Невидимая связь Сандра Браун
        Жизнь Дика Сарджента изменилась вту минуту, когда он застрял влифте спрекрасной незнакомкой. Учительница начальных классов Лейни Маклауд, отправляясь вНью-Йорк, незнала, чтоей предстоит пережить самый ужасный день исамую восхитительную ночь всвоей жизни. Илишний раз убедиться насобственном опыте, чтонастоящая любовь способна творить чудеса!
        КНИГА ТАКЖЕ ВЫХОДИЛА ПОДНАЗВАНИЕМ «ШЕЛКОВЫЕ СЛОВА».
        Сандра Браун
        Невидимая связь
        Sandra Brown
        WORDS OFSILK
                Byarrangement with Maria Carvainis Agency. inc andPrava i Perevodi, Ltd. Translated from theEnglish Words ofSilk
        
                
* * *
        Моим четырем сестрам: Мелани, Джо, Лори иДженни — каждая извас прекрасна по-своему.
        1
        C толчком, грозившим переломать пассажирам все кости, лифт завис между этажами. Ив туже секунду погас свет. Ничто непредвещало случившегося: небыло нирежущего уши скрежета троса ошестерни, низловещего мигания лампочек. Ничего.
        Всего минуту назад кабинка бесшумно двигалась вниз, асейчас обоих пассажиров поглотила непроглядно-черная тишина.
        —Ого! — заметил мужчина, судя повыговору, коренной ньюйоркец, ужепривыкший кгрубым шуткам, которые так часто играл город сосвоими жителями. — Очередная авария.
        Лейни Маклауд промолчала, хотя мужчина, очевидно, ожидал ответа. Онабуквально кожей почувствовала, какон повернулся ивзглянул нанее. Парализованная страхом Лейни лишилась дара речи одновременно соспособностью двигаться.
        Онапыталась убеждать себя. Твердила, чтовсему виной клаустрофобия, из-за которой любая подобная ситуация казалась невыносимой, чтовконце концов все выживут, чтотакой безрассудный ужас — ребячество, граничащее сабсурдом.
        Ноникакие уговоры непомогали.
        —Эй,вы как? Впорядке?
        «Нет! Нев порядке!» — хотелось ей закричать, ноголосовые связки словно оледенели. Ееухоженные ноготки впились вмгновенно вспотевшие ладони.
        Онавдруг осознала, чтоистоит, сжав кулаки изажмурившись, ивынудила себя поднять веки. Ноэто ничего неизменило: вудушливом крохотном пространстве лифта элитного жилого дома по-прежнему небыло света.
        Собственное хриплое дыхание эхом отдавалось вушах.
        —Неволнуйтесь. Этоненадолго.
        Лейни взбесило его спокойствие. Почему он непаникует?
        Иоткуда он знает, чтоэто ненадолго? Ейхотелосьбы знать поточнее. Потребовать, чтобы он гарантировал включение света всамом скором времени. Устранение подобных аварий может занять часы илидлиться днями, ведь верно?
        —Знаете, мнебылобы спокойнее, еслибы вы хоть что-то сказали. Таквы впорядке, верно?
        Онанеувидела, аощутила шарившую втемноте руку. Всего засекунду дотого, какрука легла наее плечо, Лейни подскочила.
        —Всенормально, — заверилон, отдернув руку. — Увас клаустрофобия?
        Оналихорадочно закивала, вопреки всякой логике считая, чтоон увидит. Нонезнакомец, должно быть, что-то почувствовал, потому что его голос приобрел успокаивающие интонации:
        —Тревожиться незачем. Если вследующие несколько минут электричество недадут, пожарные начнут искать людей, застрявших влифте.
        Донее донеслось легкое дуновение. Послышался шелест ткани.
        —Яснимаю пиджак ипредлагаю вам сделать тоже самое.
        Минуту назад, когда мужчина только вошел влифт, оналишь мельком взглянула нанего, успев составить приблизительный портрет: седые волосы, высокая стройная фигура, одет стщательной небрежностью, костюм подчеркнуто простой, чтобы непоказаться безумно дорогим ивычурным. Онаотвела глаза имолча стала следить, каквспыхивают цифры натабло, отсчитывавшем этажи.
        Лейни чувствовала, чтоон разглядывал ее несколько мгновений после того, каквошел, хотя тоже непроизнес нислова.
        Обапали жертвами неловкости, которая обычно возникает между незнакомыми людьми, оказавшимися водной кабине лифта. Вконце концов он последовал ее примеру итоже уставился натабло. Теперь она услышала, какего пиджак упал намягкое ковровое покрытие.
        —Может, вампомочь? — спросил он свымученной жизнерадостностью, когда она недвинулась сместа. Сделав шаг внаправлении тяжелого неровного дыхания, онподнял руки. Послышался глухой стук — Лейни, инстинктивно отпрянув, ударилась спиной опанель стенки. Онкоснулся ее закаменевшего тела инерешительно нащупал плечи.
        —Эй, — прошептал он голосом мягче шелка. — Всебудет хорошо.
        Онободряюще сжал неподатливые плечи иподступил еще ближе.
        —Чтовы делаете? — выдавила Лейни, хотя еще секунду назад была уверена, чтоязык ее неслушается.
        —Помогаю вам снять пальто. Чемжарче вам становится, темтяжелее дышать, искорее всего, скоро вы начнете задыхаться. Кстати, меня зовут Дик.
        Еежакет откостюма, купленного в«Сакс»[1 - SAKS FIFTH AVENUE — знаменитая сеть мультибрендовых магазинов. Компания выросла измагазинчика Эндрю Сакса, основанного еще в1867году. Сегодня в23 странах мира работает 47 магазинов компании. Магазины сети предлагают товары класса люкс: Prada, Chanel, Gucci, Giorgio Armani идругих известных марок.] только вчера, былснят ибезжалостно брошен напол.
        —Авас какзовут? Эточто, шарфик?
        —Лейни.
        Онаподняла налитые свинцом руки изавозилась, тоидело сталкиваясь сего пальцами.
        —Да. Яразвязала.
        Струдом распутав узел, онаотдала ему шарф.
        —Лейни. Необычное имя. Может, вамследует расстегнуть пару пуговиц? Врядли эта блузка пропускает воздух. Шелк?
        —Да.
        —Очень красивый. Голубой, насколько я помню.
        —Да.
        —Вынеиз Нью-Йорка, — небрежно заметилон, трудясь надманжетами ее блузки. Ловко расстегнув перламутровые пуговки, онзакатал рукава блузки долоктей.
        —Да. Яприехала погостить нанеделю идолжна уехать утром.
        —Ваши знакомые живут вэтом здании?
        —Да. Университетская подруга, скоторой мы жили водной комнате вколледже, смужем.
        —Понятно. Ну,теперь вам стало полегче, верно?
        Онпоправил ее расстегнутый воротничок. Легонько коснулся талии обеими руками.
        —Нехотите присесть?
        —Нет!
        Черт возьми! ДикСарджент выругал себя занапор. Нельзяже еще сильнее пугать ибез того досмерти напуганную женщину! Онапо-прежнему стояла, прилипнув спиной кстене, словно готовясь квстрече срасстрельной командой. Идышала так тяжело, будто каждый вздох мог стать последним.
        —Ладно, Лейни, всехорошо. Выменя нетак…
        Свет неуверенно замигал, затем разгорелся вполную силу. Мотор лифта, недовольно заурчав, снова заработал. Новый толчок лифта, наэтот раз мягкий, — икабина тронулась.
        Двое незнакомых людей, стоявших почти нос кносу, смотрели друг другу вглаза. Прищуренные глаза. Онабыла бледна какполотно. Егоглаза выражали участие.
        Смущенно улыбнувшись, онснова приобнял ее заплечи. Судя повиду, онавот-вот разлетится намиллион осколков.
        —Вот! Видите! Говорил явам! Всеобошлось!
        Новместо того, чтобы ответить сдержанной улыбкой ис холодной вежливостью поблагодарить мужчину заснисходительность кее дурацкому поведению, азаодно ипривести впорядок одежду, онавдруг кинулась кнему нагрудь иотчаянно зарыдала. Перед его накрахмаленной рубашки смялся вее крепких влажных кулачках. Послышались жалобные всхлипывания. Ончувствовал, какконвульсии сотрясают ее тело.
        Видит бог, онасдерживалась допоследнего. Нокогда опасность миновала, нервы капитулировали перед ужасом кромешной тьмы взамкнутом пространстве.
        Лифт плавно остановился напервом этаже. Дверь почти бесшумно распахнулась. Сквозь стеклянные окна вестибюля Дик видел сновавших вобе стороны пешеходов. Наавеню машины стояли впробке: светофоры все еще неработали. Намостовых воцарился хаос.
        —Мистер Сарджент, — начал швейцар вливрее, спеша клифту.
        —Всевпорядке, Джо, — коротко бросил Дик, подумав: «Нехваталоеще, чтобы эту женщину вее состоянии выбросили наулицу». Онпредпочел ничего необъяснять швейцару. — Яснова поднимусь наверх.
        —Выбыли влифте, сэр, когда…
        —Да. Новсе обошлось.
        Онприслонил Лейни кстене кабины, дотянулся докнопки «закрыть дверь» иеще одной, сцифрой «22». Двери закрылись, илифт бесшумно взлетел наверх. Ноженщина бессильно обмякла вего руках и, казалось, ничего незамечала, сотрясаемая тихими всхлипами.
        —Всехорошо. Всевпорядке. Вывбезопасности, — бормотал Дик, прижимая ее ксебе. Отнее исходил незнакомый, ноочень приятный аромат, иеще ему нравилось чувствовать прикосновение ее волос ксвоей шее иподбородку.
        Лифт открылся наего этаже. Прижав Лейни кстене, чтобы недать упасть вобморок, оннагнулся, поднял их сброшенную одежду, шарфик идамскую сумочку иперебросил их через порог лифта. Затем подхватил женщину наруки ипонес покоридору кугловой квартире, гдеосторожно поставил наноги.
        —Нувот, почти пришли, — прошепталон, вынимая ключ изкармана брюк. Дверь широко распахнулась. Онснова поднял женщину наруки, вошел иуложил ее надиван, вмягких подушках которого она немедленно утонула.
        Онуже повернулся, чтобы уйти, ноона умоляюще подняла руки, словно просила его остаться.
        —Ясейчас вернусь, — пообещал он ипочти машинально коснулся губами ее лба. Нотутже метнулся кдвери, нажал кнопки сигнализации, которая иначе сработалабы уже через пятнадцать секунд. После чего сходил иподнял сваленную кучей наполу одежду исумочку. Вернувшись, онвновь запер дверь, включил скрытое освещение иотрегулировал яркость. Комната погрузилась вмягкое бледно-золотое сияние.
        Втри больших шага Дик пересек комнату, опустился наколени перед диваном, взял лицо женщины всвои ладони ипринялся растирать ей щеки.
        —Лейни?
        Ееглаза все еще были закрыты, нооткрылись, едва он заговорил.
        —Каквы?
        Онаотрешенно смотрела нанего. Двепрозрачные капли катились пощекам. Неожиданно длясебя она закрыла лицо руками истала всхлипывать.
        —Ят-так испугалась. Всеэто так глупо, по-детски. Знаю. Клаустрофобия.
        —Шшшш… — прошепталон, вставая сколен, усаживаясь надиван рядом сней иобнимая так, чтоона вжалась лицом вего шею. — Всекончено. Вывбезопасности.
        Онпогладил ее поволосам, поцеловал ввисок. Потом еще раз поцеловал. Рука его плавно скользнула вниз поее спине, идевушка невольно подалась кнему.
        Дикрезко отпрянул ипрокашлялся.
        —Кх-кхе, чтовам сейчас непомешает, такэто бокал бренди.
        Кто-кто, ауж он точно сейчас неотказалсябы отглотка хорошего бренди. Поэтому медленно высвободился изее рук, подошел кнебольшому угловому бару иплеснул ароматный напиток вдва коньячных бокала, стараясь краем глаза следить задевушкой. Похоже, сослезами она выплакала нетолько панику, нои все силы. Онаповернулась набок, подобрала подсебя ноги иприжалась щекой ксиденью.
        «Бываетже такое…» — подумал он скривой ухмылкой. ДикСарджент спас даму влифте? Даеще настоящую красотку, которая затем позволила отнести себя вего квартиру иоказалась полностью вего власти! Изумленно покачивая головой, оннаправился кдивану. Просто невероятно!
        Ночто еще он мог сделать? Выгнать ее наулицы Манхэттена вполуобморочном состоянии? Ачто ему теперь-то сней делать??
        Почему ему вголову непришло обзвонить других жильцов ипопытаться найти друзей, которых она навещала? Какое она кнему имеет отношение? Впрочем, сейчас невремя размышлять опричине завладевшего им собственнического инстинкта. Почему он вообразил, будто она принадлежитему? Наверное, егочувство как-то связано строгательным изгибом ее бедра, когда она лежала, свернувшись наего диване, ис ее медово-золотистыми волосами, разметавшимися побархатным подушкам мандаринового цвета.
        —Вот, Лейни, выпейте это.
        Онснова сел рядом и, поддерживая ее голову, поднес бокал кнежным губам. Еересницы, затрепетав, поднялись. Голубые глаза, взгляд которых был по-прежнему блуждающий ирастерянный, новсе-таки уже незатравленный, остановились наДике, прежде чем она глотнула лучшего вмире бренди.
        Однако изысканный вкус его любимого напитка небыл оценен подостоинству, скорее напротив — лицо девушки комично сморщилось, иона закашлялась; Дик тихонько усмехнулся. Трудно назвать ее искушенной женщиной, хотя прекрасно сшитый костюм изшелка-сырца указывал натонкий вкус.
        —Еще? — спросил Дик.
        Лейни кивнула и, какни странно, накрыла его руку своей иподнесла вместе сбокалом кгубам. Истала пить бренди мелкими глоточками допоследней капли. Откинула голову насиденье иглубоко вздохнула. Жест был совершенно невинный, нопри этом грудь приподнялась, иее соблазнительные очертания подоблегающей блузкой возбудили вДике далеко нестоль невинные желания.
        Поставив ее бокал наполированный журнальный столик, онодним глотком осушил свой. Да,принимая вовнимание состояние, вкотором находится женщина, глазеть нанее просто неприлично, ноон ведь всего лишь мужчина иникогда неделал вид, будто обладает сверхъестественной волей.
        Дикпродолжал изучать полулежавшую наподушках дивана расслабившуюся Лейни: голова откинута, шеябеспомощно выгнулась, ресницы опущены, влажные отдорогого бренди губы источали терпкий аромат. Лицо слишком угловатое, чтобы считаться по-настоящему красивым. Носнемного коротковат. Рот…
        Нолучше неслишком задерживаться нанедостатках ее рта…
        Шеядлинная, стройная, ключицы изящные. Втреугольнике между ними бился ровный, ночуть убыстренный пульс. Груди подблузкой выглядели такими мягкими иестественными — так ипросились вруки. Хотя она иносила нижнее белье. Онвидел краешки тонкого кружева-паутинки ибретельки. Талия была неправдоподобно тонкой, каку модели. Ибедра тоже стройные. Судя потому, чтоон успел увидеть, еекрасивые ножки затянуты всветлые чулки. Унего даже руки зачесались, такзахотелось их погладить!
        Намыске бежевых замшевых лодочек блестящей нитью вышиты бабочки.
        Подего пристальным взглядом она поддела одной туфлей другую исбросилаих. Онипочти бесшумно упали натолстый ковер.
        Онструдом отвел глаза отее ног иуставился ей влицо. Онасмотрела нанего безкакого-либо интереса кнему ик окружающей обстановке. Ивдруг она произнесла:
        —Янемогла дышать.
        Ровные белые зубы прикусили дрожащую нижнюю губу.
        Онкоснулся ее волос. Провел пальцем пощеке.
        —Конечно, этобыло ужасно. Носейчас все позади.
        —Было так темно…
        Ломкий голос оборвался наполуслове. Онаснова зажмурилась.
        Дикпоспешно обнялее.
        —Выпросто испугались. Мнеочень жаль.
        Онадоверчиво прильнула кнему, такая трогательно-податливая, чтоон мысленно застонал, потому что его тело среагировало мгновенно. Онавдруг стала непросто пострадавшей, нуждавшейся вутешении ипонимании. Онапревратилась вмягкую, нежную ихрупкую, такую желанную женщину, словно предназначенную дляего объятий!
        Онокликнулее.
        Онаподняла голову. Ион утонул вее серо-голубых глазах цвета тумана, расстилавшегося утром надокеаном. Широко раскрытые иумоляющие.
        —Неотпускайте меня.
        —Неотпущу, — поклялсяон.
        Она, казалось, немного успокоилась изарылась лицом вего шею. Когда ее губы заскользили поего коже, этоприкосновение, словно удар током, отозвалось вовсем его существе, достигнув мужского начала. — Ябуду держать тебя крепко.
        Самтого несознавая, оносыпал легкими поцелуями ее лицо иволосы. Казалось таким естественным приподнять ее подбородок, откинув голову! Егогубы чуть коснулись уголков ее рта, прежде чем прижаться кгубам. Онвдохнул запах бренди, всееще витавший вокруг. Только евнух наего месте могбы сдержаться! Дикникогда таковым небыл.
        Онстрастно поцеловал Лейни. Иощутил, какона намгновение напряглась, нотутже расслабилась вего объятиях. Онмедленно раскрыл ее губы языком искользнул внутрь. Сначала нерешительно. Нокогда она вответ коснулась его языка своим, онпотерял всякое самообладание. Тихо зарычав, онстал более настойчивым. Егоязык исследовал ее сладкий рот, всюду касаясь илаская.
        Ееруки захватили пригоршни полотна рубашки, безжалостно смяв. Отнаслаждения она постанывала. Боже, неужели ему снился восхитительный эротический сон?
        Онпровел ладонью поее горлу, намереваясь обнять еще крепче. Ноее грудь оказалась слишком большим искушением, ион стал нежно гладить упругий холмик. Илишь усилием воли оторвал руку.
        —Такхорошо… пожалуйста, еще…
        Онрезко вскинул голову, иЛейни словно пронзило недоверчивым взглядом зеленых глаз. Женщины, обычно наслаждавшиеся его ласками, считали себя весьма чувственными иумудренными жизнью. Онилюбили играть всексуальные игры, вкоторых каждому была отведена своя роль, икаждый проговаривал свои диалоги. Каждый получал свое, отдавая ровно столько, сколько получил. Диквпервые вжизни слышал столь честную прямую просьбу. Нетребование каким-то хитроумным способом ублажить партнера, атихий комплимент его ласке имольба продолжать.
        Оннесводил глаз слица Лейни, когда его рука снова легла наее грудь истала ласкать ее круговыми движениями.
        Веки Лейни медленно опустились. Онаглубоко вздохнула, легкая улыбка искривила чувственные губы. Онсмело подобрался ксоску идаже сквозь блузку илифчик ощутил его отклик.
        —Господи, Лейни… — хрипло прошепталон, прежде чем снова припасть кее губам. Поцелуи иласки становились все более страстными. Оннастойчиво изучал ее тело, находя интригующие изгибы ивпадины, упиваясь шорохом одежды, делавшим ласки еще более запретными иволнующими.
        Узкий, сковывающий их движения диван раздражал Дика. Онподнялся иувлек Лейни засобой. Онапотянулось было вверх, нопокачнулась итяжело упала нанего. Этопривело Дика вчувство. Еслибы его тело негорело желанием, онпосмеялсябы надсобой иситуацией.
        Даонаже пьяна! Ине отмгновенно вспыхнувшей страсти, аот почти целого бокала бренди! Даже пережитая сегодня психологическая травма необъясняет ее отсутствующего взгляда.
        Онвздохнул, назвал себя дураком ипостарался охладить свой пыл.
        —Пойдем, Лейни. Яуложу вас вкровать.
        Онсхватил ее заплечи, отстранил ивгляделся вее лицо — Лейни торжественно кивнула. Онвзял ее заруку иповел вспальню. Онапослушно, какребенок, побрела заним.
        Диквключил свет:
        —Подождите. Ярасстелю постель.
        Онприслонил ее ккосяку, шагнул кширокой кровати, откинул голубое замшевое покрывало, кое-как швырнул декоративные подушки вбольшое кресло, взбил оставшиеся иразгладил безупречно чистые, золотисто-коричневые простыни.
        —Нувот, теперь можно…
        Слова замерли нагубах. Онапо-прежнему стояла удвери. Новокруг уже возвышалась небольшая горка одежды. Пока он занимался постелью, онауспела снять юбку иблузку. Когда он повернулся, онакакраз выступила изнижней юбки.
        Окаменевший Дик наблюдал, какона снимает сидеальных ножек прозрачные колготки иостается влоскутках, которые сбольшой натяжкой можно было назвать бюстгальтером итрусиками. Еетело одновременно казалось истройным иженственным.
        Никто изколлег неповерилбы, чтоДик Сарджент способен лишиться дара речи. Ноон стоял ипялился нанее, словно подросток, увидевший первую вжизни обнаженную женщину.
        Вгорле пересохло. Онперебывал впостели состолькими соблазнительными красотками, чтоипересчитать невозможно. Ибольшинство изних он раздевал сам. Унего были ловкие иласковые руки. Онмог избавить леди отодежды, прежде чем та поняла, чтопроисходит. НоЛейни сумела застичь его врасплох, иему ничего неоставалось, кроме какглазеть, разинув рот. Носамой большой загадкой оставалось то, чтоона непыталась его завлечь — просто сняла одежду.
        Проходя мимо него ккровати, Лейни скромно улыбнулась, легла идоверчиво прижалась щекой кподушке.
        —Никто неповерит, чтоя отказался оттакого! — буркнул себе поднос Дик иулыбнулся Лейни: — Доброй ночи, Лейни, кембы ты нибыла.
        Онпоцеловал ее вщеку, выпрямился, машинально потянулся квыключателю ночника инажал кнопкум — свет погас.
        —Нет! — Онавскочила, тяжело дыша ибеспомощно шаря руками впоисках Дика.
        —Прости, — пробормоталон, проклиная собственную глупость исадясь напостель. Онснова обнялее, остро ощущая рядом почти нагое тело, отчего мгновенно проснулись все мужские желания.
        —Побудь сомной. Тыобещал, — всхлипнулаона, обхватив его шею иприльнув кнему всем телом. Ощущая ее полные груди, Дик мгновенно представил их безбюстгальтера: зрелые, полные, стемными сосками. — Тыже сказал, чтонеуйдешь.
        —Лейни! — простоналон. Вего душе совесть итребования плоти бились нена жизнь, ана смерть. — Тынепонимаешь, чтотворишь…
        —Пожалуйста!
        Онпозволил себе лечь рядом. «Только наминуту. Только пока она незаснет», — твердил он себе.
        Однако она все крепче обнималаего, имольбы ее были столь нежными инастойчивыми, чтозаглушили протесты его совести. Руки его начали ласкать ее — ноуже недля того, чтобы утешить иуспокоить. Онхотел утолить свою жажду. Еекожа подего пальцами была такой бархатистой итеплой! Губы его отыскали втемноте ее губы ислились сними вжарком, страстном поцелуе.
        Обоже!
        Онинедолжны этого делать. Онничего незнал оней. Авдруг она замужем?
        Ноон уже проверил ее безымянный палец. Кольца небыло, хотя этот факт ничерта незначит. Длянее это, может быть, нестоль существенно. Авот он может попасть вкрупную передрягу. Представить страшно, какой будет скандал, если нарассвете сюда ввалится разъяренный муж сотрядом спецназа ифотографами!
        Вего голове пулями свистели предостережения. Ноее сладкий рот инежная кожа заглушали голос разума.
        Онет! ДикСарджент небыл святым. Онотнюдь нечурался грязных трюков ивсяческих махинаций, чтобы добиться желаемого. Ноникогда так откровенно непользовался беспомощным положением женщины. Онапьяна ине соображала, чтоделает.
        Зато он знал ичувствовал все каждой клеточкой. Иэто было великолепно!
        Онведь гораздо старшеее. Летнапятнадцать, неменьше.
        Гореть ему заэто соблазнение ваду веки вечные. Нокакая разница! Онуже охвачен огнем!
        Лейни просыпалась постепенно. Подняла веки. Раз. Другой. Зевнула. Снова лениво сомкнула иразомкнула веки.
        Итутже ахнула. Наее подушке лежит чья-то голова! Совершенно незнакомый мужчина!
        Незнакомец мгновенно проснулся ипрошептал:
        —Доброе утро.
        Лейни пронзительно вскрикнула ипопыталась отодвинуться. Ноих ноги переплелись, аее колено… господи милостивый! Зато его рука по-хозяйски тяжело лежала наее груди. Лейни отпихнула ее ивертелась, пока несумела откатиться отнезнакомца набезопасное расстояние. Онсмотрел нанее так, словно она свихнулась, иморгал зелеными глазами, необычно яркий оттенок которых она даже впочти истерическом состоянии несмогла незаметить.
        Лейни забилась вугол кровати исъежилась, издавая нечто вроде плача раненого животного. Потом еще раз вскрикнула исудорожно подтащила простыню кподбородку — она несразу поняла, чтоони оба были совсем голыми.
        —Ктовы игдея? — выдохнулаона. — Если немедленно необъяснитесь, язвоню вполицию.
        Угроза была смехотворной, иЛейни это знала. Онапонятия неимела, какой адрес продиктовать потелефону службы спасения. Неговоря уже отом, гдевэтой квартире стоит телефон!
        —Успокойтесь, — увещевалон, протягивая руку. Ноона сжалась иотползла еще дальше. Онтихо выругался.
        —Неужели непомните, какпопали сюда?
        —Нет, — коротко ответилаона. — Знаю только, чтопришла непо собственной воле. Ктовы?
        Онснова выругался ипотер широкую, поросшую волосами грудь.
        —Ятак боялся, чтовы невспомните! — озадаченно пояснилон. — Вывыпили слишком много бренди!
        —Бренди? — произнесла она одними губами. — Вынакачали меня бренди? Ичтоеще? Наркотики?
        Судя попаническим ноткам, онавот-вот потеряет остатки самообладания.
        —Позвольте объяснить.
        —Немедленно! Немедленно объясните! Игде моя одежда?
        Оноткинул простыню ивстал. Онапобледнела привиде его мужской силы. Онуспел сделать два шага кстенным шкафам, прежде чем она снова испуганно вскрикнула изажала рот рукой, рассматривая коричневато-красные пятна напростынях. Подняла невидящие глаза нанего, ион смущенно что-то проворчал, умоляюще разводя руки иявно несознавая, чтостоит перед ней голым.
        —Откуда мне было знать, чтовы девственница? Апотом уже было слишком поздно, Лейни.
        Онамедленно отняла дрожащую руку отпобелевших губ.
        —О-откуда вы знаете мое имя?
        Онснедоуменным инесколько грустным видом покачал головой, подошел кшкафу, вынул белый махровый халат, вернулся ккровати ипротянул халатей. Когда она непошевелилась, онположил халат накровать иотвернулся.
        —Мыпознакомились влифте. Непомните, какмы там оказались вместе?!
        Онапоспешно натянула халат итуго стянула поясом. Онтем временем шарил вящике инаконец вытащил пижамные брюки. Надел ивыпрямился, хотя небыл похож начеловека, привыкшего надевать пижамку наночь. Снова повернулся кней лицом испросил:
        —Непомните, каксадились влифт?
        Онаподнесла кончики пальцев кпульсирующему болью виску истала его массировать, пытаясь вспомнить вчерашний день. Хоть что-нибудь.
        Да. Вчера вечером она навестила Салли иДжеффа. Онитак хорошо провели время. Виды Нью-Йорка. Потрясающий обед ивеликолепный коктейль «Бархатный молоток» надесерт. Двепорции? Потом… Да. Онипопрощались удвери, онасосмехом обняла Салли иДжеффа, потом… Ничего.
        —Высказали, чтобыли вгостях удрузей, которые живут вэтом здании, — тихо подсказал незнакомец, давей достаточно времени, чтобы собрать воедино осколки иобломки воспоминаний.
        —Явошел влифт вслед завами. Внезапно погас свет. Нанесколько минут мы застряли. Всего несколько минут. Небольше. Новы были вужасном состоянии, бились вистерике, ия немог вас бросить иливыкинуть наулицу. Япривел вас сюда. Решил взбодрить бренди. Подставил жилетку, пока вы плакали. Вы…
        —Этонеобъясняет того факта, чтоя проснулась ввашей кровати после изнасилования.
        —Изнасилования? — вспылилон.
        —Именно! Ябы низа что нелегла свами впостель добровольно!
        Подее возмущенным взглядом ему все-таки удалось взять себя вруки. Лицо окаменело отгнева ираздражения. Онпровел рукой поволосам сседыми прядками, прекрасным волосам, таккрасиво оттенявшим темную загорелую кожу иудивительные зеленые глаза.
        —Вы,надеюсь, знаете освоей клаустрофобии? — осведомился он наконец.
        Онасухо кивнула.
        —Сейчас ввашей голове полная неразбериха, ав памяти воспоминания особытиях вчерашнего вечера путаются, потому что вы были шокированы. — Егочерты смягчились, ноона непонимала, чего боится больше: егогнева илинежности. Нопочувствовала, чтоспособна покориться итому, идругому. — Чтокасается так называемого изнасилования, — мягко добавилон, глядя напредательские пятна, — уверяю, чтонеделал ничего против вашего желания.
        Онатихо всхлипнула.
        —Ябы хотел поговорить свами обовсем этом. Спокойно. Зачашкой кофе.
        Онподошел ксмежной двери.
        —Здесь ванная комната. Наверное, выхотите принять душ. Япринесу вашу одежду илиможете остаться вхалате, если лень одеваться. Ая пока сварю кофе, имы постепенно сложим недостающие кусочки головоломки, пока вы неувидите всю картинку. Договорились?
        Нио чем они недоговаривались. Ноона всеже согласно кивнула.
        Онскрылся задверью, ноочень быстро вернулся сохапкой ее безнадежно помятой одежды, туфлями исумочкой, после чего молча вышел изакрыл засобой дверь.
        Лейни нестала тратить время впустую. Спрыгнув спостели, онаринулась вванную. Включила душ, ноне встала подводу. Пусть думает, чтоона вдуше! Чтобы восстановить душевное, даифизическое равновесие, ейбыло достаточно холодной воды враковине.
        Боже! Чтоона наделала? Отправившись вНью-Йорк всего-то нанедельку, онаумудрилась напиться какой-то убийственной гадости подназванием «Бархатный молоток» ипопасть впостель — ВПОСТЕЛЬ — ссовершенно незнакомым мужчиной!
        Онаеще неуспела по-настоящему осознать весь ужас совершенного…
        Дрожащими руками она натянула юбку итрусики, аостальное нижнее белье запихнула всумочку, чтобы нетратить времени. Затем трясущимися руками она принялась натягивать насебя колготки, блузку икостюм.
        Ктоон?
        Впрочем, онанезнает изнать этого нехочет.
        Лейни осторожно открыла дверь ивыглянула. Где-то бубнил радиодиктор, сообщавший погоду насегодня. Хороший день, чтобы убраться изгорода ковсем чертям!
        Онапрокралась квходной двери. Проходя мимо кухни, онаувидела спину хозяина, варившего кофе. Похоже, онничуть нерасстроен идержался ссамодовольством мужчины, заманившего женщину всвою постель, апотом ив свой душ.
        Очевидно, сцены, подобные сегодняшним, были длянего достаточно часты ипривычны.
        —Прощайте, мистер Как-Вас-Там, — прошептала она одними губами, выскальзывая задверь. Нацыпочках подкралась клифту инажала кнопку. Кабина целую вечность поднималась надвадцать второй этаж иеще дольше спускалась ввестибюль. Заметилли он ее отсутствие? Ачто, если позвонил швейцару, чтобы тот задержалее?
        Лейни промчалась мимо швейцара, который жизнерадостно пожелал ей доброго утра. Неостанавливаясь, онапробежала два квартала, прежде чем рискнула остановиться, перевести дух ипоймать такси. Если поторопиться, онасумеет вернуться вотель, сложить вещи иуспеть в«Ла-Гуардия» насвой рейс.
        Голова Лейни упала нажесткий виниловый чехол сиденья. Такой усталости она раньше никогда нечувствовала. Тело непривычно ныло втех местах, окоторых непринято говорить вслух. Хотелабы она игнорировать эту боль!
        Интересно, какмогло все это случиться безее ведома?
        Лейни зажмурилась ипостаралась подавить любопытство. Ноничего невыходило.
        Наверное, онбыл сней нежен, иначе онабы запомнила боль. Нокак он уговорилее, Лейни Маклауд, заняться сним любовью?
        —Обоже, — вздохнулаона, закрыв лицо руками. Неизвестно, жалетьли ей отом, чтоона ничего непомнит, иличто теперь должна искупить вину иотвечать завсе последствия?
        Ктоон? Авдруг женат? Иличем-то болен? Илиизвращенец?
        Онаневесело хохотнула. Большинство женщин посчиталибы, чтоей чертовски повезло.
        Покрайней мере, самого страшного сней непроизойдет. Еенеспособность иметь детей была щитом, ограждавшим отвсяких отношений смужчинами. Причиной того, чтодосих пор она оставалась одна.
        Лейни почти радовалась своему бесплодию. Ихотя, возможно, ейпридется немало вынести из-за вчерашней ночи, она, покрайней мере, точно незабеременеет!
        2
        —Выбеременны, мисс Маклауд.
        Лейни тупо уставилась надоктора, но, немного опомнившись, рассмеялась:
        —Невозможно.
        Онотечески улыбнулся.
        —Вполне возможно. Ябы сказал, чтовы надесятой неделе. Неужели ничего неподозревали?
        Онакачала головой: упрямо, нетерпеливо.
        —Вынепонимаете! Этоневозможно. Ябесплодна. Втринадцать лет уменя был аппендицит. Яперенесла вторичную инфекцию мочеполовых путей, которая уложила меня впостель нанесколько недель. Мнеофициально поставили диагноз — бесплодие. Доктор сказал мне имоей матери, чтоя никогда несмогу иметь детей.
        Доктор пожал плечами ишироко улыбнулся.
        —Значит, оношибся!
        —Япришла сюда из-за обычного желудочного гриппа, — процедилаона.
        —Такой грипп, мисс Маклауд, былизвестен задолго дооткрытия вирусов. Онназывается токсикозом.
        Лейни, оцепенев, молча смотрела нанего.
        —Выэто серьезно? — едва слышно переспросилаона. — Ябеременна?
        Увидев ее потрясенное бледное лицо, онмгновенно смягчился:
        —Вырасстроены, мисс Маклауд? По-моему, выдолжны быть счастливы.
        Счастлива? Счастлива, чтооее грехах будет болтать весь город? Счастлива, чтотеперь доконца жизни придется платить заединственную ошибку? Счастлива, чтоиневинным детям придется платить заее ошибку?
        —Янезамужем, — выпалила она и, встав, подошла кокну. Офис доктора был напервом этаже медицинского комплекса. Мимо потротуару спешили люди. Грузовичок быстро проехал нажелтый свет. Дама вседане уговаривала золотистого ретривера сесть назаднее сиденье. Медленно продефилировали влюбленные подростки, обняв друг друга заталию.
        Обычная жизнь. Нормальная. Норазве что-то может быть нормальным? Онабеременна отчеловека, имени которого незнает!
        —Отец… — началон.
        —Недосягаем.
        Тытак красива, Лейни…
        Доктор деликатно кашлянул, прикрыв рот рукой.
        Лейни чувствовала себя полной дурой. Потому что прекрасно знала, очем думает доктор. Онадостаточно взрослая девочка, чтобы уметь предохраняться. Такглупо залететь поневедению! Ноона никогда незаботилась опротивозачаточных средствах, поскольку считала себя бесплодной. Кроме того, унее небыло мужчины до…
        —Нужно что-то решать втечение нескольких дней, — спокойно сообщил доктор. — Пока мы еще можем прервать беременность. Новремени осталось немного.
        —Аборт.
        Приодной этой мысли ее скрутил новый приступ тошноты.
        —Нет. Этоневозможно.
        Немогу представить, чтобы такая прекрасная инеобыкновенная женщина, какты, упала снеба мне вруки…
        —Внаше время это нестоль ужасное испытание. Мы…
        —Нет! — вскрикнула Лейни, отворачиваясь отокна ихватая сумочку. — Яникогда несмоглабы сделать это. Спасибо, доктор, — поспешно бормоталаона, желая одного: поскорее уйти ихорошенько все обдумать.
        —Япозвоню ваптеку, пусть выпишут таблетки оттоксикоза ивитамины сжелезом. Увас легкая анемия.
        —Спасибо.
        Онапочти забыла отом, что, собственно, ипривело ее кнему: изнурительные приступы тошноты поутрам ивечерам ипостоянная свинцовая усталость. Ейвголову неприходили мысли обеременности. Онауже давно смирилась смыслью отом, чтодетей унее небудет никогда.
        —Когда будете уходить, обратитесь кмедсестре вприемной. Поскольку это ваша первая беременность, яхочу видеть вас раз вмесяц.
        Доктор обошел стол ивзял ее заруку:
        —Если я чем-то могу помочь…
        Оннедоговорил.
        —Спасибо, — снова поблагодарилаона, нопокачала головой. Договорилась смедсестрой овремени следующего приема, выслушала сердечные поздравления иушла.
        ВСаннивейле был час пик, который, строго говоря, былнечасом, адлился отпяти допяти пятнадцати каждый рабочий день. Оживленный, довольно крупный город был окружен сотнями миль плодородной земли.
        Лейни втиснулась вмаленький подержанный автомобильчик ипоехала поглавной улице. Город мог похвастаться десятками сетевых забегаловок фаст-фуд, ноименно вкафе «Озарк» можно было полакомиться гороховым супом по-домашнему, ароматным кукурузным хлебом ивосхитительным банановым пудингом. Былвгороде иобязательный универмаг «Джей-Си Пенни»[2 - JC PENNEY — одна изкрупнейших сетей супермаркетов вСША длясреднего класса. Вассортименте представлены все товары народного потребления: отхлеба доотвертки.], нобольшинство магазинов вокруг городской площади принадлежало собственникам, открывшим семейное дело. Здесь всё провсех знали.
        Какзнали ито, чтоновая воспитательница детского сада была незамужней молодой женщиной. Через несколько недель все узнают, чтоона беременна.
        Лейни остановила машину наподъездной дорожке, посыпанной гравием, ведшей ксвоему арендованному дому, иприжалась головой крулевому колесу.
        —Чтомне делать? — спросила она стоской.
        Прикоснись комне, — снова всплыло где-то вподсознании.
        —Япотеряю работу. Ичто потом?
        Обоже, Лейни. Да,милая, да. Иникогда небойся коснуться меня.
        Лейни зажмурилась ипопыталась отсечь неумолимый внутренний голос.
        Допустим, ямогу сказать, чтобыла замужем, нопотеряла мужа.
        Твои груди прекрасны. Тызнаешь это? Идеальные размер иформа. Лейни, Лейни…
        —Прекрати! — завопила она впотолок машины. Ипоняла, чтозадыхается. Наверхней губе выступил пот.
        Онанакрыла груди ладонями, чтобы больше неощущать ласк, нечувствовать, кактвердеют соски, словно подего поцелуями.
        —Прекрати, прекрати, пожалуйста, — простоналаона.
        Этиобрывки воспоминаний преследовали ее стого утра, почти три месяца назад, когда она вышла изего квартиры. Итеперь они все чаще возникали, какохотники, неумолимо смыкающиеся вокруг добычи. Постоянно маячили накраю сознания, возникая изукрытия. Больше неопасаясь быть увиденными. Ноона нехотела смотреть. Нехотела вспоминать. Господи, нехотела!
        Лейни открыла дверь ипобрела ккрыльцу. Домбыл старым, странноватым ималеньким, ноона его любила. Прихожая открывалась взалитую солнцем гостиную сширокими окнами. Удальней стены возвышался кирпичный камин. Крохотная, служившая столовой ниша вела вуютную кухню. Надругой стороне дома размещались две спальни сванной между ними.
        Онасогласилась снять дом, кактолько его увидела, иполучила разрешение хозяйки вносить все разумные изменения, какие пожелает. Первое, чтоона сделала — натерла вручную деревянные, безобразно запущенные полы. Выкрасила стены вяркие жизнерадостные цвета иобставила дом недорогой, ноизящной мебелью.
        Единственная комната, докоторой пока недошли руки, была вторая спальня. Может, онавыкрасит ее ввыходные. Носначала нужно спросить доктора. Врядли ребенку полезно вдыхать пары краски!
        Рука замерла насумочке, которую она положила настолик. Ребенок. Онаназвала это ребенком? Еемалыш. Скоро унее появится кто-то, кого она полюбит всем сердцем. Итот, ктополюбитее. Иона вдруг заплакала изасмеялась одновременно. Потому что всей душой хотела этого ребенка. Тогда ее жизнь небудет так пуста. Онаразделит ее смаленьким человечком.
        Школьный совет можно убедить оставить заней место. Аесли они откажутся, Лейни уедет вдругой город. Ничто непомешает ее счастью! Унее будет маленький!
        —Это, кхе-кхе… Э… сюрприз, чтобы несказать больше, мисс Маклауд!
        —Миссис Маклауд, — твердо поправила она мистера Харпера. Онапопросила директора школы икомиссара просвещения овстрече вто утро, какузнала обеременности. Лучше пройти крещение огнем какможно раньше. Скоро беременность станет заметна.
        —Какя сказала, мысмужем временно живем врозь, ипосле разъезда я предпочла пользоваться девичьей фамилией.
        Директор икомиссар переглянулись. Обамолчали. Директор промокнул потный лоб. Этоон нанял Лейни Маклауд, итеперь боялся, чтопридется отвечать заэтот кошмар.
        —Ивы говорите, что… э… собираетесь рожать ребенка?
        Лейни облизала губы. Самый скользкий момент. Какубедитьих, чтоона спала смужем, откоторого уехала?
        —Да,я… Этобыла одна из… Ну,вы понимаете, мыпытались помириться… — слабо улыбнуласьона. — Ничего невышло, нов результате того славного уик-энда я забеременела.
        Теперь уже икомиссар стал потеть итоже откашлялся.
        —Думаю, всепонятно.
        Онглянул надиректора, который утвердительно закивал.
        —Такчтоже вы просите?
        —Яхочу продолжить работу сдетьми, — смело сказалаона. Лучше держаться уверенно. — Ребенок родится вмарте. Какраз вовремя школьных каникул. Ктому времени вы найдете мне замену, чтобы дотянуть доконца учебного года. Апотом как-нибудь выкрутимся…
        Мистер Харпер промолчал, несобираясь принимать решение безкомиссара.
        Тотуничтожающе глянул наЛейни.
        —Ноэто неслишком прилично. Каквы себе это представляете? Незамужняя учительница начальной школы, которая… э…
        —Беременна, — докончила предложение Лейни. — Дая тоже неожидала, чтоэто случится, нодело обстоит именно так, ия всеравно хочу остаться здесь. Семестр только что начался, ау меня впрограмме столько интересного! Ялюблю своих учеников, иони это знают. Думаю, чтоиони отвечают мне взаимностью. Уменя прекрасные рекомендации сместа прежней работы вТалсе. Явсегда могу вернуться туда.
        Втайне она вэтом сомневалась, нозвучало вполне убедительно!
        —Если вы меня уволите, придется срочно искать новую учительницу, ау нее может неоказаться моего разностороннего опыта иэрудиции. Даже если вы найдете достойную замену, ученикам понадобится время, чтобы адаптироваться. Ау них экзамены наносу.
        Онаглубоко вздохнула.
        —Язнаю, этонеобычно. Ипонимаю ваше сложное положение. Ноя квалифицированный преподаватель. Иэто должно быть вашей главной заботой.
        Какоказалось, онабыла права.
        Посовещавшись сглазу наглаз, онивошли вклассную комнату, гдеона прикрепляла постеры скосмическим шаттлом надоску объявлений. Обашироко улыбались.
        —Конечно, выможете остаться, мисс… гм… Тоесть я хотел сказать, миссис Маклауд, — объявил мистер Харпер, энергично тряхнув ее руку. — Если кто-то спросит, мыпросто перескажем ваши слова. Вывременно разъехались смужем.
        Онауже хотела поправить его напредмет «временно», нопередумала. Ейудалось зайти так далеко. Если они так оптимистично приняли версию несуществующего мужа, этоих проблема.
        Днистановились заметно короче. Ктому времени какона вымыла пару оставшихся отужина тарелок ивошла вгостиную, чтобы разжечь огонь вкамине, заокном уже стемнело. Ветви двух дубов впереднем дворе гнулись ишелестели подбеспощадным ветром. Синоптики предсказывали, чтокутру температура опустится ниже нуля.
        Лейни легла надиван иподняла ноги наподлокотник. Какое блаженство! Вшколе приходилось проводить наногах почти весь день.
        Онаулыбнулась ипровела рукой понабухающему животику. Учеников очень заинтересовал вопрос появления будущего младенца. Онипостоянно просили разрешения коснуться живота. Иногда платье мусолили дотридцати пар липких влажных ладошек одновременно. Ноей это нравилось. Потому что она любила малыша.
        Унее были нерешенные дела. Сегодня прибыло письмо отдоктора Тейлора сизвещением, чтовсе счета оплачены. Ошибка, которую необходимо исправить. Унее записано, чтоона должна ему еще триста долларов. Ноэто потерпит дозавтра. Какчудесно знать, чтоможно нешевелиться, никуда неидти.
        Сдовольным вздохом она посмотрела всторону камина. Изатаила дыхание. Было вего свете что-то завораживающее, тревожно-знакомое. Мягкий, золотистый, рассеянный…
        Онабыстро зажмурилась, прижав руку кколотившемуся сердцу. Нокартина по-прежнему стояла даже засомкнутыми веками.
        Ивдруг она вспомнила. Вспомнилавсе! Память накатила нанее гигантским валуном.
        Всознании вдруг стали всплывать разрозненные образы: вотона вошла вкабину лифта, адвумя этажами ниже появился он. Апотом — темнота. Авария была такойже жуткой ввоспоминаниях, каки наяву, иона услышала собственный жалобный плач. Сквозь туннель страха донее донесся успокаивающий голос.
        Лейни какнаяву снова ощутила прикосновение рук, осторожно, ноуверенно снимавших снее жакет, который она давно повесила вшкаф ибольше ниразу ненадела. Пуговицы словно отлетали подего ловкими пальцами.
        Итут откуда-то всплыло его лицо. Отчетливо. Словно вголове зажегся свет. Оночень красив, ив глазах светятся ум идоброта. Пусть она легла впостель снезнакомым мужчиной. Ноей нестыдно зато, какон выглядит.
        Словно состороны она вдруг увидела, какее несут покоридору. Рассмотрела обстановку вкомнате. Благородные бежево-коричневые тона стен. Мандаринового цвета диван, стоявший островком наслаждений посреди комнаты. Увидела, каклежит наневероятно мягких подушках сбесстыдно разлетевшимися волосами. Глаза влажные, груди натягивают льнущий кним шелк блузки.
        Онаснова ощутила вкус бренди. Итепло его губ, жестких иуверенных, насвоих губах. Вдохнула свежий аромат мыла, аромат его кожи. Одеколон сцитрусовым оттенком изапахом, такимже чистым имужественным, какон сам. Вее фантазии его руки были нежными, возбуждавшими ее ласками. Онавидела, какпокорно следует заним вспальню, аон пожирает ее глазами, когда она стояла перед ним почти обнаженная. Онанестыдилась ине стеснялась своего тела, какей всю жизнь внушали. Хотела, чтобы он смотрел нанее ивосхищался тем, какона красива.
        Вдруг свет снова погас, иона потянулась кнему, боясь потерять, вужасе отмысли, чтоон ее оставит. Ноэтого непроизошло. Онпришел кней, сильный, нежный, готовый защитить, державший вкрепких объятиях, шептавший чудесные слова. Целовалее, пока оба незадохнулись. Осыпал жаркими поцелуями ее шею игрудь.
        Потом нерешительно спустил сплеч бретельки лифчика. Онанепротестовала. Онрасстегнул крючки, отбросил лифчик ипровел потеплой атласной коже костяшками пальцем. Положил ладонь наребра, провел пальцем помелкой канавке, делившей ее живот. Погладил ладонью пупок, остановился нарезинке стрингов. Двапальца играли скружевной эластичной полоской.
        —Да, — выдохнулаона.
        Егорука скользнула внутрь: онпощекотал ее пушистый треугольничек икоснулся влажного цветка ее женственности.
        —Боже, какая ты сладкая, — прохрипелон.
        Онаподняла бедра, помогая ему стащить прозрачные трусики. Онприжал ее ксебе. Какое-то время их сердца бились вунисон. Потом он встал, только затем, чтобы сбросить одежду. Акогда снова привлек ее ксебе, онавполной мере ощутила его наготу кожей ииздала стон чисто животного наслаждения. Еговозбужденная плоть уперлась ей вживот.
        —Зажги свет, — прошепталаона.
        —Всееще боишься?
        —Нет. Хочу тебя видеть. Видеть, какмы смотримся вместе.
        Похоже, этаидея очень ему понравилась.
        Через секунду их окутал мягкий волшебный свет, вкотором все казалось прекрасным. Иего тело было прекрасным. Онбыл величав всвоем великолепии: сплошные мышцы исухожилия изагорелая кожа, припудренная каштановыми волосами. Онаслюбопытством касалась его груди, плеч ипредплечий.
        —Мненравится, какты выглядишь, — рассеянно пробормоталаона.
        —Правда?
        Онподнес кгубам ее руку илегонько лизнул кончики пальцев.
        Наслаждение сотрясло ее докончиков пальцев, пронизывая крохотными молниями каждый раз, когда его язык касался ее плоти. Накрыв ее груди ладонями, онпринялся осторожно потирать большими пальцами соски, пока Лейни незабилась вблаженно-мучительных судорогах, прижимаясь кнему…
        —О,Дик…
        Ееглаза широко распахнулись. Онапроизнесла его имя вслух. Дик. Онанепозволяла себе вспомнить его имя. Доэтого момента. Дик. Почему вней нет ненависти кэтому имени? Почему оно неоставляет наязыке вкуса предательства иобмана?
        Лейни дышала так тяжело, словно пробежала целую милю. Онабольше нехотела вспоминать. Носон был слишком хорош, чтобы недосмотреть… иона снова закрыла глаза.
        —О,Дик…
        —Твои груди прекрасны. Тызнаешь это? Идеальный размер, идеальная форма. Лейни, Лейни…
        Ион снова завладел ее губами, властно инежно одновременно. Целовал ее пылко, потом осторожно, собожанием. Дразнил соски кончиком языка, играл сними снова иснова, пока она незабыла обовсем, кроме волн экстаза, омывавшихее.
        —Тытакая вкусная.
        Егогубы сомкнулись вокруг соска, втянули медленно инежно, такнежно вжаркую глубину рта.
        Онперекатил ее наспину илег сверху. Раздвинул ее бедра своими иустроился между ними, твердый ипульсирующий. Онанебоялась. Жаждала.
        —Поверить немогу, чтостоль прекрасная инеобыкновенная девушка упала снеба комне вруки.
        Губами он принялся игриво покусывать ее шею, иЛейни сготовностью откинула голову назад, отдаваясь его ласкам. Бедрами она легонько сжала его затвердевшую плоть ис восторгом услышала его одобрительное рычание. Вжарком, неистовом поцелуе он припал кее губам, проникая языком все глубже…
        Лейни ощутила, кактело ее раскрывается. Подобно влажным лепесткам цветка, которому пришло время распуститься, телоее, всеее существо устремилось навстречуему. Дикпочувствовал это — медленно провел ладонями поее бедрам, любовно сжал ягодицы, затем рука его скользнула меж бедер Лейни. Онпринялся ласкать ее кончиками пальцев, пока недовел дополубеспамятства: задыхаясь, онавыкрикивала его имя иприжималась кнему сбеззастенчивой страстью.
        Диккоснулся самого ее сокровенного местечка, убеждаясь вее готовности. Пальцы его были смелыми, дерзкими, нов тоже время нежными. Такими нежными…
        Иеще он приник губами кее уху ивкрадчиво шептал чудесные слова ей — поэтичные ичувственные, откровенные ибесстыдные, призывные иизысканные, шелковые слова. Слова. Слова, заставившие ее краснеть иликовать.
        —Уверена, Лейни? Может быть, все-таки нестоит торопиться?
        Онаперекатила голову поподушке изстороны всторону.
        —Нет, люби меня сейчас, Дик. Просто возьми меня. Люби меня.
        Онстал медленно входить внее — неустанно, нонеспешно, словно хотел продлить утонченное наслаждение полного обладанияею.
        Апотом уперся вбарьер ее девственности изамер. Иждал несколько мучительных секунд. Поднял голову исмотрел наЛейни, пока та неоткрыла глаз. Ипрочитала вего лице напряжение, страсть, немного гнева, безумную страсть иогромное сожаление.
        —Почему ты несказаламне, Лейни?
        Онаобхватила его шею ипотянула насебя. Ейнетерпелось вобрать его всего.
        —Хочу, чтобы меня любили. Пожалуйста, Дик. Сейчас!
        —Но…
        —Дик! — вскрикнулаона, выгибаясь. Иуслышала его вымученное проклятье. Нотеперь он немог отступить. Никакая сила наземле немогла помешать ему взятьее.
        Онупрямо давил напреграду, пока невошел вее тесное благодатное тепло.
        —Обоже!
        Втихом крике слышались мука иэкстаз.
        —О,Лейни… Тебе больно?
        —Нет! — всхлипнула она сквозь слезы счастья. — Нет! Продолжай…
        —Мнетак хорошо стобой, — пробормотал он ей вшею. — Скажи, если что нетак.
        Ноей небыло больно. Нисейчас ини потом, когда он хотел уйти, посчитав, чтоодного раза более чем достаточно длятой, ктооказалась девственницей. Когда Дик отказался продолжить любовные ласки, онапродолжала настаивать исделалавсе, чтобы он несмог встать, обхватив его руками иногами. Тогда они упали ихохотали каксумасшедшие…
        Вту ночь он входил внее снова иснова, икаждый следующий раз был лучше, чемпредыдущий, каждый выпад — восхитительнее предыдущего. Икаждый раз он приводил ее ксокрушительному оргазму, только чтобы позволить плавно опуститься наземлю искользнуть вего любящие объятия.
        Теперь Лейни вновь открыла глаза игромко вздохнула:
        —Господи!
        Онаприпомнилавсе, всевозмутительные слова ижесты, которые говорила иделала вего постели. Онаине подозревала, чтоспособна нанечто подобное!
        Слова, которыми он описывалее, ихтела ивсе, чтоони делали, опять обжигалиее. Даже ввоспоминаниях. Оназакрыла лицо руками, пытаясь стереть мелькавшие вмозгу эротические картины. Дрожала, какв лихорадке, таксильно, чтоедва смогла встать.
        Лейни вышла вванную, сунула руки подхолодную воду иплеснула вгорящее лицо. Тосамое лицо, которое отражалось взеркале, которое она знала много лет.
        Нотеперь, после той ночи, ононикогда небудет прежним.
        Наконец она осознала вполной мере, почему люди так увлечены сексом. Теперь донее дошел смысл шуток вучительской.
        —О,бедняжка! — восклицали коллеги, когда она объявила обеременности.
        —Хотите сказать, этаскотина обрюхатила вас дотого, каквы разбежались?
        Онаотвернулась, чтобы налить себе кофе:
        —Всенетак уж иплохо. Насамом деле я всегда хотела ребенка.
        Ноони словно неслышали.
        —Чтовзять смужика?
        —Да! Онскажет исделаетвсе, чтобы затащить тебя впостель, ана следующий день — чао, бамбина, сорри… Вотився любовь! — заявила разведенная учительница старших классов, постоянно находившаяся впоиске нового партнера. Ухмыльнувшись, онанепристойно развалилась напотрескавшемся виниловом стуле.
        —Ноэтот процесс так увлекает… Пока незакончится, конечно!
        Всерассмеялись. Лейни выдавила улыбку.
        Теперь приходилось признать, чтода, этобыло здорово. Даже еще лучше. Самое прекрасное, чтосней вжизни случилось! Онаникогда недумала, чтобудет так. Ноникогда больше неповторится. Онанестыдилась ине жалела, потому что плодом той ночи стал ее малыш.
        Онапогладила живот.
        —Ятак тебя люблю!
        Онавдруг сообразила, чтодаже незнает фамилии Дика. Емуникто несообщит, чтоон скоро станет отцом. Иэто клучшему. Скорее всего, емуэто безразлично. Врядли он вообще вспомнит оней итой ночи. Опытный элегантный мужчина стакой внешностью, живущий вроскошной квартире, никогда неостанется безженщины. ИЛейни по-прежнему понятия неимеет, женатлион. Приэтой мысли она побледнела. Впрочем, весьма сомнительно, чтоон женат: вквартире никаких следов присутствия женщины.
        Вто их первое утро она вела себя несправедливо поотношению кнему. Онвоспользовался ее состоянием — это неоспоримо. Нони разу ей несолгал. Сказал правду. Оннесделал ничего против ее воли. Этоона цеплялась заДика, умоляя любитьее.
        Почему она повела себя так? Неужели он был так обольстителен? Илиона хотела мужских объятий так сильно, чтосгодилсябы любой?
        Сомнительно как-то. Говорят, чтодаже подгипнозом нельзя заставить человека сделать то, чтоон незахотелбы сознательно.
        Иэто факт. Онахотела заняться любовью сэтим человеком ивоспользовалась своей истерией иповышенным градусом вкрови какпредлогом его заполучить.
        Онатвердила себе, чтовсе случившееся ничего незначит дляних обоих. Низменные страсти — сего стороны. Материнский инстинкт — сее. Вотивсе. Средство получить ребенка, которого она ненадеялась иметь. Ихотябы поэтой причине нельзя жалеть обэтом. Нои зацикливаться напроисшедшем нестоит. Малыш — это нежданный дар. Прими это изабудь обовсем остальном.
        Ах,еслибы она могла!
        Прикоснись комне.
        Еепальцы запутались впоросли наего груди, сужавшейся доузкой дорожки наплоском упругом животе.
        —Возьмиего. Обоже. Лейни!
        Онбыл твердым итеплым иполным жизни, готовой вырваться наружу.
        —Да,милая, да… никогда небойся коснуться меня. Коснись меня, коснись, коснись…
        —Яхочу его коснуться.
        —Нет, я!
        —Оншевелится.
        —Ивовсе нет!
        —Да! Онтолкается, мисс Маклауд?
        Лейни терпеливо отводила отживота жадные ручонки.
        —Да,шевелится, ихватит меня трогать!
        Нодюжина илиоколо того ребятишек, толпившихся вокруг инаступавших наее черные замшевые сапоги, дружно заныли.
        —Кроме того, ребята, — строго добавилаона, пытаясь перекричать вопли, — перемена кончилась ипора идти вкласс. Помните, чтопосле обеда мы собираем наши рождественские чулки.
        —Нечестно! Ятак ине дотронулся домалыша! — пожаловался кто-то, когда Лейни выстроила ребятишек подвое.
        —Может быть, завтра, — рассеянно пробормоталаона, считая их поголовам.
        —Ятоже хочу коснуться малыша.
        Лейни окаменела. Онанемогла взять втолк, почему узнала голос. Прошло больше шести месяцев стой ночи вНью-Йорке. Ноона мгновенно поняла, ктостоит заспиной. Ктозастал ее врасплох.
        Онаповернулась.
        Онстоял всего вдвух шагах иулыбался. Ивыглядел вшкольном дворе наредкость неуместно. Нанем было дорогое пальто изсеро-зеленой шерсти, оттенявшее глаза. Воротник был поднят иобрамлял мужественное лицо ивзвихренные ветром каштановые волосы сседыми прядками.
        —Выглядишь изумительно, дорогая.
        Лейни стояла неподвижно, какманекен, идаже несопротивлялась, когда он выступил вперед, сжал ее холодные щеки теплыми ладонями ипоцеловал.
        3
        Поцелуй был тоже теплым, целомудренным ибесконечно нежным.
        Когда он отстранился, оназаметила, чтоглаза сверкают лукавством ивосторгом привиде ее немого удивления.
        Наконец он отстранился иопустил руки. Лейни поспешно отступила.
        —Чтовы себе…
        —А,чудесно! Вижу, выее сами нашли!
        Кним спешил мистер Харпер, широко иоблегченно улыбаясь.
        —Онавклассе, какя исказалвам. Верно, мистер Сарджент?
        Таквот, значит, как! Сарджент. ДикСарджент.
        —Действительно так.
        Даже отвечая директору, Дик продолжал бесстыдно рассматривать Лейни.
        Онаотвернулась отэтого голодного взгляда иобратилась кмистеру Харперу.
        —Интересно, почему мистер Сарджент искал меня?
        Сумеетли она держаться сапломбом, какни вчем небывало? Сделать вид, чтоона неузнает его ине помнит? Пожалуй, стоит попытаться.
        —Полегче, Лейни, — пробубнил он себе поднос.
        —Ну-ну… конечно, онискалвас, — заикаясь, пролепетал мистер Харпер. — Вашмуж пришел комне вкабинет исказал, чтовы помирились. Мывсе рады это слышать. Икак раз кРождеству!
        Хмыкнув, онсложил руки наживоте ипросиял доброй улыбкой.
        —Этомуж мисс Маклауд! — пропищал кто-то издетей.
        —Онанезамужем, потому что мисс, ане миссис!
        —Она«мисс», дурак, неужели незнаешь? Иконечно, оназамужем, потому что унее будет ребенок.
        —Да,моя ма сказала, чтосначала нужно выйти замуж, апотом утебя будет ребенок.
        —Авот инет.
        —Авот ида!
        —Муж? — прохрипела Лейни, отворачиваясь отдетей.
        —Вижу, вамнепривычно снова видеть его рядом, — рассмеялся мистер Харпер.
        —Привыкнет, — вкрадчиво пропел Дик. — Дорогая, дети, наверное, замерзли. Кстати, здесь кто-то упоминал оланче. Чтосегодня вменю?
        —Пицца, — сообщил стоявший первым мальчик.
        —Исалат.
        —Ноникакого мороженого? — спросил Дик, улыбаясь влица, полные неприкрытого любопытства. — Чтоскажете, если сегодня я всех угощу мороженым?
        Этозаявление оказалось последней каплей, переполнившей чашу эмоций. Дети словно обезумели. Строй, который пыталась сохранить Лейни, немедленно распался. Ееокружили истали наперебой просить мороженого. Онаприросла кместу, чувствуя, какмедленно рушится фундамент ее жизни. Понимая, чтоона бессильна остановить катастрофу.
        —Дети, дети, помните, только небегать! — возопил мистер Харпер, устремившись замалышами, наперегонки побежавшими кдвери. — Идите спокойно, пожалуйста!
        —Давай уйдем сэтого ветра, Лейни. Нехваталоеще, чтобы ты простудилась.
        Ноокончательно сбитая столку Лейни молча уставилась нанего. Тогда Дик сжал ее локоть иповел кзданию.
        Небудь она так зла, возможно, рассмеяласьбы надпроисходившим здесь фарсом. Носейчас только вырвала руку.
        —Незнаю, чтовы затеваете, но…
        —Новам лучше непротестовать, поскольку мистер Харпер счастлив, чтомы снова вместе.
        Егоослепительная улыбка противоречила жестким ноткам вголосе.
        Онаглянула всторону входа. Дети уже входили вздание. Директор, глупо ухмыляясь, придерживал тяжелую дверь. Ейхотелось врезать ему подовольной масляной физиономии. Хотелось топать ногами, вопить, рвать насебе волосы.
        Ноона едвали нес детства приучилась держать свои эмоции подконтролем. Нестоит выставлять себя идиоткой, обнаруживая свои чувства.
        Поэтому она сверлила Дика Сарджента разъяренным взглядом.
        —Вамэто срук несойдет, — прошипела она уголком губ.
        Онвзял ее руку ипереплел ее пальцы сосвоими.
        —Ужесошло.
        Оноказался прав. Если она нехочет устроить сцену вприсутствии мистера Харпера, придется идти сним.
        Конец дня показался ей скверной пьесой. Комедией, вкоторой свои роли зналивсе, кроме нее. Онапыталась найти правильный тон инужные реплики, хотя все выходило глупым ибессмысленным.
        Заланчем вкафетерии, полном шумных непоседливых детишек, онасидела напротив человека, который пил дорогой бренди ивладел работой Лероя Неймана[3 - ЛЕРОЙ НЕЙМАН — американский художник-абстракционист.]. Сейчас ей определенно было непо себе привоспоминании оподробностях висевшей надкамином литографии. Этот человек отведал резиновую пиццу иувядший салат стаким воодушевлением, словно перед ним поставили изысканные блюда изресторана «21». Даеще иулыбалсяей, необращая внимания назаляпанную пластиковую столешницу, загроможденную пластиковыми подносами игрязной посудой. Вцентре стола грустными часовыми возвышались пузырьки сискусственным подсластителем, закрытые снизу пробками солонки итреснувшие салфеточницы. Ивсеже он явно чувствовал себя какдома!
        Онпостоянно касалсяее. Приносил еду инапитки, угадывая каждое ее желание, пока ей отраздражения незахотелось наплевать начувства собравшихся иоглушительно громко кричать навесь зал. Только присутствие других преподавателей, следивших заней смечтательным видом, удерживало оттого, чтобы швырнуть поднос наего колени, чтобы посмотреть, какон станет улыбаться вэтом случае!
        —Боже, — прошипел кто-то ей наухо, — вы всвоем уме?!
        —Что?
        Лейни обернулась. Сзади стояли две самые заядлые охотницы намужчин ижадно наблюдали, какДик раздает брикеты скупленным длядетей мороженым.
        —Неужели упуститеего? Неужели непопытаетесь вернуть? Хоть ненадолго!
        —Солнышко, ябы даже смирилась спобоями, толькобы удержать его всвоей кровати.
        —Онсупер. Абсолютный отпад!
        —Дапочему вы вообще отнего ушли? Ябы ползла заним вверигах начетвереньках!
        Лейни прошла точку кипения еще несколько минут назад. Идаже немного успокоилась. Поверятли они правде?
        —Впервые я встретилаего, когда застряла влифте. Уменя началась истерика. Онотвел меня всвою квартиру, опоил бренди ивоспользовался моим беспомощным положением, раздев, утащив впостель изанимаясь любовью, каккролик, всюночь.
        Ониуставились нанее какна сумасшедшую:
        —Ичто? Этобыло так плохо?
        Весь день ее ученики озорничали, возбужденные приближавшимися каникулами ипоявлением человека, который, поих мнению, соперничал ссамыми неотразимыми героями любимых телесериалов. Ктому времени, какпрозвучал последний заэтот день звонок, Лейни была совершено вымотана, физически иумственно, неговоря уже обэмоциональном состоянии.
        Почему он здесь? Зачем искалее?
        —Готова, дорогая?
        —Явам не«дорогая»!
        Онабесцельно перебирала бумаги настоле, пока все дети неушли. Толькотогда развернулась идала волю ярости, копившейся весь день.
        —Ипрекратите так меня называть. Почему вы здесь? Какнашли меня ичто хотите? Мнетребуется объяснение, черт побери!
        —Втаком случае — мне тоже! — отпарировалон.
        Взрыв его негодования испугалее, иона взлобном молчании принялась швырять вещи всумочку. Ондержал ее пальто. Ничего неоставалось, какпринять его помощь. Дикзастегнул все пуговицы, глядя ей вглаза исловно подначивая запротестовать. НоЛейни снова промолчала. Онивместе вышли изашагали попустому коридору, пахнувшему чернилами, пастой дляфломастеров, мятой ипропотевшей шерстью.
        Выйдя наулицу, онанемедленно направилась кпарковке. Рядом сее потрепанной малолитражкой стоял элегантный коричневый «Кадиллак». Можно негадать, кому он принадлежит.
        —Яничем вам необязана, мистер Сарджент. Иничего недолжна. Даже объяснения. Ничего. Вызря потратили время, добираясь сюда, ибуду очень благодарна, если больше меня непобеспокоите.
        Произнося блестящую заключительную речь, онаотпирала дверь. Атеперь выпрямилась, схолодной снисходительностью взирая наДика. Тотпо-прежнему улыбался.
        —Япровожу тебя додома.
        Легонько ущипнул ее защеку, обошел ее машину, открыл дверь иперед тем, каксесть, добавил:
        —Кстати, Лейни, непытайся оторваться. Мнеизвестно, гдетвой дом.
        Онавыругалась, хлопнула дверью, прокляла долго прогревавшийся двигатель: вотмотор «Кадиллака» завелся сразу, — прокляла заодно школьный автобус, закоторым пришлось тащиться, прокляла мужчину, собиравшегося разбить ей жизнь.
        Онпоставил свою машину заее малолитражкой иподошел ккрыльцу раньше Лейни. Онасужасом наблюдала, какон вынимает изкармана ключ иоткрывает дверь.
        —Гдевы это раздобыли? — процедилаона, стоя нанижней ступеньке.
        —Входи скорее, Лейни. Холодно.
        —Отвечайте! Откуда увас ключ отдома? Ибудь я проклята, если войду туда свами!
        Онраздраженно вздохнул исбежал вниз.
        —Чувствую, сейчас начнется сцена. Предпочитаешь устроить ее прямо здесь? Представляю заголовки вгазетах! «НАЗОЙЛИВЫЙ НЬЮ-ЙОРКЕЦ ПРИСТАЕТ КУЧИТЕЛЬНИЦЕ НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЫ ПРЯМО НАЕЕ ЖЕ ГАЗОНЕ!» Ты это хочешь прочитать взавтрашних выпусках? Илипредпочтешь быть благоразумной ипротащить свою миленькую попку через проклятую дверь, прежде чем я внесу тебя наруках?
        Онправ. Онапротиснулась мимо Дика, ноостановилась, едва переступив порог. Посреди гостиной стояли два чемодана. Намедной вешалке висел плащ. Кножке дивана была прислонена ракетка длярэкетбола. Нажурнальном столике лежал портфель.
        Дрожа отбешенства, онамедленно повернулась кнему.
        —Собирайте вещи ивон измоего дома!
        —«Моего дома»?
        Онснова пошарил вкармане и, вытащив расписку, помахал перед ее носом.
        —Тысняла его только наполгода. Вследующий раз лучше обращайся засоветом комне. Такилииначе, вследующем месяце срок аренды заканчивается. Язаплатил заэтот месяц, подписал новый договор еще нашесть месяцев, потому что кэтому времени родится ребенок инам понадобится больше места. Изаплатил завесь срок сразу. Теперь позакону ты можешь вышибить меня доконца следующего месяца, пока неистечет срок твоей аренды, ноя проверил, иоказалось, чтоты неплатила два месяца, поэтому отдал долг зааренду, атакже заводу, телефон ивывоз мусора. Думаю, заэто я получил право жить здесь ссегодняшнего дня.
        Онанаблюдала, какдвигаются его губы, потрясенная слетавшими сних словами.
        —Выпросто псих, ия вызываю полицию!
        Лейни резко развернулась ипочти подбежала ктелефону, ноон какни вчем небывало сбросил пальто иповесил навешалку.
        —Ичто им скажешь? Чтотвой муж теперь живет водном доме стобой?
        —Вынемой муж!
        Онназидательно поднял указательный палец.
        —Новсе считают, чтоя твой муж! Сначала плетешь сказки, чтомы разъехались, атеперь требуешь правды? Лейни, яделаю это длятебя.
        —Нокак вы обовсем узнали? — прохрипелаона, судорожно держась заспинку стула.
        Егоулыбка растопилабы айсберг.
        —Яискал тебя полгода. Иесть очень мало того, чего отебе незнаю.
        —Авот я незнаю ничего, кроме того, чтоваша наглость просто невероятна! Ичто вы безумны, если воображаете, чтоможете вот так ворваться комне ивсе сойдет вам срук!
        Онаглубоко вздохнула, прежде чем добавить, какнадеялась, сдостаточной долей твердости.
        —Яхочу, чтобы вы убрались. Немедленно!
        Зеленые глаза намиг вспыхнули гневом:
        —Утебя есть кое-что, принадлежащеемне. Что-то, чего я очень хочу!
        Онмногозначительно глянул наее живот. Лейни инстинктивно прикрылась руками.
        —Нет, — прошепталаона, нотутже свирепо прошипела: — Нет!
        Дикшагнул кней. Лейни съежилась.
        —Выйди из-за чертова стула! — взорвалсяон. — Инечего там прятаться! Никогда несмей меня бояться! Боже, неужели боишься, чтоя причиню тебе боль?
        Онанешевельнулась. Тогда он подошел кней иосторожно взял заруку.
        —Пойдем, посиди накухне, пока я приготовлю тебе выпить чего-то горячего. Выглядишь уставшей.
        Онснял снее пальто инебрежно бросил надиван.
        —Утебя прекрасные ребятишки, нопонять немогу, какты выносишь этот кошмар день заднем.
        Лейни послушно, бездумно позволила увести себя накухню. Онаневозражала. Смертельная усталость непозволяла жаловаться. Онабыла слишком сбита столку иизмучена, чтобы жаловаться, акроме того, егоруки были сильными, теплыми инадежно ее поддерживали.
        —Чтотут унас? — бормоталон, рассматривая ее запасы. — Пожалуй, сбегаю-ка я кбакалейщику. Носначала — какнасчет горячего шоколада?
        Оннашел два пакета шоколадной смеси и, налив воды вчайник, зажег газ, словно делал это каждый день ровно вполовине четвертого, когда она приходила сработы.
        —Почему вы это делаете? — механически, какпопугай, твердилаона.
        Онпоставил две кружки настойку, повернулся идолго, молча смотрел нанее.
        —По-моему, этоочевидно, Лейни, — выговорил он наконец. — Яхочу тебя исвоего ребенка.
        Лейни побледнела ислегка покачнулась. Онбросился кней исжал плечи.
        —Пожалуйста, сядь, нето упадешь.
        Онмягко подтолкнул ее кстулу и, когда она уронила голову насложенные настоле руки, стал массировать ей затылок.
        —Тыотрастила волосы.
        —Ятак ине нашла здесь парикмахера.
        Онаповерить немогла, чтоведет обычный, ничего незначащий разговор, когда столько вопросов пока что остаются безответа.
        —Тебе идет. Мненравится, чтоони длинные. Таклегче запустить вних руки.
        Онстал пропускать сквозь пальцы шелковистые пряди.
        —Полагаю, переехав изТалсы, тынесмогла привезти ссобой стилиста.
        Онарезко вскинула голову. Онответил наневысказанный вопрос.
        —Да. Язнаю, чтоты перебралась сюда вскоре после каникул вНью-Йорке.
        —Какты меня нашел?
        Онподошел кплите, разлил кипящую воду вкружки иразмешивал горячий шоколад, пока непоявилась пенка. Поставил кружку перед ней, взял свою, прислонился кстойке искрестил ноги врыжеватых дизайнерских слаксах. Нанем были хлопчатая рубашка внеяркую клетку иголубой кашемировый свитер стреугольным вырезом. Наногах — сшитые вручную коричневые итальянские мокасины. Волосы вхудожественном беспорядке. Строен, мускулист, устрашающе мужествен, ивсеже бархатистые глаза светились лаской.
        —Яадвокат поуголовным делам. Кактолько я разыскал Салли иДжеффа Джеймса, когда они вернулись изпоездки вАнглию…
        Оносекся, иона быстро пояснила:
        —Онисобирались уехать назавтра после того, как… я их видела. Джефф — учитель. Онсобирался вОксфорд надва месяца, заняться научной работой.
        —Когда ты утром сбежала, яедва неразобрал здание покирпичику впоисках твоих друзей. Должно быть, ясними разминулся. Ниу одного человека изтех, кого я допрашивал, небыло накануне гостьи поимени Лейни. Ясправился ушвейцара обовсех жильцах дома, которые были вотъезде. Онназвал их имена после того, какя признался, зачем нужна информация. Онвспомнил, какты уходила утром, ине осудил меня зато, чтопытался тебя найти.
        Онаглотнула шоколада иуставилась вокно, надеясь, чтоуспела принять достаточно безразличный вид. Хотя насамом деле ее сердце бешено билось. Даималыш, словно узнав низкий звучный голос отца, колотил вживот ножонкой, празднуя его появление.
        —Несколько недель ушло нато, чтобы сними связаться. Ябыл занят, велочередное дело, аони путешествовали поанглийской провинции. Этобыло совсем непросто.
        Онпровел рукой поволосам иподнес кгубам кружку.
        —Такилииначе, мнеудалось сними связаться.
        —Тынесказал им…
        —Нет, — мягко заверилон, качая головой. — Ясказал, чтонашел влифте принадлежащую тебе кредитку испросил уних твой адрес. Онидали тот, чтовТалсе.
        —Нок этому времени я уже переехала.
        —Да, — мрачно подтвердилон. — Тызакрыла дом ипросила пересылать корреспонденцию вТалсу, пока несообщишь напочту новый адрес.
        —Икогда я послала записьмами, тыменя нашел.
        —Нет. Янашел тебя раньше.
        —Как?
        Онковарно ухмыльнулся.
        —Привсей своей скромности должен сказать, чтоуменя большая практика вНью-Йорке, — торжественно поклонилсяон. — Уменя имеется доступ кдокументам, файлам, правоохранительным органам. Тебя… обнаружили.
        Онподошел кмаленькому круглому столику, выдвинул стул исел так, чтоих колени соприкасались.
        —Процесс был всамом разгаре, ия немог освободиться. Нонанял людей, которые присматривали…
        —Тыприказал шпионить замной! — окончательно взбесилась она ипопыталась вскочить состула, ноон схватил ее заруки иудержал.
        —Нестоит думать обэтом именно стакой точки зрения.
        —Акак прикажешь обэтом думать? Боже! Неужели одного насилия было недостаточно? Тебе нужно было влезть ив мою личную жизнь?
        Усилием воли он подавил раздражение. Толькобы невспылить!
        —Прошу тебя успокоиться. Повышенное кровяное давление вредно дляребенка.
        —Предоставь мне самой беспокоиться оребенке! Аты можешь идти ковсем чертям.
        Онаотбросила его руки ивстала. Ноон тоже вскочил исхватил ее заплечи, небольно, нодостаточно сильно, чтобы недать пошевелиться.
        —Сядь, — велелон. Онапродолжала стоять. Только попыталась передернуть плечами. — Лейни, сядь, — повторил он уже настойчивее.
        Поскольку стоять было действительно тяжело, аЛейни неимела права утомлять себя иребенка, вступая вперепалку, которую, возможно, ине смоглабы выиграть, онасела. Онпоследовал ее примеру.
        —Кстати, мненравится это платье. Беременность тебе идет.
        Онаоцепенело уставилась нанего. Только что раздавал приказы, кактюремный надзиратель, асейчас хвалит ее платье. Ееплатье?
        Лейни оглядела простой красный шерстяной джемпер, подкоторый надела белую блузку счерным галстуком врубчик. Еслибы невыпирающий живот, ееможно было принять заученицу приходской школы.
        Онанепоблагодарила его закомплимент. Вообще неответила. Если несчитать враждебного взгляда. Вотсейчас соберется ссилами ивыкинет его вон! Воттолько где взять энергию?
        —Узнав, чтоты беременна, япостарался какможно скорее завершить процесс.
        —Надеюсь, неза счет своего клиента? — съехидничалаона.
        —Конечно, нет, — отрезалон. — Емудали условный срок.
        —Зачто?
        —Вооруженный грабеж.
        Лейни еще больше разозлилось.
        —Вымне ненравитесь, мистер Сарджент. Иваша невыносимая самоуверенность тоже. Идажевсе, чемвы зарабатываете нажизнь. Совесть позволяет вам посылать закоренелых преступников обратно наулицу, чтобы те нападали нани вчем неповинных граждан?!
        Насекунду его глаза потемнели. Губы раздраженно сжались.
        Ноон тутже овладел собой испокойно сообщил:
        —Этонезакоренелый преступник. Емувосемнадцать лет. Отец издевался надним иматерью едвали нес момента рождения мальчика. Онпытался ограбить винный магазин, чтобы купить матери лекарство.
        Лейни притихла. Нервно облизала губы иопустила глаза, чтобы невстречаться сего пронизывающим взглядом.
        —Воткак? — едва слышно пропищалаона, хотя еще небыла готова сдаться. — Нотебе платили заего защиту.
        —Меня назначил суд.
        Черт! Илиэтот человек — святой? Ниодного недостатка? Да,он бессовестно соблазнил женщину, безпроблеска раскаяния итени угрызений совести.
        —Нов других случаях тебе платили. Тыпомогаешь преступникам избежать справедливого правосудия. Хотя знаешь, чтоони виновны.
        —Да, — бесстрастно призналон. — Мояработа несудитьих, азащищать, вмеру моих способностей, разумеется.
        Онбыл так хладнокровен исобран, аона вэто время чувствовала, чтообломки прежней жизни разлетаются, каклистья надекабрьском ветру… Физически она ему неровня. Значит, ейосталось убеждение. Единственное оружие.
        —Тынеимеешь права врываться вмою жизнь ипринуждать меня!
        —Амне кажется, чтоимею! После той летней ночи!
        —Этобыла случайность. Глупая случайность. Янезнала, чтоделаю.
        —Неужели?
        —Незнала. Тыповел себя нечестно, воспользовавшись моим положением. Явспомнила подробности той ночи только через несколько месяцев.
        Зная, чтоона говорит правду, оннесколько секунд размышлял, прежде чем спросить:
        —Ичто ты подумала обэтом, когда вспомнила?
        —Яужаснулась. Ииспугалась.
        —Меня?
        —Себя. Янехочу говорить обэтом.
        Онасодрогнулась. Отомерзения? Отвоспоминания оего руках, губах, языке?
        Онасудорожно глотнула воздух.
        —Этобыло кошмаром.
        —Этобыло прекрасно. Тыбыла прекрасна. Почему длятебя это ужас икошмар?
        —Янев зале суда, советник. Перестаньте меня допрашивать.
        —Утебя груди набухли.
        —ЧТО?!
        Онподался вперед исжал ее грудь. Онаслишком растерялась, чтобы прореагировать. Тупо сидела инаблюдала, какон гладит ее полные груди. Оннежно ласкал их поочереди.
        —Онистали больше из-за малыша. Собираешься кормить его грудью?
        Онавцепилась вего запястье, накотором поблескивали часы иззолота высокой пробы, иоттолкнула руку, дыша неровно итяжело. Исама незнала почему: толи потому, чтобыла возмущена его ласками, толи потому, чтотаяла подними. Да,ее груди стали полнее, потому что она носила всебе новую жизнь. Икуда чувствительнее.
        Ноей хотелось уничтожить его уверенность всебе, оскорбить, причинить боль.
        —Ребенок иего кормление тебя некасаются. Оннетвой.
        Ондаже дара речи лишился. Онавоспользовалась возможностью, чтобы встать иподойти краковине. Вымыла кружку исо злорадным торжеством обернулась кнему.
        Онразразился громким, искренним смехом, эхом отдававшимся отстен маленькой кухни. Лейни едва незадохнулась отгнева исжала кулаки.
        —Надчем ты смеешься?
        —Надтобой, — ухмыльнулсяон. — Тыпросто бесценна. Великолепна.
        Ондействительно посмотрел нанее снеподдельным восторгом, прежде чем вновь стал серьезным:
        —Лейни, вту нашу ночь ты оказалась девственницей.
        Онабыстро облизала пересохшие губы, незная, чтосказать.
        —В… вТалсе был один человек. Мыдавно встречались. Онхотел намне жениться. Нопосле той ночи… мне было так стыдно всего, чтоя успела наделать…
        —Иты переспала сним изчувства вины.
        —Да. Несколько раз домоего отъезда.
        —Почемуже вы невместе? Гдеон сейчас?
        «Гдеон сейчас?»
        —Онразочаровался вомне, узнав, чтоя не… чтоя…
        —Была сдругим человеком.
        —Да! — сготовностью согласиласьона, радуясь, чтотак складно лжет. — Тыиэто мне испортил.
        —Итак, лишь потому, чтоты сначала была сомной, онрешил, чтодаже после тех нескольких ночей, проведенных стобой, невынесет мысли отом, какты спала сдругим мужчиной, ибросил тебя. Несмотря нато что ты носишь его ребенка.
        —Мнетрудно его осуждать.
        Дикедва сдерживал смех.
        —Мнеон кажется редкостным идиотом.
        —Ещебы! Воттебе неизвестны такие понятия, какпорядочность иблагородство!
        —Очевидно, итебе тоже! Волжи нет нипорядочности, ниблагородства, ужповерь, Лейни. Аэто нетолько откровенная ложь, даеще искверно состряпанная. Ямогу отличить ложь отправды. Вспомни, этомоя работа.
        Онсцепил большие пальцы и, вытянув руки, взял ее живот врамку. Склонил голову набок, прищурил один глаз иобъявил:
        —Этоточно мой ребенок. Уверен, чтоон уже наменя похож!
        —Говорю, оннетвой! — почти взвизгнулаона.
        Ноон остался совершенно невозмутим.
        —Тогда я подожду, пока он родится, имы определим подате рождения, верно?
        Оназадохнулась отгнева ираздражения.
        —Ненужно, дорогая. Нерасстраивайся так.
        Онобнял ее заталию ипотянул насебя, так, чтоона оказалась между его широко расставленными коленями. Одна ладонь распласталась напояснице, другая — навыпирающем животе. Массируя. Успокаивая.
        —Этомой ребенок, Лейни. Язнаю это. Исделаювсе, чтобы получитьего. Заполучить вас обоих.
        —Утебя ничего невыйдет, — выпалила она исъежилась отноток отчаяния, звучавших всобственном голосе.
        —Получу, — прошепталон. — Выуже уменя вруках.
        Онуткнулся вее живот носом игубами, осыпая его горячими поцелуями сквозь ткань платья. Аона чувствовала каждый. Ивнутри все трепетало.
        —Отныне тебе непридется все выносить одной. Ябуду рядом.
        Почти убаюканная лаской, онанеожиданно длясебя вцепилась ему вволосы иприподняла голову.
        —Нехочешьже ты сказать, чтоостанешься! Вэтом городе?
        Наего губах заиграла уже знакомая ей улыбка. Улыбка мальчишки-озорника.
        —Вэтом доме. Признаюсь, главная улица Саннивейла — это неПятая авеню. Нодумаю, этопрекрасное место. Истинно американское. Благодатное. Пока что это наш дом.
        —Ноты здесь чужой.
        Онаборолась ссобственными сомнениями. Всеэто совершенно немыслимо. И,однако, происходит именно сней. Этот богатый, искушенный мужчина вторгся вее крохотную нишу напланете, иона неготова смириться сэтим вторжением ис собственными чувствами.
        —Мынеможем жить вместе. Чтоподумают люди?
        Дикрассмеялся.
        —Вседумают, чтомы женаты, помнишь?
        —Яскажу им правду!
        Ужевтот момент, когда вызов слетел сязыка, онапоняла, чтопопала вловушку, которую самаже длясебя расставила. Судя поего хитрой улыбке, онтоже обэтом подумал.
        —Втаком случае ты заденешь их чувствительность. Даеще признаешься, чтовот-вот родишь внебрачного ребенка. Неговоря уже отом, чтолгала ивыставила их всех дураками.
        Онукоризненно прищелкнул языком.
        —Врядли мистеру Харперу это понравится.
        Даией тоже. Работа сейчас длянее крайне важна. Онанеможет рисковать потерять место дотого, какродится ребенок. Накакие деньги они будут жить?
        —Яскажу им, чтомы пытались уладить наши разногласия, ноничего невышло.
        —Ая объясню, чтоэто неправда.
        Онатихо застонала. Сначала беспомощно ирастерянно. Потом отнаслаждения. Егоруки массировали поясницу, ащека лежала наживоте.
        Итут ребенок шевельнулся. Быстрый внезапный пинок…
        Диквскинул голову. Взглянул сначала наее живот, потом влицо.
        —Ребенок? — выдохнулон, словно боясь потревожить дитя.
        Онаошеломленно кивнула, забыв огневе ираздражении. Эмоции, промелькнувшие вего лице, лишили ее дара речи изатуманили глаза слезами. Результат совместной ночи связал их так крепко, чтодаже она несмогла это отрицать. Иэто чудо затмевало все остальные соображения.
        —Да.
        —Явсе еще недо конца поверил…
        Онпоцеловал то место наее животе, куда пнул малыш, апотом накрыл его ладонями, словно желая защитить. Поднял голову ивсмотрелся вЛейни. Руки скользнули поее телу иостановились нашее.
        —Лейни! — воскликнулон, вставая.
        Ипоцеловалее. Поцелуй был такимже нежным исладостным, кактот, чтонашкольном дворе. Нодобавилось иеще что-то. Страсть. Страсть, долго сдерживаемая, носейчас вырвавшаяся насвободу.
        Егогубы были теплыми имягкими, ночувствовалось, чтоон недопускал нималейшего сомнения всвоем праве целоватьее.
        Дикпроигнорировал напряжение, сковавшее ее тело имышцы, проигнорировал ее попытки отстраниться, проигнорировал плотно сжатые губы. Егоязык щекотал уголки ее рта, безжалостно, неустанно, пока губы неприоткрылись. Онлениво исследовал сладкую пещерку, проник языком вглубь.
        Онавдруг обмякла подего натиском, ион довольно вздохнул, ощутив реакцию ее тела.
        —Лейни, — вздохнулон, прижимая ее ксебе.
        Ееголову вскружил доболи родной запах одеколона. Онавспомнила ощущения отприкосновения кего коже, волосам, авкус этих губ отпечатался наее губах навсегда. Исейчас она наслаждалась каждым мгновением.
        Наконец он отстранился ипригладил ее спутанные волосы. Поцеловал кончик носа. Онасмотрела нанего сквозь туман чувственности. Такдолго дремавшее тело пульсировало отвозбуждения.
        —Хочешь подремать илипоехать сомной вгород икое-что купить?
        —Вгород? Купить? Чтоименно?
        —Самую большую кровать. Ябоюсь навредить тебе, если мы будем спать наэтой.
        4
        Слова показались ведром ледяной воды, выплеснутой влицо имгновенно ее отрезвившей. Лейни мгновенно отскочила иушла вгостиную. Больше всего ее оскорбила ракетка длярэкетбола, намекавшая напостоянные отношения куда больше пижамы изубной щетки.
        Онасхватила ракетку ияростно размахнулась:
        —Тынеимеешь права вторгаться вмой дом имою жизнь! Убирайся!
        Ноон уже надевал пальто.
        —Тыиграешь врэкетбол? После рождения малыша будет приятно поиграть вместе.
        Вего глазах плясали веселые искорки.
        —Тыменя слышишь?
        —Слышу, Лейни, — нетерпеливо вздохнулон, направляясь кдвери. — Думаю, притаком дурном настроении тебе лучше выспаться, чемехать вмагазин. Яотправлюсь вмебельный, апотом — всупермаркет. Приляг иотдохни.
        Онпозвенел ключами:
        —Мнедаже непридется будить тебя, когда вернусь. Уменя свой ключ. Кстати, утебя очень чувственный рот. Тыпомнишьвсе, чтобыло между нами вту ночь?
        —Нет, — выпалилаона, ножаркая краска, залившая щеки, выдала ее сголовой.
        —Помнишь, — лениво улыбнулсяон. — Ия тоже никогда незабуду.
        Оноткрыл дверь, послал ей воздушный поцелуй ибыстро вышел ввихре холодного воздуха.
        Лейни, глупо глядя наракетку, всееще стояла посреди гостиной. Потом уронила руки, словно ракетка весила тысячу фунтов. Поражение было сокрушительным. Чтоже теперь делать?
        Закрыв глаза руками, онаслепо побрела вспальню. Ударилась коленкой очемодан, стоявший посреди комнаты, ияростно пнулаего, отшвырнув ккамину.
        —Будь он проклят! — прошипелаона. Слезы туманили глаза. Тело казалось отяжелевшим, неуклюжим, скованным. Одежда давила. Онаникогда еще небыла такой уставшей, физически иэмоционально. Словно ее целый день пытали надыбе, акости идух вот-вот сломаются споследним поворотом колеса.
        Ноему несломить ее волю! Если уступит ему хотябы дюйм, онзахватит милю. Две. Кактолько он вернется, онанемедленно прогонитего. Каким образом? Сейчас она слишком измучена, чтобы придумать конкретный план.
        Собрав последние силы, онаразделась, бросая одежду какпопало, ипотащилась ккровати. Упала напостель иедва сумела снять колготки, прежде чем опустить голову наподушки инатянуть насебя одеяло.
        Онанемного отдохнет. Апотом вынесет его вещи накрыльцо и, если будет нужно, позвонит вполицию, чтобы убрали его отсюда.
        Конечно, перспектива довольно утомительная. Ноона выспится ипочувствует новый прилив энергии.
        —Какты можешь спать подтакую бурную деятельность?
        Негромкий голос пробудил ее отглубокого сна.
        —Что? — пробормоталаона, широко зевая, нотак ине открыв глаза.
        —Онподнял настоящий ураган. По-моему, онужасно голоден, даже если ты нехочешь есть.
        —Есть? — сонно повторилаона, потягиваясь ипереворачиваясь наспину. Нотутже что-то сообразила иоткрыла глаза.
        Диксидел накорточках упостели. Хотя она была накрыта одеялом, егоруки проникли внутрь илежали наголом животе: Лейни разделась долифчика итрусиков. Онавсе еще могла носить бикини. Эластичная лента шла подбугром живота.
        —Чтоты делаешь? — хрипло спросилаона. Хотелось пить, вголове жужжало, иона так ине проснулась доконца.
        —Поражаюсь чуду, — шепнулон, поглаживая натянутую кожу. Чуть надавил ирассмеялся, когда ребенок, похоже, сделал сальто.
        Насекунду Лейни тронула его неподдельная радость. Ноона тутже вспомнила решение, принятое перед сном, ипопыталась приподняться налоктях. Одеяло соскользнуло, иона осталась только втрусиках илифчике. Правда, ееприкрывали руки Дика.
        Раздосадованная, онаглянула вниз иувидела, чтогруди почти вываливаются излифчика. Онапопыталась схватить одеяло, ноДик оказался проворнее иубралего.
        —Позволь посмотреть натебя. Пожалуйста. Тыпрелестна, — бормоталон, обводя указательным пальцем изгибы, грозившие вырваться изтесных границ лифчика. Еголегкое прикосновение почти нечувствовалось ивсеже обжигало каждое нервное окончание. Онаедва сдержала вздох наслаждения. Шоклишил силы ее мышцы. Оналишь молча наблюдала, какон выпрямился, подался вперед инежно поцеловал пухлые теплые груди. Акогда поднял нанее счастливый взгляд глаз цвета морской волны, казалось, чтовних переливается влага.
        —Пойдешь обедать? Всеготово.
        Онамолча кивнула, гадая, какможет, находясь вздравом уме, лежать почти голая, подласками его рук игуб, подвзглядом зеленых глаз, ипри этом ничего нестыдиться? Чтосталось сее планами выгнать его вон? Накаком-то этапе между ее гневом, иусталостью, ипробуждением поднежными ласками ее чувства значительно смягчились.
        —Почемубы тебе ненакинуть это, вместо того чтобы снова одеваться? — предложилон, протягивая халат. Оназаметила, чтоон успел поднять иразвесить вещи ивыбрал старый исамый удобный халат.
        —О… оставь. Ясейчас приду.
        —Ладно.
        После его ухода Лейни надела халат ипоспешила вванную. Судя поширокой улыбке, онпонял, чтоей понадобилось.
        Закончив свои дела, онадолго смотрела насебя взеркало. Волосы спутались иторчали вразные стороны, нов сочетании срозовыми щеками исонными глазами вид был довольно привлекательным и… соблазнительным.
        Ноона тутже прогнала глупые мысли истала безжалостно драть щеткой волосы. Горсти теплой воды прогнали сон изглаз. Онапрополоскала рот. Посчитав, чтовполне презентабельна иодета достаточно прилично, чтобы сидеть заодним столом сджентльменом, онасунула ноги вмахровые шлепанцы ивышла накухню. Вкамине горел огонь. Несмотря наданные себе клятвы, онаулыбнулась отудовольствия привиде уютной кухни.
        —Вотиты! Ядумал, тыопять заснула.
        Лейни иронически усмехнулась. Теперь ей недо сна. После того какего теплые губы целовали ложбинку между грудями? Должно быть, оншутит.
        Пока она спала, онпереоделся вдомашнюю одежду. Куда девались его модные слаксы иитальянские мокасины? Ихместо заняли поношенные джинсы икроссовки итолстовка слоготипом Гарварда изасученными рукавами. Талия повязана передником. Щипцами он выуживал изкипящей воды спагетти ивыкладывал наблюдо.
        Маленький столик был накрыт повсем правилам. Вцентре стояла и«дышала» бутылка красного вина. Авот Лейни дышала струдом. Отпотрясения. Досих пор никто небрал насебя столько трудов ради нее.
        —Мистер Сарджент, я…
        —О,ради всего святого, Лейни, неначинай снова.
        Онвытащил все спагетти ипринялся поливать густым, чудесно пахнувшим томатным соусом. Поставил блюдо и, подбоченившись, обратился кней.
        —Янемогу спорить напустой желудок. Ау тебя урчат сразу два пустых желудка. Твой иСкутера. Нетничего хуже…
        —Скутера?
        —… холодных спагетти. Атеперь садись.
        —Мнетолько спагетти нехватало. Отних толстеют.
        —Тебе нужно есть. Садись.
        —Мненельзя толстеть.
        Онаопустила голову. Ис трудом смогла увидеть кончики туфель.
        —Лейни, яустал повторяться.
        Онповелительно ткнул пальцем наближайший стул.
        —Садись, черт возьми!
        Онаневольно хихикнула. Смешок перешел вхохот.
        —Надчем ты смеешься? — удивилсяон.
        —Сложно подчиняться приказам человека вжелтом переднике сромашками иоборками.
        Унего хватило хитрости виновато потупиться.
        —Снимаю передник, — угрожающе объявил он и, развязав пояс, бросил передник настойку. — Апотом…
        Оншагнул кней.
        —Ладно, такибыть, — пробормоталаона, плюхнувшись настул. Отаромата спагетти потекли слюнки.
        —Чесночный хлеб только издуховки.
        Онвынул завернутый вфольгу хлеб, обжег руку ивыругался.
        —Ятутже наберу пять фунтов.
        —Тебе вполне посилам это вынести, — отмахнулся Дик, перекидывая ногу через сиденье стула исадясь. Налил немного вина встакан Лейни ипобольше — себе.
        —Доктор Тейлор сказал, чтоты стараешься ненабрать лишних килограммов. Ноон нехочет, чтобы ты морила голодом себя ималыша.
        Лейни увлеченно накладывала салат, но, услышавего, замерла. Большие деревянные ложка ивилка застыли ввоздухе. Когда он замолчал, онамедленно опустила их натарелку истиснула руки наколенях.
        —Тыговорил сдоктором Тейлором? Обомне?
        Дикпригубил вина ипоставил стакан. Паротспагетти поднимался отблюда, мешая им видеть друг друга.
        —Да.
        —Чертбы тебя побрал! — прошипела Лейни. Всетепло, собравшееся вней после пробуждения, исчезло. Осталось только холодное ощущение того, чтоее изнасиловали.
        —Счего это ему обсуждать пациентку ссовершенно незнакомым человеком? — выдавилаона, чувствуя, какв глазах собираются слезы, ипрезирая себя заэто.
        —Ятолько повторил ему то, чтоты сказала остальным. Чтоя твой муж, скоторым ты решила разъехаться, нопоспешил сюда, узнав, чтоты носишь моего ребенка. Хочу знать, какобстоят дела. Япризнался также, чтобросил тебя, нолишь потому, чтонезнал обеременности, итеперь намерен немедленно исправить свои ошибки.
        —Доктор Тейлор ничего нескажет тебе, пока непосоветуется сомной.
        Онраздраженно хмыкнул.
        —Тыслишком умна, насвоюже беду.
        —Такгде ты раздобыл информацию? — неотставалаона.
        —Умедсестры, — покаянно призналсяон.
        Авот этому поверить можно. Онсумелбы выведать улюбой женщины комбинацию цифр отзамка вхранилище Форта Нокс.
        Итут ее осенило.
        —Этоты оплатил мой счет!
        —Каксделалбы любой приличный муж.
        —Ноты немой муж, живущий отдельно! Уменя никогда небыло мужа, дая ине стремилась выйти замуж! Япридумала мужа, чтобы сохранить работу. Только ивсего. Япрекрасно заботилась осебе иребенке ибез твоего вмешательства. Почемубы просто неоставить меня впокое?
        Опершись локтями остол, оназакрыла лицо руками изаплакала.
        Дикобошел стол, бросился наколени иобнялее:
        —Лейни, неплачь, пожалуйста!
        Онапопробовала оттолкнутьего, ноне смогла сдвинуть сместа.
        —Чего ты хочешь отменя? Янежелаю тебя видеть. Можешь это понять? Тыдолжен уйти.
        —Неужели мое общество так тебе противно? Ввечер аварии ты так недумала.
        —Уменя небыло выхода, — свирепо выпалилаона.
        —Был, Лейни, — тихо, нотвердо возразилон. Онапротив воли взглянула ему вглаза ибыла вынуждена признать правду. Ипоэтому первой отвела взгляд.
        —Янепринуждал тебя. Старался неприкасаться, но, господи, явсего лишь мужчина. Иу меня было множество оснований считать, чтотебе нетерпится принять мои ласки.
        —Явыпила два коктейля сСалли иДжеффом. Апотом еще ибренди. Вжизни так много непила!
        —Ноя-то незнал этого. Ине догадывался, чтоты девственница.
        Онаяростно уставилась нанего.
        —Бьюсь обзаклад, потом ты немало надэтим смеялся. Аможет, иподелился пикантными подробностями сосвоими дружками врэкетбольной раздевалке? Какпо-твоему, чтосомной нетак? Ипочему я дотаких лет ухитрилась непотерять девственности?
        —Продолжай втомже духе, Лейни, пока недоведешь меня добелого каления. Янашел твою девственность очень трогательной, — сухо сообщилон.
        —Истранной. Вовсяком случае, необычной. Какой контраст сэлегантными дамами, которые раньше делили стобой постель!
        —Да.
        Лучшебы он ударил ее полицу! Лейни задохнулась. Неужели каким-то извращенным уголком сознания она хотела, чтобы он отрицал существование других женщин?
        —Ямного раз предлагал остановиться. Ноты ислушать ничего нехотела. Илиговорила одно, адумала другое.
        —Прекрати! — простоналаона, снова пряча лицо владонях. — Янежелаю вспоминать!
        —Почему ты убежала утром дотого, какмы смогли поговорить?
        —Мнебыло недо разговоров. Янехотела знать нитебя, нитвое имя. Вообще ничего. Мневголову неприходила возможность забеременеть, поскольку доктора считали, чтоя бесплодна. Ямечтала ободном: поскорее уйти изабыть ослучившемся. Мнеследовалобы знать, чтозаошибки нужно платить.
        —Тысчитаешь наши отношения ошибкой?
        —Да! — яростно бросилаона, поднимая голову. — Явела упорядоченную жизнь. Нио чем непросила, ничего нетребовала. Ниот кого. Ипосмотри, вкаком я состоянии!
        Онулыбался, действительно улыбался. Идаже успел присесть накорточки рядом состулом. Пригладил ее волосы исмахнул слезы сощек.
        —Оставь меня впокое, — сердито потребовалаона. — Янемогу стобой сражаться. Нифизически, нисловесно. Ятак устала. О,нет, мненужен этот ребенок, нотак надоело ходить сживотом. Выглядеть какгора жира. Ибегать вванную каждые десять секунд. Противно ныть ивыкладывать тебе все это. Огосподи, чтомне делать?
        —Прямо сейчас тебе следует поесть, — рассудительно заметил он и, вскочив, стал накладывать спагетти ей натарелку.
        —Янеголодна, — закапризничалаона.
        —Голодна. Идоктор Тейлор, вернее, егосестра, сказала, чтопара глотков вина заобедом неповредит ребенку. Аможет, иулучшит настроение, — добавил он себе поднос. НоЛейни услышалаего.
        —Каккогда-то бренди? — злобно осведомиласьона.
        —Тынеслышала, чтобы я жаловался.
        Онпоцеловал ее вшею иосторожно коснулся груди, прежде чем вернуться наместо.
        —Ешь. Пей.
        —Ивеселись?
        —Этопотребует некоторого труда, — усмехнулсяон.
        Онасвернулась калачиком вуглу дивна, глядя вогонь иприхлебывая травяной чай. Дикпогасил свет вкухне ипришел кней. Развалился надиване, вытянул длинные ноги икак нив чем небывало сжал ее пальцы.
        —Испортишь руки мытьем посуды, — мрачно заметилаона. Оннастоял натом, чтобы убрать состола после обеда. Онабыла слишком утомлена ираздражена, чтобы спорить.
        —Да. Ядумал, чтовнаши дни цивилизованные люди покупают посудомоечные машины.
        —Вдоме таковой небыло, ая просто внего влюбилась. Ктомуже ты появился внеудачный день. Угорничной выходной.
        —Такутебя есть прислуга?
        Лейни неверяще покачала головой.
        —Ты,кажется, говоришь вполне серьезно? — усмехнуласьона, отнимая руку.
        Этим простым вопросом он какнельзя яснее показал, насколько различается их образ жизни. Уних так мало общего, словно они пришли сразных планет.
        —Яживу нажалованье учительницы начальной школы, мистер Сарджент. Мнехватит денег насебя иребенка. Ноприслуга вбюджет незаложена.
        —Всвете камина ты выглядишь особенно прекрасной.
        Онадосадливо вздохнула иоткинула голову наспинку дивана. Нотутже подняла: слишком хорошо эта поза напоминала оночи вего квартире.
        Дрова вкамине весело трещали, словно издеваясь надее меланхолией.
        —Мненравится разводить огонь вхолодные ночи. Спасибо.
        Онсжал ее руку.
        —Пожалуйста.
        —Номне трудно вносить дрова вдом. Такчто…
        —Пожалуй, присмотрю-ка я затем, чтобы ты неподнимала ничего тяжелее ватной палочки.
        Теперь она посмотрела нанего нерассерженно, азадумчиво.
        —Тыдействительно намерен перебраться сюда?
        —Разумеется.
        —Почему?
        Онвнимательно изучал форму ее пальцев иногтей, приэтом тихо объясняя:
        —Яхочу быть стобой, пока ты носишь ребенка. Роды — событие, которое касается обоих родителей. Мненужно видеть, какпоявится насвет мой ребенок.
        Онанервно сглотнула. Прикосновения пальцев, гладивших ее ладонь, посылали крохотные удары электрического тока повсему телу. Онавспомнила, какон ласкал ее руку языком.
        Воспоминания обэтих идругих ласках все еще тревожилиее, ноона неотняла руку, отчаянно пытаясь понять, чемпривлекла его внимание. Нетсмысла отрицать, чтоэто его ребенок. Какой вэтом смысл? Ониоба знали правду.
        —Даже если я соглашусь, какты можешь оставаться здесь дородов? Утебя вНью-Йорке столько дел! Адвокатская практика…
        —Обовсем позаботятся помощники. Если хочешь, ямогу подробно рассказать, но…
        —Нет, — затрясла она головой. Потому что хотела знать совершенно другое. Детали, задевшие ее любопытство. — Утебя, должно быть, есть семья, друзья, которые захотят знать, почему ты бросилвсе, чтобы поехать втакую глушь, какАрканзас! Ведь ты наверняка несказал им обомне.
        —Уменя довольно большая семья, — снежностью улыбнулсяон. — Кактолько настанет время, тысовсеми познакомишься.
        Лейни побледнела примысли омножестве нью-йоркских снобов, презрительно ее рассматривающих.
        —Нопока я сказал им, чтоберу отпуск поличному делу. Онисгорали отлюбопытства, номолчали, уважая мою скрытность.
        Онпоцеловал ее руку иосторожно провел пальцем досамого плеча, скользнув внутрь широкого рукава халата.
        —Чтоже додрузей, уменя очень немного таких, которым я рассказалбы отебе.
        —А… э…
        —Женщины?
        Онауклончиво пожала плечами.
        —Яникогда небыл женат. Было несколько полусерьезных романов имножество несерьезных связей.
        —Понятно, — пробормоталаона, снова сглотнув. Жаль, чтоон небыл более откровенен, нов тоже время она рада, чтонеузнала больше.
        —Атвои родственники? — спросилон.
        —Уменя никого нет.
        —Нет?
        —Ниединой души.
        —Ини одного поклонника?
        Лгать бесполезно.
        —Ниодного.
        —Янеспал сженщинами стой самой нашей ночи.
        Онабыла потрясена. Этовидно полицу!
        —Ятебе неверю, — прошепталаона.
        Такой мужчина? Красив, богат, мужественный, зрелый…
        Онасама может засвидетельствовать его потенцию.
        —О,ты достаточно скоро мне поверишь. Свидетельством тому моя вспыльчивость впоследнее время, — тихо рассмеялсяон, новыражение лица тутже изменилось: — Лейни, яхочу тебя. Ихочу растить своего ребенка. Яслишком стар, чтобы играть вэти игры. Ине хочу испортить все еще больше, чемуже испортил вто утро, когда ты проснулась водной постели сомной. Дляменя все это слишком много значит.
        Онвстал, подошел ккамину истал лениво ворошить угли кочергой, пока пламя снова невзметнулось вверх.
        —Ямогбы неторопиться, умасливать тебя, ухаживать, уговаривать. Но,скорее всего, выставилбы себя полным идиотом. Неговоря уже отом, чтовесь город сталбы сплетничать отебе.
        Онповернулся кней ипоказал вулыбке ровные белые зубы.
        —Большинство людей, особенно вэтой части страны, непосчиталибы возможным ухаживать забеременной, уехавшей отмужа леди. Кроме того, терпение невходит вчисло моих добродетелей. Яхочу быстрых результатов. Но,судя потвоему лицу, могу сказать, чтомое присутствие вэтом доме все еще тебя беспокоит. Этоя вызываю втебе такое отвращение? Илимысль отом, чтобы лечь сомной впостель?
        —Нет, — честно ответилаона.
        Наего лице промелькнула улыбка облегчения.
        —Вотипрекрасно. Значит, возраст? Сколько тебе лет?
        —Двадцать семь.
        —Ясчастлив. Думал, тымоложе — между нами шестнадцать лет разницы. Может, этотебе ненравится?
        —Нет, Дик!
        Услышав свой голос, произносивший его имя, онавскинула голову, проверить, заметиллион. Заметил. Исел рядом сней.
        —Тогда вчем дело, Лейни?
        —Вовсем! — воскликнулаона, разводя руками. — Втебе. Вомне. Возраст — наименьшее изнаших различий. Мыдаже незнаем друг друга, если несчитать…
        Онапостаралась стряхнуть настойчивое воспоминание обих ночи вместе.
        «Ах,Лейни, какая ты милая», — подумалон.
        —Язнаю каждый дюйм твоего тела!
        Онсунул руку подхалат истал массировать треугольник уоснования ее горла.
        —Тытоже меня знаешь. Мыкасались друг друга повсюду. Исследовали. Целовали.
        Нащеках вспыхнули красные пятна.
        —Мынезнаем друг друга вжизни.
        Онобнял ее иприжал голову ксвоей груди.
        —Поэтому я здесь. Хочу, чтобы мы получше узнали друг друга, прежде чем насвет появится маленькое существо.
        Онположил ладонь подее грудями. Наизгиб набухшего живота.
        —Иэто первое, чтоя хочу узнать.
        —Чтоименно? — растеряласьона.
        —Почемуты, Лейни Маклауд, прекрасная молодая женщина, теплая испособная любить, каждый раз сжимаешься, когда я тебя касаюсь?
        Вголове взвыли тревожные сирены. Онподбирается слишком близко! Нефизически. Физически он неможет подобраться ближе, чемони уже были. Ноон слишком близко подбирается кее страхам, квнутреннему «я».
        —Янесжимаюсь.
        —Сжимаешься. Каждый раз, стоит мне дотебя дотронуться, тынапрягаешься. Ячувствую втебе колебания. Почти страх. Только когда тебя касаются ученики, тыпозволяешь себе снять невидимую оборону. Чего ты боишься, Лейни? Почему сжимаешься, когда я тебя ласкаю?
        Онаприкусила губу. Акогда заговорила, голос был едва слышен. Новедь она хотела обрушить нанего завладевший ей гнев! Только врядли это получилось.
        —Стоитли меня осуждать? Яедва привыкла кнезнакомому человеку, ворвавшемуся вмой дом исмеющему меня ласкать. Поставь себя намое место испроси, чтобы ты сделал? Чтобы чувствовал?
        Онсжал ее лицо руками исмотрел вглаза целую неловкую вечность.
        —Новсе несовсем так. Вту ночь, вмоей квартире, явидел, чтоты изголодалась поприкосновению другого человека. Чтоты жаждала любви. Тыочень грустна, Лейни Маклауд, ия намерен выяснить почему. Всеэто часть плана развеселить тебя, — сообщилон, легонько ее целуя. — Кстати, ктвоему сведению: еслибы ты перебралась комне изахотела коснуться, яобезумелбы отсчастья.
        Дикснова припал кее губам.
        —Атеперь — спать. Утебя был трудный день, — велелон, поднимая ее сдивана имягко подталкивая кспальне. Онаине подумала спорить. Вынула одежду, которую собиралась завтра надеть наработу, иуже хотела откинуть одеяла, когда вошел Дик.
        —Распакую вещи утром, — заявилон, зевая. — Унас почти неосталось молока. Приносит молочник илипокупаешь вмагазине?
        —Покупаю. Чтоты делаешь? — ахнулаона, когда он стал снимать толстовку.
        —Раздеваюсь.
        Отшвырнув толстовку, онсел накровать истал стягивать туфли.
        —Атеперь сброшу джинсы.
        Онвстал, расстегнул молнию, выступил извылинявших потрепанных джинсов, нагнулся, поднял их истал складывать. Оставшись вбелых плавках, аккуратно повесил наспинку стула иповернулся кней лицом, совершенно нестыдясь своей наготы.
        —Тынезамерзла? Скорей пододеяла!
        НоЛейни стояла, словно примерзнув кместу, итупо наблюдала, какон идет кней. Еерука так изастыла наодеяле. Другая была прижата ксердцу.
        —Тывыглядишь соблазнительным кремовым десертом, — прошепталон, сжимая ее плечи ипожирая зелеными глазами.
        Желтая ночнушка была старой, ноЛейни любила ее исчитала самой уютной: встиле ампир, безрукавов, скруглым вырезом, открывавшим ложбинку между грудями, ипродернутой подними ленточкой. Сорочка доходила допола ибыла достаточно широка, чтобы вместить живот. Доэтого момента Лейни ине подозревала, насколько прозрачна сорочка, итеперь подвзглядом Дика вужасе ощутила свою наготу.
        —Твои соски тоже изменили цвет. Стали темнее, верно? Номне нравится.
        Егопалец коснулся сначала одной, потом другой чувствительной вершинки. Ночнушки стакимже успехом вообще могло небыть, потому что его пальцы обожгли ее плоть.
        —Ложись!
        Онхотел подвести ее ккровати, ноона сопротивлялась, какневаляшка, которую нельзя уложить. Струдом обретя дар речи, онавыдохнула:
        —Несобираешьсяже ты спать здесь, сомной?
        —Именно!
        —Тынеможешь!
        —Почему?
        —Почему? Потому что нехочу! Можешь остаться наночь, поскольку уже поздно. Ноутром тебе придется уйти. Япридумаю, какрешить нашу… э…
        —Проблему?
        —Именно проблему! — завопилаона, взбешенная его спокойствием.
        Онотвернулся истал мерить шагами комнату, старательно изучая пол, после чего резко повернулся икоротко спросил:
        —Гдеже ты предлагаешь мне спать?
        Онапочти увидела его взале суда, допрашивающего очередного беднягу, гдетот был вночь убийства. Егоглаза впивались внее, даиманеры иосанка были уничтожающими, даже приотсутствии костюма-тройки, которыйон, возможно, надевал назаседания.
        —Вовторой спальне нету кровати, ибудь я проклят, если собираюсь втискивать свои семьдесят пять дюймов вшестидесятидюймовый диван!
        —Тебе следовалобы подумать обэтом, прежде чем врываться… ой!
        Онасхватилась забок.
        —Чтоэто?! Огосподи! Черт, Лейни! Чтослучилось?!
        —Ничего, ничего, — поспешно ответилаона, такине разогнувшись. Потом медленно выпрямилась, нетерпеливо отстраняя его руки.
        —Просто колика, — выдавила она между стонами. — Иногда случается.
        —Тыговорила доктору? Чтоон сказал? Прошло? Какчасто это бывает? Господи, больше несмей так меня пугать!
        Кэтому времени оба лежали впостели пододеялами, ион озабоченно ощупывалее, выискивая возможные увечья.
        —Всепрошло. Явпорядке.
        —Уверена?
        —Да. Дик…
        —Мненравится, какты произносишь мое имя.
        —Дик, перестань…
        Ноон непозволил ей договорить. Закрыл рот губами, успев пробормотать:
        —Всего лишь поцелуй, Лейни. Всего лишь поцелуй.
        Ондолго терзал ее губы, пока неустал отигр ипроник вее рот языком. Вовлек ее язык визысканный танец, пока всякое сопротивление нерастаяло. Онижадно упивались друг другом.
        Онобволакивалее. Егозапах, вкус, ощущение поросшей грубыми волосками кожи стали такимиже необходимыми. Каки вту ночь. Ив ней снова возродилась глубинная потребность внем. Если он недотронется донее, если непоцелует, онаточно умрет!
        Егомужское достоинство, горячее итвердое, прижималось кее бедру. Онахотела снова почувствовать его всебе, глубоко, доконца. Пульсирующее, заполняющее унылую пустоту, бывшую ее жизнью. Ноона немогла позволить ему узнать это. Немогла.
        —Лейни, — пробормоталон, чуть отстраняясь иобводя ее губы кончиком языка. — Тывосхитительна. Лучше любого десерта. Янесмогу насытиться тобой. Никогда.
        Егогубы скользнули кее шее, легонько прикусили.
        —Боже, ямечтал обэтом столько месяцев! Тосковал отебе стого момента, какпонял, чтоты исчезла. Жаждал снова обнять тебя. Прижать ксебе твое сладкое тело. Ощутить твой вкус.
        Егорука нашла ее груди, теплые иполные, истала осторожно массировать, пока ее соски незатвердели. Дикопустил голову истал целовать их сквозь прозрачную ткань, увлажняяее. Лейни тихо вскрикнула, ион мгновенно вскинул голову.
        —Черт, — выдохнулон, явно недовольный собой, иположил голову наее груди, пока дыхание нестало ровным.
        Когда наконец он взглянул нанее, егоглаза горели внутренним огнем, временно утихшим, ноне погашенным. Всееще тлеющим.
        —Яцелый день запугивал тебя. Нои торопить нехочу. Когда я пришел вспальню, пообещал себе, чтомы будем спать рядом иничего больше.
        Онпротянул руку ипогасил свет:
        —Какты обычно спишь?
        Лейни была охвачена жарким желанием. Приходилось сосредоточиться, чтобы дышать ровно. Онанепозволит ему узнать, чтоподмаской равнодушия сердце норовит вырваться изгруди. Оназнала: стоит коснутьсяего, положить руку наплечо вбезмолвной мольбе, ион забудет обугрызениях совести изаймется сней любовью. Нокакбы сильно она нихотела Дика, неможет этого допустить. Пусть лучше он оставит ее впокое, чемпотом жалеть освоем слишком импульсивном поведении.
        Онаповернулась лицом кстене.
        —Воттак.
        —Прекрасно. Янебуду толкать тебя. Спокойной ночи.
        Онподнял волосы сее шеи инежно поцеловал. Апотом нащупал ее ноги своими истал греть. Слегка сжал плечо.
        Лейни поверить немогла, чтопозволяет ему все это. Страсть — одно, онанетребует эмоций. Всякий может ее испытывать. Носпать скем-то, просто спать — это почти обет. Клятва верности. Эмоциональные обеты означают риск, который она неможет себе позволить. Адавать мужчине даже самые незначительные обеты — немыслимо. Унего есть власть надней. Онсильнее. Иостается чужим человеком. Но,боже, каким знакомым чужаком!
        Онанаслаждалась дуновением его дыхания. Тепло, исходившее отнего, пронизывало ее тело. Ночь была нетакой темной иодинокой, потому что он рядом. Кто-то вместе сней слушал ночные шумы, неказавшиеся такими пугающими. Ещеодна ночь сним ей неповредит.
        Онасчистой совестью заснула.
        5
        Однако утром она была вынуждена оправдать свои действия. Вчерашние рассуждения казались присвете дня нетакими убедительными. Пока она поспешно принимала душ икрасилась, успела немного отрезветь иснова была раздосадована своим поведением. Почему она позволила ему спать рядом, держать ее вобъятиях?
        Один раз, когда ребенок снова растревожился истал толкаться, оназаворочалась, пытаясь принять удобную позу, мысленно уговаривая его расслабиться идать отдых, вкотором она так нуждалась.
        Дикприжал ее ксебе ипрошептал:
        —Всевпорядке?
        —Мненужно вванную.
        Онавырвалась, откинула одеяла, поковыляла вванную, после чего вернулась, торопясь поскорее оказаться втепле. Тепле, исходившем отДика.
        Онснова обнял ее ипритянул ксвоему жесткому телу, пробормотав:
        —Опять Скутер разбушевался?
        —Да, — вздохнулаона, устраиваясь поуютнее.
        Дикположил ладонь наее живот истал растирать, явно заворожив ребенка неменьше Лейни, потому что тот утихомирился ипозволил матери задремать.
        Впоследний раз посмотревшись взеркало, прежде чем выйти изспальни, онапризналась себе: какхорошо, когда кто-то делит стобой радости инеудобства!
        Когда будильник зазвонил, Дика небыло впостели. Оназастала его накухне.
        —Чтоэто? — спросила Лейни, входя взалитую солнцем комнату.
        Оннамазывал маслом кусочек тоста.
        —Акак насчет «доброго утра»? — спросилон, подходя ицелуя ее вщеку. — Отвечаю: этозавтрак.
        —Янезавтракаю. Может быть, тост икофе.
        —Недостаточно длятебя иСкутера.
        Онпоказал настул.
        —Лучше начинай, иначе школьный ад начнется безтебя.
        Онавзглянула натарелку изастонала. Яичница-болтунья, бекон, двакусочка тоста, грейпфрутовый сок икофе.
        —Янесъем столько!
        Ноего неумолимое лицо говорило отом, чтоспорить бесполезно. Прошлой ночью он заставил ее съесть гору спагетти исейчас нестанет слушать никаких протестов.
        Онаобреченно положила сумочку ипортфель скнигами насвободный стул исела.
        Когдаона, поего мнению, наелась, онвышел завести ее машину, чтобы Лейни непришлось возиться скапризным двигателем, даисалон согрелся.
        Напороге он помог ей надеть изастегнуть пальто. Онаизвинилась зато, чтоснова оставляет его сгрязной посудой. Ноон небрежно отмахнулся.
        —Надень перчатки! Утро холодное. Мнепридется что-то сделать ствоей машиной. Старое разболтанное корыто!
        Дыхание паром вырывалось изего рта, исолнце переливалось всеребряных волосах. Онавдруг осознала, чтобуквально нежится взнаках его внимания. Ноэто долго непродлится. Ичем скорее он исчезнет изее жизни, тембудет лучше.
        —Дик, намнужно поговорить.
        —Мыговорим.
        —Ясерьезно.
        —Ятоже. Веди машину осторожнее.
        —Тыговоришь, нослушать нежелаешь! Пообещай, чтонераспакуешь свои вещи! Пообещай!
        —Обещаю! — воскликнулон, спылким поцелуем. — Атеперь беги. Янехочу, чтобы ты превышала скорость, боясь опоздать.
        Онасела вмашину, хотя неповерила такой сговорчивости. Онслишком легко согласился! Исмотрелся наее переднем крыльце какдома. Слишком уж уверенно махал рукой ей вслед! Нет, просто так он неуберется!
        День выдался безумным. Учителя даже непытались учить. Дети были навзводе отвозбуждения ирадости впредвкушении рождественских каникул. Класс Лейни раскрашивал кофейные кружки длямам. Рисунки были встиле ультрамодерн, чтобы несказать больше, ноЛейни знала, чтодлямам небудет большего сокровища, чемподарок ребенка.
        Помогая каждому завернуть подарок вцветную бумагу, Лейни слезливо шмыгала носом примысли отом, чтокогда-нибудь тоже получит такой отсвоего дитя. Онаобнимет его ивсячески расхвалит мазню накружке. Ион поймет, какона счастлива получить такой бесценный дар!
        Нов мечтах дитя смотрело нанее зелеными глазами, умными ивеселыми.
        Усилием воли Лейни взяла себя вруки. Нечего предаваться глупым мыслям вразгар уроков. Сегодня, вернувшись домой, онапотребует, чтобы Дик ушел. То,что он предлагает, — невозможно! Оннедолжен оставаться сней, притворяясь ее мужем! Пока неродится ребенок? Апотом что? Если он так командует Лейни, какже будет вести себя смалышом?
        Приодной этой мысли кровь Лейни похолодела. Ачто, если он попытается отнять унее ребенка? Нет! Онанедопустит этого, даже если придется бежать изстраны исменить имя! Ничто неразлучит ее сребенком! Даже сила, такая мощная ивлиятельная, какДик Сарджент, адвокат поуголовным делам.
        Ичто тогда ей делать?
        Торговаться? Да,они будут торговаться, какцивилизованные люди. Онапообещает, чтоон будет часто видеться смалышом вудобное длянее время. Ине помешает ребенку узнать отца. Онибудут жить какразведенные супруги. Многие отцы навещают своих детей!
        Этонеидеальное решение, нолучшее, чтоона сумела придумать, чтобы иудовлетворитьего, ивыдворить изсвоей жизни также быстро, какон вней появился.
        После рождественского обеда синдейкой, пока дети отдыхали перед праздником, Лейни сидела застолом иделала заметки длясебя. Нужно казаться более деловитой именее эмоциональной, если она хочет заключить сним соглашение относительно того, когда, гдеикак долго он сможет видеть ребенка. Конечно, впервый год это будет нечасто, нопо мере того какребенок будет взрослеть, визиты Дика участятся.
        УЛейни разрывалось сердце примысли отом, что, возможно, ребенок будет уезжать котцу нацелое лето. Дикстанет осыпать его подарками. Возить потаким местам, которые ей финансово недоступны. Ачто, если малыш полюбит его сильнее, чеммать?
        Нет, такого неслучится. Онаобэтом позаботится.
        Возвращаясь домой, Лейни нервно сжимала руль. Часназад учеников распустили наканикулы, ноона нервалась домой. План пока что существует только набумаге. Ноизложить его Дику изаставить согласиться было испытанием, которого она страшилась. Стакими талантами толковать каждую фразу всвою пользу он просто камня накамня неоставит отлюбого плана!
        Еенервозность сменилась любопытством, кактолько она подъехала кдому иувидела несколько машин, припаркованных надорожке. Старый «Форд», новый многоместный «Мерседес», множество грузовиков. Чтопроисходит?
        Вголове промелькнули сотни предположений.
        Ина нее снова нахлынула ярость.
        Чертбы его побрал! Невозможно сказать, чтоон опять затеял! Какая она дура, чтооставила его вдоме одного!
        Лейни остановила машину и, захлопнув дверцу, поспешила ккрыльцу.
        Вдоме царил полный хаос. Дородная женщина вдлинном переднике иортопедических туфлях возила пылесосом пополу гостиной. Акогда многозначительно глянула нанезнакомца, тихонько сидевшего надиване спортфелем наколенях, тотпослушно поднял ноги. Ещеодин мужчина стоял наколенях перед плинтусом, прокладывая телефонный кабель. Скухни доносились грохот истук молотков.
        —Неколотите постенам, пожалуйста! — доносились вопли Дика. — Неужели невидите, чтоЛейни недавно их перекрасила! Осторожнее, парень!
        Телефон зазвонил, ипрежде чем Лейни успела подойти, женщина впереднике схватила трубку:
        —Нет, онсейчас занят, ноесли подождете, яего позову.
        Отложив трубку, онаповернулась, увидела все еще стоявшую вдверях Лейни иоткрыла отизумления рот.
        —Здравствуйте, миссис Маклауд, ямиссис Томас. Видела вас вшколе. Моямалышка Тереза впятом классе. Только дверь закройте! Наулице холодно. Сейчас позову ктелефону мистера Сарджента.
        НоЛейни словно окаменела. Женщина поспешила кспальне.
        —Мистер Сарджент, снова звонят!
        —Простите…
        Лейни круто развернулась, оказавшись лицом клицу снахальным молодым человеком втесных джинсах, джинсовой куртке ипотрепанной ковбойской шляпе, прислонившимся ккосяку.
        —Этосюда я должен доставить посудомоечную машину, илименя сейчас прогонят? — ухмыльнулсяон, одновременно подмигнув ей ивыдув пузырь жвачки.
        —Черт возьми, яже сказал неколотить встены! — заревел Дик откуда-то изглубины дома. — Да,миссис Томас. Спасибо, скажите, яиду.
        —Простите, мэм, — тихо сказал кто-то заспиной Лейни. Тяжеловесный мужчина пытался протиснуться мимо. Сплотницкого пояса свисали инструменты.
        —Мненужно взять изгрузовика гвозди.
        Лейни, какавтомат, посторонилась, давая ему пройти.
        —Онидет, нопридется подождать еще минуту, — сказала миссис Томас втелефон.
        —Мнетоже нужно сним поговорить, — застенчиво пробормотал мужчина надиване.
        —Онэто знает. Скоро придет.
        Телефон снова включился.
        —Лейни! — радостно воскликнул Дик, вбежавший вдверь срезвостью полузащитника НФЛ. — Почему так рано? О,черт!
        Онхлопнул ладонью полбу.
        —Яизабыл, чтозавтра начинаются каникулы! Хотел все сделать дотвоего прихода!
        —Какого дьявола здесь творится?! — завопила Лейни, покраснев отгнева ияростно сверкая глазами.
        Парень вковбойской шляпе тихо свистнул сквозь зубы. Вернувшийся сгостями плотник смущенно кашлянул, прикрываясь ладонью. Миссис Томас выключила пылесос, который пронзительно взвыл изамолчал. Тихо попросив звонившего связаться смистером Сарджентом позже, онаповесила трубку. Двое мужчин, которых Лейни раньше невидела, встали вдверях спальни, ошеломленно глядя нанее. Стук вкухне прекратился, иеще один незнакомец заполнил дверной проем. Мужчина надиване встал, нотутже передумал иснова сел. Телефонный мастер поднялся спола. Всеслюбопытством пялились нанее, словно она была здесь нена своем месте и, возможно, нев своем уме.
        Тяжело вздохнув ипытаясь держать себя вруках, онауже мягче спросила:
        —Чтопроисходит, Дик? Ктовсе эти люди ичто делают вмоем доме?
        Онвзял унее сумочку ипортфель скнигами ипомог снять пальто.
        —Этомиссис Томас, чьеприсутствие говорит само засебя, — спокойно пояснилон. — Янанял ее убирать, таккаксам ненавижу уборку, атебе этим заниматься непозволю. Да. Иготовить, поскольку я специалист подвум блюдам — спагетти ияичнице-болтунье. Аты это уже ела.
        Повернувшись кдомохозяйке, онулыбнулся:
        —Онауже поставила вдуховку мясо скартофелем.
        Мужчина надиване попытался привлечь внимание Дика, нерешительно помахав рукой.
        —О,мистер Смайли, япочти забыл провас. Лейни, ондоставил твою новую машину, ноя еще неподписал бумаги. Мистер Смайли, ясейчас подойду.
        —Телефон готов, — объявил мастер ипринялся собирать инструменты.
        —Онустановил новую глобальную телефонную связь, чтобы я мог отсюда вести бизнес ипостоянно находиться насвязи сосвоим офисом, — продолжал Дик и, показав надвоих вдверях, добавил:
        —Ониразбирают старую кровать исобирают новую ииспытывают мое терпение, калеча стены.
        Стыдливо потупившись, мужчины исчезли вбольшой спальне.
        —Новая машина? Новая кровать? Мнененужна кровать…
        —Тебе, возможно, ненужна. Зато нужна НАМ.
        —Блииииин, — пробормотал себе поднос парень вковбойской шляпе искрестил руки нагруди, показывая, какнаслаждается бесплатным шоу.
        —Простите! Я,пожалуй, протиснусь мимовас… — прошептал плотник, снова пробираясь вкомнату иизвиняющимся тоном мямля что-то насчет необходимости закончить работу иубраться какможно скорее.
        —Ониспомощником снимают шкаф накухне, чтобы освободить место дляпосудомоечной машины иэтого…
        Осекшись, оняростно уставился намолодого человека, несводившего глаз сЛейни. Взгляд Дика стал жестким ихолодным.
        —Ктовы?
        —Япосудомойка, — нагло ответил тот.
        —Думаю, плотники уже все сделали. Машину легче внести через черный ход.
        —Верно.
        Парень позволил себе оглядеть Лейни сголовы докончиков ботинок, многозначительно задержавшись наее животе. Понимающе кивнул Дику, выдул очередной пузырь, который стреском лопнул, и, коснувшись полей шляпы, усмехнулся.
        —Всеверно, приятель!
        —Тыобещал! — возмутилась окончательно вымотанная Лейни, садясь надиван.
        —Яобещал нераспаковывать вещи исдержал слово, — улыбнулся Дик, садясь рядом ихлопая себя победрам.
        —Клади ноги сюда!
        Онаслишком устала, чтобы спорить, иноги уж очень распухли, ащиколотки напоминали подушки. Поэтому она откинулась назад иподняла ноги ему наколени. Онрасстегнул ее ботинки, стащил ипринялся массировать ступни.
        Посторонние уже ушли. Диккаким-то образом успел этого добиться заудивительно короткое время, пока она наблюдала, чувствуя себя абсолютно бесполезной.
        —Сегодня я снова разожгу камин, иты можешь погреть ноги. Настоящие ледышки! Каквчера ночью впостели. Номы согрелиих, верно?
        Онигриво провел пальцем поее бедру.
        —Неменяй тему, — неуступчиво заявилаона, безуспешно пытаясь вырвать ногу изего рук. — Дик, сегодня ты практически заново обставил мой дом.
        —Якупил тебе новую кровать сортопедическим матрацем игарантией надесять лет, атакже велел установить посудомоечную машину совсеми возможными функциями. Сгарантийным обслуживанием натри года. Скажи, чтотут плохого?
        —Ночто скажет хозяйка?
        —Машина останется ипосле твоего отъезда. Уверен, онабудет ввосторге.
        —Аавтомобиль имиссис Томас?
        —Считай автомобиль одним изрождественских подарков. Ия нанял миссис Томас нетолько длятебя, нои длясебя.
        —Воткак? — спросилаона, выдергивая ноги исадясь. — Тытак долго здесь непробудешь.
        Онавстала иподошла кокну. Сложила руки подгрудью исжала локти. Ейвдруг стало необходимо оказаться отнего какможно дальше. Рядом сним она расслаблялась, акогда она расслаблялась…
        —Тебе придется уехать. Сегодня.
        Недождавшись ответа, онапродолжала:
        —Поверь, яценю твою заботу. Неожидала такого оттебя вэру сексуальной свободы. Ине ожидала, чтотебе небезразличны я иребенок. Яберу насебя полную ответственность зату ночь вНью — Йорке иготова водиночку воспитывать ребенка.
        —Такнесправедливо, Лейни. Этоимой ребенок. Пусть я холостяк, ноуважаю семейные ценности имечтаю иметь наследника. Вэтом отношении я старомоден. Пропади пропадом ответственность исексуальная свобода. Всеэто неимеет ничего общего смоим приездом сюда.
        Глубокий вздох непомог ей успокоить сомнения относительно того, очем она собиралась заговорить:
        —Ядумала отвоем отцовстве. Много думала. Былобы нечестно недать ребенку узнать тебя и… тебе узнатьего. Поэтому я готова разрешить тебе посещать его какможно чаще. Когда малыш подрастет исможет уезжать издома, будешь забирать его наканикулы.
        Речь дорого ей стоила, иЛейни почти захлебывалась словами. Громко откашлявшись, онавзяла сумочку ивынула оттуда свои заметки.
        —Янаписала то, чтосчитаю достаточно разумным соглашением. Просмотри искажи, чтоты думаешь. Буду счастлива обсудить это стобой.
        Онапротянула ему бумагу, вернулась насвое место уокна истала напряженно ждать.
        Через пять долгих минут молчания она услышала треск разрываемой бумаги иобернулась. Онуспел превратить тщательно составленный документ вгруду клочьев!
        —Воткак! — гневно крикнулаона. — Ноя старалась быть справедливой, ковсемнам. Ик ребенку тоже!
        —Тынепоняла главного, Лейни!
        Поднявшись, онподошел кней срешимостью хищника и, обняв заталию, притянул ксебе иодновременно запустил пальцы вволосы наее затылке, такчто их лица оказались совсем близко.
        —Суть нетом, чтобы дать мне право посещать собственного ребенка. Ине втом, чтобы угрожать отнять его утебя. Черт возьми! Закакоеже чудовище ты меня принимаешь? Чтоя такого сделал, чтобы ты посчитала необходимым защищать отменя нетолько себя, нои моего ребенка?!
        —Тыираньше пользовался моей слабостью.
        —Возможно, — хрипло бросилон.
        —Нобольше я тебе такого непозволю.
        Онмрачно улыбнулся, нов глазах стыла ярость.
        —Янесобираюсь воспользоваться твоей слабостью. Яхочу, чтобы ты вошла вмою жизнь. Неужели ты воображала, чтопосле той ночи я позволю тебе исчезнуть? Неужели незнала, чтоя стану искать тебя, переверну небо иземлю, пока ненайду. Задолго дотого, какузнал оребенке, ябыл полон решимости найти тебя инавсегда сделать своей.
        —Но…
        —Заткнись ислушай, — сурово приказал он ипридвинулся так близко, чтоона ощущала каждое произнесенное слово дуновением насвоих губах.
        —Разве непонимаешь, чтоты особенная? Чтопосле всех женщин, скоторыми был, — ия нехвастаюсь, пытаясь произвести натебя впечатление, апросто пытаюсь констатировать факт, которым нет оснований гордиться, — я вижу разницу… чувствую! Янемог тебя забыть. Этонаваждение какое-то. То,что случилось между нами вту ночь, было правильным, Лейни. Таким правильным, чтоя понял: подобного никогда раньше небыло. Ииз всего этого получился ребенок. Нашребенок.
        —Случайность!
        Онаборолась сводоворотом эмоций, грозившим ее поглотить. Какой-то частью сознания наслаждалась всем, чтоон говорил, ибыла готова смаковать каждое слово. Новнутренний голос твердил, чтонестоит слушать. Чтонужно быть настороже. Недопустить очередного насилия надтелом идушой.
        —Мыбыли захвачены необычными обстоятельствами, равных которым врядли найдется, — заявилаона.
        —Сейчас мы ничем незахвачены. Здесь нет аварий, клаустрофобии, истерики, бренди. Заокном день исветит солнце. Если все это было несчастной случайностью, почемуже я хочу тебя больше прежнего?
        Онстоял так близко, чтоона немогла непочувствовать силу его желания. Еговосставшая плоть прижималась кней, икаждая эрогенная зона ее тела отвечала нанедвусмысленное послание.
        —Тыхочешь меня из-за ребенка, вотивсе, — покачала она головой.
        Егорот был волшебным орудием пытки, оставлявшим горящие следы поцелуев наее губах, щеках иподбородке.
        —Этонеимеет ничего общего сребенком. — прорычалон, принимаясь ласково тереться носом игубами обее подбородок. — Атеперь прекрати все эти глупости ипоцелуй меня.
        Хрипло застонав, онаподчинилась. Онзавладел ее губами, язык толкнулся всомкнутые зубы. Жаррасплескался повенам иразлился потелу жидким медом, растопив почти все возражения изапреты. Онаснова пала жертвой обессиливающей слабости. Восхитительного забытья, которое находила только вего объятиях.
        Бесстыдное мурлыканье вырвалось изее горла, аруки инстинктивно сжались наего спине.
        Онвздохнул ей вгубы:
        —Да,Лейни. Несдерживайся. Доверьсямне. Приди. Какпришла вту ночь.
        Оннежно поцеловал ее вспухшие губы ишептал слова искушения. Пока ее неохватила безумная потребность. Когда она беспокойно окликнулаего, онстал заниматься сней любовью своим дерзким языком.
        —Огосподи, — вздохнула она через несколько минут, когда его язык увлажнил ее верхнюю губу росой их поцелуя. — Зачем ты делаешь сомной это?
        Онпредпочел непонять.
        —Потому что ты великолепна, молода исвежа. Потому что прекрасно выглядишь, восхитительна ибесподобна навкус. Потому что однажды ты впустила меня, итеперь утебя вживоте мой ребенок.
        —Янеэто хотела сказать.
        —Знаю. Нотаковы факты, — прошепталон, чуть касаясь губами уха. Даже его дыхание было лаской. Онавбезумном самозабвении откинула голову…
        Зеленое платье скремовым воротничком застегивалось спереди перламутровыми пуговками инемного расширялось книзу. Вовремя их разговора он успел расстегнуть несколько пуговиц. Нокогда сунул руку зарасстегнутый ворот истал ласкать едва прикрытые нейлоном груди, лихорадка мгновенно прошла, иЛейни застыла вего объятиях.
        —Нет! — сострахом запротестовалаона, хотя непыталась вырваться.
        —Лейни, нетничего дурного втом, чтолюбовники ласкают друг друга, — мягко убеждалон.
        —Мынелюбовники.
        —Ошибаешься. Тыносишь подсердцем моего ребенка. Якасался более интимных мест, чемэто.
        Оннежно поцеловал ее вгубы.
        —Яхочу касаться тебя. Сжимать твои сладкие грудки.
        —Невозможно, — слабо протестовалаона, наслаждаясь прикосновениями его теплой руки.
        —Яуже сжималих. Прошлой ночью. Целовал тебя. Сюда.
        Большой палец легонько провел поее соску, который немедленно затвердел.
        —Касался тебя языком.
        Онаедва сдержала стон, прижавшись лицом крубашке, пахнувшей Диком. Ощущая текстуру волос, покрывавших его грудь.
        —Япрошу утебя одного. Разрешения коснуться тебя. Прошлой ночью было темно, имы лежали пододеялами. Яхочу видеть итрогать тебя присвете. Чувствовать свои руки натвоей коже. Видеть твои руки насвоей коже…
        Онзарылся вее шею носом игубами, лаская языком ухо. Ноона почему-то небоялась. Наоборот, страхи таяли. Тело пробудилось дляновых ощущений, испытанных ею всего однажды. Смутные итуманные тогда, теперь они становились все ярче. Иона эгоистично, почти лихорадочно стремилась пережить их снова иснова, прежде чем они исчезнут. Груди налились иотяжелели, ипричина нев беременности! Соски упирались влифчик ипульсировали желанием.
        Когда язык Дика вновь ворвался вее рот, последние колебания растворились. Напряжение словно вытекло изнее, иона растаяла унего нагруди. Оннемедленно ощутил перемену.
        —Милая, тебе никогда непридется бояться меня. Никогда.
        Вэтот момент она тоже так считала. Ееруки скользнули заворот его сорочки иобвили шею.
        Онаприльнула кнему, приняв его мужскую твердость вмягкую ложбинку своей женственности. Чтопроисходило каждый раз, когда она была сним? Почему она так реагирует только наэтого мужчину ини накого другого?
        Онанемогла сказать. Ответа небыло. Ине хотелось его искать. Потому что их губы слились, аего рука пробралась вчашечку лифчика, чтобы вознаградить ее плоть ощущениями его ладони икончиков пальцев.
        Онмедленно отстранился, сжав напоследок ее грудь, прежде чем поправить чашечку иподнять голову. Глядя ей вглаза, онзастегнул пуговицы. Вглазах Лейни светились невысказанные вопросы.
        —Этопроцесс обучения, — пояснилон, едва касаясь губами ее губ. — Яучу тебя доверятьмне. Несразу. Постепенно.
        Онпрерывисто вздохнул.
        —Ия, имолния моих джинсов претерпели впроцессе этого урока невыносимое напряжение.
        Оназалилась яркой краской ипотупилась. Онрассмеялся, крепко обнял ее истал укачивать.
        —Тыпрелестна. Подумать только, почти семь месяцев беременности, асудя поскромности, тыникогда небыла смужчиной.
        —Япочти этого непомню.
        Оноттолкнул ее ивынудил встретиться сним глазами. Обвел пальцем ее нижнюю губу, всееще распухшую отпоцелуев.
        —Помнишь, — пробормоталон.
        Настроение его мгновенно изменилось. Онпоказал ей надверь спальни, шлепнул иприказал:
        —Идипереоденься вочто-нибудь поудобнее, пока я разложу потарелкам еду.
        Ониочень весело пообедали и, загрузив посуду вмашину, поехали икупили елку наплощадке клуба «Оптимист». Лейни объявила, чтоона слишком велика дляих дома, аДик обозвал ее Скруджем — имя, которое казалось еще более подходящим, поскольку он узнал, чтоунее вообще нет украшений. Онпрактически скупил вунивермаге все запасы электрогирлянд, шаров имишуры.
        Следующие несколько дней были самыми необыкновенными вжизни Лейни. Диккаждое утро приносил ей завтрак впостель. Баловал добезобразия. Неслушая протестов, обучал ее пользоваться всеми гаджетами микроавтобуса.
        —Зачем мне учиться водить этот механический Диснейленд? Возьмешь его ссобой, когда вернешься вНью-Йорк.
        —Никто изживущих наМанхэттене недержит машину.
        —Какнасчет этой?
        Онапоказала на«Кадиллак».
        —Явзял его напрокат вТалсе, пока ездил повсему городу впоисках тебя.
        Онамгновенно замолчала исогласилась водить новую машину. Кроме того, старая таинственно исчезла, идаже динамитом нельзя было вырвать уДика сведения оее местонахождении.
        Оникупили приданое длямладенца иновое покрывало длягигантской кровати. Дик, каквсегда педантичный, заказал белье иодеяла, которые доставили вместе спокрывалом.
        —Какмило ствоей стороны позволить мне выбрать покрывало! — съязвила Лейни.
        Онзакрыл ей рот поцелуем, отчего другие покупатели замерли иуставились наних.
        —Ятак люблю, когда твои губки надуты, — прошепталон.
        Смущенная веселыми взглядами, онапробормотала уголком рта:
        —Напомни мне никогда больше недуться.
        —Япросто нашел еще одну причину поцеловать тебя.
        Каждый раз, когда они куда-то ехали, онобращался сней, какс вазой драгоценного фарфора, которая может разбиться влюбую минуту. Егорука всегда обнимала ее илиподдерживала подлокоть. Оносаждал ее вопросами оздоровье исамочувствии.
        —Тыустала… Спина снова болит… Щиколотки распухли… я обязательно расспрошу обовсем доктора Тейлора.
        Онаперестала требовать, чтобы он ушел. Идаже немогла понять своего решения позволить ему остаться. Нознала одно: уютный дом стал еще уютнее, когда внем появился мужчина. Ейнравился аромат его одеколона, разлитый пованной. Идущий отпростынь. Нравился даже соленый пряный запах его пота, когда он бегал поутрам илииграл врэкетбол. ДляЛейни такая откровенная мужественность была внове, иона ненаходила ее отталкивающей. Ейбыл приятен даже шум, который он производил, когда одевался вспальне, даже дружелюбное молчание, когда они смотрели телевизор иличитали рядом уогня.
        Днипроходили вленивом покое, совершенно длянее новом. Оннепробовал затащить ее впостель, иона была слишком сбита столку, чтобы понять, какк этому относиться. Онвообще редко касалсяее, если несчитать нежного поцелуя илидружеских объятий. Каждую ночь он прижимал ее ксебе игладил живот, когда ребенок недавал спать, ноне пытался заняться любовью. Онапривыкла кего телу, егонадежным рукам, звукам тихого дыхания.
        Совместное существование требовало большей близости.
        Как-то утром она нетерпеливо постучала вдверь ванной. Оноткрыл дверь, стоя вполотенце, обернутом вокруг бедер. Капли воды бриллиантами сверкали вгустых волосах наего груди. Влажные седые волосы липли кголове.
        —Чтослучилось? Неважно, — быстро поправилсяон, протягивая руки. — Язнаю.
        Онбыстро освободил длянее ванную.
        Когда она вышла, онстоял убюро спиной кней инатягивал плавки. Насекунду она онемела, потрясенная мужским совершенством его тела. Онанаблюдала игру мышц набедрах иягодицах, сейчас обтянутых хлопчатым трикотажем. Итихо ахнула, нопозже выругала себя зато, чтонесдержалась.
        Услышавее, онповернулся.
        —Всесделала? Могу снова идти вванную?
        Онаэнергично закивала ипочти выбежала изкомнаты. Ладони взмокли, сердце колотилось.
        Онапозволит ему остаться. Ихотя несама принимала решения, нопотерпит, пока неродится ребенок. Итогда настоит насвоем. Кактолько малыш появится насвет, онвернется вНью-Йорк, аона — кпрежней жизни. Онидостигнут соглашения ибудут поочередно воспитывать ребенка.
        Оностанется, если будет вести себя прилично. Ноона отказывается любить илизависеть отнего.
        —Напомни мне повысить миссис Томас жалованье. Никогда неел лучшей начинки.
        —Вздешних местах она называется гарниром, исекрет — вколичестве добавленного шалфея, — пояснила Лейни.
        Сегодня был сочельник, иони все еще невстали из-за праздничного стола. Хотя были сыты. Прислуга приходила вчера иприготовилавсе, такчто им осталось только сунуть готовое блюдо вдуховку ивыставить таймер.
        —Ну,раз ты такая умная, может, ясэкономлю наее жалованье ипозволю тебе заняться хозяйством!
        —Давно следовало это сделать, — буркнула Лейни, вставая ипринимаясь ставить грязную посуду наподнос.
        —Низа что! — рассмеялся Дик. — Темболее что ты вот-вот начнешь новый семестр. Врядли я смогу уговорить тебя невозвращаться вшколу.
        Руки Лейни застыли надподносом. Онавужасе уставилась наДика:
        —Даже недумай обэтом!
        Онсокрушенно покачал головой.
        —Именно этого я ибоялся.
        —Чтобы ты там нидумал, номоя работа важна!
        —Я…
        —Уменя степень магистра, ради получения которой я много иупорно работала. Ия люблю детей. Начальная школа, возможно, наиболее критична…
        —Лейни, янеспорю, — тихо заметилон.
        Лейни проглотила конец тирады исказала уже более спокойно:
        —Яочень люблю свою работу Дляменя она важна. Пока…
        Онахотела сказать «пока непоявилсяты», нопередумала.
        —До… доребенка… школа — все, чтоуменя было. Яхороший преподаватель ихочу всегда этим заниматься.
        —Яподшучивал надтобой, когда предлагал сидеть дома. Новсе-таки думал, чтовэтом случае тебе будет легче переносить беременность.
        Онапокачала головой.
        —Тогда время будет тянуться медленнее.
        Онстал помогать ей убирать состола.
        —Когда ты вернешься вшколу?
        —Через день после Нового года.
        —Акогда следующие каникулы?
        —Вмарте. Думаю, тогда иродится ребенок.
        —Иникакого отпуска дородов?
        Еговопросы были немного слишком небрежны, немного слишком коварны, слишком походили напредварительное прощупывание очень умного адвоката перед решающим допросом.
        Лейни мгновенно насторожилась. Осторожно поставив бокал наподнос, онапосмотрела ему вглаза.
        —Почему? Почему ты спрашиваешь оботпуске?
        Дикбеззаботно пожал плечами:
        —Пытался решить, когда нам лучше пожениться.
        6
        Дикожидал реакции. Иполучил больше, чемрассчитывал. Приупоминании освадьбе Лейни сильно побледнела иедва невыпустила изрук поднос. Глаза, вкоторых появилось нечто вроде панического ужаса, едва невыпали изорбит. Грудь подлегкой туникой, надетой вместе сбрюками длябеременных, тяжело вздымалась.
        —Яникогда невыйду замуж, — выдавилаона. — Тыибез того все здесь делаешь по-своему, нопоймите, мистер Сарджент, яникогда невыйду завас. Ивообще низа кого.
        Онаразвернулась инаправилась накухню.
        Дика затрясло. Нотолько наминуту. Первым порывом было ринуться заней ипотребовать объяснений. Новспомнив стальную решимость вголосе инапряженное лицо, онпонял, чтолюбое принуждение будет неверной тактикой. Лейни наотрез отказалаему, ивсякий допрос заставит ее отступить вневидимый, нотем неменее достаточно реальный угол, гдеона часто скрывалась. Запоследние несколько дней он ухитрился выманить Лейни израковины итеперь боялся хоть чем-то нарушить едва установившееся хрупкое равновесие ипотерять стаким трудом завоеванное доверие.
        Онвошел вкухню вслед заЛейни. Онасполаскивала тарелки иставила вновую посудомоечную машину.
        —Яслышал офеминистках, ноне знал, чтобрак им запрещен.
        —Янефеминистка. Просто нехочу выходить замуж.
        Онаотказывалась смотреть нанего, иэто раздражало. Емухотелось рывком повернуть ее ксебе ипотребовать, чтобы она подняла глаза. Ноее тело было натянуто, какгитарная струна. АДик желал ее видеть спокойной иулыбающейся. Что-то мучилоее. Онизкожи вон вылезет, ноузнает, чтоименно, ипрогонит призраки.
        —Ядумал, чтобольшинство молодых девушек сдетства мечтают омуже идетях.
        —Ну,меня врядли можно назвать молодой девушкой. Ия уже говорила тебе, чтосчитала себя бесплодной.
        —Мнепоказалось, чтоты это длякрасного словца.
        Онаобернулась, иДик злорадно усмехнулся. Просебя. Онзаделее. Спровоцировал гнев. Нозато ему удалось заставить ее обернуться.
        —Этоправда. Когда мне было тринадцать, врачи сказали, чтоя бесплодна из-за вторичной инфекции после операции аппендицита.
        —Именно тогда ты решила невыходить замуж?
        —Нет, — покачала головой Лейни.
        —Акогда?
        —Явсегда знала, чтомне непридется… нехотела…
        —Мужчины всвоей жизни?
        —Да.
        —Любого?
        —Да.
        —Ябы поверил, носудя потой ночи вНью-Йорке…
        Онарассерженно поджала губы:
        —Чтозапошлость!
        Снова отвернулась ипринялась безжалостно скрести кастрюлю.
        —Янесобирался говорить пошлости, — бесстрастно началон. — Всего лишь пытаюсь быть практичным. Пытаюсь понять, почему красивая молодая женщина, укоторой скоро будет ребенок, несобирается выходить замуж заего отца, несмотря нато что это значительно облегчит жизнь ее ималыша и, думаю, сделает счастливее. И,черт возьми, изволь смотреть наменя, когда я стобой говорю! — неожиданно заоралон.
        Итутже выругал себя зато, чтопозволил раздражению вырваться наружу, нокогда она обратила нанего ледяные глаза ивскинула подбородок, всепокаянные мысли немедленно испарились. Если она хочет скандала, значит, получит таковой. Ноон заранее знал, чтоона проиграет!
        Диквпился внее тем самым неумолимым взглядом, подкоторым корчились свидетели, дающие лживые показания.
        —Тынефригидна, — вкрадчиво началон. — Мыоба это знаем.
        —Рада слышать, чтоты непытаешься говорить пошлости, иначе моглабы посчитать тебя пошляком.
        —Тылюбишь мои прикосновения, моиласки. Думаю, чтодаже нравлюсь тебе. Таквчем проблема, Лейни? Почему ты запаниковала, когда я упомянул освадьбе?
        —Хочешь быть практичным? О’кей. Будем практичными. Мыизразличных миров. Янехочу твоей жизни. Исудя поколичеству сделанных тобой задень звонков, недумаю, чтоты собираешься перевести свою практику сюда истать частью моей жизни.
        Онаотвернулась истала вытирать плиту.
        —Новсе это несущественно, поскольку даже еслибы мы выросли всоседних домах, япо-прежнему нежелаю выходить замуж.
        —Ая хочу жениться. Хочу, чтобы умоего ребенка было имя.
        —Унего будет имя. Мое.
        —Мойребенок, единственный ребенок, будет носить мое имя!
        —Втаком случае придем ккомпромиссу, давребенку двойное имя.
        —Маклауд-Сарджент? Сарджент-Маклауд? Чтоэто, черт возьми, заимя такое, чтобы навязывать его бедному беззащитному младенцу?
        —Придется обойтись таким.
        Ондосадливо провел рукой поволосам.
        —Иты позволишь нашему ребенку идти пожизни, объясняя, почему уего родителей разные фамилии, почему они неживут вместе, почему неженаты?
        —Умногих детей родители неженаты!
        —Верно. Нобольшинство были когда-то женаты. Кроме того, если внаше время это стало почти нормой, ещенезначит, чтоэто правильно.
        —Ноон неувидит развода родителей ирухнувшего дома. Просто небудет знать, чтовсе может быть по-другому.
        —Акогда он начнет перебираться издома вдом, делить время между нами? Жить вдвух совершенно разных частях страны, совершенно разных культурах? По-твоему, этозвучит идеально? Такая жизнь негодится дляребенка. Ребенок должен расти собоими родителями. Отцом иматерью.
        —Яже сказала, чтоты можешь видетьего, когда захочешь.
        —Нежелаю, чтобы мой ребенок рос содним родителем!
        —Нуая росла и, каквидишь, выжила.
        Кэтому времени оба орали. Вопли Лейни отражались отстен кухни, временно лишив обоих дара речи. Единственным звуком оставалось их тяжелое дыхание. Воздух был заряжен напряжением.
        Лейни отвела глаза первой, исердце Дика скрутило болью привиде обреченно опущенных плеч. Онрвался подойти кней, обнять, утешить, номудро держался подальше. Потому что хорошо знал, когда нужно отступиться отсвидетеля.
        —Оставь посуду, ясам все сделаю, — спокойно велелон.
        Онаснова развернулась, словно пытаясь кинуться вспор, нопокачнулась отусталости, ион увидел, какочередной довод замер унее нагубах. Лицо было бледным, подглазами темнели круги. Дикпроклинал себя зато, чтодовел ее дотакого, вынудил признаться. Онпонимал, чтосама Лейни предпочлабы промолчать.
        Онакивнула имолча вышла.
        Через час он нашел ее вспальне. Лейни забралась пододеяла, подтянула колени кподбородку ирастирала живот, содрогавшийся подэнергичными ударами изнутри. Онсел рядом.
        —Тывпорядке?
        Судя поее взгляду, вопрос был абсурдным.
        —Ода! Вполном!
        Онасела, сжимая одеяло белыми пальцами.
        —Мужчина, которого я даже незнаю, вторгается вмой дом ипринимается все внем переделывать. Теперь он точно также желает переделать ипереустроить мою жизнь, Я невыйду затебя. Понятно?
        —Лейни, — мягко началон, укладывая ее наподушки. Онаснова доведет себя доистерики, аон боялся нового приступа колик.
        —Нет, непонятно, нобольше я нестану тебя просить.
        Онамгновенно притихла иуставилась нанего, какребенок, которого уверили, чтоночной кошмар больше невернется.
        —Нестанешь?
        —Нет, если ты так сильно расстраиваешься.
        Оннерешительно протянул руку:
        —Тыпросто уникум, Лейни. Любая женщина втвоем положении сделалабывсе, чтобы заставить мужчину жениться. Именно это мне втебе нравится. Тысовершенно другая.
        Чужие пальцы гладили ее щеку.
        —Чтослучилось ствоим отцом?
        Онаоблизала губы иотвела глаза.
        —Онумер.
        Дикпочуял ложь. Этоего работа — отличать ложь отправды. АЛейни только сейчас беззастенчиво соврала. Нопока что он нестанет ее уличать.
        —Прости, чтовынудил тебя думать обэтом. Яоднажды сказал, чтониза что нехочу причинить тебе боль. Веришь?
        —Да, — честно ответилаона. — Иверю также, чтоты будешь продолжать давить наменя насчет свадьбы.
        Онулыбнулся, хотя взгляд оставался нежным.
        —Смотрю, тыуспела хорошо меня узнать, — вздохнулон, выключая лампу ивставая. Лейни схватила его заруку.
        —Кудаты?
        —Раздеться.
        Лейни тихо охнула.
        Раздевшись добелья, онлег, обнял ее инашел губами губы.
        —Мыснова кэтому вернулись? — спросил он несколько секунд спустя.
        —Кчему именно?
        —Ктвоему страху. Тыснова сжимаешься изастываешь каждый раз, когда я обнимаю тебя ицелую. Думал, мыэто преодолели.
        —Яне…
        —Утебя было веселое Рождество? — неожиданно перебилон. Еголадони скользили поее рукам, плечам, животу.
        —Твои подарки были чересчур экстравагантны, — упрекнулаона.
        Насамомже деле Лейни была смущена такой щедростью. Онкупил ей дорогую одежду длябеременных, хотя она возражала, твердя, чтоей хватит того, чтоуже есть, досамых родов. Духи, сумочки, перчатки, прозрачное неглиже, привиде которого она залилась краской иедва сумела поблагодарить. Нить жемчуга, которая исейчас была унее нашее.
        Адля младенца… он полностью обставил детскую: кроватка, сундучок, кресло-качалка иколыбель. Измагазина игрушек «Сворс» прислали огромную, завернутую вподарочную бумагу коробку сгигантской плюшевой пандой. Если ее завести, онаиздавала внутриутробные звуки.
        —Вжизни невидела ничего подобного! — невольно воскликнула Лейни, разворачивая медведя.
        —Ониновые! — просиял Дик, радуясь ее одобрению.
        Среди подарков были также бейсбольная перчатка ирозовые балетные туфли.
        —Навсе случаи, ктобы ниродился, — пояснил он смущенно, когда она взглянула нанего какна сумасшедшего.
        Ксобственному удивлению, онатоже сбежала издома, чтобы купить подарки длянего: головная повязка длябега поутрам — он был настоящим фанатиком, пробегал каждый день понесколько миль ижаловался, чтопот ест глаза. Парусиновая перевязь, чтобы носить дрова длякамина. Конечно, посравнению сего подарками ее выглядели жалко, иона умирала отстыда, когда он их разворачивал. НоДик обрадовался икрепко ее поцеловал закаждый.
        Апотом обнял ее ипрошептал:
        —Нони один неможет быть таким замечательным, какмой подарок!
        —Какой именно? — спросилаона, завороженная многоцветным отражением ели вего глазах.
        —Этот.
        Онисидели наполу. Онопустил Лейн спиной наковер перед камином, положил голову наее живот инежно поцеловал.
        —По-моему, яслышу, какбьется сердце Скутера, — прошепталон, после чего зарылся носом вдушистую ложбинку ее шеи.
        —Янеспрашивал тебя оподарках. Отом, хорошоли ты провела день.
        Оназадумалась надтем, чточувствовала доих спора, ирешила, чтоэто был один изсамых радостных дней ее жизни.
        —Да! Всебыло чудесно!
        —Слава богу! Ятак этого хотел.
        Онснова целовалее, ина этот раз она отвечала наласки. Онвтайне поражался тому, какподатливо ее тело, акогда притянул ее ксебе, онаобнялаего, стремясь ктеплу, ккоторому неумолимо тянуло, несмотря напрежние протесты. Последнее время ее тело часто игнорировало приказы разума.
        Когда их губы слились, онуслышал вздох наслаждения иощутил его глубоко вгорле. Ончувствовал также ответ ее губ итвердость сосков, упиравшихся вего грудь. Ихязыки сплелись вэротической игре.
        Онвзял ее руку, положил себе нагрудь истал ждать, затаив дыхание. Сначала робко, апотом смелее она стала расчесывать пальцами волосы наего груди имассировать твердые мышцы подупругой, теплой кожей. Каждая клетка его тела бунтовала. Дикуже был готов вспыхнуть пламенем, нобоялся все испортить.
        Обозвав себя идиотом имазохистом, онотстранилее.
        —Доброй ночи, Лейни, — хрипло выдавилон.
        Онанесразу отодвинулась, иколебания выдали ее сголовой. Онвсе понял понерешительности, скоторой она отвернулась отнего.
        —Доброй ночи, — едва слышно пробормоталаона.
        Онприжал ее ксебе, такчто ее попка легла вложбинку его бедер. Онатихо охнула, ощутив его напряженную плоть, ноне попыталась вырваться. Егорука скользнула подее ночнушку иснова стала гладить живот. Ихволосы перепутались наподушке. Онаподвинулась еще ближе.
        Дикулыбнулся втемноту.
        Наутро она проснулась водиночестве и, поняв это, тутже впанике вскочила. Неужели он уехал навсегда?
        Ношкаф был открыт. Егоодежда по-прежнему висела там. Рядом сее собственной.
        Онаприжала руку кгруди, чтобы утихомирить сильно бьющееся сердце.
        Неужели ей невсе равно, чтоон может исчезнуть также неожиданно, какпоявился?
        Раздраженная ответом, мелькавшим вмозгу, каксветовая реклама, онаотбросила одеяло. Часы натумбочке показывали полдень. Какже она устала, если проспала столько времени!
        Диквернулся спробежки, когда она сидела накухне ипила апельсиновый сок. Онаприняла душ иоделась вджинсы длябеременных ипросторный вязаный свитер, который отыскала вмагазине армейской одежды. Рукава были слишком длинны, поэтому она закатала их долоктей. Подбородок почти утопал вобъемном высоком вороте.
        —Вставай! — велел Дик, широко улыбаясь. Несмотря нахолод, онбыл весь впоту. Ейбыло приятно видеть, чтоон надел подаренную ею повязку.
        Сбитая столку Лейни повиновалась. Онвзял ее руки, развел встороны иоценивающе оглядел:
        —Тыабсолютно неотразима, — констатировалон, похлопав ее поживоту. — Мненравится такой костюм. Какнасчет поцелуя?
        —Акак насчет душа? — парировалаона.
        —Тутты права, — рассмеялсяон, смахивая каплю пота суказательного пальца наее щеку.
        —Вперед!
        —Ладно-ладно!
        Лейни, улыбаясь икачая головой, сунула втостер два ломтика белого хлеба. Кажется, унего хорошее настроение. Вотипрекрасно! Похоже, всекаквсегда. Иони забудут овчерашней ссоре.
        Нопо мере того, какотдых подходил кконцу иони проводили вдвоем все больше времени, еепостоянно терзали мысли отом, чтоон вот-вот заговорит освадьбе. Аон заговорит. Онаточно это знает!
        Ноне выйдет занего. Этонеоспоримый факт. Унее небудет мужа нипри каких обстоятельствах, особенно таких, вкоторых она сейчас находится.
        Онанепитала девических иллюзий относительно нежных чувств Дика кней. Онздесь потому, чтоона носит его ребенка. Больше причин нет. Онаневерила, чтоон рассчитывал напродолжение отношений сней дотого, какузнал обеременности. Возможно, ирассчитывал. Нои это неудивительно. ДикСарджент привык выигрывать. Емунепонравилось, чтоона небросилась ему нашею. Всеравно что проиграть дело из-за технических погрешностей. Посчитал оскорблением ее побег безвсяких объяснений. Онаолицетворяла вызов его эго. Непривык, чтоженщины скрываются отнего «наутро после». Мужчина вроде Дика просто неможет неначать охоту затакой женщиной.
        Ихотел он ее только потому, чтохотел ребенка. Единственное, чего нехватало ему вжизни. Онуспешен, богат, красив. Унего естьвсе, кроме наследника, которому можно передать имя. Судя понекоторым его словам, онбыл крайне озабочен отсутствием детей. СамДик происходил избольшой семьи, придававшей большое значение продолжению рода. Емууже немало лет. Давно пора завести жену идетей. Лейни — всего лишь средство добавить один недостающий элемент вего прекрасно организованную жизнь.
        Поэтому он будет настаивать насвадьбе. Аона будет продолжать отказываться. Тупик. Ачто потом? Чтобудет, когда появится малыш? Неужелион… способен отнять унее ребенка?
        Онаукрадкой наблюдала заДиком, корпевшим надделовыми бумагами. Тяжелые пухлые конверты, содержавшие контракты идокументы, прибыли совчерашней почтой. Отблески огня серебрили его волосы. Брови, тоже припорошенные серебром, были сосредоточенно сведены напереносице. Губы задумчиво поджаты. Нопочему-то это выражение было знакомым итрогательным.
        Нет, оннестанет красть унее ребенка! Невоспользуется своими связями иавторитетом.
        Ноона тутже вспомнила, какнеумолимо он ворвался вее жизнь, ипоняла, чтообманывает себя.
        Унее заледенела кровь. Будет суд, аведь он знает все уловки. Всениточки, закоторые можно дернуть. Всенужные слова.
        Онобъяснит суду, чтоона непозаботилась сообщить ему оребенке. Назовет цифру ее жалкого жалованья. Укажет, чтоэтого достаточно, чтобы растить младенца, носколько денег нужно, чтобы послать его вшколу, оплачивать счета доктора, покупать одежду, послать подростка вколледж? Явно недостаточно…
        Должно быть, налице Лейни отразилась такая мука, чтоДик, случайно подняв голову, встревоженно спросил:
        —Лейни, дорогая, опять колики?
        Егоголос словно ощутимо дотянулся донее, приласкал исогрел. Лобобеспокоенно наморщен.
        Онапродолжала твердить себе, чтоон непричинит ей зла. Онсам так сказал, ине один раз.
        —Нет, всевпорядке. Просто думаю отом, чтонаследующей неделе нужно возвращаться вшколу.
        Всеже, хотя дни проходили вявной гармонии, онапродолжала волноваться. Нотут случилось кое-что, значительно улучшившее ее финансовое положение. Ноизвестие само посебе было шокирующим.
        Как-то днем, когда Дик разговаривал потелефону содним изсвоих нью-йоркских помощников, раздался звонок наее линии. Онаструдом встала сдивана, чтобы взять трубку. Дикраньше закончил разговор и, когда она повесила трубку, ужестоял заее стулом.
        Несколько секунд она тупо смотрела нателефон.
        —Надеюсь, ничего страшного? — неунимался Дик.
        Онастряхнула тревожные мысли ирассеянно взяла его заруку.
        —Нет, ничего плохого. Скорее, хорошее, — пробормоталаона, прежде чем снова погрузиться всвои мысли.
        —Лейни, — засмеялсяон, тряхнув ее руку, словно хотел разбудить. — Мнеклещами изтебя тянуть каждое слово?
        —О,прости, эториелтор изТалсы. Перед отъездом я выставила дом матери напродажу. Сказала риелтору, чтопродать нужно срочно. Всямебель так там иосталась. Оназвонила сказать, чтонесколько раз показывала дом супружеской паре иони готовы подписать контракт.
        —Прекрасные новости!
        Онапопыталась улыбнуться, ноне смогла.
        —Да.
        —Идисюда, — шепнулон, потянув ее надиван. — Чтотебя беспокоит?
        Лейни, злясь насебя, отвела глаза.
        —Глупо, конечно. Ядействительно хотела продать дом, но…
        —Твоя мать умерла?
        —Да, — кивнулаона, недоуменно глядя нанего. — Новедь ты знал это, верно?
        —Япредположил, когда ты сказала, чтоодна навсем свете. Ноты никогда оней неговорила.
        —Неговорила? — переспросила она дрожащим голосом. — Странно.
        Ондолго изучалее, прежде чем спросить напрямик:
        —Когда она умерла?
        —Почти два года назад.
        —Как?
        Онадрожащей рукой откинула волосы слица:
        —Мыдумали, чтоунее язва. Новсе оказалось… гораздо хуже.
        Онасудорожно схватилась загорло.
        —Ееположили вбольницу, ночерез несколько недель она умерла.
        Онстиснул ее руки.
        —Если нехочешь, ник чему продавать дом. Позволь мне позвонить риелтору ипосоветовать неторопиться, пока непримешь окончательного решения.
        Первым ее порывом было согласиться. Новозобладал здравый смысл. Если Дик попытается получить право опеки надребенком, ейпонадобятся деньги.
        —Нет-нет, — отказаласьона. — Яникогда больше небуду там жить. Лучше его продать. Риелтор просит меня приехать всубботу.
        —Яотвезу тебя.
        —Ясама поеду.
        —Яотвезу тебя.
        —Кусты нужно подстричь, — заметила Лейни, когда машина остановилась наподъездной дорожке дома, вкотором они сматерью жили, сколько она себя помнила.
        Этот район был одним изсамых старых вгороде. Натротуарах зияли трещины, асфальт был испещрен дырочками откаблуков.
        Еенервы были натянуты так, чтоказалось, вот-вот лопнут, особенно сейчас, привиде дома. Дикбыл неумолим, когда речь шла опоездке вТалсу. Аона жалела, чтонеприехала одна. Если она окончательно расстроится, лучше ему невидеть ее втаком состоянии.
        —Яслышал, чториелтор уже наняла кого-то привести двор впорядок, — сообщил Дик, глядя надом сквозь лобовое стекло.
        —Да. Имнетерпится въехать.
        —Трудно их заэто осуждать. Ониплатят наличными.
        Лейни все еще непришла всебя после событий вофисе риелтора. Всего час назад они встретились счетой пенсионеров, готовых отдать всю сумму сразу. Бумаги были уже составлены иждали подписи. Дикизучил их сдотошностью адвоката иодобрительно кивнул. Но,увидев расстроенное лицо Лейни, отвел ее всторону ипрошептал:
        —Подписывай, только если хочешь, дорогая. Ещенепоздно все отменить.
        —Нет, яподпишу.
        Покупатели хотели приобрести все электроприборы имебель, которые пожелает оставить Лейни. Мужбыл профессиональным военным, иони объехали весь мир, поэтому громоздких вещей уних почти небыло.
        —Япродаювсе, чтоесть вдоме, — решила Лейни. — Нохотелабы еще раз там побывать иубедиться, чтонеоставила личных вещей. Апотом верну ключи.
        Теперь она жалела, чтонастояла наэтом единственном условии. Сама незная почему, онастрашилась входить вдом. Ноги словно налились свинцом, когда Дик открыл входную дверь изнаком пригласил ее войти.
        Внутри царил полумрак истояла неестественная тишина, какая бывает впустых домах. Всешторы были задернуты. Атмосфера была похоронной, угнетающей, воздух — сырым.
        Комнаты казались гораздо меньше, чемпомнила Лейни. Онапереходила изодной вдругую, оглядываясь, нони дочего недотрагиваясь.
        Спальня была пуста, если несчитать мебели. Уезжая, онавзяла ссобойвсе, чтохотела. Вспальне матери тоже небыло личных вещей. Лейни все убрала после ее смерти. Отдала вблаготворительный магазин одежду идругие мелочи.
        Наконец она снова оказалась удвери, свидом несчастным иодиноким.
        —Тыничего нехочешь взять отсюда? — спросил Дик, прервав молчание впервые стой минуты, какони вошли вдом.
        Втайне он был поражен. Нивосклицаний восторга надвещью, воскресившей дорогие воспоминания, нирастроганных слез. Недавно, навещая родителей, онсбратьями исестрами сделал набег начердак. Этобыл день раздумий, грусти ивеселья, когда насвет появлялось одно забытое сокровище задругим. АЛейни казалась чужой вэтом доме.
        —Нет, — обронилаона. — ничего.
        Диквдруг сообразил, чтодом был больше чем пуст. Внем небыло жизни. Словно киношная декорация. Всенасвоих местах, нокажется двухмерным. Ниглубины, ницентра, нииндивидуальности, ничего, чтоделалобы его единым организмом.
        —Какнасчет личных вещей, сувениров, семейных фотографий, чего-то втаком роде?
        —Фотографий нет. Уматери небыло камеры.
        —Ниодного снимка? Накоторых былобы видно, какты растешь? — удивилсяон, нескрывая недоверия.
        Онавызывающе уставилась нанего.
        —Терпеть немогу сантиментов!
        Чтоэто замать, которая несобирает горы фотографий дочери?
        —Может, утвоих дедушки сбабушкой? — пробормоталон.
        —Уменя их небыло. Никого. Только мать.
        Онапринялась беспокойно бродить погостиной. Онходил попятам.
        —Когда умер твой отец?
        —Ябыла маленькой. Непомню.
        —Твоя мать была вынуждена содержать вас обеих одна. Врядли это было легко. Гдеона работала?
        Еевнутренности все туже стягивались вспираль. Онанехотела отвечать наего вопросы, ивсеже он упорно продолжал допрос.
        —Онаработала вкредитном отделе большой компании.
        —Какая она была?
        —Какая?
        —Да. Каким человеком она была?
        —Почему ты задаешь все эти вопросы? — набросилась она нанего.
        —Хочу знать. Какой была твоя мать?
        —Примерно моего роста. Каштановые волосы, голубые…
        —Меня неее внешность интересует. Каким она была человеком?
        —Человеком?
        Почему он преследует ее повсей комнате, засыпая вопросами?
        —Онабыла беспечной? Жизнерадостной? Меланхоличной, строгой, умной, фривольной? Какой она была?
        —Онабыла моей матерью! — завопила она вответ. — Просто матерью.
        —Иты любилаее?
        —Да!
        —Аона любила тебя.
        Лейни окаменела, вцепившись вспинку стула смягким, просевшим отвремени сиденьем.
        —Д-да, — выдавилаона. — Конечно, любила. Ябыла ее маленькой девочкой.
        Дикзаметил побелевшие костяшки пальцев, напряженное лицо. Ондопрашивал ее изнал это, нотак нужно. Иначе Лейни навсегда останется вплену какой-то трагедии, ставшей причиной непреходящей скорби вэтом доме.
        —Чтослучилось ствоим отцом?
        —Говорюже, онумер.
        —Отчего? Когда?
        —Непомню.
        —Нотвоя мать наверняка время отвремени упоминала онем, рассказывала истории. Онабольше невышла замуж?
        Ворту Лейни мигом пересохло:
        —Она… почти неговорила онем.
        —Считаешь, этоестественно? Почему она нелюбила говорить онем?
        Разволновавшись, онаоттолкнулась отстула, подлетела кокну ивцепилась вшторы.
        —Откуда мне знать?
        —Знаешь, Лейни. Такпочему твоя мать нехотела рассказывать оботце?
        —Этобыло давно. Какая теперь разница?
        —Большая. Скажимне.
        Онакруто развернулась, готовая заплакать.
        —Мать неговорила онем, потому что ненавидела. Когда она забеременела, онженился пообязанности. Нокак только родиласья, бросилее. Исчез. Сбежал отнас. Больше она никогда его невидела. Ия тоже. Теперь вы довольны, советник?
        Волосы сбились беспорядочной гривой, агрудь тяжело вздымалась. Руки были вытянуты побокам. Кулаки сжаты.
        —Прости, Лейни. Тебе иматери, должно быть, тяжело пришлось.
        —Идикчерту, — процедилаона, поворачиваясь кнему спиной ираздвигая шторы. Наулице начинало темнеть, чтоеще больше делало дом похожим намогилу.
        —Тывыведалвсе, чтохотел знать. Атеперь оставь меня впокое.
        Оннемог. Слишком далеко зашел. Кое-чего добился. Ноеще недобрался доисточника ее тревог. Дикненавидел себя задотошность, нопо-другому неполучалось.
        —Итвоя мать, неимея никого насвете, изливала всю любовь натебя. Щедро.
        —Да.
        —Тыбыла ее ненаглядной девочкой.
        —Да! — сказала она уже громче.
        —Ичасто твердила тебе, каксильно любит!
        —Да! — заоралаона.
        —Показывала, какэто чудесно любить ибыть любимой. Целовала, обнимала игладила тебя каждый день.
        —Да,да, да!
        Онаповернулась кнему лицом.
        —Тылжешь, Лейни!
        —Н-ничего подобного, — пробормоталаона.
        —Думаю, твоя мать была обозлена иочень несчастна. Ивместо того, чтобы окружить тебя любовью, винила вовсех своих бедах ив уходе мужа.
        Оншагнул кней, стараясь говорить спокойно.
        —Винила тебя втом, чтосвоим появлением насвет ты разрушила отношения между ней имолодым человеком.
        —Прекрати! — вскрикнула Лейни, зажимая уши.
        Онподошел еще ближе, каждым шагом подчеркивая очередное слово, будто забивая вдоски гвоздь загвоздем.
        —Наверное, тылюбилаее, потому что она была твоей мамой. Ихотела ответной любви, нотак ине получила. Аесли она илюбила тебя, тоочень хорошо это скрывала. Думаю, тыкаждый день хотела обнять ее иприжаться, нознала, чтоей это непонравится. Тырано поняла, чтообъятия иласки — вторжение, нарушение личного пространства!
        —Прекрати! — повторилаона, колотя кулаками победрам. Пощекам катились слезы. — Онахорошо обомне заботилась.
        —Физически да. Делала длятебявсе. Нобыть родителем — это нетолько исполнять свой долг. Тыхотела, чтобы она касалась тебя, верно, Лейни? Прижимала кгруди, гладила поголове.
        —Да, — всхлипывалаона. — Тоесть нет. Тысбиваешь меня столку.
        Онпокачал головой. Вего глазах тоже стояли слезы.
        —Нет, дорогая. Тысовершенно ясно мыслишь.
        Онапротянула ему руку ладонью вверх:
        —Замолчи! Ине подходи ближе!
        —Яхочу крепко держать тебя, Лейни, ввозмещение завсе то время, чтомать была стобой холодна.
        —Нет! Яэтого нехочу!
        —Хочешь. Ведь правда?
        —Нет-нет, — застоналаона, безудержно всхлипывая, качнулась вперед.
        Онедва успел ее поймать исхватить вобъятия.
        —Хочешь, Лейни. Хочешь, — шептал он ей вволосы.
        Онавцепилась вего рубашку. Судорожно. Бездумно. Иему это нравилось. Онарыдала неслезами мучений итоски. Этислезы были очищающими. Онприжал ее голову ксвоей груди иуперся подбородком вмакушку.
        —Бедное дитя. Достойное любви итакое нелюбимое. Боже, тыдрагоценное сокровище!
        Онаутонула всиле его тела.
        —Дик?
        —Да,любимая?
        —Дик?
        Онавсе еще немогла поверить, чтоон здесь. Держитее. Любит.
        Онподвел палец подее подбородок иоткинул голову. Онаиздала отчаянный стонущий звук, прежде чем запустить пальцы вего волосы инаклонить его лицо ксвоему.
        —Люби меня, люби меня, — шепталаона.
        Онпрошипел непристойное ругательство, вкотором звучали одновременно удивление ирадость, иопустил ее напол. Ковер пахнул старостью ипылью, ноони ничего незамечали. Лейни стремилась кДику всем существом. Помня оее состоянии, оносторожно, нобыстро лег рядом. Притянул ее ксебе иприпал кгубам, пока их руки старались захватить какможно больше территории. Онгладил ее поспине, прижимал бедра ксвоей жаркой отстрасти плоти. Онасготовностью припала кнему, ивздохи экстаза нарушили тишину комнаты.
        Оннетерпеливо стягивал снее тяжелое пальто. Обычно ловкие пальцы Лейни путались впетлях ипуговицах его рубашки. Наконец, ееладони скользнули поего голой груди иживоту, иупругие жесткие волосы приятно защекотали кожу.
        Дику наконец удалось снять снее пальто, расстегнуть платье инайти ее грудь.
        —О,да! — простоналаона, выгибаясь дугой.
        Дикнеуклюже сражался сзастежкой ее лифчика, пока неосвободил груди. Нежно, воспаленными губами иязыком стал ласкатьее, пока неотвердели соски.
        Онатоли вскрикивала, толи плакала. Движения их были лихорадочными, дыхание — тяжелым. Шорох молнии стал единственным нарушившим тишину предвкушения звуком.
        Онмедленно лег нанее.
        —Аесли я поврежу ребенку?
        —Пожалуйста, Дик!
        Онаснова провела ладонями поего груди, храбро коснулась языком плоских коричневых сосков. Дикскрипнул зубами.
        Ееплатье исорочка сбились вокруг округлой талии. Оннежно ласкалее. Грива темно-золотистых волос была густой ишелковистой, ион позволил своим пальцам нежиться вих роскоши, пока Лейни незастонала отвсе возраставшего желания. Онсжал пухлый холмик, нашел ее расплавленный жар ивстал наколени между стройными бедрами. Ис бесконечной осторожностью вошел всладостное тепло. Едва миновал порог, ноэтого было достаточно, чтобы она стала хватать губами воздух. Ноон неспешил, продолжая ласкать ту крошечную горошинку, которая могла дать ей завершение. Сейчас он яростно сосредоточился натом, чтобы дать радостьей, такдолго лишенной радости, хотя жаждал погрузиться внее какможно глубже.
        —Обоже, какхорошо, — прерывисто шепталаона.
        Онулыбнулся вее счастливое лицо инаклонил голову.
        —Ятак счастлив… Мне…
        Егоязык нашел ее тугие соски истал обводитьих, пока бархатный кончик его плоти творил медленное восхитительное волшебство.
        Краем сознания Лейни понимала, чтососкальзывает вчудесное забытье, куда он уже приводил ее раньше. Онанехотела оставаться там одна ивполне осознавала ту жертву, которую приносит Дик ради нее. Отбросив всякие остатки застенчивости, онапросунула руку между их телами, втом месте, гдеони были соединены.
        Егосердце едва невыскочило изгруди. Ееимя прозвучало стонущим вздохом наего губах, когда ее пальцы окружили то, чемон боялся вторгнуться внее доконца. Еерука доставляла ему столькоже наслаждения, каки тесное лоно, иувидев, каксветится ее лицо, каксжимает это лоно его плоть, онзабыл омучительном самоконтроле и, содрогнувшись, излил внее свою любовь.
        Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем она открыла глаза ивстретилась сего влажно-зеленым взглядом.
        —Чтосомной случилось? — хрипло прошепталаона.
        Онподнял сее щеки непокорную светлую прядь ипотер золотистым шелком губы.
        —Ялюбил тебя. Иты любила меня вответ. Иэто было чудесно!
        7
        —Снег пошел. Намлучше уехать.
        Онилежали наковре. Еещека прижата кего груди. Ноги переплелись. Ониобнимали друг друга, иДик ненавидел саму мысль отом, чтонужно вставать иодеваться. Нодороги будут скользкими иезда опасной, если они непопытаются обогнать метель.
        —Хорошо, — вздохнула Лейни, высвобождаясь.
        Следующие несколько минут оба чувствовали себя неловко, приводя впорядок одежду. Себе они казались выжившими внекоей катастрофе ине желавшими нести ответственность засвое поведение вкритических обстоятельствах. Почему-то они избегали встречаться глазами.
        Лейни сгорала отстыда. Подумать только — она молила его заняться сней любовью! Дикбоялся, чтоокончательно разрушил ибез того непростые отношения, воспользовавшись ее эмоционально нестабильным состоянием.
        Лейни заперла дверь, иони пошли кмашине сквозь яростный ветер иледяную крупу.
        —Аключ? — вспомнилаона.
        —Пошлем попочте, — отмахнулся Дик, усаживая ее вмашину. Впути оба молчали. Оносторожно вел машину позамерзшим улицам. Через полчаса такой езды навосток они обогнали бурю ивыехали напока еще сухое шоссе. Теперь он мог уделить больше внимания сосредоточенно смотревшей вокно Лейни.
        —Лейни!
        —Да?
        —Очем ты думаешь?
        Онаглубоко вздохнула.
        —Всюжизнь я винила отца зато, чтобросил меня. Росла, считая его подлецом. Нотеперь незнаю. Возможно, онбыл ужасно несчастен. Авдруг мать нелюбила его ион это знал? Чувствовал себя какв капкане идолжен был вырваться илисойти сума.
        —Милая.
        Онпотянулся кее руке, поднес кгубам ипоцеловал.
        —Думаю, ябыла кнему несправедлива. Конечно, онтоже вомногом виноват. Ноя никогда непыталась посмотреть наситуацию сего точки зрения.
        —Теперь ты стала взрослой ирассуждаешь соответственно.
        —Нопочему я раньше невидела всей картины? Почему непонимала, чтоделает ссобой мама? Онавсегда была так озлоблена! Непозволяла себе быть счастливой.
        —Какиты.
        —Какия, — согласиласьона. — Почему я непоняла все это? Невосстала?
        —Потому что дети инстинктивно любят родителей. Даже нелюбимые иугнетаемые дети защищают родителей, которые их унижают ибьют.
        —Ноона небила меня.
        —Есть разные формы издевательств. Психологические, скажем, откоторых страдалаты. Ихследы невидимы, ноони есть.
        —Однако ты их увидел, — возразилаона.
        —Имы все сделаем, чтобы их излечить. Следуя примеру матери, тыстараешься избежать внешних проявлений симпатии. Янамерен научить тебя внутренней свободе.
        Онапотерла живот:
        —Якаждый день буду говоритьему, каксильно его любят. Обнимать ицеловать.
        Оназадумчиво уставилась напочти пустое шоссе. Только иногда тьму прорезали лучи фар.
        —Врядли мама знала, чтопоступает неправильно. Когда-то ты сказал, чтоя всегда печальна. Новот она — воистину трагическая фигура.
        НоДик был менее склонен прощать.
        —Лейни, тыосуждаешь меня зато, чтозаставил увидеть ее вистинном свете?
        Ееглаза были влажны:
        —Нет, Дик. Ятебе благодарна.
        Машина свернула сшоссе так быстро, чтоЛейни сначала подумала, чтолопнула шина. Диквключил аварийный свет иобнялее.
        —Нехотелось подвергать тебя такому испытанию, нобыло необходимо разрушить возведенные тобой барьеры.
        Онсжал ладонями ее лицо. Большие пальцы скользнули поее губам.
        —Считай это чем-то вроде шоковой терапии.
        Онаопустила глаза.
        —Ато, другое? Тоже терапия?
        Онмедлил сответом, пока она снова неподняла глаза.
        —Нет. Всеэто потому, чтоя очень хотел любить тебя. Стой минуты, каквошел нашкольный двор втот день. Двадцать семь лет ты была лишена любви. Хотел дать ее тебе, икак можно больше. Этоогромная привилегия — дать тебе то, вчем ты больше всего нуждаешься.
        Итут он поцеловалее, касаясь кончика ее языка своим. Лейни ощутила ласку всем телом, вспомнив отом, какони любили друг друга.
        Сэтого момента она твердо знала, чтобудет тосковать, когда он уедет.
        Изастонала, когда он оторвался отее губ. Неот страсти. Отбезнадежности.
        —Дик, тыпривязываешь меня ксебе. Ая нехочу. Боюсь.
        —Этот страх вселила втебя мать. Теперь ты это знаешь.
        —Да,ноот этого страх нестановится меньше.
        Онстиснул ее вобъятиях.
        —Мыпрогоним его ласками ипоцелуями. Привыкни ктому, чтоя нужен тебе. Ясобираюсь стать длятебя незаменимым. Идля Скутера тоже.
        Оннаклонился игромко чмокнул ее вживот.
        Онарассмеялась. Впервые задень.
        —Тытак ибудешь зватьего, когда он родится?
        Диклукаво подмигнул:
        —Только если это девочка.
        Емутак нравился ее звонкий смех, ноего неодурачить. Онвидел фиолетовые круги усталости унее подглазами!
        —Тысовсем измучена, верно?
        —Вымотана.
        Онпересел заруль ипритянул ее ксебе:
        —Намеще долго ехать. Вытяни ноги. Может, ляжешь назаднее сиденье?
        —Нет, — тревожно прошепталаона, — я лучше останусь стобой.
        Ончто-то проворчал, прежде чем прижаться губами кее губам. Наэтот раз еще непогасшее желание вырвалось насвободу. Онцеловал ее жарко икрепко. Истрасть сдерживало только сознание того, чтоона утомлена.
        Оннеохотно поднял голову ипальцем коснулся ее влажных губ:
        —Спи.
        Онаприжалась кнему, положила голову наего плечо. Когда его рука легла наее живот, онанакрыла ее своей.
        Таночь знаменовала разительную перемену вих отношениях. Лейни постепенно стала доверятьему. Онинеговорили наэти темы, ноее возрастающее доверие сияло нагоризонте лучом надежды. Каждый день приближал их кэтому маяку.
        Впервую неделю января она вернулась вшколу. Дикбыл занят дома. Онработал надочень сложным делом итщательно готовился кзащите. Постоянно находился насвязи склиентом исвоими помощниками, которым приходилось выполнять огромный объем расследований. Поночам он корпел наддокументами. Яростно черкая пером, делал поспешные заметки наполях. Ниодна мелочь неускользала отнего, ивсеже каждый раз навопрос Лейни, когда назначен суд, Дик отвечал уклончиво.
        Онапоняла, как, должно быть, угнетает его необходимость работать внезнакомой обстановке.
        —Тебе нужно быть вНью-Йорке, верно?
        —Мнеследует быть здесь, стобой, — отрезалон, подняв голову отбумаг.
        —Тызнаешь, очемя. Уверена, чтопереговоры склиентом былибы куда более плодотворны приличной встрече, чемпотелефону. Тебе необходимы справочники, которых здесь нет, такчто тебе приходится ждать дозавтра ипросить помощников…
        —Янаизусть знаю все свои проблемы, Лейни. Иведу самые оживленные перепалки, пока ты вшколе, — безуспешно попытался пошутитьон.
        Оначувствовала себя грузной ижирной. Устала отпостоянных судорог вногах иболей вспине. Устала оттого, чтораспухала прямо наглазах. Отвида одежды длябеременных ее тошнило. Онаненавидела снимки стройных моделей вмодных журналах.
        Всеее раздражало. Картина врамке настене висела криво, ау нее нехватало энергии ее поправить. Один изучеников сломал ей ноготь, уронив нанего коробку сфломастерами. Ейбыла противна собственная переваливающаяся походка. Ив довершение всего она упорно разрушала карьеру блестящего адвоката!
        Онанехотела признаваться себе, какволнуется из-за того, чтобудет после рождения ребенка. Дикпокинетее. Ктому времени он устанет отигры. Иоставит ее тосковать.
        Онахотела ускорить его отъезд, чтобы неизнемогать отдурных предчувствий.
        —Возвращайся вНью-Йорк, Дик, тамутебявсе, — рассерженно бросилаона. — Янемогу позволить тебе жертвовать своей работой ради того, чтобы оставаться сомной. Япозвоню, кактолько начнутся схватки, ичерез несколько часов ты будешь здесь. Если захочешь. Честно говоря, ясчитаю, чтолюбой мужчина, желающий повсюду сопровождать груду жира, безумен.
        Онподошел кней иприсел накорточки перед диваном, накотором она лежала. Взял ее руку исжал ладонями.
        —Ктобудет ходить стобой вшколу материнства?
        —Первые шесть месяцев тебя здесь небыло. Преподавательница заменяла мне партнера.
        —Ифурия недает мне обэтом забыть, — улыбнулсяон, вспоминая первый вечер, когда пошел назанятия сЛейни, исуровую выволочку, полученную забылую небрежность. — Доктор Тейлор назначил меня своим заместителем пообеспечению твоего покоя.
        —Этодругое дело, — сухо процедилаона, вырвав руку. Лейни понимала, чтосовершенно зря ноет, ведет себя какстерва, ноничего немогла ссобой поделать. Пусть хотябы ненадолго почувствует себя наее месте. Иувидим, вкакое настроение придет!
        —Буду очень благодарна, если, когда мы вследующий раз приедем наосмотр, тынестанешь вести себя так, словно меня несуществует. Пусть я вся распухла ибеременна, всеже умственных способностей нерастеряла.
        Ноон рассмеялся ипривлек ее ксебе.
        —Сегодня ты впрекрасном настроении! Почемубы тебе непринять перед сном горячую ванну?
        —Всегиппопотамы обожают отмокать вводе, — буркнулаона.
        Егогубы дернулись вулыбке, ноон хорошо усвоил, когда ненужно сметься.
        —Иди! Будешь лучше спать.
        Охая истеная, онасползла сдивана инаправилась вванную. Иуже вытиралась, когда Дик открыл дверь. Стукнул один раз, нотутже вошел, боясь, чтосней что-то случилось: слишком долго она пробыла вванной. Авдруг поскользнулась?
        Вокруг них вился пар. Обавмолчаливом изумлении смотрели друг надруга.
        —Тытак прекрасна, Лейни, — хрипло выговорилон.
        Даже сосвоим набухшим животом она влекла его больше, чемлюбая другая женщина.
        Бесполезно тянуться заполотенцем, чтобы прикрыть раздавшееся тело. Оставалось стоять подего взглядом, скользившим поее наготе. Онаневерила его словам, нотак вних нуждалась!
        —Тывсе еще считаешь меня прекрасной?
        —Очень. Аты себя таковой несчитаешь?
        —Тыне…
        Онаосеклась иотвела глаза.
        —Занимался стобой любовью?
        Онасодрогнулась.
        —Тебе необязательно объяснять.
        —Нехочу, чтобы ты думала, будто я ожидал этого из-за того, чтослучилось вТалсе.
        —Ястыжусь того, чтопроизошло.
        Оншагнул кней, положил руки наплечи, вынуждая себя несводить глаз сее лица, ане любоваться прелестями женственных форм.
        —Тыотвечала мне какстрастная, чувственная женщина. Тебе нечего стыдиться ине зачто извиняться.
        Онаструдом сглотнула иедва слышно ответила:
        —Ядумала, мояагрессия внушает тебе отвращение.
        Воттут он невыдержал ирассмеялся искренним, тихим, раскатистым смехом, отдавшимся вее ухе, когда он прижал ее щеку ксвоей груди.
        —Вотуж нет, любовь моя, вотуж нет, — серьезно шепнулон, отстраняяее. — Тызакончила?
        Онаслегка задыхалась после столь крепких объятий. Было нечто греховно-возбуждавшее втом, чтоона голая, аон полностью одет! Соприкосновение кожи сшершавой тканью воспламенило крохотные искорки желания повсему телу.
        —Я… каждый вечер втираю вживот лосьон, — пояснилаона, втайне желая, чтобы сердце немного успокоилось. — Вроде он препятствует возникновению растяжек.
        —Ложись накровать. Ясам вотру тебе лосьон.
        Через несколько минут он лег рядом водних плавках ис бутылкой лосьона вруке. Онанепосчитала нужным надеть ночную сорочку, поскольку лосьон оставит пятна. Сейчас только мягкий янтарный свет ночника окутывалее. Онаудивлялась собственной нескромности, ноне слишком. Излишняя застенчивость сейчас казалась глупой.
        —Яговорила, чтомне нравятся твои волосы? — спросилаона, когда он щедро налил лосьон впригоршню истал втирать втуго натянутую зудящую кожу живота.
        —Седые волосы? Утебя пристрастие кстарикам?
        —Тынестарик! Когда они начали седеть?
        —Летвдвадцать пять. Каку отца. Кпятидесяти годам его волосы были совершенно белыми.
        Егоруки творили настоящее волшебство массажа. Инадавливали ровно настолько, чтоусталость исварливость куда-то исчезли подего успокаивающими прикосновениями. Еевеки отяжелели, иона почти заснула, когда он объявил:
        —Все!
        —Тыненатер мне груди! — выпалила она ишироко раскрыла глаза, поняв смысл собственных слов. Дикслюбопытством уставился нанее.
        —Неважно, — поспешно заверилаона. — Ямогу пропустить один вечер.
        Онапопыталась натянуть насебя одеяло, ноон поймал ее руки.
        —Тывтираешь лосьон вгруди?
        Онаприкусила губу, хотя понятия неимела, какие муки желания доставила Дику своими неосторожными словами.
        —Нагруди тоже могут появиться растяжки.
        —Мынеможем этого допустить — решилон, плотоядно улыбаясь, и, налив впригоршню еще лосьона, растер между ладонями.
        Онрастирал обе груди одновременно, аЛейни закрыла глаза изатаила дыхание, изнемогая подсладкой тяжестью восхитительных ощущений.
        Егоруки были теплыми искользкими отлосьона. Еегруди наполнили его ладони. Онподнималих, сжимал, взвешивал, увлажнял кожу. Сильные тонкие пальцы выдавливали неглубокие ямки всливочно-белой плоти.
        —Жаль, чтонепоручила мне эту работу ссамого начала, — выдохнулон. Темно-розовые кончики ее грудей живо отвечали наего ласки. Забыв опервоначальной цели, онстал легонько пощипывать ее соски, пока они незатвердели. Когда она прохрипела что-то, напоминающее его имя, онстал прикусывать соски губами.
        Лейни судорожно выгнулась ижадно запустила пальцы вего волосы. Онстал сосать иобводить языком сосок, пока она неначала извиваться подним. Руки сами собой поднялись истали вновь знакомиться стугими мышцами его спины, жесткой канавкой позвоночника, углублением наталии итугой упругостью ягодиц.
        —Обоже, Лейни! Яснова хочу тебя, — простоналон, целуя ее груди. — Помнишь, каково это, когда мы вместе? Когда я вхожу втебя?
        —Да-да, — выдохнулаона.
        Помнила слишком хорошо, итело тоже помнило. Жаждало, чтобы он снова ее наполнил.
        Егорука скользнула вниз поее бедру, пошелковистой внутренней стороне. Палец очертил мягкий треугольник ис бесконечной интимностью коснулсяее.
        —Яцеловал тебя там. Помнишь? Издесь.
        —Ода, — вздохнула она и, повернувшись набок, вжалась бедрами втвердый бугор его мужественности.
        Сотчаянием, граничившим сосвирепостью дикаря, онприподнялся, чтобы поцеловать ее губы жадным, жарким поцелуем. Онивпились губами друг вдруга, словно изголодавшиеся — вкусок хлеба. Лейни почти чувствовала, каккипит кровь вего жилах.
        Нотут он внезапно откатился наспину, стиснул зубы, торопливо сорвал ссебя плавки ишвырнул напол. Самообладание дорого ему давалось.
        Немного отдышавшись, онповернулся кней лицом истал нежно обводить ее губы кончиком языка истирать тревожные морщинки налбу.
        —Мынеможем, Лейни.
        Онасбезмолвной обидой уставилась нанего.
        —Тыже знаешь, какя этого хочу!
        Ноона по-прежнему молчала.
        Онвзял ее руку ипритянул ксвоей плоти, всееще твердой ипульсирующей жизнью.
        —Яхочу тебя. Нокогда мы вследующий раз будем любить друг друга, нужно, чтобы все было идеально. Нежелаю сдерживаться. Беспокоиться, чтомогу повредить тебе илиребенку. Хочу длянас обоих чего-то большего, чемпросто оргазм. Хочу слиться стобой нетолько телом, нои душой. Хочу ощутить единение, какв ту ночь, вНью-Йорке. Чужие иодновременно знакомые друг другу люди. Всеравно что прийти домой. Наконец.
        Онкоснулся ее щеки.
        —Понимаешь?
        Онапонимала. Ис блестящими отслез глазами кивнула:
        —Да.
        Отстранив ее руку, онсначала поцеловал ее пальцы, апотом — губы. Накрыл одеялом их обоих. Ещедолго после того, какЛейни услышала его мерное дыхание, лоно казалось заполненным ирастянутым. Ощущения были нефизическими, аскорее духовными. Что-то вроде радости, любви бурлило вней, каклава вготовом извергнуться вулкане.
        Онанаслаждалась непривычным чувством. Нои пугаласьего. Оноделало ее уязвимым. Нослишком восхитительным, чтобы отнего отделаться.
        —Всеидет несколько быстрее, чемя предсказывал, — объявил доктор Тейлор наследующий день. Дикзабрал Лейни изшколы, — теперь он отвозил ипривозил ее сработы, потому что нехотел, чтобы она сама водила машину, — иони отправились наосмотр.
        —Похоже, выродите раньше назначенного срока.
        Диксжал ее руку. Онаответила робкой улыбкой.
        —Ноничего дурного вэтом нет? — спросила она доктора.
        —Нет-нет! — заверил тот. — Выненабрали лишний вес, аплод очень велик.
        —Лейни грозит опасность? — осведомился Дик, пронзая его взглядом, приводившим вужас свидетелей.
        —Нет, ноя требую отнее чрезвычайной осторожности. Пусть возможно больше лежит споднятыми ногами, когда приходит домой изшколы. Ине переутомляется.
        Онглянул наДика иоткашлялся.
        —Возможно, следует воздержаться от… ну, выпонимаете.
        ИДик иЛейни покраснели, вспомнив, чтослучилось прошлой ночью.
        —Конечно, — заверил Дик ссерьезностью нашалившего озорника ввоскресной школе.
        —Увидимся наследующей неделе, — сказал напрощанье доктор.
        Онсильно ошибался, если считал, чтоего предостережения облегчат жизнь Лейни. Наоборот, онисделали ее жизнь невыносимой. Дикхлопотал надней, какмать-наседка. Онедва позволял ей самостоятельно почистить зубы. Доводил доумопомрачения, требуя быть осторожной вшколе, аво время перемен даже парковал машину напротивоположной стороне, чтобы наблюдать зашкольным двором. Иупорно игнорировал ее мольбы успокоиться.
        Через три дня такой заботы она оставила учеников напопечение другой преподавательницы, которую крайне веселила ситуация, ирешительно направилась через дорогу. Рывком открыла дверь машины иобъявила:
        —Дик, тысмешон. Все, включая меня, считают тебя психом.
        —Почему ты подняла этого ребенка накачели?
        Онаяростно топнула ногой.
        —Тынеслышишь, чтоя говорю?
        —Этопальто достаточно теплое? Нехочу, чтобы ты подхватила простуду.
        —Ладно, тысам напросился.
        —Куда ты идешь? — невыдержалон, открыв дверь, после того какЛейни ее захлопнула и, кипя гневом, пошла обратно.
        —Вызвать полицию.
        —Ичто ты им скажешь? Чтотвой муж беспокоится отвоем здоровье, даже если тебе нанего наплевать?
        —Яскажу, чтоизвращенец водном тренче слоняется уначальной школы. Могу добавить, чтоунего смешной выговор янки. Поверь, онивдва счета будут здесь.
        Онвернулся домой после пробежки занесколько минут доперемены вшколе, накинул попавшийся подруку тренч ивыбежал издома.
        Теперь он уставился насвои голые ноги, высовывавшиеся изчетырехсотдолларового пальто, ивиновато хихикнул.
        —Эксгибиционист? Собираешься сказать им, чтопоймала эксгибициониста?
        Онрасстегнул пояс пальто ишироко развел руки.
        Лейни ахнула, сначала отужаса, потом отоблегчения. Нанем были шорты имайка.
        Дикумирал отсмеха.
        —Напугал тебя? Иди-ка сюда!
        Онзакутал впальто их обоих иприжал Лейни ксебе.
        —Тыединственная, перед кем я буду обнажаться, — прорычал он ей наухо. — Кактолько получу шанс!
        Онавдохнула аромат его цитрусового одеколона издорового пота.
        —Япо-прежнему считаю тебя дурнем.
        —Иты права. Там, гдедело касается тебя иСкутера, яведу себя какчеловек, укоторого совершенно неосталось мозгов. Боюсь, этопроклятие отцовства. Тебе просто придется сомной мириться.
        Мирилсяже он сней, зачто заслуживал ранга святого. После истории стренчем он воздерживался отприездов вшколу, нопо-прежнему отслеживал каждое ее движение, чембезмерно раздражал. Кроме того, Лейни плохо себя чувствовала. Передвигалась тяжело инапоминала себе моржа. Адоктор Тейлор повторял наставления ипредупреждения так нудно, чтоей хотелось закричать.
        Всяее досада выливалась наДика, который выносил взрывы дурного настроения сдостойной восхищения сдержанностью. Единственным, чтовыводило его изсебя, были ее постоянные требования уехать изАрканзаса ивернуться вНью-Йорк, гдеего ждал большой исложный процесс.
        —Нестоит постоянно напоминать мне омоих обязанностях, мисс Маклауд, — ехидно заметилон, когда она снова заговорила обэтом после чрезвычайно тяжелого дня. Наступил конец февраля, ипогода была холодной идождливой. Ейприходилось весь день оставаться вчетырех стенах вместе сдвадцатью шестью гиперактивными учениками.
        —Яуже практиковал закон, когда ты еще старшеклассницей небыла! — добавилон, прежде чем вернуться кбумагам.
        НоЛейни рвалась вбой ине желала отступать.
        —Тыобманываешь клиента. Нехочу, чтобы это было намоей совести.
        Дикшвырнул книгу нажурнальный столик ивстал. Пламя камина отражалось вглазах.
        —Завсю карьеру я ниразу необманул клиента. Истараюсь, чтобы он получил самую надежную защиту.
        —Тытрижды переносил дату начала заседаний! — завопилаона. — Яслышала твой разговор! Икакие предлоги ты изобретаешь?
        —Абсолютно веские. Чтомоя жена должна родить ия пока немогу приехать.
        —Янетвоя жена.
        —Рад, чтоты заговорила обэтом.
        Онобошел журнальный столик иприблизился кЛейни.
        —Янехочу, чтобы мой ребенок родился ублюдком.
        Какое гнусное слово!
        Лейни съежилась.
        —Нен-называй его так!
        —Этотебя волнует, верно? Между прочим, стоит поволноваться, потому что именно так будут называть его все вокруг. Тытакой доли хочешь длясвоего ребенка?
        —Нет! Конечно, нет!
        —Втаком случае выходи заменя!
        —Немогу, — выдавилаона, ломая руки.
        —Почему? Потому что твоя мать выходила замуж беременной, апотом твой отец сбежал?
        Онсделал еще шаг. Голос изрезкого превратился вубеждающий, нежный, нокатегоричный ивластный.
        —Этоих жизнь, Лейни. Онанеимеет ничего общего снашей.
        —Яссамого начала говорила, чтоникогда невыйду замуж. Почему ты неможешь сэтим смириться?
        —Нехочу.
        Онснова вспылил ина этот раз нестал сдерживаться.
        —Чтоделает мысль озамужестве такой кошмарной? Ночь заночью мы лежим обнаженные вобъятиях друг друга. Терзаем друг друга ласками, пока едва несходим сума отжелания. Ивсеже непрекращаем любовных игр, потому что нам чертовски хорошо вдвоем.
        —Несмей говорить сомной втаком тоне!
        —Почему? Потому что разговоры обэтом непозволяют стать подобной теме постыдной тайной? Заставляют видеть все вистинном свете? Избавляют отшор, которые стали такойже частью тебя, какотпечатки пальцев?
        Онглубоко вздохнул, ноэто непомогло успокоиться.
        —Когда мы вместе, эточистое волшебство. Янемогу дождаться следующего раза, и, клянусь Богом, тычувствуешь тоже самое. Мыредко спорим очем-либо, если несчитать этого вопроса. Янадежен финансово. Мыоба хотим лучшего длянашего ребенка, алучшее — это присутствие обоих родителей. Таквчем ваша проблема, мисс Маклауд? А?
        Еговысокомерие взбесилоее.
        —Атвоя? Тысорок два года прожил холостяком. Счего это вдруг тебе взбрело вголову намне жениться? Боишься, чтобольше никого ненайдешь? Илия вовремя подвернулась вкачестве племенной кобылы? Машины дляпроизводства детей, которой предназначено снабдить тебя единственной игрушкой, которой утебя еще нет?
        —Неправда, иты это знаешь.
        Онстиснул зубы ипроцедил:
        —Тыпросто боишься любить! Трусиха!
        —Я…
        Онанеожиданно застыла. Оннеуспел спросить, вчем дело, какона умоляюще протянула руку исогнулась.
        —Воды отошли.
        Диквоззвал ковсем божествам небесным. Подвел ее кстулу иопустился наколени.
        —Этооно? Позвать мистера Тейлора?
        Онакивнула, ив этот момент боль скрутила внутренности. Дикувидел, какпобелело ее лицо, почувствовал, какперехватило дыхание. Онсжал ее руку, пока схватка непрошла. Какни странно, онаволновалась занего. Онвыглядел так, словно был готов упасть вобморок.
        Лейни коснулась его щеки.
        —Звони доктору. Нужно ехать вбольницу, — тихо велелаона.
        Последующие полчаса она помнила смутно. Диккричал втрубку. Проклинал операторов вцелом иделал грубые предложения относительно того, куда могут идти телефонистки сосвоими коммутаторами.
        Наконец он достал ее сумку, дожидавшуюся этого момента несколько недель. Онинадели пальто, нашли ключи кодной измашин — вторые куда-то исчезли — имучительно медленно поплелись водвор.
        Диквсе прибавлял скорость.
        —Слишком рано, правда? Насколько? Лейни, тебе больно? Насколько рано?
        —Натри споловиной недели.
        —Трисполовиной?! Почти месяц!
        —Дик, умоляю, некричи! Я,конечно, рожаю, нопри этом неоглохла!
        —Огосподи. Трисполовиной недели! — простоналон, словно неслыша. — Этот чертов лекаришка! Ия знал, чтоэтот старый плут неведает, очем говорит! Ты,разумеется, считаешь, чтоя это ради красного словца. Ноя вообще никогда ему неверил! Нет, яего убью!
        Лейни рассмеялась. Онповернулся иуставился нанее безумными глазами.
        —Вообще-то я довольна, Покрайней мере, теперь ты неможешь отречься отпретензий намалыша.
        —Очень смешно! Очень… Обоже. Снова схватка? Держись, дорогая.
        Сквозь туман боли она увидела свет больничных фонарей. Самое приятное вее жизни зрелище.
        Дикумудрился добраться добольницы, ниво что неврезавшись. Ееотвезли впалату длярожениц, пока он отвечал навопросы регистратора. Войдя кЛейни, оннемедленно впал вярость ипослал застаршей медсестрой.
        —Чтоэто запалата? — злилсяон. — Маленькая итемная. УЛейни клаустрофобия. Аэта выглядит камерой наЧертовом острове!
        —Яуверена, чтосвашей… э… мисс Маклауд все будет хорошо, мистер Сарджент, — заверила сестра таким понимающим тоном, чтоему захотелось дать ей оплеуху.
        —Вынеслушаете, — отчеканилон. — Немедленно переведите ее вдругую палату. Япройдусь повсем комнатам вэтой чертовой больнице, пока ненайду светлую ижизнерадостную. Ясно?
        Очевидно, медсестра поняла, потому что неодобрительно поджала губы и, что-то бормоча насчет наглого хамства, всеже пошла выполнять приказ. Лейни перевели вкомнату сбольшими окнами ирядами флуоресцентных ламп. Дикзапугивал сестер, угрожал доктору Тейлору дисквалификацией занеточность вустановлении срока родов, метался покоридору. Итолько сЛейни был нежен иласков.
        Схватки длились всю ночь, ион постоянно был рядом. Держал заруку, проталкивал кусочки льда сквозь пересохшие губы, тихо разговаривал, помогал делать выученные вшколе материнства упражнения.
        Ужепочти рассвело, когда доктор Тейлор сказал, чтоосталось всего несколько минут, ивышел умыться. Диквзял ее руки:
        —Яназвал тебя трусихой. Пожалуйста, прости, Лейни. Тычертовски отважная.
        —Всенетак уж плохо. Тыбыл рядом.
        Оннагнулся надней, иона увидела странно туманный взгляд.
        —Лейни, выходи заменя дотого, какродится малыш. Яподнял священника спостели. Онвот уже несколько часов ждет всоседней комнате, пока я наберусь храбрости иснова попрошу тебя стать моей женой. Пожалуйста, если утебя есть какие-то чувства комне, позволь дать ребенку твое имя.
        Несмотря наболь, терзавшую внутренности, изапахи дезинфекции, онарассмеялась.
        —Дик, какэто похоже натебя!
        Нотут очередная потуга скрутилаее, иони стали вместе отсчитывать время. Вошедшая сестра объявила, чтопора идти вродильную.
        Лейни подняла глаза иустало выдохнула:
        —Давай своего священника, ипоскорее.
        Выражение ее лица вознаградило его завсе муки. Слепящий зеленый свет словно озарилее, ивместе сним пришло осознание того, чтоона его любит. Ипочти неимеет значения то, чтоскоро он броситее. Пока что он сней, иона навсегда запомнит эту минуту.
        Дикринулся кдвери ипозвал священника.
        —Ноэто против всех правил, — нервно пробормотала сестра, когда священник появился вкомнате. — Если сестра Перкинс узнает…
        —Держите рот назамке, ивсе будет хорошо, — отрезал Дик. — Подумайте, какие интересные истории вы будете рассказывать потом. Поскорее, преподобный, онавот-вот родит.
        Бедняга заикался изапинался накаждом слове, ночестно провел церемонию. Однажды им пришлось остановиться ипереждать, пока Лейни отдышится после схватки. Когда священник попросил кольцо, Дик надел ей напалец огромный бриллиант.
        —Гдеты его раздобыл?
        —Тиффани.
        —А… ВНью-Йорке?..
        —Привез ссобой. Мызакончили? — обратился он ксвященнику.
        —Объявляю вас мужем иженой.
        —Прекрасно! — воскликнул Дик, крепко целуяее.
        —Нороженицам запрещено приносить кольца вродильную, — вмешалась сестра, толкая каталку кдвери.
        —Вот, сохраните, пока мы невыберемся изродильной, — бросил Дик, сунув кольцо вруку ошеломленному священнику. — Надеюсь, выего неукрадете?
        Дикподмигнул несчастному, идверь заними закрылась.
        —Ая уже хотел идти завами, — пробормотал доктор Тейлор сквозь маску, когда роженицу ввезли вкомнату.
        Лейни запомнила только, чтоДик был рядом. Ободрялее. Вопил отвосторга, когда доктор поднял извивающегося, пищавшего мальчишку.
        —Идеальный ребенок! — доложил доктор.
        Лейни благодарно обмякла, пока доктор исестра принялись заобычную работу. Слезы радости заблестели наее ресницах, когда Дику позволили взять сына ипоказать матери.
        —Онпрекрасен! — вздохнулаона.
        —Прекрасен?! — заревел Дик. — Он… он… ПРЕКРАСЕН!
        Сестра унесла ребенка, чтобы взвесить исделать отпечатки ступней. Диксжал руку Лейни, слюбовью глядя ей влицо, ивдруг увидел, какрасширились ее глаза, азубы впились внижнюю губу.
        —Дорогая! — впанике охнулон. — Чтослучилось?
        Лейни громко застонала. Голова бессильно склонилась набок.
        —Доктор Тейлор! — завопил Дик. — Скорее! Что-то нетак!
        8
        Кевин Тодд Сарджент, безразличный ковсему окружающему, включая изливаемое нанего обожание, спал вбольничной колыбельке, подтянув коленки кживотику, выпятив попку, повернув головку влево, итихо сопел носиком. Егосестра Аманда Ли Сарджент, поджав губки, чмокала розовым бутончиком рта. Ихотец погладил плечо матери итихо рассмеялся.
        —Тынасмерть меня перепугала какраз перед тем, какона родилась!
        Онприжал ксебе Лейни ивздрогнул, вспоминая те ужасные секунды, когда увидел, какее лицо исказилось отболи. Доктор Тейлор все еще неотходил отЛейни, стоя между высоких подколенников, накоторых лежали ее ноги.
        —Ничего страшного, мистер Сарджент, если только вы непитаете неприязни кблизнецам.
        Манди Сарджент стала сюрпризом длявсех. Из-за массы брата, который был напять унций тяжелее ина дюйм выше, еесердцебиения небыло слышно. Такчто огрядущем появлении Манди никто неподозревал.
        —Япрошу прощения, — изрекла Лейни сбезмятежностью, присущей исключительно роженицам.
        Дикприжался губами квиску жены.
        —Извинения принимаются. Готова вернуться впалату?
        —Нет. Мнехочется еще наних посмотреть.
        —Нотебе необходимо какможно больше отдыхать, пока ты еще вбольнице. Подумать только, тыносила всебе двенадцать фунтов!
        Оназастонала истала массировать ставший более плоским, хотя все еще обвислый живот.
        —Ненапоминай. Ятак рада, чтоони там, гденаходятся сейчас, ане там, гдебыли еще вчера.
        Дикгромко рассмеялся, кнескрываемому раздражению старшей медсестры, которая по-прежнему считала его источником всех неприятностей.
        —Ятоже, — кивнул он иосторожно повел Лейни кее палате, самой большой, какую могла предложить больница. Состороны они представляли комическое зрелище, поскольку он пытался подстроиться подее крошечные шажки.
        Войдя впалату, Лейни увидела скромный букет гвоздик, пообе стороны которого стояли два других, роскошных, купленных Диком.
        —Тыпоблагодарил мистера Харпера зацветы, когда ему звонил?
        —Да.
        Онусадил ее накровать, помог поднять ноги иосторожно укрыл одеялом.
        —Онвелел неволноваться. Ониуже нашли тебе замену доконца учебного года.
        —Но,Дик, яхочу вернуться, хотябы напоследние недели.
        Онэнергично затряс головой.
        —Ради бога, Лейни. Тыже немученица! Только что родила близнецов. Даже заодним новорожденным требуется немало ухода, пока ты будешь вшколе. Аза двумя? Этопросто невозможно. Придется смириться стем, чтоты вынуждена уйти пораньше из-за того, чтороды были преждевременными. Ибольше я нехочу ничего обэтом слышать. Хочешь еще заварного крема?
        Онаскорчила гримаску:
        —Нет, ночизбургер сжареным картофелем звучит очень заманчиво.
        Оннаклонился надней изаговорщически подмигнул:
        —Завтра я притащу тебе наланч самый большой чизбургер, который можно купить заденьги.
        —Ирисковать тем, чтонас четверых — господи, четверых, — выкинут отсюда? Сестру Перкинс едва нехватил удар, когда она застала нас сбокалами шампанского!
        —Нокак еще отпраздновать рождение близнецов? Уэтой бабы нет души!
        Онсел накрай кровати ивзял ее руки.
        —Япоблагодарил тебя?
        —Около ста раз.
        Ноон отнюдь невыглядел пристыженным.
        —Ястану говорить тебе это каждый день, доконца жизни. Оничудесные!
        —Знаю.
        Онавдавила голову вподушку, изнемогая отзаслуженной, ноприятной усталости.
        —Больше половины жизни я была уверена, чтонемогу иметь ребенка, — прошепталаона, глядя нанего полными слез глазами. — Можешь представить, какя была счастлива, узнав, чтозабеременела? Конечно, ядосадовала иволновалась, незная, какбудет сработой, нотак рада, чтомне подарен ребенок! Атеперь оказалось, чтоих двое!
        Несмотря намокрые глаза, онасмеялась.
        —Итебе спасибо, Дик!
        —Тытакая сладкая!
        Онкоснулся губами ее губ. Нежно икоротко. Акогда поднял голову, онапризналась:
        —Теперь я жалею мать. Отцу следовало быть рядом, когда я родилась. Какты был сомной.
        Дикприжал руку кее щеке.
        —Ядумал обэтом, — нерешительно ответилон, нежелая ее расстраивать. — Кактебе известно, уменя есть доступ кдосье изаписям, ия любым способом, честным илинечестным, нодобиваюсь своего. Завтра я могбы начать поиски твоего отца. Если хочешь, конечно. Немогу обещать, чтомы когда-нибудь его найдем. Авдруг он уже умер? Ноя сделаювсе, чтосмогу.
        Онавзглянула всторону окна, выходившего напередние газоны больницы. Заходящее солнце золотило зимний пейзаж.
        —Когда мать умерла, японяла, чтоосталась совершенно одна насвете, аэто, поверь, очень страшно. Мневдруг захотелось найти отца илиузнать, чтосним случилось. Ноя решила тогда ине изменила своего мнения, чтоеслибы он хотел меня ссамого начала, топостаралсябы остаться ненадолго. Узнать иполюбить своего ребенка. Завязать какие-то отношения. Возможно, онизтех людей, скоторыми лучше необщаться совсем. Аесли вего уходе виновата мать, если он был просто очень несчастен, возможно, давно начал новую жизнь, обзавелся другой семьей. Ая стану неприятным напоминанием отяжелом периоде вего жизни. Ябы такого нехотела.
        Онаотвернулась отокна ивзглянула вблестящие глаза Дика.
        —Спасибо зато, чтопредложил, но, думаю, отныне моей семьей будут Тодд иМанди.
        —Ия?
        Онавзглянула набольшой бриллиант налевой руке.
        —Тывынудил меня стать твоей женой. Явсегда считала, чтотакие свадьбы устраиваются исключительно ради бедной невесты.
        —Ятоже. Нов этом случае уневесты искаженное представление оситуации.
        Лейни так ине поняла, чтоона чувствует относительно своего нового положения вкачестве миссис Дик Сарджент. Аведь она клялась, чтоникогда нестанет «миссис». Клялась никогда нелюбить. Нополюбила. Исмертельно этого страшилась.
        Носейчас эмоции были такими хрупкими, чтоневынеслибы пристального изучения, ипоэтому она сменила тему, вытянув руку скольцом ирассматривая сверкающие грани солитера «маркиза».
        —Кольцо чересчур броское!
        —Дапросто вульгарное. Япытался произвести натебя впечатление.
        —Вскружить голову?
        —Что-то вэтом роде.
        —Черта сдва! Вскружить голову — это тонкий прием. Взрыв, извержение вулкана, напор, сокрушающий все насвоем пути, — вот это больше втвоем стиле.
        —Такя принадлежу ксильным мира сего, способным свернуть горы?
        —Определенно!
        Дикшироко улыбнулся.
        —Зато я изтех, ктодобивается быстрых результатов, верно?
        Онаулыбнулась вответ, иДик подумал, чтожена еще никогда небыла прекраснее, чемвэту минуту.
        —Тынеслишком устала, чтобы вытерпеть поцелуй?
        —Тыцеловал меня несколько минут назад.
        —Нет, нетак. Яимею ввиду НАСТОЯЩИЙ поцелуй.
        Онприпал кее губам. Ихотя старался передать всю нежность, которую чувствовал, владевшая им страсть вырвалась насвободу, аязык ритмично проникал врот. Дикобнял Лейни иприжал кгруди. Онасжала его плечи икрепко держала, отдаваясь власти поцелуя.
        —Извините, — раздался сзади ледяной голос.
        Ониоторвались друг отдруга инаткнулись навзгляд сестры Перкинс, дотого брезгливый, словно та взирала наразлитое судно.
        —Сейчас мы принесем детей. Если вы остаетесь, мистер Сарджент, придется надеть халат имаску.
        Диксширокой улыбкой, призванной взбесить сестру, объявил, чтоостается.
        Посравнению сее домом даже психушка выгляделабы оазисом спокойствия.
        Здесь было невыносимо тесно. Дикприобрел второй комплект детских вещей имебели, необращая внимания нато, чтодалеко невсе могло поместиться вовторой спальне. Один сундучок пришлось поставить вкоридоре. Диксрочно заказал в«Сворсе» второго медведя, издающего внутриутробные звуки.
        Ина что им две панды?!
        —Тыправа. Нозато Тодд получит бейсбольную перчатку, аМанди — балетные туфельки.
        Слава богу, замалые услуги…
        Лейни уговорила Дика отдать цветы другим пациентам, чтобы невезти домой. Онпослушался. Ноустроил изих спальни настоящий тропический сад. Итеперь Лейни струдом отыскивала кровать среди цветов, стопок одноразовых пеленок, коробок сватными шариками ивлажными салфетками, плетеных корзин содеялами, банок сдетским тальком ивазелином, тюбиков имази длялечения опрелостей, пузырьков сантисептическим раствором икоробок совсе еще неразвернутыми подарками.
        Третий день выдался наредкость тяжелым. Миссис Томас несколько раз делала перестановки вспальне, пытаясь выкроить побольше пространства. Детская была безнадежно тесна. Приходилось протискиваться между мебелью, чтобы добраться додетей.
        Весь день гости шли толпой, восновном учительницы изшколы Лейни. Унее сложилось отчетливое впечатление, чтоони идут непосмотреть наблизнецов, апожирать глазами Дика. Кокетничали, выставляли себя напоказ, жеманничали, глупо ухмылялись иделали непристойные намеки намужскую силу Дика. Лейни хотелось вскочить скровати, надавать им пощечин ипотребовать держать руки подальше отее мужа. Потом ей захотелось врезать Дику поголове зато, чтоони истекали слюной, аон наэто улыбался, какЧеширский кот! Ихотя они бросали алчные взгляды наее кольцо, никто необращал внимания насаму Лейни!
        Онаненавидела себя заэти недостойные эмоции. Зато, чтоподдалась жалости ксебе ирыдала громче малышей, ноименно это она исделала, когда Дик, проводив последнюю гостью, вошел вспальню.
        —Лейни! — встревожилсяон, поспешив ккровати. — Вчем дело?
        —Вовсем! — выпалилаона. — Вовсем! Уменя голова раскалывается. Новсе слишком заняты, чтобы принести мне аспирин, ау меня сил нет, чтобы встать ивзять самой. Тылибо висишь нателефоне, либо любезничаешь сэтими стервятницами, которые постоянно ищут новую жертву, апотом бегут разводиться! Миссис Томас спрятала все мои вещи! Янемогу найти лосьон длярук. Ия по-прежнему толстая, — проныла она умирающим голосом изарылась лицом вподушку.
        Дикподошел кдвери икрикнул вкоридор:
        —Миссис Томас, присмотрите счасик заТоддом иМанди. Ине зовите меня ктелефону. Дверь спальни должна оставаться закрытой прилюбых обстоятельствах, исключая пожар инаводнение.
        Онзахлопнул дверь ивернулся ккровати.
        —Убирайся, — пробормотала Лейни, когда его колено вдавилось вматрац. — Ой,что ты делаешь?!
        Онподхватил ее наруки ипонес ккачалке, которую переставили вспальню.
        —Моясестра предупреждала насчет послеродовой депрессии.
        —Тырассказал родным обомне? Онас?!
        Отудивления она даже нестала возражать, когда он устроился вкачалке иусадил ее себе наколени.
        —Неужели воображала, чтоя неподелюсь сними такими новостями?! Онивполном восторге. Имнетерпится поскорее увидеть тебя ималышей. Атеперь расслабься. Голова болит?
        —Немного.
        —Здесь?
        Онмедленно погладил ее висок.
        —Угу.
        —Замерзла?
        Лейни зевнула иприжалась кнему, положив ладонь нато место, гдебилось его сердце.
        Онатак любила ощущать мерное биение подрукой, любила волосы нагруди, выглядывавшие израспахнутого ворота ищекотавшие нос.
        —Нет, теперь мне тепло, — сонно пробормоталаона. — Кажется, меня еще ниразу неукачивали вкачалке. Мненравится.
        —ИМанди тоже. Онасама сказала вчера вечером.
        Лейни улыбнулась.
        Проснулась она вкровати исначала подумала, чтоунее галлюцинации. Комната совершенно преобразилась. Всецветы, кроме желтых роз натумбочке, были вынесены. Вседетские принадлежности были сложены вбольшую пластиковую корзину длябелья. Всехорошо видно, иможно сразу найти нужную вещь, ноничего неразбросано покомнате. Косметика Лейни аккуратно расставлена накомоде, какраньше, добольницы.
        —Неспишь? — спросил Дик, просунув голову вдверь.
        —Нет. Сколько я проспала?
        —Всего час, — сообщилон, протягивая халат. — Может, примешь душ дообеда?
        —Неплохобы. Чтоподелывают малыши?
        —Спят. Утебя полно времени, чтобы поесть докормления.
        Удвери ванной она обернулась:
        —Дик, какты узнал…
        Онанеопределенно махнула рукой всторону комнаты.
        —Моясестра, благослови ее господь! Япозвонил ей иумолял дать совет. Онасказала, чтопомнит весь этот хаос исуматоху, связанные сприездом избольницы. Ейказалось, чтовее прекрасно организованный мир безжалостно вторглись. Онапредложила постараться сделать все какпрежде.
        —Онапосчитает меня дурой ибессердечной матерью.
        —Онет! — рассмеялся Дик. — Тыгероиня, достойная жалости зато, чторядом оказался бесчувственный, грубый олух вроде меня. Нужна помощь вванной?
        Лейни стянула полы халата ипокачала головой.
        —Нет, спасибо.
        Теперь она смущалась своего тела больше, чемраньше. Ихотя живот уже нетак выдавался вперед, всеже, поее мнению, напоминал кусок сырого теста, агруди свисали доколен.
        Дику очень хотелось убедить Лейни вобратном, потому что искренне считал ее прекрасной. Ноон только улыбнулся ипообещал накрыть настол.
        Исдержал обещание, только нетак, какона ожидала. Когда Лейни вышла изванной, вымыв голову ируки инакинув неброский, нодорогой шелковый халат, купленный длянее Диком, увиденное заставило ее онеметь.
        Онпринес вспальню маленький столик, накотором лежала льняная скатерть истояли вазочка сцветами, двезажженных свечи идве тарелки, наполненные приготовленной миссис Томас едой. Изстереоколонок лилась тихая музыка.
        —Дик! — восторженно выдохнула Лейни сполными слез глазами. — Какчудесно!
        Онкрепко обнялее.
        —Тызаслужила это после пятидневного пребывания набольничной еде итого кошмара, который творился вдоме!
        Онусадил ее сграциозной элегантностью метрдотеля.
        —Молоко! — воскликнулаона, смеясь. Ввинном бокале оказалось молоко. Нето что рубиновое бургундское вбокале Дика!
        —Замалышей!
        Еговолосы отливали серебром всвете свечей, ровные белые зубы блестели вулыбке. Подего восхищенным взглядом Лейни чувствовала себя женственной ипривлекательной. Впервые завсе эти недели. Онподнял бокал:
        —Замою прелестную жену. Мыцелую неделю женаты, подумать только! Замать моих сына идочери.
        Оназастенчиво коснулась его бокала своим, иони стали пить, несводя глаз друг сдруга.
        —Уменя длятебя подарок.
        —Ещеодин? После ужина присвечах?
        Было поздно. Маленький столик давно унесли. Миссис Томас ушла домой. Лейни сидела, подложив подспину подушки, сытая идовольная. После обеда они сДиком прошлись подому, иэто помогло немного облегчить ноющую боль между бедер. Сыншумно сосал грудь. Егосестра лежала рядом сматерью.
        Дикпоставил наколени большую, завернутую внарядную бумагу коробку.
        —Сможешь открыть одной рукой, илимне помочь?
        —Разверни бумагу сам.
        УТодда появилась привычка закатывать истерики, если обед запаздывал илипрерывался.
        Диквыдержал драматическую паузу ис плохой имитацией барабанной дроби открыл коробку, вынул тридцатипятимиллиметровую камеру, совспышкой исъемными объективами, иподнес жене навытянутых руках.
        Лейни долго, молча смотрела накамеру.
        Осторожно дотронулась ипосмотрела наДика. Емуненужны были слова. Онпонимал, какое значение имеет длянее этот подарок. Егоглаза повлажнели, когда она провела пальцем поего губам.
        —Спасибо.
        —Наши дети будут фотографироваться так часто, чтоуних перед глазами запляшут желтые ифиолетовые пятна! — объявил он подее смех. — Каждый день их жизни будет запечатлен. Если ты захочешь, конечно! Потом они узнают, каксильно мы любили их ссамого начала!
        Прежде чем она снова заплакала, онвынул руководство.
        —Носначала я должен научиться управляться сэтой штукой.
        Ейнравилось его беспечное настроение. Весь день она либо рыдала, либо была награни слез. Этабезопасность, чувство близости, потребности инужности были чем-то таким, чего она неожидала отжизни. Онауподоблялась человеку, выросшему впустыне инеожиданно перенесенному вдождевой лес. Этиэмоции были слишком новы, чтобы так быстро сними освоиться.
        Ещенесколько месяцев назад она была совершенно одинока. Теперьже сней трое любимых людей. Полюбятли они ее вответ? Трудно сказать…
        Дети наверняка полюбят. Каксказал Дик, дети инстинктивно любят родителей, особенно матерей. Дик?
        Онанаблюдала заДиком, корпевшим надруководством иизучавшим кнопки накамере. Онтак красив. Добр. Щедр. Добродушен. Нолюбитли онее? Онниразу несказал олюбви.
        Обасознательно избегали разговоров обудущем. «Когда родится ребенок…», «Дотех пор, когда…»
        Ночто теперь? Онинемогут жить вэтом крошечном доме, гдеидля двоих мало места. Дикнеможет продолжать вести дела потелефону. Что-то нужно предпринять. Что-то должно случиться. Что?!
        Лейни боялась предположить.
        Носегодня вечером она нехотела обэтом думать. Сегодня хотелось понежиться втоненьком лучике света. Доэтого жизнь была такой блеклой!
        Тодд насытился. Нокогда она попыталась отнять его отгруди, недовольно стукнул вматеринскую грудь крошечным кулачком иснова принялся сосать. Лейни восторженно засмеялась. Вспышка камеры сработала, иЛейни, вскинув голову, успела увидеть торжествующую ухмылку Дика. Похоже, онужасно доволен собой!
        —Этоnumero uno.
        Онснова навел наних объектив.
        —Неследует фотографировать меня втаком виде, — пробормотала Лейни, встревоженно оглядывая свои голые груди.
        —Почему нет? Тыослепительна.
        После душа она скрутила волосы вузел, который кэтому времени успел распуститься. Легкие прядки обрамляли ее щеки илежали нашее. Розовая кожа сияла внеярком свете. Шелковый халат идеально оттенял ее женственность. Диквыбрал цвет, напоминавший ему серую голубизну ее глаз.
        Один задругим он сделал несколько снимков. Лейни отняла Тодда отгруди. Оннедовольно сморщил личико, носрыгнул иустроился унее наруках, какнасытившийся деспот.
        Родители благодушно смеялись.
        —Даймне поросенка! — попросил Дик, отложив камеру. — Тодд, разве ты незнаешь, чтонужно оставить молока сестре?
        Лейни приложила дочь кдругой груди. Дикзавороженно наблюдал заее грациозными движениями. Онавзяла грудь вруку иподвела сосок кжадному ротику Манди. Ончувствовал себя извращенцем напип-шоу ипроклинал натянувшуюся ширинку.
        —Счастлива слышать, чтоты зовешь его поимени, — заметила Лейни. — Очень боялась, чтоон так ипойдет пожизни Скутером.
        Неуслышав ответа, онаподняла голову иувидела, чтоон неотрывает глаз отангельского личика Манди, прижатого кее груди.
        —Вту ночь, влифте, доаварии… ты заметила меня?
        Онаужасно удивилась, незная, чтоответить. Вообще Лейни неимела привычки наблюдать замужчинами. Онавсегда считала, чтонет смысла начинать ник чему неведущий флирт. Вотличие отбольшинства современных женщин, небоявшихся выразить неприкрытый интерес кпривлекательному мужчине, Лейни редко позволяла себе посмотреть нанего вупор.
        —Явообще необращаю внимания намужчин. Тызнаешь, почему. Нода, язаметила твои волосы. Иодежду, — призналасьона.
        —Одежду, — хохотнулон. — Интересно. Ая мысленно раздевал тебя.
        Онанедоверчиво заморгала.
        Оннаклонился вперед ипрошептал:
        —Неужели непоняла?
        Лейни покачала головой.
        —Мыникогда неговорили отой ночи, Лейни.
        —Неуверена, чтостоит обэтом говорить.
        Онбыл уверен вобратном.
        —Помнишь, яснял твой жакет?
        —Да. Этобыло необходимо?
        —Поразмышлении… — нахмурилсяон, — возможно, нет. Нотогда казалось необходимым. Аможет, мнепросто был нужен предлог тебя коснуться.
        Онпонизил голос:
        —Ярасстегнул твою блузку.
        —Помню, — струдом выдавилаона.
        —Основание ладони случайно коснулось твоей груди. Едва-едва, небольше чем намгновение. Ноя услышал, какты тихо охнула. Более сексуального звука я вжизни неслышал. Именно тогда я изахотел тебя.
        Онауставилась нанего широко раскрытыми глазами.
        —Яэтого незнала. Клянусь, что, когда ты нес меня всвою квартиру, япочти теряла сознание. Понятия неимела…
        —Лейни, — перебилон, погладив ее пощеке, — тебе совершенно ник чему оправдываться. Этоя был соблазнителем. Неты. Японимал, тынесознавала, чтопроисходит. Новсе случилось.
        Онвынул шпильки, которыми были сколоты ее волосы, иони рассыпались поего рукам, каксолнечные лучики.
        —Когда ты разделась, уменя чуть сердечный приступ неслучился.
        Смущенная Лейни спрятала лицо вего ладони.
        —Почему я это сделала?
        —Думаю, твое подсознание молило тебя открыться длялюбви. Раньше стобой ничего подобного непроисходило. Тыхотела, чтобы кто-то взглянул натебя ипонял, какты желанна. Аты была желанной. Очень, — хрипло шепталон. — Благодарю Бога, чтоты выбрала меня своим первым мужчиной. Ятак сильно хотел коснуться тебя, прижаться всем телом ктвоему. Тыбыла великолепна. Вся. Неужели досих пор винишь меня зату ночь? Помнишь, чтоя предлагал остановиться?
        —Да, — тихо простоналаона, когда его губы прижались куголку ее рта.
        —Но,честно говоря, незнаю, смогбы это сделать. Когда наши тела были так близко, когда я отведал вкус твоих губ, твоих грудей, ласкал тебя, врядли смогбы остановиться, какойбы веской нибыла причина. Япросто должен был получить тебя!
        —Яхотела, чтобы ты любил меня.
        —Ах,Лейни…
        Онприжался кее лбу своим изажмурился. Егодыхание овеяло ее лицо.
        —Ячертовски рад, чтоты наконец сказала это.
        Обасознавали, чтозначит длянее такая исповедь. Тогда она хотелаего. Нуждалась внем. Тянулась кнему. Возможно, онаснова захочет его истанет нуждаться внем, сейчас илив будущем. ДляЛейни это было громадным скачком кдоверию. ДляДика — маленьким шажком кобретению ее доверия. Теперь они шли водном направлении, ане тянули вразные стороны.
        Дикнезлорадствовал поповоду своей победы. Наоборот, сбесконечной нежностью поцеловал Лейни. Сейчас страсти здесь было неместо. Уних все впереди, нопридется подождать.
        Прежде чем отстраниться, оносыпал ее легкими быстрыми поцелуями, чтобы дать выход скопившимся эмоциям.
        —Еслибы вНью-Йорке небыло десятиминутного отключения света, миржилбы безТодда иМанди. Подумай, какой ужас!
        —Да,подумать только, — согласилась Лейни. Втайне она оценила его понимание. Онзнал, чтотогда она небыла всостоянии заводить романы, нифизически, ниморально.
        Лейни отняла Манди отгруди ипромокнула липкие отмолока губы.
        —Теперь они должны продержаться хотябы несколько часов.
        —Даймне!
        Дикнаклонился ивзял дочь насвободную руку. Лейни поцеловала головки детей.
        —Справишься собоими?
        Онсосредоточенно нахмурился ивыпрямился:
        —Ещебы! Тылежи. Ясам все сделаю.
        Онапроводила его взглядом. Сердце было полно любви кэтой троице.
        —Дик! — поспешно окликнулаона.
        —Что? — обернулсяон.
        —Тысразу вернешься?
        Оннеспешил вответом, позволив ей судить посиянию глаз, какрад этому простому вопросу.
        —Ясразу вернусь, — тихо ответилон.
        9
        Едва Дик открыл входную дверь, зазвонил телефон. Онивпервые вышли гулять сблизнецами. Всего-навсего поездка погороду. НоЛейни чувствовала себя заключенной, которая много лет провела втюрьме исейчас вырвалась насвободу.
        Дик, сТоддом наруках, подбежал взять трубку.
        —Алло, — ответилон, зажав ее между плечом иухом. — Да,мы выходили. Какдела?
        Лейни уложила Манди впереносную колыбель, стоявшую вгостиной. Девочка сбросила одеяла быстрее, чеммать успела ее развернуть. Пока Дик продолжал сыпать вопросами, Лейни взяла унего Тодда иуложила рядом ссестрой. Едва малыша раздели, онпринялся громко требовать свой обед. Манди, доэтой минуты молчавшая, услышала негодующего брата, решила, чтотоже страдает, изавопила еще оглушительнее.
        —Прости, — прошептала Лейни одними губами ипобежала накухню, согреть бутылочки. Дикотмахнулся отее извинений иприкрыл свободное ухо ладонью. Онапримчалась обратно, чтобы отнести вспальню сначала Тодда, потом Манди, исменила подгузники, пока грелась детская смесь.
        Дикповесил трубку, когда она проходила через гостиную сбутылочками. Выглядел он наредкость мрачным.
        —Что-то случилось?
        Диквыдавил улыбку:
        —Дела. Какобычно. Давай их кормить.
        Онпервым подошел кТодду исунул ему врот соску. Лейни взяла Манди, иоба направились кгостиной. Каждый занял свой угол дивана. Близнецам было уже несколько недель, ив доме постепенно установился обычный режим. Носегодня миссис Томас взяла выходной.
        —Онитак выросли!
        Лейни любовно изучала ручку Манди вперевязочках.
        —Наследующей неделе они едут кврачу напервый осмотр. Поверить немогу, чтостолько времени прошло.
        —Наверное, нампридется отменить визит.
        Тихий бесстрастный голос смертельно испугалее, послав потелу холодную струю предчувствия чего-то страшного. Онавскинула голову.
        —Почему?
        —Кэтому времени мы будем вНью-Йорке.
        Прежде чем она успела ответить, онпоспешил объяснить:
        —Звонил мой старший помощник. Япросил вочередной раз отложить процесс, носудья отказал. Процесс начинается впонедельник.
        —Послезавтра?
        —Да. Полагаю, намнужно позвонить миссис Томас испросить, несможетли она прийти помочь нам собраться. Язакажу билеты, позвоню хозяйке дома, позабочусь о…
        —Протестую, советник.
        Манди сморщилась отнепривычно громкого голоса.
        —Янелечу завтра вНью-Йорк.
        Дик, похоже, медленно досчитал додесяти, вытирая слюну сподбородка Тодда, прежде чем заговорить снова:
        —Прости, чтонепредупредил заранее. Янехотел, чтобы все было так, ноничего немогу сделать. Ясложу все необходимое дляблизнецов. Остальное можно купить дома.
        —Нашдом здесь.
        Онпроигнорировал ее слова ипродолжал:
        —Когда процесс закончится, мывернемся ипозаботимся одоме имебели. Судзаймет неболее нескольких недель, Кэтому времени мы выберем, гдежить. Думаю, тебе понравится Коннектикут. Япопрошу риелторов подготовить варианты.
        —Вижу, тывсе продумал, — сухо обронилаона.
        —Жаль, чтонемогу дать тебе больше времени.
        Манди допила молоко. Лейни прислонила ребенка кплечу игладила поспинке, пока та несрыгнула.
        —Время неимеет кэтому никакого отношения. Янееду. Имои дети тоже остаются.
        Онавышла изкомнаты, чтобы положить Манди вколыбельку. Тамгновенно заснула.
        Диквсвою очередь уложил Тодда. Малыш сунул врот кулачок итоже заснул. Дикдогнал Лейни вкоридоре.
        —Тымоя жена. Этомои дети. Мысемья. Семья должна следовать заотцом.
        Онаостановилась иповернулась кнему лицом:
        —Гдеты был все это время, Дик. Впещере? Этомогло быть верным сто илидаже пятьдесят лет назад, носовершенно необязательно всовременном обществе.
        Онавошла вспальню, сняла кардиган иповесила вшкафу.
        —Неожидаешьжеты, чтоя брошу свою практику вНью-Йорке? — заоралон.
        —Нет! — неосталась вдолгу Лейни. — Ноты, очевидно, ожидаешь, чтоя брошу СВОЮ работу. Мнеочень нравится этот дом. Нехочу сниматься собжитого места ипереезжать внезнакомую мне часть страны, которую могу ине полюбить.
        Онвыругался исодрал свитер. Лейни немедленно обэтом пожалела, потому что его торс оказался совершенно обнаженным. Джинсы застегивались надюйм ниже пупка, такчто его мужественность была слишком очевидна. Онапоспешно повернулась кнему спиной.
        —Взгляни наменя, Лейни.
        Онасвызывающим видом повернулась, носмотрела куда-то повыше его головы.
        —Этонеимеет ничего общего сработой. Домами. Имы прекрасно все знаем. Тыбоишься постоянных отношений. Боишься мне довериться.
        —Нечего меня анализировать! Стех пор какты впервые вломился вэтот дом, постоянно анализируешь меня, какмуху подмикроскопом!
        Онстоял чересчур близко, ипоэтому она стала нервно расхаживать покомнате. Идаже расстегнула несколько пуговиц нанеприятно давившем воротнике блузки.
        —Тыпринудил меня выйти затебя замуж.
        —Никто недержал пистолет утвоего виска.
        —Янехотела выходить затебя, зная, чтонепременно случится что-то подобное. Знала, чтостану вещью, какпредмет мебели, который можешь передвинуть илипереставить илиотослать насклад, взависимости отнастроения. Таквот, яневещь, Дик Сарджент, ипрекрасно жила дотвоего появления.
        Онударил кулаками вбедра, словно хотел что-то разбить.
        —Какнасчет детей?
        —Поверить немогу, чтоты вообще думаешь отом, чтобы сейчас куда-то их перевозить. Онислишком малы.
        —Допускаю, чтоэто нелегко, нодети постоянно летают всамолетах иездят вмашинах. Заплатим миссис Томас, чтобы полетела снами, иотошлем ее следующим рейсом, если считаешь, чтотак будет лучше.
        —Дело нев перелете. Хотяони… они так малы.
        —Тыбольше некормишь их грудью, Лейни.
        Онаответила яростным взглядом.
        —Именно поэтому ты уговорил меня пораньше отнять их отгруди иперевести надетское питание? Чтобы я была готова влюбую минуту перебраться вНью-Йорк? — процедилаона.
        Пришлось выслушать ивыучить немало совершенно новых ругательств отметавшегося покомнате Дика.
        —Иты действительно считаешь, чтоя способен натакое? — кричалон, нервно ероша волосы. — Чторискнулбы здоровьем детей из-за собственных эгоистичных целей? Боже!
        Кулак ссилой влепился воткрытую ладонь.
        —Мнеабсолютно всеравно, даже еслибы ты кормила их грудью увсех навиду отсюда досамого Нью-Йорка! Причина, покоторой я согласился напредложение доктора Тейлора отнять их отгруди, очень проста: явидел, чтоты совершенно измучена иистощена! Слишком дорого стоило твоему телу кормление грудью! Тодд — обжора, имолока наобоих нехватало! Таклучше длявсех.
        Оназнала, чтоДик прав. Ноне хотела это признать.
        —Имнужно быть здесь, сосвоим педиатром.
        —Мыможем взять ссобой их медицинские карточки. ВНью-Йорке сотни квалифицированных докторов.
        —Опять освоем! Пойми, янехочу жить вНью-Йорке!
        —Яуже говорил, чтоищу дом вКоннектикуте. Тамчудесно иприрода почти неотличается отздешних мест. Моясемья живет там.
        —Апока нам придется обитать втвоей квартире. Нехочу, чтобы мои дети находились наулицах Манхэттена.
        —Онисовсем крошки! — неверяще рассмеялсяон. — Ине станут гулять поулицам. Кроме того, Нью-Йорк далеко нетак опасен, каксчитают люди. Всеэти истории онесчастьях сневинными людьми побольшей части преувеличены.
        Ееглаза были такимиже холодными имятежными, каксеверное море.
        —Правда? Взять хотябы то, чтослучилось сомной.
        Еголицо менялось постепенно, помере того какее слова просачивались вмозг. Лейни впервые вжизни видела его втаком бешенстве. Поспине пополз озноб страха. Онаотступила.
        Ноничего хорошего это недало. Оннаступал нанее огромными шагами. Положил руку ей назатылок, намотал волосы накулак ирывком притянул ксебе. Другой рукой расстегнул блузку, сорвал ишвырнул напол. Теперь они стояли бедро кбедру, живот кживоту, грудь кгруди идышали, какмарафонские бегуны.
        —Очевидно, тынеслишком хорошо помнишь ту ночь, — протянулон. — Покрайней мере, нетак, какпомнюя. Насколько мне известно, тыбыла нежертвой, авесьма рьяным участником. Умоляла взять тебя!
        Скаждым словом он опускал голову все ниже, пока неприжался губами кее губам. Егоязык ворвался вее рот, какв завоеванный город. Онвсе сильнее тянул ее заволосы, откидывая голову назад. Поцелуй превратился внаказание.
        Ноего ярость также быстро утихла. Ониздал сдавленный звук, игубы стали нежными. Рука выпуталась изволос, стала гладить плечи искользнула ниже. Кзастежке лифчика. Потом еще ниже Проникла запояс ее джинсов, эластичную ленту бикини истала ласкать гладкие полушария. Вее живот вжималось доказательство его страсти. Оноторвался отее рта ипроложил дорожку кее уху. Дыхание было прерывистым игорячим.
        —Лейни, почему ты заставляешь меня говорить подобные вещи?
        Онвынул руку изее джинсов, ноего вздыбленная плоть по-прежнему прижималась кразвилке ее бедер.
        —Злишь меня, потому что отказываешься рассуждать разумно.
        Онлегонько сжал ее талию, стал ласкать груди.
        —Ялюблю тебя, Лейни.
        Пальцы стали теребить ее соски.
        —Люблю тебя.
        —Вывсегда знаете, какнайти нужные слова, нетакли, советник?
        Онзастыл. Резко отпрянул, взглянул ей влицо иедва неотшатнулся.
        —Считаешь себя самым умным? — прошипелаона, поднимая блузку инадевая быстрыми, дергаными движениями. — Думаешь, чторазгадал меня? Скажией, чтолюбишь, иона упадет втвои руки, какспелый персик. Такведь?
        Онхранил каменное молчание.
        —Стой самой встречи влифте ты делал сомной что хотел! Сначала воспользовался моей истерикой.
        —О,дьявол! — прошипелон. — Тыопять? Неужели еще неотпустила себе грехи? Единственная безумная ночь завсю твою жизнь! Неты первая, порабы понять! Нечего пользоваться истерикой иопьянением какпредлогом длятого, чтобы делатьвсе, чтопожелаешь! Еслибы мы встретились придругих обстоятельствах, результаты былибы такимиже! Язахотелбы уложить тебя впостель, аутром ты сбежалабы. Несмей винить меня вжелании тебя утешить, когда ты вэтом нуждалась, иливалить всю ответственность наменя зато, чтоситуация вышла из-под контроля!
        Онаоблизала губы, стараясь взять себя вруки.
        —Согласна, тыдействовал исключительно издоброты, ия виновата втом, чтопроизошло после того, какмы оказались втвоей квартире. Ия нежалею отом, чтомы занимались любовью. Потому что теперь есть Тодд иМанди. Ноты вломился вмой дом. Вмою жизнь. Принудил кбраку стобой, чтобы наши дети родились законными. Теперь вообразил, чтосможешь вкрадчивыми словами инежными фразами уломать меня выполнить очередное твое желание.
        —Тызакончила?
        —Ещенет, — прерывисто выдохнулаона. — Тыправ водном. Вмолодости я отдалабы все зато, чтобы услышать, чтомама меня любит. Нодаже тогда эти слова былибы пустыми. Каки твои. Вее жизни я была неболее чем необходимой принадлежностью, которой стала идля тебя. Хочешь поместить меня водно изаккуратных маленьких отделений своей жизни иоставить меня там. Пока небудешь готов вынуть меня оттуда инемного поиграть.
        —Неправда!
        —Почемуже ты ниразу недал мне возможность выбирать? Любовь — это нетолько секс каждую ночь. Нетолько красивые слова. Любовь — желание дать женщине свободу, заставить почувствовать, чтоиона чего-то стоит, позволить любить вответ!
        —Ладно! — воскликнулон, разрезая воздух ладонью. — Всеэто прекрасно звучит, хотя наделе полная чушь! Иты это понимаешь. Янесобираюсь спорить стобой отеории илипсихологии. Меня тошнит отвсего этого. Иеще больше отнеобходимости ходить нацыпочках вокруг тебя.
        —Втаком случае можешь вообще сомной необщаться.
        Онтяжко вздохнул иподнял руки, словно сдаваясь. Долго смотрел напятно наполу, словно собираясь смыслями. Акогда поднял голову, еголицо было откровенно умоляющим.
        —Яневедал такой сердечной боли, какты, Лейни, потому что, сколько помнил себя, былокружен любящей семьей, которая давала мне уверенность. Однако я способен тебе сочувствовать. Знаю, чтоты боишься.
        —Яэтого ине скрываю.
        —Почему? Зачем так упорно держаться засвой страх, когда ты зашла так далеко? Тысделала огромные шаги вперед, когда покинула тот мавзолей, который называла домом, иначала новую жизнь после того, какпохоронила мать. Чувства, которые ты теперь испытываешь котцу, показывают, чтоты приняла эту часть своей жизни. Ноне сдавайся сейчас!
        Онпротянул руку.
        —Едем сомной, Лейни! Сделай последний шаг! Давай посвятим себя друг другу!
        Онасловно стояла накраю бездны. Нехотелось возвращаться туда, откуда она пришла. Подругую сторону стоял Дик, обещая любовь исчастье. Номежду ними кипели все ее страхи. Пересечь это бушующее море означало слишком большой риск. Онаможет упасть. Еезатянет вводоворот. Онахотела Дика приусловии, чтоон останется здесь, гдеона вбезопасности, гденебудет нитребований, ниобязательств.
        —Неяже уезжаю! — вскрикнулаона. — Тыбросаешь меня, какмой отец бросил мать!
        —Янемогу иначе, иты это знаешь!
        —Возможно, именно это он ей иговорил.
        Протянутая рука Дика бессильно упала. Неужели она так низко его ценит? Разве он несделал всего, чтодолжен делать мужчина, чтобы дать ей счастье? Если она по-прежнему отказывается принять это счастье, чтотеперь будет?
        —Тебе нужен выбор? — спросил он голосом такимже безжизненным, какего душа вэтот момент. — Ядам тебе таковой. Завтра мне нужно вернуться вНью-Йорк. Когда процесс закончится, явернусь, заберу Манди иТодда иувезу ссобой. Поскольку ты неверишь, чтоя тебя люблю, можешь заэто время выбрать, ехать снами илинет. Номои дети будут сомной.
        Безнего дом был ужасно пуст. Даже привсем беспорядке ишуме, производимом двумя здоровыми детьми, исуматошливой деятельностью миссис Томас. Лейни бродила покомнатам, какпосетитель вмузее, отрешенная, молчаливая. Смотрела, ноне касалась. Атмосфера была какв прежнем доме.
        Дикзвонил несколько раз вдень, чтобы узнать, всели впорядке ублизнецов, ночаще говорил смиссис Томас. Акогда трубку брала Лейни, супруги были безукоризненно вежливы. Лейни спрашивала опроцессе, Дик — омалышах. Оличном оба неупоминали.
        Получив разрешение доктора Тейлора действовать, ноне переутомляться, Лейни принялась изнурять себя физическими упражнениями так усердно, чтобоялась что-то себе сломать илипорвать. День, когда она влезла всамые тесные джинсы, былотмечен ее бурными аплодисментами итакими громкими воплями, чтопроснулись малыши.
        Погода становилась теплее, икогда Лейни считала, чтодороги безопасны, возила близнецов имиссис Томас кшколе, чтобы дать полюбоваться наних бывшему классу. Налюбопытные вопросы оДике она просто отвечала, чтоон вернулся вНью-Йорк вести важный процесс.
        Лейни пыталась занять себя делами. Нотаковых было немного. Когда она намекнула Дику нато, чтоненуждается вмиссис Томас, тотвластно оборвал ее изаявил, чтоприслуга останется. Онуже нераз говорил, какему ненравится, чтоЛейни остается одна поночам, поэтому она замолчала, опасаясь, чтоДик наймет прислугу спроживанием вдоме.
        Оназаполняла свои дни заботой облизнецах, новсе-таки оставалась ужасно одинока. Мистер Харпер навестилее, чтобы осведомиться насчет осеннего семестра. Лейни ничего определенного неответила, объяснив, чтонезнает, будетли работать.
        —Может, позвонить позднее? Вавгусте, например? — спросилаона.
        —Тутесть проблема. Мыхотим, чтобы все контракты были подписаны ксередине июня. Ктому времени вы должны дать мне знать.
        Ещеодин предмет дляразмышлений вдлинные ночные часы. Именно их было труднее всего вынести. Оналежала впостели, которую делила сДиком, итосковала понему. Таксильно, чтоныла душа. Этаболь въедалась даже вкости.
        Еслибы кто-то сказал, чтоона, несмотря наблизнецов, будет так одинока, Лейни неповерилабы. Ноони незаполняли оставленной Диком пустоты. Каждый день она становилась все более апатичной. Казалось, ейвсе равно, чтобудет сее жизнью. Этошокировалоее. Пугало допаники. Неужели именно это случилось сее матерью?
        Неужели она нелюбила дочь потому, чторядом небыло никого, ктолюбилбыее?
        Покрытая потом Лейни села впостели. Похоже, этоправда. Когда тебя никто нелюбит, втебе неостается любви, чтобы дать окружающим. Аесли она несправедлива ксобственным детям? Сама непонимая, чтоделает, лишает их того, чего ее лишила когда-то мать?
        Наутро она была накухне, когда зазвонил телефон. Ночь выдалась наредкость бессонной инесчастной, иона обрадовалась, когда солнце наконец взошло. Миссис Томас уже приехала исобирала белье встирку. Близнецы, накормленные ивымытые, спали.
        Онасекунду смотрела нателефон, прежде чем взять трубку. Сердце сильно забилось.
        —Алло.
        —Доброе утро.
        Слова упали вуши золотистыми каплями меда, чистого итеплого, сладкого ичувственного. Онавспомнила, какон впервые сказал эти слова, вто утро, когда она проснулась вего постели. Тогда он был длянее чужим. Ноне теперь. Теперь он стал ее душой.
        —Доброе утро.
        —Думаю, заседание присяжных начнется вчетверг. Такилииначе, приговор будет вынесен кпятнице, — начал он безпредисловий. Онаулыбнулась его всегдашней привычной уверенности икрепко сжала трубку. — Яскажу тебе только один раз, Лейни. Приезжаю вэтот уик-энд. Хочу, чтобы ты собрала вещи.
        Поколебавшись, оннастойчиво добавил:
        —Язабираю вНью-Йорк тебя идетей.
        —Черта сдва! — весело бросилаона, прежде чем положить трубку. Ивскочила сширокой улыбкой налице:
        —Миссис Томас! Помогите мне собраться!
        Тапришаркала накухню:
        —Высказали «собраться»? — обрадоваласьона. — Значит, онприезжает завами?
        —Нет! Этоя бегу кнему! Неотвечайте! — воскликнулаона, когда телефон снова зазвонил. — Неотвечайте доконца дня! Пойдемте. Унас куча дел!
        Пока миссис Томас атаковала ящики, гдележала одежда близнецов, Лейни заказала билеты. Через полтора часа чудо свершилось: онибыли готовы котъезду. Миссис Томас позвала мужа ивелела отвезти их вТалсу намашине Лейни. Ониоставят машину вдоме додальнейших распоряжений. Диквернул снятый напрокат «Кадиллак» перед отлетом вНью-Йорк. Ужеутерминала, после того какони сдали багаж, миссис Томас разразилась слезами, впервые осознав, чтоее «детки», какона их называла, уезжают. Лейни понимала, чтовчисло деток входит иона.
        —Незабудете позвонить Дику?
        Лейни опасалась, чтоее план провалится иона будет стоять одна ваэропорту Ла Гуардия, держа наруках малышей.
        —Нет! Кактолько самолет взлетит, янемедленно позвоню ему помеждугородней линии, — выпалила миссис Томас. — Рейс 345 прибывает вНью-Йорк впять десять.
        —Аесли он всуде, оставьте сообщение. Спасибо, миссис Томас. Завсе.
        Онаобняла плачущую женщину, пообещав увидеться, кактолько они вернутся, чтобы уладить дела сдомом имебелью, после чего вместе состюардом, несущим Тодда, поспешила сесть всамолет, пока неуспела передумать.
        Должно быть, близнецов успели поцеловать ангелы: весь полет они вели себя идеально. Лейни покормила Тодда, потому что он был куда требовательнее сестры, пока умиленно улыбавшаяся стюардесса давала Манди бутылочку. После кормления оба заснули.
        Лейни почти желала, чтобы все было наоборот. Тогда унее небылобы времени мучиться надсвоим решением. Подумать надтем, чтоона сотворила. Беспокоиться ореакции Дика.
        Аесли он их невстретит?
        Нуконечно встретит! Оннезахочет, чтобы дети ждали ваэропорту. Даже если унего чешутся руки придушить их мать. Вконце концов, этоона бросила трубку ибольше неотвечала, хотя телефон после этого звонил еще добрый час.
        Ночто он чувствовал все это время?
        Услышав сегодня утром его голос, Лейни поняла, какой была идиоткой. Онахотелаего. Нуждалась. Любила. Ноупрямо цеплялась застрах, рожденный прошлым. Когда вее жизни еще небыло Дика. Еемать была озлоблена, полна горечи иразочарована вэтом мире. Онанеобладала способностью принимать идавать любовь. Лейни поняла, чтотоже станет такой. Если неполучит шанса отдать любовь.
        Никто непридет кее двери сготовым счастьем. Инедостаточно просто его найти. Нужно сделать последний шаг, чтобы донего дотянуться. Конечно, эториск, иеще какой, нолибо это, либо жить сгложущей пустотой внутри.
        Онатоже вела себя какэгоистка. Даже если Дик нелюбилее, тодетей уж точно любит идаст им только счастье. Посовести сказать, онанеможет лишить их этого. Даисебя тоже.
        Если только он говорил правду…
        —Пристегните ремень, пожалуйста, миссис Сарджент. Мыидем напосадку.
        Лейни нервно пристегнула ремень ипроверила, спятли близнецы. Какона выглядит? Помяласьли одежда? Может, помада стерлась?
        Страх, подступавший кгорлу, неимел ничего общего сприземлением. Заметитлион, чтоона потеряла пять фунтов? Что, если он зол? Что, если был вынужден уйти сзаседания? Что, если из-за нее проиграет процесс?
        Ноотступать уже поздно. Самолет мчится подорожке. Подкатывает ктрубе. Женщинам смаленькими детьми позволили выйти первыми.
        Тодд возвестил освоем прибытии вБольшое Яблоко пронзительным воплем. Сестра немедленно кнему присоединилась.
        —Огосподи, — пробормотала Лейни, вешая наплечо сумку спеленками иунося сына квыходу. Заней последовал служитель сМанди.
        Лейни немедленно увидела втолпе встречавших седую копну волос Дика. Оннесводил глаз сдвери, откуда они должны были выйти, исразу их заметил. Кроме того, дети орали так оглушительно, чтотрудно было неуслышать!
        Дикпринялся расталкивать толпу. Онвыглядел представительным истрогим втемном костюме-тройке. Онанесмогла ничего прочесть поего лицу. Только когда он добрался доних, губы расплылись вширокой улыбке.
        —Подожди, Дик! — приказала она тоном, моментально остановившим его истершим улыбку. Онадолжна знать. Отнее потребовалось больше мужества, чеможидалось, ноэто момент истины. Необходимо задать вопрос иливечно гадать, сказалли он правду.
        —Тынеобманывал, когда сказал, чтолюбишь меня?
        Ихотпрыски негодующе взвыли, оказавшись внезнакомом инеуютном окружении. Лейни толкали нетерпеливые пассажиры. Ноон смотрел только нанее. Казалось, целую вечность. Потом, шагнув вперед, сжал ее лицо и, прежде чем запечатать рот губами, прошептал:
        —Господи, нуидурочкажеты, Лейни!
        10
        —Похоже налабиринт, — заметила Лейни, разглядывая преобразования вквартире Дика.
        —Будем надеяться, онинесмогут найти выхода, — засмеялсяон.
        Дикразложил валики-подушки повсему периметру кровати вгостевой спальне, аодной перегородил середину. Каждый ребенок лежал насвоей половине.
        —Даже подугрозой террористического акта ипикетов перед магазином «Мейсиз» отказался доставить детские кроватки сегодня, — вздохнулон, ущипнув жену запопку. — Вследующий раз постарайся сообщить оприезде заранее.
        —О,слышать такое оттебя? Просто смешно! Тыникогда несообщаешь заранее, чтособираешься обрушиться кому-то наголову!
        —Ачтобы сделалаты, еслибы я позвонил как-то вечером исказал: «Привет, мисс Маклауд, вы, наверное, непомните меня. Ноя тот парень, чтоспас вас вовремя аварии. Отвел ксебе наквартиру, после чего вы сбросили одежду, залезли комне впостель, ия научилвас, как…
        —Ябы немедленно бросила трубку!
        —… исейчас хотелбы узнать, нежелаетели снова устроить небольшую оргию. Если будет время. Когда будете свободны, — вкрадчиво продолжалон. — Например, прямо сейчас.
        Впервые современи их знакомства Лейни уловила нечто вроде смущения вего обычно уверенном голосе, аведь она думала, чтотакого просто небывает!
        —Ты… видела доктора Тейлора перед отъездом?
        Лейни кивнула, нервно теребя пуговицу наблузке.
        —И? — выдавилон.
        Онакокетливо вскинула голову ивзглядом дала понятьвсе, чтохотел знать Дик.
        Оннедал ей времени опомниться ижадно прижал ксебе несопротивляющееся тело. Уверенность тутже вернулась, ион стал целовать ее снадменностью господина, предъявляющего права надеревенскую девчонку. Егопыл остыл только нате несколько минут, пока он нес ее наруках вспальню, которую они когда-то делили. Только там он поставил ее наноги иобжег головокружительным поцелуем.
        —Поверить немогу, чтоэто происходит сомной, — шепталаона, пока он прокладывал дорожку изпоцелуев кее уху.
        —Верь. Верьмне. Ялюблю тебя всем сердцем инамерен каждый день своей жизни твердить, какмного ты дляменя значишь.
        Изумрудные глаза обожающе смотрели нанее.
        —Вывеликолепны, миссис Сарджент. Имне всегда нравился этот костюм.
        —Вотуж недумала, чтозаметишь!
        Тотсамый костюм, который был наней ввечер их первой встречи! Досегодняшнего дня костюм висел вшкафу.
        —Язаметил.
        Онснял снее жакет.
        —Раньше уменя небыло привилегии раздевать тебя.
        —Уменя тоже.
        Онапровела ладонями полацканам, прежде чем стянуть снего пиджак.
        Вовремя аварии влифте он долго возился, развязывая ее шарф. Теперь наэто ушло несколько минут. Онастакойже сосредоточенностью трудилась надего галстуком. Глядя вглаза друг другу, ониодновременно высвободили блузку ирубашку. Итакже одновременно уронили их напол.
        Тихие слова любви срывались сего уст. Глаза неотрывались отгрудей, едва прикрытых темже лифчиком, который был наней вту ночь. Блестящая прозрачная голубая ткань сильно натягивалась, грозя выпустить ставшие более полными груди наволю. Сливочная плоть выступала надкружевным краем.
        Егопалец погладил атласную кожу. Онаположила ладони нагрудь Дика. Вопросительно нанего уставилась.
        —Нуже, — пробормоталон. — Делайвсе, чтосчитаешь правильным. Итолько потому, чтотак хочешь. Непотому, чтосчитаешь, будто я этого ожидаю.
        Еепальцы неустанно расчесывали поросль темных волос, кое-где прошитую серебром. Ведомая интуицией иголодом поего ласкам, онаподалась вперед иприжалась губами кжестким волосам. Поцеловала загорелую кожу, провела языком пососку.
        —Господи, Лейни, тыменя убиваешь.
        Онрасстегнул застежку ее лифчика. Онавывернулась избретелек. УДика перехватило дыхание привиде упругих холмиков. Онперегнул ее через руку иприпал ксоску жаркими губами. Застонав отнаслаждения, стал покрывать поцелуями ее груди.
        —Дик! — выдохнула она поддождем его поцелуев. Егоязык стал влажным, проворным орудием пытки, заставившим темно-розовые ареолы сморщиться изатвердеть.
        Еготвердая плоть нашла пещерку ее женственности истала чувственно обнее тереться. Лейни пропела его имя, какязыческую литанию, запутавшись пальцами вего волосах.
        Почти теряя самообладание, оннашел ее сочные губы.
        —Клянусь, скоро мы весь день станем играть вдоктора, носейчас… о, Лейни, яслишком тебя хочу!
        Дрожащими пальцами Дик расстегнул ее юбку, захватил вгорсть рубашку итрусики, стянул вниз ивстал наколени.
        —Посмотри насебя! — восхищенно прошепталон, когда она выступила изодежды. Егоруки застыли ввоздухе, словно он боялся испортить ее неземную красоту похотливым прикосновением. Поцеловал ее постройневшую талию, плоский живот, ямку пупка, густое гнездышко рыжеватых волос, бедра.
        Тихо заскулив, онакачнулась кнему.
        Онвстал икрепко сжал ее вобъятиях. Лейни обхватила его шею.
        —Держись. Мыпочти закончили.
        Онпотянулся ксвоему ремню. Послышался щелчок, шорох ткани, звук расстегивающейся молнии. Онвыступил изтуфель и, неотпуская Лейни, нагнулся, чтобы стащить носки. Потом его брюки упали, ибольше ничто неразделялоих, кроме натянутой белой ткани плавок.
        Еетеплое дыхание шевелило волосы наего груди. Голова была застенчиво опущена, иДик чувствовал, какнапряжена Лейни.
        —Всевпорядке, Лейни. Понимаю, сколько времени прошло. Мыможем остановиться влюбой момент, когда ты скажешь.
        —Нет. Яхочу тебя. Хочу коснуться.
        Прислонившись лбом ктвердым мышцам его груди, онапровела рукой поего торсу. Отплеча догруди, потугому напряженному животу иниже. Онзатаил дыхание, нооно вырвалось тихим прерывистым стоном, когда она спустила плавки исомкнула ладонь наего гордой плоти.
        —Любовь, любовь моя…
        Онподнял ее иотнес накровать. Онистали одним целым, сплавленные вместе.
        Поцелуй все продолжался. Онинеотрывали друг отдруга губ, наслаждаясь ощущением собственной наготы. Потом он медленно поднял голову истал поклоняться ее телу. Осыпать поцелуями горло. Прикусывать нежную внутреннюю поверхность рук илоктей. Оннеспешно знакомил Лейни скаждой эрогенной зоной ее тела. Обожествлял груди нежными ласками пальцев игуб. Язык обводил тугие кончики, любовно, осторожно, сводя ее сума. Онцеловал каждое ребро, живот, талию, проникая впупок языком, лизал бедра, центр, вкотором сосредоточился ее жар.
        —Ялюблю тебя.
        Слова достигли ее ушей какраз вту минуту, когда его губы обжигали ее самой интимной лаской. Онакружилась вводовороте экстаза, страстей, такихже необузданных, каквольности, которые он позволял себе. Онвыражал свою любовь губами, зубами, языком, пробуждая вней желание, пока она незатрепетала. Да,она готова принятьего…
        Оннавис надней.
        —Скажи, если будет больно.
        Ихглаза встретились ипередали тысячи посланий любви, когда он вошел внее.
        —Только несдерживайся, Дик, — молилаона, обвивая его ногами, чтобы глубже вобрать всебя.
        Онвыдыхал вее ухо молитвы ипроклятия, когда ее шелковая плоть вобрала его доконца изаключила всладчайшее убежище.
        —Лейни, этопрекрасно, правда?
        —Прекрасно. Совсем какя помню. Только лучше. Гораздо лучше.
        Тогда он отдался наволю волн ипозволил чувствам вести себя. Ониидеально совпадали поритму идвижениям. Скаждым выпадом их души, каки тела, обогащались счастьем. Когда настал пик экстаза, онивцепились друг вдруга. Смеясь. Плача. Еголюбовь вливалась внее исцеляющим зельем, изгоняя все следы страха ивселяя внее уверенность вего любви.
        —Язабыла спросить, какидет процесс, — пробормотала Лейни, лениво выводя узоры нагруди Дика инавивая напальцы упругие завитки.
        Онидолго лежали, обессиленные любовной схваткой, нонаконец встали ипошли проведать близнецов, крепко спящих, невзирая нанезнакомое окружение. Когда Дик заметил, чтододвухчасового кормления осталось совсем недолго, Лейни объяснила, чтотеперь они спят всю ночь.
        Онивернулись впостель, иДик нагромоздил подушки уизголовья, так, чтобы можно было полусидеть. Лейни лежала между его ногами. Груди упирались вребра.
        —Сегодня после полудня вынесли приговор.
        —Иты, конечно, выиграл.
        Егоулыбка вышла кривоватой инемного смущенной.
        —Несовсем. Егопризнали виновным втом, чтозапускал руки вкарман компании. Ноон отделался огромным штрафом иусловным сроком напять лет. Я,разумеется, опротестовал решение, новтайне был доволен.
        —Аон действительно был виновен?
        Наэтот раз улыбка была восхитительно сатанинской.
        —Ещебы!
        Онарассмеялась иприжалась кнему.
        —Тынеисправим.
        —Ноты любишь меня? — допытывалсяон.
        Вее глазах теперь плескалась любовь. Негрусть, которая всегда их затуманивала.
        —Да. Ялюблю тебя.
        —Ясбиваю столку свидетеля наводящими вопросами.
        Онапоползла поего телу иприжалась кгубам губами.
        —Ялюблю тебя. Всем сердцем. Ипокляласьбы вэтом подприсягой.
        Онапоцеловалаего, ион, восхищенный ее раскованностью, стал гладить ее спину ипопку. Ибыл вознагражден мурлыканьем пробудившегося желания. Носначала ему нужно было кое-что сказатьей. Поэтому он отстранился иподнял руки наболее нейтральную территорию: ееплечи.
        —Завтра ты познакомишься смоей семьей.
        —Такскоро? — испугаласьона.
        —Обед послучаю дня рождения матери. Семейная традиция: собирается весь клан, — сделаной беспечностью объяснялон.
        —Тыможешь поехать безнас.
        Еестрадания были подлинными, иДик это знал.
        —Вэтом случае мама больше вжизни нестанет сомной разговаривать. Онасчитает, чтоя запланировал твой приезд сдетьми вкачестве подарка личноей. Ипоскольку я завяз впроцессе ине купил ничего другого, тыспасла мою шкуру.
        Новид унее по-прежнему был встревоженным. Тогда он обнял ее иприжался губами колбу.
        —Лейни, ятак горд, чтоты моя жена. Яхочу делить тебя сродными, аих — стобой. Имнетерпится тебя увидеть. Тебя напичкают едой, утопят ввине, осыплют поцелуями, задушат вобъятиях. Поверь, тебе слова недадут вымолвить, апотом начнутся племенные войны зато, кому подержать близнецов первым.
        Ееглаза затуманились слезами, ноона улыбалась. Лейни незнала той счастливой суматохи, которая всегда творится набольших семейных собраниях, носчитала, чтоэто слишком хорошо, чтобы быть правдой.
        —Ябоюсь. Нозвучит это здорово. Просто чудесно!
        —Этоты чудесная!
        Онпоцеловалее, уверяя своим пылом, каки обещаниями, чтоэто тоже правда. Еереакция тронула ивозбудилаего, ноон хотел, чтобы все углы новой жизни были выметены начисто.
        —Яискал дом, — началон.
        Онапокачала головой, щекоча распущенными волосами его массирующие руки. Теперь, независимо отее желания, каждое движение было чувственным. Сексуальным. Аведь раньше она была окружена коконом неуверенности инеудачливости. НоДик терпеливо учил ее любви, иона сбросила стеснявший ее кокон, чтобы стать женщиной, способной отдавать ипринимать великую страсть. Обрела уверенность вего любви кней.
        —Этонеобязательно, Дик, совершенно необязательно. Явозражала против жизни здесь, ноне из-за расположения дома, — лукаво улыбнуласьона. — Кроме того, уменя здесь друзья, всего несколькими этажами выше. Помнишь Салли иДжеффа? Полагаю, следовалобы позвонить им исказать, чтоя вышла замуж итеперь живу здесь.
        —Ятоже хочу ближе познакомиться сними, ноне звони прямо сейчас.
        Последовал долгий неспешный поцелуй, такойже страстный, каквсе его ласки.
        Отстранившись, онстал играть спрядями волос, обрамлявших ее лицо.
        —Кстати, одомах. Язнаю, чтоты нелюбишь небоскребы из-за лифтов. Ине хочу, чтобы мои дети выросли безбольшого двора, вкотором можно резвиться безпомех. Поэтому нашел дом, который, надеюсь, тыодобришь.
        —Если ты знаешь, чтоделаешь, иуверен вэтом…
        Онаснова стала целовать его торс, ауж руки ниминуты неоставались впокое.
        —Уверен. Этохолостяцкая квартира. Намбудет здесь тесно.
        Услышав его слова, онанеобычайно обрадовалась истала тереться оего живот носом, подбородком игубами. Нежно покусывала, гладила, целовала.
        —Нужно что-то поскорее решать. Сейчас унас три дома.
        —Чтоты хочешь делать стем, чтовСаннивейле? Если пожелаешь, яего куплю.
        Ради нее он был готов навсе.
        —Тыдолжна знать, чтовсегда есть куда возвратиться.
        Лейни прижалась щекой кего бедру истала гладить мускулистые колонны ног.
        —Ноя несобираюсь возвращаться, — тихо заверилаона.
        —Лейни! — простоналон, когда она легонько коснулась его языка своим. Онуложил ее себе нагрудь изаглянул вглаза.
        —Сказать немогу, какя счастлив это слышать.
        —Сказать немогу, какя счастлива. Просто счастлива.
        Онипоцеловались, иэто было клятвой, связавшей их сильнее, чембрачное свидетельство илипроизнесенный вслух обет.
        —Утром, когда я удирала, никогдабы неподумала, чтовернусь ибуду лежать здесь стобой, — призналась она иигриво потерлась животом оего живот. Егоглаза сверкнули, ноон продолжал нежно гладить ее спину. Раздвинул бедра, стал ласкать, пока ее глаза непотемнели отстрасти. Наее горле, подего губами, пульсировала жилка.
        —Ядумала, тызабудешь меня, кактолько уйду. Чтозаставило тебя отправиться напоиски?
        Онзадохнулся, когда она медленно вобрала его вовлажную тайну своего тела.
        —Язнал, чтонашел женщину, скоторой хочу делить жизнь, — призналсяон, сжимая ее бедра. Онастала извиваться надним.
        —Другой мне ненадо. Никого. Яхотел быть стобой идолжен был тебя найти.
        Должен был. Господи, Лейни… милая…
        Еготело напряглось ивыгнулось, наполняяее. Дикподался вперед, взял ее грудь иподнес кгубам. Голова Лейни бессильно откинулась, когда он сомкнул губы наее соске. Каждый выпад все ближе подводил ее кпику блаженства.
        Ивот он настал иокутал их золотистым теплом. Каждая частичка тела пульсировала наслаждением завершения. Ихдуши слились впламени такой силы, чтооно будет гореть вечно.
        —Дик, тыспишь?
        —Угу.
        —Знаешь, какой сегодня день?
        —Угу. Суббота.
        —Яимела ввиду дату.
        Онповернулся наживот, приподнялся налоктях иглянул нанее. Ониустроили пикник впарке, окружавшем величественный дом встиле Тюдоров, который теперь принадлежал им. ДикиЛейни лежали наодном одеяле, близнецы — надругом. Всенаслаждались солнечным днем раннего лета.
        Пришлось поехать вАрканзас, чтобы уладить дела. Аннулировать аренду надом. Большую часть мебели раздали, итолько несколько предметов увезли вНью-Йорк. Машину подарили ошеломленной миссис Томас. Лейни отказалась отпредложенного мистером Харпером контракта. Нокак только они перебрались вновый дом, устроилась вближайшую начальную школу. Сосени она начнет работать сутра, понесколько часов.
        Дикполностью одобрил решение жены, поняв, чтонехочет запереть ее вдоме, какв клетке. Неудивительно, чтоунее клаустрофобия. Онавыросла вчетырех стенах ибезжизненной, эмоционально удушливой атмосфере. Онвсегда даст ей свободу, хотя окружит любовью.
        —Дата? — переспросил он сейчас, поймав ее голую щиколотку имассируя чувствительное местечко свполне определенными намерениями. Мышцы ее ноги дернулись.
        —Прекрати, Дик. Мненужно кое-что тебе сказать.
        —Мнетоже. Утебя возмутительно сексуальные щиколотки.
        Онподкрутил воображаемые злодейские усики.
        —Идругие части тела тоже. Вожделею тебя ине могу утихомириться.
        Онприкусил ее ахиллесово сухожилие.
        —Хочешь заняться любовью прямо здесь, поддеревьями?
        Егорука скользнула подее джинсы. Сжала икру. Онанеотняла ногу. Ноон видел, чтонауме унее что-тоесть, иубрал руку.
        —Чтоты хочешь сказать? — серьезно спросилон. Просто неестественно, дочего он чувствует ее настроения! Иэто только одна изпричин, покоторой она его любит.
        —Сегодня наша годовщина. Год, какмы встретились влифте.
        —Ядаже неподумал обэтом! — воскликнулон, садясь.
        —Уменя длятебя подарок.
        Онавынула изкорзинки собедом красиво завернутый пакетик ипротянулаему.
        —Неуверена, чтоон тебе понравится.
        Диксмотрел нанее бесконечную минуту, иона узнала этот взгляд. Оннесколько раз приглашал ее сидеть впублике вовремя судебных заседаний. Допрашивая свидетелей, онпронизывал каждого долгим, жестким взглядом, словно читая самые потаенные мысли. Если свидетель лгал, рано илипоздно начинал извиваться подэтим испытующим взором. Авот Лейни нелгала. Действительно боялась, чтоему непонравится ее подарок.
        Дикразвернул бумагу, открыл ювелирную коробочку иувидел золотое обручальное кольцо.
        —Тебе необязательно носитьего, если незахочешь, — нервно пробормоталаона. — Ноя ничего непривнесла внаш брак. Даже обручального кольца длятебя.
        Еесердце остановилось, когда он отдал коробочку обратно. Ноона тутже увидела его повлажневшие глаза.
        —Надень сама, пожалуйста.
        Лейни взяла кольцо инадела ему набезымянный палец. Онсильно сжал ее руку.
        —Какты можешь говорить такое? Ты — это иесть наш брак.
        Онподвинулся ближе, обхватил ее голову истал целовать, лаская языком.
        —Ясобирался подождать, пока мы сядем сегодня заужин, но…
        Онвынул изкармана пиджака коробочку иотдалей.
        —Бессовестный! — воскликнулаона, вытирая слезы любви. — Тывсе это время помнил!
        —Какя мог забыть самый главный день своей жизни!
        Онасорвала бумагу иобнаружила такуюже коробочку. Внутри, набелом атласе, лежал гладкий овальный медальон надлинной цепочке.
        Лейни благоговейно подняла его инажала назамочек. Водной крохотной рамке находился снимок ее иДика, сделанный одним изего братьев нанедавнем празднике. Обасияли улыбками, склонив головы друг кдругу. Ихсчастью мог позавидовать каждый.
        Вдругую рамку была вставлена фотография трехмесячных близнецов, лежавших рядом.
        Лейни лишилась дара речи. Щупальца эмоций сжимали горло.
        —Таместь надпись, — тихо сказал Дик.
        Наобратной стороне было выгравировано:
        Наша семья, наша любовь. Дик.
        Взяв медальон изее дрожащих рук, оннадел цепочку ей нашею. Медальон уютно улегся вложбинку между грудей, словно был дляэтого создан.
        Онаприжала медальон кгубам.
        —Ялюблю тебя так, чтоиногда бывает больно.
        Наэтот раз встретились нетолько их губы, нои тела. Онилегли наодеяло. Егорука проникла подее хлопчатый свитер, нашла голые груди, полные, теплые, ожидавшие любви. Дикподнял ее свитер истал любоваться наузоры света итени, плясавшие наних. Онопустил голову ипровел поним губами.
        —Дик, нельзя! Слуги…
        —Взяли выходной, помнишь?
        —Адети? — безособой убедительности спросила Лейни, потеряв всякую осторожность подласками обводившего сосок языка.
        —Вотуж им совершенно всеравно.
        Ониодновременно повернули головы всторону малышей, лежавших бок обок. Обапоправились, выросли, казались пухленькими ирозовыми: свидетельство окружавшей их атмосферы счастья.
        —Просто солнышки, верно? — прошептала Лейни.
        —Да. Кстати, интересное совпадение: каждый раз, когда вНью-Йорке отключается электричество, девять месяцев спустя начинается бэби-бум. Вэтот раз я отаковом неслышал. Нои отключение длилось всего минут десять.
        Бесстыдный смех Лейни снова привлек кней внимание мужа. Оназазывно потерлась губами оего губы.
        —Втаком случае ты — десятиминутное чудо. Заметь, чтозаэто время мы сделаливсе, чтобы обеспечить бэби-бум.
        Онответил сладострастной, более чем уверенной улыбкой, которую она обожала. Просунул руку между их телами ирасстегнул сначалаее, потом свои джинсы. Минутой спустя теплая, бархатисто-гладкая, твердая плоть уже искала входа вее лоно.
        —Вспомни, яведь говорил, чтоумею добиваться быстрых результатов.
        Приходилось признать, чтоон прав. Поскольку нашел ее теплой, влажной инабухшей желанием его любви.
        —Лейни. Мояединственная…
        Ах,он всегда умел отыскать нужные слова.
        notes
        Сноски
        1
        SAKS FIFTH AVENUE — знаменитая сеть мультибрендовых магазинов. Компания выросла измагазинчика Эндрю Сакса, основанного еще в1867году. Сегодня в23 странах мира работает 47 магазинов компании. Магазины сети предлагают товары класса люкс: Prada, Chanel, Gucci, Giorgio Armani идругих известных марок.
        2
        JC PENNEY — одна изкрупнейших сетей супермаркетов вСША длясреднего класса. Вассортименте представлены все товары народного потребления: отхлеба доотвертки.
        3
        ЛЕРОЙ НЕЙМАН — американский художник-абстракционист.