Бек Кора, Трио Для Миллиардера- библиотека РусЛит

Трио для миллиардера Кора Бек
        А он с каким-то пугающим вдохновением то гладил, то ерошил мои короткие волосы со словами: - Я знал, что ты придёшь ко мне, мой любимый Подснежник! Знал, что ты не могла просто так исчезнуть. Потому что мы любим друг друга. Потому что мы не можем друг без друга. И ты, наконец, пришла! Ведь это не сон, правда? Ты любишь меня, Марта? Я не знала, не понимала, как вести себя в этой ситуации? Единственное, о чём я помнила, что Дару запрещено волноваться и делать резкие движения. Его последний вопрос привёл меня в чувство, и я хотела высвободиться из его объятий и уйти, как говорится, от греха подальше. Но Дар не позволил мне это сделать.
        Пациент скорее жив, чем мёртв
        - Думаю, можно будет обойтись без операции, - прозвучал где-то рядом самоуверенный мужской голос. - Вправим вывих, и никаких проблем!
        - Всего-то делов?.. - подумал он и хотел открыть глаза, чтоб посмотреть на этого умника, но боль в глазах не позволила ему это сделать. Впечатление, будто веки смазаны клеем. Но не только.
        Болела, ныла каждая клеточка тела. Единственное, что утешало в этой ситуации, так это, что в школе и в институте он изучал немецкий язык, и теперь худо-бедно мог понять, о чём говорят.
        - Простите, доктор Вольф, но при повторном вывихе плеча операция позволила бы свести к минимуму риск рецидивов в будущем, - заметил негромкий женский голос.
        Почему-то кольнуло в сердце. А голос показался знакомым. Хотя у него знакомых немцев можно пересчитать по пальцам рук, да и то это всё мужчины, его деловые партнёры. Но он, судя по всему, находится в больнице. Как он сюда попал?
        - С чего вы взяли, фрау Вебер, будто вывих повторный? - уверенность в мужском голосе сменилась нервозностью. - Меня больше беспокоит нога. Похоже на перелом.
        - Фрау Вебер? - удивился он. - Нет, это имя мне незнакомо. Наверное, я ошибся.
        - Это не перелом, а растяжение связок, - возразил ровный женский голос. - И ещё нижний вывих плеча.
        - Растяжение связок на ноге и нижний вывих плеча у меня действительно были, - подумал он рассеянно. - Но в той, прошлой жизни. Или, как ещё говорят: это было давно и неправда. Потому что в той жизни у меня была Она. А познакомились мы благодаря аварии…
        Он издал короткий стон. Воспоминания о Марте были для него очень болезненными. Ведь потерять любимую - это как будто жить наполовину, когда ты смотришь на себя со стороны и видишь похожего на тебя человека. Он то занимается какими-то делами, то разговаривает с кем-то, то куда-то едет. Но он, этот человек, - ты и не ты одновременно. Потому что жизнь без любимой теряет всякий смысл. Ты живёшь (или существуешь?), подобно роботу.
        Эльдар почувствовал рядом с собой еле уловимое колебание воздуха. Кажется, женщина, услышав его стон, наклонилась над ним. На Сафарова вдруг повеяло тем знакомым, до боли родным запахом, который всегда исходил от волос Марты. Пряный аромат лаванды.
        При мысли, что над ним склонилась Марта, Эльдар вздрогнул. Этого не может быть! Ведь он искал свою любимую повсюду, но Марта, как в воду канула. А запах лаванды?..
        Если посмотреть на вещи трезво, эфирное масло лаванды вполне могут использовать и другие женщины. Правда, Марта в своё время пользовалась не маслом, а настойкой. Однако сути дела это не меняет: для Сафарова Марта навсегда потеряна.
        Тем временем женщина, по-видимому, приняла прежнее положение тела, так как аромат лаванды ощущался уже не так сильно. А, может, он ему просто померещился?
        - Показалось, - мрачно сказал он себе. - Будь мужчиной! Не хнычь, но и не береди старую рану. Нужно уметь принимать удары судьбы.
        Хотя, вдруг подумал Сафаров, почему эта женщина - врач или медсестра, решила, что у него не перелом, а растяжение связок? И откуда она знает, что у него уже был ранее вывих плеча? Может, женщина осмотрела его до прихода этого… как его? А, доктора Вольфа, да.
        - Вы говорите, фрау Вебер, как экстрасенс! - мужчина нервно хохотнул и взялся за ногу пациента, чтобы ещё раз её осмотреть. Сафаров застонал от боли и вновь потерял сознание.
        Потом он снова то ненадолго приходил в себя, то опять проваливался в какую-то чёрную бездну. В минуты проблесков в сознании Эльдар видел внезапно выехавший из-за большого раскидистого дуба тёмно-синий минивэн.
        В поездке в Европу бизнесмена сопровождал только начальник его службы безопасности. А так как небольшой городок Майнц находился недалеко от Франкфурта-на-Майне, где они остановились, Эльдар не стал брать с собой Олега, а сел за руль сам. Он рассчитывал быстро дать интервью тамошней телекомпании и вернуться обратно. Мог бы, конечно, и не ехать. Просто неудобно было перед немецким партнёром, владельцем той самой телекомпании.
        Но что-то пошло не так. На подъезде к Майнцу навстречу ему вдруг вынырнул минивэн. Чтобы избежать столкновения, Сафаров резко повернул до упора руль. А затем наступила полная темнота. Стало очень тихо.
        Но, может, он просто отключился? От боли, от шока. Иногда картинку с минивэном вдруг перебивали детские голоса. Откуда они взялись, Эльдар не знал. Кажется, его куда-то везли на автомобиле. Прохладный ветерок из кондиционера приятно обдувал лицо.
        В машине находились дети. Они говорили по-русски, но почему-то с заметным акцентом.
        - Мама, мама, а мы что, опять поедем к бабушке Лене?
        Где была их мама, Сафаров не понял. Во всяком случае, девочке никто не ответил, и дети продолжили говорить друг с другом.
        - Почему - к бабушке Лене? Мы же едем, Оли, вперёд, а не назад!
        - Я и сама, Оскар, вижу, что вперёд.
        - Тогда, зачем ты говоришь про бабушку Лену? Мы ведь уже выехали из Майнца.
        - Потому что завтра надо опять идти в детсад, а у бабушки Лены намного лучше!
        - М-да, девочки уже появляются на свет со своей женской логикой, - удивился Сафаров. - Любопытно было бы узнать, как это у них получается?
        - Детсад нам тоже нужен, - вступил в разговор Оли и Оскара ещё один тонкий голосок. - К школе-то надо готовиться, а маме с нами заниматься некогда!
        - Какая разумная девочка! - восхитился Сафаров. - Хотя непонятно, почему дети говорят только о маме. Где их папаша? Или, как обычно, сбросил всё на женские плечи? Эх, мне бы с ним встретиться и объяснить, что так нельзя делать! Но пока я не в силах даже говорить.
        - Вот бы ты, Ода, ходила в детсад вместо нас с Оли! Я б тебе все свои конструкторы тогда отдал, - вздохнул Оскар.
        - Молодец мама! - похвалил про себя Эльдар неизвестную ему женщину. - Конструкторы нужны детям для развития логики. А мальчикам они нужны особенно.
        - Спасибо, конечно, Оскар, но мне твои рыцари и крепости не нужны, - вежливо ответила Ода. - Все девочки играют в куклы.
        - Мама, мама, а ты купишь нам с Одой новую куклу? - вступила в разговор малышка по имени Оли. - Помнишь, в “Хессен-Центр” мы видели куклу в красной юбочке и красных туфлях на высоком каблучке?
        - Все девочки любят красное, - усмехнулся Эльдар. - Наверное, любовь к красному цвету заложена в них на генетическом уровне. И к каблукам - тоже.
        И опять мама не ответила. Видимо, она была занята чем-то очень серьёзным. Но зато своё слово сказала Ода:
        - Нам не нужна, Оли, новая кукла. У нас есть четыре старые, и все куклы ещё целые.
        - Помню, помню, - со вздохом ответила Оли и замолчала.
        - М-да, умеют, однако, немцы воспитывать детей, - констатировал Сафаров.
        - Оскар, - обратилась теперь Ода к брату, - не тянись руками к дяде. Ты можешь выпасть из кресла, да ещё и дяденьку за больное место заденешь.
        - Не-ет, - запротестовал Оскар, - я, наоборот, слежу за тем, чтоб дядя нечаянно не упал!
        - А-а, ну тогда ладно, - ответила Ода и предложила сестре: Давай, Оли, будем помогать Оскару? Ведь, если дядя упадёт на пол, он может сломать себе руку или ногу.
        - Давай, - охотно согласилась Оли и с детской непосредственностью добавила: Может, он их уже сломал. Видишь, как у дяди рука висит? Но всё равно за ним стоит присмотреть.
        - Какие красивые и редкие у них имена: Ода, Оли, Оскар! - подумал Эльдар. - Повезло кому-то иметь троих детей, и к тому же таких умненьких! Интересно, ценит ли это их отец? Странно, что дети о нём вообще не упоминают.
        Голоса детей то вдруг всплывали в его сознании, то исчезали, уступая место выехавшему из-за дерева минивэну. Сафаров даже не успел разглядеть, кто находился за рулём машины. Он пытался избежать столкновения с автомобилем. Всё произошло очень быстро. Кажется, он сумел объехать минивэн, а потом врезался в тот самый большой, раскидистый дуб.
        А теперь он в больнице. Если судить по разговору двух медиков, “пациент скорее жив, чем мёртв”. Остаётся надеяться, что водитель минивэна также не слишком сильно пострадал.
        Хорошо, если он находился в автомобиле один. Наверно, какой-нибудь добропорядочный бюргер, который хотел поскорее попасть домой, к своей семье, но не рассчитал сложности участка дороги, у которого росло дерево.
        Было, но не прошло?..
        Этот момент навсегда врежется в мою память. Я торопилась домой, чтоб успеть искупать детей и уложить их спать. Но малыши так сильно соскучились по мне за два дня, пока они гостили у тёти Лены, что все трое говорили без умолку и одновременно.
        Обычно я езжу очень аккуратно, но тут на одно мгновение отвлеклась, а когда посмотрела на дорогу, было поздно. Этот миг стал для меня роковым. Мы с детьми чуть не столкнулись лоб в лоб с белым кроссовером.
        Объезжая местную достопримечательность - большой трёхсотлетний дуб, которым здесь очень гордятся, я обернулась назад, чтоб ответить Оли, как меня вдруг занесло, и я выехала на встречку. Мало того, к нам приближался автомобиль. В тот момент этот белый кроссовер показался мне огромным, как айсберг.
        От ужаса, от страха за детей меня прошиб пот. Обеими руками я вцепилась в руль и изо всех сил надавила на педаль тормоза. Мой старый железный конь меня не подвёл. Минивэн остановился не слишком резко, без визга тормозов.
        Во всяком случае, болтавшие друг с другом детки ничего даже не заметили. Только Ода что-то заподозрила и с беспокойством спросила, когда я собралась выйти из машины:
        - Мамочка, ты куда? Всё в порядке?
        У меня не было сил отвечать, и я просто кивнула головой. Потом на полусогнутых ногах вышла. Подходить к кроссоверу было страшно. Я боялась увидеть труп. К счастью, следом за кроссовером со стороны Франкфурта ехала ещё одна машина. Автомобиль остановился.
        Из Фольксвагена серого цвета вышел типичный немец - светловолосый мужчина лет 50, с брюшком, среднего роста, немного заторможенный. Он спросил, не пострадала ли я, и, переваливаясь, как утка, двинулся к кроссоверу. За ним, еле передвигая ноги, двинулась я.
        Кроссовер левым боком приложился к могучему старому дереву. Немец (хоть я и сама по маминой линии немка, но коренных жителей Германии упорно называю немцами, ведь все, кто родился, вырос в России, немцы как бы наполовину) немного убыстрил шаг и, подойдя к кроссоверу, рывком распахнул переднюю дверь со стороны пассажирского сиденья.
        К счастью, дверца не была заблокирована. В противном случае без службы спасения мы бы не обошлись. А в таких вещах счёт порой идёт в буквальном смысле на минуты.
        Водитель привалился к другой дверце и находился без сознания. Немец залез на сиденье, пощупал пульс. Затем вынул из кармана брюк телефон. Я догадалась, что он хочет вызвать скорую с полицией, и предложила, чтоб я осмотрела пострадавшего, поскольку я медик.
        Подобно всем жителям Германии, повстречавшийся мне на дороге бюргер не отличался разговорчивостью. Поэтому он даже не удосужился сказать, пульс прощупывается, или нет. А я сама спрашивать побоялась.
        Немец недоверчиво посмотрел на меня, но всё же убрал свой телефон в карман и уступил мне место. Я поняла, что водитель жив.
        Не знаю, сердце стучало так сильно в моей груди от волнения, чувства собственной вины, или оно предчувствовало встречу с отцом моих детей? Но только я не удивилась бы, если в тот момент, когда я увидела лежащего без сознания Сафарова, сердце выскочило бы из моей груди. Мне стоило немалых трудов заставить себя делать то, что следовало в этой ситуации. А это было так непросто!
        Эльдар, или как я его называла - Дар, полулежал на сиденье, привалившись левым плечом к дверце. Чёрные брови были сведены на переносице, между ними залегла знакомая до боли продольная морщинка, лицо бледное. Он почти не изменился, хотя, пожалуй, возмужал.
        Я смотрела на Дара и не могла насмотреться. Это было невероятно, что спустя годы мы с ним вновь встретились за тысячи километров от места нашей первой встречи.
        А потом каким-то чудом мне удалось убедить недоверчивого бюргера, что нельзя терять время, и я сама смогу доставить пострадавшего водителя в больницу Нидеррад (это один из районов Франкфурта), где я подрабатываю медсестрой.
        Последние два года я совмещаю учёбу на медицинском факультете в университете имени Гёте с работой в больнице. Поэтому знаю, куда и к кому обращаться. К счастью, у Эльдара не было кровотечения или каких-то явных серьёзных травм, но иногда промедление смерти подобно. Я не могла рисковать жизнью отца своих детей.
        На дворе стоял воскресный вечер. Движение на этой, обычно оживлённой трассе, затихло. Вместе с мужчиной мы перенесли Сафарова в мою машину. Увидев внутри минивэна детей, немец немного расслабился и даже улыбнулся. Наверное, он перестал опасаться, что имеет дело с какой-нибудь мошенницей.
        Тем не менее уважающий закон бюргер сфоткал мои водительские права и место аварии с разных ракурсов, записал мой адрес, номер телефона. Затем уточнил, где работаю, и зашёл на сайт больницы. Там он нашёл меня в списке сотрудников.
        Ничего личного, обычная немецкая педантичность. Покончив, скажем так, с официальной частью ДТП, мужчина остался ждать приезда полиции. Водитель Фольксвагена пообещал мне всё объяснить полицейским, так как по закону я не имела права оставлять место аварии.
        Но я сказала, что знаю пострадавшего, назвала имя, фамилию Эльдара и даже сказала, что это мой бывший муж. Ведь после бегства с собственной свадьбы я отправила в суд по почте заявление о разводе. Свидетельство о расторжении брака мне потом выслала подруга Таня.
        Немец просмотрел документы Эльдара, которые лежали в бардачке кроссовера, и остался удовлетворён моими словами.
        Плохо помню, как я добралась до Франкфурта. Мои тройняшки занимали сами себя, а ещё попутно присматривали за Сафаровым, которого между собой они называли дядей. У меня всякий раз сжималось сердце, когда я слышала слово “дядя”.
        Хотя, как ни больно признавать, это - правда. Потому что Сафаров для моих детей просто дядя. И не только потому, что он не принимал никакого участия в их воспитании. Он даже понятия не имеет, что они - Одетта, Одиллия и Оскар, вообще есть.
        Понятно, что Эльдар - их биологический отец. Но выносила, родила и воспитала тройню я! И только я знаю, через какие трудности, бессонные ночи, слёзы в подушку, спринтерский бег по квартире, по ближайшим магазинчикам и поликлиникам мне пришлось пройти. Ведь мама тройни делает все то же самое, что и мама одного малыша, только в тройном объёме.
        Были моменты, когда я реально боялась сойти с ума. Самый сложный год для любой мамы - это первый год жизни ребёнка, когда он ещё не умеет объяснить, где у него болит, когда ты постоянно боишься за его жизнь. И вот, пытаясь успокоить плачущих деток, я укачивала одного на руках, а двоих других, лежавших в коляске, укачивала ногой.
        А, стоило малышам уснуть, как я сломя голову неслась на кухню, чтоб успеть приготовить смесь к их пробуждению, и прогладить с двух сторон детскую одёжку (так меня учила моя бабушка, готовя ко взрослой жизни).
        Конечно, местные органы опеки мне помогали, приходили их сотрудники, волонтёры, но я всё равно дико уставала. И это, несмотря на помощь маминой сестры тёти Лены, которая в своё время убедила меня переехать в Германию.
        Именно тётя Лена бегала по разным инстанциям (а немецкая бюрократическая машина мало чем отличается от российской), собирая всевозможные справки, чтоб я могла получать пособие на детей. Она же помогла мне и оформить документы для получения гражданства Германии.
        А после работы тётя Лена (я после переезда в Германию первые два года жила у неё, пока, как мать-одиночка, не получила социальное жильё от государства) помогала мне с уходом за моей бандой. Потому что тройняшки, особенно в нежном возрасте, - это не муси-пуси, а целый танк, который способен смести всё на своём пути. За ними глаз, да глаз нужен.
        У тёти Лены, когда мы с детками жили у неё, ручки всех шкафов и выдвижных ящиков столов в доме были обмотаны скотчем. Ели мы с тётей Леной по очереди, да и то стоя. А ещё каждое утро у меня повторялась одна и та же история: умываясь, я избегала смотреть на себя в зеркало. Знала, что выгляжу, как зомби.
        Сейчас стало немного полегче. Мои дети уже знают, что хорошо, а что - плохо. К тому же мне по мере своих сил помогает, как самая старшая среди тройняшек, Ода.
        Может, потому что Одетта появилась на свет первой (на 13 минут раньше Оскара, и на 28 раньше Одиллии), она отличается разумным и взвешенным подходом ко многим вещам. Я бы сказала, что в некотором смысле Одетта больше немка, чем я.
        Хотя, что я сама, что мои детки в плане генов не являемся немцами на 100 %. Тем не менее Ода чуть ли не с самого своего рождения проявляет склонность к анализу, в свои пять лет она очень пунктуальная, чистоплотная и, наконец, бережливая. Не только я, но Оскар с Оли это также понимают и всегда прислушиваются к мнению Оды.
        Мы очень любим друг друга и до сегодняшнего дня мне было понятно, что моя маленькая семья - это и есть вся моя жизнь, что больше мне никто не нужен. И вдруг эта неожиданная встреча с Сафаровым спустя почти шесть лет после того, как я от него сбежала.
        Я любила Эльдара, но потом, после всех пережитых мною потрясений, мне стало казаться, что мои чувства к нему остались в прошлом. Но почему же сейчас я так взволнована? Ведь знаю, что его жизни ничего не угрожает. Знаю, что он скорее всего меня даже не узнает.
        Потому что я уже не та девочка с распахнутыми глазами. После рождения детей я сильно изменилась, стала жёстче характером. Теперь с полным правом я могу назвать себя сильной женщиной. Конечно, я стала такой не от хорошей жизни. Нет, я ни на что не жалуюсь и ни на кого не надеюсь (конечно, за исключением тёти Лены).
        Кроме того роды тройни дали на моё зрение такую нагрузку, что я, ещё со школьных лет страдавшая близорукостью, чуть не лишилась одного глаза. Врачи сумели мой глаз спасти. Но, к сожалению, заметный шрам после операции остался. Теперь везде, кроме дома, я хожу в затемнённых очках.
        Ещё я стала красить свой светлый волос в каштановый цвет и носить короткую стрижку. Стиль одежды тоже изменился. В общем, во мне теперь трудно признать Марту Зарубину.
        Понимая, что Сафаров будет меня искать, я сменила фамилию. Взяла девичью фамилию своей бабушки - Вебер. Можно сказать, начала жизнь с чистого листа. Думала, что навсегда вырвала из своего сердца Эльдара. В принципе, так оно и было до сегодняшнего вечера.
        Будучи вечно чем-то замороченной, я практически не вспоминала о Сафарове, а на своей личной жизни давно поставила жирный крест.
        А сейчас сердце заныло, стоило мне вспомнить сумрачный взгляд его чёрных бездонных глаз в нашу первую встречу в больничном дворе райцентра Медвежье. Неужели я всё ещё люблю отца моих детей? Но это неправильно. Где взять мне силы, чтоб разлюбить Эльдара?
        У нашей свадьбы было начало…
        Так получилось, что у нашей свадьбы с Эльдаром Сафаровым было изумительное, просто сказочное начало, но не было традиционного конца.
        Всё дело в том, что по народным обычаям самым главным днём в свадебных торжествах считается не официальное бракосочетание в ЗАГСе, а следующий день. Мне рассказала об этом племянница Дара - милая весёлая девушка Лала, дочь его старшей сестры Инары.
        Наверное, чтобы меня не смущать, Лала говорила по-восточному иносказательно. Но, как мы с Таней догадались, это связано с тем, что времена хоть и изменились, и сегодня никто не требует показать родным после брачной ночи простыню, тем не менее этот деликатный момент - невинность невесты, играет очень важную роль.
        Поэтому на следующий день после свадьбы родственники смотрят на жениха: доволен ли он своей молодой женой. Если - нет, невесту с позором изгоняют из дома. В этом случае от неё даже могут отказаться её близкие. А если новоиспечённый муж глаз с жены не сводит, тогда свадебные торжества возобновляются с ещё большим размахом. Это и есть, скажем так, традиционный конец свадьбы на родине моего любимого. У меня этого конца не было.
        После четырёх дней пребывания в Москве (Эмин - друг и личный помощник Сафарова, всё же выторговал у него один день, хоть Эльдар и настаивал, чтобы мы были у него через три дня), мы - я, моя подруга Таня Кострова и Эмин, прилетели на родину моего любимого.
        В аэропорту нас встретил Эльдар со своим двоюродным братом Зауром и племянницей Лалой. Любимый прям-таки светился от счастья. Как же мне хотелось кинуться ему на шею! Но по сдержанному поведению окружающих нас людей я догадалась, что такое проявление чувств будет растолковано здесь, как легкомыслие.
        Пришлось ограничиться быстрым, недолгим и скомканным объятием. А что поделаешь? Как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
        Из аэропорта нас с Татьяной повезли в гостиницу. Как мне объяснил в дороге любимый, по обычаям его народа, невесту следует забирать из родительского дома. А этому событию предшествует ещё масса других: появление в доме невесты первых сватов (это, как правило, не очень близкие родственники жениха; потом приходит отец или, если его нет, старейшина рода), затем стороны договариваются, как и где будет проходить свадьба, согласовывают список гостей, после этого в доме невесты проводится прощальный девичник, обе стороны обмениваются подарками, в дом жениха доставляют приданое и, наконец, в течение двух-трёх дней играют свадьбу, на которую обычно приглашают несколько сотен гостей.
        В общем, восточная свадьба - это ещё та головная боль, как со свойственной ей прямотой заявила Эльдару Таня. Он только посмеялся в ответ. Ведь для Дара это всё было в порядке вещей. К тому же на Востоке огромную роль играют родственные отношения. А потому без пышной свадьбы с большим количеством приглашённых родных, друзей, соседей и просто знакомых обойтись нереально.
        В моём случае всё было более, чем просто. Представляю, в какой тупик я поставила всех близких Эльдара, когда выяснилось, что со стороны невесты будет только один человек - её лучшая подруга! Конечно, для клана Сафаровых не составило бы труда приехать в моё родное Медвежье, чтобы честь по чести сосватать меня у бабы Ани. Но я сама не захотела этого. Бабушка и так старенькая, да хворая, где же ей принимать у себя такую кучу народа? Никакого приданого у меня, ясен пень, нет. А обмен подарками я считаю не лучшей идеей.
        Дар полностью меня поддержал. Мне было очень приятно услышать: “Приданое, лучше которого на свете ничего не может быть, - это ты, мой любимый Подснежник! А сватовство и всё прочее, когда дело касается межнациональных браков, не имеет большого значения”.
        Вопрос упирался только в одно: откуда меня привезти в дом жениха? Так как я - невеста приезжая, на семейном совете было решено забирать меня из гостиницы, ведь это для всех гостей города в некотором роде их временный дом. Логично.
        Свадьба должна была состояться на следующий день после нашего приезда. Но сначала нас с Татьяной привезли в пятизвёздочный отель. Я никогда раньше в гостиницах не жила, а, будучи в Москве, мы останавливались в загородном доме Эльдара. Конечно, от сервиса и окружающей обстановки я была просто в восхищении. Танюшка, как всегда, воскликнула:
        - Вау, как круто! - и, подумав, добавила: Я такие номера видела только в кино.
        Хотя, если честно, Таня, как и я, также не останавливалась даже в гостиницах попроще. Так что сравнивать нам было не с чем. Ну, разве что с отелями из фильмов. А, вообще, да - всё было очень красиво, уютно, комфортно и, что удивительно, - обслуживающий персонал отеля угадывал твои желания, едва ты успевала о чём-то подумать. Впечатление, будто ты попала в королевский замок.
        Оставив чемоданы нераспакованными, мы с Таней сменили дорожные брючные костюмы на платье длиной ниже колена. Ведь мне предстояло знакомство с мамой и сёстрами Дара. Я очень сильно волновалась. Во-первых, на моём месте переживала бы любая девушка. А, во-вторых, я помнила, что мама Эльдара Шахноза изначально была против нашего брака.
        Со слов женщины, папа Эльдара перед смертью выразил пожелание, чтоб он женился на одной местной девушке. Дару удалось маму переубедить, но я всё равно опасалась, что она встретит меня не то чтобы неласково, но как человека, которому в их семье не очень рады, и что Шахноза постарается всячески демонстрировать, что она вынуждена терпеть меня исключительно ради сына. Это было бы ужасно!
        Однако наше знакомство прошло мило и даже доброжелательно. Правда, я от волнения не могла запомнить ни имён, ни лиц своей новой родни. Нам с Таней надарили кучу разных подарков и украшений, а поздно вечером отвезли опять в отель. Завтра к полудню за нами должны были приехать Дар, его родные, друзья. Завтра - самый главный день в моей жизни.
        Завтра будет лучше, чем вчера
        Моя бабушка очень любила слушать песни в исполнении советского, украинского певца Николая Гнатюка. Одна из песен называлась “Птица счастья”, и в ней были строки: “Завтра будет лучше, чем вчера”. У меня именно так всё и вышло, во всяком случае, поначалу.
        Казалось бы, ещё вчера вечером я была на седьмом небе от счастья, когда, наконец, после двухнедельной разлуки мы увиделись с Эльдаром. А уже завтра - день нашей свадьбы.
        Правда, начался этот волнительный день со странного звука. Мы с Танюшкой проснулись от приятного мелодичного звона. Взглянув друг на друга сонными глазами, кинулись почти одновременно к своим телефонам. Но нет - ни мне, ни Татьяне никто не звонил.
        В спальной нашего номера на высоком комоде между двумя кроватями стоял будильник. Вечером мы собирались его завести, но потом за разговорами забыли. Поэтому будильник сам по себе зазвонить не мог. А, может, это звонит администратор отеля на стационарный телефон? Мы видели его в одной из трёх комнат номера, но не в спальной точно.
        Тем временем звук повторился. Чертыхаясь, Танька накинула халат и, топая, как медведь, пошла во вторую комнату. Пока моя подруга озиралась по сторонам, я быстро проскочила в ванную. Часы на телефоне показывали 8.30 утра, а мы хотели встать в восемь. Но вчера заболтались и проспали. Теперь нужно было в темпе вальса умыться и принять душ.
        Из ванной я вышла бодрая и свежая, как огурчик. В общем-то, ничего удивительного, так как я по биоритмам - жаворонок, и встать в шесть или пять утра для меня не проблема. Вот кому не позавидуешь, так это Таньке. Кострова по биоритмам - сова, и для неё восемь утра - это несусветная рань. Конечно, я не могла ей не посочувствовать.
        И каково же было моё удивление, когда я обнаружила по уши довольную Таню, сидящую на кровати и с удовольствием поглощавшую завтрак! Поскольку рот у подружки был набит едой, она мне просто кивнула на мою прикроватную тумбу, где стоял деревянный столик с завтраком. Хотя, если честно, по обилию блюд завтрак в отеле скорее напоминал обед.
        Дожевав свой круассан, Татьяна рассказала, что мелодичный звук, который нас разбудил, это был звонок в дверь. Никогда бы не подумала, что в номерах отеля устанавливают такие вещи. Но Кострова с видом бывалой путешественницы, причём путешественницы, которая останавливается исключительно в пятизвёздочных отелях, объяснила, что дверной звонок устанавливают в номерах люкс, состоящих из нескольких комнат, потому что постояльцы стук в дверь могут не услышать. И тогда они останутся без завтрака. Ну, всё понятно.
        Не успели мы позавтракать, как мелодичный звук повторился. Оказалось, что это пришла визажист. Следом за ней появились двое парикмахеров. Только они закончили наводить на нас с Таней красоту, как примчалась Лала, чтобы помочь мне одеть свадебный наряд.
        Мы с племянницей Дара как-то быстро нашли общий язык, и теперь Лале очень хотелось сделать для меня что-нибудь полезное.
        Я кружилась перед зеркалом под восхищёнными взглядами Тани с Лалой, как внезапно с улицы раздались звуки музыки. Лала тут же кинулась к окну, открыла створки и захлопала в ладоши. Мы с Таней поспешили за ней, выглянули в окно и опешили от удивления.
        Весь двор отеля был заполнен празднично одетыми людьми. В центре стояли музыканты в национальных костюмах и играли музыку на народных инструментах. Парни и девушки танцевали, а взрослые подбадривали их, громко и ритмично хлопая в ладоши.
        Мы с Татьяной так увлеклись этим необычным для нас зрелищем, что я вздрогнула, когда Лала вдруг тронула меня за локоть и сказала:
        - Марта, ты оставайся в спальной. Мы с Таней пойдём встречать жениха и родственников.
        И только после её слов я услышала знакомый мелодичный звон. Это прибыл за мной Дар со своими родными и друзьями. Оказывается, во дворе отеля мы видели всего лишь часть родственников Эльдара, потому что остальные поднялись на этаж, чтоб забрать невесту.
        Оставшись одна, я не могла найти места от волнения. И вот порог комнаты переступила примерно дюжина женщин. Среди них я увидела сестёр Дара. Соблюдая народные обычаи, женщины осыпали меня сладостями, после чего бросились поздравлять. А Инара обвязала мою талию широким красным поясом и потом восхищённо воскликнула:
        - Да у тебя, Марта, талия, как у Гурченко! Повезло же нашему брату!
        В гостиной номера меня ждал Эльдар. И хоть на Востоке не принято, чтоб мужчина перед женщиной становился на колени, мой любимый опустился на одно колено и поцеловал мне руку. Окружающие от неожиданности сначала онемели, но быстро пришли в себя и начали как ни в чём не бывало нам аплодировать. В эту минуту я почувствовала себя ни много ни мало принцессой. И, конечно же, Дар в белоснежном костюме был достоен звания принца.
        Двустворчатая дверь номера была открыта нараспашку. Под ручку с любимым я вышла и была приятно удивлена, когда увидела, что красные ковровые дорожки в коридоре, холле, на лестнице были усыпаны лепестками чайных роз. Это было очень красиво и трогательно.
        Во дворе отеля нас с Эльдаром встретили со словами: “На счастье!” и стали опять осыпать разными сладостями. Вокруг бегали счастливые ребятишки, и было так весело, что мне - девушке, которую в её родном Медвежьем ещё не так давно называли “Снежная королева в очках”, хотелось смеяться и плакать от счастья одновременно.
        Прямо из отеля внушительный автомобильный кортеж направился в ЗАГС, где я и Эльдар стали официально женой и мужем. Я от волнения не могла надеть любимому обручальное кольцо на палец, но Дар нежно поцеловал меня за ушком, я успокоилась, и всё получилось.
        Потом мы поехали в родительский дом Эльдара. Хотя это скорее был не дом, а настоящий белокаменный трёхэтажный дворец с красными башенками на крыше, парадной лестницей и просторным двором, где нас ждала толпа народу.
        Когда мы поднимались по лестнице, я почему-то заволновалась. Мне казалось, что сейчас что-то произойдёт: или я оступлюсь на ступеньках, или мама Эльдара встретит меня иначе, чем вчера. Потому что, хоть Шахноза мне и улыбалась, но я всё равно чувствовала себя не в своей тарелке всякий раз, когда встречалась с ней взглядом. Наверное, понимала, что для матери Дара я всегда буду чужой, ведь она хотела видеть в невестках другую девушку.
        Но, стоило нам ступить на первую ступеньку, как подбежали две хорошенькие девочки в розовых платьях и с двух сторон взялись за концы длинного шлейфа. Я вновь ощутила себя принцессой. Моя детская мечта, а быть принцессой мечтают все девочки, осуществилась.
        Однако, кажется, я зря волновалась. Шахноза, как и вчера, встретила меня приветливо и поцеловала в лоб со словами: “У меня было три дочки, а теперь будет четыре”. Глаза Дара вспыхнули от радости. Возможно, он тоже не до конца доверял матери.
        Двустворчатая кованая дверь была открыта настежь. Я внутренне успокоилась, но тут-то меня и подстерегала опасность. Потому что, стоило нам с Даром приблизиться к двери, как из толпы собравшихся на крыльце людей вдруг выбежала некая женщина с мальчиком на руках и дала мне ребёнка на руки. Я с удивлением посмотрела на неё, а она сказала:
        - Пусть у вас первым родится мальчик. Сафаровым нужен, как воздух, продолжатель рода!
        Я покраснела, а Эльдар расцвёл от счастья. Потом шепнул мне на ухо: “Да будет так!” и взял у меня младенца. Это было как нельзя кстати. Ведь я от неожиданности и волнения боялась уронить малыша. Так, с ребёнком на руках, мы переступили порог дома Шахнозы.
        Праздник продолжался до самого вечера. Народу собралось видимо-невидимо. Я никогда такой большой свадьбы не видела. Но оказалось, это цветочки. Ягодки нас с Таней с ждали впереди. Потому что поздно вечером мы отправились в ресторан, где гостей было раза в два, если не в три больше. Но моя Танюшка - молодец, держалась с таким видом, будто для неё это всё не в новинку. А я ни на кого не смотрела и никого не видела, кроме любимого.
        Когда мы с Эльдаром танцевали свадебный танец, он ласкал меня взглядом и рассказывал, как сильно по мне стосковался, как часто представлял меня в своих объятиях, и что он ждёт не дождётся ночи. Его горячее дыхание опаляло своим жаром мне шею, его руки обвивали мою талию, а широкая грудь, к которой я давно мечтаю прижаться так сильно, чтобы можно было почувствовать биение сердца любимого, временами тесно прижималась к моей груди.
        Неудивительно, что я тоже с нетерпением стала ждать ночи. И она наступила…
        Как мимолётное виденье
        Почувствовав, что в палате как будто потянуло лёгким ветерком, Сафаров открыл глаза и увидел тоненькую женскую фигурку, которая скрылась за дверью. Видимо, пока он спал, к нему кто-то заходил: врач или медсестра.
        Эльдар видел девушку всего какие-то секунды, но ему показалось, что она очень похожа на Марту. Впрочем, ничего удивительного: Марта мерещилась ему повсюду. Сколько раз в Москве он бросался вдогонку за незнакомыми девушками, которые очертанием фигуры или походкой напоминали Сафарову его любимую, а потом извинялся и, отпустив охрану, шёл в ближайший бар, чтобы заглушить свою душевную боль.
        А ведь, как большинство восточных мужчин, Эльдар никогда не испытывал потребности, а уж тем более страсти к выпивке. Он мог по случаю праздника, либо хорошего настроения выпить пару бокалов вина, и этого ему было достаточно, чтоб расслабиться и хоть на время перестать думать о делах. Потому что бизнес не прощает ошибок или простоев, и затягивает с головой. Когда появляются первые успехи, появляется и азарт: А смогу ли я это сделать?
        Однако, потеряв Марту, Сафаров стал искать утешения в алкоголе. Вино помогало ему не сойти с ума и продолжать жить, работать. В общем-то, благодаря работе и чувству личной ответственности за финансовую империю, построенную его покойным дядей, Эльдар смог выжить после сильного потрясения, вызванного внезапным исчезновением Марты.
        Но это случилось потом. А сначала, несмотря на то, что подготовка к свадьбе отнимала у Эльдара массу сил и времени, он буквально считал часы до встречи с невестой. Его друг и личный помощник Эмин уговорил, чтоб Марта с Таней задержались в Москве на один день. Эмин хотел сводить девочек в Большой театр на легендарный балет “Лебединое озеро”.
        Узнав от Эмина, что Марта с Таней не видели вживую балет, Сафаров согласился. Сам же просто сгорал от желания поскорее увидеть Подснежник, как он называл Марту за чистоту души, свежесть лица и внешнюю холодность, которая его - горячего восточного мужчину, изначально зацепила в милой светловолосой девушке. А потом оказалось, что это - любовь.
        Наконец, они встретились. Увидев доверчивый взгляд распахнутых голубых глаз Марты, Сафаров чуть не бил себя по рукам, чтоб удержаться и не броситься на девушку. Хотя в тот момент именно этого ему больше всего и хотелось: заключить Марту в объятия и, подобно дикому зверю, утащить в свою берлогу, где никто не посмел бы их побеспокоить, и где он мог бы сполна насладиться их любовью.
        Однако на Востоке не положено показывать своих эмоций. При любых обстоятельствах мужчина обязан сохранять выдержку и хладнокровие.
        Неудивительно, что потом Эльдар сам не помнил, как прошла их встреча, что он говорил любимой, её подруге Тане, другу Эмину или двоюродному брату Зауру и племяннице Лале, которые поехали с ним в аэропорт. Наверняка какие-то ничего незначащие, общие фразы. Потому что он видел только Марту. Видел и упивался красотой любимой, которая как будто ещё больше расцвела после того, как сменила очки на линзы.
        И только в машине он смог успокоиться и даже рассказать невесте про то, как проводятся обычно свадьбы на его родине. Тесно сомкнув ноги в коленях, Марта внимательно слушала, но никак не комментировала его рассказ. Опасаясь, что её может что-то смутить, Сафаров несколько раз повторил, что всё сказанное не относится к межнациональным бракам. У них не принято навязывать свои обычаи представителям других народов. Единственное - люди надеются, что какие-то основополагающие вещи на такой свадьбе будут соблюдены.
        И опять Марта ничего не сказала. Хорошо, в машине с ними находилась Таня. Эта весёлая, бойкая девушка своими вопросами, смехом и просто хорошим настроением смогла создать непринуждённую атмосферу в замкнутом пространстве автомобиля.
        Таня и не подозревала, как Эльдар был ей благодарен за то, что она вот такая, какая есть, - прямолинейная, искренняя, дружелюбная, всегда готовая поддержать, прийти на помощь, хорошая девушка без заморочек. Можно сказать, его невесте крупно повезло с подругой.
        А вот сама Марта по-прежнему оставалась для Сафарова девушкой-загадкой. Он даже не был уверен, хочет ли её разгадать? Потому что, пожалуй, именно о такой спутнице жизни и мечтает каждый мужчина - о женщине, которая всегда будет его чем-то удивлять.
        В итоге, имея дело с одной женщиной, ты окружаешь себя в некотором роде гаремом. А потому что и сам не знаешь, что ещё нового преподнесёт твоя суженая. Причём ей ничего особенного и делать-то не надо. Просто штука в том, что вы с ней абсолютно разные люди, и этим друг друга и притягиваете.
        Дверь палаты тихонько отворилась. Не сразу очнувшись от своих воспоминаний, Сафаров закрыл и резко открыл глаза, чтобы прийти в себя. У его постели стояла молодая женщина - та самая, что недавно заглядывала к нему в палату.
        Он узнал её по стройной фигурке и тонкой талии, которая, казалось, вот-вот переломится. В воздухе повеяло терпким ароматом лаванды. Эльдар сжал зубы, чтобы не застонать.
        Женщина обратилась к нему по-немецки:
        - Меня зовут фрау Вебер, я - медсестра. Как вы себя чувствуете, господин Сафаров? Есть ли у вас какие-то жалобы или, может быть, пожелания?
        От звука её голоса - ровного, даже бесстрастного, Эльдара кольнуло в сердце. Фигурой и походкой фрау Вебер напомнила ему Марту. Голос тоже был немного похож, но именно - немного, так как Марта разговаривала с ним иначе, причём с первых дней, когда ещё и речи не было, что у них может что-то получиться. Скромная медсестра из районной больницы с ним держалась как-то теплее, душевнее. Наверное, поэтому он рискнул тогда её попросить, чтобы девушка его покормила, потому что после вывиха плеча ему тяжело было это делать.
        Хотя, если честно, Эльдар не боялся остаться голодным. На Востоке, вообще, с малых лет детей приучают к сдержанному отношению к пище. Просто Эльдару очень нравилось, когда Марта, чуть наклонившись вперёд, кормила его с ложечки, а он, пока она отвлекалась на то, чтоб зачерпнуть бульон из чашки, мог беспрепятственно любоваться её грудью, которая просматривалась в остром вырезе медицинского костюма.
        Но эта женщина - подтянутая, в затемнённых очках, с короткой стрижкой (а Сафаров не выносил, когда женщины стригли коротко волосы, уподобляясь внешне мужчинам), сухая и неулыбчивая, вызвала в нём чувство протеста.
        Такой фрау не хотелось высказывать ни жалоб, ни тем более каких-то пожеланий, и даже просто открывать рот не хотелось. Хотя, пожалуй, это всё же придётся потом сделать, чтоб узнать, где его телефон, и заодно спросить, кто его доставил в больницу, чтобы при случае поблагодарить своего спасителя.
        А сейчас Сафаров молча покачал головой. Ему было так хорошо до прихода фрау Вебер! Но она зачем-то нарушила его покой. Понятно, что медсестра выполняет свою работу. Но, может, если он будет молчать, она быстрее уйдёт? Отметилась, и - до свидания! Надо будет попозже связаться с Олегом, начальником его службы безопасности, чтобы тот перевёл его в какую-нибудь другую клинику. Во Франкфурте разных больниц хватает.
        Сафаров сам не мог себе объяснить, почему эта женщина так его раздражает? Может, тем, что она чем-то напоминает ему Марту? Но в любом случае о чём ему с ней говорить, если для него, кроме Марты, ничто не имеет значения? Однако этой немочке, которая родилась и выросла в благополучной Германии, где люди ещё более замкнутые, сдержанные, чем его соотечественники, всё равно его никогда не понять.
        Да, это не Анна Керн, о которой Пушкин когда-то написал: “Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты Как мимолётное виденье Как гений чистой красоты”. Конечно, эта немочка, может быть, и недурна собой, даже неглупа. Лицо миловидное, но глаз за тёмными линзами очков не видно. И всё равно медсестре из немецкой клиники до его Марты, как до луны.
        Фрау Вебер попыталась задать ему ещё несколько вопросов, но Сафаров сделал вид, будто плохо понимает по-немецки, и она от него, наконец, отстала. А он опять остался наедине со своими воспоминаниями. Ведь это единственное, что у него есть от Марты.
        Забыть нельзя помнить
        Из палаты, где лежал Сафаров, я выскочила злая, как мегера. Ну ещё бы мне не злиться, когда бывший муж и отец моих детей внаглую меня игнорирует! И не только. Конечно, я допускаю, что в тёмных очках, да ещё с моей нынешней короткой стрижкой, другим цветом волос Эльдар меня не узнал, но впечатление такое, будто я его раньше не знала, либо знала плохо. Потому что поведение Сафарова просто не лезет ни в какие ворота!
        Я пришла сообщить, что завтра утром ему нужно сдать анализы, а послезавтра, если всё будет нормально, врач под общим наркозом проведёт операцию. Если честно, я бы вообще в его палату лишний раз и не входила, но доктор Вольф попросил меня заранее подготовить пациента к тому, что ему будут делать операцию. Ничего личного, рабочие моменты.
        Но Сафаров, а я сегодня заходила к нему уже в третий раз (правда, в первый раз это было, когда он спал), разговаривал со мной с таким видом, будто делал мне великое одолжение. Да, я говорила с ним по-немецки, но как и со всеми пациентами нашей клиники. В общем, ничего экстраординарного в моём посещении не было.
        Разумеется, больных иностранцев медики навещают с переводчиком. Однако в случае с моим бывшим переводчик точно не требовался, ведь начальник его службы безопасности, когда приезжал узнать про здоровье своего босса, сообщил, что у Сафарова уровень знания немецкого языка B2, то есть, можно сказать, выше среднего.
        Вот только этот Олег, по-моему, забыл предупредить шефа, что он проболтался по поводу его немецкого. А Сафаров, стоило мне войти к нему в палату и открыть рот, повернулся к стене, процедив сквозь зубы, что он не понимает, что я ему говорю и, вообще, хочет спать.
        Я от столь беспардонного поведения чуть было не перешла на русский язык, потому что моего немецкого было недостаточно, чтоб выразить всё моё возмущение. Но не выполнить указание доктора я тоже не могла. Пришлось мне собрать всю свою волю в кулак и чётким голосом объяснить, что пациент, конечно, может не слушать, что я ему говорю, но операция - вещь серьёзная, и если завтра что-то пойдёт не так, я ответственности не несу.
        После того, как я несколько раз подряд повторила ключевое слово “операция”, Сафаров, наконец-то, соизволил повернуться ко мне передом, а к стене, пардон, задом. Правда, к тому моменту меня - сдержанного, даже суховатого от природы человека, который, оказавшись в обществе себе подобных, стал вести себя ещё более… м-мм спокойно, чуть не трясло.
        А Сафаров почти на чистом немецком мне заявляет, что он дал задание своему начальнику службы безопасности подыскать ему другую клинику, поскольку наша его, видишь ли, не совсем устраивает! У меня потемнело в глазах. Потому что, если Эльдар Амирович покинет нашу клинику, крайней в этой истории останусь я. А больше некому.
        В руководстве у нас сидят не дураки, и начальство придёт к совершенно нежелательному для меня выводу, что пациента что-то не устроило по вине медсестры. Ведь доктор Вольф был здесь всего пару раз. Между тем руководитель любого предприятия в Германии больше всего переживает за его репутацию. Я бы сказала, что в Европе репутация - это вообще всё.
        Короче, ситуация патовая. Я-то рассчитывала, что после получения диплома меня оставят в этой клинике работать. Здесь нормальный коллектив, адекватное руководство, но главное - больница находится недалеко от моего дома. Думаю, на социальное жильё от государства я смогу рассчитывать ещё достаточно долго, так что смены квартиры не предвидится.
        К тому же моим детям на следующий год идти в школу, и расположение места работы для меня играет едва ли не самую важную роль. Однако уговаривать Сафарова остаться в нашей клинике у меня, мягко говоря, не было никакого желания. Он и так-то в некотором смысле мне жизнь сломал, чтоб теперь я просила его не переходить в другую больницу.
        Времени, чтобы обдумать, какой может быть выход из создавшегося положения, тоже не было. Мне пришлось применить запрещённый приём. Сложив руки на груди, я с усмешкой сказала Сафарову, что он просто боится предстоящей ему операции и теперь ищет причину, чтоб избежать неприятных ощущений после наркоза.
        Каким гневом вспыхнули чёрные бездонные глаза Дара, которые когда-то покорили меня с первого взгляда! И если бы в эту минуту вдруг загорелась его постель, я нисколько бы не удивилась. Разгневанный Сафаров напоминал ни много ни мало огнедышащего дракона. И, если честно, он был прекрасен в этом состоянии.
        Ноздри его породистого носа трепетали, взлетающие к вискам широкие брови сдвинулись к переносице, на скулах ходили желваки, а в глазах полыхало пламя. По-моему, в подобном состоянии человек способен запросто свернуть горы, повернуть реки вспять и наделать ещё массу глупостей. И, конечно, в такого мужчину практически нереально не влюбиться…
        Как же мне хотелось броситься сейчас в его объятия, чтоб вновь пережить те невероятные ощущения, которые мне довелось испытать в нашу брачную (и единственную) ночь! Чтобы вновь окунуться в сказку, которая не могла мне присниться даже в самых смелых мечтах.
        В ту ночь я не раз с восторгом повторяла фразу: “Ты - мой бог”, потому что я - девушка, лишившаяся в ту ночь не только девственности, но, кажется, ещё и головы, имела полное право так говорить. Потому что я была по-настоящему счастлива.
        И теперь, когда мои зубы вдруг свело болью от нестерпимого желания, я вынуждена была крепко обхватить свои плечи руками. Ведь ещё немного, и я не выдержу, отброшу в сторону до чёртиков надоевшие мне очки и прыгну в постель к мужчине, которого я любила больше жизни, и от которого сама отказалась. Так сложились обстоятельства.
        Все эти годы, когда мне вдруг попадалась на глаза какая-либо информация о российском миллиардере Сафарове, я иногда думала, а не написать ли мне ему на адрес его московского офиса? Всего три слова: “Поздравляю! У тебя тройня”.
        Нет, не для того, чтобы с Сафарова что-то поиметь, а чтоб он знал, что у него растут трое детей. Ведь мне временами становилось стыдно, что я от него это скрыла.
        Но потом понимала, что никогда не смогу простить себе этой минутной слабости, ведь я дала слово… И, вообще, мои дети - это мои дети. Мои, и - точка! Но только, как мне забыть Сафарова? Не помня себя, я выбежала из палаты. Вслед себе услышала:
        - Я остаюсь, фрау Вебер, в вашей клинике.
        Резко развернувшись на пороге, я выкрикнула:
        - Не стоит, господин Сафаров. Во Франкфурте много разных клиник, найдёте и получше.
        Если бы эту фразу услышал кто-либо из медперсонала, меня уволили бы в тот же вечер. Но, на моё счастье, в холле никого не было.
        И тем не менее теперь уже я хотела, чтобы Сафаров перевёлся в другую больницу. Ну да, нелогично, понимаю. Но я также знаю, что после сегодняшней сцены в палате, которую я сама же и спровоцировала, я боюсь оставаться наедине с Даром, боюсь, что я не выдержу, раскрою своё инкогнито и брошусь в его объятия. А там гори всё синим пламенем!
        Но это невозможно, неправильно. У меня дети. Мои дети. Я должна, я обязана вычеркнуть из своей памяти их отца. Потому что у него своя жизнь, а у нас - меня, Оды, Оли и Оскара, - своя.
        И всё-таки меня ужасно бесит, что Сафаров меня не признал. Для него я - посторонняя женщина, медсестра одной из клиник Франкфурта, которую он забудет, как только покинет больничные стены. Надеюсь, это скоро пройдёт…
        Короткая-длинная ночь
        На своей свадьбе Эльдар сразу обговорил с тамадой вопрос о том, чтобы в течение вечера в ресторане звучала песня известного певца и композитора Игоря Саруханова, которую он мог слушать в студенческие годы по несколько раз кряду.
        Слушая её, Сафаров мечтал, что когда-нибудь эта песня прозвучит для девушки, которой он сделает предложение руки и сердца. Разумеется, не в его исполнении, поскольку он петь не умеет. И вот этот счастливый день настал. Естественно, Эльдар не забыл о своей мечте.
        Конечно, хотелось бы послушать самого Игоря Саруханова, но маэстро не смог принять их приглашения на свадьбу, так как на этот день у него уже был запланирован концерт.
        В итоге его знаменитую песню “Желаю тебе” исполнил местный певец. Пожалуй, ему не хватало бархатного тембра Саруханова, тех особых ноток, которые позволяли отличить его голос из множества других голосов. Но тем не менее молодой парень спел от души:
        Желаю тебе из тысячи звёзд
        Одну, самую яркую.
        Желаю тебе из тысячи слёз
        Одну, самую сладкую.
        Желаю тебе из тысячи встреч
        Одну, самую счастливую.
        Желаю тебе из тысячи ночей
        Одну, самую длинную…
        Под эти проникновенные слова и очень трогательную мелодию Эльдар и Марта танцевали свой свадебный танец. Наверное, станцевали очень хорошо, поскольку зал аплодировал им стоя. Потом опять в их адрес звучали поздравления, которые они не совсем понимали, так как не могли друг от друга оторвать глаз. Просто вставали из-за стола и кивали головой.
        Веселье было в самом разгаре, когда Эльдар во время очередного танца незаметно увлёк свою невесту в холл ресторана, а затем - на улицу. У входа стоял наготове белый лимузин. Сафаров помог сесть Марте, сел сам рядом, и роскошный автомобиль умчал влюблённых в ночь навстречу счастью.
        Лимузин доставил новобрачных к родительскому дому Сафарова. Вся прислуга Шахнозы, матери Эльдара, была задействована на свадьбе. Ведь по их обычаям, каждому гостю перед уходом нужно было передать угощение для домочадцев, чтоб они тоже разделили радость с молодожёнами и их родителями. Ведь на Востоке свадьба - это одно из самых значимых событий в жизни каждого человека.
        Поэтому новобрачных встретила в холле особняка сонная горничная. Продирая глаза, она поздравила сына своей хозяйки и его супругу, после чего спросила, что ещё ей принести в комнату, кроме напитков и фруктов, которые туда занесли заранее. Однако сгоравший от страсти Сафаров отослал горничную спать.
        Высокие двустворчатые двери с пилястрами в его комнате были открыты нараспашку. Он поднял Марту на руки и внёс её в спальню. Затем, оставив молодую супругу у роскошной кровати, застеленной белоснежным бельём из плотного жаккарда, которое напоминало по текстуре старинное тонкое кружево, закрыл дверь на задвижку.
        Это было просто какое-то наваждение! Сафаров - нормальный мужчина, который никогда не замечал за собой садистских наклонностей, опять, как в аэропорту, неожиданно ощутил в себе звериные инстинкты.
        Глядя на свою хрупкую невесту, которая в пышном свадебном платье, стянутом на талии алым поясом, выглядела ещё тоньше и даже беззащитнее, Эльдар испытал острое желание наброситься на Марту и, кинув на постель, грубо подмять под себя и впиться в её нежный розовый рот глубоким, болезненным поцелуем. А потом без долгих любовных прелюдий взять. Потому что он слишком долго этого ждал.
        Ощущая нетерпеливую дрожь во всём теле, Сафаров решительно подошёл к новобрачной. Однако, увидев немного испуганный и растерянный взгляд Марты, сумел взять себя в руки. Потому что по-другому нельзя, ведь перед ним его жена, которая в их первую брачную ночь ждёт от него ласки и поддержки, а не проявлений безудержной страсти.
        - Как ты прекрасна, моя принцесса! - нежно целуя Марту за ушком, шепнул Сафаров. - И именно такой - красивой, хрупкой, нуждающейся в защите, я представлял себе свою жену. Я счастлив, что моя мечта сбылась!
        От его слов, а Сафаров был абсолютно искренен в своём признании, от ласки, которая ей всегда очень нравилась, обычно бледные щёчки Марты зарделись румянцем. Он прижал её к себе ещё ближе и почувствовал, что Марта дрожит. Может быть, от страха перед тем, что ей совсем скоро предстояло познать. А, может (почему - нет?), от желания, которое опалило своим жаром её юное невинное тело.
        Кровь бросилась ему в голову. Позабыв о своём благородном стремлении сделать всё для того, чтоб Марта не боялась их первой близости, он покрыл быстрыми горячими поцелуями её милое личико, изящную шею, а его руки тем временем развязывали пояс на её платье и расстёгивали мелкие пуговицы на спине.
        Не прошло и минуты, как новобрачная оказалась в одной прозрачной сорочке. Подрагивая то ли от холода, то ли от смущения, а, может, от того и другого вместе, Марта попыталась прикрыть руками свою маленькую, наполовину оголившуюся грудь. Этот её трогательный до слёз жест впоследствии будет преследовать Эльдара, не позволяя ему ночами заснуть.
        Разум и выдержка изменили Сафарову. Прохрипев что-то нечленораздельное, он сделал то, о чём ещё несколько минут назад запретил себе думать, чтоб не спугнуть молодую жену.
        Со словами: “Прости, любимая, но я тебя до безумия хочу”, Сафаров повалил на постель новобрачную, а её красивая сорочка полетела на пол. Глазам Эльдара предстало маленькое худенькое девичье тело, подрагивавшее мелкой дрожью. Теперь дрожь охватила Эльдара.
        Издав поистине звериный рык, он раздвинул коленом тонкие ножки Марты, а его жадные руки принялись нетерпеливо ощупывать её грудь, внутреннюю поверхность бёдер, лобок, маленькие и упругие, как у ребёнка, ягодицы. Марта - прекрасная в своём смущении, тихо простонала: “Пожалуйста, не смотри на меня, любимый. Мне так неловко!”.
        В эту минуту Сафаров подумал, что он будет полным идиотом, если позволит себе когда-нибудь потерять Марту. Дрожащей рукой он провёл по её лону перед тем, как войти в него.
        Чуть приоткрыв рот и покусывая свои губки, Марта тихонько постанывала, а когда вдруг почувствовала, как большая ладонь Эльдара уверенно легла на её лобок и, нежно поласкав, нырнула в вагину, вздрогнула и изогнулась всем телом.
        Для Сафарова это исполненное невероятной чувственностью движение явилось сигналом к действию. Уже не мешкая, он вошёл в Марту. В мечтах, а он столько раз представлял себе этот миг, Эльдар с большими предосторожностями, чтобы не причинить лишней боли своей любимой, входил в Марту и потом, опять же, двигался очень осторожно, потому что теперь у них, жены и мужа, будут и время, и возможности любить друг друга.
        Но в действительности всё произошло не так. Издавая рычащие звуки от возбуждения, он вошёл в любимую и, не думая ни о чём, кроме тех изысканных ощущений, которые сейчас испытывал, когда его член без особых усилий проскользнул в маленькую, нежную вагину, начал быстро и ритмично двигаться.
        Новобрачная коротко вскрикнула, её лицо побледнело, но достаточно быстро она отошла и не мешала Эльдару любить её так, как он хочет. Хотя пережить такой натиск было совсем непросто. Понимая, что Дар долго ждал этого часа, Марта пыталась как-то соответствовать его ожиданиям и желаниям, ведь она теперь жена. Правда, у неё это не всегда получалось.
        Не ожидавшая такого напора, такой ошеломляющей, безудержной страсти, Марта, закрыв глаза, непрерывно стонала, а временами жалобно шептала, что у неё больше нет сил, и что ещё немного - и она умрёт, потому что ей слишком хорошо.
        Много раз Марта просила Эльдара остановиться. И, наконец, он внял её мольбам и, всадив ещё один, самый сильный последний удар, откинулся на спину.
        Однако на этом их короткая-длинная летняя ночь не закончилась. Они любили друг друга до изнеможения и только, когда за окном забрезжил серый рассвет, смогли оторваться друг от друга и заснуть, слившись в тесном объятии.
        Маленькие дети - маленькие заботы?..
        Сегодня я вернулась домой в совершенно разбитом состоянии и растрёпанных чувствах. Рабочая неделя закончилась, и вся скопившаяся усталость вылезла наружу. Хорошо ещё, в университете сейчас каникулы, иначе бы мне был полный капут.
        А неделька выдалась весёлой! В понедельник после того, как я накануне доставила в нашу клинику пострадавшего в ДТП по моей вине Сафарова, у меня уже прибавилось хлопот. В своё время мой бывший шеф, главврач райбольницы Пивоваров мне бывало не раз говорил: “И почему, Зарубина, тебе вечно больше всех надо?”.
        Вот и на сей раз вместо того, чтоб отвезти моего бывшего в любую больницу Франкфурта, я привезла его к нам в Нидеррад - это район города, где я живу, работаю, и где мои дети ходят в детсад. Хотела, чтобы он находился под моим присмотром, а теперь расхлёбываю последствия собственной инициативы.
        Потому что за это время Сафаров своим поведением хорошо потрепал мне нервы. То он в упор не хотел меня видеть, то собрался перевестись в другую клинику, то (я точно знаю, что назло мне) передумал и решил остаться у нас. А сегодня утром ему сделали операцию и я, как дура, весь день ходила переживала. Хотя, казалось бы, чего переживать, ведь я ему, извините, не мать и даже не жена?
        Вчера мне пришлось отпроситься с работы на час, чтоб съездить в полицейский участок и ответить на вопросы инспектора по поводу ДТП.
        Толстый немец, лениво перелистывавший страницы моего дела, явно никуда не спешил. Между тем в очереди к нему сидели ещё две немки. А инспектор с умным видом рассуждал, что даже если мне удастся избежать уголовного наказания, то услуги адвоката потерпевшей стороны, а также крупный штраф я должна буду оплатить уже в скором времени. Понимая, что инспектору просто хочется повыделываться, я слушала его, не перебивая.
        Наконец, мы с ним расстались. Думать над словами инспектора мне совсем не хотелось. Это слишком малоприятная тема, чтоб портить себе из-за неё настроение. К тому же самых разных забот у меня и так хватает.
        А сегодня я узнала, что этот противный тип ушёл в отпуск и вместо него моим делом будет заниматься один молодой парень. Мы с ним пообщались: нормальный парнишка, без заскоков, сказал, что, если потерпевшая сторона вдруг не будет требовать для меня какого-то серьёзного наказания, то, как матери-одиночке, большой штраф скорее всего назначать мне не станут. Уже счастье! Хотя мне и маленький штраф платить не хочется. Уж лучше я купила бы на эти деньги своим девочкам куклу, а Осу - новый конструктор.
        Конечно, мне, как всякой мамочке, хочется своих детей чем-то порадовать. Однако Оскар, по мнению его воспитательницы, заслуживает наказания. Точнее, наша воспитательница, в принципе, так не думает. Фрау Шрёдер просто качала головой, пока одна из мамаш, дочка которой ходит в нашу группу, разорялась по поводу поведения моего сына.
        На самом деле Осси ничего особенного не сделал. Он просто симпатизирует девочке по имени Берта, о чём я знаю уже давно, и сегодня он, будучи в хорошем настроении по случаю предстоящих выходных, на прощание поцеловал её в щёчку. Собственно, из-за неё мой сын посещает детский сад, не устраивая мне каких-то сцен, хоть сам садик терпеть не может.
        Кстати, Берта и вправду, хорошая, очень миленькая девочка, так что я своего сына вполне понимаю. Да и поцеловал Ос Берту, если уж на то пошло, не в губы, а в щёчку. Короче, для паники никакого повода нет и быть не может.
        Но фрау Шульман, которая, как на грех, в этот момент вошла в комнату, начала орать, как резаная. Если её послушать, то можно подумать, будто бы Оскар, прости, Господи, ни много ни мало собирался Берту изнасиловать! Ещё она кричала насчёт неприкосновенности детей и несла прочую хрень.
        Естественно, я в долгу не осталась и высказала ей всё, что я думаю о ней, как о человеке, который умудряется видеть то, чего и близко нет. В общем, фрау Шульман отлично поняла, что я имела в виду, и, брызгая слюной, заявила, что она поставит перед руководством садика вопрос, что (?!.) мигранты не должны посещать детсад, если родители не могут или не хотят дать гарантий, что их дети будут вести себя (?!.) адекватно.
        Просто поражаюсь, как у таких неадекватных мамаш появляются нормальные детки? Но хочешь не хочешь, а в понедельник придётся объясняться с руководителем детсада. Радости мало. Разумеется, я своих детей никому обижать не позволю. Если что, буду обращаться за консультацией в институт родительской опеки.
        А самое интересное, что после общения с фрау Шульман мне пришлось успокаивать нашу воспитательницу, которая при очередном выпаде со стороны этой неадекватной дамочки в ужасе хваталась за сердце. Что приятно, чокнутая мамаша, когда я ей объяснила на пальцах, что у неё самой, по всей видимости, проблемы в личной жизни, поспешила ретироваться с поля битвы. Взяв своих деток за руки, я с гордо поднятой головой покинула садик.
        Однако не успели мы переступить порог дома, как у Оли разболелся зубик. Причём дочка наотрез отказывалась показать, какой зуб у неё болит. Пришлось мне хватать всех троих в охапку и ехать к нашему стоматологу.
        Доехали. И вдруг Одиллия зачем-то попросила у меня влажную салфетку. Я дала. А Оли вынула изо рта зуб, который долго шатался и, наконец, выпал. Радовались все просто, как сумасшедшие. Тем не менее на всякий случай, раз уж мы уже добрались до стоматолога, я показала дочку доктору. Осмотрев Оли, он сказал, что всё в порядке, но ради профилактики можно воспользоваться ополаскивателем ротовой полости.
        Только я обрадовалась, что теперь мы можем смело ехать домой, как Оли заявила, что она за свои страдания заслужила тортик или пирожные. Пока я обдумывала это предложение, малышка начала ко мне ласкаться и добавила, что сладостями она угостит всех. А платить-то мне! Но куда деваться? Мы заехали в супермаркет.
        В дороге детки радостно болтали друг с другом, а я вела машину и думала, как крупно мне повезло, что у меня есть они - Одетта, Одиллия, Оскар. Своих девочек я назвала в честь персонажей балета “Лебединое озеро”, который нам с моей подругой Таней, когда мы были в Москве, довелось посмотреть в Большом театре. А сыну дала имя в честь моего дедушки. Не представляю, что бы я без моих малышей делала? Они - моя жизнь!
        Домой попали поздно вечером. Только я расслабилась, как у меня зазвонил телефон. Это звонила моя сменщица. Фрау Майер просила меня приехать, если это возможно, поскольку, с её слов, русский пациент (это она о Сафарове) после операции почувствовал себя не очень хорошо. Зная, что я родом из России, фрау Майер надеялась, что я пойму, что не так с этим пациентом, потому что он на её вопросы не реагирует, а только время от времени говорит одно слово, точнее имя: Марта.
        У меня лоб взмок от волнения. Попросив соседку - добрую пожилую женщину, такую же русскую немку, присмотреть за моими детьми, я отправилась в больницу.
        Почти в походных условиях
        Мне кажется, я шла к своему бывшему целую вечность. Палата Сафарова располагалась в самом конце длинного коридора. И хоть по дороге я перекинулась парой слов с постовой медсестрой, а затем выслушала предположения своей сменщицы фрау Майер относительно состояния русского пациента, меня не переставало колотить, а коридор всё не заканчивался.
        А, может, это я находилась в таком взвинченном состоянии, что воспринимала всё не как обычно? Не знаю. Но колени у меня конкретно подгибались, когда я отворила дверь палаты.
        Я была сильно взволнована словами фрау Майер, которая при встрече мне повторила, что русский пациент на её вопросы не реагирует, но иногда со стоном произносит имя некоей Марты. Моему приезду она очень обрадовалась и пошла заниматься другими делами.
        Ну а я просто не знала, что думать в этой ситуации. Возможно, общий наркоз, с которым Сафаров прежде не сталкивался, оказывает на него такое угнетающее воздействие, что он никак не может прийти в себя. Фрау Майер что-то там говорила про помутнение сознания, но лично я в этом пока не уверена.
        Всё-таки мой бывший - молодой сильный мужчина, чтоб так реагировать на, в общем-то, обычную медицинскую процедуру. Это в прошлом веке наркоз мог вызывать осложнения. Значит, дело в чём-то другом. Может, в индивидуальных особенностях организма?
        Хотя я бы ещё поняла, если бы Сафаров на что-то жаловался. Но его помутнение сознания, если допустить, что оно есть, сказывается только в том, что он почему-то зовёт, ищет меня. Однако мы с Даром расстались почти шесть лет тому назад. Неужели Эльдар не забыл меня? Неужели он так и не женился?..
        В его истории болезни доктор Вольф в графе “семейное положение” записал - холост. Но, по-моему, он сделал это от фонаря, потому что пациент - иностранец. Так что какой смысл особо заморачиваться?
        К тому же Герман Вольф сам неженатик. Нет, не гей. Одно время он даже пытался за мной приударить, пришлось доходчиво объяснить, что он обратился не по адресу. И тем не менее какой-то комплекс неполноценности в докторе Вольфе сидит, поэтому при возможности он старается всех записать в холостяки. Что тут скажешь? У каждого в голове свои тараканы.
        И, вообще, какое мне дело до Вольфа, или же семейного статуса Сафарова? В больницу я приехала на ночь глядя только потому, что меня попросила об этом моя коллега. А к своему бывшему я уже давно никаких чувств не испытываю. Нас ничего не связывает. Да, у меня есть дети, но это - мои, выстраданные дети. А сейчас я выполняю свой служебный долг.
        Я не стала включать свет и на цыпочках прошла к постели Эльдара. Если Дар вдруг спит, лучше его не беспокоить. Попробую некоторое время за ним понаблюдать, чтоб понять, чем вызвано помутнение сознания, которое фрау Майер приписывает русскому пациенту.
        Хотя, думаю, всё проще. Немцам сложно понять выходцев из России, так как у нас с ними абсолютно разный менталитет. Вот и Сафаров ни с того ни с сего вдруг вспомнил обо мне.
        Но мне, если честно, трудно представить, чтоб какой-нибудь мужчина из местных, будучи в таком же состоянии, начал думать о ком-то ещё, а не о себе, любимом. Я на них порядком насмотрелась, ухаживая за пациентами, которые перенесли операцию.
        Некоторые ведут себя, как маленькие дети: без конца жалуются, ноют, вызывают к себе по любому поводу, переживают из-за каждой мелочи. Конечно, встречаются и сдержанные, воспитанные мужчины, можно сказать, истинные арийцы. Но их мало. Во всяком случае, в разы меньше нытиков. От Сафарова я за всю неделю не слышала ни одной жалобы.
        Но и я тоже хороша. Увидев бледное лицо Эльдара с впавшими щеками и появившимися тёмными кругами под глазами, я почувствовала, как у меня сразу кольнуло сердце. К моему ужасу, мне захотелось Дара приласкать. Руки сами потянулись к его лбу, чтобы разгладить морщинку между бровей, которая всякий раз появлялась, стоило Эльдару задуматься о чём-то или, как это было в больнице Медвежьего, сдержать стон при вправлении вывиха плеча.
        Я сняла с себя надоевшие мне очки с затемнёнными линзами, положила их на тумбочку и чуть склонилась над Эльдаром, чтоб получше разглядеть его после стольких лет разлуки и, может быть, слегка коснуться пальцами его утомлённого лица. Мне захотелось вспомнить те давние и потрясающие ощущения, которые во мне вызывало одно прикосновение к Дару.
        А он вдруг схватил меня за руку и с силой притянул к себе. Признаться, я не ожидала, что после операции под общим наркозом Сафаров способен на такие вещи. Не ожидала, что он почувствует, что в палате кто-то есть. Но оказалось, я плохо знала своего бывшего мужа.
        Продолжая лежать с закрытыми глазами (это уже потом я узнала, что после аварии у Дара стали болеть глаза, из-за чего он часто держал их закрытыми), Сафаров здоровой рукой так притянул меня, что я буквально упала ему на грудь. А ведь ему категорически нельзя делать резких движений, чтоб шов на прооперированном левом плече не разошёлся.
        Я открыла рот, чтобы это объяснить, причём от неожиданности чуть не заговорила с ним по-русски, как он впился мне в губы страстным поцелуем. Я сразу обмякла и потерялась во времени и в пространстве. А он с каким-то пугающим вдохновением то гладил, то ерошил мои короткие волосы со словами:
        - Я знал, что ты придёшь ко мне, мой любимый Подснежник! Знал, что ты не могла просто так исчезнуть. Потому что мы любим друг друга. Потому что мы не можем друг без друга. И ты, наконец, пришла! Ведь это не сон, правда? Ты любишь меня, Марта?
        Я не знала, не понимала, что мне отвечать, как себя вести в этой ситуации. Единственное, о чём я помнила, что Дару запрещено волноваться и делать резкие движения. Его последний вопрос привёл меня в чувство, и я хотела осторожно высвободиться из его объятий и уйти, как говорится, от греха подальше. Но Дар не позволил мне это сделать.
        Не дожидаясь, а, может, забыв свой вопрос, он на удивление ловко подмял меня под себя и здоровой рукой начал быстро освобождать меня из медицинского костюма. Я опомниться не успела, как оказалась в костюме Евы. Хотела прикрыться одеялом, но Дар отбросил его в сторону и с упоением, с каким-то глухим рычанием, как это было в нашу брачную и, увы, единственную ночь, стал меня ласкать во всех потаённых местах моего охваченного жаром тела, которое совершенно перестало реагировать на голос разума.
        Дар ласкал меня то нежными, то сильными движениями, целовал мои губы, лицо, грудь, а я, позабыв обо всём на свете, ласкала его в ответ. Покрывая меня частыми поцелуями, он шептал: “Люблю. Любил, люблю и всегда буду любить только тебя одну, мой Подснежник. А ты любишь меня?”. И я, метаясь на жаркой постели, изнемогая от охватившего меня враз желания, отвечала Дару: “Люблю. Счастье моё, я ни на минуту не переставала любить тебя. Я не могу без тебя. Умоляю, возьми меня”.
        К счастью, сообразив, что мой любимый может нечаянно подвернуть прооперированную руку, я решила ему помочь и, выскользнув из-под Дара, села на него. Тогда, в нашу брачную ночь, под самый конец Дар, поедая меня жадным взглядом, предложил мне попробовать эту позицию, потому что ему казалось, что я буду выглядеть в ней великолепно. А потом, когда всё закончилось, Дар мне признался, что именно в этой позиции мужчина может без всяких помех рассмотреть любимую женщину, потому что она открывается перед ним, как цветок.
        Но сейчас я посмела взять инициативу на себя только для того, чтобы помочь любимому. К тому же он всё также держал закрытыми глаза, и это позволило мне расслабиться, ведь, как ни странно об говорить, Дар меня не видел. Он просто меня любил.
        И я… я тоже любила и безумно хотела его. Потому что долгими зимними ночами, когда на меня вдруг нападала бессонница, я вспоминала нашу брачную ночь и вновь переживала те восхитительные ощущения, которые сейчас испытывала наяву, а не в воспоминаниях.
        Я очень сильно хотела Дара - до боли в скулах, до прерванного крика в горле, буквально до сумасшествия. Сколько можно жить воспоминаниями? Ведь я не железная.
        Не думая о последствиях, о том, что будет, если вдруг сейчас в палату Сафарова захочет войти медсестра фрау Майер или дежурный врач, я попросила Дара меня взять.
        И он взял. С такой же неистовой страстью, с таким же оглушительным напором, с такой же головокружительной нежностью, как это было почти шесть лет назад. О, аллилуйя! Что ещё нужно для счастья?
        Иль ты приснилась мне?..
        Перед тем, как ввести анестезию, врач сказал Сафарову, что если всё пройдёт нормально, через несколько дней его выпишут из больницы. Эльдар тут же решил, что всё так и будет.
        Однако после операции он почувствовал себя неважно. Периодически его подташнивало, кружилась голова, и весь день слипались глаза. Он ненадолго засыпал, потом просыпался и скоро опять забывался беспокойным, зыбким сном.
        Несколько раз к нему палату входила фрау Майер - как он догадался, это была ещё одна медсестра, которая менялась дежурством с фрау Вебер. Высокая худощавая блондинка, она возвышалась над его постелью, как каланча, и говорила тоже сверху, как будто наклониться к пациенту для неё было чем-то абсолютно недопустимым или унизительным.
        Неудивительно, что Сафаров просто на дух не выносил фрау Майер. Впрочем, фрау Вебер он также не жаловал за её равнодушный бесстрастный голос, круглые тёмные очки, как у кота Базилио из сказки “Приключения Буратино”, но особенно - за её провокацию, которую она ему устроила, когда он сообщил, что хочет перевестись в другую больницу.
        И тогда эта слишком худая, плоская, как доска, дамочка стала его подначивать, будто он боится неприятных ощущений после операции. При этом дама почему-то так волновалась, что её дурацкие очки чуть не слетели с носа. Хотя обычно она спокойная, как удав.
        Эльдар мрачно подумал, что скорее всего за больных, которые лежат в стационаре после операции, медработники получают надбавку к зарплате. Ничего личного, просто деньги.
        Никогда в жизни Сафаров не поднимал руку на женщину, но в ту минуту еле сдержался, чтоб не ударить наглую медсестру по её бледно-розовым губам. Тем не менее, его мужское самолюбие было задето, и он остался в этой больнице, хотя во Франкфурте таких заведений полным полно. Однако для Эльдара это был уже вопрос чести - сделать здесь операцию и потом уйти с гордо поднятой головой, как то подобает настоящему мужчине.
        Операцию сделали, но, может, из-за наркоза состояние усталости и разбитости во всём теле не оставляло его ни на минуту. А так как в больнице Эльдар лежал всего второй раз в своей жизни, ощущение собственной некоей беспомощности его дико бесило. Естественно, визиты фрау Майер улучшению его самочувствия и настроения точно не способствовали.
        Поэтому всякий раз при её появлении в палате он поворачивал голову к стенке, чтобы её не видеть. Медсестра изо всех сил старалась быть вежливой, но по-прежнему её скрипучий голос Эльдар слышал откуда-то сверху. Наверное, их неприязнь была взаимной.
        Но так как в обязанности медсестры входило следить за состоянием прооперированного пациента, периодически фрау Майер навещала Сафарова. А потом вдруг взяла, и пропала.
        Эльдар расслабился. Тошнота прошла, голову отпустило, только по-прежнему слипались глаза. Хотя, в принципе, это неудивительно, ведь проблемы с глазами у него начались ещё раньше - сразу же после аварии. Ясное дело, операция только усугубила проблему. Но, если верить окулисту, которого пригласили для осмотра русского пациента, со временем боль в глазах пройдёт. Это просто шоковая реакция организма на ДТП
        Однако Сафарова больше беспокоило даже не это, а мысли о Марте, которые, стоило ему очутиться в больнице и перестать заниматься бизнесом, тут же взяли его в свои тиски.
        Может, поэтому он и перенёс наркоз так тяжело, что несмотря на настоятельные советы врачей постараться выбросить все проблемы из головы и поспать, перед операцией Эльдар в очередной раз не спал, а прокручивал в голове события давно минувших лет. Разумеется, никакого смысла в этом не было, но мысли о Марте сами лезли в его голову.
        Может, ему не удаётся отвлечься от этих мыслей из-за характерного терпкого аромата лаванды, который напоминает ему об утерянной для него любимой женщине, и который он регулярно чувствует благодаря всё той же фрау Вебер?
        Но как Сафарову забыть тот пригласительный билет на их свадьбу, на котором нервным, торопливым почерком было написано три слова: “Прощай. Забудь. Не ищи”?
        Перед самой свадьбой сестра Инара показала ему два оставшихся незаполненными билета и ради шутки их подписала: отдельно для Марты, отдельно для Эльдара. Получилось, будто бы они пригласили друг друга на свою же собственную свадьбу.
        Видимо, за неимением другой бумаги Марта воспользовалась билетом, на котором стояло её имя. Эльдар обнаружил этот билет на следующий день рядом со своей подушкой. А сама Марта исчезла, как будто её никогда и не было, как будто не было их свадьбы.
        Конечно, вся его многочисленная родня была в шоке, когда ближе к полудню он вышел один из своей комнаты. Но никому даже в голову не пришло подумать что-то плохое про Марту, в смысле её девичьей чести, потому что на Сафарове, раздавленном неожиданным исчезновением своей невесты, лица не было.
        А Инара - суеверная, как и все восточные женщины, впоследствии не раз жалела, что она, не подумавши, подписала два злосчастных пригласительных билета, и получилось, будто она, пусть и на бумаге, разлучила брата и его невесту.
        Но в ночь после операции Сафарову то ли приснилось, то ли почудилось, будто бы Марта опять рядом, будто бы она говорит ему, что любит его, и что он занимается с ней любовью. Ощущения были настолько явственными, что утром он долго не хотел просыпаться, смакуя подробности минувшей ночи.
        А когда, наконец, он заставил себя открыть глаза, то ничего не понял. Его постель была так нещадно смята, как если бы он и вправду любил на ней Марту. А ещё в палате стоял еле уловимый аромат лаванды. Но Эльдар точно знал, что вчера дежурила фрау Майер.
        Что за наваждение? Или кому-то захотелось над ним пошутить? Наступив на горло своему самолюбию, Сафаров попытался осторожно выяснить у фрау Майер, не входил ли кто в его палату минувшей ночью? Медсестра с удивлением посмотрела на него и сухо ответила: “Фрау Вебер”.
        Ответ фрау Майер картину минувшей ночи для Эльдара нисколько не прояснил. А, кроме того, даже в самом страшном сне Сафаров не мог бы себе представить, будто он занимается любовью с этой сухой, как вобла, и бездушной медсестрой фрау Вебер!
        Да этой худой до неприличия дамочке до его Подснежника, как до луны! И, в том числе, потому что Марте её худоба очень шла. Собственно, его любимая была не худой, а стройной девушкой. А уж обо всём остальном можно даже не говорить! Марта была идеальной.
        Хорошее настроение Сафарова сдуло, как ветром, когда он узнал, что в его палату ночью заходила фрау Вебер. Единственное, что утешало, - возможно, на днях его выпишут.
        Быстро сказка сказывается…
        Сегодня меня опять вызвали в полицию. Кажется, я рано обрадовалась, узнав, что вместо противного инспектора, который запугивал меня большим штрафом, а потом благополучно ушёл в отпуск, назначили молодого адекватного парня. Однако сегодня меня допрашивали уже двое: тот самый парень - по виду типичный ботаник (интересно, как он вообще попал в полицию?), и ещё один неприятный скользкий тип старше молодого лет на десять.
        Этот инспектор по фамилии Борман (весьма говорящая фамилия: поклонники телефильма “Семнадцать мгновений весны” меня поймут) чуть ли не с ходу начал обвинять меня в том, что я уехала с места аварии. Мои объяснения, что я медик, и поэтому хотела скорее довезти постадавшего в больницу, он категорически не желал слушать.
        К счастью, я вспомнила о своей договорённости с водителем Фольксвагена, который всё, что можно, сфотографировал и записал, что он объяснит ситуацию полицейским, и сказала об этом Борману. Однако тот на голубом глазу заявил, что впервые слышит про свидетеля ДТП. А я, как все граждане бывшего СССР, в отличие от педантичного немца, не догадалась узнать его имя и взять контакты.
        Казалось бы, почти шесть лет живу на Западе, а всё никак не привыкну к их менталитету. Но тут люди живут строго по букве закона. Немного скучновато, если честно, но, наверное, это правильно. Правда, про полицейских такого не скажешь. Они мало чем отличаются от своих российских коллег, в том плане, что для них главное - открыть дело или оштрафовать человека, а правы они или нет, уже не так важно.
        Хорошо, молодой парень по фамилии Шульц (кстати, весьма приятная на слух фамилия) напомнил своему “забывчивому” товарищу, что он ему рассказывал о свидетеле, и что наши с ним показания по данному делу полностью совпадают.
        Не успела я выдохнуть, что правда на моей стороне, как Борман, полистав моё дело, вдруг заявил, что, несмотря на все мои благие намерения в отношении пострадавшего, я нарушила закон, и что теперь он будет вынужден обратиться в суд. Конечно, ему очень жаль, что эта чрезвычайная мера может отразиться на моих детях, которые теперь недополучат каких-то игрушек или сладостей, но перед законом все равны.
        Я моментом вскипела и бросила в лицо Борману хлёсткую фразу, что не стану его умолять не делать этого, и мне плевать, что мне будет за то, что я в той непростой ситуации на дороге решила исполнить свой долг, а не думать о том, что мне следует делать по закону. М-да, как тут не вспомнить пословицу: “Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается”?
        Демонстративно стуча каблуками, я выскочила из полицейского участка и вдруг чуть ли не лоб в лоб столкнулась с водителем Фольксвагена. Оказывается, я припарковалась рядом с его автомобилем, но второпях сама этого не заметила. Свидетель ДТП меня сразу узнал. Мы познакомились, имеется в виду я узнала, как его зовут, а мою фамилию он и так помнил.
        Оказалось, что господин Беккер - житель Майнца, у которого там есть маленькая пекарня, приехал во Франкфурт по просьбе инспектора полиции. Он ответил на все вопросы Бормана и подтвердил, что снимки, подшитые к делу, он сделал собственноручно. Поблагодарив его за помощь, инспектор Борман с ним простился, но на прощание предупредил, что ему стоит ожидать повестки в суд. После этого Беккер заглянул в местный магазинчик, а на обратном пути мы повстречались.
        Пока мы разговаривали, подошла тётя Лена с моей бандой. По законодательству детей до 16-ти лет нельзя оставлять одних ни в машине, ни дома. Поэтому мне пришлось попросить свою родственницу приехать во Франкфурт. Но сидеть внутри автомобиля им показалось скучным, и они решили прогуляться.
        Увидев моих детей, господин Беккер сразу заулыбался. Я его отлично понимаю, потому что устоять перед обаянием и даже харизмой тройняшек ещё никому не удавалось. Нас даже в магазине нередко пропускают без очереди. Ода с Оли это быстро просекли и по такому случаю научились делать книксен. Естественно, умилению очереди нет пределов: немцы чуть не хлопают в ладоши. В свою очередь, Ос также решил поучаствовать в этом действе. Теперь после того, как сёстры делают книксен и идут к выходу из кассы, Ос каждой подаёт руку, как галантный кавалер. В общем, спектакль ещё тот!
        Глядя на довольные лица своих тройняшек, я догадалась, что дети уломали родственницу сводить их в магазин. Не исключаю, что они не только имели там успех, но, как пить дать, тётя Лена их чем-то угостила. Вон, Оли пытается слизать со своих губ что-то белое. Может, они мороженое ели? И чего, спрашивается, я распинаюсь перед своими детками по поводу здорового питания? Как тут не вспомнить Крылова: “А Васька слушает, да ест”?
        Тем временем господин Беккер с удивлением произнёс:
        - Ну надо же, фрау Вебер, как ваши дети сильно похожи на своего отца! Особенно он, - и кивнул головой на Осси.
        Ос гордо расправил плечи и довольно заулыбался, а Оли всплеснула ручками и сказала:
        - Так вы, дяденька, знаете нашего папу? Как здорово!
        Пока господин Беккер пытался понять, о чём речь, к нему обратилась моя родственница. Близоруко щуря глаз, тётя Лена с улыбкой произнесла:
        - Ты подумай, как бывает! То мы с вами, господин Вебер, неделями не видимся в Майнце, то за сегодняшний день встречаемся уже дважды: утром в Майнце, а днём - во Франкфурте.
        Конечно, господин Беккер тут же переключился на разговор со взрослым человеком. А я вдруг почувствовала, что меня кто-то тянет за руку. Оказалось, это Ода хочет что-то сказать или спросить. Я присела на колени. А Одетта прошептала мне на ухо:
        - Так, значит, мамочка, ты и вправду была замужем, и у тебя было красивое белое платье с фатой? Значит, у вас с папой была настоящая свадьба?
        В этот момент я могла бы поспорить, что краснотой своего лица я обогнала любой, самый спелый помидор. Потому что вопрос о папе мне удавалось с детьми не поднимать. Конечно, будучи совсем маленькими и очень любопытными, мои тройняшки интересовались, где их папа? Я тогда ответила, что, мол, я всегда хотела переехать в Германию к тёте Лене, но папа был против, и из-за этого нам пришлось расстаться, но это вовсе не значит, будто папа их не помнит или не любит, просто он очень занят и ему некогда приезжать во Франкфурт.
        Мой ответ деток как будто бы удовлетворил. Во всяком случае, к этой теме мы больше ни разу не возвращались. А тут чёрт послал на мою голову господина Беккера. Самое обидное: пекарь из Майнца был абсолютно прав. Все мои детки очень похожи на своего отца. А Осси - так просто маленькая копия Дара! Впрочем, Ода и Оли тоже сильно на него похожи. Но только девочки унаследовали от меня голубой цвет глаз, а вот по-восточному чуть раскосый разрез огромных и бездонных, словно океан, глаз достался им всем от Сафарова.
        Теперь я стояла, то краснея, то бледняя. Наконец, кое-как смогла выдавить из себя:
        - Конечно же, Ода, у нас с папой была настоящая свадьба. А почему ты спрашиваешь?
        Доверчиво глядя на меня, Одетта ответила:
        - Я так и думала, мамочка! Просто Алиса (это девочка из их группы в садике) вчера, когда мы с ней пошли в туалет, начала меня дразнить, что у нас, - она кивнула на бегавших друг за другом Оли и Оса, - нет и никогда не было папы.
        Мне стало нехорошо. Опустив голову, я негромко спросила:
        - И что, Ода, ты ответила Алисе?
        - Я сказала, что наш папа работает по контракту в Америке, и что когда контракт у него закончится, папа к нам обязательно приедет. А пока он просто не может!
        Я поцеловала Оду в лобик, а про себя мысленно простонала:
        - Господи, да в кого же пошли мои детки - такие умненькие и сообразительные? Как пить дать, в Сафарова! Я-то более закомплексованная, даже, можно сказать, стеснительная, и на месте Оды наверняка растерялась бы.
        К счастью, тётя Лена закончила беседовать с господином Беккером, и мы поехали домой.
        Злой гений
        После ужина я с тройняшками вышла проводить тётю Лену. Пока дети играли в догонялки на детской площадке, мы с родственницей присели на дорожку. Глядя на резвящихся деток, тётя Лена вздохнула и вновь вернулась к разговору, который она завела ещё на кухне.
        - Зря, Марусь, ты не хочешь признаться этому… как его?
        - Сафарову, - теперь уже я ответила со вздохом.
        - Ну, значит, Сафарову, что у тебя от него тройня. Что же он - не человек, что ли? Думаю, Сафаров тогда не только свой иск отзовёт обратно, но ещё и поможет тебе деньгами. Детям-то скоро в школу идти. А это, Марусь, опять расходы, и немаленькие!
        - Тётя Лена! - простонала я в ответ. - Во-первых, заявление в суд направлял не Сафаров, а инспектор полиции. Во-вторых, я не хочу, чтобы Эльдар узнал о том, что у него есть дети. Потому что между нами всё кончено, и Сафаров не имеет к ним никакого отношения!
        - Боишься, Марусь, что он их у тебя отберёт, да? - сочувственно спросила родственница.
        Я вздрогнула всем телом и ничего не сказала. Да и что говорить, если тётя Лена озвучила сейчас мои страхи? Ведь даже, если у Сафарова есть ребёнок и, может, не один, он, как все выходцы с Востока, от своих детей, рождённых в другом браке (как и вне брака), ни за что не откажется. Но только нам с ним не по пути.
        К счастью, тётя Лена не стала продолжать болезненную для меня тему. Мы попрощались. Она села за руль и отправилась в свой Майнц, а я с ребятишками зашла домой. Завтра у нас занятия в музыкальной школе, поэтому, несмотря на уговоры Оли (она, как младшая, всегда выступает в роли парламентёра, представляя также Оду и Оса), я уложила детей спать.
        Сама же пошла на кухню приготовить настойку лаванды. В своё время бабушка приучила меня промывать ею волосы (лаванда лучше любого кондиционера!), а я настойкой лаванды теперь ещё успокаиваю себе нервы. К тому же, это отличное средство при бессоннице. А я не уверена, что сегодня мне удастся заснуть без помощи успокоительного средства. Потому что у меня из головы не выходит моя нечаянная ночь любви с Даром.
        Почему-то он тогда так и не открыл глаз. Конечно, мне это было только на руку. Раз уж так получилось, пусть думает, что он был с кем-то другим. Лично я ничего такого и близко не имела в виду, когда по просьбе своей коллеги фрау Майер приехала на ночь глядя к нему. Дар сам притянул меня к себе. А у меня не было сил сопротивляться его страсти. К тому же он говорил, что любит меня, и спрашивал, люблю ли его я. Это было просто сумасшествие!
        На подгибающихся ногах я вышла из палаты Сафарова. И вдруг из-за поворота показалась фрау Майер. К счастью, за те несколько секунд, что мы двигались навстречу друг другу, я сумела взять себя в руки и спокойным тоном рассказала своей сменщице, что с Сафаровым, в принципе, всё в порядке. Он не имеет никаких жалоб, а сейчас спит.
        По довольной физиономии фрау Майер я догадалась, что она услышала то, что и хотела. Со всей сердечностью, на которую она только была способна, моя коллега (ещё та грымза, между прочим!) поблагодарила меня за помощь. Мы обменялись с ней ещё парой ничего не значащих фраз и простились до завтра.
        Я села в машину. Нужно ехать домой, ведь мои малыши остались на попечение соседки - хорошей пожилой женщины Петровны (так, по русской традиции, жильцы нашего дома, где проживает немало переселенцев из бывшего СССР, зовут Ольгу Петровну). Добрейшая душа, Ольга Петровна всегда готова всем прийти на помощь. Однако мне не хотелось бы её слишком загружать. Конечно, у меня воспитанные детки, но сейчас уже поздно, и соседке, по-хорошему, пора ложиться спать.
        А я не могу успокоиться после того, что было. Руки дрожат, меня чуть ли не лихорадит от пережитых ярких восхитительных ощущений, от мысли, что Дар меня, кажется, любит…
        С большим трудом я смогла завести машину. Сама не помню, как добралась до дому. Ещё хорошо, что не угодила в какую-нибудь аварию. А что? В таком состоянии - запросто! Но у меня дети. Мне нужно поставить моих тройняшек на ноги. Потому что им, кроме мамы, не на кого надеяться. Бабушек-дедушек у нас нет, а их папу я никогда и ни за что не стану просить о помощи, потому что Ода, Оли и Ос - это только мои, выстраданные дети.
        У Сафарова наверняка уже есть наследники, а если вдруг - нет, то он их заведёт (не люблю это слово, но другое сейчас на ум не приходит) без проблем. А я не представляю свою жизнь без моих тройняшек. Поэтому мне так важно сохранить их рождение втайне от Сафарова.
        А то, что сегодня было между нами, - просто случайность, которая никого и ни к чему не обязывает. Думаю, на моём месте с таким же успехом могла бы оказаться, к примеру, фрау Майер. Ведь у Сафарова, по мнению моей коллеги, было временное помутнение сознания. А значит, он всё равно не соображал, с кем был, и что делал.
        Другое дело, что фрау Майер, убеждённая старая дева, которая, как говорят, хотела уйти по молодости в монастырь, но её родители воспротивились, и она посвятила себя медицине, в постель с Сафаровым в жизни бы не легла. Вообще-то, я тоже не собиралась этого делать, но, как говорится, чёрт попутал.
        На следующее утро я, как обычно, ровно в восемь часов была на своём рабочем месте. А фрау Майер, рассказывая мне, как прошло её дежурство, растерянно заметила, что русский пациент почему-то интересовался, кто входил ночью в его палату и, вообще, выглядел он довольно странно, хотя лучше, чем вчера. Пожав плечами, она добавила, что этот странный русский был очень недоволен, узнав, что к нему заходила я.
        В этой щепетильной ситуации я даже не знала, хвалить мне себя за то, что невольно, но я способствовала улучшению самочувствия Сафарова, или плакать от того, что Эльдар даже не попытался скрыть от моей коллеги, что у нас с ним (имеется в виду, с фрау Вебер) весьма напряжённые отношения?
        Почти шесть лет назад мы расстались с Эльдаром, но он, словно злой гений, продолжает меня преследовать.
        Страсти по Сафарову
        Сегодня меня попросили выйти на работу в другую смену. Точнее, мне придётся работать сутки. Вообще, в Германии к переработкам отношение негативное. С одной стороны такие вещи тут же пресекают профсоюзы, даром что они - одни из самых авторитетных в Европе. К их мнению прислушиваются и работодатели, и чиновники.
        С другой, само население не готово работать сверхурочно несмотря на то, что такая работа оплачивается по высокой ставке. Но немцы живут по заветам прусского короля Фридриха Первого, который сказал: “Война войной, а обед по расписанию”.
        А тут вдруг случилась нештатная ситуация: у медсестры, с которой мы работаем в одном отделении, серьёзно заболела мама, проживающая в другом городе. Понятно, что женщине нужно съездить проведать маму, чем-то помочь, но заменить её оказалось некем. Женщина в слёзы, да только Германию слезами не возьмёшь.
        И тогда нашего старшего врача, а он родом из России, осенило, что он может обратиться ко мне. Ведь, как сказал один советский поэт (мне строчки из его стихотворения прочитала однажды моя бабушка, объясняя важность труда): “Нам хлеба не надо - работу давай!”. И хоть с тех пор многое поменялось, наши люди продолжают мыслить теми же категориями. И, к сожалению, я - не исключение.
        Ну не могу я не пойти навстречу человеку, который нуждается в помощи! Мне же потом кусок в горло не полезет, ночью не засну, если буду знать, что могла помочь, а не помогла.
        В общем, отвезла я рано утром детей к тёте Лене в Майнц, а сама отправилась на работу. В отделении нас, медсестёр, три: одна - постовая, и две работают с пациентами.
        Поскольку приехала я не из дома, то получилось, что на работе оказалась чуток раньше положенного, поскольку трудно предугадать, будешь ты стоять в пробках, или нет. Пока я переодевалась в специальной комнате, поболтала со своей сменщицей.
        Фрау Лессен по секрету поделилась со мной последними новостями. Она - человек, хоть и взрослый, но порой может посмеяться, и не прочь перемыть косточки коллегам. Расскажи мне это кто-нибудь другой, в жизни бы не поверила! Но фрау Лессен зря говорить не станет.
        Так вот, со слов моей коллеги, наша богобоязненная старая дева фрау Майер, которая по молодости даже хотела уйти в монастырь, положила глаз на Сафарова! Оказывается, вчера вечером к нам заезжал начальник его службы безопасности Олег и, разговорившись с фрау Майер, проговорился, что его босс собирался перевестись в больницу, где больных с таким диагнозом, как у него, принимает очень известный доктор Кох, но потом передумал.
        Услышав это, фрау Майер побледнела, а затем уточнила, правильно ли она поняла, ведь у доктора Коха один приём стоит бешеных денег, а уж лечение у него могут себе позволить только очень обеспеченные люди. Ну Олег ей на пальцах и объяснил, что у его босса денег куры не клюют, и что он - один из самых богатых людей в России.
        Фрау Майер в ответ покивала головой, а сама, попросив постовую медсестру ненадолго её подменить, куда-то быстро ушла. Вернулась через час. С красивой укладкой, макияжем, в общем, при параде. Пришла и сразу же направилась в палату Сафарова. Там она провела довольно много времени, и вышла с какой-то загадочной полуулыбкой на губах.
        Услышав об этом, я, хоть и знаю, что этой грымзе грош цена в базарный день, испытала некоторое чувство ревности. Сафаров-то, в принципе, по-немецки прилично разговаривает. Так, почему бы ему немного не пофлиртовать с женщиной, которая сама ему глазки строит?
        Но одной фрау Майер дело не обошлось. Оказалось, постовая медсестра фрау Шнайдер также услышала разговор Олега с фрау Майер, и, со своей стороны, не бездействовала.
        Пока её коллега прихорашивалась, а рядом с нашей больницей есть отель, в котором салон красоты работает круглосуточно, фрау Шнайдер тоже решила навестить русского пациента. По мнению наблюдательной фрау Лессен, она находилась в палате Сафарова, наверное, в течение получаса. Спрашивается, что она там делала?
        И теперь, как, заливаясь смехом, рассказала мне фрау Лессен, две медсестры воюют друг с другом за сердце Сафарова. Я, конечно, сделала вид, будто мне эта история тоже кажется очень забавной, но про себя чуть не скрипела зубами.
        Ладно, у двух медсестёр крышу снесло, когда они узнали, что у нас в отделении находится больной из списка Форбс. Но Сафаров-то тоже хорош! О чём он мог говорить так долго и с той, и с другой, если до этого всегда лежал лицом к стенке? Впрочем, думаю, самой фрау Лессен помешали лишь две вещи, чтоб подключиться к этой борьбе за сердце миллиардера из России: её почтенный возраст и м-мм семейное положение, ведь моя коллега замужем.
        Попрощавшись с фрау Лессен, направилась к своему рабочему месту. Во время утреннего обхода я зашла в палату Сафарова. Надо сказать, что после той ночи мне всякий раз стоило большого труда разговаривать с ним как ни в чём не бывало. Ведь Дар, не видя меня и даже не совсем отдавая себе отчёт в своих действиях, называл меня по имени и говорил, что он меня любит.
        Я тогда ответила ему, что люблю, но только строго в лечебных целях. А чего не сделаешь ради здоровья пациентов? На самом деле я давно к нему ничего не чувствую. Но почему-то я всё равно ощущаю некоторую неловкость, когда мне нужно зайти в палату Эльдара.
        И вот после лёгкого (надеюсь, что лёгкого) флирта Сафарова с двумя медсёстрами нашего отделения в его палату вошла я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание и подгибаются колени при мысли, что Эльдар сейчас начнёт и ко мне тоже приставать. А я, как на грех, не успела продумать свою стратегию поведения с ним.
        Естественно, я не собираюсь позволять ему ничего лишнего. Но, с другой стороны, как-то не уверена, что у меня получится быть рядом с ним Снежной королевой.
        А Сафаров на меня ноль внимания! То есть с фрау Майер и фрау Шнайдер он, видишь ли, любезничал (фрау Лессен я верю), но, стоило мне войти в его палату, как он повернулся к стенке! Я чуть не задохнулась от возмущения и вышла, забыв, что мне надо было измерить ему давление. И до сих пор не могу прийти в себя.
        Ну, что это за люди - мужчины?! Стоит только кому-то им глазки построить, как они тут же распушили свой хвост. Зато приличных женщин в упор не замечают. Ну и какой тогда смысл выходить замуж? Да лучше я одна останусь!
        Пока не повернёшь
        Стоило мне свернуть за поворот, как двигавшийся по встречной полосе чёрный мерседес вдруг начал мигать аварийкой. Немецкие автомобилисты световые или звуковые сигналы используют редко, поэтому от неожиданности я зависла и чуть не выехала на встречку. Но, к счастью, в последний момент успела вывернуть руль и остаться на своей полосе.
        Чертыхаясь от злости, поехала дальше. Как пить дать, за рулём мерса находился кто-то из моих бывших соотечественников. Во-первых, это был не просто мерседес, а ещё и майбах - один из дорогих автомобилей в мире. Во-вторых, немцы на таких машинках не ездят. Это наши своей короной готовы снести всё на своём пути, включая встречные автомобили.
        А немцы - народ законопослушный. Вместе с тем, им нет никакого дела до других людей, конечно, если те не нарушают заведённые здесь порядки. Так что мне, в общем-то, всё было ясно. Наши зажигают в Германии. Хотя всё равно обидно, что из-за какого-то идиота я чуть не угодила в аварию. Хорошо ещё, в машине не было детей. Я как раз ехала, чтобы забрать их из музыкальной школы.
        У моих тройняшек отличный музыкальный слух, девочки играют на фортепиано, а Оскар - на скрипке. Кроме того, они поют. Естественно, на немецком языке, но я с горем пополам (мой слух не назовёшь идеальным) научила детей нескольким русским песням. Получилось неплохо. И когда на минувшее Рождество Ода с Оли спели, да ещё и сплясали “Калинку-малинку” в садике, а Ос им саккомпанировал на скрипке, то все были в полном восторге.
        Правда, дети разговаривают по-русски с некоторым акцентом. Но это неудивительно, так как и в детском саду, и во дворе они общаются на немецком, а по-русски говорят только со мной или с тётей Леной. Я не хочу, чтобы мои дети забывали о своих истоках (дедушка-то по маминой линии у них русский!). Да и для общего развития знание языков тоже полезно.
        Вообще, я своими тройняшками очень горжусь. Конечно, так может сказать каждая мама о своих детях. Но мои малыши, и вправду, на редкость разумные и добрые детки. Хотя я не сказала бы, что прям серьёзно занимаюсь их воспитанием. Чему-то я их учу, а чему-то сама у них учусь. Так и живём.
        За своими размышлениями я не заметила, как добралась до музыкальной школы. Правда, на парковке мест не было, поэтому я припарковалась у супермаркета. Оттуда до музыкалки рукой подать. Но пока парковалась, обнаружила, что на парковку супермаркета заехал уже знакомый мне чёрный мерседес. Он что, преследует меня? Я напряглась.
        Автомобиль последней модели, к тому же очень дорогой. Впечатление, будто его владелец собрался устроить со мной разборки. Интересно, в честь чего? Я его не подрезала, ничем не мешала. И, вообще, мы с ним двигались по встречным полосам. Только попробуй объясни это кому-то из новых русских. У них на всё один ответ: “Я - умный, ты - дурак”.
        В общем, я решила идти туда, куда и собиралась, сделав вид, будто до чёрного мерседеса мне нет никакого дела. Собственно, так оно и есть. Не исключено, что это просто случайное совпадение, и майбах развернулся, чтобы заехать в супермаркет, а я сама нафантазировала бог знает что. Но главное - мне надо забрать вовремя детей. Музыкалка - это вам не детсад.
        Выхожу из своего старенького минивэна с самым решительным и независимым видом, а из мерседеса вылезает Эльдар Сафаров собственной персоной!
        - М-да, мир тесен, - подумала я. - Дара вчера выписали из больницы, и я была уверена, что больше мы никогда не увидимся. Теперь непонятно, как себя с ним вести?
        Ведь в моей памяти, как заноза, сидит воспоминание о той потрясающей ночи, когда Дар любил меня со всем, свойственной ему неистовой страстью, любил так, что из его палаты я вышла на подгибающихся ногах, а дома не могла заснуть, переживая заново те ощущения, от которых меня ещё долго бросало в дрожь. И даже сейчас, увидев его, я почувствовала, как у меня сразу перехватило дыхание, а мои, обычно бледные щёки, невольно заалели.
        Но штука в том, что для Сафарова я просто медсестра, которую он знает под именем фрау Вебер, и которую (понятия не имею, почему!) Дар на дух не выносил, пока лежал в нашем отделении. Причём с другими медсёстрами, врачами Сафаров общался нормально, а вот я для него была, как красная тряпка для быка.
        С двумя моими коллегами Дар после операции даже стал заигрывать (хотя, положа руку на сердце, это они начали заигрывать с ним), но стоило мне войти в его палату (разумеется, строго по делу!), как у него аж скулы сводило от злости. Буркнув что-нибудь в ответ на мои вопросы, Эльдар всегда отворачивался к стенке.
        А мне… мне было очень больно. Нет, с мыслью, что между нами всё кончено, я смирилась давно. Но только при виде бездонных чёрных глаз, до слёз родной морщины между бровей и чётко-очерченных губ мне так хочется броситься Дару на грудь! Понимаю, это временное явление. Как только Сафаров исчезнет с моего горизонта, я опять перестану о нём думать.
        В принципе, мне это уже удаётся. Поэтому, когда доктор Вольф выписывал Сафарова, в нашем отделении, пожалуй, я одна этому радовалась. Наконец-то, мои душевные терзания закончились! Теперь я снова буду жить той спокойной жизнью, как это было до появления Сафарова. Конечно, не скажу, что катаюсь, как сыр в масле. Но зато я особо не переживаю ни за себя, ни за будущее своих детей. Просто Дар выбил меня немного из колеи.
        А вот фрау Майер и фрау Шнайдер были искренне расстроены. Я видела это по их лицам. Каждая подарила Эльдару открытку (как пить дать, в ней был записан номер их телефона). Каждая заявила, что Сафаров - идеальный пациент, и что они будут очень рады видеть его вновь в нашей больнице. Это так по-немецки!
        Какие же они смешные, мои коллеги! “Идеальный пациент” - да до такого комплимента не додумалась бы ни одна русская женщина! У нас всё конкретно: женишься, либо - нет, но варианта, как правило, нет: если русская женщина захотела на себе кого-то женить, то этот м-мм счастливчик женится, как миленький! А фрау Майер и фрау Шнайдер только зря время потратили, обхаживая Сафарова.
        Правда, фрау Шнайдер - не то чтобы красавица, но симпатичная женщина, на прощание долго бросала на Дара томные взгляды. В этот момент мне так хотелось настучать ей по её глупой голове! Не то чтобы с моей стороны это была ревность, но очень неприятно, когда на твоего бывшего на твоих глазах бросают такие многообещающие взгляды.
        Зато фрау Майер меня от души позабавила. Она так долго трясла руку Сафарову, да ещё, как на грех ту, на которую делали операцию (Эльдар - молодец, мужественно терпел!), что я испугалась, как бы мой бывший снова не попал на больничную койку. Нет, нет, только не это, с меня разных переживаний довольно! Хочу жить своей тихой размеренной жизнью. В принципе, именно так и живёт подавляющая часть населения Германии. Да, скучновато, но со временем к этому привыкаешь, и на многие вещи просто не обращаешь внимания.
        А тут всего лишь один поворот на другую улицу произвёл в моём организме такой выброс адреналина в кровь, что я была вынуждена прислониться к капоту своего минивэна.
        Здравствуйте, дети, я ваш папа!
        Раньше (конечно, это было со мной очень редко) я порой представляла, что гуляя с детьми на улице, встречу Сафарова. И потом прокручивала в голове разные варианты ситуации.
        То, глядя Эльдару прямо в глаза, я рассказывала сказку, будто после расставания с ним я вышла замуж за своего старого знакомого немца, и переехала в Германию. То, собрав деток в охапку, бежала с ними куда глаза глядят. То сочиняла, что я работаю няней в семье одних состоятельных немцев, и типа рядом со мной их дети. В общем, придумывала самые разные варианты разрешения ситуации на случай нашей нечаянной встречи.
        И вот мы встретились. Как я и представляла, на улице, но, к счастью, я была без малышей. Правда, за последнее время это наша далеко не первая встреча с Сафаровым, но почему-то у меня всё равно сбивается дыхание, а руки начинают мелко подрагивать.
        - Здравствуйте, фрау Вебер! - окинув меня сумрачным взглядом, приветствует Дар, после чего добавляет: Я пытался, когда мы ехали друг другу навстречу, вас остановить, но вы мои сигналы проигнорировали. А мне не хотелось бы по отношению к вам выглядеть невежой, и я решил вас нагнать.
        Чуть не задохнувшись от возмущения (то, что Сафаров, пока он лежал в больнице, меня постоянно игнорил, - это, выходит, нормально? Зато я, когда двигалась по встречной полосе и не отреагировала на мигание аварийкой со стороны незнакомого водителя, это, видишь ли, уже показатель моей невоспитанности. Ну, ничего себе, расклад!), я сухо сказала:
        - Я, знаете ли, не имею привычки отвечать на сигналы незнакомых мне автомобилистов.
        К сожалению, мой холодный тон Сафарова нисколько не смутил.
        - Похвальное качество для женщины, - произнёс он серьёзным голосом. - Надеюсь, фрау Вебер, ваш муж по достоинству вас ценит?
        - Я не замужем, - избегая смотреть на Эльдара, я быстро ответила и оглянулась вокруг в надежде увидеть кого-то из своих знакомых, чтоб можно было вежливо прервать разговор, от которого, хоть Сафаров пока и не давал повода так думать, я ждала какого-то подвоха.
        - Приятно слышать.
        Я покраснела. На что он намекает? Ну и нахал, однако! А ведь я была о Сафарове совсем другого мнения. Получается, ошибалась. Как назло, в районе супермаркета никого из своих коллег или знакомых я не заметила. Тем временем Дар продолжил:
        - Я так понимаю, у вас сегодня выходной? Может, мы вместе пообедаем в каком-нибудь ресторанчике? Кстати, - он прищурился, глядя вдаль, - тут через дорогу какое-то заведение. Судя по вывеске, что-то приличное. Как вам, фрау Вебер, моё предложение?
        Не зная, как мне выйти из этого положения, я опустила глаза. Конечно, можно отказаться без всяких объяснений. Но с моей стороны это будет выглядеть невежливо. Если сослаться на какие-то срочные дела, как бы Дару не взбрело в голову предложить мне свою помощь. В нём есть эта восточная самонадеянность (я - мужчина, а значит, всё могу, и мои слова не подлежат обсуждению), от чего за годы жизни в Германии я отвыкла. В Европе мужчины даже руку женщине боятся подать, опасаясь обвинений в сексуальном домогательстве.
        Но тут мне на помощь пришло провидение. У меня зазвонил телефон. Увидев, что звонит учитель музыки, я поспешила ответить. На улице было шумно, поэтому я прикрыла трубку рукой и отвернулась в сторону. Заодно посмотрела на часы. Всё верно: занятие закончилось ещё пять минут назад, а мамочка до сих пор не явилась за своими детками. Непорядок!
        - Спасибо вам, господин Мюллер, - громко сказала я в трубку, пытаясь перекричать шум машин, - но я уже скоро буду у вас. Да, я рядом, на парковке у супермаркета. Приходить не надо. Нет-нет, до встречи!
        Наш учитель музыки едва не довёл меня до инфаркта своим искренним порывом привести детей на парковку. Не знаю, может, он торопился на свидание (господину Мюллеру по виду лет тридцать), а, может, ему просто захотелось что-нибудь сделать для многодетной мамы? Ведь немцы, хоть все их и представляют людьми, помешанными на экономии (а экономить можно не только деньги, но даже свои эмоции), на самом деле очень разные люди.
        Поэтому не исключаю, что учитель музыки просто захотел сделать доброе дело. Но я не могла допустить, чтоб Сафаров и мои дети встретились. Ладно, после аварии я довезла его в своей машине до Франкфурта. Но тогда была сложная ситуация. Эльдар не соображал, а малыши увидели в нём просто дядю, который нуждался в помощи. А что будет, если вдруг они встретятся уже в обычных условиях? Ведь с моей стороны глупо надеяться, что Дар не заметит, что тройняшки внешне очень похожи на него. Он-то, конечно, может им сказать: “Здравствуйте, дети, я ваш папа!”. Вот только мне это совсем ни к чему.
        С большим трудом мне удалось убедить учителя музыки не приводить детей, а подождать меня внутри здания школы. Но, когда я закончила переговоры и повернулась к Сафарову, на его лице я прочитала явную ревность. Меня это так поразило, что я встала, как соляной столп, вместо того, чтобы плюнуть на всё и бежать в музыкалку за своими малышами.
        - Похоже, вы опаздываете на свидание, фрау Вебер? - едко поинтересовался Дар с таким видом, как будто он имел право задавать мне подобные вопросы.
        - Нет, вы ошибаетесь, господин Сафаров! - я почувствовала, как моё лицо покраснело от негодования, но сумела быстро справиться с собой. - В отличие от мужчин, которых нельзя оставить одних, чтоб они тут же не начали смотреть по сторонам в поисках приключений, - я тонко улыбнулась, - женщины более разборчивы и, если они встречаются с кем-то, это вовсе не значит, что речь идёт о личных отношениях.
        Дар мой намёк отлично понял. Его глаза сузились, ноздри породистого носа затрепетали, а на скулах заходили желваки. Бросив мне: “Приятного вам вечера!”, он развернулся и сел в свою машину. А я бросилась бежать, потому что мне было очень неудобно перед учителем музыки. В Германии люди ценят своё время.
        К тому же господин Мюллер с моими детьми работает недавно. В школе поговаривают, будто он развёлся с женой и переехал к нам из Берлина. Конечно, мне не хотелось бы в его глазах выглядеть легкомысленной. Да и, вообще, заставлять ждать постороннего человека - это нехорошо.
        Я очень спешила. А ещё была взволнована после разговора с Эльдаром. Поэтому слишком поздно заметила, что на перекрёстке загорелся зелёный свет, и машины дружно тронулись с места.
        Дорогие друзья, не забываем подписываться на автора и ставить лайки. Ведь автор в вашей активности и лояльности, в том числе, черпает своё вдохновение. Всем добра и счастья!
        Что наша жизнь?
        Первое, что я увидела, когда очнулась и открыла глаза, - это было перепуганное и бледное лицо учителя музыки. Он сидел на стуле, крепко сцепив пальцы, и не сводил с меня своих серых глаз. Только обычно они у него задумчивые, а сейчас - почему-то испуганные.
        Я даже удивилась (что только ни придёт в голову человека, столкнувшегося лицом к лицу со смертью), что господин Мюллер (по мне, типичный ботаник) может так сильно сцеплять пальцы. Мне-то казалось, что он - мужчина физически слабоватый. Однако!
        - Фрау Вебер, вы очнулись? - обрадовался учитель музыки, увидев, что я открыла глаза.
        - Где мои дети? - спросила я слабым голосом и невольно нахмурилась. Терпеть не могу чувствовать себя слабой! Но, к сожалению, сил у меня действительно пока не было. А наш учитель музыки меня удивил.
        - Какие у вас красивые глаза, фрау Вебер! - воскликнул он, не ответив на вопрос, который меня сейчас больше всего беспокоил и, кивнув в сторону, бестактно добавил: Не понимаю, зачем вы носите эти очки? Честное слово, они вас уродуют. Без них вы гораздо красивее.
        Я ощупала руками своё лицо. Действительно, очков на мне не было. Очень странно! Ведь очки я снимаю лишь дома. Но, судя по всему, сейчас я в другом месте. Тогда почему я очки сняла, или… их с меня кто-то снял? Однако для этого надо постараться. Потому что я ношу очки своей бабушки, только линзы поменяла: диоптрии-то у нас с моей бабулечкой разные!
        Баба Аня носила очки летом, чтобы солнце не било в глаза. А я ношу их круглый год. Так кажется, будто бабушка рядом, хотя она ушла уже давно. Конечно, бабы Ани мне очень не хватает. Но когда я одеваю её очки, мне становится чуток легче. Правда, очки старомодные: маленькие и круглые, с затемнёнными линзами. Зато от них веет бабушкиным теплом. Мне приходится носить их на резинке, чтоб с головы невзначай не упали. Волосы прикрывают резинку, так что её и не видно.
        Впрочем, с тех пор, как я стала мамой, такие мелочи меня не беспокоят. В Европе вообще к собственному внешнему виду люди относятся очень спокойно. Единственное требование - ты должна выглядеть в рамках приличий, чтобы окружающие захотели с тобой общаться. Поэтому в своих очочках лично я чувствую себя вполне комфортно.
        Не понимаю, чем они господина Мюллера не устраивают? Хотя, по большому счёту, это всё неважно. Меня беспокоит, где мои дети?
        - Простите, господин Мюллер, но мы говорим не о том, - я постаралась придать своему голосу твёрдости, чтоб до учителя музыки, наконец, дошло. - Скажите, где мои дети?
        Сказала, а потом вдруг вспомнила, как я выбежала на дорогу, не заметив, что на светофоре загорелся зелёный свет, и стоявшие на перекрёстке машины тронулись. А я почувствовала тяжёлый тупой удар. Видимо, я ударилась о капот машины.
        Скорее всего, водитель не успел набрать скорость, так как удар был не сильный, а именно тупой. К тому же на дорогах внутри городов в Германии ездят со скоростью 50 км/час. А затем перед моими глазами всё закружилось: люди, деревья, дома, рекламные вывески. Что было дальше - хоть убей, не помню.
        Глядя на меня с невыразимым сочувствием в глазах, учитель музыки передал мне события этого дня. Оказывается, за тройняшками в музыкальную школу заехала моя родственница тётя Лена, чтоб забрать их к себе в Майнц.
        Своих детей у тёти Лены нет, муж умер, поэтому моих озорников она обожает. Накануне мы с тётей обсуждали, что малыши проведут у неё выходные. Но тётя Лена не была уверена, что сможет приехать во Франкфурт. В итоге мы так и не решили: то ли она приедет в город, то ли я поеду в Майнц, и отложили этот вопрос на потом. Но, со слов учителя музыки, моя родственница со своими делами разобралась и приехала в город без звонка.
        Вверив на попечение тёти Лены детей, господин Мюллер вышел из школы и набрал меня, чтобы сообщить, что я могу не беспокоиться. Однако я на его звонок не ответила (наверное, из-за шума на улице просто не услышала). И тогда он пошёл к стоянке супермаркета.
        Но когда господин Мюллер остановился на перекрёстке, он увидел меня и помахал рукой в знак приветствия. Но я его не заметила и кинулась перебегать дорогу. И вот тут-то на меня наехал стоявший в крайнем ряду автомобиль. Мне крупно повезло, что это был любимчик местных жителей - старый добрый Фольксваген Жук, очень компактная машина. Ведь если бы на его месте оказался более габаритный автомобиль, боюсь, я не отделалась так дешёво.
        А так я получила небольшое сотрясение мозга и ушибы колен. Ну и ещё отключилась на какое-то время. К счастью, в соседнем ряду ехала карета скорой помощи, которая, не теряя времени, загрузила меня внутрь, благо больница находилась рядом. По просьбе господина Мюллера, который назвался моим хорошим знакомым, доктор позволил ему сопровождать меня в поездке. Позвонить тёте Лене он, к счастью, не догадался. Только этого не хватало, чтобы она беспокоилась! Я - сильная, и сама со всем справлюсь.
        Рассказывая мне эту историю, учитель музыки чуть ли не светился от счастья, что всё, в общем-то, обошлось. А у меня, когда я смогла восстановить в памяти события дня, вертелся на языке один вопрос: Где Сафаров? Он, что - бросил меня на произвол судьбы? Или к тому моменту успел уехать и ничего не видел? Но, как спросить об этом, я не знала. Всё-таки для господина Мюллера я прежде всего мама его учеников. А статус обязывает к серьёзности.
        Тут в палату вошёл доктор, и господину Мюллеру пришлось выйти. Осмотрев меня, врач сказал, что я родилась в рубашке, и что к вечеру, если всё будет нормально, меня выпишут. Я сообщила, что являюсь медсестрой, поэтому сразу смогу понять, есть проблемы, или нет. Доктор довольно закивал головой и сказал, что он прикажет подготовить все необходимые документы для оформления страховки и листа с рекомендациями. Я осталась одна.
        Но через несколько минут врач снова переступил порог моей палаты. Теперь он выглядел растерянным, поскольку не понимал, как поступить в данной ситуации. А я слушала его и не верила собственным ушам.
        Оказывается, за дверью моей палаты препирались двое мужчин. Они оба держали в руках цветы, и громко спорили, кто должен первым войти к фрау Вебер. Я сразу догадалась, что речь идёт о Сафарове и учителе музыки. Видимо, пока господин Мюллер ходил за цветами, в больнице появился Сафаров, а пока доктор меня осматривал, учитель музыки его нагнал.
        Однажды один умный человек задался вопросом: “Что наша жизнь?”. И сам же ответил на него: “Игра!”. А я бы сказала по-другому: “И смех, и грех”.
        Уж не знаю, ради чего учитель музыки возится со мной, но то, что Сафаров не проехал мимо, несмотря на наши неприязненные отношения, очень приятно. Кто знает? Может, он меня (то есть, конечно же, фрау Вебер) даже приревнует? Ведь, если на господина Мюллера посмотреть под правильным углом зрения, то он - мужчина ничего.
        Естественно, я не хотела бы показаться в глазах того или другого вертихвосткой. Но, если честно, порой мне тоже хочется почувствовать себя просто женщиной…
        Сафаров в бешенстве
        Бросив начальнику службы безопасности короткое: “Поехали!”, Эльдар с хмурым лицом уставился в окно автомобиля. На душе было погано. Вид Римской площади, старой ратуши, соборов, музеев и игрушечных фахверковых домиков, которыми он восхищался по приезде в Германию, теперь вызывал у него чувство раздражения.
        Эльдар отвернулся. Сцепив пальцы, сел, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.
        Пока Сафаров находился в больнице, он не терял связи со своими немецкими партнёрами, общаясь с ними по телефону и через зум. Поэтому большую часть дел Эльдар уже решил и теперь, в общем-то, можно было вернуться домой. В принципе, именно это он и собирался не сегодня завтра сделать.
        Но чувство какой-то неудовлетворённости собой и даже тревоги не оставляло его в покое. Самому себе Эльдар не мог объяснить, что его так гложет. Операцию сделали, из больницы его выписали, с деловыми партнёрами он вживую встретился, чтоб обсудить особо важные аспекты их сотрудничества. Наконец, за время своего пребывания в больнице он подтянул свой немецкий, общаясь с персоналом клиники на разные темы.
        Анализируя странную ситуацию, Сафаров пришёл к выводу, что истоки его беспокойства упираются в тот день, когда он попал в аварию на трассе Франкфурт - Майнц. Из-за кого он тогда пострадал, Сафаров даже не пытался выяснить. Начальник службы безопасности Олег что-то говорил про молодую немку, которая вроде бы не справилась с управлением, и что по её вине он врезался в дерево.
        Со слов Олега, скоро должен был состояться суд. Однако Эльдар сразу сказал, что он не собирается там присутствовать и поручил Олегу нанять местного адвоката. Пусть адвокат выступит от его имени в суде и объяснит, что он не имеет никаких претензий к этой немке. Скорее всего, речь идёт о какой-то молоденькой девушке, которая недавно получила права. Значит, теперь она будет внимательнее на дороге. Главное - никто серьёзно не пострадал.
        Получается, произошло что-то ещё, из-за чего он никак не может внутренне успокоиться. Но, сколько бы Сафаров ни ломал голову, объяснения не находил. Поговорил по телефону со своим другом и личным помощником Эмином, который остался в Москве. Он предложил сходить на приём к психотерапевту, чтобы специалист ввёл его в гипноз. Может, тогда он сможет вспомнить, что было до, или после ДТП.
        Но Эльдар эту идею с ходу отверг. Он что - не мужчина, чтобы не справиться с мыслями, которые в последнее время почему-то упорно крутятся вокруг Марты? Его невеста сбежала от него на следующее утро после свадьбы и, словно в воду канула.
        Конечно, Эльдар не бездействовал. Но тяжёлое известие, что её новоиспечённая невестка бесследно исчезла, буквально подкосило Шахнозу. Ведь она столько лет мечтала, когда сын женится. Мать долго плакала, а потом её с сердечным приступом увезли в больницу.
        Там женщина находилась под наблюдением лучших врачей, но её состояние вызывало у специалистов серьёзную озабоченность. Поэтому вместо того, чтобы броситься на поиски Марты, Сафаров по очереди с сёстрами дежурил в палате Шахнозы. Нравится не нравится, но он ощущал свою некую вину за то, что мать оказалась в больнице. Да и доктора тоже не торопились его обнадёживать какими-то благоприятными прогнозами.
        В итоге на поиски Марты он смог вылететь лишь через полмесяца. А оказалось, бабушка, воспитавшая его любимую, ушла из жизни на следующий день после их свадьбы. У Анны Андреевны и раньше были проблемы с сердцем, а расставание с внучкой она уже не смогла пережить. Причём, со слов соседей, Марта на похоронах была, а сразу после поминок куда-то исчезла. В их доме Эльдара встретила незнакомая хмурая женщина, которая заявила, что она - тётя Марты по отцовской линии, и что она тут хозяйка. Где её племянница - не знает.
        Лучшую подругу Марты Таню он тоже не нашёл. На работе собщили, что она уволилась, а её родители сказали: дочь - уже взрослая, и сама знает, как и где ей жить, а они, дескать, понятия не имеют, куда вдруг делись Таня с Мартой. Конечно, Сафаров им не поверил, но правды от родных Тани ему добиться не удалось. Номера телефонов подруги сменили.
        Эльдар не знал, что ему думать по поводу бегства своей невесты. Её прощальная записка: “Прощай. Забудь. Не ищи”, ничего не объясняла. Единственное, что он понял: Марта ушла от него по своей воле, её никто не похищал, ей никто не угрожал. Вопрос: Почему?
        Сестра Инара обратилась к экстрасенсам. Те в один голос сказали, что девушка жива. Ещё одна женщина заявила, что Марта находится сейчас где-то далеко. Однако переживать за неё им не стоит, так как рядом с ней есть близкий человек. Услышав это, Эльдар подумал, что речь идёт о Тане, и немного успокоился. Хотя сердце продолжало по-прежнему болеть.
        Спустя время Инара нашла экстрасенса, о котором люди говорили, что он ясновидящий, которому можно доверять. Он сказал ей лишь три слова, но эти слова дорогого стоили: “Они будут вместе”. И Сафаров, который, как все мужчины, скептически относился к подобным вещам, почему-то этому человеку поверил. Хотя, наверное, ему просто захотелось, чтоб его предсказание сбылось.
        Но прошло уже почти шесть лет с момента их свадьбы, у которой было многообещающее начало, но не было конца, а о Марте ничего не было слышно. Теперь, стоило старшей сестре заикнуться, что люди посоветовали ей обратиться к очередному, сильному экстрасенсу, как Эльдар приходил в бешенство. Он больше никому не верил.
        Хорошо, от тяжёлых мыслей спасала работа. Но если в России рядом с ним были друзья, в Германии Эльдар нередко чувствовал себя одиноко. Изначально он планировал пробыть там неделю, но из-за аварии задержался уже на три. Это начинало уже раздражать.
        Но сегодня Сафаров был особенно не в духе. Мало того, что на его глазах чуть не погибла знакомая ему женщина - медсестра фрау Вебер, так ещё, когда он пришёл навестить её в больницу с букетом цветов (с его стороны это, разумеется, был просто знак вежливости, и не более), то оказалось, что её осматривает доктор.
        Чтоб не стоять на одном месте, как истукан, Сафаров решил пройтись по длинному холлу. Однако, пока он ходил, туда припёрся какой-то хлыщ с букетом красных роз. У Сафарова в руках были чайные розы (его любимые и вполне нейтральные цветы). А тут худощавый и нескладный немец, по виду типичный ботаник, вдруг стал себя вести, как герой-любовник.
        Он заявил Сафарову, глядя на него сверху вниз (немец был на полголовы выше Эльдара), что он - хороший знакомый фрау Вебер, что он сопровождал её в карете скорой помощи и отлучился со своего поста ненадолго, поэтому теперь он войдёт в палату первым.
        Конечно, по-хорошему, Эльдару не было никакого дела до этой суховатой, малоприятной особы из больницы, где он провёл две недели. Но поведение самоуверенного хлыща так его задело, что он (выдержанный восточный мужчина!) заговорил с ним на повышенных тонах. Однако “хлыщ” ничуть не смутился и продолжал настаивать, что первым в палату войдёт и подарит цветы он. Сафаров едва не отхлестал его по лицу своим букетом. Ведь дураку же ясно, что женщина не станет дважды радоваться цветам, которые отличаются между собой только цветом. Естественно, Эльдар хотел быть первым. Мужчины чуть не подрались.
        Пока они спорили друг с другом в холле, из палаты вышел доктор. Узнав причину спора, он опять скрылся в палате. А через минуту вышел и, забрав оба букета, заявил, что он сам вручит цветы пациентке от их имени, и что они оба свободны.
        Смерив друг друга высокомерным взглядом, Сафаров и немец спустились вниз по разным лестницам. А у входной двери снова столкнулись. Вечером, со слов врача, фрау Вебер могут выписать. Судя по всему, он с немцем ещё встретится.
        Тем не менее настроение у Сафарова оказалось испорчено и, будучи не в духе, он поехал в отель, дав себе слово, что, если не завтра, то уж послезавтра точно отсюда уедет. Его всё достало: этот неестественно радостный город, заносчивый немец и, разумеется, фрау Вебер, с которой у него с первого дня не сложились отношения. Но тут уже, знаете ли, вопрос чести…
        Почти дуэль
        Я просто в замешательстве. Впечатление, будто Сафаров ко мне, то есть, конечно, к фрау Вебер, неравнодушен. Но такого не может быть, учитывая, что, когда он лежал в больнице, мы с ним были чуть ли не на ножах. Точнее, я с ним держалась вежливо и доброжелательно, как и со всеми пациентами. А он меня буквально на каждом шагу игнорил. Я терпела.
        Однако, стоило ему выписаться, как отношение Сафарова ко мне внезапно изменилось. К примеру, сегодня, когда он оказался на моём пути, его водитель, ясен пень, что по приказу своего шефа, начал мигать мне аварийкой. Я - девушка серьёзная, и сигнал неизвестного автомобилиста просто проигнорировала. Но мерс меня нагнал на стоянке супермаркета, а из него вышел Сафаров.
        Пока мы с ним говорили, мне позвонил учитель музыки, и Дару это явно не понравилось. Но я, как говорится, - не доллар, чтобы всем нравиться. На том мы и расстались. Однако я после этого едва не угодила под колёса автомобиля. Господин Мюллер, как воспитанный человек, сопроводил меня в карете скорой помощи, а потом, видимо, в качестве утешения решил подарить мне букет роз. Правда, они почему-то были красные. Это меня немножко смутило. Тем не менее я была учителю музыки очень признательна.
        А тут в больницу заявился Сафаров и принёс букет чайных роз. С этими цветами у меня связано немало волнующих воспоминаний. Неудивительно, что моё сердечко ёкнуло. Но я, естественно, доктору, который занёс в палату оба букета, виду не показала. Приняла цветы с небрежным выражением лица, как будто для меня получать такие подарки было в порядке вещей (на самом деле, в последний раз цветы мне дарила тётя Лена, когда встречала меня с тройняшками из роддома). Доктор поперхнулся, но зато мою палату покинул чуть ли не с поклонами. Видимо, зауважал.
        Через минуту вернулся сообщить, что красные розы от господина Мюллера, а чайные - от одного русского, фамилию которого он не смог запомнить. Я и сама сразу поняла, что от кого. Мне ли не знать вкусов Сафарова? Доктору, конечно, не стала ничего говорить, просто поблагодарила. А сама потом сидела и ломала голову: что означает этот знак внимания со стороны Сафарова?
        С учителем музыки и так всё ясно: человеку захотелось показать себя с лучшей стороны. Между прочим, немцы, если к ним не придираться по мелочам, - народ нормальный, очень культурный и, в принципе, способный к состраданию. Так почему бы господину Мюллеру, который во Франкфурте не успел завести друзей, не подарить цветов маме его учеников?
        И совсем другое дело - Сафаров. Не знаю, на какие темы он общался с моими коллегами, но со мной всегда держался в лучшем случае холодно. А тут его на благородные порывы ни с того ни с сего потянуло! Нет, его букету я очень рада. Но меня реально бесит, что Дар подарил те же самые цветы, что он дарил мне, какой-то медсестре, которая для него десятая плетня его забора. И как это понимать, скажите пожалуйста?
        Короче, заморочилась я конкретно. Хорошо, время позволяло. Доктор сказал, что мне тут торчать до вечера. К счастью, мне позвонила из Москвы моя старая подруга Таня Кострова. Ну я ей и обрисовала ситуацию, даром что Танюшка хорошо знает Сафарова: она на нашей свадьбе была свидетельницей.
        Татьяна - настоящая русская женщина, которая мало того, что “коня на скаку остановит”, так ещё и надаёт ему по мордасам (а чтоб под ногами, засранец, не путался), всегда рубит в глаза правду-матку. А на Сафарове она, по-моему, как-то поломалась, в том плане, что Таня вечно его защищает. Сама не знаю, то ли он, как человек, пришёлся моей Таньке по душе, то ли ей его миллиарды так замутили разум? Помнится, она раньше учила меня уму-разуму: “Миллиардеры на дороге не валяются”, типа держись за Эльдара обеими руками. А такое понятие, как любовь, Татьяна не признаёт. Точнее, относится весьма скептически.
        Вот и в этот раз она кинулась защищать Сафарова. Дескать, пусть он меня в моих очочках не признал, зато сразу почувствовал во мне родственную душу. Мои слова, что, находясь в больнице, Эльдар меня всё время игнорил, Танька пропустила мимо ушей. В заигрываниях Сафарова с моими коллегами она тоже ничего предосудительного не заметила, да ещё и так вывернула, будто Дар делал это нарочно, чтоб заставить меня ревновать.
        В общем, моя подруга меня не поддержала, а, наоборот, обрадовалась, что я, пусть и через аварию, а встретилась с Эльдаром. Затем запела ту же песенку, что и тётя Лена: тройняшкам отец нужен, не будь, Марта, эгоисткой. А, по-моему, мои детки в папе не шибко нуждаются, они просто привыкли, что его нет. Поэтому никакого дельного совета я от Татьяны так и не дождалась. Трудно общаться с людьми, которые гнут свою линию, а твои контраргументы слушать не желают.
        Затем мне позвонила тётя Лена сообщить, что она с малышами добралась до Майнца и по дороге снова встретилась с хозяином их местной булочной. Она остановилась поболтать, и господин Беккер снова удивлялся, как дети похожи на своего отца, особенно Оскар - точная копия попавшего в ДТП русского. К счастью, Ос с Оли в это время сидели болтали, а вот Ода вроде бы слова булочника расслышала и о чём-то своём задумалась.
        У меня испортилось настроение, и я поспешила с тётей Леной распрощаться. О том, что я сейчас в больнице, говорить, естественно, не стала. Зачем волновать пожилого человека? К тому же меня скоро должны выписать. Надо не забыть попросить врача, чтоб мне вызвали такси. Моя-то машина осталась на стоянке. А вместе с тем в моём состояния мне за рулём ехать нежелательно. Сотрясение мозга, пусть и небольшое, так быстро не проходит.
        К моменту выписки я приняла душ и привела себя в порядок. Прижав к груди два букета, вышла из палаты. Выхожу, а там картина маслом: напротив двери стоят Сафаров и господин Мюллер. У каждого в руках плотный бумажный пакет (они что, сговорились, что ли?). Меж ними расстояние. Но даже это не спасает ситуацию. Неимоверное нервное напряжение так и витает в воздухе. Кажется, ещё одна минута - грянет гром, засверкают молнии и больнице будет хана. Потому что эти двое странников, судя по их решительному виду, готовы на всё.
        От неожиданности я на секунду замерла на пороге, не зная, как мне реагировать на этот экспромт. На моё счастье, из ординаторской вышел доктор. Я набралась наглости и, цокая каблучками, бросилась к нему со словами: “Вы же проводите меня, господин доктор? Мне крупно повезло, что сегодня дежурили именно вы! Я непременно оставлю на вашем сайте свой отзыв!”. Врач расцвёл, предложил мне ручку и проводил до самого такси.
        Я села в машину и обернулась. У дверей больницы толкались Сафаров и учитель музыки. Я помахала им ручкой. Но доктор, который, очевидно, всё ещё находился под впечатлением моих слов, принял этот жест на свой счёт и с улыбкой помахал мне в ответ. Я подарила ему улыбку и обратилась к водителю такси: “Умоляю, скорее! Меня хотят похитить”. Мой тон и взгляд говорили о том, что я не шучу. Таксист рванул с места, не думая о том, что его за такие штучки может ожидать штраф. Я отблагодарила его улыбкой и подумала, как хорошо, что в наше время не перевелись рыцари!
        Какое мне дело до фрау Вебер?
        Эту фразу: “Какое мне дело до фрау Вебер?”, Сафаров не раз повторял себе в тот вечер, когда, как полный идиот, он притащился в больницу с флаконом французских духов, чтобы утешить знакомую медсестру, которая на его глазах чуть не угодила под колёса автомобиля.
        Однако она не только не приняла его подарок, но даже не удостоила взглядом и упорхнула под ручку с доктором. А он остался и начал (в его-то годы!) выяснять отношения с этим на редкость упёртым немцом, который представился ему учителем музыки. Правда, что может связывать медсестру и музыканта, Эльдар так и не понял. Но спрашивать об этом немца ему не позволила гордость. Ещё подумает, что он приревновал его к фрау Вебер! В честь чего?
        Своего мнения о медсестре Эльдар не поменял. Бездушная сухая женщина с бесстрастным голосом, которая вызвала его неприязнь с первого взгляда. Собственно, это неудивительно. Ведь немцы вообще не отличаются особой эмоциональностью. Однако с её коллегами: фрау Майер и фрау Шнайдер, он, пусть и не с самого начала, но всё же нашёл общий язык и даже шутил. А, когда его выписали, эти милые женщины подарили ему открытки с пожеланиями здоровья, счастья и написали свой телефончик, заверив, что они всегда готовы ответить на любые его вопросы. Казалось бы, мелочь, а всё равно приятно.
        И только эта фрау Вебер и ещё одна пожилая дама простились с ним с таким видом, как будто бы они не могли дождаться, когда его выпишут. Естественно, дарить ему открытку ни той, ни другой не пришло в голову. Фрау Вебер - та и вовсе отвернулась в сторону, когда он покидал их отделение, тем самым подтвердив его и без того нелестное мнение о ней.
        Тем не менее, вернувшись в отель, Сафаров почему-то часто думал о фрау Вебер. Чем-то эта женщина его зацепила, а чем - он не мог понять.
        Ну, фигурка у неё неплохая, хотя, пожалуй, для женщины её возраста она слишком худая. Кожа - нежная, гладкая, белая, волосы не очень густые, но зато пышные. Правда, стрижка коротковата, однако сам волос такой, что он, когда медсестра заходила в его палату, чуть ли не бил себя по рукам, опасаясь нечаянно потянуться к её мягким, шелковистым волосам, которые напоминали ему волосы Марты. Но у его любимой они были светлые и ниже плеч, придавая ей ещё большую женственность. А эта медсестра из немецкой клиники, конечно же, была далеко не идеальна. И больше всего Эльдару не понравился её характер.
        По мнению уроженца седого Востока, идеальная женщина должна быть в первую очередь скромной, обязательно женственной, мягкой и покладистой по характеру, чуткой, любящей женой и заботливой матерью. Или такой, как его Марта.
        Правда, она в своё время не сразу ему открылась. Сафарова, когда он её впервые увидел во дворе районной больницы, особенно тронула её беззащитность, хрупкость и как будто удивлённый взгляд распахнутых голубых глаз. Их чистоту и щемящую душу доверчивость он смог разглядеть даже за линзами очков в роговой оправе. А её тонкие, как у цыплёнка, ножки и слабые руки долго не выходили у него из памяти, вызывая острое желание сделать для девушки что-то хорошее.
        Да, его Марта по характеру была несколько холодна. Но именно эта её холодность и даже некоторая отстранённость буквально снесли тогда голову горячему восточному мужчине. Он не мог не влюбиться в Марту, потому что они с ней были абсолютно разными. Хотя при этом имели много общих точек соприкосновения. А когда в их брачную ночь он её познал, счастливее Эльдара не было мужчины на свете.
        - Как же не повезло мужу фрау Вебер! - Эльдар сам не заметил, что произнёс эти слова вслух. - Да такая женщина способна превратить жизнь любого мужчины в ад! - продолжал он негодовать. - Я бы ещё понял, если медсестра из Нидеррад просто была холодна. Это можно было принять за черту национального характера. Но фрау Вебер напоминает собой самый настоящий айсберг! Она разговаривала со мной в больнице всегда с таким видом, как будто делала мне великое одолжение. Чуть что поджимала свои, и без того тонкие губы. Да на такую сухую, чёрствую женщину не позарится даже монах!
        Он попытался представить себе её мужа, и вдруг вспомнил, что фрау Вебер обмолвилась в их разговоре на стоянке у супермаркета, что она не замужем. Почему-то он почувствовал облегчение от этих слов. А в следующую минуту опять взорвался и выкрикнул, обращаясь непонятно к кому:
        - Какое мне дело до фрау Вебер? Пусть она живёт, как хочет, и с кем хочет! Я не позволю, чтоб какая-то малознакомая женщина портила мне настроение. И, вообще, завтра я уеду из Франкфурта, и уже никогда не вспомню, что я чуть не подрался из-за неё с этим нескладным немцем, который вообразил о себе невесть что.
        - А, может, - вдруг с запоздалым сожалением подумал Сафаров, - зря я не врезал по морде учителю музыки? Что, если после моего отъезда он будет приставать к фрау Вебер? А ведь за неё, бедную, и заступиться-то некому.
        - Если посмотреть на неё непредвзятым взглядом, - рассуждал сам с собой Эльдар, - фрау Вебер - женщина довольно симпатичная. Конечно, её сильно портят дурацкие старомодные очки. Но ведь их вполне можно заменить на мягкие контактные линзы. Помнится, в своё время они изменили внешность Марты до неузнаваемости. А, может, мне стоит проведать фрау Вебер и заодно посоветовать ей поменять очки на линзы? Кстати, мы могли бы сразу же и зайти в салон оптики, а потом вместе поужинать. Это мысль!
        На какое-то мгновение он замер в растерянности, потому что не знал адреса фрау Вебер. Потом вспомнил про Олега. Добывать информацию - это одна из задач начальника службы безопасности. Значит, ему и флаг в руки!
        И повеселевший Сафаров покинул свой номер в отеле, где ещё совсем недавно он рвал и метал молнии. Но, наверное, его порыв объяснялся тем, что всем мужчинам очень нравится ощущать себя, если уж не рыцарями, то защитниками слабого пола. И Сафаров, разумеется, не являлся исключением из этого доброго правила.
        Незваный гость
        - Пожалуйста, проходите, - я посторонилась, пропуская в квартиру учителя музыки.
        - Мне очень неудобно, - повторил господин Мюллер фразу, которую минутой раньше он сказал мне по домофону.
        - Ну что вы? - я повела рукой в сторону комнаты и улыбнулась. - Пожалуйста, чувствуйте себя, как дома! - и осеклась.
        Немцы таких вещей не понимают. В Германии, вообще, не принято приходить без звонка. А мой незваный гость поставил меня перед фактом, когда находился уже у дверей подъезда. Ну не могла же я ему сказать: “Мы не ждали вас, а вы припёрлися”? Пришлось пригласить в дом. Хотя, что ему нужно, - понятия не имею? Может, господин Мюллер хочет мне что-то сообщить по поводу моих детей?
        Так я и знала! Мою фразу, которую нередко можно услышать в России, немец не понял. Учитель музыки уже переступил порог комнаты, как вдруг развернулся всем корпусом и произнёс: “Э-ээ?..”. При этом он задел плечом полку, на которой стоял собранный Осси из конструктора Лего рыцарь с мечом в руках. Правда, я успела его подхватить, но рука вместе с мечом отвалилась. Теперь нужно привести рыцаря в порядок до приезда Осси из Майнца. Не хотелось бы расстраивать моего мальчика, ведь он так старался!
        - Извините, я не хотел, - произнёс мой гость покаянным тоном, при этом избегая смотреть на рыцаря, которого я положила пока на диван, чтоб починить после его ухода. Так обычно поступают дети, когда делают вид, что игрушка поломалась не по их вине.
        - Какой же он неловкий! - подумала я про учителя, а вслух сказала:
        - Ничего страшного, господин Мюллер, присаживайтесь в кресло (правила хорошего тона никто не отменял).
        - Благодарю вас, фрау Вебер, - мой гость явно чувствовал себя не в своей тарелке. - Но, - он вдруг покраснел, - нельзя ли узнать, а как вы догадались о моих планах? Я, знаете ли, очень удивлён!
        Лично я была удивлена не меньше. Что за ерунду он несёт? С господином Мюллером у нас самые обычные отношения, какие бывают между учителем и родителями. Ни о каких его планах я не знаю и знать не хочу. А он тем временем оживлённо продолжил:
        - С вашей стороны, фрау Вебер, это было так мило - предложить мне чувствовать себя у вас, как дома! Значит, я могу надеяться?..
        Господин Мюллер замолчал, выжидательно глядя на меня.
        - Блин, так я и думала! - расстроилась я, почувствовав в словах гостя какой-то подвох. - Как говорят в России: “Что для русского хорошо, для немца - смерть”. У нас с ними разный менталитет. Но теперь, хочешь не хочешь, надо будет выяснить, на что Мюллер надеется?
        - Простите, господин Мюллер, - тщательно подбирая слова, начала я говорить, как вдруг он меня перебил.
        - Должен признаться, фрау Вебер, что вы мне понравились с первого взгляда.
        У меня глаза на лоб полезли от такого признания. Да, сегодня учитель музыки, и вправду, вёл себя со мной весьма странно. Сначала предложил привести моих детей на автостоянку, потом, передав малышей тёте Лене, пошёл мне навстречу, а когда я потеряла сознание, он по собственной инициативе вызвался сопроводить меня в больницу. Но мы с ним знакомы всего месяц и никогда не разговаривали на личные темы. Что на него нашло? Вроде бы он не стукался нигде головой. Или его побил Сафаров? Но на лице синяков нет. Очень странно!
        - И не только вы, фрау Вебер, мне понравились, - с воодушевлением продолжил учитель музыки, - но я также в восторге от ваших детей. Очень талантливые и умные ребята!
        При упоминании моих тройняшек мой рот, как и у всякой мамы, невольно растянулся до ушей. А кому не понравится, когда его детей кто-то хвалит? Однако Мюллер растолковал мою улыбку по-своему.
        - Мне кажется, о нет, я в этом уверен, - как всякий творческий человек, учитель музыки быстро приходил в экстаз, - что у нас может быть просто чудесная семья! Одетта и Одиллия во мне души не чают и даже Оскар, хоть он и занимается у другого педагога, ко мне тянется.
        - Простите, господин Мюллер, - мне стоило больших трудов, чтоб не расхохотаться ему в лицо, - я правильно вас понимаю: вы хотите сделать мне предложение руки и сердца?
        - Совершенно верно! - мой незваный гость нисколько не смутился. - Конечно, это нужно было сделать, наверное, в другой обстановке. Но, согласитесь, фрау Вебер, мы - взрослые люди, и можем на некоторые вещи закрыть глаза? А на сэкономленные на помолвке деньги можно будет приобрести что-нибудь в дом.
        - Мысль интересная, - подыгрывая не на шутку разошедшемуся учителю музыки, сказала я и добавила: У меня кофемашина старая, неплохо было бы её заменить.
        - Вот, видите, как мы друг друга понимаем? - он окинул меня торжествующим взглядом и сделал неожиданное признание: Моя бывшая жена была женщиной, конечно, хорошей, но очень неэкономной, - и, махнув рукой, пояснил: Мери родом из Берлина, а там все такие расточительные, вы просто не представляете!
        Теперь мне стало понятно, почему господин Мюллер развёлся с женой. Надо полагать, она сейчас очень счастлива. Моё молчание гость расценил, как осуждение его благоверной, и, глядя мне в глаза, проникновенным тоном сделал очередное признание:
        - Знаете, после развода с Мери я пришёл к выводу, что самые лучшие жёны - это русские женщины. Вам, - он бросил на меня восхищённый взгляд, - пришлось пройти через многие трудности, живя в России, и только вы по достоинству оцените мужа, который ради семьи готов на любые подвиги!
        - Скорее всего, в глазах учителя музыки мужские подвиги - это экономия на всём и вся, - подумала я и ухмыльнулась, представив разочарование Мюллера, когда я дам ему от ворот поворот. - Хотя, пожалуй, с этим лучше не затягивать. Я порядком устала от его болтовни.
        И опять мой незваный голос неправильно истолковал мою улыбку.
        - Я очень рад, фрау Вебер, что встретил вас на своём пути! - произнёс он тоном какого-нибудь героя-любовника. - И можете мне поверить, ваши дети не станут для меня помехой. Я, знаете ли, в любом случае не могу иметь детей. А так, - он бросил любовный взгляд на поломанную им игрушку, - будет кому на старости помочь. Я, простите за нескромность, разбираюсь в людях, и могу утверждать, что вы, фрау Вебер, воспитали очень достойных и умных детей.
        - Конечно, спасибо за комплимент, - сказала я и приподнялась с дивана, давая понять, что разговор окончен. - Но, к сожалению, вынуждена вас разочаровать. Вы неправильно поняли меня, господин Мюллер. Я не горю желанием выйти замуж ни за вас, ни за кого-то другого. До свидания!
        Подхватив в руки тот самый бумажный пакет, с которым он приходил ко мне в больницу, учитель музыки попрощался со мной и быстро исчез за дверью. А я, наконец, смогла дать волю смеху, который меня разбирал, пока я слушала господина Мюллера. И, кстати, я так и не узнала, что было в этом пакете. Ну и ладно! Я, между прочим, ни на что не намекаю. Так, обычное женское любопытство.
        То - ни одного, то - сразу двое?!
        Насмеявшись от души, я решила сварить себе кофе. Немцы так обожают этот напиток, что пьют его в любое время суток. А как известно, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Короче, я тоже теперь пью кофе, независимо от того: утро на дворе, или вечер.
        Но стоило мне пройти на кухню, как позвонили в домофон. Наверное, господин Мюллер забыл какую-нибудь вещь, подумала я и ответила на звонок. А в следующую минуту у меня коленки подогнулись, потому что в микрофоне раздался голос… Сафарова!
        - Откуда он знает мой адрес? - перепугалась я не на шутку.
        Первой мыслью было сбросить звонок, но потом я подумала, как хорошо, что он пришёл, когда дома нет детей. Уж лучше я сейчас с ним поговорю (понятия не имею, что Дар хочет от фрау Вебер, которую, судя по его поведению, он ненавидит всеми фибрами души), чем Сафаров что-то заподозрит и начнёт меня преследовать.
        Оглядев комнату, я с ужасом увидела, что на полках шкафа стоят фотографии тройняшек в деревянных рамочках. Я бросилась прятать их внутрь.
        Спустя минуту Сафаров переступил порог моей квартиры. За это время я обнаружила, что на мне нет самого главного предмета моей конспирации и успела нацепить на себя очочки. Конечно, я знаю, что они мне совершенно не идут. Но, извините, я и не ставлю себе целью кому-то понравиться, а уж Эльдару - в последнюю очередь!
        Поэтому я просто пригладила рукой свой волос, напудрила носик и чуть подкрасила губы. А кто сказал, что я должна выглядеть, как лахудра, в глазах своего бывшего мужа? У меня, знаете ли, тоже есть гордость. И дело, разумеется, только в этом.
        Правда, когда Дар вошёл, я обрадовалась, что на мне очки с тёмными линзами. Потому что почувствовала, как мои глаза вспыхнули от радости. Но, может, причина была вовсе не в Эльдаре, а в том, что в Германии, к которой за шесть лет я так и не сумела привыкнуть, я встретила своего соотечественника. С другой стороны, я всегда тянулась к прекрасному. А породистым носом, чётко-очерченными губами и, конечно, огромными чёрными глазами Сафарова невозможно не залюбоваться.
        Естественно, все эти мысли я оставила при себе.
        - Рад видеть вас, фрау Вебер, в добром здравии, - сдержанно поприветствовал меня Дар и протянул коробку конфет.
        Я замешкалась, не зная, принимать ли мне подарок? Ведь получается, что я буду обязана Сафарову за внимание. Тогда мне придётся угостить его чаем или кофе. Но в мои планы не входило, чтобы он у меня задерживался.
        - Это российский шоколад, - сделал Эльдар пояснение. - Думаю, фрау Вебер, вам приятно будет попробовать то, что вы никогда не ели.
        Мне стало смешно от этих слов, и я улыбнулась уголками губ. А Сафаров меня огорошил.
        - Как вам идёт, фрау Вебер, ваша улыбка! - воскликнул он искренне, да ещё и добавил: Я даже не думал, что вы такая хорошенькая. Надеюсь, я вас не обидел?
        Я стою, хлопаю глазами и чувствую, как внутри меня закипает чувство ужасной ревности, чуть ли не ненависти к той фрау Вебер, которой Дар сейчас делает комплименты. Ведь я-то надеялась, что он по мне страдает! Но его поведение говорит, что он вполне себе счастлив.
        Подавив свой гнев, я холодно поинтересовалась:
        - Вы ради этого, господин Сафаров, пришли ко мне? Боюсь, я не заслужила такой чести!
        - Знаете, - Дар посмотрел на меня своим фирменным сумрачным взглядом, от которого у меня тут же перехватило дыхание, - я не думаю, что мы с вами, фрау Вебер, подружимся. Но я на днях, может, даже завтра, уезжаю, и мне захотелось сделать для вас что-то доброе на прощание. Простите за беспокойство, - и с этими словами он развернулся, чтобы выйти.
        У меня сердце защемило. Сама не знаю, что я к нему чувствую, но факт - Эльдар для меня не чужой человек. Возможно, он действительно не собирался со мной флиртовать, а хотел просто навестить и подарить конфеты, которых, как он думает, я никогда не ела.
        - Постойте, господин Сафаров, - мой голос прозвучал подозрительно хрипло, - я просто не ожидала вас увидеть, вот и растерялась. Но, если хотите, давайте, выпьем кофе или чаю? Пожалуйста, проходите в комнату!
        Дар резко развернулся. Знакомая морщинка между бровей разгладилась, он сделал шаг и вдруг хлопнул себя по лбу, а потом весело сказал:
        - Чёрт, у меня совсем вылетело из памяти, что я приготовил для вас, фрау Вебер, подарок! - и протянул мне пакет из плотной бумаги. - Я, знаете ли, холостяк, и не очень разбираюсь в духах. Но, насколько мне известно, все женщины любят французские духи. Надеюсь, фрау Вебер, “Шанель номер 5” вам понравятся?
        Я машинально взяла в руки пакет, а в голове стучали его слова: “Я, знаете ли, холостяк”. Неужели Дар не женат? Или - развёлся? Вот это новость! Махнув рукой в сторону комнаты, я пошла на кухню, а вдогонку себе услышала:
        - Если можно, чёрный чай? Я не большой любитель кофе.
        - Конечно-конечно, - я закивала головой, как китайский болванчик. Пожалуй, если бы в эту минуту мне подсунули какую-нибудь левую бумагу на подпись, я подписала бы её, не глядя. Мои руки на автопилоте заваривали чай, готовили угощение, а ноги в это же самое время плясали ламбаду. Кое-как я успокоилась.
        Приготовив чай, я понесла поднос в комнату. Захожу, а Сафаров, сидя на диване, чинит конструктор Оса, который сломался по вине учителя музыки. Я чуть не выронила поднос. Ведь в этот момент я вдруг увидела в нём отца, которого мои дети были лишены от самого своего рождения. Дар поднял голову и с улыбкой спросил:
        - Надо же, у вас, оказывается, дети, фрау Вебер? - и, кивнув на рыцаря, уточнил: Мальчик?
        - Да, - я еле выдавила из себя это короткое слово. А у самой кровь бросилась в голову. К счастью, Дар был так увлечён ремонтом, что ничего не заметил. Только сказал:
        - А по вас не подумаешь. Вы очень молодо выглядите, фрау Вебер.
        Опасаясь, что голос меня выдаст, я промолчала. За чаем Дар предложил мне поужинать в ресторане, но я отказалась, сославшись на усталость. Идею Сафарова поменять мои очки на мягкие линзы я тоже отвергла. Почему-то я чувствовала себя, как зомби. А после ухода Эльдара на меня напал истерический смех. Уже почти шесть лет я живу в Германии, и до сих пор не замечала никаких поползновений со стороны сильного пола. И получается: то не было ни одного ухажёра, то - сразу двое. Анекдот, да и только!
        Вечер перестаёт быть томным
        Выйдя из квартиры фрау Вебер, Сафаров столкнулся с некоей женщиной, которая в это же время поднималась по лестнице с пакетами в руках и с кем-то громко разговаривала по телефону. Что удивило Дара, женщина говорила по-русски. Конечно, Франкфурт - город многонациональный, но нельзя сказать, что русская речь здесь звучит на каждом углу.
        - Да я уже звонила недавно Марте, но она не ответила. Хорошо, Ольга Петровна, сейчас я зайду домой и ещё раз позвоню.
        Увидев Сафарова, женщина ему улыбнулась и поздоровалась. Но тут же повторила своё приветствие на немецком. Видимо, она приняла его за турка. Эльдар ответил ей по-немецки. Пропустив женщину вперёд и пряча улыбку, Дар стал спускаться вниз. Это было довольно забавно, когда соотечественники, пусть и бывшие, принимали его за иностранца. Он всегда им охотно подыгрывал. Тем временем до Сафарова донеслась очередная фраза:
        - Конечно, нужно предупредить Марту, что завтра отключат воду. А то, как она искупает детей? Им ведь в понедельник в детсад. Да не переживайте вы так, Ольга Петровна! Вы бы хоть в гостях не думали о жильцах нашего подъезда. Я всё держу на контроле, пока вас нет.
        - Ну, надо же? - удивился Сафаров. - Какие же молодцы немцы - так заботиться о своих соседях! А, может, русские немцы, будучи вдали от родины, так держатся друг за дружку. В любом случае женщине, которую, как и мою любимую зовут Марта, повезло, что соседи не забывают о ней. А не то отключат у них воду, и детишки останутся немытыми.
        Подумав о незнакомых ему детях, Эльдар испытал чувство лёгкой зависти к их маме. Ведь он и сам давно мечтал стать отцом, но в этом вопросе ему упорно не везло. В который раз Сафаров подумал, что ему нужно смириться с потерей Марты и жениться на какой-нибудь женщине. Конечно, Марту никто не сможет заменить, но у него хотя бы будут дети.
        Эльдар всегда мечтал иметь большую дружную семью. Однако годы шли, и теперь он был согласен, чтобы его будущая жена родила ему хотя бы одного ребёнка. Возможно, родится мальчик, которому он будет покупать конструкторы, водить его в кино и парк, и втихушку от жены закармливать мороженым. Потому что все дети очень любят мороженое.
        Так, думая о столь приятных, но пока недоступных ему вещах, Сафаров шёл по улице, не глядя по сторонам. Он отпустил машину, подъехав к дому фрау Вебер, но вызывать обратно не стал. Находясь заграницей, Эльдар нередко так поступал, радуясь возможности бродить по улочкам чужих городов, где его никто не знал в лицо. И вдруг его кто-то тронул за плечо. Сафаров удивлённо обернулся.
        С каким-то детским любопытством ему в лицо заглядывал некий человек. Мужчина лет пятидесяти, среднего роста, с брюшком, с румянцем и светлым редким волосом. По виду - типичный немец. Возможно, владелец небольшого магазинчика, пекарни, либо пивоварни. Они все так выглядят. В своих поездках по стране Эльдар не раз с ними сталкивался, когда останавливался на ночлег в уютных придорожных отелях, в которых стоял стойкий запах жареных немецких колбасок и пива - любимого ужина бюргеров.
        Не понимая, что нужно от него мужчине, с которым он точно не был знаком, Сафаров не торопился начинать разговор. К тому же он никуда не спешил. Возвращаться в номер отеля, где его никто не ждал, не очень хотелось. По-хорошему, ему уже можно было лететь домой, но что-то держало Эльдара во Франкфурте. Впечатление, будто он здесь что-то не доделал.
        Рассмотрев как следует его лицо, немец удовлетворённо крякнул и поприветствовал Дара:
        - Рад видеть вас живым и здоровым! - произнёс он так оживлённо, как если бы встретил своего старого доброго знакомого, с которым давно не виделся. - Прошу прощения, но я не запомнил вашего имени, - и извиняющимся тоном добавил: Тогда, знаете ли, было совсем не до этого.
        Подумав, что незнакомец обознался, Эльдар вежливо сказал:
        - А разве мы знакомы? Боюсь, вы меня с кем-то спутали.
        - Вас нельзя ни с кем спутать! - запротестовал немец. - У вас слишком запоминающаяся внешность! - и, чуть понизив голос, сказал: Женщины от таких мужчин обычно без ума.
        - Он что, голубой? - нахмурился Сафаров. - Вот уж кого не хватало на мою голову! Хотя по нему не подумаешь. С виду - самый обычный бюргер, у которого в жизни всё разложено по полочкам. Но тогда зачем он говорит мне вещи, которые не услышишь даже от женщин?
        А странный человек взял его по-свойски за локоть и предложил зайти в пивную, рядом с которой они как раз находились, чтоб отметить, что в прошлый раз всё хорошо закончилось. Ужасно заинтригованный Сафаров, хоть и терпеть не мог панибратских отношений, решил не отказываться от предложения немца, даром что ему всё равно делать было нечего.
        Поговорим о том о сём
        Видимо, владелец пивного бара хорошо знал нового знакомого Эльдара, так как, стоило им занять столик с видом на неширокую, но шумную улочку, как официант поставил перед ними два больших запотевших бокала с пивом и тарелку с аппетитными колбасками.
        Хозяин бара дружески помахал гостям из-за стойки. Сафаров и его нечаянный знакомый ответили ему тем же.
        - За знакомство! - поднял свой бокал немец и широко улыбнулся, обнажив крупные зубы.
        - Окей! - Эльдар чокнулся с мужчиной и вежливо поинтересовался: А можно узнать, как вас зовут? Моя фамилия Сафаров.
        - Сафаров?.. - повторил немец и оживлённо воскликнул: Да, конечно, именно так! Просто у русских такие сложные фамилии, что с первого раза не запомнишь.
        - Интересно, почему он решил, что я из России? - удивился про себя Эльдар. - В Германии обычно меня принимают за турка. Некоторые думают, что я и вовсе из Индии. Однако этот забавный бюргер с ходу меня вычислил.
        Тем временем немец радостно продолжил:
        - Но теперь, - записывая его фамилию в телефон, заявил интересный господин, - я точно вас не забуду, господин Иванов!
        - Я не Иванов, а Сафаров, - Эльдар чуть не поперхнулся напитком.
        - Я же говорю, русские фамилии с ходу не выговоришь, - немного расстроился немец и опять взял в руки свой телефон, чтобы поменять запись.
        Но огорчался он недолго. Как заподозрил Сафаров, до встречи с ним его новый знакомый успел где-то посидеть. Может, даже в этом же баре. Уж больно глаза у него блестели, хотя он сделал всего пару глотков пенистого напитка.
        - А я - Беккер, - протянув ему руку, представился немец. - Будем знакомы!
        - Это так в духе местных жителей, которые занимаются каким-то собственным маленьким делом, - проболтать полвечера, а потом вспомнить, что они себя, оказывается, не назвали, - ухмыльнулся Сафаров и пожал руку мужчине.
        - Я продолжаю дело своих предков, - нацепив на вилку ломтик колбасы, всё также весело сказал Беккер. - У меня в Майнце небольшая пекарня, которая работает ещё с 1885-го года, а во Франкфурт я приезжаю закупаться по мелочи. Ну там, корица, сахарная пудра, ваниль.
        - Я вижу, господин Беккер, вы оправдываете свою фамилию (слово “беккер” в переводе с немецкого означает “пекарь”), - заметил Эльдар и предложил: Давайте, выпьем за это?
        Немец не отказался. Мужчины выпили. Потом Беккер поинтересовался, а чем занимается он? Эльдар не любил делиться с кем-то подробностями своей жизни и коротко ответил:
        - Нефтью.
        - Наверное, это скучно? - посочувствовал ему Беккер. - А, давайте, разбавим вашу жизнь, господин, - он заглянул в свой телефон и продолжил: Сафаров, этим бодрящим напитком? - кивнув на стол, немец обнаружил, что бокалы уже пустые, и рассмеялся: Хорошее всегда очень быстро заканчивается.
        Эльдар посмотрел на официанта. Не прошло и минуты, как перед ними появились бокалы с пивом. А Беккер, взяв в руки бокал, вдруг выдал:
        - Дай вам бог, господин Сафаров, прожить свою жизнь так, “чтобы не было мучительно больно”! - и, увидев, как его новый знакомый морщит лоб, пытаясь вспомнить, где он мог слышать эту, в общем-то известную фразу, довольно засмеялся. - Цитата из романа одного русского автора. Я читал книгу, в её названии есть слово “сталь”, когда ещё учился в школе. Ну а фамилию писателя не запомнил, - он развёл руками.
        - Так вы родом из Восточной Германии? - догадался Эльдар и не удержался от вопроса: Простите, а вам сколько лет, господин Беккер?
        - Шестьдесят два, - эти слова немец произнёс с гордостью.
        - Тогда должен признаться, что вы хорошо выглядите, - заметил Сафаров и поднял бокал.
        Мужчины выпили. Им стало хорошо. Они болтали о том о сём, пока Эльдар случайно не вспомнил, что он до сих пор не выяснил, откуда его знает пекарь из Майнца. Ведь где-где, а именно в этом городке он не был. Точнее, собирался туда попасть, но помешала авария.
        - Вы ехали передо мной из Франкфурта в Майнц, - пояснил ему словоохотливый немец, - когда с вами приключилось несчастье. Я остановился и вышел из машины узнать, всё ли в порядке? Вы находились, господин Сафаров, без сознания, поэтому я вас знаю, а вы меня - нет. Но теперь мы познакомились. Я очень этому рад!
        - М-да, мир тесен! - рассмеялся Эльдар. - За это нужно выпить отдельно.
        Сафарову, который с тех пор, как попал в ДТП, стал часто испытывать чувство странного беспричинного беспокойства, было легко и весело в компании пекаря. А Беккер, пользуясь случаем, пытался вспомнить, что он знает по-русски.
        Из пивного бара приятели (а к концу их посиделки Сафаров с Беккером стали приятелями) вышли, когда на небе зажглись первые звёзды. Громко горланя пионерские песни, а других песен пекарь, чьи детство и юность прошли в Восточной Германии, на русском не знал, они двинулись по улице. Хорошо ещё, Эльдар советские песенки для детей слышал, благодаря своему водителю из московского офиса - мужчине примерно того же возраста, что и пекарь. Тот часто включал музыку на своём телефоне во время их поездок по городу. Поэтому Дар не только не ударил лицом в грязь, но даже смог составить Беккеру компанию.
        Периодически пекарь останавливался и, задумчиво потирая свой лоб, говорил Сафарову, что он собирался его о чём-то расспросить, но теперь не может вспомнить. Дар со смехом ему отвечал, что ещё успеется, а сейчас им лучше попеть песенки.
        Так, обнявшись за плечи, они добрели до отеля, в котором остановился Эльдар. Конечно, по восточной традиции Сафаров начал приглашать Беккера в свой номер, чтоб выпить чай или что-нибудь покрепче. Но тот по немецкой традиции, которая подразумевает, что личное пространство человека нарушать нехорошо, отказывался. Пока друзья спорили, подъехала полиция и забрала обоих в участок за нарушение общественного порядка и покоя граждан.
        Друзья, не забываем ставить лайки и подписываться на автора! Оценки глав - это очень хорошо, но по лайкам лучше видно, нравится вам эта история, или нет. Поддержка читателей для автора крайне важна.
        Алло, это полиция!
        Меня разбудил звонок телефона. Посмотрела на экран: номер незнакомый. Недоумевая, кому это я могла понадобиться в такую рань, а часы показывали половину пятого, ответила. Мало ли, вдруг у соседей, чей номер у меня оказался не записан, что-то случилось?
        Между тем в Германии принято приходить соседям на помощь. Скажем, Ольга Петровна, с которой я хорошо общаюсь, в нашем подъезде типа старосты. Но я знаю, что сейчас Ольги Петровны в городе нет. Возможно, в её отсутствие кто-то решил обратиться ко мне. Однако я ошиблась.
        - Алло, это полиция! - раздался в трубке мужской голос. - Лейтенант Ульрих.
        У меня от этих слов просто челюсть отвисла. Зачем мне звонит полиция, да ещё и с утра пораньше, я, хоть убей, не понимаю. Может, я где-то проехала на красный свет? Но деваться некуда, ответила:
        - Фрау Вебер слушает. Доброе утро!
        - Здравствуйте, фрау Вебер, - произнёс мужчина извиняющимся тоном. Это меня немного обнадёжило: с провинившимися в чём-то людьми так не разговаривают. - Прошу прощения за беспокойство. Я не отниму у вас много времени.
        - Ничего страшного, говорите.
        Я встала с постели и пересела на диван. Ясен пень, теперь я уже не засну. До шести утра, когда я встаю в рабочие дни, оставалось полтора часа. Как говорится, ни туда ни сюда. Ну, ладно, поеду пораньше на работу, решила я, заворачиваясь в лёгкий плед. Но в следующую минуту плед полетел на пол, а моё сонное состояние мигом пропало.
        - Скажите пожалуйста, фрау Вебер, - спросил полицейский, - вы знакомы с господином э-э, - запнулся он, в трубке послышался шелест бумаги, и он продолжил: Сафаровым?
        - Да, - ответила я еле слышно, потому что моё воображение тут же нарисовало ужасную картину, будто с Даром случилось несчастье. О том, как полиция вышла на меня, я даже не подумала. Да и какое это имеет значение, если отца твоих детей, может, уже нет в живых? Ведь без серьёзной причины полиция звонить не будет, к тому же в такую рань.
        Мой ответ полицейского (судя по голосу, очень молоденького) почему-то обрадовал. Мне послышалось, будто он выдохнул с облегчением, после чего задал следующий вопрос:
        - А, может, фрау Вебер, вы знаете также и господина Беккера? Он из Майнца, - подсказал полицейский, как будто я сама этого не знала.
        - Сафаров и Беккер знакомы?! - я почувствовала, как у меня волос на голове зашевелился от ужаса. - Только этого мне не хватало! Однако я до сих пор не знаю, что с Даром? - кое-как справившись с волнением, я ответила:
        - Да. Не могу сказать, что мы хорошо общаемся, но господина Беккера я знаю.
        - Отлично! - полицейский обрадовался ещё больше. - В таком случае я должен сообщить вам, фрау Вебер, как близкому человеку (Близкому?! У меня глаза чуть из орбит не вылезли. Ладно, Сафаров - не чужой для меня человек. Но - Беккер? Он меня в нашу вторую встречу чуть до инфаркта не довёл своими бестактными замечаниями, что мои дети похожи на их отца), эти двое господ находятся сейчас в полицейском участке, - закончил офицер.
        - Слава богу, Дар жив! - выдохнула я. - Но где он мог познакомиться с пекарем, который проживает в другом городе, и как они оказались в полицейском участке?
        - Скажите пожалуйста, господин офицер, а что они у вас делают?
        Лейтенант Ульрих рассказал мне, что Сафарова с Беккером задержали ночью за то, что они громко разговаривали на улице, были в нетрезвом виде и даже пытались петь. А когда их привезли в полицейский участок, один из них, Беккер, скоро уснул в кресле. Сафаров, со слов Ульриха, какое-то время держался. Правда, разговаривать с ним было сложно, так как этот русский не очень хорошо владел немецким.
        Я подумала, что скорее всего минувшим вечером Сафаров и Беккер хорошо приняли за воротник. Потому что, общаясь с Даром, я обратила внимание, что он очень даже прилично говорит по-немецки. Но, видимо, в нетрезвом состоянии у Эльдара всё вылетело из головы.
        После оформления протокола лейтенант, с его слов, ненадолго вышел из кабинета, а когда вернулся назад, обнаружил, что теперь уже двое нарушителей общественного порядка спят. Он попытался их разбудить, но у него ничего не вышло. А, кроме Ульриха, в полицейском участке никого не было, чтоб попытаться с двух сторон растолкать загулявших приятелей.
        Я подумала, что молодой полицейский себе льстит. Вряд ли он выходил из кабинета на пять минут, если Эльдар так крепко заснул. Ладно, Беккер, которого сморил сон почти сразу после того, как их доставили в участок. Но ведь Дар (Ульрих сам об этом сказал) отвечал на все его вопросы, а потом вдруг взял и уснул мертвецким сном. Так не бывает.
        Лейтенант признался, что он с подобной ситуацией столкнулся впервые.
        Я подумала, что он, наверное, служит в полиции без году неделя, может, даже выпускник полицейской школы. Потому что где-где, а уж в этой организации наверняка ещё и не такие вещи происходят.
        Мои подозрения подтвердились, когда Ульрих сказал, что он, не сумев разбудить двоих бедолаг, случайно заметил, что телефон туриста из России лежит на соседнем стуле и решил его посмотреть, чтоб выйти на кого-нибудь, кто знает его владельца. Но в телефонной книге сначала шли только русские имена и российские номера телефонов. А потом он наткнулся на номер, подписанный (в этом месте лейтенант запнулся, но, видимо, по молодости лет, не нашёлся, как выйти из неловкого положения, и сказал, как есть: “колючка”). Но зато, более бодрым голосом добавил Ульрих, номер был местный. Ну, он его и набрал.
        Я чуть телефон из рук не выронила. Вот как, оказывается, я записана у своего бывшего! Ну, Сафаров, ну погоди! Я понимаю, что у него с медсестрой, которую он знает под именем фрау Вебер, с первого дня не сложились отношения. Но ведь можно же было как-то иначе. Скажем, в моём родном Медвежьем меня когда-то называли Снежная королева в очках. А Сафаров мог хотя бы записать, как Айсберг. Или - Мороженое. Но - колючка?!
        - Ага, я - колючка? - продолжала я негодовать про себя, при этом мысленно обращаясь к Эльдару. - А ты-то чем меня лучше? Если на то пошло, меня в полицию не забирали. Жаль, Сафаров, я не знаю твоего номера, а то ты был бы у меня записан, как алкоголик! И, кстати, где ты взял мой телефон? Лично я тебе его не давала.
        - Алло, фрау Вебер? - видимо, моё затянувшееся молчание обеспокоило лейтенанта. - Я так понял по записи в телефонной книге, что у вас с этим русским туристом хорошие и даже дружеские отношения?
        Конечно, я сейчас себя со стороны не могу видеть, но, думаю, мои глаза увеличились до размера блюдца. Как, прочитав вместо имени слово “колючка”, можно было прийти к столь любопытному выводу? Разве с таким человеком, как Сафаров, возможно иметь дружеские отношения? Тяжело дыша, я молчала. А Ульрих (молодо - зелено!) пояснил:
        - Ведь такими шутливыми прозвищами обычно награждают только близких людей. Вот я и подумал, фрау Вебер, что могу вам позвонить.
        - М-да? - хмыкнула я про себя. - Мысль интересная! - а потом, спохватившись, спросила:
        - А вы, собственно, зачем мне звоните, господин Ульрих? Мы с вами как-то ушли от темы.
        - Да я не знаю, что мне с вашими знакомыми делать, - простодушно пояснил лейтенант. - Вот, если бы, фрау Вебер, вы сейчас заплатили за них штраф, я бы мог отправить их на все четыре стороны. А то мне скоро дежурство сдавать, но русский, когда я разговаривал с ним, сказал, что он все свои наличные потратил в баре, а банковская карта осталась у него в отеле. Только я не могу их отпустить, пока они штраф не оплатят.
        - Вы что, смеётесь? - я была поражена наивностью Ульриха. Лет двадцать парню точно есть, а то и больше. Ну и как он мог подумать, что я после того, как он проговорился насчёт моего “ласкового” прозвища, захочу сделать что-то для Сафарова, или для пекаря, который вообще десятая плетня моего забора?
        - Нет, - услышала я в ответ. - Вы же не можете, фрау Вебер, оставить на произвол судьбы своих добрых друзей? Я уверен, они вам вернут деньги. Судя по всему, люди - небедные. И, конечно, я покажу им квитанцию, а если надо будет - выступлю в суде, как свидетель.
        - Они мне никакие не друзья, а просто знакомые, - процедила я в бешенстве. - И дело тут, естественно, не в деньгах.
        - А что мне теперь делать? - расстроился Ульрих. - Конечно, у нас маленький участок, но мой сменщик всё равно может поднять меня на смех, - и проговорился: Я служу всего лишь третий день и не знаю каких-то тонкостей.
        Мне стало жаль этого молодого парня. Я пообещала ему приехать и привезти квитанции об оплате до начала своей работы, которая начинается в половине восьмого. Разумеется, я это делаю не ради Сафарова, просто мне жалко молоденького лейтенанта, который боится упасть в грязь лицом перед своими сослуживцами.
        Я больше не буду
        В дверь постучали. Спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, Сафаров добрёл до прихожей. В коридоре стояла молодая светловолосая девушка - официантка ресторана при отеле. Она несколько раз приносила ему сегодня крепкий чай, но он не избавил его от головной боли. Эльдар не сумел скрыть своего раздражения и резко произнёс:
        - Я же ничего не заказывал!
        - Простите за беспокойство, господин Сафаров, но вам просили передать, - и, отдав ему пакет, она развернулась и пошла.
        Эльдару стало очень неудобно за свою грубость, и он крикнул вдогонку:
        - Пожалуйста, не обижайтесь. Я не совсем хорошо себя чувствую. И - спасибо!
        Девушка обернулась и с улыбкой сказала:
        - Ничего страшного, я всё понимаю. Хорошего вам вечера!
        - М-да? - хмыкнул Сафаров. - Интересно, что она хотела этим сказать? Наверное, что у меня на лице написано, что я вчера напился, как последний алкоголик, - и посмотрел на себя в висевшее на стене зеркало. Увиденная им картина Эльдара не порадовала: выглядел он действительно неважно.
        Сегодня Эльдар собирался вылететь в Россию, но был вынужден задержаться в Германии. И всё потому, что у него ужасно болела голова. Боль была настолько острой, что временами ему даже казалось, будто голова сейчас расколется на части. Сафаров не хотел никого ни видеть, ни слышать. Он то ложился в постель, то вставал и ходил из угла в угол, то звонил на ресепшн и просил принести ему крепкого чёрного чаю.
        А боль никак не утихала. Голова начала болеть ещё утром, когда, проснувшись, он вдруг обнаружил, что находится в каком-то небольшом помещении. Оказалось, это полицейский участок. Сафаров догадался об этом по вывешенным на стенах приказам и уведомлениям. В соседнем кресле мирно дремал его новый знакомый господин Беккер.
        Пока Эльдар продирал глаза и пытался вспомнить события минувшего вечера, в кабинет вошёл молоденький лейтенант. Увидев, что один из нарушителей общественного порядка, наконец, пришёл в себя, он обрадовался и начал что-то быстро говорить. В том состоянии, в котором в это утро пребывал Сафаров, он ничего не мог понять. Мало того, что немецкий и так нельзя назвать лёгким языком, так ещё и офицер говорил непрерывно, как автомат.
        А лейтенант тем временем стал совать ему под нос какую-то квитанцию, объясняя, что он и господин Беккер должны возместить расходы женщине, благодаря которой их выпустят сейчас из полицейского участка. Своей громкой болтовней лейтенант умудрился разбудить пекаря. Хотя, не исключено, что господин Беккер просто выспался. А вот у Сафарова голова стала болеть ещё сильнее.
        - Хорошо, - буркнул Эльдар, хотя при этом даже примерно не представлял, о чём речь. Он просто хотел, чтобы офицер от него отстал.
        Забрав квитанцию у лейтенанта, он сунул её в свой карман и поднялся со старого кресла, в котором провёл целую ночь. Потом кивнул Беккеру, давая понять, что им пора уходить. Заметив ошарашенный взгляд молодого офицера, Эльдар пожал ему руку и, уже не мешкая, двинулся к выходу. Голова раскалывалась, во рту было сухо, а говорить было невозможно.
        Неподалёку от участка находилось маленькое кафе с открытой террасой. При виде кафе Беккер оживился и предложил Сафарову посидеть. Эльдар хмуро мотнул головой, и тут же пожалел об этом, потому что ему показалось, что его голова вот-вот отвалится.
        В кафе выяснилось, что у Сафарова нет денег. Свою карту он, видимо, забыл в номере, а наличные они с пекарем вчера потратили в пивном баре, где не только сами пили, но также угощали всех подряд. Просто потому, что им было весело.
        А теперь Эльдару было плохо. Он очень хотел пить, но, когда оказалось, что у него с собой нет денег, попытался отказаться от заказа. Однако Беккер настоял, что сегодня платит он, и заказал для них два бокала пива и сок.
        После стакана свежевыжатого сока Сафарову стало лучше, и он набрал номер начальника службы безопасности. Через десять минут Олег приехал. За это время Эльдар выпил пива, а голова опять разболелась. Добравшись до отеля, он попрощался с Беккером и сказал, чтоб Олег довёз его товарища до Майнца.
        Шлёпая тапочками, Сафаров пошёл назад. Хотел лечь на диван, и вдруг обнаружил, что держит в руках какой-то пакет. Вспомнив, что ему его принесла официантка из ресторана, заглянул внутрь и увидел две стеклянные баночки.
        - Может, я всё-таки что-то заказал, - подумал Эльдар, - но сам не помню? Хотя, конечно, обслуживание в пятизвёздочном отеле ниже всякой критики. Неужели в их ресторане не нашлось никакой другой посуды, кроме банок?
        Однако в следующую минуту у Эльдара глаза на лоб полезли. Потому что в одной банке он обнаружил огуречный рассол, а в другом - куриный суп с лапшой. Дрожащими руками он открыл первую банку и прямо из горла начал пить огуречный рассол - такой ядрёный и вкусный, что он одним махом опустошил всю баночку.
        Потом пошёл на балкон. Глядя на прогуливающихся по улице горожан, он подумал, какие всё-таки немцы милые люди. Так позаботиться о человеке, который для того же повара из ресторана - седьмая вода на киселе! Наверное, приготовить рассол его попросил ресепшн, решил Эльдар и хотел пойти позвонить, чтобы поблагодарить и повара, и администратора отеля, как на полдороге остановился.
        Ведь вкус у огуречного рассола был, что называется, русский. В Германии хорошо квасят капусту. Но огурцы немцы солить не умеют. Солёные огурцы - это исконно русское блюдо. Однако весьма сомнительно, что в ресторане немецкой кухни работает повар из России. В памяти вдруг сами собой всплыли слова официантки: “Вам просили передать”.
        Тогда кто эта добрая фея? Он же ни с кем во Франкфурте не общается, кроме партнёров по бизнесу. И, вообще, сам по себе этот поступок какой-то не немецкий. В Германии люди чётко разделяют личные и деловые отношения. Поэтому Дар был очень удивлён, когда один из его партнёров пригласил его однажды в гости. Обычно они встречаются в бизнес-центре, если там есть конференц-зал, или в специальных кабинетах в ресторане.
        Сафаров прошёл в комнату и, потирая задумчиво лоб, сел на диван. Его взгляд упал на стол, где стояла баночка с куриным супом с лапшой. Даже в холодном виде и через стекло супчик смотрелся очень аппетитно. А Эльдар ничего не ел со вчерашнего вечера.
        Пройдя в зону кухни, он разогрел суп в микроволновке и с наслаждением поел. Суп был очень вкусный, но для Сафарова его вкус ассоциировался с домашним уютом, с семьёй, с домом, где вечерами все собираются в столовой и делятся за ужином своими новостями, смеются, шутят, где царят любовь и взаимопонимание.
        Внезапно его осенило, и он набрал номер телефона ресепшн. На его вопрос, кто передал ему пакет, администратор ответила, что это была женщина, но, к сожалению, она не знает, как её зовут, поскольку та очень спешила. Тогда с деланым равнодушием в голосе Сафаров поинтересовался, как выглядела женщина, объяснив свой интерес тем, что ему хотелось бы отблагодарить женщину за внимание, но он не может понять, кто приходил в отель. Ведь в пакете никакой записки не было.
        По описанию администратора Эльдар догадался, что его предположения подтвердились. Это была фрау Вебер - медсестра с совершенно несносным характером из больницы, где он лежал после ДТП, и с которой он, сам не понимая, зачем, пытается наладить отношения.
        Голова у Эльдара не просто перестала болеть, но он чувствовал себя полным сил. Бодрой походкой он прошёл к платяному шкафу и вынул из кармана пиджака бумажку, которую ему утром всучил молоденький лейтенант в полицейском участке. Это была квитанция об оплате административного штрафа. Оплачена она была, опять же, фрау Вебер.
        - Как я теперь посмотрю в глаза фрау Вебер? - ужаснулся Сафаров. - Страшно подумать, какого она обо мне мнения после этой дурацкой истории с полицией! Конечно, я больше не буду пить. Но разве она мне поверит? Картина называется: “Позор джунглям!”.
        Однако вскоре мысли Эльдара приняли несколько иное направление:
        - А, может, фрау Вебер - русская немка, которая скучает по родине и старается по мере возможности помочь своим бывшим соотечественникам? Ничем другим нельзя объяснить столь благородный порыв. Ведь она, можно сказать, спасла меня. Я должен поблагодарить фрау Вебер. А, кроме того, мне нужно возместить её расходы. Это ужасно, когда женщина платит за мужчин!
        К счастью, начальник его службы безопасности ещё ранее добыл для Эльдара телефон и адрес фрау Вебер. Волнуясь, как мальчишка, Сафаров позвонил. Но фрау Вебер почему-то не ответила. Ещё несколько раз он набирал её номер, однако результат был тот же.
        Поначалу Сафаров переживал, как бы со знакомой ему женщиной что-то не случилось. А потом ему пришло в голову, что, возможно, фрау Вебер проводит сейчас время в компании музыканта, с которым вчера он столкнулся в больнице. Разозлившись на всех и вся, Эльдар лёг спать.
        С детьми нужно держать ухо востро
        Я подъезжала к Майнцу, когда зазвонил телефон. От неожиданности я вздрогнула, потом посмотрела на экран: номер незнакомый. Отвечать не стала. Во-первых, у меня нет желания лишиться ста евро за разговор за рулём. Во-вторых, жители Германии обычно стараются не беспокоить людей, разумеется, если только речь не идёт о родственниках, в выходной день. А сегодня - воскресенье.
        Правда, у меня плавающий график работы. Но всё равно мои знакомые в выходные также мне не звонят. А тут вообще меня набрал не пойми кто. Может, ошиблись номером?
        Подъехав к дому тёти Лены, я оставила телефон в машине. Мои дети и так толком маму не видят, и было бы обидно лишать их общения в те немногие часы, когда мы вместе. А то завтра им - в детский сад, мне - на работу, так что увидимся мы только ближе к вечеру.
        - Мама, мама! - огорошила меня Оли с порога. - А нас дядя Карл угостил пирожными!
        - Какой ещё дядя Карл? - я нахмурилась. - Разве вы не знаете, что с незнакомыми людьми нельзя разговаривать, и тем более принимать от них подарки?
        - А дядя Карл не незнакомый, - возразила Ода и взяла меня за руку, желая успокоить.
        - Не переживай, Марусь, - из кухни вышла тётя Лена. - Дядя Карл - это господин Беккер, у него здесь небольшая пекарня. Да ты и сама его знаешь.
        - Ура, мама приехала! - с улицы вбежал Осси, обнял меня и похвастался: А нас дядя Карл пирожными угостил. Вкусные были!
        - Слышала уже, слышала, - я прижала к себе своих тройняшек. На глаза вдруг почему-то навернулись слёзы. Я отвернула лицо в сторону, подумав, как мало моим деткам нужно для счастья. Они у меня - неизбалованные. Хотя, не знаю, может, это и хорошо?
        - Мы и тебе, мамочка, оставили, - Ода сходила на кухню и вернулась с бумажным пакетом в руках. - Поешь, пожалуйста. Они тебе понравятся!
        - Мама поест их с чаем. А вы идите, поиграйте, - добродушно проворчала тётя Лена.
        Взявшись за руки, дети побежали на улицу. Я присела к столу.
        - Твой как, ещё не уехал? - придвигая ко мне чашку чая и тарелку с пирожными, спросила тётя Лена.
        - Нет, - ответила я и, вспомнив своё сегодняшнее утро, пожаловалась родственнице: Прям не понимаю, что происходит с Эльдаром? Раньше он почти не пил, даже на нашей свадьбе только пригубил вина, и всё. А вчера напился, как сапожник! Вы можете такое представить, тётя Лена: Сафаров и господин Беккер провели эту ночь в полицейском участке? Понятия не имею, как и где они познакомились, но факт остаётся фактом!
        - То-то мне показалось, что господин Беккер выглядит как-то странно, - рассмеялась тётя Лена и пояснила: Я с детьми после обеда решила пройтись до пекарни. Господин Беккер со своей женой обслуживают клиентов по очереди, и сегодня он был за прилавком. Вид у него был, как после хорошей попойки, но настроение бодрое, даже весёлое. Наверное, поэтому господин Беккер наложил деткам целый пакет пирожных. Я хотела заплатить, но он брать деньги отказался. Сказал, что якобы в долгу перед моим зятем, - тётя Лена усмехнулась.
        - До чего дошёл Сафаров! - я ужаснулась. - Мало того, что сам пьёт, так ещё и приличных людей спаивает. Всё-таки я надеялась, что это была инициатива господина Беккера.
        - А с чего, Марусь, ты взяла, будто твой Сафаров - неприличный? - мягко произнесла тётя Лена. - Он, может, потому и пьёт, что тебя забыть не может. Мужики всегда ищут утешение в алкоголе.
        - Это просто причина для выпивки, - ответила я резко, потом, спохватившись, извинилась. Причём тут моя родственница, если Сафаров ведёт себя, как последний идиот?
        - Всё нормально, - махнула рукой тётя Лена. - Но, хоть это тебе, Марусь, и не нравится, а я скажу, ты неправа, что не хочешь признаться бывшему, что у тебя от него тройня. Сама же знаешь, как сильно он хотел детей.
        - В том-то и дело, - я вздохнула, а в следующую секунду опять взорвалась: Мне с ним не по дороге, поймите пожалуйста, тётя Лена? А Сафаров, даже если у него есть другие дети, от моих тройняшек ни за что не откажется. Суд скорее всего встанет на сторону матери. Но я о стольких случаях слышала, когда отцы похищали детей, и матери их годами не видели, что у меня волосы встают дыбом при одной мысли об этом!
        - Ну, ладно, успокойся и попей чаю, - тётя Лена похлопала меня по руке, но я отказалась, сославшись на то, что нет времени. Мне ведь с малышами нужно ещё добраться до дому и подготовиться к завтрашнему дню.
        Сев в машину, я обнаружила на телефоне несколько пропущенных вызовов. Удивляясь в душе, кому я так сильно понадобилась в воскресный день, завела автомобиль, и тут опять раздался звонок. Я решила ответить, чтоб звонивший, наконец, от меня отстал и не отвлекал в дороге. А в трубке раздался голос полицейского, который разбудил меня сегодня ни свет ни заря:
        - Алло, фрау Вебер? Это лейтенант Ульрих. Здравствуйте!
        - Добрый вечер! Что вы хотели? - я не стала терять время на дежурные фразы.
        Офицер (молодо-зелено!) поперхнулся, но ответил:
        - Я хотел узнать, фрау Вебер, задержанные полицией вам вернули свой долг? Вы сказали, что это ваши знакомые, но я всё равно беспокоюсь. Мало ли? Может, нужно подать на них заявление в суд? Вы можете на меня рассчитывать, фрау Вебер. А то как бы русский турист не скрылся. Мы же не знаем, что у него на уме.
        - Спасибо за заботу, господин офицер, - мне стало смешно при мысли, что Сафаров может скрываться от меня, чтоб не отдавать свой долг. - Денег я ещё не получила, но уверена, что эти люди всё вернут не сегодня завтра.
        - Вы так уверены в туристе из России? - поразился Ульрих.
        - Видите ли, господин офицер, этот турист - мой бывший муж, - я решила не морочить голову молоденькому лейтенанту и расставить все точки над i.
        Сказала и осеклась. В салоне автомобиля вдруг установилась подозрительная тишина. Я посмотрела в зеркало заднего вида: Ода, Ос и даже беспокойная Оли, которая долго усидеть на одном месте не может, смотрели на меня во все глаза. Я быстро попрощалась с Ульрихом и завела машину. В абсолютной тишине мы поехали.
        А я всю дорогу про себя чертыхалась. Как же я могла так опростоволоситься и забыть, что с детьми нужно держать ухо востро? К счастью, мои тройняшки - очень воспитанные, и поэтому они не стали задавать мне никаких вопросов. Но это - пока. Поскорее бы уж их папаша уехал к своей семье, друзьям, близким, и позабыл о самом моём существовании, то есть, конечно, имеется в виду, забыл о фрау Вебер.
        Кажется, я переборщила
        Сегодня мне пришлось задержаться на работе из-за того, что мы с моей сменщицей фрау Майер разбирались с историей болезни одного пациента, у которого был записан неверный диагноз. Долго ломали голову, как могло такое получиться, пока я не обратила внимание на почерк. Нет, запись-то была сделана доктором Вольфом, но буквы какие-то корявые, как если бы человек писал, будучи в нетрезвом состоянии.
        Я указала на это фрау Майер, а она вдруг вспомнила, что действительно накануне доктор Вольф вёл себя весьма странно: то и дело прикрывал свой рот рукой и хихикал над каждым её словом. Тогда мне пришла мысль, что мы можем убедиться в правоте наших подозрений, если посмотрим, что написано в личных данных пациента. И вот тут-то доктор Вольф выдал себя с головой.
        В графе “семейное положение” у молодого неженатого парня было указано: “женат”. Но всему персоналу отделения отлично известно, что доктор Вольф - человек, который хочет жениться, но у него это почему-то не получается, всех больных мужского пола записывает в холостяки. Именно поэтому он любит собственноручно заполнять истории болезни. Хотя, вообще-то, это - обязанность постовой медсестры.
        Уж как администрация с врачом ни боролась, всё бесполезно. А между тем специалист он хороший. В итоге, на его странность махнули рукой. Однако теперь он прокололся. Вывод напрашивался один: похоже, доктор Вольф был нетрезв.
        Впрочем, я после выходки Сафарова уже ничему не удивляюсь. Мужчины, и даже самые положительные, могут порой такое отчебучить, что не придёт в голову самой, скажем так, креативной женщине. А вот фрау Майер долго качала головой. Но я её понимаю. Женщины, которая никогда не были замужем, обычно о мужчинах более высокого мнения.
        В это время в коридоре появился доктор Вольф собственной персоной. Мы, естественно, поспешили предъявить ему историю болезни. А доктор на голубом глазу нам ответил, что он вчера якобы чувствовал себя неважно, и поэтому толком не соображал, что писал. После его ухода мы посмеялись, и я уже собралась уходить, как моя сменщица меня остановила.
        Краснея и смущаясь, как шестнадцатилетняя девчонка, она спросила, господин Сафаров ещё в городе, или уже уехал. У меня глаза на лоб полезли. С чего это фрау Майер взяла, что я поддерживаю отношения с этим алкоголиком?
        Но, конечно, сдавать своего бывшего не стала. Медперсонал нашего отделения до сих пор вспоминает его тёплыми словами (как я подозреваю, за то, что Эльдар на прощание одарил всех женщин букетами роз и конфетами, а доктору Вольфу вручил французский коньяк). Но Германия - не Россия. Здесь так не принято. Поэтому все смущались и отказывались. Однако по итогу приняли подарки. Портить реноме такого человека было бы неправильно.
        Естественно, я ответила, что понятия не имею, где находится господин Сафаров. Кажется, мой ответ расстроил фрау Майер. Мне её даже стало жалко. Влюбилась, наверное. Тем не менее на прощание фрау Майер попросила, если я вдруг увижу нашего русского пациента, передать ему привет. Я пообещала, хотя сама сильно в этом сомневалась.
        Но когда я вышла с работы, первый человек, которого я увидела, был Сафаров. Он стоял у входа и был трезв, как огурчик. Весь такой сдержанный, красивый, просто слов нет! Мало того, в руках - роскошный букет. При виде такого мужчины растаяла бы любая женщина. Но я быстро взяла себя в руки и, окинув Эльдара насмешливым взглядом, съязвила:
        - С вами всё в порядке, господин Сафаров?
        Его чёрные глаза полыхнули гневом. Представляю, каких трудов ему стоило сдержаться. Однако, получилось.
        - Я хотел поблагодарить вас, фрау Вебер, - сверля меня взглядом, заявил Эльдар, - за то, что вы нашли время и возможность оплатить за меня и моего товарища штраф. Я пришёл, чтоб вернуть свой долг, - и полез было в карман, но я его перебила. Мне сейчас было совсем не до денег.
        - Они что, с пекарем из Майнца - уже друзья? - ужаснулась я про себя, а вслух сказала:
        - Думаю, господин Сафаров, на моём месте вы сделали бы то же самое.
        Мой холодный, даже резкий тон удивил Эльдара, и он внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я объясню свои слова. И я не заставила себя ждать, добавив:
        - Сами подумайте, как бы вы отреагировали, если б вас в половине пятого утра разбудила полиция?
        - Мне очень неудобно, - Сафаров покраснел. - На самом деле я пью крайне редко.
        Но я на этом не остановилась.
        - Знаете, лично мне это как-то без разницы. Как говорится, нам с вами детей не крестить. Но должна заметить, у вас отличное чувство юмора!
        - Я не понимаю вас, фрау Вебер? - между широкими бровями залегла знакомая морщинка, а на скулах заходили желваки. Разумеется, я не испугалась. Мне нужно было отбить у Дара охоту видеться со мной, потому что это чревато для меня раскрытием моей тайны.
        - Я говорю сейчас о том забавном прозвище, под которым вы записали меня в телефонной книге. Колючка! Смешно и оригинально! - я через силу рассмеялась. - Конечно, случайно узнав об этом, я захотела оставить о себе более хорошую память. И только поэтому я встала и отправилась с утра пораньше в банк. Не ради вас, ради себя! Надеюсь, теперь вы запишите меня как-то иначе. По-моему, я заслуживаю какого-нибудь другого прозвища. А то что это такое - колючка?
        - А вы и есть колючка! - по-мальчишески запальчиво заявил Дар и, резко развернувшись, пошёл по тротуару.
        Он забыл подарить мне цветы и теперь шёл, размахивая букетом, как мечом. Я подумала, что, кажется, немного переборщила. А ведь я просто защищала себя и своих детей…
        Постой, оглянись назад!
        Хоть и считаю я себя девушкой не робкого десятка, но всё равно волосы у меня на голове зашевелились, когда, собираясь сесть в машину, я вдруг почувствовала, как будто меня что-то трогает. Наверное, если бы я ощутила на своём плече, к примеру, чью-то руку (или лапу - без разницы), мне было не так страшно. Потому что с человеком и даже со зверем можно, если не договориться, то поговорить. А тут ощущение было странное. Ведь я находилась на парковке, где не было не то что дерева, а кустика, за ветки которого я могла бы зацепиться.
        Я потянула к себе сумочку, которую только что положила на сиденье, чтобы иметь хоть что-то в качестве средства защиты, и медленно обернулась. Признаться, я ожидала увидеть что угодно, кого угодно, но только не Сафарова, с которым пять минут назад мы расстались чуть ли не врагами. Оказывается, он коснулся меня букетом роз. А я-то навоображала себе!
        Глядя на меня сумрачным взглядом, Эльдар протянул цветы со словами:
        - Это вам. Несмотря на ваш несносный характер, фрау Вебер, я не могу не поблагодарить вас за то, что вы потратили на меня уйму времени. Отдельное спасибо за суп и рассол.
        Его слова меня возмутили, и я не стала торопиться принимать букет от мужчины, который прямо-таки считает своим долгом говорить мне всякие колкости. Сколько можно терпеть? А, может, он ещё и на голову мне сядет? Ну уж нет, дудки!
        - Не могу сказать, что у вас, господин Сафаров, характер идеальный, - я улыбнулась и с невинным лицом добавила: Что касается супа и рассола, это вовсе не моя заслуга.
        - Но это же вы передали мне и то, и другое, не отпирайтесь, - Эльдар посмотрел на меня с недоумением. - И, должен признаться, готовите вы, фрау Вебер, отменно!
        - И суп, и огурцы - дело рук одной моей доброй соседки, - сочинила я на ходу, опасаясь, как бы Сафаров не подумал, будто я за него переживаю (Ну да, дала вчера слабину. С кем не бывает?). - Соседка нередко меня чем-нибудь угощает. Но у меня, как на грех, не было аппетита. И чтоб добро почём зря не пропало…
        Я сделала многозначительную паузу. На моих губах заиграла тонкая мстительная улыбка. По-моему, со стороны я смотрелась очень даже неплохо.
        - Теперь я понимаю, почему вы не замужем, - перебив меня, холодно произнёс Эльдар. - Прощайте! - и, оставив розы на крыше моего минивэна, быстрым шагом ушёл.
        - Ах, так?! - возмутилась я, и решила не принимать цветы от человека, с которым мы друг друга на дух не выносим. Да и, вообще, если подумать, Сафаров для меня - это всего лишь воспоминание юности, и не более. Да, у меня от него тройня. Но это - мои дети, я родила их и воспитала, а Эльдар имеет к ним отношение постольку поскольку.
        Однако выбросить цветы рука всё же не поднялась. Поэтому я сделала вид, будто в упор их не вижу, и тронулась с места. Пока выезжала с автостоянки, краем глаза заметила, что некий мужчина машет мне рукой. Видимо, он увидел упавший на землю букет, и попытался меня остановить. Естественно, у него ничего не вышло.
        На парковке рядом с садиком свободных мест не оказалось, пришлось проехать лишний квартал. Выхожу из машины, а сзади кто-то хлопает меня по плечу. Конечно, хорошо, что я почувствовала человеческую руку, а не что-то непонятное, но всё равно было так странно - ведь я не могу сказать о себе, будто меня весь Франкфурт знает. А тут вторая парковка - и, судя по всему, какой-то очередной знакомый.
        Разворачиваюсь, и вижу перед собой довольную физиономию господина Беккера. Первое, о чём я подумала: Почему этот пекарь не сидит у себя в Майнце? Не дай бог, он встретится с Сафаровым и проболтается о тройняшках. Зачем я сказала ему, когда случилось ДТП, что Эльдар - мой бывший муж? Обычно я стараюсь о себе не слишком распространяться, но в тот момент, наверное, плохо соображала.
        - Фрау Вебер, добрый вечер! - лицо Беккера расплылось в такой широкой улыбке, словно мы с ним - друзья не разлей вода. - Очень рад вас видеть! А я приехал во Франкфурт забрать свою машину с автостоянки. На днях мы с вашим мужем немного посидели, вот и пришлось автомобиль здесь оставить.
        - Немного? - хмыкнула я про себя. - Да, как же! И насчёт Сафарова пекарь тоже выразился неправильно. Эльдар - мой бывший муж, - но вслух, конечно, этого говорить не стала.
        - Здравствуйте, господин Беккер, я тоже, - сказала я голосом, который свидетельствовал, скорее, об обратном, - рада вас видеть.
        - А я вчера пообщался с вашими тройняшками, - продолжил словоохотливый пекарь. - И, знаете, что я вам скажу, фрау Вебер?
        Я отрицательно покачала головой. По мне, лучше бы он не говорил вообще ничего.
        - У вас просто фантастические дети! Такие развитые, умненькие, слов нет!
        Я заулыбалась. Какой маме не приятно слышать, когда кто-то хвалит её детей? А господин Беккер огорошил меня своим выводом:
        - Я всегда говорил, что межнациональные браки - это очень хорошо! - и, пока я пыталась в себя прийти, доверительным тоном добавил: У меня самого жена родом из Малайзии. Так что, фрау Вебер, поверьте, я знаю, о чём говорю.
        Я не стала спорить, а просто кивнула головой в надежде, что пекарь быстрее отстанет от меня. Но, похоже, господину Беккеру некуда было девать время.
        - И поэтому я нисколько не удивлён, - продолжил он, - что ваши дети - такие красивые и умные. Я очень рад и за вас, и за своего друга!
        - Держите меня семеро! - мысленно вскричала я. - С каких это пор Эльдар и Беккер стали друзьями? Вся надежда только на то, что Сафаров скоро должен уехать. Ведь он же сказал: Прощайте. Правда, забыл расплатиться со мной за оплату их с Беккером штрафов. Но это не беда. Главное, чтобы Эльдар уехал из Франкфурта, и желательно - сегодня.
        Видимо, моё лицо выражало такую бурю разных эмоций, что господин Беккер заявил:
        - Ну, не буду вас больше задерживать, фрау Вебер. До встречи! - и, помахав мне рукой, он бодрым шагом куда-то направился. Я тупо посмотрела ему вслед и ни жива ни мертва пошла в детсад.
        Тройня, Карл!
        Сафаров нервно шагал по улице. В Германии он, вообще, редко пользовался автомобилем, предпочитая ходить пешком. А после общения с фрау Вебер ему требовалось выплеснуть куда-то свою злость. Вот Дар и выпускал сейчас пар. Внезапно у него зазвонил телефон. Не глядя на экран, он резко ответил. Но в следующую секунду выражение его лица смягчилось. Эльдару звонил его знакомый, можно сказать, почти друг Карл Беккер. Во всяком случае, с деловыми партнёрами его отношения носили совсем другой характер.
        - Хорошо, Карл, до встречи в баре у Вагнера, - сказал Эльдар и, оглянувшись по сторонам, свернул в переулок, в конце которого находилось заведение, где они в прошлый раз хорошо посидели.
        Сделал пару шагов и остановился, задумчиво потирая лоб. Он ведь обещал себе больше не пить, да и фрау Вебер тоже сказал, что он очень редко пьёт. При этом Эльдар не лгал. Но несносная медсестра из больницы в квартале Нидеррад сама подвела его к тому, что он вынужден пойти и немного развеяться.
        Мысль о том, что он не виноват, взбодрила Сафарова, и дальше он зашагал веселее. Вдруг опять зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и Эльдар хотел уже вызов сбросить, но в последнюю минуту передумал.
        - Алло, господин Сафаров? - судя по голосу, ему звонил молодой парень. Кажется, он был чем-то взволнован. Странно!
        - Да, - сдержанно ответил Эльдар.
        - Как хорошо, что я дозвонился хотя бы до вас! - радостно выдохнул звонивший.
        - Поздравляю, - съязвил Сафаров, возмутившись словами: “хотя бы до вас”.
        - Простите, с чем? - немец русского юмора не понял.
        - М-да, - вздохнул Эльдар. - Тяжёлый, однако, случай! - но вслух сказал: Что вам угодно?
        - Не могли бы вы, господин Сафаров, связаться с фрау Вебер? А то она на мои звонки не реагирует.
        - Не понял? - брови Эльдара полезли вверх. Опять фрау Вебер! Но причём тут он?
        - Простите, я забыл представиться. Говорит лейтенант Ульрих. Вы недавно, - запнулся на секунду молодой полицейский, - были в нашем участке со своим товарищем.
        - И что? - настроение Эльдара устремилось к нулевой отметке, стоило ему вспомнить тот весёлый вечер, после которого у него дико болела голова. - Вы не могли бы поконкретнее?
        - Да, конечно, - заторопился Ульрих. - Десять минут назад в наш участок поступил звонок от человека, который рассказал, что некая женщина уехала с парковки, не заметив на крыше своего минивэна букет цветов. Мужчина поднял букет и обнаружил внутри него конверт с деньгами. Я посмотрел участок через видеокамеру и увидел в записи, как вы кладёте букет на крышу машины и уходите, а спустя минуту женщина, в которой я признал фрау Вебер, отъехала. А букет, внутри которого лежал коверт, упал на землю. Я сразу понял, господин Сафаров, что вы хотели вернуть свой долг. Но проблема в том, что, как я уже говорил, фрау Вебер на мои звонки не отвечает. Может, вы сможете до неё дозвониться? Конверт и цветы находятся в нашем участке.
        - Бог с ним, с этими деньгами! - ещё больше расстроился Эльдар, узнав, что фрау Вебер проигнорировала подаренные им цветы, и спросил: Послушайте, лейтенант, а вы не могли бы скинуть мне на телефон номер карты фрау Вебер? Я бы ей перечислил свой долг, и всё.
        - Зачем перечислять? - удивился Ульрих. - Я положил конверт в сейф. Вы можете хоть сейчас приехать и взять их, чтобы отдать фрау Вебер.
        - Оставьте их себе, лейтенант, а меня прошу больше не тревожить! - рявкнул взбешённый Сафаров. - Я не хочу больше слышать про фрау Вебер.
        - Но разве так можно? - растерялся Ульрих. - Ведь это же ваша… - договорить лейтенант не успел, поскольку Эльдар отключился от связи.
        Кое-как успокоившись, он переступил порог пивбара с решимостью напиться сегодня до полной отключки. А завтра пусть Олег отвезёт его долг фрау Вебер на работу, и после этого Эльдар со спокойной совестью может отправиться на родину. В Германии его всё достало, и, в первую очередь, конечно, эта несносная медсестра из больницы в квартале Нидеррад.
        За крайним столом сидел господин Беккер. Увидев его довольное, улыбающееся лицо, он испытал в душе чувство лёгкой зависти к добропорядочному бюргеру, которому подобные страсти и не снились. Наверняка у этого замечательного человека есть куча детей и уютный большой дом, где по выходным они собираются всей семьёй, или то, о чём он давно мечтает.
        Обменявшись с Беккером крепким рукопожатием, Эльдар сел за стол. Как и в прошлый раз, официант через минуту принёс им бокалы с пивом и жареные колбаски. Бар у Вагнера славился в городе своей добротной классической кухней. Но не успел Сафаров поднести к губам пенистый напиток, как господин Беккер его потряс своими словами:
        - А зря вы, мой дорогой, не помиритесь со своей женой? Конечно, это не моё дело. Но мне очень жаль детей: они у вас просто потрясающие!
        - Вы что-то путаете, Карл, - нахмурился Эльдар. - У меня нет ни жены, ни детей. Точнее, когда-то я был женат, но давно, и детей в том браке не было.
        - Ну вы и хитрец, Эльдар! Думаете, я о вас ничего не знаю? - и пекарь, который появился в баре раньше Сафарова и пребывал уже в весёлом настроении, погрозил ему пальцем. - Я же говорю, - повторил он, - детишки замечательные! Или вы от алиментов скрываетесь, а? - потом отпил из бокала и сказал: Да плюньте вы на деньги, Эльдар! Ради таких ребятишек я бы снял с себя последнюю рубаху. Понимаете, вы - богатый человек, ведь у вас есть дети!
        Сафаров сделал хороший глоток пива. В голове приятно зашумело, и он расслабился.
        - И сколько их у меня, очень интересно? - Эльдар решил подыграть нетрезвому пекарю.
        - Представьте себе, мой дорогой, целых трое! - Беккер, которого забавляла эта смешная игра, рассмеялся. - Мы должны выпить за них! За ваших умненьких, красивых тройняшек!
        - Тройняшек?! - немного заикаясь, переспросил Эльдар.
        - А вам что, мало? - хохотнул пекарь и потянулся со своим бокалом к приятелю, чтобы с ним чокнуться, а то пить одному было как-то неинтересно. - Ну вы и артист, однако!
        - Постойте, Карл, это уже не смешно, - Сафаров отвёл его руку и попросил: Расскажите мне всё, что вам известно о моей жене и детях. У меня, знаете ли, после аварии некоторые пробелы в памяти. Я не помню своё прошлое.
        Беккер оживился и в подробностях описал свою первую встречу с фрау Вебер, и что тогда расстроенная дорожным происшествием женщина ему призналась, что находившийся без сознания мужчина - это её бывший муж, и что она хочет поскорее доставить его в больницу. Разумеется, Карл ей поверил. Такое волнение и беспокойство сыграть невозможно. А потом оказалось, что в его родном Майнце проживает родная тётя фрау Вебер. Благодаря ей, Карл пообщался с тройняшками и пришёл в восторг от их сообразительности и знаний.
        - Вы даже не представляете, мой дорогой, - сделал он признание, - как я вам завидую! У меня один сын, и то - взрослый. А у вас - тройня! И, думаю, это не предел, а, дружище?
        - Тройня, Карл! Тройня! - без конца повторял в этот удивительный вечер счастливый Сафаров. - Ты можешь себе это представить: я страдал из-за того, что годы идут, а у меня нет детей, но оказывается, у меня их трое! Мальчик и две девочки. Расскажи мне ещё раз, дорогой, как они выглядят, о чём ты с ними разговаривал? Ты и вправду считаешь, что они на меня похожи? А как ты думаешь, дети обрадуются, когда узнают, что у них есть папа? - Сафаров забросал вопросами бедного пекаря, который всего лишь хотел просто встретиться с приятелем и поболтать о том о сём. А получилось!..
        Единственное, что расстроило господина Беккера, Сафаров категорически отказался от выпивки. Потому что, как он пояснил, детям нужен трезвый отец. Но зато остальные посетители бара в этот вечер хорошо посидели за счёт русского бизнесмена.
        Ещё не вечер
        Я готовила ужин, когда в домофон позвонили. Помешав молочный суп, ответила. К моему удивлению, ко мне пришёл лейтенант Ульрих. Сказал, что ему нужно срочно увидеться со мной. Пока он поднимался по лестнице, я успела одеть очки.
        Наверное, это неправильно и даже глупо комплексовать из-за шрама, который остался у меня после операции на глазах. Но я всё равно без своих затемнённых очков чувствую себя неуверенно в присутствии посторонних людей. Ладно, тройняшки привыкли к моему виду, но это потому, что я их мама. Конечно, я не могу назвать себя уродкой, но всё же женщин, в отличие от мужчин, шрамы не украшают.
        С балкона раздавались шум и смех. Поправляя волос, я подумала, как хорошо, что у меня трое детей: они могут сами себя занимать, друг за друга заступаются, друг дружку жалеют, и я могу за них не особо переживать, когда детки остаются без моего присмотра. Конечно, когда они были маленькими, мне приходилось непросто. Но теперь трудности уже позади.
        Я почувствовала, как мой рот растягивается до ушей, что бывает всегда, когда я думаю о своих тройняшках, но тут входная дверь отворилась и вошёл Ульрих. Мы познакомились с ним на днях, когда я приезжала в их участок, чтобы показать квитанцию об оплате штрафа.
        Высокий, худой, усатый, этот полицейский был немного похож на почтальона Печкина из мультика “Каникулы в Простоквашино”, но только в его лучшие, то бишь молодые годы. К тому же и явился Ульрих не с пустыми руками.
        В руках он держал тот самый букет роз, который оставил на крыше моей машины Эльдар. Ну, что за заколдованный букет, расстроилась я, однако постаралась не подавать виду, что эти цветы меня уже достали. Зато лейтенант чуть не светился от счастья.
        - Фрау Вебер, простите, что вынужден вас побеспокоить, - вручая мне букет, заявил он, - но у меня для вас хорошая новость.
        - Да? - я едва не поперхнулась, глядя на примятые цветы, которые проделали долгий путь, но всё равно попали ко мне. А Ульрих с видом волшебника вынул из кармана брюк конверт и вручил его мне.
        - Я обещал вам, фрау Вебер, что этот русский турист, то есть, простите, ваш бывший муж, непременно вернёт вам свой долг, - сказал он торжествующим тоном. - Как видите, история хорошо закончилась! - после чего пояснил: Конверт находился внутри букета, который, как я понимаю, вы забыли снять с крыши своего автомобиля.
        - Действительно, - мне пришлось подыграть молодому лейтенанту, сделав вид, будто я не специально оставила цветы на парковке, а не заметила их. Уж больно не хотелось обижать паренька, который явно служит в полиции без году неделя. - Спасибо, господин лейтенант!
        - Не стоит благодарности, - всё с тем же сияющим лицом сказал полицейский. - Просто я очень рад, что не подвёл вас, фрау Вебер.
        Из кухни послышался какой-то подозрительный звук. Оказывается, пока мы с Ульрихом соревновались в хороших манерах, у меня убежало молоко.
        - Только этого мне не хватало! - вскричала я и бросилась на кухню.
        - Что случилось, фрау Вебер? - вообразив невесть что, молодой полицейский побежал за мной и очень удивился, увидев моё расстроенное лицо при виде залитой молоком плиты.
        - Почти ничего, - я опустилась на табурет и расплакалась.
        Чёрт, нервы совсем расшатались! До чего я дошла, если для того, чтоб заплакать, мне уже достаточно убежавшего молока? Проблема, естественно, не в молоке, а в Эльдаре, который, как снег, свалился на мою голову. Да когда же он, наконец, уедет? А то у меня впечатление, будто я хожу по лезвию ножа.
        - Пожалуйста, не плачьте, фрау Вебер, - полицейский тронул меня за плечо. - Хотите, я сбегаю в магазин и куплю вам другое молоко?
        - Не нужно, - ответила я, размазывая слёзы по щекам, - я перелью молочный суп в другую кастрюлю, и всё будет нормально. Оставайтесь, господин лейтенант, на ужин.
        - Я попросил товарища ненадолго меня подменить, - замялся Ульрих.
        - Это не займёт много времени, - заметила я уже более бодрым тоном. - Суп почти готов. Зато вам лёгкий ужин не повредит. А ещё я хочу угостить вас собственной выпечкой.
        - Ну, если вы настаиваете…
        Понятия не имею, почему мне вдруг захотелось покормить молоденького лейтенанта. К тому же со вчерашнего дня у меня оставалась в холодильнике половина яблочного пирога. У самой почему-то в последнее время аппетита нет, а по утрам, бывает, даже подташнивает. Так что Ульриха мне сегодня явно послал боженька, чтобы я сделала какое-то доброе дело.
        Через каких-нибудь четверть часа полицейский уплетал с довольным видом суп, который наверняка напомнил ему счастливые годы детства. Мы болтали с ним о том о сём, когда в дверь моей квартиры позвонили. Недоумевая, кто бы это мог быть, пошла открывать. Но, пока я шла, в дверь уже начали тарабанить кулаками.
        Открываю, а на площадке стоит фрау Шульман - мама девочки по имени Берта, которая ходит в одну группу с моими тройняшками.
        Увидев меня, она опешила на мгновение. Я тоже не ожидала её увидеть. Да и одета фрау Шульман была как-то по-домашнему. Я, правда, не знаю, где она живёт, но не в нашем доме точно. Пока я собиралась с мыслями, фрау Шульман успела прийти в себя и закричала:
        - Вы что, фрау Вебер, живёте в этой квартире?
        Её агрессивный тон меня разозлил. Можно подумать, будто я взяла у неё денег в долг, и не вернула. Какая же она всё-таки неприятная женщина, эта фрау Шульман!
        - Как видите, - ответила я холодно. - Что вы хотели?
        - Я хочу, чтоб вы немедленно прекратили меня топить! Час назад я заселилась в квартиру, которая находится под вашей, и уже пожалела об этом. А теперь ещё выясняется, что мы с вами соседи! - мама Берты, между прочим, хорошей девочки, окинула меня злым взглядом.
        - Что?! - у меня глаза на лоб полезли. - Да у меня даже кран в ванной отключен. Поэтому затопить вас, фрау Шульман, при всём желании я не могу.
        - А я вам говорю, вы меня затопили! И, если вы и дальше будете отнекиваться, я вызову полицию.
        - Полиция уже здесь. Что случилось, мадам? - из-за моей спины показался Ульрих.
        Теперь глаза полезли на лоб у фрау Шульман. Увидеть полицейского она явно не ожидала.
        - Послушайте, господин лейтенант, - затараторила она, придя в себя, - у меня уже давно проблемы с этой дамой. Наши дети ходят в садике в одну группу, и сын фрау Вебер не даёт покоя моей Берте, постоянно пристаёт. От горшка два вершка, а туда же!
        - Не понял?.. - и без того круглые карие глаза Ульриха ещё больше округлились. - Вы что, хотите обвинить маленького мальчика в сексуальных домогательствах?!
        При этих словах фрау Шульман смутилась. Видимо, до неё дошло, что она ляпнула.
        - Вообще-то, - пошла мамаша Берты на попятную, - я пришла по другому поводу. Фрау Вебер меня затопила, и не хочет в этом признаваться. А я не могу выехать из квартиры, в которую только час назад въехала. Вы меня понимаете, господин лейтенант?
        - Я нахожусь в доме фрау Вебер, - Ульрих посмотрел на часы, - уже двадцать минут, и шума воды не слышал. Но если вы не доверяете моим словам, пожалуйста, убедитесь сами, - и посторонился, пропуская эту чокнутую даму в мою квартиру. Но я промолчала. Пусть и вправду мамаша Берты посмотрит, что в ванной вода не текла и не течёт. А то, кажется, у неё начались глюки.
        Однако, к нашему обоюдному с Ульрихом удивлению, фрау Шульман с гордо поднятой головой прошествовала почему-то не в ванную, а на балкон, где уже с полчаса играли дети. Мы пошли за ней. Там моя новоиспечённая соседка ткнула пальцем в лужу, которая тихо-мирно капала вниз. То есть никакого водопада или потопа близко не было.
        Оказывается, мои тройняшки решили искупать в тазике кукол. Ос нанёс из ванной воды в пластиковом ведёрке, пока я кормила Ульриха молочным супом. Но дети есть дети, вошли в раж и заодно помыли все свои игрушки. А что вода перелилась через край, и не заметили. Хотя я на месте соседки не стала бы из детской шалости устраивать трагедию и говорить, будто мы её затопили. Ну, покапали на её балкон. С кем не бывает?
        Хорошо, рядом со мной находился лейтенант. Боюсь, в противном случае я не сдержалась и высказала чокнутой даме всё, что я о ней думаю. Но Ульрих, несмотря на свою молодость, как-то сумел уладить эту конфликтную ситуацию, и мы, скрежеща зубами, распрощались. Выпив кофе с пирогом, лейтенант тоже ушёл.
        Я покормила детей, почитала им на ночь сказку про Машу и трёх медведей, и уложила их спать. А сама пошла на кухню помыть посуду, чтобы потом принять душ и лечь в постель с книжкой в руках. День был на редкость длинным.
        Вдруг в дверь квартиры постучали. Негромко так, можно даже сказать, интеллигентно. Я подумала, что так может вести себя Ульрих и пошла к дверям. На всякий случай посмотрела в глазок, ничего не поняла. На лестничной площадке стоит некая женщина. С моим зрением через глазок я днём толком не вижу, а уж вечером - и подавно. Наверное, кто-то из соседей, решила я и открыла дверь. У нас везде висят видеокамеры, чего бояться?
        В общем-то, я не ошиблась. За дверью стояла моя соседка, имеется в виду фрау Шульман. В руках - картонная коробка, в которые в магазине обычно накладывают пирожные, взгляд виноватый. Я догадалась, что она пришла каяться и отступила, пропуская её в квартиру.
        Мы прошли на кухню. Я предложила соседке кофе. Вместо ответа она кивнула головой. Какое-то время фрау Шульман держалась, потом расплакалась и рассказала свою историю.
        Поскольку наши дети ходят в одну группу, я знаю не только фрау Шульман, но и её мужа. С виду - обычный спокойный мужчина, в действительности оказался домашним тираном. И, что самое обидное, ему не было никакого дела до собственных детей. Муж часто упрекал женщину за то, что она их родила в то время, как умные люди сначала живут для себя.
        Со слов моей соседки, она терпела его десять лет ради детей (у них девочки девяти и пяти лет), а сегодня не выдержала и ушла, сняв по объявлению первую попавшуюся же квартиру. Всё боялась, что не потянет своих девочек финансово, но теперь плюнула на возможные трудности. Ясен пень, нервы на пределе, вот она так сильно и реагирует на любую мелочь.
        Разумеется, я не могла не посочувствовать фрау Шульман. Но, слушая её, вдруг подумала, насколько разными могут быть мужчины. Господин Шульман равнодушен к своим детям, мало того - они вызывают у него чувство раздражения. А мой бывший, помнится, раньше мечтал о большой семье и хотел, чтоб у нас было как можно больше детей. Можно сказать, он на них просто помешан.
        Пожалуй, впервые с момента нашей встречи с Даром, я вдруг засомневалась, а правильно ли я поступила, что не призналась ему в том, что у него растут тройняшки? А вместе с тем, с тех пор, как мы расстались, утекло много воды, и Эльдар мог не раз жениться и развестись. Впрочем, он, наверное, если не уехал сегодня, то завтра точно уедет. Мне остаётся сказать одно: Ауф видэрзэен! И, конечно, я очень благодарна Эльдару за то, что благодаря ему, я познала счастье материнства. Но только так уж сложилось, что у каждого из нас своя судьба.
        Ху из ху, фрау Вебер?
        На следующий день после посиделки с Карлом Беккером Сафаров проснулся в хорошем, бодром настроении несмотря на то, что он спал всего несколько часов. Ощущение, будто у него за спиной вдруг выросли крылья. Он - отец, у него трое детей! Его плоть и кровь, а сын, со слов Карла, и вовсе просто его маленькая копия. Узнать такую сногсшибательную новость, когда ты скоро должен разменять сороковник, - это нечто!
        Хорошо, что Эльдар вчера не пил. Иначе, как пить дать, он позвонил бы среди ночи Марте и начал признаваться ей в любви. Но трезвый Сафаров понимал, что спешить нельзя. Ведь, судя по всему, Марта хочет скрыть от него рождение тройни и принимает со своей стороны все меры, чтобы сохранить своё инкогнито.
        Впечатление, будто она ему не доверяет и даже относится с предубеждением, как если бы он её чем-то обидел. Но - чем? Сафаров вспомнил их первую и единственную ночь.
        В своём смущении и робости Марта была восхитительна. Она так краснела, так неумело отвечала на его поцелуи, что Эльдар сильно возбудился и, как какой-нибудь дикий зверь, у которого давно не было самки, бросился на Марту. Он любил её сильно, долго, страстно.
        Потом опомнился, попросил прощения за свою несдержанность, а спустя короткое время опять овладел ею. И только когда за окном забрезжил серый рассвет, новобрачные, наконец, смогли уснуть. Заснули, тесно обнявшись. Однако к тому времени, когда Эльдар проснулся, Марты уже не было ни в доме, ни в городе.
        Сафарова долго не покидало ощущение, что исчезновение его молодой жены было кем-то тщательно спланировано. Ведь когда человек действует спонтанно, он волей-неволей оставляет какие-то улики. А тут - был человек, и исчез. Да и уехала Марта, судя по всему, на автомобиле. Возможно, где-то в горах нелегально пересекла границу. Но без помощи и чьей-то поддержки осуществить побег было бы очень сложно для двух девушек - Марты и её подруги Тани, которые не знали местного языка и не ориентировались в здешних местах.
        Но самое главное - у Марты не было никаких явных причин сбегать от Эльдара после их свадьбы. Он её ничем не обидел, никто из его родственников не смотрел косо на невесту. У них была обычная весёлая шумная свадьба. И тем не менее на другое утро Марта сбежала. Впечатление, будто её кто-то к этому подтолкнул. Но кто и зачем это сделал - непонятно. У Эльдара или его близких не было никаких врагов, которые желали бы им зла.
        К счастью, с девушками ничего плохого не случилось. Потому что вскоре его любимая объявилась в своих родных краях, а после похорон бабушки снова исчезла, но теперь уже навсегда. Эльдар клял себя за промедление, что не поднял на уши местную полицию и свою службу безопасности. Но тогда он был так оглушён, потрясён самим фактом исчезновения Марты, что долго не мог прийти в себя. Да и состояние его матери тоже внушало серьёзные опасения. Врачи говорили, что Шахноза в любую минуту может уйти. Сёстры рыдали в три голоса. Как Эльдар мог оставить своих близких в такой тяжёлый для их семьи момент?
        А оказалось, как только сейчас узнал Сафаров, его любимая эмигрировала в Германию и, видимо, уже находясь заграницей, она узнала о беременности. Родила тройню. Наверняка получает какую-то поддержку от государства. А отца своих детей не только не ищет, а даже стремится от него скрыть сам факт рождения тройняшек. И, надо признать, ей это удалось. Потому что, если бы не их случайная встреча с Карлом Беккером, Эльдар никогда не узнал, что у него есть дети.
        Теперь Сафаров ломал голову, как ему вновь завоевать сердце и доверие Марты? Она так его боится, так ему не доверяет, что смогла убедить, будто она - просто обычная медсестра, с которой у Эльдара никогда ничего не было, да и быть не может. Ведь Марта не упускала возможности продемонстрировать ему свой невыносимый характер: даже та же самая фрау Майер, которую Сафаров поначалу на дух не выносил, оказалась приятной и милой дамой. А её коллега, которую он знал под именем фрау Вебер, делала всё, чтобы он её избегал. Но он всё равно, наверное, что-то чувствовал, поскольку продолжал искать встреч с женщиной, которая вела себя с ним так, будто он - её злейший враг.
        Тем не менее Марта оказалась хорошим конспиратором. Скорее всего после того, как она привезла его в бессознательном состоянии в больницу, Марта одела очки с затемнёнными линзами. Да, они абсолютно ей не идут, но зато с ними ей, видимо, спокойнее. Покрасила и подстригла свои белокурые пышные волосы. И даже стала разговаривать другим голосом: как-то более отрывисто, резко, а иногда она говорила с ним таким бесстрастным холодным тоном, что Эльдару, когда фрау Вебер входила в его палату, хотелось заткнуть уши.
        - Что же ей, бедной, пришлось пережить, - сжимая до хруста пальцы, подумал Сафаров, - если Марта так сильно изменилась? Мне нужно сделать всё, чтоб её сердце оттаяло, чтоб моя любимая снова смотрела на мир доверчивым распахнутым взглядом. Но спешить ни в коем случае нельзя. А то моя девочка, мой нежный Подснежник может так напугаться, что попытается снова сбежать от меня. Я должен для начала вызвать у Марты доверие. Главное, моя обожаемая фрау Вебер, я теперь знаю, ху из ху!
        - Хотя, - вдруг вспомнив женщину, с которой он столкнулся на лестнице, когда вышел из квартиры Марты, подумал Сафаров, - я и сам мог бы догадаться, что под маской несносной медсестры прячется моя Марта. Помнится, её соседка - по всей видимости, русская немка, кому-то говорила по телефону, что она обязательно передаст некоей Марте, что в их доме должны отключить воду. Я решил, что это просто тёзка моей любимой, и потерял почём зря столько времени. А нужно было всего лишь узнать, как зовут фрау Вебер.
        Затем мысли Эльдара перреключились с самобичевания на новость дня, которую он узнал благодаря своему новому товарищу Карлу.
        - Как же мне хочется увидеть наших детей! - на чётко-очерченных губах Эльдара заиграла мечтательная улыбка, стоило ему представить двух девочек и мальчика, которые, со слов Карла, сильно похожи на него. - Дочкам надо будет обязательно подарить куклы. Я видел в “Хессен - Центр” куклы ростом с ребёнка, которые так забавно хлопают ресницами и даже говорят: мама-папа. Может, они ещё что-то умеют. Я к ним тогда особо не присматривался. Думал, что мне это ни к чему. А Оскар наверняка, как все мальчики его возраста, обрадуется машинке и конструктору. И, конечно, нам с Мартой надо обязательно сводить детей в парк, погулять, поболтать и поесть мороженого.
        С большим трудом Эльдар дождался вечера и очень удивился, когда появившийся в отеле начальник его службы безопасности Олег спросил, к какому часу подготовить бизнес-джет? Несколько секунд Сафаров смотрел на него непонимающим взглядом, затем махнул рукой и сказал, что самолёт можно продолжать сдавать в аренду. Ему необходимо задержаться по делам в Германии.
        Потом Эльдар принял душ, побрился, позвонил на ресепшн и сказал, чтоб ему доставили самый большой и красивый букет алых роз из салона цветов при отеле. Наконец, в хорошем настроении он вышел на улицу.
        Ну-ка, догони!
        Я спустилась на первый этаж и направилась к выходу, радуясь, что уже скоро увижу моих ненаглядных малышей, как вдруг за стеклянными дверями увидела Сафарова. Он был одет в белый костюм, а в руках держал роскошный букет алых роз. Высокий, широкоплечий, поджарый, Дар держался уверенно и даже молодцевато. О таких мужчинах говорят: за ним, как за каменной стеной. Можно сказать, мечта любой женщины.
        У меня защемило сердце, а на глаза невольно навернулись слёзы, ведь сегодняшний Дар так напомнил мне день нашей свадьбы! Тогда Сафаров тоже был в белом костюме и также держал в руках цветы. С тех пор прошло почти шесть лет, а воспоминания о самом главном и многообещающем дне моей жизни такие яркие, словно это было вчера. Я хочу, чтобы они остались в прошлом, ведь тот день, которого я с таким нетерпением ждала, не принёс мне счастья. Точнее, он принёс мне детей, а вот женского счастья у меня не было и нет.
        Но уже в следующую минуту я разозлилась на себя за свою временную слабость. Бог его знает, что взбрело в голову Сафарова, что он вдруг ни с того ни с сего вырядился и пришёл ко мне на работу. По-хорошему, он должен был уехать ещё вчера. Во всяком случае, я очень надеялась, что Дара в стране нет. А он вдруг явился, как будто мне больше заняться нечем.
        Я быстро приняла решение. У нас в больнице, как и в других медучреждениях, несколько выходов из здания. Из одного из них я и вышла, а чтоб не рисковать, оставила минивэн на служебной стоянке, сама же поехала за детьми в детсад на автобусе. Думаю, Эльдар теперь сломает себе мозг, пытаясь понять, куда я пропала? Но я-то ему ничего не обещала!
        В дороге всё ломала голову, как мне избежать встречи с Сафаровым? Как-то смущал меня его праздничный и даже взволнованный вид. Букет алых роз тем более не внушал доверия. Впечатление, будто мой бывший собрался сделать мне предложение. По идее, он не должен был меня вычислить. Я постаралась хорошо зачистить все свои следы. Но видок у Эльдара, конечно, ещё тот: жених женихом! Однако я точно знаю: в одну воду дважды не входят. Ничего хорошего от этого ждать не приходится.
        А главное - я категорически не хочу и вообще не собираюсь рассказывать Сафарову, что у меня от него тройня. Мы жили до его появления тихо-мирно-дружно, и я не намерена что-то менять. Ради чего? Чтоб потом жить, чувствуя себя, как на пороховой бочке? Чтоб меня проклинали его бывшие жёны, дети, родственники? А так - я никому ничего не должна. Да о такой жизни любая женщина мечтает!
        Так ничего и не придумав, я добралась до садика. Смотрю, мне навстречу идут моя новая соседка фрау Шульман с дочерьми и ещё какая-то женщина. Её лицо показалось мне таким знакомым, что я даже остановилась, не доходя до них, и стала всматриваться. Понимаю, так делать некрасиво, но я не могу сказать о себе, будто у меня полгорода знакомых. А тут?..
        Фрау Шульман, с которой мы накануне до самой ночи просидели на моей кухне, обсуждая нашу нелёгкую женскую долю, поприветствовала меня дружеской улыбкой. Мне кажется, после нашего разговора она немного успокоилась и уже не видела всё в чёрных тонах. Мало того, под конец встречи мы даже стали обращаться друг к другу просто по имени.
        - Очень рада вас видеть, Марта! - воскликнула Эмма и представила мне свою спутницу: Моя сестра Анна Кляйн!
        - М-да?.. - хмыкнула я про себя, внимательно разглядывая женщину. - Анна совершенно не похожа на немку. Настоящая восточная женщина, - и осеклась. - Чёрт, кажется, я поняла, кого она мне напоминает. Это же копия Инары, старшей сестры Эльдара! Ну надо же?!
        - Приятно познакомиться, - произнесла я на автопилоте.
        - Я тоже, - просто ответила Анна и мягко улыбнулась. Я опять была поражена: женщина действительно очень напоминала Инару. Такая же улыбка, поворот головы, черты лица. Ну разве что Инара была немного смуглее. Но в остальном…
        - Анна приехала пару часов назад из Берлина, - продолжила оживлённо Эмма. - Я просто на седьмом небе от счастья! К сожалению, мы с сестрой видимся не так часто, как хотелось бы. Поэтому можно сказать: у меня сегодня - праздник!
        Эмма, и вправду, выглядела очень счастливой. Я даже ей немножко позавидовала. У меня-то не было ни сестёр, ни братьев. Хотя в душе продолжала удивляться тому, насколько две сестры внешне разные. Наверное, Анна пошла в отца, а Эмма - в маму, или они - сводные сёстры, решила я и искренне порадовалась за женщин. Особенно за Эмму, у которой сейчас очень непростой период в жизни. Поэтому сказала, что и думала:
        - Как здорово! - и тут меня осенило, как я могу избежать встречи с Сафаровым, который знает мой адрес. Мне бы простоять-продержаться один вечер, а завтра Дар, может, уедет. В конце концов, его бизнес, семья и всё прочее в России, а здесь просто деловые контакты.
        - Эмма, - обратилась я к своей соседке, - а что, если я заберу сейчас своих детей, и мы все вместе погуляем? Время ещё раннее.
        Эмма переглянулась с Анной. Та кивнула в ответ головой, а девочки захлопали в ладоши. Я побежала в садик и, подхватив своих тройняшек, прибежала обратно. Конечно, мои детки пришли в восторг, узнав, что сейчас мы пойдём в парк, а не домой. И я тоже была довольна: сама не знаю, почему, но сегодня мне не хотелось оставаться одной. Возможно, в глубине души я опасалась встретиться с Сафаровым.
        Недалеко от нашего с Эммой дома находится небольшой уютный парк. А поскольку Эмма пока ещё не ориентируется в этом районе города, я предложила погулять там.
        В парке мы покатали малышей на разных аттракционах, а потом зашли в детское кафе и заказали мороженое, сок и пирожные. Правда, я отказалась от сдобы. Почему-то от одного вида пирожных мне вдруг стало как-то нехорошо. А вот мороженое поела с удовольствием.
        Деток мы усадили за соседний столик, а сами сели отдельно, болтая о том о сём. Во время этой спонтанной посиделки Анна немного рассказала о себе. Оказалось, я была права. Эмма и Анна приходились друг другу сводными сёстрами: у них общая мать, но разные отцы.
        Тем не менее отношениям двух женщин можно было позавидовать. Они с такой заботой относились друг к другу, что я в очередной раз порадовалась за своих деток: в отличие от меня, им будет, с кем разделить радость, на кого надеяться, или поплакаться в жилетку в трудную минуту.
        Также Анна рассказала, что недавно побывала в Москве. Мои глаза чуть увлажнились, ведь там я провела несколько чудесных дней перед своей свадьбой. Уж не знаю почему, но что-то в последнее время я становлюсь чересчур сентиментальной. Старею, наверное. Анна тоже задумалась, и поэтому вздрогнула, когда я поинтересовалась, как ей русская столица?
        - Знаете, Марта, - произнесла она с нотками грусти в голосе, - я ведь ездила в Россию не на экскурсию, а чтобы показать сына одному известному профессору. У меня единственный ребёнок и, не скрою, мне было страшновато. Но этот профессор давно занимается лечением эпилепсии у детей. Я много о нём была наслышана и, наконец, решилась на поездку.
        - Чёрт, кто меня дёргал за язык? - пожалела я. Но только слово - не воробей, вылетит - не поймаешь. Теперь Анна вынуждена говорить на тяжёлую для неё тему.
        - А сколько лет вашему мальчику? - спросила я сочувственно.
        - Семь, - ответила Анна и, заметив мой удивлённый взгляд (Анне по виду было уже далеко за тридцать), пояснила: Я поздно вышла замуж, всё казалось, личная жизнь никуда от меня не убежит, главное - это карьера. Правда, многие женщины в наше время придерживаются таких же взглядов, но я теперь понимаю, что счастье - в детях.
        - Анна - дизайнер в области ландшафта, - подключилась к нашему разговору Эмма. - Она очень хороший специалист, но сейчас моей сестре не до работы. Все мысли Анны об Эрике. Он - замечательный умный мальчик! Но у нас пока трудности со здоровьем.
        И опять я подумала, как здорово иметь близких. Вон, у Эммы при всех её проблемах голос зазвенел от гордости, когда она рассказала, чем занимается её старшая сестра. А уж с какой любовью она отзывается о племяннике! С такой взаимной поддержкой они всё преодолеют.
        - Надеюсь, наша с Эриком поездка в Россию не была напрасной, - продолжила говорить Анна. - Но вот вторую часть поставленной перед собой программы я не смогла выполнить.
        - То есть вы ездили в Россию, чтобы решить два вопроса? - осторожно спросила я, боясь снова сказать что-нибудь не то. Но мне сложно удержаться от вопросов, когда речь заходит о моей родине.
        - Я надеялась найти своего отца, - призналась Анна. - Но оказалось, после распада СССР это сделать очень нелегко.
        - Ваш отец родом из России? - поразилась я словам Анны и добавила: Не знаю, говорила вам Эмма, или нет, но я тоже родилась и выросла в этой стране. Поэтому всякий раз я очень волнуюсь, когда слышу что-нибудь о своих соотечественниках.
        - Да, я знаю об этом, - Анна немного смутилась. - Пожалуйста, Марта, не думайте, будто мы вас обсуждали! Просто я, со своей стороны, тоже почувствовала волнение, когда узнала, что вы из России, а значит, хорошо владеете русским языком и знаете тамошние соцсети.
        Я посмотрела на неё непонимающим взглядом. По-русски-то я разговариваю - это верно (и, кстати, гораздо лучше, чем на немецком), но в российских соцсетях меня нет и быть не может, иначе вся моя конспирация не будет стоить выеденного яйца.
        Анна покраснела и быстро заговорила:
        - Видите ли, Марта, мои родители не состояли в официальном браке. Отец, со слов мамы, приезжал в Германию на заработки. Потом уехал, а она узнала, что беременна. Мама вышла замуж, и в этом браке родилась моя младшая сестра, - Анна с нежностью посмотрела на Эмму. - Отчим хорошо относился к нам обеим. Но мне, естественно, очень хочется увидеть своего родного папу. Годы идут, и я боюсь не успеть это сделать.
        - Простите, а чем вам могу помочь я? Конечно, я не против, но не совсем понимаю, куда вы, Анна, клоните? У меня нет страницы ни в одной соцсети.
        - А это и не требуется! - оживилась женщина. - Главное, Марта, вы знаете русский язык и, надеюсь, поможете разместить мне моё объявление о поиске отца. Понимаю, прошло уже много лет, но, сами знаете, надежда умирает последней. А объявление на немецком увидят гораздо меньше людей, а главное - если мне кто-то напишет, я всё равно не смогу понять, о чём письмо. Хотела обратиться к переводчикам, но тема такая, что не каждому доверишь.
        - Скажите пожалуйста, - мне захотелось помочь сестре Эммы, - а у вас есть фото вашего папы, хотя бы не очень хорошего качества? Имея фотографию, человека найти проще.
        - Есть, правда, фотография маленькая, - Анна заметно приободрилась и добавила: Но это же лучше, чем ничего?
        - Конечно! - ответила я, любуясь её раскрасневшимся лицом.
        Теперь уже мне самой стало интересно, что может получиться из нашей затеи. Я хотела чуть поподробнее расспросить Анну об истории знакомства её родителей и что, вообще, ей известно о её отце. Но вдруг я увидела идущего по ту сторону тротуара Сафарова. Он шёл, разговаривая по телефону. Судя по тому, откуда Эльдар возвращался, я предположила, что он идёт из моего дома.
        - Чёрт, только этого мне не хватало! - ахнула я и, опасаясь, как бы Эльдар не почувствовал мой взгляд, отвернулась в сторону. Затем сделала вид, будто меня дома ждут неотложные дела и, подхватив своих тройняшек, попрощалась с сёстрами, пообещав не теряться. Мне и вправду очень хочется помочь Анне, но, как говаривала моя бабушка, “Не до жиру, быть бы живу”.
        Вечер удался!
        Подобно матёрому шпиону, обходными путями я вела детей домой. По-хорошему, нам было лучше уехать в Майнц к тёте Лене, но я боялась нечаянно встретиться с господином Беккером, который в последнее время слишком часто стал попадаться мне на глаза. А ведь, как я поняла, Сафаров и Беккер теперь общаются. Не дай бог, пекарь проболтается Эльдару о детях. Я столько сил и нервов потратила, чтоб начать жизнь с чистого листа! Обидно, если все мои старания пойдут коту под хвост.
        Свои странные манёвры я объяснила малышам, что, мол, уже поздно, и нам желательно не шуметь, а то вдруг кто-нибудь догадается вызвать полицию. Между прочим, объяснение вполне правдоподобное. В Германии люди привыкли по любому поводу сразу обращаться в полицию. И особенно трепетно здесь относятся к соблюдению Закона о тишине.
        Ос моим словам обрадовался и начал дальше развивать эту идею, но уже в другом ключе. А именно, что будет, если вместо полицейских мы наткнёмся на каких-нибудь бандитов? Осси с жаром рассказывал, как он будет защищать меня и сестёр, если бандиты захотят нас ограбить. А у меня сердце защемило, когда я увидела его оживлённый взгляд, который был точь-в-точь, как у Эльдара, когда он фантазировал, какой будет наша свадьба.
        Наконец, обойдя всё, что только можно было обойти, мы приблизились к дому. Я подняла голову и увидела, что в квартире Эммы горит свет.
        - Долго же мы бродили, - удивилась я про себя, - если Эмма с Анной и девочками успели вернуться домой. Зато теперь мне точно не грозит встреча с Даром. Всё-таки он - человек воспитанный, и не будет пытаться попасть ко мне в квартиру на ночь глядя. Да и вообще, в Германии так делать не принято.
        Но, поднимаясь по лестнице подъезда, я с тройняшками внезапно наткнулась на учителя музыки. Господин Мюллер как раз спускался вниз. Настроение у него было неважнецкое, а под глазом стоял хороший фингал.
        - Господин Мюллер?.. Добрый вечер, - произнесла я растерянно. - Какими судьбами?
        - Ура, господин Мюллер! - малыши бросились обнимать своего учителя. Он тепло обнял их в ответ. А Оли сказала, доверчиво глядя на него снизу вверх:
        - Вы же сейчас не уйдёте, правда? Мы должны обязательно угостить вас кофе или чаем!
        - Даже не знаю?.. - Мюллер посмотрел на меня и, спохватившись, нас поприветствовал.
        Я не смогла сдержаться и улыбнулась. Очень высокий, немного нескладный, окружённый детьми, учитель музыки смотрелся весьма забавно. Этакий молодой многодетный папаша, который вернулся домой после работы, но ещё не свыкся со своей ролью главы семейства.
        - Мама, мама, - потянула Оли меня за руку, - пригласи, пожалуйста, господина Мюллера на чашку кофе, а то наш учитель стесняется!
        - Конечно. Мы будем очень рады, господин Мюллер, видеть вас в нашем доме! - сказала я и ободряюще улыбнулась нечаянному гостю. Потом, бросив быстрый взгляд на его синяк, добавила: К тому же вам нужно срочно приложить к лицу лёд, чтоб снять отёк.
        Разумеется, я не стала расспрашивать учителя музыки, откуда у него взялся фингал. Зачем хорошего человека ставить в неловкое положение? Да и вообще, мне самой было ясно, что автор знатного фингала - Сафаров. Ведь он не так давно был здесь. А, кроме того, Эльдар в молодости занимался боксом и восточными единоборствами. Чего тут не понять?
        Правда, я совершенно не понимаю, зачем Сафаров вдруг стал искать со мной встреч? Но, думаю, недаром он возвращался этим вечером со стороны нашего дома. Как пить дать, Дар приходил сюда и докопался до бедного учителя музыки. Тоже мне, рыцарь нашёлся! Нет, чтоб меня сначала спросить. А Мюллер на голубом глазу сокрушённым тоном заявил:
        - Мне так не повезло, фрау Вебер, что я в темноте ударился о дерево!
        - Так, значит, вы пришли недавно? - спросила я, пока открывала дверь квартиры. - А то я испугалась, что вы нас долго ждали. Ещё и мой телефон, как назло, что-то барахлит.
        - Ничего подобного, - запротестовал учитель музыки. - Я пришёл пять минут назад.
        - М-да? - хмыкнула я про себя. - Да мы до дому добирались, наверное, целый час! Эльдар ушёл отсюда ещё раньше, - но выводить на чистую воду Мюллера, конечно, не стала. Хотя ума не приложу, зачем он опять пришёл ко мне? Я же в прошлый раз объяснила, что замуж выходить не намерена ни за него, ни за кого другого. Мне и так хорошо.
        Я провела гостя на кухню и, пока варился кофе, приложила несколько кубиков льда к его гематоме. Дети, ясен пень, довольные по уши, пошли играться в детскую. Ведь, как бы они хорошо ни относились к своему учителю музыки, главная причина, по которой Оли просила за господина Мюллера, - это, чтоб я их сразу не отправила в постель. А теперь мама занята, и они могут ещё поиграть.
        Прошло совсем немного времени, и я с удовлетворением отметила про себя, что принятая мною мера по оздоровлению учителя музыки подействовала. Я налила нам кофе, а сама на минутку отлучилась в комнату за специальным гелем, в котором содержится герипан. Он очень хорошо помогает при гематоме, но применять его следует не раньше, чем через час после получения ушиба. Потом вернулась обратно, но Мюллера не обнаружила.
        Недоумевая, куда вдруг подевался учитель музыки, заглянула в детскую, а там - веселье! Встав на колени, Мюллер изображал из себя лошадку, на которой по очереди катались Оли и Ода, а Ос выступал в роли гм-м погонщика. Он размахивал скакалкой, вынуждая лошадку, то есть, конечно, господина Мюллера, двигаться ещё быстрее.
        Долговязый учитель смотрелся так забавно, что я вместо того, чтобы сделать тройняшкам внушение, расхохоталась. Обрадованный тем, что ему удалось меня рассмешить, господин Мюллер издал звук: “И-го-го!”. Дети в восторге завизжали. Мне стало очень неудобно, и я призвала их к порядку. Но учитель, посмотрев на часы, заявил, что у нас есть ещё несколько минуток до положенных по закону часов тишины. Теперь на спину Мюллера одновременно забрались Ода и Осси, а Оли взяла роль погонщика. Я испугалась, что бедный учитель музыки свалится вместе с детьми на пол. Но ничего, молодец, удержался!
        - Да уж, - сказала я сама себе, - можно сказать, вечер удался! Думаю, мои дети ещё долго будут его вспоминать.
        Я присела на пуфик и растроганно смотрела на их игру. В голову лезли дурацкие мысли, что детям нужен отец. Но я не знаю семейного положения Сафарова. Потому что, если он женат, то, насколько мне известно, на его родине мужчина может подать на развод только в одном случае: если в браке нет детей. Конечно, времена изменились, и не все мужчины придерживаются этого негласного обычая. Но на Эльдара ввиду его положения в обществе обращено слишком много взглядов. Он тем более не может нарушать принятые правила.
        В свою очередь, я не могу рисковать тройняшками. Сафаров сейчас напоет мне песен про любовь и прочее, а потом отберёт у меня детей и заберёт их с собой. Разве мужчинам можно верить? Если кто меня и не предаст ни при каких обстоятельствах, то это только дети.
        Вдруг раздался звонок в дверь. Испугавшись, что это кто-то из соседей пришёл выразить своё недовольство шумом, я быстро направилась к дверям. Открываю, а на площадке стоит Ольга Петровна, с которой у меня прекрасные отношения. Не успела я рот открыть, чтобы спросить, что случилось, как она вдруг протянула мне роскошный букет алых роз, который давеча держал в руках Эльдар, а у соседки он был спрятан за спиной, и сказала:
        - Марта, это вам просил передать один интересный мужчина. Не буду вас задерживать, у вас, похоже, гости, - и пошла к себе, а я только и смогла крикнуть вдогонку: “Спасибо!”.
        Затворив дверь, я унесла цветы к себе в комнату и пару минут стояла, вдыхая их аромат. Неудобно признаваться, но алые прекрасные розы почему-то меня растрогали до слёз. Мне не хотелось с ними расставаться. Вдруг в дверь, теперь уже моей спальни, тихо постучали. Сама не знаю почему, я спрятала букет в шкаф и хрипло выдохнула: “Войдите!”. В комнату вошёл учитель музыки. Он выглядел необычайно взволнованно. Я насторожилась, и не зря.
        К моему изумлению, господин Мюллер встал на одно колено, вынул из кармана пиджака чёрную бархатную коробочку и, сняв с неё крышечку, протянул её мне со словами:
        - Дорогая фрау Вебер, я прошу вас: станьте моей женой!
        У меня даже не нашлось слов, и я только отрицательно замотала головой. Он продолжил:
        - Я долго думал и понял, что в прошлый раз был неправ. Так предложение даме не делают. Пожалуйста, простите меня, фрау Вебер. Я, - он покраснел, - люблю вас и ваших детей! Я почувствовал сегодня, что значит семья. И, знаете, что я скажу? Семья - это здорово!
        - Господин Мюллер, пожалуйста, не обижайтесь, - я с трудом смогла выровнять дыхание и начать говорить, - я не могу принять ваше предложение. И возьмите обратно это кольцо. Очень сожалею, но я не вижу нас вместе. Вы - прекрасный человек, однако… - и, не в силах дальше продолжать, развела руками.
        - И всё же я надеюсь, фрау Вебер, что вы ещё передумаете, - крышечка коробки печально захлопнулась и, поцеловав мне руку, учитель музыки вышел.
        А я с грустью подумала, что господин Мюллер испортил такой вечер! Ну зачем?!.
        Люди встречаются, люди общаются
        Пожалуй, ещё никогда в жизни Сафаров не чувствовал себя настолько паршиво, как в тот день, когда, потратив целый вечер на поиски Марты, он так и не сумел её найти.
        Проторчав под дверями больницы почти час, Дар поднялся в отделение, где она работала, но её сменщица фрау Майер ответила, что Марта давно ушла. И хоть фрау Майер встретила его очень доброжелательно, настроение у Сафарова всё равно испортилось. Поблагодарив её, Эльдар попробовал снова набрать телефон Марты, но он по-прежнему был вне доступа.
        Заметив, как он нервно ходит по холлу, администратор на стойке спросила, не может ли она ему чем-то помочь? Сафаров объяснил, что он пришёл к фрау Вебер, но почему-то её нигде нет. Администратор посоветовала Эльдару, если он знает её машину, посмотреть на служебной автостоянке, стоит там автомобиль или нет? Потому что, если машина на месте, значит, и нужная ему медсестра находится где-то на территории больницы.
        Обрадованный Сафаров поспешил к автостоянке, удивляясь, как он сам не додумался до этого. Знакомый ему тёмно-синий минивэн, и вправду, находился на стоянке. Сделав вокруг него пару кругов, Эльдар вдруг заподозрил, что Марта его избегает. А свой автомобиль она оставила, чтоб ввести его в заблуждение. Решив во что бы то ни стало сегодня увидеться с Мартой и поговорить обо всём, он направился к ней домой.
        Но домофон молчал. Хорошо, Эльдару встретилась милая женщина почтенного возраста, которая завела его внутрь подъезда и попыталась вместе с ним достучаться до соседки. Им никто не ответил. Тогда Сафаров попросил женщину передать Марте букет роз, а сам пошёл в отель, чтоб оттуда, в спокойной обстановке, позвонить старшей сестре Инаре и попросить у неё совета. Что ни говори, а женщина лучше сможет понять поступки другой женщины.
        Однако, выйдя из дома, где жили его самые близкие люди, Эльдар вдруг снова наткнулся на музыканта, с которым он уже сталкивался в больнице. Тот, напевая себе под нос какую-то песенку, направлялся к подъезду Марты.
        Кровь бросилась в голову Сафарова. Преградив дорогу немцу, он предложил поговорить без свидетелей. Музыкант, очевидно, витал где-то в облаках, потому что не сразу его узнал. Эльдар напомнил, где они виделись. Музыкант недовольно скривил губы, но пошёл с ним в маленький сквер, что находился позади дома его любимой.
        Там Сафаров в категоричной форме потребовал от немца, чтобы тот оставил в покое фрау Вебер. Музыкант также категорично отказался. Пришлось ему врезать. Но, кажется, он не рассчитал свой удар. Музыкант отлетел в сторону и прикрыл руками свою голову. Видимо, опасался, что сейчас получит ещё. Но драться с человеком, который заведомо слабее тебя, было не в правилах Эльдара. Поэтому, крикнув на прощание, что музыкант очень пожалеет, если не отстанет от фрау Вебер, Сафаров ушёл.
        Но примерно через квартал бизнесмена неожиданно остановила полиция. Проверив его документы, полицейские заявили, что он должен проехать с ними в полицейский участок. Эльдар подумал, что произошла какая-то ошибка, однако лейтенант вынул свой телефон и показал россиянину запись с видеокамеры, на которой было запечатлено, как он бьёт в лицо музыканта, и тот отлетает на несколько метров назад.
        Больше у Эльдара вопросов к полицейским не было. Он сел в машину и поехал, удивляясь про себя, как хорошо работают местные блюстители порядка. Не успел совершить человек правонарушение, а служивые - тут, как тут! Однако по приезде в участок выяснилось, что на действия Сафарова пожаловался некий гражданин по фамилии Мюллер, и только после этого полиция проверила камеры наблюдения, которые запечатлели факт рукоприкладства. Теперь задержанному предстояло объяснить свои действия и оплатить штраф.
        Об этом Эльдару рассказал полицейский примерно его лет в звании майора. Участок, где Сафаров оказался, был значительно больше, чем тот, в котором они провели ночь с Карлом Беккером. Допрашивавший его майор - типичный бюргер, немного полноватый, немного заторможенный, но в целом неплохой человек, не стал мучить Дара дурацкими вопросами, а сразу заявил, что для того, чтобы не доводить дело до суда, желательно, чтоб этот Мюллер не стал писать на него заявление. Пока что он ограничился только звонком, но полицейский не мог гарантировать, что тот не появится у них с заявлением в руках. Короче, будет видно.
        Объяснив задержанному его права и обязанности, полицейский уже собрался приступить к допросу, как дверь кабинета отворилась и заглянувший мужчина, увидев, что майор занят, не стал входить внутрь, а ограничился приветствием:
        - Привет, Сафаров!
        Эльдар удивлённо вскинул на него глаза и, в свою очередь, поприветствовал незнакомца:
        - Привет! - а про себя подумал: Кажется, в Германии меня уже знает каждая собака. Хотя Сафаров - фамилия, абсолютно непривычная для немецкого уха.
        Весело взглянув на мужчину, майор бросил ему в ответ: “О, привет!”, - и хотел заняться изучением документов Сафарова, как дверь кабинета снова отворилась, и полицейский, но уже в звании капитана, также поздоровался с задержанным: “Привет, Сафаров!”. Дар был вынужден ему ответить, хотя теперь уже с трудом скрывал своё удивление.
        - Может, мы с Карлом в прошлый раз попали в хроники местных газет, что меня здесь все знают? - задумался он и тут же решил, что надо будет дать задание Олегу, чтоб тот выкупил порочащие его снимки или материалы у здешней жёлтой прессы. Не дай бог, какая-нибудь газета попадёт на глаза Марте, он тогда в жизни не сможет отмыться от ярлыка пьяницы! А уж что о нём подумают дети, и представить страшно!
        - Не понял?.. - вдруг услышал Эльдар голос майора.
        Эльдар поднял голову и обнаружил, что полицейский держит в руках его паспорт.
        - Паспорт, как паспорт, - пожал плечами задержанный и пошутил: Это не подделка.
        - Ваша фамилия - Сафаров?! - вдруг воскликнул полицейский. Почему-то этот факт так его удивил, что он даже как будто стал выглядеть иначе: не таким заторможенным, каким он показался Сафарову поначалу.
        Удивляясь тупости служивого, Эльдар мрачно бросил:
        - Вы что, читать не умеете? Да, я - Сафаров!
        - Так ведь я тоже Сафаров! - полноватый майор даже приподнялся со стула. - Видите ли, я никогда в жизни не встречал своих однофамильцев. Это так удивительно! Конечно, я знал, что у меня русская фамилия, но с русскими мне почему-то сталкиваться не приходилось.
        - Ваша фамилия Сафаров?! - теперь пришёл черёд удивляться Эльдару, глядя на мужчину, который выглядел, как типичный немец.
        - Дело в том, что меня усыновили, когда я был вот таким, - майор развёл руки в стороны.
        - Наверное, вам был тогда год? - предположил Эльдар.
        - Нет, меньше! - рассмеялся полицейский. - Мама говорила, что мне вроде бы был месяц, когда они с папой решили, что я должен жить с ними.
        Удивляясь, как немцы легко говорят на тему усыновления, Эльдар спросил:
        - Выходит, ваши родители родом из бывшего СССР?
        - Знаете, моя мама не любит говорить на эту тему, - улыбнулся полицейский. - А мне не хочется её расстраивать. Но тем не менее на память о моих русских корнях мне, как видите, оставили мою русскую фамилию. И, между прочим, она мне очень нравится. Ну, понимаете, круто, когда ты один такой на всю страну!
        - Да уж, - засмеялся Эльдар, - навряд ли в Германии есть ещё Сафаровы.
        - Я проверял по базе данных, - понизив голос, признался полицейский, - и с гордостью добавил: Я - один!
        - Не удивлюсь, если вдруг мы с вами окажемся родственниками, - заметил с улыбкой Дар. Ему импонировал этот добродушный немец с такой же, как у него фамилией.
        А майор взглянул на часы и предложил:
        - Может, в баре посидим? У меня через двадцать минут заканчивается дежурство. Я ведь вам говорил… - он запнулся, не зная, как ему теперь обращаться к Сафарову.
        - Можно просто Эльдар.
        - Отлично. А я - просто Герман, - после чего майор продолжил, - мне не приходилось пока общаться с русскими. Зато, может, вы меня заодно каким-то русским словам обучите? Всё-таки не каждый день доводится видеть своего однофамильца. Я вас приглашаю!
        Эльдар на секунду засомневался, вспомнив про свою клятву больше не пить, но потом он подумал, чем чёрт не шутит: что, если они с Германом Сафаровым и вправду родственники?
        Разговор с сестрой
        Вернувшись в отель, Сафаров связался по видеосвязи со старшей сестрой. Инара радостно поприветствовала брата и спросила, почему он задержался в Германии? Эльдар рассказал ей всё, как есть, что он нечаянно встретил здесь Марту, и что у него, как оказалось, растут тройняшки: мальчик и две девочки. Услышав про детей, Инара воскликнула:
        - Поздравляю, Элик, какое счастье, ты - отец! Да ещё многодетный отец, - и призналась: Если честно, я уже стала бояться, что ты больше не женишься и оставишь род Сафаровых без наследников. Но ты, дорогой, нас всех не подвёл. Как здорово!
        Инара подняла вверх большой палец, а другой рукой послала брату воздушный поцелуй. Вскочив с дивана, Эльдар, пребывавший в прекрасном настроении, встал на кончики пальцев ног, сделал несколько очень энергичных движений руками, затем стремительно опустился на колено, и, наконец, подпрыгнул вверх. Инара захлопала в ладоши и одобрительно заметила:
        - Я смотрю, братец, ты не разучился на чужбине танцевать наши народные танцы. Браво!
        - Спасибо, сестра! - сказал, отдышавшись, Дар и почувствовал, как его рот растягивается в улыбке до ушей. Он вновь пережил те восхитительные ощущения, когда случайно узнал от Карла Беккера, что он, оказывается, - многодетный отец, и причём со стажем.
        - Я что-то не могу так сразу сообразить, а сколько моим племяшкам сейчас лет? - спросила Инара, с нежностью глядя на брата.
        - Пять, - этот вопрос немного смутил новоиспечённого отца, поскольку он до сих пор не видел в глаза своих детей. Но, по идее, тройняшкам должно быть сейчас около пяти. Да и Беккер говорил, что им по виду лет пять-шесть.
        - Замечательно! - обрадовалась Инара. - Тогда они смогут дружить с моим Арсеном. Вот им всем вместе будет весело!
        - Пожалуй, да, - вспомнив про своего племянника, который родился у сестры в повторном браке, сказал Эльдар. Арсену пошёл четвёртый год, и вся родня не чаяла в мальчике души, ведь в их роду он был самым младшим. Нетрудно представить, какой всеобщий восторог и ликование вызовет новость, что в полку Сафаровых прибыло, и сразу так значительно.
        Дару всё ещё удивительно и непривычно было думать, что он - отец. Наверное, если бы, как всякий мужчина, он находился рядом с женой, пока она была в положении, осознание своего отцовства пришло к Сафарову гораздо быстрее.
        - А как зовут твоих детей, Элик? - спохватилась Инара.
        - Одетта, Одиллия и Оскар, - Эльдар покраснел, поскольку имена своих детей он узнал от Карла Беккера. Конечно, это неправильно. Но тут уж ничего не попишешь.
        - Как интересно посмотреть на деток! - продолжила сестра. - На кого они похожи?
        - На меня, - ответил Сафаров и закашлялся, потому что он опять сейчас говорил со слов Беккера, и не знал, как ему признаться сестре, что он ещё не видел собственных детей. - Но только у дочек глаза голубые, как у Марты, а сын - моя маленькая копия.
        - Надеюсь, с Мартой всё в порядке? - спросила Инара, очевидно, заподозрив, что у брата какие-то проблемы. Ведь известно: интуиция редко подводит женщин. Да и Эльдар почему-то вдруг изменился в лице, ссутулил плечи, но главное - говорил как будто неуверенно.
        - Да, - ответил Эльдар, - но, правда, не всё в порядке у меня.
        - Как это? - не поняла сестра. - Вы что, поссорились? - и тут же забросала его вопросами: Ты смог выяснить, Элик, почему Марта сбежала после свадьбы? Надеюсь, наша невестка не вышла повторно замуж? Как ты объяснил детям, почему тебя все эти годы рядом с ними не было? Представляю, братец, как тебе сложно было об этом говорить! Могу сказать одно: это нужно один раз пережить. Главное, чтобы дети поняли, что ты их любишь и никогда от себя больше не отпустишь. А ещё очень хочется, Элик, чтобы ты детей привёз к нам скорее. Сам знаешь, у мамы проблемы со здоровьем. Может, прижав к своему сердцу правнуков, она пойдёт на поправку?
        - Легко сказать, - вздохнул Сафаров и постарался вкратце рассказать о своих отношениях с Мартой, и что она скрывает от него рождение тройняшек, а почему - он никак не может понять. Впечатление, будто она ему не доверяет.
        - Возможно, Марта опасается, что ты попытаешься отобрать у неё детей, - предположила Инара, поставив себя на место невестки. - А доказать ей обратное, боюсь, будет непросто. Кстати, Элик, ты так и не ответил на мой вопрос: Марта в Германии не вышла второй раз замуж? Девушка-то она красивая!
        - Нет, - Сафаров помрачнел лицом, вспомнив про музыканта, который, похоже, пытался ухаживать за Мартой и в сердцах добавил: Но мне от этого, Инара, не легче! Она ведёт себя со мной так, как будто я её враг.
        - Мне это трудно представить, - сложила сестра брови домиком. - Я же прекрасно помню, какими влюблёнными взглядами вы смотрели друг на друга на вашей свадьбе. Мне кажется, Элик, вам кто-то тогда позавидовал и опорочил тебя в глазах твоей невесты. А Марта не стала выяснять, где правда, а где - ложь, и просто сбежала к себе на родину.
        - Мне тоже приходила в голову такая мысль, - признался Эльдар. - Но я не представляю, что можно было такого ужасного сказать про меня, чтоб Марта захотела сбежать со своей собственной свадьбы?
        - Подумай, мой дорогой, ещё раз хорошо, кто мог тебе желать зла, либо что-то хотел от тебя? - сказала Инара и вдруг воскликнула: А ведь ты зря, Элик, злился на меня тогда из-за того, что я обращалась к экстрасенсам! Помнишь, они все говорили, что Марта жива, а один ясновидящий сказал всего лишь три слова: “Они будут вместе”? Ну, скажи после этого, что я была не права, а?
        - Да, действительно, - медленно произнёс Эльдар и хотел добавить что-то ещё, но вдруг в дверь его номера постучали. Извинившись перед Инарой, Сафаров попрощался с сестрой и пошёл открывать дверь, недоумевая, кому он вдруг мог понадобиться среди ночи?
        Хочешь, я взорву все звёзды?
        Открыв дверь, Эльдар увидел в коридоре своего однофамильца из полиции. За его спиной маячила взволнованная администратор отеля. В общем-то, женщину можно было понять, ведь Герман Сафаров заявился к их гостю среди ночи в форме. Сказав администратору, что всё нормально, а полицейский - это его друг, у которого только что закончилось дежурство, он впустил майора в свой номер.
        - Что случилось, Герман? - спросил Эльдар с удивлением, но тут же добавил: Конечно, я очень рад тебя видеть. Но это так неожиданно!
        - Мы же - друзья, верно? - вместо ответа сказал полицейский. - Я тут, Эльдар, сидя дома, пораскинул мозгами и хочу тебе кое-что предложить.
        - Ты садись, пожалуйста, а я заварю чай, - по восточной традиции Эльдар хотел угостить своего гостя чаем со сладостями. Но Герман ему подмигнул и, вынув из кармана мундира маленькую бутылочку, весело сказал:
        - Что может быть вкуснее старого доброго яблочного шнапса?
        - Шнапс после пива? - поморщился Эльдар.
        - Хуже, когда пиво после шнапса, - невозмутимо заметил гость. - У меня завтра выходной. По такому случаю грех не расслабиться.
        - По-моему, грех - перепить, - буркнул Эльдар, которому, с одной стороны, не хотелось обижать своего гостя, а, с другой, он прекрасно помнил, чем закончилась их посиделка в баре с Карлом Беккером.
        - Нам это не грозит, - заверил его Герман. - Потому что мы будем пить не для того, чтобы напиться, а чтоб обсудить идею, которая пришла мне в голову.
        - Мысль, конечно, интересная, - усмехнулся Эльдар и спросил: А тебя жена потом впустит в дом среди ночи, да ещё и в подвыпившем состоянии?
        - Я же холост, ты что, не знал? - удивился Герман.
        - Нет, - Эльдар смутился и, вспомнив сегодняшний вечер, добавил: Скорее всего, Герман, ты не успел рассказать мне о своём семейном положении, ведь мы в основном говорили обо мне. Извини, дружище, с моей стороны это, наверное, было эгоистично.
        - Всё в порядке, - разливая шнапс по бокалам, сказал полицейский. - Зато я придумал, как растопить сердце твоей Марты.
        - Думаешь, это стопроцентный вариант? - заинтересовался Эльдар.
        - Моя жена, когда ушла от меня, не смогла устоять против этого способа. А женщины, сам понимаешь, брат, друг от друга мало чем отличаются. Так что и твоя растает, вот увидишь!
        - Постой-постой, - не понял Эльдар. - Ты же сказал, Герман, что ты холост?
        - Всё верно, - рассмеялся полицейский и пояснил: Это второй раз Агнесса ушла от меня безвозвратно. А после первого раза она вернулась обратно!
        - И что теперь её вернуть не удастся? - Эльдар почувствовал себя неудобно за то, что он, пусть и не специально, затронул болезненную для его нового товарища тему.
        - Теперь точно нет! - похоже, Герману сегодня грустить не хотелось. - Она вышла замуж. Зато у меня есть сын. Я тебя с ним как-нибудь познакомлю. Давай выпьем за наших детей?
        Тост Эльдару понравился. Мужчины выпили, и Герман поделился с другом своим планом действий. Московский Сафаров засомневался, что Марте это понравится. Ладно бы, он был безусым юнцом. С мальчишки какой спрос? А взрослый мужчина должен вести себя иначе. Но франкфуртский Сафаров рвал на груди рубашку, убеждая его, что все женщины любят и ценят в отношениях романтику.
        Однако после второго бокала шнапса идея Германа выложить огромное сердце из цветов перед подъездом Марты уже не казалась Эльдару сумасбродной. Он вызвал Олега, так как в Германии все магазины, включая цветочные, в ночное время не работают. Но Германа так и тянуло на подвиги. В итоге было решено поехать на окраину города, где на полях немцы высаживают цветы, которые, со слов Германа, можно купить. Как это делается, московский Сафаров, правда, не понял, и решил просто довериться своему другу.
        На окраине Франкфурта действительно росли цветы: целое море хризантем. Высаженные аккуратными грядками, белые, розовые, жёлтые хризантемы радовали глаз.
        - Вот это да! - восхищённо выдохнул Эльдар.
        Затем поднял голову и увидел звёзды, которые за городом были особенно заметны.
        - Какая красота! - воскликнул Сафаров, жалея, что рядом с ним сейчас нет Марты и детей. Когда-то в юности Эльдар увлекался астрономией и ему было что рассказать своим близким об устройстве вселенной, о разных планетах. Наверняка его родным это было бы интересно.
        - Что, нравится? - довольно заулыбался Герман. - Ну, тогда за работу!
        - А кому платить? - оглядываясь вокруг, растерянно спросил Эльдар, ожидавший увидеть на поле какую-нибудь будочку с продавцом, и, отступив назад, сказал: Извини, Герман, но срывать цветы без оплаты я не стану. Это же чей-то труд, так нельзя делать!
        - Ты думаешь, я предлагаю тебе цветы украсть? - усмехнулся полицейский и направился к небольшому щитку, который был прибит к деревянному столбику.
        Сафаров со своим начальником службы безопасности последовал за ним. На щитке висела табличка: “Цветы срезать самостоятельно”, а под ней висели несколько ножичков. Герман снял три ножа, два вручил Эльдару с Олегом. На щитке было написано, сколько стоит один цветок. Рядом на столбике висел металлический ящик, похожий с виду на почтовый ящик, в прорезь которого следовало бросать деньги. Как объяснил Герман, в их стране много чего держится на доверии. Конечно, кто-то может не заплатить, но только потому, что забыл.
        - Это потом, - увидев, что Эльдар полез за бумажником, остановил его Герман. - Сначала надо срезать цветы, посчитать их количество, и уже тогда оплатить. Деньги любят счёт.
        - Я хочу купить все эти цветы, - заявил в ответ Эльдар, однако Олег вполголоса заметил:
        - Очень жаль, Эльдар Амирович, но столько цветов в салон автомобиля не поместятся. Да и к тому же работа займёт много времени. А нам нужно успеть вернуться до утра в город.
        - Ну тогда, - расстроенно сказал Эльдар, - давайте, каждый из нас срежет столько, сколько сможет. Я останусь на грядке с розовыми хризантемами. Ты, Олег, срезай белые цветы, ну а Герман - жёлтые.
        Наконец, с большими охапками цветов мужчины направились к машине. Герман пытался объяснить русским друзьям, что так делать неправильно, но Эльдар бросил в прорезь для денег несколько крупных купюр, а количество срезанных хризантем считать отказался.
        К дому Марты они подъехали, когда небо уже начало сереть. Добропорядочные граждане в такое время суток, как правило, видят свои самые сладкие сны. Но мужчины, грезившие о том, как будет восхищена их поступком Марта, были бодры и свежи.
        Товарищи помогли Эльдару выложить из розовых хризантем огромное сердце, а из белых цветов московский Сафаров сделал романтичную надпись: “Я люблю тебя, Марта!”. Затем жёлтыми и белыми хризантемами они украсили козырёк, дверь подъезда, а также скамейки. Утренняя звезда Венера освещала эту замечательную картину ровным белым светом.
        - Теперь она - твоя, даже можешь не сомневаться, - похлопал Герман по плечу товарища, с любовью глядя на дело их рук.
        - Мне тоже кажется, - согласился с ним Олег, - что против такого признания не устоит ни одна женщина. Это круто!
        После их слов воодушевлённому Эльдару захотелось сделать для любимой что-нибудь ещё - так, чтобы это замечательное утро навсегда осталось в памяти Марты. И он придумал.
        Найдя глазами окна квартиры Марты, Эльдар громко запел припев из песни Земфиры:
        Хочешь сладких апельсинов?
        Хочешь вслух рассказов длинных?
        Хочешь, я взорву все звёзды,
        Что мешают спать?
        Сафарова просто распирало от чувств, и ему очень хотелось, чтоб Марта тоже поняла, как сильно он любит её и, конечно, их детей. Он готов был сделать для любимой всё. Она хочет солнце вместо лампы? Да, пожалуйста! За окошком - Альпы? Без проблем! Да он ради неё готов был на всё, что угодно, лишь бы Марта улыбнулась ему и сказала три самых важных слова: “Я тебя люблю”. Но в реальности Сафаров услышал другой голос.
        - Слушай, мужик, зачем ты поёшь? Извини, братан, но у тебя ни слуха, ни голоса!
        Эльдар обернулся и увидел мужчину примерно тридцати лет. Он говорил по-русски, но при этом был одет в форму полицейского. Пока Сафаров, улетевший в мечтах очень далеко, собирался с мыслями, Герман на немецком обратился к незнакомцу. В свою очередь, у Дара вылетел из головы весь его запас немецких слов. Поэтому он сильно удивился, когда после короткого разговора с коллегой Герман сказал, что им нужно срочно уходить, пока соседи Марты не пожаловались в полицию на шум во дворе.
        Бросив последний взгляд на окна квартиры, где жили его близкие, Эльдар двинулся вслед за своими товарищами и говорившим по-русски полицейским. Отойдя немного от дома, тот представился:
        - Меня зовут Андрей Сафронов. Ты, пожалуйста, братан, не обижайся на мои слова насчёт твоего пения. Просто это было первое, что пришло мне на ум, когда я проезжал мимо. Я патрулирую улицы в этом районе. А ты Закон о тишине нарушил. Ну ладно, будем считать, будто я ничего не слышал. Но только пусть это будет в первый и последний раз, лады?
        - Всё в порядке. Спасибо, Андрей, что не повёз нас в участок, - Эльдар пожал ему руку.
        - Своих не сдаём, - улыбнулся Сафронов и пояснил: Я переехал в Германию десять лет назад. Последние пять лет служу в дорожной полиции и, когда встречаю кого-то из наших, стараюсь им чем-то помочь. Здесь, конечно, жить хорошо, но родина у человека одна. А вы, ребята, лучше потерпите. Приедете в Россию, - он подмигнул Эльдару с Олегом, - и тогда отведёте душу, хоть на улице, хоть в караоке. У немцев другой менталитет.
        - Я это уже понял, - рассмеялся Эльдар и, ещё раз пожав руку земляку, сел в автомобиль. Наступал новый день и нужно было успеть немного поспать, чтоб иметь трезвую голову в преддверии встречи с Мартой и тройняшками.
        Откровение Марты
        Несмотря на то, что по суточным ритмам я являюсь чистой воды жаворонком, в это утро я вела себя, как классическая сова. Долго чистила зубы (не исключаю, что могла и уснуть во время этого процесса), долго стояла под душем (хотя в Европе с их конской коммуналкой даже небедные люди таких вещей себе не позволяют), долго готовила простейший манный пудинг на завтрак, и всё равно молоко убежало.
        Глядя на залитую молоком плиту, я чуть не закричала: “Не виноватая я, он сам пришёл!”. И так оно и есть. Это из-за Сафарова я сегодня смотрю на мир одним глазом (второй упорно не хочет открываться, что неудивительно, ведь я сегодня спала максимум пять часов). Это из-за Сафарова я плохо соображаю, и у меня всё валится из рук.
        Стоило мне об этом подумать, как ложка, которой я помешивала пудинг, упала на пол. Я со злостью бросила её в мойку. Взяв чистую ложку и с остервенением перемешивая манку, я подумала, что из-за Сафарова я не успела в своё время проститься с бабушкой. Она ушла через день после нашей свадьбы. Из-за Сафарова я оказалась в Германии, где для меня всё, хоть ты тресни, чужое. Но ему и этого показалось мало.
        Сегодня он разбудил меня в раннюю рань своим пением. Мужику почти сороковник, а он ведёт себя, как пацан. Ну на кой ляд мне дались его сладкие апельсины, длинные рассказы и, наконец, взрыв звёзд, если я, как всякий нормальный человек, хотела спать, просто спать?
        У меня и так-то вчерашний день выдался таким насыщенным, что я могла уснуть даже стоя, а уж сияние звёзд подавно не помешало бы моему сну. Но моему бывшему захотелось, видишь ли, меня порадовать. Да уж, порадовал! После его гм-м… соло у меня пропал сон, я встала и занялась глажкой. А теперь меня качает из стороны в сторону.
        Но самое смешное - у Сафарова нет ни слуха, ни голоса. А он, как тот еврей из пословицы, в которой говорится: “Богатый человек не только красив, но он ещё хорошо поёт”. Вот и Эльдар, унаследовав миллиарды своего дядюшки, вообразил о себе невесть что. Тоже мне, артист нашёлся. Да любой из моих детей мог бы спеть в сто крат лучше, чем их папаша!
        Естественно, я не стала выглядывать в окно, как это когда-то делали знатные испанские дамы, услышав под своим балконом серенаду в исполнении их воздыхателя. Меня терзали страхи, что Беккер проболтался Сафарову про то, что сразу после аварии я призналась ему, что Эльдар - мой бывший муж, и заодно рассказал, что у него есть тройняшки.
        Этот пекарь из Майнца поначалу показался мне типичным малоразговорчивым бюргером. Но, общаясь с ним, я поняла, что он ещё тот болтун. Беккер всего несколько раз видел моих детей, но каждый раз громко удивлялся, как они похожи на своего отца. Единственное, на что я могу надеяться, - это что болтливый пекарь, который не прочь заложить за воротник, об этом может просто-напросто не вспомнить, если их пути с Даром ещё раз пересекутся.
        Я что столько времени зря шифровалась, изображая из себя несносную медсестру фрау Вебер? Разговаривала с Сафаровым таким бесцветным голосом, что самой тошно было себя слушать? В общем, приложила немало усилий, чтобы Эльдар меня случайно не вычислил.
        А он… Он как-то странно себя ведёт. В ту ночь, когда мы любили друг друга в больнице, Дар, как сказала моя коллега фрау Майер, находился в состоянии временного помутнения сознания. Возможно, это и так. Но только тогда он считал, что рядом с ним Марта. Именно ей, не фрау Вебер, Дар говорил слова любви.
        Однако теперь он вдруг стал проявлять явный интерес к медсестре из немецкой больницы. Наверное, это глупо, но я начинаю ревновать Эльдара к фрау Вебер. С другой стороны, мне не должно быть дела до того, кому симпатизирует мой бывший муж, если я твёрдо решила поставить на наших отношениях крест. Наоборот, мне нужно благодарить судьбу за то, что она уберегла меня от такого ужасного гулёны.
        М-да, жене Сафарова не позавидуешь. А ведь девчонка-то хорошая! Во всяком случае мне она показалась порядочной и доброй девушкой. Только уж больно молоденькая. Страшно подумать, что я могла бы быть на её месте… Лучше я буду одна, чем стану терпеть измены мужа. Хотя, по-моему, преданный мужчина - это скорее исключение. А, вообще, мне нужно перестать думать об Эльдаре. Надо покормить малышей лёгким завтраком и бежать: деткам - в садик, мне - на работу.
        Пока дети толкались в ванной, соревнуясь друг с другом, кто быстрее умоется, я решила проветрить кухню. Открыла балконную дверь и, услышав голоса соседей, которые что-то оживлённо обсуждали, выглянула во двор. Посмотрела вниз и чуть не свалилась с балкона при виде выложенного из цветов огромного сердца и надписи: “Я люблю тебя, Марта!”.
        Получается, Дар всё-таки вычислил меня и понял, что под маской фрау Вебер скрывается его бывшая жена? Чёрт, нужно срочно выпить что-нибудь успокоительное! У меня дрожат руки-ноги. В таком состоянии нельзя садиться за руль.
        Чтоб валерианка быстрее подействовала, я приняла сразу четыре таблетки, хотя, вообще-то, это суточная норма. Но сейчас не до правил, или, как говорила моя бабулечка: “Не до жиру, быть бы живу”. Потому что я - просто офигевшая от признания Сафарова.
        Не знаю, когда Дар узнал, что фрау Вебер и я - это одно и то же лицо. Да это и неважно! Важно, что он меня любит. Только влюблённые способны на такие сумасбродные поступки. Кто-то умный сказал: “Мир держится на влюблённых и гениях”. Это - правда.
        Жаль, что я живу на третьем этаже. Наверное, с пятого этажа выложенное из ярко-розовых хризантем огромное сердце смотрится ещё красивее. Дар меня любит, обалдеть! Интересно, знает ли он о тройняшках? Ведь он так мечтал, чтоб у нас было много детей!
        Хочу, хочу скорее его увидеть и сказать, что я тоже люблю его сильно-сильно! Что было в прошлом - не имеет значения. Любой человек может ошибиться, все мы - люди, а святых - единицы. Со своей второй женой (или сколько их там было за эти годы) Дар как-нибудь разберётся. Но только я - тоже женщина, и тоже хочу женского счастья. А ещё у нас дети… Они тоже хотят, чтоб у них был папа. И не их вина, и не моя, что маме пришлось расстаться с папой. Но теперь у нас будет полноценная семья. Я думаю, мы это заслужили.
        Не знаю отчего: то ли от валерианки, то ли от позитивных мыслей, которые роем в моей голове закружились, но у меня внезапно появились силы. Чуть ли не приплясывая на ходу, я наложила малышам пудинг, сама немного поклевала и, пока детки одевались (а они у меня самостоятельные), хотела опять выйти на балкон, чтобы полюбоваться ещё раз творением Эльдара. Ощущение, будто у меня за спиной выросли крылья. Кажется, ещё чуть-чуть - и я взлечу на небо от счастья.
        Я столько мучилась, не желая признаваться самой себе, что я люблю Дара, что мне без него тоскливо, одиноко и очень плохо. Я внушала себе мысль, что должна быть сильной. А теперь понимаю, что это неправильно. Если уж тебе повезло в жизни встретить Любовь, ты просто обязан бороться за неё. А я отступила и теперь мне нужно исправить свою ошибку.
        Я уже стояла одной ногой на балконе, когда вдруг зазвонил телефон. Пришлось вернуться в комнату.
        Не верю!
        Прежде чем взять в руки телефон, я посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей, и улыбнулась своему отражению. По-моему, за прошедшие шесть лет я не слишком сильно изменилась. Конечно, если не считать шрама на левом глазу. Хотя, я думаю, с современной пластической хирургией эту проблему можно будет легко решить.
        Конечно, мне будет не доставать бабушкиных очков, когда однажды я сделаю операцию. Но я могу носить их в сумочке в память о бабе Ане. Что ни говори, в жизни всё меняется.
        Другое дело, что мне необходимо внутренне успокоиться и расслабиться. Потому что все наши тревоги и негативные мысли отражаются не только на внешности, но и на характере. Наверняка Эльдару было не очень-то приятно общаться с фрау Вебер, которая буквально на каждом шагу стремилась подчеркнуть свою самодостаточность.
        Оглядываясь назад, я понимаю, что вела себя с Даром, как вежливая стервочка. Я мстила Эльдару за свои несбывшиеся мечты, за пережитые мною трудности, за мой вынужденный отъезд на свою историческую родину, где я чувствую себя одинокой и никому ненужной, конечно, за исключением детей и тёти Лены. Но, конечно, дело не только в мести. Я стала жёстче, суровее характером. Теперь, чтоб из меня вышибить слезу, надо очень постараться.
        А ведь, когда мы только познакомились, Дар признался, что его подкупили прежде всего мои беззащитность, доверчивость и слабость, которых, с его слов, у современных девушек не встретишь. Но я себя такой уже и не помню.
        Зато помню другое: как хорошо нам с Даром было вместе, какими глазами он смотрел на меня на нашей свадьбе, как фантазировал, что у нас будет много детей, что я буду вместе с ними встречать его после работы, и что несколько раз в год мы будем обязательно ездить на его родину, чтоб дети не забывали своих корней, и, конечно, для того, чтобы порадовать своим приездом бабушку и всю многочисленную родню Сафаровых.
        Однако пока мои тройняшки считают, что их единственная родня - это тётя Лена, которую они называют бабушкой. Представляю их удивление и восторг, когда мы с Даром покажем их Сафаровскому клану. Вспомнив, как тепло меня встретили родственники Эльдара в своё время, я подумала, что надо будет подать документы на изменение их персональных данных и подготовить малышей к тому, что у них теперь очень много родни. Но в первую очередь нужно познакомить детей с их папой. Это будет встреча века!
        Все эти мысли пронеслись в моей голове за считанные секунды, пока я смотрела на себя в зеркало. Взяв телефон, увидела, что мне звонит тётя Лена. Мне так хотелось с кем-нибудь поделиться своим открытием, что Дар меня любит, что уже скоро мои тройняшки узнают о том, что у них, как у всех детей, есть папа, и что, вообще, жизнь прекрасна!
        Но моя тётя - человек, который с некоторым предубеждением относится к романтическим порывам. Поэтому несмотря на то, что в целом она хорошо относится к Дару, выложенное из цветов огромное сердце перед моим подъездом тётя Лена не одобрит, а скорее скажет, что ей жаль выброшенных на ветер денег. И хоть удержаться было сложно, я решила ничего ей не говорить. Гораздо важнее для тёти Лены будет услышать, что я собираюсь рассказать малышам про их папу. Но до этой новости разговор у нас не дошёл.
        - Алло, Марусь, - раздался в трубке встревоженный голос, - я знаю, что ты собираешься на работу. Но, может, у тебя найдётся пять минут?
        - Да, конечно, тётя Лена! А вы часом не приболели? Что-то мне ваш голос не нравится.
        - Что со мной может случиться? Я звоню, Марусь, по поводу детей.
        - Дети дома, сейчас мы собираемся в садик, - сказала я, не понимая, что так обеспокоило родственницу, ведь выходные дни, когда тётя Лена забирает их к себе, ещё не подошли.
        - Новости я сейчас смотрела, - произнесла она расстроенным голосом. - Знаешь, Марусь, я думаю, ты права: твоего бывшего к детям нельзя подпускать даже на пушечный выстрел.
        - Не поняла? - прохрипела я в трубку. Впечатление, будто бы мне на голову вылили ушат холодной воды. Неужто Эльдар совершил какое-то преступление и его показали по телеку? Какие-то другие варианты мне на ум не приходили. Ведь тётя Лена сама столько убеждала меня, что нужно рассказать Дару, что у него тройняшки. Школа, мол, уже на носу, и вообще помощь от папы лишней не будет. И вдруг!
        - В новостях показали одну женщину, - начала объяснять тётя Лена, - между прочим, она тоже переехала из России. Так вот, к ней приехал бывший муж, напел песни, что он без неё, дескать, не может, хочет, чтоб они опять жили вместе и прочее. Ну она уши-то и развесила, начала готовиться к переезду. Муж предложил свозить детей на прощание в Европа-Парк, а женщина не смогла с ними поехать из-за работы. Должны были вернуться через два дня из Баден-Вюртемберга, а их нет и нет.
        Я почувствовала, как у меня вдруг ослабела рука, в которой я держала трубку. В общем-то, дальше можно было и не рассказывать. Но тётя Лена продолжила:
        - И что ты думаешь, Марусь? Прошёл год, как бедняжка не видела детей. Она и в Россию ездила, искала, да её бывший, видимо, поменял место жительства. Теперь сидит, плачет.
        Я молчала. Все мои страхи, которые я только-только загнала в потаённые уголки своей души, опять повылезали наружу. Еле-еле ворочая языком, спросила:
        - А она - русская?
        Тётя Лена догадалась, что я хочу узнать, и сразу ответила:
        - Да, и она, и он - оба русские. То есть у неё, как у тебя, есть немцы в родне, а он русский. Теперь ищи-свищи ветра в поле: Россия-то большая. Не повезло бедняжке.
        - Да, - согласилась я. Мне стало как-то нехорошо при мысли, что восточные мужчины тем более за своих детей держатся руками-ногами. Но, вспомнив огромное сердце, выложенное из розовых хризантем, и надпись в его центре: “Я люблю тебя, Марта!”, попыталась своей тётушке возразить:
        - И всё-таки я думаю, тётя Лена, неправильно это - стричь всех под одну гребёнку. Если один мужчина поступил подло по отношению к своей бывшей жене и матери его детей, это вовсе не значит, что все мужики - сво.
        - Марусь, а ты что, успела рассказать Сафарову, что у тебя от него дети? - забеспокоилась моя добрая тётушка, не чаявшая души в тройняшках.
        - Ещё нет, - внезапно я испытала чувство бешеной усталости и ответила таким же ровным, бесцветным голосом, которым говорила с Сафаровым, пока он лежал в больнице.
        - Слава богу! - с облегчением выдохнула тётя Лена и добавила: Я вот что хочу предложить тебе, Марусь. Давай, ты возьмёшь на работе отпуск и поживёшь с детками в домике одной моей доброй приятельницы? Он находится под Берлином. Я знаю, что дом сейчас пустует. Маша купила его своему сыну, а он постоянно пропадает в Гамбурге.
        Я задумалась. Ещё совсем недавно я летала по квартире, а теперь ощущение, будто меня подстрелили. В голове шумело, во рту пересохло, а руки висят, как плети. Но потом перед мысленным взором появился Дар.
        Вот он лежит на носилках во дворе больницы моего родного Медвежьего и провожает меня своим сумрачным взглядом, от которого я чувствую себя так, будто у меня под ногами почва вдруг поплыла. Вот мы с ним прощаемся вечером у моего дома, он не позволяет себе ничего лишнего, но на прощание нежно целует меня за ушком. Вот он стоит с букетом алых роз у дверей больницы в Нидеррад - такой красивый, уверенный в себе, и при этом я даже через стеклянную дверь чувствую, как он волнуется. Разве может Дар обмануть? Не верю! Кто-то, наверное, способен на подлость: люди-то разные. Но только не мой Сафаров.
        Однако мне пора бежать, не то мы с детками опоздаем. Спорить с тётей Леной абсолютно нет времени. Поэтому, чтоб её не обидеть, я говорю:
        - Тётя Лена, мне нужно подумать. До звонка!
        Одно (не) обычное утро в одном обычном немецком дворике
        - Ой, мамочка, посмотри, как красиво! - всплеснула ручками Оли при виде выложенного из розовых хризантем сердца.
        - Кажется, кому-то из наших соседей признались в любви? - Ода застенчиво улыбнулась.
        - Похоже на то, - заметил Ос и добавил: Я, когда вырасту, тоже сделаю это у дома Берты.
        - Так ведь Берта теперь живёт в нашем доме! - с удивлением посмотрела Ода на брата.
        - Ну, значит, в нашем дворике появится когда-нибудь ещё одно сердце, - не смутился Ос.
        - Я тоже хочу, чтоб мне подарили сердце из хризантем! - зачарованно глядя на цветочную импровизацию своего папочки, сказала Оли. - Они очень красивые, а ещё пушистые!
        - А, по-моему, это неправильно - за раз сорвать так много цветов, - заметила Ода.
        - Тебе, наверное, как всегда, денег жалко? - хмыкнул Ос, но Ода серьёзно ответила:
        - Денег жаль - это правда. Но мне ещё жалко цветы, которые могли бы и дальше расти.
        - Детки, вы не от том сейчас думаете, мы можем опоздать, - я постаралась отвлечь детей от опасной цветочной композиции. К счастью, они пока не умеют читать по-русски. Иначе, боюсь, комментариев было бы больше. Но я сейчас не готова к каким-либо объяснениям.
        А ещё меня сильно смутило, что народу во дворе не убавилось и даже как будто бы стало больше, чем когда я смотрела с балкона. Мне повезло, так повезло, просто дальше некуда!
        В этот час все как раз идут на работу. А тут - такая прелесть! В принципе, я наших соседей понимаю. Люди в Германии живут достаточно однообразной, размеренной жизнью. И тут такой повод, мимо которого грех пройти.
        В общем, у моих соседей, а среди них есть немало русских немцев, появилась возможность перемыть мне косточки. Нет, отношения у меня со всеми нормальные. Но люди, какими бы они ни были хорошими, всегда не прочь покопаться в грязном белье своих ближних.
        Поэтому, чтоб не привлекать к себе ненужного внимания, я, как курица, обхватила своих малышей за плечики и повела их к выходу со двора не через парковку, а между деревьями и кустами, которые росли у самого дома. Хотела оставить малышей в небольшом скверике за домом, а потом подъехать к ним на машине. Но не тут-то было.
        На узкой тропинке нам встретилась соседка, которая в нашем подъезде является кем-то вроде старосты. У меня с Ольгой Петровной прекрасные отношения, однако в это утро я бы предпочла её не видеть. Да только куда деваться, если соседка вышла выгулять собаку?
        Пока мои малыши радостно трепали немецкую овчарку по кличке Гильда за уши, Ольга Петровна обратилась ко мне с приветливой улыбкой:
        - Доброе утро, Марта! Думаю, сегодня вы, как и я, проснулись ни свет ни заря?
        - Что вы имеете в виду, Ольга Петровна? - я покраснела.
        - Зря вы, Марта, не принимаете ухаживания мужчины, который в прошлый раз подарил вам букет роз, а сегодня выложил цветами признание в любви, - понизив голос, сказала моя соседка и с заговорщическим видом мне подмигнула.
        - Мне, знаете ли, не до ухаживаний, - ответила я сухо. - И других забот хватает.
        - Поверьте, моя дорогая, - Ольга Петровна слегка коснулась моей руки, - годы летят: не успеешь оглянуться, как старость наступит. Дети вырастут, разлетятся из родного гнезда, а вы можете остаться совсем одна. Оно вам надо, Марта?
        Я с опаской посмотрела в сторону тройняшек. Конечно, детки у меня воспитанные, но не хотелось бы, чтоб они что-то нечаянно услышали. К счастью, дети были заняты собакой.
        - Надеюсь, я найду, чем мне заняться, - я изо всех сил сдерживалась, чтоб не обидеть свою соседку, хорошую женщину, которой так некстати захотелось устроить мою личную жизнь.
        - Попомните мои слова, Марта, - не отставала она, - две пенсии - это лучше, чем одна.
        - О чём вы, Ольга Петровна? - я посмотрела на соседку непонимающим взглядом.
        - О том, что к старости нужно готовиться загодя, - произнесла она наставительным тоном и ободряюще мне улыбнулась. - Сами посудите, Марта, какую пенсию вы будете получать?
        - Понятия не имею! Да мне это как-то неинтересно, если честно, - я и вправду не могла понять, куда клонит Ольга Петровна. К тому же я боялась опоздать на работу. - До пенсии в любом случае ещё есть время. А там - видно будет.
        - Зря-зря! - Ольга Петровна подняла вверх указательный палец и торжествующим тоном сказала: У полицейских пенсия хорошая. Так что, выйдя замуж за этого мужчину, - кивнула она в сторону двора, где всё ещё толпился народ, - уверяю вас, Марта, вы не прогадаете!
        Моя соседка приняла Эльдара за полицейского?! У меня глаза на лоб полезли. Конечно, в Германии живут люди разных национальностей, и в полиции служат тоже разные люди. Но, по-моему, полицейские в основной своей массе выглядят как-то иначе, нежели Сафаров. У Эльдара на лице написано, что он сделан из другого теста. Впрочем, мне всё равно некогда переливать из пустого в порожнее. Поэтому я вежливо заметила:
        - Мне никто не нужен. И, вообще, я могу опоздать на работу. Так что не обижайтесь, Ольга Петровна, - и хотела уже пропустить вперёд свою соседку, с которой мы не могли разойтись на узкой тропинке между деревьями, как она сказала:
        - А я, Марта, на вашем месте была счастлива, если бы за мной в молодости кто-нибудь так красиво ухаживал. Мало того, ваш ухажёр приехал не один, а в компании своих друзей - таких же полицейских. Получилось, будто он к вам сватался. Я смотрела на них в окно, и не могла насмотреться. Вместе приехали, вместе уехали: дружненько и интеллигентно.
        - Вы хотите сказать, Ольга Петровна, - спросила я, чуть заикаясь, - что мой, - я запнулась - м-мм знакомый был здесь не один?!
        - А что тут такого? - не поняла соседка. - У меня племянник служит в полиции, поэтому я не понаслышке знаю, какие это дружные ребята.
        - Но у Сафарова не может быть никаких друзей в полиции, и особенно в немецкой, ведь он в Германии находится без году неделя! - закричала я беззвучно. А вслух произнесла:
        - Да-да, конечно. Извините пожалуйста, Ольга Петровна, мы уже опаздываем. До вечера!
        Подхватив за руки малышей, которые с большой неохотой расстались с собакой, я быстро двинулась вперёд. И вдруг услышала за своей спиной голос соседки:
        - Ой, а кто это к нам едет? Никак свадебный кортеж?
        Я посмотрела в том направлении, куда смотрела Ольга Петровна. У меня волосы на голове встали дыбом, когда я увидела вереницу машин, которая торжественно заезжала в наш двор. Они были одна круче другой, а возглавлял процессию белоснежный красавец-лимузин.
        В окне лимузина я заметила Сафарова. К счастью, он меня не увидел, потому что в этот момент Эльдар что-то рассказывал мужчине, сидящему на заднем сиденье. Незнакомец был одет в униформу полицейского.
        Для меня пазл тотчас сложился. Конечно, Сафарову нельзя отказать в фантазии. Но я-то не дура и понимаю, что всю эту романтику Эльдар устроил для отвода глаз. На самом деле всё, что он хочет, - это отобрать у меня моих детей. Зачем ему далась я? Ведь я уже не та наивная смешная девочка с распахнутыми глазами, которая доверчиво смотрела на мир, на Сафарова, и свято верила каждому слову мужчины, тем паче, что он был старше на 10 лет.
        Нет никаких сомнений, что Сафаров по-прежнему видит во мне фрау Вебер, которую он невзлюбил буквально с первого взгляда. Вряд ли его отношение ко мне изменилось. Я уж не говорю о том, что неприятные изменения коснулись также и моей внешности. Просто в порыве чувств я забыла о том, как моё лицо уродует шрам под левым глазом.
        Но стоит мне снять свои затемнённые очки, и Сафаров увидит меня во всей моей “красе”. Такая я Эльдару тем более не нужна. Вокруг него всегда увивались модели. Сафаров, если захочет, может выбрать себе спутницу жизни и помоложе, и покрасивее, и попокладистее.
        Правде нужно уметь смотреть в глаза: мы давно стали друг другу чужими. А его букеты цветов и выложенное из розовых хризантем сердце - не более, чем наживка, на которую, как он надеется, я клюну, а Сафаров потом отберёт у меня тройняшек и увезёт их в Россию. С его-то миллиардами это - раз плюнуть! К сожалению, миром правили и правят деньги.
        Господи, как я его ненавижу! За его самонадеянность, за ложь, за то, что он считает, что разлучить детей с матерью - это нормально. Воистину: от любви до ненависти один шаг…
        Кто со мной, тот - герой!
        В квартале Нидеррад мы с детьми живём уже почти четыре года, и мне казалось, что наш район я знаю неплохо. В действительности, стоило нам пойти не по привычному маршруту, как мы чуть не заблудились. Оказывается, если идти за нашим домом, то позади находится ещё целая куча домов, которых не видно за деревьями, высаженными в сквере. Да и разных сквериков там тоже хватает. Во время Второй мировой войны Франкфурт-на-Майне сильно пострадал, поэтому город строили практически заново. Строили, строили, и застроили.
        Я ощущала себя Джеймсом Бондом в юбке, когда, свернув за дом, быстро оглянулась по сторонам и, крепко схватив Оду и Оли за руки (Ос, как настоящий мужчина, обычно идёт впереди нас), решительно зашагала между кустами боярышника, хотя неподалёку от них пролегала заасфальтированная тропа. Но я опасалась, что Сафаров, коли у него появились друзья среди полицейских, может вычислить наши передвижения через камеры, которыми наш дом, как, впрочем, и другие дома в Германии, обвешен со всех сторон.
        Свой минивэн я решила оставить на парковке у дома для отвода глаз. Пусть наш папаша думает, что мы, как обычно, вечером вернёмся обратно. Надеюсь, он не сразу бросится нас искать. Однако я уже приняла решение. И, конечно же, подстраховалась на тот случай, если Сафаров вдруг что-то заподозрит уже в ближайшие часы.
        - Мама, мамочка, - вертя головой по сторонам, спросила Оли, - а что, мы сегодня в садик не пойдём, да?
        Вместо ответа я мотнула головой. Вообще, я всегда стараюсь отвечать на вопросы детей. Но сейчас мне нужно было срочно увести их подальше от нашего дома. Тут не до ответов.
        - Ура! - обрадовался Осси. - Детсад мне так надоел, прям сил никаких нет!
        - А как же Берта? - невинным тоном поинтересовалась у брата Ода. Но Ос не растерялся.
        - С Бертой я смогу поиграть и вечером, когда она вернётся из детсада.
        - М-да? - хмыкнула я про себя. - Надеюсь, к тому времени нас уже не будет в городе.
        - Но так делать неправильно! - воскликнула Ода и рассудительным тоном продолжила: Мальчик должен всегда быть рядом с девочкой, если она ему по-настоящему нравится.
        - Молодец, детка! - мысленно похвалила я дочку. - Уж ты у меня в жизни не пропадёшь, в отличие от своей мамочки, которой скоро будет уже тридцать, а она всё верила россказням вашего папочки. И за примером ходить далеко не надо. Видела я, как Сафаров, да ещё лёжа в больнице, принимал заигрывания моих коллег. Противно было смотреть!
        Однако Оли - самая младшая среди тройняшек, которая любит покапризничать, за что мы её порой называем “капризная принцесса”, или “малышка”, неожиданно поддержала брата.
        - Да Берта же надоест Осу хуже горькой редьки, если он постоянно будет её видеть перед своими глазами! - с удивлением глядя на сестру, всплеснула ручками Оли и добавила: Всё хорошо в меру.
        Я чуть не поперхнулась от такого вывода и даже остановилась, чтобы спросить:
        - Кто тебе, Оли, это сказал?
        - Фрау Шрёдер, - глядя на меня честными глазами, ответила Оли.
        - Да?.. - я растерялась, поскольку никак не ожидала, что наша воспитательница обсуждает с детьми такие недетские темы. - Наверное, фрау Шрёдер имела в виду что-то другое?
        - Не переживай, мама, - вмешался в наш разговор Осси. - Фрау Шрёдер разговаривала с кем-то по телефону, когда мы вчера гуляли на улице. Но мы же не могли заткнуть себе уши, правда?
        - А разве, мамочка, фрау Шрёдер не права? - спросила с удивлением Оли. - Ведь мальчики не обязаны постоянно играть с девочками. У них и свои друзья есть, такие же мальчики.
        - Зато, если мальчик вдруг упадёт, пожалеть его сможет только девочка, - возразила Ода и, с нежностью посмотрев на меня, добавила: А ещё мама.
        Я чуть не разревелась от дочкиных слов. Дети - единственные, кто никогда нас не предаст, а мужчинам верят только наивные дурочки. Думаю, я имею полное право это утверждать. И даже если после звонка тёти Лены ещё в чём-то сомневалась, то, увидев Сафарова в одной компании с полицейским, поняла, что, оказывается, ходила по лезвию ножа. Хорошо, мир не без добрых людей. Потом я мысленно обратилась к их папаше:
        - Даже если, Сафаров, ты всю землю перероешь и подкупишь немецкую полицию, найти моих детей у тебя не получится! Я сделаю всё для того, чтобы ты никогда их не увидел.
        - Мама, мама! - ход моих размышлений прервал голосок Оли. - А куда мы всё-таки идём?
        - Какая тебе разница? - одёрнул Ос сестру. - Главное, что не в детсад.
        В этот момент я увидела детское кафе и поняла, что в нём наше спасение. Ведь выходить на оживлённую трассу я не решалась. Однако мне с детьми нужно было пересидеть в каком-нибудь тихом месте, этаком маленьком островке, где я могла бы созвониться с тётей Леной и дождаться её приезда.
        На стороне Сафарова - деньги, связи, наконец, его собственная служба безопасности. А я могу рассчитывать только на себя и свою родственницу, которая к моим деткам относится, как к родным внукам. Поэтому я сделала вид, будто ничего особенного не происходит и как можно весёлым голосом сказала:
        - Кто со мной, тот - герой! Кто без меня, тот - паршивая свинья!
        - А я не хочу быть паршивой свиньёй! - у нашей малышки, которая буквально восприняла советскую детскую считалку, аж слёзы на глаза навернулись.
        - Ну ты что, Оли, шуток не понимаешь? - Ос приобнял сестру за плечи. - Всё хорошо!
        - Конечно! - поддержала его Ода. - Мама просто пошутила. Правда же, мамочка?
        - Правда! - я улыбнулась деткам и, показав в сторону детского кафе, пояснила: На самом деле я хочу, чтобы вы, мои хорошие, поели пирожные и попили сок.
        - Ура! - слёзы моментом высохли на хорошеньком личике Оли, и мы весело направились к нашему маленькому острову спасения.
        Блажен, кто верует
        В то памятное для него утро Сафаров спал всего пару часов. Олег довёз их с Германом до отеля, где приятели разошлись по комнатам и рухнули в постель. Когда на телефон в номере позвонила администратор, которую он просил его разбудить, Эльдар очень удивился. Ведь по ощущениям он только закрыл глаза, а, оказывается, нужно уже вставать.
        Урча, как медведь, которого потревожили в его берлоге, Сафаров умылся, принял душ и разбудил Германа. К тому моменту, когда официантка принесла им в номер кофе, приятели были бодры, свежи и готовы к подвигам. Потом позвонил Олег, и они спустились вниз, где в холле их поджидала менеджер салона цветов с пышными букетами белых, чайных и алых роз. Сафаров распорядился положить цветы на заднее сиденье белого мерседеса, который они специально арендовали для этой цели. Получился такой цветочный автомобиль.
        Администратор наговорила Эльдару, одетому в элегантный белый костюм с бутоньеркой из белой розы в петлице, кучу комплиментов. Герман, пребывавший по-прежнему в своей форме полицейского, поначалу смутился от собственного внешнего вида, но затем заявил, что это круто, когда жениха сопровождает представитель власти. В хорошем настроении мужчины вышли из отеля, напротив входа которого выстроилась вереница автомобилей.
        События последних дней так закружились-завертелись, что Сафаров и сам уже не вполне отдавал себе отчёт в том, что он делает. Хотя, когда Эльдар только узнал, что под маской медсестры фрау Вебер скрывается его Марта, и что он - отец троих детей, он собирался под каким-нибудь невинным предлогом встретиться тет-а-тет со своей любимой. Понимая, что он лишился доверия Марты, Сафаров надеялся, что ему удастся узнать причину её бегства с их свадьбы и потом, очень осторожно, постараться наладить их отношения.
        У Эльдара до сих пор в голове не укладывалось, как получилось, что они вдруг стали друг другу чужими? Ведь из всех девушек, которые были в его жизни, Марта - единственная, кто его по-настоящему любила. И он тоже очень любил её. Хотя тогда, шесть лет назад, Дар уже не верил, что любовь бывает, а тем более любовь с первого взгляда. Но ему повезло.
        К несчастью, везение продолжалось недолго. Во время своего разговора с сестрой Эльдар перебрал в памяти всех друзей и знакомых, с кем он когда-то учился в школе, вузе, а также их родственников. Сафаров пытался вычислить, кому он перешёл дорогу, кто мог желать ему зла, или кого могло бы задеть за живое, что он женится на любимой девушке. Каких-то явных врагов у него никогда не было, а недоброжелатели есть у любого человека.
        - Может, это Венера? - подумал Эльдар. - В нашу последнюю встречу, как раз накануне моей свадьбы, Венера утверждала, будто она всегда любила и любит только меня. Но я-то знаю, что ей нужны лишь мои деньги. На любовь моя бывшая девушка просто не способна.
        Сафаров хотел позвонить Венере, но тут к нему заявился Герман с идеей выложить сердце из цветов перед подъездом Марты. Идея показалась Эльдару интересной, особенно с учётом того, что, со слов приятеля, на его жену в своё время этот романтичный жест подействовал. Пришлось разговор с Венерой отложить, а вместо этого они с Германом и Олегом поехали на поле, где набрали несколько огромных охапок хризантем.
        Выложив романтичную цветочную композицию на асфальте, воодушевлённый Сафаров исполнил вдобавок под окнами своей любимой песню Земфиры. Правда, допеть её до конца у него не получилось. Но теперь Эльдара так и тянуло совершить что-нибудь этакое, чтобы у Марты не возникло даже тени сомнений в том, что он её любит и жить без неё не может.
        Он устал до чёртиков от своего одиночества и некоей неприкаянности. А, нечаянно узнав, что у него есть дети, Сафаров почувствовал себя ещё более одиноким. Ведь Марта не хочет, чтобы они были вместе и всячески скрывает от него рождение тройняшек. Вот и получается ситуация, как в пословице: “Близок локоть, да не укусишь”.
        И вот по дороге в отель всё тот же неугомонный Герман предложил Эльдару не терять зря времени, а спустя несколько часов вернуться к дому Марты и вновь сделать её предложение руки и сердца. По мнению полицейского, у бывшей жены Эльдара не будет возможности дать ему отказ хотя бы потому, что рядом с ней в этот час будут находиться их дети, а ещё соседи и просто любопытные зеваки.
        Сафаров засомневался. Его Марта - девушка прямолинейная, и она не станет делать что-то, что ей будет не по душе. Однако его франкфуртский однофамилец сумел убедить Дара, что местное население, включая и мигрантов, старается не привлекать к себе внимания, или, иначе говоря, - не выносить сор из избы. Здесь так просто не принято. Поэтому у Марты не будет другого выбора, как принять предложение Эльдара. А уж потом она ему, возможно, и выскажет всё, что она о нём думает.
        - Но это будет потом, понимаешь? - убеждал его Герман. - Наши женщины предпочитают выяснять отношения за закрытыми дверями. Знаешь, как мы с Агнессой, бывало, ругались? Один раз наши соседи даже догадались вызвать полицию. Конечно, с их стороны это был уже перебор. Зато на людях у нас с моей бывшей всё было чинно и благородно.
        - И что ты этим хочешь сказать? - не понял Эльдар.
        - А то, что твоя бывшая никуда не денется, если мы к ней нагрянем всей толпой. Я голову даю на отсечение: Марта скажет “Да”, когда ты встанешь на одно колено и протянешь ей коробочку с кольцом.
        - Думаешь? - Сафаров нахмурился. - А где я возьму красивое помолвночное кольцо? Ведь нам нужно успеть перехватить Марту, когда она выйдет из дома, чтоб отвести детей в садик.
        - Тоже мне, нашёл проблему? - удивился Герман и добавил: У меня в бардачке машины, кажется, одно колечко завалялось.
        Увидев удивлённый взгляд Эльдара, его однофамилец пояснил:
        - Я тут недавно чуть было не женился, потом передумал, а кольцо осталось. Не переживай, брат, потом рассчитаешься.
        - Но я не хочу дарить первое попавшееся кольцо! - возмутился московский Сафаров. - Я должен сам его выбрать. Предложение руки и сердца с бухты-барахты не делают.
        - Для первого раза пойдёт, - отмахнулся от его слов полицейский. - Дело не в кольце. Ты только представь глаза твоей Марты, когда рано утром несколько машин подъедут к её дому и из них вывалит куча народу? Ты сразу же валишься на колени, и - дело в шляпе! На твоё кольцо она даже не посмотрит, а мы его потом тихонечко подменим, и все будут довольны! Тут самое главное - эффект неожиданности. А ещё не забывай, ты находишься в Германии, где люди живут с оглядкой на мнение соседей. Так что Марта никуда от тебя не денется!
        - Не знаю, не знаю? - всё ещё продолжал сомневаться Сафаров. - И потом, где я возьму кучу народу? Нас всего трое - я, ты и Олег.
        - М-да, как-то несолидно, - озадачился Герман. - Подумай хорошо, Эльдар, может, у тебя есть ещё какие-то знакомые? Чем больше народу станет свидетелями твоего сватовства, тем больше шансов у нас на положительный исход дела.
        - У меня есть здесь несколько бизнес-партнёров, - задумчиво потирая переносицу, сказал Сафаров, - но мне не хотелось бы смешивать деловые и личные отношения.
        - Эльдар Амирович, а помните, я однажды отвозил одного вашего знакомого в Майнц? - воскликнул Олег, которому тоже очень хотелось помочь своему шефу.
        - Точно! - обрадовался Сафаров. - Как я мог забыть про Карла? Он один своей болтовнёй будет держать мою девочку в тонусе. К тому же они с Мартой знакомы. Вряд ли она захочет ставить меня в неловкое положение на глазах нашего общего знакомого.
        - А я сейчас позвоню тому русскому парню, который не стал тебя задерживать за шум во дворе дома твоей бывшей, - Герман полез в карман за телефоном. - Он парень хороший, и может пойти нам навстречу.
        И вот все приготовления позади. Чувствуя себя юношей, который впервые делает девушке предложение руки и сердца, Сафаров вышел из здания отеля.
        Мы едем, едем, едем в далёкие края!
        Я с малышами подходила к детскому кафе, когда из соседнего магазинчика вдруг вышел господин Беккер.
        - Фрау Вебер?!
        Пекарь из Майнца произнёс эти два слова таким тоном, словно, прости, Господи, увидел мой труп. За последнее время мы с ним уже несколько раз сталкивались, и всякий раз его рот растягивался до ушей при виде моих тройняшек. Но сейчас Беккер смотрел на меня и как будто силился что-то понять.
        - Как видите, - я попыталась улыбнуться. - Доброе утро, господин Беккер!
        - Здравствуйте, - спохватился пекарь. - А что вы здесь, простите, делаете?
        - Хочу угостить детей пирожными, - я нахмурилась. Ну что за дурацкие вопросы? Кафе в Германии традиционно открываются рано, поскольку немцы нередко завтракают, а также и обедают вне дома. Так почему бы мне не зайти с детьми в кафе?
        - Но как же ваша помолвка, фрау Вебер?
        - А я что, собралась выходить замуж?! - чуть не сорвалось с моего языка. Но, к счастью, мне удалось сделать хорошую мину при плохой игре.
        - Время терпит, господин Беккер, - ответила я, бросив небрежный взгляд на часы. - А вот мои дети могут остаться голодными.
        - А-а, так вы ненадолго? - заулыбался пекарь.
        - Мама хочет, чтобы мы поели пирожные! - похвасталась Оли.
        - Если честно, манный пудинг по утрам уже немножко надоел, - посетовал Осси.
        - Мамочка готовит вкусный пудинг, - вступилась за меня Ода и пояснила недогадливому дяде: Просто пирожные нам нравятся больше, мы же не каждый день их едим.
        - А хотите, я тоже вас чем-нибудь угощу? - оживился Беккер. - Затем все вместе доедем обратно до вашего дома, - и, глядя на меня, объяснил: Я решил заехать по дороге в магазин за сигаретами, а то потом будет уже не до этого, - и подмигнул.
        Меня просто затрясло от злости на Сафарова, из-за которого я вынуждена скрываться, как будто какая-нибудь преступница. С большим трудом я выговорила:
        - Спасибо, но мне нечасто удаётся побыть со своими детьми наедине.
        - Всё понятно. До встречи! - и с довольным видом направился к своей машине.
        Мы зашли в кафе. К нам тотчас подошла молоденькая девушка, судя по внешности, родом из Ближнего Востока. Я сказала деткам, чтобы они сели за столик, а сама отвела официантку в сторону и шёпотом объяснила, что мне и моим малышам угрожает опасность, потому что мой бывший муж хочет похитить детей.
        - О, мадам, как я вас понимаю! - девушка покачала головой. - Моя мама тоже бежала из Сирии со мной и двумя моими сестрёнками.
        - Конечно, - посочувствовала я девушке. - Как можно оставаться в стране, где идёт война?
        - Дело не только в войне, - возразила девушка. - Мама бежала в первую очередь от своего мужа и нашего отца. Он очень плохо к ней относился, угрожал выгнать из дома, а нас у неё забрать. И однажды мама поняла, что дальше это терпеть нельзя.
        - Какой жестокий человек! - воскликнула я невольно и, спохватившись, извинилась: Я не должна была так говорить, простите, ведь речь идёт о вашем отце.
        - Ничего страшного, - девушка грустно улыбнулась. - Из-за него нам пришлось уехать во Францию. Но мама всё равно боялась, что отец узнает, где мы. В итоге, поплутав по Европе, мы осели в Германии. Прошло четыре года, а страх всё ещё остался.
        - Мне очень жаль, что из-за меня вы опять переживаете эти неприятные моменты.
        - Всё нормально. Лучше скажите, мадам, чем я могу вам помочь?
        - В вашем кафе есть чёрный выход? И такой, чтобы в округе не висели видеокамеры. Мне надо срочно уехать из города, понимаете? Но у моего бывшего мужа в полиции есть друзья.
        - Да, конечно, пойдёмте, я вас проведу! Хорошо, в кафе, кроме меня и повара, пока больше никого нет.
        - Дай вам бог здоровья, моя дорогая! - я с благодарностью посмотрела на девушку.
        - Люди должны друг другу помогать, - ответила она просто и мягко улыбнулась.
        Подхватив своих тройняшек, я чуть ли не бегом направилась к выходу. Вдруг официантка резко развернулась и со словами: “Пожалуйста, подождите меня, я сейчас буду”, скрылась за дверью, которая, видимо, вела на кухню. Я испугалась, что вдруг она мне не поверила и сейчас вызовет в кафе полицию. Что, если девушка решила, что это я похитила детей, а не наоборот? В новостях чего только ни услышишь!
        - Мама-мама, а почему мы не сидим за столиком? - потянула меня за руку Оли. - Что мы тут делаем?
        - Нам нужно уходить, - я сделала шаг вперёд, и в этот момент появилась официантка. Но только теперь она была уже не в синем сарафанчике и белой блузке с коротким рукавом, а в джинсах и розовой футболке.
        - Пойдёмте, мадам, - обратилась ко мне девушка. - Я довезу вас на своём автомобиле до трассы Е-451. А оттуда вы сможете добраться до Берлина.
        - Чёрт, Марта, у тебя совсем расшатались нервы! Нужно успокоиться, а то тебе на каждом шагу мерещится подстава или погоня, - сказала я себе. - Однако так мы далеко не уедем. Ты должна немедленно взять себя в руки.
        - Спасибо большое! - я замялась, так как только сейчас поняла, что не знаю имя девушки.
        - Меня зовут Кифа, - она ободряюще мне улыбнулась. Я подумала, какая у неё хорошая, светлая улыбка, и ещё, что мир не без добрых людей.
        - А я Марта, - и обернулась к своим тройняшкам: Нам нужно на время уехать, дети.
        - Ура! - обрадовался Осси. - Путешествие - это здорово!
        - А куда, мамочка, мы поедем? - спросила, ласкаясь ко мне, Оли.
        - Ты разве не видишь, малышка, маме некогда отвечать на наши вопросы? - заметила Ода.
        Мы вышли из кафе через неприметную дверь, спрятанную среди кустов и деревьев. Кифа села за руль синего Фольксвагена, и мы поехали. Добрались быстро, без приключений. По дороге я связалась с тётей Леной и попросила её позвонить своей приятельнице, у которой есть пустующий домик под Берлином.
        Затем позвонила старшему врачу моего отделения (он, кстати, тоже родом из России) и попросила предоставить неоплачиваемый отпуск в связи с семейными обстоятельствами, либо уволить, если иначе не получится. К счастью, он пообещал поговорить с начальником насчёт отпуска.
        Оставив нас за городом, Кифа попрощалась, потому что ей нужно было скорее вернуться на работу. Я искренне её поблагодарила, на прощание мы обменялись телефонами. А Кифа, прежде чем уехать, неожиданно дала мне в руки картонную коробку с пирожными и четыре пакетика сока. Я чуть не расплакалась.
        Впервые в жизни я ловила машину автостопом. Кое-какие деньги у меня были, но я не знала, как долго мне с детьми придётся бродяжничать, поэтому решила экономить на всём, на чём возможно. Скоро рядом с нами притормозил старенький серый мерседес. Я начала было объяснять суть своей просьбы, но водитель - худая девушка в чёрном примерно моего возраста, махнула рукой и сказала: “Поехали!”.
        Уже сев в машину, я присмотрелась к девушке за рулём и, не веря своим глазам, спросила:
        - Нина?! - потом на всякий случай уточнила: Нина Кукушкина?
        - Вы меня знаете? - она бросила на меня равнодушный взгляд.
        - Конечно, я - Марта Зарубина, - и сняла с себя очки.
        Прозрение Сафарова
        До сегодняшнего дня Сафаров и не подозревал, что он - взрослый, состоявшийся в жизни мужчина, способен на слёзы. Ведь даже, когда мать находилась при смерти, и три сестры Эльдара рыдали в голос, он не плакал, а нервно ходил по больничному коридору, или сидел у постели больной, крепко сцепив пальцы.
        Конечно, он также сильно переживал. Сафарову, вообще, было очень тяжело: его невеста без каких-либо объяснений сбежала на следующий день после свадьбы. Узнав об этом, его мать слегла, и врачи не давали никаких гарантий, что Шахноза встанет на ноги.
        По очереди с сёстрами Эльдар дежурил в палате матери. Он осунулся, потемнел лицом и ходил небритый. К счастью, через полмесяца мать пошла на поправку, и Сафаров сразу же рванул в райцентр Медвежье, на малую родину Марты. Но его любимая как в воду канула, а её поиски не дали результатов. В те трудные дни Сафаров стал топить своё горе в вине.
        А сейчас он плакал, глядя в экран монитора. Да разве тут можно было удержаться от слёз, видя, как Марта, со страхом озираясь по сторонам, ведёт детей между кустов боярышника? Вскоре они совсем пропадают из виду. Его плоть и кровь, сын и две дочки, которых Эльдар ни разу не видел вживую.
        Его товарищ Беккер видел детей несколько раз и даже общался с ними, а он - их родной отец, увидел сейчас впервые благодаря уличным видеокамерам. Увидел, долго с жадностью вглядывался в их лица, с волнением отмечая про себя, что Карл был прав: Оскар и вправду его маленькая копия, да и дочки тоже на него похожи, но только, со слов Карла, у девочек глаза голубые, как у Марты. Красивые, общительные и дружные дети. А как они все трое были счастливы, когда играли с собакой, которую выгуливала их соседка! Сафаров её знал, поскольку не так давно он через неё передавал цветы для Марты.
        А теперь Эльдар опять остался один. Точнее, рядом с них находились его друзья - Герман и Карл, а также его бывший соотечественник - полицейский Андрей Сафронов. Благодаря этому хорошему парню Сафаров смог увидеть своих детей через уличные видеокамеры. Но ужас ситуации заключался в том, что он, ещё час назад чувствовавший себя так, будто бы у него за спиной выросли крылья, сейчас был одинок как никогда.
        Карл с Германом в два голоса его убеждали, что Марта немного подурит и вернётся назад. Ладно, в своё время ей удалось от него сбежать в Германию, но трое детей - это не иголка в стоге сена, с ними не получится долго скрываться. Герман - тот вообще предложил подать на Марту в розыск. Карл его поддержал. А Андрей непонятно куда вдруг исчез.
        Однако Эльдар предложение товарищей не поддержал. Ведь его Марта - не какая-нибудь преступница, чтоб подавать на неё в розыск. Она, бедная, и так ему не доверяет, а, судя по её поведению, опасается, что он попытается отобрать у неё детей. Глупая! Его обожаемая, маленькая, наивная девочка, сколько же ей пришлось вынести, что она всего боится! Теперь даже не верится, что они любили друг друга и были счастливы. Да, счастье продолжалось совсем недолго, но оно же было, было в их жизни!… Пока Марта неожиданно не исчезла.
        Напряжённо вглядываясь в лицо любимой женщины на экране монитора, Сафаров вдруг подумал, а не могла ли к исчезновению Марты приложить руку его мать? Может, потому Шахноза тогда и слегла, что, увидев его потемневшее угрюмое лицо, когда на следующий день после свадьбы он вышел из своей комнаты, поняла, что она сотворила?
        Собственно, мать изначально была против того, что Эльдар решил жениться на девушке другого вероисповедания. По твёрдому убеждению Шахнозы, дети, рождённые иноверкой, никогда не будут любить родину их отца и придерживаться обычаев их народа.
        Для семьи Сафаровых, которая нуждалась в продолжателе их рода, как в воздухе, это стало бы просто катастрофой. У них и так был только один, вымоленный у бога сын, и если ещё дети Эльдара не захотят чтить их традиций, на роде Сафаровых можно будет ставить крест.
        Кроме того, когда Эльдар приехал на поминки по отцу, мать заявила ему, что сразу после похорон она была не в силах поднять этот вопрос, но теперь должна передать предсмертную волю покойного главы семейства. Как оказалось, родители, очень обеспокоенные тем, что их единственный сын всё никак не женится, сами подобрали ему невесту. Чтобы не обижать мать, ошарашенный такой новостью Эльдар пообещал ей подумать над её словами.
        Спустя ещё год Шахноза вновь напомнила сыну о невесте, которая ждала его на родине. Тогда Сафаров ей честно сказал, что он не готов жениться на девушке, которую ни разу не видел в глаза. Его ответ мать нисколько не смутил, и в тот же день она прислала ему фото девушки, которую Шахноза мечтала видеть своей невесткой. Эльдар равнодушно отметил про себя, что девушка действительно красива, но его сердце она не заставила сильно биться.
        А потом он встретил Марту. Эльдар понял, что если мать не примет его выбор, он готов отказаться от неё и всех своих близких, лишь бы эта внешне холодная девушка, которую он называл про себя Подснежник, стала его спутницей жизни. Потому что с любовью не шутят. Не сразу, но Шахноза пошла навстречу сыну. Свадьбу организовали, как положено, и всё было здорово, пока Марта от него не сбежала, оставив записку: “Прощай. Забудь. Не ищи”.
        Как ни ломал Сафаров голову, он не смог себе хоть как-то объяснить причины бегства его невесты. И вот теперь, вглядываясь в испуганное лицо Марты, когда она на миг обернулась назад, Эльдар внезапно понял, что такую женщину, как его любимая, напугать или чем-то штажировать проще простого. Его подозрения сразу же пали на мать.
        Не мешкая, Сафаров набрал Шахнозу, но она на его звонок не ответила. Тогда он позвонил сестре. Инара была чем-то расстроена. Как оказалось, мать сегодня положили в больницу. Шахнозе почему-то стало плохо, когда Инара рассказала, что Эльдар встретил в Германии свою бывшую жену, и более того - Марта воспитывает тройняшек. Узнав об этом, мать так разволновалась, что даже потеряла сознание. Её помощница по хозяйству вызвала скорую.
        - Видишь, Элик, как наша мама-то состарилась? - посетовала Инара. - Ей для того, чтобы упасть в обморок, достаточно даже какой-нибудь доброй, но сильной вести.
        - Ты была у неё? Как сейчас мама себя чувствует?
        - Врачи говорят, с пожилыми людьми такие вещи случаются и нет повода слишком сильно волноваться. Маму прокапали, недавно к ней поехала Лала.
        - Так ты говоришь, Инара, что мама потеряла сознание после того, как узнала насчёт моих жены и детей? - задумчиво переспросил Эльдар.
        - Да, я так поняла, что на неё произвело большое впечатление, что ты, оказывается, давно отец и, мало того, отец троих детей! Это для всего нашего рода очень волнительная весть. А мама, сам знаешь, какая впечатлительная, вот поэтому она так сильно и отреагировала.
        - Я постараюсь сегодня же к вам вылететь, - решительно сказал Сафаров.
        - Ты зря беспокоишься, Элик, - ласково заметила ему Инара. - Лучше скажи, тебе удалось поговорить с Мартой? Я хочу, чтобы вы прилетели к нам все вместе. Марта - очень хорошая девушка. Но ещё я мечтаю увидеть своих племянников. Да и мама, увидев долгожданных внуков, я думаю, быстрее пойдёт на поправку.
        - Прежде чем мама увидит своих внуков, мне нужно с ней кое о чём переговорить. Так что до встречи, Инара! - Сафаров мрачно сдвинул брови и отключился от связи.
        Роковая встреча
        - Выходит, вы с Колей в разводе? - спросила я у Нины. - Странно, но Таня мне ничего не рассказывала, хотя мы с ней часто общаемся по телефону.
        - Да, - резко ответила Кукушкина и, помолчав, сказала: Ума не приложу, как вообще я за этого тупого мента умудрилась выйти замуж?
        - Тише! - я оглянулась назад, чтоб убедиться, что мои тройняшки нас не слышат. Конечно, они - дети воспитанные. Но, как выразился Осси по поводу их воспитательницы, которая во время прогулки обсуждала тему отношений мужчин и женщин: “Мы же не могли, мама, заткнуть себе уши?”. Однако мне дурные примеры ни к чему.
        К счастью, мои тройняшки, как обычно, о чём-то весело болтали друг с другом.
        - Не боись, - Кукушкина усмехнулась. - Что ты с ними носишься, как курица-наседка?
        - Только не надо меня учить, как мне воспитывать моих детей! - я разозлилась на Нину не на шутку и даже пожалела, что села к ней в машину. Но я же не виновата, что сразу её не узнала, и что, как оказалось, нам с ней ехать в одну сторону.
        Я замолчала и, отвернувшись, стала смотреть в окно машины. Что ни говори, а Кукушкина и раньше особым умом не отличалась, а после того, как Николай забрал себе детей, похоже, озлобилась и стала соображать ещё меньше.
        - Ладно, Марта, не обижайся, - заговорила Нина примирительным тоном, - просто у меня на душе, - кажется, она хотела сказать: “хреново”, но сдержалась, - так тоскливо, что я веду себя в последнее время не совсем адекватно.
        - Я думаю, Коля тебя просто хочет немножко попугать, - в голосе Нины прозвучала такая тоска, что я почувствовала себя неудобно и попыталась её приободрить. - Сама посуди, как он справится с двумя маленькими детьми?
        - Да он вроде бы уже успел на ком-то поджениться, - на губах Нины появилась непонятная ухмылка. - Так что в Москве походу есть, кому за моими детишками приглядеть.
        - Кстати, - вспомнила я, что меня удивило в машине Нины. - Почему у тебя установлено в салоне три детских кресла, если детей всего двое?
        - Да лень было что-то менять, - пояснила Кукушкина невозмутимым тоном и снова как-то нехорошо ухмыльнулась. - Кресла мне достались от старого хозяина этой колымаги.
        У меня сердце сжалось при мысли, что я тоже могла бы оказаться на месте Нины. Хорошо, тётя Лена вовремя мне позвонила и уберегла от непоправимой ошибки.
        А ещё я в очередной раз удивилась тому, как нынешняя Нина не похожа на ту девушку, которую я когда-то знала: студентку московского медуниверситета, приехавшую домой на каникулы, и которую её отец - глава нашего района, отправил в больницу, где я работала, на стажировку, чтобы дочь охмурила лежавшего у нас тогда после аварии Сафарова.
        Чиновнику захотелось породниться с миллиардером. А Нине Сафаров не понравился. Она в то время крутила любовь с сыном одного тамошнего магната - Олегом Диким.
        Но потом Нина познакомилась с братом моей подруги Тани Костровой. Я Нину понимаю: Николай после службы в ВДВ очень возмужал. Со слов Тани, у Кукушкиной от него крышу моментом снесло, и она без всякого сожаления бросила своего парня.
        И у них вдруг всё как-то так резко закрутилось-завертелось, что не прошло и недели, как они оба рванули в Москву. Там выяснилось, что Кукушкина залетела. Николай, как честный человек, на ней женился. А больше я ничего о них и не слышала.
        Танюшка, смешная такая, видимо, думала, что я могу обидеться на Колю (он ухаживал за мной и даже хотел на мне жениться, хотя я всегда воспринимала его, как старшего брата) и старалась его имя лишний раз не упоминать. Поэтому я давно о Николае ничего не слышала. Таня даже не рассказала мне, что они с Кукушкиной успели развестись.
        Нина уехала в Германию, Коля остался в Москве. И вот спустя шесть лет мы встретились в другой стране. Кукушкина очень изменилась: похудела, лицом потемнела и, что особенно бросилось в глаза, стала выглядеть как-то небрежно. Раньше она одевалась с иголочки, без маникюра её невозможно было увидеть и держалась не то что даже уверенно, а я бы сказала, нагловато. Конечно, мне стало жаль Нину, и я предложила:
        - Хочешь, я поговорю с Таней? Узнаю, где Коля, и как он собирается воспитывать детей?
        - Зачем? - Нина хмуро посмотрела на меня. - Я и сама знаю, что он в Москве. А за детьми смотрит его нынешняя краля.
        - Но разве ты не собираешься вернуть детей? - я ничего не могла понять. - Коля служит в полиции. Думаю, ему проблемы не нужны.
        - В том-то всё и дело, - нахмурилась Кукушкина. - Этот сукин сын всех подкупил и вывез детей в Россию без моего разрешения.
        - Нина! - сказала я предостерегающим тоном.
        - Извини. У меня просто шалят нервы.
        - Я всё понимаю. Но если ты не перестанешь выражаться, я выйду и буду ловить другую машину. К вопросам воспитания я отношусь очень серьёзно.
        Кажется, Нине мои слова не понравились, какое-то время мы ехали молча. Но Кукушкина долго молчать не умеет.
        - А ты в курсе, Марта, что твой бывший парень сделал хорошую карьеру в полиции?
        - Что? - я непонимающе посмотрела на Кукушкину. Николай Костров - её бывший муж, однако моим парнем он никогда не был. И, кстати, Нина об этом прекрасно знает.
        Кукушкина пропустила мой вопрос мимо ушей.
        - Я говорю, Марта, твой бывший парень за шесть лет дорос до капитана. Нехило, да?
        - Наш папа - полицейский?! - раздался удивлённый возглас Осси с заднего сиденья. - Как круто!
        Я резко обернулась назад. На меня потрясённо смотрели три пары глаз.
        - Извини, мама, - сказал Оскар. - Мы честно старались вас не подслушивать, но всё равно что-то расслышали.
        - Жаль, у тёти не работает кондиционер в машине, - поддержала Ода брата, а Оли, сложив ручки на груди, попросила:
        - Пожалуйста, мамочка, не обижайся! В следующий раз мы закроем уши пальчиками. Но, - продолжила Оли, - может, ты нам расскажешь что-нибудь о папе? Ну, пожалуйста!
        Я остолбенела. Кукушкина уставилась на меня во все глаза. Как-то так получилось, что мы с ней всю дорогу говорили только о её жизни, а до меня черёд просто не дошёл, поэтому Нина понятия не имеет, кто отец моих детей. Но больше всего она, конечно, не ожидала, что мои тройняшки также не знают, кто их папа.
        В салоне автомобиля повисла нехорошая тишина. И вдруг у меня зазвонил телефон. Если честно, я обрадовалась, что прямо сейчас не надо отвечать на неудобные вопросы, которые в этот, и без того кошмарный день, мне задали мои детки.
        Бросив взгляд на экран телефона, обнаружила, что мне звонит фрау Шрёдер - воспитатель из детского сада. Чёрт, как я могла забыть предупредить её, что дети в садик ходить пока не будут? Я хотела ответить, но Нина вдруг сказала:
        - Мне нужно, Марта, заправиться. Может, ты лучше поговоришь на улице?
        - Хорошо, - выходя из машины, я услышала оживлённый голос Оскара:
        - Мне почему-то кажется, что это звонит наш папа.
        - Ух ты! - воскликнула Оли. - Наверное, когда мы увидимся, папочка подарит нам с Одой новые куклы, а Осу - конструктор.
        - А мне просто хочется увидеть папу, - произнесла застенчивым тоном Ода. - Дядя Карл говорил, что мы похожи на него.
        Отойдя в сторонку, я попыталась объяснить фрау Шрёдер, что в связи с неожиданными семейными обстоятельствами мне с детьми пришлось срочно уехать из города. Вдруг сзади меня раздался бьющий по нервам визг шин. Обернувшись назад, я увидела, как Мерседес Нины Кукушкиной резко трогается с места.
        Полцарства за коня!
        - У меня хорошие новости! - внезапно раздался рядом голос Андрея Сафронова.
        - Какие? - разговаривавший по телефону Сафаров тут же сбросил звонок.
        - Камеры засекли, Эльдар, твою жену на трассе Е-451, когда она с детьми садилась в серый мерс. Машина зарегистрирована в Берлине. И едут они, судя по всему, тоже в этот город.
        Заметив, как брови Сафарова сдвинулись к переносице, Андрей добавил:
        - За рулём девушка. Фотку с номером её машины я только что сбросил тебе на телефон.
        - Спасибо, - выдохнул Эльдар и обернулся к друзьям. - Ну что, по коням?
        - Коня, Карл! - Герман, дурачась, протянул руки к Беккеру.
        - Ну, если что, звоните, - Андрей пожал руку Эльдару и добавил, посмотрев на Германа. - Только, смотрите, сами за руль после вчерашнего не садитесь.
        - Не понял, лейтенант?.. - майор Сафаров удивлённо уставился на Андрея.
        - Да я так сказал, на всякий случай, - Андрей смутился и добавил: И вообще, я бы лучше с вами поехал, но мне надо хоть немного поспать после дежурства.
        - Ты и так, братишка, немало для меня сделал. Спасибо! - Эльдар пожал руку Андрею.
        - Теперь мы догоним фрау Вебер в два счёта, - ухмыльнулся Карл Беккер. - Моя коняшка обожает быструю езду.
        - А, может, - вдруг засомневался Эльдар, - я зря отпустил Олега? - и пояснил: Он поехал в аэропорт, чтоб подготовить к вылету мой самолёт.
        - Ты что, собрался куда-то уезжать? - спросил его с любопытством Герман. - Мы с тобой, брат, толком и не посидели. А ведь ты ещё обещал научить меня русским словам.
        - Я ненадолго, - успокоил его Эльдар. - Мне просто нужно кое с кем поговорить с глазу на глаз.
        - Ладно, хватит спорить, поехали! - заявил Беккер. - Фрау Беккер не преступница, чтобы вдогонку за ней отправились сразу несколько машин.
        - Но на чём мы привезём их обратно в город? - озадачился Эльдар. - Нам нужен ещё один автомобиль с детскими креслами.
        - В дороге арендуем, это не проблема, - махнул рукой Герман.
        - В тебе уже проснулся отец! - восхитился Беккер. - Уважаю мужчин, которые думают в первую очередь о детях! И почему, дружище, фрау Вебер тебя не ценит?
        - Кажется, Марта боится, что я отберу у неё малышей, - вздохнув, ответил Эльдар.
        - Женщины, прости, Господи, такие дуры! - в сердцах заметил пекарь и испуганно глянул по сторонам, опасаясь, как бы его кто ни услышал, а то ведь потом проблем не оберёшься. - Сами увидят, сами придумают, и сами же обидятся!
        - Моя Марта - не дура, - грустно и в то же время с нежностью ответил Эльдар. - Её, как я понимаю, кто-то просто напугал. А, может, чем-то шантажировал, я и сам пока точно не знаю. Но надеюсь узнать в ближайшее время, - Эльдар нахмурился.
        - Потом будешь свою Марту нахваливать, - рассмеялся Герман. - А сейчас поехали!
        Попрощавщись с Андреем, друзья немедля направились к трассе Е-451. Лёгкий ветерок из кондиционера приятно обдувал лицо. Герман и Карл о чём-то весело болтали, а Эльдар, сидя на заднем сиденье автомобиля, молча смотрел в окно, но ничего не видел. Перед его глазами стояли тройняшки.
        Жаль, зафиксированные видеокамерой кадры были не настолько чёткими, чтобы он мог получше разглядеть своих детей. И тем не менее Сафаров был дико счастлив, что, наконец, увидел тройняшек. Мечтая о том времени, когда вместе с Мартой они будут гулять с детьми в парке, кататься на аттракционах и есть мороженое, он мечтательно откинулся на спинку сиденья. И вдруг у него зазвонил телефон. Сафарову звонил Андрей Сафронов. Почему-то у Эльдара ёкнуло сердце. Кое-как справившись с собой, он сказал:
        - Андрей, в чём дело?
        - Со мной сейчас связались мои ребята. Я на всякий случай попросил их понаблюдать за той машиной, в которую села твоя жена с детьми. Они говорят, что она почему-то там одна, бегает, мечется на трассе, кому-то звонит, и больше рядом с ней никого нет. Серого мерса на дороге не видно. В одном месте на дороге камера оказалась неисправна, и именно там и теряются следы мерседеса. Что-то мне это, Эльдар, очень не нравится.
        - Понял. Спасибо! - Сафаров отключился от связи и крикнул сидевшему за рулём Беккеру:
        - Карл, давай, жми на тормоза! Андрей говорит, что Марта одна на трассе, машина куда-то исчезла, но главное - непонятно, где мои дети.
        - Да, конечно, - ответил Беккер, и в этот момент его Фольксваген неожиданно заглох…
        Вернись, я всё прощу!
        Взяв в прокат первый попавшийся автомобиль, на всех парах я мчалась по трассе. Сердце стучало так сильно, что я бы не удивилась, если б оно вдруг выпрыгнуло из груди, по щекам ручьём текли слёзы. Я не смотрела по сторонам и, вообще, мне ни до кого не было дела.
        Единственное, чего я хотела, - догнать эту суку Кукушкину, врезать ей по морде, а потом забрать своих детей и добраться с ними до пригорода Берлина. Тётя Лена уже созвонилась со своей приятельницей, и та пообещала нас встретить. Уверена: там нас никто не отыщет. Наверняка скоро мы могли бы быть в безопасности, если бы не эта чёртова наркоманка.
        Когда Кукушкина внезапно дала по газам и умчалась вместе с моими детками неизвестно куда, я в первую очередь набрала свою подругу Таню. После того, как с горем пополам я с тётей Леной уехала в Германию, Танюшка тоже решила не оставаться в Медвежьем.
        Перед моей свадьбой мы с Таней впервые побывали в Москве, и так ей первопрестольная понравилась, что она без сожаления оставила родные края. К тому же незадолго до этого в Москву переехал и Танин брат Николай. Колю приняли на службу в полицию, Танюшка без проблем устроилась в больницу, а жить стала с молодыми - с братом и его новоиспечённой женой, Ниной Кукушкиной. Ведь у Нины в Москве была трёхкомнатная квартира, которую ей купил папа - глава нашего района.
        Однако уже через несколько месяцев Татьяна от них почему-то съехала. У меня тогда был ужасный токсикоз, и я не вдавалась в подробности их отношений с Кукушкиной. Хотя, в принципе, и так понятно, что моей подруге с её прямолинейным характером будет непросто ужиться под одной крышей с мажоркой. Но всё оказалось гораздо хуже.
        - Ты, главное, Марта, не пори горячку, - эмоционально заговорила Татьяна. - Кукушкина, конечно, стерва ещё та, но я не думаю, что ей хочется сесть в тюрьму за похищение детей. Хотя… - она на мгновение задумалась, - тюрьмы ей теперь всё равно не избежать.
        - Тань, - спросила я о том, что меня больше всего гложило, - как ты думаешь, Нина моим малышам ничего плохого не сделает? У неё, вообще, с головой всё в порядке?
        - Ну как сказать? - Таня замолчала.
        Пауза подруги затянулась. Я почувствовала, как моё сердце падает куда-то вниз, дыхание перехватило, в глазах потемнело. Кое-как я собрала себя по частям.
        - Скажи, как есть, - выдохнула я. - Только не томи душу.
        - Моя бывшая сноха - наркоманка со стажем, - наконец, призналась Татьяна.
        - Что?! - я расстегнула ворот блузки и начала хватать ртом воздух.
        - Я так поняла, - продолжила подруга, - Нину подсадил на наркотики её бывший парень. Помнишь Олега Дикого?
        - Помню, - ответила я еле слышно. - Его папаша скупил у нас в Медвежьем всё, что можно было, и что нельзя.
        - Вот-вот! - подхватила Татьяна. - Картина называется: “Деньги есть - ума не надо”. Не помню, говорила я тебе или нет, Нину выгнали из медуниверситета за то, что она постоянно пропускала занятия. Потом выяснилось, что жена и мать из неё никакие. Николай подал на развод, и прикинь, - Таня сделала эффектную паузу, - папаша Кукушкиной его поддержал! А ведь они с Николаем сначала были на ножах. Но потом дети их примирили.
        - Поздравляю, - мало-помалу я начала приходить в себя. - Лучше скажи, Тань, ты знаешь адрес Нины? Где мне её в Берлине искать?
        - Ну не обижайся, Марта, - до подруги, наконец, дошло, что она увлеклась, описывая мне недостатки своей бывшей снохи. - Сейчас сброшу тебе все её контакты на Ватсап.
        - Хорошо, - я чувствовала себя настолько разбитой, что не могла больше говорить, а Таня вдруг добавила:
        - Может, тебе всё же стоит обратиться за помощью в полицию? Вдруг Кукушкина дверь тебе не откроет, или вообще повезёт детей в другую сторону? Ох, Марта-Марта, как же ты могла так влипнуть?
        Вздрогнув при слове “полиция”, которое теперь у меня ассоциировалось с Сафаровым, я зло выкрикнула:
        - Только не надо меня учить, ладно? Я сама разберусь с Кукушкиной! - и отключилась от связи.
        Пока я искала фирму по прокату автомобилей, Таня, как и обещала, прислала мне адрес и телефоны Кукушкиной. Но я звонить Нине не стала. Мало ли, вдруг её, чёртову наркоманку, перемкнёт, и она захочет отыграться на моих тройняшках?
        Со слов Тани, Николай не воровал у Кукушкиной детей. Нина их, если так можно сказать, обменяла на деньги. То есть Коля приехал в Германию и договорился с бывшей женой, что она отдаёт ему на воспитание детей, а он ей, соответственно, перечисляет на банковскую карту заранее оговорённую сумму. Они даже пошли вместе к нотариусу, и Кукушкина дала согласие на выезд малышей из страны.
        Но потом она то ли передумала, то ли пожалела, что мало денег взяла с бывшего мужа, но только Нина, когда в назначенный час Николай приехал за детьми, послала его лесом. Коле это не понравилось, и он Нине чуть-чуть по личику заехал, а сам, забрав сына и дочь, уехал.
        Взбешённая Кукушкина позвонила на городской телеканал. Падкие на жареные новости репортёры примчались к ней и сняли репортаж о диких русских, которые внаглую отбирают детей у несчастных матерей. Назревал большой скандал, и неизвестно, чем бы эта история закончилась, но Нина внезапно исчезла из поля зрения журналистов.
        Услышав об этом, я сразу подумала: не исключено, что моя тётя Лена - доверчивая добрая по натуре женщина, видела по телевизору материал о Нине Кукушкиной. Уж больно много чего сходится в ситуации, о которой я узнала от Тани, и сюжете, который довелось увидеть по телеку тёте Лене.
        Впервые за это утро я вдруг засомневалась в правильности своего поступка. Возможно, у Сафарова и в мыслях ничего плохого не было. Возможно, я всё неправильно поняла. Однако посыпать голову пеплом мне просто-напросто было некогда. А, с другой стороны, сейчас я уже боялась кому-то верить.
        Я ехала на очень приличной скорости, когда меня обогнал какой-то придурок, у которого из открытого окна машины звучал романс на русском языке: “Вернись, я все прощу”. Пела женщина, по мне - исполнение было фальшивым, слишком много надрыва. Хотя в романсе была одна строчка, которая точно выражала моё отношение к Сафарову: “Ведь я люблю тебя, люблю и проклинаю”.
        Да, именно так - я любила (конечно, где-то глубоко в душе) отца своих детей, и в то же самое время его проклинала. За то, что он встретился мне. За то, что он хочет лишить меня смысла жизни, отобрав моих малышей. По идее, у него в России есть другие дети. Но я - не Кукушкина, у меня другой случай, и поэтому я имею полное право не доверять Сафарову.
        Удивляясь дурости своих бывших соотечественников, я продолжила езду, показывая всем своим видом, что я, мягко говоря, не одобряю подобные выходки. Кто сидел за рулём, я не видела, да мне на это, собственно, было глубоко наплевать. У меня была цель - найти Нину и вернуть моих детей.
        И вдруг из окна всё той же белой Тойоты, которая ехала теперь прямо передо мной, опять зазвучала музыка. Это была песня из легендарной рок-оперы “Юнона и Авось” - “Я тебя никогда не забуду”. Но только её пел не Николай Караченцов, а покойный дядя Эльдара - Гусейн Сафаров. Он был бизнесменом, но любил петь. А у нас как раз тогда была сложная ситуация, и Дар дал мне послушать эту запись. А спустя некоторое время мы поженились…
        Слёзы потоком хлынули из моих глаз. Я догадалась, кто едет в Тойоте. Человек, который не меньше меня переживает за Оду, Оли и Осси. Машина замигала подфарником. Впереди показалась заправка. Я свернула к ней вслед за белой Тойотой.
        Встреча века
        - Девочка моя голубоглазая, - в голосе Эльдара прозвучала глубокая нежность, - не плачь, всё будет хорошо, вот увидишь!
        - А как же дети? - всхлипывая, сказала Марта. - Я такая дура! Теперь сама себя ненавижу!
        - Ты не дура, - Сафаров прижал её голову к своей груди. - Наверное, на твоём месте любая женщина наломала дров. Главное - мы вместе. И с детьми всё будет в порядке, обещаю.
        - Ты, правда, меня не видишь, то есть ненавидишь? - от пережитого стресса Марта никак не могла выговорить правильно слово. - Ну, ты же понимаешь, Дар, что я хочу сказать?
        - Глупенькая, - Эльдар мягко улыбнулся. - Как я могу ненавидеть тебя - свою маленькую девочку? Инара была права, когда сказала, что ты боишься, что я могу отнять у тебя детей. А я её словам сначала не придал значения. Теперь жалею.
        - Жалеешь?.. - Марта, опять углубившаяся в свои мысли, удивлённо вскинула голову.
        - Если бы я, как только узнал, что под маской фрау Вебер скрываешься ты, пришёл к тебе и обо всём откровенно поговорил, - пояснил Сафаров, - мы не оказались бы в этой ситуации и уже были вместе. Но мне захотелось, чтоб всё было романтично, - он горько усмехнулся.
        - Ты не виноват, Дар! - запротестовала Марта. - Это я вела себя неправильно, всё время в чём-то тебя подозревала. И это после того, что у нас было?! Как такое могло случиться?
        - Штука в том, что вы, женщины, всегда исходите из худшего варианта. Плюс у вас очень развита фантазия.
        - Да, есть такое… - Марта опустила голову, но тут же спросила: Ты считаешь, Дар, что я правильно поступила, когда не стала обращаться в полицию?
        Услышав слово “полиция”, сидевший на переднем сиденье Герман тут же отреагировал:
        - Полиция - это не враг, фрау Вебер. Но в данном случае, помимо полиции, к делу тут же подключились бы представители ведомства по делам детей и молодёжи Югендамт.
        - Югендамт? - переспросила Марта и побледнела. - А ведь о них-то я и не подумала!
        - Это люди серьёзные, - продолжил Герман. - Вам пришлось бы, фрау Вебер, доказывать через суд, что ваша знакомая обманом вынудила вас оставить детей и выйти из машины. А малышей на время судебных разбирательств передали бы в приёмную семью.
        - М-да, в России жить гораздо проще, - заметил Олег, которого вызвал Эльдар после того, как Фольксваген Карла Беккера заглох посреди дороги.
        - У нас тоже можно обойти какие-то острые углы, - с некоторой обидой в голосе заметил Герман. - Вон тот русский парень из дорожной полиции. Э-э, я забыл его имя?
        - Андрей Сафронов, - подсказал Эльдар.
        - Да, - кивнул головой Герман и рассмеялся, - я немного путаюсь, потому что его фамилия похожа на нашу, - и подмигнул Эльдару.
        - Не поняла? - Марта удивлённо посмотрела на Сафарова. Тот улыбнулся и пояснил:
        - Мы с Германом - однофамильцы. Он - тоже Сафаров.
        - Так вот, этот Сафаров, то есть Сафронов, сказал нам, что ему надо поспать после ночного дежурства, сам втихаря созвонился со своими коллегами и выехал по следам преступницы. Так что до Югендамта дело не дойдёт. Я думаю, ребята её скоро повяжут, но только найдут для этого другой повод.
        - Например, подбросят ей наркотики? - сказал Олег.
        - Пока не знаю, - пожал Герман плечами и добавил: По-моему, там даже и подбрасывать ничего не придётся, если я всё правильно понял.
        - О, боже! - Марта, нервы которой были на пределе, расплакалась.
        - Ну-ну, не плачь, моя девочка, - Сафаров поцеловал её залитое слезами лицо. - Хорошо то, что хорошо заканчивается.
        - Но ведь у нас ещё ничего не закончилось? - не поняла Марта.
        - Как сказать, - загадочно улыбнулся Эльдар. В этот момент у него зазвонил телефон. Дар выслушал и произнёс всего два слова: “Хорошо. Спасибо”, и отключился. Затем повернулся к Марте и сказал:
        - Сними, пожалуйста, свои очки. Мне нужно будет, любимая, завязать тебе глаза.
        Увидев испуганный взгляд любимой, он чуть не заскрипел зубами от злости. Сколько же его бедной девочке пришлось пережить, если она пугается вообще всего?
        Тем не менее Марта, ужасно стеснявшаяся своего шрама под левым глазом, повернулась к Эльдару спиной, сняла очки и позволила завязать ей глаза шёлковым шейным платком. Но перед этим, глянув в окно автомобиля, она успела воскликнуть:
        - Куда мы приехали? До Берлина ещё ехать и ехать!
        Сафаров ничего не ответил. Сидя на заднем сиденье автомобиля, он напряжённо смотрел в окно машины. Увидев своих детей, которые стояли у старенькой бордовой Мазды рядом с незнакомой ему женщиной, Эльдар с трудом сдержался, чтобы не заплакать.
        Их путь друг к другу оказался на редкость сложным и длинным. И страшно подумать, что если бы не ДТП, которое случайно произошло с ним и с Мартой, он мог вообще не узнать о том, что у него в чужой стране растут дети - целых трое детей! А теперь Сафаров - богач: то у него не было ни одного ребёнка, то сразу трое: сын и две дочки. Это что-то!
        Автомобиль остановился. Эльдар снял платок с глаз Марты. Она несколько раз моргнула, привыкая к свету. Он вышел из машины и подал ей руку.
        - Оли, Ода, Ос?! - воскликнула Марта потрясённо, увидев тройняшек, стоявших рядом с тётей Леной. - Любимые мои, с вами всё в порядке? Глазам своим не верю!
        - Успокойся, Марусь, не пугай детей, - ласково проворчала тётя Лена. - И не души их в своих объятиях. Они и так, бедненькие, умаялись.
        - Да-да, конечно, - пробормотала Марта, а сама всё не могла оторваться от малышей. Оли с Одой в ответ маму нежно обнимали, а Ос, посмотрев на Сафарова, замершего у машины, неожиданно выдал:
        - Дяденька, а вы случайно не наш папа?
        - Почему ты так решил? - лоб Эльдара взмок от волнения. Присев на корточки, Сафаров смотрел на своих тройняшек и не мог на них насмотреться.
        От так готовился к этой встрече, столько раз представлял, как войдёт в квартиру Марты и скажет: “Здравствуйте, дети, я - ваш папа”, а сын сам признал его! Это было невероятно!
        Во все глаза он смотрел на Осси, удивляясь их внешнему сходству, и одновременно одной рукой пытался нашарить в кармане пиджака носовой платок. Но тот непонятно куда делся.
        - А вы на меня очень похожи, - ответил Оскар, доверчиво глядя на Сафарова.
        - Да?.. - счастливый папаша поперхнулся от неожиданности, потом хрипло выговорил: А я думал, наоборот: это ты, сынок, на меня похож.
        Внезапно к Эльдару подошла Одетта, постучала его своим маленьким кулачком по спине, вынула из своей хорошенькой сумочки накрахмаленный белый платочек, промокнула ему лоб. Затем подставила щёчку для поцелуя и сказала:
        - А отблагодарить?
        - С превеликим удовольствием! - Сафаров, в своей жизни мало общавшийся с детьми, не знал, как ему разговаривать с этими умненькими, красивыми, бойкими малышами, которые так уверенно держали себя с ним, как будто их не очень удивляло, что у них вдруг появился папа.
        Он осторожно поцеловал дочку, опасаясь каким-нибудь неловким движением причинить ей боль. А она хитро посмотрела на него и громко сказала, обращаясь к брату и сестре:
        - Оли, Ос, быстрее сюда, наш папочка хочет вас тоже поцеловать!
        - Папа, привет! - Оскар с разбегу бросился ему на шею, а Оли посмотрела на тётю Лену, как будто спрашивая у неё разрешения, и призналась:
        - Нам бабушка Лена сказала, что если мы будем хорошо себя вести, к нам приедет папа, - и, повернувшись к Марте, добавила: Мы хорошо себя вели, мамочка, потому что нам очень хотелось увидеть нашего папочку.
        - Но даже если бы тётя Лена нам ничего не говорила, я бы всё равно узнал папу, - заявил Оскар и повторил: Ведь мы с папой очень похожи.
        - Об этом нам ещё говорил дядя Карл, - застенчиво заметила Ода.
        - Наконец, папочка, ты к нам приехал, - поглаживая Эльдара по плечу, сказала Оли.
        - Повтори, пожалуйста, ещё раз, дочка, - попросил Эльдар Оли.
        - Что повторить? - не поняла она.
        - Слово “папочка”, - Эльдар часто-часто заморгал глазами, чтоб смахнуть с ресниц слёзы.
        - Папочка, папочка! - загалдели тройняшки и кинулись одновременно на шею Сафарова.
        Пока они обнимались, Марта тихо спросила у родственницы:
        - Тётя Лена, я ничего не понимаю? Что это за город и где эта..?
        От нахлынувших на неё чувств она забыла, как зовут умыкнувшую её детей Кукушкину.
        - Это Марбург. Твоя знакомая, Марусь, видимо, решила схитрить и свернула на Марбург вместо того, чтобы ехать в Берлин.
        - А как вы, тётя Лена, здесь оказались?
        - Узнав про приключившуюся с тобой нехорошую историю, я сразу села за руль, - начала рассказывать родственница. - Думала, вместе нам проще будет искать деток. Но потом со мной связался господин Беккер - пекарь из Майнца, ты его знаешь, Марусь.
        Марта кивнула головой, а сама украдкой поглядывала на счастливых детей, которые всё никак не могли оторваться от папы.
        - Господин Беккер сообщил, - продолжила тётя Лена, - что благодаря знакомому Эльдара - русскому полицейскому, по камерам удалось отследить эту нехорошую женщину. Кстати, - всплеснула она руками, - добрейший господин Беккер несмотря на то, что у него в дороге сломалась машина, умудрился быть в курсе всех событий!
        - Каким образом? - удивилась Марта.
        - Он постоянно был на связи с русским полицейским, даже выслал мне момент задержания той ужасной женщины. Я как раз в это время подъезжала к Марбургу и, - голос тёти Лены дрогнул, - я узнала её. Это была, Марусь, та самая россиянка, которую показали в утренних новостях. Теперь я начала сомневаться, что она говорила правду.
        Кажется, тёте Лене стало неудобно перед племянницей за то, что она позвонила ей утром и напугала почём зря. А Марта сделала свои выводы и собралась с детьми бежать из города.
        - Всё в порядке, тётя Лена, - Марта обняла её за плечи. - Просто мне дико не повезло, что я напоролась на Кукушкину, а оказалось, она - наркоманка. Теперь вы понимаете, что Нина говорила неправду?
        - Ты её знаешь, Марусь? - удивилась женщина.
        - Так Нина родом из нашего Медвежьего, и в то лето, когда мы познакомились с Даром, она проходила стажировку в райбольнице. Со слов моей подруги Тани, её бывшей золовки, Нина подсела на наркотики ещё давно.
        - То-то мне её поведение показалось странным! - воскликнула женщина и пояснила: Эту Кукушкину, будь она неладна, я увидела в тот момент, когда двое полицейских сажали её в машину. А она, высунувшись в окно кричала: “Это несправедливо! Если у меня нет детей, пусть и у неё не будет!”. Я не могла понять, о чём речь, теперь понимаю, Марусь, что она имела в виду тебя.
        - О, боже, как мне страшно! - Марта прижала к глазам платочек.
        - Хорошо то, что хорошо заканчивается, - повторила тётя Лена слова Сафарова. - Главное - деток нашли, и эта дурында ничего плохого им не сделала.
        - Не успела, - у Марты невольно сжались кулаки.
        - А у Кукушкиной увезти детей шансов никаких и не было, - заметила тётя Лена. - До неё не дошло, что все дороги, улицы в Германии обвешаны камерами. Куда бы она уехала? Рано или поздно её всё равно бы нашли.
        - Тоже верно, - ответила Марта и вздохнула. - Но мне до сих пор ещё страшно.
        - Что ни идёт, всё к лучшему, - успокоила её тётя Лена. - Конечно, седых волос у нас с тобой прибавилось, но зато, Марусь, теперь ты больше не сомневаешься в Эльдаре, - и в этот момент до них донёсся звонкий голос Оли:
        - Папа, папочка, а ты с нами домой поедешь?
        Сафаров, на котором, словно гроздья винограда, висели тройняшки, посмотрел на Марту. Она кивнула ему, а потом послала воздушный поцелуй.
        Мир тесен
        Дар предложил мне отпраздновать его встречу с детьми. Ясное дело, тройняшки пришли в восторг от этой идеи. Сегодня они пропустили садик, и, конечно, теперь деткам хотелось получить оптом все удовольствия от жизни.
        Я их понимаю. Мне в детстве тоже не очень-то нравилось ходить в детсад. Скукотища ещё та! Но бабе Ане нужно было работать, а меня оставить было не с кем. Зато у наших малышей нежданно-негаданно случился праздник.
        Мы подъехали к ресторану. В этот момент у Эльдара зазвонил телефон. Извинившись, он отошёл в сторонку. Олег с Германом повели нас внутрь. И вдруг нос к носу я столкнулась с сестрой своей соседки. Эмма недавно арендовала квартиру в моём доме, а наши дети ходят в одну группу в садике. С сестрой Эммы Анной Кляйн я познакомилась в то ужасное время, когда скрывалась от Дара.
        Мы с ней немного пообщались, и Анна произвела на меня очень приятное впечатление. А особенно мне понравилась в ней её мягкая, женственная улыбка. Своей улыбкой и чертами лица Анна напомнила мне старшую сестру Эльдара Инару. Наверное, ещё и поэтому я сразу почувствовала к ней доверие. Увидев меня, она воскликнула:
        - Здравствуйте, Марта! Как я рада вас видеть!
        - Добрый день, Анна! - я улыбнулась. - Какая неожиданность! Я тоже рада нашей встрече.
        - А нас? - из-за спины Анны показалась Эмма с двумя девочками.
        - Ну, конечно! - рассмеялась я и ласково потрепала девочек по плечу. У меня было такое приподнятое настроение, что очень хотелось поделиться им с кем-то ещё.
        - О, Берта, привет! - обрадовался Ос. - Мы не виделись со вчерашнего дня. Я по тебе даже успел соскучиться, - и с этими словами поцеловал девочку в щёчку. Берта покраснела, но не отттолкнула Оскара. Я так подозреваю, что у них взаимная симпатия. Ну, это нормально. Хуже, когда мальчики девочек обижают или дразнят. А наш Ос - маленький рыцарь.
        - Ты, сынок, уже заигрываешь с девочками? - раздался за спиной голос Дара. - Помнится, я в твоём возрасте был поскромнее.
        - Согласись, папа, Берта - классная девочка? - не смутился Осси.
        - А мы с Одой тоже очень даже ничего! - вставила Оли свои пять копеек. - Скажи, пап?
        - Самих себя хвалить некрасиво, - заметила Ода, но при этом кокетливо поправила волос.
        - Некрасивых детей не бывает, - на полном серьёзе ответил им Дар и повернулся к нам.
        Эмма с Анной с интересом посмотрели на моего мужа (Ну да, мужа. Я не сомневаюсь, что мы с Даром скоро опять поженимся). Я взяла его под ручку. Чёрт, оказывается, как приятно - быть замужней женщиной! А Эльдар вдруг изменился в лице и сказал осевшим голосом:
        - Ничего не понимаю. Это же копия Инары!
        Пд изумлённым взглядом Дара Анна Кляйн смущённо закашлялась. Кое-как справившись с собой, она спросила:
        - Простите, я не знаю, о ком вы говорите?
        Пока мой любимый собирался с мыслями, я быстро заговорила, чтоб сгладить неловкую паузу в разговоре:
        - Девочки, хочу познакомить вас с мужем. Прошу любить и жаловать: Эльдар Сафаров!
        - Очень приятно! - одновременно сказали Анна с Эммой.
        В глазах Эммы промелькнула лёгкая зависть. Но я на неё нисколько не обиделась. Бедная женщина так намучилась со своим мужем и ей, естественно, тоже хотелось хоть маленького женского счастья. К тому же за несколько лет нашего знакомства Эмма свыклась с мыслью, что я одна. И вдруг оказалось, что у меня есть муж, да ещё такой фактурный, уверенный в себе мужчина! Признаюсь, я сама себе уже начинаю завидовать.
        А вот Анна по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке под удивлённым взглядом Эльдара. Она смущённо улыбалась и переминалась с ноги на ногу, но как ей реагировать на его слова, похоже, не знала.
        Но тут из ресторана вышел Герман, чтобы узнать, почему мы так задерживаемся. Я к нему за время нашего недолгого знакомства уже привыкла и даже нашла в нём кое-что общее со своей подругой Таней Костровой. Они оба - люди на редкость прямолинейные, что думают, то и говорят. Вот и сейчас Герман, бросив быстрый взгляд на Анну, громко восхитился:
        - Ну, надо же? Глядя на вас, ребята, можно подумать, будто вы - родные брат и сестра!
        Я обернулась и, внимательно посмотрев на Дара, заметила:
        - Это только так кажется, будто восточные люди все на одно лицо. На самом деле, тут я согласна с мужем, - я чуть сжала локоть Эльдара, а он бросил на меня благодарный взгляд, - Анна очень похожа внешне даже не на Дара, а на старшую сестру мужа Инару.
        - У меня же есть фото Инары в телефоне, - спохватился Эльдар и полез в карман пиджака. - Вот, смотрите! Я ничего не выдумал.
        Быстро пролистав папку с фотографиями, Дар нашёл снимок Инары.
        Все присутствовавшие сгрудились вокруг Эльдара. Мне тоже было интересно посмотреть на Инару, ведь столько лет прошло с момента нашей встречи. Теперь я смогла убедиться, что была права, когда, впервые увидев Анну, сразу подумала, что она - копия Инары. Эмма не сдержалась и с изумлением произнесла:
        - Это же одно лицо! Только ваша сестра, - обратилась она к Дару, - будет чуть смуглее.
        - Не спорю, - ответил Эльдар и, вновь вглядываясь в лицо Анны, сказал: Не представляю, как такое возможно? Простите, но вы откуда родом? Надеюсь, мой вопрос вас не обидел?
        - Всё хорошо, - ответила Анна и постаралась в нескольких словах передать суть истории её появления на свет, которую она рассказала мне при знакомстве. Это действительно было необычно, когда у женщины восточной наружности немецкие имя и фамилия.
        Эльдар очень внимательно её выслушал. В этот момент из ресторана вышел Олег, чтобы узнать, куда делся Герман, который вызвался сходить за нами, а в итоге сам где-то застрял. Всё ещё потрясённый Дар пригласил всех на праздничный обед.
        Анна нерешительно посмотрела на свою сестру. Но более бойкая Эмма, не задумываясь, заявила:
        - С удовольствием! - и пояснила: Мы заходили в ресторан, чтоб заказать столик на вечер. Анна только сегодня приехала из Берлина, и мы хотели немного посидеть в тихом, уютном месте. И, кстати, Марта, - она повернулась ко мне, - собирались пригласить вас. Однако вы нас немного опередили.
        - Будем считать это хорошим знаком, - пошутил Дар. - Между прочим, дорогие дамы, я должен вам признаться, что у нашей семьи, - он с нежностью посмотрел на меня, - очень уважительный повод для праздничного обеда. Конечно же, мы с Мартой будем счастливы, если вы примете наше приглашение.
        История одной фотографии
        До рези в глазах Сафаров вглядывался в маленькое фото, сделанное, по всей видимости, для какого-то документа. Его отец Амир Сафаров - физически крепкий мужчина с широким разворотом плеч, с гордой посадкой головы и уверенным взглядом, смотрел на Эльдара с неизвестного ему снимка. На обратной стороне фото посередине был засохший клей.
        Возможно, отец фотографировался в ГДР, куда в самом начале 80-ых годов прошлого века молодой перспективный инженер-геолог Амир Сафаров был откомандирован на советско-германское предприятие по добыче урана “Висмут”.
        Его супруга Шахноза осталась дома с дочками, хотя работникам секретного предприятия разрешали брать с собой свои семьи. Но Шахноза ехать в далёкую Европу не захотела.
        О том, что его отец работал заграницей, Эльдар случайно узнал в средних классах школы, когда в школьной программе появился немецкий язык. Дар тогда завидовал своим друзьям, которые жили с ним на одной улице, но учились в параллельном классе, из-за того, что их класс изучал более престижный английский язык. Да и вообще, было как-то обидно учить язык народа, напавшего на его страну. Поэтому Эльдар занимался немецким с неохотой.
        Но однажды в его комнату на мужской половине дома заглянул отец и, увидев на столе учебник немецкого языка, почему-то вдруг разволновался. Пока Эльдар делал домашнюю работу по другим предметам, отец начал листать учебник и что-то бормотать себе под нос. Прислушавшись, Дар обнаружил, что папа читает по-немецки.
        Конечно, он был очень потрясён. Вот тогда отец и рассказал, что в молодости он работал в ГДР - одной из стран бывшего соцлагеря, где не так давно, наконец, снесли знаменитую стену, которая разделяла немецкий народ на западных и восточных немцев.
        Там Сафаров-старший научился говорить и читать по-немецки. Правда, с грамматикой у него дела обстояли не ахти. Поэтому на немецком Амир писал кое-как. Потом он вернулся в СССР, и с тех пор не имел возможности общаться с кем-нибудь на языке Гёте и Ницше.
        Кто такие Гёте и Ницше, Эльдар тогда понятия не имел, но зато обратил внимание на то, с каким волнением отец листал учебник немецкого и вспоминал про Германию. Дар пошёл в библиотеку, покопался в книгах, журналах и пришёл к выводу, что немцы - это тоже очень крутая нация, так что завидовать друзьям, изучавшим английский язык, нет смысла.
        Зато теперь они с папой, когда не хотели, чтобы мама или сёстры знали какие-то их планы, могли секретничать, разговаривая по-немецки. Можно даже сказать, общение на немецком сделало их ещё ближе друг другу. Это было так здорово! Но потом Эльдар окончил школу, а через год уехал в Москву. С отцом они виделись всё реже и реже, а однажды его не стало.
        И вдруг в его руках оказалось неизвестное ему фото Амира Сафарова. Судя по качеству фотографии и возрасту запечатлённого на ней папы, Сафаров-старший сфотографировался в Германии незадолго до своего возвращения в СССР.
        Таким молодым Дар своего отца и не помнил, ведь он появился на свет уже после того, как Амир отправился в заграничную командировку. Однако, разглядывая фото, он обратил внимание, что на дне чёрных, как майская ночь, глазах отца залегла непонятная грусть.
        ***
        Возможно, в тот момент, когда его фотографировали, Сафаров-старший знал, что скоро ему предстоит отъезд из страны, где он встретил девушку, в которую влюбился с первого взгляда. Её звали Ангела Шмидт. Она была дочерью священника и работала в отделе кадров советско-германского предприятия “Висмут”.
        Молодые люди некоторое время встречались. Женатый Сафаров потерял голову от юной красавицы, обещал съездить домой и развестись с женой, на которой в своё время женился по воле родителей. Амир уверял Ангелу, что он вернётся, и они всегда будут вместе, а потом вдруг куда-то запропал. Мало того, за его документами в отдел кадров явился почему-то не сам Сафаров, а начальник отдела, в котором он работал.
        Ангела была в шоке от поступка любимого. Вскоре ещё выяснилось, что она беременна. Избавляться от ребёнка девушка, воспитанная в вере, не стала. Конечно, родители ей очень пеняли за легкомыслие, но всё же согласились с тем, что из роддома она вернётся в родной дом. Конечно, отцу-священнослужителю принять такое положение вещей было непросто.
        Однако, к чести родителей молодой девушки, они не оттолкнули дочь, совершившую столь опрометчивый и даже греховный поступок.
        В положенный срок Ангела родила дочь, которую назвала Анна. Правда, сначала бабушку и дедушку немного смущала восточная наружность их внучки. Но очень скоро всей душой они привязались к малютке. А Ангела спустя несколько лет встретила хорошего человека и вышла за него замуж. В этом браке у женщины родилась вторая дочь Эмма.
        Прошли годы, рухнула Берлинская стена, распался СССР. И однажды на адрес родителей Ангелы пришло письмо из России. Естественно, они сразу догадались, от кого. Конечно, им очень не хотелось, чтобы дочь опять пережила тяжёлые минуты, связанные с её первой любовью. К тому же ни мать, ни отец не были уверены, что Ангела разлюбила отца Анны.
        Тем не менее после некоторых раздумий и сомнений старики передали письмо Ангеле. В конце концов, дочь уже взрослый человек и только ей решать, стоит ли отвечать на письмо и поддерживать отношения с мужчиной, который когда-то её предал.
        С большим волнением и страхом Ангела вскрыла конверт. Со слов Анны, ей на всю жизнь врезалось в память, как после ухода бабушки с дедушкой мама заперлась в своей комнате и вышла оттуда только через несколько часов с заплаканными глазами. Муж - порядочный человек, ни о чём её расспрашивать не стал.
        Пять лет назад отчим ушёл из жизни. Только тогда Ангела, наконец, решилась рассказать Анне всю правду о её папе. Будучи маленькой, Анна думала, что у них с Эммой один отец. Однако, став постарше, девочка стала прислушиваться к тому, что некоторые люди говорят, что, дескать, она совершенно не похожа на немку. Анна попробовала расспросить маму, но Ангела сказала, что на досужие разговоры не стоит обращать внимания.
        Но наступил час, когда она сделала дочери признание, что у них с Эммой разные отцы, и показала Анне фотографию Амира - ту самую, которую сейчас держал в руках Эльдар.
        Оказалось, этот снимок Ангела, работавшая в отделе кадров “Висмута”, втайне от своего начальства отклеила от личного дела Амира Сафарова.
        Конечно, женщина очень рисковала.
        На советско-германском предприятии “Висмут” царил строжайший контроль. В те годы СССР стремился вытеснить Америку с уранового рынка, и если бы кто-то заметил, что фото на личном деле сотрудника нет, весь отдел кадров начали трясти. И ещё не факт, что в этом случае ограничились одним увольнением. Наверняка к делу подключился бы всемогущий КГБ. А таких проблем и злейшему врагу не пожелаешь.
        И всё же Ангела рискнула и взяла себе фото Амира.
        С одной стороны, это - единственное, что осталось у неё на память о её первой любви. С другой, женщина понимала, что рано или поздно Анна спросит, кто её отец. Правда, одной фотографией дело не ограничилось. Со слезами на глазах Ангела показала письмо Амира. Он написал его со множеством грамматических ошибок, но зато на немецком языке.
        Только тогда бедная женщина, наконец, узнала, почему любимый внезапно исчез из её жизни и даже с ней не простился.
        Выпьем за любовь!
        Вот уж не думала я, переступая порог ресторана, что мы выйдем из него только глубоким вечером. Но всё так закрутилось-завертелось, что по-другому просто не могло быть.
        А самое невероятное, что мы с Даром не смогли остаться наедине. Мне самой до последней минуты в это не верилось. Всё казалось: вот сейчас все и всё обсудят, говорить станет не о чем, и мы, наконец, отправимся домой. Однако!
        Пока мы смотрели меню, к нашей компании присоединились господин Беккер, которого Дар пригласил отметить воссоединение семьи, и русский полицейский Андрей Сафронов.
        Он, правда, посидел недолго, сказав, что ему надо хоть немного поспать перед очередным дежурством. Выглядел парень и вправду неважно: лицо помятое, глаза в кучу, поэтому Дар, хоть и не хотелось ему расставаться с соотечественником, тепло с ним простился, но перед этим взял с Андрея слово, что он обязательно будет на нашей свадьбе.
        Услышав про свадьбу, наши малышки очень оживились, а Ода заявила, что она хочет, чтоб я взяла их с Оли в свадебный салон на примерку платья. Я невольно вздрогнула при мысли, что шесть лет назад в моей жизни свадебное платье уже было, а о том, чем всё закончилось, не хочется и вспоминать, но кивнула в знак согласия.
        Тут кто-то осторожно потянул меня за руку. Повернув голову, я увидела Берту - младшую дочь Эммы, которая ходит с моими тройняшками в одну группу.
        - Тётя Марта, - умоляюще зашептала малышка, - а можно, я тоже поеду с вами? - в глазах Берты я прочитала восхищение и даже восторг.
        У меня чуть слёзы из глаз не брызнули. Всем девочкам очень нравится смотреть на невест. Наверное, свадебный наряд ассоциируется у них с образом принцессы, со сказкой.
        А я вдруг ощутила себя самой настоящей невестой, которая впервые вступает в брак. Это было так волнительно! Я потрепала Берту по щёчке и опять кивнула головой.
        Зато Карл Беккер, отогнавший свою машину в автомастерскую и теперь чувствовавший себя так, будто он выиграл в лотерею, мне подмигнул. В тот момент я не подозревала, что в компании этого весёлого пекаря из Майнца и тёти Лены я проведу весь сегодняшний день, а под конец мы с ним даже станем друзьями.
        Но тогда я ответила ему слабой улыбкой, типа: всё хорошо. А в следующее мгновение мои глаза (я почувствовала это на физическом уровне) почти в два раза увеличились в размере.
        В зал из фойе ресторана вошли человек десять официантов, каждый нёс в руках огромный букет цветов. Это были роскошные голландские розы: белые, чайные, алые.
        Я не заметила, когда на соседнем столе появились красивые вазы. Официанты расставили розы по вазам и приставили этот столик к нашему большому столу. Получилось шикарное продолжение из цветов. Для детей сервировали отдельный столик напротив нас.
        Близоруко щурясь (а мне пришлось снять свои очки по просьбе Эльдара), я оглянулась. Дар, что-то обсуждавший в сторонке с Олегом, послал мне воздушный поцелуй.
        - Думаю, вы счастливы, Марта? - раздался над моим ухом голос Беккера.
        - Конечно, - я немного опешила от того, что он назвал меня по имени. Жители Германии с неохотой идут на сближение, предпочитая с малознакомыми людьми держать дистанцию. А тут можно подумать, будто мы с Беккером хорошие друзья.
        - Давайте, выпьем за это? - предложил без обиняков пекарь и потянулся к бутылке вина.
        - Как, прямо сейчас? - ужаснулась я.
        - За любовь нужно обязательно выпить, - настаивал Беккер.
        - За какую любовь? - ляпнула я от неожиданности.
        - За вашу, - невозмутимо ответил Карл. Мне стало понятно: просто так он не отстанет.
        Я оглядела зал. Людей было немного. Но, скорее всего, это были туристы. Ведь на дворе сейчас стоял час: ни туда ни сюда. Немцы, у которых на счету буквально каждая минутка, уже успели отобедать и разойтись по своим рабочим местам. А до ужина было ещё далеко.
        Но зато вечером в этом респектабельном ресторане яблоку негде будет упасть. Поэтому Эмма с Анной и хотели заранее забронировать столик. Однако Дар их опередил. Наверное, эти несколько столов (для нас, для детей и для цветов) он, а точнее начальник его службы безопасности Олег, тоже забронировали ещё с утра, если не с вечера.
        Стоявшие в сторонке Эльдар с Олегом теперь разговаривали с неким мужчиной. Видимо, это был администратор ресторана. Чуть наклонив голову, он внимательно слушал гостей.
        Я перевела взгляд на наш столик. Герман Сафаров развлекал Эмму с Анной. Похоже, они нашли общий язык. Я порадовалась за Эмму. Ещё недавно из-за своего мужа - домашнего тирана, Эмма истерила по малейшему поводу, а сейчас и не подумаешь, что у этой весёлой бойкой женщины могут быть какие-то проблемы.
        На другом конце, сидя на стуле, клевал носом русский полицейский Андрей Сафронов. К счастью, Андрей успел рассказать, что вместе со своим коллегой он доставил Кукушкину в отделение полиции. А перед этим: ещё, когда они везли Нину в машине, парни популярно ей объяснили, что если она не хочет сесть в тюрьму, то про похищенных детей ей лучше не заикаться в разговоре со следователем.
        Ведь, если бы Кукушкина, будучи в неадеквате, проболталась про инцидент с малышами, у Югендамта - ведомства по делам детей и молодёжи, непременно появились вопросы уже ко мне, и не факт, что мы с Даром не погрязли надолго в этих разбирательствах. А так Нине вменялись только статьи УК за употребление и хранение запрещённых веществ (наркотики парни обнаружили в бардачке её машины).
        Конечно, Нине Кукушкиной придётся пройти принудительное лечение от наркотической зависимости, её лишат водительских прав, и не исключено, что на первый раз она выплатит крупный штраф, зато избежит тюрьмы. Ну тут уж ничего не попишешь: сама виновата.
        А про меня, к сожалению, можно сказать то, что и о всех людях с русским менталитетом: “мы сначала создаём сами себе проблемы, а потом героически их преодолеваем”. Однако, как справедливо заметил Эльдар, “Хорошо то, что хорошо заканчивается”. Поэтому после всех пережитых потрясений я приняла предложение Беккера:
        - Ну, если вы так настаиваете, господин Беккер, давайте выпьем, но только… - я не успела договорить свою мысль, поскольку пекарь меня перебил:
        - Карл. Просто Карл. Ведь мы с вами, Марта, друзья?
        - Хорошо, Карл, - я всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке, ведь за шесть лет жизни в Германии я так и не приобрела здесь друзей. - Но только по глоточку, договорились?
        - Отлично! - обрадовался Беккер и повернулся к моей тётушке. - Лена, вы же составите нам с Мартой компанию, верно?
        - Ну, по такому случаю, - бросив растроганный взгляд на столик, за которым сидели дети, сказала тётя Лена, - боюсь, грех - не выпить.
        Оглянувшись по сторонам и чувствуя себя без вины виноватой, я пригубила вина. Однако пекарь был настороже и, подавая мне обратно мой бокал, укоризненно сказал:
        - Это даже не глоток, а капля, которую могла бы себе позволить, к примеру, Дюймовочка. Но вы-то, Марта, женщина нормальная, поэтому с вашей стороны так поступать некрасиво.
        - М-да, жаль, что я не Дюймовочка, - подумала я и выпила бокал до дна.
        Но, к моему большому сожалению, у Беккера уже назрел очередной тост:
        - А этот бокал, - налив нам с тётей Леной ещё вина, сказал он проникновенным голосом, - я хочу поднять за моего хорошего друга и вашего мужа - Эльдара Сафарова!
        Не выпить за Дара было невозможно. И тут пекарь меня огорошил своим признанием:
        - Я-то думал, - наклонившись ко мне, заявил Карл, - что Эльдар убегает от алиментов, но оказалось, что это вы бегаете от своего, богом данного супруга. Как так можно?
        Я покраснела. Однако Эльдар - мой суженый, благородный человек и отец наших детей, как всегда, подоспел мне на помощь.
        - Карл, я не понял. Ты что, заигрываешь с моей женой? - внезапно раздался за спиной его голос. - Ну-ка, подвинься в сторону!
        - Мне моей жены достаточно, - живо возразил Беккер. - Надо будет тебя познакомить с ней: пусть моя благоверная, Эльдар, вынесет мозг и тебе. Это будет справедливо!
        При этом Карл подмигнул мне, и я не поняла: шутит он, или ему в самом деле приходится с женой нелегко.
        Тем не менее пекарь пересел на другой стул, поближе к тёте Лене, а мы остались с Даром вместе. Но, как оказалось, ненадолго. Не прошло и пяти минут, как к нам подсела Анна. Я поняла, что ей не терпится поговорить с нежданно-негаданно обретённым братом.
        Мне пришлось пересесть поближе к тёте Лене. Ну а там волей-неволей я опять оказалась в компании Беккера. К счастью, официанты принесли салаты и горячее, и весёлый пекарь был вынужден отвлечься на обед. Боюсь, в противном случае, я - человек, практически не пьющий, очень скоро бы опьянела.
        Немного поклевав, я решила подойти к детям. В последнее время меня почему-то нередко подташнивает по утрам, и аппетита нет. А оказалось, я подошла как нельзя кстати.
        Тройняшкам пришло в голову устроить сюрприз для папы, и теперь им требовалась моя помощь. Сюрприз заключался в том, что малыши решили повторить музыкальный номер, который они исполнили в садике на минувшее Рождество.
        Конечно, Ос, Ода и Оли музыкальную школу посещают не зря. Девочки прекрасно играют на фортепиано, а Ос - на скрипке, и ещё все трое поют. В школе изучают немецкие песни, однако я научила своих малышей нескольким русским песням.
        И вот теперь с лёгкой руки Оды тройняшки надумали спеть для папы. Конечно, их выбор пал на русскую песню. На общем голосовании было решено спеть “Калинку-малинку”. Ода и Оли поют, а Осси аккомпанирует сёстрам на скрипке.
        Естественно, я идею детей полностью поддержала. Но тут оказалось, что у музыкантов в ресторане маленькой скрипки нет. Заметив, что я разговариваю с администратором, ко мне подошла Эмма и спросила, чем она может помочь?
        Я объяснила, что надо съездить в музыкальную школу за скрипкой. Но у нас нет времени: с детьми желательно порепетировать, они же не каждый день поют на русском языке. Ясен пень, сейчас все трое очень взволнованы: боятся ударить перед папой лицом в грязь.
        Спеть без музыкального сопровождения девочки на репетиции ещё смогут, но выступать на сцене без Оскара и его скрипки они не хотят. Что ни говори, без музыки эффект не тот. А главное, это будет их первое выступление перед папой.
        Эмма тут же прониклась нашими переживаниями и предложила съездить в музыкалку. К ней присоединился Герман, а также дочери Эммы. Андрей Сафронов уехал домой поспать перед работой. В итоге за одним концом стола остались Эльдар с Анной, за другим - Карл, тётя Лена и Олег.
        Подхватив своих тройняшек, я отправилась в комнату, предназначенную для репетиций небольшого оркестра, который вечерами играет в этом ресторане.
        Спустя каких-то полчаса вернулись наши посыльные со скрипкой. Я с малышами ещё раз порепетировала и, наконец, администратор вышел на сцену и объявил, что сейчас выступит трио Сафаровых. С большим волнением я увидела, как вздрогнули плечи Дара. Кажется, он сейчас ещё глубже, острее осознал своё отцовство. Ведь весь сегодняшний долгий день Дар называл детей по именам, а теперь их со сцены назвали Сафаровыми!
        Дети выступили замечательно! Им аплодировал весь зал, который к тому часу заполнился почти полностью. Получилось здорово: песня сама по себе хорошая, а в исполнении троих маленьких детей она воспринималась ещё и трогательно. Я видела, что Эльдара распирает от счастья и радовалась за всех нас.
        Но вдруг у Дара зазвонил телефон. Уже пока он разговаривал, я обратила внимание, как плечи Эльдара внезапно ссутулились, и он потемнел лицом. Поговорив, Дар сказал, что ему нужно срочно вылететь на родину. Я поняла: случилось что-то серьёзное.
        Она ушла…
        Сафаров стоял перед длинным прямоугольным ящиком, изготовленным из сосны. В этом ящике лежало тело его матери, завёрнутое в белый саван.
        Ушёл его самый близкий человек, но почему-то в душе царила пустота. Только давило за грудиной. Наверное, он выдохся и на какие-то сильные эмоции был уже просто не способен.
        Рядом с ним стояли другие мужчины: родственники семьи Сафаровых, соседи, знакомые, которые пришли отдать дань памяти Шахнозе. Людей было очень много.
        Все женщины, как положено, остались во дворе дома за воротами. Оттуда слышался плач: рыдали в голос сёстры Эльдара, горько плакали старшие внучки Шахнозы. Женщины из числа родственниц их успокаивали, но потом сами же и присоединялись к этому скорбному вселенскому плачу. На Востоке в последний путь провожают громко, даже с надрывом.
        Мулла окончил читать молитву. Вместе с несколькими мужчинами Сафаров поднял ящик с телом матери и понёс его к катафалку. Потом, сам не зная куда, пошёл. Двоюродный брат Заур, придержав его за локоть, сказал Эльдару, чтобы тот сел в его машину. Сафаров молча кивнул. Он не спал два дня и соображал не очень хорошо.
        Похоронная процессия, состоявшая из десятков машин и нескольких автобусов, в которых находились одни мужчины, медленно направилась к кладбищу.
        Другие автобусы повезли женщин в ресторан на поминки. После того, как они отобедают, там снова накроют столы, но теперь уже для мужчин, вернувшихся с погребения.
        На Востоке женщины и мужчины за одним столом не сидят. Так положено.
        Сафаров прилетел в родной город ранним утром. В аэропорту его встретил Заур и повёз в родительский дом. День прошёл, как в тумане. В его памяти осталась какая-то нескончаемая вереница людей, которые подходили к нему, чтоб выразить свои соболезнования.
        Эльдар тоже им что-то говорил, но тут же забывал, кто это был, и что он сказал. В голове не укладывалась мысль: как могло такое получиться, что его мать, мечтавшая увидеть своих внуков от единственного сына, ушла, когда их встреча должна была вот-вот состояться? А уже вскоре прошли похороны. У мусульман принято хоронить день в день до захода солнца.
        Эта несправедливость так сильно потрясла Эльдара, что ни о чём другом он думать не мог. Вообще, уход Шахнозы явился огромной неожиданностью для всего клана Сафаровых.
        Конечно, как все люди её возраста, Шахноза чем-то болела, но врачи, под чьим контролем она постоянно находилась, уверяли родственников, что несмотря на её болезни, в целом всё хорошо, и их мать проживёт ещё долго.
        Правда, после того, как Инара сообщила матери счастливую весть, что Эльдар случайно встретил в Германии Марту и что у него, оказывается, растут трое детей, женщина вдруг так разволновалась, что тут же слегла.
        Как объяснили врачи, на некоторых людей одинаково сильно действует и плохая новость, и хорошая. Всё зависит от эмоциональной восприимчивости того или иного человека. Судя по реакции Шахнозы, радость переполняла её через край.
        Тем не менее уже через день женщину выписали домой, заявив, что для беспокойства нет никаких причин, а лучшее лечение - это душевный покой. К тому же в больнице она прошла полное обследование.
        О том, что угроза для здоровья матери миновала, Сафаров знал, поскольку постоянно был на связи со старшей сестрой. И в тот день, когда случилось несчастье с Шахнозой, он тоже разговаривал с Инарой.
        Как раз в тот момент, когда Эльдар с Мартой, детьми и друзьями подъехал к ресторану, ему позвонила Инара и сообщила, что всё хорошо, маму только что выписали из больницы. Сафаров подумал про себя, какой сегодня на редкость удачный день.
        Потом он сам связался с сестрой, чтобы рассказать ей потрясающую новость о том, что у них есть единокровная сестра Анна, и что она - её копия. Когда Инара засомневалась в его словах, Эльдар попросил Анну поприветствовать их сестру по видеосвязи. Увидев Анну Кляйн, Инара едва не упала в обморок, так её поразило их внешнее сходство. Ну разве что у Анны кожа была немного светлее, и цвет глаз не чёрный, а карий.
        Из-за того, что Инара немецким языком не владела, общение двух женщин продолжалось недолго. Однако сама по себе новость, что их - Сафаровых, стало ещё на одного человека больше, очень сильно взволновала Инару.
        То обстоятельство, что Анна родилась от внебрачной связи их отца, Инару - женщину с современными взглядами на жизнь, нисколько не смутило.
        Когда их отец уехал работать в Германию, она только пошла в первый класс, но помнила, как папа уговаривал маму поехать с ним. У сотрудников совместного советско-германского предприятия по добыче урана “Висмут” была возможность вывозить свои семьи за границу.
        Но мама, не очень хорошо владевшая даже русским языком, испугалась, что в далёкой стране ей не с кем будет общаться, и отказалась сопровождать мужа. В итоге Амир Сафаров уехал один. Через пару лет он вернулся, и жизнь их семьи продолжилась своим чередом.
        Естественно, маленькая Инара в том, что отец уехал на чужбину один, не увидела ничего страшного. Но теперь, анализируя задним числом ту ситуацию, она понимала, что молодой, здоровый, наконец, красивый мужчина, не мог долго обходиться без женской любви, ласки. Что он, железный? Поэтому новые отношения у отца были просто неизбежными. А от таких отношений на свет иногда появляются дети.
        Счастливая Инара пригласила Анну приехать к ним в гости, и женщина с удовольствием приняла приглашение.
        Но уже в тот же вечер Инара позвонила брату и, захлёбываясь рыданиями, сообщила ему горестную весть. Сафаров тотчас вылетел на родину. По прилёту Дар сразу попал в тесные объятия многочисленных родственников, спешивших выразить ему свои соболезнования.
        Так прошёл этот долгий тяжёлый день. И вот они проводили в последний путь Шахнозу. На грудь усопшей положили зеркало, накрыли тело покрывалом и засыпали землёй.
        Похоронная процессия направилась назад. За всё это время Эльдар, кажется, ни минутки не был один. На кладбище в машине Заура с ним поехали несколько их родственников. Всю дорогу они рассуждали о том, что покойная прожила достойную жизнь, воспитала хороших детей и теперь наверняка попадёт в рай.
        Однако на обратном пути двое двоюродных братьев ехали уже вдвоём. Неудивительно, что Сафаров сначала никак не мог понять, чего ему сейчас не достаёт. А потом понял: шума, гула голосов, которые плотной стеной окружали его с того самого момента, как его бизнес-джет приземлился в аэропорту родного города. И теперь внезапно наступившая тишина ему казалась уже странной. Первым нарушил тишину сидевший за рулём Заур.
        - Она ушла в лучший мир, - сказал он, похлопав по плечу Эльдара. - Будем надеяться, что там твоей матери, Элик, будет хорошо.
        Дар кивнул головой. Наверное, так оно и есть. Заур продолжил:
        - В любом случае, после того, как тётя Шахноза узнала, что у дяди Амира была женщина на чужбине, она уже не смогла бы жить, как раньше, спокойно. Зато сейчас, - повторил он, - твоей матери хорошо. Она больше ни о чём не беспокоится.
        - Ты хочешь сказать, Заур, - поднял взгляд на двоюродного брата Эльдар, - что моя мать не смогла пережить новость про внебрачную дочь отца?
        - А разве, Элик, ты не знал, что тёте Шахнозе стало плохо после того, как Инара сообщила ей о том, что нас, Сафаровых, стало больше? - удивился Заур, а потом отвёл глаза.
        Похоже, Заур теперь и сам жалел, что завёл этот разговор. В салоне автомобиля наступило тяжёлое молчание. С момента прилёта Эльдар не оставался наедине со своими близкими, и слова двоюродного брата явились для него настоящим шоком. Лично он, как и Инара, был счастлив тем, что у них нежданно-негаданно появилась единокровная сестра.
        Правда, со слов Анны она знала, что у отца была на родине семья, но её мама никаких подробностей больше не рассказывала, а, скорее всего, Ангела и сама их не знала. Поэтому Анна так же, как и Эльдар, была счастлива, что у неё появились близкие родственники, да ещё и в большом количестве.
        Осуждать отца за то, что он бросил её мать, Анна не хотела. Собственно, осуждать Амира Сафарова было не за что. Ведь в те времена все, выезжавшие за границу советские люди, а тем паче те, кто трудился на совместных предприятиях, находились под контролем КГБ. А комитетчикам всюду мерещились шпионы, хоть на официальном уровне и любили заявлять о вечной дружбе между народами. Однако дружба и доверие были только на словах.
        Поэтому, узнав, что инженер-геолог Сафаров - семейный человек, толковый специалист, наконец, член партии, встречается с немкой, да к тому же дочерью священника, сотрудники КГБ встали на уши и тотчас вызвали его на беседу.
        Доказать, что Сафаров работал на другую страну им не удалось, но тем не менее в течение 72-х часов мужчину выслали в СССР, даже не дав попрощаться с любимой девушкой.
        На родине Амира Сафарова лишили партийного билета и права работать на предприятиях с участием иностранцев, а также он больше не мог выезжать за пределы страны. Какое-то время мужчина находился под наблюдением спецслужб. И лишь после распада СССР Амир смог отправить письмо Ангеле, где рассказал про то, как его выдворили из Германии, хоть он просил отпустить его на пять минут к любимой, чтобы она не считала его предателем.
        Неизвестно, что ответила ему Ангела, если вообще ответила, но не исключено, что Амир Сафаров так и не узнал о том, что в далёкой Германии у него растёт дочь.
        Зато об этом спустя десятилетия узнала его жена Шахноза. Пережить измену своего, уже покойного мужа, женщина не смогла. В ясный летний день она ушла. Ушла, унеся с собой тайну рождения их единственного с Амиром сына.
        ***
        Автомобиль Заура остановился у ресторана, где проходили поминки Шахнозы.
        - Элик, забудь о том, что я тебе сказал, - положив руку на плечо Эльдара, попросил его двоюродный брат. - Инара и так места себе не находит, винит себя в смерти тёти Шахнозы. Хотя это всё - дела давно минувших дней. И, вообще, святых среди людей нет.
        - Всё нормально, Заур, - ответил Эльдар. - В любом случае, я рад, что у нас есть ещё одна сестра. Инаре я постараюсь объяснить, что в случившемся нет никакой её вины. Ты прав в том, что маме сейчас хорошо. А что у них было с отцом, или как они жили, - это не нашего ума дело. Каждый человек отвечает только за себя.
        Она звалась Лейлой
        В тот счастливый для нашей семьи день, когда тройняшки познакомились со своим папой, к моему ужасу, случилось несчастье с их бабушкой. Эльдар с Олегом из ресторана поехали в аэропорт, а Герман вместе с Карлом Беккером довезли нас домой. Настроение у всех было грустное, поэтому прощание получилось быстрым, каким-то неловким и даже скомканным.
        Я уложила детей спать и буквально рухнула в постель. День был очень долгим, трудным и в эмоциональном плане сильно неравномерным. Нас бросало (в том числе и по моей вине, что уж греха таить), как в русской поговорке, “из огня да в полымя”.
        Оказавшись дома, я была уверена, что усну, едва моя голова коснётся подушки. Но не тут-то было. В голову лезли самые разные мысли. Конечно, большей частью они были связаны с Даром. Я очень ему сочувствовала, потому что знаю, каково это - терять близких.
        Казалось бы, уже шесть лет прошло, как ушла воспитавшая меня после смерти родителей, погибших в автокатастрофе, баба Аня, а мне её по-прежнему остро не хватает.
        Не хватает бабушкиных тёплых мозолистых ладоней, доброго голоса и лучистой улыбки. Можно сказать, баба Аня заменила мне родителей. Конечно, она тоже была очень привязана ко мне. Наверное, поэтому бабушка и ушла на следующий день после моей свадьбы.
        Видно, сердце не выдержало нашей разлуки, хотя уезжать из родного Медвежьего баба Аня сама не захотела. А ведь мы с Даром надеялись уговорить бабушку переехать в Москву. Но теперь я понимаю, что бог призвал к себе мою золотую бабулечку, чтоб она не страдала, узнав, что я ушла от Эльдара на следующий день после свадьбы.
        Однако по-другому поступить я тогда просто не могла.
        Ворочаясь в постели и мучаясь бессонницей, я вспоминала, как после нашей брачной ночи мы с Даром - счастливые и донельзя уставшие, заснули обнявшись. Перед тем, как отдаться во власть сна, любимый сказал, что завтра мы будем спать, как минимум, до обеда, потому что быть новобрачными - это ещё та задача!
        Помню, я засмеялась, обвила крепкую шею Эльдара рукой и практически сразу же заснула с мыслями, что я - самый счастливый человек на свете. Но спустя всего несколько часов я уже думала, что несчастнее меня никого нет. Хотя на моём месте также думала бы и любая другая девушка.
        Особенно больно было из-за разительного контраста двух дней, которые разделили мою жизнь на “до” и “после”. Хотя это были даже и не дни, а буквально какие-то часы. Те часы, пока я спала на нашем огромном, но очень уютном, мягком ложе, а вокруг всё было усеяно лепестками чайных роз…
        Я спала глубоким крепким сном и вдруг увидела во сне свою бабушку. Баба Аня ничего не говорила, просто смотрела на меня с невыразимым состраданием в глазах. Я проснулась, ощутив острую боль за грудиной. Правда, сначала не придала этому серьёзного значения, думала, боль возникла из-за неудобной позы во сне. А потом услышала непонятный тихий звук. Впечатление, будто бы кто-то бросил в окно камешек.
        Мне очень не хотелось вставать, чтоб убедиться, что мне это просто показалось. С другой стороны, я не исключала, что камешек в окно нашей спальни действительно бросили, но это просто местный свадебный обряд, о котором любимый не успел мне рассказать. Когда мы встанем, Дар или Лала (племянница Эльдара, дочь его сестры Инары, с которой у меня сложились хорошие отношения) мне объяснит, что этот любопытный обычай значит.
        Однако странный звук повторился. Теперь я испытала чувство лёгкой тревоги.
        Очень осторожно, чтобы ненароком не разбудить Дара, я встала с постели и выглянула в окно. За окнами спальни Эльдара рос фруктовый сад. В этом саду я увидела некую девушку.
        Совсем молоденькая, наверное, лет шестнадцати, красивая, худенькая и с глазами в пол-лица. Эти огромные чёрные глаза, исполненные страдания, ещё долго будут преследовать меня в моих снах.
        Одетая в однотонное синее платье до пят, такие же синие, но в тонкую полоску шёлковые шаровары, в которых танцовщицы танцуют восточные танцы, и платок, незнакомка сидела на земле, сложив ноги по-турецки.
        Встретившись со мной глазами, она знаками попросила меня, чтобы я спустилась в сад. Подумав, что девушка нуждается в помощи, я решила пойти ей навстречу.
        В шкафу висело несколько платьев, пошитых согласно местным традициям. Насколько я понимаю, сёстры Дара, а, может, прислуга повесили их для меня, чтоб одно из этих платьев я одела, когда мы с Эльдаром выйдем к завтраку.
        Всё-таки даже, когда речь идёт о межнациональных браках, люди ждут, что их невестка, будучи другой веры, будет придерживаться каких-то местных традиций, обычаев. Я думаю, это правильно. Поэтому, одев длинное платье приятного нежно-голубого цвета, тихонько вышла из комнаты.
        В огромном особняке Сафаровых в этот ранний час царила тишина. Я знала, что к ним по случаю нашей свадьбы приехало много родственников, часть которых разместили в доме. Ещё часть взяли к себе родные Эльдара, проживающие в городе, а часть разместили в отеле. Ведь гостей на свадьбе было так много, что Сафаровы полностью арендовали немаленький ресторан, в котором было несколько залов.
        Тем не менее, пока я спускалась вниз по лестнице, ни один человек не встретился на моём пути. Видимо, хозяйка дома, гости, а также прислуга, спали глубоким крепким сном. К тому же наша свадьба, как объяснил мне любимый, ещё не закончилась. В обед в их доме снова соберутся гости, а вечером празднество продолжится в ресторане, но только уже в другом.
        На Востоке свадебные торжества принято проводить с большим размахом. А у народа, к которому принадлежит мой любимый, второй день свадьбы имеет очень большое значение.
        Мне очень повезло, что лестница, ведущая на первый этаж, и пол в огромном холле были устланы коврами. Поэтому никто не услышал моих шагов. Оглянувшись на всякий случай по сторонам, я выскользнула в дверь, которая выходила в сад.
        Пройдя между тропинками, выложенными разноцветной плиткой, я вышла к тому месту, где сидела черноглазая красавица. Увидев меня, она встрепенулась, внезапно упала передо мной на колени, протянула ко мне свои тонкие руки и прошептала: “Лейла”.
        Я растерялась от неожиданности и попробовала помочь ей подняться. Однако незнакомка упорно отказывалась встать. При этом девушка почему-то ничего не объясняла, ни о чём не просила, а только всё повторяла: “Лейла. Лейла”.
        Я ничего не могла понять, кроме того, что красивую незнакомку зовут Лейла, и уже хотела вернуться в дом, чтобы разбудить Дара и попросить его спуститься со мной в сад. Может, он сможет поговорить с бедняжкой и узнать, какая помощь ей требуется?
        Но вдруг из-за деревьев вышла другая девушка. Она была старше Лейлы лет на пять. От неожиданности я сначала отпрянула назад, но девушка, сказала:
        - Не бойтесь нас, Марта, мы - ваши друзья.
        - Друзья?.. - я невольно нахмурилась, потому что такими понятиями, как “дружба”, лично я никогда не разбрасываюсь. По большому счёту, у меня только одна близкая подруга. Это - Таня Кострова, которая сейчас наверняка видит десятые сны в нашем номере в отеле.
        - Во всяком случае, мы не враги - точно, - девушка дружелюбно улыбнулась и, кивнув на Лейлу, которая, наконец, поднялась с колен и опять села, сложив ноги по-турецки, сказала: Лейле нужно поговорить с вами, но она абсолютно не знает русского языка. Поэтому вместе с ней пришла я. Меня зовут Гульнара, я - старшая сестра Лейлы.
        С этими словами Гульнара протянула мне руку. А у меня вдруг почему-то сжалось сердце. Каким-то шестым чувством я догадалась, что моя жизнь скоро круто изменится.
        Не берите грех на душу
        На часах была половина шестого утра, когда я вбежала в отель. Администратор - высокая красивая кареглазая девушка, которая выглядела так, будто только что заступила на смену, встретила меня приветливой улыбкой. Она ничем не выразила своего удивления, а вежливо поинтересовалась, принести ли мне в номер кофе, а, может, я желаю позавтракать?
        Я машинально отметила про себя, что в пятизвёздочных отелях работает вышколенный персонал. Но я была настолько вымотана после моего разговора с Гульнарой и Лейлой, что быть такой же приветливой у меня не было сил. Кое-как мне удалось выдавить из себя:
        - Спасибо, ничего не надо. Мы сейчас с моей подругой выезжаем из вашего отеля. Может, вы поднимитесь к нам через пять минут, чтобы мы могли сдать номер?
        - Очень жаль, - вежливо ответила администратор. - Сдавать ничего не нужно. А деньги за неиспользованные дни мы перечислим на вашу карту, госпожа Сафарова.
        Я едва удержалась, чтобы не крикнуть: “Не называйте меня так. Ненавижу эту фамилию! И, вообще, уже скоро я получу развод и верну себе свою девичью фамилию Зарубина”.
        К счастью, я вовремя сумела остановиться. Зачем вызывать подозрение у администратора отеля своим поведением, которое наверняка покажется ей неадекватным? Мало ли, какие в этом случае могут быть последствия? Не дай бог, администратор захочет связаться с семьёй Сафаровых. Нам с Таней нужно скорее уехать из города, а всё остальное - это уже мелочи.
        Естественно, весь город, если не вся страна, знали о свадьбе Эльдара Сафарова. Поэтому несмотря на то, что я регистрировалась в отеле под фамилией Зарубина, администратор всё равно назвала меня так, как записано в моём свидетельстве о браке. Наверное, она думала, что мне приятно будет это услышать, но ошиблась. Ну и ладно.
        Забыв про существование лифта, я быстро взбежала по лестнице. Хорошо, горничные уже убрали лепестки роз, которыми вчера были щедро усыпаны ковровые дорожки на лестнице, в коридоре, холле отеля. Смешно: ещё совсем недавно вид нежных лепестков казался мне очень трогательным жестом, а сегодня одно воспоминание об этом вызывало раздражение.
        Добежав до нашего номера, я позвонила в дверь. Видимо, подружка моя спала так крепко, что я звонила, наверное, целую минуту, и всё равно не дозвонилась. Мне пришла на помощь дежурная по этажу, которая подошла узнать, почему я не могу попасть в свой номер, после чего дубликатом ключей открыла дверь. Поблагодарив её, я влетела внутрь.
        Как я и думала, Танюшка спала глубоким сном, аки младенец. Мне пришлось постараться, чтоб её разбудить.
        - Что случилось? - Татьяна села на постели, продирая заспанные глаза. - Что ты делаешь в отеле, Марта?
        - Не видишь, - зло сыронизировала я, - тебя пытаюсь поднять?
        - А что за платье на тебе, и как, вообще, ты попала в номер?
        - Потом расскажу. Вставай скорее, Тань! Мы уезжаем. Внизу нас ждёт машина.
        - Ну, что за дурацкие шутки? - простонала Кострова и опять повалилась на постель. - Я не хочу никуда ехать! Езжайте, ребята, на свой пикник сами, а я в следующий раз составлю вам компанию. Сейчас я хочу спать! Понятно, да?
        Я догадалась, что Таня подумала, будто мы собрались на природу. Когда мы с Эльдаром ехали из аэропорта, его двоюродный брат Заур пообещал нас свозить в горы, где, с его слов, рано утром было нереально красиво. Сафарову его идея тоже понравилась. А мне нравилось всё, что нравилось Эльдару. Просто потому, что я любила. Конечно, я поддержала братьев.
        Однако теперь всё изменилось. Ещё самой до конца не верится, но это так, и - точка.
        - Таня, вставай! Мы едем домой.
        - Чего?! - Танька подскочила, как ужаленная. - Почему домой? Мне здесь очень нравится, - и обвела рукой комнату, которая выглядела, как спальня арабского шейха.
        Похоже, Кострова всё ещё плохо соображала. Я не знаю, как я буду жить дальше, а Тане, видишь ли, жаль расставаться с номером люкс в пятизвёздочном отеле!
        - Потому что я ухожу от Сафарова, - на меня вдруг накатилась такая дикая усталось, что я села прямо на пол. - Об остальном расскажу позже. Сейчас нас внизу ждёт машина. Пока время работает на нас.
        И только тогда до Татьяны дошло, что я говорю всерьёз.
        Она вскочила с кровати и бросилась в ванную. Пока подруга умывалась, я оттащила наши чемоданы поближе к дверям. В этот момент раздался дверной звонок. Я вздрогнула, однако открыла дверь. В коридоре стоял беллбой - так называют носильщиков багажа гостей отеля.
        Улыбчивый парень лет двадцати предложил донести наш багаж до автомобиля. Но в мои планы не входило светить машину, на которой мы должны были добраться до границы, и я отказалась. Беллбой извинился за беспокойство и ушёл.
        Из ванной вышла Таня и спросила, будем ли мы пить кофе? Я объяснила, что времени нет совершенно, и что будет лучше, если мы поскорее сделаем ноги из отеля, а ещё лучше - из страны. Яркие веснушки на Танькином лице посерели, и она кинулась одеваться. Я осталась в том же платье. Пусть администратор думает, будто мы переезжаем в дом Сафаровых. Ведь чем позже поднимется шум, тем больше будет шансов, что нас никто не остановит.
        С большими чемоданами и кожаными дорожными сумками мы вышли из отеля. В одном квартале от него во дворе пятиэтажного дома старой постройки стоял неприметный серый “москвич”. За рулём находилась сестра Лейлы Гульнара, а Лейла сидела рядом на переднем сиденье. Забросив наши чемоданы и сумки в багажник, мы устроились на заднем сиденье.
        “Москвич” тут же рванул с неплохой скоростью для такой старой машины. Ехали молча. Наконец, впереди показались горы. Я вздохнула с облегчением. Таня с тоской обернулась назад. Я знала, что ей очень понравилось, как нас здесь встретили, и понимала, что подруге совсем не хочется уезжать в райцентр Медвежье, который даже местные жители называют в шутку “медвежий угол”.
        Не спорю, глухомань ещё та. Но зато, как сказала мне Гульнара, и в чём я с ней полностью согласна, моя совесть будет чиста. Если точнее, сестра Лейлы просила меня “не брать грех на душу”, а это слова, которые я не раз слышала от своей бабушки. Баба Аня верила в Бога и была искренне убеждена, что жить нужно по совести.
        Именно поэтому я не захотела брать грех на душу и жить с Сафаровым в достатке, делая вид, будто я не знаю про то, что у себя на родине он оставил девушку, причём совсем юную, которая ждёт от него ребёнка. А он её бросил, потому что встретил и полюбил меня. Хотя теперь я уже не уверена, что со стороны Сафарова это была любовь.
        Может, симпатия. Или увлечение? Но, как мне кажется, люди, способные отказаться от собственного, ещё не рождённого ребёнка, не умеют любить по определению. Ими обычно движут только животные инстинкты. К моему огромному сожалению, к моей боли.
        Да, мне было очень больно, когда Лейла протянула мне тест с двумя полосками. Гульнара гневно заявила, что она это так просто не оставит и призовёт Сафарова к ответу, даром что сделать анализ ДНК сейчас не проблема. Лейла просто стояла рядом с сестрой и плакала. А я чувствовала, как моё сердце стремительно падает куда-то вниз. Не уверена, что теперь я смогу кому-то поверить.
        Впрочем, тогда для меня было главное добраться скорее до бабушки, объяснить ей как-то помягче эту ситуацию и уехать куда глаза глядят. Ведь и дураку понятно, что Сафаров, как только проснётся, бросится на мои поиски. Он-то думает, что я не знаю о его бесчеловечном поступке. Но я не стану брать грех на душу.
        Возможно, Таня тоже захочет поехать со мной. Вместе интереснее и спокойнее. А, кроме того, Танюшка быстрее сориентируется, куда нам навострить лыжи. Я пока разбита.
        Мы лавировали на извилистой горной тропинке, пока старенький “москвич” не отказался дальше ехать. Тогда Гульнара развела руками. Я сказала, что ничего страшного, сами как-нибудь доберёмся. Таня испугалась, заявив, что, мол, как мы понесём наш багаж? Хорошо, конечно, что чемоданы на колёсиках, но всё равно это нереально донести вещи в целости-сохранности.
        Но я объяснила подруге, что чемоданы с нарядами, купленными в московских торговых центрах, мы брать с собой не будем. Нужно взять только документы и самые необходимые вещи, упаковав их в дорожную сумку. А весь этот гламур можно сбросить, стоя на вершине гор, вниз. Наверное, это будет смотреться, если не красиво, то довольно романтично.
        Расстроенная донельзя Таня спросила, почему в таком случае мы не оставили чемоданы в номере, какой смысл был с ними вообще возиться? Я ответила, что это сразу вызвало бы подозрение у персонала отеля. С печальным видом Татьяна со мной согласилась.
        Но тут Гульнара, слышавшая наш разговор, предложила, если не жалко, оставить вещи им. Они с Лейлой продадут их через знакомых продавцов, а на вырученные деньги наймут адвоката для судебных тяжб с Сафаровыми. Я обрадовалась, что от меня девчонкам будет хоть какой-то толк. После этого мы простились.
        С горем пополам Гульнара завела машину, но перед этим объяснила, как и куда нам идти. Сёстры поехали обратно в город, а мы с Таней стали подниматься в горы. Через три дня мы были в Медвежьем. А оказалось, ушла моя бабушка. Из Германии приехала тётя Лена. Нам с Таней много раз звонили, но связь в горах не ловила. К счастью, я успела предать бабушку земле. После этого тётя Лена предложила мне уехать с ней.
        После того, что я узнала об Эльдаре, после ухода бабушки мне было уже без разницы, где жить. Единственное, я понимала, что мне нужно скрыться от Сафарова. Поэтому и приняла предложение тёти Лены. Хорошо, в посольстве Германии у неё работала сестра покойного мужа. Благодаря этой женщине мы не слишком долго оформляли документы. Тем не менее какое-то время мне пришлось скрываться на съемной квартире в Москве.
        Потом я узнала про свою беременность. Не знаю, может, это обстоятельство повлияло, но только вскоре после этого мы с тётей Леной уехали из России, чтобы спустя шесть лет там, на чужбине, я нечаянно встретила отца своих детей. А теперь я снова его полюбила. Что ни говори, жизнь - штука сложная и странная. Но это - жизнь! Главное: я люблю и любима.
        Ты всё-таки пришла за мной, Амин!..
        На следующий день после похорон матери Сафаров, наконец, остался наедине со своими сёстрами. Сегодня они хоть немножко успокоились и, кажется, начали понимать, что маму уже не вернёшь, и нужно жить дальше.
        Правда, Инара всё равно корила себя, что не подготовила мать к новости о внебрачной дочери их отца. С большим трудом Эльдару удалось убедить старшую сестру, что её вины в том, что мама ушла, нет, и что наверняка есть ещё какие-то вещи, о которых они не знают, но которые в своё время стали камнем преткновения между отцом и матерью.
        В противном случае, Шахноза так сильно не отреагировала на это известие. А у отца не было бы отношений на стороне. Но родители свою тайну унесли с собой.
        Когда заплаканная Инара попыталась ему робко возразить, что если бы она не рассказала маме об Анне, возможно, та была бы сейчас жива, Дар мягко сказал, что это несправедливо по отношению к Анне - втайне от матери встречаться с их единокровной сестрой.
        Анна и так-то была лишена все эти годы общения с родственниками, чтобы заставлять её - взрослого самодостаточного человека, ощущать свою некую ущербность из-за того, что отец не женился в своё время на её матери. А вот, если б Амир Сафаров женился на Ангеле, тогда они - Эльдар и его сёстры, росли в неполной семье. Так что виновных, как ни крути, в этой грустной истории нет. Просто каждый человек несёт свой крест.
        Инара ещё поплакала, но в конце концов согласилась с братом. А потом спросила:
        - Как там Марта, как детки? Мне страшно подумать, Элик, что твои тройняшки могли бы тоже расти без своего папы, как Анна.
        - К счастью, теперь мы вместе, - ответил Эльдар. - Я собирался буквально на днях домой, хотел поговорить с мамой, потом привезти сюда Марту и детей, но, - он коротко вздохнул, - не получилось.
        - Но ты же, Элик, привезёшь их к нам? - вступила в разговор младшая сестра Айдана и добавила: Нам так хочется посмотреть на твоих детей!
        - Конечно, - между широкими бровями Эльдара пролегла продольная морщина, - но ещё не сейчас. Пока не время.
        - Неужели Марта на нас в обиде? - испугалась Инара.
        А Айдана - очень живая и непосредственная, как все младшие дети (она была младшей в семье Сафаровых до рождения Эльдара, но и потом оставалась младшей, только теперь уже среди сестёр), привыкла выражать свои мысли вслух, не задумываясь о том, что они могут произвести в каких-то ситуациях эффект разорвавшейся бомбы, сказала:
        - Наверное, это из-за мамы Марта сбежала после свадьбы?
        Сафаров вздрогнул от её слов. Ведь Айдана, сама того не подозревая, сказала то, что он старательно отгонял от себя после ухода матери. Думать об этом ему было очень тяжело.
        - Не знаю, - на скулах Эльдара заходили желваки.
        - Древние говорили: “О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды”, - произнесла Инара предостерегающим тоном на правах старшей.
        Ведь у восточных народов считается, что душа человека продолжает находиться на земле ещё сорок дней после его смерти. Неудивительно, что женщина опасалась, как бы мама их разговор ненароком не услышала и не обиделась.
        - Но ни для кого же не секрет, что мама сначала была против того, чтобы Элик женился на Марте, потому что она - девушка другой веры, - возразила Айдана. - Потом она вроде как смирилась, но я точно знаю, что мама спала и видела в невестках девушку из местных по имени Дилара.
        - Диларе нравился другой парень, - заметила Инара. - И, кстати, она вышла за него замуж.
        - Но мама-то хотела, чтобы Дилара вышла за Элика! - продолжала настаивать Айдана. - Я так думаю, что она, как человек, глубоко верующий, не смогла принять его выбор. Из-за этого с мамочкой и случился приступ, когда она узнала, что Марта нашлась, да ещё не одна.
        - Тем не менее, - сдержанно произнесла Инара, - мама ушла, когда узнала, что у папы на чужбине растёт дочь. Наверное, мама была уверена, что она у папы одна-единственная, но известие об Анне её подкосило.
        Вспомнив про свою вину перед матерью, Инара поднесла к глазам платочек. Эльдар обнял сестру за плечи и тихо сказал:
        - Перестань себя изводить, Инара. Повторяю ещё раз: мы не знаем и вряд ли уже узнаем, что было между отцом и мамой. Но, что я знаю точно: в том, что в семье появляются трения, виноваты всегда оба. Проблемы не возникают на пустом месте.
        И вдруг в разговор вступила средняя сестра Ширин. Из всех детей в семье Сафаровых она была самой малоразговорчивой. Когда Ширин была маленькой, родственники даже между собой поговаривали, будто она - не родная дочь Амира. Уж слишком девочка отличалась от всех остальных Сафаровых: и не только по характеру, но даже внешне. А ещё она мало говорила. Поэтому все знали, что если Ширин открыла рот, значит, ей есть что сказать.
        - Я одного не могу понять, - медленно заговорила женщина. - А кто такая Амин?
        - Наверное, ты хочешь сказать: аминь? - перебила её нетерпеливая Айдана.
        - Слово “аминь”, естественно, я знаю, - продолжила неторопливо Ширин. - Но от мамы я услышала перед самой её смертью: Амин. И с тех пор ломаю голову, что она хотела сказать? Разные варианты перебирала, но так и не пришла к какому-то мнению.
        - Надо было спросить у меня! - с досадой сказала ей Айдана, однако под взглядом Инары тут же замолчала. На Востоке не принято перебивать, когда говорит старший.
        - Расскажи, Ширин, пожалуйста, поподробнее? - попросил её Эльдар.
        Пожалуй, он и сам не смог бы объяснить, почему вопрос, поднятый средней сестрой, так его взволновал. Конечно, Дар знал, что Ширин была последним человеком, который видел маму в живых. Но подробностей ухода Шахнозы они не обсуждали. Да и о чём тут говорить, когда на душе страшная тоска? Тоска и пустота…
        - В тот день я пришла к маме в гости, - начала свой рассказ женщина. - В какой-то момент ей позвонила Инара.
        При этих словах лицо бедной Инары пошло пятнами. Она приготовилась услышать, что мама сразу после её звонка схватилась за сердце и ушла. Но Ширин близких очень удивила, как тем, что она рассказала, так и своим многословием.
        - Разговором с Инарой мама осталась недовольна. Помню, в столовую вошла её личная служанка Зухра, и мама на неё без причины накричала. Зухра извинилась и вышла. А мама вскоре успокоилась, стала мне рассказывать, как бедно мы раньше жили, и что она помнит, как жена дяди Акбара (двоюродного брата отца Эльдара и старейшины рода Сафаровых) пришла в роддом, чтоб забрать их с Эликом, а у самой в руках вместо положенных цветов и шампанского, плитка шоколада “Алёнка”. Мама сказала, что ей тогда от стыда хотелось провалиться сквозь землю.
        - Бедная мамочка! - воскликнула Айдана. - Так опозориться! Как я её понимаю!
        - Значит, просто не было возможности принести что-то другое, - спокойно отреагировал Эльдар. А Ширин продолжила:
        - И вот после этих слов маме внезапно стало плохо. Она начала синеть буквально на глазах и вдруг, глядя куда-то вверх, закричала: “Ты всё-таки пришла за мной, Амин!..”. А потом у неё из носа пошла кровь. Я бросилась за телефоном, чтоб вызвать скорую помощь, но мама уже ушла. У меня впечатление, будто мама хотела назвать какое-то имя, но не успела. В её глазах застыл ужас. Мы с Зухрой с трудом смогли их закрыть. Было очень страшно.
        Ширин замолчала. В комнате стало очень тихо. А вскоре сёстры засобирались по домам. Эльдар остался один в родительском доме.
        Секс по телефону
        На восьмой день после отъезда Дара я связалась с ним по видеосвязи. Всё это время я его не беспокоила, понимая, что ему сейчас не до меня и детей. Но теперь уже должны были состояться семидневные поминки, а значит, Эльдар, хоть немного, но пришёл в себя.
        Увидев его осунувшееся, заросшее чёрной щетиной лицо и тёмные круги под глазами, я испытала к нашему папе чувство острой жалости и сочувствия. Представляю, как сложно и безумно одиноко было Дару все эти дни!
        Однако он сам настоял, чтоб я с детьми оставалась дома. Также Дар не захотел, чтобы я сказала тройняшкам об уходе их бабушки. Ведь дети её не видели, а, с другой стороны, они слишком маленькие, чтоб думать о смерти. Пусть подрастут, и он им расскажет о бабушке, покажет фотографии, в том числе из своего детского альбома.
        Как все восточные люди, Дар очень трепетно относится к родственным связям. Хотя, будь у меня близкие родственники, я бы тоже их любила и ценила.
        Однако, кроме маминой сестры тёти Лены, у меня больше никого нет. Точнее, есть одна родственница и даже довольно близкая - папина сестра тётя Клава. Но с ней отношения не сложились. Я её увидела в первый раз на похоронах моей бабушки и, как мне показалось, всё, что интересовало эту женщину, - права на наш дом в райцентре Медвежье.
        Естественно, я не захотела с ней спорить. И вообще, оставаться в Медвежьем после ухода от Дара я всё равно не собиралась. Молча подписала все бумаги, и мы с ней распрощались.
        Моя подруга Таня Кострова, которая сейчас живёт в Москве, но в Медвежьем проживают по-прежнему её родители, мне рассказывала, что тётя Клава наш дом продала сразу после того, как вступила в право наследования. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Поэтому я рада, что у наших детей теперь появились родственники со стороны папы.
        Конечно, мы обязательно всей семьёй побываем на родине Дара, познакомим тройняшек с их многочисленными тётушками, дядями, двоюродными сёстрами и братьями. То-то дети будут счастливы! Но, наверное, будет правильно, если семья Сафаровых сначала отойдёт от шока, вызванного внезапным уходом Шахнозы. Пусть пройдёт какое-то время.
        А сегодня, когда мы все вместе вернулись домой: я - с работы, дети - из садика, я уже не утерпела и решилась позвонить Эльдару. Точнее, я ещё вчера ужасно хотела услышать его голос и даже сказала детям, что мы будем разговаривать с папой. Но потом посчитала, что пришло время семидневных поминок, и решила ещё подождать.
        Судя по обстановке, Эльдар находился сейчас в своей спальне, или в той самой комнате, где прошла наша брачная ночь, и где мы должны были пожить до свадебного путешествия. Отправиться сразу в путешествие мы не могли, поскольку после свадьбы нас ждали к себе в гости родственники Дара, а это - список длиной с простыню.
        Помню, спальня Эльдара мне очень понравилась. Несмотря на свои немаленькие размеры и высокие потолки, комната была такой уютной, что из неё даже не хотелось выходить.
        Дар сидел в кресле, но за его спиной виднелся платяной шкаф из красного дуба, в котором я оставила свой свадебный наряд, а утром вынула из него длинное голубое платье, пошитое согласно местным традициям. Всю прочую обстановку комнаты я хорошо помнила.
        Между двумя креслами стоял круглый стеклянный столик, на котором прислуга оставила для нас в тот вечер фрукты и напитки. Напротив кресел расположилась широкая огромная кровать на резных ножках. На этом великолепном ложе Дар любил меня. А я…
        Воспоминания о нашей брачной ночи вдруг накрыли меня с головой. Я смотрела на Дара, вспоминала, что было, и не могла вымолвить ни слова.
        - О чём я думаю? - ужаснулась я про себя. - Конечно, я слишком мало общалась с мамой Дара, всего лишь два дня, да и то урывками, чтобы теперь сильно скорбеть о Шахнозе. Но всё равно так делать нельзя! Это - нехорошо!
        К моему ужасу, я почувствовала, что хочу отца своих детей: до застрявшего в горле крика, до боли в намертво сведённых скулах, до скрежета крепко сомкнутых зубов. Это было так не вовремя, так кощунственно по отношению к моей свекрови, с которой я, правда, толком не успела пообщаться, что я опустила голову и закрыла глаза.
        Не знаю, но, может, Дар догадался о моём состоянии. Он ни о чём меня не спрашивал, не проронил вообще ни слова, но я знала, чувствовала, что Эльдар на меня смотрит и, кажется, испытывает то же самое… Возможно, он тоже возбудился и теперь ласкал меня взглядом.
        Во всяком случае, сидя на краю пуфика, я вдруг ощутила жар во всём теле. Враз набухшая грудь болела, соски затвердели (я почувствовала, как они встали торчком, и наверняка это было заметно под тонкой тканью футболки), по внутренней поверхности бёдер пробежала волнующая лёгкая волна, а низ живота залило горячим пульсирующим жаром.
        Жар обжигал мои грудь, плечи, подобно шаловливому ветру, прогулялся по рукам, ногам. Затем спустился ниже и взял в плен мою вагину. О, она чуть не взвыла от желания! Боюсь, если бы вагина могла говорить, она мне сказала: “Дура, чего ты медлишь? Давай, работай руками! Ты столько лет воздерживалась от того, что другие женщины имеют каждый день”.
        Боясь описаться от возбуждения, я свела ноги вместе. Вот уж не ожидала, твою дивизию, что секс может быть виртуальным! Но как это ещё можно назвать - я просто не знаю.
        Я уже пожалела о своём звонке. Мало того, что я думаю совершенно не о том в тяжёлые для семьи Сафаровых дни, но ещё, пусть не специально, ввожу в грех своего мужа (ну, или почти мужа). И, что вообще не лезло ни в какие ворота, мы с Даром не разговаривали. Я с ним даже не успела поздороваться. Набрала его, увидела, и всё - пропала!
        Меня вдруг понесло по волнам любви. А ведь мне не шестнадцать лет. Однако я веду себя, как незрелая девчонка. Хотя, о чём говорить, если после того, как Дару сделали операцию на плечо, и он находился в состоянии временного помутнения сознания после наркоза, как выразилась моя коллега фрау Майер, я любила его на больничной кровати? А вместе с тем для женщины двадцати восьми лет второй секс в её жизни это, наверное, весьма странно, если не сказать - ненормально. Как я могла отказать себе в таком удовольствии? С другой стороны, можно сказать, что я использовала Дара. Ужас дикий!
        Конечно, Эльдар об этом не знает, не помнит и т. д., но я-то всё понимала, и всё равно не смогла удержаться от искушения. Господи, как стыдно-то! М-да, как говаривала одна моя знакомая из Медвежьего, “если бы не женщины и не вино, на земле был бы рай”. Это точно!
        А потом меня вдруг захлестнула волна наслаждения. Я почувствовала головокружение - не головную боль, а именно приятное кружение головы. Мои руки-ноги сначала напряглись в предвкушении главного удовольствия, я сжалась, свернулась в комочек на своём пуфике и прислонилась спиной к стене, опасаясь свалиться на пол в самый ответственный момент.
        Стыдно признаться, но в эти секунды я не ощущала себя безнравственной женщиной. Мне было, грубо говоря, на всё наплевать, кроме тех ощущений, когда я как будто нахожусь на самой вершине высокой горы и сейчас мне предстоит умопомрачительный, красивый полёт над грешной землёй. Но меня абсолютно не волнует, что я могу разбиться. Мне хорошо, и - точка! Я - красивая и лёгкая, как пёрышко, вот-вот взлечу. К голубому небу, белоснежным пушистым облакам.
        И я взлетела. Взлетая, как ни странно, успела подумать, что вагина сама дура, потому что работать руками мне не понадобилось. Дар довёл меня до оргазма одним взглядом. О, Дар!
        Конвульсии били моё слабое грешное тело, как в дверь моей комнаты вдруг постучали.
        Папочка, мы тебя очень-очень любим!
        Испуганно открыв глаза, я быстро одёрнула футболку и юбку, которые задрались вверх, пока я наслаждалась любовью по телефону, и хрипло выдохнула: “Да!”. Конечно, я знала, что за дверью кто-то из наших тройняшек, поэтому мысленно порадовалась, что они - очень воспитанные дети, и без стука ни один из них никогда не войдёт в комнату.
        Однако я ошиблась. За дверью стояли все трое. Увидев их любознательные мордашки, я не смогла удержаться от улыбки. А Дар, видимо, стука в дверь не услышал и теперь смотрел на меня с большим удивлением в глазах. Мы оба всё ещё не проронили ни слова: было как-то не до разговоров, а иногда, как сегодня, говорить, наверное, и не было необходимости.
        Первой заговорила Ода, бросив быстрый взгляд на телефон в моих руках:
        - Мамочка, ты обещала, что сегодня мы позвоним папе.
        - Да? Дайте-ка припомнить, - я сделала вид, будто задумалась. Мне хотелось, чтобы Дар своими глазами увидел, как любят, и как скучают по своему папе наши детки.
        - Неужели, мамочка, ты забыла? - расстроилась малышка Оли и даже ручками всплеснула от огорчения. Как самая младшая среди тройняшек, Оли всегда очень эмоционально на всё реагирует. Знает, хитрюшка, что все тут же кинутся её успокаивать! Конечно, Оли делает так не специально. Но конец у всех её эмоций почему-то всегда один.
        - Нет, - я покачала головой. Дар, очевидно, всё ещё не мог понять, с кем я разговариваю. Он смотрел на меня, широко открыв свои бездонные чёрные глаза, которые занимали в эту минуту, пожалуй, половину его лица.
        Боже, как мне хотелось броситься ему на грудь! И особенно после того, что у нас с ним только что было. К счастью, мне, сама о том не подозревая, пришла на помощь Одетта. Я держала телефон к детям обратной частью. Взглянув на него с интересом, она спросила:
        - Ну, вспомнила, мамочка? Мы же ещё вчера собирались звонить папе. Но ты сказала, что папочка очень занят, давайте отложим звонок на завтра. А завтра уже наступило!
        - М-да, действительно завтра наступило, - я продолжала тянуть время, надеясь, что Дар услышит, что дети говорят о нём и обрадуется.
        И он услышал! Я увидела, как его глаза вспыхнули радостью, как он подался всей грудью вперёд, опасаясь пропустить хоть одно слово. Но тут к нашему разговору подключился Ос:
        - Мама, может тебе стоит начать есть орехи? - задал он неожиданный вопрос. - По-моему, тех орехов, которые ты добавляешь в выпечку, недостаточно.
        - Почему? - удивилась я. А Осси сразил меня наповал:
        - Фрау Шрёдер (это их воспитатель в садике) рассказывала, что орехи улучшают память. Думаю, мам, тебе нужно их есть побольше, чтоб ты не забывала соединять нас с папой. Мы и так папу долго не видели!
        - Я подумаю, Ос, над этим, - пообещала я, покраснев от слов сынишки, а сама исподтишка посмотрела на Дара.
        Он, конечно, будучи воспитанным человеком, не стал хохотать над выводом сына, но его глаза выражали совершенное восхищение, как предложением Оскара, так и тем, что Эльдар, оставаясь незамеченным детьми, случайно узнал, как сильно они по нему скучают. Сейчас, когда Дар находится далеко от нас, это особенно важно. Но зато меня удивила Ода.
        - Нам хорошо, - невесело произнесла она, - у нас есть папа, а у Берты - нет, - и с большим сочувствием посмотрела на Оскара.
        - У Берты папа тоже есть! - возмутился Ос. - Просто он пока не живёт с ними.
        - А, может, у Берты появится новый папа, - неожиданно выдала Оли.
        - Ты имеешь в виду дядю Германа? - поинтересовалась Ода и добавила: Я думаю, из него может получиться хороший папа. Берта говорила, что вчера они все вместе гуляли в парке, а дядя Герман, когда они сидели на лужайке, покатал её на спине.
        - Ух ты! - восхитилась Оли. - Когда наш папа приедет, я попрошу, чтоб он тоже меня на себе покатал.
        Взгляд Дара, который теперь с телефоном в руках встал у окна, чтобы лучше ловила связь, выразил удивление. По понятным причинам я не успела рассказать Эльдару, что его друг и однофамилец Герман Сафаров начал ухаживать за Эммой - моей соседкой, сестрой Анны и, наконец, мамой Берты, которая ходит в одну группу в садике с нашими тройняшками.
        Правда, Эмма ещё не развелась официально с мужем, но, судя по тому, что она слышать о бывшем не хочет, их примирение невозможно. Я её хорошо понимаю: жить с домашним тираном не станет ни одна уважающая себя женщина. А Эмма и так десять лет его терпела ради дочерей. Но потом поняла, что подаёт плохой пример девочкам и ушла.
        Конечно, я буду очень рада, если у Германа и Эммы что-то получится. Герман производит впечатление хорошего человека. Хотя сначала я думала, что это просто совпадение, когда пару раз встретила Германа в нашем дворе. Но дети, как оказалось, ещё раньше заметили, что Герман ухаживает за Эммой. М-да, с детками нужно держать ухо востро.
        - Может, у тёти Эммы будет свадьба, - мечтательно произнесла Ода, прервав мои мысли.
        - Поживём - увидим, - заметил Ос и сдвинул брови совсем, как Эльдар. Я пожалела, что в эту минуту Дар не видит сына. Оказывается, в какие-то моменты они ещё больше похожи.
        - Ну как, мамочка, ты позвонишь? - подошла ко мне Оли и добавила: Папочка обрадуется, вот увидишь! Мы тут…
        Но договорить свою мысль Оли не успела. За её спиной раздался предостерегающий голос Оды:
        - Оли, имей хоть немного терпения!
        Я сделала вид, будто бы набираю номер Дара, а затем радостно воскликнула:
        - Здравствуй, дорогой! Как быстро ты откликнулся.
        Эльдар всё правильно понял и подыграл:
        - Здравствуй, любимая, - произнёс он с нежностью. - Как вы там без меня живёте? Как дети? Я очень сильно за вами всеми соскучился.
        - Ура, наш папочка! Привет, папа! - закричали в один голос тройняшки и обступили меня, чтоб поприветствовать Эльдара.
        - Здравствуйте, мои хорошие! - растроганно поздоровался Дар. Мне даже показалось, что у него на глазах выступили слёзы. Но Дар несколько раз взмахнул ресницами, и у любимого всё получилось. Детки ничего не заметили. Дар улыбнулся и помахал им рукой.
        Я порадовалась за него. Ведь Дар всегда мечтал воспитать сына в присущей восточным народам сдержанности, а для этого он сам должен подавать такой же пример. Хотя сердце у меня всё равно закололо при мысли, что любимый так далеко, что ему грустно и одиноко. Ну, дай-то бог, скоро встретимся.
        - Папочка, - с искренним сочувствием и даже беспокойством в голосе спросила Ода, - ты почему так сильно похудел? Приезжай скорее к нам. Мама тебя быстро откормит!
        - Надеюсь, скоро буду, - голос Дара чуть дрогнул.
        Не знаю, может, мне это показалось, но Ода как будто бы догадалась об эмоциональном состоянии папы, потому что она вдруг повернулась к сестре с братом и воскликнула:
        - А наш сюрприз для папочки?
        Вперёд выступил Оскар и, поправив несуществующую бабочку на шее, громко объявил:
        - Выступает трио Сафаровых!
        Я навела камеру на детей, сама при этом не имея никакого понятия, о каком сюрпризе, собственно, идёт речь. Для меня самой слова Осси явились большим сюрпризом.
        А Ода, подобно волшебнику, достала из-за спины маску с львёнком с роскошной гривой и подала её брату. Не представляю, где дети её взяли? Может, им дала эту маску Берта? Но зачем она им понадобилась, я всё равно пока не понимала.
        Ос одел маску на лицо, улёгся на пол и, болтая ногами в воздухе, запел:
        Я на солнышке лежу,
        И на солнышко гляжу.
        Всё лежу и лежу,
        И на солнышко гляжу.
        Только сейчас я сообразила, зачем мои детки вчера просили меня поставить им диск со старыми советскими мультиками, смотрели, обсуждали, а потом о чём-то долго шептались между собой. Оказывается, они решили устроить для папы сюрприз!
        Тем временем к Осу присоединились девочки. Выбрасывая вперёд руки, Оли делала вид, будто она плавает, после чего спела:
        Крокодил-дил-дил плывёт, - а следующую строчку пропела Ода, громко топая ножками:
        Носорог-рог-рог идёт, - и вновь эстафета перешла к Осси:
        Только я всё лежу,
        И на солнышко гляжу!
        Последние две строчки детки ещё раз повторили все вместе.
        Дар был в полном восторге. Находясь за тысячи километров от нас, у себя в комнате он то прыгал, подняв руки над головой, то аплодировал малышам, то им подпевал, в общем, очень ярко и бурно выражал свои отцовские эмоции. А дети, закончив петь, дружно взялись за руки и в камеру громко выкрикнули, махая руками:
        - Папочка, мы тебя очень-очень любим! Приезжай домой поскорее!
        Кажется, если не недавнее трагическое событие в семье Сафаровых, Дар, не задумываясь, сел на свой самолёт и уже очень скоро был бы с нами. Но пока это невозможно. Надеюсь, в ближайшее время это произойдёт.
        Дорогие друзья, если вас заинтересовала эта история, не забывайте, пожалуйста, ставить лайки и подписываться на автора. Скорее всего (практически наверняка) будет продолжение.
        Рабочее название будущей книги: “Семейные тайны миллиардера”. Потому что история Эльдара Сафарова получается слишком длинной. Я хотела бы дать вам, мои дорогие, небольшую передышку и потом вновь встретиться с вами на сайте. И, конечно, впереди вас ждут другие книги. Идей в голове великое множество, просто физически не хватает времени. Приятного отдыха за чтением книги! Ваша Кора.
        Восток - дело тонкое
        После видеозвонка Марты и общения с детьми Сафаров смог встряхнуться и избавиться, наконец, от оцепенения, в котором он пребывал после ухода матери.
        Правда, нельзя сказать, что у них были близкие, доверительные отношения. Эльдара, как, впрочем, и всех мальчиков, тянуло больше к отцу. В отличие от матери, отец не читал ему нравоучений, не высказывал своего недовольства, если Элик забывал или не успевал что-то сделать, а воспитывал его собственным примером.
        В конце концов, отец и сын Сафаровы жили на мужской половине дома, как то положено на Востоке, и уже поэтому они чаще виделись друг с другом и, соответственно, их общение носило более тесный, тёплый характер.
        Через год после окончания школы Эльдар перевёлся в московский вуз и стал жить у дяди, а на родине бывал только на каникулах, да и то не всегда. Дядя Гусейн, потерявший своего единственного сына, как будто бы предчувствовал, что ему тоже жить осталось недолго, и торопился ввести племянника в курс дела, которым занимался. А это был серьёзный бизнес.
        Поэтому со временем Эльдар стал всё реже видеться с близкими. Молодому человеку, в руках которого вдруг появились большие деньги, казалось, что того, что он помогает своим родным, достаточно, чтобы они были если не счастливы, то довольны жизнью. А ему нужно работать. К тому же после ухода дяди дел у новоиспечённого миллиардера прибавилось.
        Смерть отца, который ушёл за два года до его женитьбы на Марте, потрясла Сафарова. В его памяти отец остался энергичным жизнелюбивым человеком, и то, что его больше нет, просто не укладывалось в голове. Эльдару потребовалось немало времени, чтоб смириться с этой тяжёлой утратой.
        Внезапно осознав, как скоротечна жизнь, Эльдар старался теперь чаще бывать на родине. И именно поэтому, переживая за мать, он не ответил ей категорическим отказом, когда на годичных поминках по отцу Шахноза вдруг завела разговор, что хочет, чтобы он женился.
        Впрочем, одним желанием матери дело не ограничилось. Шахноза заявила сыну, что они с отцом уже подобрали ему невесту на родине, и что Элик должен жениться на этой Диларе, поскольку такова была предсмертная воля папы, которую он не успел ему озвучить.
        Опасаясь, как бы с мамой чего ни случилось, Эльдар пообещал подумать. На самом деле он не собирался вступать в брак с девушкой, к которой он не только не испытывал никаких чувств, но и в глаза не видел. Это ненормально и даже нечестно.
        Очень жаль, что он лично не поговорил с отцом. Эльдар не сомневался, что его папа - по натуре романтичный, как и все геологи человек, его понял и не стал навязывать свою волю. Более того, Амир Сафаров, увидев Марту, наверняка бы одобрил выбор сына.
        С мамой всё было сложнее. По мнению Эльдара, матери требовалось время, чтоб прийти в себя после смерти отца. Потом она уже не будет близко к сердцу принимать его нежелание связывать свою жизнь с навязанной ему девушкой. А он будет искать свою единственную.
        И действительно после обещания Эльдара подумать над её словами, Шахноза целый год не поднимала эту тему. Однако, узнав, что сын собрался жениться на девушке другой веры, женщина потребовала от Эльдара, чтобы он исполнил предсмертную волю отца.
        Сафаров, влюблённый по уши в Марту, наотрез отказался, заявив, что у него только одна жизнь, и он хочет прожить её так, как считает нужным.
        В тот момент Эльдар был готов к тому, что мать его проклянет. Но он не мог предать свою любовь и намеревался идти до конца. Однако, к его искреннему удивлению, пусть не сразу, но Шахноза согласилась видеть Марту своей невесткой.
        Конечно же, Дар был на седьмом небе от счастья. Потому что какие-то основополагающие понятия человек впитывает с молоком матери. Вот и Сафарову, несмотря на его жизненный опыт и современные взгляды на многие вещи, в душе всё же было немного не по себе, что он пошёл против родительской воли. Ему было безумно жаль маму, с которой он уже готов был разорвать все отношения, так как другого выхода не видел.
        Но Шахноза неожиданно согласилась на его брак с Мартой. Более того, она очень тепло встретила свою русскую невестку и даже не настаивала, чтоб она прошла через все обряды, которые положены местным девушкам на свадьбе. В общем, всё складывалось отлично.
        Потом была шумная весёлая свадьба со множеством гостей. За торжеством последовала их первая брачная ночь, когда Эльдар, наконец, познал любовь прелестной юной девушки. Впервые в жизни он мог сказать, что у него теперь есть всё, что он по-настоящему счастлив.
        А утром Эльдар обнаружил вместо новобрачной записку, оставленную на подушке. В ней было всего три слова: “Прощай. Забудь. Не ищи”. Дом Сафаровых враз погрузился в тоску и уныние, и в тот же день мама попала в больницу.
        Возможно, Шахноза переживала, что у соседей или знакомых, которые могли завидовать достатку их семьи, теперь появился повод, чтобы позлорадствовать над Сафаровыми. Для женщины, которая привыкла к уважительному к ней отношению, это был сильный удар по самолюбию. А, может, была какая-то другая причина, из-за чего мать оказалась в больнице.
        Восточные женщины в большинстве своём отличаются повышенной эмоциональностью. А между тем известно, что все болезни от нервов. Вот и Шахноза себя не уберегла, слишком сильно отреагировав на проблемы в личной жизни сына.
        Так, во всяком случае, говорили в те дни люди, узнав, что мать Эльдара внезапно слегла, и врачи не дают никаких гарантий, что она встанет на ноги. К счастью, всё обошлось.
        Прошли годы, прежде чем Дар, и то совершенно случайно, встретился с Мартой. Конечно, он очень хотел спросить, что тогда случилось, почему любимая бросила его сразу же после свадьбы? И, если бы не внезапный уход его матери, Эльдар уже знал правду.
        Ведь Шахноза ушла буквально за день до того, как он собирался вылететь на родину, чтоб поговорить тет-а-тет с матерью.
        Такое впечатление, будто кто-то или что-то мешало ему. Возможно, правда, которую так надеялся узнать Сафаров, была слишком ужасна, чтобы открыться ему - человеку, который имел в жизни всё, кроме счастья любить и быть любимым: своей, богом данной ему, но в силу обстоятельств утерянной женой, а также тремя детьми.
        Теперь единственным человеком, который мог объяснить Эльдару, что случилось сразу же после его свадьбы, была Марта. Хотя не исключено, что она знает только часть правды. Потому что, как пел когда-то певец Аркадий Укупник: “Восток - дело тонкое”.
        За стенами внешне респектабельных домов здесь могут происходить сцены, достойные пера Шекспира. Ведь изворотливый ум восточных женщин, вынужденных как-то выживать среди того, что называется общественным мнением, порой подсказывает им такое решение проблем, которое способно аукнуться их близким через большой промежуток времени.
        И вот, размышляя о тонкостях жизни на Востоке, Сафаров вдруг подумал, что, возможно, подозрения в отношении матери, которые появились у него после того, как Шахноза попала в больницу, узнав, что Дар встретил Марту с детьми, возможно, не обоснованы. Это могло быть простым совпадением.
        Потому что Дар выпустил из виду ещё одну женщину, которой очень не понравилось, что он женится на Марте. Но тогда, оглушённый свалившимися на него несчастиями, Сафаров о ней не подумал. Нахмурив брови, Эльдар взял в руки телефон.
        Месть бывшей
        - Алло? - раздался в трубке знакомый мягкий голос.
        Конечно, если бы шесть лет назад, когда Сафаров приехал на родину, чтобы попросить у старейшины их рода благословения на брак, он этот голос вряд ли узнал. Потому что Венера Якубова - его бывшая однокурсница и первая любовь, которую он встретил, когда поступил в их местный университет, осталась в далёком прошлом.
        Эльдар, в то время - молодой, романтичный, мечтавший о любви парень, не смог простить Венере её прагматизма и алчности. Девушка требовала, чтобы он бросил учёбу и устроился помощником к мужу её сестры. Венера хотела, чтоб Эльдар начал быстрее зарабатывать, а на его вопрос, какая сумма её бы устроила, не задумываясь, ответила: 10 000 долларов, пока.
        Все его чувства к Венере разом исчезли. Но для Эльдара было делом чести отдать девушке эти деньги и вычеркнуть её из своей памяти. Сафаров, называвший себя в юности будущим миллионером, хотел любить и быть любимым. Он верил, что сможет повернуть реки вспять и свернуть горы, но алчный блеск в глазах Венеры опустошил его душу.
        Запершись в своей комнате на мужской половине дома, Эльдар напряжённо думал, где он сможет заработать деньги. И тут до Сафаровых дошла горестная весть, что единственный сын дяди Гусейна - младшего брата отца Эльдара, погиб.
        Между тем Амир Сафаров задолго до этого печального события серьёзно поссорился с Гусейном, и с тех пор братья не общались. Разгневанный Амир запретил вообще упоминать в его доме имя брата. Конечно, он знал, что Гусейн уехал в Москву, но, встречая в газетах какие-то заметки о миллиардере Сафарове, думал, что речь идёт об однофамильце. Амиру и в голову не приходило, что жизнь его младшего брата так круто изменилась.
        Однако на Востоке горестные вести всегда доходят даже до дальних родственников. Вот и Амир узнал о несчастье в семье брата. Он тут же вылетел с сыном в Москву, чтобы в это тяжёлое время поддержать Гусейна. Младший брат встал перед ним на колени и попросил прощения. На Востоке младшие не перечат старшему. Гусейн исправил свою ошибку.
        Конечно, Амир простил братишку. Немного отойдя от горя, Гусейн попросил Амира, чтоб он оставил в Москве своего сына. Ведь теперь Гусейну Сафарову некому было передать его дело, которому он посвятил большую часть жизни. Амир согласился. Документы Эльдара сразу перевели в московский вуз. Однако Эльдар попросил разрешения съездить на родину.
        Из тех ста тысяч долларов, которые дядя положил на его банковский счёт для карманных расходов, Дар снял десять тысяч и, встретившись со своей бывшей любовью, бросил их к её ногам. Венера так обрадовалась, что не придала значения мрачному выражению лица Эльдара. Не сказав ей ни слова, он ушёл.
        Пожалуй, Сафаров вообще мог забыть о том, что в его жизни была Венера Якубова, как точно так же за эти годы он позабыл её голос, если бы она неожиданно ему не встретилась, когда он приехал, чтобы испросить у старейшины согласия на брак. Сначала Эльдар думал, что это просто случайность, но оказалось, Венера надеялась, что он возьмёт её замуж.
        Когда его первая любовь поняла, что ей не удастся вернуть Сафарова, она, разузнав через свою сестру, которая имела деловые отношения со старшей сестрой Эльдара Инарой, какие-то сведения о его невесте, позвонила Марте. Представившись ей под именем Инары, Венера сообщила Марте, что её жених встречается со своей бывшей девушкой.
        Мало того, в качестве доказательства Венера выслала ей на телефон их снимки, которые она сама же попросила сделать одного своего знакомого, чтобы шантажировать ими Элика.
        Хотя на фотографиях ничего особенного и не было. Просто снимки были сделаны под таким ракурсом, что можно было подумать, будто Эльдар находится слишком близко к Венере во время их, подстроенной ею, встречи в ресторане.
        Потрясённая Марта хотела уже расстаться с Эльдаром. Он узнал об этом, когда связался с любимой по видеосвязи и, чтоб объяснить ей, как сильно он её любит, Дар включил запись песни из рок-оперы “Юнона и Авось”. Песня прозвучала в исполнении его покойного дяди Гусейна Сафарова, который мог стать прекрасным певцом, но жизнь так сложилась, что он основал бизнес-империю и стал миллиардером, а потом передал своё дело племяннику.
        Марта, умничка, поняла, что Дара просто подставили и согласилась выйти за него замуж. Однако уже на следующее утро после свадьбы она внезапно исчезла, оставив записку, чтоб он понял, что между ними всё кончено.
        Конечно, Сафаров бросился на её поиски, но, правда, не сразу, поскольку его мама попала в больницу, и врачи не давали гарантий, что она поднимется. Увы, Марту найти не удалось: девушка, как в воду канула. Сестра Инара предположила, что это дело рук завистников их семьи, но кто это мог быть, всё равно оставалось неясным. Время шло, и Эльдар повстречал Марту в Германии. Но расспросить, что тогда случилось, не успел: ушла его мама.
        Родительский дом Сафаровых, где Эльдар остался один, погрузился в уныние. А у Дара не осталось шансов узнать правду. Он собирался позвонить Марте, но она его опередила и сама связалась с ним по видеосвязи. Однако потом было уже не до вопросов.
        Сафаров был просто потрясён, когда стал нечаянным свидетелем сцены, когда любимая - скромная чистая девушка, не сдержалась и показала ему, как сильно по нему стосковалась.
        Погружённый все эти дни в себя, Эльдар вдруг понял, что жизнь продолжается. А затем на экране телефона неожиданно появились их дети и растрогали Сафарова просто до слёз своим выступлением. Конечно, после всего увиденного поднимать вопросы о прошлом со стороны Эльдара было бы неэтично, если не сказать - глупо.
        В данной ситуации Эльдару надо было радоваться, что Марта не помнит прошлых обид, что она его любит и хочет. А напоминать о былом - это значит сделать любимой больно.
        Сафаров опять начал думать, кому могло не понравиться, что он женится на Марте. Вот тут-то он и вспомнил про Венеру Якубову.
        Известно, что женщины не любят, когда их отвергают. Они могут бросить влюблённого в них мужчину, могут обидеть его: походя, и без причины, но, когда происходит ситуация наоборот, женщины начинают мстить. Может, потому что им не нравится чувствовать себя бывшими. Может, потому что уверены, что только они могут бросить мужчину. Почему? А просто так! Женщин умом не понять.
        Естественно, не все так поступают. Естественно, не всегда. Но, судя по звонку Венеры и отправленным ею на телефон Марты фотографиям, она затаила глубокую обиду на Эльдара.
        Так почему бы Венере Якубовой повторно не очернить своего бывшего парня в глазах его юной, доверчивой невесты? Да так, что бедняжке станет казаться, что побег - единственный выход из ситуации.
        Для Сафарова пазл сложился, и он, не мешкая, набрал Венеру.
        Трудно найти кошку в тёмной комнате
        Венера Якубова ответила на звонок Эльдара. Судя по её беззаботному тону и даже смеху, она с кем-то разговаривала. Но для Сафарова также стало ясно, что Венера не сохранила его номер в памяти своего телефона. Поэтому и не поняла, кто ей звонит.
        Однако, стоило ему произнести эти несколько слов: “Здравствуй, Венера. Говорит Эльдар Сафаров”, как женщина тотчас сбросила звонок и отключила свой телефон.
        Естественно, Сафаров посчитал, что он находится на верном пути. Похоже, его бывшая девушка, зная, что её “рыльце в пушку”, пытается теперь избежать с ним встречи. Однако Эльдар, переживший по милости Венеры немало страданий, твёрдо решил выяснить, о чём она разговаривала с Мартой на следующее утро после их свадьбы.
        С одной стороны, он хотел понять мотивы поступка Марты, из-за которого они столько лет прожили в разлуке. С другой, Сафарову нужно было убедиться, что Шахноза не имеет к бегству его невесты никакого отношения. Эльдар очень надеялся, что его память о матери не будет ничем омрачена, и у него по этому поводу не останется никаких сомнений.
        Конечно, мёртвых не судят. Но не зря на Востоке говорят: “Сколько ни говори: халва, во рту слаще не станет”. Так и здесь: можно сколько угодно повторять “Так получилось, никто не виноват”, а неприятный осадок на душе останется. Уж лучше знать наверняка.
        Поэтому Сафаров связался с начальником своей службы безопасности и поручил Олегу, чтобы он разузнал всё о Венере. Если его бывшая девушка отказывается идти на контакт, он сам её найдёт. За свои неблаговидные поступки человек должен нести ответственность. Хотя в данном случае речь не шла о наказании. Эльдар просто хотел знать правду.
        Однако Олег находился сейчас в их московском офисе. Он обещал попробовать выяснить всё, что можно, через свои источники. Но уже в ближайшее время Олег собирался приехать в родной город босса, чтоб поработать на месте.
        В свою очередь, Эльдар также не сидел сложа руки. Поначалу он попытался найти Венеру через соцсети. Выяснилась любопытная вещь: страницы его бывшей девушки оказались закрыты и в Инстаграмм, и в Фейсбуке.
        Со слов бывших однокурсников, с которыми он в своё время успел отучиться один курс в местном университете, о Венере ничего не слышно уже несколько лет. Раньше она часто сама выходила на связь, была организатором их встреч, а теперь вдруг куда-то запропала.
        Кто-то видел Венеру в городе, но на звонки друзей она больше не отвечает и к общению с ними не стремится. Ходили слухи, будто Якубова вышла замуж, и что муж у неё ещё тот ревнивец, из-за чего бедняжка носу казать на улицу не смеет.
        Разумеется, Сафаров порадовался за свою бывшую девушку, что она худо-бедно устроила личную жизнь. То, что муж ей попался слишком ревнивый, - это, конечно, не очень хорошо, но зато он её, наверное, любит. А вот его дело по-прежнему топталось на месте.
        По-хорошему, Эльдару нужно было улетать в Москву, однако сначала он хотел убедиться, что его мать не причастна к исчезновению Марты шесть лет назад. И он действовал.
        По памяти Эльдару удалось найти родительский дом Венеры. Однако оказалось, что этот дом давно снесли. На его месте высилась девятиэтажка. Хотя не факт, что родители Венеры ещё живы. Ведь, когда они дружили, старики уже находились в почтенном возрасте.
        Тогда Сафаров обратился в городскую справочную службу в надежде узнать адрес, либо номер домашнего телефона Венеры Якубовой. Попытка не увенчалась успехом. Женщина с таким именем нигде не значилась.
        Сафаров начал уже подумывать об отъезде. Он и так много времени потерял в Германии, а дела сами по себе не делаются. Пусть приедет Олег и разбирается, кто и зачем шесть лет назад подставил его шефа.
        И вдруг однажды вечером Венера сама позвонила Эльдару. Она говорила тихим голосом, как будто опасалась, что её кто-то может услышать.
        - Здравствуй, Элик. Ты меня искал? Что-то случилось?
        - Мне нужно с тобой встретиться, - ответил Сафаров, озадаченный звонком, которого он уже и не ждал. - Скажи, куда мне подъехать?
        - Это обязательно? - в голосе Венеры отчётливо прозвучало разочарование.
        Сафаров невольно усмехнулся. Шесть лет назад Венера сама искала с ним встречи, однако теперь, когда её личная жизнь наладилась, он её больше не интересует. Эх, женщины!
        - Да, - коротко ответил Эльдар.
        - Может, обсудим всё по телефону? - Венера явно пыталась избежать с ним встречи.
        - Нет. Я хочу посмотреть тебе в глаза.
        На том конце провода задумались. Наконец, взвесив все “за” и “против”, Венера сказала:
        - Ты можешь подъехать через полчаса к старому корпусу университета? Помнишь, старый дуб, а под ним скамейку, на которой мы любили сидеть после занятий?
        - Конечно, - широкие брови Сафарова сдвинулись к переносице. Эльдару не понравилось, что Венера решила провести их встречу в месте, которое когда-то было ему безумно дорого. В голове мелькнула мысль: неужели однокурсники ошиблись, и его бывшая девушка замуж не вышла? А теперь Венера будет пытаться надавить на него воспоминаниями о прошлом и, не дай бог, начнёт плакать. Но для Эльдара женские слёзы - это ещё то испытание.
        Пока он перебирал в памяти другие, более нейтральные места, она снова заговорила:
        - Только, Элик, пожалуйста, не опаздывай, - попросила его женщина. - Мне нужно успеть вернуться домой до приезда мужа.
        У Сафарова враз отлегло от сердца. Венера замужем, а значит, слёз не будет. Быстренько переодевшись, он сел за руль Гелендвагена и уже через двадцать минут был на месте.
        На территории старого корпуса университета никого не было. Только вдалеке виднелся дворник, который, не спеша, подметал дорожки между деревьями. Приободрившись после звонка Венеры, Эльдар упругой походкой зашагал к дубу. Вскоре подошла и Венера.
        Однако их разговором Дар остался даже не то чтобы недоволен, а скорее - обескуражен. Хлопая своими густыми тёмными ресницами, Венера несколько раз повторила, что она не встречалась с его невестой, ей и в голову такое просто не приходило.
        Потом, потупив глаза, она призналась, причём по собственной инициативе, что есть на её совести грех - это, когда она позвонила Марте, представившись сестрой Элика Инарой, да ещё скинула на телефон снимки из ресторана, хотя между ней и Эльдаром ничего не было.
        Но это Венера сделала по дурости, хотела хоть как-то насолить Элику за то, что не захотел взять её в жёны. Зато теперь она ему очень благодарна, потому что, будучи свободной, она встретила любовь всей своей жизни. Точнее, со своим избранником Венера и раньше была знакома. Это - одноклассник её бывшего мужа.
        Но тогда Венера, хоть ей с первого взгляда приглянулся Гурам, не могла признаться ему в своих чувствах. Гураму Венера понравилась, но и он тоже не был свободен. Как говорится, без вариантов. Да и виделись они только раз: на свадьбе Венеры и Вали. Слишком разные у бывших одноклассников были интересы, чтоб постоянно поддерживать общение.
        Между тем семейная жизнь Венеры не заладилась. Её муж оказался наркоманом. Венера с Вали развелась и осталась жить с дочкой в том же доме, который приобрели для молодых родители бывшего мужа. А однажды к ним на огонёк заглянул Гурам. Ну и слово за слово, они объяснились. Потом поженились, купили новый дом, у супругов растёт общий сын. В общем, всё у Венеры хорошо. Одно только плохо - муж очень ревнивый.
        Наблюдая за Венерой, Эльдар был вынужден признать, что она говорит искренне. Трудно заподозрить в фальши человека, который краснеет, признаваясь в собственном некрасивом поступке, хоть с тех пор утекло немало воды. Да и раскаяние её выглядело чистосердечным.
        Заметив, что Сафаров хмурится, Венера спросила, что не так? И он, вдруг почувствовав огромную усталость, также честно ответил, что был уверен, что это она шантажировала его невесту шесть лет назад, однако теперь опять не понимает, кому было нужно расстроить их свадьбу? Кому он мог перейти дорогу, если на родине бывает нечасто?
        Но расспрашивать Марту он не станет. Бедняжка и так натерпелась, поднимая тройняшек на ноги, что загружать жену тяжёлыми для неё воспоминаниями, Эльдар не хочет. Тем не менее для него важно поставить в этом запутанном деле точку. Но - без участия Марты.
        Прикусив нижнюю губу, Венера задумалась. Потом задала Сафарову несколько вопросов и, наконец, сказала, что у её мужа - бывшего сотрудника полиции, имеется частное сыскное агентство, которое занимается разными, очень серьёзными вопросами.
        Возможно, её Гурам сможет помочь Элику. Ведь он работает не первый год, его агентство пользуется большим авторитетом в городе, у мужа много связей на очень высоком уровне. Но у неё будет одна просьба: не говорить Гураму, что они знакомы.
        В конце концов, даже если муж узнает, что они учились в одном университете, Элик сразу после первого курса перевёлся в московский вуз. Так что Венера может просто-напросто его не помнить. Разумеется, их прошлая и нынешняя встреча должны остаться в тайне.
        Поэтому пусть Эльдар при обращении в компанию мужа скажет, будто узнал об их фирме из рекламы в интернете, иначе у неё могут быть большие проблемы.
        Когда Сафаров сказал, что в ближайшее время в городе должен появиться начальник его службы безопасности, чтоб провести расследование, Венера тонко улыбнулась и заметила, что она верит в то, что у этого человека большой опыт работы. Однако на Востоке большое значение имеют связи и, что ещё важнее, знание менталитета местного населения. Вряд ли с приезжим человеком кто-нибудь из местных захочет поговорить по душам.
        Немного подумав, Эльдар согласился с её доводами. Венера протянула ему руку и быстро пошла по тропинке между деревьями. А Сафаров с удивлением отметил про себя, что его бывшая девушка, пожалуй, действительно счастлива в семейной жизни. Во всяком случае, Венера не обратила никакого внимания на место, где они когда-то провели немало хороших и даже счастливых минут. А он-то боялся истерики! Время всё расставило по своим местам.
        Дело было вечером
        Сегодня меня с детьми неожиданно пригласила в гости Эмма. Я немного растерялась, так как у немцев в гости принято звать только близких родственников или хороших друзей. Но мы с моей соседкой общаемся не очень давно: с того времени, как Эмма с двумя дочерьми арендовала квартиру в нашем доме.
        Знаем-то мы друг друга уже давно, ведь наши дети ходят в одну группу в садике. Однако Эмма раньше иногда истерила на пустом месте. Я считала её женщиной с неуживчивым характером и старалась лишний раз с ней не пересекаться. А потом оказалось, что бедняжке не даёт нормально жить её муж - классический семейный тиран.
        Эмма ушла от него, сняла квартиру, стала ухаживать за собой и теперь выглядит вполне довольной жизнью. Мы порой гуляем во дворе нашего дома, болтая о разных пустяках, пока дети играют на детской площадке.
        Тем не менее приглашения в гости я от неё не ожидала и даже сначала хотела отказаться. Но Осси (а он питает нежные чувства к дочери Эммы Берте) начал меня умолять, чтобы мы сходили в гости. Я купила в магазине тортик, и мы пошли.
        После лёгкого ужина дети побежали играть в детскую комнату. Мы с Эммой остались на кухне. И вот тут она мне призналась, почему пригласила нас к себе. Оказалось, что у Эммы сегодня праздник - она всё-таки решилась подать на развод, и теперь у неё начался отсчёт так называемого года разлуки.
        Между тем в Германии развод - удовольствие недешёвое, а ещё сама процедура занимает немало времени. К ней обязательно подключают адвоката, вносят авансовый платёж в суд, платят госпошлину. Время рассмотрения - от года до трёх (недаром этот период называют “год разлуки”). Может, поэтому у немцев не очень высокий процент разводов - где-то около 33 % от общего числа заключённых браков.
        Конечно, Эмма была счастлива, что она дала делу ход. Долго собиралась с духом, а потом поняла, что подаёт своим девочкам плохой пример, и решилась. К тому же Герман Сафаров, с которым у неё сложились доверительные отношения, сказал Эмме, что год разлуки можно будет уменьшить и получить развод раньше, если удастся доказать факт насилия со стороны её, фактически уже бывшего мужа.
        Есть ещё один неплохой вариант - забеременеть от другого мужчины. В обоих случаях суд стремится рассмотреть дело о разводе быстрее.
        Сестра Анна Кляйн помогла деньгами, и Эмма развила бурную деятельность. А ещё, как я догадываюсь, не последнюю роль в том, что моя соседка твёрдо решила получить развод, сыграла её встреча с Германом. Она увидела в нём мужчину, на которого можно опереться, и не стала упускать шанс устроить свою личную жизнь.
        Разумеется, я не могла не порадоваться за Эмму. Она предложила выпить по бокалу вина и уже откупорила бутылку, как мне вдруг стало нехорошо. Извинившись, я бросилась к себе домой. Очистив желудок с помощью рвоты, вернулась назад. Конечно, от вина отказалась. Я, вообще, не могла спокойно смотреть ни на питьё, ни на еду, да и пришла обратно только за тем, чтобы забрать детей. И тут Эмма выдала:
        - Марта, а вы случайно не беременны?
        - От кого?! - у меня глаза полезли на лоб.
        - Ну, наверное, не от святого духа, - Эмма улыбнулась.
        Я смотрела на неё и хлопала глазами, мысленно удивляясь, какую ерунду может нести с виду вполне адекватная женщина. Понятно, что каждый меряет по себе или, как мы шутили в детстве: “У кого что болит, тот о том и говорит”. А я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что беременна моя соседка. У Эммы отношения с Германом. Понятно, я свечку не держала, но люди взрослые, всякое может быть. А ещё беременность позволяет убыстрить развод.
        Эмма сама мне всё объяснила на пальцах. И я прекрасно её понимаю. Потому что, когда ты не любишь человека, единственное, о чём ты думаешь, - поскорее разорвать отношения.
        В общем, у кого-кого, а у Эммы есть внятные причины для беременности. Но я?! Мы же с Даром ничем таким не занимались, конечно, если не считать нашего виртуального секса. Но, извините меня, в виртуальной реальности, при всей её реальности, детей не бывает!
        Внезапно в памяти всплыла наша упоительная близость в больнице. Тогда на ночь глядя меня попросила приехать моя коллега. Как показалось фрау Майер, русский пациент после операции чувствовал себя не очень хорошо. Зная, что я родом из России, она понадеялась, что мне удастся разговорить Эльдара и выяснить, что не так.
        Я приехала, оставив малышей на попечение своей соседки Ольги Петровны. А у Дара, как уже позднее пояснила мне фрау Майер, было временное помутнение сознания. Поэтому он меня не узнал, в том смысле, что не признал во мне медсестру фрау Вебер.
        Метаясь в постели, Дар звал Марту и, когда я наклонилась над ним, он, не открывая глаз, притянул меня к себе. Сначала я попыталась вырваться, ведь после того, как я узнала, что Сафаров оставил беременную от него девушку, чтоб жениться на мне, я его возненавидела.
        Да и разве могло быть иначе? Лицо Лейлы с огромными чёрными глазами, исполненными страданием, в первое время мне часто снилось. Я понимала, что тоже могла оказаться на её месте. Но мне “повезло”. Миллиардер Сафаров влюбился в меня - обычную медсестру из сибирской глубинки, и захотел меня “осчастливить” своей женитьбой.
        Но я очень хорошо помню многие вещи, которые мне приходилось слышать от бабушки. Одна из них - “на чужом несчастье счастья не построишь”. Внезапно узнав ужасную правду о своём женихе, я сбежала и запретила себе о нём думать.
        Однако судьбе было угодно свести нас снова. В затемнённых очках, с короткой стрижкой и перекрашенным в другой цвет волосом Сафаров меня не узнал. Я же, со своей стороны, постаралась сделать всё, чтобы он не выносил меня на дух. И мне это, в принципе, удалось.
        Но только сердцу не прикажешь. С самой первой встречи на чужбине я чуть не била себя по рукам, когда входила в палату Дара. Почему-то руки сами тянулись к его непослушным чёрным волосам. Мне очень хотелось их пригладить, хотелось (что уж теперь греха таить) приласкать Дара, поцеловать его в губы, вновь пережив те упоительные ощущения, которые я испытывала несправедливо мало.
        Иногда я вспоминала о Лейле, корила себя за то, что меня, к моему ужасу, по-прежнему безумно тянет к чужому мужу. В том, что Эльдар женился на ней, я ничуть не сомневалась. На Востоке, как я успела понять, детей не бросают. И даже, если Сафаров будет упираться, его родные вынудят жениться на бедняжке.
        Мне удавалось держать себя в руках, но, как оказалось, ровно до того момента, пока Дар не заключил меня в свои крепкие надёжные объятия. И я вдруг потерялась в пространстве и во времени. Выбросив из головы все мысли о том, что Эльдар женат, я отдалась великому инстинкту любви.
        Отчасти мою совесть успокаивало, что Дар, находясь в таком состоянии, был уверен, что он любит Марту (не Лейлу, или ещё какую-нибудь женщину, меня!). А, с другой стороны, говорила я себе, от Лейлы или другой женщины не убудет, если я хоть на какие-то минуты тоже почувствую себя счастливой. Ведь я столько лет совсем одна!
        Потом события так закрутились-завертелись, что я совершенно позабыла про Лейлу. Вряд ли и она обо мне помнит. Так что всё по-честному. Ведь Лейла хотя бы замужем, думала я, так почему бы мне не позволить себе одну ночь любви?
        Правда, теперь я не уверена, что Дар женат, во всяком случае, сейчас. Может, развёлся? Мы с ним толком не успели поговорить из-за неожиданной встречи с Анной Кляйн, которая оказалась его единокровной сестрой. А потом ему пришлось срочно лететь на родину. Но из того, что я поняла, Дар любит меня и очень счастлив, что у нас растут тройняшки. Я тоже счастлива, очень. Единственное, чего я никак не ожидала, - это беременность.
        - У меня есть тест, - внезапно сказала Эмма, - сейчас принесу, - и вышла из кухни.
        Узнав результаты теста, я уже не очень удивилась. Ночь была очень жаркой, чтоб можно было думать, что всё обойдётся. Да и к тому же я не предохранялась. Учитывая мой, почти монашеский образ жизни, мне такая мысль в голову не приходила.
        В общем, я была очень рада, а вместе с тем немного озадачена. Конечно, дети - это всегда здорово, и Дар, помню, мечтал о большой семье. Просто мне казалось, что я уже выполнила свой план по материнству, и троих детей нам достаточно. Теперь к мысли, что я вновь стану мамой, нужно было ещё привыкнуть. Надеюсь, тройняшки будут счастливы, когда узнают, что у них должен появиться братик или сестрёнка.
        А Эмма чуть не хлопала в ладоши от радости и всё время повторяла, как она за меня рада. Я в ответ кивала головой, как китайский болванчик. И тут мне неожиданно позвонил Дар по видеосвязи. Увидев моё растерянное лицо, он испугался.
        - Любимая, что случилось? - спросил Эльдар с беспокойством в голосе.
        - Всё хорошо, - я постаралась улыбнуться, - просто я жду ребёнка.
        В бездонных чёрных глазах Дара я сначала увидела потрясение. Затем его широкие брови сдвинулись к переносице, на скулах заходили желваки. Такая реакция меня обескуражила, и я пожалела, что не рассказала ему эту новость потом, при встрече. Хотя объяснить себе не могла, почему Эльдар не рад ребёнку.
        Внезапно в голову пришла мысль: что, если я всё неправильно поняла, и Эльдар вовсе не собирается на мне жениться, потому что у него есть семья? Понятно, что от тройняшек он не намерен отказываться. Но ещё один ребёнок в его планы, очевидно, не входит.
        - Ну и ладно, - решила я, - сама воспитаю! Если уж я троих смогла выносить и воспитать, ещё с одним дитём и подавно справлюсь! А нашего папочку я пошлю на небо за звёздочкой.
        Одним словом, мне всё было понятно. Конечно, в душе мне было обидно и за тройняшек, и за ещё неродившегося ребёнка. Но тут ничего не попишешь. Навязываться я не стану. А Сафаров меня удивил. Глядя на меня своим фирменным сумрачным взглядом, от которого меня всегда бросало в дрожь, он вдруг спросил:
        - От кого и когда?
        У меня, уже второй раз за этот удивительный вечер, полезли глаза на лоб. Я хотела сказать фразу, которую сегодня услышала от Эммы: “Наверное, не от святого духа”. Но не успела. Сафаров вдруг взревел страшным голосом:
        - Я понял! Значит, этот паршивый музыкант от тебя не отстал и таки добился своего? Я убью его! Приеду и убью его! Жаль, в прошлый раз мерзавец мало получил. Ну теперь так легко он от меня не отделается.
        - Какой музыкант? - пролепетала я и запахнула на груди рубашку. Мне стало зябко, а ещё страшно. Сафаров в гневе - это что-то.
        - Что значит - какой? - чуть не поперхнулся Эльдар. - Или у тебя их несколько? От кого-кого, но от тебя, Марта, я такого не ожидал. Ты же была для меня символом чистоты, из-за чего я и стал тебя звать Подснежником! Холодная, недоступная, невинная…
        Чувствуя себя без вины виноватой, я покраснела.
        Сидевшая напротив меня Эмма ничего не поняла, поскольку мы с Даром разговаривали по-русски. Но, догадавшись, что у меня возникли какие-то проблемы, сходила в комнату и принесла мне плед. Я поблагодарила её кивком головы. Сафаров понял это по-своему.
        - Как ты могла, Марта? - он уже не кричал, а разговаривал шёпотом. Наверное, выдохся.
        И тут до меня дошло, кого Сафаров имел в виду. Ну, конечно, учителя музыки. Господи, да господин Мюллер и близко не стоял с Даром!
        Я улыбнулась. Моё сердце просто переполняла глубокая нежность ко взрослому, умному, но такому смешному мужчине, который, будучи ослеплён ревностью, придумал большую проблему на ровном месте.
        - И ты ещё улыбаешься?! - свистящим шёпотом ужаснулся Эльдар. - Тебе смешно, да?
        - Я люблю тебя, Дар. С господином Мюллером у нас ничего не было. Зато было с тобой.
        - Что за шутки, Марта?
        - Это не шутки. Мы были, любимый, вместе, когда ты лежал в больнице. Правда, я совсем не уверена, что ты тогда что-то понимал. Но любил меня по-настоящему.
        - Да?.. - между бровями Дара залегла продольная морщина. Но потом его лицо осветилось улыбкой. - Так, значит, это был не сон? Ты приходила ко мне, Марта? Ты хотела меня, да?
        - Вообще-то, я приходила узнать, что тебя беспокоит, по просьбе фрау Майер, - я немного смутилась, но продолжила: А затем ты притянул меня к себе, и я не смогла сопротивляться.
        - Ты не смогла сопротивляться, - зачарованно повторил Дар и воскликнул: Какая же ты у меня умничка, Марта! Я так мучился на следующий день, думал, что это во сне мне было так хорошо! Хотя, если честно, меня тогда очень смущала моя измятая постель.
        - Не зря смущала, - я тихонько рассмеялась.
        - И теперь у нас будет ребёнок? - спросил Дар и посмотрел на меня с надеждой в глазах.
        - Да! Я сама об этом только недавно узнала, - и показала ему тест с двумя полосками.
        Вопросов стало ещё больше
        После разговора с Мартой Сафаров хотел вылететь в Германию. Конечно, в Москве у него было много дел, однако мысль, что он вновь может стать отцом, оттеснила на задний план всё остальное. И, наверное, именно так он бы и поступил, если бы не одна встреча…
        У восточных народов принято приходить в дом усопшего в течение сорока дней после его ухода, чтоб принести близким соболезнования, если по каким-то причинам это не удалось сделать сразу. Для таких случаев в доме всегда накрыт стол. Людей обязательно встречает кто-то из близких покойного.
        Все эти дни в родительском доме, помимо Эльдара, находилась одна из его сестёр. Однако в тот день, когда Сафаровых навестил знакомый их отца, в доме никого не оказалось, кроме Эльдара. Попросив Зухру, которая прислуживала Шахнозе, а после её ухода осталась здесь кем-то вроде экономки, приготовить чай, Эльдар пригласил гостя присесть.
        Этот человек, Азад Вахидов, в начале 80-х годов прошлого века работал вместе с Амиром Сафаровым на советско-германском предприятии “Висмут”. Отец Эльдара трудился там в качестве инженера-геолога, а дядя Азад работал врачом. Его пригласили в это престижное, в глазах советских людей место, так как он хорошо владел немецким языком.
        Очень скоро земляки подружились. Однако спустя два года Амира отправили обратно в Советский Союз за связь с немкой. Вообще, семейных мужчин в Германию командировали, как правило, на пять лет вместе с их семьями, а холостых - на три года. Но из-за того, что Шахноза в своё время отказалась ехать на чужбину, глава семейства отправился один.
        Наверное, в этом случае он мог проработать заграницей не меньше трёх лет, но любовь к Ангеле Шмидт поставила на карьере Амира Сафарова жирный крест. Он не только лишился партийного билета, но ещё некоторое время находился под наблюдением КГБ, как человек неблагонадёжный.
        Разумеется, Азад Вахидов знал о жизненных перипетиях своего товарища. Но, в отличие от невезучего геолога, он сумел закрепиться в Германии и проработал в “Висмуте” вплоть до распада СССР. Ну а потом смысла возвращаться в страну он уже не видел.
        Поскольку за годы своей работы Азад сумел обзавестись друзьями и полезными связями среди немцев, то нашлись люди, которые предложили врачу-профессионалу, владеющему немецким языком, остаться в Германии и помогли с получением гражданства.
        Вахидов работал в больнице небольшого городка близ Берлина, где поселились с семьями также несколько его бывших сослуживцев. Сейчас он вышел на пенсию и решил приехать на родину поклониться могилам родителей, а заодно проведать родственников и знакомых. Узнав об уходе Шахнозы, а еще ранее Амира, зашёл в дом Сафаровых, где застал Эльдара.
        После приветствия Вахидов выразил Сафарову свои соболезнования, а Дар, как водится, пригласил гостя к столу.
        С большим волнением хозяин дома слушал рассказы дяди Азада, как вместе с его отцом они работали на совместном предприятии; с какими трудностями в то время сталкивались; как молодые, энергичные, любознательные, они пытались уйти от слежки комитетчиков, и иногда такие фортели им удавались.
        Молодым мужчинам просто хотелось получше узнать другую страну, а комитетчикам во всём мерещились предательство и шпионаж. Однако в том, чтоб постоянно находиться под присмотром агентов КГБ, - хорошего мало.
        Правда, как, посмеиваясь в усы, признался дядя Азад, ему было чуток проще, чем Амиру, потому что в чужой стране рядом с ним была его семья - жена и трое детей. А вот Амир со временем стал стараться попасть под каким-нибудь предлогом в отдел кадров предприятия.
        Понятно, что геологи в силу характера своей работы не могут долго находиться на одном месте. Их деятельность связана с постоянными разъездами. Но даже, возвращаясь обратно в город, Амир Сафаров умудрялся изыскивать возможность для встреч с девушкой, которая покорила его сердце. А потом эта любовь вылезла ему боком.
        - Старею я, однако, - вдруг покачал головой дядя Азад. - Как можно рассказывать сыну о любовных похождениях его отца? Выбрось, пожалуйста, Элик, всё из головы. Да и кто по молодости не влюблялся так сильно, что забывал о семье? Вот и Амир не смог удержаться. Хотя, - призадумался он на мгновение, - я понимаю своего друга. Ангела была красивой и хорошо воспитанной девушкой. В такую трудно не влюбиться.
        - Всё в порядке, дядя Азад, - улыбнулся Эльдар. - Я знаю, что у папы была в Германии девушка. Благодаря отцовской невоздержанности у меня и моих сестёр появилась ещё одна единокровная сестра. Разве это не здорово? Нас, Сафаровых, стало больше!
        - Вот как? - гость вперил острый взгляд в Эльдара. - Ты не ошибаешься, Элик? Я потому так говорю, дорогой, что нынче много мошенников развелось. У меня и в мыслях не было тебя обидеть.
        - Ну, что вы, дядя Азад! - Эльдар улыбнулся, вспомнив Анну Кляйн. Она так сильно была похожа на его старшую сестру Инару. Они быстро нашли общий язык. Единственное, что в какой-то мере напоминало ему, что Анна - человек, не совсем близкий к их семье, - это то, что она разговаривала на немецком. Во всём остальном они находились на одной волне.
        - А сколько лет этой девушке? - напряжённо думая о чём-то своём, поинтересовался гость.
        - Анна моложе меня на два года, ей 36, - ответил Эльдар и, заметив вопрос в его глазах, сказал: Я родился уже после отъезда папы в Германию. Думаю, мама потому и не захотела уезжать, что знала, что скоро на свет должен появиться я. А она у нас всегда была человеком консервативных взглядов и, видимо, побоялась рожать на чужбине. Зато, как рассказывала мама, для папы моё рождение явилось сюрпризом. Он был на седьмом небе от счастья.
        - Да?.. - рассеянно произнёс Вахидов. Такое впечатление, будто слова Эльдара об их новоиспечённой сестре его то ли удивили, то ли взволновали.
        Тем не менее больше вопросов об Анне он не задавал, только уточнил, сколько в семье Сафаровых детей. И опять Эльдару показалось, что в глазах их гостя промелькнула какая-то растерянность. Хотя на Востоке считается, что четверо детей в семье - это не очень-то и много, особенно для советского периода времени, когда родились Эльдар и его сёстры.
        Дядя Азад только пробормотал себе под нос непонятную фразу:
        - Получается, лечение помогло.
        Конечно, Эльдар не понял, что имел в виду Вахидов. Однако, вспомнив про совместный снимок в ресторане Франкфурта, он показал их гостю фото с Анной. А потом, пролистав в телефоне папку с фотографиями, показал, как выглядит его старшая сестра Инара.
        - Правда, они очень похожи? - с гордостью и некоторым волнением произнёс Эльдар. Но гость его снова удивил.
        - Что-то общее есть, но не могу сказать, что сходство очень сильное.
        - Неужели? - спросил несколько обескураженный Сафаров.
        - Просто у тебя, сынок, глаз, как нынче говорят, замыленный, - добродушно улыбнулся дядя Азад. - А, если внимательно присмотреться к обеим фотографиям, то разница заметна.
        - Но это не только я так думаю, - с некоторой горячностью заметил Сафаров. - Все, кто знает Инару и видел фото Анны, очень удивляются их внешнему сходству.
        - Наверное, так оно и есть, - не стал спорить дядя Азад, - просто мы, врачи, привыкли на всё и всех смотреть под своим углом зрения. Что поделаешь? Издержки профессии!
        - А-а, понятно! - облегчённо выдохнул Эльдар, а Вахидов сказал:
        - Всё нормально, даже хорошо. Ангела родила замечательную дочь. Красивая и, по глазам видно, - умная, порядочная девушка.
        Уже прощаясь, Эльдар решился задать гостю ещё один вопрос:
        - Скажите пожалуйста, дядя Азад, а какая у вас специализация, как у врача?
        Вахидов на мгновение задумался, как будто думал, отвечать, или нет, но потом ответил:
        - Уролог-андролог.
        - Простите, - невольно побледнел Эльдар, - а у папы не было никаких проблем с мужским здоровьем?
        - Были, - нахмурился Вахидов и добавил: Не бери в голову, Элик. Я рад за Амира. Если здраво подумать, всё хорошо.
        Конечно, такой ответ Эльдара не устроил. Но на Востоке не принято перечить, а тем паче спорить со старшими. Сафаров мог только констатировать, что вопросов стало ещё больше.
        Дорогие друзья, просьба поддержать автора лайками и подпиской. Понятно, что комментарии требуют каких-то усилий, но, судя по прочтениям, интерес к книге есть. Понятно, что роман не совсем вписывается в привычный формат, однако не исключаю, что именно этим он может быть и интересен. Поймите, пожалуйста, автор - такой же человек и нуждается в какой-то мотивации своего творчества.
        Заранее благодарю всех откликнувшихся!
        Ху из ху Сафаровы?
        Секретарь Гурама Ахмадова, мужа Венеры, назначила Эльдару встречу на три часа дня. Он появился в офисе сыскного агентства “Детектив” без двух минут три, поскольку очень не любил опаздывать. Секретарь по телефону доложила боссу о клиенте, и Сафаров прошёл в кабинет. Его хозяин - высокий худощавый мужчина, вышел из-за стола и, обменявшись с Эльдаром рукопожатием, пригласил его сесть в кресло. Сам Ахмадов устроился напротив.
        - Не ожидал, господин Сафаров, увидеть вас в моём офисе, - произнёс он с улыбкой. И, хоть улыбка у него была очень приятная, цепкий взгляд чёрных глаз выдавал в нём бывшего полицейского.
        - Бывших милиционеров не бывает, - вспомнил Сафаров и, улыбнувшись, сказал: Эльдар. Просто Эльдар.
        - Просто Гурам, - ответил Ахмадов и распорядился по телефону, чтобы им принесли чай. На Востоке вопрос не стоит: чай или кофе? Как правило, люди предпочитают пить чай.
        - Я догадываюсь, по какому вопросу, Эльдар, вы пришли, - не дожидаясь, пока принесут чай, начал разговор Гурам.
        Сафаров чуть приподнял левую бровь, но промолчал. На Востоке мальчиков сызмальства приучают не задавать лишних вопросов и сохранять сдержанность в любой ситуации. Хотя уверенность владельца сыскного агентства, безусловно, сильно удивила Эльдара.
        А потом Сафаров подумал, что Венера, видимо, не удержалась и рассказала мужу об их встрече, но, памятуя, с каким ревнивым человеком ей приходится иметь дело, обрисовала всё так, будто бы она случайно встретила бывшего однокурсника на улице.
        Конечно, сердобольная женщина не могла не посочувствовать Эльдару, от которого жена сбежала на следующий день после свадьбы, и посоветовала обратиться в сыскное агентство “Детектив”, заодно обрисовав Гумару в общих чертах ситуацию. Но Ахмадов вновь удивил Сафарова.
        - Понимаю, Эльдар, ваше, абсолютно естественное желание, узнать, кто ваши родители, - и, заметив, как при этих словах взлетели высоко брови его посетителя, добавил:
        - Узнав, что вы записались ко мне на приём, я попытался подготовиться к вашему приходу и за тот небольшой отрезок времени, что у меня был, поискать информацию о вашей семье.
        Сафаров нахмурился. Это не очень приятно, когда кто-то узнаёт что-то о тебе или о твоих близких. Но осознание этого приходит, когда ты сталкиваешься с этим вплотную.
        До этого дня Эльдар особо не задумывался, как будет проходить расследование, и теперь мысль, что есть люди, которые знают о тебе и твоей семье чересчур много, его напрягала. Но, пожалуй, не стоит относиться к этому слишком серьёзно.
        Ведь полицейских, как и журналистов, хлебом не корми, дай только раздуть сенсацию на пустом месте. Вот и владельцу агентства “Детектив” захотелось сделать вид, будто он знает нечто такое, что Эльдару и не снилось.
        Пересилив себя, Сафаров вернулся к вопросу, который его волновал.
        - Конечно, Гурам, я хорошо знаю, кто мои родители. К вам я пришёл по другому поводу.
        - Значит, я ошибся, - улыбнулся Ахмадов и сказал: Простите, внимательно вас слушаю.
        - Прошло примерно шесть лет с того происшествия, когда моя невеста сразу после нашей свадьбы от меня сбежала, - начал свой рассказ Сафаров. - К счастью, мы встретились, но мне не даёт покоя вопрос: Почему Марта так поступила? Спрашивать у неё самой я не хочу. Для этого есть свои причины. Но дело в том, что не так давно ушла моя мать. Мне хотелось бы сохранить о ней добрую память, а я знаю, что мама изначально была против того, чтобы я женился на девушке другой веры. Тогда я даже готов был отречься от своей семьи, однако потом мама неожиданно согласилась. Вот только счастье моё продолжалось недолго.
        - Вы хотите, Эльдар, знать, кто вас подставил? - уточнил Гурам и забарабанил пальцами по столу. Впечатление, будто он хотел что-то спросить, но не мог решить для себя, стоит об этом говорить, или - нет.
        В этот момент в дверь постучали. Оказалось, это секретарь принесла чай. Дождавшись, когда девушка сервирует стол, Гурам перешёл на общие темы, вспомнил свою молодость.
        К удивлению Сафарова, выяснилось, что Ахмадов в курсе того, что его жена встречалась на первом курсе университета с Эльдаром.
        - Я вас прекрасно понимаю, Эльдар, - произнёс он с улыбкой, - в такую девушку, как моя Венера, сложно не влюбиться. Но для меня главное, что между вами ничего не было. Верно?
        - Вы сами, Гурам, знаете, что у нашего народа принято беречь честь девушки до свадьбы, - спокойно ответил Эльдар.
        А про себя он очень удивился, что муж Венеры вовсе не похож на того патологического ревнивца, каким его описывали их бывшие однокурсники. А, может, он просто держит себя в руках перед бывшим парнем своей жены.
        В любом случае, Сафаров был рад, что ему не нужно притворяться или лгать, как его об этом просила Венера. Наверное, она очень любит своего мужа и перестраховывается, боясь потерять из-за какой-то глупости. В свою очередь, в том, что Гурам в курсе его отношений с Венерой, Эльдар увидел профессионализм владельца сыскного агентства.
        - Приятно это слышать от человека, который хоть и давно живёт за пределами страны, но уважает обычаи своего народа, - сказал Гурам и пожал руку Эльдару.
        Они попили чай, обсудили, кому теоретически мог перейти дорогу на родине российский бизнесмен, чтоб шантажировать его невесту, после чего, довольные друг другом, мужчины распрощались.
        Гурам проводил клиента до автомобиля и уже, когда Эльдар хотел тронуться, неожиданно попросил его, чтобы он и кто-нибудь из его сестёр, на кого он может положиться, что они не станут почём зря трепать языком и ставить брата в неловкое положение, сдали ДНК-тест. Зачем это нужно, Гурам не объяснил, сославшись на то, что он доверяет своей интуиции.
        С другой стороны, собирая материал для расследования какого-либо дела, Ахмадов ещё с тех времён, когда он служил в полиции, уяснил, что мелочей не бывает. И то, что на первый взгляд кажется мелочью, иногда приводит к распутыванию самых сложных дел.
        Конечно, Эльдар сразу же направился к старшей сестре Инаре. Но, подъезжая к её офису, неожиданно велел водителю развернуться и отвезти его в дом сестры. В памяти вдруг сами собой всплыли слова Гумара, с которых он начал их разговор.
        То, что сказал владелец сыскного агентства, совершенно не укладывалось в голове. Но, памятуя о том, как Инара долго переживала по поводу того, что это якобы она виновата в уходе их матери, Эльдар решил, что лучше, если он попросит сдать тест свою племянницу Лалу - дочь Инары от первого брака.
        Молодёжь к подобным вещам относится гораздо проще, и если вдруг вскроется какая-то нелицеприятная правда, Сафаров мог рассчитывать, что с Лалой не случится истерика. Она всё правильно поймёт и не будет, говоря словами Гурама, “почём зря трепать языком”. Ну а он, как мужчина, обязан принять правду, какой бы тяжёлой она ни была. Впрочем, какие-либо выводы делать ещё рано.
        Сначала ему нужно поговорить с Лалой и договориться о том, что они завтра же вылетят в Москву. Не то чтобы Сафаров не доверял местным специалистам: после слов Гурама он уже ни в чём не был уверен и не хотел рисковать, опасаясь придать огласке то, что, может, придётся скрыть.
        Ведь первые сомнения поселились в душе Эльдара ещё после того, как их дом посетил бывший сослуживец отца Азад Вахидов, проживающий ныне в Германии. Но тогда он смог эти неприятные мысли от себя отогнать. А теперь понял, что не успокоится, пока не узнает ответы на все вопросы.
        Друзья, “ТриО для миллиардера” приближается к финишу. Не пропустите завтра следующую главу “А что, у русских так положено?”.
        А что, у русских так положено?
        Я едва успела приехать в суд к назначенному часу. Неделю назад мне сделали операцию по удалению шрама под левым глазом. Ведь теперь, когда в моей жизни появился Дар, мне опять хочется быть, чувствовать себя красивой и уверенной в себе. А сегодня я ездила уже просто показаться пластическому хирургу, который проводил операцию.
        Правда, это не была операция, как таковая, скорее - процедура по коррекции лица. Доктор тщательно меня осмотрел и сказал, что без операции можно обойтись. Конечно же, я этому очень обрадовалась, потому что мне в моём положении анестезия противопоказана. Однако все женщины, когда они влюблены, стремятся выглядеть красивыми и ухоженными. Я - не исключение.
        Помню, как неловко я чувствовала себя, когда Дар в ресторане попросил меня снять очки. Когда я попыталась отказаться, он нежно шепнул мне на ухо, что в его глазах я буду всегда самой красивой и даже, когда мы оба состаримся. После этого он отвёл меня в сторонку и, найдя в своём телефоне песню “Исчезли солнечные дни” в исполнении Валерия Леонтьева, дал мне её послушать.
        Слова великого аварского поэта Расула Гамзатова меня очень вдохновили, а Эльдар мне внезапно признался, что ещё в юности, слушая эту песню, он мечтал о такой старости рядом с любимой. Я была сильно растрогана. И всё же, пока я молода, мне нужно стремиться быть достойной моего мужчины.
        В конце концов, я не слепая, и вижу, какими глазами провожают Дара другие женщины. Когда я думаю об этом, то начинаю с ума сходить от ревности. Но Эмма, с которой мы с некоторых пор в очень хороших отношениях, надоумила меня убрать шрам под глазом. Я её послушалась и не жалею.
        Столько лет я пряталась за затемнёнными очками, что даже забыла, как выглядит зелень, и как прекрасны плывущие по небу пушистые облака. А теперь я хожу по улицам с гордо поднятой головой и ловлю на себе восхищённые взгляды, причём не только мужчин, но, что особенно приятно, и женщин. Но, думаю, дело ещё в том, что все влюблённые люди излучают флюиды, которые выделяют их из любой толпы.
        Да, конечно, скоро моя фигура и походка изменятся по вполне понятным и волнительным причинам, но это всё ерунда. Потому что видеть мир во всех его красках - это такое ни с чем несравнимое, огромное счастье!
        И вот в таком приподнятом настроении я приехала в суд вместе с Эммой, которая решила выступить в качестве моей группы поддержки. Мне ведь ещё никогда не приходилось быть в качестве обвиняемой.
        Правда, со стороны потерпевшего, то есть Дара, должен был быть начальник его службы безопасности Олег, знакомый мне человек, и адвокат. В Германии так положено. И, хоть я понимала, что претензий ко мне не будет, и что, как ни странно это прозвучит, но, благодаря той аварии, у нас с Даром всё хорошо, я немного волновалась.
        У здания суда мы встретили не только Олега, но ещё Германа Сафарова и Карла Беккера. Видимо, Герман, понимая моё состояние, захотел поддержать без пяти минут жену своего товарища. А у Карла была ещё более веская причина присутствовать на суде, поскольку его пригласили в качестве свидетеля.
        На улице я заметила также инспектора Бормана, по инициативе которого моё дело было передано в суд. Естественно, здороваться с ним у меня не было никакого желания. Однако бабушкино воспитание не позволило мне проигнорировать полицейского, и, проходя мимо него, я кивнула головой.
        Перед началом судебного заседания судья вызвала Олега и адвоката в отдельный кабинет для беседы. Я немного заволновалась. Герман Сафаров объяснил, что это обычная судебная практика. Но меня смутило выражение недовольства на лице судьи - женщины средних лет.
        Я подумала, что сейчас она начнёт до меня докапываться по поводу и без. К тому же, для этого у судьи имелись основания, поскольку я оставила место ДТП. Да, я не скрылась тупо с места аварии, а повезла Эльдара в больницу, но бог его знает, как расценит мой поступок судья, которая сегодня явно встала не с той ноги.
        И я не ошиблась. Вернувшись из кабинета, судья открыла заседание, провела перекличку, выяснив, кто есть кто, и сразу же обратилась ко мне с вопросом:
        - Почему, фрау Вебер, вы оставили место ДТП?
        - Я работаю медсестрой в больнице района Нидеррад, - начала я, но судья меня перебила.
        - Мне это известно. Я задала вам конкретный вопрос: Почему вы покинули место ДТП?
        - Я подумала, что сейчас важнее как можно быстрее довезти пострадавшего в больницу, - ответила я упавшим голосом, - потому что я не знала, что с ним, и боялась за его жизнь.
        - Ваша честь, позвольте мне объяснить? - обратился к судье Карл Беккер.
        Но судья холодно произнесла:
        - Вы изложите свою версию случившегося, когда вам дадут слово, - и повернулась ко мне: Разве вы не знали, фрау Вебер, что на место аварии всегда выезжает скорая помощь? С чего вы взяли, что пострадавший находится при смерти?
        От этих слов мне стало нехорошо. Представив, что Дар мог тогда погибнуть, я схватилась за сердце. Ведь несмотря на то, что я работаю медсестрой, а значит, всегда должна иметь холодную голову, воображение у меня очень развито, и сейчас я реально испугалась. К тому же Дар находится от меня так далеко, что я в последнее время часто не нахожу себе места от беспокойства, а иногда плачу без видимой причины.
        - Послушайте, Ваша честь, - Эмма вскочила со своего места и приобняла меня за плечи, - я хотела бы попросить вас вести себя с фрау Вебер более бережно, поскольку моя подруга находится… - но судья теперь перебила Эмму.
        - А вас, - она заглянула в бумаги и продолжила: фрау Шульман, я попрошу выйти. Ведь вы даже не являетесь свидетелем по делу. Что вы тут вообще делаете?
        - Фрау Вебер нуждается в поддержке друзей, - возразила Эмма.
        - Не переживайте, никто вашу подругу здесь не съест, - съехидничала судья и повторила: Я прошу вас, фрау Шульман, выйти и не мешать проведению судебного заседания.
        - Всё будет хорошо, Эмма, - подбодрил её Герман Сафаров, но его тут же прервала судья:
        - Скоро, господин Сафаров, очередь дойдёт до вас. Ведь, насколько я понимаю, вы в этой истории являетесь потерпевшей стороной?
        Герман вытаращил глаза от удивления, потом расхохотался. Сообразив, что суровая дама перепутала Германа с Эльдаром, начал смеяться Карл Беккер.
        Я не смеялась. С одной стороны, я уже жалела, что отказалась от адвоката, которого мне предлагал нанять Олег. Мне казалось, судебное заседание - это просто формальность, а теперь выясняется, что у меня могут быть серьёзные неприятности. А ещё после слов судьи на меня накатила паника, и я стала бояться, как бы с Даром не случилось какой-то беды.
        - Что смешного я сказала? - нахмурилась судья. - Я вас спрашиваю, господин Сафаров?
        - Простите за опоздание, - внезапно раздался голос Эльдара. - Какие ко мне, ваша честь, будут вопросы?
        - Вы кто? - спросила судья с удивлением.
        - Эльдар Сафаров. Та самая потерпевшая, - Дар быстро подошёл ко мне, - но, как показала жизнь, в действительности счастливая сторона.
        С этими словами он поцеловал меня в щёчку. А я смотрела на любимого и никак не могла насмотреться. Впечатление, что я не видела его целую вечность, не меньше. К тому же Дар никого не предупредил о своём приезде. Просто прилетел, как добрый волшебник, и всё.
        - А кто тогда он? - спросила судья ледяным тоном и показала пальцем на Германа.
        - Это мой друг и однофамилец Герман Сафаров, - улыбнулся Эльдар такой обаятельной и просто обезоруживающей улыбкой, что судья впервые с момента начала заседания вдруг тоже улыбнулась. Кстати, улыбка у неё оказалась довольно приятной.
        Наверное, судье похорошело при мысли, что никто не держит её за дуру. Но в следующую минуту она вспомнила, что находится при исполнении своего служебного долга.
        - Ну что же, господин Сафаров, - вернулась она к своему прежнему сухому тону, - какие у вас есть претензии к фрау Вебер?
        И вдруг я услышала:
        - Только одна.
        Я ничего не могла понять. Посмотрела на Дара. Он выглядел очень серьёзным. Эмма, о которой судья забыла, снова вскочила со своего места и, взяв меня за локоток, встала рядом со мной.
        - Прошу вас, говорите, - обрадовалась судья. Видимо, она опять вошла в привычную ей роль грозной вершительницы судеб.
        - Я хочу услышать от фрау Вебер, - начал Дар, - что она примет моё предложение.
        - О, не стесняйтесь, господин Сафаров! Пожалуйста, озвучьте сумму вашего морального ущерба. Виновные должны понести наказание в соответствии с законодательством нашей страны, - сказала судья, понятия не имевшая, с кем она имеет дело. - Я подумаю, насколько запрашиваемая вами сумма соответствует принятым в Германии нормам. Но, прошу вас, не будьте слишком суровы. Ведь фрау Вебер предстоит ещё оплатить административный штраф и расходы на нанятого вами адвоката.
        - Вы не против, ваша честь? - Дар чуть наклонил голову, обращаясь к судье.
        Она в ответ поощрительно улыбнулась. Я подумала, что улыбка у женщины не такая уж и приятная. Дар вдруг встал на одно колено, вынул из кармана пиджака красную бархатную коробочку, в которой находилось изумительной красоты помолвночное кольцо с крупным бриллиантом и протянул мне со словами:
        - Я люблю тебя, Марта, и прошу стать моей женой!
        - Какая неожиданность, - пролепетала я, а потом сказала: Конечно, я согласна, любимый!
        - Ну, наконец-то! Браво! - закричали в один голос Герман и Карл, а Эмма бросилась меня обнимать. Счастливый Эльдар заключил меня в свои объятия. Олег с адвокатом по очереди пожимали руки друзьям Эльдара. Эмма выкрикивала: “Браво! Браво!”. В одно мгновение шум поднялся просто неимоверный. Впечатление, будто ни много ни мало наступил Новый год. А я кивала головой, как китайский болванчик.
        И вдруг в зале суда раздался донельзя удивлённый голос:
        - А что, у русских так положено: делать в суде предложение руки и сердца?
        Я обернулась. На нас потрясённо смотрели судья и секретарь суда.
        - Да, ваша честь, - продолжая держать меня в своих объятиях, невозмутимо ответил Дар. - Это у нас такая традиция. Согласитесь, очень хорошая традиция? Мы в суде женимся, а иногда и разводимся по формуле: “два в одном”. Но у нас с моей Мартой, - он бросил на меня взгляд, полный обожания, - в суде состоится только помолвка. Надеюсь, что и свадьба не за горами.
        Я отвернулась в сторону, чтобы скрыть свою улыбку.
        - Какие же вы, русские, интересные? - продолжала удивляться судья, а секретарь коротко вздохнула и заметила:
        - Загадочная русская душа…
        - А я что, лысый? - вдруг воскликнул Герман Сафаров и полез в карман своего мундира, откуда с довольным видом вынул чуть потёртую чёрную коробочку и протянул её Эмме: Я прошу тебя, дорогая, осчастливить одного из злостных холостяков Германии.
        - Но я ещё не… - растерялась Эмма, однако договорить свою мысль не успела. Герман её перебил, кивнув на судью:
        - Надеюсь, нас здесь запомнят и тебя с твоим бывшим разведут в два счёта.
        - Тогда я согласна! - кокетливо поправляя причёску, ответила Эмма.
        - Это дело нужно отметить! - сверкая своими живыми чёрными глазами, заявил Эльдар и обратился к судье: Позвольте, ваша честь, пригласить вас и госпожу секретаря в ресторан по случаю нашей помолвки?
        - Но мы ещё не закончили заседание, - судья была в шоке. - А фрау Вебер, даже если вы, господин Сафаров, не имеете к ней претензий, должна оплатить штраф.
        Дар опять бедную судью шокировал, когда полез во внутренний карман пиджака и вынул бумажник, после чего спросил:
        - Десять тысяч евро достаточно?
        - Эльза, - простонала судья, обращаясь к секретарю, - воды! Заседание суда закончено.
        Мои дорогие, завтра будет опубликована последняя глава романа. Она называется “Настоящая свадьба”. До встречи на!
        Настоящая свадьба
        Мне кажется, я шла целую вечность к свадебной арке, которую по предложению Инары было решено установить у подножия горы, где находился аул старейшины рода Сафаровых - двоюродного брата отца Эльдара, дяди Акбара.
        Таким образом семья Сафаровых хотела выразить своё уважение близкому родственнику, а вместе с тем сделать свадебное торжество более запоминающимся.
        Может, мне показалось, но в этот раз сёстры Дара выглядели ещё более взволнованными, чем во время нашей первой свадьбы. Как мне по секрету призналась племянница Дара Лала, её мама - современная, уверенная в себе женщина, бизнес-леди, накануне нашего приезда даже сходила в мечеть помолиться за нас с Эльдаром и сделала крупное пожертвование.
        Наверное, после той нашей неудачной попытки начать семейную жизнь, Инара опасалась, как бы свадьба снова не сорвалась. Две другие сестры также постоянно крутились вокруг нас, то и дело спрашивая, как я себя чувствую, чего хочу. А младшая сестра не выдержала и попросила разрешения погладить мой живот. Я немного обалдела от неожиданности, но, чтоб не обижать Айдану, кивнула головой.
        Как же она обрадовалась! Несколько раз очень осторожно провела рукой по животу, после чего попросила, чтобы то же самое проделала средняя сестра Ширин. И хоть Ширин своих эмоций, как Айдана, так ярко не показывала, но я видела, как сильно она взволнована. Они обе смотрели на меня с таким восторгом, что мне стало немного неудобно. Каждую из них я обняла, и мы ещё некоторое время так, обнявшись, постояли.
        Конечно, я их понимаю. Для народов Востока вообще характерно трепетное отношение к детям, и тут сёстры Дара узнали, что я жду двойню. А уж как был счастлив мой любимый, словами не передать! Дар ведь думал, что у нас будет один ребёнок, и вдруг! Я сообщила ему об этом в ресторане, куда мы отправились после того памятного судебного заседания.
        Правда, по дороге заехали в детсад, чтоб забрать наших тройняшек и дочку Эммы. А Карл Беккер - добрейшей души человек, съездил в Майнц за тётей Леной. В свою очередь, Дар отправил свой бизнес-джет в Берлин за Анной и её сыном. В общем, мы опять собрались большой компанией.
        Официанты уже принесли салаты и лёгкие закуски, когда я рассказала Дару эту новость. Широко открыв глаза, он сначала смотрел на меня, потом поцеловал мне руку и вдруг встал из-за стола и вышел на середину танцпола.
        Музыканты на сцене играли народную музыку, подвыпившие немцы пробовали под неё как-то танцевать, а мой красавчик раскинул руки в стороны и как пустился в пляс! И ничего, что мелодия не соответствовала энергичному темпу танца, который исполнял Дар, главное - он танцевал от души.
        Публика в зале опешила от удивления. Всё-таки немцы - народ консервативный, поэтому у них чистота, порядок не только на улицах или в домах, но прежде всего строгий порядок царит в голове каждого немца.
        Неудивительно, что сначала они не понимали, как реагировать на выходки этих странных русских. Но потом самые креативные присоединились к танцу Дара и пытались копировать его движения. Глядя на папу, на танцпол вышел и Оскар, чем восхитил Эльдара. Он тут же начал ему объяснять, как надо правильно становиться на кончики пальцев ног, как держать руки и прочие тонкости народного танца.
        Музыка умолкла, Дар поднялся на сцену. Найдя меня глазами, он послал мне воздушный поцелуй. Затем объявил, что у него есть трое детей, но только что он узнал, что его любимая ждёт двойню, и по такому случаю он угощает всех присутствующих за свой счёт.
        Немцы проводили Эльдара со сцены овацией. Я их понимаю. Как говорили в моём родном Медвежьем, “на халяву уксус сладкий”. Но всё равно было приятно. Потому что при всей практичности немцев в эту минуту они были действительно потрясены, очень взволнованы и рады за нас с Даром. Ведь в немецких семьях в основном один-два ребёнка, и поэтому мы в их глазах выглядели чуть ли не героями.
        Пока Дар шёл к нашему столику, ко мне подбежали Ода с Оли, и Ода, уткнувшись мне в плечо, застенчиво спросила:
        - Мамочка, а у нас появятся два братика или две сестрёнки?
        - Ещё не знаю.
        - Я хочу, чтобы были сестрёнки! - заявила Оли и поцеловала меня в щёку. - Мы с Одой будем играть с ними в дочки-матери. А то куклы уже надоели.
        Но тут подбежал Осси и высказал своё пожелание:
        - Вас и так двое, пусть теперь будут братья! А я отдам им свои конструкторы и машинку, которую мне подарил папа. Конечно, не сразу, сначала я сам этими игрушками наиграюсь.
        - Пусть у нас будут братик и сестрёнка, - решила Ода и пояснила: Тогда никому не будет обидно.
        - Так и будет! - пообещал им подошедший сзади Дар и сгрёб нас всех в охапку.
        Помню, в ту минуту я подумала, что счастливее меня нет женщины на свете. Но теперь, когда я шла к свадебной арке, мне казалось, что большего счастья не может быть. Я люблю и любима. Осталось уже недолго до той минуты, когда мы с Даром станем мужем и женой. Детей я уже записала на его имя, но теперь я хочу, чтобы у нас всех была одна фамилия - Сафаровы, чтоб мы почувствовали себя одной семьёй.
        И вот, наконец, этот долгожданный день наступил. Что меня порадовало, наша свадьба во многом отличалась от предыдущей. К тем свадебным торжествам мы готовились в большой спешке, какие-то вещи оказались не продуманы, на какие-то - просто не хватило времени.
        А в этот раз у нас была самая настоящая свадьба с выездной регистрацией, со свадебной аркой, с оркестром, и с моей стороны была не только моя старая подруга Таня Кострова (А куда же без неё?), но ещё и наши с Даром немецкие друзья: Герман Сафаров с Эммой, две её дочки, Анна Кляйн с сыном, Карл Беккер, русский полицейский Андрей Сафронов, наши тройняшки и, конечно же, тётя Лена.
        Дар решил сделать своим родственникам сюрприз и не стал заранее рассказывать, кто с нами приедет на свадьбу из Германии. Но, понимая, что в его Гелендвагене все просто не поместятся, попросил двоюродного брата Заура приехать в аэропорт с кортежем. Тот понял Дара по-своему и приехал встречать нас с кучей родственников. В итоге пришлось родным искать в аэропорту автобус, который довёз бы их до родительского дома Сафаровых.
        Конечно, никто не обиделся. Наоборот, все были приятно удивлены и счастливы. Ведь на Востоке считается, что гостей в дом посылает бог, а значит, это своего рода божий дар. И тут такой подарочек в квадрате!
        Сёстры Эльдара встречали нас дома, как положено. Увидев толпу гостей, они поначалу опешили от удивления, а потом кинулись целовать своих племянников. Без преувеличения Ос, Ода и Оли были героями этого вечера. И детям так это понравилось, что они пообещали своим новым родственникам навещать их как можно чаще.
        Несколько дней мы приходили в себя после перелёта, а Дар заодно решил устроить для наших немецких друзей экскурсию по городу и его окрестностям. Восторгу не было конца и края. Восточное гостеприимство так поразило сдержанных немцев, что Карл Беккер всё время повторял, что он хочет сюда ещё раз приехать, но теперь уже с женой. А то она в этот раз поскромничала и отказалась, но оказалось - много потеряла.
        Конечно, я тоже была счастлива. Тем не менее в первые два дня я испуганно оглядывалась по сторонам, опасаясь, что сейчас вдруг объявятся Лейла с Гульнарой и с упрёком скажут, что я нарушила данное им слово. Хотя это не совсем так.
        Однажды, когда Дар ещё находился у себя на родине, во время нашей видеосвязи я у него спросила, нет ли у него каких-то обязательств перед другой девушкой? Он сильно удивился (я видела это по его глазам) и ответил, что никаких обязательств у него никогда не было и нет, что в противном случае он не искал меня и не предлагал мне выйти за него замуж.
        А я не захотела ворошить дела давно минувших дней и не стала ему рассказывать про ту свою встречу с двумя сёстрами. Я просто поверила Дару. Может, те девушки меня обманули из каких-то корыстных целей. А, может, им не понравилось, что красивый успешный умный мужчина взял в жёны девушку не из местных. Всякое может быть, чужая душа - потёмки.
        Но я с тех пор повзрослела, набралась жизненного опыта и поняла, что за своё счастье нужно бороться. В конце концов, у меня только одна жизнь, и я хочу быть счастливой здесь и сейчас. Хочу, чтобы у моих детей был отец. Хочу, чтоб у нас была крепкая дружная семья.
        А тем двум сёстрам, которые грозились подать на Эльдара в суд, пусть будет бог судьёй. И если они до сих пор не объявились, чтоб если не заставить Дара жениться на Лейле, то хотя бы потребовать от него алименты, теперь тем паче не появятся. В общем, через пару-тройку дней мне удалось успокоиться и думать только о свадьбе.
        Наконец, этот чудесный день наступил. Вместе с детьми, Таней и Эммой меня привезли в белой карете с открытым верхом к подножию гор. Солнце медленно клонилось к закату, красота вокруг была неописуемая. На небольшом плато высилась свадебная арка. Кажется, она была каменной. К арке вела длинная красная ковровая дорожка.
        По обе стороны от неё выстроились в ряд высокие напольные вазы. В одних вазах были белые розы, в других - чайные, они чередовались с вазами, в которых находились жёлтые хризантемы, и связаны между собой узелками, как символом нерушимости семьи.
        Моя группа поддержки заняла места в ряду стульев, стоявших напротив арки. Они были в красивых чехлах, а сзади завязывались бантом. Эти стулья заранее оставили свободными, потому что народу было очень много, а я пошла по дорожке. Откуда ни возьмись появились маленькие девочки в одинаковых розовых платьях с кружевами. Они начали осыпать меня лепестками роз и кричать мне: “На счастье! На счастье!”.
        Я шла и чувствовала себя самой настоящей принцессой. Вся моя прошлая жизнь казалась мне сном. Вот сейчас я - настоящая, и всё, что меня окружает, - настоящее. Ведь в детстве, как все маленькие девочки, я мечтала однажды проснуться в красивом замке и узнать, что, оказывается, я - принцесса, которую то ли украли, то ли потеряли, но теперь она вернулась туда, где её истинное место. И вот моя детская мечта сбылась. Это было очень волнительно.
        На середине дорожки ко мне приблизился Карл Беккер и взял меня под руку. Это была его инициатива - подвести меня к свадебной арке. Карл - щепетильный, как все немцы, не хотел, чтобы традиция нарушилась, поэтому взял на себя роль, отведённую на свадебных торжествах отцу невесты. Я была не против, тем более в том, что мы с Даром вместе, есть и определённая заслуга Карла Беккера.
        Правда, соблюсти традицию до конца не удалось, и причём по моей вине. Ведь, когда до арки оставалось несколько шагов, я не выдержала и, слегка подобрав платье, чтоб нечаянно не споткнуться в самый решающий момент, побежала навстречу своему счастью. Я больше не могла ждать ни секунды. Я хотела поскорее оказаться рядом с Даром и никогда с ним не разлучаться. Я торопилась сказать Дару, что я очень его люблю.
        Дар кинулся мне навстречу и крепко прижал к себе. А я, заливаясь счастливыми слезами, выдохнула: “Я люблю тебя, любимый! Сильно-сильно!”. Смущённый регистратор отвёл от нас взгляд. Понимаю, на Востоке не принято выражать свои чувства при посторонних. Но я знаю, что Дар меня поймёт, а всё остальное - неважно.
        Потом, обменявшись кольцами, мы произнесли клятву. Конечно, я сильно волновалась, хоть и написала свою клятву заранее. Но потом, глядя в до боли родные бездонные чёрные глаза Дара, я вдруг успокоилась и завершила клятву словами:
        - Обещаю тебе, любовь моя, и в радости и в горе быть всегда с тобой. Обещаю, что наши дети будут всегда любить и помнить родину своего папы. Обещаю, что они научатся языку твоего народа и будут соблюдать все традиции и обычаи. Потому что этот народ, - я слегка наклонила голову в сторону сидевших перед аркой гостей, - подарил мне тебя - лучшего из представителей сильной половины человечества!
        Воздух сотрясли бурные овации. И вдруг, как будто в подтверждении моих слов, на самую середину ковровой дорожки вышли наши дети. Не знаю, может, у них была договорённость с организаторами торжества, но оркестр, находившийся сбоку от арки, неожиданно заиграл народную мелодию, а Ос, поклонившись, сказал: “Выступает трио Сафаровых!”.
        И потом, как заправский танцор, Осси пустился в пляс, раскинув руки и встав на кончики пальцев ног, совсем, как наш папа. А рядом с ним поплыли две лебёдушки - Ода и Оли, одетые в белые, длинные платья. Наши дети устроили нам и нашим гостям потрясающий сюрприз! Мы с Даром, обнявшись, стояли под аркой и смотрели на них во все глаза. Потом не сдержались и присоединились к танцорам. Нас поддержали гости.
        В какой-то момент ко мне подбежала Инара и, обняв меня, прошептала на ухо: “Спасибо тебе, Марта, за детей! Ты - самая лучшая на свете мама!”.
        А когда музыка стала затихать, в небе появился вертолёт. Я сначала думала, что он просто летит мимо, но ошиблась. Вертолёт завис прямо над нами, из него вылетели разноцветные шары, а на головы гостей посыпался дождь из долларов и евро.
        Что было приятно, никто из гостей не кинулся поднимать деньги, разве что дети, которым всё интересно. А взрослые стояли, задрав головы, и провожали взглядами направившийся в сторону города вертолёт, который выполнил свою миссию. Может, люди загадывали про себя желание, не знаю, но такая сдержанность пришлась мне по душе.
        Я подумала, что наши дети обязательно должны как можно чаще приезжать на родину своего папы, чтоб впитать дух этого свободолюбивого и гордого народа. И, вообще, делить людей по национальному признаку нельзя. Мы все - в первую очередь, просто люди, у нас общий дом - земля. Однако в виду различий в культуре, традициях, языке, благодаря в том числе межнациональным бракам, мы можем сделать друг друга лучше. И это здорово!