- Ивсё-таки, так нельзя.
        - Дай руку,- попросил яеё.
        - Какую?- неожидая подобной просьбы, растеряласьона.
        - Давай правую,- сказал я, протягивая руку.
        Как-то робко инеуверенно она протянула мне руку. Я взял её кисть всвои ладони, повернул тыльной стороной, рассматривая красивые маленькие пальцы, маникюр, инарисованные британские флаги наногтях, которые ипривлекли моё внимание.
        - Апочему именно британский флаг?- невыпуская её руки, спросил я,- триколор патриотичнее.
        - Незнаю,- улыбнулась она,- красиво, плюс я непатриот.
        - Это почемуже?
        - Мне ненравиться, холодная, варварская Россия.
        - Чтоже это такое? Нелюбить Родину, как можно? Быть честным считал то, что ваш труд есть некий вклад вРодину. Как оказалось я вас незнал вовсе.
        - Хватит, Коля,- улыбнулась она,- я далеко неэгоистична, работаю я для себя, вернее для реализации своих идей. Ачто касается любви кРодине, это только тренд для радио ителевизора, вдействительности кто ее любит изачто?
        - Почему всегда нужно любить зачто то? Можно любить или нелюбить инеиначе, я неочиновниках иотдельно взятых людях, кто Россию видит как какое то болото изкоторого нужно высосать откачать остатки чего то ценного исвалить. Проблема нашей страны именно втом, что мы нехотим любить ее, себя, никого. Только поэтому мы так живём, хая вовсех бедах Путина иещё кого то, мы сами говно иживёмтак.
        - Меня непереубедить для меня актуальнее воплощения собственных планов инаостольное мне всей равно.
        «Ктобы сомневался»- Что это? Если несекрет.
        - Это секрет, которым стобой я поделюсь.
        - Чемже я удостоен такого?
        - Давай без издевок илишних вопросов, удостоен ивсе!
        - Хорошо, ни каких вопросов, издевок, только острый слух, уже готовый уловить все, что ты произнесешь.
        Огонь вспыхнул веё глазах, энергия, которой были наполнены её планы, лилась наменя. Сюношества она мечтала стать модельером. Платье навыпускной бал, которое поеё словам, вызвало удругих девушек злую зависть, она сшила сама. Я никогда необращал внимания наеё одежду, больше интересовало что под ней, как оказалось всё это она шила сама. Весной она планировала открыть собственный бутик для деловых женщин.
        - Что ты смеешься?- снаигранной обидой спросилаона.
        - Одежда для деловых дам, вот что меня смешит.
        - Намой взгляд, нет ничего смешного, смешны современные мужчины, безынициативные, инфантильные.
        - Может быть, их делают такими рвущие под ногами землю женщины? Может нужно быть небизнес леди, апросто леди? Давая раскрыть заглушённый потенциал мужчинам. Мужчина ненастолько приземист иматериалистичен, какой является женщина и, соответственно, вбешенном рвачестве мужчине вас никогда непревзойти. Мы давно ушли оттого, когда наши потребности ограничивались добычей куска мяса ишкур животных, вчем мужчина, несомненно, превосходил женщин. Сейчас мышцы лишь для эстетического удовольствия, нонедля схваток смамонтом или сеяньем полей. Физическая сила сейчас- это пыль. Так что, Юлия, претензии кмужчинам необоснованны. Мужчины еще доконца неприспособились, сейчас переходный период. Иногда возникают такие мысли, эпоха мужей политиков, властителей мира назакате, имы уже совсем близки кматриорхату, амужчина видеале должен быть учёным мужен, творцем, писателем, поэтом.
        - Долго он будет длиться, этот переходный период, точно! Амысль оматриорхате мне симпатичная икак я думаю рациональная, раз вы абстрактно мыслящие вотличии отнас, вот идвигайте прогресс, абюрократию ипрочее неприятное вам, оставьте нам- сказала она улыбнувшись.
        Юля страшно нехотела идти вкупе, имне стоило немалых усилий убедить её вотсутствии какойбы то ни было опасности. Кнашему общему удивлению, вкупе Саши небыло, более того, небыло его вещей.
        Юля закрыла замной дверь, несколько раз дернув её, проверяя, надежно она заперта илинет.
        - Надо убрать весь этотсра
        - сказала она, имея ввиду остатки пищи, контейнеры, бутылки, находившиеся настоле.
        - Давай,- согласилсяя.
        - Сиди, я сама,- отказалась она отмоего участия.
        Освободив пакет майку, она просто смела всё, что было настоле, протерла его тряпкой, предварительно смочив её минералкой иудовлетворенная проделанной работой, села напротив.
        - Как хорошо, что его здесь нет, если честно, я почему-то так устала, козел этот разбудил меня своим шуршанием, я даже сначала испугалась, аты спишь иносом непошевелишь,- говорила она, улыбаясь.
        - Извини, вслучае опасности ябы подскочил влюбой момент.
        - Конечно,- смеялась она,- подскочилбы он, оставил меня одну, ая ведь просила Василия Евгеньевича непросто сотрудника, ноиеще иплечо, накоторое можно если что положиться.
        - Сейчас неэтот момент,- смеясь, подставил я ей плечо.
        - Коля, перестань дурачиться,- смущаласьона.
        - Я недурачусь, влюбой момент я рядом.
        - Ну, хорошо…. Еще целые сутки ехать, надо сканворды чтоли купить, интернета еще нет, умрем соскуки.
        - Уменя,- засмеялся я,- конечно, есть взапасе пара идей, как весело провести время, нопроклятая корпоративная этика мешаетмне.
        - Иди-ка ты сосвоими идеями,- смеясь, говорила она,- я буду спать, аты охраняй меня.
        - Иначе, зачем я здесь? Приятных снов.
        Сняв только спортивную кофту, оставшись втрико иобтягивающей футболке, сквозь которую я отчетливо видел её грудь, без лифчика. Она залезла под одеяло.
        - Скучно станет, буди,- сказалаона.
        - Акак будить тебя?
        - Ты умеешь по-разному?
        - Само собой,- ответиля.
        - Даже нехочу знать, обыкновенно, какеще?
        - Еще….
        - Коля, инепродолжай, иначе я так инеусну.
        - Хорошо, приятных снов.
        - Спасибо, ты что делать будешь?
        - Музыку послушаю.
        - Ну ихорошо, я сплю,- сказала она, отвернувшись кстенке. Вероятно думая отом, как я могбы её разбудить.
        Я взял мобильный, включил режим без звука, достал изкармана куртки наушники, забрался под одеяло ивключил «Estate ofTrance» Armin Van Buuren.
        Хотел зайти на«мыло», носоединения небыло, несмотря нато, что связь была устойчивой. Пора уже точки Wi-Fi установить впоездах, высказал я претензию руководителю РЖД, которую он неуслышал.
        Глава 5. Прошлое
        Поезд убаюкивающее покачивал, качественный транс вызвал вомне сонливость. Я зазевал и, немного поворочавшись, уснул.
        Вквартире я находился один, втой, где я провел детство июность, втой, которая называлась родным домом. Заокнами было темно иневодной изкомнат негорел свет, лишь луна слабо освещала комнаты. Я стоял вспальне, дверь взал была открыта. Я видел диван, накотором любил лежать отец, видел напротив стоящие кресла, посреди которых находился журнальный столик, вечно заваленный ворохом газет ижурналов. Видел вуглу стоящую тумбу стелевизором, видел всё то, что пропитано духом моего отца иматери, всё то, вчем хранилась имоя частичка, ноуже давно забытая. Созерцая родные мне сдетства вещи, я ощутил неописуемый восторг ивнутреннюю целостность, которой мне так нехватало. Прошел взал, сел вкресло, всматриваясь вкаждую мелочь. Вот та медвежья шкура, лежащая удивана, сугрожающе раскрытой пастью ипластиковыми глазами. Я часто валялся наней, недавая читать отцу, он свешивал руку и, ухватив её, я кряхтя пытался стащить его, номне никогда этого неудавалось, и, выбиваясь изсил, я валился напол. Тяжело дыша, я просил отца поиграть всолдатиков, ипод натиском моего нытья, он соглашался. Я радостно подскакивал ибежал
закоробкой ссолдатиками. Поделив зал надве части, мы расставляли сотни солдатиков, индейцев стомагавками илуками, рыцарей собнаженными клинками, копейщиков, казаков нарезвых конях, солдатиков второй мировой савтоматами игранатами, снайперов идаже военных далекого будущего слазерами. Ипод умиленные взгляды матери начинались наши баталии, которые всегда сопровождались полным разгромом армии отца.
        Вкомнате мелькнула тень, испуганно я вскочил изкресла, натом месте, где я совсем недавно стоял, находился какой-то человек, присмотревшись, я несмог определить, мужчина это или женщина. Оно стояло нешевелясь, молча, недыша. Я смотрел нанего как завороженный, неморгая, пока оно нераспалось надве равные части, трансформируясь вогромных, сядовито желтыми глазами волков, что есть силы я рванул вкухню, чувствуя их дыхание заспиной, незадумываясь, прыгнул взакрытое окно, разбивая стекла. Неизвестно как я ухватился заветви тополя иломая их, оказался внизу совершенно невредимым, слетев счетвертого этажа. Подняв голову, я увидел две озлобленные головы, торчавшие изокна.
        Я проснулся мокрый отпота, напуганный, сердце нещадно билось вгруди. Юля мирно спала. Светало. Поезд мчался побескрайним просторам Сибири, скаждой секундой приближая кдалекому Абакану. Заокном мелькали скинувшие листву березы, когда-то дававшие измученным каторжникам напиться впути. Я видел староверов, бежавших изоставленной Наполеоном пылающей Москвы. Видел тысячи людей, чьи имена илица мне незнакомы, ивсе они хотели укрыться вогромной, гостеприимной, принимающей всех, как родная мать, внежной, теплой огромной Сибири. Теперь ия вслед заними убегал гонимый, опостылевшей, серой, предсказуемой жизнью. Убегал оттуда, где я родился ивырос, бежал оттого, что затридцать лет мне так инестало родным, бежал оттех, скем ежедневно разлагался, бежал изколлективной могилы!
        Осторожно, боясь нарушить сон Юли, я достал изсумки зубную щетку ипасту. Дверь шумно открылась, я взглянул нанее- спит. Лишь прикрыв её, я быстро зашагал втуалет. Свободно! Наспех почистил зубы иумылся. Юля встретила меня заспанным иоттого особенно милым лицом.
        - Доброе утро!- улыбаясь, сказаля.
        - Доброе, там занято?
        - Нет.
        - Я пошла,- сказала она, взяв ссобой косметическую сумочку салатового цвета. Дверь громко захлопнулась заней. Я налил стакан сока, залпом осушил его, взял сигареты, пошел втамбур. Прохладный воздух бодрящим потоком попадал вмои легкие, обогащая кровь кислородом. Прежде чем закурить, я наслаждался им, стоя удвери, навалившись настенку. Я смотрел надверь туалета, пуская дым, Юля еще былатам.
        Выкинув окурок, я пошел обратно, напути мне встретилась выходящая изсоседнего купе женщина, лет сорока пяти, вголубом халате, обтягивающим её тело, показывая невероятно тонкую талию, огромную грудь. Ботексным лицом она спросила:
        - Молодой человек, вы изтуалета?
        - Нет,- ответиля.
        Она улыбнулась ипрошла мимо. Я зашел вкупе, всё еще думая оней, мое внимание занимал её взгляд, взгляд старой, измученной ****и, безуспешно пытающейся оставить свое прошлое ипрожить жизнь заново. Я никогда иничего неимел против таких женщин, более того они вызывали вомне уважение тем, что были честны, небоясь людских ярлыков. Ноэтаже вголубом халате была неизтой честной породы, анапротив, изтех, чья жизнь ибыла сплошная ложь. Жизнь которая требует отлгуньи ежеминутного совершенствования актерского мастерства. Мне стало ее жаль, я подумал оактёрах театра, их герои умирают вместе сопустившимся занавесом, так иона прожив свою жизнь играя непроснется вконце, апросто исчезнет неоставив ничего, кроме навыков освоенных ею, которые также для кого то станут гибелью.
        Станиславский наверно похвалилбы ее своим «верю», нонежизнь.
        Вошла Юля ссерьезным идаже немного суровым выражением лица, носсияющими глазами. Заэти двое суток, я заметил вней что-то неподдающееся классификации, чего немог разглядеть раньше. Вероятно, сняв свой деловой костюм, она также сняла панцирь, который служил её защитой вповседневной жизни.
        - Что-то нетак?- спросилаона.
        - Нет, всётак.
        - Ачто ты тогда так смотришь наменя?
        - Пытаюсь разглядеть,- отвечаля.
        - Скоро третий год как ты разглядываешь ивсё разглядеть неможешь?
        - Всё то время, я видел тебя другой.
        - Ичтоже ты сейчас обнаружил?- она села напротив, смотря широко раскрытыми карими глазами.
        - Незнаю, возможно это то, что невозможно передать словами, авозможно ито, чего я еще непознал или просто познать слаб. Номогу сказать одно, то, что есть втебе, безусловно, заслуживает внимания иуважения.
        - Коля, зачем ты мне это всё говоришь?
        - Ты спросила, я ответил.
        - Новедь это несерьезно, ты просто шутишь.
        - Юля, я всегда говорю серьезно, всегда, это значит всегда, точнее сказать, я говорю то, что чувствую идумаю. Я могу при этом смеяться, улыбаться, плакать ирыдать, ноэто неозначает, что я нечестен. Я незнаю многих истин ипоэтому могу как ивсе заблуждаться, нонелгать.
        - Я всегда считала тебя другим, конечно, нетаким как все, носейчас ты скаждым днем всё сильнее начинаешь удивлять меня, я даже скажу больше, ты пугаешь меня. Я беззащитна перед тобой, ия этого боюсь,- сказав это, она потупила взор изамолчала.
        - Юля, апойдем-ка пить кофе ипозавтракаем,- сказал я, давая ей возможность ухватиться замоё предложение, вытащив себя изнахлынувших мыслей ичувств.
        - Конечно, пойдем!- ухватилась она, взглянув наменя, как мне показалось немного влажными глазами.
        Она накинула спортивную кофту имы, незадерживаясь, отправились ввагон- ресторан.
        Несколько столиков были заняты, заодним сидели всё теже молодые люди, которых мы встречали вчера, двое мужчин, порядком пьяные имужчина сженщиной молча, неотрывая взгляд отблюда, поглощающие завтрак. Мы заняли столик, расположенный вуглу, максимально удалившись отостальных посетителей. Заказали два кофе, два салата, она «Цезарь», я «Гранатовый браслет» ипорцию омлета. Мы молчали, она неотрывала взгляда отTV, ая мастерил кораблик изсалфетки. Принесли заказ.
        - Приятного аппетита,- сказаля.
        - Спасибо, тебе тоже,- невстречаясь сомной взглядом, ответила она. Ели молча, оеде я недумал, нечувствовал вкуса, словно пластмасс, она погружалась вменя. Я думал оней, отом, что её так беспокоит. Покончив ссалатом, она заявила, шокировав меня:
        - Я хочу напиться!
        - Зачем это?- задал я глупый вопрос.
        - Просто хочу ивсё!- ответила она, посмотрев глазами наполненными решимостью, будто она отважилась начто-то крайне экстремальное.
        - Самая честная мотивация. Уменя такой нет, ноя последую твоему примеру.
        - Спасибо, я пьяная как дура,- наконец улыбнуласьона.
        - Ничего, я итрезвый неумен, так что мы поладим. Что пить будем?
        - Коньяк,- ответилаона.
        - Юля, мне кажется, нужно идти вкупе.
        - Конечно,- согласиласьона.
        Я купил бутылку «Remi Martin», плитку шоколада инесколько лимонов, которые любезно нарезала официант, сложив их напластиковое блюдце.
        - Зачто пьем?- спросил я, наполняя рюмки.
        - Давай без тоста,- грустно ответилаона.
        - Давай,- согласилсяя.
        Юля одним махом опустошила рюмку, продемонстрировав серьезность своего намерения напиться. Я выпил следом.
        - Знаешь, Коля,- начала она говорить, пристально взглянув,- сегодня ты говорил как Андрей: «Давай еще выпьем».
        Ничего неговоря, я вновь наполнил рюмки, мне стоило только поставить бутылку, как она взяла рюмку и, немешкая, выпила.
        - Я сейчас заплачу,- сказалаона.
        - Ну ичто вэтом такого?
        - Я нехочу плакать при тебе,- говорила она, глаза её наполнились слезами.
        - Я уйду,- сказал я вставая.
        - Нет, Коля,- она подскочила, нежно коснувшись моего плеча, я сел, она тоже, ивтуже секунду изеё глаз брызнули слезы,- Коль,- смотрела она наменя глазами полными слез,- я поплачу ивсё пройдет.
        Я молчал, неотводя отнеглаз, я незнал, кто этот Андрей, ипочему она вообще сейчас проливает слезы, ноглядя нанее, уменя возникало схожи сней состояние, появился ком вгорле ивлюбую секунду измоих глаз, могли пролиться слезы вслед заней.
        Я сел рядом сней, она взглянула мне вглаза, я обнял её, ивтуже секунду она разрыдалась по-настоящему, пряча лицо вмоей груди. Я гладил её голову, чувствовал запах русых волос, вздрагивающее тело, чувствовал недающую ей покоя боль, крепко вцепившуюся веё сердце. Чувствовал что-то непоправимое инависшее над ней. Моё сердце обливалось кровью, я проклинал всех ився, кто своими действиями ранит сердца людей, я проклинал себя, я ненавидел себя, то ничтожество, неспособное, что-то изменить, помочьей.
        Прошло около получаса, прежде чем она успокоилась.
        - Ты знаешь Андрей, ой, Коль, извини,- улыбнулась она,- Андрей, это мой жених, его убили три года назад, давай выпьемеще.
        Я сел напрежнее место, наполнил рюмки.
        - Атеперь выпьем зато, чтобы втвоей жизни ивжизни людей было меньше слез, абольше радости,- предложиля.
        - Согласна,- ответилаона.
        Рюмки звякнули, мы выпили, морщась, Юля зажевала лимон.
        - Давно я непила инеплакала, ты извини меня.
        - Тебе незачто извиняться, втом, что произошло, больше виноватя.
        - Ты ни вчем невиноват,- возразилаона.
        - Ну какже, я встревожил твою память.
        - Я никогда его незабываю инезабуду,- направив взгляд куда-то мимо меня, тихо говорилаона.
        - Юля, я как иты, познал, что такое потеря действительно хороших людей, они уходят сами илиже покидают этот мир почьей то злой воле, ноблагодаря таким встречам, мы учимся различать цвета, благодаря им мы учимся жить. Ты счастливая женщина, что натвоем пути встретился тот, кто вдохнул втвое сердце жизнь, которая будет жить вечно.
        Она смотрела мне вглаза.
        - Коля, ты непредставляешь, какой он был человек!
        Ей было семнадцать, когда они встретились впервые. Вмагазине совершенно случайно, он подошел кней испросил её имя, предложил вместе прогуляться, ноЮля вкатегоричной форме отказалась. Несдавшись, он дождался её увхода, практически силой взял изеё рук пакет спродуктами, навязавшись сопровождать её додверей квартиры. Он был старше её начетыре года, среднего роста, брюнет сзелеными, словно болота глазами, затянувшие её втотже вечер. Подороге он непереставая говорил, Юля молчала, чувствуя как мысли обидущем рядом Андрее заполняют её сознание, вытесняя всё то, что занимало прежде. Уже подходя кдвери подъезда Юля, наконец сдалась иответила улыбкой наодну изего шуток. Несколько минут они стояли, пристально смотря вглаза друг друга, наполняя сердца искренним чувством.
        Наследующий день они весело гуляли под лучами июльского солнца поулицам Казани. Через полгода они уже жили вместе варендуемой квартире. Андрей был её первый мужчина, первый вовсех смыслах этого слова. Первый, кто коснулся её сердца своим, первый, кто подарил радость ласк ибезумного оргазма. Первый, чье семя проросло вней, нозлая судьба непозволила тому, безусловно, счастливому существу, зачатому внастоящей любви, увидеть свет.
        Они были вместе четыре года, прежде чем случилось непоправимое, разрушившее счастье Юлии. Предполагалось большое торжество послучаю их свадьбы, оставались считанные дни, дотого, как она ослепительная вбелоснежном платье, скольцом набезымянном пальце, под вальс «Мендельсона», счастливая, стоялабы рядом стем, кого любила всем сердцем, сердцем, которое билось для него итого маленького существа, живущем вней пять недель.
        Он забрал её издома матери, укоторой она гостила сутра. Подороге внедавно купленную квартиру, кпланированию которой приложила руку Юля, он делился радостью успеха завода попереработке вторсырья, владельцем которого являлся он иего друг детства Ильшат. Въезжая водвор дома им преградила проезд темная ВАЗ 2199, изкоторой моментально выскочили двое мужчин савтоматами вруках. Юля даже неуспела ничего понять, Андрей ссилой втолкнул её вмеленькое пространство между пассажирским креслом ипанелью, накрыв своим телом. Раздался шквал выстрелов. Всё стихло. Юля чувствовала обволакивающую её тело липкую, жаркую кровь. Изглаз текли слезы.
        Около тридцати минут она просидела, укрытая телом Андрея, пока неподъехал наряд милиции икарета скорой помощи. Её неранило, Андрей умер мгновенно. Всю сног доголовы залитую кровью любимого, её доставили вбольницу, где держали под охраной милиции практически месяц, закоторый она потеряла частичку его, живущую внутри ирассудок.
        Людей, лишивших Андрея жизни наземле ненашли, исотрудники правоохранительных органов советовали Юле навремя уехать изгорода. Она согласилась, считая, что смена обстановки, новые люди, как-то притупят её боль. Так она ипоявилась вИжевске, ачуть позже вофисе, где я трудился наблаго потребителей города.
        Весь день я просидел веё слезах, прижатый кстене огромным, живым, снезаживающими ранами сердцем. Помоему лицу текла сукровица изэтих ран, непачкая меня иневызывая неприятных ощущений. Она попадала мне врот, ия вкушал её будто тело Христа, ноболее благостное для меня.
        Закончился коньяк, салфетки, закончились всхлипы ислезыЮли.
        - Коль, я пойду, умоюсь.
        - Пойдем, я провожу тебя ипокурю.
        Она взяла ссобой всё туже сумочку, имы вышли изкупе.
        Втамбуре непродохнуть, дым настолько плотный, будто только что здесь курила дивизия солдат. Прикурил, сделал несколько затяжек ибыстро вышел, гонимый вспину облаком дыма. Я постучал вдверь туалета.
        - Юль, я вкупе,- громко сказаля.
        - Хорошо,- отозвалась она, из-за закрытой двери.
        Зашла она той Юлей, какой я привык её видеть, лишь чуть припухшие глаза напоминали оеё затяжных рыданиях.
        - Вот сейчас я лучше чувствую себя,- улыбалась она,- даже выпитый коньяк ощущается.
        - Ну, вот ихорошо!
        - Вчера ты говорил обимеющихся идеях, как весело провести время,- неотводя глаз, сказала она сслишком серьезным выражением лица. Она ошарашила меня, будто молотом поголове.
        - Юля, вчера я шутил, имои идеи сводились кодному.
        - Мне двадцать восемь лет,- сказалаона.
        - Я знаю.
        - Ну, вчем дело?
        Мешкать было нельзя, это могло убить её желание, превратившись вобиду. Я подошел кней, веё взгляде, лице небыло желания. Секс интересовал её некак источник удовольствия, для нее он имел совсем иное значение, какое? Остается только гадать. Для меняже он был глухонемым порнофильмом счавкающим зрителем уэкрана. Её поцелуи снаигранной илегко угадываемой страстью, ее стоны, некасающиеся перепонок. Это был секс исполненный печалью. Самый печальный секс, который знало человечество.
        Я вышел изнее, стянул собмякшего члена презерватив, она всё также лежала, широко раскинув ноги, демонстрируя красивое влагалище итоненькую полоску волос налобке.
        Звук шуршащего пакета, вкоторый я выбрасывал презерватив, прогнал ее истому. Она села настол.
        - Спасибо, Коля, мне очень понравилось,- сказала она, удалившись отменя натысячи миль.
        Я молчал, нодаже еслибы я ответил ей, то мои слова недолетев, затерялисьбы надлинном пути, усыпанным разным хламом иразложившимися трупами Андрея иее неродившегося дитя.
        Через пятнадцать минут мы сидели вресторане друг напротив друга. Печаль ее карих, невероятно красивых глаз, душила меня питоном обвившем шею, я задыхаюсь, кровь нещадно бьет ввисках, лицо утратило естественный цвет, став багровым. Я хочу крикнуть, нослова неслетают сгуб, хочу позвать глухонемых посетителей, чтобы кто-то изних бросил напол прибор или бокал, разбиваясь, звук которого разорвет этот вакуум.
        - Вкусная грудка,- решив неубивать меня, сказалаона.
        - Котлета тоже ничего,- ответиля.
        - Ты думаешь, что я какая-то ненормальная?- вдруг спросилаона.
        - Нет, я так недумаю, ты самая печальная женщина, которую я знаю. Твоя печаль самая глубокая, зачемже ты бежишь отнеё?
        - Ну акак, Коля?- глаза её вспыхнули,- я хочу жить как все, семья, дети, хочу радоваться жизни. Я обманула тебя, я плачу уже несколько лет напролет, я немогу забыть Андрея.
        - Юля, ненужно бежать отнее, ненужно прятать ее- это бессмысленно. Имеет смысл прожить жизнь печали, она оставит тебя также неожиданно, как ипришла, оставив после себя что-то поистине бесценное, что-то такое, способное разорвать твою душу исердце. ЛЮБОВЬ!
        - Я уже несмогу кого-то любить.
        - Глупости говоришь, утебя живое сердце, может быть ты еще неготова? Она найдет тебя сама, нужно лишь увидетьее.
        - Когда?- грустно, говорила она,- жизнь проходит, мне уже двадцать восемь.
        - Большинство изавек неспособны коснуться ее, живя впустом, бесчувственном мире. Все без чувств теряет смысл.
        - Ты почувствовалэто?
        - Конечно,- ответиля.
        - Сама незнаю, что нашло наменя, сомной бывает такое.
        - Ты вэтом неодинока,- улыбнулсяя.
        - Наверное. Хочется всё как увсех, разве увсех любовь иудесятой части пар ее нет иничего.
        - Зачем, Юль? Непытайся подменить свою жизнь, жизнью других. Втой чужой жизни нет ничего сроднимого стобой, там серость иложь, я испил ее додна, ненайдя ничего поистине стоящего. Люди, осознавшие это, бегут изнее, аты напротив. Ненужно.
        Она молчала.
        - Заэто короткое время,- продолжил я,- неосталось иследа сомнений втом, что ты непросто умопомрачительный, идеальный, сногсшибательный,- я улыбнулся,- божественный кусок мяса, ноиличность, ксозданию которой прикоснулся сам Господь.
        Лицо ее сияло.
        - Спасибо, Коля, изамясо изаменя.
        - Как ты метко сказала!- воскликнул я,- мы инаши тела, абсолютно чужие друг другу, тело лишь средство, нонебольше.
        Покончив сужином; мы пошли вкупе, впромежутках между вагонами я вдыхал бодрящий воздух, наполняя им легкие доболи. Заокном темнело. Мы сели друг против друга.
        - Спасибо, Коль,- сказала она, ипоцеловала меня влоб.
        - Незачто, Юля,- ответил я, чувствуя ее живые слюни налбу.
        - Есть зачто, анебудь этого, ябы несказала.
        - Такая благодарность особа ценна итебе спасибо, зато, что я смог коснуться твоего сердца.
        - Утром будем наместе.
        - Почти наместе, еще ехать намашине полдня,- ответиля.
        - Ноуже вечером я попаду вдуш.
        - Ия, наверное.
        День закончился. Юля спокойно спала, освободившись отчастички груза давящего ее сердце. Я думал оней, обАндрее, обих нерожденном ребенке, обИре, посылающей весь день пустые, дежурные смс, думал оКызыле. Смыслью онем я уснул.
        Глава 6. Кызыл
        Абакан встретил нас прохладным, дождливым утром. Извагона мы сразу попали под заботливо раскрытые зонтики Оксаны, белокурой молодой женщины, маленького роста, сживым лицом, иВалеры, огромного детины, стриженного наголо сярко выраженными надбровными дугами иузким лбом. Без лишних церемоний мы прошли крядом находившейся стоянке, закинули сумки вMerсedes ML 350итронулись навстречу Кызылу.
        - Оксана,- обернувшись кнам, представился наш временный босс,- сЮлей мы уже общались по«Skype», авас я невидела, номне много говорил овас Василий.
        - Очень приятно, Николай,- отвечал я,- интересно, что он мог сказать обомне.
        - Ну то, что вы креативный иочень талантливый молодой человек, этоже ваше «Тайфун- разрушая стереотипы.»
        Я засмеялся:- Чтобы придумать это, нужен талантище.
        - Тем неменее, ролик идет пофедеральным каналам. Юля, Вы устали, наверное,- переместила она внимание наЮлю.
        - Неочень, ужасно хочу вдуш,- ответилаЮля.
        - Вгостинице номера хорошие, чистенько, уютно, я сама смотрела. Все блага цивилизации, даже интернет, появился он там совсем недавно, широкополосный имею ввиду. Природа исключительная, акакой воздух! Ненадышишься. Чистейшие реки, Валера однажды показывал мне, глубина практически десять метров, авода как слеза, дно видно.
        Её реклама Тывы плавно перешла кпредстоящей работе, мысли окоторой вызывали вомне рвотные рефлексы. Я неслышал слов вылетающих изее маленького рта, я видел ее тонкие, шевелящиеся губы, большие голубые глаза, маленький нос испускающиеся наплечи светлые волосы.
        Периодически я замечал взгляды рычащего, сторожевого пса Валеры взеркало заднего вида. Кто он? Охранник, водитель иебарь водном лице ипочему он рыча поглядывает наменя?
        Она неумолкая говорила, Юля вступала вдиалог, ая улыбался, иногда кивая головой взнак согласия.
        Вчуть приоткрытую форточку залетал прохладный воздух, нетронутый тысячами труб заводов, воздух изсамого сердца тайги, изсамой глубины легких нашей планеты, легких, изрубленных людьми, легких, пропитанных потом икровью каторжников. Прикрыв глаза, я вдыхал воздух, хранивший запахи крестьян, беспощадно истребляемых коммунистами, «Городом Солнца», изкоторого веяло циничной ложью иразочарованием людей, искавших покой игармонию, анашедших рабство ипрессинг.
        Он нес всебе свободу ихмель, он нес любовь ирадость, внем есть всё то, что мы ищем, ион говорит: «Выбирай».
        - Может быть, вы хотите фильм посмотреть или музыку, Валера, что унас там есть?
        - Ничего нет,- ответилон.
        - Ну какже, я брала,- она начала рыться вбардачке.- Вот есть свежий концерт Стаса Михайлова, хотите послушать?- спросила она, взглянув мне вглаза.
        - Ну, если вы хотите чтобы меня стошнило,- Юля засмеялась.
        Обиженно Оксана сказала:- Амне нравится, есть еще клипы, хиты этого лета.
        - Лучше хиты.
        Намониторах подголовников ицентральной консоли появились силиконовые груди ибольшие аппетитные задницы, отплясывающие вролике Pit Bull.
        Мы ехали молча, каждый думая очем то, совершенно чужом другому. Я смотрел вокно, созерцая бескрайние поля исовсем близкие горы «Саяны». Вкакой-то момент я уснул ипроснулся только отприкосновенияЮли.
        - Коль, мы приехали.
        Солнце слепило глаза, поулице плыли люди. Люди вбольшинстве своем, чей облик мне был знаком изфильмов икниг. Я пытался сфокусировать внимание наих лицах, номое сознание, несталкивающееся смонголоидными расами, ненаходило отличительных признаков. Они все как один, они клоны.
        Наши номера располагались рядом, через час мы договорились поужинать. Я принял душ, переоделся изашел кЮле.
        - Ну что, идем?- спросиля.
        - Пошли, хочу кушать ужасно.
        Мы спустились вресторан, Оксаны еще небыло. Я пережевывал пельмени, аЮля ела салат икакое-то блюдо, напоминающую мне запеканку, сдетства мне ненавистную. Появилась она, ссияющей улыбкой налице игорящими глазами. Люди стаким огнем меня пугали, пугали тем, что они жадно хватались завсё, готовые погибнуть ради достижения поставленной задачи, они погибали невоимя кого-то, авоимя чего-то, нанепредставляющего никакой ценности, кроме материальной.
        - Я опоздала, Валера, будто сума сошел,- торопливо говорила она, занимая место застоликом,- никогда неболел, атут нате, везти меня неможет, пришлось самой, права уменя есть, ноужасно боюсь. Устроилисьвы?
        Я поглощал пищу.
        - Да, всё хорошо,- отозваласьЮля.
        - Авы, Николай?
        - Все нормально.
        - Молчаливый вы, какой то,- как мне показалось сгрустью вголосе, сказалаона.
        - ИСтас Михайлов мне ненравиться.
        - Коля,- засмеялась Юля,- прекрати!
        - Ачто вы имеете против него?- вспыхнулаона.
        - Возможно, против него лично, ничего. Если конечно, его можно отделить отего нытья, которое он изрыгает сосцены. Апротив я того, что он использует низкие крючки позахвату определенной аудитории.
        - Окаких крючках вы говорите?- зло спрашивалаона.
        - Отех, что, повсей видимости, сидят иввашем сознании тоже.
        Юля незаметно для нее пнула меня. Еще мгновение ионабы разразилась криками протеста, нокаким-то образом, взяв себя вруки, сказала спокойным голосом.
        - Мы здесь недля того, чтобы обсуждать творчество какого-то Стаса Михайлова,- мне стоило огромных усилий незасмеяться над ее «КАКОГО-ТО», он наверняка вданный момент имел большее значение, чем «Тайфун» ивсе прочее.- Мы здесь для того,- стемже вспыхнувшим огнем, продолжила она,- чтобы оттеснить маленькие фирмочки изанять их место.
        Это последнее что я слышал изее уст, меня давно нетрогали эти заводные практики изкнижек американских топ-менеджеров, миллионеров ипрочей чепухи.
        Ужин закончился ее словами.
        - Тогда дозавтра, я верю, унас все получится.
        Она персонально пожелала доброй ночи Юле, наменя невзглянув, ушла.
        - Коль, ну ты чего?- спросила Юля, мило улыбаясь.
        - Думал она счувством юмора.
        - Шуточки утебя конечно тоже, далеки от«Аншлага», Васе, наверное, нажалуется.
        - Юль, мне срать,- ответиля.
        - Знаю я, ладно пойдем спать, завтра начинаются трудовые будни.
        Мы поднялись, пожелали друг другу спокойной ночи иразошлись пономерам.
        Я рухнул накровать. Включил телевизор- чудом уцелевший Рен-TV, авслед заним все таже база «нашего» национального достояния. Спасибо тебе ГАЗПРОМ! Одна ложь исрань втом, что принадлежит тебе! Сон нешел, долго я ходил покомнате, вставал уокна, всматриваясь вокна серых домов схолодным, желтым светом. Внимание людей, всех отмало довелика, было приковано кголубым экранам. Рафинированные выпуски новостей, бесконечные сериалы, безуспешно пытающиеся показать чувства идаже еслибы сценаристу, режиссеру, актерам удалось вложить крик души, люди несмоглибы заметить его. Люди закрыты, они вдобровольном плену, откуда выхода нет! Они закрылись отвсех, оградив себя железом изаборами, даже оттех, кто отбывает срок сними вместе. Их неинтересует личная жизнь, больше занимают сплетни оподругах, друзьях, публичных людях, они судовольствием переберут самое вонючее игрязное белье других, забывая проветрить свое. Они давно несуществуют, они мертвы, они ждут, когда их сожгут или закопают, освободив место для такихже, бездумных созданий. Ивсе начинается снова.
        Глава 7. Иныелюди
        Офис располагался впяти минутах ходьбы. Кызыл небольшой город, обычный, провинциальный, нопропитан особым духом, который мне только предстоит вкусить. Офис как ивезде, вМоскве, Париже, Ижевске, нолюди! Люди совсем иные. Люди чей дух непропитан корпоративной бредятиной, люди, неследящие зановыми приемами тотального засерания мозга, люди, чьи сердца трогают реки иземли, накоторых они живут, рыбалка, охота…. Всё то, что для нас давным- давно стало лишь увлечением, хобби инеявлялось жизнью.
        Совсеми я сошелся довольно быстро, икобеду мы весело общались, откинув работу кпомойным ведрам.
        Юра. Высокий парень, тридцать лет, брюнет, худощавого телосложения, скарими глазами, будто бетонная стена, недающая проникнуть внутрь его, где скрывается интересная, живая личность.
        Оржак. Тувинец. Плотный, коренастый, сын, как мне сказали, шамана. Ему тридцать пять, отец трех сыновей идвух дочек. Он уехал обедать ссемьей, амы сЮрой отправились вкафе поблизости. Заказали пошашлыку изсвежей баранины. Юра рассказывал опрежней студенческой жизни вПитере, освоей супруге идвух детях, ожизни здесь, напервый взгляд скучной иобыденной, ноприсмотревшись вней заметны настоящие страсти иэмоции.
        - Здесь народ менее расчетлив,- говорил он,- ябы сказал больше, нерасчетлив вовсе, здесь мой сосед всегда придет мне напомощь, его двери, как имои всегда открыты. Здесь я могу подарить обычную десяти рублевую зажигалку, ион невоспримет это как обиду, авответ подарит барана. Ничего смешного!
        - Зажигалка, набарана, неплохо,- улыбаясь, говориля.
        - Зажигалка, это фигурально, неважночто.
        - Ачто важно?- спросиля.
        - Важно как. Люди ненаучились притворяться, здесь совсем другая культура. Здесь, ябы сказал, всё по-настоящему. Мне кажется, здесь унас больше энергии, меньше медиа, люди менее подвержены ее влиянию, они неотдают всю психическую энергию людям экрана истраниц газет. Здесь унас жизнь вдыму, ион недает опустошить нас,- закончил он, улыбаясь.
        - Что задым?- спросиля.
        - Марихуаны,- смеялся он,- конечно, это мое личное мнение, ноон, как мне кажется, делает людей миролюбивее ибольше. Курят тут все, аесли человек даже инекурит, все равно становиться частью позитивно настроенной массы. Кстати хочешь курнуть?
        - Может после работы?- предложиля.
        - Можешь после работы, я курну сейчас, чувствую поточность времени.
        - Всмысле?- непонималя.
        - Ты вообще курил?
        - Конечно, редко, мне больше нравиться скорость.
        - Амне нет, жил вПитере, тоже жрал колеса, фен, сейчас понял, это немое, мне ненравиться жизнь врежиме перемотки. Гашиш замедляет ее, события вокруг перестают быть фоном, можно уловить любую мелочь, которая вдействительности окажется огромной иважной. Тому наглядный пример моя жена, всё благодаря дыму, будь я пьян? Сейчас небылобы наших малышей инашей, я считаю, самой счастливой семьи наземле. Все дым! Он мне помог заметитьее.
        - Вкаком смысле, помог заметить?
        - Смысл втом, что еслибы негашиш, под которым я был втот вечер, вероятно, мыбы переспали иразбежались вразные стороны. Втот вечер, как сказать.? Я как будто отодвинул сексуальное влечение изаглянул вглубь ее. Атам!- он улыбнулся,- моя родная, маленькая девочка!
        Он смеялся, шокируя меня откровенностью. Посравнению сним я был более закрыт для окружающих, неговоря уже опервовстречных людях, скоторыми я был короток, аон! Знает меня несколько часов, имы говорим как знающие друг друга сотнилет.
        Подороге вофис он мне рассказал оОржаке иего загадочном отце шамане. Маленьком, схитрющими глазами, несидящем наместе старике, восьмидесяти семи лет. Рассказывал оВалере водителе Оксаны, вечно чистящем печень, кишечник ивсё подряд, что только чистится.
        - Неделю назад,- говорил он,- всем мужикам навязывал ссать сидя, утверждая, что так неоткладываются камни имоча выходит вся. Он вообще летит жестко, хотел его как то накурить, он расценил меня как диверсанта, подосланного уничтожить его (чистый) организм.
        Я смеялся.
        - Ладно, Колян, я пойду напару крапалей, курну изайду.
        - Хорошо,- ответиля.
        Зайдя вофис, я встретил цветущую Юлю вкомпании Оксаны, сутра они уезжали наобъект для планирования будущей съемки. Они остановились.
        - Ну как ты, Коль?- спросилаЮля.
        - Нормально,- отвечаля.
        - Площади огромные, эскалаторы, фонтаны, все навысшем уровне! Правильно снять, смонтировать, и«Тайфун» никуда неденется,- улыбаясь, тараторилаЮля.
        - Коллектив как вам, Николай?- вмешалась Оксана.
        - Отличный, лучший извсех, какие мне доводилось встречать.
        - Вот иотлично,- радостно говорила она,- я знала, что вы поладите. Сегодня приглашаю вас сЮлей наужин ибез Стаса Михайлова.
        - Я согласен, только если без Стаса.
        - Ая уже давно согласилась,- ответилаЮля.
        - Ну, вот иславно, накормлю вас гусем иугощу хорошим вином.
        Улыбаясь, они ушли изофиса. Вошел Оржак, онже сын шамана. Сел рядом.
        - Коля, значит ты возьмешь насебя переговоры сэтим… как его?- он полез вовнутренний карман пиджака.
        - Артуром Рихардовичем,- напомниля.
        - Да, сним, тяжелый тип, месяц назад был здесь, Король- неменьше.
        - Пантов там много, ноуменя сним нормально, пили мы сним неделю впрошлом году.
        - Действительно, он ест только японскую кухню?
        - Он ест все, что способен пережевать,- засмеялсяя.
        - Тут это был ****ец какой-то, нужны ему суши, роллы. Это непью, наэтом неезжу. Ивсё унас тут ***во, моветон, тривиально ит.д. Заебал!
        - Нудный тип, согласен, но, ачто делать?
        - Мудный он, москвич зажравшийся.
        - О, вот он, Юра, ты как всегда!- видя входящего Юру, воскликнулон.
        - Жаль нет утебя мегафона,- рухнув вкресло, невозмутимо ответилон.
        - Азачем он? Твоё лицо как огромный баннер. Постоянно убитый,- переведя взгляд наменя, сказалон.
        - Ты то давно вясном сознании?- улыбаясь исмотря вчуть приоткрытые глаза, спросилЮра.
        - Давно! Год некурю!
        - Оржак, еслибы я курил ту бодягу, что курит твой отец, наверно после первого раза, еслибы я остался жив, ябы боялся дыма костров.
        - Сам ты бодяга! Ибодяга утебя вбашке.
        - Имне ништяк,- смеялся Юра,- меня хоть неглючит сгашиша. Апотвоим рассказам, утебя, что необкурка, так какие-то галлюцинации.
        - Это негаллюцинации,- возразил он,- это видения.
        - Неодинлихер?
        - Неодин,- сухо ответил Оржак.
        - Ладно,- сдался Юра,- что там унас врабочем графике?
        - Что, что? Натебе типография изавтра мчишься вАбакан нашвейку, они там тупые, объяснишь всё напальцах, ато они нашьют неизвестночто.
        - Ладно, Босс!- засмеялсяон.
        Втри созвонился по«Skype» сАртуром Рихардовичем, скорость нестабильная, имне казалось, будто его лицом управляют вовсе немышцы, аневидимый человек, неумело дергает заверевочки. Сквозь наушники вмои уши проникал его слизкий язык, благодаря которому он добился высокого поста вкомпании, вылизывая грязные задницы управляющих. Утаких как он язык неимеет ничего схожего стем языком, каким мы привыкли его видеть. Его язык совершенство эволюции, произведение искусства. Наконце он раздваивался как узмеи, аесли того требовала ситуация, он мог иметь три, четыре ибольше отростков. Они обладают невероятной маневренностью, гибкостью, силой. Каждое утро, абывает инеодин раз вдень, его язык одновременно проникает взадницы Боссов, доводя их доисступления массажем простаты. Они удовлетворенно гладят его голову сзалысиной, неотрывно смотря вего маленькие мерзкие глазенки, сего губ стекают слюни, ион радостно похрюкивает.
        Обтерев обслюнявленные уши, я откинулся наспинку стула изакурил.
        Юра играл вWar Craft, Оржак ходил взад вперед, эмоционально разговаривая потелефону.
        Мои мысли летели над Саянами, неслись над стремительным Енисеем, остановившись намгновение уСаяно-Шушенской ГЭС, ивновь мчались постепям илесам Хакасии, скаждой секундой набирая скорость. Мелькнул Красноярск, дышащий алюминием, Новосибирск- интеллектуальной мощью, Омск, Екатеринбург, Пермь, ИЖЕВСК. Я замер, вкусив все теже запахи, ипомчался поулицам города, несколько раз обогнул стелу, изображающую неизвестно что, нонаглядно демонстрирующую пустую, бесплодную душу скульптора, как илюбовь гомосексуалистов, неспособную зародить новую жизнь. Я увидел их бесчисленное множество поклоняющихся ей. Она божество педирастов илесбиянок. Меня нес ветер над Восточным поселком, сего покосившимися домами, пропитанными метиловым спиртом, я влетел на«Буммаш», попав под дождь использованных шприцов ипрезервативов ссеменем.
        - Привет, Ир!- сказаля.
        - Привет, Зая,- отозвался ее голос, вдинамики телефона.
        - Ну как ты? Чего нового?
        - Ничего нового, я скучаю, кактам?
        - Доконца непонял, всё почти как везде. Народ радушнее иболее открытый.
        - Аэти, как их… тувинцы?
        - Тувинцы, как тувинцы, обычные люди.
        - Страшные как чукчи?
        - Чукчей я невидел, ничего страшного намой взгляд, как монголы.
        - Сколько ты там будешь? Уже точно известно? Зая, я скучаю.
        - Возможно неделю или чуть больше, впринципе тут всё намази.
        - Приезжай скорее ксвоей девочке,- мурлыкала она втрубку,- умираю соскуки.
        Впять мы втроем вышли изофиса.
        - Ладно, мужики,- говорил Оржак, дозавтра, я домой.
        Мы пожали ему руку, ион сел вмашину.
        - Колян, пойдем ко мне втелегу, примешь нагрудь пару крапалей,- говорилЮра.
        - Сегодня наужин пригласила ксебе меня иЮлю Оксана, буду тупить.
        - Ничего ты небудешь тупить, вэтом деле главное негрубить.
        Я поверил ему. Мы сели вмашину, он достал пипетку, наносик которой одет мундштук. Оторвал небольшое количество гашиша, приклеенного кзажигалке, скатал два одинаковых столбика, поместив один изних внутрь стеклянной трубочки.
        - На, вдыхай пока непрогорит крапаль доконца.
        - Я ни разу так некурил,- взяв вруки пипетку, говориля.
        - Самый экономный ищадящий голову способ.
        Он поджег зажигалку иподнес ктрубочке, огонь вместе свсасываемым воздухом попадал внутрь, плавя гашиш. Дым жгущий горло, тоненькой струйкой попадал влегкие, освободив трубочку изгуб спрогоревшим гашишем, я выдохнул. Дыманет!
        Мы повторили процедуру, я выдохнул. Дыманет!
        - Дым вообще невыходит,- удивилсяя.
        - Он уже втвоей голове,- засмеялся Юра,- довезу тебя догостиницы, ляг, музыку послушай, воду, вообще ничего непей, собьешь волну, будет грузить.
        - Понял,- ответиля.
        - Оксана сЮлей подъехали, затобой наверное.
        Я последовал заего взглядом, время остановилось, я успевал предвидеть мельчайшие делали будущего. Я открыл окно, солнце резало мои глаза.
        - Юль,- улыбаясь неизвестно чему, крикнул я, она заметила меня, улыбнувшись вответ. Какое унее милое лицо,- я вгостиницу.
        - Ладно,- подошла она совсем близко,- я буду сОксаной, всемь мы заедем затобой.
        - Идет,- ответил я, имы тронулись, я видел немного грустный взгляд Оксаны, провожающий нас ивеселое лицоЮли.
        - Ну че, накатило?- спросилон.
        - Еще как,- ответил я,- амузыка есть?
        - Радио, дисков нет,- сказал он, включая радио.
        Вуши ворвался Sander van Doorn. Недачник, подумал я, радостно улыбаясь.
        - Эта Вера иКлюев мочат жестко, слушал их шоу?- спросилон.
        - Несколько раз, метла уВеры конечно работает исключительно, аКлюев постоянно глумиться над тупнями, попадающими вэфир.
        - Бля, тамже такие дебилы дозваниваются, незнаю почему, мне самому становиться стыдно затакую ****ь, которую они говорят.
        - Уменя аналогичные возникают чувства вовсем, вкино, книгах, радио, ивсе это наверно потому, что я как имногие, тесно связан собществом,- радуясь, говорил я.- Иты знаешь, Юра, поэтому я пытаюсь помаксимуму ограничить поступление всей этой мути вмою жизнь.
        - Я тоже!- обрадовался он,- хорошо уменя Света нетакая тупая, как многие, несидит насериальной игле ивголове унее нетолько хер ишопинг.
        - Повезло тебе! Реально, вбашке сперма, Дом- 2ипокупки. Юра смеялся.
        - Да, так визуальный образ красочнее, представил всё это залитое спермой. Узнаю рекламщика!
        Мы засмеялись.
        Прощались мы родными людьми, пламенно пожимая руки друг другу.
        Вномере я повалился накровать, плотно засунул наушники вуши, включил «Аstate ofTrance» Armin van Buuren, закрыл глаза, очутившись врезиновом кубе, стены которого показывали любой, даже еле слышный звук. Музыку я вижу впервые, вижу бит, игру фортепьяно, гитару, электронные, синтезированные звуки проявляются настенах ввиде кривых, замысловатых узорах. Я могу коснуться их, нобоюсь нарушить целостность. Я даже боюсь глубоко дышать, боюсь шевельнуться, я просто лежу вмузыке, дополняя ее сердечным битом.
        Я прослушал set целиком, непокидая куба, играл Ferru Corsten более агрессивный идинамичный, заставляющий неистово биться сердце.
        Звонила Юля, водин миг уничтоживкуб.
        - Коля, выходи, мы ждем тебя,- сказалаона.
        - Сейчас спущусь,- ответил я, щурясь отраздражающего мои глаза света лампы.
        Наспех умыв лицо холодной водой, я спустился, чувствую себя намного свежее. Заэти два часа облик Юли иОксаны изменился. Вместо длинных, прямых волос Юли, унее появились косички, вперемешку спрямыми локонами. Красиво!
        Оксанины волосы изобычных, как мне казалось, порядком испорченных частым окрашиванием, стали пышными, сзакрученными кончиками, спускающимися наплечи. Красиво!
        Захлопнув дверь, я развалился назаднем сиденье.
        - Добрый вечер, дамы!- сказал я. Они обернулись.- Неслепите меня, молювас!
        Они улыбались.
        - Стаса Михайлова нет, будем слепить тебя,- сказалаЮля.
        Они засмеялись.
        Глава 8.Ужин
        Солнце скрылось загоризонтом, холодный воздух заполнил плохо освещаемые улицы. Взасыпающих домах бурлила жизнь. Женщины имужчины, маленькие дети глотали пережеванную пищу, чистили зубы, мыли ноги, стирали белье, неотрывно следили заменяющимися кадрами наэкране, кто-то, обезумев оталкоголя, вонзил нож вгрудь того, скем провел сотни часов заодним столом, кто-то избивал жену, усомнившись вее преданности, кто-то, охваченный страстью, жадно впивался вгубы другого человека, кто-то кашлял неприкрывая рта, наполняя воздух микроскопическими каплями слюны, содержащей всебе миллионы болезнетворных бактерий, кто-то влюбился, кто-то спал, кто-то умер.
        Оксана живет вбольшом кирпичном двухэтажном доме наокраине города. Вприхожей ее встречал сын восьми лет, радостно обнимая, иняня сына, онаже домработница, женщина лет пятидесяти, маленького роста, упитанная, согненно рыжими волосами.
        Ее стареющее лицо светилось радостью.
        - Оксана, все приготовила, все спылу сжару, иСережа мне помогал, ждем тольковас!
        - Спасибо, Мария Петровна, Сережа, дай маме раздеться.
        Он освободил ее изсвоих объятий, отошел всторону, взглянул наменя, изменился влице, надулся, сопаской наблюдая замной. Я улыбнулсяему.
        - Привет! Я, Коля,- протянул ему руку.
        Вответ он осторожно протянул свою, я пожал ему руку.
        Мы прошли вбольшую гостиную, всамом центре которой стоял сервированный стол начетыре персоны, усаживая нас застол, Оксана как-то странно смотрела наменя, вее взгляде я видел удивление илюбопытство, носчем оно связано? Неясно.
        Я сидел напротив ее сына, пожираемый его взглядом, Мария Петровна ставила блюда ивазочки. Гусь, украшенный зеленью, печеный картофель, красная икра, огромные куски соленого осетра, рябиновая настойка, бутылка вина, впробку которой я вкрутил штопор. Глухой хлопок иаромат вина ласкающе проник внос. Я наполнил три бокала.
        - Занаш успех!- подняла бокал Оксана,- Сережа, что сидишь как бука, выпей снами, яже налила тебе!
        - Я нехочу сок,- обиженно говорил он. Оксана засмеялась.
        - Невиноже тебе пить, хватит капризничать
        Он надулся еще сильнее, неответив ей инепошевелившись. Мы выпили. Мария Петровна умело нарезала гуся ивместе сОксаной наполнили чашки печеным картофелем ипарящим ароматным филе гуся.
        Сережа нешевелился, внимание всех без исключение было приковано кеще совсем маленькому бунтарю, его поведение угрожало запланированному ужину внепринужденной, радостной окраске.
        - Сережа, ты почему некушаешь?- придав голосу строгость, спросила Оксана.
        - Я нехочу!- непосмотрев нанее, ответилон.
        - Тогда иди ксебе вкомнату, Мария Петровна,- позвала она ее изкухни.
        Сережа, недожидаясь конвоя, гордо встал инеспеша поднялся полестнице, где-то наверху громко хлопнула дверь.
        - Мария Петровна,- обратилась она,- посмотрите заним, я сама здесь управлюсь.
        - Хорошо,- ответила она иподнялась наверх.
        - Последнее время капризный такой стал,- грустно сказала она.- Ну как вам гусь?- вмиг изменив грусть, так украшающую ее лицо, набесчувственную радость ибеззаботность.
        - Вкусно,- ответиля.
        - Очень вкусно,- сказалаЮля.
        - Мария Петровна волшебница, непредставляю, чтобы я делала без нее, запять лет стала мне иСереже как родная.
        Я жевал сочное мясо гуся, думая оее муже, почему его нет снами застолом, ивообще существуетли он? Чьим сыном является этот симпатичный, совсем юный бунтарь? Вчьих объятьях сладко стонет эта маленькая, хрупкая женщина?
        Меня раздирало любопытство, ибудто получив сигнал поневидимому, ментальному каналу, она коснулась интересующих меня вопросов.
        - Наверно вэтом возрасте,- говорила она Юле,- ему нужно показать строгость, которой уменя нет. Нужен авторитет, авторитет мужской, аячто?
        - Уодной измоих подруг, мальчик чуть старше, ему десять, стрех лет воспитывает его одна, всё как утебя, ипроблемы теже, уних это возрастное. Ктомуже, он ревнует ее клюбому мужчине, говорит: «Я вырасту мама, ты будешь моей женой».
        - Мне, слава Богу, непредлагает руки исердца,- улыбалась она,- новот его капризы….,- она взглянула наменя,- вообще мужчины капризные пошли.
        - Включайте Стаса Михайлова,- махнул я рукой,- я даже готов продемонстрировать невыдерживающее никакой критике моё умение танцевать.
        Они засмеялись.
        - Коля,- смеясь, говорила она,- оставьте вы, наконец, впокое этого Стаса, ваш ум он трогает гораздо сильнее, чем женщин, любящих его творчество.
        - Именно ум! Итолько его! Хотя, он имножество схожих сним метят всердца, ноникогда непопадают вних, для сердца слова- мертвая тишина.
        - Интересно! Чтоже тогда слышит сердце?
        - Сердце, может слышать только сердца, особый язык, невоспроизводимый речевым аппаратом.
        Она улыбалась.
        - Можноли без метафизики?
        - Я иговорю без нее, сдругой стороны, как обойтись без нее? Это то, что невозможно втиснуть вузкий формат слов, это невозможно оценить, понять тем разумом, которым обладаем мы. Сердце должно быть живым, чтобы понимать.
        - Означаетли это,- засмеялась она,- что я смертвым сердцем?
        - Нет, неозначает. Оно просто еще неговорило.
        - Авам-то откуда это известно?- изменившись влице, спрашивалаона.
        - Иначе, мыбы поняли друг друга, без лишних слов,- спокойно отвечал я. Вее глазах сверкнул огонь.
        - Юля, авы что скажете наэто?
        - Я могу лишь говорить осебе,- отвечала Юля,- если обозначить то, что чувствовала я, как выражается Коля, языком сердца, несомненно, он существует. Тогда….,- вздохнула она,- мне ненужно было слышать отнего «Я люблю тебя», я знала это без слов, как ион. Мы жили ей инеискали ей подтверждения вчем-то. Ипочувствовав, услышав его однажды, все другое кажется таким ничтожным, ее невозможно подменить, ая старалась, убеждая себя втом, что там я была совсем маленькой иничего несмыслила влюбви. Насамом деле, ее нет втом идеальном виде, который был лишь моим воображением, аесть только мимолетная влюбленность, исчезая которая оставляет засобой очередное разочарование. Она живет!- пламенно говорила она,- амы ищем что-то другое.
        Оксана молчала, неотводя взгляда отЮли.
        - Я предлагаю выпить,- сказал я, разорвав нависшую тишину,- залюбовь, наполняющую нашу жизнь счастьем ирадостью!
        Наши бокалы встретились, наполнив гостиную веселым звоном.
        - Пойду, посмотрю, что они там делают,- вставая из-за стола, сказала Оксана, глаза ее полны печали.- Николай, давайте я вам положуеще.
        - Нет, спасибо, я наелся, идавайте без «вы».
        Она улыбнулась:- Давайте,- согласилась она, покидая непросто нас, апрячась отмыслей, которые терзалиее.
        - Коля, ты нормально себя чувствуешь?
        - Нормально, ачто ты вдруг спросила?
        - Глаза воспаленные.
        - А, это!- улыбнулся я.- Тувинский дымок.
        - Быстрый ты! Ну икак?
        - Нормально, нужно иногда преломлять сознание.
        - Непереусердствуй!
        - Обещаю.
        Спустилась Оксана.
        - Играют вгонки, так смешно видеть Марию Петровну сджойстиком вруках.
        - Моя бабушка тоже играла вралли, неплохо при чем,- сказаля.
        - Ая неумею инелюблю, пасьянс раскладываю ивпокер играю,- говорилаона.
        - Неможет быть!- удивился я.- Агде?
        - НаBWIN.
        - Я тоже, ну икак?
        - Проигрываю, как правило, ноя неигроманка, просто провожу время.
        - Я тоже, хотя часто выигрываю, нет тормоза, еще никогда неснимал выигрыш.
        - Авы, Юля?- спрашивалаона.
        - Впокер неиграю, иногда вSimCity, ноэто бывает крайне редко.
        - Понимаю, вы сейчас втворческом процессе.
        Юля улыбнулась.
        - Можно сказать итак, мне просто ненравится.
        Лилась вода. Вода заокном, вода изнаших уст, пустая, несодержащая чего-то благостного или ядовитого. Она омывала дороги, дома, наши души, раненые сердца, воспаленный мозг, неявляясь лекарством или обезболивающей пилюлей. Слезы радости илиже печали Господа нетрогали человека, нетрогали того, что он создал, воздвиг волей разума. Слезы питали то, кчему человек неимел никакого отношения, то, что он нещадно уничтожал, то, что когда-то ему было подарено, ноон отверг это. Человек отверг всё идаже саму жизнь, предпочитая разложение. Иразлагаясь сам, как обезумевший заражает всё вокруг, умоляя Господа уничтожить все, чтобы создать нечто новое, где нам внынешнем виде неотведены места.
        Заночь отсерых туч неосталось иследа, была синь Оксаниных глаз, без малейшего бельма исолнечная радостьЮли.
        Мы шли вофис.
        - Коля, ты ей кажется нравишься,- сказалаЮля.
        - Атебе?
        - Мне тоже, ноиначе.
        - Можно более раскрыто?
        - Можно,- улыбнулась она, освещая смуглые лица прохожих,- мне нетак, как ей. Оксане ты интересен как мужчина иличность, амне как личность.
        - Значит, впервом смысле я плох.
        - Коля!- смеялась она.- Хватит, неплох ты, идавай забудемэто.
        - Немогу исполнить твоей просьбы,- ответиля.
        - Почему?
        - Я помню всех женщин, повторяю женщин, которых вмоей жизни было немного изначит тебя мне незабыть.
        - Спасибо,- благодарила она, нежно лаская взглядом.
        - Юля,- продолжал я,- мы вомногом, как мне кажется, схожи, схожи тем, что ищем любовь, анаходим секс. Ищем родную душу, анаходим чужое тело. Вспоминаю вчерашний разговор сЮрой, как он говорит, ему помог гашиш увидеть, ноя все-таки уверен, что это его внутренняя потребность внастоящей Любви отодвинула все назадний план идаже мощное сексуальное влечение, показав ту, чье сердце искало тоже. Без любви все безликое неимеет смысла, даже наш мир стал давным-давно противен Создателю.
        - Согласна стобой, где повстречать ее? Вот вчем вопрос.
        - Главное быть готовым иона, я уверен, повстречается, возможно, всамом необычном месте.
        - Наверное, только там ее иможно встретить,- вздохнула она,- ноя готова ижду!
        Навходе вофис нам попался навстречу писающий сидя ирычащий наменя Валера. Рыкнув взглядом вмою сторону, он сухо поприветствовал Юлю, быстро исчезнув.
        - Вот тип!- сказал я,- яд так икапает.
        - Ты конкурент,- улыбнуласьона.
        - Невижу никакой жизненной дисциплины, гдебы я мог сним сойтись.
        - Дисциплина- Любовь Оксаны, где он третий год безуспешно бьется.
        - Любви значит инет, ия ему неконкурент.
        - Ну, как сказать,- хитро улыбнуласьона.
        - Невыдумывай.
        - Коля, я женщина ичувствую гораздо острее.
        - Несоглашусь,- протестоваля.
        - Коля, я все вижу!
        - Только я почему-то нет,- смеялсяя.
        - Присмотрись,- отвечала она,- весь день вчера состоял изтого, что я рассказывала отебе, аона неотрывая глаз, слушала, недумая ни очем.
        - Ноесли немного оСтасе.
        Мы рассмеялись.
        Вофисе всё ивсе насвоих местах. Зазеркальными дверьми шкафа вместе скуртками, шубами, прятались кредиты, счета, дети, мужья, отцы, матери, покорно ожидая конца рабочего дня, непроявляя себя без острой надобности. Улыбаясь прошел, все доединого сидели застолами стрепанированными черепными коробками, угрожающе гудела микроволновая печь, зажаривая мозги сотрудников. Юрин мозг был наместе, он сидел вкресле, еле заметная улыбка наего лице, прикрытые глаза, выражение гармонии испокойствия притягивали меня.
        - Здорово!- протянул он руку.
        - Здорово!- улыбнулся я вответ, сжимая его кисть.
        Вего рукопожатии, вего мимике, вкаждом его движении кипела жизнь, вызывающая вомне восторг, он излучал свет, чистый свет, незатемненный фильтрами. Он знал, чувствовал мир, прикасался ктокам, пронизывающих все. Для него, словно рентген взгляда, небыло чего-то тайного инепознанного, абсолютно нагой я сел рядом сним.
        - Ну как?- спросилон.
        - Больше чем хорошо,- ответиля.
        - Другого я инеожидал услышать оттебя, многие непонимают его, понимают по-другому- впадают вистерический смех, их мозг настолько засран, что даже дым невсилах сдвинуть говняные сталагмиты. Его слова ласкали мои уши, сильнее хорового пения.
        - Вчера слушал Армина, казалось, что я врезиновом кубе, впервые увидел музыку.
        - Это только вершина айсберга,- продолжая ласкать меня взглядом, говорил он.- Я вижу мысли людей, вернее чувствую их, нето, как они формулируются науровне сознания, асамый зачаток, движок. Ноэто всё херня, посравнению стем, что курят местные аборигены, взять отца Оржака, там такая шмаль! Сплавит все, ничего неоставив после себя. Они тут, как Дон Хуаны уКастанеды, такиеже трубки, сумасшедшие смеси, если там кактусы, то тут хер знает что. Гашиш вперемешку сгрибами иеще счем-то. Люди уважают их, новбольшей степени боятся, говорят что они способны трансформироваться вживотных, вочто я охотно верю. Оржаку отец лишь однажды, поего словам, давал покурить, сзатяжки он потерял сознание, оказавшись вкаком-то плотном облаке, недававшем ему пошевелиться. Мне кажется он тогда умер илишь,- засмеялся он,- шаманизм или ритуал Вуду, вытащил его зауши оттуда.
        - Ябы рискнул,- сказаля.
        - Иябы, ночувствую, мне этого ненужно.
        - Возможно, имне ненужно, ножелание сделать что-то ссознанием велико.
        - Авантюризм.
        - Или доступный экстрим.
        - Ладно, Колян,- увидев девушку экономиста поимени Светлана,- нужно ехать в«солнечный Абакан», завтра вечером буду.
        Мы пожали друг другу руки, ион ушел вслед заСветланой. Юля весело очем-то говорила Оксане, когда я вошел вкабинет
        - Доброе утро!
        - Доброе, Николай,- улыбнулась она,- выглядите свежо, вчера вы были каким-то замученным.
        - Кстати, вчера,- говорил я, усаживаясь вкресло,- мы договорились отом, что перешли наты.
        - Действительно! Хорошо. Коля, вчера ты был каким-то замученным,- рассмеялась она, показывая ровные ряды, необычно маленьких, белоснежных зубов.
        - Да, вчера чувствовал себя немного уставшим.
        Юля заговорщически улыбалась.
        - Может быть, увас, утебя это из-за скачка времени или климата. Уже немогу отчетливо вспомнить, ноесли мне неизменяет память, я долго немогла акклиматизироваться здесь, новам иненужно это, мы думаем, да,Юля?
        Юля вответ кивнула головой.
        - Максимум вам здесь прозябать три, четыре дня,- сказав это, ее радостные глаза, вмиг наполнились грустью, оставив налице пластмассовую улыбку. Тренировка!
        - Я непрозябаю здесь, анапротив, мне очень нравиться.
        - Правда?!- удивилась она.- Мне тоже здесь нравиться, природа, красивые места.
        - Да, очень красиво, инетолько природа.
        - Ну, вот ихорошо,- отстраняясь отмыслей терзающих ее, говорила она,- останутся хорошие впечатления опроведенном здесь времени. Коля, ты снами поедешь наобъект?
        - Уменя наодиннадцать переговоры сАртуром Рихардовичем.
        - Ясно, что Юля едем?
        - Конечно,- ответила она, вставая.
        Покидая кабинет Оксаны, Юля схитрой улыбкой налице подмигнула мне. Ивместе сОксаной вышла изофиса.
        Водиннадцать я сидел укомпьютера ожидая увидеть, вечно слюнявый рот Артура, блестящую лысину, маленькие, бегающие глазки ищеки, свисающие наплечи.
        Я напряг задницу, рядом положил дюжину ватных палочек.
        - Добрый день, Столица!- приветствовал яего.
        - Добрый, отшиб!- ответил он, смеясь, наполнив мои уши липкой, мерзкой слюной ипопривычку попытался проникнуть вменя языком.
        Тридцать минут он обливал меня слюной, обвивал языком будто змея, сказав:- Николай, проблем небудет, вышли мне презентацию, я все сделаю без лишних хлопот. Вбудущем стебя море виски ималенькие шлюшки,- засмеялся он.- Помнишь?
        - Как забыть?»
        - Ну, все, досвязи,- сказал он, исчезнув.
        Облегченно вздохнув, я расслабил измусоленную задницу, вытер его слюни. Закурил.
        - Ну, что?- спросил Оржак.
        - Нормально всё, отснять нормально, дело сделано.
        - Да, еслибы неты, наверно, унасбы затянулось это надолго. Завтра приглашаю тебя наДень рождение моей жены, нерешился, стоитли приглашать Юлю, кстати, нормальная такая, ну, тыкак?
        - Я насчет нее незнаю, больше нет, чемда.
        - Ты желанный гость, твое присутствие обязательно!
        - Что дарить?- спросиля.
        - Свое общество, ибольше ничего ненадо.
        - Ладно, разберусь.
        Вчетыре я сидел заноутбуком вгостиничном номере, просматривая почту.
        Юля вместе сОксаной завесь день так инепоявились, позвонив намобильный, сказав: «Ввосемь буду вгостинице, нескучай.»
        Писал Серега: «Как ты брат, всолнечном ГОА, вернее Тыве? Живой? Местные луноликие граждане несъели еще тебя? Напиши местные цифры, звоню, амне: „Абонент неабонент“, немерзни, хотя очем я? Там уже снега поколено. Зародину непереживай, всё тут постарому иперемен ненамечается. Отведал местной дури? Хороша?! Я знаю, сколько я сожрал ее! Все ухожу я.» Писала Оля, двоюродная сестра Лены, девушки, которая любила меня. ЛЮБИЛА меня такого бессердечного, крайне эгоистичного ублюдка, неспособного что-то чувствовать, оценить ипонять.
        Изписьма посыпались венки, еловые ветки, черные траурные ленты, кости скелета давно умершего того меня, сердце Лены, пульсирующее, окропляющее меня алой кровью. Ее мечты оребенке, так иоставшемся вмоей мошонке. Мечты оIbiza, Австралии, Disney Land, Париже, закатах напобережье Средиземного моря, бунгало икоктейлях изсвежих фруктов, долгой жизни, гордости занаших детей, моем неизбежном просветлении, любви, которая победит всё! Всё это сыпалось под ноги безжизненной трухой.
        Измоих глаз слезы текли рекой.
        Она была белым барашком вголубом небе, легкая, воздушная, излучающая свет. Она любила людей, ноони неотвечали темже. Она была оних лучшего мнения, они напротив, считали ее немножко невсебе. Только дворовые собаки, завидев ее, неслись кней, радостно виляя хвостом, она гладила их, кормила, неопасаясь подцепить какой-то заразы. Меняже невероятно злило ее теплое отношение ксобакам икошкам, меня пугала молва соседей, знакомых, друзей, отом, что моя девушка, ненормальная. Такой она ибыла. Ее появление здесь, среди нас- ошибка. Она опередила время нанесколько тысяч лет, люди неприняли ее, иона ушла внежное лоно Создателя.
        Мы познакомились вU'Dance, тогда все вокруг говорили окаком-то невероятном повороте вклубной жизни всвязи соткрытием этого клуба. Та клубная жизнь иклубы, имеющие непосредственное отношение кней, выглядели как трехнедельный эмбрион, иU'Dance обещал всё изменить. Это было событие ия горел желанием бытьтам.
        Ее я заметил сразу, как ивсех тех, чья жизнь состояла изпантов, вагинальных выделений, семени, амфитамина икричащего «я». Она выделялась изтолпы, лицо ангела, длинные, прямые волосы, большие по-детски чистые голубые глаза, красивые ноги, грудь, ягодицы. Она была настолько идеальна, даже при самом тщательном икритическом рассмотрении. Она дочь Господа!
        Я был болен ее кожей, все те шесть месяцев нашей совместной жизни, мои руки жадно гладили ее, будто зная, что ничего более приятного им уже никогда невстретить. Я любил ее тело, каждый раз, как последний, меня сводила сума ее легкая наклонность кмазохизму. Она требовала боли, боли, которая была неотъемлемой частью ее жизни. Я кусал ее тело, она удовлетворенно стонала. Я резал ее сердце тупым ножом бессердечия, она рыдала. Я был ее самой сильной болью, тупой ибесконечной. Она любила Достоевского, наверное знала наизусть все его работы, она жила им. Она восхищалась Старцем Зосима, Мышкиным. Она часто говорила мне обискренности, которая была неформатом моей прежней жизни, говорила одуше исердце, яже считал последнее обычным насосом, апервое выдумкой. Она открывалась мне, обнажая свои внутренности, ноя невидел ничего, кроме идеальной груди исебя, жадно ласкающегоее.
        Меня неинтересовала она как личность, меня интересовал я итолько я. Я нелюбил, нонуждался влюбви, невтом идеальном виде, аврафинированном. Тогда я мог оценить, понять взаимные поглаживания инебольше. Она была мне чужой, когда я был для нее всем. Она дарила мне себя, ая отверг ее, пользуясь лишь телом.
        Замесяц доее самоубийства, я вочередной раз приехал заней. Напороге меня встретил ее отчим, Эдик.
        - Заебали, вы ходить тут,- сказал он и, незакрывая дверь, ушел вглубь дома.
        - Я прошел внутрь, заглянул взал- пусто, только ведущий новостей, поту сторону экрана, бесчувственно говорил очем-то.
        Совершенно неожиданно вмое горло что-то уперлось, сильно давя гортань. Я даже несразу понял, что это, лишь через доли секунды я увидел налитые кровью глаза Эдика, иего волосатые руки, держащие ружье. Меня как будто залили бетоном, я немог пошевелиться, немог думать! Страх парализовал меня. Лена, как будто чувствуя, вышла вкоридор, нераздумывая ударила рукой вствол ружья ивстала, закрывая меня собой.
        - Эдик, ты что?- кричала она.- Это, Коля!
        Ее слова привели его вчувства, он улыбнулся, ружье повисло вего руке.
        - Пойдем, выпьем,- позвалон.
        Недумая ни очем, я последовал заним, он наполнил граненый стакан докраев водкой. Я выпил, сильно закашляв.
        - Слабенький какой-то он утебя,- говорил он Лене,- аесли,- перевел он взгляд наменя,- бандиты или еще что-то, как Ленку нашу защитишь?А?
        Я молчал, ружье свзведенными курками лежало наего коленях.
        - Защитит, непереживай,- спасла меня она,- все, Коля, поехали!- сказала она, инедожидаясь какой-либо реакции. Взяла меня зазапястье, вытаскивая из-за стола мое непослушное тело.
        Даже после этого случая, закоторый я ненаказал его благодаря мольбам ислезам Лены, я соспокойной душой, непрепятствуя, отпускал ее вэтот дом. Она уезжала, как правило, ввоскресные дни ивозвращалась вечером. Накануне трагедии мы сильно поругались. Весь вечер, словно обезумев, писала смс мне намобильный Ксюша. Иногда я встречался сней. Она сходила сума оттворчества «Касты», безумно любила «Змея» ичлены ваппетитной заднице. «Каста» всегда была там, где находилась она, дома, вмашине, наулице. Счленом ворту, она читала вместе сними. «Юго-восточная Европа», «Сестра», «Фальшивые МС», «Песочные часы», «Бархатная пыль»….
        Одну изее смс, Лене удалось прочесть вто время, когда я был вкухне. «Я хочу свою любимую сосисочку, приезжай, я наплощади сЛизой». Телефон разбился вдребезги остену, слезы брызнули изее глаз. Я пытался успокоить ее, обманывая, что это чей-то злой розыгрыш, она неотвечала мне, уткнувшись лицом вколени, прижатых кгруди.
        Мои лживые слова непроизводили нанее никакого эффекта, что меня сильно разозлило. Отвесив несколько грубых фраз, я ушел вспальню, оставив ее тонуть вморе слез.
        Утром, необращая никакого внимания нанее, я уехал заКсюшей вИжГТУ, громко хлопнув дверью.
        Вечером Лена звонила мне- я неотвечал, писала: «Поговори сомной, неубивай меня. Именно сейчас мне нужно омногом сказать тебе, я устала жить страхами, мне хочется жить жизнью, где есть ты инаше счастье. Коля, немолчи, умоляю».
        Демонстративно я выключил телефон, радуя развратную ихмельную Ксюшу. Спустя сутки, вмоей пустой груди что-то говорило, очем то тревожном. Телефон Лены был выключен, пьяный я мчался в«Татар- базар». Я ехал кней, ноее уже небыло среди нас, ее бледное тело лежало накафельном столе, освещенное искусственным светом. Внем небыло того ранимого, светлого, любящего жизнь создания.
        Переступив порог ее дома, я упал вхолодный колодец слез. Вколодце без надежд, без малейшего лучика света, вколодец, где рядом сомной были- мать Лены, ее тетки, соседи, однокурсницы, сестра Оля, знакомые…..
        Лица, лица…. Мелькающие сглазами полными слез, сотни лиц, незаметно сменяя друг друга, исчезали, оставив нас троих- Олю, мать Лены именя, стоящих поподбородок вслезах. Все мы незнали, что творилось вее душе, нечувствовали ее истерзанного сердца, искавшего помощи внас. Мы невидели ее, мы невидели ничего, ничего! Кроме себя!
        Ей было около двенадцати лет, когда впервые ее изнасиловал Эдик, это продолжалось еще неодин раз ивсе это, он снимал навидео, чем впоследствии ишантажировал ее. Зачто ее так избила жизнь?
        Полгода я жил вбутылке водки рядом споследним пристанищем ее тела. Я жил разрывающим меня чувством мести. Ноэтот ублюдок покончил жизнь самоубийством вСИЗО, оставив вомне пустоту, уничтожив все, чем я жил- его убийством, жестоки
        мучительным, которое, мне казалось, доставит спасительное удовлетворение ибальзамом ляжет наизраненное сердце.
        Она была права, веря вмое пробуждение, ценой своей жизни, она вдохнула вмой мертвый насос ЖИЗНЬ!
        Вначале девятого зашла Юля. Веселая, сияющая.
        - Валяешься, ужинал?
        - Нет.
        - Что случилось?- спросилаона.
        Излучаемый ее свет поглощался склепным холодом заполнившим номер.
        - Вид утебя, будто….,- тревожно, продолжалаона.
        - Нормально все,- ответил я, недавая ей продолжить мысль,- как день прошел?
        - Нормально,- опускаясь настул, отвечала она,- сОксаной весь день мотались, завтра съемка. Коль, ну что случилось? Натебе лицанет.
        - Случилось давно.
        - Ясно…. Извини, кушать хочешь?
        - Нет.
        - Я пойду, устала сильно, пораньше лягу спать. Доброй ночи!
        - Итебе,- ответил я, смотря сквозьнее.
        Она ушла. Опустошенный я долго рассматривал потолок, неизвестно что пытаясь обнаружить насалатовых плитках, ничего неувидев, уснул.
        Глава 9.Она
        Утром мы молча шли вофис. Солнце слепило глаза. Юля крутила вруке мобильник, ежесекундно сообщающий ей оновом сообщении. Она радостно вчитывалась встроки, адресованные ей имолниеносно набирала ответ.
        - Юль, я впарфюмерный магазин.
        - Зачем?!- оторвав взгляд отдисплея, спросилаона.
        - Сегодня ужены Оржака день рождения, меня пригласили, кстати, если ты желаешь, мы можем пойти вместе.
        - Нет, Коль. Я никого там незнаю, иэтот тувинец мне ненравиться, аих там будет, я думаю, целая куча.
        - Вчем различие между кучей людей севропейской, славянской итувинской наружности. Последние, намой взгляд, внутренне напорядок краше, авнешность разве важна?
        - Возможно, ноя нехочу.
        - Как хочешь, пойду задухами, цветы вечером подороге куплю. Правда какие, еще нерешил, ты что думаешь?
        - Задухами я пойду стобой, вы всегда,- говорила она, показывая жемчуг ровных зубов,- дарите нето, что нам нужно, сомной шансов нато, что они ей понравятся, гораздо больше. Ацветы, розы…. белые.
        Следуя ее совету, я приобрел духи. Под руководством Юлии их завернули вподарочную упаковку.
        - Теперь,- довольно говорила она,- можешь быть уверен, эти духи пылиться небудут.
        Я улыбнулся.
        - Откуда может быть такая уверенность? Нефакт, что этот аромат ей придется повкусу.
        - Факт!- сверкнула она карими глазами.- Инеспорь.
        - Всё! О'кей, молчу.
        - Вкабинете Оксана ссияющей улыбкой встретила нас. Словно старые подруги, они заключили друг друга вобъятия, прикасаясь щеками, эмитируя поцелуи.
        - Здравствуй, Коля,- закончив приветствие сЮлей, сказала она, погружая меня всинь своих глаз.
        - Здравствуй, Оксана!
        - Вы поедите снами?- сев застол, спрашивалаона.
        - Вкачестве статиста или декорации?- улыбаясь, спрашиваля.
        Юля улыбнулась.
        - Ну зачемже так?- совершенно серьезно говорила она.- Закомпанию.
        - Уменя еще есть работа, апосле обеда я планирую небольшой моцион.
        - Что?- непонялаона.
        - Прогулку,- ответиля.
        - Ясно,- улыбнулась она.- Да, тут такие места, я часто сСережей езжу загород, имы просто гуляем.
        - Может быть, мне покажите одно изтаких мест? Я без гида.
        - Судовольствием. Юля,- перевела она взгляд настрочащую сообщение Юлю,- сразу после обеда поедем.
        - Я немогу,- оторвав взгляд отдисплея, врала она,- мне нужно отправить отчет.
        - Очень жаль,- ответила такимже враньем Оксана,- тогда после обеда?
        - После обеда,- подтвердиля.
        Схитрой улыбкой Юля вышла вслед заОксаной, вглазах которой читалась легкая тревога.
        Оржак, развалившись вкресле, говорил потелефону под наблюдением скромно сидящего рядом человека- Носача сострова Борнео.
        Действительно его нос невероятно огромный иесли следовать распространенному мнению, что нос мужчины, указывает наразмер его полового члена, то у«Носача», вероятно, был китовый.
        - Здравствуйте,- робко сказалон.
        - Здравствуйте,- приветствовал я «гиганта».
        Непрерывая разговора, Оржак протянул мне руку, намгновение, сменив боевую раскраску намягкость. Сжимая его огромную кисть, я улыбнулся вответ.
        Ввоздухе витал запах ароматного кофе, я наполнил чашку, сев вкресло напротив. Выпив глоток парящего кофе, ощутил полный диссонанс между манящим ароматом имерзким вкусом. Всё как вжизни- красивая упаковка, запах, авнутри- дерьмо!
        - Что опять увас?- небрежно бросив трубку телефона, спросил Оржак «Носача».
        - Есть небольшие проблемы,- спешно икак-то напугано, говорил он,- был дождь, абаннеры установили усамого кювета, вот иподмыло грунт, ноэто я, уверяю кутру, будет исправлено.
        - Женя, смотри! Колян, ты жрать хочешь?- взглянул он наменя.
        - Можно,- ответиля.
        - Так,- насекунду задумался он,- Женя, там срекламой нормальновсё?
        - Все хорошо! Непереживайте, ничего неповреждено,- уже более уверенно отвечал «Носач».
        - Хорошо, вечером…. Или давай уже утром позвонимне.
        - Хорошо,- ответил «Носач», вставая.- Досвидания, досвидания,- заискивающе прощался «Носач», пожимая руку Оржаку имне.
        - Ну инос унего,- улыбалсяя.
        - Заметил?- собирая бумаги настоле вровную стопку, говорил Оржак.- Оего носе ходят легенды, подпольное прозвище унего «дюб».
        - Почему?
        - Слышал такое выражение «дюбатый».
        - Нет.
        - Так называют тех, укого большие носы, «чурок» как правило.
        - Понятно, ноя впервые слышу.
        - Акак нас называют, знаешь?
        - Тоженет.
        Он засмеялся:- «Шлёмки», «Миски».
        - Из-за овала лица?- спросиля.
        - Вернее из-за отсутствия овала, аеще «Луна». Мы смеялись.
        Вкафе стоял плотный запах ароматной баранины.
        - Восколько начало банкета?- спросил я, отправляя врот кусок свежего сочного мяса, обильно залитого томатным соусом.
        - Ввосемь,- жуя, говорил он,- вместе ипоедем.
        - Дело втом, что после обеда уменя назначена прогулка, которая может немного затянуться, думаю натакси приехать самому.
        - Скем это утебя прогулка?
        - Снашим Боссом
        - Аааа,- улыбнулся он.- Может затянуться, ты, я смотрю, время зря нетеряешь.
        - Тут нето, что ты думаешь,- ответиля.
        - Ачто я думаю? Она красивая девушка, недура, скажу больше, умная, разведена, ты тоже ничего.
        - Спасибо закомплимент.
        - Незачто, или что увас, типа деловая встреча?
        - Типа она будет моим гидом.
        - Вот как!- засмеялся он.- Отаком гиде мечтают многие.
        - Ая инемечтал, стечение обстоятельств, всего лишь.
        - Возможно итак. Влюбом случае, желаю удачи, вофисе я где-то буду дополовины восьмого. Аесли задержишься, вот адрес, тут недалеко.- Взяв листок,он
        быстро начиркал адрес.- Накормлю тебя мясом, кониной имолодым барашком. Вчера вечером завалил, три ведра баранины замариновал.
        - Уже слюни бегут,- улыбалсяя.
        - Ты знаешь, Колян, без мяса жизни своей представить немогу, как живут вегетарианцы? Ладно бабы, ноамужики? Что замужик без мяса? Вмясе сила! Унас тут все намужике, хоть ия работаю вофисе, нобез настоящей работы немогу, болею. Разве мужское, то по«клаве» пальцами стучать? Да штаны просиживать? Иногда даже без надобности, выйду, наколю дров, съем чашку жирного борща икжене. Апросидишь весь день укомпа, забьешь голову всякой ***ней, какая жена? Жить нехочется. Весной куплю трактор иземли возьму, ссыновьями буду строить кошары. Уйду я, десять лет вжопу, шесть вКрасноярске винституте, издесь сейчас, ради чего все это? Разве нужно здесь людям то, чем я занимаюсь. Нахер им «Тайфун», «Эльдорадо», «Алпи» ипрочие? На*** нам этот пластмасс исинтетика? Лично мне нужно земля, тайга. Семье моей- моя забота, любовь.
        - Согласен,- макая очередной кусочек мяса всоус, говорил я,- как мне кажется, здесь все по-другому. Здесь мужчина им иявляется, атам где глубоко проникла угрожающая всем потребительская жизнь- мужское начало изменяется донеузнаваемости, превращаясь впонт. Кругом ***мерение- укого дороже часы, автомобиль, квартира, костюм, жена. Всё- деньги. Инет никого по-настоящему богатого ипо-настоящему осчастливленного богатством. Самое страшное, что сэтим ничего неподелаешь. Есть деньги, значит ты нормальный, нет их- значит ты чмо. Таковы реалии.
        - Тут я вижу, вскоре ситуация будет аналогичной. Ая буду баранов пасти, помне лучше быть чабаном, чем быть обосранным менеджером, сисадмином, рекламщиком, пиарщиком ипрочими гавнотерщиками.
        - Нормально!- засмеялся я.- Я иесть тот самый гавнотёрщик.
        - Ты нормальный мужик! Что мы можем? Умногихли есть выбор? Рождаемся, живем втаком мире, хотим того мы или нет, становимся частью сраного механизма.
        - Верю,- согласился я.- Место нашего рождения, родители все решают занас. Заложники обстоятельств.
        Заголосил мобильный Оржака «Натретий год ты поняла, что невидать Land Cruiser».
        - Да,- ответил он, кто-то натом конце, что-то говорил.- Мне похеру,- выслушав, говорил он,- квечеру свет должен быть везде, целую неделю они утебя там ебут мозг…. Нет! Времени нет, пусть хоть доутра пашут, аквечеру все должно светиться игореть….Договорились?. Всё досвязи.
        - Всё всегда через жопу,- бросив телефон настол, сказалон.
        - Что запесня утебя назвонке?
        - А….,- взяв телефон, включил он всё туже композицию.- Это «МРЗ», вроде питерская группа, вот ….слушай припев: «Вот тебе наброшки, вот тебе надухи, вот тебе надолгу память».
        - Да,- смеялся я.- Какой нахер Куршавель, надаче сохнут грядки. -А вот….,- прибавляя громкости, смеялсяон.
        «Где-то под Тулой вгамаке тебе он только сниться». Благодаря Оржаку, парням из«МРЗ» вофис я зашел сгиперпозитивным настроением. Мой кофе так истоял ни кем нетронутый, ккофеварке похоже никто непритрагивался тоже. Вероятно, все без исключения, атеперь включая меня, знают, что там некофе, априятно пахнущее дерьмо.
        Я развалился настуле, зашел на«мыло», Ира онлайн.
        - Привет,- написаля.
        - Привет, Зая,- молниеносно ответилаона.
        - Как ты? Что нового?
        - Ничего нового, сегодня выходной, сдевочками сходим куда-нибудь, утебячто там?
        - Уменя прогулка иДень Рождение, тоже типа выходной.
        - Скем гуляешь?
        - Свременным Боссом.
        - Мужик или баба?
        - Женщина.
        - Идень рождение унее?
        - Нет, ужены моего коллеги.
        - Весело короче.
        - Незнаю еще, сейчас ты меня веселишь.
        - Чемэто?
        - Типа ревностью.
        - Я неревную.
        - Я тебя тоже.
        - Замечательно!!!
        - Поговорили.
        - Я ушла.
        - Давай.
        Сее улыбающегося фото, легко преодолевая тысячи километров, лился яд, непричиняющий мне ималейшего вреда. Я написал ей: «Пойдешь тусить вкомпании волосатых подруг, яд сотри сгуб», «Дебил», написала она. Я рассмеялся.
        - Че ржешь?- оторвавшись отбумаг, спросил Оржак.
        - Мочит тут одна мадам.
        - Ясно,- ответил он, погружаясь вворох бумаг.
        «Тыже типа ушла»- написал яей.
        - Вот именно! Типа.
        - Ира, ты что газуешь? Уменя нет ктебе претензий.
        - Акакие вообще утебя могут быть претензии?
        - Я иговорю, НИКАКИХ!
        - Вот именно, столько времени, атвой статус вмоей жизни так инепонятен, ты думаешь, я буду ждать вечно?НЕТ!
        - Наконец-то!- написал я.- Отом статусе, что ты имеешь ввиду, глупо говорить. Ты неготова инеспособна создать что-то по-настоящему серьезное, вовсяком случае, сейчас. Ато, что ты ненамерена меня ждать, мне известно давным-давно. Я инетребовал никогда оттебя этого, единственное чего я добивался- это искренности. Нотвоя жизнь иискренность, вещи взаимоисключающие.
        - Вовсем виноватты!
        - Ну, актожееще?
        - Вернешься, поговорим.
        - Я давно жду этого, довстречи.
        Она ничего неответила, я сидел, пуская тоненькие струйки дыма вмонитор, скоторого смотрела она сфото, отмеченного сотнями поклонников. «Ты супер девочка!»,
        «Неужели такие еще есть нанашей планете!»,
        «Ты богиня!»,
        «Я постелю весь мир утвоих ножек!»,
        «Очаровашка»,
        «Красотуля»,
        «Вот это телочка».
        Подобных комментариев сотни. Сотни пустых, ничего несодержащих комментариев, эти слова несодержат даже малейшей капли крови, писка души, только мертвая, густая сперма.
        Шум опередил вошедших Юлю иОксану.
        - Будет вообще супер,- восторженно говорила Юля,- завтра они будут паром…
        Они засмеялись.
        - Коля,- улыбаясь, подошла ко мне Оксана,- мы сейчас смотрели несмонтированную съемку. Супер.
        - Несомневаюсь, под началом профессионалов, другого немогло быть.
        - Все благодаря Юле, теперь итут появиться один изкрупнейших ритэйлеров России!
        - Неразделяю твоего оптимизма, хоть убейте меня.
        - Почему?- удивиласьона.
        - Долго придется говорить обэтом, ноесли вдвух словах. Я против того, что делает людей бездушными потребителями.
        - Нодругого быть неможет, так устроена наша жизнь.
        - Насчет потребления да, ноневсе ее видят втом, чтобы больше съесть, выпить, примерить, скопить.
        - Ия ее так невижу.
        - Рад слышать, ноименно такого рода проекты, разжигают улюдей глупое желание попробовать все. Быть, так сказать вцентре, неотставать отдругих.
        - Амне кажется, что такие торговые комплексы, помогают сократить время напоиски нужных вещей.
        - Нет, они помогают заблудиться вненужном, помогают вытеснить изнас поистине ценное, заполняя хламом, увлекая внимание напустяки.
        Юля сидела натом месте, где еще так недавно сидел «Носач», наблюдая занами.
        - Коля,- сказала она.- Время.
        - Всмысле?- непонял я. Оксана тоже взглянула нанее.
        - Всмысле, ваш моцион,- ответилаона.
        - Я готов!
        - Я почти,- сказала Оксана,- заедим, я переоденусь, натаком каблуке, какие могут быть прогулки. Юля может быть, отчет подождет дозавтра?
        - Неоткладывай назавтра то, что можешь сделать сегодня,- подняв палец, она проговорила эту глупость.
        - Тогда едем,- взглянув мне вглаза, сказала Оксана.
        - Едем,- ответил я, вставая.
        Ярко светило солнышко, воздух прогрелся непо-осеннему. Всё идаже природа, была нанашей стороне.
        - Погода исключительная,- захлопнув дверь, сказаля.
        - Да, как будто специально.
        - Почемуже как будто? Именно специально.
        Ничего неответив, она посмотрела наменя. Только сейчас мне удалось увидеть мелкие морщинки уее сказочно красивых голубых глаз. Эти морщинки делали ее лицо еще больше красивым, маленький нос, тонкие губы, мелкие, ровные зубы. Все это вкупе, делало ее неповторимой.
        Мы ехали молча погороду, заполненному солнцем исуетливыми людьми.
        - Коля,- нарушила она молчание,- может включить музыку, посмотри, там есть диски.
        - Таак,- сказал я, рассматривая футляры, «АТВ», «Ани Лорак», «Максим», «Муммий Троль»,- агдеже Стас?
        - Нету,- сухо ответилаона.
        - Ну, тогда «Мумик».
        Салон наполнил голос Лагутенко, под качественные аккомпанементы.
        «Пристегнись наверно крепче
        Я свою прибавлю скорость
        Нас стобой, твой друг неувидит вместе,
        Мы ляжем поразные стороны полос».
        - Лагутенко- красавчик!- сказаля.
        - Мне тоже он очень нравиться, особенно старые альбомы.
        - Только услышал его голос, как впамяти всплыло столько событий под, илиже спеснями «Муммий Троля», помню Новый Год с98на99ивэту Новогоднюю ночь, мы огромной толпой пели «Инопланетный гость», сильно тогда перепили, чуть вмилицию нас незабрали.
        - Вте годы,- неотрывая глаз отдороги, говорила она,- я тоже слушала его, носходила сума по«Music instructor», я занималась вдетстве гимнастикой, атут вдруг break danse стал популярным, имы сподругой пошли учиться. Мы даже выступали, -засмеялась она,- я, Светка итри парня, наш коллектив назывался «Break hand». Были популярны вгороде.
        - Мнебы очень хотелось посмотреть, как ты танцуешь.
        - Коль, несмеши, я давно так нетанцевала инесобираюсь, авообще танцевать я люблю. Оттанго я схожу сума, носама нё умею, ипартнера нет, вДК унас тут обучают. Видно несудьба, поэтому смотрю потелевизору.
        - Я смогу быть твоим партнером,- серьезно сказал я.- Правда, я как иты неумею ивообще танцевать я нелюблю, нотанго совсем другое дело.
        - Несерьезно все это,- грустно сказалаона.
        - Вполне серьезно,- ответил я, впитывая грусть, исходившую отнее.
        Показался ее дом свысокой кованой оградой.
        - Приехали!- прогнав грусть, радостно говорила она.- Зайдешь? Я быстро.
        - Зайду.
        Напороге улыбаясь, нас встретила все таже рыжеволосая Мария Петровна. Быстро отчеканив обуспехах Сережи вшколе, охорошем аппетите унего, сделала то,это.
        Лицо этой стареющей женщины излучало здоровье, окотором мечтают, желают близкие, то самое- Крепкое сибирское.
        - Коля, пройди,- скидывая куртку, говорила она,- Мария Петровна приготовит тебе кофе, пока я переоденусь.
        - Да, конечно!- подхватила она,- проходите вгостиную, я быстро.
        Оксана быстро поднялась наверх, откуда донеслись радостные возгласы Сережи. Я сел вбольшое кресло, ощущая уют итеплоту этого жилища. Вэтом доме все естественно, нет ничего кричащего, ничего такого, чтобы отделяло отдругих, вэтом доме нет пантов, как ивтех, кто населяетего.
        Сквозь резные перила я заметил шпионившего замной Сережу.
        - Привет, Серега!- сказал я.- Спускайся.
        Он отпрянул отперил насекунду, опять приблизился, всматриваясь вменя. Встал сколен ирешительно зашагал ко мне. Спускаясь, он неотрывал взгляда, смотрел мне вглаза. Я встал, протянул ему руку.
        - Привет!
        - Привет!- ответил он, сжимая маленькими пальчиками мою, посравнению сего, огромную кисть.
        - Как дела? Садись,- рукой указал я накресло напротив,- поговорим, или ты куда-то спешишь?
        - Нет, я неспешу,- садясь вкресло, ответилон.
        - Как вшколе дела утебя?
        - Нормально, сегодня две пятерки получил пофизре ирусскому. Аты надолго кнам приехал?
        - Незнаю, наверно скоро уеду, ачто?
        - Я хотел вам показать игры, уменя есть гонки идраки.
        - Авон ты очем! Давай, если мама твоя небудет против, завтра или послезавтра, мы смоглибы поиграть. Утебя какая приставка?
        - Сони, третья!
        - Круто!
        - Мама ибабушка мне купили,- радостно говорил он.- Внашем классе только удвоих такие, уменя иЖеньки Егорова….
        Я слушал его, утопая вогромных синих глазах. Он рассказывал огонках, вкоторых среди его знакомых ему небыло равных, сопровождая свой рассказ движением рук иног. Вэтом маленьком теле работал колоссальный, мощный двигатель. Его глаза, движение рук, настоящая улыбка, энергия гипнотизировали меня. Его рассказ, несодержащий всебе чего-то глубокого, заставляющего размышлять, настолько захватывал своей чистотой, что всё вокруг теряло очертания. Только он иего слова, легко проникающие вуши, нежно касающиеся коры головного мозга, расслабляющие ее, проникающие всердце, растворялись внем, выделяя приятное тепло.
        Вошла Мария Петровна счашкой кофе вруке.
        - Сережа, ты что взъерошил все кресло!- ставя настолик кофе, строго сказалаона.
        - Поправлю,- ответил он ссерьезным выражением лица, поразив меня.
        - Я вам кусочек сахара положила.
        - Спасибо большое!- благодарил яее.
        - Дядя Коля,- подскочил он,- сейчас я принесу сюда солдатиков, покажу вам. Мария Петровна неуспела опомниться, как он уже взлетел полестнице.
        - Сорванец,- сказала она, поправляя подушки кресла.- Странно, он счужими вообще неразговаривает, даже сводителем Оксаны, Валерой, авы так быстро сним поладили.
        - Как сним можно неполадить? Хороший парень,- ответил я ей, выпив глоток ароматного ивкусного кофе.
        Сережа скоробкой вруках, молниеносно спустился полестнице, ставя коробку умоихног.
        - Вот!- согнем вглазах раскрывал он коробку ссотнями солдатиков.- Тут уменя есть индейцы, русские солдаты инемцы, аеще трансформеры,- доставая их, говорилон.
        - Сережа, это еще что такое?- спускаясь, спросила Оксана.
        Я иСережа посмотрели нанее, новидели абсолютно разное. Он- маму, снаигранной строгостью. Я- красивую женщину, облаченную воблегающий ее стройное тело, спортивный костюм.
        - Мама, я дяде Коле показываю солдатиков, он сомной поиграет, если ты разрешишь,- говорил он сияя двумя голубыми океанами.
        - Дядя Коля работает, ему некогда,- встав над ним стемже строгим видом, говорилаона.
        Я улыбнулся ей:- Я найду время, если ты разрешишь.
        - Ты серьезно?- неверя спросилаона.
        - Как ивсегда.
        - Хорошо, разрешаю,- улыбнулась она.- Атеперь бери коробку имарш наверх.
        - Дядя Коля, вы когда приедете?- радостно спрашивалон.
        - Завтра если хочешь,- ответиля.
        - Хочу,- подпрыгнулон.
        - Тогда держи пять идозавтра.
        Он пожал мне руку, закинул вкоробку несколько солдатиков, поцеловал вщеку Оксану побежал наверх. Мария Петровна пошла вслед заним.
        - Быстро ты поладил сним,- сев наподлокотник кресла, говорила она,- даже иневериться.
        - Что вы находите вэтом такого невероятного, сдетьми поладить, как ты говоришь, гораздо проще. Сними ненужен разум, сними нужно говорить сердцем.
        - Ты прав,- согласилась она.- Я готова!
        - Еще один глоток кофе ия тоже, кстати, хороший кофе, вотличии оттого, что вофисе.
        - Там разве плохой?- удивиласьона.
        - Сказать онем, что он плох, несказать ничего.
        - Завтра проверю, Света должна следить заэтим.
        - Все!- ставя чашку настолик, сказал я.- Едем!
        - Едем!- радостно вторилаона.
        Сейчас я вижу ее совсем иной, она мне напоминает тех юных, беззаботных девочек, непознавших горечь разочарований, предательств, жесткости мира. Теперь вее глазах нетот огонь, что был прежде, он ласково жалит пальцы рук, недавая сразу погрузиться внего. Я растираю руки, ощущая проникающее вменя тепло. Еще попытка, он жалит, ноуже более ласково, я касаюсь своей груди ладонями, наполненными огнем ее глаз, слыша удовлетворенный стук сердца. Еще попытка иязыки пламени целуют мои руки, я подхожу ближе, погружая лицо всамое сердце огня. Я пытаюсь погрузиться целиком вэту нежную, горячую магму, ночто-то мешаетмне.
        - Коля, вы скоро уедите.
        Мы сидели накрутом берегу быстротечной реки. Только она ия, шум бурлящей воды идревние курганы позадинас.
        - Я нехочу уезжать,- бросая камень вреку, сказаля.
        - Почему?
        - Ты знаешь.
        - Я…..Откуда я могу знать?
        - Разве ты нечувствуешь?
        - Чувствую…. Ивообще я незнаю, что происходит!
        - Тоже, что исомной, ты боишься это обозначить.
        - Ничего я небоюсь, всё это бессмысленно. Утебя своя жизнь, уменя своя….
        Она приводила глупые аргументы впользу того, что между нами ничего неможет быть по-истине стоящего.
        Я смотрел вее глаза, утопая вдвух огромных океанах, тонул, неприлагая никаких усилий для спасения. Она была рядом, та, которую я инемечтал встретить, женщина измоих снов, измоих самых сокровенных фантазий. Женщина, для которой я растил себя, для которой прошел столько мучений, та, которая иесть моя жизнь!
        - Уменя Сережа… Ивообще, мне также тридцать, как итебе.
        - Неможет быть! Ты извини меня, ноя ипредположить немог, что услышу оттебя подобную ерунду. Разве я похож наидиота?
        - Нет, почему ты так решил?
        - Тогда почему ты вместо меня выдумываешь какие-то причины.
        - Я ничего невыдумываю, может ты просто рассчитываешь нанепродолжительную интрижку…
        - Поедем вгород,- вставая, сказаля.
        Она ничего неответила, пошла вслед замной кмашине.
        - Коля, постой,- донесся ее голос из-за спины.
        Я обернулся.
        - Пойдем, сходим ктому кургану- сказал я, взглядом показывая нанаходившийся неподалеку курган.
        - Пойдем,- согласилась она,- говорят нельзя подходить близко кним.
        - Боишься?- улыбнулся я, смотря вее грустные глаза.
        - Да.
        - Живых нужно бояться, давай руку.
        Неколеблясь, она вложила вмою руку свою маленькую, нежную кисть.
        - Коля, необижайся, просто….
        - Оксана,- перебил я ее,- пробуй мыслить несравнительным анализом или вообще немыслить. Всё случится так, как должно случиться, глупо противиться. Нужно почувствовать энергию, которая движет нами иотдаться вее распоряжение. Именно она привели меня сюда, потому что здесь то, чего я давно желал.
        - Что, Коль?- взглянула она, увлажнившимися глазами.
        - Любовь, живущую втебе ивомне.
        Стоило мне произнести это магическое слово, ивтуже секунду мой спящий вулкан взорвался, выбрасывая колоссальное количество раскаленной лавы, втепле, которого может вечно греться все живое. Это тепло настоящее, неэфемерное или ментальное, оно вполне осязаемо, иОксана почувствовалаего.
        - Коль, я так этого боюсь.
        - Глупо, идем.
        Я вел ее, держа заруку, ккургану, видевшем Батыя, Тамерлана ивозможно самого Чингисхана.
        Мне хотелось говорить сней, нослова вмоем сознании неприобретали нужной формы. Слова стали бессмысленными, мое молчание изажатая ее рука вмоей значили гораздо больше чем все то, что люди смогли уместить вформат слов. Молчание превратилось взолото!
        Мы стояли вцентре кургана, окруженные огромными валунами. Она повернулась ко мне, я взял ее свободную руку. Неотрывая взгляд отее глаз, произнес:
        - Я люблю тебя.
        - Коля, я ничего непонимаю, я незнаю, что сомной происходит.
        - Знай, что я люблю тебя.
        - Я даже чувствую себя иначе.
        - Девственницей?
        - Незнаю,- улыбнулась она,- наверное…. Это все будтосон.
        - Напротив, все доэтого было сном, чем-то ненастоящим ибезжизненным, атеперь мы проснулись.
        Я обвил руками ее тонкую талию, она прижалась ко мне, поглаживая мою спину. Аромат ее золотистых волос нежно проникал внос, я дышал ей. Молча, мы стояли посреди древней могилы знатного монгола или тувинца, обдуваемые теплым степным ветром. Время замедлило ход, любуясь нами.
        Я поцеловал ее волосы.
        - Поедем?
        - Поехали,- ответила она, иее рука нашламою.
        - Довезешь меня доофиса?
        - Зачем?- спросилаона.
        - Сегодня уОржака жены день рождение, он меня пригласил.
        - Знаю, меня он тоже приглашал, ноя отказалась.
        - Почему?
        - Незнаю… Что ябы делала там одна?
        - Сейчас ты неодна.
        Она остановилась,- Правда?- спросилаона.
        - Конечно правда!
        - Коля, поцелуй меня,- топила она меня всвоих глазах.
        Я дотронулся тыльной стороной ладони ее щеки, она, словно кошка прильнула кней, свободной рукой обвил ее талию, притягивая ксебе. Наши губы встретились. Ее дыхание горячим потоком проникало вменя, заставляя сердце неистово биться, ее язык робкий инеактивный, скаждой секундой требовал все большего внимания. Я сильно прижал ее ксебе, поглаживая ее крепкие ягодицы.
        - Коль,- говорила она, жадно хватая воздух,- я хочу тебя.
        - Я тебя тоже, так как никого иникогда.
        Она обвила мою шею, я подхватил ее ипонес кмашине, неощущая тяжести наших тел. Посмотрел вее опьяненные глаза.
        - Кресла складываются?
        - Да.
        - Места много?
        - Незнаю, думаю нам хватит,- улыбнуласьона.
        Мы стояли наколенях друг напротив друга вбольшом салоне ее ML 350. Я стянул ссебя кофту, бросив ее нанаши куртки. Ее проворные пальцы быстро справились спуговицами рубахи, освободив меня отнее, она кинула ее втуже кучу. Оставив меня водних трусах иносках, она нежно прикоснулась кончиками ногтей кмоей груди имедленно провела ими дониза живота, вызывая вмоем теле приятную волну. Ее пальцы ивзгляд остановились утрусов, которые прижимали горячий, пульсирующий член. Она нежно опустила руку, поглаживая его через тонкую ткань.
        - Раздень меня,- еле слышно прошепталаона.
        Ивтоже мгновение мои руки спешно принялись замолнию наее кофте.
        - Неторопись, Коль,- смотрела она еще более опьяненными глазами.
        Она помогала освободить себя откофты ифутболки, скрывающих ее красивую грудь снабухшими сосками. Я взял их владони, зажав между пальцев соски.
        - Чувствуешь?- спросилаона.
        - Что?- непоняля.
        - Они уменя ненастоящие.
        - Зато ты самая настоящая!- сказал я, впиваясь вее губы.
        Она повалила меня наспину, глубоко проникая острым языком вмойрот.
        - Оксана, я немогу развязать шнурок,- высвободившись отнатиска ее губ, сказаля.
        - Сейчас,- она села наменя, быстро развязала шнурок спортивных штанов, скоторыми я несмог справиться.
        Я привстал налоктях:- Ложись наспину.
        - Нет, я сверху,- опустив руки намою грудь, шепталаона.
        Я подчинился. Помогая ей освободиться оттрико ипрозрачных трусиков, следом приспустив свои.
        Вокруг всё замерло, все исчезло вней, воздух, земля. Всё ився ожидало того момента, когда она удовлетворенно рухнет наменя, разрешая всему вновь ожить. Ее ждали зависшие самолеты внебе, металлургические заводы, трамваи, метро, пункты обмена валют, торги наForex, ММВБ, РТС, ракеты впусковых шахтах. Вместе сомной она поглотила всё живое, бережно сохраняя нас всвоей матке.
        Сее губ сорвался протяжный стон, похожий наранее неслышимую мной мантру, вдыхая жизненную силу вовсе.
        Вшкольных коридорах звенел звонок, дети радостно выбегали изклассов. Она двигалась намне, сладостно постанывая. Росли акции «РусГидро», когда вкончиках пальцев ног зарождалась приятная волна. Вгруди пациента забилось донорское сердце, когда волна подходила кколеням. Тысячи младенцев вовсем мире издали свой первый крик, когда волна скопилась впаху, выплескивась вОксану горячим семенем.
        - Тебе понравилось?- спросилаона.
        - Ты знаешь что да. Доэтого момента уменя небыло секса.
        Ее язык коснулся мочки моего уха:- Я хочу стобой вдуш.
        - Вчем проблема? Унас есть еще время.
        - Нет, уже несегодня, тебе нужно ехать, азавтра ты меня помоешь.
        - Судовольствием буду делать это всегда!
        - Ловлю наслове,- целуя меня вкончик носа, радостно мурлыкалаона.
        Я вошел вцветочный павильон, распространяя лучший аромат, над созданием, которого безуспешно бьются сотни лет выдающиеся парфюмеры земли. Я насыщал воздух запахом секса, рожденного вглубине пылающих сердец. Смешиваясь сзапахами роз, гвоздик, тюльпанов, каал, хризантем, астр, гладиолусов, он превращался вдурманящий аромат.
        Молодая девушка вдохнула его, сладко улыбнуласьмне.
        - Здравствуйте!
        - Добрый вечер!- улыбаясь ей вответ, говорил я.- Мне нужно два букета цветов. Первый избелых роз, авторой обычный, жене моего коллеги вДень Рождения.
        - Ясно, для жены вашего коллеги, вот, взгляните есть готовые создания нашим флористом. Апервый, сколько выбы хотелироз?
        - Незнаю… Давайте тридцать.
        Оксана следила замной, сидя вмашине. Продавец быстро справилась. Розы скрывали меня отглаз Оксаны. Она заботливо открыла мне дверь.
        - Это тебе,- протянул я ей букет роз. Она взяла его вруки.
        - Спасибо, Коля,- благодарила она, опуская лицо вцветы.- Так приятно пахнут.
        - Ты пахнешь лучше любых цветов.
        - Мне давно недарили цветы, вот так,- она поцеловала меня вщеку.- Спасибо!
        Глаза ее увлажнились.
        - Благодаря тебе, мне есть кому их дарить, вот так. Давай я положу его назад.
        - Коля, что ты сомной делаешь? Я как маленькая девочка, начинаю сходить сума.
        Я уложил два букета, обернулся кней.
        - Ты итак маленькая девочка, моя маленькая девочка!
        Она опустила руку намое плечо.
        - Коля, ты допоздна там будешь?
        - Незнаю,- отвечал я, поглаживая ее бедро.
        - Может быть, ты приедешь ко мне или позвонишь, я заеду затобой?
        - Поздно уже будет, ивозможно я напьюсь, так что ложись.
        - Отмазался,- весело говорилаона.
        Мы долго целовались, прежде чем я вышел измашины. Вофисе был Оржак, Юля срадостным лицом, говорящая скем-то поSkype иЮра, развалившийся вкресле снеизменным выражением лица.
        - Как моцион, месье?- улыбнулсяон.
        - Здорово!- протянул я ему руку.- Аты откуда знаешь?
        - Женщины….- взглянул он всторону Юли, увлеченную разговором.
        - Понятно, доволен более чем,- ответил я, опускаясь вкресло рядом сним. Оржак взглянул наменя, хитро улыбаясь.
        - Цветы кому?
        - Очевидно! Твоей супруге,- ответиля.
        - Кстати!- воскликнул Юра.- Я вас оставлю, мне нужно хоть дома показаться,- вставая, говорил он.- Довечера, ввосемь я утебя,- сказал он Оржаку, быстро покидая офис.
        - Вот,- улыбнулся Оржак,- наглядный пример того, как гашиш сушит мозг.
        - Ерунда все это,- возразил я,- сдороги устал.
        - Такая усталость, Колян, его постоянная спутница. Вовсем нужно знать меру, аон убитый постоянно.
        - Ну все, пока, спокойной ночи, напиши мне…. Дозавтра!- нежным голосом прощалась скем-то Юля. Лицо ее светилось счастьем.
        - Ну что, гуляка! Как тебе местные пейзажи?
        - Ничего, язвочка.
        - Пойдем, проводишь меня чуть-чуть,- встала она из-за стола.- Агде белые розы?!- увидев букет, спросилаона.
        - УОксаны,- вставая, ответиля.
        - Ну ижук!- весело воскликнула она.- Оржак, приятно провести время иКоле недавай напиваться!
        - Спасибо зазаботу,- вмешался я,- носвою норму я отлично знаю. Оржак откинулся вкресле.
        - Может быть ты все-таки решишься сопроводить его, сняв сменя такую ответственность.
        - Нет, я устала, тем более уменя завтра, вотличии отнекоторых,- взглянув наменя, говорила она,- много работы.
        Я засмеялся.
        - Бедняжка ты наша! Пойдем.
        - Ну все, пока!- сказала она Оржаку, имы вышли.
        - Как свидание прошло?!- съедая любопытным взглядом, спросилаона.
        - Нормально,- ответил я, прикуривая сигарету.
        - Кооля! Это неответ.
        - Что ты хочешь услышать?
        - Я ведь вижу, ты влюбился внее, еще тогда вАбакане. Иона втебя тоже.
        - Тогда вАбакане,- улыбнулся я,- я сам того незнал, атебе уже было известно.
        - Я женщина!
        - Я помню.
        - Ну?
        - Юль, ну что ты как маленькая? Я хочу остаться сней.
        - Вот это командировочка! Меня должен благодарить!
        - Благодарю! Честно!
        - Все целуй меня вщечку, ия побежала.
        Я поцеловал ее, она, цокая каблуками, пошла всторону гостиницы. Я написал смс Оксане: «Скоро будем разучивать танго. Доброй ночи, целую тебя вносик.»
        Выкинув окурок, я зашел вофис. Оржак одевал куртку.
        - Все, проводил?
        - Да.
        - Поехали чтоли?
        - Поехали,- ответил я, взяв состола пакет сдухами ибукет цветов.
        Город погружался втемноту, вокнах домов зажигался свет. Никогда прежде я нечувствовал тепла домашних очагов, теперьже я улавливаю самые незначительные радости, мимолетные мгновения, счастья людей. Я чувствую надежду нато, что мы можем жить без боли, пыток, рабства, предательств иненависти. Я чувствую присутствие Создателя здесь, среди нас, я вижу ЕГО промысел вовсем, я вижу ЕГО надежды, заботу илюбовь! Я знаю, ОН все-таки неоставилнас!
        Оржак маневрировал впотоке машин, я вчитывался встроки смс отОксаны: «Я знала, что ты позвонишь или напишешь. Я еще чувствую тебя всебе, уже схожу сума без тебя. Я давно люблю тебя! Я ждала тебя всегда! Идаже поздно ночью пьяного!»
        Я написал ответ: «Пеняй потом насебя! Пьяный я буйный!»
        «Я тебя небоюсь! Позвони прежде, чтобы я тебя встретила. ЖДУ!»
        Глава 10. Дом Оржака
        Домашний очаг Оржака бурлил. Нас встретила его жена, женщина маленького роста внациональном костюме, расшитым красочными узорами. Сыновья радостно обнимали его иследом пожимали мне руку.
        Цветы сдухами ей пришлись повкусу, она пламенно благодарила, заставив меня даже смутиться.
        Вограде дома стоял огромного размера мангал, разносящий ароматные запахи жаренного мяса. Суетившиеся унего двое мужчин, радостно окрикнули Оржака. Он ответил темже.
        Мы зашли вдом, разделись ипрошли вогромного размера зал, вовсю длину которого растянулся стол, накрытый голубого цвета скатертью, усеянную блюдами, вазочками, корзинками, наполненными разной снедью. Снами здоровались мужчины, женщины, вкоторых я немог найти отличий, лишь взгляд ирукопожатие одного, электрическим током прошло помне.
        Маленького роста мужичок крепкого телосложения, снестареющим лицом, отмеченным еле заметными, молодыми морщинами, белоснежные ровные зубы иглаза…
        Его глаза- прожекторы! Вэтом мире нет инеможет быть чего-то того, что онибы невидели инепознали. Им тысячи лет! Вних заключена вся кладовая человеческих знаний, нетех что скрыты внепонятных словах итерминах, всимволах, формулах, цифрах. Они познали основы, принципы, силы, благодаря которым мы живем.
        Его глаза мне напомнили глаза Юры, ноесли Юра обладал каким-то интуитивным видением мира, то эти глаза прошли осмысленный путь познания.
        Пожимая мне руку, другую он опустил намое плечо, хитро улыбаясь, смешным голосом сказал:
        - Привет!
        - Здравствуйте,- ответил я, пребывая вшокированном состоянии.
        Оржак уже исчез извида, слившись втолпе, такихже как он. Все также просверливая взглядом, он заботливо усадил меня застол. Сам обошел его, сев чуть левее. Еслибы неЮра, ябы так ипросидел вечность, невсилах оторвать взгляда отгипнотизирующих меня его глаз.
        - Ну, как ты?- присаживаясь рядом, улыбаясь, спросилон.
        - Пока незнаю.
        - Тяжеловато одному среди луноликих граждан?
        - Напротив, как-то странно, я нечувствую себя здесь мебелью, хотя я ровным счетом ничего непонимаю изтого, что тут происходит.
        - Могу рассказать сценарий,- улыбнулся он,- сейчас все нажруться впрямом ипереносном смысле, потом национальная борьба, песни. Кстати, ты слышал «Ветер сморя дул», помнишь, Натали была такая?
        - Конечно, помню.
        - Вот ее иеще херову гору песен вТувинском исполнении, скажу тебе, нужны крепкие нервы, чтобы выдержатьэто.
        - Знаешь,- улыбнулся я,- некоторый опыт впрослушивании подобного рода ремейков уменя имеется, вУдмуртии такаяже херня.
        - Какбы там ни было, я тебе несоветую дожидаться пика веселья.
        - Да, приму ксведению, тем более мне нужно пораньше уехать.
        - Я тебя увезу, мне как раз через гостиницу проезжать.
        - Мне нетуда.
        - Акуда?!- удивилсяон.
        - КОксане.
        - Ни хера себе! КОксане, так кОксане.
        Подошел Оржак, сменивший деловой костюм нанациональное платье, темно-синего цвета, расшитого черной тесьмой.
        - Устроились? Нормально все?- спрашивал, наклонившись кнам.
        - Нормально,- отвечал занас двоих Юра,- мы апофеоза party дожидаться небудем, посидим чуть-чуть ипоедем.
        - Ты понятно, аКоляну куда спешить?
        - Мне тоже нужно пораньше уехать,- ответиля.
        - Юра,- взглянув нанего, говорил он,- опять ты ***ню какую-нибудь выдумал?
        - Милый Оржак,- улыбнулся Юра,- где ***ня, агде я? Мы сней никогда непересекаемся. УКоли ночное рандеву, меня ждет тоже.
        - Ты кОксане?- догадалсяон.
        - Кней,- отвечал я,- отвас ничего нескроешь.
        Он радостно улыбался.
        - Нормально, нормально, никаких вопросов.
        Все тотже мужичок, встав, резал слух, стуча вилкой похрустальному бокалу.
        Гул молниеносно стих, Оржак подбежал ксвоему месту, рядом сженой. Все послушно встали, включая нас, срюмками, наполненными домашней настойкой. Он что-то говорил, ставя ударения наслова, неговорящие мне абсолютно ничего, все кроме меня иЮры, понимающе кивали ему вответ. Мельком взглянув нанас, он что-то сказал, указывая внашу сторону рукой. Все застолом разразились смехом, рядом стоящий сомной тувинец, смеясь, похлопал меня поплечу. Наконец он закончил непонятную, пламенную тираду, осушив залпом рюмку. Все последовали заним, громко усаживаясь. Загремели тарелки, ложки, вилки. Дан старт веселью.
        - Что он говорил?- спросил я уЮры.
        - Мы уважаемые гости ичтобы нас невтягивали вборьбу. Типа мы дрищи.
        - Ясно. Акто этот мужик?
        - Этот мужик, тот самый отец Оржака, про которого я тебе рассказывал.
        - Выглядит молодо!- удивилсяя.
        - Он один изсамых мощных тут шаманов, едут кнему совсех уголков земли. Уменя такое ощущение, что он живет лет триста. Глаза его видел?
        - Да,- отвечал я, жуя вяленную маралятину.- Он меня как будто засасывал вних.
        - Ладно,- отрезал Юра,- говорить онем мне нехочется.
        Внесли огромное блюдо, свыложенной наней горой парящей баранины, усыпанной зеленью. Женщины предлагали желающим мяса.
        - Колян,- жуя салат, говорил Юра,- еще поодной накатим?
        - Ты зарулем, невлипнешь?
        - Сдвух рюмок, нет,- наливая настойку, ответилон.
        - Зачто пьем?
        - Занастоящее!
        - Занего судовольствием!
        Настойка обожгла пищевод, растекаясь теплой волной вжелудке.
        - Ешь грибы,- предложил он, заботливо пододвинув вазочку, наполненную блестящими груздями.- Колян, ты знаешь,- говорил он,- вжизни, как я считаю, небывает знакомств лишь всилу обстоятельств. Все ито, что мы встретились, хорошо спланированный сценарий, вкотором мы играем отведенные нам ИМ роли,- говоря слово «ИМ», он поднял указательный палец вверх.- Ты вмоей жизни, аможет я втвоей, илиже мы совместно должны совершить какие то действия. Остается только понять, чего он там навыдумывал. Нокакбы там ни было, я очень рад нашему знакомству.
        - Я тоже. Но, анасчет какого-то сценария, я несогласен.
        - Это почемуже?- оживился он.- Акакже судьба? Ты отрицаешь ее существование?
        - Втом смысле, окотором говоришь ты, отрицаю. Есть предназначение недля каждого отдельного индивидуума, авцелом для человечества.
        - Интересно!- он сильнее развернулся ко мне.- Просвети.
        - Можноли мои мысли назвать просветлением, я сам подобно слепому котенку. Ивозможно долек отистины, чем ктобы там нибыл.
        - Ивсеже, прошу! Я весь вовнимании.
        - Эта мысль интуитивна, новера вто, что она верна, крепнет вомне все сильнее. Итолько поэтому я могу говорить оней вслух.
        Ссерьезным видом, он внимательно вслушался вмои слова, неотрывая отмоих глаз взгляда.
        - Создатель, Будда, Кришна, Аллах,- продолжал я,- непрограммист инекукловод. Умело, аесли присмотреться парой инет, дергающий невидимые нити, сидя над муравейником сименем Земля. ОН посути своей нерабовладелец ипротив любого его проявления. Мы итолько мы, решаем вкаких потоках нам жить, приближаясь илиже, напротив, удаляясь отнего. ОН лишь наделяет нас всех ссамого момента зачатия своей энергией, которую мы должны взращивать всебе.
        - Ты говоришь нерабовладелец?
        - Именно.
        - Но, акак тогда объяснить жесткие рамки религии? Разве это неплен? Многимили руководит желание быть ближе кБогу, идущее изтой частички, окоторой говоришь ты? Нет! Немногим, все настрахе неминуемого искорого суда.
        - Юра, отвечу твоим ответом. Где ОН, агде религия, они также непересекаются, как иты с***ней.
        Он засмеялся.
        - Тебели непонимать,- продолжил я,- какие функции выполняет религия, они следят замясом, накоторое ЕМУ насрать.
        - Вообще какая-то херь, потвоему получается так, ЕМУ все равно, вкаком мы говне живем?!
        - Абсолютно,- улыбался я,- ОН нематериален, хотя, наверное, может им быть, ноточно, желания быть похожим нанас, неимеет. Ивообще Юр, нам внынешнем виде, я говорю как офизическом теле, так иодуше, невозможно понять его замысла.
        - Значит, мы тупо сгнием?
        - Наше тело ився срань внашей башке. Мы очередная ступень ракеты летящей кнему, которая, вне зависимости отнашего желания, достигнет намеченной цели. Номы вотличие отбезжизненного куска металла, сгорающего ватмосфере, способны зарождать новые жизни, для того, чтобы наполнить их высокоактивным топливом.
        - Окаком топливе говоришьты?
        - Тебели непонимать?
        - Возможно, нохочется услышать оттебя.
        - Безграничной ивсеобъемлющей любовью, благодаря которой, наш мир еще существует.
        - Сэтим я стобой полностью согласен навсе сто. Сейчас иневспомню, когда иоткуда мне пришло осознание того, что ничего неимеет значения, кроме ЛЮБВИ. Я уверен, что только благодаря ей, унас появились такие малыши. Еслибы я нелюбил жену, аона меня, все былобы иначе. Ты должен их увидеть.
        - Судовольствием!
        - Ивсе-таки,- говорил он сгрустью,- движемся мы кНЕМУ наношагами.
        - Кто виноват, если немы сами?
        - Да…. глупо снимать ссебя ответственность. Но, ачто мы можем?! Без гашиша тут необойтись,- ссерьезным видом сказалон.
        - Несмеши, гашиш тут причем? Ивообще, негрубишь ты сним?
        - Слышу втебе слова нашего тувинского друга. Нет, я негрублю искептически отношусь кразного вида байкам острашном вреде, заключенном внем. Ипоэтому популизирую его употребление. Вот кпримеру, ты, когда-нибудь слышал отом, чтобы кто-то обкуренный убил кого-то, ограбил, изнасиловал?
        - Нет, неслышал, номое незнание неможет указывать нато, что подобных случаевнет.
        - Ивсеже, твой ответ косвенно подтверждает отсутствия таких случаев?
        - Наверно да,- улыбаясь, отвечаля.
        - Аслучаи, когда люди, скачущие набезумном синем коне, творят черти знаетчто?
        - Ну, конечно слышал.
        - Вот!- радостно воскликнул он.- Под синькой это сплошь ирядом. Почемуже тогда бухать можно, акурить нельзя? Слышал эту тему у«Децла»?
        - Нет, неслышал.
        - Вточку бьет парень! Там еще такой мультяшный видеоряд вклипе, синяки вовсей красе.- Конечно,- прожевав салат, продолжил он,- я ничего неимею против качественного алкоголя, новот эту бодягу, откоторой столько народу травиться, сней они что-то должны делать.
        - Зачем?- спросиля.
        - Ну как…..? Этоже люди!
        - Люди-паразиты. Недля меня, хотя, скакой стороны взглянуть, ноневэтом суть. Зачем государству граждане, откоторых нет никакого выхлопа? Пусть мрут. Как мне кажется, подобные приемы повсеместны, авслучае сбодягой, плюс работа малому бизнесу!
        - Да…. Еслибы отгашиша былбы хоть какой-то понт, егобы давно легализовали. Какие снего деньги? Он под забором растет, нетребуя ни каких особых усилий изамысловатых технологических обработок. Вот взять сигареты. Ты ведь куришь?
        Я кивнул головой, подтверждая.
        - Ты извини меня, ноя считаю, курить сигареты тупость, какой отних понт? Они реально травят организм ипри этом мы видим красочные рекламы, всем срать натебя. Денежки вбюджет итабачным компаниям. Атрава? Она прет! Преломляет сознание, помогает увидеть окружающий мир по-иному.
        Застолом все как один были увлечены беседами ипоглощением вкусной пищи, проглотив кусочек жирной баранины, я ответил ожидающемуЮре.
        - Насчет сигарет,- улыбнулся я, тупость, неспорю, ноеще большая тупость теперь показывать себе, что я сильный. Уменя вэтом сомнений никаких нет, иподтверждений этому мне нетребуется. Появиться необходимость, я расстанусь сними ислюбой вещью, мешающей мне полно ощущать жизнь. Авданный момент, они мне немешают. Ну, ачто касается гашиша, ты исам ответил насвой вопрос. Он прет! Ипозволяет увидеть все иначе. Азачем государству, нашей молодой ленивой России, граждане спреломленным сознанием? Все напротив делается для того, чтобы как можно больше людей невыпало изсхем, контроля, ивообще имели узкие познания ипотребности. Поэтому киоск сгашишем или курящих без опаски людей внашей суверенной демократии, как выражается господин Сурков, представить достаточно сложно. Возможно, наши дети доживут долегализации легких наркотиков, номы стобой это точно неувидим.
        - Как знать, возразил он,- скореебы эти совковые старухи передали рычаги правления ивозможно все измениться достаточно скоро.
        - Ну как вы?- неожиданно появился Оржак, втискивая стул между нами.- Такие рожи увас, непо-праздничному задумчивые.
        - Оржак,- говорил Юра,- ты вот что думаешь, зачем мы живем?
        - Вот оно что?- улыбался он.- Я недумаю, живем и*** сним. Меня устраивает все идаже такой мир. Он существует, исрать покаким причинам. Думай, недумай, пройдет время ипридет осознание того, что мысли были твои полной чушью. Так что друзья, небудем засорять голову, алучше выпьем задействительно существующую мужскую дружбу.
        Юра наполнил рюмки, инезамедлительно они звонко встретились внаших руках.
        - Колян, ты давай, несачкуй, кушай, силы тебе понадобятся,- подмигнув, сказал Оржак.
        - Я ем, неволнуйся, ссилами все впорядке, кстати, очень вкусно.
        - Ещебы! Натур продукт! Всраном «Тайфуне» такого ненайдешь. Что видишь настоле, все свое, домашнее. Ахлеб? Пробовал?
        - Пробовал,- ответиля.
        Юра засмеялся.
        - Тоже свой, аты что ржешь, дрищ, напельменях изкоровьих да свинячьих гениталиях вырос, тебе-то похеру, что жрать.
        - Оржак, ачто мешает тебе,- спрашивал я,- этот натур продукт пустить вмассы? Народ нетравишь исредства для существования.
        - Даже никогда недумал обэтом, но, как мне кажется, невыжить нарынке. Сожрут гиганты. Себестоимость производства уних ниже, авнашей нищей стране люди просто неимеют возможности выбирать, все решает низкая цена. Акачество… кто думает онем?
        - Утебя будет продуктовый бутик.
        - Нет, Колян. Для зажравшихся свиней работать нехочется.
        - Невсе свиньи изчисла тех, кто хорошо зарабатывает,- возразиля.
        - Согласен, невсе. Новбольшинстве своем, свиньи. Нанашей земле ведь так, чем человек лучше, тем ему хуже. Поэтому, для говна работать нехочу итак слишком долго я наних пашу. Че лыбишься?- обратился он кЮре.- Вы когда уезжать собираетесь?
        - Снатур продуктом покончим итронем,- отвечалон.
        - Неисчезайте незаметно,- вставая, говорил он,- я провожу вас. Сказав, он переключил свое внимание нарядом сидящий, жадный рот, проглатывающий куриные ножки.
        - Счастливый человек,- говорил Юра,- мир существует иэтого более чем достаточно, ачто это галлюцинация, коллективная визуализация, творение Господа, случайность, неважно. Для него это все, как он выражается- говнотерки. Имы стобой говнотеры.
        - Ну инам нормально быть говнотерами, кроме говна ничего инет, несчитая чувств, аони точно ненаша проекция, как инеколлективная. Но, ато, что наш мир таков, потому что мы невидим другого, вэтом нет никаких сомнений.
        - Безусловно,- согласился он,- еще поодной ивпуть.
        - Давай.
        Стоя накрыльце, я вдыхал бодрящий воздух.
        - Завтра уменя выходной, так что увидимся впятницу,- говорил Оржак.
        Соскрипом отворилась дверь, приковывая наше внимание. Сулыбкой налице появился отец Оржака.
        - Уезжаете?- смешно спросилон.
        Я хотел ответить, ноОржак опередил меня, начал что-то говорить ему натувинском. Тот вответ понимающе кивал головой, что-то ища вкармане своего халата.
        - Это тебе,- протянул он мне кусок меха, плотно стянутого тоненькой полоской серой кожи, которая образовывала петлю. Я взял его вруки ион тутже затараторил натувинском.
        - Это амулет,- переводил Оржак,- тех сил, которые наполняют тебя, если, как ипрежде будешь жить сними всоюзе, они будут делать твою жизнь более насыщенной. Носи его нашее.
        - Снимать вообще нельзя?- спросиля.
        - Можно, когда мыться будешь,- также смешно ответил старик.
        Он поклонился нам, вответ мы все трое поклонились ему, ион соскрипом исчез задверью. Я держал зажатый вкулаке амулет.
        - Счего это вдруг он подарил мне его?- пребывая вшоке, спросиля.
        - Дал, значит он тебе нужен,- ответил Оржак, очевидно сам недоконца понимая действий отца.
        - Короче, едем,- нервно сказал Юра,- вся эта чушь меня напрягает.
        - Ладно, парни,- говорил Оржак, мыслями находясь далеко отнас,- Коля, если дал, носи. Он неиз«Битвы экстрасенсов», мой отец, я знаю.
        - Хорошо,- согласилсяя.
        Юра повернул ключ зажигания.
        - Ты знаешь,- зло говорил он,- меня эти все шаманы, колдуны ипрочие, страшно как напрягают. Чувствую себя рыбой кляксой.
        - Почему?
        - Наверное потому, что я этого непонимаю, сколько раз я встречался сним иникогда немогу прочесть наего лице, взгляде, ну хоть что-то. Тупое добродушие.
        - Может нетупое?- спрашивал я, одновременно набирая смс Оксане.- Просто добродушие, счего ему питать ктебе что-то другое? Как мне показалось он незлобный Урфин Джюс.
        - Может быть…. Номне очень много людей говорили, что он опаснейший извсех тех, кто находиться вТуве. Один тип мне рассказал, он, кстати, работает отнас недалеко, что жена его обратилась кнему и, теперь, унего ни накого кроме жены нестоит.
        - Херня все это!- засмеялся я.- Как мне кажется, все это самовнушение, кто-то иззнакомых илиже сама его супруга сказала ему отаком заговоре, порче, аон уже сам накрутил, вот инестоит. Но, аесли даже итак, то я за! Я против любого проявления ****ства вотношениях.
        - Всмысле?- непонималон.
        - Втом смысле, что если их отношения исключают измену. Ион, иона какбы против этого, авдействительности трахаются где-то искем-то настороне. Это ****ство.
        - По-твоему выходит практически все живут ****ством,так?
        - Далеко невсе. Многие живут честно, ия ничего ненахожу втом, что кто-то может без боли для чувства собственности делить скем-то мужей,жен.
        - Но, аты?
        - Ачто я? Почему нет? Если ией имне покажется, что необходимо освежить или разнообразить интимную жизнь, что вэтом такого?
        - Ну, незнаю… Я свою жену непредставляю скем то другим.
        - Хорошо ведь!- говорил я, читая смс отОксаны:
        «Будешь подъезжать, позвони, я выйду встретить тебя. Все уже спят. Я приготовила тебе ванну».
        - Я ктаким отношениям неготов ивообще мне кажется это ненормальным,- делая громче радио, сказалон.
        - Что мы знаем онорме?- вслух задал я вопрос, адресованный вбольшей степени себе.
        Юра молчал. Мы ехали попрактически пустым улицам города. Он засыпал, убаюкивая людей живущих внем.
        - Амулет впарил тебе,- резко входя вповорот, сказалон.
        - Я если честно вшоке, неуспел даже поблагодаритьего.
        - Все это неспроста…. Тут какой-то смысл, скрытый очень глубоко, смаху инеразберешься, что унего вголове, нонеспроста, по-любому. Такие как он подарки неделают.
        Меня рассмешил опасливый тон, которым говорилЮра.
        - По-моему, ты преувеличиваешь ивообще Юр, может это действие гашиша сформировало такое опасливое отношение кнему.
        - Колян, я уже давно неиспытываю измены обкуренным, нет, я тебе говорю, он нереально мутный иничего неделает спроста.
        - Что предлагаешь? Выкинутьего?
        - Нет, ты что! Носи, если он сказал. Просто я непонимаю, зачем он тебе егодал.
        - Ия тоже, лучший способ как-нибудь унего спросить обэтом,- ответил я, видя вдали возвышающийся над другими домами зеленую крышу, манящего меня дома, где жила любимая женщина.
        - Надо позвонить Оксане,- вслух сказал я, набирая ее номер.
        - Аллёёё,- радостно сказалаона.
        - Я уже утвоего дома.
        - Сейчас выйду.
        - Давай.
        - Даю,- смеяласьона.
        Юра остановил машину уее дома.
        - Ладно, Колян, дозавтра,- сказал он, протягивая руку.
        - Дозавтра!
        Оставляя тоненькую струйку выхлопных газов, автомобиль под управлением Юры исчез вдали безлюдной улицы. Я смотрел ей вслед, сжимая вкулаке амулет подаренный странным, новполне безобидным стариком.
        - Коля, ну что ты стоишь?- донесся голос Оксаны, я обернулся навстречу ему, видя ее вдверях ограды, укутанную вшубу.- Холод такой! Пойдем.
        - Пойдем,- ответил я, шагая ксвоей сбывшейся мечте.
        Мы лежали втеплой ванне. Оксана обвила меня руками, опустив голову мне наплечо.
        - Еслибы ты,- мурлыкала она,- недержал меня затитички, ябы рухнула вванну. Чувствовал, как уменя сердце стучало?
        - Чувствовал иеслибы я даже недержал тебя затитички, никудабы ты нерухнула.
        - Рухнулабы. Ты непредставляешь, как мне было хорошо.
        - Я тебе говорю, нерухнула!- улыбнулсяя.
        - Почемуэто?
        - Виселабы наштыре.
        - Коляяя,- засмеялась она,- штырь невыдержит моего веса.
        - Напрасно ты так думаешь, ссегодняшнего дня он мне кажется как минимум ломом, сейчас он многофункционален. Он может служить тебе турником, можно даже стены им прошибать.
        - Ну что ты городишь!- смеялась она.- Какие стены.
        - Любые! Хочешь, вот эту продолблю?
        - Нет,- сжимая обмякший член вруке, отвечала она,- нехочу, будем использовать его попрямому назначению. Ты знаешь,- вмиг став серьезной, продолжала она,- такое ощущение, что дотебя уменя небыло никого.
        - Уменя тоже, Оксан,- поцеловав вее крохотный носик, сказаля.
        - Ивообще мужчины уменя небыло больше двухлет.
        - Акто был? Женщины?
        - Дурак, ну какие женщины? Вообще никого.
        - Нет, ну кто-тоже был?- смеялсяя.
        - Этот кто то, неживое существо.
        - Вот значит, чем ты развлекалась, дожидаясь меня! Интересно взглянуть как ты это делаешь.
        - Ничего интересного.
        - Нет! Очень интересно.
        - Ну, может быть, когда-нибудь. Апока,- сжав сильнее член, говорила она,- ты итолькоты!
        Нежной губкой я мыл ее тело, уделяя особое внимание ее силиконовым грудям, животу, ягодицам ибедрам. Вытерев ее тело полотенцем, она следом проделала тоже смоим, попросив меня натереть ее маслом для тела. Положив полотенце накрышку ящика для белья, я усадил ее нанего. Вылив небольшое количество масла наладонь, я предварительно растер его владонях, принимаясь заее шею иплечи. Оксана откинула голову назад, прикрыв глаза. Мои ладони коснулись ее груди, набухших сосков, капелька масла скользнула между грудей, теряясь вее крохотном пупке. Мои руки скользнули заней, чувствуя ее упругий живот, коснулись бедер, икр, маленьких ступней, крохотных пальчиков. Она сдвинулась насамый край ящика, сильнее раздвинула ноги, давая моим рукам свободно скользить повнутренним частям ее бедер. Ее пьяный взгляд следил замной, я стоял наколенях, перед той кого сам возвел встатус повелительницы. Мой взгляд прикован кее розовому существу, это нета привычная, бездумная ****а, живущая посвоим правилам, впускающая всебя всех кого только пожелает. Она- эрогенная зона, вызывающая цунами, массовые гибели людей, съедающая всех
ився заживо. Она иесть эрос Земли, тот который дарит жизнь, счастье, удовольствие.
        ЛЮБОВЬ! Она- Оксана! Оксана- Она.
        - Я могу забеременеть,- говорила она, лежа намоей груди.
        - Я буду счастлив,- отвечал я, вдыхая аромат ее волос.
        - Сережа обрадуется, он так сильно хочет братика или сестренку.
        - Аты?
        - Ия захотела.
        - Ия тоже, асейчас я хочу танцевать стобой.
        Она подняла голову.
        - Прямо сейчас?Где?
        - Здесь, сейчас, этой ночью, наш медленный- ночной танец. Что утебя здесь есть?
        - Коль, я даже незнаю.
        - Сейчас, что нибудь найдем. Ну-ка,- приподнял я ее, она позволила мне высвободиться.
        Я подошел кполке сCD.
        - Так, что унас тут есть?- говорил я вслух, просматривая футляры сCD.- Вот! Moby, альбом Play то, что надо.
        Домашний кинотеатр поглотил диск, я нашел нужную композицию, убавил громкость.
        - Оксана,- позвал яее.
        Она неуверенно встала скровати, ия тутже обвил ее руками. Изстерео системы полился MOBY, она опустила руки мне наплечи имы абсолютно нагие, танцевали, сильно прижавшись друг кдругу.
        - Оксан, я так сильно люблю тебя, что незнаю способа, как показать искренность исилу этого захлестнувшего меня чувства.
        - Я чувствую,- говорила она, поглаживая мою спину,- этот день все перевернул сног наголову, я боюсь говорить что происходит вмоей душе, боюсь, потому что привыкла жить скрывая свои чувства. Коля, я знала, что ты будешь вмоей жизни, мне стоило только увидеть тебя, ия сразуже поняла, что этоты.
        - Если доконца быть честным, я давно видел изнал тебя, наш стобой случай наглядно демонстрирует существование проекции мысли формы вреальной жизни. Единственное,- улыбнулся я,- осиликоне небыло имысли. Она ущипнула меня заягодицу.- Ноя,- продолжал я,- честно, только рад иеще волосы, вмоих фантазиях ты была срусыми волосами
        - Да?!- удивилась она.- Я только полгода как блондинка, анатуральный цвет русый.
        - Ну вот, все вцвет.
        - Ачто еще ты представлял?
        - Только тебя иничего больше.
        - АСережа?
        - Что Сережа? Он твой сын, частичка того человека, которого я люблю, надеюсь он почувствует мою любовь.
        - Ты знаешь, я сильно удивилась, что ты так просто нашел сним общий язык. Он обязательно полюбит тебя, тебя невозможно нелюбить. Ты такой…. Ябы съела тебя, нопросто покусаю,- сказав это, она вцепилась своими маленькими зубками вмою грудь.
        Я гладил ее голову.
        - Ты моя маленькая кусачка,- говорил я. Она целовала след, оставленный ее зубами.
        - Коль, я никого незнаю так хорошо, как тебя. Окружающие меня люди требовали определенных моделей поведения, астобой мне ненужно думать как вести себя. Так спокойно иестественно мне небыло никогда. Спасибо.
        - Ну, ты что?- взяв владони ее лицо, говорил я.- я благодаря тебе итолько для тебя такой. Только мысли отебе заставили меня жить ивидеть этот мир по-другому. Только ты наполнила мою жизнь смыслом, только для тебя я живу.
        - Коля, я люблю тебя,- дрожащими губами прошептала она, неотрывая отменя увлажнившихся глаз.
        - Ия люблю тебя,- целуя ее лицо, говорил я.- Атеперь будем спать.
        - Что утром тебе приготовить?
        - Ствоих рук, даже яд,- улыбнулсяя.
        - Что ты любишь?
        - Ни что, акого. Тебя.
        - Коль, скажи.
        - Омлет икофе,- сказал я, выключая музыку,- атеперь быстро вкровать, прижимаешься ко мне попкой имы спим.
        - Сейчас, трусики надену.
        - Зачем?
        - Ненадо?!
        - Возиться сними сутра, могу разорвать их натебе.
        - Ну ичто,- вответ мне улыбнулась она, натягивая трусы.
        - Смотри, вскоре нижнего белья неостанется. Иди ко мне.- Она скользнула под одеяло, попав вплен моих жадныхрук.
        - Ты такая удобная,- говорил я, прижимаяее.
        - Потому что маленькая?
        - Потому что создана для меня.
        - Аты для меня!
        Я поцеловал ее вгубы.
        - Приятных снов, любимая!
        - Итебе приятных снов, любимый,- ответила она, повернувшись ко мне спиной, прижимаясь крепкими ягодицами.
        Плыли липкие, радостные дни, пропитанные соком Оксаны, ее счастливым смехом, радостью Сережи. Я грелся вих искреннем, неискусственным свете, впервые чувствую себя ЖИВЫМ. Я питал окружающий мир чистой энергией, я как иони освещал его, согревая все вокруг. Мое чувство росло превращаясь вполне осязаемое, им я обнимал Оксану, Сережу, все человечество, я прикасался им кСоздателю, благодаря ЕГО заЖИЗНЬ дарованную мне. Я парил нанем, подобно ангелу, мне ненужны были ноги, только ОНА- Безграничная любовь!
        Обдуваемые холодным осенним ветром, мы втроем стояли наперроне. Юля уезжала.
        - Ладно, Оксан, прощаемся ненавеки. Еще увидимся, я так рада завас, любовалась вами все последние дни,- искренне говорила Юля,- Коль,- взглянула она мне вглаза,- через неделю тебя ждем, я все подготовлю заэто время.
        - Спасибо, Юль,- благодариля.
        - Ну икомандировочка,- улыбнулась она,- ладно, счастливо оставаться, я побежала, ивам хватит мерзнуть.
        Ее губы коснулись моих щек, я помог ей занести сумки, иона исчезла ввагоне.
        - Поедем домой,- говорил я, утопая вее грустном взгляде.
        - Ты хочешь кушать?
        - Нет, аты?
        - Немного, тогда вАбазе поедим.
        - Хорошо,- согласилсяя.
        Мы быстро выехали изАбакана, пропитанного углем, алюминием, бесчеловечной властью, такимиже пытками, произволом, насилием, отсутствием надежд наперемены, СТРАХОМ. Вэтой маленькой Швейцарии, как называет ее Лебедь, находиться один иззаразных очагов правового нигилизма, без Божия, семейной преступности, захвативший все рычаги власти. Хакасия- рай для безбожников исадистов. Я слышал сердечный стук угнетенных, он больно бил помоим перепонкам. Страдания чистых перед Богом илюдьми, людей, оглушительным криком неслись изпоселка Молодежный, иззастенок Черногорска, иззараженного Минусинска, стены которого помнят преступника Ильича.
        Глаза бесов вженских имужских обличиях, облаченных вмантии судей, формы прокуроров, полицейских, пиджаки, сорочки, угрожающе пылали адским огнем. Они рыскали день иночь и, обнаружив вком-то хоть малейшее проявление воли, протеста, безжалостно поглощали его ненасытной пастью, пережевывая безупречно работающей системой пыточных лагерей итюрем.
        Перекусив вАбазе, мы пересекли Саяны, защищающие людей отзаразы, живущей совсем рядом.
        Город спал. Спала Оксана. Плавно разрывая холодный воздух, заполнивший улицы города, я думал опредстоящей встрече сотцом Оржака. Будто почуяв мою потребность вбеседе сним, он сам через Оржака пригласил меня ксебе вАк —Довурак, мысли ошамане напомнили мне остранном кусочке меха, обвязанного кожей, висящего намоей шее, носамое интересное заключалось втом, что аналогичный амулет он подарил Оксане, замесяц донашего знакомства. Она неносила его нешее, считая его неэстетичным, нонеотрицая его магической силы, всегда держала его при себе, вбумажнике.
        Утром я сидел напротив Юры, любуясь его беззаботным лицом.
        - Мистер «здоровье» увольняется?- улыбаясь, спрашивал он оВалере, находившимся вкабинете Оксаны.
        - Или увольняет,- безразлично отвечаля.
        - Ты ему все карты спутал, ислава Богу. Я инаверное многие, да Оржак?- громко спросил он, ища поддержки своим словам упроворно стучащего по«клаве» Оржака.
        - Ты про что?- оторвался он отмонитора.
        - Про этого,- показывая пальцем надверь кабинета Оксаны, ответилЮра.
        - А…,- улыбнулся он,- вы описающем сидя мужчине, нормальный ход, заебал он иодного Малахова нашей стране более чем достаточно.
        Отварилась дверь, увлекая наше внимание, сторжественным выражением лица излым взглядом, он мельком рыкнул накаждого изнас глазами, покинув офис.
        Вышла Оксана, мило улыбаясь.
        - Валера унас больше неработает, сообщила она, стоя вдверях.
        Юра захлопал владоши, Оржак поддержалего.
        - Хватит издеваться,- все также улыбаясь, говорила она.- Он чувствует себя чужим ибесполезным внашем маленьком коллективе.
        - Какже долго он шел кпонимаю этого факта. Тугой тип!- смеялсяЮра.
        - Юра!- пытаясь выглядеть строго, воскликнула она.- Небудем обсуждать бывшего сотрудника втаком свете, вего отсутствие.
        - Все молчу!- шутя сказалЮра.
        - Коля, зайди,- обратилась она ко мне, лаская взглядом.
        Я закрыл засобой дверь, она повисла намне, обвив шею руками.
        - Коленька, котикмой.
        - Что ты, кошечка?
        - Я люблю тебя!
        - Я тебя тоже, жизнь моя!- говорил я, утопая вее счастливом лице.
        - Целый день тебя неувижу,- смешно изображая недовольствие, сказалаона.
        - Неуспеешь даже соскучиться.
        - Пять минут тебя невижу иуже скучаю. Сережу, значит, вы увезете домой?
        - Увезем,- ответил я,- ну все, хватит тереться обменя,- пытался освободиться изее объятий.
        - Ато что?!- неубирая рук, спрашивалаона.
        - Ато!
        - Что?!
        - Затыкаю тебя.
        - Я недам!
        - Ая спрашивать небуду.
        - Я буду сопротивляться!
        - Ну хорошо,- сказал я, крепко вцепившись вее ягодицы, приподняв.
        - Коооль! Все,все.
        - Что все?- неотпускал я ее.- Позавчерашний сценарий хочешь, только нарабочем месте?
        - Хочу, нонездесь. Ты уменя дикий котик,- замурлыкалаона.
        - Аты уменя, кошечка маньячка.
        - Я утебя такая. Ну все отпусти меня.
        Я опустил ее, сев накресло, поправив юбку, она специально плавно прошлась отдвери ксвоему креслу застолом, демонстрируя ягодицы, обтянутые узкой юбкой.
        - Вижу, вы никак неуспокоитесь, мадам. Играетесь.
        - Коленька,- мурлыкала она, я хочу, прихочу.
        - Вчем дело? Тихо, молчком.
        - Неа, я так несмогу.
        - Все короче,- встал я,- пошел я кмужикам, авот еще!- направился я кней.
        Она смотрела мне вглаза.
        - Что?
        - Встань,- сделав суровый вид, сказаля.
        Она повиновалась.
        - Что, Коль?
        Я улыбнулся.
        - Поцеловать ишлепнуть тебя попопке.
        Она вытянула губы- я поцеловал ее, выгнула спину- я шлепнулее.
        Все были насвоих местах, только я вышел изкабинета, как туда шмыгнула Света, непонятно почему избегающая даже самых незначительных контактов сомной. Оржак стучал поклавиатуре, я сел напротивЮры.
        - Ты знаешь,- говорил он,- только сейчас я понял где, аточнее начем живеммы….
        - Ну иначемже?- спросиля.
        - Наклиторе России,- серьезно отвечалон.
        - Это почемуже?- спрашивал я смеясь.
        - Ничего смешного, это действительно так. Клитор- Тыва, левая грудь- Краснодарский край, правая грудь- Бурятия, аанальное отверстие- Москва, онаже жадныйрот.
        - СМосквой понятно, авот состальным…
        - Исостальным как мне кажется все предельно
        о,- сделовым видом продолжал он,- Тыва…. Клитор, потому что дарит удовольствия большей части России, благодаря ей люди парят имечтают. Идело вовсе невхорошей почве изнойном лете, дело вэнергии, которую она излучает. Мы счастливые люди, Колян!
        Оржак громко засмеялся.
        - Юра, хватит ахинею нести, сам неработаешь имне недаешь.
        - Кстати,- спокойно отвечал он,- я говорил нестобой, асКоляном. Твоей работе я никак немешаю.
        - Кстати,- передразнил его Оржак,- мы находимся сейчас водном помещении итвои очередные галлюцинации невозможно пропустить мимо ушей. Что утебя вбашке?
        - То,- улыбнулся Юра,- чего, судя повсему, утебянет.
        Я любовался их словесным, взаимным поглаживаниям. Они абсолютно разные, ноименно это разное восприятие окружающей действительности, эта разнополярность сделала их родными людьми. Слово «Дружище» изих уст несет всебе настоящую заботу, теплоту, участие невбанальном совместном распитии спиртного, отдыхе всауне, просмотре футбола. Вэтом слове заключено вечное- Настоящая мужская ЛЮБОВЬ!
        Ия их ЛЮБЛЮ всем сердцем.
        - Ладно, мега,- смеясь, останавливал он разошедшегося Оржака,- хорош! Слезы бегут.
        - Ну идурогонже ты,- заключил Оржак.
        - Дружище,- продолжил Юра,- итолько поэтому, мы непревратились всерых офисных мышей, обросших разной сранью. Ты взгляни насебя, тебе почти сорок, аты как огурец! Ивсе благодаря, как ты выражаешься, дурогонству, аиначе нашему позитивизму. Мы, ксчастью, несклонны смотреть намир вувеличительную призму, видя проблемы, препятствия непреодолимыми, анапротив переворачиваем ее, добавляем иронии, делая изогромного адского цербера маленькую вошь. Иэти маленькие вошки ненаносят нам никакого физического, морального вреда, мы для них смерть, противопедикулезная мазь!
        - Браво,- смеялся Оржак,- мне надо закончить, нам ехать после обеда. Поэтому прошу, без галлюцинаций.
        - Работай,- махнул рукой Юра,- Колян, ведь также?
        - Так, без всяких сомнений,- подтвердил я.- Иеще, как я считаю, человек остается молод телом идушой, если ему удалось обуздать «Я». Эгоцентризм- самый страшныйяд.
        - Конечно,- согласился он, отзасранного эго все проблемы, лучшая схема его планомерного уничтожения- посвящение своей жизни, себя- другим. Вмоем случае это семья, друзья, ЖИВЫЕ ЛЮДИ.
        - Вмертвых вдохнуть ЖИЗНЬ без их собственного желания, невозможно,- сказал я, вспомнив Иру, живущую вбессердечном, сером, лживом мире, окруженная такимиже бездушными, биологическими машинами, изроманов Уэльбека.
        Перекусив вкафе, мы довезли изшколы Сережу домой. Ушколы он стоял вкомпании одноклассников и, увидев нас, скрывая радость, подошел кнам, деловито пожал руки, сел вмашину. Где тутже сбросил маску серьезного, взрослого мужчины, показывая детскую непосредственность иискреннюю радость встречи. Всю дорогу он рассказывал особытиях, происходящих вшколе. Одевочке Наташе, одруге Игоре, дравшимся зашкольной теплицей, отом, что он отжался отпола двадцать пять раз, получив оценку пять.
        Прощаясь снами удома, он пламенно жал руки, попросив меня скорее возвращаться.
        Глава 11. Ушамана
        Всю дорогу я провел вполусонном состоянии, неизвестно почему уменя пропала тревога, неоставлявшая два дня. Стоило нам выехать изгорода, мое сознание куда-то пропало. Пропали бесконечные хороводы мыслей, я недумал неочем, даже оТОЙ, которая является моей жизнью. Состояние, обретенное мной, ни что иное как НЕУМ, ПУСТОТА, нет, это именно НЕУМ. Пустота, все-таки есть порождение сознания, яже был лишен любых созерцаний, способов познания- меня несуществовало. Цепкость сознания ощутилась после короткого: «Приехали», произнесенного Оржаком.
        Слух, зрение, осязание жадно поглощали информацию, выстраивая схемы, алгоритмы. Мы остановились убольшого каменного дома снизкой разноцветной оградой игостеприимно открытой калиткой. Большое толпище кудахтающих, крякающих птиц испуганно разбегались, открывая нам дорогу. Измаленькой постройки расположенной справа отдома, появился он. Всинем, давно нестиранном, стеганном, засаленном халате. Врезиновых калошах набосую ногу иснеизменной, многозначительной улыбкой налице.
        Оржак учтиво поклонился, я последовал его примеру, вответ он тоже поклонился нам, следом пожав нам руки.
        - Проходите,- смешно сказал он,- указывая надверь дома.
        Сени, еле освещенные светом, проникающим через два оконца, несмотря насвой большой размер, сковали меня развешанными повсюду, разного размера вениками трав. Шаман ловко обошел нас, снял веник извысохших прутьев, что-то забормотал, сметая снас невидимую пыль.
        После этой пяти минутной процедуры мы прошли вдом. Оржак что-то говорил ему, тот удовлетворенно кивал головой.
        - Колян, проходи,- жестом указал он наоткрытую дверь.- Присаживайся, мы сейчас.
        Я прошел вярко освещенную комнату, сплоской люстрой вформе диска. Мой взгляд приковал пол, устланный коврами сизображениями разных животных исимволов. Всамом центре комнаты расположился столик накрохотных ножках, окруженный мягкими пуфиками, наодин изкоторых я присел.
        Вошел Оржак свысоким, избелого фарфора чайником истопкой такогоже цвета пиал.
        - Колян,- говорил он, расставляя пиалы настолик,- чай нужно пить, плотно прижимая пиалу, обеими ладонями рук, маленькими глотками ипрямым позвоночником. Тогда твое тело равномерно наполниться энергией.
        - Ясно,- ответил я, ощущая как сознание, пропитывается загадочным мистицизмом.- Даже незнаю, как сним говорить.
        - Неволнуйся,- улыбнулся он,- обычно ивообще, он уже все знает наперед, нестарайся контролировать ситуацию, позволь ей течь самостоятельно.
        - Могули я тут что-то контролировать.
        - Конечно нет, ноэтот факт недолжен тебя беспокоить.
        - Странно, ноя спокоен как удав.
        - Вот иотлично!
        Вошел шаман вчерном, расшитым золотыми нитями халате. Перед собой он держал коричневого цвета деревянный футляр, небольшого размера, напоминавшим мне футляр под макеты старинных пистолетов, продающихся вподарочных отделах. Бережно опустив футляр, он присел напротив меня, взглянув наОржака разрешая разлить ароматный, зеленый чай попиалам.
        Несколько минут шаман что-то говорил сзакрытыми глазами, я внимательно вслушивался вслова непонимая ничего. Открыв глаза, он улыбнулся, глядя мне вглаза, что-то сказал Оржаку.
        - Отец благодарил Землю,- говорил Оржак,- силы, помогающие нам, просил сил издоровья нам всем.
        Шаман одобрительно кивнул, подтвердив верность сказанного.
        - Щай,- сказал он, указывая напиалу. Я взял ее, следуя инструкциям полученным отОржака.
        Чай неприятно вязал язык, слишком терпкий иочевидно смешенный скакими-то травами.
        Хитро улыбаясь, он пил чай, неотрывая отменя глаз.
        - Горький?- спросил он, без того смешного акцента.
        - Да, вяжет рот,- ответилон.
        - Плохо так говорить,- все также чисто сказал он, сильно удивив меня.
        - Я вас отлично понимаю.
        Ничего неответив, он поставил пиалу настолик, раскрыл футляр, вынул изнего курительную трубку, снеобычно длинным мундштуком, следом вытащил изкармана небольшой изсерой кожи кисет, при этом что-то бормотал себе под нос. Вмоей памяти всплыл разговор сЮрой иОржаком осильном действии курительных смесей, вызвав вомне тревогу. Я взглянул наОржака, он, понимая мое беспокойство, молча прикрыл глаза, убеждая- Все хорошо!
        Шаман коснулся моего колена, сменив привычную мне хитрую улыбку напугающую серьезность.
        - Ты живешь честно, чисто, без малейших примесей акцента говорил он, съедая меня черными глазами,- это очень похвально. Знаю обо всех трудностях, через которые ты прошел, чтобы обрести счастье, ноэто неконец пути. Ты отрицаешь тех, чьи силы внашем мире очень велики. Неумея при этом проходить мимо их, нераздосадовав.
        - Когоже?- непонимая, спросиля.
        - Богов,- ответил он, прикуривая трубку.
        - Я считаю, он один.
        Выпуская клуб дыма, сусмешкой говорилон.
        - Их ровно столько, сколько людей, лишь своим могуществом они отличаются, тыже обращен лишь кпервоисточнику всего, несчитаясь стеми, кто оказывает непосредственное влияние нанас, что вскоре может их раздосадовать. Кури,- протянул он мне трубку.
        Без лишних вопросов, я взял изего рук трубку ссильно обслюнявленным мундштуком, зажав его взубах, я раскурил ее посильнее, прежде чем сделать глубокую затяжку. Дым плотный, льющийся, охлаждающий, словно мята, субстанцией заполнил легкие, моментально успокоив мой тревожный разум. Тревога улетучилась вместе сдымом, выпущенным впотолок.
        - Кури,- опять сказалон.
        Я затянулся наэтот раз сильно, что легкие будто сковал лед, я запаниковал, он, увидев это, взял измоих рук трубку, улыбнулся, будто разрешив дыму коснуться меня. Я выдохнул, ощутив еле уловимое дрожание тела идалекое жужжание вушах. Мой взгляд был прикован кего двум черным, неимеющим дна океанами. Тело слабело, мышцы спины ипозвоночник несправлялись снавалившимся грузом.
        - Незамыкайся нателе,- лились изего нешевелящихся уст слова.
        Ответить я немог, лишь что-то пробормотал, вызвав улыбку наего лице.
        - Говори сознанием, тебе ненужен язык,- неизвестно как вголове возникли его слова.
        «Как?»,- пульсировало вмоей голове вопрос.
        - Просто, говори ивсе.
        «Я неумею»,- мысленно ответиля.
        - Ну, вотже, получается,- сказал он, нешевеля губами. Его слова неявлялись звуковыми вибрациями, улавливаемые моим слуховым аппаратом, они возникали неизвестно как вмоей голове.
        «Зачем вы дали мне этот амулет итакойже Оксане»,- сформулировал я вопрос.
        - Иты, иона слабы. Вы оба отдались созидающей энергии, считая других гораздо слабее, чем-то крохотным инеимеющем влияние наваши жизни.
        «Аони всилах оградить нас отдругих сил?»
        - Нет,- раздался голос вголове.- Такой уверенности нет, только вы сами всилах оградить себя оттого, что является лишним ввашей жизни.
        «Отчего, я непонимаю».
        - Оттого, что вы порицаете.
        «Ноименно своим порицанием мы недаем прорости этому внас».
        Смех эхом пронесся вмоей голове.
        - Окаких ростках ты говоришь, если втебе огромный ветвистый сад. Все, кто хоть как-то несхож стобой, несоответствует твоим критериям «чистого»,- он смеялся,- «светлого» человека, вызывают втебе ненависть, отвращение, злобу. Твое якобы неделанье вматериальном мире, вбольшей степени питает эти, какбы чужие тебе силы. Им вовсе неважно порицаешь их ты илиже боготворишь, важен факт того, что твое сознание цепко держится заних, аэто значит, что они живы исоответственно принимают участие вформировании ситуации, присущих их энергии. Лишь сейчас они притаились, давая любви наполнить тебя, ноони обязательно проявят себя, упиваясь тем количеством энергии, которую ты накапливаешь.
        «Вомне нет ничего кроме ЛЮБВИ».
        Его смех больно бился вголове.
        - Ты любишь человечество, нонекаждого вотдельности.
        «Я люблю всех»,- возразиля.
        - Акакже Ира, Вася, Андрей, Саша? Этот список может быть бесконечным.
        «Мертвых ЛЮБИТЬ НЕВОЗМОЖНО».
        - Человек всего лишь сосуд, наполненный разными силами, видеале одной. Невсе люди понимают это испособны выбрать именно ту, всоюзе скоторой ему будет комфортно сосуществовать. Человек жив, пока его разум питает силы, живущие внем. Эмоции- их еда. Ты выбрал сильную созидающую энергию, нонеизбавляешься отразрушительной ненависти. Водном сосуде эти силы жить немогут. Твое чувство сильно, ноохватывает лишь узкий круг соответствующий твоим внутренним критериям.
        «Разве этого мало? Любить хоть немногих, новсем сердцем?»
        - Мало,- громко звучал его голос,- для того чтобы исключить влияние других сил натвою жизнь.
        «Нокак возможно любить мертвое?»
        - Так, как ЛЮБИТ ИИСУС имножество людей без оценочных признаков иневозвышая себя над якобы мертвым. Полюби их всех без исключения, всем сердцем илиже нецепляйся зате силы, которыми наполнены они, недавая им возможности вмешиваться втвою жизнь. Необозначай ни вслух, ни мысленно энергии, отпусти то, что тебе ненужно. Настрой сознание насозидание.
        «Как? Если даже утюг кричит очванстве, убийствах, предательствах. Только порицанием этих ядов мы выращиваем себя, становясь ЛЮДЬМИ, анебесчеловечными животными».
        - Ите идругие, есть только втебе, отпустив другие энергии, ты никогда незаметишь их проявления вовне. Просто скользи поним, неделя их наразную полярность, нецепляясь заних. Инеподпитывая их! ОТПУСТИ ВСЕ ИЖИВИ, наслаждаясь безграничной ЛЮБОВЬЮ, наполняя ей все сосуды.
        «Сложно представить жизнь без оценок икатегорий».
        - Так кажется только напервый взгляд, трудностей тоже нет, если их непитать, выкинь их изголовы. НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ исключает оценки. Теперь спи,- раздался голос, ия рухнул под неведомой тяжестью.
        Мой сон нарушило прикосновение Оржака кплечу.
        - Колян, нам пора ехать.
        Мне казалось, я проспал целую вечность.
        - Сколько я спал?
        - Минут сорок,- ответилон.
        - Акажется как будто летсто.
        - Голова некружиться?
        - Нет,- ответил я вставая, чувствую себя отдохнувшим иполнымсил.
        - Пойдем, отец ждетнас.
        Мы вошли всветлую, просторную кухню. Шаман разливал вглубокие чашки парящую похлебку. Свой черный халат он сменил натот, вкотором нас встретил.
        - Садись,- заботливо отодвигая стул, сказал Оржак.
        Мы сели застол, шаман также прикрыл глаза, бормоча себе под нос молитву. Закончив, он взглянул мне вглаза, все также хитро улыбаясь.
        - Пеите,- опять смешно говорилон.
        Я взял обеими руками чашку, отхлебнул жирного, мясного бульона свзбитыми внем куриными яйцами иприправленного зеленью. Вкус этого бульона напомнил мне самое вкусное, извсего того что я пробовал завсю свою жизнь.
        Мне было лет десять, уже непомню почему, я был закрыт дома, родители отлучились надачу ичерез несколько часов должны были приехать. Поодному издвух тогда существующих телеканалов транслировали фильм «Пеппи длинный чулок». Я заливался смехом, водно мгновенье почувствовав сильную боль впаху, боль была настолько острой, что я немог дышать полной грудью. Около получаса я лежал нешевелясь, боль немного отступила имне удалось добраться дотелефона. Бабушка итетка, уже через десять минут стояли надо мной сиспуганными глазами. Обследовав меня, моя тетка сообщила: «Аппендикс». Приехали врачи, подтвердили предположительный диагноз. Всопровождении бабушки меня везли вбольницу. Всю дорогу я прислушивался, работаетли сирена ипредставлял, как все понимающе уступали дорогу «Скорой помощи» свключенном мигалкой ижалобно воющей сиреной.
        Вбольнице пожилая женщина приложила ледяную грелку кправой стороне паха ипоставила вплечо укол, откоторого мне ужасно захотелось спать. Воперационной меня сильно смутили молодые медсестры, бережно раздевавшие меня. Абсолютно нагой, спылающими щеками, всмешной шапочке наголове, меня положили наоперационный стол. Седоволосый анестезиолог поднес кмоему лицу маску.
        - Нужно глубоко, несколько раз вдохнуть,- сказал он, опуская маску.
        Я вдохнул, ощущая неприятный вкус, замотал головой, пытаясь скинуть маску.
        - Что такое?- убрав маску, спросилон.
        - Невкусный воздух,- ответиля.
        Он поднес маску ксвоему лицу.
        - Вот сейчас вкусный,- обманул он меня.
        Я вдохнул вновь иуже невидел его лица. Через несколько часов я пришел всебя, видя троящуюся, плачущую мать. Вэтом белом халате она казалось мне невероятно красивой сказочной феей. Я только исмог ей сказать: «Мам, приходи завтра, я хочу спать». Через трое суток, как ивсе эти дни ссамого утра, мама уже была уменя. Ссегодняшнего дня мне разрешили понемногу принимать пищу. Она достала изпакета банку скуриным бульоном испелые персики, ставшие навсю мою жизнь любимым фруктом. Скаким удовольствием я пил этот бульон, расспрашивая, что внем такого, что он такой вкусный. Мама улыбалась, говоря: «Внем моя любовь, сынок». Это была чистая правда, ее ЛЮБОВЬ безгранична комне.
        - Вькюсный?- все также смешно спрашивал шаман, зная ответ.
        - Да, лишь однажды я испытывал схожее удовольствие отпищи.
        - Зьнаю, зьнаю,- отвечал он, улыбаясь.
        - Почему вы так говорите? Ведь вы можете говорить абсолютно чисто.
        Он засмеялся.
        - Только никому неговори обэтом,- была это шутка или вполне серьезная просьба, я незнаю.
        - Хорошо,- ответил я. Без единого слова мы, как мне показалось, содинаковым удовольствием осушили чашки.
        - Пора вам,- поставив чашку настол, сказалон.
        Навалившись намашину, я наблюдал затем, как Оржак практически бегом таскал изнадворной постройки, служивший амбаром или складом, огромные куски маралятины, банки сгрибами, ягодой, аккуратно укладывая все вбагажник.
        Снеизменной улыбкой налице ко мне подошел шаман.
        - Множество вопросов мучает тебя, ненавсе нужны ответы. Ты определил свое Божество иживи сним, все остальное оставь. Береги женщину исвоих детей, учи их познанной тобой ЛЮБВИ. Ты искренен иБожеству это нравится, оно хранит тебя ибудет стобой ВЕЧНО!
        - Спасибо, вы мне очень многое открыли.
        Он засмеялся.
        - Ты сам все открыл. Думающему человеку ненужны советы, он все найдет всебе. Я лишь помог тебе спокойно поговорить ссамим собой.
        - Нокакже,- удивился я,- там, вдоме, вы рассказали мне омножестве Богови…
        - Ты говорил сам ссобой.
        - Но….,- сорвалось смоихгуб.
        - Ты все правильно понимаешь ичувствуешь, вскоре ты сможешь видеть, что устройство жизни то, каким ты открыл его сегодня. Сомнения ивсе пройдет.
        Я вдруг вспомнил обупомянутых детях, которых уменя нет, несчитая Сережи.
        - Вы говорили одетях,- говорил я,- уменя ихнет.
        - Уже есть,- улыбнулсяон.
        - Вы имеете ввиду сына Оксаны?
        - Иего тоже.
        - Я непонимаю,- неотставаля.
        - Немного терпения ивсе поймешь.
        - Она беременна?!- сердце мое замерло.
        - Да,- ответил он, разрешая ему лихорадочно забиться.
        - Спасибо!- радостно благодарил яего.
        - Моего участия вэтом нет,- смеялсяон.
        Его «Да» опьянило меня, небыло ичуточки сомнения втом, что он мог ошибиться. Он знал! Мои мысли, душа неслись кТОЙ, вчьем теле взращивалась частичка нашей любви.
        Мы быстро простились сним, итолько Оржак тронулся, я лихорадочно набирал ее номер. Один гудок, второй, третий….
        - Ну что ты там,- вслух сказал, заставляя Оржака улыбнуться.
        - Да,- наконец я услышал ЕЕ голос.
        - Оксана, что так долго неотвечаешь?
        - Сразу ответила, что случилось?
        - Случилось! Ты беременна.
        Ответа непоследовало, только гнетущая тишина.
        - Алло, Оксана, ты слышишь меня?
        - Слышу,- слишком холодно ответилаона.
        - Ты беременна,- еле слышно повториля.
        - Я слышала,- убивала она меня холодом.- Откуда ты знаешь?
        Давление ввисках вот-вот готово было разорвать мой мозг.
        - Невсели равно?- еле сдерживая себя, чтобы незакричать, спокойно ответиля.
        - Что ты так разговариваешь сомной?- задала она вопрос сноткой недовольства, разжигая вомне пламя, способное уничтожить все живое вместе сомной.
        - Теперь я инезнаю, как говорить стобой.
        - Инеговори,- сказала она, разорвав мое сердце.
        Дрожащими пальцами я отключил телефон. Оржак взглянул наменя, его взгляд исполнен пониманием.
        - Откинь кресло, ехать долго,спи.
        - Увези меня вгостиницу,- попросил я его, опустив спинку кресла.
        - Хорошо,- ответил он, ноя уже немог разобрать сказанное им. Мой мозг, сердце, душа, незнали определения этому слову, они жили другим, ноневероятно мощным- Все ПЛОХО!
        Натянув посильнее капюшон, скрывая глаза отсолнца, светившего недля меня, я опустил свое инвалидное тело накресло. Я неощущал конечностей, только адский огонь вгруди. Вот эта более могущественная сила, окоторой я узнал, вот то, счем я должен жить всоюзе. ЛЮБОВЬ? Любить людей? Зачто? Заих ложь? Их язык годен лишь нато, чтобы лизать задницы, члены, клиторы, такимже, как иони сами. Их глаза могут только смотреть, нонемогут видеть, их интересует обертка, фантик, сраное мясо, им интересно все, что только можно потрогать ипоймать мертвым взглядом. Я ненавижу людей, ненавижу себя, ненавижу ЕЕ, ту, закоторую отдам ЖИЗНЬ незадумываясь, ту, без которой я- МЕРТВАЯ высохшая река….
        - Колян,- толкнул меня Оржак,- Оксана звонитмне.
        - Звонит, значит надо, мне все- равно,- нешевелясь ответиля.
        Я нехотел слышать очем говорит сней Оржак, я даже хотел заткнуть уши, ноотказался отэтой смешной мысли.
        - Хорошо,- ответил ей Оржак, выслушавее.
        - Колян, включи трубу,- попросилон.
        - Только для того, чтоб она незаебывала тебя…
        Говорить идаже думать оней мне нехотелось, все также лежа я достал изкармана мобильный NOKIA Connecting people, нотолько несейчас. Через минуту заголосил Ferry Corsten «Made inlove».
        - Говори,- сухо сказаля.
        - Коля, ты обиделся?- вее голосе появилась тревога.
        - Нет.
        - Приедешь, имы поговорим.
        - Я невижу даже предмета.
        - Ты романтик, ножизнь совсем иная, что тебе хотелось услышать, мои радостные возгласы? Это ребенок, ты вмоей жизни меньше двух недель, игде ты будешь сосвоей романтикой черезгод?
        Я немог ее слушать, немог сдержать слезы, как ОНА может говорить такое. Я немог любить ЭТО ЖИВОТНОЕ.
        - Все?- спросил я, еле справляясь сдавящим мое горло комом.
        - Нет, невсе!- зло сказалаона.
        - Я слушаю.
        - Короче,- практически кричала она,- приедешь домой, поговорим.
        - Это будет через дня четыре.
        - Вещи приедь забери СВОИ!
        - Выкинь,- сказал я, отключив телефон.
        Я залез вовнутренний карман куртки, вынул бумажник. Паспорт, водительское удостоверение, немного денег, кредитная карта VISA, которая обеспечит мне комфортное проживание идорогу домой.
        - Негорячись, Колян,- сискренней заботой вголосе, говорил Оржак.- Женщины иногда ведут себя вопреки нашим ожиданиям, семь пятниц уних нанеделе. Сегодня хочу, завтра нехочу. Так что завтра может быть по-другому. Непринимай поспешных решений.
        - Оржак, как можно подсластить говно? Согласись, никак, я ценю твое участие, нооставь пожалуйста усилия смягчить его вонь.
        - Тебе нужно поспать инаверное выпить.
        - Валкоголе спасения нет, я знаю. Вот вцарстве Морфея, возможен отдых. Ничего, переживем,- ободрившись, сказаля.
        - Нормально все будет!
        - По-любому,- согласился я, выдавив изсебя улыбку.
        Угостиницы я сразу заметил ее автомобиль.
        - Ладно, друг, дозавтра,- протянул я ему руку.
        - Давай, утром подъеду,- пожал он мне руку.
        Мерзкий, холодный ветер смелкими каплями дождя бил влицо.
        - Коля,- услышал ее голос.
        Я остановился необорачиваясь.
        - Коль, поедем домой,- стревогой вглазах говорила она,- я наговорила глупостей. Разве ты непонимаешь, насколько это серьезное решение.
        - Понимаю. Атрахаться без гандона ты думала обэтом?- смотря сквозь нее, спросиля.
        - Конечно. Всегда можно сделать аборт.
        - Я тебя незнаю,- сказал я ипошел кгостинице.
        Она схватила меня закуртку.
        - Послушай.
        - Что? Очередную ****ь?
        - Как ты говоришь сомной?- делая возмущенный вид, сказалаона.
        Злой смех вырвался изменя.
        - Мне нужно наверное обидеть тебя, сгандоном проще порвать. Вданный момент отромантики неосталось иследа, так что мадам оставьте эти пустые сцены. Мне нужно снять номер.
        - Постой,- вцепилась она вмою руку.
        - Что?
        - Я люблю тебя,- слезы брызнули изее глаз, непроизводя никакого эффекта наменя.
        - Ия тебя тоже нет. Прощай.
        - Как?- спросила она, ослабив хватку. Я легко освободился ивошел вхолл гостиницы, оставив ее стоять под такимже мерзким дождем, как иона сама.
        Нераздеваясь, я рухнул накровать. Мысли бешеным хороводом неслись вголове. «ТЫ РОМАНТИК», «Я никогда нечувствовала себя естественно», «Тебя я знаю лучше, чем когобы то ни было», «Я твоя навеки», «Теперь я тоже хочу», «ВСЕГДА МОЖНО СДЕЛАТЬ АБОРТ», «ГДЕ СОСВОЕЙ РОМАНТИКОЙ ТЫ БУДЕШЬ ЧЕРЕЗ ГОД?»
        Действительно, где я буду? Вмерзких когтях ненависти, жадности, зависти, лжи, чванства? Втом, счем последние семь лет, я веду непримеримую войну стем, что я практически победил иоставил разлагаться их скелеты нажарком, ярко светящем солнце- ЛЮБВИ. Где?….
        Заголосил мобильный, вырвав меня изхоровода режущих мыслей, передав вкогти более жестокой действительности.
        ЗвонилЮра.
        - Але,- сказал я втрубку.
        - Колян, я уже подъезжаю ктебе, неспишьеще?
        - Вданный моментнет.
        - Выспишься натом свете. Какты?
        - Нормально,- враля.
        - Поверю что нормально, какой номер?
        - Тридцатьдва.
        - Пьешь?
        - Нет.
        - Правильно! Все, сейчас буду.
        Прикурив сигарету, я открыл окно, впуская холодный ветер, он подхватил тяжелые шторы, заставляя их плавно махать, прощаясь сомной навсегда.
        Раздался стук вдверь. Юра пожал мне руку, сев вкресло.
        - Что увас случилось?
        - Тебе правда интересно, даже мне уже это неинтересно.
        - Тебе понятно. Давай без настроя, что всё ивсё говно, о’кей?
        - О’кей,- согласилсяя.
        - Счего ты вдруг собрался уезжать, Оржак так толком мне ничего несказал, Оксана что-то исполнила?
        Я засмеялся.
        - Она реально исполнила, иначе это назвать никак нельзя.
        - Ичтоже?
        - Юр, мне так нехочется говорить обэтом.
        - Амне иОржаку нехочется, чтобы увас все закончилось неначавшись. Неужели действительно что-то случилось серьезное?
        - Намой взгляд, более серьезного быть ничего неможет. Она недоверяет ни мне, ни себе иназывает то, что стало для меня Священным, банальной романтикой. Сам виноват, навыдумывал себе ***ни, поправде сказать, какой-то, аона умело мне подыграла, вот ивсе.
        - Да…,- многозначительно произнес он.- Колян, онаже женщина, уних часто возникают разного рода сомнения. Может ты сам отодвинул какие-то нерешенные, недоговоренные моменты. Для тебя они возможно решенные поумолчанию, адля нее нет, иимеют принципиальную важность.
        - Юра, этим иотличаются настоящие, искренние чувства отостального говна. Если ее что-то тяготило, вызывало сомнение, почему просто несказать мне обэтом?
        - Она женщина.
        - Ичто?
        - Ато, что их голова сдетства забита вбольшей степени разной сранью, чем умужиков. Херовы изюминки, интригующие тайны ипрочее. Ата концепция паритета, которая была иосновой ваших отношений….
        - Нет,- прервал я его.- Основа ЛЮБОВЬ!
        - Апаритет?
        - Как без него, нерабыняже онамоя.
        - Вот именно! Оксана пока неготова кпаритету, он пугает ее. Ей непонятно это. Она может быль или порабощенной илиже чувствовать себя госпожой, только вэтих моделях она знает разные приемы для контроля ситуациями. Грубо говоря, управления тобой. Еслибы она была тупая посути своей, конечно, ябы неговорил тебе, что можно что-то исправить ипоказать ей совершенно иное качество отношений. Нето, каким она жила, живет ибудет жить, если кто-то, аэтот кто-то, никто иной как ты, заставит ее расти, ижить, неруководствуясь опытом подруг, знакомых исобственными, несовсем удачными.
        - Может быть, именно втом икроется проблема, что она нетупая посути своей, как ты выразился. Умная, именно втом отвратительном иненавистном мне смысле.
        - Колян, тогда я вообще ничего непонимаю, кого ты любил?
        - Любил… Я исейчас ЛЮБЛЮ, нонету, какой я впервые встретил ее инету, какой она есть сейчас.
        - Я, конечно, незамечал многоликости вней, ноэто, Коля, тыже видишь повсеместно. Главное вней есть та, которую ты полюбил.
        - Внастоящее время ее нет, и, видимо, эта напорядок сильнее той. Аэта ее фраза: «Всегда можно сделать аборт», как нож всердце. Я невижу себя стой, которая стакой легкостью говорит обубийстве.
        - Она беременная чтоли?
        - Так сказал шаман, иона неотрицала этого, неудивлюсь, что она знала. Я даже незнаю, когда унее месячные, новсе это время их небыло.
        - Понятно, тут ее страхи ибез меня или еще кого-то для тебя очевидны. Телефон,- сказал он, указывая намой мобильный, валяющийся накровати.
        - Хер сним.
        - Курить будешь?- спросилон.
        - Стоитли? Сегодня я покурил насвою голову, асдругой стороны лучше сейчас, чем черезгод.
        - Курнем, успокоишься.
        - Давай,- согласилсяя.
        - Ну икак шаманская смесь,- спрашивал он, опуская науголек сигареты кусочек гашиша.
        - Жесть,- ответил я, наблюдая как гашиш кипел наугольке иплотной, тоненькой струйкой дыма исчезал вчуть приоткрытых губахЮры.
        - Надо полагать,- говорил он, протягивая мне сигарету,- положи, он прилипнет, сразу ручник, вообще смерть.
        Эта «смерть» быстро растворилась влегких, без лишнего остатка.
        - Потри крапаля ибудет нормально, ну что глючило?
        - Наверное да, ноон сказал, что помог мне поговорить ссамим собой.
        - Иочемже говорил?- передав мне практически стлевшую сигарету, спрашивалон.
        Приняв очередную порцию дыма, вновь растворившуюся без остатка, я почувствовал некую отдаленность отвсего. Дым успокаивал меня, давая возможность рассмотреть ситуацию без разрушающих эмоций.
        - Я уже чувствую, как накатило.
        - Ещебы,- улыбнулся он,- держи для закрепления достигнутого результата,- вновь протянул он окурок.
        «Закрепив результат», я затушил окурок, откинувшись наспинку кресла. Злость исчезла, сменившись накритическое истыдливое чувство, затакое резкое инаверное грубое поведение.
        - Ну как?- спросилон.
        - Стыдно,- ответиля.
        - Всмысле?- непонялон.
        - Стыдно, что я так грубо ирезко отреагировал наее слова.
        - Гашиш!- поднял он палец.- Сильная вещь.
        - Безусловно, ноотдаляет отреальной жизни иестественного мировосприятия.
        - Напротив,- возразил он,- он показывает, какой она должна быть. Спокойной, без сумасшедших, разрушающих эмоций. Длинной, исполненной позитивом иЛЮБОВЬЮ. Мы просто рождены вбешеном ритме иприспособились жить внем, хотя он должен быть именно таким.
        - Возможно,- сказал я, нежелая дискутировать дальше поэтому вопросу. Протянув руку, я взял мобильный, сообщение отОксаны: «Ты все время мне лгал, говоря олюбви, я лишь хотела убедиться, нуженли тебе ребенок, аты нашел повод порвать сомной. Будь счастлив, прощай».
        Мне стоило многих усилий, чтобы сдержать слезы.
        - Какоеже ячмо!
        - Она пишет?
        - Да.
        - Ответь, настоящее чувство убить невозможно, им можно убить все, что мешаетвам.
        - Ты как шаман, он мне сказал беречь ее инаших детей.
        - Я неимел счастья говорить сним неоводе, ноего слова априори правильны.
        - Тоже так думаю,- согласился я, набираясмс.
        «Я любил илюблю тебя, нонету, какой ты была сегодня. Я немогу любить убийц илюдей, живущих волжи. Я открылся тебе, считая, что ты сделала тоже. Ноты лгала мне, говоря ожелании иметь детей, тебе нужна тряпка состоячим членом илиже грозный господин, стакимже членом, нонея. Что дальше я незнаю, нокак иты искренне желаю тебе счастья».
        - Все уладиться, Колян.
        - Уменя такой уверенностинет.
        - Путь ксчастью тернист, как говориться его необходимо выстрадать.
        - Страданий вмоей жизни было больше чем предостаточно. Что касается меня, я готов кнему, видимо она ещенет.
        - Заблудилась, значит помоги ей. Она, я неошибаюсь это точно, далеко неизтой породы, предпочитающих вместо души исердца, просто хер иденьги.
        - Я был уверен вэтом, ноошибся, как иошибсяты.
        Ferry Corsten «Made inlove» измобильного, заставил замереть сердце.
        - Да,- ответиля.
        - Коля,- слышал я ее всхлипывающий голос.- Как ты можешь писать такое? Еслибы мне нужен был только член, онбы давно был уменя. Мне всегда был нужен только ты, я незнаю, что наменя нашло сегодня, это как будто была нея.
        - Актоже?- спросил я, глаза мои намокли. Юра тихо встал.
        - Я домой,- шепотом сказал он, вответ я кивнул головой, провожая его взглядом.
        - Это я, нота, которая привыкла жить без тебя. Коля, я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ,- сказала она, ия услышал, как она разрыдалась. Помоим щекам текли слезы.
        - Успокойся, Оксана,- просил я, охваченный сильным желанием заключить ее всвои объятия.
        - Приезжай домой. Сережа весь вечер тебя ждал.
        - Еду,- сказал я, вставая скресла.
        - Я тебе пока разогрею ужин.
        - Ненадо.
        - Тыел?
        - Нет, ноя нехочу, Оксан, я выхожу.
        - Я тебя жду….,- сказала она, замолчав.
        - Прости меня, кошечка.
        - Иты меня,- сновой силой заплакалаона.
        - Хватит плакать, все, яеду.
        - Ну все,- услышав ответ, я вышел изномера.
        Такси несло меня попромокшим улицам Кызыла. Дым затушил огонь вмоей груди, разрушил панцирь бессердечия, уничтожая клыки иострые когти, готовые разорвать все живое, мои слезы смыли страшный оскал, разгладили обезобразившее мое лицо морщины, вернув мне прежний человеческий облик.
        Оксана встретила меня сизмученным мной, собой лицом, припухшими глазами отслез, кровоточащем сердцем икричащей душой. Я обвил ее руками, орошая ее золотистые волосы слезами ЛЮБВИ, она всхлипывала, периодически сотрясаясь всем телом. Плача мы простояли целую вечность, непроизнося ни единого слова, давая насладиться нашим жаждущим сердцам, жизненной близостью.
        - Ты плачешь?- подняв голову, спросилаона.
        - Ты тоже.
        - Коленька, я так сильно ЛЮБЛЮ тебя.
        - Я тебя тоже, Оксана,- тонул я вее голубых океанах.
        - Раздевайся,- освободила она меня изсвоих объятий.
        Выехав изгостиницы, я очень боялся почувствовать некий надлом внашем священном чувстве, ноксчастью мои страхи были пусты. Я все также вижу свет ее души, чувствую пламенное сердце, нежный огонь ее голубых, бездонных глаз, все теже искрение губы. Опьяненный взгляд, сладостные стоны ивсе таже безграничная, физическая идушевная близость.
        - Коля, прости меня,- подняв голову смоего плеча,- говорила она,- что нашло наменя, даже незнаю.
        - Перестань,- просил я, поглаживая ее бедро, лежащее намоем животе,- мы можем избежать подобных ситуаций, если будем искренне, ложь разрушаетвсе.
        - Я знаю, нопочему-то боюсь тебя спугнуть серьезными отношениями.
        - Разве сейчас они несерьезны?
        - Я незнаю как сказать. Сейчас…. все как впрекрасном сне ия постоянно боюсь проснуться, атебя ислед простыл.
        - Ну ты что, говоришь какую-то ерунду. Я настоящий, могу зазадницу укусить тебя, если ты нечувствовала меня. Ивсе, что ты ия видим, несон, аименно то настоящее, какое создали мы вместе иникто иничто, невсилах его разрушить, только мы сами.
        - Мы его сохраним. Иуменя незадница.
        - Ачто?- улыбнулсяя.
        - Попочка.
        - Нет. Моя любимая попочка исейчас я укушу тебя занее.
        - Неа, неукусишь, я недам,- сказала она игривым голосом ивыражением лица, резко подскочив, зная, что это бессмысленно. Я подыгрывал ей, создавая иллюзию того, что хрупкое тело способно выскользнуть измоих рук. Я легонько кусал ее шею, грудь, пока недобрался кконечной цели. Она недвигалась, лежа наживоте, я покрывал ее ягодицы поцелуями, нежно покусываяих.
        - Иди ко мне,- позвала она,- я хочу свои губки.
        Ее губы слаще любого фрукта. Ими невозможно пресытиться иони никогда нестанут приторными медом. Ее руки, нежность которых неподдается никакому сравнению. Ее груди, чувствительные соски. Ее клитор, заставляющий вздрагивать нетолько ее тело, ноименя ивесь мир. Ее сердце, слова которого слышны затысячи миль, ее душа сравнима лишь ссиянием души Девы Марии. Она- моя судьба, моя жизнь, моя энергия, моя ЛЮБОВЬ, моя БОГИНЯ!
        - Коль, унас всегда так будет?- гладя мою спину, спрашивалаона.
        - Так, или почти так,- целуя ее волосы, отвечал я.- Когда-то ты несможешь так резво пытаться ускользнуть отмоих рук, ая зубными протезами несмогу спрежней точностью рассчитать силу укуса.
        - Нуу,- недовольно протянула она,- я нехочу быть старой.
        - Долет ста ты уменя точно будешь еще ого-го-го.
        - Нуда.
        - Серьезно. Во-первых, мы вместе очистим свои головы отразной срани, втом числе отстраха быть старой инекрасивой. Во-вторых, здоровый образ жизни. Аглавное, внас есть никогда нестареющая инаполняющая нас силой ЛЮБОВЬ!
        - Ты только уменя оздоровье недумаешь.
        - Имеешь ввиду сигареты?
        - Именно.
        - Хочешь, ия небуду курить.
        - Асам нехочешь?
        - Я просто недумаю обэтом.
        - Анадобы!
        - Уже подумал, некурю.
        - Правда?!- неверилаона.
        - Как всегда.
        - Ну, если как всегда, спокойной ночи, котик.
        - Уже утро, кошечка.
        - Да,- посмотрела она наокно.- Ночь пролетела.
        - Ты знаешь, я даже неустал, ты уменя непылесос, ашаровая молния.
        - Что? Что? Какой еще пылесос имолния?
        - Я тебе рассказывал одруге Сереге.
        - Ичто?
        - Ато, что он неверит всуществовании таких какты.
        - Причем тут пылесосы имолнии?
        - Пылесосы, это такой тип женщин, умеющих лишь высасывать все измужчин.
        - Интересно, вот вы как нас называете.
        - Во-первых, невы, аон, для меня существует пока только две женщины, ты имама.
        - Апочему только? Еще решил завести?
        - Еще слово,- шлепнул я ее поягодице,- откушу тебе нос, пока, потому что унас может быть дочь. Ясно?
        - Ясно,- улыбалась она.- Ну амолнии тут причем?
        - Непросто молнии, ашаровые, плазменные сферы.
        - Ну.
        - Что?
        - Продолжай.
        - Хорошо. Ты, моя кошечка, именно стакой шаровой молнией.
        - Это почемуже?
        - Потому что ты заряжаешь меня.
        - Какэто?
        - Через мой штырь.
        - Дурак,- засмеяласьона.
        - Дурак, недурак, ноэто действительнотак.
        - Сильно я тебя заночь зарядила, неспиться тебе, нужно лимитировать подзарядку.
        - Я буду несанкционировано подключаться.
        - Должен был сегодня,но…
        - Сейчас мы спим, апосле, маленькая маньячка, подключусь несанкционировано.
        - Посмотрим, может я незахочутак.
        - Ладно, маяки мне известны.
        - Кооотик мой,- сладко пропелаона.
        - Все, спим,- поцеловал я ее вносик.
        - Спим,- согласилась она, повернувшись ко мне спиной, прижимаясь ягодицами.
        Что представляет собой человек без ЛЮБВИ? Валяющаяся вмусорном контейнере испитая бутылка, иногда издающая еле уловимые звуки, отпопадающих вгорлышко потоков ветра. Высокопоставленного чиновника, всегда делающего как лучше. Лучшие компенсации пострадавшему мирному населению, из-за его ***меренья скем-то, лучшие оружие войскам, лучшие ракеты, танки, истребители. Лучшие места накладбище совсем юным, зрелым, старым людям, погибающим закусок хлеба инавязанную цель. Лучшие решетки втюрьмах, случшими пытками. Лучшие смертные казни, получшим сфабрикованным делам. Лучшие заборы, препоны. Лучшая ложь, жадность, ненависть.
        Все мы без ЛЮБВИ делая как лучше, получаем результат, как всегда. Любые наши действия, бездействия, ограниченные рациональным, как его еще называют трезвым умом, лишены всякой человечности. Потому что ничто неделает нас человечными кроме ЛЮБВИ! Итолько действия исполненные ей, несут благое, способные тронуть СЕРДЦА человечества.
        Я пил кофе, ожидая Оржака иЮру, вкафе пусто. Только я, светловолосая, молодая официантка сизмученным выражением лица итакимже безжизненным взглядом, ибармен, высокий брюнет, сженственными чертами лица, увлеченный своим рассказами совершенно необращающим внимания нато, что его слова пролетают мимо ушей официантки.
        Вошедшие Оржак иЮра вывели ее изсостояния прострации, она даже смогла выдавить изсебя улыбку, преобразившая ее лицо донеузнаваемости.
        - Здорово!
        - Здорово!- жали мы друг другу руки, они шумно уселись, заказав себе кофе.
        - Ну вот,- радостно улыбался Юра,- твое прежнее, полюбившееся нам выражение лица. Значит все впорядке!- заключилон.
        - Впоряде,- подтвердил я,- все благодарявам.
        - Нам? Неуверен. Если только дымок немного притормозил тебя.
        - Ты че, накуривал его?- удивленно спросил Оржак уЮры.
        - Я тормозил его воспаленный разум, я как вовремя подоспевший пожарный, затушил огонь.Вот!
        - Ладно, пожарный, позитивный эффект очевиден, поэтому я промолчу.
        - Кстати, друг, молчащим ты мне нравишься больше.
        - Пока можешь любоваться мной молчащим. Колян, ну что увастам?
        - Любовь,- улыбалсяя.
        - Ну инормально, самое главное, без нее никак. Будь помягче, она еще неготова ктвоей идеалистичности, нокроме нее, я лично невижу стобой никого.
        - Я тоже, Оржак,- согласилсяя.
        - Ты знаешь наше теплое чувство ктебе. Иеслибы вдруг ты оказался наневерном пути, мы, да, пожарный?- перевел он взгляд наЮру.
        - Безусловно,- подтвердилЮра
        - Сделалибы все, чтобы ты сошел снего, ноты сделал правильный выбор, почувствовал ее. Только глупец или тот, кому душа исердце неприсуще могли незаметить ее чистого света.
        - Спасибо,- благодарил я их.- Вам я действительно обязан жизнью.
        - Жилбы ты, конечно, ибез нас,- смеялся Юра,- вопрос втом, как искем?
        - Соглашусь,- отвечал я,- вы намою жизнь оказали сильное влияние.
        - Можем!- воскликнулЮра.
        - Давай, пуху ненакидывай насебя,- смеясь, говорил ему Оржак.- Сам знаешь Колян, если вчеловеке есть желание ито, что может меняться, тогда это произойдет влюбом случае. Ивсе-таки твои слова лучшая похвала.
        - Короче,- сказал Юра, навалившись настол,- все нормально ислава Богу. Лучше расскажи, что было упредка Оржака?
        - Помимо вкуснейшего бульона,- улыбаясь, отвечал я,- отвратительного чая, курения трубки, после двух затяжек, которой я ушел вастрал, где, пословам его, говорил сам ссобой. Хотя мне казалось, что говорил сомнойон.
        Оржак улыбался.
        - Яже говорю, они мешают галлюциноген какой-то.
        - Ты сам ходячий галлюциноген,- вставил Оржак.
        - Очем говорил?- необращая внимания наслова Оржака, съедаемый любопытством, спрашивалон.
        - Как обозначить? Даже незнаю, осуществовании множества богов, которые есть нечто иное, как порождение нашей психической энергии имы для них пища, они питаются нашими эмоциями. Апервоисточник питается инами, иими, ивсем подряд. Он- вершина пищевой цепочки.
        - Ни хера себе! Фантастика на«СТС», апочему нет? Вполне возможно. Асуть или мораль этого галика?
        - Видения,- поправил его Оржак.
        - О’кей, видения.
        - Суть втом, чтобы жить всоюзе содним Божеством, неумаляя ивознося достоинства других. То есть, нецепляясь задругих, недавая им прорости втебе. Например, ты живешь ЛЮБОВЬЮ, значит она должна быть по-настоящему безграничной ивсеобъемлимающей инеиначе. И, соответственно, втебе недолжно быть ни крупинки ненависти, зависти ипрочего.
        - Проще говоря, речь идет оИИСУСЕ.
        - Почти онем иотакихже людях, как ион.
        - Ты думаешь внаше время существование таких, возможно?
        - Я уверен вэтом, итолько ИИСУС истинный иверный идеал.
        - Невыдумкали ИИСУС?- задал он вопрос, нетолько мне иОржаку, ноисебе самому.
        - Нет!- отвечал я.- Ноесли даже допустить, что это выдумка, она настолько продолжительна ипроизрастает изсамых глубин человеческих сердец, поэтому ОН итакие как ОН существует как некрути. Человечество давным-давнобы исчезло сземли, небудь таких людей. Как я думаю, даже самый отъявленный негодяй хоть однаждытчувствовал всебе импульсы этой крохотной частички, нодругие силы, созданные нами иежесекундно подпитываемые, недают набраться ей силы, освободить человечество отвсего, что превращает их жизнь вад.
        - Наверное, вусловиях того идеального коммунизма возможно становление таких Богов- людей. Авдемократии ирыночной экономики нам ползти целую вечность,- сискренним сожалением вголосе сказалЮра.
        - Наверное ты прав,- сказал я.- Коммунизм самая идеальная модель, нокак оказалось напрактике, он страшнее ядерной войны.
        - Надо полагать,- подключился кбеседе Оржак,- вруках трусливых, человеконенавистных, назвать их людьми язык неповорачивается, что могло получиться. Только рабство игнет. Но, аесли все-таки представить мир, где человеку ненужно думать всю жизнь окуске хлеба, мы конечно сталибы напорядок человечнее.
        Поставив чашку скофе настол, Юра провозгласил.
        - Начнем ссебя!
        - Безусловно!- поддержал егоя.
        - Соглашусь,- говорил Оржак.- Ничего нетронется сместа, пока мы сами топчемся, боясь сделать шаг. Как говорит отец: «Энергии одного человека достаточно чтобы перевернуть сног наголову этот мир». Главное неиметь, аточнее даже незнать, что это трудно или невозможно. Мы сами блокируем наши энергии.
        - Недопереворотов, конечно,- Улыбался Юра,- нохотябы личным примером показывать другим, что именно искренность есть залог счастья.
        - Вы как никто другие делаете это,- сказаля.
        - Незаставляй нас краснеть,- улыбался Юра.- Ты когда вИжевск?
        - Послезавтра.
        - Таак…- задумчиво протянул Юра.- Кто повезет?
        - Юра, несмеши,- говорил ему Оржак,- по-любому неты.
        - Почему это?- сделал он удивленныйвид.
        - Наверное потому, что ты непереносишь длительных поездок, напостах тебя обыскивают итак далее.
        - Ты все знаешь, друг,- улыбался он ему,- правда, неперевариваю подозрительных силовиков Хакасии, акриминал уменя всегда ссобой. Ипоездки меня утомляют. Сколько планируешь пробытьтам?
        - Неделя максимум, атак если все будет велку, днятри.
        - Будет велку, по-любому!- уверял меняон.
        Мы допили кофе ивышли изкафе. Пасмурно, моросит дождь ихолодный степной ветер. Без лишних церемоний мы пожали друг другу руки. Только я сел вмашину, изкармана куртки набирая ежесекундно силу «Diesel Power» отProdigy, «Серега», улыбнулся я, доставая мобильный изкармана.
        - Здорова, дружище!- радуясь, приветствовал яего.
        - Здорово, друг,- слышал я его смех.- Чувствуюрад.
        - Конечно, какты?
        - Постарому, Колян. Ты воткак?
        - Тоже ничего, аесли точнее, лучше чем когдабы то ни было.
        - Читал твои письма в«мыле», культ ****ы, неменьше.
        - Ты нетак понял, я невосхваляю ту, что живет самостоятельно, как ихер многих изнас. Согласись, умногих они живут пособственным правилам, ая нашел ту, которая смолнией. Она существует.
        - Ну ты летишь! Куришь?
        - Курю. Редко. Нелечу я. Я ЛЮБЛЮ.
        - Нодля меня человека, вчьем сердце кроме камней ивысохшей почвы нет ничего. Ты летишь. ****а- страшная сила! Ты тому наглядный пример. Нопризнаюсь, ябы хотел, также как иты, погрузиться внее без остатка, ноувы… Это лишь сиюминутное желание, которому неисполниться никогда. Вот! Уже нехочу.
        - Почемуже? Все втвоих руках.
        - Я другой, именяться мне будет мучительно больно, ктомуже мне итак ништяк. Ладно, когда выезжаешь?
        - Послезавтра.
        - Маршрут какой утебя?
        - ДоГлазова, аоттуда натакси.
        - Узнай когда поезд прибудет вГлазов, я встречу тебя.
        - Хорошо.
        - Гостинцев захвати.
        - Постараюсь,- ответиля.
        - Ну, все, досвязи.
        - Пока, дружище.
        - Давай,- сказал он, сбросив.
        Я ехал, думая онем. Что засила, силы движут им? Какому Божеству он предан столько лет? Что является его истинной целью? Вечная жизнь? Окоторой он мечтает стаким огнем вглазах, восхищаясь даже самой сомнительной информации огрядущих или уже имеющих место открытиях химиков, генетиков, фармацевтов. Остров втихом океане сзолотым унитазом навозвышенности чтобы мысленно срать начеловечество. Что заБожество вчеловеке очень дорогом для меня?
        Бог «эго»? Бог «безумных желаний»?
        Подъехав кдому, я написал смс Юре: «Юра, друг попросил меня привезти гостинцев, можно что-нибудь решить?»
        Снимая ботинки вприхожей, я услышал сигнал осообщении.
        «Ты живешь наклиторе! Незабывай! Придумаем как порадовать твоего, азначит инашего общего друга».
        «Спасибо», ответил яему.
        Вгостиной никого небыло, изкухни доносилась еле уловимая музыка извон посуды- Мария Петровна.
        Я поднялся наверх, надавил наручку двери Сережиной комнаты, зная наперед, что они там. Стоило мне появиться вдверях, Сережа радостно подскочил.
        - Дядя Коля!- водно мгновение очутившись рядом сомной.- Мы смамой смотрим «Трансформеров», будете смотреть снами?
        - Конечно,- положив руку ему наплечо, ответиля.
        Оксана умиленно смотрела нанас.
        - Там такие тачки!- увлекая меня засобой, восторженно говорил он.- Мама, подвинься.
        Оксана послушно подвинулась, уступая мне место намаленьком диване. Я сел всамую середину, специально прижав Оксану, она вответ сделала бессмысленную попытку оттолкнуть меня, движением таза.
        - Мам, включай,- рухнув почти наменя, звонко говорилон.
        - Дядя Коля маму прижал, я теперь ипошевелиться немогу,- смеясь, жаловаласьона.
        - ну мам, утебяже руки свободные.
        - Ивсамом деле,- засмеялся я,- что-то она хитрит, Серега, давай включай.
        Сережа засмеялся.
        - Включай!
        Я чуть отодвинулся, Оксана нажала наPlay ивтуже секунду наэкране замелькали машины, несущиеся набешеной скорости помосту. Бесконтрольно моя правая рука обняла Оксану, алевая Сережу. Он сильнее навалился наменя, аОксана прижалась, поглаживая руку обнимающую ее. Я как они, смотрел фильм, незамечая, вернее пропуская сюжет. Я впервые обнял Сережу! Пульсировала вголове радостная мысль. Главное конечно то, что он воспринял наш физический, отцовский смоей стороны, контакт как естественное действие.
        Сережа постепенно смещался, пока нелег головой мне наногу испустя небольшой отрезок времени, уснул.
        - Сделай тише,- шептал я Оксане,- он уснул.
        Она убавила звук.
        - Надо будить его, пусть ложиться вкровать.
        - Я перенесу его, расправь кровать.
        Оксана бесшумно двинулась ккровати, быстро расправивее.
        Я осторожно просунул руку под его голову, он приоткрыл глаза, увидев меня, улыбнулся, непротивясь тому, что я беру его наруки, он, напротив, расслабил все мышцы, повиснув уменя наруках. Также осторожно я положил его накровать, он улыбнулся вновь.
        - Спокойной ночи.
        - Спокойной, Серега.
        Оксана укрыла его одеялом, поцеловала вголову, он повернулся набок, имы вышли изкомнаты. Закрыв засобой дверь, она запрыгнула наменя, крепко обвив меня руками иногами, я держал ее заягодицы.
        - Кошечка, моя дикая,- нежно говориля.
        - Котик, я так соскучилась. Пойдем накухню, я тебя покормлю.
        - Пойдем,- сжимая ее ягодицы, согласилсяя.
        - Все отпускай.
        - Нет. Так ипойдем.
        - Полестнице страшно, вдруг упадем.
        - Недергайся главное.
        - Ая хочу дергаться,- мурлыкалаона.
        - Ты дергаться хочешь или накормить меня.
        - Сначала накормлю своего котика, апосле подергаемся.
        - Все идем.
        Вкухне я опустил ее настол, она неразмыкала рук намоей шее ивсе также крепко обвивала ногами.
        - Я хочу настоле ипрямо сейчас,- шепталаона.
        - Я тоже,- говорил я, чувствуя нарастающую силу огня, разжигаемого ей. Пережевывая маленькие пельмешки, я еще слышал ее стоны, они словно каучуковый мячик, отскакивали отстен, нежелая растворяться ввоздухе.
        Она сидела напротив, подперев подбородок рукой.
        - Мне так нравиться смотреть, как ты ешь,- говорила она, покрывая меня поцелуями, своим нежным взглядом.
        - Амне слышать твои стоны. Они настоящие.
        - Все благодаря тебе.
        - Благодаря нам инашей ЛЮБВИ.
        - Коль, аты когда-нибудь думал, почему умногих она проходит?
        Я улыбнулся.
        - ОНА пройти неможет. Может исчезнуть сексуальное влечение, влюбленность, значение слова, которого мне неясно, нонеЛЮБОВЬ. ОНА бессмертна иее невозможно разбить оббыт или что-то.
        - Тогдаже почему?
        - Потому что ЛЮБВИ небыло, только непонятная, быстротечная влюбленность.
        - Акак отличить ЕЕ отчего то другого?
        - Сложный вопрос, недля сердца конечно, для сознания умеющего использовать только узкий формат слов. Может быть тогда ты неможешь играть, когда нет взаимных поглаживаний, когда нет манипуляций. Разве можно словами охватить ее, втиснуть ее вних. Я лишь могу сказать вчем ее нет, ичто ее душит.
        - Я тоже знаю, ты заставил меня покончить стой, что была вомне. Знаешь,- улыбнулась она,- раньше я считала, что любовь начинается стого момента, когда проявляется чувство собственности, ревности. Когда бесконечно держишь навзводе наше женское оружие илишь изредка чувствуешь себя расслабленно испокойно. ЛЮБОВЬ как оказалось НЕВОЙНА!
        - Какая ты уменя умная кошечка! Оксана, нашему чувству ничто неугрожает, мы честны, аэто именно та почва, вкоторой она произрастает.
        - Доедай, они уже остыли.
        - Ябы съел их давным-давно, еслибы неих игрушечный размер.
        - Вследующий раз будешь лепить снами.
        - Кстати, уменя опыт есть.
        - Аглавное,- засмеялась она,- нет таких ногтей как уменя,- показала она свои пальчики сдлинными, прямоугольными ногтями.
        - Если ты мне доверишь это ответственное дело, мне даже непонадобиться ассистент втвоем лице. Тем более твои ноготочки мне также дороги, что закошечка без ногтей?
        Она улыбнулась.
        - Тебе, котик, я доверяю безгранично, даже того, кто был моей жизнью, моим сокровищем. Теперь вас уменя двое, аскоро нас будет четверо.
        Я положил вилку впустую тарелку.
        - Девять месяцев я смогу вас целовать одновременно.
        - Как?- непонялаона.
        - Втвой животик.
        - Что-то ты этим временем пользуешься плохо.
        - Исправлюсь,- серьезно обещаля.
        - Посмотрим,- сказало она, вставая.- Иди, мойся, я приберусь здесь, засиделись мы. Она подошла чтобы взять чашку, я обнял ее заталию, прижимаясь лицом кживоту. Она, понимая что я хочу, задрала футболку, оголив плоский животик.
        Мои губы касались ее, касались нашего еще совсем крохотного ребенка, касались нашей БЕЗГРАНИЧНОЙ ЛЮБВИ!
        Я чистил зубы, мыл лицо, брился, говорил скем-то, чтобы я ни делал, мои губы, исполненные ЛЮБОВЬЮ, были смоей матерью, Оксаной, Сережей, каждым ивособенности стем, кто ползал насамом дне, изъедаемый червями, невидя даже самого крохотного лучика света. Я проглатывал их, стараясь укрыть вродившемся вомне летнем парке. Нодаже вековые дубы, нежный шелест листьев, пение птиц, запах роз, мягкая трава неспособны заставить хоть намгновение замолчать их кричащие души. Музыка, поэзия, литература… Что способно заставить человечество раскрыть глаза? Взглянуть заобложку, заэкран телевизора, заглаза человека, завсе «хорошее», чем мы окружены?
        Молотом войны- войны ссобой, ссобственным измельчением, человек разрушает кривое зеркало- нормальных людей. Внем он видел себя, стоящим наодном измиллиардов крохотных островков, вмутном океане жизни. Боязливого, вцепившегося всухое дерево, скоторого шутливый ветер жизни сорвал бутофорские, вызывающие все больший аппетит плоды. Он делает шаг иопускается вгрязную воду, позабыв опестрых, сверкающих одеждах, течение омывает его, ион выходит насушу нагим. Окидывает взглядом островки, видя обрюзглые лица селе заметными бусинками беспокойных глаз. Жадные пасти, отличающиеся друг отдруга только размером клыков. Тяжелый панцирь, бережно хранящий отсвета злость, тщеславие, зависть, ненависть. Он видит огромные лапища, неимеющие ничего схожего стеми руками, что он видел прежде, ноги сконскими копытами, бесчувственно давящие всех ився вокруг. Он видит себя. Видит, как наего морде впали глазницы, нопри этом он неутратил способности видеть. Видит выпадение клыков изкровоточащих десен, видит разложение своего тела. Видит оставшуюся после него смрадную массу наземле. Видя иосознав всю чудовищность того, что он
изсебя представляет, он исчез, начиная произрастать изземли кустом чайныхроз.
        Иногда родители привозили меня вгости ктетке иводин изтаких летних дней, я решил сменить звездочку насвоем «Салюте». Уподъезда я разложил ключи, принес заранее приготовленную банку ссолидолом, поставил велик, как мы выражались нарога ипринялся откручивать заднее колесо. Гайки были затянуты очень сильно, икак я непытался, несмог справиться сними. Я сел налавку передохнуть иобдумать дальнейший план действий. Ипоявился он. Игорь жил этажом ниже, ииногда я его видел, мне, тому двенадцатилетнему мальчику, он казался очень взрослым. Вмоей памяти он так иостался двадцати пяти летним парнем, снеизменно чистым взглядом ивсегда снастоящей радушной улыбкой. Втот день он мне помог, аточнее вместо меня сменил звездочку, сильно испачкавшись всолидоле.
        Вечером тогоже дня, тетка так мне исказала:
        - Сэтим Богомолом,- крутя увиска пальцем,- неочем неговори, он уже весь подъезд достал своими улыбками.
        Каждое упоминание онем было полно презрения икакой-то опаски, будтобы он является разносчиком смертельной заразы. Все соседи, видя его или его жену, часто гуляющую сребенком, учтиво приветствовали их, натягивая улыбки налица, ностоило им скрыться, как все дружно начинали высмеивать их, считая ненормальными. Мы часто говорили сним ни очем, просто так, он всегда внимательно ипонимающе слушал меня, сним я чувствовал себя такойже как он частичкой той манящей меня взрослой жизни. Однажды я ему сказал отом, что соседи смеются над ними, называя «Богомолом». Он, все также улыбаясь, ответил мне: «Это нелюди, это бесы смеются вних».
        Его слова только спустя десятилетие всплыли вмоей памяти, как ион сам, живущий без сомнения счастливо, где-то заокеаном. Осчастьеже тех бесов, включая мою тетку, говорить неприходиться, его вих жизни так инет ивсе потому, что они смотрят насебя иокружающих, вкривое зеркало нормальных людей.
        Глава 12. Ижевск
        Заокном только забрезжил рассвет. Звонок Иры вырвал меня иОксану изцепких рук Морфея.
        - Алло,- ответил я сонным голосом.
        - Ты домой ехать собираешься?- бесцеремонно спрашивалаона.
        - Я дома.
        Секундная пауза.
        - Ивообще несобираешься приезжать?
        - Собираюсь. Завтра выезжаю.
        - Приедешь, позвони, договоримся где встретимся, я умамы.
        - Хорошо.
        - Коля, нам нужно поговорить.
        - Я знаю.
        - Довстречи.
        - Пока.
        Я положил мобильный, любуясь заспанным иоттого особенно красивым лицом любимой женщины.
        - Ира?- спросилаона.
        - Она,- обнимая ее, ответиля.
        - Нужно тебе поговорить сней, она все равно думает отебе и, возможно, начто-то надеется.
        - Надежд унее никаких нет, апоговорить надо. Теперь глазки закрывай.
        Она послушно закрыла глаза.
        - Целуй меня вносик испим.
        Я чмокнул ее вносик, она плотнее прижалась комне.
        Впервые завсе это время мои мысли мимолетно коснулись Иры игорода, такогоже, как Кызыл, сочетающим всебе помпезную роскошь, ослепляющую глаза инищету гетто, разрывающую сердце. Вспомнил места, где мы часто встречались сСерегой иразными людьми, так инеполучившие определения себе «Кто они?». Ичто значат вмоей жизни? Ничего иникто. Как ия для них. Я могбы их звать друзьями, еслибы незнал, как они того, что заключено вэтом слове. Вспомнил улицы, дворы, где каждый сантиметр знаком. Икак ни странно неиспытывал при этом даже малейшего желания ступить наэти сантиметры вновь.
        Ибыть честным городу, его опустошающей энергетикой ибезумным стадом, населяющим его, я отвратителен ипротивен. Как ивсе те, чей дух- морской бриз, живой свет ибезапелляционное- «Я хочу!». Именно «Я хочу!» рушит «надо» и«должен», рушит безумный агрегат, где человек-обычный ГОСТ ибездушная деталь внем.
        «Я хочу!»- значит небыть впряженным вобоз итащить его вкрутую гору, где золотом манит кормушка слживой надписью «счастье».
        Всю ночь лил дождь. Я наблюдал затем, как Оксана всапогах, навысоком каблуке, пересекает океан лужи, образовавшейся увхода вофис.
        - Весело?- спросила она, перескочив наочередной островок океана.
        - Нескучно,- улыбнулся яей.
        Еще один смешной перескок иона поднялась напервую ступеньку лестницы.
        - Теперь ты удиви,- словно солимпийского пьедестала, гордо говорилаона.
        Вдва касания я пересек этот океан, лишь немного замочив носки ботинок.
        - Браво!- шутливо воскликнула она, поднимаясь полестнице.
        Напороге офиса нас встретила Света, обрушив наОксану ворох бумаг иувлекая засобой.
        Пусто. Оржака иЮры еще нет. Тишина, только звук стучащих пальцев программиста Димы иеле уловимый голос Светы из-за двери кабинета Оксаны. Неотрывая глаз отмонитора, он протянул мне руку.
        - Привет,- сиплым голосом сказалон.
        - Привет,- пожал я его потную кисть.
        Он нечасто появляется здесь итолько однажды, кмоему счастью, он вцепился вмое ухо. Иначе назвать это никак нельзя.
        Его язык, мозг управляющий им что-то невероятное. Диалог сним невозможен, его можно слушать, или создавать видимость, хотя напоследнее ему плевать. Я был вынужден слушать его, непредпринимая ималейшей попытки вставить слово. Это, без применения физической силы, невозможно!
        Даже сейчас, он целиком поглощенный работой, машинально шевелил губами, будто говоря скем-то иэтот мысленный собеседник, никто иной, как Scatman. Вте двадцать минут я превратился вбольшое, послушное- мертвое ухо. Он чуть согнулся, вынул носовой платок изкармана, плотно облегающих его худые ноги джинс, широко открыл рот, засунул туда два пальца, вызвав словесную блевотину.
        Вменя полетел Dr Web, материнские платы, троянские черви, Windows, винчестеры, видео карты, кулеры, процессоры двух, трех, четырех-ядерные- железо. Он погрузился вменя целиком, имой достаточно неприхотливый желудок, все- таки отказался переварить вываленное им, как иего самого.
        Закончив, он вытер рот, пожал мне руку, вероятно благодаря зато, что я смог его вынести иушел.
        Эти двадцать минут уместили всебя всю его жизнь исамое радостное для него- это первое приобретение персонального компьютера стактовой частотой процессора, шестьсот Герц исейчас какого-то невероятной мощности «железа». Этовсе!
        После того гиперскоростного повествования он непредпринимает ни какой попытки заговорить сомной. Мы расходимся после короткого «Привет», как люди прожившие бок обок неодну тысячулет.
        Ивсамом деле, очем новом он может поведать? Видимо нового железа вего жизни ещенет.
        Оксана, сгорбившись под грузом, любезно переваленным Светой наее хрупкие плечи, сидела застолом. Я стоял напротив, навалившись руками настол, смотря вее усталые глаза.
        - Нагрузили тебя, кошечка?
        - Нагрузили,- улыбнулась она,- плохо, что ты наоткрытие неуспеешь.
        - Плохо то, что я вынужден уехать, аоткрытие мне безразлично.
        - Даже представить немогу,- вздохнула она,- завтра тебя небудет. Сума буду сходить.
        - Главное,- улыбнулся я,- кмоему возвращению всебя приди.
        - Дурочкой, значит я тебе ненужна?- улыбнуласьона.
        - Если ты опотери разума, то он мне неинтересен впринципе, азначит, моя ЛЮБОВЬ ктебе вечна.
        Она встала, оказавшись внескольких сантиметрах отмоего лица.
        - Имоя, котик, ктебе вечна!- сказала она, согревая меня дыханием сердца.
        Я коснулся губами кончика ее носа, она удовлетворенно прикрыла глаза.
        - Коль,- шептала она,- мне так нехочется отпускать тебя. Понимаю, что ты скоро вернешься, нопредставить немогу, как я буду без тебя.
        - Будем скучать,- говорил я, утопая вее океанах.- Тыже знаешь, я незадержусь долго. Юля сувольнением все решила, попрошу Серегу продать квартиру ивсе, пару дней ия впути квам.
        - Мы сСережей будем тебя ждать.
        - Значит, я быстро приеду.
        - Смотри,- изобразив угрозу, предупредилаона.
        - Смотрю,- засмеялся я, поцеловав ее сладкие губы.
        Обедали мы сЮрой вдвоем, Оксана иОржак уехали ввскоре открывающийся «Тайфун».
        - Короче,- жуя салат, говорил Юра,- два коробка я взял, ручник смертельный, тот который вгостинице курили. Я его упакую вгондоны, закинешь впачку сока, навсякие пожарные ивпуть.
        - Ладно,- согласилсяя.
        - Тип, укоторого я беру, говорит Хакасские госники, шерстят сильно, нотебе бояться нечего. Ни ты, ни я никак вих схемы непопадаем.
        - Какие схемы?- непоняля.
        - Обычные. Допустим, я барыга иупрятать меня заэто достаточно просто, как сомногими ибывает, ноесть вечные барыги,- улыбнулся он.- Они помимо того, что поят икормят тех, кто должен их отлавливать, ноеще исливают тех, кому продали большую партию. Вот ився схема.
        - Незамысловато.
        - Ноэффективно,- сказал он и, дожевав салат, продолжил,- никто насамом деле неборется снаркотиками, зачем рубить голову курице, несущей золотые яйца, апитаются этими яйцами я полагаю неменьше миллиона полицейских, повсей нашей необъятной России….
        - Могу продолжить твою мысль,- прервал яего.
        - Нуже!- засмеялсяон.
        - Запрет налегкие наркотики иборьба сними, объявленная ссамого верха, напротив, порождает ажиотаж нарынке икоррупцию, так ненавистную нашим политическим деятелям.
        - Зришь вкорень, Николай!
        - Ещебы,- смеялся я ему вответ.
        Молча мы ели суп, неожиданно Юра бросил ложку вчашку.
        - Ты слышал текст этой песни?- зло спрашивалон.
        Итолько после этого вопроса, мой слух уловил негромко звучащую песню висполнении Анны Семенович «Приезжайте девушки наморя».
        - Можно сказать, что слышал,- ответиля.
        - Ты покажи мне любовь, неуставая доутра,- зло пропел он, чем сильно рассмешил меня.- Колян, этоже уму непостижимо, такую балду написать иеще найти кого-то, чтобы это спели.
        - Юр, ты так возмущен, будто она сэтой песней сильно выделилась изобщего ряда. Главное унее большие сиськи.
        - Страна онанистов,- взял он ложку.
        - Ябы сказал больше, Земля.
        - Кто наних, эти сиськи пялится, немогу представить их без бюстгальтера.
        - Амне кажется,- улыбнулся я,- увлекательное зрелище. Ивообще кней итаким как она, какие могут быть претензии, они пихают то, что лезет. Такая публика унас.
        - Нотут конкретная пропаганда ****ства.
        - Согласен, иживут еще миллионы разных форм этой пропаганды, ивозможно только испытав ее насебе, человек способен решить, нужно ему это илинет.
        - Еслибы моя дражайшая супруга захотела испытать ****ства, наверно это былабы ее роковая ошибка… Ноона нетакая,- улыбнулся он, представляя ее светлый образ.
        - Есть люди, кому посути своей это несвойственно, ноесть ите, кто жаждет разврата и****ства. Хуже всего вэтом это то, что многие недают этим желаниям выплеснуться инеисключаю того, что внекоторых случаях, именно эти сдерживающие табу, вызывают разного рода патологии. Поэтому, если хочется ****ства,- улыбнулся я,- гуляй пополной! Главное нелгать себе, инепозиционировать себя тем, кем вдействительности ты неявляешься. Нужно быть собой!
        Юра, можно сказать, округлил глаза, очевидно мое виденье вопроса о****стве», его сознание воспринимать отказывалось.
        - Колян,- нежно произнес он.- Понимаешь, женщина-матрица ичто достанется тебе, когда вней оставят отпечатки сотни мужчин. Ты считаешь глупостью то, что встарину девушки вступали винтимную связь только стем, кто женился наних?
        - Нет, несчитаю,но….
        - Постой,- прервал он меня.- Представь, какие будут дети после сотого хера? Я скажу, хер поймешь какие! Исрань все то, что вформировании плода имеет значение генетика, химия, биология. Наши ученые ни хера еще незнают, ивообще все их формулы так далеки отнашей жизни. Конечно, если ты сневероятно, мегасильной энергетикой, типо Гумелевского пассионария, ате сто дотебя были мертвецами- субпассионарны, тогда, конечно, можно что-то изменить, новсе равно вдетях будет многое, что неприсуще тебе.
        - Юр, я инеговорил, что судовольствием женилсябы натой, окоторых ты говоришь. Ноеслибы я любил, эти сто ***вотвалилисьбы под силой нашего чувства. Абез любви знаешь, одетях речи быть неможет.
        - Ну да,- грустно согласился он,- ноповерь мне любви недостаточно, чтобы изженщины вытеснить всех тех, кто оставил невидимый напервый взгляд информационный след. Женщина- мать всего, она- матрица. После того, хотя иэта мысль мне противна, как она выносила целостный плод неизсотен лиц исознаний. Пусть утоляет плоть, если без этого онане
        ет, ноДО- нельзя! Вот эти все людишки, половинки, четверти, трети иесть следствие того чем живут многие.
        - Ивообще, тебя что, этот вопрос так волнует?
        - Колян,- вздохнул он,- дети растут, поэтому я думаю обэтом.
        - Для этого иестьВы.
        - Помимо нас еще есть глянец, инет, телевидение.
        - Я уверен, увас получиться научить их видеть неглянцевую, анастоящую жизнь.
        - Настоящая жизнь страшная.
        - Нетвоя нынешняя.
        - Была ита, что прежде.
        - Укого ее небыло?- улыбнулся я.- Если ты мужик, бунтарь- шишек наголове неизбежать. Поэтому наша активная броня исуществует для женщин идетей. Им ненужно знать опакостях, кишащих вокруг, только ЛЮБОВЬ иИСКРЕННОСТЬ! Вот что мы обязаны показать им, другого им знать ненужно, оно ненастоящее.
        - Живут, ксожалению, этим ненастоящим миллиарды.
        - Пусть, жаль, конечно, ноесли неони сами, то кто всилах заставить их наконец проснуться? Многих ипришествие Христа нетронет, так что непарься, перекурил ты походу.
        Он улыбнулся.
        - Нееет, недокурил.
        После обеда я сЮрой разбирали эскизы рекламы для сети попродажам оргтехники. Оржак сОксаной вернулись около пяти.
        - Коль,- говорила она, положив руки мне наплечи,- я домой, Оржак меня увезет, вы долгоеще?
        Я взглянул наЮру.
        - Часок еще,- ответил он вместо меня.
        - Ну, хорошо, я поехала,- и, наклонившись, прошептала мне всамое ухо,- унас сегодня романтический ужин.
        - Где?- спросиля.
        - Дома,- ответилаона.
        - Ясно.
        - Так что можешь неспешить,- уже громко говорила она.- Оржак,- позвалаона.
        - Вообще неспешить?- улыбаясь, спросил я, смотря ей вглаза.
        Чуть прищурившись, она мне показала кулак.
        - Понял, скоро буду.
        Оржак пожал нам руки ивышел вслед завеселой Оксаной.
        - Короче,- отодвинув клавиатуру иоткинувшись наспинку стула, говорил Юра,- я сегодня сам все сделаю, аутром уже отдам тебе коробку сока. Наместе будешь, выльешь иразорвешь пачку.
        - Хорошо,- согласилсяя.
        - Ну как тебе этот,- показал он один изранее просмотренных эскизов.
        - Думаю то, что надо.
        - Значит, так тому ибыть!
        Темнело. Я вдыхал прохладный воздух, наблюдая затем, как Юра эмоционально что-то объяснял пожилому охраннику. Тот вответ непроизнося извука, понимающе кивал головой.
        Наконец Юра пожал ему руку исбежал вниз полестнице, перескочив лужу, он выругался.
        - Весь день,- говорил он, подойдя ко мне,- невидел чтобы ты курил.
        - Я некурю.
        - Серьезно?!- удивилсяон.
        - Вполне.
        - Красавчик!- улыбнулся он.- Должны утром почистить эти стоки, лужа нереальная.
        - Да,- согласился я.- Оксана струдом ее пересекла.
        - Ну что, поедем?
        - Давай,- пожал я ему руку.
        - Завтра утром увидимся,- сказал он исел вмашину.
        Я ехал позаполненным машинами улицам Кызыла, слушая Tiesto. Вцветочном магазине меня встретила все таже очаровательная девушка.
        - Добрый вечер!- улыбаясь, приветствовала она меня.
        - Добрый,- я рассмотрел ее имя набейджике.- Наталья!
        Она мило засмеялась.
        - Слушаювас.
        - Букет белых роз, самых красивых.
        - Других унас инет. Сколько?
        - Так… Слишком большой ненужен, давайте пятнадцать.
        - Хорошо.
        Подороге я купил пять яиц «Kinder surprise», Сережа сходил сума отних, как иОксана, полагающая, что он слишком много ест шоколада. Он гордился своей огромной коллекцией игрушек, все полки, предназначенные для книг, уставлены ими иэто доставляет немалые трудности Оксане производить уборку вего комнате.
        Охваченный волнительным предвкушением, я вошел вдом. Сережа вероятно видел свет фар иуже ждал меня напороге.
        - Здорово, Серега!- улыбнулся я, протягивая руку.
        - Здорово,- радостно приветствовалон.
        - Держи, это тебе,- протянул я ему купленные «Kinder surprise».
        - Спасибо,- обрадовался он.- Аэто маме?
        - Конечно, кому еще, убирай яйца, чтобы она невидела. Где мама?
        - Накухне. Я сейчас быстро,- сказал он ипобежал наверх.
        Пряча букет заспиной, я вошел вкухню. Мария Петровна первая встретила меня взглядом, улыбнулась идальше принялась резать лимоны. Оксана сидела ко мне спиной, украшая салат зеленью. Я специально громко зашуршал букетом, она, улыбаясь, обернулась.
        - Это вам!- торжественно произнес я, держа цветы перед собой. Она взяла букет, опустила лицо вцветы, вдыхая их аромат.
        - Спасибо, Коля,- светиласьона.
        - Незачто, Оксана,- засмеялсяя.
        - Нуу,- затянула она, пытаясь сделать недовольное выражение лица,- пойдем, поставим вводу,- вытащила она меня изкухни.
        - Спасибо, Коля,- передразнил яее.
        - Спасибо, котик,- прижалась она комне.
        - Тебе кошечка спасибо,- поцеловал я ее вносик.
        - Маам,- звонко кричал Сережа, сбегая вниз полестнице,- я уже хочу есть.
        - Ты что носишься как угорелый,- сделав строгий вид, сказала она.- Руки идимой.
        - Я мылуже.
        - Иди, неспорь,- неуступалаона.
        - Пойдем вместе,- позвал яего.
        - Пойдем,- согласилсяон.
        Оксана провожала нас взглядом.
        - Дядя Коля, авы надолго уедете?
        - Нет, нанеделю, максимум.
        - Мы рано утром поедим вас провожать?
        - Да, так что нужно лечь пораньше спать, долго ехать.
        - Я знаю, нас смамой Валера много раз возил. Он мне ненравиться.
        - Кто?- спросил я, понимая оком идет речь.
        - Валера,- намылив руки, отвечалон.
        - Почемуэто?
        - Он хотел намаме жениться.
        - Аты откуда знаешь?
        - Мне…,- он замолчал, обдумывая, стоитли мне говорить.- Баба Маша говорила.
        - Аобо мне она что-то говорит? Если несекрет.
        - Говорит,- улыбнулся он,- что вы будете жить снами, иуменя скоро будет братик или сестренка. Это правда?
        - Правда.
        - Дядя Коля, вы маме только неговорите, меня баба Маша просила.
        - Нескажу, ноотмамы утебя недолжно быть секретов, она всегда тебя поймет иесли сможет, скажет, как поступить правильно. Ивообще Серега, настоящий мужчина, должен быть честным иникогда неучаствовать вобсуждениях, кого-то заспиной.
        Я ожидал, что он возразит, сказав, что я честный ит. д., ноон поразил меня вочередной раз, ссерьезным видом сказав:
        - Я незнал, больше никого небуду обсуждать.
        Я обнял его, имы пошли ужинать. Весь вечер нас развлекала Мария Петровна, рассказывая освоем детстве, водной издеревень Алтайского края. Сережа ушам своим неверил, она рассказывала отом, как нападают гуси, как ей иее братьям приходилось писать наклочках газеты ито, как они после школы катались насвиньях. Последнее Сережу поразило сильно, иеслибы ему представилась возможность оседлать свинью, он незадумываясь, сделалбы это незамедлительно. Пожелав нам всем спокойной ночи, Сережа, как мне показалось, снеохотой подставил голову для поцелуев Марии Петровны иОксаны, улыбнулся мне иподнялся ксебе.
        Мария Петровна суетливо принялась убирать состола.
        - Я помогу вам,- встала Оксана.
        - Нет, я сама справлюсь, ложитесь,- улыбнулась она,- завтра вам долго ехать.
        Оксана отправила меня вдуш, асама поднялась наверх.
        Спальня преобразилась донеузнаваемости. Вней находилась таже кровать, предметы интерьера, новмерцающих огнях множества свечей, вней неосталось ничего оттой прежней. Начерном, шелковом, постельном белье, дрожали блики свечей, расставленных уизголовья кровати, изакустики ласково лился дуэт БИ-2иЧичерина «Мой рок-н-ролл».
        - Закрой глаза,- донесся голос Оксаны измаленькой смежной комнаты, служившей гардеробом.
        - Закрыл,- ответил я, остановив свой взгляд настолике, также как ивсе вокруг освещенном свечами, плотно расставленными всамом центре. Нанем искрилась бутылка вина, два больших бокала иваза скрупным виноградом.
        Заметив боковым зрением появившийся вдверях силуэт Оксаны, я закрыл глаза. Она подошла ко мне так близко, что я почувствовал ее дыхание.
        - Можешь открывать,- мурлыкалаона.
        Никаких изменений наее лице я необнаружил, новозможно она подвела глаза таким образом, что они мне показались гораздо больше чем прежде.
        - Красиво,- опуская руки наее талию, сказал я, неотводя взгляда отее глаз.
        - Старалась,- весело сказала она.- Давай выпьем,- двинулась она кстолику итолько вэтот момент, я увидел наней коротенький, черный, прозрачный пеньюар, сквозь который видны ее груди, маленькие стринги, подчеркивающие красоту ее ягодиц.
        Подобно зомби, свытянутыми руками я двинулся заней и, достигнув цели, обвил ее руками.
        - Коль, я вино разолью.
        Я гладил ее груди, через еле ощутимую ткань.
        - Вино потом,- охваченный страстью, говориля.
        - Нет, котик,- высвободилась она, быстро обогнув столик.- Сейчас мы будем пить вино, иты меня будешь кормить виноградом.
        - Сейчас,- скинув халат,- котик будет тыкать свою кошечку.
        - Нет,- только успела она произнести это «Нет», ни что иное как «Возьми меня силой». Водно мгновение я обхватил ее, пересекая попытку заскочить закровать. Прижимая ее левой рукой, правой я двинулся вниз, она скрестила ноги, недавая мне проникнуть вее давно влажное влагалище. Земфира затянула «Мы летели, вовсе недыша», когда я резким движением руки, разорвал наней стринги, вытянул их, чувствуя ее теплый сок, впитанный ими, бросил их напол исильнее прижал ее ксебе, ощущая прохладу ее ягодиц, пламенным членом. Она дернулась всем телом, пытаясь освободиться, ия повалил ее накровать, сев наее ягодицы. Без особых усилий, я завел ее руки заспину, удерживая их левой рукой зазапястья. Правой подсунул ей под живот подушку, одновременно перемещаясь сее ягодиц наноги. Несколько раз я шлепнул поее приподнятой попке, срывая сее губ сладкие стоны.
        - Будешь сопротивляться?- спросил я, гладя ее каменным членом попылающим отпошлепываний ягодицам.
        - Буду,- смело отвечала она, пытаясь повернуть голову, чтобы увидеть меня.
        - Котик,- мурлыкала она,- я так сильно нехочу, чтобы ты уезжал.
        - Если сильно нехочешь, я непоеду…
        - Нет,- прервала она меня, засовывая вмой рот виноградину.- Надо, просто я буду сильно грустить, как без тебя идня прожить, я незнаю.
        - Я тоже, кошечка, инезадержусь даже лишней минуты, атеперь поставь бокал, она послушно выполнила мою просьбу, имой протянул я ей бокал.- Иди ко мне….
        Розовое, воздушное покрывало изсамой глубины ее матки, той вкоторой зрело наше дитя, той которую только иможно, назвать бесценной итой, которая действительно существует, вотличие отвсего остального. Согревала всех своим розовым, неначто непохожим теплом. Тонкие нити ЛЮБВИ, чистых эмоций, искренних чувств выдерживали тяжесть китов, кашалотов, бегемотов, слонов, миллиарды людей, радостно погружающихся впокрывало. Оно опустилось наближний восток, вытесняя лживую, нефтяную, геополитическую демократию США, окутало обезумевшие тела боевиков, шахидов, войск Nato, заставляя всех выронить оружие ивстать наколени перед единственным Богом Любви. Оно проникало вКремль, вХрам Христа Спасителя, вБелый дом, Пентагон, вовсе протестантские церкви, водворец Совета Европы, вМВФ, вBank ofAmerica, Сбербанк, VTB, Газпром, Роснефть, British Petroleum, Texaco, показывая им бескрайнюю саванну Африки итакойже голод, смерть, насилие, болезни, показывая смерть иголод под самым носом, нопрактически все проснувшись утром, отмахнулись отвсего увиденного, считая это дурным сном.
        Тысячи женщин вовсем мире одновременно сОксаной испытали бурный оргазм, пряча всебе покрывало ЛЮБВИ. Земля ждала его вновь.
        Утром занами заехал Оржак, я кинул сумку вбагажник, Серега сел вперед, амы сзади. Оксана опустила мне голову наплечо инежно поглаживала мою руку. Проезжая мимо офиса Оржак остановил машину, зная отом, что меня там ждет Юра. Забежав внутрь, мы без лишних слов пожали друг другу руки, я взял пакет сдвумя пачками сока, он предупредил, что гашиш вапельсиновом, ия также быстро вышел, пообещав скоро вернуться. ДоАбакана мы доехали быстро, впути я иОксана успели немного поспать, только неугомонный Сережа скакал накресле, внимательно изучая все вокруг. Впути я вспомнил «хозяина» Хакасии- Лебедя. Почемуже он называет этот безусловно живописный край, маленькой Швейцарией? Какие сходства? Там Альпы, аздесь Саяны? Ничего вних схожего нет! Может банками? Часовым производством? Его здесь нет, как ишоколада, стабильности, достойной работы сдостойной оплатой, множеством беззаботных исчастливых лиц. Ничего здесь этого НЕТ! Что он имел ввиду? Высокие заборы границ, бережно хранящие заворовавшихся чиновников, силовиков, судей, прокуроров, атакже скрывающие отвзгляда посторонних убийства, пытки, произвол.
        Вот еслибы он сравнил Хакасию сКрасноярским краем, Удмуртией, Омской областью, Волгоградской, Саратовской, дружественной нам Белоруссией, ябы ненашел ипяти отличий, исключая экономические ивсе якобы полезные для людей показатели.
        Люди невидят счастья вкотировках ипрочем. Людям нужно ЛЮДСКОЕ ини что иное! Синтетика иваши пустые фразы нам негодятся!
        Полупустынное здание железнодорожного вокзала угнетающе давило наменя, мы стояли уокна кассы, ожидая билета, аОржак сСережей покупали мороженное.
        - Даже невериться,- она взглянула начасы, висевшие настене,- через сорок минут я тебя уже неувижу, уменя даже нет твоего фото.
        - Уменя кстати тоже, засорок минут,- улыбнулся я, смотря вее грустные глаза,- мы, это исправим.
        Сережа бежал кнам, держа вруках два стаканчика мороженного.
        - Это вам!- протянул он нам мороженное.
        - Аты что?- Спросила Оксана.
        - Мое, удяди Оржака,- обернулся он всторону приближающегося Оржака. Улыбаясь, Оржак подошел кнам.
        - Держи,- протянул он Сереже стаканчик.
        - Пожалуйста, возьмите,- электрический голос кассира привлек наше внимание. Я взял билет, поблагодарил ее имы вышли изздания вокзала.
        - Серега, ну-ка стой,- взял я его заплечо,- давай телефон,- обратился я кОксане.- Оржак, нужно пару удачных снимков.
        - Невопрос,- улыбнулсяон.
        Оксана суетливо рылась всумочке, нашла телефон, протянула Оржаку.- Вот здесь камера включается.
        - Разберусь,- улыбнулсяон.
        Правую руку я положил наплечо Сережи, он ближе прижался ко мне, алевой обнял заталию Оксану, прижимая ее ксебе, она прильнула щекой кмоему плечу.
        - Готовы?- спросил Оржак, ловя глазком камерынас.
        - Готовы,- завсех ответил я иулыбнулся. Несколько раз мигнула вспышка.
        - Нормально,- вглядываясь вдисплей, сказалон.
        - Дай взгляну,- выпорхнула измоей руки Оксана.
        Я дал Сереже стаканчик мороженого ивзял себе, оставив два других сподтаявшими вихрями грустно стоять накрыше машины.
        - Коля, смотри, как хорошо получились иСережа так красиво улыбается.
        Она невыпуская изрук, показала нам фотографии.
        - Давайте я вас сОржаком сфотографирую,- предложилаона.
        - Давай,- опять завсех ответиля.
        Наэтот раз Сережа встал посреди нас имы- я по-отцовски, Оржак как старший друг, опустили наего маленькие плечи руки. Оксана, улыбаясь, долго искала нужное положение для снимка, что всех нас веселило.
        Наконец мигнула вспышка, еще иеще раз. Удовлетворенно она всматривалась вдисплей.
        - Супер!- радостно сказала она. Действительно фотографии излучали радость иее «Супер», как ни какое другое слово охарактеризовалоих.
        Двадцати минутная радость сменилась грустью, анаш прощальный поцелуй, слезами ее глаз.
        - Котик, я люблю тебя,- шептала она мне вухо.
        - Я тебя тоже, кошечка,- сильно прижимая ее ксебе, шептал я ей вответ.
        Освободив ее изобъятий, я взглянул вее влажные глаза, вытер маленькие капельки слез сее щек. Сережа иОржак смотрели нанас.
        - Ладно, Серега,- протянул я ему руку.- Слушай маму, необижай ее, береги. Все сейчас натебе. Договорились?
        - Конечно,- улыбнулся он.- Поскорее приезжай, мы смамой будем ждать.
        - Скоро приеду.
        - Ну что, Колян,- протянул мне руку Оржак,- ждем.
        - Скоро увидимся, дружище!- жал я его огромную кисть.
        - Ну все, давай! Ни пуха, ни пера!- произнес Оржак.
        - Кчерту!- улыбнулсяя.
        Я повернулся кОксане, обвил ее руками ипочувствовал, как содрогается ее тело.
        - Неуспокоишься сейчас, приеду, получишь пожопе,- шептал я ей наухо.
        - Ну иполучу,- отвечалаона.
        - Успокойся, Оксан, скоро вернусь, невпоследний путь меня провожаешь.
        - Дурак,- сказалаона.
        - Все, успокойся, домой приедете, позвонишь.
        - Хорошо, всеиди.
        - Неплачь.
        - Ладно.
        Поезд тронулся, прилагая всю мощность двигателя, наши невидимые сердечные нити оказались нетолько фантастической прочности, ноитакойже эластичности.
        Я долго смотрел вокно, пока силуэты любимых мне людей неисчезли извида.
        Вкупе сомной были, молодая женщина лет тридцати пяти, приятной наружности, счерными, как Сочинские ночи волосами, красными помидорами губ, ибровями, тормозного пути, оставленного гоночным болидом Петрова. Ипарень лет двадцати, заскочивший сразу наверх инепроизнося ни единого словечка, погрузился втелефон.
        - Меня Наталья зовут,- улыбнулась она, протягивая мне руку.
        - Николай,- представился я, нежно сжимая ее кисть.
        - Вы вМоскву?
        - Нет. Я вИжевск, ноеду доГлазова. Кстати,- вслух произнес я, вспомнив отом, что нужно написать Сереге, когда прибудет поезд.- Извините, пожалуйста,- доставая телефон изкуртки, взглянув вее изучающие меня глаза, сказаля.
        - Ничего, ничего.
        Я быстро написал ему смс иОксане: «Кошечка, негрусти, скоро я вернусь квам навсегда. Люблю вас безумно! Целую твои самые сладкие губки иживотик. Ваш. НЕПЛАЧЬ! ПОЛУЧИШЬ ПОЖОПЕ.»
        - Авы я понимаю вМоскву?- положив настолик мобильный, спросиля.
        - Внее, Первопрестольную,- улыбаясь, отвечала она,- командировка.
        - Уменя тоже,- улыбнуласьона.
        - ВИжевске?
        - Нет, еду изнее.
        - Икак вам унас… ВСибири?
        - Я был вТуве, исключительно.
        - Ая живу тридцать снебольшим лет здесь, вАбакане ини разу небылатам.
        - Рекомендую.
        - Может быть, когда-нибудь исъезжу туда, атак унас тут под боком Шира. Замечательное место для отдыха, лечебные грязи ивсе такое. Вы может быть кушать хотите, я тут столько всего наготовила.
        - Уменя там тоже,- мотнув головой всторону большой спортивной сумки, говорил я,- годовой запас снеди.
        - Наверное все магазинное? Ауменя все приготовлено дома,- уже залазя впакет идоставая пластиковые контейнеры, говорилаона.
        - Уменя тоже, как выражается мой друг: «Натур продукт», домашнее.
        - Будем кушать,- будто хозяйка, говорилаона.
        Я невозразил, достал контейнеры ссалатами, вспоминая наказ Оксаны: «Съешь их сегодняже».
        - Сосед,- обратился я кпогруженному вмобильный парню,- спускайся, будем есть.
        Он посмотрел наменя.
        - Я обедал дома, спасибо.
        - Спускайся, спускайся, закомпанию посидишь,- расставляя настолике пищу, вподдержку моего предложения, безапелляционно говорила Натальяему.
        Неуверенно он спустился, сел рядом сНатальей, имы принялись ужинать, окруженные заботой Натальи.
        Наш сосед Игорь, оказался студентом «Института цветных металлов» города Красноярска, приезжал нанесколько дней домой вКурагино. Это все что удалось выудить изнего Наталье
        Мои мысли были далеки отпроисходящего здесь исейчас, они остались свлажными глазами Оксаны иее грустно махающей маленькой ручкой вслед уносящему меня поезду. Я неуезжал изТувы, непокидал обретенных друзей, Сережу, имою жизнь- Оксану. Я врос вних, перестав быть пыльным фикусом, одиноко стоящем наподоконнике, закрытым отсвета грязными стеклами оконной рамы искрытый отжизни плотными шторами. Я превратился вогромный куст алых роз, лепестки ибутоны которого впитали чистый свет, наполнив меня верой, разрушавшей давящие, бескрайние степи смерти.
        - Вкусные салаты, кто вам готовил?- шевелила она красными помидорами.
        - Любимая женщина,- ответил я, оторвав взгляд отнесколько раз уже прочитанного смс отОксаны.
        - Ваша жена?- продолжила она допрос.- Я незаметила кольца навашей руке. Икак? Выже приезжали вкомандировку!
        - Приехал вкомандировку,- улыбнулся я. Австретил свою судьбу.
        Лежащий наверху студент стрельнул наменя взглядом.
        - Интересно. Неужели увас нет девушек?
        - Есть, ноони немоя судьба,- отвечал я, всем видом показывая, что говорить мне обэтом нехочется.
        - Вы извините замое любопытство, номне ужасно интересно… Ичто свашей судьбой, осталась вТыве? Почему неуехала свами?
        - Потому что мы решили, что я должен остатьсятам.
        - ВТуве?!- удивилась она иизобразила налице некое подобие ухмылки.- Что там делать среди этих… Тувинцев. Там нищета.
        - Тоже что исреди европейцев, славян, африканцев идаже марсиан. Жить. Абогатство иобеспеченность меня интересует мало.
        - Повам нескажешь.
        - Чего?- непоняля.
        - Что вы необеспечен, ивас это мало тревожит.
        - Это иллюзия. Вдействительности я немогу назвать себя обеспеченным, но, конечно, накусок хлеба мне хватает. Абольшего мне инетребуется.
        - Ну какже, без денег плохо.
        - Сними я уверен, еще хуже.
        - Если судить пожизни олигархов, им далеко неплохо.
        - Иэто ни что иное как иллюзия беззаботности, раскрученная медиа, чтобы мы все слепо следовали поих правильному, успешному или даже счастливому пути.
        - Как интересно,- выпускали слова ее помидоры. Номне было неинтересно смотреть вее Библию сразмытым текстом, вкоторой давным-давно нет ни одной главы или заповеди. Вней есть жизнь ее подруг, соседей, знакомых, олигархов, кжизни которой она стремилась всем своим естеством, при этом, неприлагая даже малейших усилий для осуществления мечты. Вней я видел тысячи грязных, чистых, разных трусов имоя жизнь стала очередными трусами, крутящимися вее внутреннем барабане, иготовые влюбую удобную минуту переместится снасмешкой вдругой такойже барабан человеческих пересудов.
        Допозднего вечера я был послушным слушателем, илишь однажды наш «разговор» прервался долгожданным звонком Оксаны. Грустным иусталым голосом она пожелала мне приятных снов, звонко чмокнула меня, попросив позвонить утром.
        Наталья, сидевшая напротив, ивесь вечер неотводившая отменя взгляда- женщина сожаление. Она сожалела омедицинском факультете, отом, что вдалеком девяносто восьмом неповерила одному знакомому, как она выразилась: «вращающимся наверхах» инеперевела все сбережения вдоллары. Сожалела, что мужья уподруг, вотличие отее супруга, понимают иумеют приумножить денежные средства, аее «Тюха Матюха», так она исказала, ничего незнает кроме машин ифутбола. Анадо было всего то! Скупить лом золота иприумножить семейный капитал. Господи, что она несла!
        Я представил ее замученного мужа. Она стерла внем все. Согнула его, возможно, когда-то крепкий внутренний стержень, подавила внем волю, заставила считать себя ничтожеством, убила внем мужчину, превратив его впустое место. Итеперь существование этого пустого места «без Натальи невозможно». Незнаю, как она остановила свое повествование, вэто вмешался ни кто иной, как ГосподьБог.
        Я лежал под одеялом укачиваемый поездом, слушая убаюкивающий стук колесных пар. Тук-тук, тук-тук, тук-тук….
        Сон подкрался незаметно, окутал меня, утащив вприятную темноту. Я даже неслышал, как ночью сошел наш молчаливый студент.
        Глава 13. Толян
        Меня разбудил бесцеремонный, нахальный смех Толяна. Именно так он ипредставился, протягивая мне, только открывшему глаза, шершавую руку. Я еще немог вполной мере улавливать смысл его слов, ночувствовал заполнивший купе запах перегара, иувидел округленные немигающие глаза Натальи. Он сел рядом сней. Ещебы. Она только иуспела поджать ноги, что его сильно развеселило.
        - Вы меня извините, мадмуазель, можно узнать ваше имя, ато, что-то я спервого раза неуловил.
        - Наталья,- как загипнотизированная отвечалаона.
        - Наталья, Наташа,- пропел он.- Знал я несколько Наташ,- засмеялся он,- ноэто непро вас, что-то вы какие-то сонные.
        - Аты наблюдательный, Толян,- улыбаясь, сказаля.
        - Ещебы, братишка, две компании вразведроте, надо полагать!- совершенно серьезно ответил он.- Память наимена уменя плохая, как тебя звать незапомнил?
        - Коля.
        - Значит, Колян!
        - Значит, Колян,- вторил яему.
        Наталья, пребывающая вшоке отвихря, ворвавшегося внаше купе, молчала.
        - Авы что, непьете? Зазнакомство, сам Бог велел.
        - Мы еще спим, ты ранее заметил.
        - Да, да… Уже почти день надворе, уменя тут коньячок имеется,- подмигнул онмне.
        - Разрешите, я выйду,- наконец вымолвила Наталья.
        - Конечно,- подскочилон.
        Она быстро накинула куртку, взяла ссобой полотенце, косметичку ивышла изкупе.
        - Колян, ты меня извини,- хмельными глазами он въедался вменя,- это что, твоя жена чтоли?
        - Нет,- улыбнулсяя.
        - я так иподумал, чуйка уменя сильная назаскучавшую дырочку. Как ни как затридцать пять лет, три жены было, аподруг ини счесть, я даже тещ натягивал.
        - Неможет быть,- засмеялсяя.
        - Вот тебе крест,- сказал он перекрестившись.- Изнаешь,- продолжил он.- Давали фору дочерям, тетки засорок знают цену стоячему херу. Ни эти сыкухи, буду, небуду, хочу, нехочу. Я привык брать неспрашивая. Был вармейке?
        - Нет.
        - Аче так? Поздоровью чтоли?
        - Учился.
        - Ясно. Анадо было. Чему научат вхеровых институтах? Война учит выживать. Ты-то сэтой…. Натальей, ниче?
        - Нет, ниче.
        - Хорошо, тогда я буду яйца подкатывать,- сказав это, он задумался, видимо представляя себя сподкатившими яйцами.
        - Толян,- обратился я кнему, оборвав его мысли.
        - Что?
        - Только давай без насилия ихамства.
        - Да ты что, Колян! Все пообоюдке, это там мы их драли, неспрашивая, также как исраные чехи ебли наших пацанов вплену. Однажды я помню, прочесывали одно селение, врываемся вдом, атам три чеченки. Одна самая молодая, напуганная сильно истранно скулит, я сразу чухнул, что-то нето икней. Успел. Сука сгранатой была, вот эту гранату мы ей туда изасунули…
        Вошла Наталья.
        - Я тоже пойду, умоюсь,- вставая, сказал я.- Толян,- посмотрел я нанего.
        - Братишка,- улыбнулся он,- мое слово, кремень!
        - Наталья, я оставлювас?
        - Конечно, Николай. Ничего страшного.
        Я вышел, оставив вкупе женщину- сожаление иТоляна- жертву беспощадной войны. Страшно представить какие зверства он видел ивкаких сам принимал непосредственное участие. Сколько насилия исмертей наего счету? Их внашем правильном мире нельзя назвать преступлениями, ведь убийства воимя Бога ицелостности Государства- это долг, героизм… Что угодно, нонепреступления. Война для таких как он бесконечна, единственное, что она приобретает иные формы, ноконца ей нет. Даже его выражения: «Война учит выживать», точно показывает его мировосприятие. Он набесконечной войне Дон Кихота, где каждый день он выживает, анеЖИВЕТ! Итаких выживающих, пошедших навойну вопреки себе, заповедям Господа, огромное множество. Они были, есть икогда-нибудь, я уверен, таких изломанных людей небудет, их жизнь бессмысленна, как ивсе войны, насилия, зверства, убийства.
        Холодная вода освежила ипрогнала остатки сна, вытирая лицо, я рассматривал свое лицо вмутном зеркале. Казалосьбы тотже нос, уши, глаза, брови, гуды, ноя уже далеко нетот прежний. Я другой. Я могу назвать себя ЧЕЛОВЕКОМ! Настолике вкупе уже стояла початая бутылка коньяка иотНатальиного возмущения ислед простыл.
        - Колян, давай зазнакомство,- улыбаясь, предложил он выпить.- Мы сНаташей попятьдесят грамм приняли.
        - Только зазнакомство,- сев напротив них, говорил я.- Пить мне нехочется.
        - Зазнакомство ивсе,- наполняя три стопки, говорилон.
        Мы выпили, я съел куриную ножку схрустящей корочкой.
        - Извините, я выйду, мне нужно позвонить,- встал я, взглянув наНаталью.
        - Пойдем,- подпрыгнул Толян,- я покурю стобой, Наташ, я наминуту,- улыбнулся оней.
        Мы вышли.
        - Братан,- положив мне наплечо руку, говорил он.- Там все нормально…. Ты долго будешь?
        - Пару часов хватит?
        - Вполне,- обрадовалсяон.
        - Толя, давай только….
        - Колян, яже сказал. Мое слово кремень!
        - Ладно, кремень, я ввагон-ресторан.
        Оксана обрадовалась моему звонку, ее вчерашняя печаль иусталость исчезли без следа. Я стоял впрохладном тамбуре, неслыша грохота колес илязганья железа. Только ее исвою песнь любви. Мы пели без фортепьяно игитары, без бита иэлектронных звуков. Пели ни плохо, ни хорошо, пели без фальши, пели ровно так, чтобы наши сердца счастливо стучали.
        - Коля, Оржак замной заехал, ну, ты если что звони влюбой момент.
        - Хорошо, кошечка, освободишься, позвони сама.
        - Ладно. Тебе заняться нечем, можешь мне писать.
        - О’кей.
        - Ну все, целую,- весело звучал ее голос втрубке.
        - Я тебя тоже.
        - Что тоже?
        - Целую.
        - Я неслышала
        - Слушай,- сказал я, громко чмокнув усамого микрофона мобильника.- Теперь слышала?
        - Теперьда!
        - Все, кошечка, пока.
        - Пока, котик.
        Вагон ресторан был практически пуст, только одна молодая пара иофициантка. Я заказал чашку кофе ирекомендованные официанткой невероятно вкусные свежайшие пирожные. Красивая ведущая новостей наканале «Россия 2» мило улыбалась, говоря оавтокатастрофе, войне вдалекой Африке, показе осеннее —зимней коллекции одежды вМилане, опоездах, визитах, оживущих иумирающих. Иее улыбка или такаяже наигранная исовершенно пустая серьезность есть- смерть. Такая улыбка страшнее активности террориста, страшнее атомной войны, совсеми ее разрушающими последствиями, так как она иесть абсолют безразличия, смертельного равнодушия ибесконечной лжи, въедающийся вмозг людей информационным клещом.
        Находясь вэтом поезде, сидя заэтим столом, пережевывая «невероятно вкусное, свежайщее пирожное» изапивая его такимже кофе, я осознаю ичувствую гораздо больше всех НИИ вместе взятых, сих навороченной материальной базой инестановлюсь частью безумного, невзрачного как изнутри, так иснаружи поезда жизни. Я давно спрыгнул снего, разодрав онасыпь колени илокти. Меня невезут вобщем вагоне или купе. Я сам поезд, сошедший срельс иоторвавшийся отземли, преодолев гравитацию ненависти, безразличия, лжи! Я славящий полет бесконечной ЛЮБВИ!
        Через два снебольшим часа я вошел вкупе, Толян «подкатил яйца». Веселое ихмельное лицо Натальи излучало радость.
        - Колян!- уже порядком пьяный, воскликнул Толян.- Мы тебя заждались. Выпьешь?- взял он вруку выпитую наполовину бутылку водки.
        - Нет, я нехочу.
        - Николай,- веселым голосом пела Наталья,- покушайте идавайте наты.
        - Давайте наты, акушать мне нехочется.
        - Я сбегаю поделам,- улыбнулась она,- нескучайте.
        Дверь заней закрылась.
        - Колян, ты нехочешь воткнуть ей, тетка что надо! Асосет, как впоследнийраз.
        - Нет, нехочу,- засмеялсяя.
        - Три раза ее уже отжарил, может вдвоем? Она будет только за, небодрит ее муженек. ВМоскву поехала искать ****ой приключения. Тыже доМосквы?
        - Нет.
        - Плохо, там подружка ее встретит, тоже такаяже как иэта,- засмеялся он,- любительница повеселиться. Ну, Колян?
        - Ты насчет чтобы ее вдвоем?
        - Конечно, можешь один,- говорил он так, будто ее сутенер инеменьше.
        - Нет ивообще откуда такая уверенность, что она будет согласна?
        - Я таких знаю как облупленных, сейчас наводя марафет уже думает обэтом.
        - Возможно, ноя против подобного.
        - Странный ты, ночувствую хороший мужик. Есть жена, дети?
        - Можно сказатьда.
        - Давай тогда заних выпьем, пусть уних иутебя все будет хорошо…. Нетак, как есть,- сгрустью вголосе закончил он. Видимо под силой коньячного иэтилового спирта, его «нормальный» кремень растаял, он открылся как моллюск, чувствуя иизвергая истину, наутро отосознания которых неостанется иследа.
        Мы выпили. Я жевал приготовленный Оксаной салат.
        - Колян, ты ни че, если я лягу спать,- неподнимая глаз отстола, грустно говорил он.- Надавила скука, сраная жизнь, живу как говно, всю жизнь мне обосрали, ни злости, ни *** нет. Только сын исука жена, такаяже как эта, ия сука ивсе мы суки. Выпью я засына, дай Бог, чтобы он жил лучше,- налил он рюмку водки, сразу осушил ее, громко выдохнул изакинул врот дольку лимона.- Все, я полез спать.
        - Приятных снов.
        - Угу,- ответил он намою глупость, ачто другого я могбы сказать ему испособныли слова, пусть они даже исходят изсамого чистого сердца, бальзамом лечь наего кричащую душу, что может разрушить его «кремень»? Вчем он может найти утешение? Вовлагалищах многочисленных женщин, такихже заблудших, как ион сам? Вспиртном лишь намгновение размягчающем его панцирь. Что его может спасти? Клиника «Маршака», «Дурдом»? Что всилах вернуть радость жизни?
        - Толян,- он уже закрыл глаза, ноеще неспал.
        - А?- приоткрыл он тяжелые веки.
        - Гашиш куришь?- спросиля.
        - Нет. Курил влет девятнадцать, там, вЧечне, аче?
        - Да так. Спокойной ночи.
        - Спокойной,- ответил он изакрыл глаза.
        Вошла Наталья.
        - Вот!- встала она устола, громко говоря, для того чтобы услышал Толян.- Слаб, оказался наш солдатик! «Солдатик» уже спал ини как нереагировал наее слова.
        - Коля,- сев напротив меня, говорила она, смотря хмельными глазами,- вы, ой, мыже наты.
        Я кивнул улыбаясь.
        - Где ты так долгобыл?
        - Ввагоне ресторане.
        - Ичто там? Весело?
        - Тишина.
        - Нелюблю тишину искуку. Придется вам меня развлекать.
        - Какже?- улыбнулсяя.
        - Ты мужчина.
        - Ичто? Анекдотов я незнаю инелюблю их также, как иты скуку.
        - Напоил меня иуснул,- говорила она, пытаясь показать сожаление.- Ая, выпивая, немогу спокойно сидеть….- вспыхнул вее глазах ****ский огонь.- Может, выпьем?
        - Наталья, я действительно нехочу,- ответил я, отводя отее пристального взгляда глаза, которым она наверно видела меня, абсолютно нагим.
        - Неужели вы, Николай,- продолжила она нападение вофициальном тоне илукаво улыбаясь,- позволите мне выпивать, как алкоголичке?
        - Но, ачто я могу?- улыбнулся я.- Незаберуже я водку или свяжу вас, чтобы вы сидели смирно.
        - Значит, вы отказываете мне?- сказала она, изобразив налице некую обиду.
        - Получаетсятак.
        - Вы неджентльмен.
        - Неспорю.
        - Амне казались именно таким.
        - Хорошо, чтобы идальше выглядеть вваших глазах джентльменом, согласен выпить зато, что движет наш мир инаполняет его яркими красками.
        - Неолюбвили вы ведете речь?
        - Оней.
        Она засмеялась.
        - Самый распространенный ибессмысленный тост. Я была уверена, что услышу отвас что-то оригинальное.
        - Увы, вэтом смысле я банален, нодля меня итех людей, кто хоть однажды испытал ее фантастическую силу, этот тост далеко небанален.
        Мои слова больно ударили ее, вызвав вней надменный, защитный смех.
        - Окакой фантастической силе вы говорите? Эту силу я испытала инеоднажды и, знаете, сменя достаточно,- полилась изнее ненависть, смешенная ссеменем многих мужчин, побывавших вней, отее еще несколько секунд назад, милого лица неосталось иследа, вней появились сотни лиц, оставившие вдуше боль иразочарование.- Ваша любовь,- смеялась она будто бес,- поматросил ибросил! Все это чушь для маленьких девочек, это пока вы недобьетесь своего, такие романтичные изаботливые, апосле что? Ничего! Поэтому без глупых илживых прелюдий, якобы исходящих изсамого сердца, авдействительности изштанов, проще следовать желаниям тела, инетратить бесценные нервы ивремя.
        Она замолчала, устремив взгляд вокно икак мне показалось, внутренне восхищаясь собой оттого, что она, возможно впервые, небоясь людских клеще, публично призналась ожелании предаваться плотским удовольствиям, непорицая себя заэто.
        - Предлагаю другой тост.
        Она посмотрела наменя.
        - Какой?- спросила она, уже мягким голосом.
        - Залюдей, которые живут честно ссобой иокружающими.
        - Николай, увас что ни тост, то что-то невероятное. Таких людейнет.
        - Есть. Как илюбовь. Ивы, как мне показалось, пополнили наши ряды.
        - Вы значит живете честно?
        - Именно.
        - Давайте,- сполным безразличием согласиласьона.
        Я разлил водку врюмки.
        - Возможно эта жидкость,- говорил я, неотрывая взгляда отее глаз,- словно живая вода, оживит ваше сердце, позабывшее любовь.
        - Николай,- улыбнулась она,- вы странный идаже больше, чем мне показалось вчера.
        - Вы знаете, Наталья, нехочу ни вас, ни кого-то еще обидеть, носчастлив именно потому, что отличаюсь отнормальных людей. Для меня мое восприятие нормальным социумом, как человека схожего сним, будет являться нечем иным, как тревожным сигналом. Я нехочу быть нормальным. Я хочу быть настоящим.
        Ее помидоры изогнулись, превратившись вехидную улыбку.
        - Незнаю, что вам ответить, нопочему-то мне кажется, вы пытаетесь меня оскорбить вкакой то завуалированной форме. Я знаю, что вы думаете обо мне… Новы неправы.
        - Ничего плохого,- улыбнулся я,- анапротив. Меня поразила ваша откровенность, нечастая гостья она унормальных людей.
        - Вэтом вы правы. Ивообще, что нам мешает говорить как надуху?
        - Ничего,- подтвердиля.
        - Вот ия отомже. Носначала выпьем.
        - ЗаЛЮБОВЬ иИСКРЕННОСТЬ!
        - Задругое вам нехочется?
        - Авы зачто хотели?
        - Зачто хотела, уже нехочется. Давайте завашу любовь,- сказала она, взяв рюмку. Я хотел возразить, что любовь непринадлежит мне, как икому-то. Хотелось ей сказать, что она живет самостоятельно, единственное, что зависит отволи ижелания человека- принять ее или отказаться. Ноее глаза, полные безразличия кэтому вопросу остановили меня.
        Рюмки внаших руках звонко встретились, иих содержимое одинаково обожгло наши пищеводы, смыв остатки надежд напродолжение праздника натальиного тела.
        - Николай,- пережевав салат, говорила она, сверкая лукавым огоньком глаз,- значит, мы говорим честно иобо всем?
        - Абсолютно.
        - Вот, допустим,- разгорался вней огонь,- взять вас. Сколько вамлет?
        - Тридцать.
        - Авашей обретенной вкомандировке любви? Простите, как ееимя?
        - Оксана. Ей тоже тридцать.
        - Допустим, небудь меня здесь, аокажись намоем месте, девочка лет двадцати, красивая итакая, какие они сейчас, без комплексов игораздо настойчивее ирешительнее, чем нынешние мужчины. Чтобы вы ни воспользовались таким удобным моментом? Ия уверена, позабылибы, ну хоть ненапродолжительное время освоей любви.
        - Во —первых,- смеялся я,- вы, без всяких преувеличений ни чем неуступаете тем двадцатилетним конкуренткам, окоторых идет речь. А, напротив, всмысле опытности ибольшего знания мужчин, напорядок привлекательнее как сексуальный партнер. Ачто касается первого вопроса, будь тут хоть кто, заисключением конечно Оксаны, мне все равно. Ивообще, наши отношения внастоящее время исключают походы налево.
        - Интересно! Значит, могут быть итакие отношения, учитывая вашу любовь,- засмеялась она,- позволяющие походы налево?
        - Ничего смешного, вполне возможно, нонепоходы налево.
        - Ачто?!
        - Сейчас суверенностью обэтом я говорить немогу. Ноесли допустить то, что мы, когда то пресытимся телами, тогда мы совместно решим как разнообразить или внести что-то новое внашу интимную жизнь.
        - Вы это серьезно?!
        - Вполне.
        - Николай, ваша мысль, ну ни как невяжется синститутом семьи ибрака иболее того, противоречит постулатам церкви исамой сути любви.
        - Может она ипротиворечит всему перечисленному вами, нонелюбви. Конечно, если вы упомянули отой ранее озвученной вами, любви заключенной вштанах, содержащая всебе лишь сексуальное влечение ичувство собственности, которые исчезают достаточно скоро. Наверное для такой любви, это смертельно. Адля настоящей смертельна ложь, неозвученные упреки… Вобщем все то, чем живет наша нормальная семья. Ивообще, Наталья, секс без чувств, как просмотр порнофильма, сневсегда красивыми телами, авсегда споддельной страстью изнаете мне такой секс недоставляет никакого удовольствия.
        - Вообще?!- сверкнула она огоньками лукавых глаз.
        - Вообще.
        Она пристально смотрела мне вглаза.
        - Николай, нехочу вас обидеть, нознаете, вы мне напоминаете тех сектантов, ну как их… Вдевяностые их было пруд пруди «Иеговы», «Пятидесятники», «Кришнаиты». Имне кажется, что вы одержимы как иони чем то несуществующим. Многие измоих знакомых вто время последовали заих учениями, ая сразу поняла, что это, нечто иное, как обман. Итеперь они сужасом вспоминают то время. Вы молоды Николай ия уверена, вскоре разочаруетесь влюбви, которой насамом деле несуществует…
        Поезд накренился при прохождении поворота, заставив меня сНатальей ловить тарелки иконтейнеры седой.
        - Реакция увас хорошая,- улыбаласьона.
        - Значит, будут дети,- убирая руки отконтейнера, улыбнулся ей вответ.
        - Все вы знаете.
        - Ну акакже. Вы незакончили.
        - Нет. Я сказалавсе.
        - Позвольте мне ответить, аточнее возразить.
        - Пожалуйста,- улыбнуласьона.
        - Итак, Наталья! Сравнивать человека прославляющего ЛЮБОВЬ, стеми сектантами, отравившими часть жизни ваших знакомых, извините меня, поменьшей мере, глупо. Если там движок, я уверен, вы понимаете, циничный отъем денег, зачто-то действительно крайне нереалистичное иожидающее там, откуда еще никто невернулся. Когда ЛЮБОВЬ ничего нетребует взамен иты можешь почувствовать ипотрогать ее сейчас. Ей ненужны храмы имолитвы, единственное ей нужна плодотворная почва ввашем сердце, чтобы прорости ввас кустом алых роз или белых. Какие вам больше нравятся?
        - Алые.
        - Значит, алым! Икогда он прорастет ввас, вы почувствуете- рай здесь! Ито, что без ЛЮБВИ- серое ибыстротечное.
        - Возможно,- тяжело вздохнула она,- я вас ипонимаю. Ноподобное было вмоей жизни так давно, оставив после себя всердце разбитые черепки… Итеперь неокаких кустах речи идти неможет.
        - Я, все —таки, Наталья, уверен, вашего желания более чем достаточно, чтобы черепки исчезли ивы ощутили ее вновь.
        - Пока,- улыбнулась она,- мне ибез нее неплохо.
        - Это пока… Аможет ваш путь именно такой. Возможно, вскоре вы утолите жажду плоти…
        Она громко засмеялась, заставив меня замолчать.
        - Николай,- смеясь, говорила она,- вы как священник.
        - Приятнее наэтот раз. Лучше чем сектант, новдействительности я, если судить похристианским канонам, большой грешник.
        - Акто внаше время без греха?
        - Да. Вы правы, таких мало, ноуверен, такие люди живут срединас.
        - Невстречала. Так,- сказало она, встав.- Мы говорили, ая вас даже непокормила своим фирменным блюдом.
        - Ичто это?- спросил я, наблюдая затем, как она вынимает изпакета, что то ввиде бруска, обернутого фольгой.
        - Рулет. Вы немусульманин?- улыбнуласьона.
        - Нет.
        - Ислава Богу.
        Мы просидели еще несколько часов. Под ее пристальным взглядом я судовольствием отправлял врот тающие наязыке кусочки рулета. Рассматривая пирамиду трусов, бережно выложенную ей настолике. Трусы ее подруг, знакомых наполнили купе затхлостью, она считает, что именно они, ее подруги, виноваты втом, что вее жизни сложилось все так, как ей нехотелось. Я неотвечал, она инетребовала этого. Ей нужно было вывалить все, что накопилось в«барабане», чтобы хоть немного почувствовать себя свежее илегче. Видя усталость вмоих глазах, она закончила струсами, прибралась настолике ивышла изкупе умываться перед сном. Толян еле слышно сопел. Пользуясь моментом, я позвонил Оксане.
        - Аллеее, котик,- лился вменя ее радостный голос.
        - Ты домауже?
        - Да. Минут сорок назад приехала, только покушала. Ну, что уши развесил,иди.
        - Ты кому? Сережи?
        - Сережи. Кому еще. Дядь Коль, привет!- услышал я его голос.
        - Привет, Серега!
        - Думаешь, он тебя услышал?- засмеяласьона.
        - Думаю, нет. Нехихикай. Привет передавай.
        - Привет тебе. Все дуй наверх. Позвони, позвони. Сам говорит, завтра позвонит тебе.
        - Мне самому надо было, что-то я неподумал.
        - Аты что мне хихикать запрещаешь?
        - Пока можешь хихикать. Расстояние чувствуетсяда?
        - Ой,- звонко засмеялась она,- боюсь. Несмеши, котик. Аты что это, мне ни одного смс ненаписал?
        - Потому что, это, я был занят.
        Она смеялась.
        - Чемэто?
        - Ссоседкой покупе общался.
        - Иче говорит?
        - Оксан, перестань смешить меня.
        - Аче?
        - Ато! Как день прошел?
        - Скучно,- ответила она снаигранной обидой.- Иты еще мне запрещаешь смеяться. Ая радуюсь, что котик позвонил своей кошечке.
        - Я тоже рад слышать тебя, любимая.
        - Ну иочем весь день говорили?
        - Олюбви.
        - Какой?
        - Что ее бывает несколько видов?
        - Нет.
        - Вот оней иговорили.
        - Бе-бе-бе. Укусилабы тебя зажопу.
        - Впринципе, ничего неимею против этого, нодумаю, покусалбы все —таки я свою самую красивую попочку.
        - Так долго,- вздохнула она,- ждать твоей попочке, нопопочка…. Что сней будет, ая скучаю сильно, присильно.
        - Я тоже кошечка, скоро приеду.
        - Ты еще даже недоехал.
        - Ноя уже вступил взаключительный акт, после которого мы будем неразлучны ивечно вместе.
        - Мы ждем тебя, котик! Иочень сильно ЛЮБИМ,- трогала она мое сердце.
        - Я вас тоже.
        Мчался поезд, зацепив линию горизонта, скрывая отусталых глаз вечно радостное солнце. Сонные отосеннего холода насекомые, вдребезги разбивались оего ветровое стекло иразрезающую сумерки ярко светящую фару. Он нес меня кзаключительному действию моего скучного, черно- белого фильма, сгромким названием «жизнь». Внем, вэтом фильме, было все ивтоже время ничего поистине ценного. Все! Заисключением самой ЖИЗНИ!
        Утром следующего дня меня разбудил непонятный стук ишуршание. Я открыл глаза, иперед самым моим носом увидел припухшее лицо Толяна, лазающего под столиком.
        - Толян, ты чего потерял?- шепотом спросиля.
        - Умираю,- хрипел он вответ,- надо опохмелиться. Вчера осталось что-нибудь?
        Я даже неуспел ответитьему.
        - Ничего неосталось,- далеко несонным голосом сказала Наталья.- Вылезь оттуда, сейчас заварю крепкогочая.
        Странно, ноТолян послушно вылез исел унее вногах.
        - Сейчас, я быстро,- встала она, накинула куртку ивышла изкупе.
        - Сильно плохо?- спросил я, вылезая из-под одеяла.
        - Чаю попью, вообще сдохну.
        - Уменя есть средство, говорил мне знающий человек, спохмелья лучшего человечество еще непридумало.
        - Ну,- жалобно смотрел он наменя.
        - Подожди. Сейчас все будет, иди пока умойся хоть.
        Он хотел возразить, новсе —таки вышел изкупе. Я достал пачку сока изсумки ивышел вслед заним.
        - Николай, куда это вы?- встретила меня Наталья, стремя стаканами парящегочая.
        - Я насекунду, давайте открою вам купе.
        Я открыл ей дверь, пропуская внутрь.
        - Агде наш ветеран?- спросилаона.
        - Ушел втуалет, сейчас вернется.
        - Пьяныйбы оттуда он невернулся.
        - Возьму это под контроль,- сказал я, задвинув дверь.
        Дверь втуалет была заперта, я дернул несколько раз ручку, громко позвав его поимени. Толян открыл дверь.
        - Закрывай,- сказал я, протискиваясь между ним ираковиной.
        Он смотрел наменя красными, слезливыми глазами.
        - Асок зачем?- спрашивал он, закрывая дверь.
        - Сейчас увидишь, вообще плохо?
        - Блеванул, получше стало, надо умыться.
        - Давай, ая пока все достану.
        Я раскрыл пачку иаккуратно, боясь того, что гашиш может выпасть, начал сливать сок вунитаз. Опустошив пачку, я разорвал ее, сразу увидев две колбаски, завязанные впрезервативы.
        - Сигареты есть?- спросил я, смывая сок спрезервативов.
        - Есть,- полез он вкарман.
        - Прикуривай.
        Гашиш кипел наугольке сигареты, тоненькой струйкой дыма попадая внаши легкие.
        - Думаю подва крапаля будет нормально,- говорил я, наблюдая затем, как Толян всасывал плотную струйку дыма.
        - Даже дым невыходит,- сказал он, пытаясь выпустить излегкихдым.
        Мне стало ужасно смешно отего удивленного лица.
        - Он уже окутал твое сознание, чувствуешь?
        - Ничего нечувствую,- серьезно отвечалон.
        - Недолго осталось, пошли, чаю много непей инеешь пока, ато загрузит тебя.
        - Да че загрузит. Байда какая-то. Надо запивком сходить,- сказал он, открывая дверь.
        - Пойдем пока вкупе, подруга тебя заждалась.
        - Какая она мне подруга? Бля… Че я ей бухой наплел?
        - Чтобы ни наплел, все нормально. Все, заходи,- взялся я заручку двери.
        - Подожди,- остановил он меня.- Незнаю почему, номне что-то стыдно идти туда.
        - Аты говоришь, ничего нечувствуешь! Это дым! Очень помогает взглянуть насебя, какбы состороны. Пошли,- сказал я иоткрыл дверь.
        Нанедовольном лице Натальи шевельнулись помидоры.
        - Вам только засмертью ходить. Чай уже остыл давным-давно.
        - Мы ихолодный выпьем,- улыбаясь ей, сказал я, сев напротив.
        Толян будто боясь ее, сел насамый край Натальиной полки.
        - Пейте чай,- сказала она нам, ноподвинула стакан Толяну, смотрящему впол.
        - Спасибо, Наташ,- мельком взглянул он ей вглаза ивзял стакан.
        - Наталья, я нехочу, большое вам спасибо. Ябы лучше выпил кофе, наверное, пойду, схожу выпью чашку кофе, мне позвонить нужно,- сказал я вставая.
        Толян молящим взглядом смотрел наменя.
        - Может тебе пива пару бутылок зацепить?- спросиля.
        - Можешь. Ты надолго?
        - Незнаю,- ответил я, ожидая отнего скрытого намека.
        - Давай недолго,- прямо исерьезно просилон.
        - Хорошо,- пообещал я, переместив взгляд наНаталью.- Вы непротив, если я вас оставлю.
        - Нет, ничего страшного,- улыбнуласьона.
        Я вышел изкупе, чувствуя их взгляды спиной. Мне было ужасно любопытно, что происходит между ними сейчас, аособенно то, как Толян будет вести себя сней наедине, окутанный дымом.
        Подороге ввагон- ресторан я набрал смс Оксане. «Доброе утро, Любимая! Удачного дня. Твой».
        Засовывая вкарман мобильный, мои пальцы наткнулись надве колбаски гашиша, его специфический аромат резко ударил внос. Икак мне показалось, что если я войду ввагон- ресторан, его запах заполнит все вокруг. Я развернулся ибыстро пошел втамбур, попути доставая бумажник, вкотором должен был быть презерватив. Его там неоказалось, втамбуре я еще раз тщательно перерыл бумажник- пусто.
        Грохот колес больно бил поперепонкам, раздражая ибез того воспаленное сознание. Ничего лучше мне неудалось придумать, как переложить его вовнутренний карман кофты испокойно идти ввагон —ресторан, итолько я зажал гашиш вкулак, как позади меня резко открылась дверь, ичья-то тяжелая рука легла намое плечо.
        Сердце сжалось, как имоя правая рука сгашишем. Мелькнуло радостное лицо Оксаны, Сережи, вечно улыбающегося Юры, серьезного Оржака, Сереги Солнцева ипочему-то печальное лицо матери. Все они промелькнули стакой скоростью, как когда то враннем детстве…
        Я практически неумел плавать. Я иеще два моих приятеля, само собой без спроса родителей, поехали купаться. Берег был безлюден, заисключением сидевших укостра трех взрослых мужчин иодной девушки. Мы быстро скинули шорты имайки исрадостным улюлюканьем бросились вводу. Основной забавой вводе был игра в«сифака», мы делали изводорослей подобие мяча, игалящий должен был попасть им вдругого. Нобыла иеще одна более серьезная иопасная игра, точнее состязание. Суть которой заключалась втом, кто сможет заплыть дальше, без пенопласта втрусах ипрочих подстраховок. Мне всегда удавалось избежать этого состязания, ноневэтот раз. Признаться втом, что я неумею плавать, нехватало мужества, отказаться- значит быть слабаком.
        Я плыл, сам непонимая того, как вода попадала внос иглаза, я ничего невидел, только думал отом, чтобы заплыть как можно дальше. Вкакой-то момент я повернул голову иувидел вдалеке берег исвоих приятелей, следящих замной.
        - Колян, плыви обратно,- дружно кричалиони.
        Как плыть обратно? Я неумею плавать, пронеслись мысли вголове. Ногами я пытался нащупать дно, нопогрузившись впугающую темноту, несмог почувствовать дна. Паника охватила меня. Что есть силы я хаотично бил руками воду, пытаясь приблизиться кберегу, ноберег все также был недосягаем. Сголовой я погрузился вводу, всплыл, наполнил легкие воздухом и, непрося помощи, абсолютно спокойно, неприлагая ни малейших усилий, чтобы всплыть, уходил втемную воду. Вся моя жизнь пронеслась перед глазами, будто фильм набешеной перемотке. Где-то вдалеке послышался глухой звук, испустя несколько секунд сильные руки мужчины вытащили меня изводы. Уже наберегу я сказал ему короткое спасибо, он улыбнулся, ничего неответив, ушел обратно ккостру. Молча мы ехали домой ивсю дорогу я думал обэтом мужчине, спасшем мою жизнь. Исейчас, спустя столько лет, я повторяю всотый раз СПАСИБО!
        - Колян!- произнес Толян, сняв смоего сердца тиски.
        - Я чуть необосрался,- соблегчением сказал я.- Вот меня наизмену высадило, есть гандон?
        - Да,- смотрел он наменя непонимающе.
        - Ты что тут делаешь?
        - Немогу я там сней сидеть, один *** унее вбашке,- говорил он, доставая извнутреннего кармана пальто.- Зачем тебе гандон?
        - Гашиш засунуть.
        - Может лучше вполиэтилен отсигарет.
        - Утебя есть?
        - Конечно.
        - Давай, будет лучше, вонять гандонами мне особо нехочется, номенее опасно.
        - Держи,- протянул он.- Ты знаешь, накатило мне так, она что-то уменя спрашивает, ая думаю осыне иАленке жене, сколькоже я говна ей сделал, аона любила меня, ждала изкомандировок, писала, звонила, ая по****ям. Иперед самым поездом заехал кним, наговорил ей опять всякой чуши…
        - Подожги зажигалку,- перебил я его.- Непарься, интуитивно чувствую, ты сможешь, если, конечно, захочешь, решить все вположительную сторону. Дым, страшная сила!- улыбнулся яему.
        - Да,- согласился он.- Надо позвонить ей чтоли.
        - Аты куда едешь?- спросил я, засовывая заплавленный пакетик сгашишем вовнутренний карман кофты.
        - Хер знает, ккенту, вместе воевали.
        - Понятно, бежишь.
        - Наверное,- прикурил он сигарету.
        - Толян, я фактически тебя незнаю, знаю лишь то, что тебе многое пришлось увидеть ипережить, и, как мне кажется, ты сам должен поставить точку. Непорождать говна, нежить внем. Непей. Отбухла один геморрой. Ты сАчинска?
        Он вответ кивнул головой.
        - Кури траву лучше. Ни какой быки, дружный позитивный кайф. Главноеже, он поможет увидеть все иначе, поможет понять, что ценно, ачто нужно отпустить.
        - Я знаю, что ценно,- выпустив струйку дыма, сказал он.- Семья….
        Я смотрел нанего, навалившись настенку иневидел того Толяна, каким он был вчера. Дым его сделал кротким, вдумчивым, искренним.
        - Но,- продолжил он,- я незнаю, сможетли она меня простить ия ее,- взглянул он вмои глаза, будто вних есть ответ наинтересующие его вопросы.- Она ведь тоже неангел… Нет, конечно, это все из-за меня, она мне мстила, пыталась забыть меня. Я ведь, Колян, люблю ее досихпор.
        - Прежде всего,- улыбнулся я,- нужно сообщить ей обэтом, поговори сней искренне, я уверен она поймет ипростит, аты ее уже понял ипростил.
        - Да,- оживился он.- Надо поговорить, ведь унас сын, позвонюей.
        - Толян, пойдем вкупе, я приглашу Наталью позавтракать, аты спокойно поговоришь, как такой план?
        - Нормально.
        Мы вышли изтамбура итолько тогда я смог услышать еле доносящуюся мелодию звонка. Звонила Оксана.
        - Котик, ты что?- обиженно говорилаона.
        - Оксан, я неслышал, втамбуре грохот.
        - Ты что, курил?
        - Нет, наблюдал затем как курят.
        - Серьезно?
        - Яже утебя некурю сигареты.
        - Молодец! Ая написала тебе, ты неотвечаешь инеотвечаешь, позвонила, неотвечаешь. Думала ты втуалете засел.
        Я шел вслед заТоляном.
        - Оксан, давай схожу, позавтракаю ипозвоню тебе, хорошо?
        - Хорошо.
        - Ну, все, досвязи.
        - Нет, давай целуй меня.
        - Целую.
        - Ия тебя, котик.
        Вкупе Наталья даже невзглянула наТоляна, анамое предложение позавтракать снаигранной радостью согласилась. Выходя изкупе, я, улыбаясь, подмигнул Толяну, он вответ выдавил сухую улыбку. Всю дорогу Наталья молчала, ая инепредпринимал попыток заговорить сней. Только после того, как она съела салат, ее помидоры шевельнулись.
        - Что вы сним такое сделали?- пристально, она смотрела мне вглаза.
        - Ничего.
        - Вчера вы убеждали меня втом, что никогда неврете, асейчас как мне кажется, вы недоконца откровенны.
        - Я сним ничего неделал. И, пожалуйста, несмотрите наменя так, иначе я громко засмеюсь.
        - Хорошо,- сверкнула она глазами,- вы можете ничего неговорить, ноя вижу, что сним, что-то нето исвами.
        Я улыбнулсяей.
        - Наталья, возможно обАнатолии вы можете говорить, что он повел себя свами как-то нетак. Новот, что касается меня, сомной, что нетак?
        - Ну…. Взгляд увас какой то иулыбка доушей.
        - Улыбка. Знаете, я радуюсь заАнатолия.
        - Ичто заповод, если несекрет?
        - Никакого секрета. По-моему, человек проснулся сегодня.
        - А, вот оно что!- засмеялась она.- Амы что, спим, получается свами?
        - Янет.
        - Ая?
        - Мне кажетсяда.
        - Это почемуже?!- громко спросила она, привлекая внимание пожилого мужчины, сидевшего через столик.
        - Наталья, мне кажется, разговор этот бессмыслен, только потому, что вы неспособны критически взглянуть насебя инасвою жизнь вцелом. Ивообще, то пробуждение, окотором я говорю, вам ненужно.
        - Николай,- нежно говорила она, ноя уже чувствовал нарастающую злобу внутри ее,- насчет самокритики вы далеко неправы, смешно, почему вы сделали такой вывод.
        - Потому что, Наталья, вовсех бедах вкавычках, виноваты все, кромевас.
        - Да уж,- произнесла она, отодвинув тарелку сомлетом.- Спасибо зазавтрак.
        Она встала ибыстро вышла, все тотже пожилой мужчина проводил ее взглядом икак только его взгляд переместился встоящую перед ним тарелку, измобильного полился «Diesel Power» отProdigy- Серега.
        - Здорово, брат!- звучал его беззаботный голос втрубке.
        - Здорово,- радостно отвечаля.
        - Ну что, ночью народную землю ступишь.
        - Да. Немного осталось.
        - Соскучился?- смеясь, спрашивалон.
        - Нет, только потебе.
        - Я тоже, дружище. Приглашаю завтра замой счет в«Мышеловку».
        - Спасибо. Достаточно будет ипростого обеда или ужина.
        - Значит, юные тела ты лицезреть нехочешь. Ясно. Все серьезно.
        - Серега, невэтом суть, ничего нового я там несмогу попробовать иувидеть.
        - Новые дырки,- смеялсяон.
        - Новыелиони?
        - Тут ты прав. Точно нет. Короче, увидимся вГлазове.
        - Хорошо.
        - Увидимся,- сказал он иотключился.
        Мои мысли унеслись вслед заслучайной знакомой Натальей. Какими трусами я буду вее барабане? Безтактичным сектантом, прославляющим, что-то несуществующее иглупое? Мужчиной, хотя мужчиной она меня несчитает. Кембы я ни виделся ей, тем, кто отказался оставить свой след вней, вфизическом смысле, новментальном, наверное, я буду больной занозой вее потасканной заднице ивозможно мои слова начнут гнить вней, парализуя ее сонное сознание ией ничего неостанется, как родиться заново, видя этот мир нечерез призму зависти, ненависти, воспаленного чувства собственной значимости, авидеть все влучах любви исчастья.
        Втамбуре я звонил Оксане.
        - Покушал, мой котик?- слышал я ее нежный голос.
        - Покушал, ты дома чтоли?
        - Нет. Вкабинете сижу, сЮлей в«аське» общаюсь.
        - Понятно.
        - Она мне пишет про Игоря. Ты знаешьего?
        - Нет. Ачто, долженбыл?
        - Ну, может она говорила тебе. Вобщем, она познакомилась сним на«мыле», когда была здесь, акогда приехала, встретилась сним. Говорит, влюбилась.
        - Честно, оченьрад.
        - Я тоже. Она хорошая.
        - Согласен.
        - Что то ты уменя вялый какой то, невыспался?
        - Просто заряд истекает.
        - Думаю, хватит,- звонко смеялась она,- довозвращения, атам я буду подзаряжать тебя, котик.
        - Я надеюсь, хватит, ноесли что, тебе придется срочно выехать или даже вылететь.
        - Ну, если ты будешь невсостоянии передвигаться инетранспортабелен, куда мне деваться. Как скорая помощь смигалками исиреной, помчусь спасать тебя.
        - Ты меня уже спасла. Оксана, сейчас иминуты без тебя представить немогу, благодаря тебе, я смог увидеть жизнь… я люблю тебя!
        - Ия тебя, Коля.
        Подороге вкупе я думал отом, как мне разрядить обстановку, ноНатальи там неоказалось. Толян радостной улыбкой исияющими глазами встретил меня.
        - Нормальновсе!
        - Всмысле?- недоконца понимая очем он, спросил я, сев напротив.
        - Всмысле сАленкой, надо нам поговорить, разрыдалась она, ая слышу, как сын говорит: «Мама, тебя опять папа обижает», она сказала: «Нет. Папа нас любит, сынок». Я сам чуть незарыдал.
        - Надо было.
        - Все это херня, Колян! Знаю, что мне мешало жить нормально, сидел сейчас идумал, так как ни когда доэтого- бухло. Больше пить небуду. Пару днем побуду вМоскве, наберу им подарков ипоеду кним… Домой…. Колян, мой дом, где они, ая уже пять лет сместа наместо. Все, что было донее, несерьезно, аАленку я любил илюблю. Это после Чечни, когда я был впоследний раз там, запил сильно ипонеслось. Нервы сдали. Мнеже сниться все это. Господи, прости меня, что мы творили… Мыже просто пешки, ате, кто это все замутил, сидели втепле иневидели, что такое война, для них она как игра всолдатики. Ая все видел…,- сказал он, устремив взгляд вокно.
        - Оставь прошлое. Ты, как ни кто другой знаешь всю жесткость нашего мира, поэтому сможешь показать миру, вчастности, близким другое. Лишь вышедший изтьмы способен быть истинным воином света!
        - Вот денек! Надоже. Аеслибы я нажрался сутра ивсе шлобы по-старому. Спасибо, Колян!- протянул он мне руку.
        Я сжал его большую кисть.
        - Это немоя заслуга. Твоя. Идым, наверное, помог,- улыбнулсяя.
        - Колян, анаша соседка, что как ошпаренная? Сумочку схватила молча иушла.
        - Я точно ее неошпарил, она сама себя ошпарила.
        - Ты знаешь, сейчас хотел сказать: «Да хер нанее, ****ина». Итутже мысль, асам-то я далеко ушел отнее. Уменяже все чмыри, ая Д’Артаньян. Оказывается я такойже чмырь. Колян, ты мне дай чуть —чуть этой херни.
        - Невопрос. Тебе напользу, главное, знай меру, перекуришь, будет грузить, два, три крапаля, заглаза.
        - Да. Меру знать надо, сводкой быть честным, мне вмеру пить неудавалось.
        - Знаешь, Толян, уменя есть друг Юра, вот онбы тебе сейчас такую лекцию прочел овреде алкоголя иопозитивном влиянии гашиша. Конечно, дым бессилен, если мертвое сердце инапрочь засранное сознание. Втвоем случае все сложилось благополучно. Теперь я знаю еще одного человека, когда дым жестко встряхнул уснувшее сознание.
        - Я сначала,- улыбнулся он,- инепонял, что меня прет, аты ушел Наталья молчит, мне так тошно стало, все помню как фильм. Посмотрел нанее, она улыбается, ивглазах ее все вижу, там только ебля. Говорит мне что-то, адумает одругом, ия неслушаю ее, думаю осыне иАленке. Встал иушел, она только рот открыла.
        - Надо полагать,- засмеялся я,- она то ждала, что ты ей воткнешь. Нознаешь, она вчера хоть призналась втом, что унее вбашке *** иона нестыдиться этого.
        - ***,- поправил он смеясь.
        - Нет, именно ***, остальная часть тела ее мало интересует, поэтому мужчины видятся ей неиначе, как эрегированный член инебольше.
        - Сто процентов!- смеялсяон.
        - Вот,- вспомнил я,- яже забыл тебе пиво взять.
        - Ненадо. Лучше давай повторим.
        - Согласен.
        После повторения мы, смеясь, вошли вкупе. Наталья ссерьезным видом тревожила свою память, вписывая видиотский сканворд слова.
        - Наталья,- говорил я, улыбаясь,- вы мне простите мою бестактность, дело втом, что я полагал наш вчерашний уговор обискренности ипрямолинейности остался всиле. Ипоэтому…
        - Ничего страшного,- улыбнулась она, как мне показалось искренне.- Сутра уменя часто повышенная нервозность.
        - Алкоголь,- вставил рядом севший сней Толян.
        - Молчалбы. Несамли спаивал меня.
        - Сам,- улыбаясь ей, ответил он.- Извини, больше небуду.
        - Кстати, предлагаю выпить вина, скоро мне выходить.Ну?
        Толян пожал плечами, Наталья согласилась, ия незамедлительно отправился завином. Без лишних проволочек я вернулся вкупе сбутылкой вина икоробкой конфет. Толян сидел рядом сней, поглощая жареную курицу, увидев меня, он улыбнулся жирными губами.
        - Жрать хочу, оказывается.
        - Непереусердствуй,- предупредиля.
        Мои слова намгновение остановили его челюсть, жадно перемалывающую мясо.
        - Вовсем надо знать меру,- сказал он, ичелюсть его заработала.
        - Уменя есть стаканчики,- сказав это, она полезла впакет под столиком.
        Я откупорил вино ираскрыл конфеты. Разлив вино, я предложил тост: «Выпьем зато, чтобы внаших сердцах небыло грязи, как ивнаших умах. Ичтобы наши светлые мысли ижелания воплотились вжизнь».
        Мы выпили вино иговорили как старые добрые друзья. Несколько раз я оставлял их, чтобы поговорить сСережей исСерегой, сообщившим мне отом, что он уже выехал вГлазов. Заокном стемнело, вошла женщина проводник, сообщив оскором прибытии. Толян попросил номер моего мобильного. Наталья искренне говорила отом, что рада нашему знакомству. Я отвечал ей темже.
        Поезд плавно остановился уосвещенного здания вокзала. Перрон практически был безлюден, Толян вместе сомной спустился, мы пожали друг другу руки, он заскочил обратно ввагон, встав рядом сНатальей.
        - Всего вам светлого!- пожелал имя.
        - Ивам, Николай!- нежно сказала Наталья.
        - Давай, Колян! Увидимся!
        Серега стоял чуть поодаль наблюдая, затем, как я прощаюсь.
        - Ну, все, я пошел.
        - Давай,- сказал Толян, ия двинулся кСереге, который тутже заключил меня всвои медвежьи объятия.
        - Свозвращением,- гудел он басом.
        - Рад тебя видеть,- дышал я кожей его пиджака.
        - Пойдем вмашину, замерз яуже.
        - Ещебы. Немай месяц, аты без куртки.
        - Нормально,- похлопал он меня поплечу,- яже вырос вСибири. Давай сумку.
        - Ты что, Сергей?- спросиля.
        - Аче?- улыбнулсяон.
        - Дуру негони.
        - Ладно, небуду,- засмеялсяон.
        Уже вмашине я достал ему гашиш.
        - Держи. Вот тебе Тувинский дым, немного правда, я отдал Толяну скоторым ехал, он нуждается. Это отЮры презент.
        - Спасибо. Дорогу «кокса» вдорогу?
        - Нет. Давай лучше курнем,- предложиля.
        - Давай,- согласился он.- Сейчас, здесь уменя есть пипетка, пару напасов ивпуть.
        После «напасов» я развалился вудобном кресле.
        - Какая музыка есть?- спросиля.
        - Новый set Ферика.
        - Супер!- улыбнулся я. Дым окутал меня, оголив мои нервные окончания, натянул доотказа мембрану перепонок игрузом лег навеки.
        - Trance, гашиш, дорога- все это вкупе доставляет мне удовольствие,- сказал он, плавно трогаясь.
        Всю дорогу вменя лился Ferry Corsten итолько раз Серега отключил звук, сказав: «Ручник жесткий». Я улыбнулся, кивнув ему вответ, иФерик вновь наполнил меня.
        Ижевск нас встретил спящим, светофоры, мигая желтым, разрешали свободно двигаться подорогам. Удмуртская практически пустынная, таким мне Ижевск симпатичен. Въезжая водвор моего дома, я попросил Серегу подъехать кстоянке, машина оказалась наместе. Сонный охранник Андрей отдал мне ключи исообщил, что неделю Иру небыло видно. Уподъезда Серега вновь обнял меня.
        - Высыпайся, завтра, вернее сегодня едем обедать.
        - Договорились,- отвечал я, ощущая сильную потребность вотдыхе.
        Вприхожей назеркале висела записка «Сразу позвони мне. Ира». Зачем подписала? Будто здесь может быть икто-то другой. Расправив кровать искинув все доединой вещи, ногой я пошел вванную. Душ непридавал мне бодрости, а, напротив, забрал остатки энергии. Итолько моя голова коснулась подушки, я провалился втемноту.
        Ближе кполудню меня разбудил звонок Оксаны, ее бодрый голос растрясал мое сонное сознание. Отмычавшись ей вответ ипочмокав ее непослушными губами, я практическ наощупь пошел вванную. Душ смыл остатки сна, крепкий кофе придал бодрости, свежее белье, уверенности ичувство комфорта, аDJ Sun хорошее настроение.
        Спускаясь полестнице, я звонил Сереге.
        - Здорово,- приветствовал он, ия чувствовал его бодрое настроение.
        - Здорово,- отвечал я,- Серый, я вофис, долго незадержусь там иедем обедать.
        - Давай недолго. Жрать хочу.
        - О’кей
        - Досвязи.
        Я заехал вофис, вбезобразное как снаружи, так ивнутри здание, где населяли его вбольшинстве своем такиеже безобразные людоеды. Наш офис, как имножество других контор повсему миру, нечто иное, как рассадник лести, подхалимства, беспроглядной лжи итолько те, кто всовершенстве овладел этим ядом, занимали самые верхние этажи, подставляя свои задницы для юных жополизов, пытающихся повторить их путь. Меня встретили сулыбками идаже как-то торжественно, недля кого уже небыло секретом, что я увольняюсь. Юля, увидев меня, радостно обняла меня, поцеловав вщеку изаставив множество онанирующих нанее, открытьрты.
        - Как ты?- улыбаясь, спрашивала она, взяв меня под руку иувлекая засобой.
        - Нормально,- сконфуженно отвечал я.- Юлия,- тихо говорил я,- ты мозги неплавь коллегам дрочилам.
        - Мне срать,- улыбнулась она,- как ты выражаешься, пусть думают, что хотят, короче, я все подготовила, зайди вбухгалтерию, отрабатывать ничего ненадо. Хотя наш Вася, выл тут. Ноя иОксана неоставили ему шансов.
        - Спасибо,Юля.
        - Незачто. Васи нет сейчас, будет после обеда, поедем, покушаем, познакомлю тебя сИгорем.
        - Уже слышал про него. Юль, ябы судовольствием, ноя уже обедаю сдругом. Азатебя я оченьрад.
        - Пьяная я дура,- навалившись задницей настол, неотводя взгляда, сказалаона.
        - Несовсем,- улыбнулся я.- Сдругой стороны, мыбы так близко несошлись.
        - Слишком близко,- улыбнулась она.- Аесли честно, я сама хотела иочень давно.
        - Ты меня удивляешь, помниться я предлагал как-то тебе завтрак впостель.
        - Помню,- смеялась она.- Слишком откровенным было твое предложение иненастойчивое.
        - После того, как ты взглянула наменя иответила, уменя эрекции небыло месяц.
        - Коляяя,- засмеялась она.- Неври.
        - Честно,- смеялсяя.
        Через двадцать минут я ехал в«Позимь», вголове еще слышался искренний смех Юли. Вероятно, она долго муссировала наш случайный секс, окотором, как оказалось, ия иона мечтали давно. Итолько сам факт секса, показал нам всю пустоту нашего желания ивочередной раз доказал- все без любви, рафинированное.
        Огромная голова Сереги улыбалась, увидев меня.
        - Присаживайся,- жарко жал он мою руку.- Тувинский дымок, тонны желудочного сока вытянул изменя.
        - Да,- согласился я.- Нажор пробивает страшно.
        - Ну, давай, рассказывай,- хлебал он грибнойсуп.
        Вкратце я рассказал ему особытиях, произошедших запоследних четыре недели.
        - Да,- выслушав, заключил он.- Курнулбы я тоже ушамана, иЮра, как мне кажется, очень интересный тип, приеду знакомиться ствой новой семьей, обязательно нужно будет поговорить сними. Он прав насчет того, что женская матрица изменяется имужчины нетолько имеют влияние наее будущий плод, ноикаждый побывавший вней, безусловно, оставляет отпечаток. Получается, мы разоряем их внутренниймир.
        - Невсегда.
        - Как правило.
        - Ну да,- согласилсяя.
        - Где-то вдалеке, это ощущение всегда присутствовало вомне. Асейчас как вспышка, вот оно. Наднях тут разговаривал содним Питерским, приезжал пометаллу. Мистер ничтожество. Называет себя христианином, асам ублюдок. Я начал издалека покалывать его. Это несвойственно христианину, онже: «Люди заблуждаются, считая тело, храмом души». Икак он считает, лишая себя чего-то мирского, мы только губим душу.
        - Все зависит,- улыбнулся я,- какая душа.
        - Какая?! Ни какой. Я тебе говорю, ублюдок жадный, даже сшлюхами торговался. Мне одно, другому другое, лбами меня чуть нестолкнул сПитерскими людьми. Там жена, такаяже ****ь, он здесь шлепает, аона там шлепается.
        - Ты что так завелся?
        - Да хер знает. Заебал этот ****южник. Я сам, конечно, Колян, неангел, нонеговорю, что живу сГосподом. Аэти *** моржовые идут вцерковь, авечером надетей дрочат, влучшем случае. Или всраку долбятся, ты только посмотри, сколько гребней развелось…
        - Серега,- прервал я его.- Ты чего так орешь, посетителей пугаешь.
        Он обвел злым взглядомзал.
        - Если им непонравилось,- громко, так чтобы слышали засоседним столиком, говорил он,- значит они гребни! Ты поел?
        Я, смеясь, кивнул головой.
        - Пошли,- громко встал он, направляясь кофицианту, чтобы заплатить заобед.
        Увхода я ждал его, он появился созлым выражением лица. Вызвав вомне смех.
        - Тебе нужен дым, успокоишься.
        - Или нос кому-нибудь сломать,- улыбнулсяон.
        - Мыже против физического насилия.
        - Да, против. Ты то хочешь курнуть?
        - Нет. Мне вофис исИрой надо встретиться.
        - Вот как! Аснейчто?
        - Поставить точку.
        - Ачто, там доточки что-то было?
        - Наверное, она считает,да.
        - Тогда ставь. Она мне никогда ненравилась. Пылесос.
        - Незлись. Сэтим миром мы невсилах что-то сделать, достаточно того, что мы нетакие. Изменить кого-то без их собственного желания, невозможно.
        - Пусть варятся вговне.
        - Пускай,- согласилсяя.
        - Увидимся, брат!- заключил он меня вкрепкие объятия.- Ты мне самый родной иблизкий человек. Еслибы я смог полюбить так искренне как тебя, какую-то женщину. Ябы смог сказать, что я счастлив.
        - Она незагорами.
        - Дай Бог,- грустно сказалон.
        - Даст, если ты искренне желаешь.
        - Ладно, дружище. Может, вечером сходим куда-нибудь?
        - Пока незнаю. Ближе квечеру давай созвонимся.
        - Давай.
        Вмашине я звонилИре.
        - Привет!- радостно сказалаона.
        - Привет,Ир.
        - Ты когда приехал?
        - Сегодня ночью.
        - Ачто сразу непозвонил?
        - Незнаю,- струдом вымолвиля.
        - Ладно, также весело говорила она.- Ты заберешь меня сработы?
        - Ир…. Я увольняюсь иуезжаю навсегда.
        - Как?!- насекунду замолчав, она продолжила- как раз иобъяснишь мне причины.
        - Она одна. Я люблю.
        - Ты заедешь замной?! Я, значит, была так… Хоть вглаза тебе посмотреть.
        - Заеду.
        - Квосьми приезжай состороны площади, там ипоговорим.
        - Договорились.
        Вуши лился «Love ls darkness» отSander Van Doorn. Мимо проплывали знакомые дома, окутанные осенней печалью, спешащие кто куда, чужие друг другу люди. Ия спешил покончить совсем, чтобы скорее вернуться кним- родным людям.
        Вофисе Вася без лишних слов подмахнул мое увольнение. Мне выдали зарплату итрудовую книжку. Ивсопровождении Юли, я вышел изофиса.
        - Хмурый ты какой-то.
        - СИрой сегодня нужно встретиться.
        - Зачем?
        - Ну как…? Поставить точку, чтоли.
        - Ты захотел сней встретиться?
        - Скорееона.
        - Сейчас начнет делать все, чтобы неотпустить тебя.
        - Без вариантов.
        - Я знаю. Ненужно тебе встречаться сней, себе ией нервы портить.
        - Видимо без этого никак. По-английски неуйти,- улыбнулся я.- Может, расстанемся смиром.
        - Неуверена. Ябы тебе устроила,- улыбнуласьона.
        - Еслибы я любил тебя, унасбы подобных вопросов невозникло.
        Мы стояли накрыльце обуваемые холодным осенним ветром.
        - Ктобы, что ни говорил мне,- говорила она.- Судьбы нет. Я уверена! Все, что происходит снами, целиком зависит отнас. Я искала любовь, иона появилась вмоей жизни, как иутебя. Ты прав, главное, чтобы ей где было прорасти. АИра видимо искала что-то другое, и, поэтому, Коля, тебя снейнет.
        - Именно,- согласился я, улыбаясь.- Все-таки мне так нелегко говорить сней обэтом. Знаю, что это ее сильно ранит, имне нехочется, чтобы она из-за меня разочаровалась вмужчинах.
        - Коля! Ты ей что, ввечной любви клялся?
        - Нет, конечно.
        - Унее, я уверена, есть запасные варианты. Пять минут поплачет, это мы все умеем, ипройдет.
        - Надеюсь.
        Прощаясь сомной, Юля смачно поцеловала меня вщеку и, улыбаясь, села вмашину ожидающего ее Игоря, лицо которого мне неудалось разглядеть.
        Холодный ветер гулял попрактически безлюдной площади, я сел нахолодную лавку ожидая Иру. Через десять минут я увидел всвете фонарей ее фигуру, быстро приближающуюся ко мне. Когда она была совсем близко, я встал.
        - Привет,- выдавила она улыбку.
        - Привет. Ир, может вмашину пойдем, холодно здесь.
        - Пойдем,- согласиласьона.
        Она шла рядом, имы оба молчали, прокручивая вголове предстоящий непростой разговор. Скаждым шагом тревога нарастала вомне. Мне даже захотелось выкурить сигарету, ноонабы мне ни как непомогла. Я открыл ей дверь, она села инеизвестно для чего начала укладывать пакет исумочку, который унее был ссобой, илишь потом убрала ноги, разрешая мне захлопнуть дверь
        - Дай зажигалку,- смотрела она пристально вмои глаза, ия заметил, как вее руках дрожит сигарета.
        - Уменя нет,- ответил я, нажимая наприкуриватель.
        - Даже незнаю как себя вести стобой,- устремив взгляд куда-то вдаль, говорилаона.
        - Обыкновенно, как еще? Без лишнего драматизма.
        - Тебе,- улыбнулась она,- как обычно, все легко ипросто. Подумаешь-ка ерунда какая. Что?!- смотрела она мне вглаза,- трахаюсь я плохо?
        - Нет. Причем тут секс.
        - Ачто? Плохо готовлю, стираю, убираю? Что? Постарела я, надоела?
        - Нет. Причина одна. Ира, я нелюблю тебя.
        Щелкнул прикуриватель, нарушив нависшую тишину. Она дрожащими руками прикурила сигарету и, непопав вгнездо прикуривателем, созлым выражением лица, сказала: «Вставь, пожалуйста».
        Приоткрыв окно, она быстро выкурила сигарету икогда она повернула голову, я увидел слезы наее щеках.
        - Коля, чем я хуже?
        - Ира, ни чем. Ты просто другая.
        - Какая?- уже несдерживая слез, говорилаона.
        - Такая, какая ты есть!
        - Ну, какая? Скажи! Или что, нечего тебе придумать?
        - Ничего мне ненужно придумывать,- отвечал я, чувствую нарастающую вомне злость.
        - Яже люблю тебя,- зарыдалаона.
        - Странно… успокойся или вообще давай закончим наэтом.
        - Говори,- зло бросилаона.
        - Ира, ты была во- первых, нечестна сомной, этораз…
        - Я всегда была честна стобой,- прервала она меня.
        - Тебе некажется странным то, что кто-то может трахать тебя без обязательств, сцен, истерик, ая нет? Ты жила пособственным правилам- есть мужчина номер один, два, три итак далее, новсегда уверяла меня вобратном, почему мы немогли жить честно?
        Она замерла надоли секунды, уставившись наменя немигающими глазами.
        - Ты сам виноват,- сказала она, иреки ее слез высохли.
        - Пусть будеттак.
        - Я любила тебя,- вновь повторилаона.
        - Ира, ты любила все, нотолько неменя, я- нестоячий хер. Мне нужно то, что внутри, настоящие чувства без примесей, такие… прозрачнее слезы ичище льдов Арктики. Понимаешь, уменя стоит именно наэто, аненазадницы ссиськами. Я нетот, кто тебе нужен, для такой как ты, я лузер инебольше. Уменя нет инебудет того пластмасса ижелеза, втом количестве, чтобы ты смогла ощутить себя счастливой. Я- беспонтовый! Иэто ни как неизменить…
        - Замолчи,- сказала она, все также неотрывно смотря вдаль.- Все ясно.
        - Я надеялся, что ты поймешь меня,- говорил я, ноона уже неслушала меня, сильно хлопнув дверью, она быстро села втакси, которое тутже тронулось всторону центра. Я проводил его взглядом инабрал номер Сереги.
        - Здорово еще раз,- говорил он голосом, вкотором небыло иследа обеденной злобы.
        - Здорово. Серега, давай завтра встретимся, сегодня я как выжатый лимон.
        - Ачтотак?
        - Завтра, Серый.
        - Ладно, ладно. Нормальновсе?
        - Да.
        - Все, давай, дозавтра.
        Додому я доехал быстро. Разделся ирухнул надиван. Телефон сигнализировал опришедшем сообщении, их оказалось три. «Я тебе этого непрощу». Писала Ира. «Котик, позвони мне. Иневажно, вкакое время. Скучаю», иотЮли «Напиши, как все прошло». Я ей ответил сразу: «Нормально, доброй ночи».
        Втрубке долго звучали длинные гудки, пока я неуслышал напуганный голос Оксаны.
        - Да.
        - Оксан, так изнал, что разбужу тебя.
        - Мне что-то снилось, я даже напугалась.
        - Я понял поголосу.
        - Как ты, котик?
        - Нормально. Уволился исИрой поговорил.
        - Ичтоона?
        - Я был готов кхудшему. Ксчастью, все прошло без кровопролития, можно сказать мирно.
        - Ну ихорошо.
        - Завтра попрошу Серегу заняться квартирой ипослезавтра мчусь квам. Аможет самолетом?
        - Прямого рейса нет. Ивообще я боюсь их, они падают каждыйдень
        - Небудем тревожить твои нервы. Еду поездом.
        - Я так сильно соскучилась.
        - Ия тоже. Атеперьспи.
        - Аты?
        - Ия тоже.
        - Целуй свою кошечку.- Целую свою кошечку вносик, губки иживотик.
        - Приятных снов, любимый!
        - Тебе тоже, любимая!
        Неуспел я опустить телефон нажурнальный столик, как он сообщил оновом сообщении: «Напиши, когда тебя небудет дома, мне нужно забрать вещи. Ключи заберешь усоседки. Ира».
        Опять подписалась. Зачем?
        «После обеда идовечера завтра меня небудет»,- ответиля.
        Укрывшись одеялом, я долго смотрел вчерную, плазменную панель настене. Разные посодержанию мысли хороводом неслись вголове. Невыделяя какую- то изних, я отпускал их всвободное плавание, позасыпающему сознанию.
        Ира, любящая чувствовать себя обиженной, сискусственными, лживыми слезами наглазах, уплыла вдаль. Ее, безусловно, красивое, молодое, нодышащее склепным холодом тело, превращалось вбесформенную массу, рассыпаясь намиллиарды атомов. Вочередной раз мои небезразличные кней руки пытались собрать ее, выстроив изее разрозненных частиц, что-то ЖИВОЕ. Нокто я? Чтобы запросто изменить ее нечеловеческую суть. Атомы ее тела просачивались сквозь пальцы рук, превращаясь наземле вгнойную, червивую субстанцию. Я отступал назад, боясь раздавить ее, ивслух просил Создателя оберегать ее инаполнить ее жизнь счастьем.
        Весь следующий день я провел вобществе Сереги итолько вначале девятого вечера, окутанный дымом, вернулся домой. Вприхожей вовсе зеркало было написано слово «ЧМО», светлой губной помадой. Вэтот момент мне стало по-настоящему страшно, заее будущую жизнь. Взале настолике стояла пустая бутылка коньяка итри стакана, один изкоторых был заполнен окурками. Я шел вспальню, вдыхая оставленный повсюду ее яд. Рядом скроватью вперемешку смоим бельем, валялись порванные намелкие кусочки фотографии. Сердце испуганно сжалось, я схватил лежащий накровати фотоальбом, хранящий столько лет бесценные фотографии Лены, где остался след ее юной, чистой, живой улыбки. Она навсегда останется вмоей памяти, опровергая жизнь лжи, закостенелости, жизнь где нет искренней любви.
        Ввагон я вошел сопровождаемый радостными ивтоже время печальными взглядами Сереги иЮли. Моросил дождь. Они стояли под слезами Хэ- Сянь- гу имахали вслед уносящему меня поезду. Мои щеки еще долго хранили тепло поцелуев Юли, аправая кисть- пламенного рукопожатия Сереги.
        Все тотже стук колес. Тук- тук, тук- тук. Скаждой секундой приближающий меня кчасти моей жизни, такойже неотъемлемой как кислород. Я плыл поравнинам ивозвышенностям. Один. Через ручьи ибурные реки, через уснувшие леса иполяны, ивсе они, как один, радостно откликались намой сердечный ритм.
        Итолько он, этот глухой стук вгруди, способен согреть все ився!
        Итолько он БЕСЦЕНЕН ИВЕЧЕН!
        Все остальное- дым!