Мы не волшебники, а только учимся Виктория Баринова
        Жизнь в корпорации «Третий глаз» бьет ключом. На этот раз перед «великими магами» стоят действительно непростые задачи. Молодому ученому-исследователю необходимо помочь продвинуть гениальное изобретение, юную барышню с пышными формами нужно пристроить в модельное агентство, но самое сложное - требуется организовать победу Родиона Кошмарикова в выборах на должность мэра города Горечанска. Но Марине и ее коллегам всегда удается осуществить мечты клиентов, хотя в делах им приходится полагаться вовсе не на магию, а на собственный ум и сообразительность.
        Виктория Баринова
        Мы не волшебники, а только учимся
        Часть 1
        История изобретателя и фотомодели
        1
        Это был самый удивительный клиент из всех, с кем Маринке[1 - Маринка - секретарь корпорации «Третий глаз». См.: «Желаем счастья в личной жизни».] пришлось иметь дело за последние три месяца. Лет двадцати пяти на вид, мужского пола, долговязый, симпатичный, с ярким румянцем после мороза. Темные кудри небрежно спадали на лоб, стекла очков запотели в теплом помещении. Маринка даже рот раскрыла. Обычно в корпорацию захаживали женщины среднего возраста, страдающие от непонимания мужчин или (гораздо чаще) от их отсутствия. Юноша, должно быть, просто ошибся дверью. На первом этаже заброшенного заводского помещения, в котором они арендовали офис, находились еще фотоателье и мелкооптовый склад алкоголя.
        Нежданный гость не нуждался ни в выпивке, ни в фотографиях, о чем и заявил с порога изумленной Маринке:
        - Я к гадалке. Здрасте.
        - Здравствуйте, - вежливо сказала Маринка, надеясь, что ничем не выдала удивления. - Вам придется подождать. Госпожа Кристиана занята.
        По общему решению, она заставляла ждать всех клиентов. Пусть десять минут, но каждый должен был посидеть в ее приемной и подумать о том, как нелегко попасть на прием к всемирно известной госпоже Кристиане. Но на этот раз Маринка не сочиняла, а говорила чистую правду. Час назад на сеанс пришла очередная дамочка со взвинченными нервами и командными нотками в голосе и до сих пор не выходила.
        Юноша был разочарован:
        - Понятно. А когда она освободится?
        - Трудно сказать. Через час или два. Если не хотите ждать, можете записаться на завтра. Кажется, еще есть свободное время.
        Парень оглянулся на дверь, зачем-то опустил глаза на папку, которую держал в руках, и с самым решительным видом подошел к диванчику для посетителей:
        - Я подожду, если вы не против.
        Маринка не возражала. Он сел, презрительно покосился на гламурные журнальчики, в изобилии рассыпанные по столу, от чая и кофе отказался. Маринка делала вид, что работает, а сама исподтишка наблюдала за странным клиентом. Что, интересно, ему потребовалось от гадалки?
        Несколько минут юноша сидел почти спокойно, если не считать того, что ерзал, съезжая со скользкого дивана, барабанил пальцами по коленке и напевал что-то вполголоса. Маринка хихикала про себя и ждала, что будет дальше. Внезапно молодой человек дернулся как от удара током и замер. Пение прекратилось. Маринка собралась уже спросить, не нужна ли ему помощь, как он открыл свою папку, вытащил ручку и пачку исписанных листов и принялся что-то в них черкать.
        «Неужели студент перед экзаменом? - предположила Маринка. - Как раз зимняя сессия на носу. Подумал, что потусторонние силы обеспечат отличную оценку и избавят от зубрежки. Забавно».
        Но на лентяя и двоечника парень не походил. Он был сосредоточен, хмур, молчалив и чем-то неуловимо напоминал Маринке Дениса Коврижко. Неудавшееся светило физико-математических наук, а ныне мозговой центр корпорации «Третий глаз» тоже любил с умным видом почеркать в блокноте. Галина и Антонио[2 - Денис, Антонио, Галина (она же гадалка Кристиана) - создатели корпорации «Третий глаз». См.: «Желаем счастья в личной жизни».] частенько посмеивались над ним, называли безумным изобретателем, но им, как одноклассникам, многое было позволено. Маринка в голову Дениса верила и не сомневалась, что страницы пресловутого блокнота произведут переворот в науке и прославят имя Дениса Коврижко, а заодно и их - его друзей и почитателей.
        На первый взгляд парень в очках был если не копией Дениса, то его младшим братом. Конечно, в фигуральном смысле. Коврижко стоит знать, какой птенец залетел в их гнездышко. Пусть послушает, о чем серьезный юноша будет говорить с госпожой гадалкой.
        Маринка быстро написала Денису сообщение. Прошли те времена, когда ей нужно было сломя голову нестись по коридору, чтобы предупредить об очередном клиенте. Денис нашел, что это невыгодно и в какой-то степени опасно, - и установил на их компьютерах мини-чат. Теперь они могли обсуждать что угодно, не боясь, что их подслушают любопытные посторонние личности.
        Получив в ответ: «Все понял, Галка свободна, запускай клиента», Маринка позвала заработавшегося юношу:
        - Пойдемте, госпожа Кристиана освободилась.
        Он поднял голову от бумаг и, казалось, не сразу понял, почему к нему обращаются и чего, собственно, от него хотят. Маринка повторила. В глазах парня блеснуло понимание. Он лихорадочно собрал листочки, запихнул их обратно в папку и вскочил.
        - У вас один лист упал, - сказала Маринка.
        Парень полез под стол, уронил папку, рассыпал остальные листы. Пряча улыбку, Маринка помогла ему собрать драгоценные записи. Клиент все сильнее напоминал ей Дениса. Уйдя с головой в работу, Коврижко тоже переставал ориентироваться в окружающей действительности.
        Маринка вывела юношу в коридор:
        - Идите прямо, пожалуйста, никуда не заглядывайте. Кабинет госпожи Кристианы последний, рядом со шкафом для одежды. Она вас ждет.
        Юноша шел по коридору, слегка сутулясь. По сторонам не глядел и таинственными дверями корпорации не интересовался. На Маринкиной памяти он был первым, кто ни на секунду не задержался перед дверью «Денежная удача» или «Приворот». Все обычно замедляли шаг, а некоторые пытались двери открыть. От чересчур любознательных Денис врезал замки, закрыл их на ключ, чтобы никто случайно не сунул нос и не увидел, что двери никуда не ведут, а прикрывают голые стены. Но парень любопытным не был. Весь во власти одному ему известных мыслей, он шел к кабинету гадалки.
        Маринка представила себе реакцию Галины на его появление и улыбнулась. Вот и настоящая проверка на стрессоустойчивость для госпожи Кристианы. С серьезными мужчинами разговаривать - это вам не слезливые женские истории выслушивать.
        В первый после Нового года месяц дела корпорации «Третий глаз» шли не то чтобы успешно, но не совсем безнадежно. То ли, как предсказывал Антонио, реклама начала приносить плоды, то ли звезды стали к ним благосклоннее, но в сейф, стоявший в подвальчике, потек денежный ручеек. Очень тоненький и едва осязаемый, но все-таки результат работы. По итогам голосования было решено деньги не делить, а копить, тем более что при делении на четыре суммы получались смехотворные.
        Пошли клиенты, работать стало интереснее. У Маринки появилась картотека, которую она заполняла со слов Галины. Мало ли когда им может пригодиться информация о том, что Селиверстова Анастасия двадцати девяти лет от роду задумала приворожить любовника, женатого солидного владельца продуктового магазина Александра Гудкова.
        Селиверстовой, разумеется, отказали. Надо было видеть Галину, когда она, трепеща от праведного гнева, объявила коварной любовнице, что приворотами чужих мужей и прочей черной магией прорицательница Кристиана не занимается. Маринка иногда жалела, что вдобавок к подслушивающим устройствам Денис не установил в кабинете гадалки еще и видеокамеры. Поучительное вышло бы зрелище.
        Но на камеры решили деньги не тратить. И без того достаточно разорились на всякие жучки и микрофоны. Галка была против, утверждала, что нечего разбазаривать скудные доходы. Но Денис упрямо стоял на своем. Нельзя на одну Галину возлагать ответственность за принятие решений. Рассказывая им о клиенте, она может упустить из виду что-нибудь значительное. А благодаря подслушивающим устройствам они с Антонио всегда будут в курсе, что творится в кабинете Кристианы.
        Галка во весь голос кричала, что это вторжение в ее личную жизнь, и Денису пришлось клятвенно пообещать, что включать микрофоны он будет только в особо важных случаях.
        Как решила Маринка, сегодня было самое время опробовать нововведение Дениса.
        Проводив юношу глазами, Маринка вернулась в приемную и поправила стопку журналов. Краем глаза увидела, что из-под диванчика торчит что-то белое, наклонилась… и поняла, что растяпа с папкой все-таки умудрился потерять пару листов. Бежать за ним было бесполезно. Галка никогда не простит ей, если она ворвется в середине сеанса и испортит какую-нибудь особенно эффектную сцену. Ждать, когда парень пойдет обратно, тоже смысла не было. Чтобы клиенты приходящие и уходящие не сталкивались друг с другом и чтобы им самим было удобнее, Денис и Антонио сообразили устроить вторую входную дверь недалеко от своего подвальчика. Теперь клиент из кабинета госпожи Кристианы не возвращался по коридору к приемной, а сразу попадал на свежий воздух и наедине с собой осмысливал сказанное гадалкой.
        Ничего страшного, мудро рассудила Маринка. По памяти восстановит потерянные листы, а в следующий раз будет внимательнее.
        В конце дня, по обыкновению, все собрались в подвальчике послушать отчет Галины. Может быть, именно сегодня зашел клиент, который обогатит и прославит корпорацию. Хотя Маринка не сомневалась, что, если такой клиент появится, Галка не станет ждать вечера, а немедленно позовет всех на обсуждение.
        Судя по всему, сегодняшний день ничего подобного не принес. Когда Маринка спустилась в подвал, Галина неторопливо разливала чай, а Денис и Антонио вяло спорили о перспективах местной футбольной команды.
        - Всем привет, - улыбнулась Маринка, смутно надеясь, что сейчас ее огорошат потрясающим сообщением.
        Увы. Ничего, кроме приветствий, она в ответ не услышала.
        Усевшись на диванчик с чашкой чая, Маринка приготовилась слушать. Неужели она зря рассчитывала на юношу и его папку?
        - Сегодня все как обычно, - начала Галина, - две дамочки хотели приворожить чужих мужей, одна требовала, чтобы я навела порчу на ее босса.
        - Какие кровожадные женщины пошли, - меланхолично заметил Антонио.
        - Еще одна жаловалась на непрекращающуюся боль в почке, и я отправила ее к врачу.
        - Нам пора сотрудничать с какой-нибудь частной клиникой, - усмехнулся Денис. - Отсылать к ним пациентов и брать процент.
        - Хорошая идея.
        - Не перебивайте меня, мальчики! Женщина, которая пришла последней, уверяла меня, что на нее саму навели порчу. С ней пришлось повозиться дольше всех.
        - И как? Намечается дело?
        - Вряд ли. Послушала я, что она говорит о своих соседях, коллегах и просто знакомых. Стерва еще та. Строит людям пакости, и, естественно, все стараются держаться от нее подальше. Вот она и решила, что ее сглазили.
        Денис вздохнул:
        - М-да, не повезло сегодня.
        Галина развела руками: мол, моей вины тут нет.
        Маринка расстроилась. Ее «перспективный» клиент, видимо, не заслужил даже упоминания.
        - Галь, а как же мальчик с папкой? - робко спросила она. - Чего он хотел?
        - Ничего себе мальчик, - хихикнула Галина. - Мужик здоровый.
        - С парнем получилось паршиво, Марин, - сказал Денис с досадой. - У меня помехи пошли небольшие, и, пока я возился, Галка с парнишкой уже распрощалась.
        - А чего было тянуть? - удивилась Галина. - Совершенно безнадежный случай. Я о нем и рассказывать не собиралась. Представляете, притащился на сеанс, а денег у самого едва хватило, чтобы за консультацию заплатить! Десятирублевками наскребал. С порога так и сказал: я вам заплатить сейчас не могу, но в случае успеха можете рассчитывать на хороший процент.
        - Мы, кажется, так и работаем, - напомнила Маринка. - Берем деньги только в случае успеха.
        - Ох, ну как ты не понимаешь? Конечно, у нас оплата по факту, но не хочется иметь дело с человеком, у которого нет денег по определению.
        - Справедливо, - кивнул Антонио, который в последнее время неизменно держал сторону Галины.
        - А чего он хотел?
        - Глупость полную. Мальчик изобрел очередной вечный двигатель и всерьез думал, что я помогу ему найти инвесторов.
        Антонио расхохотался.
        - Вечный двигатель? - поморщился Денис.
        - Не вечный двигатель, конечно, я пошутила. Какое-то изобретение, я толком не поняла. Что-то связанное с кондиционерами. Как он сказал, революционный подход к системе климат-контроля. Я чуть в обморок не упала. Он еще пытался мне свои листочки всучить, но я на них и смотреть не стала.
        - И правильно сделала, - сказал Антонио.
        Но Маринку не покидало ощущение, что они упускают что-то важное. Не походил парень на бесплодного фантазера. Не походил - и все.
        - Мне он показался очень дельным.
        - Много ты в людях понимаешь!
        - А что, если у него стоящее изобретение? Ты его даже не выслушала.
        - Если бы изобретение было стоящим, он давно бы его пристроил и без нашей помощи! - отрезала Галина.
        - Откуда ты знаешь?
        - Он признался, что в Горечанске никто им не заинтересовался.
        - На Горечанске свет клином не сошелся.
        - И что ты предлагаешь? Ездить по миру и продвигать молодого ученого?
        - Девочки, не надо спорить, - вмешался Антонио. - Что сделано, то сделано. Галя права. Она не патентное бюро, чтобы вникать в безумные изобретения.
        - Для этого у нас есть Денис, - заявила Маринка многозначительно.
        Коврижко, до сих пор молчавший, раздраженно буркнул:
        - Знаю, виноват. Надо было вовремя микрофоны проверить. А ты, Галь, могла бы парня до конца выслушать.
        - Прекрасно! Теперь я во всем виновата! - воскликнула Галина с пафосом. - А ты подумал, что бы мы стали делать с его грандиозным изобретением?
        - Предложили бы кому-нибудь.
        Галка скривилась:
        - Вот уж не знала, что у тебя, Коврижко, такие связи. Кому это, интересно, ты собрался предлагать?
        - Мы могли бы поговорить с Петром Александровичем[3 - Петр Чалый - московский бизнесмен, создатель и спонсор корпорации «Третий глаз». См.: «Желаем счастья в личной жизни».], - подала голос Маринка.
        У гадалки вытянулось лицо.
        - Точно, - прошептала она. - Как же я могла забыть про Петьку? У него в Москве наверняка полно знакомых…
        Маринка невесело усмехнулась. Везет же Галине. Она бы тоже хотела забыть о Петре Александровиче. Самый неудачный роман в ее жизни - и самый болезненный. Хотя разве можно забыть о единственном спонсоре корпорации, который ежемесячно платит зарплату и ей, и всем остальным?
        - И я, идиот, не послушал, о чем он тебе рассказывал, - с досадой проговорил Денис.
        - Хватит уже об этом, - нахмурился Антонио. - Что сделано, то сделано. Учтите на будущее и забудьте.
        - Ты совсем ничего не помнишь? - Денис с надеждой посмотрел на Галину.
        - Я и слушать-то не стала. Как только он начал про принцип взаимодействия частиц, я его сразу за дверь выставила.
        Маринка оскорбилась. Вот так здесь прислушиваются к ее мнению. А ведь она специально предупредила Дениса, чтобы обратил внимание на нового клиента. И что получилось? Клиент бездарно упущен, и она никогда не узнает, подвело ее чутье или нет.
        - Жаль, - озвучил ее мысль Денис. - Если мы и дальше будем так работать, толку от нас будет немного.
        - Не каркай!
        - Хватит, - повторил Антонио. - Надоело вас слушать. Давайте о чем-нибудь другом поговорим.
        - Стойте, у меня же есть…
        Договаривать Маринка не стала. Каждая минута была на счету. Она вскочила с дивана, чуть не опрокинув стоящую на подлокотнике чашку, и выбежала из подвальчика. Галина, Денис и Антон с открытыми ртами смотрели ей вслед.
        - Что с ней? - пробормотала Галя, но ответа ни у кого не было.
        А Маринка вспомнила, что два листочка, исписанные мелким неразборчивым почерком, валяются сейчас в мусорной корзине под ее столом. Не исключено, что содержимое этих листочков подскажет Денису, с чем к ним приходил изобретатель и стоит ли за это браться. Если повезет, конечно. Во-первых, таинственные чертежи и формулы на листах могут не иметь никакого отношения к изобретению. Во-вторых, Денис может ничего в них не понять. В-третьих, уборщица Анна Сергеевна могла уже выбросить весь мусор. Она приходила ровно в половине шестого, когда Маринка спускалась в подвал, и к шести успевала закончить работу. Сейчас было без пяти шесть.
        Маринка вихрем влетела в приемную и чуть не сшибла Анну Сергеевну с ног.
        - О, Мариночка, привет. Я сегодня немного припозднилась, ты уж извини.
        Но Маринка готова была расцеловать ее за опоздание. Нетронутая мусорная корзина по-прежнему стояла под столом.
        - Что вы, Анна Сергевна, ничего страшного. Я тут кое-что забыла…
        Она бухнулась перед корзиной на колени и стала рыться в бумагах.
        - Что-то нужное выкинула? - сочувственно поинтересовалась уборщица.
        - Выкинула, - улыбнулась Маринка, - но уже нашла.
        Со дна корзины она выудила два смятых комка бумаги и старательно разгладила их. Вид у записей оказался неважный, но разобрать написанное можно было. По крайней мере, человеку знающему. Маринка очень надеялась, что Денис окажется тем самым знающим человеком.
        Прижимая к груди драгоценные листики, она помчалась обратно.
        2
        Никита ехал домой в троллейбусе и размышлял о глубине собственного падения. После визита к этой… тьфу… госпоже Кристиане ему ничего не страшно и не стыдно. Теперь можно смело просить мужа сестры о протекции и устраиваться на работу в его магазин, или куда он сам пожелает определить незадачливого родственника. С мечтами о высоком придется распрощаться, зато деньги появятся и немой укор исчезнет из глаз родителей.
        Никита Алейников прожил на свете двадцать четыре года, восемнадцать из которых были отданы бескорыстному служению науке. В его худом длинном теле, на удивление родственникам, горел неугасимый огонь изобретательства. Началось все с того, что в шесть лет Никита разобрал все имеющиеся в доме часы, чтобы посмотреть, как они работают. За это он был строго наказан, но наказание не возымело никакого действия. Никита познал радость от приобщения к техническому прогрессу и был готов как истинный ученый страдать за науку.
        В школе Никита показал себя во всей красе. По химии, математике и физике он был лучшим в классе и благодаря самостоятельным занятиям ушел далеко за пределы школьной программы. Однако существование остальных предметов он откровенно игнорировал и несколько раз в год доводил классную руководительницу до нервного срыва как своими смелыми опытами, так и многочисленными прогулами. Когда Никите вручили аттестат зрелости с пятерками только по его любимым предметам, учителя с облегчением перевели дух.
        Родители Никиты не могли позволить себе подобную роскошь. Способности сына их скорее пугали, чем радовали. На родительские собрания в школе Лариса Алейникова всегда шла с тяжелым сердцем. Похвалы в адрес Никиты звучали для нее как нечто само собой разумеющееся (умный мальчик, и что с того?), зато порицания и выговоры до слез расстраивали.
        Как бы они хотели, чтобы Никита был похож на сестру! Надя хорошо училась, на третьем курсе удачно вышла замуж и теперь помогала мужу с магазинами. Василий и Лариса все время ставили ее Никите в пример.
        Но Никите не было дела до примеров. Учился он, теперь уже в институте, с тем же энтузиазмом, что и в школе, и больше времени проводил в библиотеке, чем на лекциях. Получение диплома откладывалось на неопределенный срок, а его изобретения становились все замысловатее. В редкие минуты откровений Никита обещал родителям золотые горы. Но время шло, его выдающимися изобретениями никто не интересовался, и старшие Алейниковы все чаще советовали сыну бросать глупости и искать работу. Тем более что Александр, Наденькин муж, давно звал его к себе.
        Никита держался до последнего. Идея, осенившая его недавно, требовала особого отношения и полной отдачи. В отличие от его прошлых изобретений, на этот раз Никитина мысль полетела навстречу коммерческой выгоде, а не прочь от нее. Не обращая внимания на угрозы и мольбы родных, Никита засел за работу.
        У него все получилось. Коробочка размером едва ли больше кубика Рубика крепилась к крышке или стенке закрытого контейнера и поддерживала любую заданную заранее температуру. Работало устройство на простых батарейках, энергии потребляло очень мало, а когда Никита думал об области его применения, у него кружилась голова от перспектив.
        Он знал, что иначе и быть не может. Разрываясь между желаниями усовершенствовать изобретение и побыстрее пристроить его и выручить деньги, Никита пачками рассылал письма-предложения. Он истово верил в себя, но мир был на стороне его родителей. Никита никого не сумел заинтересовать.
        Боги, ведающие гипотетическим равновесием среди людей, явно решили, что с Никиты Алейникова хватит очаровательных серо-зеленых глаз и способностей в точных науках, и не припасли для него везения. Он ломился в закрытые двери и взывал к чувствам тех, у кого не было никаких чувств. Умением складно облекать понятия в слова Никита не обладал, и это уменьшало и без того маленькие шансы заинтересовать потенциального инвестора. От Никиты отмахивались, как от назойливой мухи, пробуждая в его сердце тяжелую глухую ненависть к человечеству.
        Решение обратиться в корпорацию «Третий глаз» наглядно демонстрировало степень его отчаяния. Никита отвергал мистику в любых ее формах и, будь он в состоянии мыслить здраво, ни за что не пошел бы на прием к гадалке. Но после очередного отказа, измотанный упреками родителей, уставший от бессмысленных надежд, он подумал, что от обращения к потустороннему хуже не будет. Корпорация «Третий глаз» привлекла его возможностью заплатить гонорар после удачного завершения дела. Денег у Никиты отродясь не водилось, и он самонадеянно решил, что прорицательница Кристиана удовольствуется процентами от будущих продаж.
        За что и поплатился. Теперь-то Никита ясно видел, что это было архинаивно и суперглупо. Колдунья слушать его не стала, что объяснимо и правильно. Спасибо ей большое. Ложных надежд не внушала, дурака вразумила. Сколько можно игрушками баловаться, пора становиться взрослым человеком. Устроиться на работу к Надькиному мужу, институт закончить. А изобретениями можно и на пенсии заниматься. Особенно глупостями вроде автоподатчика обуви или того же мини-кондиционера.
        Никита был человеком серьезным и от своих решений не отрекался. Вечером зашел к сестре, переговорил с ее мужем и получил должность администратора магазина. В чем заключаются обязанности этого самого администратора, Никита имел очень смутное представление, но Александр начальственным баском сообщил, что работа несложная и он справится. Противно было сознавать, что муж сестры теперь имеет полное право разговаривать с ним покровительственно, но счастливые лица родителей с лихвой все компенсировали. Никита отругал себя за то, что слишком долго гонялся за химерой, и пообещал, что больше такого не повторится.
        Но если родные похвалили его за правильное решение, то друзья поругали. Вернее, один-единственный друг, самый надежный и преданный. С Андреем Кузнецовым Никита дружил со школьной скамьи. Андрей, будучи гуманитарием до мозга костей, технического рвения друга понять не мог, но морально поддерживал его во всем и верил, что звезда Никиты Алейникова когда-нибудь обязательно взойдет на научном небосклоне.
        На следующий после позорного падения Никиты день друзья встретились в горечанском сквере, у памятника легендарному купцу - основателю города. Никита сразу признался, что с завтрашнего дня выходит на работу в «Магазинчик А. Гудкова».
        - Значит, ты отступился. Сломали они тебя. - Андрей слепил тугой снежок и с размаху кинул его в пьедестал памятника.
        - Никто меня не сломал. Я устал биться лбом об стену.
        - Ты должен был довести дело до конца. Твое последнее устройство - дельная вещь.
        - Много ты понимаешь, - усмехнулся Никита.
        В суть его изобретений Андрей вникал долго и натужно. По-простому Никита объяснять не умел, а по-научному Андрей не понимал, и нередко они ругались до хрипоты, обсуждая очередное гениальное прозрение Никиты.
        - По-моему, ты просто не к тем людям обращался, - решительно сказал Андрей.
        - Я обращался ко всем подряд. К сверхъестественным силам в том числе.
        - Это как?
        Никита рассказал другу о корпорации «Третий глаз». Андрей смеялся долго и от души, спугнув стайку голубей, которые пытались выклевать что-то съедобное с присыпанного снежком газона. Никита наблюдал за ним с понимающей улыбкой.
        - Да, мне тоже смешно стало. Потом. Когда домой приехал.
        - А жаль все-таки, что она тебя слушать не стала, - сказал Андрей, отсмеявшись. - Можно было бы липовую контору вывести на чистую воду.
        - Поэтому и не дослушала, чтобы не вывели. Ладно, фиг с ними. Я уже все решил.
        - Ты у Гудкова и месяц не протянешь.
        - Думаешь, я не справлюсь? - оскорбился Никита.
        - Не в том дело. Ты со скуки умрешь.
        - Зато деньги появятся.
        - Деньги можно где угодно заработать. В Москву поезжай.
        - Ага, так меня и взяли на работу без диплома.
        - Черт, и что же делать?
        Никита вымученно улыбнулся:
        - Оставить все как есть. В конце концов, меня никто не заставит работать у Гудкова вечно. Подкоплю деньжат, успокою предков, диплом получу. А там, глядишь, и придумаю что-нибудь.

* * *
        Никита храбрился изо всех сил, но то, что в разговоре с другом казалось небольшим неудобством, в реальной жизни обернулось кошмаром. В понедельник к девяти утра он пришел в магазин, полный самых благородных намерений. Радостное лицо матери, провожавшей его на «настоящую работу», стояло перед глазами. Он должен доказать ей, что способен быть как все, раз уж не получилось доказать, что он - лучше.
        Но к вечеру решимости у Никиты поубавилось. Юноша ничего не понимал в торговле, а уж к руководству людьми был вовсе не пригоден. Полдня Гудков объяснял ему, что от него требуется, но Никита разглядывал документацию с таким видом, будто она была на китайском языке. Все эти накладные, сопроводительные, отчеты, запросы, заявки, балансы…
        Ближе к обеду Никита взмолился о пощаде:
        - Саш, я же не бухгалтер.
        - Я знаю. Но считать-то ты умеешь, я надеюсь. В этом любой десятиклассник разберется.
        Но ум Никиты отказывался вникать в столь низменные понятия, как отгрузка и приход. Он не желал высчитывать копейки, прикидывать, хватит ли им до конца недели запасов водки - или надо заказать у поставщика еще. Издевательское отношение Гудкова превращало нежелание в отвращение. Никита чувствовал, что зять считает его избалованным маменькиным сынком, не приспособленным к жизни. Можно было не сомневаться, он приложит максимум усилий, чтобы испортить ему существование. Каждый, кто был лишен практической смекалки, выглядел в глазах Александра Гудкова человеком второго, а то и третьего сорта.
        Во вторник Никита шел на работу с таким чувством, будто радостей жизни для него больше не существовало.
        В среду был опасно близок к тому, чтобы возненавидеть все человечество.
        В четверг более-менее освоился со своими обязанностями, и это примирило его с действительностью.
        В пятницу летал как на крыльях, предвкушая выходные. Вечером узнал, что работать придется и в субботу, и оказался на грани самоубийства.
        Суббота прошла под знаком абсолютного безразличия.
        Насладиться воскресеньем не смог - мысль о том, что в понедельник надо снова идти на работу, успешно отравила единственный выходной.
        В понедельник Никите казалось, что он работает на Гудкова целую вечность. Он утешал себя тем, что целительная сила привычки скоро начнет действовать, но и вторую неделю работы едва вытерпел. В конце недели его ждал сюрприз - Гудков выплатил первую зарплату и подарил выходной в субботу.
        Никита и не подозревал, что способен так радоваться. Не деньгам, конечно, а свободному времени. Горя жаждой деятельности, он заперся в своей комнате. Нужно было привести в порядок дела, чтобы к тому времени, когда он избавится от магазинного ига, все материалы по его изобретениям были собраны, структурированы и надежно спрятаны. Кто знает, сможет ли он через полгода отупляющей работы вспомнить, что к чему, если у него не будет подробных записей!
        Начал Никита с самого интересного и перспективного. Со своего последнего детища. Все материалы хранились в папке, с которой он не расставался уже три месяца. Как он верил в свою работу… Как любил ее… Она еще принесет ему прибыль, когда придет время.
        Никита достал листы и стал просматривать их, нумеровать и складывать в ровную стопку, делая необходимые пометки. Он всегда начинал работу на бумаге, а потом переносил данные в компьютер. Так привык, так было надежнее. Последнее изобретение, которое он для себя называл «мини-кондиционер», пока существовало только на бумаге. Ничего, дойдут руки и до компьютера. Не все сразу.
        То, что два листа пропали, Никита понял, только когда папка опустела. Собственно говоря, они и должны были лежать отдельно, потому что идея модифицировать мини-кондиционер пришла ему в голову после того, как он разослал письма-предложения. Чудесная была идейка, смелая и несложная, насчет того, как изменить устройство, чтобы оно охватывало большие площади при тех же скромных размерах. Куда же делись записи…
        Когда стало ясно, что листов нигде нет, Никита запаниковал. Вот к чему приводит небрежность. Когда пытаешься работать на ходу, жди беды. А что делать, если у него нет возможности двадцать четыре часа в сутки сидеть за письменным столом, а революционные идеи лезут в голову постоянно, даже когда он толкается в транспорте или дремлет на скучнейшей лекции? Если не записать сразу, потом забудешь. Никита предпочитал не полагаться на память и все время таскал с собой папку. Дотаскался.
        Ярость Никиты не знала границ, а выплеснуть ее было не на кого. Сам кругом виноват. И в том, что до сих пор не удосужился создать электронную копию записей, и в том, что везде с ними разгуливал и писал на ходу. Хорош изобретатель! Уже выставил приборчик на продажу, а у самого информации о нем в приличном виде нет.
        Никита ругал себя страшными словами и с горечью восклицал, что поделом ему будет, если изобретение своруют. С его удачей злополучные листы не сгниют под толщей снега и не сгорят на мусорной свалке - будут подобраны, изучены и использованы, а ему останется кусать локти и рассказывать небылицы о том, что это его изобретение.
        Никита схватился за ручку. Нужно немедленно воссоздать утерянное и во что бы то ни стало опередить будущих воров. Увы, в его нынешнем возбужденном состоянии он не мог вспомнить и формулу площади круга, не говоря уже о чем-то более серьезном. Никита промучился три часа, но необходимого для работы спокойствия духа не достиг. Мысль перескакивала с предположений о том, где сейчас может находиться плод деятельности его ума, на леденящие душу картины о шествии по миру изобретения, проданного без его участия. Полная невозможность работать усугубляла панику, и к концу дня уравновешенный молодой изобретатель превратился в комок нервов и подозрений.
        В чем-то эти подозрения были вполне обоснованы. Потерянные листы на самом деле не попали ни в урну, ни под метлу дворника, ни под колеса автомобилей. Тщательно разглаженные, они лежали на столе Дениса Коврижко, который должен был вынести вердикт. Но Никита ошибался, думая, что информации хватит для того, чтобы похитить его изобретение. Ее хватило лишь на то, чтобы понять его ценность и заинтересоваться. В любом случае он мог не беспокоиться - жемчужина его изобретательской деятельности попала к людям, меньше всего склонным заниматься воровством.
        Наоборот, они были заинтересованы в сотрудничестве.
        Корпорация «Третий глаз» вновь собралась в полном составе, чтобы выслушать заключение Дениса. Оно было кратким и энергичным:
        - Дура ты, Галка. Этого парня надо было обеими руками держать. А ты даже имя у него не спросила.
        - Откуда я знала? Он мне полным психом показался.
        - Если бы ты свои микрофоны вовремя настроил, сам бы все услышал. - Антонио героически бросился на защиту дамы сердца. - За техническую часть ты отвечаешь.
        Денис только зубами заскрежетал. Крыть ему было нечем.
        - Оба мы хороши. Одна Маринка молодец. Сообразила, что клиент непростой.
        - Да с чего ты решил, что Петька заинтересуется этой ерундой? - поморщилась Галина. - Что ты мог понять по двум несчастным листкам?
        - То, что на этом можно заработать, - отрезал Денис. - Тебе мало?
        - В любом случае парень ушел и вряд ли вернется, - пожала плечами Галина. - Мы не знаем ни как его зовут, ни где он живет. Не сможем его найти.
        - А что, если дать объявление в газету? - спросила Маринка.
        Галина рассмеялась:
        - И что ты там напишешь? «Потерявший два листа бумаги, исписанные синей шариковой ручкой, отзовитесь»? Все подумают, что ты рехнулась.
        - Можно написать, что мы хотим встретиться с молодым человеком, приходившим такого-то числа в корпорацию «Третий глаз». Дали бы все нужные ориентиры…
        - Не пойдет, - покачал головой Денис. - Во-первых, нет гарантии, что парень увидит наше объявление. А во-вторых, мы не можем расписываться в том, что не в состоянии найти человека. Маги мы, в конце концов, или нет?
        Всем взгрустнулось. И правда маги. Значит, стандартные способы поиска им не подходят. Нельзя ради одного человека объявлять на весь город о своей несостоятельности.
        - Может быть, он сам придет, - тихо сказала Маринка.
        - Выше вероятность случайно с ним столкнуться, - фыркнула Галина. - Так что ходи по улицам с открытыми глазами, может, где его увидишь.
        - Да, Марин, надежда только на тебя, - усмехнулся Денис. - Ты одна видела его достаточно долго, чтобы запомнить.
        - И что мне тогда делать? Хватать его за руки и тянуть к нам?
        - Хоть бы и так. Нам звони, мы поможем.
        Все посмеялись, но смех вышел невеселый, натянутый. Обидно было сознавать, что упущена прекрасная возможность поправить дела. Может, ничего и не вышло бы, но рыба, сорвавшаяся с крючка, всегда кажется крупнее пойманной.
        О клиенте-изобретателе решили забыть, но подобных ошибок больше не допускать. Денис выходные посвятил отладке всех систем связи и на будущее дал себе слово каждую неделю проверять, как они работают.
        А Маринка, вопреки здравому смыслу, листочки с чертежами и формулами сохранила. Один раз едва спасла их от уничтожения, второй раз рыться в мусорной корзине или где похуже ей не хотелось. Если листочки не пригодятся, выбросить их она успеет.
        Через годик-другой.
        Три недели прошло с тех пор, как Никита устроился на работу в магазин Гудкова. За это время он проникся таким отвращением к торговле и занятым в ней людям, что было удивительно, как он до сих пор не уволился. Удерживало его лишь то, что к себе он испытывал такое же отвращение. Никчемному идиоту, не сумевшему не только пристроить свое изобретение, но и сохранить его, самое место среди безмозглых жадных хапуг. Может быть, они научат его жизни.
        Как назло, Андрей, учившийся в заочной аспирантуре исторического факультета МГУ, уехал в столицу обсуждать с научруком очередную порцию добытой информации, и поддержать Никиту было некому. На родителей никакой надежды. Они как дети радовались, что мальчик взялся за ум. Родичи пришли бы в ужас, если бы узнали, что на работу их дорогой мальчик ходит исключительно благодаря несгибаемой силе воли.
        Андрей вернулся в конце недели, злой после безрезультатных споров с научруком. Но злость моментально испарилась, когда он зашел к другу и увидел, в каком состоянии находится Никита. От неунывающего изобретателя не осталось и следа. Никита был бледен, раздражен, горел желанием сорвать на ком-нибудь плохое настроение. Он метался по комнате как дикий зверь. Андрею не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что злится Никита в первую очередь на себя.
        - Надо же быть таким болваном, чтобы потерять часть информации!
        Никита то садился на стул, то вскакивал с него и бросался вытирать пыль с книжных полок или подоконника. Через пять минут у Андрея зарябило в глазах.
        - Сядь, пожалуйста, и успокойся. Вместо того чтобы ворчать, давно бы все восстановил. Это же твое изобретение.
        - Думаешь, я не пробовал? - скривился Никита. - Из-за этой дурацкой работы я абсолютно разучился мыслить. По вечерам ни на что сил нет, а что успеешь за один выходной? Мне и отдыхать когда-то надо.
        - Увольняйся.
        - Ага, конечно! Меня живьем сожрут. Гудков и так все время трезвонит, что я ни на что не гожусь.
        - А ты все на сессию свали. Скажи, что не успеваешь.
        - Не пойдет. - Никита набегался по комнате и плюхнулся на диван рядом с Андреем. - Родители знают, что у меня мало экзаменов.
        - Сколько тебе лет? Сидишь и ноешь, как ребенок. Я тебя не узнаю.
        - Я сам себя не узнаю. - Никита был мрачен. - Каждое утро подхожу к зеркалу и боюсь, что у меня такая же противная жирная рожа, как у Гудкова.
        Андрей похлопал друга по спине:
        - Не отчаивайся. Им тебя не победить. Возьмешь отпуск, доделаешь работу. Твой Гудков еще рот раскроет.
        - Да я через полгода и с интегралом простейшим не справлюсь!
        Андрей не смог бы справиться с простейшим интегралом даже сейчас и поэтому другу не поверил.
        - Все у тебя получится.
        - Ты не понимаешь. Там одна загвоздочка была… Я все голову ломал, что бы сделать, чтобы эффект распространялся, скажем, по всей комнате. Представляешь, такая кроха, на ладони у тебя помещается, а контролирует температуру в большом помещении. Я долго ничего сообразить не мог, вся проблема в размере была. И вот на тебе - меня осенило не где-нибудь, а в этой дурацкой корпорации. Такое простенькое, но очень изящное решение. За десять минут все набросал. Но сейчас, хоть убей, не могу вспомнить.
        - Погоди, я не понял. В какой корпорации?
        Никита смутился:
        - Помнишь, я тебе рассказывал? У них еще реклама крутая… корпорация магов и волшебников. «Третий глаз» называется.
        - А, точно, помню. Шаг отчаяния. Слушай, может, там ты и забыл свои записки? Выронил нечаянно или на столе оставил? С тебя станется.
        - Может, и там. А может, где угодно. Город большой, я где только не шатался с этой папкой. В любом случае все давным-давно в мусорку выкинули!
        - А вдруг нет? Не выкинули, а положили в ящик и ждут, когда ты придешь.
        В глазах Никиты зажглась надежда.
        - Думаешь?
        - Почему бы и нет? Сходи да спроси.
        Никита замялся:
        - Неохота мне туда второй раз соваться.
        - Не будь идиотом. Всего-то спросить, находили они твои листы или нет. Давай прямо сейчас сходим.
        - Уже поздно.
        - Тогда завтра с утра отпросись у своего Гудкова и слетай.
        - Не буду я у него отпрашиваться. Все равно не отпустит. Опоздаю - и все. Переживет.
        - Можно и так, - ухмыльнулся Андрей. - Главное - действуй.

* * *
        Когда утром в дверях приемной замаячила долговязая мужская фигура, Маринка не поверила собственным глазам. У нее была неплохая память на лица, но все-таки почти месяц прошел с тех пор, как она последний раз видела незадачливого изобретателя.
        Маринка вцепилась в край стола. Он… тот самый… Она узнает и куртку со старым меховым воротником, и очки с тонкими дужками на крупном носу, и светло-каштановые взлохмаченные волосы, которые давно нуждаются в стрижке. Только сегодня при нем нет папки…
        Еще не осознавая до конца масштабы везения, Маринка вскочила из-за стола. Стандартное приветствие сорвалось с ее губ, прежде чем она успела подумать.
        - Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
        Молодой человек выдавил из себя улыбку:
        - Д-доброе утро… Я к вам заходил на днях…
        - Да, я помню, - кивнула Маринка, всеми клеточками кожи источая доброжелательность.
        - Я тут, кажется… э-э… вы, случайно, не находили листы с чертежами?
        Маринкина рука непроизвольно потянулась к верхнему ящику стола, но вовремя остановилась. Один раз они упустили удачу, второй раз накинут на нее аркан и оседлают, как своенравного коня.
        - Да, находили. Два листочка.
        Юноша побелел:
        - И что вы с ними сделали? Выкинули?
        - Нет, что вы! Положили в надежное место. Я так и думала, что рано или поздно вы за ними придете.
        Молодой человек просиял и стал почти красавцем.
        - Подождите здесь, пожалуйста. Они хранятся в другой комнате, я сейчас за ними схожу. - Маринка подавила желание запереть приемную на ключ и побежала в комнату к Галине.
        3
        День окончился особенно паршиво - ссорой с Гудковым. Конфликт назревал давно, с той секунды, когда Никита переступил порог его магазина, признавая тем самым, что не в состоянии позаботиться о себе. Бессмысленная работа, постоянные шуточки со стороны Гудкова, намеки персонала, который сразу понял, откуда ветер дует, делали существование нового администратора невыносимым.
        Даже зарплата Никиту не вдохновляла. Выдавая ему сегодня деньги, Гудков позволил себе нечто вроде замечания: «А теперь черед нахлебничков». Никита вспылил, Гудков напомнил, что кусок хлеба он ему предоставил исключительно из жалости и по просьбе жены и что на его месте он сидел бы тихо, не выпендривался и не кусал руку, которая его кормит. Никите захотелось швырнуть деньги Гудкову в лицо и объявить, что ноги его больше не будет в этом магазине. Смутило присутствие свидетелей - и Оленька, и Настенька, хорошенькие продавщицы-хохотушки, маячили невдалеке и, без сомнения, слышали каждое слово.
        Никита позорно бежал с поля боя. Хорошо, хоть сегодня суббота, завтра он будет избавлен от магазинного кошмара. О понедельнике Никита старался не думать. В последнее время у него выработалась привычка жить настоящим и радоваться моменту.
        Увы, радость момента была безнадежно испорчена Гудковым. Никита брел по городу, чувствуя себя полнейшим ничтожеством. Ничего не сумел, ничего не добился. За один месяц стал старше на несколько лет. Перестал верить в себя, в удачу, махнул рукой на свои изобретения, перестал самосовершенствоваться, зато положился на гадалку. Все, что раньше составляло смысл его жизни, было выброшено в мусорный контейнер на заднем дворе «Магазинчика А. Гудкова».
        Пошел снег. Крупными пушистыми хлопьями он падал на дороги и здания, засыпал припаркованные на обочине машины, урны, газетные киоски. Он танцевал в свете фонарей и ложился на головы людей мягкими белыми шапками, которые сваливались мокрыми комьями, стоило зайти в теплое помещение. В такую погоду влюбленные обычно берутся за руки и, запрокинув головы, долго стоят и смотрят, как ниоткуда падает снег, а потом зачерпывают его целыми пригоршнями и посыпают им друг друга. А люди невлюбленные, неромантичные, утомленные работой или, того хуже, простудой, надевают капюшоны курток и пальто, поднимают повыше теплые шерстяные шарфы и ворчат про себя, что из-за снегопада снова будут проблемы на дорогах.
        Никита шел куда глаза глядят и не замечал ни снега, ни влюбленных, гоняющихся друг за другом, ни ворчунов, кутающихся в шарфы. Не было, пожалуй, в тот вечер в Горечанске более несчастного человека. Ибо что может быть ужаснее, чем осознание того, что ты обречен на бессмысленное, жалкое прозябание?
        Через два с лишним часа озябшие ноги привели его к дому. Никита нашел свои окна, увидел, что родители сидят на кухне, и загрустил еще сильнее. Ждут. Скорее всего, волнуются. Не пустился ли сынок внезапно во все тяжкие?
        - Мама, папа, я в порядке, - сказал Никита с горечью и помахал кухонному окну рукой.
        - Рад это слышать, Никита Васильевич.
        Никита дернулся. Рядом с ним стоял незнакомый мужчина в коричневой кожаной куртке.
        - Вы ко мне обращаетесь?
        - К вам, - кивнул мужчина. - Вы же Никита Васильевич Алейников?
        - Да. А…
        - Мне надо с вами кое-что обсудить.
        Очень не понравилось Никите такое начало. Может, кто-то из налоговой пронюхал, что Гудков мухлюет со своими бухгалтерскими книгами? Или сам Гудков послал знающего человека, чтобы тот объяснил зарвавшемуся родственничку, как себя нужно вести?
        Никита занял оборонительную позицию:
        - Какое дело? Кто вы такой?
        - Меня зовут Коврин Денис, я представитель одного московского бизнесмена. Его имя, как вы понимаете, я бы предпочел пока не называть.
        Родственники недаром упрекали Никиту в излишней доверчивости. Уверенные манеры незнакомца полностью развеяли его сомнения.
        - А о чем вы хотите поговорить? - с любопытством спросил он.
        - Если вкратце… дело касается одного из ваших изобретений. По моим соображениям, оно заинтересует моего шефа.
        У Никиты радостно заколотилось сердце.
        - Вы хотите что-то купить?
        Мужчина позволил себе улыбнуться:
        - Давайте прогуляемся до ближайшего кафе и там все обсудим. Я вас уже третий час на морозе поджидаю.
        - Простите, - буркнул Никита, как будто на самом деле опоздал на назначенную встречу. - Но зачем в кафе идти? Можно и у меня все обсудить.
        - Я бы предпочел нейтральную территорию. К тому же разговор конфиденциальный, касающийся только вас. Посторонние уши… могут помешать.
        Никита вспомнил обычную реакцию мамы на слово «изобретение» и согласился.
        Ближайший бар обнаружился в соседнем доме. Он был битком набит, но Коврину как по волшебству удалось отыскать свободный столик в относительно тихом уголке. Толстая кирпичная перегородка заглушала крики подгулявших компаний, и говорить за ней можно было, не опасаясь, что тебя подслушают.
        - Здорово, - просиял Никита. - Здесь нам никто не помешает. Повезло.
        - Я заранее забронировал столик.
        - Правда?
        При мысли о том, что кто-то специально забронировал столик, чтобы поговорить с ним, по телу Никиты разлилось приятное тепло предвкушения. Ему не терпелось забросать Коврина вопросами, но неизвестно откуда взявшийся инстинкт подсказывал, что инициатива должна исходить не от него. Они заказали пиво и хрустящие куриные крылышки с соусом барбекю и до того, как принесли заказ, разговаривали исключительно на общие темы.
        Чем дольше Никита разглядывал Коврина, тем большим доверием к нему проникался. Тот не обладал красотой, пленяющей женские сердца, но человека умного располагал к себе с первого взгляда. Лицо Коврина, с высоким лбом и темными, широко расставленными глазами, было серьезно. Это был человек, не привыкший разбрасываться пустыми словами, человек ответственный, вдумчивый, въедливый. Никита не хотел торопиться с выводами, но не мог отделаться от ощущения, что сейчас напротив него сидит сама Судьба.
        Отпив глоток пива, Коврин сказал:
        - Насколько я знаю, Никита Васильевич…
        По имени-отчеству Никиту не называл никто, кроме Гудкова, да и тот прибегал к официозу только для того, чтобы лишний раз унизить родственника.
        - Можно просто Никита. И на ты.
        - Хорошо, - кивнул Коврин. - Так вот, Никита, у меня есть к тебе предложение. Я готов выступить посредником между тобой и человеком, который мог бы вложить деньги в твое изобретение.
        - Которое? - выдохнул Никита.
        - У тебя их много?
        - Штук десять, как минимум. Это стоящих. А всего - не меньше пятнадцати. Или двадцати…
        - Отлично. Об остальных поговорим позже. Сейчас меня интересует устройство, которое ты называешь «мини-кондиционер».
        У Никиты загорелись глаза.
        - Здорово! Я уж думал, оно никому не понадобится. А как вы о нем узнали? Вам мое предложение пришло, да? Вы откуда?
        - Это уже несущественно. Главное, что я понял: у твоей идеи есть будущее. А у меня есть человек, способный приблизить это будущее. Ты крылышки-то ешь. Остынут.
        - Да у меня кусок в горло не лезет, - сказал Никита и взял аппетитное крыло с поджаристой корочкой.
        - Как ты понимаешь, пока я ничего не могу гарантировать, - продолжал Коврин. - У бизнесменов своя логика, не исключено, что мои выкладки ошибочны.
        Никита растерянно заморгал, но второе крылышко помогло справиться с негативными эмоциями.
        - Но я думаю, что все пройдет как надо.
        - Правда?
        - Надеюсь. Значит, если ты не против, сейчас мы обсудим детали, на следующей неделе я поеду в Москву.
        - Мне с вами надо?
        - Нет, это только помешает. Мой бизнесмен не любит вступать в контакт с незнакомыми людьми.
        Никита заволновался:
        - Но вы же не сумеете… вы не сможете все ему правильно объяснить.
        - Я попытаюсь, - усмехнулся Коврин. - Ты подготовишь для меня все необходимые материалы, расскажешь мне, что к чему.
        «И ничто не помешает тебе выдать изобретение за свое собственное и пристроить его, забыв обо мне», - мысленно закончил за него Никита. Неприятное подозрение пришлось срочно заесть третьим крылышком и запить пивом.
        Коврин словно прочитал его мысли:
        - Можешь не волноваться. Я напишу тебе расписку, что ты лично передал мне материалы и являешься законным обладателем всех прав на изобретение.
        Никита заулыбался. Он понятия не имел, будет ли иметь такая бумажка какое-нибудь значение, если придется отстаивать свои права в суде. Но ему так хотелось верить Коврину…
        - А теперь давай обсудим условия.
        - Какие условия? - не понял Никита.
        - Что значит - какие? Сколько ты собираешься запросить за свою идею?
        Решить такой сложный вопрос без четвертого крыла было никак не возможно. Четвертое крыло не помогло. Пришел черед пятого, за ним шестого. Никита жевал и думал, думал и жевал, а Коврин молча пил пиво и смотрел на него.
        - Не знаю, - наконец признался Никита. - Я… как-то не думал об этом.
        - Плохо, что не думал.
        - Ну я… надеялся, они сами что-нибудь предложат.
        - Сейчас так нельзя. Везде спрашивают, сколько ты желаешь получить.
        - Откуда я знаю?
        - Надо знать. Ладно. Постараюсь сделать так, чтобы все прошло без обмана.
        Никита от души поблагодарил. А потом сообразил, что благодетелю должен причитаться процент.
        - А как же вы?
        - Что я? - удивился Коврин.
        - Вы тоже должны получить что-то. Наверное, нам надо обсудить вашу… долю.
        - Доля - это громко сказано, - засмеялся Коврин. - На самом деле мое вознаграждение - не твоя забота. Это задача моего московского приятеля. Спасибо за беспокойство.
        Никита зарделся как маков цвет. Теперь он понимал, что чувствовала несчастная Золушка, когда рядом с кучей бобов и чечевицы появилась фея. У его феи не было длинного пышного платья, да и волшебной палочки в руках не наблюдалось, но тем не менее фея была стопроцентной.
        Никита возвращался домой, набравшись пива по самые уши, и грезил о том, как он швырнет заявление об увольнении на стол Гудкову, как расскажет недоверчивым родителям, что его изобретением заинтересовались серьезные люди, как реабилитирует себя в глазах родственников.
        Дома он тихонько проскользнул мимо родительской комнаты и заперся у себя. Еще некоторое время ему придется носить ярлык неудачника. Коврин своевременно предупредил его, что языком молоть не следует.
        - Оперировать нужно реальными фактами, а не надеждами и предположениями, - сказал он Никите на прощание. - Поэтому пока живи как жил. Работай, как раньше, никому ничего не рассказывай. Потерпи немного, ладно?
        Никита с восторгом согласился. Тайное знание о том, что скоро он в колеснице триумфатора проедется по раздутому самолюбию Гудкова, поможет ему пережить любые насмешки.
        На следующий день они снова встретились, и Никита передал Коврину все необходимые документы. На обсуждение деталей и тонкостей ушло по меньшей мере часа два, но Никита не возражал. Обстоятельность Коврина только свидетельствовала о серьезности намерений. Прежде чем распинаться перед далеким московским спонсором, надо было лично убедиться в ценности изобретения. Ни разу в наивную голову Никиты не закралась мысль о том, что умнейший парень Денис Коврин может его надуть. Если нельзя верить таким, как Денис, кому тогда можно верить?
        Загадочная улыбка не сходила с Никитиного лица все воскресенье, немало удивляя родителей. Они успели свыкнуться с тем, что в последнее время он всегда в плохом настроении. Но теперь, похоже, дела пошли на лад. Сынок пообвыкся в магазине, разобрался, что к чему, и перестал хандрить. Спасибо любимому зятю, который пристроил шалопая, взялся научить его уму-разуму.
        Алейниковы-старшие огорчились бы, если бы узнали истинную причину веселья сына. Он об этом догадывался и поэтому мудро держал рот на замке. Привезет Коврин из Москвы подписанный контракт, тогда и карты на стол можно будет выложить. А до тех пор лучше прикидываться послушным дурачком, который смирился с тем, что всю жизнь придется ишачить на Гудкова. Ничего, он еще всем покажет!
        Единственное, что смущало Никиту во всей этой истории, - роль прорицательницы Кристианы. Неужели знакомство с Ковриным - прямое следствие ее действий? Человеку с научным складом ума верилось в такое с трудом. Он бы с радостью предпочел версию случайного совпадения, но и тут его внутренний прагматик качал головой. Никто не интересовался бедным Никитой Алейниковым и его работами, а потом, как гром среди ясного неба, - счастливая случайность. Нет, все гораздо сложнее.
        Может, на самом деле существуют силы, не поддающиеся восприятию разума, доступные избранным единицам? И ему невероятно повезло, что одна из таких единиц милостиво согласилась выслушать и захотела помочь? Да если Коврин действительно не кто иной, как воплощение колдовских талантов госпожи Кристианы, если он действительно протолкнет его мини-кондиционер московскому толстосуму, не жаль и десяти процентов, обещанных корпорации с возможной прибыли.
        Да что там десять… он и пятидесяти не пожалел бы! Хорошо, что гадалка об этом не догадалась.
        4
        Утром Маринка шла на работу резво, чуть ли не вприпрыжку. Мороз разыгрался не на шутку - если не поторопишься, точно обморозишь нос и щеки!
        Она пробежала безжизненную проходную завода и свернула на узкую тропинку. Снег тут же набился в сапоги, но она уже представляла себя на диванчике в теплой приемной с чашкой кофе в руках и не обращала внимания на пустяки.
        Девушку у главного входа в корпорацию Маринка увидела сразу, как только вышла из-за угла. Собственно, главным входом эту дверь называли только для того, чтобы не путать ее со второй, расположенной недалеко от комнаты госпожи Кристианы. Выглядел главный вход неважно. Это была простая железная дверь в стене с небольшим козырьком, который ни от чего не защищал и с которого в ливень вечно натекала огромная лужа у порога. Но зато этот вход принадлежал одной корпорации. Остальные арендаторы завода пользовались другими дверями.
        Обычно Маринка приходила первой. Иногда заставала в корпорации Дениса, который оставался там на ночь. Порой раньше появлялся Антон. Но никогда до начала рабочего дня у дверей корпорации не стоял клиент.
        В том, что девушка именно клиент, Маринка не сомневалась. На двери красовались вывеска «Третий глаз» и звонок. Вряд ли человек будет дожидаться на морозе просто так, чтобы спросить дорогу или поболтать «за жизнь». Маринка быстро вернулась за дом, отряхнула сапоги, поправила шарф и по-деловому быстро пошла к двери.
        Заслышав шаги, девушка обернулась. Ее хорошенькое юное личико просияло. Маринка приветливо улыбнулась в ответ, отмечая про себя и дорогую норковую шубку незнакомки, и высокие замшевые сапоги, и сумочку модного дизайна. Удивительно, сколько вещей женщина может рассмотреть за один миг! Маринке хватило пары секунд, чтобы понять, что девушка, дожидающаяся у двери корпорации в половине девятого утра, клиент стоящий.
        «Надеюсь, она не пришла просить нас о богатом муже», - подумала Маринка, вытащила из кармана ключ и улыбнулась:
        - Здравствуйте, вы к нам?
        Та закивала. На голову девушки был накинут капюшон, в обрамлении темного короткого меха ее лицо было похоже на мордочку маленького очаровательного зверька вроде тех, которых рисуют в диснеевских мультфильмах.
        - Давно ждете? - Маринка открыла дверь, пропуская вперед девушку.
        - Н-нет, - тихо ответила клиентка.
        - Не замерзли?
        - Я… я в машину бегала погреться.
        Маринка усмехнулась про себя. Все правильно.
        У такой лапочки обязательно должна быть машина. Наверное, дела и без богатого мужа идут на лад. Вот и отлично.
        Правда, несмотря на теплую машину, зубы девушки отбивали дробь, пока она раздевалась.
        - Сейчас я приготовлю что-нибудь горяченькое. - Маринка поманила девушку в приемную. - Что вы хотите - чай или кофе?
        - Что себе будете делать, то и мне, - потупилась девушка. - Мне очень не хочется вас утруждать. Простите.
        Бочком она просочилась в приемную и села после настойчивого Маринкиного приглашения на самый краешек дивана. Ручки сложила на коленках, глаза подняла на картину, висевшую на противоположной стене, и застыла в этой позе с почти молитвенным выражением лица.
        Маринка готовила кофе и искоса поглядывала на будущую клиентку. Там, у двери, с покрасневшим от холода носом, девушка показалась ей хорошенькой. Теперь было ясно, - она настоящая красавица. Круглое личико с нежной гладкой кожей, огромные карие глаза, в которых застыло непонятное, но от этого не менее трогательное выражение печали, пушистые темные волосы, кудрями спускающиеся на плечи, маленький изящный носик, строгая линия четко очерченных губ… В соответствующем одеянии она напоминала бы рафаэлевскую мадонну, но и в современных узких джинсах и белом свитере походила на гостью из таинственного Средневековья.
        Маринка поставила на поднос чашки, сахар и вазочку с печеньем, села на диван рядом с девушкой. Хотя они, скорее всего, были ровесницами, Маринка чувствовала себя намного мудрее, опытнее и старше. Незнакомку хотелось приободрить, утешить, как старшей сестре хочется приободрить младшую.
        - Угощайтесь, пожалуйста. - Маринка пододвинула девушке чашку. - Кстати, меня зовут Марина.
        - А меня Соня.
        - Очень приятно, Соня. Сахар я класть не стала, вы по вкусу добавьте сами, хорошо?
        Не глядя на Маринку, девушка кивнула, потянулась ложкой к сахарнице, но вдруг отдернула руку так быстро, что чуть не опрокинула чашку. Маринка выжидательно посмотрела на нее. Соня подняла глаза. В них стояли слезы.
        Маринка растерялась. Как их сахарница могла вызвать такую реакцию? Это самая обыкновенная сахарница с прозрачными стенками и металлической крышечкой, но вряд ли стоит ее так пугаться.
        - П-простите, - пробормотала Соня. - Я сахар не ем.
        - У меня есть заменитель! - Маринка собралась встать, но девушка удержала ее:
        - Пожалуйста, не надо. Я буду несладкий. Я люблю несладкий кофе.
        Судя по несчастному виду Сони, утверждение это было далеко от истины. Маринка недоумевала все сильнее, но с вопросами не спешила. В конце концов, исповедовать клиентов - не ее задача.
        Себе Маринка насыпала три ложки. Соня, не отрываясь, следила за ее движениями. Ее срочно требовалось отвлечь. Не придумав ничего лучше, она спросила прямо:
        - Вы хотите посоветоваться с госпожой Кристианой?
        Соня кивнула. Похоже, ей гораздо легче было общаться посредством жестов, а не слов.
        - Да. Я специально пораньше пришла, чтобы меня приняли. Мне очень нужно!
        У Маринки мурашки по телу побежали. Вот то, чего она опасалась с самого начала, когда ввязалась в это сомнительное предприятие. У человека настоящее горе. Он на них надеется. А что может предложить хваленая корпорация «Третий глаз»? Несколько пассов госпожи Кристианы в исполнении Гали Сковородниковой и, если повезет, усилия со стороны Дениса и Антонио, которые неизвестно чем закончатся. Раньше клиенты оставались довольны благодаря счастливому стечению обстоятельств. Но вечно так продолжаться не может.
        Бедная Соня истолковала Маринкино молчание по-своему и запаниковала:
        - Я слишком поздно пришла, да? Все уже расписано? Сегодня я к ней не попаду? Я так и думала… А завтра, послезавтра? Может быть, на следующей неделе?
        От волнения она перестала смущаться и опускать глаза после каждого слова.
        - Что вы, не переживайте. Вы встретитесь с госпожой Кристианой, как только она придет, - успокоила ее Маринка.
        Соня залпом осушила чашку и поморщилась.
        - Без сахара невкусно, - посочувствовала Маринка. - Возьмите печенье.
        Она поставила вазочку поближе к клиентке, но та отчаянно замотала головой и сунула стиснутые руки между коленей.
        - Я не ем печенье.
        Маринка с сомнением посмотрела на вазочку. Снабжением корпорации ведал Антонио, а его вкус ни в чем не вызывал нареканий - будь то печенье или мебель. Но возможно, их гостья прилетела из таких высоких сфер, что выбор Антонио казался ей оскорбительным.
        - Простите. - Маринка убрала вазочку.
        Соня проводила печенье голодными глазами.
        В них, как в зеркале, отразилась душевная мука.
        - Понимаете, дело в том, что я очень люблю печенье, - еле слышно выдохнула она. - Но я на диете.
        Маринка была восхищена:
        - У вас изумительная сила воли. Я бы так не смогла. Но печенье я все-таки уберу, чтобы не смущать вас.
        Соня душераздирающе вздохнула.
        - Это как раз мое самое любимое, - сказала она, когда Маринка снова села. - Я бы могла его есть целыми сутками. Этот сорт, миндальное и еще бисквиты с шоколадной крошкой…
        - Это, конечно, не мое дело, - тактично заметила Маринка, - но зачем отказываться от того, что вы любите?
        - Потому что мне нужно думать о фигуре. Вы же видите, какая я… - Соня развела руками.
        Маринка видела и не находила ничего ужасного. Соня была очень хорошо сложена. Невысокая, со всеми соблазнительными изгибами фигуры, при лице наивного ребенка она обладала телом зрелой женщины. Такое тело не заслуживало того, чтобы о нем отзывались в пренебрежительном тоне. Но Соня чуть не плакала, и Маринка решила не спорить.
        - Сейчас многие сидят на диете, - сказала она нейтрально. - Главное, не перегибать палку.
        - Ко мне это не относится. - Клиентка раздраженно стукнула себя по ноге. - Ненавижу. Поэтому я к вам и пришла.
        Маринка похолодела. И чем же они смогут ей помочь?
        - Вы мне поможете? - жалобно спросила Соня.
        Маринка собралась с духом и решительно кивнула.
        - Я так рада. Вы не представляете себе, как я измучилась… Не могу дальше так жить. Вы для меня - последний шанс.
        - Не переживайте, - авторитетно заявила Маринка. - Из любой ситуации есть выход. Главное - верить в себя.
        - Я в себя верю. В меня не верят другие. - Соня закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
        Маринка совсем растерялась. Что нужно от гадалки такой девушке, как Соня? Красоты у нее предостаточно, с деньгами на первый взгляд нет проблем, о здоровье тоже речи не идет. Несчастная любовь? Маринка призадумалась. Нет, не похоже…
        Маринка снова подсела к плачущей девушке:
        - Соня, немедленно переставайте плакать. Возьмите себя в руки, пожалуйста. Я не знаю, что у вас стряслось. Надеюсь, что ничего ужасного. Но в любом случае вы должны быть сильной. Как же вы сможете рассказать госпоже Кристиане, в чем дело, если все время плачете? Давайте я налью вам еще кофе.
        - Б-без сахара г-гадость… - всхлипнула Соня.
        - Тогда чай?
        - Я… н-не люблю ч-чай…
        - Может быть, простой минеральной воды? С печеньем?
        - Я на диете!
        - Но вам нужно привести себя в порядок, успокоиться. Нельзя появляться перед госпожой Кристианой в таком виде. Вы помешаете ей работать. А печенье вам поможет.
        Соня перестала всхлипывать. Маринка быстро достала печенье, сварила кофе. Соня выпила три чашки с сахаром, съела все печенье в вазочке и на самом деле успокоилась. До десяти оставалось целых пятьдесят минут, и, чтобы скоротать время, она принялась без всякой просьбы изливать Маринке душу. Можно было не беспокоиться, насколько этично обсуждать с клиенткой ее проблемы. Соня была готова обсудить их с кем угодно.
        Соня Яровицкая, сколько себя помнила, мечтала о карьере модели. Маленькая Сонечка ничто не любила так сильно, как примерять новые платья и расхаживать в них перед ахающими родственниками. Слова «подиум», «фотосессия», «обложка» рано обогатили ее словарный запас. Сонечка критически разглядывала себя в зеркале, выслушивала восхищенные охи многочисленных родственников и не сомневалась, что ее ожидает блестящая карьера.
        Родители ни в чем не смели перечить единственному ребенку. Сонин папа владел сетью цветочных магазинчиков и зарабатывал достаточно, чтобы купить любимой дочке отдельную трехкомнатную квартиру в центре и ежемесячно выдавать на расходы сумму, которую она едва успевала потратить.
        На восемнадцатилетие заботливый отец подарил Соне новенькую «тойоту» и одно время подумывал отправить ее учиться за границу. Но тут в делах возникли проблемы, о загранице пришлось забыть. Да и Соня не жаждала получить диплом английского университета.
        Она хотела стать моделью. Родители ей не препятствовали, но и не поощряли. Соня собралась учиться в горечанской школе моделей - ее отпустили. Соня вздумала ехать в Москву на курсы - ей запретили. Она пожелала, чтобы лучший фотограф города сделал ей портфолио. Отец без слов оплатил дорогую съемку. Она захотела отослать фотографии в Москву - родители встали на дыбы.
        Когда Соня пыталась объяснить, что Москва находится гораздо ближе, чем Лондон, куда они однажды чуть было ее не отправили, Яровицкие-старшие разумно возразили, что это была ошибка и что в любом случае общежитие престижного университета совсем не то же самое, что московское модельное агентство. Они прочли немало ужасных статей о том, через что проходят начинающие модели. Своей дочери они такой судьбы не желали. Если уж мечтает о показах и съемках, пусть занимается этим в Горечанске. Благо и у них есть своя школа моделей, свое агентство. Правда, с перспективами там было туго, но Яровицких это не волновало. К Сониному увлечению они относились как к детской игре. Наиграется малышка и успокоится. А пока пусть лучше побудет перед глазами, чтобы беды какой не вышло.

* * *
        Соня благополучно отучилась в модельной школе и отнесла портфолио в агентство «Стар Бьюти», которое снимало помещение в заброшенном Доме культуры. Арендная плата была смехотворно низкой из-за прогнивших коммуникаций и удаленности от центра, и начинающим моделям приходилось пробираться по влажным, пахнущим плесенью коридорам к заветным комнаткам, где на стенах висели фотографии из «Vogue» и «Cosmopolitan». Легче было встретить на улице главного редактора всемирно известного глянцевого журнала, чем заполучить с помощью «Стар Бьюти» контракт, который вытолкнул бы тебя из пучины безвестности прямо под сверкающие вспышки фотоаппаратов, но девочки упорно верили в счастливую звезду.
        Соня верила больше всех. Она скупала глянцевые журналы в ближайшем киоске, наизусть знала имена звездных моделей и фотографов, грезила по ночам о славной карьере. Ей было двадцать, когда суровая действительность превратила Сонины мечты в ничто.
        Начиналось все хорошо. Соню впервые пригласили участвовать в самом настоящем показе. Горечанский модельер Ирина Лесникова приготовила новую коллекцию, ей требовались модели. Совершенно особенные модели. Коллекция создавалась под лозунгом «Лишних килограммов не бывает» и была рассчитана на женщин, состоящих не только из костей, но и из мяса. От Сонечки Яровицкой Ирина пришла в полный восторг и пообещала сделать ее звездой своего шоу.
        Соня ужаснулась.
        В просвещенных кругах «Стар Бьюти» новая одежда от Лесниковой сразу получила ярлык «одежды для толстых». Когда Ирина, листая каталог агентства, попросила подобрать ей еще трех девочек вроде Сони, она опозорила ее на веки вечные.
        Соня с детства была пухленькой. Кругленькие щечки и складочки на запястьях превращали малышку в крошечного ангелочка и приводили в умиление взрослых. Сонечка очень любила покушать. Папа каждый вечер приносил своей любимой девочке что-нибудь вкусненькое. Печенье, булочки, конфеты, пастила, зефир, мармелад, торты, шоколадки, мороженое в доме Яровицких не переводились. Конечно, родители следили за тем, чтобы Сонечка не переедала и не наносила ущерба своему здоровью.
        То, что она наносит ущерб фигуре, во внимание не принималось.
        Сама Соня до двенадцати лет сохраняла удивительную гармонию между любовью к вкусной еде и желанием стать моделью. Об ужасах похудания, калориях и модных диетах Соня не подозревала и, разглядывая стройных моделей в журналах, не сомневалась, что со временем будет выглядеть точно так же. Перелом в Сонином сознании совершил одноклассник Сашка Стеблов. Хулиган и задира вырвал на перемене у нее из рук булочку с маком и шоколадной глазурью и рассмеялся Соне в лицо:
        - Хватит булки лопать, Яровицкая! Ты скоро в дверь проходить не будешь!
        Стеблов предусмотрительно отбежал подальше, но Соня не шевельнулась. На ее круглом лице застыло выражение неподдельного ужаса.
        - Толстая, толстая! - закричал Стеблов, махая булкой. - Жирная корова!
        Но страшное оскорбление не подвигло Соню на погоню. Уронив голову на руки, она горько заплакала. Сашка Стеблов, давясь и не понимая, доел булку в коридоре.
        С этого момента Соня бросила все силы на борьбу с собственным аппетитом. Она отказывалась обедать и ужинать и пару раз упала в школе в голодный обморок. Мама таскала ее по врачам, те убедительно расписывали девочке, как пагубно отразится голодание на ее растущем организме. Стиснув зубы, Соня держала оборону.
        Благодаря невероятным усилиям от лишнего веса удалось избавиться. Соня подросла, похорошела, оформилась… и с ужасом осознала новую проблему. При всех ограничениях в еде Сонина фигура была далека от модельного совершенства. Сколько бы родители ни твердили, что это особенности телосложения, Соня почти перестала есть. Но хотя кости и обозначились в ее теле, бедра и грудная клетка от этого уже не стали.
        У Сони была роскошная фигура соблазнительницы. Мужчины оборачивались ей вслед, когда она проходила мимо. Самые смелые пытались познакомиться. Но Соня ненавидела свое тело и отчаянно сражалась за каждый грамм. Иногда аппетит побеждал, она с жадностью накидывалась на любимую еду, а потом сурово наказывала себя за это. Она не теряла надежды приблизиться к своему идеалу.
        Приглашение на показ мод Ирины Лесниковой наглядно продемонстрировало, что Соня боролась впустую. Теперь она обречена - в Горечанске к ней навсегда прилипнет ярлык «толстуха». Оставалось либо забыть о мечте, либо найти человека, который сможет устроить ее карьеру по-настоящему.
        Соня плохо представляла себе, как это можно сделать, но стала прилежно просматривать рекламные газетки. В одной из них наткнулась на сногсшибательную рекламу корпорации «Третий глаз» и поняла - это то, что нужно.
        5
        - Госпожа Кристиана сможет мне помочь, правда? - всхлипывала Соня в розовый кружевной платочек.
        - Конечно, поможет.
        Особой уверенности Маринка не испытывала, но чувствовала, что надежда есть. Всего-то нужно отвезти Сонины фотографии в Москву и попробовать пристроить в какое-нибудь агентство. Личико у Сони прехорошенькое, может, кто-нибудь ее и пофотографирует. Эх, жаль, что Денис уже уехал с Никитиными бумагами. Мог бы заодно и Сонино портфолио захватить.
        - Соня, вы только не плачьте. Госпоже Кристиане подвластно многое. Я ничего не могу обещать от ее имени, но, думаю, вашей беде она поможет.
        Соня подняла на Маринку блестящие от слез глаза и расплылась в улыбке.
        - Спасибо вам огромное, Мариночка.
        Маринка глянула на часы. До десяти оставалось семь минут, но ведь не факт, что Галка придет вовремя. Ей еще и переодеться надо, и в себя прийти.
        - Давайте я пока расскажу вам о наших условиях. За простую консультацию госпожа Кристиана берет десять долларов.
        - Да-да, конечно… - Сонечка принялась лихорадочно рыться в сумке. - Но это же не все? Сколько нужно заплатить? А то я не знала, сколько денег с собой брать… Вдруг у меня не хватит…
        - В нашей рекламе написано, что вы платите деньги только после того, как госпожа Кристиана реально вам поможет.
        - Так это правда? - От изумления Соня оставила сумку в покое. - Я думала, это обычный рекламный трюк.
        - Мы работаем серьезно, без трюков.
        - Здорово! Но я могу и сейчас заплатить, вы не думайте…
        «Побольше бы нам таких клиентов», - вздохнула про себя Маринка.
        - Не торопитесь, Соня. Госпожа Кристиана не занимается обманом. Если у нее не получится…
        У Сони вытянулось лицо.
        - Вы же понимаете, всякое может случиться. - Маринка тактично сделала паузу. - В таком случае ваши деньги останутся при вас. Госпожа Кристиана не возьмет ни копейки.
        - Но… она же старалась, работала… - неуверенно пробормотала Соня. - А так выходит, что она ничего не заработала.
        «Да она просто ангел», - восхитилась про себя Маринка.
        - Не забивайте себе голову, Соня, - улыбнулась она. - Госпожа Кристиана умеет о себе позаботиться. Вы лучше успокойтесь. А то кто-нибудь решит, что мы вас обидели, и придет к нам разбираться.
        Соня шутку не оценила.
        - Я не говорила родителям, куда иду.
        - Ну почему сразу родители? Какой-нибудь симпатичный молодой человек, - подмигнула Маринка.
        Она чувствовала, что разговаривает с Соней как с ребенком, но остановиться не могла. Слишком уж та была по-детски наивна.
        - У меня нет молодого человека, - смутилась Соня, но плакать перестала. А потом сказала нечто, от чего у Маринки отвисла челюсть: - Меня мужчины не любят.
        Слышать такое из уст потрясающей красавицы было более чем странно.
        - Кто вам сказал? - удивилась Маринка.
        - Я знаю.
        - Чушь, - возмутилась Маринка, позабыв о профессиональной этике. - У вас наверняка куча поклонников.
        - Кому-то я, конечно, нравлюсь, - уныло согласилась Соня, - но это все не то.
        Маринка понимала ее как никто другой. Поклонники поклонниками, а сердцу хочется настоящей любви.
        - Соня, а может, вам лучше попросить у госпожи Кристианы не модельной карьеры, а любви?
        «Ну я и дура, - ужаснулась Маринка про себя. - Фотографии ее мы куда-нибудь пристроим. А мужчину где найдем? Опять Антонио придется отдуваться?»
        Это была на редкость неприятная мысль, Маринка с замиранием сердца ждала Сониного ответа.
        - Быть моделью мне хочется больше, чем замуж, - бесхитростно ответила та.
        - Это все потому, что вы еще не встретили достойного человека, - с облегчением улыбнулась Маринка.
        - А вы? - Соня выразительно посмотрела на Маринкину руку без кольца. - А вы встретили?
        Перед Маринкиными глазами встало скучающее лицо Петра Александровича, мелькнул точеный профиль Антонио… У нее защемило сердце. Увы, ничего хорошего о себе она сказать не могла.
        - Боюсь, что нет, - призналась она. - Но я надеюсь.
        - А я нет. Мужчины странные пошли. Скучные, ненадежные, нечуткие…
        - Для вашего возраста вы очень рассудительны.
        Соня вздохнула, как маленькая старушка:
        - А что делать? Жизнь такая.
        - Жизнь такая, какой мы ее делаем.
        Соня невесело улыбнулась:
        - Я не уверена. Я все пытаюсь сделать ее такой, какой хочу, а у меня ничего не выходит.
        «Может быть, ты просто делаешь не то, что нужно?» - чуть не вырвалось у Маринки, но она вовремя услышала, как хлопнула входная дверь.
        - Подождите секундочку, Соня, мне кажется, кто-то пришел.
        - Госпожа Кристиана? - Сонино личико просияло.
        Меньше всего Маринке хотелось, чтобы клиентка столкнулась у входа с великой гадалкой, одетой в обычную пуховую куртку и вязаную шапочку.
        - Нет, госпожа Кристиана этим входом не пользуется, - со значением сказала Маринка. - Наверное, кто-нибудь из наших сотрудников. В корпорации работает много людей. Я сейчас посмотрю, кто это.
        Маринка вышла из приемной, плотно закрыла за собой дверь. Соня вроде девушка воспитанная, подглядывать и подслушивать не должна.
        У входной двери стояли Антонио и Галя. Она стряхивала снег с сапог, стараясь не шуметь, Антонио расстегивал пальто. Увидев Маринку, он улыбнулся. Она приложила указательный палец к губам.
        - Здесь? - почти беззвучно спросила Галка, показывая на приемную.
        Маринка кивнула.
        - Кто?
        Антонио протянул Маринке блокнот с ручкой. Она удивилась его предусмотрительности и быстро написала: «Девушка двадцати лет. Хочет стать моделью в Москве».
        Галина прочитала и сделала круглые глаза: мол, я-то что могу сделать? Но Антонио подтолкнул ее в спину и показал большой палец.
        - Быстрее, - прошептала Маринка и вернулась в приемную.
        Соня сидела на том же самом месте и смотрела в одну точку.
        - Госпожа Кристиана скоро вас примет, - улыбнулась Маринка.
        Соня встрепенулась:
        - Она уже приехала?
        - Нет, но ждать осталось недолго. - Маринка прикинула, сколько времени нужно Гале, чтобы добраться до кабинета, переодеться и отдышаться. - Думаю, минут десять, не больше.
        - Ой. - Соня побледнела. - Я боюсь. Вдруг ничего не получится…
        - Не думайте об этом, Соня. Настраивайтесь на удачу.
        У Сони заблестели глаза.
        - Вы не представляете, как помогли мне. - Она всхлипнула и снова потянулась к платочку. - Когда вы так говорите, я начинаю верить в себя.
        Маринка позволила себе многозначительно улыбнуться.
        - А чего вы хотели? Это же корпорация «Третий глаз».
        Соня побледнела еще сильнее и стала медленно подниматься с дивана. «Так, я ее напугала», - сообразила Маринка. Необходимо было срочно спасать ситуацию. Самым будничным тоном она сказала:
        - Соня, у вас глаза потекли.
        Этого оказалось достаточно. Соня плюхнулась обратно и полезла в сумочку за зеркальцем и косметичкой. От слез ее накрашенные ресницы действительно оставили на щеках и веках черные следы, и Соня принялась лихорадочно стирать их платочком.
        Через пару минут зазвонил Маринкин сотовый. Зазвонил особенной мелодией, непонятной никому, кроме Маринки. Очередная простенькая, но эффективная идейка Дениса. Эта мелодия оповещала о том, что звонит великая Кристиана и что нужно не отвечать на звонок, а быстрее выпроваживать клиента к гадалке.
        - У вас сотовый, - робко сказала Соня, видя, что Маринка не торопится отвечать.
        - Ничего страшного, перезвонят. - Маринка закрыла глаза и приложила руки ко лбу. - Главное, что госпожа Кристиана ждет вас. Захватите с собой шубку, выходить вам будет удобнее через другую дверь. Пойдемте, я покажу, куда идти и где можно оставить вещи.
        Когда встал вопрос о том, кому везти портфолио Сони в Москву, Галка и Антонио разругались не на жизнь, а на смерть. Тяжелая артиллерия в виде десяти папок с фотографиями и списка с адресами и телефонами московских модельных агентств была подготовлена быстро, а вот достичь единодушного решения о том, кто будет возглавлять военную кампанию, оказалось труднее.
        Галина утверждала, что надо подождать Дениса и вручить ему все материалы. Передохнет пару дней, побудет с семьей - и пусть снова в Москву едет, теперь уже по модельным агентствам.
        - Все равно ему здесь делать нечего! - подытожила она.
        - Денис не справится, - не согласился Антонио. - Фотомодели не по его части.
        - Зато по твоей! Не дождешься. Ни в какую Москву ты не поедешь.
        - А я и не стремлюсь! Но Коврижко второй раз ехать тоже не захочет.
        - Его никто спрашивать не будет! - фыркнула Галина.
        - Денис никуда не поедет. У него семья.
        - Нормальные мужики бегут из семьи, а не в семью!
        - Сразу видно, что нормальных мужиков ты никогда не видела!
        Маринка молча слушала обмен колкостями. Она была целиком и полностью на стороне Антонио. Галка совсем совесть потеряла. Понятное дело, в Москве Антонио на каждом шагу будут подстерегать опасности в виде ослепительно красивых длинноногих девиц. Но работа есть работа, и порой приходится идти на оправданный риск. Денис великолепен в научно-исследовательских институтах и опытных лабораториях. Представить его в приемной модельного агентства с пачкой фотографий под мышкой - невозможно. Зато Антонио с его непревзойденным умением очаровывать и манерами дамского угодника сумеет пристроить на обложку журнала и конфетную обертку.
        - С Денисом никто не будет разговаривать, - тихо сказала Маринка, когда Антонио и Галка докричались до хрипоты. - У него подход не тот. Его даже на порог охрана не пустит.
        - Вот видишь! - Антонио, ободренный нежданной поддержкой, воспрянул духом. - Значит, еду я. Завтра же.
        Галка недовольно покосилась на Маринку, но промолчала.
        - Не расстраивайся, Галочка, - проворковал Антонио. - Дело превыше всего. Только подумай, какая для нас будет реклама, если удастся пристроить Соню.
        Но Галина была неумолима:
        - Я представляю, как ты будешь ее пристраивать!
        - Галя! Не будь ребенком. Ехать должен я. Это логично и справедливо. А если ты волнуешься за мой моральный облик, - Антонио чуть усмехнулся, - я могу взять с собой Маринку. Она за мной присмотрит.
        Маринка открыла рот. Галина тоже.
        - А в приемной кто сидеть будет?
        - Денис посидит. Ему будет полезно с народом пообщаться. А Марина мне поможет. Мы с ней поделим фотографии и окучим вдвое больше агентств. Быстрее управимся и вернемся.
        Гале эта идея не понравилась.
        - Почему бы тебе не поехать с Денисом?
        - Потому что Денис устал, потому что у него семья и потому что в модельном агентстве он будет как слон в посудной лавке, - терпеливо объяснил Антонио. - И к тому же ему надо работать с нашим изобретателем, не забывай.
        - Ох, точно…
        Галина скисла. По всему было видно, что отпускать Антонио в Москву с Маринкой ей хотелось еще меньше, чем одного.
        - Не нравится мне все это, - сказала она после небольшой паузы. - Опасно оставлять приемную на Дениса. Но и запретить я вам не могу. Езжайте, если хотите. Только сначала Дениса дождемся.
        Денис вернулся через два дня, однако от него уже ничего не зависело. В жизни всегда есть место непредвиденным обстоятельствам, для корпорации таким обстоятельством стал приступ аппендицита, который внезапно поразил еще недавно бодрую и цветущую Галинину маму. Жила она в Заозерье, там же работала медсестрой в поликлинике. Соответственно, в больницу ее положили тоже в заозерскую, поэтому Гале пришлось срочно брать отпуск и возвращаться на историческую родину, чтобы приглядывать за мамиными собаками и канарейкой и носить в больницу передачи.
        Корпорацию пришлось временно прикрыть. Без великой прорицательницы Кристианы ее функционирование было лишено смысла.
        Правда, Галка предложила Маринке и Антонио заменить ее, но после пяти минут шуточек они решили, что просто повесят на двери объявление. Если уж кому приспичит к ним обратиться, недельку-другую потерпят, не развалятся.
        - А вы тем временем в Москву смотаетесь, чтобы простоя не было, - здраво рассудила Галина. - Через неделю все вместе соберемся.
        - Или через две. Мало ли что нам в Москве подвернется, - туманно ответил Антонио.
        6
        В Москве Маринка планировала остановиться у тети Маши, дальней маминой родственницы, женщины добрейшей души. В нелегкие годы Маринкиного студенчества она была тихой гаванью, где можно было спрятаться от житейской бури и сердечных невзгод, да и на преддипломную практику в «Темпико» к Петру Александровичу Маринку устраивала именно она. По всеобщему убеждению, у идеальной тети Маши был один-единственный недостаток.
        Она ненавидела мужчин всеми фибрами души.
        Тетя Маша гордо отвергла четыре предложения руки и сердца и однажды добилась увольнения начальника, который вздумал приставать к ней на работе. Поговаривали, что в молодости она пережила несчастную любовь и с тех пор ополчилась на весь мужской род.
        Маринку, со свойственным юности эгоизмом, давние подробности интересовали мало. Ее больше заботил вопрос о том, как отреагирует тетя Маша на появление в своей квартире прекрасного, талантливого, обаятельного… но, увы, мужчины. В любом случае Антонио нужно было предупредить, чтобы держался настороже. Рядом с этой женщиной блеск неотразимой мужественности стоило пригасить.
        - Знаешь, тетя Маша… э-э… немного странная, - сказала Маринка, когда они зашли в подъезд серой пятнадцатиэтажки в Печатниках, на последнем этаже которой обитала странная тетя Маша. - Она… мужчин не любит.
        - А что тут странного? По-моему, для этого существует вполне определенное название.
        Маринка покраснела и мысленно обозвала Антонио дураком.
        - Ты не понял. Она убежденная старая дева. Так что тебе лучше держаться от нее подальше.
        - Какой ужас! Но ты зря в меня не веришь. Я мог бы исправить ситуацию.
        Перед ними распахнулись двери маленького, плохо освещенного, вонючего лифта.
        - Если хочешь ночевать в квартире, а не здесь, - хищно усмехнулась Маринка, - будешь прятаться от тети Маши, а не ситуацию исправлять.
        К облегчению обоих путешественников, суровой родственницы дома не оказалось. Из записки на зеркале они узнали, что у тети Маши срочная командировка на несколько дней и что для дорогой Мариночки в морозилке лежат домашние пельмени. Общий тон послания был дружелюбным на грани воркования.
        - Вот видишь, - расцвел Антонио, - милейшая женщина. А ты на нее напраслину возводишь.
        - Она просто не в курсе, что ты приедешь. - Маринка сняла обувь и прошла в комнату. - Я ей не говорила.
        - И не придется.
        Маринка выглянула в коридор:
        - Ага. Ты даже не представляешь, насколько тебе повезло.
        Поругавшись немного и отдохнув после дороги, Маринка и Антонио наметили план действий на сегодняшний день, поделили портфолио и отправились в путь. В Маринкином списке значились «Модел Стайл», «Шоу Бест» и «Блеск», выбранные исключительно потому, что находились относительно недалеко от тети-Машиного дома. Как великодушно сказал Антонио:
        - Не стоит сильно напрягаться в первый день.
        Они распрощались у станции метро. Антонио поехал в центр, а Маринка свернула в ближайший переулок, где в подвале новостройки арендовало помещение агентство «Шоу Бест».
        Приемная агентства в стильной черно-серо-белой гамме была просторной и теплой. Хорошенькая девушка устремилась к Маринке из-за секретарской стойки, словно та была ее близкой подругой:
        - Добрый день, что я могу для вас сделать?
        Маринка объяснила. Ее сообщение вызвало бурю энтузиазма. Секретарь тут же привела обаятельного молодого человека в желтой рубашке, который представился менеджером Иваном, вдвоем они сели смотреть Сонины фотографии. Маринка, освобожденная от дубленки и шарфа, отогревалась на диванчике горячим ежевичным чаем.
        Портфолио Сони Яровицкой произвело форменный фурор. До Маринкиного диванчика то и дело доносилось: «Редкостная красавица! Проникновенный взгляд! Прирожденная пластичность! Чувство камеры!» - и прочие не менее приятные словосочетания.
        Маринка даже дышать перестала. Мыслимо ли, первое агентство - и такой успех? И Соне радость, и корпорации выгода. Аванс, который будущая модель все-таки всучила Галке, уже целиком был истрачен на поездку и подготовку к ней, так что гонорар им не помешал бы.
        Маринка замечталась и не заметила, как представители «Шоу Бест» закончили совещаться и обратили поток красноречия в ее сторону. Маринка едва успевала вникать в суть предложений, которые, несмотря на восторженные эпитеты в адрес Сони, были малопривлекательны.
        Менеджер Иван и безымянная девушка-секретарь хотели, чтобы Маринка (или Соня, им это было безразлично) заплатила. За то, чтобы разместить фотографии в каталоге агентства, сделать новое, более удачное и качественное портфолио, за рекламу, за сайт, за участие в проектах…
        - А разве вам не платят клиенты, которым нужны услуги моделей? - изумилась Маринка.
        Над ней снисходительно посмеялись. Клиенты, конечно, платят. Но пока до клиентов дело дойдет!
        А оплачивать работу типографии, фотографов и менеджеров кто-то должен.
        - Вы не волнуйтесь, дорогая, со временем все вложенные средства с лихвой окупятся, - в два голоса уверяли Маринку представители «Шоу Бест».
        Маринка так не думала и вовлекать Соню в бессмысленные дополнительные траты не собиралась. Она мысленно вычеркнула «Шоу Бест» из списка, забрала портфолио и поехала по следующему адресу.
        «Модел Стайл» отличался от «Шоу Бест» примерно так же, как сарайчик на шести подмосковных сотках отличается от беломраморной виллы на морском побережье. Агентство занимало целый этаж помпезного торгового центра из стекла и черных отполированных плит, а его мигающая вывеска сразу приковывала к себе внимание.
        Впрочем, внимание приковывала не только вывеска, но и длиннющая очередь под ней. Очередь состояла преимущественно из очаровательных девушек не старше двадцати пяти и не ниже метра восьмидесяти, одетых стильно, соблазнительно и совершенно не по морозной погоде. Короткие юбки, шубки по пояс и красные носы красноречиво свидетельствовали о том, что девушки готовы принести любые жертвы на алтарь модельного бизнеса.
        Чувствуя себя неухоженной коротышкой, Маринка затесалась в толпу, чтобы послушать, о чем речь. Ничего хорошего для себя она не услышала. Именно сегодня в «Модел Стайл» проводили кастинг для бесплатного обучения в школе моделей с последующим трудоустройством самых перспективных. Будущие Наташи Водяновы и Наоми Кэмпбелл наводнили окрестности. Огромная очередь у входа была всего лишь жалким хвостиком змеи, скрывавшейся в недрах агентства.
        Несолоно хлебавши Маринка добрела до ближайшего метро и поехала в «Блеск». Но и там ее ждало разочарование.
        Узнав про Сонины сто шестьдесят (точнее, сто пятьдесят восемь) сантиметров, по-деловому серьезная девушка Алиса портфолио тут же захлопнула и разговаривать отказалась.
        - Мы работаем только с девочками не ниже метра семидесяти.
        - Но ведь на фотографии не видно, какой у девушки рост.
        - Тем не менее сто семьдесят - это минимальное требование. В других агентствах меньше ста восьмидесяти не берут, так что мы скорее исключение.
        Маринка сунула портфолио обратно в пакет и стала подниматься.
        - А какой у вас рост? - прищурилась Алиса. От ее оценивающего взгляда Маринке стало не по себе. - Сто семьдесят есть?
        - Есть.
        - Мы можем с вами поработать, если хотите. У вас фактурная внешность. Цвет волос свой?
        - Д-да.
        - Замечательно. - Алиса повернулась к компьютеру и застучала по клавиатуре. - Блондинки, да еще натуральные, всегда пользуются успехом. Портфолио делали когда-нибудь?
        - Н-нет.
        - Это не страшно, вам его где угодно сделают. - Алиса улыбнулась и снова цепко оглядела Маринку с ног до головы. - Килограммов пять сбросите - и фотографируйтесь. Сколько вам лет? Полное имя?
        Маринка поняла, что еще чуть-чуть - и ее занесут в картотеку, навесят на нее ярлык, заставят (совершенно напрасно!) сбрасывать вес, питаться одной водой и святым духом… Она встала:
        - Спасибо за участие, Алиса, но я пока не планирую становиться моделью.
        Алиса оторопела. Видимо, на ее практике такое случилось в первый раз.
        - А может… - начала она, но Маринка уже попятилась к выходу.
        - До свидания, удачи вам.
        Благополучно выбравшись из объятий «Блеска», Маринка купила пирожок и с удовольствием его съела. Страшный призрак голодной диеты с выпирающими по всему телу костями позорно испарился.
        По дороге к тете Маше Маринка подводила итоги провального дня. В Сонином деле ни на йоту не продвинулась, зато по району покаталась и обрела уверенность в себе. В конце концов, не каждый день узнаешь, что у тебя «фактурная внешность», и получаешь предложение от модельного агентства.
        Жаль было Антонио, который наверняка еще носится по центру. Маринка зашла в лифт и быстренько набрала его номер. Как он там, бедняга…
        Антонио не отвечал. Прижимая к уху сотовый, Маринка открывала дверь. Удивительное дело - она одновременно слышала и гудки в трубке, и пиликанье телефона. Развеселый канкан, такой же звонок, как у Антонио. Или у нее слуховые галлюцинации?
        В прихожей стало ясно, что она в своем уме. Телефон Антонио надрывался на тумбочке справа от двери, а сам любитель французских танцев, одетый в спортивные штаны и майку, неторопливо выходил из маленькой комнаты. Судя по его заспанному лицу, последний час он провел не в обществе глав ведущих модельных агентств.
        - Что ты тут делаешь? - спросила Маринка.
        - Отдыхаю.
        Антонио прошел на кухню и заглянул в холодильник.
        - Есть хочешь? Я купил кое-что.
        Маринка снимала сапоги и гадала про себя, сколько агентств успел объехать Антонио. Или он преспокойно отправил ее работать, а сам вернулся домой и завалился спать?
        Еще не злая, но уже недовольная, Маринка зашла на кухню, где Антонио деловито расставлял чашки на столе.
        - А ты ездил сегодня куда-нибудь?
        - Ездил. Прокатился до Тверской, посидел полчасика в одном агентстве и вернулся.
        - И как?
        - Все хорошо.
        - Как именно хорошо? - допытывалась Маринка.
        - Вечером у меня встреча с директором агентства. Обсудим все детали.
        Маринка охнула и чуть не села мимо табурета.
        - Ты разговаривал с директором? А что за агентство?
        - «Мир звезд». - Антонио резал хлеб и красиво раскладывал его на тарелке. - Симпатичное такое агентство, небольшое, но вполне успешное.
        - И они берут Соню?
        - Надеюсь, что да.
        - Что значит - надеешься? Что тебе сказали в агентстве?
        - Понимаешь, не удалось нам о Соне поговорить. Времени не хватило.
        Маринку кольнуло дурное предчувствие.
        - О чем же вы разговаривали? Если не секрет, конечно.
        - Да какой там секрет… Тебе сыра отрезать?
        - Не надо. Лучше рассказывай. Поподробнее.
        Антонио разлил чай и сел.
        - Рассказывать особо не о чем. Прихожу я «Мир звезд» и узнаю, что с его директором мы учились в одной школе. Здорово, да?
        Маринка вытаращила глаза:
        - Еще один одноклассник?
        - Не то чтобы одноклассник. Она на класс младше…
        - Она?
        - Ага.
        Антонио держался очень уверенно, но глазки у него нет-нет да и начинали суетливо бегать по сторонам.
        - Ее зовут Юлиана Якушкина. Никогда не слышала? Она уехала из Горечанска после окончания школы и сделала карьеру в Москве. Сама начинала как модель, если я не ошибаюсь, а теперь управляет модельным агентством. Молодец девчонка.
        Нехорошее предчувствие уже не просто кололо Маринкино сердце, оно стучало в нем отбойным молотком.
        - Какое совпадение, - сказала девушка медленно. - В первом же агентстве, куда ты заглянул, тебе попалась знакомая. Мне так не повезло.
        - Мариночка, не сердись. - Антонио помахал густыми ресницами. - Конечно, я знал, что Юлиана командует в «Мире звезд». Агентство так и называется «Мир звезд Юлианы Якушкиной».
        - Знал и ничего мне не сказал.
        - Не хотел бежать впереди паровоза. Вдруг Юлиана не захотела бы со мной разговаривать? Мы не виделись пятнадцать лет, да и в школе друзьями не были. Я не знал, как она меня примет. Она могла меня не узнать, правда?
        Антонио явно оправдывался, и Маринке стало противно. В конце концов, она ему не жена и не ревнивая подруга.
        - Хорошо, хорошо. Главное, что эта Якушкина тебя не забыла. Так?
        - Не забыла, - согласился Антонио. - Сегодня мы с ней ужинаем в девять.
        - Неужели модели ужинают? Да еще в девять вечера?
        - Юлиана больше не работает моделью.
        - А, точно… И куда пойдете?
        - Понятия не имею. Юлиана говорит, что знает какой-то отличный ресторанчик недалеко от «Мира звезд»…
        «Представляю, какие там цены!» - подумала Маринка.
        - И кто будет платить?
        - Марина! Ты задаешь вопросы, совершенно неуместные для юной леди.
        - Пардон. Я только хотела узнать, хватит ли наших командировочных.
        То, что этого говорить не следовало, Маринка поняла по глазам Антонио. Самое последнее дело - намекать на неплатежеспособность мужчины. В таких случаях даже ягнята превращаются в свирепых львов, а уж Антонио никогда ягненком не был. В крайнем случае - пушистым домашним котом.
        - Я надеюсь, что у тебя получится пристроить Сонино портфолио этой Юлиане, - с фальшивой бодростью в голосе объявила Маринка. - Должна же она помочь землячке.
        Антонио хранил оскорбленное молчание.
        - Во сколько тебе нужно выходить? - Маринка посмотрела на часы. - Тебе не пора собираться? Нехорошо опаздывать.
        Следующие двадцать минут она наблюдала, как Антонио готовится к деловому свиданию. Все это очень походило на сборы школьницы перед выпускным балом. Антонио облачился в тот самый костюм, в котором щеголял когда-то на свадьбе ее подруги Лизки, и стал похож на итальянского мафиози. Он долго стоял перед зеркалом в прихожей и никак не мог решить, куда ему лучше зачесать челку - на правую сторону или на левую.
        Антонио оставил свои волосы в покое, только когда Маринка напомнила, который час.
        - Смотри, опоздаешь. И во сколько тебя ждать обратно?
        Антонио, источавший аромат «Кензо» и хорошее настроение, завязывал шнурки на ботинках.
        - Не знаю, если честно. Не жди меня. Если я буду сильно задерживаться, переночую где-нибудь в гостинице.
        Маринку передернуло. В гостинице он будет ночевать, как же! Трус несчастный. Боится признаться, что уже договорился со своей Юлианой. Как же была права Галка, когда не хотела отпускать его от себя!
        После ухода Антонио Маринка приготовила ужин и стала думать, как тетя Маша разозлилась бы, если бы прознала, с кем Маринка приехала. На нее обаяние Антонио не подействовало бы. Ей плевать на белозубые улыбки и литой торс. Она смотрит в самую суть, и если видит, что человечишка дрянной и ненадежный, никакая красота его не спасет. Но небывалая проницательность тети Маши служила плохим утешением. Юлиана Якушкина вряд ли обладает тети-Машиными талантами и не догадается, что Антонио просто-напросто наглый обманщик, который играет чувствами женщин, не задумываясь о последствиях. А может быть, и догадается, но все равно захочет приручить его. Женщины порой бывают очень наивны. Считают, что им под силу переделать мужчину.
        - Я веду себя как ревнивая жена, - сказала Маринка вслух. - Плевать на Антонио. Пусть ночует, где хочет.
        Но как бы Маринка ни утешала себя, ей было до слез обидно, что он предпочел провести вечер не с ней, а с какой-то Юлианой Якушкиной. И не надо говорить, что все это исключительно в интересах дела. Дела можно было уладить в офисе.
        В половине десятого Маринке стало совсем тоскливо. Пустая квартира, меланхоличное настроение и Юлиана Якушкина, которая в этот самый момент наслаждается обществом Антонио, - не самое удачное сочетание.
        Интересно, как она выглядит, эта Юлиана? Скорее всего, хороша до безумия. Как может быть иначе, если она преуспевающая модель и директор модельного агентства? Суперженщина в суперодежде на супермашине. Живет, естественно, в суперквартире, куда они с Антонио через некоторое время отправятся.
        Само собой разумеется, красива она как сказка. Разве можно винить Антонио? Он увидел ее случайно, всю такую распрекрасную, в чудесном офисе, бизнес-леди и мисс Вселенная в одном флаконе, - и потерял голову. Не исключено, что он был влюблен в нее в школе. Следил за ее карьерой, страдал, мечтал, надеялся на чудо. И вдруг - бац, жемчужина его сердца снисходит до него и приглашает ужинать. Понятно, бедный мальчик обалдел и позабыл обо всем на свете. Какая тут Галка и корпорация «Третий глаз»?
        Маринка злилась, и оттого, что не хотела себе в этом признаться, злилась еще сильнее. Где-то бедная Галка выгуливает собак и поит канарейку. Но на ее чувства всем наплевать. И о больной матери забывать не надо. Да, каждому свое. Кому-то ужинать в отличном ресторанчике на Тверской, кому-то мучиться после операции, а кому-то носить передачи в больницу. Ничего тут не поделаешь…
        Засыпая, Маринка прислушивалась к звукам за стеной и вздрагивала каждый раз, когда лифт останавливался на их этаже. Она все еще надеялась на то, что Антонио вернется. Что мешает ему распрощаться с Юлианой после ужина?
        Но он так и не пришел. Вернулись домой заблудшие отцы семейств и подгулявшие матери, непослушные подростки и серьезные самостоятельные студенты. Лифт замер где-то на нижних этажах. Дом затих, и вместе с ним умерла надежда в Маринкином сердце. Глупо ждать мужчину, который прямо сейчас занимается любовью с другой женщиной.
        Маринка перевернулась на другой бок и тут же заснула.
        Антонио вернулся в семь утра, бледный, уставший, с темными кругами под глазами. Должно быть, Юлиана измотала его по полной программе.
        Кутаясь в халат тети Маши, Маринка смотрела, как он снимает ботинки и пальто. Язвительные комментарии так и просились на язык, но она сдерживалась. Не стоит растрачивать себя по пустякам. Надо обрушить на голову провинившегося шквальный огонь иронии.
        Антонио почуял неладное и поднял глаза на Маринку:
        - Сделай мне кофе, пожалуйста. Всю ночь в больнице проторчал.
        До Маринки дошло не сразу. Вначале взыграло оскорбленное самолюбие. «Как смеешь ты просить меня сделать тебе кофе после того, как ты всю ночь…»
        - Где ты был? В больнице?
        Антонио наконец справился со шнурками и выпрямился в полный рост. Маринка увидела, что он действительно утомлен. Не бывает таких изможденных блеклых лиц у людей, которые всю ночь кувыркались в постели с красоткой из модельного агентства.
        - Что случилось? - прошептала Маринка. - Ты в порядке?
        - Я - да. - Он улыбнулся одними губами. - Всю ночь просидел в больнице, пока Юлиану оперировали. Приступ аппендицита, представляешь? Прямо эпидемия. Сначала Галкина мама, теперь Юлиана. Так как насчет кофе?
        К выходным список агентств был исчерпан, а количество портфолио уменьшилось только на одно. То самое, которое Антонио показывал Юлиане перед тем, как ее скрутил приступ аппендицита.
        Он не помнил, куда оно подевалось. То ли на пол упало, то ли осталось лежать на столе. В суматохе было не до фотографий. Могло, конечно, случиться чудо, и работники ресторана передали его вместе с остальными вещами Юлиане. Но рассчитывать на это было глупо, а спрашивать о судьбе какого-то портфолио у человека, который лежит в больнице, - неэтично. Антонио втайне от Маринки навестил Юлиану два раза, преподнес роскошные розы и о работе не заикался. Чувство собственного достоинства оказалось важнее деловых интересов.
        В пятницу вечером было решено возвращаться в Горечанск. Соню было жаль, как и зря потраченных денег, но происшествие с Юлианой лишило Маринку твердости духа. Раз им не повезло с самого начала, больше удачи не будет.
        Надо уезжать домой, пока есть деньги на электричку.
        7
        Суббота 25 февраля в жизни Никиты Алейникова началась самым скандальным образом. Придя на работу с утра пораньше, Никита спустился в подсобку, чтобы проверить количество банок с килькой в томатном соусе. Инвентаризацию товара он должен был закончить вчера, но не успел и поэтому спешил замести следы до прихода Гудкова.
        Как оказалось, он мог не торопиться, потому что все равно опоздал. Грозный Александр Гудков не просто явился на работу раньше Никиты, он успел обосноваться в подсобке. Правда, не один. На маленьком скрипучем диване (а Никита неоднократно себя спрашивал, зачем в подсобке маленький скрипучий диван) Александр и хорошенькая продавщица Настенька занимались тем, чем ни в коем случае не положено заниматься женатому мужчине и его подчиненной. Настенька блаженно стонала, а белая жирная спина Гудкова подрагивала, как незастывший студень в лоточке.
        Никита подумал, что в жизни не видел ничего более отвратительного.
        Другой бы на его месте ушел, пока не заметили. Из благоразумия, из мужской солидарности. Из чувства стыда, в конце концов. Но только не Никита. Он оскорбился за сестру и немного за себя, потому что эта самая Настенька усердно строила ему глазки последнюю неделю. Оскорбился и приготовился исполнить роль карающего возмездия.
        - Эхм, - кашлянул он на всю подсобку.
        Студень немедленно перестал колыхаться. Гудков повернул голову, Настя взвизгнула и попыталась из-под него вылезти.
        - Какого черта ты тут делаешь?
        - Об этом же я хотел бы спросить у тебя, - усмехнулся Никита. - Лично я пришел кильку пересчитывать.
        - Ты должен был вчера все закончить! - рявкнул Гудков.
        Он изо всех сил пытался сохранить достоинство, что с учетом обстоятельств было практически невозможно. Голая Настя копошилась рядом и сбивала с мысли.
        - Видимо, на это ты и рассчитывал?
        Настя всхлипнула и рванула на себя простыню. Дряблое гудковское тело обнажилось еще сильнее, и Никита брезгливо отвернулся.
        - Ладно, Никит, выйди на пять секунд, - примирительным тоном произнес Александр. - Мы сейчас оденемся и освободим тебе территорию.
        - Ага. А я пока позвоню Наде и расскажу ей кое-что интересное.
        Гудков посерел. Он встал с дивана, обернув простыней мощные чресла, и двинулся на Никиту, словно римский гладиатор на льва. Оставшаяся без покрова Настя прикрылась подушкой и с любопытством посмотрела на Никиту. Если бы Гудков обернулся на свою любовницу в этот момент, он бы заметил, что эта угроза скорее радует ее, чем страшит.
        Но Гудков не оборачивался.
        - Слушай, кого ты из себя разыгрываешь? Ты взрослый парень, должен понимать, что к чему. Мы с Надюхой черт знает сколько женаты. Любой мужчина имеет право немного расслабиться.
        Гудков был совсем близко, и Никита предусмотрительно отступил на шаг. В кулачном бою ему против Надькиного мужа не простоять и раунда.
        Но Александр, несмотря на мощные габариты, не собирался драться. Он был труслив. Ему хотелось решить все миром.
        - Давай не будем истерику устраивать, а? - Гудков панибратски хлопнул Никиту по плечу. - Зачем Надьку впутывать? Сами разберемся, по-мужски.
        - По-мужски - это как?
        - Да очень просто. Ты ж отличный парень, хоть на тебя и находит иногда. Неужели два мужика друг друга не поймут? Я Надежду люблю, но, знаешь, от любви тоже иногда хочет отдохнуть. - Гудков понизил голос: - Особенно когда встречаешь цыпочку вроде Настенки. Был бы ты женатый, сразу бы меня понял.
        Но Никита и в холостом состоянии прекрасно понимал Гудкова. Настя была очень соблазнительна, хотя это и не оправдывало его скотского поведения по отношению к Наде.
        - Не переживай, Саш, я все понимаю, - успокаивающе сказал Никита. - Я как-то не ожидал вас увидеть… вместе…
        - Значит, Надьке ничего не скажешь?
        - Не скажу. Не хочу ее расстраивать.
        Гудков просиял:
        - Молодчина. Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Спасибо.
        - Не за что. Кстати, удачно мы с тобой встретились. Я как раз хотел отпроситься у тебя на субботу. Друг приезжает, надо встретиться.
        Насчет друга и встречи Никита придумал только что. На самом деле он проверял Гудкова на прочность. Если тот хоть раз уступит, начнется у Никиты Алейникова совсем другая рабочая жизнь.
        - Конечно, какой разговор. - Гудков оглянулся на ящики с килькой. - Но консервы надо бы сегодня пересчитать. Ты как?
        Никита покачал головой:
        - Не, мне некогда. Пусть Настенка займется. Здесь работы минут на двадцать. Счастливо, ребята, увидимся в понедельник.
        Засунув руки в карманы, Никита с независимым видом вышел из подсобки. Перекошенная рожа Гудкова так и стояла у него перед глазами. Все он, красавец, понял, обо всем догадался. Но выхода у него нет. Если не хочет, чтобы жена прознала о его шашнях с продавщицей, придется ему теперь плясать под дудку жениного братца.
        Однако позорной тайной Гудкова чудеса 25 февраля не ограничились. Не успел Никита, воодушевленный нежданной свободой, отойти от магазина и на десять метров, как зазвонил его мобильный. Номер был незнакомым, и первым Никитиным порывом было не отвечать. В прекрасный выходной день человек имеет право побыть один, побродить по заснеженным улочкам, покатать снежки в городском парке, поразмышлять, в конце концов, о смысле жизни.
        Но телефон не умолкал, и чувство долга взяло верх над разгильдяйством.
        - Алло.
        - Никита? Доброе утро. Это Коврин беспокоит. Помните, мы с вами беседовали неделю назад насчет вашего изобретения?
        - Д-да, к-конечно…
        - Я вчера вернулся из Москвы, у меня есть для вас новости. Мы могли бы встретиться сегодня?
        Земля ушла у Никиты из-под ног. Если бы рядом была скамейка, он бы рухнул на нее. Если бы дерево, он бы за него схватился. Но так как стоял Никита посередине тротуара, где не было ни деревьев, ни скамеек, ему ничего не оставалось делать, как заглатывать морозный воздух открытым ртом и таращиться на проезжавшие мимо машины безумными глазами.
        - Алло, Никита, вы меня слышите? Давайте я перезвоню.
        - Н-нет, я слышу.
        - Вы свободны сегодня?
        - С-свободен.
        - Во сколько мы можем встретиться?
        - К-когда хотите.
        Коврин великодушно не обращал внимания на заикание Никиты.
        - Через час вас устроит?
        - Д-да.
        - В том же кафе, что и в первый раз, помните?
        - Угу.
        - Давайте сверим часы. Сейчас на моих половина одиннадцатого. Значит, встречаемся в половине двенадцатого, да?
        Никита отсутствующим взглядом посмотрел на свои часы.
        - Х-хорошо.
        - Договорились. Буду вас ждать. - Коврин почему-то медлил. - И не волнуйтесь так, пожалуйста. Новости у меня прекрасные.
        Лучше бы он так не говорил, потому что, когда Коврин отключился, Никита почувствовал, что и сам вот-вот отключится. В самом прямом смысле. Бухнется головой о мать сыру землю и лишится сознания. Или наоборот, что в данный момент совершенно не важно.
        Так, рассуждая ни о чем, Никите удалось остаться в сознании. После пяти минут стояния на месте он осознал, что выглядит глупо и что пора куда-нибудь двигаться, если он не хочет околеть от мороза. Ноги сами понесли в сторону кафе.
        За полчаса до назначенной встречи Никита занял знакомый угловой столик и заказал себе кружку пива. Пить, конечно, не стоило, но сидеть просто так не было никаких сил.
        Это были самые долгие полчаса в жизни Никиты, но и они подошли к концу. Ровно в половине двенадцатого в кафе вошел Коврин. Никита как сумасшедший замахал руками, стараясь привлечь его внимание.
        Внимание он привлек, причем не только Коврина, но и всех, кто в тот момент присутствовал в кафе. Но Никита не замечал ни повернутых к нему голов, ни вопросительно-насмешливых взглядов. Он видел лишь посланца Счастливой Судьбы, который в темно-коричневой кожаной куртке с меховым воротником неторопливо шел к нему.
        Коврин пожал ему руку, улыбнулся, как старому знакомому:
        - Привет. Давно ждешь?
        - Не, недавно пришел! - выпалил Никита, отодвигая пустую кружку.
        - Тогда давай закажем что-нибудь. Надо же отметить такое событие.
        Никита грудью лег на стол:
        - Что отметить?
        - Ладно, не буду тебя мучить, - рассмеялся Коврин. - Девушка, шампанского, пожалуйста.
        - Мне больше не надо.
        - Надо, надо. Несите два бокала, девушка. И что-нибудь к шампанскому.
        Официантка кивнула и отошла. Коврин наконец сосредоточился на изнемогающем от любопытства Никите.
        - Ну как? Что-нибудь получилось?
        - Конечно, получилось. Я и не сомневался. Изобретение твое понравилось. Прибор будут запускать в производство.
        - Правда?
        - Я что, похож на шутника? - усмехнулся Коврин. - Или ты в себе настолько не уверен?
        Никита провел рукой по лбу:
        - Я уже ничего не знаю. Совсем запутался.
        - Ничего, разберешься. Я тебе привез договор. - Коврин полез в папку. - Дома спокойно почитаешь, подпишешь, потом мы его в Москву переправим.
        - Я сейчас могу! - Никита схватил листы.
        - Сейчас не надо. Тут дело серьезное, спешка ни к чему. В принципе я этот договор просмотрел, там все в порядке. Тебя не обидели. Посмотри шестой пункт.
        Никита перелистнул страницы, нашел пункт номер 6 и онемел от изумления.
        - Это все мне?
        - Ты еще спроси за что. Да, все тебе. Но придется потрудиться. Петька… то есть Петр Александрович Чалый, тот бизнесмен, с которым мы договаривались, настаивает на том, чтобы ты стал техническим консультантом проекта. Мало ли что понадобится.
        - Вы серьезно?
        - Вполне. Я оставлю тебе все необходимые контакты, будешь работать с Москвой напрямую. О зарплате сам договоришься.
        - Мне будут платить зарплату?
        - Никита, приди в себя! - Коврин постучал по столу. - Не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях. Компания «Темпико» официально нанимает тебя на работу. Ясно?
        Никиту переполняли эмоции, говорить он не мог, поэтому просто кивнул.
        - Отлично. А вот и наше шампанское. - Коврин поднял фужер. - За тебя и твое изобретение.
        Они чокнулись и выпили. От волнения Никита не почувствовал вкуса. Он ощущал себя потерпевшим кораблекрушение, которого ласковая сильная волна вынесла на благодатный берег райского острова. Теперь ему не нужно будет работать в магазине Гудкова. Теперь родители не будут относиться к нему с жалостливым снисхождением. Теперь он сможет заниматься любимым делом двадцать четыре часа в сутки, и никто не упрекнет его в том, что он мается ерундой.
        - Поздравляю тебя, - сказал Коврин. Как показалось Никите, сказал с грустью. - Так важно найти свое призвание в жизни.
        - Это вам спасибо! - В порыве чувств Никита схватил Коврина за руку и затряс ее, чуть не опрокинув шампанское. - Если бы не вы, у меня ничего бы не получилось!
        - Я всего лишь орудие. Инструмент. Рано или поздно у тебя все бы получилось и без меня.
        - Почему-то не получалось.
        - Значит, сейчас кто-то на небесах решил, что пора тебе помочь.
        Никита призадумался. Коврин, разумеется, шутит. Откуда ему знать о таинственной корпорации «Третий глаз»? Он бы его на смех поднял, если бы услышал, что он доверился какой-то колдунье… или как там ее… прорицательнице. Но смех смехом, а кому, как не Никите, знать, что до визита в «Третий глаз» его жизнь была сплошной черной полосой без малейшего намека на белую.
        - На небесах или еще где, - улыбнулся Никита, - но мне точно помогли. И я завтра же пойду благодарить.
        - Ты о чем? - заинтересовался Коврин.
        Выглядеть суеверным дураком в его глазах Никите не хотелось.
        - Дружок у меня есть, Андрюха. Всегда меня поддерживал, верил в меня. Хочу с ним встретиться.
        - Это правильно. Долги надо отдавать своевременно.
        Коврин посмотрел Никите прямо в глаза, и тому показалось на секунду, что он обо всем знает. И о корпорации «Третий глаз», и о гадалке Кристиане, и об обещании выплатить в случае удачи десять процентов от прибыли.
        - Кстати, о долгах, - продолжил Коврин. - «Темпико» должна тебе кругленькую сумму, так что ты с договором не тяни. Как только его подпишешь и перешлешь им, сразу перейдут деньги тебе на счет.
        - У меня нет счета, - погрустнел Никита.
        - Так открой! Тебе и зарплату туда будут перечислять каждый месяц. Не в Москву же за деньгами мотаться.
        «С первой зарплаты обязательно проставлюсь ему, - подумал Никита с умилением. - Эх, почему Надька вышла за Гудкова, а не за кого-нибудь вроде Коврина?»
        - Короче, не буду больше задерживать. Тебе, наверное, не терпится договор полистать.
        - Да у меня весь день впереди, - запротестовал Никита.
        - И работы тоже много. Если тебе что-то не понравится, не подписывай.
        Коврин полез в карман за бумажником, но Никита остановил его:
        - Сегодня плачу я.
        - Ты ж еще ничего не получил.
        - Не важно, - нахмурился Никита. - По долгам надо платить вовремя.
        Когда Коврин ушел, Никита быстро допил шампанское, расплатился по счету и побежал домой. Договор в тоненькой черной папке жег ему руки. Пока он не изучит его до последней точки и не подпишет, он не поверит в то, что в его жизни наконец что-то поменялось к лучшему!
        Разговор с Никитой оставил в душе Дениса неприятный осадок, и, прежде чем идти домой, он решил немного погулять по городу, развеяться. Хорошо быть двадцатичетырехлетним мальчишкой, полным гениальных идей и наивных иллюзий. Ни семьи, ни забот, весь мир лежит перед тобой, как нарезанный на куски торт. Знай хватай и ешь. К тому же мальчишке сказочно повезло. Чалый обрадовался как ребенок, когда увидел Никитины разработки, и теперь будущее мальчика обеспечено. Возможность заниматься любимым делом плюс солидная оплата - разве это не мечта любого человека?
        Для него, Дениса Коврижко, недостижимая мечта.
        - Мужчина, смотрите, куда идете! - завопил женский голос у Дениса над ухом, и он понял, что только что чуть не сшиб разукрашенную дамочку в лисьем полушубке.
        - Извините, - буркнул Денис, получив в ответ нечто невнятное вроде: «Шляются тут пьяные».
        Спорить он не стал. Двенадцать лет семейной жизни научили его не прекословить таким вот накрашенным, в лисьих полушубках. У Оли был точно такой же. Купили в докорпоративный период, заплатили кучу денег. Но все равно каждый раз, надевая полушубок, она сокрушалась, что это лиса, а не норка. А с каких это пор школьный учитель может позволить себе купить жене норковую шубу?
        Слава богу, хоть сейчас полегче стало. Петька на корпорацию не скупится, зарплаты платит по горечанским меркам вполне приличные. А после того как они «открыли» Никиту, станет еще лучше. Ольга будет довольна. Он купит ей и норку, и сапоги, и фирменную сумку и начнет копить на машину, чтобы она ни в чем не отставала от подруг. И про пацанов не надо забывать. Растут как на дрожжах, им все время требуется что-то новое.
        Денис усмехнулся. Нет, он не жалуется. У тридцатилетнего отца семейства другие обязанности, чем у беззаботного двадцатичетырехлетнего мальчишки. Но как же обидно, что до него никому нет дела. В корпорации он нечто среднее между электриком и сисадмином, дома - гибрид кошелька и мебели. Ему уже никогда не стать ученым, не совершить великих открытий, не получить Нобелевскую премию. Единственное, что остается, - конструировать несложные радиотехнические приборчики, приносить жене ни за что полученные деньги и с завистью смотреть на ребят вроде Никиты, у которых жизнь складывается по-другому…
        8
        Деньги пришли на удивление быстро, через три дня после первого личного разговора с Петром Александровичем. Нервничал Никита жутко, двадцать минут морально готовился к разговору. А получилось все легко и непринужденно, потому что Чалый оказался на редкость деловым и дельным, дурацких вопросов не задавал, говорил исключительно правильные вещи и точно знал, что нужно Никите для плодотворной работы.
        Сам Никита за весь разговор сказал только «здравствуйте», «это Никита Алейников», «хорошо» и «да», что его вполне устроило. А когда в ближайшем в отделении Сбербанка по недавно оформленной пластиковой карте он получил первый денежный перевод, радость его не знала границ. Он победил. Вытерпел недоверие, насмешки, презрение. Теперь у него есть чем сразить тех, кто сомневался в нем. Никита Алейников - технический консультант московской компании «Темпико», обладатель запатентованного изобретения, за которое ему уже заплатили немало и заплатят еще. Александр Гудков со своей сетью водочных магазинов померкнет на его фоне, как луна в солнечном свете.
        Так оно и вышло. Родители остолбенели, сестра была поражена в самое сердце, Гудков выпал в осадок. Никита был великодушен и былых унижений никому не припоминал.
        Шестого марта он снял со счета нужную сумму, положил деньги в белый конверт и сел на двенадцатый троллейбус, который шел от банка в сторону Ливневой улицы. Предварительно договариваться о встрече с гадалкой он не стал. Если она занята, он сможет оставить деньги у секретаря. Хотелось, конечно, сказать гадалке спасибо, да и парочка вопросиков вертелась в голове. Но с другой стороны, меньше знаешь - крепче спишь. Дразнить судьбу излишним любопытством не стоит.
        В корпорации «Третий глаз» все было по-прежнему. По крайней мере, внешне. Никита немного потоптался перед входной дверью, раздумывая, не повернуть ли назад, но устыдился собственной трусости и шагнул внутрь.
        В узком коридоре было темно и тепло. Из полуоткрытой двери приемной доносились чьи-то голоса. Значит, секретарь не одна, кто-то дожидается госпожу Кристиану. Никите захотелось повернуть назад, но он снова обозвал себя трусом, стряхнул с ботинок налипший снег и заглянул в приемную.
        Маринка действительно была не одна. Битый час она утешала Соню, которая принесла ей третье портфолио за неделю в надежде на то, что уж эти фотографии точно привлекут внимание высших сил и вознесут ее на вершину модельного Олимпа.
        За это время Маринка перешла с Соней на ты и смертельно от нее устала. Как от нее избавиться, она не знала. Сказать Соне, что их с Антонио миссия провалилась раз и навсегда, было бы слишком жестоко. Галка и без того намекнула клиентке, что в магических сферах произошел сбой и удовлетворить Сонино желание вряд ли удастся. Она даже предложила вернуть щедрый аванс, но Соня заупрямилась и деньги брать отказалась. Зато пообещала принести новые фотографии, которые, несомненно, должны понравиться тонким магическим энергиям. Галка сказала, что не надо, но Соня все равно принесла, и теперь Маринка расхлебывала последствия, складывая фотографии в нижний ящик стола и выслушивая Сонины сетования на вселенскую несправедливость.
        - Столько девочек хуже меня работают моделями, - жаловалась Соня. - Я согласна, маленький рост - это существенный недостаток, но ведь на фотографии рост не виден. А лицо у меня очень фотогеничное, мне все так говорят.
        Соня плакалась и не забывала при этом налегать на печенье. Чем больше она волновалась, тем сильнее оказывался урон, нанесенный ею продовольственным запасам корпорации. Маринка не жадничала. Она просто удивлялась, как может такой неуемный аппетит сочетаться с модельными амбициями.
        - Тебе обязательно повезет, не расстраивайся.
        Убежденности в Маринкином голосе было мало, но она уже знала, что Соне нужны не слова утешения, а благодарный слушатель.
        - А ты не можешь попросить госпожу Кристиану, чтобы она провела какой-нибудь особенный обряд?
        - Она и так делает все, что может. В любом случае я не полезу к ней с просьбами и советами. Сама подумай, кто она и кто я.
        На Сонином лице нарисовалось жадное любопытство. Личность госпожи Кристианы интриговала ее давно, но Маринка была бдительна и ничего лишнего не говорила.
        - Может быть, если заплатить ей всю сумму, дело пойдет лучше? - предположила Соня. - Я где-то читала, что оплата и результат в таких вещах взаимосвязаны.
        Маринка воздела глаза к потолку:
        - У нас свои методы работы. Ты не переживай, а спокойно жди.
        Выставлять клиентку за дверь не годилось, но Маринку так и подмывало отправить Соню домой. К счастью, та сама сообразила, что Маринке пора работать, и засобиралась.
        - Пойду я, наверное, - сказала она, вставая. - Приятно было поболтать, Мариночка. А фотографии ты на всякий случай возьми.
        Она протянула Маринке очередное портфолио, та, не открывая, положила его на стол…
        И надо же было такому случиться, чтобы как раз в этот момент в приемную вошел другой клиент.
        Вернее, не вошел, а ввалился, запнувшись за низкий порожек, и растянулся бы в полный рост, если бы вовремя не схватился за дверной косяк. Досадовать на свою неловкость было некогда. Никита увидел, что в приемной помимо хорошенькой секретарши сидит еще какая-то девушка, поэтому не стал ни чертыхаться, ни проклинать порожек, а просто улыбнулся:
        - Добрый день.
        Первой откликнулась секретарша:
        - Здравствуйте. Вы уж поосторожнее, пожалуйста, не падайте.
        - Я постараюсь.
        Никита снова улыбнулся, полез в карман за конвертом с деньгами, сообразил, что вручать его в присутствии постороннего человека неловко, и спрятал руку за спину. Незнакомая девушка смотрела на него во все глаза. Была она так хороша собой, до неприличия хороша, что Никита сразу засмущался и стал разглядывать носки своих ботинок. Но до чего же удивительно и коварно боковое зрение! Перед глазами Никиты были его старые, разъеденные противоледными реагентами ботинки, а он все равно видел изумленное лицо незнакомки. Надо же было налететь на нее именно здесь. Что она подумает о парне, который бегает на консультации к гадалке? Только самое плохое. Эх, нужно срочно придумать версию… Он просто адресом ошибся… не туда зашел…
        Но секретарша не дала ему возможности отступить:
        - Сейчас я посмотрю, освободилась ли госпожа Кристиана. Подождите, пожалуйста.
        Она выпорхнула из приемной, овеяв Никиту нежным сладковатым ароматом духов, и он остался наедине с красавицей, глядящей на него огромными удивленными глазищами.
        Хотя не совсем наедине. С Никитой остались его застенчивость, трусость и желание провалиться сквозь пол.
        - Неужели мужчины тоже ходят к гадалкам? - спросила девушка. Голос у нее был тихий, ласковый, и сердце Никиты забилось сильнее.
        - Вас это не касается.
        - Ох, простите, я не хотела вас обидеть.
        Он поднял голову и увидел, что она действительно сожалеет.
        - Я сказала, не подумав, - улыбнулась девушка. - По-моему, это здорово, когда человек верит в сверхъестественное. Среди мужчин это такая редкость.
        Улыбка у нее была замечательная, прямо на обложку журнала. Никита вдруг остро ощутил, что не брился два дня, а верхняя пуговица на куртке висит на одной нитке. Разве он может произвести впечатление? Никогда.
        - Ладно, мне пора, - вздохнула девушка. - Желаю удачи.
        Она подобрала шубку с дивана, накинула ее на плечи, и Никита понял, что, если он ничего не предпримет, больше никогда не увидит девушку. Прожил же он в Горечанске двадцать четыре года и хоть бы раз встретил ее на улице или в автобусе! Нет, такой шанс выпадает однажды, и если у него не хватит смелости им воспользоваться, то он может считать себя законченным идиотом и неудачником.
        - Извините, вы не пропустите меня? - спросила девушка, потому что Никита по-прежнему стоял в дверях и загораживал проход.
        - Пропущу, - пробормотал Никита и не пошевелился.
        Девушка была маленькой, ему едва по плечо, и это окончательно сразило Никиту. Он был создан для того, чтобы защищать и любить ее, и если сейчас он ничего не сделает, будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь.
        - Можно я провожу вас? - вырвалось у него.
        Девушка покраснела, улыбнулась и спрятала подбородок в меховом воротнике.
        - А как же госпожа Кристиана?
        - У меня к ней пустяковое дело. Только деньги отдать.
        Блестящие карие глаза восторженно распахнулись.
        - Деньги?
        - Да, в благодарность за услугу.
        - То есть она вам действительно помогла и теперь вы ей платите? - выдохнула девушка.
        - Да.
        - А вы не могли бы рассказать поподробнее?
        Никита видел, что ей на самом деле интересно.
        Округлый подбородок вынырнул из мехового воротника, пухлые губки раскрылись в немой детской мольбе… Инстинкт охотника, до сих пор спавший в Никите крепким сном, проснулся и подсказал, что нужно делать. Пользоваться моментом.
        - Я понимаю, что это секрет, - пробормотала девушка, - и вам не хочется рассказывать…
        - Никаких секретов, - улыбнулся Никита. - Если вы разрешите проводить вас, я все расскажу по дороге.
        Она кивнула:
        - Провожайте.
        Никита без лишних слов метнулся к столу, взял ручку, размашисто написал на конверте «Госпоже Кристиане от изобретателя Никиты Алейникова большое спасибо» и придавил конверт степлером, чтобы бросался в глаза.
        - Так она сразу заметит. Теперь можно идти.
        Девушка с глазами, похожими на сияющие звезды, ждала у порога. Ей не терпелось услышать его историю, но Никита не спешил начинать. Любой заправский соблазнитель знает: мало возбудить интерес, его нужно еще и подогреть.
        Никита аккуратно взял девушку под локоток и вывел из приемной.
        - Знаете, что я вам скажу? Раньше я был убежденным скептиком и не верил вообще ни во что, но госпожа Кристиана действительно чудо. Потому что, если бы я не пришел к ней на прием, я бы никогда не встретил вас.
        К теме разговора это не имело отношения, но девушка не возражала, и последнее, что услышали стены корпорации «Третий глаз», прежде чем парочка вышла на улицу, был ее задорный искренний смех.
        Маринка вернулась в пустую приемную и долго недоумевала по поводу того, куда пропал их изобретатель. Они рассчитывали получить от него солидный гонорар, а он взял и исчез. На всякий случай она посмотрела в шкафу. Может быть, ему вздумалось искать там вдохновение для следующего гениального изобретения.
        К сожалению, в шкафу Никиты не оказалось. Зато на столе под степлером лежал внушительный конверт с деньгами, на котором было написано, кому и за что они причитаются. По всей видимости, лично вручить гонорар госпоже Кристиане Никита постеснялся. Или…
        Маринка улыбнулась. Она-то заметила, какое впечатление произвела на него Соня. И хоть на ловеласа он совсем не походил, мог и не растеряться, проводить девушку. Заодно и ее бы отвлек от печальных мыслей. Сколько можно зацикливаться на модельной карьере? Пора подумать о личной жизни.
        Телефонный звонок оторвал Маринку от размышлений о Сониной судьбе. Звонил Денис, которому не терпелось услышать, зачем его подопечный пожелал увидеть великую Кристиану.
        - А он уже ушел, - сказала Маринка.
        - Как ушел? Почему?
        - Не знаю. Я вернулась, а его нет. Денис энергично выругался.
        - Правда, конверт с гонораром оставил. Все как обещал, десять процентов.
        - И ты молчишь?
        - Не молчу, - улыбнулась Маринка. - Коньяк достаю из шкафа. Будем отмечать.
        9
        Юлиана Якушкина вернулась к работе в конце марта, отбыв положенный срок и в больнице, и в санатории, где она не на жизнь, а на смерть сражалась с лишними граммами, накопленными во время болезни. Родное агентство встретило ее цветами и овациями, и хотя Юлиана была уверена, что по-настоящему ее возвращению не обрадовался никто, ей было приятно.
        В кабинете с видом на Манежную площадь Юлиану ждали идеальный порядок и папки с отчетами. В больнице она старалась не отставать от дел, но управлять на расстоянии не удавалось. Юлиана села за стол и до обеда разбирала документы, выслушивала жалобы. Стопка папок на столе уменьшалась. Последним лежало тоненькое портфолио с прикрепленной сверху запиской от секретаря Ксюши:
        «Привезли вместе с вашими вещами из ресторана».
        Юлиана открыла папку. С фотографий на нее смотрела очаровательная девушка с большими печальными глазами и красивыми густыми волосами. На Юлиану нахлынули воспоминания. Вот она, та самая протеже Антона. Он показывал ей как раз это портфолио, когда идиотский аппендицит дал о себе знать и испортил свидание.
        Юлиана со вздохом отодвинула папку. Какое ей дело до провинциальной девчонки с непомерными амбициями? Антона все равно не вернуть. Укатил в Горечанск и думать о ней забыл. А ведь она чуть в обморок не грохнулась, когда увидела его на пороге своего кабинета. Кажется, она так же сидела за столом и разбирала бумаги…
        Юлиана нажала на селекторе кнопку связи с секретарем:
        - Ксюша, ко мне сегодня кто-нибудь записан на прием?
        - Только Эдуард Анатольевич.
        - Спасибо.
        Юлиана горько усмехнулась и вновь взяла в руки папку с Сониными фотографиями. Кто бы мог подумать, что безответная школьная любовь проснется в ней через столько лет? Антон Солнышкин был мечтой всех девчонок в ее классе, да и, наверное, во всей школе. Юлиана сознавала, что у нее нет ни одного шанса привлечь его внимание. В школе она всегда была слишком высокой, худой и неуклюжей. Солнышкин выбирал девочек поинтереснее.
        Поэтому Юлиана плюнула на любовь и принялась за работу. Школа моделей, агентство «Стар Бьюти», которое скорее хоронит перспективных звезд, чем открывает их… Страстное стремление добиться успеха во что бы то ни стало многие годы заменяло ей другие чувства. И успех пришел. У нее собственное процветающее агентство, ее знают, к ее мнению прислушиваются. Однако с годами болезненная пустота в душе ощущалась все сильнее. У Юлианы не было любимого, и если раньше она считала это не минусом, а плюсом, то в последнее время одиночество стало тяготить ее.
        Неожиданное появление Антонио стало откликом на горячую мольбу. Он был еще красивее, чем раньше, если такое возможно. Юлиане на секунду показалось, что она бредит. Но потом поняла, что это всего-навсего удача. Ее обычная, головокружительная, никогда не подводящая удача. Раз она смогла превратиться из обыкновенной долговязой девчонки в знаменитую модель и преуспевающую бизнес-леди, почему бы ей не заполучить в качестве дополнительного приза свою школьную любовь? Ее везение безгранично…
        Ага, удача, как же. Черта с два! Форменное издевательство. Если бы она слегла с аппендицитом во время суперважных переговоров с каким-нибудь западным агентством, было бы не так обидно. Но загреметь на операционный стол во время романтического свидания с героем своих первых эротических снов не пожелаешь и самой заклятой врагине.
        Юлиана рассеянно листала портфолио и наметанным взглядом подмечала недостатки мастерства фотографа и прелести юного Сониного личика. А в девочке, пожалуй, что-то есть. Что там говорил насчет нее Антошка? Дальняя родственница матери, с детства мечтает о карьере модели… Ага, так она и поверила. Все они дальние родственницы и мечтают с детства. Бабник чертов. Что, интересно, он наобещал девчонке, чтобы затащить ее в постель? Что он сделает ее звездой подиума? И это при росте… Юлиана заглянула на первую страницу. В сто пятьдесят восемь сантиметров? Нет, не перевелись еще в мире доверчивые идиотки.
        Юлиана язвила и убеждала себя, что вовсе не завидует глазастой девочке, ради которой Антон отправился в Москву и заявился в ее агентство. Эх, ну почему с ней все было иначе? Пришлось самой пробиваться, никакой Антон рядом не стоял, за ручку не держал. А если бы держал, может, ничего не вышло бы. Для того чтобы добиться успеха, надо быть жесткой и неумолимой, а о какой неумолимости может идти речь, если в его присутствии она размокает, как картонная коробка в горячей воде?
        Значит, все сложилось как надо. Юлиана улыбнулась. Неизвестно, что бы с ней стало, если бы не аппендицит. Страшная вещь любовь. Почище динамита взорвала бы жизнь Юлианы Якушкиной, не оставив от ее дворцов и замков камня на камне. Такого, как Антон, к себе не привяжешь, больно красив. Да и тяжело все время смотреть на мужчину сверху вниз.
        А помочь ему можно. Девочка… как там ее… Соня Яровицкая, и вправду миленькая. Для показов, естественно, не годится, но для фотосъемок - запросто. Отдать ее хорошему фотографу, тому же Майку или Димке, и они из нее конфетку сделают. Данные есть. Глазищи такие, что слезу вышибают. Да и приятно будет сознавать, что есть хоть что-то, связывающее ее с Антоном. Он будет иногда вспоминать о ней, а это уже неплохо.
        Улыбаясь и предвкушая восторг девушки, Юлиана набрала ее номер. Обычно такими делами занималась Ксюша, но сейчас ей хотелось самой обрадовать неведомую Соню. Сыграть роль феи с волшебной палочкой. Когда ты слишком стара и успешна для Золушки, тебе ничего не остается делать, как играть фей.
        На том конце провода раздался звонкий девичий голосок:
        - Алло.
        - Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Софьей Яровицкой, - официальным голосом сказала Юлиана.
        Она ни на секунду не сомневалась, что уже говорит с ней. У девочки с глазами, полными наивного энтузиазма, может быть только такой голос - очень звонкий и бодрый.
        - Здравствуйте, я вас слушаю.
        - Меня зовут Юлиана Якушкина…
        Юлиана сделала паузу, чтобы до Сони дошло, о ком речь. Соня сдавленно охнула, она улыбнулась. Дошло.
        - Я директор модельного агентства «Мир звезд Юлианы Якушкиной».
        - Да, я знаю.
        Еще бы ты не знала, девочка.
        - Ко мне попало ваше портфолио, Софья.
        - Как? - ахнула Соня.
        «Сказать, что дело в Антоне, или нет? - подумала Юлиана. - Обойдется. Пусть не надеется получить от Сонечки благодарность».
        - Мне передал его мой хороший знакомый из «Стар Бьюти». Сказал, что на вас стоит обратить внимание.
        - Правда?
        - Да. Я полистала ваши фотографии. Любительская работа, но в вас что-то есть. Я готова попробовать поработать с вами.
        Юлиана справедливо ожидала взрыв восторга и фейерверк благодарности, но опять услышала только жалкое:
        - Правда?
        «Ох уж мне эти девчушки-простушки, - вздохнула Юлиана. - Ничего, здесь она быстренько от этого избавится».
        - Правда. Когда вы сможете подъехать? На этой неделе я занята, а в понедельник свободна.
        - Я не могу.
        - Хорошо, давайте позднее. - Юлиана начала раздражаться.
        Быть феей, оказывается, очень утомительное занятие. Золушки нынче капризные пошли. И тыква червивая, и хрустальные туфельки не по моде.
        - Когда вы можете?
        Соня сопела в трубку.
        - Сонечка, детка, вы понимаете, что вам придется переехать в Москву, чтобы работать у меня? Вы нужны мне здесь, рядом, а не в вашем очаровательном Горечанске. Так что начинайте паковать вещи и думайте быстрее, когда сможете приехать. У меня время на вес золота.
        Юлиана намеренно подпустила в голос металла. Пусть малышка поймет, что рассусоливать с ней никто не будет. Модельный бизнес жесток, ты должна ему соответствовать или погибнешь.
        - П-простите, Юлиана, мне ужасно неудобно. Я так благодарна вам за внимание… Вы даже не представляете себе, что это для меня значит…
        «Еще как представляю», - подумала Юлиана.
        - Но дело в том, что я не смогу приехать.
        - Что?
        - Я никогда не смогу приехать, - повторила Соня. - Извините.
        - Я не поняла, что-то плохо слышно.
        - Я не приеду! - крикнула Соня. - Я не могу!
        Юлиана поморщилась и чуть отодвинула трубку от уха. Значит, ей не послышалось.
        - Разве вы не хотите стать моделью? Меня информировали, что это ваше заветное желание.
        - Да, все правильно…
        - Так в чем дело?
        - Понимаете, Юлиана… я… я… замуж выхожу! Мы совсем недавно познакомились, но он такой чудесный… у меня как будто глаза открылись. Раньше я ни о чем не думала, кроме карьеры фотомодели, а сейчас вижу, что это такая ерунда по сравнению с моим Никитой. Мы на следующей неделе идем заявление подавать, представляете? - Сонин голос звенел от радости. - Я и подумать не могла, что любовь - это так здорово…
        - Поздравляю, - произнесла Юлиана. Она вдруг почувствовала себя очень уставшей и старой.
        - Ох, мне так стыдно, вы напрягались из-за меня, звонили… Простите, пожалуйста, я такая дура!
        - Ничего страшного.
        - Нет, я виновата. Мне не нужно было все это начинать, но я же ничего не знала! Я вам так благодарна за звонок… Так странно, что желание сбывается именно тогда, когда оно больше ничего для тебя не значит…
        - Странно, что желания вообще сбываются, Соня. Но я рада за вас. Будьте счастливы.
        Юлиана положила трубку, не дожидаясь очередной порции восторгов юной невесты. Плохая из нее вышла фея. Глупая и завистливая. Захотела осчастливить Золушку и поняла, что сама по сравнению с ней - жалкая неудачница.
        Она с раздражением швырнула Сонино портфолио в корзину для мусора. Каждому свое. Теперь никаких сентиментальных воспоминаний о прошлом. Пусть Антон со своими безмозглыми подопечными провалится в тартарары!
        В конце марта корпорация «Третий глаз» в полном составе села подводить финансовые итоги первого квартала. Как ни считай, выходило прелестно. Стопка купюр в общем сейфе солидно подросла, а Петр Александрович, вдохновившийся тем, что они открыли Никиту, повысил всем зарплату. Единственное, что портило Маринке настроение, - это неудача с Соней Яровицкой. Но нельзя же иметь все. Ветер успеха и без того подул в паруса корпорации и погнал ее вперед на неслыханной скорости.
        Утешало то, что Соня перестала изводить ее своими визитами и звонками. Она не показывалась почти целый месяц, и Маринка от души надеялась, что неудавшаяся модель нашла для себя другое занятие, раз уж даже дипломированная колдунья оказалась не в состоянии раздобыть ей выгодный контракт.
        Ответ на загадку нашелся в начале апреля, когда за окном светило первое по-настоящему теплое весеннее солнышко, а подойти к двери корпорации напрямую было невозможно из-за огромной лужи сомнительного зеленоватого оттенка. В корпорации находились только Маринка и Денис. Галка уехала знакомить Антонио с матерью, Денис, как всегда, ковырялся с какой-то электроникой у себя в подвальчике. Маринка отваживала редких клиентов, оформляла в архив дело домохозяйки, которая искала в беседах с Кристианой смысл жизни, и размышляла о том, что Галке впору переквалифицироваться в психоаналитика.
        Вдруг, как в сказке… да-да, скрипнула и распахнулась дверь, и на пороге Маринка увидела Соню и Никиту. Их глаза сияли, как стоваттные лампочки, руки сплелись в тугой клубок. У Маринки отвисла челюсть. Ошибиться по поводу их чувств было невозможно.
        - Привет, Мариночка!
        Соня первой бросилась к ее столу, волоча за собой Никиту.
        - 3-здрасте.
        - Мы пришли пригласить тебя на свадьбу!
        Маринкина челюсть легла на стол. Никита смущенно улыбался, и только Соня болтала без умолку.
        - Мы подумали, что обязательно должны пригласить тебя, потому что, если бы не ваша корпорация, мы бы никогда не познакомились. Это был бы ужас! Ты ведь придешь, правда? Придешь? Вот приглашение. - Соня вручила Маринке цветную открытку с лебедями, обсыпанными блестящей крошкой. - Никита говорит, что сейчас раздавать приглашения слишком рано, но я хочу всех предупредить заранее, чтобы все смогли прийти. Ты же придешь, да? Точно придешь?
        Маринка смотрела то на открытку, то на их сияющие лица.
        - Да… приду.
        - Ох, вот здорово! Я так счастлива, Мариночка! Мы думали позвать еще и госпожу Кристиану… - Соня почему-то понизила голос и боязливо оглянулась на дверь. - Но это, наверное, не очень удобно.
        - Да, она, скорее всего, откажется. Ей не до свадеб, - кивнула Маринка. - Но я вас поздравляю. Вы молодцы, ребята.
        Соня зарделась. Никита обнял ее за плечи. Они были такой чудесной парой, что у Маринки защипало в носу. Расплакаться на глазах у счастливых влюбленных было бы верхом дурости, и Маринка решила сменить тему. Отличная возможность извиниться перед Соней за то, что с модельным агентством у них так ничего и не вышло.
        - Кстати, Сонь, насчет твоего дела. Госпожа Кристиана тут на днях раскидывала карты… говорит, пока никаких перспектив.
        - Ты о модельной карьере? Ой, забудь, мне это уже не нужно, - засмеялась Соня. - Я Юлиане так сразу и сказала, что меня это не интересует.
        - Юлиане?
        - Да, Юлиана Якушкина из «Мира звезд». Знаешь такую?
        - Угу.
        - Она звонила на днях, предлагала работу в своем агентстве. Я все ей объяснила насчет свадьбы и Никиты.
        - Так ты отказалась?
        - Да. Я больше не хочу быть моделью. Я хочу быть женой. - Соня с любовью посмотрела на своего жениха.
        - Хорошо, я так и передам госпоже Кристиане, - улыбнулась Маринка.
        - Ой. - Соня прикрыла ладошкой рот. - Но тогда получается, что я должна вам заплатить. Меня же все-таки пригласили на работу… Как я об этом сразу не подумала? Ох, Мариночка, мне так стыдно, я такая эгоистка! Сколько я вам должна?
        Маринка решила не наглеть. Тем более что Сонин жених и так озолотил корпорацию. Она назвала сумму.
        - Сейчас, минуточку…
        Соня полезла в сумочку, но Никита властным жестом остановил ее:
        - Я заплачу.
        Он раскрыл бумажник и выложил на Маринкин стол четыре купюры. Соня не сводила с него влюбленных глаз.
        Когда Никита и Соня ушли, Маринка долго смотрела на деньги. Благодаря магическому вмешательству или, что гораздо более вероятно, удачному стечению обстоятельств корпорация «Третий глаз» действительно помогала людям стать счастливее. Проблема лишь в том, что люди сами не знают, в чем заключается их счастье. Но рано или поздно Провидение все расставляет по своим местам.
        «Хотелось бы знать, что оно припасло для меня, - усмехнулась Маринка. - Пока на мою долю достаются одни тычки и подзатыльники». Но думать о плохом в такой замечательный день не годилось. Надо радоваться хотя бы тому, что за шесть месяцев работы корпорации их не только не разоблачили как обманщиков, но даже благодарят. А это многого стоит.
        В дверь приемной робко постучались.
        - Входите, пожалуйста, - громко сказала Маринка, смахивая деньги в верхний ящик стола.
        Дверь открылась, в приемную вошла скромно одетая молодая женщина с заплаканными глазами.
        - К гадалке сюда?
        - Да. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
        - Я бы хотела записаться на прием. Очень нужно посоветоваться.
        - Сегодня госпожа Кристиана занята, я могу записать вас на завтра. Какое время вас устроит?
        Женщина присела на краешек дивана, судорожно теребя ремешок сумки. Маринкин вопрос она явно не расслышала.
        - Когда завтра вам будет удобно встретиться с госпожой Кристианой? - мягко повторила Маринка.
        - Что? Завтра? В любое время. Мне все равно.
        - Скажем, в три часа дня. Хорошо?
        - Да, - кивнула женщина. Судя по всему, уходить она не собиралась. - А Кристиана действительно помогает?
        - Она никогда не берется за то дело, в котором помочь не сможет. Если хотите, можете оставить у меня информацию для нее, чтобы она успела настроиться на вашу проблему.
        Женщина, казалось, только и дожидалась позволения заговорить. Она села поудобнее, сложила руки на коленях и с чувством сказала:
        - Я хочу вернуть мужа.
        «Этого мы все и боялись, - вздохнула Маринка. - Очередная брошенная жена».
        - Понимаете, он столько времени проводит на работе, что я уже не знаю, что думать. У нас дружная семья, двое детей, мы любим друг друга. Но его почти не бывает дома. Понимаете?
        - Да, понимаю. Такое бывает с мужчинами. Они ставят дело превыше всего и забывают о чувствах.
        «Возьмите нашего Дениса, - добавила Маринка про себя. - Держу пари, что у него в голове одни проводки и винтики, что не мешает ему быть хорошим человеком».
        - Я так больше жить не могу! - всхлипнула женщина и достала из кармана мятый носовой платок. - Все подруги говорят, что у него другая, но я не могу в это поверить. Разве он может мне изменять?
        «Еще как может», - хмыкнула Маринка.
        - Я верила ему, а когда девочки стали говорить насчет другой женщины, я призадумалась. Я ведь толком не знаю, где он работает. Что-то связанное с наукой, кажется, и зарабатывать стал в последнее время прилично, но у меня на душе неспокойно. Пропади они пропадом, эти деньги.
        Женщина заплакала. Маринка приготовила ей крепкий кофе и заставила выпить всю чашку.
        - Не расстраивайтесь раньше времени. Мало ли что говорят подруги. Вы своего мужа знаете лучше всех. Вы верите ему?
        - Конечно, верю. Он так меня любил… мы поженились очень рано, ради него я не пошла дальше учиться, у нас дети. Похожи на него как две капли воды… Вот посмотрите, какие хорошие.
        Женщина выудила из сумки кошелек, а из кошелька сложенную вдвое фотографию. Маринка взяла ее, развернула и приготовилась искренне восхищаться. Однако вместо этого ей пришлось больно прикусить нижнюю губу, чтобы не сболтнуть лишнего.
        С фотографии, между двумя действительно похожими на него мальчишками, на Маринку смотрел Денис Коврижко.
        Часть 2
        История незадачливого политика
        Пролог
        Как в любом большом городе с многовековой историей и серьезными политическими амбициями, в Горечанске имелся собственный Белый дом. Находился он в самом центре, у парка, так что из окон последнего этажа по весне открывался незабываемый вид на море зелени и бронзовую голову основателя. Голову очень уважали горечанские голуби, и бригада дворников еженедельно ее драила, чтобы мэр, из чьих окон она отлично просматривалась, в редкие минуты отдыха не любовался птичьим пометом.
        Был Белый дом, как следует из названия, белым, пятиэтажным, с роскошной мраморной лестницей и российским флагом на козырьке подъезда. Чтобы каждому было ясно с первого взгляда, что это вам не офисное здание и не жилой дом, а средоточие всех ветвей власти в Горечанске.
        Да-да, именно так. В отличие от старших собратьев в Вашингтоне или Москве, местный Белый дом собрал под своей гостеприимной крышей и администрацию, и городскую думу, и арбитражный суд, и редакцию газеты с претенциозным названием «Горечанск в XXI веке». Газета была промэровской и получала дотации из городского бюджета, чем неимоверно раздражала остальных представителей четвертой власти, лишенных таких благ. Оппозиционная пресса при каждом удобном случае нападала на мэра и его протеже, но «Горечанск в XXI веке» по-прежнему занимал чудесные площади на первом этаже Белого дома (трехметровые потолки с лепниной, мебель под старину, нескрипучий паркет, евроокна, кондиционеры, спутниковое телевидение, современная комната для переговоров и, немаловажная деталь, туалеты, блестящие кафелем и немецкой сантехникой).
        Правда, в апреле 2006 года, несмотря на высокое покровительство, редакции пришлось отказаться и от мебели под старину, и от унитазов Keramag. Первый этаж был временно передан городской избирательной комиссии.
        В Горечанске близились выборы мэра.
        Десятого апреля к стоянке возле Белого дома подъехал серый «фольксваген-туарег». Обычно суровая охрана не пускала сюда посторонние машины, но с тех пор, как на первом этаже Белого дома завелась избирательная комиссия, старые порядки пришлось срочно пересмотреть. Поэтому Игнат Степаныч, главный по стоянке, спокойно стоял и смотрел на вновь прибывших, не пытаясь прогнать их с заповедной территории.
        Из «туарега» вылезли двое. Мужчина (слабак, как оценил его про себя Игнат Степаныч) и женщина, при виде которой его закаленное сердце забилось, как тридцать лет назад. Рука, сжимавшая рацию, дрогнула, вечно прищуренные глаза распахнулись широко и по-юношески восторженно. На старого вояку повеяло давно забытым ароматом цветущих фруктовых деревьев, от которого он когда-то пьянел и влюблялся во всех хорошеньких девушек подряд.
        Но фруктовые деревья не цветут в апреле, да и лет Игнату Степанычу было далеко не шестнадцать. Минутная слабость прошла так же быстро, как и накатила, и он сурово воззрился на парочку из-под насупленных бровей. Те стояли у машины и о чем-то горячо спорили, как будто не нашли более удобного места для выяснения отношений. Игнат Степаныч неодобрительно дернул бровью и отвернулся. Если через пять минут незваные гости никуда не двинутся, он подойдет к ним и поможет определиться.
        А заодно и красавицу получше разглядит.
        Но его замыслу не суждено было осуществиться. Спорщики пришли к консенсусу, взяли с заднего сиденья черный кожаный портфель и деловито зашагали к подъезду. Они стремительно промчались мимо Игната Степаныча, взбежали по мраморным ступенькам и скрылись за стеклянными дверями Белого дома.
        Екатерина Михайловна Трутнева, зампредседателя городской избирательной комиссии, наслаждалась послеобеденным отдыхом в тиши своего нового великолепного кабинета. Неделю назад началась регистрация кандидатов на пост мэра Горечанска, но Екатерина Михайловна знала, что это не окажет ни малейшего влияния на распорядок ее дня. Избирком работал как часы, все механизмы были отлажены и неоднократно проверены. От кандидатов сюрпризов не ожидалось. Все будет как в прошлый раз, да и в позапрошлый тоже. Как ни крути, победит действующий мэр Владимир Григорьевич Добрышевский. У него и харизма, и платформа, и административный ресурс о-го-го какой. И вообще, Добрышевский очень импозантный мужчина…
        Стук в дверь оторвал Екатерину Михайловну от приятных размышлений.
        - Катерин Михална, можно? - В кабинет заглянула помощница Аллочка. - Там… кандидат пришел.
        - Ну и что? Оформляйте как обычно.
        - Как обычно не получится, - ухмыльнулась Аллочка. - Он новенький.
        В уставе горечанской избирательной комиссии было записано, что регистрация кандидатов производится в присутствии начальника избиркома или его зама. Но придерживаться инструкции никому не хотелось, да и зачем, когда кандидаты известны наперечет? Семенов от коммунистов, Шорлидзе от правых, Линдаков от ЛДПР. Бессменная гвардия жалких противников Владимира Добрышевского, набравших на прошлых выборах семь процентов голосов. На троих.
        - Новенький? - задумчиво переспросила Екатерина Михайловна. - Какая партия?
        - Независимый. - Маленькое личико Аллочки снова расплылось в улыбке. С кандидатом определенно что-то было не в порядке. - Вы бы подошли, посмотрели, Катерин Михална. Шефа все равно на месте нет.
        Трутнева со вздохом встала. Принесла нелегкая новенького именно тогда, когда на хозяйстве осталась она.
        - Ну что ж делать, пойдем посмотрим.
        В кабинете, где регистрировали кандидатов, Екатерина Михайловна увидела посторонних. Мужчина, на вид лет тридцати пяти, сидел в кресле перед Наташей, которая внимательно рассматривала его документы. Женщина в синем костюме читала развешанные на стене выдержки из «Положения о горечанской избирательной комиссии».
        - Добрый день, - сухо поздоровалась Екатерина Михайловна. - Моя фамилия Трутнева, я заместитель председателя избиркома.
        Наташа подняла голову от бланка. Лиза сделала вид, что копается в бумагах. Обе безошибочно определили настроение Екатерины Михайловны как предгрозовое.
        - Добрый день. - Мужчина неловко поднялся с кресла и протянул Трутневой руку. - А я кандидат в мэры.
        - Я вижу. - Екатерина Михайловна с плохо скрытой брезгливостью дотронулась до влажной ладони кандидата. - Поздравляю.
        Тот широко улыбнулся:
        - Поздравлять еще рано, Екатерина Михайловна. Надо выборов дождаться.
        «Каков наглец, - изумилась про себя Трутнева. - Как будто у него есть шанс».
        - Хорошо, дождемся выборов. - Она села за стол рядом с Наташиным, всем своим видом демонстрируя уверенность в том, что после выборов будут уместны не поздравления, а соболезнования.
        Кандидат улыбнулся заискивающе, как показалось Трутневой, и чуть не сел мимо кресла. Со стороны Лизы послышался отчетливый смешок. Екатерина Михайловна высоко подняла брови. Достойный соперник для Добрышевского, ничего не скажешь.
        Пока Наташа вполголоса рассказывала кандидату, что и когда от него требуется, Екатерина Михайловна искоса разглядывала его. Странное впечатление производил человек, пожелавший стать мэром Горечанска. В нем не было ни благородного дородства Семенова, ни хитрой усмешки Шорлидзе, ни бьющей через край решительности Линдакова. Независимый кандидат был высок, худощав и русоволос. Лицо его, довольно приятное, вряд ли было способно привлечь внимание. Самое заурядное мужское лицо: крупный нос традиционной славянской уточкой, небольшие глаза, маленький, почти женский подбородок, создающий эффект мягкости и безволия. Екатерина Михайловна, во всем уважавшая силу и жесткость, такие лица не любила.
        Хотя, конечно, кто-нибудь с ней не согласится. Нашлась же инициативная группа, выдвинувшая этого хлюпика в кандидаты. Значит, кто-то в него верит и на что-то рассчитывает. Что ж, ради бога.
        Она здесь не для того, чтобы развенчивать иллюзии наивных.
        - …А самое позднее за десять дней до первого голосования вы должны будете принести списки с подписями и паспортными данными граждан, которые готовы поддержать вашу кандидатуру, - донесся до Екатерины Михайловны монотонный голос Наташи. - Всего нужно две тысячи подписей.
        - Так много? - бесхитростно удивился кандидат.
        - Да, - вздохнула Наташа.
        Екатерина Михайловна еле заметно усмехнулась. Да, дружок, две тысячи подписей - это тебе не инициативная группа. Придется постараться. Побегать, понервничать, денежки потратить. А кто бегать будет? Эта, что ли?
        Взгляд Екатерины Михайловны рассеянно скользнул по помощнице кандидата. На первый взгляд тихоня и скромняга, стоит в уголочке, глаза поднять боится. Сразу видно, в предвыборной гонке толку от нее будет немного. Если бы Екатерина Михайловна могла говорить откровенно, она бы сразу предупредила этого простачка, что ему ничего не светит. Пусть не тратит деньги и время, а займется чем-нибудь более полезным.
        Но наставление на путь истинный не входило в обязанности Екатерины Михайловны, и она мудро дождалась, пока процедура оформления документов подойдет к концу.
        - Поздравляю вас и желаю успеха, - пробормотала она традиционную формулу и внутренне скривилась, когда кандидат снова полез жать ей руку.
        Когда за новеньким и его спутницей закрылась дверь, Екатерина Михайловна позволила себе картинно вздохнуть. Девочки как по команде захихикали.
        - Странный он какой-то, - сказала Лиза.
        - Странный - не то слово, - подхватила Алла.
        Наташа давилась смехом, разглядывая заявление кандидата. Екатерина Михайловна заинтересовалась:
        - Что там у тебя, Наталья?
        Наташа расхохоталась во все горло:
        - Вы посмотрите, Екатерина Михайловна, какая у него фамилия. С такой только в мэры идти.
        Заинтригованная Трутнева взяла заявление. Внизу, после основного текста, было размашисто написано:
        «Кошмариков Родион Анатольевич».
        Громовой хохот потряс стены Белого дома. Екатерина Михайловна умела смеяться от души.
        1
        Двадцать восьмого апреля погодка выдалась не по-весеннему мрачной и холодной. Дул ветер, солнце едва выглядывало из-за облаков и тут же пряталось обратно. Придя на работу, Маринка первым делом включила обогреватель. На первом этаже бывшего электромеханического завода, где корпорация «Третий глаз» арендовала несколько комнат, тепло становилось лишь при температуре не ниже пятнадцати градусов. А сегодня термометр никак не желал подниматься выше десяти.
        Маринка услышала, как хлопнула входная дверь. Кого, интересно, принес с утра пораньше северный ветер? Хоть бы кого-нибудь поинтереснее… Почти месяц прошел с тех пор, как они помогли юному гению Никите выгодно продать свое изобретение. Маринка скучала и жаждала новых приключений.
        Хотя… если бы она знала, с чем к ним пожаловал очередной клиент, предпочла бы поскучать.
        Женщина, вошедшая в приемную, была молода и хороша собой. Глаза ее светились энтузиазмом, улыбка свидетельствовала о том, что она рада видеть Маринку.
        - Добрый день, - поздоровалась она. - Вы меня помните?
        Маринка кивнула, не в силах произнести ни слова.
        Еще бы она не помнила!
        Оля Коврижко, заливаясь слезами, пришла в корпорацию в начале апреля. Проблема была в муже, который в последнее время перестал появляться дома. Подруги уверяли, что на семейном горизонте появилась любовница, и Оля решила не выяснять отношения напрямую, а обратиться к всезнающей гадалке.
        Маринка и без хрустального шара знала, что никакой любовницы у Олиного мужа нет. Потому что бок о бок с ним работала.
        Денис Коврижко был компьютерным гением корпорации, ее рациональным элементом и здравым смыслом. Как и Галина, и Маринка, и Антонио, он скрывал от родных, где работает. Но Галина и Антонио снимали квартиры и ни перед кем не отчитывались, Маринка жила с родителями, которые не слишком давили на нее. Один Денис в полной мере испытывал радости подпольной жизни, когда по вечерам приходил домой к жене и двенадцатилетним близнецам.
        Скорости, с которой госпожа Кристиана расправилась с новым заданием, позавидовала бы не одна заправская колдунья. Разыграв перед Олей настоящее представление, Галка отправила ее домой, а потом заперлась с Денисом в подвальчике и отчитывала его так долго и грозно, что Антонио и Маринка слышали из коридора каждое слово и дрожали. С тех пор Денис перестал думать, что его жене нужны только деньги, и засиживаться на работе допоздна, а Оля крепко уверовала в необыкновенные способности госпожи Кристианы.
        Жена Дениса улыбалась Маринке, как старой знакомой:
        - Я была у вас три недели назад. Меня зовут Оля.
        Маринка очнулась и заставила себя улыбнуться в ответ:
        - Здравствуйте, рада вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста.
        Оля села на край диванчика. Ее темные глаза сияли яркой, по-детски наивной надеждой, и Маринку царапнуло нехорошее предчувствие.
        - Я бы хотела поговорить с госпожой Кристианой. Она свободна?
        - К сожалению, сейчас занята. - Маринкины пальцы порхали по клавиатуре, рассылая сигналы SOS по локальной сети «Третьего глаза». - Вы можете подождать?
        Сияющая улыбка на Олином лице померкла.
        - Могу немного. Понимаете, мне на работу надо успеть к часу.
        Маринка удивилась. По ее последним данным, Оля Коврижко была домохозяйкой.
        - Если мой шеф узнает, что я тут, он меня на кусочки порвет, - вздохнула Оля.
        - Он что-то имеет против нас? - удивилась Маринка.
        - Он даже не подозревает о вашем существовании, - рассмеялась Оля. - Просто дело в том, что я пришла к вам из-за него.
        Маринка забеспокоилась. Неужели в семейной жизни Дениса появились новые тучи, на этот раз настоящие? Но Оля продолжила, и Маринкины опасения развеялись.
        - Я хочу помочь шефу, понимаете? Он независимый кандидат в мэры. Замечательный человек, достойный, честный. Заслуживает этой должности больше, чем кто-либо. И уж куда больше, чем Добрышевский!
        Эту фамилию Оля не просто произнесла. Она выплюнула ее с ненавистью, словно избавляясь от скверны.
        - Из Родиона Анатольевича получится изумительный мэр, - неспешно рассказывала Оля. - Он один способен спасти наш город. Он знает, что надо делать и как делать, у него прекрасная программа по развитию Горечанска, масса интересных идей…
        Маринка заскучала. Кем бы ни был этот Родион Анатольевич, помощницу он себе подобрал что надо.
        - …но мы отдаем себе отчет, что шансов у Родиона Анатольевича мало. Добрышевский два раза выигрывал выборы со значительным перевесом и сейчас лидирует во всех рейтингах. Его поддерживают крупнейшие предприниматели области, у него неограниченный административный ресурс. Вы представляете, как нам будет тяжело?
        - А зачем тогда вообще участвовать? - наивно спросила Маринка.
        Лицо Оли вспыхнуло.
        - Потому что пора положить конец царствованию Добрышевского! Он вор и мошенник, который думает исключительно о собственной выгоде. Мы обязаны его остановить.
        - Но вы же сами говорите, что шансов практически нет.
        Оля вздохнула:
        - Поэтому я к вам и пришла. Вся надежда на госпожу Кристиану. Только чудо поможет нам выиграть выборы.
        Очень Маринке не понравилось выражение ее лица. Похоже, Оля Коврижко настолько уверовала в могущество госпожи Кристианы, что считала победу своего Родиона почти решенным делом. Действительно, что может быть проще для великой колдуньи, чем сделать парочку пассов руками и склонить на сторону независимого кандидата все взрослое население Горечанска?
        - Чего же вы хотите от госпожи Кристианы? Агитации?
        Оля шутку не оценила.
        - Нам нужны доказательства того, что Добрышевский нечист на руку. Он настолько ловко прокручивает свои делишки, что у нас нет ни одного реального доказательства. Мы точно знаем, что он крадет средства из бюджета, берет взятки, нарушает права граждан, но одного знания недостаточно. Было бы здорово, если бы госпожа Кристиана как-нибудь нам помогла.
        «Вот Галка влипла», - подумала Маринка.
        - Мой шеф пришел бы в ярость, если бы узнал, что я к вам обратилась. Мужчинам тяжело поверить в волшебство. Но мы-то с вами знаем, что в мире не все так просто, правда?
        - Д-да…
        Маринке было тяжело смотреть жертве их мистификации в глаза. Оля ужасно расстроится, когда узнает, что корпорация «Третий глаз» - на самом деле кучка авантюристов. Если только…
        Если только они ей не помогут.
        После визита Оли Коврижко Антонио, как наиболее приближенный к миру всезнающей прессы, отправился на поиски информации о Родионе Кошмарикове. Собрать досье было нетрудно. Родион жил и родился здесь, в Горечанске, а Антонио обладал достаточными связями и обаянием, чтобы выведать интересующие его подробности. Через неделю, проведенную в разъездах и разговорах, этапы жизни Родиона Кошмарикова были запротоколированы, подшиты в дело и представлены на строгий суд деятелей корпорации.
        Антонио устроил настоящее представление, лишний раз продемонстрировав, что в нем погиб великий актер. Однако Дениса, Маринку и Галю услышанное не столько впечатлило, сколько насторожило.
        Родион Кошмариков родился в шестьдесят девятом году в семье инженера и учительницы. Его школьные и детсадовские годы прошли под эгидой мученической борьбы за право зваться Родионом, а не Кошмаром, Кошмариком или Кошмарным. Его одноклассники не отличались изобретательностью и на все лады склоняли фамилию Родиона.
        Отслужив в армии, он поступил в институт на факультет журналистики и благодаря своему бойкому перу, остроумию и находчивости без труда нашел работу в одной из горечанских газет. В то время он подписывал свои статьи скромным «Родион К.» и мечтал прославиться под этим именем.
        Его карьера журналиста, равно как и холостяцкая жизнь, закончилась в девяносто седьмом. Родион, не сойдясь во мнениях с главным редактором, так сильно хлопнул дверью его кабинета, что герб Горечанска, висевший над ней снаружи, свалился с крючка и стукнул его по темечку. Герб подарили главному редактору на пятидесятилетие, был он невелик, но увесист, из твердого бука, в позолоченной окантовке. Родион потерял сознание и очнулся на руках у медсестры Катеньки, которая сообщила, что он в рубашке родился. Отделался одним сотрясением мозга, а ведь мог бы и… Нет, о таком и говорить не стоит…
        Новость о том, что его уволили, настигла Родиона в больнице. Как оказалось, дорогой подарок треснул от соприкосновения с кошмариковским черепом, и главред приказал рассчитать твердолобого сотрудника.
        Как ни странно, Родион не огорчился. Серые глаза медсестры Катеньки ударили ему в голову почище герба, и, выписываясь из больницы две недели спустя, он сделал ей официальное предложение руки и сердца. Друзья и родные советовали Катеньке отказаться от незадачливого ухажера, но она поссорилась со всеми и сказала «да».
        В день свадьбы с Родионом случился небольшой конфуз. Взволнованный жених перепутал похожие по названию улицы и вместо Калашниковой, где жила Катенька с родителями, назвал водителю Калачевскую, которая находилась на другом конце города. Бедняжка невеста уже два часа лила слезы из-за отсутствующего жениха, когда Родион наконец осознал свою ошибку. Было много криков и обвинений, клятв в вечной любви и поцелуев примирения. К ЗАГСу будущие Кошмариковы подъехали почти на четыре часа позже назначенного срока и едва упросили служащую расписать их.
        После свадьбы Родион с удвоенным рвением стал делать карьеру. Он устроился на радиостанцию помощником выпускающего редактора, а через год стал ведущим передачи «Насущные проблемы». Фамилия Родиона, и без того яркая и запоминающаяся, получила известность в горечанских масштабах. Простые люди писали ему письма, обращались за помощью, и само собой вышло, что Родион превратился в рупор всех обиженных и угнетенных Горечанска. У него появилось много новых знакомых, и по странному стечению обстоятельств горечанского мэра среди них не было.
        Владимир Добрышевский тем временем успешно переизбрался на второй срок и первым же делом распорядился о закрытии детского садика на Гончарной улице. Наивные граждане получили очередную дозу дезинформации о том, что нужно модернизировать корпуса и пристраивать новые, и лучше всего это сделать в более удобном месте, а землю садика пустить под гаражный комплекс.
        Насчет комплекса Добрышевский не обманул, гаражи росли на глазах. А обещание построить новый детский сад осталось в памяти тех родителей, которым пришлось срочно распихивать детей по другим учреждениям.
        Люди, привыкшие и умеющие смотреть в суть вещей, поняли, что методы и цели горечанского властителя ничуть не изменились. Огромные запросы и отсутствие совести обещали горечанцам немало интересного в будущем.
        Родион, пылая благородной яростью, вздумал пустить в эфир цикл передач о злоупотреблениях в Белом доме. С руководством он замыслом не поделился, намекнул только, что готовит сенсационный материал, который переплюнет по рейтингу любую мыльную оперу. Однако и здесь Родиона ждала досадная неудача. Возвращаясь с работы домой, он забыл на остановке пакет, в котором помимо зонтика и свежего номера «Комсомольской правды» лежали документы для будущих передач с пометкой «Горечанская радиостанция «Насущные проблемы».
        Родион был простужен, его лихорадило, а проливной дождь и каша из грязи и снега под ногами не способствовали прояснению рассудка. Он на несколько секунд присел на скамейку, прислонился к холодной стене и провалился в горячечную дремоту. Разбудили его пассажиры, бегущие на штурм автобуса. Из последних сил Родион помчался вместе со всеми, а пакет остался сиротливо лежать на скамейке.
        Родион вспомнил о нем после ужина и вознамерился тут же бежать на остановку или при необходимости в бюро находок. Но Катенька железной рукой захлопнула дверь перед носом мужа и уложила его в постель. Родион проболел три дня, а когда выздоровел, узнал, что потерянный пакет был передан на радиостанцию и попал прямиком в руки начальства, которое неустанно твердило о своей преданности господину Добрышевскому. Им не составило труда вычислить, кому принадлежат злополучные документы, и принять соответствующие меры. Родион остался без работы.
        Увольнение подтолкнуло его к решительным действиям. Родион понял: хватит сражаться с прислужниками Добрышевского. Пришло время в открытую бросить ему вызов.
        Среди его новых знакомых был некто Сергей Головин, один из немногих горечанских бизнесменов, не входивших в клику Добрышевского. Однажды ему пришлось испытать на себе «справедливость» горечанского мэра и потерять при этом солидную сумму. Головин предложил Родиону выдвинуть свою кандидатуру на следующих выборах и согласился финансировать его избирательную кампанию. Даже если у них ничего не выйдет, они попытаются открыть людям глаза на волка в овечьей шкуре, который заседает в Белом доме.
        Родион согласился, закипела работа. Им предстояло горы свернуть, чтобы за три с половиной года превратить бывшего журналиста и ведущего радиопередачи в весомую политическую фигуру, способную побороться с Добрышевским за должность мэра.
        Трудно судить, что у них получилось. Родиону удалось приобрести некоторую известность. Кто-то припомнил «Насущные проблемы», кто-то регулярно читал оппозиционную газету «Горечанск сегодня», в которой Кошмарикову предложили кресло главного редактора. Кто-то обращался к Родиону за помощью и получил ее, а кто-то подхихикивал, завидев на плакате его фамилию. Большинство жителей было политически аморфно и не имело о Родионе ни малейшего представления.
        Изменить ситуацию в корне могла бы сенсация, разоблачение грязных делишек Добрышевского. Но для эффектного разоблачения нужны доказательства, а мэр, несмотря на феноменальную алчность, отличался осмотрительностью и следов не оставлял. Кому хочется сидеть в тюрьме? Деньги, связи и обаяние помогали Добрышевскому всегда выходить сухим из воды. Родион окрестил его про себя шоуменом, который с точностью до секунды знает, когда улыбнуться, а когда пустить слезу, чтобы угодить публике.
        Но время шло, день выборов уже замаячил на горизонте. По городу были развешаны плакаты с фотографиями Кошмарикова и слоганом «Смотри не на имя, а на дело». Граждане ежедневно вынимали из почтовых ящиков агитационные листовки, на первом этаже гостиницы «Озерная» был устроен избирательный штаб.
        И Оля Коврижко, недавно ставшая помощницей Кошмарикова, решила по мере сил поспособствовать его победе.
        - Итак, друзья мои, герой наш не особенно удачлив, но чист душой. Что скажете? - Этими словами Антонио закончил свое повествование. - Поможем?
        - Можно попробовать, - кивнула Галина.
        Вера Оли в ее могущество вдохновило госпожу Кристиану на подвиги.
        - И как ты собираешься искать компромат на Добрышевского? - ядовито спросил Денис.
        Рвение жены вызвало у него вполне понятную ревность и отбило желание помогать Кошмарикову.
        - Придумаем что-нибудь, - упорствовала Галя. - Это будет очень интересно.
        - Хочешь поиграть в шпионов?
        - Почему бы и нет?
        - А вы что скажете? - Денис повернулся к Маринке и Антонио.
        Антонио был, как всегда, согласен с Галиной.
        - Я тоже за, - сказала Маринка. - В конце концов, если Добрышевский действительно так ужасен, как говорит Оля, разоблачить его - в некотором роде наш гражданский долг.
        - Точно, - расхохотался Антонио. - Вот она, истина в устах младенца. Устроим Добрышевскому «Уотергейт» по-горечански.
        - И как ты собираешься его устраивать? - надул губы Денис.
        - Есть у меня пара идеек, но нужно все как следует обдумать. - Глаза Антонио лукаво блеснули. - Слушайте…
        2
        Ровно в девять утра 15 мая фойе Белого дома наводнили молодые люди с одинаковыми папками в руках. Лица их горели неподдельным энтузиазмом, а счастливые улыбки указывали на то, что собрались они здесь по собственному желанию. Охранники у входа кидали в их сторону заинтересованные взгляды, потому что в группе преобладали девушки, некоторые из них были очень даже ничего. Но пофлиртовать и завязать приятное знакомство не получилось. На первый этаж спустилась Елена Новикова, бессменная помощница Владимира Добрышевского, и стала проводить перекличку по списку. Десять девушек и пятеро юношей получили из ее рук беджики с именем и названием вуза.
        Объяснялось все просто. Накануне выборов Добрышевского осенила очередная идея в области пиара. Он решил, что немного внимания к молодежи не повредит, и пригласил на недельную практику в Белый дом лучших старшекурсников города, выбравших специальность «государственное управление». Оба горечанских вуза представили достойных кандидатов, и Елене Новиковой предстояло взять их на неделю под свое крыло.
        Нельзя сказать, чтобы она пришла в восторг от задания. Характером Лена обладала склочным, требовательным и мало пригодным для работы с молодежью. Она предвидела неделю, полную бессмысленных вопросов и работы, которую все равно потом придется переделывать, и мечтала о том, чтобы время практики поскорее закончилось.
        Через десять минут после того, как Елена увела студентов наверх, в фойе влетела опоздавшая. Ее длинные светлые волосы растрепались от быстрого бега, лицо полыхало румянцем. Бедняжка так спешила, что поскользнулась на гладких плитах пола и чуть не растянулась в полный рост, к великому удовольствию обоих охранников. Хорошенькие девушки нечасто баловали их акробатическими трюками.
        - Здравствуйте, я на практику, - пролепетала блондиночка, поправляя юбку. - Нам сказали прийти сюда к девяти…
        Голос девушки становился все тише.
        - Сейчас десять минут десятого, - сообщил один из охранников с притворной строгостью. - Все ваши уже наверху.
        Девушка охнула, прижав ладонь к розовым блестящим губкам.
        - Что же мне делать?
        - Догоняйте! - Он махнул рукой в сторону лифта. - Поднимайтесь на пятый этаж, там спросите Елену Новикову, она вам все покажет.
        Девушка торопливо поблагодарила и побежала к лифту, не сомневаясь, что охранники жадно таращатся на ее ноги. Костюм с короткой обтягивающей юбкой она надела специально для них.
        Первое препятствие было благополучно пройдено.
        На пятом этаже ее ожидало испытание посложнее. Перед Еленой Валерьевной Новиковой оробел бы и сам Геракл, не побоявшийся вывести из царства Аида трехглавого пса Цербера. Десять минут общения со студентами, которых Елена только что отправила на личную встречу с мэром, отнюдь не добавили ей человеколюбия. Она жаждала встретить кого-нибудь, на ком можно было безнаказанно сорвать злость.
        Перепуганная девушка в строгом темно-сером костюме была послана ей Небом в ответ на горячие мольбы.
        - Здравствуйте, я студентка, на практику, - начала блондинка и осеклась, заглянув в колючие Еленины глаза.
        Новикова демонстративно сложила руки на плоской груди и процедила:
        - Вы знаете, на сколько была назначена встреча?
        - Н-на девять.
        - А сколько времени сейчас?
        - Понимаете, автобус сломался, мне пришлось ехать на другом…
        Тонкие выщипанные брови Елены сошлись на переносице.
        - Меня это мало интересует. Ваши сокурсники в данный момент на приеме у Владимира Григорьевича. Или вы думаете, что ради вас мэр будет прерывать свою речь?
        - Я бы могла тихонечко войти. Меня бы никто не заметил…
        На губах Новиковой зазмеилась ехидная усмешечка.
        - Я бы могла присоединиться к группе позднее, когда они выйдут из кабинета мэра, - продолжала девушка дрожащим голоском. - Пожалуйста, помогите мне. Я постараюсь больше не опаздывать.
        Вдоволь насладившись зрелищем поверженного врага, Елена почувствовала, что настроение существенно улучшилось.
        - Хорошо, как ваша фамилия? - брюзгливо спросила она, пододвигая к себе список. - Давайте паспорт.
        - Бекетова. Марина Бекетова, - сказала девушка, доставая документы.
        Елена пробежалась по списку и злорадно усмехнулась:
        - Никакой Бекетовой тут нет.
        - Как нет? Они должны были включить меня! - Блондинка перегнулась через стол и попыталась заглянуть в список.
        Елена проворно прикрыла его рукой:
        - Нет тут вашей фамилии.
        - Но я точно знаю, что меня включили в группу! - Девушка чуть не плакала. - Может быть, я есть в каком-нибудь другом списке?
        - Этот единственный. Звоните в свой деканат и уточняйте!
        Девушка полезла в сумку за сотовым. Воспользоваться городским телефоном Елена ей не предложила.
        Пока блондинка набирала номер, зазвонил факс за спиной Елены. Она села вполоборота, чтобы не спускать глаз с незадачливой студентки. Мало ли что та способна выкинуть в волнении!
        - Никто не отвечает. - Девушка положила телефон обратно в сумочку. - В это время в деканате никого нет.
        Она умоляюще смотрела на Елену, но та читала факс, беззвучно шевеля губами, словно проговаривая про себя каждое слово. Блондинка вытянула шею.
        - Это из деканата, да? - воскликнула она обрадованно.
        Елена скривилась:
        - Паспорт давайте. И запомните, если вы еще хоть раз опоздаете на практику, я вас не пущу.
        К счастью, дверь кабинета не скрипела, а тот, кто вошел к мэру последним, благородно не закрыл ее полностью, оставив маленькую щель. Бесшумным призраком Маринка просочилась внутрь и встала за спинами парней, которым не хватило стульев. Сердце у нее колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, но Маринка успокаивала себя тем, что самое страшное для нее позади.
        По крайней мере, сегодня.
        Идея пристроить ее практиканткой в Белый дом принадлежала неугомонному Антонио. Он выяснил, что Добрышевский решил поиграть в покровителя молодежи и позволил студентам-управленцам пройти практику в своей вотчине. План родился в считаные секунды. Антонио раздобыл образец подписи декана и состряпал дополнение к списку практикантов, состоявшее из одной-единственной студентки Марины Бекетовой.
        Перспектива стать засланным казачком в стане врага Маринку не прельщала. Роль стороннего наблюдателя и советчика нравилась ей гораздо больше. Но ни Антонио, ни Галка, ни Денис в практиканты не годились по причине возраста, и поэтому робкий Маринкин протест во внимание не приняли.
        - Ты будешь в самой гуще событий, тебе понравится, - «утешил» ее Антонио.
        Спрятавшись за плечистым парнем в темном свитере, Маринка почувствовала, что запашок у этой гущи неважный: едкий пот стоявшего перед ней студента смешивался с еле уловимым амбре свежеокрашенной стены и лакировался ароматом женских духов, которым успела пропитаться вся комната. Властитель Белого дома, как мартовский кот, расхаживал взад-вперед по кабинету и не сводил с девушек масленых глаз. Не нужно было обладать дипломом психолога, чтобы понять: Владимира Григорьевича одолевают мысли весьма далекие от воспитания подрастающего поколения. Он напоминал модницу, попавшую на распродажу любимых марок и озадаченную единственным вопросом: что бы выбрать из предложенного изобилия?
        Однако какие бы пленительные образы ни теснились в голове мэра, это никак не отражалось на гладкости его речи. Он с чувством вещал о будущем Горечанска, об ответственности каждого жителя, о надеждах, возлагаемых на новую смену.
        Новая смена сидела, не шелохнувшись, и жадно впитывала мэрские откровения. Одна Маринка его речью не интересовалась и разглядывала Добрышевского без стеснения и пиетета.
        Владимиру Григорьевичу было около пятидесяти. В отличие от большинства ровесников, он уделял своей внешности огромное внимание и поэтому пользовался у прекрасного пола не меньшей популярностью, чем в молодости. Некогда белокурые волосы поседели, но сохранили густоту, ярко-голубые глаза не поблекли ни на йоту. Обязательные упражнения в спортзале сделали плечи широкими, осанку мужественной, все это в сочетании с белозубой улыбкой помогло Добрышевскому покорить не одну красавицу.
        Впрочем, высокая должность накладывала определенные ограничения на привычки и вкусы Владимира Григорьевича. Приходилось блюсти моральный облик и помнить о любопытных журналистах, которые ради скандала не погнушаются залезть в чужую постель. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы рисковать из-за пары стройных ножек и всего, что к ним прилагается.
        Однако умеренное женолюбие приносило Добрышевскому дополнительные дивиденды. Женщины инстинктивно чувствовали в нем неравнодушного мужчину и без колебаний отдавали ему хотя бы свои голоса. Другие кандидаты на кресло мэра существенно проигрывали по сравнению с ним. У них не было ни столь очаровательной улыбки, ни томной поволоки во взоре, ни вальяжных раскатистых интонаций…
        Трудно будет с таким бороться, размышляла Маринка. В плане внешних данных и умения подавать себя Родион Кошмариков проигрывал Добрышевскому по всем пунктам. Что с того, что он моложе? У женского электората Родион может рассчитывать разве что на материнский инстинкт, в то время как Добрышевский пробуждает в сердце каждой дремлющую страсть. Родиона пожалеют, а проголосуют за нынешнего мэра.
        - …А теперь я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Мне кажется, девушка в последнем ряду хочет о чем-то меня спросить.
        Маринка сообразила, что речь идет о ней, только когда парень в темном свитере обернулся и отошел в сторону. Сидящие девушки зашушукались, кидая на Маринку взгляды, Добрышевский ободряюще улыбался. Надо же, разглядел, паршивец!
        Ей захотелось провалиться сквозь землю. Она ни слова не помнила из его речи и даже примерно не представляла себе, какой вопрос был бы уместен. Пауза неловко затягивалась. Маринка вздохнула поглубже и выпалила:
        - Я бы хотела узнать, Владимир Григорьевич, сколько времени нам будет разрешено работать рядом с вами.
        Кто-то отчетливо хихикнул. Улыбка Добрышевского превратилась из доброжелательной в игривую. Маринка перевела дух. Она высказалась не по теме, но этого никто не заметил, Добрышевский в том числе. Известный приемчик: хочешь отвлечь внимание, намекни на нежные чувства.
        - Вам так хочется поработать рядом со мной? - осведомился Добрышевский. - Простите, не знаю вашего имени.
        - М-марина.
        - Рад познакомиться, Мариночка.
        Проще всего было бы тут же признаться мэру в горячей и безответной любви и заставить его окончательно забыть о злосчастной речи, из которой она не слышала ни слова. Но Добрышевский производил впечатление решительного мужчины, и проверять, на что он способен в данных обстоятельствах, было небезопасно. Маринка ограничилась нейтральным комплиментом:
        - Вы блестяще реализуете на практике то, что мы изучали только в теории, мне было бы очень интересно ознакомиться с вашими методами управления.
        - Я польщен, Мариночка, - бархатисто рассмеялся Добрышевский, - постараюсь сделать все, что в моих силах. Но вы понимаете, что сейчас, когда до выборов осталось две недели, у меня особенно много работы. Все же, думаю, мы сможем с вами договориться. Лично.
        Это «лично» заставило Маринку вздрогнуть.
        - А теперь я передаю вас в руки своей помощнице Елене Валерьевне. Она устроит для вас экскурсию по Белому дому.
        За пределами кабинета Добрышевского Маринку ждал шквал вопросов и оценивающих взглядов. Спасло ее то, что практикантов выбрали из двух вузов и не все были знакомы друг с другом. Маринка оказалась человеком, которого не знал никто, но это состояние продлилось не более пяти минут. Тот, кто захотел с ней познакомиться, познакомился. Кто не захотел, ограничился внешним осмотром и перемыванием косточек.
        Парень, за чью дурнопахнущую спину Маринка спряталась в кабинете мэра, гордо представился Артемом, возомнил себя ее покровителем и во время экскурсии не отставал ни на шаг. К концу дня Маринкины уши свернулись в трубочку от его болтовни, а нос стал полностью невосприимчив к запахам, но зато ее принадлежность к студенческой братии не вызывала никаких сомнений. Вечером, отделавшись от назойливого провожатого, Маринка как на крыльях полетела в корпорацию докладывать о первых успехах и уточнять, какую каверзу Денис и Антонио придумали для нее на завтра.

* * *
        На следующий день Маринка сменила юбку на брюки, а любимую лакированную сумочку - на старую джинсовую. Антонио просил ее не привлекать внимания и ничего в своем облике не менять, но Маринка не послушалась. Раз уж они выбрали ее главным исполнителем бредовых замыслов, должны позволить ей самой выбирать средства.
        Сегодняшний день Елена Валерьевна решила посвятить административному архиву на втором этаже, чтобы практиканты на личном опыте поняли, что работа государственного служащего связана в основном со скучными пыльными бумажками. Маринка ради приличия перенесла две папки с одного стола на другой и под благовидным предлогом испарилась из архива. Ее мало волновала угроза Новиковой выставить лентяям плохие отметки за практику. Маринку не страшили неприятности ни с одним деканатом мира.
        Прижимая к груди тяжелую сумку, она вызвала лифт и поднялась на пятый этаж. Беджик с именем охранял ее от ненужных вопросов, а сосредоточенное выражение лица и чистые листы бумаги в руке создавали впечатление архиважной деятельности. Маринка забежала в женский туалет, убедилась, что там никого нет, и поставила сумку на столик рядом с раковиной, отодвинув ее как можно дальше от края.
        Сумка подозрительно зашевелилась, но Маринка и ухом не повела. Она, не отрываясь, смотрела на часы (синхронизированные с часами Дениса до секунды) и ждала, когда стрелки покажут без пятнадцати десять.
        До часа «К» оставалось семь минут.
        Как обычно бывает в таких случаях, минутная стрелка словно застыла на месте. Маринка прислушивалась к звукам за пределами туалета и вздрагивала каждый раз, когда кто-то проходил мимо. Дополнительное смятение в ее душу вносила сумка, которой снова вздумалось зашевелиться и немного попищать.
        Без двадцати десять.
        Без семнадцати.
        Без шестнадцати.
        Ровно без пятнадцати десять Маринка сгребла сумку в охапку и выскочила из туалета. Сумка замерла, осознавая важность момента, и Маринка была ей благодарна. Чем больше шевеления и писка, тем меньше решимости у нее будет довести дело до конца.
        На ватных ногах Маринка кралась по коридору и пыталась не думать о том, что случится, если на этаже будет слишком много людей или, наоборот, не будет никого. Она миновала Еленину приемную и почти дошла до поворота, когда услышала голоса. Женские голоса. Три клуши вышли в коридор поболтать о личном. Как раз то, что нужно.
        Маринка тихонько расстегнула сумку и засунула туда руку по локоть. Чуть не взвизгнула, нащупав нечто теплое и волосатое, но стиснула зубы покрепче и с видом мученика, идущего на костер за истину, вытащила упитанную темно-коричневую крысу. Любителю и знатоку грызунов она бы показалась совершенством от блестящих круглых глазок до длинного голого хвоста, но Маринка с трудом могла оценить крысиную стать. Как любой нормальной женщине, ей хотелось бросить крысу на пол и завизжать в полный голос, но, согласно плану Антонио, крысу следовало аккуратно поставить на лапки, чтобы ничего ей не повредить, а право на крик предоставить другим. Маринка надеялась, что дамочки, тратящие рабочее время на болтовню в коридоре, покричат и за нее тоже.
        Крыса требовательно засучила лапками, и Маринка выпустила ее. Оставалось надеяться, что зверек побежит туда, куда нужно, а не потеряется навсегда в дебрях Белого дома. Антонио клялся, что такого не произойдет. Лялечка, дрессированная крыса одной из его бывших подруг, обладала на редкость общительным характером и любила обращать на себя внимание. По словам Антонио, главной Маринкиной задачей было выпустить ее недалеко от группы людей, предпочтительно женщин, и следить, чтобы они сгоряча не причинили Лялечке телесного ущерба. Подруга, давшая крысу взаймы, хотела получить ее обратно в целости и сохранности. Маринка плохо представляла себе, как она будет выручать Лялечку из беды, и от души надеялась, что до крысоубийства не дойдет.
        Оказавшись на свободе, Лялечка замерла на месте, огляделась по сторонам, повела длинным носом и, словно догадавшись, что от нее требуется, помчалась дальше по коридору. Маринка подождала, пока крыса завернет за поворот, и пошла за ней следом. Если болтушки пропустят торжественное появление крысы, она им на нее укажет.
        Не пропустили. Едва Маринка повернула за угол, как из трех женских глоток вырвался оглушающий вопль, всегда и везде знаменующий встречу представительниц слабого пола и семейства грызунов.
        Как полагается, Маринка бросилась на помощь. Три женщины, одна помоложе, две постарше, жались к стенке и круглыми от ужаса глазами смотрели куда-то в район многоуровневой подставки для цветов.
        - Что случилось? - спросила Маринка.
        - Крыса! Там крыса!
        Маринка вполне натурально взвизгнула и чуть не расхохоталась, увидев Лялечку. Крыса сидела на задних лапках и старательно обнюхивала спускавшийся до земли листок. Казалось, она осознает поднявшийся из-за нее переполох и наслаждается им.
        - Крысы! Какой кошмар! - наконец очнулась дама постарше. - Надо немедленно сообщить куда следует!
        - Безобразие, даже в Белом доме нет от них спасения, - поддержала ее вторая.
        Однако, хоть голоса их и дрожали от возмущения, а губы складывались в укоризненные гузки, ни та, ни другая не попыталась оторваться от спасительной стены и вызвать подмогу.
        Маринка подлила масла в огонь:
        - Я сегодня в архиве работала и слышала какой-то писк. Но я и подумать не могла, что здесь есть крысы.
        - А мне Дина из соцзащиты рассказывала, в прошлом году тут травили тараканов и нашли в подвале огромные крысиные дыры.
        - Возмутительно! - в один голос воскликнули пожилые дамы.
        Лялечка невозмутимо объедала листик и искоса поглядывала на женщин, намертво пригвожденных к полу страхом.
        - Нужно Елене Валерьевне сказать, - подала идею Маринка. - Она должна знать, что делать в таких случаях.
        - Точно. У нее и телефоны всех служб есть, - обрадовались остальные. - Надо срочно вызывать сэс.
        Тут Лялечка потеряла интерес к растению и двинулась в сторону людей. Она была не прочь поиграть и завести новых друзей. Но никто не оценил крысиное дружелюбие по достоинству. Стены Белого дома сотряс крик, по громкости сопоставимый с шумом взлетающего реактивного самолета и способный напугать не то что маленькую крыску - голодного африканского льва на пару с разъяренным носорогом. Лялечка бросилась бежать в одну сторону, перепуганные женщины - в другую. Только в лифте они немного пришли в себя и стали обмениваться впечатлениями.
        - Вы видели, эта бешеная крыса чуть на меня не бросилась! - причитала первая пожилая дама.
        - А вы заметили, что их было несколько? - ахала вторая. - Вторая все время сидела в цветах. Кажется, мы ее напугали.
        - Представляю, сколько всего крыс в здании, если они уже забрались на пятый этаж, - подала голос молодая. - Владимир Григорьевич придет в ярость.
        Все трое испуганно переглянулись. Маринка молчала. Нагнетать обстановку не требовалось.

* * *
        В архив, где компетентная Елена Валерьевна брюзгливо наблюдала за практикантами, горе-вестницы ввалились практически одновременно. Маринка мудро решила не маячить перед глазами лишний раз и задержалась в коридоре. Тем более что ей и так все было прекрасно слышно.
        - Леночка, в здании крысы!
        - Мы только что видели на пятом этаже целый десяток… Вот такие громадные, жирные…
        - У тебя есть телефон СЭС? Надо их срочно вызывать, пока шеф отсутствует.
        Елена не зря проработала с Добрышевским более десяти лет. По скорости реагирования и принятия решений ей не было равных. Не успели очевидицы до конца поведать об ужасах крысиного нашествия, как Елена уже выскочила из архива и помчалась к столу охранников у входа, где имелись и телефон, и адресная книга Горечанска.
        Маринка тоже позвонила кое-кому и, дождавшись ответа, молча отключилась. А потом вернулась в архив и до вечера скромно разбирала бумаги наравне со всеми, отшучиваясь от навязчивых приставаний Артема.
        Елена Новикова лучше, чем кто бы то ни было в Горечанске, знала, что городские службы работают с рвением ленивца и скоростью улитки. Она с пятой попытки дозвонилась в СЭС, получила в ответ на свои крики неторопливое «Мы вас поняли, ждите» и теперь металась по фойе Белого дома, терзаясь неизвестностью. Загадочное «ждите» могло означать любой период времени, от двадцати минут до двадцати дней. А Добрышевский вернется уже завтра, и ему очень не понравится, что крысы были найдены, но не уничтожены. Елена передушила бы их всех собственными руками, если бы не боялась пропустить какую-нибудь особо осторожную крысу. В таких вещах лучше полагаться на профессионалов.
        Завидев инспекторов СЭС в знакомой желтой униформе и резиновых сапогах по колено, Елена почувствовала, что к ней возвращаются жизнь и надежда. Нет, не все еще потеряно для города, в котором специалисты СЭС приезжают по вызову через десять минут после звонка.
        Специалистов было двое. Один, высокий, черноволосый, красивый, как будто сошел с журнальной обложки. Даже униформа СЭС его не портила. Второй попроще, пониже ростом, с высоким лбом и серьезным взглядом темных глаз, но без своего ослепительного напарника он вполне мог бы считаться интересным мужчиной. По застарелой привычке, выдающей одинокую женщину, Елена отметила отсутствие обручальных колец и почувствовала неожиданный прилив бодрости.
        - Здравствуйте, и где тут крыски шалят? - громко спросил брюнет.
        Он улыбался, и Елена на секунду забыла и про крыс, и про Добрышевского. Его напарник быстро привел ее в чувство вопросами по существу:
        - Когда были обнаружены грызуны? Где именно? В каком количестве?
        Был он хмур и немногословен. Новикова сразу поняла: из двоих этот главный. «Какие мужчины, однако, работают в СЭС», - подумала она и повела инспекторов к лифту, рассказывая обо всем, что ей было известно.
        - Если хотите, можно начать осмотр с подвала. Думаю, их гнездо там, а на пятый этаж проникли самые наглые.
        - В подвал мы тоже заглянем, только попозже, - улыбнулся красавец и окинул Елену таким выразительным взглядом, что мысли ее моментально переключились с крыс и подвала на свидание при свечах и страстные поцелуи.
        Этот мужчина должен знать толк в романтике, несмотря на неромантичную профессию.
        - Сейчас нам понадобится ваша помощь. - Второй инспектор вернул замечтавшуюся Елену на землю. - Во-первых, этаж нужно закрыть, а сотрудников временно переместить в другие помещения. Во-вторых, открыть все кабинеты, чтобы мы могли их беспрепятственно осмотреть и обработать.
        Новикова неуверенно кивнула.
        - Какие-то проблемы?
        Голос черноволосого прозвучал так заботливо и нежно, что Елена ответила гораздо менее резко, чем собиралась:
        - Понимаете, на пятом этаже находится кабинет мэра, я не могу допустить, чтобы в его отсутствие туда заходили посторонние люди.
        - Как угодно, - бросил хмурый. - Но тогда мы ни за что не ручаемся.
        - Боюсь, крысы не станут дожидаться разрешения войти в кабинет, - музыкально рассмеялся брюнет. - Или вы хотите сохранить для мэра парочку грызунов, чтобы получить его разрешение на обработку?
        Елена побледнела. Добрышевский ей голову оторвет, если узнает про крыс.
        - Хорошо, я дам вам ключ, - сдалась она. - Но я должна буду присутствовать.
        - Я буду только рад, - расцвел красавчик, - но начальство не позволит.
        Он покосился на хмурого, тот покачал головой:
        - Ты прекрасно знаешь, Антон, что мы не вправе подвергать здоровье гражданского населения опасности.
        Антон. Красивое имя. Новикова сделала мысленную пометочку.
        - А мы разве не захватили запасной комплект униформы?
        - Его забрал… Егор.
        Лифт остановился, они вышли в коридор. Там было спокойно, лишь мерное гудение кондиционеров и редкие трели телефонных звонков нарушали тишину.
        - Так что же мы будем делать? - спросила Елена в некоторой растерянности.
        - Вы - освобождать кабинеты и выводить людей. Мы - работать, - сказал хмурый и пошел вперед, не дожидаясь ответа Елены.
        - Но…
        Красавец ласково взял ее под локоток:
        - С ним лучше не спорить. У нас на сегодня двенадцать вызовов, а день еще не закончился. Если шеф психанет и уедет, вторая бригада потребует письменного разрешения мэра на проведение работ.
        - Но он должен понять, я не имею права… - с возмущением начала Елена, но так как пальцы Антона принялись поглаживать ее плечо, логическое продолжение мысли выскользнуло из головы.
        - Знаете, мне почему-то кажется, что такой симпатичной девушке, как вы, не захочется сегодня весь вечер сидеть в кабинете мэра и сторожить крыс, - пробормотал он на ухо Елене. - Есть гораздо более интересные занятия.
        - Например?
        - Например, можно сходить в кино, посидеть в ресторане, погулять немного.
        - Это похоже на приглашение, - засмеялась Елена.
        - Значит, вы согласны?
        От этого вопроса и еще больше от проникновенного взгляда брюнета у Новиковой перехватило дыхание.
        - Антон, ты идешь? - донесся до них недовольный голос начальника.
        Он не пошевелился.
        - Я позвоню вечером?
        Елена была не в силах говорить и просто кивнула.
        - Анто-о-он!
        - Иду! И не переживайте, пожалуйста. - Он одарил Елену очередной пленительной улыбкой. - Мы ваших крыс в два счета разгоним.
        Антон побежал вслед за хмурым, а Елена, не чуя под собой ног, принялась выгонять из кабинетов тех редких служащих, которые не слышали о крысином нашествии.

* * *
        В кабинете мэра Денис положил чемоданчик на стул и набрал цифры кода на замке. Антонио достал из кармана банку консервированных ананасов и сорвал крышку.
        - Любимое лакомство Лялечки. Ну, я пошел за крысой.
        - Удачи, - пробормотал Денис, доставая из чемодана коробочку из полупрозрачного пластика размером с половину наперстка.
        Для начала было бы неплохо выяснить, не напичкал ли господин Добрышевский свой кабинет антиподслушивающими устройствами. Приборчик, сконструированный на скорую руку по образцу устройств, которые выявляют жучки, показал, что кабинет чист. То ли Добрышевский был на сто процентов уверен в информационной безопасности здания администрации, то ли представить себе не мог, что у кого-то хватит наглости поставить его кабинет на прослушку. Очень скоро он узнает, что за беспечность приходится платить дорого.
        Но куда поместить жучок?
        Денис гордился своим творением, но не обольщался. Его познания в радиоэлектронике были не настолько глубоки, чтобы смастерить настоящее чудо шпионской техники, у его жучка имелся ряд серьезных недостатков.
        Во-первых, он чуть-чуть потрескивал, и его легко можно было засечь в абсолютной тишине или в телефонной трубке. Во-вторых, он был довольно велик для жучка и не поместился бы ни в ручке, ни в пуговице, ни в ином мелком предмете. А в-третьих, для нормального функционирования между жучком и приемником должно быть как можно меньше препятствий. Следовательно, чем ближе к окну, тем лучше будет передача. Идеальным местом мог стать цветочный горшок на подоконнике, особенно горшок с искусственными цветами, не требующими поливки, однако в кабинете Добрышевского зеленые насаждения отсутствовали.
        После недолгого размышления Денис пришел к выводу, что ему придется ограничиться поверхностью стола. Не самое безопасное место, конечно, но зато самое близкое к окну. На столе у Добрышевского было достаточно хлама. К примеру, сувенирный вечный двигатель на батарейках, который в последнее время стало модным дарить начальству. Подставка сувенира держалась на четырех болтах. Раскрутить их и закрепить внутри жучок было делом трех минут. Денис завинтил болты и поставил вечный двигатель на прежнее место, отстукивать последние часы пребывания Владимира Добрышевского в кресле горечанского мэра.
        Собрав чемоданчик и уничтожив следы пребывания в кабинете, Денис выглянул в коридор. Долго искать Антонио не пришлось. Знойный красавец стоял на коленях перед подставкой для цветов и водил ананасным кольцом около горшка с кустистой хризантемой.
        - Лялечка, иди сюда, крысочка моя, посмотри, какой у меня есть вкусный ананасик, - приговаривал он на манер заклинания.
        Денис сел на корточки рядом.
        - Я закончил. А где крыса?
        Крыса немедленно высунула из зарослей длинный нос, словно дожидалась Дениса. Антонио тут же воспользовался моментом и схватил ее.
        После того как Лялечка вместе с ананасами была спрятана на дне специальной сумки, пришел черед нанести последний штрих. Взяв в каждую руку по освежителю воздуха, Антонио и Денис прошлись по этажу, распространяя вокруг себя искусственные ароматы сирени и океана. Расчет делался на то, что в Белом доме вряд ли кто-то обладает познаниями в области травли крыс и раскусит их маленькую уловку.
        На первом этаже их ждала взволнованная Новикова. Антонио уверил ее, что с крысами покончено и больше ни один грызун не посмеет нарушить ее покой. Улыбки крысолова были так завораживающе прекрасны, что у Елены не возникло ни одного вопроса. Она помнила только, что он записал номер ее телефона и что крысиная угроза ликвидирована. Добрышевский ничего не узнает, а вечером ее ожидает головокружительное свидание.
        На радостях Елена отпустила практикантов домой и за два часа сама закончила разбирать архив.
        3
        Побитая вишневая «четверка» с тонированными стеклами появилась у жилого дома напротив здания администрации в восемь утра 17 мая. У нее был очень подозрительный вид, и Игнат Степаныч, проживавший в соседнем доме, подумал, что тонировку стекол надо бы запретить вообще, чтобы сразу было видно, кто и в каком состоянии управляет транспортным средством.
        Но, несмотря на близость к городской администрации, Игнат Степаныч не обладал властью, необходимой для запрещения чего бы то ни было, и поэтому он с недовольным видом прошествовал мимо «четверки» и вышел на широкую площадь перед Белым домом. Его сторожевой пост находился с обратной стороны здания, и Игнат Степаныч упруго затрусил на рабочее место. Шефа сегодня ждали к девяти, и главному по стоянке хотелось лишний раз убедиться, что на вверенном ему участке все в порядке.
        Денис, переставший дышать в тот момент, когда Игнат Степаныч неодобрительно разглядывал его четверку, продолжил объяснения:
        - Значит, когда услышишь что-нибудь важное, нажмешь на эту черную кнопку, и пойдет запись. Ясно?
        Антонио кивнул. Технический ликбез длился пятнадцать минут, он успел порядком устать и запутаться. Но кнопки включения-выключения магнитофона запомнил, а нацепить наушники - наука нехитрая. Они с Денисом решили дежурить у приемника по очереди, за исключением сегодняшнего, первого дня, когда сохранность и работоспособность жучка были под вопросом.

* * *
        Без пяти девять черная «ауди» Добрышевского въехала на стоянку у Белого дома. Игнат Степаныч вытянулся в струнку, приветствуя начальство. Мэр рассеянно кивнул ему и молодцевато взбежал по ступенькам. Погодка была по-летнему теплой, на душе у Владимира Григорьевича распевали птички. Все было прекрасно. Вчерашняя встреча прошла успешно, его рейтинг среди жителей Горечанска оказался высок как никогда, жена отдалась заботам о беременной дочери и не следит за каждым его шагом, план насчет участочка на северо-востоке вызрел окончательно, а хорошенькие практикантки пробудут в Белом доме до конца недели. Нужно хоть разок встретиться с ними, особенно с той блондиночкой, которая хотела поработать рядом с ним. Что ж, это легко устроить. Очень легко.
        На пятом этаже витал еле уловимый аромат сирени, и Добрышевский с наслаждением вдохнул сладковатый воздух.
        - Как чудесно у нас пахнет, Еленочка, - улыбнулся он помощнице, которая стояла у его кабинета с ежедневником.
        Новикова почему-то покраснела, но мэр прошел в кабинет, не дожидаясь ее ответа.
        - Владимир Григорьевич, сегодня у вас интервью с Чурилиным из «Горечанска в XXI веке», совещание с коммунальщиками, встреча с Лабудановым и прием граждан с пяти до шести. И еще звонили с телевидения, просили уточнить дату дебатов с оппонентами. Они предлагают следующий понедельник, но я не была уверена.
        - А что у нас на понедельник?
        - Пока свободно.
        - Отлично, пусть будут теледебаты, - улыбнулся Добрышевский. - И напомни мне, пожалуйста, что нужно практикантам уделить немного времени. Неплохо было бы привлечь к этому и телевидение. Пусть сделают маленький репортажик и покажут в местных новостях.
        - Хорошо, Владимир Григорьевич, сейчас же позвоню. Можно и про Колыванова упомянуть. Юбилей старейшего работника городской администрации - достойный повод.
        - Гениально, Леночка. Колыванов пусть пойдет отдельным сюжетом. Кстати, вы подарок ему присмотрели?
        - Он у вас на столе. Я специально развернула, чтобы вы посмотрели.
        - Прекрасно, - расцвел Добрышевский. - Строго и со вкусом. Следующий репортаж надо будет сделать о самой замечательной помощнице на свете.
        Елена зарделась как маков цвет и, чувствуя, что после вчерашнего не заслуживает титула лучшей помощницы, поспешила развить тему подарка.
        - Я попросила выгравировать на подставке текст. «Дорогому Петру Семеновичу в день шестидесятилетия». А в конце - ваша подпись. Плюс премия, как вы распорядились, и цветы.
        - Молодец. - Добрышевский потер руки. - На сколько назначено торжественное поздравление?
        - На половину десятого в актовом зале.
        - Чего же мы тогда ждем? - Он подмигнул Елене и взял со стола подарок. - Вперед.

* * *
        - По-моему, он движется, - пробормотал Антонио, убирая один наушник.
        Денис, дремавший на заднем сиденье, недовольно буркнул:
        - Конечно, движется. Это же вечный двигатель.
        - Я в том смысле, что его куда-то несут. Сам послушай.
        Денис взял второй наушник. Голоса были едва различимы на фоне мерного гула и треска. Несовершенный жучок отдалялся от приемника. Сигнал слабел с каждой секундой.
        - Черт, куда же они его тащат? - выругался Денис.
        - Сейчас узнаем.
        Актовый зал находился на втором этаже прямо под кабинетом мэра. Добрышевский поднялся на сцену с пышным букетом из роз и лилий. Елена последовала за ним, хоть и держалась скромненько в сторонке.
        - Дорогие друзья! - хорошо поставленным голосом начал мэр. - Причина, по которой я попросил вас собраться в зале, далеко нетривиальна. Не каждый день выпадает возможность поздравить с юбилеем одного из самых выдающихся работников нашей администрации. Петр Семенович Колыванов трудится на благо нашего города уже тридцать четыре года, и сегодня я имею честь поздравить его от лица нашего дружного коллектива с шестидесятилетием!

* * *
        Денис ругнулся и сорвал наушники с головы.
        - Я идиот.
        - Ты тут ни при чем. Просто не повезло.
        - Ни при чем? Я мог засунуть этот чертов жучок куда угодно, хоть к столу его привинтить, а выбрал чужой подарок! Как я мог гравировку не заметить?
        - Не переживай. Всякое бывает. - Антонио сочувственно похлопал друга по плечу. - Глупо вышло, но ты не виноват. Давай лучше подумаем, как вернуть жучок обратно в кабинет.
        Денис мрачно усмехнулся:
        - Можно подкараулить юбиляра вечером, отобрать подарок и выслать его мэру по почте.
        - Шутник, - хмыкнул Антонио. - Второй жучок быстро сделаешь?
        - Сделаю быстро, а толку-то?
        - Ты делай, а я Маринку в обед обработаю. Придется ей еще немного потрудиться.
        - Маринка не сможет. Там знать нужно что и как.
        - Вот ты ей и объяснишь, - улыбнулся Антонио. - В любом случае хуже, чем у тебя, у нее вряд ли получится.
        Дело становилось все запутаннее и серьезнее. Маринка вспоминала, как поддержала Олю Коврижко, и ругала себя за мягкосердечие. В ее возрасте пора бы знать избитую истину: не творите добра, не получите зла. Кто громче всех кричит о гражданском долге и моральной ответственности, тот совершает один неблаговидный поступок за другим. Вчера она радовалась, удачно избавившись от Лялечки, надеялась, что больше от нее не потребуют ничего сомнительного. Но сегодня в обед выяснилось, что одной крысой ее общение с миром животных не закончилось.
        Мило улыбаясь, Антонио и Денис нахально навязали ей жучок.
        В отличие от Лялечки, жучок вел себя идеально: не пищал, не рвался на свободу. Но требовал от Маринки гораздо большего. Ради него она должна была незамеченной пробраться в кабинет Добрышевского и осуществить то, в чем потерпел фиаско технически подкованный Денис. Вспоминая о его проколе, Маринка не могла удержаться от улыбки. Она видела сегодня в зале, как Добрышевский вручил юбиляру подарок, но и подумать не могла, что этот тот самый вечный двигатель.
        Однако улыбка быстро превратилась в гримасу отчаяния, когда Маринка вспомнила, кто должен исправлять ошибку Дениса. Если ее застукают с жучком в кабинете Добрышевского, ее не спасет даже явное благоволение мэра.
        Маринка делала вид, что слушает рассказ Елены Валерьевны об организации документооборота в Белом доме, и вспоминала, с каким выражением смотрел на нее утром Добрышевский во время поздравительной речи. Практикантов для массовки пригнали на торжественное мероприятие вместе со всеми, и Маринку угораздило сесть на первый ряд с краю.
        Во время церемонии она ощущала цепкий взгляд Владимира Григорьевича на своих коленях. Внимание мэра и льстило, и напрягало. Ей было бы гораздо спокойнее, если бы он перенес свое сомнительное внимание на кого-нибудь другого. Утешало лишь то, что до конца практики осталось два дня, не считая сегодняшнего.
        Правда, как выяснилось после обеда, сегодня обещало стать самым сложным днем.
        В подъезде соседнего дома Маринка получила от Антонио жучок номер два, а от Дениса - сбивчивые инструкции. Отказаться от задания ей не позволило элементарное человеческое сострадание: после неудачной попытки с perpetuum mobile на Дениса было страшно смотреть. Кто-то должен был продолжить его дело.
        В подъезде новое задание казалось Маринке пустяковиной. В строгих стенах Белого дома оно превратилось в работенку по плечу разве что Дэнни Оушену и его многочисленным друзьям. Маринка забрела в столовую, села за самый дальний столик и задумалась, как бы ей выманить Добрышевского из кабинета, а Елену Валерьевну из приемной. Через десять минут ее добровольное уединение было прервано обладателем того самого свитера, который заслонил ее в первый день от похотливых взглядов Добрышевского.
        - Вот ты где устроилась… а я тебя по всему зданию разыскиваю.
        Маринка пробормотала что-то невнятное. Единственное достоинство Артема заключалось в том, что в диалоге он брал реплики обеих сторон на себя и не нуждался в ответах. Ему было вполне достаточно раскатистых звуков собственного голоса.
        - Елена как взбесилась. Задала нам работы на год вперед. Такое впечатление, что нашими руками она собирается разгрести всю гору бумаг, которая накопилась за время правления Добрышевского. Ты молодец, что сбежала. А другие так боятся получить за практику плохую оценку, что готовы весь день пахать.
        - То есть Елена все еще читает лекции по документообороту?
        - Не-а. Приступила к практике. Заставила девчонок перелопатить жалобы граждан и разложить их по разным папкам.
        - Я была уверена, у помощницы мэра есть работа поважнее.
        - Да какая у нее может быть работа, если Добрышевский сейчас в конференц-зале дает интервью?
        У Маринки загорелись глаза.
        - Да ты что? Телевидение приехало?
        - Нет. Кажется, корреспондент какой-то местной газетки. Вроде надолго засели. Слушай, Марин… - Артем заерзал на пластиковом стуле. - Давай сбежим, а? Пойдем в кино, по парку погуляем. Елена на нас рукой махнула. Завтра скажем, что выполняли чье-нибудь поручение. Надо воспользоваться тем, что все заняты своими делами. Ну как?
        Насчет «воспользоваться» Маринка была полностью согласна. Но Артему не обязательно знать, что именно она собирается сделать.
        - Да, давай погуляем, - сказала она, вставая. - Погода чудесная. Но мне кое-куда заглянуть нужно. Подожди меня в фойе, хорошо?
        - Хорошо, - просиял Артем и, окрыленный, помчался к выходу.

* * *
        На пятом этаже было тихо, как в заброшенном фамильном склепе. Маринка слышала, как шуршит ковролин под каблуками ее туфель, и радовалась тому, что кабинет Добрышевского в начале коридора, а не в конце. На цыпочках она вошла в пустую приемную, подкралась к двери и вставила в замочную скважину дубликат ключа, который предусмотрительно сделал вчера Антонио.
        Пока все шло гладко. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Маринка перевела дух. Выйти обратно будет проще. Главное - избавиться от жучка. Без него она сможет сочинить какую угодно историю. С жучком ее отведут прямиком в милицию.
        Однако избавиться от жучка было нелегко. Спрятать в шкаф нельзя, потому что будет плохо слышно. Просто кинуть на стол опасно, потому что быстро найдут. Засунуть в карандашницу или пресс-папье невозможно, потому что нет нужных инструментов. Маринка озиралась в растерянности, и каждая потраченная впустую секунда казалась ей часом.
        Последней надеждой было окно. Во всем Белом доме были установлены одинаковые пластиковые окна с широкими подоконниками. В кабинете мэра эти окна были украшены тяжелыми многослойными портьерами. У штор был величественный и неприступный вид, вряд ли у кого-то поднялась бы рука отдернуть портьеру и нарушить идеальные складки.
        Маринка нырнула под шторы и осмотрела подоконник. Как и Денис, она была разочарована, не найдя там ничего, кроме слоя пыли. Современный немецкий пластик был безупречен. Не было там ни просторных щелей, ни сталактитов из краски, как на старых деревянных окнах, куда без проблем поместился бы крошечный жучок. Были бы под рукой нитки с иголкой, можно было бы подшить жучок к шторам с обратной стороны. Правда, Маринка не была уверена, что у нее есть время на рукоделие.
        Как оказалось, у нее вообще не было времени.
        Шум в приемной вовремя предупредил об опасности. Маринка похолодела и, едва соображая, что она делает и почему, забралась с ногами на пыльный подоконник. Она вжалась в угол, обхватила колени, пытаясь унять дрожь, в ту же секунду дверь кабинета распахнулась, и приятный баритон произнес, обращаясь к кому-то в приемной:
        - Давайте его в кабинете подождем. Здесь гораздо уютнее.
        Маринка сидела ни жива ни мертва, благословляя мастериц, которые сшили для мэра такие широкие, надежные и, главное, плотные шторы. Она была невидима в своем убежище и практически неуязвима. При условии, конечно, что никому не придет в голову мысль раздернуть портьеры, чтобы полюбоваться видом из окна.
        А гости Добрышевского чувствовали себя как дома. Маринка слышала, как передвигают стулья, звякают стаканы, скрипит бар, булькает выливаемая из бутылки жидкость. Судя по голосам, гостей было трое. Сочный баритон вел себя как хозяин и много шутил. Бас говорил мало, в основном о выпивке. Третий голос с противными скрипучими нотками брюзжал по поводу и без. Маринка окрестила его про себя простуженным.
        Сердце билось так громко, что мешало Маринке слышать и понимать разговор. Она попыталась успокоиться. Раз уж ее занесло на подоконник, надо было извлечь из этого максимум выгоды. Нельзя сомневаться в том, что ей удастся без потерь выбраться из ловушки. Совещание закончится рано или поздно, все разойдутся по домам, а она приткнет куда-нибудь жучок и благополучно выберется из кабинета Добрышевского. Ей даже не придется возвращаться в Белый дом. Если только она сумеет ничем не обнаружить своего присутствия, ее кошмарная практика закончится на два дня раньше срока.
        И тут у Маринки нестерпимо зачесалось в носу. Пыль с подоконника давала о себе знать.
        Она зажмурилась, стиснула зубы и приказала себе не чихать. Приказ не сработал. Из Маринкиных глаз потекли слезы, нос по внутренним ощущениям раздулся до неприличных размеров. Она держалась до последнего, но даже образцовый агент 007 на ее месте не смог бы совладать с физиологическими потребностями. Зажав рот и нос ладошкой, плотно сомкнув губы, Маринка чихнула.
        Звук получился негромкий и сдавленный, но Маринке он показался резче ружейного выстрела. Она прислушалась в страхе, с минуты на минуту ожидая разоблачения, но гости Добрышевского ее попросту не услышали. Как раз в тот момент, когда поглощенная внутренней борьбой Маринка позорно сдалась инстинкту, в кабинет вошел мэр, и его бодрое приветствие заглушило ее чих.
        Вальяжный голос Владимира Григорьевича раздался прямо у нее над ухом:
        - Я вас надолго не задержу, у меня с пяти прием граждан.
        Маринка перестала дышать. Насколько она могла понять, Добрышевский стоял у шкафа, как раз напротив нее. Стоит протянуть руку, а еще лучше ногу, и она сможет его пнуть. Но стоит ли рисковать ради секундного триумфа?
        - Давай до завтра отложим, - пробурчал бас, уже изрядно под хмельком.
        - Дело срочное, до завтра не подождет. - Добрышевский отошел от шкафа.
        Маринка позволила себе вздохнуть.
        - А что случилось-то, Володь? - осведомился баритон.
        - Через две недели Позин из экологической службы уходит на пенсию.
        - Так рано? - ужаснулся баритон.
        - Да. Поэтому действовать надо сейчас.
        - Неприятная ситуация, - проскрипел простуженный.
        - Наоборот. - Добрышевский был весел и бодр. - Борьба за экологическую чистоту города принесет дополнительные очки. Не то чтобы я в них нуждался, но все равно приятно.
        Маринка не нашла в его словах ничего смешного, но собеседники Добрышевского почему-то расхохотались.
        - Ладно, давайте ближе к делу.
        Маринка услышала, как по паркету скрежетнули колесики и кресло заскрипело под весом Добрышевского.
        - Вчера я заезжал к нему и окончательно продумал все детали. Смотрите.
        Маринка смотреть не могла, зато могла слушать. Поначалу речь Добрышевского, прерываемая время от времени чужими репликами, казалась ей набором бессвязных фраз. Но захмелевший бас, к Маринкиному счастью, тоже не успевал следить за нитью рассуждений и задавал вопросы, благодаря которым она вскоре составила себе ясное представление о готовящейся афере…
        На северо-востоке Горечанска, почти на самой окраине, располагался старинный парк. Из построек в районе парка было всего несколько серых панельных девятиэтажек и полуразвалившийся Дом культуры, который сдавался в аренду мелким бизнесменам, но популярностью у них не пользовался из-за плохих коммуникаций и удаленности от деловой части города.
        Местечко было на редкость красивое и стратегически выгодное. С одной стороны, подальше от шумного центра и выхлопных газов, поближе к парку, от которого до Великого озера рукой подать. С другой стороны, недалеко от федеральной трассы Горечанск - Москва, да и с городом отличное транспортное сообщение. Одним словом, лакомый кусочек земли, идеально подходящий для строительства элитного коттеджного поселка.
        Добрышевский давно планировал использовать его по назначению. Ездил в Москву советоваться с солидными архитекторами, выбирал подходящие участочки для себя и друзей, прикидывал смету на строительство и примерную прибыль. Все было бы чудесно, если бы не проживающие в этом районе граждане, которых нужно было куда-то девать, и не давнишнее заключение одного малоизвестного историка о том, что фундамент Дома культуры представляет собой историческую и культурную ценность, так как был заложен несколько столетий назад.
        Впрочем, насчет исторической ценности Добрышевский волновался меньше всего. Справка хранилась в городском архиве и никого не интересовала. Люди, которые вряд ли пожелают покинуть родные дома, чтобы освободить место для возведения элитных коттеджей, представляли куда большую проблему.
        Мэр планировал заняться этим после выборов, когда страсти поулягутся и общественное внимание к его персоне естественным образом ослабнет. Однако старинный знакомец из экологической службы подкинул Владимиру Григорьевичу изящную, простую идейку.
        - Мы инициируем общественную экологическую экспертизу и состряпаем заключение, что земля в районе парка отравлена вредными веществами. Что-нибудь на тему о советских экспериментах с минеральными удобрениями. Скажем, что разбирали старые архивы, натолкнулись на информацию, передали ее в службу и получили заключение о необходимости немедленной очистки земель. Позин проконсультирует. Обнародуем заявление, принесем извинения за ошибки народных депутатов Горечанска, выплатим небольшую компенсацию, расселим жителей по новостройкам.
        - Ты представляешь, во сколько это нам обойдется? - буркнул хриплый.
        - Не нам, а бюджету, - поправил Добрышевский. - Придется изыскать средства. Алексей этим займется. Да, Леш?
        - Да, - согласился баритон. - Центр потеребим. Экологическая катастрофа - это не шутки.
        - Пока никакого центра. Обойдемся своими силами. Лишнее внимание нам до определенного момента не нужно.
        - Тоже верно.
        - Дальше-то что? - очнулся бас.
        - Дальше все по плану. По дешевке выкупаем землю и начинаем строиться. Придется подпустить немного туману на тему очистных работ, но много времени это не займет.
        - А как же экологическое заключение? - упрямился бас. - Кто захочет купить дом на отравленной земле?
        - Естественно, никто. Поэтому после того, как земля окажется в нашей собственности, мы организуем повторную экспертизу и узнаем, что результаты первой ошибочны.
        Баритон хохотнул, бас ахнул, простуженный пробормотал:
        - Неплохо. Но кому-то придется стать козлом отпущения.
        - Позину, - лаконично сказал Добрышевский.
        - Он согласен?
        - Практически да. В любом случае он уйдет на пенсию задолго до второй экспертизы, ему ничего не будет угрожать. У него будет время придумать что-нибудь в свое оправдание.
        - Газеты поднимут шумиху, - предупредил хриплый.
        - Кто их послушает? Перед законом мы будем чисты, как новорожденные младенцы. А жителей отвлечем. Устроим роскошный день города, и они умрут от счастья. Что скажете?
        «Вот подлец!» - подумала Маринка.
        - Гениально! - воскликнул баритон.
        - Мое почтение, Владимир Григорьевич, ты, как всегда, на высоте, - буркнул бас.
        - Идея хороша. Но раз Позину осталось две недели до пенсии, надо бы поторопиться, - вздохнул хриплый.
        - Поэтому я и встречался с ним вчера и запросил все необходимые документы. Завтра в первой половине дня они будут лежать у меня на столе. Текст заключения, образцы подписей и печатей, бланки. Все, что требуется. Подкину Леночке сверхурочные на выходные. А в понедельник - вторник можно будет выступить с заявлением. Я, кстати, сегодня беседовал с корреспондентом «Горечанска в XXI веке» и упомянул, что меня беспокоит экологическая обстановка в северо-восточном районе. Пустил первую ласточку.
        Все рассмеялись.
        - Что ж, друзья мои, давайте заканчивать. Уже без трех пять, меня ждут простые граждане и их простые проблемы. Ты, Алексей, займись бюджетом на следующее полугодие. Ты, Илья, запроси у архитекторов последние изменения. Хотелось бы взглянуть на готовый проект. А вас, Дмитрий Андреевич, попрошу уделить внимание кампании в прессе. Как всегда, мы должны быть полны сочувствия и готовности помочь. Будут идеи, добро пожаловать ко мне в любое время дня и ночи. Вопросы есть?
        - Нет, Володь, все ясно.
        Маринка услышала, как мужчины встали и по очереди попрощались с Добрышевским. Один за другим они выходили из кабинета, а Маринка исступленно молилась про себя, чтобы Владимир Григорьевич последовал их примеру и отправился беседовать с гражданами на другой этаж. Она услышала достаточно, чтобы навечно запятнать доброе имя Добрышевского в глазах горечанцев. Если он обнаружит ее сейчас, ей даже милиция не светит. Добрышевский убьет ее прямо в кабинете, а труп распорядится закопать в злосчастном районе, якобы зараженном минеральными удобрениями.
        - Владимир Григорьевич, вы готовы? - В кабинет зашла Елена, и Маринка поняла, что ее испытания продолжаются.
        - Да, Леночка, - вздохнул Добрышевский. - Кто у нас первый?
        - Шишкова Наталья Васильевна, тридцать пятого года рождения, с планом благоустройства детской площадки по адресу Ливневая, двадцать восемь.
        - О боже, очередная инициативная бабулька. Им надо запретить выходить из дому. Ладно, запускай.

* * *
        Голос Добрышевского во время разговора с «инициативной бабулькой» был исполнен такой сладости, что Маринка возненавидела его еще сильнее. Лицемер и подлец. Оля Коврижко ничуть не ошибалась на его счет. За десять минут очаровал пожилую даму и надавал кучу осторожных обещаний, которые без проблем сможет взять обратно. Главное для него - произвести хорошее впечатление, а делать что-либо хорошее не обязательно.
        После того как инициативная бабулька, уверенная в том, что ее предложение будет реализовано, в сотый раз поблагодарила мэра и отправилась восвояси, в кабинет снова зашла Елена.
        - Леночка, кто там еще? По-моему, на сегодня хватит. У меня был тяжелый день.
        - Четверо хотят с вами встретиться, Владимир Григорьевич.
        - И замов у меня как раз четверо. Пусть каждый возьмет себе по просителю, а мне потом доложат, если что.
        - Как скажете, Владимир Григорьевич.
        Маринка возликовала. Мэру на самом деле пора было отдыхать. А ей пора сваливать из кабинета, пока она не свалилась с подоконника.
        Еленин голос раздался как гром среди ясного неба:
        - Владимир Григорьевич, троих я пристроила, а четвертый настаивает на личной встрече. Записывался месяц назад и хочет видеть именно вас.
        - Хорошо, еще одного приму, - проворчал Добрышевский. - Но на положительное решение пусть не рассчитывает.
        - Не торопитесь с выводами, Владимир Григорьевич. - По ее голосу Маринка поняла, что Елена улыбается. - Некий аспирант-историк. Хочет попросить о финансировании исторического исследования на благо города.
        - Вечно им одни деньги от меня нужны. Как будто я их печатаю!
        - Это может быть интересно. Одним махом уделите внимание и молодежи, и культуре. Эффектный ход перед выборами.
        - Да? Пожалуй, ты права. Послушаем мальчика.
        Маринка чуть не заплакала. Сколько можно издеваться над человеком? У нее болит спина и затекли ноги, а дражайший Владимир Григорьевич вздумал разыгрывать из себя передовика производства! Откуда только на ее голову взялся этот назойливый юноша? Сказано ему, что мэр не принимает, так нет, обязательно надо лезть.
        Дверь хлопнула, и Маринка услышала мужской голос. Очень приятный голос, с интонациями, которые мама непременно определила бы как «интеллигентные». Маринка едва удержалась, чтобы не выглянуть из-за шторы. Но даже ради обладателя такого голоса рисковать собственной шкурой не стоило.
        - Добрый вечер, Владимир Григорьевич. Меня зовут Андрей Кузнецов, я учусь в заочной аспирантуре исторического факультета…
        - Присаживайтесь, пожалуйста. Рад с вами познакомиться, Андрей.
        Маринка скривилась от отвращения. С аспирантом Добрышевский разговаривал уважительно, на равных. Не обольщал мужским обаянием, как инициативную бабульку, общался как серьезный человек.
        Аспирант, почуяв заинтересованность мэра, не стал ходить вокруг да около, сразу приступил к делу:
        - Я пришел к вам с предложением, Владимир Григорьевич. Как вы знаете, у нашего Горечанска очень богатая история. В области было сделано немало ценных археологических находок, однако территория самого города долгое время незаслуженно игнорировалась. Существуют свидетельства того, что когда-то на месте Горечанска было крупное славянское поселение. Наш знаменитый соотечественник Василий Бекетов еще в начале двадцатого века говорил о необходимости проведения археологических исследований в самом городе.
        Маринка улыбнулась в первый раз за то время, которое она провела в кабинете Добрышевского. Интересно, что бы сказал аспирант, если бы узнал, что праправнучка Василия Бекетова сидит на подоконнике, спрятавшись за складчатую портьеру?
        - Я кое-что слышал об этом, - проговорил Добрышевский профессорским тоном. - Но что вы предлагаете? Перекопать весь город?
        - Нет, конечно, - твердо ответил Андрей. - Жители нас не поймут. Но есть район, наиболее перспективный, по моим данным, где археологические раскопки никому не помешают. Я знаю, с чего начать и где искать. Единственное, что мне нужно, - финансирование и административная помощь. Я уверен, проект привлечет внимание прессы, информационная поддержка будет нам обеспечена.
        Грамотно излагает, одобрила Маринка. На археологические открытия мэру плевать, а газетная шумиха будет кстати.
        - Интересное у вас предложение, - задумчиво пробормотал Добрышевский. - Но почему вы решили обратиться именно ко мне? Не проще было бы найти спонсора среди бизнесменов?
        - Не проще, - отрезал Андрей. - Потому что только государство в состоянии обеспечить сохранность и надлежащее использование найденного клада.
        Кресло Добрышевского скрипнуло.
        - Клада? Разве мы говорим о поисках клада?
        «Чует поживу, - поняла Маринка. - Наивный мальчик. В руках прожженного вора твой клад был бы в большей безопасности, чем под опекой Владимира Григорьевича».
        Андрей рассмеялся:
        - Любой предмет, скажем, одиннадцатого века - в наше время клад. Даже обломок обычного глиняного горшка.
        - Да-да, я понимаю. Но я имел в виду более традиционное значение слова «клад»…
        - Буду с вами честен, Владимир Григорьевич, не знаю, - сказал Андрей после небольшой паузы. - Нельзя исключать, что мы вообще ничего не найдем. Поэтому я и пришел к вам, а не к бизнесмену, который потребует от меня не научной ценности, а твердых гарантий и окупаемости. Но информация, которую я собирал последние три года, позволяет надеяться на лучшее. Возможно, на самый настоящий клад.
        «Клюнет, - подумала Маринка. - Обязательно клюнет».
        - При себе у вас эта информация? Можно взглянуть?
        Зашуршали бумаги, несколько минут Маринка ничего не слышала, кроме шелеста страниц и тиканья больших настенных часов. Наконец бумажный шорох прекратился. Маринка затаила дыхание. Когда Добрышевский заговорил, она не узнала его голоса.
        - Э-это в-вы где копать собрались? - прохрипел мэр.
        - В районе Федеральной улицы, - ответил с запинкой ничего не понимающий Андрей. - Начнем с Дома культуры и площадки за ним, потом сориентируемся…
        Маринка вытаращила глаза. Бедный парень понятия не имеет, во что вляпался. Вздумай он копать хоть под Белым домом, у него был бы шанс уговорить Добрышевского. Но ставить свой элитный поселок под угрозу Владимир Григорьевич не будет за все сокровища мира. Археологические находки - вещь сомнительная с точки зрения прибыли, а коттеджи на берегу Великого озера - прямая дорога к богатству и комфорту.
        - Простите, Андрей, но об этом не может быть и речи.
        Добрышевский взял себя в руки. Он больше не хрипел и не заикался, но и заинтересованность из голоса убрал.
        - Горечанский Дом культуры - памятник культуры, охраняемый законом, так что рыть там я никому не позволю.
        - Какой это памятник? - возмутился Андрей. - Он же скоро развалится.
        - Развалится - восстановим. Фундамент его никуда не денется. Разве вы не знаете, что он представляет историческую ценность? Об этом заключение соответствующее имеется.
        - Поэтому я и хочу в этом районе поработать…
        - Нет. - Кресло отъехало в сторону, Добрышевский встал. - Приятно было пообщаться с человеком, неравнодушным к нашей истории, но ничем вам помочь не могу. Занимайтесь лучше диссертацией, молодой человек, не тратьте времени зря.
        - Но, Владимир Григорьевич… вы же не все документы просмотрели… есть неоспоримые доказательства…
        - Доказательства доказательствами, а в аферы администрация не ввязывается. - Мэр подошел к двери. - Не смею вас задерживать.
        Смертельное разочарование молодого человека Маринка ощутила как свое собственное. И почему он решил искать клад именно у Дома культуры? У него был прекрасный шанс завоевать расположение Добрышевского, но из всех возможных мест в Горечанске ему понадобилось то, из-за которого глубокоуважаемый мэр ему глотку перережет и не поморщится.
        «Но зато мое спасение не за горами», - мудро рассудила Маринка.
        Она не ошиблась. Добрышевский, перенервничавший из-за разговора с Андреем, выпил рюмочку для успокоения и через пять минут закрыл дверь своего кабинета с обратной стороны. Маринка выждала немного для верности, неуклюже плюхнулась на пол, за неимением лучшего места кинула жучок на подоконник и устремилась на свободу.
        4
        Раскопать в Горечанске второй Чертомлык или вторую Трою было заветной мечтой Андрея Кузнецова. По ночам ему снились улицы и дома древнего города, спрятанного глубоко под коммуникациями Горечанска. Еще в восьмом классе Андрей зачитал до дыр книгу Василия Бекетова «Наше славное прошлое» и загорелся идеей продолжить дело великого археолога.
        Скажем сразу, безнадежное дело.
        Согласно данным официальной науки, первое упоминание о Горечанске относилось к началу XIV столетия, когда московский князь Даниил Александрович повелел выстроить на берегу Великого озера крепость, дабы присматривать за границей княжества. Существовало письменное свидетельство памятной даты, чуть ли не главная достопримечательность Горечанска, которую, как зеницу ока, берегли в местном краеведческом музее.
        О более ранних периодах в жизни города ничего известно не было, словно князь приказал возвести крепостные стены посреди глухого леса, где до тех пор не ступала нога человека. Начальником крепости был поставлен некто Иван Коробейников, человек шустрый и расторопный, бывший в большом почете у князя. Коробейников заслуженно пользовался в Горечанске славой отца-основателя города, и у памятника его персоне, воздвигнутого в центральном парке в середине двадцатого века, во время праздников проводили торжественные митинги.
        Однако археолог Василий Бекетов, родившийся в Горечанске почти за век до того, как городская администрация раскошелилась на памятник Ивану Коробейникову, осмелился бросить вызов официальной науке. Изучая архивы в свободное от раскопок время, Бекетов наткнулся на малоизвестное сочинение византийца Михаила Пселла, в котором тот вскользь упоминал о своем близком друге Ираклии Халкуци, знаменитом путешественнике и философе. Халкуци очень интересовался землями далекой загадочной Скифии. Пселл восторгался храбростью друга, исследовавшего опасные северные леса, его готовностью рисковать жизнью, чтобы пополнить путевые записки. Пселл искренне не понимал, как отпрыск богатого и благородного семейства может променять карьеру царедворца на дорожную пыль и тяготы пути. И в то же время сквозь степенные и витиеватые строчки проскальзывало преклонение перед настойчивостью Халкуци и восхищение чудесами, о которых тот рассказывал после каждого путешествия.
        Помимо всего прочего упоминал Пселл о могущественном скифском городе, расположенном много севернее столицы россов. Отдельно говорилось об озере с необыкновенно прозрачной водой, на берегах которого стоял этот город. Неловко было монаху Пселлу писать о чудодейственной силе озера на окраине мира в языческой глуши, но жадное любопытство нет-нет да и прорывалось через рассудительный тон повествования.
        К величайшему огорчению Василия Бекетова, более конкретной информации в труде Пселла не содержалось. То ли он не счел нужным повторять записки самого путешественника, то ли не захотел тратить время на чужие открытия. Но и маленьких отрывков хватило Василию Васильевичу, чтобы задуматься и предположить, что северный город Ираклия Халкуци располагался когда-то на месте современного Горечанска.
        Редкие и неполные указания на местоположения городка, которые проскальзывали у Пселла, эту теорию не подтверждали, но и не опровергали. Бекетов с ходу мог назвать десяток городов, которые могли бы претендовать на место в рукописи знаменитого византийца. Но вот озеро, таинственное озеро с прозрачной водой, способной творить чудеса, имелось только под Горечанском. Конечно, к концу девятнадцатого столетия чудес в озере значительно поубавилось. Не выходили из него чудища страшенные, не возвращались из его глубин давно погибшие люди, не дарило оно отчаявшимся женщинам красоту и радость материнства. Однако легенд о нем ходило немало, собиратели народного фольклора накопили целые тома волшебных сказок о Великом озере.
        Бекетов чувствовал, что напал на верный след. Если его теория верна, Горечанск старше как минимум на три века. Пселл писал о Халкуци как о своем современнике, значит, уже в начале одиннадцатого века Горечанск был развитым городом, привлекавшим иностранных путешественников.
        «Записки Ираклия Халкуци» могли бы дать ответы на все вопросы, которые накопились у археолога. Однако, как он ни старался, не смог найти не то что рукопись Халкуци, даже упоминания о ней в других источниках. Авторитетные ученые считали, что путешественник Ираклий и его далекий город - плод богатого воображения Пселла, который неизвестно зачем решил попробовать себя в непривычной для того времени беллетристике.
        Бекетову по-дружески посоветовали не тратить времени на ерунду, а продолжать свои блистательные изыскания в области византийской истории.
        Но Василий Васильевич был не из тех, кто под давлением отказывается от взглядов и теорий. Он засел за книжку, в которой подробно и аргументированно изложил свою версию горечанского прошлого. Не крохотной крепостью из пяти дворов, основанной в начале четырнадцатого века, стал его Горечанск, а великолепным развитым городом как минимум на триста лет старше, с собственным управителем и развитыми культурно-торговыми связями. Он смело цитировал Пселла и убедительно излагал одно доказательство за другим.
        Когда книга вышла, противники Бекетова обрушились на него со всей ненавистью консерваторов от науки. «Сказочник», «фантазер», «бесплодный сочинитель» были самыми мягкими эпитетами, которыми награждали Василия Васильевича.
        Это стало последней каплей. Василий Васильевич забросил все и сосредоточился на поисках доказательств. Сопоставляя имевшиеся у него данные о прошлом Горечанска и работу Пселла, Бекетов разработал подробный план раскопок в городе. Ему требовалась сущая малость - деньги и помощники. Когда он нашел и то и другое, выяснилось, что у него нет главного.
        Времени.
        В чем-то Василий Васильевич оказался прав. Его «Славное прошлое» получило клеймо развлекательной литературы и стало считаться не серьезным трудом, требующим доказательств и исследований, а причудой известного ученого, его ахиллесовой пятой и навязчивой идеей.
        К счастью (или, наоборот, к несчастью), книга Бекетова попалась в руки не Андрея-студента, узнавшего ее реальную ценность в научном мире, а Андрея-школьника, живо интересующегося историей родного края и не обремененного предрассудками и заблуждениями. Он не подозревал, что Бекетов подвергся остракизму из-за этой книги. Андрей загорелся идеей найти подтверждение теории своего знаменитого земляка и доказать, что Горечанск как минимум на три столетия старше, чем утверждает официальная наука.
        В четырнадцать лет будущему историку казалось, что ничего не может быть проще. В мечтах он видел себя молодым перспективным ученым, во главе экспедиции, с загаром и грубой щетиной на щеках.
        Не последнее место в мечтах занимали хорошенькие одноклассницы, которым предназначалось по пятам бегать за светилом российской археологии.
        Однако дорога к экспедиции оказалась намного дольше и труднее, чем рисовалось Андрею. Для начала пришлось поступить в институт, где выяснилась неприятная истина о книге Василия Васильевича. То, что для Андрея должно было стать главным делом и триумфом жизни, оказалось навязчивой идеей археолога Бекетова, которую никто из преподавателей не хотел даже обсуждать.
        - Понимаете, Андрей, и у блестящих умов бывают периоды заблуждений и ошибок, - разоткровенничался как-то его научный руководитель. - Василий Бекетов позволил иллюзии завести себя слишком далеко. Гоняться за химерами - опасное дело, чем раньше вы это поймете, тем лучше.
        Но молодости свойственно игнорировать советы зрелости, особенно если все достижения этой самой зрелости сводятся к пивному животику и солидному списку научных трудов, отражающих чужие переработанные идеи. Невзирая на сопротивление научрука, в своей кандидатской Андрей собрался исследовать именно теорию Бекетова.
        За два с половиной года аспирантуры Андрей изучил все материалы, которые можно было найти по теме. Каждый новый документ убеждал его в правоте Бекетова, но Андрей уже знал, что одной убежденности будет недостаточно. Нужны были солидные, весомые доказательства, благодаря которым имя Василия Бекетова очистится от несправедливых обвинений. В архивах доказательств не было, тогда Андрей решил обратиться к первоисточнику. К земле.
        Он собрался повторить путь, намеченный Бекетовым.
        Но одной решимости было мало.
        Научный руководитель воспринял в штыки идею назойливого аспиранта и наотрез отказался ходатайствовать перед научным советом о выделении средств на раскопки.
        - Если найдете внешний источник финансирования, копайте сколько угодно. Кафедра не будет тратить деньги на безумные идеи. Вы же не можете перекопать весь город. В конце концов, этого не допустят городские власти!
        Научрук расстался с Андреем, будучи уверенным в том, что его суровая отповедь заставит молодого человека взяться на ум. В действительности он только натолкнул его на мысль обратиться за помощью к горечанскому мэру. Зачем надеяться на посторонних людей, если власти Горечанска должны с радостью ухватиться за возможность пролить свет на славное прошлое города?
        Андрей заранее записался на прием к мэру и с энтузиазмом стал готовиться к решающей встрече. С политиком нужно говорить на доступном ему языке, и Андрей вдохновенно расписывал в докладной записке блага, которые прольются на Горечанск, если теория Василия Бекетова подтвердится. Он чувствовал себя Остапом Бендером, рисующим блистательный образ Нью-Васюков перед ошарашенными любителями шахмат. Внесение Горечанска в Список мирового наследия ЮНЕСКО было одним из самых скромных пунктов его программы.
        Впрочем, Андрей понимал, что ему придется иметь дело не с наивными шахматистами, а с образованным и расчетливым человеком. Поэтому к докладной записке он приложил детальный план раскопок с обоснованием каждого пункта, чтобы Добрышевский сразу увидел, что перед ним не студент-мечтатель, а будущее светило науки с разумной головой на плечах.
        Накануне встречи с мэром Андрей устроил репетицию перед родителями и лучшим другом Никитой. Он усадил их на диван, а сам, встав в центре комнаты, неторопливо и обстоятельно изложил суть дела. Слушатели были покорены его уверенностью, аргументированными доводами и заботой о благе города. Никто не сомневался в том, что Добрышевский будет сражен.
        - В конце концов, для него это лишний шанс эффектно засветиться перед выборами, - справедливо заметил отец Андрея. - Он его не упустит.
        Спускаясь по лестнице на первый этаж Белого дома, Андрей вспоминал слова отца и поражался собственной наивности. Как можно было рассчитывать на ум и дальновидность человека, который не думает ни о чем, кроме собственной выгоды? Ведь им прекрасно известна репутация Добрышевского. Лицемер и взяточник, умудрившийся на два срока подряд запудрить мозги бедным избирателям. На последних выборах семья Андрея была одной из немногих, кто голосовал против сладкоголосого Владимира Григорьевича. Какой же бес заставил его поверить в то, что Добрышевский вдохновится светлой идеей Василия Бекетова и захочет потратить деньги сейчас ради сомнительных дивидендов в будущем?
        Папка с докладной запиской оттягивала Андрею руки. Выкинуть бы ее куда-нибудь, и дело с концом. Добрышевский не пожелал даже притвориться, что заинтересован. Мог бы забрать материалы якобы для изучения, оставить надежду. Но посчитал, что обычный аспирант не стоит таких усилий. Зачем Владимиру Григорьевичу ломать комедию, если его рейтинг все равно заоблачно высок? Голосом меньше, голосом больше - в масштабах города никакой разницы.
        Самое время было спросить себя, что делать дальше, и разработать очередной план. Но впервые за долгое время Андрей чувствовал, что сил не осталось. Разговор с Добрышевским опустошил его, лишил самого главного - уверенности в том, что он справится. В голове всплыли насмешливые слова научрука: «Ваша научная карьера, молодой человек, может закончиться не начавшись, если вы будете гоняться за призраками». Раньше эта фраза будила в нем яростное стремление действовать и «всем доказать». Сегодня Андрей впервые задумался о том, что научный руководитель во многом прав.
        Он спустился на первый этаж и вышел в холл, не сомневаясь, что все глазеют на него и посмеиваются про себя. Вон идет дурачок, который любит биться головой об стену! Андрей повсюду слышал ехидный шепоток и замечал ухмылки, не сознавая, что его раненое самолюбие воспринимает безобидные вещи как оскорбление.
        На самом деле работники Белого дома потихоньку разбегались по домам и меньше всего интересовались, чем вызвано похоронное выражение на лице привлекательного молодого человека. Можно даже сказать, что на Андрея никто не обращал внимания. То есть почти никто.
        Парень в темном свитере, который со скучающим видом бродил по холлу уже два с лишним часа, при виде Андрея оживился и бросился к нему, чуть не сбив с ног зампредседателя горечанского избиркома Екатерину Трутневу. Она недовольно засопела и уставилась на наглеца, рассчитывая на извинения, но ничего не дождалась. Негодованию Трутневой не было предела, когда она осознала, что ее дородная персона была попросту не замечена.
        Андрей краем глаза уловил какое-то движение справа от себя, повернул голову и увидел толстую тетку, недовольно раздувающую ноздри вслед Темке Савину, его соседу по лестничной площадке.
        - Андрюха, привет!!! Ты что тут делаешь?
        Тема был не человек, а сплошной восклицательный знак. Он говорил много, быстро и шумно, все время чему-то радовался или удивлялся и оглушал неподготовленного человека в первые три минуты разговора.
        - Отец просил передать кое-кому документы. - Андрей показал Теме папку. - А ты что здесь забыл?
        - У меня же практика!
        - В Белом доме?
        - Ага. Разве я не говорил? Мэр предложил лучшим студентам пройти практику в администрации. Здорово, да? Может, и работенка какая подвернется. Представляешь, как классно здесь работать? Добрышевский - просто чумовой мужик! Вот у кого есть чему поучиться!
        - Если его переизберут, - вырвалось у Андрея.
        Тема вытаращил глаза, от чего стал выглядеть глупо.
        - Ты в этом сомневаешься? Знаешь, какой у него рейтинг? Выборы вообще можно не устраивать!
        - Для будущего работника администрации ты рассуждаешь очень недемократично, - заметил Андрей.
        Тема смешался:
        - Не… ну я в том плане, что…
        Договорить он не успел. Словно невидимая рябь пробежала по воздуху, посылая сигналы тревоги тем, кто умел их воспринимать. Охранники вытянулись в струнку, женщины бросили причесываться у большого зеркала, мужчины перестали разговаривать.
        - Владимир Григорьевич идет, - прошептал Артем, устремив на лифт благоговейный взор.
        Это действительно был Добрышевский. Из лифта вместе с ним вышла худющая женщина нервного вида…
        - Его помощница, - тихо пояснил Тема.
        …и двое крепких ребят в темных костюмах.
        - Телохранители, - послышалось из того же источника.
        Мэр шел быстро и что-то говорил помощнице, та сосредоточенно слушала и на ходу делала пометки в блокноте. Телохранители держались поодаль. За все время правления Добрышевского на него не то что не покушались, даже помидором гнилым не бросили.
        Владимир Григорьевич вихрем промчался к выходу. Охранник едва успел подскочить и распахнуть перед ним дверь. Блеск белозубой улыбки, взмах рукой на прощание, и дверь закрылась за Добрышевским и его телохранителями.
        - Я бы хотел… как он… - восхищенно выдохнул Тема.
        Андрея передернуло от отвращения. Нет будущего у города, где образцом для подражания является кто-то вроде Добрышевского.
        - Ладно, Тем, приятно было пообщаться. Мне пора. - Андрей протянул руку.
        Тема вдруг погрустнел:
        - Я, наверное, тоже пойду. Остальные давно домой ушли.
        - А ты чего ждал? Когда Добрышевский уйдет?
        Тема покачал головой, зачем-то оглянулся на лифт и с видимой неохотой пробормотал:
        - Девчонку одну. Мы договаривались пойти в кино… Ты ее, случайно, где-нибудь в здании не видел? - поинтересовался Тема с надеждой. - Обалденная блондинка с длинными волосами. Вместе со мной практику проходит.
        - Нет, не видел.
        У Темы вытянулось лицо, он стал удивительно похож на брошенную собаку.
        - Плюнь на нее, она тебя не стоит, - из мужской солидарности сказал Андрей.
        Про себя он удивлялся самонадеянности Темы. С его внешностью рассчитывать на взаимность «обалденной блондинки» было, по меньшей мере, недальновидно.
        - Думаешь, больше ждать не сто… - начал Тема, но осекся на полуслове.
        Глаза его заблестели, губы разъехались в недоброй усмешке, крылья крупного носа затрепетали. Брошенная собака исчезла как по мановению волшебной палочки, уступив место хищнику из парка юрского периода.
        Обалденная блондинка соизволила появиться, догадался Андрей.
        - Черт, куда ты пропала? Я тебя третий час дожидаюсь! - завопил Тема.
        Андрей обернулся. На последней ступеньке лестницы застыла девушка. Действительно «обалденная» и действительно «блондинка». Она явно не рассчитывала на то, что Тема выдержит пытку ожиданием, и теперь смотрела на него в полной растерянности.
        Что-то в душе Андрея дрогнуло, затрепыхало, заставило его опустить глаза и сосредоточиться на плитах пола. Светло-серая, темно-серая, снова светлая, но уже с бордовой окантовкой… И костюм на ней серый. Красивая девушка. Слишком красивая для Савина. Тема наглец и болтун и, может быть, добьется своего…
        Андрей покосился на увлеченную разговором парочку. Тема что-то говорил, по обыкновению громко и быстро, девушка пыталась вставить хоть слово, но не могла вклиниться в бурный поток Теминого монолога.
        Внезапно она подняла голову, и Андрей встретился с ней глазами. Он тут же снова отвернулся, злясь на свою застенчивость и нерешительность. Что ему делать? Уйти? Остаться? Напроситься на знакомство? Тема, при всех недостатках, далеко не дурак и вряд ли захочет знакомить с ним девушку, на которую имеет виды. Нет, самое разумное тихонько уйти и притвориться, что не было этого неудачного визита в Белый дом, унизительного разговора с Добрышевским и девушки с облаком золотистых волос…
        Андрей почти дошел до двери, когда услышал за собой дробный стук каблучков и нежный женский голос:
        - Молодой человек, подождите, пожалуйста!.. Молодой человек…
        Он обернулся на всякий случай, чтобы убедиться, что обращаются не к нему, и чуть не столкнулся с Теминой «обалденной блондинкой». Вблизи она была еще лучше, чем издалека. Светло-серые глаза смотрели на него с живым любопытством и беспричинной радостью, словно он был ее давним знакомым.
        По всем правилам Андрей должен был что-то сказать, но язык крепко прилип к гортани, и все, что он мог, - стоять и смотреть.
        Ему казалось, что прошла целая вечность с того момента, как девушка окликнула его. Вечность, за которую он успел рассмотреть и аккуратную родинку на ее щеке, и завитки пушистых волос, и необыкновенно длинные и густые ресницы. Успел вдохнуть еле уловимый аромат ее духов, искупаться в блеске доброжелательных глаз…
        На самом деле его вечность не продлилась и секунды, а вопрос, который задала девушка, моментально заставил Андрея забыть и о ресницах, и о кудряшках, и о самых прекрасных глазах на свете.
        - Скажите, пожалуйста, это вы предлагали Добрышевскому финансировать раскопки в районе Дома культуры?
        5
        Маринка была так счастлива, вырвавшись из плена мэрского кабинета, что совершенно забыла о Теме и не вспоминала о нем до тех пор, пока он не выпрыгнул перед ней, как чертик из коробочки. Нужно было срочно придумать что-то в свое оправдание, но, просидев два часа на подоконнике, Маринка не хотела разыгрывать перед Артемом раскаяние или сожаление.
        К счастью, Тема не нуждался ни в том, ни в другом. Его переполняли эмоции, и он торопливо вываливал их на девушку. Маринка попыталась вставить хоть слово, но в плотном потоке Теминой болтовни не было ни малейшей паузы.
        Молодого человека у колонны Маринка заметила, как только перестала притворяться, что слушает Тему. Он сразу бросался в глаза высоченным ростом, интересной бледностью и трагическим выражением глаз. Маринка гадала про себя, кто он такой, и чуть-чуть завидовала тому (или той?), кого дожидается этот байроновский герой.
        Вдруг она почувствовала, что он смотрит на нее, и неожиданно для себя смутилась. На кого она сейчас похожа после пыльного подоконника? Молодой человек отвел глаза, подтвердив Маринкины подозрения. И наплевать, разозлилась она. Интересно, как бы он выглядел на ее месте?
        - …Позвонить тебе хотел, но ты мне номер не оставила… - бубнеж Артема ворвался в ее сознание, - думал, что с тобой что-нибудь случилось… у ребят спрашивать не хотел, мы же сбежали… за колонной прятался, когда все уходили… волновался… соседа встретил, Андрюху, собрался с ним уходить…
        Маринка оживилась:
        - Когда встретил?
        - Минут пять назад. Я уже был готов с ним уйти…
        - Как его зовут?
        - Андрей. Так вот…
        - А что он здесь делал?
        Тема побагровел:
        - Откуда я знаю? Бумажки какие-то принес. Марин, ну разве ты сразу не могла сказать, что настолько задержишься?
        - А фамилия у него какая?
        - У кого? - оторопел Тема.
        - У твоего соседа.
        - Слушай, я не понял, о чем мы с тобой разговариваем?
        Маринке захотелось наброситься на него с кулаками.
        - Тебе трудно ответить?
        - Ладно… - пожал плечами недоумевающий Тема. - Кузнецов.
        Маринка заволновалась. Распространенное имя. Но сколько Андреев Кузнецовых может находиться сегодня в Белом доме?
        - Где он сейчас?
        - Андрюха?
        Маринка вздохнула. Тема не только говорил быстро, он соображал медленно. Очень утомительное сочетание.
        - Да, Андрюха. Мне нужно с ним поговорить.
        - Ты же его не знаешь, - нахмурился Артем. - И вообще, я не понимаю, с какой стати мы разговариваем об Андрее после того, как я прождал тебя три часа!
        - Тема, дорогой, но это действительно важно! - взмолилась Маринка. - Где он?
        Тема повернул голову:
        - Где он? Только что здесь стоял… А, видишь парня, который идет к выходу? В темном костюме, с папкой?
        В темном костюме с папкой к выходу шел Маринкин байроновский герой. Что ж, теперь у нее есть прекрасный повод рассмотреть его получше.
        - Молодой человек, подождите, пожалуйста! - закричала Маринка и побежала за Андреем, ловко балансируя на высоких каблуках.
        Она догнала его почти у самой двери и с ходу выпалила:
        - Скажите, пожалуйста, это вы предлагали Добрышевскому финансировать раскопки в районе Дома культуры?
        Молодой человек удивленно вытаращил глаза:
        - Д-да… А откуда вы знаете?
        Это был он. Тот самый голос, благородный и обворожительный. Молодой человек оказался ему под стать. Стройный, хорошо сложенный, достаточно высокий для того, чтобы Маринка на каблуках не чувствовала себя каланчой. Глаза темные, с очень чистыми белками, взгляд внимательный и цепкий. Нос правильной формы, с небольшой горбинкой, на гладковыбритом подбородке свежая царапина…
        Маринка не собиралась разглядывать этого Андрея Кузнецова в деталях. Как-то само, невзначай получилось.
        - Так откуда вы узнали? - повторил Андрей, и Маринка очнулась.
        - Услышала… случайно… Я должна вам сказать, что Добрышевский никогда не даст вам денег.
        - Я в курсе, - улыбнулся он, и Маринка невольно загляделась на четкую линию его губ. - Не стоило ради этого за мной бежать.
        - Зато я знаю, кто даст. - Она оглянулась и понизила голос до шепота: - Обратитесь к Родиону Кошмарикову, независимому кандидату в мэры.
        Андрей нахмурился:
        - Вы думаете, его это заинтересует?
        - Я уверена. Это неравнодушный и внимательный человек. Когда он станет мэром…
        - Когда? - Андрей изумленно вскинул брови. - Вы хотите сказать - если?
        Маринка твердо выдержала его взгляд:
        - Нет. Именно когда. Так что не теряйте времени, Андрей. Жители нашего города имеют право знать, что действующий мэр не поощряет развитие науки.
        Андрей рассмеялся:
        - Спасибо. Вы меня к жизни вернули. Я уже подумывал выкинуть все это, - он махнул папкой, - в мусорку. Кстати, меня зовут Андрей.
        - Я знаю. Мне Тема сообщил.
        - Тема? - Андрей посмотрел куда-то за Маринкину спину. - Он как раз к нам идет.
        Маринка изменилась в лице:
        - Ох, я тогда побегу. Не хочется с ним объясняться. Удачи вам.
        Он начал что-то говорить, но Маринка уже открывала дверь. Очутившись на улице, она припустила бегом через всю площадь. Если Андрей и Тема увидят, гнаться за ней точно не будут. А уж что подумают… честное слово, не важно. Она больше никогда ни того, ни другого не увидит.
        Но все равно обидно, что она даже имя свое Андрею не назвала.
        - Молодчина ты, Маринка! - с чувством воскликнул Антонио, когда вечером они собрались послушать ее отчет о событиях сегодняшнего дня.
        Кое о чем, конечно, пришлось умолчать. О теплой улыбке Андрея, например, или о том, как жаль было внезапно убегать от него, лишая себя шанса на новую встречу.
        - А вы представляете, что было бы, если бы Добрышевский засек ее в кабинете? - возмутилась Галина. - Разве можно так рисковать? Неужели не смогли ничего поумнее придумать?
        - У нас не было другого выхода, Галь, - примирительно сказал Денис.
        - Могли бы со мной посоветоваться. Мы одна команда или нет? Или я гожусь только на то, чтобы перед клиентами комедию ломать и мужиков спаивать?
        - Галочка, у нас не было времени. - Антонио сел на ручку Галининого кресла и погладил ее по спине.
        Недовольство Галины объяснялось легко. Пока Маринка, Денис и Антонио изображали из себя Бондов и Борнов, Галкин вклад в дело ограничился контактом с подвыпившим работником СЭС, который выехал на вызов в Белый дом. Мужичка надо было задержать любой ценой, чтобы он не помешал маскараду фальшивых инспекторов, и госпожа Кристиана на время перевоплотилась в любительницу горячительных напитков и сомнительных знакомств.
        Она прекрасно справилась с заданием, но затаила на коллег злобу.
        - У вас никогда нет на меня времени. Отстань! - Галина в раздражении отодвинулась.
        Это было поразительно. Галка, по уши влюбленная в Антонио, ревнующая его даже к собственной маме, отмахивается от него, как от назойливой мухи!
        И все из-за того, что они с Денисом заставили Маринку залезть в кабинет Добрышевского.
        Маринка была тронута до слез:
        - Галь, да забудь ты об этом. Ничего страшного не случилось. Давайте лучше подумаем, как передать запись Кошмарикову.
        Две пары темных мужских глаз воззрились на Маринку с одинаковым странным выражением.
        - В чем дело? Вы же сами все прекрасно слышали.
        - Понимаешь, Мариночка, одной записи недостаточно… - покачал головой Денис.
        - Мы уже думали над этим, - подхватил Антонио. - Запись, сделанная противозаконно, не может быть доказательством.
        - И что это значит? - спросила Маринка, предчувствуя недоброе.
        Денис и Антонио переглянулись.
        - Что тебе нужно еще раз зайти в кабинет мэра и сфотографировать документы, о которых он говорил.
        Маринка онемела.
        - Нет, вы точно рехнулись! - Галина энергично покрутила пальцем у виска.
        - Никуда я не пойду! - воскликнула Маринка. - Ноги моей больше не будет в Белом доме!
        - Но у нас нет другого выхода, - развел руками Денис. - У тебя одной есть беспрепятственный доступ в здание.
        Маринка вскочила с кушетки:
        - Вы еще после крысы обещали, что больше никаких заданий не будет! Я… я не могу рисковать каждый день!
        В комнате стало тихо. Антонио и Денис избегали смотреть Маринке в глаза, Галка хмурилась.
        - Может быть, мне попытаться залезть в этот кабинет? - предложила она. - Я бы могла переодеться… уборщицей.
        - Тебя охрана на первом этаже не пропустит, - буркнула Маринка. - Там у каждой уборщицы пропуск.
        - Тогда мне придется идти с дополнительной проверкой после травли грызунов, - вздохнул Антонио.
        - Второй раз может и не сработать, - покачал головой Денис.
        Отчаяние захлестнуло Маринку. Деваться некуда. Никто, кроме нее, не доберется до кабинета Добрышевского. Значит, ей снова придется терпеть нравоучения Елены Валерьевны, объясняться с Темой и разыгрывать из себя шпионку.
        - Меня обязательно застукают, - обреченно сказала Маринка. - Я чувствую.
        - А ты не думай о плохом, - расцвел Антонио. - Ты же умница. Ты справишься.
        - К тому же мы будем в курсе того, что происходит, и подстрахуем тебя, - добавил Денис.
        В четверг, как Маринка и предвидела, Тема набросился на нее с обвинениями. Он ревновал, сомневался и был оскорблен до глубины души. Маринка не знала, как от него отделаться. На дне ее сумочки был спрятан миниатюрный фотоаппарат, управляться с которым она училась вчера до двух ночи, ей не терпелось побыстрее забраться в кабинет Добрышевского, сделать нужные снимки и покинуть Белый дом - на этот раз навсегда.
        Но у помощницы мэра были свои планы на практикантов, весь день Маринка с Темой провели, разбирая завалы бумаг в архивах.
        Они вышли из подвала в половине шестого, еле живые от усталости. Тема заикнулся было о прогулке, но Маринка даже не ответила. Ей нужно было решить один важный вопрос: стоит ли пытаться осуществить свой план сегодня, или лучше отложить его до завтра? Пятница - последний день практики, если у нее ничего не получится, второго шанса не будет. Но с другой стороны, сейчас она настолько устала, что могла уснуть прямо в кабинете Добрышевского.
        - Если завтра Елена нас опять отправит в подвал, я ее придушу, - пробормотал Тема.
        - Никуда она нас не отправит.
        - Почему? Завтра последний день практики. Она обязательно захочет поиздеваться над нами напоследок.
        Маринка скрипнула зубами.
        - Никуда она нас не отправит, - повторила она. - Потому что я так хочу.
        Они вышли на улицу в объятия по-настоящему теплого весеннего вечера, и Маринка вдруг подумала, что было бы здорово увидеть Андрея. Почему бы ему не прийти к Белому дому, чтобы рассказать, как прошла встреча с Родионом, или просто поблагодарить за совет? Ее так и подмывало расспросить Тему об Андрее, но он о соседе не заикался, и она из непонятного чувства стыдливости молчала.
        Маринка обвела взглядом площадь и вздрогнула от неожиданности. Владимир Добрышевский, только что вынырнувший из блестящей черной «ауди», быстрым шагом шел к ней.
        - Мариночка, как я рад вас видеть! Я как раз о вас думал. Как ваша практика? - Он протянул ей обе руки и сжал ее ладонь.
        - Неплохо, Владимир Григорьевич, спасибо. Завтра последний день, - сказала Маринка, краем глаза замечая искреннее изумление на лице Темы.
        - Уже завтра? - нахмурился Добрышевский. - Как время бежит. А я ведь так и не уделил вам времени.
        От теплых ладоней мэра Маринке было жарко, но она не решалась убрать руку, а он словно забыл, что до сих пор не отпустил ее.
        - Я все понимаю, у вас так много дел… - пробормотала Маринка, желая провалиться сквозь землю.
        - У меня не может быть никаких оправданий! Забота о молодежи должна быть превыше всего. - Он как бы невзначай погладил Маринку по руке. - Скажу Леночке, чтобы она освободила мне для вас время.
        Маринка не знала, куда смотреть. Пронзительно-голубые глаза Добрышевского буравили ее и, казалось, видели насквозь, со всеми ее страхами и планами.
        - Скажите, скажите, Владимир Григорьевич, - внезапно подал голос Тема. - А то она второй день заставляет нас заниматься неизвестно чем.
        Добрышевский нехотя оторвался от Маринки и перевел глаза на Артема.
        - То есть вы недовольны, молодой человек? - холодно спросил он.
        Артем испуганно втянул голову в плечи. Маринка поспешила ему на выручку.
        - Мы всем довольны, Владимир Григорьевич, - сказала она, отвлекая внимание горечанского самодержца на себя, - просто немного иначе представляли себе практику в Белом доме. Мы думали, что будем учиться основам управления, а Елена Валерьевна поручает нам архивы разбирать. Например, сегодня мы целый день в подвале сортировали папки восьмидесятых годов…
        Это было ябедничество чистой воды, но Маринка видела, что Добрышевский тает при одном взгляде на нее, и знала, что сейчас ей позволено все.
        - Я обязательно с ней поговорю. Спасибо, что предупредили, Мариночка. - Он в последний раз сжал ее многострадальную руку и наконец отпустил. - Я возьму вашу практику под личный контроль. Обещаю, завтра не будет никаких архивов.
        - Здорово! - выдохнул Тема.
        Маринка нежно улыбнулась.
        - Что ж, тогда до завтра, - с видимым сожалением произнес Добрышевский.
        Он бодро побежал вверх по ступенькам, а телохранители, которые до сих пор держались в стороне, с угрюмым достоинством пошли за ним.
        - Классный мужик, - прошептал Тема с восторгом. - По-моему, он к тебе неровно дышит.
        - Тебе показалось, - отрезала Маринка. - Он всего лишь очень внимательный и заботливый человек.
        «Очень внимательный и заботливый человек» не подвел. Утром в пятницу Елена Валерьевна торжественно объявила практикантам, что сегодня не будет тяжелой работы, а их главным проводником в мир государственного управления станет не кто иной, как господин Добрышевский.
        - Владимир Григорьевич пересмотрел ради вас свое плотное расписание и выделил несколько свободных часов.
        Ни словом, ни взглядом Елена не дала понять, что накануне Владимир Григорьевич устроил ей взбучку и строго-настрого наказал стать для практикантов родной матерью.
        Родной матери из нее не получилось, но пакостные интонации из голоса исчезли. Практиканты обрадовались, расслабились, зашумели. Общаться с мэром - это вам не папки разбирать. Будет что рассказать друзьям и родным.
        Для сегодняшнего дня Маринка постаралась на славу. Первый раз надела легкие облегающие сапожки, самую короткую юбку, кофточку с широким вырезом и пышными рукавами. Накрасилась тщательнее обычного, захватила с собой флакончик духов, чтобы по мере необходимости восстанавливать сладковатый цветочный аромат. Маленький кожаный рюкзачок несколько не вписывался в стиль роковой красавицы. Зато идеально подходил для выполнения ее миссии. Руки ей понадобятся для того, чтобы фотографировать, а не удерживать на плече постоянно соскальзывающий ремешок сумки.
        Маринкины усилия были оценены по достоинству. Глаза Артема округлились, и впервые на ее памяти из его раскрытого рта в течение минуты не донеслось ни звука. Остальные мальчики тоже не остались в стороне. Кто-то расщедрился на комплимент, кто-то просто не мог оторвать от нее глаз.
        Правда, когда к ним присоединился Добрышевский, Маринка засомневалась в правильности своего выбора. Ее декольте с такой неумолимой силой притягивало его взгляд, что он несколько раз сбивался с мысли. Впрочем, на это никто не обратил внимания. Обещанная лекция оказалась на удивление скучной и бессодержательной. Добрышевский повторял прописные истины, пытался шутить и кокетничать с девушками, пожирал глазами Маринку и меньше всего думал о том, чтобы обучить молодежь чему-нибудь стоящему.
        После обеда Добрышевский распрощался с зевающими студентами и поехал на очередную важную встречу. Маринке это было на руку. Осталось только дождаться, чтобы Елена куда-нибудь исчезла, и путь к заветным документам будет открыт.
        Ждать пришлось долго. Помощница Добрышевского добросовестно относилась к своим обязанностям и домой не торопилась. Она посвятила некоторое время студентам, побеседовала лично с каждым, попросила их заполнить анкеты «на всякий случай» и лишь после этого села писать отзывы о практике для каждого. Маринка домой не спешила, поэтому вполне естественно очутилась в конце очереди.
        Отзыв помощницы Добрышевского о студентке Марине Бекетовой был коротким, без ругани и лишней похвалы. Забирая у Елены бумажку со свеженькой ярко-синей печатью, Маринка невзначай поинтересовалась:
        - А Владимир Григорьевич сегодня появится на работе?
        Елена посмотрела на нее исподлобья, неубедительно улыбнулась и процедила:
        - Вряд ли.
        Маринка талантливо сымитировала огорчение:
        - Жаль. Что ж, до свидания. Приятно было с вами поработать.
        Один пункт программы был выполнен. Оставались сущие пустяки: отделаться от Темы, который караулил ее у выхода, дождаться, когда трудоголик Елена отправится домой, и сфотографировать документы. Ерунда для такой крутой девчонки.
        Еще полчаса, и Маринка лично убедилась, что ничуть не преувеличивала. С легкостью завзятой кокетки объяснила Теме, что у него нет никаких шансов на продолжение отношений. С ловкостью шпионки избежала встречи с охранниками, уборщицей в лифте и Еленой Валерьевной и, наконец, дрожащими руками вставила дубликат ключа в дверь заветного кабинета и закрыла ее за собой.
        В отличие от первого раза, сейчас Маринка ни капли не волновалась. Зачем? Для нее это плевое дело. Забраться в чужой кабинет, выудить нужные бумажки, сделать компрометирующие снимки… Кому нужна жизнь без адреналина? Так и состариться успеешь, не испытав всех разнообразных эмоций.
        Маринка достала фотоаппарат, повесила рюкзачок обратно на спину и приступила к методичному обыску. На столе ничего не оказалось, но она и не рассчитывала, что Добрышевский будет настолько наивен, что оставит документы на виду.
        Следующим в списке был шкаф около окна, доверху набитый разными папками. Маринка открывала их по очереди и старалась не думать о том, что работы здесь хватит на все выходные.
        Она успела просмотреть содержимое двух верхних полок, когда на улице совсем стемнело и буквы стали расплываться у нее перед глазами. Любому уважающему себя суперагенту полагается мощный фонарик, но Маринка надеялась завершить работу до темноты и о фонарике не подумала. На экран мобильника не стоило рассчитывать. Поколебавшись немного, Маринка включила верхний свет. Здание давно опустело, а охранники вряд ли сунутся на последний этаж проверять, кто хозяйничает в кабинете мэра. Может быть, Добрышевский вернулся втайне от всех, чтобы встретиться с очаровательной практиканткой. Отличная версия. Если ее кто-нибудь здесь застукает, она все свалит на мэра.
        Маринка улыбнулась и принялась за работу. Она удивлялась себе. Чем дальше, тем меньше нервозности. Денис и Антонио были правы, она зря волновалась. Нет ничего проще, чем пробить оборону человека, который считает себя неуязвимым. Владимир Григорьевич чересчур уверен в себе, за что и поплатится в очень скором времени.
        Она вытащила прозрачную папку из-под увесистого тома учебника по экономике, открыла ее и ахнула. Есть. Чистые бланки Горечанской экологической службы, текст липового заявления, несколько копий подлинных документов с подписями и печатями, сопроводительная записка господина Позина, а под ней чертежи будущего поселка, примерная смета, карта района и еще какие-то бумажки, рассматривать которые Маринка не стала.
        Она перенесла папку на стол, разложила листы и сфотографировала каждый два раза. Потом собрала все документы в том же порядке, закрыла папку и… услышала самые страшные звуки на свете.
        Шаги в приемной и скрежет поворачивающейся дверной ручки.
        Маринкино тело отреагировало моментально. Она вспрыгнула на папку, а руку с фотоаппаратом убрала за спину. Получилась очаровательная поза хулиганки-соблазнительницы. Сидеть на столе мэра, конечно, неприлично, но все-таки более безопасно, чем стоять у стола с кучей компрометирующих документов и фотоаппаратом.
        Дверь медленно открылась, и Маринка приготовилась вывалить на голову вошедшего наигранное удивление по поводу того, что он - не дорогой Владимир Григорьевич.
        Однако притворяться не пришлось. К Маринкиному величайшему ужасу, человек, который вздумал заглянуть в кабинет мэра, был не кто иной, как его полноправный владелец.
        6
        Владимир Григорьевич был без пиджака. Рубашка расстегнулась. Широкая, слегка бессмысленная улыбка и неестественно блестящие глаза указывали на то, что Добрышевский успел принять на грудь. Маринке захотелось немедленно спрыгнуть со стола и натянуть юбку на колени, но проклятая папка под мягким местом и фотоаппарат за спиной диктовали иной стиль поведения. Добрышевский удивленным не выглядел, создавалось впечатление, будто стол в его рабочем кабинете каждый день оккупируют молоденькие практикантки в неприлично коротких юбках.
        - Добрый вечер, Владимир Григорьевич. Я не надеялась вас увидеть, - сказала Маринка игриво, в полном соответствии с легкомысленной позой.
        - Разве Елена не сказала, что я могу задержаться? - Он хлопнул дверью и хозяйским жестом кинул пиджак на диван. - Спасибо, что дождалась.
        Маринка запаниковала. Выходит, Добрышевский вернулся на работу только потому, что рассчитывал застать ее здесь. Во что же она вляпалась?
        - Елена мне вообще ничего не сказала, - брякнула Маринка.
        - Правда? Дрянь. - Владимир Григорьевич подошел к бару. - Хочешь что-нибудь выпить?
        - Хочу. - Маринка душераздирающе вздохнула. - Цианистого калия.
        - Что? - переспросил Добрышевский. - Прости, не расслышал.
        - М-мне все равно. На ваш вкус.
        - Думаю, водку ты не пьешь, - рассмеялся он. - Кажется, где-то у меня должна быть бутылочка первоклассного вина.
        Владимир Григорьевич полез в бар, и Маринка проворно сунула фотоаппарат к папке. Сидеть на нем было менее удобно, чем на документах, но, по крайней мере, у нее освободились руки.
        - Попробуй. - Добрышевский протянул ей стакан с темно-рубиновой жидкостью. - Должно быть вкусно.
        Маринка понюхала вино, поморщилась от едкого запаха и осторожно смочила губы. Напиваться при данных обстоятельствах было глупо.
        - Предлагаю тост. За самую очаровательную практикантку в мире!
        Добрышевский стоял так близко, что Маринка чувствовала его горячее дыхание, смешанное с винными парами. Если бы не папка и фотоаппарат, она давно бы отодвинулась. Но дракон не имеет права покинуть охраняемый им клад, и Маринка стоически терпела.
        - Знаешь, я даже рад, что Ленка ничего тебе не сказала, - продолжил Добрышевский после внушительного глотка. - Раз ты ничего не знала, значит, ты здесь по собственной инициативе.
        Маринка смиренно улыбнулась.
        - Ты не представляешь себе, как это приятно. По сравнению с тобой я старый, потрепанный жизнью человек…
        Добрышевский рисовался и напрашивался на комплименты. Маринка понимала, что, как только он закончит говорить, он приступит к действиям, и поэтому попыталась растянуть беседу:
        - Что вы, Владимир Григорьевич, не говорите так. Вы очень интересный мужчина. Весь Горечанск от вас без ума.
        - Что значит какой-то паршивый городишко по сравнению с твоими глазами? - воскликнул он с пафосом и взял Маринку за подбородок. - Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.
        Обольститель из Добрышевского оказался не хуже, чем политик. Все жесты и слова были выверены до секунды. Поворот головы, бархатный взгляд, хватающий за сердце, приличествующая случаю дрожь в голосе… Если бы не обстоятельства, Маринка бы купилась. Но ребро фотоаппарата безжалостно впивалось в ее бедро и не давало пасть жертвой мэра-ловеласа.
        - Вы очень добры ко мне, Владимир Григорьевич. Спасибо.
        - Я говорю чистую правду.
        К Маринкиному облегчению, Добрышевский оставил в покое ее подбородок и схватил за руку. Поднес к губам, поцеловал, не отрывая глаз от лица Маринки. Она всерьез задумалась над тем, с какой силой нужно ударить взрослого мужчину по голове фотоаппаратом, чтобы он (мужчина, а не фотоаппарат) отключился.
        - Ты великолепно смотришься на столе, - произнес мэр, подпустив в голос сексуальной хрипотцы. - Я вначале хотел пригласить тебя куда-нибудь, а потом решил, что здесь, в кабинете, будет гораздо романтичнее.
        Он придвинулся к Маринке вплотную. Она отклонилась назад так далеко, как смогла.
        - Вам не кажется, что мы немного спешим?
        - Разве? Мы знаем друг друга целую неделю. Мы взрослые люди. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?
        - Д-да… но я не могу… так, сразу…
        Добрышевский словно не слышал ее.
        - Знаешь, я давно мечтал о чем-нибудь в этом духе, - прошептал он, обнимая Маринку за талию. - С тех пор как Клинтон и Моника… Помнишь ту историю?
        Парализованная ужасом Маринка смогла только кивнуть.
        - Мэр ведь ничем не хуже президента, правда? Это так здорово… разбавить серые рабочие будни…
        Добрышевский отодвинул Маринкины волосы и собрался поцеловать ее в шею. Она вздрогнула и уперлась ладонями ему в плечи.
        - Не забудьте, чем это закончилось для Клинтона!
        - Ну, мне это не грозит, - засмеялся он. - Ты же не побежишь в суд, да?
        - Вдруг кто-нибудь услышит? - настаивала Маринка.
        - Кто, например? Здесь хорошая звукоизоляция. За дверью стоят мои ребята. Так что не волнуйся, моя дорогая, нас никто не потревожит. Иди ко мне…
        Это был конец. У Маринки больше не осталось аргументов, а у Добрышевского - желания разговаривать. Он тяжело задышал и потянул девушку к себе. Бумаги под Маринкой предательски поползли к краю стола.
        Она зажмурилась в страхе перед тем, что сейчас произойдет, не зная, чего бояться сильнее - ласк Добрышевского или разоблачения. Впрочем, разоблачение в любом случае было неминуемо. Вряд ли ей удастся настолько заморочить голову мэру, что он не заметит ни фотоаппарата, ни папки с компроматом. А раз она все равно провалила задание, лучше во всем признаться и понести наказание, чем терпеть на себе руки Добрышевского.
        План побега вспыхнул перед Маринкой как эпизод боевика. Оттолкнуть Добрышевского. Схватить фотоаппарат. Побежать к двери.
        Нет, лучше по-другому. Схватить фотоаппарат, шмякнуть Добрышевского чем-нибудь тяжелым. Выскочить в приемную, сообщить охранникам, что мэру плохо. И сбежать.
        Или можно…
        - Владимир Григорич, там чепэ случилось!
        Дверь с грохотом ударилась об стену, и в кабинет влетел один из телохранителей. Невысокий, коренастый, с толстой шеей и коротким ежиком светлых волос, он показался Маринке ангелом. Или принцем - спасителем прекрасной девы. Или магом - исполнителем желаний.
        - Что там у тебя? - недовольно рявкнул Добрышевский.
        - Владимир Григорич, простите, ради бога… с охраны только что звонили. Какой-то маньяк поливает бензином вашу машину и грозится сжечь ее вместе с собой, если вы не подойдете и не поговорите с ним. Репортеры вот-вот набегут. Вы бы посмотрели сами…
        Добрышевский энергично выматерился, а Маринка мысленно послала благословение неведомому маньяку.
        - В милицию позвонили? - рявкнул Добрышевский, надевая пиджак.
        - Да, - кивнул охранник. - Но они могут все испортить. У этого придурка в руках зажигалка.
        Мат Добрышевского опять прозвучал для Маринки сладкой музыкой. Конечно, она не желала зла ни ему, ни его машине, но как же приятно было сознавать, что еще немного, и они с фотоаппаратом будут в полной безопасности!
        - Ладно, идем. - Добрышевский одернул пиджак, трезвея на глазах.
        - Мне с вами? - пискнула Маринка.
        Она волновалась, чувствуя на себе изучающий взгляд телохранителя. То-то он, наверное, удивляется, почему избранница мэра в данных обстоятельствах все еще сидит на столе, изогнувшись, как кошка.
        - Здесь сиди, - кинул Добрышевский. - Безопаснее будет. Санек за тобой присмотрит.
        Молчаливый крепыш наклонил голову в знак того, что все понял.
        Маринка чуть не застонала.
        Добрышевский выбежал из кабинета, Санек за ним.
        - Я в приемной буду, - буркнул он, глядя мимо Маринки. - Если что нужно, зовите.
        Двери Маринкиной темницы захлопнулись, отодвигая спасение на неопределенный срок. Она спрыгнула со стола, засунула папку обратно в шкаф, а фотоаппарат - в рюкзачок, залпом допила вино из своего стакана (для храбрости) и приготовилась драться с каждым, кто вздумает покуситься на ее честь. Теперь, когда немедленное разоблачение ей больше не угрожало, она решила не щадить чувства Добрышевского и признаться, что Клинтон из него никудышный, а ее лично роль Моники Левински никогда не прельщала.
        Противный скрежет металла по стеклу заставил Маринку подпрыгнуть на месте. Звук повторился. Кто-то намеренно царапал оконное стекло. Маринка отступила к двери, радуясь тому, что в любой момент может позвать на помощь. Санек производил впечатление человека, способного справиться с противником одной левой.
        Через пару минут до Маринки дошло, что окно не пытаются разбить или вырезать. Скрежет чередовался с глухими постукиваниями, словно кто-то хотел просто обратить на себя внимание. Крадучись, она подошла к окну и осторожно заглянула за портьеру. На улице было темно, и, чтобы разглядеть злоумышленника, Маринке пришлось прижаться носом к стеклу.
        За окном болталась человеческая рука. На первый взгляд сама по себе, без туловища, головы, ног и всего остального, что обычно идет в комплекте. Маринка истерически всхлипнула, но тут рука вновь заколотила в стекло, и стало ясно, что это не потустороннее явление или галлюцинация, а человек, который взобрался по пожарной лестнице к окну мэрского кабинета. Причем не посторонний человек, а красавец Антонио собственной персоной.
        Маринка кинулась открывать окно. Немецкая фурнитура подалась быстро, без усилий, и вечерний воздух Горечанска ворвался в душный кабинет.
        - Что ты тут делаешь? - прошипела Маринка.
        - Тебя спасаю. Через дверь тебе не выбраться, там народу полно. Так что пожалуйте по пожарной лестнице.
        - Но я… не смогу… У меня каблуки!
        Маринка с ужасом посмотрела на свою изысканную обувь, совершенно не приспособленную для пожарных лестниц.
        - То есть ты будешь мэра дожидаться? - уточнил Антонио.
        Маринка вздрогнула и полезла на подоконник.
        - Жучок не забудь прихватить, - напомнил Антонио. - Думаю, он нам больше не понадобится.
        Это был самый головокружительный спуск в ее жизни, достойный видеооператора и программы «Сам себе режиссер». Узкая юбка треснула по швам, когда Маринка, вцепившись одной рукой в подоконник, а второй - в плечо Антонио, закинула ногу на пожарную лестницу. Антонио помогал чем мог, но оба понимали, что одно дело - поддерживать кого-то, пусть даже стройного и гибкого, и совсем другое - держать.
        С горем пополам Маринке удалось поставить ноги на лестницу, а руками взяться за перекладину. Антонио стоял чуть ниже, обнимал ее за талию и дышал в шею.
        - Молодец. Теперь давай осторожно спускайся и помни о каблуках.
        Как будто она могла о них забыть!
        Впрочем, помнить нужно было не только о каблуках, но и том, что с каждым шагом юбка рвется все сильнее, на ладонях вздуваются волдыри, падать с пятого этажа очень долго и больно, о том, что ветер задувает волосы в лицо, а поправить их нечем, и глазам Антонио открывается прелестный вид.
        Ах да, и еще о том, что их в любую секунду могут обнаружить.
        За размышлениями о смысле жизни и горячими клятвами «Больше никогда!» спуск прошел быстрее, чем рассчитывала Маринка. Когда ноги коснулись земли, ей пришлось схватиться за Антонио, чтобы не упасть. Ладони саднило, мышцы сводило, но душа ее пела от счастья.
        Маринке не терпелось обо всем расспросить Антонио и похвастаться сделанными снимками, но он первым делом вытащил сотовый и стал кому-то звонить. Она ковыляла за ним и разрывалась от негодования и любопытства. Мог бы объяснить, что происходит, прежде чем хвататься за телефон. Пережитое душило ее, требовало выхода. Она хотела, чтобы ее выслушали и похвалили, а вместо этого ее волокли куда-то сквозь колючие кусты! Маринка запнулась за корень, шлепнулась на четвереньки, больно ударившись коленкой, и заплакала. Будто именно физической боли ей не хватало для того, чтобы почувствовать себя до конца несчастной.
        - Марин, ты чего? - Антонио наклонился к ней, протянул руку. - Сильно ушиблась?
        Она всхлипнула, оттолкнула его, попыталась встать сама и снова упала бы, если бы Антонио не подхватил ее.
        - Не раскисай. Совсем чуть-чуть осталось.
        - Т-ты м-можешь объяснить, что происходит? - прорыдала она.
        - Как что? Мы тебя спасаем, дурочка. Так что не сопротивляйся, хорошо?
        Они без приключений дошли до ближайшего дома, у первого подъезда под ярким фонарем их ждала «четверка» с тонированными стеклами.
        - О, Денис уже на месте, - обрадовался Антонио. - Значит, все в порядке.
        Маринка прибавила шагу, предчувствуя в ближайшем будущем горячую ванну с эвкалиптом, кофе с корицей и мягкую постель. Но тут из «четверки» вылез молодой человек, и она споткнулась на ровном месте.
        У машины Дениса стоял Андрей. От позавчерашнего официоза не осталось и следа: на нем были светлые джинсы, футболка и ветровка, надо сказать, шли они ему даже больше, чем костюм. Маринка моментально осознала, что а) ее юбка разорвана практически до талии; б) колени расцарапаны и испачканы в земле; в) по щекам наверняка размазана тушь.
        Список можно было дополнить всклокоченными волосами, заплаканными глазами и волдырями на ладонях. Если бы не Антонио, который по-прежнему крепко держал ее под локоток, Маринка побежала бы в ближайший подъезд и стала стучаться во все двери подряд, пока кто-нибудь не сжалился бы над ней и не впустил бы в квартиру. Потому что в таком виде нельзя появляться перед молодым человеком с самыми красивыми глазами на свете.
        - Да, забыл тебе сказать, Денис сегодня выудил двоих красавчиков нам в помощь, - шепнул Антонио Маринке на ухо.
        Несколько шагов до машины она прошла, чувствуя себя узником, приговоренным к смертной казни.
        - Привет, - удивленно пробормотал Андрей. - Я и не знал, что мы вас спасаем.
        Антонио удивленно покосился на Маринку.
        - Садитесь в машину, по дороге все обсудим, - буркнул он.
        Андрей галантно распахнул перед ней заднюю дверцу. Маринка попыталась сесть как можно более грациозно, но скромные размеры «четверки» и высокие каблуки не позволили ей хоть как-то восстановить утраченную репутацию. Она запнулась за порожек и стукнулась макушкой о дверцу. К сожалению, голова от этого не прояснилась, и Маринка по-прежнему не могла сообразить, каким образом Андрей оказался в этой машине и что можно ему говорить, а что - нет.
        Но как выяснилось через пару секунд, беспокоиться ей нужно было совсем о другом. На заднем сиденье, куда Маринка втиснулась с таким трудом, сидел еще один мужчина. Когда она посмотрела на него, ей стало по-настоящему дурно. Вторым «красавчиком», которого выудил Денис, оказался Никита Алейников.
        - Марина… это вы? - ошеломленно спросил Никита, разглядывая растерзанную девушку.
        На его вопрос откликнулись трое.
        - Я, - натянуто улыбнулась Маринка.
        - Ты как, в порядке? - повернулся с водительского сиденья Денис.
        - Вы что, знакомы? - воскликнул Андрей.
        - Давайте доедем до какого-нибудь безопасного места, а потом поговорим, - нейтрально предложил Антонио. - Посмотрите, в каком она состоянии.
        Все были за. Денис завел машину.
        - Куда ехать?
        - Можно ко мне, - сказал Антонио. - Маринке надо себя в порядок привести.
        - К тебе через весь город ехать.
        - Ну не к тебе же.
        - Это точно, - согласился Денис. - Оля не поймет.
        - Давайте ко мне, - вдруг подал голос Андрей. - Я недалеко живу, на Приваловской, и… родители сегодня уехали на дачу.
        «Нет, только не к нему!» - было первой мыслью Маринки.
        - Хорошая мысль, - отозвался Антонио. - Марин, ты не против?
        Она словно со стороны услышала свой голос. Бодрый и чуточку кокетливый.
        - Если Андрей пообещает мне чашку кофе…
        - Договорились, - засмеялся он.
        От его смеха у Маринки словно камень с души свалился. В самом деле, чего ей бояться? Радоваться нужно, что они оказались в одной лодке. Разве вчера она не мечтала о новой встрече? Сегодня мечта сбылась, да еще в двойном размере, потому что теперь они с Андреем не просто случайные знакомые, а единомышленники. Как он попал в команду, не важно. Главное, что совместная работа сближает. Да и с Никитой как-нибудь разберутся.
        По дороге к дому Андрея прояснились все непонятные моменты. Прослушка кабинета Добрышевского оказалась делом трудоемким и утомительным, и Денис решил привлечь дополнительную рабочую силу. Этой силой стал Никита, с которым Денис до сих пор поддерживал отношения. Узнав, что речь идет о малозаконной авантюре, направленной против действующего мэра, Никита притащил в команду лучшего друга Андрея Кузнецова, который имел на Добрышевского зуб и был бы рад поспособствовать его развенчанию.
        Естественно, о корпорации «Третий глаз» не было сказано ни слова. Никита считал, что Денис выполняет заказ высокопоставленного противника Добрышевского, и был счастлив поучаствовать в почти киношных приключениях. Андрей надеялся убить трех зайцев: помочь другу, насолить мэру и разжиться материальчиком, который мог бы пригодиться Родиону Кошмарикову. Он уже успел побеседовать с независимым кандидатом, и тот пообещал сделать все, что от него зависит, чтобы планы Андрея реализовались.
        Ни Денис, ни Антонио не рассчитывали, что Маринка встретится с их новыми помощниками. Она, главный исполнитель и засекреченный агент, должна была оставаться в тени. Но судьба распорядилась иначе. Добрышевский застукал Маринку в кабинете, и ее нужно было срочно спасать.
        - Так вы все слышали? - ахнула Маринка, прижимая ладони к ушам, пылающим от стыда.
        - А как же, - хохотнул Антонио. - У нас и запись есть. Мы даже поспорили вначале, хочешь ты, чтобы мы вмешивались, или нет.
        - Перестань паясничать, - сморщился Денис. - Никто не спорил. Сразу было ясно, что тебя надо вытаскивать как можно скорее.
        - То есть маньяк с бензином - это ваших рук дело? - дошло до Маринки.
        Все четверо дружно расхохотались.
        - Идея Андрея, - сказал Никита. - Он у нас творческая личность. Добрышевского надо было выманить из кабинета, и поэтому я взял зажигалку, канистру с водой…
        - Это я к роднику ездил вчера, не все успел выгрузить, - вставил Денис.
        - …и побежал к машине Добрышевского.
        - А я с охраной побеседовал, - улыбнулся Андрей. - Сказал, что проходил мимо и увидел, как мужчина поливает бензином одну из машин на стоянке и кричит, что хочет поговорить с мэром.
        - И они поверили?
        - Еще бы. Я постарался их убедить. Наплел, что через пару минут сюда нагрянут журналисты и милиция и им не поздоровится, если они не поставят мэра в известность.
        - Господи, как все просто… - Маринка захлебывалась смехом. - Видели бы вы его физиономию, когда в кабинет вломился телохранитель!
        - А дальше ты все знаешь, - подхватил Антонио. - Мы сразу решили, что центральный выход для тебя закрыт, и я полез за тобой. Денис сидел в машине и координировал наши действия. Самое теплое местечко.
        - Я ж не виноват, что ты в технике ничего не смыслишь, - беззлобно огрызнулся Денис. - Зато благодаря мне все прошло быстро и четко. Маринка жива и невредима, да и мы вовремя удрали.
        - Спасибо огромное, - с чувством произнесла Маринка.
        - Тебе спасибо, - отозвался Антонио. - Мы тебя здорово подставили. Галка никогда нам не про…
        Он запнулся на полуслове. Маринка сидела в серединке и видела, что Денис стукнул его кулаком по колену. Болтать при свидетелях о внутрикорпоративных отношениях было строго запрещено.
        - В общем, прости, что тебе пришлось пройти через это, - поправился Антонио.
        Маринка была великодушна. Чем дальше от Белого дома они уезжали, тем спокойнее становилось у нее на душе. Испуг пропадал, уступая место удовлетворенности от хорошо выполненного задания. Больше ее не заставят возвращаться в Белый дом. Компромат они собрали, а как им распорядится господин Кошмариков - не их забота. Корпорация «Третий глаз» снова великолепно справилась с работой, доказав, что при грамотном подходе и удаче магия существует на самом деле.
        Через час Маринка, отмытая, причесанная, в новой футболке и спортивных брюках Андрея, сидела на кухне и смаковала свежесваренный кофе с корицей и шоколадом. Андрей и Никита устроились напротив и развлекали ее анекдотами.
        Денис и Антонио надолго не задержались. Довели Маринку до квартиры Андрея, убедились, что с ней все в порядке, и помчались по делам: Денис - домой, заниматься Маринкиным фотоаппаратом, Антонио - к Галине, рассказывать о последних событиях.
        Маринка домой не торопилась. Ей нужно было прийти в себя, а взгляды Андрея действовали лучше любого лекарства после приставаний Добрышевского. Никита посидел полчасика и ушел, оставив их вдвоем на полутемной кухне за кофе уже с коньяком и разговорами обо всем на свете.
        Андрей все-таки выпытал у Маринки, откуда ей стало известно о его затее с раскопками, и они хорошо посмеялись, обсуждая события того дня.
        - Ты рисковая девчонка, - сказал Андрей, когда от смеха заболели щеки. - Хотя выглядишь как примерная отличница.
        - А ты похож на Чайлд Гарольда! Я, когда тебя в первый раз увидела, сразу подумала о Байроне.
        - Почему?
        - Ну, не знаю, - рассмеялась она. - Томная бледность, темные волосы. Было в тебе нечто демоническое.
        - Ты первая, кто мне это говорит.
        - Все остальные боялись, наверное.
        Они проговорили до половины двенадцатого. Маринка нечаянно посмотрела на настенные часы и с ужасом поняла, что сверх меры злоупотребила гостеприимством Андрея.
        - Мамочки, мне же домой пора!
        - Разве? - Андрей обернулся к часам. - Подумаешь, всего-то полдвенадцатого.
        Но Маринку было не остановить. Она с сожалением сняла чистые вещи Андрея и переоделась в свой разодранный костюмчик. Ехать через весь город в таком виде не хотелось, но еще сильнее не хотелось расставаться с Андреем вот так, ни о чем не договорившись и даже не обменявшись телефонами. Но он молчал, а Маринка скорее согласилась бы снова залезть в кабинет Добрышевского, чем заговорить о новой встрече.
        Она вышла в коридор и увидела, что Андрей стоит у двери в куртке и ботинках.
        - А ты куда собрался? - удивилась Маринка.
        - Тебя провожать. Ты же не думаешь, что я тебя одну отпущу, да?
        По ночному Горечанску они гуляли два часа. Три раза Маринке звонил папа и со значением интересовался, когда же она все-таки соизволит вернуться домой. Маринка отвечала, что скоро, но умоляющие глаза Андрея каждый раз превращали это «скоро» в полчаса.
        В третьем часу они наконец дошли до Маринкиного дома.
        - Мне действительно пора, - улыбнулась она.
        Андрей задержал ее руку в своей:
        - Оставишь телефон?
        Маринка продиктовала номер. Андрей записал в телефонную книгу «Марина» и вопросительно посмотрел на девушку.
        - Бекетова, - подсказала она.
        Он нажал на кнопку, вздрогнул, открыл рот…
        - Да-да, та самая. Василий Васильевич - мой прапрадед. - И, махнув рукой на прощание, Маринка скрылась в подъезде.
        7
        Когда Денис положил перед женой папку с фотографиями, которые Маринка сделала в кабинете Добрышевского, Оля настолько растерялась, что даже не спросила, откуда они у него.
        - Это потрясающе, Денис… потрясающе, - шептала она, разглядывая снимки будущего липового заключения и архитектурного проекта. - Фантастика.
        - Клиент попросил моего приятеля понаблюдать за Белым домом, - пояснил Денис. - Я подумал, что твоему Кошмарикову может пригодиться.
        Олины глаза подозрительно заблестели.
        - Дениска, ты не представляешь себе, что это значит! Это же бомба! Добрышевский вылетит из кресла со скоростью света!
        - Думаешь? Мне кажется, он выкрутится.
        - Не выкрутится, - пообещала Оля с уверенностью опытного политтехнолога. - Не позволим.
        - Умница ты моя.
        Денис потянулся к губам жены, но она резко отстранилась:
        - Погоди. А что это за друг у тебя такой странный? Кто он?
        Смотреть в любимые глаза и лгать было нелегко, но сказать правду Денис не мог.
        - Парнишка один, которого я иногда консультирую. Занимается жучками и прочей шпионской аппаратурой.
        - Опасная у него профессия.
        - Опасная - не то слово, - засмеялся Денис, пытаясь разрядить обстановку, - но очень интересная. И как видишь, полезная.
        Он показал на фотографии, рассыпанные на столе.
        - А твоему другу не повредит, если мы обнародуем фотографии? - вдруг испугалась Оля.
        - Конечно нет, малышка. - Денис потрепал жену по плечу. - Не беспокойся. Считай, что их с неба тебе скинули. Или фея наколдовала.
        На Олиных щеках появились лукавые ямочки.
        - Да, только фея. И никак иначе.
        - Неужели? - поднял брови Денис. - Я чего-то не знаю? Хочешь рассказать?
        Жена засмеялась и стала собирать фотографии. - Ну уж нет. Пусть у меня тоже будет маленькая тайна.
        В понедельник Владимир Добрышевский устроил пресс-конференцию, пригласил представителей исключительно промэровских газет. Местные телевизионщики приехали сами по себе, без приглашения, и на затравку потерзали Владимира Григорьевича по поводу предполагаемого нападения банды сумасшедших террористов на Белый дом. Мэр отшучивался и открещивался, намекал на погоню за дешевыми сенсациями, но впервые в жизни выглядел немного растерянным. Нелепицу с машиной, облитой обычной водой, постарались замять, а невольным свидетелям из охраны посоветовали держать рот на замке. Куда сбежал маньяк с зажигалкой и чего он желал от бедного Владимира Григорьевича, так и осталось загадкой. Добрышевскому очень хотелось спросить приставучего корреспондента, откуда он пронюхал об эпизоде с машиной, но тема пресс-конференции была слишком серьезной, чтобы отвлекаться на мелочи. Экологическая катастрофа - событие поважнее шутовского нападения на машину мэра.
        Добрышевский выстрелил в журналистов фирменной улыбочкой, произнес вступительное слово, подготовленное Леночкой-разумницей, и размеренно зачитал заключение экологической экспертизы, из которого следовало, что район Дома культуры опасен для проживания. Мэр клятвенно пообещал обеспечить жителей достойным жильем «полностью за счет городского бюджета» и выплатить компенсацию «в качестве добровольного извинения за грехи прошлых горечанских властей».
        Журналисты слушали. Внимательно, молча. Ловили каждое слово и не перебивали. Как всегда. За годы своего царствования Добрышевский приучил пишущую братию уважать его. Пусть радуются, что попали в число избранных, что их допускают к телу мэра и разрешают получать информацию из первых уст.
        Закончив читать, Владимир Григорьевич поднял голову. Состроил приличествующее случаю выражение лица - сочувственное, но решительное, приготовился к заранее согласованным вопросам. И вдруг заметил парочку улыбок в зале, увидел перешептывающихся людей. Добрышевский скривился. Не внешне, нет. Он никогда не позволил бы себе выразить неудовольствие в присутствии толпы журналистов. Он же демократ, а не самодур. И все-таки атмосфера в зале неуловимо отличалась от той, к которой он привык. Раньше почтение светилось в глазах, читалось в жестах и позах, капало с потолка и растекалось по полу. Сейчас Добрышевский ощущал себя лектором, который внезапно обнаружил, что студенты бодро пропустили мимо ушей его доклад и занимаются своими делами. А самые активные еще и подхихикивают над ним.
        Владимир Григорьевич недовольно обвел глазами зал. Чурилин из «Горечанска в XXI веке» вскочил с места. Без запинки отбарабанил вопрос и плюхнулся обратно с видимым облечением. Добрышевский ответил. Ни один из журналистов не потрудился записать его слова. Конечно, у всех были диктофоны, но Владимир Григорьевич привык наблюдать за тем, как они быстро строчат в блокнотиках, стараясь не упустить ни одну крупицу мудрости великого мэра.
        Перед вторым вопросом повисла неловкая пауза. Владимир Григорьевич сам корректировал список вопросов и мог бы отвечать на них, не дожидаясь журналистской инициативы. Но это выглядело бы странно, и Добрышевский, взяв себя в руки, терпеливо ждал. И мысленно прикидывал, какую взбучку устроит Елене, которая ведала распределением вопросов, и как отыграется на простофиле-журналисте, пропустившем свою очередь.
        С заднего ряда взметнулась тонкая женская рука. Добрышевский оживился:
        - Да, слушаю вас.
        - Анна Шарапова, еженедельник «Наша молодежь». Скажите, пожалуйста, чья подпись стоит на заключении экологической экспертизы.
        Это был самый безобидный вопрос на свете. В самом деле, общественность имеет право знать имя героя, который потревожил многолетнюю архивную пыль и храбро сразился с монстром экологической угрозы. Но этот вопрос в списке не значился, и Владимир Григорьевич с удивлением помедлил, прежде чем ответить:
        - Заключение подписал ведущий специалист Экологической службы Виктор Сергеевич Позин.
        - Спасибо.
        Девушка улыбнулась, но не села. Ее короткие рыжие волосы и очки в темной оправе действовали Добрышевскому на нервы. Несмотря на любовь к женскому полу, он уже ненавидел назойливую журналистку.
        - Мы можем снять копию с заключения?
        - Конечно. - Владимир Григорьевич был сама любезность. - Я распоряжусь, моя помощница сделает ее для вас после конференции.
        - Не стоит. Я могу сейчас сфотографировать.
        Высокая и гибкая, она с независимым видом прошла через весь зал и защелкала фотоаппаратом. За ней подтянулись другие. Так желающие проститься с покойным по очереди подходят к гробу и кладут цветы.
        Добрышевский поежился. Его феноменальное чутье било тревогу: где-то в самой глубине политической машины заело винтик, хотя на первый взгляд все было в идеальном порядке. Владимир Григорьевич покосился на Елену, та чуть заметно пожала плечами: мол, понятия не имею, что происходит.
        А журналисты все фотографировали и фотографировали. Даже верный Чурилин при виде небывалой активности коллег подошел к столу, глянул на заключение, растерянно посмотрел на мэра…
        «Пора сворачивать лавочку, - понял Владимир Григорьевич. - И разбираться с виновными».
        Для приличия он помедлил еще пару минут, великодушно давая заблудшим душам возможность реабилитироваться. Но никто не пожелал.
        Одним из многочисленных талантов Добрышевского было умение вовремя ставить точку. Он поблагодарил собравшихся за внимание, посетовал на дела и уже вставал из-за стола, когда рыжая ведьма из «Нашей молодежи» сунула ему под нос диктофон:
        - Последний вопрос, Владимир Григорьевич. Что вам известно о компании «ГоречанскСтройКом» и предполагаемом строительстве на северо-востоке коттеджного поселка?
        Зал поплыл перед глазами Добрышевского. Узкое бледное лицо журналистки потеряло свои очертания, лишь темная оправа очков четко выделялась в сгустившемся тумане.
        Она не может этого знать…
        Усилием воли Добрышевский разогнал туман, заставил себя посмотреть прямо в спрятавшиеся за очками глаза.
        - Я… я не могу знать названия всех компаний в городе… и уж тем более их планов…
        Сердце болезненно билось в груди, Владимир Григорьевич не мог думать ни о чем, кроме спасительной тишины своего кабинета. Сбежать бы сейчас от журналистов, от их липких странных вопросов, от ловушек, которые мерещатся в таких невинных на первый взгляд словах. Но нельзя. Очкастая змея только и ждет, чтобы он споткнулся, показал слабину. Не выйдет.
        - Что ж, на сегодня предлагаю закончить. У меня в плане теледебаты, мне нужно подготовиться, - преувеличенно бодро произнес Владимир Григорьевич и быстренько-быстренько пошел со сцены, не дожидаясь, пока рыжая снова откроет рот.
        - Какого черта, Лена? Ты должна была проследить, чтобы каждый получил экземпляр списка и очередность выступлений! - Добрышевский летел по коридору и выплевывал слова, будто бурное возмущение могло компенсировать позорный испуг во время конференции.
        - Я все сделала как нужно, Владимир Григорьевич. - Новикова едва успевала за мэром. - Не понимаю, что вдруг пошло не так.
        - Это все та рыжая выдра. И насчет Позина что-то разнюхала, и про «СтройКом» знает. - Мэр остановился так резко, что Елена, не успев притормозить, чуть не врезалась в него. - Еженедельник «Наша молодежь». Ты слышала о таком?
        - Д-да… тираж тысяча, объем шесть страниц. Позиционирует себя как рупор горечанской молодежи. Зарегистрирован полгода назад.
        - Все-то ты знаешь, - неодобрительно хмыкнул Добрышевский. - Чтобы завтра эта мымра осталась без работы. Ясно?
        Он двинулся дальше, Новикова привычно побежала за ним.
        - Владимир Григорьевич, нельзя же так! Выборы на носу. Представляете, что с нами оппоненты сделают за издевательство над свободой слова?
        - Кто сделает? Линдаков или Шорлидзе? Кстати, напомни, кто из них сегодня со мной дискутирует.
        - К-кошмариков. Родион Анатольевич Кошмариков. - Елене было не до смеха, но она не могла не улыбнуться.
        - Кто? - фыркнул Добрышевский, на секунду забыв и неприятную конференцию, и ретивую журналистку.
        - Кошмариков. Независимый кандидат. Главный редактор «Горечанска сегодня».
        - А, паршивая газетенка. - Мэр моментально потерял интерес к оппоненту. - В общем, подготовь мне все на эту журналисточку. Займусь ею после выборов.
        На дебаты Добрышевский приехал в новом темно-коричневом костюме и приподнятом настроении. Предстояла публичная схватка с противником, и Владимир Григорьевич жаждал проявить себя во всем блеске, чтобы окончательно избавиться от неприятного осадка, оставшегося у него после пресс-конференции. С остальными политическими оппонентами Владимир Григорьевич был прекрасно знаком. Сами по себе люди достойные, они служили ему выгодным фоном, никогда не зарывались, не пытались откусить больше положенного. Родион Кошмариков был неизвестной величиной, но Добрышевский не ожидал от него сюрпризов.
        Кому, скажите на милость, придет в голову опасаться человека по фамилии Кошмариков? Он должен сидеть на одном месте и не высовываться, чтобы людей не смешить. Или в крайнем случае сменить имя. А Родион свет Анатольевич взалкал внимания общественности, возомнил себя могущественным, сильным. Не побоялся свою кошмарную фамилию напечатать на плакатах. Позор, да и только.
        По дороге в телестудию Елена коротко рассказывала мэру о Кошмарикове. Добрышевский слушал внимательно, кивал и время от времени расплывался в улыбке. Биография кандидата была под стать фамилии: нелепая и смешная.
        - Жаль время на такого тратить, - емко подытожил он, когда Елена закончила. - Два часа псу под хвост.
        Горечанская телестудия встретила Владимира Григорьевича знакомым блеском огней, суетой и чашкой зеленого чая, заботливо приготовленного для него в гримерке. Добрышевский спокойно отдался в руки мастера, зная, что из его неплохих внешних данных та способна сотворить изумительную красоту. После прошлого выступления он долго выслушивал комплименты.
        Прикосновения гримера помогли Владимиру Григорьевичу расслабиться, и вместо Кошмарикова он сосредоточился на Елене, которая в студии следила за тем, чтобы все было устроено как нужно. Максимально выгодное освещение - Добрышевскому, а у его оппонента пусть вытягивается лицо и утяжеляется подбородок. Для мэра удобное кресло нормальной высоты, а Кошмариков обойдется низеньким мягким диванчиком, который выглядит уютно, зато на нем тяжело сидеть. Елена успела выяснить, что наглый претендент на голову выше Добрышевского, поэтому постаралась раздобыть самый низкий диван из всех возможных.
        - Владимир Григорьевич, пора. - Елена заглянула в гримерку. - Начинаем через пять минут.
        В студии было очень жарко, и Добрышевский тут же пожалел, что не выбрал костюм полегче. Он предпочитал прохладу, и обычно в студии повсюду ставили вентиляторы, создававшие обманчивое впечатление свежести.
        Впрочем, изменения коснулись не только климата. Вместо своего любимого кресла Добрышевский увидел обычный стул с жесткой спинкой. Второй такой же стул был приставлен к столу с другой стороны. В минималистском декоре студии комбинация «стол плюс два стула» напоминала камеру допросов из американских боевиков.
        - Что случилось с мебелью? - вполголоса поинтересовался Добрышевский у Елены.
        - Не знаю. Говорят, формат дебатов поменялся.
        Она выглядела встревоженной, но времени на разговоры уже не осталось. Владимиру Григорьевичу указали на место, с которого он должен будет выйти к ведущему, зазвучал привычный обратный отсчет. В кадре появился третий стул, для ведущего, а затем к столу вышел и сам золотой голос горечанского телевидения Альберт Рокотов.
        - Удачи, - шепнула Елена в спину мэра.
        Поначалу все шло чудесно. Альберт острил и тонко льстил Добрышевскому, лишая Кошмарикова возможности блеснуть умом или находчивостью. Владимир Григорьевич доброжелательно изучал лицо кандидата и не видел в нем намека на власть. Ничего, что сказало бы ему, что это зверь его породы, достойный противник, с которым придется повозиться. Ни малейшего намека. Родион Кошмариков - милый человек лет сорока или чуть меньше, из того самого сорта порядочных людей, которые ничего не добиваются в жизни. Нет, он не страшен. Наивный дуралей, решивший поиграть с хищниками. С какой стати он полез в политику? Надеется что-то изменить? Дважды идиот. Такие, как он, никогда ничего не меняют. Они - расходный материал, которым сильные пользуются в своих целях.
        Знаменитое чутье Добрышевского свернулось в комочек, как кошка, дремлющая на теплом подоконнике. Владимир Григорьевич расслабился, потерял бдительность, решил, что Кошмариков безобиден, словно полевая ромашка.
        И не поверил собственным ушам, когда услышал, что «ромашка» обвиняет его в фальсификации документов.
        - У меня есть проверенная информация о том, что заключение Горечанской экологической службы - липа, сделанная для того, чтобы подешевле купить землю в северо-восточном районе и выстроить на ней элитный коттеджный поселок.
        Владимир Григорьевич рассмеялся, но смех вышел натянутым, неубедительным. Две щекотливые ситуации за один день - чересчур для человека, который привык держать все под контролем.
        - Давайте не будем рассказывать телезрителям сказки, Родион Анатольевич. - Добрышевский покачал головой. - Нет ничего опаснее бездоказательных обвинений…
        Кошмариков невежливо перебил его:
        - А я всегда был уверен, что самое опасное - это доказанное обвинение.
        Добрышевский мог поклясться, что кто-то за его спиной хихикнул.
        - Так давайте рассмотрим ваши доказательства, - ледяным тоном произнес он. - Я не сомневаюсь в том, что у экологической службы нет причин подделывать заключение экспертизы.
        Кошмариков полез в портфель.
        - У экологической службы причин нет, - пробубнил он из-под стола. - А у вас, Владимир Григорьевич, есть.
        Это был конец. Кошмарный конец. Фамилия безобидного Родиона Анатольевича больше не казалась Добрышевскому смешной. На фотографиях, которые он все выкладывал и выкладывал на стол, были запечатлены проклятые пустые бланки экологической службы, черновик заключения, написанный рукой Позина, архитекторский план будущего поселка «Рассветный сад» с пометками мэра, проект договора о купле-продаже земли, где покупателем была обозначена компания «ГоречанскСтройКом», уставные документы «ГоречанскСтройКома», генеральным директором которого числился Олег Бобырев, зять и безвольная пешка Добрышевского…
        - Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне… Это грязные инсинуации… Где вы взяли снимки? Не желаю отвечать на провокационные вопросы…
        Владимир Григорьевич защищался как мог, но сегодня удача переметнулась на сторону другого. Он неумело парировал доводы Кошмарикова и все глубже увязал в болоте собственной лжи. Альберт Рокотов, как и подобает звезде экрана, безошибочно чуял победителя. На его глазах рождался новый герой. Для старого на пьедестале почета больше места не было.
        Никогда еще у передачи горечанского телеканала не было столь высокого рейтинга. К телевизорам прилипли домохозяйки и бизнесмены, учителя и врачи, рабочие и колхозники. Все, кто в воскресенье собирался идти на выборы, с открытым ртом наблюдали, как развенчивают их кумира.
        Корпорация «Третий глаз» собралась в полном составе дома у Антона и ловила каждое слово Кошмарикова. Они чувствовали себя причастными к великому делу и никак не могли прийти в себя после громадного гонорара, который на радостях отвалил госпоже Кристиане фонд независимого кандидата.
        Бомба с экологической экспертизой была только началом. Ко двору пришелся и Андрей Кузнецов со своим проектом раскопок. Горечанцы внезапно вспомнили о прославленном Василии Бекетове и его теории и возжаждали археологических сенсаций. Мэр, планировавший закатать наследие далеких предков в асфальт, был во всеуслышание объявлен преступником.
        В прессе развернулась масштабная кампания по разоблачению делишек Добрышевского. Кое-кто из тех, кто молчал раньше, теперь заговорил, и белоснежный имидж Добрышевского в считаные дни был заляпан грязью. Белый дом было впору переименовывать в черный, столь похоронная атмосфера там царила. Добрышевский тщетно пытался реабилитироваться, заигрывал с соперниками в надежде пристроиться к кому-нибудь заместителем, но его репутация, как «Титаник», медленно и неуклонно погружалась в ледяные воды политического забвения.
        Двадцать восьмого мая избирательная комиссия Горечанска объявила, что новым мэром города на четырехлетний срок стал Родион Анатольевич Кошмариков.
        8
        С момента основания горечанский Дом культуры не был свидетелем такого наплыва ВИП-персон. А все потому, что новоизбранный мэр Родион Анатольевич, для которого руины здания стали чем-то вроде знамени в борьбе с продажным Добрышевским, решил, что будет символично провести первую пресс-конференцию и фуршет в зале спасенного Дома культуры. Протокольные службы пришли в ужас и намекнули на антисанитарные условия и аварийное состояние здания, на что мэр сказал:
        - Давайте отходить от стереотипов. Модельеры устраивают показы в заброшенных цехах. Почему бы мне не организовать фуршет в разрушенном Доме культуры?
        Службы пришли к выводу, что это будет «концептуально», и за четыре дня попытались максимально скрыть убогость зала. Разбитые окна занавесили роскошными шторами, стулья поменяли, отсыревшую штукатурку на стенах прикрыли плакатами, на сцене с прогнившими досками соорудили полированную кафедру для выступлений.
        Оля Коврижко, повысившая свой статус одновременно с шефом, делала сто дел одновременно и жутко нервничала из-за того, что Родион решил пойти наперекор правилам. Ей было бы намного уютнее в прекрасно отремонтированном конференц-зале Белого дома, но «нет» значит «нет». Оля, как и ее предшественница Елена Новикова, училась не спорить с мужчинами, имеющими власть, а смягчать их категоричность всеми доступными способами. Как сейчас, когда она распорядилась полностью задрапировать стены в фойе, где Родион после выступления планировал устроить фуршет.
        - Не хочу, чтобы в тарелки падали ошметки старой краски, - говорила она каждому, кто утверждал, что мэр распорядился оставить все как есть.
        Второго июня к Дому культуры подкатывали машины. Были роскошные новехонькие иномарки вроде «БМВ Х5», на которой приехал главный спонсор Кошмарикова Сергей Головин, но чаще встречалась продукция отечественного автопрома, да и гости, бредущие пешком от автобусной остановки, тоже не были редкостью.
        Маринку на пресс-конференцию пригласил Андрей, который был официально включен в команду нового мэра. Упоминать о том, что благодарная Оля принесла в корпорацию целую кипу приглашений, Маринка не стала и теперь предвкушала приятный вечер.
        Но вместо этого получилась сплошная головная боль. Для начала они столкнулись на входе с Олей Коврижко, и та, обрадовавшись Маринке как близкой подруге, потащила их знакомиться с Денисом. Маринке очень хотелось предупредить Андрея, чтобы он ни в коем случае не «узнавал» Олиного мужа, но, увы, это было невозможно. Сама она разыграла свою роль прекрасно, да и Денис был на высоте, но Андрей игру не поддержал.
        - Как тесен мир, - рассмеялась Оля, когда выяснилось, что Маринкин спутник и ее муж знакомы.
        Маринка с Денисом обменялись мрачными понимающими взглядами, и она пообещала себе держаться подальше от Оли всю пресс-конференцию.
        Но если у Оли не возникло и тени сомнения, Андрей был удивлен и не скрывал этого:
        - Ты что, не узнала Дениса? Он же с Никитой на пару работает, помнишь?
        Маринка помнила. И судорожно придумывала логическое объяснение тому, что никак нельзя было объяснить.
        - Понимаешь, Оле вряд ли понравится, что Денис установил прослушку в кабинете бывшего мэра. Поэтому ей лучше не знать, что мы… э-э… знакомы.
        Андрей поверил или сделал вид, что поверил, но у Маринки все равно было тяжело на сердце. Рано или поздно ей придется рассказать ему, чем на самом деле занимается корпорация «Третий глаз». И кто знает, что из этого получится…

* * *
        В зале во время вступительной речи Кошмарикова Маринка немного успокоилась. Андрей держал ее за руку и внимательно смотрел на сцену, а Маринка исподтишка поглядывала на его сосредоточенное лицо и не понимала ни слова из выступления мэра. Только теперь ей стало ясно, в каком напряжении живет Денис. Постоянно следить за собой, взвешивать каждое слово, помнить, о чем можно рассказывать, а о чем нет, обманывать любимого человека - такого и врагу не пожелаешь. Но разве можно открыть секрет, который принадлежит не тебе?
        - О чем ты думаешь? - шепнул Андрей ей на ухо. - У тебя такой серьезный вид.
        - Устала от официальной части, - улыбнулась Маринка.
        - Значит, во время перерыва сбежим. Надеюсь, на нас никто не обидится.
        Но сбежать оказалось не так-то просто. В величественном фойе, где столы ломились от закусок, Андрей разглядел за батареей винных бутылок Никиту. Рядом маячила Соня, которая при виде Маринки расцвела, словно роза поутру. Она вцепилась в Маринкину руку и принялась вываливать на ее голову последние новости о подготовке к свадьбе.
        - Ты с Андреем придешь? - внезапно спросила она, хитро подмигнув Маринке. - Ох, ты и не представляешь, как я за тебя рада. Он замечательный.
        В другое время Маринка с удовольствием расспросила бы Соню о замечательном Андрее, но сейчас ее интересовала только близкая и недоступная дверь. Она с тоской поглядывала на входящих и вдруг увидела… Антонио и Галку, красивых, нарядных, с горящими глазами и сияющими улыбками. Трагедия заключалась в том, что Соня заметила их одновременно с Маринкой и с истинно женской проницательностью разглядела в Галке госпожу Кристиану.
        - Мамочки, - пролепетала она, прижав ладошку к губам. - Это же она.
        Маринка не успела и рта раскрыть, как Соня завизжала и бросилась к Никите:
        - Смотри, смотри скорей! Это же она, гадалка! Она пришла, посмотри, Никита!
        Маринка с радостью придушила бы Соню, но была вынуждена мило улыбаться и делать вид, что ничего страшного не происходит. А страшное как раз происходило. Появление госпожи Кристианы в легкомысленном платьишке не произвело особого впечатления на Никиту и Андрея, а вот ее спутник, неотразимый Антонио, их, безусловно, насторожил.
        - Марин, а что Антон делает рядом с гадалкой? - спросил Андрей.
        - Не знаю. Может, они встречаются.
        Но как бы Маринка ни махала густыми ресницами, убедить Андрея в том, что все в порядке, она не смогла.
        - Что-то здесь нечисто, - покачал он головой. - Может, расскажешь?
        Спасла Маринку от неминуемого разоблачения Оля Коврижко. Она подлетела к ним как раз в тот момент, когда Маринка больше всего нуждалась в помощи, и отозвала ее в сторону:
        - Мариночка, у меня к вам личная просьба. Вы не могли бы после того, как Родион Анатольевич закончит говорить, выйти на сцену и подарить ему цветы?
        - Цветы?
        - Да. Как поздравление от избирателей, понимаете? Мне только сейчас эта идея в голову пришла, - призналась Оля. - Водитель уже побежал за букетом. Нужна молодая и красивая девочка вроде вас.
        Маринка была готова расцеловать Олю в обе щеки. Объяснение с Андреем откладывалось.
        Через пять минут Маринка заняла место за импровизированными кулисами рядом с Олей. Букет из лилий, роз и зеленой травки оттягивал руки и дурманил голову. Речь мэра доносилась обрывками, и Маринка не представляла себе, как она определит время своего появления.
        - Идите, - прошептала Оля и ткнула Маринку в спину.
        Освещение сцены ослепило ее, но Маринка стиснула букет и твердо пошла вперед. Возбужденное лицо Кошмарикова с крупными каплями пота на лбу выплыло из тумана. Оно было единственным реальным объектом в окружающем Маринку мире, потому что ни зрителей в зале, ни самого зала она не видела. Вокруг был густой обволакивающий туман, сквозь который прорывались отдельные звуки: слова Родиона, аплодисменты, щелканье фотоаппаратов, выкрики. Как во сне, Маринка протянула мэру букет, пробормотала что-то вроде «поздравляю» и уже собралась идти обратно, но Кошмариков остановил ее, повернулся к микрофону, энергично заговорил…
        О чем, Маринка имела самое отдаленное представление. То ли о горечанской молодежи, то ли о планах на ближайший год, то ли о фуршете в фойе. Она уловила только последнее:
        - …Наш замечательный Горечанск! - и увидела, как Родион с силой ударил кулаком по кафедре.
        Это было похоже на замедленную съемку. Кулак, крепкий, белый, взметнулся над поверхностью и с грохотом опустился вниз, разрывая туман. Доска прогнулась от удара. Маринка скорее почувствовала, чем услышала или увидела, как гнилой пол просел под тяжелой кафедрой, как затрещали переборки и доски, как посыпалась вековая пыль со стен. Она вдруг ощутила огромную пустоту внизу, древнюю и торжественную, которая ждала ее, распахнув объятия, и рухнула в царство пыльной трухлявой древесины.
        Падение было стремительным и неинтересным. Насладиться ощущением свободного полета Маринка не успела, как не успела испугаться. Все закончилось слишком быстро. Вот она стоит на сцене и вручает благоухающий букет Кошмарикову, вот лежит на куче тряпья в кромешной темноте, а высоко над головой пробивается сквозь дыру жалкий электрический свет.
        У Маринкиных ног кто-то зашевелился, и она вспомнила о Родионе. Тут же проснулся страх: а что, если его приземление было не столь легким?
        - Родион Анатольевич, вы как? - тихо позвала она и сползла с края своего импровизированного ложа.
        Кошмариков привалился к груде тряпья, голова его свесилась на грудь.
        - Родион Анатольевич, - снова позвала Маринка и дотронулась до его плеча.
        Легкого прикосновения хватило, чтобы привести пострадавшего в чувство.
        - Что? - встрепенулся он. - Что случилось? Где мы?
        - Не знаю. Какой-то подвал. Как вы себя чувствуете?
        - К-кажется, нормально. Только рука болит.
        Маринка осторожно ощупала больное место.
        - Кажется, ничего страшного, обычный ушиб. Попробуйте встать.
        Родион послушно поднялся, держась здоровой рукой за Маринку.
        - Да, все в порядке, - рассмеялся он. - Ох, вы только посмотрите, куда мы попали!
        Она огляделась. Глаза уже настолько привыкли к темноте, что все вокруг было видно, как при дневном свете. Подвал, в который они так некстати рухнули, был просторным, с низким потолком и аркой, которая угадывалась невдалеке. Он был основательно захламлен строительным и прочим мусором, и первое, что бросалось в глаза, - это толстенный слой пыли, бережно окутывавшей каждый предмет.
        - Вы гляньте, какая красота. - Родион поднял с пола нечто похожее на шкатулку. - Кажется, мы с вами нечаянно наткнулись на клад.
        Они принялись рыться в пыли, кашляя, задыхаясь. Чего только не попадалось им в руки! Потемневшая посуда, массивные цепи и брошки, старинное оружие, прогнившая ткань, книги в кожаных переплетах - все это было безжалостно свалено на пол вперемешку со щебенкой и ржавой арматурой.
        - Какое варварство… - шептал Родион. - Как можно… это же культурное достояние…
        Маринка не слушала его. Она брала и кидала в сторону один предмет за другим. Снова шкатулка, обломок вазы, что-то вроде бус, несколько ржавых ножей. В это невозможно было поверить. Значит, прав оказался Андрей насчет клада. Значит, есть шанс, что теория Василия Бекетова подтвердится и ее прапрадед наконец займет достойное место в истории города…
        Маринка была так увлечена, что не слышала ни криков, доносившихся сверху, ни бормотания Родиона неподалеку. Инстинкт первопроходца-открывателя внезапно проснулся в ней и заставил рыться в куче строительного мусора, позабыв о синяках, царапинах и друзьях, которые беспокоились наверху.
        Она очнулась, только когда Родион тронул ее за руку:
        - Нам пора выбираться отсюда. Кажется, там вызвали спасателей, сейчас к нам спустят лестницу. Отойдите в сторонку.
        Маринка отошла, внезапно ощутив боль во всем теле. Спасатели аккуратно спустили лестницу, и мэр взялся придерживать ее внизу. Маринка карабкалась наверх, размышляя об относительности расстояния. Дорога вниз заняла у нее гораздо меньше времени, чем дорога наверх…
        В зале Маринку встретили протянутые руки, которые сняли ее с лестницы и поставили на твердый пол. Девушку ждали белый от волнения Андрей, Денис, Антонио и Галка. В минуту опасности все сбились в кучу и окружили Маринку, как только она ступила на безопасное место. Друзья хватали ее за руки, теребили, как будто никак не могли убедиться в том, что она цела и невредима, и Маринка чувствовала, что слезы наворачиваются на глаза. Слезы напряжения, усталости и радости от того, что она находится в кругу настоящих друзей, дороже которых у нее нет никого на свете.
        Маринка вылезла первая, поцарапанная, грязная, лохматая, но без видимых повреждений. Андрей кинулся к ней… и обнаружил, что его опередили. Денис, Антон и женщина, в которой Соня опознала госпожу Кристиану, окружили Маринку, словно ближайшие друзья или родственники, и не выпускали из рук. Человеку со стороны было видно, что между этими людьми существуют отношения, в которых нет места непосвященным.
        Андрей перехватил недоумевающий взгляд Оли Коврижко, покосился на Никиту, который стоял неподалеку с отвисшей челюстью, и внезапно его поразила мысль не очень правдоподобная сама по себе, но объясняющая те странности и нелепости, которые в последнее время его все сильнее интересовали. Маринка, Антон, Денис, Кристиана… Они были не просто случайными знакомыми. Они были своего рода сектой, закрытой для посторонних, и Андрей был уверен, что почти разгадал их секрет.
        Когда спасатели благополучно извлекли из ямы Родиона и первое волнение улеглось, настал черед сногсшибательной новости о кладе. Историк в Андрее затрепетал, как гончий пес, учуявший соблазнительный запах дичи. Влюбленный в Андрее твердо знал, что сейчас неподходящее время для сокровищ. Они несколько столетий пролежали в земле и за один день никуда не денутся, а Маринка снова ускользнет, если он проявит нерешительность.
        Пользуясь поднявшейся суматохой, Андрей взял ее за руку и вывел из зала. Она не сопротивлялась, и ревность, терзавшая его с той секунды, когда он понял, что ее связывает с Денисом и Антоном что-то серьезное, немного поутихла.
        - Ты как себя чувствуешь? К врачу не хочешь?
        - Хочу на свежий воздух, - улыбнулась Маринка и от души чихнула. - Ты себе не представляешь, какая там пылища. А ты разве не хочешь остаться? Мы же нашли клад. Тот самый клад, о котором ты говорил!
        - Я знаю. Только вы его не нашли, а в него свалились. Я думаю… - Андрей прищурился, - что клад сегодня обойдется без меня. Потому что у меня есть дело поважнее.
        И они, обнявшись, вышли из наспех обновленных развалин Дома культуры на залитую солнцем площадь.

* * *
        Рассказ у Маринки получился долгий, сбивчивый, но искренний. Андрей слушал, не перебивая, и она изливала душу, радуясь тому, что кольцо выдумок и полуправды наконец размыкается. Пусть Галка разозлится, а Денис с Антонио перестанут с ней разговаривать. Она устала от тайн «Третьего глаза», а еще больше от того, что никаких тайн нет и в помине.
        - Так и живем, - закончила Маринка.
        - Да уж, - протянул Андрей. - Деятели.
        Маринка посмотрела на него украдкой, чувствуя, что он вот-вот разразится гневной обличающей тирадой. Но губы Андрея дрогнули, и Маринка поняла, что он смеется и что на самом деле она не совершила ничего ужасного, за что ее стоило бы гневно обличать.
        - Знаешь, а ведь ваша корпорация действительно помогает людям, - сказал Андрей. - Взять тех же Никиту с Соней, не говоря уже о Родионе.
        - Нам просто везло, - вздохнула Маринка. - Вечно везти не будет.
        - Правильно. И поэтому вам нужно…
        - Прикрыть лавочку. Я знаю.
        - Нет, - покачал головой Андрей. - Сменить профиль. Выкидывайте балахоны Кристианы в помойку и просто помогайте людям. У вас это отлично получается.
        - И кем же мы будем? - нахмурилась Маринка.
        - По-прежнему посредниками. Между людьми и счастьем. - Андрей обнял ее за плечи. - И название можно поменять на «Корпорация «Надежда». Ведь именно с ней к вам приходят люди.
        - Ага. Или «Корпорация «Мечта», - кивнула Маринка. - Надо скорей все ребятам рассказать.
        Но Андрей, смеясь, притянул ее к себе:
        - Ну уж нет. Ребята подождут до завтра. У меня тоже есть мечта.
        Он обнял Маринку за плечи и наклонился к ней, и она, обмирая от счастья, поняла, что их корпорация никак не может быть фальшивкой, потому что действительно обладает силой осуществлять заветные желания…
        notes
        Примечания
        1
        Маринка - секретарь корпорации «Третий глаз». См.: «Желаем счастья в личной жизни».
        2
        Денис, Антонио, Галина (она же гадалка Кристиана) - создатели корпорации «Третий глаз». См.: «Желаем счастья в личной жизни».
        3
        Петр Чалый - московский бизнесмен, создатель и спонсор корпорации «Третий глаз». См.: «Желаем счастья в личной жизни».